ИСКонев.
ЗАПИСКИ
КОМАНДУЮЩЕГО
ФРОНТОМ
Иван Степанович
Конев
ВОЕННЫЕ/И I
/ИЕ/ИЖРЫ
ЗАПИСКИ
КОМАНДУЮЩЕГО
ФРОНТОМ
1945-1945
И. С. КОНЕВ,
Маршал Советского Союза,
дважды Герой Советского Союза
МОСКВА
Военное издательство
1989
ББК 63.3(2)722
К64
Редактор А. С. Крюков
Конев И. С.
К64 Записки командующего фронтом 1943—1945.—4-е изд.—
М.: Воениздат, 1989.— 520 с., 12 л. ил.— (Военные мемуары).
ISBN 5—203—00496—X
Воспоминания посвящены крупнейшим наступательным операциям Совет-
ской Армии, проводившимся в 1943—1945 годах. Рисуя грандиозный размах
наступления советских войск, автор рассказывает о деятельности Ставки ВГК,
военных советов фронтов и армий по подготовке и ведению операций, анализи-
рует действия войск, размышляет об истоках мужества и героизма советских
воинов.
Книга выходит по плану Всесоюзной издательской программы выпуска
литературы массового спроса и рассчитана на широкий круг читателей.
1305010000—092
068(02)—89
без объяви.
К
ББК 63.3(2)722
© Воениздат, 1989
ISBN 5—203—00496—X
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев — автор «Записок командующего
фронтом»— прославленный советский полководец, посвятивший всю свою жизнь делу
вооруженной защиты социалистической Родины, мирного труда советского народа.
Родился Иван Степанович 28 декабря 1897 года в деревне Лодейно, ныне Подоси-
новского района Кировской области, в бедной крестьянской семье. В первую мировую
войну был призван в армию и после окончания учебной команды унтер-офицеров
направлен на Юго-Западный фронт. Здесь под влиянием большевиков участвует в
революционном движении солдатских масс. После Великой Октябрьской социалисти-
ческой революции ведет активную работу по установлению Советской власти у себя
на родине, где избирается членом Никольского уездного исполкома, работает уездным
военным комиссаром.
В 1918 году И. С. Конев навсегда связывает свою судьбу с Коммунистической
партией, добровольно вступает в ряды Красной Армии. В годы гражданской войны
был комиссаром бронепоезда, затем стрелковой бригады, дивизии, штаба Народно-
революционной армии Дальневосточной республики. Сражается на Восточном фронте
против колчаковцев, белогвардейских банд и японских интервентов. Будучи делегатом
5-го Всероссийского съезда Советов и 10-го съезда РКП (б), участвует в подавлении
мятежа левых эсеров в Москве в 1918 году и белогвардейского мятежа в Кронштадте
в 1921 году.
Особенно ярко полководческий талант И. С. Конева раскрылся в Великую Отече-
ственную войну. Он последовательно командует войсками 19-й армии, Западного,
Калининского, Северо-Западного, Степного, 2-го и 1-го Украинских фронтов. Войска,
возглавляемые И. С. Коневым, успешно провели ряд крупных операций по разгрому
немецко-фашистских захватчиков под Калинином, на Украине, на территории Польши
и Чехословакии, на Одере и в Берлине. В годы войны И. С. Коневу были присвоены
высокие воинские звания генерал-полковника (11 сентября 1941 года), генерала
армии (26 августа 1943 года) и Маршала Советского Союза (20 февраля 1944 года).
После войны И. С. Конев активно участвует в строительстве Вооруженных
Сил Советского Союза. Он занимает посты главнокомандующего Центральной груп-
пой войск и верховного комиссара по Австрии (1945—1946 годы), главнокомандую-
щего Сухопутными войсками — заместителя Министра Вооруженных Сил СССР
(1946—1950 годы), главного инспектора Советской Армии — заместителя военного
министра СССР (1950—1951 годы), первого заместителя Министра обороны и главно-
командующего Сухопутными войсками (1955—1956 годы), первого заместителя Ми-
нистра обороны (1956—1960 годы). С 1955 по 1960 год И. С. Конев — главнокомандую-
щий Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского
Договора.
И. С. Конев был делегатом ряда партийных съездов, неоднократно избирался
в состав ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета СССР.
Заслуги И. С. Конева высоко оценены Советским государством. Он дважды удостоен
звания Героя Советского Союза (29 июля 1944 года и 1 июня 1945 года), награжден
семью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Красного
Знамени, двумя орденами Суворова I степени, двумя орденами Кутузова I степени,
орденом Красной Звезды и Почетным оружием. В числе первых И. С. Конев награж-
ден высшим военным орденом «Победа». Он удостоен также звания Героя Чехосло-
вацкой Социалистической Республики и Героя Монгольской Народной Республики,
награжден многими орденами и медалями ряда социалистических стран и других
государств.
3
Предлагаемые читателю «Записки командующего фронтом» включают (с неболь-
шими сокращениями и уточнениями) две книги И. С. Конева, опубликованные при его
жизни. Первая — «Сорок пятый»— вышла в Воениздате двумя изданиями, в 1966
и 1970 годах, вторая—«Записки командующего фронтом 1943—1944» опубликована
в 1972 году издательством «Наука». Обе книги явились ценным вкладом в разработку
военной истории и были тепло приняты советской общественностью.
Настоящее издание мемуаров И. С. Конева предпринято по плану Всесоюзной
издательской программы выпуска литературы массового спроса и рассчитано на широ-
кий круг читателей.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СТЕПНОЙ ФРОНТ В КУРСКОЙ БИТВЕ
Битва под Курском, которую мы вправе называть Великой битвой,
характерна огромным размахом, исключительной напряжен-
ностью и ожесточенностью борьбы. Она охватила огромную
1ерриторию нынешних Орловской, Брянской, Курской, Белгородской,
Сумской, Харьковской и Полтавской областей. 50 дней шли упорные,
напряженные бои на земле и в воздухе. За это время обеими сторонами
последовательно было введено в сражение свыше 4 миллионов человек,
более 69 тысяч орудий и минометов, 13 200 танков и самоходных
орудий и до 12 тысяч боевых самолетов.
Развернувшиеся в ходе битвы танковые сражения не имели себе
равных в военной истории. Это была величайшая танковая битва
во второй мировой войне.
Напряженность борьбы в районе Курской дуги была обусловлена
рядом политических, экономических и стратегических факторов.
Великая Отечественная война к лету 1943 года достигла важного
переломного этапа. Под ударами Советских Вооруженных сил уже
в битве под Москвой рухнули фашистские планы «молниеносной»
войны. Через год немецко-фашистские армии потерпели сокрушитель-
ное поражение под Сталинградом. Началось массовое изгнание гитле-
ровских оккупантов из пределов нашей страны. Наши Вооруженные
Силы приобрели разносторонний боевой опыт борьбы с сильным
и опытным врагом, и с каждым днем боевая мощь их нарастала. Дей-
ствующая армия получала все больше и больше вооружения и боевой
техники от промышленности, перестроившейся на военный лад.
Летом 1943 года гитлеровская армия представляла собой все
еще мощную силу, способную выдержать длительную, напряженную
борьбу, а политическое и военное руководство Германии жаждало
взять реванш за Сталинград. Чтобы восстановить свой престиж,
ликвидировать начавшийся разброд в лагере своих союзников, фа-
шистским правителям была нужна крупная победа, и они шли на все,
чтобы добиться ее любой ценой. Однако вермахт к тому времени смог
наступать только на одном стратегическом направлении.
В целях преодоления военно-политического кризиса правители
нацистской Германии приняли решение провести в стране «тотальную
мобилизацию» и форсировать развитие военной промышленности,
значительный рост которой обеспечивался за счет ресурсов оккупиро-
ванных стран Европы. Все эти мероприятия, начатые с января 1943
года, дали определенные результаты. Производство танков, орудий,
5
минометов в гитлеровской Германии по сравнению с предшествовав-
шим годом увеличилось более чем в 2 раза, боевых самолетов — в 1,7
раза. Пользуясь отсутствием второго фронта на Западе, правительство
фашистской Германии смогло направить большую долю промышлен-
ных ресурсов, а также вновь мобилизованные людские контингенты
на укрепление Восточного фронта. К лету 1943 года оно не только
восполнило понесенные потери, но и снабдило действующие войска
новыми, более совершенными образцами военной техники.
За 1943 год противник смог довести общую численность своих
вооруженных сил до 10 300 тысяч человек, т. е. почти до того уровня,
какой был летом 1942 года, когда эта численность была наибольшей.
Хотя после поражения под Сталинградом Гитлер на совещании в став-
ке вермахта 1 февраля 1943 года вынужден был заявить, что «возмож-
ность окончания войны на Востоке посредством наступления более
не существует»1, все же неизбежность крушения толкала его на очеред-
ную авантюру.
Основные силы вермахта были по-прежнему сосредоточены на
советско-германском фронте. К началу летне-осенней кампании
1943 года здесь находилось 198 немецких дивизий, а также 38 диви-
зий и 12 бригад сателлитов Германии.
Для проведения крупной наступательной операции, получившей
условное название «Цитадель», было выбрано курское направление.
Далеко выдвинутый на запад наш Курский выступ создавал, по мнению
немецкого командования, благоприятные предпосылки для окружения
и последующего разгрома занимавших его советских войск Цен-
трального и Воронежского фронтов. После этого предполагалось
нанести удар в тыл Юго-Западного фронта — провести операцию
«Пантера». Под Курском Гитлер сосредоточил до 50 лучших своих
дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных. Большие надеж-
ды он возлагал на новую боевую технику: танки «тигр» и «пантера»,
самоходные орудия «фердинанд», самолеты «Хейнкель-129», «Фок-
ке-Вульф-190А». По свидетельству западногерманского историка
Центнера, на курском направлении было сосредоточено все, «на что
была способна промышленность Германии и мобилизованной Ев-
ропы».
Планируя это наступление, немецкое командование хотело добить-
ся здесь решающей военной победы любой ценой. Об этом откровенно
сказал начальник штаба вооруженных сил Германии Кейтель: «Мы
должны наступать из политических соображений».
Замысел предстоящего наступления немецко-фашистских войск
под Курском достаточно подробно излагается в приказе № 6, под-
писанном Гитлером 15 апреля 1943 года. Согласно этому приказу,
задачей наступления было уничтожение советских войск в районе за-
паднее Курска путем «концентрического наступления» с целью окруже-
ния советских фронтов. Один удар намечалось нанести из района
«Совершенно секретно! Только для командования!» Стратегия фашистской
Германии в войне против СССР: Документы и материалы (далее — Совершенно секрет-
но...). М., 1967, с. 458.
6
южнее Орла основными силами группы армий «Центр» и другой —
из района севернее Харькова главными силами группы армий «Юг».
«Этому наступлению,— говорилось в приказе Гитлера,— придается
решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим
успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну
и лето текущего года... На направлении главных ударов должны быть
использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие коман-
диры и большое количество боеприпасов... Победа под Курском
должна явиться факелом для всего мира»1.
Успешно противодействовать немецкой армии могли лишь мощные
силы, оснащенные совершенной боевой техникой. Самоотверженный
труд советского народа, гигантская организаторская деятельность
партии привели к тому, что в 1943 году в ряде решающих показателей
военной экономики Советская страна опередила фашистскую
Германию. Летом 1943 года Красная Армия уже имела в достаточном
количестве самую передовую для того времени военную технику,
превосходила врага в количестве самолетов, танков, артиллерии.
Бронетанковые и механизированные войска стали основным ударным
и маневренным средством наших сухопутных войск.
Советскому Верховному Главнокомандованию удалось своевре-
менно разгадать замыслы противника, направления его основных
ударов и сроки перехода в наступление. Анализ сложившейся обста-
новки, наличие разведывательных данных о готовящемся наступлении
противника на Курск подводили к выводу, что на первом этапе
кампании нам более выгодно провести на курском направлении
стратегическую оборонительную операцию.
Ставка советского Верховного Главнокомандования в то время
принимала во внимание, что вермахт, не располагая резервами, сможет
наступать только на одном стратегическом направлении, создав для
этого достаточно сильную ударную группировку. Целесообразно будет
обескровить противника в оборонительном сражении, уничтожить его
танки, а затем, введя свежие резервы, нанести сокрушительный удар
и разбить основную группировку врага.
Давая оценку обстановке и предложения о способе действия
Красной Армии в предстоящей летней кампании, в частности в рай-
оне Курской дуги, заместитель Верховного Главнокомандующего
маршал Г. К. Жуков в своем докладе в Ставку 8 апреля 1943 года
писал: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью
упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если
мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем,
введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно
добьем основную группировку противника»1 2. Нельзя сказать, что
такое решение созрело мгновенно, но оно было дальновидным, по-
скольку базировалось на прочной основе.
Следовательно, оборона наших войск в битве под Курском была
не вынужденной, а преднамеренной, имеющей целью создать выгодные
1 Совершенно секретно..., с. 502.
2 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 3-е изд. М., 1978, т. 2, с. 124.
7
условия для последующего перехода в наступление. А в случае отказа
противника от наступления предусматривалась также возможность
перехода советских войск к активным действиям первыми.
Уже весной 1943 года советское Верховное Главнокомандование
располагало данными о готовящемся летнем наступлении немецко-
фашистских войск в районе Курской дуги. Данные разведки поступа-
ли с исключительной быстротой и точностью. Было точно определено
и направление главного удара противника. Именно в связи
с этим в тылу советских войск к востоку от Курского выступа на
рубеже Тула, Елец, Старый Оскол, Россошь Ставка сосредоточивала
крупные стратегические резервы. В указанное районы выводились
соединения и объединения, участвовавшие в битве под Сталинградом,
в боях под Ленинградом, а также на других участках советско-герман-
ского фронта. Вначале все эти войска были объединены в Резервный
фронт, который с 15 апреля 1943 года стал именоваться Степным
военным округом, с 23 июня 1943 г. командовать которым было
поручено мне. С 10 июля 1943 года он стал Степным фронтом.
Членами Военного совета были вначале генерал-лейтенант
Л. 3. Мехлис, а затем (с 9 июля 1943 года) генерал-лейтенант
танковых войск И. 3. Сусайков и генерал-майор И. С. Грушецкий,
начальником штаба стал генерал-лейтенант М. В. Захаров.
Следует отметить, что в истории войн почти не было случая, когда
создавались бы такие мощные стратегические резервы, объединенные
единым фронтовым командованием.
В ходе войны до Курской битвы бывало так, что в процессе оборо-
нительных и наступательных операций в сражение вводились значи-
тельные по своим силам стратегические резервы — несколько армий,
которые находились в резерве Ставки, но они передавались для уси-
ления фронтовых объединений. Их ввод, как правило, осуществлялся
поодиночке, рассредоточенно по времени и в пространстве. Правда,
в первый период войны на западном направлении одно время сущест-
вовал Резервный фронт, но он был слабее Степного фронта по соста-
ву, и значительная часть его сил находилась в обороне в соприкос-
новении с противником. В битве же под Курском несколько армий
и отдельных танковых корпусов были объединены фронтовым коман-
дованием, что придало стратегическому резерву совершенно иное
качество.
Я хорошо помню, как перед выездом к новому месту назначения
меня вызвали в Ставку. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин
в присутствии маршала Г. К. Жукова и членов Государственного
Комитета Обороны сказал:
— Степной фронт должен сыграть важную роль в контрнаступ-
лении.— И, обращаясь ко мне, продолжал:
— Вы понимаете, товарищ Конев, какое назначение вы получаете
в связи с обстановкой, которая складывается на южном направлении?
Противник, видимо, создаст очень сильные группировки для того,
чтобы срезать Курский выступ. Ваш фронт, расположившись за
Центральным и Воронежским фронтами, должен быть в готовности,
если прорвется противник, отразить его удары и не допустить
8
развития прорыва в восточном направлении как на орловском, так и на
белгородском направлении. Поэтому полосу, занимаемую фрон-
том, надо хорошо подготовить в оборонительном отношении, а в тылу,
по рекам Воронеж и Дон, подготовить государственный рубеж обо-
роны.
Таким образом, советским Верховным Главнокомандованием было
принято принципиально новое решение организационного объединения
стратегических резервов. Создание Степного фронта, объединившего
резервы Ставки на юго-западном направлении, является, безусловно,
достижением советского военного искусства.
К началу немецко-фашистского наступления войска фронта
находились в полной боевой готовности к наступлению и представляли
крупную ударную группировку, способную действовать как на орлов-
ском, так и на белгородско-харьковском направлении.
Как известно, в битве под Курском советские войска создали
мощную, глубоко эшелонированную, хорошо организованную оборону
с выгодным для нас соотношением сил сторон, поскольку мы готови-
лись к преднамеренной обороне. И все же противнику удалось на обо-
янском направлении вклиниться в нашу оборону на глубину до 35 ки-
лометров. И лишь благодаря вводу в сражение двух армий Степного
фронта —5-й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова и 5-й
гвардейской армии А. С. Жадова — вражеское наступление было
окончательно остановлено.
Таким образом, наличие в тылу за оборонявшимися фронтами
заблаговременно развернутых крупных стратегических резервов позво-
лило в очень короткий срок сорвать тщательно подготовленное стра-
тегическое наступление немецкой армии, на которое гитлеровское
командование возлагало все свои надежды.
Создание Степного фронта сыграло не менее важную роль и в быст-
ром переходе советских войск от оборонительных действий в решитель-
ное наступление. Фронтовое объединение, находившееся в резерве
Ставки, своим вступлением в линию действующих фронтов резко
изменило обстановку в пользу Красной Армии на важнейшем
в летней кампании 1943 года юго-западном направлении.
Основные задачи Степного фронта были определены в директиве
Ставки от 23 апреля 1943 года.
Вот что, например, требовала Ставка:
«Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. На период доукомплектования войск Степного военного округа
одновременно с задачами боевой подготовки возложить на войска
округа следующие задачи:
а) на случай перехода противника в наступление ранее срока
готовности округа иметь в виду прочно прикрыть направления:
1)	Ливны, Елец, Раненбург;
2)	Щигры, Касторное, Воронеж;
3)	Валуйки, Алексеевка, Лиски;
4)	Ровеньки, Россошь, Павловск;
5)	Старобельск, Кантемировка, Богучар и район Чертково, Мил-
лерово.
9

Пссл
Ржава о
38А
Брл .Солдатское '/с
~\О/ Верх. Реутец
Марьино
В ге.А
Старый Оскол
. Г ущино
Скоро дное
40А
Короча
Г остищ
Новый Оскол
7гв.А
Шебекино
Микояноака
4 ге. А
Казачья Лолань
47А
Колодезь
Белый
°3еньков
27 А
Дергачи
5гв. А
Ц*Р
^Великий Бурлук
51А
ГКонсдантяновна
АРЬКОВ
тд „Вини
Том ар овк^)
Бор)исовка*<
19,11
тд
5 ге.А
5гв. ТА
Александровским
53А
СТЕПНОЙ фронт
5ВА
Белополье
Алексеевка
69А
7 ге.А
60А	~7
Снагость \
ВОРОНЕЖСКИЙ ФРОНТ
2ВА
Рыбинские Буды
СуджаО
СУМЫ
Г адяч

Вол чансн
Г...0.Краснок у т ск
тд
ГРУППА АРМИЙ „ЮГ"
______4ВФ__________г
тд „Мертвая
Голова“
1

ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФР01
6
Контрнаступление советских войск под Курском
Командующему войсками округа организовать в соответствии
с группировкой войск тщательное изучение командирами соединений
и частей и их штабами этих направлений и возможных для разверты-
вания рубежей»1. Оперативное построение войск было произведено
в соответствии с этой директивой.
Исходя из задач и предназначения Степного фронта, подбор
командного состава проводился очень тщательно. По указанию Став-
ки ВГК на должности командующих армиями, а также командиров
корпусов и дивизий назначались офицеры и генералы, которые имели
не только большой опыт войны, но и опыт боевой подготовки и форми-
рования войск. Это вызывалось тем, что войска, находясь в составе
Степного фронта, должны были представлять крепкие, боеспособные
объединения и соединения, пройти усиленную боевую подготовку.
Длительная оперативная пауза, установившаяся на фронтах
с апреля по июль, благоприятствовала успешному и высококачествен-
ному завершению боевой и политической подготовки по специально
разработанной фронтом программе. Большое внимание уделялось
при этом освоению опыта, приобретенного войсками в битвах под
Москвой и Сталинградом.
Готовясь к предстоящим наступательным боям, войска фронта
также совершенствовали и подготовку к обороне. Далеко в тылу от
фронта усиленно готовился государственный рубеж.
Тесная связь в то время была установлена с местными партий-
ными и советскими органами. Хочу выразить большую благодарность
им и населению районов, которое оказывало в то время огромную
помощь в подготовке этого рубежа. Тысячи людей, в основном
женщины и подростки, отрывали окопы, строили противотанковые
заграждения, дороги, мосты, которые могли бы сыграть весьма
большую роль в случае прорыва немецких войск.
Знал ли противник об организации прочной обороны в тылу наших
фронтов? Знал. И это сыграло положительную роль. Враг полагал, что
мы готовимся только к оборонительному сражению. Имея огромное
число танков и самоходных орудий новейших образцов, гитлеровцы
надеялись, что удержать их будет невозможно.
Итак, готовился враг, готовились и мы. Главное было скрыть не
сам факт подготовки, а силы и средства, замысел сражения, время
перехода в наступление, характер нашей обороны. Пожалуй, это един-
ственный беспрецедентный случай в военной истории, когда сильная
сторона, имевшая все возможности для наступления, перешла
к обороне. Дальнейший ход событий подтвердил, что в данном случае
было принято правильное решение.
Подготовку и действие фронтов в Курской битве Ставка поручила
координировать Маршалам Советского Союза Г. К. Жукову и А. М. Ва-
силевскому.
Начиная с весны и до начала Курской битвы, в войсках проводи-
лась усиленная подготовка к предстоящему сражению. Части и соеди-
1 Центральный архив Министерства обороны СССР (далее — ЦАМО), ф. 132-А,
оп. 2642, д. 33, л. 111 — 113.
12
нения укомплектовывались личным составом, пополнялись боевой
техникой, накапливались боеприпасы, горючее, инженерное имуще-
ство, шла боевая учеба.
10 июля 1943 года Степной военный округ был переименован
в Степной фронт. Его состав был определен следующей директивой:
«Командующему Степным военным округом.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1.	С 24.00 9 июля переименовать Степной военный округ в Степ-
ной фронт.
2.	Включить в состав Степного фронта 5-ю гвардейскую, 27-ю
армию с 4-м гв. танковым корпусом, 53-ю армию с 1-м мех. корпусом,
47-ю армию с 3-м гв. мех. корпусом, 4-ю гв. армию с 3-м гв. танковым
корпусом, 52-ю армию, 5-ю гвардейскую танковую армию, 3-й, 5-й, 7-й
гвардейские кавалерийские корпуса, 5-ю воздушную армию, все части
усиления и тыловые части и учреждения Степного военного округа.
3.	Армии фронта развернуть согласно устным указаниям, данным
Генеральным штабом.
4.	Передвижение войск совершать только ночью.
5.	Командный пункт Степного фронта с 12 июля иметь в районе
Горяиново.
6.	О ходе перегруппировки доносить ежедневно шифром.
Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин,
А. Антонов»1.
Как видно из приведенной директивы, войск в составе фронта
было немало. Но в основном эти объединения и соединения пришли
с других фронтов. Войска были слабо укомплектованы личным
составом и техникой, не имели запасов материальных средств и были
утомлены в боях. В весьма сжатые сроки требовалось пополнить
и усилить их, оснастив всем необходимым для боевых действий,
сколотить в хороший боеспособный организм.
С большим напряжением работали в те жаркие дни командиры
и политработники, штабы, политорганы и хозяйственный аппарат,
чтобы сделать Степной фронт готовым к проведению наступательных
операций.
Подготовка войск фронта к предстоящему сражению слагалась из
огромного перечня мероприятий и требовала большого физического
напряжения всех воинов — от рядового до генерала. Пехотинцы совер-
шенствовали свои «крепости»— окопы и убежища, приводили в боевую
готовность оружие и снаряжение, учились вести наступательный бой,
переходить в контратаку. Танкисты проводили стрельбы с ходу и бое-
вое сколачивание подразделений. Артиллеристы занимали наиболее
выгодные огневые позиции, доводили до совершенства орудийные
ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 34, л. 166.
13
окопы и наблюдательные пункты, отрабатывали взаимодействие с пе-
хотой и танками. Большую работу проделали саперы, превратив мно-
гополосную оборону в систему прочных неприступных для вражеских
танков рубежей. Кипела работа и у связистов, без которых в современ-
ной войне командиру невозможно управлять войсками; много работали
все службы тыла, и особенно снабженцы-артиллеристы. Они доставля-
ли в войска более совершенную боевую технику, которую мы получали
в большом количестве, и помогали командирам овладевать этой
техникой.
Не было такой области боевой жизни войск, которая осталась бы
вне поля зрения командиров и политработников. Их разносторонняя
и кипучая деятельность придавала войскам высокую боеспособ-
ность, моральную сплоченность. Политработники политуправления
фронта, возглавляемые генералом А. М. Тевченковым, и штабные
офицеры фронта по моему требованию были постоянно в частях
и подразделениях.
Одержанные Красной Армией победы в зимней кампании 1942/43
года и значительное усиление частей и соединений новой боевой
техникой и вооружением вселяли в бойцов и командиров уверенность,
способствовали поддержанию высокого боевого духа и наступатель-
ного порыва. Все воины горели желанием как можно скорее перейти
в наступление и разгромить врага.
Не могу не вспомнить исключительную заботу о нуждах Степного
фронта члена ГКО А. И. Микояна, который по заданию ГКО отвечал за
формирование и материальное обеспечение резервов. Он хорошо знал,
какова обеспеченность войск нашего фронта материальными средства-
ми, и в разговорах со мной часто говорил:
— Не стесняйтесь, звоните днем и ночью, всегда помогу.
Постоянное внимание, заботу и помощь оказывали нам ЦК нашей
партии, Государственный Комитет Обороны и, конечно, Ставка.
Хочется подчеркнуть, что в то время в полную силу трудились все:
и Военный совет фронта, и штаб фронта, и полевое управление.
Мы постоянно были начеку.
И. В. Сталин рекомендовал мне побывать на Воронежском фронте,
чтобы быть в курсе обстановки, знать направления возможных ударов
противника. И я неоднократно выезжал к генералу Н. Ф. Ватутину.
Несколько раз был в Курске, на обоянском направлении, на стыке
с Юго-Западным фронтом. Обстановка на Центральном и Воронеж-
ском фронтах и все, что предпринималось фронтами в целях усиления
обороны, были для меня ясны.
При организации обороны Центрального фронта (командующий
генерал К. К. Рокоссовский) исключительно важное значение придава-
лось Орловскому выступу, нависавшему над правым крылом фронта
с севера.
Против орловской группировки противника были развернуты соеди-
нения 48-й, 13-й и 70-й армий на фронте от Городища до Брянцева
протяженностью 132 км. Левее на 174-километровом фронте занимали
оборону войска 65-й (командующий генерал П. И. Батов) и 60-й
(командующий генерал И. Д. Черняховский) армий; 2-я танковая
14
армия, ослабленная в боях, была выведена во второй эшелон. В резерве
находились 9-й и 19-й танковые корпуса, 11-я гвардейская танковая
бригада, а также ряд артиллерийских и минометных частей. С воздуха
войска поддерживала 16-я воздушная армия.
На Воронежском фронте (командующий генерал Н. Ф. Ватутин)
считалось наиболее вероятным, что главный удар противник нанесет
из района Белгорода на Корочу, а вспомогательный — из района
западнее Волчанска на Новый Оскол. Поэтому основные силы сосредо-
точивались в центре и на левом крыле фронта. Оборону здесь в полосе
114 км занимали 6-я (командующий генерал И. М. Чистяков) и 7-я
(командующий генерал М. С. Шумилов) гвардейские армии, 38-я
(командующий генерал Н. Е. Чибисов) и 40-я (командующий генерал
К. С. Москаленко) армии оборонялись на остальном участке фронта
протяженностью 130 километров. Во втором эшелоне на направлении
Обоянь, Курск располагалась 1-я танковая армия, а на направлениях
Белгород, Короча и Волчанск, Новый Оскол —69-я армия. В резерве
находились 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса и 35-й гвардейский
стрелковый корпус. Войска поддерживала 2-я воздушная армия.
Организация обороны в Курской битве явилась обобщением огром-
ного опыта, накопленного в ходе войны. Оборона была глубоко эшело-
нированной, многополосной с широкоразвитой противотанковой систе-
мой огня, со всеми типами инженерных укреплений и заграждений.
Оба фронта имели в распоряжении резервы в составе общевойско-
вых и танковых соединений. Три месяца наши войска усиленно гото-
вились дать достойный отпор врагу. Напряженность работы не ослабе-
вала ни днем, ни ночью. К началу боев все части, в том числе и находя-
щиеся в резерве, зарылись в землю, была зарыта в землю и боевая
техника. По всем правилам военного искусства, получившего свое раз-
витие в ходе войны, были созданы группировки войск и организованы
системы огня, особенно противотанкового, круговая оборона деревень,
сел и городов, хорошо подготовлены оборонительные рубежи.
К началу оборонительного сражения в составе Центрального
и Воронежского фронтов насчитывалось до 20 тысяч орудий и мино-
метов, до 3600 танков и самоходно-артиллерийских установок,
2370 самолетов. Советские войска превосходили противника в людях
в 1,4 раза, в орудиях и минометах — в 2 раза, в танках и САУ —
в 1,3 раза. Таким образом, группировка наших войск, сосредоточенная
на курском направлении, позволила решать, действительно, не только
оборонительные, но и наступательные задачи.
В ходе подготовки битвы, как уже говорилось, наша разведка
обеспечивала командование всеми необходимыми сведениями о гото-
вящемся наступлении противника и о тех шагах, которые предприни-
мало германское командование.
1	июля Гитлер вызвал к себе основных творцов и исполнителей
операции «Цитадель» и объявил окончательное решение начать наступ-
ление 5 июля. И опять, как и в начале войны, фашистское командование
рассчитывало на внезапность удара, чему должно было, по мнению
Гитлера, способствовать большое число новых танков и штурмовых
орудий. Эти замыслы стали известны советскому командованию.
15
2	июля было определено начало проведения операции, о чем Ставка
тут же проинформировала командующих Центральным и Воронеж-
ским фронтами, а также меня. В ночь на 5 июля наши разведчики
захватили немецких пленных, которые подтвердили, что наступление
назначено на 3 часа 5 июля.
Командующие Центральным и Воронежским фронтами с участием
представителей Ставки приняли решение немедленно провести артил-
лерийскую контрподготовку.
На Воронежском фронте артиллерийская контрподготовка была
проведена дважды: пятиминутный огневой налет 4 июля и 5 июля
с 3 часов до 3 часов 30 минут — уже во время артиллерийской и авиа-
ционной подготовки атаки противника, начатой в 2 часа 30 минут. На
Центральном фронте артиллерийская контрподготовка также была
проведена 5 июля дважды — в 2 часа 20 минут и в 4 часа 35 минут —
оба раза по 30 минут.
Следует заметить, что на обоих фронтах первый мощный огневой
удар был нанесен по главным средствам атаки. Однако сорвать наступ-
ление противника не удалось, хотя взаимодействие между основными
силами и средствами первого эшелона врага было нарушено, а сила
первоначального его удара значительно ослаблена.
С выходом противника к переднему краю главной полосы обороны
6-й гвардейской армии положение вражеских войск было определено
более точно, и это потребовало повторной контрподготовки.
Конечно, эффект контрподготовки мог бы быть выше, если бы
более точно были определены места сосредоточения пехоты и танков
врага в исходном положении в ночь на 5 июля и если бы она была
начата в тот момент, когда противник вышел из укрытий после ночно-
го отдыха перед боем.
К сожалению, удары нашей авиации по аэродромам противника
были малоэффективными, так как противник с рассветом 5 июля
поднял свою авиацию в воздух. Однако воздушные бои под Курском
шли непрерывно. Только 5 июля произошло около 200 групповых
и индивидуальных воздушных боев, в результате которых наши
летчики сбили 260 самолетов противника. Наша авиация смогла
завоевать господство в воздухе, что весьма положительно сказалось
на выдвижении и вводе в сражение войск Степного фронта.
Уже первые часы наступления гитлеровских войск, которое развер-
нулось 5 июля в 5 часов 30 минут, показали, что оно проходит не так,
как это планировалось фашистским командованием. Танковые дивизии
врага, брошенные на заранее подготовленную оборону, несли большие
потери, темп наступления был низким.
Вечером 5 июля командование Центрального фронта приняло
решение: утром следующего дня нанести контрудар по главной груп-
пировке гитлеровских войск, наступавшей западнее железной дороги
Орел — Курск на Ольховатку. Для этого привлекались три танковые
и два стрелковых корпуса. Предпринятый контрудар содействовал
срыву намерений противника развить дальнейшее наступление.
Выиграв сутки, командование фронта использовало это время для
перегруппировок, а также для подтягивания сил и средств.
16
Ожесточенные бои развернулись 7 июля в районе Понырей.
Но и здесь противник не добился успеха. Огромные потери подорвали
его силы. Гитлеровское командование было вынуждено 9 июля прекра-
тить наступление.
Напряженная борьба шла в те дни в полосе Воронежского фронта.
Главный удар противника обрушился на войска 6-й гвардейской армии
генерала И. М. Чистякова. К исходу 6 июля немецким танковым корпу-
сам, наступавшим на Обоянь, удалось на узком участке преодолеть
главную полосу обороны. Но дальнейшее продвижение врага было
задержано. На корочанском направлении к исходу второго дня наступ-
ления фашистские войска захватили плацдарм на восточном берегу
Северского Донца и на узком участке фронта вышли ко второй полосе
обороны 7-й гвардейской армии, которой командовал генерал
М. С. Шумилов.
Советские войска проявляли в оборонительных боях величайшую
стойкость и активность.
В период оборонительного сражения командование и штаб Степ-
ного фронта внимательно изучали те направления, откуда в большей
степени грозила опасность прорыва немецко-фашистских войск.
Я побывал на правом крыле Воронежского фронта в районе
Курска и в самом городе.
Мы в штабе фронта взвешивали, какое направление явится
наиболее выгодным для предстоящего наступления войск Степного
фронта. Но, к сожалению, вклинение противника на глубину 35 кило-
метров, произошедшее на Воронежском фронте, вынудило Ставку
начать по частям изымать резервы из состава Степного фронта.
Конечно, куда проще ввести в сражение свежий корпус или армию,
чем своими резервами, маневром и концентрацией сил и средств своего
фронта ликвидировать прорыв.
Оценивая события прошлого, следует сказать (а справедливости
ради надо заметить, что я и тогда отстаивал эту точку зрения), что
стратегические резервы в виде целого фронта целесообразно было
бы вводить в действие полным составом, массированно и на
важнейшем направлении театра военных действий, а не по частям.
Враг продолжал бросать в сражение новые силы и рвался вперед.
9 июля противник, сосредоточив на обоянском направлении на 10-кило-
метровом участке до 500 танков, сделал отчаянную попытку пробить
брешь в нашей обороне. И хотя командующий Воронежским фронтом
выдвинул туда свои резервы и направил основные силы авиации,
все же к исходу дня враг вклинился в нашу оборону на глубину до
35 километров.
На Прохоровку была брошена 4-я немецкая танковая армия,
которая имела на направлении главного удара до 700 танков и штур-
мовых орудий.
В этой напряженной обстановке Ставка приняла решение о пере-
даче 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армий Степного
фронта в состав Воронежского фронта для использования в намечав-
шемся контрударе. Для того чтобы быстрее и лучше выполнить
приказ Ставки, я вылетел на командные пункты передаваемых армий,
17
чтобы лично поставить задачи командармам и проследить за своевре-
менной переброской армий в исходные районы. Время не ждало,
и поэтому гвардейцы были подняты по боевой тревоге.
Наступал ответственный момент, боевой экзамен войскам Степного
фронта, который не мог не волновать командующего. Ранним июль-
ским утром части и соединения двинулись рассредоточенно по заранее
подготовленным колонным путям в намеченные районы Воронежско-
го фронта. Я решил с воздуха на самолете проследить за их маршем.
Важно отметить, что вражеская авиация во время передвижения этих
армий не появлялась, так как наши военно-воздушные силы полностью
господствовали в воздухе и не пропускали немецкие самолеты за
линию фронта. На маршрутах движения войск истребители 5-й воз-
душной армии непрерывно патрулировали и прикрывали их. Именно
это позволило нам относительно свободно маневрировать резервами
в дневных условиях.
Армии вышли в заданный район своевременно и в полной боевой
готовности. Кроме того, 9 июля я получил распоряжение о выдвижении
на белгородско-курское направление 27-й армии, которая перебрасы-
валась в район Курска.
12 июля почти в 2 часа ночи А. И. Антонов передал мне по телефону
сообщение о том, что на белгородском направлении противник силой
до 200 танков потеснил части 69-й армии и, наступая в направлении
на Корочу, к исходу 11 июля вышел в район Киселево, Мазикино,
Шейна. Об этом я уже знал.
Ставка приказала: «1. Уничтожить группировку противника, вы-
двигающуюся в направлении Короча и далее к реке Оскол, совместны-
ми ударами Рыжова 1 с Обуховым 1 2 с юго-востока и Соломатина3
с севера, для чего:
а)	Рыжова с Обуховым к исходу 13.7 сосредоточить в райо-
не Новый Оскол, Велико-Михайловка, Сидоровка, Булановка, Сло-
новка;
б)	Соломатина из района Солнцево к утру 13.7 вывести в район
Вязовое, Скородное, Боброво-Дворское» 4.
Однако и эти попытки врага уже не принесли ему каких-либо
успехов.
Соединениям 5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Рот-
мистрова (член Военного совета генерал П. Г. Гришин) и 5-й гвардей-
ской армии генерала А. С. Жадова (член Военного совета генерал
А. М. Кривулин) предстояло совершить марш до 300 километров.
5-я гвардейская армия должна была развернуться на армейской полосе
обороны от Обояни до Прохоровки. 5-й гвардейской танковой армии
было приказано сосредоточиться севернее Прохоровки. Этими двумя
хорошо оснащенными укомплектованными армиями, а также
1 Генерал-майор А. И. Рыжов— командующий 47-й армией.
2 Генерал-майор В. Т. Обухов — командир 3-го гвардейского механизированного
корпуса.
Генерал-лейтенант танковых войск М. Д. Соломатин — командир 1-го механи-
зированного корпуса.
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 13, л. 190.
18
войсками, имеющимися в составе фронта, командующий Воронеж-
ским фронтом с согласия Ставки решил нанести контрудар.
В районе Прохоровки произошло крупнейшее танковое сражение.
На поле битвы участвовало 1200 танков и самоходных орудий. Оже-
сточенная схватка длилась до позднего вечера. Мощный контрудар
советских войск, их организованность и героизм личного состава
похоронили все наступательные планы гитлеровцев.
Одной из сложных задач, которую пришлось решать нашему коман-
дованию, было определение времени перехода от оборонительного
сражения к контрнаступлению. Надо было уловить момент, когда
наступательные возможности противника будут израсходованы,
силы ударных группировок истощены, резервы втянуты в сражение
и когда он еще не перешел к обороне и не создал оборонительную
группировку. Советское командование правильно сумело оценить
назревший кризис немецкого наступления. К 12 июля ударные груп-
пировки врага, рвавшиеся к Курску, были измотаны и обескровлены.
12 июля, когда наступил перелом в Курской битве, по приказу
Ставки Верховного Главнокомандования в наступление перешли
Брянский и Западный фронты, а 15 июля начал наступление Централь-
ный фронт. В результате наших контрударов на южном фасе Курского
выступа с 16 июля немецко-фашистское командование, понеся
большие потери, начало отводить свои войска.
18 июля мы получили директиву о вводе в сражение войск фронта.
Ставка приказала включить в состав Степного фронта 69-ю армию
генерала В. Д. Крюченкина и 7-ю гвардейскую армию генерала
М. С. Шумилова. Из Степного фронта были взяты 52-я армия, 5-й и 7-й
гвардейские кавалерийские корпуса.
Воронежский фронт и введенные в сражение 18 июля войска
Степного фронта перешли к преследованию и к исходу 23 июля
восстановили то положение, которое занимали до начала оборони-
тельного сражения. Третье летнее наступление гитлеровцев на
Восточном фронте провалилось.
В результате произведенных перегруппировок в составе Степного
фронта имелись: 69-я армия, 7-я гвардейская армия, 53-я армия с 1-м
механизированным корпусом, 47-я армия с 3-м гвардейским механи-
зированным корпусом, 4-я гвардейская армия с 3-м гвардейским
танковым корпусом. При этом оперативное использование 4-й гвардей-
ской армии генерала Г. И. Кулика разрешалось только по согласованию
со Ставкой Верховного Главнокомандования1.
Итак, вражеское наступление — операция «Цитадель»— закон-
чилось полным провалом. Создались предпосылки для перехода
в запланированное контрнаступление.
На моем командном пункте в Короче состоялась встреча предста-
вителей Ставки Маршалов Советского Союза Г. К. Жукова и А. М. Ва-
силевского, где были подведены итоги оборонительного сражения.
В процессе этой встречи обсуждался вопрос использования страте-
гических резервов.
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 34, л. 173—175.
19
Чему же учил нас опыт использования стратегических резервов
в Курском сражении? Прежде всего тому, что всякая стратегическая
операция, преследующая задачу глубокого продвижения в располо-
жение противника и разгрома его основной оперативной группировки,
должна быть тщательно подготовлена, особенно в отношении пополне-
ния войск свежими силами и средствами. Это может быть осуществле-
но лишь заблаговременным созданием, подготовкой и сосредоточе-
нием крупных стратегических резервов. Такая заблаговременная под-
готовка в свою очередь диктуется особенностями маневренной войны,
борьбой против подвижного противника, изобилующей резкими
изменениями обстановки в положении воюющих сторон в ходе опе-
рации.
Учитывая сложившуюся к лету 1943 года обстановку, когда обе
стороны готовились к проведению на курском направлении крупных
наступательных операций, Ставка ВТК правильно предвидела, что
успех в предстоящих сражениях будет во многом определяться не толь-
ко усилиями развернутых в этом районе фронтов и тщательной
подготовкой их войск, но и наличием стратегических резервов. Именно
благодаря вводу войск Степного фронта в период оборонительного
сражения удалось сорвать наступление противника и отбросить его
ударные группировки в исходное положение.
Для достижения решительных целей операции стратегические
резервы следует вводить в действие массированно и на важнейшем
направлении театра военных действий. В оборонительный же период
Курской битвы они использовались по частям и не для активных
действий, а главным образом для усиления войск Воронежского
фронта. Это привело к ослаблению Степного фронта, организационно
объединявшего стратегические резервы.
Командование Степного фронта выступило в то время против та-
кого способа использования стратегических резервов, обратившись
в Ставку с категорическим возражением против «раздергивания»
фронта по частям и предложив использовать Степной фронт в полном
составе для перехода в контрнаступление, но, к сожалению, Ставка не
согласилась с этим предложением.
В этой связи хочется привести один документ.
30 июля 1943 года я докладывал представителю Ставки Маршалу
Советского Союза Г. К. Жукову:
«Докладываю: лучшие четыре армии, механизированный и танко-
вый корпуса из Степного фронта переданы Воронежскому фронту.
Включенные в состав фронта (имеется в виду Степного.— И. К.) две
армии Воронежского фронта в результате июльских боев имеют
малочисленный состав дивизий и большие потери в материальной
части артиллерии и оружия. Танков во фронте мало, в 53-й армии
всего 60 танков, в 69-й армии —88 танков, в 7-й гвардейской армии —
50 танков, в 1-м механизированном корпусе —200 танков. Фронт
имеет активную задачу.
Прошу распоряжений:
1. Усилить фронт одним танковым корпусом. Полагал бы возмож-
ным один танковый корпус взять у Воронежского фронта, в частности
20
4-й гвардейский танковый корпус или 3-й гвардейский танковый
корпус от Кулика.
2. Взамен 47-й армии включить в состав Степного фронта 4-ю гвар-
дейскую армию Кулика или 52-ю армию.
Прошу Вашего решения.
И. Конев».
Следует подчеркнуть, что ввод в сражение стратегических резервов
по частям никогда не способствовал достижению крупных целей.
Об этом же говорит история первой мировой войны. Опыт наступле-
ния Юго-Западного фронта летом 1916 года, когда исключительно
благоприятная обстановка, создавшаяся в результате успешного
прорыва вражеской обороны, не была в полной мере использована
из-за того, что стратегические резервы вводились для развития
наступления по частям, отдельными корпусами и с большим опоз-
данием.
Что касается Курской битвы, то неодновременное использование
в оборонительном сражении стратегических резервов позволило лишь
сорвать наступление противника. Нет сомнений, что это была круп-
ная победа советских войск в той сложившейся обстановке, но имев-
шиеся у нас резервы позволили бы достичь еще больших резуль-
татов.
Иногда историки поднимают вопрос: почему войска Степного
фронта не ворвались на плечах отходящего противника в его оборону,
зачем потребовалась оперативная пауза?
Действительно, с 23 июля по 3 августа была пауза, и она была
крайне необходима, чтобы привести в порядок переданные в состав
Степного фронта войска 7-й гвардейской и 69-й армий, которые понес-
ли значительные потери в период оборонительного сражения, чтобы
изучить характер обороны противника, поскольку он отошел на заранее
подготовленные рубежи, преодолевать которые надо было по всем
правилам искусства. Мы хорошо понимали, что немцы, потерпев
серьезное поражение в наступлении на южном фасе Курской дуги,
отойдут на прежние оборонительные позиции, которые занимали ранее
и совершенствовали с самой весны. Мы ясно представляли, что с этих
позиций немецко-фашистское командование отходить не собирается,
а будет активно драться, чтобы остановить наше наступление. Немцы
могли сосредоточить там силы и встретить нас упорным сопротивле-
нием. Поэтому требовалось время для перегруппировки, которую мы
и производили. Ко всему этому у нас еще не были достаточно уком-
плектованы тыловые части и учреждения. Наконец, наступление войск
Юго-Западного фронта в районе Изюма и Южного фронта на реке
Миус не получило своего развития, а войска Воронежского фронта
на отдельных участках еще вели оборонительные бои. В районе
Корочи, которая теперь входила в полосу нашего фронта, противник
также действовал активно.
Развернувшиеся войска 53-й армии вступили в бой, остановили
противника и отбросили его в исходное положение.
21
Можно ли было в этих условиях переходить в общее наступление
с ходу? Оно было бы недостаточно организованным, неспланирован-
ным, неподготовленным и материально необеспеченным, а следова-
тельно, оно могло бы не иметь успеха.
Следует отметить, что армии генералов В. Д. Крюченкина
и М. С. Шумилова были весьма ослабленными в боях, не имели дос-
таточного количества техники и хорошо укомплектованных частей.
И лишь благодаря ресурсам, которые мы создали в период оборони-
тельных сражений за счет запасных полков, уходящих из Степного
фронта армий, мы смогли быстро восстановить их боеспособность.
Большую работу по созданию солидного фронтового резерва, который
выручил нас, проделал в то время мой помощник по формированию
генерал М. И. Казаков.
БЕЛГОРОДСКО-ХАРЬКОВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Успешные бои к югу от Курска летом 1943 года были в центре
внимания друзей и недругов нашей Родины, предметом споров
на страницах мировой прессы, причиной разочарований внутри
гитлеровского блока и величайшим радостным событием для совет-
ских людей.
С 5 по 12 июля наши войска героически оборонялись, затем
нанесли мощный контрудар по немецко-фашистским войскам и от-
бросили их на позиции, которые они занимали до начала наступления.
С 24 июля по 2 августа войска Степного и Воронежского фронтов
усиленно и основательно готовились к прорыву вражеской обороны
и к переходу в решительное контрнаступление. Это было третье за
период Великой Отечественной войны крупное контрнаступление.
Контрнаступление под Курском слагалось из двух операций: Орлов-
ской и Белгородско-Харьковской.
Мне, командующему Степным фронтом, хотелось бы рассказать
о наступлении войск фронта в Белгородско-Харьковской операции.
Следует сразу же оговориться, что контрнаступление под Курском
нельзя механически сравнивать со знаменитыми контрнаступле-
ниями под Москвой и Сталинградом, поскольку военно-политическая
и экономическая обстановка в тот период не могла быть поставлена
в логическое сравнение с обстановкой лета 1943 года.
Здесь мы еще до начала наступления противника имели заблаго-
временно сосредоточенные мощные стратегические резервы, тогда
как противник не располагал ими и был вынужден начать поспешную
переброску своих войск на курское направление с других участков
фронта, ослабляя тем самым эти участки. Много и других фактов,
которые нетрудно увидеть даже неспециалисту военного дела,
свидетельствуют о несравнимости этих операций.
Переход наших войск в контрнаступление был для Гитлера полной
неожиданностью, поскольку немецкое командование так и не раскры-
ло нашего плана преднамеренной обороны. Тем более немцы, как уже
отмечалось, имели незначительный успех, сумев лишь вклиниться
в нашу оборону на обоянском направлении на глубину до 35 километ-
ров. Начавшееся 12 июля наступление войск Западного (командую-
щий генерал В. Д. Соколовский) и Брянского (командующий генерал
М. М. Попов) фронтов нарушило всю оборону врага на орловском
плацдарме. Уже к исходу 13 июля 11-я гвардейская армия (коман-
дующий генерал И. X. Баграмян) вклинилась в оборону противника
23
на 25 километров, а через неделю после начала наступления она
продвинулась в глубину до 70 километров, создав угрозу основным
коммуникациям орловской группировки врага с северо-запада. Значи-
тельных успехов добились и войска Брянского фронта.
15 июля произошли резкие изменения в ходе борьбы на орлов-
ском плацдарме. С утра после артиллерийской и авиационной
подготовки перешли в контрнаступление войска правого крыла
Центрального фронта. Главный удар наносился на Гремячево по
центру вражеской группировки, наступавшей раньше на Курск.
В результате боев враг был отброшен на исходные позиции.
Масштабы борьбы на орловском направлении все больше рас-
ширялись. Решался вопрос, имевший большое значение для дальней-
шего развития войны: насколько реален немецкий план перевести
борьбу на советско-германском фронте в стабильные позиционные
формы.
На совещании в ставке 26 июля Гитлер требовал от командующего
группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Клюге быстрей-
шего отступления войск с орловского плацдарма, сокращения за счет
этого линии фронта и высвобождения ряда дивизий для переброски
на другие участки.
Крайне неблагоприятно для противника развертывались события
и на южном фасе Курской дуги. К 23 июля соединения Воронежского
и Степного фронтов отбросили белгородско-харьковскую группировку
врага на исходные позиции.
К концу июля основные силы войск Воронежского и Степного
фронтов были сосредоточены севернее и северо-западнее Белгорода,
что создавало условия для нанесения глубокого фронтального удара
по стыку 4-й танковой армии и оперативной группе «Кемпф». Исходя
из этого, было принято решение осуществить рассекающий удар
смежными флангами Воронежского и Степного фронтов из района
северо-западнее Белгорода в общем направлении на Валки, Новая
Водолага с целью раскола белгородско-харьковской группировки про-
тивника и последующего охвата и разгрома вражеских войск в районе
Харькова.
Небезынтересно привести полностью план операции, доложенный
Ставке, который был одобрен и утвержден Верховным Главнокоман-
дующим.
«Товарищу Иванову (условная фамилия И. В. Сталина).
Докладываем:
В связи с успешным прорывом фронта противника и развитием
наступления на белгородско-харьковском направлении операцию
в дальнейшем будем проводить по следующему плану.
1. 53 А с корпусом Соломатина будет наступать вдоль Белгород-
ско-Харьковского шоссе, нанося главный удар в направлении Дер-
гачи. Армия должна выйти на линию Ольшаны, Дергачи, сменив на
этой линии части Жадова.
69 А наступает левее 53 А в направлении Черемошное. По дос-
тижении Черемошное 69 А, передав пару лучших дивизий Манагарову,
24
сама остается во фронтовом резерве на доукомплектовании в районе
Микояновка, Черемошное, Грязное.
69 А необходимо как можно быстрее подать пополнение 20 000
человек.
7 гв. А сейчас будет наступать из района Пушкарное на Бродок
и далее на Бочковка, сворачивая фронт противника с севера на юг.
С рубежа Черемошное, Зиборовка 7 гв. А будет наносить главный
удар на Циркуны и выйдет на линию Черкасское, Лозовое, Циркуны,
Ключкин.
Частью сил из района Зиборовка будет наступать на Муром и далее
на Терновая для того, чтобы помочь 57 армии форсировать р. Север-
ский Донец в районе Рубежное, Стар. Салтов.
2.	57 А Юго-Западного фронта желательно передать в подчинение
Степного фронта и сейчас готовить удар 57 А с линии Рубежное,
Стар. Салтов в общем направлении на Непокрытая и далее на совхоз
им. Фрунзе.
57 А необходимо вывести на линию совхоз Кутузовка, совхоз
им. Фрунзе, Рогань (северная).
Если 57 А будет оставаться в подчинении Юго-Западного фронта,
то ее нужно обязать с подходом Шумилова в район Муром перейти
в наступление в вышеуказанном направлении.
3.	Для проведения второго этапа, т. е. Харьковской операции,
в состав Степного фронта необходимо передать 5 гв. танковую армию,
которая выйдет в район Ольшаны, Старый Мерчик, Огульцы.
Харьковскую операцию ориентировочно предлагаю построить
в следующем плане:
а)	53 А во взаимодействии с армией Ротмистрова будет охватывать
Харьков с запада и юго-запада.
б)	Армия Шумилова будет наступать с севера на юг с линии
Циркуны, Дергачи.
в)	57 А будет наступать с востока с линии совхоз им. Фрунзе,
Рогань, охватывая Харьков с юга.
г)	69 А (если она будет к этому времени пополнена) развер-
нется в стыке между Жадовым и Манагаровым в районе Ольшаны
и будет наступать на юг для обеспечения Харьковской операции
с юга.
69 А будет выходить на линию Снежков Кут, Минковка, Просяное,
Новоселовка.
д)	Левый фланг Воронежского фронта необходимо вывести
на линию Отрада, Коломак, Снежков Кут.
Эту задачу должны выполнить армия Жадова и левый фланг 27
армии.
Армию Катукова желательно иметь в районе Ковяги, Алексе-
евка, Мерефа.
Юго-Западному фронту необходимо нанести удар из района
Замостье в общем направлении на Мерефа, наступая по обоим
берегам р. Мжа, частью сил наступать через Чугуев на Основа,
частью сил необходимо очистить от противника лес южнее Замостье
и выйти на рубеж Новоселовка, Охочае, Верх. Бишкин, Геевка.
