Author: Леонов Н.И.  

Tags: повести   художественная литература   избранные произведения   серия русский детектив  

ISBN: 5-85560-309-1

Year: 1993

Similar

Альманах советских журналов. Выпуск 4 («Юность»)

Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог. Том 2

Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог Том 1

Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог 1968-1969гг

Text
                    РУССКИЙ
ДЕТЕКТИВ


Николай
Избранные произведения


Николай
ОБРЕЧЕН
на ПОБЕДУ
Архангельск
Северо-Западное
книжное
издательство
1993


Р2
J147
Текст печатается по изданиям: Н. Леонов. Ловушка. Обречен на
победу. Еще не вечер: Повести.— М.: Патриот, 1991.— (Б-ка «Совет¬
ский детектив» в 30-ти томах. Т. 11).
Леонов Н. И. Профессионалы: Повести.— М.: Московский рабо¬
чий, 1988.
Оформление Р. Климова
Леонов Н. И.
ОБРЕЧЕН НА ПОБЕДУ
Леонов Н. И.
Л47 Обречен на победу: Избранные произведения.—
Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1993.— 528 с.—
(Сер. «Русский детектив»).
Любители детективного жанра давно знакомы с инспектором
уголовного розыска Львом Гуровым, созданным пером при¬
знанного мастера детектива Николаем Леоновым.
В первом томе его «Избранного» представлены три повести:
«Выстрел в спину», «Ловушка», «Обречен на победу».
Три повести — три загадочных убийства. Расследуя их, та¬
лантливый сыщик устанавливает истинных преступников, по¬
могает оступившимся, ограждает от несправедливости неви¬
новных, проявляя при этом лучшие человеческие качества:
острый ум, душевность, доброту.
4702010201	Р2
Л М 157(03)-93	3	объявл-	ББК84Р7
ISBN 5-85560-309-1	©	Николай Леонов, 1993
© Северо-Западное книжное из¬
дательство, оформление, 1993


ВЫСТРЕЛ
В СПИНУ


ВМЕСТО ПРОЛОГА
От автора
Выражаю свою искреннюю признатель¬
ность всем сотрудникам МВД, которые
помогли мне в работе над этой повестью
ри первичном осмотре на входной двери
  никаких повреждений не обнаружено.
Прихожая размером два на три метра,
дверь в комнату из прихожей — налево, в кухню — пря¬
мо и направо.
При входе на правой стене вешалка, на которой ви¬
сит мужской плащ 50—52 размера, принадлежит хо¬
зяину квартиры. На полу прихожей следов, годных для
идентификации, не обнаружено. Дверь в комнату замка
не имеет, открыта. Комнаты размером четыре на пять
метров, с одним окном напротив двери, выходящим на
юго-запад.
Труп лежит почти в центре комнаты, головой к две¬
ри, на спине (фотографии прилагаются)».
Из протокола осмотра
места происшествия
«Температура тела и температура окружающей сре¬
ды, а также наличие, величина и расположение трупных
7


пятен и время восстановления их после надавливания
свидетельствуют о том, что смерть наступила примерно
восемь-девять часов назад».
Из заключения медэксперта
«Форма и величина входного пулевого отверстия под
левой лопаткой, наличие и ширина пояска обтирания,
наличие и ширина пояска окопчения, а также распреде¬
ление вокруг пулевого отверстия остатков продуктов
сгорания пороха и несгоревших порошинок свидетельст¬
вуют о том, что выстрел произведен с расстояния менее
метра».
Из заключения эксперта
научно-технического отдела
Эти документы появились на столе инспектора МУРа
капитана милиции Льва Гурова второго сентября, а пер¬
вого сентября Лева шел по Страстному бульвару в сто¬
рону Петровки и напевал: «Судьба играет человеком, а
человек играет на трубе». Сегодня Леве исполнилось
тридцать, и он был склонен смотреть на мир снисходи¬
тельно. Вместе с Левой по бульвару шагали школьники.
Маленькие мальчики с оттягивающими плечи ранцами,
словно крошечные солдатики, стыдливо сторонились
своих гордых бабушек и мам. Девочки в белых перед¬
ничках, прижимая к груди букеты, напоминали балерин,
выходящих на поклон. Старшеклассники, люди уже
умудренные и в меру разочарованные, шли неторопливо.
В Москву Лева переехал больше года назад. Сначала
высоким начальством был решен вопрос о переводе в
столицу отца Левы — генерал-лейтенанта Ивана Ивано¬
вича Гурова. Вдруг неожиданно перевели в Москву и
начальника Левы — полковника Турилина, который до¬
бился перевода и для Левы. Отец же все сдавал дела.
Родители и воспитавшая Леву домашняя работница,
хозяйственный руководитель семьи Клава, должны бы¬
ли приехать в октябре.
Первые полгода Лева жил в общежитии, затем Гу-
рову-старшему дали большую квартиру в новом доме.
Лева с двумя чемоданами переехал в пустые гулкие ком¬
наты, купил раскладушку, долго таскал ее по квартире
и наконец установил на кухне. Еще через несколько
месяцев от родителей прибыло два контейнера с веща¬
ми. Сейчас ящики загромождали квартиру, создавая ла¬
биринты. Лева закрыл дверь в комнаты, оставив себе
8


переднюю, ванную, туалет и кухню. Этим он хотел под¬
черкнуть, что ко всей остальной территории не имеет
отношения и тем более не несет за нее никакой ответ¬
ственности.
Москва и Управление уголовного розыска встретили
Леву прохладно. В группе вместе с Левой было четыре
человека.
Старший инспектор подполковник Петр Николаевич
Орлов работал в уголовном розыске уже четверть века,
то есть почти столько, сколько Лева жил на свете. Был
он человек решительный и властный, держался непри¬
ветливо, указал Леве стол и сейф, приказал ознакомить¬
ся с делами и приступить к работе, так как «пахать» за
Леву никто не собирается. И пусть у Левы начальник
отдела друг, а отец хоть маршал, но если Лева тянуть
не будет, то он, Орлов, Леве не завидует.
Кабинет был на двоих, стол напротив Левы занимал
Сеня Новиков, который год назад закончил университет,
смотрел на жизнь сквозь очки восторженно и принял
Леву с распростертыми объятиями.
Четвертый в группе — триддатипятилетний майор
Виктор Иванович Кирпичников — дело знал, служил
исправно, почти все время проводил за столом и усерд¬
но писал. Леве было непонятно, как можно справляться
с оперативной работой, не выходя из кабинета. Однако
дела Кирпичникова всегда находились в порядке, и, как
позже выяснилось, майор в отделе считался работником
неплохим.
Группа курировала район Москвы, который по чис¬
ленности населения немногим уступал родному городу
Левы.
Лева раздобыл карты Москвы и района, пришпилил
их на стенку и стал изучать. Район начинался возле
Кремля и кончался у окружной дороги. Москва, словно
круглый пирог, была разрезана на дольки. Одна такая
долька — клин чуть ли не с полумиллионным населени¬
ем— требовала от группы заботы и внимания. В рай¬
оне были свое управление внутренних дел и отделения
милиции, но особо опасные преступления... в общем, по¬
нятно?
Как-то Орлов застал Леву за изучением карты рай¬
она и сухо сказал;
—	Через Москву ежедневно проезжает более мил¬
лиона человек. Из них чуть ли не треть проходит через
9


наши владения. И если из этих трехсот тысяч оказыва¬
ется хотя бы один подонок, то сам понимаешь...
Разговор этот состоялся больше года назад, а сего¬
дня, первого сентября, Лева шагал по Страстному буль¬
вару, весело насвистывал и не подозревал, что завтра
он начнет розыск убийцы.
Глава первая
Кафе занимало первый этаж высотного дома, распо¬
ложенного на проспекте Калинина. Окна во всю стену
чуть прикрыты полупрозрачными занавесками. Столы и
стулья легкие и шаткие, на алюминиевых ножках; само¬
обслуживание:	салаты, сосиски, яичница, довольно
скверный кофе — самый крепкий напиток.
Вечером первого сентября Евгений Шутин и Павел
Ветров сидели за угловым столиком, пили кофе.
Когда Жене Шутину исполнилось десять, он вирту¬
озно исполнял Большую сонату Чайковского. В призва¬
нии мальчика и ожидавшем его блестящем будущем
никто не сомневался. Сам Женя об этом не думал, ему
нравилось играть на рояле, и он играл. Родители Жени
были учителями, отец преподавал историю, мама —ли¬
тературу. Они любили Женю, но воспитывали строго.
Мальчик мыл руки перед едой, в меру озорничал, учился
прилично, с вещами обращался аккуратно, со взрослыми
вежливо. Он много читал, увлекался спортом, как все
подростки, влюблялся и разочаровывался. Когда Женя
закончил музыкальную школу, уже никто, даже мама*
не говорил о гастролях по Европе. Поступить в консер¬
ваторию тоже не удалось, и юноша поступил в Иняз —*
способности у Жени к языкам были незаурядные.
На .третьем курсе Женя полюбил. Она вытеснила
все — бесчисленные вечеринки, модный каток на Пет¬
ровке ушли на второй план.
Пашка Ветров был другом Жени Шутина. Они часа¬
ми простаивали у консерватории или во дворе ее дома,
где, чтобы не замерзнуть, раскатали ледяную дорожку.
Любовь, казалось, была настоящая, дружба Жени с
Павлом крепкая.
Пашка с седьмого класса увлекался горными лыжа¬
ми, вместо уроков (если не играл в пристенок или в
чеканку) пропадал на Воробьевке. Весной, перед решаю¬
щей схваткой за аттестат, Павел выполнил первый раз¬
10


ряд, вошел в юношескую сборную страны по горным
лыжам. К его успехам в спорте окружающие относились
с недоверием: врет, наверное. Действительно, соврать
Пашка умел, делал это с умыслом и просто так, но
всегда с вдохновением. К двадцати годам Пашка про¬
читал Лондона, О’Генри и Ильфа с Петровым, научился
помалкивать в интеллигентном обществе, куда иногда
попадал с Женькой Шутиным, не слишком громко ору¬
довать ножом и вилкой и внимательно слушать.
Он любил и понимал горы, умел быстро спускаться,
дважды ломался крепко и трижды по пустякам, лез на¬
верх снова. Но эта часть его жизни была для окружаю¬
щих далекой и непонятной. Павел всегда был шпаной,
спорт тоже хулиганский выбрал. Никто не обращал вни¬
мания, что Пашка в своем лыжном деле первый, что он
ни разу в жизни не отступил. Двоечник, драчун, теперь
с гор кувыркается! Чему здесь удивляться?
Осенью он сломал ногу. Сезон пропал, Пашка не
унывал, работал тренером в «Спартаке», таскал Жень¬
кины записочки, раскатывал под окнами Леночки Весе¬
ловой — так звали будущую Женькину жену — ледяную
дорожку.
Папа Шутин построил сыну кооперативную квартиру.
Пашка помог втащить в нее холодильник и другую ме¬
бель, но на свадьбу к другу не попал: Леночка любила
Шутина-младшего и делить его ни с кем не собиралась.
Друзья расстались и вновь встретились лишь через
семь лет. Павел стал мастером спорта, отслужил армию,
работал тренером и учился на заочном отделении фа¬
культета журналистики МГУ. Почему журналистики?
Как объяснял сам Пашка, он журналистику вычислил
путем исключения других специальностей.
Диплом нужен, иначе пропадешь. Какой диплом?
Точные науки отпадают сразу, так как математика и
физика болтовни не любят, здесь никого не обманешь,
знать надо. Педагогическая деятельность не годится,
потому что такие, как я, есть в каждом поколении, а на
роль Иисуса не претендую... Иностранный язык, конечно,
вещь, но ведь его целыми днями учить. Можно в ин-
физкульт, но к тому времени на склонах так накувыр¬
каюсь, что меня туда калачом не заманишь. Вот и полу¬
чилось, быть мне журналистом, спорт меня и по стране
повозил, и за рубежом помотал. Кое-что я в жизни ви¬
дел, людей встречал разных, писать же научусь, не боги
горшки обжигают.
11


Так Павел Ветров говорил, но на самом деле все
было иначе. Пашке еще не стукнуло и восемнадцати,
когда однажды в доме у Шутиных он познакомился с
известным писателем. Весь вечер Пашка тихонько про¬
сидел в уголке, внимательно слушал и запоминал.
—	Научиться писать практически может каждый,—
говорил тогда писатель.— Вопрос в том, есть ли тебе
что рассказать людям. Знаешь ли ты что-то такое, чего
многие не знают? Интересен ли ты людям, хотят ли они
тебя слушать?
Пашка смотрел вокруг пытливо, приглядывался к
людям, изучал их, даже пытался анализировать. Й в
университет он пошел, прекрасно отдавая себе отчет, что
диплом дипломом, а образование, с которым у него, мяг¬
ко выражаясь, плоховато,— необходимо.
Павел учился писать по спортивной системе. Нака¬
тать километры, запоминать причины падений, не сто¬
нать от ушибов, относиться к переломам философски:
ты же сам лез, тебя в гору не гнали? Сидел бы на ди¬
ване, не ушибся бы. Редактор газеты, посмотрев на него
сочувственно, вернул статью и сказал, что не надо, Вет¬
ров, не надо, мы ведь тебя и так уважаем. Павел соглас¬
но кивнул и пришел через неделю. Он переписал ту
статью двенадцать раз, ошалевший редактор переписал
ее в тринадцатый и опубликовал. Так имя Павла Ветро¬
ва впервые появилось в печати.
Женька Шутин прожил с Леночкой три года. Они
расстались спокойно, интеллигентно, разделив имущест¬
во поровну: Леночке — квартиру с обстановкой, Жене —
чемодан с барахлом и книжки, он ведь всегда любил чи¬
тать. Молодые то ли не помнили, то ли помнили сначала,
да потом забыли, что и квартира, и прочая мелочь, как
холодильник, телевизор, половичок у двери, были куп¬
лены на деньги Шутина-старшего.
Иняз Женя закончил благополучно, на госэкзамене
получил твердую четверку, а потом — свободное распре¬
деление. Преподавать Женя не хотел, а таскаться с
группой иностранцев по Москве, ежедневно рассказы¬
вать о Кремле и Третьяковке — занятие не из интерес¬
ных. Евгений был парень образованный, общительный,
он решил стать журналистом. Он писал легко, фразы у
него были чистые и упругие, слова не выкинешь. Про¬
работав два года вне штата, Шутин сделался сотрудни¬
ком, а затем и редактором отдела центрального жур¬
нала.
12


Евгений и Павел вновь встретились, когда им было
по двадцать семь. Щутин уже прочно стоял на ногах,
Ветров еще цеплялся за сборную, но уже отлично видел
свой финиш. Три заметки с его фамилией читали только
друзья. Со свойственной ему бесцеремонностью Павел
пришел без звонка, словно и не было семи лет и рас¬
стались они вчера, положил на стол свое очередное
творение. Шутин прочитал, расставил знаки препинания
и, исправляя ошибки, кое-что вычеркнул и сказал, что не
так уж и плохо. Павел решил: Женька Шутин должен
ему помочь и не так вот разово, а взять над ним посто¬
янное шефство.
—	Это же твой стадион, ты здесь выступаешь,— объ¬
яснил он,— еще на финише меня встречать будешь.
С годами Пашка Ветров стал не столько умнее,
сколько упрямее и настырнее. Шутин же вырос в чело¬
века, который любил шефствовать и помогать.
Павел закончил университет, начал сотрудничать и
в толстых журналах и однажды заявил, что написал
повесть. Евгений работал над прозой давно, уже несколь¬
ко лет, все не мог закончить, еще раз переделать, от¬
шлифовать — мешали дела, жизненная круговерть. А тут
Пашка, у которого в голове полторы мысли, положил на
стол рукопись, смотрит невозмутимо. Повесть оказалась
скверная, о языке и говорить нечего. Приговор Пашка
выслушал стойко, дальше все закрутилось, как в отла¬
женном механизме. Пашка переписывал свою повесть
столько раз, что довел Женьку и всех знакомых редак¬
торов до белой горячки. «Скоростной спуск» — так назьь
валась повесть — опубликовали, под Пашкиным портре¬
том коротко сообщили, что он мастер спорта, своих
героев взял из жизни, выдрал прямо с мясом, в общем,
выпросили индульгенцию за язык автора и прочие ли¬
тературные огрехи.
Тридцатилетие друзья отмечали порознь. Евгений
вновь женился. Шутин-старший построил вторую квар¬
тиру, появились новые холодильник, телевизор и поло¬
вичок. В этот раз Павел мебель не таскал, ему дали
отставку заранее. Верочка была красива, обаятельна и
талантлива. Она три года сдавала в Строгановское, но
экзаменаторы не могли или не хотели оценить ее талант.
Женя понял, что, женившись, выиграл миллион по
трамвайному билету.
В; редакции, где он работал, сменилось руководство.
Новая метла, новые порядки. Шутин привык отвечать
13


за работу отдела, а не отчитываться, куда пошел, почему
опоздал или вовремя не оказался на месте. Он был че-
ловеком творческим, а не чиновником, прикованным
зарплатой к столу и телефону. Евгений Шутин стал кор¬
респондентом другого журнала. На работу можно не
ходить, пиши себе целыми днями, правда, зарплаты нет,
зато и гонорар тебе никто не ограничивает. Вскоре ро¬
дился сын, жизнь приобрела новый смысл. Евгений тру¬
дился: очерк, статья, рецензия, радио, телевидение, за¬
думана новая книга, хотя еще не закончена старая.
Павел Ветров за эти годы написал несколько пове¬
стей, у него вышло две книги. Павел стал профессио¬
нальным писателем, работал уже уверенно, на него на¬
чали обращать внимание в литературных кругах. Неко¬
торые его коллеги считали, что если Павел выйдет за
рамки спорта, копнет поглубже и перестанет держать¬
ся за сюжет, как за якорь спасения, то он способен на¬
писать прозу настоящую.
—	Возможно, когда-нибудь и рискну,— говорил Па¬
вел,— еще рано, класса не хватает.
Спорт выработал в нем не только упорство и умение
работать. Павел еще обладал удивительным чувством
сремени и расстояния.
—	Я знаю свою трассу и свой порядковый номер,—
говорил он.— Рекорд не выскакивает, как джинн из бу¬
тылки, рекорд привозят на кровавых мозолях. И нельзя
сесть за стол и сказать: сейчас я напишу гениальную
прозу.
Дружба Шутина и Ветрова возродилась, когда они
приближались к сорокалетию. Евгений жил у папы, пе¬
реехал с чемоданами и книжками в свою комнату. Ве¬
рочка с сыном остались в двухкомнатной квартире.
Евгений работал директором картины на киностудии,
ел вкусные мамины обеды и был впервые по-настоящему
счастлив.
—	Двадцать лет отобрали у меня эти две женщи¬
ны,— говорил он.—Хватит, теперь я наконец свободен
и живу в свое удовольствие. Я молод, сорок для мужчи¬
ны не возраст, все впереди.
Павел согласился, однако задал грубый вопрос:
—	Директор картины — это интересно?
—	Интересно,—* решительно ответил Евгений.—Так
называемым творчеством я предоставляю заниматься
таким, как ты. Вы легко усваиваете, что хорошо и чтЬ
14


плохо, о чем писать следует и о чем нельзя. Вас ценят и
подкармливают. Я уже не умею творить по указке.
Павел не возражал.
—	Ты теперь совсем не пишешь?
“ Почему же? —Евгений несколько надменно улыб¬
нулся.—Я пишу, для себя,— он посмотрел многозначи¬
тельно, и Павлу стало ясно, что сам он, Ветров, пишет
черт знает что, на потребу обывателю.
Он не обижался — хоть и с перерывами, но больше
тридцати лет вместе, привыкли друг; к другу. Сидят
сейчас рядом за столиком кафе, как когда-то сидели за
школьной партой.
Евгений, высокий, изящно-сухощавый брюнет с мо¬
лодым подвижным лицом, небольшими, но очень ярки¬
ми глазами, держался по-барски небрежно и чуть вы¬
зывающе.
Большеголовый скуластый Павел, крепко расставив
ноги, подавшись вперед, облокотился на столик, пригла¬
живая широкой ладонью мягкие, коротко стриженные
волосы.
—	И сколько ты думаешь здесь сидеть, Паша? —
спросил Шутин, покачиваясь на стуле и оглядывая ка¬
фе.— Каждый вечер, третий месяц.
—	Четвертый,— вздохнул Ветров.
—	Гению необходимо одиночество,— Шутин пони¬
мающе кивнул.— Поэтому ты и не женишься? Это
скверно, Паша, мальчонке за сорок, а он не знает, где
находится загс.
Павел не ответил, потянулся, стул предупреждающе
пискнул. Ветрову не хотелось ни двигаться, ни разгова¬
ривать. Так бывало после тяжелых соревнований. Драл¬
ся, дрался, наконец победил, а зачем, спрашивается?
Что до твоей победы окружающим? И никому до тебя
нет дела, и всегда приходится платить за победу боль¬
ше, чем она того стоит, и вот ты пустой, выжатый побе¬
дитель-банкрот. И кажется тебе, что это последний
раз, больше тебя в драку калачами не заманишь, и уве¬
рен, что это неправда, пройдет время, значительно мень¬
ше, чем ты рассчитываешь, и затоскуешь, бросишься
вновь и снова будешь проклинать себя, лезть вперед,
падать и кувыркаться, не спать ночами и сторониться
людей днем. И все ты врешь, Ветров, позер и пижон,
победа приносит счастье, даже когда у тебя один зри¬
тель— ты сам.
15


—	Забыл совеем,— пробормотал Ветров и вынул из
кармана упругую пачку новеньких сторублевок.
Убери, неприлично,— сказал Шутин, толкая Вет¬
рова.— Каждая такая бумажка для многих — месячная
зарплата.
Ветров щелкнул сторублевками, как карточной ко¬
лодой, и спросил:
—	Так сколько тебе?
—	Ничего мне не надо, спрячь,— красивое лицо
Шутина исказила брезгливая улыбка. Он быстро под¬
нялся.— Идем, Павел.
Ветров небрежно опустил деньги в карман, лениво
поднялся.
Шутин распахнул дверь, пропуская Ветрова вперед.
Павел кивнул, словно соглашаясь, все, мол, верно, ты и
должен открывать передо мной двери.
—	Порой мне хочется тебя убить,— сказал Шутин и
схватил Ветрова за плечо, так как тот и не собирался
остановиться и подождать задержавшегося в дверях дру¬
га, а шел себе, уверенный, что его догонят.
—	И ты тоже? — Ветров, не останавливаясь, стрях¬
нул руку Шутина.— Ты слаб, Женя, а вот Олег может.
Мне не страшно, но зря я его к стенке поставил. Что
мне до него? Он взрослый, нравится в дерьме купаться,
купайся себе. Вечно я не в свои дела лезу.
—	Ты это о ком? — Шутин все-таки остановил Вет¬
рова, заглянул в глаза.
Я даже завещание написал,— Ветров посмотрел
на Шутина, серьезно, печально, что совершенно не шло
ему.—Девочку жалко, погибнет она.
Лева Гуров шел медленно по Калининскому в сторо¬
ну Киевского вокзала. За последний месяц на вокзале
совершили четыре кражи чемоданов. Дело вела транс¬
портная милиция, но Лева полагал, что объявился не
вокзальный вор-гастролер, а ворует кто-то из «своих»
уголовников, живущих неподалеку. Если Лева прав,
то преступнику скоро надоест вокзал, небогатые уловы.
Стоит в районе начать действовать хотя бы одному дер¬
зкому удачливому преступнику, как от него расходятся
волны, словно круги по воде, поднимается со дня грязь,
чистая вода мутнеет. Прослышав о совершенных, еще не
раскрытых преступлениях, озорники порой начинают ху¬
лиганить* хулиганы наглеют, они теперь могут вырвать
16


у женщины сумку, снять с подвыпившего часы. В мага¬
зине идет обмен новостями. «Еще одного прирезали!» —
«Одного? Утром вывозили на трех машинах».— «Куда
милиция смотрит?»
Леву всегда удивляло, как люди уверенно и легко,
некоторые даже с радостью, пересказывают где-то услы¬
шанные небылицы. Сам не видел, смотрит в глаза
искренне: может, и врут, однако что за безобразия тво¬
рятся. Дожили! Дураку ясно, что милиция защищает
честь мундира, а возможно, просто не знает о происше¬
ствиях. И откуда ей знать? В очереди за живым карпом
они с утра не стояли, в пивной полдня не провели, жизнь
и проходит мимо...
Лева шел на Киевский, к отправлению вечерних по¬
ездов, хотел погулять, потолкаться среди провожающих,
вдруг и встретит кого из подопечных, если не задержит
с поличным, то хотя бы своим появлением помешает но¬
вой краже.
Когда Ветров и Шутин еще находились в кафе, Лева
остановился у стеклянных дверей, хотел зайти переку-
сить* но раздумал и свернул в переулок на Арбат.
Напрасно Лева не зашел.
Глава вторая
Павел Александрович Ветров был убит в своей квар¬
тире выстрелом в спину. В милицию позвонила в семь
утра Клавдия Михайловна Сомова. Раз в неделю она
убирала квартиру холостяка, имела свой ключ, сегодня
вошла, как обычно, с порога громко поздоровалась, так
как хозяин вставал рано.
Ветров лежал навзничь, неподвижно, смотрел в по¬
толок. Клавдия Михайловна в ужасе выскочила из квар¬
тиры* зазвонила в соседнюю дверь. Вскоре приехали
оперативная группа МУРа, представители прокуратуры
и полковник Турилин. Лева же спал на раскладушке в
кухне огромной, похожей на склад квартиры и узнал о
преступлении лишь в девять сорок пять, на летучке.
—	...Убийство,— протянул Орлов, листая еще не под¬
шитые листки,— с нами все ясно, три шкуры спустят.
Возмущенная общественность, контроль министерства.
А прокуратура, известно...
—	Раз известно, Петр Николаевич, зачем рассказы¬
вать?—тихо спросил Турилин. Лева видел, что полков¬
17


ник еле сдерживается, цинизм Орлова хоть кого мог
вывести из себя. И будь на месте подполковника дру¬
гой, Турилин бы такой пошлости не спустил. С Орло¬
вым же дело иное. Когда предшественник Турилина ушел
на пенсию, в отделе не сомневались, что начальником
назначат заместителя, полковника Иванова, на его. же
место — подполковника Орлова. Приход в отдел Тури¬
лина был неожиданным. Из провинции — в МУР, когда
своих классных работников хватает! Орлов и сидел-то на
должности старшего инспектора потому, что ждал вакан¬
сии, так бы давно с повышением в район ушел.
Турилину ситуация была известна, заскоки Орлова он
терпел, щадил его самолюбие.
Лева поведение начальника осуждал молча. Сеня
Новиков испуганно поглядывал на всех сквозь очки,
жаждал всеобщего мира и дружбы, рта раскрыть не
смел, так как Орлова боялся еще больше, чем Турилина.
Четвертый в группе, майор Кирпичников, сидел, листая
толстое «Дело». Он всегда ходил с папкой под мышкой,
чтобы никому и в голову не пришло поручить Кирпични-
кову новое «Дело». Преступления, над раскрытием ко¬
торых он работал, отличались удивительной сложно¬
стью, знали о них все сотрудники отдела, так как Кир¬
пичников с каждым не преминул посоветоваться. И сей¬
час он, сдержанно вздыхая, листал папку неторопливо и
походил на исследователя, человека, вконец замученно¬
го непосильным трудом, но долгу преданного, затем как
бы спохватился, папку закрыл и посмотрел на Турилина:
мол, только прикажите, я готов.
—	Петр Николаевич прав, расследование возьмут на
контроль,— тихо, словно разговаривая сам с собой, про¬
изнес Турилин. Он откинулся в кресле, вытянул под сто¬
лом длинные ноги, взглянул на Орлова.— Кто поведет
дело?
Орлов скользнул безразличным взглядом по Кирпич-
иикову и Гурову; посмотрев на нахохлившегося, как во¬
робей, Новикова, даже фыркнул возмущенно и пожал
плечами. Турилин опередил его ответ:
—	Гуров. Лев Иванович в Москве полнеть начал.
Работать, естественно, будете все — группа уголовного
розыска района, инспектора и участковые отделений.
Сегодня же связаться с прокуратурой города, встретить¬
ся со следователем, учесть в плане розыска его предло¬
жения,— Турилин говорил тихо и монотонно, ле глядя
на сотрудников.— Петр Николаевич, Гуров подчиняется
18


непосредственно вам, болен Иванов. Вас назначили
исполняющим обязанности. Вопрос с руководством Уп¬
равления согласован, приказ будет сегодня.
Лицо Орлова осталось бесстрастным, руки, однако,
могли выдать, и он заложил их за спину, сцепил паль¬
цы в замок. Все понятно, его, Орлова, выдвинули на
огневой рубеж. Либо грудь в крестах, либо голова в
кустах.
—	Ясно, Константин Константинович,— коротко от¬
ветил Орлов, встретился взглядом с Левой и нехорошо
улыбнулся.
—	Розыск может оказаться и простым и очень слож¬
ным,— продолжал Турилин.— Главное — найти мотив
убийства. При первичном осмотре места преступления
причины убийства установить не удалось. В квартире
вроде ничего не взято. Данный факт тщательнейшим
образом проверить, перепроверить и еще раз перепрове¬
рить. Родственников у Ветрова нет, вам придется встре¬
чаться и беседовать с его друзьями, знакомыми, колле¬
гами. Будьте предельно деликатны, однако...— Турилин
выдержал паузу, подождал, пока все не посмотрят на
него,— ...звания и титулы людей из окружения Ветрова
не должны влиять на качество вашей работы. Желаю
удачи,— полковник встал, взглянул на часы.— В две¬
надцать доложите план розыскных мероприятий.
Только вышли из кабинета, Кирпичников открыл свою
папку, читая на ходу, направился было к себе, но Орлов
остановил его, папку отобрал.
—	Хватит придуриваться. Ясно? Будешь работать,
как все,—■ он вошел в свой кабинет, швырнул «Дело»
Кирпичникова на стол.— Садись, пиши план. Лева,
диктуй ему. Ты,— он пальцем ткнул Новикова в грудь,—
Семен Андреевич, поезжай в район, в уголовный розыск,
пусть выдвигают свои предположения и срочно отраба¬
тывают жилой сектор. В котором часу Ветров вернулся
домой? Один, не рдин? Кто вечером гуляет с собаками?
Какие влюбленные стоят в подъездах? Кто сидит у окна?
Кто из жителей близлежащих домов поздно возвраща¬
ется с работы? Ты понял, Семен Андреевич?
Семен Андреевич понял, его как ветром сдуло. Кир¬
пичников аккуратно выложил на столе стопку бумаги,
каллиграфическим почерком вывел шапку плана, ров¬
ненько подчеркнул и взглянул на Леву преданно...
Машина уголовного розыска беззвучно раскручивала
свое гигантское колесо, втягивая в себя бесчисленное
19


количество информации, которая в виде рапортов, спра¬
вок, сообщений оседала на столе Гурова. Все это напо¬
минало процесс добычи золота, когда во вращающийся
таз с водой бросают заступами землю, и ценные породы
оседают. На первом этапе розыска главное — черпнуть
лопатами так глубоко, чтобы преступник обязательно
был втянут в воронку розыска, ну а потом не ошибать¬
ся, анализируя фильтровать и отсеивать, пока преступ¬
ник не останется один. Лева еще ничего не фильтровал,
он лишь группировал поступающий материал, система¬
тизировал его; что не укладывалось ни в какие логиче¬
ские рамки, тоже выбрасывать нельзя, материалы ока¬
зывались в папке с надписью «Разное». Так, участковый
уполномоченный пишет, что в беседе с молочницей, ко¬
торая через день приносила Ветрову молоко, установле¬
но: покойный выпивал литр молока ежедневно, тридцать
первого августа Ветров сказал, что второго сентября
молоко приносить не надо. А убит Ветров в ночь с пер¬
вого на второе. Глупость? Выкинуть в корзину? А поче¬
му второго молоко не нужно? Год человек пил молоко,
вдруг передумал? Что случилось?
Перепечатывать бумаги времени нет, почерки и ма¬
нера, изложения у людей разные, Лева изучал каждую
бумажку, чуть ли не прибегал к помощи лупы, затем,
уловив, о чем идет речь, отчеркивал красным каранда¬
шом ключевые фразы.
Заходил Орлов, садился напротив, быстро просмат¬
ривал новый материал, выписывал в блокнот наиболее,
на его взгляд, интересное и исчезал. Он пытался на
ходу определить направление главной версии. Через не¬
которое время Орлов появлялся, подбрасывал Леве соб¬
ственные рапорты, опять копался в «Деле». Лева ничего
не спрашивал у Орлова, раз вернулся, значит, снова ми¬
мо. Подполковник, совсем недавно розовощекий и пол¬
новатый, с мягкими ловкими движениями и соскальзы¬
вающей улыбкой, которые так не соответствовали его
резкой, максималистской натуре, осунулся и побледнел,
улыбка наконец соскочила с его лица. Свои указания
Орлов выражал теперь не фразами, а односложно: «про¬
верить», «уточнить», «убрать», «доставить», «опросить»,
«выполнить»...
Через несколько дней бумажный ливень перешел в
дождь, покапал еще немного, затем иссяк. Все задуман¬
ное было выполнено, сотрудники района переключились
на обычные дела и заботы, Кирпичников, успокоенный,
20


вернулся к своему столу, Новиков взглянул виновато,
вздохнул и уехал в район. Лева и Орлов остались с гру¬
дой бумаг.
Первого сентября Ветров в двенадцать часов дня по¬
явился в редакции журнала, видимо, приехал из дома.
С двух до трех он обедал в ресторане, был, как обычно,
молчалив и сдержан, выглядел усталым, но умиротворен¬
ным, его приятели решили, что он закончил какую-то
большую работу, но ни о чем не расспрашивали — Вет¬
ров этого не любил. В три сорок пять Ветров снял в
сберкассе со своего счета шесть тысяч рублей — гоно¬
рар за последнюю книгу, который был переведен из
издательства накануне. В течение недели Ветров звонил
в сберкассу, интересовался, поступили ли деньги. В сбер¬
кассе Ветрова хорошо знали, так как начисления он по¬
лучал хотя и редко, но, как правило, большими сумма¬
ми и сразу их снимал, оставляя рубли, чтобы не закры¬
вать счет. Тридцать первого, узнав, что деньги посту¬
пили, Ветров попросил приготовить ему всю сумму круп¬
ными купюрами, деньги заказали и выплатили сторуб¬
левками из новой пачки в десять тысяч. Таким образом,
в сберкассе удалось установить серию и номера полу¬
ченных Ветровым купюр. В четыре часа он позвонил
своему другу Евгению Шутину и назначил ему свида¬
ние в семь вечера в кафе на Калининском проспекте.
С четырех до семи Ветрова видели в бильярдной одного
творческого клуба. Вечер Шутин и Ветров провели в
кафе. В десять Ветров проводил Шутина до дома и, как
он сказал другу, хотел еще прогуляться, чтобы к одиннад¬
цати быть у себя. Действительно, около одиннадцати
Ветрова видели в переулке. Ветров был один. По мне¬
нию экспертов, его убили около двенадцати. В переулке
после одиннадцати малолюдно, главное же, в подъезде,
где живет Ветров, с одиннадцати до часу стояла моло¬
дая пара. Допрошенные порознь и очень подробно и де¬
вушка и молодой человек утверждают, что Ветров при¬
шел один. Они его хорошо запомнили, так как парень
попросил у Ветрова сигарету, тот отдал пачку, сказал,
что искренне завидует, и подмигнул. Вслед за писателем
по лестнице поднялись муж с женой из седьмой кварти¬
ры, больше никто не проходил. Однако человек убит и
деньги не обнаружены. Если убийца не входил, значит,
он был и остался в доме. Проверка этой версии каза¬
лась очень перспективной, но ничего не дала. Жильцы
расположенных в подъезде квартир либо имели стопро¬
21


центное алиби, либо не могли совершить преступление
по иным причинам. Ведь трудно предположить, что се¬
мидесятилетняя одинокая пенсионерка, чье пребывание
в собственной квартире никто подтвердить не может, за¬
стрелила человека.
Турилин прочитал итоговую справку, посмотрел на
Орлова, перевел взгляд на Гурова и сказал:
—	Оставим пока в стороне вопрос — как и когда
преступник вошел и вышел.
—	Целовались и не заметили,— предположил Лева.
—	Парень, но не девица,— возразил Орлов,— у них
на этот счет чутье острое.
—	Согласен,— Турилин кивнул.— Однако убийцу в
любом случае необходимо найти. Ветров не мог выстре¬
лить себе под лопатку,— сказал Турилин.— У вас есть
другие предположения, кроме убийства? — и жестом
остановил пытавшегося было вмешаться Леву.
Орлов твердо посмотрел Турилину в лицо и четко
ответил:
—	Совершено убийство, преступник не обнаружен,
виноват подполковник Орлов.
—	Верно,— согласился Турилин,— пока не обнару¬
жен, мы виноваты. Турилин, Орлов и Гуров. Ну, как бу¬
дем дальше жить? — и, не ожидая ответа, продолжал: —
Видимо, убийство совершили из-за денег. Шесть ты¬
сяч—сумма серьезная.— Турилин отодвинул на край
стола три толстых папки с материалами, положил на
них справку о проделанной работе.— Лев Иванович, бу¬
маги вы можете забрать. В каком направлении вы со¬
бираетесь продолжать работу?..
Перешагнув порог своей квартиры, Лева почувство¬
вал опасность и остановился. Несколько секунд он раз¬
думывал, зажег в прихожей свет, прикрыл за собой
дверь. В квартире кто-то побывал. Кто? Зачем? Как во¬
шел? Лева прислонился к двери, стоял не двигаясь.
Прихожая пуста, слева дверь в комнаты. Лева повер¬
нул ключ в этой двери и запер комнаты, теперь остава¬
лась ванная, туалет и кухня. Лева вновь оглядел при¬
хожую, никакого тяжелого предмета на глаза не попа¬
далось, пистолет, естественно, лежит в сейфе. Можно
выйти, закрыть дверь вторым ключом и позвонить де¬
журному. Что сказать? «Не знаю почему, но убежден,
что в моей квартире кто-то находится». Приезжает груп¬
22


па, рвется с ремня могучая овчарка, поблескивают во¬
роненые стволы пистолетов. Кто-то безоружного Леву
плечом оттесняет к стене... В квартире никого не нахо¬
дят.
Лева вытер холодный пот, словно пережил все слу¬
чившееся, и в этот момент понял, что именно насторо¬
жило его. Он рассмеялся, снял пиджак, повесил на ве¬
шалку и, насвистывая, прошел на кухню. Из ванной
послышался шорох. Лева включил плиту, поставил чай¬
ник и громко сказал:
—	Выходи с поднятыми руками и сдавайся! Выходи,
иначе запру ванную!
Скрипнула дверь, в кухне появилась высокая худая
девочка, длинные волосы и расклешенные брюки делали
ее похожей на танцовщицу.
—	Положи ключ на место,— не поворачиваясь к ней,
продолжая возиться со сковородкой, сказал Лева.—
Тебе не говорили, что тайное похищение чужого иму¬
щества по Уголовному кодексу квалифицируется как
кража? Статья сто сорок четвертая, часть первая.
Незваная гостья села, положила ключ на стол, заки¬
нула длинные русые волосы за спину, и при ярком осве¬
щении стало понятно, что это не девочка, а вполне
взрослая девушка, с красивыми подведенными глазами
и чувственным капризным ртом.
Ее звали Маргарита, жила она этажом выше и по¬
знакомилась с Левой чуть ли не на второй день его пе¬
реезда. Она явилась без приглашения и, протянув узкую
ладошку, сказала: «С приездом, коллега, меня зовут
Марго». Лева вздрогнул при слове «коллега», которое
часто употреблял Турилин. Правильно оценив агрессив¬
ный характер гостьи, спросил: «Марго? Интересно. А как
записано в метрике, или вы уже получили паспорт?» —
«В паспорте — Маргарита Николаевна!» — «Очень инте¬
ресно,— Лева развел руками,— но я, к сожалению, не
Мастер и Маргаритой называть тебя не могу. Марго?
Так я не Генрих Наваррский. Я буду звать тебя Ри¬
той»,— вынес приговор Лева.
Таким образом, война была объявлена сразу и с того
дня не прекращалась ни на минуту.
Рите недавно исполнилось двадцать, она перешла на
третий курс юридического факультета МГУ, считала
себя следователем, прокурором или адвокатом, в зави¬
симости от настроения, и самой хорошенькой девчонкой
на факультете.
23


—	А ты действительно сыщик, Лева? —Рита взгля¬
нула на него с любопытством.— Как ты узнал, что я
тебя жду?
Лева поджарил кусочки колбасы и разбил несколько
яиц.
—	Вот тебе домашнее задание,— Лева начал искать
соль.— Как я узнал, что в квартире посторонний и имен¬
но ты.
Риту выдали французские духи. Входя в квартиру,
Лева почувствовал, что насторожил его запах, и тут же
узнал духи.
—	Я тоже хочу яичницу с колбасой,— заявила Рита
и быстро достала тарелки и вилки.
—	Прекрасно, но это уменьшит мой ужин ровно на¬
половину,— ответил Лева.
Дома Риту закармливали, готовили для нее делика¬
тесы, но она капризничала, ела неохотно. Зато у Левы
Рита лопала с отменным аппетитом пельмени, готовые
котлеты, в общем, все, что оказывалось на столе.
—	Ты поймал убийцу? — вытирая корочкой тарелку,
спросила Рита.
—	Ловят бабочек, преступников задерживают,г—от¬
ветил Лева.— И ты ошибаешься, я не разыскиваю убий¬
цу. Расследую неинтересное, нудное дело.
—	Ты, как всегда, врешь, Лева,—безапелляционно
изрекла Рита и была не права, так как Лева лгал ред¬
ко.— Бабочек ловят? А что делают с девушками?
За несколько месяцев знакомства Лева так и не при¬
вык к ее манере вести разговор. Задав вопрос и не вы¬
слушав ответ, Рита задавала второй и тут же высказы¬
вала свое категорическое суждение по третьему вопросу.
—	Девушек любят,—Лева встал, взял Риту под ру¬
ку и повел к дверям,— особенно любят девушек, которые
воруют запасные ключи и незаконно проникают в чужие
квартиры,— он прислонился к дверному косяку: — Ри-
туля, я устал, как собака.
—	Собаки устают лишь на Севере, где на них ездят.
Наши собаки ленивы и избалованны,— Рита стояла, по¬
ложив ладони на узкие бедра, вероятно, изображала
ковбоя.
—	Я устал, как собака из рассказа Джека Лондо¬
на,— Лева щелкнул замком на двери.
—	Тебе не хочется меня поцеловать?
Лева взял девушку за руку, прикрыл глаза, страстно
вздохнул и поцеловал в щеку.
24


—	Сразу видно, что из деревни. Ты любишь вот та¬
ких,— Рита развела руки, показывая, каких толстых де¬
вушек, по ее мнению, любит Лева, выскочила на пло¬
щадку и показала язык.— Я тебя терпеть не могу,— и
походкой манекенщицы направилась к лестнице.
—	До завтра,— Лева закрыл дверь и занялся рас¬
кладушкой. Каждый вечер он давал клятву разломать
ящики и отыскать свой любимый диван-кровать.
Засыпая, Лева подумал, что завтра надо сходить в
библиотеку и взять книгу Павла Ветрова.
Глава третья
На прикрепленной к двери металлической пластин¬
ке было написано: «Ирина и Олег Перовы», и чуть ни¬
же: «Мир этому дому».
Лева одернул пиджак, зачем-то откашлялся и по¬
звонил, стараясь, чтобы звонок был спокойным, не слиш¬
ком коротким и не нахально длинным. В эту квартиру
Леву привел разговор с Евгением Шутиным.
Гуров не верил, что убийство совершено из-за денег.
Он разделял точку зрения подполковника Орлова. Убий¬
ство готовилось, деньги же Павел Ветров получил за не¬
сколько часов до смерти, когда преступник уже все вы¬
верил и рассчитал. Лева смалодушничал, не сказал о
своем мнении в кабинете Турилина, не хотел поддержи¬
вать Орлова и выступать против начальника. Необхо¬
димо найти истинный мотив преступления, убийца не
пришел со стороны, он хорошо знал Ветрова, полагал
Лева.
С близкими Ветрова необходимо познакомиться, по¬
стараться найти среди них людей, могущих помочь ро¬
зыску преступника, но не допрашивать их в кабинете,
где разговор всегда носит официальный характер.
Начал Лева с Евгения Шутина. Разговор у них не
получился. Шутин занимался организацией похорон.
—	Вы придете в себя, и мы встретимся,— сказал Ле¬
ва,— а пока припомните, пожалуйста, с кем Ветров об¬
щался последнее время. Вы знаете его приятелей, знако¬
мых?..
Лева сразу позвонил Перовым, так как Шутин как
бы невзначай, но явно умышленно обронил, что покой¬
ный был безнадежно влюблен в Ирину Перову.
25


Аллея начиналась сразу после Белорусского вокза¬
ла и, рассекая Ленинградский проспект, тянулась до
Сокола.
Ирина легко ступала белыми туфельками по влаж¬
ной земле, улыбаясь, смотрела на смыкающиеся впере¬
ди кроны деревьев, и ей казалось, что аллея ведет не¬
посредственно в рай.
Прошел дождь, трава облегченно выпрямилась, де¬
ревья замерли, стараясь сохранить драгоценную влагу,
сейчас, ночью, набраться сил для нового дня. Ведь к
утру уплотнятся потоки машин, стремящихся стереть
аллею до узкой осевой. Аллея днем вдыхала аромат
выхлопных газов, съеживалась, терпела, чтобы ночью
восстать заново и дарить людям запахи детства, отвечая
добром на зло.
Все было как в кино.
Сегодня, нет, уже вчера Ирина вышла замуж за са¬
мого красивого, самого сильного и мужественного, самого
замечательного человека на земле.
Ирина, Олег, Павел Ветров и Евгений Шутин убе¬
жали со свадьбы, от гостей, которые продолжали, не за¬
мечая отсутствия молодоженов, веселиться в ресторане.
Ирина шла рядом с Павлом, чуть отстав — Олег с
Евгением. Шли они быстро, почти бежали, но не пото¬
му, что торопились, спешить абсолютно некуда, просто
целый день они были очень скованны.
Дворец бракосочетания, радостная, но изнуритель¬
ная и показушная процедура, затем обед с Ириниными
родителями, тетками и прочими родственниками. Вече¬
ром в ресторане свадьба, положенные тосты, речи, пах¬
нущее нафталином и неумирающее «горько!». Они тя¬
нулись друг к другу губами, взглядом извиняясь и про¬
щая, мечтая о воле и о настоящем поцелуе. Наконец
терпение кончилось, и они сбежали. Павел с Евгением
прикрыли их отход, и теперь вчетвером они идут, бегут,
летят по аллее.
Ирина в белом платье, сняв фату и размахивая ею,
словно факелом или знаменем, шла все быстрее и бы¬
стрее. Павел поддерживал ее за локоть, когда надо бы¬
ло перепрыгнуть лужу, рассказывал что-то смешное.
Ирина его не слышала. Машины слева и справа проно¬
сились, шаркая шинами, на мгновение высвечивая тем¬
ную листву и белую легкую фигуру Ирины. Она счаст¬
ливо улыбалась и повторяла где-то услышанную фразу:
26


«Не плыви по течению, не плыви против течения, плыви
туда, куда тебе нужно».
...Они встретились месяц назад на вечеринке. Перво¬
го мая. Разношерстная компания молодежи, никто из
них не хотел отмечать праздник вместе, но к вечеру кто-
то кому-то позвонил, рликнули друзей, собрались на еще
не обжитой, холодной даче, прихватив из дома кто что
мог. Настоящее веселье всегда возникает экспромтом.
Среди музыки, шума и слегка пьяной болтовни крути¬
лась любовь. Ирина пользовалась успехом: лукавая и
женственная, она держалась с поклонниками ровно и
.снисходительно, уклоняясь и не уклоняясь от легких по¬
целуев, танцевала не уставая, переходя из рук в руки,
словно эстафетная палочка, принадлежала всем и нико¬
му. В свои двадцать лет она уже умела остановить муж¬
чину даже не взглядом, а лишь легким движением бро¬
вей, взмахом ресниц. Танцуя с Олегом — его она видела
впервые,— Ирина была удивлена, что он не набычился,
не стал заниматься гипнозом, не потянулся пьяными гу¬
бами, а улыбнулся открыто и радостно, заговорщицки
подмигнул.
—	Душно, пойдем подышим,—сказал Олег.
«Похожи, как оловянные солдатики»,— подумала
Ирина и недовольно поморщилась. Продолжая танце¬
вать, Олег направился к двери, Ирина убрала с его
плеч руки, хотела отойти и тут только поняла, что она
не касается пола. Олег, взяв ее за талию, приподнял,
держал в воздухе, простодушно улыбался, словно не по¬
нимая ее возмущения. Ирина попыталась вырваться, ее
кулачок отскочил от его груди. Ирину и раньше носили
на руках, но мужчины при этом сдерживали дыхание и
вымученно улыбались, руки их становились жесткими,
делали ей больно. Олег танцевал легко, oria плыла ря¬
дом по воздуху, не ощущая собственного веса, его ши¬
рокие ладони держали ее мягко и уверенно.
Олег вынес ее на веранду, закрыл за собой дверь
ногой, и Ирина почувствовала, что там, в комнате, все
замолчали. Олег поставил ее на стол, пригрозил паль¬
цем, будто нашалившему ребенку. Ирина прижала ла¬
донями юбку и тихо сказала:
—	Снимите меня.
—	Ты убежишь,— Олег сел на стол, поднял голову
и засмеялся.
—	Поставьте меня на пол,— она могла бы спрыгнуть,
но Ирине захотелось, чтобы он снова взял ее на руки-.
27


—	Как тебя зовут? -—Олег, стряхивая пыль, провел
ладонью по столу и посадил ее рядом.
В этот вечер больше никто Ирину танцевать не при¬
глашал.
Через несколько дней Ирина приехала в аэропорт
провожать Олега, лишь в Шереметьеве ей стало извест¬
но, что он улетает в Софию.
—	Небольшая командировка,— говорил Олег, улы¬
баясь.
Она знала, что ему двадцать семь, он одинок, только
что закончил институт тонкой химической технологии и
получил распределение на завод химического машино¬
строения. На ее вопрос, почему закончил институт так
поздно, Олег, как всегда, ответил шутливо:
—	Потому, что лоботряс и физкультурник. Каждый
день делаю гимнастику по радио. Чувствуешь, какой
здоровый! На институт вечно времени не хватало.
Он бьтл необъяснимо, фантастически сильный. Каза¬
лось, что под его смуглой кожей переливалась тяжелая
ртуть, но, когда он напрягал мышцы, ртуть превраща¬
лась в сталь.
Только в Шереметьеве Ирина узнала, что Олег ма¬
стер спорта международного класса по штанге...
В аэропорт они ехали порознь, что удивило, даже
обидело Ирину.
—	Я должен ехать вместе с ребятами,— сказал Олег,
не вдаваясь в подробности.— У нас так принято. Жены
приезжают отдельно. Встретимся у границы, в зале
ожидания.
Тогда Ирина не обратила внимания на слово «грани¬
ца». Но, прибыв в международный аэропорт, поняла,
что тут действительно граница. Улетающие, даже ино¬
странцы, которые обычно ведут себя довольно шумно,
здесь разговаривали вполголоса, держались подчеркну¬
то корректно. Ирина несколько растерянно оглядела
зал.
Олег стоял в группе мужчин, увидав Ирину, быстро
подошел, подвел к своим приятелям и, чуть сжав Ирине
локоть, сказал:
—	Знакомьтесь, ребята. Ириша, моя невеста. Мы
любим друг друга и после моего возвращения женимся.
Ириша приглашает всех вас на свадьбу.
Они не говорили о женитьбе, не было и намека, до
этого момента Олег ни слова не произнес о любви. Они
даже не целовались. При встречах и расставаниях Олег
28


целовал ее в щеку или в лоб, словно она не взрослая де¬
вушка, а ребенок.
Услышав такое своеобразное объяснение в любви,
Ирина покраснела, под откровенно любопытными взгля¬
дами смутилась еще больше, протянула руку ближай¬
шему.- Они знакомились с ней, галантно раскланивались,
брали ее руку осторожно, словно рука фарфоровая.
Только позже Ирина поняла, что ребята боялись сде¬
лать ей больно.
Когда знакомство состоялось, замолкли поздравления
и Ирина с Олегом отошли в сторонку, он объяснил, кто
такой Олег Перов, что это команда штангистов и летят
они на товарищеский матч,
—	Неужели ты не читала обо мне, не видела по те¬
левизору?— удивился он.
Ирина отрицательно покачала головой, не зная, ра¬
доваться или огорчаться оттого, что Олег оказался зна¬
менитостью.
Это к лучшему,— подвел черту Олег,— не люблю
околоспортивных девочек.
И он начал рассказывать о своих друзьях, вскользь
говорил о титулах, акцентируя внимание на том, что все
они исключительно замечательные, мужественные ребя¬
та, прекрасные товарищи и бойцы.
Ирина взглянула на него и спросила:
—	Кто сказал, что я выйду за тебя замуж? — и испу¬
галась: обидится и уйдет, она останется одна.
Олег положил руку на ее плечо:
—	Не пойдешь, поведут поневоле. В жизни не про¬
сить, отнимать надо,— он улыбался, глаза смотрели хо¬
лодно и зло.
«Так он смотрит на штангу»,— решила Ирина и, до¬
садуя на себя, сказала:
Меня отнять нельзя, придется попросить,— она
прижалась к его груди и всхлипнула...
Ирина ходила в институт, писала лекции, разговари¬
вала, отвечала на какие-то вопросы, занималась хозяй¬
ством, в общем, жила как обычно. Делала она все при¬
вычные вещи словно во сне, она дремала в ожидании
какого-то события, все окружающее не интересовало ее,
важно было то, что надвигалось. Что надвигается, Ири¬
на не знала, она чувствовала, что скоро жизнь пойдет
совсем иная, неизвестно, хорошая или плохая, но иная.
Мать с отцом ни о чем не догадывались, и она не пред¬
ставляла себе, как сообщит о замужестве. Подругам
29


она тоже ничего не говорила. А что она могла сказать?
«Неделю назад я познакомилась с человеком, который
утверждает, что мы любим друг друга и скоро поженим¬
ся?» Ирина не знала, любит ли она Олега, так как те¬
перь не понимала, что такое любовь. Неделю назад
знала абсолютно точно, теперь — нет. Совершенно необ¬
ходимо находиться рядом с ним, все остальное несуще¬
ственно. И она жила и ждала.
Ирина ужинала с родителями, улыбалась шуткам
отца, которых не слышала, когда по нервам неожиданно
ударило: «Олег Перов...»
—	Что Олег? Где? — Ирина вскочила из-за стола,
озираясь.
Родители недоуменно переглянулись.
«Завтра наши богатыри возвращаются на Родину,—
сообщил диктор радио.— Прослушайте сводку пого¬
ды...»,
Ирина посмотрела на транзистор, почувствовала, что
сейчас заплачет, и выбежала из комнаты...
Олег встретил ее у института, будто не улетал ни¬
куда, и Ирина сунула ему свою папку так же, как неде¬
лю назад. Он легко обнял ее за плечи, поцеловал в ви¬
сок, о чем-то спросил, что-то начал рассказывать. Ири¬
на ничего не слышала, была на грани обморока, нако¬
нец не выдержала и села на скамейку.
—	Ты нездорова? — Олег наклонился и заглянул ей
в лицо.— На несколько дней оставить нельзя.
Ирина сказала маме, что вечером к ней придет один
человек, и спросила, будет ли дома отец. Мама ответила,
мол, куда ему деваться, и засуетилась по хозяйству.
В шесть неожиданно пришли Иринины тетки Оля и
Клава, вскоре появился глава клана Власовых — дед
Василий, а к семи в их маленькой квартирке было не
продохнуть от родственников. Ирина, ничего не понимая,
с ужасом смотрела на это нашествие.
Все оживленно переговаривались, не обращая вни¬
мания на Ирину. Женщины хлопотали на кухне и у сто¬
ла, мужчины курили на лестничной площадке. Олег при¬
шел около восьми, как и обещал; сделав общий поклон
и понимающе улыбнувшись, он при всех поцеловал Ири¬
ну в лоб. Она хотела шепнуть, что не виновата, сама не
знает, почему столько народу, но, чувствуя на себе уже
многозначительные взгляды родни, промолчала.
Сели за стол, наполнили рюмки. Олег ловко и неза¬
метно налил себе воду. Наступила томительная пауза.
30


По обычаю, когда за столом присутствовал дед Васи¬
лий, первый тост должен был говорить он, но дед мол¬
чал. Олег поднялся, стараясь не улыбаться, сказал:
—	Ну что мы, словно не знаем, зачем собрались?
Ириша согласилась выйти за меня замуж, я постараюсь
оправдать столь высокое доверие. Будем здоровы,— и
выпил, ни с кем не чокаясь.
Больше никто не выпил, все молчали, смотрели на
дедз. Он отодвинул рюмку, крякнул, долго откашливал¬
ся, наконец сказал:
—	Как понять «она согласилась»? А отец с матерью?
Ирина, зная суровый нрав деда, хотела прийти Оле¬
гу на помощь, но он под столом легко сжал ей руку.
—	Что отец с матерью? — простодушно спросил он.—
Они, как я понимаю, четверть века прожили, а у нас с
Иришкой все впереди,— Олег подхватил Ирину под ру¬
ку, они встали.
—	Мы женимся,— сказала неожиданно для себя
Ирина,— и остановить нас могут только танки.
...И вот сегодня, нет, уже вчера утром Ирина вышла
замуж. Он идет сзади, ее муж. Она не слышит, что го¬
ворит этот взрослый, но удивительно непосредственный
человек, который помогает ей перепрыгивать через лу¬
жи, она прислушивается к голосу Олега.
.На двери, обитой черным кожзаменителем, красова¬
лась табличка: «Ирина и Олег Перовы». Олег протянул
Ирине ключ, она сделала книксен, хотела уже открыть,
но Евгений, театрально поклонившись, остановил ее;
—	Минуточку! — он вынул из спортивной сумки бу¬
тылку шампанского и стаканы.
—	Воруем потихоньку,— сказал Павел радостно.
Евгений холодно посмотрел на друга, один стакан
спрятал назад в сумку.
—	Я больше не буду,— быстро сказал Павел и вы¬
хватил стакан из сумки.
Евгений открыл шампанское, брызнул на дверь и,
подняв руку, торжественно произнес:
.— Мир этому дому! Открывай! Женщину на руки!
Ирина открыла дверь. Олег подхватил ее на руки,
точнее, посадил ее на одну руку, и они вошли.
Лампочки без абажуров ярко освещали совершенно
пустую двухкомнатную квартиру — Олег купил ее не¬
давно и сам здесь еще не жил. Лишь в центре большой
комнаты стоял стол, заставленный кубками и хрусталь¬
ными вазами, одна стена была увешана вымпелами и ме¬
31


далями. Голые без занавесок окна казались огромными.
Пахло клеем и свежим деревом. На кухне одиноко белел
холодильник, Ирина обошла квартиру на цыпочках,
словно боялась разбудить кого-то, выглянула на балкон,
повернулась к наблюдавшим за ней мужчинам и ска¬
зала:
—	Мне так приятно будет все делать самой. Это так
здорово, что еще: ничего нет!
—	Святая простота,— вздохнул Павел.
—	Да замолчи ты, циник! — оборвал его Евгений, до¬
ставая из своей сумки завернутые в салфетки бутербро¬
ды, блюдо с заливной рыбой и еще одну бутылку шам¬
панского.
—	Это вам на завтрак, дети,— он положил все в хо¬
лодильник.— Павел, на выход!
С тех пор прошло больше пяти лет.
Глава четвертая
Лева сидел на кухне за большим столом, сделанным
из толстых сосновых досок. Дерево, видимо, слегка об¬
жигают, выявляя его фактуру, затем покрывают бес¬
цветным лаком. Прочно и надежно, ничего не пачкается,
не скрипит, шляпки огромных гвоздей, выглядывающих
из дерева, словно изюмины из пасхального теста, гаран¬
тируют нерушимость сооружения.
Ожидая хозяйку, которая говорила по телефону, Ле¬
ва хотел сдвинуть стол с места и улыбнулся собствен¬
ной неудаче. Насколько успел разглядеть Лева, все в
квартире Перовых было прочно и солидно, и удобно, без
броской сиюминутной показушности. Ничего не сверкает,
не бросается в глаза, мягкий палас приглушает шаги,
свет в холле рассеянный, стены под дерево, все спокой¬
но, очень спокойно.
Только взгляд хозяйки показался Леве неспокойным,
лихорадочно блестящим, словно у Ирины была высокая
температура. «Такая у меня профессия,— с горечью по¬
думал Лева.— Раз пришел, значит, улыбок не жди, ра¬
доваться людям нечего. Многие сравнивают нашу про¬
фессию с профессией врача, мол, врач тоже порой де¬
лает больно, но лечит, спасает жизнь. Врач делает боль¬
но порой, мы делаем больно почти всегда, и как ни де¬
ликатничай, а все равно больно. Вот пришел, только
«здрасте» сказал, а Ирине уже больно, она хватается
за ненужный телефонный звонок».
32


Ирина вернулась на кухню.
—	Извините,— сказала она и попыталась улыбнуть¬
ся.— Мы, женщины, такие болтушки. Сейчас я сварю
кофе.
—	Спасибо,— Леве показалось, что Ирина решила
варить кофе, тоже чтобы как-то оттянуть разговор.
Что увидел писатель Ветров в этой молоденькой жен¬
щине, за что полюбил?
Ирина была маленького роста, с тонкой мальчише¬
ской фигурой и легкой походкой. Темно-русые волосы
она стригла коротко, брови у нее были темнее волос, а
глаза совсем светлые. Внешне она безусловно привле¬
кательна, но не более того., решил Лева. Что-то в ней
Ветров увидел еще.
—	Вы ищете убийцу Павла,— Ирина не спросила,
сказала утвердительно, поставила перед Левой чашку и
села напротив.
Лева не ответил, встретился с Ириной взглядом и
увидел в ее глазах такую боль и тоску, что быстро от¬
вернулся. «Почему я должен этим заниматься? Но как
искать преступника и не беспокоить хороших людей?
Она пришла с похорон и ждет мужа, вовремя я при¬
перся...»
—	Извините,— Лева встал,— я вспомнил об одном
неотложном деле. Извините. Я позвоню вам на днях.
Ирина все-таки не выдержала и заплакала, слезы по¬
бежали по ее щекам, она вытерла их ладошкой.
—	Не лгите, садитесь и пейте кофе. Курите,— Ири-
иа не стыдилась слез, не прятала лицо.— Я сейчас, я во-
обще-то сильная. Понимаете, Павел... Так вот, сразу.
Я сейчас,— она быстро вышла из кухни.
Зазвонил телефон, аппарат стоял здесь же, на кухон¬
ном столе. Лева снял трубку.
—	Гуров? — услышал он голос подполковника Ор¬
лова.
—	Слушаю, Петр Николаевич.
—	Обнаружено завещание Ветрова. У тебя телефон
не параллельный? — быстро спросил Орлов.
—	Не знаю,— соврал Лева, убежденный, что Ирина
не снимет другую трубку.
—	Девица рядом? Она не может услышать?
—	Говорите, хотя я все понял,— сказал Лева.
—	Что ты понял? Что? Кто в наше время пишет за¬
вещания? Ты? Я? Кто? Ветров знал, что ему грозит
опасность. Ты понял? Ты знаешь, кому он все завещает?
2 Заказ 3598	33


—	Знаю,— Лева разозлился на начальника, на его
радостный и безапелляционный тон.
—	Раз ты такой умный,— Орлов рассмеялся,— так
тряхни эту девицу как следует. Почему это писатель Вет¬
ров, одинокий человек, завещает пай за кооперативную
квартиру и причитающиеся ему в издательствах и на ки¬
ностудиях гонорары замужней женщине? Почему, Лева?
Между ними что-то было, и это что-то может оказаться
серьезной зацепкой. Знаешь, тащи-ка ее сюда.
—	Не стоит, успеем,— Лева улыбнулся вернувшейся
Ирине, жестом показал, что извиняется за разговор.
—	Кофе пьешь? — спросил Орлов.
—	Конечно. Извините за совет, Петр Николаевич,—
Лева придумал, как отвлечь Орлова от Ирины и не дать
им встретиться.— Почему бы вам не заняться другой
половиной?
—	А то я не догадался! — возмущенно фыркнул Ор¬
лов.— Сейчас я этим бывшим спортсменом займусь. Ну,
давай,— и он неожиданно повесил трубку.
—	У вас что-то случилось? — Ирина снова попыта¬
лась улыбнуться.
—	Очередная неприятность, Ирина,— Лева тоже изо¬
бразил улыбку.— Можно вас так называть? Какой же я
ерундовый сыщик, если у меня на физиономии все напи¬
сано.
—	Вы славный сыщик, Лев Иванович,— Ирина все-
таки улыбнулась. Помедлив, сказала: — Я не любила
Павла, но лучше человека, чем он, не встречала. Павел
был, по-моему, удивительно мужественный и порядоч¬
ный человек.
—	Когда вы познакомились с ним? — спросил Лева.
—	В день свадьбы. Он был свидетелем Олега. По¬
мню, товарищи Олега по спорту разобиделись, что при¬
гласил свидетелем постороннего, не из команды. Олег
очень уважал Павла, я даже ревновала порой. Павел
относился к моему мужу несколько снисходительно, меня
это раздражало, затем я поняла...— Ирина замолчала,
взяла сигарету и неумело закурила.
—	Что вы поняли? — спросил Лева.
—	Так, не важно,— Ирина закашлялась.
—	Ну а все-таки?
—	Мне не хочется говорить на эту тему,— Ирина
открыто взглянула на Леву, и он сказал:
—	Когда вы поняли, что Павел любит вас? Он го¬
ворил об этом?
34


—	Никогда! — быстро ответила Ирина.— Никогда, ни
полслова.
«Так ли это?» — хотел спросить Лева, но не спросил.
Как установить истину? Ирина производит впечатление
человека открытого и честного. Нужны факты, а не впе¬
чатления. Если Ирина была с покойным в близких отно¬
шениях, то убийцей может оказаться либо Олег Перов,
либо кто-то третий, пока неизвестный. Убийство из рев¬
ности на данном этапе розыска выглядит наиболее убе¬
дительно. Деньги же взяли, инсценируя ограбление, уз-
нал-то о деньгах убийца, возможно, в последний момент.
Ирина говорит, что не любила Ветрова.
—	Павел любил меня,— сказала Ирина.— Я знала,
удивлялась и восхищалась его любовью. Я совершенно
ее не заслуживала. Павел не только не сказал ни слова,
он не искал встреч со мной. Павел всегда оказывался
рядом в нужный момент, умел помочь.
—	То, что вы рассказываете, очень важно для меня,—
после долгой паузы произнес Лева.— Чтобы найти вра¬
га Павла, мне необходимо понять его самого.
Ирина согласно кивнула, но окинула Леву таким
взглядом, будто сказала: «Не дано вам, мелко плаваете!»
Лева догадался и покраснел. Когда он смущался, в
нем вспыхивала красная лампочка, и Лева этой лампоч¬
кой управлять не научился, управлять — нет, а исполь¬
зовать— да. Он посмотрел на Ирину открыто, ничуть не
скрывая своего смущения, и сказал:
—	Пусть мне не дано понять Павла Ветрова до кон¬
ца, но я обязан,— он выделил последнее слово,— ста¬
раться в силу своих возможностей. А вы, Ирина, обяза¬
ны мне помочь,— и повторил, растягивая гласные: —
Обя-а-за-а-ны.
Несколько лет назад, в самом начале своей работы,
Лева, нанося ответный удар, тем более женщине, да еще
молодой и обаятельной, опускал глаза, давал человеку
прийти в себя. Сейчас Лева смотрел Ирине прямо в ли¬
цо, не гипнотизировал, не угрожал взглядом, просто
смотрел, как бы предлагал: сбросим маски, будем есте¬
ственны.
—	А то ведь нехорошо, Ирина, что вам хочется — вы
рассказываете, не хочется — умалчиваете. Нехорошо,
нечестно.
Лева любил и в неофициальных беседах, и при офи¬
циальных допросах сводить все к сути, к конкретным по¬
нятиям: «хорошо и нехорошо», «честно и нечестно»,
35


«долг», «совесть». Он научился этому у отца. Лева за¬
помнил не просто слова, он умел их говорить, обнажая
их простую, но почему-то многими забытую суть.
Взгляд Ирины заметался, забился, словно солнечный
зайчик, пущенный дрожащей рукой.
—	Я вам напомню, помогу,— говорил Лева.— Павел
относился к вашему мужу несколько снисходительно.
Это раздражало вас, но вскоре вы поняли...— он сделал
короткую паузу.— Что вы поняли, Ирина?
Леве оставался всего один шаг, последнее усилие, и
он завладел бы тайной. Но именно последнего усилия и
не хватило, он допустил ошибку, то ли в тоне, то ли в
каком-то лишнем движении, и порвал ту невидимую
нить, на которой удерживал Ирину. Она встала, отошла
к плите и, не глядя на Леву, ответила:
—	Вы ошиблись, Лева, неверно меня поняли.
—	Возможно,— как можно беспечнее сказал он, по¬
нимая, что не ошибся, однако больше ничего от нее се¬
годня не добьется. Он уже собирался откланяться, поды¬
скивал подходящие слова, мол, не хочу быть надоедли¬
вым, но нам придется еще встретиться, когда вернулись
с похорон Олег Перов и Евгений Шутин.
Олег, как часто случается с бывшими спортсменами,
за последние годы несколько располнел и выглядел стар¬
ше своих тридцати трех лет. Шутин же, подтянутый, как
всегда изящно одетый, был моложе своих сорока трех.
В общем, со стороны они казались ровесниками.
С Шутиным Лева раскланялся, они утром уже гово¬
рили по телефону, с Перовым поздоровался, и рука Ле¬
вы потонула в огромной ладони экс-чемпиона. «Такой
не воспользуется пистолетом, шарахнет кулаком, раско¬
лет голову, как орех»,— подумал Лева, потирая слип¬
шиеся после рукопожатия пальцы.
—	Помянем по русскому обычаю,— сказал Олег, на¬
тужно откашливаясь.
Шутин смотрел задумчиво, несколько растерянно.
Перов, помогая жене накрывать на стол, двигался энер¬
гично, несколько нервно, говорил быстро, пытливо по¬
глядывая на Леву, хотел узнать что-то большее, скры¬
тое за ничего не значащими словами.
—	Я почему-то считал, что сыщик всегда присутству¬
ет на похоронах,— сказал Шутин, начал разливать
коньяк, но рука так дрожала, что он отдал бутылку
Леве.— Ведь убийца может выдать себя,— он криво
36


улыбнулся.— Правда, он может выдать себя и на по¬
минках,— и вытянул над столом дрожащие руки.
—	Убийца—уголовник, он не из приятелей покой¬
ного,— глядя на Шутина, спокойно лгал Лева.— Пре¬
ступника не было на кладбище и не может быть на по¬
минках,— он чувствовал, что Перов ему верит, а Шу¬
тин — нет.
—	Время рассудит,— сказал Шутин и, расплескивая
коньяк, молча выпил.
Сидевший рядом Перов взял Леву за плечо, повернул
к себе и спросил:
—	Вы его найдете?
—	Куда он денется? — Лева высвободил плечо и ото¬
двинулся.— Некуда ему деваться.
—	Глупый и нахальный мальчишка,— тихо сказал
Шутин и вдруг закричал: — Что же это делается? Что
делается? Павел, где Павел? А? — он встал, махнул ру¬
кой, снова сел и начал ругаться.
Лева шел по аллее, по которой пять с лишним лет
назад бежали со свадьбы Ирина и Олег, Шутин и Вет¬
ров.
Никто из них не имеет отношения к преступлению, ду¬
мал Лева. Они любили Ветрова, безусловно любили.
Шутин знал его с детства, чуть ли не с первого класса.
Но Ветров добился того, о чем мечтал Шутин. Один до¬
бился, другой нет. Они соперничали всю жизнь. Моцарт
и Сальери? Лева поддел ногой камешек: «Мне надо ме¬
нять профессию. Хорош, хорош, нечего сказать, сидишь
у людей в доме, ешь и пьешь за одним столом, смотришь
им в глаза, а закрыв за собой дверь, начинаешь рас¬
суждать: кто же из них убийца?»
Лева сел на лавочку. Людей нельзя убивать, людей и
обижать-то нельзя. Однако Ветрова убили. Кто-то вы¬
стрелил ему в спину и убил. Отнял у человека жизнь в
расцвете сил, творчества, пусть неразделенной, но все¬
гда прекрасной любви. Этот кто-то может остаться без¬
наказанным. Не должен. И он, Гуров, обязан найти че¬
ловека, который выстрелил в спину Павлу Ветрову.
—	Лева, дай сигарету. Ты хоть и не куришь, но тас¬
каешь с собой.
Лева повернулся, рядом сидел подполковник Орлов.
Лева знал, что он подполковник, а проходившие по ал¬
лее люди видели полноватого мужчину лет пятидесяти,
37


чуть курносого, на вид простоватого. Лева дал подпол¬
ковнику сигареты и зажигалку. Орлов закурил, выпу¬
стил сильную струю дыма и 'спросил:
—	Так что девица? Как она объясняет завещание?
—	Я не спрашивал,— неохотно ответил Лева.
—	«Я не спрашивал»,— повторил Орлов, чмокнул,
затягиваясь.— Почему же?
—	Мы же люди, Петр Николаевич. Нельзя все на¬
валивать на человека в один день. Сегодня хоронили.
Пусть отойдут немножко,— Лева тоже закурил, выпу¬
стил дым, кашлянул.
—	Люди? — Орлов вздохнул.— Ты, Лева, человек.
Твой Турилин — человек. Орлов просто профессионал,—
он курил, мусоля фильтр сигареты, размочаливая его
крепкими, желтыми от никотина зубами, и причмокивал.
Орлов вообще любил, казаться невоспитанным, гру¬
боватым человеком, подчеркивая это и в словах, и в по¬
ступках. Леву раздражала его нарочитая мужиковатость.
Однажды он видел Орлова в кабинете большого на¬
чальства. Там даже простой костюм сидел на подпол¬
ковнике изящно, безукоризненно был повязан галстук
под белоснежным воротничком. Объяснялся он в. том ка¬
бинете четкими округлыми фразами, курил не чмокая
и уж конечно не шмыгал поминутно носом.
—	Мы обязаны относиться к людям внимательно,
щадить их достоинство и чувства,— сказал Лева, пони¬
мая, что получит в ответ проповедь, основными аргумен¬
тами которой будут обвинения в слюнтяйстве и псевдо¬
интеллигентности.
Он еще не закончил говорить, как Орлов заулыбал¬
ся, ласково поглядывая на Леву маленькими прищурен¬
ными глазками. Он взглянул на Леву один раз, второй,
как бы примериваясь, с какой стороны удобнее принять¬
ся за сей лакомый кусочек.
—	Все твои люли-тюли в нашем деле ни при чем,—
начал он неторопливо.— Говоришь ты «извините» при
обыске или молча в барахле копаешься, когда дом че¬
ловека переворачиваешь? Скажи?
Лева понял, что его никто не спрашивает, и промол¬
чал.
—	В каждом доме люди живут разные. К примеру,
мужик — проходимец, мать с женой — хорошие и доб¬
рые бабы,— он довольно кивнул и причмокнул.— Раз¬
ные, Лева. Однако ты все барахлишко своими руками
лапаешь. Все, заметь, так как оно в семье общее, и где
38


что припрятано, неизвестно. А души у людей раздель¬
ные, каждому своя, а ты все подряд хватаешь, без раз¬
бора.
По аллее медленно шла влюбленная пара, и Орлов
примолк, выжидая.
—	Ишь, любятся,— ерничая, продолжал он.— Поже¬
нятся. Малый запутается в каком-нибудь дерьме, ты
ним и придешь, Лева. Представь,— Орлов округло раз¬
вел руками.— Являешься. Квартирка. Понятые. Заметь,
для этой девочки люди, как правило, знакомые. Соседи
или дворник с лифтером. В общем, красота. И тут,— он
сделал паузу и взглянул хитро,— заметил ты на стене
фотографию в рамочке под стеклом. На фотографии тон
невеста вся в белом, а он, как положено, в черном. Оба,
конечно, глупо улыбаются. Ты, Лева, как культурный,
говоришь: «Извините, пожалуйста». Карточку со стены
снимаешь и ножичком ее аккуратненько отколупываешь.
Может, валюта именно там, скажи? Ножичком аккурат¬
ненько?— Орлов смотрел на Леву серьезно, уже не
чмокал, не ерничал, заговорил он чистым языком, лите¬
ратурным.— В этой ситуации, Лева, твои извинения и
расшаркивания сплошное издевательство. Ты пойми,
Лева, ты пришел и разломал все, что они годами
строили.
—	Не я,— сорвался Лева,— разломал преступник.
—	Верно. Но для семьи виновником в большинстве
случаев являешься именно ты. И не переживай, не бери
к сердцу. Ты о зубном враче думал?
—	Каком враче? — не понял Лева.
—	Который людям больно делает? Думал, думал, мы
все думали,— Орлов махнул на Леву рукой.— Пред¬
ставь, если бы врачу каждый раз было бы так же боль¬
но, как пациенту. Представил? Мы бы быстренько без
врачей остались, они бы все померли. Выводы сам делай.
Лева не ответил, они посидели еще немного, думая
каждый о своем, распрощались холодно. Лева дошел до
Белорусского, проехал по кольцевой остановку, вышел у
зоопарка, до дома рукой подать. Что-то в разговоре с
Орловым было не так, в чем-то подполковник его, Леву,
надул. Лева размышлял, ворочал мозгами и наконец до¬
бился ответа. Орлов решил Перовым заняться и поехал
за ним на кладбище. Олег Перов с Шутиным домой вер¬
нулись, а подполковник Орлов, видимо, лишь проводил
их, поглядывая со стороны. Почему же Орлов не при¬
гласил Олега Перова в управление? Да потому, что
39


подполковник Орлов нормальный ранимый человек.
«Разговор наш с Перовым не убежит, что сегодня, что
завтра побеседуем, а с похорон друга забирать же¬
стоко».
Так рассудил подполковник Орлов. «Ага, Петр Ни¬
колаевич! — Лева ликовал.— Значит, ваши штучки-дрюч¬
ки, жаргончик и прочее — только средство защиты. Ум¬
ный инспектор Гуров,— уговаривал себя Лева.— Умный,
но чуть-чуть с опозданием, раньше бы сообразил да пре¬
поднес свои мыслишки подполковнику. Вот бы натюр¬
морт получился».
Лева вышел из лифта и сразу увидел на своей двери
записку. Если просят позвонить на работу, утоплюсь в
ванне, твердо решил Лева и прочитал: «Срочно позвони.
Марго. Срочно». Он вздохнул облегченно. Лева вспом¬
нил Ирину Перову, маленькую, голубоглазую, с копной
темных, коротко остриженных кудрей, затем Риту — вы¬
сокую, гибкую, с длинными прямыми волосами и тем¬
ными подведенными глазами. Соблазнительный народ
женщины. Наверное, я бабник, решил Лева. Хорошо это
или плохо? Возможно, нормально. Интересные женщи¬
ны мне нравятся, что плохого? Но их много, а мне нуж¬
на одна. И он вспомнил свою первую любовь, неожидан¬
но ворвавшуюся и уходившую медленно, словно тяже¬
лая болезнь, чуть ли не забирая с собой душу, оставляя
измученное тело. И только Лева окреп, встал по-настоя-
щему на ноги, вздохнул свободно, так на тебе... Да еще
в своем же доме, да почти несовершеннолетняя, с мане¬
рами кинозвезды. Лева не был знаком с кинозвездами,
но наверняка они вот такие. Он вновь взглянул на за¬
писку: «Срочно позвони. Марго. Срочно».
Лева вытащил из морозилки пельмени, поставил на
плиту кастрюльку с водой.
«Такие девочки каждого мужчину, который не пла¬
вится под их взглядом, как стеариновая свеча, не начи¬
нает громко ржать и бить копытом, воспринимают как
личное оскорбление. Она и бегает ко мне каждый день,
чтобы доказать свою неотразимость. А я женюсь на ма¬
ленькой симпатичной толстушке,— назло себе думал
Лева,— носик пупочкой и глаза разные: синий и карий.
Зато она будет любить меня, а не себя, и чтобы образо¬
вание не выше среднего, так как если женщина красива,
умна и образованна, это уже патология, это не для нор¬
мальных людей...»
40


Рассуждения Левы прервал звонок в дверь. Рита
вошла, заложив руки за спину.
—	Здравствуй, проходи,— сказал Лева и поспешил к
плите, которая возмущенно шипела и брызгала паром.
—	Здравствуй, Лева,— Рита продолжала смотреть
себе под ноги и осторожно ступала на носки.— Наконец-
то я тебя поняла. Друг пишет: «Срочно», а ты быстрее
к пельменям...
—	А я знаю твой телефон? — обхватив кастрюльку
полотенцем, чуть сдвинув крышку, Лева сливал воду и
морщился от бьющего в лицо пара.
— Сыщик, называется,— медленно сказала Рита.
Лева уже догадался, что сегодня исполняется роль «Я
вся такая разочарованная».— Один мальчик, аспирант
достал мой телефон, даже не зная, где я живу.
—	Пусть зайдет к нам в кадры, нам такие нужны,—
парировал Лева, не удержался и добавил: — Побегает
по рынкам да вокзалам, быстро дурь выветрится.
Рита опустила глаза еще ниже, положила книгу, ко¬
торую держала за спиной, на табуретку, накрыла на
стол и села в ожидании пельменей.
—	И куда в тебя влезает, в худющую? — спросил
Лева.
Рита одернула кофточку, обхватила ладонями та¬
лию.
—	Международный стандарт. Кто понимает, конечно.
Лева, обжигаясь, ел и пожимал плечами. Когда с
пельменями было покончено, Рита убрала со стола, даже
протерла его тряпкой и положила перед Левой книгу.
—	Я-то о тебе забочусь, а ты...
Лева открыл книгу. Павел Ветров смотрел на него,
упрямо наклонив лобастую голову.
— «Скоростной спуск»,— сказала Рита.— Неплохое
название. И книга ничего. Он быстро ездил, этот Павел.
Кто его остановил? — она обошла стол, погладила Леву
по голове, и он, продолжая смотреть на Ветрова, взял ее
руку и поцеловал. Лева прижался щекой к ладони де¬
вушки и думал, что она выразилась исключительно точ¬
но. Ветров ездил слишком быстро, таких быстрых любят
в спорте, в жизни их тихо ненавидят. Словно подслушав
его мысли, Рита сказала: — Мне кажется, что на своем
пути к цели он не очень считался с окружающими,— и
повторила любимую фразу своего отца: — Он был па¬
рень не серийного производства, штучной работы, инди¬
видуальной. Таких многие не любят...
41


Эти слова отец часто говорил, когда откровенничал с
дочерью. Риту возмущало насмешливое отношение отца
к поклонникам. «Этот тебе не нравится, другой, какого
же парня ты одобришь?» «Решать я буду сама, но твое
мнение мне далеко не безразлично». «Мужчина не дол¬
жен походить на костюм из отдела готового платья,—
ответил отец.— Можно носить этот, неплохо носить и
тот. Надо найти своего, единственного, притираться друг
к другу вы будете долго, всю жизнь, но он должен обла¬
дать индивидуальными качествами, отличающими его от
других, для тебя совершенно необходимыми». «Какими
качествами, папа?» — спрашивала она. «Для тебя необ¬
ходимыми,— повторял отец,— за которые бы ты его и
любила». «Он, конечно, должен быть идейным»,— прово¬
цировала Рита. «Естественно,— серьезно отвечал отец,—
иначе он не будет настоящим мужчиной. Лично я боль¬
ше всего ценю в мужчине любовь и преданность своему
делу. Мужчина должен знать, зачем он живет...» «А жен¬
щина?»— перебивала Рита, и разговор заканчивался ее
монологом, в котором она учила отца уму-разуму.
...Сейчас Рита смотрела на склоненную голову Левы,
чувствовала на ладони его шершавую щеку, понимала,
что он думает, как говорит отец, о своем деле, и серди¬
лась. Все’мужчины эгоисты, вот она весь день думала
о Леве, с большим трудом достала для него книгу, а он...
—	Я чуткая и умная,— Рита отошла и повернулась
на каблуках.— Ты недостоин меня, Лева. Как тебе нра¬
вятся мои брюки?
Лева опустился на землю и возмущенно спросил:
—	Откуда ты знаешь о Ветрове?
—	Секрет фирмы «Василек»,— Рита направилась к
выходу, чуть покачивая узкими бедрами: — Спасибо за
пельмени.
Неожиданно она вернулась, нашла в ящике стола ка¬
рандаш и прямо на стене крупно написала номер своего
телефона.
Глава пятая
В кассе молодой семьи находилось тысяча шестьсот
рублей, не считая копеек. Попытка составить смету рас¬
ходов на приобретение кухни и занавесок, спальни и пла¬
фонов, гостиной и торшера окончилась неудачей, так как
и Ирина и Олег имели лишь приблизительное понятие о
42


стоимости необходимых вещей. Ирина двадцать лет жи¬
ла с родителями, где кровати, половики, столы и чашки
были со дня ее рождения, а когда что-то покупалось
новое, она порой и не замечала либо принимала как дол¬
жное, не интересуясь ценой. Олег жил в общей квартире,
комната, которую он занимал один после смерти матери,
была обставлена так, что брать оттуда что-либо в новую
квартиру смысла не имело. Когда Ирине нужны были
пальто или чулки, она говорила об этом маме, которая
совещалась с отцом, и необходимая сумма любимой
дочке выделялась немедленно. У Олега с этим вопросом
было еще проще, он все необходимое покупал во время
поездок за рубежом, одевался просто, но модно и не за¬
думывался о том времени, когда обстоятельства могут
измениться.
Бумажку с набросками сметы порвали и побежали в
магазин, решая на ходу, куда в первую очередь: в ме¬
бельный, электротоваров или тканей?
Молодые вернулись лишь к вечеру, истратив двад¬
цать рублей на такси и обед и приобретя в «Малахито¬
вой шкатулке» на Калининском проспекте серебряный
половник и мельхиоровое ведерко для льда, ведь шам¬
панское у них еще было. Молодые твердо решили поку¬
пать в дом только вещи экстра-класса, никакой дешев¬
ки у них не будет, пусть на обстановку квартиры понадо¬
бится несколько лет, пусть — они не спешат, время есть.
На следующий день Олег перетащил из своей старой
комнаты огромную полуразвалившуюся софу. Ирина при¬
везла от родителей чашки, ложки, вилки. Начать реши¬
ли с кухни, на другое не отвлекаться, на такси больше
не ездить, обедать только в дешевых кафе или столовых.
Вечером они вернулись на такси, Ирина купила портье¬
ры для гостиной, Олег — букет алых роз. Портьеры за их
цвет назвали «Золото Маккены», розы поставили в одну
из призовых ваз и принялись составлять план на завтра.
Через две недели кухня куплена еще не была, но в
нераспакованных свертках, громоздившихся в углу, по¬
коился столовый сервиз на двенадцать персон с изуми¬
тельной супницей, честно сказать, из-за супницы сервиз
и приобрели, ведь серебряный половник уже существует.
В ванной заменили раковину, а в холле повесили огром¬
ное зеркало, отчего сразу стало просторнее и веселее.
От магазинов временно пришлось отвлечься, так как
у Ирины началась практика, а Олег должен был появить¬
ся в отделе кадров завода химического машиностроения,
43


куда получил назначение. Председатель спортобщества
обещал, что на заводе Олега примут с распростертыми
объятиями, двести рублей тот минимум, который он,
председатель, гарантирует.
Кадровик довольно равнодушно перелистал докумен¬
ты и сказал:
—	Рады, Олег Петрович. Поздравляю с началом тру¬
довой деятельности, с вступлением в нашу дружную ра¬
бочую семью,— и протянул вялую, испачканную чернила¬
ми руку.— Специалист по полимерам нам нужен, просто
необходим. Ставка у нас имеется, неплохая ставка, надо
сказать,— он почему-то опустил глаза.— Сто пятнадцать
для молодого специалиста, вам просто повезло. Сейчас я
вас познакомлю с начальством,— он, не поднимая голо¬
вы, выдвигал и задвигал ящики стола, словно хотел
именно оттуда выудить начальство на свет божий.—
Уточните круг своих обязанностей и приступайте.
Олег устраивался на работу впервые, никогда в жиз-
ии не торговался, услышав же об окладе, смешался. Мо¬
жет, его, как сопляка, обманывают, или это нормальная
заработная плата? Он не показал своей растерянности,
даже улыбнулся, поблагодарил, однако попросил еще
несколько дней, мол, только женился, новая квартира,
быт, одним словом.
—	Конечно, конечно,— радостно ответил человек с
чернильными руками.— Неделька терпит, приходите, мы
вас ждем.
Когда за Олегом закрылась дверь, он снял- трубку,
набрал номер: — Я спровадил его, Митрофаныч,— ска¬
зал, довольно улыбаясь.— Нужен? Тебе работник нужен,
а не спортсмен. Ты бы видел этого работягу, костюмчик
на нем ого-го, дипломат-аристократ, а не технолог.
Ниночка, секретарь председателя спортобщества, ко¬
торая месяц назад, заливаясь румянцем, встречала Оле¬
га кокетливой улыбкой, холодно посмотрела и, продол¬
жая печатать, обронила:
—	Приветик,- Перов. Совещание.
Олег недоуменно пожал плечами и легко открыл тя¬
желую дверь.
Сидящий во главе стола председатель взглянул на от¬
крытую дверь раздраженно, узнав Олега, кивнул и ука¬
зал на стул. Председатель общества, заслуженный ма¬
стер спорта, в прошлом неоднократный чемпион страны,
44


был на пятнадцать лет старше Олега, однако взаимоот¬
ношения у них уже давно установились товарищеские.
Обсуждался больной вопрос — футбольная команда
болталась во второй половине турнирной таблицы.
Председатель закрыл совещание и, глядя в сутулую
спину главбуха, сказал:
—	Деньги должны быть, хоть воруйте.
И. главбух покорно пошел «воровать», то есть срезать
последние крохи с других видов спорта. Когда все вы¬
шли, председатель пожал Олегу руку и, посмотрев на
потолок, сказал:
—	Звонили, команду необходимо поднять,— он без¬
звучно выругался,— была бы моя власть, Олег, я бы их
так поднял, забегали бы, как наскипидаренные. Каждый
сопляк — прима, слова ему не скажи, он тут же...— пред¬
седатель вновь посмотрел на потолок.— Или начинает
говорить, что у соседей лучше. Ему, видите ли, предло¬
жили, обещали... Ну, извини. Рассказывай.
Выслушав Олега, председатель сказал:
—	Потому что ты дурак, братец. Зачем раззвонил
на весь свет, что выступать больше не будешь? Ты на
помосте Олег Перов, а в жизни двадцатисемилетний
оболтус с дипломом,— откровенно сказал он.— Может,
еще годочек потаскаешь? Как спина?
— Спина чуть повыше...— огрызнулся Олег.— Ты
мне обещал, Саша.
—	В "общем, ты прав, уходя — уходи,— он помол¬
чал.— Я обещал, попробую. Не выйдет, придешь, будем
думать.
Дома уже ждала Ирина, но Олег домой не поехал,
а созвонился с Павлом Ветровым и отправился к нему.
Они познакомились год назад, в спортзале, куда Па¬
вел пришел с кинооператором—делал телевизионную пе¬
редачу. Олег не очень любил разговаривать с журнали¬
стами или писателями. Вопросы всегда одни и те же,
в глубь спорта не лезут, скользят по поверхности.
Ветров сразу понравился Олегу, так как не пошел
через зал, размахивая руками, давая оператору и всем
остальным задания, где стоять и что снимать, а сел у
стены на скамеечку и тихо просидел всю тренировку.
Изредка он что-то шептал оператору, тот согласно ки¬
вал и молча снимал. Ветров появился и на следующей
тренировке, так же тихо сидел на лавочке и уже на
улице, после душа, подошел к Олегу, представился и
сказал:
45


—	Ничего, мужская у тебя работенка. Я вашу желез¬
ку долгое время не понимал. Ну, тащишь ее вверх, она
тебя вниз. И все!
—	Так оно и есть,— буркнул Олег.
—	Не болтай,— оборвал Ветров.— Я когда-то гор¬
нолыжником был, у нас трасса, с ней борешься в слало¬
ме минуту, на спуске чуть ли не три. У вас — секунда.
Я могу дрогнуть, затем выправиться и победить. Ты не
можешь. Так? У тебя лишь намек на сомнение, лишь
искра неуверенности, и железо не простит, сломает.
Павел Ветров понимал в спорте, его передача о тя¬
желой атлетике была откровением даже для многих
штангистов. Он не рассказывал о технике, не восхищал¬
ся весом снаряда, а копался в людях, в психологии.
Олег и Павел подружились сразу. Обычно, практи¬
чески всегда, Олег во взаимоотношениях с людьми, будь
то мужчина или женщина, сразу захватывал инициати¬
ву. Павлу же он подчинился без сопротивления, с радо¬
стью. И дело не в том, что Ветров был старше Перова на
десять лет, не просто годы, а жизненный опыт, знание
жизни решили вопрос старшинства. Они встречались
чуть ли не ежедневно, и уже через полгода казалось,
что знают друг друга с детства. Их объединяли знания
и любовь к спорту, только Павел вышел из спорта в
большую жизнь, а у Олега все еще впереди. Но Олег
относился к спорту проще и, так сказать, более потре¬
бительски. Интересно, много ездишь, видишь, хорошо
живешь, тебя знают и любят. Павел смотрел на спорт
более идеалистически и философски. Спорт, считал он,
закладывает в характере человека фундамент, и самое
страшное, когда конец спортивной жизни не становится
сигналом к старту дальше, вперед, вверх, а наступает
конец активности человека, начало его угасания в вос¬
поминаниях о былом величии.
—	Мало, точнее, плохо заботятся о спортсменах,—
рассуждал Павел.— Человек в семнадцать, а во многих
видах и раньше становится знаменитостью. Печать, ра¬
дио, телевидение, интервью, поклонники, меценаты. «На¬
дежда», «талант», «представитель страны». А сопливый
«представитель» хорошо кувыркается на брусьях, дале¬
ко или высоко прыгает или, как ты, больше других под¬
нимает. А перестал прыгать? Как с заоблачных высот
опуститься на грешную землю? Крепко встать на ноги,
понять, что прошлое лишь прошлое, а настоящее и буду¬
щее зависят теперь только от тебя.
46


—	Так ведь и в спорте все зависело лишь от тебя,—
возражал Олег.— Спорт в первую очередь труд и пот.
— Верно,— согласился Павел,— но в спорте человек
находится в фокусе внимания, с тебя много требуют, но
добился, тут же воздается сторицей, даже с излишком.
Повседневная жизнь равнодушнее, тебе не рукоплещут,
ты один из миллионов, никто тобой не любуется. Пере¬
ход из одного качества в другое, из-под яркого света
прожектора к нормальному свету дня, порой дождли¬
вого и пасмурного, для многих оказывается настолько
болезненным, что люди надламываются.
Олег подтрунивал над серьезностью Павла, над его
философией.
—	Говори, говори,— обрывал Павел,— поглядим, как
ты закончишь выступать и начнешь кувыркаться на ков¬
ре, который называется жизнь. Поглядим, сколько ты то¬
гда поднять сможешь...
Олег только соприкоснулся с жизнью и несколько
опешил. Не нужен? Уже не Олег Перов? И, приехав к
Павлу Ветрову, Олег ожидал, что тот выслушает и
скажет: что, стукнулся? Ведь тебе говорили, ты не ве¬
рил, теперь хлебай полной ложкой!
Павел, в стареньком, вылинялом тренировочном ко¬
стюме, в тапочках на босу ногу, открыл дверь, хлопнул
Олега по плечу и молча прошел в комнату.
—	Молодец, спас меня,— устало сложил бумаги в
папку и блаженно потянулся.— Не понимаю, как вооб¬
ще пишут, творят люди, не имеющие спортивной подго¬
товки? Или талантливым легче? — он провел ладонью по
коротко остриженным волосам и лицу, словно умыл¬
ся.— Вряд ли, чемпионам-мастерам труднее, мы-то с то¬
бой знаем. Мы, грешные, напортачим, ну ругнут нас
лениво, да и забудут — какой с нас спрос? А маэстро
ошибся-то самую чуточку, занесло на повороте, качну¬
ло— крик, шум, конец света! — он сидел, навалившись
на стол, выставив подбородок, и внимательно разгляды¬
вал Олега.— Человека нельзя лишать права на ошибку,
иначе храбрый превратится в труса, нерешительный в
подонка. Пока человек жив, пока барахтается, чего-то
хочет, он ошибается.
—	Ты мне заранее индульгенцию выдаешь? — рас*
смеялся Олег.
47


—	Нет, проверяю на тебе тезисы своей статьи,’— Па¬
вел хлопнул ладонью по папке.— Ты все равно выкла¬
дывай, за пазухой не держи.
Олег выложил. Стараясь не размазывать, рассказал
о событиях дня.
—	Дело не в самолюбии, Павел,— закончил он,—
жить-то как? Иришка тридцать восемь и я после выче¬
тов сотню, плюс кооперативная квартира. Ведь ноги про¬
тянешь.
—	Как люди живут? — Павел увидел, что Олег бо¬
лезненно поморщился, и упрямо сжал рот.— Да, да, как
я колупался?
—	Подожди,— остановил Олег,— все живут по-раз¬
ному. Многие, к примеру, на шее родителей, я же сиро¬
та, у родителей Иришки рубля не возьму, да у них и
нет.
—	Некоторые воруют...
—	Перестань, я тебе серьезно, а ты чушь порешь,—
перебил Олег.
—	Серьезно? Ты ко мне на такси приехал? Можешь
не отвечать.— Павел махнул на друга рукой.— Так от
Бауманской до меня... рубль пятьдесят, ты отдал два, а
это треть дневного заработка. Ты, парень, считай, се¬
годня заново родился, учись ходить, все люди учатся, ты
тоже учись. Скажешь, в двадцать семь тяжко? И я го¬
ворю, тяжко. Ты упрись, ты же в спорте не только же¬
лезо ворочать научился? Верно? Проигрывать научился?
Вот и терпи.— Он рассмеялся.— Ты одолеешь, Олег, ве¬
рю, одолеешь. Этот кадровик в сатиновых нарукавниках
и запотевших от постоянной перестраховки очках будет
еще у тебя в приемной на цыпочках стоять. А председа¬
теля своего не ругай, ты его пожалей, Олег, трудно ему,
бедолаге...
Павла прервал телефонный звонок.
—	Кто? — спросил Павел растерянно, затем улыб¬
нулся и посмотрел на Олега.— Здравствуйте, мадам,
здравствуйте. Ваш герой здесь, минуточку,— он протя¬
нул трубку Олегу.— Иришка.
Олег разговаривал с женой, точнее — слушал. Павел,
сидя за столом, поглядывал на приятеля и думал, по¬
чему все женаты, многие по второму кругу пошли, вот
Олег, тридцати нет, а тоже успел, славная у него девоч¬
ка. А он, Павел Ветров, все один да один. Не урод, стес¬
нительностью не отличается, в свое время донжуанохм
считался, жениться все духу не хватает.
48


—	Целую,— Олег положил трубку.— Ну, Иришка
дает, люстру хрустальную купила, представляешь?
—	Нет,— признался Павел,— а это хорошо или
плохо?
—	Прекрасно,— Олег хотел что-то еще сказать, но
лишь махнул рукой и направился к двери.
Павел вышел за ним на лестничную площадку.
—	Деньги есть еще? — спросил он как бы между
прочим.— Могу ссудить, пользуйся, пока я богатый.
—	Спасибо, обязательно,— Олег оперся на перила,
легко перепрыгнул пролет и уже снизу крикнул: — По¬
звоню!
Павел вернулся к столу, открыл было папку, тут же
со злостью захлопнул. В его ушах все еще звенел чи¬
стый доверчивый голос Ирины Перовой. Интересно, по¬
думал Павел, почему она позвонила имение мне?
С этого дня Ирина стала звонить часто, звонила, ра¬
зыскивая Олега, звонила и без повода, просто так, по¬
болтать. Молодая и восторженная, Ирина не сомнева^
лась, что все радуются ее молодости и счастью. Ветров
радовался, очень скоро звонки Ирины сделались привыч¬
ными, а затем необходимыми. Павел с Ириной вырабо¬
тали в разговоре определенный тон, она называла его
«мэтром», он ее — «девочка». Когда же Перовым по¬
ставили телефон, то Ирина начала звонить ежедневно,
а то и по нескольку раз в день. Она рассказывала о
своих проделках, заговорах против мужа, делилась пе¬
чалями, просила совета, как отомстить за то, что «сам»,
так они между собой называли Олега, ушел на работу,
не поцеловав ее на прощанье. Сначала Павел играл
роль мэтра и советчика, постепенно стал действительно
сочувствовать и завидовать молодоженам. В этот пе¬
риод Ветров ощутил свое одиночество, потребность ко¬
му-то помогать, кого-то оберегать, кого-то любить. Этим
человеком стала Ирина.
Олег поступил на завод, чем немало удивил кадро¬
вика. Добиться более высокого оклада не удалось. Олег
по договору начал работать в родном спортобществе
тренером, готовить юношескую команду. Три раза в не¬
делю он проводил занятия, его радовал звон железа,
уханье помоста, знакомые запахи пота и растирки. После
занятий Ирина поджидала его в скверике у зала, и они
выходили на Садовое и шли до площади Маяковского,
рассказывая друг другу о том, что с ними случилось за
день.
49


Ни кухни, ни другой мебели у них так и не появи¬
лось, зато пакетов и свертков в углу комнаты прибави¬
лось, а количество денег уменьшилось. Но Ирина не пе¬
реживала. Наоборот, такое бивачное существование раз¬
влекало ее, давало возможность мечтать о том, как же
все будет здорово в окончательном варианте. Олег, под¬
держивая игру «как все будет, когда все будет», пы¬
тался найти выход из тупика, в который они медленно,
но верно заводили свой семейный бюджет. Денег хва¬
тало только-только, о том, чтобы откладывать на ме¬
бель, не могло быть и речи. Неужели так до конца жиз¬
ни мечтать о столе и стульях, занавесках и кухне под
дерево?
Однажды, когда, дав ребятам задание, Олег вышел
покурить на улицу (табаком он начал потихоньку бало¬
ваться), к нему подошел Семен Семенович. Он был бо¬
лельщиком. Штатный болельщик в тяжелой атлетике
явление довольно редкое, Семен Семенович Семенов мог,
не заглядывая в справочники, сказать без запинки, ког¬
да, где, кем, даже в какой попытке был установлен тот
или иной рекорд. Семена Семеновича любили; как ко
всем болельщикам, относились панибратски, хотя ему
давно перевалило за пятьдесят. Он был небольшого
роста, плотненький, всегда со вкусом одет, ребята при¬
возили ему отличные вещи, но элегантным его назвать
было нельзя, чего-то не хватало. Возможно, ему недоста¬
вало уверенности, ведь вещи надо уметь носить, а он
как-то стеснялся, молчаливо просил не обращать на не¬
го внимания. Редкие волосы он тщательно зачесывал
на пробор, маскируя лысину, круглое, гладко выбритое
лицо прикрывал любезной улыбкой, смотрел всегда доб¬
рожелательно и участливо.
Олег никогда не интересовался им, здоровались, и
только. И теперь, когда Семен Семенович подошел, Олег
кивнул, думая о своем, но тот стоял рядом, не уходил.
—	Какими судьбами? — из вежливости спросил Олег.
Действительно, Семен Семенович никогда на трениров¬
ках новичков не появлялся.
—	Узнал, что ты закончил, больше не выступаешь,—
Семен Семенович тронул кончиками пальцев Олега за
плечо.— Зайду, думаю, проведаю.
Олегу, конечно, было бы приятнее, если б зашел кто-
нибудь из команды. Семен Семенович на сдержанный
кивок не обиделся, он вообще никогда не обижался.
Стеснительно потупившись, сказал:
50


Ты женился, поздравляю,— и сунул Олегу какую-
то коробочку.— Передай жене, скажи — твои болельщи¬
ки поздравляют.
Олег удивленно разглядывал обтянутую шелком ко¬
робочку, поднял глаза на порозовевшего от смущения
Семена Семеновича.
—	Спасибо. Неудобно как-то. Что это? — он открыл
коробочку. На светлой мягкой подушечке красовались
сережки и кольцо.— Бирюза? — Олег рассмеялся.— Здо¬
рово, у Иришки глаза такие же.
—	Вот и ладно, вот и хорошо,— бормотал Семен Се¬
менович, пытаясь закрыть коробочку и засунуть ее в
карман Олегу.
—	Спасибо,— Олег посмотрел на стоявшего рядом
человека внимательно.— Иришка будет рада,— он
взглянул на часы, затем на выход со двора.— А вот и
сама принцесса.
Ирина шла как всегда быстрыми шажками, гордо
откинув голову. Увидев мужа, замахала рукой. Олег
вложил коробочку в руку Семена Семеновича, сильно
сжал ее; когда Ирина подошла, сказал:
—	Познакомься, Ириша, Семен Семенович, мой дав¬
нишний приятель.
—	Здравствуйте,— Ирина протянула руку, с любо¬
пытством разглядывая нового знакомого.
—	Я скоро,— Олег потрепал Семена Семеновича по
плечу, ободряюще улыбнулся и ушел в зал...
Семен Семенович осторожно, как-то крадучись, рас¬
хаживал по квартире Перовых и, кивая, приговаривал:
—	Очень хорошо, очень разумно.
Ирина уже надела серьги и кольцо, которое было ей
великовато, ходила рядом с гостем и спрашивала:
—	Ну как, Семен Семенович? Как вы считаете?
—	Очень хорошо, очень разумно,— кивал тот и вновь
переходил из одной комнаты в другую, возвращался на
кухню, бродил по холлу, шел опять в комнаты, и от его
хождения казалось, что комнат в этой квартире несмет¬
ное количество.
Олег стоял в холле, прислонившись, к дверному кося¬
ку, и куда бы Ирина с Семеном Семеновичем ни зашли,
он их видел. Олег наблюдал за ними и думал, что прия¬
телей у него много, этого же Семена Семеновича он
никогда и не замечал, а вот пришел человек и... Что «и»,
51


Олег сказать не мог, но от присутствия этого мягкого,
обходительного болельщика, от его дотошного внима¬
ния, участливого голоса было приятно и тепло.
—	Очень разумно, дети,— Семен Семенович замахал
руками, начал извиняться, но Ирина сазала, что, конеч¬
но, они дети, и он продолжал: — Очень разумно, что вы
еще ничего не купили. Квартиру, гнездо, надо решать в
комплексе, не таскать по вещичке.— И спросил: — У вас
какие планы на вечер?
—	Так уже десятый,— ответил Олег.
—	Пустяки, если других планов нет, подъедем к од¬
ному человеку, взглянете на квартирку. Я думаю, вам
понравится.
—	А удобно?
—	Удобно, удобно, хозяева рады будут. Милейшие
люди, между прочим,— успокоил Ирину Семен Семено¬
вич.
...Ирина сидела на белоснежной медвежьей шкуре,
пила шампанское и смотрела на Олега. «Неужели и у
нас так можно устроить?» — спрашивала она взглядом.
Олег покровительственно улыбался и так же взглядом
отвечал: «Естественно, Ирина, ведь ты вышла замуж за
Олега Перова».
Квартира, в которую их привез Семен Семенович,
была тоже двухкомнатная, по планировке похуже их
собственной. Но какая это была квартира! Возможно,
Ирина не поставила бы у себя такую огромную полиро¬
ванную стенку. Наверное, в этой квартире не хватало и
книг... Но облицованная изумрудным кафелем с черным
полом ванная? Стены спальни обтянуты ситцем, на
квадратной низкой тахте могли свободно уместиться
шесть человек, мягкий одноцветный ковер загнан под
плинтус. А гостиная? Цветной потолок, полукруглый ог¬
ромный диван, перед ним низкий полукруглый столик,
гигантское кресло, два приставных мягких стульчика, а
эта шкура, на которой устроилась Ирина, поджав ноги?
к посуда? Бокалы, чашки, вилки, ложки? Какое убожест¬
во собиралась покупать или уже купила Ирина!
—	Конечно, мы не можем принять много народу,—
говорила Алла, хозяйка дома, высокая ухоженная брю¬
нетка в безукоризненном брючном костюме.— Но четыр¬
надцать человек здесь размещаются свободно. Зато нет
этих ужасных стульев, огромного стола, которые и
нужны-то два раза в год, а загромождают всю комнату.
52


Хозяин, Борис Александрович Ванин, был мал ростом,
белес и некрасив, но держался с достоинством и погля¬
дывал на свою эффектную жену покровительственно. Он
пил с Олегом коньяк и молча пожимал плечами, как бы
говоря: женщина,, этим все сказано, не будем к ней
строги.
Когда Ирина с Олегом под предводительством Се¬
мена Семеновича приехали сюда, казалось, их ждали,
словно о встрече договаривались за неделю. Охлажден¬
ное шампанское и марочный коньяк, семга и осетрина,
цыплята и всевозможная зелень, какую можно найти
лишь в дорогих кавказских ресторанах.
Вечер прошел весело и непринужденно. Когда Ирина
с Олегом встали и начали раскланиваться, Семен Семе¬
нович спросил:
—	Нравится? — и, правильно оценив восторженный
взгляд Ирины и кивок Олега, закончил: —Можно устро¬
ить, конечно, с учетом ваших вкусов.
Глава шестая
Гуров стоял, опершись на подоконник, у кабинета
Турилина. Полковник вызвал Леву к себе на двенадцать,
было уже начало первого, но начальник еще не вернулся
от генерала. Лева ушел из своего кабинета, там Сеня
Новиков беседовал с вернувшимся из заключения реци¬
дивистом. Сеня, добрый и наивный, волнуясь, то и дело
снимая и вновь надевая очки, рассказывал о жизни
человеку, который пробыл в заключении больше лет, чем
Сеня просуществовал на свете. Гуров с рецидивистом
смахнули набежавшие слезы, один вышел в коридор,
другой остался в кабинете, безумно переживая, что с
детства не приучен носить при себе носовой платок.
День сегодня начался у Левы с выезда на квартиру
Ветрова. В отделение милиции позвонила его соседка и
сказала, что ночью за стеной, в пустой квартире убито¬
го, кто-то ходил, даже кашлял. У нее спросили, почему
не позвонила ночью. Она ответила, что ночью она боя¬
лась. Все-таки женщины народ своеобразный.
Следователь прокуратуры, эксперт научно-техниче¬
ского отдела и Гуров выехали на место и обнаружили,
что, судя по следам, в квартире действительно кто-то
был. Некто удивительно нахальный, он сидел в кресле,
за письменным столом, выкурил две сигареты, окурки
лежали в пепельнице. Годных для идентификации паль¬
53


цевых отпечатков посетителя не нашли. Гость ничего не
взял, так вот, пришел ночью, посидел, покурил и ушел.
Окурки эксперт забрал, надежд Леве не оставил,
сказав, что анализ слюны крайне редко дает интересные
результаты. Курил ночной гость «Столичные», которые
курят многие.
Что означает этот визит? Зачем человек пришел в
квартиру? Как он вошел? На замке ни царапинки, зна¬
чит, у кого-то есть ключ. Лева задавал себе вопросы,
не находя ответа, откладывал их в сторону и задавал
новые.
Послышались быстрые шаги, и из другого коридора
вышли Турилин и Орлов.
Турилин открыл дверь и жестом пригласил заходить.
Лева пропустил Орлова, и они вошли в кабинет.
—	Прошу садиться,— сказал Турилин, линейкой рас¬
пахнул форточку, опустился в кресло, и его ботинки со¬
рок пятого размера выглянули из-под стола, повели
острыми носами и застыли.
В последние дни во взаимоотношениях Гурова и Ор¬
лова наметилось если не потепление, то взаимотерпение.
Подполковник даже не отказывал себе в удовольствии
изредка шутить, о чем раньше не могло быть и речи.
Вот и сейчас он встретился с Левой взглядом, подмигнул
и, потирая шею, дал понять, что у генерала состоялся
серьезный разговор. Турилин никогда не переносил гнев
руководства на подчиненных, сейчас он лишь выдержал
паузу чуть длиннее обычной, затем спросил:
—	Кто начнет?
Орлов посмотрел на Гурова и кивнул, Лева коротко,
без эмоций доложил о результате осмотра квартиры
Ветрова. Закончив, спросил:
—	Сменить замок или установить сигнализацию?
—	Наивно думать, что визит повторится,— сказал
Орлов без причмокивания, видимо, еще не отошел от
посещения генеральского кабинета.— Но...— он задумал¬
ся,— мы с этим человеком все время опаздываем. Цель
визита неясна, да и поведение его в квартире достаточно
странно, эти окурки...
—	Согласен,— Турилин наклонил голову.
—	Я считаю, что ночной визитер не имеет отношения
к убийству,—сказал Лева.
—	Возможно, возможно,— Турилин смотрел на Леву,
как бы спрашивая: «Ну когда вы, Гуров, излечитесь от
категоричности?»
54


Лева отвернулся и, естественно, покраснел. Орлов
не сдержался и хмыкнул. Турилин продолжал:
—	Возможно, вы правы, преступник не выслеживал
Ветрова от сберкассы. Видимо, деньги непосредственно¬
го отношения к убийству не имеют. Тогда прошу выска¬
зать ваши соображения о мотиве преступления.
—	В поле нашего зрения попали,— Орлов начал за¬
гибать пальцы,— Евгений Семенович Шутин, работал
директором картины в кинематографе. Вчера уволился.
Шутин знает Ветрова с детства, друзья-соперники. Шу¬
тин типичный неудачник. В данном случае мотивом пре¬
ступления могли быть зависть, комплекс неполноценно¬
сти. Судя по всему, у Ветрова с Ириной Перовой был
роман. Дамочка могла шлепнуть своего любовника,—
Орлов заговорил в своей манере.— Такое случается,—
он повернулся к Леве.— Перестань, капитан, она обык¬
новенная, самая обыкновенная...— Орлов проглотил уже
было сорвавшееся слово и закончил: — женщина. Об этих
шурах-мурах мог узнать супруг, ему это не нравилось...
—	Отпадает,— перебил Лева.— Согласен, я могу
быть субъективным в оценке Ирины Перовой, и неизвест¬
ные нам страсти побудили ее совершить убийство. Я в
это абсолютно не верю, но допустим. Я видел Перовых
вместе, муж любит жену, ясно как дважды два, никаких
подозрений у Перова в отношении жены нет и никогда не
было...
Орлов подождал, пока Лева выговорится, и продол¬
жил:
—	Я проверял, алиби нет ни у кого из троих. Шутин
утверждает, что Ветров проводил его до подъезда и от¬
правился домой. Сам Шутин еще гулял два часа, что
никто подтвердить не может. Прогулка эта странная,
почему человек расстается с другом и гуляет один, а не
проводит, к примеру, своего друга до дома? Перов вер¬
нулся домой в три ночи,— продолжал Орлов,— говорит,
что был с приятелем в ресторане до десяти, затем тоже
гулял, тоже один. Каково? Жена якобы ждет его дома,
а он один пять часов гуляет по Москве?
—	Не сходится у вас, Петр Николаевич,— вновь вме¬
шался Лева.— Ирина подтверждает, что муж вернул¬
ся около трех. Надеюсь, вы не подозреваете, что между
супругами сговор? Что они убивали вдвоем? Так вы не
думаете? Если Перов просто гулял, жена не могла знать,
что он придет так поздно, и действительно находилась
дома. Перову же совершенно не нужно было гулять до
55


трех, он мог совершить убийство и вернуться домой в
начале первого. Верно?
— Нет,— сказал неожиданно Турилин,— не верно.
Совершить убийство и тут же прийти домой, разговари¬
вать с женой, которая любила убитого. Не верно.
—	Да не любила Ирина Ветрова! — запальчиво вы¬
крикнул Лева.— Он ее любил, а она его — нет!
—	Кто сказал?—-поинтересовался Орлов.
—	Шутин,— Лева взял себя в руки и продолжал
спокойно: — Ирина Перова. Зачем ей надо было гово¬
рить о любви Ветрова к ней? Она могла вообще молчать
об этом, однако она сказала, сказала правду, и только
слепой не видит, что Ирина любит мужа.
Турилин откашлялся и похлопал ладонью по столу.
—	Поменьше эмоций. Обратимся к фактам. Мне не
нравится, что вы замкнулись на семье Перовых и Шу-
тине, не разрабатываете другие линии. Давайте женщи¬
ну оставим пока в стороне. Я в данном случае руковод¬
ствуюсь не соображениями «могла — не могла», «люби¬
ла — не любила». Я не понимаю, каким образом Ирина
Перова сумал достать пистолет. Вы вообще почему-то
молчите о пистолете калибром семь шестьдесят пять!
Откуда пистолет? Кто из разрабатываемых может или
мог иметь оружие? Прошу это учесть в дальнейшем.
Ключ. У кого может быть ключ от квартиры Ветрова?
Лева, вы, беседуя с приятелями Ветрова, интересовались
ключом? Не давал ли Ветров ключ кому-либо из своих
друзей?
Лева молчал, лишь пожал плечами. Что отвечать?
Не интересовался, так -как не считал нужным задавать
такой вопрос. Какой же дурак скажет: знаете, а у меня
есть ключ от квартиры убитого!
—	Лев Иванович, вам не понятен вопрос? — Турилин
снял очки и посмотрел на Леву.
—	Товарищ полковник, видимо, это моя ошибка,—
сказал Орлов.
—	Ваша, Петр Николаевич, ваша и без «видимо»,—
Турилин говорил резче, чем обычно, смотрел на подчи¬
ненных с несвойственным для него раздражением.—
Сейчас я хочу слышать ответ Льва Ивановича. С вами,
Петр Николаевич, мы поговорим несколько позже.
Орлов быстро встал, передумал и сел, закинув ногу
на ногу. Турилин так на него посмотрел, что ногу приш¬
лось опустить и довольствоваться гордым молчанием.
56


—	Виноват, товарищ полковник, мысль о втором
ключе не пришла мне в голову,— Лева так разозлился,
что даже не покраснел.
—	Вы впервые мне лжете, Гуров. Лиха беда нача¬
ло,—Турилин снова несильно хлопнул ладонью по сто¬
лу, словно, припечатывая собственные слова, поставил
точку.— Дело даже не в ключе, а в стиле вашей работы.
Успехи последних лет вскружили вам голову. Вы возом¬
нили себя большим психологом, забыв, что розыскная
работа не только психология, но еще и тяжелый кропот¬
ливый труд.
Лева работал с Турилиным четыре года и ни разу не
получал подобного разноса, да еще в присутствии друго¬
го человека.
—	Розыск ведется торопливо,— говорил Турилин,—
шарите, будто впотьмах, версии не дорабатываете, пы¬
таетесь все сделать сами, не используете сотрудников
отделений милиции. Окружение Шутина и Перова не
только не разрабатывается, но и не выявлено как сле¬
дует. Поэтому вы не можете выяснить, не видел ли
кто-нибудь у разрабатываемых оружия. О пистолете вы,
Гуров, вообще забыли. Убийца, возможно, пришел до
возвращения Ветрова, а у молодой пары, стоявшей на
лестнице, спрашивалось только о тех, кто проходил
после Ветрова. У убийцы, видимо, есть ключ от кварти¬
ры Ветрова, но наличие ключа не является даже косвен¬
ным доказательством. Обнаружите ключ, человек ска¬
жет: да, есть, так вы же и не спрашивали. Теперь о
завещании. В наше время, в расцвете сил, человек не
пишет завещание без серьезной причины. Вы мучаетесь
вопросом, почему завещание составлено в пользу Перо¬
вой, а меня интересует, почему завещание существует?
Надеюсь, ясно? Завещание составлено двадцать седь¬
мого августа, за пять дней до смерти. Не сочтите за
труд, выясните, с кем встречался и вообще что делал
Ветров в конце августа. Кто надоумил Ветрова написать
завещание? Составьте план дополнительных мероприя¬
тий и действуйте. Вы свободны, Лев Иванович,— закон¬
чил Турилин, откинулся в кресле, подождал, пока Гуров
выйдет, и повернулся к Орлову.— У меня к вам вопрос,
Петр Николаевич.
Орлов поднял голову, приготовился: он не Лева, по¬
добную нотацию молча не проглотит.
—	Видите ли,— Турилин смущенно улыбнулся,— я
скоро собираюсь в отпуск, на Байкал, там мой бывший
57


начальник живет. Ну,— он развел руками,— Байкал, са¬
ми понимаете, а я в рыбной ловле полный профан, ниче¬
гошеньки не смыслю. А мне говорили, что вы ас в этом
деле. Верно?
—	Не ас,— растерялся Орлов,— однако люблю с
удочкой посидеть.
—	Петр Николаевич, голубчик, просветите, неудобно
приехать к бывшему начальнику и оказаться уж совсем
дикарем.
Лева сидел в ванне и с остервенением мылся, словно
хотел при помощи мыла и мочалки освободиться от
презрения, которым его окатил Турилин. Ведь обидно
в основном оттого, что все сказанное начальником Лева
отлично знал, ничего нового не услышал. Знал, да не
сделал, твердил он про себя, намыливая голову,
Если у Левы случались неприятности либо просто
накатывала беспричинная хандра, он прибегал к прове¬
ренному приему — мылся, надевал белую рубашку, луч¬
ший костюм, любимый галстук. Ощущение физического
обновления и праздничная одежда поднимали настрое¬
ние.
Лева вылез из ванны, взглянул на запотевшее зер¬
кало, написал на нем нелестный эпитет в свой адрес и
поставил восклицательный знак. Полюбовавшись на
дело рук своих, Лева протер зеркало и второй раз в день
побрился. Надев свежую рубашку, и «пасхальный» кос¬
тюм, Лева несколько приободрился, но, пошарив по
карманам, вновь впал в уныние. Почему-то он считал,
что в этом костюме лежит двадцать пять рублей, но при
самом тщательном обыске удалось обнаружить лишь
четырнадцать. Значит, всего у него тридцать два, а до
зарплаты еще две недели. Ситуация знакомая, склады¬
вающаяся из месяца в месяц.
За свой труд Лева получал деньги приличные. Каж¬
дое двадцатое число — этот день в управлении именова¬
ли днем чекиста — Лева, раздав долги, составлял
железную смету и брал обязательство провести эконо¬
мию. Бумажку со сметой Лева пришпиливал в кухне над
столом, где она висела немым укором недели две, после
чего Лева ее стыдливо снимал. Когда Лева жил дома с
родителями, он давал ежемесячно домработнице Клаве,
которая была в семье финдиректором, сто рублей и не
знал забот. Порой, когда карманные деньги кончались,
58


Лева обнаруживал в кармане пиджака трешку, а то и
пятерку, Клава смотрела бесстрастно, на удивление Ле¬
вы никак не реагировала. Сейчас он жил один, платил
за квартиру, бегал в прачечную, никто ему в карманы
денег не подкладывал, а обращаться за помощью к ро¬
дителям даже в голову не приходило. Клава, узнав, ка¬
кую зарплату он получает в Москве, сочла эти деньги
«огромными», и Лева с ней согласился.
Он пересчитал тридцать два рубля, затем пробежал
пальцем по календарю, выяснил, что в двух неделях
дней ровно четырнадцать, произвел несложное арифме¬
тическое действие и смирился.
Лева вышел из подъезда своего дома. На асфальто¬
вой дорожке, по сторонам которой зеленел чахлый га¬
зончик, школьницы начертили известкой классики и,
подталкивая облупившимися на носках туфлями круг¬
лую баночку из-под крема для обуви, прыгали. Рита,
длинноногая и тонкая, с сумкой через плечо, задумчиво
смотрела на них и теребила свою пушистую косу. Увидев
Леву, Рита перебросила косу за спину, отвернулась от
девочек, подошла к Леве и степенно сказала:
—	Здравствуй, Гуров.
—	Привет,— ответил Лева.
Рита взглянула только и мгновенно отметила и оту¬
тюженный костюм, и тщательно выведенный на еще
влажных волосах пробор.
—	Тебе к метро?
—	На троллейбус,— ответил Лева и взял девушку
под руку.
Рита шагала с Левой в ногу, широко и свободно, пы¬
талась тихонько напевать, и, хотя была музыкальна,
сейчас у нее не получалось ничего, она несколько раз
сфальшивила и замолчала. Рита возвращалась, из уни¬
верситета, после лекций оставалась на практические за¬
нятия по криминалистике, поэтому так и задержалась.
Сегодня девушке удалось достать на несколько дней
книгу «Личность преступника». Рита выпросила книгу
по двум причинам: во-первых, интересно; во-вторых,
представится возможность утереть Леве нос по некото¬
рым теоретическим вопросам. На одной из лекций Рита
пролистала главу «Социальная среда и формирование
личности преступника», весь день размышляла о прочи¬
танном и, увидев у дома играющих девочек, останови¬
59


лась, приглядываясь к ним и пытаясь определить лидера
этой маленькой группы. Тут появился Лева и своим
отутюженным и причесанным видом выбил ее из колеи...
Ясно, что он отправляется на вульгарное свидание!
Рита почему-то была убеждена, что у Левы не одна
девушка, а делая команда. В тихом омуте черти водят¬
ся, то-то он ведет себя со мной как монашек и живет
на кухне, словно в келье. Тут Рита почему-то вспомнила
Арамиса из «Трех мушкетеров». «Зачем я пошла,— удив¬
лялась Рита, вышагивая рядом с Левой.— Человеку на¬
до дать шанс на спасение, может, он опомнится, забудет
о своих толстых девках и пригласит меня в кино. И по¬
том пусть не считает, что я все вечера просиживаю у
окна, его поджидая».
Лева шел по делам, но понимал, что похож на чело¬
века, торопящегося на свидание. Он мог бы и сказать,
что идет на работу, но был еще недостаточно взрослым
и посчитал такое объяснение унизительным. Молодые
люди молча дошли до троллейбусной остановки, Рита
взглянула на часы.
—	Извини, Гуров, я спешу,— она кивнула и, гордо
подняв голову, направилась к метро.
«Теперь я не увижу ее дня три,— понял Лева.— Ни¬
чего, пусть не задается, подумаешь — „мировой стан¬
дарт41!» Лева хорохорился, однако настроение у него
испортилось, и он жалел, что не сказал Рите, куда и за¬
чем направляется.
Евгений Шутин опаздывал, за время ожидания Лева
успел досконально изучить и памятник Пушкину, и ки¬
нотеатр «Россия», и новое здание «Известий». Гуров
долго раздумывал, где именно назначить встречу. При¬
глашать в кабинет не хотелось, вернее, было бессмыслен¬
но, Лева собирался просить помощи, а делать это в
здании, подъезды которого охраняются, тактически не¬
правильно. Напрашиваться к Шутину в гости неудобно,
а приглашать его в свою кухню еще неудобнее. Гуров
решил назначить встречу на улице, потом как бы слу¬
чайно зайти в кафе, в котором Шутин и Ветров были
первого сентября.
Шутина Лева увидел издалека и отвернулся, решая,
как себя вести. Тот опоздал на двадцать минут, и дело
не в самолюбии, а в том неуважении, которое кроется за
опозданием и которое нельзя спустить, иначе взаимоот¬
G0


ношения встанут наперекосяк и ни о каком доверии друг
к другу не может быть и речи. Гуров, продолжая стоять
к подходившему Шутину спиной, отогнул рукав, взгля¬
нул на часы и, пожав плечами, медленно пошел в сторо¬
ну от места свидания. Пускай Шутин сам решит, как
ему изворачиваться, подумал Лева, не видеть он его не
может, а если он так уж не хочет с ним встречаться,
мог бы не приходить.
Шутин тронул Леву за плечо и сказал:
—	Добрый вечер и извините за опоздание.
—	Я уж подумал...— Лева развел руками и усмех¬
нулся.— Черт знает что в голову лезет.
Шутин не ответил, он был недоволен собой, так как
опоздал умышленно и извиняться не собирался. Они, не
сговариваясь, вышли на Тверской бульвар и молча дви¬
нулись к Никитским воротам. Шутин бесцеремонно ог¬
лядел Леву, стараясь найти в его внешности признаки
профессии, не нашел и раздраженно сказал:
—	Что, так и будем молчать? Я вас слушаю. Гово¬
рите.
—	Что говорить? — произнес Лева.— Был Павел
Александрович Ветров,.теперь его нет. Я обязан найти
убийцу и выполняю свой долг.
Шутин передернул плечом и промолчал. Он не любил
милицию, хотя дело с ней имел, лишь меняя паспорт и в
тех редких случаях, когда ездил на машине отца. Этот
в штатском, вышагивающий рядом, был особенно не¬
приятен, так как старался походить на интеллектуала.
Он, конечно, им не был, разве человек с развитым ин¬
теллектом станет заниматься сыском? Еще он раздра¬
жал Шутина потому, что напоминал Павла. Не внешне,
а своим потребительским отношением к людям, бесце¬
ремонностью, уверенностью в своей правоте, прямоли¬
нейностью, знанием, что хорошо, а что плохо, словно та¬
кая градация в этом сложном мире существует.
«Милиционеру всего этого не понять,— думал Шу¬
тин,— как и не понять моего отношения к Павлу Ветро¬
ву». Для всех покойник был сначала спортсменом, поз¬
же — писателем, человеком не очень талантливым, но
настырным, упрямым. Но, наверное, никто, кроме Шу¬
тина, не знал, как Павел был неумолим и прямолинеен.
Однажды, в классе шестом или седьмом, на уроке физ¬
культуры все по очереди подтягивались на перекладине.
Неожиданно больше всех подтянулся тихоня и отличник
Яшка Жуков, победив признанных силачей класса, в
61


том числе и Ветрова. Тот лишь пожал плечами, а через
несколько месяцев подозвал Яшку к перекладине и
предложил соревноваться. Преподаватель, недавний вы¬
пускник инфизкульта, глядя на легкую победу Павла,
улыбнулся, отстранил ребят от спортивного снаряда и
подтянулся двадцать раз. Павел глянул на учителя ис¬
подлобья и промолчал. Вскоре все об этом случае забы¬
ли. После каникул, осенью, Павел подошел к учителю и
кивнул на перекладину. Подтянемся, кто больше? Физ¬
рук подтянулся двадцать пять раз. Когда Павел под¬
тянулся десять, ребята еще шутили, после пятнадцати
притихли, после двадцати наступила тишина. На два¬
дцать четвертом Павел застрял, ему свело руки, но все-
таки дожал, повис снова и начал вытягивать двадцать
пятый. На него было страшно смотреть, вздувшиеся
вены, казалось, вот-вот разорвут кожу, из закрытых
глаз текли слезы, все тело била сильная дрожь. Не¬
ожиданно из носа хлынула кровь, физрук подбежал,
оторвал Павла от перекладины и понес в душевую. Па¬
вел пытался вырваться и что-то кричал.
Ветров не щадил себя, был беспощаден и к окружа¬
ющим. Если кто-то .из приятелей излишне, по мнению
Павла, себя любил или жалел, он становился в отноше¬
ниях с ним скучным, скоро терял к человеку интерес,
затем забывал, словно того и не существовало.
Разве это жизнь, рассуждал Шутин. Путь на Голго¬
фу для неполноценных. Жить надо ярко, весело и сочно,
труд должен приносить радость. Успех нельзя вымучить,
выжать из себя с потом и кровью. Талант как деньги —
ссли есть, так есть, а нет, так извини. Одному шагать
вперед легче, другому труднее, отвечал Павел, но ведь
хочется быть впереди каждому. Шутин на эти рассуж¬
дения отвечал иронической улыбкой либо вообще не
отвечал. Когда Павел начал писать. Шутин сказал:
«Двигай, Ветров, проверь свою теорию, а я посмотрю.
Творчество — не подтягивание на перекладине и не ку¬
выркание на лыжах. Я посмотрю»,— повторил Шутин.
Павел Ветров стал писателем. Последним, кто это
признал, был его друг детства Евгений Шутин. Он при¬
кинул путь, который Павел прошел за двенадцать неза¬
метно промелькнувших лет, и испугался. Шутин своего
друга знал, он не остановится, пройдет еще двенадцать
лет, он будет писать лучше, еще лучше. А что сделал за
эти годы он, Евгений Шутин? Он почувствовал страх.
62


«Я обязан найти убийцу, выполнить свой долг»,—
сказал этот милиционер. Шутин ненавидел это слово,
долг ассоциировался для него с огромной черной гирей,
которую вешают человеку на шею. Необходимо тащить
ржавую гирю на шершавой цепи и делать вид, что тебе
весело и приятно. «Теперь вместо Павла мне будет из¬
рекать сентенции этот милиционер»,— накручивал себя
Шутин.
—	Давайте, даеайте свои вопросы,— Шутин замед¬
лил шаги, тронул Леву за лацкан пиджака.— Вы же их
приготовили, написали на бумажке, выучили наизусть.
Не забудьте в своем донесении отметить, мол, Евгений
Семенович Шутин во время беседы нервничал.
—	В справке или рапорте,— сказал Лева.— Я не пи¬
шу донесений, я пишу справки и рапорты.
—	Я вам скажу по секрету,— Щутин вновь остано¬
вился.— Только сугубо между нами. Договорились?
—	Обещаю,— серьезно ответил Лева.
—	Вы не поверите, но у меня крайне редко убивают
друзей,— Шутин расхохотался.— Я не ' привык еще.
И уже не привыкну, потому что их нет,— он развел ру¬
ками и оглянулся.— Друзей нет, понимаете?
Леве стало стыдно, не за свою доверчивость, а за
Шутина, его наигранную неврастению, его визг и хохот.
—	Я вам верю,— Лева вздохнул, даже пробормотал
что-то похожее на «Боже мой, Боже мой», вздохнул так
искренне и беспомощно, что Шутин остановился, гля¬
нул внимательно, но вовремя спохватился и сердито ска¬
зал:
—	Ладно, ладно, без психологических вывертов,— и
пошел дальше.
—	Я вам верю,— повторил Лева,— так как к убийст¬
ву даже я, при моей-то профессии, привыкнуть не могу.
Вы обозвали меня глупым и нахальным мальчишкой,
когда я сказал, что убийцу мы найдем обязательно.
Помните? У Перовых? — и, не ожидая ответа, продол¬
жал: — Так мы найдем обязательно.
—	Ох уж это скромное «мы». Мы, Лев Первый, божь¬
ей милостью,— улыбнулся Шутин, в первый раз улыб¬
нулся просто, без театрального надрыва и похлопал Ле¬
ву по плечу.
—	Частные сыскные агентства в настоящее время в
Москве не функционируют, и у Льва Гурова хватает и
товарищей-коллег, и начальников. А потом, вы и я — это
уже мы.
63


—	Ладно, ладно, не агитируйте за Советскую власть,
как любил повторять Павел,— Шутин остановился, до¬
стал пачку «Столичных» и хотел закурить.
Лева на «Столичные» отреагировал вяло, так как эту
марку предпочитала половина курящих и еще покупали
те, кто не смог достать «Яву» или «БТ». По обнаружен¬
ным в квартире окуркам из НТО сообщили, что какой-
либо характер прикуса на' фильтре отсутствует, но в
слюне прослеживается кровь, возможно, у курившего
слабые десны. Лева все это отлично помнил, вынул
пачку «Явы».
—	С удовольствием,— не ожидая предложения, ска¬
зал Шутин.— Обычно курю как раз «Яву».
Они закурили, прошли мимо кинотеатра «Повторно¬
го фильма» и двинулись вдоль коротенького Суворов¬
ского бульвара.
Направляемый вопросами Левы, Шутин рассказывал
о Ветрове. Начали они с завещания, вспоминая, с кем
перед смертью встречался Павел Ветров, как себя вел.
—	Последнее время мы виделись с Павлом практи¬
чески ежедневно,— рассказывал Шутин.— О завещании
я ничего не знал, удивился, услышав о его существова¬
нии. Все это я уже говорил в прокуратуре. Павел не был
человеком мнительным, скорее наоборот, жил, убежден*
ный в своем бессмертии. Он писал повесть за повестью,
много печатался, и почти всегда его книги высоко оце¬
нивала пресса. Газеты и журналы щедро раздавали ему
похвалы, и он всерьез поверил в свой литературный
талант... И вдруг...— с горечью оборвал свой рассказ
Шутин. Однако довольно быстро взял себя в руки и про¬
должал торопливо говорить о том, что Павла Ветрова
даже стали упоминать в отчетах и докладах, что его
имя попало в обойму самых популярных и читаемых пи¬
сателей.
С кем Павел виделся? Последние месяцы лишь с
ним, Шутиным, да с посетителями «Ивушки», так назы¬
вается кафе, в котором Павел бывал ежедневно. Поче¬
му именно «Ивушка»? Дело в том, что летом клубные
рестораны журналистов, писателей по вечерам закрыты,
а где-то надо перекусить, вот Ветров и облюбовал кафе.
С Перовыми Павел последние месяцы не встречался.
С Ириной тоже по вполне понятным причинам, она лю¬
била мужа, разговоры о нем, видимо, даже терпеливому
Павлу осточертели.
—	Ас Олегом? — спросил Лева.
64


—	Перов и Ветров последние годы были очень близ¬
ки. Странная дружба,— ответил Шутин.— Павел порой
помогал Олегу, их объединяло спортивное прошлое. Но
в этом году Павел заметно охладел к Перову, примерно
с весны они перестали встречаться. Нет, никакой ссоры
не произошло, перестали, и все. Павел вообще обращал¬
ся с людьми просто: нужен, интересен — иди сюда, каж¬
дый день звонки, встречи; не нужен, не интересен — из¬
вини, занят, словно взял карандаш и вычеркнул из спис¬
ка знакомых. Я знаю таких случаев множество. Олег
Перов не одинок, а тут еще Ирина. Нет, Павел не был
влюбчив, скорее наоборот. С женщинами, как и во всех
остальных делах и взаимоотношениях, он был рациона¬
лен и рассудочен. Поменьше слюней и эмоций, говорил
он.
Рационален и рассудочен, думал Лева, и написал за¬
вещание за пять дней до смерти. Да, он и здесь не
ошибся и рассчитал все правильно. Он знал о смертель¬
ной опасности, знал, однако никому ничего не сказал,
даже друг детства, видевший его почти ежедневно, не
почувствовал его страха, хотя бы нервозности. Все так,
если друг детства говорит правду. А если нет?
Гуров и Шутин не заметили, как дошли до Калинин¬
ского, свернули направо и вскоре очутились у входа в
кафе «Ивушка».
—	Следственный эксперимент? — Шутин остановил¬
ся у дверей и посмотрел насмешливо и презрительно.—
Вы нарочно привели меня к этим дверям?
—	Нарочно, конечно, нарочно,— зло зашептал Лева
и протолкнул Шутина к кафе.— Следственный экспери¬
мент — это совсем иное, а вы знаете, что гвоздь, только
не знаете, от какой стенки,— он не давал Шутину опом¬
ниться, усадил за свободный столик и продолжал: — Вам
пятый десяток, Евгений Семенович, а задираетесь, буд¬
то мальчишка. Все вам чудится, что вас подловить или
обидеть кто хочет. Не знаю я, ничего я о вашем покой¬
ном друге не знаю, вот и танцую от печки. Ветров ре¬
гулярно бывал здесь, и я хочу посидеть, посмотреть, на
что он смотрел, понять, почему он ходил сюда, а не в
другое место,— Лева взглянул на Шутина открыто, ра¬
дуясь, что можно говорить правду.
—	Дайте, пожалуйста, «Яву»,— примирительно ска¬
зал Шутин.— Только кафе за эти дни переделали, стой¬
ки не было. Свет изменили, шторы другие,— он встал,
3	Заказ 3598	65


подошел к стойке бара, заднюю стенку его заставили
разнокалиберными бутылками с экзотическими этикет¬
ками.
Шутин облокотился на стойку и улыбнулся молодень¬
кой барменше. Она подошла и взглянула вопросительно.
—	Реконструкция? — он кивнул на бар и зашторен¬
ные окна.
Барменша протянула руку под стойку и, видимо,
включила проигрыватель, так как заиграла музыка.
—	Да, навели наконец порядок,— девушка улыбну¬
лась доверчиво и продолжала: — Вы представляете, при¬
ходили сюда и часами пили чашку кофе,— она осмотре¬
ла замшевый пиджак посетителя и взглядом дала по¬
нять, что его-то, конечно, в подобном грехе не обви¬
няет.
Шутин согласно кивнул и повернулся к залу. Дейст¬
вительно, здесь все переменилось, в первую очередь
публика. Казалось, посетители враз помолодели, пере¬
оделись в. джинсы и отпустили волосы.
—	Да, модненько и пахнет деньгами,— сказал Шу¬
тин.
—	Конечно, мы стали торговать,— поддержала его
барменша.— Вы представляете, целый вечер с чашкой
кофе.
—	Ужасно,— Шутин вернулся к Леве.— Что-нибудь
выпьете?
—	Я на работе,— ответил Лева.— Мне еще нужно на
Петровку.
Если не знаешь, что сказать, говори правду, считал
Лева, и такое правило его еще ни разу не подводило.
Так и сейчас, Шутин воспринял его слова как должное.
Работа есть работа, все ясно, и спорить не приходится.
Лева поехал на Петровку, отвез два окурка от «Явы»,
которые прихватил из кафе. Утром участковый, выпол¬
нявший поручение Левы, сообщил, что Евгений Шутин,
в ночь, когда неизвестный посетил квартиру Ветрова,
вернулся домой лишь под утро. Соседка Ветрова по
лестничной площадке рассказала, что, когда покойный
отсутствовал, ездил в командировки, в его квартире жил
Евгений Шутин. Следовательно, ключи у него были.
К полудню позвонили из лаборатории и сказали, что ка¬
тегорического заключения дать не могут, но вполне воз¬
можно, курил в обоих случаях один и тот же человек,
так как на фильтрах остаются следы крови.
66


Глава седьмая
Когда пять лет назад Олег Перов встретил этого вни¬
мательного и любезного Семена Семеновича, молодоже¬
нам, безусловно, повезло. Через два дня в квартире
появился лысый человек с грустными глазами и блокно¬
том в руках. Оказалось, что это художник по интерьеру,
которого прислал Семен Семенович. Художник расха¬
живал по квартире, а Ирина, притаившись на кухне за
холодильником, испуганно наблюдала за человеком, ко¬
торый, представившись, сказал, что сейчас нарисует
квартирку люкс. И он нарисовал. Ирина, ничего не по¬
нимая, выслушала его объяснения к эскизам. На следу¬
ющий день в квартире появились рабочие, кафель в
ванной и туалете подняли до потолка, начали перекра¬
шивать стены и потолок, в будущей гостиной и в спальне
обклеивать стены ситцем. В кухне появились деревянный
стол и лавки, такого же цвета полки, холодильник увез¬
ли, вместо него притащили другой.
Ирина растерянно ходила по квартире, каждый раз
вздрагивая, когда ее называли хозяйкой и спрашивали,
нравится ли ей колер или какой высоты положить плит¬
ку в кухне. Ирина лишь согласно кивала и с нетерпени¬
ем ждала возвращения с работы Олега. Он приходил
шумный и уверенный, наполнял квартиру весельем. Он
словно знал, что все так и произойдет, появится кто-то,
в данном случае Семен Семенович, легко и красиво раз¬
решит все проблемы быта. В решении таких проблем
Семен Семенович был класснее Хоттабыча. Он ничего
не путал, мог достать все, что вы хотите, и еще то, что
вам не могло прийти в голову.
Когда фронт работ развернулся, Олег взял Семена
Семеновича под руку, вывел на лестничную площадку и
спросил, сколько все это будет стоить. «Сейчас сказать
трудно,— ответил тот,— а сколько у тебя есть?» Узнав,
что есть тысяча с небольшим, Семен Семенович вздох¬
нул, пригладил и без того идеально приглаженные седые
волосы, признал несерьезность данной суммы и предло¬
жил взаймы. «Олег, дом строят один раз, и женятся один
раз, если ты мужчина, а не вертопрах». Олег согласился,
не возражал, однако денег у него от этого больше не
стало. «Составляй смету, я не могу подписываться
втемную, в жизни не занимал и много одалживать не
стану»,— объяснил Олег своему новому приятелю.
«Можно уложиться в три тысячи»,— сказал после долгих
67


подсчетов Семен Семенович. «Значит, я буду должен
около двух,— рассудил Олег,— кабала на полтора-два
года». Он посмотрел на Ирину, перехватил ее восторжен¬
ный взгляд и согласился.
Когда отделочные работы были закончены и остава¬
лось только завезти мебель, у Перовых появились Вет¬
ров и Шутин. Последний реагировал на происходящее
восторженно, кричал, что все правильно, никогда не на¬
до себя обделять, необходимо верить в свою звезду.
Павел походил по квартире, молча кивая, выслушивал
объяснения Ирины, затем отвел Олега в сторону и, бо¬
лезненно поморщившись, спросил, зачем, мол, ты все это
затеял. Прервав путаные объяснения Олега, Павел пред¬
ложил взаймы. Олег отказался.
Семен Семенович любил делать людям приятное, ему
нравилось покровительствовать. В порядочности Олега
он не сомневался, но кроме дружеского расположения
и тщеславия от чувства, что помогает знаменитости,
Семенов имел на бывшего чемпиона и чисто деловые
виды. Семенов работал в промкомбинате начальником
цеха ширпотреба,, производил дешевые брошки и су¬
мочки. В разгар благоустройства квартиры он пригла¬
сил Олега в цех и познакомил со своим хозяйством,
—	В основном работаем с пластмассой,— объяснил
Семенов,— а ты технолог по полимерам* подскажи, чего
там нового в вашем мире. Мы-то ведь пасынки, ширпот¬
реб гоним, сырье нам отпускают второсортное, да и веч¬
но задерживают, а план давай, иначе лишишься прог¬
рессивки, а то и места. Без премиальных рабочие разбе¬
гаются, специалистов в такое захудалое хозяйство
заманить трудно.
Олег наблюдал за работой цеха и обещал подумать.
Человек оказал услугу, рассуждал он, надо и ему по¬
мочь, не себе же он просит. И Олег честно думал, ломал
голову над вопросом, как повысить производительность
цеха, даже советовался с главным технологом у себя на
заводе. Главный технолог обрадовался заинтересованно¬
сти молодого специалиста, план для нас главное, сказал
он и прочел целую лекцию.
Грубо говоря, увеличить объем выпускаемой продук¬
ции можно, например, если изменить технологию произ¬
водства, повысив температуру обработки и прочее, уве¬
личить текучесть пластмассы, за счет этого стенки из¬
68


делия могут стать тоньше, и из единицы сырья получить
большее количество единиц продукции.
—	Технологический процесс составляли не дураки,—
пояснял главный технолог.— Изменение его приводит в
большинстве случаев только к кажущимся выгодам.
Практически всегда уменьшается прочность изделия...
Дальше Олег не слушал, он отлично понимал, что
Семенова прочность изделия не интересует, тем более
он не будет утверждать изменение технологии и полу¬
чать патент. Повысить температуру, увеличить текучесть
пластмассы, запомнил Перов, тогда можно утоньшать
стенки и экономить сырье. Экономия сырья — значит,
больше продукции. Левый товар, понял он, это уже не
шутка. Кто гонит левый товар, куда сбывают и каким
образом? Какое отношение к подобным махинациям
имеет Олег Перов? Да никакого! Расплачусь с ним за
квартиру, и будь здоров.
Помогая Олегу Перову с устройством квартиры, Се¬
мен Семенович был искренен и бескорыстен, однако ни¬
когда не терял ни копейки, а если деньги тратил, они
возвращались к нему сторицею. У Семена Семеновича
на людей и на деньги был особый нюх, он безошибочно
чувствовал, какому человеку надо помочь, кому можно
одолжить не рискуя. Семен Семенович узнал, что Олег
Перов закончил выступать, работает на заводе и трени¬
рует юношей. Значит, у парня дела неважные, если за
семьдесят рублей он вынужден после работы заниматься
с зелеными новичками, рассудил Семен Семенович.
А мальчик Перов очень перспективный, с именем, со
связями, о которых он даже сам не подозревает. Семен
Семенович очень заботился, чтобы круг его знакомых
состоял из людей не только деловых, но и известных,
респектабельных. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу,
кто ты» — очень любил эту пословицу Семен Семенович.
А кто, чтобы разобраться в Семене Семеновиче, станет
интересоваться его друзьями? Ну мало ли, в жизни слу¬
чается всякое, не угадаешь, где соломки подстелить.
Дело в том, что Семен Семенович воровал. Правда,
скажи ему кто-либо, мол, ворюга ты, Семен Семенович,
он бы страшно обиделся. Как это — вор?
Он себя называл человеком деловым. Вероятно, силь¬
но бы он удивился, если бы узнал, что его братья по
ремеслу — карманники, домушники — употребляют сло¬
во «деловой» как синоним слова «вор».
69