25
4.	Для проведения Харьковской операции необходимо кроме
20 000 пополнения дать 15 тысяч для пополнения дивизий 53 и
7 гв. армий, для доукомплектования танковых частей фронта дать
200 штук Т-34 и 100 Т-70, КВ —35 штук. Перебросить четыре
полка самоходной артиллерии и две инженерные бригады. До-
укомплектовать ВВС фронта штурмовиками, истребителями и бом-
бардировщиками в количестве: истребителей —90, Пе-2—40, Ил-2—60.
Просим утверждения
№ 64, 6. 8. 43.	Жуков, Конев, Захаров»1.
Как следует из этого плана, ударами войск Воронежского и Степ-
ного фронтов оборона врага дробилась на изолированные части,
и создавались условия для уничтожения группировки противника
по частям.
Какова же была группировка противника? Для обороны бел-
городско-харьковского плацдарма немцы держали крупную груп-
пировку войск в количестве 14 пехотных и 4 танковых дивизий.
Кроме того, в ходе сражения на это направление противник
перебросил еще 5 танковых, моторизованную и 4 пехотные дивизии.
Следует заметить, что в ходе войны гитлеровские войска
научились создавать прочную, хорошо насыщенную и глубоко
эшелонированную оборону.
Тактическая зона обороны противника состояла из главной и
второй полос общей глубиной до 18 километров. При этом главная
полоса обороны противника глубиной 6—8 километров состояла из
двух позиций, на каждой из которых были оборудованы опорные
пункты и узлы сопротивления, соединенные между собой траншеями
полного профиля. Траншеи были соединены ходами сообщения.
В опорных пунктах противник имел значительное число дзотов.
Вторая полоса состояла из одной позиции глубиной 2—3 кило-
метра. Между главной и второй полосами проходила промежуточ-
ная позиция.
Населенные пункты противник подготовил для круговой обороны.
Вокруг Харькова было оборудовано два кольцевых обвода. Бел-
город также был хорошо защищен оборонительными сооружениями,
опорными пунктами с множеством огневых точек, несколькими
рядами колючей проволоки с огромным количеством минных
полей.
Каменные постройки были превращены в маленькие «крепости».
Меловые горы Белгорода были использованы для прикрытия
вражеских войск.
Не случайно немцы придавали белгородско-харьковскому плац-
дарму важное стратегическое значение. Он был наиболее сильным
бастионом немецкой обороны на востоке, воротами, запирающими
нашим войскам путь на Украину. На территории этого плацдарма
располагался один из важнейших экономических и политических
центров Советского Союза, вторая столица Украины — Харьков,
1 ЦАМО, ф. 48-А, оп. 1691, д. 233, л. 397—401.
26
а также Белгород, Сумы, Ахтырка, Лебедин, Богодухов, Чугуев
и другие города.
Особое положение занимал в обороне противника Харьков,
который расценивался Гитлером как «восточные ворота» Украины.
И это понятно: Харьков — крупнейший железнодорожный узел на
путях из Москвы в Донбасс, Крым, Кавказ, важнейший узел
шоссейных дорог и авиалиний, город машиностроения, металлообра-
ботки, химической, легкой и пищевой промышленности. Придавая
Харькову большое стратегическое значение, Гитлер требовал от
своих генералов удержать любой ценой город.
Сильно пересеченная местность в сочетании с прочной оборо-
ной врага затрудняла наши наступательные действия.
В XVII веке здесь проходила так называемая Белгородская чер-
та — оборонительная линия, представлявшая собой ряд крепостей,
земляных валов и укреплений, защищавших Русское государство
от набегов с юга. На местах древних засек возникли новые укреп-
ления, посерьезнее прежних.
Для успешного выполнения поставленных Ставкой задач мы под-
готовились основательно. Достаточно отметить, что на направле-
ниях главных ударов 5-й гвардейской и 53-й армий, действовавших
в главной полосе основного удара, плотность артиллерийского насы-
щения доходила до 230 стволов на километр фронта. Это созда-
ло такой огневой удар, что, по свидетельству пленных, немало уце-
левших немецких солдат лишились рассудка.
На рассвете 3 августа мощной артиллерийской и авиационной
подготовкой началось контрнаступление на белгородско-харьковском
направлении. Оборона врага была прорвана. В первой половине дня
соединения общевойсковых армий Воронежского и Степного фрон-
тов на направлении главного удара вклинились в оборону против-
ника на глубину 5—6 километров. Вскоре в прорыв были введе-
ны 1-я и 5-я гвардейская танковые армии с задачей передовы-
ми бригадами завершить прорыв тактической зоны обороны вра-
га и основными силами развить успех в оперативной глубине.
С прорывом вражеской обороны перед войсками Степного фронта
практически встала задача освобождения Белгорода. Зная, что
наступление на Белгород с севера потребует очень больших усилий,
я делал все для того, чтобы соединениями правого крыла 53-й
армии генерала И. М. Манагарова и действовавшего в ее полосе
1-го механизированного корпуса М. Д. Соломатина выйти на пути
отхода противника на запад. Удар с фронта осуществляла 69-я
армия генерала В. Д. Крюченкина, а 7-я гвардейская армия под
командованием генерала М. С. Шумилова (член Военного совета
3. Т. Сердюк), форсировав Северский Донец, должна была атаковать
вражеский гарнизон с востока.
Итак, перед наступлением передний край обороны врага был
тщательно обработан, вся система огня подавлена. А затем после
выявления оставшихся неподавленными огневых точек они были
уничтожены повторным артиллерийским налетом и авиацией 5-й
воздушной армии под командованием генерал-лейтенанта авиации
27
С. К. Горюнова. Большую роль в обработке переднего края
противника сыграли артиллеристы дивизий и полков и артиллерийские
дивизии РГК. Нужно отдать должное командующему артиллерией
фронта генерал-лейтенанту Н. С. Фомину и представителю
Ставки генералу М. Н. Чистякову, умело и творчески организовав-
шим такое мощное артиллерийское наступление. Но, несмотря на все
это, 4 августа сопротивление противника усилилось.
Темпы продвижения наших войск снизились. Все наши попытки
зайти с фланга, чтобы нанести обходный удар по врагу, не
удавались. Основная танковая группировка противника, находившаяся
перед нашим фронтом, оказывала ожесточенное сопротивление,
хотя наши танковые армии уже громили вражеские резервы.
4 августа войска 53-й и 69-й армий Степного фронта, ведя
ожесточенные бои, прорвали второй и третий оборонительные рубежи
противника, прикрывавшие Белгород с севера.
7-я гвардейская армия в составе восьми стрелковых дивизий
(111-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии 49-го гвардейского
стрелкового корпуса, 73-я, 78-я, 81-я гвардейские стрелковые
дивизии 25-го гвардейского стрелкового корпуса, 72-я, 36-я гвар-
дейские и 213-я стрелковые дивизии 24-го гвардейского стрелко-
вого корпуса) со многими танковыми и артиллерийскими полками
и бригадами, вклинившись в оборону противника, наступала на
Белгород с востока. Она ликвидировала михайловский плацдарм на
восточном берегу Северского Донца, и ее соединения завязывали
бои уже на западном берегу.
Немецкое командование забеспокоилось, 4 августа началось
выдвижение из Донбасса на харьковское направление 3-го танкового
корпуса и танкового корпуса СС. Управления (штабы) этих
корпусов уже были в Харькове.
Я потребовал от 53-й армии с 1-м механизированным корпу-
сом разгромить части 6-й танковой дивизии врага и развивать
наступление на Микояновку. 1-му механизированному корпусу
удалось из-за правого фланга армии выйти в район Грязное, Репное
и отрезать белгородской группировке немцев пути отхода на
юго-запад и юг.
69-я армия при содействии 7-й гвардейской армии должна была
овладеть Белгородом, а 7-я гвардейская армия — прорвать непри-
ятельскую оборону и выйти на рубеж Таврово, Бродон, чтобы во
взаимодействии с 69-й и 53-й армиями окружить белгородскую
группировку немцев.
Бои за город приняли ожесточенный характер. Первыми в
Белгород в 6 часов утра 5 августа ворвались подразделения 270-го
гвардейского стрелкового полка 89-й гвардейской стрелковой
дивизии (командир дивизии полковник М. П. Серюгин), а также части
305-й и 375-й стрелковых дивизий под командованием соответственно
полковника А. Ф. Васильева и полковника П. Д. Говоруненко.
С востока город атаковали 93-я гвардейская и 111-я стрелковая
дивизии 7-й гвардейской армии.
5 августа войска 69-й и соединения 7-й гвардейской армий Степ-
28
ного фронта штурмом овладели Белгородом. В этот же день после
напряженных боев был освобожден Орел. Столица нашей Родины
Москва впервые в ходе Великой Отечественной войны отметила
выдающиеся победы артиллерийским салютом. Это был первый артил-
лерийский салют в честь боевой доблести советских войск. С тех
пор салюты в Москве в ознаменование побед Красной Армии
стали славной традицией.
А тем временем наши танковые армии, обладая высокой манев-
ренностью, успешно действовали в отрыве от основных сил обще-
войсковых армий. За пять дней соединения 1-й танковой армии,
которой командовал генерал М. Е. Катуков, продвинулись в глубину
обороны противника более чем на 100 километров и к исходу
7 августа овладели Богодуховом, 5-я гвардейская танковая армия
овладела Казачьей Лопанью и Золочевом. Белгородско-харьковская
группировка врага была рассечена на две части.
Наступление наших войск продолжало стремительно развиваться.
К 11 августа войска Воронежского фронта, значительно расширив
прорыв в западном и юго-западном направлениях, подошли к
Боромле, Ахтырке, Котельве и перерезали железную дорогу Харь-
ков — Полтава, а войска Степного фронта, преодолевая ожесточенное
сопротивление танковой группировки противника, подошли к
внешнему обводу харьковских оборонительных линий.
Противник основательно подготовился к борьбе за город. Такой
укрепленный район взять было нелегко. Все наше внимание было
приковано сюда, к этой крепости, для возведения которой гитле-
ровцы пригоняли много тысяч людей. Велико было желание врага
удержать город.
Оборона противника, по данным разведки и показаниям плен-
ных, представляла собой систему дзотов с перекрытием в два-три
наката и частично железобетонных сооружений. Широко применялся
фланкирующий и косоприцельный огонь, все узлы сопротивления
имели огневую связь, огневые точки были соединены ходами
сообщения, передний край усилен инженерными сооружениями,
проволочными и противотанковыми заграждениями, минными полями.
Все каменные строения на окраинах города были превращены
в своеобразные долговременные огневые точки, нижние этажи домов
использовались в качестве огневых позиций для артиллерии,
верхние занимали автоматчики, пулеметчики и гранатометчики.
Въезды в город и улицы на окраинах были заминированы и
перекрыты баррикадами. Внутренние кварталы города также были
подготовлены к обороне с системой противотанкового огня.
Для обороны Харькова немецкое командование сосредоточило
сильную группировку в составе восьми пехотных, двух танковых
дивизий, артиллерийских частей, многих отрядов СС, полиции и
Других подразделений, сосредоточив их, в основном, на северном
и восточном фасах внешнего оборонительного обвода при значитель-
ном эшелонировании войск в глубину. Гитлер приказал удержать
Харьков любой ценой и потребовал от генералов широкого примене-
ния репрессий против солдат и офицеров, проявивших признаки
29
трусости и нежелания драться. Он указывал Манштейну, что потеря
Харькова создаст угрозу потери Донбасса.
Чтобы предотвратить возможность глубокого охвата харьковской
группировки войск с юго-запада, гитлеровское командование ввело
в бой против войск Воронежского фронта оперативные резервы —
танковые и мотострелковые дивизии, переброшенные из Донбасса
и с орловского направления, которые нанесли сильные контрудары
по нашим войскам на богодуховском, а затем и на ахтырском
направлениях. Одновременно принимались меры по усилению войск,
ведущих бой за Харьков. Сюда были переброшены танковые
дивизии СС: «Райх», «Мертвая голова», «Викинг», 3-я танковая
дивизия и моторизованная дивизия «Великая Германия».
Если противник принимал все меры к тому, чтобы удержать
Харьков, то мы должны были во что бы то ни стало взять его.
Задача была непростой. В ходе войны советские войска трижды
предпринимали наступательные операции с целью освободить Харь-
ков. Первое наступление провели войска Юго-Западного и Южного
фронтов в мае 1942 года. Вначале они прорвали оборону врага
и продвинулись на незначительную глубину. Однако сказались
недостаточная подготовка и значительное превосходство противника
в живой силе и технике. Наступление не достигло поставленной
цели.
В феврале 1943 года снова началось освобождение Харьковской
области. В ходе этого наступления 16 февраля войска Воронеж-
ского фронта освободили Харьков. Но в конце февраля противник
перегруппировал силы, подтянул свежие резервы и перешел в контр-
наступление. 15 марта 1943 года Харьков опять был оставлен, хотя
воины сражались за город героически.
В мою задачу не входит разбирать причины неудач. Об этом
участники боев и военные историки уже сказали свое слово. Особенно
подробно пишет об этом Маршал Советского Союза К. С. Москаленко
в своей книге «На юго-западном направлении». Однако в то время,
когда мы должны были третий раз и навсегда освободить Харьков,
я вспомнил неудачные уроки и решил учесть опыт предшествующих
операций, чтобы действовать наверняка.
Разумеется, стратегическая обстановка в период Курской битвы
сложилась для нас более благоприятно, однако это не должно было
нас успокаивать. Приходилось много и напряженно думать, взвеши-
вать все факторы, анализировать данные о противнике, изучать
оборону врага, лично все проверять. Велико было желание на этот раз
освободить город с полной гарантией, что еще раз не придется
отдавать его врагу. Для этого нужно было наголову разбить
противника, выбить его из Харькова, причинив городу как можно
меньше разрушений. Ни в коем случае не следовало допускать
перехода города или отдельных районов из рук в руки. Это как раз
и приводит к полному разрушению населенного пункта. Нам это было
хорошо известно на примере Воронежа.
Мы начали тщательно готовиться к предстоящим тяжелым
сражениям за Харьков. Вместе с командующим артиллерией фронта,
30
танкистами, авиаторами, командующими армиями, а в отдельных слу-
чаях и командирами дивизий мы изучали наиболее выгодные подсту-
пы к городу. С этой целью я выезжал на НП П. А Ротмистрова,
И. М. Манагарова, Н. А. Гагена, М. С. Шумилова, где мы вме-
сте прикидывали, откуда и какими силами лучше нанести удар.
Оценивая местность, характер укреплений противника, намечали
маневр своими войсками, место, где целесообразно сосредоточить
главную ударную силу артиллерии, где удобнее нанести танковый
удар, куда нацелить авиацию. Это был сложный процесс. Требовалось
учесть все положительное и отрицательное, найти верный ключ
к успеху.
Будучи у генерала Н. А. Гагена, я заинтересовался юго-восточным
направлением со стороны Волчанска, однако здесь развитию удара
могли препятствовать реки с крутыми берегами, противник наверняка
будет за них держаться.
Перед самым НП генерала М. С. Шумилова открывалась пано-
рама Харькова. М. С. Шумилову удалось войти на окраину Харь-
ковского тракторного завода. Отсюда брать город удобнее. Но при
этом варианте потребуется больше артиллерии, так как необходимо
пробить нашим войскам путь через железобетонные заводские
сооружения. Причинять такие большие разрушения крупнейшему
предприятию города не хотелось. Да и особой целесообразности
в нанесении главного удара именно отсюда тоже не было. Здесь
будут затруднены действия танковой армии П. А. Ротмистрова,
которой потребуется значительная перегруппировка сил. Лучше, если
армия генерала М. С. Шумилова будет брать штурмом отдельные
здания завода и вести уличные бои.
69-я армия генерала В. Д. Крюченкина наступала на Харьков
с севера, вдоль Московского шоссе, прямо в лоб и имела перед
собой очень сильные опорные пункты в виде приспособленных к
обороне прочных заводских зданий. Казалось бы, что направление
самое прямое и близкое, но оно и самое трудное для наступающей
пехоты.
Уезжая с НП, я прикидывал в уме все плюсы и минусы,
прицеливаясь к Харькову со всех сторон, с разных направлений, и
наконец пришел к окончательному решению: наиболее выгодное
направление для нанесения главного удара является северо-западное,
где находится 53-я армия генерала И. М. Манагарова. Членами
Военного совета в армии были генералы П. И. Горохов и А. В. Ца-
рев, начальником штаба — генерал К. Н. Деревянко. Здесь наилуч-
шие подступы к городу, лес, командные высоты, с которых хорошо
просматривается весь Харьков. Теперь надо было решить вопрос
обеспечения удара этой армии с запада со стороны Люботина, откуда
непрерывно контратаковали танковые дивизии противника. Танкам
мы решили противопоставить танки и вести наступление на город
с этого направления двумя армиями: 53-й армией и танковой армией
П. А. Ротмистрова. Правда, эта армия, вновь возвращенная фронту,
была уже не той, какой она от нас уходила. Ожесточенные бои
ослабили ее, в ней насчитывалось только 160 танков и самоходных
31
орудий. Однако и эти силы могли значительно облегчить фронту
решение главной задачи.
Так в раздумьях и сомнениях рождался окончательный план
взятия Харькова, вырабатывалась идея операции.
Мой передовой командный пункт находился на участке 53-й
армии генерала И. М. Манагарова, т. е. на главном направлении.
Приближался день и час решающего наступления.
Не зная положения войск на фронте, но желая скорее увидеть
Харьков свободным, некоторые представители УССР приезжали ко
мне на КП и выражали неудовольствие нашим медленным наступ-
лением. Каюсь, я не мог уделить им должного внимания, разъяснить
все как следует, да и не имел права раскрывать оперативный план.
Времени было в обрез. Я был поглощен руководством войсками.
Все эти дни войска фронта вели активные боевые действия.
Передышки не было. Врага беспрерывно теснили, выбивали из укреп-
ленных узлов, били артиллерией и авиацией. Медленно, но верно
войска фронта продвигались вперед, чтобы вплотную подойти к
городу. Конечно, хорошо было бы не только выбить противника из
города, но и окружить его. Однако нужно сказать, что обход такого
крупного центра, как Харьков, полное его окружение при создавшем-
ся расположении наших войск были бы связаны с большими
разрушениями. Это стало ясно, когда мы еще были на подходе
к городу. Противник в то время еще обладал большими танковыми
силами и непрерывно ими маневрировал, поэтому окружение Харько-
ва было трудной задачей для фронта. Мог бы нам помочь в этом
Воронежский фронт, но он ввязался в танковые бои у Богодухова.
Юго-Западный фронт мог бы сделать глубокий обход, но к этому
времени, к сожалению, наступление этого фронта не получило
развития.
8	августа по моей просьбе решением Ставки нашему фронту была
передана 57-я армия Юго-Западного фронта.
10	августа мною была отдана директива на овладение Харь-
ковом. Основная ее идея состояла в том, чтобы оборонявшуюся
в районе Харькова группировку противника разгромить на подступах
к Харькову, в поле. Мы отчетливо представляли, что борьба в
городе, который так тщательно подготовлен к обороне, потребует от
войск очень больших усилий, будет чревата значительными
потерями личного состава и может принять затяжной характер.
Кроме того, бои в городе могли привести к ненужным потерям
среди гражданского населения, а также к разрушениям жилых
зданий и уцелевших промышленных предприятий. Надо было сделать
все, чтобы в полевых условиях расколоть и разбить вражескую
группировку по частям, лишить ее взаимодействия с танковыми вой-
сками, наносившими контрудар в районе Богодухова, изолировать
город от притока танковых резервов с запада.
По сравнению с первоначальным замыслом операции план взятия
города был уточнен и заключался в следующем: 5-я гвардейская
танковая армия под командованием генерала П. А. Ротмистрова
наносила удар западнее Харькова — на Коротич и Люботин. Цель
32
удара — отрезать пути отхода противника на Полтаву и изолировать
Харьков от притока резервов противника со стороны Богодухова.
53-я армия под командованием генерала И. М. Манагарова и 1-й
механизированный корпус под командованием генерала М. Д. Соло-
матина наносили удар по западным и северо-западным окраинам
Харькова. 69-я армия генерала В. Д. Крюченкина наступала на
Харьков с севера вдоль Московского шоссе. 7-я гвардейская армия
генерала М. С. Шумилова наступала на северо-восточные окраины
города, а 57-я армия — на левом крыле фронта, южнее Харькова.
Для обеспечения прорыва внешнего оборонительного обвода вой-
ска Степного фронта были усилены 4234 орудиями и минометами
при соотношении 6,5:1 в нашу пользу.
11	августа уже шли ожесточенные бои с врагом, упорно обо-
ронявшим опорные пункты и узлы сопротивления, расположен-
ные севернее оборонительного обвода и прикрывавшие подступы
к нему. Лишь к ночи 53-я, 69-я и 7-я гвардейская армии на всем
фронте подошли вплотную к внешнему Харьковскому оборонительно-
му обводу.
57-я армия, преодолев второй оборонительный рубеж противника,
захватила крупные узлы сопротивления и подошла своим правым
флангом к промежуточному рубежу, прикрывавшему Харьков с
юго-востока. На отдельных участках завязались ожесточенные бои
в траншеях.
69-я армия, ликвидировав крупные неприятельские узлы сопротив-
ления в районах Черкасское-Лозовое, Большая Даниловка и
уничтожив до тысячи гитлеровцев, подошла вплотную к городскому
обводу на северной окраине Харькова. Своим центром армия вклини-
лась в глубину городского обвода, захватив Сокольники — один из
опорных пунктов, входивших в систему обороны города.
7-я гвардейская армия, завершив прорыв внешнего обвода, обошла
Харьков с северо-востока; 57-я армия форсировала реку Роганку,
с ходу прорвала своим правым флангом промежуточный оборони-
тельный рубеж и внешний обвод.
В результате весьма напряженных боев 12 и 13 августа вой-
ска нашего фронта на ряде участков подошли вплотную к город-
скому обводу и завязали бои на окраинах Харькова.
Немецкое командование бросило для обороны все, что было
можно противопоставить нашим войскам, и в течение четырех дней
нам пришлось вести упорные бои на достигнутых рубежах, отражая
ожесточенные контратаки гитлеровцев, пытавшихся любой ценой
задержать наше наступление. Но все их контратаки были отбиты,
и войска 53-й, 5-й гвардейской танковой и 57-й армий готовились
к нанесению новых ударов с целью глубокого охвата Харькова
с запада, востока и юга.
Особенно жестокие бои развернулись с 18 по 22 августа, когда
немцы пытались разгромить основные силы ударной группировки
Воронежского фронта в районе Богодухова, чтобы добиться
решительного изменения обстановки в свою пользу на всем белго-
родско-харьковском плацдарме.
2 И. С. Конев
33
Однако эти попытки противника не могли изменить ход сраже-
ния за Харьков.
Утром 18 августа 53-я и 57-я армии продолжали наступление,
стремясь более плотно охватить Харьков с запада и юго-запада.
Войскам 53-й армии пришлось вести тяжелые бои северо-западнее
Харькова за очищение лесного массива. Наступление 299-й и 84-й
стрелковых дивизий этой армии на северную опушку леса не увен-
чалось успехом. Тогда вместе с генералом И. М. Манагаровым
мы приняли решение: ночной атакой пробить оборону противника
и овладеть лесом. Вся артиллерия дивизий, часть армейской артил-
лерии и танки были выдвинуты на огневые позиции для стрельбы
прямой наводкой. После мощного огневого налета части 299-й
стрелковой дивизии под командованием полковника А. Я. Клименко
и 84-й стрелковой дивизии под командованием генерала П. И. Бу-
няшина сломили сопротивление противника и овладели лесным
массивом. Из резерва была введена 252-я стрелковая дивизия под
командованием генерала Г. И. Анисимова. Я наблюдал действия
дивизии. Ее части быстро и умело продвигались через лес и во
взаимодействии с 299-й и 84-й стрелковыми дивизиями к утру
19 августа, очистив лесной массив, развернули бои за село
Пересечная и переправы через реку Уду.
В этих боях особенно отличились бойцы 1-го батальона 41-го
стрелкового полка 81-й стрелковой дивизии под командованием
старшего лейтенанта Еременко. Героями показали себя бойцы рот
этого батальона в ночной рукопашной схватке. Освобожденный от
врага лесной массив сыграл роль хорошего подступа и удобного
плацдарма в дальнейшей борьбе за Харьков.
Итак, части 53-й армии захватили выгодные позиции для нане-
сения удара по западным и северо-западным окраинам Харькова.
С высоты 208,6 и с опушки леса открывался вид на город. Мой
наблюдательный пункт был оборудован на высоте 197,3 и совмещен
с наблюдательным пунктом генерала И. М. Манагарова. Отсюда
я и руководил боевыми действиями по освобождению Харькова.
Чтобы ускорить овладение Харьковом, я отдал приказ сосре-
доточить 5-ю гвардейскую танковую армию в районе леса южнее
села Полевое. Ударом на Коротич она должна была перерезать
противнику пути отхода из Харькова на запад и юго-запад.
Используя наведенные ночью переправы и проходы через
железнодорожную насыпь и сосредоточив свои танки на южном
берегу Уды, 5-я гвардейская танковая армия перешла в наступление
и охватила группировку врага в районе Харькова с запада и юго-
запада, а 51-я армия — с юго-востока.
Для группировки противника в районе Харькова создалась угроза
полного окружения. В его распоряжении остались лишь одна
железная и одна шоссейная дороги, да и те были под постоян-
ными ударами 5-й воздушной армии.
Одновременно сосед справа — 5-я гвардейская армия под коман-
дованием генерала А. С. Жадова, тесно взаимодействуя с 53-й
армией, наступала западнее Харькова.
34
Во время напряженной борьбы за Харьков войска Брянского
и Центрального фронтов, успешно завершив Орловскую наступатель-
ную операцию, вышли на подступы к Брянску; войска Юго-Запад-
ного и Южного фронтов развернули бои за освобождение Донбасса;
на Воронежском фронте контрудары врага в районе Богодухова
и Ахтырки не принесли ему успехов, хотя войска этого фронта
в ожесточенных боях 17—20 августа понесли чувствительные
потери. Однако, по свидетельству генерала С. М. Штеменко,
повествующего в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» о том
периоде, вмешательство И. В. Сталина, который указал командую-
щему Воронежским фронтом на недопустимость распыления сил
и средств, вскоре выправило положение1.
Во второй половине дня 22 августа немецко-фашистские войска
стали отходить из района Харькова. Чтобы не дать возможности
противнику уйти из-под ударов, вечером 22 августа я отдал приказ
о ночном штурме Харькова.
Всю ночь на 23 августа в городе шли уличные бои, полыха-
ли пожары, слышались сильные взрывы. Воины 53-й, 69-й, 7-й гвар-
дейской, 57-й армий и 5-й гвардейской танковой армии, проявляя
мужество и отвагу, умело обходили опорные пункты врага, про-
сачиваясь в его оборону, нападали на его гарнизоны с тыла. Шаг за
шагом советские воины очищали Харьков от фашистских захват-
чиков.
Ворвавшиеся в город на рассвете 23 августа части 183-й стрел-
ковой дивизии успешно наступали по Сумской улице и первыми
вышли на площадь Дзержинского. Воины 89-й гвардейской стрел-
ковой дивизии по Клочковской улице вышли к зданию Госпрома
и водрузили над ним Красное знамя.
К 11 часам 23 августа войска Степного фронта полностью осво-
бодили Харьков. Большая часть группировки, оборонявшей город,
была уничтожена. Остатки ее отступили.
За пять месяцев вторичной оккупации фашисты еще больше
разрушили Харьков. Они сожгли и взорвали сотни лучших
зданий, дочиста ограбили город, увезли даже трамвайные рельсы,
мебель, оборудование магазинов, дрова. На территории Клиническо-
го городка, где находился госпиталь, фашисты уничтожили около
450 раненых бойцов и командиров Красной Армии. Развалины были
всюду. В городе, где теперь проживает более миллиона жителей,
было тогда всего лишь 190 тысяч человек. По далеко не полным
данным, гитлеровцы уничтожили в концлагерях свыше 60 тысяч
харьковчан, более 150 тысяч было вывезено в Германию.
23 августа стало днем освобождения Харькова.
Прежде чем докладывать И. В. Сталину о положении дел на
фронте и об освобождении Харькова, как и обычно, я позвонил
Поскребышеву. Он ответил:
— Товарищ Сталин отдыхает. Я его беспокоить не буду.
1 См.: Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1975, кн. 1,
с. 245—246.
2*
35
Тогда я решил звонить сам. На первые звонки ответа не пос-
ледовало. Я потребовал от телефонистки:
— Звоните еще. За последствия отвечаю.
Наконец слышу знакомый хрипловатый голос:
— Слушаю...
— Докладываю, товарищ Сталин, войска Степного фронта
сегодня освободили город Харьков.
Сталин не замедлил с ответом:
— Поздравляю. Салютовать будем по первому разряду.
Стоит заметить, что, работая ночью, Сталин обычно в это
время отдыхал. Я знал об этом, но тем не менее взятие Харькова
было таким важнейшим событием, что я не мог не доложить ему
лично о завершении Харьковской операции.
Вечером Москва вновь салютовала воинам Степного фронта, на этот
раз за освобождение Харькова, 20 залпами из 224 орудий.
23 августа 1943 года во всех частях и соединениях был объявлен
приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что
в боях за Харьков все бойцы, офицеры и генералы показали свое
мужество, героизм, отвагу и умение бить ненавистного врага. Всему
личному составу фронта объявлялась благодарность. 10 дивизий
Степного фронта —89-я гвардейская Белгородская стрелковая, 252-я,
84-я, 299-я, 116-я, 375-я, 183-я стрелковые, 15-я, 28-я, 93-я гвардей-
ские стрелковые — были удостоены высокой чести именоваться
«Харьковскими». Ряд частей, а также большое число генералов,
офицеров, сержантов и красноармейцев получили правительственные
награды.
Надолго останется в памяти участников освобождения Харькова
и жителей города митинг воинов и трудящихся, проведенный 30
августа у памятника Т. Г. Шевченко. Как мы и предполагали, авиа-
ция врага в этот день неистовствовала.
Собираясь, видимо, отомстить нам за то, что мы разбили его
при взятии Харькова, враг решил разрушить Харьков с воздуха.
Но ни одному вражескому самолету не удалось прорваться сквозь
огонь наших зенитчиков и обойти плотное прикрытие города с
воздуха силами 5-й воздушной армии. Давая приказ на прикрытие
города авиацией во время демонстрации, я сказал командующему
5-й воздушной армией, что нужно создать надежный «защитный
зонт».
Все оставшиеся в живых жители города вышли на улицы.
Харьков ликовал. Харьковчане радовались полному и окончательному
освобождению от гитлеровских захватчиков. Бурными аплодисмен-
тами и радостными возгласами встретила площадь появление на
трибуне представителей Коммунистической партии Украины, прави-
тельства, Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, командования
фронта и делегаций партийных и советских организаций Харькова,
интеллигенции, рабочих и крестьян. Митинг открыл секретарь Харь-
ковского горкома КП (б) У Чураев. Первое слово было предоставлено
мне. В своем выступлении я отметил, что в ожесточенных боях
воины Степного фронта при содействии армий Воронежского фронта
36
разгромили лучшие танковые немецкие дивизии и освободили
Белгород, а затем вторую столицу Украины — Харьков.
Курская битва явилась «лебединой песней» германских танковых
войск, так как понесенные ими в этой битве огромные потери в
танках и в личном составе исключали возможность восстановления
их былой боевой мощи. Далее я передал боевой привет от бойцов,
офицеров и генералов фронта всем участникам митинга и поздравил
харьковчан с освобождением от фашистской неволи.
Затем выступили командир 89-й гвардейской Белгородско-
Харьковской стрелковой дивизии генерал М. П. Серюгин, профессор
А. В. Терещенко, инженер завода «Серп и молот» Борзий и др.
В заключение было зачитано приветствие от имени Коммунисти-
ческой партии Украины.
Площадь была запружена народом. В толпе то и дело мель-
кали белые платки — люди плакали от радости.
Вспоминая эти события, я испытываю великое чувство гордости
за наших советских воинов, за весь советский народ, проявивший
невиданные в истории патриотизм, мужество и героизм в борьбе
с немецко-фашистскими захватчиками.
Какие можно сделать краткие выводы из сказанного в этой главе?
Прежде всего следует оговориться, что и здесь, и в последующих
главах я не смогу рассказать о великих событиях подробно, не
в состоянии упомянуть всех, даже наиболее отличившихся коман-
диров соединений и частей, не представляется возможным дать
всеобъемлющий разбор действий пехотинцев, танкистов, артиллери-
стов, летчиков, связистов, инженеров и т. д., хотя все они заслуживают
этого. Поэтому и в выводах трудно подробно остановиться на всех
вопросах.
Как следует из сказанного, победа в битве за Харьков доста-
лась нам нелегко. Войска фронта наступали против мощной, еще не
рассосавшейся танковой группировки противника, наносившей удар
на южном фасе Курской дуги. Мне бы хотелось хотя бы коротко
рассказать о боевой доблести всех родов войск, проявивших подлин-
ный героизм в борьбе против сильного и опытного врага. Наша
пехота — царица полей, претерпев еще до войны организационные
и качественные изменения (она имела много своего автоматиче-
ского оружия, свою артиллерию и минометы), приняла на себя
основную тяжесть ратного труда.
Само название «пехота» изменилось, она была переименована
в «стрелковые войска», роль которых в бою как самого массового
рода войск была огромна. Стрелковые батальоны и полки под гром
артиллерии вместе с танками, при поддержке авиации задавали
тон в атаке. Наступая, они завершали бой и вместе с танками,
артиллерией и саперами закрепляли завоеванные позиции.
Советский народ всегда с любовью воздает должное мужеству
и героизму воинов стрелковых войск. Кому теперь неизвестны имена
Героев Советского Союза — Александра Матросова, Юрия Смирнова,
37
Мелитона Кантария, Михаила Егорова и многих, многих других
воинов стрелковых войск, возвеличивших своими подвигами нашу
Родину!
Наши артиллеристы, представители огневой, ударной силы, стойко
сдерживали натиск врага в обороне, отлично обеспечивали насту-
пательные операции.
Убедительно доказали свое моральное и боевое превосходство над
врагом и советские танкисты. Техническое превосходство нашего
танка Т-34 наглядно проявилось на поле боя. Значительно выше
оказалась и тактическая подготовка танкистов. Советские танковые
войска под командованием генералов П. С. Рыбалко, П. А. Рот-
мистрова, С. И. Богданова, М. Е. Катукова и В. М. Баданова на
всех этапах борьбы сражались умело и храбро и были могучей
ударной и маневренной силой сухопутных войск.
Опыт подтвердил, что созданные танковые армии новой органи-
зации вполне оправдали себя как оперативные объединения,
способные вести боевые действия в оперативной глубине и в отрыве
от стрелковых соединений.
В этой операции большую роль сыграли наши летчики, кото-
рыми командовали генералы С. А. Красовский, С. И. Руденко,
В. А. Судец, С. К. Горюнов, М. М. Громов, Т. Т. Хрюкин и Н. Ф. На-
уменко.
В успешном проведении Белгородско-Харьковской операции
немалую роль сыграли командование и штабы. Большая заслуга
принадлежит всему коллективу штаба фронта, которым умело
руководил генерал М. В. Захаров.
Военные советы армий, командармы, армейские штабы были на
высоте положения. В сражении за Харьков особо ответственные
задачи выпали на долю 53-й армии. Ее командарм — волевой,
опытный и храбрый генерал И. М. Манагаров в ходе боевых
операций, чтобы всегда видеть поле боя, находился не далее чем
в 2—3 километрах от линии боевых порядков. Более того, генерал
часто рисковал своей жизнью (за что нередко получал замечания от
старших начальников), несколько раз был ранен, но продолжал
руководить войсками прежними методами.
Работоспособностью и организованностью выделялся Военный
совет 53-й армии, где членом Военного совета был генерал П. И. Го-
рохов (его я знал еще в бытность мою командиром полка), а также
штаб армии во главе с генералом К. Н. Деревянко.
Умело руководили- войсками 7-й и 5-й гвардейских армий
генералы герои Сталинграда М. С. Шумилов и А. С. Жадов.
Настойчивость и упорство в достижении цели не раз проявляли
командарм 57-й армии генерал Н. А. Гаген и командарм 69-й армии
В. Д. Крюченкин.
Сейчас трудно назвать имена всех командиров и политработников
соединений и частей фронта, внесших достойный вклад в нашу
победу, но их боевые дела не остались незамеченными. Родина
не один раз отмечала заслуги генералов, офицеров, сержантов
и рядовых воинов Степного фронта правительственными наградами.
38
Разгромом группировки врага в районе Белгорода и Харькова
и ликвидацией его белгородско-харьковского плацдарма победоносно
закончилось контрнаступление в битве под Курском.
В ходе наступательных боев войска Воронежского и Степного
фронтов при содействии войск Юго-Западного фронта нанесли сокру-
шительное поражение ударной группировке, наступавшей на Курск
с юга, и разгромили 15 дивизий противника. Уже со второй
половины июля контрнаступление наших войск переросло в общее
наступление Красной Армии и привело к крушению немецко-фаши-
стского фронта от Великих Лук до Азовского моря.
Битва под Курском и дальнейшие наступления были одними
из важнейших и решающих событий Великой Отечественной и
второй мировой войны. В этом сражении потерпела полный крах
гитлеровская наступательная стратегия и выявилась неспособность
немецкой обороны противостоять нашему наступлению, впервые
успешно осуществленному в широких масштабах в летних условиях.
После сражения на Курской дуге Советские Вооруженные Силы до
конца войны прочно сохраняли в своих руках стратегическую
инициативу.
Битва явилась крупным вкладом в развитие советского военно-
го искусства и военной науки. В этой связи хотелось бы еще
раз уточнить высказанные выше некоторые соображения, касающиеся
замысла операции и использования стратегических резервов.
Как уже говорилось, в районе Курского выступа Ставка ВГК
приняла решение о переходе к преднамеренной обороне. Верная
оценка обстановки и предвидение событий позволили сделать
правильный вывод, что главные события развернутся в районе Курска.
Именно поэтому Ставкой предусматривалось обескровить здесь врага
в оборонительном сражении, а затем выбрать момент и перейти
в контрнаступление с целью окончательного разгрома ударных
группировок гитлеровских войск.
Ход событий подтвердил правильность этого решения. В резуль-
тате оборонительного сражения противник был измотан, обескровлен
и ввел в сражение все свои резервы. В этот критический для
врага момент наши войска перешли в контрнаступление и окон-
чательно разгромили его в двух стратегических операциях — Орлов-
ской и Белгородско-Харьковской. Решающий разгром врага был
достигнут не в оборонительном сражении, а в наступательных опера-
циях. Здесь мы имели выдающийся пример творческого подхода
Ставки ВГК, Генерального штаба, командования фронтов в опреде-
лении стратегических задач на лето 1943 года.
Опыт Курской битвы, как и ряда других операций, учит, что
для достижения крупного стратегического успеха необходимо иметь
крупные резервы, какими явились в данном случае войска Степного
фронта.
Ход Курской битвы показал, что благодаря вводу стратегических
резервов удалось создавать необходимое превосходство в силах над
противником, выгодные условия маневра, в короткие сроки сорвать
наступление врага, а затем перейти в решительное контрнаступление.
39
Конечно, идеально было бы сохранить Степной фронт и при
необходимости нанести удар всеми его силами. Но обстановка
сложилась таким образом, что Ставка потребовала немедленно пари-
ровать удары противника на прохоровском направлении ближайшими
резервами. А Степной фронт был рядом со сражающимся Во-
ронежским фронтом. Вот почему сначала по указанию Ставки из
Степного фронта были взяты два танковых корпуса, потом — две
армии, а спустя некоторое время — еще две армии. В целом опыт
использования стратегических резервов в битве под Курском весь-
ма поучителен и не потерял своего значения в современных условиях.
Правда, теперь несколько изменились характер и качество стра-
тегических резервов, однако вопрос о создании их и своевремен-
ности их ввода на направлении главного удара остается одним из
основных в военном искусстве.
В организации и ведении обороны под Курском исключитель-
но ярко проявилась основная сущность обороны в понимании
советского военного искусства, рассматривающего ее как вид боевых
действий, применяемый с целью обескровить противника и создать
благоприятные условия для перехода в контрнаступление.
Необходимо еще раз напомнить, что оборона под Курском
была преднамеренной, и это наложило свой отпечаток на весь
ее характер. Известно, например, что наши войска под Курском
были весьма насыщены артиллерией, позиции были хорошо оборудо-
ваны, боевые порядки глубоко эшелонированы. Оборона под Курском
была не только более устойчивой, но и более активной, чем под
Москвой и Сталинградом. Это выразилось прежде всего в проведении
мощной артиллерийской и авиационной контрподготовки, в своевре-
менном занятии подготовленных к обороне полос, в широком маневре
силами и средствами и проведении контрударов по войскам врага.
Глубокая, многополосная оборона под Курском строилась в
первую очередь как противотанковая. Она отличалась большой устой-
чивостью, что достигалось правильным расположением противотан-
ковых опорных пунктов и районов, тесным огневым взаимодействием
между ними, широким применением инженерных заграждений, мин-
ных полей, увязанных с системой противотанкового огня, маневром
противотанковыми артиллерийскими резервами. Но победа в этой
битве была одержана наступлением.
Успешно решена была в битве под Курском весьма важная
проблема организации прорыва заблаговременно подготовленной
и глубоко эшелонированной обороны противника на брянском
и харьковском направлениях.
Прорыв обороны противника осуществлялся на сравнительно
узких участках фронта, на которых смело массировались силы и сред-
ства, что обеспечивало численное и материальное превосходство над
войсками врага. Достаточно, например, отметить, что командующий
11-й гвардейской армией Западного фронта генерал И. X. Баграмян
на участке прорыва, составлявшем около 40 процентов общего
фронта наступления армии, сосредоточил 92 процента стрелковых
дивизий и все средства усиления. Основные силы на направлении
40
главного удара также были сосредоточены и в войсках 5-й гвардей-
ской и 53-й армий. Здесь оперативная плотность составляла 1,5
километра на дивизию, до 230 орудий и минометов и до 70 тан-
ков и САУ на километр фронта.
Такое массирование сил и средств в сочетании с хорошей под-
готовкой наступления обеспечило успешный взлом неприятельской
долговременной обороны.
Прорыв — искусство, а не просто результат арифметических вык-
ладок. Из опыта войны мы знаем немало примеров, как иногда труд-
но удавался прорыв. Как правило, основным содержанием оператив-
ного прорыва были разгром главных сил противника в тактической
зоне и создание условий для ввода в прорыв подвижных сил —
танковых армий или вторых эшелонов фронта (армии).
Для развития успеха в оперативной глубине в битве под
Курском впервые вводились в прорыв танковые армии, составлявшие
подвижную группу фронта. Особый интерес представляет исполь-
зование 1-й и 5-й гвардейской танковых армий в Белгородско-
Харьковской операции. Действуя рядом, они после прорыва такти-
ческой зоны обороны развернули стремительное наступление и про-
двинулись до 120—150 километров. 1-я танковая армия, наступая
на богодуховском направлении, проходила по 20—30 километров
в сутки в отрыве от общевойсковых армий, наносила удары по
оперативным резервам, по флангам и тылам гитлеровских войск,
заставляя их оставлять свои оборонительные позиции и отсту-
пать.
Следует заметить, что в составе Степного фронта насчитыва-
лось 1380 бронеединиц. А всего в составе трех фронтов в Кур-
ском сражении было 4980 танков и самоходно-артиллерийских уста-
новок, что составляло примерно 50 процентов бронеединиц всей
действующей армии. Это свидетельствует о том, что Ставка Вер-
ховного Главнокомандования предусматривала массированное исполь-
зование бронетанковых и механизированных войск на главном стра-
тегическом направлении. Результат этого дальновидного планирова-
ния общеизвестен.
Под Курском развернулось небывалое встречное танковое сра-
жение, наиболее крупное в истории второй мировой войны. В рай-
оне Прохоровки, а затем в районах Ахтырки и Богодухова было
поистине танковое побоище. Опыт этих боев весьма ценен. Он по-
казал, что успех сражения танковых армий зависит от их взаи-
модействия с общевойсковыми армиями, от правильной организа-
ции артиллерийской и авиационной поддержки, от быстрой кон-
центрации сил на главном направлении, от стремительности атаки
и непрерывности управления.
Много ценного для развития теории военного искусства дал опыт
использования в Курской битве военно-воздушных сил. Наша ави-
ация завоевала полное господство в воздухе. В контрнаступлении
было осуществлено авиационное наступление в полном объеме
и на большую глубину. Эффективно велась борьба с резервами
противника. Авиация, как в обороне, так и контрнаступлении,
41
использовалась массированно, в тесном взаимодействии нескольких
воздушных армий с авиацией ПВО страны.
Огромную работу в период Курской битвы выполнял тыл Со-
ветской Армии, обеспечивавший войска всеми видами вооружения
и боевой техники, боеприпасами и горючим, продовольствием
и снаряжением.
Доброе слово надо сказать о наших славных медиках, которые
отдавали все силы, чтобы своевременно эвакуировать в тыл бой-
цов и командиров, раненных на поле боя, спасти жизнь совет-
ским воинам и вернуть их в строй.
Говоря о развитии тактики в Курской битве, мне хочется под-
черкнуть, что организация и ведение общевойскового боя — весь-
ма сложный вид военного искусства. От командиров и штабов, орга-
низующих общевойсковой бой, требуется тщательная подготовка
наступления, организация взаимодействия и управления, ибо только
объединенными усилиями всех родов войск можно достичь успеха.
Действия воинов, подразделений, частей, соединений и объедине-
ний под Курском, Орлом и Харьковом, Белгородом были тщатель-
но исследованы, всесторонне отражены в военной литературе не
только в интересах истории, но и потому, что опыт битвы под
Курском не потерял своего значения и в наши дни.
Многие общие принципы в деятельности командования, штабов
и войск представляют значительный интерес и сейчас, особенно
при теоретической разработке безъядерного периода войны.
Историческая победа Советских Вооруженных Сил в Курской
битве имела огромное международное значение.
Свободолюбивые народы всего мира воочию убедились, что,
несмотря на отсутствие второго фронта в Европе, военные планы
фашистской Германии терпят провал.
Исключительно велико было и стратегическое значение победы
Красной Армии в сражении под Курском. «Если битва под Ста-
линградом,— говорил И. В. Сталин,— предвещала закат немецко-
фашистской армии, то битва под Курском поставила ее перед
катастрофой».
В битве под Курском советский народ и его Вооруженные Си-
лы одержали не только военную, но и крупнейшую морально-по-
литическую победу.
Во всем величии проявились в этой битве высокие морально-
боевые качества советских людей, их беззаветный патриотизм.
Самоотверженное служение Родине, способность преодолевать
тяжелые испытания, готовность к подвигу стали нормой поведе-
ния, свойством характеров сотен тысяч солдат и офицеров Крас-
ной Армии.
Активно участвовали в борьбе с ненавистным врагом населе-
ние и местные партийные организации. В самый разгар битвы
партизаны развернули «рельсовую войну». К середине августа
партизаны Белоруссии, Украины, Курской, Орловской, Брянской
и Смоленской областей активизировали свои действия, что оказало
большую помощь наступающим фронтам.
42
Свыше 100 тысяч советских воинов — участников Курской битвы,
Харьковского и Белгородского сражений были награждены орде-
нами и медалями, многие из них удостоены звания Героя Совет-
ского Союза.
Авторитет Советского Союза как решающей силы в борьбе
с фашистской Германией еще более возрос. Победа под Курском
укрепила надежды народов оккупированных гитлеровцами стран на
скорое освобождение, активизировала борьбу сил антифашистского
Сопротивления.
Битва под Курском знаменовала собой крупный этап в развитии
советского военного искусства. Она останется в веках не только
как символ непобедимой мощи социалистического государства, рож-
денного Великой Октябрьской социалистической революцией, и его
Вооруженных Сил, но и как выдающийся пример достижений
передовой советской военной науки.
БИТВА ЗА ДНЕПР
После сокрушительного разгрома немецко-фашистских войск
в Курской битве Красная Армия развернула мощное наступ-
ление от Великих Лук до Азовского моря. Учитывая бла-
гоприятную для нас обстановку, Ставка Верховного Главнокоман-
дования определила, что основные операции советских войск будут
проведены на юго-западе, на Левобережной Украине с целью раз-
грома всей южной группировки Восточного фронта противника, вы-
хода к Днепру, захвата плацдармов на его правом берегу с тем,
чтобы в последующем решить задачу освобождения всей Право-
бережной Украины.
Гитлеровские войска, вынужденные перейти к стратегической
обороне на всем советско-германском фронте, стремились удержать
захваченную территорию и остановить наступление советских армий
на рубежах Велиж, Дорогобуж, Брянск, Сумы и рек — Северский
Донец, Миус. В случае, если не удастся удержаться на этих ру-
бежах, противник рассчитывал закрепиться на рубеже рек Десна,
Сож, Днепр, Молочная. На всех этих рубежах гитлеровцами уси-
ленно велись оборонительные работы.
11 августа 1943 года Гитлер отдал приказ о форсировании стро-
ительства стратегического оборонительного рубежа, проходившего
севернее Чудского озера, по реке Нарве, восточнее Пскова, Невеля,
Витебска, Орши, далее через Гомель, по рекам Сож и Днепр в его
среднем течении и по реке Молочная.
Особое внимание фашистское командование уделяло организа-
ции обороны по Днепру. И это естественно: Днепр — многоводная
и широкая река, третья по величине в Европе после Волги и Ду-
ная. Удобство Днепра для обороны заключалось еще и в господ-
стве правого высокого берега над левым, на большом протяжении
низким и пологим. К концу сентября враг создал здесь развитую
в инженерном отношении, насыщенную противотанковыми и про-
тивопехотными средствами оборону — основная часть так называе-
мого «Восточного вала». В местах, где, по мнению немецкого
командования, советские войска могут наметить переправу, была
подготовлена наиболее прочная многополосная оборона. В ряде
районов на левом берегу Днепра противник построил сильные
предмостные укрепления. Особо мощные укрепления были в районах
Кременчуга, Запорожья и Никополя.
Гитлеровцы ухватились за Днепр как за якорь спасения.
44
Фашистские генералы считали, что, используя естественную мощную
водную преграду и созданные на ней укрепления, они не допустят
форсирования Днепра Красной Армией. «Скорее Днепр потечет обрат-
но,— заявил после падения Харькова Гитлер,— нежели русские
преодолеют его — эту мощную водную преграду 700—900 м ширины,
правый берег которой представляет цепь непрерывных дотов,
природную неприступную крепость»1.
В самой фашистской Германии и в гитлеровских войсках геб-
бельсовские пропагандисты твердили, что на Днепре фронт будет
прочным, что Советская Армия не сумеет преодолеть этот глубо-
ководный рубеж. Стремление врага удержаться на днепровском ва-
лу понятно. Удержание Днепра было связано с сохранением бо-
гатых районов юга Украины, имеющих огромное экономическое зна-
чение для фашистской Германии. Гитлер понимал, что крушение
позиций по Днепру лишает фашистскую Германию украинского хле-
ба, железной руды Криворожья, марганца и цветных металлов
Запорожья и Никополя. Словом, потеря Украины означала для
немцев и их союзников утрату важной сырьевой базы.
Выполнение благородной задачи освобождения Украины было
возложено на войска пяти фронтов: Центрального, Воронежского,
Степного, Юго-Западного и Южного. Для координации боевых дей-
ствий фронтов Ставка назначила Маршалов Советского Союза
Г. К. Жукова и А. М. Василевского.
Еще 12 августа, когда войска Степного фронта подошли вплот-
ную к внешнему харьковскому оборонительному обводу, а южнее
Богодухова развернулись ожесточенные бои, командование Степного,
Воронежского и Юго-Западного фронтов уже получило директи-
ву Ставки Верховного Главнокомандования, в которой ставились
дальнейшие задачи войскам этих фронтов.
Для Степного фронта предварительное направление было опре-
делено на Красноград, Верхнеднепровск, подвижным войскам сле-
довало выйти на Днепр и захватить переправы через реку.
Воронежский фронт получил задачу наступать на Кременчуг,
войска Юго-Западного фронта должны были двигаться в общем
направлении на Барвенково, Павлоград, выйти на линию Запо-
рожье, Пологи с целью отрезать донбасской группировке против-
ника пути отхода на запад.
Противник по-прежнему имел основную группировку войск
на юго-западном направлении. Здесь против Центрального, Воронеж-
ского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов действовали
войска немецкой группы армий «Юг», в состав которой входили 1-я
и 4-я танковые, 8-я и 6-я армии, а также 2-я немецко-фашистская
армия из группы армий «Центр», насчитывавшие в общей
сложности 62 дивизии, из них 14 танковых и моторизованных1 2.
Она имела 1 240 тысяч солдат и офицеров, 12 600 орудий и
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 315337, д. 1, л. 149.
2 С 15 по 30 августа противник перебросил в состав группы армий «Юг»
дополнительно восемь дивизий, из них две танковые.
45
минометов, около 2100 танков и штурмовых орудий и до 2 ты-
сяч боевых самолетов. Командовал группой армий «Юг» фельдмар-
шал Манштейн.
В советских войсках было 2 633 тысячи человек, 51 200 ору-
дий и минометов, 2400 танков и самоходно-артиллерийских- уста-
новок и 2850 самолетов1. Следовательно, превосходство советских
войск для осуществления наступательных операций было незначи-
тельным: по людям — в 2,1 раза, по танкам — в 1,1 раза, по
самолетам — в 1,4 раза и только по артиллерии — в 4 раза.
Центральный Комитет Коммунистической партии и Верховное
Главнокомандование принимали все меры к тому, чтобы скорее
изгнать врага из пределов нашего Отечества. Ставка, имея доста-
точные резервы, сочла возможным и необходимым укрепить наши
фронты. В первой половине сентября она передала в состав Цент-
рального и Воронежского фронтов 61-ю, 52-ю армии и 3-ю гвар-
дейскую танковую армию, 2 танковых, механизированный и 2 кава-
лерийских корпуса; в состав Степного —37-ю армию и по одной
армии из соседних фронтов — Воронежского и Юго-Западного.
События развивались быстро. Мы имели ограниченное время на
подготовку нового удара, однако сумели провести необходимые
мероприятия по перегруппировке войск, определить задачи и
организовать операции по дальнейшему освобождению Левобережной
Украины от немецко-фашистских захватчиков.
15 сентября Гитлер принял решение об отводе войск за Днепр.
Нужно было сорвать немецкий план организованного отступле-
ния и — самое важное — захватить переправы через реку. Немецко-
фашистское командование, приняв решение об отводе войск за Днепр,
всеми силами старалось выиграть время и поэтому оказывало
упорное сопротивление нашим войскам на промежуточных рубежах.
Противник двигался к постоянным переправам у Киева, Канева, Кре-
менчуга, Черкасс, Днепропетровска. При отступлении фашисты
варварски по заранее разработанному плану разрушали города и
села, промышленные предприятия, мосты, сжигали посевы, уводили
скот, насильно угоняли в фашистское рабство советских людей. В сво-
ей книге Манштейн цинично признает, что он отдал распоряжение
об уничтожении только важных военных объектов Донбасса2. Мы
же своими глазами видели эту зону «выжженной земли», чудовищ-
ные сплошные разрушения и зверски замученных людей. Все это
вызывало у наших воинов жгучую ненависть к фашистским окку-
пантам. Над пепелищами сожженных деревень, разрушенных городов,
над трупами замученных людей наши солдаты и офицеры клялись
крепче бить врага и скорее изгнать его за пределы Родины.
Советские войска неотступно преследовали врага, чтобы не дать
ему возможности превратить богатый край в сплошные развалины
1 См.: Великая Отечественная война Советского Союза 1941 —1945: Краткая исто-
рия (далее — Великая Отечественная война Советского Союза...). 2-е изд. М.,
1970 с. 260.
Манштейн Э. Утерянные победы: Пер. с нем. М., 1957, с. 467.
46
и организованно отступить за Днепр. Танковые, механизированные
и кавалерийские соединения стремились выходить на тылы против-
ника и перерезать пути его отхода. Авиация фронтов наносила
удары по вражеским колоннам, узлам дорог и переправам. Активи-
зировали свои действия партизаны Черниговщины, Полтавщины,
Днепропетровщины, Донбасса. Наше наступление развернулось на
700-километровом фронте. Оно было чрезвычайно трудным, так
как войскам пришлось преодолеть множество рек, использованных
врагом для обороны. Берега Сейма, Сожа, Северского Донца, Вор-
склы, Ореля, Миуса, Десны были тщательно укреплены. Однако
наши воины преодолевали все препятствия с ходу. Ничто не мог-
ло ослабить их наступательного порыва.
Здесь уместно привести содержание директивы Ставки Верховного
Главнокомандования от 9 сентября 1943 года. Командующим войска-
ми фронтов и армий указывалось: «В ходе боевых операций вой-
скам Красной Армии приходится и придется преодолевать много
водных преград. Быстрое и решительное форсирование рек, особен-
но крупных, подобных реке Десна и реке Днепр, будет иметь боль-
шое значение для дальнейших успехов наших войск». Далее в ди-
рективе говорилось: «За форсирование такой реки, как река Десна
в районе Богданово (Смоленской области) и ниже, и равных Дес-
не рек по трудности форсирования представлять к наградам:
1.	Командующих армиями — к ордену Суворова 1-й степени.
2.	Командиров корпусов, дивизий, бригад — к ордену Суворова
2-й степени.
3.	Командиров полков, командиров инженерных, саперных и пон-
тонных батальонов — к ордену Суворова 3-й степени.
За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смо-
ленск и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирова-
ния названных выше командиров соединений и частей представ-
лять к присвоению звания Героя Советского Союза»1.
На основании этой директивы в войсках была проведена боль-
шая разъяснительная работа, сыгравшая известную роль в деле
дальнейшего подъема морального состояния войск и в форсиро-
вании последними крупных речных преград с ходу.
Битва за Днепр — классический пример высокого военного ис-
кусства советских войск в преодолении крупных водных преград
и мощных укреплений на подступах к ним.
Мне хотелось бы рассказать о характере самого наступления
к Днепру, о форсировании могучей реки, о захвате плацдармов
на западном берегу лишь с точки зрения командующего Степ-
ным фронтом, которым я был в то время. Все события тех
дней крепко запечатлелись в моей памяти.
После освобождения Харькова вопрос о наступлении к Днеп-
ру и форсировании его в среднем течении встал перед войсками
фронта вплотную как ближайшая задача. Не буду скрывать, что
среднее течение Днепра я знал недостаточно хорошо. В общих
1 ЦАМО, ф. 132, оп. 2642, д. 41, л. 271—272.
47
чертах мне довелось познакомиться с этой большой водной преградой
в 1935—1936 годах, когда я командовал 37-й дивизией Белорус-
ского военного округа в городе Речице. Дивизия в случае войны
должна была взаимодействовать с Днепровской военной флотилией
в северном течении Днепра и по Припяти до Пинска. Теперь же
этих знаний было недостаточно. Подробного военно-географическо-
го описания у нас в штабе фронта к тому времени, к сожалению,
еще не было, но оно крайне требовалось. Я позвонил начальнику
инженерных войск Красной Армии М. П. Воробьеву, с которым
был хорошо знаком еще по Западному фронту, и попросил, чтобы
он срочно выслал мне все имеющиеся военно-географические опи-
сания Днепра. Затем задал ему вопрос: «В каком месте лучше
переправляться через Днепр между Кременчугом и Днепропетров-
ском?» И еще: «Когда Карл XII вместе с Мазепой бежали после
разгрома под Полтавой, где они переправлялись через Днепр?»
М. П. Воробьев мне ответил: «У Переволочной, что севернее Днеп-
ропетровска». Я поблагодарил его за справку. Это место как раз
находилось в полосе нашего фронта.
Тогда же я просил М. П. Воробьева срочно отправить ко мне
тяжелые мостовые парки, в частности с Дальнего Востока — тя-
желые понтоны для установки железнодорожных мостов через Днепр.
Я знал о наличии такого моста СП-19, когда был в 1938—1940
годах командующим войсками 2-й Отдельной Краснознаменной
армией на Дальнем Востоке. Этот мост проходил испытание в армии,
а мне пришлось быть председателем Государственной комиссии по
его испытанию на реке Зее. Следует отдать должное М. П. Во-
робьеву, оперативно приславшему такой мост нашему фронту.
Забегая вперед, скажу, что после форсирования Днепра у Днеп-
ропетровска мост был сравнительно быстро наведен и сыграл боль-
шую роль в обеспечении подвоза железнодорожным транспортом
всех видов материальных средств, и особенно боеприпасов, для на-
ступательных операций на Правобережной Украине.
Итак, как уже было сказано, 23 августа был освобожден Харь-
ков, но войска Степного фронта все еще вели напряженные бои
западнее, юго-западнее и южнее города. 8-я немецкая армия, имея
сильную танковую группировку, оказывала упорное сопротивление.
Значительные силы противник бросил в контратаки против насту-
пающих войск 53-й и 5-й гвардейской танковой армий. Используя
выгодную для обороны местность по берегам Мерефы, Уды, Мжи,
Ореля, Ворсклы, противник создал довольно сильные оборонитель-
ные рубежи, а такие города, как Мерефа, Валки, Красноград, Пол-
тава и другие, превратил в прочные опорные пункты на путях
нашего наступления к Днепру. Упорная и напряженная борьба в рай-
оне Харькова объяснялась тем, что гитлеровцы стремились вывести
из-под удара советских войск свою донбасскую группировку. Ман-
штейн постоянно опасался, что наши войска выйдут к Полтаве
раньше, чем немецкие армии будут отведены к Днепру.
27 августа 1943 года в ставке Гитлера Манштейн докладывал
о больших потерях группы и просил отвода войск из Донбасса.
48
Вот как он об этом пишет в книге «Утерянные победы»: «Из этой
обстановки я сделал вывод о том, что мы не можем удержать
Донбасс имеющимися у нас силами, и что еще большая опасность
для всего южного фланга Восточного фронта создалась на север-
ном фланге группы. 8-я и 4-я танковые армии не в состоянии
долго сдерживать натиск противника в направлении к Днепру»1.
Как известно, против 4-й танковой армии противника наступал
Воронежский фронт, против 8-й армии — Степной фронт. Гитлер
вынужден был принять решение об отводе войск группы армий
«Юг», когда под ударами Воронежского, Степного, Юго-Западного
и Южного фронтов на южном крыле врага наступил явный кризис.
А каковы были действия войск нашего фронта?
Войска 5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Рот-
мистрова и 53-й армии генерала И. М. Манагарова 29 августа
овладели городом и станцией Люботин и тем открыли широкую
дорогу на Полтаву. Некоторая задержка произошла с освобожде-
нием Мерефы. Противник заранее и основательно укрепил район
этого города, который прикрывал Харьков с юга и был основным
южным бастионом обороны Харькова. К тому же Мжа и ее обры-
вистые берега способствовали организации сильной обороны.
После потери Харькова немцы держались за Мерефу как за
важный железнодорожный узел, обеспечивающий движение поездов
на железных дорогах этого района. Замечу, что наступление 7-й
гвардейской армии генерала М. С. Шумилова, в задачу которой
входило овладеть Мерефой, развивалось медленно. Пять дней армия
вела упорные бои по преодолению обороны врага на рубеже реки
Уды, где противник ожесточенно сопротивлялся, но результаты были
невелики. Я выехал к М. С. Шумилову, но не столько для того,
чтобы выразить недовольство Михаилу Степановичу, а для того,
чтобы разобраться в обстановке и вместе с ним наметить эффек-
тивные меры, чтобы скорее покончить с бастионом Мерефы. Я еще
раз убедился, что гитлеровцы сильно окопались, создали продуман-
ную систему огня и дрались упорно. Все это требовало от нас
тщательно подготовить наступление и провести его организованно
и настойчиво. Надлежало в первую очередь создать артиллерий-
скую группировку и нанести массированные удары артиллерией и авиа-
цией для подавления системы артиллерийского и минометного огня
противника. Как всегда, было необходимо, сообразуясь с обстанов-
кой, выбрать направление удара, причем наиболее выгодное. На
все это потребовались время, мобилизация сил и средств. Хорошо
подготовив наступление и выбрав метод атаки, мы применили обход-
ный маневр основного опорного пункта Мерефы. Все это обеспечило
нам успех.
5 сентября войска 7-й гвардейской армии освободили город
и железнодорожный узел Мерефа. Для фронта это было очень
важно. Открывался путь для более быстрого наступления 57-й и 7-й
гвардейской армий к Днепру. Но предстояла еще упорная борьба
1 Манштейн Э. Утерянные победы, с. 466.
49
Освобождение Левобережной Украины
50
и захват плацдармов на Днепре
51
с сильной полтавской группировкой 8-й немецкой армии. В на-
правлении Полтавы и Кременчуга под ударами Степного фронта
отступала самая крупная группировка 8-й армии немцев, состоящая
из 3-го, 47-го танковых и 11-го армейского корпусов.
Разгром противника под Харьковом и Мерефой, открывший
войскам фронта путь на Полтаву и далее к Днепру, а также успеш-
ное наступление соседних фронтов вынудили врага к отступлению
на всей Левобережной Украине.
Обстановка потребовала внести некоторые изменения в дирек-
тиву Ставки от 12 августа.
6 сентября Ставка дала новые разграничительные линии, несколь-
ко изменила направление наступления фронтов. Теперь Воронежский
фронт нацеливался на Киев. Задача Степного фронта состояла
в том, чтобы, наступая в быстром темпе в общем направлении на
Полтаву и Кременчуг, не позволить врагу создать устойчивый фронт
и разгромить полтавскую и кременчугскую группировки противни-
ка. К этому времени Ставка за счет своего резерва усилила вой-
ска Степного фронта 37-й армией под командованием генерала
М. Н. Шарохина. Вновь из Воронежского фронта вернулась к нам
и 5-я гвардейская армия генерала А. С. Жадова, и, кроме того,
нам была передана 46-я армия генерала Й. В. Глаголева из Юго-
Западного фронта.
Прикрываясь арьергардами, противник при отходе оставлял
отдельные группы на высотах, в населенных пунктах и на узлах
дорог, стремился расстроить наше наступление, вывести свои главные
силы из-под удара и сохранить за собой переправы до полного
отхода войск. Мы в штабе фронта правильно оценили действия
противника и приняли все меры к тому, чтобы наши приказы на
выход к Днепру были по возможности точно выполнены войсками
фронта при преследовании врага.
Все данные разведки свидетельствовали о том, что противник
будет упорно драться за Полтаву и попытается надолго задержать
войска фронта. По мере нашего приближения к городу сопротивле-
ние частей 8-й немецкой армии возрастало. Сюда немецко-фашист-
ское командование подбросило из резерва свежие части 106-й пе-
хотной дивизии, танковой дивизии СС «Райх» и др. На полтавском
направлении гитлеровцы широко применяли заграждения, взрывали
железные дороги и шоссейные мосты, создавали минные поля
и другие препятствия и часто переходили в контратаки. Гарнизон
Полтавы был увеличен вдвое. По правому берегу Ворсклы против-
ник подготовил оборонительные позиции. Вокруг города и в горо-
де были сооружены инженерные укрепления. Каменные здания были
приспособлены к круговой обороне, противник создал систему артил-
лерийского и минометного огня, прикрывавшую подступы к реке.
Все мосты и переправы на реке были взорваны врагом еще при
отступлении. Словом, Полтава была подготовлена как мощный узел
обороны, являвшийся связующим звеном оборонительных рубежей
52
и опорных пунктов на Левобережной Украине. Гитлеровцы держа-
лись за Полтаву, чтобы сковать успешное наступление советских
войск.
Командармы, командиры соединений и частей, выполняя приказ
фронта, действовали смело и дерзко, подвижными отрядами выхо-
дили на фланги и в тылы, громили неприятельские войска, созда-
вали панику и захватывали его опорные пункты. К 20 сентября
войска фронта были уже на удалении 70—120 километров от
Днепра. Правое крыло фронта —5-я гвардейская и 53-я армии —
обходило Полтаву с севера и юга с задачей овладеть городом.
В центре фронта в направлении Кобеляки наступали войска 69-й
и 7-й гвардейской армий. Войска 57-й и 46-й армий — левое крыло
фронта — преследовали противника в направлении Днепропетровска.
Перед фронтом с боями продолжали отходить до 20 дивизий,
в том числе 3 танковые 8-й и 1-й танковой армий врага. К сожале-
нию, наша 5-я гвардейская танковая армия к тому времени была
выведена в резерв на восстановление. 1-й механизированный корпус
под командованием генерала М. Д. Соломатина продолжал действо-
вать на правом крыле фронта, но имел мало танков. Так что
наши возможности отрезать отходящие войска противника от пе-
реправ из-за недостатка подвижных войск были весьма ограничен-
ны. Правда, М. Д. Соломатин создал небольшой танковый отряд,
которому поставил задачу прорваться к Днепру и захватить переправу.
Это сыграло в дальнейшем положительную роль в организации пе-
реправы наших танков.
20 сентября 1943 года мною было принято решение разгромить
отходящие немецкие войска на кременчугском и днепродзержинском
направлениях, на плечах противника с ходу форсировать Днепр
и овладеть плацдармами на правом берегу.
Я потребовал от командармов 5-й гвардейской, 53-й, 69-й, 7-й
гвардейской, 57-й и 46-й армий энергично развивать преследование
отступающего противника и к 24—25 сентября 1943 года овладеть
переправами на Днепре и обеспечить его форсирование. При этом
я требовал проводить операции по выходу и форсированию Днепра
со всей настойчивостью, энергией и решительностью. Особо обра-
щал внимание на смелое, дерзкое использование подвижных отря-
дов и захват войсками на плечах противника переправ через Днепр.
Форсирование Днепра было намечено на фронте 130 километров.
Этим же приказом были определены задачи войск на захват плац-
дармов за Днепром. 5-я гвардейская армия наносила удар в направ-
лении на Решетиловку в обход Полтавы с севера. Ее передовые
отряды 24—29 сентября должны были выйти к Днепру в районе
Кременчуга. 53-я армия, обходя Полтаву с юга, преследовала про-
тивника в общем направлении на Кошубовку, Кобы. 24 сентября
армия передовыми отрядами должна была овладеть переправами
на Днепре в районе Садки и Чикаловки. 69-я армия наступала в на-
правлении на Белик и Бреусовку.
7-я гвардейская армия имела задачу выйти к Днепру в районе
Переволочная, Бородаевка, Старый Орлик и захватить плацдармы
53
на правом берегу. 57-я армия, развивая наступление в направлении
на Шульговку, 23 сентября должна была овладеть переправами в рай-
оне Пушкаревка — Сошиновка и захватить плацдарм на участке
Шевченково, Верховцево.
46-я армия развивала наступление в общем направлении на
Днепродзержинск, Софиевку и Чаплинку. Ей предстояло 23 сентября
овладеть переправами в районе населенного пункта Аулы, Днепро-
дзержинска и захватить плацдарм на участке Мироновка,
Благовещенка.
37-я армия (семь стрелковых дивизий), находясь во втором
эшелоне фронта, была в полной готовности войти в сражение, сме-
нив войска 69-й армии. Свежие части и соединения 37-й армии
должны были форсировать Днепр в центре полосы фронта на уча-
стке Успенское, Куцеволовка.
Выполняя приказ, войска фронта успешно продвинулись вперед
на 10—25 километров и 21 сентября заняли более 250 населенных
пунктов. Войска 53-й армии к исходу 21 сентября на всем своем
фронте вышли на восточный берег Ворсклы. Одновременно с
И. М. Манагаровым вышли к реке войска А. С. Жадова. Этим
армиям с ходу не удалось взять Полтаву. Предстояли нелегкие
бои. Необходимо было форсировать Ворсклу и преодолеть разви-
тую систему обороны врага у самой реки на ее правом берегу.
Задержка армий у Полтавы нас не устраивала, поскольку сби-
вался темп продвижения на правом, основном крыле фронта. Са-
ма сложившаяся обстановка требовала быстрейшего выхода к Днеп-
ру в район Кременчуга. 22 сентября пришлось выехать в войска
А. С. Жадова, непосредственно наступавшие на Полтаву. С А. С. Жа-
довым мы прибыли в 95-ю гвардейскую стрелковую дивизию,
которой командовал генерал-майор Н. С. Никитченко.
Осмотрев местность, мы убедились, что в полосе наступления
33-го гвардейского стрелкового корпуса генерала М. И. Козлова соз-
далась очень сложная обстановка. Наиболее трудная задача выпа-
ла на долю 95-й гвардейской стрелковой дивизии. В полосе наступ-
ления этой дивизии вдоль правого берега реки раскинулась низи-
на, которая упиралась в высоту с обрывистым скатом, где против-
ником были установлены пулеметы, орудия прямой наводки и штур-
мовые орудия. Встретившись с Н. С. Никитченко на его НП, мы
обсудили план действий и поставили задачу к рассвету 23 сентября
освободить Полтаву. При этом мы понимали, какие трудности пред-
стоит преодолеть частям 95-й дивизии, поэтому аналогичную зада-
чу поставили 97-й гвардейской стрелковой дивизии под командо-
ванием полковника И. И. Анциферова. От обоих соединений тре-
бовались тщательная подготовка штурма, умелая организация боя,
а главное — могучий боевой дух, обеспечивающий преодоление всех
трудностей при выполнении боевого приказа.
21 и 22 сентября командирами и политработниками, партийными
и комсомольскими организациями была проведена большая работа
по мобилизации всего личного состава дивизий на выполнение по-
ставленных задач. Одновременно велась усиленная подготовка войск
54
5-й гвардейской и 53-й армий в материальном и техническом отно-
шениях, боевые задачи доводились до каждого бойца. Примечательно,
что участок форсирования Ворсклы соединениями 5-й гвардейской
армии совпадал с местом переправы русской армии во главе с Петром I
для решительной битвы со шведами под Полтавой в 1709 г. 22 сентя-
бря на рассвете войска 5-й гвардейской и 53-й армий приступили
к форсированию Ворсклы. К семи часам на правый берег переправи-
лись части 9-й гвардейской воздушно-десантной, 95-й, 97-й и 13-й
гвардейских стрелковых дивизий 5-й гвардейской армии. Здесь
особенно отличились храбростью воины 95-й гвардейской дивизии.
Одновременно с 5-й гвардейской армией через Ворсклу переправились
части 214-й, 233-й и 299-й стрелковых дивизий 53-й армии. Вслед за
ними переправились и части 84-й, 375-й и 116-й стрелковых дивизий
той же армии. Войска 53-й армии, преодолевая сопротивление
противника, несмотря на сильный артиллерийский, минометный
и пулеметный огонь, атаковали вражеские позиции на правом берегу
Ворсклы и успешно продвигались вперед. К вечеру 22 сентября
части 53-й армии овладели правым берегом реки на участке Черов,
Климовка, Восточная Козуба и продолжали теснить противника
в восточном направлении.
Первыми в город прорвались разведчики 95-й гвардейской стрел-
ковой дивизии во главе со старшим лейтенантом Скачко и развед-
чики 84-й стрелковой дивизии сержант Мухин и рядовой Коншалов.
Группа Скачко к 3 часам достигла Октябрьского парка. Разведчик
Иван Белых водрузил Красное знамя на старинном памятнике
участникам исторической битвы под Полтавой — обелиске Славы.
Мухин и Коншалов достигли центра города и на одном из зданий
также водрузили Красное знамя.
Вслед за разведчиками в город с разных сторон ворвались спе-
циально подготовленные штурмовые отряды 95-й гвардейской, 84-й
стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизий.
Прорвавшись к центру города, командир 201-го стрелкового пол-
ка 84-й стрелковой дивизии майор М. Ж. Ермишин водрузил Крас-
ное знамя на одном из уцелевших зданий центральной площади
Полтавы. Отличились также подразделения майора М. Я. Понома-
рева, капитана Н. Г. Яшникова и многие другие. В упорных улич-
ных боях части этих дивизий к утру 23 сентября очистили Пол-
таву от немецко-фашистских захватчиков. Население города с
радостью и ликованием встречало своих освободителей. Рано утром,
подъехав к северной окраине города, получая доклады об освобож-
дении Полтавы, я испытывал чувство радостного волнения. Но оно
было омрачено зверствами гитлеровцев. Поблизости находилась уце-
левшая, но с обуглившимися углами и крыльцом школа, вокруг
которой собралась большая толпа жителей. Со слезами на глазах они
наперебой рассказывали мне обо всех тех ужасах, которые перенесли
на рассвете. Гитлеровские изверги перед самым отходом согнали
жителей вместе с детьми ближайших домов в помещение этой
школы, и тут же факельщики подожгли ее. К счастью, в то вре-
мя, когда пламя уже начало проникать в помещение, появились
55
солдаты нашей 5-й гвардейской армии и спасли обреченных людей
от верной гибели.
Отходя от Полтавы, гитлеровцы взорвали почти все здания в
центральной части города и железнодорожный мост. С тяжелым
чувством ехал я через город. Всюду были следы варварских разру-
шений.
Итак, город русской славы, областной центр Украины был осво-
божден.
Отлично дрались за Полтаву воины фронта! Решительной атакой
и обходным маневром город, превращенный немцами в мощный
опорный пункт обороны на пути к Днепру, был взят войсками
5-й гвардейской и 53-й армий Степного фронта. План гитлеров-
ского командования задержать советские войска и втянуть их в за-
тяжные бои за город полностью провалился. Наша Полтава на-
всегда стала свободной. Вспоминая эти дни, я должен по справед-
ливости высоко оценить умелые, напористые боевые действия коман-
дования, штабов и политорганов 5-й гвардейской армии А. С. Жадо-
ва и 53-й армии И. М. Манагарова. Особенно хочется отметить
командиров корпусов: 5-й гвардейской армии генералов М. И. Коз-
лова, Н. Ф. Лебеденко, А. И. Родимцева; 53-й армии генералов
3. 3. Рогозного, Ф. Е. Шевердина, Г. И. Анисимова; командиров
дивизий Г. В. Бакланова, Н. С. Никитченко, И. И. Анциферова,
А. М. Сазонова, П. И. Буняшина и многих других командиров и
политработников этих армий. В боях отличились и воины 1-го
механизированного корпуса генерала М. Д. Соломатина.
Москва салютовала войскам фронта, и приказом Верховного Глав-
нокомандующего войскам, участвовавшим в освобождении Полтавы,
была объявлена благодарность и присвоены почетные наименования
«Полтавских».
Потрепанная полтавская группировка немцев поспешно отсту-
пала к переправам Днепра и Кременчуга. Сюда отходили немец-
кие дивизии и с других направлений. Кременчуг был важным узлом
коммуникаций на левом берегу Днепра, и теперь, когда нами были
освобождены Харьков и Полтава, немцы всеми мерами стремились
удержать Кременчуг, а главное — переправы и плацдарм, обеспе-
чивавшие отвод их войск за Днепр. Кременчугский предмостный
плацдарм немцы укрепили по всем правилам военно-инженерной
науки. На ближайших подступах к Кременчугу были отрыты проти-
вотанковые рвы, оборудованы эскарпы, установлены проволочные
заграждения и минные поля. Для обороны плацдарма, обеспечения
переправы были выделены отборные фашистские дивизии СС «Райх»,
«Великая Германия» и др. У переправ немцы сосредоточили боль-
шое количество награбленного продовольствия и имущества для от-
правки в Германию. В городе содержались под конвоем десятки
тысяч жителей окрестных сел и хуторов, собранные для угона на
чужбину. Это тоже было причиной того, почему враг так крепко
держался за Кременчуг.
Командование фронта, отдавая отчет в важности захвата пе-
реправ у Кременчуга, направило сюда две закаленные в сражениях
56
армии —5-ю гвардейскую и 53-ю. Армии с боями прошли 300 км
от Белгорода, и на них можно было положиться.
Командование фронта требовало, чтобы при ликвидации укреплен-
ного плацдарма врага в районе Кременчуга войска действовали как
можно быстрее и организованнее. Напутствуя командармов А. С. Жа-
дова и И. М. Манагарова, я указывал, что, форсируя Днепр на
отдельных участках у Кременчуга, ни в коем случае нельзя остав-
лять вражеский плацдарм на левом берегу Днепра.
Ставка Верховного Главнокомандования в своей директиве еще
раньше обращала внимание командующих войсками фронтов на
ликвидацию всех плацдармов на левом берегу могучей реки.
К 28 сентября войска 5-й гвардейской и 53-й армий, пресле-
дуя отступавшие немецко-фашистские войска, уничтожая их живую
силу и технику, подошли к Кременчугу. Гитлеровцы оказывали
упорное сопротивление. Завязались напряженные и упорные бои.
Атаки и штурм Кременчуга наши части вели со всех сторон одно-
временно, рассекая вражеские плацдармы и уничтожая гитлеровцев
по частям. За два дня боев —28 и 29 сентября — войска 5-й и 53-й
армий полностью очистили Кременчуг от врага. В бою за освобож-
дение города отлично действовали все рода войск. На высоком
уровне было управление и взаимодействие. Очень смело сражались
наши танкисты. Например, экипажи танков лейтенантов Хорунже-
ва и Семенцова совершили рейд по Кременчугу и вскрыли си-
стему обороны, огневые точки противника. Хорошо взаимодейство-
вала с танками и пехотой артиллерия, поддерживая свои войска
и уничтожая живую силу и технику врага. Авиация 5-й воздушной
армии под командованием генерала С. К. Горюнова во время отхо-
да противника наносила удары по колоннам врага и его переправам.
24 сентября 40 наших бомбардировщиков совершили успешный
налет на вражеские переправы в районе Кременчуга. Прямыми по-
паданиями был разрушен железнодорожный мост.
Пять пехотных и две танковые дивизии противника, отходив-
шие на кременчугскую переправу, были вынуждены переправлять-
ся через Днепр под воздействием массированных ударов нашей
авиации и артиллерии, неся большие потери в живой силе и тех-
нике. Будучи дезорганизованными и расстроенными, вражеские вой-
ска потеряли много времени на переправу и не смогли подгото-
виться к организованной обороне на правом берегу реки.
Усилия всех родов войск не пропали даром. Рухнул последний
предмостный опорный пункт противника на Днепре. Нашими вой-
сками были захвачены 21 зенитное орудие, 26 пулеметов, мотока-
тер, несколько барж с 640 тоннами зерна, 300 голов крупного
рогатого скота, приготовленных к угону на запад.
В боях за Кременчуг враг потерял 2700 солдат и офицеров
убитыми и ранеными.
В отдельных исторических трудах имеются некоторые неточ-
ности в описаниях освобождения Кременчуга, поэтому целесооб-
разно привести полностью приказ Верховного Главнокомандующего,
относящийся к этому событию.
57
«Приказ Верховного Главнокомандующего
генералу армии Коневу
Войска Степного фронта после трехдневных упорных боев сло-
мили сопротивление противника и сегодня, 29 сентября, овладели
городом Кременчуг — сильным предмостным опорным пунктом
немцев на левом берегу реки Днепр.
В боях за освобождение города Кременчуг отличились войска
генерал-лейтенанта Жадова, генерал-лейтенанта Манагарова и лет-
чики генерал-лейтенанта авиации Горюнова.
Особо отличились:
97-я гвардейская Полтавская стрелковая дивизия генерал-май-
ора Анциферова, 6-я гвардейская воздушно-десантная дивизия пол-
ковника Смирнова, 214-я стрелковая дивизия полковника Бровчен-
ко, 233-я стрелковая дивизия полковника Соколова, 219-я танковая
бригада полковника Хилобок, 469-й минометный полк майора Чер-
нявского, 308-й гвардейский минометный полк полковника Гольдина,
1902.-й самоходный артиллерийский полк подполковника Грдзе-
лишвили.
В ознаменование одержанной победы соединениям и частям,
отличившимся в боях за освобождение города Кременчуг, присвоить
наименование «Кременчугских».
Впредь эти соединения и части именовать: 6-я гвардейская
Кременчугская воздушно-десантная дивизия, 214-я Кременчугская
стрелковая дивизия, 233-я Кременчугская стрелковая дивизия, 219-я
Кременчугская танковая бригада, 469-й Кременчугский минометный
полк, 308-й гвардейский Кременчугский минометный полк, 1902-й
Кременчугский самоходный артиллерийский полк.
97-ю гвардейскую Полтавскую стрелковую дивизию, второй раз
отличившуюся в боях с немецкими захватчиками, представить к
награждению орденом Красного Знамени.
Сегодня, 29 сентября, в 23 часа столица нашей Родины Москва
от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освобо-
дившим город Кременчуг, двенадцатью артиллерийскими залпами
из ста двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем ру-
ководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение
города Кременчуг.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и незави-
симость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
29 сентября 1943 г.».
Этим же числом датирована директива Ставки о нанесении глав-
ного удара в общем направлении на Черкассы, Ново-Украинку, Воз-
несенск с задачей разгрома кировоградской группировки против-
ника. Своим левым крылом фронту предписывалось наступать в
58
направлении на Пятихатку и Кривой Рог с целью выхода на тылы
днепропетровской группировки врага1. В соответствии с полученной
задачей командование и штаб Степного фронта приступили к пла-
нированию новой операции, а тем временем части одна за другой
выходили к Днепру на фронте от Черкасс до Днепропетровска.
План дальнейших действий фронта заключался в том, чтобы
форсировать Днепр с ходу на широком фронте. Главным направ-
лением было избрано Переволочная — Кривой Рог. Предстояло
разгромить кировоградско-криворожскую группировку противника.
Операцию предусматривалось провести в два этапа. Во время пер-
вого этапа было намечено форсировать Днепр и захватить плац-
дармы на его правом берегу. Первый этап был разработан более
подробно. Что касается второго, то здесь план намечался ориен-
тировочно. Более подробное планирование второго этапа зависело
от результатов форсирования Днепра и масштаба захваченных
плацдармов за рекой.
3 октября Ставка утвердила наш план без существенных по-
правок.
К этому времени в состав фронта входили: 52-я армия К. А.Ко-
ротеева и 4-я гвардейская И. В. Галанина, переданные Ставкой
из Воронежского фронта, 53-я И. М. Манагарова, 5-я гвардей-
ская А. С. Жадова, 37-я М. Н. Шарохина, 7-я гвардейская М. С. Шу-
милова, 57-я Н. А. Гагена, 1-й механизированный корпус М. Д. Со-
ломатина, 5-я воздушная С. К. Горюнова. 5-я гвардейская танковая
армия П. А. Ротмистрова находилась в резерве Ставки в районе
Полтавы — Харькова на доукомплектовании и 7 октября вновь во-
шла в состав фронта. Ранее действовавшая в составе фронта 46-я
армия В. В. Глаголева передавалась в Юго-Западный фронт.
Нетрудно заметить, что усиление фронта вызывалось общей об-
становкой и отведением Ставкой важной роли Степному фронту в си-
стеме стратегических операций заключительного этапа летне-осенней
кампании 1943 года. Форсирование Днепра, захват, удержание и рас-
ширение плацдармов в полосе фронта обеспечивали нависание на-
ших войск над днепропетровской группировкой противника с
севера, что было весьма важно для решения дальнейших стратеги-
ческих задач.
К началу форсирования Днепра нам было известно, что про-
тивник отводил свои главные силы с Левобережной Украины по рас-
ходящимся направлениям, т. е. к переправам в Кременчуге и Днеп-
ропетровске. К 25 сентября он имел здесь 14 пехотных и 2 тан-
ковые дивизии из состава 8-й и частично 1-й танковой армий.
Наибольшее внимание враг уделял кременчугскому направлению,
где ожидал нашего форсирования и соответственно готовился со-
рвать наши планы. Мы учитывали, что противник еще не успел
создать прочной обороны между Кременчугом и Днепропетровском,
поэтому главные усилия сосредоточил именно на этом направле-
нии. Здесь и намечалось нанести основной удар.
1 ЦАМО, ф. 132, оп. 2642, д. 34, л. 231—232.
59
После ликвидации кременчугского предмостного укрепления 5-я
гвардейская и 53-я армии сразу же приступили к форсированию
и захвату плацдармов за Днепром. Ряд гвардейских соединений
5-й и 7-й гвардейских армий, как, например, 73-я и 97-я дивизии,
смело и с большим искусством форсировали Днепр. Особо отли-
чился в организации форсирования Днепра командир 73-й гвар-
дейской дивизии полковник С. А. Козак, за что ему было при-
своено звание Героя Советского Союза. Командир 97-й гвардейской
дивизии был награжден за освобождение Кременчуга орденом
Красного Знамени.
В связи с приближением к Днепру все армейские военачаль-
ники, в том числе командование фронта и начальник инженер-
ных войск фронта генерал А. Д. Цирлин, с большой настойчи-
востью проталкивали инженерные парки к реке. И все же, не-
смотря на все усилия, они опаздывали.
Однако это не сорвало оперативно-стратегического плана фронта
форсировать Днепр с ходу. Советские войска смело на широком
фронте перемахнули, буквально перемахнули через Днепр, разрушили
весь подготовленный немцами оборонительный вал и нанесли
сокрушительное поражение немецко-фашистским войскам. Это не
означает, что гитлеровцы растерялись и не оказывали сопротивления.
Напротив, бои носили исключительно ожесточенный характер. Чтобы
не допустить форсирования Днепра и расширения захваченных
плацдармов, противник предпринимал непрерывные контратаки
силами танковых дивизий; вражеская авиация наносила удары по
нашим войскам и переправам. Но, несмотря ни на что, Днепр был
форсирован.
Заслуживает внимания опыт форсирования Днепра 7-й гвардей-
ской армией М. С. Шумилова. Эта армия захватила правобереж-
ные плацдармы раньше всех.
В период подхода к Днепру в район Переволочная, устье Ворсклы,
Новый Орлик 7-й гвардейской армии, кажется, это было 22 или
23 сентября, я встретился с командармом М. С. Шумиловым и
инженером армии В. Я. Пляскиным у Нового Орлика. Мы прошли
вдоль берега, осмотрели подступы, примерно определили ширину
реки в 700—800 метров, осмотрели в бинокли противоположный
берег и установили, что оборона противника на том берегу пока
не сплошная. Все это побуждало нас, не теряя времени, начать
форсирование реки и действовать решительно. Но, к сожалению, пе-
реправочных средств почти не было, не считая нескольких
надувных лодок. Местность степная, леса нет и, следовательно, не-
где взять вспомогательных материалов для постройки плотов и мос-
тов. Кроме лозняка, ивы, на берегу ничего не было. Правда,
некоторые предусмотрительные командиры по пути собирали лодки,
бочки, доски от разрушенных домов, и все, конечно, пригодилось.
Но для армии этого было мало. Мы приняли решение: все, что
есть в ближайших населенных пунктах (деревянные сараи, двери,
крыши, бочки, плетни), использовать для плотов.
Нужно отдать должное М. С. Шумилову и начальнику инже-
60
нерной службы армии генералу В. Я. Пляскину — они тут же по-
ставили задачи дивизиям и под своим личным руководством на-
чали готовить плоты для переправы пехоты с пулеметами, отдель-
ных орудий и саперов на тот берег. Конечно, одновременно при-
нимали все меры по обеспечению переправы артиллерийским огнем
и противовоздушной обороной.
В ночь на 25 сентября части 7-й гвардейской армии форси-
ровали Днепр и зацепились на том берегу сначала за маленький
клочок земли у села Домоткань. Это и было началом форсирова-
ния крупной водной преграды войсками Степного фронта.
Трудности в таком деле бесспорно велики, особенно когда нет
под рукой достаточно эффективных средств переправы.
Я приказал командирам частей переправиться на ту сторону
Днепра с передовыми отрядами. Это в значительной степени спо-
собствовало форсированию реки и обеспечению захвата плацдармов,
так как командиры своим примером увлекали бойцов, проявляли
инициативу, творчески подходили к решению задач.
С одним из полков первого эшелона 15-й гвардейской диви-
зии 7-й гвардейской армии переправился командир дивизии генерал-
майор Е. И. Василенко. На той стороне он испытал все неимо-
верные трудности боя, когда его части подвергались ожесточенным
контратакам противника, стремившегося сбросить советских воинов
в Днепр. Вместе с ними он выдержал натиск и, когда положе-
ние более или менее стабилизировалось, переправился обратно на
левый берег с тем, чтобы принять меры для быстрейшей органи-
зации переправы артиллерии и остальной части войск. Мной было
сделано замечание Е. И. Василенко за уход с плацдарма, но по-
том, когда более обстоятельно были изучены действия 15-й гвар-
дейской дивизии, все претензии к ее командиру отпали. Дивизия
действовала блестяще, а ее командир проявил себя как истинный
герой.
Героизм при форсировании Днепра был массовым. Изобретатель-
ность, сметка и инициатива солдат, сержантов, офицеров были без-
граничны.
Как уже было сказано, 9 сентября была получена директива
Верховного Главнокомандующего, определявшая, что за успешное
форсирование крупных водных преград, в том числе Днепра, офи-
церы и генералы, проявившие героизм, удостаиваются присвоения
звания Героя Советского Союза. Политработники широко разъяс-
нили эту директиву в войсках. Политическая и партийная рабо-
та во время подготовки к форсированию Днепра была исключительно
конкретной, построенной на примерах и опыте форсирования
войсками фронта таких рек, как Донец и Ворскла, а некоторые
дивизии уже имели опыт переправы под огнем врага через Волгу у
Сталинграда. Все это очень помогало в боевой подготовке войск и в ре-
шении вопросов, связанных с форсированием. Политическая работа
в подготовке личного состава к форсированию была настолько кон-
кретной и настолько реально сказывалась на выполнении боевых
задач, что заслуживает отдельного изучения и исследования. Сле-
61
дует отдать должное нашим командирам и политработникам, которые
сумели воодушевить бойцов и, несмотря на большие трудности, свя-
занные с недостатком переправочных средств, быстро и успешно
обеспечить форсирование этой мощной водной преграды.
Сначала форсирование Днепра шло успешно. Но на второй день
рано утром позвонил генерал М. С. Шумилов и доложил, что силь-
ные контратаки танков противника в районе действий 24-го гвар-
дейского корпуса его армии у Домоткани и непрерывные удары
авиации создали тяжелую обстановку на плацдарме. Войска несут
большие потери, не выдерживают вражеского натиска, и он вынуж-
ден отвести их с плацдарма на левый берег Днепра.
Я знал М. С. Шумилова как смелого, боевого и опытного коман-
дарма. Он закаленный воин, не раз доказывал свое мужество и стой-
кость в обороне под Сталинградом и в Курской битве. Поэтому
его доклад об отводе войск с плацдарма, естественно, вызвал тревогу.
Я ответил командарму: «Приказываю держаться на плацдарме, не
отходить! Сейчас же вылетаю к вам на самолете, вместе разберемся
и решим, что делать дальше».
Примерно через 40 минут на самолете По-2 я подлетел
к НП М. С. Шумилова. С правого берега нас обстреляла неприя-
тельская зенитная артиллерия. Самолет приземлился на обратном
скате небольшой высоты у берега Днепра, где был наблюдательный
пункт М. С. Шумилова. Меня встретили командарм, член Военного
совета армии 3. Т. Сердюк, командиры авиационных корпусов: 1-го
штурмового — генерал В. Г. Рязанов и 4-го истребительного — ге-
нерал И. Д. Подгорный. Обстановка действительно была грозная.
В воздухе непрерывно висели неприятельские «х,ейнкели» и волна-
ми, совершенно свободно бомбили плацдарм и переправы. На плац-
дарме артиллерийско-минометная канонада, танковая стрельба, сна-
ряды рвались и на земле, и на воде. Положение переправивших-
ся войск М. С. Шумилова было очень тяжелым. Нужно было сроч-
но принимать меры по сохранению плацдарма, и в первую очередь
прикрыть войска с воздуха. Не в укор будет сказано, но на сей
раз мои авиационные командиры корпусов были не на высоте по-
ложения: не сумели организовать прикрытие переправы и плацдарма
с воздуха. Погода была ясная и вполне благоприятствовала рабо-
те авиации. Поле боя прямо перед нами прекрасно было видно.
В первую очередь я высказал неудовольствие командиру корпуса
истребителей И. Д. Подгорному и потребовал от него обеспечить
непрерывное патрулирование над плацдармом, перехватывать и уни-
чтожать вражеские бомбардировщики в воздухе. В. Г. Рязанову при-
казал массированными ударами штурмовиков с противотанковыми
бомбами волна за волной штурмовать немецкие танки, атакующие на-
ши войска на плацдарме. М. С. Шумилову поставил задачу ориен-
тировать командиров корпусов и дивизий, ведущих бой на плацдарме,
о мерах, принятых с нашей стороны, для отражения наземных
и воздушных атак немцев.
Затем я приказал стянуть артиллерию на нашем берегу для
отражения танковых атак врага. Вскоре положение начало понем-
62
ногу выправляться. Долго не ладилось, правда, управление истре-
бителями со стороны И. Д. Подгорного. Но у В. Г. Рязанова дело
пошло лучше: его девятки одна за другой появлялись над полем
боя, смело били неприятельские танки. Здесь же на НП М. С. Шу-
милова В. Г. Рязанов имел свою радиостанцию и, видя поле боя,
хорошо наводил свои штурмовики.
Когда наша авиация стала действовать более организованно и уда-
рили залпы сотни орудий и «катюш», положение войск на плац-
дарме улучшилось. Неприятельские танковые атаки были приостанов-
лены. Теперь войска и переправы с воздуха были прикрыты. Наши
штурмовики непрерывно бомбили вражеские войска и его танки.
Наступил перелом в обстановке. Бородаевский плацдарм был удержан.
Началось наведение постоянных переправ и мостов через Днепр
и расширение плацдармов на той стороне.
Левее 7-й гвардейской армии и одновременно с войсками этой
армии к форсированию Днепра на участке от устья Орели до Верх-
неднепровска приступили войска 57-й армии генерала Н. А. Га-
гена. Здесь условия форсирования были несколько труднее: шире
Днепр, не было близко островов. Сама подготовка к форсирова-
нию из-за опоздания переправочных средств проходила в замедленном
темпе.
Правее армии М.. С. Шумилова была введена в сражение 37-я
армия генерала М. Н. Шарохина. Ввод 37-й армии — второго эше-
лона фронта — был вызван тем, что 69-я армия генерала В. Д. Крю-
ченкина, наступавшая в центре полосы фронта, понесла большие
потери еще в боях под Белгородом и была значительно ослаблена.
Она героически дралась в обороне, прошла большой путь в наступ-
лении и сейчас нуждалась в отдыхе и пополнении. Поэтому на под-
ходе к Днепру я решил сменить 69-ю армию, выдвинув из второго
эшелона свежую 37-ю армию с тем, чтобы усилить центр фронта.
На 37-ю армию возлагались большие надежды. Она имела задачу
с ходу форсировать Днепр и во взаимодействии с 7-й гвардей-
ской армией захватить и расширить плацдарм в районе Мишурина
Рога, превратив его в большой плацдарм оперативного значения.
Здесь одними из первых переправились через Днепр танкисты, ко-
торыми командовал Я. П. Вергун, ныне директор Пятихатской шко-
лы. Он вышел к Днепру, пройдя самостоятельно много километ-
ров и опередив войска. За этот подвиг ему было присвоено звание
Героя Советского Союза.
Ввод свежей, хорошо укомплектованной 37-й армии имел большое
оперативное значение. Я рассчитывал на успех не только при фор-
сировании Днепра, но и при развитии наступления на правом бе-
регу. В связи с этим все мои указания и расчеты штаба фрон-
та исходили из жестких сроков смены частей 69-й армии, быстро-
го выхода войск 37-й армии к реке и форсирования с ходу. Ре-
шение было правильное. Действия этой армии сулили большой успех
всему фронту. Дело в том, что на направлении, где вводилась 37-я
армия, у немцев отходили лишь остатки двух пехотных диви-
зий. Чтобы ускорить и облегчить ввод в бой войск 37-й армии,
63
командарму 69-й армии было приказано до утра 27 сентября
оставить все средства связи в распоряжении штаба 37-й армии,
создав тем самым благоприятные условия для быстрого выполнения
его боевой задачи.
Для форсирования Днепра 37-я армия сосредоточивалась на
участке Дериевка, Мишурин Рог. Она была усилена тремя зенитно-
артиллерийскими дивизиями, пушечной артиллерийской бригадой,
двумя полками ПТО, тремя полками реактивных минометов,
четырьмя понтонно-мостовыми батальонами. Оперативное пост-
роение армии было намечено в два эшелона. В первом находились
57-й стрелковый корпус (92-я, 62-я и 110-я гвардейские стрелковые
дивизии) и 89-я гвардейская Харьковская стрелковая дивизия, во
втором —82-й стрелковый корпус. Дивизии первого эшелона должны
были стремительно выйти к Днепру, с ходу форсировать его и за-
хватить плацдарм. В каждой дивизии первого эшелона были созда-
ны передовые отряды в составе стрелкового батальона, артдиви-
зиона, двух батарей истребительно-противотанковой артиллерии,
взвода или роты саперов. Постановка боевых задач войскам, орга-
низация подхода к реке, план форсирования, меры боевого обес-
печения и управления — все было разработано и выполнено об-
стоятельно, заранее. Войска двигались быстро, и уже в ночь на
27 сентября передовые отряды 62-й и 92-й гвардейских дивизий
были у реки. Не имея переправочных средств, они начали на бе-
регу собирать подручные материалы для форсирования реки. 37-я
армия пришла из резерва и имела только 16 малых надувных лодок,
10 плавательных костюмов и 5 лодок А-3. Позднее от фронта
армия получила для переправы артиллерии, танков и другой тя-
желой техники: 2 механизированных понтонно-мостовых батальона,
2 парка Н2П и парк «В», инженерно-саперную бригаду РГК, парк
А-3 и 48 деревянных лодок. Правда, из-за того, что дороги были
забиты тыловыми частями и учреждениями, переправочные сред-
ства несколько отстали и задержали форсирование артиллерии
и танков 37-й армии.
В ночь на 28 сентября 92-я и 62-я гвардейские дивизии начали
форсирование Днепра. Форсирование реки 92-й гвардейской стрел-
ковой дивизией проходило неудачно. Противник обнаружил понто-
ны и открыл по ним плотный артиллерийско-минометный и пуле-
метный огонь. Из-за сильного огня противника форсирование бы-
ло прекращено. 62-я гвардейская дивизия под командованием Героя
Советского Союза полковника И. Н. Мошляка организованно и вне-
запно на понтонах Н2П и лодках А-3 в эту же ночь переправила
передовой отряд и захватила один из островов в районе пристани
Мишурин Рог. Вслед за первым эшелоном началось форсирова-
ние остальных частей дивизии. Когда противник обнаружил фор-
сирование, артиллерия 62-й дивизии, будучи организованной и под-
готовленной, открыла огонь по артиллерийско-минометным позициям
врага, обеспечивая переправу частей дивизии.
К 8 часам 28 сентября в полосе 62-й гвардейской дивизии
на правом берегу Днепра было захвачено два плацдарма. Из них
64
один 2 километра по фронту и километр в глубину. В течение
дня продолжалась переправа главных сил этой дивизии. Несмотря
на трудности форсирования, которое происходило днем под воз-
действием вражеской авиации и артиллерии, войска продолжали
переправляться на правый берег Днепра, используя различные
подручные средства и просто вплавь, и с ходу вступали в бой.
Солдаты проявляли находчивость и подлинный героизм. Фор-
сирование, однако, проходило медленно. Здесь-то и сказались
недостаток переправочных средств, опаздывавших с прибытием,
и неорганизованное, слабое управление со стороны некоторых
командиров.
Несмотря на все трудности и упорное сопротивление против-
ника, главные силы 57-го стрелкового корпуса 29—30 сентября
переправились на правый берег реки. В ходе напряженных и оже-
сточенных боев они соединили отдельные плацдармы в один общий
плацдарм оперативного значения. В последующем там были
сосредоточены войска для наступления.
С прибытием переправочных средств были созданы все усло-
вия для переброски через Днепр основных сил 37-й армии.
7-я гвардейская армия в течение 29 сентября расширила плац-
дарм в районе Домоткани до 20 километров по фронту и до 8 ки-
лометров в глубину.
С 29 сентября по 10 октября на плацдармах 37-й и 7-й гвар-
дейской армий разгорелись жаркие бои. Немцы сосредоточили про-
тив этих армий группировку в составе четырех танковых дивизий
(6-й, 9-й, 23-й и СС «Мертвая голова») и моторизованной диви-
зии «Великая Германия». Противник непрерывно переходил в контр-
атаки танками, пытаясь сбросить наши войска в Днепр. Превосход-
ство в танках и авиации на плацдарме было на стороне против-
ника. Напряженные бои показывали, что противник стремился во
что бы то ни стало удержать опорные пункты, примыкавшие к Днеп-
ру и разъединявшие войска 37-й и 7-й гвардейской армий.
В этой сложной обстановке необходимы были согласованные
и решительные действия всех армий, форсировавших Днепр, прежде
всего 37-й и 7-й гвардейской, против которых противник сосредоточил
основные силы. В 5 часов 3 октября мной был отдан следующий
приказ:
«2. Командарму 37-й на участке Успенское, Дериевка, колх.
Ворошилов временно перейти к обороне. На левом фланге силами
трех дивизий, всей основной массы артиллерии армии с правого
и левого берега р. Днепр, всеми переправившимися танками с утра
3 октября 1943 г. нанести решительный удар в направлении Ан-
новка, выс. 177,0 и совместно с частями 7-й гвардейской армии
разгромить и уничтожить наступающую группу противника перед
7-й гв. армией»1.
К сожалению, командующий армией генерал М. Н. Шарохин
не лучшим образом организовал выполнение моего приказа. Он
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 2779, д. 34, л. 245.
3 И. С. Конев
65
Os
Os
Боевые действия на криворожском направлении
разбросал свои силы по фронту и не обеспечил массированного
удара. По-прежнему в армии недостаточно четко было поставлено
управление войсками. Командиры частей и соединений находились на
большом удалении от войск, поле боя не видели, обстановку зна-
ли поверхностно, доклады из частей получали с опозданием. Я указал
командарму на эти недостатки и приказал перенести наблюдатель-
ные пункты командиров дивизий на правый берег Днепра, не даль-
ше 1 —1,5 км от войск, в места, позволявшие вести наблюдение
за полем боя.
Боевые действия 37-й и 7-й гвардейской армий по форсирова-
нию, захвату и расширению плацдармов велись 15 дней — с 27 сен-
тября по 11 октября. За это время не только осуществлялось фор-
сирование Днепра, но и велись активные боевые действия по отра-
жению атак противника, пытавшегося сбросить войска армий
с плацдармов.
В итоге ожесточенных боев войска 7-й гвардейской и 37-й
армий нанесли врагу значительный урон. Они успешно форсирова-
ли Днепр и захватили на правом берегу плацдарм оперативного
значения, разгромили четыре пехотные дивизии, а четыре танковые
и одна пехотная дивизии понесли серьезные потери. Воины про-
явили при этом массовый героизм.
Можно было бы на этом прервать краткое описание форсиро-
вания Днепра войсками фронта. Но мне кажется, что нужно хотя
бы кратко сказать о результатах боевых действий на захваченных
плацдармах.
Как уже сообщалось, в начале октября 1943 года командование
фронта предварительно согласовало свои соображения с Маршалом
Советского Союза Г. К. Жуковым и представило Ставке план про-
ведения наступательной операции на криворожском и кировоград-
ском направлениях. Первый этап операции — форсирование, захват
и обеспечение плацдарма на правом берегу Днепра — для после-
дующего наступления был выполнен с некоторым опозданием из-за
ожесточенных боев за удержание и расширение плацдармов, ко-
торые продолжались до 10—11 октября. Теперь предстояло выпол-
нить задачи второго этапа.
Планом операции, утвержденным Ставкой, предусматривалось
наступление ударной группировки фронта в общем направлении на
Пятихатку и Кривой Рог, чтобы после овладения Пятихаткой про-
должать развитие успеха в сторону Апостолово с целью отрезать
пути отхода на запад днепропетровской группировке противника,
сдерживавшей наступление Юго-Западного фронта.
Чтобы не форсировать Днепр в новых местах, предполагалось
развить удар уже с имеющегося плацдарма в полосе 37-й, 7-й гвар-
дейской и 57-й армий.
Исходя из намеченных задач, мы сосредоточили на плацдарме
между Дериевкой и Верхнеднепровском 5-ю и 7-ю гвардейские,
37-ю и 57-ю армии. Главный удар наносили 5-я гвардейская и 37-я
армии, для развития прорыва в направлении на Пятихатку
вводились 5-я гвардейская танковая армия и 7-й гвардейский
з*
67
механизированный корпус. Были приняты меры, чтобы в короткие
сроки незаметно для противника провести перегруппировку войск
фронта и материально обеспечить их.