Деловой человек Семен Семенович Семенов был от*
личным семьянином, любящим мужем и заботливым от¬
цом. В доме средний достаток, ни дачи, ни машины. Вот
закончит сын институт, получит в подарок машину, Се¬
мен Семенович «копит» уже лет десять. Вот бы ахнули
жена и сын, узнай, что для их «папаши» десять тысяч
деньги смешные, да и не деньги вовсе, так, мелочь. Вот
какая натура. Больной, скажете? Страсть к деньгам?
Гобсек? Скупой рыцарь? Да ничего подобного. Семен
Семенович к деньгам равнодушен, деньги у него есть.
Деловой человек без дела жить не может, люди подвер¬
жены страстям, один поесть любит, другой выпить, этот
марки собирает, тот — спичечные коробки. Семен Семе¬
нович делает деньги.
Отделывал он Перовым квартиру, смотрел на ра¬
дость молодых и сам радовался. Не зря живу на свете,
людям хорошим помогаю, станут они жить в этой квар¬
тире и меня добрым словом вспомнят. Так расчувство¬
вался Семен Семенович, что распорядился изготовить
на двери квартиры табличку: «Мир этому дому». Глав¬
ное, абсолютно искренен он был в своих поступках, не
желал зла.
Модернизация квартиры и мебель стоили не три, как
предполагал Семен Семенович, а четыре с лишним ты¬
сячи рублей. Он заплатил деньги, не сказав ни слова,
даже не взял расписки. Он был убежден — Олег Перов
расплатится полностью. Расплатиться-то он расплатит¬
ся, думал Семен Семенович, да каких усилий это будет
стоить? Тут-то и пришла мысль, почему бы не использо¬
вать парня по специальности? Семен Семенович искрен¬
не верил, что мысль эта пришла вдруг, случайно, он
забыл совсем свой первый разговор о Перове, когда ему
сказали, что поступил Олег на завод технологом и что
специальность у него — пластмассы. А они очень инте¬
ресовали Семена Семеновича, был он недоволен работой
вверенного ему цеха, план выполняется кое-как, неуч¬
тенной продукции создается минимум, доходы копеечные.
Дело это золотое, чувствовал он, а взять не удавалось.
И каналы сбыта уже практически налажены, а сбывать
нечего. Пытался он получить сырье сверх фондов, не
получилось. Пусть Олег подумает...
Олег думал. Помогли товарищи по работе, даже не
подозревая, зачем действительно нужны эксперименты.
Интересуется человек технологией производства, что-то
70


экспериментирует, наверно, хочет какое-то рацпредложе¬
ние внести, дело обычное. И результат был получен.
Олег доложил о нем Семену Семеновичу, о деньгах не
сказал ни слова, решил выждать. Через две недели Се¬
мен Семенович сказал, что предложение Олега дало оп¬
ределенный эффект, какой именно, не уточнил, план они
теперь перевыполнят наверняка, и квартальная прогрес¬
сивка им обеспечена.
—	Рад за тебя,— ответил Олег,— рад отплатить тебе
за помощь.— И посмотрел Семенову в глаза вниматель¬
но...
До этого момента Семен Семенович собирался ско¬
стить с долга рублей пятьсот и этим ограничиться. Не
Денег жалко, баловать человека нельзя, да и вредно,
чтобы он понял, какие суммы будут получены от его
«рацпредложения». Когда же он встретился взглядом с
Олегом и увидел в его глазах такую откровенную на¬
смешку, понял: так дешево от этого парня не отдела¬
ешься.
Странно реагировал на свое открытие Семен Семено¬
вич, не испугался, не рассердился, проникся к Олегу ува¬
жением. Не прост, далеко не прост парень.
Олег же, заметив, как метнулся взгляд нового прия¬
теля, решил: «Ни копейки от меня ты больше не полу¬
чишь. Встретились, ты мне, я тебе, и спасибо. И как
бильярдные шары — в разные стороны».
...Ирина была в восторге от квартиры, ходила по ней
на цыпочках, не переставая восхищаться и удивляться.
Наступила осень, начались занятия в институте, Ирина
убегала утром, возвращалась днем, магазины, готовка,
когда Олег приходил с работы, жена еще не садилась за
конспекты,— занималась она вечерами. Мужа Ирина с
каждым днем любила все больше и больше. На смену
восторженной влюбленности приходило сильное чувство.
Олег был для Ирины словно огромный магнит, находясь
в его силовом поле, она подзаряжалась энергией, чувст¬
вовала себя защищенной и неуязвимой. Он был прекра¬
сен и всемогущ, всегда уверенный, веселый, Олег при¬
тягивал к себе людей, они с радостью подчинялись его
воле и неукротимой жизнерадостности.
Исключение составлял Павел Ветров, он захаживал
к ним вечерами, сидя на кухне, молчал и с чуть ирони¬
ческой улыбкой выслушивал новости, которые сообщала
ему Ирина, испытующе поглядывал на Олега. Тот в при¬
сутствии Павла сникал, отступал на второй план, будто
71


стеснялся чего-то. Ирине такое поведение мужа было
неприятно. Казалось, что Павел имеет какое-то право
на Олега, будто все время его молча осуждает. И Ирина
сперва приревновала, а вскоре невзлюбила Павла.
Олег Перов совсем не был так силен и уверен в себе,
как казалось со стороны.
Когда возникли трудности с мебелью, семейными
расходами и устройством на работу, Олег растерялся.
Однако он умел терпеть и ждать. Прошло время, он
устроился на завод, получил группу в спортобществе,
молодожены научились считать рубли и жить по средст¬
вам. Затем появился Семен Семенович и играючи раз¬
решил вопрос с бытом. И Олег вновь уверовал в свою
звезду, за ним всегда ухаживали, выручили и теперь.
Так было, так будет, убеждал он себя. Когда долг до¬
стиг трех тысяч, Олег начал нервничать, Ирина ходила
сияющая, верила в него как в бога. Олег не мог сойти
с пьедестала, заявить о своей несостоятельности, ска¬
зать: хватит, всю жизнь нельзя застелить паласами.
Олег прикинул — три тысячи можно отдать за два года,
но какие это будут годы? Выручило предложение Семена
Семеновича. Олег принял его, справился с заданием, по¬
нял, с кем имеет дело, и успокоился: он вернет свои
деньги, которые заплатил за меня, в пятикратном раз¬
мере. Олег не представлял пока размаха Семена Семе¬
новича.
Казалось бы, все прекрасно, красавица жена и вели¬
колепная квартира, работа на заводе и вечерние заня¬
тия в зале. Олег прожил в довольстве недолго, букваль¬
но две-три недели. Работаешь в двух местах, и все рав¬
но приходится считать рубли, чуть распустишься — долг.
Все так живут, уговаривал он себя и старался забыть
Семена Семеновича, который наверняка рубли не счи¬
тал. Неудовлетворенность, страх прожить вот так, на
двух работах, от получки до получки, трясясь в троллей¬
бусе и выбирая жене цветы подешевле, не давали Олегу
покоя. Уверенность в себе, внешняя беззаботность, уме¬
ние держаться на публике и привлекать внимание стали
Олега утомлять. Он попытался поговорить с Иришкой —=
начал разговор, прикрываясь улыбкой и шуточками.
Она его осыпала поцелуями, сказала, чтобы он бросил
вторую работу, жизнь прекрасна и удивительна, он,
Олег Перов, великий человек, маг и волшебник. Он
включился в игру, и разговор продолжался в ресторане,
где они пили шампанское и танцевали. На следующий
72


день Олег с головной болью и карандашом в руках пы¬
тался закрыть финансовую брешь, пробитую вчерашним
вечером. В обед к Олегу подошел малознакомый рабо¬
чий и, поводя носом, заговорщицки подмигнул: «Головка
бо-бо, начальник тоже человек, а на тебя наговаривают,
мол, красна девица, кефир пьет».
Закрывшись в кабинете, они выпили четвертинку и
по бутылке пива, закусили бутербродами, которые новый
приятель вынул из промасленного кармана спецовки.
И тут Олег почему-то вспомнил, как он стоял на одном
из приемов, было это то ли в Вене, то ли в Мюнхене, и
настырный иностранный журналист уговаривал его вы¬
пить рюмку коньяку, Олег шутил, пил сок и закусывал
крохотными, но очень вкусными бутербродами.
На занятия в спортзал он пришел совершенно разби¬
тый. Построил группу, скомканно провел разминку, дал
ребятам задание и улегся в тренерской на диване. «Пью
теплую водку из грязных стаканов»,— жалея и одновре¬
менно презирая себя, думал он. Почему-то его потрясло
не то, что он начал вообще пить водку, да еще в рабочее
время. Нет, он горевал, что пришлось пить теплую вод¬
ку и из грязного стакана.
«Докатился, ни льда тебе, Перов, ни уважения, техно¬
лог ты, одним словом, и больше никто. Скоро начнешь
прятать от Иришки трешницы и говорить о ней в муж¬
ской компании пренебрежительно, называя обидными
словами — «моя» и «она». «От «моей» дождешься, «она»
разве мужика понимает?»
Из зала доносился грохот железа, значит, ребята по¬
ехали, кто во что горазд, таскают, друг перед другом
выпендриваются, а не работают по заданию. Он позво¬
нил Павлу. Ветров разговаривал сухо, короткими рва¬
ными фразами. Олег не вешал трубку, цеплялся за раз¬
говор, будто искал спасения, и Павел наконец понял и
зло сказал:
—	Не раскисай, через полчаса заеду за тобой.
Ровно через полчаса такси остановилось у спортзала.
Ветров, не увидев Олега, вышел из машины и стал не¬
торопливо прогуливаться, изредка поглядывая на часы
и усмехаясь. Он приехал, как всегда, абсолютно точно,
из окна зала его прекрасно видно, так зачем заходить,
рассуждал Павел.
Олег сидел в тренерской — окно здесь выходило на
противоположную сторону,— смотрел на часы и нервни¬
73


чал. Все разговоры о дружбе не стоят выеденного яйца,
думал он, где его, Павла, хваленая точность?
Прошло двадцать минут, когда Олег наконец дога¬
дался выйти на улицу. Павел не сказал, что ждет уже
давно, полагая, что это ясно без слов, молча кивнул, и
они, не сговариваясь, поехали к Перовым. Не произойди
этого глупейшего двадцатиминутного ожидания, возмож¬
но, разговор, такой важный для Перова, сложился бы
иначе. Они доехали, не проронив ни слова, Ирины дома
не было; когда уселись на кухне напротив друг друга,
Олег кипел от обиды и негодования, а Павел был полон
холодного сарказма. Тяжелый деревянный стол разделял
их, словно ничейная земля или пограничная полоса.
И конечно, не выдержал молчания Олег, он не знал, с
чего начать и чем кончить, вообще не знал, о чем гово¬
рить. Вместо того чтобы сказать просто: мол, потерял
себя, помоги найти, Олег начал упрекать всех в равно¬
душии и эгоизме. Павел слушал, привычно потирая под¬
бородок, и зло щурился, он не вдумывался в слова дру¬
га, терпеливо ждал, когда тот кончит, чтобы врезать
этому здоровенному мозгляку и слюнтяю.
Наконец Олег выдохся, начал повторяться, гово¬
рить о несерьезных мелочах. Павел провел ладонью по
столу, как бы стряхивая все несерьезные обиды друга
на пол и расчищая перед собой площадку для ответного
нападения.
—	Отстрелялся? — спросил он.— Отойди в сторону,
дай стрельнуть другому. Я давно хотел тебе сказать
несколько слов. С чего ты начал свою жизнь? Ты же¬
нился. Прекрасно. Такие девушки, как Ирина, встреча¬
ются одна на миллион. Однако семейная жизнь не толь¬
ко любовь, цветы и совместные радости. Женившись,
мужчина, тем более когда он старше своей подруги, бе¬
рет на себя уйму обязательств. Устройство быта, хлеб
насущный,— Павел загибал пальцы,— воспитание жены
и себя, да-да, себя, потохму что супруг, глава семьи, это
мужчина в новом качестве. И главное, создание в семье
духовных ценностей. Что ты уже сделал?
Квартира? Прекрасно! Ты нашел каких-то проходим¬
цев, которые... не перебивай, я чувствую проходимцев с
другой стороны улицы. И ты сам знаешь, что я прав.
У тебя не было денег, ты отгрохал шикарную квартиру,
все здесь здорово, продуманно, удобно. Это не твоя
квартира. Чужая. У меня хуже и беднее в десять раз.
Но это моя квартира,— Павел ударил себя в грудь.—
74


Возьми у меня любую вещь и спроси: Павел, расскажи
мне, к примеру, про это кресло. И я тебе отвечу, когда
и где я его купил, на какие деньги, как я их заработал.
Расскажу, как не получилась телевизионная передача,
как я ее все-таки сделал, как звонил в сберкассу, ожи¬
дая гонорара, получив его, бегал по магазинам. Я хотел
другое кресло, но оно оказалось слишком дорого, и я
купил это. И так каждая вещь в моем,— он снова стук¬
нул себя в грудь,— доме. За все, за каждую вилку, за¬
навесочку, заплачено трудом. Мне дома тепло и уютно,
потому что меня окружают не вещи, а воспоминания о
прожитой жизни. Как тебе здесь? О чем ты думаешь,
когда сидишь в своей роскошной гостиной? Вспоминаешь
аккуратного улыбчивого человека с подобострастным
взглядом жуликоватого официанта? Тебе хорошо, Перов?
Оставим квартиру, все не без греха, соблазнился, не
подумал, Бог с тобой. Надеюсь, передачи в казенный
дом за эту ошибку я носить тебе не буду.
Ты женился, Ирише двадцать лет. Она студентка,
кстати, какого института? Ну, это ты еще знаешь, а что
она сейчас читает по курсу западной литературы, не
знаешь наверняка. О чем вы говорите? Какого цвета
обои в холле у соседа? Как ты воспитываешь свою же¬
ну? Ты потакаешь ее капризам, полагая, что это и есть
высшее проявление любви? Стараешься окружить ее
красивыми вещами. Беда в том, что есть вещи еще более
красивые, наряды еще более дорогие, а вот конца у
вещного мира нет, и Ирина не будет в нем счастлива,
даже если ты подаришь ей британскую корону.
Ты поступил на завод и начал работать тренером. Ты
и словом не обмолвился, интересная у тебя работа или
нет, но о твоей зарплате я осведомлен прекрасно. Хоро¬
шие у тебя ребята, есть ли перспективные, узнаешь ли
ты в них себя? Не знаю. А вот сколько тебе платят за
час, мне известно, Олег.
Ветров утрировал, хотя в основном он был прав. Но
Олег нуждался в реальной помощи, а не в менторских
наставлениях, высказанных в непререкаемо-безапелля¬
ционном тоне. К тому же Ветров все время ставил в
пример себя, и выходило, что он, Павел Ветров, моло¬
дец, личность высокодуховная и безупречная, а Олег
Перов рвач, хапуга и вообще бог знает кто.
—	Все? — спросил Олег, когда Павел замолчал.—
Спасибо, я буду следовать твоим советам неукоснитель¬
но,— он встал и направился к двери.
75


Павел растерялся и, не желая признавать, что пере¬
гнул палку, снова перешел в нападение:
—	Ты пистолет сдал?
—	Сдам, сдам, не волнуйся,— ответил Олег. Он уже
взял себя в руки. Лекция Ветрова произвела на него со¬
вершенно обратное действие. «Ах так,— решил он,—
Олег Перов такой плохой? Ну, мы еще посмотрим, кто
прав, В жизни не просить, а отнимать надо, и зря я
распинался перед этим гением».
—	Нет уж, ты извини,— Павел прошел в гостиную,
открыл сервант и вынул из него тяжелый «вальтер».—
Оружие лежит, лежит, а потом стреляет. Я завтра
встречусь с одним приятелем, подъеду на Петровку и
сдам.— Он подбросил пистолет на ладони и спрятал в
карман.
—	Как знаешь,— Олег пожал плечами, он уже пере¬
стал злиться, потому что вообще был отходчив.— Мо¬
жет, выпьем по рюмочке? Скоро Ириша придет, она у
родителей.
—	Нет, мне работать надо,— Ветров хлопнул Олега
по плечу.— Не сердись, я не хотел тебя обидеть.
—	Ерунда, заживет,— ответил Олег.
Оба чувствовали себя неловко и искали примирения,
оно вскоре и наступило.
Глава восьмая
Составив план дополнительных мероприятий по делу,
Орлов взял на себя разработку семьи Перовых, а Леве
поручил Евгения Шутина. Задание Леве не нравилось,
у него с Шутиным не было контакта. Причину открытой
неприязни, которую Шутин не только не скрывал, а ско¬
рее подчеркивал, Лева никак понять не мог. Невзлюбил
его человек, и все тут, без каких-либо причин. Если
Шутин имеет хотя бы косвенное отношение к убийству,
ему невыгодно, даже опасно показывать свое отрица¬
тельное отношение к человеку, занимающемуся рассле¬
дованием. В подобных случаях, наоборот, преступник
всегда стремится производить как можно лучшее впе¬
чатление, делает вид, что хочет помочь.
Лева после их встречи еще раз позвонил Шутину и
получил отповедь:
—	Не надо мне звонить, товарищ Гуров, если я ну¬
жен следствию, вызывайте в установленном законом по¬
рядке.
76


Возразить Гуров не мог, закон есть закон, и человек
прав. Лева попытался объяснить, что обращается не к
свидетелю по делу, а к Евгению Шутину, ближайшему
другу убитого.
—	Я вам уже сказал,— ответил Шутин и положил
трубку.
Конечно, можно его пригласить и в управление, и в
прокуратуру, но вряд ли сейчас это целесообразно. И
Лева отступил, тем более что ничего другого ему в об-
щем-то и не оставалось.
Он решил вернуться к «печке», к последним числам
августа, и еще раз попытаться найти в поведении Ветро¬
ва хотя бы малейший намек на то, почему было состав¬
лено завещание, чего или кого опасался погибший. И еше
один вопрос очень интересовал Леву: почему завещание
составлено в пользу обеспеченной Ирины Перовой, а не
в пользу ближайшего друга Евгения Шутина, живущего
очень скромно? Перовы жили не просто обеспеченно, а
очень обеспеченно. Прекрасно обставленная квартира,
«Жигули» третьей модели, оборудованные стереомагни¬
тофоном. Й муж и жена превосходно одевались, доста¬
ток чувствовался буквально во всем. Так почему же за¬
вещание не Шутину, а Ирине Перовой, и уж если так,
то почему ей, а не мужу? Не мог Ветров так плевать на
общественное мнение и ставить любимую женщину в по¬
ложение более чем двусмысленное. И последнее. Поче¬
му человек, понимая, что ему грозит смертельная опас¬
ность, составляет завещание, но ни слова не пишет об
убийце? Ветров наверняка знал, либо предполагал хо¬
тя бы, кто угрожает его жизни. Почему не написал ни
слова? Не отпускал же он убийце грехи?
От Орлова Гуров знал, что Олег Перов предложил
Ирине отказаться от наследства. Никто не сомневался,
что она так и поступит, однако она не отказалась. Судя
по всему, между супругами произошла серьезная ссора.
Олег настаивал, доказывая, что Ирина должна отказать¬
ся от денег в пользу Евгения Шутина, следуя простой
человеческой справедливости. Шутин живет у родителей,
тяготится этим, а у нее все есть. Ирина проявила твер¬
дость и в своих рассуждениях незаурядную логику. «Па¬
вел все это учитывал,— заявила она,— и поступил так,
как считал нужным. Я не собираюсь изменять воле по¬
койного. Мне деньги не нужны, но пусть все остается
как есть».
77


Леве следовало заниматься версией Шутина, а не рас¬
суждать о поведении Перовых, но бывают ситуации, ко¬
гда человек не волен управлять своими мыслями. Он
терпеливо перечитал документы, в той или иной мере
освещающие поведение Ветрова перед смертью, и выяс¬
нил только одно: покойный собирался либо уезжать,
либо менять образ жизни. Он каждый вечер бывал в ка¬
фе «Ивушка», а первого сентября, за три часа до смер¬
ти, попрощался с гардеробщиком до ноября. Молочнице
Ветров сказал, что молоко можно не приносить, а при¬
ходившая убирать квартиру женщина утверждает, мол,
никуда Павел ехать не собирался, она бы знала, он ей
всегда говорил. И Шутин якобы о предстоящем отъезде
Ветрова не знал, однако в его показаниях Лева очень
сомневался. Если человек, чувствуя смертельную опас¬
ность, пишет завещание и ни слова не говорит своему
ближайшему другу, значит, он перестал ему доверять.
Либо Ветров с Евгением говорил, и Шутин врет и водит
Леву за нос. В любом случае показаниям Шутина ве¬
рить нельзя.
Лева запутался, причем заблудился буквально в трех
соснах: собирался Ветров изменить установленный ре¬
жим или нет? Собирался он уезжать или нет? Лева уже
хотел запереть кабинет и пойти погулять, может, на ули¬
це в голове прояснится и станет легче, когда позвонил
Турилин и пригласил к себе. После разноса они впервые
встретились один на один. Константин Константинович
кивнул, они виделись утром на оперативке, и жестом
пригласил садиться.
—	Сердитесь? — почему-то радостно поинтересовался
Турилин. И, не ожидая ответа, продолжал: — Серди¬
тесь— полезно, когда человек голодный и сердитый, он
быстрее соображает.
Лева посмотрел на выхоленного, изящно одетого на¬
чальника, на его тонкие пальцы, которые, как всегда, по¬
игрывали очками, и улыбнулся. Лева вспомнил, что Ту¬
рилин в юности занимался в драмкружке, играл Гамле¬
та, и представил себе, как молодой Костя Турилин, ко¬
нечно, такой же тонкий и изящный, сжимая эфес шпа¬
ги, вопрошает: «Быть или не быть?»
—	Какие идеи? Чему улыбаетесь? — Турилин тоже
улыбнулся, Леве показалось, что полковник даже под¬
мигнул ему. Но это, конечно, лишь показалось, так как
подобной вольности сдержанный полковник никак допу¬
стить не мог.
78


—	Какие у меня идеи, Константин Константино¬
вич?— Лева скромно потупился.— Так идейки, словно
мышки шастают у ног, нагнешься поймать, они разбе¬
гаются.
Турилин чуть наморщил лоб, помолчал немного и
спросил:
—	Вы не помните, Лева, среди папок в кабинете Вет¬
рова были нами обнаружены рукописи законченные или
начатые?
—	Не знаю, Константин Константинович,— ответил
Лева.
—	Плохо, должны знать. Свяжитесь с прокуратурой,
поезжайте на квартиру и найдите. Ясно?
—	Не очень. Почему вы считаете, что в квартире
должна быть рукопись? — спросил Лева.
—	Потому что Павел Ветров был писателем, он по¬
следние полгода работал,— ответил Турилин.— Он за¬
кончил новую повесть. Где она?
Ни рукописи, ни отпечатанного экземпляра новой по¬
вести в кабинете Ветрова следователь прокуратуры и
Лева не обнаружили. Гуров клял себя последними слова¬
ми: как он сам не сумел решить такую простую задач¬
ку? Писатель закончил работу, не решил еще — уедет
отдыхать или останется в Москве, но режим у него из¬
менился. Все верно, а он, Лева, до этого не додумался.
Где же рукопись? И существовала ли она? Проще
всего обратиться к Шутину, но Лева этого делать не
стал, пошел по пути более сложному. Ветров печатался
в трех журналах и двух издательствах. Лева обошел все
и выяснил: Ветров с февраля писал повесть под услов¬
ным названием «Чемпион». Удалось найти постоянную
машинистку Ветрова, которая рассказала, что он обычно
приносил перепечатывать по две-три главы, рукописный
вариант тут же рвал и выбрасывал, это была черновая
перепечатка. «Чемпиона» Ветров перепечатывал так же,
сначала в двух экземплярах, затем правил, дописывал,
переделывал и перепечатывал набело, уже в четырех
экземплярах, которые и показывал редакторам. Машини¬
стка переписывала «Чемпиона» дважды, значит-, четыре
экземпляра рукописи где-то должны находиться? В ре¬
дакциях журналов и издательствах их не видели. Где
же они? Предположим, рассуждал Лева, Ветров пере¬
дал новую повесть в редакцию, мной не установленную,
но, во-первых, это делается лишь в тех случаях, когда в
«своем» журнале рукопись отклонили, а во-вторых, не
79


все же четыре экземпляра он отослал по новому адресу.
Нет, рукопись исчезла...
Леве пришла в голову одна довольно безумная идея,
и он взялся за телефон. Уже со второй попытки Гуров
выбил десятку — в одном из журналов лежала новая по¬
весть Евгения Шутина. Повесть, о которой он расска¬
зывал всем десять лет, в которую никто уже не верил,
однако она появилась на свет, появилась через десять
дней после смерти писателя Павла Ветрова.
Лева отправился к Турилину. Выслушав доклад, пол¬
ковник долго молчал, затем спросил:
—	Ваши выводы?
Лева пожал плечами, ответить не успел, так как в
дверь коротко постучали и в кабинет вошел подполков¬
ник Орлов.
—	Здравия желаю, Константин Константинович,—
Орлов, как никогда, категорически не соответствовал ни
своему званию, ни фамилии. Одетый в потрепанный
джинсовый костюм — короткая курточка топорщилась
на полной груди, брюки подпирали животик, подчерки¬
вая кривоватость ног, обутых в стоптанные, облезлые
башмаки,— к тому же небритый, Орлов походил на вок¬
зального подносчика, давно разочарованного в собствен¬
ной судьбе. Он взглянул на Леву быстро и точно, тут
же спрятал глаза за припухшими веками и молча сел в
сторонке,, как бы говоря: куда нам с суконным рылом в
калашный ряд.
Лева понял: либо Орлов вышел на преступника, ли¬
бо рядом, совсем рядом. И прекрасно, подумал он, хотя
хотелось раскрыть это убийство самому.
Турилин оценил перестрелку сотрудников.
—	Повторите, пожалуйста, ваш рассказ,— сказал он
Гурову,— пусть Петр Николаевич послушает.
Лева рассказал об отсутствии рукописи в кабинете
Ветрова и о появлении рукописи Шутина в редакции
журнала. Он не стал напоминать о ключе и окурках,
Орлов в подобном напоминании не нуждался. Тот не то¬
ропился, скосил глаза, словно занялся изучением собст¬
венного носа. А Лева подумал о том, что сейчас он его
разделает под орех.
—	Интересно,— начал Орлов осторожно,— тут дол-
.го-долго жевать требуется. Давайте взвесим, попробуем
нарисовать натюрморт,— он встал, прошелся по кабине¬
ту, поддернул джинсы, пытаясь убрать животик, встал у
окна, привычно заняв выгодную позицию.— Версия Мо¬
80


царт и Сальери. Интересно и похоже. Лично я так и не
могу понять, кем был для Шутина Ветров—другом или
неприятелем? Рукопись должна находиться в кабинете
Ветрова, однако ее там нет. Голову мне оторвать за то,
что я не занялся ее поисками сразу. Все говорят, Шу¬
тин болтлив и завистлив, и не верят в его рассказы о
работе над повестью. А Шутин приносит в редакцию по¬
весть... объемом? — он взглянул на Леву.
—	Около трехсот страниц на машинке,— подсказал
Лева.
—	Большой труд... — Орлов вздохнул.— Похоже,
очень похоже. Первое,— он начал загибать пальцы.—
Шутин человек нерешительный и вряд ли способен на
убийство. Второе. Если он убил, то почему не взял ру¬
копись сразу, а пришел за ней позже? Явился и свой ви¬
зит не скрывал, вел себя, словно он у себя дома. Тре¬
тье...
—	Извините,— перебил Лева.— Все это не имеет
значения. Шутин не может быть убийцей, так как если
бы он и был способен задумать такое дело, то Ветров
никаким образом не мог об этом узнать. Следователь¬
но,— Лева посмотрел на Турилина, затем на Орлова и
пожал плечами,—не существовало бы никакого заве¬
щания. И главное, Шутин никогда на это не пошел бы,
так как Ветров в литературе не новичок, манера и темы
его известны- и выдать его повесть за свою Шутину ни
за что не удалось бы.
Турилин согласно кивнул, Орлов взглянул на Леву с
любопытством и сказал:
—	А ты не дурак, Лев Иванович. Ты, капитан, мне
нравишься.
Турилин, скрывая смущение от чужой бестактности,
нахмурился, зачем-то надел очки и в не свойственном
ему жестком тоне сказал:
—	Однако с рукописью необходимо разобраться.
Лева, вы интеллигентно, никого не обвиняя, раздобудь¬
те экземпляр повести Шутина, две-три его статьи, напи¬
санные ранее, книгу Ветрова и сдайте все это на срав¬
нительный анализ. Ученые мужи нам ответят, кто что
написал. А теперь, Петр Николаевич, рассказывайте,
как у вас дела и почему вы одеты столь экзотично?
—	Мы, начальник, что? Мы ничего,— Орлов поскреб
в затылке и шмыгнул носом.— Мы второй день вкалы¬
ваем, принести там, можно наоборот, оттащить в сторо¬
ну либо подмести. Мы разнорабочие, потому как боль¬
81


ные,— он щелкнул себя по горлу,— а сейчас после изле¬
чения и ни-ни, иначе, сами понимаете, можно и тапочки
отбросить,— Орлов перестал актерничать, подтянулся и
сказал: — Я сейчас в роли подсобного рабочего, извини¬
те, не успел переодеться. Есть кое-что интересное, если
разрешите, товарищ полковник, доложу завтра. Еще раз
сам все проверю...
Специалисты прочитали работы Ветрова и Шутина и
дали категорическое заключение: рукопись, сданная Шу-
тиным в редакцию, написана Павлом Ветровым.
Шутин сидел в коридоре МУРа на огромной деревян¬
ной скамье, какие можно встретить на вокзалах. Ска¬
мейки эти с вытертыми до блеска сиденьями и гнутыми
жесткими спинками ассоциировались с долготерпением,
безнадежностью и унынием. Шутин провел ладонью по
скамье, убедился, что она деревянная, а не железная,
осмотрел спинку и привычных надписей не нашел, то ли
времени, то ли смелости у людей не хватило. Он уже
собирался взглянуть на часы, когда одна из дверей от¬
крылась и Гуров пригласил его в кабинет. Шутин все
же проверил время, Лева сделал то же самое, они вы¬
яснили, что сделали это напрасно, и поздоровались.
Гуров предложил, чтобы беседу с Шутиным провел
Орлов, но полковник Турилин взглянул удивленно: «Ха¬
рактерами не сошлись? Так уж вы постарайтесь понра¬
виться, приложите максимум усилий, считайте это моей
личной просьбой». Так как в личных просьбах полков¬
нику отказывать могут только генералы, Лева пригла¬
сил Шутина, долго готовился к беседе и сейчас, пред¬
лагая ему садиться, в который раз придумывал первую
фразу.
—	Лев Иванович, я Павла не убивал и, кто мог его
убить и за что, понятия не имею,— сказал Шутин, уса¬
живаясь.— Я был груб с вами, за что прошу меня про¬
стить,— после такого вступления он произнес традици¬
онную фразу: — Чем могу быть полезен?
Вся подготовка Левы пошла насмарку, он растерял¬
ся и молчал. Шутин не смотрел, как обычно, нетерпели¬
во и воинственно, а, сев на место Новикова, облокотил¬
ся на стол, подпер ладонью подбородок и вздохнул.
—	Я только сейчас начинаю понимать, что Павла
нет. Его нет и не будет, никогда ничего я ему не докажу
82


и доказывать-то нечего...— он махнул рукой и, как по¬
казалось Леве, тетрально закрыл лицо.
—	В последние месяцы Ветров писал?— спросил
Лева.
—	Да, и очень много,— ответил Шутин.
—	И когда же он повесть закончил?—Лева старал¬
ся не выдать своего удивления. По его логической схе¬
ме Шутин должен был утверждать, что Ветров послед¬
ние месяцы не писал.
—	Первого сентября,— думая о чем-то постороннем,
ответил Шутин, затем взглянул на Гурова, стал рыться
в карманах, достал фотокарточку и протянул через
стол.— Нравится? Это Павел в горах, я хочу, чтобы жур¬
нал напечатал именно этот портрет.
На снимке Ветров стоял на снегу и, упрямо прищу¬
рившись, смотрел вверх, видимо на вершину горы.
—	Хорошая фотография,— Лева вернул карточку.—
В каком журнале будет опубликована повесть?
Шутин назвал редакцию, где Лева несколько дней
назад брал экземпляр для экспертизы.
—	Кто отнес рукопись в редакцию? — спросил Лева,
уже понимая, что вся работа последних дней, такая
стройная и красивая версия, рушится к чертовой матери.
—	Я и отнес,— Шутин пожал плечами,— кто же
еще?
—	Извините,— Лева взял Шутина под руку и вывел
в коридор,— извините, Евгений, подождите здесь мину¬
точку,— и, оставив недоумевающего Шутина за дверью,
бросился к телефону.— Чья повесть лежит у вас? —
спросил Лева у редактора отдела прозы.
—	Евгения Шутина,— ответил редактор как-то не¬
уверенно.
—	Передавая вам экземпляр, Шутин сказал, что это
его повесть?
—	Он принес, титульного листа не было, и я ре¬
шил...— редактор отдела помолчал.— Шутин сказал:
«Прочитайте и скажите свое мнение, по-моему, это здо¬
рово, только не знаю, как назвать». Шутин что, собира¬
ется придумывать название для чужого произведения?
—	Извините, я позже вам. все расскажу,— Гуров по¬
ложил трубку и пригласил в кабинет Шутина, который
объяснил все очень просто.
Ветров первого сентября отдал законченную и толь¬
ко что отпечатанную, взятую от машинистки повесть
(зачем-то прямо всю папку) Шутину и по старой при¬
83


вычке попросил прочитать и высказать свое мнение.
После смерти друга Шутин два экземпляра передал в
журнал, а два оставил у себя. А действительно, куда
их девать?
Как ни пытался Лева в процессе беседы скрыть от
Шутина свои подозрения, тот в конце концов понял и
сказал:
—	Неужели вы подумали, что я мог стащить руко¬
пись? Как же вы работаете, если так плохо разбирае¬
тесь в людях?
Почему-то каждый порядочный человек считает, что
ни у кого не может даже возникнуть сомнения в его по¬
рядочности. Гуров взглянул на Шутина и как-то впер¬
вые увидел, что человек этот далеко не молод, черные
кудри сильно прибиты сединой, морщины на лбу глубо¬
кие, глаза усталые и чуть-чуть безразличные.
—	Отвечу банально,— после затянувшейся паузы
сказал Гуров.— Человек хороший порой бывает проти¬
воречив, и разобраться в нем трудно, а плохой — искус¬
но лжив, и разобраться в нем еще труднее. Возьмем, к
примеру, вас,— Лева еле сдержал улыбку, так по-маль¬
чишески воинственно Шутин вздернул подбородок и рас¬
правил плечи.— Или не надо?
—	Почему же? Очень даже интересно,— нараспев
произнес Шутин.
—	У вас погиб друг, и ваше желание помочь в розы¬
ске преступника было бы естественно,— начал спокойно
рассуждать Гуров.— Однако вы не помогаете, а все
время мешаете нам.
—	Факты, факты, пожалуйста,— перебил Шутин.
—	Вы молчите о ключе от квартиры Ветрова, кото¬
рый у вас имеется, молчите о рукописи, сданной вами в
редакцию, и наконец, вы являетесь ночью на квартиру
покойного, демонстративно оставляете там окурки сига¬
рет, как бы заявляя нам — раз вы такие умные, вот вам
еще один ребус, кроссворд.
—	Я совсем не думал так,— сказал Шутин, запнул¬
ся, понял, что проговорился, и вновь воинственно напы¬
жился.— Вам не понять. Да, да, это я был у Павла, вам
не понять, зачем я приходил, и вообще... — он запутал¬
ся и махнул рукой.
—	Возможно. Однако, согласитесь, вы мешаете нам.
Вы не замыкайтесь в гордом молчании, ответьте пря¬
мо— мешаете или нет?
84


—	По-вашему, получается...— Шутин замялся и ко¬
ротко закончил:—Мешаю.— Затем не удержался и до¬
бавил: — Не умышленно, конечно.
Гуров поднялся, обошел стол и положил перед Шу-
тиным бумагу и ручку.
—	Нам бы очень хотелось вас понять, Евгений Се¬
менович. Не жалейте времени и бумаги, изложите как
можно подробнее, зачем вы пришли на квартиру Ветро¬
ва и что там делали около часа.
Шутин хотел по привычке съязвить, сдержался, по¬
жал лишь плечами, как бы говоря, ну что с вами, на¬
стырными, сделаешь, и стал писать.
Лева вынул из сейфа папку с документами и, делая
вид, что читает их, углубился в размышления. Главное
в этом человеке — уязвленное самолюбие, не дави на
него, раскрывай его аккуратненько, шажок, еще полша¬
га, затем еще чуть-чуть.
Шу^нн писал быстро и легко, думая о том, что си¬
девший напротив мальчик шустер и прямолинеен и ему
никогда не постичь, что же на самом деле произошло.
Он писал неправду, понимая, что вновь смалодушни¬
чал. Не здесь, когда лгал, а тогда, с рукописью Павла
Ветрова. Повесть, конечно, надо было переписать, а он
лишь снял титульный лист: узнают стиль Ветрова —
пойдет под его именем, не узнают — Шутин поставит
свое. Отнес и испугался, поздно сообразив, что манера
письма Ветрова широко известна, не разберутся в ре¬
дакции— обнаружится подлог после выхода журнала.
Еще хуже. Украсть не сумел по-умному, даже на это не
гожусь, рассуждал он, расписываясь под своим объяс¬
нением.
—	Пожалуйста,— Шутин протянул две красиво испи¬
санные страницы.
Лева пробежал их мельком, спрятал в папку.
—	Спасибо. Возможно, в прокуратуре...
—	Понимаю,— перебил Шутин.— Меня будут офи¬
циально допрашивать.
— Порядок,— Лева	развел руками.— Еще одна
просьба, раз уж разговор у нас пошел откровенный, на¬
пишите, у кого в вашей компании был пистолет.
Шутин хотел возмутиться, смешался, ничего не от¬
ветил и, сознавая, что каждой секундой своего молчания
лишь подтверждает правомерность заданного вопроса,
снова подвинул к себе бумагу...
85


Глава девятая
Павел Ветров растер пальцами крем по подбород¬
ку, намочил кисточку под горячей струей и, обжигаясь,
стал растирать крем, пока не превратился в деда-моро¬
за с бородой и усами из мыльной пены. Брился он по
старинке безопасной бритвой, подводя под свой консер¬
ватизм теорию собственного производства. Электробрит¬
вой нельзя порезаться, и человек становится излишне
добродушным, жиреет и теряет бдительность. Кроме то¬
го, необходимо ежедневно заглядывать себе в глаза, а
электробритвой можно бриться на ощупь. Глядя на се¬
бя в зеркало, понимаешь, как ты провел вчерашний
день, сказав себе всякие слова, разозлишься, проснешь¬
ся окончательно, тогда легче будет работать.
Пока варился кофе и жарилась традиционная яични¬
ца, Павел снял все с письменного стола и тщательно
протер его. Завтракал Павел на кухне, а вторую чашку
кофе брал с собой в кабинет и ставил ее справа, рядом с
пепельницей и сигаретами. После этого он, взглянув на
часы, помечал в еженедельнике время, когда он сел ра¬
ботать. Это был жульнический маневр, так как он не
начинал писать, а брал газету. Прежде всего он знако¬
мился со спортивными новостями, затем с пятой страни¬
цей, с информацией о делах международных, четвертую
страницу, как правило, он пропускал, смотрел, нет ли
на третьей фельетона либо статьи, касающейся кино или
литературы. Покончив с газетой, Павел бросил ее через
стол в кресло для гостей и решительно открыл папку,
достал авторучку, поставил номер страницы, затем пе¬
ренес этот номер в еженедельник и затих. Ничто или
почти ничто уже не отделяло его от начала писатель¬
ского творчества. Вот еще можно сделать глоток кофе и
закурить, но он оттягивал эту процедуру, берег как по¬
следний патрон — выстрелишь и останешься безоруж¬
ным, с совершенно пустой головой перед абсолютно чи¬
стым листом бумаги. Вчера вечером интересные мысли
переполняли его, рвались наружу, Павел бережно укла¬
дывал их рядком, чтобы выпустить весь заряд сегодня.
Пошарив в пустынных закоулках памяти, он нащупал
захудалую, неоднократно пережеванную другими мыс¬
лишку, взглянул на нее с жалостью и, за неименением
лучшей, решил записать. Он начал подыскивать слова,
в голову лезли затертые сравнения, слова попадались
все корявые, трухлявые, сложить из них чистую проч¬
86


ную фразу не представлялось возможным. Он повертел
эти слова, попробовал приложить их друг к дружке,
чуть было не поцарапался и с отвращением отбросил.
Как легко, весело и азартно писал он свою первую
повесть. Уставала только рука, она не успевала за мы¬
слью, летящей галопом. Он и переписывал свои творе¬
ния с радостью, и все ему нравилось, и редакторов он
совершенно не боялся, их критика его только раззадо¬
ривала. Вода камень точит, редакторы и друзья не
уставали повторять: стиль, стиль, как ты пишешь? И Па¬
вел начал задумываться, и чем больше он думал, тем
медленнее и тяжелее рождались строчки. Главное же,
ему собственные творения перестали нравиться. Закон¬
чив, он их просто ненавидел, его чуть ли не тошнило от
каждой своей фразы. Значительно позже, когда вещь
была уже опубликована, Павел, раскрыв журнал, прочи¬
тывал какой-нибудь абзац —вроде бы и ничего, даже
улыбался.
Настоящим писателем Павел бывал в периоды, когда
он не работал. Тогда мир, окружающий его, люди, с ко¬
торыми он общался, становились выпуклыми, красочны¬
ми, захватывающе интересными. Он был наблюдателен
и чуток, мыслил образно и, безусловно, оригинально.
Павел жил, видел, подмечал и, захлебываясь от вос¬
торга, думал: «Следующая вещь у меня будет настоя¬
щая, это я напишу так, а это так, я все знаю, чувствую,
я напишу, напишу...»
Он «писал», где бы ни находился — на улице, в трол¬
лейбусе, стоя в очереди у трапа самолета. Смотрите,
сколько людей, и все разные, все интересные. Вот хотя
бы этот, с разухабистой женой и виноватыми глазами.
Она тычет его в бок, шипит на ухо, проталкивает впе¬
ред. Она должна быть впереди, первой подняться по
трапу, захватить, отнять у нахалов свое законное кресло,
распихать над головой коробки и свертки. Он тащит эти
коробки и свертки покорно, стеснительно улыбается, с
деланным интересом рассматривает свои стоптанные бо¬
тинки. И такие люди вместе не первый год, не один де¬
сяток лет. Почему? Интересно, безумно интересно, я это
обязательно напишу, решает Павел...
Он допил кофе, докурил сигарету, погасил ее, реши¬
тельно поднялся, взял пепельницу и чашку и пошел на
кухню. Законная отсрочка, надо все убрать, на рабочем
месте должен быть образцовый порядок.
87


Олег Перов пришел в цех к Семену Семеновичу без
предупреждения. Последние три месяца они не виделись,
Семен Семенович изредка звонил, когда Олега не могло
быть дома, разговаривал с Ириной, интересовался, не
нужно ли чего, и передавал Олегу привет. В общем, от
встреч с Олегом Семен Семенович уклонялся, будто
несостоятельным должником был именно он, Семенов.
Неопределенность раздражала Олега — должен он
или не должен? Если да, то сколько и когда надо от¬
давать? Его раздражала не только неопределенность во
взаимоотношениях с Семеном Семеновичем. На заводе
Олег отбывал положенное время, норовя при любой воз¬
можности улизнуть. Относились к нему не хорошо и не
плохо, скорее равнодушно. К Олегу Перову раньше ни¬
когда так не относились: его не любили и обожали, ему
завидовали и перед ним преклонялись, но никто не смел
в его прежней жизни молча кивнуть, пройти мимо и за¬
быть. Дома тоже не все клеилось, он любил жену, радо¬
вался встрече с ней, но уже через полчаса ему станови¬
лось скучно. Иришка, встретив после работы Олега,
чмокала в щеку и торопилась на кухню. Потом заворо¬
женно смотрела, как он ест, волнуясь и ожидая похвалы,
даже если он ел готовые пельмени или котлеты. А за¬
тем она мыла посуду, схватившись за голову, вспоми¬
нала, что не успела сделать самое важное, и летала по
квартире или затихала, склонившись над учебниками.
Олег оставался один, на него медленно наползала
тоска. Первое время он пытался звонить друзьям по
спорту, но их либо не было в Москве, а если и были на
месте, то судорожно латали академические задолжен¬
ности или налаживали полуразвалившиеся отношения
с начальством и женами. Все кругом торопились, опаз¬
дывали... Олег Перов скучал. Изредка он грозно кри¬
чал: «Подъем! Становись! Форма одежды парадная!»
И они с Иришкой шли ужинать в ресторан, где Олег
изрядно выпивал.
Павел Ветров со времени их последнего объяснения
не показывался, Олег звонить ему не хотел, встретился
пару раз с Шутиным, который своей неустроенностью и
неестественным бодрячеством наводил тоску. Хотя бы
этот жулик — иначе Олег Семена Семеновича не назы¬
вал — появился, все-таки обходительный, всегда с день¬
гами.
Семен Семенович не появлялся умышленно. Ему
было интересно встречаться с Олегом, приятно бывать с
88


ним на людях, однако последний разговор, главное,
взгляд Олега вызывали у Семена Семеновича необъяс¬
нимую тревогу, чувство опасности. Он не понимал, по¬
чему, но доверял своему чутью. Он думал: «Я Олегу по¬
мог, пусть он мне ничего не должен, надо с мальчиком
завязывать». Испытания новой технологии, предложен¬
ной Олегом, привели к потрясающим результатам. Цех
начал давать план и еще немного, после реализации «не¬
многого» Семен Семенович положил в карман значи¬
тельно больше, чем одолжил Олегу. Деньги и труды,
вложенные в Перова, уже вернулись с процентами, а ка¬
кую прибыль они принесут через год!
...Олег вошел во двор, в глубине которого размещал¬
ся цех, и посторонился — двое рабочих катили тележку
с грузом. Лицо одного из них показалось Олегу знако¬
мым, он встал у одинокого, уже обитого осенним ветром
дерева. Когда рабочие возвращались, Олег взял первого
за плечо, остановил, как взрослый останавливает ре¬
бенка, и сказал:
—	Приятель, спички...
Тип в замасленной спецовке оказался знакомым—
некогда элегантным хозяином квартиры, в которую
Олега с Иришкой приводил Семен Семенович. Тогда, у
себя дома, в дорогом костюме, потягивая марочный
коньяк из хрустального бокала, он казался маленьким
императором, которому плюгавость и редкие зубы про¬
щаются, как пустячные недостатки прощаются людям
великим. Сейчас, в грязной одежонке и кирзовых сапо¬
гах, съежившийся от страха, он не узнал Олега. Оста¬
новленный железной рукой, столь похожей на руку пра¬
восудия, Борис Александрович Ванин напоминал пере¬
вернутого на спину навозного жучка.
—	Мир труду, Борис,— сказал Перов.
—	Привет, привет,— Ванин вылез из-под руки Оле¬
га, как из-под стальной балки, и заулыбался: — Какими
судьбами?
—	Случайно, проходил мимо,— соврал Олег.— Се¬
мен у себя?
—	Здесь. Позвать? —и, не ожидая ответа, Ванин за¬
семенил через двор.
Олег, прислонясь к дереву, которое скрипнуло от его
тяжести, размышлял о превратностях судьбы. Что за
хитрая лавочка у Семена? Сколько же имеет сам Се¬
мен? Олег и мысленно не употреблял слова «зарабаты¬
вает», но и не сказал «ворует». «Имеет» — не глупо и не
89


оскорбительно. А тут на двух работах двести никак не
складывается.
Олег не знал, что Борис Ванин не просто рабочий,
он может иметь не двухкомнатную роскошную квартиру
и ездить не на «Запорожце», да шеф не разрешает.
Семенов вырос из темного проема дверей и сразу
протянул Олегу обе руки, так и шел, неловко растопы¬
рив их, словно под объективами телекамер. Семен — в
аккуратном сатиновом халате, в вырезе которого вид¬
нелся воротничок шерстяной рубашки,— ступал по зем¬
ле каучуковыми подошвами мягко. И был он скромный,
но добротный, стеснительный, но уверенный. Да, это
тебе не жучок Ванин, подумал Олег и впервые посмотрел
на Семенова с уважением. А Семен Семенович повел
себя как обычно, он не обнял Олега за плечи, лишь де¬
ликатно прикоснулся к ним, виновато улыбнулся и
спросил о здоровье Ирины. Услышав, что все в порядке,
Семенов, склонив безукоризненно причесанную голову
набок, легко подтолкнул Олега под локоток и кивнул на
здание цеха.
—	Может, зайдешь? — задавая вопрос, он умышлен¬
но приблизился к Олегу вплотную и почувствовал лег¬
кий запах алкоголя.
В крохотном кабинете толпились, чуть ли не залезая
друг на дружку, облезлый канцелярский стол, четыре
разных стула и кособокий диван с одним валиком, дру¬
гой валик стоял в углу и, видимо, использовался как
стул. Семенов усадил Олега за стол на свое место, сде¬
лал даже шаг назад, как делают художники, любуясь
собственным произведением. Через минуту перед Олегом
уже стояла початая бутылка армянского коньяка, ле¬
жали ненарезанный лимон и плитка шоколада. Семен
Семенович пить не любил, тем более средь бела дня, но
он чувствовал, что Олегу муторно и выпить совершенно
необходимо. Поэтому себе Семен Семенович налил ма¬
ленькую рюмочку, Олегу — две трети стакана.
Выпили без тоста.
—	Семен Семенович, каковы наши финансовые взаи¬
моотношения?— Олег смотрел простодушно, Семенова
'же это не обмануло.
—	Олег, я тебя просил не называть меня по отчест¬
ву,— он снова разлил коньяк.— Я знаю, мне скоро шесть¬
десят, и можно об этом не напоминать каждую мину¬
ту,— и смущенно улыбнулся. Ему было лишь пятьдесят
пять, но он любил прибавлять себе годы, вообще казать-
90


с я человеком, который идет под горку по инерции, и ни¬
чего ему не надо.
Олег кивнул, проглотил свою порцию, вновь съел
ломтик лимона и, облокотившись на стол, наклонялся к
хозяину кабинета.
—	Семен, не будем играть в жмурки, я хочу высту¬
пать в твоей команде.
Семен Семенович взглянул удивленно, для убеди¬
тельности даже развел руками.
—	Работать? Тебе? В моем хозяйстве? Какой же
смысл?
—	А я согласен за зарплату этого хмыря,— Олег ука¬
зал на дверь.— Ящики таскать. Думаю, силенок у меня
хватит,— и он, не вставая со стула, приподнял стол.
Лицо у Семенова стало еще более обиженным, он
поджал губы и сказал:
—	Борис парень старательный, а зарплата у него
девяносто рубликов,— и голову склонил: мол, съел бра¬
тец?
Олег Перов очень подходил Семенову, и подходил по
многим причинам. Заместитель Семенова в тайных опе¬
рациях участия не принимал, и предложить фронтовику,
коммунисту, кавалеру орденов Славы долю догадался
бы только полный идиот, а не Семен Семенович. Заме¬
ститель не то что разобрался в комбинациях Семенова,
но лез в каждую дырку и в конце концов мог обнару¬
жить липовые накладные и неучтенную продукцию. Ко¬
роче, зама надо срочно менять. А на кого? Вдруг дадут
сильного специалиста? Закрывай производство, а обид¬
но, только на ноги встали. Со своим дипломом и жела¬
нием заработать Перов — кандидатура отличная. Вто¬
рое, он, Олег Перов, хоть и в прошлом, а фигура, в слу¬
чае чего среди знакомых бывшего чемпиона наверняка
отыщется человек, который поможет спустить дело на
тормозах.
В общем, Олег Перов Семенову подходил, однако
пугал его-характер, настырный больно. Семен Семенович
желал подчинения абсолютного и беспрекословного.
Взять этого парня, а если он из рук вырвется? Ох, сколь¬
ко подобных случаев знал на своем веку многоопытный
Семен Семенович. Какие горели корпорации и тресты,
какие умы шли под суд из-за одного глупца!
Семену Семеновичу было страшно, очень страшно.
Олег видел склоненную голову с чисто выведенным
пробором и аккуратно прикрытой лысиной и слегка
91


улыбался. «Никуда ты от меня не денешься, голубчик,
лучше все решить по-хорошему. Я тебе дал почти трид¬
цать процентов увеличения продукции, а на графике,
вывешенном в коридоре, красуются цифры сто два.
А где, спрашивается, остальное? Не знаю, какой у тебя
вал, но здесь тысячами пахнет». Странно, когда Олег
шел сюда, таких мыслей у него не было, надо же, неожи¬
данно появились. Так уж и неожиданно? А зачем при¬
шел?
Олег не стал рассуждать, не занялся самокопанием.
Он только смотрел на Семенова и снова думал, что в
жизни не просить — отнимать надо.
—	Ты пойми, Семен,— Олег налил себе коньяку,—
тебе могут изменить продукцию и сырье. Что тогда?
Я человек самолюбивый, кто тебе технологический про¬
цесс наладит? Другого искать? Думаешь, он лучше меня
будет?
Если бы Олег вздумал пригрозить Семенову, тот
мгновенно бы разговор оборвал. Семен Семенович был
мягок и улыбчив только внешне. Он любил помогать, но
лишь по принципу: я тебе даю, когда хочу, ты мне тоже,
когда я хочу.
Действительно, подумал Семенов, с этой чертовой
пластмассой мне без своего технолога не справиться...
—	Олег,— Семен Семенович быстро коснулся его ру¬
кава, словно играл в салочки,— ты меня не понимаешь,
хороший ты мой. Ты человек молодой, неопытный, я
лишь уберечь тебя хочу. Помочь я всегда, с радостью.
А в дело тебе лезть ни к чему,— он хотел, чтобы Олег
попросил.
Олег посмотрел Семену Семеновичу в лицо, встретил¬
ся с его глазами, такими добрыми и самую чуточку лу¬
кавыми, и,\сдерживая злость, отвернулся. Семен Семе¬
нович улыбнулся виновато и как бы сказал: да, братец,
такая сложная штука наша жизнь.
А Олег почему-то вспомнил Иришку, как она недав¬
но в магазине самоцветов, что на Старом Арбате, стоя¬
ла у прилавка, водила пальчиком по стеклу и разгляды¬
вала какие-то непонятные Олегу украшения. Затем она
совсем низко наклонилась, тихо ахнула и, схватив Оле¬
га за руку, потащила из магазина. Оказалось, что
понравившаяся Ирине безделка стоила около шести ты¬
сяч рублей. И как-то неловко стало Олегу перед Ириш¬
кой, что она так испугалась цены этой безделки. Созда¬
ли колечко, чтобы женщина носила. Кто же его наденет,
92


если такая классная девчонка, как его жена, от прилав¬
ка шарахается?
Олег подумал рискнуть. Взяв пустую бутылку двумя
пальцами за горлышко, он наклонил ее, вздохнул и
сказал:
—	Нет так нет, ты, Семен, ухмный,— и поднялся, по¬
тянулся сильным телом.— Я тебе ничего не должен? За
квартиру спасибо, звони.— И пошел к двери.
Семен Семенович быстро преградил путь, развел ру¬
ками.
—	Не надо обижать, Олег. Я тебе добра желаю, од¬
нако ты человек взрослый,— он мягко тронул Олега за
плечи, будто хотел обнять, но не решался.— Давай ве¬
черком поговорим спокойно.
Встречу назначили на семь в одном из центральных
ресторанов. Семен Семенович ничего не сказал, но Олег
понял: приходить следует одному, без'Ирины.
Олег позвонил в спортзал, попросил старосту группы
последить за порядком и отправился домой. Ириша, уви¬
дев его в неположенное время, разволновалась, но, узнав,
что он здоров и вечером у него деловое свиданье, весело
напевая, забегала по квартире. Она включила утюг и
плиту, достала его выходной костюм, свежую рубашку,
лучшие туфли, тут же перелетела к холодильнику, по
пути разбила тарелку. Ирина делала все так быстро,
что предметы оживали у нее в руках и порой оказыва¬
лись на полу. Кастрюльки, сковородки, ложки и вилки,
пройдя через мойку, вновь включались в жизненный
круговорот, а чашки, блюдца, тарелки выбывали из
борьбы и перекочевывали в мусоропровод.
Олег в тренировочном костюме улегся в гостиной и,
умиротворенно улыбаясь, слушал быстрые шаги жены,
удары, лязг и звон, ее короткие реплики по поводу не¬
послушной посуды. Казалось, что в квартиру заглянуло
небольшое племя индейцев и сейчас они готовятся за¬
жечь ритуальный огонь.
Олег лениво размышлял о предстоящей встрече и о
возможных переменах в жизни. Коньяк обволакивал
мозг легким романтическим флером, и Олег радостно
подчинялся, отдаваясь мечтам, словно ему предстояло
фантастическое путешествие. Вспомнилось прошлое.
«Олег, не подведи!», «Олег, ты наша надежда!», «Олег,
ты только скажи, мы для тебя все сделаем». Олег не
подводил, трещали мышцы, расплющивался позвоноч¬
ник, вздувшиеся вены, словно удавы, мешали вздохнуть.
93


Он — Олег Перов, и этим все сказано, а если представи¬
лась возможность отобрать у проходимцев часть добы¬
чи, то почему отказываться?
—	Кушать подано! — крикнула Ириша и, стоя в две¬
рях, раскланялась.
Олег выпрыгнул с дивана, как с батута, подхватил
жену на руки, отнес на кухню, усадил на деревянную
скамью, расположился напротив и сказал:
—	Иришка, я иду в ресторан, мне только кофе.
Ирина оглядела стол и обиженно шмыгнула носом.
Сначала она поняла, что Олег не будет есть и труды
пропали даром, затем неоновыми буквами загорелось
слово «ресторан». Глаза ее из голубых стали темно-зе¬
леными, почти черными, мальчишеская гримаска про¬
пала.
—	Ах, ресторан? — голос у Ирины стал настолько
безразличным, что по своей искусственности перекрыл
даже голоса телевизионных дикторов, когда они гово¬
рят: «Всего доброго, до новых встреч в эфире».
Если бы Олег мог этим поправить положение, то с
удовольствием съел бы весь обед вместе с тарелками.
Но, зная, насколько это безнадежно, лишь улыбнулся,
как будто ничего не понял:
—	Я позвоню тебе оттуда, встретимся, погуляем, се¬
годня такая отличная погода.
—	Да нет, деловая встреча может затянуться,—
твердо выговаривая каждое слово, произнесла Ирина.—
Не забудь взять ключи, я собираюсь к маме, могу и пе¬
реночевать у нее.
Олег обреченно кивнул, когда на Иришку накатыва¬
ло, говорить смысла не имело. Если море волнуется,
ведь не станешь каждую набегающую волну отпихивать
руками. Разумнее сесть на камушек и переждать.
Фальшиво насвистывая, он надел еще теплые после
глажки брюки, начищенные до зеркального блеска бо¬
тинки и подчеркнуто небрежно завязал галстук. Олег
чувствовал себя так, будто действительно собирался
встретиться с какой-нибудь напомаженной фифой. Ни¬
чего подобного в жизни Олега после свадьбы не было.
А раньше? То происходило до новой эры, встречались
всякие, и хорошие, и плохие, и красивые, и вульгарные.
После свадьбы Олег, выписав несколько деловых теле¬
фонов, записную книжку уничтожил.
—	Чистый носовой платок у тебя имеется? — спроси¬
ла Ирина из спальни.
94


—	Имеется, Ириша,— бодро ответил Олег.
—	Врешь,— Ирина вышла в холл и протянула ему
платок.
Олег, взяв платок, попытался обнять жену, но она
наградила его таким взглядом, что он, лишь дурашли¬
во вытянувшись, щелкнул каблуками и выпалил скоро¬
говоркой:
—	Товарищ старшина, разрешите отбыть в увольне¬
ние до двадцати четырех часов?
—	Хоть до утра,— ответила Ирина уже из спальни.
У входа в ресторан Олег столкнулся с Борисом Ва¬
ниным. В клубном пиджаке с золотыми пуговицами, в
ботинках на платформе, Ванин подошел легкой поход¬
кой, небрежным жестом поприветствовал Олега. Швей¬
цар предупредительно распахнул перед ними дверь,
мэтр поспешил навстречу, и эта рыжая замухрышка Ва¬
нин на высоких каблуках, три часа назад бывшая на¬
возным жуком, улыбнулся устало, провел Олега к сто¬
лику, с которого быстро сняли табличку «Не обслужи¬
вается». Ждал официант, наблюдал за ним мэтр. Ва¬
нин медленно достал пачку «Кента», угостил Олега,
щелкнул дорогой зажигалкой, не поднимая головы, ска¬
зал:
—	Ну что ты стоишь, братец? Ужин на четверых, сам
знаешь. Скажи Сергею Ивановичу, что я пришел, он те¬
бе водочку винтовую даст. Давай, братец, пошевели¬
вайся.
Этот тон, манеры, особенно «братец, пошевеливайся»,
которые Ванин позаимствовал из рассказов о русском
купечестве, довели Олега до белого каления. Он под¬
нялся и не прощаясь вышел из зала.
Что, Семен Семенович с ума на старости лет спятил?
Назначает встречу, присылает этого жука — на каблу¬
ках, с ужимками провинциального конферансье.
—	Желаете позвонить? — мэтр вышел за Олегом в
вестибюль и сейчас стоял в полупоклоне.— Пожалуй¬
ста,— он открыл какую-то дверь и указал на стол с те¬
лефоном.— Специально для дорогих гостей.
А дорогим гостем быть не так уж и плохо, подумал
Олег, набирая свой номер. Рыжий жучок устроился
отменно, все перед ним вытанцовывают. Телефон не от¬
вечал, Олег положил трубку и вышел в вестибюль. Уви¬
дев Олега, швейцар тут же оставил входную дверь и рас¬
пахнул дверь в зал. Олег кивнул швейцару и вернулся
к столику.
95


Глава десятая
—	Оружие лежит, лежит, а потом стреляет, ска¬
зал тогда Павел и пистолет у меня забрал,— Олег Пе¬
ров смотрел на Гурова и чуть заметно улыбался.
Они разговаривали в кабинете Гурова. Лева ничего
не писал, он любил сначала закончить беседу, затем со¬
ставить протокол либо просить написать объяснение.
Перов сидел свободно, только спортсмены умеют сидеть
так расслабленно, но не развязно, вся его мощная фи¬
гура излучала покой и уверенность. Смотрел Перов не
настойчиво, искреннего взгляда не навязывал, однако и
глаз не отводил.
Гурову Олег Перов нравился. Они помолчали, Лева
не стеснялся в беседе с Перовым делать паузы, верил:
тот не заподозрит, как Шутин, ловушку, поймет пра¬
вильно— человеку необходимо подумать. Лева уже знал,
каким образом попал пистолет в руки Олега Перова.
Шутин в своем объяснении написал, что года четыре
назад видел у Перова большой черный пистолет, похо¬
жий на ТТ.
Годовщину свадьбы Ирина и Олег отмечали вдвоем
в ресторане «Кавказский» на берегу небольшого пруда
в ЦПКиО имени Горького. Была середина июня, но. день
выдался дождливый и прохладный, и они решили по¬
ехать в парк, где, по их расчетам, в такую погоду бу¬
дет мало народу. Действительно, в аллеях попадались
лишь зябнущие парочки. Скрипел под ногами сырой
темно-красный гравий, деревья роняли на лицо и за ши¬
ворот тяжелые капли.
Ирина и Олег заранее составили программу и выпол¬
нили ее полностью. Сначала, на танцверанде,— единст¬
венное место, где было многолюдно,— они станцевали
вальс. Качели, на которых Олег напугал Ирину, чуть
было не испортили праздник, но Олег дипломатично за¬
держался под деревом, Ирина, тряхнув ствол, обрызга¬
ла мужа с ног до головы и, почувствовав удовлетворе¬
ние, простила.
В тире Олег долго старался проиграть, когда же ему
это удалось, победительница отвела его к силомерам.
После первого же удара железку в верхнем упоре за¬
клинило, и супруги бросились наутек. На выкрики: «Ху¬
лиганы!», «Уроды», «Креста на вас нет! Кто теперь на-
96


верх полезет?» — Ирина, оборачиваясь, кричала:	«Это
не я, это он! У него пять приводов в милицию!»
Дождь припустил, лодку им выдать категорически
отказались, и они, стараясь держаться как можно со¬
лиднее, вошли в ресторан «Кавказский». Здесь было
прекрасно: пустые, на алюминиевых ножках столы,
спрятавшись под некогда белыми скатертями, дрожали
от холода. Официантки, разбившись на пары и тройки,
обсуждали свои проблемы в полный голос, появление
Ирины и Олега их нимало не смутило. Все же одна из
них усталой походкой подошла и, не ожидая вопроса,
сообщила, что шашлыков нет, а «люля кончилась».
—	Великолепно!—воскликнул Олег.— Шампанское
и коньяк, сардельки, биточки, макароны и манную кашу!
Официантка спрятала блокнот, посмотрела на про¬
мокших гостей — на Ирину, которая терла ладошками
посиневшие щеки, на уверенного Олега — и дрогнула.
—	Узнаю,— сказала она и бодро отправилась на
кухню.
Они пили шампанское и ели великолепные шашлыки,
Олег слопал два с половиной, Ирина полтора. Офи¬
циантки, узнав о юбилее, тоже распили бутылочку, на
попытку Олега за них заплатить замахали руками. Ко¬
гда молодые, сытые, слегка пьяные и счастливые, выхо¬
дили из ресторана, симпатичные девушки в фартуках и
наколках, провожая, говорили:
—	Счастья вам! Приходите! Обязательно приходите!
Вскоре после этого и появился пистолет. Вернее,
сначала на пустынной сырой аллее возникли две тем¬
ные фигуры, приблизившись, они преградили Ирине и
Олегу дорогу. Олег оглянулся, позади болтались еще
двое неразумных.
—	Ириша, спокойно,— тихо сказал Олег и добавил
громко: — Я не курю. Идите, ребята, домой, здорорье
берегите.
«Ребята» к своему здоровью, видимо, относились не¬
брежно, один «ребенок» продемонстрировал свое знание
разных слов и только собрался перейти к конкретным
объяснениям цели визита, как Олег взял его за грудки,
приподнял и плотно прислонил к фонарному столбу. Лю¬
битель русской словесности не шевелился, его приятель
быстро сунул руку в карман. Недостаточно быстро.
Олег зажал его кисть, не дал вынуть руку. В этом че¬
ловеке пропал великий трагик, на лице его появилось
сначала удивление, на мгновение уступив место обиде,
4	Заказ 3593
97


оно выразило ужас и боль, крик не успел отлепиться от
перекошенных губ. Олег ударил его свободной рукой
по уху так, словно пытался поймать муху. Несостояв-
шийся трагик вылетел с аллеи, стукнулся о видавшую
виды скамью и затих. А в левой руке Олега остался пи¬
столет, на который он смотрел изумленно.
Все произошло так быстро, что Ирина не успела
испугаться, а двое неразумных, до этого изображавших
окружение, мгновенно поумнели, о чем свидетельствовал
их удаляющийся топот.
—	Бежим! — запоздало крикнула Ирина.
—	Куда? — не понял Олег, с удивлением рассматри¬
вая пистолет.
—	Идем, идем,— Ирина тянула Олега за руку.
«Отдыхавший» под столбом встал на колени, опи¬
раясь на руки, молчаливо смотрел в землю. Другой об¬
нимал скамью крепко и никуда не торопился.
—	Надо бы их в милицию,— пробормотал Олег.
—	С ума сошел,— Ирина чуть не плакала.— Брось
эту гадость и идем.
«Связывать, тащить в	отделение...— рассуждал
Олег.— До утра допрашивать будут». Он оглянулся в
поисках милиционера. Тот всегда под рукой, когда ты
улицу не в том месте перешел, оправдал себя Олег, по¬
ложил пистолет в карман и, подхватив жену под руку,
двинулся к выходу.
—	Какой марки был пистолет? — спросил Гуров.
—	«Вальтер» семь шестьдесят пять,— не задумы¬
ваясь, ответил Перов.— Я сам не специалист, мне покой¬
ный Павел объяснил, он разбирался.
«Что же, он не знает, что именно из такого «вальте-
ра» убили его друга? Если не он стрелял, то откуда он
может знать?» — Лева потер лицо ладонями, словно
ночь не спал.
—	Вы рассказали о происшедшем Ветрову. И он?
—	Сказал, чтобы я отнес оружие в милицию и дал
приметы преступников,— Перов откашлялся, заскрипел
стулом.— Виноват. Какие приметы? Так, шпана. Да
чего оправдываться? Виноват. Честно сказать, пистолет
отдавать не хотелось, оружие вещь притягательная.
Я Павла обманул, сказал, что сдал и все прочее, а
Иришка проболталась. Павел у меня отобрал, пообещал
сам сдать.
98


—	И сдал? — Лева знал уже, что Павел Ветров пи¬
столет в милицию не сдавал.
Олег пожал плечами, качнул головой неопределенно.
—	Вы этот пистолет больше не видели?
—	Не видел.
—	Ветров о нем ничего не говорил? — Гуров ста¬
рался спрашивать как можно безразличнее.
Перов задумался, даже вздохнул, и Лева почувство¬
вал запах перегара.
—	Был разговор,— неуверенно ответил Перов.— Но
вот кто и что говорил, убейте, не помню.
Олег Перов сказал правду, только не всю, а лишь
безопасную для себя часть.
Он не рассказал, как Семен Семенович, узнав, что
Павел Ветров собирается разоблачить Олега и тем са¬
мым препроводить в нарсуд весь подпольный синдикат,
взглянул на подопечного удивленно и тихо спросил:
—	А ты знаешь, что за хищение госимущества в осо¬
бо крупных размерах предусмотрена и вышка? — Семен
Семенович помолчал, шевеля бескровными губами.—
Меня не тронут, мне скоро и так конец,— он уже знал,
что у него рак.— А у тебя, Олег, семья, жизнь впереди.
Олег Перов не рассказал, как вечером первого сен¬
тября, выпив и положив бутылку коньяка в карман, про¬
гуливался у переулка, в котором жил Павел Ветров.
У Олега был ключ от двери и перед самым возвраще¬
нием Павла он вошел в квартиру и расположился на
кухне.
Он не рассказал, как, стаскивая с рук кожаные пер¬
чатки, пьяно смотрел на мертвого Павла и облегченно
улыбался. Покойник не пойдет на Петровку, не заявит.
Семен Семенович прав — вся жизнь у Олега Перова
впереди.
Гуров сидел в своей квартире на кухне и читал при¬
несенную Ритой книгу Павла Ветрова «Скоростной
спуск». Лампа освещала только стол — шкафы, раскла¬
душка, окно, без штор казавшееся нагим и мертвым, то¬
нули в полумраке. Освещенная книга и стол казались
Леве маленьким островком жизни в большой' мертвой
квартире, а сам он, Лева Гуров, был пигмеем в огром¬
ном, шумном даже в позднее время городе. Квартира
находилась на четырнадцатом этаже, и когда Лева под¬
ходил к окну, город своими огнями простирался, как
океан, до горизонта.
99


Лева уже давно перестал читать, книга нравилась и
не нравилась ему. Ветров писал просто, четко, сразу
включал тебя в компанию своих героев, подкупал доско¬
нальным знанием обстановки и происходящих событий.
Но был он раздражающе прямолинеен, неприятно напо¬
рист, упрямо навязывал читателю свою, авторскую, точ¬
ку зрения. «Неуютный он был человек,— размышлял
Лева, перечитывая отдельные абзацы,— пёр вперед, как
трактор, ничего не объезжая и не притормаживая. Та¬
кой мог довести до белого каления. И довел». Лева ото¬
двинул книгу, поднялся, поставил на плиту чайник, за¬
жег в прихожей свет, «камера одиночного заключения»
расширилась. Он заглянул в гостиную, темные силуэты
ящиков походили на покинутые людьми дома, а большая
комната — на вымерший город.
Лева закрыл дверь, вернулся на кухню, взялся за те¬
лефон. Позвоню отцу, пусть приезжают, хватит дурака
валять. Впрочем, отца с матерью звонок и на минуту не
поторопит. Клава всполошится, сама начнет звонить
каждый день, и денег на эти разговоры не напасешься.
Забыв, что он в джинсах, Лева сунул руку в карман,
хотел выяснить, сколько у него осталось денег, затем
решил не расстраиваться и о финансах не думать. Зай¬
му, как всегда, у Кирпичникова, он аккуратный, у него
до зарплаты хватает.
Леве стало себя жалко, пытаясь побороть это вели¬
колепное чувство, он достал папку, блокнот и авторуч¬
ку. Вечерами, оставаясь один, Лева порой записывал
свои впечатления о прошедших встречах и беседах. Надо
бы это делать ежедневно, иначе свежие впечатления за¬
бываются, но не хватало силы воли и просто силы, и за¬
писи носили эпизодический и довольно сумбурный ха¬
рактер. Только Лева сосредоточился, как раздался зво¬
нок в дверь. Рита, прижимая к груди какие-то свертки,
прошла в кухню.
—	Ты ужинал? — спросила девушка.— Я тут стащи¬
ла дома кое-что...
—	Спасибо,— Лева посмотрел на свои бумаги.
Рита перехватила его взгляд.
—	Ты работай, работай, я тихонечко.
Лева кивнул и сел за стол, Рита стала возиться у
плиты.
Рита не преувеличивала, у нее действительно было
много поклонников. И юношей-ровесников, и людей бо¬
лее взрослых, она всех держала на нужной дистанции.
100


Рита знала, точнее, почти безошибочно чувствовала, на
кого прикрикнуть, кому польстить, с кем держаться за¬
носчиво, а у кого просить защиты. Цель же была одна —
покорить, сделать рабом, затем забыть или отправить в
запас, так плохую книгу ставят на верхнюю полку, не
нужна, выбросить жалко, вдруг пригодится.
Когда Гуров переехал и Рита впервые увидела его,
то, взглянув мельком, отметила лишь, что «мальчик ни¬
чего», и забыла. Через несколько дней отец за завтра¬
ком сказал, что к ним в министерство переводится ге¬
нерал-лейтенант Гуров, который будет жить в их доме,
пока переехал сын, работает в уголовном розыске.
Рита познакомилась с Левой и решила включить его
в свою свиту. Но произошла осечка, молодой Гуров
влюбиться не захотел. Если бы Рита поняла, что вообще
не нравится ему, то исключила бы из кандидатов, обви¬
нив в отсутствии вкуса и обозвав бесчувственным чурба¬
ном. Такой прием у нее тоже существовал, потому что,
естественно, не всех мужчин она могла завоевать. Свои
неудачи Рита списывала за счет неполноценности испы¬
туемых. Но в том-то и дело, что Рита своим женским
естеством чувствовала, она нравится этому парню, но
подчиняться он не желал, мало того, не она его, а он ее
держал на дистанции. Рита использовала весь арсенал
обольщения: холодность и покорность, кокетство и ум¬
ные разговоры о профессии, она появлялась в брюках,
платьях коротких и длинных, изображала взрослую даму
и приходила простоволосой девчонкой. Она не показыва¬
лась месяц, после этого Лева встретил ее радостно, ска¬
зал, что скучал, интересовался, где она пропадала. Рита
уже праздновала победу, заявила: мол, захочешь уви¬
деть, позвони. Они столкнулись несколько раз у лифта.
Лева пригласил заходить, поинтересовался здоровьем,
но никаких шагов для новых встреч не предпринял. Ее
терпение кончилось, Рита стала приходить к Леве каж¬
дый вечер, и чем чаще видела, тем больше хотела ви¬
деть, скучала, ждала его возвращения с работы, часами
простаивая в лоджии. Изредка Лева приезжал на чер¬
ной «Волге», в большинстве случаев приходил пешком.
Рита начинала слоняться по квартире, выдумывая пред¬
лог для визита, иногда находила его, чаще нет. Рита
наконец разгадала секрет этого упрямого парня. Он ви¬
дел ее, Риту, только когда она была рядом. Он не думал
о ней, не мечтал, не ждал. Она приходила, и огонек в
его глазах загорался, она уходила — огонек пропадал.
101


Он не тлел, не превращался в пламя, исчезал, потому что
Лева думал о своих делах, работе, которую Рита начи¬
нала потихоньку ненавидеть.
Порой даже ее присутствие не трогало Леву, вот как
сейчас, он взглянул на Риту и перевел взгляд на свои
бумаги.
Гуров переворачивал знакомые страницы, мельком
просматривая свои пометки. Все эти люди порядком на¬
доели ему, даже Ирина надоела. Умалчивают, недогова¬
ривают, лгут, смотрят святыми глазами, оскорбляются,
когда им не веришь. Уличенные во лжи, простенько эдак
признаются: «Грешен, обманул, так ведь это к делу не
относится». Откуда они знают, относится или не отно¬
сится?
Шутим, тот вообще патологический лгун. Большой
черный пистолет, похож на ТТ, говорит он. Перов точ¬
но называет: «вальтер» калибра семь шестьдесят пять.
Один знает, другой нет? Чушь! И вообще, мужчина, взяв
в руки пистолет, долго его разглядывает, вынимает обой¬
му, передергивает затвор, прицеливается. Такова при¬
рода мужская. Шутин лжет. Почему?
Легко сложить схему:	Шутин	—	убийца,	знает, что
следствию известна марка и калибр пистолета, из кото¬
рого был произведен выстрел, и лжет, чтобы не навести
на орудие преступления. Красиво и правдоподобно. Шу¬
тин лжет, возможно, не ведая почему. Просто так, для
перестраховки, зачем, спрашивается, распространяться о
когда-то виденном пистолете?
К примеру, Ирина. Как она, встретив Леву, прикуси¬
ла губку и, сдерживая слезы, говорила о Павле Ветро¬
ве? А между тем она знала о пистолете с самого начала.
Почему же сразу не сообщила об этом на допросе? Ведь
ее лучший друг, человек, любивший ее, был застрелен?
Почему не сказать? Пистолет вернулся к Олегу, и жена
боится навлечь подозрение на мужа? Возможно. Но ско¬
рее всего она считает, что давний пистолет не имеет
отношения к преступлению. А тут начнутся допросы: как
да почему не сдали оружие? Начнут «таскать» в мили¬
цию и прокуратуру. Есть такое слово у обывателя:
«таскать».
Рита уже давно разогрела принесенный из дома
шашлык, заварила чай, взяла книгу Павла Ветрова, пе¬
релистала, тут терпение ее кончилось.
—	Извини, Гуров, что такое презумпция невинов¬
ности?
102


Лева закрыл свою папку, отодвинул ее, повернулся к
Рите, взглянул недоуменно. Наконец Лева увидел ее,
понял вопрос, и на его лице появилась лукавая улыбка.
—	Согласно закону, человек не виновен, пока не до¬
казано обратное. Бремя доказательства лежит на орга¬
нах следствия. Человек же ничего доказывать не дол¬
жен— не виновен, и конец. Например,— Лева сделал
вид, что задумался,— ты умышленно мешаешь мне, до¬
казать я этого не могу. Ты не виновна, хотя лично я и
убежден в обратном.
—	Доказать не можешь, и конец,— подхватила Ри¬
та, быстро расставляя тарелки.— Давай ужинать, я
ужасно голодная.— И без всякого перехода спросила: —
Лева, а ты любил когда-нибудь?
Гуров взял девушку за руку, посадил на колени, за¬
глянул в глаза. Рита затихла и в первый раз в жизни
почувствовала, как бьется сердце. Но Лева не обнял ее,
не поцеловал.
—	Ваш вопрос бестактен, мадемуазель,— сказал он,
снял ее с колен, вздохнул и добавил:— Любил ли, не
знаю, но влюблен был точно, до галлюцинаций.
Лева вспомнил залитый солнцем парк, стоящую под
деревом Нину, зайчики света на ее лице и золотистых
волосах. Он вспомнил и благодарно улыбнулся, внутри
не защемило, не отдало в груди привычной болью: жизнь
катится вперед, и его первая любовь прошла, он благо¬
дарен ей за одно лишь то, что она была...
—	Прошло два года,— счастливо сказал Лева. Чув¬
ствовал, что вид у него глуповатый, но не смутился, не
покраснел, улыбнулся еще радостней и откровеннее. Он
становился взрослым.
—	Два года,— Рита ненатурально вздохнула.— Я
влюблялась по два раза в месяц,— она лгала, легкие
увлечения приходили и уходили, она прекрасно понима¬
ла, что-это не любовь, ждала ее, боялась и звала.
Рита интуитивно понимала, что с Левой у нее все
иначе, но не хотела признаваться в этом даже себе, уго¬
варивая себя, мол, в любой момент повернусь и уйду,
ведь есть и другие. Однако она замечала — «других»
вокруг будто стало меньше, предметы ее увлечений как-
то побледнели, казались теперь пустыми и глупыми. Ей
неинтересно сделалось с ними, скучно, она хотела спо¬
рить с Левой, улыбаться Леве, кокетничать, сердить,
даже просто смотреть, как он ест. Любовь всегда пред¬
ставлялась ей радостью и счастьем, ослепительным сол-
103


нечным днем —милое заблуждение девушек ее возраста.
Поэтому растущая в ней тревога, ожидание, подкрады¬
вающаяся к сердцу боль удивляли ее и пугали. Она
хотела сказать одно и говорила ему другое, словно по¬
теряла контроль над своими словами и поступками. «Я
выгляжу пошловатой дурочкой»,— переживала Рита.
Она составляла даже план ближайшего разговора, но,
встретившись с Левой, обо всем забывала.
—	Два раза в месяц влюбляешься? — Лева рассмеял¬
ся, и Рита увидела, что он не поверил ей, вспыхнула и
от благодарности за его проницательность чуть было не
расплакалась.
—	Лева, скажи, почему любовь иногда так быстро
проходит, почему ее трудно удержать? — спросила Рита,
отворачиваясь.
—	Любовь удержать невозможно,— ответил он, поду¬
мал и прибавил: — Это мое, субъективное, мнение.
—	Как невозможно? Значит, любовь обязательно
умирает, уходит, оставляя людям эти ужасные чувства,
которые называют скучными словами:	привязанность,
привычка? — Рита смотрела с возмущением.— Но папа с
мамой любят друг друга! Я же вижу! Они не привязаны
друг к другу квартирой, шмотками, привычками и мной!
Они — любят! Ты лжешь, Гуров! Ты дурак! — она топ¬
нула ногой.
—	Я сказал: любовь нельзя сохранить,— спокойно
ответил Лева.— И я добавил, что это мое, субъективное,
возможно, неверное суждение. Как только люди хотят
дружбу или любовь сохранить, они их хоронят. Мне лю¬
бовь представляется живым организмом, к примеру, ра¬
стением. Распустившийся цветок очень красив, но его
нельзя сохранить — он либо отцветет и умрет, либо его
срежут и засушат. И тогда будет мертвый цветок, без
сока и запаха, мумия, труп.
—	Его можно растить,— Рита вытерла ладонью гла¬
за, не думая о том, как в этот момент выглядит.
—	Умница. Любовь необходимо выращивать, и зав¬
тра она будет уже не та, что сегодня, через год другая, а
через двадцать лет уже совершенно не похожая,— Лева
покачал задумчиво головой.— Я знаю очень мало. Глядя
на своих родителей, много думал... Любовь не может ра¬
сти, крепнуть и развиваться сама. Вокруг нее слишком
много врагов, ее нельзя сохранить первозданной, необхо¬
димо охранять и выращивать. Ветры, вьюги, солнце,
дождь, мороз, различные паразиты, завистники — всего
104


не перечислишь,— он махнул рукой.— Наверное, любовь
растет, меняется вместе с человеком.
—	Лева, почему ты такой умный? — Рита смотрела с
восхищением.
—	Если бы умный,— Лева вздохнул.— В лучшем
случае не дурак,— он склонил голову набок, словно при¬
слушивался к себе, и наконец отшутился: — В общем,
нормальный парнишечка, каким и положено быть в
тридцать лет.
На следующий день Лева решил проверить версию
Шутина заново, с начала до конца. Что-то многовато
вокруг этого человека накапливалось. Шутин расстался
с Ветровым за тридцать минут до убийства, и никто не
может подтвердить, где они расстались действительно.
Шутин имел ключ от квартиры погибшего, умолчал
об этом и приходил ночью в квартиру. Он знал, что пи¬
столет существует, тоже умолчал о нем, затем сказал,
что это большой черный пистолет, похожий на ТТ. Так
об оружии может говорить только женщина. Перов за¬
явил, что у них был «вальтер» калибра семь шестьдесят
пять. Ветров был убит из «вальтера» такого же калибра.
Шутин о том, из какого оружия был убит Ветров, мог
знать лишь в одном случае, если из «вальтера» стрелял
он. Данная версия кажется маловероятной, однако если
Шутин не знал, из какого пистолета убили Ветрова, то
почему не назвал марку пистолета, который покойный
хранил?
Ранее такая простая история с рукописью сейчас
также выглядела далеко не однозначно.
Утром Лева не успел покончить с плавленым сырком
и чашкой кофе, как позвонил следователь прокуратуры.
Оказывается, накануне вечером в прокуратуру пришли
коллеги Ветрова, которые просили разрешения разобрать
архив покойного, они хотели выпустить в свет его не¬
опубликованные вещи. Следователь, ссылаясь на заня¬
тость, просил Леву присутствовать при разборе бумаг в
квартире Ветрова, и Гуров полдня сидел в уже хорошо
знакомой квартире.
Коллеги Ветрова перебирали бумаги, открывали пап¬
ки, читали вслух фразу, две, порой абзац и, поглядывая
друг на друга со значением, качали головами. Лева до¬
гадывался, что присутствует при «историческом собы¬
тии»— закладывался «фундамент будущего памятника».
Почему мертвых любят и почитают значительно боль¬
ше, чем живых? Этого Лева понять не мог.
105


Он оформил надлежащим образом документы, колле¬
ги Ветрова раскланялись и ушли, а Лева сел за стол и
задумался. Вчера и даже сегодня утром план предстоя¬
щей работы казался ему логичным, основополагающая
посылка убедительной. Шутин живет в мире, им самим
выдуманном, склонен к импульсивным, нелогичным по¬
ступкам, и верить ему нельзя. Неделю назад он уволил¬
ся с работы. На какие средства он живет? Еще раз пе¬
репроверить, как рукопись Ветрова попала в журнал и
почему отсутствовал титульный лист? Где «вальтер»
семь шестьдесят пять? Конечно, можно предположить,
что Ветров был убит из другого пистолета, а не из того,
что хранил у себя дома. Но подобное предположение из
области ненаучной фантастики. А может быть, пистолет
и сейчас лежит где-то здесь? Квартиру лишь осматрива¬
ли, тщательно обыскивать ее не было оснований.
Гуров посмотрел на книжные полки тоскливо. Мож¬
но доложить о своих соображениях Турилину, получить
разрешение прокурора. Лева вздохнул и откинулся на
спинку кресла. Собственная работа ему не нравилась ка¬
тегорически. Он не верил в виновность Шутина. Трудно
работать, не веря в успех, трудно, но необходимо. Надо
начинать с себя, решил Лева. Убедить себя, что ты не
круглый дурак, идеи не высасываешь из пальца.
У убийцы был ключ от квартиры, и он знал о суще¬
ствовании пистолета. Убийца был своим человеком в
доме. Лева открыл блокнот и, словно не помнил все на¬
изусть, перечитал фамилии людей из близкого окруже¬
ния Ветрова. Двоих не было в Москве, один вообще за
границей, один в ночь преступления находился в Доме
творчества. Остаются двое — Шутин и Перов.
Интересно, как дела у подполковника Орлова? Что
он там откопал против Олега Перова? Раскопал несом¬
ненно, но Гурову об этом не говорят, вероятно, Турилин
не хочет подрывать его веру в реальность разрабатывае¬
мой версии. Начальству, как говорится, виднее. Надо
работать, работать, уговаривал себя Лева и продолжал
неподвижно сидеть за столом. Эксперимент с самовну¬
шением успеха не принес. То ли Лева излучал недоста¬
точно мощно, то ли принимал плохо — ведь не каждый
человек поддается гипнозу,— неизвестно. Лева после се¬
анса никуда не побежал, делать ничего не хотел, думал
лениво, скорее мечтал, как мечтает человек, лежа летом
в холодке после сытного обеда.
106


Хлопнула входная дверь. Лева подобрал длинные
ноги. Легкие шаги прозвучали в коридоре и затихли на
кухне. «Ключ от квартиры есть у каждого, имеющего
московскую прописку,— думал Лева.— И вообще это не
квартира убитого, а проходной двор».
На кухне уронили несколько стеклянных предметов,
возможно, сервиз. Дверь распахнулась, в комнату вбе¬
жала Ирина.
—	Ах! — узнав Леву, облегченно вздохнула и спроси¬
ла: — Как вы сюда попали?
—	Здравствуйте,— Лева встал и поклонился.— Я по¬
пал сюда с разрешения прокурора. А вы?
—	Так ведь... — Ирина развела руками.— А печати
на двери нет! — она взглянула на Леву воинственно.
—	Направляясь сюда, вы не знали об этом,— Лева
помог Ирине снять плащ, повесил его в прихожей, вер¬
нулся и сказал: — Ключик дайте, пожалуйста.
Ирина вынула из сумки ключ и не протянула его
Леве, а положила на край стола. Лева взял ключ, по¬
вертел зачем-то перед глазами, словно убеждаясь, тот
это ключ или нет, и спросил:
—	И давно он у вас?
—	Года три,— ответила Ирина.
—	Зачем вы сюда пришли? — спросил Лева как мож¬
но безразличнее.
В ответ на кухне что-то зашипело, пахнуло горелым,
Ирина сорвалась с места, бросилась на кухню. Лева
прошел следом. Кофе разлился по плите. Ирина соби¬
рала тряпкой, а Лева смотрел на две чашки, приготов¬
ленные на столе.
«Когда не знаешь, куда идти, не шарахайся, стой на
месте. Я здесь сидел, сидел и, кажется, досиделся. Кого
же она ждет? Весьма странное место для свидания»,—
размышлял Лева и «не заметил», как Ирина убрала со
стола чашку в буфет, затем вновь достала.
—	Будем пить кофе? — спросила она, и Лева в ко¬
торый уже раз подумал, что Ирина человек, совершенно
не умеющий лгать. «Странно, большинство женщин с
этим прекрасным человеческим качеством рождаются.
Девочка, девочка, зачем же ты меня задерживаешь?
Тебе надо меня выпроваживать быстрее, чтобы я не
встретился с твоим гостем».
—	Какой кофе?
Ирина запоздало поняла свою ошибку.
107


—	Сбежавший кофе не кофе,— и вылила его в рако¬
вину.
Уходить или оставаться? Лева посмотрел на часы.
Нужно ли, чтобы «он» видел меня, или не нужно? Бы¬
стрее, Лева, быстрее. Решай.
Лева прошел в комнату, по дороге снял с вешалки
свой плащ. У Ирины от напряжения на лбу выступили
капельки пота, руки дрожали, и она то сплетала паль¬
цы, то расплетала, казалось, что больше всего ей ме¬
шают собственные руки.
—	Скажите,— Лева посмотрел на книжные полки,
перевел взгляд на Ирину. Она подалась вперед, готовая
ответить на любой вопрос, лишь бы он был задан бьь
стрее.— Когда Павел показывал вам пистолет, то брал
его отсюда? — Лева показал на полки.
Ирина согласно кивнула, румянец жег ей лицо, глаза
лихорадочно блестели.
—	Откуда именно? — спросил Лева.
Ирина протянула руку к собранию сочинений в кар¬
тонных коробках, один том стоял без коробки. «Растя¬
па, безмозглый дурак»,— сказал себе Лева и отстранил
руку Ирины. Он отодвинул стекло, взял за корешок край¬
нюю коробку и, подхватив за ребро снизу, вынул ее. Она
была пуста. Лева заглянул внутрь, заметил темные
пятна.
—	Пистолет лежал здесь? — спросил Лева безо вся¬
кой надобности.
—	Здесь,— Ирина вновь кивнула.
—	А почему вы мне об этом не сказали раньше? —
Лева положил картонный футляр на газету.
—	Потому,— содержательно ответила Ирина.
—	Ясно. А где пистолет сейчас?
—	А глупее вы вопроса не придумали? — Ирина се¬
ла, сцепив пальцы и прижав их к коленям.— Вы не
можете найти убийцу и мучаете нас. Подозреваете Оле¬
га и Женю. А они не виноваты. Они не могли, я знаю...
Лева принес из кухни стакан воды и снова занял ме¬
сто за столом. Ирина быстро взяла себя в руки и про¬
должала:
—	Вам наплевать на людей, на наши чувства, на то,
что мы живые. Павел погиб, но это не значит, что нас
можно топтать, мучить, таскать из кабинета в кабинет и
задавать свои идиотские вопросы.
Откуда она знает, кого мы подозреваем? Перов так
не считает. Так считает Шутин. Она знает это от Шути-
108


на. Она ждет Шутина. Он вновь захотел прийти сюда,
но у него нет ключа. Лева на Ирину не смотрел, раз¬
глядывал открытку за стеклом книжной полки.
—	Сначала вы мне даже понравились, у вас интел¬
лигентный вид,— Ирина говорила почти спокойно.—
Именно вид, все внешне. Вы как бесчувственный робот,
которому задали программу и он идет по следу, не за¬
мечая людей, которые попадаются ему под ноги.
А ведь он с ней встречался лишь однажды и когда
успел так категорически разонравиться? Это песни Шу¬
тина. Плохую службу ты оказываешь своему приятелю.
Все нужное Лева услышал и понял, перестал рассматри¬
вать открытку, на которой хорошенькая японочка под¬
мигивала лукаво, и перехватил взгляд Ирины. Она сме¬
шалась и замолчала.
—	Извините,— с трудом произнесла она.— Нервы.
—	Да, да,— согласился Лева.— Нервы, они у всех.
Я не сержусь.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь.
Явление героя, подумал Лева и спросил:
—	Кто бы это? — он неторопливо поднялся, поста¬
рался взглянуть на Ирину недоуменно, направился к
двери, открыл и хотел сказать: «Здравствуйте, Евгений
Семенович».
В квартиру вошел Олег Перов. Ирина рассмеялась и
воскликнула:
—	Когда ты научишься приходить вовремя?
Олег пожал Леве руку, стянул плащ и, наполнив тес¬
ную прихожую запахом спиртного, спросил:
—	Что за идея назначить свидание здесь?
—	Я хотела поговорить с тобой на этой террито¬
рии,— весело ответила Ирина.
Лева, понимая, что его обманывают, виду не подал,
попросил Ирину написать несколько слов о доброволь¬
ной выдаче коробки, где хранился пистолет, и попро¬
щался.
—	Дверь я захлопну и обещаю сюда не приходить,—■
сказала Ирина, провожая его до двери.
Лева знал неподалеку подходящий проходной двор и
свернул туда; сделав небольшую петлю, вновь оказался
напротив только что покинутого дома.
По переулку почти бежал Шутин. Видимо, он пытал¬
ся проследить за Левой, потеряв, заметался, потоптался
у подъезда, дошел до конца переулка, заглянул в про¬
ходной двор, опять вернулся к дому.
109


Лева наблюдал за ним и вспоминал, какое бывает у
Шутина лицо, когда он возмущается. Выразительное у
него лицо и благородное. Человеку с таким лицом не ве¬
рить стыдно. Нехорошо.
Глава одиннадцатая
Олег повернулся на живот, вытер потное лицо о по¬
душку, обнял ее, постарался вновь заснуть. Влажная
простыня прилипала, как огромный компресс, тело без¬
вольное, чужое, холодное и мокрое, словно полудохлая
рыба. С трудом перевалился на бок. Олег понял, что
больше не заснет, сел и взглянул на часы — половина
десятого.
—	Ириша, ты дома? — как можно веселее и громче
хотел спросить Олег, но имя он еле произнес, а оконча¬
ние фразы не услышал и сам и мучился от головной бо¬
ли так, будто пил накануне что-то плохое, а не водку.
Олег встал, потянулся, решил сделать несколько при¬
седаний и вновь опустился на тахту. От такого непо¬
сильного напряжения прошиб пот. Олег застыл, опустил
голову и закрыл глаза — поспать бы еще часика два.
Сегодня он проснулся, как обычно, в пять, стараясь
не разбудить Иришку, слез с тахты, стуча зубами о
кран, долго пил, лежал без сна часов до семи, затем за¬
былся.
Теперь все-таки встал, тяжело ступая, вышел в холл,
отвернулся от зеркала, убедился, что Ирины дома нет и
поплелся в ванную.
Олег пристрастился к спиртному незаметно, первую
рюмку он, как известно, выпил в двадцать семь. И тут у
него открылся талант, он мог выпить уйму и оставать¬
ся трезвым. На то, как выпивает Олег Перов, приходи¬
ли смотреть, словно на выступление фокусника. «Чем¬
пион всегда чемпион»,— шутил Олег и, не отдавая себе
отчета, получал удовольствие от новых поклонников. Не
прошло и полугода, как Олега уже знали бармены всех
модных питейных заведений. Он появлялся всегда в
окружении веселой компании, щедрый и беззаботный,
широко угощал, красиво пил. Он вновь стал центром
внимания, им снова любовались, завидовали, восхища¬
лись и тихо ненавидели. Олег не любил, да и не умел
драться, с раннего детства он был сильнее сверстников,
позже увлекся тяжелой атлетикой, стал Олегом Перо¬
110


вым, ссориться с ним желающих не находилось! Когда
он начал устанавливать рекорды у стойки, некоторые
«авторитеты» посмотрели на это косо. Однажды трое
сильно подвыпивших завсегдатаев начали грубо подшу¬
чивать над Олегом. Он добродушно отбрехивался, но,
когда один из них, приняв очередную порцию допинга,
попытался схватить Перова за нос, Олег вынес и привел
приговор в исполнение мгновенно. Когда третий, открыв
дверь лбом, догонял своих приятелей, лежа поджидав¬
ших его на первом этаже у туалета, появилась милиция.
Так Олег стал вновь знаменитостью...
Однажды Олег проснулся, не понимая, где находит¬
ся. Он осторожно повернул голову налево, увидел спя¬
щую Ирину и немного успокоился. Я дома, понял он. Но
как он попал домой, где был вчера, какой сегодня
день — все это было покрыто мраком неизвестности. Он
тихонько сполз с постели, обошел квартиру: все чисто и
аккуратно, видимо, никаких безобразий он себе не по¬
зволил. Или Иришка все прибрала? Он открыл аптечку,
принял две таблетки от головной боли, выпил пакет мо¬
лока и снова лег. Наконец он вспомнил, как вчера около
семи он пришел в ресторан ВТО, затем, уже с компа¬
нией, перекочевал в «Националь». Всплыла какая-то де¬
вица с неестественно торчащей грудью и красным, как
у вампира, ртом. Олег облизнул губы, провел по ним ла¬
донью, покосился на Ирину.
За завтраком он стыдливо прятал глаза, Ирина вела
себя ровно, ничего ему не сказала, но, прощаясь, не по¬
целовала и не вышла на балкон помахать рукой, как
делала обычно.
На работе Семен Семенович завел Олега в кабинет
и тихо спросил:
—	Олег Петрович, вы ежедневно тратите более двад¬
цати рублей. Скажите, пожалуйста, как вам это удает¬
ся при вашей скромной зарплате?
Олег молча пожал плечами и отвернулся.
—	В кругах, близких к вытрезвителю, о вас расска¬
зывают легенды,— Семен Семенович взял Олега за под¬
бородок и посмотрел в глаза.— Если ты не прекратишь,
нам придется расстаться.
—	Ты прав, Семен,— буркнул Олег.
Он перестал шататься по ресторанам, на время бро¬
сил пить. Ирина ожила, забегала, как прежде, по квар¬
тире, что-то беспрерывно напевая и разговаривая сама
с собой, роняла сковородки и тарелки. Только тогда
111


Олег понял, что последние полгода дома было тихо, как
в могиле. Самое большее, на что его хватало теперь,
это протерпеть до шести-семи. Весь день он ходил мрач¬
ный, неразговорчивый, с нетерпением поглядывая на ча¬
сы. Выпивая первый стакан, Олег оживал, становился
прежним, веселым и обаятельным, через час он тяжелел,
продолжал пить молча, порой до беспамятства...
И вот тогда Ирина пришла к Павлу. Он встретил ее
радушно и просто, словно такие визиты были делом
обычным. Быстро убрал со стола бумаги и, хвастаясь,
что у него имеется халва, начал угощать Ирину и рас¬
сказывать, как вчера на киностудии худсовет обсуждал
его сценарий. Изображая все в лицах, Павел насмешил
Ирину до слез. Неожиданно Ирина разрыдалась. Павел
растерялся, начал искать носовой платок, не нашел, при¬
тащил из ванной полотенце. Когда Ирина успокоилась,
он сказал:
—	Да я ему башку оторву.
—	Не отрывай,— серьезно ответила Ирина,— его спа¬
сать надо.
Ветров и Шутин пришли к Перовым нарочно без
звонка. Павел хотел появиться неожиданно. У Перовых
в гостях был Семен Семенович, который вообще заходил
крайне редко, и надо же такому случиться, что Павел
застал его. Ирина приветливо встретила друзей:
—	Знакомьтесь, ребята, Семен Семенович, друг на¬
шей семьи и начальник Олега,— по реакции мужа она
поняла, что сказала что-то не то.
—	Очень приятно,— Шутин поклонился и пожал Се¬
мену Семеновичу руку.
Ветров в кухню не вошел, умышленно задержался у
порога, чуть склонил тяжелую лобастую голову, словно
боднуть примеривался.
—	Мы знакомы,— он глянул на Олега, подмигнул.—
На минутку, Олег, разговор есть.
Они прошли в гостиную.
—	Люблю секреты,— Олег постарался улыбнуться.
Он скрыл от Ветрова, что ушел с завода и работает на
фабрике у Семенова.
Ветров кивнул в сторону кухни.
—	Об этом потом. А сейчас вот что. Ты, парень, изви¬
ни, я без подходов и реверансов, тебе,— он щелкнул
пальцем по горлу,— за ум взяться надо.
112


Разговор продолжался не минутку, а час. Семен Се¬
менович хотел было уйти, затем раздумал. Ирина, пы¬
таясь сгладить бестактность мужа, кое-как поддержи¬
вала беседу. Шутин пытался ей помочь, но злость на
Павла с каждым мгновением все росла и росла.
Еще утром Ветров позвонил Шутину, спросил, чем
тот занят вечером, и предложил заглянуть к Перовым.
«Мне надо с Олегом один вопросик обмозговать, а ты с
Иришкой поболтаешь,— объяснил Павел,— позже мы
куда-нибудь заскочим, потолкуем за жизнь». Шутин со¬
гласился, попал в глупейшее положение, сидит на кух¬
не, словно дворник в барском доме, и ждет, когда Па¬
вел соизволит вспомнить, что пришел не один. Олег ни
из-за кого другого гостей бы не бросил. И Ирина, попро¬
буй Шутин увести хозяина, мгновенно бы такую попытку
пресекла, а от Павла вот терпит. Почему все наглость
Павла Ветрова терпят и молчат? Что он такое, в конце
концов, тоже мне писатель! Да я его в тридцать лет за¬
пятые учил расставлять, объяснял, что прямая речь на¬
чинается с красной строки. Сейчас встану и уйду. При¬
ятно улыбаясь Ирине и кивая Семену Семеновичу, Шу¬
тин выпил рюмку. «В Ирину Павел, конечно, влюблен,—
размышлял он,— ведет себя как-то странно. Она права,
что абсолютно равнодушна к нему, женщина любит
прежде всего внимание и ласку».
—	Женя,— позвал Ветров из прихожей,— на выход!
Ирина пыталась их задержать, Олег молчал, насу¬
пившись, видимо, ему крепко попало, и он смотрел себе
под ноги и лишь сопел. Шутин церемонно раскланялся с
Семеном Семеновичем, поцеловал Ирину в щеку, развел
руками, указывая глазами на Павла: мол, извините, гор¬
батого могила исправит. Ветров же вел себя, будто не
понимал своей бестактности, а возможно, действительно
не понимал. Он хлопнул Олега по плечу, подмигнул Ири¬
не, на Семена Семеновича вообще не обратил внимания
и подтолкнул Шутина к дверям.
—	Ребята, бывайте, звоните,— говорил Ветров уже
на лестнице, нимало не заботясь, слышат его или нет и
что о нем думают.
—	О чем у вас был разговор? — спросил Семен Се¬
менович, когда Олег пошел проводить его до метро. Се¬
мен Семенович не ездил на такси из соображений прин¬
ципиальных.
—	Личное,— попытался увильнуть Олег.
ИЗ


—	У нас с тобой теперь все общее,— Семен Семено¬
вич сел на скамейку, и Олег неохотно опустился ря¬
дом.— Так что этому человеку от тебя надо?—угодли¬
вая улыбочка исчезла с его лица. Если раньше он смот¬
рел на Олега Перова с обожанием, очень редко сам на¬
чинал разговор, всегда соглашался, то теперь положение
изменилось. В добрые минуты Семенов поглядывал на
Олега как на избалованного, но любимого сына, детские
суждения которого до поры выслушиваются с улыбкой
и терпением. Сейчас наступили минуты другие. Семен
Семенович задал вопрос и повторять не собирался, смот¬
рел холодно.
—	Павел требует, чтобы я пить бросил,— Олег отвер¬
нулся.— Всем до меня дело, все воспитывают.
—	И все? — Семен Семенович взял Олега за плечо,
заглянул в глаза.— О работе речи не было? Прекрасно.
А пьянку надо бросать, я тебе тоже говорил.
—	Он хочет, чтобы я лечился, значит, ни грамма,
даже пива нельзя,— в голосе Олега было сомнение.
—	Так или иначе, с пьянкой кончай,— Семен Семено¬
вич помолчал, прикидывая, что сказать, а о чем не го¬
ворить.— Ты с этим человеком дружбу порви, ни к чему
тебе этот человек. Он злой, людей не любит, только о
себе думает.
И хотя Олег был не согласен, но слушал с удоволь¬
ствием, уж очень унизил его сегодня Павел, обидных
слов наговорил.
—	Таких немного, однако встречаются,— продолжал
тихо Семен Семенович, который никак не мог простить,
что полчаса назад через него чуть не перешагнули в
прихожей.— Он ради своих принципов тебя с кашей
съест и не поморщится. Если человек в его мерку не вле¬
зает, он лишнее отрубит, а тому, кто ростом не вышел,
этот человек хребет разорвет, но на нужную высоту вы¬
тянет. Изобрази, что приревновал к жене, в дом- этого
человека не приглашай, к нему не ходи, они гордые, бы¬
стро сами отстанут,— поучал Семен Семенович.
Олег не спорил. Но с Павлом отношений не порвал,
и настал в жизни Олега Перова момент, когда он про¬
клял себя, что не послушался многоопытного руководи¬
теля.
По настоянию Павла Олег обратился к врачу, про¬
шел курс лечения, еще держался месяца два, затем вы¬
пил рюмку, и скоро все возвратилось на круги своя.
114


Жизнь шла. Ирина притерпелась. Уходя на работу,
Олег оставлял машину жене. Ирина научилась водить,
получила права, и «Жигули» целый день находились в
ее распоряжении. Дел у Ирины хватало — убрать квар¬
тиру, купить продукты, приготовить, постирать. После
двенадцати дня начинал звонить телефон, новые подру¬
ги, появившиеся вокруг Ирины неизвестно откуда, звали
проехаться по магазинам, посетить парикмахерскую или
портниху или просто встретиться в кафе, съесть что-ни¬
будь вкусненькое и на людей посмотреть. Ирина очень
быстро привыкла и к машине, и к хорошим вещам, ко¬
торые Аллочка, супруга Бориса Ванина, умела доставать
буквально из-под земли. Ирина уже забыла, как тратить
на хозяйство четыре рубля в день. Первые месяцы она
еще задумывалась, откуда у Олега такие деньги, даже
спросила об этом у Аллы. Та лишь брезгливо поморщи¬
лась, махнула выхоленной рукой. Пусть у мужиков го¬
лова болит.
—	Прогрессивки, премии, левые, правые,— Аллочка
рассмеялась.— Они покорители мира, сильные и умные,
мы с тобой, Ириша, слабые женщины. Ты скажи своему,
что тебе шуба нужна, а он пусть думает, где деньги до¬
стать.
Ирина с подругой не согласилась, но и не возразила.
Она несколько раз спрашивала у Олега, не много ли они
тратят.
—	Крутимся, перебиваемся,— отвечал беспечно Олег
и рассказывал небылицы о перевыполнении плана на че¬
тыреста процентов и о колоссальных премиях. Ирина
успокаивалась, деньги облегчили существование, сколь¬
ко тратит их семья в месяц, она подсчитать не могла.
Вещи очень скоро перестали по-настоящему радовать
ее. Ирина по своему существу не была накопительницей.
Посторонние мужчины ее интересовали мало, завлекать
их новыми нарядами потребности тоже не было. Доста¬
вая ту или иную вещь, Ирина помнила о ней сутки-двое,
затем забывала в шкафу или серванте. Наткнувшись на
вещь через месяц, Ирина морщила лоб, вспоминая, что
это, кем и с какой целью приобретено.
Однажды Ирина приехала к Ветрову, открыла дверь
своим ключом, который дал ей Павел после ее первого
визита. Павел высунулся из ванной, где замачивал ру¬
башки, и приветственно махнул рукой:
—	Здравствуй, поставь кофе, я сейчас.
115


—	Здравствуй,— Ирина сняла модный узкий жакет,
повесила его на гвоздь, вбитый Павлом в дверцу шкафа
специально для нее, и прошла на кухню.
Здесь Ирина, как и у себя дома, двигалась, брала
кофе, доставала чашки не глядя, автоматически. Чуть
подсластив воду — Павел не любил сладкий кофе,— она
засыпала в турку коричневый порошок и, скинув туфли,
забралась с ногами в большое «писательское» кресло.
Ирина прижалась щекой к шершавой, чуть пахнущей
пылью спинке, закрыла глаза и лениво потянулась. Кто
увидит, ведь черт знает что подумает. «Что — черт знает
что? — рассуждала она, почти засыпая. Замужняя жен¬
щина часто бывает у холостого мужчины, порой, когда
он работает, дремлет с книжкой у него на тахте или без
книжки в кресле».
После страшного многомесячного запоя мужа, после
своего первого появления здесь, вопля о помощи и дол¬
гих слез, Ирина изменила отношение к Ветрову. Она
знала, что Павел заставил Олега лечиться, хотя оба не
сказали ей об этом ни слова. Гордое мужское самолю¬
бие! Она перестала ревновать мужа к этому странному,
замкнутому и открытому, хмурому и веселому, до отвра¬
щения уверенному в себе человеку. Она чувствовала, что
Ветров неравнодушен к ней, влюблен в нее, Ирину, и
ведет себя совершенно непонятно, но очень удобно. Муж¬
чину выдают глаза и руки. Павел смотрел бесстрастно,
подавая пальто, не придерживал его, не искал прикосно¬
вения. Однако она ничуть не сомневалась, этот человек
ее любит, и с радостью приходила сюда отдыхать от
безделья и суеты дня и напряженного ожидания вечера,
потому что каким вернется с работы Олег и чем кон¬
чится вечер, Ирина никогда не знала. Порой она ловила
иной взгляд Павла— жесткий, требовательный, она два
или три раза поинтересовалась, мол, ты хочешь о чем-то
спросить? Ветров взгляд мгновенно убирал, лицо его
приобретало чуть ироническое выражение, он молча по¬
жимал плечами или улыбался. У него существовала
отвратительная привычка не отвечать на вопросы. Од¬
нажды Ирина, выйдя из себя, схватила Павла за плечи
и потребовала ответа на свой вопрос,
—	Ведь и так ясно,— наконец сказал он,— зачем
колебать воздух?
Павел искренне полагал, что на многие вещи суще¬
ствует один-единственный, абсолютно правильный
взгляд. Он, Павел Ветров, так на это дело и смотрел,
116


так же, естественно, смотрели и остальные разумные лю¬
ди. Если же они задавали вопросы, то либо притворя¬
лись, либо были глупы непроходимо, и в том и в ином
случае отвечать им не требовалось.
Олег Перов оказалея не тем человеком, в которого
Ирина влюбилась до беспамятства и за которого, до по¬
следней минуты не веря в собственное счастье, вышла
замуж. Прошло время, исчезла загадочность, за сталь¬
ными мускулами оказался далеко не стальной характер.
Ирина гордилась мужем, порой стыдилась его, жалела,
ненавидела и любила. Ведь он, такой большой, сильный
и несуразный, слабый, безвольный и обаятельный, был
ее, Ирины, муж, и другого она не хотела. К Павлу Вет¬
рову Ирина приходила бездумно, как кошка, инстинктив¬
но чувствуя: здесь согреют, погладят, дадут спокойно
поспать. Здесь здорово, только родной дом у нее в дру¬
гом месте.
Павел быстрым, точным движением выключил кон¬
форку. Над туркой уже выросла шоколадная пористая
шляпа, она не успела накрыть турку и огонь и, разли¬
ваясь, зашипеть, пахнуть горелым испорченным кофе.
Ирина, свернувшись калачиком, тихо спала в кресле,
Ветров на цыпочках вышел в коридор, подхватил чемо¬
дан и стал разбирать его. Павел поздно вечером приле¬
тел из далекого города, где на киностудии обсуждался
его сценарий.
Ветров в кинематографе был не новичок, по его сце¬
нариям поставили три фильма, пять сценариев закрыли
на стадиях различных.
Ветров в кино прошел всю трассу от старта до фи¬
ниша и знает: сегодня киностудия не что иное, как за¬
вод по производству кинокартин. Любой студии сцена¬
рии нужны, совершенно необходимы, сценариев не хва¬
тает, без них задыхаются. Услышав все это, новичок при¬
несет сценарий либо заявку и когда его вежливо или не
очень вежливо завернут, подумает о редакторах нехо¬
рошо, плохо подумает. -И будет совершенно не прав. Для
того чтобы сценарий приняли, необходимо множество
условий. Во-первых, чтобы его вообще прочитали. Слу¬
чалось, сценарий возвращают через год, даже не пере¬
листав, так как подавляющее большинство редакторов
закончили ВГИК и знают, кто может написать сценарий,
а кто не может. Сценарий мог прочитать человек, кото¬
рый ничего не решает. Известно, что «да» влечет за со¬
бой ответственность и работу, «нет» не влечет ничего.
117


Возможно, сценарий прочитали, он понравился, но этой
темы не оказалось в плане. И наконец, есть все, нет ре¬
жиссера.
Сценарий Ветрова на студиях читали, режиссеров он
определял безошибочно, зная, с кем надо потрепаться о
последней неудаче Феллини, с кем вежливо раскланять¬
ся, а кому сценарий отдать молча. А зачем разговари¬
вать? Сценарий написан, его надо читать, а уж потом
разговаривать или не разговаривать.
Вчера, в десять утра, Ветров вошел на худсовет, рас¬
кланиваясь с давно знакомыми редакторами. Уже по их
сдержанности, натянутым улыбкам, он понял: ничего хо¬
рошего его не ждет. Странно, так как предстояло обсуж¬
дение третьего варианта, второй приняли месяц назад
очень доброжелательно, поправки носили чисто фор¬
мальный характер. Белокурая девушка, собиравшаяся
вести стенограмму, пронесла мимо Ветрова стопку бума¬
ги и карандаши и, сама не слыша собственных слов, про¬
изнесла: «Высокий мужчина в темном костюме, бере¬
гись. Молчи, Павел, главное, молчи». Он проводил де¬
вушку признательным взглядом, затем сел в дальнем
углу, взглянул на мужчину лет пятидесяти с худым асим¬
метричным лицом. Всех остальных Ветров знал, мужчи¬
ну— нет, значит, начальство, значит, куратор из главка.
Павел привычно расслабился, облокотился на раздвину¬
тые колени, сейчас будет старт.
Начали без разминки, не упоминая, что сценарий
уже дважды обсуждался, возвращался, принимался,
исправлялся.
—	Я в спорте ничего не понимаю, а в этом, как
его?—товарищ опустил уголки рта.
—	Горнолыжники,— придушенно, не своим голосом
выплюнул кто-то.
—	Вот именно,— товарищ посмотрел на Ветрова
равнодушно. Он ладонью начисто стер улыбку и водру¬
зил на лицо выражение, которое можно было прочесть
лишь однозначно: «В спорте разбираются лишь недо¬
развитые, а в горнолыжном и вообще богом убитые».
—	Я не желаю слушать ни ваших возражений, ни
оправданий,— товарищ взглянул на Ветрова еще равно¬
душнее.
Павел прикинул расстояние, которое пролетел утром,
-сообразил, что обратно ему лететь столько же, и по¬
смотрел на товарища преданно, ведь авиабилеты опла¬
чивала студия, а смотаться туда-сюда, чтобы выслу¬
118


шать не подлежащий обсуждению приговор, одно удо¬
вольствие.
Товарищ говорить умел, он расстреливал сценарий в
упор. Беседа получилась содержательной, так как Ветро¬
ву отвечать запретили, остальных никто не спрашивал*
да и дополнить столь четкое выступление не представ¬
лялось никакой возможности. Товарищ уверенно, не
утруждая себя доказательствами, уничтожил сценарий,
мимоходом обронив, что герой Ветрова выродок, а его
отец карьерист и подонок. Изредка товарищ перебивал
себя восклицаниями:
—	Молчите! Слушать ничего не желаю! — вены взду¬
вались на его шее.
Хрустнул тонкий карандаш в руках главного редак¬
тора, Ветров постарался улыбнуться ободряюще, не по¬
лучилось, он решил подмигнуть, вышло еще хуже. Он
чувствовал себя как лыжник на скоростном спуске, ко¬
гда трасса уже потеряна, не ты идешь по ней, а она
бросает тебя куда заблагорассудится. Ты лишь изо всех
сил стараешься не упасть, отлично понимая, что давно
все проиграл и борьба твоя никому не нужна и смешна,
твое мужество вызывает не уважение, а сострадание.
«Почему я не ухожу, зачем сижу здесь? Семьи у ме¬
ня нет, не голодаю, к чему такой позор выносить?
Встань и уйди,— командовал Ветров себе,— выйди мол¬
ча, никто и не заметит». Наконец товарищ, несколько
успокоившись, произнес:
—	Возможно, я в чем-нибудь ошибся и вы написали
другое, но я этого в сценарии не увидел, значит, этого не
существует,— он и не подозревал, что слова эти приду¬
маны за несколько дней до его рождения.
Ветров распотрошил чемодан, бросил на стол папку
со сценарием и вспомнил, как после худсовета, если про¬
исшедшее можно назвать данным словом, к нему подо¬
шла главный редактор студии, женщина крайне сдер¬
жанная и строгая, и сказала:
—	Спасибо вам за вашу выдержку.
Он хотел пошутить, что у него всю жизнь выдержка
и терпение заменяют талант, не смог сделать даже это¬
го, лишь пробормотал нечто и, презирая себя за мало¬
душие, беспринципность, элементарную трусость, пошел
в гостиницу.
—	Что же ты, Павел? — в дверях стояла румяная.на
одну щеку Ирина.— Кофе давно готов, долго я буду
ждать?
119


Олег Перов зашел в кабинет к Семену Семеновичу.
Он полулежал на корявом диване.
Рядом, словно герои «Ревизора» в финальной сцене,
стояли Ванин и еще двое рабочих. Семен Семенович
держался за горло, слезинки выкатились из его полу¬
закрытых глаз. Олег, быстро оценив ситуацию, вызвал
«скорую», поставив диагноз — инфаркт. Семен Семено¬
вич взглянул на Олега благодарно, но покачал головой
отрицательно. В последнее время у него появилась опу¬
холь в горле, вчера он простудился и сейчас зады¬
хался.
—	Знаю, знаю, что не инфаркт,— Олег говорил та¬
ким тоном, каким разговаривают со спортсменом, пора¬
жение которого неминуемо, но судья его еще не объ¬
явил.— Надо их напугать, чтоб шевелились.
Когда пришла «скорая», Олег, отстранив санитаров,
вынес Семенова на руках и, легко шагая через цех, ду¬
мал, что без зтих семидесяти килограммов в твидовом
костюмчике контору придется закрыть.
Отправив хозяина в больницу и кое-как протянув до
конца рабочего дня, Перов и Ванин вышли на улицу,
посмотрели друг на друга и остановились в нерешитель¬
ности. Они представляли собой странную пару. Олег, не¬
много погрузневший за эти годы, но статный и широко¬
плечий, был мужчиной видным и представительным. Ва¬
нин же, плюгавый от рождения, в замызганной одежон¬
ке и стоптанных кирзовых сапогах, старающийся при¬
гладить заскорузлой ладошкой редкие рыжие вихры,
был омерзителен. Олег взглянул на него, брезгливо по¬
морщился, хотел попрощаться и уйти, но Ванин, ухмыль¬
нувшись, сказал:
—	Не плюй в колодец, еще пить захочется,— и тут
же, испугавшись, пискляво добавил: — Заедем ко мне,
обмозгуем положеньице.
Ездить Ванину на работу на машине хозяин не раз¬
решал, и они стали ловить такси.
Квартира Ванина, где Олег был лишь однажды, по¬
разила его своим нежилым видом. Чехлы на мягкой ме¬
бели, сверкающий хрусталь в серванте, словно в витри¬
не магазина. Хозяин мылся в ванной, Олег прошелся по
квартире, заглянул в спальню, на художественно выло¬
женных подушках сидят собачки, охраняют, чтобы ни¬
кто ничего не тронул, все чистенько, подогнано, декора¬
тивно, как на плохой картине. Олег потянул дверцу пла¬
тяного шкафа, она оказалась заперта. Посмеиваясь,
120


Олег убедился, что заперты все дверцы шкафов, серван¬
тов, везде. Тогда Олег взял нож и взломал бар, зрели¬
ще открылось великолепное: виски, джин, коньяки луч¬
ших марок, одной водки пять сортов, все в экспортном
исполнении, естественно. Олег выставил несколько бу¬
тылок, открыл три пачки сигарет, принес из кухни ста¬
каны, стащил с дивана накрахмаленный чехол, бросил
его в угол и уселся в самом центре, положив ноги на со¬
седнее кресло. Подумал: неплохо бы притащить что-ни¬
будь из холодильника, открыть, к примеру, все банки с
икрой, которые, конечно, у Бориса имеются, но хули¬
ганить надоело. Он налил себе из ближайшей бутылки,
выпил, не ощущая вкуса, и закурил.
—	Ну вот,— Ванин вошел, потирая руки, увидел и
застыл. В дорогом красивом халате, туго перетянутом в
талии, стройный, наверное, уже на каблуках, с напома¬
женной головой и слегка припудренный, он был даже
изящен.
Олег на него и не посмотрел, распечатал бутылку
французского коньяку, налил полстакана, прополоскал
рот, проглотил с отвращением.
—	Гадость, конечно, но за неимением гербовой,—
Олег поманил Ванина пальцем.— Садись, выпьем за Се¬
мена, за здоровье его.
Ванин подошел, неуверенно семеня, осмотрел раз¬
гром, послюнявив палец, потер царапину на дверце ба¬
ра, где Олег ковырял ножом. Хозяин поморщился, сдер¬
живая слезы, как самолюбивый мальчишка, получивший
незаслуженную пощечину.
—	Ладно, брось, извини,— Олег дернул Ванина за
полу халата, усадил рядом, обнял за хилые плечи.—
Извини, на меня накатывает порой.
—	Ключик мог бы попросить,— где-то под мышкой у
Олега быстро заговорил Ванин.— И зачем все откупори¬
вать, вид портить? Так красиво все было,— он хлюпнул
носом.
—	Вид? Натюрморт, что ли? — вновь разозлился
Олег, налил в свой стакан, сунул чуть ли не в рот Ва¬
нину.— Пей!
—	Не могу столько,— Ванин отпил чуть-чуть, Олег
подтолкнул его, тот хлебнул, судорожно допил и взгля¬
нул ошалело.
—	Молодец,— Олег погладил его, как котенка, и Ва¬
нин прижался к его мощному телу. Они сидели молча,
121


несколько потерянные, прикидывая, что же с ними бу¬
дет, если Семенов не выкарабкается.
Снова на завод, на эти проклятые занятия с сопля¬
ками, рассуждал Перов. Снова считать каждую копей¬
ку, ездить на троллейбусе. А Иришка? Она уже при¬
выкла, она незаметно для себя тратит почти пятьсот
рублей в месяц. А я? Олегу стало себя жалко.
—	Слушай,— Ванин запыхтел и начал выбираться
из-под руки Олега, наконец выкарабкался, отодвинулся
в угол дивана и, обнажая редкие зубы, с присвистом за¬
говорил:— А ведь ты без Семена пропадешь?!—он бы¬
стренько встал, придерживая полу халата, как женщи¬
на, начал расхаживать по комнате, говоря радостно: —
Пропадешь, чемпион. Свободные денежки-то, они как
водка, как отрава, как морфий. Кто привык, тому боль¬
ше, каждый день больше надо, обратного пути нету,—
Ванин захихикал.— Грабить пойдешь? У меня-то кое-
что припасено, ты же еще молодой, зеленый. Пропа¬
дешь,— убежденно закончил он.
Олег небрежно взял бутылку, прикинул ее вес, хотел
запустить в хозяина, Ванин понял и мгновенно грохнул¬
ся на колени.
—	Стой! Не буду! — он молитвенно, по-мусульмански
сложил ладони.— Порушишь все...
Зазвонил телефон, Ванин на четвереньках бросился
к тумбочке, снял трубку.
—	Товарищ Ванин? — спросил женский голос#и, по-
.лучив подтверждение, продолжал: — Вашего начальни¬
ка, Семена Семеновича, повезли на операцию. Надеем¬
ся, все пройдет благополучно,— девушка вздохнула и
перешла на доверительный тон: — Какой же человек он
у вас замечательный. Говорить не может, в поту весь от
напряжения, а все о работе шепчет, о работе. Приказы¬
вает вам, товарищ Ванин,— она вновь заговорила офи¬
циально,— на время его болезни держать план ровно
сто два процента. Несколько раз повторил. Сказал, что
вы поймете.
—	Я понял,— откашлявшись, ответил Ванин.— Пере¬
дайте, сто два процента гарантируем. Вы, главное, вы¬
лечите его, мы для вас ничего не пожалеем..,
— Товарищ ,Ванин! — девушка помолчала.— Я вас
понимаю, чего сгоряча да от расстройства не скажешь.
Замечательный у вас начальник,— и повесила трубку.
122


Глава двенадцатая
Из дежурной части принесли только что принятую из
Рязани телефонограмму:
«Москва. Уголовный розыск. Турилину.
Объявленные вами в розыск денежные купюры сто¬
рублевого достоинства обнаружены в сберегательной
кассе (следовал номер и отделение Госбанка). Приняты
меры к установлению вкладчика».
Турилин повертел листок с телефонограммой и бро¬
сил на стол небрежно, словно информация не представ¬
ляла оперативного интереса. Полковник не садился, Гу¬
ров тоже стоял и, в отличие от него, смотрел на теле¬
фонограмму затаив дыхание.
—	Ну-с? — Турилин неторопливо обошел стол, опу¬
стился в кресло, привычно вытянул ноги.— Что присове¬
туете?
Гурову нравилась манера полковника не давать ука¬
заний, а задавать вопросы. С одной стороны, приятно,
когда тебе не приказывают, что и как делать, а спра¬
шивают твое мнение, вроде советуются, даже помощи
просят. С другой стороны, ты каждый раз оказываешься
в роли экзаменуемого. И сколько жизнь задает вопросов,
столько от тебя требуется ответов. И будь ты хоть семи
пядей во лбу, ошибок не избежать. Леву интересовало,
думает в такие минуты Константин Константинович,
считает варианты или просто ждет ответа, прикинув его
на глазок, покрутив своими длинными пальцами,— при¬
знать заслуживающим внимания или выбросить в кор¬
зину для бумаг и потребовать другой ответ.
Гуров твердо усвоил: главное в таких случаях — не
торопиться, медлительность прощалась, глупость нет.
Получив несуразный, безграмотный совет, Турилин пе¬
реставал на время задавать вопросы, и сотрудник чувст¬
вовал себя в подвешенном состоянии. Он знал, что стоит
ему ошибиться разок-другой, и Турилин может сказать:
«Если человек глуп, то это надолго».
Полковник поигрывал толстым цветным карандашом
и ждал терпеливо, поглядывая на Гурова доброжела¬
тельно.
— Думаю, Константин	Константинович,— начал
осторожно Лева,— преступник выехал из Москвы в Ря¬
зань и положил деньги на сберкнижку. На предъявите¬
ля,— он перевел дух и взглянул на начальника, но, как и
ожидал, на тонком бесстрастном лице полковника ни
123


одобрения, ни осуждения не заметил.— Крупную сумму в
новеньких сторублевках кассирша могла запомнить, и
сберкнижка для преступника явилась бы визитной кар¬
точкой. Думаю, что в тот же день он со сберкнижки всю
сумму снял. Необходимо установить, какого числа были
внесены деньги, попытаться выяснить внешность вклад¬
чика, хотя в последнее я не верю,— Гуров повеселел, го¬
ворил увереннее и тут же стал фантазировать:—Либо
кассирша вообще не запомнила вкладчика, либо внеш¬
ность была изменена.— Турилин не сдержал улыбки, и
Лева мгновенно обиделся.— Что вы улыбаетесь? Если
мы найдем кассиршу и она вспомнит хоть что-нибудь, то
она скажет,— он начал загибать пальцы,— борода, тем¬
ные очки, надвинутая на лоб шляпа. За одно из трех я
отвечаю.
—	Ну-ну,— Турилин улыбнулся.— Продолжайте.
—	Дальше? — Лева кипятился.— Выяснив число, на¬
до попытаться установить, где в этот день находились
Перов и Шутин. Если кто-то из них тогда в Москве от¬
сутствовал, то доказательств мы не получим, однако
уверенность обретем.
Турилин написал что-то на листке бумаги, сложил и,
поманив Леву к себе, положил записку ему в нагрудный
карман.
—	Когда наши коллеги из Рязани сообщат о резуль¬
татах работы, разверните,— он поднялся, бросил каран¬
даш, хрустнул пальцами.— Перова можно не проверять,
он человек обеспеченный и подобных трюков проделы¬
вать не будет, спрячет деньги, и вся недолга. Остается
ваш Шутин,— полковник прошелся по кабинету, остано¬
вился у окна, барабаня пальцами по стеклу.— Шутин,
Шутин. На коробке, которую вы представили на экспер¬
тизу, обнаружено ружейное масло и пальцевый отпеча¬
ток Евгения Шутина.
—	Молодец Гуров,— тихо сказал Лева.
—	Был бы молодец, найди он коробку, в которой
хранился пистолет, без помощи Перовой,— возразил Ту¬
рилин.— О вашей находке Шутин уже знает и не ста¬
нет отрицать, что держал ее в руках. И что? Присове¬
туйте.
—	Да он все время врет! — вспылил Лева.— Почему
он столько времени молчал о пистолете?
—	Но сказал! — перебил, вопреки своим привычкам,
Турилин.— Сказал! Вы излишне эмоциональны. Вы мне
лучше ответьте: почему Ветров написал завещание в
124


пользу Ирины Перовой? Мы неоднократно задавали
себе этот вопрос, затем отбрасывали. Перова нуждается?
Нет!. Раскройте секрет завещания, возможно, найдете
преступника,— тон и выражение лица Турилина неуло¬
вимо изменились.
Гурову показалось, что кабинет превращается в длин¬
нющий коридор, в самом конце этого коридора сидит за
столом незнакомый человек, и от него тянет холодом.
—	Вы свободны. Эта задачка не из серии «Вопро¬
сы— ответы». Здесь не философствовать, работать необ¬
ходимо,— и полковник выдержал паузу настолько, чтобы
понятия «работать» и «необходимо» застряли в сознании
Гурова прочно.— У нас не хватает информации. Отправ¬
ляйтесь за ней. А об обнаруженных в Рязани ассигна¬
циях забудьте. Данную версию проверят без вас.
«Поди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что,—
рассуждал Лева, направляясь в свой кабинет.— Хорошо
начальникам, они только анализом да отчетами занима¬
ются», Гуров был не прав. Турилину, мягко выражаясь,
было нехорошо, а точнее — скверно.
Рано утром Константина Константиновича пригласил
к себе генерал. Он только что вернулся из высших ин¬
станций, где интересовались результатами расследова¬
ния. Каждый решает свои вопросы, вы отвечаете за рас¬
крытие преступлений, сказали генералу, и возразить бы¬
ло нечего.
Генерал вызвал Турилина и напомнил ему, что за
раскрытие убийства Ветрова отвечает полковник Тури¬
лин...
И сейчас, в разговоре с Гуровым, Турилин старался
скрыть свое настроение, в конце сорвался и был собой
недоволен. Работа по раскрытию убийства Ветрова с
мертвой точки не двигалась, то, каким образом руко¬
пись покойного оказалась в редакции, не проясняло, а
лишь еще больше запутывало дело. Сторублевки Ветро¬
ва через сберкассу поступили в банк, и эта ниточка
оборвалась. Турилин не верил, что кассирша вспомнит
вкладчика, а если и вспомнит, то уж конечно не убийца
явился в сберкассу.
Полковник вновь и вновь анализировал результаты
работы последних дней. Орлов ведет свою версию по¬
следовательно и практически без ошибок. Возможно,
клубок, который он разматывает, не приведет к раскры¬
тию убийства. Так не вина полковника Орлова, что ему
приказали идти не по той дороге. Он пройдет по ней до
125


конца и раскроет другое преступление, не связанное с
убийством Ветрова. Делает Орлов свою работу нето¬
ропливо, но с неумолимой последовательностью. А Гу¬
ров? Наверное, не прав он, полковник Турилин, поручив
такое ответственное задание человеку молодому, недо¬
статочно опытному и уравновешенному. Гуров умница, в
интуиции ему не откажешь, в людях разбирается, но уж
больно он эмоционален, порой наивен, в результате мно¬
гие люди не принимают Гурова всерьез, ведут себя с
ним необязательно, снисходительно. Взять хотя бы Шу¬
тина. Человек он сложный, запутавшийся, с ярко выра¬
женным комплексом неполноценности. Вполне возмож¬
но, что, работай с ним Орлов, придавил бы характером;,
и Шутин, не выдержав, раскололся бы до конца. И ста¬
ло бы ясно: да или нет. Хотя следователь прокуратуры
от Шутина ничего не добился, а Лева у него пистолет
«вытащил»...
Раздался телефонный звонок, Турилин снял трубку.
—	Турилин,— сказал он.
—	Товарищ полковник,— абонент закашлялся.— Го¬
ворят из УВД Рязанской области...
«Необходимо» и «работать» — эти два слова Лева
нудно повторял, сидя в кабинете и подписывая необхо¬
димые документы. В восемнадцать часов он спрятал бу¬
маги в сейф и, пробормотав:	«Необходимо отдыхать,
иначе с ума сойдешь»,— вышел на улицу.
Через полтора часа Лева уже сидел в «Ивушке» с
Ритой. Они пили шампанское, которое разрешило все
Левины финансовые проблемы, и он успокоился. Нет де¬
нег и совсем нет денег далеко не одно и то же.
Рита сегодня была красива. Светлые шелковистые
волосы она заплела в толстую косу и перекинула ее на
грудь, глаза были подведены чуть-чуть, полные губы не
портили ни краска, ни капризная гримаса. Платье не
обтягивало ее, но и не висело бесформенным балахо¬
ном. Девушка сидела на шатком стульчике спокойно и
уверенно и поглядывала на окружающих доброжела¬
тельно, а на Леву влюбленно. Он отвечал ей легкой
улыбкой, иногда уносясь в неведомый для нее мир. Се¬
годня Риту такая раздвоенность Левы не оскорбляла, ей
было приятно сидеть рядом и молчать, она чувствовала
себя спокойно и уверенно, не скучала, со взрослой сни¬
сходительностью поглядывая на окружающие их пары.
126


Она легко разгадывала старую, как мир, игру, которую
вели эти девочки и мальчики, отмечая искусственность
смеха и плохо скрываемую скуку. «Бедные»,— подумала
Рита, будто она с Левой находилась по другую сторону
невидимого барьера. Почувствовав на себе чей-то взгляд,
Рита повернулась и увидела молоденькую девушку, ко¬
торая, прикрывая ладошкой руку своего парня, смотре¬
ла из-под спадающей на брови челки счастливыми, все
понимающими глазами. Рита оценила ее соседа, кивну¬
ла и незаметно показала девушке большой палец. Глаза
из-под челки засияли еще ярче, девушка прижалась к
плечу парня, что-то зашептала, он улыбнулся и погла¬
дил ее по голове. Рите стало завидно, она потянула Ле¬
ву за рукав, словно хотела что-то сказать; когда он при¬
двинулся, поцеловала его в щеку и шепнула:
—	Спасибо.
Он тоже легко ее поцеловал и шепнул:
—	Это тебе спасибо.
Позже они гуляли по Гоголевскому бульвару. Лева
взял девушку за руку.
—	Слушай, ну почему ты выбрала юридический? —
отчего-то спросил он...
Рита решила стать следователем в пятнадцать лет.
Их семья в те годы жила в большой общей квартире, а
соседнюю комнату занимала Галина Ивановна — круп¬
ная энергичная женщина, курившая беспрестанно «Бе-
ломор» и говорившая глубоким, с чуть заметной хрипот¬
цой голосом. Галина Ивановна работала адвокатом по
уголовным делам, она была защитником не только в
суде, она защищала людей все свободное от сна время.
Жильцы квартиры боялись и боготворили ее. Только
благодаря ей рядом почти мирно сосуществовали две
восьмидесятилетние старушки, запойный шофер, женщи¬
на неопределенного возраста и определенных занятий и
мама Риты, не отличавшаяся ни мягкостью, ни большим
умом. Комната Галины Ивановны была огромна и та¬
инственна, всегда полуосвещена, днем окна зашторива¬
лись, вечером горела лишь лампочка у огромной крова¬
ти, на которой полулежа читала, курила и делала в
блокноте пометки Галина Ивановна. Рита проводила
здесь многие часы. Стены комнаты были сложены из
книг, и казалось, что сидишь в библиотеке. Притаив¬
шись, Рита ждала, когда хозяйка обратит на нее внима¬
ние и даст команду начинать чаепитие. Выпив несколь¬
ко чашек чая с вареньем, Галина Ивановна, кутаясь зи¬
127


мой и летом в огромный платок, вздыхала тяжело и,
время от времени приговаривая: «Эх, люди, люди», при¬
нималась за свой рассказ. Заметив, что Рита следит
лишь за сюжетом и не пытается разобраться в сути, Га¬
лина Ивановна неожиданно спрашивала: «Каково ваше
мнение?»
В шестнадцать лет Рита уже знала, чем отличаются
прямые улики от косвенных и задержание от ареста, что
такое причинная связь, алиби, презумпция невиновно¬
сти, вещественные доказательства, знала, как проводит¬
ся опознание личности, очная ставка, опрос свидетеля,
знала права и обязанности сторон в судебном разбира¬
тельстве.
Порой Галина Ивановна приходила из суда, молча
ложилась и стучала в стенку. Рита прибегала тут же,
ничего не спрашивая, доставала таблетки от головной
боли, валерьянку, готовила грелку и чай с сушеной ма¬
линой. Галина Ивановна на час засыпала или забыва¬
лась, затем, энергичная и полная сил, провозглашала:
«Эх, люди, люди! Будем жить дальше» — и, выставив
Риту за дверь, садилась работать. Через несколько дней,
как она сама выражалась, слегка оттаяв, Галина Ива¬
новна делилась с Ритой своими горестями и обидами.
И хотя адвокат во время разбирательства имеет в основ¬
ном дело с судом и прокурором, обрушивалась Галина
Ивановна, как правило, на отсутствовавшего следовате¬
ля. «Что же делает человек,— возмущалась она,— сви¬
детеля, который хоть крупицу к обвинению добавить мо¬
жет, на дне морском найдет, из-за неизвестно кому еще
принадлежащей окровавленной тряпки весь уголовный
розыск до седьмого пота загоняет. А свидетеля, который
о подсудимом хорошо говорит, порой и не вызовет, иной
человек свидетеля защиты так допросит и запугает, что
в суде с ним и не разберешься».
Рита решила стать следователем и, как Галина Ива¬
новна, с которой встречалась до сегодняшнего дня, за¬
щищать людей и допрашивать всех свидетелей одинако¬
во. Все это она когда-нибудь еще расскажет Леве, а сей¬
час Рита взглянула лукаво.
...— А куда бедной девочке податься? — она пожала
плечами.— Точные науки не перевариваю, английский
знаю плохо, педагогом быть не хочу.
—	Кем же ты станешь? Юрисконсультом?
— Бумаги перекладывать? — возмутилась Рита.—
Нет уж, извини.
128


—	Следователем? Адвокатом? — любопытствовал
Лева.
—	Инспектором МУРа,— ответила Рита.
—	Предположим, папа тебя и устроит,— он усмех¬
нулся,— чем же ты у нас будешь заниматься?
—	Жуликов ловить.
—	Ловят жуков и бабочек...
— Знаю, преступников	задерживают,— перебила
ова.— Чем я хуже тебя?
—	Ты не хуже, ты другая. Есть работа женская, есть
мужская. Почему-то порой под эмансипацией подразу¬
мевают лишь возможность для женщины выполнять
мужскую работу. Например, укладывать асфальт.
В МУРе тебе делать нечего.
—	А вы укладываете асфальт?
—	Мы временами чистим канализационные трубы.
От женщины же должно всегда хорошо пахнуть...
—	А я лично уверена...
—	Ты ни в чем не можешь быть уверена, тебе разре¬
шается лишь предполагать,— прервал Лева.— «Увере¬
на»,— он отстр;анился, оглядел Риту с ног до головы.—
Ты уверена, что неотразима,— он хотел пошутить, но по¬
лучилось грубо и незаслуженно обидно. Они опять ссо¬
рились.
—	Все-таки ты милиционер, Гуров,— Рита сдержива¬
ла слезы. Она сегодня тщ старалась, так все было хо¬
рошо.-- Обыкновенный милиционер.
—	Не смей!—Лева покраснел.—Мы стараемся, де¬
лаем все от нас зависящее,..
—	Чтобы все переходили улицу лишь в положенном
месте, шли только на зеленый! — выпалила Рита.— В.ы
загоняете людей в рамки своей морали...
—	Нашей морали,— начал Лева, но Рита поверну¬
лась и пошла назад, в сторону Калининского, и, не обо¬
рачиваясь, крикнула:—И не звони мне больше! Ни¬
когда!
Лева оглянулся, развел руками: вот, все было, теперь
ничего нет. Как же это?
Мимо проходила пожилая пара, женщина тронула
Леву за плечо и сказала:
—	Это «никогда» кончится завтра. Она вас любит,
молодой человек. Я и без очков вижу, как она вас лю¬
бит.
—	Я и не звонил ей,— почему-то сказал Лева.
5	Заказ 3598	129


—	И плохо. Стыдно,— женщина поджала губы, взя¬
ла мужа под руку и уже ему добавила: — Нашел чем
гордиться.
В затертом джинсовом костюме, косолапо ступая,
подполковник Орлов катил через двор тачку с мусором
и равнодушно смотрел на одноэтажное, старой кирпич¬
ной кладки здание цеха, которым руководил Олег Пе¬
ров. Начальник цеха Семенов лежал в больнице, и Пе¬
ров исполнял его обязанности.
Орлов с Перовым в помещении МУРа не встреча¬
лись, и полковник быть узнанным не боялся. Он сразу
же обратил внимание на кооперативную квартиру, ма¬
шину и прочие атрибуты вещного мира, которые в се¬
мье присутствовали в изобилии. Откуда? На какие сред¬
ства? Накопил в годы спортивной славы? Возможно.
Орлов быстро установил, когда Перов перестал высту¬
пать, как устроился на завод технологом и тренером по
совместительству. Когда он уволился с завода и ушел с
тренерской работы, купил первую машину, затем поме¬
нял на лучшую модель. Денег было не густо, затем они
появились в большом количестве, сделал вывод Орлов и
обратил свое внимание на здание кирпичной кладки, в
которое Перов приходил, когда хотел, и уходил, когда
заблагорассудится. Деньги идут отсюда, понял Орлов,
но каким образом? Он посоветовался с коллегами из
УБХСС.
Провели в цехе ревизию. Чтобы не насторожить пре¬
ступников, если таковые имеются, инспектор УБХСС
приехал вместе со знакомым и привычным для работ¬
ников цеха ревизором. Закончив свой тяжелый и кро¬
потливый труд, инспектор сказал Орлову: «Либо вы оши¬
баетесь, либо здесь проворачивают аферы высокого
класса, и проверкой документации их не возьмешь. Вы
работайте по своей линии, а мы попробуем зайти с дру¬
гого конца. Если левая продукция производится, то она
должна поступить в городскую сеть. Вот мы приглядим¬
ся к магазинам, торгующим их товаром. Может, там из¬
лишек и выплывет?»
И излишек выплыл, да в таком количестве, что даже
видавшие виды сотрудники УБХСС покачали головами.
Сомнений не вызывало, левый товар шел из цеха, но на
складе готовой продукции он всегда соответствовал нор¬
ме. Все эти брошки, сувениры забирают из цеха до до-
130


ступления на склад, упаковка, создание товарного вида
производится в другом месте. Так решили сотрудники
УБХСС и поставили перед Орловым задачу установить:
когда и кем забирается продукция, куда и кем достав¬
ляется, кто и где занимается упаковкой. Можно всю
банду брать сейчас, но будет довольно сложно устано¬
вить роль каждого преступника в отдельности, степень
его вины, и могут попасть под следствие люди невинов¬
ные, и ускользнет кто-либо из основных жуликов.
Орлов занимался этим делом лично. Среди разнора¬
бочих, шоферов, грузчиков и уборщиц он уже на второй
день был человеком своим. Главную прибыль, конечно,
забирает верхушка, рассуждал он, но товар уходит че¬
рез людей попроще. И он услужливо бегал за водкой и
портвейном, который, как известно, в определенных кру¬
гах пользуется большим уважением. Но бегать бы Орло¬
ву так еще долго, если бы на третий день к нему не по¬
дошел водитель грузовика.
—	Разрешите прикурить, товарищ начальник,— ска¬
зал шофер тихо.
—	Прошу, гражданин следователь,—Орлов услуж¬
ливо протянул спички и посмотрел на шофера, человека
лет сорока, среднего роста, худощавого, с усталым, не
обращающим на себя внимания лицом. «Видел его,
знаю»,— понял Орлов, судорожно прокручивая ленту па¬
мяти. В этом году нет, в прошлом — нет, назад, назад.
Лица мелькали, как в старых киношных лентах, бы¬
стро, полустертые временем.
—	Не мучайтесь, у вас таких, как я, сотни, может,
тысячи были,— миролюбиво сказал водитель, возвращая
спички.—А вы у меня один, на всю жизнь один.
—	Пятьдесят седьмой. Костя Бурундук. Ножевой
удар в Сокольниках,— Орлов тяжело вздохнул, вытер со
лба пот...
Орлов вспомнил то давнее лето в Сокольниках. На¬
чалось, как обычно, с небольшого. Неизвестные срывали
шапки, снимали с пьяных часы. «Быстро не выявите
группу и не задержите, от чувства безнаказанности обна,-
глеют, могут и убить»,— сказал тогда начальник моло¬
дому оперативнику Орлову. Сказал как в воду смотрел.
Через два дня у женщины вырвали сумку, в тот же ве¬
чер группа подростков остановила молодую пару. Муж¬
чина оказался мужчиной и в схватке получил ножевой
удар, но оставил на лице одного из грабителей такой
след, что парня нашли быстро, к утру задержали осталь¬
131