5-я гвардейская армия была снята с плацдарма в районе Кре-
менчуга и сменена частями 4-й гвардейской армии. Армия переп-
равилась на левый берег Днепра, совершив 100-километровый марш
вдоль фронта на юго-восток в район Куцеволовки, затем снова
переправилась на правый берег Днепра на плацдарм 37-й армии,
где 13 октября приняла новый боевой участок для подготовки к нас-
туплению. 5-я гвардейская танковая армия находилась на доуком-
плектовании в районе Полтава — Харьков. Танкисты армии совер-
шили марш от 100 до 200 километров, переправились через Днепр
по мосту, специально сделанному для танков, и успели подгото-
виться к наступлению. 52-я и 4-я гвардейская армии получили
приказ активизировать действия на широком фронте и перейти в нас-
тупление с занимаемых плацдармов для уничтожения противо-
стоящего противника и расширения плацдармов. 52-й армии стави-
лась задача освободить Черкассы.
В войсках фронта царил большой патриотический подъем, и все
трудности преодолевались с высоким сознанием долга и готовностью
скорее изгнать ненавистного врага с советской земли. Командова-
ние, политорганы и партийные организации провели большую рабо-
ту по подготовке войск к наступательной операции. В трудных
условиях за четыре-пять дней была завершена перегруппировка войск.
Передвижения производились по ночам, скрытно. Все шло как
нельзя лучше. Противник не успел обнаружить перегруппировку
и сосредоточение наших сил на плацдарме, поэтому мер по отра-
жению нашего удара не принял. Однако активность войск фрон-
та при форсировании Днепра и завоевании плацдармов привлекла
в этот район значительные силы противника. Перед нашим наступ-
лением на фронте Черкассы — Верхнеднепровск немцы имели 24 ди-
визии, основная часть которых находилась на участке Дериевка,
Верхнеднепровск. Наземные силы гитлеровцев поддерживались двумя
корпусами 4-го воздушного флота, насчитывавшими более 700 само-
летов.
Одновременно для подкрепления своих войск на кировоградском
направлении фашистское командование перебрасывало туда из Запад-
ной Европы несколько дивизий. Настойчивые просьбы Манштейна
об усилении свежими войсками группы армий «Юг» частично были
удовлетворены. Гитлер пошел на усиление группы армий «Юг» с целью
защиты криворожской руды, которую немцы выкачивали особенно
интенсивно. Но в целом обстановка на Днепре складывалась не
в пользу гитлеровцев. Мы создали все условия для дальнейшего
наступления с занятых плацдармов.
Утром 15 октября войска фронта после мощной артиллерийской
и авиационной подготовки ударной группировкой в составе четырех
общевойсковых и танковой армий перешли в наступление. Сразу
же с момента нашей атаки разгорелись жаркие бои. Противник ока-
зывал упорное сопротивление, неоднократно переходил в контратаки
68
при поддержке танков и авиации, которая усиленно бомбила боевые
порядки наших войск. В этот день неприятелем было совершено 250
самолето-вылетов. Войска, преодолевая сопротивление врага, продол-
жали прорывать вражескую оборону.
Находясь на наблюдательном пункте П. А. Ротмистрова, я
видел, что оборона врага под натиском наших войск ломается, и ре-
шил для ускорения прорыва во второй половине дня ввести в сражение
5-ю гвардейскую танковую армию. Танкистам пришлось начинать
бои в сложных условиях. Недостаток дорог не позволял осущест-
вить танковый удар одновременно крупными силами. Все корпуса
выдвигались, по существу, по одному маршруту и вступали в
сражение последовательно одной-двумя бригадами. В 15 часов в
полосе 37-й армии был введен в бой 7-й механизированный
корпус, а через два с половиной часа в полосе 5-й гвардейской
армии — две бригады 18-го танкового корпуса генерала К. Г. Труфа-
нова.
В результате ожесточенных боев 16 октября войска фронта
успешно завершили прорыв обороны противника и, продолжая на-
ступление, 18 октября овладели Дериевкой — сильным опорным
пунктом, который фланкировал наши войска на плацдарме.
19 октября танкисты П. А. Ротмистрова при поддержке бом-
бардировочной авиации генерала И. С. Полбина и штурмовиков
генерала В. Г. Рязанова вырвались вперед и, преодолевая сопро-
тивление врага, освободили город и крупный железнодорожный узел
на Правобережной Украине — Пятихатки. Здесь были захвачены
эшелоны с вооружением и продовольствием и элеватор с большим
запасом зерна.
Успех наступления войск фронта на плацдарме вызвал переполох
в стане гитлеровцев. Чтобы остановить наше наступление, они ввели
в сражение четыре новые дивизии, прибывшие из Италии и Франции
(376-ю и 384-ю пехотные, 14-ю и 24-ю танковые).
В эти дни на земле и в воздухе, на всем фронте наступающих
войск развернулись упорные бои. Здесь уместно привести цитату
из книги Манштейна «Утерянные победы»: «В течение всего ок-
тября Степной фронт противника, командование которого было, ве-
роятно, наиболее энергичным... перебрасывал все новые и новые
силы на плацдарм, захваченный им южнее Днепра на стыке меж-
ду 1-й танковой и 8-й армиями. К концу октября он расположил
здесь не менее пяти армий (в том числе одну танковую армию),
в составе которых находились 61 стрелковая дивизия и 7 танковых
и механизированных корпусов, насчитывавших свыше 900 танков.
Перед таким превосходством сил внутренние фланги обеих армий
не могли устоять и начали отход соответственно на восток и за-
пад. Между армиями образовался широкий проход. Перед про-
тивником был открыт путь в глубину Днепровской дуги на Кривой
Рог и тем самым на Никополь, обладание которым Гитлер с военно-
экономической точки зрения считал исключительно важным»1.
1 Манштейн Э. Утерянные победы, с. 488.
69
Конечно, Манштейн для оправдания своего поражения преуве-
личил численность советских войск, но он сказал правду, что дей-
ствия советских войск действительно были энергичными и напо-
ристыми, хотя из-за раскисших дорог мы испытывали затруднения
с доставкой войскам боеприпасов и горючего. Наши войска нара-
щивали силу ударов, продолжали продвигаться вперед по Криворожью,
освобождая от оккупантов рудники и шахты богатейшего рудного
бассейна страны. Здесь следует заметить, что с 20 октября Воро-
нежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты были переиме-
нованы соответственно в 1-й, 2-й, 3-й и 4-й Украинские фронты.
23 октября 1943 года 5-я гвардейская танковая армия основ-
ными силами вышла на подступы к Кривому Рогу, а частью сил —
в район Митрофановки, 30 километров восточнее Кировограда. Утром
части 18-го танкового корпуса с десантом пехоты с налету ворва-
лись в Кривой Рог, но, будучи контратакованы сильной танковой
группировкой противника, закрепиться в городе не смогли.
Войска 37-й армии, неотступно наступая вслед за 5-й гвар-
дейской танковой армией, на подступах к Кривому Рогу также
были задержаны контратаками танков противника.
Лично я был в этот день утром на наблюдательном пункте
П. А. Ротмистрова перед Кривым Рогом, видел бой за город, наблюдал
действия армии и поддержку танкистов штурмовой авиацией
корпуса В. Г. Рязанова. В. Г. Рязанов был тут же на НП П. А. Рот-
мистрова. Я указал на необходимость после овладения городом
прочнее закрепить его за собой и лучше взаимодействовать с армией
М. Н. Шарохина. От Ротмистрова я поехал к Шарохину. Ориен-
тировал его об обстановке под Кривым Рогом и предложил дер-
жать в готовности артиллерию для отражения танковых атак про-
тивника.
Выход войск нашего фронта к Кривому Рогу и Кировограду
поставил в тяжелое положение днепропетровско-запорожскую груп-
пировку врага и создал очень благоприятные условия дая наступле-
ния войск 3-го Украинского фронта.
22 октября войсками нашей 57-й армии был освобожден Верхне-
днепровск. Создалась прямая угроза окружения и атаки немецких
войск с тыла. Гитлеровцы принимали все меры, чтобы задержать
наше наступление. Сопротивление врага начало возрастать. Мы
испытывали большие трудности в пополнении войск, в снабже-
нии армии снаряжением и боеприпасами. Принимая все меры для
развития наступления, мы использовали для переброски горючего
самолеты По-2; кроме того, Ставка выделила нам 10 транспортных
самолетов «Дуглас». Большую роль сыграл тогда гужевой транспорт.
Использовались все средства, делалось все, чтобы войска фронта
шли вперед, освобождая Правобережную Украину.
Помню, как в конце октября на мой командный пункт в селе
Залесье, что 12 километров севернее Пятихатки, неожиданно при-
были член ГКО А. И. Микоян, начальник тыла Красной Армии
генерал армии А. В. Хрулев и начальник продовольственного управ-
ления генерал-лейтенант Д. В. Павлов. Они добирались до КП от
70
станции Пятихатки пешком по грязи, поскольку на машинах проехать
было невозможно.
А. И. Микоян интересовался нашими возможностями по отправ-
ке в тыл зерна из запасов фронта, которые мы создали за счет
трофеев, а также за счет убранного войсками урожая. Урожай в 1943
году в Харьковской, Полтавской, Днепропетровской и части Киро-
воградской областях был на редкость богатым. Отступающие гитле-
ровцы не успели его полностью уничтожить, а население не в
силах было убрать. Поэтому по решению Военного совета фронта к
уборке урожая были привлечены войска и транспорт тыловых частей
и учреждений. Нужно было видеть, с каким горячим энтузиазмом
работали на полях наши воины. Большая часть хлеба была отправ-
лена в Москву и Ленинград.
Наш советский солдат может гордиться тем, что он был не только
освободителем, но и оставался заботливым хозяином страны,
для которого не безразлична судьба голодающего неселения Ленин-
града. Уборкой урожая и отправкой зерна с фронта занимались на-
чальник тыла фронта генерал-лейтенант В. И. Вострухов и член Воен-
ного совета фронта генерал-майор И. С. Грушецкий. Большое участие
в этом важном деле оказывал начальник Упродснаба генерал-
лейтенант Д. В. Павлов.
Мне хочется хотя бы кратко рассказать об освобождении Днеп-
ропетровска. Противник, используя каменные постройки города, хо-
рошо приспособил его для обороны. Было ясно, что враг будет
упорно драться. В большом городе приходится драться за каждый
дом, и наступающая сторона, особенно при фронтальной атаке, не-
сет большие потери. При таком методе наступления город силь-
но разрушается. Поэтому я решил пока не ввязываться непос-
редственно в бои за Днепропетровск, а вначале разбить основную
группировку противника, особенно его танковые дивизии в поле.
Тогда в городе и тем более в тылу враг окажется под угрозой
полного окружения.
Докладывая краткие итоги операции и фронтовую обстановку
И. В. Сталину, я высказал ему следующие соображения: «Войска
нашего фронта находятся на подступах к Кривому Рогу. Противник,
опасаясь окружения, начал эвакуацию тылов из Днепропетровска,
оставил в районе города части прикрытия, а главные силы пере-
брасывает в район Кривого Рога против нашего фронта. В этих
условиях крайне необходимо начать наступление армиями правого
крыла 3-го Украинского фронта для скорейшего разгрома днепро-
петровской группировки противника».
В тот же день Ставка приказала 3-му Украинскому фронту
незамедлительно перейти в наступление.
К 23 октября войска правого крыла 3-го Украинского фронта
двинулись вперед. На правом крыле фронта к этому времени были
развернуты 46-я армия генерала В. В. Глаголева и 8-я гвардейская
армия генерала В. И. Чуйкова.
46-я армия наступала с плацдарма Аулы, занятого ею совместно
с 57-й армией, в направлении Ново-Николаевки, а 8-я гвардейская —
71
с плацдарма в районе Войскового в направлении Соленое, Чумаки,
Чкалов. Армии, преодолевая сопротивление врага, успешно продви-
гались, расширяя захваченные плацдармы в районах Аулы и Вой-
скового, создавая угрозу окружения днепропетровской группировке
противника.
Решительное и смелое наступление и маневр наших войск на
фланге и в тылу деморализовали противника и сокрушили его оборо-
ну в районе Днепропетровска, что и позволило 25 октября войскам
3-го Украинского фронта при активном содействии войск 2-го Укра-
инского фронта штурмом овладеть Днепропетровском и Днепродзер-
жинском — крупными промышленными районами и важнейшими
узлами обороны врага в излучине Днепра.
В конце октября войска 2-го Украинского фронта вели ожесто-
ченные бои в районе Кривого Рога с переброшенными сюда 11-й,
23-й и 24-й танковыми дивизиями противника и продолжали пос-
ледовательно расширять плацдармы, изматывать и наносить потери
гитлеровским войскам. К этому времени на плацдарме были сосре-
доточены 53-я, 5-я гвардейская, 37-я, 7-я гвардейская, 57-я и 5-я
гвардейская танковая армии.
Гитлеровское командование, придававшее большое значение удер-
жанию Никополя и Кривого Рога, естественно, всячески укрепляло
в этих районах свои группировки, стремясь во что бы то ни стало
отбросить армии 2-го Украинского фронта. В начале ноября 1943 года
перед нашим фронтом оборонялись 8-я армия и часть сил 1-й
танковой армии гитлеровцев — 25 дивизий, из них 7 танковых и
моторизованная. Противник создал сильную танковую группировку
в составе 4 танковых дивизий и при массированной поддержке авиа-
ции с утра 28 октября перешел в наступление. В районе Кривого
Рога в долине реки Ингулец развернулось крупное сражение.
Однако враг, напоровшись на мощную подготовленную противотанко-
вую оборону войск 37-й, 7-й гвардейской армий и противотанкового
резерва фронта, понес здесь большие потери: за два дня боя было
подбито 150 немецких танков. Наступление противника заглохло
и было остановлено.
23 ноября я доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему
о сражениях за Днепром, о завоеванном большом стратегическом плац-
дарме, о том, что войска дерутся хорошо, имеют высокий боевой
дух. Но, непрерывно находясь в боях около четырех месяцев, бой-
цы физически устали, войскам требовался отдых и пополнение. Я про-
сил разрешения временно перейти к обороне на занимаемом ру-
беже. И. В. Сталин высказал полное удовлетворение действиями
войск фронта и согласился с моим предложением. Однако он по-
интересовался моими ближайшими планами. Я кратко доложил ему,
что войска фронта еще проведут операции по захвату Чигирина, Алек-
сандрии, железнодорожного узла Знаменки, завершат освобождение
Черкасс и отбросят противника от Днепра по всей полосе фронта.
И. В. Сталин одобрил этот план, и на этом разговор был закончен.
Стоит остановиться, хотя бы кратко, на операции 52-й армии
генерал-лейтенанта К. А. Коротеева по освобождению Черкасс.
72
Войска этой армии форсировали Днепр почти без всякого усиле-
ния, самостоятельно, на значительном удалении от главной груп-
пировки фронта и создали большой плацдарм в районе Черкасс,
третий по величине после киевского и днепропетровского. Он дос-
тигал 60 километров по фронту и 30 километров в глубину. Овладев
в тяжелых боях сильно укрепленным оборонительным Черкасским
узлом, войска стремительно пошли вперед.
Правда, железнодорожным узлом Смела с ходу овладеть не уда-
лось, но выйдя на ближайшие подступы к Смеле и станции Боб-
ринская, войска 52-й армии получили возможность держать под
артиллерийским /огнем железнодорожную рокаду Белая Церковь —
Смела — Кривой Рог и тем не допускать использования ее врагом.
, Под Черкассами противнику были нанесены значительные поте-
ри. Бои за город носили ожесточенный характер. В них особен-
но отличились артиллеристы 849-го артиллерийского полка 294-й
стрелковой дивизии, получившей наименование «Черкасской». Артил-
леристы старший лейтенант Валентин Подневич и лейтенант Вла-
димир Молотков за подвиги и отвагу в боях за Черкассы были
посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Следует отметить большую помощь, оказанную войскам 52-й ар-
мии со стороны партизанских отрядов и авиадесантных подразде-
лений, сражавшихся в тылу врага. Вместе с войсками армии они
своими действиями способствовали успеху советских войск на киев-
ском и кировоградском направлениях.
Таким образом, войска 2-го Украинского фронта во время летне-
осенней кампании 1943 года выполнили поставленные задачи и до-
бились крупных оперативных успехов. Они сыграли решающую роль
в разгроме врага под Харьковом и Полтавой, с ходу на широком
фронте форсировали Днепр и создали стратегический плацдарм юго-
западнее Кременчуга. Развитие наступления с плацдармов в октябре
могло быть еще более успешным, если бы одновременно с нами
перешел в наступление сосед справа — Воронежский фронт.
Приходится сожалеть, что неоднократные настойчивые попытки
Воронежского фронта в октябре наступать с букринского плацдарма
южнее Киева не увенчались успехом.
По указанию Ставки ВГК боевые действия Воронежского фронта
здесь были приостановлены, произведены перегруппировка войск, пе-
реброска 3-й гвардейской танковой армии на лютежский плацдарм
севернее Киева. Позднее из трофейных документов стало известно,
что немцы больше всего боялись нашего наступления именно се-
вернее Киева. В начале ноября с этого плацдарма Воронежский
фронт провел успешную наступательную операцию по освобождению
Киева и развернул наступление за Днепром на Житомир.
Думаю, что активные действия 2-го Украинского фронта, кото-
рые нанесли немалые потери группе армий «Юг» и тем самым
сковали крупные силы немцев, не допустили переброску их на киев-
ское направление против войск 1-го Украинского фронта и в конечном
итоге содействовали достижению победы советских войск в районе
Киева и созданию там стратегического плацдарма.
73
В результате наступления за Днепром армий 1-го и 2-го Укра-
инских фронтов положение врага крайне осложнилось. Гитлер
начал стягивать резервы с запада и перебрасывать войска из состава
Северной и Центральной групп армии, создавая ударные группировки
для контрнаступления с целью ликвидации наших плацдармов за
Днепром, но все планы врага были сорваны.
В этой главе кратко показаны действия только 2-го Украин-
ского фронта, которым мне довелось командовать. Как известно, в ав-
густе— сентябре 1943 года пять советских фронтов участвовали
в освобождении Левобережной Украины от гитлеровских захватчи-
ков, каждый из них внес свой большой вклад в дело разгрома
врага в период форсирования Днепра и в последующем захвате
плацдармов и наступлении на Правобережной Украине. В итоге
нашего наступления были достигнуты крупные победы. Советские
войска освободили от немецко-фашистских захватчиков богатые
сельскохозяйственные районы Левобережной Украины и Донбасса.
Освобождение большой территории Украинской Советской Социа-
листической Республики имело огромное значение для дальнейшего
укрепления экономики и усиления военной мощи нашей страны.
Победы советских войск на Левобережной Украине были обуслов-
лены качественным превосходством Советской Армии над немецко-
фашистской армией, высоким морально-боевым духом личного сос-
тава, ростом воинского мастерства, массовым героизмом советских
воинов на фронте и трудовыми подвигами советских людей в тылу.
Все планы Гитлера перевести войну к позиционным формам, уста-
новить фронт по Днепру, создать «Восточный вал» рухнули. Вой-
ска фронтов, подходя к Днепру, громили группировки противни-
ка, смело маневрировали, выходили на тылы врага, не давали ему
закрепиться на промежуточных рубежах.
Из 19 армий четырех фронтов, почти одновременно подошедших
к Днепру с 22 по 30 сентября, войска 12-ти армий форсировали
эту реку и захватили на правом берегу Днепра 23 плацдарма. К со-
жалению, за войсками в период подхода к Днепру не успевали
двигаться тылы. Они растянулись и не смогли организовать своев-
ременное и бесперебойное снабжение войск горючим и боеприпа-
сами. Нехватка горючего повлекла за собой большое отставание пе-
реправочных средств, особенно тяжелых понтонов и артиллерии уси-
ления. Недостаточная обеспеченность боеприпасами не позволила
осуществить в полной мере надежную артиллерийскую поддержку
войск при форсировании Днепра в первый период. Поэтому многие
дивизии и даже армии форсировали Днепр преимущественно.ночью
без артиллерийской подготовки. Войска широко использовали под-
ручные средства, что для гитлеровцев было полнейшей неожидан-
ностью. Использование подручных средств при форсировании реки
с ходу — разумное решение, но это не лучший способ форсиро-
вания. У нас в Красной Армии было достаточно переправочных
средств, в том числе тяжелых мостовых переправ. Но в связи с их
отставанием и трудностями их доставки к реке создавалась задерж-
ка форсирования, главным образом танков и артиллерии. Кроме
74
того, выйдя к реке, нельзя было медлить. Промедление давало
время противнику на организацию обороны противоположного берега.
Решение переправляться на плечах отходящего противника, пере-
правляться с ходу в тех условиях было смелым и вполне оправ-
данным сложившейся обстановкой. Вся тяжесть его выполнения вы-
пала на наши испытанные и доблестные стрелковые войска. Они
проявили чудеса героизма, доблести и храбрости. Однако полный
успех форсирования Днепра, расширения плацдармов, отражения мас-
сированных танковых атак противника был достигнут объединен-
ными усилиями всех родов войск: пехоты, танков, артиллерии,
авиации, инженерных войск, связи, органов тыла.
Форсирование Днепра на 750-километровом фронте является вы-
дающимся примером преодоления крупнейшей водной преграды с ходу.
Это было по плечу только Красной Армии. Ни в какое сравне-
ние с преодолением Днепра не идет опыт форсирования Рейна аме-
риканскими и английскими войсками в годы второй мировой вой-
ны. Там форсирование проходило в благоприятной обстановке: сла-
бая немецкая группировка почти не оказывала сопротивления. Все
шло, как на показных учениях, т. е. форсирование фактически пре-
вращалось в переправу через Рейн. «В истории 9-й американской
армии указывается, что эта операция сводилась в основном к инже-
нерному обеспечению, а не к тактическому маневрированию»1. Толь-
ко 3-я американская армия под командованием генерала Паттона
форсировала Рейн с ходу и с боями.
Воодушевленные стремлением как можно быстрее освободить
Правобережную Украину, советские воины проявили высокие мораль-
но-боевые качества — выносливость, самоотверженность и героизм.
Вспоминая те очень трудные, но полные героизма дни, я сравни-
ваю события на Днепре с действиями наших современных войск
на учении «Днепр», проведенном в 1967 г. Несравнимо возросла
техника, действия войск производят сильное впечатление, от того,
что видишь, захватывает дух. Но как поразительно похожи по свое-
му боевому характеру сыновья и внуки на тех воинов, которым
не были преградами реки, подобные Днепру!
На этом учении были продемонстрированы и мастерство, и пре-
красная техника. Все переправочные средства моторизованы. Пехо-
та, танки, артиллерия преодолевают реку с ходу и самостоятель-
но. А какая сила и мощь огня, обеспечивающая поддержку пере-
правляющихся войск! Все сливается в единый и всесокрушающий
таран. Если даже в годы Великой Отечественной войны европей-
ские реки не смогли стать непреодолимым препятствием для
советских войск, то для современной Советской Армии, оснащенной
новейшими переправочными средствами и мощным боевым обеспече-
нием форсирования, и подавно не страшны никакие водные преграды.
В заключение я должен сказать, что успеху форсирования водных
преград способствовала подготовка советских войск в мирное время.
До войны форсированию рек в армии всегда уделялось большое
1 Кулиш В. М. Второй фронт. М., 1960, с. 368.
75
внимание. Особенно основательно готовилось к преодолению водных
преград высшее командование и оперативные штабы.
Лично мне до войны пришлось на различных учениях форси-
ровать немало рек, приобретенный опыт и организационные навы-
ки очень помогли, особенно на Днепре.
В исторической битве за Днепр отличились все рода войск: пе-
хота, артиллерия, танки, авиация, связь, но особенно инженерные
войска Красной Армии. Упорство, смелость и героизм советских
войск, высокое оперативное искусство командиров и начальников
всех степеней обеспечили блестящий успех переправы и захват плац-
дармов на правом берегу реки. Войска фронта в жестоких боях
не только удерживали, но и успешно расширяли все захваченные
плацдармы, превратив их в стратегические.
Подводя итоги битвы за Днепр, следует подчеркнуть, что в резуль-
тате боев был взломан считавшийся гитлеровцами неприступным
«Восточный вал» врага, развеяны в прах все стратегические планы
и надежды немецкого командования удержаться на Днепре и выиг-
рать время в оборонительных боях.
КИРОВОГРАДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Кировоградская операция как бы завершала ряд ожесточенных
боев и сражений нашего фронта на правом берегу Днепра
по расширению плацдармов и создавала условия для пере-
хода в решительное наступление на Правобережной Украине. Она
была подготовлена в своеобразных условиях. В декабре 1943 года
войска фронта прорвали укрепленную полосу противника по реке
Ингулец, овладели городом Александрия и крупным железнодорож-
ным узлом Знаменка, но, встретив ожесточенное и всевозрастаю-
щее сопротивление врага, во второй половине декабря приостановили
наступление и закрепились на достигнутых рубежах.
Командование фронта ясно представляло себе, что при даль-
нейшем развертывании операций в западном направлении город Киро-
воград — важнейший узел железных и шоссейных дорог, промышлен-
ный центр Правобережной Украины — явится для наших наступаю-
щих войск серьезным препятствием. Придавая большое значение
его удержанию, противник направил туда значительные пехотные
и танковые резервы. А в последних числах декабря даже пред-
принял попытку нанести от Кировограда удар против центра наше-
го фронта в направлении на Знаменку, Новгородку. Но эта попытка
наступления успеха не имела.
Согласно разведывательным данным, перед центральными арми-
ями 2-го Украинского фронта (53-я армия, 5-я и 7-я гвардейские
армии) в полосе Ясиновый, Новгородка действовали: 2-я авиапо-
левая, 320-я, 286-я, 376-я пехотные, кавалерийская СС, 10-я моторизо-
ванная, 3-я, 11-я, 13-я и 14-я танковые дивизии. В ходе операции
враг подтянул и ввел в бой танковую дивизию СС «Мертвая голова».
Оборона противника в основном базировалась на системе опорных
пунктов с широким применением траншей. Из-за недостатка сил на
ряде участков переднего края гитлеровцы имели только стрелковые
окопы на три — пять человек, широко применяли проволочные за-
граждения легкого типа (рогатки, спирали Бруно, «ежи»). На скры-
тых подступах и в непосредственной близости к первой траншее, а так-
же в глубине устанавливались плотные минные заграждения.
Вторая полоса обороны, находившаяся на удалении 6—8 кило-
метров от переднего края, была оборудована значительно слабее.
Сам Кировоград как опорный пункт был укреплен очень силь-
но. Основу укреплений города составляли оборудованные под
77
оборону крупные каменные здания, соединенные между собой;
была создана система перекрестного и флангового огня, а подступ
к городу и важнейшие объекты внутри его (мосты, большие зда-
ния, аэродром) заминированы.
Таким образом, оборона противника, построенная по системе
сооружений полевого типа, была недостаточно глубокой и на ряде
участков была занята недоукомплектованными, основательно пот-
репанными в предыдущих боях, но еще боеспособными соедине-
ниями врага.
Основу обороны составляли огонь пехотного автоматического
оружия, контратаки пехоты и танков, а также массированный огонь
артиллерии и минометов, которым немцы маневрировали, отражая
наше наступление.
При оценке обстановки и выработке решения командование
фронта учитывало тот факт, что местность района боевых действий
открытая, бедная растительностью, изрезанная большим количе-
ством глубоких балок, идущих в основном перпендикулярно оси
нашего наступления. Все это создавало известные трудности для
действий наших войск, особенно танков. К тому же гитлеровцы
умело использовали для обороны высоты и населенные пункты,
зачастую очень крупные, которые также были оборудованы как
узлы сопротивления. Противник имел возможность по долинам
и балкам скрытно маневрировать своими резервами, а также укры-
вать свои артиллерийские и минометные позиции.
Метеорологические условия были благоприятные. Сухая погода,
небольшой мороз, незначительный снежный покров, достигавший
всего 20 сантиметров, отсутствие снежных заносов, хорошие дороги —
все это способствовало маневру наших войск и подвозу всех необ-
ходимых запасов. Только густая облачность да туманы ограничи-
вали боевые действия авиации и затрудняли работу артиллерии.
При подготовке и планировании операции я доложил в Ставку
краткие соображения о замысле, который был вскоре одобрен. Основ-
ная задача фронта состояла в том, чтобы разбить кировоградскую
группировку противника и отрезать пути ее отхода на запад.
Мне очень не хотелось, чтобы немцы оборонялись с «комфор-
том», в хороших условиях большого города. Нужно было выгнать их
в поле и бить на открытом месте, не разрушая городских построек.
В принятом мною решении главная роль в операции отводилась
войскам центра фронта (53-я, 5-я и 7-я гвардейские, 5-я гвар-
дейская танковая армии, 5-й гвардейский и 7-й механизированные
корпуса). Их действия должна была поддерживать 5-я воздушная
армия.
Общий замысел операции заключался в том, чтобы нанести удар
по сходящимся направлениям с целью окружения всей кировоград-
ской группировки. Окружение и уничтожение группировки проти-
вника предполагалось осуществить путем охвата ее с севера вой-
сками 5-й гвардейской армии совместно с 7-м механизированным
корпусом и 7-й гвардейской с 5-й гвардейской танковой армия-
ми — с юга.
78
В соответствии с замыслом операции войскам были поставлены
следующие задачи.
53-я армия (командующий генерал И. М. Манагаров) с 5-м
гвардейским механизированным корпусом (командир генерал
Б. М. Скворцов) во взаимодействии с 5-й гвардейской армией (ко-
мандующий генерал А. С. Жадов) должна была прорвать враже-
скую оборону на участке Кучеровки, Коханиевки и развивать на-
ступление в западном направлении на Владимировку; выйдя в район
Владимировки, перерезать пути отхода противника на запад. Пра-
вее наступала 4-я гвардейская армия в общем направлении на Иван-
город, Златополь.
5-я гвардейская армия с 7-м механизированным корпусом (ко-
мандир генерал Ф. Г. Катков) сосредоточивали силы на узком фрон-
те и наносили главный удар пятью стрелковыми дивизиями на
участке Коханиевка — Суботицы в общем направлении на Грузное,
обходя Кировоград с северо-запада. К исходу второго дня опе-
рации она должна была овладеть Кировоградом и выйти на ру-
беж Обозоновка, разъезд Лелековка, Ново-Павловка.
7-й гвардейской армии (командующий генерал М. С. Шумилов)
было приказано нанести главный удар в тесном взаимодействии
с 5-й гвардейской танковой армией (командующий генерал П. А. Рот-
мистров) в общем направлении на Плавни, Покровское, в обход
Кировограда с юго-запада. К исходу второго дня операции они
должны были овладеть Кировоградом и выйти на рубеж Федоров-
ка, Юрьевка, Ингуло-Каменка.
В этой операции, рассчитанной на стремительность удара, осо-
бо важная роль отводилась подвижным войскам: 7-му механизи-
рованному корпусу и 5-й гвардейской танковой армии. Они полу-
чили следующие задачи: 7-й механизированный корпус к исходу
первого дня наступления должен был выйти в район Грузное, ра-
зъезд Лелековка, перерезать пути, идущие к городу с запада и се-
веро-запада, и содействовать общевойсковым соединениям в овла-
дении Кировоградом; 5-я гвардейская танковая армия имела задачу
наступать во взаимодействии с 7-й гвардейской армией в направлении
на Покровское, с ходу форсировать реку Ингул в районе Калиновки
и к исходу первого дня наступления выйти в районы Безводной,
Федоровки, Юрьевки. Охватом с юга и с юго-запада 5-я гвардейская
танковая армия во взаимодействии с 7-м механизированным
корпусом должна была окружить Кировоград и разгромить подходя-
щие к городу резервы противника.
5-я воздушная армия получила задачу содействовать войскам
5-й гвардейской, 7-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий
в прорыве обороны противника, окружении и уничтожении живой
силы и техники, а также в захвате Кировограда. Ее бомбарди-
ровочный и штурмовой авиационные корпуса должны были в пер-
вый день наступления нанести удар по артиллерийским батареям
и скоплению войск и техники противника в полосе главного уда-
ра наших армий, а в последующие дни наносить удары по очагам
сопротивления и подходящим резервам противника.
79
В соответствии с этим планом войска начали готовиться к
боевым действиям. Большое внимание подготовке этой дерзкой, вы-
сокоманевренной операции уделяли в своей работе партийные орга-
низации и политорганы фронта. Разумеется, учитывались осново-
полагающие документы о партполитработе при действии войск за
Днепром. Перегруппировка войск проводилась с 29 декабря 1943 года
по 2 января 1944 года с соблюдением строжайшей тайны. Пере-
говоры по техническим средствам связи по вопросам операции были
категорически запрещены. Радиостанции работали только на прием.
Все распоряжения командующими армиями отдавались устно или
через офицеров связи.
Следует подчеркнуть, что хотя мы и не имели сколько-нибудь
значительного общего превосходства над противником, но на избран-
ном для наступления участке (80 километров), составлявшем при-
мерно треть полосы фронта, была сосредоточена довольно сильная
группировка наших войск: 30 'стрелковых дивизий из 56 (кроме
того, еще 3 дивизии находились во фронтовом резерве), 5 меха-
низированных и танковых корпусор (не считая 2 корпусов, нахо-
дившихся в резерве фронта на восстановлении). Здесь было соб-
рано 100 процентов танковых и механизированных войск и около
60 процентов артиллерии.
Так, 5-я гвардейская армия в полосе своего наступления имела
следующее превосходство над противником: по пехоте — 5: 1, по ору-
диям—2:1, по минометам—5:1. 7-я гвардейская армия наносила
главный удар на своем правом фланге силами шести стрелковых
дивизий на фронте протяжением 9 километров. Здесь было сосредото-
чено 1080 орудий и минометов, что обеспечило плотность 120 единиц
на километр фронта. Превосходство над противником составляло:
по пехоте —3 : 1, по орудиям —8 : 1, по минометам —7: 1.
В период подготовки операции наши инженерные части занимались
маскировкой, оборудованием пунктов управления, проделыванием
проходов в проволочных заграждениях и минных полях на переднем
крае обороны противника.
Начало операции планировалось на 5 января 1944 года. За три дня
до ее начала (2 января 1944 года) войскам ударной группировки
была отдана оперативная директива, в которой говорилось:
«1. Исходное положение передовыми батальонами и артилле-
рией занять в ночь с 3 на 4 января 1944 г. Провести самоокапывание
пехоты. Установить связь и организовать наблюдательные пункты.
С 4 на 5 января полностью занять исходное положение всем
боевым порядкам.
2. День 4 января полностью использовать для отработки вопросов
взаимодействия в звене —рота, батарея, батальон, артдивизион.
Отработать на местности направления и объекты атаки, взаимодей-
ствие с соседями; установить характер обороны противника и его
укреплений, чтобы объекты атаки были видны и командирам стрелко-
вых подразделений, особенно рот и батальонов, и командирам
батарей, и командирам дивизионов.
3. Провести общую разведку дня окончательного уточнения
80
переднего края, системы огня противника и характера инженерных
укреплений» 1.
В ночь на 4 января в полосе 5-й гвардейской армии силами батальо-
нов, рот была проведена разведка боем. В ходе ее все командиры
стрелковых дивизий и командующие артиллерией были на наблюда-
тельных пунктах. Данные этой разведки были использованы для
уточнения целей артиллерии и для постановки задач частям и под-
разделениям.
В соответствии с планом 5 января в 8 часов 10 минут началась
50-минутная артиллерийская и авиационная подготовка. Ее резуль-
таты были успешными: в значительной степени была подавлена систе-
ма огня противника на переднем крае, разрушены ближайшие опорные
пункты в глубине.
За время артиллерийской подготовки войска успели проделать
проходы в минных полях и в проволочных заграждениях, устра-
нили сооруженные немцами препятствия.
В 9 часов пошла в атаку пехота. 53-я армия генерала И. М. Ма-
нагарова совместно с 5-м гвардейским механизированным корпусом
генерала Б. М. Скворцова прорвала оборону, но гитлеровцы, опра-
вившись от первого удара, начали контратаковать танками и пехо-
той из района Федварь.
5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А. С. Жадова успеш-
но прорвала оборону врага, отразила неоднократные контратаки его
пехоты и танков. В И часов в сражение был введен 7-й меха-
низированный корпус генерала Ф. Г. Каткова. К исходу дня наши
подвижные части, а также части 110-й гвардейской стрелкдвой ди-
визии полковника М. И. Огородова прорвались к реке Ингул в районе
Большая Мамайка.
Таким образом, действия на правом фланге ударной группиров-
ки развивались довольно успешно. К исходу первого дня наступ-
ления 53-я и 5-я гвардейская армии прорвали оборону противника на
фронте в 24 километра и продвинулись в глубину от 4 до 24
километров. Это означало, что на отдельных направлениях такти-
ческая зона обороны врага была прорвана.
К сожалению, по-другому развернулись события в полосе 7-й
гвардейской армии. Здесь наши стрелковые соединения столкнулись
с крупными силами танков и к моменту, установленному для
ввода в сражение танковой армии, не смогли прорвать оборону
противника на достаточную глубину. Поэтому танковые корпуса
5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Ротмистрова
были введены в бой с задачей завершения прорыва обороны про-
тивника. Естественно, что темп продвижения танковой армии
в первый день операции был значительно снижен. Противник,
имея в районе Аджамки и Новой Андреевки сильную контр-
ударную группу, неоднократно пытался задержать продвижение
войск 7-й гвардейской армии. И это в известной степени ему удалось.
На направлении главного удара наши войска к исходу 5 января
ЦАМО, ф. 240, оп. 2779, д. 881, л. 11.
81
Кировоградская операция
82
смогли выйти лишь на .рубеж северо-восточная окраина Черво-
ного Яра, Плавни, северная окраина Новой Андреевки. Таким об-
разом, 7-я гвардейская армия в своем наступлении имела лишь
частичный успех на правом фланге и в центре. Что касается ле-
вого фланга, то его положение, по существу, осталось без изме-
нений.
5-я гвардейская танковая армия, содействуя частям 7-й гвардей-
ской армии в прорыве обороны противника и ведя бой с контр-
атакующими танками врага, к исходу 5 января своими соединениями
вышла на рубеж: восточная часть Червоного Яра, Плавни, север-
ная окраина Новой Андреевки.
Такая обстановка создалась в первый день операции. Разуме-
ется, требовались соответствующие меры по дальнейшему развитию
наступления. В создавшихся условиях я решил использовать успех
5-й гвардейской армии и 7-го механизированного корпуса для того,
чтобы обойти Кировоград с северо-запада. 5 января в 21 час вой-
скам было отдано боевое распоряжение: «Командующему 5-й гвар-
дейской танковой армией к 8 часам утра 6 января 1944 г. 8-й ме-
ханизированный корпус сосредоточить в районе Казарна и передать
в подчинение командующего 5-й гвардейской армией, а командую-
щему 5-й гвардейской армией развить энергичное наступление 7-м
и 8-м механизированными корпусами в обход Кировограда с се-
веро-запада в общем направлении на Грузное, разъезд Лелековка
с целью перерезать пути, ведущие из Кировограда на запад и се-
веро-запад, и во взаимодействии с войсками 5-й гвардейской
танковой армии овладеть Кировоградом»1.
Такое решение диктовалось обстановкой. Перегруппировка из
5-й гвардейской танковой армии 8-го механизированного корпуса
в состав 5-й гвардейской армии и выдвижение его в обход Ки-
ровограда с северо-запада, несомненно, явилось правильным
решением. Именно это в последующем и обеспечило успех всей
операции.
6 января войска ударной группировки фронта продолжали
наступление. Но гитлеровцы, решив, что главный удар наносится
севернее Кировограда, перегруппировали свои силы и оказали серьез-
ное сопротивление, особенно в полосе 53-й и 5-й гвардейской армий.
Здесь они начали проводить сильные контратаки пехотой и танка-
ми, особенно по левому флангу ударной группировки 5-й гвардей-
ской армии. Танковые атаки осуществлялись группами до 120 танков.
Однако войска 5-й и 7-й гвардейских армий, отражая контратаки
и преодолевая сопротивление, настойчиво продвигались вперед, к исхо-
ду второго дня операции соединились своими флангами и расши-
рили прорыв по фронту уже на 70 километров и в глубину —
до 30 километров1 2.
53-я армия, преодолевая упорное сопротивление немцев, к исходу
дня вела бой совместно с 5-м гвардейским механизированным
1 ЦАМО, ф. 240, он. 2779, д. ИЗО, л. 11, 12.
2 Там же, л. 12.
83
корпусом на рубеже восточная окраина Плешково, Оситняжка.
Своим успешным наступлением она прочно обеспечивала правый
фланг ударной группировки фронта. Наличие на этом фланге
5-го гвардейского механизированного корпуса и сильной проти-
вотанковой артиллерийской группы укрепило положение, и все контр-
атаки танков врага успеха не имели.
В дальнейшем наступлении 5-я гвардейская армия на правом
фланге и в центре встретила упорное сопротивление фашистских
войск. Они предпринимали неоднократные контратаки из районов
Большой Мамайки и Обозновки пехотой и танковыми группами
по 30—40 танков. Словом, на всем фронте 5-й гвардейской армии
противник пытался задержать наступление наших войск танковыми
контратаками.
В полосе 7-й гвардейской армии сопротивление противника так-
же возрастало, и в сражение был введен 24-й гвардейский стрел-
ковый корпус (второй эшелон армии). Он получил задачу развить
успех в южном и юго-западном направлениях. Этот корпус двумя
дивизиями перешел в наступление не на главном направлении, а на
вспомогательном для обеспечения наступающей ударной группировки
армии слева. Такое решение командарма в сложившейся обстановке
было правильным: оно освободило главную ударную группировку
от обеспечения своего левого фланга, на котором противник все
время проявлял активность. Ударная группировка получила воз-
можность наращивания удара в глубину.
В это же время соединения 5-й гвардейской танковой армии
с ходу преодолели второй оборонительный рубеж противника по
реке Аджамка и продолжали успешно продвигаться вперед. 29-й
танковый корпус в ночь на 7 января вышел к юго-восточной части
Кировограда, 18-й танковый корпус овладел Федоровкой и, прик-
рыв свой южный фланг, главными силами двинулся на Ново-
Павловку, т. е. в обход Кировограда с юго-запада.
Вслед за танками в южную часть города вошли передовые под-
разделения 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии 5-й гвар-
дейской армии. Части 33-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й
гвардейской армии отбили все контратаки противника, выбили
его из населенных пунктов вблизи Кировограда и тоже ворвались
в город. Первыми из соединений 7-й гвардейской армии в город
вошли части 297-й стрелковой дивизии полковника А. И. Ковтун-
Станкевича и завязали уличные бои в его южной части. Вслед
за ними в центральную часть города вошли части 50-й стрел-
ковой дивизии (под командованием энергичного генерала Н. Ф. Ле-
беденко), которая мне была известна еще по боям на Западном
фронте.
К утру 7 января приданные 5-й гвардейской армии 7-й и 8-й
механизированные корпуса, развивая наступление на Грузное, пе-
ререзали железную и шоссейную дороги Кировоград — Ново-Укра-
инка в районе разъезда Лелековка. А передовые части 18-го танко-
вого корпуса к этому времени вышли в район Ново-Павловки и
перерезали дорогу Кировоград — Ровное.
84
Таким образом, нашими танковыми частями были перехвачены
все пути отхода противника, действовавшего в районе Киро-
вограда и восточнее его. Гитлеровцы были окружены танковыми
подвижными войсками, но, к сожалению, окружение это было не-
достаточно плотным, потому что не везде стрелковые соединения
успевали за танковыми и механизированными корпусами, а фронт
действий к этому времени значительно расширился.
7 января войска фронта, отражая контратаки пехоты и тан-
ков противника, продолжали продвигаться вперед, заняли ряд круп-
ных населенных пунктов и к исходу дня вели бой за полное осво-
бождение Кировограда. В этот день враг беспрерывными контрата-
ками пехоты и танков стремился приостановить наступление на-
ших войск. Решающую роль в отражении контратак врага сыгра-
ли танковые части 5-й гвардейской танковой армии.
После анализа результатов двухдневного наступления, оценки
противника и положения своих войск мною 7 января в 17 часов
30 минут была отдана оперативная директива, уточнявшая задачи
армиям по дальнейшему развитию операции. Согласно этой дирек-
тиве, 53-я армия должна была развивать наступление на Новомир-
город; 5-я гвардейская армия, нанося главный удар правым флан-
гом на Большую Виску — овладеть Кировоградом, после чего орга-
низовать оборону на высотах западнее и юго-западнее города с за-
дачей прочно прикрыть освобожденный город от возможных контр-
атак противника. 8-й механизированный корпус с утра 8 января
должен был продолжать энергичное наступление на Грузное и к исхо-
ду дня выйти в район Малой Виски, в дальнейшем обходом с за-
пада и юго-запада овладеть Новомиргородом и Златополем.
Задачей 5-й гвардейской танковой армии было развитие наступ-
ления на Ново-Украинку. 7-я гвардейская армия должна была
своим правым флангом к исходу 8 января выйти на рубеж Кар-
ловка, Федоровка и нанести удар в юго-западном направлении на
Ровное.
К утру 8 января войска фронта полностью освободили от про-
тивника Кировоград и, продолжая наступление, частями 4-й гвар-
дейской, 53-й, 5-й гвардейской, 5-й гвардейской танковой армий
и частью сил 7-й гвардейской армии продвинулись в течение дня еще
на 4—12 километров.
В Кировоградской операции хорошо проявили себя воины 95-го
стрелкового корпуса (командир — генерал И. А. Кузовков).
Между тем сопротивление врага с каждым днем возрастало.
Усилив свои части моторизованной дивизией «Великая Германия»,
противник переходил в неоднократные контратаки, пытался задер-
жать наступление наших войск, особенно в полосах действий 53-й
и 5-й гвардейской армий. Тем не менее в районе Грузного, разъез-
да Лелековка наши войска окружили части 10-й мотодивизии,
14-й танковой и частично 376-й пехотной дивизий врага.
В ходе последующих двухдневных боев значительная часть этой
группировки была уничтожена. Но мелкие группы ее сумели выр-
ваться из окружения в северо-западном направлении.
85
После освобождения Кировограда войска 2-го Украинского фрон-
та, отражая контратаки уже свежих сил противника, некоторое
время продолжали наступление правым крылом и центром фронта.
Но так как поставленная цель уже была достигнута, а войска, ведя
упорные бои в течение двух с половиной месяцев после начала
наступления от Днепра, сильно устали, мною был отдан армиям
приказ о переходе к обороне.
В оперативной сводке за 11 января сообщалось: «По уточнен-
ным данным, в районе Кировограда за время боев с 5 по 8 янва-
ря включительно нашими войсками уничтожено: танков —293,
орудий разных—296, самоходных орудий—40, минометов—121,
пулеметов —445, бронемашин —94, автомашин —978.
Противник потерял только убитыми свыше 15 000 солдат
и офицеров»1.
Какие же выводы следуют из опыта этой операции?
В замысле операции по овладению Кировоградом была зало-
жена идея удара по сходящимся направлениям с целью окружения
группировки противника. Такой удар осуществлялся двумя об-
щевойсковыми армиями во взаимодействии с танковыми и механи-
зированными войсками. Этот маневр оказал существенное влияние
на ход боевых действий: гитлеровцы вынуждены были оставить
крупный город и спешно перебрасывать сюда подкрепления с дру-
гих участков фронта. Однако окружить и уничтожить кировоград-
скую группировку врага нам полностью не удалось, так как успех
подвижных войск, вышедших на пути отхода противника, не был
своевременно закреплен стрелковыми соединениями.
Войска фронта менее чем за двое суток прорвали оборону про-
тивника на фронте 70 километров и вклинились более чем на 30
километров в глубину. В результате операции немцы понесли зна-
чительные потери в живой силе и технике.
Успеху проведения операции и прорыву обороны противника
способствовали прежде всего массированное применение броне-
танковых и механизированных войск, стремительность их действий
по выходу в тыл кировоградской группировки противника и успеш-
ные действия авиации фронта.
Важным условием успеха явилось гибкое реагирование нашего
командования на изменения обстановки. Решение изъять один кор-
пус (8-й механизированный) из 5-й гвардейской танковой армии
и перегруппировать его на другое направление (в полосу армии
А. С. Жадова) для развития определившегося успеха, несомнен-
но, способствовало быстрейшему освобождению Кировограда.
Стрелковые соединения первого эшелона 7-й гвардейской армии
не смогли прорвать первую полосу обороны противника и не соз-
дали необходимых условий для ввода в прорыв подвижных войск.
Танкистам 5-й гвардейской танковой армии пришлось самим уча-
ствовать в допрорыве обороны. Завершение прорыва вражеской
обороны силами танковой армии в данном случае было, безусловно,
Сообщения Советского информбюро, 1944, № б, с. 18.
86
целесообразным решением, так как система обороны гитлеровцев
не была еще сильной и достаточно развитой.
В целом войска нашего фронта поставленную задачу выпол-
нили успешно. Освободив Кировоград и закрепив районы северо-
западнее, западнее и южнее Кировограда, советские войска обес-
печили себе благоприятные условия для последующего наступления
на Правобережной Украине, и в частности для проведения
Корсунь-Шевченковской операции. Одновременно активные действия
фронта на этом направлении вынудили немецко-фашистское коман-
дование перебросить сюда значительные силы с других направле-
ний, что облегчило решение задач войскам 1-го и 3-го Украинских
фронтов.
КОРСУНЬ-ШЕВЧЕНКОВСКИЙ КОТЕЛ
В результате успешного осуществления Житомирско-Бердичев-
ской операции войска 1-го Украинского фронта под командо-
ванием генерала армии Н. Ф. Ватутина к середине января
1944 года вышли в район города Сарны, на подступы к Шепетовке
и Виннице.
Войска 2-го Украинского фронта захватили большой плацдарм
западнее и северо-западнее Днепропетровска и после Кировоградской
наступательной операции отбросили противника от Днепра более чем
на 100 километров, выйдя на рубеж Смела, Баландино, западнее Киро-
вограда и Новгородки. В это же время войска 3-го Украинского фронта
под командованием генерала армии Р. Я. Малиновского, освободив
Запорожье, продвинулись от Днепра на запад на 50—100 километров.
Однако в среднем течении Днепра в районе Канева гитлеровцам
удалось удержаться. В результате сложившейся на фронте обстановки
образовался так называемый Корсунь-Шевченковский выступ. Обо-
ронявшиеся немецкие войска, используя благоприятную местность,
удержались в стыке между 1-ми 2-м Украинскими фронтами, нависли
над смежными флангами фронтов и сковывали свободу их маневра.
Немецко-фашистское командование стремилось во что бы то ни стало
удержать Корсунь-Шевченковский выступ, упорно обороняло его,
поскольку не могло примириться с окончательной потерей «Восточ-
ного вала». Было очевидно, что гитлеровский генералитет рассчитывал
использовать этот выступ в качестве плацдарма для наступления с
целью восстановить линию фронта по западному берегу Днепра.
Ставка Гитлера и командование группы армий «Юг» надеялись,
что в связи с началом распутицы советские войска не смогут наступать
в прежних масштабах, поэтому рассчитывали получить передышку
на южном участке своего восточного фронта. В этот период против-
ник все еще полагал, что ему удастся сильными ударами отбросить
наши войска к Днепру, сохранить за собой богатые промышленные
и сельскохозяйственные районы Правобережной Украины и устано-
вить сухопутную связь с крымской группировкой своих войск. Гитлер
принимал все меры к тому, чтобы удержать Правобережную Украину.
Он хорошо понимал, что потеря ее разорвет весь стратегический
фронт немецких войск. Желание иметь позиции у Днепра не в пос-
леднюю очередь объяснялось также и пропагандистскими целями,
попыткой скрыть провал своих стратегических планов в войне на
восточном фронте.
88
Гитлеровцы торопились создать в районе Корсунь-Шевченковского
выступа устойчивую оборону, которая могла бы обеспечить удержа-
ние всего плацдарма и служила бы исходным пунктом на случай
развертывания наступательных операций. Местность в том районе
благоприятствовала обороне. Многочисленные реки, ручьи, овраги
с крутыми склонами, большое число крупных населенных пунктов
способствовали созданию оборонительных рубежей и отсечных по-
зиций. Высоты, особенно многочисленные в районе Канева, позволяли
хорошо организовать наблюдение.
Наиболее прочную оборону с развитой системой инженерных
сооружений и различного рода заграждениями гитлеровцы создали
в вершине выступа — на участке Кагарлык, Мошны. На участке
Мошны, Смела передний край вражеской обороны проходил по
сильно заболоченной местности. Поэтому оборона здесь состояла из
отдельных опорных пунктов, перехватывающих основные дороги.
К югу от Смелы оборона была двухполосная. Передний край ее
проходил по берегу реки Тясмин и по высотам. Главная полоса
включала в себя опорные пункты и узлы сопротивления, местами
соединенные траншеями. Внутри опорных пунктов имелась развитая
система траншей и ходов сообщения, значительное число дзотов.
Опорные пункты и узлы сопротивления с фронта и флангов прикры-
вались минными полями и проволочными заграждениями.
Вторая полоса обороны оборудовалась на рубеже Ташлык, Пастор-
ское, Тишковка, однако строительство ее к началу нашего наступле-
ния завершено не .было.
Вдоль реки Ольшанка, на участке Млеев, Топильно проходила от-
сечная позиция фронтом на юго-восток.
Перед войсками 1-го Украинского фронта, особенно на участке
к югу от Ольшаны, оборона противника в инженерном отношении была
развита слабее. На этот рубеж враг отступил только 10—12 января
и поэтому не успел достаточно укрепить его. Здесь имелся ряд опорных
пунктов, промежутки между которыми прикрывались заграждениями.
В лесах противник устроил завалы и засеки, минировал их противо-
танковыми и противопехотными минами.
Придавая важное стратегическое значение удержанию Правобе-
режной Украины, фашистское командование сосредоточило там круп-
ные и наиболее боеспособные соединения и части — всего 93 диви-
зии, в том числе 18 танковых из 25 действовавших на всем советско-
германском фронте.
Непосредственно в Корсунь-Шевченковском выступе на участке
Тиновка, Канев, Каниж оборонялись правофланговые соединения
1-й танковой армии и левофланговые соединения 8-й полевой армии
в составе 9 пехотных и 1 танковой дивизий, моторизованной бригады
и 4 дивизионов штурмовых орудий.
Все дивизии противника, хотя и понесли значительные потери
в предыдущих боях, были вполне боеспособны. Большая часть их
длительное время находилась на советско-германском фронте и име-
ла большой боевой опыт.
Следует заметить, что непосредственно в выступе враг не имел
89
крупных резервов. Однако в районе западнее и северо-западнее
Кировограда держал пять танковых дивизий, две из которых были
в резерве 8-й армии. К тому же в районе юго-западнее Ахматова
действовали три танковые дивизии 1-й танковой армии, которые вра-
жеское командование также могло быстро перебросить в район Кор-
сунь-Шевченковского выступа.
Наземные войска существенно усиливались авиацией; так, перед
1-ми 2-м Украинскими фронтами действовали соединения 4-го воз-
душного флота немцев. Всего в их составе было около 500 дневных
бомбардировщиков, 260 истребителей и 240 разведывательных само-
летов.
Соотношение сил по бомбардировочной авиации к началу
Корсунь-Шевченковской операции было 1:1, однако в дневных бом-
бардировщиках противник имел тройное превосходство. Правда, это
преимущество сводилось на нет нашим превосходством по числу ист-
ребителей, штурмовиков и ночных бомбардировщиков.
В сложившейся к середине января 1944 г. стратегической обста-
новке ликвидация Корсунь-Шевченковского выступа стала первооче-
редной задачей 1-го и 2-го Украинских фронтов. Успешное решение
ее позволяло осуществить общее наступление с целью полного
освобождения Правобережной Украины.
Чтобы не дать возможности противнику укрепить свои оборо-
нительные позиции и усилить группировку войск, мы должны были
начать ликвидацию Корсунь-Шевченковского выступа как можно
быстрее. Это вынуждало нас провести подготовку операции в сжатые
сроки. Фронтам, в частности 2-му Украинскому, пришлось осуще-
ствить в трудных условиях большую перегруппировку войск. Нам
предстояло скрытно и быстро перебросить на север и подготовить
для нанесения удара главные силы, в том числе 5-ю гвардейскую
танковую армию, действовавшую на левом крыле фронта в районе
Кировограда, где только что закончились бои.
Условия погоды и местности для подготовки операции были
исключительно неблагоприятны. Внезапно наступившая оттепель
и в связи с ней распутица усложняли передвижение войск и снабжение
их горючим и боеприпасами.
По сводкам синоптиков значится, что с 27 января по 18 февраля,
10 дней, шел дождь и мокрый снег, в остальные — снег. Лишь
5 дней были без осадков. Среднесуточная температура колебалась
от —5,5 до +4,9°.
Но за сводкой не видны те огромные трудности, которые прино-
сила нам неблагоприятная погода. Она прежде всего сковывала наш
маневр, а маневрировать было необходимо. Грунтовые дороги не вы-
держивали никакой критики. Местами даже на волах было невоз-
можно передвигаться. Бездорожье и распутица — это вообще сезон-
ное явление на Украине. Но даже и плохих дорог, которые войска
невероятно размешали своими танками, тягачами, тракторами и маши-
нами, было слишком мало.
Особые трудности войска испытывали, когда преодолевали высоты
и овраги, которых было в избытке. Не только артиллерия или машины,
90
Корсунь-Шевченковская операция
91
тягачи с инженерными средствами и с боеприпасами, но даже и танки
порой застревали.
Преодоление этих не сравнимых ни с чем трудностей требовало
много сил, самоотверженного труда, солдатского пота и нервов.
Но они не могли стать причиной срыва нашего плана. Мы должны
были не только справиться с этими трудностями, но сделать их наши-
ми «союзниками», поскольку они также усложняли действия вра-
жеских войск, оснащенных большим количеством различной тех-
ники, и особенно автомашинами.
12 января Ставкой Верховного Главнокомандования была постав-
лена задача фронтам встречными ударами под основание Корсунь-
Шевченковского выступа «окружить и уничтожить группировку про-
тивника в Звенигородско-Мироновском выступе путем смыкания лево-
фланговых частей 1-го Украинского фронта и правофланговых час-
тей 2-го Украинского фронта где-нибудь в районе Шполы, ибо только
такое соединение войск 1-го и 2-го Украинских фронтов даст им
возможность развить ударную силу для выхода на р. Южный Буг»1.
Начало наступления было определено: 1-му Украинскому фрон-
ту —26 января, 2-му Украинскому —25 января. Разница в сроках
обусловливалась разницей расстояний, которые должны преодолеть
ударные группировки фронтов до Звенигородки, т. е. до пункта, где
они должны были соединиться.
В соответствии с поставленной задачей командованием и штабами
фронтов было осуществлено планирование операции. Планы фронтов
Ставка одобрила.
Планируя операции 2-го Украинского фронта, мы учитывали,
что после закончившейся незадолго до этого Кировоградской опера-
ции район западнее и северо-западнее Кировограда был наиболее плот-
но занят неприятельскими войсками. Видимо, немецкое командование
ожидало здесь нашего дальнейшего наступления и держало в этом
районе сильную танковую группировку.
Принимая во внимание все это, мною было решено главный удар
нанести севернее Кировограда смежными флангами 4-й гвардейской
и 53-й армий, силами 14 стрелковых дивизий при поддержке ави-
ации фронта. После прорыва обороны противника на 19-километровом
участке Вербовка, Васильевка эти армии должны были развивать
наступление на Шполу, Звенигородку. При этом 4-я гвардейская
армия под командованием генерала А. И. Рыжова (с 3 февраля
в командование армией вступил генерал И. К. Смирнов) нацеливалась
на внутренний фронт, а 53-я армия генерала И. В. Галанина — на
внешний фронт.
5-ю гвардейскую танковую армию, имевшую в своем составе 218
танков и 18 самоходно-артиллерийских установок, планировалось
ввести в сражение в полосе 53-й армии. В ее задачу входило: завершить
прорыв обороны противника и, стремительно развивая наступление,
к исходу второго дня выйти в район Шполы, в дальнейшем овла-
деть Звенигородкой, соединившись с подвижными войсками 1-го
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642,- д. 36, л. 8—9.
92
Украинского фронта, замкнуть кольцо окружения и вместе с 53-й
армией образовать внешний фронт.
Кроме главного удара предполагалось еще нанести два вспомога-
тельных удара: 5-й гвардейской армией генерала А. С. Жадова
и 7-й гвардейской армией генерала М. С. Шумилова в районе западнее
и юго-западнее Кировограда, а силами 52-й армии генерала К. А. Коро-
теева — в направлении Малое Староселье, Городище.
Если удары 5-й и 7-й гвардейских армий предназначались для
отвлечения сил и внимания врага от направления главного удара,
то наступление 52-й армии проходило в тесном взаимодействии с глав-
ной ударной группировкой. Эта армия должна была принять активное
участие в разгроме корсунь-шевченковской группировки.
5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус генерала А. Г. Се-
ливанова находился в резерве. Его мы планировали использовать во
взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией для удара по
тылам корсунь-шевченковской группировки.
Из района юго-восточнее Белой Церкви в направлении Звени-
городки должна была наступать ударная группировка 1-го Украин-
ского фронта в составе части сил 40-й армии генерала Ф. Ф. Жма-
ченко, 27-й армии генерала С. Г. Трофименко и 6-й (только что
созданной) танковой армии генерала А. Г. Кравченко. Эта танковая
армия получила задачу развивать наступление и соединиться
с танковой группировкой войск 2-го Украинского фронта в районе
Звенигородки.
Ударную группировку 1-го Украинского фронта пришлось созда-
вать в сложной обстановке, поскольку войска фронта вели ожесточен-
ные бои, отражая удары врага, наступающего из района Винницы
и Умани. Этим объясняется, что в состав ударной группировки для
проведения Корсунь-Шевченковской операции вначале было выделе-
но шесть стрелковых дивизий, а затем в ходе сражения эти силы
наращивались.
Поддержка и прикрытие войск с воздуха возлагались на 2-ю и 5-ю
воздушные армии, которыми соответственно командовали генералы
С. А. Красовский и С. К. Горюнов. Удары бомбардировщиков и штур-
мовиков должны были содействовать прорыву вражеской обороны,
обеспечить ввод в прорыв танковых армий, уничтожить авиацию про-
тивника над полем боя и прикрывать боевые порядки наших войск.
Подготовка операции осуществлялась в ограниченные сроки и про-
ходила в напряженной обстановке непрекращающихся боевых дейст-
вий, особенно на 1-м Украинском фронте.
Все перегруппировки происходили ночью с жестким регулиро-
ванием движения, по строго определенным маршрутам и графику.
Особенно искусно и дисциплинированно совершила перегруп-
пировку на расстоянии более 100 километров 5-я гвардейская танко-
вая армия.
Для достижения внезапности при перегруппировке войск на
направление главного удара были приняты самые строгие меры по
оперативной маскировке и дезинформации. Были, например, созданы
ложные районы сосредоточения танков и артиллерии, ложные огневые
93
позиции, имитировались ложные передвижения войск и техники. Все
это, вместе взятое, во многом способствовало успеху операции.
Военный совет фронта уделял первостепенное внимание боевой
и политической подготовке войск, отработке вопросов организации
взаимодействия и управления, разведке противника, изучению его
обороны и подготовке передовых, атакующих батальонов, или, как
мы их называли тогда, штурмовых батальонов.
Одной из важнейших областей подготовки войск явилась партийно-
политическая работа. Широко пропагандировался боевой опыт, особен-
но Сталинградской битвы. При планировании операции на окружение
опыт разгрома крупной вражеской группировки под Сталинградом
имел особое значение и изучался самым серьезным образом.
Было заманчивым использовать на направлении главного удара
опытнейшие армии нашего фронта, которые принимали участие
в разгроме сталинградской группировки врага,—5-ю гвардейскую
армию генерала А. С. Жадова и 7-ю гвардейскую армию генерала
М. С. Шумилова. Но, к сожалению, перегруппировать эти армии
с левого крыла на направление главного удара было невозможно.
Перед началом нового сражения в войсках изучались боевые тради-
ции и героические подвиги наших воинов. Большая работа проводи-
лась по расстановке партийных и комсомольских кадров, укреплению
партийных организаций подразделений. Тысячи воинов подавали
заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии
и комсомола.
Важное место занимала политико-воспитательная работа с новым
пополнением, состоявшим главным образом из жителей недавно
освобожденных городов и сел Украины.
Бывалые солдаты, сержанты и офицеры знакомили новобранцев
с боевыми традициями своих частей, помогали овладевать боевой
техникой и оружием. Все формы и методы партийно-политической
и агитационно-массовой работы направлялись на обеспечение
успешного выполнения боевых задач, на воспитание у личного соста-
ва высокого наступательного порыва и непреклонной решимости
разгромить врага. Личному составу разъяснялось, что операция будет
иметь решительный характер, поэтому от каждого воина требуется
большое напряжение духовных и физических сил.
Подготовка операции — весьма сложный и многообразный про-
цесс, требующий большой оперативности в работе командования,
штабов, политорганов и органов тыла, поэтому, чтобы не отвлечься
от основного вопроса, мы не будем подробно на нем останавливаться
и перейдем к описанию нашего наступления. Оно началось 24 января.
Для того чтобы избежать артиллерийской подготовки по частям
прикрытия врага и установить истинное положение его главной
полосы обороны, было решено вначале провести мощный, но короткий
артиллерийский налет и сразу же начать наступление передовыми
батальонами. В случае их успеха ввести в действие главные силы
ударной группировки фронта.
Такой метод прорыва вражеской обороны оказался эффективным
и действительно обеспечил нам успех. Атака передовых батальонов,
94
начавшаяся на рассвете, была внезапной. Они прорвали оборону про-
тивника на участке 16 километров и продвинулись на глубину 2—6 ки-
лометров.
Вслед за ними были введены в бой главные силы 4-й гвардейской
и 53-й армий. Прорыв развивался успешно. После напряженных боев
за опорные пункты и узлы сопротивления наши войска в первый день
операции прорвали оборону врага на глубину 4—10 километров, т. е.
преодолели первую полосу оборонит, и овладели населенными пунктами
Телепино, Радвановка, Оситняжка, Писаревка, Райментаровка. Во
второй половине дня была введена в сражение 5-я гвардейская танко-
вая армия генерала П. А. Ротмистрова, которая к исходу дня развила
успех, продвинулась вперед на 18—20 километров. Оторвавшись от
стрелковых частей, она преодолела вторую полосу обороны врага
и овладела с ходу Капитановкой и Журовкой, закрепилась на достиг-
нутых рубежах и развернула левофланговые соединения на юг с целью
расширения прорыва в сторону флангов.
С утра 26 января танковые корпуса армии продолжали наступление
на Шполу.
Противник, определив истинное направление нашего главного удара
и почувствовав серьезную угрозу для всей своей группировки, спешно
начал собирать силы для срыва нашего наступления. Он перебросил
в район боевых действий танковые дивизии с кировоградского
направления. На флангах нашего прорыва гитлеровцы спешно
создали сильные ударные группировки: на левом — в составе 3-й, 11-й
и 14-й танковых- дивизий; на правом — в составе 72-й и 389-й
пехотных дивизий с полком 57-й пехотной и частями танковой
дивизии СС «Викинг». Однако это не захватило нас врасплох.
По опыту предыдущих операций прорыва мы знали, что немецко-
фашистское командование обязательно попытается «подрезать»
наши наступающие войска у основания прорыва. Поэтому у нас было
достаточно глубокое оперативное построение 4-й и 53-й армий,
а танковая армия наступала при построении в два эшелона: в первом
эшелоне — два корпуса, во втором — один. Кроме того, были созданы
оперативные резервы фронта.
Как мы и предполагали, 27 января обе вражеские группировки с се-
вера и юга начали наступление в общем направлении на Писаревку
и Оситняжку. Такой одновременный удар по нашим флангам был,
видимо, рассчитан на то, чтобы ликвидировать прорыв в обороне и отре-
зать от основных сил фронта наши танковые части, достигшие к этому
времени района Шполы.
На всем участке прорыва развернулись ожесточенные бои. Совет-
ские войска мужественно и стойко отражали следовавшие одна за дру-
гой контратаки врага. При этом исключительную роль сыграли наши
артиллеристы и танкисты. Сколько поистине героических подвигов
в эти напряженные часы боя совершали отдельные экипажи, расчеты,
подразделения!
В ходе тяжелых боев в районе Оситняжки положение 5-й гвардей-
ской танковой армии порой оказывалось сложным. Противник мелки-
ми группами танков и пехоты выходил на пути 20-го и 29-го танковых
95
корпусов, стараясь внезапным ударом вызвать расстройство в их
боевых порядках.
Бои носили ожесточенный характер. Некоторые населенные пункты
по нескольку раз переходили из рук в руки. В этих условиях танкисты
показали изумительную стойкость и самообладание, героически отби-
вая яростные атаки врага.
Большую выдержку и боевую зрелость показал командующий 5-й
гвардейской танковой армией генерал-полковник танковых войск
П. А. Ротмистров.
Когда я прибыл на его командный пункт, располагавшийся на вы-
соте у Оситняжки, то убедился, что обстановка сложилась не из прият-
ных. Гремела артиллерийская канонада, слышались рядом автоматные
и пулеметные очереди, всюду рвались снаряды и свистели пули.
И в этой тревожной обстановке он четко руководил действиями под-
чиненных ему соединений и частей, трезво оценивал ситуацию и при-
нимал обоснованные решения.
Ввод в бой второго эшелона (18-й танковый корпус) помог быстро
расчистить прорыв, обеспечить наши фланги и продолжать наступление
в направлении Звенигородки. Кроме того, для устранения прорыва
противника на флангах мной были введены свежие силы из резерва
фронта.
Неоценимую помощь нашим наземным войскам оказала авиация
1-го штурмового авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова
и истребительного авиационного корпуса генерала А. В. Утина.
В ночь на 28 января было намечено ввести в сражение 5-й
гвардейский Донской кавалерийский корпус генерала А. Г. Селивано-
ва. Задача корпуса состояла в том, чтобы выйти на тылы врага и, на-
ступая в общем направлении на Ольшану, уничтожить его живую силу
и технику, дезорганизовать управление и во взаимодействии с танкис-
тами, а также левофланговыми частями 27-й армии 1-го Украинского
фронта не допустить отхода корсунь-шевченковской группировки
противника на юг. Словом, создать пока внутренний фронт окру-
жения.
Следует заметить, что кавалерийский корпус в тех условиях нам
очень пригодился.
Мы ясно понимали, что современная война — это война моторов.
Однако подходили реально к использованию всех сил и средств, имев-
шихся во фронте. Наличие в составе фронта 5-го кавалерийского
корпуса донских казаков в этой маневренной операции — операции
на окружение открывало немалые возможности, тем более что конни-
ца периода Великой Отечественной войны — не та конница, которая
была в гражданскую войну. Сейчас она имела на вооружении танки
и достаточно мощную артиллерию. В каждой кавалерийской дивизии
был артиллерийско-минометный полк в составе восьми 76-миллиметро-
вых орудий и восемнадцати 120-миллиметровых минометов. Но нали-
чие большого количества лошадей и транспорта для подвоза и перевоз-
ки фуража, безусловно, сковывало маневр корпуса, а слабое проти-
вовоздушное прикрытие делало его уязвимым с воздуха. Но в период
бездорожья лошади пригодились.
96
Г. К. Жуков
А. М. Василевский
М. В. Захаров
И. 3. Сусайков
И. М. Манагаров
М. С. Шумилов	3. П. Сердюк	С. К. Горюнов
4 И. С. Конев
А. С. Жадов
В. Д. Крюченкин
Н. А. Гаген
Харьков свободен!
4*
М. Д. Соломатин
И. И. Анциферов
М. Н. Шарохин
И. М. Манагеров, И. С. Конев, Г. К. Жуков
Н. Ф. Лебеденко
И. Д. Подгорный
В. Г. Рязанов
И. И. Кузовков
И. К. Смирнов
А. Г. Селиванов
Залп гвардейских минометов. Район Корсунь-Шевченковского
А. В. Утин
Н. С. Фомин
Н. Ф. Ватутин
П. А. Ротмистров
А. Н. Тевченков
С. Г. Трофименко
И. В. Галанин
С. И. Богданов
В. И. Костылев
В. И. Востроухов
К. А. Коротеев
Ф. Ф. Жмаченко
Разбитая техника врага в районе Корсунь-Шевченковского
И. С. Конев у оперативной карты. Слева М. В. Захаров
Колонна гитлеровцев, взятых в плен под Корсунь-Шевченковским
А. Д. Цирлин
А. Г. Кравченко
Н. С. Матвеев
С. С. Шатилов
И. С. Грушецкий
А. А. Гречко
К. В. Крайнюков
Н. Т. Кальченко
С. И. Мельников
Ввод в прорыв кавалерийского корпуса оказался очень сложным
делом, хотя боевые качества командира корпуса А. Г. Селиванова и ко-
мандиров дивизий, а также всего командного состава были высокие.
Несмотря на то что, согласно моим распоряжениям, действия кор-
пуса были обеспечены поддержкой авиации и дополнительно выделен-
ной артиллерией при тесном взаимодействии с танковой армией, все
же противнику удалось фланговыми контратаками отрядов пехоты
и танков занять рубеж Пасторское, Капитановка, Тишковка и тем са-
мым преградить путь кавалерийскому корпусу.
Корпус вынужден был спешиться, чтобы сбить заслоны противника.
Совместным ударом второго эшелона 5-й гвардейской танковой армии,
стрелковых дивизий 4-й гвардейской армии все фланговые атаки про-
тивника были отражены, а Капитановка и Тишковка вновь заняты
нами.
Переоценивая свои возможности, наши кавалеристы часто пыта-
лись решить боевую задачу, не слезая с коня. Но современные огневые
средства противника не всегда позволяли это сделать. И не случайно
начавшийся 29 января ввод в прорыв кавалерийского корпуса продол-
жался два дня. Мне пришлось побывать у генерала А. Г. Селиванова
и на месте помочь ему выполнить задачу. Надо сказать, что повозились
мы с этим корпусом тогда немало.
В помощь командиру корпуса мной была послана группа офицеров
штаба фронта: операторы, артиллеристы и авиаторы во главе с началь-
ником оперативного управления генералом В. И. Костылевым, который
помог организовать взаимодействие кавалерии с танкистами П. А. Рот-
мистрова и с частями 4-й гвардейской армии по обеспечению флангов
прорыва и поддержке действий корпуса артиллерией и авиацией.
Хотя и с большими трудностями вводился в прорыв кавалерийский кор-
пус, но зато, когда он вышел на тылы противника, то сыграл свою
роль в окружении и в борьбе с врагом главным образом на внутреннем
фронте кольца. Особенно отличилась конница в последний период,
когда немецко-фашистские войска пытались выйти из котла.
Донские казаки в этой сложной и трудной операции не посрамили
свою былую славу «донцов-молодцов» и вписали в историю Великой
Отечественной войны еще одну яркую страницу. За это им болыпое-
болыпое спасибо, а комкору генералу А. Г. Селиванову — вечная слава!
В создавшихся условиях командование фронта должно было быс-
тро реагировать на резкие изменения обстановки и наращивать усилия
наступавших войск в глубину и в сторону флангов, создавая одновре-
менно и внешний, и внутренний фронты окружения.
Весь опыт минувшей войны показывает, что окружение сильного,
активного, маневренного и технически хорошо оснащенного противни-
ка для командиров и начальников всех степеней является делом
не простым, здесь нужно высокое военное искусство. Обстановка в ус-
ловиях Корсунь-Шевченковской операции на окружение резко меня-
лась, поэтому требовалось быстро определить главное и принимать
незамедлительные решения. Возникало много неожиданностей и опас-
ностей. Нужно было своевременно усиливать войска, развивавшие
прорыв и рассекавшие фронт обороны противника, принимать меры
97
по отражению фланговых атак у основания прорыва, организовывать
ввод войск для создания внешнего и внутреннего кольца окружения.
Потребность в войсках, в резервах в процессе любого сражения, как
известно, непрерывно увеличивается. Для этого и создаются вторые
эшелоны и резервы, а в операциях на окружение потребность в них
неизмеримо возрастает.
Поэтому возникла необходимость широко маневрировать войсками,
снимать соединения в первую очередь с неатакованных участков.
По опыту могу сказать, что в ходе этой операции главная ударная
группировка войск 2-го Украинского фронта дополнительно была уси-
лена 14 стрелковыми дивизиями, 4 артиллерийскими бригадами,
танковой и инженерно-саперной бригадами.
Благодаря своевременно принятым мерам войскам 2-го Украинско-
го фронта удалось не только отразить ожесточенные атаки и контруда-
ры крупных сил противника на флангах прорыва, но успешно развивать
наступление, завершая окружение группировки врага, отражать его
массированные атаки на внешнем фронте и одновременно дробить
окруженную группировку на части.
28 января 20-й гвардейский танковый корпус 5-й гвардейской тан-
ковой армии генерала И. Г. Лазарева, стремительно наступая двумя
своими бригадами, достиг Звенигородки. Первыми в нее ворвались
части 155-й танковой бригады подполковника И. И. Прошина. Нав-
стречу им с запада прорвались воины 233-й танковой бригады и другие
передовые части 6-й танковой армии 1-го Украинского фронта.
Как память о встрече двух фронтов в центре Звенигородки на пье-
дестале ныне стоит танк Т-34, сражавшийся в составе 155-й танковой
бригады.
Таким образом, танковое кольцо наших войск в районе Звениго-
родки сомкнулось, и этим было положено начало окружению всей
корсунь-шевченковской группировки врага.
Но это кольцо не было сплошным.
Образование внешнего фронта окружения протекало в сложной
обстановке. Немецко-фашистские войска непрерывно наносили силь-
ные контрудары на внешнем фронте окружения. Именно это явилось
причиной того, что сплошной внешний фронт был создан позже, после
того, как произошло соединение подвижных войск в районе Звениго-
родки.
Войска ударной группировки 2-го Украинского фронта создали
участок внешнего фронта на рубеже Звенигородка, Искренное, Водя-
ное — севернее Златополя и участок внутреннего фронта на рубеже
река Ольшанка — Бурты — Ольшана.
Войска 1-го Украинского фронта образовали внешний фронт окру-
жения на рубеже Тыновка — Рыжановка — южнее Звенигородка
и участок внутреннего фронта на рубеже Ольшана, Шендеровка, Биев-
цы, исключительно Яхны, устье р. Рось севернее Крещатика.
Перед войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов стояла задача
ликвидировать окруженную корсунь-шевченковскую группировку,
отражая одновременно контрудары на внешнем фронте окружения.
Какой же была группировка наших войск и войск противника?
98
На участке от Охматова до Звенигородки оборонялись войска 1-го
Украинского фронта, часть сил 40-й армии и 6-я танковая армия, в со-
став которой входили 5-й гвардейский танковый и 5-й механизирован-
ный корпуса. Армия еще только начала организационно оформляться.
В ее составе было всего 107 танков и самоходно-артиллерийских уста-
новок.
От Звенигородки до Водяного оборонялась 5-я гвардейская танко-
вая армия 2-го Украинского фронта (20-й, 29-й, 18-й танковые корпу-
са). Она имела 173 танка и самоходно-артиллерийские установки.
Ей был подчинен 49-й стрелковый корпус 53-й армии в составе 94-й,
6-й гвардейской, 375-й, 84-й стрелковых дивизий. От Водяного до
Канижа оборонялась 53-я армия (89-я, 66-я, 25-я, 78-я, 14-я гвардей-
ские, 80-я, 138-я, 6-я, 214-я, 213-я стрелковые и 1-я гвардейская воз-
душно-десантная дивизии).
Всего на внешнем фронте окружения от Охматова до Канижа про-
тяжением около 150 километров находились 22 стрелковые дивизии,
до 2736 орудий и минометов, 2 танковые армии, имевшие 307 танков
и самоходно-артиллерийских установок. Общая оперативная плотность
составляла 6,8 километра на дивизию; 18 орудий, 2 танка и самоходно-
артиллерийские установки — на километр фронта.
Кроме того, в составе левого крыла 2-го Украинского фронта
с 4 по 14 февраля из резерва командующего войсками фронта были
дополнительно включены еще 3 стрелковые дивизии: 110-я, 41-я
и 116-я.
Противник перед внешним фронтом окружения на участке нашего
фронта 3 февраля имел 10 дивизий, из них 5 танковых (17-я, 11-я, 14-я,
13-я и 3-я), 5 пехотных (34-я, 198-я, 167-я, 320-я и 376-я) и 4 бригады
штурмовых орудий.
С 4 по 10 февраля были дополнительно подтянуты 1-я и 16-я тан-
ковые дивизии, танковая дивизия «Адольф Гитлер», 106-я пехотная
дивизия, 4 танковых батальона и 3 дивизиона штурмовых орудий.
Таким образом, у противника на внешнем фронте окружения стало
14 дивизий, из них 8 танковых с плотностью 8,8 километра на дивизию.
Нужно заметить, что расчеты для сравнения по числу дивизий не явля-
ются полностью определяющими соотношение сил, так как немецкие
дивизии по численности личного состава превосходили советские ди-
визии почти в 2 раза.
Соотношение сил на внешнем фронте окружения по дивизиям было
1,3:1 в нашу пользу, по числу танков противник превосходил совет-
ские войска. При таком соотношении сил советские войска, вышедшие
на внешний фронт окружения, естественно, не могли наступать в юго-
западном направлении с одновременным уничтожением окруженной
группировки противника и поэтому на внешнем фронте перешли
к прочной обороне до завершения ликвидации окруженной группиров-
ки противника.
Итак, противник на внешнем фронте по танкам превосходил наши
силы. Танковая группировка врага в общей сложности насчитывала
до 600 танков и штурмовых орудий. Она непрерывно наращивалась
и продолжала атаковать.
99
Но не только формальное соотношение сил определяло характер
действий наших войск на внешнем фронте и заставило нас перейти
к обороне. Переход к обороне был обусловлен еще и тем, что наши
войска на внешнем фронте непрерывно отбивали яростные атаки
врага, тем самым обеспечивали разгром окруженной корсунь-шевчен-
ковской группировки.
Только благодаря героической стойкости наших войск и значитель-
ному усилению их артиллерией удалось нанести серьезное поражение
танковой ударной группировке гитлеровцев, действующей на внешнем
фронте, и принудить эту группировку приостановить свои наступатель-
ные действия.
Так что события на внешнем фронте развертывались все время
очень активно и требовали большого внимания со стороны командова-
ния и напряженных действий войск.
Для создания внутреннего фронта окружения вслед за танковыми
корпусами наступали соединения 27-й армии 1-го Украинского фронта,
4-й гвардейской, 53-й и 52-й армий и 5-го гвардейского кавалерийского
корпуса 2-го Украинского фронта.
К 31 января был создан прочный внутренний фронт окружения.
Всего в окружении оказались части 10 дивизий и одна бригада, около
80 тысяч солдат и офицеров врага, до 1600 орудий и минометов,
более 230 танков и штурмовых орудий и много другой военной
техники.
Полагаю целесообразным перечислить номера дивизий и частей,
попавших в окружение, так как некоторые зарубежные авторы не без
умысла вносят большую путаницу, неверно приводят данные об окру-
женных немецких войсках.
В Корсунь-Шевченковском котле оказались: управление 11-го
и 42-го армейских корпусов (57-я, 72-я, 88-я, 168-я, 82-я, 112-я, 167-я
и 332-я пехотные дивизии), танковая дивизия СС «Викинг», одна
охранная дивизия (213-я), мотобригада СС «Валония». Кроме того,
в окружении были отдельные части: полк 389-й и полк 198-й пехотных
дивизий, мотополк 14-й танковой дивизии, три дивизиона штурмовых
орудий, отдельный кавалерийский полк, отдельный пехотный батальон,
177-й, 810-й и 867-й охранные батальоны, 108-й артиллерийский полк
РГК, 1-й и 2-й батальоны 52-го минометного полка, 842-й и 848-й
тяжелые артиллерийские дивизионы РГК, 410-й и 678-й строительные
батальоны, 41-й и 655-й мостовые батальоны, 276-й зенитный дивизион
и другие части боевого и тылового обеспечения 1.
Чтобы выручить окруженные дивизии, противник начал стягивать
свои танковые силы. В районе Новомиргорода им были, в частности,
сосредоточены четыре танковые дивизии 8-й немецкой армии.
Создавшаяся обстановка требовала от нас принятия необходимых
мер. Для усиления внешнего фронта окружения командующему 5-й
гвардейской танковой армией был подчинен 49-й стрелковый корпус
в составе четырех дивизий, артиллерийские и инженерные войска.
1 Сборник материалов по изучению опыта войны, 1945, № 14, с. 26—29.
100
Усиливалась стрелковыми войсками также и 6-я танковая армия 1-го
Украинского фронта, которой придавался 47-й стрелковый корпус.
К флангам этих армий примыкали части 53-й и 40-й армий.
Танковым армиям было приказано в связи с сильными контратака-
ми танковых дивизий противника перейти к жесткой обороне и прежде
всего создать противотанковую оборону, широко используя минные
поля и другие средства заграждения.
С 1 по 3 февраля на внешнем фронте окружения разгорелись жар-
кие бои. Сосредоточив на фронте Юрковка — Лисянка четыре танко-
вые дивизии (13-ю, 11-ю, 3-ю и 14-ю), гитлеровцы с утра 1 февраля
перешли в наступление против 5-й гвардейской танковой и 53-й армий.
Одновременно в этот же день из кольца окружения противник нанес
удар силами до двух пехотных дивизий и полка 14-й танковой
дивизии в направлении Бурты навстречу танковой группировке, насту-
павшей в направлении Крымки с внешнего фронта окружения.
В результате этого гитлеровцам удалось на внешнем фронте в райо-
не села Водяное потеснить наши части на 5 километров к северу и овла-
деть населенным пунктом Крымки.
Удар противника из кольца окружения успеха не имел. Части
52-й и 4-й гвардейской армий отразили все попытки противника
и к исходу дня 5 февраля овладели важным опорным пунктом против-
ника Вязовок.
5-й гвардейский кавалерийский корпус 5 февраля обходным ма-
невром овладел Вербовкой и Олыпанами. В связи с этим на внутрен-
нем фронте в полосе 4-й гвардейской армии наше положение
значительно улучшилось. Взятие Ольшанского выступа и узла дороги
Олыпаны прочно обеспечивало северное направление нашего внутрен-
него фронта.
В течение первой недели февраля противник настойчиво продолжал
танковые атаки с внешнего фронта. Но на пути танкового тарана врага
нашими войсками неизменно создавался несокрушимый барьер мощно-
го артиллерийского и танкового огня.
Наряду с танками 5-й гвардейской танковой армии здесь большую
роль сыграла артиллерия нашего фронта, руководимая командующим
артиллерией генералом Н. С. Фоминым. Находясь на НП, он лично
организовывал противотанковую оборону и с большим искусством
маневрировал своей артиллерией. Благодаря его настойчивости по
бездорожью и сплошному месиву грязи нам удалось собрать на это
направление сильный артиллерийский противотанковый кулак, что
позволило создать прочную и стойкую оборону.
Таким образом, все попытки гитлеровцев прорвать внешнее кольцо
окружения в полосе нашего фронта терпели крах. Напоровшись на
сильную артиллерийскую и танковую оборону в полосе 2-го Украин-
ского фронта, гитлеровцы стали перемещать свои удары с востока на
запад в полосу 1-го Украинского фронта в район Антоновки и Ризино.
По обстановке было ясно, что фашистское командование будет
и в дальнейшем нажимать и с внешнего, и с внутреннего фронтов.
Причем особенно активные действия надо было ожидать в полосе
1-го Украинского фронта.
101
У меня возникло беспокойство за стык с 1-м Украинским фронтом,
и 8 февраля я отдал срочное распоряжение командиру 5-го гвардейско-
го конного корпуса:
«Не исключено, что противник из окруженной группировки сегодня
ночью попытается прорваться между вами и 4-й гвардейской армией
на юго-запад.
Приказываю:
1.	66-й кд по тревоге занять оборону Кличково, высота 234,5,
по высотам фронтом на восток и не допустить прорыва противника
в западном и юго-западном направлении.
2.	Держать прочно боевую связь с частями левого фланга 4-й
гвардейской и 180-й дивизий 1-го Украинского фронта.
3.	Главными силами продолжать громить окруженную группировку
с задачей: ночью на 9.2 соединиться с частями 52-й армии в районе
Завадовка»1.
Подтянув к внешнему фронту окружения 8 танковых и 6 пехотных
дивизий и меняя направление ударов, противник попытался осущест-
вить прорыв в узкой (14 километров) полосе фронта четырьмя танко-
выми (танковая эсэсовская «Адольф Гитлер», 17-я, 1-я, 16-я) и двумя
пехотными дивизиями в направлении на Лисянку.
Ценой больших потерь ему удалось на участке 47-го стрелкового
корпуса 1-го Украинского фронта в районе Ризино вклиниться в оборо-
ну. Одновременно в полосе нашего фронта в районе Ерки также про-
должались танковые атаки в общем направлении на Лисянку, но они
были успешно отражены войсками 5-й гвардейской танковой армии
и 49-го стрелкового корпуса.
И февраля об этом мы донесли в Ставку следующее: «Во второй
половине дня противник перешел в наступление из района Ерки частя-
ми 11-й и 13-й танковых дивизий в северном направлении. Из района
севернее Буки частями 1-й, 17-й тд, тд СС «Адольф Гитлер»1 2 в общем
направлении на Лисянка». Атака на Ерки была отбита, противник по-
терял 20 танков. Но в районе Буки противник несколько потеснил
войска 1-го Украинского фронта и к исходу дня вел бой на рубеже
Виноград, Бужанка.
Положение создавалось тревожное: противник стремился во что бы
то ни стало прорвать наш внешний фронт и соединиться с окружен-
ными. Я не мог даже мысли допустить, чтобы гитлеровцы пробились
в стыке между фронтами или через соседний фронт.
В этот момент у меня возникла мысль о необходимости переброски
армии Ротмистрова с внешнего фронта окружения в коридор прорыва,
к району Л исянки, где враг предпринимал отчаянные попытки выручить
свою окруженную группировку.
Для недопущения прорыва противника в стык фронтов командова-
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 15789, д. 16, л. 342.
2 Фактически, кроме указанных дивизий, в наступлении принимали участие
16-я танковая, 34-я и 198-я пехотные дивизии.
102
ние 2-го Украинского фронта приняло срочные меры по укреплению
этого стыка, отдав 11 февраля войскам следующие приказания: «Ко-
мандиру 27-й танковой бригады немедленно по тревоге выступить
по маршруту Казацкое, Михайловка и к 10 часам 12.2 выйти в район
Майдановка, где организовать засады и противотанковую оборону.
С выходом в этот район бригада подчиняется командующему 4-й
гвардейской армии.
7-я воздушно-десантная и 69-я гвардейская дивизии входят в со-
став 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Задача корпуса — проч-
ная оборона, не допустить прорыва танков противника с юга на северо-
восток и восток для выручки окруженных.
7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии придается один
истребительно-противотанковый полк.
180-я стрелковая дивизия 27-й армии 1-го Украинского фронта
с 12.00 12.2 входит в подчинение 4-й гвардейской армии»1.
Командование 1-го Украинского фронта также приняло соответ-
ствующие меры и перебросило в район Виноград, Лисянка стрелко-
вые войска и артиллерию. Кроме того, на этот участок выдвигалась из
резерва Ставки 2-я танковая армия генерала С. И. Богданова,
Здесь необходимо вернуться несколько назад и рассказать о планах
немецко-фашистского командования по выручке окруженной груп-
пировки.
Гитлеровские генералы надеялись мощными ударами танковых
дивизий прорвать фронт окружения и восстановить положение.
Манштейн, имея неудачный опыт выручки и деблокирования окружен-
ной армии Паулюса под Сталинградом, хотел на сей раз отличиться
и блеснуть своим талантом полководца. Помня, что в Сталинградской
операции сформированная им армейская группа «Гот», наступавшая
на выручку Паулюса, была крепко бита Красной Армией, он решил
создать сильную танковую группировку в составе, как уже говорилось,
8 танковых и 6 пехотных дивизий. Под Сталинградом же в армейской
группе «Гот» было только 4 танковые дивизии, одна моторизованная
и 9 пехотных дивизий.
Гитлер не скупился на обещания. В телеграмме генералу Штеммер-
ману он писал: «Можете положиться на меня, как на каменную стену.
Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего
патрона»1 2.
Манштейн также передал радиограмму Штеммерману, в которой
говорилось, что на выручку идет 3-й танковый корпус в направлении
на Лисянку. Командир этого корпуса генерал танковых войск Брайт
по радио сообщил: «После отражения сильных атак неприятеля 3-й
танковый корпус снова перешел в наступление. Во что бы то ни стало
держитесь. Мы придем, несмотря ни на что. Генерал Брайт»3.
Особо активно слал радиограммы Штеммерману и его войскам
командующий 1-й танковой армией немцев. «Я вас выручу. Хубе»4.
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 15789, д. 16, л. 362, 364.
2 Сборник материалов по изучению опыта войны,* 1945, № 14, с. 32.
3 Там же, с. 33.
4 Сообщения Советского информбюро, 1944, № 6, с. 66.
103
Эти частые радиограммы Хубе наши связисты и разведчики пере-
хватывали, раскодировали и докладывали мне.
Все это свидетельствовало о беспокойстве немецко-фашистского
командования за судьбу своих войск, попавших в котел под Корсунь-
Шевченковским. Телеграммы шли, а положение немецких войск все
более ухудшалось.
Крупное окружение немецких войск было не «недоразумением»,
как это хотели представить гитлеровские генералы, скрывая от немец-
кого народа истинное положение на фронте, а серьезным провалом
их оперативных планов. Это было очередное поражение группы Ман-
штейна.
Завершая окружение и отражая танковые атаки на внешнем фрон-
те, войска 1-го и 2-го Украинских фронтов активно вели на внутреннем
фронте наступательные бои по рассечению и уничтожению окружен-
ных частей врага.
27-я армия 1-го Украинского фронта, 52-я, 4-я гвардейская армии
и 5-й кавалерийский корпус 2-го Украинского фронта, хотя имели
незначительное превосходство в силах, наступали смело и ударами
со всех направлений стремились расчленить окруженную группи-
ровку, отсечь, а потом захватить отдельные опорные пункты и гарни-
зоны.
Так, войска 4-й гвардейской и 52-й армий, отразив контратаки
противника из района Бурты, Вязовок, ударами с востока, юга и
юго-запада срезали нависающий над нашими флангами Городищен-
ский выступ, разгромили противника и освободили Городище.
Одновременно с подготовкой контрудара танковых дивизий про-
тивника (1-й, 16-й, 17-й и СС «Адольф Гитлер») севернее Буки в нап-
равлении Лисянки Штеммерман по приказу Манштейна произвел пе-
регруппировку сил и подготовил удар частями 42-го армейского корпу-
са из района Стеблев, Тараща в юго-западном направлении с задачей
выйти из окружения.
В связи с этим 11-му армейскому корпусу немцев был отдан при-
каз об отходе с Городищенского выступа в район Стеблева. Этот
приказ был вызван тем, что наши войска, наступая, создали реаль-
ную угрозу отсечения частей 11-го армейского корпуса, обороняв-
шихся на Городищенском выступе, от остальной группировки немцев.
Однако в создавшейся обстановке это решение осуществить было
трудно. Удары наших войск по городищенской группировке против-
ника непрерывно нарастали, и коридор, по которому войска
противника могли отступить на Корсунь-Шевченковский, все время
сужался.
Отход 11-го армейского корпуса из района Городище на Корсунь-
Шевченковский начался в ночь на 8 февраля. А тем временем наши
войска под командованием генералов Коротеева, Смирнова и Селива-
нова продолжали наносить непрерывные удары по гитлеровцам.
Артиллерия с трех сторон — с востока, запада и юга — простреливала
район Городища. Авиация наносила удары по отступавшим войскам
с воздуха.
Все дороги были забиты повозками, автомашинами, бронемаши-
104
нами, орудиями. У каждого моста и теснины образовались пробки,
похожие на огромные свалки техники. Управление войсками было
потеряно.
Вот что показал пленный обер-лейтенант: «При отступлении с Горо-
дищенского выступа мы понесли большие потери в людях и технике.
Нажим русских был очень сильный. А к этому еще прибавился исклю-
чительный хаос, беспорядок и несогласованность наших действий».
И далее: «Автотранспорт и орудия, составлявшие большую колонну
в несколько рядов от Городища до Корсунь-Шевченковского на
протяжении 15—20 километров, были или сожжены, или разбиты,
или взорваны. Сколько было убито солдат и офицеров, подсчитать
невозможно. Трупы валялись всюду»1.
5-й кавалерийский корпус отличался тем, что окружил в эти дни
до трех полков противника в Ольшане и к 5 февраля овладел этим
важным населенным пунктом.
В это же время войска 27-й армии отражали сильные атаки врага
на внутреннем фронте в районе Стеблева.
Бои носили ожесточенный характер. Противник упорно оборонял
каждый рубеж, каждый населенный пункт. Но наши воины преодоле-
вали яростное сопротивление гитлеровцев, настойчиво продвигались
вперед, все более сжимая в железных тисках окруженную группировку.
Однако следует заметить, что окруженная группировка в то время еще
не утратила свою боеспособность.
Обратимся к журналу боевых действий 2-го Украинского фронта
за 7 февраля: «Несмотря на то, что немецкая группировка полностью
окружена уже в течение нескольких дней и что беспрерывное
наступление наших частей, хотя и медленно, но неуклонно сжимает
стальное кольцо окружения; несмотря на полную неудачу освобож-
дения окруженных с юга через Шполу и Лебедин и очевидную
невозможность выбраться из этого огневого кольца; несмотря на
то, что окруженные несут ежедневно огромные потери в живой
силе и технике, нет фактов деморализации и дезорганизации в вой-
сках окруженных немецких дивизий. В плен сдаются единицы,
сопротивление упорное, контратаки не прекращаются. Это явление
еще раз подчеркивает, что мы воюем все еще с очень сильной,
упорной и устойчивой армией. Тем ценнее и значительнее наша победа
над врагом»2.
Немецко-фашистское командование попыталось организовать
снабжение окруженных войск боеприпасами, продовольствием и горю-
чим по воздуху. Однако наша авиация и зенитная артиллерия почти
полностью сорвали эти планы.
За несколько дней было уничтожено около 200 транспортных
самолетов врага.
За этими цифрами следует видеть не только 200 самолетов, прев-
ращенных в металлолом, но и много тысяч тонн боеприпасов, которые
могли бы они переправить немецким войскам.
1	Сборник материалов по изучению опыта войны, 1945, № 14, с. 14.
2	ЦАМО, ф. 240, оп. 2779, д. 1132, л. 26.
5 И. С. Конев
105
8 февраля советское командование во избежание ненужного крово-
пролития предъявило окруженным войскам ультиматум с предложе-
нием сложить оружие. Текст этого ультиматума приводится дословно:
«Ультиматум.
Командующему 42-м армейским корпусом.
Командующему 11-м армейским корпусом.
Командирам 112-й, 88-й, 72-й, 167-й, 168-й, 82-й, 57-й и 332-й
пехотных дивизий, 213-й охранной дивизии, танковой дивизии СС
«Викинг», мотобригады СС «Валония».
Всему офицерскому составу немецких войск, окруженных в районе
Корсунь-Шевченковский.
42-й и 11-й армейские корпуса немецкой армии находятся в полном
окружении.
Войска Красной Армии железным кольцом окружили эту груп-
пировку. Кольцо окружения все больше сжимается. Все ваши надежды
на спасение напрасны...
Попытки помочь вам боеприпасами и горючим посредством тран-
спортных самолетов провалились. Только за два дня, 3 и 4 февраля,
наземными и воздушными силами Красной Армии сбито более 100
самолетов Ю-52.
Вы, как командиры и офицеры окруженных частей, отлично пони-
маете, что не имеется никаких реальных возможностей прорвать
кольцо окружения.
Ваше положение безнадежно и дальнейшее сопротивление бес-
смысленно. Оно приведет только к огромным жертвам среди немецких
солдат и офицеров.
Во избежание ненужного кровопролития мы предлагаем принять
следующие условия капитуляции:
1. Все окруженные немецкие войска во главе с вами и с вашими
штабами немедленно прекращают боевые действия.
2. Вы передаете нам весь личный состав, оружие, все боевое снаря-
жение, транспортные средства и всю технику неповрежденной.
Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим сопро-
тивление, жизнь и безопасность, а после окончания войны — возвра-
щение в Германию или в любую другую страну по личному желанию
военнопленных.
Всему личному составу сдавшихся частей будут сохранены: воен-
ная форма, знаки различия и ордена, личная собственность и ценности,
а старшему офицерскому составу, кроме того, будет сохранено и холод-
ное оружие.
Всем раненым и больным будет оказана медицинская помощь.
Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам будет
немедленно обеспечено питание.
Ваш ответ ожидается к 11 часам утра 9 февраля 1944 г. по москов-
скому времени в письменной форме через Ваших личных представи-
телей, которым надлежит ехать легковой машиной с белым флагом
по дороге, идущей от Корсунь-Шевченковский через Стеблев на
Хировка.
106
Ваш представитель будет встречен уполномоченным русским офи -
цером в районе восточной окраины Хировка 9 февраля 1944 г. в 11 ча-
сов по московскому времени.
Если Вы отклоните наше предложение сложить оружие, то войска
Красной Армии и воздушный флот начнут действия по уничтожению
окруженных Ваших войск, и ответственность за их уничтожение
понесете Вы.
Зам. Верховного Главнокомандующего
Маршал Советского Союза Г. Жуков
Командующий войсками	Командующий войсками
Первого Украинского фронта	Второго Украинского фронта
генерал армии Н. Ватутин	генерал армии И, Конев»1.
Однако гитлеровские генералы отклонили это гуманное предло-
жение, и бои возобновились с новой силой. Немецкие войска не
только не прекратили сопротивление, но и с еще большим ожесто-
чением стали бросаться в атаки на отдельных участках; немецкие
генералы и офицеры, не считаясь с огромными потерями, по тру-
пам своих солдат пытались выбраться из котла, чтобы спасти не
жизнь свою и свои войска, а честь мундира.
Как же развивались события в те исторические дни успешно
завершающейся операции?
8—10 февраля противник предпринимал настойчивые атаки с
целью прорыва из кольца. В это же время на внешнем фронте
шли тяжелые бои с крупными танковыми силами, пытавшимися
выручить окруженных. Все эти действия гитлеровцев совершенно
очевидно преследовали цель соединиться по кратчайшему направле-
нию на Лисянку, Шендеровку, разорвав фронт окружения.
10 февраля мною было принято окончательное решение вывес-
ти 5-ю гвардейскую танковую армию с внешнего фронта окруже-
ния в коридор прорыва к району Лисянки с задачей не допу-
стить выхода окруженной группировки из котла на стыке двух
фронтов и соединения ее с танковой группировкой врага, насту-
пающей с внешнего фронта.
Этот маневр был по обстановке необходимым, но в то же время
рискованным. Дело в том, что к этому времени, то есть к моменту
вывода войск 5-й гвардейской танковой армии, массированные
танковые атаки противника на внешнем фронте не ослабевали,
а все больше усиливались. Конечно, это был риск, но риск обоснован-
ный. Я исходил из следующих соображений. Во-первых, на участке,
где действовала танковая армия, были оставлены стрелковые диви-
зии, усиленные большим количеством артиллерии и средствами инже-
нерных заграждений. Войскам при этом была поставлена задача
прочно оборонять занимаемые рубежи и не допустить прорыва фрон-
та танковой группировкой противника. Для контроля и оказания
необходимой помощи войскам специально на этот участок мною
Правда. 1944, 18 февр.
107
были поставлены командующий артиллерией фронта генерал Н. С. Фо-
мин и начальник инженерных войск фронта генерал А. Д. Цирлин.
Во-вторых, в ходе предшествующих боев наступающие танковые ди-
визии противника имели средний темп продвижения по грязи и без-
дорожью 4 километра в сутки. Поэтому я рассчитал, что если мы
даже не сдержим наступления противника на внешнем фронте, то,
чтобы соединиться с окруженной группировкой в полосе нашего
фронта, ему потребуется минимум 10 суток напряженных боев.
Расстояние между населенными пунктами Вязовок (котел) и Юрков-
ка (внешний фронт) было 40 километров. За это время, конечно,
мы сумеем полностью разбить и пленить окруженную группировку
противника, направив для этой цели танкистов Ротмистрова, а также
войска Смирнова и Коротеева. Так что маневр 5-й гвардейской
танковой армии был рассчитан, обоснован и поэтому успешно
осуществлен.
На внешнем фронте кольца окружения на нашем участке, т. е.
там, где действовала 53-я армия, атаки противника все эти дни
отбивались также успешно.
Действия войск в решении поставленных задач заслуживают и те-
перь внимания танкистов, общевойсковых командиров и историков.
Рассказывая более подробно об этом, я как бы выполняю заве-
щание члена Военного совета фронта генерал-полковника И. 3. Су-
сайкова, который, будучи танкистом, просил меня написать о ма-
невре 5-й танковой армии отдельную статью.
И. 3. Сусайков был всесторонне подготовленным политработ-
ником, образованным генералом, прекрасным товарищем. В прошлом
молотобоец омских мастерских, он на всю жизнь сохранил заме-
чательные черты советского рабочего, стойкого коммуниста проле-
тарской закалки. В начале войны он командовал Минским танко-
вым училищем и принимал непосредственное участие в боях за
Борисов, где был тяжело ранен. Затем он был переведен на ответ-
ственную политическую работу и, еще не совсем оправившись от
болезни, выполнял обязанности члена Военного совета фронта.
Я вспоминаю добрым словом И. 3. Сусайкова потому, что его
роль в политическом воспитании личного состава и мобилизации
бойцов на успешное выполнение боевых задач, роль политаппарата
в проведении этой операции была поистине огромна.
Итак, в те дни моей особой заботой было не допустить выхода
противника из окружения на стыке двух наших фронтов и сое-
динения его войск в районе Лисянки.
Выполняя боевую задачу, 5-я гвардейская танковая армия к
11 февраля 1944 года 29-м танковым корпусом сосредоточилась
в районе Княжье — Лозоватка, 18-м танковым корпусом — в Михай-
ловке, 20-м танковым корпусом — в Звенигородке1, 27-я танковая
бригада к 10 часам 12 февраля была выведена в район Майда-
новки1 2.
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 16362, д. 5, л. 163.
2 ЦАМО, ф. 240, оп. 15789, д. 6, л. 361.
108
Для занятия обороны по реке Гнилой Тикич 12 февраля на
участок Октябрь, Лисянка, Майдановка, Звенигородка выходили
войска 4-й гвардейской армии: 41-я стрелковая, 7-я гвардейская
воздушно-десантная, 69-я, 110-я и 375-я стрелковые дивизии, что
позволило надежно обеспечить стык фронтов от прорыва танковой
группировки противника к Лисянке из района Рубаный Мост,
Ризино.
Для усиления направления Стеблев, Шендеровка (внутренний
фронт окружения), где действовали войска 27-й армии 1-го Укра-
инского фронта, 11 февраля в 4 часа 30 минут мною было отда-
но распоряжение командиру 5-го гвардейского кавалерийского кор-
пуса генералу Селиванову повернуть корпус на 180 градусов, т. е.
на запад, на Шендеровку. Выполняя приказ, уже к утру 12 фев-
раля 63-я кавалерийская дивизия этого корпуса вышла к реке Гни-
лой Тикич, в район Почапинцы. Главные силы корпуса сосредо-
точились в районе Сухины, Гнилец, Журовка, где установили связь
с 27-й, 4-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армиями.
Все эти мероприятия предпринимались, чтобы обеспечить стык
двух фронтов на внешнем и внутреннем фронтах окружения от
возможных попыток окруженной группировки противника прорваться
на юго-запад навстречу наступающей танковой группировке врага.
В течение 10 и 11 февраля на всем участке 2-й и 6-й тан-
ковых армий велись напряженные бои с переменным успехом.
С утра 11 февраля противник силами 200 танков с пехотой атако-
вал части 6-й танковой армии и, преодолев упорное сопротивление
войск 1-го Украинского фронта, к исходу дня вышел на фронт
Франковка, Бужанка. 12 февраля на этом участке шли напряжен-
ные бои.
В то же время генерал Штеммерман спешно создавал ударную
группировку в составе боевой группы 332-й пехотной дивизии, на-
ходившейся в резерве в районе Корсунь-Шевченковского, 72-й пе-
хотной дивизии, усиленной батальоном танков дивизии СС «Викинг»,
мотополком «Германия» и моторизованной бригадой СС «Валония».
С утра 12 февраля войска этой группы перешли в наступление
на участке 27-й армии 1-го Украинского фронта, нанося удар из
района Стеблева на Шендеровку, рассчитывая прорвать фронт и выйти
на соединение со своими частями, наносящими удар на Лисянку.
Враг с отчаянием обреченного, не считаясь с потерями, бро-
сался в бой. В полосе 27-й армии, к сожалению, слабой по своему
составу и занимавшей широкий фронт, противнику удалось про-
рвать оборону и к исходу дня занять Хильки, Шендеровку и Ново-
Буду. Расстояние между окруженной группировкой и войсками врага,
наступающими на внешнем фронте, сократилось до 12 километров.
Создалась угроза выхода группировки врага из окружения. Это
был самый кризисный момент операции.