ных. Среди задержанных оказался и восемнадцатилет-
ний Костя Бурундук.
«Разматывай, Орлов,— сказал начальник.— Только
помни, они все разные и вина у них разная. Каждый в
суд должен принести только свое. Не меньше, но и не
больше. По справедливости. Ты запомни, тебе с этой
публикой работать долго, до пенсии. Шарик круглый,
вертится, все дорожки пересекаются. Ты к ним по спра¬
ведливости, они к тебе по справедливости. Люди на по¬
рядочного сыщика, даже когда он в тюрьму сажает, зла
не держат». Орлов помнил, Костю Бурундука наказали
по справедливости.
...— Верно!—Костя улыбнулся, и лицо его освети¬
лось, ст&ло привлекательным.— Ну и память у вас! — и
с гордостью добавил: — Петр Николаевич. Вы ведь тогда
мне очень помогли. Выручили.
—	Скажешь тоже,— Орлов подтолкнул Костю к гро¬
моздившимся у стены пустым ящикам.— Сколько отси¬
дел? Садись,— они рассмеялись и сели.
—	Два. А вы как живете? — Костя посмотрел хитро,
в его глазах вопросы прыгали чертенятами.
—	Ты меня, Костя, не знаешь, в жизни ты меня не
видел,— сказал Орлов.
—	Не видел,— эхом отозвался Костя, чертенята раз¬
веселились еще больше.— Может, помочь?
—	А ты здесь часто бываешь? — спросил Орлов.
—	Нет, а вот Мишка,— Костя указал на въезжавший
во двор грузовик,— года два ездит,— он понял молчание
Орлова правильно и торопливо добавил: — Золотой па¬
рень, я за него, как за себя.
«Золотой парень» сказал, мол, не в курсе дел «этой
лавочки», но воруют, вопроса нет. И главный змей— вон
тот, что больше всех придуривается,— и указал на Бо¬
риса Ванина.
На главного он не похож, рассудил Орлов, однако
вывозом продукции заниматься может. И через день вы¬
яснил, что не ошибся. Именно Борис Александрович Ва¬
нин вывозил левую продукцию из цеха, доставлял ее на
квартиры трем пенсионеркам. Женщины, не подозревая
6 своем участии в махинациях, упаковывали изделия в
целлофановые пакетики, приклеивали ценники, перевя¬
зывали ленточками. Каждое первое число они получали
от Ванина «зарплату», расписывались в ведомости и счи¬
тали его благодетелем.
132


Борис Ванин в прекрасно сшитом твидовом костюме,
в модной полосатой рубашке, без галстука, поблескивая
золотым перстнем, который он надевал после работы,
взял со стола бутылку и наполнил рюмку своей соседки,
а себе налил лишь чуть-чуть. Он не любил спиртное, бы¬
стро пьянел и плохо себя чувствовал, но считал, что рюм¬
ка коньяку и сигарета придают ему мужественность.
Соседка Ванина, платиновая блондинка,— ее можно
было бы назвать интересной, если бы не перебор косме¬
тики,— старалась смотреть на него искренне.
—	Борис Александрович, дорогой,— она прикусила
мундштук сигареты и выпустила дым сквозь стиснутые
зубы,— для вас это не сумма, а для меня,— женщина
чиркнула длинным красным ногтем по горлу.— Я отдам.
Я помню о прежнем долге. Я все отдам, полностью, вы
не пожалеете,— она смотрела многозначительно.
—	Конечно, конечно, я и не сомневаюсь, Лина,— Ва¬
нин вновь наполнил ее рюмку, почувствовал, как жен¬
щина коленом тронула его колено, и медленно улыб¬
нулся.
Ради таких минут Ванин и жил на свете. Ему нужны
были женщины, не их любовь земная, в постели он себя
чувствовал неуверенно, не женское преклонение и вос^
хищение, которого он добиться не мог. Он любил жен¬
ское унижение, он упивался им, вдыхал, пьянея, цедил
сквозь зубы.
...Борису Ванину не везло еще до рождения. Мать его
уже в двадцать лет завтракала с бутылкой. «Чекуш-
ка» — иначе в старом московском доме ее никто не
звал — была алкоголичкой. Маленькая комната под ле¬
стницей походила на вокзал в годы войны. Люди прихо¬
дили и уходили, оставляли вещи и возвращались за
ними, спали, ели, пили. Отца Бориса никто не знал, не
знала его и мать. Была война, и маленькое, до года мол¬
чавшее существо назвали Борькой. В пять лет он выгля¬
дел трехлетним, в двадцать — пятнадцатилетним. Он не
играл во дворе, сверстники его били, не катался в
ЦПКиО на коньках, так как в доме пропивалось все и
никогда не было ни копейки. В семь лет он знал о жиз¬
ни все, и все только с одной стороны. Четырнадцать
квадратных метров в полуподвале. Здесь говорили обо
всем, никто ничего не стеснялся, это был даже не нату¬
рализм. За бутылку водки можно было получить друга и
подругу, деньги являлись единственным мерилом челове¬
ческой ценности.
133


К семнадцати годам Борис по непонятным причинам
имел аттестат за семь классов и по вполне понятным
причинам—такое здоровье, что на заводе работать не
мог. Он помогал матери, она числилась'дворником. Од¬
нажды мать привела молоденькую девушку. Борис так
,и не узнал ее имени. Она приехала из деревни и дышала
здоровьем и чистотой, которая Борису ни в физическом,
ни в нравственном смысле знакома не была. Вечером,
как обычно, пили. Борис лежал в углу и, притворяясь
спящим, наблюдал за девушкой. Блестящие глаза, ру¬
мянец, звонкий голос вызывали у Бориса злость, тоску и
щемящую боль. Впервые в жизни он был счастлив, но об
этом не догадывался. Обычно он с нетерпением ждал,
когда все напьются и одни уйдут, другие улягутся здесь
же на полу, тогда он, Борис, заснет. Сегодня он хотел ле¬
жать до утра, лежать и смотреть на девушку. Она же¬
манно отталкивала протянутый стакан, сверкая зубами,
смеялась, выпивая не тряслась, не сплевывала, как
остальные, а заливалась звонким смехом. Рядом с де¬
вушкой сидел парень в сапогах и кожанке, щерился фик-
сой и хрипло, сытно похохатывал. Звали парня Саней, он
недавно вернулся оттуда, был всегда при деньгах, но
захаживал сюда редко, для развлечения.
Во время очередного приступа веселья девушка пьяно
качнулась. Саня подхватил ее, пододвинул стакан. Бо¬
рис внезапно понял, увидел все, до самого конца, и хо¬
тел крикнуть: «Не пей!» — но лишь громко взвизгнул.
Никто на это не обратил внимания, один Саня, скрипнув
стулом, слегка повернулся. Борис зажмурился, для вер¬
ности загородился локтем, переждав немного, сполз с
койки и выбрался во двор. Было тепло, даже душно, но
Бориса знобило, он вытащил из кармана маленькую жел¬
тую пачку «Дуката», закурил. Тут же, шумно топая и
тихонько бормоча проклятья, выбралась на улицу и вся
компания. Девушки и Сани среди них не было. Борис
поежился, казалось, ни боли, ни злости он не чувствует.
С рождения больному, наполненному до краев злостью,
что ему еще один ржавый гвоздь, который вошел сегод¬
ня под ребро и застрял у сердца.
На улице затарахтел и тут же умолк мотор, по двору
промелькнули тени, донесся спокойный мужской голос,
и вновь стало тихо. Борис сидел на ступеньках непо¬
движно, не отдавая себе отчета, почему не возвращается
в полуподвал. Чего он не видел, кто на него внимание
обратит? Лечь бы сейчас, вытянуться под солдатским
134


одеялом. Но Борис сидел неподвижно, обняв себя за
плечи.
Скрипнула дверь и, толкнув Бориса сапогом, не по
злобе, а так, на крыльцо вышел Саня.
—	Ну, смех,— он сел рядом,— девкой оказалась,—
Санька осмотрел свою руку,— укусила, стерва. Они все
сначала кусаются,— его потянуло на философию:—Ты
учти, парень, имей кулак и рубль, любая будет у ног
ползать,— Саня оглядел съежившегося Бориса и добро¬
душно добавил: — Ну а ежели с кулаками не родился,
имей два рубля.
Он пошел со двора, посвистывая. Метнулись темные
фигуры. Саню схватили, послышался короткий шум
борьбы, глухой удар, и до Бориса донесся голос:
—	Не надо, Кулаков. Мы из МУРа, а не из приюта
для убогих.
Раздался вскрик, неясное бормотание, шаги, шум уда¬
ляющейся машины, и вновь во дворе тихо. В комнате
мать, сидя на койке рядом с девушкой и обнимая ее за
плечи, говорила:
—	Дура ты дура, да ты баба и для этого на свет ро¬
дилась,—увидев сына, она оставила девушку, начала
сливать из бутылок в стакан.
Борис подошел к девушке и хотел сказать, что она
может оставаться на его койке, он ляжет на полу. Бо¬
рис открыл уже рот, обращая на себя внимание, тронул
девушку за плечо, сказать ничего не успел, от здоровой
затрещины отлетел в угол.
—	Ты еще! —у девушки перехватило дыхание.— Ше¬
лудивый! Тот хоть мужиком был!
Борис Ванин возненавидел женщин, до этого он не¬
навидел только мать. Еще он возненавидел милицию, не
«Санек», в сапогах и с желтыми фиксами, а милицию,
которая опоздала. Еще он запомнил разговор о кулаках
и рублях. Кулаков Борису, как говорится, бог не дал.
Он начал копить рубли.
В девятнадцать его вызвали в райвоенкомат. Борис
Ванин был мал ростом й хил, но врожденных пороков не
имел, его признали годным, направили в часть. И тут
ему повезло, может быть, впервые, но крупно. Старши¬
на, который для новобранца значительно главнее гене¬
рала, чуть ли не двухметровый богатырь, проникся к
«малышу» прямо отцовской нежностью. Ванин попал в
мужскую здоровую семью, где к нему относились чуть
яокровительствено, но по-доброму. Он, естественно, не
135


вырос, но окреп. Он мог в армии получить специальность,
однако попросился работать на кухню. Ему пошли на¬
встречу, кто же откажет такому маленькому? Здесь,- в
армии, Ванин начал воровать. Он не гнушался ничем,
продавал в соседнем колхозе остатки недоеденных обе¬
дов, они шли на откорм свиней. Воровал сахар и масло
и тоже продавал. Он вернулся в Москву окрепшим, с со¬
лидным капиталом, но только встретившись с Семеном
-Семеновичем, понял, что собирал копейки. Семен Семе¬
нович великолепно разбирался в людях, он пригрел Ва¬
нина, с годами сделал из него вора настоящего...
Прошло много лет, и сейчас Борис Ванин сидел в ре-
сторане, любовался своим дорогим перстнем и, млея,
слушал женский униженный шепот.
«Проси, проси,— Ванин медленно улыбался.— Про¬
сишь, а сама думаешь, чтоб ты сквозь землю провалил¬
ся, мозгляк проклятый». Он ошибался, женщина думала
значительно хуже.
Из Рязани сообщили, что деньги в сумме шесть ты¬
сяч новыми сторублевыми купюрами на сберкнижку на
предъявителя положила молодая женщина. На следую¬
щий день, когда работала другая смена, женщина вклад
сняла. Приметы женщины сообщили настолько обстоя¬
тельные, что стало ясно — Ирина Перова не подходит.
Других женщин в поле зрения уголовного розыска не на¬
ходилось. Казалось, работа по этой версии зашла в ту¬
пик. Жизнь в уголовном розыске — сплошные парадок¬
сы. Уверен, что задача проста, а она оказывается нераз¬
решимой, ты считаешь, что она неразрешима—задачка
решается сама.
Ознакомившись в кабинете Турилина с телефоно¬
граммой, Гуров в первую очередь достал из кармана ли¬
сточек, который положил туда полковник. «Вкладчик бу¬
дет нам незнаком. Возможна женщина»,— прочитал Ле¬
ва и собрался выразить свое восхищение проницательно¬
стью начальника. Турилин махнул на Леву рукой и сер¬
дито сказал:
—	Ну-с? — он снял очки, потер переносицу.— Как
живет Евгений Шутин?
—	Евгений Шутин,—повторил Гуров, замолчал, гла¬
за его сделались бессмысленными, рот полуоткрылся.
Капитан милиции Гуров стал похож на младенца, кото¬
рый даже «агу» сказать не может.
136


Турилин не улыбнулся, смотрел внимательно, сосре¬
доточенно, как бы подталкивая взглядом: вспомни, ин¬
спектор, вспомни.
—	Я ее,— Лева несколько раз показал на телефоно¬
грамму,— я ее знаю,— сел и уставился на начальника
испуганно.— Наверное, знаю. Константин Константино¬
вич. Наверное,— Лева прикрыл глаза и повторил приме¬
ты:— Высокая крашеная блондинка лет тридцати, пер¬
ламутровый мацикюр, на левой руке очень широкое об¬
ручальное кольцо, на правой — мужской перстень. Кас¬
сирша в сберкассе запомнила руки, и я запомнил руки.
Лева в изнеможении откинулся на спинку стула, по¬
смотрел на полковника счастливыми глазами.
—	Я все вспомнил, Константин Константинович. Та¬
ких совпадений не бывает, мы вышли в цвет.
Не употреби Гуров жаргонное словечко, Турилин про¬
молчал бы, сейчас не утерпел и заметил:
—	В жизни все случается, все абсолютно.
—	Деньги внесли в сберкассу шестого, сняли седь¬
мого,— начал Лева.— А десятого, в пятницу, мы с Шу-
тиным шли по Тверскому бульвару в сторону Никитских
ворот. Разговор, скажем прямо, не клеился. Неожидан¬
но звонкий женский голос произнес: «Граф!» Я понял,
что окликнули Шутина, по тому, как он вздрогнул, по¬
вернулся, затем взял меня за локоть и заставил идти
быстрее. На лавочке сидели две девушки, одна из них
хотела йстать, но, увидев, что Шутин не остановился,
громко рассмеялась. Шутин сказал какую-то пошлость о
женщинах и начал оживленный разговор. Я несколько
удивился, затем, естественно, забыл, а на следующий
день,— Лева выдержал паузу и многозначительно под¬
нял палец,— я покупал в парфюмерном магазине крем
для бритья и обратил внимание на руки продавщицы.
Красивые выхоленные руки и грубый мужской перстень.
Я поднял глаза на девушку, она показалась знакомой.
Я знал: если не вспомню, где ее видел, буду мучиться
целый день. Я сунул в карман «Флорену», отошел к со¬
седнему прилавку и, поглядывая на продавщицу, пытал¬
ся вспомнить. Одна из девушек посмотрела на меня,
приблизилась к блондинке с перстнем и что-то сказала.
Та рассмеялась, и, услышав этот смех, я вспомнил де¬
вушку на скамейке. Я знал, что не ошибся, но подошел
к Маше — так ее называла подруга — и сказал: мол, при¬
вет вам от Графа. «Понятия не имею»,— ответила она и
солгала.
137


Лева вскочил, забегал по кабинету.
—	Какая случайность! Какая счастливая случай¬
ность!— повторял он.
«Нет, не случайность,— подумал Турилин,— в данной
ситуации — твой профессионализм». Полковнику стало
зябко, он даже потер руки, знакомое чувство удачи охва¬
тило его. Но тут же он одернул себя. «Деньги мне дал
взаймы Ветров,— скажет Шутин.— А я скрыл от вас,
боялся, что не поверите».
Лева рассуждал вслух:
—	Машу потихоньку сфотографируем, карточку пе¬
редаем в Рязань на опознание...
—	Отставить, позже я побеседую с ней сам,— пере¬
бил его Турилин.
Существует совершенно неправильное мнение, будто
молодые интересные мужчины хорошо допрашивают
женщин — якобы срабатывает мужское обаяние. Ничего
подобного, как раз наоборот. Молодой интересный сле¬
дователь становится для женщины противником вдвой¬
не. «Он убеждает меня сознаться в преступлении или
неблаговидном поступке, сидит напротив, эдакий кра¬
савчик, думает, неотразим,— примерно так рассуждает
женщина.— У него наверняка интересная, порядочная
жена. А я здесь, униженная и оскорбленная, да еще дол¬
жна признаться, почувствовать еще больше его превос¬
ходство? Да плевать я хотела на твои доказательства,
удавись от злости, ничего я не знаю и не ведаю».
Глава тринадцатая
Что с Олегом неблагополучно, Павел понял давно, он
не знал, как и где Перов достает деньги. Хорошее слово
«достает», обтекаемое. Деньги можно заработать либо
украсть, достают их из кармана, для этого деньги надо
иметь. Именно по тому, как Олег достал деньги из кар¬
мана, Павел понял, что это не зарплата, не прогрессив¬
ка, получены они, как говорится, слева, а если проще —
украдены.
Павла давно интересовало отношение человека к
деньгам, возможно, потому, что сам он их зарабатывал
трудно, а общался с людьми обеспеченными. Павел на¬
учился определять, свои у человека деньги, заработан¬
ные, или чужие. Последние не обязательно ворованные*
могут быть папины. Деньги заработанные редко мнут,
138


расплачиваясь, не бросают, а передают в руки либо
кладут на стол. И вынимают их не из правого кармана
брюк, а из левого внутреннего кармана пиджака. За
свою жизнь Павел помнил, как деньги называли по-раз¬
ному: «башли», «тугрики», «хрусты», позже — «бабки»,
«капуста». Этим люди как бы выражают свое презрение
к деньгам, стараются подняться над ними. А у кого мо¬
жет появиться желание возвысится над собственным
трудом? Если же тебе их подарили либо ты деньги
украл, можно назвать их и туалетной бумагой.
Так вот однажды, два года назад, Павел с Олегом за¬
шли выпить в бар. Павел достал бумажник, Олег вынул
из кармана комок денег, выудил нужную купюру, бро¬
сил на стойку, сгреб сдачу небрежно. Работавшая за
стойкой хорошо знакомая Павлу изящная брюнетка
стрельнула из-под спадающей на глаза челки насмешли¬
вым взглядом, тут же сменила насмешку на профессио¬
нальную улыбку. Если бы не эта улыбка, которая гово¬
рила: мне, барменше, еще и не то терпеть положено,
Павел, возможно, и промолчал бы.
—	Сколько денег у тебя в кармане, Олег? — спросил
он безучастно.
Олег пожал плечами: мол, ерунда какая, нашел о чем
говорить, и спросил:
—	Тебе бабки нужны?
—	Мне деньги почти всегда нужны,— усаживаясь за
стол, холодно ответил Павел,— но не настолько, чтобы
я одалживал у тебя,
—	Я же у тебя занимал,— все еще не понимая, к че¬
му клонит приятель, сказал Олег.
—	Так сколько у тебя в кармане денег? — Павел был
упрям, кроме того, хотел остановить Олега в самом на¬
чале, не подозревая, как далеко тот уже зашел.
—	Отстань,— огрызнулся Олег,— все мои. Повто¬
рим?— он кивнул на разноцветные бутылки.
—	До зарплаты у тебя всего три дня, а ты не зна¬
ешь, сколько у тебя в кармане,— нудно говорил Па¬
вел.— Интересно живешь. Отделка квартиры, обстанов¬
ка. Источник прежний? Так ты с этим источником по
одному адресу пропишешься.
Разговор тот кончился ничем. Павел плюнул бы на
все, порвал бы с Олегом, но мешала Ирина. Так Павел
оказался между двух огней. Терять Ирину он не хотел,
139


попытки поговорить с Олегом по душам успеха не име¬
ли. Павел раздваивался, мучился, все больше замы¬
кался.
Затем Олег запил, прибежала Ирина, надо было не
разговаривать, а действовать. Он помог, как умел, нк-
мекнул Ирине, что Олегу необходимо сменить место ра¬
боты. Она не поняла, Павел говорить откровенно не счи¬
тал возможным. Дело чисто мужское, рассуждал он,
сюда нельзя впутывать женщину. Это была не первая,
но самая крупная ошибка Павла. Если кто и мог оста¬
новить Олега, то только жена.
Олег катился под горку быстро, алкоголь отключил
тормоза, и скорость все возрастала. Павел в его доме
бывать перестал, о надвигающейся катастрофе узнавал
по участившимся визитам Ирины. Она не понимала, что
происходит с мужем, металась в поисках ответа, все ча¬
ще приходила к Павлу, спасаясь от похожей на велико¬
лепный саркофаг квартиры, одиночества. Она приходи¬
ла и молчала, Павел не мог ей сказать: очнись, девочка,
взгляни, с кем ты живешь. Павел знал: стоит ему ска¬
зать хоть четверть того, что он знает, Ирина взглянет с
презрением и уйдет. Она, как многие женщины, была
идолопоклонницей, ее идол — Олег Перов. За него она
может убить, пойти на смерть, но только за него, а не
против. И какие-либо доводы разума здесь бессильны.
Павел много работал, если раньше выпивал порой, то
глядя на Олега, теперь бросил совсем, и 'вечера стали
длинными и еще более тоскливыми. С кем бы Павел ни
хотел встретиться, все упиралось в спиртное. «Павел?
Привет, старик! — обрадованно или не очень говорил
приятель по телефону.— Конечно, увидимся, о чем раз¬
говор».
Встречались, садились за столик, заказывали. Не
пьешь? Что так? Заболел? Нет? Тогда не валяй дурака.
Все работают. Не обижай, от рюмки не развалишься.
Час или более обсуждался лишь этот вопрос. Разговор
не клеился, расставались друг другом недовольные.
В следующий раз приятель на предложение встретиться
отвечал вопросом: «А ты как? Нормальный, как все лю¬
ди? Или не пьешь?» Павел часто задумывался: почему
люди не выносят за столом человека непьющего? Види¬
мо, они воспринимают его как укор себе. Вот, братец, и
тебе давно бы пора бросить, видишь, сидит человек, пьет
боржом. А ты?
140


Так или не так, Павел чувствовал, что его избегают,
встречаются с ним неохотно. Закончив работать — он пи¬
сал с раннего утра,— Павел маялся, не знал, куда себя
девать, с кем встретиться. И как ни гнал он мысли об
Ирине, а следовательно, и об Олеге, в конце концов они
овладевали им. Сколько он ни думал, выхода не нахо¬
дил. Сдвинул Павла с мертвой точки человек, который
никогда не видел Перовых.
С Михаилом Левиным, которого почему-то все зва¬
ли Мишель, Павел был знаком уже двадцать лет. Ми¬
шель был немного старше Павла, работал в популяр¬
ном журнале и явился первой жертвой Ветрова, когда он
поставил лыжи за дверь и решил стать писателем. Ми¬
шель брал рукописи Павла безропотно, улыбаясь добро¬
желательно, но слегка иронически. Несмотря на двадца¬
тилетнее знакомство, они были на «вы», относились друг
к другу хорошо, хотя и держались на определенной ди¬
станции. Мишель иронически воспринимал не только
творчество Ветрова, но и самого Ветрова. Левин знал
Павла двадцатитрехлетним горнолыжником, хулигани¬
стым максималистом, со всеми скандалящим и конфлик¬
тующим. Как улыбнулся Левин, познакомившись с Вет¬
ровым, так и улыбался иронически двадцать лет, словно
ничего за эти годы и не изменилось, как был Павел
фрондером, так и будет наживать себе врагов до гробо¬
вой доски. Они спорили редко, когда Павел высказывал
Сбое очередное категорическое суждение по поводу но¬
вой повести или поведения кого-либо из общих знакомых,
Мишель, сняв очки, одаривал его иронической улыбкой
и не отвечал. Павел, не успев как следует вскипеть, осты¬
вал и переводил разговор на другую тему.
Последний раз Мишель не выдержал, видимо, лю¬
бому терпению есть предел, и, когда Павел, зайдя в ре¬
дакцию, начал свой очередной выпад против кого-то,
Мишель снял очки, посмотрел без улыбки и сказал:
—	Хватит, Павел. Все у вас такие разэдакие, один
вы принципиальный. Вы как-нибудь сядьте перед зерка¬
лом и подумайте критически о себе.
Павел вернулся домой и задумался, зеркало ему не
понадобилось.
«Начнем с того, что все в твоем возрасте имеют се¬
мью. Ты, Ветров, один, так как в больших дозах тебя
выносила только мать. Любишь ты, если способен на
чувство, чужую жену».
141


И неожиданно увидел он себя во взаимоотношениях
с Олегом Перовым со стороны иной. Был приятель, свих¬
нулся, пошел по дорожке плохой. Свихнулся, между
прочим, когда ты, Ветров, рядом находился. Что ты, Па¬
вел, сделал, чем помог человеку? Смотрел с Олимпа и
критиковал? Это теперь помощью называется? Когда
человек начал воровать и пьянствовать, ты, Ветров, вы¬
черкнул его из списка и забыл бы, да Ирина не даёт.
Придет день, Олега Перова приведут на Петровку, за¬
тем в суд. Как ты, Ветров, в глаза Ирише посмотришь,
на себя самого посмотришь как?
Тогда он поехал к Перову, явился прямо в цех, огля¬
делся, брезгливо поморщился.
—	Значит, здесь ты и воруешь,— не спросил, сказал
утвердительно, взял со стола брошку, которую в цехе
тогда гнали, три вишенки на веточке, покрутил перед
глазами, бросил.— Дерьмо. Поедем, разговор есть.
Когда они приехали в бар, Ветров, словно прокурор,
оглядел Олега и сказал:
—	Значит, так я решил. Надо кончать, выход у тебя
один: иди и кайся.
—	Ты у врача давно был? — Олег как можно презри¬
тельнее оглядел плотную фигуру Павла, посмотрел в его
серые глаза, на упрямо выдвинутый подбородок, сжал
кулак и усмехнулся: — С чего ты взял?
—- Знаю, с чего. Ты воруешь уже давно; я думал,
думал и решил так дальше нельзя,— Павел откинул1-
ся в кресле и выругался.— Вот убеждать, объяснять не
умею. Ты меня слушай, не перебивай. Ты был человек,
свихнулся, ты молод, у тебя жизнь впереди. Если я тебя
не остановлю, ты погибнешь. Ты хоть и бывший, но
спортсмен, силенка должна в тебе остаться. Ты живешь
не один, у тебя Ирина, имя, которое ты изгадил, старые
товарищи по спорту. Если ты не остановишься, ты изма¬
жешь дерьмом всех. Я этого допустить не могу.
—	Ты остановишь! Ты не можешь! — Олег облизнул
пересохшие губы.— Ты кто такой?
—	Человек. Не очень хороший, но человек,— ответил
Павел.— Ты должен пойти и перед людьми повиниться.
...Олег в этот день еще не пил, и внутри у него все
дрожало и екало. Он знал Павла, его упрямство и же¬
стокую прямолинейность, понимал, какая угроза навис¬
ла над головой. Тут он вспомнил слова Семена Семено¬
вича. Как он сказал тогда о Павле? «Этот человек ради
своих принципов тебя с кашей съест и не поморщится».
142


Вспомнил Олег предупреждение прозорливого учителя,
да, кажется, поздно.
—	Давай выпьем,— сказал он.
—	Позже,— отрезал Павел.
Олег подошел к стойке, выпил, поставил два стака¬
на на стол.
—	Хиляк, слабня, и такой у меня другом был,— Вет¬
ров покачал головой.,
—	Был? — веселея, спросил Олег.—Раз был, так я
пойду. Ни тебе до меня, ни мне до тебя дела нет. Я в
Москве ворую один? Займись кем-нибудь еще.— Однако
сел на свое прежнее место.— Я кого-нибудь обижаю? —
возмущался Олег.— Хороша моя продукция, плоха ли,
она нравится людям, они покупают охотно. Мои побря¬
кушки не валяются на складах, не приносят убыток. То¬
же мне, борец за справедливость! Ты зайди в обувные
магазины, к примеру. Погляди, чем торгуют. Летние
туфли, по пяти килограмм каждый, на пластике, похо¬
дишь в таких месяц, без ног останешься. Никто и не бе¬
рет, полки обваливаются от товара, склады забиты, а
твои порядочные гонят план, расходуют сырье, полу¬
чают прогрессивки. Вот где убытки! Ты их к ответу при¬
зови. Рискни! Пока ты будешь ходить по инстанциям,
превратишься в долгожителя. Я сделал, тут же продал.
Мы следим за рынком, не можем сработать для скла¬
да,— он рассмеялся.— Мы рентабельны, приносим при¬
быль.
Павел слушал, не перебивая, смотрел холодно. Олег
выпил еще и взорвался:
—	Поди ты, знаешь куда? Моралист выискался! Если
тебе так уж приспичило, иди и настучи на меня. Тебя
милиция похвалит, может, грамоту даст. Меня посадят,
а ты к Иришке подкатишься. Думаешь, я не вижу, что
ты к ней неровно дышишь?
Этого говорить Олегу не следовало. Павел хотел
ударить, сдержался, молчал долго, боялся, голос под¬
ведет, наконец сказал:
—	Договорились. Если ты до первого сентября не
явишься с повинной, то на Петровку приду я.
Олег неожиданно понял, что все так и будет, звонок
прозвенел, поезд не остановить.
Кругом были люди, и Олег разжал руку, отставил
тяжелую бутылку в сторону.
■— Я тебя не боюсь,— сказал Павел.— Если ты посту¬
пишь по-мужски, я обещаю сделать все возможное и не¬
143


возможное, чтобы ты получил как можно меньше. Ты
вернешься и начнешь заново, как человек.
Двадцать седьмого августа Олег не выдержал и по¬
звонил Павлу, долго уговаривал его, пытался просить,
в конце концов сказал:
—	Беги сегодня, сука, завтра я тебя убью.
—	Первого, мы договорились, первого,— Павел поло¬
жил трубку.
Ветров не очень верил в угрозу, однако, немного по¬
думав, решил, что, напившись, Перов способен на все.
Когда мужчины дерутся, женщины страдать не должны.
Если Олег решится на такое, его посадят надолго, очень
надолго. Все им наворованное конфискуют. А Ирина?
И Ветров, на всякий случай, написал завещание.
Лева зашел в кабинет, взял плащ, когда зазвонил
телефон.
—	Лев Иванович, здравствуйте,— сказал мужской
голос. Гуров узнал Шутина.
—' Здравствуйте, Евгений Семенович.
—	Как ваше самочувствие? Как успехи? Можете не
отвечать, знаю, что отлично. Вы установили, кто поло¬
жил в сберкассу деньги, полученные Павлом перед
смертью. Поздравляю! — Щутин явно издевался, а Лева
вытер в буквальном смысле холодный пот. Как он мог
узнать? Как? —Когда мне к вам прибыть? — спросил
Шутйн;
—	Если у вас есть желание и свободное время, то
через час,— стараясь подражать интонации Шутина, от¬
ветил Лева.
—	Через час не могу, а через два буду,— Шутин го¬
ворил сухо и серьезно.— Конечно, глупость я сморозил.
Рязань. Сберкасса. Деньги мне дал Павел. Взаймы. Бо¬
ялся, he поверите. Вы и не поверите. Ваше дело. Я не
убивал Павла, но догадываюсь, кто это сделал. А убий¬
ца догадывается, что я догадываюсь. Понимаете? Вам
надо беречь меня. Святая простота...
—	Хотите, я приеду за вами? — быстро спросил
Лева.
—	Не стоит, через два часа я буду у вас. Не забудьте
заказать пропуск.
Лева вернулся в кабинет Турилина, рассказал о звон¬
ке Шутина и своих недоумениях.
144


Что происходит? Операция, которую провернул Шу¬
тин с деньгами, выявлена пятнадцать минут назад. Шу¬
тин звонит и сообщает, мол, он знает, что мы вышли на
сберкассу.
—	Откуда Шутин знает о нашем разговоре, Констан¬
тин Константинович? — спросил Гуров.
Турилин покачал головой, задумался. Зазвонил теле¬
фон, полковник указал на него Леве, и тот снял трубку.
Звонили соседи Ветрова и сообщили, что в квартире
покойного только что раздался выстрел.
Через несколько минут полковник Турилин и Гуров
вошли в эту квартиру.
Евгений Шутин лежал на спине, рядом валялись те¬
лефонный аппарат и пистолет «вальтер». Шутин был
убит выстрелом в висок.
Эксперт опустился на колени, осмотрел пистолет и
сказал:
—	Никаких отпечатков. Пистолет тщательно про¬
терт.
И возникшая было мысль о самоубийстве Шутина
отпала. Турилин посмотрел на Леву, как бы спрашивая:
«Ну, что теперь будем делать, инспектор?»
Глава четырнадцатая
За несколько дней до описываемых событий Олег
Перов при шел в больницу.
На белой подушке лицо Семена Семеновича кон¬
трастно отливало желтизной. Он перенес уже третью
операцию и знал: надежды нет никакой. Он умирал от
рака горла, бинты подхватывали его подбородок, каза¬
лось, не рак, а именно бинты душат его. Тогда, два года
назад, операция прошла благополучно, и лишь врачи
знали, что опухоль была злокачественная, сейчас об
этом знали все, и он сам знал.
Перов сидел на табуретке, облокотившись на широ¬
ко расставленные колени, и бездумно смотрел на истон¬
ченный желто-прозрачный профиль «шефа». Семен Се¬
менович говорить практически не мог, а Олег не хотел.
Они молчали. Олег не знал, зачем пришел, им и рань¬
ше говорить было не о чем. Старик кончился, Олег жа¬
лел его, как жалеют совершенно постороннего человека,
себя он жалел значительно больше.
145


Семен Семенович шевельнул своей тонкой в запястье
детской ручкой, Олег наклонился, губы умирающего ше¬
вельнулись, наконец он чуть слышно прошептал:
—	Я думал тут... С этими врачами можно неплохой
гешефт провернуть...
Олег поднялся, придерживая халат, шагнул к двери,
заставил себя повернуться и сказал:
—	Я завтра приду,— и выскочил из палаты.
На улице он вытащил из кармана фляжку, не обра¬
щая внимания на прохожих, выпил все содержимое, по¬
суду выбросил в урну и вытер ладонью губы. С минуту
он стоял неподвижно, равнодушно разглядывая неширо¬
кую малолюдную улицу. Наконец коньяк начал дейст¬
вовать, тепло разлилось по телу, наполнило энергией.
Олег повел плечами, потер руки, словно собираясь при¬
ниматься за работу, и оглянулся в поисках такси.
Шофер на приветствие буркнул нечленораздельное,
крутанул счетчик и, зевнув, уставился в ветровое стекло.
Куда бы поехать? Олег посмотрел на часы. Уже
пять, и лавочка, так он называл свой цех, закрывается.
Домой? Там Иришка, ее голубые, застывшие в ожида¬
нии неизвестно чего глаза загонят его в гроб быстрее,
чем милиция и коньяк. Смотреть осуждающе и вопро¬
сительно она умеет, однако от денег не отказывается,
тратит все, сколько ни дай. Интересно, злорадно поду-
,мал Олег, как бы она посмотрела, посади ее снова на
сто восемьдесят. И на жратву, и на квартиру, и на тряп¬
ки. Коньяк делал свое дело старательно, Олег стал са¬
моуверен и воинствен. «Поужинаю, а там видно бу¬
дет»,— решил он и сказал:
—	Площадь Пушкина...
Олег Перов пришел в ресторан, сел в уголке один,
ожидал, пока официантка его заметит, и все вспоминал
прозрачный профиль Семена Семеновича, его сухие, пе¬
рекошенные от боли губы и сиплый шепот:	«Я думал
тут... С этими врачами можно неплохой гешефт провер¬
нуть...» В могиле уже, а все о том же. Неужели и я та*
кой буду или уже такой?
—	Олег, приветик,— к столику подошла официантка,
достала из кармана блокнот и карандаш.— Один?
— Подойдет кто-нибудь,— Олег вздохнул.— Ты ко¬
гда-нибудь принца Уэльского угощала? Нет? Так пред¬
ставь себе, что я он и есть. Распоряжайся.
Официантка полагала, что принц Уэльский богат и
прожорлив, стол ломился от еды, в центре красовалась
146


вазочка с черной икрой. Олег выпил фужер коньяку, за¬
кусил икрой и посмотрел на разнообразные закуски
тоскливо. А ведь было время, когда возможность заказы¬
вать что угодно, не думая о деньгах, радовала его, де¬
лала в собственных глазах фигурой значительной.
—	А все на жизнь жалуешься,— подошедший Евге¬
ний Шутин театральным жестом указал на стол.— Князь
ждет даму?
—	Нет, тебя,— ответил Олег, отодвигая стул и при¬
глашая Шутина присесть. Тот кивнул, сел, закинув но¬
гу на ногу, взял маслинку.
Они недолюбливали друг друга, связывал их лишь
Павел, после его смерти они виделись редко. Сейчас
Олег был рад любому, пусть Шутин, лишь бы не нахо¬
диться одному.
Перебросившись несколькими фразами, они замолча¬
ли. Олег пил быстро, словно опаздывал куда-то. Евгений
наблюдал за ним и насмешливо улыбался. Олег чувст¬
вовал насмешку, злился, пил, пьянел и злился еще
больше.
—	Слушай,— Олег придумал наконец, как вывести
Шутина из себя,— а меня ведь допрашивали о том, как
я раздобыл пистолет, «вальтер», который был у Павла.
—	Ну и что? — Шутин пожал плечами.
—	А то,— Олег снова выпил и многозначительно по¬
смотрел на Шутина,— пистолет исчез, и убили Павла
именно из него.
—	Откуда ты это знаешь? — безразлично спросил
Шутин.
—	Догадаться нетрудно. Пистолет был и пропал, а
знали о нем,— Олег выдержал паузу,— я и ты...
—	Друзья-неприятели, салют! — На свободный стул
опустился мужчина неопределённого возраста. Звали
его когда-то Николай, последние годы — Ника, фамилия
его затерялась. В пятидесятые годы Ника блестяще во¬
плотил на экране чей-то образ, но сейчас уже мало кто
помнил, чей именно и в какой картине. Никто не видел
Нику пьяным, однако его не удавалось встретить и трез¬
вым. Вместе с фамилией у него исчезли деньги, чувство
собственного достоинства и возраст. В клубных домах
Москвы Нику знали все, и он знал всех и всё, несмотря
на свое постоянное «подвешенное» состояние, Ника об¬
ладал феноменальной памятью.
Ника налил себе коньяку, плеснул в бокал минераль¬
ной воды, чокнулся с рюмками Перова и Шутина.
147


—	Помянем Павлушу Ветрова, талантливый мужик
был,— он выпил, хлебнул минеральной.— Вот как в на¬
шей жизни случается, жил человечек, писал чего-то, тво¬
рил себе, как умел... Чик,— Ника щелкнул пальцами,
изображая выстрел.—И что? Думаете, покойник? — Ни¬
ка совершенно не обращал внимания на кривую усмеш¬
ку Шутина и равнодушное молчание Перова.— И клас¬
сик! Сейчас его трехтомник готовят к печати. Кто знал
Павлушу при жизни? А теперь его в бронзу и на пьеде¬
стал. Интересно мне, кому Пашка так поперек горла
встал? С удовольствием на того Дантеса взглянул бы.
Вот уж он локти кусает.
—	Это почему же? — как бы нехотя спросил Олег
Перов и выпил.
—	Потому, Олежка, что пуля та золотой оказа¬
лась,— ответил Ника,— Убить ведь хотел, а возвеличил,
ох, возвеличил убийца Павлушу Ветрова,— он снова
выпил; хитро улыбаясь, посмотрел на Шутина.— А ты
все пишешь, Женечка? Или бросил? Интеллигенция сто¬
лицы ждет двадцать лет, когда появится великое тво¬
рение.
Ника бил по больному месту, бил умышленно, точно
ц беспощадно. Шутин смотрел на его дряблые, в склеро¬
тических жилках щечки, крохотные бесцветные глазки и
молчал. «Неужели это и мой финал? Что я мог и что
могу? Как растерял, как не нашел? Или и не было ни¬
чего? Нет! Было, было и теперь еще есть, только не нуж¬
но никому настоящее и большое»,:--Шутин даже в мыс¬
лях лгал и лицемерил. Нужны поделки, воспевающие и
восхваляющие, а искусство не нужно. А Павел, ныне по¬
койный, написал, да, да, написал. Павел и сам-то по ску¬
доумию не понял, что написал, а Шутин понял, сразу, с
первого прочтения. Повесть была настоящая.
Шутин увидел, что Ника собирается сказать очеред¬
ную гадость, и, опережая, спросил:
—	Едешь в Канны на фестиваль? Собираешься по¬
лучить приз за лучшее исполнение мужской роли? — он,
любуясь эффектом, сделал паузу.— Или женской. Ведь
теперь тебе уже все равно.
Ника откинулся на стуле и захлопал в ладоши.
—	Браво, Женя, браво! Ты поднял руку на Нику и
сравнялся с ним. Мы два брата-акробата. Оба когда-то
чего-то могли, оба ничего не сделали и паразитируем.
Я по столам хожу, угощаюсь у людей хороших,— он
оглядел стол.— Так ведь и ты, Женечка, за чужой счет
148


пьешь и кушаешь. Ась? — Ника приложил ладонь к уху,
словно хотел услышать от Шутина что-то интересное.—
Кто все заказал? Кто платить будет?
—	Как живешь, Ника? — Олег положил руку ему на
плечо.
Ника скособочился, как от тяжелого груза, вылез с
трудом из-под него и сказал:
—	Ты думай, что делаешь-то, мне по больничному
платить некому. Это ты мальчик богатый,— он выпил и
быстро встал.— По сценариям Павлуши два фильма
снимаются, да еще трехтомник выйдет. Мешок денег по¬
лучишь,— Ника отошел на безопасное расстояние и до¬
бавил:— Ты ведь, Олежка, наследник,—он довольно
рассмеялся и подсел к какой-то компании.
—	Нахлебались мы с тобой, Олег,— сказал Шутин
печально,— словно в унитазе выкупались.
—	Ника знает, к кому подойти и что сказать,— фило¬
софски ответил Олег.
Шутин выпятил подбородок,— помедлил, пожал пле¬
чами и спокойно сказал:
—	Слушай, Олег, ты со мной деликатней,— он по¬
смотрел Олегу в глаза.— И я все позабуду.
—	Свою ненависть к Павлу позабудешь? — Олег на¬
лил Шутину и себе.—Ты Павла ненавидел. Завидовал
и тихо ненавидел. Разве не так?
—	Як Павлу относился сложно,— как можно спо¬
койнее ответил Шутин.
—	Ты его ненавидел,— упрямо повторил Олег.— И ты
знал, где лежит пистолет.
—	Слушай,—Шутин перегнулся через стол, схватил
Олега за руку.— Я ведь знаю, что должно было про¬
изойти первого сентября, но не произошло,— он откинул¬
ся на спинку стула и рассмеялся.— Не произошло, пото¬
му что Павла убили. Знаю, но молчу.
Шутин встал, бросил косточку от маслины в пепель¬
ницу и пошел к выходу. Олег Перов смотрел ему в спи¬
ну и трезвел. «С этого неврастеника станется,— думал
он.— Подведет под монастырь».
Глава пятнадцатая
Тщательный осмотр места происшествия и тела по¬
койного, оформление соответствующих документов за¬
няло много времени; когда Турилин и Гуров вышли на
149


улицу, уже наступил вечер. Полковник остановился око¬
ло черной «Волги» и сказал:
—	Лев Иванович, завтра на оперативку не приез¬
жайте. Отправляйтесь в парфюмерный магазин и при¬
гласите ко мне знакомую Шутина,— он кивнул на сани¬
таров, которые выходили с носилками из подъезда.— До
завтра.
—	Спокойной ночи, Константин Константинович,—
пробормотал Лева, глядя на удаляющуюся машину,
прекрасно понимая, что полковник поехал в Управление
на доклад и спокойной ночи у начальника никак быть
не может.
Обычно, когда Турилин и Лева в позднее время вме¬
сте уходили с места происшествия, полковник либо под¬
возил Леву домой, либо Лева доезжал с ним до его до¬
ма или на Петровку, а затем на этой машине до дома.
Сегодня Турилин в машину не пригласил, Лева не оби¬
делся, был даже рад. Говорить не о чем, сначала надо
думать, ехать молча, чувствуя свою вину, не понимая, в
чем она состоит, ситуация не из приятных.
Лева вышел на Кутузовский проспект и направился в
сторону гостиницы «Украина». Проспект широким свет¬
лым коридором тянулся к центру, в конце горбился мо¬
стом, из-за которого виднелось полураспахнутой книгой
здание СЭВа. Народу в этот будний вечер на улице бы¬
ло немного, машины лились негустым потоком, неслись
раздельно, поравнявшись с Левой, шаркали шинами и
пропадали за спиной.
Выстрел был произведен в упор. Как же Шутин, по
его последним словам, ожидавший нападения, подпу¬
стил убийцу? Возможно, рядом находился человек, ко¬
торого Шутин и не подозревал? Однако на полу нежи¬
лой квартиры, чуть припорошенном пылью, следы только
Шутина, какие-либо другие отсутствуют. Убийца акку¬
ратненько затер их и сверху покрыл пылью? Такого да¬
же он, Лева Гуров, предположить не мог. Правда, при
осмотре нашли бумажную салфетку. Мелькнула сумас¬
шедшая мысль о самоубийстве. В такую схему все укла¬
дывалось, за исключением пустяка: на пистолете отсут¬
ствовали пальцевые отпечатки. «Вальтер» был тщатель¬
но вытерт. Снес себе полголовы, затем аккуратно стер с
пистолета отпечатки? Кто-то другой вытер пистолет? Но
пистолет лежал рядом с телом, следов постороннего че¬
ловека на полу не было. Что же делать? Ведь завтра
Константин Константинович, согласно обычаю, попросит
150


совета. А когда начальник что-либо просит, отказывать
несколько неудобно.
Лева остановился у гостиницы «Украина», помялся в
нерешительности и вошел в вестибюль, похожий на стан¬
цию метро — так же много мрамора, света и людей с че¬
моданами. Увидев у входа в ресторан небольшую груп¬
пу людей, стоявших покорно, как бы сознавая свою вину,
перед усталым швейцаром, Лева обрадовался. Здесь же
час простоишь. Лева не пойдет в ресторан именно из-за
очереди, а не потому что прейскурант не по средствам.
Довольный столь хитрым объяснением, Лева зашагал по
сверкающему мраморному полу к расположенному в
другом конце зала буфету.
Поставив на мраморный столик чашку кофе й таре¬
лочку с двумя бутербродами, Лева с презрением отвер¬
нулся от обильно закусывающего соседа.
Лева не успел опомниться, как бутерброды и кофе
исчезли, а он сам вновь очутился на улице. Через мост,
над ленивой Москвой-рекой,—прямо модерновый СЭВ,
слева белым айсбергом новое, еще не законченное зда¬
ние. Шагай, Лева Гуров, завидуй своей судьбе. Ты срав¬
нительно молод, хотя десятиклассницы поглядывают на
тебя с равнодушным сожалением, живешь в столице, о
такой работе мечтают многие мальчишки. Правда, когда
они взрослеют, мечты эти, как правило, исчезают. В дет¬
стве надо переболеть корью и сыщицким азартом. Каж¬
дый дорогу выбирает сам, ты, Лева Гуров, счастливый
человек, шагай, шагай и не думай об увиденном сегод¬
ня и о том, что ты будешь делать и говорить завтра.
Если человек прожил четверть века, то уже знает,
что не думать ни о чем он не способен. И, отвлекая себя
от мыслей о квартире, из которой за две недели вынесли
два трупа, Лева настроился на философский лад.
Преступление и Наказание. Почему люди, совершая
преступление, не боятся наказания? За убийство прй
отягчающих обстоятельствах суд может назначить и выс¬
шую меру наказания. Между прочим, такую же меру на¬
казания суд может назначить и за хищение государст¬
венного имущества в особо крупных размерах. Завтра
Олега Перова арестуют, а позже ему предъявят обвине¬
ние именно по этой статье. Оставим в стороне вопрос мо¬
рали, человек придумал какое-то объяснение своим по¬
ступкам, поверил в него, совесть не мучает, человек спит
спокойно. Как он может спать спокойно, поставив под
угрозу собственную жизнь? И за что? За возможность
151


тратить деньги не считая, приобретать вещи, еду и пи¬
тье, не интересуясь их ценой. Цена все равно известна —
твоя жизнь. Отнимут ее у тебя или оставят —вот это
неизвестно, но ставка тобой сделана. Ты поставил свою
жизнь, бросил ее на кон, другой у тебя не будет.
И Лева представил себе фигуру одиноко стоящего
человека, напротив которого громоздятся вещи: побле¬
скивает лаком автомобиль, бесконечная вешалка с ко¬
стюмами, пальто, наимоднейшими куртками. Он напряг
фантазию, навалил гору коробок с обувью, расставил
гарнитуры, сервизы, добавил две дюжины золотых ча¬
сов и несколько пригоршней драгоценностей, о которых
понятия не имел. И вот Лева представил себе огромные
весы, на одной стороне лежит эта необъятная куча, все¬
го, всего, всего, а на другой — стоит человек. Он стоял,
припечатывая намертво свою чашу, и чего ни наваливай
на другую, даже равновесия получиться не может.
Лева видит такую картину, а другой человек, к при¬
меру Олег Перов, совершенно иную. Нет, Лева убежден,
представь Олег все это, увидел бы то же самое. Так в
чем же дело? А в том, рассуждал он, человек в свою
смерть не верит. Каждый, даже ребенок, знает, придет
его час, как было до него и будет после, он умрет. Знает,
а представить не может, не хочет, иначе человек жить
не смог бы. Нельзя жить, думая о смерти. Преступник —
человек, сам он не думает о смерти, он такой же, как все
люди. Узнал преступник, что кого-то за хищения приго¬
ворили к высшей мере, вздохнет, возможно, и пойдет
красть дальше.
Лева читал, как в давние времена на Руси ворам
публично на площади отрубали руку. Такое жестокое
зрелище собирало много зрителей. Парадокс заключал¬
ся в том, что именно на этой площади, глядя на крова¬
вую работу палача, совершали наибольшее количество
краж. То, что там происходит,— одно, я — совсем другое.
Так курильщик, узнав, что его собрат умер от рака лег¬
ких, не бросает сигарету. Но если тому же курильщику
врач скажет: не бросите курить, гарантирую, очень ско¬
ро у вас отнимется нога,— человек выбросит сигареты и
в жизни к ним не притронется. Он готов бездумно рис¬
ковать жизнью, но не отдаст даже ногу, если убежден в
необходимости. Значит, в борьбе с преступностью дело
не в жестокости, а в неумолимости наказания. Преступ¬
ление и тут же наказание. Если этого можно было бы
добиться!
152


Лева уже лежал на своей раскладушке и все про¬
должал рассуждать...
Мария Григорьевна Калашникова сидела в кабинете
Турилина и тонкими нервными пальцами, на одном из
которых красовался массивный мужской перстень, те¬
ребила мокрый носовой платок. Она оказалась не так
уж молода и привлекательна, держалась довольно спо¬
койно, но с тем вызовом, который порой свойствен жен¬
щинам одиноким, с несложившейся судьбой.
Лева тоже был здесь, примостился в уголке, ста¬
раясь ни словом, ни взглядом не мешать полковнику. По
мнению Левы, начальник повел беседу непрофессио¬
нально.
Когда Маша начала говорить неправду, Константин
Константинович не дал ей завраться и запутаться окон¬
чательно, постучал карандашом по столу и сказал стро¬
гим голосом:
—	Мария Григорьевна, Маша, я убедительно прошу
вас уважать себя и не считать нас глупыми людьми. Раз
я спрашиваю, когда и при каких обстоятельствах вы по¬
знакомились с Евгением Шутиным, надо отвечать.
Голос у Константина Константиновича был строгий,
но не начальнический, скорее с интонацией рассержен¬
ного учителя. И смотрел он не зло, а сердито и недо¬
вольно, как бы добавляя взглядом: «Маша, Маша, за¬
чем вы так? Нехорошо. Стыдно».
Маша познакомилась с Шутиным давно, лет десять
назад. Сначала между ними завязался роман, затем он
быстро перешел в обыкновенную связь. Евгений Шутин
словно играл роль графа — за что и получил это прозви¬
ще,— снизошедшего до близости с «девушкой из на¬
рода».
—	Он не говорил, где живет, и врал о том, где рабо¬
тает,— рассказывала Маша.— Женя любит напустить
туману. Порой он не звонил по году; появляясь, наме¬
кал о каких-то таинственных командировках. Врал все,—
она махнула рукой и отвернулась.— Я его то любила, то
видеть не могла. Бывало, притащится, ну такой несчаст¬
ный, растерянный, выпьет, пригорюнится,— Маша вздох¬
нула, улыбнулась воспоминаниям.^-А утром эдак не¬
брежно, через плечо, словно одолжение делает: «Мария,
я тут случайно на мели оказался, ссуди на недельку».
Сущий Хлестаков. А так мужчина интересный, подруги
мне завидовали.
153


—	Очень вы, Маша, на Шутина сердиты,— сказал
Турилин.
—	А видно? — Маша смутилась.— Верно, сердита и
непорядочно о человеке все плохое да плохое, тем более
у вас...
—	Ничего особенно плохого вы не рассказали. А что
Шутин человек завиральный и путаный, нам и без вас
известно,—Турилин отложил карандаш, улыбнулся и
спросил:—А что вы нам расскажете о Павле Ветрове?
«Вот как завернул старик,— подумал Лева.— Про¬
стенько, однако я бы не догадался».
Маша уже совсем успокоилась, спрятала платочек,
который ей понадобился, когда она пыталась отрицать
знакомство с Шутиным, а позже всплакнула по этому
поводу.
—	Павел Ветров? —она нахмурилась, морщинки со¬
брались на ее невысоком лобике.— Не знаю такого,—
испугавшись сердитого взгляда Турилина, добавила по¬
спешно:— Ей-богу, не знаю, но слышала. Женя говорил
о нем. Какой-то писатель, карьерист. Женя его в люди
вывел, а тот зазнался. Так Женя говорил.
—	Говорил?—Турилин взглянул внимательно.—1
А почему в прошедшем времени? Он теперь говорит
иначе?
—	А Женя о нем последний раз не упоминал,— бес¬
печно ответила Маша, и стало понятно: о смерти Ветро¬
ва и Шутина она ничего не знает.
Турилин спросил о Перове, Маша его не знала и о
нем не слышала. Когда полковник заговорил о поездке
в Рязань, Маша усмехнулась:
—	С этого бы и начинали, а то ходите вокруг да око¬
ло, будто я маленькая и не догадываюсь. Евгений эти
деньги украл?
—	Не знаю,— чистосердечно сказал полковник.—
Нам пока многое неясно.
Шутин уговорил Машу взять на работе отгул и по¬
ехать вместе в Рязань, пригнать оттуда «Жигули», ко-
торые он якобы купил. «Прокатимся, на обратном пути
остановимся в кемпинге, поживем денек как люди, день¬
ги есть»,— говорил он. Маша согласилась, и они на
электричке доехали до Рязани. Шутин снял в гостинице
номер лишь для себя, сказал Маше, что она переночует
у него, мол, зачем брать два? Затем Шутин куда-то хо¬
дил, узнавал о машине, вернулся через час злой, с пере¬
вязанной правой рукой, объяснив, что прищемил пальцы
154


дверью. Они пошли в сберкассу, Шутин сказал, что
деньги надо положить на книжку и, когда с формально¬
стями будет покончено, перевести в какое-то учреждение.
Деньги на книжку, шесть тысяч новенькими сторублев¬
ками, положила Маша. Шутин писать не мог, поэтому
сберкнижку выписали на предъявителя. На следующий
день Шутин снова куда-то ходил, вскоре вернулся злой
как черт, ругал бюрократов и проходимцев. Обманули, и
с машиной ничего не вышло, забираем деньги, едем до¬
мой. Маша получила в сберкассе деньги, Шутин рассо¬
вал их небрежно по карманам, неожиданно развеселил¬
ся, начал сыпать шутками и комплиментами.
«Надо отдать покойнику должное, операцию он про¬
вернул быстро и элегантно»,— выслушав девушку, по¬
думал Лева.
—	Деньги оказались фальшивые? — спросила Маша,
и глаза у нее стали круглыми и большими.— Уж больно
они были новенькие, и рука у Женьки совершенно не
болела.
Леве хотелось задать вопрос, Турилин взглянул на
подчиненного и кивнул.
—	Простите, Мария Григорьевна, как вы узнали те¬
лефон Шутина? — спросил он излишне быстро.
В разговоре с Левой Шутин сказал, что уголовный
розыск установил владельца сторублевых купюр, неко¬
гда принадлежавших Ветрову. Шутин знать этого никак
не мог. Кто-то Шутина напугал, сообщив, что уголовный
розыск все уже знает.
—	Телефон, телефон...— Маша растерялась.
Человек по своей природе в большинстве случаев
инертен. Если он врет, то врет и остановиться не может.
Если он говорит правду, ему трудно быстро соврать. Ма¬
ша растерялась, говорить правду не хотелось, однако
девушка поняла, что для выдумки момент уже упущен.
—	Телефон,— в третий раз повторила она, порылась
в сумочке и протянула Турилину визитную карточку.—■
Мне надоело, что он не дает свой телефон и появляется,
когда пожелает. Я стащила у него потихоньку,— она по¬
смотрела с вызовом.
Турилин понял маневр Левы и принял пас, как гово¬
рится, с лёта.
—	Таскать, да еще потихоньку, нехорошо,— он взял
визитную карточку Шутина. Тон полковника и лукавая
улыбка противоречили его словам, и Маша заулыба¬
лась.:— Вы ему позвонили и сказали...
155


—	Позвонила и сказала,— радостно подхватила Ма^*
ша, она улыбалась и выглядела моложе своих тридцати
трех.— «Маша, я тебя не забываю. Маша, ты подожди!
Маша, ах! Маша, ох!» — передразнивая Шутина, гово¬
рила она и, качнувшись в сторону Турилина, доверитель¬
но сообщила: — Годы, между прочим, идут.
Полковник кивнул и, потупив глаза, вздохнул так вы¬
разительно, что Лева понял: начальник в юности дейст¬
вительно играл Гамлета, а Маша была покорена окон¬
чательно.
—	Когда мы вернулись из Рязани, Женя мне зали¬
вает: мол, командировка, за рубеж, может, тебе привез¬
ти чего? Вернусь, позвоню. Меня это «привезти чего»
особенно из себя вывело. Он за десять лет мне ромаш¬
ку не подарил, я не шмоточница, но женщина обыкно¬
венная. Я его за плечи обняла и из кармана,— она пока¬
зала на нагрудный карман пиджака,— карточку и выта¬
щила. Думаю, позвоню ненароком, скажу, чего привезти,
а что себе может оставить. Сначала не звонила, а как
увидела его на бульваре,— Маша повернулась к Леве,
тот кивнул, подтверждая,— окликнула. А он, Граф, по¬
нимаете ли, не остановился даже. Я ему звонила, все
застать не могла, потом наконец поймала.
—	Когда это было? — спросил Турилин.
—	Вчера утром и было,— бойко ответила Маша.—
Голос такой ленивый у него, еле слова роняет. Я тут не
выдержала и заявила ему: мол, вызывали в одну инте¬
ресную организацию, интересовались, что за деньги я
вносила в сберкассу, затем назад забрала. Он молчит.
Тогда выдумала, конечно, а оказывается, как в воду
глядела. И так страшно молчит, думаю, не инфаркт ли
у Графа. Наконец глухо так спрашивает: «Как же они
нашли тебя?» Им, говорю, деньги платят, чтобы они нуж¬
ных людей находили,— и трубку прложила.
Зазвонил телефон.
—	Турилин. Гуров? Здесь,— протянул трубку Леве.
—	Гуров,— подражая начальнику, сказал Лева.
—	Это Попова из бюро пропусков. Тут к вам моло¬
дая пара рвется. Перовы,— и, явно прикрывая трубку
рукой, добавила:—Девушка рвется, а муж не очень.
—	Выпишите им пропуска,— сказал Лева.— Я иду,
встречаю. Иду,— слушая частые гудки, повторил он.
Перовы на четвертый этаж поднимались не на лиф¬
те, а пешком. Для Левы, ожидавшего их на площадке,
эта минута растянулась, словно резиновая. Наконец он
156


увидел их: они шли под руку, медленно, так ходят су¬
пруги, дружно прожившие жизнь.
Увидев столь безрадостную картину, Лева убрал за¬
готовленную улыбку и тихо сказал:
—	Здравствуйте, проходите, пожалуйста,— пропустил
Перовых в кабинет и взглядом приказал Новикову оста¬
ваться в кабинете. Молодой инспектор посмотрел на Пе¬
ровых безразлично и углубился в изучение своих дел.
Лева подвинул Ирине стул, Олегу указал, где сесть,
кашлянул и замолчал. А что говорить? Изобразить из
себя добренького, сочувствующего доктора и, потирая
ладони, спросить: «На что жалуемся?» Или, наоборот,
сказать сурово и назидательно: «Пришли? Лучше позд¬
но, чем никогда».
Олег, огромный и безвольный, пытаясь улыбаться,
прятал глаза под набухшими веками. Ирина, натянутая
как струна, смотрела строго, глаза ее блестели, как у
человека больного.
—	Олег Петрович, вы будете говорить или писать?
Как вам легче?— спросил Гуров, пытаясь придать голо¬
су бесстрастную интонацию.
—	А вы все знаете? — и как Ирина ни старалась, в
голосе ее неприязнь, даже ненависть были сильнее удив¬
ления...— А как для Олега лучше? —она смотрела на
мужа лихорадочно блестевшими глазами.— Как лучше —
говорить или писать?
—	Главное, что вы пришли, а форма значения не
имеет,— ответил Лева.
—	Я писать сейчас не смогу,— Перов облизнул губы
и посмотрел на свои руки.— Пишите вы.
У Левы руки тоже дрожали, и писать он тоже не хо¬
тел. Он кивнул Новикову, Ирину вывел в коридор. Она
взглянула на Леву с ненавистью, села и, зажав ладони
между колен, застыла в ожидании. Лева отошел в сто¬
рону и оглянулся. Коридор был, как обычно, пуст, и ма¬
ленькая, сжавшаяся на огромной скамье фигурка со
склоненной, стриженной под мальчишку головой каза¬
лась воплощением отчаяния. «Уйду, уйду с чертовой ра¬
боты,— думал Лева.— Почему должен я, почему не дру¬
гой? Одни выращивают цветы и леса, создают новое и
прекрасное, другие чистят канализацию и ловят пре¬
ступников. Каждый день дышать ароматом человеческих
отходов, так пропитаешься запахом, что люди от тебя
начнут шарахаться. Я юрист, могу стать адвокатом,
людей защищать. Защищать людей,— повторил про се¬
157


бя Лева и посмотрел на Ирину.— Защищать, да, да,
именно». Он сел рядом с Ириной. Она и не заметила ei*o
присутствия.
—	Ирина, я хочу с вами поговорить,— сказал он.—
Если вы ответите на мой вопрос, то, возможно, это по¬
ложительно скажется на судьбе вашего мужа.
Гуров не был уверен в правильности своих слов, но
иного способа вывести молодую женщину из оцепенения
не находил. Ирина взглянула на Леву безразлично, за¬
тем взгляд ее стал точным, прицеливающимся.
—	Да, я вас слушаю. Спрашивайте.
«А ведь она может меня убить,— понял Лева.— Она
за Олега способна убить, у нее рука не дрогнет. Если
Олегу угрожал Ветров, а позже Шутин?»
— Вспомните, Ирина,— Лева решил задать свой
вопрос,— девятого, в четверг, мы с вами встретились на
квартире Ветрова.
“ Помню,— сказала Ирина.
—	Зачем вы туда пришли? — спросил Лева, хотел
добавить, что лгать не рекомендуется, но, взглянув на
твердый профиль Ирины, решил бессмысленных слов не
произносить.
Она либо скажет правду, либо не скажет ее ни за
что. Лева давно усвоил: путем логических убеждений на
женщину воздействовать нельзя. Если мужчина считает,
что дважды два — четыре, другой, ошибаясь, получает —
восемь, а третий—двадцать одно, то женщина путем
арифметического действия может получить апельсин.
Или что-нибудь другое, зависимо от настроения. Чело¬
век произошел от обезьяны, только старик Дарвин не
догадался, что женщины от одних обезьян, а мужчины
совсем от других. Так субъективно, возможно совершен¬
но неправильно, мыслил Лева.
—	А почему вас это интересует? — спросила Ирина,
доказывая, что рассуждения Левы не так уж абсурдны,
—	Возможно, я смогу вашему мужу помочь,— терпе¬
ливо ответил Лева, замыкая Ирину на конкретную мысль
о муже.
—	Какое к нему это имеет отношение? — Ирина по¬
жала плечами, она взглянула на Леву так, что он мгно¬
венно понял, какого она мнения о мыслительных спо¬
собностях мужчин.— Захотела и пришла.— Она намор¬
щила лоб и тоном взрослого, разговаривающего с ребен¬
ком, добавила:— Предположим, у меня была назна¬
чена встреча.
158


Назначена встреча в квартире, где недавно убили ее
хозяина. Действительно, ничего особенного, стоит ли о
такой ерунде спрашивать?
—	Встреча с Шутиным? — Лева, упрощая разговор,
перепрыгнул через ряд немаловажных вопросов. Позже,
сейчас главное.
—	С Евгением,— подтвердила Ирина.
—	Я ушел, Шутин вскоре появился,— Лева уже не
спрашивал, а утверждал. «Такой прием на допросе счи¬
тается запрещенным. Сейчас не допрос, он состоится
позже, в прокуратуре, мы просто беседуем. Наш разго¬
вор юридической силы не имеет»,— оправдывал себя
Гуров.
—	Да.
—	Зачем Шутин назначил вам встречу в квартире
Ветрова? Почему там, не в другом месте? Что ему было
нужно? — слишком много вопросов, понимал Лева, но ей
нельзя давать уйти в сторону либо замкнуться.
—	Не знаю, он какой-то путаный, этот Шутин,—
Ирина, вспоминая, замолчала.—По телефону убеждал,
что квартира принадлежит мне. Я, мол, могу туда при¬
ходить, когда пожелаю, а ему, видите ли, приятно по¬
быть там, вспомнить друга,— она постепенно разговори¬
лась.— Затем он позвонил Олегу, сказал, приезжай сроч¬
но, очень нужно. Вот уж Олега я там никак встретить
не ожидала. Евгений опоздал чуть ли не на час, пришел
взъерошенный, дерганый, извинился, сказал, что пере¬
думал. Был, мол, к нам серьезный разговор, теперь —
нет. Мы посмеялись над ним и ушли4
—	И все?
■— Все.
—	Шутин ничего в квартире не искал?
—	Искал? — Ирина задумалась.— Он подошел к
книжной полке и спросил, где картонка, в которой Па¬
вел держал пистолет. Я сказала, что ее забрали вы,—
она махнула рукой, будто хотела отогнать муху.— Ка¬
кое значение все это имеет теперь?
Лева перехватил ее взгляд, брошенный на дверь, за
которой находился Олег Перов, поблагодарил, извинил¬
ся и зашел в кабинет. Не обращая внимания на много¬
значительное молчание Перова и недвусмысленные
взгляды товарища, Лева взял исписанные страницы и
быстро просмотрел. Перов подробно рассказывал о ма¬
хинациях в цехе по производству ширпотреба. Ни одно¬
159


го слова об убийстве Ветрова и Шутина в протоколе не
было. Возможно, о них Перов заговорит позже? Или он
хочет, явившись с повинной в одном, скрыть другое?
Лева вернул Новикову бумаги, вышел из кабинета, ста¬
раясь не смотреть на Ирину, зашагал по коридору.
Куда? В своем кабинете он мешал. К Турилину без при¬
глашения заходить не принято. Полковник появился на
пороге своего кабинета.
—	Лев Иванович,— сказал полковник, и Лева понял,
что столь церемонным обращением обязан присутствию
Маши Калашниковой,— отметьте, пожалуйста, Марии
Григорьевне пропуск и проводите до нашей машины. Я в
гараж позвонил.— Турилин церемонно раскланялся с
Машей, чуть ли не пригласил заходить на чашку чая и
сказал: — Проводите Марию Григорьевну, загляните, по¬
жалуйста, ко мне.
«Все-таки от нашего старика подохнуть можно»,— по¬
думал Лева и хотел ответить: мол, непременно загляну,
уважаемый Константин Константинович, не сочту за
труд. Все это Лева проглотил, щелкнул каблуками, что
в уголовном розыске абсолютно не принято, и деревян¬
ным голосом пролаял:
—	Слушаюсь, товарищ полковник! — и, довольный
своей проделкой, отправился провожать Машу.
• Она укатила в сверкающей «Волге» довольная, Лева
вроде даже рукой помахал и только, решил вернуться в
отдел, как у подъезда остановились три машины. Из
пер.вой чуть ли не на ходу выскочил подполковник Орлов.
Сегодня он был в форме во всех отношениях. Китель де-
лад его стройным, подтянутым, орденские планки на
груди, погоны на плечах. Да что говорить, кому не идет
форма? Петр Николаевич Орлов выглядел великолепно.
Он хлопнул Леву по плечу и увлек за собой в подъезд.
Ё пять утра Орлов с группой сотрудников выехал
бр>ать жуликов «синдиката» Семенова, сейчас их выгру¬
жали из машин, предстояла процедура оформления и
водворения арестованных в казенные помещения.
—	Ты понимаешь, капитан, все прошло великолеп¬
но,— говорил Орлов, быстро шагая по коридору. Он еще
нервничал, не мог сразу переключиться на нормальный
ритм жизни.— Обыски дали результат! — Орлов без на¬
добности нажимал на кнопку стоявшего на первом эта¬
же лифта.— Сберкнижек собрали — на хорошую библио¬
теку хватит. У одного проходимца изъяли двадцать два
килограмма золота. Ты знаешь, как он его хранил? —
160


•Подполковник взял Леву за лацкан пиджака, заглянул
в. глаза.— Закатывал в стеклянные банки, как варенье
или огурцы. Представляешь?
Оки вышли из лифта, Орлов кивнул на кабинет Ту¬
рилина и великодушно пригласил разделить триумф:
—	Пойдем доложим.
Турилин выслушал все с легкой улыбкой. Леве она
показалась грустной. Орлов тоже поутих. Нервное на¬
пряжение спадало, усталость накатывала — состояние,
знакомое для оперативного работника.
—	Да, победами хвастаюсь, а о неудаче молчу,— не¬
сколько вяло сказал Орлов.— Перова задержать не уда¬
лось. Пропал вместе с женой. В половине шестого их
уже не было, и, судя по обстановке в квартире, они бе¬
жали впопыхах. Ничего из ценных вещей не взято, даже
женские украшения. Как она их оставила? Ориентиров¬
ку надо дать, куда они денутся?
—	Перовы здесь, у нас,— сказал Турилин, растяги¬
вая слова, явно думая о другом.— Он явился с повин-
дой? — и посмотрел на Леву вопросительно.
—	Да, Новиков оформляет,— ответил Лева.
—	Как с повинной?—удивился Орлов, но тут же по¬
нял и повысил голос: — С какой повинной? Он бы еще
из тюрьмы явился с повинной!—подполковник расстег¬
нул папку, которую держал в руках.— Постановление об
аресте и о проведении у Перова обыска были подписа¬
ны прокурором вчера. Вот! Вот! — он выложил на стол
документы.
—	Перов об этом не знал и явился сам,— Турилин
развел руками.
—	Так не бывает! Он знал! Его предупредили!..—
Орлов хотел повернуться к Леве, но сдержался.
Турилин не смотрел ни на Орлова, ни на Гурова, раз¬
глядывая лежавшие перед ним исписанные каллиграфи¬
ческим почерком страницы, сказал:
—	Оформлены, не оформлены документы, значения
не имеет. В законе ничего не сказано, когда предлагает¬
ся являться с повинной. Закон либо есть, либо его нет.
Третьего не дано. Перов явился с повинной, наш долг
оформить явку надлежащим образом. Меру пресечения
в отношении него решит прокурор, а меру вины — суд.
Орлов молча убрал документы, застегнул папку,
прошелся по кабинету, чуть не толкнув Леву плечом.
—	Я тут случайно на небезынтересную информацию
вышел,— Турилин оглядел подчиненных и улыбнулся.—
6	Заказ 3598	161


Мария Григорьевна Калашникова, которую так гениаль¬
но отыскал Лев Иванович, рассказывает, что со слов
Евгения Семеновича Шутина ей известно... — и Турилин
поведал о столкновении Ветрова и Перова.
—	Калашникова не знает Перова и фамилию его не
слышала, но Шутин называл героя своего повествования
«боровом», а однажды вроде бы и Олегом. Все пока
очень хлипко и бездоказательно, но довольно перспек¬
тивно. Определен мотив убийств и становится понятным
завещание Ветрова. Он понимал, что после ареста Пе¬
рова последует конфискация имущества и Ирина Перо¬
ва останется без средств к существованию. И на всякий
случай...—Турилин развел руками.
—	Вот и сложились кубики, один к одному,— Орлов
смотрел на Леву, словно он был оппонентом.— Перова
можно арестовать за хищения, не предъявляя пока не¬
доказанных убийств. Содержать под стражей и разма¬
тывать неторопливо, связать все кончики аккуратнень¬
ко,— он показал на пальцах, как именно будут связы¬
ваться кончики, гнал от себя мысль и не мог прогнать,
что теперь, когда успех налицо, он, подполковник Ор¬
лов,— заместитель начальника отдела. И рафинирован¬
ный интеллигент Турилин ничего с этим фактом поде¬
лать не сможет, примет и вынужден будет считаться.
А потом? Кто знает, что нас ждет за поворотом?
5— Есть во всем этом одна маленькая неувязочка,—-
сказал Гуров и замолчал, но совершенно не ради эффек¬
та, а подыскивая наиболее точные слова.
И по интонации и по выражению лица Гурова Орлов
понял — сейчас последует удар, от которого красивое ло¬
гичное построение может развалиться до основания.
—	Перов не мог убить Шутина, так как в этот мо¬
мент находился у себя на работе,— сказал Лева, не
зная, торжествовать ему или извиняться, и в замеша¬
тельстве достал сигарету и закурил.
Турилин кашлянул и покачал головой. Аккуратные
выражения, которые он употреблял, рассказывая о бесе¬
де с Калашниковой, были следствием его характера, а
отнюдь не были порождены сомнениями в виновности
Перова. Подобное стечение обстоятельств не только
предположить, придумать трудно.
—	А как и когда вы данный факт установили, капи¬
тан?— спросил Орлов.— Вчера вы работу закончили
поздно, сегодня с утра, насколько мне известно, занима¬
лись делом другим.
162


Тон и подтекст Орлова Турилину не понравились,- но
вопрос казался точным и закономерным. Установить
алиби подозреваемого — не зажигалкой чиркнуть да си¬
гаретку прикурить. И вдруг Турилин в Гурове засомне¬
вался, точнее, испугался за него. Перовы исчезли из
дома, явились сюда. Гуров молодой, эмоциональный.
Времени и возможности для установления алиби Перова
у Гурова действительно не было.
Лева все мгновенно понял и срывающимся на визг
голосом, сказал:
—	Я вчера, как труп увидел, зашел в соседнюю квар¬
тиру и Перову на работу позвонил,— Лева первый раз
в жизни затянулся сигаретой по-настоящему, раньше так
курил, для форсу.— Я разговаривал о Перовым. Голос
его спутать не могу, да и он меня узнал сразу, я пред¬
ставиться не успел. Мы выехали через минуту после
выстрела. Ехали двенадцать минут, я засекал. От места
преступления до работы Перова минимум тридцать ми¬
нут. Он успеть не мог,— Леве очень хотелось посмотреть
начальникам в глаза, но сил не хватило, и он разгляды¬
вал носки собственных ботинок.— Факт телефонного
разговора могут подтвердить жильцы квартиры, факт
присутствия Перова на работе — работники цеха.
Турилину было стыдно, однако он весело рассмеялся,
облегченно вздохнул и сказал:
—	Ты молодец, профессионал! — он впервые обра¬
тился к Леве на «ты», тут же поправился: — Однако*
если бы вы не только наши версии рушили, но и свою
идейку подкинули, было бы совсем неплохо.
—	Йдейка есть, только уж больно страшноватень^
кая, язык не поворачивается,— ответил Лева.
Орлов был человек с недостатками, но умница и все
схватывал на лету.
—	Капитан, ты случаем из той же квартиры на дом
Перовым не позвонил?
—	Позвонил. Ее дома не было,— ответил Лева, не
желая называть имени Ирины.
—	Ирины Перовой дома не было,— сказал Орлов.-—
Вроде бы ничего это не доказывает. А если задуматься?
Если Ветрова убил муж, а Шутина — жена? Что в этом
невозможного?
Лева не ответил, он уже несколько часов пытался
опровергнуть высказанную Орловым версию. Лева не
верил в наемных убийц. Шутина убили, у Перова алиби,
остается только Ирина.
163


—	Следов в комнате нет,— стремясь хоть как-то за¬
щитить Ирину, сказал Лева.— Нам пока неизвестно, как
убийца вошел и вышел.
—	Давайте решим так,— Турилин поднялся, взгля¬
нул на часы.— К тринадцати НТО обещал дать все за¬
ключения. Есть следы, нет следов, с какого расстояния
был произведен выстрел, из какого оружия. Пусть уче¬
ные мужи нам ответят на эти вопросы, тогда будем ду¬
мать...— когда Орлов и Гуров направились к двери, Ту¬
рилин сказал: — Петр Николаевич, задержитесь.
Глава последняя
Совещание у Турилина назначили на пятнадцать ча¬
сов, и подполковник Орлов, перекусив в столовой Управ¬
ления, зашел в один из кабинетов УБХСС, где следова¬
тель прокуратуры собирался провести первый допрос
Ванина. Орлов уже отошел от этого дела, однако, явля¬
ясь инициатором разработки, интересовался, как оно
пойдет дальше.
Инспектор УБХСС, средних лет, лысый, в очках с
толстыми стеклами, и молодой в щеголеватой форме сле¬
дователь прокуратуры уточняли тактику предстоящего
допроса. Орлов, в новеньком милицейском мундире, ко¬
торый надевал два-три раза в год, сел в сторонке. В раз¬
говор он не вмешивался, думал, мол, раскопал-то «ла¬
вочку» я и доказательства добыл тоже я, а вы теперь с
умным видом беседуйте себе.
Орлов смотрел на своих товарищей с сочувствием и
беседы их не слышал, он думал о другом.
Когда полчаса назад Гуров вышел из кабинета, пол¬
ковник указал на стул и сказал:
—	Присядьте на минуточку, Петр Николаевич.
Орлов сел, а Турилин, надев очки, просмотрел ка¬
кую-то бумагу, позвонил по телефону, произнес несколь¬
ко междометий, переложил карандаши. Орлов уже до¬
статочно хорошо знал характер полковника и по всей
этой суете понял, что разговор предстоит неприятный,
возможно, очень неприятный.
—	Сегодня утром я был у генерала,— наконец про¬
изнес Турилин. Орлов напрягся.— Присутствовал и на¬
чальник управления кадров,— полковник встал, вышел
из-за стола и протянул Орлову руку.— Поздравляю,
Петр Николаевич, вы назначены моим заместителем,—
Турилин усадил Орлова на стул, сел рядом.— Высказы¬
164


валось мнение, что надо подождать до конца раскрытия
убийств Ветрова и Шутина. Однако существовала и иная
точка зрения, которая в споре и победила. При выдви¬
жении человека на руководящую работу, видимо, не
нужно руководствоваться результатами конкретного, да¬
же очень важного расследования.
Если бы Орлов, как Лева Гуров, умел краснеть, он
бы покраснел. Турилин встал, деликатно отвернулся и
занял свое место за столом. Орлов знал генерала и знал
его заместителя по кадрам и представил себе утренний:
разговор. Генерал молчал и с хитрой улыбкой следил за
полемикой. Только полковник Турилин мог защищать
его, подполковника Орлова, который уже пятнадцать
лет старший инспектор. Руководство такое положение
устраивает, на такую должность найти опытного челове¬
ка крайне трудно. А если он есть, надо радоваться, за¬
чем что-либо менять? Другой на месте полковника под¬
робно рассказал бы, как он подчиненного защищал, ха¬
рактеризовал, расхваливал. В итоге подчиненный — раб
до конца дней своих, всем обязан благодетелю.
Орлов посмотрел в худое нервное лицо начальника,
который быстро надел очки, как бы загородился ими,
защищаясь, и, опережая Орлова, сказал:
—	Сегодня будет подписан приказ, завтра в десять
вас ждет генерал. Он человек жесткий, но справедливый.
Москза есть Москва, его должности не позавидуешь, —
и, спохватившись, взглянул на часы.— Еще раз поздрав¬
ляю... Мне на Огарева съездить надо...
Старшина привел из КПЗ Ванина, и Орлов вернул¬
ся к делам земным.
Как всякий арестованный, Ванин был без галстука,
брючного ремня, шнурков в ботинках, отчего они похо¬
дили на домашние шлепанцы.
Шаркая ботинками, придерживая спадающие брюки,
он старался держаться с видом оскорбленной невинности
и от этого выглядел еще более жалким. Следователь при¬
гласил его сесть, отпустил конвой. Началась обычная
процедура: фамилия, имя, отчество...
А подполковник Орлов неожиданно подумал, что в
следующий раз, задерживая преступника на квартире,
посоветует ему одеваться таким образом, чтобы галстук,
ремень и шнурки были не нужны.
Ванин занял заведомо проигрышную, к сожалению
популярную среди преступников, позицию: не знаю, не
совершал, не помню, произвол! Количество восклица¬
165


тельных знаков в конце зависит от темперамента, актер¬
ских дарований и физических сил арестованного.
Орлов знал предстоящую сцену, знал до последней
реплики, знал во всех возможных вариантах, отступле¬
ниях, с интермедиями и монологами. Этот кончит слеза¬
ми, решил Орлов, но подумал не как обычно, равно¬
душно, а с какой-то щемящей жалостью и неизвестно
откуда появившимся чувством вины. Что-то в подпол¬
ковнике сегодня треснуло, повернулось, привычные си¬
туации он увидел иначе, словно с другой стороны. И уже
совсем не понятно почему вспомнил Леву Гурова, с его
наивными голубыми глазами, с часто недоуменной, ка¬
кой-то болезненной улыбкой. Чушь собачья, розовые
слюни под маринадом, начал убеждать себя подполков¬
ник и услышал крик.
Крик, стон, переходящий в вой, наполнил кабинет до
краев, рвал барабанные перепонки. Орлов вскочил.
Ванин, обхватив себя маленькими ручонками за пле¬
чи, медленно валился со стула, наконец упал на пол и
застыл, поджав коленки, будто ребенок в утробе матери.
Орлов недоумевающе оглянулся. Инспектор находил¬
ся у полуоткрытого сейфа, внутри которого стояли стек¬
лянные банки с золотом. Банки, в каких люди засали¬
вают на зиму огурцы и помидоры. Ванин не знал, что
золото нашли и изъяли, процедура происходила при его
жене и понятых. Орлов понял, сейф приоткрыли умыш¬
ленно, чтобы Ванин увидел золото и перестал запи¬
раться.
—	Кончайте, Ванин, нас не удивишь,— равнодушно
произнес следователь и постучал ручкой по столу.—
Вставайте, вставайте, несерьезно.
Прошло лишь несколько секунд, но лицо Ванина по¬
серело, кожа приобрела неживой цвет, натянулась на
скулах. Орлов опустился на колени, быстро расстегнул
рубашку, приподнял Ванину голову и сказал:
—	Откройте окно, вызовите врача...
—	Товарищ подполковник...
—	Заткнись! — прервал следователя Орлов и, хотя
им двигало исключительно сострадание, добавил: — Вот
умрет у тебя на допросе, будешь писать объяснения до
самого увольнения! — Он, старый волк, знал, за какие
человеческие струны, в какой момент надо дернуть, что¬
бы быстрее добиться своего.
Бормоча нечленораздельное, следователь ломал
шпингалет, инспектор крутил телефонный диск. Орлов
166


осторожно разогнул Ванину ноги, уложил на спину, при¬
держивая ему голову, нагнулся, прижал ухо к груди*
Сердце пока билось, как-то нерешительно, судорожно.
—	Закрой сейф,— сказал Орлов инспектору и, так
как на коленях стоять было неудобно, сел рядом с не¬
подвижным маленьким телом.— Эх ты, жулик, жулик,
капиталист-золотопромышленник, что же ты с собой сде¬
лал?
Врач даже выслушивать Ванина не стал, взглянул
только, сделал укол, приказал санитарам аккуратно уло¬
жить на носилки.
—	Видимо, инфаркт,— сказал врач.
В дверях кабинета уже стояли генерал и Турилин.
Орлов понял: врач, получив вызов, позвонил генералу.
Тот проводил взглядом носилки и сказал:
—	Петр Николаевич, зайдите ко мне, а вас прошу
написать подробные объяснения.
—	У меня своего начальства достаточно,— сказал
следователь прокуратуры и, спохватившись, добавил: —■
Идея якобы случайно показать арестованному изъятое
золото принадлежала не мне.— Вот,— он кивнул на ин¬
спектора,— ваш товарищ предложил.
—	Показать золото? — переспросил генерал и по¬
смотрел на следователя с любопытством.— Неплохая
идея, между прочим. Но вы отразите в объяснении, что
она не ваша,— он снова взглянул на следователя и вы¬
шел.
Орлов, словно провинившийся школьник, шел следом
и думал, что следователь в Управлении больше не по¬
кажется. Как прокуратура будет его использовать, не¬
известно, но генерал трусов не выносил.
У себя в кабинете, выслушав Орлова, генерал пока¬
чал головой:
—	Люди, люди, что мы над собой вытворяем? Значит,
двадцать с лишним килограммов золота, как грибы,, за¬
катал в банки? Вот люди, с вами не соскучишься,— он
ходил по ковру, поглядывая на Орлова, сказал: — Петр
Николаевич, а ведь лет двадцать назад мы были на
«ты»!
—	Тогда вы не были генералом,— ответил Орлов.
— Ну ладно,— генерал отрубил воспоминания,— На¬
значили вас к Турилину заместителем, приказ подписан,
приступайте...
Орлов и не заметил, как дошел до своего кабинета.
«А .ведь теперь мне придется переезжать в другой,— по¬
167


думал он,— заместителю полагается отдельный кабинет.
Вот что я точно не сделаю, так не стану менять и пере¬
ставлять мебель,-— рассуждал он.— Пусть все на новом
месте не так, все не по мне, ничего не трону. За моей
спиной никто не хмыкнет, не подмигнет товарищу: мол,
«новый», как всегда, с обстановочки начал, словно шкаф
с сейфом все дела и решают. В жизни не сидел в комна¬
те один»,— рассуждал Орлов, поглядывая на склонив¬
шегося над бумагами Кирпичникова, который, как все¬
гда, что-то аккуратно писал. Видимо, он о назначении
Орлова еще не прослышал, так как лишь взглянул толь¬
ко и поерзал на стуле, словно хотел встать, да срочная
работа придавила. «Теперь ты у меня побегаешь,— по¬
думал Орлов и нехорошо улыбнулся.— Он побегает, а я
что набегал? Шайку расхитителей накрыл? Неплохо.
А убийства на шее висят, лишь тяжелее стали»,— и, про¬
бормотав что-то о бездельниках-писаках, вышел.
Заключение баллистической экспертизы было уже го¬
тово. Лева не удивился, узнав, что и в Ветрова и в Шу¬
тина стреляли из одного и того же пистолета, а именно
из «вальтера», обнаруженного на месте последнего про¬
исшествия. При самом тщательном исследовании писто¬
лета обнаружить на нем пальцевые отпечатки не уда¬
лось. На рукоятке и спусковом крючке эксперт нашел
мельчайшие бумажные волокна. Поэтому был сделан
вывод, что после выстрела пистолет вытерли бумажной
салфеткой. Лишь один эксперт в этом сомневался, более
того, утверждал, что пистолет салфеткой не вытирали,
иначе она была бы смята значительно больше, на ее по¬
верхности обнаружили бы потертости, а волокна от нее
нашли бы не только на рукоятке и спусковом крючке, но
обязательно и на замковой части «вальтера». На сал¬
фетке обнаружили пальцевый отпечаток, и сейчас кри¬
миналисты его проявляли, пытаясь добиться максималь¬
ной четкости.
Лева устал нервничать и бесцельно расхаживать по
коридору, заглядывая в кабинеты, и уселся на стуле у
окна. Он смотрел на микроскопы и другие, неизвестные
ему приборы, на людей в белых халатах и думал, что
ни за что, даже под угрозой наказания, не станет мазать
черной краской пальцы Ирины и прикладывать их на
дактокарту. Потом он подумал, что этим, конечно, зай¬
мется эксперт.
—	Ну-с, молодой человек,— широкоскулый эксперт
168


с раскосыми глазами потер переносицу,— есть пальчик.
Первый пальчик правой руки.
—	Женский? — спросил.Лева и отвернулся.
—	Не думаю, почти наверняка мужской,— ответил
улыбаясь эксперт, и глаза его превратились в узкие щел¬
ки, удивительно, как он вообще может что-либо разгля¬
деть.— Есть подозреваемый?
—	Подозреваемый? — нараспев переспросил Лева.
Факты и фактики, алогичные, противоречащие друг дру¬
гу и здравому смыслу, неожиданно сложились в карти¬
ну ясную и простую. Казалось, волшебник или знамени¬
тый фокусник-иллюзионист взял в руки разнокалибер¬
ные кусочки добытой за последние дни разноцветной мо¬
заики, потряс ладонями около уха и выложил на столе
безукоризненный узор, который долго и безуспешно пы¬
тался сложить Лева.— Подозреваемый? — вновь произ¬
нес Лева, ему стало страшно. Сколько раз за последние
сутки он, казалось, держал разгадку в руках. Шутин, с
уязвленным самолюбием, слабостью и завистью, засы¬
пался с деньгами. Его убили. Перов, которому угрожал
Ветров, позже Шутин, имеет алиби. Ирина, имевшая до¬
статочно оснований, была готова ради мужа на все,
однако отпечатки на салфетке оставил мужчина.
«Еще одной ошибки я не переживу»,— словно актер
из дешевой мелодрамы, подумал Лева, подошел к сто¬
лу, на котором лежали три дактилоскопические карты
с отпечатками пальцев подозреваемых по делу, собрал¬
ся с духом и ткнул в одну из них:
—	Вот он. Сравните.
Эксперт взглянул на карту, прочитал фамилию, пе¬
ревел на Леву недоуменный взгляд, пожал плечами и за¬
нялся своим делом. Буквально через несколько минут он
поднялся и сказал:
—	Точно. Пальчик никакого сомнения не вызывает.
Лева рассмеялся нервно и опустился на стул, хотел
попросить воды, постеснялся, лишь махнул на эксперта
рукой: мол, ерунда, все пройдет. Это было то мгновение,
ради которого и стоило трудиться дни и ночи в уголов¬
ном розыске. Инспектор Гуров нашел убийцу, вытащил
на свет божий Ее Величество Истину.
Ирина и Олег Перовы шли по улице Горького к Бе¬
лорусскому вокзалу, миновали мост и оказались на той
самой аллее, по которой пять с лишним лет назад, без¬
мерно счастливые и чуть-чуть хмельные, они бежали со
свадьбы в собственный дом. Сейчас они шли медленно,
169


радость неожиданного освобождения прошла, память
возвращала в прошлое. Ведь было все, абсолютно все, о
чем только можно мечтать: молодость, любовь, счастье.
Сейчас впереди их ждал суд, приговор, разлука. И хотя
на скамье подсудимых будут только мужчины, судить
станут обоих. Сегодня Ирина наконец поняла свою вину.
Оказалось, что для этого надо так мало — задать лро-
стые вопросы и дать честные ответы. Ирина помнила
вопросы, наверное, никогда их не забудет. «Какой оклад
у вашего мужа? Сколько вы лично тратите ежемесячно?
На какие средства, по вашему мнению, были куплены
машина, хрусталь и другие дорогие вещи?» Как просто.
Или она не задавала себе эти вопросы раньше? Задава¬
ла, но с каждым днем все реже и реже, отмахивалась от
них, с деньгами жить удобнее. Все как-то устраиваются.
Что означает слово «устраиваются»?
Вчера умер Семен Семенович. Олег пришел домой
взвинченный и почти трезвый. Дома он, естественно, вы¬
пил и незаметно для себя стал рассказывать о покой¬
ном. Так Ирина поняла все, о чем не хотела думать по¬
следние годы. Олега несло, он не мог остановиться, го¬
ворил и говорил, пил и продолжал рассказывать. О Вет¬
рове, его требованиях, угрозах, и Ирина вспомнила мол¬
чаливые взгляды Павла, поняла смысл завещания. «По¬
чему он молчал?» — возмутилась было Ирина, но тут же
подумала, как мы много требуем от других и как мало
от себя. Она сама знала, знала, но не хотела знать.
Вспомнила свои разговоры с Аллой Ваниной и ее пре¬
зрительные слова о мужчинах-добытчиках. А она, Ири¬
на, промолчала и стала соучастницей.
Она смотрела в лицо мужа и вспоминала, каким он
был тогда, в прошлом веке, до нового летосчисления,
каких-то пять лет назад. Ирине стало больно и страшно.
Что они сделали и что делать теперь?
—	Как говорил Павел? — спросила она.— Идти и
просить у людей прощения?
—	Брось! — Олег вяло махнул рукой.— Думаешь,
там награды дают? — Он снова выпил, сплюнул и жа¬
лобно пробормотал: — Вот, проклятая, не пьешь — пло¬
хо, пьешь — еще хуже.
Ирина понимала: пока Олег в таком состоянии, ей
не убедить его ни в чем. Откладывать на завтра тоже
ничего нельзя, она уже не верила в себя, в свои си¬
лы. А вдруг передумается? Ирина верила Павлу, .при
всех своих недостатках Павел Ветров был человек ум¬
170


ный и справедливый. Надо идти, повинную голову меч
не сечет.
Ирина решила действовать и уговорила Олега выйти
на улицу. Якобы просто проветриться и погулять.
Через двадцать минут после их ухода у подъезда
остановилась оперативная машина.
Они гуляли молча, позже, когда открылись парик¬
махерские, Ирина заставила мужа зайти и побриться.
Он давно протрезвел, шел, угрюмо глядя под ноги, и
вспоминал, как тридцать первого августа пришел в квар¬
тиру Павла, расположился на кухне, хлебнул из бутыл¬
ки, которую принес с собой и, видимо, заснул. Очнулся
он от какого-то грохота, некоторое время оглядывался,
соображая, где находится, затем прошел в комнату и
увидел мертвого Павла. Первым чувством Олега было
облегчение, теперь не надо никого уговаривать, уни¬
жаться. Только позже Олег понял, что Павел был по¬
следним звеном, связывавшим Олега Перова с людьми.
—	Признаваясь, я буду вынужден заложить и дру¬
гих,— прерывая затянувшееся молчание, сказал Олег.
—	Я этого слова не понимаю,— ответила Ирина.—
Я знаю тебя и себя, мне нет дела до других.
—	Эгоистично и нечестно,— сопротивлялся Олег.
—	Давай не будем говорить о чести и эгоизме!
—	Ты знаешь, сколько мне дадут? — Олег попытал¬
ся усмехнуться.
—	Я буду ждать мужа из тюрьмы.
И вот этот страшный день прошел, они брели по
своей аллее, не очень понимая, почему Олега отпустили.
—	Машину и все в доме описали,— сказал он,— по¬
сле суда конфискуют, переезжай на квартиру к Павлу...
—	Я отказалась от завещания, к маме я не поеду,
буду жить у нас. Мы начнем сначала.
—	Когда я вернусь,— сказал он.
—	Когда ты вернешься,— ответила она.
Перовых еще допрашивали, когда Лева сел писать
справку по делу. Он не хотел докладывать полковнику
устно, боялся, что начнет горячиться, запутается. Но,
взглянув на часы, понял, что не успевает. Ровно в пят¬
надцать Лева вошел в кабинет начальника, Турилин и
Орлов о чем-то весело разговаривали, смеялись. Таки¬
ми беззаботными Лева их никогда не видел. Увидев Гу¬
рова, Орлов встал, пожал ему руку. Лева встретился с
подполковником взглядом и впервые увидел, что глаза у
него не серые с ехидцей, а синие и очень серьезные;
171


—	Что будем делать с Перовым? — спросил Тури¬
лин.— Оставим на свободе или в КПЗ водворим?
—	Он пришел сам,— быстро ответил Лева и покосил¬
ся на Орлова, понимая, что настроение настроением, но
подполковник человек жесткий и всякое проявление ли¬
берализма не приемлет.— Я не о Перове пекусь, а о нас.
Узнают люди, как явился человек с повинной, а его
раз — и за решетку. Что о нас подумают? Какие выводы
люди сделают?
—	Воровал, воровал человек, явился с повинной,— в
тон Леве подхватил Орлов,— а мы ему орден или де¬
нежную премию,— улыбка у подполковника исчезла. Ту¬
рилин слушал молча, казалось полностью поглощенный
перекладыванием цветных карандашей.— Шибко эмо¬
ционален, капитан. Явку с повинной примет во внима¬
ние суд. Я рассуждаю так: Перов в настоящий момент
социальной опасности не представляет и следствию по¬
мешать не может. В связи с этим заключать его под
стражу до суда необходимости нет. Пусть живет среди
людей, рядом с женой и ждет суда. Возможно, для него
такая жизнь страшнее тюрьмы покажется.
Полковник Турилин кивнул, и вопрос был решен.
Лева быстро шел, временами бежал по Страстному
бульвару в сторону Пушкинской площади. Там, у па¬
мятника, его ждала Рита.
Закончив писать справку, Лева вышел из-за стола и
с хрустом потянулся. Свобода! Он выполнил свой долг и
свободен. Три-четыре дня можно ни о чем не думать, чи¬
тать, ходить в кино... Лева напряг фантазию и добавил:
плевать в потолок. Черт возьми! Разве это жизнь? Что¬
бы полнее ощутить свалившуюся на него свободу, Лева
прошелся по кабинету, размахивая руками. Лучше не
стало, неосознанное чувство вины тяготило его, и он
вспомнил — Рита. Девчонка побежала от него и крик¬
нула: «И не звони мне больше! Никогда!» Стало мутор¬
но и тоскливо. Лева вернулся к столу, сел, перелистнул
календарь. Где ее телефон? Лева не записывал ее теле¬
фона и никогда не звонил. Он вспомнил свою кухню,
цифры на белой стене, снял трубку и набрал номер.
—	Вас слушают,— ответил солидный женский голос.
—	Извините за беспокойство,— Лева откашлялся —
Можно попросить Маргариту?
—	Слушаю тебя, Гуров.
172


Леве показалось, что он сунул голову в холо¬
дильник.
—	Здравствуй, это я,— Лева от собственной глупо¬
сти смутился еще больше.
—	Здравствуй,— ответила Рита и замолчала.
—	Рита, я был не прав. Извини,— быстро заговорил
Лева.— Я хочу тебя видеть. Сегодня. Сейчас.
—	Ах, он хочет! — голос Риты приобрел бархатистые
нотки.— Скажите пожалуйста, они соизволили.
«Давал себе слово больше не влюбляться,— думал
Лева.— Дурак. Тряпка».
—	Рита... — сказал он как можно спокойнее.
Девушка почувствовала, что соединявшая их струна
натянулась и вот-вот лопнет.
—	Я думаю, Гуров,— пропела Рита.— Я голову вы¬
мыла, у меня волосы мокрые. Где? Когда?
—	Через сорок минут на Пушкинской, у памятника.
—	Ах как романтично! — Рита вздохнула, испугав¬
шись, добавила: — Буду.
Разговор у Турилина затянулся, и теперь Лева опаз¬
дывал. Лавируя между выходящими из кинотеатра
людьми, он выскочил на сквер, пробежал мимо фонтана.
—	Гуров!
Вспоров ботинками гравий, Лева остановился. Рита
сидела на скамейке, потом встала, неторопливо сделала
несколько шагов ему навстречу. Лева подошел и пере¬
водя дух сказал:
—	Извини, задержали,— он потрогал ее косу, почув¬
ствовал, что она еще влажная, и повторил: — Извини.
—	Я прощаю тебя, Гуров,— Рита взяла его под руку.
Лева взглянул на девушку, самодовольно улыбнулся
и посмотрел на прохожих с сожалением.
Вместо эпилога
«В результате проведения комплекса оперативно-ро¬
зыскных мероприятий и следственных действий установ¬
лено, что убийство гражданина Ветрова П. А. совершил
Шутин Е. С., который 14.09.1976 года из того же писто¬
лета застрелился, инсценировав убийство. (Подробный
анализ доказательств дан в постановлениях следователя
по делам № 4638 и 4631.)
Вина Шутина доказана рядом косвенных улик, а
именно.
173


Имеющиеся материалы позволяют сделать вывод,
что Шутин застрелился. Тщательный осмотр не обнару¬
жил на месте происшествия присутствия второго чело¬
века: пол в комнате был покрыт тонким слоем пыли и
подойти к письменному столу, около которого был обна¬
ружен труп Шутина, не оставив следов, не представля¬
ется возможным, между тем смерть Шутина наступила
от выстрела в упор. Расположение входного и выходно¬
го пулевых отверстий, положение тела и отброшенного
выстрелом пистолета характерны для случаев само¬
убийства.
Тот факт, что на пистолете отсутствуют отпечатки
пальцев, объясняется тем, что Шутин предварительно
обернул рукоятку бумажной салфеткой, только затем
выстрелил. На бумажной салфетке, обнаруженной рядом
с телом, имеются следы машинного масла и отпечаток
пальца правой руки Шутина. Микрочастицы бумажного
волокна обнаружены на пистолете и на ладони правой
руки Шутина.
При этом Шутин пытался инсценировать убийство.
За несколько минут до выстрела он договаривается о
встрече через два часа, говорит о существовании угрозы
для своей жизни, старается не оставить своих пальцев
на пистолете и тем создать видимость убийства.
Доказательством вины Шутина в убийстве Ветрова
служит, в частности, тот факт, что деньги, полученные
Ветровым, оказались у Шутина, и объяснение последне¬
го, что все шесть тысяч дал ему сам Ветров взаймы, не¬
состоятельны: ко дню получения гонорара у Ветрова на¬
копились долги в размере трех тысяч шестисот рублей,
которые Ветров обещал вернуть второго сентября. Уста¬
новлено, что Ветров был человеком щепетильным и
пунктуальным и не мог, не отдав долги, одолжить всю
сумму Шутину.
Экспертами установлено, что Шутин застрелился из
того же пистолета, из которого-был убит и Ветров. Дан*
ный пистолет хранился в картонной коробке на книж¬
ной полке в комнате Ветрова. На коробке обнаружен
пальцевый отпечаток Шутина. Ко всему прочему у него
имелся и ключ от квартиры Ветрова.
В связи с вышеизложенным, полагаю работу по ро¬
зыску преступника прекратить, дело сдать в архив».
Из справки инспектора уголовного
розыска капитана милиции Л. И. Гурова


ловушка


ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ
одитель остановил машину у подъезда и,
не поворачиваясь, спросил:
— Ждать или вызовете?
Старший инспектор МУРа Лев Гуров взглянул на
водителя с удивлением. За последние годы он привык,
что водители оперативных машин, зная его в лицо, об¬
ращаются к нему персонально, одни по имени, другие
по фамилии, но с некоторым интересом и уважением.
Гуров только сейчас сообразил, что он тоже не знает
водителя; в сущности, какая разница, знают они с во¬
дителем друг друга или нет, но сейчас это вызывало до¬
саду. Сегодняшний день не ладился изначально, и не¬
обходимо было вырваться из круга невезения. Всю до¬
рогу Лева решал вопрос, почему на несчастный случай,
пусть даже со смертельным исходом, полковник выслал
оперативную группу управления во главе с ним, Гуро¬
вым, хотя он сегодня после дежурства в отгуле.
— Пожалуйста, поезжайте в гараж. Я позвоню.
Гуров мельком заметил довольное лицо шофера, вы¬
шел из машины и присоединился к врачу и эксперту на¬
учно-технического отдела, которые со своими чемодана¬
ми уже направились к подъезду.
177


Войдя вслед за ними, Гуров увидел цифровой замок
и нажал красную кнопку вызова дежурного. Ответа не
последовало.
—	Открыть, Лева? — спросил эксперт.
Гуров не успел ответить, как в подъезд ворвались ре¬
бятишки-дошкольники: один из них, приподнявшись на
носки, потыкал грязным, ободранным пальцем в кнопки
Замка и распахнул дверь. Бесцеремонно оттолкнув пред¬
ставителей власти, ребятишки с визгом разлетелись по
большому прохладному вестибюлю.
Гуров прошел следом и огляделся.
Справа просторная комната дежурного, виден даже
длинный стол, но самого дежурного не было. Гуров
взглянул налево, на доске объявлений мелькнули буквы
ЖСК. Значит, кооператив, и за тем столом собирается
правление. Пока они поднимались в чистом просторном
лифте, Гуров успел подумать, что дом очень дорогой,
следовательно, достаток жильцов выше среднего — про¬
фессура, актерская элита, возможно, директора мага¬
зинов.
Дверь нужной им квартиры была открыта, на пло¬
щадке никого.
Гуров с товарищами вошел в холл, который сразу,
казалось, наполнился народом, будто кто-то им вышел
навстречу. Лева не сразу сообразил, что противополож¬
ная стена холла сплошь зеркальная.
Он помедлил, кашлянул, произнес:
—	Добрый день! — И тут же понял, что такое при¬
ветствие звучит нелепо: приехали к покойнику.
Из боковой двери вышел атлетически сложенный
мужчина:
—	Милиция? Мы вас ждем, проходите.
Лева заглянул в комнату, увидел на полу тело, по¬
вернулся к товарищам: мол, проходите, приступайте.
Процедура осмотра была точно предусмотрена зако¬
ном и выверена многолетним опытом. Сначала подойдет
врач, установит факт смерти, затем своими делами зай¬
мется эксперт-криминалист. И если факт несчастного
случая не вызовет сомнения, то Лева может на тело
даже не смотреть. Так он обязательно и поступит. Раз¬
говоры о том, что с годами можно привыкнуть к виду
смерти, к Гурову не относились, он твердо знал: на
него лично это не распространяется.
—	Прошу!
Лева кивнул и прошел за атлетом на кухню.
178


—	Пожалуйста, расскажите все по порядку. Я стар¬
ший инспектор управления МУРа Гуров Лев Иванович.
Атлет отстранил протянутое Гуровым удостоверение,
сдержанно поклонился:
—	Сергачев Денис Иванович... Живу в квартире на¬
против. Сосед.
Кухня была большая, вероятно, служила и столовой.
Гуров мельком отметил, что все очень богато, сел за
стол и тут же увидел прямо перед собой девушку. Она
спрятала лицо в ладони, но по джинсам, обтягивающим
узкие бедра, пестрой кофточке на острых плечах, глав¬
ное же, конечно, по рукам, которые старятся в первую
очередь и выдают возраст женщины, и непрофессионал
мог бы безошибочно определить, что девушке лет двад¬
цать, не более.
Усаживаясь, Лева вопросительно взглянул на Сер?*
гачева:
—	В недавнем прошлом спортсмен, а сейчас чем за¬
нимаетесь, Денис Иванович?
—	Журналист.— Денис Иванович не принял друже¬
ского тона.
Лева пожал плечами: мол, не хотите, как хотите,
станем говорить языком протокола:
—	Рассказывайте.
Мужчина, соглашаясь, кивнул, взглянул на часы, за¬
говорил спокойно, делая короткие паузы:
—	Сейчас пятнадцать двенадцать. В четырнадцать
десять, время я отметил точно, так как знал; что вы о
нем спросите,— он взглянул на Гурова, ожидая одобре¬
ния, не дождался и продолжал: — в мою дверь позво¬
нили. Я открыл. На пороге стояла,— Сергачев кивнул
на застывшую девушку,— Вера. Вид у нее был, прямо
сказать... всклокоченный. Вера довольно бессвязно ста¬
ла объяснять, что Лена... Елена Сергеевна Качалина..,
упала, ударилась виском и... В общем, плохо. Я при¬
бежал и увидел, что Лена — я немножко врач — мертва.
Я позвонил в «скорую», в милицию. «Скорая» уехала
перед вами.
—	Значит, вы сами не видели, как Качалина упа¬
ла?--Лева привычным жестом достал блокнот, начал
делать короткие записи.
—	Я лично не видел, но это ясно.— Сергачев взгля¬
нул на стену, за которой произошла трагедия и где сей*
час трудились врачи и эксперт.
—	Вера—дочь, член семьи?
179


—	Она одна из наших дежурных. Сутки работает,
трое отдыхает.
—	Вы, Денис Иванович, и Вера будете понятыми.—
Лева взял девушку за руку: — Как вы себя чувствуете,
Вера?
Неожиданно девушка резко оттолкнула Леву, встала
и вышла из кухни. Гуров ощутил острый, неприятный
запах алкоголя.
Мужчина впервые посмотрел на Гурова сочувствен¬
но и понимающе и, явно принуждая себя, сказал:
—	Хорошая девочка, но принимает, особенно в по¬
следнее время.
—	Работает здесь давно?
—	С прошлой осени. Тривиальная история: приеха¬
ла поступать, провалилась... Сами знаете.
—	ВГИК? ГИТИС? — спросил Лева.
—	ВГИК,— мужчина взглянул на Леву с интере¬
сом.— Успели разглядеть?
Лева кивнул и улыбнулся, призывая к установлению
дружеских отношений. Сергачев приглашение принял,
тоже кивнул и сказал:
—	Есть ситуации, встречающиеся так часто, словно
жизнь их штампует. Провинциальная красотка приез¬
жает покорять столицу. Сентиментальная история, повто¬
ряющаяся бесконечно, словно одна и та же операция на
конвейере...
«Старше меня немного,— прикинул Лева.— В прош¬
лом отличный спортсмен, но и сейчас следит за собой».
Гуров непроизвольно начал составлять словесный порт¬
рет Сергачева. Лет примерно... тридцать шесть. Рост —
сто восемьдесят пять, вес — около девяноста, волосы
русые, острижены коротко, глаза карие, нос прямой...
Особые приметы: перед тем как улыбнуться — морщит¬
ся. Безусловно, контактен, с людьми ладит, пользуется
успехом у женщин...
Гуров слушал вполуха, разглядывал Дениса Серга¬
чева, не понимая, что его настораживает в этом откры¬
том и обаятельном человеке.
—	Вы меня не слушаете? — Сергачев вынул из кар¬
мана сигареты, взглянул вопросительно.
—	Курите, курите,—Лева, словно хозяин, подвинул
Сергачеву пепельницу.— Но прежде посмотрите, как се¬
бя чувствует девушка. К сожалению, мне необходимо...
—	Девушка себя чувствует великолепно!
180


Вера вошла в кухню, быстро села за стол, облоко¬
тилась, положила круглый, с чуть заметной ямочкой,
подбородок на ладони и посмотрела на Гурова широко
открытыми, лихорадочно блестевшими глазами.
—	Елена умерла.— Вера некрасиво скривилась, тя¬
жело вздохнула.
«А она сейчас хлебнула,— непроизвольно отметил
про себя Гуров.— Вчера пила, сейчас добавила, ее мо¬
жет развезти...»
—	Меня зовут Лев Иванович, Вера. Извините за.ка¬
зенные слова — расскажите, как произошло несчастье.
—	Я знаю? Поскользнулась, упала.
—	Вас в комнате не было? Вы что, были здесь, в
кухне?
—	Вот еще! — Вера почему-то возмутилась.— Я вни¬
зу сижу, в стекляшке.
—	Подождите, подождите. Так вас не было в квар¬
тире, когда Качалина упала?
—	Скажете! Я же вам говорю: мое место внизу, в
аквариуме,— Вера взяла у Сергачева сигарету, за¬
курила.
Лева попытался быстро перестроиться. Значит, сви¬
детелей несчастного случая нет, есть только труп. Лева
встал, направился было в комнату, обернулся и недо¬
уменно спросил:
—	Как же вы попали в квартиру?
—	У меня ключ.— Вера дернула плечиком.— Я здесь
прибираю.
—	Вы пришли и увидели...
Вера возмущенно фыркнула, повернулась к Серга¬
чеву:
—	Дурак какой-то! А еще москвич, и, наверное, с
высшим! — она удостоила Гурова взглядом, которому
безуспешно пыталась придать высокомерие: — Нет! Я не
пришла и не увидела! Я влетела в окно на метелке...—
Вера выскочила из кухни, чуть не налетев на Леву, и он
услышал, как в ванной что-то упало и полилась вода.
Гуров взглянул на сидевшего неподвижно Сергачева,
который курил, глядя в окно. В неподвижности его было
что-то неестественное и тревожное.
«Мне сообщили, что с соседкой случилось несча¬
стье,— рассуждал Лева.— Человек умер нелепо, не со¬
всем чужой, все понятно. Но этот парень держится из
последнего. Почему?». Лева подвесил вопрос и перешел
в комнату, где работали эксперт и врач.
181


Эксперт фотографировать закончил, укладывал ап¬
паратуру; врач стоял на коленях и, наклонившись,
осматривал тело. Картина предстала перед Гуровым
жутковатая: мужская фигура без ног и головы, и из-под
нее вытягиваются обнаженные женские ноги—длинные,
гладкие и абсолютно живые. Одна нога босая, на дру¬
гой атласная туфля с красным пушистым помпоном.
Гуров взглядом спросил у эксперта, где можно сесть.
Тот указал на большое лохматое кресло. Лева утонул в
меховой обивке и хотел было тут же подняться, так как
вновь стало жарко, да и кресло располагало к покою,
умиротворенной сонливости, а отнюдь не к размышле¬
ниям, но не встал, а подвинулся к краю и начал осмат¬
ривать гостиную. Конечно, эта комната была гостиной.
Увидел открытый бар и почему-то подумал: «Где же
хлебнула спиртного Вера? Сюда она, конечно, не захо¬
дила». И сразу же попытался разозлиться и сосредото¬
читься: «Я что, приехал сюда накапливать ненужные
вопросы? Качалина упала и ударилась. Обо что она
ударилась?» Увидел другое кресло, около которого ле¬
жала женщина,— деревянное, с высокой резной спин¬
кой, подлокотники с отполированными бронзовыми ша¬
рами на концах. «Удобное кресло,— подумал Лева,— в
нем приятно сидеть, поглаживая прохладные гладкие
шары. Если упасть и удариться о такой шар виском?
А зачем здесь падать? Ковер — поскользнуться невоз¬
можно. Споткнулась? Молодая здоровая женщина. Па¬
дая, инстинктивно должна была вытянуть руки, как-то
смягчить удар, а не грохнуться плашмя. Пьяная?» Лева
повернулся к двери, словно хотел увидеть Веру, перевел
взгляд на открытый бар, подумал безвольно: «Надо ска¬
зать, чтобы девушка не уходила»,— и не двинулся с ме¬
ста. Начала сказываться бессонная ночь. Жара хоть не¬
много и отпустила, но ровно настолько, чтобы оставить
его в живых, не более. Все вокруг стало раздражать.
И обаятельный атлет с заторможенными движениями и
тщательно скрываемым горем. И вымоченная в спиртном
несостоявшаяся актриса, имеющая ключ от квартиры и
разыгрывающая безутешное горе. И даже мертвая хо¬
зяйка квартиры с красивыми, совсем живыми ногами.
Почему она падает, где совсем не скользко, и со всего
маху точно ударяется о бронзовый шишак? Наконец, по¬
чему полковник Турилин послал его, Леву Гурова, стар¬
шего инспектора, раз было заявлено о несчастном слу¬
182


чае? Константина Константиновича попросили? Кто по¬
просил? Почему?
Хлопнула входная дверь. Лева'мгновенно оказался
в холле, желая догнать ушедшую без разрешения Веру.
Девушка стояла у зеркала, опираясь на руку Сергаче¬
ва, и они растерянно и виновато смотрели на вошедшего
мужчину. Все они и он, Лева, удвоенные зеркальной
стеной холла, производили нелепое впечатление.
—	Что случилось, Денис? — спросил мужчина, не
обращая внимания ни на Веру, ни на Гурова.—Почему
ты звонишь в кабинет к руководству? Что? Что с Еле¬
ной?
—	Ваша супруга, к сожалению, умерла,— ничего кро¬
ме глупой театральной фразы Гурову сложить не уда¬
лось.
Лева понял: приехал хозяин дома и муж погибшей.
—	Елена! — закричал Качалин и, явно не веря услы¬
шанному, пошел по квартире в поисках жены.— Елена!
Гуров не остановил его, пошел следом. За мужчиной
тянулся шлейф резковатого, неизвестного Леве одеко¬
лона.
—	Денис,— почему-то Лева счел возможным назвать
Сергачева по имени,— заберите его.
—	Он не вещь,— буркнул Сергачев, но остановил
Качалина, который уже шагнул в гостиную, обнял за
плечи и зашептал: — Гоша, ну случилось, ну что с этим
поделаешь? Пойдем, голубчик, помочь ты уже не мо¬
жешь. Там врач, не будем ему мешать.— И повел хо¬
зяина на кухню.
Что-то противоестественное увиделось Гурову в по¬
никшей фигуре Качалина. Он поверил случившемуся
сразу, в гостиную не вошел, глянул с порога и отступил,
безвольно подчиняясь, побрел на кухню.
—	Что-то теперь будет? — Вера, прикусив опухшую
губу, смотрела прямо перед собой. Гурова она не заме¬
чала и, казалось, спрашивала себя о чем-то жизненно
важном.
Гуров не ответил, вопрос был явно ни к нему, раздра¬
женно передернул плечами, стараясь отстраниться от
прилипшей к спине рубашки.
—	Вы были очень привязаны к погибшей? — осто¬
рожно спросил Гуров.
—	Что? — Вера смотрела недоуменно, затем, осознав
вопрос, всплеснула руками: — Я ее обожала! Обожала!
Как я теперь буду жить?
183


Гуров напрягся, подавил в себе раздражение, пы¬
таясь пробраться сквозь театральность жестов и слов и
увидеть главное, что за этой театральностью пряталось.
А главное существовало, Лева не сомневался. Даже если
горе разыгрывают, то не делают этого без всякой при¬
чины. У девушки нелепо погибла знакомая, пусть даже
подруга, так ведь не мать, не ребенок...
Он стоял перед зеркалом и увидел, как из гостиной
приоткрылась дверь, выглянул эксперт:
—	Лев Иванович, зайдите.
Гуров замешкался, соображая, с какой стороны дверь,
с какой зеркало, сказал:
—	Вера, прошу вас из квартиры не уходить и боль¬
ше не пить спиртное.— И прежде чем девушка успела
выпалить очередную дерзость, ушел в гостиную, при¬
крыл за собой дверь.
Тело было прикрыто халатом, врач курил в лоджии,
он махнул Леве рукой. Эксперт вновь открыл свой че¬
модан и по тому, что он из чемодана доставал, Гуров
все понял и не удивился.
—	Что я тебе скажу, Левушка? — Врач с интересом
разглядывал дымящуюся сигарету.— Убийство. Чистое,
как слеза, убийство. Инсценировка глупая. Уверен, что
спонтанная. Она не ударилась, а ее ударили — ясно как
день. Рана сеченая, а измазанный кровью набалдаш¬
ник— круглый. И кровь при падении растеклась бы
иначе, и тело лежало бы не так. Действительным здесь
является только факт смерти. Красивая женщина,—
неожиданно закончил врач.— Начинай работать, ин¬
спектор.
Гуров ничего не сказал, кивнул и вернулся в гости¬
ную. Эксперт обрабатывал порошком ручку кресла,
искал пальцевые отпечатки. «Кто только не хватался за
кресло?» — подумал Лева и взглянул на телефон.
—	Можно,— сказал эксперт, угадывая желание Ле¬
вы.— А это обнаружено в кармане халата Качалиной.—
Он протянул инспектору ключи и изящную зажигалку.
Гуров позвонил Турилину:
—	Константин Константинович, пришлите сюда сле¬
дователя прокуратуры и кого-нибудь из моей группы.
—	Предположение или факт? — спросил Турилин.
—	Факт—Гуров помолчал и, наступая на самолю¬
бие, спросил:—А мне не следует знать, почему вы так
и предполагали?
184


—	Я не исключал возможность. Семьей очень инте¬
ресуются коллеги с пятого этажа.— Турилин положил
трубку.
На пятом этаже размещалось Управление по борьбе
с хищениями социалистической собственности. Гуров
оглядел гостиную уже под другим углом зрения, однако
тут же заставил себя не отвлекаться. Ребята из УБХСС
занимаются своим делом, я — своим. Надо ждать сле¬
дователя. Начался сегодняшний день скверно, закон¬
чится, видимо, еще хуже.
Утром после дежурства Гуров, не выходя из кабине¬
та, выслушал прогноз погоды.
Диктор радостно сообщил, что такой жары в Москве'
не наблюдалось столько-то лет и вода в Москве-реке
теплее, чем в Черном море. Виновен в этом то ли цик¬
лон, то ли антициклон, и когда они все вместе от сто¬
лицы уберутся, науке неизвестно. Леве следовало ра¬
доваться столь редкостному явлению, пройдет время,
и можно будет, мудро усмехнувшись, сказать:	«Разве
сейчас жара? Вот, помню, был июль, так было действи¬
тельно тепло, асфальт продавливался под каблуками,
ночью простыни прилипали, головы на подушках пла¬
вали».
Конечно, интересно быть очевидцем редкостного со¬
бытия или явления, в рюкзаке памяти укладывается
незабываемое и неповторимое. Затем сверху можно на¬
бросать и то, чего на самом деле не было, но вполне
могло бы произойти, и рассказать, присочиняя, и уже
самому в придуманное свято верить. Гуров знал:	оче¬
видец— человек во многом уникальный и самобытный,
талантливый и неповторимый. Недаром коллеги Гуро¬
ва, люди до невозможности приземленные,— не худож¬
ники, зачарованные музыкой гомеровской «Илиады»,
скорее археологи, готовые в поисках черепка истины ко¬
пать и копать до изнеможения, так вот эти рациональные
и неинтересные люди порой говорят: «Он лжет, как оче¬
видец».
Лева Гуров не страдал тщеславием, не думал о звезд¬
ном будущем, а сутки за сутками страдал от жары, ища
спасения в ванной, а утром, сменившись, выслушал при¬
говор синоптиков и отправился на пляж. Что толкнуло
его на столь опрометчивый поступок, неизвестно: то ли
сказалась бессонная ночь, то ли соблазнила возможность
добраться до воды на служебной машине, которая ему
полагалась после дежурства.
185


Вода в заливе лежала словно расплавленный и еще
не остывший свинец. Тяжелая, неподвижная, серая, она
жарко поблескивала и, казалось, давила на желтый рас¬
каленный берег. Ошалевшие люди, безуспешно пытаясь
спастись от жары, навалившейся на город, лежали на
выжженной траве, бродили, загребая ногами перегре¬
тый песок, падали в эту тяжелую воду, надеясь получить
хотя бы кратковременную передышку в борьбе с безжа¬
лостным солнцем.
На колкой, пахнувшей табаком траве лежал и Лева.
С закрытыми глазами, но зримо ощущая бледное, вы¬
цветшее от солнца небо, он вяло мечтал о прохладной
квартире с опущенными шторами, выключенным теле¬
фоном и сытно урчащим холодильником, а книжной
полке...
«Встать и сейчас же уехать!» — жестко скомандовал
Лева, перекатился на живот, приоткрыл глаза, оглядел¬
ся— у воды люди лежали, словно карты в заигранной
сальной колоде.
Лева быстро одевался, пытаясь вспомнить, хватит ли
у него денег на такси.
Денис Сергачев в этот день поднялся поздно, около
десяти. Лева уже сдавал дежурство, а Денис еще стоял
в ванной, подставляя лицо под колючие струйки. Он
смочил негустые русые волосы, закрутил кран и широ¬
кими ладонями начал стряхивать с рук и груди воду.
Коснулся, живота и поморщился: он был плотно покрыт
жиром, а по бокам, чуть ли не в ладонь шириной, нави¬
сали складки. Денис шагнул негнущимися ногами из
ванны, протер запотевшее зеркало, оглядел себя, хотел
подмигнуть насмешливо, но получилась довольно жал¬
кая гримаса. Два дня, как он начал новую жизнь, бегал
трусцой и делал гимнастику, мышцы в отместку ныли,
мелко дрожали и подталкивали к осиротевшему дива¬
ну. Денис оделся, прошелся по квартире, думая о том,
что необходимо купить весы или хотя бы взять на вре¬
мя у соседки, отгоняя мысли, что все это уже было, на¬
чинал он новую жизнь, делал гимнастику и бегал, не
пил, ограничивал себя в куреве и еде, но никогда уже
ему не быть Денисом Сергачевым с фигурой «как: у
бога».
Морщась, он съел яйцо без соли, выпил кофе без
сахара, оттягивая переход в комнату, где на столе при¬
таилась пишущая машинка и магнитофон, хранивший
186


в СЕоей бесчувственной памяти интервью с олимпийским
чемпионом, статью о котором надо через два дня поло¬
жить на стол редактора.
Денис с надеждой покосился на телефон, холодно
поблескивающий Пластмассовыми боками, который, на¬
крывшись трубкой, угрюмо молчал. Помощь пришла не¬
ожиданно. Неуверенно тренькнул дверной звонок. Денис
вскочил, ноги подкосились, свело бедра и икры, но он
заставил себя прошагать до двери, с надеждой крикнул:
—	Минуточку! — и щелкнул замком.
—	Картошка.— Одетая во что-то фиолетовое, блес¬
тящее и стеганое тетка названивала уже соседям. На
Дениса взглянула неприветливо, оценив его как поку¬
пателя несерьезного.
Он решил было из упрямства купить килограммов
несколько, но мысли о диете и о картофельной кожуре
его остановили.
Дверь напротив распахнулась, Елена махнула Дени¬
су приветственно и деловито спросила:
—	Сколько? — Услышав цену, рассмеялась, соглас¬
но кивнула.— Дэник,— так она называла Дениса,— за¬
неси, пожалуйста.
Денис подхватил ведро и обреченно вошел в сосед¬
нюю квартиру. Все последующие действия и разговоры
были известны досконально. Елена освободит от работы,
накормит досыта, лишит свободы и чувства достоинства.
Кофе, как и все в доме Качалиных, был экстраклас¬
са. Елена ловко орудовала у плиты и кухонного стола,
отвечала на непрерывные телефонные звонки и учила
Дениса уму-разуму. Она все делала быстро, четко, мож¬
но сказать, вдохновенно. На плите что-то жарилось,
хозяйка в это время чистила и мыла овощи, уточняла
по телефону место и время очередной встречи, кому-то
отказывала, другого одобряла и с чуть кокетливой гри¬
маской, которая смягчала облик сугубо деловой жен¬
щины, говорила:
—	Денис, тебе летом сорок, неужели не надоело
стирать рубашки, писать очерки, которые читают одни
дебилы...
Кофе благородно горчил, Денис привычно и заучен¬
но улыбался. Елена сунула ему в руки морковь и терку.
Он начал тереть морковку, смотрел на деловую женщи¬
ну и пытался вспомнить, как она выглядела двадцать
лет назад, когда они познакомились у волейбольных
нлощадок на стадионе «Динамо».
187


Денису было двадцать, Леночке восемнадцать, но
она ему почему-то казалась маленькой и беззащитной
девочкой. Денис ошибался. Возможно, в раннем детстве
Елена и была непосредственной и наивной; когда же
она познакомилась с Денисом, то пошла его провожать
после соревнований и согласилась вновь встретиться
отнюдь не потому, что он парень остроумный и обая¬
тельный. Атлетически сложенный, жизнерадостный и
неглупый, прирожденный лидер, он обращал на себя
внимание, но Лена в нем оценила другое. В спортивной
среде, модной и в те времена, Денис Сергачев был па-1
рень известный и престижный...
Денис справился с морковкой.
Елена положила трубку, улыбнулась Денису, поло¬
жила перед ним луковицу, деревянную доску, острый
нож и ответила на очередной звонок.
Как и полагается, Денис над глянцевитой, пахучей
луковицей всплакнул, однако нарезал прозрачными кру¬
жочками и откинулся на высокую деревянную спинку
стула — мебель на кухне Качалиных была вся темного
дерева, резная. Денис попытался взглянуть на Елену со
стороны, не из глубины десятилетий, а, как говорится,
«на новенького». Коротко стриженная блондинка с ка¬
рими, почти всегда смеющимися, однако недобрыми гла¬
зами; фигура спортивная, отнюдь не потерявшая форму,
разве что грудь тяжеловата, но многим мужчинам это
нравится. Двигается Елена быстро, не резко, кисти рук
и лодыжки сухие, в общем, чувствуется в ней порода.
Интересная, уверенная женщина, излучающая тревогу и
опасность. Одетая в шорты и коротковатую, плотно обле¬
гающую кофточку, Елена даже на кухне носила витую
золотую цепь, массивное кольцо и перстень с бриллиан¬
тами.
Денис допил кофе, взял ароматную американскую
сигарету, щелкнул отличной настольной зажигалкой и
оглядел хорошо знакомую кухню. В двух словах о ней
можно сказать: много и дорого. Холодильников, конеч¬
но, два — и, естественно, импортные, такие же, как мно¬
гочисленные банки и кастрюльки, даже запах от них за¬
морский, а уж о продуктах и говорить нечего.
Но человек, попав в. волшебный сад, сторонится
излишне пахучих и соблазнительных плодов, которые
и с деревьев-то свисают специально, чтобы их сорвали
и съели. На этой кухне, у Елены, Денис позволял себе
пить кофе, порой и нечто более крепкое, и курить, но
188


ему казалось, что если он начнет еще и есть, то поте¬
ряет остатки независимости и индивидуальности.
Денис понимал, что никаких остатков не имеется и
его борьба не более чем самообман. Так узкогрудый
мужчина с животиком-тыквочкой, увидев себя в зерка¬
ле, набирает в легкие воздуха, напружинивает грудь,
подтягивает живот и, застыв на несколько секунд, бро¬
сает на себя горделивый взгляд. Таким лихим парнем он
и останется в своем сознании, когда, с облегчением вы¬
дохнув и приняв естественный вид, быстро от зеркала
отвернется.
На стенных шкафах выстроился парад бутылок. Чего
здесь только не было! Казалось, все фирмы мира, га¬
рантирующие хорошее настроение и безрассудные по¬
ступки, прислали своих полномочных представителей.
Но все они были пустыми, высосаны до капельки, и мун¬
диры их поблекли под тонким, липким слоем жирной
пыли.
—	Дэнчик, запиши.— Елена подвинула Денису блок¬
нот и ручку.—Так, слушаю тебя, дорогая. Пожалуйста,
по буквам.
Лена продиктовала название какого-то лекарства,
Денис записал.
—	И только в ампулах? — Она жестом дала понять,
что это тоже необходимо отметить, и попробовала, до¬
статочно ли посолен суп.— Получишь завтра.
Денис знал, что если лекарство в Москве имеется,
то Елена его добудет, точнее, его привезут сюда, в
дом; если нет, начнутся бесконечные звонки, и необхо¬
димая вещь все равно будет добыта. Слово свое Елена
держала неукоснительно, помогала друзьям и даже
просто знакомым охотно и бескорыстно, однако благо¬
дарность неизменно получала сторицею. Денис неодно¬
кратно наблюдал процесс взаимообмена услугами, но
не мог проследить за многоступенчатостью их хитро¬
сплетений.
—	Вернись на грешную землю.— Елена поставила
перед Денисом бокал, наполнила чем-то золотистым и
остропахнущим, себе тоже плеснула чуточку.— Как у
Еас, писателей, говорят? С утра выпил и целый день сво¬
боден?
—	Я не писатель,— сказал Денис, почувствовав, что
получилось слишком добродушно, добавил:—Я журна¬
лист, да и то спортивный, в меню это значится после
коньяка, водки и даже рябиновой настойки.
189


—	Среди второразрядных портвейнов.— Елена хрип¬
ловато рассмеялась, посмотрела недобрым взглядом, и
скорбные морщины появились и исчезли в уголках
рта.— Я не хотела бы заглянуть в меню, где имеется
мой порядковый номер и цена.— Она легко подняла с
пола тяжелый таз и скрылась в ванной, где тут же за¬
фыркал кран, шлепнулась о фаянс мокрая ткань.
Отрезая пути к отступлению, Денис опорожнил бо¬
кал, налил и снова выпил до дна. Пишущая машинка
напрасно ждала его в соседней квартире.
Денису стало хорошо и грустно, жалко себя очень,
Умиляясь этой жалости, он стал вспоминать, чего се¬
годня уже точно не сделает. Естественно, он не закон¬
чит статью и, конечно, не пойдет на тренировку — в два
часа «старички» соберутся погонять мяч. Он не поедет
в редакцию и Спорткомитет, не пойдет в прачечную и за
хлебом. Весь день впереди, как же он, Денис Сергачев,
убьет его? День отлично начался, так надо было тетке
в фиолетовой кофте притащиться со своей картошкой
и заманить его сюда, усадить, напоить! Умиление пере¬
росло в самобичевание — Денис властно одернул себя.
Елена молодец, надо жить по-качалински. Готовим обед,
стираем? Прекрасное настроение, мы хорошие, трудолю¬
бивые. Пьем, умеренно безобразничаем? Великолепно.
Жизнь одна, второй точно не выдадут, хватай, лови! Ты
поймал, ухватил больше соседа? Значит, ты сильный,
ловкий, умный, и пусть завистники удавятся. Такое вос¬
приятие жизни Денису нравилось, он пытался принять
его, порой получалось неплохо, но обязательно наступа¬
ло похмелье, возникало чувство вины, неудовлетворен¬
ности.
В такие периоды Денис не заходил к Качалиным не¬
делями, случалось, месяцами. Когда же возвращался —
чистеньким, обновленным, уверенным,— его встречали
радушно, словно расстались вчера. Лишь Елена сверкнет
яркими глазами, спросит беспечно: «Монашеский запой
прошел? Живи, как люди, не бери в голову лишнего».
Денис оставался, через несколько дней, круговерть мира
Качалиных засасывала, лишала воли.
—	Дэник, о чем задумался?
Он посмотрел в любимое лицо и вздохнул:
—	Не встреть я тебя, жизнь сложилась бы иначе.
—	Чушь,— ответила Елена,— ты последовательно
идешь своим путем. Не я, была бы другая, на которую
бы ты свалил свою слабость и несостоятельность.
190


В Москву Лева переехал несколько лет назад. Сна¬
чала командованием был решен вопрос о переводе в
столицу отца Левы — генерал-лейтенанта Ивана Ива¬
новича Гурова. Затем неожиданно перевели в Москву
и начальника Левы — полковника Турилина, который до¬
бился перевода и для Левы.
Москва и Управление уголовного розыска встретили
Леву прохладно, без аплодисментов, но, как сказал
мудрец, все проходит. Прошла боль первой любви,
поутихла тоска, новые товарищи на работе перестали
приглядываться, забыли, что Гуров пришлый, давно
смотрели как на своего, он уже числился в асах, к че¬
му относился равнодушно, даже насмешливо. В общем,
часы тикали, листки календаря опадали вместе с лист*
вой, и Лева начал привыкать к обращению по имени-
отчеству, к тому, что чаще дает советы, чем обращается
за ними.
За прошедшие годы Лева научился в некоторых слу¬
чаях признавать свои ошибки, и сегодня он признал, что
на пляж забрался по глупости.
Лева победил, вырвался из ловушки пляжа, добрал¬
ся домой, принял холодный душ. На кухне старая баба
Клава, член и фактически глава семьи, яростно греме¬
ла посудой. Простыни, еще прохладные, ласкали тело,
жизнь поворачивалась лицом, начинала улыбаться и
заигрывать.
В изголовье мягко заурчал телефон, Лева снял
трубку.
—	Здравствуйте, слушаю вас внимательно.— Он бла¬
женно улыбнулся и прикрыл глаза.
—	Лев Иванович, это я. Извините, я вас не раз¬
будил?
—	Не волнуйся, Борис Давыдович, разбудил.— Ле¬
ва недоумевал: как это он не отключил телефон, мало
того, сам снял трубку и еще улыбался?
Гуров уже был старшим инспектором, в его группе
работали три инспектора, один из которых — Боря Ва¬
куров, в прошлом году закончивший юрфак универси¬
тета, сейчас звонил. В двадцать три года Боре никако¬
го отчества не полагалось, однако Лев Гуров еще не
забыл, как сам страдал от покровительственного тона
старших товарищей, и величал лейтенанта по имени-
отчеству, чем приводил его в смущение. Гуров отно¬
сился к себе с определенной иронией и не понимал, что
для Бори он — ас МУРа и гроза убийц.
191


—	Глущенко пришел,— Боря явно мучился, что бес¬
покоит начальство, но иначе поступить не мог и продол¬
жал:— Я ему пропуск заказал, пытался сам поговорить,
затем добился, его... — он долго подыскивал подходящее
слово,— сам Петр Николаевич принял. А он...
Гуров однажды, сославшись на занятость, не принял
Глущенко, потом писал объяснение так долго, что зарек¬
ся... «Сегодня не приму, завтра явится и полдня мне по¬
губит»,— решил Гуров и перебил:
—	Знаю я твоего Глущенко, сейчас приду, дай ему
какой-нибудь кроссворд, пусть ждет.— Положил трубку,
стал изучать знакомую трещинку на потолке.
Анатолий Дмитриевич Глущенко не имел к Боре ни¬
какого отношения, был проклятием его, Льва Ивановича
Гурова.
Они познакомились около года назад, когда Глущен¬
ко пришел на Петровку с жалобой на сотрудников рай¬
онного отделения. Если бы Гуров мог хотя бы приблизи¬
тельно предвидеть, чем закончится его встреча с этим
скромным человеком с глазами удивленного, но всепро¬
щающего святого! Если бы еще приказало начальство, а
то Гуров по собственной инициативе влез в эту историю!
И с тех пор раз в месяц, а то и чаще выслушивал Ана¬
толия Дмитриевича, который, облюбовав Гурова, нико¬
му иному своих потрясающих открытий рассказывать не
желал.
Гуров шел по улице неторопливо, стараясь придер¬
живаться теневой стороны, что не всегда удавалось:
солнце простреливало ее вдоль, прижимая тень к домам,
порой уничтожало ее полностью. Хорошее настроение
исчезло, мысли становились все ленивее и безрадостнее,
чувство юмора испарялось, уступая место чувству жа¬
лости к себе.
«Раз уж я тащусь в кабинет,— рассуждал Лева,— то
надо написать справку по грабежу в Нескучном саду,
да и по всей группе Шакирова». Писать справки по за¬
конченным делам Гуров не любил и имел по этому по¬
воду неприятности. Начальник отдела полковник Орлов
тоже не любил много писать и, чтобы отчетность была
в порядке, требовал эту работу от подчиненных. Пра¬
вильно требовал, но расписывать свои успехи все равно
было противно. Если же ограничиться лишь сухими циф¬
рами, то отчет о работе делался бедным и куцым, даже
самому становилось неясно, чем же занималась группа
целый месяц. И понимаешь, что писать красиво и под¬
192


робно необходимо, а не хочется, даже стыдно. Вроде по¬
лучается: не важно, как работали, важно, как отписали.
Рядом, мягко притормозив, остановились «Жигули»,
открылась дверца. Гуров посмотрел рассеянно, затем
поняв, что зовут в машину именно его, нагнулся, взгля¬
нул на водителя.
—	Садитесь, товарищ начальник,— мужчина за ру¬
лем рассмеялся.
—	Здравствуйте,— Гуров осторожно сел на раска¬
ленное сиденье. Человека за рулем он, конечно, встре¬
чал, но вот где и когда, не мог вспомнить.
—	Куда прикажете, товарищ начальник? — Хозяин
машины чувствовал, что его не узнают, и был очень до¬
волен этим. Лет тридцати с небольшим, с лицом глад¬
ким и блестящим, он улыбался, светлые глазки его за¬
дорно блестели.
Гуров почувствовал запах спиртного и вспомнил, где,
когда и при каких обстоятельствах встречал этого ве¬
сельчака, который в тридцатиградусную жару пьет и
спокойно садится за руль. Примерно год назад Гоша
проходил свидетелем по делу, и Гуров выставил его из
кабинета, предложив явиться назавтра трезвым.
—	Скажите, Гоша, мои коллеги из ГАИ сегодня в
отгуле? Все до единого?
—	МУР есть МУР! — Гоша довольно расхохотался
и тронул машину.— Ваши коллеги из ГАИ —люди, и
ничто человеческое им не чуждо.
Гуров хотел остановить Гошу и вылезти из машины,
однако не сделал ни того ни другого. В последние годы
его былая резкость и непримиримость постепенно усту¬
пали место осторожности и рассудительности. Лева за¬
думывался: «Хорошо это или плохо?» Ответа однознач¬
ного не находил и огорчался, заметив, как с возрастом
у него становится все больше вопросов и все меньше от¬
ветов. «По-гуровски получается,— резюмировал он,—
что жизненный опыт и мудрость заключаются в накоп¬
лении неразрешимых вопросов».
—	Мы с друзьями с утречка в баньку заскочили,
есть прелестная сауна с бассейнчиком, баром и прочи¬
ми атрибутами цивилизации.— Гоша взглянул довери¬
тельно:— Могу составить протекцию.
Гуров облизнул губы, хотел сказать: мол, приеха¬
ли,— и выйти из «атрибута цивилизации», но вздохнул
и развалился на сиденье удобнее. Не следует превра¬
щаться в Дон-Кихота, чья печальная история широко
7	Заказ 3598	193


известна. «Если я перелезу из машины в троллейбус,
Гоша не станет иным, он останется Гошей, а я еще
больше вспотею, устану и еще больше поглупею, что
непременно скажется на работе. А она, моя работа, лю¬
дям нужна, порой необходима». И, полностью с собой
согласившись, Гуров лениво произнес:
—	Будьте любезны, на Петровку.
—	А что касается ваших уважаемых коллег из
ГАИ, то, согласитесь, они живые люди. Они тоже хотят
заглянуть в сауну с бассейном и баром.— Гоша сделал
паузу, приглашая возразить, улыбнулся поощрительно' и
продолжал: — Цивилизация несет нам комфорт и всяче¬
ские иные блага. Однако! — Он резко просигналил зазе¬
вавшейся старушке и выплюнул такой текст, что Лева
не решился бы повторить.
Гуров рассмеялся — Гоша, секунду назад изобра¬
жавший патриция, прикрывавшийся круглыми словами,
которые складывались в изящные фразы и готовы бы¬
ли уже превратиться в прекрасно скроенную теорию, не¬
ожиданно выскочил из своей белоснежной тоги голень¬
кий, волосатый и дикий.
Гуров поглядывал на Гошу со странным сочувствием.
Оказывается, ты обыкновенное лохматое и первобытное.
И ни сауна, ни бассейн, ни «Жигули» тебе помочь не
могут. И все, что надето на тебе, твою дикость закры¬
вает, как глазурь базарную поделку. Все блестит и пе¬
реливается, порой похоже на фаянс и фарфор, а легкий
удар — и брызги: глина, она и есть глина...
—	Приехали.—Гоша остановил машину у «Эрми¬
тажа»...
«Лучше идти пешком по солнцепеку,— думал Гуров,
направляясь к своему кабинету.— Черт меня попутал
сесть в машину к этому проходимцу. Теперь весь день
буду себя чувствовать как младенец, которому не ме¬
няют пеленки».
—	Гуров, ты чего здесь шатаешься?
Лева кивнул остановившемуся было товарищу, мол¬
ча прошел мимо, но подумал, что обидел человека.
Сделал еще несколько шагов и услышал звонкий деви¬
чий голос:
—	Гуров! Зайдите!
Дверь в приемную руководства была открыта, сек¬
ретарша махнула ему рукой.
194


Лева вошел, поклонился:
—	Добрый день, Светлана. Я весь внимание.
—	Ты, Гуров, весь пренебрежение,— съязвила секре¬
тарша.— Тебя обыскались.— Она кивнула на двойную
дубовую дверь и внезапно смутилась так, что Лева
отвернулся.
На пороге кабинета стоял полковник Турилин. Дело
в том, что Константин Константинович лишь минуту на¬
зад попросил Светлану позвонить Гурову домой.
—	Здравствуйте! Отдохнули? — Турилин пожал Гу¬
рову руку, пропустил в кабинет, прикрыл за собой обе
двери,— Не бери в голову, Лева, она в основном девоч¬
ка неплохая.
Из этой фразы Гуров извлек массу информации.
Первое. Обращение на «ты» и по имени означало, что
дальше последует просьба. Мало того, Константин Кон¬
стантинович чувствует себя неловко и обращаться к Гу¬
рову не очень хочет. Второе. Почти все девушки, по сло¬
вам Турилина, были существами прелестными, очарова¬
тельными или умненькими либо очень прилежными. Его
выражение «в основном неплохая» значило, что свою
секретаршу Турилин переносит с большим трудом.
—	Присядь на минуточку.
Турилин обошел свой огромный черного дерева, по?
крытый зеленым сукном стол:
—	Давненько мы с тобой, коллега, не беседовали.
Щелкнул динамик и голосом Светланы произнес:
—	Константин Константинович, эксперт НТО и врач
здесь.
—	Пусть подождут,— ответил Турилин, протянул
Леве листок.— Здесь адрес и прочее. Несчастный слу¬
чай... Видимо... Я понимаю, что ты после дежурства, но
меня попросили.— Турилин почему-то посмотрел в окно,
словно именно оттуда его попросили.— В общем, колле¬
га, бери группу и поезжай. Звони. Я буду здесь до¬
поздна.
«Следователь приедет примерно через час,— прики¬
нул Гуров —Если Боря Вакуров на месте, то он будет
с минуты на минуту».
—	Доктор, чем нанесли удар? — спросил Гуров.
—	Металлическим предметом, возможно, молот¬
ком.— Доктор зло прищурился и кивнул на стену, за ко¬
торой на. кухне сидели Качалин, Сергачев и Вера.—
Кто-то из них.
195


—	Ну-ну.— Лева понимал ход мысли врача, однако
от столь категорического утверждения отказался.
«Если убил человек посторонний, то инсценировка
несчастного случая ему совершенно ни к чему. Убил,
ушел, ищите ветра в поле. Убийца — человек в доме
свой, сразу попадающий в поле зрения следствия. Мало
того, у убийцы существует мотив, открытый мотив для
убийства. И он стремился выдать все за несчастный слу¬
чай, потому что полагал: находясь рядом с жертвой, не¬
медленно попадется мне на глаза. Я увижу его, увижу
причину, по которой он мог желать смерти Качалиной, и
круг замкнется. Значит, убийца и мотив убийства нахо¬
дятся на самом виду, у меня под носом. Когда убивают
женщину, то на самом виду находится муж. А если лю¬
бовник? Обаятельный сосед с открытым лицом и вели¬
колепной фигурой, он из последних сил старается ка¬
заться спокойным, но получается у него скверно, почти
совсем не получается».
—	Денис Сергачев,— пробормотал Лева.
—	Денис Сергачев! Олимпиец, чемпион мира и ок¬
рестностей, у нас на учете не состоит...— Врач взглянул
на труп.— Красивая была пара.
«Они не были парой»,— хотел ответить Лева. А вот
Качалин жене совсем не пара, но, судя по всему, день¬
ги у него есть. Тривиальная история, треугольник: кра¬
савец любовник и богатый муж? Или надоевший лю¬
бовник, который требует, пытается разрушить краси¬
вый корабль? И никто из них не знает, что корабль уже
торпедирован и идет ко дну и завтра имущество отбе¬
рут. Возможно, Сергачев ждал годы, и терпение его
кончилось, а осталось подождать совсем немного. По¬
пытка выяснить отношения привела к катастрофе. Сер¬
гачев знает, что о его связи с Качалиной известно, он
сразу становится центральной фигурой, и создается глу¬
пейшая инсценировка несчастного случая. Версия, не
подкрепленная фактами, но вполне правдоподобная.
Лева поднялся, в холле взглянул на свое отражение
безо всякой симпатии и хотел уже пройти на кухню,
как дверь, которую не захлопнули, открылась, и в квар¬
тиру вошел молодой человек, элегантный и веселый,
хлопнул Леву по плечу и сказал:
—	Салют, старик! Меня зовут Толик. Слышал? — Он
оглянулся.— Где мадам? Для нее кое-что имеется.
—	Толик!..— из кухни выглянул Качалин.— Заходи,
горе у меня. Помяни грешницу.
196


—	Простите.
Лева отстранил Качалина, подошел к столу, на ко¬
тором стояла бутылка:
—	Остались некоторые формальности, с поминками
придется немного повременить.
День минувший
Денис Сергачев и Елена Качалина
Денис родился летом сорок первого, круглым сиро¬
той. Мать умерла при родах. Отец не узнал о рождении
сына и смерти жены. Его убили ранним утром двадцать
второго, когда он, курсант танкового училища, подняв¬
шись по тревоге, стоял на плацу, ждал появления на¬
чальника училища.
Солнце вставало за спиной, курсанты отбрасывали
длинные тени, пахло росой, свежестираным бельем, цве¬
точным одеколоном. Притаившиеся в ельнике танки при¬
давали силы и уверенности.
—	Смир-р-рно!—раздалось по плацу, и неожиданно
раскатистой команде где-то впереди, за лесом, ответил
гул авиационных моторов. Курсанты выпятили подбо¬
родки и груди, скрипнув необмятыми ремнями, до ломо¬
ты в лопатках, расправили юношеские плечи. Отчетли¬
вее стали слышны приближающиеся самолеты.
—	Наши соколы! — горделиво прошелестело по пла¬
цу, и никто не подумал, что нашим «соколам» надле¬
жало появиться с востока, а не с запада. Фашисты шли
совсем низко. Вывалившись из-за леса, обрушили на
людей накопленный Европой запас железа, вой, грохот.
Рос Денис в многодетной семье сестры матери.
В детстве, как и все сверстники, постоянно недоедал, хо¬
дил в обносках старших, к школе относился равнодушно.
Дом их находился в Сокольниках, примыкал к стадиону,
на котором с утра собирались все прогульщики, и спор¬
том Денис начал заниматься от нечего делать, просто
так, даже не помышляя о чемпионстве и рекордах. В се¬
мье тетки он не чувствовал себя двоюродным, но особой
любви не было и среди родных, росли обособленно, са¬
мостоятельно, без поцелуев и ссор.
Стадион был без мрамора, гранита, трибун и много¬
численных контролеров. Футбольное поле, две волей¬
197


больные и одна баскетбольная площадки, раздвигаю¬
щийся почти в любом месте деревянный забор, погряз¬
шая в семейных заботах тетка неопределенного возрас¬
та, которая в воскресенье надевала красную повязку и
лениво гоняла безбилетников. Приезжали на стадион в
весело дребезжащем трамвае, приходили в рваных бо¬
тинках на босу ногу.
Закончив седьмой класс, Денис устроился на стадион
работать. В жару таскал извивающийся тяжелый шланг,
поднимая тугую струю, изображал дождь, пытался по¬
ливать ровно, не собирая луж. Если дождило, шлепал
босиком, размахивал метлой аккуратно, старался на
площадках не выгребать землю, не наскрести ям. Слу¬
чалось, какой-нибудь команде не хватало участника, за¬
всегдатаи звали Дениса, и он с удовольствием бегал,
прыгал и гонял мяч. За свои выступления он получал та¬
почки или майку, порой талончики на обед, даже на
трехразовое питание в ближайшей столовой, где его тоже
знали, и, когда все проесть не удавалось, он мог поме¬
нять талоны на деньги. Один из физруков, часто обра¬
щавшийся к услугам Дениса, подшучивал: «Ты, Денис¬
ка, в нашем советском спорте единственный профессио¬
нал, гребешь деньги лопатой».
Вскоре спорт из забавы стал делом его жизни. В во¬
семнадцать лет Денис выполнил норму мастера спорта
СССР. В двадцать стали называть по фамилии и на
«вы», и тут судьба занесла его на стадион «Динамо»,
где он и встретил первую любовь.
Сильный и уверенный, всего и всегда добивающийся
самостоятельно, Денис не помнил, чтобы когда-нибудь
плакал, и к двадцати годам был убежден: что-что, а за¬
щитные реакции у него в полном порядке.
Однажды, когда он, как обычно, провожал Леночку
домой и они уже более часа стояли в подъезде и по¬
целуи их стали солоноватыми, девушка сказала:
—	Ты больше не приходи, Дэник.
Фраза простая и однозначная, как пощечина, но
мужчины понимают ее плохо. Денис был обыкновенным
молодым, самоуверенным мужчиной и спросил:
—	А что у тебя завтра? — и с подчеркнутой угрозой
добавил: — Хорошо, я позвоню... — Чмокнул Леночку в
щеку покровительственно, сбежал на один пролет.— На
неделе.
Денис остановился, ожидая, что девушка окликнет
его: мол, как это на неделе? Когда? Во сколько? Хлоп¬
198


нула дверь. Леночка, как всякая женщина, которая
разлюбила, уже забыла Дениса. Женщины любят го¬
ворить о человечности, когда уходят от них, сами же
оставляют мужчин просто, без затей, словно смахивают
камешек в колодец,— только что был, а теперь нет, да¬
же «буль-буль» никто не расслышал.
У Дениса для настоящего романа времени не было.
Объяснялось: с четырнадцати начал зарабатывать, в
шестнадцать работать и серьезно увлекся спортом. На
лавочках не сидел, под окнами не гулял, у телефона ие
томился, о загадочной женской душе не размышлял. От
девушек-поклонниц он рассеянно принимал цветы, во¬
сторженные взгляды и неумелые поцелуи; от женщин
зрелых — заботу, сдержанные вздохи и терпение. Первая
любовь его нокаутировала, он долго не мог сообразить,
что валяется на полу и надо не отыгрываться, а упол¬
зать в свой угол. Денис еще долго бросался в бой, не
замечая, что давно нет противника и бой он ведет с те¬
нью, и, только наунижавшись, наговорив несметное ко¬
личество глупостей и беспомощных угроз, он отправил¬
ся зализывать раны.
Спорт помог Денису, физические нагрузки и нервные
стрегсы вытеснили боль и унижение. Он поднялся на
вершину спортивной славы, продержался на вершине
недолго, оставил спорт, кончил тренировать и начал по¬
писывать в спортивные газеты и журналы. Легко и без¬
заботно женился и еще более беззаботно развелся.
Жена в течение года их совместной жизни последова¬
тельно доказывала, что она натура возвышенная, рож¬
денная лишь для украшения жизни и чуждая грубому
миру магазинов, кухни, стирки и других атрибутов ме¬
щанства. Однако при разводе отобрала у мужа кварти¬
ру и машину — то, что он сумел завоевать в этом грубом
материальном мире. Денис толкнулся было в суд, но
при первом же разбирательстве попал в такой канали¬
зационный люк, услышал о себе столько нового, инте¬
ресного и непотребного, что позорно бежал с поля боя.
Однажды, в погожий летний день, накануне своего
тридцатипятилетия, Денис шел вверх по улице Горь¬
кого, как всякий коренной москвич привычно уворачи¬
ваясь от суетливых гостей, и размышлял на тему:	кто
такой Денис Сергачев? К этому его подтолкнула при¬
ближающаяся дата. Где ее отмечать и на какие деньги?
Неизвестно, до каких бы философских глубин опустил¬
ся Денис,- где и на какие деньги отмечал юбилей, с 'ка-
199


кими бы женщинами встречался, а от каких бежал, не
остановись рядом с ним «Жигули» и не окликни его
женский с чуть заметной хрипотцой голос:
—	Дэник!
Занятый своими мыслями, он проскочил мимо оче¬
видной истины, что, услышав такое обращение, должен
бежать прочь быстрее лани. И доверчиво заглянул в
белую «шестерку»...
Свой день рождения Денис отмечал в роскошной
большой квартире, пил и ел с совершенно незнакомыми
людьми, которые его, Дениса Сергачева, прекрасно зна¬
ли, блаженно улыбался комплиментам и безбоязненно и
открыто отвечал на ласковый взгляд карих глаз Елены.
Она делила свое внимание хозяйки и обаяние женщины
среди присутствующих равными долями, веселая и бес¬
печная. Он чувствовал себя великолепно, поглядывал на
Елену с чуть грустной снисходительностью, как человек
порой оглядывается на свое детство, такое смешное в
своих горестях, радостях и игрушечных страстях. На ду¬
ше у Дениса было тихо и спокойно. Он никогда не бо¬
роздил бескрайние просторы океана и не знал, что пол¬
ный штиль порой сменяется мертвым штилем, а затем...
рубите мачты на гробы. Не всякому дано заглянуть в
завтрашний день.
Прощаясь, Денис долго благодарил Елену и ее мужа
за великолепный вечер, попытался оставить дорогой по¬
дарок, вынужден был забрать его и, наконец заверив,
что будет звонить, уехал. В такси, затем в тесной комна¬
тенке, которую снимал, Денис разглядывал роскошные
часы — подарок, вспомнил прошедший вечер, милых и.
любезных людей, Елену и ее мужа. Приятный парень,
как его зовут? Денис не знал, как зовут хозяина, в чьем
доме праздновал день своего рождения. Такой приятный,
отличный парень.
Денис потрогал часы и вспомнил, как однажды са¬
дился в «мерседес». Он тогда опустился на сиденье, за¬
крыл дверцу и понял, какого класса машина. Кресло
не провалилось и не уперлось, а приняло гостеприимно,
ненавязчиво, мягко, подделываясь под гостя, хочешь —
развались, хочешь — сиди прямо, креслу и так и эдак
удобно. Дверь машины не захлопнулась и не защелк¬
нулась, а словно по собственному желанию вернулась
на свое место, мягко чмокнула и прилипла. Так же и
часы. Они вернулись на свое законное место, здесь, на
запястье Дениса, этим часам было удобно, они стара¬
200


лись держаться незаметно — их дёло показывать время*
не нахально сверкать, а отсчитывать секунды, и, если
тебе понадобится, они взглянут на тебя прозрачным ци¬
ферблатом, выставят строгие стрелки, и в их точности
невозможно сомневаться, как во взгляде скромного, по¬
рядочного человека.
«Ну, Ленка!—удивлялся Денис, укладываясь в из¬
вилины тахты, где для каждой части тела существова¬
ло персональное место и не дай Бог было перепутать —
тогда уж удобнее спать на булыжной мостовой.— Ну,
Ленка, а я-то считал тебя человеком тщеславным, рас¬
четливым». Денис наконец улегся и привычно застыл,
зная, что ворочаться не рекомендуется.
Проснулся Денис сразу, как просыпался обычно, вы¬
дернул себя из тахта, начал быстро делать гимнастику.
Через десять минут тело приобрело свои человеческие
формы, Денис натянул тренировочный костюм и отпра¬
вился по коридору, считая двери. Их было девять, Де¬
нис запомнил, а кто живет за этими дверьми — не знал.
За каждой — целый мир со своими перевоплощениями,
и, отправляясь утром в ванную, Денис просто двери пе¬
ресчитывал, довольствуясь, что хотя бы количество ми¬
ров оставалось неизменным.
Ванная была замечательная — потолок метров пять,
ну, метр паутины, но ее и не видно, лампочка синяя, со
времен войны. Денйс пытался заменить, но не разреши¬
ли. Внуки сегодняшних детей еще на нее полюбуются,
если, конечно, разглядят. Замечательна ванная еще и
тем, что, в отличие от уборной, всегда свободна: разме¬
ров купеческих, жильцы заглядывали лишь по делу —
кто велосипед принесет, кто пианино развалившееся за¬
двинет, уникальные керосинки и примуса припрячет. Де¬
нис потихоньку сменил душевой рожок, стащил в спорт¬
зале резиновый коврик и по утрам, доставая его из-под
жестяной печки-буржуйки, кидал в ванну, становился
на него, пускал холодную или ледяную, в зависимости от
времени года, воду и мылся. Жильцы на Дениса погля¬
дывали косо, но не без уважения.
Миновав девять дверей, раскланявшись с малознако-.
мыми и незнакомыми людьми, Денис вернулся после
душа к себе, как в родной окоп после вылазки на ту
сторону.
В дверях его узенькой комнатки стояла Елена!
—	Салют, Дэник! Быстренько одевайся и едем!
201


Денис, перешагивая порог, расслабился и потому
вздрогнул.
—	Елена! Как это ты? — он запнулся и продолжал
растерянно:—Ты садись. Я рад, не ожидал.
Елена была элегантна и раскованна, как манекен¬
щица, привыкшая вызывать у зрителя зависть и восхи¬
щение. Комната-пенал, казалось, раздвинулась, наполни¬
лась светом и запахами, которые присущи только очень
дорогим женщинам.
—	Я постою,— Елена хрипловато рассмеялась и при¬
села на край стола.— Быстренько, Дэник, кас ждут.
—	Сейчас, минуту.— Денис начал стаскивать трени¬
ровочный костюм.
—	Я уже поняла, что располнел, не стесняйся.—
Елена закурила. Стараясь не обидеть хозяина, оглядела
комнату.
—	Килограмма три, не больше.— Денис разозлился,
—	Не меньше пяти,— безошибочно определила Еде¬
на и, не давая ответить, продолжала: — Нашла тебе
квартирку, правда однокомнатную, но приличную. Сей¬
час купить двухкомнатную на одного довольно сложно.
Ты официально разведен?
—	Абсолютно,— буркнул Денис.
—	И хорошо и плохо. С нашим председателем я до¬
говорилась, в райисполком позвонила, нас ждут. Квар¬
тира в отличном состоянии, но ремонт обязаны сде¬
лать— возьмем деньгами. Я договорюсь, ты не суйся.
Ты, извини, лопух, видно издали. Кое-что из мебели хо¬
зяева, они уезжают в проклятый мир, забирать не захо¬
тят— не вздумай за эту рухлядь платить. Ты делаешь
одолжение, что позволяешь ее не вывозить.
—	Слушай, Елена...— Усаживаясь в белые «Жигу¬
ли» рядом с Еленой, Денис постарался придать голосу
мужские интонации: — Я благодарен, все великолепно,
но...
—	Уже прикинула,— перебила Елена, профессиональ¬
но вписываясь в поток машин.— Три — вступитель¬
ный взнос, одна уже выплачена, получается четыре, на¬
кладные расходы — надо пообедать с некоторыми людь¬
ми,— уложишься в пять с копейками.
—	Елена, у меня...
—	Дэник! — Елена повернулась к нему, чмокнула
в щеку.— А наша юность? Дружба уже ничего не стоит?
Пропал на пятнадцать лет и все забыл?
—	Я пропал?
202


—	Простила, забыла, выбрось из головы.— Елена
проехала на желтый свет, махнула гаишнику, тот при¬
ветственно кивнул.— Валера,— пояснила она.— В нашем
ГАИ у меня проблем нет. Деньги? Я поговорила с Иго¬
рем, он на какой-то срок достанет, там придумаешь, пе¬
рекрутишься.
«Если откладывать пятьдесят в месяц — шестьсот в
год; значит, перекручиваться я буду десять лет»,— под¬
вел итог Денис.
—	Когда же ты успела? — удивился он.— С тем по¬
говорила, с другим решила, со всеми перезвонилась.
—	А чем я занималась вчера весь вечер? — Елена
явно хотела сказать в его адрес что-то нелестное, но
сдержалась.— Пришлось пригласить кое-кого не нашего
уровня, с одним я дважды танцевала.
Больше в этот день Денис вопросов не задавал.
Муж Елены деньги «достал», передал конверт с
пятью тысячами просто, без лишних слов, как соседи
одалживают друг другу хлеб или сахар. Дэник запла¬
тил за квартиру, купил тахту и письменный стол. Ос¬
тальную1 обстановку, как и предсказывала Елена, оста¬
вили прежние хозяева. Денис никогда крупно не зани¬
мал, в крайнем случае перехватывал двадцатку на
несколько дней. Пять тысяч повисли над ним, он даже
Начал сутулиться — так ходят высокие люди в помеще¬
нии с низким потолком, ежесекундно боясь выпрямить¬
ся и разбить себе голову. Он взялся за подсчеты, выяс¬
нил, что если удастся взять еще одну группу и полу¬
чить дополнительно пятьдесят часов и заключить до¬
говор в издательстве, то при такой нагрузке — сколько
останется на сон, страшно подумать,— расплатиться
можно не раньше чем через три года. Никакой квартиры
не надо, жил бы в своем «пенале», ведь жил, и ничего.
Что теперь будет? Перспектива ближайших лет сделала
Дениса молчаливым, сосредоточенно-безрадостным.
Жил он в прекрасном доме, в просторной, хорошо, по
его представлениям, обставленной квартире, вставал с
мыслью о деньгах, ложился с думами о долгах. Ко все¬
му еще начал расставаться с друзьями детства. Чело¬
век контактный, Денис приятелям счет не вел, но дру¬
зей было всего двое. Когда он сообщил о покупке квар¬
тиры, оба, совершенно не похожие друг на друга, оди¬
наково взъерошились и чуть не хором спросили:
—	А деньги?
—	Будет день —будет пища,— пошутил Денис.
203


Елену оба прекрасно знали, дружно не любили, она
им в давнем прошлом отвечала безраздельным высоко¬
мерием. Денис ни слова о ней ребятам не сказал, сты¬
дился признаться, что встретился, принял от Елены по¬
мощь. Друзья каким-то образом обо всем узнали, по¬
пытка. объясниться привела лишь к охлаждению.
—	Ну и ладно, не учите, не маленький,— сказал
Денис, закрывая обитую кожзаменителем дверь, по¬
смотрел на друзей в глазок, и они, вчера единственные
и родные, показались ему далекими и даже враждеб¬
ными.
Тяжелый разговор с Еленой начался с вопроса, ко¬
торый Денис задал в искренне шутливом тоне:
—	Помоги неразумному советом: что делать?
—	Жить, Дэник, все остальное ерунда.— Елена купи¬
ла ему занавески на кухню, сейчас подшивала их на ма¬
шинке.
—	Ты мне еще не сказала, где работаешь, где и
сколько получает Игорь, как вам удается содержать та*
кую квартиру, машину, устраивать приемы? — Денис
взглянул на подаренные ему часы и от последнего во¬
проса воздержался.
—	У меня шестьдесят часов в одной шарашкиной
конторе, заполняю дневники, получаю деньги, им нуж¬
ны лишь галочки, что физкультурная работа ведется,—
Елена откусила нитку, шить перестала, сидела не пово¬
рачиваясь, напряженно, ее ожидание Дениса под>-
тодкнуло.
—	Твоей зарплаты не хватит оплатить квартиру,
сколько же зарабатывает Игорь?
Елена повернулась вместе со стулом, оглядела Дени¬
са несколько задумчиво:
—	Я тебе скажу. Не поймешь — пеняй на себя.
Вопрос твой неприличен и никогда, никому,— Елена
улыбнулась, но в голосе ее звучала неприкрытая угро¬
за,.—,из моих знакомых его не задавай. Тебя может ин¬
тересовать, как люди живут, а на какие средства —
проблема не твоя.
Самое удивительное, что даже эта речь Елену не
портила: она оставалась женственной. Впервые после
их случайной встречи Денис увидел не размытое дале¬
кое прошлое, а реальное и желанное настоящее. И он,
смотря на Елену, видел теперь не свою первую любовь,
не юность, а женщину. Читай он Библию, то сказал бы:
вот он, грех во плоти, и ничего желанней этого греха
204


на земле не существует. Исчезла квартира, проблемы,
долги, осталась лишь женщина с золотыми волосами,
глазами загадочными, зовущими и удерживающими на
расстоянии, телом обещавшим и совершенно недоступ¬
ным.
—	Я тоже не твоя проблема,— Елена встала, туже
затянула пояс халата.— Я рада, что ты умница, Дэ¬
ник,— Елена протянула ему шторы.— Давай повесим,
в кухне станет уютнее.
Вскоре с тренерской работы Денис ушел, целиком
занялся журналистикой. Так решила Елена. Если тре¬
нер— то сборная, в крайнем случае команда мастеров,
поездки за рубеж, объяснила она. Журналист — это не¬
что неопределенное, загадочное и опасное. Человек дол¬
жен быть контактным, обаятельным и немного опасным,
это располагает, щекочет нервы.
Кто-то кому-то позвонил, кто-то с кем-то пообедал.
Денис ничего не знал, через несколько дней его пригла¬
сили в редакцию и предложили должность корреспонден¬
та. Жизнь на одной площадке с Качалиными оказалась
очень простой и приятной. Однако материальная пробле¬
ма не разрешалась, наоборот, в деньгах Денис потерял.
Корреспондент — слово красивое, к деньгам непосредст¬
венно отношения не имеет. Денис плевать хотел на мел¬
кие проблемы, главное, рядом живет Елена. Видеть ее
можно каждый день, почти в любое время. Она часто
брала его с собой, когда уезжала по делам, которые Де¬
ниса не интересовали. Елена за рулем, он рядом, удив¬
ляясь, как ухитрился прожить без этой женщины более
пятнадцати лет...
—	Напиши о строительстве спортивных объектов,—
сказала Елена невзначай.
Денис не расслышал толком. Сидя рядом в машине,
он пытался просунуть свою широкую ладонь в узкий
карман ее замшевой куртки.
—	Где статья? — спросила Елена через несколько
дней.
Денис несколько растерялся, но не спросил, что имен¬
но она имеет в виду, начал путано объяснять: мол, в ре¬
дакции без году неделя, и статьи ему не заказывают, ра¬
ботает пока на подхвате, собирает материал, пишут дру¬
гие.
—	Наша страна все время строит, людям интересно
знать, что строят, как,— нравоучительно произнесла Еле¬
на и недовольно поморщилась.
205


Недовольство Денис уловил сразу, заявил в редак¬
ции о своем неуемном желании познакомиться со строи¬
тельством какого-нибудь спортивного комплекса и тут
же получил согласие и конкретное задание.
Через две недели материал был опубликован. Напи¬
санный штампованными фразами, с еще более штампо¬
ванными мыслями, он прошел совершенно незамечен¬
ным. Елена же, прочитав, благосклонно кивнула, поце¬
ловала в щеку, сказала:
—	Молодец, Дэник, так держать. Только чуть кри¬
тичнее—ты должен быть объективным и строгим.—i
И повернула разговор в сторону: — Я хочу попросить
тебя об одном одолжении.— Глянула вскользь, но испы¬
тующе.
Денис кивнул, хотел ответить, лишь снова кивнул.
Елена рассмеялась:
—	Спасибо. Я хочу «Волгу». Не реку, она очень
большая и никчемная — Елена улыбнулась, пытаясь
Дениса рассмешить. Он же буквально обалдел:
—	Пятнадцать тысяч...
—	Ерунда. Трудно достать—тебя тоже не касает¬
ся,— Елена его снова поцеловала.—- Достанут и запла¬
тят. Я прошу, чтобы ты на себя ее оформил. У нас. ма¬
шина есть, если мы купим «Волгу», это может вызвать
к Игорю нездоровое внимание.
—	Оформить? Пожалуйста. Хотя если у меня спро¬
сят, на какие деньги...
—	Сбережения, Дэник, ты всегда был человеком бе¬
режливым.
—	Я?
—	Когда ты выступал, то сколько лет ездил туда? —
Елена кивнула на окно.
—	Много,— Денис задумался,— лет восемь, наверно.
—	Сколько раз? — Елена, изображая следователя,
спрашивала строго.
—	Не помню, возьмите мое личное дело и поинтере¬
суйтесь,— подыграл Денис.— Раз двадцать ездил, мо¬
жет, и больше.
—	Вещи для продажи привозил?
—	Что значит для продажи?—Денис вошел в роль,
даже увлекся.— Времени шататься по магазинам не бы¬
ло, истратишь валюту как попало, вернешься, здесь
остынешь, сдашь в комиссионку. А что? Нельзя?
—	Дэник,— Елена всплеснула руками,— ты велико¬
лепен. Главное же, запомни: никто никогда подобных
2.06


вопросов тебе задавать не будет. Кто ты, Денис Серга-
чёв, в глазах тети Маши?
—	Никто. Бывший.
—	Ты, Дэник, человек, всю жизнь разъезжавший по
заграницам. Натаскал ты себе за эти годы тьму кро¬
мешную. И поставь ты завтра у подъезда не «Волгу», а
белокаменный дворец, что скажут?
—	Банк ограбил.
Елена посмотрела на Дениса с сожалением, как
смотрят на родного, безнадежно больного человека:
—	Скажут: «Наконец-то придуриваться перестал,
сколько накоплено и припрятано. Одних золотых меда¬
лей на десять челюстей хватит»... В общем, бери «Вол¬
гу», будем кататься. Не спорь, будешь ездить на ней и
один. Обязательно. Денис Сергачев на «Волге». И ни у
кого нет вопросов.
Елена, хочешь верь, хочешь нет, я за всю жизнь
в спорте...— начал Денис несколько напыщенно. Елена
закрыла ему рот поцелуем.
—	Ты дурак, мне известно. Совсем не обязательно
кричать об этом из окна или объяснять по телевизору.
Кстати, как ты думаешь: что бы у тебя сейчас было,
выйди я за тебя тогда замуж? — Елена перестала шу¬
тить, смотрела серьезно.
—	Я хотел бы сына,— смутился Денис и, помявшись,
добавил: — И дочку.
Разговаривали они у Качалиных на кухне. Елена, к
удивлению Дениса, не готовила, как обычно, даже не
отвечала на телефонные звонки. Аппарат время от вре¬
мени вздрагивал и требовательно верещал. Елене на¬
доело, отключила его. Задавая свой последний вопрос,
Елена собиралась затем рассказать, что будь они же¬
наты, то сегодня обладали бы и квартирой и «Волгой»,
что его поездки при ее практической смекалке — золотая
жила. А не вышла она за него замуж потому, что не хо¬
тела ждать, да и жила эта сегодня бы уже иссякла, а ей,
женщине, много надо и сегодня и завтра.
Когда Денис сказал о сыне, Елена чуть улыбнулась,
добавление дочери разозлило окончательно. Слова пута¬
лись и, сбивая друг друга, не желали выстраиваться в
нормальные фразы.
—	Сын... Дочка...— повторила Елена и неожиданно
ловким движением стянула через голову тонкий сви¬
тер.—А с этим как? Ты глаза-то открой! Будь у меня
207


сейчас сын, ты бы не зажмурился, жрал бы яичницу,
ковырял в зубах и смотрел в окно...
Денис покорно глаза открыл, но не поднял. Елена
подошла и прижала его голову к груди.
Потом Денис ничего вспомнить не мог, и беспамят¬
ство это приводило его в бешенство. Он ощущал себя
и крезом, и нищим. Елена вела себя, словно ничего не
произошло. Денис несколько дней старался с ее мужем
не встречаться, затем все как-то само собой вошло в
привычную колею.
Денис купил «Волгу» и окончательно расстался с
друзьями. Они появились, как всегда, вдвоем, мазнули
по сверкающей машине взглядом, один, криво улыб¬
нувшись, попросил прокатить, второй, он всегда был в
их троице главным, прижал Дениса к машине и, тяжело
дыша ему в лицо, сказал:
—	Ты был олимпийцем, Сергачев, ты был нашим дру¬
гом. Теперь ты вроде гоголевского Андрия. Я не Тарас,
я тебя не рожал, почему ты оказался предателем, не
знаю. Когда тебе станет совсем плохо — позвони. Если
тебя не подпустят к телефону,— он отстранился, огля¬
дел Дениса, словно раньше никогда не видел,— напиши...
В память о Денисе Сергачеве, который был, мы придем.
Вечером впервые б жизни Денис напился.
Неожиданную помощь в борьбе с новым увлечением
ему оказала та же «Волга». Елена требовала, чтобы Де¬
нис ежедневно ездил на машине, подъезжал к редакции,
к Спорткомитету, в Лужники. В общем, во всех местах,
где его знали и могли видеть, он должен быть за рулем.
Мало того, если раньше, разъезжая по своим личным де¬
лам, она водила «Жигули» сама, то теперь просила Де¬
ниса.
Денис и Елена выступали во внешнем мире как де¬
ловые партнеры. Действительно же он был шофером,
охранником — хотя об этой роли не догадывался,— пред¬
ставительным и престижным ухажером, который былую
страсть сменил на безнадежную и платоническую лю¬
бовь. В последней роли Денис нравился всем. Елене —
потому что такого пажа ни у кого из подруг не было.
Фигура, имя, даже обаяние! Милые подружки, радуй¬
тесь за меня и не портите себе цвет лица. Мужчинам
Денис был симпатичен, так как среди приятелей за рюм¬
кой можно сказать: «Денис Сергачев — знаете, этот са¬
мый?— за пивом бегает, вчера теплое принес, стартовал
заново». Был Денис Сергачев Олимпиец — все с большой
208


буквы, и другие чувствовали себя рядом с ним непол¬
ноценными пигмеями, сражались в его присутствии
лишь с комплексом неполноценности. Жизнь всех рас¬
ставила по своим местам. Подругам Елены Денис слу¬
жил как бы допингом и стимулом. Все давно обрыдло,
пошлые мужья-добытчики только о деньгах и говорят,
скабрезные анекдоты рассказывают, за спиной шепчут¬
ся о девчонках. А появляется Денис Сергачев?! Пусть
пока под пятой у этой бездушной стервы... Глаза у Де¬
ниса на месте, мозги не все растерял, оглянется, разбе¬
рется, кто есть кто.
Денис не догадывался, какие страсти кипели, как
согревалась давно остывшая кровь, видел только Еле¬
ну, жил, дышал, как прикажут.
Обычно Денис выходил из дома раньше Елены, про¬
гревал «Волгу», затем спускалась она—деловая, эле¬
гантная, несколько отчужденная и от этого еще более
желанная.
В тот день все было как всегда. Денис послушно по¬
вел машину — Елена назвала незнакомый адрес, он ока¬
зался совсем неподалеку. Остановившись у дома, в ко¬
тором не было ни магазина, ни ателье, ни парикмахер¬
ской, Денис просительно произнес:
—	Можно, я подожду в машине? — Ему очень не хо¬
телось пить кофе и слушать женские сплетни.
—	Нет, здесь ты мне нужен,— Елена рассмеялась,
взглянула игриво.
Они поднялись на второй этаж, Елена открыла дверь
своим ключом, вошла по-хозяйски. В однокомнатной,
уютной, скромно обставленной квартире никого не было.
—	Располагайся, ты дома, я сняла эту комнатушку
для нас.
Елена переоделась в халат и начала хозяйничать:
вытирать пыль, мыть ванну, зажгла на кухне газ, по¬
ставила чайник. Делала она все быстро и ловко. Денис
слонялся следом и по тому, как в ванной были сменены
зубные щетки, мыло, одеколон и полотенце, понял, что
Елена лжет. Квартира снята давно, просто некоторое
время здесь никого не было.
Дениса знобило, ощущение походило на предстар¬
товый мандраж, который исчезнет после судейского
свистка. Денис сел в уголке, попытался разобраться, что
с ним происходит. Он так ждал сегодняшнего дня, не то¬
ропил Елену, полагая, что в интимных вопросах должна
решать женщина. Она решила — казалось бы, он должен
209


быть счастлив, но в чувствах, которые его сейчас опу¬
тали, были и недоумение, и растерянность, и нарастаю¬
щий гнев — все что угодно, кроме счастья. Выкинула
зубные щетки, заменила полотенца и постельное белье,
могла бы все это сделать и без него — приехать сюда
вчера. Пройдет его, Дениса, время, и Елена так же лов¬
ко и быстро все проделает заново, так же будет пле¬
скаться в ванной, а в кресле усядется другой мужчина.
Денис поднялся, с трудом вынув себя из кресла: на¬
до уходить, оставить ключи от машины и тихонько за¬
крыть за собой дверь. Черт возьми, он — Денис Серга¬
чев! Не шофер, носильщик, сопровождающее лицо, он —
Денис Сергачев!
—	Дэник!
Он открыл дверь ванной, остановился на пороге.
Елена сидела, окутанная ароматной пеной, словно зо¬
лотокудрая греческая богиня. «Тюрьма, петля, никуда
я не уйду, время, когда я мог принимать решения, кон¬
чилось»,— понял Денис, хотел пошутить, но губы не
слушались. Озорные искорки исчезли из ее карих глаз,
во взгляде появились настороженность и внимание.
—	Свари, пожалуйста, кофе и выпей рюмочку, ма¬
шину сегодня поведу я. Ты мне разрешишь? Дэник, до¬
ставь мне. удовольствие, выпей, ты становишься таким
очаровательным.— Елена упрашивала его, как ребенок
выклянчивает у родителей что-то запретное. Она не об¬
думывала эти слова заранее, не подбирала тон, который
был ей совершенно не свойствен. Сделала все по наи¬
тию, спонтанно, выстрелила, не целясь, и уложила весь
залп в десятку.
Денис рассмеялся и потерял остатки воли, На кухне
он выпил стакан коньяку, занялся варкой кофе, выпил
еще, и огонь, растекавшийся по жилкам, завершил пре¬
вращение Олимпийца в раба.
В машине Елена, вновь деловая и конкретная, про¬
тянула ключ от квартиры:
—	Надеюсь, ты не станешь сюда водить девок.
—	У меня есть своя квартира,— ответил он.
—	Над чем ты сейчас работаешь? Я попросила для
тебя командировку на Украину. Там есть несколько ин¬
тересных строительств, не удивляйся и поезжай.
—	Я спортсмен, а не строитель.
—	Количество и качество спортивных сооружений
определяет массовость спортивного движения.— Елена
умела говорить четкими бездумными фразами, без тени
210


иронии.— Массовость определяет мастерство. Олимпий¬
ский чемпион вырастает из десятков тысяч рядовых
спортсменов.
Денис пожал плечами и ничего не ответил, он чув¬
ствовал: Елена имеет на него очень конкретные виды,
какие именно, не знал и не желал догадываться. При¬
дет время — скажет, а сейчас надо в командировку?
Поедем.
Эта квартира стала их третьим домом. Денис заха¬
живал сюда и один. Никто не беспокоил, телефон мол¬
чал, в дверь не барабанили ногами и даже деликатно не
звонили. Елена здесь становилась совершенно иной: ее
деловитость и энергия исчезли, и она, задумчивая и ти¬
хая, не торопясь принимала ванну, неохотно ела и за¬
биралась в постель, где, свернувшись калачиком, дре¬
мала, а иногда даже спала. Ласки она принимала рав¬
нодушно, с гримаской, которая означала: мол, если тебе
это приятно, то так уж и быть. Темперамент и энергию
Елена полностью растрачивала во внешнем мире, на лю¬
дях. Она была похожа на замученного многочисленны¬
ми родственниками ребенка, который, подыгрывая взрос¬
лому эгоистично-тщеславному миру, старательно, даже
талантливо, изображает вундеркинда, затем прячется ,в
детской, где, не думая, как он выглядит со стороны, ста¬
новится самим собой — маленьким, обыкновенным, без¬
защитным.
Дрема этой квартиры охватывала и Дениса. Он тоже
становился вялым, двигался не пружинисто и легко, а
распустив мышцы и вывалив животик, приволакивая
шлепанцы. Слонялся из кухни в комнату, таская стакан
и прихлебывая на ходу, глядя в потолок, размышляя о
жизни, Елене и себе и ни о чем конкретно.
Прошел год. Долг Дениса уменьшился на тысячу,
перестал его тяготить: должен и должен, потихоньку
отдам, для Игоря Качалина четыре тысячи — не деньги.
Денис давно понял: Игорь не занимал пять тысяч на
стороне, дал свои, хотя откуда они свои — совершенно
неизвестно. Денис и раньше сталкивался с людьми, чьи
доходы невозможно даже сравнить с расходами. В та¬
ких случаях он делал шаг в сторону, отношений не под¬
держивал. Теперь он жил среди людей, которые о день¬
гах не говорили, до зарплаты не занимали. Лишь однаж¬
ды Денис услышал, как один из друзей Качалиных ска¬
зал:
211


—	Если я выхожу из дома и у меня нет в кармане
штуки, я чувствую себя так, будто вышел на улицу без
штанов.
Два года назад Денис выдал бы говоруну такую
штуку, что тот действительно бы остался без штанов.
Но два года назад отношение таких людей к Денису
было иное: никто подобного и сказать не смел, общества
Дениса искали, к его словам прислушивались. Теперь
же Денис жил рядом с деньгами, сам делать деньги
не умел, и окружающие относились к нему с равноду¬
шием и легким презрением.
Однажды Елена попросила его подъехать к нотари¬
альной конторе, и без очереди (Елена бывала только
в тех местах, где ее знают) они оформили доверенность
на снятие с учета и продажу «Волги». Денис подписал
документы, даже не выяснив, на чье имя выдает до¬
веренность. Больше «Волгу» Денис не видел — она уеха¬
ла в теплые края, где мандарины, вино, барашки и длин¬
ные, как жизнь горцев, тосты.
—	Машину ты разбил,— пояснила Елена.— О своем
долге забудь — мы в расчете. Встань в Союзе журна¬
листов на «Жигули^.
—	Нет,— сказал Денис.
Елена взглянула на него с любопытством и неко¬
торым удивлением. Такое выражение случается у чело¬
века, когда он поднимается с постели поутру и не на¬
ходит на месте шлепанцы. Куда подевались? Топай бо¬
сиком по квартире, разыскивай, ерунда, конечно, най¬
дутся, но непорядок.
—	Забыла сказать...— Елена чуть помедлила. Денис
приготовился слушать импровизированную ложь и не
ошибся.— Квартиру нашу забирают, хозяин вернулся.—
Она протянула руку: — Ключи.
—	Не забудь сменить зубную щетку.— Денис отдал
ключи, словно скинул на землю осточертевший рюкзак,
расправил плечи.
Без квартиры, без «Волги», заставлявшей его врать
и значительно надувать щеки, он почувствовал себя мо¬
лодым и свободным. Денис отличался удивительной для
своих лет наивностью, походил на убежавшего из дома
щенка, который не понимает, что сколько ни бегай, а
жрать захочешь и вернешься назад, где тебя ожидает
плошка с похлебкой, кость и... цепь.
Неизвестно почему, новую жизнь Денис начал с ге¬
неральной уборки своей квартиры. Пылесосил — пло-
212


хонький пылесос остался от прежних хозяев —стены и
вещи, тер и скреб кухню, мыл полы, мазал мастикой. Ра¬
ботая, потел и задыхался, будто никогда в жизни не за¬
нимался физическим трудом. Закончив уборку, составил
распорядок дня, отпечатал на машинке и пришпилил его
на стенку. Утром делал гимнастику, начал ходить в бас¬
сейн, но через две недели выяснил, что денег на жизнь
категорически не хватает. Странно, как же он жил рань¬
ше? Денег у Елены никогда не брал, обедал у Качали¬
ных крайне редко, вечерами в ресторанах тоже старал¬
ся не бывать, так что же изменилось? Почему деньги
были, а теперь их нет? Денис не замечал, что уже два
года не покупает сигарет, пачки валялись у Качалиных
на каждом столе, он: закуривал, не думая клал пачку в
карман. А сигареты, к которым он уже привык, стоили
полтора рубля, следовательно, сорок пять рублей в ме¬
сяц. Он ни копейки не тратил на транспорт — сейчас
толкался в троллейбусах и метро, но в конце дня не вы¬
держивал и садился в такси. Даже короткий маршрут в
такси стоил два рубля, значит, шестьдесят в месяц. Трид¬
цать пять надо платить за квартиру. На жизнь Денису
оставалось от тридцати до пятидесяти рублей. Произ¬
ведя все подсчеты, Денис испугался. Работая трене¬
ром, он месяцами жил-на сборах, где его кормили, ком¬
ната-пенал стоила рубли, теперь же все иначе. Денис
бросил курить, увидев свободное такси, отворачивался,
однообразно питался: яичница, готовые котлеты, кофе
лишь изредка, пристрастился к спитому чаю. У спорт^
сменов есть такое понятие: уперся. Если начинается по¬
лоса неудач, беспричинно ухудшилась форма, пресле¬
дуют травмы, походя лягнули в газете и начинает по¬
свистывать публика, то спортсмены говорят: надо упе¬
реться. В переводе на русский — терпеть, терпеть, рабо¬
тать и работать.
Денис уперся. Хорошо потерял в весе, не пил и не
курил, работал в редакции, как все, от и до, вечерами
писал книгу о своем друге, известном, даже легендар¬
ном Олимпийце. В соседнюю квартиру не заходил, и
как-то получилось, что за полгода лишь однажды стол¬
кнулся с Игорем Качалиным у лифта, а Елену не встре¬
тил ни разу. Через несколько месяцев Денис начал за¬
мечать, что отношение к нему коллег меняется. Его сно¬
ва стали называть по фамилии, а не по имени и отче¬
ству. Сергачев. Так его звали много лет в спорте. Сер¬
гачев. Фамилия, произносимая как имя, известное каж-
213


дому причастному к большому спорту. Сергачев! Титул,
индивидуальность, признание!
—	Сергачев! — кричали из коридора.— Я в магазин,
что тебе?
—	На рубль,— печатая на машинке, отвечал он.—
И не отказывай себе ни в чем, старина!
Через некоторое время стучали в стенку, и в сосед-'
нем кабинете он получал обед: колбаса, сырок «Друж¬
ба», кефир или чай, порой винегрет с куском селедки.
Сергачев преодолел инерцию неудач и шагнул впе¬
ред, на горизонте начало светлеть.
Вечером, когда Денис, изрядно уставший за день, ре¬
шал вопрос: то ли поработать еще часок, то ли по¬
смотреть телевизор, зашел Игорь Качалин. Бывал он у
Дениса крайне редко, а уж последние месяцы ни разу.
—	Извини, что без звонка,— попытался пошутить
Игорь, опускаясь в кресло и закидывая ноги на подло¬
котник— это была его любимая поза.
Качалин не просто хорошо, а безукоризненно оде¬
вался. Костюмы сдержанных тонов, модного, но не брос¬
кого покроя, рубашки, галстуки, носки со вкусом по¬
добраны по цвету, обувь он носил в большинстве слу¬
чаев черную, сверкающую чистотой. Внешний вид соседа
поначалу раздражал Дениса, позже, когда он увидел,
что Игорь, садясь, не боится смять безукоризненную
стрелку брюк и вообще не обращает на свою одежду ни¬
какого внимания, стал относиться к его щеголеватости
терпимее. Гардеробом мужа заведовала Елена, он лишь
носил все, что ему ежедневно, а иногда и по два раза в
день, выкладывалось и развешивалось. С лицом мужа
Елена, к сожалению, ничего поделать не могла. Больше¬
ротое, маловыразительное, с широко расставленными
бесцветными глазками. Симпатичным в лице были вес¬
нушки. Густо рассыпанные по всем выпуклостям и впа¬
динам, они придавали Качалину выражение детской не¬
посредственности, что совершенно не соответствовало
действительности.
—	Не заходишь. С Еленой поссорился? — Качалин
болтал ногами, смотрел доброжелательно.— Мою луч¬
шую половину не надо принимать всерьез, тогда все о’кей!
Денис неопределенно пожал плечами. «Знает он о на¬
ших отношениях с Еленой? Вполне возможно»,— рас¬
суждал Денис, чувствуя себя в присутствии Качалина
неуютно, словно пришел в чужой дом и теперь не знает,
где присесть и что говорить.
214


Игорь вынул из кармана конверт, небрежно бросил
на стол.
—	Здесь три тысячи, две за мной.— Качалин зевнул,
и Денис по этому нервному зевку понял, что гость нер¬
вничает, а ленивая поза и нарочитое спокойствие —
сплошной блеф, за которым прячется волнение.
—	Ты, Игорь, похож на новичка перед соревнования¬
ми, я таких видел тысячи.— Денис взял конверт, не от¬
крывая его, положил Качалину на колени.
Тот вскочил, вновь бросил конверт на стол и начал
расхаживать по комнате.
—	Я знал, с тобой будет морока! Порой мне чудит¬
ся, что от тебя попахивает нафталином. Как от наших
бабушек, которых я не помню. Хорошо, нехорошо!
Нравственно, безнравственно!
—	Ты можешь сесть, перестать кричать,— посовето¬
вал Денис.— Я думал, ты спокойнее. Что случилось? Ка¬
кие три тысячи, какие деньги ты мне должен?
—^ Я со своими очень спокойный.— Качалин вернул¬
ся в кресло.— Ты действительно ничего не понимаешь?
Конечно, Елена меня предупреждала. Давай все снача¬
ла. Я дал тебе пять тысяч, зная: ты отдать не сможешь.
Я не могу дарить, даже такую мелочь— я человек дело¬
вой. И я придумал комбинацию с «Волгой». Мне ее не
дадут, и Иванову, и Сидорову не дадут. А Сергачеву,—•
он ткнул в Дениса пальцем,— дадут! И дали!
Я не просил.— Денис, понимая несерьезность
своих слов, рассердился: — Я вообще ничего у вас не
просил. Ни эту квартиру, ни денег взаймы, ни «Волгу»!
Даже Клязьму не просил!
Какую Клязьму? — опешил Качалин.
—	Есть большая река Волга, а есть маленькая речка
Клязьма. Так я у вас ничего не просил —ни большого,
ни маленького. Понял?
Качалин растянул рот до ушей, согласно кивнул:
—	Не просил. Однако взял. Каждый берет. Разре¬
шение на «Волгу» получили, использовав имя Дениса
Сергачева. Машину продали. Здесь твоя доля и две
штуки еще за мной. Все должно быть честно...
—	Но ведь я был тебе должен.— Денису казалось:
говорит не он, кто-то другой, но на столе лежал кон¬
верт с тремя тысячами. Не надо совершать ничего бес¬
честного, все уже произошло, даже забыто. Взять день¬
ги, положить в карман.
215


—	Кого-нибудь обманули, что-нибудь украли?! —
Тон Качалина стал агрессивнее.— Государство не по¬
теряло ни копейки, человек, купивший машину, только
благодарен, а где он ворует, не касается ни меня, ни,
тем более, тебя. Давай сделаем перерыв.— В его голо¬
се прозвучала просьба.— Как у вас говорят: тайм-аут?
—	Говорят и так.— Денис рассмеялся и понял, что
заглатывает крючок. Но уж больно соблазнительна
наживка.
—	Пойдем ко мне, врежем по стаканчику. У Елены,
правда, бабы, но мы от них спрячемся в кабинете.
Деньги, деньги... Завтра договорим.
Спрятаться от хозяйки и ее гостей мужчинам не уда¬
лось. Лишь они переступили порог, Елена вышла из го¬
стиной, захватила Дениса, повела знакомить.
—	Девочки, прошу любить — Денис Сергачев! Опус¬
кая его титулы, похвастаюсь, что мы были дружны с
юности, и был такой момент, когда Они ухаживали за
мной. Признаешь?
Елена говорила очень просто и мило, Денис сделал
общий поклон и сипло произнес:
Признаю...
С момента прихода к нему в квартиру Качалина
Денис говорил не то, что думал, и делал не то, что хо¬
тел. Решив на этот вечер махнуть рукой и не желая
задумываться о завтрашнем дне и всех последующих,
Денис галантно улыбнулся и сказал:
—	За вас, прекрасные дамы, а дорогу осилит иду¬
щий.— Выпил слабенький неприятный напиток, налил
полный стакан виски и, как бахвалящийся семнадцати¬
летний физкультурник, осушил бокал до дна.
Видимо, вся эта сцена выглядела не до конца пош¬
лой— женщины захлопали, а соседка Дениса, заглянув
ему в глаза, с придыханием произнесла:
■	Все-таки они существуют... мужчины.
Тут Качалин взял его под руку, втолкнул в кабинет,
закрыл дверь:
Я же тебе говорил, их нельзя принимать всерьез.
Легкий дурман от выпитого прошел, злость и жалость
к себе тоже испарились, осталось умиротворение и вера
в свою звезду. Денис с недоумением вспомнил редак¬
цию, ребят, готовые котлеты и плавленые сырки. Он
еще не понял, что, побегав на воле, вернулся к плош¬
ке с ароматной похлебкой и мозговой косточкой. А цепь?
Ну, за цепью и ошейником дело не станет.
216


Ночью Денис . несколько раз вставал, наклоняясь к
крану, пересохшими губами жадно хватал холодную во¬
ду, после пяти уже заснуть не мог, вытирал липкой про¬
стыней пот, думал: «Зачем я им нужен? Рассказы о дол¬
гах и честном дележе —небрежно сложенная сказка.
Зачем я им нужен?»
В редакцию он приплелся вовремя и начал читать на¬
писанную вчера статью.
—	Двигай отсюда, Денис,— сказал в обед один из
редакторов.— Шефа пока нет, мы тебя прикроем.
—	Спасибо, ребята,— только и успел ответить Де-г
нис, как по коридору тяжело и знакомо протопали й
тоненький девичий голосок пропел:
—	Сергачев! Ваше высочество, вас просит к себе их
величество!
Провожаемый сочувственными взглядами Денис
шагнул в коридор.
Главный был в гневе и, что случалось крайне редко,
не скрывал этого.
—	Мы не народный контроль и не ревизоры! — Глав¬
ный протянул Денису конверт: — Ознакомься. Вечером
выезжай, завтра утром тебя встретят. Приказ о коман¬
дировке я сейчас подпишу.
—	Слушаюсь, шеф.— Денис взял конверт и собрался
уходить, но главный остановил.
—	Денис,— он замялся,— ты что, хорошо знаком
с... — Он назвал фамилию высокого начальства.
—	Здороваемся,— чистосердечно ответил Денис.—
Однажды в Кремле вместе награду получали.
—	А почему он называет твое имя? Начальство
обычно не указывает, кого и куда посылать.
—	Понятия не имею.
■	Честно?
Денис взглянул недоуменно. Главный смутился, но
молчал, ждал ответа. Денис хотел ответить резкостью,
понял, что все не так просто, и сказал:
—	Честно, шеф, абсолютно честно!
—■ Ну и ладушки! — Главный неожиданно развесе¬
лился: —^ Очень рад, поезжай, я уверен в твоей объек¬
тивности. Врежь им по первое число, я сам месяц назад
видел эту базу. Бардак и воровство!
В конверте была не анонимная кляуза, а обстоя¬
тельное письмо с подробным изложением дел в строи¬
тельстве спортивной базы, которая должна вступить в
строй через три месяца, а вырыли только яму, средства
217


почти израсходованы и так далее. Письмо заканчивалось
словами, что главный тренер, в прошлом товарищ Де¬
ниса по сборной, обращается в спортивную организацию,
а не в партийные органы лишь потому, что не хочет вы¬
носить сор из избы и убежден: виновные будут наказа¬
ны, а строительство возобновится. Среди виновных на
первом месте называли И. П. Качалина, о котором было
добавлено несколько слов почти нецензурных...
—	Только без сцен и без восклицательных знаков,-^
сказала Елена, открыв Денису дверь.
Качалин сидел на кухне в только что отутюженной
рубашке, с чуть приспущенным галстуком. Кивнул Де¬
нису и, дружелюбно улыбнувшись, сказал:
—	Не принимай близко к сердцу, старик. Писали и
будут писать, а мы отписывали и будем отписывать.
—	Кто мы? — почему-то шепотом спросил Денис:-1-
Ты или я?
—	Если тебя интересует технология,— Качалин ука¬
зал на стул рядом, и Денис сел,— то я буду отписывать,
а ты — подписывать. Имя у тебя незапятнано, ты всегда
объективен, о положении на спортивных объектах уже
писал. Прочти, перепиши своим стилем, злости и эпите¬
тов не жалей.
Денис только сейчас заметил на столе несколько
страниц машинописного текста.
—	Понятно,—только и сумел произнести Денис, и,
не взяв заготовленного творения,, ушел к себе.
Елена стояла в дверях, скрестив руки, и молча смот¬
рела на мужа.
—	Сергачев — твоя идея.— Качалин поднялся, надел
пиджак.— Я вернусь поздно.— И, захватив кожаный
кейс, тоже вышел из квартиры.
У двери Дениса он задержался, помедлил немного и
решительно позвонил,
«...Надо ехать оформлять командировку, брать би¬
лет,— рассуждал Денис, лежа на тахте.— Я напишу все,
как есть, и никто не заставит меня лгать и изворачи¬
ваться. Вот зачем я им был нужен. Интерес Елены, к
моей работе, просьба написать о строительстве спортив¬
ных баз. Качалин — какая-то фигура в строительстве,
как же я не сообразил раньше? Все оказалось просто.
Интерес Елены к моей особе? Квартира, зубные щетки,
ленивая любовь, «Волга», деньги, вчерашний визит и
снова деньги. Стоп! — Денис сел.— Значит, вчера Кача¬
218


лин уже знал об этом письме. И посылают меня в коман¬
дировку по указанию сверху».
Раздался звонок. Денис открыл дверь, увидел Ка¬
чалина, хотел закрыть, тот придержал дверь ногой.
—	Может, без рукоприкладства и без нервов? —
Игорь отстранил Дениса и вошел.— Поговорим, как
нормальные мужики. Даю слово: никакого давления на
тебя, пиши, как бог на душу положит.
Он достал из кейса бутылку коньяку, принес из кух¬
ни стакан, выпил.
—	Тебе не предлагаю — можешь неправильно по¬
нять. Сначала о нас с тобой. Деньги я тебе давал один
на один, они —действительно доля от продажи маши¬
ны и никакого отношения к сегодняшнему разговору не
имеют. Если ты захочешь мне помочь, то денег я тебе
не дам, так как товарищеские услуги не оплачиваю, как
и за свои услуги взяток не беру.
Денис не понимал, что имеет дело с профессиона¬
лом, который тащит его на свой стадион и предлагает
схватку, в которой Сергачев даже правил не знает.
Профессионал просчитывал позицию. В данный мо¬
мент для этого симпатичного парня — к противнику
всегда надо относиться доброжелательно — главным яв¬
ляется уязвленное самолюбие. Имя. Денис Сергачев не
продается! Не продается! Никому подобная глупость,
даже подлость, в голову не приходит. Тебя просят о по¬
мощи. Хочешь — поможешь, не хочешь — никто даже в
претензии не будет. «С этого и начнем»,— подвел итог
Игорь Качалин и повел бой.
—	Вчера о письме* которое пришло в Спорткомитет,
я, конечно, знал.
—	Знал! — Денис обрадовался: — Признаешь? Пол¬
года не заходил, вчера явился, деньги принес и гово¬
ришь, не покупаешь? —Он считал свою логику неумоли¬
мой, новичок никогда не понимает, что мастер подстав¬
ляет себя лишь умышленно.
—	А я слабый человек, Денис.— Качалин виновато
улыбнулся: — Деньги я тебе должен давно — то одни
расходы, то другие. Вчера узнал о письме, у меня в ва¬
шей фирме друзья имеются, как обухом по голове. Де¬
нис поедет, а я ему еще и деньги должен! Не покупаю я
тебя, а задабриваю.— И столько в его голосе было наив¬
ной глуповатости, что Денис даже рассмеялся.— Денис,
те деньги отношения к твоей командировке не имеют.
Клянусь!
219


Качалину поклясться было просто, так как сам он
абсолютно никакого значения словам не придавал. Ко¬
гда убеждали его, то он и не слушал — изображая со¬
чувствие и понимание, занимался взвешиванием, на ви¬
димых только ему весах раскладывал доходы, убытки,
риск, следил за стрелкой, она и указывала, какое реше¬
ние принимать. Слова же существуют для отвлечения
простаков от неумолимого движения стрелки: чем боль¬
ше слов, тем больше хотят отвлечь внимание. Так отно¬
сился к заверениям и клятвам сам Игорь Качалин. Си¬
девший же напротив симпатичный верзила в слова явно
верил, и не надо скупиться. Нужны реки, море слов и
искренности, необходимо убедить спортсмена, что он
умнее, дальновиднее и, главное, великодушнее глупова¬
того соседа-дельда.
—	Мы строители и к Спорткомитету никакого отно¬
шения не имеем. Вы заказчики, мы исполнители.— Кача¬
лин не изучал психологию, но знал: скажи десять раз
подряд правду, человек десять раз согласится, потом
можно вываливать любую ложь — пройдет в белоснеж¬
ных одеждах, тени подозрения не вызовет.— Я специали¬
зируюсь на строительстве спортивных объектов. Ваше
начальство вижу только в приемных комиссиях. Руко¬
водитель, что сегодня утром настоял, чтобы по письму
выехал Денис Сергачев, мне сват или кум? Или я ему
дачу построил? Да он меня в лицо не знает.
Качалин говорил правду, одну только правду, как на
святом причастии. Денис верил, постепенно успокаивал¬
ся, однако спросил:
—	Но почему назвали Сергачева, который живет на
одной площадке с Качалиным?
—	А почему я занимаюсь спортивным строительст¬
вом? Почему бы мне не строить бани? У меня жена
спортсменка, а Денис Сергачев — ее друг детства. И так
в жизни все, петелька-крючочек, так и тянется. Сказал
кто-то, где-то,— началась ложь, и Качалин заговорил
беспечнее,— мол, Сергачев имя известное, человек он с
большой буквы, работает в спортивной прессе. Началь¬
ник имя знал ранее, запомнил. Порох придумали давно,
зачем заново изобретать? Сергачев так Сергачев, пусть
едет, в прошлом спортсмен, ныне журналист, видел ты¬
сячи спортбаз, его на мякине не проведешь — приедет,
расскажет.
—	И что же я должен рассказывать? Что ты мне
приготовил?—Денис полагал свой удар неотразимым.
220


—	Съезди, взгляни объективно.^- Качалин достал из
кейса второй экземпляр своей шпаргалки.— Ты прочти,
потом ругайся, если настроение не пропадет.
Сергачев развернул листки, начал читать, ничего не
понял. Сплошь цифры, кубометры грунта, тонны и по¬
гонные метры. Трубы, листовое железо, кафель — все это
направлялось в одно место, попадало совсем в иное.
—	Да я в этом ни в зуб.— Денис хотел бумажки
вернуть, но Качалин не взял.
—	Ты возьми, может, пригодятся.
—	Там, говорят, одна яма...
—	Так и напиши, что одна яма. Я не прошу лгать и
говорить: мол, начались отделочные работы. Так ведь на
основании этого,— Качалин указал на листки,— там,
кроме ямы, ничего иного и быть не может. Любой строи¬
тель поймет.
—	Я не строитель, черт возьми! — вспылил Денис.
—	А едешь ты, старина, на строительство. Ты все на¬
пиши: мол, строители своих обязательств не выполняют,
сроки непозволительно затягивают, спортивная общест¬
венность негодует. Чего я тебя учу?
—	Действительно.— Денис встал, прошелся по квар¬
тире, якобы машинально взял стакан, плеснул коньяку.
Последние полчаса Денис только и думал, как все это
проделать естественнее. Выпил, снова налил и снова вы¬
пил и не заметил цепкого взгляда и довольной ухмыл¬
ки недалекого, запутавшегося в строительной неразбери¬
хе соседа.
—	Все так,— приступил к заключительной фразе Ка¬
чалин.— Везде сложно и противоречиво, только у строи¬
телей все просто и ясно. Яма, она и есть яма, значит,
строители разгильдяи и жулики. Напиши, напиши, фак¬
тический материал используй, будет убедительнее. Если
твои цифры моих по башке трахнут, нам наконец все
необходимое дадут, я тебе дворцы спортивные построю
и низко в ножки поклонюсь.
Качалин ушел вконец обиженный, даже оскорблен¬
ный, из ближайшего автомата позвонил домой:
—	Готов. Ты к нему не заходи, а явится, холоднее
будь, он нас черт знает в чем подозревает. Друг назы¬
вается.— И, довольно хохотнув, сел в машину и укатил.
Денис хлебнул забытого Качалиным коньяку и на¬
чал старательно изучать, чего строители недополучили
либо получили некондицию, не получили, совсем, сколь¬
221


ко рабочей силы по указанию сверху снято на другие
объекты.
«Конечно,— рассуждал Денис,— соседушка наверня¬
ка преувеличивает, но в главном наверняка прав: тво¬
рится несусветное безобразие, я их выведу на чистую
воду». Новичок не понимал, что только этого профес¬
сионал и добивается. В результате доклада Сергачева
спортивному начальству никакой статьи в газете не
появится. Факты вопиющие, докладывает человек свой,
и Сергачеву поверят, но опубликовать не разрешат.
Фактического материала много, молодец журналист,
все раскопал, ссориться же со спортивными организа¬
циями не резон, создавать компетентную комиссию хло¬
потно и время потеряем. Ссоры не нужны никому, всем
необходим объект. Начнутся звонки, упреки, просьбы, и
тогда все замкнется на Игоре Петровиче Качалине. Вы¬
зовут в главк, покажут состряпанную им же галиматью,
он разведет руками: где они подобные глупости раско¬
пали, одному черту ведомо, с объектом можно поторо-:
питься, необходимо немного помочь... И пойдут лимиты
и сверхлимиты, дефицит и премиальные. А куда что
когда-то девалось и что было, а чего не было вообще,
будет похоронено и забыто.
Сергачев вернулся из командировки, написал гнев¬
ную обличительную статью. Главный пожал ему руку и
понес материал наверх, там тоже похвалили и гневно
нахмурились, и... дальше все пошло по-качалински.
Для Дениса последняя статья оказалась и послед¬
ней каплей. Самообман кончился, бывший чемпион при¬
знал свое поражение. Он подвел итоги и был вынужден
признать, что журналист он никудышный, на тренерскую
работу у него пороха не хватает, что он лишь Денис
Сергачев — бывший... а ныне холуй при Качалиных, ко¬
торые живут и процветают на неизвестные доходы. По¬
чему неизвестные? Неизвестно, где и каким образом во¬
рует Качалин, а что он ворует, очень даже известно,
только говорить об этом в «приличном» обществе не при¬
нято. Бывший чемпион встретился с бывшими друзьями
и выяснил, что о своей несостоятельности он, словно об¬
манутый муж, узнал последним, окружающие давно и
сплетничать на эту тему перестали, надоело. Что делать
и кто виноват? Ведь был Денис Сергачев, не наследство
получил, не по блату давали, все сам! А если бы не
встретил Елену? Он отлично понимал, что вновь зани¬
мается самообманом, но не желал признать, что это он
222


сам создал Сергачева и уничтожил Сергачева тоже само¬
стоятельно, что он один виноват, и нечего копить нена¬
висть на первую любовь, когда не воевал за нее — она
выросла вдали от него и перед ним безвинна.
День сегодняшний
—	Простите.
Лева отстранил Качалина, подошел к столу, на ко¬
тором стояла бутылка:
—	Остались некоторые формальности, с поминками
придется немного повременить.
«А, собственно, какое я имею право здесь распоря¬
жаться,— спросил себя Лева.— Хозяин, почему ты не
поставишь меня на место? Сергачев, ты же человек силь¬
ный й решительный, почему молчишь? У тебя было
время попереживать — ты обнаружил труп, вызвал ми¬
лицию, ждал нашего приезда. Что ты уставился в окно,
словно прячешь лицо, боишься встретиться со мной
взглядом? Или я не прав, и ты просто сосед? Думай, Гу¬
ров, думай. Не увлекайся первой же версией, держи в
поле зрения всех, постарайся понять каждого».
—	Какое горе? Кого помянуть? — Толик удивленно
взглянул на Качалина.
—	Елена умерла.— Качалин вынул из кухонного
шкафа другую бутылку.
—	Ладно!.. —Пошарив рукой, словно слепой, Толик
нашел стул и опустился на него.
Толику не было еще и тридцати, что-то несерьезное
в его лице очень точно соответствовало имени, и Гуров
подумал: «И в пятьдесят его тоже будут называть То-
ликом». Реагировал он на известие своеобразно: ни горе,
ни испуг не появились у него в глазах, они лишь мгно¬
венно стали сосредоточенными. Такой вид мог бы иметь
человек, потешавший слушателей анекдотом, если бы
его неожиданно прервали вопросом.
—	Ладно, умерла, брось болтать.— Но он явно сра¬
зу поверил и напряженно искал ответа на какой:то
важный вопрос, затем опомнился, понял — надо вести
себя соответственно ситуации: — Боже мой! Боже мой!
Елена! Не верю! Сердце? Попала под машину?
Если при первой реакции Толика Гуров подумал:
«Вот человек, который не имеет к убийству никакого
отношения», то после столь дешевой мелодраматической
223


эскапады усомнился в поспешном выводе. Толик мог
разыграть одно состояние, затем прямо противополож¬
ное, делая все крайне неумело, но в первом случае ка¬
заться очень достоверным, а во втором выглядеть фиг¬
ляром.
—	Да заткнись ты! — крикнула Вера, ударила ку¬
лачком по столу.— Рад небось до смерти!
Тяжело повернулся от окна Денис Сергачев, поднял
голову и болезненно поморщился Качалин, вздрогнул
Толик. Быстро обменялись взглядами, хотели взглянуть
на Гурова, да так и не решились. Все молчали. Лева
решил ждать: он начинал получать информацию. Мол¬
чание порой может нести в себе больше информации,
чем получасовая беседа. Толик на оскорбление не отве¬
тил. Качалин, как хозяин дома, вмешиваться не стал.
Сосед-спортсмен должен был бы дать Вере воды, однако
сидел неподвижно. Главное же — почему каждый из них
хотел, но не решался посмотреть на инспектора уголов¬
ного розыска? Напрашивающийся ответ не всегда ответ
неверный, и Лева сделал простой вывод. Каждый из при¬
сутствующих подумал: «Что лично для меня означает
смерть Елены Качалиной?» — и увидел в этом прискорб¬
ном факте определенную выгоду. А на воре, как извест¬
но, шапка горит, и он считает, что все это видят, а уж
инспектор уголовного розыска — и подавно. И Гуров,
используя ситуацию, с деланным безразличием оглядел
присутствующих.
В первые годы своей работы в уголовном розыске он
любил иногда прикинуться дурачком, и колпак с бу¬
бенчиками не раз выручал, ведь с дураком и разговари¬
вают по-дурацки, а разговаривая на этом языке, любо¬
му трудно следить за каждым словом и оставаться ум¬
ным. Сейчас колпак не годился, внешность и возраст Гу¬
рова изменились и учреждение он представлял слишком
серьезное, не поверят, а вот простаком прикинуться
можно: по мнению обывателя, в милиции люди недале¬
кие, не сумевшие устроиться, защититься, найти свое,
персональное место под солнцем. Лучше, если они не бу¬
дут опасаться. А чего им бояться, если произошел несча¬
стный случай?
Необходимо ответить на главный вопрос:	присутст¬
вующие верят в несчастный случай? Или они знают, что
Качалину убили, но молчат? «Рассуждаю неверно,—
одернул себя Гуров.— Их четверо, они не могут все знать
об убийстве, знает лишь один человек, кто-то может до¬
224


гадываться. Сергачев в несчастный случай не верит, в
противном случае он вел бы себя совсем иначе. Сейчас
он терпеливо ждет, когда я объявлю о заключении эк¬
спертов и начну допрашивать. Один знает, другой, воз¬
можно, догадывается, все ждут, но я об убийстве не за¬
говорю. Вы заявили о несчастном случае, ведете себя
неизвестно как, я тоже могу подождать».
Пауза становилась уже неприличной. Обвинение де¬
вушки прозвучало однозначно. Не отвечая на него, То¬
лик вроде бы соглашался.
Избрав линию поведения, Гуров налил стакан воды,
подал Вере, сел напротив и задушевно, излишне значи¬
тельно спросил:
—	Вера, почему вы считаете, что Анатолий?.. — Он
взглянул на Толика вопросительно.
—	Бабенко. Анатолий Семенович Бабенко.— Толик
покраснел.
—	Вера, почему вы считаете,—Гуров должен был
начать фразу с начала,— что Анатолий Семенович мо¬
жет обрадоваться смерти Елены Сергеевны? — Лева
был доволен собой. Фраза выстроена классически и ад¬
ресована не столько выпившей, растерянной девочке,
сколько мужчинам, которые обязаны активизироваться.
—	Послушайте, товарищ... — произнес Качалин.
Гуров быстро повернулся к хозяину дома, взглянул
заинтересованно, явно обрадовался вмешательству. Ка¬
чалин смешался, махнул рукой и замолк.
Гуров посмотрел вопросительно на Сергачева:	мо¬
жет, ты? Денис, исподволь наблюдавший за происходя¬
щим, вновь уставился в окно. Бабенко выбрал объектом
своего внимания потолок и походил на верующего, кото¬
рый вопрошает: доколь прикажешь терпеть, о Господи?
—	Ну? — Лева посмотрел на девушку.
—	Чего привязались? Ну чего от меня надо? — воз¬
мутилась Вера.
—	Я не привязывался,— солидно ответил Лева.— Вы
сказали, что гражданин Бабенко якобы рад неожидан¬
ной смерти. Мне интересно знать, почему вы так счи¬
таете?
Вера со свойственной женщине последовательностью
сказала:
—	Ничего я не считаю, отвяжитесь!
Сергачев продолжал любоваться городским пейза¬
жем, Бабенко ждал ответа от Бога, Качалин сосредо¬
точенно варил кофе. Гуров, естественно, мог бы и не
8	Заказ 3598	225


«отвязываться», но пауза его устраивала, давала воз¬
можность подумать. Причин для обвинения Толика у
Веры может быть несколько. Личная антипатия? Отпа¬
дает. Девушка в запальчивости так бы и сказала, обо¬
звав парня подходящими словами, и момент для сведе¬
ния счетов удобный. Личные отношения Толика и уби¬
той, которые известны? Тоже не годится. Толик Бабенко,
кто он в доме? «Качалиным интересуются ребята из
УБХСС,—вспомнил Гуров.— Толик в этой связке, в
какой-то торговой комбинации, и был близок с Еленой
Качалиной, именно с ней, и в дом Толик вошел как свой
человек, и принят как свой. «Пойдем, помянем»,— ска¬
зал Качалин. Вера о деловых связях знает, считает
смерть хозяйки для Толика выгодной, проговорилась,
после его, Гурова, вопроса опомнилась».
—	А почему вы со мной так разговариваете? — нако¬
нец спросил Гуров, чувствуя, как атмосфера разряжа¬
ется.
На лице Сергачева появилась ирония. Толик Бабенко
покровительственно улыбнулся, но сразу спохватился и
принял вид скорбный, хозяин снял безукоризненного по¬
кроя пиджак и расслабил узел галстука.
—	Девочка, нервы.— Качалин вышел из кухни, по¬
весил пиджак; на дверь в гостиную, где лежала его
мертвая жена, даже не взглянул и вернулся на кух¬
ню.— Раз власть спиртное не разрешает, может, чай
или кофе? — Он вернулся к плите.
У Левы началась головная боль, она вспыхнула сра¬
зу, будто по голове ударили. Слишком много информа¬
ции, рождается множество вопросов, и нет времени. Сей¬
час бы чаю, хоть тридцать минут побыть одному, все си¬
стематизировать, разложить по полочкам. В этой квар¬
тире все не так, все ведут себя неестественно и лживо.
Хозяин даже не взглянул на жену, не спросил, отчего
она умерла. Его должно было прорвать вопросами. Он
же, подпоясавшись фартуком, варит кофе. Возможно,
Качалин жену давно не любит, даже терпеть не может,
случается, но фактор неожиданности должен был сра¬
ботать. Не сработал. Почему? Бабенко, судя по всему, не
отличается ни выдержкой, ни высокой культурой: молча
снес обвинение Веры, которое для невиновного звучало
бы оскорблением. Вера права? Бабенко неожиданной
смерти рад? Возможно, но не факт.
Неужели Сергачеву не надоело здесь сидеть? Обна¬
ружил труп, вызвал милицию, позвонил хозяину, все
226


приехали, твоя квартира рядом, иди домой. Ждешь? Че¬
го ты ждешь? Ты ждешь, когда я заговорю об убийстве.
Просто житейское любопытство или страх перед разо¬
блачением? Будем, Сергачев, ждать вместе.
Вера, дежурная вахтерша, она убирала в квартире,
дружила с погибшей. Возможно, возможно. Но тут есть
что-то еще. Что делает женщина, даже потрясенная го¬
рем, получив информацию? Женщина несет информа¬
цию людям. У женщин это называется «делиться». Рас¬
сказать, как ужасно происшедшее и как несправедлива
судьба, какая невосполнимая потеря для нее лично — ни¬
кто так не любил и не ценил погибшего человека. Вари¬
антов много, необходимы слушатели и зрители, место
Веры — у входной двери, для данного момента лучше
места не существует. Вера же сидит здесь, никому не¬
нужная, лишняя... Стоп! Гуров почувствовал, что где-то
близко, горячо!
Если бы не болела так голова, если бы он имел пра¬
во на ошибку сейчас, когда истина рядом — протянуть
руку и взять.
Полковник сказал: «Меня попросили». Что его по¬
просили? Кто попросил? И Лева представил, как ребя¬
та, разматывая хозяйственные махинации, узнают о
несчастном случае в квартире Качалина. Они бросают¬
ся к своему начальству: «Ложь! Никаких несчастных
случаев! Убийство! — кричат они.— Ехать! Изобличить!»
Начальство сочувственно кивает: «Никуда вы не по¬
едете,— и снимает телефонную трубку: — Константин
Константинович, извините, что беспокою. Заявлено о
несчастном случае с одной дамой, которая нас крайне
интересует». Турилин, конечно, молчит, вопросов не за¬
дает, отвечает лаконично: «Мы постараемся». Старый
розыскник отлично понимает: если о несчастном случае
сообщают на таком уровне, значит, действительно
«крайне интересует». Надо стараться, и стараться не
столько врачу и эксперту — наука точна, науку не об¬
манешь, на современном уровне криминалистики выдать
убийство за несчастный случай практически невозмож¬
но,— сколько человеку из уголовного розыска. «Констан¬
тин Константинович выбрал меня,— понял Гуров,—знал,
предвидел: придется решать на месте в считанные мину¬
ты. Он выбрал меня».
Гуров провел ладонью по лицу и сказал:
—	Игорь Петрович, у вас не найдется что-нибудь от
головной боли?
227


Качалин ответить не успел — Толик Бабенко сунул
руку в карман и положил перед Гуровым «тройчатку».
Гуров потянулся к лекарству, Вера смахнула его со
стола, поставила перед Левой стакан, взяла бутылку
коньяка.
—	Мужчина! Покойников не видел? Выпей!—И на¬
лила до краев.
—	Верочка!-—пробормотал сконфуженно.
Сергачев вздохнул и отвернулся. Толик опустился на
четвереньки, стал искать лекарство.
«Они девочки боятся,— понял Гуров.— Я зацепился
за слово «лишняя», отвлекся на Турилина и мотивы пре¬
ступления. Вера здесь отнюдь не лишняя, мужчины ее
боятся. Почему боятся?»
Гуров смотрел на Веру серьезно, ждал объяснений:
простак-то он простак, однако представитель власти и
не должен позволять девчонке вести себя, как ей взду¬
мается. Она поняла его немое требование, легко подня¬
лась из-за стола, вылила коньяк в раковину, сполосну¬
ла стакан, забрала у растерянного Толика таблетки, две
положила на чистое блюдце и вместе со стаканом воды
подала Гурову.
—	Извините, пожалуйста, со мной случается, а се¬
годня,— она горько улыбнулась,—сами понимаете.
—	Спасибо,— Гуров выпил лекарство, отметив, что
на поступок Веры никто не обратил внимания.
«Девочка чувствует себя здесь как дома,— отметил
Гуров,—а как мгновенно изменилась? Двигаться вдруг
стала мягко, пластично, из речи исчез базарный тон и
вульгаризмы. Она умеет себя вести прекрасно, значит,
ранее был театр. К чему бы это? И почему мужчины
тебя боятся? Не надо изображать умника и изобретать
колесо, его изобрели. Мужчина боится женщины в по¬
давляющем большинстве случаев по одной причине. Не
хочет афишировать отношения. Добрее надо быть, Гу¬
ров, добрее, о людях думай проще и лучше».
—	Я могу сходить в ванную? — Вера смущенно поту¬
пилась.
Лева кивнул и, выйдя из роли, мягко и ободряюще
улыбнулся. Мужчины не заметили его оплошности, Вера
же не только заметила, она на секунду застыла, вгляды¬
ваясь в Леву широко открытыми, удивленными глазами,
а когда пошла к двери, задержалась, быстро посмотре¬
ла через плечо. Гуров не сумел перехватить этот мгно¬
228


венный сигнал, но что какой-то сигнал был, не сомне¬
вался. Страх? Предупреждение?
—	Не обращайте на девочку внимания,— Качалин
разлил по чашкам густой черный кофе.— Жена избало¬
вала.., Елена... — он запнулся, но продолжал спокойно: —
...любила ее вроде младшей сестры. Детей у нас не со¬
стоялось.
По тому, как Качалин запнулся, затем справился с
собой, как продолжал говорить ровным тоном, подби¬
рая слова, Гуров понял, что держать себя в руках он
умеет.
—	Я пойду к себе.— Сергачев не спрашивал, лишь
доводил до сведения.— Моя дверь напротив, буду дома.
Проходя мимо Качалина, он тронул его плечо: мол,
держись, старик, на Толика не взглянул, Гурова хотел
просто обойти, как обходят столб.
«Вот и все, время, отпущенное мне на раздумье, кон¬
чилось, необходимо решать. Что Сергачев может кому-
то позвонить либо что-то спрятать, исключено: он вы¬
звал милицию, и времени у него было более чем доста¬
точно. Если я его выпускаю, то здесь создается один
климат, если задерживаю, то климат совершенно иной.
Пауза или ускорение? Что мне сейчас выгоднее: умиро¬
творение или взрыв?» Гуров ответа не нашел, стоял
молча и растерянно.
Сергачев его обошел. Лева взял его под руку, почув¬
ствовал ее литую силу, они вместе вышли на лестничную
площадку. «Верно поступаю,— ободрил себя Гуров,—
их надо разделить, меня на всех не хватит, дергаюсь,
разбрасываюсь».
Сергачев открыл дверь своей квартиры:
—	Зайдете? — Впервые он смотрел, не отворачиваясь,
прямо и открыто.
—	Вы любили ее? — Лева готов был задать любой
вопрос, кроме этого, но почему все же спросил, не знал.
Они стояли между двумя полуоткрытыми дверьми,
как на перепутье,— место для задушевного разговора
неподходящее.
—	Елену убили? — Сергачев прислонился к дверному
косяку, его широкие плечи повисли, тяжелые руки бол¬
тались безжизненно.
«Он не убивал»,— понял Лева.
Денис же понял, что ответа ему не дождаться, и
скептически заметил:
229


—	Вы же понимаете, что вагде молчание красноречи¬
вее ответа.
—	Я вас не учу методике спортивной подготовки.
Сергачев выпрямился, словно в его большом теле не
было костей, оно, как жидкий металл, перетекло из од¬
ной формы в другую.
—	Ты умный парень, а вопрос твой глуп. Любил ли
я Елену?—-Он посмотрел в квартиру Качалиных.—Ре¬
шай свои проблемы, я подожду.
—	Ты мне поможешь?
—	Нет!— Сергачев перешагнул порог и мягко при¬
крыл за собой дверь.
«Попробую ему поверить»,— решил Гуров и вернул¬
ся в кухню.
Здесь, казалось, его ждали. Видимо, Бабенко решил,
что и ему пора перебираться со сцены за кулисы —
увидев Гурова, он, обращаясь к Качалину, торопливо
заговорил:
—	Старик, чем я могу тебе помочь? Я похоронами
никогда не занимался, может, съездить куда? Я на ко¬
лесах,— Толик брякнул ключами от машины.
Лева будто набрался сил, мысли побежали привычно
быстро. «Нет, голубчик, номер не пройдет. Если ты убий¬
ца, то приехал на разведку и сейчас проверяешь: разо¬
бралась милиция или нет. Если ты к убийству отноше¬
ния не имеешь, то приехал по торговым делам и ни к
чему тебе отсюда уходить, сиди».
—	Надо спросить товарища.— Качалин подвинул Гу¬
рову чашку кофе.— Какие формальности, с чего следует
начинать?
—	Игорь Петрович, ваша жена жаловалась на серд¬
це?—Гуров решил попробовать вывести хозяина из рав¬
новесия, заставить открыться.
—	На сердце? — Качалин задумался.— Она умерла
от инфаркта?
—	Вы не ответили.
—	Жаловалась? — Качалин взглянул на Толика,
словно стоял у доски и ждал подсказки.
—	Помню, однажды...— Толик закатил глаза, пере¬
вел дух, но Гуров перебил, добавив жесткости:
—	Игорь Петрович, вам понятен вопрос?
—	Женщины вообще жалуются, если хотите знать!—
Качалин вспылил, но тут же взял себя в руки.— Кон¬
кретно на сердце, такого случая не помню. У Елены ин¬
фаркт?
230


Теперь самое трудное. Гуров почувствовал озноб.
—	А вам не кажется, Игорь Петрович, что вы не¬
сколько поздно поинтересовались, отчего и при каких
обстоятельствах умерла ваша супруга? — Лева сел так,
чтобы ему были видны одновременно оба.
—	Поздно? Поинтересовался? — Качалин почему-то
начал расстегивать пуговицы на рубашке и тут же их
судорожно застегивать.
—	У вас такая привычка, переспрашивать? — Гуров
сделал паузу.— Или вы переспрашиваете, когда не знае¬
те, что ответить?
—	Как не знаю? — Качалин оставил в покое пугови¬
цы и стянул с себя галстук.
«Ну вот, теперь вас только двое, и вы не мельтеши¬
те у меня перед глазами.— Неожиданно Лева с симпа¬
тией посмотрел на обоих мужчин.— И правильно, быть
доброжелательнее, убрать из своего тона эти скреже¬
щущие нотки, ты не инквизитор. Возможно, ни один
из них не виновен».
Качалин никак не мог подобрать отвалившуюся гу¬
бу и сидел напротив, по-младенчески открыв рот. Кожа
на его лице нервно дергалась, казалось, веснушки суе¬
тятся, не могут занять свои привычные места.
«Что и говорить, не красавец.— Лева вспомнил порт¬
рет убитой, ее голливудский надменный оскал, интри¬
гующий взгляд из-под набрякших век.— Хлебнул ты с
ней горячего до слез1 Соседа-супермена терпел, кото¬
рый не знает, любил или не любил. А может, она лю¬
бовников коллекционировала, а в минуту откровенности
обсуждала с тобой достоинства и недостатки? Ну, рас¬
скажи правду».
Пожелания Гурова хозяин выполнить не успел.
В кухню вернулась Вера, причесанная и похорошевшая,
остановилась в дверях, требуя- мужского внимания. Ка¬
чалину и Толику было не до нее, Лева сухо сказал:
—	Извините, Вера, пройдите пока в соседнюю ком¬
нату, я вас позову.
—	Я, между прочим, на работе.— Голос ее вновь
стал вульгарным.
Гуров мог ответить: на работе, между прочим, не
пьют, но лишь пожал плечами.
—	Можете спуститься, только из дома не уходить.
—	Милиция...— процедила Вера и ушла, но не на
вахту, а в соседнюю комнату.
231


Гуров вышел за Верой в прихожую и, хотя никаких
оснований для веселья не было, подмигнул своему изо¬
бражению в зеркальной стене.
Когда Лева не видел Дениса Сергачева и не был под
влиянием его обаяния, то вера в его полную невинов¬
ность вызывала протест. «Допустим, допустим, Сергачев
здесь ни при чем,— рассуждал Гуров.— Надо переклю¬
читься. Если вот так, в считанные минуты, возможно
обнаружить мотив убийства, то это ревность, и сосредо¬
точиться следует на Качалине. И вообще, чему тебя в
розыскном детстве учили, Гуров? Тебя, дипломирован¬
ного неумеху, учили: если убита женщина и у нее есть
муж, приглядись к нему внимательно. Ревность? Или че¬
ловек ошалел от эгоизма красивой женщины, тысячи
раз сдерживался, один раз не выдержал...»
Вернувшись на кухню, Лева прямо с порога спросил:
—	Придумали ответ? Или спросите: какой ответ?
День минувший
Игорь Петрович Качалин
Игорь Качалин рос мальчиком уникальным, но че¬
ловечество таких, к сожалению, уже видело. Игорек ба¬
ловал родителей и воспитательниц детского сада.
Утром мальчик вставал, вечером ложился спать без
скандалов, чистил зубы и умывался, отличался отмен¬
ным аппетитом, в садик бежал с охотой, возвращался
радостный. Игорек совершенно спокойно проходил ми¬
мо валявшейся на земле пустой консервной банки, не
воровал сгущенку, был равнодушен к вызывающе тор¬
чащим девчоночьим косичкам.
Школьный ранец Игорь взял без нетерпеливой дро¬
жи и без отвращения, деловито обернул букварь, перед¬
нюю парту не захватил и на задней не спрятался. Школь¬
ные преподаватели придумали слово «хорошист». На¬
верное, его придумали специально для Игоря Качали¬
на, и, хотя он школу давно закончил, слово прижилось и
распространилось. Игорь, когда его обзывали хороши¬
стом, не вздрагивал, ему было все равно: как сел в сред¬
нем ряду на среднюю парту, так и поднялся из-за нее
через десять лет. Подрос, естественно, в апреле его вес¬
нушки расцветали, а в октябре увядали, он менял учеб¬
ники, подписывал у родителей дневники. Он не коллек¬
ционировал марки, не играл в чеканку, не собирал диски,
232


не мечтал о джинсах, не курил на переменах, даже не
убегал с физкультуры. Однако десятилетнее пребывание
в школе не прошло для Игоря совершенно бесследно.
Одну способность, если хотите талант, учителям и одно¬
классникам в нем удалось выявить и развить до совер¬
шенства. Игорь Качалин был общественным деятелем.
Староста, профорг, председатель комиссии. Игорю было
все равно, он справлялся с любым заданием, куда бы
его ни выдвинули, что бы ни поручили. Способность
Игоря руководить и организовывать выявилась чуть ли
не в первом классе, к десятому году расцвела, в институ¬
те созрела, позже начала приносить плоды.
Свою первую победу Игорь одержал, кажется, при
сборе металлолома. Нужно было выбрать ответственно¬
го за проведение мероприятия. Саша торопился на за¬
нятия по музыке, Ниночка — белоручка, Петя — двоеч¬
ник, у Васи только что отняли рогатку. Игоря из-за от¬
сутствия недостатков и увлечений, можно сказать, вы¬
числили, выдвинули и моментально проголосовали. Одно¬
классники взглянули на него сочувственно и несколько
виновато, а признанный силач и вожак, похлопав по
плечу, солидно произнес:
—	Давай, Качала, действуй. Если что, ты мне ска¬
жи, я несознательным объясню...
Ребята оказались современные, несознательных ма¬
ло, последним «разъяснили», план Игорь выполнил, от¬
чет написал, место занял. С тех пор вопрос об ответст¬
венности за проведение мероприятия не дискутировал¬
ся. Когда возникала надобность, все привычно смотрели
на Качалина, который хмурился или скорбно вздыхал и
соглашался.
Итак, Игорь Качалин, пробыв в школе установленный
срок хорошистом и общественником, получил приличный
аттестат и великолепные характеристики. Институт вы¬
бирался не по призванию, за отсутствием такового, а по
принципу наибольшего благорасположения. Рекоменда-
тели и пособники поступления были людьми абсолютно
искренними и честными: они свято верили, что у Игоря
Качалина нет недостатков, значит, он человек хороший
и достоин помощи.
После первого курса Игорь выяснил, что ему пред¬
стоит стать строителем, и отнесся к известию добро¬
желательно: нормальная профессия, ничем не хуже мно¬
гих. Лекции он посещал и конспекты вел, двинулся
вперед по общественной линии успешно, в первое сту¬
233


денческое лето стал одним из руководителей стройотря¬
да. Уже через две недели Игорь понял, что со стройот¬
рядом он погорячился: приходилось весь день вкалывать
с ребятами на равных, руководить в свободное время
оказалось накладно.
Игорь завял, самоустранился и вернулся в институт
притихшим. Общественная и руководящая деятельность
в школе не прошла для Качалина даром, он становился
незаурядным психологом, или, как он сам выражался,
человековедом. Одни делили окружающих на девушек и
парней, другие — на успевающих и отстающих, москви¬
чей и иногородних, умных и не совсем, на тех, которые
удачно выбрали родителей, просто обеспеченных и сту¬
дентов обыкновенных. Двадцатилетние рубят крупно,
сортируют грубо. Игорь от однокурсников отличался тем,
что не делил товарищей на блоки и подотряды, старался
понять каждого в отдельности, персонально. Он знал:
выделяться особенно не следует, но и смешиваться с об¬
щей массой нельзя, тем более что и массы-то никакой,
по мнению Качалина, не существует, а есть принуди¬
тельное сообщество индивидуумов. И в данном общест¬
ве следует занять свое место, не выпячиваться, на само¬
любие никому не наступать, но чтобы всем было изве¬
стно: это не второкурсник, не отличник, не чемпион, это
идет Игорь Качалин.
Выбирая свой стиль в борьбе с преподавателями,
Игорь отталкивался от укоренившихся привычек их по¬
коления. Начинать следовало с внешности, так как
«встречают по платью». В основном преподаватели за¬
канчивали институты в послевоенное время. Значит, ни
усов, ни бороды, длинные волосы не годятся, стричься
следует усредненно — «под польку». В то время модные
ребята носили импортные, кто какой сумел достать, ко¬
стюмы и белые рубашки с галстуком. Игорь определил
для себя скромный, всегда хорошо выглаженный костюм
и клетчатую рубашку, типа «ковбойка», без галстука.
На ногах никакого каучука, неразумные доставали по
сорок, даже по пятьдесят рублей пара, Качалин носил
туфли самые обыкновенные, чтобы глаза не зацепили.
В общем, увидев входящего на экзамен Игоря Кача¬
лина, большинство преподавателей охватывал острый
приступ ностальгии. Разговаривая с профессорами меж¬
ду лекциями и отвечая на экзаменах, Качалин придер¬
живался тона спокойного и уважительного, но без подо¬
бострастия, что тоже старшему поколению импонирова¬
234


ло. К концу третьего курса к Игорю Качалину на ка¬
федре, хотя он знаниями далеко не блистал, относились
уважительно, выделяя среди пестрого и шумного студен¬
ческого братства.
Близких друзей, как и врагов, у Игоря в институте
не было, почти со всеми он поддерживал ровные друже¬
ские отношения, приятельствовал в основном со старше¬
курсниками. Не из престижных соображений, в те годы
выражение это и не бытовало, а только складывалось.
Игорь всегда был взрослее своих ровесников, они даже
стеснялись его выдержанной рассудочности, пунктуаль¬
ности, умения никуда никогда не опаздывать. Он слыл
человеком слова, которое давал неохотно, зато обеща¬
ния свои выполнял неукоснительно, требовал этого и от
других, что делало дружбу с ним обременительной. Сту¬
денчество— пора бесконечных романов и скорых свадеб.
А если ни то ни другое, так бесконечные разговоры «об
этом». И здесь Игорь стоял особняком, ночью по Во¬
робьевкам не бегал, а спал, в откровения не пускался,
чужие признания выслушивал терпеливо, второй раз к
нему за советом по наболевшему вопросу не обраща¬
лись.
А некоторым девчонкам Игорь очень даже нравил¬
ся. Не выделяясь внешностью, умом, бойкостью речи,
вот уж чего было вокруг в достатке, он обладал спо¬
койствием, большим запасом прочности. Он мало гово¬
рил и с удовольствием слушал, девушки любят слуша¬
телей, не пил, не курил. Конечно, положительного полу¬
чалось многовато, так и с тоски подохнуть можно, зато
девушка уверена —и до дома проводит, и руки в первый
вечер распускать не начнет. Игорь не нравился девуш¬
кам другим, их взаимоотношения с ним начинались и за¬
канчивались в стенах института. К пятому курсу, когда
даже признанным красавицам грозило распределение и
следовало выходить замуж, Игорь получил очень лест¬
ное предложение, но отклонил его вежливо и реши¬
тельно.
Игорь Качалин вырос в средненеблагополучной се¬
мье. Отец, инженер с обыкновенной зарплатой, выпивал
умеренно, к жене относился равнодушно. Она, мать,
единственного сына любила, стирала, готовила, иногда
болела, тянула рубли от получки до аванса, скука в до¬
ме жила серая и непроглядная. Женились родители де¬
вятнадцатилетними: когда Игорю исполнилось двадцать,
годами были молодые, а жили с душами не расцветши-
235


ми, уже увядшими. Глядя на них, он решил твердо, что
женится только взрослым, обязательно на девушке мо¬
ложе себя лет на десять. И еще он понял:	надо	иметь
деньги, только они могут дать человеку свободу, неза¬
висимость, возможность жить, а не существовать рядом
с телевизором. Сколько надо иметь денег, Игорь тогда не
знал, понятие «много» начиналось с тысячи, позже он
свою точку зрения изменил.
К девушкам Игорь был отнюдь не равнодушен,
только не собирался жениться: не хотел неприятностей
и сплетен в институте. Уже на втором курсе он позво¬
лил себя полюбить тридцатилетней матери-одиночке, ко¬
торая внешностью не блистала, зато имела отдельную
квартиру, полный холодильник, и то и другое в те вре¬
мена было роскошью. Екатерина, так звали влюбленную,
искала мужа, сразу поняла, что Игорь для данной роли
не подходит, они заключили взаимовыгодный союз. Итак,
Катя искала мужа. Первая попытка принесла дочку,
квартиру, холодильник, возможность работать в торгов¬
ле, где бывший муж занимал положение. Игорь, прежде
чем позвонить в дверь, звонил по телефону, вопросов не
задавал, разрешал себя любить, сам учился любви при¬
лежно, был внимателен и удобен. Он приходил два раза
в неделю, иногда оставался ночевать, случались у него
встречи и на стороне, но всегда носили исключительно
плотский характер, нутра не задевали.
Так складывались, точнее, так Игорь решал свои
взаимоотношения с женщинами. Он вырастал в мужчи¬
ну тщеславного, хотелось черемухи, закатов и опасно¬
сти. Один раз он рискнул, и кончилась для него эта по¬
пытка скверно.
Попав после окончания института в один из много¬
численных СМУ, он работал старательно, вел себя с
начальством и подчиненными ровно, людям, как всегда,
нравился. Отмечали День Победы — праздник, не толь¬
ко всеми искренне чтимый, но и весенне-хмельной. На¬
чальник, с которым Игорь до этого был «здрасте» и «до
свидания», неожиданно — позже выяснилось, что зако¬
номерно,— перебрал, и Качалина, как самого трезвого,
попросили отвезти его домой. Игорь внес начальство в
квартиру, уложил, раздел, собрался уходить, когда его
остановили.
—	Молодой человек, минуточку,— сказала хозяйка,
улыбаясь.— Праздник, мы люди русские.
236


Игорь, занятый транспортировкой высокопоставлен¬
ного груза — не кантуй! не расплескай! — только сейчас
заметил, что в квартире гости, а хозяйка молода и кра¬
сива.
—	Анна Васильевна.— Она была никак не старше
Игоря, возможно, моложе.— Можно просто Анна, так
меня зовут друзья. Терпеть не могу имя Аня, так меня
обзывает он.— Игорь понял, кого имеют в виду.—
А вы — Качалин, который не пьет, не курит, не ругается
матом? Верно?
—	Верно,— признался Игорь, своего голоса не услы¬
шал, вспыхнул всеми веснушками.
Первое, что его ошеломило, был запах — Анна исто¬
чала утонченный аромат загадочности и неприступно¬
сти. Со временем Игорь поймет, что это и запах богат¬
ства, настоящих денег. Платье на Анне, черное и бар¬
хатное, начиналось на груди, оставляло спину открытой,
облегало узкую талию, струилось по бедрам и длинным
ногам. Обнаженные плечи и руки были округлы и го¬
рячи, волосы волшебны, глаза загадочны, рот насмеш¬
лив. Качалин впервые встретился с женщиной, не со¬
курсницей, преподавательницей, продавщицей или секре¬
таршей, а с женщиной, чьей профессией было брать, оча¬
ровывать и снова брать, покорять и властвовать.
Игорь еще не перешагнул порога гостиной, не осо¬
знал происходящего, а Анна уже знала: парнишка го¬
тов, он из породы ее рабов. Она сразу потеряла к нему
всякий интерес, но, очаровательно улыбаясь, представи¬
ла гостям:
—	Молодой специалист, каких теперь не делают.
Моему выдали по большому блату, прошу любить и жа¬
ловать.
Так он попал в столичный полусвет и впервые влю¬
бился.
Игорь промучился рядом с Анной около года и,
оставив в капкане свое мужское самолюбие и жалкие
сбережения, вернулся в тихую квартиру с холодильни¬
ком зализывать раны. Он твердо усвоил: женщины ти¬
па Анны не для него. Игорь не знал, что Анна, милос¬
тиво разрешавшая ему после ухода гостей, под утро,
убрать квартиру и перемыть посуду, посылавшая его
среди ночи за шампанским, однажды сказала мужу:
—	Милый, я твоих дел не знаю и знать не хочу, но
ты Игорька не проворонь. Он терпелив и умеет молчать.
Насколько я понимаю, тебе такой человек нужен.
237


Милый человек, научившийся воровать давно, отнес¬
ся к словам жены внимательно. Через месяц, когда пред¬
ставилась возможность, он провернул через участок Ка¬
талина комбинацию с дефицитными материалами. Игорь
списал их молча, бровью не повел, начальник даже по¬
думал, что парень ничего не понял. Однако, когда на¬
чальник попытался комбинацию повторить, Качалин до¬
кументы отложил, будто бы их не существовало, раз¬
говора не начинал, терпеливо ждал.
—	Сколько ты хочешь? — спросил начальник напря¬
мик.
—	Если с материальной ответственностью, восемьде¬
сят процентов.— Игорь к решающему разговору подго¬
товился давно, ответил спокойно и решительно.
—	Встань на учет в районный психушник,— ответил
начальник.
Игорь равнодушно пожал плечами, накладные оста¬
вил на столе, вышел тихо, дверь за собой прикрыл
плотно. Он давно разобрался в махинациях начальника,
часть цз них шла мимо уровня Качалина, верхами.
Игорь начальника за эти дела презирал, первая же
серьезная проверка обеспечивала тому тюрьму. Не рис¬
куя, начальник мог брать только снизу. Игорь пригля¬
делся к окружающим и понял, что опереться началь¬
нику не на кого, на нужных должностях работала пуб¬
лика неподходящая. «Подождем»,— решил он и до¬
ждался.
—	Не одумался? Что врачи говорят, надежда
есть? — спросил начальник через месяц.
—	Могу по собственному желанию уволиться,— от¬
ветил Игорь.— Я вам за участие к моей судьбе благо¬
дарен и желаю только добра.
—	Тебе половина и мне половина.
■— Освободите от материальной ответственности и
берите восемьдесят процентов...
—	Ты не маленький, понимаешь, твоя должность
предусматривает,— предупредил начальник.
—	Раз предусматривает, то мне и восемьдесят ко¬
пеек с рубля.— Игорю торговаться надоело, начальник
ему нравился все меньше и меньше.
«С таким мышлением он человек на свободе вре¬
менный,— решил Качалин.— Как он до сегодняшнего
дня уцелел, непонятно, а еще молодую красавицу жену
содержит. Надо срочно уходить...»
238


Игорь тихо и мирно перешел на такую же должность
в соседнее управление. Так Игорь Качалин, еще не
украв ни рубля, сознательно определил свой дальней¬
ший путь: жизнь без денег он не представлял и, хотя в
руках никогда больше двухсот рублей не держал, решил
твердо, что деньги у него будут, и зарплата здесь ни
при чем.
Спустя два месяца бывшего начальника арестовали,
имущество описали, Анна исчезла. Качалина пригласили
в отдел кадров, где очень вежливый человек в штатском
долго с ним беседовал о жизни, о его бывшем началь¬
стве, о причинах, побудивших молодого специалиста сме¬
нить место работы. Как уже известно, Игорь обладал
терпением незаурядным, и он открыл рот лишь потому,
что считал: пора.
—	Никаких сомнительных предложений я на своей
прежней работе не получал. О покойниках говорят ли¬
бо хорошо, либо никак.
—	Кто умер?— поинтересовался вежливый в штат¬
ском.
—	Человек, которого арестовали, для нашего дела
покойник,— отрезал Качалин.— Уволился я по сообра¬
жениям сугубо интимного характера, которые следствие
интересовать не могут. Человек я холостой, у меня слу¬
чаются неожиданные осложнения.
Заявление его было настолько откровенным, что
прозвучало убедительно. Твердая позиция Качалина
вызвала у всех уважение. Начальству лившейся грязи
хватало — только успевай оправдываться,— и наверху
Качалина отметили: молодой человек, а печется о чесгн
мундира, не то что некоторые. Жулики, которых забро¬
шенный ОБХСС невод миновал, тоже посмотрели в
сторону Качалина с благодарностью и запомнили его.
Игорь же продолжал честно трудиться на ниве строи¬
тельства, однако был разочарован. Он чувствовал: день-
ги рядом, мелкие даже видел и мог взять, но выжидал —
верил, его час придет. Закладывалось новое, огромное
строительство, Качалину предложили должность. Он со¬
гласился и не знал, что получил предложение от чело¬
века, который был когда-то близок с бывшим начальни¬
ком Игоря и кое-что о нем слышал. Два года Качалин
молча наблюдал, как мимо него в чужие карманы плы¬
вут деньги, сам иногда получал тощие конверты, но так
как ничем не рисковал, скупость подачек считал делом
естественным. Дельцы платили за молчание, к столу не
239


приглашали, свободных тарелок и ложек не было, и
Игорь снова терпеливо ждал.
Он собирался отметить тридцатилетие, когда в слу¬
чайной компании встретил Елену Качалину. Знакомство
началось с шуток: мол, встретились однофамильцы, хло¬
пот никаких, можно и не регистрироваться. Елена ему
очень понравилась, но она явно принадлежала к кате¬
гории женщин, которые ему противопоказаны. Хотя и
прошло почти шесть лет, он свой «роман» с Анной не за¬
был. Игорь поцеловал молодой женщине руку, добро¬
душно улыбнулся шуткам и убрался на другой конец
стола.
Хозяин дома подсел к Игорю, чокнулся и сказал:
—	Я на Елену всегда смотрю со спокойным восхи¬
щением. Есть вещи, которые мне не принадлежат, но я
приучил себя смотреть на них без зависти. Женщины
класса Елены, они существуют, радуют глаз, но ведь
звезды тоже существуют, и мы спим спокойно, надо от¬
носиться к ним философски.
От возмущения Игорь выпил рюмку до дна:
—	Длинноногая, большеротая, крашеная блондинка,
нашел себе звезду, хорош! — он фыркнул.
—	Разуй глаза, деревня.— Хозяин похлопал Игоря
по плечу покровительственно.— Елена недавно расста¬
лась со вторым мужем, сейчас на свободной охоте. Она
интересовалась тобой, берегись.— Он рассмеялся.— Хо¬
тя зачем Елене твой скальп? Если тебя продать со все¬
ми потрохами, ей не хватит на неделю.
Игорь никому не позволял разговаривать с собой в
подобном тоне. Хозяин, наверно, перебрал или на него
действовало присутствие знаменитой гостьи.
—	Ты пьян! — Качалин взял его за лацкан пиджа¬
ка.— Завтра ты у меня проглотишь все эти слова, каж¬
дое отдельно.
—	Конечно, он пьян,— подошедшая незаметно Елена
взяла Игоря за руку: — Идемте танцевать.
Он так разозлился на приятеля, что поднялся и по¬
шел танцевать с радостью, хотя и не любил, а уж с
партнершами одного с ним роста — так и терпеть не мог.
Елена была на высоких каблуках и оказалась даже чуть
выше Игоря. Что он выглядит комично, он сообразил
поздно, на них уже смотрели. Елена рассмеялась, голос
у нее был низкий, с еле заметной хрипотцой, села, про¬
тянула бокал:
—	Воды, пожалуйста.
240


Она усадила Игоря рядом. Почти касаясь его щеки
губами, зашептала:
—	Наполеон, Лермонтов, Чаплин тоже были не гре¬
надерского роста, но не страдали комплексом неполно¬
ценности.
—	Я страдаю.
—	Этот,— Елена кинула быстрый взгляд на хозяи¬
на,— наговорил вам обо мне гадостей. Пора привыкнуть:
люди от природы добры, а я девушка одинокая и без¬
защитная.
—	Мы говорили не о вас.— Игорь чуть отстранился.
—	Не хамите.— Елена вновь рассмеялась.— Сказать
женщине, что говорили не о ней! Где вы воспитывались,
молодой человек?
«Уходи, быстро уходи,— повторял себе Игорь, ста¬
рался хотя бы отодвинуться, не чувствовать жаркого
дыхания Елены. Он втянул голову в плечи и прикрыл
глаза.— Беги, дурак! Ты все забыл? Она сделает тебе
больно и будет долго мучить».
Елена провела бархатной, ароматной ладонью по его
щеке:
—	Я слышала, вы знакомы с Анной? Откройте
глаза.
Игорь послушно открыл глаза, попытался нацепить
улыбку, но она соскальзывала.
—	С какой Анной? — Он облизнул пересохшие губы.
—	Аннушка...— Елена назвала фамилию и деликатно
отвернулась.— Плебейка, конечно, но существо доволь¬
но милое.
—	Такая, как вы.
—	Вы меня все время оскорбляете.— Елена налила
в чью-то рюмку коньяку, протянула Игорю.— Запом¬
ните, женщину нельзя сравнивать с другой женщиной,
даже с кинозвездой. «Вы похожи на Динну Дурбин!»
Сказав такую пошлость, мужчина считает, что сделал
комплимент. Женщина — индивидуальность, похожа
лишь на себя. Что же касается Анюты, то обещаю: вы
с ней еще посчитаетесь.
Игорь выпил, согласно кивнул. Окружающие наблю¬
дали за ним, прислушивались, притихли. Качалину по¬
чему-то было на это наплевать.
—	Что вы сказали обо мне? — Елена указала взгля¬
дом на хозяина дома.
—	Что? — Игорь, насупившись, вспоминал: — Длин¬
ноногая, большеротая, крашеная блондинка.
241


—	Неплохо.— Она разглядывала Игоря с любопыт¬
ством.— Я натуральная блондинка. Хотите убедиться?
—	Как убедиться? — промямлил Игорь, вспыхнул ру¬
мянцем. Кровь прилила так сильно, что, казалось, про¬
питала кожу, она набрякла, щеки по-бульдожьи обвисли.
—	Скука... — Елена встала.— Проводите меня.
Она прошла сквозь бросившихся ее удерживать гос¬
тей, небрежно раздавая улыбки и реплики-удары, так
герой американского вестерна выходит из салуна, рас¬
швыривая картонных врагов. Игорь покорно следовал
за победительницей, словно освобожденный или, наобо¬
рот, захваченный в плен, и ему казалось, что он слышит
позади шипение.
В «Жигулях» Елена рассмеялась, голос у нее был
низким, с трещинкой, поцеловала Игоря в щеку:
—	Ты прелесть,— и включила зажигание.
Почему он «прелесть», Игорь не знал и узнать не хо¬
тел, он получил поцелуй, «ты» он ощутил, как дружес¬
кое рукопожатие.
С этого момента Игорь плохо ориентировался в про¬
странстве и времени. Расхожее выражение «как во сне»
точно соответствовало его ощущениям; движения у него
стали замедленные и вязкие, он не мог понять, какое ко¬
личество комнат в квартире, и, переходя из гостиной на
кухню, заблудился. Елена сразу пошла в ванную, он
слышал шум воды, но, по очереди открывая все двери,
влез к ней. Она стояла под мелкими струйками, масси¬
руя ладонями тугое, сильное тело.
—	Раздевайся, я сейчас освобожусь.— Елена посмо¬
трела на него, как смотрит женщина, прихорашиваясь
перед зеркалом в фойе театра.
«Не может быть! — так Игорь подумал и отнюдь не
собирался говорить вслух.— Так не бывает!»
—	Крепче держи веснушки — рассыплешь.— Елена
рассмеялась.
Он безвольно прислонился к дверному косяку, впер¬
вые в жизни почувствовал себя ничтожеством и не уве¬
ренным в себе мужчиной.
Ночью Игорь не спал, слушал ровное дыхание Еле¬
ны, лежал на спине, глядя в идеально чистый, напомина¬
ющий больницу потолок. Несколько раз вставал, долго
стоял в ванной, разглядывая себя в зеркале, зачем-то
оттягивал пальцем нижнюю губу и скалил зубы; замер¬
знув, возвращался под теплое одеяло, согревался. Сна
будто и не существовало. Под утро, когда закрывавшие
242


окна шторы стали наливаться светом, а потолок заго
лубел, он решил тихо уйти. Лежа неподвижно, он мыс¬
ленно совершал побег. Одежда, кажется, в комнате на¬
право— он на цыпочках прошел по мягкому паласу,
бесшумно оделся, открыл, стараясь не звякнуть, дверной
замок и выскользнул на улицу... Свежий ветерок при¬
вел Игоря в чувство, он плотнее натянул одеяло.
Все проходит, ночь, налитая до краев блаженством и
стыдом, тоже прошла.
Игорь уже знал, как женщины просыпаются и как
они в этот момент выглядят. Возможно, мужчины смо¬
трятся еще хуже, но ведь мужчин даже в плохих стихах
никто не называет небесными созданиями. Елена не на¬
тягивала одеяло на голову, не разглаживала на лице
кожу, хлопая потекшими ресницами. Она сразу села, по¬
тянулась до хруста — на лице не было и тени сна.
—	Тебе к какому часу? — И, не слушая ответа, по¬
бежала в ванную.
Через десять минут — заряженный энергией хозяйки,
Игорь умылся и оделся мгновенно —он уже завтракал,
пряча глаза и поддерживая разговор односложными
междометиями. Елене, видимо, вести монолог надоело,
она взяла Игоря за подбородок, посмотрела в глаза:
—	Человек одинок и достаточно беззащитен. Со
мной ты можешь не психовать по пустякам, не надувать
щеки, изображая Голиафа...
—	Уж какой я Голиаф...
—	Не перебивай старших. По паспорту я старше те¬
бя на два года, а по жизненному опыту — на двести ты¬
сяч километров.
—	Почему не тонн? —Игорю вдруг стало легко и
беспечно.
—	Скрещивают пространство и время, а не лунный
свет и килограммы. Ничего ты еще не знаешь,— сказа¬
ла Елена ласково.
Игорь услышал: «Я тебя научу всему»,— и ответил:
—	Спасибо, я буду стараться.
Елена помедлила лишь мгновение, поняла и париро¬
вала:
—	Пока не за что.
Уходя, Игорь поцеловал ее в щеку, наклонившись,
боднул в плечо, установил ритуал утреннего прощания,
которому будет следовать всегда.
Качалин неоднократно и безуспешно пытался вспом¬
нить, как провел этот день. Елена приходить не пригла¬
243


шала, он не позвонил, не знал, дома ли она. Заскочив
к себе, сунул в портфель электробритву и зубную щетку
и отправился чуть ли не через весь город пешком. Шел
он долго, по дороге несколько раз выпил и явился к
Елене около семи. На работе он в тот день либо не был,
либо заглянул совсем ненадолго. Он не знал, как его
примут, пустят ли вообще; ожидал чего угодно, только
не шумной и изрядно выпившей компании, среди кото¬
рой он сразу затерялся. Он даже не понял: заметила ли
Елена его появление. Игорь спиртное в то время не лю¬
бил, ему было стыдно трусливой выпивки по дороге,
однако он не остановился, а, притулившись в самом тем¬
ном углу, напился по-настоящему. Зато ночью он спал,
точнее, пребывал в мире потустороннем.
Утром Елена кормила его завтраком, беззлобно под¬
шучивала над тихим алкоголиком, ловко прячущимся за
легендой трезвости. Прощаясь, она сказала:
—	В дороге не пей: дома всего в достатке, хоть ку¬
пайся.
Так Игорь Качалин получил бессрочный пропуск в
рай.
Прошло несколько дней. Елена вела себя так, слов¬
но они женаты, причем уже давно, своим многочислен¬
ным приятельницам и знакомым мужчинам представля¬
ла Качалина просто:
—	Знакомьтесь, Игорь.
Никто ничего не спрашивал. С Игорем в первый же
вечер все держались как со старым знакомым, женщи¬
ны называли Игорьком, смотрели кокетливо.
Он слова любви не говорил, о браке тоже не заикал¬
ся. Елена рассмеется, скажет: пошутили и хватит.
Елена где-то работала тренером, однажды она уеха¬
ла в воскресенье на соревнования, Игоря с собой не при¬
гласила, и он впервые остался в квартире один. Он ме¬
тодично и внимательно осмотрел трехкомнатную квар¬
тиру. Оценивая обстановку, решил, что она стоит тысяч
двенадцать, преуменьшив стоимость почти вдвое. Со¬
держимое холодильника и кухонных шкафов добило его
окончательно. Заглядывать в платяной шкаф и оцени¬
вать гардероб хозяйки ему не хотелось: он с детства
был равнодушен к музеям и выставочным залам.
Он налил себе чаю, уселся на кухне, схватился за
голову в прямом и переносном смысле. «Если даже об¬
новок не покупать, только поддерживать уровень, нуж¬
но рублей шестьсот в месяц»,— решил он. Игорь ошибся
244


вдвое: Елена давно уже не укладывалась в тысячу. Он
с ужасом вспомнил, как на второй день достал из кар¬
мана восемьдесят рублей и с деланной небрежностью
сказал:
—	Возьми на пропитание.
—	Брось на трюмо,— ответила Елена, даже не взгля¬
нув.
Тогда Игоря это покоробило, сейчас, обдумывая си¬
туацию, он понял: восемьдесят рублей здесь можно толь¬
ко, бросить, ничего купить в эту квартиру на них нель¬
зя. На какие же деньги все это существует? И как он,
Качалин, собирается жить дальше?
Странное дело, мысли у Игоря были цвета черниль¬
ного, а настроение светлое: он попивал чаек без сахара,
уверенный, что добровольно он отсюда не уйдет, выго¬
нять его пока не собираются, все образуется, деньги бу¬
дут. Что у него деньги будут, Игорь не сомневался с
детства — на чем зиждилась уверенность, неизвестно,
однако он никогда в своей удаче не сомневался. Он до¬
шел до края, ждать больше нельзя, настало время дей¬
ствовать.
Лишь один из сотрудников Качалина немного о нем
знал, все остальные и сверху и снизу считали его челове¬
ком безупречной честности и держались с ним подчерк¬
нуто уважительно. С работягами и начальством не пьет,
даже бросовый облицовочный материал ни разу домой
не прихватил. Никто не знал, что Игорь Качалин давно
решил: «Если спать, то с королевой, если красть, то
миллион». Последнее, конечно, гипербола, но рисковать
из-за мелочи не собирался.
Игорь думал, подгонял себя, но не торопился.
А жизнь с Еленой шла своим чередом. Она установила
такой порядок: все, что следовало Качалину утром на¬
деть, вычищенное и отглаженное ждало его в спальне.
Почти каждый день он обнаруживал обновку: то рубаш¬
ка, то носки, ботинки или галстук, носовые платки и за¬
понки, одеколон и бритва. Старые вещи бесследно исче¬
зали, гардероб постепенно заменился полностью. Так
же изменился и Игорь Качалин: он познакомился с па¬
рикмахером и официантами, с людьми, которые могут
достать и рады услужить. Он ни от чего не отказывался,
но в записной книжке памяти делал соответствующие
пометки, уверенный: рано или поздно счет представят.
Несколько раз он пытался поговорить с Еленой, а од¬
нажды, когда увидел новый костюм, даже вспылил.
245


—	Живем и живем.— Она чмокнула его в лоб.—
Я кое-что продала, не бери в голову, образуется. Вече-
ром не задерживайся, у нас гости.
О последних можно было и не предупреждать —
гости не переводились, они менялись, как караульные.
Позже Игорь заметил: разводящим сменного караула
является Елена, порой неуловимым движением, взгля¬
дом она отдавала команду, кому оставаться, кому ухо¬
дить. С пустыми руками никто не приходил, даже жен¬
щины. Цветы или брелок для ключей, оригинальная
бутылка, ящик боржоми, необъятных размеров дыня,
продукты из «Березки». Много или мало, несли все,
будто впрок. Игорь понял: приносят больше, чем съеда¬
ют и выпивают, мало того, почти все держатся с Еле¬
ной, как должники. Каждый был ей чем-то обязан — ли¬
бо нужным знакомством, либо прямой услугой. Елена
принимала подношения и благодарности с легкой улыб¬
кой, даже чуть рассеянно, но память у нее была уни¬
кальная. Она помнила буквально все. И чужие долги,
и свои, и даже долги Игоря. В сложном движении пла¬
нет и их спутников Игорь не мог определить своего
места на орбите. Мысль о любви мелькнула и пропала —
мужчин в доме бывало больше чем достаточно,— одна¬
ко зачем-то он ей нужен, просто так даже воробьи не
чирикают, а уж Елена тем более. «Нужны деньги,
остальное подождет»,— решил он в конце концов.
Когда Елена попросила не задерживаться и без ви¬
димой нужды упомянула о гостях, он насторожился.
И костюм сегодня новый... Может, у нее покровитель
оттуда? Ом взглянул на потолок.
Гостю оказалось лет пятьдесят с небольшим; приехал
он с двумя девочками, которые за весь вечер не сказа¬
ли с Игорем и двух слов, пили, курили и щебетали о
своем, стороннему уху не понятном. Гость ничем не
отличался бы от ежедневных посетителей, если бы не
стиль всего вечера и не поведение Елены. Никто больше
не приходил, телефон звонил редко. Елена отвечала ко¬
ротко, держалась с гостем радушно, но чуть деланно. Он
же был сама любезность, ухаживая за женщинами, пы¬
тался вовлечь Игоря в разговор, пил и совсем не пьянел.
Игорь, как обычно, выпил лишь рюмку, затем часто чо«
кался.
—	Не надо казаться лучше, чем есть на самом де¬
ле,— сказал Стасик. Так смешно и неподходяще назы¬
вали гостя приехавшие с ним девушки и Елена.
246


Игорь, услышав это имя, вспомнил матерого, похо¬
дившего на волка кобеля с рыжим отливом, живущего
в подъезде. Когда жильцы пятились от лифта, занятого
грозно рычащим зверем, хозяйка прижимала его тяже¬
лую лобастую голову к себе и говорила:
—	Входите, входите, Бобик добрый.
Люди верили, но предпочитали ждать, и добрый Бо¬
бик катался в лифте с хозяйкой.
Игорь девочкам и Елене верил, но называть гостя
Стасиком воздерживался, обращался к нему безлично.
—	Я хотел бы казаться лучше, чем на самом деле,—
ответил Игорь,— и составить вам компанию, но пить я
не умею.
Стасик оценил и обращение Игоря, и тонкую лесть,
посмотрел на Елену вопросительно — она кивнула, под¬
тверждая, что Игорь говорит правду.
—	Тебя жаль.— Стасик опрокинул очередную пор¬
цию, словно вылил на сторону.— Но мы тебя простим.
Игорю хотелось обыграть это императорское «мы»,
но он привычно сдержался и получил одобрительный
взгляд Елены. Около двенадцати Стасик поднялся, огля¬
дев стол, сунул в карман только что открытую бутылку
виски и молча зашагал к выходу. По этому молчанию
и выверенности шага Игорь понял, что гость все-таки
человек живой, на спиртное реагирует.
—	До свидания.— Стасик пожал Игорю руку, поце¬
ловал Елену в щеку.— Хорошо у тебя, Леночка, спаси¬
бо. Договорились: завтра в одиннадцать я жду.
Девочки подхватили Стасика под руки, и он, словно
коренник с пристяжными, выкатился из квартиры.
—	Стасик,— Елена рассмеялась,— если домой хоть
что-нибудь не принесет, спать не будет. Помню, спирт¬
ное кончилось, так он банку шпрот в карман положил.
—	Скупых мужчин не люблю,— сказал Игорь.
—	Стасик скупой? Он в иной день тратит столько...—
Елена махнула рукой.— Тысячу в ресторане оставит,
грошовую солонку в карман. Принцип:	мужик	домой
с пустыми руками возвращаться не должен. Как ты
думаешь, сколько ему лет? — Она ловко начала уби¬
рать со стола.
—	Полтинник с копейками.— Игорь взял полотенце,
приготовился вытирать посуду.
—	Шестьдесят три, ясненько? Квартира, дача, две
машины, дел невпроворот, девочки. Как он пьет, ты
видел?
247


Игорю очень хотелось узнать: кто такой? Но при¬
вычка не задавать вопросов сработала, он промолчал.
Если тебе хотят сказать, скажут. Если не хотят, то
своим вопросом себя же поставишь в положение идиот¬
ское.
—	Ты ему понравился.— Елена назвала фамилию,
имя и отчество гостя.
Игорю напрягать память не понадобилось, он толь¬
ко присвистнул.
—	Вот именно. Ты слышал? Завтра в одиннадцать.
И не вздумай толкаться около секретарши. Представься
и проходи.
Ровно в одиннадцать Игорь Качалин назвал секретар¬
ше свою фамилию и вошел в огромный шкаф, который
был дверьми, ведущими в кабинет Стасика.
—	Здравствуй! — Хозяин вышел навстречу, усадил
Игоря за стол для заседаний, устроился напротив.—
Рассказывай. Меня ваша контора давно интересует, под¬
ходящего человека у вас не видел.
—	Спрашивайте.— Сначала Игорь хотел поинтересо¬
ваться, о чем именно рассказывать, затем решил огра¬
ничиться одним словом.
Стасику конкретность и лаконичность Качалина явно
понравились. Прищурившись, будто прицеливался, он
недолго подумал, затем начал задавать очень разнооб¬
разные, но всегда точные вопросы. В основном его инте¬
ресовали люди, их сильные и слабые стороны, не нали¬
чие и отсутствие диплома, а кругозор, уровень мышле--
ния. Он явно искал слабое место, причем не среди руко¬
водителей, а среди лиц, отвечающих за поставку и хра¬
нение материалов. Сделав в блокноте какие-то записи,
хозяин взглянул на часы и поморщился.
—	Человека я тебе дам.— Прощаясь, он пожал ру¬
ку, заглянул в лицо: — На неделе загляну, обсудим.
Признаться, Игорь не очень понял намерения Стаси¬
ка, лишь некоторое время спустя обозначилась сложная
машина, которую он запустил для перекачивания госу¬
дарственных средств в личные карманы.
Елена ни о чем не спрашивала, вела себя так, будто
никакого Стасика не существует, и жизнь Качалиных
продолжалась. Лишь через три месяца он принес в дом
деньги. Но как Елена не взглянула на восемьдесят руб¬
лей, так она не стала смотреть и на два плотных кон¬
верта.
248


—	Брось на трюмо.— Поцеловала Качалина в щеку
и продолжала нескончаемые разговоры по телефону.
Через два года они зарегистрировали брак, отмети¬
ли событие в привычной компании. Обслуживали их зна¬
комые официанты.
Первое время Игорь пытался подсчитать, сколько он
«бросает на трюмо», но вскоре понял никчемность своей
затеи. Машина Стасика работала, Игорь Качалин тру¬
дился в ней важным винтиком, затем шестеренкой, со
временем превратился в жизненно необходимую несу¬
щую ось, которая обрастала своими шестернями и вин¬
тиками. Соответственно тяжелели конверты, цвет ку¬
пюр в них менялся. Странное дело, деньги интересовали
Игоря все меньше и меньше, практически они ему стали
"не нужны. Взял конверт, отдал — живи дальше. Дом
полон. Качалин уже не знал, что в нем имеется. Оде¬
вают его элегантно, в соответствии с модой, машина
всегда в порядке, еда и женщины ждут. Зачем же день¬
ги? Если он захотел к морю или в горы, надо только
сказать, билеты на самолет принесут, на аэродром до¬
ставят, там встретят.
Однажды за завтраком, дорогим, но давно безвкус¬
ным, Игорь посмотрел на красивую блондинку, которая
быстро обслуживала его и говорила что-то ласковое,
и спросил:
—	Елена, а тебя не интересует, откуда я приношу
деньги? Какую цену я за них плачу? Что со мной мо¬
жет случиться?
—	Что с тобой может случиться? — Елена подлила в
его чашку кофе, сделала еще один бутерброд.— Выго¬
нят с работы. Есть деньги — живем, не станет — будем
жить.
Игорь попытался заглянуть ей в глаза, но они блес^
тели и отражали свет. «Совсем недавно от присутствия,
тем более от прикосновения этой женщины мне стано¬
вилось дурно,— подумал он, посмотрел внимательно,
попытался вспомнить Елену прежней.— Где же страсть,
любовь? — Качалин нахмурился.— Когда мы были по¬
следний раз близки? Вчера? Позавчера? Нет. Нет и нет!
Чего я здесь сижу, зачем мне все это надо? Уволят с
работы? Если я попадусь, меня уволят, выгонят из жиз¬
ни. Я же такой рациональный умник, всегда твердил:
выигрыш должен превышать ставку десятикратно, луч¬
ше стократно. Я ставлю жизнь, а получаю?» Он взгля¬
нул на блондинку удивленно.
249


—	Знай я тебя хуже — решила бы, что ненавидишь
меня,— Елена рассмеялась. Голос у нее был почти муж¬
ской, временами скрипел, как рассохшиеся ставни.
—	Ты знаешь меня хорошо? — Игорь отложил над¬
кушенный бутерброд.
—	Я тебя знаю,— Елена удивленно подняла бро¬
ви:— Что сегодня с тобой? Ты не выспался? — Она при¬
жала его голову к щеке, проверяя, нет ли температуры,
отстранившись, заботливо поправила мужу волосы.
—	Ты меня береги, подходящего мужа искать — за¬
бот не оберешься.
—	Может, икра несвежая? — Елена взяла бутер¬
брод.— На работу не опаздываешь?
—	Как звали твоего последнего мужа? Где он? По¬
чему ты никогда о нем не рассказываешь?
—	Я тебя о твоих девках не расспрашиваю.— Елена
насмешливо улыбнулась.— Ты бы этой, как ее... Алисе
сказал, что мыться следует не по субботам, а каждый
день.
Качалин не ответил. Еще год назад он узнал, что
первый муж Елены спился и лежит в лечебнице, а по¬
следний находится в заключении — работал до ареста
в торговле, получил двенадцать лет. «И меня возьмут,
а она будет жить припеваючи, ничего в этом доме не
изменится, будет другой мужик завтракать, просто сме¬
на караула. Как при трехсменном карауле: один стоит,
второй бодрствует, третий — отдыхает».
—	У тебя есть кандидатура на мое место? — спросил
Качалин.
—	Я тебя, хама, могу сегодня выгнать, а о замене
подумать на досуге.— Казалось, Елена сейчас заплачет,
но она взяла себя в руки, села напротив, помолчала
немного.— Почему люди, расставаясь, не желают оста¬
ваться людьми? У тебя неприятности на работе, но ведь
я тебе помочь не могу.
—	Неприятность — это когда штаны новые порвал,—
прервал жену Качалин.— Мне тюрьма грозит, на долгие
годы.
—	Скверно, очень скверно.— Елена кивнула, взяла
мужа под руку: —Я виновата? Я у тебя когда-нибудь
что-нибудь просила? Я тебя толкала?
—	Ты, ты! —Качалин вырвал руку, широко открыл
рот, слова застряли у него в горле непрожеванным
куском.
250


—	Что я? — ласково спросила Елена.— Я не оправ¬
дываюсь, хочу понять по-человечески. Ты взрослый,
неглупый мужчина. Почему ты ищешь мальчика для
битья? Тебе так легче? Хорошо. Я тебя, несмышлены¬
ша, заманила в темный лес и совратила. Ты искал свет*
лый путь, рвался совершить трудовой подвиг — встретил
роковую женщину и свихнулся.
—	Зачем так? — Качалин смутился.— Я хочу, чтобы
ты понимала...
—	Я не понимаю,— перебила Елена и поднялась из-
за стола.— Я только женщина и желаю тебе добра, по^
нимать должен ты и за свои поступки отвечать должен
сам. Извини, такова жизнь.
День сегодняшний
«Ревность? Или человек ошалел от эгоизма краси*
вой женщины, тысячи раз сдерживался, один раз не вы¬
держал...»
Вернувшись на кухню, Лева прямо с порога спросил:
—	Придумали ответ? Или спросите: какой ответ?
—	Не знаю я, растерялся, понимаешь? — Качалин
говорил это Толику Бабенко, по-бабьи размахивая рука^
ми. Услышав вопрос Гурова, замолчал.
«Пытается замазать оплошность или искренен? От¬
ветить на этот вопрос — значит либо выявить убийцу,
либо отсечь одного из основных подозреваемых»,
Неожиданно Толик, державшийся до этого скромно,
заговорил в повышенном тоне:
—	Почему вы так разговариваете, товарищ? Не
знаю вашего звания..* В семье произошло несчастье,
умер человек, любимая женщина, муж, естественно, в
трансе. Что означают ваши вопросы, и вообще, не
излишне ли вы здесь задерживаетесь?
А если действительно Качалин ни в чем не виноват?
Тогда его, Гурова, поведение недопустимо. А что делать?
—	Вы объясните простыми русскими словами: что
произошло? — наступал Толик.
Качалин к разговору не прислушивался^ ушел в
себя, замкнулся, сосредоточенно, словно выполнял ра¬
боту, прихлебывал кофе, и Гуров был убежден, что де¬
лает все Качалин механически, вкуса кофе не ощущает.
«Не торопись с выводами, инспектор,— одернул себя
Лева.— Качалин замешан в крупных хищениях, возмож¬
но, жена знала об этом и стала мешать. Надо намекнуть,
251


что несчастный случай вызывает сомнение, и проверить
реакцию».
—	Елена Сергеевна упала и ударилась виском о
бронзовый подлокотник,—■ тихо ответил Гуров, наблю¬
дая за Качалиным ненавязчиво, но внимательно.
Хозяин еле заметно вздрогнул, поежился, словно ему
стало холодно, прихлебнул кофе, на Гурова не взглянул.
—	Как это упала? — возмутился Толик, подхватив
брошенный мяч так ловко, будто играл с Гуровым в
одной команде.— Упала и ударилась? Глупости все.
Елена отличная спортсменка...— Он замялся, и на его
лице быстро промелькнуло удивление, испуг и, что боль¬
ше всего поразило Гурова, радость.— Вы что же, со¬
мневаетесь?
—	Мое дело маленькое,— как можно равнодушнее
ответил Гуров.— Приказали ждать следователя. Я жду.
—	Понятно, понятно.— Толик чуть было не потер
руки от удовольствия.— Ждете, значит, а пока прояв¬
ляете инициативу. Упала молодая, здоровая женщина,
точненько виском ударилась, странно, правда?
—	Не знаю, следователь приедет,— равнодушно мям¬
лил Гуров, радуясь столь неожиданному и активному
помощнику.
«Качалин вспыхнул и погас, снова замкнулся, а ты,
приятель,— рассуждал Гуров,— либо сам по уши за¬
мешан в этом деле, прибыл сюда на разведку и решил
вести ее активно, либо у тебя выраженный комплекс
неполноценности. При возможности ты стараешься че¬
ловека унизить, тебя бы сейчас на мое место...»
—	Задаете бестактные вопросы.— Толик входил в
роль обличителя и защитника нравственности.— В Шер¬
лока Холмса поиграть захотелось? Вот следователь
приедет, я ему все расскажу.
—	А что я такого спросил? — Не будь на душе так
муторно, Лева мог и рассмеяться.— Не страдала ли по¬
койная сердцем? Понятно. Если сердечный приступ, то
ясно: прихватило, шарахнулась...
—	Шарахнулась,— передразнил Толик.— Что она,
корова, шарахаться-то?
Качалин, для которого Гуров вел разговор и терпел
хамство Бабенко, никак не реагировал. Лева рассер¬
дился. Больно долго ты в трансе, пора бы и в себя
прийти, мужик все-таки.
—	Игорь, я поеду,— вид у Толика стал крайне дело¬
витый,— смерть, она от жизни много требует.
252


Гуров испытывал к Толику, который включал в бе¬
седу Качалина, симпатию, чуть ли не любовь.
—	Простите,— Лева придал голосу официальность,—
а где вы находились часа два назад?
—	Чего? — Толик чуть не задохнулся от возмущения.
Он полагал, что с этим милицейским увальнем уже
разделался, так на тебе.— Где надо, там и находился!
—	А точнее? — Гуров вынул блокнот, приготовился
писать.
—	Допрашивать решили?
—	Допрашивать вас будет следователь. Я лишь хо¬
чу установить личность, которая неожиданно появилась
на месте происшествия.— Гуров насупился, начал пи¬
сать.— Значит, Бабенко Анатолий... Семенович, если не
ошибаюсь. Документик какой-нибудь имеется?
—	У меня все имеется,— Толик попытался рассме¬
яться.— А у вас?
—	От показаний вы отказаться вправе, а документ
мне покажите.— Гуров медленно полез за своим удос¬
товерением, очень не хотелось его показывать.
Лева так долго доставал удостоверение, что Толик
отмахнулся — мол, и так видно, милиционер.
—	Права годятся?— Толик протянул водительские
права.
Обострить, обострить разговор, заставить Качалина
включиться. На что он болезненно реагировал? Лева
вспомнил и спросил:
—	А почему Вера сказала, что вы рады смерти Ка¬
чалиной?
— Если вас интересует,— вмешался Качалин,— то
я с раннего утра находился на объекте, там меня ви¬
дели десятки людей, затем вернулся в контору, был в
кабинете начальника, где меня застал звонок Дениса.
«А ты совсем не глух и растерян, как выглядишь.
Бросился на выручку приятелю мгновенно. Почему они
боятся Веру? Что такое девушка знает?» Лева разгля¬
дывал права с любопытством, будто никогда не видел.
В дверь позвонили, Толик хотел выйти в холл, Гу¬
ров остановил его жестом, открыл сам. На лестничной
площадке стоял инспектор Вакуров.
—	Наконец-то! — Толик хотел отстранить Гурова,
выглядывал из-за спины.— Товарищ следователь...
—	Это не следователь.— Гуров оттеснил нахала, вы¬
шел на площадку, прикрыл за собой дверь.— Здравст¬
вуй, Борис.
253


—	Здравствуйте, Лев Иванович,— зашептал Ваку¬
ров.— Убийство? — В голосе слышалось торжество.
Лева хотел одернуть парня, сдержался, вспомнив
себя, первое убийство, которым он занимался, кивнул:
—	К сожалению, Боря, убийство. Сейчас ты поедешь
на работу хозяина дома, выяснишь весь его день, по ми¬
нутам. Но прежде...— Гуров задумался.— Сначала ты
поработаешь ассенизатором.
Когда Толик вернулся на кухню, Качалин глянул на
него тяжело и севшим голосом спросил:
—	Тебя в детстве уронили? Ты чего здесь театр изо¬
бражаешь?
—	Не понимаю,— Толик улыбнулся заискивающе.—
Вы о чем, шеф? Что я этого мента приструнил?
Качалин ладонями сильно потер лицо, словно хотел
стереть надоевшие веснушки, вздохнул, посмотрел на
Толика, как смотрит врач на безнадежного больного,
спросил:
—	Кто этот мент?
—	Я знаю? —Толик пытался держаться непринуж¬
денно.— Участковый, может, оперативник из отделения...
—	«Участковый»! — передразнил Качалин, и без того
большой рот его растянулся чуть не до ушей, но не в
улыбке, а в хищном оскале.— Классный профессионал с
Петровки, играет с тобой, лопухом, да на ус наматывает.
Хорошо, если из МУРа, а если из УБХСС? Если нами
уже занялись?
—	А чего мной заниматься? — Толик расправил пле¬
чи и стал смешон и жалок, как всякий человек, пы¬
тающийся страх и растерянность спрятать за дешевой
бравадой.
■— Толик, родненький, не надо.— В голосе Качалина
заурчали ласковые нотки, какие можно услышать в го¬
лосе гурмана, принюхивающегося к любимому блюду.—
У тебя товар при себе?
Толик шарахнулся, схватился якобы за сердце, на са¬
мом деле за внутренний карман пиджака.
—	Понятно,— Качалин кивнул и неожиданно спро¬
сил: — Ты сегодня здесь уже был, во сколько ушел?
—	Не был сегодня, не был,— Толик снова схватил¬
ся за грудь и так старался быть правдивым, что верить
ему очень не хотелось.
—	Не был так не был,— равнодушно сказал Кача¬
лин.— Чего испугался?
254


;— Ну...— Толик втянул в себя воздух, покосился на
закрытую дверь гостиной и заговорил быстро, захле¬
бывающимся шепотом: — Как это мадам упала и уда¬
рилась, и каюк? Чего это ей падать понадобилось?
Неладно, шеф, все не так, я чую. И врач с экспертом
там закрылись, не показываются, и этот...
—	Участковый,— ехидно добавил Качалин и встал.—
Мне тоже все не нравится. Елена девка,— он запнулся
и неожиданно перекрестился,— она была женщина силь¬
ная и ловкая, падучей не страдала, спиртного практиче¬
ски не пила. Толик, все плохо. Елену жалко, но ее не
вернешь, и Бог с ней, а нам теперь расхлебывать. Ты еще
приперся! Что у тебя с собой?
—	Франки,— признался Толик.— Мадам просила
достать, я же не знал...
—	Это для тебя хорошо, франки тебе помогут.
—	Хороша помощь. Шутишь, шеф? Мне лучше отсю¬
да тихонько уйти.— Толик смотрел просяще, словно Ка¬
чалин решал вопрос: уйти Толику Бабенко или остаться.
—	Иди. Только когда не выпустят, не вздумай валю¬
ту в моей квартире припрятать, тебе франки сейчас
очень пригодятся.
—	Думаешь, возьмет?
—	Совсем идиот.— Качалин вновь потер веснушки,
опустился на стул.— Как мне удалось одними кретина¬
ми себя окружить? Еще алкоголичка и неврастеничка!
Боже мой, что же теперь будет? Вами займутся профес¬
сионалы, и все, все поплывет и выплывет. Елена! На
кого ты меня оставила?
Толик не видел, что в холле, за его спиной, появил¬
ся Гуров. Качалин же заметил инспектора сразу и про¬
должал свой монолог:
—	Как жить теперь? Ты ведь знаешь, Толик, не
шибко мы с Еленой любили друг друга, но годы вместе,
их не забудешь враз, да и привязанности, привычки.
Качалин вел свою партию безукоризненно. Он сра¬
зу сообразил: большую любовь и горе разыгрывать ни
к чему, быстро выяснится, что если и была, то давно
перегорела, а ложь может насторожить, начнут копать.
—	Может, я себялюбец и мерзавец, но не могу себе
представить, Толик,— продолжал Качалин,— завтра про¬
сыпаюсь, а Елены нет! А кофе с гренками, а яйцо, как я
люблю? Все выутюжено, вычищено!
—	Шеф, вы что? Человек погиб, а вы про яйцо
всмятку! — возмутился Толик.
255


—	Ты прав, Толик.— Качалин безвольно махнул ру¬
кой, шмыгнул носом.— Я совсем уже того, заговари¬
ваюсь.
Гуров стоял в дверях, стараясь понять, где правда,
где ложь. Качалин умен, тут и гадать нечего, ясно.
«Он, безусловно, раскусил меня»,— понял Гуров. Кача¬
лин наделен тем современным умом, порожденным циви¬
лизацией, но отбросившим нравственность, этику; зве¬
риным умом, эксплуатирующим накопленное до него, не
принявшим красоту и мужество предков, а сделавшим из
опыта их жизни выжимку, некий экстракт выживаемости.
Человек такого ума быстро и почти безошибочно опре¬
деляет сильные и слабые стороны рядом стоящего, ре¬
ально оценивает свое место в пространстве и времени,
прекрасно ориентируется в ситуации.
Итак, Гуров понял, что Качалин умен и маску прос¬
тофили использует в защитных целях. Значит, есть
что защищать, главное — есть что прятать. С другой
стороны, раз умен, значит, неумелая инсценировка не
его рук дело, Качалин придумал бы иное. Гуров так
увлекся, что чуть было не начал представлять, как бы
инсценировал Качалин убийство, но вовремя остановил
себя.
Толик не понял или не поверил Качалину и по-преж¬
нему считал, что Гуров участковый.
—	А вы установили, как Елена упала, обо что уда¬
рилась? Следы совпадают? — агрессивно спросил он.
—	Вы видели, как Качалина упала?
Гуров прошел в кухню, устало опустился на стул, по¬
вел плечом — рубашка высохла, заскорузло царапнула,
все равно это было приятнее, чем липкий, потный ком¬
пресс.
—	Чего я видел? — Толик украдкой взглянул на Ка¬
чалина, который спрятался за своими бастионами, на
призыв ответил виноватой улыбкой.— Ничего я не ви¬
дел.
—	И я не видел, никто не видел,—нравоучительно
произнес Гуров.— Потому и вызвали следователя. При¬
едет— разберется, может, у него будут вопросы.
—	Я-то здесь при чем? Я зашел с визитом.— Вы¬
удив из ленивой памяти эту фразу, он взглянул на Гу¬
рова с превосходством.— Я зашел к моим друзьям с
визитом вежливости, а тут такое несчастье. У меня дела.
Извините, пардон, мне надо идти.
256


«Официально я тебя задерживать права не имею,
тебя остановит Качалин. Хватит друзей разыгрывать,
пора вам поссориться»,— решил Лева и удивленно
спросил:
—	Игорь Петрович, вы должны были быть дома?
Качалин сорвался, взглянул на Толика с откровен¬
ным презрением, спохватился, закрыл лицо ладонями,
пробормотал:
—	Я до шести работаю. К чему эти вопросы? Елена
умерла, что теперь будет?
А сам подумал: «Может, мне Толика Бог послал?»
Он весь подобрался, оставил веснушки в покое, повер¬
нулся к Толику:
—	К друзьям, с визитом вежливости? Что это ты
говоришь, братец? Во-первых, ты мне не друг. Во-вто¬
рых, отлично знаешь, что меня днем здесь не бывает.
О покойниках плохо не говорят, но Елена была, прос¬
тите, несколько меркантильна. Толик у нее был вроде
поверенного в делах, поставщика, в общем, прислуга
за все. Я в их жизнь не вмешивался, у меня своих за¬
бот...— Он чиркнул пальцем под пухлым подбородком.
Качалин пожалел о сказанном мгновенно, готов был
проглотить все слова обратно, но было поздно. Толик
забыл, что собрался уходить, что находиться здесь
опасно.
—	Значит, я у твоей бабы холуем, а ты ничего не
знал? — Толик даже привстал на носки, пытаясь с до¬
стигнутой высоты покарать наглого лжеца.
Качалин был Толику Бабенко не по зубам, выра¬
жаясь спортивным языком, противники выступали в
разных классах и разных весовых категориях.
—	Ты выбирай выражения,— тихо ответил Качалин,
своим тоном и скорбной улыбкой показывая Гурову, кто
есть кто.— Я действительно кое-что знал, ты прав. К при¬
меру, я знал, что ты сегодня должен прийти в час. Ты,
понятно, явился вовремя, ты не посмеешь опаздывать.
Зачем ты явился снова?
Неизвестно, кого больше потрясли слова хозяина
дома, Толика Бабенко или Льва Гурова. Инспектор
уголовного розыска не вздрогнул, хотя ему хотелось
крикнуть: «Стоп! Пауза! Молчите! Дайте подумать!»
Был или не был? Если был, то почему скрыл? Может,
и не должен был приходить? Качалин клевещет? За¬
чем?..
9	Заказ 3598
257


Гуров нервничал. Потом будет сколько угодно вре¬
мени, присутствующих разведут по разным кабинетам,
появятся официальные протоколы допросов: предупреж¬
дения по статье... за отказ от дачи показаний, предупреж¬
дение по статье... за дачу ложных показаний. Вопросы и
ответы, время на раздумье и анализ. Все будет, позже,
потом...
Гуров знал: секундные потери, крошки информации,
не использованные на месте преступления, порой не вос¬
полняются сутками кропотливого труда, случается — не
восполняются никогда. Жизнь не снимают на кино¬
пленку, нельзя остановить проектор и прокрутить все
заново, в замедленном темпе. Сейчас между Качали¬
ным и Бабенко произошло короткое замыкание, выле¬
тела искра. В свете ее многое нужно успеть разгля¬
деть и понять. В кабинете, возможно, такого замыка¬
ния не повторить. В кабинете придется задавать во¬
просы. Какие вопросы? Что спрашивать? Шарить в тем¬
ноте? Убийца увидит твою слепоту, тогда все — ноль
информации, даже двумя неудачными вопросами сле¬
дователь загонит в тупик себя же.
«Нет времени.— Гуров принял решение.— Важно
только, был сегодня Бабенко в квартире или не был».
Толик Бабенко особым умом не блистал никогда.
Сейчас же он состоял из одних эмоций.
—	Когда я должен сюда прийти?—Толик хлопнул
себя по колену.— Ты что? Двинулся? Ты меня под ка¬
кие дела подвести желаешь?
Толик так резко проглотил наживку, что Качалин,
глянув на Гурова виновато, решил отпустить, хватку
ослабить, иначе и порвать все можно. Пусть инспектор
на Толика полюбуется, в любом случае для Качалина
такая ситуация выгодна.
—	Толик! Что случилось, дорогой? Я тебя обидел?—-
В голосе хозяина звучали вина и недоумение.— Прости,
не хотел.
Качалин, конечно, слыхал о системе Станиславско¬
го, но не знал, с чем ее едят, понятия не имел о пере¬
воплощении. Он был умен, опыт предков его учил: когда
лжешь, то надо начинать с себя, убедить себя; если в
собственную ложь ты уверовал, как в истину, не сомне¬
вайся, твоя ложь перевоплотилась в истину для всех.
Качалин себе верил.
—	Да ладно.—Толик растопырил руки, хотел об¬
няться.— Мы с тобой оба, от этих дел... двинулись.
258


Качалин мягким жестом остановил душевный порыв,
готовый перейти в объятия.
—	Был ты тут раньше, не был... Елену не вернешь.
Я так сказал, без умысла. Жена вчера обмолвилась:
к часу явится Толик. И я повторил.— Качалин вяло
махнул рукой, повернулся к Гурову, из-под набрякших
век глянул сонно и безучастно.
Однако сигнал прозвучал однозначно:	«Внимание,
инспектор, парень врет, лови, пока карась в воздухе.
Я подсек, твое дело — лишь сачок подставить».
Действительно, Толик буквально подпрыгнул.
—	Ты, ты! — он задыхался. Не обращая внимания на
Гурова, рванулся к Качалину. Тот даже не шелохнулся,
и Толик словно споткнулся, опустил руки, начал расха¬
живать по кухне.— Ты это чего, Игорь? Откуда ты взял?
Зачем тебе? Не был я здесь сегодня! Слышишь? Не был!
—	Да Бог с тобой,— Качалин на Гурова не смотрел,
но явно обращался к нему.— Не был так не был, какое
это имеет значение? Чего взорвался?
«И действительно,— подумал Гуров,—если ты, То¬
лик, не знаешь, что Качалина убита, был ты здесь се¬
годня или нет, никакого значения не имеет. Судя по
твоему поведению, ты об убийстве знаешь. Откуда зна¬
ешь, спрашивается? Эксперты этот факт недавно уста¬
новили. Я ничего об убийстве не говорил».
—	Ну ты даешь, Игорь.— Толик остывал, как и
взрывался, мгновенно.— Они же из меня,— он кивнул на
Гурова,—душу вынут.
Гуров вспомнил, как много лет назад, разыскивая
преступника, совершившего убийство на ипподроме,
создал наивную теорию. Мол, преступника трудно най¬
ти, так как он прячется среди массы людей, как в лесу,
но прячется-то он среди людей порядочных. Так надо
со всеми порядочными людьми заключить союз, и тог¬
да преступник останется один, голенький. Наивен был
Лева в те годы, однако преступника разыскал, уж там
по теории или без нее, но задержал. Здесь круг подо¬
зреваемых совсем узок, провести отсев, казалось бы,
просто. Ты убить не мог, ты не мог, ты не мог... Значит,
убил Качалину ты. Прошу в машину — поехали. С кем
здесь заключить союз, кому можно довериться? Четы¬
ре человека, а руку пожать некому.
—	Не пойму тебя, Толик,— равнодушно .и устало
сказал Качалин.— Чушь какая-то, зачем тебе врать,
ведь ты должен был прийти в час. Я знаю точно, и не
259


отпирайся. Учти, маленькая ложь рождает большое не¬
доверие.
—	Сука ты!—Толик повернулся к Гурову:— Може¬
те официально записать. Я сегодня в этой квартире не
был, никаких разговоров, что должен прийти сюда в час,
тоже никогда не было. Точка.
—	Право, чудак.— Качалин тяжело поднялся, шар¬
кая, направился в холл, кивнул Гурову.— Можно вас на
минуточку?
—	Нет уж, дудки, я тоже.— Толик вместе с Гуровым
прошел за хозяином в кабинет.— А то ты, голубь, такое
сочинишь, век не отмоюсь.
Квартиру Гуров еще не осматривал, не было для
этого повода, и комнату эту не видел. Однако Качалин,
открыв дверь, остановился и попятился. Лева налетел
на хозяина, тоже невольно остановился, толкнув в свою
очередь идущего следом Толика. Они застряли в дверях.
Гуров отстранил Качалина и вошел.
На кожаном диване лежала Вера. Она лежала
навзничь, раскинув руки и ноги, будто распятая, заки¬
нув голову.
—	Матерь Божия! — выдохнул Качалин.
Гуров оттолкнул его и Толика от двери, хотел было
пригласить из гостиной врача и эксперта, услышал ка¬
кой-то посторонний, но очень знакомый звук и остано¬
вился. Гуров вытер ладонью лицо; пытаясь сосредото¬
читься, даже тряхнул головой и прислушался.
—	Совсем уж,— буркнул он и улыбнулся.
Девушка тихонько похрапывала — она крепко спа¬
ла, и лицо у нее было не бледное, а румяное и хоро¬
шенькое.
Мужчины вошли, Качалин перекрестился и сказал:
—	Зациклились, ясным днем невесть что мерещится.
Толик хохотнул, оглядел девушку:
—	Доступ к телу продолжается, вход червонец,
отступные...
Гурову так хотелось ударить, что он даже, не удер¬
жавшись, резко повернулся, на мгновение потеряв над
собой контроль. Толик втянул голову в плечи, покорно
ожидая, замер, и эта рабская покорность привела Гу¬
рова в чувство. Будто ничего не произошло, он спокой¬
но, правда, чуть запинаясь, спросил:
—	Что вы хотели нам здесь показать, Игорь Пет¬
рович?
260