В боевом донесении нашего фронта, которое было адресовано
в Ставку Верховного Главнокомандования, сообщалось:
«1. На правом крыле фронта 52-я и 4-я гвардейская армии
продолжали наступление и производили частичную перегруппировку.
109
5-я гвардейская танковая армия вела бой с танками и пехотой
противника, наступавшими из Скалеватка на север.
Противник с утра 12 февраля пытался прорваться из окруже-
ния в направлении Шендеровка, Комаровка.
Во второй половине дня силами 11-й и 13-й танковых дивизий
при поддержке бомбардировочной авиации перешел в наступление
перед фронтом 5-й гвардейской танковой армии в районе Скалеватка.
Транспортная авиация противника до 60 самолетов сбрасывала
парашютистов и грузы севернее Мокрая Колигорка.
За день взято в плен 80 человек, принадлежащих 3-й танко-
вой дивизии, танковой дивизии СС «Викинг», 57-й, 72-й, 106-й,
384-й и 389-й пехотным дивизиям.
2.	52-я армия продолжала наступление, но встретила сильное
сопротивление противника и вела бой с контратакующей ее пехотой,
в результате боя заняла Митрополье и к исходу дня вела бой в центре
Арбузино, Карашин.
3.	4-я гвардейская армия продолжала частью сил наступление
и произвела перегруппировку на запад, преодолевая упорное сопро-
тивление противника и отразив неоднократные его контратаки,
овладела Глушки и к исходу дня вела бой за Кошмак.
7-я и 69-я гвардейские стрелковые дивизии вышли на рубеж
Октябрь, хутора Лисянские Будыщи, Шестеринцы и Звенигородка,
где приступили к инженерному оборудованию оборонительного
рубежа.
62-я гвардейская дивизия продолжала марш в районе сосре-
доточения.
4.	5-я гвардейская танковая армия во второй половине дня вела
напряженные бои с танками и пехотой противника, наступающей
из района Скалеватка на Богачевка. Противник неоднократными
атаками танков — общей численностью 60 танков — врывался
в оборону 375-й стрелковой дивизии. Контратакой 18-го танкового
корпуса и артиллерией противник был отброшен, и положение на
фронте 375-й сд к исходу дня восстановлено.
Противник потерял только сожженными 15 танков.
8-я танковая бригада 20-го танкового корпуса в результате упорных
боев с танками противника задержала их продвижение на север
и вела бой в северной части Лисянка по реке Гнилой Тикич.
29-й танковый корпус двумя бригадами в 14.00 12 февраля был
повернут на север для ликвидации прорыва противника в направ-
лении Шендеровка. К исходу дня одна бригада корпуса была в Ко-
маровке, вторая бригада передовыми частями вела бой совместно
с частями 5-го кавкорпуса за Ново-Буда.
5.	5-й гвардейский корпус 11-й и 12-й кавалерийскими диви-
зиями сосредоточился Сухины, Гнилец и во второй половине дня
вел бой с прорвавшейся группой противника в Ново-Буда. Послед-
няя окружена кавкорпусом. Идет бой.
63-я кавалерийская дивизия на марше в районе Комаровка.
6.	53-я, 5~я гвардейская, 7-я гвардейская, 57-я армии вели разведку
и занимали прежнее положение.
ПО
7.	ВВС фронта произвели за день 163 самолето-вылета»
Авиация противника группами до 30 самолетов бомбила боевые
порядки наших войск. Всего авиация противника произвела за
день 150 самолето-вылетов и 60 самолето-вылетов транспортной
авиации.
8.	Дороги по-прежнему труднопроходимы для всех родов войск»1.
Как уже говорилось, окруженной группировке противника уда-
лось прорваться в район Шендеровка, Ново-Буда на участке 27-й
армии 1-го Украинского фронта.
Ставка Верховного Главнокомандования в связи с прорывом
войск противника проявила беспокойство. 12 февраля 1944 года
около 12 часов меня по ВЧ вызвал Верховный Главнокомандующий.
Сталин, рассерженный, сказал, что вот мы огласили на весь мир,
что в районе Корсунь-Шевченковского окружили крупную группировку
противника, а в Ставке есть данные, что окруженная группировка
прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим, и спросил: «Что
вы знаете по обстановке на фронте у соседа?»
По интонации его голоса, резкости, с которой он разговаривал,
я понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен, и, как вид-
но, причина этого — чей-то не совсем точный доклад.
Я доложил:
— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не
уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м
Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно
в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвину-
ты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский
корпус. Задачу они выполняют успешно.
Сталин спросил:
— Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разгра-
ничительной линией фронта.
Я ответил:
— Да, по своей, товарищ Сталин.
Сталин сказал:
— Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам по-
звоню.
Действительно, через 10—15 минут Сталин позвонил вновь:
— Нельзя ли все войска, действующие против окруженной груп-
пировки, в том числе и 1-го Украинского фронта (27-ю армию),
подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окру-
женной группировки?
Такого предложения я не ожидал, но ответил без паузы:
— Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчи-
нение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует
с обратной стороны кольца окружения, т. е. с противоположной сто-
роны по отношению наших войск, с другого операционного
направления. Весь тыл армии и связи ее со штабом 1-го Украинского
фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 16362, д. 5, л. 161—164.
Ill
мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего
кольца через Кременчуг, Киев, Белую Церковь; пока в коридоре
идет бой, напрямую установить связь с 27-й армией невозмож-
но. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не
сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом
фланге также создается угроза танкового удара противника с внеш-
него фронта окружения в направлении Лисянки.
На это Сталин сказал, что Ставка обяжет штаб 1-го Украинского
фронта передавать все мои приказы и распоряжения 27-й армии
и оставит ее на снабжении в 1-м Украинском фронте. Я ответил,
что в такой динамичной обстановке эта форма управления не обеспе-
чит надежность и быстроту передачи распоряжений. А сейчас требует-
ся личное общение и связь накоротке.
Все распоряжения будут идти с запозданием. Я попросил не
передавать армию в состав нашего фронта.
— Хорошо, мы еще посоветуемся в Ставке и с Генеральным
штабом и тогда решим,— закончил разговор Сталин.
Я настойчиво уклонялся от подчинения мне 27-й армии еще
и потому, что, когда план взаимодействия между фронтами на-
рушен, переподчинение войск серьезно осложняется. Я искренне
беспокоился за исход сражения. Ведь передача армии мне не увели-
чивала ее силы.
В своих воспоминаниях маршал Г. К. Жуков не совсем точно
осветил этот вопрос. Вспоминая свой телефонный разговор с Вер-
ховным Главнокомандующим, он пишет: «И. В. Сталин сказал:—
Конев предлагает передать ему руководство войсками по ликвида-
ции корсунь-шевченковской группы противника, а руководство войска-
ми на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина»1.
Каждый поймет, что в такой сложной обстановке напрашиваться
самому на переподчинение войск, не зная досконально обстановки
на участке соседа, вряд ли целесообразно. В действительности Ста-
лин 12 февраля 1944 года по ВЧ, возлагая на меня ответствен-
ность за ликвидацию окруженной группировки, сам настаивал на под-
чинении мне 27-й армии 1-го Украинского фронта. Я же, изложив
свои мотивы, настойчиво отказывался от этого.
В самом деле, прорыв немецко-фашистской группировки все же
произошел на участке 1-го Украинского фронта, на рубеже Шен-
деровка, Хилки, где оборонялась 27-я армия.
Здесь было бы уместным привести телеграмму И. В. Сталина
Г. К. Жукову.
«Тов. Юрьеву1 2.
Прорыв корсуньской группировки противника из района Стеблев
в направлении Шендеровка произошел потому, что:
слабая по своему составу 27-я армия не была своевременно
усилена;
1 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления, т. 2, с. 199.
2 Условная фамилия Г. К. Жукова.
112
не было принято решительных мер к выполнению моих ука-
заний об уничтожении в первую очередь Стеблевского выступа
противника, откуда вероятнее всего можно было ожидать попыток
его прорыва...
Сил и средств на левом крыле 1-го Украинского фронта и на
правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно, чтобы ликви-
дировать прорыв противника и уничтожить корсуньскую его груп-
пировку...
12 февраля 1944 г.	И. Сталин
16 часов 45 минут	Антонов»
12 февраля в 16 часов я получил по ВЧ важное решение
Ставки, которой на меня возлагалась ответственность за разгром ок-
руженной группировки. Потом эта директива была подтверждена
письменно:
«Командующему 1-м Украинским фронтом.
Командующему 2-м Украинским фронтом.
Тов. Юрьеву.
Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки против-
ника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой
задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му
Украинскому фронту, Ставка Верховного Главнокомандования прика-
зывает:
1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против
корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Укра-
инским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсунь-
скую группировку немцев.
В соответствии с этим 27-ю армию в составе 180, 337, 202 сд,
54, 159 УР и всех имеющихся частей усиления передать с 24 ча-
сов 12.2.44 в оперативное подчинение командующего 2-м Укра-
инским фронтом. Снабжение 27 А всеми видами оставить за 1-м
Украинским фронтом.
Командующему 2-м Украинским фронтом связь со штабом 27-й
армии до установления прямой связи иметь через штаб 1-го Укра-
инского фронта.
2. Тов. Юрьева освободить от наблюдения за ликвидацией кор-
суньской группировки немцев и возложить на него координацию
действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не до-
пустить прорыва противника со стороны Лисянка и Звенигородка
на соединение с корсуньской группировкой противника»1 2.
Этой же директивой Ставки на 1-й и 2-й Украинские фронты
возлагалась задача не допустить прорыва противника со стороны
Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой
противника.
1 Военно-исторический журнал, 1969, № 2, с. 57.
2 ЦАМО, ф. 236, оп. 17062, д. 16, л. 81—85.
113
Одновременно был решен вопрос о распределении усилий авиа-
ции. 5-я воздушная армия получила задачу всеми силами поддер-
жать войска 2-го Украинского фронта при уничтожении окруженной
группировки врага, а 2-я воздушная армия — вести борьбу с авиа-
цией противника, пытавшейся оказать помощь окруженным.
Получив директиву Ставки, я решил, что надо немедленно
вылететь на командный пункт 4-й гвардейской армии, который нахо-
дился в коридоре прорыва, для встречи с ее командующим генера-
лом И. К. Смирновым, чтобы тут же на месте принять необхо-
димые решения и меры и не допустить выхода противника из
кольца, а также для того, чтобы связаться с 27-й армией.
Шел мокрый снег, дороги и поля раскисли, и хотя мой По-2
и стоял на лужайке перед хатой, готовый к вылету, все меня убеж-
дали, что лететь нельзя. Я позвонил командарму Смирнову и передал,
что вылетаю к нему не на командный, а на наблюдательный пункт,
который в то время находился на окраине села Толстое.
И. К. Смирнов заявил, что он принять самолет не сможет,
так как нет подготовленной площадки для посадки. Вокруг села была
пашня, в поле грунт размок настолько, что «виллисы» и даже танки
двигаются с трудом. «Мы уже искали площадку для посадки, но ниг-
де поблизости нет ни лугов, ни пустошей»,— доложил командарм.
Словом, природные условия были против меня. Можно было бы
добраться на танке, но это заняло бы много времени. От командного
пункта фронта в деревне Болтушки до села Толстое 70 километров.
Что делать? А если возле хат села Толстое настелить на ровном
поле метров 50 соломы? Самолет По-2, имея небольшой пробег,
пожалуй, может сесть на этом ограниченном участке. Я приказал
И. К. Смирнову разложить солому и тут же вылетел к нему на
двух По-2: на одном — я, на другом — мой адъютант А. И. Соло-
махин.
В пути адъютант отстал и сделал вынужденную посадку, его
атаковали «мессеры». Я продолжал полет. Подлетаю к деревне Тол-
стое, вижу, что солома настлана. Самолет благополучно сел, но в кон-
це площадки все же залез колесами в грязь, чуть не перевернулся
и встал, как вкопанный. Все обошлось вполне благополучно.
И. К. Смирнов встретил меня на машине, на которой мы добрались
до его хаты и до узла связи армии.
С этого наблюдательного пункта до конца Корсунь-Шевченковской
операции я руководил действиями войск. Отсюда же я выезжал
в войска, находившиеся в горловине прорыва и на внешнем фрон-
те,— в 5-ю гвардейскую танковую, 4-ю гвардейскую, 53-ю и 52-ю
армии. В селе Толстое был организован мой передовой командный
пункт, на котором были развернуты связь и все необходимые средства
управления.
Этот передовой командный пункт возглавлял начальник оператив-
ного управления штаба фронта генерал-майор В. И. Костылев.
Мое прибытие на КП командующего 4-й гвардейской армией по-
зволило принять ряд неотложных мер, необходимых для завершения
операции.
114
Все мы понимали, что немцы будут лезть из кожи вон, чтобы
выручить окруженную группировку. Командующий 1-й танковой
немецкой армией генерал Хубе теперь уже открытым текстом по
радио передавал Штеммерману, чтобы он держался, что он лично
сам руководит наступлением танковой группировки и скоро выру-
чит его.
Я не стану скрывать своего волнения в связи с создавшейся
ситуацией. Меня все время беспокоило положение 27-й армии. Пер-
вым делом, как только я прибыл на НП генерала И. К. Смир-
нова, я вызвал начальника связи армии и представителя связи штаба
фронта, которым приказал принять срочные меры и проложить связь
напрямую по коридору прорыва на НП командующего 27-й армией
генерала С. Г. Трофименко, находившегося в то время в деревне
Джурженцы.
В сложившейся обстановке мною были поставлены следующие
задачи армиям:
52-я армия генерала Коротеева. Основная задача — не выталкивать
противника, а выходить на его пути и отрезать по частям, ско-
вывать его силы и не давать ему возможность маневрировать.
Коротеев понял задачу, но в связи с трудностями маневра,
из-за грязи, он все больше выжимал противника и отбрасывал
в районы действий армий Трофименко и Смирнова.
27-я армия генерала Трофименко. Стойко оборонять занимаемые
позиции с хорошо организованной системой огня. Эта армия должна
крепко держать запертого противника.
4-я гвардейская, армия генерала Смирнова. Наступать с юга на
север, рассекать противника на части и пленить его. Иметь на
внешнем фронте заслон от наступающей танковой группировки
противника со стороны Лисянки, а также иметь маневренный
резерв. Если где-либо противнику удастся нарушить кольцо окру-
жения, немедленно ликвидировать прорыв и не выпускать врага.
Коротко, если можно так выразиться, задача армии заключалась
в том, чтобы вбивать клинья в боевое расположение окруженной
группировки врага и брать его основные опорные пункты каждый
в отдельности.
5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова. Первая
задача — помогать 4-й гвардейской армии дробить окруженную груп-
пировку противника на части, вторая — выполнять роль ударной
маневренной группы в случае прорыва противника из кольца или
с внешнего фронта окружения. Для укрепления положения 27-й
армии выдвинуть в район Джурженцы 18-й гвардейский танковый
корпус.
Задача 5-й гвардейской танковой армии, связанная с маневром
на новое направление, была довольно трудной. Непролазная грязь
сковывала движение танков. Однако этот маневр нужно было во
что бы то ни стало осуществить. И он был осуществлен успешно.
Выход танковой армии в предназначенные для нее районы предо-
пределил разгром окруженных дивизий, исключал всякую возможность
прорыва группировки генерала Штеммермана к войскам генерала
115
Хубе, действующим с внешнего фронта. Последующие события под-
твердили это.
5-й гвардейский кавалерийский корпус был выведен во фронто-
вой резерв. Он находился в центре коридора в готовности лихой
атакой крушить противника в случае его прорыва из кольца.
53-я армия генерала Галанина. Создать жесткую противотанковую
оборону занимаемого рубежа на внешнем фронте. Отражать атаки
танковой группировки противника. В обороне проявлять стойкость и не
допустить прорыва танков противника навстречу окруженной груп-
пировке.
5-я, 7-я и 57-я армии обороняли занимаемые рубежи на левом
крыле фронта, им было приказано иметь резервы на случай маневра
как в районах окруженной группировки, так и для перехода в на-
ступление по общему плану фронта.
5-я воздушная армия под командованием генерала Горюнова.
Наносить удары по танковым частям противника, парализовать дей-
ствия вражеской авиации, стремившейся оказать помощь окруженным
дивизиям. Вместе с тем советские летчики должны были надежно
прикрывать свои войска с воздуха. Следует при этом отметить, что
наши авиаторы, несмотря на исключительно неблагоприятные метео-
рологические условия, выполнили свои задачи блестяще.
Запомнился эпизод ночной бомбардировки врага, имевший место
позже, в ночь на 17 февраля. Мне доложили, что в районе
Шендеровки наблюдается большое скопление машин и танков, а
также движение пехоты.
Требовалось срочно сбросить на скопление гитлеровцев осветитель-
ные и зажигательные бомбы, тем самым выгнать врага в открытое
поле и бить артиллерией.
Я понимал, что выполнение задачи ночью, в метель, когда ветер
сбивает с ног человека, будет, конечно, сопряжено с риском. В разго-
воре по телефону командующий 5-й воздушной армией генерал-лей-
тенант Горюнов объяснил мне трудности полетов при такой погоде.
Я предложил ему обратиться к летчикам и выявить добровольцев
вылететь на выполнение этого боевого задания. На этот призыв
18 экипажей самолетов 392-го авиационного полка 312-й авиацион-
ной дивизии доложили о готовности немедленно вылететь на
бомбежку.
Первым поднялся в воздух самолет капитана В. А. Заевского
и штурмана младшего лейтенанта В. П. Локотоша. Они удачно
сбросили зажигательные бомбы по району скопления боевой техни-
ки и живой силы врага. Загорелись машины и повозки. Также
удачно произвели бомбометание и остальные экипажи.
Используя очаги пожаров в качестве ориентиров, по врагу
ударила наша артиллерия.
Вылететь ночью, в пургу и при сильном ветре на такой легкой
машине, как По-2,— немалый подвиг. В. Заевскому и В. Локотошу
было присвоено звание Героя Советского Союза.
Итак, все армии фронта в соответствии с вышеизложенными
задачами были нацелены на активные стремительные действия с целью
116
рассечь, уничтожить или пленить врага. Кроме того, мною было
приказано усилить противотанковую оборону всего коридора, создав
там противотанковые районы с постановкой мин и устройством дру-
гих инженерных заграждений. Противотанковые районы создавались
на всех важных узлах дорог, в населенных пунктах и на высотах.
Начальниками противотанковых районов были назначены командиры
артиллерийских полков или командиры противотанковых артилле-
рийских бригад. Следует подчеркнуть, что противотанковые бригады
в Великой Отечественной войне показали себя исключительно хоро-
шо. Направляя их на танкоопасные направления, мы были всегда
уверены, что эти бригады, специально предназначенные для борь-
бы с танками врага, имея большой боевой опыт и хорошо по-
добранный личный состав, способны были героически оборонять
занимаемые районы и наносить противнику большой урон. Одно-
временно были приняты меры по усилению войск, действовавших
и на внешнем фронте, на направлении Лисянки, и установлено
тесное взаимодействие с войсками 1-го Украинского фронта.
К рассвету 13 февраля мне доложили, что связисты 4-й гвар-
дейской армии и штаба фронта установили напрямую по коридору
между внешним и внутренним фронтами окружения, где шли
бои, надежную связь с 27-й армией генерала Трофименко.
Я тотчас же вызвал к телефону командарма. С генералом Тро-
фименко мы встречались, когда он воевал на Степном фронте во
время Курской битвы. Я знал его с положительной стороны и
учитывал его особую чувствительность к замечаниям со стороны
старших начальников. Я понимал, что переподчинение в такой
обстановке психологически действует на командира. Спокойно
выслушав доклад Трофименко об обстановке, о состоянии и укомп-
лектовании войск армии личным составом и техникой, я уловил
в его голосе тревогу и сказал:
— Вашу армию переподчинили мне не случайно. Я знал ее
раньше как боевую, поэтому уверен, что при соответствующей под-
держке нашего фронта она справится с задачей. И я уже кое-что
сделал еще до приказа Ставки, чтобы помочь вам отбить атаки
противника из Стеблева на Шендеровку.
Затем я сказал командарму, что в районе Ново-Буды и Комаровки
находятся части 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой
армии, 5-й кавалерийский Донской корпус и что в Джурженцы
выйдет 18-й танковый корпус 5-й танковой армии, а потом вся
5-я гвардейская танковая армия и два стрелковых корпуса 4-й
гвардейской армии. 5-й кавалерийский корпус будет действовать
в коридоре с задачей не выпустить окруженную группировку про-
тивника. Я также выразил уверенность, что 27-я армия выполнит
задачи успешно, и пообещал, если потребуется, прийти на помощь.
Большую роль сыграла тогда хорошая связь с армией. Она ра-
ботала безотказно, и нам не было надобности держать связь вкру-
говую, через 1-й Украинский фронт, как это было предусмотрено
директивой Ставки. С момента подчинения армии фронту лично
я был доволен ее действиями.
117
К утру 13 февраля наше положение было довольно устойчивым
и на внешнем, и на внутреннем фронтах. Войска продолжали дей-
ствовать активно, сжимали и дробили окруженную группировку
противника и отбивали многочисленные и ожесточенные атаки на
внешнем фронте.
Исключительно большую роль сыграли противотанковые районы,
которые были созданы в коридоре для отражения удара танков,
пытавшихся пробить брешь для окруженных войск.
В сочетании с минами и инженерными заграждениями они
явились мощным средством в борьбе с врагом. О важности их
создания свидетельствуют документы:
«Командиру 11 ОИПТАБР1
Копия: т. Юрьеву, т. Антонову,
Командарму 4 гвард.
Командующему артиллерией фронта
ВПУ т. Костылеву
11.2.44 г. 23.10.
Приказываю:
1. 11 ОИПТАБР по тревоге выступить по маршруту Казацкое,
Боровиково, Будище, Моренцы, Майдановка и к 12.00 12.2.44 г.
сосредоточиться в Верещаки, где войти в подчинение командира
21 гв. ск 4 гв. армии для организации ПТ обороны в районе
Почапинцы, Верещаки.
2. Исполнение донести.
Конев, Грушецкий, Захаров»1 2.
«Командующему 27-й армией
14.2.44 г. 03.55.
Командующий фронтом приказал:
Немедля один ИПТАП поставить в ПТ р-н в районе отм. 239,0,
что на 1 км южнее Джурженцы. Задача этого ПТ р-на: не до-
пустить прорыва танков на восточную окраину на соединение с окру-
женной группировкой противника.
Захаров»3.
Следует отметить, что одновременно с войсками 2-го Укра-
инского фронта активизировали свои действия и войска 1-го
Украинского фронта. Командование принимало также энергичные
меры, чтобы не допустить соединения танковой группировки про-
тивника с окруженными войсками.
1 Отдельная истребительно-противотанковая артиллерийская бригада.
2 ЦАМО, ф. 381, оп. 4956, д. 14, т. 1, л. 512.
1 ЦАМО, ф. 381, оп. 8422, д. 45, л. 138.
118
С этой целью с 11 февраля против лисянской группировки
противника вели активные боевые действия войска 2-й и 6-й тан-
ковых армий, 104-го стрелкового корпуса 40-й армии.
Таким образом, на лисянском, наиболее угрожаемом, направлении
на участке 1-го Украинского фронта принимались достаточно дей-
ственные меры, чтобы задержать дальнейшее наступление врага и не
допустить его прорыва как из кольца, так и с внешнего фронта
окружения.
Заслуживает особого внимания управление войсками при про-
ведении операции на окружение и разгром крупной группировки
противника.
В этой сложной и динамичной обстановке в организации управ-
ления было немало трудностей. Однако штаб фронта, штабы армий,
корпусов и дивизий работали четко. При управлении широко ис-
пользовались все технические средства связи. Но личное общение
командиров с подчиненными, как показывает практика,— наиболее
действенное средство руководства и управления в столь сложных
условиях. К нему прибегали и командующий фронтом, и коман-
дующие армиями, и командиры корпусов и дивизий.
Правда, в условиях бездорожья не удавалось широко пользо-
ваться машинами, поэтому приходилось передвигаться на самолетах
По-2 или на танках. И хотя это было сопряжено с большими труд-
ностями, во время Корсунь-Шевченковской операции мне удалось
побывать в 5-й гвардейской танковой армии, встретиться с командар-
мами 4-й, 53-й и 52-й армий, с командиром корпуса Селивановым,
с некоторыми другими командирами корпусов и дивизий.
Надежному управлению в сильной степени способствовало при-
ближение командных пунктов командующих армиями, командиров
корпусов и дивизий к боевым порядкам войск. В этом отношении
характерен случай с командиром воздушно-десантной дивизии
генералом Афониным. Его наблюдательный пункт находился в 1,5
километрах от противника в месте его вероятного прорыва, на на-
правлении Комаровки; Это позволило Афонину не только своевре-
менно обнаружить выдвижение немцев с исходного рубежа, но и во-
время принять необходимые меры для ликвидации попыток прорыва
из окружения.
Штаб нашего фронта во главе с генералом М. В. Захаровым
был расположен в деревне Болтышка. Штаб внимательно следил
за изменением обстановки на фронте и у соседей, координировал
действия с 1-м Украинским фронтом, организовывал связь с вой-
сками, авиацией и со Ставкой, со штабом тыла фронта, собирал
и обрабатывал всю информацию и своевременно докладывал мне.
Нужно отдать должное М. В. Захарову, что он с присущей
ему большой энергией и настойчивостью обеспечивал выполнение
приказов. Мы работали дружно, с полным взаимным доверием.
С членом Военного совета фронта генерал-майором И. С. Гру-
шецким я был на передовом командном пункте в деревне Тол-
стое, в районе прорыва. Со мной были начальник оперативного
управления генерал-майор В. И. Костылев с группой офицеров
119
оперативного и разведывательного управлений, представители на-
чальников родов войск. Кроме того, при мне находились командующий
артиллерией генерал Н. С. Фомин, начальник инженерных войск
генерал А. Д. Цирлин, командующий БТ и МВ генерал-майор
А. В. Куркин, представитель штаба 5-й воздушной армии с ра-
диосредствами связи, представитель политуправления фронта.
Отсюда, с передового командного пункта, осуществлялось управ-
ление разгромом окруженной группировки противника, причем
напрямую имелась связь с 4-й гвардейской, 52-й, 27-й, 53-й и
5-й гвардейской танковой армиями, 5-м кавалерийским корпусом,
с остальными армиями и Ставкой — через штаб фронта.
Такая система связи своевременно и оперативно обеспечивала
командующего войсками фронта информацией, давала возможность
лично говорить с командармами по телефону и принимать реше-
ния.
Мой передовой командный пункт был совмещен с командным
пунктом 4-й гвардейской армии Смирнова.
Командующий 4-й гвардейской армией генерал-лейтенант
И. К. Смирнов был моим помощником по формированию, но в свя-
зи с тем, что командарм 4-й армии накануне Корсунь-Шевченков-
ской операции был освобожден по болезни, И. К. Смирнов по мое-
му приказу вступил в командование армией.
Генерала Смирнова я знал очень хорошо, мы вместе учились
в Академии имени Фрунзе. Боевой командир бригады 30-й Иркут-
ской стрелковой дивизии, активный участник гражданской войны,
в 30-е годы Смирнов командовал дивизией в Северо-Кавказском воен-
ном округе. После академии был вновь командиром дивизии и
командиром корпуса, а позднее — командующим войсками Харьков-
ского военного округа. Около года он был членом Военного со-
вета Киевского особого военного округа. Это был преданный ком-
мунист и хороший командир, представитель славной плеяды коман-
диров гражданской войны. Он обладал большим боевым опытом
и тактом. Илья Корнилович был простой и душевный человек и
пользовался большим уважением у своих сослуживцев, товарищей
и подчиненных. Ему пришлось испытать в Корсунь-Шевченков-
ской операции немало трудностей. Но старый солдат все выдер-
жал, и я перед светлой памятью своего боевого друга склоняю
голову...
К исходу 13 февраля 49-й стрелковый корпус был передан со
всей занимаемой полосой обороны из 5-й гвардейской танковой
армии в состав 53-й армии, оборонявшейся на внешнем фронте
окружения.
5-я гвардейская танковая армия, перегруппировавшись к северу,
в течение 13 и 14 февраля частью сил во взаимодействии с 5-м
гвардейским кавалерийским корпусом вела бои с противником
в районе Ново-Буды и Комаровки, а основными силами, взаимо-
действуя с 6-й и 2-й танковыми армиями 1-го Украинского фронта,
наносила удары по вклинившейся группировке противника в районе
Лисянки.
120
На внутреннем фронте окружения войска 2-го Украинского фронта,
продвигаясь вперед, сжимали кольцо и 14 февраля освободили город
Корсунь-Шевченковский, мощный узел сопротивления противника.
Предпринимавшиеся немцами в течение 14 и 15 февраля многочислен-
ные атаки с целью дальнейшего продвижения на юго-запад были
успешно отражены нашими войсками. К 15 февраля сила деблокирую-
щих немецких войск истощилась, окруженные корпуса получили
приказ пробиваться самостоятельно в южном направлении. Пленные
в своих показаниях подтверждали это. Положение немецких войск
было тяжелым. С транспортных самолетов им сбрасывалось большое
количество боеприпасов, но это уже не могло им помочь. Последовал
приказ об уничтожении всех автомашин и повозок, не загруженных
боеприпасами. Были уничтожены все штабные документы и личные
вещи офицеров. Офицерский состав штаба 11-го корпуса был собран
в одну боевую группу численностью около роты. Командование
этой ротой взял на себя лично генерал Штеммерман, который
объявил, что «ввиду создавшейся обстановки оставаться в окружении
больше нельзя, мы должны сами пробиваться на запад».
Продолжая напряженные бои, войска 2-го Украинского фронта
к исходу 16 февраля сжали кольцо окружения до предела.
Данные разведки свидетельствовали о том, что гитлеровцы сде-
лают попытку вырваться из окружения. Загнанным в ограниченный
район, прилегавший к населенному пункту Шендеровка, им остава-
лось одно из двух: или сдаваться, или пробиваться напролом.
Потеряв всякую надежду на помощь извне, командование окружен-
ной группировки решило предпринять в ночь на 17 февраля по-
следнюю отчаянную попытку вырваться из котла.
По разведывательным данным и показаниям пленных, в ночь
на 16 февраля и в течение дня производились перегруппировка
и сосредоточение сил в районе Шендеровки с тем, чтобы в ночь
на 17 февраля прорваться из окружения в направлении на Ли-
сянку.
Боевой порядок прорывающихся войск был построен в несколь-
ко эшелонов. В первый эшелон были назначены 72-я, 112-я пе-
хотные дивизии и танковая дивизия СС «Викинг». Непосредственно
за танковыми частями последней под прикрытием штурмовых орудий
и автоматчиков следовало командование окруженной группировки —
штабы соединений и офицерский состав до командиров полков
включительно. Далее двигались обозы с ранеными и санитарные
учреждения.
Второй эшелон составили все остальные части и подразделения
окруженных войск. Для прикрытия с севера и востока была на-
значена 88-я пехотная дивизия. С юга прорывающаяся группа обе-
спечивалась частями 57-й пехотной дивизии.
Кольцо окружения намечалось прорвать на фронте шириной
4,5 километра. На правом фланге должна была наступать 112-я
пехотная дивизия — в направлении на Хижинцы и далее — на
соединение со своими войсками. В центре, в направлении на Шен-
деровку, севернее Комаровки, на высоту 239,0 и к Лисянке
121
готовилась действовать танковая дивизия СС «Викинг», боевой
порядок которой был построен также в несколько эшелонов.
Впереди должен был двигаться фузилерный батальон, усиленный
танками и штурмовыми орудиями, за ним — мотополк «Вестланд»,
мотобригада СС «Валония», батальон «Нарва» и мотополк «Герма-
ния». Слева через Комаровку на Лисянку должна была наступать
72-я пехотная дивизия.
Сосредоточив крупные силы на узком участке фронта, Штем-
мерман рассчитывал с помощью остатков дивизий внезапными
ночными действиями прорвать фронт наших войск и вывести из
окружения старший офицерский состав и штабы.
Гитлеровцы хотели, используя ночь, плохую видимость, снегопад
и пургу, прорваться и незаметно выскользнуть из кольца, но
удары нашей авиации и артиллерии смешали их планы.
После бомбежки и артиллерийского обстрела противнику потре-
бовалось время для приведения себя в порядок, и таким образом
его расчеты на внезапность провалились.
И даже в такой безвыходной для окруженных немецко-фаши-
стских войск обстановке гитлеровские изверги продолжали творить
вопиющие зверства. В Шендеровке они согнали жителей деревни
в церковь и школу и подожгли их. Фашистские бандиты бегали
по хатам и расстреливали беззащитных стариков, женщин и детей,
жгли дома. Из горящей церкви, из школы, из хат неслись крики
отчаяния и проклятья палачам.
Все наши войска, принимавшие участие в разгроме окружен-
ной группировки, были предупреждены о намерениях гитлеровцев.
Командование всех степеней, офицеры штабов, командиры частей
и подразделений, орудийные и танковые расчеты — все были на
своих местах и ждали врага.
В 3 часа ночи гитлеровцы густыми колоннами двинулись из
района Шендеровки, Хил к и на наши позиции.
Натиск врага приняли на себя части 27-й и 4-й гвардейской
армий. Тотчас была дана команда 18-му и 29-му танковым кор-
пусам и 5-м/ гвардейскому кавалерийскому корпусу наступать на-
встречу друг другу, пленить или уничтожить противника. Даже
сами гитлеровцы уже понимали безрассудство действий своего
командования.
О создавшейся обстановке один из пленных офицеров 57-й пе-
хотной дивизии говорил: «К вечеру 16 февраля с целью прорыва
из окружения в районе Шендеровки были сосредоточены все со-
единения 11-го и 42-го армейских корпусов. В штабе 157-го артил-
лерийского полка читали приказ, где было сказано, что в ночь
на 17 февраля производится прорыв кольца окружения и что мы
обеспечиваем прорыв с юга...
Орудия моего дивизиона заняли огневые позиции среди обозов,
запрудивших весь населенный пункт Шендеровка, по которой велся
сильный артиллерийский огонь русских...
Основная дорога оказалась забитой остановившимся и разбитым
транспортом, и двигаться по ней не было возможности. На неболь-
122
шом участке дороги на Лисянку я видел огромное количество уби-
тых немцев. Масса обозов запрудила не только дороги, но и поля
и не могла двигаться дальше».
Вот свидетельство другого пленного офицера: «...из окружения
никто не вышел. Все дороги были забиты транспортом, кругом был
неимоверный беспорядок. Все смешалось в один поток. Все бежали,
и никто не знал, куда он бежит и зачем. На дорогах и вне дорог
валялись разбитые машины, орудия, повозки и сотни трупов солдат
и офицеров».
Это все соответствует истине.
Мы приняли все меры к тому, чтобы ни один из гитлеровцев
не вышел из окружения.
Пробить четыре полосы обороны — две на внутреннем и две
на внешнем фронте окружения и, кроме того, в центре коридо-
ра пройти мимо противотанковых районов, истребительной артил-
лерии было невозможно. Здесь снова сыграли большую роль про-
тивотанковые районы. Артиллеристы проявили себя настоящими ма-
стерами своего дела. Примеров их героизма можно привести мно-
жество. Например, когда 17 февраля под покровом темноты, в пур-
гу многочисленные группы врага вместе с танками пытались про-
рваться из окружения, они напоролись на орудие старшего сержан-
та А. Е. Харитонова — воина 438-го Черкасского истребительно-
противотанкового полка. Подпустив врага вплотную, бойцы Хари-
тонова открыли ураганный огонь. Стреляя из орудия и автоматов,
харитоновцы уничтожили свыше 100 вражеских солдат и офицеров,
отбили у немцев крупный обоз. За этот подвиг старший сержант
А. Харитонов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24
марта 1945 года был удостоен звания Героя Советского Союза.
Подобных примеров отваги и мужества артиллеристов противо-
танковых районов немало.
Но не только эти мощные артиллерийские барьеры стояли на
пути выхода немцев из окружения. Гитлеровцам, выходящим из
котла, наносили удары не только войска обороны, но главным
образом резервы, маневренные ударные группы, танковые корпуса
армии Ротмистрова и кавалерийский корпус Селиванова. Они на-
ходились в устье коридора, на флангах предполагаемого прорыва
и получили команду наступать между 2 и 3 часами утра, т. е. к
моменту, когда гитлеровцы начали подходить к нашим передовым
позициям обороны.
Танки действовали с зажженными фарами, огнем и маневром
они теснили противника, не давали ему возможности выйти из
котла. Казаки с утра с шашками наголо носились по полю боя,
брали бегущих гитлеровцев в плен. Бойцы бились врукопашную,
штыками, автоматами, карабинами.
Когда наступил рассвет, немцы, увидев всю безнадежность своего
положения, большими группами начали сдаваться в плен. В течение
всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69-й,
7-й и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки
Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали,
123
что ни один немецкий солдат не прошел через их позиции.
Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмист-
ровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, доне-
сениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было
сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж на-
ших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внут-
реннем фронтах.
Пленные солдаты и офицеры из дивизии СС «Викинг» расска-
зывали: «Наша дивизия, насчитывавшая около 7 тысяч солдат и офи-
церов, за две недели потеряла более 4 тысяч человек. Нам прихо-
дилось отступать под ураганным огнем русских. Дороги были запру-
жены брошенными машинами и орудиями. Мы были в отчаянии.
В ночь на 17 февраля солдатам выдали по усиленной порции водки
и разрешили съесть неприкосновенный запас продуктов. В 2 часа
был объявлен приказ, в котором говорилось, что на помощь извне
больше нечего рассчитывать...
Пушки, автомашины, все военное имущество и даже личные
вещи было приказано бросить. Едва мы прошли 300 метров, как
на нас напали русские танки. За танками появились казаки».
Да, кавалеристы «поработали» неплохо.
Генерал Гилле, видимо, вылетел на самолете до начала схват-
ки, либо пролез через линию фронта переодетый в гражданскую
одежду. Я исключаю, чтобы он пробился на танке или транспор-
тере через наши позиции и опорные пункты.
К утру 17 февраля с группировкой врага было покончено. За
бессмысленное и преступное упрямство гитлеровского командования,
отклонившего 8 февраля наш ультиматум о капитуляции, своей
жизнью заплатили десятки тысяч немецких солдат. Трагически закон-
чилась военная карьера и многих немецких генералов.
В центральных газетах 18 февраля Совинформбюро сообщало
(привожу концовку сообщения): «...как показывают пленные не-
мецкие офицеры из окруженных войск, Гитлер после провала
попыток спасти окруженных немцев дал немецким войскам, попав-
шим в «мешок», еще один приказ, в котором требовал, чтобы ок-
руженные немецкие солдаты и офицеры принесли себя в жертву,
дабы задержать своим сопротивлением на некоторое время русские
дивизии, ибо этого якобы требуют интересы германского фронта.
В упомянутом приказе Гитлера содержалась прямая директива о
том, чтобы окруженные немецкие солдаты и офицеры кончали жизнь
самоубийством, если их положение станет безвыходным... Раненые
солдаты и офицеры по приказу немецкого командования умерщ-
влялись и сжигались»1.
Вот что говорит Курт Типпельскирх об этих событиях в кни-
ге «История второй мировой войны»: «Когда к 15 февраля на-
ступательная сила деблокирующих войск истощилась, окруженные
корпуса получили приказ пробиваться в южном направлении,
откуда навстречу им должен был наступать танковый корпус 1-й
1 Сообщение Советского информбюро, 1944, № 6, с. 83—86.
124
танковой армии. Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16
на 17 февраля не привел, однако, к соединению с наступавшим
навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того
медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено про-
тивником... В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые
потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило об-
становку на слишком растянутых немецких фронтах»1.
Командарм Трофименко утром 17 февраля доложил мне по ВЧ,
что при выходе из окружения немецко-фашистских войск в ночь
на 17 февраля 1944 года генерал Штеммерман был убит, его труп
обнаружен на поле боя около села Джурженцы. Документами под-
тверждается личность генерала Штеммермана. Я разрешил немец-
ким военнопленным похоронить своего генерала с надлежащими
почестями по законам военного времени.
Так полным разгромом и пленением окруженной группировки
врага закончилась Корсунь-Шевченковская операция.
По официальным данным, в ходе боев противник потерял 55
тысяч солдат и офицеров только убитыми, более 18 тысяч плен-
ными, а также большое количество боевой техники и вооружения.
Следует сказать, что эти сведения не полностью отражают поте-
ри противника. Так, при попытке прорвать кольцо окружения извне
немцы потеряли только убитыми 20 тысяч солдат и офицеров и боль-
шое количество технических средств борьбы, в частности 329 са-
молетов, более 600 танков, свыше 500 орудий.
В результате нашей победы немецко-фашистские войска, действо-
вавшие на Правобережной Украине, были сильно ослаблены и демо-
рализованы. Создавались благоприятные условия для развертывания
дальнейшего наступления к Южному Бугу и Днестру.
18 февраля Москва от имени Родины салютовала 20 артилле-
рийскими залпами из 224 орудий в честь новой победы Советских
Вооруженных Сил.
Войскам, участвовавшим в разгроме вражеской группировки, бы-
ла объявлена благодарность. Тысячи советских воинов за отвагу
и героизм в боях были награждены орденами и медалями СССР,
десятки наиболее отличившихся были удостоены звания Героя Со-
ветского Союза.
Как реликвию боевой славы войск фронта я храню приказ Вер-
ховного Главнокомандующего по итогам этой операции.
«Приказ Верховного Главнокомандующего
Генералу армии Коневу
Войска 2-го Украинского фронта в результате ожесточенных
боев, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати дней,
17 февраля завершили операцию по уничтожению десяти дивизий
и одной бригады 8-й армии немцев, окруженных в районе Корсунь-
Шевченковского.
‘Типпельскирх К. История второй мировой войны: Пер. с нем. М., 1956,
с. 354—355.
125
В ходе этой операции немцы оставили на поле боя убитыми
52 000 человек. Сдалось в плен 11 000 немецких солдат и офице-
ров.
Вся имевшаяся у противника техника и вооружение захвачены
нашими войсками1.
В боях отличились войска генерал-лейтенанта Трофименко,
генерал-лейтенанта Смирнова, генерал-лейтенанта Коротеева, ка-
валеристы генерал-лейтенанта Селиванова, танкисты генерал-пол-
ковника танковых войск Ротмистрова, генерал-майора танковых
войск Кириченко, генерал-майора танковых войск Полозкова и лет-
чики генерал-лейтенанта авиации Горюнова.
В ознаменование одержанной победы наиболее отличившиеся
в боях соединения и части представить к присвоению наименования
«Корсунских» и к награждению орденами.
Сегодня, 18 февраля, в 1 час столица нашей Родины Москва
от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Украинского
фронта, завершившим уничтожение окруженных войск немцев, двад-
цатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем вой-
скам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Кор-
сунью, а также лично генералу армии Коневу, руководившему
операцией по ликвидации окруженных немецких войск.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и незави-
симость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза
И. Сталин.
18 февраля 1944 года»1 2.
Вспоминая Корсунь-Шевченковскую битву и подводя ее итоги,
еще раз хочется особо выделить действия наших танковых войск —
ведущей силы в операции по окружению и разгрому группировки
врага.
Бесстрашно сражались все наши воины — пехотинцы, артил-
леристы, летчики, саперы, связисты. Действуя в непогоду и рас-
путицу, в сложной и быстро меняющейся обстановке, отдавая все
свои духовные и физические силы, преодолевая невзгоды и лишения,
они с честью выполнили задачи и вновь показали всему миру,
на что способны советские солдаты, преданные сыны Отчизны.
Многие имена достойны увековечения. Командир танка 2-го
танкового батальона 181-й танковой бригады младший лейтенант
1 В последующем данные о потерях противника были уточнены.
2 Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной
войны Советского Союза (далее — Приказы Верховного Главнокомандующего ...). M.,
1975, с. 117—118.
126
С. П. Абрамцев, находясь в засаде на перекрестке шоссейных
дорог, в трех километрах западнее села Юрковка, при отражении
атак крупных сил пехоты и танков противника уничтожил 2 танка,
7 бронетранспортеров и до 50 вражеских солдат и офицеров. В бою
у села Джурженцы его машина уничтожила 2 танка, 4 пушки, 12
бронетранспортеров, 80 автомашин с грузом и несколько сот солдат
и офицеров. Мужественный патриот нашей Родины пал смертью
храбрых, до конца выполнив свой солдатский долг. За проявлен-
ный героизм и мужество С. П. Абрамцев был посмертно удостоен
звания Героя Советского Союза.
Командир 438-го истребительно-противотанкового артиллерий-
ского полка РГК полковник В. К. Новиков 17 февраля 1944 года,
командуя полком на знаменитой высоте 239,0, во время контрата-
ки противника, пытавшегося прорваться из окружения, показал
высокое мастерство организатора боя и проявил личную отвагу,
героизм, храбрость и презрение к смерти. В наступление на огне-
вые позиции артиллеристов немцы бросили до 150 солдат и офи-
церов. Несмотря на уничтожающий артиллерийский огонь, до 100
гитлеровцев сумели вплотную подойти к огневым позициям. Нови-
ков умело организовал контратаку и сам вступил в рукопашную
схватку с озверевшими гитлеровцами. Схватка проходила непосред-
ственно у орудий, где после боя оказалось до 40 трупов противника.
В течение всего дня полк отражал контратаки врага. Когда кончились
снаряды, Новиков собрал на опорном пункте всех бойцов и офицеров
и увлек их в контратаку против наступающей группы противника.
К исходу дня он лично уничтожил 47 немцев, сам был тяжело
ранен. За личную храбрость и мужество, за умелое командование
полком Указом Президиума Верховного Совета В. К. Новикову
было присвоено звание Героя Советского Союза.
Героически сражались и воины стрелковых войск. Сержант
Н. И. Князев, командир пулеметного расчета 1237-го стрелкового
полка 373-й стрелковой дивизии, в составе полка принимал участие
в боях за Ржев, Велиж, Миргород, Черкассы, в прорыве немец-
кой обороны в районе Смела, в окружении и уничтожении кор-
сунь-шевченковской группировки противника и всюду проявлял об-
разцы мужества и героизма. В бою за деревню Яблоновка 15 фев-
раля 1944 года Князеву была поставлена задача выйти со своим
пулеметом в тыл противника и отрезать ему пути отхода. Эта
задача Князевым была выполнена блестяще. Его пулемет уничто-
жил более 50 гитлеровцев. За проявленную храбрость и героизм
сержанту Князеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Таких героев были тысячи. Многие из них отдали жизнь за
нашу победу. Советский народ будет вечно хранить о них светлую
память.
Вместе с воинами регулярных войск мужественно сражались в
тылу врага наши партизаны. Они оказывали большую помощь вой-
скам фронта, уничтожая подходящие к фронту эшелоны с боепри-
пасами и техникой, сковывали действия органов тыла гитлеров-
ских войск.
127
Неоценимую помощь нашим войскам в разгроме корсунь-шев-
ченковской группировки противника оказывало местное население.
Мужчины освобожденных районов добровольно вступали в ряды
регулярных частей, ведущих боевые действия с врагом. Например,
только в одном селе Квитки около 500 мужчин влились в сос-
тав 180-й стрелковой дивизии и здесь же на окраине своего села
вступили в бой с атакующим противником. Женщины, старики и под-
ростки этого же села рыли окопы, подносили патроны, снаряды,
выносили с поля боя раненых и оказывали им первую помощь.
Вот пример героизма простой советской девушки, комсомолки
из села Гули Кати Боровицкой. Во время боя она заменила ране-
ного пулеметчика и огнем из его пулемета отбила несколько атак
пехоты врага, уничтожив при этом до 50 фашистов. За проявлен-
ную храбрость неделю спустя на собрании колхозников ей была
вручена высокая правительственная награда.
Весь народ освобожденных районов поднялся на помощь Крас-
ной Армии. В условиях распутицы, когда наш тыл испытывал серь-
езные трудности в организации доставки боеприпасов войскам,
помощь населения сыграла бесспорно большую роль в выполнении
задачи, стоящей перед войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов
в разгроме корсунь-шевченковской группировки врага.
Никогда нам не забыть подвиг женщин, детей, пожилых людей,
когда они вместе с воинами, порой разутые, в плохой одежде,
полуголодные шли десятки километров по грязи, чтобы поднести
войскам боеприпасы. А разве забыли мы, когда наши передовые
подразделения и части, оторвавшись от своих тылов, переходили
на обеспечение жителей?
В Корсунь-Шевченковской операции советское военное искусство
снова одержало верх над военным искусством гитлеровского генера-
литета. Красная Армия показала свое моральное и материальное
превосходство над армией противника, наши отважные воины еще
раз подтвердили, что им любые задачи по плечу, в том числе
и такие ответственные и сложные, как полное окружение и раз-
гром противника.
Наши командиры, беспредельно преданные Коммунистической пар-
тии и советскому народу, показали свое превосходство над гитле-
ровскими офицерами и генералами.
Корсунь-Шевченковская битва протекала в разгар распутицы.
В этих условиях было чрезвычайно сложно снабжать войска боепри-
пасами, горючим и продовольствием.
Этим сложным участком работы руководили член Военного сове-
та генерал-майор И. С. Грушецкий и начальник тыла генерал-лей-
тенант В. И. Вострухов. Они зарекомендовали себя хорошими
организаторами, неустанно заботились о бесперебойном снабжении
соединений и частей всем необходимым для боя.
В этой операции проявил в полную силу свои знания и спо-
собности генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров.
128
Большую роль в успехе операции сыграла 5-я воздушная армия,
которой командовал генерал-лейтенант авиации С. К. Горюнов. Это
достойный представитель нашей доблестной авиации, человек с откры-
тым и прямым характером. Хорошо зная тактику использования авиа-
ции, он вместе с тем понимал природу современного общевойско-
вого боя и умело направлял усилия летчиков на оказание помощи
сухопутным войскам. Это способствовало налаживанию взаимо-
действия воздушных сил с наземными соединениями и частями
фронта, повышению эффективности ударов, наносимых по врагу
авиацией.
Опытными и решительными военачальниками зарекомендовали
себя командующие армиями генералы С. Г. Трофименко, И. К. Смир-
нов, К. А. Коротеев, И. В. Галанин, большинство командиров
соединений и частей и особенно командиры корпусов: генералы
И. Г. Лазарев, И. Ф. Кириченко, В. И. Полозков, А. Г. Селиванов.
Каждый их них внес свой вклад в дело разгрома врага.
Успешно работали по управлению и боевому обеспечению офи-
церы штаба и начальники родов войск фронта. Хочется особо отме-
тить положительные инициативные действия начальника инженерных
войск фронта генерал-майора инженерных войск А. Д. Цирлина
и командующего бронетанковыми и механизированными войсками
фронта генерал-майора А. В. Куркина.
Своеобразие Корсунь-Шевченковской операции заключается в том,
что она развивалась необычайно маневренно. В ходе операции ши-
роко практиковалась перегруппировка войск. Ударные группировки
непрерывно усиливались за счет войск, действовавших на менее
активных участках фронта. Корпуса, дивизии 6-й, 7-й гвардейских
и 57-й армий перебрасывались на более важные участки. Из дру-
гих армий также было переброшено большое количество танковых,
артиллерийских и инженерных частей. Маневр войсками сыграл,
несомненно, положительную роль в успешном проведении операции
на окружение и уничтожение противника и подтвердил необхо-
димость в условиях такой операции иметь всегда в виду маневр
резервами для парирования всякого рода неожиданностей.
В этой операции ведущую роль играли подвижные соединения
5-й и 6-й танковых армий. Стремительно двигаясь навстречу друг
другу, они на третий день наступления соединились в районе Зве-
нигородки, отрезали группировку врага от его основных сил и соз-
дали внешний фронт окружения. Такая стремительность танковых
соединений, отрыв их от общевойсковых армий и смелый маневр
в расположение противника являются типичными для подвижных
войск, действия которых обеспечивались и закреплялись общевой-
сковыми армиями, авиацией, артиллерией и всеми другими средства-
ми борьбы.
Корсунь-Шевченковская операция — очень сложная и очень
интересная как в оперативном, так и в тактическом отношении. Имея
много общего с битвой под Сталинградом, в частности по фор-
мам маневра и решительности целей, она отличается от нее
рядом особенностей.
129
Корсунь-Шевченковская операция проходила без паузы. Еще
в ходе боев на окружение на ряде участков наши войска наносили
рассекающие удары, имеющие целью уничтожить группировку про-
тивника по частям. В этом смысле характерны действия 52-й армии,
4-й гвардейской армии, 5-го гвардейского кавалерийского корпуса,
которые непрерывно продолжали активные действия, уничтожая от-
дельные опорные пункты и узлы сопротивления врага.
Следует еще раз подчеркнуть, что в динамике сражения окружен-
ный противник был активным, не только оборонялся, но непрерывно
маневрировал, атаковал и неоднократно пытался прорваться из
кольца и соединиться с войсками, наступавшими извне.
Коридор, разъединявший обе вражеские группировки, в наиболее
узком месте составлял 12 километров. Соединения противника,
наносившие удар с внешнего фронта, в составе 16 дивизий, из них
8 танковых, в течение 20—22 дней, т. е. вплоть до ликвидации
врага, непрерывно атаковали позиции наших войск, стремясь вы-
ручить окруженную группировку Штеммермана.
Надо сказать, что соотношение сил в этой операции на всех
ее этапах — ив момент окружения, и во время борьбы с окружен-
ной группировкой, стремившейся выйти из кольца, и с группиров-
кой, наступавшей с внешнего фронта для выручки окруженных,—
было почти одинаковым, а по танковым войскам неприятель пре-
восходил нас на внешнем фронте окружения.
Однако нам удавалось создавать перевес в силах за счет удар-
ных группировок, особенно за счет маневра танками и артиллерией,
действовавшими на определенных направлениях для рассечения ок-
руженной группы врага и отражения его атак на внешнем фронте
кольца.
Так что изучение характера действий всех командных инстан-
ций в этой операции заслуживает большого внимания.
В этой битве нашли свое полное отражение внезапность, со-
крушительность ударов, широкое маневрирование, выход на тылы,
быстрота действий войск, их перегруппировка, упорство в обороне,
настойчивость в наступлении.
Корсунь-Шевченковская операция приобрела большой простран-
ственный размах и вовлекла в действие с обеих сторон значительное
количество войск и техники. Всего со стороны противника на внеш-
нем и внутреннем фронтах участвовало около 26 дивизий, в том
числе 9 танковых, крупные силы авиации, много артиллерии. Вся
эта группировка гитлеровцев в ходе боев была почти полностью
разгромлена нашими войсками.