Качалин не расслышал, возможно, умышленно оття¬
гивая время, ззял с кресла подушку, подложи л Вере
под голову.
—	Значит, не должен был прийти сегодня в тринад¬
цать часов? — спросил Качалин и вдруг подмигнул, при¬
чем неизвестно, кому подмигнул, так как смотрел не на
Гурова и не на Толика, а между ними, на стоявший на
книжной полке большой энциклопедический словарь.
Гуров ожидал новой вспышки и бранных слов. Толик
Бабенко лишь пожал плечами и отвернулся.
—	Говорил тебе: не лги по мелочи, в большом веры
не получишь.— Качалин подошел к письменному столу,
жестом подозвал Гурова, указал на календарь-ежеднев¬
ник.— Супруга-покойница большая аккуратистка была,
всегда на каждый день план составляла. Ознакомьтесь.
Лева подвинул календарь. Каждая страница его бы¬
ла заполнена красивым четким почерком:	распорядок
дня от семи утра до семнадцати-восемнадиати. Видимо,
на этом рабочий день Качалиной кончался, потому что
вечерние часы были либо не заполнены, либо пестрели
различными неразборчивыми записями, сделанными раз¬
личными почерками.
Одно плохо: страница на сегодняшний день отсутст¬
вовала, она была вырвана, причем торопливо или про¬
сто небрежно, так как из сгиба ежедневника торчали
клочки. Гуров взял календарь, просмотрел, вырывать
страницы было не в привычках дома, толстая книжка
в добротном переплете цельная и очень аккуратная. Выр¬
вали лишь одну страницу.
Шариковая ручка, точнее, гусиное перо с вставлен¬
ным в него шариковым стержнем, которым делались
записи, торчала из рыцарского шлема — настольной за¬
жигалки. Вновь пролистав книжку-календарь, Гуров
увидел — ручка твердая, бумага тонкая, записи пропе¬
чатываются, следующая страница цела, экспертам рабо¬
ты на несколько минут. Страницу вырвал дилетант.
Врач сказал, что инсценировка несчастного случая —
дело рук дилетанта. И здесь его рука. Может, очень
умный очень глупым прикидывается? И Гуров невольно
бросил взгляд на Качалина. Однако какой резон? Какой
смысл инсценировать несчастный случай, если знаешь,
что сразу установят убийство? Зачем вырывать страницу,
когда уверен, все записи пропечатались и их обязатель¬
но прочтут? «Действует дилетант»,— умерил свою фан¬
тазию Гуров.
261


—	Что здесь интересного, Игорь Петрович? — Гуров
протянул Качалину ежедневник.— Я не знаю, какую за¬
пись вы имееете в виду?
—	Какую запись? — Толик, привстав на носки, вытя¬
гивал шею, даже вены вздулись, пытался заглянуть в
календарь.— Мадам все записывала, я знаю.— Он да¬
вился словами, боялся, перебьют.— Мадам записывала
загодя. Сегодня, к примеру, может записать на неделю
вперед. У нее наверняка и на завтра намечено, и на суб¬
боту, так ведь теперь не состоится...— В конце концов
даже Толик Бабенко понял, что говорит лишнее, и за¬
молчал.
Качалин взял ежедневник, глянул небрежно, как на
вещь, хорошо знакомую, нахмурился, посмотрел внима¬
тельно и, хотя, конечно, линию отрыва увидел сразу, на¬
чал листать.
Лист вырвал не Бабенко, иначе бы он не стал оправ¬
дываться. Гуров сел за стол в кресло, почувствовал, что
на нем можно покрутиться, чуть было не сделал это,
но вовремя удержался.
Не вырывал и Качалин, иначе зачем бы он меня сю¬
да привел. Да и вырвал бы он аккуратно, а не так вы¬
хватил, оставляя клочки. Тогда остается... Гуров взгля¬
нул на спящую девушку.
Качалин шлепнул губами и молча положил кален¬
дарь на стол. Гуров взглянул на хозяина вопросительно.
Качалин ничего объяснять не стал, пожал плечами и от¬
вернулся. Гуров отлично его понял. Ты умный, и я не
дурак, слова нам не нужны. Лева подвинул ежедневник
на место и кивнул, что означало:	согласен, кончаем
изображать невесть кого, будем сами собой.
Толик ничего не понял, рванулся вперед, быстро за¬
говорил:
—	Ну что? Что? Чего там мадам понаписала? Я ни¬
чего не знаю, днем тут не был.— Он хотел взять кален¬
дарь, Гуров его отодвинул и закрыл.
—	Я ошибся, Толик. Извини,— сказал Качалин.
Совершенно неожиданно для себя самого Гуров
спросил:
—	Игорь Петрович, вы не разрешите мне здесь по¬
быть одному?
Качалин переступил с ноги на ногу, кашлянул поче¬
му-то в кулак, что так не вязалось с его элегантным ви¬
дом, пожал плечами, вновь переступил, вновь кашля¬
нул.
262


—	Игорь Петрович, я буду сидеть за столом и пи¬
сать, а вы с Анатолием побудьте на кухне. Хорошо?
—	Ради Бога! Ради Бога! — торопливо заговорил
Качалин. Казалось, что его удерживала невидимая пру¬
жина, которая вдруг лопнула и освободила, теперь, сво¬
бодный, он пытался наверстать упущенное и оправдать
неловкую паузу.— Чувствуйте себя как дома. Бумага и
ручка перед вами, здесь бар.— Он открыл дверцу, сверк¬
нули разноцветные этикетки.— Есть тоник, понимаю,
спиртное на работе не употребляете. Я подожду, мы в
вашем распоряжении, ждем. Теперь торопиться некуда.
Качалин взял Толика под руку, вывел из кабинета,
плотно прикрыл за собой дверь.
Оставшись один, Гуров первым делом крутанулся с
креслом, сделать полный оборот не удалось, коленки
задевали за тумбы стола. Взяв гусиное перо, Лева стол¬
биком написал: «Сосед. Девушка. Хозяин. Гость». Про¬
вел вертикальную черту, поставил знак вопроса и вот¬
кнул перо на место. Надо думать.
Хозяина с гостем оставлять одних на кухне не опас¬
но, договориться ни о чем они, безусловно, не смогут —
сейчас враги. Возможно, они были врагами изначально,
вынужденно терпели друг друга, такова была воля хо¬
зяйки.
Елена Сергеевна Качалина, она была стержнем,
магнитом и движущей силой этого королевства. В конце
концов один из вассалов не выдержал и решил вырвать¬
ся на свободу. Лева придвинул ежедневник, пролистал.
Здесь тысяча записей. Чтобы прочесть, систематизиро¬
вать, наконец, понять, потребуются недели, а результат
непредсказуем. Бесценный документ, но прежде надо вы¬
жать максимум из дня сегодняшнего. Он представил, как
завтра, послезавтра, с каждым днем все больше начнет
вязнуть в противоречивых многочисленных фактах и
фактиках, появятся новые лица, сложные и непонятные
связи между ними. Информация будет пох.ожа одновре¬
менно и на лавину, которая обрушится на его несчаст¬
ную голову, закроет, лишит ориентировки, и на трясину,
засасывающую в мир путаный, нереальный, где вещи,
даже очевидные и простые, превращаются в неразвязы-
вающиеся узлы, запутывают, сбивают с толку.
Нет, у него есть только сегодня, сейчас. «Турилин
все предвидел»,— подумал Лева о полковнике. В теплые
минуты называл его своим художественным руководите¬
лем, а сейчас, вместо того чтобы думать о деле, начал
263


смаковать смешные привычки Константина Константи¬
новича.
Десяток толстых, цветных, остро заточенных каран¬
дашей на столе полковника. Смешно, карандашами эти¬
ми он никогда не пользовался, лишь перекладывал с ме¬
ста на место, менял местами, словно раскладывал пась¬
янс. Коллега, говорит Турилин, нам с вами следует над
данным вопросом подумать. Коллега?..
Гуров наконец взял себя в руки. В соседней комна¬
те лежит мертвый человек. Убили человека, хорошего
или не очень, убили, лишили жизни. Служебный и
гражданский долг старшего инспектора уголовного ро¬
зыска — выявить и задержать убийцу. Не каприз на¬
чальства, а долг, привычка относиться к себе с уваже¬
нием приказывают: работай, Гуров. Найти убийцу не
для того, чтобы ему отомстить, а для того, чтобы еще
раз утвердить нравственный закон нашего общества:
каждое преступление должно быть раскрыто. Люди мо¬
гут жить спокойно, они находятся под надежной защи¬
той: преступник не должен остаться безнаказанным.
Имеем. Лева подчеркнул свою запись:	«Сосед. Де¬
вушка. Хозяин. Гость». По науке, первым делом сле¬
дует определить мотив преступления. Убийство — явно
спонтанное, инсценировка поспешная. Убийца не гото¬
вился, скорее всего, за минуту до рокового удара не
думал даже или думал, но так, теоретически. В нем по¬
степенно накапливалась ненависть или страх,, возможно,
страх и ненависть одновременно. Убийца пришел, чело¬
век в доме явно свой, велся какой-то разговор, и Кача¬
лина неудачно пошутила, сунула палец в давно крово¬
точащую рану либо пригрозила. Человек схватил, что
подвернулось под руку, и стал убийцей. Будь он в доме
чужой, случайный, то ушел бы, прикрыв за собой дверь.
«Я уже так рассуждал,— вспомнил Лева.— Неважно, я
по этому кругу провернусь еще не один десяток раз. По¬
пытка инсценировать случай вызвана тем, что убийца
находится у всех на виду, его отношения с убитой изве¬
стны окружающим, и если начнут искать убийцу, то его
найдут сразу. Значит, мотив убийства лежит на поверх¬
ности. Скорее всего, он известен многим, только не ин¬
спектору Гурову».
Взгляд Гурова упал на календарь. Страницу вырвал
человек импульсивный. Значит, не хозяин и не сосед,
они отпадают сразу. Гость? После своего появления он в
эту комнату не заходил, следовательно, он мог вырвать
264


страницу, если уже был здесь сегодня. Все поведение
Бабенко доказывает, что о записи он не знал. Девуш¬
ка? Самая импульсивная, она и обнаружила труп, у нее
было время. Обнаружила труп, а может, она и... «В прин¬
ципе, все эти наивные глупости, я имею в виду, конечно,
не убийство, а инсценировку и вырванную страницу,—
оправдывался перед собой Лева,— очень похожи на
женскую логику. Девушка вполне могла шарахнуть Ка¬
чалину в висок, затем начать творить несуразное. Какие
могут между женщинами разыгрываться игры, бушевать
страсти, не только уголовному розыску известно».
Самому не разобраться, нужна дополнительная ин¬
формация, необходим помощник: человек в доме свой,
знающий местные приливы и отливы, подводные тече¬
ния и капризные ветры. Кому довериться? Лева по-
детски шмыгнул носом, облокотился на стол, подпер
голову; как закоренелый двоечник, безнадежно взгля¬
нул на бумагу с четырьмя словами, начал обводить их,
они стали отчетливее, но и только.
Сосед. Девушка. Хозяин. Гость. Самым лучшим
союзником стал бы сосед. Денис Сергачев. Умный, вы¬
держанный человек, вроде бы безупречной репутации.
Вопреки всякой логике, собственным рассуждениям
Лева ему не верил. Мало того, инспектор стыдливо,
как-то по-воровски, сунул Сергачева в укромный уго¬
лок- памяти как подозреваемого, чуть ли не главного
подозреваемого, чтобы потом выдвинуть на передний
план, рассмотреть внимательно. Так порой в доме пря¬
чут свидетельство несчастья или позора — с глаз до¬
лой — из сердца вон,— однако все знают, что оно суще¬
ствует, и, хочешь не хочешь, придется его вытаскивать
на белый свет.
Казалось бы, никак Сергачев к происшедшему отно¬
шения иметь не может, на голову надо встать, чтобы
такое придумать. Лев Гуров чувствовал: Сергачев ли¬
бо убил, либо убийцу знает и покрывает и не назовет
никогда. Откуда такое чувство, Лева понять не мог, по¬
тому как чувства — не мысли, их не препарируешь и ана¬
лизу не подвергнешь. Прав, не прав, Сергачев будет
последним, к кому Лева еще раз обратится за помощью.
—	Ну, допустим,— сказал Лева вслух,— жйть все
равно надо.
В кабинете произошла какая-то неуловимая переме¬
на. Лева попытался понять, что же именно, затем, как
ненужное, отбросил, вернулся на исходную позицию.
265


«Вырвали страницу — имеем факт. Вырвал человек
импульсивный, я остановился на девушке». Лева по¬
смотрел на Веру и тут же понял, что в кабинете изме¬
нилось. Вера проснулась и перестала похрапывать, тихо
лежала и из-под опущенных век наблюдала за Гуро¬
вым. «Так бывает,— подумал Лева,— капает вода из
крана и раздражает крайне, привыкнешь, так если ка¬
пать прекратит, вроде чего-то и не хватает. Проснулась,
значит, наблюдаешь и думаешь? Думать, оно всегда по¬
лезно, даже хорошеньким и избалованным. А вот пить
вредно». Лева рассуждал, казалось бы, о постороннем, а
сам готовился к нападению. «А зачем выпила? Одна из
твоих знакомых упала и разбилась, ты сразу за бутыл¬
ку? Или ты все натворила и выпила со страху? Послед¬
нее правдоподобнее. Так и спросить? Сразу, без подго¬
товки?»
—	Вера, зачем вам понадобилось вырвать листок? —
Лева говорил так, словно они беседуют давно, и сам
удивился и вопросу своему, и тону.— Нехорошо.
—	Ничего я не вырывала, не придумывайте! — выпа¬
лила Вера, уселась на диване, поджав ноги.— Голова,—
она тронула ладонями виски,— страшное дело.
Наивная попытка Веры переключить разговор на свое
самочувствие при иных обстоятельствах рассмешила бы
Гурова. Сейчас он лишь смотрел на девушку и молчал,
спокойно ждал, понял: сейчас она сдастся. Отчего появи¬
лась такая уверенность, неизвестно: то ли оттого, что
Вера в столь неподходящий момент заговорила о голов¬
ной боли, то ли Гуров почувствовал, как она вздрогнула.
—	Куда вы этот листочек дели?
Девушка встала, сунула ладони в узкие карманы
джинсов, переступила, попыталась принять позу, выра¬
жавшую, по ее мнению, равнодушие. Прикусив нижнюю
губу, она старалась придать своему взгляду презрение и
насмешку. Джинсы были очень узкие, Лева заметил,
как правий карман оттопырился, девушка сжала руку в
кулачок.
—	Положите листочек, который вы вырвали, сюда.—
Он отодвинул ежедневник, освобождая место.
Девушка застыла. У Левы появилось ощущение, что
не у Веры, а у него самого судорогой свело мышцы.
«Ну, что делать? Не настраивать себя против запутав¬
шейся в жизни девочки, быть добрее? Если Вера выпи¬
вает и пошла, как говорится, по рукам, это еще ниче¬
266


го не значит, и руки к ней протянули, судя по всему,
отнюдь не ангелы».
—	Только, пожалуйста, не вздумайте бумажку су¬
нуть в рот. Вам ее сразу не проглотить, я начну вам
разжимать челюсти, сцена получится отвратительная.
Вера осунулась, подурнела. Медленно вытащила
руку из узкого кармана джинсов, разжала сведенные
судорогой пальцы, и на стол упал бумажный комочек.
День минувший
Верочка Азерникова
Верочка родилась хорошенькой, росла хорошенькой,
о чем ей многочисленная родня не давала забывать ни
утром, ни вечером, и с годами превратилась в девушку
хорошенькую, самовлюбленную и эгоистичную. Когда
у соседей, близких и дальних родственников, даже ро¬
дителей факт, что из очаровательного ребенка вырос
законченный эгоист, сомнений не вызывает, начинают
искать виновных. Чаще всего на эту роль назначают
школу, тем более что на семейном совете она голоса
не имеет и ответить: «Сама дура!» или «На себя по¬
гляди!»— не может.
Верочке дали отгулять летние каникулы, а с перво¬
го сентября, когда она пошла в десятый класс, навали¬
лись на нее всем миром: только в Кургане Азернико-
вых насчитывалось около тридцати душ. Дома Вероч¬
ку ежедневно поджидали отец, мать, младшая сестрен¬
ка, бабушка, сжимавшая в сухонькой руке хворостину.
С соседних улиц регулярно наведывались дядья и тет¬
ки, двоюродные братья и сестры, последние были мо¬
ложе Верочки и потому оказались воспитателями наибо¬
лее строгими и принципиальными.
У Верочки вместе с самовлюбленностью и эгоизмом
развился и характер'. Перед ноябрьскими праздниками
она из дома ушла, поселилась у подруги в фабричном
общежитии.
Морозными, снежными вечерами она, мечтая о жа¬
реной картошке и одиночестве, пила сладкое вино, вы¬
слушивала бесконечные советы и еще более бесконеч¬
ные уверения в любви, целовалась до одури и головной
боли, несколько раз яростно дралась, когда покрови¬
тели и влюбленные пытались перейти границы. Вероч¬
ка сидела на уроках невыспавшаяся, с опухшими губа¬
267


ми, не соображая, о чем идет речь, отдыхала, собираясь
с силами к неумолимо приближающемуся вечеру.
Попытки родителей и многочисленной родни вернуть
заблудшую овцу Верочка встречала яростным сопротив¬
лением, однажды закончившимся такой истерикой, что
приезжала «неотложка».
Чем бы все это закончилось, неизвестно, но Верочка
познакомилась с человеком прежде, чем ее успели вы¬
гнать из школы и исключить из комсомола. Студеным
предновогодним вечером она шла, спотыкаясь, по засне¬
женному тротуару и лениво дралась с замерзшим маль¬
чишкой, который чего-то непременно хотел. Рядом оста¬
новились «Жигули», водитель вышел, молча усадил Ве¬
рочку в теплую машину, так же молча отвесил продрог¬
шему кавалеру тяжелую оплеуху и увез девушку.
«Жигули» привезли ее к какому-то дому, твердая
рука помогла подняться на второй этаж и втолкнула
в теплую чистую квартиру, где не пахло портвейном
и не гремел «маг». Влюбленные почему-то, вместо того
чтобы накормить, обычно Верочку поили. За три месяца
она познакомилась с плодово-ягодным и марочным, с
белым, красным, розовым, сегодня она встретилась с зе¬
леным, очень сладким и липким, по кличке «Шартрез»,
и теперь он резал пустой желудок, подступал к горлу.
Верочка заплакала.
Володя, так звали хозяина «Жигулей» и квартиры,
на слезы не реагировал. Он снял с Верочки шубку и
некогда кокетливую шапочку, поставил на стол тарелку
дымящегося, остро пахнущего борща, который она на¬
чала, обжигаясь, глотать.
—	Не отнимут,— сказал Володя сердито.
Верочка на него посмотрела, но не увидела: растаяв¬
шая тушь, хмель и усталость плыли грязным туманом,
фигура хозяина проступала вдалеке.
—	Уж если совсем невмоготу, пей спирт.— Володя,
молчавший всю дорогу, неожиданно разговорился, го¬
лос у него был одновременно и усталый и веселый.—
Какой-то дряни нализалась. Знаю, по законам твоего
кино я должен уйти ночевать к приятелям. Они у меня
есть и примут с удовольствием, но я не пойду. Раскла¬
душки у меня нет, так что спать будем на тахте, не
взыщи.
—	Спасибо, я посижу,— пролепетала Верочка, роняя
голову на грудь и пытаясь разлепить ресницы.
268


—	Это можно,— согласился Володя и начал удиви-*
тельно быстро ее раздевать. Верочка не знала, что хо¬
зяин был врач, в свое время работал в «скорой» и раз¬
девать ему приходилось как мужчин, так и женщин.
Он уложил Верочку на тахту, отодвинул к стене, про¬
верил часы, завел будильник, лег рядом и пропал в
мертвом сне — в Курганском институте травматологии
выдался тяжелый день.
Верочка родилась и выросла в Кургане и, конечно,
слышала, что в городе есть институт, в котором сращи¬
вают ноги и руки. Всезнающие бабки рассказывали, буд¬
то главный там — профессор, а вокруг него чертенята
шастают, людей на штыри железные насаживают, вин¬
ты хитрые закручивают, но лишь через несколько дней
узнала, что подобравший ее на морозе молодой чело¬
век— врач, кандидат наук из института, или, как иные
говорят, из клана профессора Илизарова. Володя целый
день возился с очень сложной ногой, осколки упрямо не
хотели совмещаться. Но переупрямить им ребят из ин¬
ститута не удалось, те сложной мозаикой из частей все
же составили целое. Володя устал, как собака, рвался
домой и меньше всего на свете искал в тот вечер при¬
ключений.
Три дня назад Володя увидел Верочку в одном доме,
девушка выглядела старше своего возраста, и он спро¬
сил о ней хозяина.
—	Десятиклассница, а уже... — ответил парень и
рассказал историю, состоящую из правды, лжи и мрач¬
ных прогнозов на будущее героини.
—	Вместо того чтобы злословить, помог бы чело¬
веку,— сказал Володя раздраженно. Всему услышанно¬
му он не поверил, но, как говорится, нет дыма без огня.
А дыма в истории Верочки было больше чем достаточно.
—	Ты врач, ты и помоги.— Хозяин пошло усмех¬
нулся.
Володя остановил машину, потому что сцена на пу¬
стынной вьюжной улице ему не понравилась. Верочку
он узнал лишь позже, в машине, вспомнил рассказ зна¬
комого, понял, что попал в историю, но было уже позд¬
но. К тому же за свои слова о помощи следовало нести
ответственность, и он смирился.
Утром Верочка проснулась в чужой незнакомой квар¬
тире одна. Умывшись и одевшись, она застелила тахту,
благо начиналось воскресенье и не надо было бежать в
школу, бездумно включила телевизор и начала нетороп-
269


либо осматривать квартиру. Хоть и совсем молодая, но
женщина, Верочка почувствовала: здесь обитает муж¬
чина одинокий и, судя по всему, аккуратный и трезвый.
О хозяине Верочка могла вспомнить лишь то, что руки
у него сильные и ловкие. В холодильнике она обнару¬
жила три яйца, кефир, полбутылки водки, пачку марга¬
рина и плавленый сырок. Водка в холодильнике и отсут*
ствие пустых бутылок, чистота на кухне сказали Вероч¬
ке о многом. «Выйду за него замуж,— решила девуш¬
ка.— Трезвый, аккуратный, квартира, машина. Решено,
выхожу замуж».
Верочка поджарила яичницу, позавтракала с аппети¬
том, решила осмотреть квартиру более внимательно:
все-таки какое-то время придется пожить. Задерживать¬
ся в Кургане она не собиралась, но аттестат необходим,
получить его и — в Москву, поступить во ВГИК, начать
сниматься в массовках. Она почему-то убеждена, что
массовки снимают обязательно ночью. Война! Пожар!'
Мечутся люди, Верочка в горящем ватнике куда-то бе¬
жит, и неожиданно голос: «Стоп! Стоп! Девушка, смот¬
рите в камеру, нам необходимо видеть ваши глаза!»
Она не наивна: конечно, начать придется с массовки,
придется ждать и терпеть. Днем занятия в институте,
ночью съемки, она будет засыпать на лекциях от уста¬
лости, но в конце концов...
«Шторы я сразу заменю — не дом, а казарма». Ве¬
рочка придирчиво оглядела комнату, села за стол и уви¬
дела записку, лежавшую в центре, на самом виду. «Ухо¬
дя, проверьте, хорошо ли захлопнули дверь». Ни тебе
обращения, ни тебе подписи. Рыцарь называется. Ключ
не оставил, а дверь захлопните. Обидевшись, она легла
на тахту и отвернулась к стене. «Так и буду лежать, ни¬
куда не пойду, там холодно. Можно, конечно, позвонить,
прибегут, это они к ночи наглеют, а днем очень даже
вежливые. Этот хорош... Захлопните дверь... проверьте...
Я за него замуж собираюсь. Нет, аттестат — и в Москву,
тут пропадешь...»
■ £огда Верочка проснулась, за окном темнело, на
кухне горел свет, и кособокий желтый квадрат углом ло¬
жился на пороге, видимо, дверь закрыли плотно. Она
встала, одернула юбку, поправила волосы и решительно
Прошла в кухню.
■ Здравствуйте! Володя,— представился хозяин.*—
Я знаю, Вера: вы учитесь в десятом классе и решили
ст^ть кинозвездой. Здорово, но неоригинально.
270


Насмешливыми словами Володя пытался прикрыть
свою растерянность. Уехав на работу рано и провозив¬
шись полдня в институте, он, признаться, почти забыл
о девушке в своей квартире. Обнаружив девушку на
тахте спящей, а вместо яиц в холодильнике скорлупу
на столе, Володя разозлился и несколько растерялся.
Он варил кашу и настраивал себя воинственно. Когда
Вера вошла и взглянула на него наивными заспанными
глазами, жизненный опыт двадцативосьмилетнего, по¬
дающего надежды кандидата медицинских наук спло¬
ховал, не подал сигнала SOS.
—	Я голодная, чего вы готовите? — непосредственно
поинтересовалась Вера.
—	Когда удается достать яйца, я их съедаю по
штуке в день.— Володя считал себя мужиком умудрен¬
ным и ничего не боялся.— Варю я кашу. Умойтесь, до¬
станьте тарелки, сейчас будем обедать или ужинать,
это уж как вам угодно.
—	Сколько вам лет? — Вера, обжигаясь, глотала ка¬
шу и морщилась.
—	Скоро тридцать.— Володя попытался говорить
чуть насмешливо, но уважительно, как говорит взрос¬
лый интеллигентный человек с ребенком.— Пора на
пенсию.
—	Почему не женаты или успели развестись? Му¬
жики сейчас шустрые, им в загс, что на базар: купил,
съел, снова купил. Это мы потом всю жизнь расхлебы¬
ваемся.
—	Оно конечно,— попытался подстроиться под тон
кандидат,— бабья доля куда как серьезнее.
—	Издеваетесь.— Вера облизала ложку.— Разузна¬
ли про мои девичьи мечты, теперь за мои неловкие
слова цепляетесь и издеваетесь. Весьма похвально,—
ловко впихнула она слова старого преподавателя ли¬
тературы, который любил их повторять, распекая за не¬
выученный урок.
—	Я не издеваюсь.— Володя уже забыл о своих во¬
инственных намерениях и превратился в обороняюще¬
гося.
—	Сильный всегда прав, я вас не осуждаю. Вы зна¬
ете: мне деваться некуда, вы меня согрели, накормили,
смотритесь весьма благородно.
—	Вера, я не думаю над вами издеваться, давайте
поговорим серьезно.— Володя воровато взглянул на
часы.
271


—	Мне не до шуток, я говорю вполне серьезно.—
Вера пожала плечами.— Выспалась, поела, пора и честь
знать.
—	Я вас не гоню.— Глупее Володя придумать не
сумел.
Вера вспорхнула, чмокнула его в щеку:
—	Ты молодец! Я сразу, еще вчера, поняла, что ты
настоящий мужчина.— Вера прошедший вечер практи¬
чески не помнила, но свято верила, что говорит правду.
Володя встал, одернул рубашку. Вера оглядела его
исподволь, однако внимательно и решила, что «настоя¬
щий мужчина» мог бы быть и повыше ростом.
—	Я человек тихий, мешать тебе не буду, школу
окончу, аттестат получу и освобожу помещение.
Молодой, подающий надежды кандидат наук пере¬
стал теребить рубашку, пригладил негустые волосы,
откашлялся; он подбирал слова для ответной речи, но
затратил на зто слишком много времени.
—	Иди сюда! — Верочка побежала в комнату.—
Стол мы переставим сюда, шторы заменим, книга — это
хорошо...
-т- Стоп! — крикнул Володя и сам устыдился виз¬
гливого голоса.— Спокойно, давай по порядку. Ты со¬
бираешься жить здесь? А меня ты спросила? Помолчи.
А может, у меня жена или невеста?
—	Какая жена? — презрительно перебила Вера.—
Зачем врать-то? Выгоняешь, так и скажи. Выматывай¬
ся, девочка, на улицу, и нет мне до тебя дела. Душев¬
ные и благородные люди по экранам табунами расха¬
живают, а жизнь — штука жестокая...
—	Замолчи! Сейчас же замолчи!
—	Не запряг, а уже погоняешь! Ты сначала женись,
потом кричи.
—	Как женись? — Володя опустился на тахту.— На
тебе?
—	А на ком? — Вера подбоченилась, смотрела снис¬
ходительно.— Поселил у себя девушку, а ответствен¬
ности никакой? Ты как людям объяснишь? Да тебя лю¬
ди с потрохами съедят...
—	Это точно, съедят,— согласился Володя.
Расписались сразу после Нового года, свадьбу не
устраивали. Володя составлял списки приглашенных,
совсем запутался и бумажки порвал. Вера, не желая
видеть и показывать свою родню, мужа поддержала:
—	Чего пьянку устраивать, лучше стенку купим...
272


Женившись, Володя, неожиданно для себя, оказал¬
ся человеком с характером. Никакой стенки он поку¬
пать не стал, мебель переставлять не разрешил и для
начала перевел Веру в вечернюю школу. Не поленил¬
ся— дело требовало,— обошел ее бывших преподава¬
телей. Слушал он всех внимательно, кивал, снова слу¬
шал и снова кивал; поглядывал вокруг с любопытством,
пришел на педагогический совет без приглашения и ска¬
зал:
—	Большое спасибо, постараюсь советы ваши учесть.
Мне все понятно, кроме одного. Вас так много и вы все
такие хорошие, а Вера одна и такая плохая.
Справедливый гнев готов был выйти из берегов, но
Володя поклонился, прикрыл за собой дверь. Дома он
долго молчал. Вера, знавшая о его визите в школу, хо¬
дила по квартире, как тень, понимая, что Володя при¬
нимает решение. Ей показалось, что в этот вечер муж
стал выше ростом и раздался в плечах.
—	Давай сюда все учебники и тетрадки и ложись
спать, а я посижу на кухне,— сказал он.
Когда утром она проснулась, Володя все еще сидел
за столом, на щеках у мужа проступила рыжеватая
щетина, под глазами залегли тени.
—	Теперь я более или менее в курсе.— Володя под¬
нялся, выпрямил затекшую спину.— Я составил для
тебя распорядок дня. Отправляйся в магазин, купи тет¬
радки, учебники оберни, приведи себя в порядок.
Вера буквально обомлела, ничего не ответила, вы¬
полнила все беспрекословно, Володя взял в институте
отпуск и начал заниматься с женой. Они просиживали
за учебниками до поздней ночи —медовый месяц удал¬
ся на славу. Володя нанес официальный визит Вери¬
ным родителям; там, как и в школе, молча слушал,
прощаясь, сказал:
—	Я рад, что вы считаете себя абсолютно правыми.
Это освобождает вас от ненужных угрызений совести,
а меня от посещений вашего дома.
Вере, хотя она и не переставала жаловаться на за¬
нудство мужа, новая жизнь нравилась. Так как он ка¬
тегорически запретил ей краситься и косметику выкинул
з помойку, Вера перестала привлекать к себе внимание.
В новой школе смотрели на нее проще, без издевки, ко¬
гда она, стоя у доски, поначалу лепетала беспомощно.
Со временем Вера начала вразумительно отвечать, и в
273


отношении к ней преподавателей и учащихся появились
признаки уважения.
Вере нравилось, что она теперь не какая-нибудь вер¬
тихвостка, а замужняя дама, на переменах не пишет за¬
писочки, не шушукается с подружками, кто кому понра¬
вился или разонравился, а обсуждает с молодыми жен¬
щинами способ приготовления борща. Несмотря на все
Верочкины мольбы и даже угрозы, муж ни разу не под¬
вез ее и не заехал за ней на машине. Она чуть не плака¬
ла от обиды, но и это «чудачество» Володи обернулось
стороной положительной. Машина у мужа Азерниковой
есть, данный факт известен и сомнений не вызывал, а
она толкается в автобусе. К тщеславию юной соучени¬
цы ее более взрослые товарищи отнеслись снисходи¬
тельно, признали, что Вера — человек порядочный и ве¬
дет себя скромно.
Аттестат она получила без блеска, однако легко.
Преподаватели на экзаменах не придирались, больше
говорили о перспективах на будущее. На выпускной
бал Верочка пришла с мужем; у многих женщин мужа
не было, а у Азерниковой — кандидат наук, скромный и
непьющий.
Отгремела музыка, аттестат и белое платье спрята¬
лись в шкаф, Верочка затосковала. Муж притащил в
дом несметное количество медицинских книжек, раз¬
махивая руками, говорил о самой нужной и гуманной
профессии в мире. Вера видела себя то беременной,
переваливающейся по-утиному, с тяжелыми авоськами
в руках, то в белом халате, пропахшей лекарствами,
с коротко остриженными ногтями, усталой и затуркан¬
ной.
Володя уехал на конференцию, Верочка собрала ве¬
щички и уехала в Москву. На столе она оставила запис¬
ку: «Пойми и прости. Твоя В.»
Москва приняла Верочку нормально, как море оди¬
нокую каплю дождя, продолжая катить свои волны.
Метро всасывало в свое гигантское нутро потоки чело¬
веческих тел. Верочка не успела опомниться, как эска¬
латор стащил ее в мраморный зал, окружающие под¬
хватили и внесли в вагон только что подошедшего поез¬
да, двери мгновенно захлопнулись, мраморные колонны
мелькнули и исчезли...
—	Следующая станция...
У Верочки в Москве жила подруга, которая закончи¬
ла в Кургане школу два года назад, поступила в уни¬
274


верситет и жила у своей тетки. Бумажка с адресом —<
в кармане кофточки, кофточка покоилась в чемодане,
который, отрывая руку, плотно прижимался к коленке.
Вера покосилась на облепивших ее людей, вспомнила,
как в детстве забавлялась с ребятами в «сок давить».
Смысл игры она забыла, но сдавливали в детстве друг
дружку не так сильно и не смотрели со злостью, а смея¬
лись...
И все-таки Верочка доехала до нужной станции, на¬
шла улицу, дом и квартиру и, самое невероятное, заста¬
ла подругу дома. Надя, так звали подругу, усадила ее
на тахту и разглядывала с любопытством. Несколько
раз она порывалась что-то сказать, только вздыхала,
потом позвонила по телефону и сказала:
—	Беда, старик, приезжай! —и положила трубку.-—
Иди мойся, я соображу поесть.
Верочке было абсолютно все равно, что делать, глав¬
ное— не выходить на улицу, не спускаться в метро,
не садиться в автобус, не пытаться получить ответ у
глухих, очумевших в безостановочной гонке москвичей.
Она не знала, что через Москву ежесуточно проезжает
миллион человек, и она пыталась добиться ответа у
людей, которые сами не знали, где пересадка, где вы¬
ход и куда они сейчас едут.
Когда Верочка сполоснулась под душем, переоделась
и что-то жевала, прибыл «старик», парень лет двадцати
пяти, которого звали Володя. Имя это не вызвало у
Верочки никаких ассоциаций: муж, в существовании ко¬
торого она уже сомневалась, остался в другом мире.
Володя, коренной москвич, прожил в этом асфальтовом
мире порядочно, закончил факультет журналистики и
кое-что уже повидал. Взглянув на гостью, он кивнул,
сделал себе бутерброд, плюхнулся в кресло и сказал:
—	Ты из Кургана и тебя зовут Вера. Д’Артаньян
прибыл завоевывать Париж, имея в кармане пятнадцать
экю. Рекомендательное письмо ты не потеряла, у тебя
его не было. Позвонить, посоветоваться ты не догада¬
лась или не пожелала. Начало многообещающее.—Он
дожевал и аккуратно вытер руки о джинсы.
Надя смотрела на Володю, как и полагается смот¬
реть на Бога.
—	Я у вас ничего не прошу,—заявила Верочка, хо¬
тела встать, но передумала.
Этот парень в белесых джинсах и облезлом кожаном
пиджаке смотрел на нее не только без восхищения, но и
275


с нескрываемой издевкой. Он на слова Верочки не среа¬
гировал, даже не улыбнулся — поднял глаза к потолку
и продолжал:
—	Рубикон перейден, Карфаген должен быть раз¬
рушен. На немедленные съемки у Рязанова, Михалкова
или Климова ты не претендуешь, согласна на первых
порах учиться в мастерской Герасимова и зарабатывать
на хлеб на массовках. Сценарий верен? — Володя вдруг
погрустнел, посмотрел на Надю, спросил: — И что я сде¬
лал тебе плохого?
Пока нахал щеголял незнакомыми словами и фами¬
лиями, Верочка лишь презрительно кривила пухлые губ¬
ки, а вот упоминание о массовках кольнуло больно.
—	Что же делать? Думай, старик.— Надя старалась
на землячку не смотреть.— Я тоже из Кургана, меня не
съели. В конце концов во ВГИК поступают не только
твои москвичи.
Володя и на слова Нади не реагировал.
—	Ко всему прочему она еще хорошенькая и секса¬
пильная,— изрек он с таким видом, будто обнаружил,
что гостья горбата и кривонога.
—	Ну и что! Бывает и хуже! — не сдавалась Надя,
решившая защищать Верочку до последнего.
Они разговаривали интересно, не слушая друг друга,
каждый о своем и так, словно Верочка при этом не при?
сутствует.
—	А может, она поживет недельку и вернется? Мы ей
Третьяковку покажем, сводим в кафе-мороженое. Нет?—■
В голосе Володи звучала тоска безысходная.— Пока
тетка на даче, она здесь может пожить, а потом? Сей¬
час у нее есть двести рублей, она их промотает за месяц,
дальше что?
«Наглец. И откуда он знает, что у меня двести руб¬
лей?— подумала Верочка.— И чего они говорят обо мне,
как о приблудившемся пуделе? Держать негде, кормить
нечем и выгнать на улицу жалко».
—	Ты ее устроишь на работу, она начнет готовиться
в какой-нибудь тихий институт!— Наде надоело рабо¬
лепствовать, она топнула.— Вытащи свои мозги из бан¬
ки с огурцами, думай!
—	Ладно, буду думать,— смирился Володя.— Пере¬
одень ее в потребное, акварель с мордашки пусть смоет,
деньги все отбери, давай рупь в день. У тебя есть пачка
пельменей, я жрать хочу.
276


Надя удалилась на кухию с видом победительницы,
подмигнула Верочке: мол, знай наших.
—	Почему вы такой грубый? — Верочка встала и про¬
шла к окну, покачивая бедрами, как порой делают жен¬
щины, у которых эти бедра есть.
—	Я реалист.— Володя взглянул на^походку Вероч¬
ки, фыркнул: — Ласковых ребят с бархатными голосами
ты скоро будешь иметь в достатке. Уверен!
—	Я не девочка, а серьезная замужняя женщина —
могу показать паспорт.
—	Пустяки, тебе поверят на слово. Слушай. Посту¬
пить тебе во ВГИК — нуль шансов. Не потому, что ты
из Хацепетовки, а потому... Увидишь. В массовках ты
сниматься не будешь, труд это тяжелый, тебе такое не
по зубам. Ты видела световую рекламу? Огромные бук¬
вы по крышам бегают?
—	Ты думаешь, я совсем дикая? — возмутилась Вера,
—	Такими буквами у тебя на лбу написано, что ты
из Хацепетовки...
—	Я из Кургана. Крупный областной центр, с инсти¬
тутом...
—	Знаю. Илизаров. Продолжаю. Приехала в Москву
и собираешься поступить в ГИТИС или во ВГИК. Дан¬
ный факт твоей биографии может установить каждый
желающий, стоя на противоположной стороне улицы. Ты
знаешь, с кем в первую очередь познакомишься?
—	С милиционером.
—	К сожалению, нет. Ты познакомишься с киноре¬
жиссером.
—	Кушать подано, жрать идите! — крикнула из кух¬
ни Надя.
—	Шутите.— Верочка улыбнулась.
—	Абсолютно серьезно, предупреждай не предупреж¬
дай, познакомишься...
Володя уничтожил пельмени, сказал, что к вечеру
вернется.
Целый день Верочка с Надей протрепались, за два
года много воды утекло, девушкам было что друг дру¬
гу рассказать. Надя говорила о своем Володе, даже в
его присутствии, с благоговением. Верочка о муже ска¬
зала, что существует, и переключилась на общих зна¬
комых. Она не.считала, точнее, не отдавала себе отчета,
что совершила преступление. Может быть, в восемнад¬
цать лет память, как и жизнь, короткая? Она не заду¬
мывалась, что, не окажись на ее пути этого невысокого
277


и неплечистого парня, не было бы сейчас у нее аттеста¬
та, не видела бы она перспективы, Москвы, которые
сейчас манили и соблазняли. Человек потерял силы и
время, часть души и любовь. Верочка не была злой, она
не предавала, просто не думала. Но если в начале пути
лежит предательство и преступление, то наивно надеять¬
ся, что этот путь приведет к счастью.
Володя, как и обещал, вернулся вечером. Он прита¬
щил чемодан и выложил перед Верочкой гору книг.
—	У меня, Мерилин Монро из Кургана, есть три не¬
дели— дерзай. Если ты хотя бы прочтешь, обещаю
взять за ручку и отвезти в институт киноматографии.
Верочка смотрела на книги с опаской, открыла одну,
увидела мелкий шрифт и отодвинула.
—	Это не все, конечно. Что удалось достать.— Воло¬
дя раскладывал книги ловко, в его руках они не каза¬
лись такими толстыми.— Два тома истории кино. Рене
Клер, Жорж Садуль, Константин Сергеевич — обязатель¬
но. Вот «Сделано в Голливуде» — не обязательно, но
тебе понравятся картинки. Два тома кинословаря.—
Он взял увесистый «кирпич» в зеленой обложке:—От
«А» до «Я», прочти и начинай сначала.— Володя загля¬
нул на последнюю страницу второго тома: — Яшин? Ты
знакома с Яшиным?
—	Яшин? — Верочка наморщила носик безупречной
формы.— Какой-то футболист?
—	Даже из инфизкульта тебя бы выгнали, потому
что Лев Яшин не какой-то, а единственный.— Володя
заглянул в словарь.— А Давид Исаакович Яшин — со¬
ветский кинорежиссер...
—	Володечка, можно тебя на минутку,— пропела
Надя ласково и увела его на кухню.— Почему ты такой
злой? Может, у нее талант? Все эти фифы, которые
рвутся во ВГИК, знают Давида Исааковича?
—	На актерский факультет ВГИКа поступают не
фифы, а сумасшедшие патриотки,—ответил Володя су¬
хо.— Если у нее талант, то девочку не остановят десять
книжек, не остановят и десять танков. Я нормальный
эгоист и, если честно, мне на нее наплевать, но к Влади¬
миру Сухову,— он ударил себя в грудь,— отношусь с
уважением и не хочу, чтобы он стал соучастником пре¬
ступления.
Как всякая женщина, Надя не умела выговаривать
слова: «Спасибо, я не права».
278


—	Тысячи проваливаются на экзаменах, и каждый
случай — преступление? — Она не хотела спорить, но по¬
следние слова должны принадлежать ей.
—	Я устал, мне тебя вот,— Володя провел пальцем
по горлу.— Надеюсь, в Кургане девочки продолжают
расти, и мне не дадут соскучиться.
—	Ты явился по приговору народного суда? — Надя
нехорошо прищурилась, Володя быстро обнял ее, вино¬
вато зашептал:
—	Я дурак, и мысли мои дурацкие. Я тебя люблю.
—	Ах, ты любишь, потому что дурак? А был бы
умнее...
Володя выскользнул из квартиры, оставил поле боя
победителю.
Верочка поселилась в квартире Надиной тетки, ко¬
торая в эти дни ползала по дачному участку, обрывала
усы клубники, мыла трехлитровые банки, заготавливая
"тару для витаминов, столь необходимых любимой пле¬
мяннице.
Кинословарь и «Жизнь в искусстве» Константина
Сергеевича Верочке оказались не по силам, а вот «Сде¬
лано в Голливуде», как и предсказывал Володя, девуш¬
ке понравилась. Она подолгу разглядывала фотографии
Мерилин Монро, Глории Свенсон и Джоан Барнс, Дин-
ны Дурбин и Бэтт Дэвис, подходила к зеркалу и снова
возвращалась к магическим снимкам.
Месяц прошел незаметно. Володя унес чемодан с
книжками, Верочка самостоятельно нашла в Москве
ВГИК, но об экзаменах никогда не рассказывала. В кон¬
це августа вернулась тетка, одной племянницы ей было
вполне достаточно, да и банки с витаминами требова¬
ли места. Володя обреченно явился на совет и услышал
фразу, которую Ева впервые сказала Адаму:
—	Ты мужчина, ты и думай.
—	Еще вчера придумал,— ответил он.— Работать
и готовиться в институт, общежитие и временную про¬
писку легче всего получить на строительстве, будешь
штукатуром, ничего зазорного.— Он замолчал под испе¬
пеляющим взглядом Верочки.
Муж — после своего визита на экзамен Верочка
вспомнила о его существовании — перевел ей триста руб¬
лей. Адреса она не дала — еще явится, начнет злорадст¬
вовать,— деньги получила на Центральном телеграфе.
Когда Верочка, постукивая каблучками, вышла на
улицу Горького, ее поджидал, как Володя и предвидел,
279


отнюдь не милиционер, а режиссер. Александр, так он
представился Верочке, был высок, худ и сутул, кожаный
пиджак художественно болтался на нем, острые коленки
прятались в фирменных джинсах, а насмешливые гла¬
за— за темными очками. Александр не сразу признал¬
ся, что режиссер, он поклонился, взял Верочку под ру¬
ку, словно старую знакомую:
—	Ты вошла в кадр, я увидел тебя крупным планом
и понял.
Что понял Александр, Верочка так и не выяснила:
он умел замолкать в самом интересном месте.
Они вышли на Красную площадь, спустились на на¬
бережную. Александр временами отходил в сторону,
смотрел на Верочку, выставив перед своим лицом ладо¬
ни, делая ими замысловатые, гипнотизирующие движе¬
ния. Ужинали в компании «на уголке», так Александр
и его друзья называли кафе «Националь». Здесь их все
знали — официантки и посетители,— называли по имени,
раскланивались, Верочке улыбались, и у нее появилось
ощущение, что после долгого утомительного путешест¬
вия она прибыла на станцию назначения.
После двух рюмок коньяка и нескольких ложечек
ароматного горячего жульена это ощущение переросло
в уверенность. Стараясь не казаться в столице заезжей
провинциалкой, Верочка осмотрела кафе равнодушно,
устало щурясь. Стены, как и положено, в зеркалах, об¬
рамленных белыми лепными виньетками; посетителей
немного, разговаривают вполголоса, не кричат, руками
не размахивают; на столах прозрачные фужеры и рюм¬
ки. Верочка вспомнила заведения, в которых ей дове¬
лось бывать перед замужеством: слоящийся дым, кис¬
лый запах табака и пива, на столах бутылки, липкие
стаканы, в тарелках недоеденные котлеты и макароны,
окурки. Верочка брезгливо поморщилась и вместо того,
чтобы с благодарностью подумать о муже, улыбнулась
Александру. Еще там, в Кургане, занимаясь зубрежкой,
слушая нудный голос очень правильного мужа, Верочка
знала: куранты пробьют, она окажется здесь, среди зер¬
кал и хрусталя, ее не будут хватать под столом за ко¬
ленки или рассказывать о законе Ома.
—	Так и делается кино.— Александр налил Верочке
воды, покровительственно кивнул.— Кто сейчас из ребят
в запуске?
За столом с Верочкой и Александром сидели два
приятеля, видимо, тоже работавшие в кино.
280


—	Эльдар уже озвучивает, Никита монтирует,—
ответил Левчик, улыбчивый и пузатенький, и выпил
рюмку.
—	Кто-то должен быть в подготовительном,— недо¬
вольно сказал Александр.— Вы же знаете:	для меня
сценарий еще не готов, а человека,— он кивнул на Ве¬
рочку,— надо срочно запустить.
—	Запустишь.— Левчик подмигнул Верочке.— Ты,
Александр, по этому делу мастер.
Миша, смотревший на Верочку без восхищения, ско¬
рее всего с жалостью, молчал, молчал, затем поднялся,
толкнул Александра, кивнул на дверь:
—	Проводи.— Повернулся к Верочке, хотел что-то
сказать, лишь вздохнул:—До свидания, извините, ноч¬
ная съемка.— И, криво улыбнувшись, вышел с Алек¬
сандром в вестибюль.
—	Не обращай внимания.— Левчик взглянул дове¬
рительно.— У нас так: чем талантливее, тем чуднее.
Я вот посредственность, потому и общительный.
—	Не скромничайте,— Верочка пригубила из рюм¬
ки,— кто неспособный, тот не признается.
Вернулся повеселевший Александр. Михаил сказал
ему несколько грубых слов, но денег взаймы дал.
—	Пусть он такой талантливый, а мне он не понра¬
вился,— сказала Верочка.
—	Брось, Мишка парень стоящий.—Александр был
скуп на похвалы на сторону, но ему захотелось по¬
играть в благородство.
Верочка путала людей приличных и неприличных,
в своей небогатой опытом жизни она, словно нарочно,
выбирала последних. Людей бескорыстных, достойных
в нашей жизни встречается не так много, они не стоят
плотным штакетником, не давая свернуть в сторону,
направляя жизненный путь в лучезарное завтра.
На московских улицах такие, как Александр, встре¬
чаются, что греха таить. Верочка выбрала его без¬
ошибочно.
«Роман» Верочки продолжался около месяца. За
это время она побывала в клубных ресторанах, выучи¬
ла огромное количество имен известных режиссеров, с
некоторыми даже познакомилась. Однажды обедала
с настоящим диктором телевидения и ужинала со сце¬
наристом, которого похвалили в газете. Верочка дер¬
жала вырезку в. руках. Она разругалась окончательно
с Надей и Володей, которые упрямо вмешивались в ее
281


личную жизнь, и благополучно истратила полученные
от мужа деньги.
Сентябрь дождил, за мокрым стеклом расплывались
стены Кремля, мимо трусили озабоченные командиро¬
ванные, Верочка пила кофе в «Национале» и безна¬
дежно ждала Александра. Она пыталась сосредото¬
читься одновременно на нескольких аспектах своего
бытия. Среди них были серьезные и не очень, но все
одинаково грустные. Можно ли заказать горячее? Если
Александр не придет, как расплачиваться? Действитель¬
но она беременна или у страха глаза велики? Где до¬
стать туфли на мокрую погоду? Тут Верочка услышала
над головой низкий женский голос:
—	Добрый день, надеюсь, мы вам не помешали? —
и напротив села Елена Качалина, поощрительно улыб¬
нулась, кивнула своему спутнику, разрешая занять ме¬
сто рядом.
Через несколько минут Верочка ела и запивала,
смотрела на Елену влюбленно и рассказывала свою
жизнь.
Денис Сергачев, выполнявший роль шофера, слушал
Верочку с равнодушным любопытством, скучал. Елена
слушать умела, в трудных для новой знакомой местах
подталкивала деликатными вопросами. Верочка очень
хотела понравиться, заинтересовать, чтобы не оставили
здесь, забрали с собой. На мужчину она боялась даже
взглянуть — дама приревнует, и тогда конец. Елена очень
позабавилась бы, узнав, что девочка в крепдешино¬
вом платье, с замазанными кремом ципками на руках
боится вызвать ее ревность.
—	Какой он режиссер? — Верочка, еще недавно
смотревшая на своего кумира с благоговением, разде¬
вала его ловко, словно сдирала шкурку с перезревше¬
го банана.— Какой-то неудачник. Увидел смазливую
мордашку, начал изображать из себя, я, дура, уши раз¬
весила.— Пытаясь вызвать к себе жалость, она вслух
произнесла то, что поняла уже давно.
—	Ты совсем не дурочка.— Елена отлично понима¬
ла желание Верочки понравиться, найти покровите¬
лей.— Верно, Дэник?
—	Ваша сила в другом,— ответил Денис равно¬
душно.
—	Видите, вашему мужу все равно, умная я или
глупая.— Верочка поняла, что Денис не муж, хотела
подластиться.— В вашей Москве уйма людей, но каж¬
282


дый сам по себе, на соседа наплевать. У нас, в Кургане,
люди друг за дружку держатся.
—	Как же они вас отпустили? — усмехнулся Денис,
—	Я убежала.
—	Слезь с пьедестала, Сергачев, ухаживай за да¬
мами.
—	А он нас не слышит.— Верочка пыталась заклю¬
чить женский союз, объединиться против общего врага.
—	Ну и ловка! — Елена заразительно рассмеялась.
—	Я думаю, как вам помочь.— Денис подлил Ве¬
рочке коньяку.
Она же не сводила глаз с бриллиантов и тяжелой
золотой цепи на Елене и с ужасом думала: неужели й
кольца, и: серьги, и цепь настоящие? Елену смешил, но
ей и льстил восторг девочки.
—	Разрешите?
Они' не заметили, как у стола остановился Алек¬
сандр. Верочка прикусила губу, отвернулась. Елена
взглянула на гнутую фигуру, мгновенно оценила и тем¬
ные очки, и кожаный пиджак с чужого плеча.
—	Этот? — Она откинулась на спинку стула, сверк¬
нула великолепными зубами.— Дэник, разберись.
—	Юноша уйдет сам.— Денис закурил, к Александру
не повернулся.— Он умный.
Умный Александр поспешно сдернул очки, дернул
острой коленкой:
—	Извините, тут недоразумение. Вероника, я наконец
дозвонился...
Верочка упрямо смотрела в окно, Денис перебил:
—	Дозвонился и повесь трубку, ты ошибся номером,
парень.
—	Люблю смотреть, как мужчины дерутся.
—	Елена!—Денис повел широкими плечами.*—Оби¬
жаешь.
—	А я уверена: мужчина без боя не уйдет,— забав¬
лялась Елена.
Из-за соседнего стола поднялись два парня, пиджа¬
ки им были явно тесны, мягко ступая, они неслышно
приблизились.
—	Простите, Денис, у вас проблемы?— спросил
один, второй переставил Александра за свою спину,
Денис подмигнул, Елена надула губы капризно:
—	Спасибо, мальчики.
Александра уже не было в кафе, соседи раскланя¬
лись, вернулись к своему столу.
283


—	С тобой неинтересно.— Елена обратилась к Ве¬
рочке:— Он скучный, Верочка?
—	Все как в кино.— Верочка горько улыбнулась.—
Только где я сегодня ночевать буду?
—	Ни одно доброе дело не остается безнаказан¬
ным,— усмехнулся Денис.
—	Плати, пошляк.— Елена встала, взяла Верочку
под руку.
Чем бы Елена ни занималась, все у нее ладилось.
Оказалось, что в их с Денисом доме нужна дежурная
вахтерша, оклад маленький, но сутки работать, трое
отдыхать. Одна из вахтеров, чем-то обязанная Елене,
сдала Верочке койку. В милиции Елену знали, вопрос
с временной пропиской отпал, не возникая. Оказалось,
что Елена давно мечтает о приходящей домработнице,
Верочка приняла предложение с восторгом и через
два дня уже сидела в холле шикарного до'ма, в простор¬
ной комнате, отгороженная стеклянной перегородкой, за
что окрестила комнату «аквариумом». Место Верочке
очень нравилось: делать ничего не надо, мужчины по¬
глядывают, женщины заходят, кто тяжелую сумку оста¬
вит, кто детскую коляску, ребятишки бегают, есть на
кого прикрикнуть, власть проявить.
Но главное, конечно, квартира Качалиных. Вероч¬
ка вошла, обомлела — убирать такую квартиру не труд,
удовольствие, за которое приплачивать надо. С Качали¬
ным Верочка лишь раскланивалась. Елена первый месяц
держала себя настороженно, приглядывалась, Верочка
ползала с тряпкой и пылесосом вдохновенно, обнюхивая
незнакомый сказочный мир. Елена оценила и подобрела,
начала девушку воспитывать. Верочка оказалась учени¬
цей не просто способной — талантливой. Елена лишь сло¬
во обронит, Верочка уже усвоила. Через два месяца ее
трудно было узнать. Руки выхолила, работает только в
перчатках, брови, ресницы, губы косметикой лишь тро¬
нуты, постриглась под мальчишку, на колготках ни мор¬
щинки, походка и та изменилась, стала более ровной,
плавной. У Елены детей не было, Верочка ей нравилась,
приятно чувствовать себя благодетелем и творцом.
Вспомнишь, какой девочку встретила, взглянешь на се¬
годняшнюю— приятно. Гардеробом Качалиной можно
было одеть с ног до головы девичий ансамбль, но Вероч¬
ка приняла в подарок лишь джинсы и пару простых
кофточек.
284


—	Вы же сами учите: в женщине главное стиль, по¬
черк,— объяснила Верочка.— Вы женщина шикарная,
мне ваши вещи не годятся.
—	Верочка! — Елена даже обомлела.— Ты умница!
—	Нет, просто способная обезьянка.— Верочка ко¬
кетливо подбоченилась.— У вас драгоценности настоя¬
щие, и мне подделка не нужна.
—	Хороша! — Елена посмотрела на Верочку внима¬
тельно.
Мужчины, бывающие у Качалиных, стали улыбать¬
ся Верочке несколько позже, месяца через три. Девуш¬
ка, почувствовав признаки внимания, стала реже улы¬
баться— надо выяснить, как к этому относится хозяй¬
ка. Вопрос разрешился просто. Сменившись, Верочка
пила у Качалиных кофе, когда нагрянули гости из Тби¬
лиси. Трое мужчин втащили в квартиру огромную кор¬
зину фруктов, бочонок вина, охапку роз и сказали:
—	В «Арагви» стол накрыт, Елена Прекрасная.
Ждет, понимаешь!
Верочка ехать не хотела, гости подняли гвалт, Елена
кивнула. Ночевала Верочка в гостинице «Россия», на
следующий день появилась у Качалиных тихая и застен¬
чивая, будто в первый раз. Елена долго плескалась в
ванной, не разговаривала, девушка уж начала себя
клясть последними словами, когда хозяйка появилась,
кивнула:
—	Свари кофе, возьми в баре рюмку.
—	Не обязательно, я потерплю,— пересохшими губа¬
ми прошептала Верочка.
Женщины, как и обычно, расположились на кухне.
Елена рассматривала Верочку по-новому, подождала,
пока та выпьет кофе, наконец заговорила:
—	Я тебе, слава Богу, не мама, ты сама — замуж¬
няя. Понимаешь, Верка, я себя неловко чувствую... В об¬
щем так: мужиков в моем доме бывает много, твои
взаимоотношения с ними — дело твое.
—	Не боитесь, что отобью? — пошутила Верочка не¬
ловко.
—	Не боюсь. Давай убираться, скоро гости,— сказа¬
ла Елена, словно объявила что-то новое.
Так Верочка начала бывать в компании Качалиных.
Она пользовалась успехом, ее стали приглашать одну
то в ресторан, то на загородную прогулку, благо времени
свободного было достаточно. Женатый солидный человек
увлекся Верочкой серьезно, и они провели несколько
285


дней в Сочи. Она принимала подарки, как-то один из го¬
стей положил ей в сумочку деньги.
—	Купи себе что-нибудь,— и галантно поцеловал ей
руку.
Деньги оставляли все чаще, порой передавали через
Елену, и если вначале Верочка могла принять пригла¬
шение или отклонить его, то теперь отказываться стано¬
вилось неудобным: многим из своих «поклонников» она
оказалась должна.
—	Милочка,— сказала однажды Елена, протягивая
конверт,— Тенгиз просил передать. Тебе не кажется, что
ты превратилась в обыкновенную проститутку?
Верочка выключила пылесос, начала решительно стя¬
гивать перчатки, снимать фартук.
—	Я давно хотела тебе сказать, боялась обидеть.
—	А сейчас? — Верочка заикалась, еле сдерживая
слезы.—Сейчас уже не боитесь?-—Она наконец спра¬
вилась с тесемками, бросила фартук, подумав, подняла и
повесила на место.
—	Могу взять свои слова обратно, что от этого изме¬
нится? Я всегда желала тебе только добра. Ты решила
уйти отсюда? Правильно решила. Только сначала надо
найти — куда. Определить: на что ты будешь суще¬
ствовать?
Верочка хлопнула дверью и убежала. Оказавшись в
своем углу, где практически последние месяцы не быва¬
ла, она легла, отвернулась к стене. Так же она лежала
ровно год назад в квартире своего будущего мужа. Тогда
ей негде было спать, она хотела есть и десятку считала
деньгами. Год назад она заснула, сейчас заснуть не
могла. Она поднялась, долго рассматривала себя в зер¬
кало, затем вытряхнула сумочку, обшарила все карманы,
пересчитала деньги. Оказалось порядочно, около трехсот
рублей. «Ах, я проститутка! А ты? — подумала Верочка
со злостью.— Ты кто такая? Квартира, обстановка,
бриллианты, машина, откуда все?» Она вспомнила одно¬
го сытого мужчину, который, подливая ей шампанского,
поучал:
—	Если ты возьмешь рубль, тебя назовут вором.
Брать надо много и слыть деловым человеком.
—	А сколько? — рассмеялась Верочка.
—	У каждого есть своя цена,— ответил мужчина и
чмокнул ее в щеку.
«Так. Ты решил тогда, что моя цена—шашлык,
вино и мелочь на такси, которую ты мне сунул в су¬
286


мочку. Цена Елены иная, и она — светская дама, а
я — проститутка. Хорошо, дорогие мои, еще посмотрим,
какая у кого цена»,— самонадеянно решила Верочка.
Она вспомнила, что под кроватью стоят бутылки —
порой, провожая ее, мужчины совали ей в руки ликер
или коньяк. Достав бутылку, она налила стакан коньяку,
неторопливо прихлебывая, пила и строила коварные
планы.
На следующий день Верочка, как обычно, заступила
на дежурство. Утром уехал на работу Качалин, затем
приехал Толик, галантно раскланялся и скрылся в лиф¬
те. Верочка понимала: Толик Бабенко чужой в среде
Качалиных, его цена невелика, он сродни ей, и испыты¬
вала к Толику неприязнь. Он платил ей тем же. Внешне
они поддерживали отношения самые дружественные —
находясь в одной свите, понимали: пажи в присутствии
сеньора не дерутся.
Несколько раз Верочке звонили, она холодно откло¬
няла приглашения, ссылаясь на здоровье. Утром, сме¬
нившись, она поднялась к Качалиным, с самым обыч¬
ным видом взялась за пылесос. Елена тоже бровью
не повела, речка вошла в русло и побежала знакомым
путем. Однако Верочка приглашения провести вместе
вечер последовательно отклоняла. Дежурила, тщатель¬
но убирала квартиру, пила кофе, поддерживала с Еле¬
ной и ее гостями разговор ни о чем и уходила.
Так продолжалось неделю, когда Елена сказала:
—	У меня к тебе просьба.
—	Ради Бога, всегда рада,— откликнулась Вероч¬
ка и по легкой гримасе на лице хозяйки поняла, что
ждала правильно — час настал.
—	Прилетел один мой знакомый, мы вечером идем
на концерт, позже ужинаем вместе. Договорились? —
Елена выдержала паузу, добавила со значением: —
Только ужинаем.
—	Елена, у вас так много очаровательных порядоч¬
ных подруг, зачем вам проститутка? — Верочка дернула
плечиком.
—	Прекрати.— Елена поморщилась.— Я тебя не ча¬
сто прошу.
—	Постирать, пропылесосить, убрать, сходить в ма¬
газин, съездить к черту на рога,— быстро пересчитала
Верочка,— всегда с удовольствием.
—	Как знаешь.— Елена растерялась, что с ней слу¬
чалось не часто.
287


Гость был нужным человеком, она собиралась обра¬
титься к нему с просьбой. Он видел Верочку однажды,
накануне звонил, пригласил ее, Елена категорически
обещала.
—	Мы, кажется, друзья,— сказала она наконец.—
Тебе не стыдно?
—	Сто рублей.— Верочка налила себе рюмку, выпи¬
ла, закусила лимоном.
—	Чтобы съездить на концерт и поужинать? — воз¬
мутилась Елена.
—	У каждого своя цена.— Верочка решила, что уни¬
жает хозяйку, и торжествовала.
Подумав, Елена оценила заявление Верочки иначе,
зашла в спальню, принесла деньги.
—	Ты ошибаешься, Верочка, такие деньги не при¬
несут тебе независимости, даже наоборот.
—	Жизнь покажет,— изрекла Верочка и встала из-
за стола.— Во сколько и куда я должна явиться?
—	Дурочка.— Елена ласково улыбнулась, хотя гото¬
ва была надавать пощечин девчонке.— Приходи сюда
около пяти.
—	Слушаюсь,— Верочка кивнула и удалилась с ви¬
дом победительницы.
Сначала Верочка хотела накопить тысячу, затем
уехать, не оставив адреса. Но оказалось, что деньги
обладают магической силой, они не просто бумага раз¬
рисованная, за которую можно получить пищу, одежду
и иные материальные блага. Это еще и образ жизни, и
мировоззрение. Если человек не оплачивает деньги тру¬
дом, у него атрофируются не только трудовые навыки,
но и нравственность. Девальвация наступает мгновенно,
сегодняшние рубли завтра превращаются в копейки.
Буквально через несколько месяцев Верочка поняла,
что необходимой суммы ей не накопить никогда. Она
чувствовала, как стремительно падает, остановиться не
может. К тому же она начала выпивать ежедневно;
утром, мучаясь похмельем, все чаще задумывалась: что
же делать и кто виноват?
Елена Качалина? Почему она не падает? Почему к
ней все относятся с неизменным уважением или бо¬
язнью? В чем секрет? «Она что-то не сказала мне. Она
меня обманывает й эксплуатирует!» Так в маленькой
женщине начала расти большая ненависть.
Верочка чувствовала: Елена за ней наблюдает, смот¬
рит порой с любопытством, иногда с жалостью, что при¬
288


водило Верочку в бешенство. Однажды, когда она, сдав
дежурство, пришла к Качалиным, включила пылесос и
собиралась начать уборку, Елена обняла ее за плечи и
сказала:
—	Сегодня объявляется выходной!
Они расположились, как всегда, на кухне, чаевни¬
чали. Елена отвечала на телефонные звонки сухо, быст¬
ро прерывая разговор. Верочке казалось, что хозяйка
нервничает и чего-то ждет.
—	Мадам, вы сегодня не в духе,— язвительно обро¬
нила Верочка.— Мужики взбунтовались, оброк не несут?
Елена болезненно поморщилась, сходила в спальню,
принесла изящный чемодан.
—	Я собрала для тебя, Верочка. Не пойми преврат¬
но, это не с барского плеча в милость прислуге, а пода¬
рок женщине от женщины.
—	Обожаю подарки,— воскликнула беззаботно Ве¬
рочка, открывая чемодан и решая, какие это грехи за¬
маливает мадам и о чем будет просить.
Вещи в чемодане лежали новые, модные, других у
Елены и не было. Верочка приложила к груди горчич¬
ного цвета батник и искренне сказала:
Большое спасибо, мне неудобно брать...
—	На всю жизнь не напасешься, на первое время
тебе хватит,— голос Елены звучал напряженно.— В Кур¬
гане ты будешь смотреться модницей.
; —- Я не собираюсь в Курган,— беспечно ответила
Верочка, вытаскивая из чемодана великолепное палевое
платье, которое лишь однажды видела на хозяйке.
—	Надо, девочка, надо. Ты сядь, поговорим.
Верочка захлопнула чемодан, предвкушая, как при¬
тащит его домой и неторопливо разберет, все пере¬
меряет.
—	«Надо»,— она презрительно оттопырила губку,—
сами поезжайте, мне и здесь хорошо.— Настроение у
Верочки было преотличное,, она все еще не понимала
серьезность Елены и ее намерений.
—	Я буду жить в Москве, а ты вернешься в Курган
к мужу.—Елену раздражали собственная нерешитель¬
ность и смущение, фраза прозвучала излишне катего¬
рично.
—	Вы мне не мама...
—	Насколько мне известно,— перебила Елена,— тебе
никто не мама и не папа, ты самостоятельная. Подожди,
подожди.—Оца взяла .Верочку за руку, вновь заговори-
10	Заказ 3598
289


ла ласково: — Верочка, пойми, не готова ты жить одна,
тебе нужен и лоцман и щит — прикрытие. Каждой жен¬
щине нужен муж, тебе он необходим. Иначе ты кончишь
плохо. Я не хочу мучиться кошмарами.
—	Не мучайтесь, не переживайте,— Верочка дерну¬
ла плечиком.— Я проживу без вашей помощи.
Елена вздохнула, махнула безнадежно рукой:
—	Я хотела как лучше. Даю тебе на раздумье месяц,
у меня можешь больше не убираться, я и так тебе за¬
плачу, на чашку чая заходи, всегда рада.
Через два дня старушка, у которой Верочка сни¬
мала койку, пряча выцветшие глаза, прошамкала: мол,
пожила, девочка, пора и честь знать. Вскоре появился
и участковый, держался отечески, но был непрекло¬
нен: поступай в институт, иди штукатуром на стройку,
а лучше возвращайся в Курган, в Москве болтаться
кончай, будут неприятности. Знакомые мужчины зво¬
нили все реже, деньги таяли, Верочка бросилась к
Елене, но мадам лишь напомнила, что две недели уже
прошли.
Верочка раздумывала над своими горестями и при¬
шла к выводу, что выжить ее из Москвы решила Еле¬
на твердо, а победить ее трудно, практически невоз¬
можно.
День сегодняшний
Вера осунулась, подурнела. Медленно вытащила ру¬
ку из узкого кармана джинсов, разжала сведенные су¬
дорогой пальцы и на стол упал бумажный комочек. Лева
взял его двумя пальцами, отложил в сторону:
—	Спасибо.
Он подошел к бару, открыл бутылку тоника, налил
два бокала, один подал Вере, усадил ее на диван, вер¬
нулся на свое место:
—	Приятный напиток. Я слышал, мы начали его
изготовлять. Не пробовали?
Девушка пила воду, стакан звякал о зубы. «Надо
иметь при себе валерьянку, элениум в таблетках»,— по¬
думал Лева. Он взял со стола сигареты, перехватил
взгляд девушки, прикурил одну, другую отдал Вере. Они
молча курили. Лева курить не умел и, несколько раз
пыхнув, смял сигарету в пепельнице. Сейчас необходи¬
мо переупрямить, перемолчать, как в детстве. Вера дол¬
290


жна заговорить первой: виновата—делай первый шаг.
Случается такая позиция при игре в шашки — кто начи¬
нает, тот проигрывает. Лева откинулся на спинку кресла,
устраиваясь поудобнее, вытянул ноги, набираясь терпе¬
ния, подумал, как при этом выглядит, и непроизвольно
улыбнулся.
—	Чего смеетесь? Разворачивайте, читайте — хохо¬
тать будете!
Лева привстал, протянул девушке пепельницу.
—	Мерси! Опытного детектива изображаете, психо¬
логическая обработка? Убийца пойман и изобличен? —
Вера показала худенькую костлявую фигу.
«Она знает, что Качалину убили,— понял Лева.—
Сергачев предполагает — так он наблюдательный и
хладнокровный мужчина. А девочка, состоящая из нер¬
вов, алкоголя, жалости и любви к себе, откуда знает
она?»
Гуров начал восстанавливать возможную последо¬
вательность действий. Импульсивная, склонная к исте¬
ричности девушка поссорилась с хозяйкой, у которой
убирала квартиру. Вера и не помышляла об убийстве,
ударила сгоряча, схватила, что под руку подвернулось,
и ударила, случайно попала в висок. Опомнилась,
испугалась, начала создавать эту нелепую инсцениров¬
ку, затем позвала Сергачева. История не имеет ника¬
кого отношения к работе коллег из УБХСС. Лева, как
каждый опытный человек, не любил случайных совпа¬
дений, но знал: время от времени они происходят. Пси¬
хологически эта версия наиболее достоверна, предста¬
вить, что подобное мог совершить Толик, Качалин или
Сергачев, значительно труднее. Был, правда, один факт,
который не укладывался в схему. Лева сразу его выде¬
лил, отложил в сторону, теперь взялся за него, решая,
каким образом можно его пристроить, чтобы он не тор¬
чал из мешка шилом, которое, как известно, не утаишь.
Вера не боится! Она капризничает, устраивает сцены,
явно нервничает, но не боится. Будь она убийцей, то,
глядя на меня, должна приходить в ужас. Простая,
добротная версия рушится, реалистическая бытовая кар¬
тина превращается в произведение сюрреалиста.
«Добрее надо быть, Гуров, добрее. Девушка долж¬
на чувствовать твое расположение. Сделай вид, что ты
не слышал ее слов об убийце, двигайся потихоньку
дальше». Лева улыбнулся и беспечно спросил:
—	Денис Сергачев видел, как вы вырвали страницу?
291


—	Вот еще! Что я, дура, по-вашему? Дэник из кух¬
ни вам названивал, я тут одна была.
—	Зачем вы это сделали?
—	Прочтите.
—	Лучше вы мне сами расскажите.
—	Может, мне сразу раздеться, стриптиз вам изо¬
бразить? Или так, попроще, на диване? — Вера покрас¬
нела.— Гады!
«Уж очень она озлоблена, на постороннее надо свер¬
нуть, сбить с больной темы».
—	Конечно, и гады встречаются. На земле сколько
живности разной, но красоты больше. Или не так? —
Лева смотрел заинтересованно.
—	То природа,— задумчиво сказала она.— Звери
все красивые, даже хищники, они даже особенно кра¬
сивы. Возьмите, к примеру, ласку или куницу. Я, если
хотите, даже ужей люблю, они такие изящные, что ли.
Лева понял, что наконец «достал» ее. Теперь еще
деликатнее и осторожнее, иначе снова «убежит».
—	Из хищников, на мой взгляд, самая красивая пан¬
тера, особенно черная. Помните, у Киплинга красавица
Багира?
—	Ты меня не заговаривай! Черная пантера. Ишь
сказочник, Андерсен какой отыскался. Люди-то поху¬
же, куда похуже.— Она замолчала так же неожидан¬
но, как и взорвалась.— Хотя у нас, в Кургане, люди.
Вы бывали в Кургане? Да куда вам, к нам таких не
пускают. У нас даже милиционеры — люди. Ну, Моск¬
ва — вот гадюшник. Как это в зоопарке? Похоже на
аквариум?..
—	Террариум,— подсказал Лева.
—	Вот-вот, где всех гадов в одно место собрали.
—	Зачем же так. У нас много красивых людей жи¬
вет. Вы, например, девушка интересная.
—	Вечером встретимся?—Вера некрасиво оскали¬
лась.
Что это она на одном пункте помешана? Возможно,
была в этой квартире девушкой для развлечений. По¬
тому мужчины и боятся ее: вдруг заговорит? Черт знает
что. Такая красивая девчонка!
—	Я до вечера с вами расставаться не собираюсь,—
ответил Лева и добавил: — А если серьезно, так при дру^
гих обстоятельствах знакомства встретился бы с боль¬
шим удовольствием.
292


—	А при теперешних обстоятельствах? Нельзя? На¬
чальство не велит?
—	Не велит,— признался Лева.— А если еще серьез¬
нее, то, пожалуйста, объясните: зачем вы вырвали стра¬
ницу?
Когда Вера сердилась, то обращалась к Гурову на
«ты»,
—	Ты то ничего, то милиционер. Такой вот мент
обыкновенный, который не только трешку заберет, но
еще обязательно поиздевается всласть. Чего тебе надо?
Ты конфетку в руке держишь и пытаешь, какова она на
зуб. Ты разверни, попробуй, узнаехИь: сладкая она или
кислая.
Лева бумажный комочек не разворачивал, добивал¬
ся, чтобы Вера рассказала сама. Если она заговорит,
расскажет значительно больше, чем написано. Гурову
очень хотелось Веру разговорить. «Хотелось» — мягко
сказано, это было просто необходимо. Если она к убий¬
ству не причастна, то может провести через лабиринт
запутанных взаимоотношений незнакомого ему микро¬
мира. Однако Лева чувствовал: Вера понимает его не¬
правильно, полагает, что он смакует свою победу лично
над ней. Поэтому придется отступить, иначе гнешь-,
гнешь, да и сломаешь.
—	Вот чего искренне не хотел, так это вас оби¬
деть.— Гуров взял бумажный комочек, осторожно раз¬
вернул, прогладил ладонью.
На сегодняшний день у Качалиной было намечено
пять телефонных звонков. Фамилии и имена Леве ни¬
чего не говорили. В тринадцать часов — Бабкин. Так,
видимо, она называла Толика Бабенко. Значит, Кача¬
лин говорил правду, и Толика ждали в тринадцать, а
он отрицает. Вот это фактик! В запасник его, на потом.
Что о Вере? О Вере нет ни слова. Гуров взглянул на
девушку. Она сидела потупившись, зажав ладони меж¬
ду колен. Гуров перевернул, листочек, ka обратной сто¬
роне расписан день вчерашний. Опять телефонные звон¬
ки... Парикмахерская... «Арагви»... Вот. Ясно. На сем¬
надцать часов намечено: «Заплатить... (нецензурное сло¬
во) Верке за дела постельные».
И хотя для Гурова запись Качалиной не была не¬
ожиданностью, он болезненно поморщился и сразу под¬
нять взгляд на Веру не сумел. «Не красна девица, не
вчера родился, убери с лица брезгливость, чистоплюй,—
отдавал быстрые команды Лева.— Не найдешь нужных
293


слов — потеряешь девчонку, а она может помочь. Сде¬
лай шаг первым, ты мужчина, помоги ей, она на грани
истерики. Ничего ты о ней не знаешь, ни как жила
раньше, ни как живет теперь, хорошо жить с папой и
мамой в тепле и любви и слыть высоконравственным...»
Лева посмотрел на Веру доброжелательно, вслух, очень
медленно прочитал запись Качалиной на сегодняшний
день, затем удивленно произнес:
—	Не понимаю, Вера, здесь о вас ничего нет.— Он
положил листок в карман.— Вам, простите за совет,
пить не надо. Нервы.
Вера медленно подняла голову, лицо у нее было в
ярких пятнах, губы дрожали, на ресницах повисли го¬
товые хлынуть по щекам слезы.
— Ну вот, Верочка, поздравляю,— ласково сказал
Лева.—Очень рад за вас.
—	С чем поздравляете?
—	Плыли, плыли, добрались благополучно.
Вера всхлипнула, махнула на Леву рукой, отвер¬
нулась, чтобы он не видел ее слез. «Значит, нервнича¬
ешь ты из-за этой записи, потому и листочек вырвала,—
подвел итог Лева.— Следовательно, к убийству ты ни¬
какого отношения не имеешь, в противном случае тебя
бы пустяки не волновали. Ты была бы сосредоточена
на одном: узнают, не узнают. Все остальное — василь¬
ки и ромашки. А ты вот носик покрасневший прячешь,
потому что некрасивой показаться боишься. Нет, все-та¬
ки глупость и такая вот непосредственность тоже имеют
положительные стороны. Молодец, Гуров, не напрасно
так долго сидел и терпел. Теперь вперед».
Лева вновь подал Верочке воды, переставил на ди¬
ван пепельницу.
—	Трудно вам сегодня, понимаю.— Он кивнул, до¬
бавил в свой тон деловитости: — Как вы верно подмети¬
ли, я человек и милиционер. Сейчас, к сожалению, на
службе. Скажите, как вы узнали, что Качалину убили?
Сменив задушевный тон на деловой и задав быс¬
трый вопрос, Гуров рассчитал правильно. Вера ответила
тоже быстро, даже радостно, так как готова была гово¬
рить о чем угодно, только бы не о записи в ежедневнике.
—	А чего ей падать? — Она слизнула юркую слезин¬
ку.— Или я мадам не знаю? Ее и здоровый мужик с ног
не собьет.
—	А чего все говорят о несчастном случае? — наивно
спросил Лева.
294


—	Дэник, святая простота, так по телефону сказал.
—	Сергачев? — уточнил Лева.— Он вам нравится?
Верочка дернула плечиком, задумалась:
—	Дэник добрый и честный, только очень слабый.
—	Он слабый? — возмутился Лева, подзадоривая, до¬
бавил: — Ничего вы в людях не понимаете!
—	Вы много понимаете! — отрезала Вера.— Рекор¬
ды— это одно, а жизнь посложнее будет. Бесхитрост¬
ный, как большой ребенок, будто его маленьким в кон¬
сервную банку запрятали, много лет продержали и в
жизнь выпустили.
—	Вот видите, Сергачев — хороший, а вы говорите:
гадюшник, террариум.— Лева пытался вывести разговор
нз Качалина и Бабенко исподволь.
—	Дэник один и есть, и все над ним потешаются. Он
думает о себе Бог знает что, а за его спиной подсмеива¬
ются,— убежденно сказала Верочка.
—	Кто подсмеивается?
—	Все. Эти.— Она кивнула на стенку, за которой
была кухня.
—	А почему они вас побаиваются?
—	Правильно делают, я им... — Верочка сжала ку*
лачок.— Вор на воре, и все благородных изображают.
«И как я сам не додумался! — возмутился Лева.-—
Конечно, девочка — невольный свидетель деловых махи¬
наций. Так, с этим вопросом ясно, повернем в сторону».
—	Во сколько вы заступаете на дежурство?
—	В семь я заступаю, если не опаздываю.
—	Сегодня не опоздали?
—	Сегодня нет.
—	Кого вы сменили?
—	Тетю Машу. Марию Григорьевну, вот фамилию не
помню.
—	Чем вы занимаетесь на дежурстве?
—	Чем занимаюсь? — Вера приходила в себя, по¬
являлись капризные нотки.— Чайник ставлю на плитку,
с жильцами здороваюсь, они на работу тянутся. Кто
в аквариум заглянет — потреплемся.
—	У вас на двери цифровой код. Как часто он ме¬
няется?— Гуров задавал ничего не значащие вопросы,
казалось бы, пустяковые. Когда Вера успокоится, при¬
выкнет легко и бездумно отвечать, он спросит о главном.
—	Раз в месяц, в два месяца, по-разному.— Девуш¬
ка пожала плечами, на ее лице появилась насмешливая
гримаска.
295


—	Бабенко к вам в аквариум заходит?
—	Случается,
—	Сегодня зашел?
—	Нет, пробежал. Такой деловой, ужас. Ручкой мах¬
нул и в лифт.
—	А когда уходил, тоже не зашел? Лева начал
возиться с сигаретами, глаза опустил — боялся, что они
его выдадут.
—	Да зачем вам? — возмутилась Вера.— Нужен мне
этот Бабкин, как собаке «здрасьте».
—	Действительно, глупости спрашиваю какие-то,—
пробормотал Лева смущенно.— Качалин уходит на ра¬
боту рано?
—	В восемь тридцать, минута в минуту.— Вере до¬
ставляло удовольствие быстро и точно отвечать на во¬
просы.
—	Обедать он приезжает?
—	Редко. Сегодня заехал, уехал— наверное; брал
что-то, быстро обернулся.
—	Качалин приезжал до прихода Бабенко или после
него?
—	Подождите.— Вера задумалась: — А зачем вам? —
В ее голосе послышалась настороженность.— Чего это
вы у меня выпытываете? Вы их подозреваете?
—	Это дело следователя, мне же — рапорт писать.—
Леве пришла спасительная мысль, и он продолжал вдо¬
хновенно: — Я время наступления смерти должен ука¬
зать точно. Сергачев нам позвонил в четырнадцать де¬
сять, мы приехали в пятнадцать двадцать. Так?
—	Ну? — Девушка нахмурилась, пытаясь обнару¬
жить в словах милиционера подвох.
— Так.— Лева кивнул.— Во сколько вы сюда при¬
шли?
—	Как пришла, так и заорала.
—	Понятно. Значит, примерно в четырнадцать ча¬
сов вы обнаружили труп. Теперь надо выяснить, кто
последним и в какое время виделся с Качалиной.
—	Это конечно,— согласилась Вера. Мысли в ее хо¬
рошенькой головке ворочались неумело, хотелось воз¬
разить, чтобы московский милиционер не думал, будто
он самый умный. Наконец она набрела на достойный
ответ: — Вы спросите у Игоря, у Толика, когда они при¬
ходили, когда уходили, так все и построится.
—	Который сейчас час? — быстро спросил Гуров.—
Не смотрите на часы.
296


—	Ну, сейчас,—Вера запрокинула голову, устави¬
лась в потолок,— сейчас шесть часов.— Взглянула на
часы и ойкнула:— Только пятнадцать пятого.
—1 Видите, определяя время, человек часто ошиба¬
ется. Я вас спрошу, Качалина спрошу, Бабенко спрошу,
выведу среднее время, это будет близко к истине.
Беседа с Верой затягивалась, но Гурова это вполне
устраивало. Девушку нужно разговорить, сделать со¬
юзницей. Кроме того, Гуров ждал возвращения своего
подчиненного, который сейчас выступает в роли ассе¬
низатора. Возможно, его командировка принесет резуль¬
тат, который сразу выведет Гурова на финишную пря¬
мую.
Вера уже очень помогла. И Качалин и Бабенко се¬
годня в квартире побывали, оба молчат, что может объ¬
ясняться причинами различными. Один убил, другой об¬
наружил труп и убежал. Почему? Боялся, как и истин¬
ный убийца,, что подозрение падет на него?
—	Вера, постарайтесь вспомнить: Качалин приезжал
до Бабенко или после него?
—	После, после,— сказала Вера.— Сразу же. Я еще
подумала, что они у дома, наверное, встретились. Игорь
уехал, немного погодя я позвонила мадам. Она трубку
не берет — я решила, что она в ванной разлеглась, ча¬
сами мокнет. Пены напускает и мокнет. Правда, она те¬
лефон в ванную забирает. Вот так. Дальше вам все
известно.
«Значит, точно,—подвел итог Гуров.—Либо Кача¬
лин убил, либо видел труп. Потому и не пошел в гости¬
ную взглянуть на жену, картина-то была знакомая».
Вера сидела задумавшись, выглядела, какой и была
на самом деле — молоденькой, хорошенькой девушкой,
попавшей в беду и растерявшейся.
«Что могло связывать ее с хозяйкой дома,— думал
Лева.— И вообще, какова она была, Елена Сергеевна
Качалина? Зачем она держала при себе Толика Бабен¬
ко? Ребята из УБХСС, раз они занимаются хозяином
дома, наверняка знают ответы на многие вопросы.
...Хозяин. Игорь Петрович Качалин. В начале второго
он приезжал домой, данный факт скрывает, почти сразу
после его ухода Вера поднялась в квартиру и обнару¬
жила труп. Вклиниться между Качалиным и Верой мог
только сосед. Если не сосед, то хозяин». Гуров описал
полный круг, замкнулся на изначальной точке. Лева
был уверен: когда убийцу выявят, то ситуация окажет¬
297


ся простой до глупости. И мотив преступления на виду,
и сам преступник здесь, рядом, практически в руках.
«Я не могу найти убийцу в трехкомнатной квартире,
обо мне в МУРе станут рассказывать анекдоты. Спа¬
сибо вам, коллега полковник, большое спасибо, Констан¬
тин Константинович». И Лева вновь побежал по замкну¬
тому кругу.
Было четверо. Теперь трое. Если двое скажут правду,
преступник останется один, его защищает" лишь ложь.
Следует отделить правду от лжи. Допустим, Вера гово¬
рит правду. Тогда наиболее уязвим Качалин. Трудно
предположить, что сосед в считанные минуты между ухо¬
дом хозяина и приходом девушки зашел в квартиру,
убил и вернулся к себе. Но если убийство совершили с
заранее обдуманным намерением, то такое могло быть
реальным.
Качалин видел труп? Качалин убил? Почему он так
наивно скрывает, что заезжал домой? Он же человек
умный, в подъезде у дверей сидит дежурная, Качалин
видит дежурную здесь, понимает, что ее будут допра¬
шивать. На что рассчитывает Качалин?
—	Вера, вы пока отдыхайте,— Гуров вышел из-за
стола.
Девушка согласно кивнула и прилегла на диван.
В холле Леву встретил врач, завел в гостиную, при¬
крыв дверь, спросил:
—	Долго ты нас собираешься держать? Может, мы
поедем?
—	Следователь приедет и решит, у него к вам могут
быть вопросы.
—	Когда прибудет господин следователь? — недо¬
вольно пробурчал эксперт. Он сидел на диване и любов¬
но поглаживал свой чемодан.
—	Господин эксперт, в дежурке вас ждет отложен¬
ная партия в домино? — Лева взглянул на часы: — Я по¬
звонил лишь двадцать минут назад. Дежурный следова¬
тель может быть на выезде. Начальство знает, что вы
здесь, цвет отечественной криминалистики...
—	Ладно, Лева, не заводись.— Врач взял Гурова
под руку, заглянул в лицо: — Хочешь валерьяночки или
чего еще?
—	Чего еще.— Лева взял у врача несколько жел¬
теньких драже и, не поинтересовавшись, что это такое,
проглотил.
298


—	Может, я пока вызову карету и поеду на вскры¬
тие?— Врач кивнул на прикрытое простыней тело.
—	Доктор,— Лева ругаться не умел, над этим его
редким качеством порой подшучивали,— решайте сами.
—	Хорошо, Лева, хорошо, я решу. Главное, не вол¬
нуйся. Ты иди, иди.— Разговаривая с Гуровым словно
с тяжело больным пациентом, доктор выставил его за
дверь.
—	Что произошло за истекшие пятнадцать минут? —
спросил Гуров, входя на кухню.— Вскипел чайник?
Угостят милиционера кофе?
Качалин и Бабенко сидели не только по разные сто¬
роны массивного стола, но и у противоположных углов,
по диагонали, создав таким образом между собой мак¬
симальное расстояние. «Таково положение на самом
деле или таким мне его хотят представить?» — подумал
Лева.
Хозяин был в одной рубашке и без галстука; руки
и шея у него тоже были в веснушках, гладкая, туго
натянутая кожа блестела. Толик Бабенко светлый че¬
сучовый пиджак тоже снял, но не повесил, держал на
коленях, сидел вялый, рыхлый, какой-то пришибленный.
Сейчас он выглядел мятым и изжеванным, а не тем энер¬
гичным и молодым нахалом, который вошел в квартиру
меньше часа назад.
—	Кофе?
Качалин упруго поднялся, поставил перед Левой чаш¬
ку, достал из холодильника запотевшую бутылку бор¬
жоми.
Гуров благодарно кивнул. Кофе придвинул, а от бор¬
жоми отказался. «Начну потеть, разомлею»,— решил он.
Хотя глотнуть холодного хотелось очень. Качалин, как
змей-искуситель, налил воду в хрустальный стакан, ко¬
торый сначала заискрился, потом запотел, притягивая к
себе, словно магнит.
Обходя стол, Лева умышленно замешкался и уса¬
дил Качалина рядом с Бабенко, сам сел напротив, спи¬
ной к окну, напротив входной двери, так как видеть
одновременно хозяина, гостя и дверь психологически
удобно.
—	Игорь Петрович, какие мысли посетили вас за
истекшие пятнадцать минут? — Лева отпил кофе.—Вы
мне ничего не хотите сказать?
—	Сказать? — Качалин вздернул бесцветные бро¬
ви:—Если у вас есть вопросы— пожалуйста. Я пони¬
299


маю: смерть, горе, но протокол протоколом—вы на
службе.
—	Тогда, пожалуйста, расскажите, во сколько вы
утром ушли и чем занимались до нашей с вами встречи?
—	Вышел из дома, как обычно, в восемь тридцать,,
сел в машину. Гаража у меня нет, машина стоит у до¬
ма. В контору приехал,— Качалин пожевал веснушки —
они у него были рассыпаны даже на губах,— раньше
девяти. Минут тридцать, может, сорок, возился с бу¬
магами. В десять позвонил в главк. А вас что конкретно
интересует?
Толик Бабенко, сидевший безучастно, ожил, зыркнул
глазенками, начал слушать внимательно;
Гуров не ответил, лишь неопределенно покачал голо¬
вой: мол, я и сам не знаю, продолжайте.
—	После десяти я уехал на объект, в четырнадцать
часов вернулся в контору, началось совещание, на ко¬
тором меня и застал звонок Дэника.,.— Качалин тут же
поправился:—Дениса Сергачева.
—	В тринадцать тридцать вы на несколько минут
заезжали домой. Зачем?
Бабенко привстал, крутил головой, стараясь видеть
одновременно и Качалина и Гурова.
—	Ты еще!—рыкнул Качалин, и Толик притиснулся
к стене.— Я? Приезжал? — Качалин уперся пальцем в
свою залитую упругим жирком грудь.— Такого не было.
—	Вы это повторите на очной ставке с Верой Азер¬
никовой?— поинтересовался Лева.
Качалин ответил спокойно, несколько удивленно1:
—	Вера не станет говорить неправду. Зачем ей?
—	Действительно, зачем? — Задавать вопросы легче,
чем отвечать на них. Гуров глянул насмешливо.
—	Ну, у нас образовались отношения сложные.—
Качалин смешался.
—	Стерва она, Верка,— чего угодно заявить может,—
вмешался в разговор Толик.
«Давайте, друзья, городите огород, только как вы из
него вылезать будете? Я готовлю ловушку не человеку,
а преступнику, пусть невольному, но убийце»,— подумал
Лева и вступил в игру.
—	Вас никто не обвиняет. Зачем оправдываться,
Игорь Петрович?
—	Я лишь удивляюсь,— парировал Качалин.
300


—	Уточним.— Лева выдержал небольшую паузу.—
Вы сегодня ушли из дома в восемь тридцать и лишь
после звонка Сергачева вернулись. Так?
Казалось бы, без необходимости Лева сел спиной к
окну, лицом к двери, однако позиция оказалась правиль¬
ной. Вера стояла в холле за выступом стены и слушала.
Девушку Лева видеть не мог, но она открыла дверь в
кабинет, и ее тень Гуров заметил сразу. Он и повторил
свой вопрос, чтобы Вера услышала ответ Качалина.
—	Совершенно верно, я утром уехал, только сейчас
вернулся.— Качалин говорил размеренно, очень спо¬
койно.
—	Прекрасно.— Лева сделал глоток кофе. «Чем
больше ты будешь отрицать, тем труднее тебе из лжи
выкарабкаться. Ты считаешь: девушка говорит одно, я —
другое. Один на один, недоказуемо. Хотя бы в одном
месте тебя наверняка видели: у дома, в вестибюле, в
лифте. Невозможно в таком людном доме пройти туда
и обратно и не быть никем не замеченным. Такой свиде¬
тель, даже свидетели, есть, и мы их непременно найдем.
Я тебя не оставлю с девушкой один на один, такой де¬
шевый номер не пройдет. Теперь ты, Толик Бабенко, да¬
вай сюда, в мешок. Ты рад услышать ответы Качалина
и поучиться? Ты уверен: милиционер совершает ошибку,
беседуя сразу с двумя, а не поодиночке. Уверен?»
—	Анатолий, в котором часу вы должны были прий*
ти к Качалиной?
—	Я ничего не должен,— огрызнулся Бабенко.--)
Не на службе.
Лева заметил на лице Качалина усмешку, попра¬
вился:
—	Извините, на какой час вы с Качалиной уговари¬
вались о встрече?
—	Ни о какой встрече не уговаривались, ехал мимо,
знаю — мадам дома, заглянул.
—	Не уговаривались?
—	Не уговаривались.— Толик глядел нахально.
«Считаешь свою позицию неуязвимой? Тогда ныряй
глубже»,— решил Лева и спросил:
-т- Значит, сегодня вы сюда приехали, в первый раз?
—	Ясное дело. Тут не мой дом, чтобы на дню по
пять раз захаживать.
—	Хорошо, тогда как вы объясните...
—	Надо так врать? — перебила Вера, входя на кух¬
ню.— Чего вы оба лжете? Или я вас обоих не видела?
301


Качалин не шелохнулся, бровью не повел, его вес¬
нушки словно застыли. Толик же, наоборот, подпрыгнул,
сел, снова встал, выпятил грудь:
—	Кого ты видела? Ты чего такого говоришь? Кого
ты видела? Кто тебе, проститутка, поверит?
Лева вздрогнул как от слов Бабенко, так и от не¬
ожиданной мысли. «А если я ошибаюсь в оценке этой
девочки? Если она совсем не наивна и не глупа? И она
лжет, что эти двое здесь сегодня были. Все просто, сов-
ceiM просто. Вера пришла получать деньги за «дела по¬
стельные», женщины поссорились, хозяйка сказала
оскорбительное... Удар... Страх... Вся чушь с инсцениров¬
кой, потом выпила, вырвала из календаря листочек, по¬
звала Сергачева. Я же уже думал, что по своей несураз¬
ности очень похоже, что действовала женщина. Теперь
твой ход, Гуров, времени нет, сейчас стрелка вздрогнет,
и флажок упадет».
—	Успокойтесь, Вера. Когда вы понадобитесь,— Ле¬
ва взял девушку под руку, провел в кабинет,— я вас
позову.
Гуров вернулся к столу и продолжал пить кофе,
словно ничего не произошло. Бабенко молчал, считая,
что говорить должен Качалин, который, насупившись,
изображал оскорбленного, а возможно, был действитель¬
но оскорблен. «А чего оскорбляться? — рассуждал Ле¬
ва.— Муж с работы на несколько минут заезжал домой.
Что-либо взял или оставил, просто заехал по дороге, вы¬
пил кофе. То же можно сказать и о приятеле. Какой кри¬
минал? Почему они отрицают? Горячо отрицают, воз¬
мущенно, словно в словах девушки звучит обвинение.
Ответить можно лишь однозначно:	в визите каждого
из них присутствует криминал. Какой? Бабенко совер¬
шил убийство и отрицает, что приезжал? Качалин при¬
ехал, увидел труп, уехал, теперь стыдно признаться?
Возможен другой вариант: оба мужчины застали уже
труп, и теперь им стыдно и страшно. Если я в Вере ошиб¬
ся, то сейчас шагаю в обратную сторону».
Лева допил кофе, отставил пустую чашку и спросил:
-— Игорь Петрович, сколько квартир -в вашем доме?
—	Что? — Качалин вздрогнул.— Квартир? Всего? —
Он смотрел недоуменно.— Зачем вам? Впрочем, пожа¬
луйста. В нашем подъезде?
—	У вас два подъезда, но вестибюль общий,— ска¬
зал Лева,— меня интересует, сколько всего квартир?
—	Кажется, сто двадцать шесть.
302


—	Сто двадцать шесть,— повторил Лева.— Считаем:
в среднем по два человека в квартире, получается две¬
сти пятьдесят два. Работа, конечно, но приходилось де¬
лать и больше.
—	Я не понимаю, что вы имеете в виду? — Качалин
изображал удивление, но глазки его забегали, видимо,
он начинал догадываться.
—	Вы сегодня домой приезжали, я в этом уверен.—
Лева говорил равнодушно, как о факте хорошо извест¬
ном.— Вспомните, неужели вы никого не встретили в
вестибюле, никто из жильцов не спустился, никто не
выходил и не входил в подъезд? У дома стоит несколь¬
ко машин, вспомните: никто не садился в машину и не
выходил из машины?
Качалин держался, лицо у него застыло, веки при¬
крыли зрачки. Лева не смотрел на Толика Бабенко,
знал: с ним справиться несложно. И действительно, То¬
лик заерзал, начал дышать часто, даже с присвистом,
словно не сидел на стуле, а бежал в гору из последних
сил.
—	Игорь Петрович, неужели вы заставите нас про¬
делать такую работу: двести пятьдесят человек, каждо¬
го застать дома, с каждым поговорить. Выяснить, кто
от тринадцати до четырнадцати часов приходил или
уходил из дома, кто вас видел, затем свидетелей офи¬
циально допросить, провести с вами очные ставки.—
Лева вздохнул:—Мы истратим уйму времени и сил.
А ваши соседи по дому? Что они о вас подумают? А что
станет думать о вас следователь? Как вы сможете
свое поведение объяснить? Игорь Петрович, ваше пове¬
дение неразумно.
—	Я хочу сказать, дайте мне... Я сгоряча, не поду¬
мав,— торопливо заговорил Толик Бабенко.
Гуров повернулся к нему, взглянул холодно, сказал
жестко:
—	С вами я пока не разговариваю. На что вы рас¬
считываете, никому, даже вам, неизвестно.
—	А я не хотел! —вроде даже радостно заявил Ба¬
бенко.
—	Игорь Петрович, как будем жить дальше? —Лева
перестал обращать на Бабенко внимание, смотрел на
Качалина.
Тот молчал, отрешенно смотрел прямо перед собой
и молчал. Он упустил момент, когда следовало возму¬
титься, его молчание лишь утверждало правоту Гурова
303


и с каждой секундой становилось все глупее, но сил пре¬
рвать молчание не было, главное же — он не знал, что
говорить, как оправдываться. Неожиданно даже для себя
самого Лева протянул руку к лицу Качалина, показал
ему палец и повел им в одну сторону, затем в другую,
как это делают врачи, при исследовании зрения. Кача¬
лин невольно проследил за движением пальца, повел
зрачками, понял глупость происходящего, вздрогнул, за¬
крыл лицо ладонями.
Бабенко наблюдал за происходящим, широко от¬
крыв рот, глупо хихикая. Гуров взглянул на него недо¬
вольно и вновь переключился на Качалина.
—	Вот и хорошо, вот и прекрасно,— сказал Лева,
даже улыбнулся, хотя это было совершенно ни к чему.—
Вы же сильный человек, Игорь Петрович. А я уже со¬
бирался вам валерьянку давать. Вы сильный и умный
ведите себя соответственно. В котором часу вы сегодня
приехали домой?
—	В начале второго, может быть, в половине вто¬
рого,— бесстрастно ответил Качалин и тонким звонким
голосом закричал: — Стыдно мне! Стыдно! Зачем вы
мучаете меня?
—	Я вас не понимаю, Игорь Петрович. Вернее, пы¬
таюсь понять. Только я вас убедительно прошу.— Гу¬
ров отхлебнул воды,— здесь не театр, зрителей нет, ни¬
чего представлять не надо.
—	Вы мне не верите.— Качалин согласно кивнул.
—	Верить вам у меня нет оснований, правду вы мне
пока не говорили. Мне кажется, что ее очередь при¬
шла.— Лева устроился на стуле поудобнее, всем своим
видом давая понять: мол, готов слушать внимательно,
перевел взгляд на ерзающего от нетерпения Бабенко и
добавил: — Минуточку, дайте подумать.
Качалин снова кивнул, почему-то начал потирать
ладони, будто ему предстояло не каяться и изворачи¬
ваться, а сделать что-то очень для себя приятное. Ба¬
бенко, почувствовав на себе взгляд Гурова, перестал
вертеться и нетерпеливо зыркать глазами, уставился в
дальний угол и, втянув голову в плечи, старался ка¬
заться меньше, быть незаметнее. Гурову даже послы¬
шался его голос: «Не выгоняйте, ну пожалуйста. Дайте
послушать, очень уж интересно». Так попросить отсюда
Бабенко или оставить? Гуров быстро прикидывал воз¬
можные «за» и «против». «Пусть остается, .может, я из
его присутствия сумею выжать в предстоящем разгово¬
304


ре что-нибудь полезное»,— решил Лева. (Впоследствии
выяснилось, что, предоставив возможность Бабенко
слышать их беседу, Гуров допустил серьезную ошибку.)
—	Так я вас слушаю, Игорь Петрович.
—	Правда, она незамысловата и неприглядна,— за¬
говорил Качалин быстро, будто боялся, что перебьют или
желание говорить пропадет.— Я заехал домой около по¬
ловины второго, точно время указать не могу. Елена
уже была мертва, чуть-чуть теплая еще. Она лежала, вы
знаете... Сначала я не понял, бросился к ней, когда же
понял, то, извините...— Качалин поднял глаза.— Я изви¬
няюсь за свое поведение. Я выпил полстакана виски,
сел в кресло и закурил. Окурок там должен быть.
—	Окурок есть.— Гуров кивнул.
—	Понимаю. Окурок есть, человека нет, и у меня со¬
вести нет. Согласен. Вы абсолютно правы.
Лева был убежден: Качалин в данный момент искре¬
нен, переживания его не наигрыш, а вот правду он го¬
ворит или нет, неизвестно. Разве можно искренне стра¬
дать и лгать? Лева знал: такое случается, и значительно
чаще, чем мы себе представляем. Невозможно разгова¬
ривать с человеком и не испытывать к нему абсолютно
никаких чувств инспектор уголовного розыска не ком¬
пьютер. Симпатия, антипатия, жалость, презрение, гнев,
искреннее сочувствие к человеку рождаются порой по
непонятным, случается, по совершенно необъяснимым
причинам. И невольно при выборе пути эти чувства ока¬
зываются коварным лоцманом. Лева знал о существо¬
вании невидимого лоцмана, старался субъективное от¬
ношение к собеседнику максимально пригасить либо
брать на свое личное отношение поправку. В данный
момент Качалин вызвал у Левы сочувствие, и он одер¬
нул себя, заставил еще больше насторожиться.
—	Я и в детстве, был трусом, во дворе меня били
слабые.— Качалин пожал плечами, будто говорит кто-
то другой, а он услышал и пожал плечами.— Я не сооб¬
разил, решил: ее кто-то убил, и испугался. Внешне-то
мы были дружны, некоторые считали нас идеальной
супружеской парой. Я сидел, курил, мысли вертелись
и вертелись. Следствие внешнюю оболочку сдерет быс¬
тро и до сути наших отношений докопается. А кто уби¬
вает жену? Чаще всего муж. Так? — Он попытался
улыбнуться.
—	Не обязательно, но значительно чаще, чем ду¬
мают люди непрофессиональные,— ответил Лева, ду¬
305


мая совершенно, казалось бы, о постороннем. Почему
Качалин столь интимные вещи выкладывает при Толике
Бабенко? Естественно попросить его выйти, Качалин же
этого не делает. Странно. Здесь что-то не так.
—	У меня много приятелей среди вашего брата,
наслышался. Убили жену, хватай мужа, в девяти слу¬
чаях из десяти не ошибешься. Извините, вы хотите
слышать обо мне, а не о себе.
Качалин попал так точно, что Лева чуть не вздрог¬
нул. «Еще секунда, и я произнес бы эту фразу сам, при¬
чем слово в слово. Что происходит, мы на одной волне?
Или это Качалин на моей волне, а я шарю в свободном
эфире? И все-таки, почему он все это говорит при Ба¬
бенко? Нужен зритель, близкий человек? Просто так,
для бодрости? Или Качалин хочет сообщить приятелю
какую-то информацию? Чушь, они находились вдвоем.
Нет, не чушь, тогда Качалин еще не знал, что призна¬
ется. А может, мне самому отослать Толика? Лучше
поздно, чем никогда.
Атмосфера изменилась, казалось, пропало напряже¬
ние, это было странно. Лева удивился. Они сейчас были
похожи на недавно познакомившихся людей, которые
выпили, расслабились, один другому жалуется на жизнь,
а третий пьяно уединился и даже не слушает. Толик не
ерзал, не зыркал любопытными глазами, казался вялым,
ни о чем не думающим. (Лева хоть и держал себя в узде,
но Толика Бабенко из поля своего внимания выключил.)
—	Не оправдываюсь. Сам себя не понимаю и оправ¬
дать не могу. Я поднялся, оставил все как есть и уехал
на работу. В тот момент, помню точно, хотел лишь
одного — чтобы вызывал милицию, отвечал на вопросы
кто-то другой, только не я. Эгоизм.
—	Ни оправдывать, ни осуждать в мои обязаннос¬
ти не входит,— сказал Лева.— Следователь вас офи¬
циально допросит, а пока напишите объяснение.
—	Понимаю. На чье имя?
—	Ни на чье,—ответил Лева.—Я, Качалин Игорь
Петрович, могу сообщить следующее — и все по порядку.
Постарайтесь как можно точнее указывать время.
Качалин не успел написать объяснение — приехала
машина за телом. Усталые, равнодушные мужчины в
белых халатах прошли с провисшими носилками. Врач
взглянул вопросительно, Гуров жестом его отпустил, а
недовольно бурчащего эксперта оставил. И лифт уехал,
и уже открыли балконную дверь в гостиной, и потянуло
306


ветерком, и все вздохнули облегченно, когда Качалин
подбежал к Леве:
—	Я провожу? Можно, я провожу? Я только туда и
сейчас же обратно? — быстро заговорил он.
—	Можно.— Лева кивнул, хотя отлично знал: следо¬
ватель его не похвалит.
Вернувшись на кухню, занял свое, уже привычное
место:
—	Рассказывайте.
—	Что рассказывать? — Запрограммированный про¬
тест оказался сильнее рассудка—Толик взъерошился.
—	Все по порядку.— Лева знал: Бабенко уже сдал¬
ся, борьбу начинать не придется, надо лишь подо¬
ждать.— Как приехали и далее... Сделайте над собой
усилие, постарайтесь меньше врать.
—	Я не собираюсь врать...
—	Уже врете,— прервал Лева.— Придумали эдакий
салат из правды и лжи. Ведь придумали? Хоть в этом
признайтесь, придумали?
—	Придумал.— Толик опустил голову, покаянно
вздохнул.
«Слишком быстро признался,— отметил Лева,— те¬
перь перестраивает порядки, лгать будет обязательно, я
же должен слушать».
—	Давайте, я вам верю,— обреченно произнес Лева,
—	Я приезжал сюда сегодня.— Толик гордо выпря¬
мился, словно готовился совершить подвиг.— Я прибыл
ровно в тринадцать часов.
—	Спасибо, я знаю,— о себе Лева добавил мыслен¬
но несколько нелестных слов. Язвительная реплика бы¬
ла совершенно ни к чему.
—	Ничего вы не знаете! Не изображайте Мегрэ!
Существовала запись погибшей, в соседней комнате
ждала своего часа Вера, с нахалом можно расправить¬
ся довольно быстро.
—	Вы ничего не знаете, я вам еам заявляю! —Толик
перевел дух:—Мадам была теплая, но уже... Если
родной муженек дал деру, то мне — простительно. Мне
это надо? У меня с мадам дела...— Видимо, Толик при¬
кусил язык больно, потому что неожиданно вскрик¬
нул: — Постельных дел у нас не было!
Лева смотрел на него с интересом и не мог понять,
как Качалина, судя по всему женщина умная и власт¬
ная, поддерживала деловые контакты с подобным пар¬
нем.
307


—	Я испугался! Вам хорошо, у вас каждый день
трупы, вы привыкли.
—	Хотите честно? — Лева доверительно взял Бабен¬
ко за руку:— Надоело.
—	Каждый день надоест.
—	Слушать вас надоело.
Опять сорвался, что сегодня с ним? Лева постарал¬
ся взглянуть на Толика Бабенко доброжелательно,
В конце концов, кто этот человек? Какие-то торговые
дела, вечно нервничает, неожиданно обнаруживает
свою хозяйку мертвой. При его положении, с его точки
зрения, даже естественно не поднимать шума, не вы¬
зывать милицию и не привлекать к своей особе внима¬
ние. Есть одна серьезная неувязочка, но она может раз¬
решиться самым естественным образом. (И надо было
Гурову заняться этой неувязочкой немедленно, а он
отложил.)
—	Извините, Анатолий, я устал.— Лева похлопал
Толика по руке.— Вы приехали такой беспечный и ве¬
селый, я был уверен: вы ничего не знаете. Оказывает¬
ся, вы здесь сегодня были и видели труп. Зачем же вы
вернулись? Непонятно.
—	Чего же непонятного?— удивился Толик, хмык¬
нул, закончил без энтузиазма, неуверенно:— Интересно.
Лева не считал Толика Бабенко серьезным претен¬
дентом на роль главного героя, разговаривал с ним
вяло, после ухода Качалина внимание и волю несколько
расслабил.
—	Что вам интересно? — спросил Лева по инерции.
Ему показалось, что он спит, слышит тревожный зво¬
нок будильника, не может вырваться из тяжелого вяз¬
кого сна, наконец пересилил себя, ударил ладонью по
столу и крикнул: — Что интересно? Что?
От неожиданности Бабенко подпрыгнул, захлопал
глазами, обиженно забормотал:
—	У кого кнут, тот и кучер...
—	Извините,— Лева поднялся,— я сейчас вернусь.
Он зашел в ванную, пустил воду, сунул голову под
тепловатую струйку, вытерся шершавым, терпко пах¬
нущим полотенцем, начал причесываться.
«Спокойно, Гуров, спокойно, все еще можно попра¬
вить, ты совершал и большие глупости,— успокаивал
себя Лева.— Почему ты подсознательно исключил Ба¬
бенко из числа подозреваемых? Он не умен? Так ведь
308


и девушка не блещет, однако ты шел за ней до конца.
А почему все глупости с инсценировкой не мог совер¬
шить Бабенко?».
День минувший
Толик Бабенко
В староарбатском доме, набитом клопами и изму¬
ченном пьянством, где родился в пятидесятом году То¬
лик Бабенко, любили поговаривать о судьбе и счастье.
У него, Толика Бабенко, с судьбой было все в порядке:
мать работает; отец нормальный мужик, пьет по суб¬
ботам; бабка самостоятельная, и пенсию имеет, и рабо¬
тает; сестра девка обыкновенная, время придет — замуж
выйдет.
Квартира, в которой Бабенко занимали комнату^
была большая, некогда барская. Длинный коридор, по
правую руку анфилада огромных комнат — потолки чуть
ли не пять метров,— когда-то между собой соединяв¬
шихся. Позже двери забили, но эхо из анфилады высе¬
лить забыли, оно так и гуляло сквозь пять комнат-залов,
от входной двери и до ванной. Люди между собой пере¬
говаривались; кто чихнет, то с обеих сторон, а то и че¬
рез комнаты, желают здоровья. По левую руку от вхо¬
да— комнаты поскромнее, потолки метра три с неболь¬
шим, между собой никогда дверей не имели и звуками
не обменивались. На этой стороне и жили Бабенко.
О счастье и несчастье, метрах, водке и рублях То¬
лик узнавал на кухне, которая находилась в конце ко¬
ридора. Здесь стояли две плиты по четыре конфорки и
десять столов, по числу комнат. Если все хотели чай
пить, то восьми конфорок не хватало, и мирная жизнь
в квартире нарушалась. Что комнат в его квартире
десять, Толик знал твердо, а вот сколько человек жи¬
вет, этого он не знал. Народ мигрировал—люди уми¬
рали, рождались, женились, уходили в армию, попада¬
ли в тюрьму, уследить за всеми было трудно. Костяк
квартиры состоял из старух, которые в свободное от
сна время пребывали на кухне, где вели серьезные,
обстоятельные разговоры о жизни, людях, времени и о
себе. Здесь Толик провел свои дошкольные годы, при¬
обрел изрядный жизненный опыт и первого сентября
отправился с бабушкой в школу спокойный. Накануне
старейшина квартиры баба Вера погладила его русую
челку и авторитетно произнесла:
309


—	За парня мы спокойны, все Бабенки катятся по
середине жизни.
В доме семья Бабенко жила с начала двадцатых го¬
дов, все к ним привыкли, с фамилией обращались сво¬
бодно: «Пошел к Бабенкам», «Врзьми соль у Бабен¬
ков». Толик пришел в школу, попрощался с бабкой и,
зная, что ей только пятьдесят два года и она имеет лич¬
ную жизнь, отпустил ее на волю. Он никак не ожидал,
что первый удар его ожидает именно со стороны фами¬
лии. Учительница, Толик наметанным глазом определил,
что в жизни ей везет не очень, начала знакомиться с по¬
полнением— называла фамилию, задавала два-три
вопроса.
—	Бабенко,— сказала она с ударением на первом
слоге.— Анатолий, я правильно произнесла твою фами¬
лию?
В классе хихикнули, Толик встал и сердито произнес:
—	Нет. Я Бабенка.— Он четко выделил «а» в конце.
—	Неверно,— возразила учительница и стала варьи¬
ровать ударение.
—	Он просто бабёнка,— сказал будущий отличник,
и судьба Толика была решена.
На перемене Толика окружили, начали выяснять, па¬
рень он или девчонка, и тут будущая первая красавица
и законодательница мод сказала:
—	Давай меняться: я тебе фамилию, а ты мне свои
ресницы.
Ресницы Толика доконали окончательно, оказывает¬
ся, они были неприлично длинные и пушистые. Так ска¬
зала будущая первая красавица. Он прихватил порт¬
фельчик и отправился домой на кухню, решив ресницы
подрезать. А вот с фамилией не повезло так не повезло.
Вскоре класс стал звать его Бабёнкой, о ресницах
забыли. Толик снова стал серединка на половинку.
Класса с третьего у Толика обрисовался конфликт, ко¬
торый с годами не изгладился, а обострился до преде¬
ла. Что для человека важнее: руки или голова? На кух¬
не к голове относились довольно индифферентно, руки
же были в цене. Мужиков в квартире был дефицит весь
день — если не убежал, не сидит, то на работе, а вер¬
нется, так, скорее всего, пьяный, а если вдруг трезвый,
то его запрут и не выпускают до утра. А в десяти ком¬
натах сколько штепселей, розеток, плиток, утюгов и все¬
го прочего, каждый день перегорающего! А пробки, а
лампочки на высоте около четырех метров? Кто полезет?
310


Толик начал чистить, ввинчивать и менять раньше,
чем читать и писать. Толик мог сунуть палец куда угод¬
но, его не только не дергало, все сразу загоралось, на¬
калялось, в общем, начинало работать. Швейная машин¬
ка «Зингер»? Приемник, который сделали раньше, чем
Попов свой? Кликни младшего Бабенко — все завертит¬
ся и загорится. Об этом знали все не только в квартире
или подъезде, во всем доме. К таланту своему Толик
относился спокойно, никакого превосходства над сверст¬
никами не испытывал. Случалось, взрослые, безнадеж¬
но махнув рукой на агрегат, отходили в сторону, а он
покрутит, припаяет, новую детальку изготовит из жен¬
ской шпильки — все нормально.
Классная, которая так и не выяснила, на каком слоге
в его фамилии ставится ударение, и звала его, как все,
Бабёнкой, была твердо уверена, что в школе детей не¬
обходимо обучать, пополнять неразумные головы зна¬
ниями. Она не уставала повторять:
—	Толик, главное, что у человека здесь.— И стуча¬
ла твердым пальцем по макушке.
Заметив страсть Толика все хватать руками и из
авторучки мастерить пистолет, а из карты планер, она
говорила:
—	Думать надо, думать, руки наши — слуги, хозяйка
всему — голова. Бабенко, ты не хочешь всю жизнь про¬
жить слугой?
Толик не хотел, прятал руки.в карманы, наклонял
голову, думал.
Получив аттестат зрелости, а не рукоделия, как не
преминула подчеркнуть классная, Толик начал думать
об институте. Поступил он в автодорожный, но после
третьего семестра ушел. Счастье Толика с серединки
стало скатываться на край, грозило сорваться в кювет.
Когда в неделе стало два выходных, отец начал выпи¬
вать по пятницам, затем и по четвергам, в понедель¬
ник опохмеляться, а во вторник болеть. Из-за одной
среды не стоило трепать мастеру нервы, решил он, и
стал ежедневно ходить не на завод, а к гастроному,
где обзавелся приятелями — коллектив сколотился не¬
большой, но сплоченный. Бабке Толика давно минуло
пятьдесят два и подкатило шестьдесят пять, личную
жизнь она поменяла на заботы о здоровье. В одном
Толику подфартило: у него обнаружилась сильная бли¬
зорукость, его признали полностью негодным к воин¬
311


ской службе. Бегать по квартирам,- чинить телевизоры,
приемники, магнитофоны близорукость не мешала.
Толик Бабенко устроился на работу в телевизион¬
ное ателье, где года за два приобрел авторитет. Цену
деньгам Толик с детства знал, но только страсти к ним
не питал, а относился равнодушно. Пить он не научил¬
ся, одевался не хуже других, питался в столовой, денег
хватало, матери давал регулярно. Постепенно он стал
обзаводиться личной клиентурой. Владельцам цветных
телевизоров, импортных стереофонических установок
Толик нравился. Трезвый, пунктуальный, вежливый,
Толик не ахал, не разводил руками: мол,, таких зап^-
частей сроду не бывало, работал аккуратно, в. сложных
случаях вдохновенно. Он любил это дело. Бывало, под¬
чинит архиимпортный агрегат, через недельку позво¬
нит, интересуется: «Как работает? Звук не плывет?»
На традиционный вопрос: «Сколько я вам должен?» —
Толик обычно пожимал плечами и отворачивался, на
кухне его приучили, что запрашивать стыдно. Когда
Толик до крана еще не дотягивался и потому проклад¬
ку сменить не мог, на кухню приходил водопроводчик.
Когда он, попыхивая «Севером», удалялся, кухонный
совет начинал раскладывать оброк по комнатам, водо¬
проводчика кляли, даже называли Гитлером.
Рассказывают, что в седую старину в обеспеченных
семьях врач, тогда его называли «доктором», был вро¬
де близкого родственника. Он лечил и дедушку и вну¬
ков, знал, чем семья кормится и как относится к сквоз¬
някам, знал, у кого наследственный катар, а у кого
приобретенный бронхит.
Когда из-за границы в Москву, словно на ярмарку,
начали свозить моно и стерео, с колонками и без ко¬
лонок, «Сони» и «Грюндиги», цветные, кассетные, пере¬
носные, машинные и неподъемные, во многих кварти¬
рах понадобился «доктор». Если в семье три экрана и
пять играющих и орущих устройств, заплачено за них
конвертируемой валютой, то простому мастеру из ателье
доверить здоровье дорогостоящей банды совершенно не¬
возможно. Можно эту банду не заводить, а раз уж обра¬
зовалась, то сократить, но большинству накопителей та¬
кое не под силу.
Первые годы, когда Толик, отворачиваясь, молча
ждал гонорара, ему в карманы, тоже стесняясь, совали
рубли и трешки. Затем ставка неожиданно подскочила,
появились пятерки и десятки. Вызывали уже не масте-
312


pa, а просили приехать Анатолия Бабенко, звонить на¬
чали не в ателье, а домой. Случалось, Толик не мог при¬
ехать срочно — визит переносил на завтра, даже после¬
завтра. Толик пошел по рукам, точнее, по квартира^,
его телефон и рекомендация к нему стали чуть ли не
подарком, а то и взяткой. Его не вызывали — просили
заглянуть для консультации, как профессора, заезжали
за ним на машине, начали рассказывать гадости про
конкурентов, которые распространяют о Толике дур¬
ные слухи. Он научился хмуриться, порой капризничал,
деньги брал брезгливо, пересчитав, многозначительно
улыбался. Хозяина бросало в дрожь: в семье планиру¬
ется появление вундеркинда с уникальной схемой, а
«доктор» недоволен. Сверх гонорара начали давать по¬
дарки.
Толик купил кооперативную квартиру, вскоре при¬
обрел и «Жигули». Можно было бы взять «Волгу» или
иномарку, но зачем? На Петровке могут неправильно
понять. Интересная работа встречалась все реже, боль¬
ше приглашали на консультации и профилактический
осмотр. Порой доходило до казусов. Встречал бледный
человек, заикался, либо просто трагическим жестом по¬
казывал на покрытого хромом заморского ребенка, ко¬
торый категорически отказывается разговаривать. Ока¬
зывалось, что не поставили батарейки, не воткнули вил¬
ку в розетку, либо перегорел предохранитель. Раньше
Толик любил, чтобы смотрели, как он работает, восхи¬
щенный зритель был порой дороже рубля. Теперь же,
одобрительно глянув на чудо современной техники и вы¬
слушав предполагаемый трагический диагноз, узнав це¬
ну больного в долларах, Толик указывал на дверь. Хо¬
зяин кивал, пятился, оставлял «профессора» один на
один.
—	Интересно, интересно,—г говорил, прощаясь, То¬
лик.— Никогда не встречал раньше. Вам, конечно, по¬
везло, но организм тонкий, капризный, нужен глаз да
глаз.
Однажды Толик был приглашен в дом Качалиных,
Елена встретила его без подобострастия, слегка на¬
смешливо:
—	Маэстро, здравствуйте, много о вас слышала.
Она показала ему цветной японский телевизор:
—	Машина в полном порядке, сколько она, по-ва¬
шему, стоит?
—	В какой валюте?
313


—	Я получаю зарплату в советских рублях, а вы?
Толик видел только холл и гостиную, но понял сра¬
зу: на зарплату здесь куплен лишь коврик для ног, и
то его из квартиры вынесли, положили с другой сторо¬
ны у двери.
—	Купить или продать, мадам? — поинтересовался
Толик.
—	И то и иное.
—	Если купить, так о двух до трех, а если продать,
то две штуки.
—	Вы же полуинтеллигентный, откуда вульгаризмы?
Пойдемте, Толик, выпьем кофе.
Елена понравилась Толику — у нее был мужской
ум, отсутствовали ненужные эмоции, она неплохо сама
разбиралась в вопросах, которые ее интересовали.
А круг ее интересов был чрезвычайно широк. Какова
цена той или иной аппаратуры здесь и там? Существует
ли спрос на кассетники моно или они уже вышли из
моды?
Лишь в конце третьего своего визита Толик полу¬
чил предложение деловое.
—	Толик, можешь забрать ту японскую машинку,
что видел,— сказала Елена.— У тебя много знакомых,
среди них достаточно сумасшедших. Я хочу три тысячи,
остальное твое.
—	Мне придется рублей пятьсот доплатить вам, ма¬
дам.—Толик пытался слукавить — телевизор три тыся¬
чи стоил.
—	Толик,— Елена рассмеялась,— будь умником.
Толик Бабенко давно мечтал именно о торговой де¬
ятельности, считая, что из него может получиться высо¬
копрофессиональный консультант и посредник. Его связи
среди заболевших стереопсихозом в цветном импортном
изображении были очень обширны. Выехать и купить
«там» могли лишь единицы, а быть не хуже людей же¬
лали многие.
«Японца» Толик реализовал легко, покупатель, от¬
считав три с половиной тысячи, благодарил и интересо¬
вался, может ли он рассчитывать в дальнейшем... У него
есть очень солидные друзья, большие любители, кото¬
рые за ценой не постоят. Толик не ответил, улыбнулся
значительно, его удивило, что сделку удалось совершить
так просто, ведь цену он запросил выше предельной.
Елена, получив от Толика деньги, ничуть не удиви¬
лась, ее расчет оказался правильным. Что в основном
314


останавливает людей от покупки импортной аппаратуры,
конечно, если деньги и желание есть? Страх останавли¬
вает: а вдруг заморский агрегат сломается? Но если
его приносит маг и волшебник Толик Бабенко, то луч¬
шей гарантии не сыщешь.
«Ловкая баба,— думал Толик, совершая очередную
сделку,— деньги гребет лопатой». Он ошибался. Елена
скупкой и перепродажей не занималась, не оставляла
себе и рубля, просто оказывала нужную людям услугу.
Привез человек из командировки магнитофон, обстоя¬
тельства изменились, деньги нужны, продать требуется.
Елена помогать людям любила. Потенциальные возмож¬
ности Толика Бабенко она оценила по рассказам, еще не
видя самого мастера, а когда познакомилась, поняла:
человек он подходящий.
Были у Толика золотые руки, и парень он рос пра¬
вильный, трудолюбивый, к деньгам не приученный. Лю¬
бил возиться с техникой: для него мертвое оживить,
найти поломку, придумать приспособление — одно удо¬
вольствие. К деньгам Толика приучили, труд его обес¬
ценили. Не сразу людям это удалось, однако они су¬
щества терпеливые — справились. Деньгами человека
развратить? Подумаешь, фокус! Случалось, совершен¬
но непьющего годами до белой горячки доводили. Тебе
что, рюмку выпить трудно, не уважаешь совсем? Тебе
утром плохо? А кому утром хорошо? Деды опохмеля¬
лись, отцы опохмелялись, или ты не русский человек?
Настоящий мужчина за жизнь цистерну обязан выпить.
Через год после знакомства с Еленой Толик отвертку
в руки брать брезговал. Права оказалась классная,
когда повторяла, что руки наши слуги — голова всем
управляет. Ему и не думалось, что именно руками он
направлял свою жизнь, за руки люди уважали Толика
Бабенко. Техника бежит быстро. Если за ее стремя
держаться, и то поторапливаться небходимо. Стоило
Толику оставить дома отвертку, как он начал отставать.
Однажды показали ему очень дорогостоящего «боль¬
ного», от которого все коллеги отказались, сказали,
что помер, оживить может только «родитель», там, за
океаном. Толик снял пиджак, рукава сорочки подвер¬
нул, вскрыл грешника, скомандовал:	скальпель, пин¬
цет, зажим! Смотрит, а нутро-то необычное! Однако
разобрался, нащупал место поражения, начал исправ¬
лять, а руки и подвели — обленились, чутье потеряли,
Нынешнюю электронику утюгом бить не обязательно,
315


коснулся не там, где следует, можно оставлять аппа¬
рат для интерьера, оформление-то красивое. В общем,
раз Толик ошибся, другой раз не приехал, мир тесен,
стали поговаривать: мол, Толик Бабенко кончился, по¬
явились новые мастера. Толик полностью переключился
на посредничество. Елена быстро почувствовала^ что То¬
лик авторитет потерял, человека она никогда в беде не
бросала и решила его переквалифицировать.
Привозят люди из командировки валюту, большин¬
ство привозят официально, а некоторые, отдельно взя¬
тые, незаконно привозят. И «отдельно взятые» валюту
прячут, берегут на черный день, который если и насту¬
пит, то совершенно неизвестно, что с этой валютой де¬
лать. Живут и другие, их тоже совсем мало, но пока
есть, они собираются ехать туда, полюбоваться Коли-
зеем или взглянуть на Эйфелеву башню, в магазины
забежать. Но с валютой, которую имеет интурист, луч¬
ше бежать мимо магазина, от табачного киоска к авто¬
мату с кока-колой. Нужна валюта. А где ее взять?
В приложении к «Вечерке» можно дать объявление:
«Куплю породистого пуделя. Паспорта родителей обяза¬
тельны». А то, что вы желаете купить тысячу долларов,
«Вечерка» не напечатает.
Толик Бабенко занимался тем, что брал валюту, у
кого она есть, и передавал, кому она необходима. Ну
да, называется: «незаконные валютные операции»,— и
номер у статьи имеется. А какие, спрашивается, опера¬
ции? Из одного дома в другой перевез, вот и вся опе¬
рация. Любят слова громкие говорить.
А Елена Качалина здесь вообще никаким краем.
Она дама благородная, никуда не ездила, валюту ни¬
когда не видела, знает, что у Иванова есть, а Петров
ищет, сказала Толику, который оказал любезность.
Люди довольны, естественно, Елене благодарны, а ей,
кроме благодарности, ничего не надо, деньги в дом муж
приносит и на трюмо кладет.
Постепенно Толик и помимо Елены оброс ценными
знакомствами, узнал, кому надо и у кого есть, техни¬
ческим языком выражаясь, замкнулся напрямую.
Однажды он вез «дипломат» с Солянки на проспект
Мира, а позже выяснилось, что содержимое «дипло¬
мата» оказалось насквозь фальшивым. И Толик задол¬
жал сумму, которую не то что выговорить, представить
невозможно. Сначала исчез сон, за ним — аппетит,
цвет лица стал неестественно желтым. Толик задумал¬
316


ся. А кто его, Толика Бабенко, знает? Никто... Ничего
не знаю... Никому не должен... Никуда больше не пой¬
ду. Толик поднял неприлично длинные ресницы, взгля¬
нул на мир просветленно. Начал есть и спать, румянец
занял свое законное место.
Он уже совсем успокоился, даже жениться собрал¬
ся, родного сына решил усыновить, начало новой жиз¬
ни отметить шикарно. И вот, по дороге из Дворца бра¬
косочетания, где подал заявление, заехал к Елене —
хотел обсудить с ней место празднества.
Она встретила как обычно, угостила кофе и спро¬
сила:
—	Ты, Толик, как думаешь жить дальше?
—	У меня квартира, у них квартира, думаю обме¬
нять на трехкомнатную...
—	Ты знаешь, я в чужие дела не вмешиваюсь, мне
своих достаточно,— перебила Елена, глаза у нее из зо¬
лотых стали черными.— Я тебя рекомендовала и в сто¬
роне остаться не могу. Ты где это дерьмо взял?
Стул колыхнулся под Толиком, чашка выскочила из
мгновенно одеревеневших пальцев.
Елена села напротив Толика, опустила голову, заду¬
малась. И он впервые увидел, что совсем не так уж она
молода и хороша собой, что чувствуется в Елене надрыв
и усталость. И вдруг Толику показалось, что эта квар¬
тира, которой он так восхищался,— живое и враждебное
существо.
Бутылки в иностранных «мундирах», неестественно
сверкающие сковороды и кастрюли, раскорячившийся
массивный стол, стулья со слишком высокими, как в
суде, спинками, слишком острый нож, все вокруг на¬
сторожилось и ждет момента, готовое ожить и напасть.
А там, в холле, подглядывают зеркала, размножая те¬
бя, холодно насмехаются: врешь, брат, никуда ты не
спрячешься. В гостиной кресла-ловушки, только сядь —
не выпустят, круглый стол, который словно обнимает,
диван-загогулина, здесь тоже ждут — садись, будем су¬
дить. Бар открыл хищный рот, выставил хрустальные
зубы бокалов и разноцветные клыки бутылок — наливай
и пей, но перед смертью не надышишься. В спальне кро¬
вати, низкие и теплые, как ванны, только здесь не
спать—умирать спокойно, и торшеры покачивают круг¬
лыми головами, будто огромные ядовитые одуванчики.
Кабинет, обитый кожей, принимает тебя, мягко чмокнув¬
шая за спиной дверь отгораживает от мира, становится
317


тихо, как в склепе, и хочется сесть в строгое кресло, вы?
нуть из рыцарского шлема-зажигалки гусиное перо и на¬
писать свою последнюю волю.
—	Елена, а ты счастлива? — спросил Толик.
Она поднял'а голову, черные глаза ее посветлели, на¬
лились золотом и тоской. Толику почудилось, что увидел
он хозяйку обиженную и несчастную. Видение появилось
и исчезло, на ее глаза упали прозрачные заслонки, дро¬
гнули тонкие ноздри, насмешливая улыбка скользнула
по ярким губам:
—	Человек, которого окружают дураки, не может
быть счастлив.
Толик не умел так быстро переключаться, плыл по
инерции откровения:
—	Когда ты человека обижаешь, тебе приятно?
—	Я тебя обидела? Что, кроме добра и денег, ты
получал в моем доме? Не распускай слюни, скажи кон¬
кретно.
—	Не знаю.— Толик тяжело вздохнул, развел рука¬
ми.—А результат?
—	Ты начал действовать за моей спиной. Когда мне
рассказывали, не верила. Я догадывалась, что ты не
Спиноза, но и у твоей глупости должен же существо¬
вать предел. Я не хочу тебя обидеть, мне разговор не¬
приятен, но что делать?
—	Каждый мог так попасться, меня обманули.
—	Не каждый. Никогда я тебя не посылала за ва¬
лютой, если не знала ее происхождения. Что ты брал,
дурачок? Стоило тебе спросить: мол, откуда у вас?
—	Не твое собачье дело, ответили бы мне! — взор¬
вался Толик.
—	Тебе? — Елена оглядела Толика, кивнула: — Мог¬
ли. Что ты думаешь делать?
—	Купец меня не знает, и без вас, мадам, не найдет.
Я жениться собираюсь, у меня сын скоро в школу пой¬
дет.
—	Тебя и искать не будут, им достаточно Елены
Качалиной.— Елена вынула из холодильника бутылку,
плеснула в стакан, выпила, дыхнула в ладонь. Она и
вечером в компании выпивала лишь рюмку, сейчас
глотнула полстакана, без закуски. На Толика поступок
мадам подействовал сильнее слов, только сейчас он до
конца сообразил, что положение у него отчаянное.
—	Не называйте меня, скажите: случайный человек.
318


—	Кому ты нужен? Сколько ты стоишь? Ты пришел
по моей рекомендации. Толик, я у тебя рубль когда-
нибудь взяла?
—	Как можно? — Неожиданно для себя Толик пере¬
крестился.
—	Кто в это поверит? Репутация у человека либо
чистая, либо грязная, а в крапинку не бывает. Деньги
придется достать и вернуть.
Толик встал, попятился к дверям. Елена указала ему
на стул:
—	Дай мне все, что ты знаешь о продавце. Он, ко¬
нечно, окажется подзаборником, деньги успел по кар¬
точным столам и ипподромам расшвырять, но попро¬
бую найти к нему ключ и хотя бы часть вернуть.
—	Хорошо, мадам, сей минут нарисуем,— Толик
достал ручку, начал торопливо писать.
Елена взяла записку, взглянула, пожала плечами:
—	Алмазы бразильские он тебе не предлагал? По¬
чему бы не купить, хотя бы полпуда? — и ушла в ка¬
бинет.
Затренькал телефон на столе. Толик понял, что
Елена кому-то звонит. Он отключил стоявший перед ним
аппарат, розетка болталась, один из шурупов выскочил.
Толик хотел исправить, похлопал по карманам — отверт¬
ки не было. «Как же я без инструмента,— ошалело по¬
думал он.— Как же все? Почему? Зачем я сюда пришел?
Я же мастер, человек с золотыми руками. Все она! —
Толик с ненавистью посмотрел на закрытую дверь каби¬
нета: — Если бы не она, чинил бы аппаратуру, растил бы
сына, жил бы как человек».
День сегодняшний
«Спокойно, Гуров, спокойно, все еще можно испра¬
вить, ты совершал и большие глупости,— успокаивал
себя Лева.— Почему ты подсознательно исключил Ба¬
бенко из числа подозреваемых? Он не умен? Так ведь
и девушка не блещет, однако ты шел за ней до конца.
А почему все глупости с инсценировкой не мог совер¬
шить Бабенко?»
—	На чем мы остановились? — спросил Лева с ви¬
дом преподавателя, продолжающего прерванный урок.—
Зачем же вы вернулись? Придумали?
—	Я не собирался возвращаться, в мыслях не дер¬
жал.— Толик перекрестился.— Когда я отсюда дай Бог
319


ноги, то покружил по городу, заглянул в шашлыч¬
ную— кусок в горло не лезет. Поехал к Игорю в кон¬
тору...
—	К Качалину? — Лева согласно кивнул. «Придума¬
ли, ну, послушаем».
—	К нему. Сам не знаю, зачем поехал. Так Ниночка,
секретарша тамошняя,— не обращая на иронию ника¬
кого внимания, пояснил Толик,— мне говорит: Игорю по¬
звонили из дома, и он как ошпаренный сорвался. Ну,
я-то знал, что ему сообщили. Думаю: здесь теперь пол¬
ный состав, на меня и внимания никто не обратит, узнаю,
как все стряслось, и — на выход.
—	Не очень вы благородно в этой истории выгляди¬
те, Анатолий.— Лева задумался, пригубил из стакана
уже теплую воду.— Все, что вы рассказали, напишите.
Он принес из кабинета бумагу и ручку, положил пе¬
ред Толиком:
—	А кто открыл вам дверь?
—	Кто открыл? — тупо переспросил Толик.
—	Да, кто?
—	Никто не открывал... Кто же мог открыть? Мадам
была уже...
—	Понимаю, у вас есть ключ.— Лева протянул ру¬
ку: — Давайте!
—	Нет у меня ключа! — Толик испуганно отстранил¬
ся.— Откуда у меня ключ?
—	Как же вы попали в квартиру? Вам никто дверь
не открывал, ключа у вас нет, но вы вошли. Каким об¬
разом?
—	Дверь была открыта.— Толик облегченно вздох¬
нул, словно вынырнул из глубины.
Лева знал: так бывает с человеком, вспомнившим
что-то для себя очень важное.
—	Когда мадам заходит к Дэнику, ну, в квартиру
рядом, то свою дверь не запирает. Прошлым годом
дверь ветром, прихлопнуло, к Игорю за ключами ездили.
«Такого ему быстро не выдумать,—решил Гуров.—
Толик говорит правду, однако проверить я обязан».
—	Я вошел,— Толик наморщил лоб, вспоминая,—
сказал громко: «Мир дому сему». В гостиную я сразу
и не сунулся, сюда пришел, сел. Ну, посидел немного,
поднялся, хотел к Дэнику идти, в гостиную заглянул
по ходу...
—	Не будем терять времени,— перебил Лева.— На¬
пишите все подробно. Надеюсь, вы подошли к Качали¬
320


ной, убедились, что помощь опоздала? Все подробно на¬
пишите.
—	Конечно, конечно, я все напишу. Я на колени
встал, пульс проверил и дыхание, сердце пытался про¬
слушать.
Гуров не слушал — Толик врал яростно. Леву сей¬
час интересовало совсем другое. Он вышел из кухни,
прикрыл за собой дверь, взглянул на себя в зеркаль¬
ную стену безо всякой симпатии и даже интереса. Лева
не знал, где ошибается, недорабатывает, но чувство¬
вал: работает сегодня сухо, без вдохновения, пришпо¬
ривает себя, а едет слабо. Случается, очень хороший
спортсмен или артист выполняет все точно, техничес¬
ки безукоризненно, а успеха нет —без полета, само¬
забвенного горения никакой опыт и филигранная тех¬
ника не спасут. В чем дело? Лева пытался себя разо¬
злить, завести: «Подумаешь, цаца, ночь не спал, жара,
из-за нее не жрал сутки. В тебя верят, тебе поручили,
приказали в конце концов! Подбери слюни, Гуров.
Начнисначала, начни с нуля!»
Когда полковник Турилин вызвал к себе лейтенанта
Вакурова и приказал немедленно выехать к Гурову,
Боря Вакуров понял, что его час настал. Уже почти год,
после окончания юрфака университета, Боря работал в
МУРе в группе старшего инспектора Гурова. Боря отно¬
сился к своему непосредственному начальнику не толь¬
ко с уважением, но и с восхищением, непроизвольно
подражая Гурову в манере говорить с паузами, воздер¬
живаться от категорических суждений, часто употреблял
такие слова:	«возможно», «предположительно», «не
исключено». Отношение Бори Вакурова к своему шефу
напоминало то поклонение и влюбленность, какие еще
встречаются у учеников театральных училищ по отноше¬
нию к преподавателям. Когда, подражая кумирам бук¬
вально во всем, юноша вдруг начинает курить трубку
или бросает курить, носит не идущую ему бархатную
куртку и небрежно завязывает галстук, говорит, растя¬
гивая гласные, в общем, обезьянничает всласть. Чуть ли
не обожествляя своего худрука, почти каждый мечтает
превзойти учителя.
Боря Вакуров не был исключением, он копировал
11	Заказ 3598	321


Гурова, часто восхищался им, удивлялся, но не забы¬
вал подмечать оплошности, чтобы самому их не допус¬
тить. Он проработал почти год, расследовать убийства
пока не приходилось. За это время группа раскрыла
одно убийство, но Гуров Борю к работе не привлек,
оставил писать отчеты, позже перебросил на ножевое
ранение. Короче, убийство Качалиной было первым
серьезным делом в розыскной работе Бори Вакурова.
Когда на его вопрос Гуров ответил: мол, к великому
сожалению, убийство, Боря про себя уличил началь¬
ника в неискренности. Сам факт убийства, никто не
спорит, несчастье, но раз такие несчастья в жизни про¬
исходят, то расследовать их — большая удача, не надо
лицемерить и делать постную мину, будто группе не по-
везло.
—	Боря, найди коменданта, кого хочешь, меня не
касается,— сказал Гуров,— проникни в подвал и осмот¬
ри сброс мусора — возможно, найдешь орудие убий¬
ства. Это может быть молоток, какой-нибудь литой тя¬
желый предмет, которым можно убить. Он должен вы¬
деляться среди прочего мусора своей непохожестью —
предмет, который не выбрасывают в мусоропровод. Ищи
получше, сил особенно не жалей.
Боря обиделся: его наставляли, как несмышленыша.
Гуров обиду заметил, но продолжал и довел лейтенанта
до последней точки кипения.
—	Предмет выброшен недавно,— говорил нетороп¬
ливо Лева,— и, казалось бы, должен лежать сверху, но
он тяжел, может пробить верхний, более рыхлый слой.
Тебе придется покопаться, извини. Перчаток нет? От¬
моешься. Последнее: если увидишь что-либо подходя¬
щее, не хватай, заранее приготовь бумажку...
—	Лев Иванович,— не выдержал Боря,— я все
понял.
—	Не такие, как ты, хватают,— перебил Лева,— сам
хватал — рефлекс.
Когда Гуров ушел, Боря походил на выкипевший
чайник, который сняли с огня за секунду до того, как
он распадется на составные части.
—	Подозревать своих подчиненных в тупости, уни¬
жать людей не буду никогда,— бормотал Боря., спус¬
322


каясь в лифте.— Приказано копаться в мусоре, пере¬
бирать отбросы? Прекрасно! Меня не напугаешь, сде¬
лаю. Вы, господин старший инспектор, подчиненных счи¬
таете идиотами, вы полагаете, что преступник тоже не¬
заурядный кретин. Взял и орудие убийства бросил в му¬
соропровод! Или преступник полагает, что мы дорогу
туда не найдем? Почему бы орудие убийства не сполос¬
нуть под краном, не вытереть полотенцем и не положить
его на привычное место? А? Или подобное в вашу ге¬
ниальную голову не могло прийти?
Боря еще долго бы полемизировал с начальником,
но подвел лифт — он остановился на первом этаже. Де¬
журной на месте снова не оказалось. Боря не знал, где
она, и возмутился: «Цифровой замок, код — когда сюда
входил, ждал, пока жильцы дома пойдут. Дежурной
по-прежнему нет, что за порядки?» Катавшийся на ве¬
лосипеде по просторному вестибюлю малыш не обратил
на возмущенного Борю внимания. Сопровождавшая ве¬
лосипедиста разомлевшая от жары сонная мамаша то¬
же на появление сотрудника уголовного розыска отреа¬
гировала вяло, точнее, никак. Бурный восторг вызвал
Боря лишь у ворвавшегося с улицы шелковистого и зо¬
лотистого колли. Пес совершил стремительный круг по¬
чета, радостно повизгивая, вернулся к вошедшему сле¬
дом хозяину.
—	Добрый день,— сказал Боря.
—	Добрый.— Хозяин колли благосклонно кивнул.
—	Вы не подскажете, где мне найти дежурную?
Впервые увидев Флинта, нормальный человек мо*
жет говорить только о нем, хозяин колли был в этом
абсолютно уверен. Оскорбленный бестактным вопросом
о какой-то дежурной, мужчина лишь пожал плечами и
скрылся со своим драгоценным красавцем в лифте.
—	А чего вам?
Борис вздрогнул и несколько растерянно оглянулся.
На лавочке у стены сидела молодая женщина, около
нее стояли ведра, она опиралась на щетку, видимо, дав¬
но наблюдала за ним.
—	Вы здесь убираете? — спросил Боря, чуть запнув¬
шись, так как хотел сказать слово «уборщица».
—	Ну.— Глаза у женщины были темные и насмешли¬
вые.
—	Я ищу дежурную, а ее нет.— Пытаясь побороть
323


внезапное смущение, Боря заговорил развязно: — Воз¬
можно, у нее обеденный перерыв? У нас любят устраи¬
вать обеденные перерывы, даже в столовых. Скоро лиф¬
ты начнут закрывать на обед, на какой высоте попался,
отдохни часок. Туалет на обед, гардероб на обед...
Уборщица рассмеялась. Она знала цену своего оба¬
яния и, ничуть не смущаясь рабочего халата и брезенто¬
вого фартука, который, топорщась, делал ее фигуру не¬
лепой, подбоченилась, кокетливо взглянула и спросила:
—	Сам-то обед небось не пропустишь?
—	Живу по Брэггу, только пью и только дистиллиро¬
ванную воду. У вас ключи от подвала есть?
—	У меня много чего есть.
—	Мне нужно осмотреть место сброса из мусоро¬
провода,— перешел на официальный тон Боря.— Прошу
вас,— Борис обернулся к разомлевшей мамаше,— и вас
быть понятыми. Согласны?
Родительница оживилась, уборщица обреченно кив¬
нула, вынула ключи, побренчала ими, открыла боковую
дверцу и указала на ведущую вниз лестницу. Спусти¬
лись по лестнице, открыли еще одну обитую белой же¬
стью дверь. Запах был сладковатый, плотный и липкий;
казалось, он, словно пар, оседает на коже и одежде. Над
головой загрохотало, из мусоропровода вылетела кон¬
сервная банка, скатилась по конусообразной горе, затем
упало что-то мягкое, сверху все прикрыла мятая газета.
Женщины поморщились.
Ни на каких занятиях Борю подобной розыскной ра¬
боте не учили, ни экзамена, ни даже зачета сдавать по
предстоящей ему науке не приходилось. С чего же на¬
чинать? «Надо было одолжить у всезнающей уборщи¬
цы рукавицы»,— запоздало подумал он, хотел было на¬
ступить на самолюбие и попросить, но увидел у стены
метлу. Никогда Боря не думал, что столь прозаическая
вещь сможет ему доставить такую радость.
«Предмет, который я ищу, невелик по объему и тя¬
жел,— рассуждал Боря, смахивая метлой верхушку му¬
сорной пирамиды.— Орудие убийства, упав с большой
высоты, пробило верхний, рыхлый слой. Господин стар¬
ший инспектор, большое вам спасибо за подсказку, са¬
мому мне век не догадаться».
Борис Вакуров, подобно опытному археологу, акку¬
ратно снимал слой за слоем. Чего только в этих слоях
не было, перечислять не стоит, но подобного разнооб¬
324


разия ни один археолог в мире не видел и не мог даже
представить. Сняв половину пирамиды и натолкнувшись
метлой на плотные, слежавшиеся слои, Боря прекратил
розыск неизвестного предмета, оперся на свой уникаль¬
ный инструмент, продолжил полемику с начальником:
«Преступник, Лев Иванович, оказался сообразительнее
обезьяны и орудие убийства за щеку не спрятал. Какие
теперь последуют указания? Инспектор Вакуров готов
слазить в канализационные трубы, все проверить, пере¬
брать руками, только прикажите».
К запахам притерпелись, но не настолько, чтобы
задерживаться без надобности. Боря начал метлой со¬
бирать к центру разбросанные газеты, комки оберточ¬
ной бумаги, смятые коробки. Одна такая коробка метлу
не послушалась, осталась лежать на месте. Боря снова
поддел коробку метлой и снова безуспешно. Он нетороп¬
ливо нагнулся, поднял тяжелую коробку из-под торта,
открыл и извлек на свет бронзовый бюстик китайского
божка.
Внезапно Боря начисто забыл, зачем находится здесь
и копается в мусоре. Забыл, и все. Он разглядывал
китайца с любопытством, даже щелкнул по голове
ногтем, пытаясь определить, действительно ли бронза
или так кажется. Лишь через несколько секунд на Бо¬
рю сошло озарение, и он все понял. У него задрожали
губы, он посмотрел на увесистый бюстик с обидой, под¬
нял коробку и бережно опустил в нее божка. Позднее
Гуров хвалил Борю, что тот догадался взять мятую ко¬
робку из-под торта, но почему он прихватил коробку,
Боря не помнил, возвращался в квартиру Качалиных в
полузабытьи — так после технического нокаута боксер
бредет в свой угол.
Лева открыл входную дверь и чуть не налетел на
Борю Вакурова. Честно сказать, Лева о своем помощ¬
нике забыл, верил в его успех чисто теоретически, при¬
казал проверить мусоропровод потому, что это должно
быть сделано, и только.
Боря держал перед собой коробку в неестественно
выставленной, скованной руке. Лева уже настроился
на разговор с Сергачевым, и Боря возник раздражаю¬
щим препятствием.
—	Ну, что у тебя?
—	Вот, нашел.— Рука у Бори дрожала.
325


—	Что ты нашел? — Гуров пропустил Борю в кварти¬
ру, прошел следом, кивнул на дверь гостиной, где ждал
эксперт.
«Учись, щенок,— подумал Боря.— Человек не хватает
коробку у тебя из рук. Выдержанный и опытный, он ве¬
дет тебя к эксперту прямо с поличным, можно сказать.
Ведь и на коробке должны остаться отпечатки, а я ее
облапал». К такому выводу Боря пришел уже в лифте,
и единственное, чем мог не усугублять положение, не пе¬
рехватывать коробку, потому и держал ее мертво и оде¬
ревенело.
—	Поставьте.— Эксперт не спросил, что ему при¬
несли и зачем, а сразу же расстелил на стеклянном сто¬
ле газету. Боря разжал пальцы, поставил коробку на га¬
зету, руки воровато спрятал за спину.
Сначала эксперт осматривал коробку со стороны, за¬
тем взял большое увеличительное стекло и, к удивлению
Бори, довольным тоном произнес:
—	Ваши пальчики, молодой человек, не размазаны и
легко отличимы. Молодцом, молодцом, не захватал, тут
есть кое-что, есть. Вот пальчик убитой, я его уже знаю.
Еще один подходящий пальчик, но уже не ее — возмож¬
но, продавца, а возможно,, и не продавца.— Он разгова¬
ривал сам с собой, не обращая на инспектора никакого
внимания.
Закончив осмотр коробки, он пинцетом открыл ее и
извлек статуэтку.
Гуров обнял Борю, приподнял. Опустив на место, по¬
ложил ему руку на плечо и торжественно сказал:
—	Борис Давыдович, вы — инспектор уголовного ро¬
зыска. Если кто-нибудь в этом усомнится, присылайте ко
мне. Борька, ты умница! Отыскать на свалке такую
штуку!
—	Когда штука лежала в мятой коробке,— буркнул
эксперт.— Он у тебя, Гуров, в порядке, этот парень.
Боря хотел объяснить, что нашел божка чисто слу¬
чайно, его заслуги в этом нет, глупо улыбнулся и за¬
явил:
—	А я его в руки взял!
—	Вижу, я твои пальчики уже в лицо знаю. Они бо¬
лее четкие и поверху.— Эксперт убрал лупу, откинулся
на спинку кресла: — Что я могу сказать сразу? — Он
причмокнул, покосился на бесстрастную фигурку.— Be-
326


щица дорогая, стоит денег немалых. Да, на коробке из-
под торта имеется хороший, годный для идентификации
отпечаток второго пальца правой руки убитой. Заклю¬
чение вы получите и то, что коробочка побывала в дан¬
ной квартире, докажете.
На бронзе имеется темное пятно, уверен, что кровь,
экспертиза установит. Имеем два прилипших волоска,
тут я не специалист, можно ли их идентифицировать,
мои товарищи подскажут. В отношении пальцевых от¬
печатков на самом бюсте сильно сомневаюсь, займемся
в лаборатории,— эксперт усмехнулся и добавил: — Что,
мандарин, все еще убиваешь?
—	Я ничего не стер?—спросил Боря.
—	Кажется, нет,— эксперт смотрел насмешливо,—
Так ведь пальцы на бюсте, который стоит в доме, ниче¬
го бы и не дали. Верно, Лева? Бывал человек в доме,
брал в руки, верно?
—	Если бы обнаружить пальчик поверх кровавого
пятна,— произнес Лева.
—	Размечтался! — Эксперт обратился к Боре, пред¬
лагая заключить союз: — Ты шаришь на помойке, на¬
ходишь орудие убийства. Уникально. Я ищу следы, по
памяти идентифицирую отпечатки. Тоже неплохо. Ле¬
ва Гуров пьет кофе, рассуждает о нравственности, за¬
блудился среди четырех человек, как в глухом лесу.
—	Я для парня начальник и не подрывай мой авто¬
ритет,— ответил Лева.— Я и кофе пью талантливо, и
заблудился талантливо. Никто не может, а я могу.
—	Убийство совершила девчонка,— сказал эксперт.—*
Из этого кресла видно.
—	Категоричность суждений поднимает тебя до раз¬
ряда наивысшего. Боря, не зазнавайся и не слушай ста¬
рого циника. На кухне сидит любопытный экземпляр
гомо сапиенс, составь ему компанию. Он занят сочини¬
тельством, проследи, чтобы не увлекался.
Боря чуть ли не щелкнул каблуками и вышел. После
обнаружения орудия убийства настроение у Гурова зна¬
чительно улучшилось. Когда зазвонил телефон, он сняд.
трубку и, совершенно забыв, зачем и по какому поводу
он здесь находится, бодро сказал:
—	Слушаю вас внимательно.
—	Турилин. Рад слышать ваш голос, коллега. У ме¬
ня в кабинете прокурор и старший следователь. Про-
327


куратура приносит свои извинения за задержку и ин¬
тересуется, приезжать к вам или вы уже возвращаетесь?
—• Мы скоро будем, примерно через час, максимум —
два,— ответил Лева.— Мы приехали по заявлению о не¬
счастном случае, иная версия станет официальной лишь
после заключения врача и эксперта. Прокуратура мо¬
жет не сомневаться, что все параграфы и даже буквы
закона будут соблюдены полностью.
Константин Константинович сказал:
—	Все-таки дождитесь следователя. Он был на вы¬
езде,— и положил трубку.
—	Получил, интриган? — Эксперт догадался о реак¬
ции начальства на выступление Гурова.— Конечно, на¬
ука для тебя лишь помощник, следователь — буквоед
и придира, только розыскники люди. Еще я на тебя на¬
жалуюсь.
—	Не нажалуешься, ты меня любишь.— После звон¬
ка начальства Гуров еще больше приободрился.— За¬
бирай своего убийцу,—он кивнул на китайского бож¬
ка,— и топай к микроскопам. Машину верни, прощай...
Лева непроизвольно отметил, что Денис Сергачев
переоделся, сменил тренировочные штаны и кроссовки
на элегантные брюки и не менее элегантные туфли,
свежая рубашка ловко сидела на мощном торсе. Бокал
в руке хозяина Леве не понравился, пить в такой мо¬
мент— неуважение и вызов.
Сергачев пригласил в комнату, на столе приготовлен
чай, Леву явно ждали.
—	Располагайтесь.— Хозяин указал на кресло.
Но Лева сел за стол, на мягком сейчас жарко. Сер¬
гачев, казалось, понял инспектора, тонко улыбнулся;
решая, куда сесть, помедлил, занял место за столом,
напротив; наполнив чашку очень крепким, почти чер¬
ным чаем, подвинул:
—	Вы из МУРа? Я встречался несколько раз,— он
назвал имя, отчество начальника управления,— умница,
даже интеллигент. Извините, но мне кажется, вы, как
и врачи-психиатры, с годами заражаетесь от своих па¬
циентов. Нет? Не хочу вас лично обидеть, да и вам еще
рано.
—	Развязность и пошлость вам не идут, Сергачев.
328


—	Спасибо. Я люблю, когда меня зовут по фамилии,
привычка.— Сергачев допил бокал.— Спрашивайте.
—	Качалина к вам сегодня заходила?
—	Нет. Я был у нее утром, помог внести картошку
и остался пить кофе.
—	Во сколько вы ушли?
—	В районе половины десятого.
—	Позже не заходили?
—	Вы хотите спросить: убивал я Елену или нет?
Нет, я Елену не убивал. Хотя, признаюсь, два раза по¬
думывал об этом.
—	Интересно,— чистосердечно признался Лева.—
Разложим ваше высказывание на составные части. Поче¬
му вы решили, что Качалина не упала, а ее ударили?
—	Если женщина — сильная и ловкая, спиртное
практически не употребляет,— Сергачев говорил 6 Ка¬
чалиной, как о живой,— она не может упасть плашмя.
—	Когда вы пришли к такому выводу?
—	До вашего приезда. Да и в конце концов Елену
должны были убить.
—	Интересно, интересно.— Лева опешил, не нашел
точных слов и замолчал.
—	Человека должны убить, а вам интересно.— Сер¬
гачев хмыкнул, шлепнул широкой ладонью по столу,
чай из чашки выплеснулся на блюдце.— Говорите, не
заражаетесь от своих клиентов?
—	А нельзя поподробнее? Почему Елену Качали¬
ну должны были убить? — спросил Лева.
—	Кто? Вас же в основном интересует: кто?
—	Давайте все расставим по местам, Денис Ивано¬
вич,— сухо сказал Лева.— Я к вам приехал не играть
в вопросы и ответы...
—	Ну, ладно, ладно...
—	Нет, не ладно, а выслушайте меня. Вы не Кача¬
лин и тем более не Бабенко. И то, что я им прощаю, я
вам не прощу. Кому много дано, с того много и спро¬
сится. Перестаньте говорить двусмысленности, просто и
ясно постарайтесь мне рассказать, а я постараюсь бас
понять. Почему у вас появилась мысль об убийстве Ка¬
чалиной? Почему вы считаете, Качалину должны были
убить? И, пожалуйста, прошу вас, не напоминайте мне,
что вы — Денис Сергачев и лично знакомы с моим руко¬
водством.
329


—	Обиделись?— спросил Сергачев, но Гуров на во¬
прос не ответил.— Рассказать? А вы можете рассказать
свою жизнь?
—	А ваша жизнь так плотно переплетена с жизнью
Качалиной?
Теперь Сергачев пропустил вопрос собеседника и
продолжал:
—	Рассказать постороннему человеку? А себе само¬
му объяснить собственную жизнь возможно? Вы не про¬
бовали? Или у вас все так ясно и просто?
—	Может, я могу вам помочь? — спросил Лева.
—	Что? — Сергачева задела искренность тона, от
этого вопрос звучал еще более издевательски.
—	Я стану задавать вопросы. Они, как рельсы, удер¬
жат вас в конкретном направлении.
—	Спрашивайте,— вдруг совершенно равнодушно
ответил Сергачев. Его напор пропал так же быстро, как
и вспыхнул.
—	Вы давно знакомы?
—	Около двадцати лет.
—	Вы были женаты?
—	На Елене или вообще? — уточнил Сергачев и, не
ожидая ответа, продолжал:—Женат был, она человек
в этой истории посторонний. На Елене женат не был.
Любил ее, не любил, за двадцать лет складывалось по-
разному.
—	Качалина — человек хороший или плохой? — Лева
жестом удержал взорвавшегося было Сергачева.—
Я не так глуп, как вы думаете. Знаю, вопрос сложный,
а вы попробуйте ответить однозначно.
—	Хороший или плохой? — Сергачев не сдержался
и фыркнул презрительно.
—	Да, да, вот так. Хороший или плохой?
—	Я с такой меркой к Елене никогда не подходил.
—	А что в этой мерке необычного? — удивился Ле¬
ва.— Самая простая, проще не бывает. На мой взгляд,
самая главная мерка.
—	Человека можно измерять в килограммах и сан¬
тиметрах, так еще проще.
—	Не передергивайте, Сергачев, вы меня отлично
понимаете. Мы живем в сложном мире, в сложное вре¬
мя, мы такие сложные, что забыли изначальные крите¬
рии. Человек рождается, живет, умирает. Человек бы¬
вает хороший и плохой, смелый и трусливый, жадный
330


и щедрый, умный и глупый. При всей их однозначности
такие понятия никто не отменял. Или я не прав?
—	Смелость и ум — понятия однозначные — Сергачев
задумался, подбирая слова.
Гуров с первой своей задачей справился, поставил
Сергачева на нужные рельсы, теперь надо, чтобы он по*
катился. Подтолкнуть или не подтолкнуть? Лева решил
выждать.
—	Хороший или плохой — понятия субъективные.
Для вас человек хороший, для меня плохой.
—	А для большинства? — Лева не сдержался и под¬
толкнул: — Качалина любила людей?
—	Вы знаете? Любила! — Сергачев словно сделал не¬
ожиданное для себя открытие и обрадовался.— Только
ее любовь людям не приносила счастья, наоборот, одни
несчастья.
«Поехали»,— понял Лева и приготовился слушать.
—	Попробую объяснить. У кого-то из классиков на¬
учной фантастики есть рассказ, в котором инопланетя¬
нин превращался в того человека, которого вам боль¬
ше всего хотелось видеть. В ушедшего из дома сына, в
умершую рано дочь, в разыскиваемого преступника.
Инопланетянин любил людей, хотел выполнить желание
каждого, но он был один, а желаний было много, ино¬
планетянин погиб.
—	Качалину убили, потому что она стремилась удов¬
летворить желание каждого? — спросил Лева.
—	Вы своим стремлением конкретизировать и упро¬
щать сведете меня с ума. Елена — ангел-искуситель.
Одновременно, понимаете? И ангел, и искуситель. Че¬
ловека все время одолевают самые простые, земные же¬
лания. Елена может помочь лишь в простом и земном,
ведь на самом деле она не ангел, а человек. Вы хотите
есть — вас накормят, хотите пить — вас напоят, вы меч¬
таете купить велосипед — вам дадут взаймы денег. У вас
появится привычка вкусно есть, сладко пить, иметь день¬
ги. Привычки очень быстро становятся сильнее вас*
уже не вы руководите своими поступками и желаниями,
а они, поступки и желания, ведут вас по жизни. Но вы
все время берете в долг, занимаете, иногда рубли, иногда
услуги. В один прекрасный день вы оказываетесь рабом,
у вас нет ничего своего, все взято на время: рубль, нос¬
ки, котлеты, возможность посмотреть редкую кинокар¬
тину, полежать на мягкой тахте. Вы оказались в ловуш¬
331


ке. Причем вас в нее не заманили, вы сами, стараясь
жить полегче, не утруждая себя, залезли- в ловушку,
захлопнули наглухо. Все, все чужое, а вы голенький, го¬
лодный, зависимый и избалованный, быстро отучивший¬
ся себя кормить, одевать и самостоятельно удовлетво¬
рять свои житейские потребности. Как вы относитесь
к своему благодетелю? Вы его любите? Вы только и меч¬
таете убить его и освободиться.
—	Л почему не уйти? Если получаемое в тягости
порабощает вас, легче уйти и освободиться? — спросил
Лева.
Он начинал прозревать, становилось хоть как-то
понятно: веснушчатый выхоленный муж, очень интере¬
сующий ребят из УБХСС; хорошенькая, молодая, уже
пьющая девушка, которой следует заплатить за «дела
постельные»; парень, вроде бы туповатый, но навер¬
няка в житейских вопросах сметливый, должен быть
в указанное время; в соседней квартире живет... Лева
себя остановил. С Денисом Сергачевым вопрос слож¬
ный, здесь требуется жевать долго. Важно, что все они
рабы, мечтающие восстать и освободиться.
Муж рабство свое считает для окружающих очевид¬
ным, находит жену мертвой, уверен, что укажут пер¬
вым делом на него, и от трупа бежит.
Слуга, зависимый и тихо ненавидящий, обнаружив
хозяйку мертвой, рассуждает, как и муж, и бежит, но
возвращается, не в силах побороть любопытство:	что
же из всего этого будет?
Девушка, человек с фантазией менее изощренной,
натолкнувшись на труп, не боится подозрения, возмож¬
но, потому, что ей единственной не приходила мысль
о рабстве и убийстве, и поднимает тревогу. Вера знает,
что присутствующие смерти Качалиной рады,— кстати,
сказала об этом вслух. Она знает много, держится неза¬
висимо, даже вызывающе.
«Если я прав, то убийца сидит напротив, пьет чай
и философствует».
—	Легче уйти и освободиться, чем убить. Нет? —
повторил свой вопрос Лева.
—	Куда уйти? — Сергачев возмутился.— Вы действи¬
тельно не понимаете или прикидываетесь? Вы когда-
нибудь алкоголика, сидящего за бутылкой водки, ви¬
дели? Он знает: если будет продолжать пить, начнется
приступ горячки. Что он сделает? Он разобьет бутыл^
332


ку! У него есть силы только на поступок, на разовое
действие. Он не в силах находиться рядом с источником
и не пить.
—	Вы представляете Качалину источником, из кото¬
рого люди напивались до белой горячки?—спросил Гу¬
ров.— И пить уже невозможно, и отказаться нет силы?
—	Вроде того.
—	Чтобы кормить, поить и всячески ублажать окру¬
жающих, надо откуда-то энергию брать.
—	О, Елена человек талантливый. В каждом чело¬
веке существуют скрытые резервы. Один может одно,
другой способен на иное, в отдельности пшик, нуль, а
замкнуть по кругу — гидростанция.
—	Не понимаю.
—■ Люди жизнь потратили и не поняли, а вы за час
хотите разобраться.
—	Допустим. Вернемся к источнику и разбитой бу¬
тылке. Вы говорили, что дважды у вас появлялась
мысль об убийстве.
—	Во сне видел, проснулся счастливым! Думаете,
патология? Ничуть. Естественная потребность челове¬
ка— себя обелить, другого за собственные грехи на¬
казать.— Сергачев замолчал, ссутулился, на лице про¬
ступили резкие морщины.
—	Так радуйтесь — источник засыпан, вы избавле¬
ны от приступов белой горячки.— Лева редко бывал
жестоким, сейчас удержаться не смог.
—	А чувство вины? — Сергачев смотрел слепо, не
видя.—За живого спрятаться можно, за мертвого не
спрячешься. Я понял только сейчас:	мертвый всегда
прав. Человека нет, и он прав, обвинить-то некого. Мне
кажется, что Елена жива, и одновременно такое чув¬
ство, будто она умерла давным-давно.
—	Человека убили.
—	Я столько пережил, передумал за сегодня, часы
растянулись в годы.— Сергачев не слышал, ему вполне
хватало самого себя, как рассказчика, так и слушате¬
ля.— Я говорил о вине. Когда налицо преступление,
должен быть виновный.
—	Вы его. знаете? — спросил Лева. Но с таким же
успехом он мог бы расспрашивать памятник.
Преступление; и наказание! Человек опускается
на дно, разлагается. Думаете, он видит, чувствует па¬
333


губный процесс? Ничуть. Он живет, радуется, чувство
падения рождает состояние эйфории. И враз просвет¬
ление: где я? что со мной? кем я был и кем стал, кто
виноват? Разве человек способен признаться, даже при
закрытых дверях, глядя в зеркало: мол, сам и виноват,
и никто кроме тебя? Никогда! Он быстро найдет винов¬
ного, за этим дело не станет. Елена очень удобный, даже
.подходящий для роли преступника человек.-—Сергачев
вновь замолчал, сосредоточился на какой-то мысли.
В дверь позвонили, Лева открыл.
—	Лев Иванович, извините, вернулся Качалин, про¬
сит вас,— сказал Боря.
—	Чтоб тебя и его, вас обоих,— пробормотал Лева,
утопил язычок замка, поставил на предохранитель, ска¬
зал громко: — Одну минуточку, Денис Иванович! — и
прошел в квартиру Качалиных.
За время Левиного отсутствия квартира неуловимо
изменилась, он даже задержался в зеркальном, размно¬
жающем действительность холле, пытаясь осмыслить
произошедшие перемены. Понял: изменения произошли
не в квартире, а в нем, Гурове, который стал иначе вос¬
принимать окружающее. Раньше зеркала лишь раздра¬
жали броскостью, сейчас он воспринял их, как попытку
исказить реальный мир, размножив его, сделать иллю¬
зорным, нереальным. Бутылки на шкафах в кухне своим
парадным строем тоже куда-то манили, обещали и об¬
манывали, потому что на самом деле были просто пусты¬
ми бутылками.
—	Лев Иванович, я вернулся.— Качалин чуть раз¬
вел руками, выставив розовые ладони, и походил на
рослого мальчика, который демонстрирует, что руки вы¬
мыл.
Лева лишь кивнул и саркастически ответил:
—	Я вам очень признателен, Игорь Петрович. Идите
сюда.— Он открыл дверь в кабинет.
За столом сидела Вера и, активно помогая себе
языком, писала.
—	Я попросил Веру Семеновну написать объясне¬
ние,— сказал тихо Боря.
—	Абсолютно правильно. Значит, Игорь Петрович
будет писать в другой комнате.— Лева хотел закрыть
дверь, но Качалин подставил ногу:
334


—	Извините, если мне необходимо что-либо писать,
то я желал бы это делать в кабинете. Я, кажется, у себя
дома?
—	Может быть, женщине и гостье вы уступите, не
станете производить переселение? — Лева вновь попы¬
тался закрыть дверь. Качалин не отступил.
—	Перебьешься,— заявила Вера, не прекращая пи¬
сать, даже не взглянув на мужчин, застрявших на по¬
роге.— Хозяин! Ты когда стал хозяином? Тело только
вынесли.— Она отложила ручку, подперла ладонью под¬
бородок:— Ты меня, хозяин, не раздражай!..
Качалин растерялся, стоял, нелепо раскорячившись.
Леве стало неловко не только за него, но и за себя, он
отстранил Качалина и сказал:
—	У нас будет еще время побеседовать, я вас вни¬
мательно, Вера, выслушаю.
Девушка почувствовала служебный тон Гурова,
мгновенно изменилась:
—	Я ничего такого, нервы, Лев Иванович. Извините.
Качалин уже безропотно устроился писать объясне¬
ние в гостиной.
Когда Лева вошел в кухню, сидевший за столом Ба¬
бенко торопливо поднялся. Следовавший за начальником
Вакуров самодовольно улыбнулся: в порученном ему
подразделении был полный порядок.
—	Лев Иванович, я все написал.— Толик даже по¬
пытался выйти из-за стола. Гуров не дал, насильно
усадил на место.— Взгляните, может, я чего не так, пе¬
реписать нетрудно, я мигом.
Лева посмотрел объяснение, положил перед Толиком:
—	Все так. Прошу вас, опишите подробно, где
именно, в какой позе лежало тело.
—	Это зачем? — Бабенко крутил в руках тяжелую
хромированную зажигалку.
—	Порядок,— лаконично ответил Лева.
Гуров уже направился к двери, вспомнил, что у не¬
го в кармане лежат изящная зажигалка и ключи Ка¬
чалиной, остановился. Что его заинтересовало? Ключи
или зажигалка? Лева торопился, хотел скорее вернуть¬
ся к Сергачеву, но ключи и зажигалка неожиданно оста¬
новили, притягивали к себе.
«Черт тебя возьми, Гуров, первый раз ты суешь сам
себе палку в колеса». Лева подбросил ключи, поймал,
335


подбросил зажигалку, поймал, уложил их на столе ря¬
дышком, взглянул на них чуть со стороны.
Тихо заурчал телефон, аппаратов в квартире было
четыре, и каждый имел свой голос.
—	Слушаю,— ответил Лева, продолжая завороженно
разглядывать ключи и зажигалку.
—	Ты что там, прописался окончательно и офици¬
ально? Побереги честь бедной девушки, не бери труб¬
ку,— произнес насмешливый мужской голос.
—	Лично я пока не прописывался, а вы кого имеете
в виду? — спросил Лева и отодвинул ключи и зажигал¬
ку, пытаясь сосредоточиться, хотя даже не подозревал,
что этот разговор поможет ему раскрыть преступление.
—	В десять ты берешь трубку—думаю, на чашку
кофе заглянул. В двенадцать опять ты — думаю, Дэ¬
ник зашел принять дозу. Сейчас уже пять? Ты не ухо¬
дил? Как на тебя, смотрит сам, лично? Ты что молчишь?
Алло? Алло? Дэник, ты меня слышишь?
—	Минуточку, не вешайте трубку.— Лева положил
трубку рядом с аппаратом и бросился в гостиную.
•— Игорь Петрович, возьмите трубку, вас.— Он ста¬
рался говорить спокойно, но задыхался так, словно про¬
бежал километры.
Сергачев был здесь в двенадцать! Сейчас главное
установить, кто говорит. Кто говорит? Лева гипнотизи¬
ровал, старался взглядом подтолкнуть Качалина, кото¬
рый неторопливо отложил ручку, выпрямился, будто
умышленно растягивая секунды, наконец взял трубку и,
вновь вздохнув, произнес:
—	Ну? Что, кто? Я.— Он взглянул на Леву, на труб¬
ку и положил ее на аппарат.— Разъединили или разъ¬
единились. Нужно будет, перезвонит.
Лева положил трубку в кухне и вернулся к Кача¬
лину.
—	Абонент что-нибудь произнес? — спросил Лева.
Качалин лишь пожал плечами, продолжал перечи¬
тывать написанное.
—	Игорь Петрович, это важно. Вы слышали голос
абонента?
—	Важно?.. Лев Иванович, что сейчас важно? Голос?
Слышал. Он спросил: кто говорит? И все.
Зазвонил телефон, Лева сказал:
—	Ответьте, постарайтесь поддержать разговор,—
и бросился на кухню, взял трубку.
336


—	Да,— сказал Качалин.— Вас слушают. Алло? Вас
не слышно, перезвоните.
Лева снова вернулся в гостиную.
—	Сейчас телефон так работает, перезвонят.— Кача¬
лин махнул рукой.
—	Звонивший ведь сказал два слова, вы не узнали
голос? — спросил Лева.
Голос? — Качалин провел пальцами по внутренней
стороне воротничка.— Душно. Знакомый. А в чем дело?
Извините, но у Елены были свои знакомые, они со мной,
как правило, разговаривать не желали.
—	Спасибо.— Лева сел на кухне рядом с телефо¬
ном, не обращая внимания на испуганно жавшегося
Бабенко и следовавшего за своим начальником Вакуро¬
ва, положил голову на скрещенные руки и стал ждать.
Могли снова позвонить. Могли, но не звонили.
—	Написали, что я вас просил? — Лева строго гля¬
нул на. Бабенко.
—	Пишу, пишу.— Бабенко суетливо начал перекла¬
дывать листки.— Как мадам лежала? Сей минут, нари¬
суем,
—	Живописец!— Гуров в сопровождении Бори вы¬
шел на. лестничную площадку.— Убивают, убивают, ми-
иуты отдохнуть не дадут.— Щелкнул Вакурова по
лбу: — Когда начальство шутит, полагается улыбаться.
Гуров прошел в квартиру Сергачева, бросил взгляд
на часы. «На чем прервал нас Боря двенадцать минут
назад? Что-то о виновности, о том, что Качалина под¬
ходящий для роли преступника человек. Сергачев тоже
подходит для роли преступника. В двенадцать Серга¬
чев находился в квартире Качалиной, в тринадцать
хозяйку обнаружили мертвой. Врач полагает, что смерть
наступила в период с двенадцати тридцати до тринадца¬
ти тридцати. Как ни печально, Сергачев очень подходит
для роли преступника. Интересно, что он сам думает по
этому поводу?»
В комнате Лева занял свое место за столом, пригу¬
бил остывший горьковатый чай.
—	Налить свежего? —г спросил Сергачев.
—	Спасибо, нет,— ответил Лева.— Так я вас слушаю.
—	Нашли убийцу?
—	Находят грибы, Денис Иванович.
—	Как вы выражаетесь? Выявили? Установили?
337


—	Следуя вашей теории, убить Качалину имел осно¬
вания не один человек. И вы в том числе. Не так ли?
—	Так.— Сергачев кивнул.— Так. У меня оснований,
возможно, больше, чем у кого-либо иного. Если вы сле¬
дили за ходом моих мыслей, ложных оснований, подта¬
сованных, подложенных шулерской рукой.
—	Вашей рукой,— уточнил Лева.
—	Моей рукой,— согласился Сергачев.
—	Но вы не убивали?
Сергачев не ответил, взял стоящий на столе бокал с
какой-то жидкостью, видимо, с коньяком.
—	Вы могли бы не пить?
—	Не забывайте, инспектор, вы у меня в гостях —
Сергачев отхлебнул.— Вы у меня, а не я у вас.
«Верочка сказала, что Сергачев человек слабый,—
вспомнил Лева,— а я не поверил, считая себя слишком
умным. Слабый, значит, на самолюбие не давить... Мяг¬
че, инспектор, мягче...»
—	Гость может обратиться к хозяину с просьбой?
—	Может, может.— Сергачев поставил бокал.
—	Вы точно помните, что были у Качалиной только
утром?
Сергачев снова не ответил, взглянул устало. Выгля¬
дел он плохо, морщины стали резче, глаза слезились.
—	Презумпцию невиновности пока не отменили? Вы
этот вопрос уже задавали. У вас есть основания мне не
верить?
—	Возможно.
—	Мне надоела добровольно-принудительная бесе¬
да.— Сергачев поднялся, допил из бокала.— Я только
вычищу зубы и умоюсь.
—	И что дальше?
—	Мы все поедем к вам на Петровку, где следова¬
тель нас официально допросит. Разве не так? — спросил
Сергачев.
—	Так,— согласился Лева.— Заходите за нами, мы
сейчас едем.
Он задержался в дверях, давая возможность Серга-
чеву одуматься, но тот насмешливо сказал:
—	Признаний под занавес не последует...
—	Мы сейчас поедем в управление,— заявил Лева,
входя в квартиру.— Процедура обязательная!
338


Вера заявила:
—	Я не могу, я на работе.
Лева посмотрел на девушку и не отводил взгляда,
пока она не отвернулась. Неторопливо взял объясне¬
ние Бабенко. Все, что написал Толик, было хорошо
знакомо, лишь последние строчки привлекли внимание.
По его словам, мертвая Качалина лежала совершенно
не так, как была обнаружена Верой и Сергачевым, как
застали тело эксперт и Гуров. Он перечитал объясне¬
ние еще раз — уже полностью сложившаяся картина
преступления, кто именно и в какое время убил Кача¬
лину, распалась, будто по только что созданному дель¬
ному сосуду ударили молотком. Лева смотрел на оскол¬
ки и решал, как же теперь собрать все воедино. И вдруг
он понял, что последние* полчаса занимался самообма¬
ном, пытался убедить себя в том, что версия сложена
правильно, а от двух фактов, которые в созданную им
картину преступления не вписывались, взял и отвернул¬
ся, словно фактов этих не существует.
Лева вспомнил, как в юности, решив смазать швей¬
ную машинку, разобрал ее, а когда собрал, две желез¬
ки оказались лишними, машинка не желала их при¬
нимать, они не втискивались в ее железное нутро. Ма¬
шинка, хорошо смазанная, крутилась совершенно бес¬
шумно, выглядела великолепно, но, к сожалению, не
шила. «И в бухгалтерии излишек опаснее недостат¬
ка»,— вспомнил Лева и обратился к своим излишкам.
Ключи от квартиры в кармане убитой и последний те¬
лефонный звонок, когда Леву приняли за Сергачева,
в собранную картину преступления не влезали и влезть
не могли. Он закрыл на них глаза, но факты, как
известно, вещь упрямая, в результате труп в объясне¬
нии Бабенко оказался в другом месте. Гуров расте¬
рялся. Ехать в управление было не с чем, не мог же
он заявить руководству: я пришел к выводам, которые
оказались ложными, никаких иных версий не имею,
ничего добавить не могу.
—	Готовы, Лев Иванович.— Боря уложил все бума¬
ги в папку, собрал Веру, Качалина и Бабенко у двери.
—	Минуточку,— буркнул Гуров, ушел в гостиную и
опустился в кресло.
«Баба Клава рассказывала, что в семилетнем воз¬
расте если я не мог ответить на вопрос, то забирался
йод стол. И долго я тут собираюсь отсиживаться?»
339


Лева вытянул ноги, оглянулся и вместо поисков . ре¬
шения начал думать о постороннем. «Интересно, кто
обставлял квартиру? Вещи все необычные, уникальные,,
сколько сил потрачено, чтобы отыскать такой инкрус¬
тированный столик! А зачем, спрашивается? Хозяйку
заберут в крематорий, хозяина, судя по всему, мои кол¬
леги тоже заберут, и мир этот перестанет существо¬
вать. Вещи переберутся в другие квартиры, где создадут
иные миры. Интересно, кто будет сидеть в этом крес¬
ле через год? Мне пора вставать, меня ждут, я должен
принять решение. А ведь Турилину наверняка не хоте¬
лось вызывать меня, но его попросили, и он рассчитывал,
он на меня надеялся». Лева представил, как начнет
докладывать, Константин Константинович поймет о
полуслова, что результата нет, кивнет и скажет: «Спа¬
сибо, Лева, можете отдыхать».
—	А я, между прочим, не напрашивался! — пробор¬
мотал Лева обиженно, пожалел себя и хотел было со¬
средоточиться на этом чувстве, но услышал скрип двери.
На пороге стоял Боря Вакуров и, прикрывая рот ла¬
донью, пытался деликатно кашлянуть.
Лева обреченно кивнул, поднялся, выйдя в холл, на¬
чальническим тоном сказал:
—	Поехали, Анатолий. Возьмите, пожалуйста, в свою
машину Веру, Сергачева и товарища.— Лева указал на
Борю. Он вам покажет дорогу и оформит пропуска.
Игорь Петрович, вы и я поедем на служебной.
—	Не в лесу, не заблудились бы,— усмехнулся Ба¬
бенко.— Хоть и не бывал, контору вашу знаю. Пропуска
он пусть нам на выход оформит, внутрь мы бы и сами
пробрались.
«Парень неожиданно оказался с юмором,--г- заметил
Лева,— несколько часов «кабыть» да «небыть» — и вдруг
заговорил нормально. Я его с самого начала недооцени¬
вал, отсюда все потери и убытки. Начнем сначала, нач¬
нем с нуля».
—	Анатолий, минуточку.— Лева придержал Бабен¬
ко, пропустил всех в лифт, махнул рукой: — Поезжайте,
мы вас догоним.
Толик смотрел вопросительно. Гуров достал из кар¬
мана ключи, подбросил на ладони, спросил:
—	Чьи это ключи, Анатолий?
Толик взял, глянул мельком, сказал равнодушно:
340


—	Качалиных.
—	Правильно, Бабенко.— Лева нажал на погасшую
кнопку и вызвал на свой этаж освободившуюся кабину
лифта.— Ключи находились в кармане Качалиной.
—	Ну и что?
—	А то! — Гуров попытался скрыть торжество.—
Если бы Качалина вышла в соседнюю квартиру, то,
имея в кармане ключи, она бы дверь захлопнула.
—	Не понимаю. Ну, захлопнула?
—	Как же вы в квартиру вошли?
—	Дверь была открыта! — Толик протестующе за¬
махал руками.
—	Лжете! Вам открыла дверь сама Качалина. Когда
вы пришли, она была жива!
Лева вошел в приехавший лифт, подождал Бабенко,
нажал кнопку первого этажа:
—	Вы сейчас узнали, что муж нашел жену мертвой,
й испугались, что в убийстве могут обвинить вас.
—	Я не убивал! Клянусь!
—	Хозяйка была жива?
—	Я не убивал!
Дверь лифта распахнулась, Боря Вакуров поджидал
начальство на улице. Лева подошел к нему и, глядя на
Толика Бабенко, быстро заговорил:
—	Девушка и Сергачев ответят перед законом или
нет — сейчас неизвестно. А Бабенко, на мой взгляд,
имеет с собой валюту либо что-то еще противозаконное..
По дороге в управление глаз с него не спускай, не дай
выбросить. Приедешь — сразу в кабинет и понятых, все,
что у него в карманах, изымешь и оформишь.
Вакуров кивнул, подошел к Бабенко, подождал,
пока тот сядет за руль, усадил Веру и пропустил Сер¬
гачева на заднее сиденье, сам сел рядом с Толиком.
«Хорошо действует мальчик, очень вежливо и профес¬
сионально»,— отметил про себя Лева, провожая взгля¬
дом отъезжающих.
Жара спала, воздух чуть остыл, но стал плотнее,
дышалось так, будто прижимаешься лицом к выхлопной
трубе автомобиля.
—	Лев Иванович, у меня же машина,— сказал Ка¬
чалин.
— Водитель приедет и будет	ждать,— ответил
Лева.
341


—	Мы предупредим вахтера, она передаст, что мы
уехали.— Качалин поздно сообразил, что Вера тоже
уехала, договорил до конца и сконфузился.
Гуров кивнул, слабо улыбнулся, и их диалог закон¬
чился. Без дополнительной информации, без дополни¬
тельного толчка извне Лева увидел всю картину пре¬
ступления, все действия в их нелепой, циничной, но ло¬
гической последовательности. Ключи в кармане Кача¬
линой и телефонный звонок заняли свои места, то
есть встали там, где им и положено было находиться.
Лева вздохнул, расправил плечи, выпрямился, словно
опустил непосильную ношу. Казалось, она раздавит
его, дороге нет конца, а вышло — пронес даже лишнее.
—	Лев Иванович, это ваша? — спросил Качалин.
Черная «Волга» с торчащей из крыши антенной
стояла рядом с Гуровым, а он, задрав голову, смотрел за
горизонт.
Из машины вышел невысокий плотный мужчина в
форме следователя прокуратуры, доброжелательно по¬
смотрел на Качалина и Гурова, кивнул и, взяв Леву под
руку, отвел в сторону.
—	Здравствуйте, Петр Семенович,— сказал Лева,
мысленно подбирая слова для четкого и короткого до¬
клада.
—	Здравствуй, Лев Иванович.— Следователь хотя
и смотрел снизу вверх, но выражение у него было покро¬
вительственное.— Извини старика, что припозднился,
день выдался неприятный. Рассказывай.
—	Дрянная история. Ударили сгоряча, разбили ви¬
сочную кость, смерть наступила мгновенно. Нелепая ди¬
летантская попытка инсценировать несчастный случай.
Протоколы осмотра экспертами оформлены, орудие
убийства обнаружено, изъятие оформлено, все отправ¬
лено к нам. Свидетели там же, вы можете ознакомиться
с документами и всех допросить.
—	Понял.— Следователь взглянул на прогуливаю¬
щегося неподалеку Качалина.
—	Муж,— сказал Лева.
Следователь оглядел Леву, лукаво подмигнул:
—	Лев Иванович, все так просто, тебе было легко,
но тон его и выражение лица говорили о том, что он
прекрасно понимает,, как инспектор устал.
Лева улыбнулся благодарно, кивнул.
342


—	Вы поезжайте, я дождусь нашу машину и буду
тотчас.— Он встретился со следователем взглядом, уви¬
дел в его глазах то ли просьбу, то ли требование, не вы¬
держал и сказал о главном: — Надеюсь, что познаком¬
лю вас с убийцей.
—	Спасибо.— Следователь кивнул, вернулся к ма¬
шине и уехал.
Буквально через несколько минут подошла «Волга»
МУРа.
—	Моя, персональная.— Лева пропустил Качалина
вперед, сел рядом.— Пожалуйста, домой.
Новый, незнакомый Гурову водитель, тоже сомлев¬
ший от жары, посидел некоторое время не двигаясь,
ожидая, когда этот парень назовет точный адрес. Гу¬
ров молчал, водитель тронул машину, долго бурчал
совершенно нечленораздельное, что в переводе на обще¬
человеческий язык означало: «Ты, парень, уже совсем
зарвался. Вызываешь оперативную машину, чтобы тебя
с дружком к бабе возил. У меня один дом, туда и до¬
ставлю, там хоть генерал, хоть сам диспетчер... пусть
меня убьют».
—	Как же это произошло, Игорь Петрович? — спро¬
сил Лева.
—	Вы о чем? — Качалин задумался и от вопроса
вздрогнул.
—	Я неправильно сформулировал вопрос.— Лева
опустил стекло, но ветер не освежал, а влажно прили¬
пал к лицу.— Как вы ударили жену бронзовой статуэт¬
кой, я знаю.
—	Вы что? Что вы говорите?
—	Помню, в детстве я разбил бинокль отца.— Лева
замолчал.— Извините, глупости говорю. Мне кажется,
вы не можете поверить в происшедшее, все хотите про¬
снуться и не можете, верите, упрямо верите, что просне¬
тесь. Я говорю жестокие слова, но я не в силах изме¬
нить реальность.
—	Я не убивал Елену.— Голос Качалина прозвучал
тускло и бесцветно, таким слышится голос робота, ког¬
да читаешь научную фантастику.
—	Понимаю, вы ударили.— Лева вздохнул и замол¬
чал, он тоже устал, говорить в общем-то бессмысленно.
Качалину к жизни не возвратить.
Светофор подмигнул зеленым, водитель остановил
машину, что было абсолютно не в его привычках. Он
343


работал на оперативной машине чуть больше недели,
использовал право преимущественного проезда где толь¬
ко мог, а уж на мигающий зеленый останавливаются
только частники с травмированной психикой и двумя
дырками в талоне предупреждений. Водитель стремился
растянуть дорогу до управления максимально. Этот па¬
рень, так водитель называл про себя Гурова, рассуждал
об убийстве, как нормальные люди говорят о том, что
неплохо бы выпить пивка. «Жди, так он тебе и расколет¬
ся, если и порешил свою бабу»,— злорадно подумал-во¬
дитель.
—	А почему вы?.. Почему вам такое?..— Договорить
Качалину не удавалось.— Как вы смеете?
—	Мы нашли статуэтку в мусоросбросе.— Лева не
хотел ничего доказывать, он свою работу закончил,
следователь сделает свое дело.
Гуров обманывал себя, не отдавая отчета, наверное,
от усталости. Конечно, ему хотелось поставить точку,
кивнуть следователю: мол, преступник сейчас пишет
признание, придется подождать, извините, он скоро
закончит.
—	Божок стоит на этажерке, каждый может схва¬
тить,— быстро заговорил Качалин.— Почему я? Серга¬
чев в двенадцать находился в квартире, вы же знаете.
—	Разве я говорил, что мы нашли именно китайско¬
го божка? «Я вроде гробовщика, забиваю последние
гвозди,— подумал Гуров.— Но ведь он убил человека,
довела его жена до последнего удара или нет, решать
суду. Мое дело восстановить последовательность собы¬
тий, вытащить на божий свет госпожу истину».
—	Вы сказали «статуэтка».— Качалин защищался
по инерции.
—	Там же стоят бюстик Пушкина, фигурка тенни¬
систки...
—	А нет именно божка,— перебил Качалин.
—	А вы в гостиную не заходили и не можете знать,
что на этажерке отсутствует.— «У тебя такая профес¬
сия, Гуров, тут уж ничего, не поделаешь»,— оправды¬
вался Гуров.— Поверьте, Игорь Петрович, у вас нет
возможности защищаться, выкручиваться. Вы сказали,
что Сергачев в двенадцать находился в квартире. Во-
первых, это неправда, во-вторых, я вам о телефонном
звонке не говорил, вы напрасно его организовали. Как
говорят . юристы: попытка с негодными средствами. По¬
344


надобится, мы звонившего найдем, он не захочет стать
соучастником и расскажет, как вы его уговорили. Игорь
Петрович, вы же знаете этого человека, он расска¬
жет?— Лева заставил себя заглянуть в плоское лицо
Качалина.—Вот видите, обязательно расскажет.
—	Он не расскажет...
—	Вы начинаете говорить глупости. Вы, после то¬
го как ударили,— Лева перестал употреблять слово
«убийство»,—говорите и делаете глупости, топите се¬
бя. Совершенно идиотская инсценировка, отрицали
приезд, затем этот звонок...
—	Толик Бабенко приезжал до меня и видел труп! —
Качалину показалось, что он нащупал твердое дно и Сей¬
час выйдет на берег.— Вы ничего не сможете доказать!
Бабенко видел труп! Елену убили до моего приезда!
Правда, она всегда...
—	Безусловно,— перебил Лева.— Я согласен:	исти¬
ну спрятать трудно, в вашей ситуации невозможно.—■
Он разозлился: «Себя мучает и меня».— Бабенко ви¬
делся с Еленой Сергеевной, разговаривал с живым
человеком, трупа не видел, даже не знает, как он ле¬
жал, о чем и написал в своем объяснении. Бабенко
испугался, решив: раз вы обнаружили труп, то подозре¬
ние сразу падет на него, дурака Толика Бабенко, и
начал врать. Привести его в сознание — дело несложной
техники. Я вам, Игорь Петрович, попытаюсь помочь, бы
решайте, как себя вести дальше. Не перебивайте меня,
постарайтесь понять. Наши разговоры с вами юридиче¬
ской силы не имеют, вы лгали, изворачивались, все это
лежит в области нравственности, дело вашей совести.
Факты же таковы: вы ударили предметом, который по¬
пался под руку, следовательно, в ваших действиях не
было заранее обдуманного намерения. На допросе нач¬
нете врать, изворачиваться—уличат вас непременно, все
докажут, плюс вы оставили труп, бежали. Все вкупе
произведет на суд самое мрачное впечатление.
—	А так я предстану перед судом весь в белом.—
Качалин натужно рассмеялся.
Водитель от неожиданности рванул руль, машина
чуть не вылетела на тротуар.
Лева похлопал водителя по плечу и сказал:
—	Три года назад я расследовал убийство. Погиб
хороший человек. Мне рассказывали: преступник, оправ-»
дываясь, порой говорил: «Что выросло, то выросло».
345


Неожиданно Качалин схватил Леву за руку и за¬
шептал:
—	Растет дерево, трава растет. Я человек! Я счастья
хочу! А она плевать на меня хотела! Я — в тюрьму, а
она другого приведет. Сносила туфли — новые купит!
Я приехал и совета попросил, говорю: мол, плохо мне...
А она улыбнулась жалостливо и говорит: «Всегда хо¬
рошо не бывает. Ты мужчина, решай свои проблемы
сам».— Качалин всхлипнул, отодвинулся на край си¬
денья и совсем тихо закончил:—Так я и прожил свою
жизнь.
«Волга» остановилась у подъезда, водитель повернул
ключ зажигания и сказал;
—	Вы дома, прошу!
—	Спасибо.
Лева вышел из машины, подождал Качалина, указал
на подъезд, кивнул водителю и вошел следом за Качали¬
ным.


ОБРЕЧЕН
на ПОБЕДУ


НАЧАЛО
эропорт — это место, где не ощущаешь
времени, оно безлико. В плохую погоду,
когда один город самолеты не прини¬
мает, а другой не выпускает, теряется представление и
о числе, и о дне недели.
— Объявляется посадка на рейс... за двенадцатое
июня.
«Все-таки июнь,— сознание, затуманенное тупым
ожиданием, слегка проясняется.— И двенадцатое уже
прошло... Одиннадцатого я собирался быть...» — и чело¬
век с особой симпатией смотрит на стандартно улыбаю¬
щуюся девушку в голубом мундире Аэрофлота, которая
призывает экономить время и пользоваться услугами...
Все проходит, непогода тоже, Аэропорт, словно чу¬
дом незатонувшее судно, выбрасывает на летное поле
остатки измученных людей, быстро прихорашивается,
его пульс становится ровным. Посадки, взлеты, приливы
и отливы. Бодрый, чуть напряженный женский голос с
невидимого капитанского мостика оповещает, что. произо¬
шло, происходит сейчас и должно произойти в ближай¬
шее время в этой маленькой разноязыкой стране —
аэропорту.
349


Летним вечером, когда солнце опускалось за взлет¬
ную полосу и наползавшие сумерки зажгли над аэро¬
дромом электрические созвездия, в городском аэропорту
было особенно многолюдно. Улетала на спартакиаду
школьников сборная команда легкоатлетов области, и
мамы, бабушки, тренеры, влюбленные торопились ска¬
зать что-то самое важное, без чего любимое существо
там, на чужбине, несомненно пропадет.
—	Плечо не поднимай... Бедро, бедро выше...
—	Не стой у открытой форточки...
—	Не ты там выступаешь, не ты, а мы... Все мы!
—	Помни, тебе нельзя ничего острого...
—	Ты фамилию, фамилию нашу не опозорь...
—	Береги себя, Бог с ним, с этим рекордом!
Высокорослые прыгуны, стройные спринтеры, невы¬
сокие стайеры, широкоплечие метатели, юноши и девуш¬
ки, такие разные, но одинаково молодые, в ярких спор¬
тивных костюмах, теряли последние капли терпения.
Сейчас им уже ничего не было нужно: ни спартакиады,
ни рекордов, ни званий. И словно услышав эту мольбу
молодости, репродуктор приглушенно кашлянул и про¬
изнес:
—	Заканчивается регистрация билетов и оформление
багажа на рейс...
Казалось, аэровокзал вздрогнул. Ребята двинулись
на летное поле...
Старший оперуполномоченный МУРа майор милиции
Лев Гуров стоял, притиснутый к липкой на ощупь стой¬
ке хронически не работающего буфета.
Гуров провожал следователя Прокуратуры СССР,
с которым прилетел в этот город одиннадцать дней
назад. Преступники, которых они здесь выявили и за¬
держали, год назад совершили два разбойных нападе¬
ния в Москве. Долго тянулись нудные месяцы бесплод¬
ного розыска. Неожиданно аналогичное нападение про¬
изошло здесь. Следователь и Гуров были откомандиро¬
ваны в Город. Здесь Леве, как говорится, повезло. Каж¬
дый розыскник знает: опыт опытом, мастерство мастер¬
ством, а госпожа Удача — фактор немаловажный. Она
может не появляться долго-долго, а может выскочить
из-за угла неожиданно. Тут уж срабатывает професси¬
онализм: не прозевать. Гуров и следователь прокура¬
туры были профессионалами, вчера преступников водво¬
рили в изолятор.
350


Следователю надо на два дня в Киев по другому
делу, а Гуров завтра первым рейсом улетал в Москву,
Он не любил провожать, не любил эти последние рези¬
новые минуты, когда и с близким человеком разговор не
ладится, а самые простые слова звучат фальшиво. Про¬
исходит это, видимо, оттого, что люди лишь формально
рядом — фактически один уже в пути, другой остался,
но их миры разделились. Встречать, даже малознако¬
мого человека, дело совсем иное. Люди встретились,
их миры пересеклись, пусть ненадолго, но они в момент
встречи едины. И самые пустые слова наполняются че¬
ловеческим теплом. «Ну как? Я рад!» — «Я тоже рад.
Что дома?» — «А у тебя?»
Провожал следователя и начальник уголовного рс^-
зыска подполковник Серов. Следователь и Серов вы¬
жимали из себя последние слова. Гуров молчал, причем
старался молчать как можно вежливее.
Услышав сообщение о посадке на самолет, все за¬
улыбались.
—	Спасибо за помощь, Иван Николаевич.— Серов
пожал следователю руку.
—	Это к нему,— следователь кивнул на Гурова.—
А вы когда домой, Лев Иванович?
—	Завтра, утренним рейсом,— ответил Гуров.—■
До встречи.
—	На курорте,— улыбнулся следователь.— Вот я на
пару дней в Киев, потом домой, в Москву, и...— Он бла¬
женно прикрыл глаза, затем взглянул остро и совсем
другим тоном сказал:—А Славину экспертизу обяза¬
тельно...
На простоватом лице подполковника появилась обида
и удивление, он развел округло руками:
—	Иван Николаевич...
—	Ну ладно, ладно.— Следователь еще раз пожал
обоим руку и быстро, словно скинул ненужный груз, за¬
шагал к выходу на посадку.
—	Рад до смерти,— сказал Серов, призывая Гурова
в союзники — Конечно, после столицы у нас тут...
Гуров вежливо кивнул, он смотрел на открытые,
светящиеся лица ребят. Вот она, жизнь. «Почему я не
стал тренером, педагогом? Работенка тоже не вздохи
при луне, однако ребята-то какие? Среди них и сам цве¬
тешь и пахнешь. Проступки совершают и они, конечно,
не без этого: режим нарушил, на тренировку опоздал*
351


влюбился, мерзавец, ночами не спит, а.у тренера от его
результатов аппетит портится».
Рассуждая так, старший оперуполномоченный не
зн^л, что завтра начнет знакомиться с людьми страны
Большого Спорта и сегодняшние мысли его окажутся
коротенькими. Шагая за подполковником к ожидавшей
их машине, он уже переключился на Москву, на дом,
самую дорогую и замечательную девушку на свете. Лев
Иванович Гуров кое-что в жизни видел, но ему было
тридцать три, и он пока смотрел только на восток, отку¬
да поднимается солнце.
В зале аэровокзала, только что заполненном плотно,
стало свободнее, хотя провожавшие медлили, а те, кто
двинулся к выходу, оглядывались.
Павел Астахов не улетал и не провожал, он сопро¬
вождал Нину Маевскую, у которой улетала младшая
сестра.
Когда Астахов давал интервью за рубежом, то на
просьбу представиться отвечал: аспирант педагогичес¬
кого института. Журналистам на Родине сердито, скры¬
вая смущение, рекомендовал заглянуть в справочник
и отворачивался. А что сказать?
Заслуженный мастер спорта, неоднократный рекорд¬
смен и чемпион Союза, чемпион мира, олимпийский
чемпион, кавалер орденов... Ответить так? Дело не в
том, что это нескромно. Констатация фактов не может
расцениваться как нескромность. Однако титулы свои
Астахов никогда не перечислял, хотя стеснительностью
не страдал. Люди стеснительные, если они талантливы,
способны достигнуть больших успехов. Только не в
спорте.
Утверждают, что в природе все уравновешено. Ви¬
димо, в целом оно так и есть. Но в таком случае, соз¬
давая Павла Астахова, природа сильно кого-то обиде¬
ла, и теперь по причине физического совершенства
Астахова по Городу шастало несколько за его счет обде¬
ленных парней, низкорослых, узкоплечих и кривоногих.
Описывать его достоинства было так же неприлично,
как перечислять титулы. В Городе Павел Астахов являл¬
ся общественной собственностью, и за глаза все называ¬
ли его Паша.
Он, конечно, не был Пашей. Обзаведись он визит¬
ной карточкой, на ней было бы вполне достаточно на¬
352


писать: «Павел Астахов». В черте Города такая визит¬
ка открыла бы любую дверь.
Наступал вечер. Город готовился ко сну, никто не
подозревал, представить не мог, что завтра, уже завт¬
ра, после имени Паша громыхнет слово «убийца».
Нина Маевская, которую сопровождал Астахов, бы¬
ла первой красавицей Города. А может, она не была кра¬
савицей? Но подавляющее большинство мужчин, кото¬
рые причисляли себя к сильному полу, реагировали на
Нину Маевскую болезненно. Симптомы, естественно,
проявлялись различно. Одни при встрече с ней втягива¬
ли животы, расправляли плечи. Другие прерывали оче¬
редной анекдот, начинали рассказывать о своей послед¬
ней поездке в Париж. Некоторые любящие мужья вдруг
беспричинно хамили женам. Рассказывают, что один
молодой доктор наук, познакомившись с Ниной, от сму¬
щения снял очки, а так как очки у него были минус
пять, то он тут же вошел в стеклянную дверь.
Нина Маевская училась в институте, занималась
спортом, не блистала ни умом, ни глупостью, была нор¬
мальной двадцатидвухлетней девушкой.
Город следил за романом Астахова и Маевской вни¬
мательно, их скорая свадьба ни у кого не вызывала со¬
мнений. Сами герои ничего о решении земляков не
знали.
Итак, здание аэровокзала пустело, отстававшие до¬
гоняли своих товарищей. Трое молодых высокорослых
парней рванулись было к выходу, на посадку, но при¬
остановились. Кто-то шепнул:
—	Астахов! Астахов!
—	Где?
—	Вот!—громко сказала Нина, взяла Астахова за
плечи, повернула лицом к ребятам: — Любуйтесь! Па¬
вел Астахов! Лично!
Молодых спортсменов как ветром сдуло.
Один из тренеров, статный, модно одетый, лет трид¬
цати—Игорь Лозянко,— громко рассмеялся, встре¬
тившись с Ниной взглядом, подмигнул и, подхватив
двух своих учениц под руки, повел к контролю. Девуш¬
ки шутливо упирались.
—	Игорь, летим с нами...
—	Без вас мы не выиграем...
12	Заказ 3598	353


Нина проводила Игоря Лозянко долгим взглядом.
Астахов улыбнулся, подбросил на ладони ключи,
спросил:
—	Едем?
—	Объехал полмира или больше, а не можешь мод¬
но одеться,— недовольно сказала Нина.
— А что?—Астахов оглядел себя.— Всё в норме.
Шмотки как шмотки.
Мимо проходили два других тренера, одногодки и
Друзья, они спорили между собой лет тридцать, зани¬
мались этим делом и сейчас. Анатолий Петрович Кепко,
низкорослый, лысоватый блондин, и Олег Борисович
Краев, высокий брюнет, некогда стройный, а теперь
величественно несший свое грузное тело. С ним шла
рекордсменка области по прыжкам в длину Вера Те-
Жшна. По мнению большинства мужчин, фигура у Веры
была потрясающая, но ее тренер Краев, живя на сбо¬
рах, в столовой усаживал спортсменку за, свой стол и
старательно съедал три четверти отпущенного кухней
на двоих.
—	Добрый вечер,— сказал Кепко, улыбнулся Маев-
ской и Астахову.
—	Любовь — штука прекрасная,— пророкотал Кра¬
ёв.— Но не забывайте, что утреннюю тренировку никто
не отменял.
—	Олег Борисович, удочерите меня,— сказала Нина
Маевская.— И покончим разом.
—	Выбежишь из одиннадцати и пяти, я тебя не
только удочерю, но и...— он понизил голос до шепота.
Однако Вера Темина услышала, дернула тренера за
рукав:
—	Олег Борисович!
—	Какавы не пей, ты не в секс-шоу выступаешь, а
на стадионе.— Смягчая резкость, Краев обнял Темину
за плечи, зашептал:—Да не смотри ты на него, убого¬
го. Он на дорожке мужик, а в жизни только приложе¬
ние к Нине и шиповкам.
—	Неправда! — Вера вырвалась.
—	Конечно, неправда,— сказал идущий рядом Кеп¬
ко.— Дядя Олег так шутит.
Почти со всеми героями нашей истории мы позна¬
комились, да и в здании аэровокзала торчать надоело,
душновато здесь. Самое время подмести, вымыть пол:
усаживающиеся сейчас в самолете спортсмены и мед¬
ленно разбредавшаяся многочисленная свита оставили
354


на месте прощания изрядное количество апельсиновых
корок, конфетных оберток, окурков и неопознаваемого
на первый взгляд мусора.
Вечер был так себе, обычный. Ни дождя, ни ветра,
ни тепла, ни холода, солнце завалилось, звезды не вы¬
лезли. Если бы через час в Городе не был убит человек,
то и говорить об этом вечере вообще не стоило.
На стоянке автомашин у серой с милицейским «гал¬
стуком» «Волги» стояли подполковник Серов и Гуроз.
Милицейская форма на подполковнике Серове смот¬
релась, хотя надевал он ее редко — в День милиции да
в случаях вызова на ковер для разноса. Если визит к
генералу носил деловой и миролюбивый характер, Бо¬
рис Петрович являлся в штатском. Сегодня он обла¬
чился в мундир, желая подчеркнуть, что является пред¬
ставителем УВД области, которое выказывает свое
уважение и благодарность улетающему гостю. Все-таки
старший следователь Прокуратуры СССР по особо важ¬
ным делам!
Внешности Борис Петрович Серов был неброской.
Из-под чуть набрякших век подполковник смотрел на¬
столько простодушно и даже наивно, что поверить его
взгляду мог только ребенок. В России такие «проста¬
ки» встречаются. Гуров их повидал, с некоторыми
вместе работал, иные порой сидели с другой стороны
стола. Гуров пообщался с Серовым полторы недели и
приобрел защитный иммунитет. Ты простой, а я еще
проще, ты говоришь, я все принимаю за чистую монету.
И от линии этой ни шагу в сторону, иначе обязательно
угодишь в лужу.
—	А я поначалу к вам...— Серов состроил недоволь¬
ную гримасу.— Вообще не люблю варягов, тем более из
Москвы. Зазнайки.
—	И абсолютно правы,— быстро согласился Гуров.
—	Но в цвет вышли именно вы.— В глазах Серова
светилось искреннее восхищение.— Такой хватке можно
позавидовать.
Гуров насторожился, но, возможно, Борис Петро¬
вич ничего конкретного не имел в виду. Почему бы. и
не сказать приятное хорошему человеку? Тем более
что он из Москвы, мало ли каким образом жизнь по¬
вернется...
—	Я тут не виноват,— тоже открыто улыбнулся Гу¬
ров,— Так распорядилась госпожа Удача,
355


—	Но к одним та-та-та-та, а к другим — иначе! —
рассмеялся подполковник.— Куда пропал водитель Рос-
синанта? —И слегка смутился, так как по своей роли
деревенского простака не мог слышать о коне доблест¬
ного рыцаря.
Павел Астахов открыл дверцу собственной «Волги»,
Нина села на переднее сиденье, сказала:
—	Что ни говори, а богатые люди —это совсем осо¬
бые люди!
—	Павел! — к ним подошел Игорь Лозянко, кото¬
рый все-таки отправил своих учениц и теперь торопил¬
ся в город.— Подбрось в центр безлошадного крестья¬
нина.
Астахов окинул взглядом «крестьянина», взял за
лацкан дорогого твидового пиджака, второй рукой по¬
правил ему галстук:
—	Откуда дровишки?
—	Паша, ну что мы против тебя? — Лозянко отстра¬
нился.
Астахов, стараясь унять дрожь в руках, достал бу¬
мажник, вынул пять рублей, положил Игорю в верх¬
ний карман пиджака:
—	Найми извозчика.
—	Благодарю, барин.— Лозянко поклонился.
К соседней машине подошли Кахи Ходжава, Арнольд
Гутлин и Сергей Усольцев. Усольцев слышал послед¬
нюю фразу Астахова и потому, тронув Лозянко за пле¬
чо, сказал:
—	Садись к нам, Игорек. Не ищи приключений.
Гутлин сел за руль «Жигулей», Ходжава рядом,
Сергей Усольцев распахнул заднюю дверцу.
Лозянко медлил. Астахов пожал плечами, начал бы¬
ло обходить «Волгу», чтобы сесть за руль. Неожидан¬
но Нина легко выскочила из машины, поцеловала Ло¬
зянко в щеку, взяла под руку и повернулась к Астахо¬
ву спиной.
—	Поехали, Игорь!
—	Поехали.— Лозянко тоже поцеловал Нину, вы¬
нул из кармана деньги, скатал в комочек, выщелкнул
в сторону Астахова.— Купи себе минералки, чемпион!
Но сесть в машину Нина с Игорем не успели, так
как рядом, взвизгнув тормозами, остановились «Жи¬
гули».
—	Тихо! — буквально, рявкнул сидевший за рулем
Краев, перегнулся, распахнул заднюю дверь:—Нина!
356


Вера Темина вышла из машины, уступила свое место.
Нина прижималась к плечу Лозянко:
—	Мы не на стадионе, Олег Борисович...
—	Ну! — повысил голос Краев.
—	Выпусти пар, Олег,— тихо сказал сидевший на
переднем сиденье Кепко, взглянул на Нину.— Сядьте
в машину оба.
Нина с Лозянко подчинились, и Краев, говоря не¬
хорошие слова, вырулил со стоянки на шоссе.
Уехал и Усольцев со своими друзьями. Милицей¬
ская «Волга», мелькнув красным «галстуком», тоже
ускользнула по шоссе за поворот.
Павел Астахов стоял около своей машины, задум¬
чиво склонив голову набок. Вера Темина заняла место
на переднем сиденье и, чтобы не смущать Павла, откры¬
ла сумочку и занялась косметикой. Павел опустился
на корточки и на жирном, поблескивающем мазутными
пятнами асфальте нашел смятую пятерку.
С минуту они ехали молча, затем Павел сказал:
—	Я в прыжках не дока, но во время разбега ты
закрепощаешься, подай плечи вперед, расслабься.
Вера посмотрела на его жесткий профиль и ничего
не ответила.
Гуров сидел рядом с Серовым на заднем сиденье
«Волги» и, не слушая подполковника, решал вопрос,
как бы, не обидев человека, побыстрее распрощаться
с ним, перекусить и остаться в гостиничном номере
одному.
«Волга» остановилась у гостиницы, они вышли.
—	Может, вместе поужинаем? — предложил Серов.
Пока Гуров подыскивал вежливые слова для отказа,
подполковник глянул из-под припухших век, все понял,
протянул руку:
—	Бывай, Лев Иванович. Земля круглая, вертится.
Может, и я тебе когда пригожусь. Не сердишься, что
тыкаю?
—	Пустяки, Борис Петрович,— Гуров пожал его
мягкую ладонь.— Счастливо оставаться.
—	Давай! — Серов хлопнул его по плечу.— Машина
придет за тобой в шесть тридцать, не проспи.— Кив¬
нул и сел в «Волгу».
Гуров проводил ее взглядом.
357


Из остановившихся «Жигулей» выскочили трое мо¬
лодых мужчин, которые тоже были в аэропорту. Над
чем-то подшучивая, они вместе с Гуровым вошли в вес¬
тибюль и решительно направились к дверям ресторана,
игнорируя табличку «Закрыто».
Гуров мог предъявить удостоверение, и его бы не
обидели, покормили. Но он решил быть проще и при¬
строился у двери за спинами аборигенов.
Швейцар со строгим неподкупным лицом приоткрыл
дверь ровно настолько, чтобы гость смог просунуть
руку и положить ему в карман купюру.
—	Сережа, только для тебя.— Швейцар распахнул
дверь, пропустил Усольцева, Гутлина, Ходжаву и дер¬
жавшегося у них в фарватере Гурова.
Гуляла молодежная свадьба. Все как у людей. Не¬
веста в белом, сам в темном и при галстуке. На свадьбе
они едины, как, может, не будут уж никогда в жизни.
Они устали, отбывают последний номер программы,
ждут не дождутся конца, чтобы занавес наконец упал.
Скорее домой, закрыть за собой дверь, остаться вдвоем.
Столы стояли буквой «П», занимая половину зала.
Другая половина была освобождена для танцев, лишь
в дальнем углу притулились два столика. За одним
сидела пожилая пара, видимо, хорошо известная в го¬
роде, так как многие из танцующих с ними почтительно
раскланивались. Второй столик был сервирован так,
на всякий случай. Видимо, швейцар знал, что Сергей
Усольцев, а главное, сопровождавший его Кахи Ход¬
жава — «случай» подходящий.
Гуров все понял, сел не стесняясь, сказал:
—	Извините, сейчас уйду. Возьму с собой в номер.
—	Сиди,— разрешил Усольцев. Посмотрел на спут¬
ников, кивнул на швейцара:—Дядя Володя своего не
упустит!
Сергею Усольцему еще не исполнилось тридцати.
Когда-то в спорте он подавал надежды. Чтобы надеж¬
ды не сбылись, существует множество причин, перечис¬
лять их долго. Усольцев в спортивном сообществе остал¬
ся, двинулся по административной части, стал началь¬
ником, не большим, но и не маленьким. В последние
годы он приобрел брюшко и апломб, лицо и жесты его
округлились. Но за этой внешней округлостью прогля¬
дывала натура жесткая, хотя среди спортсменов Усоль¬
цев слыл парнем свойским и незлобивым.
Его однокашник Арнольд Гутлин мечтал стать сперт-
358


сменом, дальше второго разряда по шахматам не по¬
шел, защитил кандидатскую, получил лабораторию.
Умница, специалист в своей области, он обладал дву¬
мя недостатками. Самоуничижаясь, Арнольд преклонял¬
ся перед атлетами и стремился всем и каждому услу¬
жить. После работы он возил Усольцева на своей ма¬
шине, катал по городу каких-то неизвестных людей и
чужих девок. Вернувшись за полночь домой, писал на¬
учные статьи, а рано утром... начинался новый день.
Отец, деды и прадеды Кахи Ходжавы работали от
зари до зари. В вине, которое создавал род Ходжава,
можно было утонить стадо слонов, в пролитом этими
грузинами поту можно было бы выкупать взрослого
мужчину.
Предки Кахи были мудры и трудолюбивы. Дед к
восьмидесяти годам научился читать, отец в свое вре¬
мя закончил семилетку. В роду Ходжавы были вино¬
градари, пекари, воины, мудрецы — Кахи должен был
открыть двери в науку.
На семейном совете рассудили, что Тбилиси, Моск¬
ва, Киев—слишком большие города для простого дере¬
венского парня, они развратят его.
В Городе жила двоюродная сестра дяди, судьба Ка¬
хи решилась просто.
Кахи учился — так он писал домой. Деньги, по край¬
ней мере, присылали на учение. Деньги в семье были.
Ничего о своих соседях Гуров не знал. Но что Сер¬
гей Усольцев в компании лидер, а Кахи и Арнольд
при нем, старший инспектор определил с одного взгляда.
Неторопливо, шаркая туфлями без задников, подо¬
шла официантка. Фартучек, задуманный как нечто ко¬
кетливое и белоснежное, последнее время не стирали.
—	Привет, мальчики.— Она открыла блокнот.
Гутлин улыбнулся, Усольцев сказал:
—	Салют, Светик! Сегодня распоряжается Кахи.—
И кивнул на кавказца.
—	Сегодня?—Официантка дернула плечом.
—	Красавица, принеси нам...—Активно жестикули¬
руя, Кахи начал делать заказ.
Слушая заказ, Гуров рассудил, что тоже с удоволь¬
ствием закусил бы икрой и лимончиком, не отказался
бы от осетрины на вертеле. И чтобы рядом сидела Рита,
только непременно в хорошем настроении.
Официантка записала заказ, собралась уходить. Гу¬
ров сказал;
359


—	Простите.
Девушка взглянула удивленно:
—	Вы отдельно?
—	Две бутылки минеральной воды,—сказал Гу¬
ров.— Две порции ветчины... Хлеб. Бутылку пива. Я все
заберу в номер.
—	Зачем ветчина, зачем в номер? — Кахи развел ру¬
ками.— Обижаешь. Сиди. Кушай. Все будет.
—	Кахи!— остановил его Усодьцев.— Человек в ко¬
мандировке, устал.— Он попытался улыбнуться Гуро¬
ву: — Кавказ, уж извините.
Лева заметил, как болезненно дернулся и задрожал
у Усольцева подбородок, и подумал: «Зубы болят, на¬
верное». Тот почувствовал взгляд, неверным соскальзы¬
вающим движением начал стряхивать с пятнистой ска¬
терти хлебные крошки, затем нарочито медленно под¬
нялся, так же медленно поставил на место свой стул
и, ничего не сказав, пошел к выходу.
Гуров взглянул на его неестественно негнущуюсй
спину —так держатся сильно выпившие перед тем, как
превратиться в пьяных.
«Странно,— удивился Гуров,— ведь парень абсолют¬
но трезв».
Усольцев вернулся минуты через три, на ходу выти¬
рая платком лицо, беспричинно рассмеялся и сказал:
—	Действительно, а почему бы вам не поужинать с
нами? Одиночество командированных штука неприят¬
ная, по себе знаю.
—	Спасибо,—Гуров кивнул.— Хочется лечь порань¬
ше.
—	Ну, была бы честь предложена,— легко, без обиды
согласился Усольцев и озорными глазами оглядел свадь¬
бу.— Мужики, у всех женщины, а мы словно двоюрод¬
ные. Пойду звякну.— Он снова поднялся, но теперь
легко и непринужденно, и зашагал к выходу.
Гуров ждал, пока принесут заказ. «Счастье — в вы¬
полнении желаний,—думал он,—пусть самых обыден¬
ных. Сейчас я пойду в номер, выпью пива, закушу бу¬
тербродом, позвоню Рите. Завтра Москва».
Конечно, старший оперуполномоченный МУРа — че¬
ловек привычный к расчетам и составлению планов. Но
он только человек.
Убийство, которое обрушится на Город через сорок
минут, уже предрешено.
И Гурову завтра в Москве не быть.
360


Старший оперуполномоченный МУРа
Лев Гуров
Секретарша Турилина перестала печатать, внима¬
тельно посмотрела на Гурова, на миловидном лице ее
появилась улыбка. Вытащила из ящика стола гребешок,
протянула:
—	Пригладьте хохолок, майор. Неприлично.
—	Все цветешь, Света.— Гуров провел гребешком
по макушке, взглянул на массивные, выступающие из
стены, словно бабушкин шкаф, двери.
—	Он один,— сказала Светлана.— На личном фрон¬
те без перемен?
Гуров взглянул на девушку, театрально вздохнул:
—	Где были мои глаза, куда я смотрел? — Он нажал
на бронзовую ручку и вошел в двери-шкаф.
А действительно. Куда смотрел? Была такая Светоч¬
ка с фарфоровой мордашкой и тонкими губами сплет¬
ницы. Вышла замуж,— в глазах доброта не просыхает,
в приемной светлее и теплее стало, даже машинка те¬
перь не сухими пулеметными очередями встречает, а бы¬
стрым теплым постукиванием приветствует.
Перешагнув порог, Гуров вытянулся, хотел уже про¬
изнести заготовленный экспромт-поздравление, но Кон¬
стантин Константинович, прижимая плечом телефон¬
ную трубку, указал на кресло.
Гуров не любил это огромное кожаное кресло. Оно
было низкое и мягкое, стояло напротив огромного, во
всю стену окна. Опустившись в это кресло, человек сра¬
зу терял инициативу и, щурясь от яркого света, оказы¬
вался как бы на операционном столе. И сделал то, что
мог себе позволить лишь человек, бывавший в этом ка¬
бинете часто и знавший хозяина хорошо: он взял стул
от стола заседаний и переставил его, сел спиной к окну.
Константин Константинович долго слушал абонента,
отвечая лишь короткими репликами. По тому, как под¬
нялась и опустилась лохматая бровь начальника, Лева
понял, что его маневр не остался незамеченным.
Гуров работал с Константином Константиновичем
Турилиным немногим меньше десяти лет и знал его хо¬
рошо. За эти годы подполковник Турилин поднабрал
седины, а вчера ему присвоили звание генерала. По
этому поводу было сочинено четверостишие, но произ¬
нести его можно было лишь здороваясь, а теперь, как
361


говорится, поезд ушел. Генерал вызвал к -себе майора,
и шуткам в кабинете уже не было места.
Гуров бывал порой стеснительным, но никогда не
был робким, однако в этом кабинете всегда внутренне
закрепощался. Что так действовало, неизвестно. То ли
длинный стол для совещаний под конвоем прямых стуль¬
ев молча намекал: мол, здесь сиживают люди не тебе
ровня, укороти шаг, говори тише. Возможно, телефоны,
настороженно молчавшие на отдельном столике, напо¬
минали готовую к залпу артиллерийскую батарею, и
человек, чувствуя их готовность, старался быть предель¬
но кратким. В общем, кабинет Константина Константи¬
новича обладал загадочной способностью все умень¬
шать: и проблемы, и речи. Или просто в этом кабинете
люди и события приобрели свой действительный объем
и вес?
Сегодня Гуров себя чувствовал относительно вольгот¬
но— он ничего отстаивать не собирался. Генерал вы¬
звал, майор явился.
Турилин, как все розыскники, редко носил форму и
сегодня был в темном костюме, светлой рубашке со
строгим галстуком. Генеральского мундира увидеть не
удалось.
Константин Константинович сказал:
—	Спасибо, до свидания,— и повесил трубку.
Гуров поднялся и чуть напыщенно произнес:
—	Здравия желаю, товарищ генерал-майор.
Турилин оглядел Гурова, подумал о времени, кото¬
рое неумолимо. Вот и Лева Гуров — не худенький сине¬
глазый юноша, краснеющий по любому поводу. Плечи
развернулись, глаза из васильковых стали темно-сини¬
ми, хотя сейчас и не разберешь: спиной к окну сел, кре^
ело не любит.
—	Здравствуйте, Лев Иванович.— Турилин старался
отодвинуть от себя неприятный телефонный разговор,
сосредоточиться. Нашел среди бумаг конверт, протянул
Гурову.
Год назад в Москве было совершено два разбойных
нападения. Уголовное дело вела прокуратура, розыск¬
ным занималась группа Гурова. Хвастаться успехами
не приходилось. Приметы преступников, как выража¬
ются розыскники, были нормальные, то есть возраст—■
от двадцати до сорока, рост — средний, телосложение —
нормальное, волосы — русые. На месте преступления
оставлены две гильзы от пистолета ТТ.
362


Документ, который держал в руке Гуров, был за¬
ключением баллистической экспертизы:	из	пистолета,
который разыскивал майор Гуров, убили еще двух че¬
ловек. Разбойные нападения были совершены далеко от
Москвы, за Уралом.
Когда два умных человека знают друг друга давно,
порой это разговор не облегчает: неудобно произносить
вещи очевидные. Задавать риторические вопросы тоже
глупо.
Гуров понимал, что Константин Константинович не
только информирует его о происшедшем, но хочет знать,
что он, майор Гуров, собирается теперь предпринять.
Ужав свой ответ до минимума, Гуров сказал:
—	Надо подумать, товарищ генерал.
Турилин поморщился:
—	Считай, что я и твои поздравления принял, и пре-
кратим —Он помахал перед лицом, будто Гуров курил
и дым раздражал генерала.— Думай вслух.
Гуров покосился на притаившийся телефон, словно
выискивая аргумент.
Турилин знал, что Лева любит расхаживать по ка¬
бинету.
—	Можешь встать и побегать, если иначе у тебя за¬
стой мысли.— Он откинулся на спинку кресла, незамет¬
но потянулся.
Гуров легко поднялся, прошелся по ковру, чиркнул
пальцем по столу заседаний, но вензеля не получилось,
на столе не было ни пылинки.
—	Конечно, следователь прокуратуры и я кое-что
накопили... Однако... У меня это дело, к сожалению, не
единственное. Конечно, лучше было бы ознакомиться
с обстоятельствами лично, но лететь туда или нет, я
решить не могу. Будет результат, не будет? Вы много
от меня хотите, Константин Константинович. Я не гений,
я только учусь.
—	Что не гений, согласен. Собирайся в командиров¬
ку. Отвези заключение в прокуратуру, получи задание
от следователя. Возможно, он тоже вылетит,—Турилин
улыбнулся и без всякого перехода спросил: — Как ты
живешь, Лева?
—	Живу.— Гуров состроил гримасу, должную обоз¬
начать, что он доволен не слишком.— К Москве дав¬
но привык. Если честно, обратно не тянет. Вспоминаю,
конечно.
363


—	Ты когда Крошиным по ипподрому занимался, с
наездницей познакомился.— Турилин задумался.— Ни¬
на, фамилию запамятовал...
—	У нее сын в школу ходит. В прошлом году при¬
езжала с мужем, виделись.
—	Потом у тебя еще интересная девчонка была.—
Турилин сдержал улыбку.— Когда ты убийство писа¬
теля раскрывал...
—	Извините, Константин Константинович,— перебил
Гуров.— За время моей работы у меня шестое убийство
в производстве.
—	Надо же такую фразу сконструировать: «убийст¬
во в производстве»! Ты, Лева, когда женишься? Тебе
тридцать три? Христа уже распяли, а ты жениться не
можешь.
—	Меня с этим вопросом дома достают, Константин
Константинович.— Лева взглянул на телефоны с надежг
дой, вспомнил, что они переключены на секретаря, и
спросил: — Разрешите идти?
—	Разрешаю. Кто-то сказал, что мужчина склады¬
вается из мужа и чина. Так что ты, майор, пока что по¬
ловинка.
—	Половинка отправилась в прокуратуру,— буркнул
Гуров.— Разрешите идти?
—	Разрешаю.— Турилин кивнул.
Гуров вернулся в свой кабинет раздраженным. Дело
не в командировке. Он чувствовал вину перед Турили-
ным. Словно первый ученик, которого вызвали к доске,
а он не может решить простую задачу. Позвонил домой.
Отец находился в командировке, мама в подмосков¬
ном санатории, в квартире хозяйничала семидесяти¬
пятилетняя Клава. Сколько он себя помнит, дома ро¬
дители или нет, в стенах квартиры Клава — единствен¬
ный властитель и диктатор.
—	Клава, не ругайся, пожалуйста,— быстро сказал
Гуров.— Я иду домой, значит, буду минут через сорок.
—	Премного благодарна, сударь.— Голос у Клавы
был молодой, она и выглядела значительно моложе
своих лет.— Это очень даже любезно с вашей стороны.—
С возрастом Клава стала тяготеть к изысканно-высоко¬
парным оборотам.
Но Лева был не лыком шит, за тридцать с лишним
лет определил слабые места противника и мягко пошел
с козырей:
364


—	Клава, с моей стороны свинство, но я голоден, как
волк. Отца с. мамой нет, жрать, конечно, нечего, сделай
яичницу из ста яиц.— Ему показалось, что на другом
конце провода раздалось довольное урчание.— И вски¬
пяти мне литр молока, необходимо выспаться, а без
горячего молока не сон, ты же всегда учила...
—	Давай, давай, Спиноза! — Клава бросила трубку.
Почему-то старая домохозяйка высшим мерилом
дипломатической хитрости считала именно Спинозу.
Всякие попытки разубедить ее успеха не имели.
Обеспечив себе радушный прием, он пошел по буль¬
варам в сторону Никитских ворот, а там по Герцена до
зоопарка, и, считай, дома. Машину ему бы дали без
звука, но Лева хотел пройтись. Горячее молоко, конечно,
способствует, но хотя ночь продежурил, сейчас можно
и не заснуть. Мысли нехорошие выползают, начинают
дергать за невидимые ниточки, усталость есть, а сна
нет.
Он прошел под улицей Горького, зашагал по Твер¬
скому бульвару. О командировке не думать! Интересно,
как выглядел Тверской бульвар сто лет назад? Для че¬
ловека сто лет — вечность. А для бульвара? Какие бы¬
ли тогда скамейки, фонари? Тогда в двенадцатом часу
дня здесь тоже целовались?
Гуров, проходя мимо влюбленных, отвернулся.
А у Риты губы свежестью пахнут. Почему генерал
вдруг заговорил о ней? Все помнит, а вот Лева хоро¬
шей памятью похвастаться не мог.
Девушку, за которой Гуров сейчас ухаживал и на
которой собирался жениться, как только решит вопрос
с квартирой, звали Рита. Несколько лет назад, когда
она была почти совсем девчонкой и жила с Гуровым в
одном доме, Рита называла себя Марго. Тогда, сто лет
назад, хорошенькая взбалмошная девчонка бегала, как
говорят мальчишки, за Гуровым. Она являлась к нему
чуть ли не каждый .день и претендовала на внимание,
все время чего-то требовала. Рита нравилась Гурову.
Но ему многие девушки нравились.
Неожиданно Рита исчезла. Сначала Гуров этого не
заметил, позже выяснилось, что семья их переехала
куда-то в Сокольники. Гуров поскучал с неделю, ведь
и к кошке привыкаешь, хотя от нее одна морока, и за¬
был.
Весна — опасное время года для холостяков, а для
женатых мужчин особенно. И не потому, что ручейки
365


журчат и сирень-черемуха цветет. Поздней весной, ког¬
да становится тепло, женщины снимают с себя пальто;
плащи, косынки и шляпки, сапоги и тяжелую обувь и
приподнимаются на высокий каблук. Все прелести жен¬
щины не будем перечислять, мужчины их знают.
Наступит лето, девчонки будут разгуливать в май¬
ках, не обремененные лишними деталями белья, и в
шортах. Но слишком много — тоже нехорошо, мужчи¬
ны попривыкнут и перестанут обращать внимание.
Опасна весна, когда женщина, почувствовав свою силу,
словно прикоснувшийся к земле Антей, становится не¬
победима. В глазах ее, широко и лживо смотрящих
сквозь мужчин, тоска, веселье, счастье, грусть и тайна.
Тайна—это последний гвоздь, которым прибивают
мужчину к кресту.
Старший оперуполномоченный МУРа. майор ..мили?
ции — говорят, что талантливый сыщик,— Лев Ивано¬
вич Гуров в конце мая беспечно вышел на улицу, свер¬
нул за угол и налетел на нож, который, пронзив мгно¬
венно, застрял под сердцем. Перехватило дыхание, ноги
куда-то исчезли, воздух материализовался и заблестел,
казалось, что он рвется перед глазами, словно тончай¬
шая ткань.
—	Гуров! — Рита всегда звала его по фамилии.— Ты
совсем не изменился, разве что поглупел. В определен¬
ной дозе глупость тебе к лицу. Исчезают твои против¬
ные напыщенность и значимость.
Рита взяла Гурова под руку, «случайно» прикосну¬
лась к нему бедром, пошла рядом, беспечно щебеча.,
якобы не замечая своей мгновенной победы, втайне упи¬
ваясь ею и мечтая о мести.
Тридцать мужчине или тридцать три — в принципе
нет разницы. Женщина, перешагнувшая свое двадцати¬
летие и разменявшая третий десяток, это... С чем бы
сравнить? Представьте, себе салажонка, прибывшего в
морской учебный отряд. Бритая голова болтается на
худенькой шее, светящиеся уши-лопухи, сутулый, с бол¬
тающимися без дела руками. Через три года с трапа
корабля спускается старшина первой статьи. Упругой,
мягкой походкой идет он по пирсу в жизнь. Разверну¬
ты широкие литые плечи, гордо посажена голова, чуть
прищурены немигающие глаза, на лице обманчивая
мягкая улыбка.
Гуров и Рита встретились минувшей весной. В жиз¬
ни за все приходится платить. Рано или поздно. Жизнь
366


призвала Льва Гурова к ответу двадцать восьмого мая
в девять часов семь минут.
Почему он, неразумный, не женился? Хотя бы на
секретарше Турилина? Растил бы сына, спешил вечером
домой, был бы относительно защищен.
Он вообще был максималист, в вопросе семьи осо¬
бенно. За завтраком смотрел на отца с матерью, следил
за их взглядами, осторожными прикосновениями, лас¬
ковыми улыбками. В тысячный раз удивлялся их беско¬
нечным звонкам друг другу в течение дня. «Ты обедал?
Нет? Я просто так».— «Ты устала? Я задержусь на
час».— «Не торопись, побудь с мужиками, тебе это на^-
до». За тридцать пять лет друг от друга ошалеть можно.
Отец с матерью и шалели, они любили друг друга три¬
дцать пять лет. Решил — только так. Либо все, либо
ничего.
С другой стороны, травмировали друзья-ровесники.
Некоторые женились по второму разу, один ухитрился
уже оставить двух жен, каждую с ребенком, и звал
Гурова на новую свадьбу.
Ну, не то чтобы все без исключения так, исключе¬
ния встречались. Редко. В мужских компаниях беско¬
нечные, однообразные, как клише с одной матрицы,
разговоры: зарплата, заначка, казарма. Самое пристой¬
ное упоминание о жене — «моя» либо «сама». Развер¬
нутую по данному вопросу полемику в «Литературке»
Гуров просматривал без интереса. Прав он был или не
прав, Гуров прямолинейно считал, что счастье свое, лю¬
бовь свою человек носит в себе и помочь ему извне
нельзя. Существовал другой вопрос, непосредственно
связанный с любовью и счастьем. И здесь людям было
не только можно, а необходимо помочь. Как именно, в
какой форме, Гуров не знал. Вопрос этот — половая
жизнь, в быту именуемая постелью,— считался под за¬
претом. О нем говорили в троллейбусах и метро, в те¬
атрах и за столом в форме анекдотов, сплетен и гряз¬
ной похвальбы.
Старший оперуполномоченный Гуров был убежден,
нто физическое взаимоотношение полов не вопрос, а
проблема. Гуров не предполагал, он, как профессионал,
занимающийся не только розыском преступников, но и
исследованием первопричины преступления, знал, что
замалчивание данной проблемы не устраняет ее, а
влечет за собой более чем тяжкие последствия.
367


Если отбросить необъяснимую для природы стыдли¬
вость, по мнению Гурова, ханжество, то отсутствие у
нашей молодежи полового воспитания порой приводило
к следующему.
После, допустим, шестнадцати лет, когда природа
уже объяснила девушкам, что они отличаются от маль¬
чишек не только прической и тембром голоса, а маль¬
чишки, в свою очередь, стали обращать внимание на
девчоночьи ноги и грудь, физическое влечение их друг
к другу начинает неумолимо расти.
Он выбрал Ее. Она выбрала Его. Они встречаются,
ищут уединения. Правильно это или неправильно, но в
конце концов Он и Она оказываются в постели. Обна¬
женными! Родители ушли в кино или театр, часы ти¬
кают, бьют по нервам. Ни Он, ни Она ничего не знают,
ими руководит инстинкт. Но нервы, нервы, время, страх,
чувство вины, и Он оказывается несостоятельным. Вот
Он и шагнул на первую ступеньку лестницы, которая
ведет вниз и может привести... Инспектор Гуров знает,
куда она может привести.
В Нем зарождается сомнение, неуверенность, и си¬
туация повторяется. К кому пойти, с кем посоветовать¬
ся? Он счастлив, если его отец — Мужчина с большой
буквы и взаимоотношения позволяют... А если нет?
К товарищу? Как можно? Он слушает хвастливое не¬
потребное вранье своих приятелей и знакомых и за¬
мыкается на себе. Он не такой, как все! Он урод!
Много восклицательных знаков? Это кровью надо
писать, а не расставлять значки.
Я не такой, как все? Я урод? Природа меня обдели¬
ла в главном? Да-да, существует возраст, когда ни ум,
ни мужество, ни преданность и ничто на свете не глав¬
ное...
Злость, отчаяние, бешенство. Он перестает контро¬
лировать свои слова и поступки.
Он сидел у Гурова в кабинете, когда было уже позд¬
но. Случалось, что совсем поздно, потому что люди за¬
платили за его отчаяние жизнью. Суд вынесет приговор,
который отнимет у него его несостоявшуюся жизнь.
Она до такой крайности не доходит. По крайней ме¬
ре, Гуров подобного не встречал. Разочарование в фи¬
зической близости с мужчиной приводит к тому, что
женщина не просыпается в ней. Она остается фригидна.
Выходит замуж, рожает и превращает мужа в зарпла-
тоносителя. Вечером, в постели, она говорит: «Отстань»,
368


«У тебя одно на уме». Муж отстает, однако он мужчи¬
на. Семья перестает существовать. Интересно, в чем
виноваты их дети? Мужчина уходит, платит или не пла¬
тит алименты. Она пишет письма в редакции. Мужчина
ей не нужен, нужен отец ребенку и деньги. На страни¬
цах газет полемика. Конечно, о том, что знает Гуров, в
ней ни слова. Есть вещи, о которых воспитанные люди
не пишут. Гуров в полемике не участвует, знает, что
где-то встретились Он и Она, их счастье и жизнь в
опасности. Им надо помочь, к неизбежной встрече не¬
обходимо подготовить. Как это сделать, Лева не знает,
у него другая профессия, он убежден, сегодня в нашей
жизни все должны решать Профессионалы.
Мы заботимся о нравственности, образовании нашей
молодежи, рассуждал Гуров, подходя к своему дому.
В здоровом теле — здоровый дух. Здоровье не только
спорт, но и продолжение рода человеческого.
Лететь в командировку Гурову не хотелось. Неожи¬
данной была реакция прокуратуры. Следователь, узнав
о разбойном нападении в Городе, о том, что был ис¬
пользован пистолет, разыскиваемый по разбою в Моск¬
ве, восемь дней назад сказал:
—	Летим, Лев Иванович, летим.
Время шло, ведь стреляную гильзу отправляли в
Москву из Города. Затем провели экспертизу.
В общем, когда следователь прокуратуры и Гуров
прилетели, в Городе произошло еще два разбоя — были
убиты два инкассатора и один сотрудник милиции.
Все сотрудники областного управления, отделений ми¬
лиции работали круглосуточно с небольшими переры¬
вами на сон. Прибытие следователя и Гурова в такой
ситуации казалось не только ненужным, даже смеш¬
ным. Что могли решить еще два человека?
В конце концов критическая ситуация разрешилась
в течение суток. Банда из трех человек была вскоре
задержана. И немалую роль в этом сыграл Лев Ивано¬
вич Гуров. Труд десятков, даже сотен людей принес
свои плоды, удача же выпала именно Гурову. Среди
несметного количества опрашиваемых людей Гурову
попался человек, который, сам того не ведая, навел на
след машины преступников. При нападениях они ис¬
пользовали угнанную машину, потом пересаживались
на свою. Именно эту машину видел случайный свидетель,
369


о чем и сказал Гурову. Все дальнейшее происходило
не то чтобы просто, но для милиции привычно. Через
несколько часов преступники находились в изоляторе.
За дело взялись следователи.
Когда сумму захваченных денег разделили на коли¬
чество месяцев, которое преступники затратили на под¬
готовку и осуществление своих замыслов, то выясни¬
лось, что их «среднесдельная» составляет шестьдесят
четыре рубля тридцать копеек в месяц.
Поистине прав классик: трагическое и смешное по¬
рой существуют рядом.
Итак, все кончилось. Гуров, случайно не случайно*
со своей задачей справился. Завтра Москва. Он сидел
в гостиничном номере, разместив на столе ужин. Вет¬
чина оказалась жирной, а пиво теплым. Если бы Гуров
хоть немножко разбирался, то без труда определил бы,
что пиво к тому же и позавчерашнее. Он не разбирал¬
ся. Выпил, закусил, запил водой, которая, прежде чем
ее разлили по бутылкам, была минеральной, и начал
звонить Рите.
Они решили пожениться. Вернее, решил Гуров и
пошел к своей дели кратчайшим путем, по прямой. Он
виделся с Ритой каждый день, встречал, провожал, да¬
рил цветы, говорил слова. Он не изобрел велосипеда,
не придумал пороха, шел тропой предков. А они муд¬
ры, наши предки. Рита бушевала, пыталась вырваться,
освободиться. Но тут ее женские уловки не проходили.
Гуров был профессионалом, работа научила его:
если есть шанс, один из тысячи, ты не побежден. Он
мог беседовать с человеком о получасовой поездке в
течение трех-четырех часов, заставить вспоминать, вы¬
таскивать из подсознания такое, о чем человек, каза¬
лось бы, и не знал.
В подсознании Рита мечтала выйти за Гурова за¬
муж. Не отдавая себе отчета, она сопротивлялась
яростно. Почувствовав свою силу и власть, желала в
первую очередь отомстить. За то, что было три года
назад, за свои унижения, за его надменность, снисхо¬
дительность и холодность. Она желала унизить Гурова,
посмотреть, как он мучается.
Игре этой вчера исполнилось десять тысяч лет. Но
в том и завораживающая прелесть любовной истории,
что сыгранная людьми миллиарды раз, она в каждом
исполнении уникальна, самобытна.
370


Наконец Гуров соединился и услышал любимый
голос:
—	Здравствуй, Гуров. Я рада, что ты выбрал вре¬
мя. Что ты хочешь мне сказать? Только, ради Бога, не
повторяйся.
И даже эта манерность, которой Рита пыталась ужа¬
лить, за тысячи километров казалась милой и естест¬
венной.
—	Ни за что не угадаешь, что я сейчас делаю,—
глупо улыбаясь, сказал Гуров.
—	Очень мне интересно, умираю от любопытства—
продекламировала Рита и тут же спросила:—Так что
ты делаешь?
Будь женщина логична и последовательна, каким
бы образом она сводила мужчин с ума?
—	Я сижу в номере один и пью пиво! — радостно
сообщил Гуров.
—	Ты врешь, Гуров. А чем ты закусываешь?
—	Я вру только в крайнем случае,— назидательно
сказал Гуров и тронул пальцем скользкий кусочек вет¬
чины.— Закусываю свиньей, которая умерла в старости
от ожирения.
—	Врешь, Гуров. Ты вообще не пьешь, тем более в
одиночку. Она хотя бы красивая? Как ее зовут?
—	Не говори глупости! Позвони моим,, завтра я бу¬
ду в Москве. В двенадцать на нашем месте.
—	В двенадцать ты будешь на Петровке, Гуров.
—	Рита, я говорил, что люблю тебя?
—	Не повторяйся...
—	Прилечу, запишу на магнитофон...
—	За звонок я целую тебя. Не зазнавайся, отберу
обратно.— Рита рассмеялась и чужим механическим
голосом продолжала: — Ваше время истекло, кончайте
разговор... Кончайте разговор. Целую,— и положила
трубку.
Гуров глотнул пива, бросил на кровать чемодан,
стал собирать вещи. Завтра Москва..,
Раздался стук в дверь.
Лев Иванович Гуров слыл в МУРе человеком, спо¬
собным предвидеть опасность. Однако самоуверенность,
рожденная ощущением счастья и удачи, подводила и
более опытных, и он весело сказал*
—	Попробуйте войти!
Дверь открылась, на пороге застыл сержант мили¬
ции;
371


—: Здравия желаю, товарищ майор. Товарищ под¬
полковник просит вас... заглянуть, буквально на не¬
сколько минут. Здесь рядом, машина у подъезда
Убийство
Оперативная группа вошла в квартиру в двадцать
два пятьдесят. Гурова привезли из гостиницы одновре¬
менно с экспертами.
Человек лежал навзничь, даже беглого взгляда бы¬
ло достаточно, чтобы уяснить — покойник. Однако пер¬
вым к нему подошел врач, опустился на колени.
Убит был Игорь Лозянко, которого Гуров видел в
аэровокзале. Гуров болезненно поморщился, обошел
нетерпеливо повизгивающую овчарку, вернулся к лифту,
который тут же открылся. Из него вышел следователь
прокуратуры, взглянул вопросительно. Гуров кивнул
и посторонился, следователь коснулся его плеча участ¬
ливо, словно перед ним был не профессионал, которого
ждала работа, а близкий родственник погибшего. Со
следователем Гуров работал два дня назад. Николай
Олегович был опытным юристом, человеком спокой¬
ным, вдумчивым. Они симпатизировали друг другу.
Гуров проводил следователя взглядом, остался на
площадке — в квартире ему было делать нечего. В бли¬
жайший час все будет происходить с четкостью отла¬
женного механизма.
Врач установит факт смерти. Овчарка возьмет след,
потыркается у лифта, начнет метаться у подъезда и,
виновато поджав хвост, уедет в сопровождении обижен¬
ного проводника. Эксперт НТО, сверкая вспышкой,
сделает достаточное количество снимков, затем распа¬
кует свой универсальный чемодан и постарается вы¬
жать из неодушевленных предметов информацию. Нач¬
нет со стола, чтобы следователь мог сесть писать про¬
токол осмотра. Следователь опишет, как лежит тело и
многое другое. Он будет писать долго и подробно.
Из соседней квартиры вышел оперуполномоченный
Боря Ткаченко, провел понятых. Видимо, муж и жена,
наверное, они уже легли спать. Мужчина, шлепая та¬
почками, подтягивал на округлом животе тренировоч¬
ные брюки, женщина одной рукой застегивала халат,
другой пыталась причесаться.
Гуров с удовлетворением отметил, что Ткаченко,
поддерживая женщину, в чем она нисколько не нужда¬
372


лась, тихо и спокойно ей что-то говорит, и голос у
лейтенанта ровный, уверенный.
Еще в машине Гуров узнал, что тридцать минут
назад дежурному по городу позвонил неизвестный и
сообщил, что по данному адресу лежит труп. У Гурова
с языка чуть не сорвалась циничная фраза: «Ну и что?
Работайте, вы за это зарплату получаете». Однако
удержался. Сержанту приказали, он выполняет. «Встрег.
тимся с подполковником, поговорим»,— решил Гуров и
задремал. Когда приехали, Гуров потер лицо ладонью,
с раздражением подумал, что согласился напрасно,
Можно сколько угодно ругать себя и убеждать в
чем угодно, а профессиональные, выработанные годами
навыки подталкивают на привычную тропу.
В большинстве случаев тело обнаруживают родст¬
венники погибшего либо соседи, и он ожидал, что на
лестничной площадке будут шушукаться, толкаться
люди. Однако здесь^никого не было. Дверь квартиры не
заперта, лишь прикрыта, ключ торчит изнутри. Значит,
кто-то вошел, увидел, вышел, позвонил, скорее всего,
из автомата. Ни ждать приезда, ни назвать себя чело.-»
век не пожелал, видимо, не хочет «попадать в историю».-
Гуров гнал от себя эти мысли. Защищать людей от
самих себя и друг от друга Гуров обязан, но данйый
случай его не касается.
Хотя он провел в квартире всего несколько минут,
обстановка наводила на мысль, что человек жил один,.
Не факт, но скорее всего так и окажется.
Лева прислонился к подоконнику, оглядел лестницу,
площадку, двери соседних квартир. Не ухожено, не¬
богато, но и не загажено, так, серединка на половинку.
Он припомнил обстановку в квартире: мебель безликая,*
вот магнитофон, стереоколонки, проигрыватель запом¬
нились.
Если машина сломалась, не заводится и к ней под^
ходит профессионал, то первые свои действия он про¬
делывает чисто механически — не думая, идет от
простого к сложному. К примеру, проверяет, есть ли в
баке бензин.
При выезде на место преступления тоже есть стро¬
гая очередность действий, начало проходит автомати¬
чески. Закончится осмотр, все будет зафиксировано.
Первые шаги розыскников тоже предопределены мно¬
голетним опытом. И Гуров знал, с чего подполковник
завтра начнет. Выяснение личности погибшего, его род¬
373


ственников и иных связей и опрос жильцов: дома, жи¬
телей близлежащих домов. Никакой тут новейшей тех¬
ники, никакой хитрости. Ноги и терпение, терпение и.
ноги. Однако разговаривать с людьми, быть дотошным,
но не надоедливым, уметь расположить к себе человека,
сделать его соучастником поиска — большое искусство.
На лестничную площадку вышел врач. Они знали
друг друга, уже вместе работали. Гуров ничего не
спросил, несколько демонстративно отвернулся.
Врач быстро закурил и после нескольких затяжек
сказал:
—	Факты. Удар был нанесен сзади твердым пред¬
метом, не имеющим острых краев. Смерть наступила
мгновенно, примерно около часа назад. Предположи¬
тельно: убийца выше среднего роста, крепкого сложе¬
ния. Возможно, ударил бутылкой.
—	Спасибо, доктор.—Гуров сдерживал раздраже¬
ние.— Вы не знаете, где подполковник Серов?
Врач взглянул удивленно, вопрос был явно не по
адресу. Из квартиры вышел оперуполномоченный Тка¬
ченко и почему-то шепотом доложил:
—	При поверхностном осмотре квартиры орудие
убийства не найдено.
«Серова нет, но ты его коллега и ты на месте, зна¬
чит, должен». Гуров сосредоточился:
—	Пройдись по квартирам, извиняйся через каждое
слово, выясни, кто приходил либо уходил из дома в
период от девяти тридцати до десяти. Всех перепиши,
возьми рабочие и домашние телефоны, утром будешь
их опрашивать подробно. Боря, сейчас ночь. Завтра у
людей рабочий день, ты меня понял?
Гуров взял его за лацкан пиджака, заглянул в лицо,
подождал, пока не встретился взглядом, лишь потом
добавил:
—	Боря, это твоя работа.
Ткаченко кивнул, начал спускаться по лестнице,
остановился, хотел что-то сказать, но лишь махнул
рукой.
Врач, который молча курил у окна, взглянул на
Гурова, усмехнулся:
—	В строгости держите.
—	В сознании,— ответил Гуров и заставил себя
вернуться в квартиру.
Тело прикрыли пледом, понятые сидели рядышком
на диване, по-ученически положив руки на колени. Сле¬
374


дователь быстро писал, эксперт укладывал свой чемо¬
дан.
Следователь поднял голову, указал взглядом на
дорогой стереомагнитофон. Гуоов понял и кивнул. Сто¬
явшую на виду дорогую вещь не взяли, значит, мотив
убийства — не ограбление. Хотя это и не факт. Воз¬
можно, взяты деньги либо валюта.
Лева с экспертом вышли на кухню.
—	Множественные отпечатки пальцев в основном
убитого,— сказал эксперт.— Есть несколько женских
пальчиков. В столах ни одна дверца не взломана, да
ни одна и не запирается.
—	Почему входная дверь не захлопывается? -г-
спросил Гуров.
—	Заметили? Вы дока, майор,— усмехнулся экс¬
перт.— Людям часто надоедает, что дверь захлопыва¬
ется, когда у них ключей в кармане нет. К соседям
идти за топором приходится. В общем, это не по вашей
части.
Эксперт был прав, но Гуров упрямо продолжил:
—	Защелкнут на предохранитель?
—	Угадали.— Эксперт злился, что москвич лезет не
в свое дело.
—	Вы можете определить, когда примерно постави¬
ли замок на предохранитель? Скажем, сегодня или год
назад?
—	Мы многое можем.
—	Тогда не пыхтите, возьмите верхний замок в ла¬
бораторию и допуск сократите до минимума.— Гуров
подмигнул эксперту: — Что еще?
—	Следов интересных, годных для идентификации,
на полу не обнаружил. Розыску работы хватит. А вы
домой? Да, чуть было не забыл сказать,— эксперт по¬
дождал, пока Гуров поднимет голову, посмотрит на не¬
го,— телефонный аппарат, дверные ручки, выключате¬
ли аккуратно протерты.
—	Интересно,— сказал Гуров.
—	Было бы интересней обнаружить годный для
идентификации, пальцевый отпечаток,— возразил экс¬
перт.
Гуров согласно кивнул, осматривая кухню, хотя
отлично знал, что после эксперта вряд ли найдет инте¬
ресное.
Хозяин курил болгарский «Опал», но на столе
валялась пачка американских «Уинстон»,т— продолжал
375


эксперт— В пепельнице один окурок «Уинстона» ос¬
тавлен хозяином, второй — другим человеком. Я все по
пакетикам разложил, следователь закончит, я окурочкй
в лабораторию заберу. Но вы, майор, не рассчитывай¬
те...
—	Брось, коллега, оправдываться,— перебил Гуров
и присел у раковины, где в углу стояло несколько пус¬
тых бутылок, взглянул на них внимательно.
—	Обижаете,— сказал эксперт.
—	Кто тебя обидит, трех дней не проживет.
Гуров взял бутылку из-под портвейна, протянул
эксперту:
—	Взгляни.
Эксперт ухмыльнулся:
;— Что на нее смотреть, она чисто вымыта.
—	А к чему бы это? — Гуров указал, на другие
бутылки.— Одна мытая, остальные пыльные, грязные.
—	Слушай, сыщик,— эксперт вновь начал раздра^
жаться,— меня интересуют факты, которые могут стать,
доказательствами. Мытая бутылка — это бутылка чис¬
тая! Что ты на пустом месте хочешь построить?
—	Ты сердишься, коллега, значит, ты не прав.— Гу¬
ров поставил бутылку на место.— Построить нельзя,
предположить можно.
—	Как ты ее, мытую, отыскал-то?
—	Врач сказал: возможно, бутылкой.— Гуров под¬
мигнул эксперту: — Не переживай* я имел дополнитель¬
ную информацию, а ты — нет.
В прихожей послышались тяжелые шаги, донесся
голос Серова:
—	Послушай, прокуратура, люди могли бы дать
нам и передохнуть.
Следователь ответил что-то невнятное.
—	Лозянко? В двадцать один час он в аэропорту
с Пашей цапался! — Серов говорил неприлично гром¬
ко. Профессия профессией, а под ногами труп лежит,
понятые сидят, может, любили его? Ну, не любили, так
сосед — человек всегда не посторонний.
Гуров сел, копил в себе злобу. «Ну, входи, входи,—
торопил он подполковника.— Взгляни в глаза, объясни,
как у тебя с совестью обстоит».
—	Гуров где? Иль не соизволил? — продолжал Се¬
ров все так же на высокой ноте.
376


Он вошел в кухню, пахнуло паленым, лицо подпол¬
ковника блестело от пота, на щеке черные полосы.
Видно, он вытер лицо рукой, которая была в саже.
—	Сидишь? — Он мотнул головой, словно хотел за¬
бодать. Глянул из-под набрякших век. Гуров увидел
голубые растерянные глаза и отвернулся.-— Понимаешь,
он квартиру не мог поделить. Жена на размен не. со¬
глашалась. Так он хлебнул из ведра самогончика и
поджег. Керосинчиком побрызгать успел, а соседей
предупредить времени не хватило. Понять можно, в
ведре еще чуток оставалось.— Голос у Серова вдруг
пропал, он продолжал спотыкающимся шепотом: — Ты,
майор, видел, как труп из огня выносят?.. На брезенте
такое маленькое лежит! Чтоб вас всех!
Серов ушел в ванную. Эксперт выскользнул к вход¬
ной двери* начал вывинчивать замок.
В два часа ночи Гуров с Серовым шли по улице.
«Волга» обгоняла их, останавливалась, ждала и снова
обгоняла.
Серов умылся, бешенство пропало, говорил он туск¬
ло, с трудом подыскивая простые слова:
—	Ты понимаешь, майор, парень этот... убитый, он
из спорта. Не велика фигура, но связан... Главное, там
Паша рядом...—Он взглянул на Гурова: — Ты знаешь,
кто такой Павел Астахов?
—	Спортсмен.
—	Это ты спортсмен и миллионы других. А Паша! —
Серов посмотрел на Гурова с сожалением и продол¬
жал:— Ты, конечно, вправе улететь. Но бандиты, кото¬
рых мы намедни взяли, для меня майский ветерок по
сравнению с той бурей, которая подымется в городе,
ежели мы в этом деле Пашу тронем. А ты человек сто¬
ронний, опять же из Москвы.— Серов уже обрел фор¬
му, входил в роль. Гуров почувствовал его быстрый
взгляд и тут же очнулся, приготовился к обороне.—
Я с Москвой вопрос согласую, позвоню в обком перво¬
му, он свяжется с министром.
Гуров хотел съязвить, что министр — не тот уровень,
мол, выходите сразу на Политбюро, но воздержался.
—	Мы тебя в гостинице в люкс переселим, майор...
На несколько дней,— продолжал гнуть свое Серов.—
Я тебе лучших людей дам, пусть они у тебя поучатся...
Гуров отключился, заставил себя не .слышать. Слы-
шать-то он не слышал, а с мыслями совладать не мог.
377


«Поучатся... Ты змей. Из породы русских якобы
простаков. Умница. Понимаешь, что я твои детские
уловки насквозь вижу. Логика у тебя простая, однако
надежная, как оглобля. От поклонов голова не отва¬
лится. Мол, ты мне не веришь и не верь. А я говорю и
говорю. А ты слушаешь и слушаешь. А в результате
все слопаешь».
Гуровттчинал злиться. И на себя—за то, что не
может проявить характер, сказать мужские слова и
улететь, и на подполковника, который говорит и гОг
ворит.
Гуров вспомнил неживое лицо Лозянко, черное
пятно вокруг головы. Как же так? В двадцать один час
человек, здоровый и жизнерадостный, находится за
чертой Города, а в.двадцать два с минутами лежит в
собственной квартире и мертво смотрит в потолок.
«Черта с два, это не моя работа»,—твердо решил
Гуров, усаживаясь рядом с Серовым в машину.
—	В «Центральную»,— сказал Серов.— Так что ты
решил?
—	Выспаться,— ответил Гуров.
Серов прикинул время до рейса на Москву. До вы¬
езда в аэропорт оставалось три часа, об выспаться не
может быть и речи.
—	Ну, спасибо,— Серов завладел рукой Гурова и
крепко пожал.— Отдай билетик на самолет.
Гуров безвольно отдал билет, прикрыл глаза.
—	Доложу начальству, оно согласует. И чего я
москвичей не любил? Вы вполне нормальные люди.
А ты, Гуров...
«Вполне нормальный человек» не слышал, он уже
не хотел в Москву, ничего не хотел, лишь бы остаться
одному и выспаться.
Порой наши мечты осуществляются. Гуров добрал¬
ся до своего номера без приключений, и никто его не
беспокоил, пока он не поднялся сам. Свежий, полный
энергии и несколько удивлённый, он распаковал чемо¬
дан и отправился бриться.
Подполковник Серов, справившись с Гуровым, не
лег, а даже прибавил в скорости. Он поднял оператив¬
ный состав отдела и отделений, подключил участковых
инспекторов.
Надо было успеть обойти сотни квартир, поговорить
с людьми до их ухода на работу. Улица, на которой
до двадцати двух часов вчерашнего, дня жил Лозянко,
378


была немаленькой, на нее выходило три переулка. Не¬
обходимо найти людей, которые проходили мимо этого
дома около двадцати двух часов. Вероятно, в Антарк¬
тиде можно убить и остаться незамеченным. В Городе
какие-то свидетели всегда есть, и их необходимо
найти.
Серов поднимал людей, большинство из которых
еще не отоспались за прошлое. Он вернул экспертов
НТО к дому Лозянко. Не стояла ли вечером у подъезда
машина, не имеется ли следов протекторов? Это надо
было сделать немедленно, пока по улице не пошел
транспорт. К счастью, милицейские машины останав¬
ливались на противоположной стороне.
Решение подполковника о повторном выезде экспер¬
тов впоследствии оказалось чуть ли не решающим.
Гуров вошел в отведенный ему кабинет около часу
дня и сел за стол, заваленный справками, рапортами и
объяснениями. Даже не читая, прикинув количество
«бумаги», он понял, какую работу провернули его кол¬
леги, пока старший инспектор МУРа изволил отсыпать¬
ся. Это их Город, попытался оправдаться Гуров и взгля¬
нул строго на сидевшего напротив сонного Борю Тка¬
ченко. На диване, пружины которого бугрили потертый
дерматин, расположились еще два инспектора, при¬
крепленных к Гурову. Куприн и Антонов включились
в работу ночью и выглядели посвежее.
Молчали. Антонов и Куприн курили, Ткаченко рас¬
пахнул форточку пошире. Гуров, оттягивая начало раз¬
говора, начал укладывать все бумаги в ровную стопоч¬
ку, затем вложил в папку, на которой написал: «Ло¬
зянко. Разное». Папка получилась толстой.
Гуров очень не любил бытующее в милиции выра¬
жение «работа по горячему следу». Он эти первые
сутки никак не называл. Просто он знал, что в первые
сутки множество брошенных в атаку людей «пашут»
не за страх, а за совесть. Причиной тому было мно¬
жество факторов. И человеческий гнев, стремление к
возмездию, и подъем, который сопутствует началу но¬
вого дела, и стремление отличиться. Если сравнить с
золотоискателями, то в первые сутки ищут слитки
на поверхности. Главный свидетель мог стоять за углом
и обнимать девушку или гулять с собакой. Его только
надо найти, повернуть ключ зажигания — проскочит
искра, мощный мотор взревет, и машина неудержимо
покатится. Если же первый бросок существенного не
379


дал, начинается отлив, людская волна откатывается.
И это правильно, ведь жизнь не остановилась, не за¬
стыла, она движется, участковые и инспектора уголов¬
ного розыска района должны вернуться к своим по¬
вседневным делам. Помогать они, конечно, будут,
отдельные поручения выполнять, но коренным образом
впрячься обязан он, старший инспектор Гуров. «И за¬
чем я согласился,— в очередной раз подумал Гуров.—
Теперь уже поздно. Думай, думай...» Розыскное дело —
не станок, за него нельзя поставить другого токаря...
—	Поди умойся,— сказал Гуров и вышел из-за
стола.
Боря послушно отправился в туалет.
—	Мне к пятнадцати в изолятор,— сказал Куприн.
Гуров кивнул и перевел взгляд на Антонова.
—	В семнадцать со следователем на обыск! — Анто¬
нов энергично взмахнул рукой.— Ножевой удар.
—	Идите.— Гуров взглянул на часы.— Вы большие
и умные, я вам слов говорить не буду.
Он пожал им руки, не рассердился, увидев облег¬
чение на их лицах, выпроводил за дверь, вернувшись
к столу, вытряхнул пепельницу.
Вернулся Боря, мокрые волосы его казались лаки¬
рованными. Увидев, что товарищей отпустили, доволь¬
но улыбнулся.
—- Дурак ты, коллега,— сказал Гуров.— Нас стало
в два раза меньше, а ты радуешься!
—	Воюют не количеством, Лев Иванович!
Конечно, можно было сказать о Борином умении,
но Гуров промолчал, так как еще не забыл, что сам
обижался на подобные реплики.
Инспектор Борис Ткаченко закончил юрфак, рабо¬
тал в розыске второй год, опыт имел соответствующий
стажу, был абсолютно убежден, что начальник его, при¬
бывший из самой Москвы Лев Иванович Гуров, лич¬
ность неординарная, хотя возраст уже накладывает
отпечаток консерватизма.
Боря сел за стол напротив, Гуров разделил уложен¬
ные в папку рапорты и справки на две части, и они
начали перечитывать собранную за сутки информацию.
Работали молча, делая на отдельных листочках помет¬
ки. Закончив, поменялись папками.
Гуров отложил ручку первым, взял со стола пачку
«Уинстона», которую изъяли из квартиры убитого.
Пачка сигарет уже побывала у экспертов, наука выжа¬
380


ла из нее максимум: имелся годный к идентификации
отпечаток второго пальца правой руки, сигареты про¬
изводства США. Все.
Когда Ткаченко смотрел на эти сигареты, взгляд
его становился меланхоличным и загадочным. Он счи¬
тал, что в руках профессионала пачка «Уинстона» спо¬
собна привести убийцу в кабинет. Вообще «старики»,
даже шеф, так Боря стал называть Гурова, небрежно
относятся к мелким деталям. Они, асы, заклинились па
поисках свидетелей, очевидцев, словно систему доказа¬
тельств нельзя собрать по крупицам истины, которые
разбросаны там и тут. Бегая сломя голову, о них не
спотыкаешься, их способен разглядеть человек зоркий
и умеющий фантазировать.
Гуров понюхал сигареты, вытащил одну и закурил.
Боря осуждающе хмыкнул. Гуров иногда курил, что в
глазах подчиненного принижало шефа, делало его фи¬
гуру более заурядной. У Гурова на эту пачку была своя
точка зрения, он умышленно небрежно бросил «Уинс¬
тон» на стол и сказал:
—	Коротко, но подробно изложи свое резюме, так
сказать, подведи итоги.
Лева чувствовал себя отвратительно, так как его
собственная версия вызывала большие сомнения. И он
воспользовался своим правом начальника. Слушать и
критиковать всегда легче, чем анализировать и гово¬
рить.
—	При расследовании убийства главное — опреде¬
лить мотив...
—	Молодец, спасибо.
Боря взглянул обиженно и замолчал. Гуров хотел
извиниться, но тоже промолчал. Прошло минуты две.
Лева поглядывал безразлично, вспоминая себя в ана¬
логичной ситуации, когда мысли разбегаются, четкие
фразы не строятся, и на кончике языка'вертятся обще¬
известные, безликие штампы. Главное, что он тоже ни¬
чего стоящего сказать не мог и меняться с Борей мес¬
тами не собирался.
—	Мотив убийства не установлен.
—	Убийство произошло двадцатого июля в период
с,.. Ну-ну, давай, Боря,— помог молодому инспектору
Гуров.
—	С двадцати одного часа тридцати,— продолжал
Ткаченко,— до двадцати двух тридцати. Смерть насту¬
пила в результате перелома основания черепа. Удар
381


был нанесен сзади, возможно бутылкой. Видимых сле¬
дов борьбы нет, есть основания предполагать, что убий¬
ца и убитый были знакомы.
—	Молодец,— искренне похвалил Гуров. Ему нра¬
вилось, что Боря ничего не утверждает.— Теперь о
Лозянко.
—	Лозянко Игорь Семенович, двадцати пяти лет,
образование высшее, член ВЛКСМ, работал тренером
по легкой атлетике в спортшколе. Холост. Проживал
в однокомнатной квартире. Судя по обстановке и одеж¬
де, обнаруженной в квартире, жил достаточно скром¬
но. Подозревать Лозянко в спекуляции либо в валют¬
ных делах оснований нет. С соседями жил дружно, хотя
порой мешал им вечерами громкой музыкой. У Лозянко
часто собиралась молодежь, танцевали. Спиртные на¬
питки употребляли умеренно. По дому Лозянко харак¬
теризуется как человек общительный, услужливый, не¬
злобивый. Часто брал взаймы, но и сам охотно одалжи¬
вал деньги, суммы незначительны.
—	О быте достаточно. Работа,—сказал Гуров.
—	Тренер он был никакой, ни хороший, ни плохой.
Ребята его любили, но держались с ним панибратски.
Авторитетом среди спортсменов Лозянко не пользовал¬
ся. Имел успех у женщин, причем как молодых, так и
среднего возраста. В связях был неразборчив и непосто¬
янен. За рубеж не выезжал.— Боря помолчал, доба¬
вил:— Думаю, завистлив не был, никакими комплекса¬
ми не страдал, жил человек в свое удовольствие. Есть
один нюанс, о котором многие знают, но умалчивают;.,.
—	И мы пока его взаимоотношения с Ниной Маев-
ской и Павлом Астаховым трогать не будем,— перебил
Гуров.— Результаты осмотра и о свидетелях.
—	Телефонный аппарат, дверные ручки, электровы¬
ключатели тщательно вытерты. На кухне обнаружена
одна чисто вымытая бутылка темного стекла, ноль во¬
семь, есть основания предполагать...
—	Рано, не разбрасывайся,— остановил Гуров.
—	Тогда по квартире все. На лестнице никто из
жильцов дома никого постороннего в интересующий
нас период не видел. Улица. У подъезда дома на про¬
езжей части обнаружен годный для идентификации от¬
печаток протектора заднего левого колеса «Волги».
Опрошены два свидетеля, которые видели стоявшее; у
дома такси. Водителя за рулем вроде бы не было. Воз¬
можно, он прилег на сиденье. Вечер, человек устал...»
-382


—	Вполне возможно,— согласился Гуров.
—	Никто из проживающих в подъезде на такси вче¬
ра не приезжал.
—	Говорят, что не приезжали,— поправил Гуров.
—	Я уж и так стараюсь, как вы любите, поменьше
утверждать...
—	Так это ты для меня стараешься?—рассмеялся
Гуров.— А я-то решил, что ты поумнел.
—	Ну уж с такси-то! — вспылил Боря.— Приехал
человек на такси и приехал! Зачем ему врать? Глупость!
Гуров смотрел на молодого парня, всшжинал себя
в таком возрасте. Все повторяется. И почему человек
учится только на собственных ошибках? Почему бы не
подучиться на чужих? И быстрее, и не так болезненно.
Гуров решил воздержаться от поучений, не туркать
парня.
—	Опрошены жильцы не только одного подъезда,
но и проживающие в ближайших домах. Такси приез¬
жало к Лозянко.
—	Вопрос.— Гуров выдержал небольшую паузу.—
Возможно, человека, приехавшего на такси, опрашива¬
ли в присутствии его жены, отца или матери. Тогда как?
—	Не понял.— Боря развел руками.
—	Семья живет небогато, человек устал. Он при¬
знается, что приехал на такси? Отвечайте.
—	Вы правы.— Боря смотрел не обиженно, а вос¬
хищенно.
—	За самонадеянность я вас накажу,— сказал Гу¬
ров.— Позже. Пока выкладывайте свои выводы.— Он
тронул пачку «Уинстона».— Этого не касайтесь, жалко
времени. Мотив неизвестен. Что можно предположить
о личности убийцы?
—	Мужчина. В квартире находился три — пять ми¬
нут. С Лозянко был знаком...
—	Прошу, Боря, продолжайте меня уважать,— пе¬
ребил Гуров.— Либо оговорите, мол, высказываю лич¬
ное мнение, либо употребляйте слово «возможно».
—	Лев Иванович,— взмолился Боря,— обращайтесь
ко мне на «ты».
—	Хорошо, Боря, работай,— кивнул Гуров.
Ткаченко вышел из-за стола. Начал расхаживать по
кабинету. Гуров вспомнил себя в кабинете генерала и
рассмеялся.
—	Человека убили, а вы смеетесь! — Боря запнул¬
ся,— Извините. Значит, «возможно» и «видимо». Убий¬
383


ца — человек физически сильный, жестокий и хладно¬
кровный. Имеется одна-единственная чисто вымытая
бутылка. Экспертиза установила, что в стоящих на сто¬
ле стаканах — остатки портвейна именно той марки,
указанной на этикетке. Бутылка черного толстого
стекла, тяжелая, вполне могла быть орудием убийства.
Ударили бутылкой, которая стояла на столе. Если это
так, то убийство спонтанное, без заранее обдуманного
намерения. Так?
—	Возможно. Однако вряд ли.
—	Почему?
—	Потому.
—	Извините, товарищ майор, «потому» — аргумент
женский.— Ткаченко сел за стол и всем своим видом
показал, что готов выслушать и мужские аргументы.
—	Не скажу. Приказываю! — Гуров подождал, по¬
ка Боря догадается встать.— Вы отправляетесь домой,
плотно обедаете, выпиваете горячего молока и валерь¬
янки. Последнее обязательно. Вы ложитесь спать и
являетесь сюда к девяти утра.— Гуров взглянул на
часы.— Я обещал тебя наказать.
—	Наказывайте,— безразлично ответил Боря. Запал
кончился, инспектором овладели вялость и безразличие.
—	Завтра, лейтенант, ты начнешь искать в Городе
человека, который курит сигареты «Уинстон». Не юго¬
славского, не финского производства, а «Мейд ин
ЮСЭй». Такими сигаретами у нас не торговали.^ По¬
сольств в Городе нет. Я хочу знать, как «Уинстон»
попал в Город. Ты свободен.
—	Хорошо,— Боря кивнул и вышел.
Известно: чем человек опытнее, тем больше при ре¬
шении проблемы у него вопросов и меньше ответов.
У Гурова вопросов хватало. Пока он начал их записы¬
вать, а уж систематизировать будет позже. Накапли¬
вать и накапливать информацию и удерживать себя от
анализа и выводов. Процесс очень сложный, человеку
свойственно, задавая вопрос, тут же искать на него
ответ. Тут подстерегает опасность: легко создать лож¬
ную версию, оказаться у нее в плену и топать в неиз¬
вестном направлении неопределенное количество вре¬
мени. Старший инспектор Гуров столько раз плутал в
лесу собственных предположений, столько набирал
лжебелых, что сегодня, прежде чем сделать малюсень¬
384


кий шажок, бросит^ в корзинку гриб-фактик, долго-дол¬
го сидел на пенечке и размышлял.
«Почему, за что убили Игоря Лозянко? Готовили
убийство либо оно действительно спонтанное? Чем уда¬
рили? Бутылкой? И убийство спонтанное? Ошибка инс¬
пектора Бори. Убийца, мог принести оружие, а ударить
бутылкой. Почему пальцевые отпечатки затерты, а
сигареты оставлены? Кому принадлежала пачка «Уин¬
стона»? Почему не могут найти такси? Таксист связан
с убийством? Тогда почему он остановил машину пря¬
мо у подъезда, а не в двух кварталах либо в переулке?
Может, такси плохо ищут? А был ли мальчик? Или
такси — плод фантазии? Два человека видели такси.
И что? Такси не факт. Стоп. Назад. Встретиться с
врачом, спросить: в момент удара Лозянко стоял пря¬
мо? Или он, возможно, нагнулся? Зачем он нагнулся?
Почему протерты все дверные ручки? Сколько в квар¬
тире ручек? Дверь входная, в комнату, на кухню, в
туалет, Восемь ручек. Почему протерли все? Выключа¬
телей четыре. Почему протерли все?»
Гуров снял телефонную трубку, позвонил в НТО.
—	Профессор? — спросил Гуров, услышав голос
эксперта.— Говорит надоедливый Гуров. Ты отоспался?
Тогда скажи, как спускается вода в туалете Лозянко?
Я, не псих. Поясняю вопрос. Там цепочка, металличес¬
кий стерженек или есть что-то пластмассовое? Я убеж¬
ден, что ты не фрайер и не новичок. Значит, все про¬
терто? Спасибо и извини. Ты профессионал, подскажи
мне, почему ручка в туалете тщательно вытерта, а
стаканы на столе оставлены захватанными?
Когда Игорь Лозянко
был еще жив
«Жигули», в которых возвращались из аэропорта в
Город Анатолий Петрович Кепко, Олег Борисович Кра¬
ев, Нина Маевская и Игорь Лозянко, еле тащились
вдоль обочины, пропуская все, что, имея колеса, двига¬
лось по шоссе в сторону Города. Пешеходов, идущих
вдоль шоссе, сидевший за рулем Краев все-таки обгонял.
Пронеслась мимо милицейская «Волга», шмыгнули
«Жигули» с Усольцевым и компанией, обогнал Астахов,
обогнул Краева, недоуменно сигналя, тяжелый автобус.
Грузовик с прицепом какое-то время тащился следом,
13 Заказ 3598	385


не выдержал, сердито вспыхнул подслеповатыми фара¬
ми, старчески кашляя и вихляя длинным, тяжело гру¬
женным прицепом, обошел «Жигули» и заторопился по
своим рабочим делам.
Кепко посмотрел на друга с любопытством, но без
особого удивления, погладил ладошкой коротко стри¬
женную лысеющую голову и стал смотреть в окно на
проползавший мимо пейзаж. Кепко знал своего друга
и неприятеля. Чем сильнее Краев злился, тем медленнее
становились его речь и движения. И сейчас заслужен¬
ный Олег Борисович находился в бешенстве. Сидевших
сзади Нину Маевскую и Игоря Лозянко Анатолий Пет-
ровил не жалел, но и позавидовать им не мог. Он вновь
взглянул на друга. Олежка кипит, сейчас пар начнет
выходить. Опасаясь, что и его ошпарит, Анатолий Пет¬
рович отодвинулся вправо, прижался виском к стеклу.
Нина Маевская, как всякая ценящая свою внеш¬
ность женщина, температуру атмосферы не ощущала.
Замкнутая на себе, Нина и занималась собой. Эту жел¬
тую блузку надо продать. Конечно, желтый цвет брю¬
неткам к лицу, но слишком ярко. Могут подумать, что
Нина Маевская боится остаться незамеченной. Светло¬
серые тона, стальные — вот ее стиль. И волосы оттеня¬
ет, и к глазам подходяще. С Павлом пора кончать и
выходить за него замуж. Ну и свадьбу они отгрохают.
И сразу в Москву. Нина Астахова? Звучит. Только она
сразу превратится в жену Павла Астахова. Мужикй
сразу подожмут хвосты и отвернутся. И в Москве зате¬
ряться можно, там одних кинозвезд табуны бродят.
Здесь, в Городе, ее знают. А толку? Любви хочется. Не
чужой, своей любви, о которой столько написано, о ко¬
торой шепчутся подруги. Нина подходит, и они замол¬
кают, полагая, что ей неинтересно, она знает о любви
все. Ничего она не знает, чужая любовь надоела, себй
любить тоже скучно, однообразно, хочется поделиться.
А с кем? Одни смотрят, вздыхают, тоска непролазная.
Иные, улучив момент, гипнотизируют, изображают уда¬
вов, руки у них дрожат, пальцы холодные, жесткие,
пуговицу расстегнуть не в состоянии. Один Паша и
есть, себе цену знает и ей тоже, только серьезен слиш¬
ком. Живешь и живи, радуйся. Молодости, силе, славе.
Лети, лови мгновения. Пашу все на глубину тянет, там
одиноко, мысли разные появляются. Неспокойно на
глубине, мрачно. Молодость-то одна, другой не выдадут.
Паша словно на века планирует, обреченный он, рас^
386


четливый. Хуже отца. Одна лишь разница, отец все о
прошлом, как он в молодости... Другие мужики в его
возрасте любовниц имеют двадцатилетних. А он войну
помнит, хоть сопляком в те годы был. Точно дед, буб¬
нит; «Хлеб не бросай», «Голода не знала», «Зачем тебе
три пары джинсов, у тебя же только одна задница?»
Отец о прошлом, Паша о будущем: вперед, там, за ви¬
ражом, еще немного.., Надо решить, приналечь, счастье
в борьбе, результат — победа, все прошедшее неинте¬
ресно. Нине прошлое неинтересно, и будущее не манит.
Есть сегодня, сейчас, минута, которая никогда не повто¬
рится.
Игорек руку ей на бедро положил, будто по рассеян¬
ности. Пошло. Но рука его в сей момент существует,
она реальна, лежит себе, не из прошлого тянется и в
никуда не тащит. Пустой он парень, Игорек Лозянко,
однако по земле ходит, с ним легко и понятно. Он хочет
ее, ничего не скрывает, не манит, не обещает. Для него
разговоры о шмотках не оскорбительны, он отличает
шейк от твиста, не говорит о войне, о солнечном завтра.
Конечно, Нина на близость с ним не пойдет, она не
идиотка, будет держать рядом. А что завтра? Так сна¬
чала пусть этот вечер кончится и ночь пройдет, а утро
подскажет, оно, как известно, мудренее.
Игорь чуть сжал Нине бедро и, опережая реакцию,
руку убрал, посмотрел девушке в глаза открыто, при¬
глашая заключить союз, ни ее, ни его ни к чему не
обязывающий.
Нина загадочно улыбнулась. «Хороша, стерва,— по¬
думал Игорь,— но хитра больно, расчетлива. И не пьет
совсем, не раз проверено, в рот спиртного ни капли не
берет. Это совсем плохо». Когда Игорю Лозянко гово¬
рили о женщине, что она неприступна, он всегда спра¬
шивал: «Спиртное употребляет?» Если да, то неприступ¬
ность — вопрос времени и умения. Нинка не пьет, стер¬
ва.
Игорь нагнулся к девушке, зашептал:
—	Заскочим ко мне, новый диск имею. Потрясаю¬
щий!
—	Какой?
—	Заскочим, услышишь.— Лозянко хотел было до¬
бавить: мол, ты, главное, зайди, а там услышишь и уви¬
дишь.
Хотя Игорь ничего не сказал, Нина все поняла
отлично..
387


«Сопляк,— подумала она.— Я зайду, и ты будешь
как шелковый».
Краев наблюдал за Ниной в зеркало и не заметил;,
что инспектор ГАИ махнул -ему жезлом, приказывая
остановиться. Машина катилась к Городу. Ее догнала
трель милицейского свистка. Краев не реагировал.
Кепко взглянул на друга удивленно:
—	Будем уходить?
-г Что? — не понял Краев.
Машина ГАИ молниеносным броском обогнала их,
остановилась впереди, чуть развернулась, перекрывая
дорогу. Краев остановил «Жигули», приспустил стекло.
Капитан милиции, примерно ровесник Краева, тяжело
выбрался из машины и, поигрывая жезлом, подошел.
—	Инспектор второго ГАИ капитан Жиглов,— пред¬
ставился он.— Почему не останавливаетесь?
Краев ничего не ответил, даже не взглянул, протя¬
нул в окно документы. Инспектор тщательно проверил
их, сличил фотографию на правах с оригиналом, взгля¬
нул на номер машины, нагнулся к Краеву.
—	Как вы себя чувствуете, Олег Борисович? — Ин¬
спектор шумно вздохнул.
—	Спасибо, отвратительно.— Краев протянул руку
за документами.
Инспектор отстранил его руку, приглядывался, ста¬
раясь определить, трезв водитель или нет?
—	Кончайте, инспектор, я за рулем не пью! — резко
сказал Краев.
—	За рулем никто не пьет.— Инспектор не сводил с
Краева испытующего взгляда.— Пьют за столом*
—	Если вы пьете, то лучше закусывайте,— повысил
голос Краев.— В чем дело?
—	Нарушаете.— Инспектор явно не мог разобрать¬
ся в ситуации.
—	Что я нарушил? Что?
—	На трассе скорость семьдесят* а вы едете сорок.
Только инспектор договорил, как мимо них, явно
превышая скорость, пролетели «Жигули».
—	Совсем ошалели от безделья? — Краев почти кри¬
чал.— Разуйте глаза! — Он кивнул вслед улетевшей
машине.
—	А вы меня не учите.— Инспектор начал убирать
документы Краева в карман.
Кепко выскочил на шоссе, обежал машину, взял, ин¬
спектора за руку, отвел, в сторону.
38,8


—	Послушайте, капитан,—быстро заговорил он.—*
У человека неприятности. Ну, ехал тихо, видите, он не
в себе.
—	Так сидел бы дома,— буркнул инспектор. Чувст¬
вуя свою неправоту, он искал выход из создавшегося
положения.
Кепко ему помог:
—	Он тренер Паши Астахова. Они поссорились.
Инспектор взглянул на Краева заинтересованно, как
смотрят на киноактера.
—	Тренер Астахова...— Он протянул документы Кеп¬
ко, козырнул.— Передайте, чтобы не ссорились.— И по¬
шел к своей машине.
—	Миротворец! — рявкнул Краев, забирая у Кепко
документы.— Из-за таких, как ты, вокруг разгуливают
наглецы* и хамы.— Он рванул с места, и через минуту
стрелка спидометра завалилась за отметку сто кило¬
метров.
Краева вывела из себя не ссора Астахова с Лозянко,
которую он видел в аэровокзале. Тренера бесила эта
девчонка, которая мешала жить Павлу, а значит, и ему,
Краеву. Дура! Кукла! Кандидат в мастера, это ее пото¬
лок; Сверкает на стадионе стройными ногами, грудками
подрагивает. Ее, такую-сякую, надо заставить лйфчик
надеть. Тренируется в охотку, косметику не размазывая.
К Павлу вроде бы и не придерешься, работает. Но Кра~
ев видит: парень все время вздернутый, нет гармонии.
Мысли нет, чувства, ногами перебирает часто, а по до¬
рожке тянется, словно больной. И это сейчас, когда
главные старты на носу! Забежали к звездам, теперь
у нас все старты главные. Для Астахова второй —зна¬
чит последний. И из-за чего?
•Краев резко остановил машину, всех бросило вперед.
—	Спокойной ночи, Игорь,— сказал Краев.
—	Спасибо, Олег Борисович.— Игорь начал выле¬
зать из машины, взяв Нину за руку.— До свидания,
Анатолий Петрович.
Краев обернулся:
—	Мы Нину довезем.
Маевская подмигнула Игорю, показала пальцем, как
крутят телефонный диск.
—	Мы погуляем еще,— сопротивлялся Лозянко, но
Кепко перегнулся с переднего сиденья, захлопнул двер¬
цу, машина тронулась.
Опережая друга, Кепко мягко сказал:
«89


—	Я тебя понимаю, Нина, сердцу не прикажешь.
Так и скажи Паше. А душу ему не мотай. Он этого не
заслужил.
—	Ну, это мое дело, личное!
Краев вновь резко остановил машину:
—	Я тебе покажу личное! На задницу неделю не
сядешь! Павел Астахов не только тебе, он себе не при¬
надлежит! Ясно? И чтоб завтра на тренировке в лиф¬
чике была!
—	А можно я вообще не приду?
—	Обяжешь! Я тебе за каждую пропущенную тре¬
нировку приплачивать буду!
Через несколько минут Нина Маевская вышла из
машины у своего дома, хлопнула дверцей, не попроща¬
лась.
—	Олег, тебе не кажется...
—	Ты еще! Слюнтяй!
—	Нехорошо, Олег. Стыдно! — Кепко вздохнул.—»
Пойдем ко мне, я тебя накормлю.
Игорь Лозянко шел по улице, пребывая в сомнении.
Позвонить Нинке, не позвонить? Может, она сама по¬
звонит? Он остановился у стеклянных дверей ресторана.
:Дома, кроме липкого портвейна, ничего. Заскочить
сюда, снять напряжение? Нет, домой. Девка норовистая,
из упрямства прийти может. Он взглянул на часы, по¬
ловина десятого, и зашагал к своему дому.
Человеку не дано заглянуть ни в завтра, ни на два¬
дцать пять минут вперед.
Вера Темина в квартире Астахова включила проиг¬
рыватель и перебирала пластинки:
—	А где мой любимый Окуджава?
Астахов выглянул из кухни, спросил:
—	Ужинать будем здесь или на кухне?
—	Без разницы,— Вера достала из шкафа тарелки,
прошла на кухню.
Астахов разложил яичницу, налил кофе, положив в
Верину чашку одну ложечку сахара, себе три.
—	Почему мы всем и все время должны? — спросил
Астахов, нарезая хлеб.— Родителям должны... Школе...
Спортобществу... Институту... Тренеру... Друзьям. Я в
долгу как в шелку. И все время в цейтноте.
Вера любила Астахова. И, несмотря на то что* была
моложе, в чувстве ее было больше материнского. Она
390


пыталась защитить этого большого, очень сильного, но
слишком открытого человека. Странно, но она не рев¬
новала его к Маевской, считая его увлечение детской
болезнью, неопасной, как корь. Большинство детей бо¬
леют корью, это чуть ли не обязательная болезнь. Ма¬
евская казалась Вере такой ничтожно маленькой, она
не верила, что Павел с его умом и масштабами способен
надолго ею увлечься, потерять зрение. Она не знала
ни жизни, ни мужчин, не понимала своей необъективно¬
сти в оценке соперницы. Вера наблюдала за их романом
без страха, убежденная: не сегодня завтра Павел уви¬
дит — король голый. Она наивно полагала, что в жизни
не может быть такой вопиющей несправедливости. Вера
лишь болезненно воспринимала унижения, которые тер¬
пел Астахов на глазах всего Города. Она все хотела
ему сказать об этом, но боялась, что Павел воспримет
ее слова как ревность и не более.
—	Скажи, Паша, почему у тебя в квартире нет ни
одного кубка, не висит ни одной медали? — спросила
она, отлично зная, почему все награды Астахова не
выставлены напоказ.
—	Я бегу по дорожке,— сказал Астахов.— Быстро
бегу, это понятно...
—	Ты не выставляешь своих наград, потому что ты
гордый,— перебила Вера.— Так будь гордым!
Когда трехлетние дети собираются вместе во дворе
у песочницы или в квартире, они разговаривают каждый
о своем,, натыкаясь друг на друга, каждый из них су¬
ществует в своем мире. Вера и Павел, казалось бы,
вышли из этого возраста, однако каждый говорил свое,
так как разговаривал сам с собой.
—	Но в жизни я бегу еще быстрее,—сказал Аста¬
хов.— И я должен, должен, должен. Я уже давно не
живу, встаю в шесть утра, и все мои поступки предопре¬
делены. Я не разговариваю с людьми так, как мне хо¬
телось бы, играю роль, навязанную мне извне, чужой
волей. Я давно уже не ем, я питаюсь. Машину не спра¬
шивают, чего она хочет. В нее заливают масло и бен¬
зин определенного сорта и в строго отмеренном коли¬
честве.
—	Павел Астахов! — Вера всхлипнула.— Будь гор¬
дым! — и ушла в гостиную.
—	Чего? — Астахов словно очнулся, пошел следом
за девушкой,—Я? Раб не может быть гордым. Гордым
может быть только свободный человек; Ты мой друг. Но
391


ты требуешь, чтобы я жил не как хочется мне, а как
ты считаешь для меня правильным. И ты требуешь.
Я и тебе должен. Верно?
Вера увидела в его глазах тоску и беззащитность.
—	Мне ты ничего не должен.
—	Лжешь.
—	Ты должен Павлу Астахову.
—	Что именно я должен Павлу Астахову, определя¬
ешь ты, Вера Темина. Какие вы все эгоисты. Все кон¬
чено. Раб восстал. Я уеду из Города. В Москве Павел
Астахов перестанет быть чужой собственностью, зате-г
ряется среди тысяч таких же, как он. Даже маленькая
звездочка торчит на небе* притягивает к себе взгляд,
когда она на пасмурном небе одна. Над Москвой небо
от, звезд дырявое, таких Пашек над столицей не счесть.
Вы, конечно, скажете, что я дезертир...
Астахова перебил телефонный звонок. Павел вер¬
нулся на кухню, где был аппарат.
«Неужели Нинка?» — подумала Вера и сняла трубт
ку параллельного телефона. Девушка молча слушала,
еле сдерживая себя, чтобы не вмешаться, затем осто¬
рожно, но быстро положила трубку, включила проигры¬
ватель и повернулась к двери спиной.
Павел вернулся в гостиную, рассеянно взглянул,
провел рукой по лицу, словно снимая прилипшую па¬
утину, тихо сказал:
—	Ты побудь тут... Я сейчас... Ты не уходи.
Вера ничего не ответила. Астахов неторопливо, на¬
дел пиджак, медленно вышел из квартиры, мягко при¬
крыл за собой дверь и сказал:
—	Я убью его.— Произнес без всякого выражения,
как, выходя из дома, говорят:	«Я пошел за хле¬
бом».
В отличие от квартиры Астахова, квартира его пер-,
вого тренера Анатолия Петровича Кепко напоминала
музей. Стены были завешаны фотографиями, большими
и маленькими, свежими, блестящими и тусклыми, по¬
желтевшими. Многие чемпионы легкой атлетики хорошо,
знали Анатолия Петровича, на большинстве фотографий
были дарственные надписи. Старый тренер не страдал
тщеславием, он работал с ребятами и старался воспи¬
тать в них любовь и уважение к бывшим чемпионам,
считая, что в сегодняшнем мастере и рекордсмене всегда:
есть труд и пот его спортивных предков.
392


Краёв и Кепко ужинали, точнее сказать, хозяин кор¬
мил гостя, на аппетит которого не могли повлиять ни
спортивные или семейные неприятности, ни время су¬
ток. Краев был едок. А хозяин умел и любил готовить,
сам только перехватывал куски у плиты, подпоясан¬
ный фартуком, подавая на стол, усаживался напротив
и с удовольствием наблюдал за другом, природным
метателем. Когда-то Краев, метая на стадионе тяжелый
снаряд, установил рекорды, сегодня за столом не имел
себе равных. Ему совершенно не мешало, что хозяин
сам не ест, только меняет ему тарелки, вовремя подви¬
гает соусы, каждый из них знал свою роль и хорошей
игрой доставлял другому удовольствие.
—	Таких терунков моя в жизни не приготовит,—
сказал Краев, оставляя блестящую чистотой тарел¬
ку.— Я у тебя отдыхаю душой.
Кепко колдовал над чайником, смешивал сорта, до¬
бавляя только ему известные травки. Краев сонно сле¬
дил -за ним, шумно посапывая мясистым носом, он уже
приготовил огромную кружку.
—	Полон дом баб, а чаи приготовить некому,—
Краев сладко чмокнул, нетерпеливо елозил по столу
кружкой.
Кепко накрыл двухлитровый чайник полотенцем,
взглянул строго:
—	Терпи. Чай к себе уважения требует, он суеты
не понимает.
За последние двадцать лет в их диалогах измени¬
лось максимум три фразы, но друзьям нравились роли,
они исполняли их серьезно, вдохновенно.
Кепко так и не женился, наружностью он обладал
незавидной, в молодости безнадежно влюблялся, а
потом это дело бросил, объявив, что легкая атлетика
для него — и жена и семья, и другой не требуется.
Очень трудная, неблагодарная работа — тренер в дет¬
ской школе. Только искренняя любовь к детям способна
спасти тренера от отчаяния. Сегодня человек мечтает
бегать, завтра прыгать, играть на гитаре или разыски¬
вать упавший метеорит. Юность постоянна в своСм
движении и стремлении и убеждена, что именно эта
сиюминутная страсть и есть дело наиважнейшее.
Тренеры отдают свой опыт, знания, силы, время -
юность хватает все эгоистично, не оглядываясь, уходит.
Некоторые, переболев чемпионством, бросают спорт,?
начинают относиться к нему усмешливо, как к делу;
393