Ликвидация Корсунь-Шевченковского выступа и обороняющих его
войск устранила угрозу удара противника во фланг и тыл войскам
1-го и 2-го Украинских фронтов и обеспечила тем самым возмож-
ность маневра наших армий вдоль фронта.
В результате успешного завершения операции противник был
окончательно отброшен от Днепра, а все его надежды на восста-
новление обороны по среднему течению реки похоронены. Наши
войска получили благоприятные условия для последующих опера-
130
ций на Правобережной Украине и освобождения всего юга страны
от гитлеровских оккупантов.
Путь за Днепр был открыт. Предстояли новые бои и новые
операции.
После моего короткого доклада по телефону в Ставку о за-
вершении сражения под Корсунь-Шевченковским И. В. Сталин сказал:
— Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение при-
своить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смот-
рите, не возражаете? Можно вас поздравить?
Я на это мог только ответить:
— Благодарю, товарищ Сталин.
Далее Сталин продолжал:
— Представьте отличившихся командиров к наградам. У нас
также есть соображение ввести новое воинское звание маршала
бронетанковых войск. Каково ваше мнение на сей счет?
Я ответил, что отношусь к этому положительно, и доложил:
— Позвольте представить к этому новому званию маршала бро-
нетанковых войск Павла Алексеевича Ротмистрова. Он отличился
в этой операции.
Сталин сказал:
— Я — за. И думаю, что мы еще присвоим такое звание то-
варищу Федоренко, начальнику бронетанковых войск.
Как известно, Указы Верховного Совета не заставили себя ждать.
Указ о присвоении мне звания Маршала Советского Союза я
услышал, будучи на командном пункте у Ротмистрова, размещен-
ном в селе Моринцы. Перед этим мое самочувствие после такой
напряженной операции было не блестящим. Усталость брала свое.
Я прилег отдохнуть. Павел Алексеевич последовал моему примеру.
В это время раздался голос Левитана.
Разумеется, это сообщение уже не было для нас неожиданным,
но отдохнуть не удалось. Со всех сторон посыпались поздравле-
ния. У маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова оказа-
лась бутылка портвейна, и мы хоть и скромно, но с большим
удовольствием отметили это большое событие в нашей жизни.
Деревня Моринцы — родина Тараса Шевченко, великого украин-
ского кобзаря — стала для нас с Павлом Алексеевичем вдвойне
родным и близким местом.
На второй же день самолетом мне доставили маршальские по-
гоны, присланные Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым.
Это было и внимание, и поздравление, и бесценный подарок.
Корсунь-Шевченковская операция убедительно показала, что
Красная Армия полностью овладела высшей формой оперативного
искусства — искусством окружать и уничтожать противника. Она
свидетельствовала о том, что наступательные действия советских
войск проходят на высоком уровне, а мы, советские воины, с воз-
растающим мастерством бьем немецко-фашистские войска.
С начала Великой Отечественной войны после Сталинградской
битвы Корсунь-Шевченковская операция была второй большой опе-
рацией на окружение.
131
В последующем враг еще не раз испытал на себе эту фор-
му оперативного искусства.
Я назвал лишь несколько имен героев. А сколько таких ге-
роев, известных и неизвестных, было в войсках 2-го Украинского
фронта! Наш солдат вынес на своих плечах всю тяжесть борь-
бы. По грязи и бездорожью он шел вперед, шел и воевал, не
жалея жизни, не жалуясь на трудности. В одной из труднейших
операций советские солдаты проявили себя стойкими, отважными,
преданными сынами своей Родины. Они вложили всю страсть, все
умение в решение главной задачи: полное окружение и разгром
врага.
Анализируя эту сложную и трудную операцию, я особенно под-
черкиваю, что в ней нашли полное воплощение тактика маневри-
рования, творческое решение оперативных задач и целеустремлен-
ность в выполнении стратегического замысла. Следует также сказать,
что нигде так не проявляется воля, знания, опыт, духовные и фи-
зические качества командиров, политработников, командующих и офи-
церов штабов, как в операциях на окружение. Здесь надо учиты-
вать и фактор времени, и остроту событий, и резко меняющуюся
обстановку, и отчаянные, порой трудно поддающиеся анализу и пред-
видению действия врага. И не зря наше военное искусство счи-
тает, что высшей формой оперативного искусства является окру-
жение противника и принуждение его к полной капитуляции. От
командования в этих условиях требуется проявление высокой от-
ветственности, организованности, знаний, личного примера в руко-
водстве войсками, мужества и физического напряжения.
УМАНСКО-БОТОШАНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Из всех операций, о которых рассказывается в этой книге, самой
трудной была Уманско-Ботошанская. История войн не знает
более широкой по своим размахам и сложности в оперативном
отношении операции, которая была бы осуществлена в условиях полно-
го бездорожья и весеннего разлива рек.
В моей памяти неизгладимы картины преодоления солдатами,
офицерами и генералами непролазной липкой грязи. Я помню, с каким
неимоверным трудом вытаскивали бойцы застрявшие по самые кузова
автомобили, утонувшие по лафеты в грязи пушки, надсадно ревущие,
облепленные черноземом танки. В то время главной силой была сила
человеческая.
К сожалению, в описаниях многих авторов об этом упоминается
вскользь, да и сама операция, в результате которой наши войска
вышли на государственную границу СССР с Румынией, пока еще
в военно-исторической литературе отражена слабо.
Не претендуя на полноту описания действий войск в Уманско-Бо-
тошанской операции, я постараюсь более подробно рассказать о ней,
чем о других операциях, однако опять же с позиций командующего
фронтом, не вдаваясь в подробности и детали.
После разгрома крупной группировки гитлеровцев в Корсунь-Шев-
ченковской операции мощное стратегическое наступление на Украине
войск 1-го, 2-го и 3-го Украинских фронтов продолжалось.
Противник все еще упорно цеплялся за оставшиеся районы Право-
бережной Украины. Немецко-фашистское командование рассчитывало
на возможность паузы, предполагая, что после тяжелых непрерывных
боев, продолжавшихся в течение почти всей зимы, наши войска не смо-
гут в ближайшее время, тем более в распутицу, начать новое большое
наступление.
Однако советское командование предпринимало все меры к тому,
чтобы не дать врагу столь необходимую ему передышку. Несмотря
на неблагоприятные условия весенней распутицы, предусматривалось
развернуть в начале марта 1944 года новое широкое стратегическое
наступление трех Украинских фронтов с целью окончательного раз-
грома врага на Правобережной Украине.
По замыслу Ставки 1-й Украинский фронт имел задачу нанести
глубокий охватывающий удар с фронта Дубно, Шепетовка, Любар
во фланг группе армий «Юг» и разгромить вражескую группировку
в районе Кременец, Старо-Константинов, Тернополь и в даль-
133
нейшем, прочно обеспечивая себя со стороны Львова, развивать
наступление в общем направлении на Чертков, Черновицы с целью
отрезать группе армий «Юг» пути отхода на запад в полосе севернее
Днестра.
Войска 3-го Украинского фронта должны были завершить разгром
группы армий «А» между реками Ингулец и Южный Буг и развивать
наступление в направлении Раздельная — Николаев — Одесса, выйти
на Днестр и освободить Одессу.
2-й Украинский фронт должен был нанести удар с фронта Киро-
воград — Звенигородка — Шпола в общем направлении на Умань
с задачей разбить уманскую группировку противника и овладеть
рубежом: Ладыжин, Гайворон, Ново-Украинка. В дальнейшем войска
фронта должны были развивать наступление и выйти на Днестр,
на участке Могилев-Подольский — Ягорлык.
Наступление намечалось начать 8—10 марта 1944 года.
Таким образом, войска фронта должны были нанести рассекающий
удар по стратегическому фронту противника на юге и выйти на Днестр,
прижав противника к Карпатам.
Стратегический план Ставки Верховного Главнокомандования
по замыслу был решительным и соответствовал сложившейся на фрон-
те обстановке. Из задач, поставленных Ставкой, было ясно, что нам
потребуется взаимодействовать с 1-м Украинским фронтом.
В полосе 2-го Украинского фронта противник перешел к обороне
и закреплялся на занимаемых рубежах, рассчитывая, что советские
войска измотаны и в ближайшее время наступать не будут. Вопреки
этому предположению мы, оценив благоприятно складывавшуюся
обстановку, решили в короткие сроки подготовить новую операцию
и нанести мощный удар по немецко-фашистским войскам. При этом
учитывалось, что после поражения в Корсунь-Шевченковской
операции восполнить свои разгромленные войска гитлеровцам будет
не так легко. Всеми видами разведки было установлено, что свободных
резервов у противника не было, а части, которые противостояли вой-
скам фронта, нуждались в пополнении и отдыхе. Таким образом,
гитлеровцам необходимо было снимать войска с других направлений
и подвозить их в район наших предстоящих наступательных дейст-
вий. Итак, общая оперативно-стратегическая обстановка для нане-
сения удара по гитлеровцам была выгодной, и затягивать на длитель-
ное время подготовку новой операции было нецелесообразно.
Единственным затруднением, пожалуй, были неблагоприятные ус-
ловия погоды. Началась весна. Поля и долины освободились от снега,
земля уже полностью оттаяла, реки разлились. Но это нас не пугало.
Мы уже имели опыт наступления в любое время года.
Директиву Ставки на предстоящую операцию привез 18 февраля
из Москвы заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал
Советского Союза Г. К. Жуков. Мы встретились с ним на командном
пункте 27-й армии генерала С. Г. Трофименко в Джурженцах, куда
прибыл также и командующий 1-м Украинским фронтом генерал
Н. Ф. Ватутин.
Здесь Г. К. Жуков ознакомил нас со стратегическим замыслом
134
предстоящего наступления фронтов. После краткого обмена мнениями
он попросил Н. Ф. Ватутина и меня представить свои соображения
на предстоящую операцию в Ставку Верховного Главнокомандо-
вания.
Вскоре план операции был нами разработан и направлен в Ставку
на утверждение. Нам также было известно, что непосредственное
руководство операцией и координацию действий 1-го и 2-го Украин-
ских фронтов будет осуществлять И. В. Сталин.
Пока наш план рассматривался в Москве, я с командующими вой-
сками армий и начальниками родов войск, командирами корпусов
и дивизий провел рекогносцировку местности, чтобы выбрать наиболее
выгодный участок для прорыва обороны противника, облазили все ос-
новные направления, выискивая наиболее слабое место в системе
его обороны. В результате тщательного изучения обороны немцев
мы определили участок шириной в 25 километров на фронте Руса-
ловка — Стебное. Отсюда в направлении на Умань с ближайшей
задачей разгромить уманско-христиновскую группировку противника
и овладеть рубежом Ладыжин, Гайворон мы и наметили начать
наше наступление.
В марте 1944 года в полосе 2-го Украинского фронта оборонялась
8-я армия и часть сил 6-й немецкой армии, насчитывавшие 20 дивизий,
в том числе 4 танковые и 2 моторизованные.
Наиболее сильная группировка войск противника действовала
на уманском направлении. В первом эшелоне находилось 17 дивизий,
в резерве —5 дивизий, из которых 3 танковые, находившиеся на доу-
комплектовании, располагались к северо-востоку от Умани, в 20—60
километрах от линии фронта. Глубокие резервы противника сосредото-
чивались в удалении 80—150 километров от линии фронта на важ-
ном естественном рубеже, проходившем по Южному Бугу, в районе
восточнее Брацлава и в районе Тульчина.
В составе вражеской группировки в общей сложности имелось
до 400 тысяч солдат и офицеров, около 3,5 тысяч орудий и миноме-
тов, до 450 танков и штурмовых орудий и около 500 самолетов. Хотя
войска противника были сильно потрепаны в период Корсунь-Шев-
ченковского сражения, однако они сохраняли боеспособность и мог-
ли оказать нашим войскам упорное сопротивление.
Командованию и штабу фронта было известно, что гитлеровцы
продолжали пополнять свои дивизии людьми, вооружением и боевой
техникой. Данные разведки, мои личные наблюдения, доклады коман-
диров свидетельствовали о том, что противник имеет недостаточно
глубокую оборону. В тактической зоне была оборудована главная
оборонительная полоса глубиной 6 — 8 километров, состоящая из
двух-трех позиций, с наличием траншей.
В связи с ликвидацией Корсунь-Шевченковского выступа про-
тивнику на рубеже Ахматов — Шпола пришлось создавать оборону
заново. Здесь она была менее глубока и слабее развита в инженерном
отношении, чем на остальных участках фронта. В оперативной глу-
бине немцы создавали оборонительные сооружения на отдельных
участках по реке Горный Тикич.
135
Что представляли собой к моменту наступательной операции вой-
ска 2-го Украинского фронта? В состав фронта были включены 40-я
армия, 6-я, 2-я танковые армии, перешедшие из 1-го Украинского
фронта. Состав войск фронта к этому времени увеличился до 691 тыся-
чи человек. Из них непосредственное участие в бою принимали 480 ты-
сяч человек. Фронт состоял из 7 общевойсковых, 3 танковых и воздуш-
ной армий. Мы имели 8890 орудий и минометов всех калибров (в том
числе 836 зенитных орудий), 670 исправных танков и самоходно-ар-
тиллерийских установок, 551 самолет.
Перед началом операции у нас было превосходство в людях, в ар-
тиллерии и в танках. В авиации силы сторон были примерно равны.
Наши дивизии, к сожалению, еще не успели пополниться, в них
насчитывалось до 4,5—5 тысяч человек, тогда как фашистские
дивизии имели по 9 — 10 тысяч человек каждая.
Местность в полосе предстоящего наступления Изобиловала боль-
шим количеством рек. Реки Горный Тикич, Южный Буг, Днестр яв-
лялись серьезными естественными преградами на нашем пути.
Оценивая обстановку в целом, я решил нанести два удара: главный
удар — основными силами фронта из района Чемерисское, Ольхо-
вец в общем направлении на Умань и далее к Днестру в направле-
нии Бельцы, Яссы; вспомогательный удар — на левом крыле фронта
в общем направлении на Ново-Украинку. На направлении главного
удара должны были действовать три общевойсковые и три танковые
армии (27-я, 52-я, 4-я гвардейская общевойсковые, 2-я, 5-я гвардей-
ская и 6-я танковые). Им предстояло прорвать вражескую оборону
на фронте Яблоновка — Ольховец и наступать в общем направлении на
Умань с задачей разгромить уманскую группировку противника
и овладеть рубежом Ладыжин, Гайворон, Ново-Украинка.
На вспомогательное направление удара были выделены две
армии —5-я и 7-я гвардейские генералов А. С. Жадова и М. С. Шу-
милова. В задачу этих армий входили прорыв обороны противника
на 18-километровом участке Шестаковка, Мухортовка и разгром его
в районе Ново-Украинки, что обеспечивало успех наступления на
главном направлении.
Следует отметить, что направления главного и вспомогательного
ударов были выбраны вполне удачно. Правда, участок прорыва на глав-
ном направлении был* труднодоступен для танков из-за обилия рек
и ручьев, но зато он был слабо укреплен противником в инженерном
отношении.
Избранные направления ударов позволяли войскам фронта раско-
лоть оборону противника, обнажить его фланги и окружить вражескую
группировку, находившуюся между населенным пунктом Стебное,
что южнее Звенигородки и Бол. Виски. Здесь у противника насчи-
тывалось до 7 дивизий в первом эшелоне и 2 танковые дивизии — во
втором. Оперативное построение советских армий на направлении
главного удара было в два эшелона.
Всего для наступления на направлении главного удара привлекалась
31 стрелковая дивизия. На направлении вспомогательного удара из 10
дивизий 5-й и 7-й гвардейских армий в первом эшелоне армий насту-
136
Уманско-Ботошанская операция
пало 8 дивизий. Во втором эшелоне каждой армии находилось по
одной стрелковой дивизии.
Такое оперативное построение войск мы приняли исходя из того,
что оборона противника была еще недостаточно развита. Командова-
ние фронта, учитывая психологическое воздействие на врага, рассчи-
тывало сразу сломить его сопротивление, поскольку моральный дух
после поражения под Корсунь-Шевченковским у него был невысок.
Хотелось бы особо подчеркнуть, что за флангами основной ударной
группировки, предназначенной для прорыва, нами были сосредоточены
довольно крупные силы — по пяти дивизий от 40-й и 53-й армий,
что обеспечивало возможность развития удара в сторону флангов сразу
же после прорыва. Кроме того, это позволяло нам свести до минимума
успех всякого рода контратак со стороны противника во фланг нашей
главной ударной группировки и после взлома обороны обеспечивало
успешный ввод танковых армий в прорыв.
Что касается оперативного построения танковых армий, то оно
было тоже эшелонированным. 2-я и 5-я гвардейская танковые армии
находились в первом эшелоне, а 6-я танковая — во втором. Правда,
танковые армии не были полностью укомплектованы танками, но они
имели мотострелковые соединения, артиллерию и большой боевой
опыт. Таким образом, располагая тремя танковыми армиями, мы имели
реальную возможность, прорвав тактическую зону обороны, ввести
сразу две танковые армии в сражение, а потом в зависимости от обста-
новки использовать и 6-ю танковую армию.
В резерве командующего фронтом оставался 5-й гвардейский
кавалерийский корпус, который сосредоточивался на главном направ-
лении, в районе Моринцы, Почапинцы, Майдановка.
В целом оперативное построение войск фронта было довольно глу-
боким и вместе с тем рассредоточенным по фронту. Это обеспечивало
достаточную силу первого и последующих ударов и наращивание
сил из глубины, при наступлении на главном, уманском направлении,
а также позволяло развивать успех в сторону флангов.
Все эти обоснованные и продуманные соображения были изложены
в плане операции, представленном в Ставку. Ставка Верховного
Главнокомандования полностью одобрила и 27 февраля утвердила
наш план. При этом она обратила наше внимание на то, чтобы 6-ю
танковую армию не направлять на Ново-Украинку, а использовать
ее для развития удара на правом фланге главной группировки фронта
в направлении на Христиновку.
Начало наступления Ставкой определялось на 6 марта 1944 года,
но мы начали его 5 марта, т. е. на сутки раньше, чтобы не давать
противнику лишнего дня для организации обороны.
Исходя из общего замысла операции армиям были поставлены
следующие задачи.
27-я армия, нанося удар на своем левом фланге в общем направ-
лении на Ризино, Христиновку, должна была прорвать оборону против-
ника на участке Чемерисское, высота 244,7 (ширина участка прорыва
8 километров) и к исходу первого дня операции главными силами
выйти к реке Горный Тикич, а передовыми отрядами овладеть
138
переправами через эту реку. К исходу второго дня операции армии
предстояло выйти на рубеж Кишинцы, Монастырей.
В первый же день наступления на 27-ю армию возлагалась задача
обеспечить ввод в прорыв 2-й танковой армии генерала С. И. Богданова.
К артиллерийской подготовке прорыва на участке 27-й армии при-
влекалось дополнительно 300 орудий и минометов из 40-й армии
генерала Ф. Ф. Жмаченко.
52-й армии генерала К. А. Коротеева приказывалось прорвать
оборону противника на участке Рыжановка, Поповка (ширина прорыва
8 километров) и, нанося удар правым флангом в общем направлении
на Рыжановку — Яновку — Молодецкая — Умань, к исходу первого
дня операции главными силами выйти на реку Горный Тикич, на вто-
рой день наступления овладеть рубежом исключительно Меньковка,
Роги.
4-я гвардейская армия получила задачу прорвать оборону против-
ника на участке Поповка, Лиховец (ширина прорыва 9 километров) и,
нанося удар в общем направлении на Тальное — Бабанка, к исходу
первого дня наступления главными силами выйти на рубеж Веселый
Кут, Соколовочка, а передовыми частями овладеть переправами через
реку Горный Тикич. На второй день наступления армии предстояло
выйти на рубеж Тальянки, Зеленьков. В первый же день наступления
армия должна была обеспечить ввод в прорыв 5-й гвардейской танко-
вой армии П. А. Ротмистрова. К артиллерийской подготовке прорыва
на участке 4-й гвардейской армии привлекалось 200 орудий и мино-
метов 53-й армии.
Таким образом, 27-я и 52-я армии наносили удар своими смежными
флангами, а 4-я гвардейская — правым флангом, примыкая к левому
флангу 52-й армии.
40-я армия силами пяти стрелковых дивизий должна была начать
наступление с участка прорыва 27-й армии в направлении Шубенный
Став, на Антоновку, Красный, Сарны с задачей свертывать оборону
противника в сторону фланга в западном направлении.
53-й армии ставилась задача силами пяти стрелковых дивизий
с участка прорыва 4-й гвардейской армии развивать наступление
по западному берегу реки Горный Тикич в общем направлении
на Колодистое — Кальнино — Болото и таким образом обезопасить
главную группировку фронта от возможного флангового удара
противника.
Общевойсковые армии в первый день наступления должны
были продвинуться на 14—16 километров.
2-й танковой армии была поставлена задача в первый день операции
войти в прорыв в полосе наступления 27-й армии генерала С. Г. Трофи-
менко и, развивая удар на Христиновку, к исходу первого дня насту-
пления форсировать реку Горный Тикич и выйти в район Поповка,
Монастырек, Черная Каменка, а передовыми отрядами захватить
Христиновку и Войтовку. Задача первого дня наступления составляла
для армии 25 километров.
Для связи с 5-й гвардейской танковой армией выдвигалась разве-
дывательная группа в район Машурова.
6*
139
5-я гвардейская танковая армия получила задачу в первый день
операции войти в прорыв в полосе наступления 4-й гвардейской
армии и, развивая удар в общем направлении на Умань, к исходу
первого дня операции форсировать реку Горный Тикич и выйти в район
Машуров, Майданецкое, Тальное, а передовыми отрядами — на реку
Ревуха, Доброводы, Бабановка. Глубина наступления армии достигала
30 километров. На второй день операции главным силам приказывалось
овладеть районом Умань, Кочержицы, Громы, Степковне, а передовым
отрядам выйти на Южный Буг в районе Юзефполь, Голосково.
6-я танковая армия, составляя второй эшелон главной группировки
фронта, намечалась для наращивания удара и развития успеха
в направлении на Христиновку.
Вспомогательный удар наносился силами 5-й и 7-й гвардейских
армий. 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова было приказано
нанести удар в общем направлении на Ново-Украинку, обходя ее
с севера.
7-й гвардейской армии генерала М. С. Шумилова ставилась задача
нанести удар правым флангом также в направлении на Ново-Украинку.
Кроме того, М. С. Шумилову было приказано атаковать одной
дивизией в направлении на Антоновку на стыке с 57-й армией.
Начало наступления 5-й и 7-й гвардейских армий определялось
8 марта, чтобы дать возможность этим армиям развернуть наступление
в более благоприятных условиях.
Фронт прорыва 5-й и 7-й гвардейских армий был 18 километров.
Обе армии имели большой опыт наступательных и оборонительных
действий. Они участвовали в Сталинградском сражении и были хорошо
подготовленными, стойкими армиями, с высокой организацией
управления. Этот удар на левом крыле фронта, нацеленный в общем
направлении на Первомайск, имел большое значение в наступатель-
ной операции фронта.
На левом фланге 2-го Украинского фронта находилась 57-я ар-
мия генерала Н. А. Гагена, которая решением Ставки от 18 февраля
1944 года передавалась 21 февраля 1944 года с 24 часов 3-му Укра-
инскому фронту. Ее участок был несколько оттянут назад по сравне-
нию с 5-й и 7-й гвардейскими армиями и своим правым флангом
примыкал к Новгородке.
Никакого улучшения погоды метеорологи не обещали, поэтому
переносить время наступления было нецелесообразно.
Командующие армиями приняли решения в соответствии с той
директивой, которая была отдана командующим фронтом. Приказы
по армиям были проверены мной, штабом фронта, и в них были вне-
сены соответствующие поправки.
Как правило, командующие войсками фронтов и армий после отда-
чи приказов вновь встречались, проверяли и уточняли задачи и если
позволяло время, то предварительно проигрывали решения либо на
картах крупных планов, либо на ящике с песком, а иногда и на мест-
ности.
Этот опыт, который выработался в ходе операций в период Великой
Отечественной войны, был вполне целесообразным и разумным.
140
И хотя иногда времени было недостаточно, тем не менее полное
уяснение командованием армий и командованием фронта порядка
выполнения поставленных задач и рассмотрение всех деталей, свя-
занных с планированием, было необходимо.
И в данном случае я решил встретиться с командармами и членами
военных советов. На этой встрече хотелось раскрыть им свои мысли
о предстоящей операции и те особенности, о которых в директиве
не было сказано. И хотелось узнать, как командармы оценивают
обстановку, как они учитывают непогоду и распутицу, в которых
будет проводиться наступление, как они будут преодолевать труд-
ности.
Командармы были разными по характеру, по манере поведения,
но у всех было то общее, что присуще генералитету Красной Армии,
что дала им служба в ее рядах. Высокий уровень знаний и богатый
боевой опыт командармов позволяли мне надеяться, что они верно
оценят указанные в директиве цели. Но надо было, чтобы они, уяснив
общие планы фронта, определили задачи своих армий.
Я не хотел решать за командармов, и не контроль был главным при
этой встрече (хотя проверять, как подчиненные понимают приказ
и как намерены его выполнять, всегда необходимо). Главным было
желание помочь им раскрыть свои способности, выявить возможности
армий, побудить генералов к оперативному творчеству, хотелось
в этом общении осмыслить уже имеющийся у нас боевой опыт и обе-
спечить условия для успешного выполнения оперативных задач. Мне
было интересно услышать от командармов их мысли о предстоящем
наступлении, их оценку противника, его способности к сопротивлению
после поражения под Корсунь-Шевченковским.
Я должен был услышать от каждого командующего, насколько
боеспособна его армия, на какие усилия способны войска, уже понес-
шие потери в Корсунь-Шевченковской операции, в преддверии новых
исключительных трудностей.
Нам необходимо было определить сильные и слабые стороны своих
войск и войск противника. На это общее требование надо было ответить
конкретным анализом обстановки, найти и применить лучшие методы
поражения врага.
В решениях и планах была главная цель: достичь победы с мини-
мальными потерями. Для этого требовалось мастерское использова-
ние всех родов войск, и прежде всего их огневых средств, надежное
обеспечение взаимодействия, твердое и гибкое управление армиями.
Надо помнить, что управление достигается не только прямыми
приказами, распоряжениями штабов, но и личным общением кома-
ндного состава, и тем единством мышления, единством идей, которое
позволяет командирам и штабам даже при отсутствии связи проявлять
разумную инициативу, выполнять задачу в соответствии с общим
замыслом. Этого единства мышления и полного понимания идей,
заложенных в плане операции Ставкой и командованием фронта,
я добивался на встрече с командармами. Такие же встречи перед
началом операции проводились с командирами корпусов и дивизий.
С ними главным образом отрабатывались вопросы организации боя.
141
Польза от таких встреч была несомненная, однако следует под-
черкнуть, что мы щадили время командующих, не устраивали совеща-
ний для уяснения обстановки и принятия решений.
Мы с начальником штаба жили боевой обстановкой и постоянно
знали, что делается на фронте, каковы планы и намерения наших
командармов, что собирается предпринять противник и каков он в дан-
ное время. Помимо постоянной связи с командармами, начальник
штаба фронта дважды — утром и к вечеру — докладывал мне обо всех
изменениях, которые имели место на фронте и в группировке против-
ника. Эти доклады были лаконичны. Иногда я прерывал доклад слова-
ми: «знаю», «мне уже известно», потому что общение с командующими
армиями и родами войск, членами военных советов, заместителем
по тылу позволяли получать информацию быстро, от первоисточника.
И все же иногда в докладах нижестоящих инстанций допускались
неточности. За это приходилось строго взыскивать. Особенно не-
примиримым к неточностям и искажениям был И. В. Сталин. На
войне точность и объективность требовались самой обстановкой, пото-
му что за всякую ложь приходилось расплачиваться кровью солдат.
Конечно, нам не удалось создать такую плотность артиллерии,
какую мы применили в Висло-Одерской или Берлинской операции.
Но тем не менее на главном направлении — на участке прорыва
Чемерисское, Ольх овец — на километр фронта приходилось 148
орудий, с учетом 82-миллиметровых минометов. Всего на участке
прорыва было 3132 орудия и миномета. При этом основные силы
артиллерии были использованы для прорыва на главном направлении.
Здесь было сосредоточено в общей сложности до 71 процента
всей артиллерии фронта.
Большую плотность артиллерии на этом участке мы создали за счет
привлечения на период артиллерийской подготовки артиллерии 40-й
и 53-й армий, а также двух танковых армий — 2-й и 5-й гвардейской.
Артиллерия танковых армий использовалась в первом эшелоне для
прорыва на том направлении, на котором будут затем наступать эти
армии.
Что касается прорыва 5-й и 7-й гвардейских армий, то он обеспечи-
вался той артиллерией, которая была непосредственно на участке
армий. Сделать перегруппировку артиллерии в условиях распутицы
было чрезвычайно трудно. Всего на этом направлении находилось 1230
орудий и минометов. Причем часть тяжелой артиллерии, которую
нельзя было перебрасывать из-за плохих дорожных условий на другие
участки, оставалась в этих армиях, хотя такие калибры, как 152-мил-
лиметровые и 203-миллиметровые, следовало бы полностью использо-
вать для прорыва на главном направлении.
Мы понимали, что созданная нами артиллерийская плотность
невелика, но, учитывая, что оборона противника на участке прорыва
в инженерном отношении была развита относительно слабо, она
вполне могла обеспечить нам успех. Кроме того, у нас для массиро-
вания огня были тяжелые реактивные установки.
Большое значение имел также выработанный к тому времени
достаточно большой опыт использования артиллерии для стрельбы
142
прямой наводкой. Он очень эффективен при прорыве обороны, когда
так необходимо органическое и тесное взаимодействие артиллерии
с пехотой и танками.
Для стрельбы прямой наводкой было выделено в 27-й армии
на участке прорыва в 9 километров 273 орудия. Большая часть этой
артиллерии была малокалиберной, но наряду с орудиями малых
калибров для стрельбы прямой наводкой по танкам, особенно «тиг-
рам», здесь было некоторое количество 152-миллиметровых пушек-
гаубиц. В 52-й армии было выделено для ведения огня прямой
наводкой 182 орудия и в 4-й гвардейской армии —197. Эта артиллерия
довольно хорошо обеспечивала артиллерийское сопровождение на-
ступления пехоты и танков, и не только в период прорыва, но и в
период развития наступления в глубине обороны.
Мы всемерно помогали танковым армиям. Для непосредственной
поддержки и сопровождения их была выделена специальная артил-
лерия. Например, для 2-й танковой армии выделялось 125 орудий,
главным образом 76-миллиметровые дивизионные пушки и 122-мил-
лиметровые гаубицы — достаточно эффективные артиллерийские
системы.
Всего для танковых армий было выделено 219 орудий, к тому же
танковые армии имели свою артиллерию. С учетом ее 2-я танковая
армия имела к началу прорыва 159 орудий, 5-я гвардейская —136,
6-я танковая—106 орудий.
План артиллерийского наступления, как и всегда, составлялся,
исходя из характера обороны противника, с учетом ее особенностей.
В данном случае эти особенности заключались в том, что у противника
не было сплошных траншей и прочных укреплений на избранном нами
участке прорыва, отмечалась слабая насыщенность огневыми средства-
ми и инженерными сооружениями в глубине обороны, не полностью
были проведены мероприятия по приспособлению к обороне отдель-
ных населенных пунктов. В основу плана артиллерийского наступления
была поставлена задача дать сравнительно мощный сосредоточенный
огонь, добиваясь максимального поражения противника в опорных
пунктах. Часть легкой артиллерии при этом привлекалась для пода-
вления батарей противника, т. е. мы учитывали, что сам прорыв
слабо подготовленной обороны врага не встретит больших препятствий,
но его артиллерия может в значительной мере повлиять на успех
прорыва и наступление пехоты.
В то же время, чтобы как можно мощнее и быстрее воздействовать
на гитлеровцев, находящихся на переднем крае, было решено привлечь
для ударов по переднему краю тяжелую артиллерию и тяжелые
реактивные установки.
Ненастная погода исключала привлечение авиации, поэтому план
артиллерийского наступления строился таким образом, чтобы целиком
обеспечить успех прорыва за счет артиллерии и танков.
Сам по себе график артиллерийского наступления войск 2-го
Украинского фронта 5 марта отражал эти задачи. Артиллерийская
подготовка планировалась и была проведена продолжительностью 56
минут. Это время распределялось так: на огневой налет —10 минут,
143
на методический огонь —35 минут и еще на огневой налет —11 минут.
Для того чтобы противник не разгадал момент начала атаки, характер-
ным в данном графике была его маскировка. Он исключал паузы между
атакой пехоты и артиллерийским огнем. На этот раз мы отказались
от традиционного завершающего залпа гвардейских минометов как
сигнала начала атаки. График был составлен не по шаблону и являлся
воплощением накопленного опыта.
В соответствии с этим «катюши» применялись лишь с первой
минуты артиллерийской подготовки и через 20 минут после начала
атаки пехоты, причем в последний период — только по опорным
пунктам и по выявленным в процессе боя танкам противника. Такой
метод использования PC не давал противнику возможности разгадать
начало атаки наших войск и давал большую экономию боеприпасов,
которые было очень трудно доставлять из тыла.
Артиллерийская поддержка атаки пехоты и танков проводилась
методом последовательного сосредоточения огня и велась в течение
40 минут. Огонь артиллерии был направлен главным образом
по основным опорным пунктам, уцелевшим огневым точкам, очагам
сопротивления и инженерным сооружениям противника с постоянным
переносом огня в глубину.
Несколько слов об артиллерийском снабжении. К тому времени
мы были достаточно богаты боеприпасами. И хотя условия погоды
создавали большие трудности в их подвозе, нам удалось на всю
операцию в целом запланировать расход до двух боекомплектов. Из
них на первый день боя мы планировали 1,3 боевых комплекта.
Все изложенное свидетельствует о том, что вопросам планиро-
вания артиллерийского наступления в период Великой Отечественной
войны, даже когда было мало времени на подготовку, уделялось
большое внимание. И надо сказать, наши артиллеристы накопили
огромный опыт в организации использования артиллерии и непрерывно
совершенствовали его от операции к операции.
На 5 марта в 5-й воздушной армии было 129 бомбардировщиков
Пе-2, 89 штурмовиков Ил-2. 4-й истребительный авиационный
корпус имел 95 самолетов Як и Ла-5. 7-й истребительный авиацион-
ный корпус имел 150 самолетов, 312-я ночная легкая бомбардировоч-
ная авиационная дивизия —74 самолета По-2, отдельный разведы-
вательный полк фронта—14 самолетов Пе-2; всего 551 самолет.
Противник к этому времени имел 500 самолетов. По существу,
число самолетов было равным, но у противника по-прежнему было
превосходство в дневной бомбардировочной авиации. 5-я воздушная
армия количественно уступала противнику в бомбардировщиках на
90 боевых машин, но превосходила его в истребителях на 94 са-
молета.
Что касается авиационного наступления, то независимо от того,
что погода была неблагоприятной, соответствующие задачи были
поставлены и перед авиацией.
Воздушной армии были поставлены следующие задачи: штурмовы-
ми и бомбардировочными ударами содействовать прорыву обороны
27-й, 52-й и 4-й гвардейской армий; уничтожать артиллерийские и ми-
144
пометные батареи, танки и живую силу противника в тактической
глубине; не допустить подхода танковых частей противника к участку
прорыва от Христиновки и Умани; с началом развития прорыва
поддержать наступление 2-й и 5-й гвардейской танковых армий штур-
мовой авиацией; прикрыть главную группировку войск фронта в районе
Шубенный Став, Звенигородка, Лисянка.
Из этих задач видно, что основные силы авиации намечалось
использовать в интересах армий и прежде всего для обеспечения
прорыва на главном направлении.
Задачи были поставлены, но весьма неблагоприятные метеороло-
гические условия уже в подготовительный период вызывали у меня
большие сомнения в возможности широкого использования авиации.
Поэтому-то и было предусмотрено, что в случае, если авиация не
сможет действовать, часть ее задач возьмет на себя артиллерия.
К началу операции в состав бронетанковых войск фронта, кроме
трех танковых армий, входили еще отдельные соединения и части: три
механизированных корпуса, две танковые бригады, четыре танковых
полка, четыре самоходно-артиллерийских полка. Однако перечислен-
ные соединения и части не располагали танками и находились в ре-
зерве на укомплектовании.
В некоторых исторических трудах приводятся разноречивые сведе-
ния о количестве во фронте бронетанковой техники. Действительные
данные таковы: на 4 марта 1944 года только в соединениях и частях
танковых армий фронта было следующее число боевых машин:
во 2-й танковой армии—174 танка и 57 САУ, в 5-й гвардейской
танковой —169 танков и 27 САУ, в 6-й танковой —121 танк и 32 САУ.
Таким образом, к началу наступления в трех танковых армиях
фронт имел 580 танков и самоходных установок.
По существу, в танковых армиях недоставало 75 процентов
боевых машин. Фактически общее наличие танков и самоходно-артил-
лерийских установок могло обеспечить только одну танковую армию,
да и то не полностью.
Такое положение с укомплектованием танковых армий явилось
следствием предыдущих напряженных и длительных боев и связанной
с ними значительной убыли материальной части. Большое количество
ее находилось в ремонте, но в короткий срок подготовки операции
провести ремонт, пополнить части и соединения танками и самоходно-
артиллерийскими установками из центра не представлялось возмож-
ным.
Из общего числа танков и самоходно-артиллерийских установок
на направлении главного удара использовалась 631 машина.
Для непосредственной поддержки пехоты было выделено всего
лишь 29 танков и 22 самоходно-артиллерийские установки
отдельных танковых полков. Учитывая, что для непосредственной
поддержки пехоты танков было недостаточно, мы из состава 2-й и 5-й
гвардейской танковых армий выделили передовые отряды с группами
танков по 20—30 машин, которые действовали в первом эшелоне
совместно со стрелковыми войсками. Они как бы заменяли им танки
непосредственной поддержки.
145
Наши танковые армии имели богатый боевой опыт. Кроме
танков они имели артиллерию, а также мотострелковые части и под-
разделения. Все это делало их достаточно подвижным боевым
средством и давало хорошие возможности для развития прорыва
и действий в оперативной глубине.
В минувшей войне насыщение армии большим количеством
разнообразной техники, особенно моторизованных и танковых
войск, требовало трудоемкой работы по инженерному обеспечению
операции. А в этой операции инженерному обеспечению в связи
с тяжелой метеорологической и гидрологической обстановкой
уделялось исключительно большое внимание. Задачи, которые возлага-
лись на инженерные войска, были очень ответственными.
Начальник инженерных войск фронта генерал-майор инженерных
войск А. Д. Цирлин имел хорошую теоретическую подготовку и бога-
тый опыт, который он приобрел в Корсунь-Шевченковской операции.
И в этой, еще более трудной, операции он проявил большие органи-
заторские способности.
Нужно сказать, что фронт располагал немалыми инженерными
силами — 48 армейскими инженерными батальонами. Поэтому насы-
щение инженерно-саперными войсками было довольно значительным.
В инженерном отношении армии обеспечивались щедро как
никогда. Всего на участке главного удара в первом эшелоне было
сосредоточено 27 инженерных батальонов.
Танковые армии имели по шесть инженерных батальонов. Кроме
того, в резерве начальника инженерных войск фронта в районе Звени-
городки был сосредоточен целый ряд других специальных частей.
В среднем мы имели один инженерный батальон или три саперные
роты на километр фронта, а с учетом корпусных и дивизионных са-
перов плотность на километр фронта достигала семи саперных рот.
Такая плотность способствовала успешному выполнению задач. При-
чем инженерные части были хорошо обучены и имели большой
практический опыт.
До всех командных инстанций дошло, что от успеха форсирования
рек в значительной степени зависят общие темпы операции и дости-
жение поставленных перед фронтом задач.
Реки, которые предстояло нам форсировать, представляли собой
значительные водные препятствия, особенно такие, как Горный Тикич,
Южный Буг, Днестр, Прут. Все они почти не имели бродов. Уровень
воды повысился из-за преждевременного весеннего паводка. Берега
на большинстве участков форсирования были крутые, обрывистые
и в ряде случаев высокие. Преодоление таких быстрых рек требовало
не только значительных усилий и умения от всех родов войск,
но и наличия инженерно-переправочных средств. Трудность заклю-
чалась в том, что часть из этих средств находилась опять на большом
удалении от войск. Они отстали из-за бездорожья. Недостаток гусе-
ничного транспорта сказывался на маневре инженерных войск. В связи
с этим были заранее даны указания армиям, чтобы, не снижая темпов
продвижения войск, без инженерных переправочных средств начинать
форсирование рек Горный Тикич и Южный Буг, используя местные
146
подручные средства, и с выходом к рекам немедленно приступать
к постройке низководных деревянных мостов — саперов в войсках
было для этого достаточно. Поэтому от войск мы требовали тщательной
разведки, сбора и заготовки строительных материалов.
Общевойсковым и танковым армиям была поставлена задача
принять все меры к захвату имевшихся переправ и переправочных
средств у противника. От войск требовалось, чтобы они подходили
к переправам раньше, чем туда успеет подойти противник. Самое
выгодное положение для наступающей стороны — когда противо-
положный берег еще не занят противником, а войска уже вышли к реке
и начинают переправляться.
В истории Великой Отечественной войны было немало таких
случаев. Особенно характерна в этом отношении Висло-Одерская
операция, когда к рекам Пилица, Варта и Одер наши войска, особенно
танковые армии, выходили раньше, чем там оказывались отходящие
части противника. Наши войска успевали частично использовать
неприятельские переправы, переправиться на тот берег, а потом
уже подходили войска противника, и на этих реках завязывались
бои.
Таким образом, несмотря на наличие в распоряжении фронта
значительного количества переправочных средств, форсирование рек
должно было осуществляться главным образом с помощью армей-
ских, а также местных подручных переправочных средств. С учетом
этого перед инженерными войсками были поставлены большие
и трудные задачи: обеспечить инженерную разведку переднего края,
глубины обороны противника, а также подготовить пути для движения
наших войск; оборудовать в инженерном отношении исходный район
для наступления на уманском направлении и перегруппировки; обеспе-
чить форсирование рек Горный Тикич, Южный Буг, Днестр, Прут
и множество мелких рек; вести дорожно-мостовые работы; произ-
водить сплошное разминирование освобожденных от противника
районов.
Надо сказать, что инженерные войска успешно справились с возло-
женными на них задачами. Инженерное оборудование исходного райо-
на для наступления, несмотря на бездорожье и распутицу,
полностью обеспечило сосредоточение и перегруппировку войск
на направлении главного удара и способствовало их успеху при
прорыве.
Важное значение в подготовительный период операции имела раз-
ведка всех видов: артиллерийская, авиационная, войсковая. Когда
операция готовится в сжатые сроки, разведка должна быть очень
активной.
И надо сказать, наша разведка была весьма настойчива как в ар-
миях, так и фронтовая. Зачастую ей удавалось проникать в глубину
расположения противника на 50 и более километров, особенно после
прорыва и при развитии наступления.
Авиационная разведка применяла фотографирование оборони-
тельных рубежей противника по рекам Горный Тикич, Южный Буг,
Днестр и Прут. Артиллерийская разведка организовывалась методом
147
сопряженного наблюдения, применялись также инструментальные
средства.
Большую помощь нашим разведчикам оказывали партизаны, кото-
рые, кроме ведения активных боевых действий в тылу врага, добывали
весьма ценные сведения о противнике.
Всеми видами разведки нам удалось установить еще до подхо-
да наших частей наличие укрепленных районов на рубеже Тыргу-
Няму, Тыргу-Фрумос, число, местоположение и конструкцию дотов.
Разведывательные данные полностью подтверждались захваченными
пленными. По показаниям пленных и по захваченным документам
врага удалось установить направление отхода дивизий, корпусов
противника, его промежуточные и основные оборонительные рубежи
и подход новых частей.
Разведкой был установлен подход и ввод в бой 7-й, 3-й, 11-й и 14-й
танковых дивизий на уманском направлении, 5-й, 7-й, 8-й и 14-й
пехотных дивизий румын — на могилево-подольском и ботошанском
направлениях, 79-й пехотной, 23-й и 24-й танковых дивизий — на
направлении Яссы и танковой дивизии СС «Мертвая голова»— на
кишиневском направлении.
Важное значение придавалось организации связи. В полосе
наступления сеть постоянных линий связи была полностью разруше-
на. Это требовало большой и трудоемкой работы наших связистов.
В основном с начала наступления мы перешли на радиосвязь,
она была достаточно надежной.
Исключительно большие трудности в условиях распутицы пришлось
преодолевать нашему оперативному и войсковому тылу. Наши ком-
муникации основательно растянулись, бездорожье усложняло подвоз,
поэтому доставка всех необходимых видов боевого питания требовала
больших усилий со стороны органов тыла. Тем не менее нам
удалось создать необходимые запасы, обеспечивающие проведение
операции.
Автотранспорт фронта к началу операции находился в тяжелом
состоянии из-за напряженной работы автопарка в период Корсунь-
Шевченковской операции, после которой резко снизилось его тех-
ническое состояние. Запасных частей к автотракторной технике,
как правило, недоставало.
Из общего числа 2590 машин, имеющихся во фронте к началу
Уманско-Ботошанской операции, фактически находилось в эксплуа-
тации только 1763. В ремонте было 827 машин, т. е. 32 процента.
К тому же исправный автотранспорт использовался не в полной мере.
Автоколонны с большим напряжением и при значительном перерасхо-
де горючего могли двигаться лишь со средней скоростью 10—15 кило-
метров в сутки. Каждую автомашину толкало несколько человек.
Наступившая распутица и начавшиеся в первых числах марта
дожди еще более ухудшили состояние грунтовых дорог, и движение
автотранспорта на всем их протяжении было крайне затруднено.
В местах подъемов и спусков без средств буксировки было невозможно
въехать в гору или спуститься с горы. Мы мобилизовали для продви-
жения автотранспорта все. Для буксировки машин и перевозки грузов
148
использовались все имеющиеся в частях тракторы. Выделены были
для этой цели танки и бронетранспортеры. На отдельных участках
для проталкивания машин создавались бригады из местного населения.
Были мобилизованы весь имеющийся гужевой транспорт и вьючные
подразделения. Мы были вынуждены выделять специальные команды
для переноса груза на руках. Только в 27-й армии на подвозе грузов
в войска и на передовую базу в подготовительный период операции
в среднем ежедневно работало 400 привлеченных пароконных подвод
и 150 вьючных лошадей, 5400 человек подносили грузы вручную.
Таков был труд и героика войны.
Такое же положение было и в других армиях. Огромную помощь
оказало нам здесь местное население, только что освобожденное от
немецкой оккупации. Женщины, дети, пожилые люди добровольно
шли помогать войскам, отдавали сохранившихся волов, лошадей,
коров для подвоза грузов и строительства дорог, вручную несли
боеприпасы для фронта.
К началу операции во фронте было накоплено патронов и сна-
рядов от полутора до двух комплектов.
Большую недостачу мы испытывали в горюче-смазочных мате-
риалах. Имевшееся на складах горючее из-за отсутствия порожняка
и по причине медленного продвижения железнодорожного транспорта
не всегда могло быть доставлено вовремя.
Количество дизельного топлива и особенно автобензина на складах
и в пути в армиях было неодинаковым. Наиболее слабо были обеспе-
чены горючим 40-я и 27-я армии. 52-я армия имела почти 2 заправки,
4-я армия —1,2—1,7 заправки. 5-я гвардейская танковая армия была
обеспечена автобензином на 2,1, а дизельным топливом — на 2,6
заправки; 6-я армия имела бензина 0,2, а дизельного топлива —
4,4 заправки; 2-я танковая —0,2 заправки бензина и 5 заправок
дизельного топлива. Этих запасов, конечно, было недостаточно для
операции большого размаха, поэтому от командования фронта, армий
и штаба, а также от тыла фронта требовалась особая забота по
своевременному подвозу автобензина и дизельного топлива — это
был источник нашего движения вперед.
Тыл в период подготовки Уманско-Ботошанской операции работал
в тяжелых условиях. Он еще не полностью восстановился после
Корсунь-Шевченковской операции. И теперь было чрезвычайно трудно
срочно выполнить ряд подготовительных работ, особенно связанных
с ремонтом и оборудованием дорог и ремонтом автотранспорта.
Непролазная грязь на дорогах тормозила как перевозки и накопление
запасов в период подготовки операции, так и подвоз всего необхо-
димого войскам в ходе наступления. Во всей полосе фронта не было
ни одной шоссейной дороги. Что это значит, можно понять, если
представить себе, каково тащить по бездорожью пушку-гаубицу ве-
сом 9—12 тонн.
Однако, несмотря на все эти трудности, тыл в Уманско-Ботошан-
ской операции сумел обеспечить потребность войск в основных мате-
риальных средствах, главное в боеприпасах, к началу операции. Здесь
проявили большую оперативность командование и начальники всех
149
степеней, самоотверженно и напряженно работали все звенья снаб-
жения и подвоза, находчиво и изобретательно действовали низовые
работники тыла, а также оказали огромную помощь тылу сами
войска. Исключительную организованность и настойчивость проявил
опытный начальник тыла фронта генерал В. И. Вострухов. Я про-
шел с ним большой путь на фронте и сохранил о нем самые хорошие
воспоминания.
Большое внимание Военный совет уделял политическому обеспе-
чению операции. Как уже говорилось, войскам фронта предстояло
преодолеть ряд серьезных рубежей обороны, созданных противником
на реках Горный Тикич, Южный Буг и Днестр. Поэтому в период
подготовки этой операции политические органы все внимание сосре-
доточили на помощи командованию в обучении личного состава
форсированию рек с ходу. Для этого широко пропагандировался бое-
вой опыт, приобретенный войсками в ходе предыдущих операций,
в частности в период форсирования Днепра.
Политуправление фронта издало листовку-памятку для солдат
о форсировании рек с ходу. В подразделениях проводились
занятия и беседы на тему, как использовать подручные средства для
переправы, о преимуществах форсирования рек без пауз, как захваты-
вать плацдармы и т. п. Эти занятия и беседы проводили, как правило,
офицеры и сержанты, участвовавшие в форсировании Днепра.
Для первого броска через реку создавались специальные под-
разделения, в которых крепкое ядро составляли коммунисты и комсо-
мольцы.
Нужно отметить, что после успешной Корсунь-Шевченковской
операции в войсках был большой боевой подъем. Опыт разгрома
окруженной группировки использовался во всей партийно-полити-
ческой работе. Командный состав, все партийные, комсомольские
организации, политические работники непосредственно в войсках
повседневно вели большую работу по воспитанию личного состава
войск фронта в духе готовности к выполнению новых боевых задач
в сложной обстановке.
Накануне наступления Военный совет фронта обратился с воззва-
нием к бойцам, в котором излагались задачи наступления, требующие
стремительных ударов и полного разгрома врага. Командиры и по-
литработники перед началом наступления зачитали это воззвание
во всех ротах, батареях, эскадронах и эскадрильях.
Обращение Военного совета фронта было встречено личным соста-
вом фронта с большим подъемом и явилось для командиров и полит-
работников основой их политической работы в войсках в ходе про-
ведения операции.
Большое значение в политической подготовке войск фронта имело
постановление Верховного Совета Украинской ССР от 4 марта 1944
года, в котором была выражена искренняя благодарность украинского
народа нашей доблестной Красной Армии, великому русскому народу,
всем народам Советского Союза, Советскому правительству и Ком-
мунистической партии Советского Союза за освобождение украинских
земель от фашистских оккупантов.
150
В политической работе также были использованы приказы Вер-
ховного Главнокомандующего, в которых объявлялась благодарность
бойцам, офицерам и генералам. Все это нужно было довести до всего
личного состава и особенно до пополнения, прибывшего в войска
из освобожденных районов.
В связи с большим напряжением работы тыла командирам и по-
литработникам тыловых частей надлежало возглавить обеспечение
войск боеприпасами, горючим, продовольствием, а также организовать
своевременную эвакуацию раненых и оказание им медицинской
помощи. Много сделали политорганы фронта и в ходе операции, когда
войска вступили на территорию Молдавии. Они способствовали
скорейшему восстановлению органов Советской власти в освобожден-
ных районах, проводили большую политико-массовую работу среди
местного населения.
Перегруппировка наших войск проходила в весьма сжатые сроки
после ликвидации «лисянского выступа» противника. На ограниченной
площади требовалось разместить большое число стрелковых и механи-
зированных частей.
Командование фронта и армий проявило максимум усилий,
чтобы своевременно, организованно закончить перегруппировку и
сосредоточение войск для наступления. К 5 марта армии заняли
исходное положение в тех полосах, которые были им назначены.
Не обладая крупным численным превосходством в целом, нам
удалось создать выгодное соотношение сил на участке прорыва
на уманском направлении, и мы не сомневались в успешном преодоле-
нии обороны противника. Но чтобы обеспечить успех прорыва
и развития наступления, его требовалось вести в высоком темпе,
а от командования и штабов требовалось четкое, слаженное управ-
ление войсками и обеспечение их взаимодействия.
В условиях распутицы медленное продвижение наших войск дало
бы противнику возможность закрепиться на выгодных естественных
рубежах — реках и высотах. Необходимо было безостановочно гнать
противника и не давать ему использовать выгодные для обороны
условия местности и погоды.
Большая работа, проделанная в войсках командирами, политор-
ганами и партийными организациями в период подготовки операции,
способствовала мобилизации всего личного состава фронта на быстрей-
ший разгром врага и скорейшее освобождение Правобережной
Украины от немецко-фашистских захватчиков.
Следует особо подчеркнуть, что существо подготовки этой опера-
ции заключалось не только в выработке оперативно-тактических
решений, плана боя, организации взаимодействия и управления, но
и в особой усиленной организации материально-технического и ин-
женерного обеспечения. В этом и состоит своеобразие подготовки
данной наступательной операции.
Перед началом наступления 4 марта на участке прорыва была
проведена разведка боем с целью уточнения переднего края обороны
151
противника, его огневых средств и некоторого улучшения исходного
положения для наступления наших войск.
Разведка боем проводилась по всей полосе фронта.
Это делалось для того, чтобы замаскировать участки предстоящего
прорыва. Разведка подтвердила прежние данные о группировке
противника, о силах и нумерации его частей. Каких-либо существен-
ных изменений за дни подготовки операции в группировке против-
ника и его обороне не произошло. Кроме того, был выявлен ряд
дополнительных данных об огневых средствах противника и о систе-
ме его огня.
5 марта в 6 часов 54 минуты началось артиллерийское наступление
на направлении главного удара. Погода в этот день была теплой.