недостойному людей серьезных. Большинство занима¬
ется несколько лет, исчерпав отпущенные природой
возможности, топчется некоторое время в своих резуль¬
татах и уходит с дорожек на трибуны, с уважением
глядя на более талантливых, а чаще — более работо¬
способных сверстников. Никто не считал, из скольких
тысяч начинающих спортсменов вырастает один чем¬
пион. В легкой атлетике далеко не каждому тренеру
встречается в жизни Чемпион. И что определяет эту
встречу? Везение? Терпение? Талант?
У Кепко и Краева был Павел Астахов. Но у Кепко
Пашка позанимался три года, а когда подрос и «по¬
шли» результаты, он ушел к Краеву. Астахов начал
свое победное шествие. Первенство области, России,
призер на Союзе, попал в сборную страны. И Краев
шел за своим учеником, стал выезжать за рубеж. Ког¬
да Астахов выиграл первенство Союза, все решили,
что он переберется в Москву, и на этом карьера тре¬
нера Краева закончится. Но Павел Астахов из Города
не уезжал. На сборы тренер и ученик вместе, на пер¬
венство вместе, Павел поднимается на очередной пьеде¬
стал, тренер Краев получает очередное звание. Астахов
был не только талантлив, он был явлением редчайшим,
так как сочетал в себе психофизические данные, необ¬
ходимые Чемпиону. И жил Краев за спиной Астахова
как за каменной стеной, объездил полмира, получил
все звания.
Однажды Анатолий Петрович Кепко пришел на тре¬
нировку Астахова, посидел на скамеечке, секундомером
не щелкал, вообще не имел такой привычки, работал на
глазок. Явился старый тренер и на следующую трени¬
ровку, еще на одну, потом Кепко окинул взглядом до¬
родную фигуру друга, и тот съежился.
—	Ты, парень, тренер не то что плохой, ты просто
не тренер. Пусть Паша на полгодика возьмет академи¬
ческий отпуск и уберется из Города. Мальчику отдох¬
нуть требуется.
Краев лишь рассмеялся:
—	Какая муха тебя укусила? Через полгода Аста-
ков перестанет быть моим учеником...
—	Он и так не твой. Паша и не мой,— перебил
Кепко,—Астахов сам по себе. Он влюбился, дело у
него не складывается, Паша натура цельная, значит,
никаких половинок не приемлет.
394


Астахов никуда не уехал, роман его с Маевской стал
достоянием Города.
С того разговора прошло несколько месяцев, Краев
пил чай в квартире друга и не знал, что Толик Кепко
зазвал его не для очередного кормления и чаепития, а
для решающего разговора.
—	Человек эгоистичен, и в этом ты, Краев, ничего
нового в природе собой не представляешь.
—	Чай у тебя сегодня не очень,— ответил Краев и
хохотнул, призывая друга свернуть разговор к шутке.
—	Ты слышал о последней капле, которая перепол¬
няет чашу?
—	Твое терпение кончилось?—Краев еще цеплялся
за соломинку.— Хорошо, завтра я пополню твои запасы
чая. У меня есть несколько пачек «Липтона».
Случается, люди дружат длинные годы, и один ви¬
дит другого насквозь, а друг даже себя самого видит
только таким, каким ему хочется видеть.
Кепко занимался с детьми более четверти века, ви¬
дел разных, удивляться давно перестал, выработал в
себе терпение необычайное.
—	Мальчик на пределе,, ему нужна помощь. Он гор¬
дый и помощь не принимает. От тебя не примет.
—	Что случилось? — Краев вспылил.—Девка эта?
Так Астахов не Гамлет и не Ромео! Я все прекращу ра¬
зом!
—	Ничего ты не понимаешь, и потому ничего пре¬
кратить не в силах! — Кепко редко повышал голос.—
Паша устал, не в девчонке дело. Мальчик устал от те¬
бя, от меня, от ..человеческого эгоизма, которому прида¬
ли форму любви, и закутали, облепили, лишили свобо¬
ды и индивидуальности...
-— Фрейдизм! — Краев почесал в затылке, не пони¬
мая, к чему он выпалил заумное слово.
Друзей прервал телефонный звонок. Кепко снял
трубку.
—	Добрый вечер. Здесь.—* Он протянул трубку Кра-
еву: — Тебя.
—	Ну? — сердито буркнул Краев.
—	Олег Борисович, срочно приезжайте...
—	Стоп! — перебил Краев.— Кто говорит?
—	Темина... Вера Темина.
Кепко сказал неправду, его друг был тренером.
—	Возьми себя в руки. Спокойно.— Краев выдер¬
жал паузу,— С самого начала. Говори.
395


Вера откашлялась, затем продолжала:
—	Павлу Астахову позвонили... Неизвестный... Он
сказал, что эта... Нина... Маевская...
—	Знаю. Продолжай! — Краев покосился на друга.
Кепко не принял сигнала тревоги, убирал на столе
и что-то бормотал, видимо, продолжая спор.
—	Она находится у Игоря Лозянко и ее... Ну... С ней
нехорошо... Я не могу повторить...
—	Взрослые люди. Разберутся.— Краев умышленно
не называл имен.
—	Но Павел поехал... Я боюсь! — Вера положила
трубку.
Слушая частые гудки, Краев сказал:
—	Не волнуйся, завтра все обсудим.— Краев улыб¬
нулся другу: — У тебя маленькие дети, у меня большие.
Если бы не начался тяжелый разговор и Краев не
был бы вынужден защищаться, он бы рассказал Кепко
о «Дозянко и Астахове. От места, где сейчас тренеры
находились, до квартиры Лозянко было значительно
ближе, чем от Астахова. Тренеры могли опередить Пав¬
ла. Но Краев представил себе, как вскинется Толя, как
они, понесутся по городу. Представил лицо Астахова,
всю нелепую ситуацию.
Астахов, стоя на коленях у тела Игоря Лозянко, по¬
щупал ему пульс, расстегнул рубашку, попытался про¬
слушать сердце, поднялся, отбросил ногой пустую бу¬
тылку, взялся за телефон. Позвонив в милицию, Павел
(усмотрел квартиру и неторопливо, методично начал
уничтожать пальцевые отпечатки на дверных ручках,
штепселях, бутылку вымыл под краном, поставил среди
пустой посуды, вытер руки носовым платком и ушел
так же неторопливо.
Астахов не заметил, что дверь квартиры не захлопг
нулась, а, прикрывшись сначала, вновь приоткрылась.
Уголовный розыск
Совещание началось в одиннадцать вечера- подво¬
дили итоги работы за сутки, давали задание на утро:
Кабинет подполковника Серова стола для совещаний
не имел, присутствующие, человек двенадцать, сидели
вдоль стен. Когда требовалось сделать запись, подпи¬
рали блокнот коленкой.
396


Гуров сидел в уголке, прислонившись к прохладно¬
му шершавому боку зеленого сейфа.
Штатский костюм старил Бориса Петровича, делал
еще проще, хотя казалось, что,уж проще некуда. При¬
пухшие веки, нос бульбочкой, бровки, удивленно при¬
поднятые. Гуров наблюдал за Серовым с симпатией и
философствовал. На простой крючок его, Гурова, пой¬
мали, совсем на простой. По поведению присутствую¬
щих, по тому, как говорили, как слушали, было ясно,
что подполковника все отлично знают и внешность его
никого не обманывает.
Гуров почти весь оперативный состав знал, но чув¬
ствовал себя неуютно, от него чего-то ждали, а это
всегда неприятно.
Жил человек скромно,— подводил итоги под¬
полковник.— Версия, что убийство из-за денег, не под¬
тверждается. Однако отказываться от нее не следует.
Такси не можем найти. Плохо. Два человека видели у
дома такси, а город наш не Москва.— Он взглянул на
Гурова.— Либо плохо ищем, либо таксист причастен к
преступлению. К шести утра в таксопарк.
Серов замолчал и посмотрел на Гурова вопроси¬
тельно.
Гуров не собирался высказываться при всех, ждал,
когда они останутся одни, но пауза и взгляд подпол¬
ковника означали, что он ждет от гостя какого-то сооб¬
щения. Как он догадался, откуда? Леве очень хотелось
промолчать, но тогда люди рано утром начнут рабо¬
тать, искать такси.
—	Товарищ подполковник, мы обсудим этот вопрос
позже,— тихо сказал Гуров. Он не хотел говорить, так
как поставил бы своих коллег в неловкое положение.
—	Нет уж, Лев Иванович.— Серов подчеркнул об¬
ращение по имени-отчеству.— У нас секретов друг от
друга нет и быть не может. Извольте.
«Змей,— подумал Гуров.— Хочет, чтобы я ребят
его проучил, а сам он вроде в стороне, учится уму-ра¬
зуму. Короче, надо говорить короче. Но без указующей
фанаберии».
—	Есть серьезные основания полагать, что «Вол¬
га», стоявшая у дома Лозянко в момент убийства, была
не такси.
Все взгляды уперлись в сотрудников, которые на¬
шли свидетелей.
—	Оба свидетеля ошибаются?
397


—	Нам подсунули лжесвидетелей?
—	Значительно хуже,—сказал Серов.--* Наши то<
варигци...
—	Борис Петрович, я вас не перебивал,—сказал
Гуров, давая понять Серову: мол, вы ко мне по имени-»
отчеству, с уважением, так сказать, тогда и уважать
извольте.
—	А ты их самолюбие не береги.— Серов усмехнул¬
ся.— У нас знаний и опыта не шибко., а самолюбия
сколько хочешь, с избытком.
Атмосфера в кабинете разрядилась, кто-то хохот¬
нул, кто-то сказал:
—	Давай, Москва, бей с мыска.
—	Ошибка объяснимая.— Гуров тоже улыбался.—*
Люди видят серую «Волгу». И спрашивающему и отве¬
чающему хочется, чтобы машину нашли. Вот вам и
такси. Однако ни зеленого огонька, ни опознаватель¬
ных знаков такси ни один из свидетелей не видел. А по
тому, как стояла машина, должны были видеть.
—	А почему вы, Лев Иванович, решили перепрове¬
рить показания свидетелей? — спросил Серов.
—	Если таксист причастен, он не поставил бы ма¬
шину у дверей.— Гуров, понимая, что его используют
в роли педагога, решил быстрее закончить.— Если так¬
сист непричастен, то он бы сам объявился, как только
мы начали его искать. Не Москва, таксопарк один, лю¬
ди друг Друга знают.
— Спасибо, Лев Иванович,— сказал Серов.— На
завтра всем задания даны. Группе, работавшей по так-*
сопарку, переключиться на ГАИ. Ищите хозяина свет¬
ло-серой «Волги».
—	Государственную или частную?
—f Начните с частников. Все свободны.
Гуров никогда не думал, что десять мужчин могут
выйти из кабинета так тихо. Сколько частных светло¬
серых «Волг» в Городе? Владелец одной из них был
известен, и он ссорился с убитым за час до преступ¬
ления. И мотив известен. Никто никакого имени не на¬
звал, вышли тихо, последний прикрыл за собой дверь.
—	А ты, майор, не пыли.— Серов вышел из-за сто¬
ла,. одернул кургузый пиджачок.— Я не только отвечаю
за профилактику и раскрытие преступлений, но и за
воспитание орлов-сыщиков. Когда я их носом тыкаю —
так вроде зарплату отрабатываю, когда ты — это и
больнее и действеннее. Меня тоже такси насторожило.
398


Подполковник довез Гурова до гостиницы.
—	Тебя в «люкс» перевели, вещи перенесли.
Отдыхай.— Вышел из машины, чтобы водитель послед¬
них слов не слышал, сказал: — В прокуратуру? Допро¬
сить? Откатать след протектора?
То, что и Серов имени подозреваемого не назвал, и
смешило Гурова, и умиляло. Провинция, святая прос¬
тота. Случись такое в Москве, конечно, никто бы не
радовался, но и на цыпочках не ходил, и имя чемпиона
не замалчивал.
Гуров знал, чего ждет подполковник, решил пойти
навстречу, уже начал фразу:
—	Зачем сразу в прокуратуру? — В этот момент
Гуров неожиданно понял, что сутки назад Серов пред¬
видел ситуацию. Так вот почему Гурова упросили
остаться.
Серов, словно услышал мысли собеседника, кивнул:
—	Ты не сердись, майор. Ты для нас чужой, тем
более из Москвы, тебе все можно. Мне не прикажут и
не намекнут, однако осудят. Там ведь копать и копать,
я, лично в виновность Паши не верю. Однако служба.—
С.еров теребил лацкан пиджака, смотрел вопросительно.
т- Выясните, когда и где завтра у Астахова трени¬
ровка. Утром позвоните, машину не надо.
—	Спасибо, Лев Иванович. С Москвой будешь раз¬
говаривать, не плати. Номер и все расходы за наш счет*
Гуров не выдержал и рассмеялся, глядя в светлые
наивные глаза Серова, кивнул.
г— Спокойной ночи, Борис Петрович.— Попытался
разгладить подполковнику лацкан пиджака, но тот был
скомкан крепко.
За последние годы Гуров, конечно, повзрослел, и
его часто величали Львом Ивановичем, и опыта подна¬
брался и мастерства, а осталось в нем много и маль¬
чишеского. Серьезный взрослый человек станет пахать
на чужом участке? Нет. Романтик он, Гуров.
Номер был действительно «люкс» — двухкомнатный,
с тяжелой, солидной мебелью, мягкими паласами. На
столе на тарелочке яйца, помидоры, хлеб. В холодиль¬
нике минеральная вода. Гуров только вошел, в дверь
постучали, приоткрыли чуть.
'■— Чай? Может, молочка вскипятить? — Голос жен¬
ский, участливый.
Гуров широко шагнул, распахнул дверь.
399


—	Добрый вечер.— Он поклонился невысокой, пол¬
новатой дежурной.— Молоко! Пожалуйста!
.— С пеночкой? — Женщина разглядывала Гурова
участливо, словно больного.
—	С пеночкой! Обязательно с пеночкой!
—	Моментик, моментик.
Это чужеродное для простой русской женщины сло¬
во доконало Гурова окончательно.
«Ах ты, бархатный, ты мой ласковый,— смеясь, рас¬
суждал он, снимая с яйца легко отделявшуюся скор¬
лупу.— И что же ты, интересно, наговорил? И соль не
забыли. И молоко случайно или ты Борю Ткаченко
успел опросить? Я ведь Боре про молоко говорил?»
Гуров поужинал, заказал разговор с Москвой, из
огромной обливной кружки осторожно прихлебывал
молоко.
Чуть больше суток назад он в другом номере этой
же гостиницы один на один с собой пил пиво. Что такое
в человеческой жизни сутки? Допустим, семьдесят лет
умножить на триста шестьдесят пять... Лева начал
пальцем выводить на скатерти цифры, запутался. Вре¬
мени в сутках двадцать четыре часа. В них может быть
много жизни и мало жизни. Часы можно подсчитать,
жизнь нельзя.
Философствования Левы прервал телефонный звонок.
—	Алло! Это вы, майор? — Голос Риты звучал от¬
четливо и близко.— Надеюсь, вы разговариваете со
мной стоя?
—	Здравия желаю! — Гуров действительно встал.
—	Здравствуйте... Вольно. Я, знаете ли, теперь раз¬
говариваю только с генералами. Сначала мне звонил
генерал Турилин, потом генерал Гуров.
—	Рита, дорогая, понимаешь...
—	Понимаю! — Рита рассмеялась.— Не перебивай
старших. Ты должен мне сказать, что неотложные дела
задерживают тебя на два-три дня. Я тебе должна от¬
ветить, что понимаю, но мне надоело, и я завтра иду
в театр с Альфредом.
—	Почему с Альфредом? — Гуров растерялся.
—	Ни фантазии, ни юмора.— Рита деланно вздох¬
нула.— Как тебя держат в этой конторе? Если невеста
положительного героя стервочка, то и соперник у него
Альфред или Вальдемар.
—	Понял,—Гуров сел, заулыбался.— А если не
стервочка?
400


—	Тогда она говорит, что любит его и будет ждать,
пока он не достроит гидростанцию, не перекопает всю
руду, не переловит всех проходимцев. Какая у вас по¬
года, майор?
Лева никак не мог привыкнуть к поворотам на сто
восемьдесят градусов;
—	Погода? — Он привстал, хотел посмотреть в окно,
но там была застекленная ночь.— Лето,— не очень
уверенно сказал он.
—	Не лгите, майор,— голос Риты изменился, стал
серьезным.— Слушай, Лева, ты в порядке? Хочешь, я
завтра прилечу?
—	Хочу,— ответил Гуров.— Но ты не прилетай.
—	Буду мешать?
—	Конечно. Я же люблю тебя.
—	Майор! — Рита засмеялась.— Ты в полном по¬
рядке! А то ты своей реакцией на вопрос о погоде на¬
пугал меня. Я на расстоянии забываю, что ты элемен¬
тарно глуп.
— Глуп, туп,—радостно согласился Лева.— Я здесь
не задержусь. Пробуду дня три-четыре.
—	Ты пробудешь, сколько потребуется,— перебила
Рита.— Я не в восторге, но Альфреду звонить не соби¬
раюсь. Когда идем к Вечному огню* майор?
—	Болтушка. Целую тебя. Завтра позвоню.
— Майор! — быстро сказала	Рита.— Я должна
первой положить трубку. Жди. Целую. Все.
Гуров подождал частых гудков, положил трубку и
подумал, что о счастье на долгие годы загадывать труд¬
но», но скучать с Ритой он не будет никогда.
Рита упомянула о Вечном огне. Они решили, что в
день свадьбы не поедут к памятникам Войны. Процес¬
сии молодоженов, машины с ленточками, шарами и
куклами, испуганные невесты в белом, нескладные же¬
нихи в черном, хмельные свидетели, которые едут к
памятникам Погибших, не то что удивляли — возму¬
щали Гурова. В это место можно прийти вдвоем, обя¬
зательно пешком, неторопливо и молча постоять в сто¬
ронке., глядя на участников Великой Истории, родст¬
венников и друзей Погибших. Сюда грешно бежать от
машины на ломающихся каблуках, спешно приводя в
порядок глупо улыбающееся лицо.
Гуров прошелся по просторному номеру, сдернул с
одной из постелей скользнувшее шелком покрывало.
401


«А когда я действительно отправляюсь домой? Когда
задержат последнего преступника?»
Лева никогда не мог определить своего отношения
к сотрудникам угро, своим коллегам двадцатых годов.
Были ли они так светлы и наивны, полагая, что борь¬
ба их — дело временное, профессия отмирающая? Или
люди придумали сказку? Если и придумали, то это
добрая сказка. Сказание о счастливых людях. Человек
должен видеть свет в конце тоннеля. Необязательно
туда добраться, важно видеть. Сознание, что зло конеч¬
но, делает человека счастливым. Ему, Гурову, не уви¬
деть последнего преступника. Не неси в себе возмож¬
ность преступать, человек не выбрался бы из каменного
века, не то что в космос. Все гении — преступники.
Хорошо, что клиенты не слышат старшего инспектора,
его рассуждений, не то какой-нибудь дебил-уголовник
смотрел бы на фомку, как на бином Ньютона, а на раз¬
битую голову ближнего, словно на Джоконду. Уголов¬
ники не знают ни о биноме, ни о Джоконде, они долж¬
ны знать о старшем инспекторе.
Вот так, бутылкой, элементарно, размозжили чело¬
веку голову. Случаются немотивированные преступле¬
ния, но они, как правило, происходят на улице или в
общественных местах — удар камнем, палкой, бутыл¬
кой.
Гуров вспомнил, как лежал Лозянко, выставив за¬
острившийся подбородок к потолку. Это преступление
не спонтанное, не удар в состоянии аффекта. Тогда
Астахов скорее всего отпадает. «А почему, собствен¬
но?»— остановил себя Гуров.
Начнем сначала. Каждое преступление — глупое,
грязное, но имеет свою схему или цвет, запах — Лева
не мог подобрать подходящего определения. Не так.
Каждое преступление, если его долго и тщательно изу¬
чать, начинает выдавать информацию о своем созда¬
теле. Всем известен фоторобот, когда лицо разыскива¬
емого человека рисуют по показаниям свидетелей.
Когда нет свидетелей-людей, на месте преступления
остаются следы поступков человека, которые свиде¬
тельствуют о его характере. Орудие убийства, сила
удара, уничтожение пальцевых отпечатков на выключа¬
телях и ручках дверей свидетельствуют о том, что
преступление совершил мужчина сильный и очень вы¬
держанный. Он пробыл в квартире после убийства ми¬
нимум две-три минуты. Это очень много.
402


Гуров, словцо ученик, запутавшийся у доски о ре¬
шением задачи, взял тряпку и стер свои записи на¬
чисто.
Выложить отдельно и пока не трогать. Первое, По¬
чему вытерты все дверные ручки и все электровыклю¬
чатели? Второе. Почему замок в двери был поставлен
на предохранитель? Эксперт установил, что замок был
поставлен на предохранитель недавно. Почему не про¬
терты стаканы на столе? Казалось бы, ответ прост, пре¬
ступник находился в квартире ограниченное время и ни
один из стаканов в руки не брал. И помнил об этом.
И при этом он не помнит, за какие ручки он хватался,
включал или не включал свет? Почему он вытер все?
Круг замкнулся, Гуров вернулся к исходной пози¬
ции. Оставить эти вопросы в стороне.
Значит, мужчина. Сильный, собранный, спокойный.
Мотив? Корысть? Месть? Любовь? Леве очень хоте¬
лось отбросить корысть. Вроде бы ясно, что преступле¬
ние совершено не из-за денег. Не было здесь денег и
быть не могло. Но если убийство совершено на личной
почве, то сильный, собранный и спокойный преступник
обязательно бы толкнул следствие в сторону от исти¬
ны. Выдернул бы ящик стола, скинул бы несколько
книг, мол, искали здесь, граждане начальники, точна
искали. Вы, граждане, ищите, что было взято, и с каж¬
дым шагом уходите все дальше от истины.
Никакой инсценировки не было, снова замкнулся
порочный круг.
Гуров убрал со стола грязную посуду, прошелся по
номеру. «Надо ложиться спать. Я допускаю какую-то
ошибку в постановке вопросов, и поэтому они не имеют
логических ответов».
Сейчас единственная ниточка — это Астахов. Чем-т
пион мира и Вселенной, но его версию необходимо
отработать. У Астахова проглядывает мотив и имеется
«Волга». Проверить все это не составит труда. «Завтра
с утра и начнем»,— решил Гуров, укладываясь спать.
На следующий день после убийства Игоря Лозянко
большинство легкоатлетов, тренеров и околоспортивной
публики знало о случившемся. Игорь никогда не был
сильным спортсменом, и тренер из него тоже не полу¬
чился. Но обаятельного и общительного парня спор¬
тивная общественность Города знала и относилась к
нему с одной стороны несерьезно, а с другой —с лю-,
бовью.
4Q3


Почти у каждого человека есть страсть к расследо¬
ванию. Работа милиции и прокуратуры привлекает к
себе пристальное внимание и критикуется столь же
безапелляционно и* авторитетно, как и работа футболь¬
ных тренеров. Известно, любой болельщик знает все
ошибки, допущенные тренерами его любимой коман¬
ды. Также известно, что следственные работники спо¬
собны заблудиться в трех соснах, подолгу разыскивая
преступника не там, где следует, не так, как следует,
о чем им может рассказать любой человек, их делом
интересующийся.
Уже на первых тренировках, в десять утра, о тра¬
гических событиях минувшего вечера рассказывалось
со всеми подробностями, причем последних становилось
с каждым часом все больше, и каким-то непонятным,
мистическим образом детали и факты нацеливались
на Павла Астахова.
Среди розыскников бытует поговорка:	врет, как
очевидец. Вранью этому множество причин. Во-первых,
очевидец, как правило, видит крайне мало. Например:
стояла машина, из подъезда вышел мужчина. Уже в
разговорах с милицией очевидец начинает допридумы-
вать. .Человеку неловко, что видел так мало. У машины
появляется цвет, в ней появляются люди. Вышедший из
подъезда мужчина приобретает возраст, особенности фи¬
гуры. В милиции очевидец еще сдержан, но когда он
встречается с приятелями, рассказ его приобретает
объем, красочность и событийный ряд, которым мог бы
позавидовать Дюма-отец. Следующий этап — рождение
новых очевидцев. Приятели-слушатели; пересказывая
услышанное, повествуют от первого лица. Зачем гово¬
рить, что я слышал, когда проще сказать: я видел.
Павел Астахов на тренировку не пришел. Он позво¬
нил Краеву, сказал, что неважно себя чувствует, а в
ответ на требование о немедленной встрече положил
трубку.
Так и прошел этот день. В прокуратуре возбудили
дело. В милиции собиралась и анализировалась инфор¬
мация. Спортсмены и тренеры все знали и пытались
предугадать события. Слухи докатились до больших
кабинетов. Многоопытные отцы Города отмалчивались,
вздыхали, разводили руками и болезненно морщились.
Наконец, по одному серьезному телефону позвонили
Краеву и посоветовали срочно улететь в Москву и,
естественно, не одному. С другого, не менее серьезного
404


аппарата позаонили подполковнику Серову, напомнили
@ социалистической законности, однако предупредили;
что горячку пороть не следует. Никакое имя названо
не было.
Подполковник предвидел все разворачивающиеся
события за много ходов, еще ночью, у квартиры Лозян¬
ко, знал, кто позвонит и что скажет. Мудрый и честный
подполковник не собирался прятаться за спину стар¬
шего оперуполномоченного МУРа, волею судеб оказав¬
шегося в городе. Он просто выдвинул Гурова чуть впе¬
ред. Слишком много было в Городе людей, которые
звали подполковника Серова на «ты» и по имени. Не¬
которых он любил и не мог, застегнув мундир на все
пуговицы, отвечать на вопросы официально. И хотя
Гуров был и моложе, и младше по званию, разговари¬
вать с ним, человеком сторонним, могли только не¬
сколько человек — начальник управления, прокурор и
следователь. А они не могут позволить себе сказать
лишнее, даже исподволь оказать давление.
Преступника необходимо выявить, собрать доказа¬
тельства и предъявить в прокуратуру. А уж какая у
преступника окажется фамилия и биография, для ми¬
лиции значения не имеет. Оценкой личности убийцы, по¬
исками смягчающих вину обстоятельств пусть занима¬
ются следствие и суд.’ И на многочисленные звонки Се¬
ров отвечал заученно:
—	Делом занимается майор Гуров. У меня Город-
я не могу лезть в каждое дело. Нет, я не считаю его
особенным. К сожалению, порой убивают. Извини, ста¬
рик,— и опускал трубку.
На второй день
На второй день Астахов на тренировку пришел.
В раздевалке, как всегда пахнущей потом и сыро¬
стью, попримолкли и словно спохватились, заговорили
громче обычного.
Краев выглянул из тренерской и пробасил:
—	Паша? Спасибо, что заглянул, подь сюда на ми¬
нуточку,— и дверь оставил открытой.
Когда Павел вошел, Краев, сидя за столом, кивнул
на место напротив. Астахов не реагировал, стоял, спо¬
койно смотрел на тренера. Краев потер поясницу й
поднялся. Из-за полуприкрытой двери доносились го-'
405


лоса спортсменов. Краев и Астахов смотрели друг другу
в глаза, молчали.
«Париж... Вена... Неужели ничего больше не бу¬
дет?—подумал Краев.— Глупость, преступная глу¬
пость».
—	Вера позвонила, сказала, что ты поехал к нему.-^
Краев говорил медленно, голос его оттягивало в хрип.—'
Тебя найдут мгновенно.
—	Я у него не был,—спокойно ответил Астахов —
Действительно поехал. Очухался, позвонил из автома¬
та. Мать ответила, что Нина вышла к подруге. Я про¬
катился по городу и вернулся. Можете проверить.
—	Найдутся люди, которые проверят... — Краев
взял Астахова за кисть, нащупал пульс, щелкнул секун¬
домером.— Эх, Павлик, Павлик...
—	Для этих людей я весь вечер с Верой был дома,—i
сказал Астахов.— Вера подтвердит.
—	Вера что угодно подтвердит.
—	А вам никто не звонил. Вы знать ничего не
знаете. Ясно? — Лицо Астахова набрякло гневом, жилы
вздулись.— Я не позволю связывать имя Нины со сме¬
ртью этого подонка.
—	Иди.— Краев махнул на Астахова рукой.— Тре¬
нировка не по графику. Разминка, все остальное —
вполсилы.
Спортсмен вылетел, словно «облизнул» планку поч¬
ти на шестиметровой высоте, казалось, на секунду за¬
стыл, затем начал падать. Выброшенный упругими
матами, он взлетел навстречу побежденной планке и
погрозил ей кулаком.
Под трибуной, поигрывая ядром, шел белокурый
гигант и с добродушной улыбкой слушал еле поспевавг
шую за ним и порой переходящую на бег миниатюр¬
ную девушку, которая что-то горячо объясняла ему и
ударяла кулаком в его могучую грудь.
На трибуне сидел Гуров и наблюдал за происходя¬
щим. Он нашел взглядом Астахова, который с группой
спортсменов направлялся в раздевалку.
Заслуженный мастер спорта... Чемпион СССР, Евро¬
пы... мира... Олимпийских игр... Майор, ты забрался
на чужой стадион. Может, разговаривать здесь не сле¬
дует? Пригласить в кабинет? Нет, разговаривать е
Астаховым нужно здесь. У него дома. В кабинете он
406


наденет маску, встанет в позицию, Вызывали? Я вас
слушаю. Вы меня в чем-то подозреваете? Это интерес¬
но:. Спрашивайте, В общем-то аналогичная ситуация
может сложиться и здесь. Но на своем стадионе Аста¬
хов будет свободнее, невооруженным, более открытым.
Надо его почувствовать, взглянуть на его естественные
реакции. Какими они окажутся? Не стоит загадывать,
надо говорить правду и выслушать ответ, а потом
решать.
Гуров оглядел небольшой уютный стадион. «Все
правильно, хорошо, что я пришел сюда, а не пригласил
Павла к себе. Ему здесь вольготно, но в психологи¬
ческом плане встреча проходить будет на моем ста*
дионе, а любитель никогда не Может выиграть у про¬
фессионала».
Сергей Усольцев и Арнольд Гутлин приехали во
время тренировки. Гутлин, проводивший дни в замкну¬
том мире лаборатории, обожал бывать на стадионе.
И необязательно на соревнованиях, даже интереснее
вот так в простой тренировочный день, когда никто не
нервничает, можно взглянуть на чемпионов в их обы¬
денном, рабочем состоянии. И кандидат наук уговорил
кандидата в мастера поехать на тренировку. Усольце¬
ва, естественно, здесь знали, он тоже всех знал. Сергей
разрешил приятелю заехать за ним. Не последним в
их визите на стадион было желание взглянуть на Аста¬
хова, послушать, что говорят люди.
Сергей Усольцев в голубом адидасовском костюме —
такие костюмы в Городе были еще только у Астахова
и Краева,—довольно поглаживая себя по животу,
здоровался, соблюдая субординацию. С Астаховым и
Краевым за руку и поклон, улыбка почтительная, вы¬
жидающая. С мастерами, чемпионами области — как
равный: похлопывая по плечу, улыбался чуть снисходи¬
тельно. С остальными только поклон, улыбка рассеян¬
ная, случайная.
Арнольд Гутлин держался на втором плане, смот¬
рел на всех чуть виновато, был готов поддержать лю¬
бой разговор, словно все время извинялся за непроше¬
ное вторжение в чужой дом. И хотя бывал здесь десят¬
ки раз, он не мог привыкнуть, что стадион — не лабо¬
ратория и на посторонних здесь смотрят без раздраже¬
ния, привычно, в большинстве случаев просто их не
замечая.
407


Сегодня Краев, а по его примеру и другие тренеры
закрыли глаза на то, что большинство ребят работали
с прохладцей. Все слишком взбудоражены, разговари¬
вают либо неестественно громко, либо шепчутся, посто¬
янно поглядывают на Астахова и неумело скрывают
свое любопытство.
И только Павел Астахов сегодня, как всегда. Спо¬
койный, доброжелательный, но дистанционно сдержан¬
ный. Он привык к интересу окружающих, который пос¬
ледние три года вызывал на стадионах мира. Любо¬
пытные взгляды сопровождали его повсюду, только не
здесь: дома его любили — своего, родного. Он — Паша,
Павлик, шутливо — Чемпион, Сам, Лично...
Сегодня неожиданно произошло отторжение, он стал
Павлам Астаховым, на которого смотрели с любопыт¬
ством, сторонне.
Павел ничего не замечал. Или делал вид, что не
замечает?
Усольцев с Краевым, стоя на пороге тренерской,
решали хозяйственные вопросы, касающиеся спортин¬
вентаря. Гутлин топтался неподалеку. Когда через раз¬
девалку в душевую прошел Астахов,. Усольцев прервал
разговор, взглянул вопросительно:
—	Как он?
—	Нормально. А что? — Краев чуть надвинулся,
смотрел цепко.
Усольцев не отстранился, глаз не опустил, молчал.
Й Краев,, хотя возрастом значительно старше и заслу¬
гами в спорте Сергею не ровня, дуэль проиграл, отсту¬
пил.
—	Черт бы всех побрал! — пробурчал он.— Как в
общей квартире... Бу-бу-бу... Людям делать нечего?
—	В Городе убивают не каждый день, и Павел у
нас один,— ответил Усольцев.— Не вызывали?
—	А чего его вызывать?
—	Вызовут,— уверенно сказал Усольцев.— Не смот¬
ри на меня волком. Я же не говорю, что Павел замаран.
Но беседовать с ним будут обязательно.
—	Ты мне пятьдесят комплектов даешь? — спросил
Краев.
1— Договорились.
—	Спасибо. Будь здоров.—Краев ушел в тренер¬
скую, дверь, правда, не закрыл, поостерегся.
Арнольд Гутлин шагнул к приятелю, дернул за
рукав:
408


—	Пойдем, неудобно, ведь не зоопарк...
Усольцев одернул рукав, бросил взгляд на часы.
—	Рано, Арик,— сказал он, криво улыбнулся.—:
Лично для меня слишком рано.— И грубо спросил: —
Тебе ясно?
Гутлин приятельствовал с Усольцевым около трех
лет, но не мог привыкнуть к неожиданным перепадам,
которые происходили в его настроении и поведении.
Порой Сергей был рассеян, меланхоличен, в движениях
медлителен. Через полчаса становился раздражителен
и груб. Проходило немного времени, и это был уже;
иной человек: общительный, обаятельный, широкий.
Сейчас Усольцев пребывал не в духе, изображал
добродушие, но лицо его то и дело передергивало,
словно у него болела голова либо зуб и боль свою он
тщательно от окружающих скрывал.
Гутлин на грубость приятеля, как обычно, не отве¬
тил, посмотрел на высокого мослатого парня, Сашу
Перышкина, который развинченной походкой, притан¬
цовывая, направлялся к ним.
—	Здравствуйте* Сергей Трофимович,— сказал он
одновременно и заискивающе и развязно.— Вы наша’
опора и надежа, руководитель и вдохновитель.
—	Денег нет.— Усольцев улыбнулся, голос же у
него был сух.
—	Сразу деньги,— обиделся Перышкин и тут же
плаксиво продолжал: — Сережа, на неделю, вот так
надо,— и провел пальцем по горлу.— Полтинник.
—	Думаешь, мне приятно отказывать? — Усольцев
вздохнул.— Потому и злюсь, нет у меня, а тебе надо,
я знаю. Извини, Саша,— и взглянул душевно, довери¬
тельно и лживо.
—	Я знаю, вы завсегда.— Перышкин понимающе,
кивнул, оглянулся, увидел уже вышедшего из душа
одевающегося Астахова и, пританцовывая, двинулся в
его сторону.
—	Сережа, у меня есть деньги,—тихо сказал Ар¬
нольд Гутлин, взглянув виновато.
—	Это хорошо. Деньги жить не мешают,— криво
усмехнулся Усольцев, наблюдая за Перышкиным, ко¬
торый пританцовывал вокруг Астахова, но заговорить
не решался.
—	Так дай человеку, раз так нужно ему.— Гутлин
вынул из кармана бумажник.
409


.— Ты дурак, братец! — Усольцев взял бумажник,
еунул его в карман Гутлину.— У меня тоже есть деньги.
Давай сложим в одну кучку и подожжем.
Астахов причесывался перед зеркалом, вмонтиро¬
ванным на внутренней стороне дверцы шкафчика. .Он
слушал невнятное бормотание Перышкина, вывел без¬
укоризненный пробор, над висками зачесал волосы
назад.
—	Перышкин, тебе сколько нет?—Астахов убрал
расческу, оглядел Перышкина, ответа явно не ждал.—
Двадцать четыре, мы одногодки.— Астахов взял из
шкафчика куртку, надел, опустил руку в карман.— По¬
чему ты все время побираешься? Ты же мужик.—Он
протянул Перышкину деньги, хлопнул по плечу, гром¬
ко сказал: — Всем привет и хорошего аппетита!—и по¬
шел к выходу.
Перышкин сунул деньги в карман и, пародируя по¬
ходку Астахова, прошелся до двери.
—	Клоун и дерьмо!—громко сказал кто-то.
Перышкин даже головы не повернул. Погладив кар¬
ман, в котором лежали деньги, с надменной и брезгли¬
вой улыбкой он подошел к Усольцеву и Гутлину:
—	Видали? Чемпион! Вы, Сережа, человек! Есть?
Есть! Нет так нет.
—	Мужчина должен протягивать руку, а не палец,—
назидательно сказал Усольцев.
—	Вот! А ему унизить обязательно! Так бы и швыр¬
нул ему в лицо эти деньги!
Неожиданно Арнольд Гутлин выдвинулся из-за пле¬
ча Усольцева и сказал:
—	А вы догоните и швырните!—Он покраснел,
тряхнул головой, очки скользнули на кончик носа. И как
у большинства стеснительных людей, вид у него был
не воинственный, а смешной.
—	И швырну, академик! — Перышкин двинулся к
выходу.— Когда будут!
—	Сергей! — Арнольд все еще пребывал в воинст¬
венном настроении.— Почему ты разрешаешь каждо¬
му,.. каждому,— он снял очки, глаза стали детскими,
беспомощными,— проходимцу...— Махнул рукой, запал
кончился.
—	Арнольд, святая ты простота,— Усольцев обнял
его за плечи,— Павел Астахов в нашей защите не нуж¬
дается» Он сам для себя и бог, и царь, и герой!
410


Гуров с Астаховым познакомились и шли между
рядами пустых трибун. Когда они оказались рядом, то
обнаружилось некоторое сходство и определенные раз*
личия, Оба высокие и стройные, русоволосые, голубо¬
глазые. Астахов в движениях свободнее, пластичнее.
Гуров походил на старого офицера в штатском, застег¬
нутый пиджак и рубашка с галстуком лишь подчерки¬
вали это. У Гурова черты тоньше, интеллигентнее, у
Астахова проще, мужественнее.
Астахов бросил спортивную сумку под ноги, на пра¬
вах хозяина жестом пригласил садиться, сам сел на
зеленую, шершавую от облупившейся краски скамью и
заложил ногу на ногу так, как нормальный человек не
может. Было видно, что это не поза, человек сел, как ему
удобно. Гуров тоже сел, спинок на скамейках стадиона
не прибивают, откинуться нельзя, пришлось опереться
ладонями о колени, в общем неудобно было.
—	Слышал,— сказал Астахов.— Все говорят. Я его
знал, ссорился с ним. Человек он.,.— Павел поморщил¬
ся.— Не любил покойника, вам лучше побеседовать с
кем-нибудь другим.
Они сидели в пятом ряду, напротив сектора прыж¬
ков, где тренировались девушки. Они не обращали на
Астахова и незнакомца внимания и делали это неловко
до смешного. Лишь Вера Темина не скрывала своей
заинтересованности и казалась естественнее подруг.
—	Паша, ты за билет не платил, поднимись выше! —
крикнул тренер.
—	У меня проездной! — ответил Астахов, рассмеялся.
Лицо у него засветилось, на щеке появилась никчем¬
ная ямочка, которая вернула Павлу его несерьезный
бозраст. А Гурову эта предательская ямочка дала воз¬
можность сравнить Астахова естественного и того, ско¬
ванного, что сидел рядом.
—	Позавчера вечером в аэропорту между вами
произошел инцидент.— Гуров взглянул вопросительно.
Ямочка на щеке Астахова пропала, профиль заброн-
зовел. Несколько секунд спортсмен молча изучал сы¬
щика, затем презрительно усмехнулся, не понимая, Что
поведением своим объявляет войну и в начинающемся
поединке он обречен на поражение.
—	Произошел.— Астахов привстал и помахал ко¬
му-то рукой.
Гуров проследил взглядом. Махать Астахову было
совершенно некому, Инспектор вздохнул й приготовил¬
411


ся выслушивать ложь. Обаяние Астахова действовало
и на Гурова, он принял иное решение, противополож¬
ное тому, что принес на стадион.
—	Произошел,— повторил Астахов.— Как я уже го¬
ворил, я его не любил, Что еще? Где я был после аэро¬
порта? Я весь вечер...
; — Тс-с! — Гуров приложил палец к губам.
Астахов от неожиданности вздрогнул, даже отстра¬
нился.
—	В подобной ситуации мы разрешаем человеку
навраться досыта. Затем разоблачаем его ложь и,
используя старинный прием, выводим формулу: безвин¬
ный врать не будет. Я не хочу с вами играть. Перед
его подъездом на пятне мазута имеется четкий отпе¬
чаток протектора «Волги». Сделаны снимки и слепок.
Я сказал правду, даю честное слово.
Гуров достал сигареты, вытащил одну, стал раз¬
минать.
Возникшая пауза выдала Астахова, не понимая си¬
туации, он рассмеялся:
—	Я езжу по городу...
«Чемпионы привыкают к победам, только к победам,
в своем стремлении только вперед они глупеют»,—
подумал. Гуров, решил дать Астахову еще один шанс
и перебил:
— Павел,— он указал на стадион,— я могу обогнать
вас на этой дорожке?
—	Вряд ли!
Гуров смотрел на него с грустью.
Сейчас мы с вами соревнуемся на моей дорожке.
Вы понимаете? На моей! Я не чемпион. Но я — про¬
фессионал.— Гуров помолчал.— Машина не проезжала,
она стояла.
Астахов путался в мыслях, пытался быстро найти
слово, не понимая, что никакой ответ, кроме правды,
спасти его не может. Розыскник все понял, а следова¬
телю прокуратуры и суду нужны не слова, а доказа¬
тельства. Павел Астахов этого не знал, пытался вы¬
плыть.
Видимо, не только дельфины способны посылать
друг другу неслышный человеческому уху сигнал тре¬
воги.
—	Паша! — Вера Темина легко перемахнула через
барьерчик и, стуча шиповками по бетонным ступень¬
кам, поднялась по проходу.
412


Существует биополе, нет, Гуров не знал, но, когда он
посмотрел в глаза подбежавшей девушке, ему в лицо
пахнуло жаром, словно он заглянул в раскаленную
печь. Он попытался беспечно улыбнуться, но виновато
отвел взгляд, и улыбка не получилась.
Вера тоже была мастером спорта, шумно выдох¬
нув, она опустила плечи, расслабилась и почти нор¬
мальным голосом сказала:
—	Ты меня подождешь? Я мигом.
Астахов решил, что вынырнул, и беспечно сказал:
—	Ты чего не здороваешься? Товарищ из газеты...
—	Да? —Вера засмеялась, одернула мокрую май¬
ку.— Очень приятно. Здравствуйте. А я подумала...—
она запнулась.
Чувство опасности пропало. Павлик в защите не
нуждался, и девушка застеснялась своего никчемного
порыва^— стоит перед двумя прилично одетыми муж¬
чинами потная и грязная.
Гуров встал, поклонился:
—	Гуров Лев Иванович.—Он посмотрел на Веру,
затем на Астахова.
t—• Вера.— Девушка смутилась, махнула рукой, спус¬
каясь, крикнула: — Я сейчас!
Астахов был уже в броне и, опустив забрало, смот¬
рел на противника насмешливо.
—< Какая-то «Волга» когда-то стояла у дома, в ко¬
тором убили человека. У Астахова «Волга», и он ссо¬
рился с убитым. Так?
—	Возможно.
Гуров начал раздражаться, симпатия к сильному
обаятельному парню исчезла. Сотрудник уголовного ро¬
зыска взглянул на подозреваемого.
—	И вас, конечно, интересует, где находился Павел
Астахов в момент убийства? — Чемпион победно дви¬
нулся, как ему казалось, по широкой, хорошо освещен¬
ной дороге. На самом деле рванул он ночью по тайге.
—	Интересует.— Гуров услужливо подтолкнул его в
чащобу.
—	Что мне вам сказать? — В голосе Астахова звуча*
ла неприкрытая насмешка.
—	А вы попробуйте правду,— безнадежно ответил
Гуров.
—	Я весь вечер находился у себя дома. У меня в
гостях была Вера_ Темина. Это, кажется, называется
алиби?
413


«Мальчик,— хотел сказать Гуров,— алиби.— установ¬
ленный факт, что подозреваемый в момент совершения
преступления находился в другом месте. А твои сло¬
ва— голословное заявление. Ради тебя Вера Темина
подтвердит, что вы вместе находились на луне. И ниче¬
го нет губительнее фальшивого алиби, на нем изобли¬
чили столько преступников, что, усади их на этой три¬
буне, мест не хватит. Куда ты лезешь, неразумный?
Хотя бы спросил, какое время меня интересует? Почему
вечер? Почему не могли убить ночью?»
Гуров колебался: может, повернуть назад, погово¬
рить доверительно, как человек с человеком?
Астахов решил иначе:
—	Вызвать Павла Астахова официально вы не ре¬
шились, явились сами, благодарен.— Он шутовски по¬
клонился.— Было приятно познакомиться.
Гуров тоже поднялся, потер затекшую поясницу.
«Зря ты сказал, парень, совсем напрасно сказал. Ну,
а на войне как на войне!»
—	След правого переднего колеса, оставленный у
дома Лозянко, очень характерен. Проведут сравнитель¬
ную экспертизу.,.
—	Я по возвращении из аэропорта из дому не вы¬
ходил,— перебил Астахов — Прошу прощения, то¬
роплюсь,
—	Интересно.—Гуров вышел на беговую дорож¬
ку.— Дело ведет прокуратура Города, вас пригласят,..
Идущий впереди Астахов неожиданно остановился.
Гуров чуть не налетел на него.
—	Послушайте! — Астахов передохнул, уже спокой¬
но продолжал: — Я вам не советую связываться с Пав¬
лом Астаховым. Очень не советую. Я выдерживал пси¬
хологический прессинг, какой вам не снился! Понят¬
но? — и от вкрадчивости тона слова приобрели особую
значимость.
Гуров даже чуть отстранился. Астахов повернулся
и шагнул к выходу.
—	Непонятно,— тоже тихо ответил Гуров.
—	Что вам непонятно? — Астахов смотрел через
плечо.
—	Непонятно, зачем вам нужно выдерживать пси¬
хологический прессинг? Невиновный прессинга просто
не ощущает, ему не надо ничего выдерживать.— Гуров
говорил тихо, чуть ли не бормотал.— Это я так, как
говорит классик: информация к размышлению.
414


Они расстались без симпатии и рукопожатий. Аста¬
хов ушел в раздевалку, Гуров оглядел опустевший
стадион. Лишь прыгун с шестом и его тренер занима¬
лись в секторе.
Гуров смотрел через футбольное поле в их сторону.
Пустой стадион — подходящее место для размышлений.
Успокоиться, ничего не произошло. Для тебя все люди
равны. Не подпадай под обаяние личности, но и не
озлобляйся, будь выше, мудрее. Твоя последняя фра¬
за— мелкая месть, желание наподдать напоследок,
чтобы человек ходил и у него это место ныло.
Гуров споткнулся раз, затем второй, стал внима¬
тельно смотреть под ноги. Футбольное поле — ровный
зеленый газон. Издалека, с трибун или по телевизору.
А идти по нему, так ноги сломаешь. Вот и жизнь че¬
ловека, если на нас с трибуны смотреть, простая и
ясная. Здесь человек правильно поступил, там —не¬
правильно, вчера он правду говорил, сегодня лжет.
А ты пройдись по этому ровно подстриженному газону,
а потом уж рассуждай, насмехайся над людьми, ко¬
торые на нем ошибаются, падают, еле ноги таскают.
«Павел Астахов лжет. Факт юридически не дока¬
занный, но очевидный. Для лжи кроме вины есть еще
множество неизвестных тебе, сыщик, причин. Но ты не
сдвинешься с места, если Астахов не расскажет прав¬
ду. Уговорить ты его не сумел, пусть попробуют в про¬
куратуре. Официальный допрос— не беседа на свежем
воздухе, существует статья за дачу заведомо ложных
показаний, наказание предусмотрено. Может, Астахов
под протокол по-другому заговорит? Тем более что ты
подбросил ему информацию к размышлению. Ты хоть
сам с собой-то в прятки не играй. Астахов не испуга¬
ется, показаний не изменит, гордыня не разрешит. Он
будет переть, как танк... Нет, как паровоз, ведь танк
способен повернуть. Его надо снять с этих рельсов, же¬
лательно снять здоровым, не Аатъ ему себя изувечить.
Это если он не убивал».
Гуров уже почти дошел до конца футбольного поля,
вновь споткнулся, даже коснулся рукой земли. Приняв
вертикальное положение, он почему-то начал огляды¬
ваться, будто искал, кто же ему подставил ножку. Он
увидел пустые трибуны, окольцовывающие стадион, и
почувствовал себя маленьким и одиноким. Он отряхнул
брюки, поплевал на грязную ладонь,
415


А что ты, собственно, здесь делаешь, Гуров? О чем
у тебя голова болит? У тебя в Москве район, группа,
нераскрытые дела. Ты не мальчик, майор. Заканчивай,
закругляйся, доложи свою точку зрения об Астахове.
Врет Чемпион точно, виноват не виноват, выясняйте.
Начните с экспертизы колес его «Волги».
Шестовик уже закончил тренироваться, сидел на
скамеечке, широко расставив ноги, положив руки на
колени так, что кисти свисали, плечи чуть вперед опу¬
щены. Гуров давно обратил внимание: так сидят толь¬
ко спортсмены, поза получается устойчивая и расслаб¬
ленная. Тренер, коротконогий и пузатенький, чем-то
напоминающий эстрадного конферансье, расхаживал
перед учеником, азартно жестикулировал, поднимал
ручки и ножки, видимо, объяснял, как бы он сам прыг¬
нул, если бы ему разрешили.
Гуров задрал голову, посмотрел на планку. Она
висела в небе, казалось, на уровне верхних рядов три¬
бун. Невозможно забросить себя на такую высоту.
Длиннющая палка— Гуров знал, что она называется
шест,— вытянулась на траве, видимо, тоже отдыхала.
Интересно, на какую, высоту можешь прыгнуть ты,
инспектор? Сумеешь ли поднять шест? Гуров пробовать
не стал, вновь взглянул на планку, на футбольное поле,
где предательские кочки и скрытые выбоинки подка¬
рауливали, ждали неосторожного шага. Снизу всё
это выглядит совсем иначе, на трибуне куда уютнее и
проще.
Выйдя со стадиона, Гуров позвонил в управление.
Боря Ткаченко ответил сразу.
—	Немедленно установить наблюдение за машиной
Астахова,— сказал Гуров.— За машиной, а не за Аста¬
ховым.
Услышав новое задание, Боря примолк, Гуров слы¬
шал его сосредоточенное сопение.
—	Доложить подполковнику? — наконец спросил он.
—	Я это сделаю сам,— ответил Гуров.— Когда соч¬
ту нужным.
—	Вам, товарищ майор, хорошо, вы улетите, а я
останусь.
—	Испугался? Иди к полковнику, скажи, что ты
уходишь из моей группы.
—	Нет, нет!
Гуров, не ожидая продолжения, повесил трубку. Он
не сомневался, что Боря выполнит задание.
416


Любая касса человека пригибает, надо проситель¬
но заглядывать в окошечко, неестественно громко го¬
ворить, так как всегда плохо слышно, ты находишься
полностью во власти застекленной девушки, которая
может многое: сказать «нет», не вдаваясь в подробнос¬
ти, начать говорить по телефону или считать выручку,
наконец, просто уйти в таинственную глубину, обронив,
что кассирша — тоже человек, или не обронив ничего.
Астахов стоял в очереди в городских кассах Аэро¬
флота. Дождавшись, когда человек, стоявший впереди,
суетливо соскребет сдачу, Астахов протянул в окошеч¬
ко паспорт и деньги:
—	Один до Киева.
—	На какое число?
—	На вчера.
—	Я на работе, молодой человек.
—	Девушка, милая,— Астахов попытался заглянуть
в окошечко.— Очень нужно, на ближайший рейс.
Милая девушка скупо улыбнулась, открыла пас¬
порт, взглянула на Астахова, снова в паспорт, пробор¬
мотала:
—	Это надо же...
В кабинете подполковника Серова кроме Гурова на¬
ходился следователь прокуратуры. Не старый знакомый,
который работал с ними по разбоям и выезжал поза¬
вчера на место преступления, а молодой, лет двад¬
цати пяти. Леонидов Илья Ильич. Он закончил юрфак
университета и целых три года работал следователем
прокуратуры. Прокурорская форма на Леонидове си¬
дела идеально, тонкой, изящной фигурой своей походил
он на юнкера, какого мы порой видим в кино, если
события в картине происходят до семнадцатого года.
Гуров смотрел на следователя без должной почти¬
тельности и симпатии, полагая, что, поручая ему рас¬
следование, прокурор не обольщался в отношении его
знаний и опыта. Леонидов молод, видимо, гонорист и
тщеславен, будет не только строго блюсти закон, нач¬
нет цепляться за каждую его буковку так, словно все
остальные только и ищут повода, чтобы этот закон
нарушить.
В своих оценках людей Гуров ошибался не раз, но,
к сожалению, сегодня инспектор оказался прав.
Лева рассказал о беседе с Астаховым и подвел итог:
И Заказ 3598
417


—	Полагаю, надо проводить сравнительную экс¬
пертизу.
Леонидов встал, без надобности одернул мундир, вы¬
нул из своей папки несколько подколотых листов, поло¬
жил на стол подполковнику и произнес речь:
—	Борис Петрович, я вас безмерно уважаю, вы один
из старейших работников нашей милиции. Однако су¬
ществует закон, по которому органы милиции подчиня¬
ются органам прокуратуры, следствие поручено мне,
и я...
Тут Леонидов сбился, вновь одернул мундир, про¬
шелся по кабинету, старательно не обращая внимания
на Гурова.
—	Прошу меня понять правильно. Мы не можем
на основании субъективных впечатлений одного из со¬
трудников милиции начинать беззаконие. Почему Аста¬
хов? Он и убитый ухаживали за одной девушкой? Та¬
ких треугольников в городе тысячи. Так и лежали бы
тысячи трупов.
Серов речь не слушал, размышлял о дружбе и о том,
что за человек прокурор Толя Макаров. Он что — всег¬
да был неумен или на старости лет с ума сбрендил?
Философствования его прервал вкрадчивый голос Гу¬
рова.
—	Астахов у вас один?
—	Один.— Леонидов растерянно взглянул на Серо¬
ва, к Гурову не повернулся.
—	И труп один.
—	Демагогия! Глупость!
—	Безусловно. А насчет тысячи треугольников не
демагогия? Какую валюту дают, такой и сдачу отсчи¬
тывают.
«Еще подерутся в кабинете, вот смеху-то будет.
Майор этого мальчика, конечно, побьет»,— подумал Се¬
ров и быстро сказал:
—	Илья Ильич, как я понимаю, это ваши предложе¬
ния по расследованию.— Он взял листочки, которые
положил на стол следователь.— Давайте обсудим.
—	Не предложения, а поручения прокуратуры. В пят¬
надцать часов начинаю допрос свидетелей. Список я вам
составил, обеспечьте явку людей. Пока я не допрошу
Астахова и не дам соответствующего поручения, убеди¬
тельно прошу,— подчеркивая значительность своих слов,
следователь сделал паузу,— никаких экспертиз не про¬
водить. Честь имею.
418


Леонидов кивнул и вышел, дверь за собой почему-
то не закрыл, Это сделал Гуров, затем подошел к окну,
стал смотреть на безлюдный переулок под окнами ка¬
бинета. «Мавр сделал свое дело, дал небольшую зацеп¬
ку, есть над чем поработать, пора, мой друг, пора.
С этим следователем работать не буду. Турилина здесь
нет, приказать никто не может». Приняв решение, Гуров
повернулся лицом к Серову, присел на подоконник, на¬
чал подыскивать подходящие слова, достаточно реши¬
тельные, но не обидные.
«Может сбежать»,— понял Серов, снял телефонную
трубку, набрал номер прокурора, своего давнишнего
приятеля.
—	Прокуратура? — сказал Серов, услышав знакомый
голос.— Советник юстиции первого класса прокурор
Макаров Анатолий Иванович? Я не ошибся?
—	Ладно, ладно,— пробурчал прокурор.— Зять он,
понимаешь? Зять.
—	Чей он зять?
—	Фамилию не расслышал? Леонидова.
—	Так ежели он зять, так он должен иметь другую
фамилию,— удивился Серов.
—	А он, вступив в брак, взял фамилию супруги,
точнее — тестя.
—	И что? Так тесть тебя попросил, и ты по слабо¬
сти характера?..
—	И из дипломатических соображений,— перебил
прокурор.
—	А тесть не любит зятя, хочет, чтобы тот на этом
деле шею себе сломал?
—	Сначала мы с тобой все поломаем. Тебе-то что?
Работай.
—	А он мне не дает работать. Шутки кончились,
уважаемый Анатолий Иванович. Вы меня сколько лет
знаете?
—	Слушай, Боря, не дави на мозоль. Не могу я из-за
такой мелочи конфликтовать. Назначат другого проку¬
рора, тебе жить станет легче?
—	Для тебя, может, и мелочь. В общем, так: ты
меня знаешь, я шутить умею, но могу и серьезно. Как
раз тот случай. Это не ультиматум милиции прокура¬
туре, а мой ультиматум тебе — Толе Макарову. Для
пользы дела и ради нашей дружбы смени следователя.
Целуй Шурочку,— и положил трубку.
419


Серов подрезал Гурову крылья, улететь теперь он
не мог.
Молчали долго, первым не выдержал Лева:
—	Ну и глупо. Извините, по-мальчишески вы раз¬
говаривали.
Серов неопределенно хмыкнул, почесал за ухом и
действительно мальчишеским высоким голосом сказал:
—	Знаешь, надо иногда, это неплохо — рубануть
сплеча. А то мы с возрастом такие мудрые становимся,
все понимаем, в любое положение войти можем, а
оправдать — так вообще любого способны. Мы порой
такие гладкие, что на нас поскользнуться можно. Я о
разговоре не жалею.—Он хлопнул по телефону корот¬
копалой ладонью.— Зачем мне друг, если я ему правду
сказать не могу?
—	А чей он зять, если не секрет? — спросил Гуров.
—	Секрет. Наш дом, наши дела,— сухо ответил Се¬
ров и сменил тему: — Надеюсь, ты доверительно не
сообщил Астахову, что след протектора имеется?
—	Сообщил. Если есть возможность, я всегда гово¬
рю правду.
Серов взглянул заинтересованно:
—	А если он, пока мы взаимоотношения выясняем,
колеса заменит?
Гуров ответить не успел, ряздался телефонный зво¬
нок. Подполковник снял трубку:
—	Серов.
—	Борис Петрович, он сегодня вечером улетает в
Киев,— произнес мужской голос.
—	Спасибо. Кто говорит?
В ответ подполковник услышал частые гудки, поло¬
жил трубку.
Следователь Леонидов и свидетели
Какие свидетели? Свидетели чего? Убийства никто
не видел. А если такой человек и существовал, милиции
он известен не был. В прокуратуру приглашали людей,
которые хорошо знали Игоря Лозянко. Делали это не
официально, а как-то по-домашнему, по телефону. Раз¬
говор происходил примерно так:
—	Здравствуйте. Из милиции беспокоят. Вы как,
сегодня после обеда не заняты? Вас просят в прокура¬
туру. Проспект Ленина, десять. Знаете? И прекрасно.
Шестой кабинет, следователь Леонидов.
420


Или:
—	Нет дома? А с кем я говорю? Сосед. Передайте,
пожалуйста...
Или:
—	Сегодня сложно? Тогда, пожалуйста, завтра
утром.
Один раз:
—	Можно и по протоколу, повестку завезем. Если
вы уж совсем заняты, мы за вами на работу на маши¬
не заедем.
Тем, у кого не было телефона, участковые инспек¬
тора отделений милиции в течение получаса разнесли
повестки. Свидетелей, если их можно назвать таковы¬
ми, не торопили, так как Леонидов, демонстрируя свое
служебное рвение, представил список на тридцать с
лишним человек. А очередность вызова указать не
сообразил. В милиции рассудили, что если первый че¬
ловек придет к Леонидову в пятнадцать часов, если
допрос каждого займет хотя бы тридцать минут, что
равносильно галопу по пересеченной местности, то до
двадцати двух часов, если Леонидов собирается рабо¬
тать до этого времени, ему нужно обеспечить четыр¬
надцать человек. Такое количество набиралось легко.
Серов полагал, что желание допросить всех лично
было со стороны Леонидова, мягко выражаясь, глу¬
постью. А возможно, и служебным проступком. Поче¬
му? Очень просто. При такой организации работы у
кабинета будет одновременно находиться несколько че¬
ловек. Все или большинство друг друга знают. Соз¬
дастся студенческая обстановка, какую можно наблю¬
дать у кабинета профессора во время сдачи экзаменов.
Обмен информацией как действительной, так и приду¬
манной. Каждого выходящего хватают, расспрашивают
узнают вопросы, ответы.
Глупость задумал Леонидов, если не значительно
хуже. Нужно было все это поручить милиции, а в про¬
куратуру доставить лишь тех, чьи показания действи¬
тельно являются свидетельскими либо вызывают по¬
дозрения неискренностью, недоговоренностью.
Леонидов рассудил иначе, что и превратит его в
Сизифа: будет катить ненужный камень до самого вер¬
ха, тот станет скатываться под гору, и начинай все сы¬
знова.
А кому было что сказать или скрыть, в кабинет
Леонидова не торопились.
421


Вера Темина и Игорь встретились на углу Пионер¬
ской и Комсомольской, в скверике.
Павел Астахов, дождавшись Веру после тренировки,
вынужден был объяснить ей, что за «корреспондент»
познакомился с ней на трибунах.
Девушка взглянула на Павла наивно и сказала:
—	Я тебя не понимаю, Паша, ты в тот вечер из
дома не выходил. Я ушла от тебя после двенадцати,
благо живу через дом, ты проводил меня до подъезда.
Так о чем разговор?
Павел попытался найти в глазах девушки насмеш¬
ку, напряжение, обещание, хоть что-нибудь, но не на¬
шел ничего. Святые, прозрачные глаза, с какими гово¬
рят только правду. Почему-то Павлу стало обидно,
хотелось увидеть понимание, сочувствие, услышать:
мол, мы вместе, ты можешь на меня положиться...
Лгать, как лжет женщина, мужчина не научится ни¬
когда. Возможно, это происходит оттого, что, встав на
путь обмана, мужчина говорит неправду каждый раз,
как касаются запретной темы. При многократном пов¬
торении неправды мужчина в конце концов ошибается
либо терпение его кончается, а бывает, и совесть про¬
снется. В жизни всякое случается, и совесть обнару¬
живается в таком месте, где найти ее никто не ожидал.
Женщины решают проблему значительно проще. Решив
солгать, они лгут лишь один раз — себе. Тысячу раз
можно задавать женщине коварный- вопрос, и тысячу
раз она ответит святую правду. Это ее правда, а то,
что она к истине не имеет никакого отношения, пусть
заботит мужчин. Они придумали логику, систему дока¬
зательств, вот пусть и разбираются в собственных изо¬
бретениях.
Итак, Астахов узнал, что не ездил он в тот вечер
никуда; в святых, прозрачных глазах Веры увидел одну
только правду, смутился, чмокнул девушку в щеку и
заторопился по своим делам, которых набралось пре¬
достаточно. Начал он с касс Аэрофлота.
Некоторые мужчины, когда им становится себя жал¬
ко, пьют водку. Вера зашла в кафе, взяла стакан какао
и булочку. Запретный плод сладок, Краев далеко, да он
теперь не опасен, так как превратился в сообщника.
Так начала сколачиваться дружина по защите Пав¬
ла Астахова. Именно этих людей следователь Леонидов
скопом собирался вызвать к себе в кабинет. Интересно,
что он хотел услышать?
422


Значит, Вера Темина и Игорь Белан встретились в
скверике. Игорю было чуть за тридцать, но виски его
густо серебрились. Некрасив, губошлеп и грустен, он
давно и безнадежно любил Веру. Она, конечно, об этом
знала и в трудную минуту вызвала его на свидание.
Белан работал на телевидении оператором, как
большинство кинооператоров, мечтал стать режиссе¬
ром. Он уже снял и заканчивал монтировать свой пер¬
вый документальный фильм под незатейливым назва¬
нием: «Обречен на победу». Героя фильма не называем,
он известен.
Сквер как сквер. Трава, кустики, деревья, покрытые
испарениями города, еще живы. Дети, коляски. Моло¬
дые мамы. Бабушки. Пенсионеры. Домино. Конечно,
собаки. Днем влюбленные сюда не заглядывают, и
Вера с Игорем вызывали любопытство аборигенов.
У Белана через плечо висел кофр с аппаратурой, фото¬
аппарат с мощным объективом болтался на груди.
—	Они с ума посходили! — шепотом кричала Ве¬
ра.—Это же Паша! Астахов!
Игорь смотрел под ноги, поднял голову, увидел инте¬
ресный кадр и, словно охотник ружье, вскинул фото¬
аппарат.
—	Я тебя убью! — Вера ударила его по руке, и фо¬
товыстрел ушел в небо.— У тебя есть все! Покажи им!
Они увидят и поймут!
Игорь перезарядил аппарат, посмотрел на Веру,
сказал:
—	Когда-то ты была гордой.
—	Ты меня любишь? Ты мне всегда нравился. Пой¬
дем к тебе... Договорим.— Вера смотрела распахнуто.
—	Плевать в лицо нехорошо. Стыдно.— Игорь по¬
вернулся и пошел из сквера.
В Кривоколенном переулке, который, извиваясь,
спускается к реке, домишки чуть не по окно вросли в
землю. И правильно сделали, иначе непременно по та¬
кой крутизне скувырнулись бы в речку и поплыли бы
караваном, оглядывая высокие берега подслепова¬
тыми окнами.
Чуть ли не облокачиваясь на карниз одного из мест¬
ных домиков, курчавый богатырь с глазами и скулами,
подтверждающими гипотезу, что татары и монголы на
Русь хаживали, бережно похлопал Астахова по плечу:
423


—	Паша, мы за тебя их всех закопаем, землю пере¬
пашем, для верняка поверх заасфальтируем.
Астахов хотел что-то сказать, промолчал, отдал
ключи от стоявшей рядом «Волги».
Богатырь присвистнул слегка, в четверть силы, и
увиделась степь и стелющиеся в беге косматые лошади.
Упала калитка забора соседнего дома, выкатился осед¬
ланный русоголовым парнишкой мотоцикл.
—	Давай! — Богатырь погладил Павла по спине,
осторожно подтолкнул, и тот оказался в седле, позади
ездового.— Через час телега будет стоять на Цветном
у ларька Евдохи. Ключи у него.
Астахов надвинул на глаза протянутый ему шлем,
и пыль за мотоциклом шлейфом дернулась следом
вверх по Кривоколенному, осела, через секунду и звук
исчез.
Тихо, лишь где-то внизу волна шлепает. Родствен¬
ник Чингисхана оглядел владения, открыл незапертый
сарай, вынес два колеса, держа перед собой как боль¬
шие черные баранки. Поддомкратив машину, он начал
ловко менять передние колеса.
Нина Маевская собирала чемодан. Точнее, она
должна была собирать чемодан. А в действительности
он лежал на тахте, разинув беззубый рот, а Нина
швыряла в его направлении кофточки, брюки и более
интимные части туалета. Нина не отличалась метко¬
стью, чемодану пока ничего не досталось.
Астахов сидел за столом, пил чай, заставляя себя
не думать ни о чем, рвал появляющиеся мысли, словно
серпантин. Сначала он пытался вспоминать прошлое.
Наваливавшийся упругий тартан, поднимающиеся фла¬
ги, любезных дипломатов, улыбающихся руководите-
лей, вытягивающиеся руки любителей автографов.
Стоило на чем-то остановиться, как сюжет прерывался
опрокинутым лицом Игоря Лозянко, его головой в рас¬
ползавшемся черном пятне, либо пытливым взглядом
иронически улыбающегося сыщика.
Павел хватал из памяти пригоршнями и торопливо
разбрасывал, чтобы схватить снова другие .воспомина¬
ния, лишь бы не замкнулось кольцо. Выдержать, ты
обязан выстоять, ты мужик! Заставлять себя, принуж¬
дать к подчинению — для него дело привычное, на
этом фундаменте стоят и стоять будут все чемпионы.
424


Нина походила на взбесившуюся кошку, не на до¬
машнюю мурку и не на пантеру, а так, что-то среднее,
типа рыси. Швыряясь в терпеливый чемодан ненужны¬
ми вещами, она кричала:
—	Я тебе подчинилась и пропустила две трениров¬
ки! Почему я должна улетать? Почему? Я была у по¬
други, она подтвердит!
—	Такое алиби у меня тоже есть!:—сказал Астахов
спокойно.— Я видел этого розыскника. Он прав.
Нина сопротивлялась по инерции, внутренне она
смирилась, терять Павла в общем-то из-за ерунды не
имело смысла. Ну, хочет он отослать ее в Киев, ну и
Бог с ним. Слетаем,
—	Не виновата я ни в чем...
—	И я не виноват! — вновь перебил Астахов.—Из
тебя душу вынут и повесят на веревочке. На обозрение
всего города.
Нина взялась за грудь словно проверяя, на месте
ли еще душа.
—	Я никогда не выйду за тебя замуж! Ты слышишь?
Никогда.
—	Билет. Деньги. Мой друг тебя встретит.— Аста¬
хов положил на стол билет, деньги, записку.— Самолет
утром, ты уйдешь из дома сейчас...
—	Ты выиграешь все Олимпийские игры! Все пер¬
венства мира! У тебя будет все! А меня не будет! Я те¬
бя ненавижу!
—	Не повторяйся.— Астахов поднялся, подошел к
тахте.— Давай я помогу тебе собраться. Так много
тебе не нужно. Отберем только необходимое.
Он укладывал вещи в дождавшийся своего чемо¬
дан—укладывал умело, ловко, заботливо.
Астахов около семи вечера в прокуратуру зашел,
именно зашел, как заходят к теще на блины, когда со¬
вершенно нет аппетита. Недрогнувшей рукой он подпи¬
сал сто восемьдесят вторую статью об ответственности
за дачу заведомо ложных показаний, ответил на боль¬
шинство вопросов правду, в главном солгал полностью,
равнодушно кивнул, удалился.
А вот Олег Борисович Краев, хотя приглашение и
получил, идти в прокуратуру не собирался. С одной
стороны, он понимал, что, сказав правду, он потеряет
Павла навсегда. С другой — солгав следователю, в
случае разоблачения он потеряет звание и скорее все¬
го будет выброшен из спорта. Но если рассуждать
425


здраво, то сколько он, Олег Борисович Краев, стоит
без Павла Астахова? Если Павел совершил преступле¬
ние и его посадят? Заслуженный тренер СССР О. Б.
Краев не вел воспитательную работу... допустил... в
результате чего... Подумать страшно. Помощником к
Толику Кепко в спортшколу не возьмут. Не ходить,
решил он, даже если милиция на дом придет. Болен,
радикулит, брюки надеть не могу. Радикулит у Кра¬
ева наличествовал, симптомы при обострении он все
знал. Изобличить Краева в симуляции не смогла бы и
Академия медицинских наук.
Краев жил в одной квартире с женой (сын давно
женился и уехал из Города), позволял ей готовить еду
и убирать комнату. Встречались они на кухне за завт¬
раком, практически не разговаривали, лишь обмени¬
вались служебными репликами. Они не ссорились, не
ругались даже, просто, когда сын уехал, выяснилось,
что между ними нет никакой связи, даже тонюсенькой
ниточки. Жили два человека, не молодых, не старых,
в одной квартире, спокойно жили, не обращая друг на
друга внимания. Жена готовила и прибирала, Краева
это устраивало.
Выработав линию поведения, Краев, шаркая шле¬
панцами, появился на кухне, осторожно опустился на
табуретку с такой прямой и напряженной спиной, слов¬
но держал на голове хрустальное яйцо или мину. Жена,
взглянув мельком, констатировала:
—	Братик проснулся.
Радикулит Краев приобрел в двадцать лет, то есть
тридцать шесть лет назад, его считали ближайшим
родственником и звали братиком. К нему привыкли,
его визиты, конечно, не радовали, но и давно не пугали,
главное, чтобы он не явился накануне вылета за рубеж.
Жена, равнодушно констатировав факт появления
родственника, действовала быстро, ловко, без суеты.
Она вытащила из ванной деревянный щит, уложила
его под тонкий матрац, включила духовку, насыпала
на противень песок, достала из аптечки анальгин,
позвонила на дом районному врачу, позвонила Толику
Кепко, положила у изголовья постели «Три мушкетера»
и «Королеву Марго» и ушла по своим делам, о которых
Краев ничего не знал.
Все это Краев наблюдал не раз, но сегодня обиделся.
Он прошелся по квартире, взглянул на старинные хо¬
дики: уже восемь. А если Толик задержится и песок
426


начнет гореть? Заглянул в духовку. Кто вынет его и
пересыплет в холщовый мешочек? Я нагнуться не могу.
Начнет гореть, вонять. Ужас.
Толик Кепко никогда в жизни никуда не опаздывал,
и в этот вечер он пришел вовремя.
На следующее утро легкоатлеты Города узнают,
что «самого» пробило по вертикали. Обычно Краев под¬
нимался после схватки дней через семь — десять.. Рань¬
ше следователь своего последнего свидетеля не получит.
Следователь Леонидов, естественно, был не в курсе
этих дел. В двадцать один час он отпустил последнего
свидетеля, вызванного на сегодня, уложил все протоко¬
лы в папочку, аккуратно подровнял, завязал тесемочки,
спрятал папочку в сейф, запер его, пришлепнул печать
из зеленой мастики и спокойненько отправился домой.
Несколько слов об Илье Ильиче Леонидове, следо¬
вателе прокуратуры, муже и, главное, как мы уже зна¬
ем,. зяте.
Старший оперуполномоченный МУРа Гуров и муд¬
рый подполковник Серов в оценке Ильи Ильича непро¬
стительно ошибались. Он неглуп и самонадеян, он умен,
осторожен и очень расчетлив. Дураки не женятся в
двадцать два года на тридцатилетних некрасивых де¬
вушках с квартирой, дачей, машиной, а главное, с па¬
пой. Дураки женятся по любви на ненаглядных, на
«зайчиках», «лапоньках»... Ну, вспомните свою моло¬
дость, и все узнаете о дураках.
Илья Ильич Леонидов, в девичестве Махов, был че¬
ловек умный, можно сказать талантливый. Едва посту¬
пив на юрфак, он знал, что, закончив, будет работать в
прокуратуре. Не в уголовном розыске или УБХСС, ро¬
мантика которых для недоразвитых, а именно в про¬
куратуре. По закону именно она является крышей, вен¬
чает все следственные органы, а Илья еще в детдоме,
когда играли в кучу малу, ухитрялся дождаться своего
и прыгнуть последним, самым верхним оказаться.
Наутро после убийства Игоря Лозянко, когда по
городу и коридорам прокуратуры прошелестело имя
Павла Астахова, Илья направился в кабинет тестя, за¬
шел впервые за два года совместной жизни.
Когда дочь наконец вышла замуж, Леонидов-папа
вздохнул облегченно, на зятя взглянул брезгливо, в
любовь к своей дочери не верил, приготовился к беско¬
нечным просьбам. Папа давно внутренне решил, что
конкретно он сделает для своего зятя, а что делать не
427


будет и как мальчика остановит. Шло время, зять учти¬
во кланялся, говорил о погоде, рассказывал анекдоты,
ничегошеньки не просил. «Выгадывает,— понял папа.—
Ну, ничего, когда выгадаешь и попросишь, ты у меня
получишь. Машину, наверное, купить хочет, зятек-кра-
савчик. Ну-ну, я тебе покажу машину». В своем кабине¬
те Леонидов-папа, может, и был мудр, а в домашних
делах, да супротив зятя, был, в свои шестьдесят с хво¬
стиком, ну что малое дитя. Илья Ильич хотел не маши¬
ну, не дачу, он желал власти.
Илья рос круглым сиротой. Отца его никто не знал,
а мать отказалась от него в роддоме и скрылась в не¬
известном направлении. Медкарточка ее где-то затеря¬
лась, и ребенка окрестили чужие люди. С первых дней
жизни мальчик отличался отменным аппетитом, ел, пока
соску не отнимут, кто-то из нянечек сказал: «Ентот не
пропадет, свое отыщет. Пробьется, другим намахает».
Так появилась фамилия— Махов. Почему Илья
Ильич, неизвестно. В детдоме, уже с класса седьмого,
Илья начал отличаться от сверстников. Один увлекался
спортом, другой мастерил, третий бездельничал и хули¬
ганил. Илья учился. Он не просто был круглым отлич¬
ником, он опережал сверстников на класс, а в некото¬
рых предметах — на два. В восьмом классе Илья начал
зарабатывать репетиторством, стал покупать себе вещи
и внешне отличаться от, детдомовцев. В университет
его приняли вне конкурса, он получил общежитие, вста¬
вал каждый день в шесть, ложился в одиннадцать. Семь
часов сна. Все остальные — работа. Не пил, не курил,
на третьем курсе у него появилась сберкнижка. На чет¬
вертом он женился на дочке Леонидова. Она была
старше Ильи на восемь лет, активно некрасива, но ме¬
лочи его никогда не волновали. Фамилия Ильи вызыва¬
ла улыбку, женившись, он ее сменил. «Отсмеются и за¬
будут»,— решил он и оказался прав.
У него была программа, которую он неторопливо, но
последовательно претворял в жизнь. Первое. Необходи¬
мо иметь имя, собственное лицо, чтобы тебя знали и ни
с кем не спутали. По одежде встречают, с этого и нач¬
нем, решил он еще в детдоме.
Сверстники ходили джинсовые, хипповые, длинново¬
лосые, разные. Леонидов всегда в костюме, аккуратен,
отутюжен, хорошо подстрижен, речь чистая, литератур¬
ная, никакого сленга, ни врагов, ни друзей, все на од¬
ной дистанции. Так как он продолжал репетиторство¬
428


вать, то уже в двадцать два года Илью начали называть
по имени-отчеству. В университете Илью знали, ни с
кем не путали, закончил он с отличием, на работу в
прокуратуру его взяли не за фамилию, хотя последняя,
естественно, не мешала.
Начав работать, Илья Ильич Леонидов быстро за¬
явил о себе как человек аккуратный, педантичный и
исполнительный. Фамилией своей он не пользовался, с
личным временем не считался, но сослуживцы его не
любили.
—	Он не с людьми работает, а гайки точит. Все
частенько, аккуратненько, точно в срок. Прокруст
рядом с ним — ребенок и гуманист,— сказал однажды
кто-то.
И все согласились. Однако Илья Ильич дружбы ни
с кем не искал, шел своим путем, ждал своего часа.
«Мне нужно дело, о котором заговорил был город»,—
сказал Леонидов сам себе. Разбои и убийства, совер¬
шенные неизвестно кем, его не интересовали. «Здесь
отличатся милиционеры. Следователя, который вклю¬
чится позже, никто и не узнает. Мне нужно иное».
Итак, наутро после убийства Игоря Лозянко, рано,
до завтрака, Илья вошел в кабинет тестя. Коротко, без
эмоций объяснил ситуацию. Бытовое убийство, замешан
популярный спортсмен, на следствие начнут оказывать
давление. Городу это ни к чему, не славы ради, а исти¬
ны для... Прошу.
Тесть в просьбе ничего предосудительного не усмот¬
рел. Не дело крупных торгашей просит, чтобы его мож¬
но было заподозрить, будто он хочет куш сорвать. Пусть
его, тем более никогда ничего не просил. Может, он и
не мерзавец, совсем наоборот.
В десять утра следователь Леонидов получил в про¬
изводство дело по факту убийства гражданина Лозян¬
ко И. П. Следователь знал: если он отдаст под суд Пав¬
ла Астахова, то его, Илью Ильича Леонидова, в Городе
будут знать в лицо, ни с кем не спутают. Нелюбовь?
Ему не нужна любоць, он ее не знал никогда, узнавать
и не собирался. Он не просто прочитал все материалы,
собранные милицией за первые сутки, он внимательно
их изучил, проанализировал и не просто увидел Астахо¬
ва, а нащупал ходы к нему, разработал тактику и стра¬
тегию ведения дела.
Астахова, при наличии лишь косвенных улик, аре¬
стовать не позволят. Необходимо подготовить почву,
429


общественное мнение. Начинать следует резко, со скан¬
дала, решил Леонидов, с конфликта с милицией, до¬
биться их звонков прокурору.
И такого человека подполковник Серов и майор Гу¬
ров обозвали дураком и прощелыгой. Просто стыдно за
них становится, какие же они к черту сыщики-профес^-
сионалы, психологи? Но не будем возмущаться нашими
героями, они люди здоровые, без комплексов неполно¬
ценности, им не дано понять логику и психологию Ильи
Ильича Леонидова, они мыслят и чувствуют иными ка¬
тегориями.
Леонидов добивался скандала, звонков милиции й
прокуратуру, но прокурор не Бог и не может освободить
следователя от ведения дела без достаточных оснований.
А последних у него не окажется, Леонидов не даст. Он
увидел трамплин, Астахов вознесет некогда безымянно¬
го детдомовца, о Леонидове станут говорить с нена¬
вистью, но будут знать в лицо и никогда ни с кем не
спутают.
Илья Ильич отправился вести, казалось бы, бессмы¬
сленные допросы. Если думать об обнаружении и ули¬
чении преступника, то оно так и есть, а если добиваться
цели, которую поставил перед собой Леонидов, допросы
эти имели очень большой смысл. Сколько человек про¬
шло через кабинет Ильи Ильича с трех до девяти ве¬
чера? Сколько у каждого из этих людей друзей и знако¬
мых? Все они в ближайшее время узнают о существова¬
нии Леонидова Ильи Ильича, который ведет рассле¬
дование по факту смерти Лозянко. И в каждом допросе
в той или иной форме называлась фамилия Аста¬
хова.
И сам Павел Астахов придет, рассудил Илья Ильич,
обязательно явится, не захочет привлекать к себе вни¬
мание. Вызывали? Вот он я, готов ответить на любые
вопросы. Все так и произошло. Астахов явился, его,
конечно, пропустили без очереди. Леонидов представил¬
ся любезно, но сухо, подчеркивая, что здесь не стадион,
а прокуратура.
Заполнив анкетные данные и предупредив Астахова
по сто восемьдесят первой и сто восемьдесят второй
статьям УК РСФСР о наказании за отказ от дачи пока¬
заний или за дачу заведомо ложных показаний, Лео¬
нидов протянул через стол протокол и показал, в каком
месте следует расписаться.
430


Астахов взял ручку. Илья Ильич от напряжения мог
вздохнуть, склонил голову набок, шарил взглядом под
пыльной батареей. Павел расписался легко, вернул про¬
токол, смотрел спокойно.
—	Вот и хорошо!—облегченно вздохнул Леонидов.
На удивленный взгляд Астахова пояснил: — Это я так,
своим мыслям.
Если бы Павел знал эти мысли!
Илья Ильич задал все положенные вопросы, полу¬
чил правдивые и лживые ответы, в конце каждой стра¬
ницы попросил Астахова расписаться, а после послед¬
ней строки написать: «Записано с моих слов правильно,
мною прочитано, добавлений не имею».
Павел все написал, расписался, раскланялся и вы¬
шел из кабинета, раздумывая, куда сейчас направиться,
не догадываясь, что шагает непосредственно в тюрем¬
ный изолятор.
Леонидов после его ухода минут пять никого в каби¬
нет не приглашал, перечитывал допрос, смакуя каждое
слово, торжествовал. Все у тебя есть, Павел Астахов.
Папа, мама, сила, красота, слава, красивые женщины.
Все! Посмотрим, что от всего этого останется!
Вскоре в кабинет зашел прокурор.
—	Илья Ильич, рабочий день давно кончился,— ска¬
зал он.
Леонидов ответил вежливой улыбкой, и прокурор,
попрощавшись, ушел. Заменить следователя! Легко
сказать! Как? По какой причине? Девятый час, а чело¬
век работает, все это видят и знают.
Илья Ильич Леонидов шел неторопливо домой. Пе¬
ребрав прошедший день, он выделил три этапа. Разго¬
вор с тестем, сцена в милиции и допрос Астахова. Про¬
анализировав их, он остался собой доволен. У меня есть
имя, фамилия, положение. Будет у меня и власть. Ни¬
кто меня ни с кем не спутает. Не будет, как в детстве:
круглоголовые, стриженые, серые и одинаковые, как
мыши. Не будет! Илья Ильич Леонидов. Персо¬
нально!
На третий день
В Городе Лева жил уже одиннадцатый день, восемь
из них истрачены на банду и третий день расходовался
на дело Лозянко. Так растрачивается жизнь сотрудни-
431


ка уголовного розыска: задержал одних убийц, уста¬
навливай другого. Такая жизнь в принципе не делает
человека добрее, доверчивее, благодушнее. У Гурова,
видимо, был врожденный иммунитет, он с годами не
черствел, не костенел душой. Он не мучился бессонни¬
цей, не бредил по ночам, но чужие беды воспринимал
болезненно, по-человечески.
Когда вчера вечером Боря Ткаченко доложил ре¬
зультаты своей работы, у Гурова нехорошо, тревожно
защемило в груди. Он вспомнил Павла Астахова, его
открытое лицо, не умеющие лгать глаза, статную фи¬
гуру, гармоничную законченность движений. Почему-то
Гуров увидел Павла в вечернем костюме, при орденах.
Потом увиделся тюремный изолятор: тусклая краска
стен, привинченная к полу табуретка, окно, закрытое
жестяным козырьком, чтобы видно было не двор, а
лишь узкую полоску неба, и то в клеточку.
«Вторую неделю живу, а Города не знаю,—думал
Гуров, выходя из гостиницы.— То на машине летишь,
пугая людей сиреной, словно гранд-иностранец, то
пешком по треугольнику: УВД — гостиница — прокура¬
тура. Один раз на стадион съездил, так лучше бы мне
там и не бывать». Заставил себя вспомнить запрокину¬
тое лицо Лозянко, черный ореол вокруг головы. Вспом¬
нить и озлобиться. Однако не получалось, картина не
складывалась. Мертвый Лозянко — отдельно, живой
Астахов — отдельно.
Чемпион! Орденоносец! «И ты готов его защищать,
сыщик,—накручивал себя Гуров.— А будь он, как го¬
ворится, простым рабочим парнем?» Злость на себя не
появлялась. Не в чемпионстве дело, что-то ускользну¬
ло, что-то самое важное Гуров не угадывал, промахи¬
вался. Внутреннее сомнение — это хорошо, но что с
фактами делать? И Гуров шел в прокуратуру, чтобы
ознакомиться с протоколом допроса Астахова и доло¬
жить следователю о выявленных вчера обстоятельствах
и о своих соображениях по ходу дальнейшего рассле¬
дования.
—	Эй, товарищ!
Гуров сделал еще несколько шагов, услышал, что
за спиной кто-то бежит, остановился и оглянулся. Его
догнал Сергей Усольцев.
—	Привет! — Усольцев поднял руку, чтобы лихо
ударить, но Гуров ладонь не подставил.
—	Здравствуйте.— Гуров поклонился.
432


— Здравствуйте, здравствуйте.— Усольцев пошел
рядом.— Сергей Усольцев, работник городского спорт¬
комитета. Я третьего дня в кабаке вас за простого ко¬
мандированного принял.
А я не простой?
1— Не простой.— Усольцев взглянул оценивающе.—
Мне вас вчера на улице показали, говорят: специаль¬
ный сыщик из столицы. Он на Астахова бочку катит,
мол, труп на Пашу вешает.
Гуров остановился, взглянул на Усольцева сторон¬
не; Вспомнился вечер в ресторане, мысли о завтрашней
Москве, разговор с Ритой. Ресторанный зал, традици¬
онная свадьба, их столик в углу, ловкий парень Сергей
Усольцев в сопровождении...
:-L- Не берите в голову.— Усольцев развел рука¬
ми.— Я к тому, что нам-то виднее. Игорек был маль¬
чик говенный... Паша с ним цапался пару раз, это
то;чно.
Они пошли дальше, Гуров слушал внимательно.
—	И Нинка между ними хвостом крутила. Но чтоб
убить? — Усольцев состроил гримасу.— Вы случаем не
в прокуратуру? — Он достал из кармана повестку.
—	В прокуратуру,— кивнул Гуров.
—	Тут, за углом. Велено явиться. Зачем? — Усоль¬
цев пожал плечами, задумался.
Когда они входили в подъезд прокуратуры, Гуров
за спиной услышал бормотание:
—	Вот Бога в душу... А ведь из-за Нинки Паша мо¬
жет удавить. Враз может.
Леонидов допрашивал девушку лет восемнадцати,
она. сидела на самом краешке стула, теребила носовой
платочек, дышала прерывисто, как после бега. На при¬
ветствие Гурова Илья Ильич только кивнул, спросил:
—	Чем обязан?
—	Так, мысли разные,—неопределенно ответил
Гуров, сдерживая подкатывающее раздражение.—Пока
вы заняты, дайте мне, пожалуйста, папочку, я хочу на
один протокол взглянуть.
«Допрос Астахова,— понял Леонидов.— А чего тебе
смотреть? Нового в протоколе нет. Милицию надо дер¬
жать строго, на дистанции, каждый должен знать свое
место».
433


—	До двенадцати я буду занят, потом позвоню ва¬
шему начальству. А пока вы распорядитесь, чтобы
разыскали Маевскую. Вы знаете, о ком я говорю?
—	Знаю.
—	Она мне нужна, но не изволила... Обеспечьте,
пожалуйста...— Леонидов поправил лежавший перед ним
протокол допроса, поднял глаза на девушку.
—	Распоряжусь! — Гуров неторопливо вышел из ка¬
бинета, в коридоре рассмеялся, вспомнил, с какими ве¬
ликолепными следователями приходилось работать.
И люди душевные, и профессионалы высшей квалифи¬
кации. «В семье не без урода,— подвел черту Гуров,
вновь выходя на улицу.— Но этот парень не дурак,
отнюдь, он значительно хуже». Хотя и с опозданием, но
старший оперуполномоченный прозревал.
«А если он не дурак, то почему так работает, к ка¬
кой цели идет? Почему он не разрешил снять отпечатки
с колес «Волги» Астахова? Леонидов оберегает его как
народное достояние или...» Качнувшись, Гуров опустил¬
ся на скамеечку рядом с детской коляской.
Мамаша взглянула испуганно, Гуров улыбнулся и
сказал:
—	Я не пьяный, я просто очень глупый и наивный
человек.
Неожиданно ему стало зябко, он потер бедра и
плечи.
«А почему, собственно, и не арестовать Астахова?
Что ты, Лев Иванович, разнервничался?»
Гуров поднялся со скамейки и зашагал дальше. Жи¬
вешь, живешь в Городе и совершенно его не знаешь.
Оглянись, посмотри на улицы, дома, на людей. И он
смотрел слепо, ничего не замечая. Климат здесь хо¬
роший: июль, а не жарко, ходишь в костюме, и рубаш¬
ка не липнет, не коробится, можно пистолет пристег¬
нуть. Пистолет его лежал в сейфе Серова с первого
дня, и достанет его Гуров, только отправляясь в аэро¬
порт, чтобы отвезти в МУР и переложить в свой соб¬
ственный сейф.
Частенько в компаниях Леву расспрашивали о рабо¬
те. Часто приходится стрелять? Это один из самых по¬
пулярных вопросов. Лева однажды стрелял, и то в
воздух. Бывало вам страшно? Расскажите какой-ни¬
будь душещипательный, страшный эпизод из вашей
практики. В большинстве случаев Лева отшучивался,
а когда брали за горло, сочинял, конструировал ис-то-
434


рию, составляя ее из правды и развесистой клюквы,
которая и нравилась слушателям больше всего. А бы¬
вало ли страшно? Еще как, ноги отнимались, терял
ощущение пространства и времени. Страшно, когда
присутствуешь при осмотре тела изнасилованной де¬
вочки. Еще страшнее допрашивать мать этой девочки.
Мать сидит по другую сторону стола в шоке. И ты за¬
даешь ей ужасные вопросы, выясняя, насколько довер¬
чив и общителен был ребенок. Есть и другие «интерес¬
ные» истории. Но сотрудники уголовного розыска, как
правило, правды в компаниях не рассказывают, они
люди с фантазией.
Первым, кого Гуров встретил в управлении, был
Боря Ткаченко. Есть такое выражение: глаза по шесть
копеек. Видимо, это очень большие глаза. Здороваясь
с Борей, Гуров увидел его глаза и рассмеялся, настрое^
ние резко улучшилось.
—	Товарищ-майор... Лев Иванович,—зашептал Бо¬
ря, хотя никого рядом не было,— вы доложили подпол¬
ковнику?
—	Не успел, Боря.— Гуров закрыл за собой дверь
кабинета.— Ты не боись, сыщик. Не знаю, как это зву¬
чит на латинском, но на русском древняя пословица
звучит так: «Отвечает старший». Так что не бери в
голову лишнего, выдохни, срочно найди Маевскую и
доставь ее в прокуратуру.
Боря обрадовался, словно мальчишка, получивший
рубль на мороженое, пулей рванул из кабинета.
—	Итак, подведем итоги,— громко сказал Гуров, но
не подвел, так как дверь приоткрылась.
—	Здравствуйте. Разрешите? — В кабинет заглянул
Игорь Белан.
—	Здравствуйте, разрешаю.
Белан протиснулся так, будто дверь кто-то придер*
живал, а он, преодолевая сопротивление, отжимал ее.
«Я его видел,— подумал Гуров.— Нет, он на кого-то
очень похож. На кого? Французский комик. Фернан¬
дель. Точно, только ростом не вышел».
—	Простите, вы расследуете убийство?
—	Обязательно. Именно я.— Лева поклонился: —«
Майор Гуров. Лев Иванович.
—	Белан.— Игорь поклонился.— Игорь... Степано¬
вич.
435


—	Очень приятно, садитесь, Игорь Степанович.
Я вас слушаю.
—	Видите ли, я кинооператор.— Игорь замялся.—
Знаете, снимаешь, снимаешь, а потом на экране...— Он
махнул рукой.— Я решил сделать фильм. Документаль¬
ный. Фильм-портрет. И выбрал Павла Астахова. Сейчас
я подумал... Фильм практически готов... Я сам подснял
кое-что, использовал хронику... Вы ведь интересуетесь
Павлом Астаховым?..
—	Откуда вам это известно? — перебил Гуров.—
Быстро отвечайте: откуда вам это известно?
—	Вера...— Игорь смутился, затем встал, лицо его
затвердело, взгляд стал прямым, голос жестким.— А ка¬
кое, собственно, это имеет значение? Я неоднократно
слышал и читал, что следственные органы всегда инте¬
ресуются характером человека, попавшего в их поле
зрения. У меня есть фильм о Павле Астахове!—Он
гордо поднял голову.— И я вам предлагаю его посмот¬
реть.
Дверь приоткрылась. Боря Ткаченко жестом позвал
Гурова. Тот вышел в коридор.
—	Маевской нет в городе, улетела.
Гуров несколько секунд молчал, затем впервые по¬
высил голос:
—	Как это нет? Улетела? Куда? Зачем? Когда был
взят билет? Кем был взят билет?
Боря только кивал. Гуров вернулся в кабинет, про¬
шелся, успокоился, сказал:
—	Фильм — это хорошо. Интересно.— Он положил
перед Игорем лист бумаги, ручку,— Напишите свои
координаты, я вас найду, и мы посмотрим ваш фильм.
Белан все написал, поднялся, пошел к двери, оста¬
новился.
—	Простите, но если вы не...— Он запнулся.— Я пой¬
ду к генералу.
—	Генерал — это хорошо. Интересно.— Гуров спо¬
хватился и сказал: —До свидания.
Когда Гуров вошел в кабинет, подполковник разго¬
варивал по телефону, жестом предложил садиться.
—	Да. Хорошо. Понял, Илья Ильич,— и положил
трубку.— Прокуратура приказывает срочно найти Аста¬
хова и снять отпечатки колес его «Волги».
—	Приказывает, и срочно, это хорошо. Интересно.
—	Желают присутствовать лично как при снятии
отпечатков, так и при проведении экспертизы.— Прос-
436


тедкое выражение с лица Серова исчезло, смотрел он на
Гурова нехорошо.
Подполковник был без пиджака, в рубашке с ко¬
роткими рукавами, от злости он так напрягся, затвер¬
дел, что веснушки на его руках выглядели брызгами
цементного раствора.
—	Борис Петрович, так можно в памятник превра¬
титься, в статую,— пытаясь разрядить обстановку, ска¬
зал Гуров.
—	Ты понимаешь?
—	Понимаю.
—	Нет, ты чужой.— Серов чуть заикался.— Вместо
того чтобы провести экспертизу до официального до¬
проса и в случае если—да, то склонить Павла к при¬
знанию... он...— Подполковник замолчал, после паузы
продолжал тихо: — Паша не убивал. Это тебе говорю я,
старый сыщик. Паша не способен ударить по затылку.
Если бы у Лозянко раскроили лоб, я бы сказал:
«Возможно». Паша по затылку ударить не способен. Ты
не знаешь, а мы... Мы знаем.
—	Вот оно! — Гуров вскочил и прошелся по каби¬
нету.— Не складывается у меня, не складывается! Я по¬
нять не могу. Верно, абсолютно верно, Астахов не уда¬
рит по затылку!
—	И ручки не будет протирать.
—	Не факт.
—	А я говорю...
—	Не факт, подполковник,— перебил Гуров и ска¬
зал непонятно: — Если Маевскую из города выслал он,
то будет протирать, еще как будет. А ведь Астахов
брал билет на Киев?
—	Мы же блокировали аэропорт, Астахов не улетел.
—	Другой человек улетел.
—	Кто?
—	Боря пошел проверять.
Серов потер лицо ладонями, взглянул на часы:
—	Паша сейчас на тренировке, надо дождаться
окончания и тихонечко, незаметно его оттуда увезти,
подсесть к нему в «Волгу» и сюда, во двор, чтобы ни
одна живая душа...— Он понял, что говорит глупость,
и вздохнул.
Помолчали. Если Астахов на машине приедет во
двор УВД, к вечеру об этом будут знать тысячи, нач¬
нутся разговоры.
437


Гуров положил перед Серовым рапорт инспектора
Ткаченко о проделанной накануне работе. Сначала
подполковник взглянул мельком, издалека, так как
был дальнозорок, затем надел очки, прочитал внима¬
тельно.
—	Что же это вы делаете, майор?
—	Работаю,— ответил Гуров.
—	Хорошо работаете,— сказал Серов таким тоном,
каким говорят о плохой погоде.— Тогда во двор чего
уж. Вы следователю,— он постучал пальцем по рапор¬
ту,,— докладывали?
—	Меня выслушать не пожелали.
—	Без разницы, придется доложить.
Раздался стук, дверь открылась, на пороге застыл
Боря Ткаченко.
—	Здравия желаю, товарищ подполковник. Раз¬
решите?
—	Ну?
—	Вчера, около шестнадцати часов, в городских кас¬
сах Астахов купил билет на самолет, предъявив паспорт
Маевской. Сегодня в шесть утра она, видимо, улетела в
Киев.
—	Когда не надо, ты слово «видимо» откапываешь.
Жди. Буду в кабинете.
—	Слушаюсь.— Ткаченко тихонько вышел.
—	Да, надавали вы, майор, козырей Илье Ильичу
Леонидову. Надо было мне вас оставлять? Старый ду¬
рак, трус, решил человеком со стороны прикрыться.
—	Я могу улететь. Хоть сегодня, только спасибо
скажу.
—	Не наговаривай на себя, улететь ты не можешь.—
Серов говорил тихо, спотыкаясь на каждом слове, на¬
пряженно о чем-то думал.— Да, история с географией.
Вместо того чтобы преступника искать, я интригами
занимаюсь.
—	Пока Астахов всю правду не расскажет, с мес¬
та не сдвинуться.
—	А я не желаю двигаться с места ценой водворе¬
ния Павла Астахова в изолятор. Слишком высока це¬
на.— Серов махнул на Леву рукой.— Ты не понимаешь,
москвич.
—	Возможно, и не понимаю,— согласился Гуров.
—	Не понимаешь, не можешь понять.— Серов упря¬
мо наклонил голову.— Мы Пашу ценим за то, что он
быстро бегает? Он предан, родной город любит. Здесь
438


ему и условия для тренировки хуже, и жизнь скучнее,
а не переезжает. Он нас любит, и мы его любим. А это
не я тебе рупь, а ты мне колбасу. Любовью не торгуют.
Сегодня он попал в беду. Врет, конечно, паршивец. Тут
он виноват, а кто без греха? А ты, майор, как понимаю,
его спровоцировал, и Паша не к нам, а в обратную
сторону рванул.
Ничего не ответил Гуров, промолчал.
Скорее всего, Астахов убийства не совершал, но
человека убили, а любимец, пусть и прекрасный парень,
но в первую очередь гражданин, Астахов розыску пре¬
ступника активно мешает.
Через два часа приехал следователь, прибыл на
своей «Волге» Павел Астахов. Эксперты сделали свое
дело, сняли с колес машины отпечатки. Гуров не при¬
сутствовал, но представил, как улыбался Астахов во
время процедуры. Совершенно напрасно улыбался. Гу¬
рову хотелось выглянуть из окна и крикнуть: мол, ду¬
рак ты самонадеянный, предупреждали тебя — скажи
правду, не лезь в драку с профессионалами.
Астахов уехал победителем, эксперты поднялись в
лабораторию проводить сравнительную экспертизу.
Илья Ильич держался сегодня мягко, душевно, он и
так умел. Леонидов был не только тактик, но и стра¬
тег. Если отпечатки не совпадут, то он поговорит о
направлениях дальнейшей работы и откланяется. Если
совпадут? Надо у окружающих вызвать сочувствие к
себе, тяжко бремя блюстителя закона, не хочется идти
на крайние меры, да положение обязывает.
Он только прочитал рапорт инспектора Ткаченко,
как позвонили из лаборатории и сказали, что никаких
сомнений. След, обнаруженный у подъезда Лозянко,
оставлен задним левым колесом автомашины ГАЗ-24,
номерной знак такой-то. Официальное заключение бу¬
дет готово через час.
В кабинете Серова собрались человек восемь, при¬
шли и эксперты, почему-то вдвоем, явился без вызова
Боря Ткаченко, вспомнили, что были прикреплены к
Гурову, еще два оперативника уголовного розыска. Лео¬
нидов, обычно державшийся с “сотрудниками милиций
сугубо официально, сегодня с каждым здоровался за
руку, улыбался, говорил какие-то слова. Лева сидел
в уголке и думал о том, что в провинции все приобре¬
тает космические масштабы, подобное дело в МУРе
интересовало бы лишь группу да начальника отдела.
439


Рассуждения эти не помогли, он себя чувствовал со¬
участником некрасивой истории.
—	Борис Петрович,— сказал Леонидов, и все при¬
молкли,— мне кажется, что на данном этапе расследо¬
вания милиция свою работу выполнила блестяще, те¬
перь дело за прокуратурой. Картина печальная,— он
вздохнул,— но для нас, товарищи, Иванов совершил
преступление, Петров или Сидоров — значения не име¬
ет. Известно, что главное в нашей работе — неотврати¬
мость наказания. Многие знают об убийстве.
—	Половина города.
—	Люди должны знать: преступник выявлен и, кто
бы он ни был, предстанет перед советским народным
судом.— Леонидов склонил голову.
—	Абсолютно с вами согласен, Илья Ильич,—ска¬
зал Серов.— Боюсь только, что прокуратуре, даже рас¬
полагающей такими талантливыми сотрудниками, как
вы, найти и изобличить преступника без помощи уго¬
ловного розыска сложновато.
Леонидов скорбно улыбнулся и продолжал:
—	Я не могу оставлять на свободе человека, против
которого имеются столь серьезные улики, а он своими
действиями пытается' помешать ведению расследова¬
ния. На сегодня доказано,— он начал демонстративно
загибать пальцы,— Астахов находился в квартире Ло¬
зянко в тот вечер, когда последний был убит. Астахов
убрал из города Маевскую, возможно, главную свиде¬
тельницу. Астахов дал ложные показания.
Илья Ильич изменился прямо на глазах, такому
мгновенному перевоплощению могли бы позавидовать
Смоктуновский или Евстигнеев. Маска скорби исчезла,
взгляд стал прямым и твердым.
—	Убежден, что милиция позаботится, и Астахов
не скроется из города. Завтра к десяти часам прошу
доставить его в мой кабинет. Благодарен за помощь.—
Он поклонился Серову и вышел из кабинета.
Серов оглядел присутствующих, простоватость, при¬
родное лукавство пропали с его лица, голос стал глу¬
ховатым:
—	Вам бы всем лучше не слышать этого разговора.
Разногласий между прокуратурой и милицией нет, не
было и не будет. Существуют два разных человека:
Илья Ильич Леонидов и Борис Петрович Серов. Если
о наших разногласиях узнают, я не стану разбирать¬
ся, кто из вас болтун.— Он уперся взглядом по очереди
440


в каждого.— Вы меня поняли? Все свободны.
В дурацкое положение попал Лева Гуров. Ведь, по
сути, и Павел Астахов — человек чужой, и взаимоотно¬
шения этих людей ему ни к чему. Но если на твоих
глазах человек тащит тяжеленное бревно, упал и его
придавило, мимо не пройдешь, пособишь? А тут вроде
бы получалось, что Гуров и подтолкнул, помог... бревну,
и подполковника Серова придавило. Лева решил раз¬
рядить обстановку хирургически.
—	Что, собственно, произошло? — повысил он го¬
лос, когда сотрудники вышли.— Так посидит в изоля¬
торе, не беременная барышня! Не виноват — освободим,
докажем. Гонору поубавится, врать меньше будет!
Он распалил себя, говорил искренне.— Вы мне все —
во! — чиркнул пальцем по горлу.— Кто убийство
совершил? Это вас мало интересует? Где убийца? Я вас
спрашиваю?
Гуров добился своего, Серов улыбнулся, потер вес¬
нушки на руках, помедлил и рассмеялся:
—	Правильно, майор. Наглость — второе счастье.
Так где убийца? Давай выкладывай свои соображения.
—	Соображений у меня много, как всегда, нет чет-,
кой версии, много соображений. Астахов у дома Лозянко
был? Факт. Раз приезжал, значит, поднялся в кварти¬
ру. Предположим, Астахов не убивал. Берем как ра¬
бочую гипотезу. Он приехал и нашел труп. Зачем при¬
ехал — неизвестно, возможно, выяснить взаимоотно¬
шения. Увидел труп, испугался за Маевскую. Она
шарахнула бутылкой* не она, он не знал, но на всякий
случай Астахов все, что можно, протер, чтобы мы не
нашли ее пальцевые отпечатки. Маевскую из города он
убрал, рассудив, что девчонка, попав в наш кабинет,
рассыплется. Астахов рыцарь, он должен даму уберечь.
Что он следствию мешает, ему наплевать, он очень бла¬
городный, ваш Павел Астахов. Он чемпион и орденов
носец, ему все можно! Он вас любит, вы его любите,
все прекрасно!
Две последние фразы Гуров произнес в отместку
Серову за то, что тот втянул его в чужую историю.
Подполковник пропустил штучки мимо ушей, ухва¬
тился за существенное. Парень очень похожую картин¬
ку нарисовал. При наличии отсутствия фактов как ра¬
бочая версия все это годится.
—	И с чего же вы собираетесь начать?
—	Пойду смотреть кино,— ответил Гуров.
441


Астахов
Гуров разыскал Игоря Белана, сказал, что к гене¬
ралу обращаться не надо, слухи о любопытстве сотруд¬
ников милиции верны и он, старший оперуполномочен¬
ный, с удовольствием посмотрит фильм «Обречен на
победу».
Через час в маленьком кинозале они смотрели на¬
скоро смонтированный и лишь наполовину озвученный
материал.
Над огромной чашей переполненного стадиона зву¬
чал гимн Советского Союза. Медленно ползли вверх
три флага. На центральной мачте, выше всех, разве-'
вался наш алый флаг.
Павел Астахов стоял на центральной ступеньке
пьедестала почета, смотрел на флаг, но флага не видел
и гимна не слышал.
На него налетала тартановая дорожка, издалека
надвигалась белая ленточка финиша. Уши закладывала
тишина, прерываемая прерывистым дыханием и дроб¬
ным топотом соперников.
Метнулась на грудь ленточка финиша. Аплодисмен¬
ты, свист, рев обрушились, словно ударили.
Астахов стоял на пьедестале почета и слепо смотрел
на флаг.
Экран помигал, откашлялся, засветился солнцем и
яркими флагами, заговорил приподнятым комментатор¬
ским голосом:
—	На старт вызываются участники эстафеты четы¬
ре по четыреста метров.
С трибун фигурки спортсменов казались миниатюр¬
ными и несерьезными. Трибуны пестрели, шевелились,
словно состояли не из отдельных людей, а были огром¬
ным чешуйчатым зверем.
—	Выиграем? — спросил кто-то.
—	Как Павлу принесут... Если опоздают на метр-
два, он выиграет.
Раздался выстрел стартера.
Небольшие фигурки перебирали ногами, но двига¬
лись медленно, с точки съемки скорость сравнительно
не ощущалась. На втором этапе наш спортсмен проиг¬
рал корпус... На третьем еще метр. Астахов получил
эстафету на два шага сзади.
Стадион зашумел. Многие встали со своих мест,
скандируя:
442


—	Ас-та-хов!
На середине последней стометровки Астахов почти
сравнялся с соперником.
Стадион затих. Казалось, что в этой противоестест¬
венной тишине стал слышен бег спортсменов и их
дыхание.
Видимо, другой оператор снимал с земли, чуть
снизу, на экране несколько секунд крупным планом дро¬
жало лицо Астахова.
Гуров почувствовал солоноватый привкус то ли пота,
то ли крови, свело от напряжения ноги.
На финише Астахов проиграл. Целую секунду ста¬
дион молчал, затем обвалился свистом и грохотом.
Трибуна, мимо которой шел Павел Астахов, свисте¬
ла особенно усердно. Некоторые зрители повскакивали
со своих мест и что-то кричали ему, размахивая рука¬
ми...
Мелькнули лица Кепко, затем Краева... Чье-то ра¬
достное лицо...
Метрах в двадцати от Астахова упала пустая бу¬
тылка. Он, проходя мимо, неторопливо поднял ее и,
спускаясь в раздевалку, выбросил в урну. Кепко и
Краев пошли тоже в раздевалку.
В зале зажегся свет.
—	Так выглядит обратная сторона медали,— сказал
Белан.— Паша не имеет права проигрывать.
—	Интересно,— Гуров кивнул.— А кто эти люди, что
последними были на экране?
— Тренеры,— ответил Игорь.— Ростом пониже —
Кепко, воспитывал Павла в спортивной школе, высо¬
кий — Краев — тренирует сегодня...
Зажегся экран. На стадионе проходила тренировка.
Краев щелкал секундомером, что-то кричал Астахову.
—	Синхронно снять не удалось, придется озвучи¬
вать,— пояснил Игорь.— Вы знаете, Астахов больше
уважает и даже побаивается своего первого тренера
Анатолия Петровича Кепко, хотя тот и очень мягкий.
На экране Краев махнул рукой, Астахов убыстрил
бег, миновал вираж, последнюю прямую, финишировал,
побежал медленнее, пошел, захлебываясь, хватая ртом
воздух, неожиданно как-то боком неловко опустился
на траву. Его стало рвать всухую, лишь пот и слезы
текли по лицу.
Камера наезжала, он посмотрел в объектив, плюнул,
но слюна лишь повисла, на подбородке. Он махнул на
443


камеру рукой, вяло, словно в замедленной съемке.
Кинокамера не отставала, настырно лезла к нему в
душу.
Белан незаметно наблюдал за Гуровым и довольно
усмехнулся, увидев, как старший инспектор поморщил¬
ся и откинулся на спинку кресла, как и Астахов, оттал¬
кивая кинокамеру.
На экране замелькали белые снежные хлопья, вы¬
прыгнула студенческая аудитория.
Девушка смотрела удивленно, немного обиженно:.
—	Вы такой обыкновенный. Не обижайтесь, вы кра¬
сивый, статный...
Студенты зашумели:
—	Посадите ее!
—	Светка, замолчи!
Астахов стоял около кафедры и улыбался.
—	Уйдите от меня! — Светлана отталкивала товари¬
щей, которые пытались ее усадить.— Вы ведь не оби¬
жаетесь? Олимпионики! Они же не были обыкновен¬
ными!
—	Замолчишь ты?
Девушку усадили. Астахов поднял руку. Аудитория
попритихла.
—	В свое оправдание могу лишь сказать,— Астахов
сделал паузу,— что необыкновенными являются лишь
люди...— Он снова замолчал. Наступила тишина. Аста¬
хов очень серьезно закончил: — Которых мы любим.—
Астахов улыбнулся и исчез.
На экране возникла надпись: «Москва».
Камера отъехала, и стало понятно, что это надпись
над выходом в каком-то иностранном аэропорту.
Группа советских спортсменов шла к дверям, над
которыми горела надпись: «Москва».
Последним шел Астахов. Неожиданно к нему под¬
бежал молодой мужчина, что-то говорил, жестикули¬
руя, отвел в сторону. Мелькнула телевизионная каме¬
ра. Мужчина с микрофоном в руке, видимо наш ком¬
ментатор телевидения, обратился к Астахову:
—	Павел, как вы оцениваете выступления наших
спортсменов?
—	Мы старались! — Павел рассмеялся.— Оцени¬
вать — дело зрителей!
—	Как в сказке! Вы даже не представляете, Павел,
как много дали нам ваши выступления. Словно состоя¬
лась встреча на высшем уровне. Решаются вопросы,
444


которые мы не могли решить несколько лет. Вы при¬
ехали, прыгнули, пробежали, и пожалуйста... Так фо¬
кусник из пустого цилиндра достает живую курицу.
Вы даже представить себе не можете, Павел... Вы что
мне улыбаетесь, словно ребенку? Вы мне не верите?
—* Вы рассуждаете так, словно дипломаты делают
одно дело, а мы, спортсмены, совершенно другое,—
ответил Астахова—Это вы не можете себе представить,
что такое «прыгнули» и «пробежали». Мы с тобой одной
крови, ты и я! Будет трудно, звони. Мы придем!
Астахов махнул на камеру рукой и побежал дого¬
нять своих товарищей.
«Маугли, Хемингуэй, Джек Лондон,—подумал Гу¬
ров, раздражаясь.— Рисованый герой,— заключил он
уже совсем несправедливо.— Меня хотят убедить, что
он из чистого золота, а душа у него бриллиантовая.
А Игорь Лозянко упал и ударился затылком». И Гуров,
прикрыв глаза, чтобы не видеть киноэкран, заставил
себя вспомнить, как Лозянко лежал навзничь и мертво
смотрел в потолок. Вокруг его головы расплылось чер¬
ное пятно.
—	Я, между прочим, это вам показываю, а вы спи¬
те!— Белан толкнул Гурова в плечо.— Куба. Пресс-
конференция.
—	Я не сплю,— виновато сказал Гуров.
На экране толпились люди с фотоаппаратами, маг¬
нитофонами, блокнотами. Комнату, или залу, в которой
они толкались, заливал рвущийся из окон яркий свет.
Звука не было, люди на экране вдруг рванулись в одну
сторону, навалились друг на друга, с экрана раздался
треск и уже знакомый голос:
—	Ну ладно, успокойтесь, я же пришел, а не убе¬
гаю. Давайте ваши вопросы, только не о политике и
не о сексуальной революции.— Астахов, вытирая пот
полотенцем, оглядел собравшихся журналистов.
—	Жизнь в спорте коротка. Чем вы собираетесь за¬
ниматься, когда уйдете из спорта?
—	В первую очередь отдавать долги.
—	Не понял. Вы должны много денег?
Журналисты притихли.
—	У меня есть прадедушка, дедушка, бабушка,
отец, друзья, тренеры, всю жизнь я только беру: вни¬
мание, ласку, заботу, знания. Они мне открыли неогра¬
ниченный кредит. Мужчина должен отдавать долги...
—	Вы романтик?
445


—	Можно сказать и так, но мне кажется, что я про-
сто человек с нормальной психикой.
—	Сегодня ваш звездный час, не будет ли вам скуч¬
но после возвращения со звезд?
—	До звезд я еще не долетел.
Гуров вышел на улицу, попрощался с оператором,
который становился режиссером, и пошел в сторону
стадиона. «Скоро девять вечера, на стадионе никого
нет, зачем ты туда идешь, сыщик? — начал Гуров при¬
вычный и уже поднадоевший монолог.— Перед законом
все равны: и олимпийские чемпионы, и те, кто даже
трусцой не бегает. Ты не судья. Ты сыщик, археолог,
ты обязан раскопать госпожу Истину. Но и судья
учитывает личность обвиняемого... Астахов ещё не
обвиняемый. Что-то часто спортсмены встречаются на
твоем пути, третий раз. Дважды ты приходил слишком
поздно. Денис Сергачев закона не преступил, не успел,
он лишь деградировал, уничтожил себя. Как он сегод¬
ня? Надо бы узнать, встретиться. Ни черта ты не ста¬
нешь узнавать и не встретишься, занимаешься слово¬
блудием. Красивым хочешь смотреться, перед собой
позируешь, тебе стадионы не рукоплещут, пресс-конфе¬
ренций не устраивают.— Он вспомнил Олега Перова,
спивающегося, запутавшегося в воровских комбинациях.
Он пришел с повинной, и ему дали ниже низшего сро¬
ка.— Сколько же ему дали? На суд ты не пошел, Гуров,
ты занятой человек, на людей тебе вечно времени не
хватает. Гробокопатель. Освободился уже Олег? Как
его юная голубоглазая жена? Ты ей даже не позвонил.
Ветрова убили, Шутин застрелился, Олега посадили,
она осталась одна. А ты даже не позвонил. Душевный
ты человек, только очень занят, так загружен, что
отступать тебе больше некуда. Если ты с Астаховым
по-человечески не разберешься, тебе надо менять про¬
фессию».
Олег Борисович Краев вместе со своим радикули¬
том мог обмануть любой консилиум, но не Толика Кеп¬
ко. Тот пришел, взглянул, выключил духовку, в кото¬
рой раскалялся песок, и сказал:
—	Прячешься? Молодец. Давай соберем ребят, я
устрою плов, посидим, рассудим, как нам жить дальше.
К десяти вечера с пловом уже покончили, пили чай.
Кроме Кепко, Краева было еще четверо мужчин в воз¬
446


расте пятидесяти. Все называли друг друга по имени
и на «ты».
—	Я через месяц дедом буду,— сказал один.
—	Удивил, мой скоро в школу пойдет. А я переза¬
был все...
—	Хватит! — Кепко хлопнул ладонью по столу.—
Если не мы, то кто?
—	Толик, не пыхти.
—	Что ты предлагаешь? Конкретно? — спросил
Краев.
Толика Кепко невозможно было узнать. Куда по¬
девались его мягкость, округлость слов и движений?
—	Начать с того, что набить тебе морду! Если бы
ты был человеком, Паша бы не молчал. Я его родил,
но пуповина давно перерезана. Он отдалился. Он
твой!
В дверь позвонили. Кепко взглянул на Краева, кив¬
нул на дверь, и старший тренер, виновато улыбаясь,
пошел открывать.
—	Зачем мы живем? Пашем зачем? Сантиметры?
Секунды? Рекорды? Людей мы делаем! Людей! Насту¬
пает час, когда каждый должен ответить...
—	Добрый вечер.— В комнату вошел Гуров.—
Извините.—Он протянул Кепко руку: — Здравствуйте,
Анатолий Петрович. Я к вам.— Он оглядел присутству¬
ющих.— Ваши друзья? Они могут оставаться. Это даже
хорошо, что вы все вместе.
Павел Астахов родился в лесу, в шалаше, приняла
его в жизнь бабушка, шлепнула, чтобы гукнул и воз¬
духу глотнул, пуповину перегрызла.
Семья Астаховых была по-своему уникальной, в ней
рождались только мужчины, причем почему-то по одно¬
му, называли их посменно Александрами и Павлами.
Прадедушка Астахова — девяностолетний Александр
Павлович, дедушка — Павел Александрович, отец —
Александр Павлович родились и жили в лесу. Он был
их родиной, домом и единственно возможной средой
обитания. Прадед появился на свет в конце прошлого
века и города никогда не видел, захаживал в ближай¬
шую деревню за солью, хлебом и порохом. Дед в Го¬
роде несколько раз появлялся, грозился даже слетать
на самолете в Москву, угрозам его никто не верил.
Отец учился в семилетке, отслужил армию, закончил
447


сельскохозяйственный техникум и вернулся домой
лесничим. «Первый из нас на должности, живет, как
царь, да еще зарплату от государства получает»,— го¬
ворил прадед.
Мать родила Павла и через год скончалась от не¬
установленной болезни, хоронили попросту, закапывали
без вскрытия и диагноза. Вообще женщины в семье не
больно-то задерживались. Исключение составляла ба¬
бушка, которая принимала Павла. Она свято верила,
что задержалась на этом свете благодаря Павлу-мень-
шому, который, оставшись без матери, помирать бабке
запретил. Она его выкормила, на ноги поставила, а
потом и срок миновал, так и осталась одна в мужском
окружении. Недавно ей исполнилось семьдесят. В го¬
роде ее сверстницы о нарядах заботятся, иные мужей
приглядывают, а в лесу семьдесят, когда сызмальства
на земле, согнувшись от зари до зари,— возраст совсем
согбенный. Мужики же, наоборот, все были статные и
молодые. Относительно, конечно:	девяностолетний
Александр Павлович — его в семье звали дедом—де¬
дом и был. Однако он не грелся на завалинке в валеноч¬
ках, а расхаживал вокруг дома в привезенных из Аме¬
рики кроссовках, приглядывал за тучками, следил за
солнышком, давал младшеньким указания. Честно ска¬
зать, приказы его лет десять как не выполнялись. Дед
нашего героя — Павел Александрович, именуемый от¬
цом, в семьдесят один сидел в седле легко и вверенный
семье лес мог объехать с двумя ночевками. Родителя
Павла дома величали Сашком — хотя официально, да
и фактически он являлся полновластным хозяином.
Старшие Астаховы жили в лесу легко, радостно, при¬
выкшие к одиночеству, на людях улыбались, были нрава
легкого. Сашок получился совсем иным: молчаливый,
в решениях крутой, одноразовый, он после смерти жены
чуть не двадцать лет жил без женщины, потом привел в
дом семнадцатилетнюю, показал ее своему деду и отцу,
сказал:
—	Анютой звать, будет в доме жить.
Павел учился в сельской школе, на беду она сгорела,
и самый меньшой Астахов переехал в Город, в школу-
интернат со спортивным уклоном. Здесь его увидел
Анатолий Петрович Кепко, тайга в генах и опытные
любящие руки тренера вылепили Павла Астахова.
Две недели зимой, месяц летом Павел жил в семье.
Сказал, что поступил в педагогический. Астаховы
448


врать не учились, Павел и не солгал, умолчал только,
какую науку он преподавать, будет. Когда отец узнал
о сыне правду в полном объеме, то... дом он не поджег,
уехал в: тайгу и вернулся лишь через полгода.
Спас положение Анатолий Петрович Кепко, который
регулярно посылал на имя самого старшего Астахова
все газеты, где говорилось о Павле. Тренер самолично
отвез в лес глобус, воткнул флажки в города, где вы¬
ступал Павел, оставил коробочку с запасными флаж¬
ками и сообщал обо всех передвижениях правнука по
белу свету.
Глобус стоял у деда в комнате, на видном месте, и
походил на ежика. Читать дед умел. Разглядывая гло¬
бус с любопытством, порой неодобрительно качал го¬
ловой, говорил Громко, хотя в комнате никого не было:
—	Непорядок. В Европе и этой Америке вон сколь¬
ко понатыкано, а с энтой стороны,— он поворачивал
глобус,— где Япония й ниже, где эта Австралия, почти
ничего не торчит. Африка практически не охвачена.—
Дед уже больше десяти лет слушал транзистор, в лек¬
сиконе его происходили сильные изменения.
Последний раз Павел был дома прошлым летом.
Во время соревнований он травмировался, врачи вы¬
несли приговор — разрыв мышц задней поверхности
бедра, месяц никаких тренировок.
Дом у Астахова был солидный, двухэтажный, с
большой открытой верандой. У старших было по ком¬
нате на первом этаже. В их владениях царила старина,
которую нарушал лишь глобус, утыканный флажками,
пахло табаком, пряными травами. В передней части
дома гостиная и веранда обставлены по-городскому,
даже телевизор цветной транзисторный родом из Япо¬
нии. Люстра — из Праги, посуда — из Берлина, мебель,
на всякий случай, финская.
По вечерней зорьке на круглом, как блюдце, озере
Павел с дедом поймали с десяток окуней. Старший,
девяностолетний Александр Павлович развел костер,
расстелил рогожку, чистой тряпицей протер миски,
ложки, стаканы, нарезал ломтями хлеб, каждому по¬
ложил по фиолетовой луковице.
Рыбу втроем почистили быстро и ловко, молчали,
деды поглядывали на Павла ненавязчиво, ласково. Хо¬
рошо ему было с ними, не то что с отцом, и всегда так,
сызмальства.
15	Заказ 3598
449


Пламя у костра невысокое, жаркое, в подвешенном
над пылающими углями котелке бурлило и скворчало.
Дед Павел вытер ложку, зачерпнул из котелка, подул,
остужая, попробовал, взглянул на звезды, словно сове¬
туясь, и сказал:
—	Сымай.
Павел поставил котелок перед старшим, подвинул
миски. Тот начал разливать уху, сначала со дна рыбу,
всем поровну.
—	Ты где последний раз побывал? — спросил
старший.
—	В Англии,— ответил Павел.
—	Англия? — Александр Павлович нахмурился,
вспоминая.— Зеленым лужком. Островная. Знаю.
Когда они собирались втроем, то говорили в основ¬
ном старший дед и внук, средний больше помалкивал.
Александр Павлович набил себе маленькую тру¬
бочку, прижег угольком, пыхнул вкусно, спросил:
—	Ну и как они там живут?
—	По-разному, дед, живут,— ответил Астахов.
—	Люди какие? К нам как?
—	С любопытством.— Астахов говорил с дедом ува¬
жительно, пытаясь коротко ответить на сложные воп¬
росы.— Мало нас знают.
—	Что от фашиста их прикрыли, помнят?
—	Некоторые помнят.— Астахов запнулся, подбирая
слова.— В основном быстро живут, вперед, без прошло¬
го. Жизнь вещами меряют.
—	Так ведь и у нас таких развелось в достатке,—
вставил дед Павел.
Старший на сына почему-то взглянул неодобри¬
тельно.
—	Ты, Павел, должен знать.— Он пососал потух¬
шую трубку.— Люди твой труд ценят. Это дураки и
вертихвосты судят: мол, бегай, прыгай, ума не надо.
Люди знают: если человек ремеслом лучше всех вла¬
деет, значит, он великий труженик. Тебя тыщи, может,
мильены людей во всем мире видели. Они к нам после
того лучше должны быть. Большое дело, Павел. Ну, а
что время придет и ты на другую колею должен пере¬
браться, так на то жизнь. А жизнь, что поле, в одну
борозду не вспашешь, надобно и возворачиваться. Глав¬
ное, что ты к труду себя приучил. А труженик во все
времена и в любом деле в почете будет. Так что ты не
гнись, парень.
450


Астахов отвез Нину Маевскую в Кривоколенный
переулок. Выйдя из дома, девушка замолчала, знала —
Павла не остановить, лучше подчиниться, он всегда и
во всем доходил до конца. Родственник Чингисхана
положил ей руку на плечо.
—	Из дома не выпускай, к шести утра отвези в
аэропорт, проводи до трапа,— сказал Астахов.— Мне
там появляться нельзя.
Хозяин тряхнул кудрявой головой:
—	Я тебя понял.— Подтолкнул Нину к дому, и она
оказалась сразу на крыльце.
Астахов больше ничего не сказал, кивнул и уехал,
у него на сегодня еще были дела.
На следующий день, сразу после тренировки, он по¬
ехал в район новостройки. Он немного опоздал, -у
подъезда пахнущего сыростью дома среди разбитых бе¬
тонных плит стоял грузовик, нагруженный мебелью.
Трое парней в стареньких тренировочных костюмах ее
разгружали. Павел быстро переоделся, включился в
работу.
Получил квартиру товарищ Астахова Андрей Тка¬
ченко, которого сразу можно было узнать по суетли¬
вым движениям, командному голосу и по тому, что
таскал он меньше всех.
Работали тяжело, ремней и иных приспособлений
не было. Громоздкие вещи в узких пролетах развора¬
чивались впритирку и то, если их поднимали на вытя¬
нутых руках.
Этаж был третий, без лифта.
Один из «грузчиков», метатель молота или толка¬
тель ядра, положил на спину холодильник и шел по
лестнице, роняя с лица тяжелые капли пота.
Наконец подняли последнюю этажерку, последнюю
связку книг. На кухне поставили стол, развернули га¬
зетные свертки с нехитрой закуской, открыли четыре
бутылки с молоком.
Хозяин поднял стакан:
—	Спасибо, ребята.
—	Это тебе спасибо, Андрюша.— Метатель глотнул
из бутылки половину, вытер губы ладонью. — Ты же
мог и стенку приобрести, и квартиру получить не на
третьем, а, скажем, на седьмом. Без лифта.
Все рассмеялись. Гигант опорожнил бутылку, опус¬
тил руку, достал из-под ног полную.
—	Смеемся, а Игоря схоронили...— сказал хозяин.
451


Неловко молчали, стараясь не смотреть на Астахо¬
ва. Гигант хлебнул молочка, загудел:
—	Паша, я парень простой. Скажи, что болтают,
мол, тебя тянут... Скажи, мы не позволим.
—	Ты, Коля, как твой молот,— обронил хозяин и
хлопнул парня по гулкой спине.— Тяжел и незатейлив.
—	Андрей, ты машину когда получаешь? — вкрад¬
чиво спросил Астахов,
—	Жду открытку,— хозяин просветлел лицом.—
Какую дадут? Может, семерку? Я десять штук на книж¬
ке зажал. Жду.
—	Значит, десять тысяч у тебя есть,— так же вкрад¬
чиво протянул Астахов.
—	У меня, Паша, всегда есть,— довольно ответил
хозяин.
—	А машину с грузчиками нанять? — спросил Ас¬
тахов.
—	Ты что? — хозяин поперхнулся.— Попрекаешь?
А дружба?
—	Друга беречь надо, а не разменивать на пятер¬
ки,— сказал Астахов.
—	Чемпион! Эгоист! — Хозяин встал.— Весь празд¬
ник испортил.
—	Это верно,— один из молчавших все время спорт¬
сменов поднялся.— Николай незатейлив, Павел эгоист,
а мы с Витьком просто дураки. Бывает.
Все встали, пошли к выходу, метатель вернулся:
—	Не серчай, устали. Живи, радуйся.— И пошел
догонять товарищей.
Когда снимали отпечатки с колес его «Волги», Аста¬
хов жалел, что нет здесь московского сыщика. «Все-таки
что ни говори, а кто милиционером родился, тот мили¬
ционером и умрет»,— рассуждал Павел, наблюдая, как
работают эксперты. Нины нет, колеса он заменил, ему
было спокойно. Так малый ребенок, чиркнув спичкой,
видит только завораживающий огонек, пока не пахнет
жаром и не будет поздно. И успеют ли сильные руки
вынести его в жизнь, неизвестно.
Когда прокурор, выслушав Леонидова и придирчи¬
во прочитав документы, вздохнул и подписал постанов¬
ление об избрании меры пресечения в отношении Аста¬
хова Павла Александровича — заключение под стра¬
жу, герой разговаривал с Ниной Маевской по телефону.
452


В Киеве, как и должно, приняли ее по высшему
разряду, поселили в «люксе» на Крещатике, цветы,
театр. Красиво. Девушка разговаривала с Павлом ми¬
лостиво, а он понимал, что все между ними кончено.
Почему кончено, он не знал. Внутри было пусто, хо¬
лодно и спокойно. И хватит сантиментов, пора в Моск¬
ву, здесь жить больше нельзя, от внимания деградиру¬
ет, не человек, а бабочка, булавкой пришпиленная.
Заснул Астахов, как обычно, сразу. Сны он видел
редко.
Только поднялось солнышко, город вызвал на свои
улицы дворников и поливочные машины, начал умы¬
ваться, прихорашиваться.
В шесть Астахов выбежал в сквер.
—	Паша, привет! — Дворник поднял метлу.
Вернувшись с пробежки, Павел включил магнито¬
фон, совсем тихо зазвучала музыка. Он принял душ,
надел тренировочный костюм с буквами «СССР» на
груди — на улицу надевать стеснялся,— начал гото¬
вить завтрак и одновременно стол для занятий. Движе¬
ния его были, казалось бы; осторожными, поставил
чайник и сковородку, достал из холодильника масло и
два яйца, взял тряпку, перешел в комнату, протер стол,
положил стопку учебников, тетрадь и ручку. Вернув¬
шись на кухню, разбил на сковородку яйца, когда в
дверь позвонили.
Астахов открыл дверь, на пороге стоял Кепко.
—	Петрович! Вот радость! Заходите. Завтракать
будем! Какими судьбами...
Анатолий Петрович переступил порог, залепил Аста¬
хову такую пощечину, что голова у него мотнулась в
сторону.
В комнате Кепко, перекатывая на скулах желваки,
сказал:
—	Одевайся, едем в прокуратуру.
На кухне горела, чадила яичница.
Как ищут убийцу
Ищут ягоды и грибы, ищут полезные ископаемые,
убийцу устанавливают и задерживают. Причем задер¬
жание — не есть победа добра над злом. Требуются
доказательства, причем неопровержимые, иначе как
задержал, так и отпустил, а в личных делах «задержа-
453


телей» появятся нелестные и не облегчающие их даль¬
нейшую жизнь слова. Поэтому бытующее среди некото¬
рых обывателей мнение — мол, милиции главное схва¬
тить и посадить — не соответствует действительности.
Любой сотрудник уголовного розыска знает: не задер¬
жал преступника — поругают, задержал необоснованно,
бездоказательно — изобьют. Человеку свойственно из
двух зол выбирать меньшее.
Когда Анатолий Петрович Кепко привел Павла в
прокуратуру, старший оперуполномоченный Гуров си¬
дел в соседнем кабинете и рассуждал, что установить
убийцу, может, и удастся, как только Астахов загово¬
рит, в конце туннеля появится свет, а вот с доказатель¬
ствами будет совсем плохо. Трудно предположить* что
человек, совершивший убийство с заранее обдуманным
намерением, если на него строго и осуждающе посмот¬
реть, рухнет на колени, начнет раскаиваться и писать
чистосердечное признание.
Странное дело, о розыске преступников говорят
много, а о розыске доказательств практически не гово¬
рят. Классическая формула такова: оперативник, обя¬
зательно самбист и стрелок экстракласса, опускает
мозолистую руку закона на плечо преступника и го¬
ворит: «Финита ля комедия» — то есть конец. Преступ¬
ление было совершено так-то и так-то, перед выходом
на дело преступник ел шпроты, штаны на нем были се¬
рые, ботинки одинаковые, запираться бесполезно.
Возможно, так случается, и Гурову просто в работе
не везло. Даже в самых очевидных случаях после за¬
держания преступника необходимо было разыскать
доказательства. Порой доходило, казалось бы, до па¬
радоксов. Но так только казалось, на самом деле сбор
доказательств является не чем иным, как элементарным
соблюдением законности.
Ожидая, пока прокурор закончит беседовать с Ас¬
таховым, Гуров вспомнил один случай.
Гуров только начал работать в уголовном розыске,
как на обслуживаемом им участке объявился специа¬
лист по «разуванию» автомашин. Заявления поступали
поутру, когда владельцы безгаражного автотранспорта
выходили к своим дорогостоящим дитяткам. Те стояли
на аккуратно уложенных кирпичах, колеса «уехали»
самостоятельно в неизвестном направлении. Довольно
быстро Лева «специалиста» установил, сделать это не
составляло особого труда, так как его знали на тер¬
454


ритории очень многие. «Специалист» при встрече на
улице с ним раскланивался, владельцы стучали кула¬
ком по столу, писали в инстанции длинные, обличаю¬
щие милицию заявления. Гуров работал. Это хорошо
знакомое всем понятие в приложении к сотруднику
уголовного розыска означает, что он бегал по терри¬
тории днем и ночью. Днем он искал место, где колеса
закончили свое путешествие, ночью пытался задер¬
жать «специалиста» в момент проведения операции.
Начальство перешло с Гуровым на «вы» и называло
лейтенантом, жители района поглядывали на него пре¬
зрительно, а когда он появился на улице в новом пла¬
ще, стали переглядываться многозначительно. Публи¬
ка, имеющая забронированные места у пивных пала¬
ток и винных отделов, относилась к Гурову насмешливо,
но с пониманием. Давали советы: «Наплюй на част¬
ников, с них не убудет», «Загони Васька (так звали
«специалиста») в кабинет и вложи ему по первое чис¬
ло, пусть сменит место боя, город большой, чего он к
тебе прицепился». Через месяц с лишним Гуров задер¬
жал Васька с колесами в руках. Он не бегал, не отстре¬
ливался, сказал, что жадность фрайера сгубила, и
потащил колеса в отделение милиции.
Гуров давно установил: в отношении к задержанию
преступников и к доказательствам люди четко делятся
на две категории.
Те, кого обидели, их родственники, соседи, знакомые
убеждены, что в милиции работают бездельники либо
взяточники. Преступника знают все, вон морду отожрал,
посмеивается, а милиции плевать, она и не чешется. Рас¬
пустили народ, какие-то доказательства ищут, брать
надо и сажать, все безобразия от попустительства.
Иная категория — родственники, друзья, знакомые
задержанного. Они поголовно оказываются гуманиста¬
ми и эрудитами. На свет появляются слова: алиби,
беззаконие, презумпция невиновности. Некоторые выра¬
жаются проще: ты, падла, докажи сначала, потом хва¬
тай. Не видел, не знаю, не помню, не виновный я, вещи
на улице нашел, деньги враги подбросили. Советская
власть не позволит. Конституцию не отменяли, дай бу¬
магу, буду писать прокурору.
Гуров нашел ключ к Астахову, и тот явился к про¬
курору с повинной, что спасло от водворения в изоля¬
тор,
455


О своем вчерашнем разговоре с тренерами, в осо¬
бенности о его начале, Лева вспоминал неохотно. Он
предвидел, что встретят его неласково, но такой ярости,
стремления чуть ли не физически его уничтожить не
ожидал. Один из присутствующих даже поднялся, хо¬
тел приблизиться на дистанцию удара, но Анатолий
Петрович Кепко, хоть и мал ростом и годами постарше,
оказался шустер, звонко огрел товарища половником,
и тот опомнился. Гуров последовательно молчал, Кеп¬
ко в конце концов остановил словоизвержение, сказал:
—	Говорите, товарищ, не знаю вашего чина. Мы
вас слушаем.— Смотрел он откровенно недоброжела¬
тельно.
Лева давно приметил: правду узнают сразу, как
хорошего знакомого, которого хотя и не видели неко¬
торое время, но прекрасно помнят в лицо.
—	Положение у меня сложное. Пришел я к вам
неофициально и на ваши вопросы, говоря честно, могу
отвечать только ложью. Поэтому вопросы вы лучше не
задавайте. Я же вам буду говорить только правду, но
в том ограниченном объеме, как позволяет мой слу¬
жебный долг.
И наступила тишина. Лева встал, прошелся по ком¬
нате, вздохнул и начал:
—	Павел Астахов запутался во лжи и изобличен.
Сегодня прокурор принял решение, которое мне неиз¬
вестно. Я не обольщаюсь и вам не советую. Человека
убили, виновный должен быть наказан. Извините, что
декламирую прописные истины, но складывается впе¬
чатление, что вы эти истины подзабыли. Никакие ва¬
ши ухищрения, ни высокопоставленные покровители
помочь Павлу Астахову не могут. Завтра в девять утра
он должен явиться к прокурору. Как вы этого добье¬
тесь, меня не касается. Мое мнение:	в	создавшейся
ситуации значительная доля вашей вины. Все. Как вы¬
ражается многоуважаемый Илья Ильич Леонидов, раз¬
решите откланяться.
И тут произошло непредвиденное.
—	Стойте!—Забыв о радикулите, Олег Борисович
Краев вскочил, обошел стол, чтобы Анатолий Петрович
Кепко не мог использовать половник, и, как говорят в
определенной среде, «пошел в сознанку».
Какими благими намерениями руководствовался
Краев, как сложна ситуация — Лева пропустил мимо
ушей. Он выловил из гущи междометий и восклица¬
456


тельных знаков информацию о телефонном звонке
Веры Теминой и бросил старшего тренера на произвол
судьбы и на милосердие товарищей.
Прокурор, конечно, не отказал бы Гурову, и тот мог
присутствовать при явке Астахова. Гуров решил иначе
и ждал в соседнем кабинете. Розыск преступника толь¬
ко начинался, с Астаховым необходим контакт, видеть
его унижение не следует.
За полтора часа ожидания Лева успел вспомнить
и вчерашний вечер, и попытался смонтировать замысел
и действия убийцы, представить — правда, безуспеш¬
но — его самого.
Наконец дверь открылась, в кабинет решительно
вошел Анатолий Петрович Кепко, пожал Гурову руку,
что получилось у него не театрально, а просто, по-че¬
ловечески, и сказал:
—	Мы виноваты, простите. Спасибо. Я всегда рад
вас видеть. Потребуется, мы сделаем все возможное.
До свидания.— И, не взглянув на топтавшегося у двери
Павла, вышел.
—	Здравствуйте, Павел,— сказал Гуров.
—	Здравствуйте.— Павел с облегчением закрыл за
тренером дверь.— Приказано все написать.
Гуров кивнул на соседний стол, где лежала стопка
чистой бумаги и авторучка.
—	Пишите, только не галопом по Европам, а по¬
дробно.
Пока Астахов писал, события развивались своим
чередом. Илья Ильич Леонидов попросил предоставить
ему очередной отпуск, который ему необходим срочно,
в связи с семейными обстоятельствами. Прокурор —
«дружочек» подполковника Серова — выполнил прось¬
бу подчиненного мгновенно. Дело принял к производ¬
ству следователь Николай Олегович Фирсов.
Можно удивляться, но Леонидов столь резкому из¬
менению ситуации обрадовался. Явись подполковник и
московский сыщик в прокуратуру с Теминой и Краевым
завтра, когда Астахов находился бы уже в изоляторе,
а Город шумел, Илье Ильичу Леонидову секретарь
обкома голову бы оторвал. «Значит, я с Астаховым
промахнулся»,— рассудил Илья Ильич. Необходимо
устраниться и выждать, и он ушел в отпуск. Леонидов
походил на щуку, которая бросилась на карася и чуть
457


было не проглотила тройник, сорвалась и нырнула в
камыши — ждать.
Следователь Фирсов дежурил в вечер убийства Ло¬
зянко, выезжал на место преступления, с Гуровым ра¬
ботал по делу о разбойных нападениях, Астахова знал,
относился к нему с уважением, но без особых эмоций.
Николай Олегович в свои сорок с небольшим был че¬
ловеком опытным, спокойным, слыл среди товарищей
буквоедом. Выслушав прокурора, он забрал пухлую
папку с делом и отправился работать. Заглянул в ка¬
бинет, где Астахов писал, а Гуров скучал у окна, тихо
поздоровался. Гуров вышел в коридор.
—	Пишет.— Гуров пожал плечами.— Потеряли трое
суток, хотя в данной ситуации это вряд ли имеет су¬
щественное значение.
—	Мне надо его официально допросить.
—	А нельзя отложить на завтра?
Фирсов хмыкнул, задумался,
Гуров взглянул недовольно, спросил:
—	Объяснить?
—	Да я понимаю. Так ведь написанное собственно¬
ручно одно, протокол допроса совсем иное. Эх! — Фир¬
сов махнул рукой, словно собрался прыгать в холодную
воду.— Действуй, сыщик. Пусть придет завтра, в де¬
сять. И чтобы Маевская, и Темина, и Краев.— Видимо,
он был доволен собой, канцелярское выражение на его
лице сменилось улыбкой, Фирсов даже слегка хлопнул
Гурова по плечу.— Мы с вами сработаемся, Лев Ива¬
нович.
Гуров просмотрел объяснение Астахова мельком...
Телефонный звонок... Приехал, увидел труп... Испугал¬
ся за Маевскую... Протер бутылку и все выключатели
и ручки. Инспектор не сомневался: все правда.
—	Почему стаканы на столе не вытерли? — спро¬
сил он.
—	Во-первых, Нина спиртное не употребляет, а по¬
том она очень брезглива, не возьмет такой стакан в
руки,— ответил Астахов.
Он восстанавливался поразительно быстро. Плечи,
недавно опущенные, развернулись, поднялся подборо¬
док, взгляд не соскальзывал, упирался Гурову в лицо.
—	Вы курите?
—	Нет. Практически нет.
—	Вы не оставляли в квартире Лозянко пачку аме¬
риканских сигарет?
458


—	У меня есть сигареты «Уинстон», держу для гос¬
тей, но с собой не ношу.
—	Интересно.— Гуров хотел обнять Астахова за
плечи, но тот неуловимым движением отстранился.
—	Торжествуете победу?
—	Я с вами не соревновался. Ищу убийцу, вы мне
мешали.
Гуров сунул руки в карманы, прошелся по кабинету.
«Черт вислоухий, щенок, нужны тебе эти объятия. Ты
ошибаешься, все время ошибаешься. Необходим кон¬
такт, не замирение, не терпение друг друга на дистан¬
ции, единение. Без Павла Астахова ты слеп и глух.
Необходимо вычерпать и из него и из себя все накопив¬
шееся раздражение, опустошиться до донышка и на¬
полниться новым, свежим и добрым».
—	Ты мне надоел, чемпион, сил никаких нет!
Гуров подошел вплотную, чуть ли не коснувшись
Астахова:
—	Я тебя предупреждал, чтобы ты не лез на чужой
стадион! Ты наделал делов и должен сидеть в тюрьме!
—	Что? — Астахов чуть отстранился, тоже повысил
голос.— Я? Павел Астахов в тюрьме?
—	И шиповки бы тебе даже не дали! И в туалет
под конвоем! И спас тебя я! Вот, я! — Гуров умышлен¬
но пережимал до крайности. Он контролировал каж¬
дое свое слово, следил за реакциями «противника».
Никчемная реплика о шиповках выбила Астахова
из колеи, он замотал головой, как боксер, пропустив¬
ший сильный удар. А Гуров неожиданно увидел сцену
из снятого Беланом фильма.
Мужчина — седой, с сильными линзами очков, отче¬
го зрачки его казались твердыми,— сидел за столом и
вертел в руках зачетку, смотрел на сидевшего напротив
Астахова внимательно и с участием. Здесь же с микро¬
фоном сидел и оператор Белан.
«Поверьте, Павел, я не хочу вас обидеть, пытаюсь
понять. Вы первый чемпион, которого я вижу не по
телевизору. Я вижу в ваших глазах мысль, сознание.
Тем парадоксальнее ситуация! Зачем вы живете? В чем
смысл вашего существования? Каждодневные трени¬
ровки! Вы превратили себя в механизм, который бо¬
рется за скорость. Борьба идет уже не за секунды, а
за десятые, и сотые... Но ведь вы человек. Существо
духовное! Человек — это звучит гордо!» — Он смущен¬
но посмотрел в камеру.
459


«Я человек гордый,— ответил Астахов.— Жизнь без
борьбы — не жизнь. Сегодня спорт, но мне только два¬
дцать три года».
—	«Жизнь без борьбы — не жизнь»? — Гуров сост¬
роил гримасу,— Какие прекрасные слова! Важно, что ты
их первым произнес!
—	Почему вы так со мной разговариваете?
—	Потому!— выпалил Гуров.—Ты покрываешь
убийцу!
—	Нет!
—	Да!
—	Я лгал! Признаю!
—	«Сдаюсь!» — сказал приговоренный, когда палач
выбил из-под него табуретку.— Гуров рассмеялся.
—	Случалось, что ради спасения чести женщины
мужчины шли на эшафот!
Они расхаживали по кабинету, стараясь не сталки¬
ваться, кричали друг на друга. Дверь приоткрылась,
Гуров рявкнул:
—	Закройте дверь! — и тут сообразил, что загляды¬
вал в кабинет прокурор.
Астахов, взвинченный, распалялся. Гуров, наблюдая
за ним, подбрасывал в огонь дровишки.
—	Я забыл, что не один, не волен распоряжаться
собой! Людьми слишком много вложено в меня!
—	Есть такое юридическое понятие: презумпция не*
виновности,— неожиданно тихим, но жестким голосом
сказал Гуров.
—	Вот именно! — Астахов выстрелил пальцем в со¬
беседника.— Человек не виновен, пока не доказано об¬
ратное.
—	А презумпция эта на всех распространяется? —
ласково спросил Гуров.— Или как?
—	На всех! Абсолютно! — Астахов, конечно, был на¬
ивен, беспомощен.
—	На вас? — мурлыкал Гуров.— И на меня?
—	На всех!
—	Интересно.— Бархатные нотки у Гурова исчез¬
ли.— А вы столько времени врали почему?
—	Ну...— Астахов развел руками.— Я объяснил...
Честь женщины.
—	А для меня честь женщины не существует? — Гу¬
ров, как говорится, брал противника голыми руками.—
Я вроде как подлец? Вы человек порядочный, а я под¬
лец.
460


—	Я не говорил...
—	Хуже, вы так поступили,— перебил Гуров.— Так
и живем. Вот, все люди хорошие: для всех существует
презумпция невиновности. А сотрудник милиции еще
ничего не сделал, а уже, как минимум, дурак, который
понять не способен...
—	Я не говорил...
—	Делал,— тыкая Астахова пальцем в грудь, по
складам произнес Гуров.
—	Признаю.
—	Спасибо,— вздохнул Гуров.— И хватит полеми¬
зировать, надо работать.— Он сказал это просто, не
расставляя восклицательные знаки*
Астахов переключился быстро, взглянул на часы:
—	На тренировку я опоздал, поеду в институт.
Когда они вышли на улицу, Гуров сказал:
—	Совсем забыл: позвони в Киев, завтра утром Ма¬
евская должна явиться в прокуратуру. Краев и Темина
тоже.— Он взглянул на часы.— Сейчас мы расстанем¬
ся,. я немного от тебя отдохну, соберусь с мыслями —
конечно, если их обнаружу,— посоветуюсь с начальст¬
вом. В семнадцать приходи в гостиницу «Центральная»,
номер двести двенадцать. Ни. к чему, чтобы нас видели
разгуливающими вместе, у вас не город, а общая силь¬
но перенаселенная квартира. И самолюбие свое, хоть
оно и торчит у тебя поперек горла, проглоти, иначе ни¬
какого толку не будет.
Астахов улыбнулся, впервые улыбнулся Гурову
персонально, кивнул и легко зашагал, привычно отвечая
на приветствия земляков.
«За Веру Темину просить не стал, это хорошо, зна,-
чит, он нам верит»,— подумал Гуров и отправился в
управление.
Для того чтобы разыскать преступника, желательно
знать, кого ты ищешь. Так или примерно так начал свои
рассуждения старший оперуполномоченный. На первом
этапе розыска сотрудник напоминает Двоечника, кото¬
рый, получив билет, бесконечно перечитывает условия
задачи, словно количество повторений может привести
к решению.
Астахова вызвали в квартиру, где лежал труп. Ри¬
гель замка был зажат, иначе Павел не смог бы войти
в квартиру.
В милицию в тот вечер звонили дважды. Можно
с уверенностью предположить: первый раз звонил убий¬
461


ца, желая, чтобы опергруппа застала Астахова в квар¬
тире. Второй раз звонил Астахов. Можно предположить,
что цель убийства — компрометация Павла Астахова.
Очень похоже, потому и личный мотив убийства не ин¬
сценировался под ограбление. Условия задачи достаточ¬
но ясны. Болтается, пока с неясной целью, пачка «Уин¬
стона». На ней имеются годные к идентификации паль¬
цевые отпечатки. Если они принадлежат Астахову, то
ясно—пачка оставлена как дополнительная улика. Кто
и с какой целью хочет угробить Астахова? Прямо на по¬
верхности лежит зависть. Но завистники не убивают с
заранее обдуманным намерением. А может, и убивают,
только я не встречал? Моцарт и Сальери? Их создала
фантазия гения, а мы ходим по матушке-земле.
Гуров налетел на мужчину, который нес авоську с
картошкой. Она, слава Богу, не рассыпалась, ползать
и собирать не пришлось. Лева пробормотал извинения,
получил витиеватый ответ и пошел дальше.
«Что можно сказать о преступнике, как выглядит его
визитная карточка? Умен? Не факт. Смекалист, хитер?
Похоже. Дерзок, хладнокровен. Возраст астаховский,
возможно, чуть старше. Почему? Потому что так кажет¬
ся. Сильный аргумент».
С таким незначительным багажом Гуров вошел в
кабинет подполковника Серова. Задумавшись, Лева не
постучал, а в кабинете находился прокурор. Точное его
местонахождение определить было невозможно, так как
он бегал перед столом, приплясывал, размахивал рука¬
ми и кричал:
—	Потому ты в этом кресле двенадцать лет?! И на
пенсию ты вылезешь из этого кресла?! Люди, люди во¬
круг. С их слабостями считаться надо! А ты как паро¬
воз! — Он надул щеки, запыхтел.
Гуров попятился, хотел тихонько прикрыть дверь,
Серов остановил:
—	Лев Иванович, заходите. Это не прокурор. Толик
Макаров паровоз изображает, меня жить учит.
Толик выпустил пар, узнал Гурова и вновь напрягся:
—	А вы, собственно, почему на меня кричите? А по¬
дите вы оба!
Дверью он хлопнул так, что торчавший в ней ключ
вывалился, брякнул на пол.
Серов был в мундире, при орденах. Воевать он по
возрасту не воевал, однако имел Красную Звезду»
«Знак Почета», ну и положенные три медали за выслугу.
462


—	В обкоме был,— пояснил он.— Тебя подстрахо¬
вывал. Мало ли...— Неожиданно спросил: — Ты рыбак?
—	Возможно. Не пробовал.
Серов вышел из-за стола, вставил ключ на место:
—	Не бойся, Лева, врагов. Они могут только убить.
Боись друзей. Старо? Я нового придумывать не спосо¬
бен, чужим умом перебиваюсь. Отборочные соревнова¬
ния ты выиграл, как дальше?—Он снял галстук, мун¬
дир повесил в шкаф, закатал рукава; выпустив наружу
рыжие веснушки.
Гуров рассказал о своих соображениях. Серов слу¬
шал, кивал, подбадривал словами «верно» и «молодец».
Когда Лева закончил, подполковник сказал:
—	Мне говорили, что талантливый, я усомнился. Не
прав, товарищ Серов, не прав. Как будем жить дальше?
—	Дружно,— ответил Гуров.— Вы — здесь работая,
я в Москве тоже без дела, не останусь.
—	Думаешь?
—	Убежден. Борис Петрович, тут пахать надо, долго¬
долго, кропотливо исследуя окружение Астахова, изу¬
чая его~жизнь день за днем. Когда, где, при какой си¬
туации он нажил себе смертельного врага?
Гуров ожидал сопротивления, готовил дополнитель¬
ные аргументы, сначала растерялся, потом даже обидел¬
ся, когда Серов сказал:
—	Что же, прав ты, майор, возразить мне нечего,
уговаривать стыдно. На чужом огороде можно порабо¬
тать воскресным днем, до‘обеда, пока женщины на стол
собирают. А навоз возить, перепахивать, поливать и
пропалывать — дело хозяйское.
Гуров попытался уловить в тоне, взгляде подпол¬
ковника подвох, ловушку, не нашел, вздохнул с облег¬
чением.
—	Ты с Астаховым в семнадцать встречаешься? По¬
беседуй напоследок, передай, что завтра после прокура¬
туры я его жду. Билетик я тебе закажу, в восемна¬
дцать заеду в гостиницу, у меня повечеряем. А то не
по-людски, в гости не зову, ездить на тебе езжу, а не
оглаживаю.
Павел пришел в гостиницу вовремя, они выпили по
чашке растворимого кофе, съели пачку розовых вафель,
Гуров сказал, что завтра утром улетает, затем спросил:
—	У тебя много врагов?
463


—	Нормально, как у каждого.— Астахов задумался
и добавил: —Может, чуть больше.
—	Почему?
—	Друзья — они как есть, так и есть. А каждая по¬
беда прибавляет поклонников и врагов.
—	Интересно. Соперники способны тебя убить?
—	Глупости. Здесь не проклятый Запад, наркотики
в стакан не подсыплют.
—	Тебя пытались убить. Ты что, так забегался, что
мозги выветрились? Убить не физически...
—	Извините, вы по профессии сыщик? Я вас оби¬
дел этим словом?
—	Я действительно сыщик.— Гуров пожал плечами
и пошел в ванную мыть посуду.
Астахов вошел следом, взял полотенце:
-— У меня мозги выветриваются, а у вас, извините,
от профессии они набекрень встали.
На том разговор и закончился.
Квартира у Серова была в новом доме, из таких в
Москве города понастроили. Все нормально, стекло в
одном окне алмазным крестом перечеркнуто, брак зна¬
чит, а хорошего перед сдачей дома под рукой не оказа¬
лось. Паркет под ногами скрипит и подпрыгивает, что¬
бы враг незаметно не подкрался. Кухня — а они ужина¬
ли в святом месте — обставлена стандартно, стол и
табуретки ребятишкам в детском саду понравились
бы — легкие и качаться можно.
Яичница получилась стандартная, сыр — неизвест¬
ной национальности, не швейцарский и не голландский
точно,— уложили на тарелочку, открыли банку, в кото¬
рой было законсервировано нечто рыбное.
—	Ты, я знаю, не употребляешь,— Серов налил
чай,— и я в доме не держу.— Он подмигнул: — За муж¬
скую дружбу!
—	Не дави на меня, коллега,— ответил Гуров,—
Я сделал, что мог, работайте...
—	О чем разговор? — Серов смотрел наивными гла¬
зами.— Утром заеду, отвезу в аэропорт.
—	Надо бы позвонить...
—	Ты вылетишь, я позвоню,— сказал Серов,—За¬
пиши координаты. А чего ты не женатый? Солидный
мальчоночка. В твоем возрасте в войну дивизиями ко¬
мандовали...
464


—	Христа уже распяли,— поддакнул Гуров.
—	А может, уже разок хаживал? Теперь на воду
дуешь?
—	С вами женишься,— Гуров усмехнулся.— Чья бы
корова мычала...
—	У меня так двое. Сейчас с матерью в деревне. Вот
выйду на пенсию...— Серов замолчал, неожиданно спро¬
сил: — А что это ты все: Астахов, Астахов, а потом на
сто восемьдесят и в обратную сторону?
— Неправда ваша, коллега,— ответил	Гуров.—
Я лишь утверждал, что Астахов лжет. А что он по за¬
тылку ударить не способен, так вы лично мне подбро¬
сили.
В общем, ужин прошел, как пишут в газетах, в теп¬
лой и дружественной обстановке.
Как известно, все в жизни повторяется. Вернувшись
из гостей, Лева начал укладывать чемодан, сказал де¬
журной, чтобы разбудили в шесть, от горячего молока
отказался.
Вы же понимаете, что сборы Гурова — детские глу¬
пости, никуда он улететь не может. Убийцу не выявили,
не уличили, а сыщик улетел? Так не бывает! И все это
отлично понимают, только майор милиции Лев Ивано¬
вич Гуров, наивный — качество при его профессии не¬
сколько странное,— предается несбыточным мечтам.
Он погасил свет, через окна падали причудливые
блики от уличных фонарей. Но почему-то не ложился,
шатался по своему шикарному номеру в одних, трусах,
когда зазвонил телефон.
—	А я не подойду,— весело сказал Лева, потом со¬
образил, что звонок междугородный, и схватил трубку.
—	Да! Слушаю! Рита? Добрый вечер, девочка!
Что?—Он опустился в кресло.— Добрый вечер, това¬
рищ генерал. Ночь? Да-да, у нас уже ночь. Где шляюсь?
Лютики-ромашки собираю, Константин Константино¬
вич.— Некоторое время Гуров молча слушал, затем ска¬
зал: — Почему это я не могу отступить, Константин
Константинович? Вы меня... Я тоже себя знаю. Я хочу
домой! Вот! Я устал.— Он выслушал генерала.— Ниче¬
го нормального в этом нет. Извините, товарищ генерал...
Вы не приказываете, даже не просите? Вроде это я сам
не могу отказаться, отступить и доведу дело до конца?
Извините, Константин Константинович, я способен от-
16	Заказ 3598	465


ступить и вылетаю утром в Москву. Я не прячусь. Спа¬
сибо. Спокойной ночи, Константин Константинович. По¬
клон супруге.
Лева был так взбешен, что разговаривал вслух:
—	Он меня знает! Если генерал, так все знает! А че¬
го он позвонил? — Гуров сел, взглянул на телефон.—
Разыскал! — Лева вспомнил подполковника Серова.—
Ах ты, улыбчивый черт. Простак! Сукин сын! «Утром
заеду! Провожу!» Цветочки! Как же не стыдно, чужи¬
ми руками? Фарисей! Приговорили! Обречен!
Гуров схватил раскрытый чемодан и швырнул его
в угол.
Начальник отдела уголовного розыска
подполковник милиции
Серов Борис Петрович
Официально рабочий день в отделе начинается в де¬
сять часов, так называемые «пятиминутки» проводятся
без пятнадцати десять. Сотрудники, у которых накопи¬
лась писанина, являются в девять. Серов приходит в
управление около восьми, а сейчас, когда семья в отъез¬
де, и в семь.
Борис Петрович не выслуживается, знает, что в
карьере достиг своего потолка, кабинет и кресло, кото¬
рые он занимает, вполне его устраивают. Если для ас¬
таховских дедов среда обитания—лес, то для него —
управление милиции. Если в городе тихо, он может
уехать домой и в четыре — все знают, где его найти. Не
дай Бог, конечно, но, к сожалению, случается. В общем,
он работает не по служебному расписанию, а по потреб¬
ности.
Сегодня он пришел в плохом настроении. Хотя инци¬
дент с Астаховым разрешился благополучно и генерал
и секретарь обкома сказали ему добрые слова, Борис
Петрович чувствовал себя отвратительно, он начал пи¬
сать рапорт в министерство, пытаясь в сухих протоколь¬
ных выражениях представить работу майора Гурова
как можно лучше.
Боря Серов родился в Москве в начале лета три¬
дцать третьего года в роддоме имени Грауэрмана, что
рядом с рестораном «Прага» на Калининском проспек¬
те, который так любят показывать в программе «Времй».
466


В сорок первом, только Борьке исполнилось восемь,
началась Великая Отечественная. Отца убили двадцать
четвертого июня. Во время бомбежек мать с сыном
сидели дома, в метро не ходили. Мать все повторяла:
главное, чтобы убили вместе, сразу двоих. Дом вздраги¬
вал, бомбы падали густо. В аптеку, что стояла на углу
Воровского, попадали дважды, тонна свалилась в угло¬
вой дом напротив, сейчас там сквер. Вырвали середину,
огромным клином, в здании по соседству с Домом жур¬
налиста, но Серовы жили рядом. В них промахнулись.
Налеты стали реже, фашистов погнали, шла первая
военная зима.
В школу Борька пошел в феврале сорок второго,
заходил туда в основном, чтобы на большой перемене
получить баранку или коржик. Схватив съестное, из
школы уматывал. Дел у Борьки невпроворот. О моро¬
зах той зимы всем известно, отопление не работало, в
каждой комнате стояли самодельные жестяные печки,
почему-то называемые «буржуйками». Что буржуйского
видели в примитивном приспособлении, высовывающем
в форточку коленчатый рукав, неизвестно. «Буржуйка»
требовала дров, которых Борька, как горожанин, ни¬
когда не видел. Рядом находился разрезанный бомбой
дом,, квартиры, как соты,— стены ведь отсутствовали.
Борька лез в дом и тащил оттуда «дрова» — стулья,
кипы журналов, обледенелые двери. Как он не сорвался
с лестницы, где пролеты сохранились через один, не¬
известно. Борька не знал понятия «мародер», но ни разу
не взял из квартир ни одной вещи, которая бы не явля¬
лась топливом. Сегодня, вспоминая ту зиму, Борис Пет¬
рович удивлялся, почему он не открыл ни один шкаф —
не в поисках наживы, а просто так, из любопытства. Он
хорошо помнил, у него не было жалости к разрушенно¬
му человеческому жилью и любопытства к этой чужой
жизни тоже не было, он не помнит ни одной фотогра¬
фии на стенах, а ведь они наверняка висели. Он прихо¬
дил за топливом. Мебель и двери необходимо прита¬
щить домой и превратить в щепки, не имея топора,
орудуя лишь молотком и стамеской. Вторая задача —
отоваривание карточек, материнская — служащая,
его — детская, отдельно продуктовые, отдельно — хлеб¬
ные. Без очереди в ту зиму можно было получить только
синяк от такого же, как он, добытчика. В некоторые
очере:ди записывались с вечера, тщательно подрисовывая
на ладони стирающийся фиолетовый номер, Борька
467


столько отстоял в те годы очередей, что сегодня Борис
Петрович даже несколько человек у прилавка обходил
стороной.
В конце войны он начал зарабатывать — если так
можно назвать спекуляцию. Деньги хоть и ничего не
стоили, но нужны были. Предметом спекуляции явля¬
лись билеты в кино и папиросы. Отряд единомышлен¬
ников выстраивался у кассы за час до открытия, билеты
покупались обязательно парами. Вечером такая пара
«уступалась» офицеру с девушкой за пятнадцать руб¬
лей. Для справки: килограмм хлеба на рынке стоил сто
рублей, а то и больше. Еще спекулировали папиросами,
покупая у военных пустые гильзы и табак, набивали
папиросы и продавали поштучно. Сколько стоила тогда
папироса, Борис Петрович уже не помнит.
Перед Новым годом зарабатывали на елочных база¬
рах и честным трудом, и воровством. Объединенная
бригада человек в десять около пяти утра собиралась
во дворе дома напротив, сейчас там стоит памятник Го¬
голю, который по неизвестным причинам перевезли с
его законного места в начале Гоголевского бульвара.
Говорили, мол, памятник пессимистичен, больно Нико¬
лай Васильевич голову наклонил, а в жизни был сати¬
риком и весельчаком.
В войну памятник во дворе еще не стоял. Летом во
дворе вдоль домов растили брюкву, в середине был
выкопан и заасфальтирован водоем для тушения фаши¬
стских зажигалок. Зимой тут катались на прикрученных
веревками к имеющейся обувке «снегурочках» и «гагах»,
перед Новым годом здесь располагался шумный елоч¬
ный базар.
Итак, бригада в сборе, зимой в пять утра холодно и
темно. Фонари уличные, как правило, не горели, и тьму
кромешную подсвечивала лишь белизна снега. Одежду,
которую носили мальчишки, даже вспоминать не хочет¬
ся, а вспомнишь — не объяснишь, таких слов в сегод¬
няшнем лексиконе нет.
Приезжали грузовики с елками, часть бригады раз¬
гружала, несколько человек находилось за забором,
ловили украденное и незаметно переброшенное. Тогда
никто это воровством не считал, и слова «воровать» и
«спекулировать» среди ребят не употреблялись. За раз¬
грузку полагалась елка официальная, все добытые елки
прятались в холодных котельных и продавались три¬
дцать первого утром.
468


Еще существовал святой заработок, именуемый «под¬
ноской». За елками приходили только женщины, многие
из них донести покупку до дома не могли. Тогда десяти¬
летний грузчик хватал дерево и шагал с ним чаще всего
в арбатские переулки, порой и черт знает куда, платили
от трех до пяти рублей. Стыдно признаться, но оконча¬
ние войны, канун победы Борис воспринял спокойно.
Девятого вечером его чуть не задавили на Красной пло¬
щади. Жизнь продолжалась без перемен, борьба за су¬
ществование начиналась ранним утром и заканчивалась
вечером.
На школу времени совершенно не оставалось. Терпе¬
ние кончилось у школы и у Борьки Серова одновремен¬
но, сразу после седьмого класса, расстались без фанфар
и слез, спокойно и деловито. Так как тройка в аттестате
не соответствовали Борькиным знаниям, он в техникум
не пошел, начал работать. Паспорт ему еще не полагал¬
ся, и Борька перебивался то помощником дворничихи,
то грузчиком «по договоренности». Обмануть в после¬
военные годы пацана не могли: как ударили по рукам,
так и платили. В сорок девятом ему выдали паспорт,
он устроился грузчиком на ткацкую фабрику офи¬
циально.
Серов не имел склонности к философствованию и
самоанализу. Но память о прожитых годах порой под¬
брасывала вопросы. Иногда он от них увертывался, де¬
лал вид, что не заметил, в иных случаях, когда это не
помогало, он возвращался, вновь становился Борькой
Серым, пацаном сороковых годов, вспоминал.
Улица. Сверстники. Голод. Жестокость. Стая волчат
в поисках пропитания, драка за свое место. Дрались
жестоко, лучше не вспоминать. Существовал незыбле¬
мый авторитет взрослых. Старая, лет пятидесяти, двор¬
ничиха крикнула, и они растаяли в «сквозняках», хотя
любой мог сбить ее с ног, и у каждого было, чем это
сделать. Девчонок не трогали, на них не обращали вни¬
мания. Борька ни ростом, ни силой, ни смелостью не
отличался, знал: отступившего бьют — и бросался пер¬
вым, если успевал. Когда не успевал, залечивал раны,
дважды отлеживался. Удивительно: местами обморо¬
женная кожа да кости, о витаминах никто не слышал,
но зарастало все, следов почти не оставалось.
Мать умерла, когда Борьке было четырнадцать.
Врач и соседи что-то объясняли, он не понял, да и не
хотел понимать. Кладбище, чья-то рука на его затылке-
469


Участковый, какие-то разговоры о детдоме. Борьку усы¬
новила соседка, позже выяснилось, что никаких доку¬
ментов не оформляли. Он просто стал жить в своей ком¬
нате один, заходил к тете Клаве похлебать горячего,
однако не каждый день.
Почему он ни разу не украл? В стае никто не воро¬
вал, но он отлично помнит, как началось расслаивание,
точнее, раскол. Отошли в сторону мальчишки из семей
обеспеченных, которых сегодня назвали бы нищими.
Двое исчезли из дворов, потом их нашли на стадионе,
где они за талончики на питание то ли бегали, то ли
прыгали. Борька и еще двое начали искать работу, во
дворе осталось трое-четверо.
Подполковник милиции Борис Петрович Серов, слу¬
шая застольные рассказы, как втягивают в воровскую
компанию, отмалчивался. Его не втягивали, однажды
провоцировали на «слабо». У промтоварного магазина
на Арбате — сегодня его называют старым— разгружали
фургон. Борька проходил мимо, его остановил Сенька
Голова, угощая папиросой, кивнул на машину. Однору¬
кий инвалид и две тетки таскали небольшие тючки в
бумажной обертке, перетянутой шпагатом.
— Что, Серый,— сказал Голова,— слабо унести?
—	Я работаю,— не задумавшись, ответил Борька.
—	И правильно,— Голова хлопнул его по плечу,—
иди работай, не отсвечивай.
Больше никогда никаких предложений Борька не по¬
лучал. Проходя двором, он прикуривал, угощался или
угощал, «деловые» молча ждали, пока он уйдет. Их
жизни разошлись, ни дружбы, ни вражды, как говорят
сегодня — мирное сосуществование.
Голова с дружками сели вместе, в одночасье, осво¬
бождались порознь и стали садиться порознь, из Борь-
киной жизни исчезли.
Подполковник Серов не воевал, но сороковые годы
забыть не мог.
Некоторых своих привычек он не то что стеснялся, а
пытался их от семьи спрятать. Так, он раздражается,
если жена готовит суп, когда не съеден вчерашний, не¬
заметно доедает с тарелки дочери, которая лишь ковыр¬
нет и оставит. Он же не может усадить жену и детей на
диван, водрузиться на стул напротив и сказать: «Слу¬
шайте и запомните, ваш отец жил вот так,..»
Когда в Москве открыли коммерческие магазины,
стая еще не раскололась, и они ходили на улицу Горь¬
470


кого в Филипповекую булочную смотреть пирожные.
Они стоили более тридцати рублей, это, конечно, были
«те.» деньги, и у Борьки наторгованный тридцатник
имелся, однако купить никто и не помышлял, и они при¬
ходили смотреть.
Сын уже женат, выделился, а дочке двадцать, пока
с родителями. Недавно приятель привез из-за границы
туфли, они в его семье не подошли, и Серов туфли у
приятеля купил и подарил дочке. Замшевые лодочки
на высокой шпильке. Дочь хлопнула в ладоши, чмокну¬
ла отца в щеку, надела туфли и отправилась в институт.
Серов пошел в ванную и начал второй раз бриться.
Трамвай, булыжная мостовая... Во что эти замшевые
шпильки превратятся через две недели? Он, вернувшись
из гостей, сразу снимает новый, лет пять назад куплен¬
ный костюм, а то брюки на коленках вытягиваются.
Писатели-фантасты любят порассуждать, как состо¬
ится. встреча с иной цивилизацией и на каком языке мы
начнем общаться.
Борис Петрович не читал Тургенева, разве что рас¬
сказы, и не задумывался над проблемой отцов и детей.
Он знал: его жизнь рассекла война и словно дольками
нарезала поколения. Особняком стояли фронтовики,
некоторые из них старше Серова всего на восемь —де¬
сять лет. Они были на «ты» и во всем ровня, пока ря¬
дом не оказывались другие фронтовики и ненароком
не возникал разговор о войне. Серов сразу замолкал
и отстранялся. Они знали, чего он не знал и что объяс¬
нить нельзя, о чем с посторонними и говорить невоз¬
можно.
Затем следовала долька серовских ровесников и тех,
кто моложе, но успевших в детстве хлебнуть.
С родившимися в последние годы войны, к примеру,
с женой Настенькой, хотя уже не во всем, но язык об¬
щий найти можно.
В силу своей профессии Серов не работал на цели¬
не и БАМе, имел дело с молодежью специфической и
редко встречающейся. Слова «бабки», «телки», «кошел¬
ки», «фирма» и прочее подполковник понимал, а про¬
износивших эти слова понять не мог, хотя и очень ста¬
рался. Однажды, когда он собственной дочери несколь¬
ко раз напомнил, что, мол, надо разморозить холодиль¬
ник, она раздраженно ответила:
—	Папка, ты такая зануда, сил никаких нет. Я до¬
живу до пятидесяти, потом застрелюсь.
471


Голова и его дружки пропали в лагерях, не разобра¬
лись в себе, в жизни, Серов их не оправдывал, но по¬
нимал: они по-своему, но боролись за существование,
пытались выжить за' счет других людей. Так ведь вы¬
жить, а сегодняшние? Ткнуть ножом человека за
джинсы, «фирму», чтобы лишний раз сходить в кабак?
Обмануть, взять в долг и не отдать? Во времена Борьки
Серова за такое свои бы прибили.
Борис Петрович не знает, как он будет общаться с
инопланетянами, он с «редко встречающимися» и соб¬
ственной дочерью разобраться не может.
Итак, Борис Серов, получив паспорт, устроился на
работу грузчиком. В положенный срок его призвали в
армию. Служил нормально, не отличник, но и не из
разгильдяев, получил шоферские права и сержантские
нашивки, вернулся на гражданку.
В милиции Борис Серов начал работать в двадцать
один год шофером. Улицу он не только знал, понимал,
он улицу чувствовал, почти любая уличная ситуация
была ему хорошо знакома. Стоило взглянуть на подво¬
ротню, он знал: проходной двор или нет. Жизнь под¬
готовила Бориса Серова к оперативной работе, он из
окна машины мог в проходящем по тротуару парне
определить карманника и удивлялся, как другие этого
не видят. «Да вы взгляните, как он идет, как голову
держит, точно щипач, не сомневайтесь» За рулем он
просидел всего три месяца, после пяти задержаний его
зачислили в опергруппу отделения милиции. Потом
была школа милиции. Серов обладал еще одним ред¬
ким и очень ценным для оперативника качеством: мог,
не предъявляя удостоверения, не надрываясь в свис¬
ток, унять любого пьяницу и скандалиста, хулигана и
вора в законе. Стоило Серову у пивного ларька, где
начиналась драка, сказать несколько фраз, как ситуа¬
ция разряжалась. Это происходило примерно так: «Де¬
ретесь? Неумело деретесь. Ты, парень, солидный вор, а
ведешь себя, как сявка. Стыдно за тебя. А у тебя и
есть-то на одну кружку, у жены спер, сейчас прольешь.
А ты выдохни, иначе лопнешь. Зайди ко мне в десятую
комнату завтра поутру. Адрес сказать? Знаешь? Ну и
молодец».
И «клиенты» затихали и провожали Серова уважи¬
тельными взглядами.
В двадцать четыре года он впервые оказался на юге.
В гагринском парке у чебуречной познакомился с Нас¬
472


тенькой. Они влюбились Друг в друга сразу, живут
вместе двадцать девять лет и еще не успели серьезно
поссориться. Настенька родилась и жила в Городе.
Она, как и Борис, была сирота и жила с престарелой
бабушкой. Оставить ее одну Настенька не могла, а пе¬
реезжать в Москву бабушка не желала. «Тут, на энтом
кладбище, мои отец с матерью, дочь, место мне опре¬
делено. Схороните и куда хотите езжайте». Так лейте¬
нант Борис Серов появился в Городе. Сначала о пере¬
езде в Москву поговаривали, потом перестали. Борис
Петрович уже стал дедом, Москву вспоминал, но нос¬
тальгией не мучился. Здесь он считался своим, отцы
Города его знали, и, если бы не характер, был бы он
давно полковником и как минимум заместителем на¬
чальника управления. Но через себя не перепрыгнешь,
какой человек к тридцати годам есть, таким и помрет.
Для восхождения по служебной лестнице Борис Пет¬
рович обладал серьезнейшим недостатком. Он к месту
и не к месту говорил то, что думает.
Странное дело, слыл подполковник лукавым хитре¬
цом, таковым и являлся. Однако хитрил он и лукавил
только в вопросах второстепенных и только с подчи¬
ненными. Ну, к примеру, убедить человека, что неин¬
тересное и второстепенное дело является наиважней¬
шим, а отпуск в ноябре куда интереснее, чем в июле.
Стоило Борису Петровичу оказаться в кабинете с
ковром, как подполковник разительно менялся, стано¬
вился прямолинеен, порой дерзок. Недостатки свои он
знал, даже пытался перевоспитываться. Порой ему
удавалось промолчать, но получалось в результате
только хуже. «Видели, даже рта открыть не желает,
вся рота идет не в ногу, один Серов в ногу либо просто
не идет, на месте стоит, как памятник себе». Когда
данное качество Серова сформировалось окончательно
и он его осознал, то поначалу пытался с собой бороть¬
ся, но очень быстро устал и бессмысленную затею бросил.
Большинство руководителей Серова ценило, неко¬
торые даже любили, но, как есть он начальник отдела
и подполковник, так пусть и будет, лучше его мы не
найдем, а выше ему подниматься ни к чему, с ним не
договоришься, ждать от него можно невесть чего.
Вот с таким человеком и свела жизнь старшего ин¬
спектора Гурова. Вчера Серов позвонил в Москву ге¬
нералу Турилину, беспокоить начальство он никогда
не боялся.
473


Константин Константинович выслушал его и сказал
коротко:
—	Хорошо. Он останется. До свидания.
Сегодня Серов пришел в кабинет еще раньше обыч¬
ного, написал на Гурова аттестацию по ликвидации
группы, мучился над вторым рапортом. Что в минис¬
терстве майора Гурова серьезно отметят, Серов не
верил. Ну, похлопают парня по плечу, в лучшем слу¬
чае объявят благодарность, на этом все и кончится.
Работает парень на дядю, но решение свое Серов счи¬
тал правильным и менять его не собирался. Бумага у
Серова не получалась, слова выползали то напыщен¬
ные, то безликие, подслеповатые. Он маялся, смотрел
на часы, решал: может, машину за Гуровым послать?
Недописанный рапорт он наконец спрятал в стол, по-?
звонил на квартиру следователю Фирсову:
—	Здравствуй, Олегович. Серов говорит. Кончай
кофейничать или чаевничать, приходи ко мне, помощь
твоя нужна.
—	Слушай, Борис,— ответил Фирсов.— Я еще не в
курсе дела. В папке полно мусора, главные свидетели
не допрошены.
—	Мне твое знание дела пока ни к чему,— перебил
Серов.—Ты мне сейчас сам как свидетель нужен. И не¬
часто я тебя прошу.
—	Хорошо, через полчасика явлюсь.— Фирсов сухо
рассмеялся.— Непредсказуемый ты мужик, Борис! —
И положил трубку.
Хотя от «Центральной» до управления можно дой¬
ти не торопясь минут за пятнадцать, Серов послал за
Гуровым машину.
Следователь прокуратуры Николай Олегович Фир¬
сов пришел даже раньше чем через полчаса. Поздо¬
ровавшись, он спросил:
—	Борис Петрович, вы, конечно, знаете, что я су¬
харь и буквоед?
—	Ведомо. А мы давно на «вы» перешли?
—	Я, Борис, к тому тебе напоминаю* чтобы ты свои
просьбы соразмерял с моим скверным характером. Ка¬
кого свидетеля ты собрался из меня сделать?
И как в театре, на прозвучавшую реплику откры¬
лась дверь, и вошел Гуров.
—	Здравствуйте,—он поклонился Фирсову, повер¬
нулся к Серову, но тот его опередил. Оттолкнув крес¬
474


ло, вышел из-за стола и заговорил громко, словно с
трибуны:
—	Ну, виноват! Виноват! А ты прости меня! Я не
со зла, а для пользы дела! Я не трус и не самодур!
Гуров приготовил речь, но от такого напора рас¬
терялся, да и Серов не давал ему слова вставить.
—	Убийца сидит в биографии Астахова. У тебя с
Павлом контакт, которого не установить ни мне, ни тем
более прокуратуре. Следователь каждое слово запи¬
сывает, а тут надо часами разговаривать, необходимо
по жизни Павла на четвереньках ползать, во все тай¬
ные уголки заглянуть и к каждому его знакомому при¬
нюхаться. И лучше тебя это никто сделать не может.
И не потому, что ты гений, а так жизнь легла. Я стар¬
ше тебя и по возрасту и по званию. При свидетелях,
вот прокуратура сидит, извиняюсь! Все! Ты доволен?
—	В восторге! — Запал у Гурова пропал, надо бы
ему благодарно промолчать, не сумел, слишком тща¬
тельно готовился.— Борис Петрович, а вы слышали, что
Земля круглая и вертится?
—	Ходят слухи.— Серов взглянул на следователя
Фирсова, удобно расположившегося в партере.
Фирсов перекинул ногу на ногу, скрестил руки на
груди и старался все запомнить дословно, чтобы с юмо¬
ром разыграть всю сцбну перед прокурором. Он посмот¬
рел на Гурова, даже чуть кивнул, мол, валяй, сейчас
твоя реплика.
—	В один прекрасный момент,— Гуров склонил го¬
лову, казалось, заглянул под стол, словно именно там
находился сей прекрасный момент,— Земля повернет¬
ся так, что представит мне возможность с вами посчи¬
таться за ночной звонок генерала Турилина.
—	Ну-ну,— тихо сказал Фирсов, но его не услышали.
—	Когда ты чужими руками удавил Астахова, то
можно. Когда я тебя чуть прижал чужими руками...
Так больно?
—	Я спасал Астахова!—вспылил Гуров.
—	А я спасаю тебя.— Серов победил, развеселился
и уже не просить, а поучать начал: —Сейчас отсту¬
пишь, через годы станешь краснеть, себя не уважать...
Ты мужик... ты должен.
—	Насчет долга звучит очень свежо,— сказал Гу¬
ров.— Может, перестанем выяснять отношения и пора¬
ботаем для разнообразия?
475


—	Чтобы не забыть, коллеги...— Фирсов улыбнулся
Гурову.— Целесообразно организовать по телевизору
короткое интервью с Астаховым. Скромное, деловое.
Уймутся разговоры, а убийца, возможно, засуетится,
возможно, и подбросит нам что-нибудь. Как?
—	Молодец! — Серов вернулся к столу, сделал в
блокноте запись.
—	Маевская из бегов вернулась,—сказал Фирсов.—
Сегодня я ее допрошу подробнейшим образом, хотя
особых надежд на нее не возлагаю. Допрошу тренера
Краева, Веру Темину, естественно, передопрошу Аста¬
хова.— Он взглянул на часы:—Мне уже нужно идти.
Если мы берем как рабочую версию, что убийство со¬
вершено с заранее обдуманным намерением и имеет
своей целью компрометацию Астахова, подумайте, по¬
чему оно совершено в данный вечер. Если причиной
тому ссора Астахова с Лозянко у аэровокзала, то мы
можем максимально сузить круг подозреваемых. Тео¬
ретически можно предположить, что убийца ссоры не
видел, а узнал о ней от третьего лица. Я вам рекомен¬
дую заняться в первую очередь очевидцами; если это
ничего не даст, начните расширять круг. Если у меня
появятся хотя бы малейшие новости, незамедлительно
сообщу.
Следователь ушел, розыскники остались вдвоем.
—	Пожалуйста, Борис Петрович, попросите ваших
ребят составить списки очевидцев ссоры,— сказал Гу¬
ров.— И характеристики на каждого.
—	Не беспокойтесь, Лев Иванович, я своих ребят
очень попрошу, и к четырнадцати часам все материа¬
лы окажутся на вашем столе.
—	Благодарю вас, товарищ подполковник.— Гуров
кивнул и пошел к дверям.
—	Брось дурака валять, давай, Лева, поговорим.
—	А кто же станет на четвереньках ползать по жиз¬
ни Астахова?
—	Павел сейчас в прокуратуре.
—	А он мне пока не нужен.— Гуров вышел.
—	У каждого самолюбие, норов! — сказал Серов
закрытой двери.— Только у меня ничего нет! — Он по¬
звонил дежурному: — Вызвать весь оперсостав — живых,
ходячих, больных, отпускников, не успевших смотаться
из Города. Даю на все тридцать минут! Я их просить
буду!
476


Старший оперуполномоченный
майор милиции Лев Иванович Гуров
Есть бородатый анекдот о пьянице, который ищет
монетку под фонарем не оттого, что там потерял, а
потому что под фонарем светлее.
Когда не знаешь, с чего начать розыск, лучше на¬
правиться в место посветлее, там хотя бы лоб не рас¬
шибешь.
Лева отыскал кинооператора Игоря Белана и тре¬
нера Кепко Анатолия Петровича. Может, все это и
бессмысленно, но с обоими легко говорить откровенно,
а в оперативной работе такое не часто случается.
Вскоре они собрались в просмотровом кинозале и на¬
чали крутить фильм. Белан таким вниманием к своей
работе был польщен, Анатолий Петрович глядел на
экран насупившись. Он очень переживал проступок сво¬
его любимого ученика и был огорчен предательством
друга—другого определения для Олега Краева он не
находил.
Гуров попросил оператора отобрать максимальное
количество пленки, где сняты бытовые сцены, зрители.
Как Астахов бегает, старшего инспектора не интере¬
совало. Он сидел в кинозале рядом с Анатолием Пет¬
ровичем и больше следил за выражением его лица, чем
за происходящим на экране.
Большая группа молодежи шла по празднично
убранной улице. Белые, черные, желтые и коричневые
лица. Улыбки, смех, веселье. Астахов раздавал авто¬
графы, махал рукой, что-то кричал звавшим его дру¬
зьям. Наконец он вырвался из окружения и побежал
догонять их...
Говорила по телефону Нина Маевская. Она тоже
улыбалась, кивала.
И наконец прорвался звук:
—	Я в тебя верю. Люблю. Целую. Жду...
И снова развернулась тартановая дорожка. С пер¬
вой позиции были видны пригнувшиеся фигуры сопер¬
ников. Вытягивая левую руку назад, они словно выма¬
ливали эстафету.
И вот сорвался кудрявый негр, ринулся вперед...
За ним рванулся блондин...
Метнулся под ногами тартан. Спины противников
замерли, начали медленно приближаться, поплыли ми¬
мо. Впереди была лишь финишная ленточка...
477


Астахов сидел в салоне самолета. Отстранился от
окна, болезненно поморщился, потер ладонью бедро и
поднял голову.
Над дверью горела надпись: «Не курить. Пристег¬
нуть ремни».
—	Стоп! — громко сказал Гуров.
Игорь вскочил, замахал руками, экран погас.
—	И не то мы смотрим, и не так мы смотрим. По¬
следнее касается вас, Анатолий Петрович.
Кепко не ответил, лишь пожал плечами.
—	Игорь, покажите нам забег, когда Павел про¬
играл. Там он еще поднимает бутылку и опускает в
урну.
—	Сейчас! — Белан побежал к механикам.
—	Давно работаете тренером?
—	Да уж дольше, чем вы живете,— огрызнулся
Кепко. Его бесило, что милиция не оставляет Павла
в покое.
—	А это хорошо или плохо? —Гуров на грубость
не реагировал.
—	Не понял.
—	Ну, с годами не только накапливается опыт, но
и усталость и чувства притупляются.
—	Вы это к чему? — Кепко смотрел раздраженно.
—	К тому, что если быть до конца честным, то мы
с вами слишком часто говорим: мол, работаем для бла¬
га людей, а работаем-то мы для себя. Ради сознания,
что ты человек, ты нужен, тебя ценят... Мы очень себя
любим. Вы сейчас переживаете не столько за Павла,
сколько за себя...
—	А ты не молод, чтобы?..
—	Нет, я в самый раз,— перебил Гуров.— Вы го¬
ворили о благодарности и о помощи. Так вы на экран
смотрите и думайте, а не переживайте. Вам на Лозянко
наплевать, он не те секунды показывал. Вашего Аста¬
хова чужой смертью хотели угробить, и убийца на
свободе.
—	Я вас не понимаю, товарищ майор! — Кепко по¬
высил голос.
Лев Иванович Гуров, несмотря на свои бесконеч¬
ные «будьте любезны» и «пожалуйста», мог и жестким
оказаться.
—	Хотите понять, так слушайте, и не себя, а меня!
Убийца на свободе, возможно, озлобится от неудачи
еще больше, возьмет рогатку или кирпич, и Павел
478


Астахов не побежит, он даже ходить перестанет.— Гу¬
ров смотрел тренеру в глаза, пока тот не отвернулся.
Вернулся Белан, тихонечно сел рядом, зашептал:
—	Этот ролик у меня дома оказался, сейчас при¬
везут.
—	Спасибо, Анатолий Петрович, сейчас вы сосре¬
доточьтесь и, как говорят киношники, мы отмотаем
ленту назад. Вы встретитесь с Пашей Астаховым в
одна тысяча девятьсот таком-то году. Я вас слушаю.
Кепко взглянул на Гурова строго, оценивающе, по¬
кашлял, покрутился в кресле, сказал:
—	А ты ничего, ты мог бы даже тренером работать.
Характер имеешь и удар держишь. Ну, что Паша?
И Анатолий Петрович начал рассказывать о Павле
Астахове. Как старший инспектор и ожидал, ничего
интересного для себя он не услышал. Секунды... По¬
ражения... Победы... Травмы... Работа... Работа..;
В каждой профессии есть свои секреты и не только
секреты, но и приемы, техника. Гурова не интересова¬
ли объемы и тренировочные нагрузки, психологические
стрессы, его пока не интересовал даже сам Астахов.
Майору нужен был Анатолий Петрович Кепко, его
настрой, душевное состояние, погружение в жизненный
мир ученика. Тренера надо было превратить в Астахо¬
ва, вспомнить его досконально, заставить жить его
чувствами.
Анатолий Петрович говорил и говорил; когда на¬
зывал имя Краева, морщился, словно от зубной боли.
—	Павел Маевскую любит? —осторожно спросил
Лева.
—	Нет,— ответил Кепко,— Он хочет жениться. Ему
нужен сын. Паша полюбит позже, сейчас в нем места
для любви нет. Любовь в человеке очень много места
требует.
—	Кто был чемпионом области до Астахова?
—	Разные были, менялись.— Кепко пожал плеча¬
ми.— Смирнов Володька... Усольцев... Калинин Саша год
сверкал. Его даже в сборную приглашали.
—	А Лозянко?
—	Перестаньте.— Кепко улыбнулся.— Игорь четы¬
реста и не бегал.
Гуров старался подстроиться к тональности Кепко,
—	Паша быстро бежал вперед, кого-то обгонял, не¬
вольно вытеснял с дорожки, занимал чужое место.
479


—	Паша всегда занимал свое место. Если сейчас
он уйдет, то останется пустое место. В команде-то кто-
то будет... Только этот кто-то не займет место Астахова.
Я понимаю ход ваших мыслей, вы на неверном пути,
его не пытались выбить из обоймы, этого сделать
нельзя, так как он не в обойме. Он сам по себе. Он
Павел Астахов, и все! Непонятно? Ну, вот был Валерий
Борзов. Сейчас тоже выигрывают первенство страны, мо¬
гут выиграть Европу, даже Олимпийские игры, дай
им Бог здоровья. Но никто не станет Валерием Борзо¬
вым, как и Виктором Санеевым, и Игорем Тер-Оване-
сяном. Личность такого калибра, когда она появляется,
никому не мешает, ничьего места не занимает, она про¬
сто объективно существует.
—	Вот-вот, мы подплываем,— сказал Гуров и на
удивленный взгляд Кепко пояснил: — Вы сказали очень
точно: объективно существует. Объективно. Однако по¬
давляющее большинство людей в своих суждениях и
оценках субъективны, имеют иную точку зрения. Па¬
ровоз катится по рельсам, это его рельсы и занимать
их неразумно. Но если кто-то сунул на рельсы ногу, то
останется без ноги. Паровоз прибудет на станцию на¬
значения без опоздания. Конечно, можно сказать: мол,
не лезь на чужие рельсы. Но ноги нет, и человеку
больно.
—	Вы хотите сказать, что Паша кого-то переехал и
не заметил? — спросил Кепко.
Белан осторожно что-то писал, казалось, он даже не
дышит.
—	Тут посложнее,— возразил Гуров.— Астахов ни¬
кому не мешал ни объективно, ни даже субъективно.
Некто, чья жизнь в спорте не сложилась по различным
причинам, мог придумать, создать в свое оправдание
сказочку, что был убит Астаховым.
—	Ну, дорогой мой! — Кепко развел руками и по¬
вернулся к Игорю Белану, призывая в союзники.—
Придумать кто угодно и что угодно способен! Это за¬
дание из категории: пойди туда, не знаю куда, принеси
то, не знаю что.
—	Изволили сказать глупость, уважаемый Анато¬
лий Петрович.— Гуров успел понять:	спортсмены не¬
обидчивы и ценят ясность.— Придумать такое способен
не кто угодно. Вы подумайте, подумайте, кто из жите¬
лей вашего города способен винить Павла в своих не¬
удачах? Я же не говорю: «Москва... Страна... Мир...»
480


Городишко-то у вас, извините... Ну, давайте, давайте! —
Гуров изобразил раздражение.
—	А вы не кричите!
—	А вы мозгами шевелите! Вас легкоатлеты назы¬
вают «отец родной»!—мгновенно сочинил Гуров.—
А вы собственных детей не знаете!
—	Из-за Нинки тоже могло...
—	Не трогайте линию Маевской. Отложим. Павел
Астахов не этим знаменит.
—	Игорь! Мы зарядили! Крутить? — крикнул кино¬
механик.
— Минуточку! — ответил	Гуров.— Астахов	часто
проигрывает?
—	За последние два года он проиграл один старт.
Эстафету в Ленинграде. У него задняя поверхность бед¬
ра была потянута...
—	Астахова зрители любят? — перебил Гуров.
—	Когда выигрывает, любят. В Ленинграде и убить
могли.— Кепко горько улыбнулся.
—	Злость, разочарование, болельщики жестоки, как
дети. Так ведь не радовались же?
—	Надеюсь.
—	Давайте посмотрим.— Гуров повернулся к Бела-
ну: — Командуйте.
Белан встал, захлопал в ладоши, махнул рукой, и
экран зажегся.
—	Матч с США,— пояснил Кепко.— Вот здесь Паша
и проиграл. Он просил не ставить его в эстафету. Ви¬
дите, ему и принесли поздно...
На последней прямой Астахов достал соперника.
Стадион затих. Казалось, что в этой противоестест¬
венной тишине стал слышен бег спортсменов и их ды¬
хание.
—	И здесь Паша сбросил,— сказал Кепко.— Он был
не готов.
На финише Астахов проиграл, целую секунду ста¬
дион молчал, затем обвалился свистом и грохотом.
Трибуна, мимо которой шел Павел Астахов, свис¬
тела особенно усердно. Некоторые зрители повскаки¬
вали со своих мест и что-то кричали ему, размахивая
руками.
Лицо Кепко, лицо Краева... Чье-то радостное лицо...
—	Остановите! — сказал Гуров.
—	Стоп! — Игорь встал и замахал руками.
481


Изображение застыло на кадре, где Астахов подни¬
мал брошенную с трибун пустую бутылку.
—	Болельщики, как дети? — сказал Кепко.— Своло¬
чи они, а не дети!.. Видите? Словно Павел Астахов
обречен на победу.
—	Я полагал, что человека надо показать в различ¬
ных ситуациях. Потрясающий кадр, как Павел подни¬
мает бутылку и спокойно опускает в урну,— сказал
Белан.
—	Где проходил матч? — спросил Гуров.
—	В Ленинграде,— ответил Кепко.
—	В Ленинграде,— задумчиво повторил Гуров.—
Можно чуть назад? До изображения Краева и Анато¬
лия Петровича.
—	Сейчас.— Игорь побежал к киномеханикам.
—	Анатолий Петрович, вы знаете Усольцева? Он в
спорте на какой-то хозяйственной работе? — спросил
Гуров.
—	Сережу? — Кепко поморщился.— Мой ученик...
к'сожалению. Нехороший мальчик. В спорте был... в
свое время. Я виноват, не справился...— Он резко по¬
вернулся и замахал на Гурова руками: — Глупости!
Вздор!
На экране изображение побежало назад и застыло.
Лицо Краева... Лицо Кепко... Радостное лицо Усоль¬
цева.
—	Я не ошибся? — спросил Гуров.
—	Сергей,— кивнул Кепко.— Паша проиграл, а он
радуется, паршивец.
—	Спасибо.— Гуров поднялся.— Радуется, это хо¬
рошо. Интересно.
—	Вы, конечно, профессионал,— бормотал Кепко, вы¬
ходя из зала,— но тут вы загибаете.
—	Возможно. Вы, Анатолий Петрович, пленку не
видели и со мной не разговаривали,— прощаясь, сказал
Гуров.— Мы еще встретимся. До свидания.
Вернувшись в управление, Гуров столкнулся с Борей
Ткаченко.
—	Здравия желаю! Какие будут указания, шеф?
—	Меня зовут Лев Иванович. Если ты хочешь похо¬
дить на строевого офицера, обращайся ко мне «товарищ
майор». А сейчас, пожалуйста, сходи пооб;едай.
—	Я обедал, товарищ майор! —Боря явно обиделся.
482


—	Неважно. Сходи в столовую, выпей кефира,—
сказал Гуров.— Мне надо побыть одному.
—	Я могу посидеть в коридоре, товарищ майор!
—	Посиди в коридоре.— Гуров вошел в кабинет и
закрыл за собой дверь.
«Итак, Усольцев? Почему он? Просто больше у тебя
ничего нет, майор. Все твои рассуждения притянуты
за уши. Случалось, ты разрабатывал и менее беспер¬
спективные версии».
Убийство милиционера Трифонова. Он был убит
выстрелом в грудь в центре Москвы в восемь утра. У не¬
го забрали оружие. Казалось бы, мотив ясен: завла¬
деть пистолетом. Но зачем стрелять в центре Москвы?
Трифонов был богатырь, почти двухметрового роста,
Чтобы добыть пистолет, можно поздно вечером где-
нибудь на окраине подыскать милиционера — не гре¬
надера, ударить сзади кирпичом по голове. И убийства
на себя не вешать, и шума не производить. В центре
Москвы? Стрелять? Могла проезжать патрульная ма¬
шина, хотя бы такси. Убийство совершенно безумное,
немотивированное, ухватиться абсолютно не за что.
Для розыска убийцы создали бригаду, и Гуров полу¬
чил безумную версию.
Когда Трифонову выстрелили в грудь, то, видимо,
он сразу не упал, потому что убийца ударил его в
висок рукояткой своего пистолета. В его ТТ был после¬
дний патрон, пистолет был старенький, и обойма вы¬
скочила. Убийца этого не заметил, и обойму нашли.
Лев Гуров получил ту обойму и отправился в Тулу на
оружейный завод. По номеру на обойме установили,
что эта партия пистолетов изготовлена в сорок третьем
году и отправлена на 2-й Украинский фронт. Вернув¬
шись в Москву, Гуров засел в военкомате и стал выби¬
рать оставшихся в живых офицеров, которые в сорок
третьем году воевали на 2-м Украинском фронте. Ка¬
ковы шансы такого розыска? Пистолет только за годы
войны мог сменить нескольких хозяев. А после войны?
Говорят, один шанс из тысячи. Вряд ли он здесь был,
этот шанс. Но ведь тогда Гуров работал! Сорок с лиш*
ним дней занимался обоймой, номерами, картотеками.
Правда, он ничего не добился, и убийцу задержали
спустя два года. Гуров к задержанию не имел никакого
отношения.
Так почему Усольцев — так уж безнадежно? Если
есть шанс, надо работать.
483


Гуров пошел к Серову. В кабинете опять находился
следователь Фирсов. Снова они втроем, словно не рас¬
ставались. По просьбе Левы оператор Белан сделал
несколько фотографий Усольцева. Гуров молча протя¬
нул следователю и подполковнику по фотографии.
Следователь взглянул на фото Усольцева, перевер¬
нул, прочитал надпись на обороте, сказал:
—	Я читал протокол допроса.
—	Знаю,— сказал Серов.— Есть соображения?
—	Когда вязнешь в трясине по горло,— ответил Гу¬
ров,— и за ниточку хватаешься, как за канат.
—	Ну-ну, что за ниточка? — спросил Серов.
—	Только не смеяться!—сказал Гуров.
Серов тяжело вздохнул, махнул на Гурова рукой:
—	Лично я разучился.
—	Усольцев двадцатого вечером был в аэропорту и
ссору Астахова с Лозянко видел. В разговоре со мной
Усольцев изображал простака, каковым не является.
Усольцев единственный из всех, с кем я беседовал, яко¬
бы проговорился, что Астахов убить способен. Усольцев
Астахова явно не любит. Конечно, это слабо. Но, воз¬
можно, он Астахова ненавидит. Усольцев неудачник и
плохой человек.
—	Допрашивая Маевскую, я коснусь взаимоотно¬
шений с Усольцевым,— сказал следователь.— А вдруг?
—	Возможно,— без энтузиазма согласился Серов.—
Усольцев? — Он хмыкнул, покачал головой.— Будем
работать.
Серов начал быстро писать, говорил:
—	Где работает? Кем? Как? Женщины? Где нахо¬
дился во время убийства?
—	У Усольцева алиби,— сказал Гуров.
Серов и следователь переглянулись недоуменно.
—	Алиби? Так ты чего?..— Серов даже встал.
—	Убийство с заранее обдуманным намерением. Оно
готовилось. У убийцы и должно быть алиби. Фальши¬
вое.— Гуров выдержал паузу.— Если мы докажем, что
алиби Усольцева фальшиво, то козырной туз из его рук
автоматически переходит в наши руки. В двадцать один
сорок пять Усольцев находился в ресторане «Цент¬
ральный».
—	Кто может подтвердить? — спросил следователь.
—	Два его приятеля.— Гуров улыбнулся.— И я.
У ресторана стояли «Жигули». Машина не Усольцева.
И за рулем сидел не он. Я сразу ушел. Они ужинали.
484


Выходил Усольцев? Не выходил? От «Центрального»
до дома Лозянко минуты три. Главное: у кого в этот
момент находились ключи от машины? Допросить
друзей Усольцева.
—	Они давно договорились,— вздохнул Серов.
—	Если Усольцев действительно убийца, они не мо¬
гут договориться,— возразил следователь.
—	Ты прав, Коля, я глупею.— Серов повеселел.—
Он же не может сказать: ребята, если вас станут до¬
прашивать, вы не говорите, что я из ресторана уходил
и ключи от машины были у меня. Они не могут дого¬
вориться! Это шанс!
—	Шансик! — поправил Гуров.
—	Николай, возвращайся к себе, мы этих ребят ра¬
зыщем и к тебе доставим.
—	Попробуем.— Фирсов кивнул и вышел.
Через полчаса в кабинете кроме Серова и Гурова
находились человек десять сотрудников уголовного
розыска. В основном это были молодые люди лет двад¬
цати пяти, чуть старше.
—	От вашей внимательности, терпения и терпения
зависит очень многое. Вы приходите к человеку, а у
него неприятности на работе, или он поссорился с же¬
ной, либо болен, возможно, у него просто скверный
характер. Терпите, улыбайтесь, ищите подходы. Какой-
нибудь бабушке, которая сидит целыми днями на кры¬
лечке, а вечерами у окна, надо в булочную или в апте¬
ку. Сбегайте. Вывернитесь наизнанку, но Гутлина и
Ходжаву разыщите и доставьте в прокуратуру немед¬
ленно. Об Усольцеве мы должны знать все, может быть,
даже то, что он сам о себе забыл.
Серов внимательно оглядел присутствующих:
—	Не у подъезда, но неподалеку от дома Лозянко
двадцатого около двадцати двух часов стояли голубые
«Жигули». Третья модель. В каком точно месте стояли?
Кто видел? Кто видел мужчину, который выходил из
машины или садился в нее? И не докладывайте, что
свидетелей нет. Такого не бывает. Выполняйте.
Подполковник провел инструктаж в утвердительном
тоне. Где-то неподалеку от дома Лозянко стояла ма¬
шина... Не может быть, а именно стояла.
«А если я все придумал?» — Гуров взглянул на Се¬
рова.
—	Это их работа, майор,— сказал тот.— Понима¬
ешь? Когда они вырастут, научатся думать, как ты,
485


бегать по улицам начнут другие. Если ты ошибся, то
их работа не пропадет, они кое-чему научатся. Так что
не бери в голову.
Арнольда Гутлина разыскивать, тем более доставать
из-под земли не пришлось. Установили место его рабо¬
ты, позвонили в лабораторию и попросили приехать в
прокуратуру, благо машина у него имеется.
С Кахи Ходжавой было немного сложнее, однако
через час с небольшим его нашли в одном из кафе в
обществе двух очень молодых и не очень трезвых де¬
вушек. Кахи, как истинный рыцарь, заявил, что бро¬
сить дам не может, тогда «дамам» шепнули:	мол, на
скамейке в сквере отрезвеешь быстрее, чем в отделении
милиции. Они вышли в туалет и не вернулись.
Допрошенные Гутлин и Ходжава расписали вечер
в ресторане «Центральный» по-разному. Но в главном
они оказались единодушны. Сергей Усольцев дважды
выходил звонить, потом увязался за какой-то девушкой,
которая сидела за свадебным столом, и пропадал с ней
чуть ли не час. Ключи от машины Гутлина в тот вечер
находились у Усольцева.
Следователь умышленно не выяснял, как ключи по¬
пали к Усольцеву.
К вечеру Боря Ткаченко, по выражению розыскни¬
ков, «зацепился», как и предсказывал многоопытный
подполковник: нашлась старушка, которая любила си¬
деть у окна. И вот уже несколько часов Боря прогули¬
вался у дома, а старушка торчала в окне первого этажа.
Тоскливо, явно не в первый раз, старуха сказала:
—	Ну чего маешься, зайди поешь.
—	Спасибо, я сыт.
—	Цельный день не ел и сыт. Чайку попей.— И, не
ожидая ответа, продолжала: — Вот служба у человека.
Это же за какие деньги так уродоваться можно? Я же
тебе сказала: не жди. Они за полночь придут, за пол¬
ночь.
—	Так ведь двадцатого они в десять пришли? —
тоже не в первый раз спросил Боря.
—	И тогдась за полночь. Шалапуты.
—	А машина стояла?
—	Как тебя вижу.
—- Так она в десять здесь стояла.
.— Чтоб тебя? — старуха захлопнула окно.
486


И тут же за углом раздался дробный стук каблу¬
ков, шаги, голоса. В переулок вышли парень и девушка.
— Здравствуйте.— Боря преградил им дорогу,
предъявил удостоверение, взглянул на часы, было ров¬
но десять.
—	Сознавайтесь, вам послабление будет! — Старуха
высунулась из окна.— Я так все видела! Все!
Боря взял девушку и парня под руки и пошел с ни¬
ми по переулку. Старуха вытягивала жилистую шею,
услышать ничего не могла. Она хлопнула рамой и пога¬
сила свет.
В переулке было тихо, лишь шаги и приглушенные
голоса.
—	Мы видели его в спину. Он вышел из машины и
быстро свернул за угол. Спортивный мужик, крепкий,—■
сказал парень.
—	Светлый пиджак с двумя шлицами,— добавила
девушка.
—	Что? — не понял Боря.
—	С двумя разрезами,— пояснила девушка.
—	В лицо не видели?
—	Так сзади...
—	Нет,—перебила девушка.—Он повернулся, по¬
смотрел на нас. Вроде приостановился, потом свернул»
—	Так узнаете? — спросил Боря.
Парень с девушкой переглянулись и отрицательно
покачали головами.
—	Но он вас видел.
—	Конечно,— ответила девушка.
—	Голубые «Жигули», номер не запомнили.— Боря
сделал пометку в блокноте.
—	«Трешка»,— сказал парень.
—	Да! — вспомнила девушка.— За стеклом такая
смешная белая обезьянка болталась.
—	Спасибо вам большое.— Боря пожал молодым
людям руки —Значит, договорились: завтра к десяти в
прокуратуру, восьмой кабинет.
Серов, следователь и Гуров выслушали Борю, отпус¬
тили домой, остались втроем. Молчали. Каждый пони¬
мал: с одной стороны, день прошел очень успешно, с
другой — не только прямых, но и косвенных доказа¬
тельств добыть не удалось.
487


—	Надо исходить не из того, что плохо, а из того,
что у нас хорошо,— сказал Серов.— Вчера мы не знали
убийцу, сегодня знаем.
—	Лично я ничего не знаю,— возразил следова¬
тель.— Есть версия и стечение некоторых обстоятельств.
У меня нет оснований задерживать Усольцева хотя бы
и на семьдесят два часа. Я могу его вызвать в проку¬
ратуру и передопросить. Какой вопрос я ему задам?
Куда вы выходили из ресторана? И он, слабонервный,
начнет рвать на себе рубашку, рыдать и каяться?
Убийца
Как обычно, около четырех утра он проснулся.
К щеке прилипла влажная подушка, он перевернул ее,
лег на спину, вытер приготовленным с вечера полотен¬
цем лицо, скинул одеяло, взглянул на уже серое окно.
Голова была ясная, еще не знобило, не корежило,
похмелье наступало значительно позже. В тысячу ка¬
кой-то раз он решил, что именно сегодня завяжет.
«Паше сейчас еще хуже,— подумал он.— Не пьет,
рекорды, слава, ордена... Тюрьма. Я из своей камеры
выберусь сегодня. Когда выскочишь ты, главное, кем ты
в тот день будешь?»
Он поднялся, живот вывалился, еще год назад брю¬
хо раздражало, сейчас привык, и, шлепая по прохлад¬
ному линолеуму, прошел в кухню. У настоящего про¬
фессионала инструмент на месте — он вынул из холо¬
дильника бутылку кефира, из шкафчика валерьянку
и элениум, все выпил и вернулся к койке. Перед тем
как лечь, он расправил простыню, открыл форточку, за¬
дернул плотные шторы, чтобы день не ворвался, не
разбудил. Лежа на спине, расслабившись, он ждал сон,
стараясь разогнать мысли — даже приятные, например о
Паше Астахове, который сейчас...
Сережа Усольцев родился в Городе, рос единствен¬
ным и ненаглядным в здоровой интеллигентной семье.
Мама — зубной врач, папа — в НИИ, сегодня кандидат
наук, старший научный... Семья жила обеспеченно*
любили принимать, дом слыл хлебосольным, пользо¬
вался уважением. Водкой в доме не баловались, в пят¬
ницу и субботу к столу подавался бабушкин графин¬
чик, ну, в праздники — как у людей, как положено.
488


Сережа однажды попробовал, не понравилось, он
рос трезвенником. Увлекся спортом. Начинал он у Ана¬
толия Петровича Кепко. Смешная фамилия вызывала
у Сережи улыбку. Очень скоро улыбка пропала, тре¬
нер оказался мужиком серьезным. Начал Сережа с
короткого спринта и прыжков в длину, но через год,
когда уже и разрядником стал, тренер предложил ему
пробежать полный круг, то есть четыреста метров. Ре¬
зультаты, как говорится, поперли.
Сережа закончил школу, поступил в педагогический,
бежал четыреста за пятьдесят с десятыми, стал перво¬
разрядником. В Городе Сережу уже знали, начали
прогнозировать, какой результат при таких темпах ро¬
ста ол покажет через пару лет.
Пашка Астахов, пацан, бегал где-то рядом, Сережа
его даже не замечал — он уже выполнил норматив кан¬
дидата в мастера спорта.
Прошло еще два года. Сергею исполнилось двад¬
цать три, Павлу — девятнадцать, оба были кандидата¬
ми, оба тренировались у Краева. Тогда и произошло
первое столкновение. Тренировались, бегали голова в
голову, но неожиданно на первенстве области Павел
опередил Сергея на целую секунду, стал мастером спор¬
та и уехал на первенство России.
Анатолий Петрович Кепко обнял тогда Сергея за
плечи и сказал:
-т- Он убежал от тебя, и ты его никогда не дого¬
нишь. Не расстраивайся, парень, у каждого из нас своя
высота, потолок, который никакой работой не проши¬
бешь.
Астахов улетал и возвращался, снова улетал. Через
год вернулся весь в золоте.
—	Проведать родное гнездо,— сказал кто-то.—
Завтра эту золотую птичку мы будем наблюдать только
по телевизору.
«Кто-то» ошибся, золото Астахова тяжелело, появи¬
лись правительственные награды, а он всегда возвра¬
щался.
Молодежь подпирала Сергея, обгоняла, он уже не
попадал даже в сборную области. Астахов бегал за го¬
ризонтом. Усольцев почему-то винил в своих неудачах
именно Астахова, именно его, первого, который отбро¬
сил его назад.
Сергей благополучно закончил институт, начал ра¬
ботать в спорткомитете, выступать перестал. Кому инте¬
489


ресно с завистью, глотая желчь, смотреть в удаляющие?
ся спины?
Однажды, вернувшись с работы домой, Сергей за¬
стал отца у телевизора.
—	Сережа! — позвал отец.— Смотри, наш-то Пашка
что делает? Опять первый! Нет, не обеднела Россия
талантами!
Спортивная передача кончилась, отец подошел к бу¬
фету, достал графинчик.
—	Тебе не предлагаю,— отец налил рюмку.—Ты
у нас мусульманин.— Он выпил, сочно хрустнул ябло¬
ком.
—	По рождению я христианин.— Сергей внешне спо¬
койно достал стакан.— За победу земляка не грех я
крещение принять.
Отец смотрел недоверчиво, но с одобрением. Сергей
наполнил стакан, выпил залпом, тоже закусил яблоч¬
ком и сел ужинать, рассказывал о работе, загнул пару
анекдотов. Выйдя из-за стола, отец внимательно взгля¬
нул на совершенно трезвого сына, хлопнул по плечу,
сказал:
—- Молодец! Настоящий русский мужик! —и пошел
в кабинет работать.
Природа мудра, нам не дано заглянуть в свое завт->
ра, иначе жизнь человеческая превратилась бы в пус¬
тую затею. Отец подтолкнул сына к пропасти и, уви¬
дев, как сын шагнул, похвалил. Кто сказал, что «насто¬
ящий русский мужик» должен, не хмелея, выпивать стас¬
кан водки?
И отцу и сыну лучше бы себе по руке оторвать, ко¬
торыми они наливали, легче бы жилось на свете, Но
они завтрашнего дня не знали. А когда этот день при¬
шел, то сын во всем обвинил Павла Астахова, а отец
вообще ничего не понял, а уж себя виновным не счи¬
тал ни в коем разе.
Наступило завтра и послезавтра...
Всего через год уже пришлось Сергею среди своих
приятелей искать врача-нарколога. Тот внимательно
выслушал, дал какую-то коробку с карточками, на ко¬
торых были написаны вопросы, предложил разложить
налево, направо, по принципу «да» или «нет». Они еще
долго беседовали. В заключение врач сказал:
—	Сережа, должен тебя огорчить, но у тебя откры¬
тая алкогольная тропность. Ты выслушай, не горячись.
Существует, к сожалению, масса заболеваний. Почему*
490


то одни из них считаются благородными, другие —по¬
стыдными. К примеру, слабые легкие — в старину гово¬
рили «чахотка» — болезнь благородная. Сифилис, алко¬
голизм— постыдны. Глупости и предрассудки, любая
болезнь — беда.
—	Откуда тропность-то?—усмехнулся Усольцев.—
Отец в конце недели да по праздникам двести — трис¬
та граммов максимум. Я его в жизни пьяным не видел.
—	Случается, что человек очень быстро приучает
себя к алкоголю и спивается, доводит себя до состояния
полной зависимости от стакана.
—	Как у меня? Это я зависимый?
—	Ты пришел совета просить или учить? — Друг-
доктор повысил голос.— Сиди, слушай, мотай на ус,
если не хочешь закончить жизнь в психушке. До двад¬
цати четырех ты в рот не брал, тяги не имел, а в двад¬
цать пять, по твоему выражению, каждый день и пре¬
рваться не в состоянии. Так?
Сергей Усольцев лишь кивнул.
—	Выход у тебя один.— Доктор сделал паузу.—
Бросить, забыть, спиртное для тебя не существует ни
в каком виде и ни в какой дозе. Иначе ты срываешься,
и все возвращается к сегодняшнему дню. Я тебе по¬
могу, но бороться ты должен сам. Положим в больницу...
—	Никогда!— Сергей вскочил.
— Тихо! — прикрикнул доктор.— Не ко мне, не в
наркологию, чтобы в городе не знали. Диагноз приду¬
маем. Успокоим, почистим, подкормим витаминами, на
диете выдержим, станешь, как новый пятиалтынный.
Сергей прислушался, вылежал две недели в отделе¬
нии общей терапии с диагнозом воспаление почек и вы¬
шел веселый и бодрый. «Никогда в жизни»,— сказал
он себе.
Прошло около года. Однажды в компании, когда в
очередной раз уговаривали, да и девчонка рядом, обая¬
тельная до чертиков, пила коньяк аккуратно, Сергей
опрокинул несколько рюмок. На следующий день он
чувствовал себя прекрасно, вспомнил устрашающие
речи друга-доктора и рассмеялся. Чушь собачья,- иногда
можно, как все люди.
Через две недели он вернулся на круги своя, каж¬
дый день бутылка минимум.
Он бросал, возвращался к жизни и вновь срывался
в стакан, становился рабом. Что Сергей Усольцев в
«этом деле чемпион», вскоре знали все окружающие*
491


Из дома Сергей ушел — отец сказал, что алкоголиков
среди Усольцевых никогда не было, и он терпеть не на¬
мерен. Один из друзей уехал на три года за рубеж,
отдал ключи с условием: плати за квартиру, сделай ре¬
монт и содержи в чистоте. Мать переживала, однако
не так уж бурно и не очень долго. Сергей поселился в
отдельной квартире и остался с водкой один на один.
Он боролся, бросал, запершись и отключив телефон,
пил минералку и кефир, закусывая тазепамом и элениу¬
мом. Держался в «сухом доке» неделю, две, порой ме¬
сяц. Оказалось, почти все окружающие против того,
чтобы Сергей не пил.
Усольцев работал в спорткомитете, занимался обес¬
печением спортинвентарем, а также его распределением.
Многие зависели от него, но и он зависел. Начальство
смотрело на присутствие Сергея в кабинете сквозь паль¬
цы: мол, важно дело, а не просиживание кресла от звон¬
ка до звонка. Взяток Усольцев не давал и не брал, все
вопросы решались по справедливости, основой отноше¬
ний являлось точное выполнение обязательств. Одно
плохо — переговоры было принято вести не в кабинете,
а за обедом, за который платил ходатай. Обед взяткой
не считался, вместе поели, выпили, договорились, обсу¬
дили и разошлись. Несколько раз Сергей во время таких
обедов не пил, разговор сворачивал с деловой магистра¬
ли и происходил примерно так:
—	А ты чего?
—	Завязал, перерыв, друзья. Жирею. Сердце чего-
то покалывает.
—	И правильно, рюмку за компанию, и все.
Рюмки наполнялись. Сергей не пил.
—	Сережа, не уважаешь? Здоровый бугай, что тебе
от ста граммов? Начальником стал?
Долго и нудно повторялись одни и те же слова.
Если Усольцев характер выдерживал, расставались хо¬
лодно, обещая созвониться. Вечером он глотал снотвор¬
ное, матерился, долго не спал. «Я не могу сто граммов,
болен я, пощадите!» — так он сказать не мог. Однажды,
в состоянии пьяной депрессии, он исповедовался другу.
Тот выслушал и ответил:
—	Перебрал ты сегодня, Сережа. Проспись. Алкого¬
лик? Я что, алкоголиков не видел?
На том и закончился разговор, на следующий день
Усольцев о нем жалел.
492


Люди считают, что алкоголик — жалкое, трясущееся
существо у винного отдела или пивного ларька. Если
ты всегда чисто выбрит, в свежей рубашке и глаженом
костюме, то не говори глупостей, не рядись под убогого,
давай сегодня выпьем, меру мы знаем, а завтра на ра¬
боту.
В «сухие» периоды и друзья избегали Сергея Усоль¬
цева. Как-то не по-людски получается: собрались с жё¬
нами, с девочками, посидели, выпили, расслабились,
идет общий треп. Никто на глубокую философию не
претендует, от лишней рюмки наверняка глупости по¬
рой говорим, а он сидит трезвый, смотрит насмешливо,
всегда лучше всех. И друзья звонили ему и спрашивали:
—	Сергей, ты сейчас как, в состоянии нормальном?
Под «нормальным» подразумевалось, когда он пьет.
Если в нормальном, давай встретимся, за жизнь пого¬
ворим, а если нет, то до лучших времен.
Не менее важной проблемой, пожалуй, являлись
женщины. Выпивший Усольцев, свободный и обаятель¬
ный, штурмовал любые крепости. Даже если его сбра¬
сывали со стен, что случалось довольно редко, он не
ушибался, смеялся, целовал ручки и оставался искрен¬
ним другом, готовым поддержать, дать совет. Трезвый
Усольцев от скованности беспричинно хамил, держался
заносчиво. Главное же, что и с постоянной подругой в
интимные моменты он становился неуверенным, порой
несостоятельным. Естественно, организм не выдержи¬
вал издевательства: то вливают наркотик в неограни¬
ченном количестве, то перекрывают подачу наглухо.
И нервная система у Сергея существовала, как у всех
остальных людей, хоть он с ней считаться и не желал.
Хотя выражение это совсем неточное: «желать» и «не
желать» Сергей последний год уже не мог. Периоды
«нормального» состояния удлинялись, «сухие» паузы
становились все короче.
Он пытался ухватиться за женщину, «Если я же¬
нюсь, обязательно на красивой и известной, то волей-
неволей стану соответствовать»,— решил от
Трезвый и выхоленный, он упал к ногам Нины Ма-
евской, получил кокетливый отказ. Через полгода по¬
пытку повторил, результат не изменился.
«Павел Астахов. Он выкинул меня из спорта, из-за
него я выпил первый стакан, женщина, которая мне
нужна, влюблена в него». И тогда, год назад, над собой
493


посмеиваясь, Сергей Усольцев подумал: убить мерзав¬
ца. Подумав так, он рассмеялся.
В светлые периоды он заходил вечерами домой, от¬
давал матери рубашки, брал свежие. Отец держался
сухо, насмешливо, однажды сказал:
—	Знавал одну, была девицей долго, до неприли¬
чия, а потом сразу пошла в проститутки. Ты что? Не
желаешь жить, как люди? — и налил по рюмке.
Мать вокруг Сергея в такие вечера суетилась, не
знала, чем угостить. Заставляла открывать рот, внима¬
тельно осматривала зубы.
—	Хорошие зубки, слава Богу. Такая беда, Сере¬
женька, когда зубы у человека от природы больные, ты
представить не можешь.
Выйдя от родителей, он, как правило, срывался,
брал в магазине спиртное, шел домой, запирался, отклю¬
чал телефон.
Последний год Сергей походил на человека, которо¬
му к ногам привязали гирю и бросили в воду. В тем¬
ноте, где дышать нельзя, он барахтался и бился до
изнеможения, вынырнув наконец, он жадно глотал воз¬
дух, разглядывал небо, мечтал о новой жизни, даже
принимал решения. Глубина манила, гиря тянула, он
расслаблялся и уходил назад, якобы на минуточку,
убежденный — сейчас вынырну. И выныривал, только
пребывания на поверхности становились все короче.
Если бы процесс происходил безболезненно, опус¬
тился бы, в конце концов не выплыл и затих на глуби¬
не, тихо скончался в стороне от людей. Но он тянулся
к людям, к жизни, был неприспособлен к существова¬
нию на дне, в тине и грязи, в мраке, без кислорода.
И Сергей Усольцев боролся.
Просыпался он около четырех утра, проделывал опре¬
деленные процедуры, иногда к кефиру и минералке до¬
бавлял тарелку горячих щей, ложился снова. Через
час примерно он снова засыпал, поднимался в одиннад¬
цать. Пил кофе, долго занимался туалетом. Знал: внеш¬
ний вид — последняя опора на поверхности.
На улице ему становилось хуже — ноги слабели,
сердце покалывало, голова кружилась. Он шел на ра¬
боту пешком, временами пугаясь не только машин и
трамваев, но и прохожих. Минут через тридцать он к
улице привыкал и мог, десять раз оглянувшись, ее пе¬
ресечь.
494


В кабинете он сразу запирался, вытирал пыль, пере¬
кладывал на столе бумаги, пообвыкнув, открывал дверь,
8вонил начальству:
—	Салют, старик! Я нужен? Где прохлаждаюсь? Не
скажу. У тебя претензии к моему участку есть? Нет? Так
не мешай работать. Я до семнадцати в твоем распоря¬
жении.
Он мог потихоньку хлебнуть и поутру, так случа¬
лось, но тогда становилось совсем плохо. Пока он не
выпил, он больной человек, а как хлебнет, превращается
в машину, которая требует систематической дозаправки
топливом.
После первого стакана, именно стакана, не меньше,
переставали трястись руки, пропадало чувство страха,
казалось, человек выздоровел. Но через час наступал
упадок сил, требовалось в топку подбросить.
И Сергей терпел до семнадцати, писать он не мог,
расписывался с трудом. Время с четырех до шести и с
тринадцати до семнадцати и были самыми страшными
часами его жизни. Самоуничижение, раскаяние, нена¬
висть, боль, последние клятвы, в которые сам уже абсо¬
лютно не верил.
Теперь дожить до семнадцати. Стрелки часов не
двигаются, прилипли. Отвечать на звонки, улыбаться,
что-то говорить, зайти к начальству. Идти неторопливо,
иначе начнешь потеть, разговаривая, выдыхать только
через нос. Мысли, мысли только об одном: где, когда,
с кем.
В эти часы в нем поднималась ненависть, лютая; он
начинал разрабатывать планы, принимал и отменял
решения..
«Почему? Почему ему — Павлу Астахову — все, а
мне ничего? — Смешная мысль об убийстве, повертев¬
шись вокруг головы, застряла в ней гвоздем.— Нет
Бога* и я не наместник, но справедливость должна же
существовать? А если нет, так я ее установлю!»
Как стрелки часов ни цеплялись друг за друга, как
ни прилипали к циферблату, а в положенный срок по¬
казывали, что уже можно.
В большинстве случаев встречи назначались на
семь, два часа надо убить, но сначала... Взяв бутылку
Йодки, Сергей заходил в кафе, где его знали. Суще¬
ствует мйого анекдотов, как алкоголик не может до¬
нести первый стакан до места назначения. Для Сергея
это не анекдот, а проблема, которую надо решить, не
495


привлекая внимания, не компрометируя себя. В кафе,
за салатово-грязной фанерной перегородкой находил¬
ся буфет, где официантки получали спиртное, воду,
сигареты и прочее. Сергей заходил туда, молча про¬
тягивал буфетчице бутылку. Сердобольная с видом
заговорщицы быстро наливала полстакана, полного
ему не донести, в другой стакан плескала воду и дели¬
катно отворачивалась.
Иногда получалось сразу, порой он часть проливал,
случалось, он нагибался, зажимал зубами край стака¬
на, затем уже опрокидывал внутрь.
С официантками и буфетчицей он держался прос¬
то — я в порядке, вы ничего не видели, не знаете.
В кафе Сергея уважали, втихомолку жалели: «Россия,
больной человек, а себя блюдет, всегда чистенький,
вежливый». Половину бутылки он оставлял в буфете
и отправлялся гулять.
Вечер складывался по-разному. Как правило, Сер¬
гей пил за чей-то счет, будучи человеком для многих
нужным. Выпив, Сергей становился обаятельным,
очень коммуникабельным, его любили. Он никогда не
скандалил; чувствуя, что начинает терять контроль,
выпивал на посошок и уходил тихо, незаметно, по-анг¬
лийски. Алкоголиком его никто не считал, ведь порт¬
вейн он не пьет и поутру не опохмеляется.
Сергей понимал: если ничего кардинального не
предпримет, то и красненькое не за горами.
Дойдя до края нервного и физического истощения,
Сергей «завязывал». Технологию он разработал до
мельчайших деталей. Операция назначалась на суббо¬
ту — не работать, и назавтра — в баню.
Подруга варила щи или бульон, закупалась мине¬
ральная вода и молоко, валерьянка и элениум. Нужна
еще книга, лучше фантастика.
Сражение начиналось в четыре, начало известно.
Около часа дня, ползая по квартире на дрожащих но¬
гах, словно старик, выпивая то горячего молока, то ми¬
неральной воды, он занимался уборкой. Вытирал пыль,
елозил по полу с мокрой тряпкой. Его прошибал пот,
тут же начинался озноб. Сергей ложился, чятал, ско¬
рее, пытался читать, чаще лежал в полудреме, жалел
себя и в конце концов приходил к Астахову.
Ведь первый стакан Сергей выпил, когда Пашка в
очередной раз где-то поднялся на пьедестал. И мысли
крутились по замкнутому кругу. «Почему ему все, а мне
496


ничего? Где справедливость? Убить? Его похоронят с
венками и оркестром. Он, не мучаясь, исчезнет, пере¬
станет существовать, о нем станут рассказывать леген¬
ды. Изувечить? Так ведь не там живешь, людей не
наймешь».
Однажды в какой-то фантастической повести Сергей
прочитал, как фабриковалось преступление и ненужных
людей компрометировали и сажали в тюрьму. «Это го-;
дится,— решил Усольцев.— Как Астахова посадить?
Валюта? Подбросить? Где достать? Да и не поверят;
любимца обелят». И тут на глаза Сергею попался серд-i
цеед Игорек Лозянко, его переглядки с Маевской, по-:
ползли слухи. Треугольник? Старо, но и безотказно, как
колесо телеги. Не надо придумывать порох, его уже
придумали. Усольцев начал думать, разработка опера^
ции доставляла истинное наслаждение. Игорька убить
и. положить Паше на плечи. Прокуратура и суд в чем¬
пионских титулах не разбираются, у них иные заботы;
и-задачи.	1
Так рассуждал Сергей, дрожа и потея под одеялом.!
Б.' пять-шесть вечера мучения становились невыносимы,!
в семь приходила подруга и приносила четвертинку,;
не. больше, но и не меньше. Организм приучен, ему не-|
обходимо, иначе мотор может отказать, такие случаи!
известны. Он выпивал стопку, съедал две тарелки го¬
рячего, допивал остатки. Пока еще мизерная доза дей-|
ствовала, подруга быстро уходила, запирала дверь и|
уносила ключи с собой. Случалось, он пытался выло-1
мать дверь, но силенок не хватало, и он ложился.
Забытье, дремота до трех-четырех. Ночью он снова:
ел горячее, пил молоко, принимал снотворное и к утру
крепко засыпал.
На следующий день, в воскресенье, Сергей шел с
непьющей компанией, существовала и такая, в баню.
Вечером он чи+ал, «сажал» Астахова, смотрел телеви¬
зор.
С понедельника он начинал жить и работать. Сергей
Усольцев был человек, безусловно, способный и доволь¬
но быстро латал образовавшиеся на его участке фронта
бреши. Начальство оставалось довольно. «Отличный
работник, хороший парень, ну, выпивает порой. А кто
без греха?»
Трезвый Усольцев был деятелен, сдержан, органи¬
зован. Через неделю, когда алкоголь из крови уходил,
Сергей наслаждался жизнью, свободой. Он смеялся и
17 Заказ 3598	4 97


пел, рассуждая: мол, никогда в жизни, водка для сла¬
бовольных дебилов. Через две недели жизнь начинала
сбоить. Как уже известно, рушились деловые контакты,
исчезали женщины, сторонились друзья, главное же,
появлялись совершенно пустые вечера.
Хорошо, если по «ящику» есть на что взглянуть, а
если нет? Он целыми днями слышит: мол, не хватает
времени, где взять время? У Сергея иная проблема: как
свободное время убить? Иногда есть книжка либо те¬
левизор, чаще вакуум, пустота. Недели через три он
идет в ресторан, «посидеть, как все». «Двести-триста,
а завтра ни грамма»,— принимает он волевое ре¬
шение.
Через несколько дней он просыпается, как обычно,
около четырех утра.
С месяц назад, на совещании в спорткомитете, во
время перерыва Астахов вынул из кармана пачку «Уин¬
стона», бросил на стол.
—	Курите, ребята, отравляйтесь,— улыбнулся он.—
Давно пиджак не надевал, завалялась.
В общем разговоре Павла не все расслышали.
Усольцев стоял рядом со столом. Не отдавая себе отче¬
та, он накрыл пачку сигарет платком и убрал в карман.
О пальцевых отпечатках Сергей читал неоднократно.
«Пригодится»,— решил он и не ошибся.
В тот день, когда провожали ребят на спартакиаду
школьников, Усольцев находился в состоянии умерен¬
ного питания. Приняв стакан, он оседлал Гутлина,.
прихватил с собой Кахи Ходжаву и отправился в
аэропорт.
Он увидел столкновение Астахова и Лозянко, оценил
количество очевидцев, решил, что ему выпадает шанс.
Он увидел, как Краев увез Нинку и Игорька. «Конечно,
тренер их разъединит»,— решил Усольцев.
Среди создаваемых в периоды похмелья комбинаций
он начал искать подходящую. «Мне необходимо алиби,
а Астахова надо вытащить к трупу». О такой ерунде,
как жизнь Игоря Лозянко, он не думал.
Итак, в этот день он поднялся около одиннадцати.
Ноги привычно дрожали, сердце покалывало, а настрое¬
ние было отличное.
Все прекрасно, прокуратура работает, тут еще ми¬
лиционер из Москвы оказался, он не даст местным вла¬
стям прикрыть Пашу. Да и убийство не прикрывают,
каждый своим местом дорожит, тут уж не до симпатий.
498


Размозженный затылок Игоря Лозянко ему не снил¬
ся, даже не вспоминался. «Полный порядок, нет спра¬
ведливости, мы ее установим. Интересно, сколько Паше
дадут? Каким он оттуда выйдет? Может, он пить
начнет?»
И Усольцев представил себе, как встречается с Пав¬
лом Астаховым около двух у магазина. Они молча ки¬
вают друг другу, ждут конца обеденного перерыва,
берут горючее и идут в кафе. Там у них персональный
столик в углу, пьют молча, пока не достанет. Вот и ру¬
ки перестали дрожать, пот бисеринками скатился за
уши. Неторопливо утеревшись, налив по новой, они на¬
чинают беседу. Все их знают, здороваются издалека,
подойти не смеют.
Усольцев тонко хихикнул и, потряхивая животом,
затрусил на кухню.
Начало конца
Почему Гуров обратил внимание на Усольцева? Он
единственный «оговорился», что Паша убить может, и
лишь Усольцев смеялся в момент проигрыша Астахова.
Мало? Не только мало, практически ничего. Гурову
просто не за что было уцепиться, он не знал, с чего
начать.
Надо проникать в окружение Астахова. С чего-то
всегда надо начинать. Можно обвинить нашего Гурова
в примитивизме, что он пошел по методу тыка, то есть
ткнул пальцем и сказал: копать здесь. Мол, а где наука,
современная техника? Они, конечно, есть, но сначала
необходима достаточная информация. А где ее взять?
Как работают геологи? Наука наукой, а сотни поис¬
ковых партий топают ножками тысячи километров и
берут ручками тысячи проб.
Казалось, Гуров не выхаживал километры, он опре¬
делил место под фонарем, где светлее. Что такое та¬
лант? Возможно, способность увидеть то, что коллега
не заметил, умение рискнуть, не испугаться насмешек,
собственных ошибок? Потом скажут, как и говаривали,
что Гуров — просто счастливчик.
Показания Кахи Ходжавы и Арнольда Гутлина, об¬
наружение в квартале от места преступления голубой
«трешки» и спортивного мужчины в светлом пиджаке
с, двумя шлицами были и ничем и всем. Серов, да и
499


следователь прокуратуры хоть и морщились и. изобра¬
жали недоумение, но поняли: москвич вроде и ткнул
пальцем просто под ноги, но, возможно, место указал
правильно. Теперь как до золотой руды доказательств
добраться? И существуют ли они, доказательства, в
природе? А может, их нет? Так тоже случается^Пре¬
ступление, преступник, убеждение — все есть. А дока¬
зательств — нет.
Естественно, что вечером, после допроса в прокура¬
туре, Ходжава и Гутлин встретились и начали собствен¬
ное расследование. Что происходит, зачем их офици¬
ально допрашивали? Перебивая друг друга, запутав¬
шись в вопросах и не найдя ни одного вразумительного
ответа, друзья кинулись к Усольцеву. Он выслушал их
бессвязный рассказ и неожиданно начал кричать. Дру¬
зья стояли в пустом дворе около голубых «Жигулей».
Ходжава большими черными глазами смотрел на Усоль¬
цева удивленно. Гутлин, поправляя сползающие очки,
растерянно оглядывался, словно хотел обнаружить при¬
чину столь внезапного гнева.
Лицо Усольцева было неузнаваемо бешеным. Он
кричал:
—	Ну что вам Астахов? Что? Быстро бегает?* Так
эта тачка,— он пнул ногой в колесо,— бегает быстрее.
Так поклонитесь ей! Нет? Вам нужен бог! Вы не може¬
те без бога? Вам обязательно надо кого-то целовать в
задницу? Вы рабы! Для меня нет богов! Я ниспровер¬
гаю их! Я сам себе и бог, и царь, и герой!
—	Слушай! — Кахи махнул рукой.— Зачем так? Па¬
ша не бог. Паша человек!
Усольцев взял себя в руки, усмехнулся, заставил
себя улыбнуться.
—	Сергей,— тихо сказал Гутлин.— Об Астахове во¬
обще разговора не было. Расспрашивали про тот вечер.
Кто с кем сидел, кто выходил, кто не выходил. Почему-
то спросили: у кого были ключи от машины? — Гутлин
подбросил на ладони ключи.
Повисла пауза.
—	От твоей машины, твои ключи,— глухо сказал
Усольцев.
—	Я так и сказал,—пробормотал Гутлин.—Но ты
помнишь, когда мы вышли из машины, ты ключи 'у
меня отобрал. Сказал, что я снова потеряю их. Какое
это имеет значение? — и бросил ключи Усольцеву.—
Возьми, я действительно неряха.
500


—	И что ты сказал? — спросил Усольцев.
■— Как было, так и сказал.
— Правильно.— Усольцев передохнул.— Мы весь
вечер были вместе, никто никуда не выходил.
—	Эй! —Кахи погрозил пальцем.—А блондинка?
С такими ногами. Ты с ней танцевал, потом вышел.
Ты, дорогой, с ней час беседовал. Ну?
—	Какой час? Ну, минут пять! — возмутился
Усольцев.
—	Не говори! — Кахи вновь взмахнул рукой.— Я рев¬
новал! Я помню! Я следователю эту блондинку нарисо¬
вал, как Микеланджело. Досконально!
Усольцев посмотрел ка одного, потом на другого,
сказал:
—	Черт-те о чем говорим. Пойдем выпьем.
Он открыл «Жигули». Загораживая собой дверной
проем, протянул руку, сорвал висевшую под зеркалом
обезьянку и сунул ее в карман.
«Неужели заподозрили? — рассуждал он.— Или слу¬
чайность, шарят в темноте? Нет, подозревают. Эти
кретины подбросили сыщикам дровишек. Глупости все,
нервы. У кого ключи от машины? Выходил, не выходил?
С такими доказательствами они умоются».
И Усольцев уверенной походкой отправился дого¬
нять приятелей.
Астахов и Нина Маевская шли рядом, но не взяв¬
шись, как обычно, за руки. Молчали. Павел чувствовал
себя холодно, пусто, свободно. Увидев тусклую, безжиз¬
ненно-неоновую рекламу «Ресторан», в которой две
буквы выпали, толкнул дверь.
Оркестр не работал, инструменты были зачехлены,
зал полуосвещен, и не в целях создания интима, а что¬
бы немногочисленные гости не задерживались. Офици¬
антки сидели за столиком в углу. Увидев молодую
пару, враз прекратили разговор, ждали, кому из них не
повезет.
Астахов выбрал стол почище, официантки сочувст¬
венно взглянули на подругу, продолжили беседу. Хо¬
зяйка стола не вскочила, даже не приподнялась, лишь
пожала рыхлыми плечами.
—	А ты зря, парень вроде солидный.
—	Какой солидный сядет в залу без музыки,— отве¬
тила хозяйка и без надобности ушла на кухню.
501


Астахов вынул носовой платок и стал тереть ука¬
зательный палец на правой руке. У него брали отпе¬
чатки, краска не до конца отмылась. Выяснилось: пач¬
ка «Уинстона» принадлежала ему, Павлу Астахову. Те¬
перь он напряженно вспоминал, кому он дарил
сигареты, кто бывал в доме и мог взять? Ничего путно¬
го вспомнить не удавалось.
—	Так и будем молчать? — не выдержала Нина.
—	Молчание — самый точный и совершенный спо¬
соб проверки отношений,— ответил Астахов.
—	Они лезут в мою личную жизнь,— сказала Ни¬
на.— Все из-за тебя.— Изображая следователя, строго
спросила:—«В каких отношениях вы находитесь с
Усольцевым?» А при чем здесь Сергей? И кого наши
отношения касаются? Если хочешь знать, Сергей мне
дважды делал предложение.
—	Есть в Городе молодой мужик, который не делал
тебе предложения?
—	Все из-за тебя! Да-да1 Сегодня мы видимся по¬
следний раз I
—■ Ты бросаешь спорт?
—	Не юмори.— Нина неожиданно потухла, запал
пропал, нормальным, тихим голосом сказала: —- Паша...
Милый... Что ж я могу сделать? Я не люблю тебя. Ты
же не хочешь, чтобы я лгала. Знаю, лучше мне не най¬
ти. Любви нет, Паша...
Нина заплакала. Павел погладил ее по голове. Он
ссутулился, сидел, тоже опустив голову, и совсем не
походил на Павла Астахова. Он чувствовал себя как
человек после тяжелой, но уже закончившейся опера¬
ции. Больно очень, терпишь и знаешь, что с каждым
часом боль будет отступать.
Розыскники «пахали». Они обошли весь район, во¬
шли в каждую квартиру, ждали людей с работы,
встречали у проходных, но ничего конкретного, что
могло бы стать основанием в системе доказательств
вины Усольцева, добыть не удалось.
Не работали последние сутки три человека, которые
стояли во главе дела. Подполковник Серов, следова¬
тель прокуратуры Фирсов и майор Гуров ждали, у них
портились характеры и взаимоотношения. Обращались
друг к другу то преувеличенно вежливо, по имени-от¬
честву либо полностью называя должность и звание, то
502


неожиданно на «ты» с употреблением слов базарного
происхождения.
Прокуратура, как ей и положено, взяла себя в руки
первой.
—	Вот что, коллеги...— Следователь, употребив лю¬
бимое выражение Гурова, мягко улыбнулся ему,— Если
мы окончательно разругаемся, даже перегрызем друг
другу горло, положение не изменится.
Они, как обычно, собрались в кабинете Серова, ко¬
торый, ссутулившись, занимал свое кресло. Следователь
сидел сбоку у стены. Лева без пиджака и галстука бес¬
цельно болтался по кабинету,
—	Нельзя ли без вступлений, уважаемый Николай
Олегович,—елейным голосом произнес Серов.
—	Борис, я сказал без вступлений. Хватит! Подведем
итоги, какие есть.
Гуров сел в дальнем углу, стал изучать покрытый
лаком паркет.
—	Мы остановились на Усольцеве. Может, мы оши¬
баемся, но другого у нас нет.— Фирсов вздохнул.— Име¬
ем: ужинал в ресторане, имел ключи от машины. В два¬
дцать два часа в трехстах метрах от места преступления
стояли голубые «Жигули», третья модель, под зеркалом
висела игрушка, якобы плюшевая обезьянка. Похожая
машина, я подчеркиваю, только похожая, принадлежит
гражданину Гутлину. Из машины вышел мужчина
спортивного телосложения в возрасте примерно тридца¬
ти лет. На нем светлый пиджак с двумя разрезами.
Похожий пиджак был в тот вечер на Усольцеве.
—	Спасибо за информацию,— пробормотал Серов.
Фирсов не обратил на бормотание внимания.
—	Располагай такими фактами, мне бессмысленно,
точнее, нельзя вызывать и передопрашивать подозревае¬
мого. Я ничего не добьюсь, а он поймет, убедится окон¬
чательно, что мы безоружны. Ваши люди ищут свиде¬
телей.. Каких? Свидетелей чего? Допустим, неожиданно
найдется человек, который видел Усольцева рядом с
домом, допустим, видел, как Усольцев вошел в подъезд.
Свидетель скажет «да», Усольцев скажет «нет», и я
протоколы подошью в дело. Прямых, да и косвенных
доказательств вины подозреваемого не существует в
природе. Мы заставляем людей искать несуществующее.
—	У них такая работа,— не выдержал Серов.
—	Когда доказательств нет, их необходимо со¬
здать,—сказал Гуров.
503


—	Не понял! — Следователь даже встал, смотрел
возмущенно.— Я вас не понял, товарищ майор. Как
создать то, чего нет?
—	Путь у нас один. Необходимо добиться признания
Усольцева. Я слышал,— Гуров поклонился следовате¬
лю,— что признание вины не является ее доказательст¬
вом. Мне об этом бабушка рассказывала.
Серов быстро взглянул на Фирсова, сделал знак:
мол, молчи, дорогой, терпи.
—	Преступление сложно сконструировано. Получив
признание Усольцева, мы пройдем с ним по всей конст¬
рукции, зафиксируем факты, которые, кроме преступни¬
ка, знать никто не может. Таким образом, сделав пол¬
ный круг, мы получим неопровержимые доказательства.
И если в суде Усольцев свои показания возьмет назад,
никакого значения это иметь не будет. Пустячный воп¬
рос: как получить признание подозреваемого? Пытки,
арест и содержание в холодной, темной камере я сегодня
не предлагаю.
Гуров взглянул на следователя. Неожиданно Нико¬
лай Олегович, серьезный сухой человек, приложил боль¬
шой палец к кончику носа, растопырил пальцы и сделал
Гурову такой «нос», что все рассмеялись. Атмосфера
окончательно разрядилась.
—	У меня есть идея,— сказал Гуров.— Вы, конечно,
давно заметили, что я немного фантазер и авантюрист?
—	Заметили.— Фирсов кивнул.
—	Ну, Лева,— Серов махнул рукой,— вперед!
Глаза у Анатолия Петровича Кепко светло-серые с
крохотными снайперскими зрачками. Гуров видел тре¬
нера третий раз, а его пронзительно неприязненный
взгляд почувствовал впервые.
—	Почему вы его не посадите? Заприте его в каме¬
ру,— говорил Кепко, тыкая пальцем за свою спину, где,
ссутулившись, сидел Краев.
Разговор происходил на стадиончике детской спор¬
тивной школы, где Кепко проводил занятия. Гурову по¬
надобилась помощь Кепко и Краева, и он привез по¬
следнего сюда и теперь ждал, пока Анатолий Петрович
«отстреляется».
Лева не любил обращаться за помощью к штатским,
считая, что каждым делом должен заниматься профес¬
сионал.
504


Оперативные отряды, студенты, рабочие, крепкие
ловкие ребята, готовые прийти на помощь милиции.
Кто от такой помощи откажется? Но почему у самого
хорошего дела так быстро образуется теневая сто¬
рона?
Женщины среднего возраста с повязками на руках,
прогуливающиеся по станциям метро или на самых
освещенных улицах, вызывали у Гурова, мягко выража¬
ясь, недоумение. За свое бессмысленное гуляние они
получают дополнительные дни к отпуску. И люди, со¬
ставляющие отчеты, и начальники, предоставляющие
за «дежурства» отпуска, знали, что все это фикция и
разбазаривание денег. Однако положено, чтобы общест¬
венность принимала участие в борьбе, и чем больше
участвующих, тем вроде бы лучше, и женщины — на¬
верно, им больше нужны отпуска,— прижимая к живо¬
там сумочки, взявшись под руки, прогуливаются под
фонарями, сторонясь темных дворов и скверов. Гуров
не раз думал: если посчитать — в какую сумму стране
обходятся эти прогулки? На такие деньги наверняка
можно открыть еще одну школу милиции.
Идею Льва Ивановича Гурова без помощи Кепко,
Краева, их друзей и знакомых осуществить было невоз¬
можно. Ни один режиссер не способен поставить спек¬
такль без актеров. Гуров собирал команду. Начал с
тренеров, привез одного к другому, ждал, слушал.
—	Он же преступник! — продолжал возмущенно
Кепко*—Он скрыл от следствия важные факты!
Глаза у Кепко почти белые, зрачки прицеливаю¬
щиеся.
—	Все, Анатолий Петрович,— перебил Гуров.— Я вас
понял, поясняю. В действиях Олега Борисовича Краева
состава преступления нет, его действия, точнее молча¬
ние, относятся к области нравственности. Вы на тре¬
нерском совете и разбирайтесь. Я вам уже говорил,
повторяю: вы эгоистично замкнуты на себе, Астахове,
ваших взаимоотношениях.
—	Ну хорошо, ты прав, парень.— Кепко похлопал
Гурова по колену, в глазах тренера появилась синева.—
Убит человек, мы тоже несем ответственность. Коман¬
дуй.
—	Во-первых,— Гуров поднялся и пересел на ска¬
мейке таким образом, что Кепко и Краев оказались
рядом, а он сбоку,— завтра вечером вы должны быть
едины, как никогда в жизни.
505


—	И Я говорю...
—	Заткнись! — перебил друга Кепко.— Хорошо. Обе¬
щаю.
—	В вечер убийства в ресторане гостиницы «Цент¬
ральная» гуляла молодежная свадьба. Завтра вечером
необходимо всех этих людей снова собрать, реставриро¬
вать свадьбу с максимальной точностью. Дело это су¬
губо добровольное, милиция не имеет права даже на¬
стаивать. Вы известные в Городе люди, используйте свое
влияние. Устроим камуфляж под съемку киносюжета.
Вот фамилии и адрес молодоженов.— Гуров передал
тренерам лист бумаги, и Краев вцепился в него, как в
якорь спасения.
—	Пусть они назовут своих гостей, всех надо пови¬
дать сегодня,— продолжал Гуров.— Необходимо, чтобы
все оделись так, как были одеты в тот вечер.
—	Сделаем.— Кепко кивнул, хотел отобрать у друга
записку, но Краев быстро убрал ее в карман.
—	Вопрос.— Гуров сдержал улыбку.— Что будет на
столах? Какие-то деньги я из финотдела выбью...
—	Не твоя головная боль,— перебил Кепко.— Мы
тебе за Пашу не столы, памятник в центре города по-,
ставим. Извини.
Он встал, свистнул, затем крикнул:
—	Павел! — и махнул рукой.
Подбежал юноша лет пятнадцати. Кепко вниматель¬
но оглядел его, провел ладонью по его лбу, показал
сухие пальцы, тихо спросил:
—	Любишь себя? Очень любишь? Жалеешь? — Он
смотрел на потупившегося юношу сочувственно.— Имя
у тебя? Павел! Иди, люби и жалей.
Юноша убежал, Кепко вздохнул.
—	А потом они уходят.— Он взглянул на Гурова,
подмигнул: — Договорились. Попробуем.
—	Простите, Анатолий Петрович, мы пробовать не
можем. У нас только одна попытка. Первая, она же
последняя.
—	Понял. Людей мы соберем. Что должен делать я
и этот? — Кепко кивнул на Краева.
Гуров долго и подробно объяснял тренерам их роли,
затем, попрощавшись, вышел со стадиона. Здесь его
ждали голубые «Жигули», за рулем Арнольд Гутлин,
на заднем сиденье Кахи Ходжава и Игорь Белан.
—	Здравствуйте, друзья! — Гуров сел рядом с води¬
телем,— Поехали.
506


Конец
Он, как обычно, проснулся около четырех утра. Поел,
перестелил кровать, принял снотворное и лег. После
убийства Усольцев все время находился во вздернутом
состоянии, следил за развивающимися событиями. Он
взорвал этот тихий, благополучный мир, в котором так
незаметно существует. Усольцев несколько раз в день
слышал: Астахов... Астахов... Паша. Говорили, что у
подъезда дома покойника остались следы машины, обу¬
ви и пальцевые отпечатки. Утверждали: мол, совершенно
точно, разговор Астахова с Игорем Лозянко записан на
магнитофон, даже предсмертный стон слышен. Усоль¬
цев посмеивался и торжествовал. Город одевался в тра¬
ур, уверенность в виновности Астахова росла. Слухи о
чем-то хорошем, радостном воспринимаются насмешли¬
во, критически: «Держи карман шире». Дурные слухи
мгновенно превращаются в общеизвестный факт, сомне¬
ваться даже неприлично: «Слышал... Знаю... А что сде¬
лаешь?»
В Илье Ильича Леонидове Сергей Усольцев узнал
родное, близкое. Обостренное чутье убийцы не обману¬
ли напускное безразличие, показной объективизм карье¬
риста. «А ты Паше завидуешь, родной,— понял Усоль¬
цев, глядя на холодные пальцы следователя, которыми
он укладывал в папочку протокол допроса.— Завидуй,
миленький, ты прав, надо все делить поровну. Наш час
настал, я камень с горки толкнул, ты лавину направь
точненько на цель».
Все развивалось по плану. Сергей Усольцев торжест¬
вовал. И вдруг вчера как обухом. Два дегенерата с иди¬
отскими расспросами, недоумением и страшноватым
рассказом о смене следователя, неожиданном повороте
событий. Астахов из петли выскакивал, освобождал
место под перекладиной. Усольцев должен был испу¬
гаться, но не испугался. Почему он сорвал плюшевую
обезьянку, он не знал, пробормотал невнятно о делах,
расстался с Гутлиным и Ходжавой, зашел в магазин,
вернулся домой, отключил телефон и пил в одиночку.
«Пашка из петли выскочил. Как они разобрались и
почему уперлись в меня? Доказательств у них никаких,
но Пашка выскочил, вот беда».
Разбудил Усольцева настойчивый звонок в дверь,
кто-то нажал на кнопку и не отпускал.
Он взглянул на часы, половина двенадцатого. С ра¬
507


боты? Из милиции? Надев халат, Усольцев театральным
жестом распахнул дверь.
На пороге стояли Кепко и Краев.
—	Боже ты мой! — Сергей схватился за голову.—
Отцы родные, проходите! Какими судьбами?
Кепко только кивнул, Краев прогудел:
—	Привет, парнишка.— Прошел в квартиру, огля¬
делся.— Среда, полдень, а ты почивать изволишь.— Он
покосился на друга. Кепко лишь зевнул и отвернулся —
Телефончик, значит, отключаешь? — продолжал Кра¬
ев.— Старикам ехать пришлось.
—	Радость большая и честь! — Усольцев следил
взглядом за Кепко, не будь его, то Краева бы послал
одномоментно.
—	Ты мне нужен, Сергей,— сказал Кепко, резко
развернулся, встал перед Усольцевым.—Сегодня вече¬
ром в девятнадцать часов. Трезвый. Ты меня понял?
—	О чем вы говорите, Петрович? — Усольцев взмах¬
нул руками.— Где прикажете быть?
—	Ресторан гостиницы «Центральная».— Кепко по¬
шел к двери, задержался, спросил, не оборачиваясь: —
Ты меня хорошо понял?
Усольцев обдумывал ответ. Кепко стоял лицом к
двери, Краев поднес к лицу Сергея огромный кулак.
Усольцев кулак небрежно отодвинул и, глядя заворо¬
женно на неподвижную фигуру в дверях, сказал:
—	Я вас понял, Анатолий Петрович...
Тренеры вышли, щелкнул замок.
Вечером, в ресторане «Центральный» вновь гуляла
молодежная свадьба. Так же, как неделю назад, за от¬
дельным столиком сидела пожилая пара, за вторым
столом расположились Усольцев, Ходжава и Гутлин.
Чуть в стороне электрики устанавливали диги, у ки¬
нокамеры возился Игорь Белан.
За свадебным столом чувствовалось напряжение,
скованность, чего-то ждали.
Кахи Ходжава сделал официанту заказ, сказал:
—	Сегодня все поровну платим, я не райсобес.
Усольцев взглянул на него презрительно:
—	Тяжело достаются? — И, не ожидая ответа, про¬
должал:— Не понимаю, что за цирк здесь происходит.
Гутлин лишь втянул голову в плечи. Кахи махнул
широко рукой:
—	Зачем понимать, дорогой? Люди попросили: сде¬
508


лайте все, как было двадцатого. Нам нетрудно. Слушай,
не землю копать!
Гутлин кашлянул: и смущенно сказал:
—> Тут еще один человек сидел.— И, как всякий не
умеющий лгать, начал смотреть в сторону с фальшивым
любопытством.
К ним подошел Гуров, кивнул, сел на свое место.
—	Кино.— Он подмигнул Усольцеву.— Социалисти¬
ческий реализм.
Отошел от кинокамеры Игорь Белан и хорошо по¬
ставленные голосом, который так не вязался с его внеш¬
ностью, сказал:
—	Дорогие друзья! Для документального фильма,
который готовит наша студия, необходима сцена моло¬
дёжной свадьбы. Мы не хотели мешать вашему празд¬
нику двадцатого. Снимем ее сегодня. Спасибо, что вы
пришли. Друзья, так как вы не профессиональные акте¬
ры и можете перед камерой оказаться скованными, я
попрошу вас восстановить в точности обстановку прош¬
лого. Сесть, как вы сидели, танцевать, как вы танцевали,
выходить в вестибюль, если вы выходили. Прошу!
С шутками и смехом за столом сталй пересаживаться.
—	А я в другом платье.
—	Петенька,— шептала невеста.— У нас на столе
икры не было.
—	Дура, это же кино.
Усольцев оглядел шумный зал, повернулся к Гурову
и сказал:
—	И все это для того, чтобы доказать, что Павел
Астахов не убийца, а бог, а Сергей Усольцев — чёрт с
рогами.
Гуров взглянул на часы, раздумывая: принять пред¬
ложение Усольцева открыть карты или уклониться.
—	А почему вы решили, что все происходящее имеет
отношение к убийству Лозянко? — Гуров не смотрел
Усольцеву в лицо — рано, они еще наглядятся друг на
друга.— И почему решили, что происходящее имеет
отношение к вам?
—	Потому как не идиот.— Усольцев опрокинул в се¬
бя изрядную порцию.—Знаю, кто вы есть и чем зани¬
маетесь. Известно, какие вопросы вы задавали моим
бывшим,— он неумело рассмеялся,— приятелям. Я еще
способен сложить два и два и удивляюсь одному...
Гуров никак не реагировал, словно не слышал. Ход¬
жава хотел вмешаться, Гутлин ударил его по ноге.
509


—	Я удивляюсь,— Усольцев снова наполнил: рюм¬
ку,— почему я здесь сижу и принимаю участие в непри¬
стойном фарсе.
Самое страшное, если он встанет и уйдет, это конец,
но Гуров подготовил ответ заранее:
—	Ничего удивительного, вы, как всякий невиновный
человек, не хотите, чтобы на вашем имени осталось
пятно подозрения. Верно, Кахи?
—	О чем говорить? — Кахи пожал плечами.— Я что
угодно могу повторить, ничего не боюсь.
Подошла официантка, неловко улыбнулась, молча
взяла бутылку со спиртным и так же молча ушла.
Гуров понял, что в игру включился Серов. Молодец,
умница: это одновременно и удар, и перекрывает Усоль-
цеву возможность напиться и начать бутафорить.
В глазах Усольцева мелькнуло недоумение.
—	Положим, такого фортеля в прошлый раз не было.
—	Арнольд,—обратился Гуров к Гутлину.— А куда
из вашей машины подевалась игрушка?
—	Понятия не имею,—пробормотал Гутлин,—Вчера
была...
—	Машину не взламывали? Больше ничего не про¬
пало?— спросил Гуров.
—	Нет. Ничего.
—	Кахи, вы не брали обезьянку?
—	Зачем обижаешь? — Ходжава даже привстал.—
Зачем мне?
—	Вам,— Гуров перевел взгляд на Усольцева,— не¬
зачем.
—	Не смотрите в камеру,— крикнул Белай.— Рас¬
слабьтесь. Горько!
—	Горько! Горько!
—- Да они уже нацеловались за неделю.
—	Хорошо, не развелись.
—	Не дави на мозоль. Шампанское можно...
—	Пойдем!—Девушка дернула своего соседа за
рукав.— Тебе же необходимо позвонить маме.
Парень и девушка направились к выходу из зала.
«Пора,— понял Гуров,— теперь необходимо создать
непрерывный темп движения, не останавливаться, не
давать ему времени на обдумывание».
—	Как вы тогда сказали?
Гутлин, предупрежденный заранее, ждал этого во¬
проса, как начинающий актер реплики, после которой
510


должен из небытия шагнуть в историю. Не узнавая соб¬
ственного голоса, сказал:
—	Пойду звякну, у всех женщины...
Усольцев не почувствовал заготовки, решил, что Ар¬
нольд ляпнул от бесхитростности, просто так, но разо¬
злился и подумал: мол, неплохо было бы врезать умни¬
ку по очкам. Но не врезал, даже не взглянул.
Гуров подхватил пас и повел игру дальше.
—	Идите звякайте.— Он встал, невольно поднялся
и Усольцев.
В вестибюле их ждали. Чуть в стороне стояли Кеп¬
ко и Краев, эксперт с портативным киноаппаратом пя¬
тился, начал съемку.
Усольцев, увидев наведенный на него киноаппарат,
остановился, заметил тренеров, театрально поднял руку.
«Действительно кино,— рассуждал он.— Интересно,
что это им может дать? Звонил я, звонил, что дальше?
Вот, черт, надо бы махнуть не рюмку, а стакан, не ус¬
пел, горючее убрали».
Молодой человек крутил диск автомата, совсем мо¬
лоденькая девушка стояла рядом, нетерпеливо постуки¬
вала туфелькой.
«Есть у них что-либо конкретное или нет, надо про¬
верить»,— решил Усольцев, равнодушно взглянул на
автомат, на Гурова, зевнул и сказал:
—	Подустал я сегодня, пойду-ка я домой, баиньки.
Гуров вздохнул, развел руками:
—	Вольному воля.— Он увидел себя со стороны,
никчемного, безоружного.
Принудить Усольцева участвовать в эксперименте
Гуров не мог, так как все происходящее не являлось
юридическим действием, а было самодеятельностью, то
есть делом абсолютно добровольным. В данной ситуа¬
ции закон защищал не его — майора милиции, а этого
человека, который почти наверняка убийца. И хотя та¬
кой поворот событий Гуров, естественно, предвидел и
ответный ход заготовил, он вдруг потерял веру в себя,
в возможность успеха. Сколько людей поднял, шум,
гам, прожекты, «Фантазер ты, майор Гуров, и аван¬
тюрист».
И Усольцев почувствовал растерянность, слабость
противника, Улыбнулся естественно, даже обаятельно.
—	Спасибо за внимание,— Он поклонился и пошел к
выходу,
511


Как и было оговорено, на первый план вышли тре¬
неры.
—	Сергей!— Краев взял его под руку.—Ты куда?
—	Сережа, я же просил тебя.— Кепко заглянул ему
в лицо.
—	А я не желаю! — Усольцев хотел вырваться, но
Краев тяжело навалился на него.
—	Почему, Сережа? — ласково спросил Кепко —
Или ты мне не должен ничего?
—	А что, собственно, происходит? — Усольцев не¬
сколько сник.— Объясните.
—	Хорошо, Сережа, мы тебе все объясним,—ска¬
зал Кепко.
Этим «Сережей» старый тренер схватил Усольцева
намертво и тянул туда, в голенастое прошлое, обезору¬
живал, возвращал свою былую власть.
—	Объясни, Олег! — Кепко кивнул Краеву, так как
сам врать еще не научился.
Краев был мужик многоопытный, тертый, в разных
водах прополосканный. Он и не считал, что говорит
неправду. Он осуществлял задачу и, легко, даже за¬
душевно прижимая локоть Усольцева к своему объем¬
ному животу, заговорил:
—	Я, Сергей, против анонимок. Однако,— он шмыг¬
нул носом,— на тебя страшненький натюрморт нари¬
совали и мне, как старшему тренеру, подсунули. Некто
полагает, что Игоря Лозянко порешил ты.
—	Что? — Усольцев рванулся, а Краев его отпустил,
и Усольцев, отлетев на несколько метров, сел на пол.
Быстро поднявшись, он бросился к Краеву.
—	Как смеете? Клевета! Беззаконие!
—	А мы, Сережа, не закон,—тихо сказал Кепко.—
Мы родители твои. И нам необходимо знать, виновно
наше дитя или нет.
—	Мы обратились к властям,—вступил Краев и
указал на Гурова.— А они ответили: мол, мы против
гражданина Усольцева никакими материалами...
—	Уликами,— подсказал Кепко.
— Вот-вот,— Краев	закивал,— не	располагаем.
Гражданин Усольцев в вечер убийства находился в об¬
щественном месте и у него, таким образом, алиби.
—	Так и было!—обрадовался Усольцев —Так чего
вам надобно, отцы?
—	А мы попросили проверить,— ответил Краев,—
есть у тебя это самое алиби или так, липа одна. Сам
512


знаешь: случается, парень в деревне карасей ловит, а
в протоколах — на соревнованиях участвует.
«Лишнее, лишнее говорят,— думал Туров.— Заигры¬
ваются, сейчас все развалится. Его надо в непрерывном
движении держать, не давать думать».
Гуров терял уверенность, словно кончился в меха¬
низме завод и пружина ослабла и повисла.
Краев вновь взял Усольцева под руку, прогуливался
с ним по вестибюлю и что-то шептал.
Неожиданно Гуров услышал:
—	Вы вроде бы говорили, что борьба предстоит.—
Кепко стоял рядом и улыбался недобро.— А сами со
старта рванули и к бровке валитесь. Победителей толь¬
ко финиш определяет. Короткое у вас дыхание,— и
быстро зашагал к Краеву и Усольцеву.
Гурову показалось, что этот маленький, плешивый,
с глазами-льдинками взял его за шиворот, приподнял и
отшлепал по голому заду при всем честном, народе.
А Кепко подошел к Краеву и жестко сказал:
—	Ты, Сережа, можешь домой отправляться и вод¬
ку лакать. Это как твоей душеньке угодно. Только с
этого момента ты не. наш, ребята тебя не поймут. Тебя
о малом просят: проживи сегодняшний вечер, как ты
его прожил двадцатого. Ну?
«Действительно не поймут,— понял Усольцев.— Ви¬
димо, правду говорят, и у них ничего конкретного нет.
Иначе со мной разговаривали бы не здесь и не так.
А может, у них что-то имеется, но мало, а если я отка¬
жусь и уйду, так будет достаточно? Провоцируют? До¬
пустим, уйду и не арестуют, куда я пойду? В Городе
мне оставаться нельзя, я уеду, сопьюсь в одночасье,
впереди пеихушник».
“ Ну вот что, товарищи.— Гуров подошел, реши¬
тельно отстранил Краева и Кепко.— Вьг мне работать
не мешайте.— Он повернулся к Усольцеву.— Вы ведь
не виновны?
—	Естественно.
—	Я рад за вас.— Гуров говорил быстро, реши¬
тельно, без пауз.— Успокоим тренерский совет и спор¬
тивную общественность и закончим. Установлено, что
вы в тот вечер звонили по телефону. Звоните.
Гуров вернулся к телефону-автомату, у которого
продолжали стоять парень и девушка. Усольцев тоже
подошел.
Вновь застрекотал киноаппарат.
513


Усольцев взглянул на молодую пару. «Точно, они
и стояли»,— вспомнил он и остановился. Любопытные
взгляды и стрекот киноаппарата подталкивали. «Мне
потом каждую заминку в ребра воткнут»,— подумал
он и заставил себя подойти к автомату ближе.
—	Он был, был! — воскликнула девушка.
—	Занято.— Парень повесил трубку.
Вспоминая, девушка слегка запнулась, затем ра¬
достно, чудовищно наигрывая, продекламировала:
—	Твоя мамаша говорит часами. Мы так и будем
здесь торчать? — Не зная, что находится за кадром,
жеманно улыбнулась.
Гуров и эксперт с микрофоном приблизились, за их
спинами вновь появились Краев и Кепко.
—	Звоните,— сказал Гуров.
Усольцев усмехнулся и начал набирать номер, ка¬
мера вплотную снимала его руку. Он растерялся, пове¬
сил трубку:
—	Занято.
—	В Городе шестизначные номера, а вы набрали
только пять. Звоните,— быстро сказал Гуров.
Все происходило так, словно брали у знаменитости
интервью. Микрофон оказался около губ Усольцева,
кинокамера с пристрастием рассматривала его.
«И зачем я опять втянулся в эту идиотскую игру?
А сейчас вновь отказываться — все равно что признать¬
ся». Усольцев напрягся, вспоминая номер телефона ка¬
кой-нибудь девушки. Мозги словно прополоскали, там не
то что номера, там ничего не осталось.
А микрофон стоял у губ, и камера стрекотала. «На
дерьме ловят-то, на дерьме,— суетился Усольцев. Он
думал, возникла короткая пауза, но ему казалось, что
он стоит на всеобщем обозрении несколько минут.—
Если я сейчас позвоню какой-нибудь девке, то они спро¬
сят ее и выяснят, что двадцатого я ей не звонил».
—	Мне никто не ответил, и я повесил трубку,—на¬
конец произнес он.
Гуров предвидел такой ответ, контрудар был готов.
Лева посторонился, девушка выступила вперед:
— Неправда,— сказала она кинокамере.— Вы раз¬
говаривали. Я помню, вы сказали: «Я сейчас заскочу на
минутку».
Усольцев вытер ладонью лицо, представил, как вы¬
глядит на экране, пробормотал:
—	Дозвонился я одной... Было...
514


—	Так звоните,— быстро сказал Гуров, неинтелли¬
гентно оттеснив девушку.
Появившийся из ниоткуда Серов увел девушку и
парня в ресторан,
—	Звоните,—торопил Гуров, пытаясь перехватить
взгляд Усольцева,
Усольцев взгляда избежал, сказал прямо в камеру:
—	Не желаю. Я не желаю втягивать порядочную
женщину в эту грязную историю.
«Из телефонного звонка больше не выжать,— решил
Гуров,— надо слегка отпустить».
—	Ну, хорошо, оставим телефонный звонок,— ска¬
зал он миролюбиво,— пойдем дальше. Вы повесили
трубку и вернулись в зал? — Гуров взял Усольцева
под руку, и они, словно двое закадычных друзей, во¬
шли в ресторан.
—	Молодцы,— сказал Серов, подходя к Краеву и
Кепко.— Вы сработали как надо.
—	И что это даст? — спросил Краев.
—	Неужели действительно Сережа убил Игоря? —■
Кепко поморщился, казалось, он может заплакать.—
Он хотел убить Пашу?
—	Как дела?— Краев теребил Серова за рукав.
—	Лева посадил его на крюк, теперь будет водить,—
ответил Серов.— До подсадчика очень далеко, Усоль¬
цев способен сорваться в любой момент.— Он оглядел
тренеров и, горько улыбнувшись, добавил:—Мне ни¬
когда в жизни не придумать такого, я уж не говорю
организовать.
—- А ваш парень,— Кепко кивнул на дверь ресто¬
рана,— в порядке. У него кислород кончился, а он вьь
терпел, удержался на дистанции.
А свадьба гуляла. Молодежь развеселилась, забыла
про киносъемки. Лишь иногда раздавались реплики:
—	Я с тобой не танцевала...
—	Мало ли, что ты тогда меня целовал...
Никто, естественно, не подозревал, что Игорь Белан
снимает лишь Усольцева.
Вернувшись в зал, он направился было к столу,
вспомнил, что спиртное убрали, остановился, спросил:
—	Я не арестован?
—	Не говорите глупости,— ответил Гуров.
« Так я отойду на минуточку.— Усольцев реши¬
тельно зашагал в сторону кухни.
Там находился ресторанный буфет.
515


—	Клава, привет! — он пришлепнул на стойку де¬
сять рублей.— Стакан коньяку. Сдачу оставь себе.
—	Не могу, Сережа,— зашептала буфетчица.— Ви¬
дит Бог, не могу.
—	Почему здесь посторонние? — За спиной Усоль¬
цева появился метрдотель.
—	Ты что, Сашка, ошалел? — Усольцев схватил
мэтра за атласный лацкан.—Ты пьян!
—	Выйди, Сергей, отсюда,— отвернулся мэтр.-^Ты
ни за какие деньги не получишь ни капли.
Проходя мимо свадебного стола, Усольцев решил
спиртное украсть. «Подойду, налью стакан и выпью,
пусть думают, что хотят»,— решил он. В бокалах по¬
блескивало шампанское, остатки. Ни одной серьезной
бутылки он на столах не увидел. «Ах, так?» Он разо¬
злился — не так слаб Сергей Усольцев!
Он занял за столом свое место, глотнул минераль¬
ной, вызывающе спросил:
—	Следующим номером вашей программы?
Последовал выход Ходжавы.
—	Блондинка! — сказал Кахи.— Какая блондин¬
ка!— В его черных глазах было недоумение.— Иди!
Танцуй!
Усольцева одолевали два желания: выпить стакан
и материться, кричать до хрипоты, до потери, голоса.
Бешенство в нем вызывал не милиционер, который,
конечно, все и организовал — он зарплату получает.
Все эти! Тренеры — «отцы родные», ресторанные холуи,
еврейчик, служивший у него, Сергея Усольцева, шофе¬
ром, наконец, чучмек рот разинул.
—	Иди танцуй,— повторил Кахи.
Усольцев тяжело поднялся, пошел танцевать. Вы¬
сокая девушка, действительно блондинка, уже ждала
его. Неестественно приподняв руки, она походила на
манекен. Усольцев вошел в ее объятия, танцевал, ста¬
рался расслабиться, отключиться, думать о посторон¬
нем. Когда они все успели? Как разгадали? Чем кон¬
кретно располагают? Что произойдет дальше? Как себя
вести?
—	Скажите.— Гутлин тронул Гурова за плечо.—
Неужели? И я как шофер...
—	Год человека кормлю.—Кахи махнул рукой.—
Слушай, начальник, людям надо верить?
Гуров на риторический вопрос не ответил, лишь
516


вздохнул. И каждый только о себе. Никто не возму¬
тился и не закричал: «Человека убили! За что?»
Оркестр замолк, блондинка выскользнула из рук
Усольцева.
—	В прошлый раз вы танцевали великолепно. Се¬
годня вы словно оловянный солдатик. И руки у вас
холодные... Пошли.— Она направилась к выходу.
Усольцев шел следом, у двери девушка останови¬
лась, обернулась:
—	Что же вы? Открывайте!
—	Да-да, конечно.—Он распахнул перед девушкой
дверь, увидел киноаппарат, микрофон, но уже не реаги¬
ровал.
Девушка чуть замялась, затем улыбнулась.
—	Здорово! — Она повернулась к Усольцеву, кото¬
рый пытался вернуть на место соскользнувшую улыб¬
ку.— В>аша реплика,— шепнула девушка.
—	Телефончик разрешите? — выговорил Усольцев.
—	Не разрешу.— Блондинка улыбнулась в камеру и
направилась в туалет.
Усольцев стоял в одиночестве, оператор снимал, со
стороны за происходящим наблюдали Краев, Кепко и
Серов. Все молчали.
Швейцар мялся у дверей, на которых висела таблич¬
ка: «Ресторан закрыт».
Усольцев не знал, что секунды способны растяги¬
ваться в бесконечность. Он хотел вернуться в ресторан,
дорогу ему преградил Гуров.
— Через тридцать минут,— сказал он.— Где вы
были эти полчаса?
—	Сергей! — позвал швейцар.— Ты вышел,— и от¬
крыл дверь.
Гуров выходил из ресторана последним, ноги слегка
дрожали, в голове пусто и звонко, ладони вспотели, й
он незаметно вытер их о пиджак. Лева готовился к
сегодняшнему вечеру, как спортсмен к соревнованиям.
Он выспался, поел не очень плотно, мало пил воды —
знал, будет трудно. Однако, если бы не старый тренер,
Гуров мог сорваться в самом начале. Почему? Он
играл в игру, не имея никаких прав, не чувствовал за
спиной державшей мощи. Он оправился, взял себя в
руки, снова обрел зоркость. Сейчас он видел, что Усоль¬
цев. плохо себя чувствует не только психологически,
но и чисто физически, и не мог понять* что происходит.
Гуров перекрыл ему спиртное, не давая возможности
517


Усольцеву использовать коньяк как защиту: мол, я
пьян и серьезных разговоров не способен вести. Може¬
те меня оштрафовать, а пока я пошел спать.
Гуров передохнул за спинами товарищей. Выйдя
на улицу, быстро, но как бы между прочим сказал:
—	Итак, вы вышли на улицу.
Усольцев подготовился и ответил:
—	Я пошел гулять.
—	Встретили кого-нибудь из знакомых? — Гуров
чуть повернулся, искал взглядом Кепко.
—	Нет.— Усольцев почувствовал облегчение.
Все, тут они упрутся. Он гулял и никого не встре¬
тил. Все. Больше он не скажет ничего, пусть попробуют
доказать обратное. Презумпция невиновности. Человек
не виновен, пока его вина не доказана. Так записано
в законе. Он даже улыбнулся Гурову, взглянул открыто.
«Вот он, второй серьезный барьер»,— понял Гу¬
ров и задал заготовленный, казалось бы, беспомощный
вопрос:
—	Вы тридцать минут гуляли, когда вас ждали
друзья, накрытый стол, очаровательная девушка?
—	Да, гулял.— Усольцев развеселился.
—	Интересно.— Гуров кивнул.— Сегодня вы сядете
в машину. У вас ведь есть ключи? В тот вечер они у
вас были, и мне кажется, что гуляли вы не пешком, а
катались на машине. Прогулка на машине отнюдь не
криминал. Разве не так?
Анатолий Петрович Кепко появился перед Усоль-
цевым мгновенно, поднял голову, глянул в глаза:
—	Сережа, мы же вроде договорились, или у тебя
со слухом плохо? Садись за руль. Ну?
—	Ради Бога, Петрович, без мелодрам,— Усольцев
пожал плечами, открыл машину, сел за руль.
—	Прямо, пожалуйста,— сказал Гуров, усаживаясь
на переднее сиденье. Кепко и Краев сели сзади.
«Зря я согласился,— понял Усольцев,—пусть и нет
свидетелей, но они меня везут под ручку прямо к месту,
йи к чему мне, надо кончать. Уберусь я из Города,
останусь — время покажет, а сейчас надо сорваться,
уйти.— Как только он призвал себя к активным дейст¬
виям, его прошиб пот, руки задрожали сильней.—
Стакан бы мне сейчас, только стакан, я бы им показал,
где кто зимует».
«Если не доведу до конца и он начнет вырываться,
все равно повезу в прокуратуру,—решил Гуров.—Ко¬
518


нечно, он далеко не в кондиции, однако, лучшей ситуа¬
ции для официального допроса не добиться. Ему пло¬
хо, явно плохо, он на грани истерики. Странно, он вы¬
пил лишь две рюмки, что же его так трясет?»
*— Здесь направо, пожалуйста,— сказал Гуров,— и
остановите.
«Точно, здесь я оставил машину,— вспомнил Усоль¬
цев, повернул ключ зажигания, выключил мотор.—'
Значит, знают, суки».
—	Утопить Усольцева, спасти Павла Астахова! —
неожиданно закричал он — Вы оба меня всегда не
любили! Но мы еще поборемся!
Усольцев задыхался: «Что я говорю? Зачем? Стрип¬
тиз. Идиот. Кретин».
—	Выйдем на воздух,— спокойно сказал Гуров,
будто ничего не слышал.
Тренеры выскользнули из машины и тихонько ото¬
шли в сторону. И то, что «отцы родные» оставили его
один на один с майором, и то, что милиционер не вос¬
пользовался его срывом, доконало Усольцева.
Он было напрягся, приготовился к бешеному со¬
противлению. «Сейчас отшвырну их и побегу, имеют
право ловить, пусть ловят. Кабинет. Протокол. До¬
прос». Но покосился на Гурова, который зевнул, потя¬
нулся устало, как бы говоря: вот чертова работа, вся¬
кие глупости приходится делать,— и шумно выдохнул,,
расслабился.
На противоположной стороне остановилась «Волга».
Серов и два эксперта вылезли из машины. Вспыхнул
свет, застрекотал аппарат.
Усольцев стоял у машины и понимал, что опять
ошибся. «Рвать надо все, кончать. Заигрывает меня
сыщик, затягивает».
Скрипнула дверь соседнего дома, две пожилые жен¬
щины в черных платках, надвинутых на брови, крес¬
тясь, вышли на крыльцо.
—	Надо же... Бог дал, Бог и взял.
—	Успокой, Боже, душу грешницы.
Женщины, оглядываясь на машины и людей, крес¬
тясь, засеменили по переулку.
—	Никак, у вас лжесвидетель помер? — усмехнулся
Усольцев и вздрогнул.
В пустом переулке раздался стук каблуков, прижи¬
маясь друг к другу, подходили девушка и парень.
«Влюбленные шизофреники меня сегодня докона¬
519


ют»,— подумал Усольцев, отвернулся и пошел от ма¬
шины к перекрестку.
—	Правильно, Усольцев,— похвалил Гуров.—Только
вы здесь оглянулись.
Усольцев опешил, споткнулся.
—	Оглянулись! Оглянулись! — радостно .сообщила
девушка, подошла к Усольцеву, указала на разрезы
его пиджака: — Вот эти разрезы называются шлицы.
Как и большинству женщин, ей. нравились и кино¬
съемка, и внимание окружающих. Она подошла к «Жи¬
гулям».
—	Я же сказала, голубая.—Она замолчала.—Это
не та машина. У той под зеркалом висела белая
обезьянка!
— Большое вам спасибо,— остановил	девушку
Гуров.
Усольцев рванулся к ним:
—	Рот затыкаете! — Микрофон выскочил перед ним,
застыл у рта.— Раз не то свидетель говорит, так спа¬
сибо и адью?
Гуров встал перед Усольцевым, разглядывал вни¬
мательно, будто на лице у того появилось что-то не¬
обычайно интересное.
А вы, Усольцев, глупы. Обезьянка висела в этой
машине до вчерашнего дня. Свидетелей тому...— Гуров
сжал ладонями виски, покачал головой.— Вы ее сорва¬
ли неизвестно зачем. Впрочем, понятно — нервы. Убить
•человека — не рюмку выпить.
Сказано! Существовал лишь подтекст, теперь ска¬
зано!
«Ну, теперь вперед, не дай ему перестроиться»,—
подстегнул себя Гуров и быстро спросил:
—	Двадцатого около двадцати двух часов вы на¬
ходились на этом месте? — Он придвинул микрофон.
Усольцев молчал. Хотел сказать:	«Дайте	стакан,
поговорим, как люди», понял весь идиотизм своих же¬
ланий и молчал.
—	Оператор, крупный план,— скомандовал Гуров.'—
Усольцев, повторяю вопрос. Двадцатого июля около
двадцати двух часов вы находились в этом месте?
т- Нет! — сказал Усольцев.
Девушка, которая не могла опознать его в лицо,
ее свидетельские показания сводились к шлицам и
обезьянке, следовательно, равнялись нулю, искренне
воскликнула:
520


—	Ну и лгун!
«Милая, дай я тебе ручку поцелую»,— чуть не крик¬
нул Гуров, взял Усольцева под руку, повел к пере¬
крестку — за углом находился тот дом.
—	Усольцев, поймите,— доверительно говорил Гу¬
ров.— Мы боремся не против вас, а за вас. Убийство
с заранее обдуманным намерением с целью компро¬
метации третьего лица тянет на высшую меру.
—	Сначала надо доказать.— Голос Усольцева терял
живые интонации.
— Верно,— легко согласился Гуров.— Вы уже не
отрицаете сам факт, лишь апеллируете к закону. Вы
теряете позиции, Усольцев. Вы будете отступать и от¬
ступать, пока не упретесь спиной в стенку.
—	Вы эту стенку сначала сложите.— Усольцев со¬
противлялся уже по инерции. Расходуя нервную энер¬
гию, он терял силы, хлебнуть их было не из чего. «Ге¬
ракл оторвал Антея от земли и удавил,— почему-то
вспомнил он.—Так я не Антей, а ты милиционер, а не
Геракл!» Усольцев разозлился, ощутил прилив энергии.
Гуров почувствовал это, отпустил руку Усольцева,
остановился у подъезда Лозянко. Подошли тренеры,
Серов с экспертами.
Усольцев, когда в последний раз вы были в этом
доме? — безразлично спросил Гуров.
—	Не помню,— мгновенно ответил Усольцев, де¬
монстративно отвернувшись от камеры.
—	Интересно.— Гуров взял Усольцева за плечо,
повернул лицом.— С вами разговаривают, Усольцев.—
И обратился к Кепко: — Анатолий Петрович, задай я
вам такой вопрос, вы ведь задумались бы, стали вспо¬
минать. Так?
—	Конечно.
—	Потом бы вы говорили:	«примерно», «видимо»,
только запутавшись, сказали бы «не помню».— Гуров
изобразил недоумение.— А тут сразу: «Не помню».
Серов стоял позади всех, аплодировал Гурову.
Усольцев не реагировал — сил не осталось, вытекли.
«Признаюсь, и конец,— думал он.— Раз признаюсь,
вышку не дадут. Лет двенадцать вмажут точно. Так
ведь вылечат. Отсижу десять, выйду на волю молодым
■и здоровым. Тюрьма? А сейчас я свободный? Водка луч-
<ше тюрьмы?»
—	Подонок! — сказал Краев.— Убийца!
Гуров застонал, громко застонал, словно его ранили.
521


Усольцев вздохнул, выпрямился, замахнулся на опера¬
тора, тот шарахнулся, едва не выронил аппарат.
Гуров понял, что не дошел до финиша одного шага,
струна, натянутая между ним и Усольцевым, лопнула.
Тренеры, которые весь вечер как бы призывали Усоль¬
цева рассеять абсурдные подозрения, не давали ему
занять сугубо официальную позицию, превратились в
обвинителей. Если до последнего момента он стремился
оставаться для них, а следовательно и для всего горо¬
да, Сережей Усольцевым, то теперь ему терять уже
нечего. Убийца! Ну что же, на войне как на войне! Те^
перь он будет защищать не честь, а жизнь.
— Финита! — театрально воскликнул Усольцев.—
Вы, гражданин милиционер, не режиссер-постановщик.
Задерживайте, допрашивайте, проводите очные ставки,
в законе все сказано. Действуйте.
—	Как желаете,—сказал Гуров —Едем в прокура¬
туру, следователь вас ждет.
—	Едем! — Усольцев смотрел вызывающе.
«Я сделал все, что мог»,— попытался оправдать себя
Гуров, даже пожал плечами, взглянул на Кепко, кото¬
рый стоял, опустив голову, и предпринял последнюю
попытку.
—	В конце концов, Усольцев, от вас требуется сов¬
сем немного,— как можно мягче сказал он.— Назовите
человека, с которым вы разговаривали по телефону
двадцатого вечером. Мы проверим, никого не компро¬
метируя. Помните, ваш отказ наводит на серьезные
размышления.
—	Нет! — выпали л Усольцев, не задумываясь.—
Я в ваши игры больше не играю, а размышления —
не доказательства! Сначала назовите, потом ответьте
на последний вопрос...
—	Вы совершаете ошибку,— сказал Гуров, повер¬
нулся к Усольцеву спиной и понял, что его маневр раз¬
гадан. Если бы в данной ситуации Усольцев заговорил,
то обязательно запутался и в конце концом признался.
Не успел никто сделать и шага, как дверь подъезда
распахнулась, и на улицу с радостным визгом выско¬
чила немецкая овчарка, а следом вышел мужчина.
Пес, не обращая внимания на людей, бросился
справлять свои собачьи надобности. Мужчина, увидев
Усольцева, сказал:
—	Сергей, здравствуй!
Усольцев сорвался. Весь вечер милиционер цграл
522


по правилам. В кабаке все тютелька в тютельку, в вес¬
тибюле тоже. Машина, переулок, пара влюбленных
дегенератов. Все точно. Этого кретина с собакой не
было!
—	Ты меня двадцатого тоже видел? — Он схватил
мужчину за грудки.— Ты тоже, сука, свидетель?
—	Отпусти! Пан порвет тебя! —крикнул мужчина.
Что-то серо-рыжее, ушастое и клыкастое уже летело
по переулку. Все попятились. Хозяин оттолкнул Усоль¬
цева, шагнул вперед. Пес, утробно рыкнув, хотел его
обежать.
—	Стоять! Сидеть! — Мужчина погладил пса.—
Гулять! — и повернулся к Усольцеву.— В чем дело,
Сергей? Разве мы с тобой не встречались?
Дорогу осилит идущий!
Гуров шел, полз, карабкался, Краев подставил ему
ножку, а неизвестный мужчина, как позже выяснилось,
два часа назад вернувшийся из отпуска, вышел гулять
с собакой и восстановил равновесие.
Человек удивился: «Разве мы с тобой не встреча¬
лись?» Они действительно неоднократно встречались. Но
для Усольцева в данный момент существовал лишь тот
вечер, который столь тщательно реставрировался. И не¬
понимание превратилось для Усольцева в катастрофу.
—	Не было тебя здесь! Не было! — кричал он.
Мужчина, ничего не понимая,— он и о смерти своего
соседа еще не слышал,— махнул на Усольцева рукой,
пробормотал:
—	Опять пьяный,— и пошел за своим остроухим
другом.
Присутствующие смотрели на Усольцева без гнева
или ненависти, устало, даже равнодушно. Он увидел
отворачивающиеся от него лица, застонал.
—	Мне надо заглянуть в ресторан.
«Алкоголик»,— понял Гуров. И вспомнил, как два¬
дцатого Усольцев за столом сначала нервничал, затем
вышел в буфет и вернулся веселым и насмешливым.
И на улице, у прокуратуры, он достал из кармана по¬
вестку и тут же убрал — так тряслись у него руки.
—	Нет, Усольцев, вам не надо в ресторан.— Гуров
нашел взглядом Серова: — Борис Петрович, позвоните
дежурному, в прокуратуру срочно требуется врач.
Гуров и Серов брели по ночной улице, Убийца,
523


эксперты и тренеры остались в прокуратуре, а розыск¬
ники ушли. Со следователем Лева попрощался взгля¬
дом, Николай Олегович рассеянно улыбнулся и кивнул,
он уже был там, в борьбе, которая для розыскника за¬
кончилась, а для следователя только начинается. Гуров
не обиделся, он понимал и, кивнув остальным, вышел
на улицу. Здесь его и догнал подполковник, и они по¬
брело по плохо освещенным улицам.
—	Город ваш я так и не видел,—сказал Лева.—
Станут расспрашивать, а я ни гу-гу. Сколько людей
у вас?
—	За миллион.
— Подходяще.— Гуров помолчал.— Театры, музеи,
архитектура старинная.
—	Доктор здоровых людей только в гостях встреча¬
ет. Ты работал.
—	Это конечно.
Они остановились у гостиницы. Скрипнув тормоза¬
ми, к тротуару подкатила «Волга».
—	В шесть я за тобой заеду, попытайся заснуть.—
Серов протянул руку.— Да, ты как-то трепался: мол,
земля круглая, да еще и вертится. Может, она еще по¬
вернется так, что я тебе пригожусь.
—	Может, и повернется.— Гуров пожал подполков¬
нику руку и пошел к запертым дверям объясняться
со швейцаром.
Серов вернулся домой, заглянул в холодильник,
обнаружил пакет молока, зубами оторвал жесткий, с
привкусом воска уголок, хлебнул.
Только он сел на постель, как зазвонил телефон.
—	Ну? — сказал Серов безразлично.— Группу вы¬
слали? Кто за старшего? Нет... Он улетел домой, оста¬
вил для тебя слюнявчик. Наши деды, светлая им па¬
мять, собирались покончить с преступностью завтра.
А мы покончим послезавтра. И не вздумай мне зво¬
нить! Меня нет!
Он положил трубку, выключил бра, лег.
Телефон тут же зазвонил вновь. Серов перевернулся
на другой бок. Аппарат не унимался, казалось, он на¬
чал подпрыгивать от усердия. Серов пробормотал слова,
которые сотрудник милиции употреблять не должен,
снял трубку:
—	Ну? Кто? Паша, ты? Извиняю. В шесть утра.—
Он взглянул на часы.— Через пять часов. Ладно, лад¬
но... Не за что. Спокойной ночи...
524


Совершенно невероятно, но Гуров заснул мгновенно,
снов не смотрел, а когда дежурная разбудила, встал
свежий и в отличном настроении. Серов вошел, не. по¬
стучав, положил на стол пистолет в оперативной кобуре
ц билет на самолет.
—	Ваше личное оружие, майор.— Он легко обнял
Гурова.— Тебя проводят, а я, извини, спешу.—Серов
подмигнул и вышел, не оглянувшись.
Гуров несколько растерялся, пристегнул пистолет,
начал было обижаться, когда в дрерь постучали.
—	Открыто! — крикнул Гуров.
—	Доброе утро.— В номер вошел Павел Астахов.
—	Доброе,— ответил Гуров, разглядывая Астахова,
который в шесть утра был в вечернем костюме и прй
орденах...
Павел вел «Волгу» неторопливо, притормаживая
на поворотах. Выкатившись из Города, скорость не
прибавил. Инспектор ГАИ весело козырнул, Астахов
помахал рукой.
И хотя было во всей этой ситуации нечто театраль¬
ное, ;у Гурова в горле першило, и он молчал.
—	Думаю, год я еще продержусь,— сказал Аста¬
хов.— Проиграю и отправлюсь раздавать долги. Мно¬
гие считают, надо уходить чемпионом, непобежденным.
Я считаю, мужчина должен дойти до конца. Ни Вале1-
рий Борзов, ни Виктор Санеев, никто из проигравших
чемпионов не ушли побежденными.
Гуров был признателен Астахову, что тот не зап>
ворил об убийстве, не благодарит и не заверяет в веч¬
ной дружбе.
-В аэропорту Гуров отозвал в сторону лейтенанта
милиции, предъявил удостоверение и вместе с лейте¬
нантом и Астаховым, минуя спецконтроль, вышел на
летное поле.
—	Я скоро буду в Москве и позвоню.— Астахов по¬
жал Гурову руку и, сопровождаемый любопытными
взглядами, ушел.
На Гурова, который направился к самолету, никто
не обращал внимания.


Литературно-художественное издание
Леонов Николай Иванович
ОБРЕЧЕН НА ПОБЕДУ
Повести
Избранные произведения
Художественный редактор Р. С. Климов
Технический редактор В. М. Личутина
Корректор В. А. Фокина
ИБ № 1096
Сдано в набор 28.06.93. Подписано в печать
27.08.93. Формат 84 X 108]/з2. Бум, газетная.
Гарнитура литературная. Высокая печать. Уел.
печ. л. 27,72. Уч.-изд. л. 29,913. Тираж 50 000 экз.
Заказ № 3598. Цена договорная.
Северо-Западное книжное издательство
163061, Архангельск, пр. П. Виноградова, 61
Издательско-полиграфическое предприятие
«Правда Севера»
163002, Архангельск, пр. Новгородский, 32
СОДЕРЖАНИЕ
ВЫСТРЕЛ В СПИНУ ...........	7
ЛОВУШКА			177
ОБРЕЧЕН НА ПОБЕДУ	, ... 349


Издание
«Избранного» Н. ЛЕОНОВА
«ОБРЕЧЕН НА ПОБЕДУ»
«БЕСПЛАТНЫХ ПИРОЖНЫХ
НЕ БЫВАЕТ»
«УДАЧИ ТЕБЕ, СЫЩИК!»
осуществлено при содействии
ГАНДВИКБАНКА


Гандвикбанк
банк достаточно
сильный,
чтобы предложить Вам
хороший доход
и спокойствие...
163061, г Архангельск,
прЛомоносова, 181,
тел.(81800)49-21-70,
факс:43-43-48.
	любовью...