Утренний туман резко ухудшил видимость. Я находился на наблюда-
тельном пункте 52-й армии генерала К. А. Коротеева. Туман был
настолько плотным, что местность просматривалась не далее чем на 100
метров. Не видны были даже свои войска и тем более расположение
противника. Но так как артиллерийское наступление было подго-
товлено достаточно тщательно, на полной топографической основе,
то все засеченные огневые точки противника подвергались артилле-
рийской обработке по намеченному плану. Я не видел необходимости
из-за тумана отменять начало артиллерийского наступления или
переносить его. Начало наступления при тумане — дело сложное,
но это тоже способствовало тактической внезапности прорыва обо-
роны. Кроме того, не было никакой уверенности в том, что туман
в ближайшее время может рассеяться и что могут создаться более
благоприятные условия для атаки.
В этих условиях действия авиации были исключены.
Таким образом, основная тяжесть подготовки прорыва и под-
держки атаки пехоты и танков легла на артиллерию. Артиллерийская
подготовка атаки проведена была полностью по плану. Длилась она
56 минут.
Несомненно, результаты артиллерийской подготовки из-за тумана
были несколько снижены, но, несмотря на неблагоприятные метеоро-
логические условия, как потом подтвердилось в ходе наступления,
результат ее вполне обеспечил успех атаки.
Войска главной ударной группировки фронта в составе 40-й,
27-й, 52-й, 4-й гвардейской и 53-й общевойсковых, 2-й и 5-й гвардей-
ской танковых армий перешли в наступление. Наш удар оказался
неожиданным для противника. Это принесло нам успех. Полная
внезапность обеспечила намеченный прорыв.
В первый же день оборона врага была прорвана на протяжении
30—35 километров.
Когда первая позиция врага была уже фактически прорвана,
я приказал командармам 2-й и 5-й гвардейской танковых армий
немедленно ввести свои армии в сражение с целью завершения
прорыва всей обороны противника в первый же день операции.
2-я танковая армия была введена с рубежа Рубаный Мост, Рыжа-
новка в полосе 27-й армии. В ее задачу входило совместно с 27-й
армией уничтожить противостоящие части противника и в последую-
152
щем развивать успех на левом фланге в общем направлении Чижовка,
Ризино, Березовка, Монастыревка.
В полосе 4-й гвардейской армии с рубежа Рыжановка, Ольховец
была введена 5-я гвардейская танковая армия с задачей совместно
с частями гвардейской армии и во взаимодействии с войсками 2-й
танковой и 52-й армий уничтожить уманскую группировку против-
ника.
Взламывая оборону противника и преодолевая его упорное
сопротивление, войска ударной группировки к исходу 5 марта про-
двинулись в среднем на 13 километров и вышли на рубеж Рубаный
Мост, Ризино, Кобыляки, Гусаково.
Не вдаваясь в подробности описания борьбы войск главной
ударной группировки в период прорыва обороны, должен отметить, что
прорыв шел успешно и все контратаки противника, которые он пред-
принимал, отражались нашими войсками. Таким образом, выполняя
свои задачи, войска фронта уже к исходу 6-го и днем 7 марта в полосах
наступления 27-й, 52-й и 4-й гвардейской армий, 2-й и 5-й гвардейской
танковых армий успешно развивали наступление в пределах своих
разграничительных линий и вышли на реку Горный Тикич. С подходом
к реке передовые отряды начали немедленно с ходу форсировать ее.
Инженерные части, находящиеся в боевых порядках войск, вначале
навели штурмовые мостики из подручных средств. После захвата
передовыми отрядами участков на правом берегу реки саперы быстро
построили деревянные низководные мосты.
Следует сказать, что воины наших инженерных частей в трудных
условиях (отсутствовали транспортные машины с тяжелыми
средствами переправ), работая в ледяной воде, доставляя на себе
стройматериалы под огнем противника, в ночь на 7-е и в течение 7
марта построили 11 мостов. Это вполне обеспечило переправу войск
на главном направлении фронта. В результате стремительной атаки
была полностью прорвана оборона противника на тыловом рубеже
реки Горный Тикич.
7 марта гитлеровцы предприняли контрудар частями 13-й, 14-й
и 11-й танковых дивизий, усиленных 228-й и 261-й бригадами штур-
мовых орудий. Этими силами они пытались остановить стремительное
наступление наших войск и прежде всего прикрыть отход главных
сил из района Умани.
Но яростные контратаки пехоты и танков врага успешно отбивались
нашими войсками с огромными для него потерями в живой силе
и технике.
40-я армия, которая была подготовлена для развития успеха 27-й
армии, ввела в прорыв 50-й стрелковый корпус из состава фланговой
группировки и овладела рядом населенных пунктов и окраиной села
Кишенцы.
27-я армия, развивая наступление в общем направлении на Христи-
новку, вышла на рубеж южнее села Кишенцы.
2-я танковая армия, сломив сопротивление противника на южном
берегу реки Горный Тикич, к исходу 7 марта вела бой в районе
Поташа у железной дороги южнее и юго-западнее Желудькова.
153
Должен сказать, что руководство боевыми действиями 2-й танковой
армии, учитывая сложные условия местности и погоды, осуществлял
лично командарм генерал-лейтенант С. И. Богданов, все время
находившийся непосредственно в боевых порядках. Он твердо и уве-
ренно руководил подчиненными ему войсками, а штаб, организуя
управление и получая информацию, проверял выполнение приказов
командарма. Нужно сказать, что в создавшейся обстановке личное
присутствие командарма в боевых порядках имело большое значение
и способствовало высоким темпам наступления 2-й танковой
армии.
6-я танковая армия в составе 5-го гвардейского танкового и 5-го
механизированного корпусов 6 марта получила задачу обходным
маневром с северо-запада овладеть важным железнодорожным узлом
и опорным пунктом противника — Христиновкой, а в дальнейшем
наступать в юго-западном направлении на местечко Вапнярка
и станцию Вапнярка, не давая возможности противнику отходить
в южном и юго-западном направлениях.
К 7 марта 6-я танковая армия совместно с частями 27-й армии
овладела селом Кишенцы и вела бой за Нестеровку.
52-я армия тоже продолжала успешно продвигаться и 7 марта
вышла на рубеж западная окраина Попуженцы, Веселый Кут.
4-я гвардейская армия, преодолевая сопротивление врага, в течение
6 и 7 марта продвинулась на глубину до 17 километров.
5-я гвардейская танковая армия в составе 18-го, 20-го, 29-го
танковых корпусов и 59-го гвардейского танкового полка вела
напряженные, но успешные бои с контратакующей группировкой
противника. Армия отразила атаки 13-й и 14-й танковых дивизий
врага, вышла на северный берег реки Горный Тикич, на участке
Кардашовка, Дальняя и вела бой за переправу.
53-я армия, используя успех 4-й гвардейской армии, вводом в бой
дивизий из состава фланговой ударной группы развернула наступление
во флднг, начала свертывать оборону противника перед своим фронтом
и достигла рубежа — населенного пункта Стебное.
Итог первых трех дней операции был неплохой. Армии фронта
на направлении главного удара расширили прорыв до 80 километров
и продвинулись в глубину обороны противника до 50 километров.
Подготовленный рубеж вражеской обороны в глубине по реке
Горный Тикич был преодолен. Подвижные соединения фронта вышли
на реку Горный Тикич, и им открылась возможность нанести удар
на Христиновку и Умань.
Предусмотренные мероприятия по созданию фланговых группиро-
вок для развития удара в сторону флангов дали весьма положительные
результаты.
На расширении полосы прорыва решающим образом сказался ввод
из-за флангов ударной группировки стрелковых дивизий 40-й и 53-й
армий. Это дало возможность главной ударной группировке войск
действовать напористо и прямолинейно, тараня и ломая оборону и со-
противление противника, не отвлекая свои силы для развития прорыва
в сторону флангов и обеспечения этих флангов. Именно благодаря
154
этим мероприятиям 27-я, 52-я и 4-я гвардейская армии сумели к
исходу 7 марта сохранить свои ударные группировки и вторые эше-
лоны для развития наступления.
Вторые эшелоны играли в этой операции большую роль. Они
позволили наращивать усилия первого эшелона и осуществлять маневр
без особых сложностей, ибо по грязи преодоление всякого лишнего
километра требовало много времени и усилий.
В течение всех трех дней погода оставалась по-прежнему нелетной.
Авиация фронта, по существу, бездействовала, и мы не вправе были
предъявить к ней какие-либо требования.
8 марта началось наступление войск левого крыла фронта в общем
направлении на Ново-Украинку. Войска 5-й и 7-й гвардейских армий
перешли в наступление в 7 часов 50 минут после 56-минутной артил-
лерийской подготовки. В тот же день они прорвали оборону против-
ника на участке 12 километров и продвинулись в глубину до 7 кило-
метров. Такое незначительное продвижение объяснялось малой
плотностью артиллерии армий и почти полным отсутствием у них
танков непосредственной поддержки пехоты.
В тот день на главном, уманском направлении наши танковые
и механизированные соединения успешно продвигались на юго-запад.
Мощность, сокрушительная сила и внезапность удара обеспечили
быстрый взлом неприятельской обороны и развитие наступления.
Враг предпринял попытку ликвидировать прорыв на уманском направ-
лении, бросив в бой резервы.
Сражение развернулось в районе станции Поташ. Здесь наши
танковые войска вели напряженные бои с частями 11-й, 13-й и 14-й
танковых дивизий. Сотни танков и тысячи орудий с той и с другой
стороны участвовали в этом сражении, которое закончилось полным
разгромом врага. В боях в районе станции Поташ нами было захвачено
свыше 500 танков. Причем 200 танков были вполне исправны и пошли
на укомплектование танковых дивизий, понесших потери в Корсунь-
Шевченковской операции.
В результате боев наши войска захватили до 10 тысяч автомашин,
свыше 350 орудий, до 50 складов с вооружением, продовольствием
и боеприпасами, сотни тонн горючего и большое количество разного
военного имущества.
В дни этих напряженных боев газета «Правда» писала: «...какого
высочайшего накала должен быть наступательный порыв, чтобы
ежедневно, в любую погоду, и днем и ночью, без отдыха идти с боями
по грязи, преследовать врага, когда он бежит, ломать его оборону,
когда он сопротивляется, и гнать его, гнать прочь с нашей земли — до
Буга, за Буг, за Днестр — до конца. Для такого наступательного
порыва одного вдохновения и энтузиазма мало. Надо волю иметь
большевистскую, надо силу иметь богатырскую» *.
Красная Армия имела все необходимое для разгрома и изгнания
врагов за пределы нашей Родины. Были у нее и неиссякаемый
энтузиазм, и воля большевистская, и сила богатырская. Все это дали
1 Правда, 1944, 9 марта.
155
ей Коммунистическая партия и самоотверженные труженики тыла.
К 1 марта 1944 года в составе 2-го Украинского фронта насчитывался
159 441 коммунист1. При такой численности членов партии полит-
органы могли охватить партийным влиянием все отделения, расчеты
и экипажи.
В течение 8 и 9 марта войска, наступающие на уманском направ-
лении, продвинулись на глубину до 25—30 километров и расширили
фронт наступления до 170 километров. Это был уже большой опера-
тивный успех.
К исходу 9 марта 40-я армия Ф. Ф. Жмаченко, преодолевая
сопротивление противника, вышла на рубеж Сарны.
27-я армия к этому же времени достигла рубежа Шукайвода,
Христиновка, Верхнячка, западная окраина Великовки, восточная
окраина Россошки.
6-я танковая армия под командованием энергичного командарма
А. Г. Кравченко обходным маневром вырвалась вперед и к исходу
9 марта вела бои за овладение Христиновкой.
Войска 52-й армии к концу дня 9 марта вели бои за Умань.
2-я танковая армия завязала уличные бои в самом городе. Утром
10 марта войска 2-й танковой армии во взаимодействии с 5-й гвардей-
ской танковой и 52-й армиями полностью овладели Уманью.
Одними из первых пробились к Умани части 73-го стрелкового
корпуса, которым командовал генерал, впоследствии Маршал Совет-
ского Союза, П. Ф. Батицкий. Его корпус отличался быстротой,
организованностью и героическими действиями. Лично П. Ф. Батицкий
проявлял решительность, смелость и инициативу в бою.
29-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии, действуя
из района Машурова и совершив 40-километровый бросок в тыл
противника, стремительным ударом овладел Тальянками, Ледязиным,
Доброводами, Гележеновкой и к исходу дня тоже ворвался на юго-
восточную окраину Умани. Этот корпус, командиром которого был
генерал И. Ф. Кириченко, вообще отличался большой решительностью
и организованностью действий, и на сей раз он проявил себя
достойно. 40-километровый бросок в условиях распутицы и бездо-
рожья — это отлично!
Враг основательно заминировал Умань и взорвал ряд сооружений.
Но так как темп наступления войск нашего фронта был достаточно
высоким, ему не удалось полностью осуществить все злодеяния,
которые он наметил, уходя из города. На аэродроме Умани были
захвачены даже вражеские самолеты, не успевшие подняться в
воздух.
Прозвучал очередной салют в честь доблестных войск 2-го
Украинского фронта. Ряд соединений и частей получил наименование
«Уманских». На второй день после освобождения Умани я прибыл
в город. Это был сильный опорный пункт врага, поэтому освобож-
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 352060, д. 2, л. 1—2.
156
дение Умани явилось важным событием на пути нашего наступ-
ления.
Красивый украинский город с прекрасным Софиевским парком
весь до войны утопал в садах. Сейчас он предстал перед нами в руинах,
разрушенный гитлеровцами. На улицах валялись трупы немецких
солдат, стояли подбитые танки и автомашины противника.
Крупные здания большого аэродрома, примыкавшего к городу,
были разрушены, взлетная полоса взорвана, оставшиеся здания
заминированы, разрушена городская электростанция. Город был
заминирован, и пока были расчищены только основные маршруты,
где проходили войска.
Из Умани фашисты угнали в Германию около 10 тысяч девушек
и юношей. Почти полностью было истреблено немцами еврейское
население города. Много горя перенесли жители Умани во время
гитлеровской оккупации.
В период оккупации в районе Умани успешно и активно действо-
вали местные партизаны. Большую помощь оказали они нашим
войскам и во время боев за Умань. Сразу же после освобождения
Умани Красной Армией партизаны во главе с Захаровым вошли
в город и быстро взяли бразды правления в свои руки. В городе начали
действовать органы Советской власти. Для тыла нашего фронта
нормальная работа города и тем более узла дорог имела большое
значение. В центре города наши бойцы, бывшие уманские партизаны
и подпольщики установили временные обелиски, увенчанные пяти-
конечными звездами, в честь героев, отдавших свою жизнь за свободу
и независимость Родины.
Когда Горный Тикич и Умань остались позади, советские войска
устремились на запад. Понеся большие потери, противник начал
поспешное отступление. На всем пути его бегства оставались бро-
шенные танки, орудия, автомашины, комфортабельные штабные
автобусы, оружие, снаряжение, военное имущество.
10 марта войска 6-й танковой и 27-й армий овладели городом
и крупным железнодорожным узлом Христиновкой.
На ново-украинском направлении войска 5-й и 7-й гвардейских
армий также добились успеха, но продвижение и наступление их
развертывались несколько в замедленном темпе.
В этой обстановке 10 марта на главном направлении в основном
была выполнена ближайшая задача фронта. Наступление увенчалось
полным успехом. Оборона противника была прорвана, и прорыв
на уманском направлении достигал 170 километров по фронту
и 65 километров в глубину. На направлении вспомогательного удара
фронт противника также был прорван, и 5-я и 7-я гвардейские армии
продвинулись за сутки на 7—10 километров.
В обстановке успешного продвижения войск главной группировки
фронта обозначился отход противника и в полосе 53-й армии.
За пять дней боевых действий на уманском направлении войска
фронта разгромили части восьми вражеских дивизий: 198-й, 34-й, 75-й
пехотных, 2-й авиадесантной и 4-й горнострелковой, 11-й, 13-й
и 14-й танковых. Противник, потеряв управление своими войсками,
157
под ударами наших войск начал общий отход к Южному Бугу.
Войска фронта, особенно танковые армии, получили возможность
начать оперативное преследование.
Таков был общий итог первого этапа наступления.
Обстановка на соседних фронтах была следующей.
К исходу 9 марта войска 1-го Украинского фронта в результате
обходного маневра в сочетании с фронтальной атакой овладели
городом и железнодорожным узлом Старо-Константинов, ворвались
в Тернополь, где завязали уличные бои. Западнее и юго-западнее
Казатина овладели районным центром Винницкой области Улановом
и железнодорожной станцией Крыжаловка.
38-я армия 1-го Украинского фронта под командованием
генерала К. С. Москаленко готовилась к переходу в наступление.
3-й Украинский фронт на левом фланге и в центре успешно разви-
вал наступление, форсировал Ингулец, вышел в район Новый Буг,
Казанка, овладел железнодорожными станциями Новый Буг, Горо-
жаны, Моисеевка, Рахмановка, Лаковка и перерезал железную доро-
гу Долинское — Николаев.
Правофланговая 57-я армия 3-го Украинского фронта вела насту-
пательные бои, но, встретив упорное сопротивление противника,
большого успеха не имела.
Впереди на пути дальнейшего наступления войск 2-го Украинского
фронта была новая крупная естественная преграда — река Южный
Буг.
Форсирование бурного Южного Буга из-за половодья представ-
ляло нелегкую задачу.
Противник не без оснований полагал, что ему удастся закрепиться
на этой реке и не допустить продвижения Красной Армии на запад.
К правому берегу реки были подтянуты резервы. Сюда же постепенно
отводились и отступающие части. Отход противника прикрывался
арьергардами, которые оказывали на подступах к Южному Бугу
упорное сопротивление.
Но расчеты противника и на этот раз были опрокинуты решитель-
ными действиями войск фронта. Сметая на пути вражеские
арьергарды, наши танковые и пехотные соединения 11 марта продви-
нулись вперед более чем на 30 километров. В условиях бездорожья
и распутицы это было подвигом, успехом оперативного значения.
Отход разгромленного противника в эти дни принял беспорядоч-
ный, местами, я бы сказал, панический характер. Это надо было
использовать для организации решительного преследования.
11 марта я отдал приказ войскам фронта преследовать разбитого
противника на подходах к Южному Бугу, действовать смелее и реши-
тельнее. В приказе подчеркивалось, что противник понес тяжелые
потери в районе Христиновки и Умани, потерял основную массу
артиллерии и танков и не имеет резервов. Поэтому он не в состоянии
организовать сколько-нибудь плотную оборону.
В связи с этим от армий правого крыла фронта и центра —
2-й и 5-й гвардейской танковых армий — требовалось смелыми
и стремительными действиями отрезать части противника от переправ
158
и захватить переправы и плацдармы на правом берегу Южного
Буга.
Для успешного решения этой задачи предлагалось создать отряды
преследования, состоящие из пехоты на подводах, артиллерии на кон-
ной тяге, автомашин высокой проходимости, а также танков и сапер-
ных частей, которые должны были выходить на тылы и фланги
отходящего врага, отрезать ему пути отхода. Во главе отрядов прика-
зывалось поставить смелых и инициативных командиров.
Мною было также дано указание командующим армиями, чтобы
передовым частям, подходящим к Южному Бугу, была поставлена
задача смело с ходу форсировать реку на подручных средствах, не
ожидая подхода инженерных средств, и захватывать плацдармы. Эту
задачу приказывалось довести до всех бойцов. И наконец, было ука-
зано принять самые решительные меры к быстрейшему подтягиванию
переправочных средств для организации переправ главных сил фрон-
та. Выполняя этот приказ, войска 2-й и 5-й гвардейской танковых ар-
мий, а также 27-й, 52-й и 4-й гвардейской армий к исходу 11 марта,
преодолевая сопротивление противника, передовыми отрядами вышли
к Южному Бугу и овладели районными центрами Джулинка и Гай-
ворон, расположенными на берегу реки.
Таким образом, уже в первые два дня второго этапа операции
темп продвижения был значительно повышен. Войска фронта успеш-
но выполняли поставленную перед ними задачу.
На ново-украинском направлении части 5-й и 7-й гвардейских
армий 10 и 11 марта продолжали выполнять ранее поставленную
перед ними задачу. В наступление перешли правофланговые соеди-
нения 5-й гвардейской армии, перед фронтом которых противник
также начал общий отход. Что касается своего главного направления
юго-восточнее станции Марьяновка, то 5-я гвардейская армия, к
сожалению, имела здесь незначительное продвижение.
Итак, к исходу дня 11 марта наш прорыв достиг 300 километров
по фронту и до 100 километров в глубину.
Ставка Верховного Главнокомандования 11 марта потребовала
от меня решительнее преследовать противника на направлении
главного * удара, не дать ему возможности организовать оборону
на Южном Буге, после чего энергично развивать наступление уже
к Днестру, овладеть рубежом Мурованные Куриловцы, Могилев-
Подольский, Ямполь и захватить переправы на Днестре. Ставка
ориентировала на дальнейшее наступление с целью овладеть рай-
оном Бельцы, Кишинев и выйти на Прут, на нашу государственную
границу !.
Войска фронта энергично продвигались вперед.
Общее направление наступления фронта было Бельцы, Яссы.
В соответствии с вышеизложенной директивой Ставки устанав-
ливались и новые разграничительные линии между фронтами.
Итак, Ставка поставила перед войсками фронта новую задачу:
выйти на Днестр и Прут, то есть на нашу государственную границу.
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 36, л. 61.
159
Выход войск фронта на государственную границу требовал со-
ответствующих мероприятий и главным образом подтягивания
материально-технических средств для обеспечения войск и восста-
новления боевой техники, особенно танков и машин.
Во исполнение распоряжения Ставки от 11 марта я потребовал
от армий правого крыла фронта активнее преследовать отходящего
противника, с ходу форсировать Южный Буг, не дав возможности
врагу организовать оборону на этой реке.
В последующем войскам была поставлена задача развивать стре-
мительное наступление к Днестру и овладеть рубежом Мурованые
Куриловцы, Могилев-Подольский, Ямполь, захватить переправы через
Днестр.
В плане дальнейшего развития наступления каждой армии были
поставлены конкретные задачи: 40-й армии форсировать Южный
Буг и к исходу 14 марта овладеть рубежом Немиров, Брацлав, Кле-
бань. В последующем развивать стремительное наступление в общем
направлении на Шаргород, Лучинец, Хоньковицы; 27-й армии с ходу
форсировать Южный Буг, к исходу 12 марта захватить плацдарм на
правом берегу и, развивая наступление, к исходу 13 марта овладеть
рубежом Клебань, Дембовка, Сальцы. В дальнейшем развивать стре-
мительное наступление в общем направлении на Вапнярку и Могилев-
Подольский; 52-й армии с ходу форсировать Южный Буг и, развивая
наступление, к исходу 13 марта овладеть рубежом Лободовка, Жа-
бокричка. В последующем армия должна была наступать в общем на-
правлении на Радянское и Зыковку; 4-й гвардейской армии пресле-
довать противника, с ходу форсировать Южный Буг, к исходу 13 мар-
та овладеть рубежом Жабокричка, Ольгополь, Песчанка, Каменовата
и в последующем развивать наступление в общем направлении на
Чечельник, Песчаники, Сороки. 53-й армии наступать на Ново-
Архангельск, Голованевск. К исходу 13 марта форсировать Южный
Буг, захватить плацдарм на рубеже Саврань, Тридубы и в последую-
щем двигаться на Балту, обеспечивая главную группировку фронта
с юга; 6-й танковой армии переправиться через Южный Буг в полосе
27-й армии, с утра 14 марта наступать в направлении Вапнярки и к
исходу дня овладеть ею. В дальнейшем развивать наступление в нап-
равлении на Томашполь, Боровку и захватить переправу через Днестр
у Могилев-Подольского, Яруга; 2-й танковой армии форсировать Юж-
ный Буг у Джулинки и, развивая наступление в направлении на Жа-
бокричку, Вапнярку, совместно с 6-й танковой армией 14 марта овла-
деть Вапняркой. Дальнейшая задача армии состояла в том, чтобы
развивать удар в направлении Дзыговки и захватить переправу на
Днестре у Ямполя; 5-й гвардейской танковой армии форсировать
Южный Буг на участке Гайворон, Юзефполь и к исходу 13 марта ов-
ладеть районом Флорино, Иолонец, Поташно, в дальнейшем продол-
жая наступление в направлении на Катошин, Опелюхи, Ольшанки,
захватить переправу через Днестр у города Сороки.
Ближайшей задачей 7-й гвардейской армии, наступающей на левом
крыле фронта, было энергичное преследование отходящего против-
ника и форсирование с ходу Южного Буга. А в дальнейшем армия
160
должна была развивать стремительное наступление к Днестру в об-
щем направлении на Первомайск, Рыбница и захватить переправы
через реку.
5-му гвардейскому кавалерийскому корпусу, который был до
сих пор в моем резерве, была поставлена задача с рассветом 14 марта
нанести удар из-за левого фланга 4-й гвардейской армии в общем
направлении на Голованевск, Первомайск, разгромить отходящие
части противника и его тылы, отрезать врагу пути отхода и
переправы через Южный Буг на участке Первомайск, Константинов-
ка. В район Первомайска, Константиновки корпусу надлежало вый-
ти не позднее 16 марта. Таким образом, у корпуса создавалась очень
благоприятная обстановка для флангового удара по группировке про-
тивника, начавшей отход перед фронтом 5-й и 7-й гвардейских армий.
С форсированием Южного Буга связан ряд ярких эпизодов,
характеризующих решительные, умелые и самоотверженные дейст-
вия войск всех армий фронта.
Передовой отряд 2-й танковой армии с десантом стрелков и са-
перов на танках, имевший задачу захватить мост через Южный Буг
в районе непосредственно юго-западнее Джулинки, в 23 часа 11 мар-
та вышел к реке. В это время по мосту переправлялись отступавшие
части противника.
Врезавшись в отходившие колонны врага и разделившись на две
группы, наши танки отрезали противника от переправы и завязали
бой. Одна группа танков с пехотой занялась уничтожением вражес-
кого гарнизона в районе Джулинки и подходивших арьергардных
частей противника, а другая — направилась к мосту для его захвата.
Расстреливая столпившихся у переправы фашистов, головной танк
прорвался к мосту, но мост оказался минированным и был подорван
противником.
Значительные размеры разрушения и огневое противодействие
противника с правого берега реки задержали восстановление моста
до 13 марта. Но это не остановило наступающие части.
Разлившаяся река казалась непреодолимой. Мы располагали
также разведывательными данными, свидетельствующими о том, что
противник на правом берегу заранее построил развитую систему
оборонительных сооружений и заграждений, которые в сочетании
с разливом реки представляли собой довольно сильный оборони-
тельный рубеж. Нужны были величайшее мужество и героизм, чтобы
разбить врага и сокрушить оборону на Южном Буге.
Большая заслуга в решении задач 2-й танковой армией принадле-
жит ее командарму и хорошо слаженному армейскому аппарату
управления.
С. И. Богданов, с которым мне пришлось впервые встретиться
в Уманско-Ботошанской операции, произвел на меня большое впе-
чатление сначала своим внешним видом, а потом и деловыми качест-
вами. Это был высокий, представительный, красивый человек. Во
всех его действиях, в разговоре, в командах чувствовались высокая
требовательность, сильная воля и организованность. После принятия
решения и отдачи распоряжений он, как правило, лично выезжал
161
в войска и действовал спокойно и без суетливости. Штаб 2-й танко-
вой армии, возглавляемый генералом А. И. Радзиевским, производил
впечатление очень слаженного организма, на который командарм мог
полностью положиться. В действиях штаба не допускалось осечек и
ошибок.
Сплоченным и организованным был во 2-й танковой армии и Воен-
ный совет, членом которого был генерал П. М. Латышев. Это была
хорошо слаженная армия, в боевом отношении подготовленная,
организованная, а в действиях отличавшаяся смелостью, напори-
стостью и большой активностью.
Форсирование реки началось с ходу. Не давая противнику пере-
дышки, наши войска на лодках, плотах, понтонах приступили к пере-
праве на широком фронте. Фронт переправы простирался на 100 ки-
лометров.
Переправившись на правый берег, войска обрушились на про-
тивника всей своей мощью, прорвали его оборону и устремились на
запад и юго-запад.
Интересных в тактическом отношении героических эпизодов было
много. Особенно поучительны те, которые связаны с переправой тан-
ков. Танки переправлять было значительно труднее, чем пехоту. Здесь
требовались тяжелые мосты или паромы. Находчивость проявили тан-
кисты 2-й танковой армии в районе Шумилова. Они нашли относи-
тельно мелкое место глубиной до 2 метров. Место было тщательно
промерено и оборудовано подъездами и указателями. Выхлопные тру-
бы танков были выведены наверх, все люки наглухо задраены, за-
конопачены и промазаны солидолом. К середине дня 12 марта по дну
реки на глубине 2 метров прошло семь танков. Они неожиданно поя-
вились перед противником, приведя его в смятение. Стремительно
оттеснив врага, эти танки обеспечили расширение плацдарма на
участке Шумилове, Березки.
Не утверждаю, является ли этот пример переправы первым в этой
войне, но он заслуживает внимания: что уже в условиях Отечествен-
ной войны, в 1944 году, мы применили переправу танков по дну
реки — способ, который теперь стал широко распространенным.
Расширение танкистами плацдарма облегчило переправу подхо-
дящих главных сил и дало возможность инженерным частям при-
ступить к восстановлению разрушенного 60-тонного моста, построен-
ного немцами в Березках. В ночь на 14 марта по восстановленному
мосту были переправлены подошедшие главные силы 2-й танковой
армии и начали переправу войска 52-й армии.
15 марта в Джулинках было начато строительство второго моста
длиной 109 метров, грузоподъемностью 10 тонн. В тяжелых условиях,
во время снежного бурана, разыгравшегося ночью, к утру 18 марта
мост был построен. В этот же срок был построен мост в Шумилове
такой же грузоподъемности, но длиной 144 метра.
Мосты в Березках, Джулинках и Шумилове полностью обеспе-
чили переправу войск 52-й и 2-й танковых армий.
Части 4-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армии, смело
и решительно преследуя отходящего противника, тоже вышли
162
передовыми частями на Южный Буг. Благодаря стремительным
действиям им удалось захватить мост грузоподъемностью 30 тонн
в районе Хощевато. Они проделали это с большим мастерством.
Хотя мост и был минирован, но противник, беспорядочно отходя,
взорвать его не успел. Саперы танкового десанта немедленно раз-
минировали мост и взяли его под охрану.
В течение 12 марта противник безуспешно стремился артиллерий-
ско-минометным огнем разрушить этот мост. Подошедшие в этот же
день части наших главных сил выбили противника из Соломин,
Юзефполя и Казовчина и лишили гитлеровцев возможности обстре-
ливать мост. Однако во второй половине дня 35 самолетам противника
удалось прорваться и разрушить несколько пролетов моста.
К этому времени удалось переправить лишь передовые отряды
и 10 танков. Мост был восстановлен только к 5 часам 15 марта. По-
следующие налеты авиации противника ущерба уже не причинили.
Главные силы 5-й гвардейской танковой армии в связи с разру-
шением моста у Хощевато были направлены в полосу 52-й армии и
успешно переправились в районе Березки. Кроме того, с момента
вывода из строя моста у Хощевато инженерные части 4-й гвардейской
армии быстро организовали для пехоты и легкой артиллерии пере-
праву на трехканатных паромах, собранных из подручных средств.
Таким образом, части 4-й гвардейской армии переправились своевре-
менно. В полосе 40-й армии переправа также прошла успешно.
Словом, все армии фронта действовали очень организованно,
умело использовали все возможности для быстрого преодоления Юж-
ного Буга.
Успешные действия войск правого крыла фронта способствовали
успеху войск левого крыла фронта 5-й и 7-й армий. В связи с тем,
что выход на Южный Буг войск, особенно 27-й, 52-й, 4-й гвардей-
ской армий, 5-й гвардейской и 2-й танковых армий, создавал угрозу
окружения ново-украинской группировки, противник начал поспешно
отходить.
К исходу 13 марта, т. е. за девять суток операции, войска 2-го
Украинского фронта на направлении главного удара в основном
достигли рубежей, намеченных планом и являющихся ближайшей
целью операции, поставленной первоначальной директивой Ставки.
Южный Буг, который немцы хотели превратить в рубеж длитель-
ной обороны, был форсирован войсками фронта с ходу на протяжении
до 120 километров, от населенного пункта Стардашев до Хощевато.
В ряде районов переправившиеся передовые части захватили плац-
дарм глубиной до 10—12 километров, что обеспечивало успешную
переправу главных сил.
В целом операция развивалась так, что мы на пять — семь
суток опережали сроки, намеченные планом. За девять дней войска
ударной группировки фронта прошли с боями по бездорожью при
весенней распутице до 120 километров. В боях с 5 по 13 марта были
разгромлены части 10 вражеских пехотных дивизий, включая авиаде-
сантную и горнострелковую, 8 танковых дивизий и многочисленные
части артиллерии и специальных войск.
163
Теперь войска фронта устремились для выполнения новой за-
дачи — к рубежу Днестра.
Стремительность и мощный напор войск фронта вынудили про-
тивника отходить к Южному Бугу и за него, в ряде случаев отступле-
ние врага носило беспорядочный характер. Гитлеровцы бросали бо-
евую технику, артиллерию, танки, автомашины, автобусы. Дорога
между У манью и переправой у Джулинки — основная дорога, по
которой действовала наша 2-я танковая армия, была сплошь забита
брошенной боевой техникой и вооружением. Когда я проезжал по
ней, лично убедился, что противник бежал, забыв обо всем. Действи-
тельно, как говорили местные жители, «в одних подштанниках».
Для руководства захватом переправ и организации переправ,
а также для обеспечения плацдармов на южном берегу Буга я вы-
езжал в войска 2-й танковой, 52-й, 4-й гвардейской и 5-й гвардейской
танковой армий, используя все способы передвижения. У меня была
8-цилиндровая «эмка» Горьковского завода, которая постоянно вы-
ручала меня, но бывали и досадные случаи, об одном из которых
хотелось бы рассказать. Он произошел, когда я ехал к переправам
на Южный Буг.
Выехали с КП фронта, находившегося тогда в населенном пункте
Поташ. Двигались по грязи медленно, на первой скорости, не более
3—4 километров в час. Когда мы подъезжали к переправе, наступила
ночь. Темнота и непролазная грязь заставили пренебречь светомаски-
ровкой и включить фары. В трех километрах от переправы мы под-
верглись налету вражеской авиации. Моя группа состояла из четырех
машин. Впереди меня шел «виллис» с адъютантом, далее — моя маши-
на. Я сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. В кузове — пос-
тель и подушка. За мной шла машина «додж» с охраной, а далее — бро-
нетранспортер. Все машины, преодолевая грязь и глубокие колеи,
проделанные танкистами, шли на первой скорости. Рев наших мото-
ров заглушал все, и мы не слышали шума самолетов. Неожиданно
вокруг наших машин на площади примерно 50 на 100 метров все
озарилось пламенем, раздались взрывы бомб и свист осколков. Я при-
казал шоферу выключить свет фар, но впереди идущий «виллис» оста-
новился и загородил дорогу. Моя машина наехала на него, от толчка
опять включился свет, и шофер не мог его погасить. Проходит минута,
две. Мы слышим второй заход самолета, и новая серия бомб рассы-
палась возле наших машин. Наконец свет фар погас. Все четыре ма-
шины остановились. Самолетов в ночном небе уже не было слышно.
Осмотрев машины, мы увидели, что у моей «эмки» пробиты мелкими
осколками оба ветровых стекла. В крыше тоже несколько пробоин,
одна значительных размеров. «На память» в кузове машины оказался
большой осколок бомбы около 500 граммов, который ударился о по-
душку и одеяло и застрял. Подушка и одеяло спасли меня от осколка,
который мог бы угодить в позвоночник. Все уцелели. Конечно, слу-
чайно. К рассвету мы приехали на новый командный пункт. Нас
встретил начальник штаба генерал-полковник М. В. Захаров и удивил-
ся, что машины изрешечены, а мы живы. Всякое бывает на войне.
Этот эпизод показывает, как бездорожье стесняло движение
164
войск, штабов, командиров и командующих. А необходимость во что
бы то ни стало быть в войсках и помочь выполнению поставленных
задач, особенно на переправах, вынуждала меня и других военачаль-
ников не считаться ни с чем, в любое время дня и ночи и в любых
условиях выезжать на место боев для управления войсками.
В районе Джулинки и Хощевато я уточнил задачу командующим
27-й, 52-й армий, 2-й и 5-й гвардейской танковых армий и потребо-
вал быстрейшего выдвижения войск к Днестру.
Все усилия противника на главном направлении 2-го Украинского
фронта сводились теперь уже к тому, чтобы отойти за Днестр и
закрепиться на этом трудно преодолимом водном рубеже.
Как же складывалась обстановка к исходу 13 марта на соседних
фронтах?
1-й Украинский фронт на проскуровском направлении, преодоле-
вая сопротивление и контратаки пехоты и танков противника, про-
должал вести наступательные бои и продвигался вперед. Левофлан-
говая 38-я армия овладела Липовцом, Ильинцами, Дашевом.
3-й Украинский фронт, форсировав Днепр в нижнем течении,
13 марта овладел Херсоном. Правофланговая 57-я армия, преодо-
левая сопротивление противника, продвигалась вперед и вышла
в район Владимировки.
После форсирования Южного Буга и захвата плацдармов войска
без паузы устремились к Днестру.
Наступление шло все время в нарастающем темпе. Армии, соревну-
ясь между собой, стремились каждая как можно быстрее выполнить
поставленные задачи, выйти к Днестру и захватить переправы.
Теперь основная задача войск правого крыла фронта, в первую
очередь танковых армий, заключалась в том, чтобы не дать возмож-
ности противнику организовать оборону по этой реке и форсировать
ее с ходу.
Армии продолжали выполнять задачи с учетом сложившейся
обстановки.
На ново-украинском и первомайском направлениях и против
центра 2-го Украинского фронта немецко-фашистское командование
еще рассчитывало использовать для обороны Южный Буг с его
южным правым притоком р. Савранкой.
Крупными резервами вражеское командование к этому времени
уже не располагало, однако перед 2-м Украинским фронтом появи-
лись отдельные части и соединения, которых ранее не было. Немецкое
командование принимало лихорадочные меры к тому, чтобы задер-
жать наше наступление, и для этого оттягивало войска с других
фронтов.
В этот период между Южным Бугом и Днестром перед вой-
сками 2-го Украинского фронта продолжало действовать большин-
ство тех частей, которые в предыдущих боях были основательно по-
трепаны. Их моральное состояние было невысоким. Однако в общем
они еще представляли определенную силу, способную оказывать
165
противодействие, особенно в том случае, если темп нашего наступле-
ния ослабнет и немецко-фашистское командование получит пере-
дышку для приведения своих войск в порядок. Но мы этой передыш-
ки врагу не давали, действовали напористо, понимая, что скорейший
выход к Днестру и захват переправ через него имеют важнейшее
оперативное значение. Вот как оценил это Манштейн: «Обстановка
продолжала изменяться все быстрее и быстрее. К 15 марта против-
нику удалось нанести сильный удар по левому флангу 8-й армии.
Между этой армией и 1-й танковой армией образовалась широкая
брешь от Умани до Винницы. Противник, продвигаясь дальше на
юго-запад, выдвинул за Буг на участке 8-й армии передовые отряды
пяти армий, в том числе одной танковой армии» !. Далее Манштейн
пишет, что 8-я армия не смогла бы остановить наше наступление на
широком фронте Буга, и если попыталась бы это сделать, то советские
войска, форсировавшие Буг, отбросили бы ее на юг и первыми до-
стигли бы Днестра. Но то, чего боялся немецкий фельдмаршал и о
чем он умалчивает в своей книге, советские воины успешно осуще-
ствили: они разбили 8-ю армию и вышли к Днестру раньше отступа-
ющих ее частей.
В связи с нашим продвижением к Днестру, общее направление
действий главной ударной группировки войск 2-го Украинского
фронта несколько переместилось на юго-запад и запад, на могилев-
подольское направление.
В течение 14—17 марта армии правого крыла 2-го Украинского
фронта, особенно танковые армии, вели энергичное преследование
противника, продвигаясь в среднем по 15—20 километров в сутки.
Сосед справа, 38-я армия 1-го Украинского фронта, 15 марта
также вышел на Южный Буг в районе Винницы на 60-километровом
фронте от слободы Мизяковская до Михайловки. Одна из дивизий
этой армии форсировала Южный Буг и овладела плацдармом юж-
нее Винницы в районе Ворошиловка, Шершни, Гута. Этот успех 38-й
армии надежно обеспечивал наш правый фланг и способствовал
ускорению темпов преследования противника войсками 40-й армии
2-го Украинского фронта.
На проскуровском направлении войска 1-го Украинского фронта
отбивали контратаки крупных сил пехоты и танков противника,
нанося ему большие потери. Там шли упорные бои.
3-й Украинский фронт к исходу 16 марта, разгромив противника
в районе Березнеговатое, Снигиревка, овладел Бобринцом и Новой
Одессой.
Но если войска правого крыла 2-го Украинского фронта вели
энергичное преследование противника, то, к сожалению, войска левого
крыла — 5-я и 7-я гвардейские армии и 5-й гвардейский кавалерий-
ский корпус — двигались вперед медленно. Противник боялся нового
окружения и оказывал отчаянное сопротивление.
В моей телеграмме от 15 марта, направленной командующим
5-й и 7-й гвардейскими армиями, указывалось: «Преследование против-
1 Манштейн Э. Утерянные победы, с. 532.
166
ника Вашими армиями идет медленно. Поймите, что противник бежит.
Наши войска фронта уже ведут бой за Вапнярку. Вы оттягиваете
левое крыло фронта, идете по сравнению с правым крылом фронта
на 200 километров сзади. Основной причиной медленных темпов
преследования является:
1. Ведете войска равномерно по всему фронту и как гребенкой
прочесываете всю местность. Нет смелого маневра с выходом на пу-
ти отхода противника. Нет кулака для уничтожения противника
при его сопротивлении на основных направлениях. В связи с этим
вы даете противнику уводить его живую силу и технику.
2. Отрыв управления армий, корпусов, дивизий от войск. Особо
отстают тылы. Войска всегда требуют твердого управления. Креп-
кое управление обеспечивает высокие темпы, и войска делают чу-
деса».
Я потребовал от командующих армиями довести до сознания
всех генералов и офицеров, что противник поспешно отходит и что
задача наших войск заключается в том, чтобы смелее маневрировать,
выходить на тылы врага, отрезать пути его отхода, захватывать его
живую силу и технику. От командиров дивизий и корпусов требова-
лось больше самостоятельности и инициативы.
Далее в этой же телеграмме говорилось; «Создайте на основных
направлениях ударные кулаки и подвижные отряды для смелого
маневра по тылам врага с задачей уничтожать прикрытие противни-
ка, перерезать пути его отхода, уничтожать его живую силу и тех-
нику. На второстепенных направлениях выделите такие силы, кото-
рые способны будут при сопротивлении противника своими актив-
ными действиями сковать его, а при отходе противника освобождать
населенные пункты от отдельных вражеских солдат. Главное — на
основных направлениях глубже врезаться в расположение противника,
не оглядываться назад и дезорганизовывать его план отхода, захваты-
вая живую силу и технику. Не бояться, что противник по углубив-
шемуся нашему боевому порядку способен нанести серьезный удар.
Ведите разведку. Установите прочную связь по фронту.. Сейчас же
подготовьте отряды для захвата переправ противника на реке Юж-
ный Буг. Форсирование реки Южный Буг провести с ходу, как это
сделали армии правого крыла фронта. В соответствии с этими моими
указаниями требую решительно покончить с неправильной оценкой
возможностей противника. Приказываю развернуть действительно
смелое преследование».
Такой приказ явился, несомненно, необходимым, хотя мы и учи-
тывали, что эти армии не были усилены танками и подвижными
войсками. На этом направлении не было ни танковых армий, ни тан-
ковых бригад. Были лишь отдельные полки с малым количеством тан-
ков, и, естественно, они не могли задать тон преследованию. Хотя
наша славная пехота, особенно 5-й и 7-й гвардейских армий, была
достаточно выносливой и стойкой и выполняла задачи с честью, но
бездорожье, сравнительно широкий фронт, а также недостаточное
усиление, несомненно, сказывались на темпах наступления этих
армий.
167
Мой приказ был не обвинением командования армий, а реальной
оценкой действий этих армий и соответственно нацеливал войска на
те новые задачи, которые им предстояло решать.
Если темп продвижения войск постоянно нарастал и, как уже
указывалось, равнялся 15—25 километрам в сутки, то тыл все больше
и больше отставал. Автомобильный и гужевой транспорт фактически
отстал от войск на сотни километров. Наряду с трудностями, связан-
ными с бездорожьем, грязью, отмечались и отдельные факты нераспо-
рядительности. Поэтому командование и штаб фронта должны были
довольно резко вмешаться в работу тыла, потребовать и предупредить,
что отставание тылов может пагубно отразиться на выполнении
боевых задач.
Все мы отлично понимали, что нужны особые меры, которые
следует принять для организации работы фронтового и армейских
тылов. Здесь одни только требования не помогут.
Я обязал военные советы армий в течение двух-трех дней подтя-
нуть тылы к войскам и обеспечить подвоз боеприпасов и горючего.
Одному из членов Военного совета фронта и армий с группой офи-
церов тыла и политотдела было поручено направиться на маршруты
следования армейских тылов и автогужевого транспорта с боепри-
пасами и горючим.
Командование фронта приказало шире использовать для вытас-
кивания завязших автомашин местное население, привлекать для
этого также находящиеся в пути отставшие тягачи или проходящие
танки. Командующим армиями было предложено обеспечить постоян-
ную связь по радио или при помощи самолета с выделенными для
организации тыла членами военных советов. О продвижении тылов
командующие армиями должны были докладывать ежедневно к 22 ча-
сам мне. В результате принятых мер, благодаря использованию всех
транспортных сил и средств, привлечению рядового состава запасных
полков, широкой мобилизации местного населения и транспорта,
использованию трофейного конного состава, переноске грузов вруч-
ную, организации перевозок и подтягиванию грузов к действующим
участкам железных дорог, а также благодаря выдвижению вслед
за войсками оперативных групп офицеров — работников штабов и
тыловых органов — снабжение войск боеприпасами и горючим в
некоторой степени было улучшено. Восстановление сильно разрушен-
ной железной дороги шло очень медленно. Хотя генерал Кабанов
и принимал меры, но сил и средств у него для более быстрого восста-
новления не было.
Противник принимал все меры, чтобы разрушить железные дороги.
На некоторых магистралях, проходивших в полосе фронта, были
разрушены почти все мосты через реки и значительное количество
водопропускных труб. На местах разрушения образовывались боль-
шие бреши в дорожном полотне. Пути на многих станциях надо
было перешивать. Немало рельсов еще раньше попортили партизаны.
На путях громоздились разбитые эшелоны. Нужны были огромней-
шие усилия железнодорожников, чтобы в кратчайший срок оживить
железные дороги.
168
17 марта правофланговые соединения фронта непосредственно
вышли к Днестру, а передовые части 2-й танковой армии, пройдя
за четыре дня около 130 километров, овладели Ямполем на Днестре,
что в 40 километрах юго-восточнее Могилев-Подольского.
Советские воины оказались перед необходимостью преодолеть
еще одну широкую водную преграду.
За истекшие дни был достигнут перелом и на фронте 5-й и
7-й гвардейских армий, которые, преодолев упорное сопротивление
противника, к исходу 16 марта расширили прорыв по фронту до
120 километров и в глубину — до 70 километров. К утру 17 марта
наши войска овладели железнодорожным узлом Помощная.
В боях 8—16 марта войска этих армий нанесли тяжелые потери
шести пехотным дивизиям противника (161-й, 293-й, 106-й, 320-й,
282-й и 376-й), танковой дивизии СС «Мертвая голова», танковой
дивизии «Великая Германия» и 10-й мотодивизии. Противник оставил
на поле боя свыше 200 орудий, 60 танков, до 2 тысяч автомашин,
много пехотного оружия и другой военной техники. Враг потерял
более 12 тысяч убитыми и свыше 10 тысяч пленными.
В итоге упорных десятидневных боев 5-я и 7-я гвардейские армии
17 марта выполнили ближайшую задачу операции.
К исходу 17 марта 5-я гвардейская армия овладела Ново-Украин-
кой. В полосе 5-й гвардейской армии действовал 5-й гвардейский
кавалерийский корпус, который 17 марта вышел к переправам через
Южный Буг.
7-я гвардейская армия к исходу 17 марта, овладев железнодорож-
ным узлом Помощная, вела бой на рубеже Герасимовка, Ровенцы.
Сосед слева — 57-я армия 3-го Украинского фронта — после овла-
дения крупным узлом дорог, городом Бобринцем, продолжал наступ-
ление по направлению к Южному Бугу.
Такова была обстановка на 2-м Украинском фронте, сложившаяся
к исходу 17 марта. Она характеризовалась тем, что войска фронта
теперь действовали в двух группировках. Правая группировка — глав-
ная, в которую входили 40-я, 27-я и 52-я армии, правый фланг 4-й
гвардейской и все три танковые армии наступали в западном и юго-
западном направлениях, вышли на Днестр на фронте шириной до
100 километров и начали его форсирование. 6-я танковая армия на-
ступала на правом фланге и получила приказ изменить направле-
ние своего удара и нацелить его во взаимодействии с 27-й армией на
Могилев-Подольский. Левофланговая группировка теперь состояла
уже из части соединений 4-й гвардейской и 53-й армий, 5-й и 7-й гвар-
дейских армий и 5-го гвардейского кавалерийского корпуса. Она
наступала в южном направлении, сломила сопротивление врага и вы-
ходила к Южному Бугу на фронте шириной до 75 километров.
4-я гвардейская армия, примыкавшая в основном к правой груп-
пировке, была в то же время связующим звеном между обеими груп-
пировками, причем полоса ее действий расширилась с 20 до 80 кило-
метров. На своем левом фланге эта армия встретила сопротивле-
ние на реке Савранке — рубеже, который, по-видимому, входил
в систему вражеской обороны на Южном Буге.
7 И. С. Конев
169
В этой обстановке мне представлялось правильным, выйдя основ-
ными силами фронта на Днестр и овладев плацдармами, одновремен-
но левым крылом фронта развивать удар на Бендеры для охвата
группировки противника в районе Первомайска и Вознесенска,
отрезая ее от переправ через Днестр.
В связи с этим директивой от 17 марта я поставил перед армиями
левого крыла задачу стремительно развивать наступление к Днестру,
захватить переправы в районах Рыбницы и Дубоссар, а частью сил
двинуться на Бендеры.
53-й армии приказывалось с утра 19 марта нанести удар с фронта
Песчанка, Канцева, Первая в направлении на Балту и Рыбницу и к
исходу 22 марта овладеть плацдармом на правом берегу Днестра
на фронте Стройницы, Рыбница. 75-му стрелковому корпусу этой
армии в составе трех дивизий продолжать наступление в направлении
на Кривое Озеро и с ходу форсировать Южный Буг. 5-й гвардейской
армии ставилась задача не позднее 19 марта с ходу форсировать Юж-
ный Буг и овладеть плацдармом на правом берегу Днестра в районе
Дубоссар. 7-я гвардейская армия должна была, энергично развивая
удар своим правым флангом, 19 марта с ходу форсировать Южный
Бут, а в дальнейшем развивать наступление правым флангом в общем
направлении на Григориополь, имея в виду частью сил нанести удар
на Бендеры.
Конечно, успех на флангах фронта был неодинаков. Армии
правого крыла за истекший период продвинулись на 200—220 ки-
лометров, а армия левого крыла — лишь на 60—70 километров.
Теперь могилев-подольское направление было для нашего фронта
значительно более важным, чем первомайское, так как еше 11 марта
1944 года Ставка дала указание ввести главную группировку фронта
в район Могилев-Подольский, Ямполь. Поэтому основные усилия мы
перенесли на могилев-подольское направление с тем, чтобы добиться
форсирования Днестра и образования крупного оперативного плац-
дарма на противоположном берегу. В связи с этим командующим
армиями было указано, что важнейшей задачей армий правого крыла
фронта является захват и прочное закрепление за собой плацдармов
на правом берегу Днестра.
К исходу 18-го и днем 19 марта передовые части 27-й армии
генерала С. Г. Трофименко и 6-й танковой армии генерала А. Г. Крав-
ченко вышли к Днестру на участке Могилев-Подольский, 18 марта
к Днестру подошел 25-й армейский инженерный батальон.
Несмотря на стремительные действия передовых отрядов, за-
хватить переправы не удалось. Противник успел взорвать мост
в Могилев-Подольском и уничтожить переправочные средства в этом
районе. Но передовой отряд, заготовив и подтянув подручные
переправочные средства, вместе с дивизионными и армейскими
саперами построили ПО плотиков на 2—3 человека и 40 плотов — на
12—15 человек каждый.
На этих плотиках и плотах в ночь на 19 марта в районе Серебрия,
Яруга переправились пехота и часть артиллерии передовых отрядов.
Кроме того, днем и ночью 19 марта было построено 10 плашкоутов,
170
на которых были собраны паромы грузоподъемностью каждый уже
4—5 тонн.
В полосе 27-й армии к 20 марта построенные инженерными час-
тями десантно-паромные переправы обеспечивали форсирование
Днестра передовыми отрядами и главными силами армии. Одновре-
менно начали строиться и мосты у Могилев-Подольского и в Яруге.
Это были мосты для тяжелых грузов. Противник пытался воздей-
ствовать авиацией по районам переправ, но все его попытки не могли
приостановить строительство. Постройка мостов у Могилев-Подоль-
ского под грузы до 45 тонн, длиной 240 метров и в Яруге — под
грузы до 30 тонн, длиной 272 метра была закончена, и через них
началась переправа танков и артиллерии.
Передовые отряды 52-й и 2-й танковой армий вышли на Днестр
к исходу 17-го и днем 18 марта на участке Яруга, Сороки протяжен-
ностью 50 километров. На этом участке немцы имели два понтонных
моста. Один из них они разобрали и большую часть вывезли. Остав-
шиеся части были сосредоточены на правом берегу реки Косауц.
Второй понтонный мост грузоподъемностью 24 тонны,
длиной 210 метров противник успел взорвать лишь с правого берега.
Взрывом было уничтожено 60 метров моста.
В ночь на 18 марта саперы 2-й танковой армии, вышедшие к реке
вместе с передовыми отрядами, восстановили понтонный мост. За
ночь под огнем противника мотопехота передовых отрядов перепра-
вилась на правый берег реки, вступила в бой с частями противника
и к утру 18 марта захватила плацдарм. Используя этот успех, са-
перы захватили понтонный мост у противника. Произведя необходи-
мый ремонт, они собрали 18 полупонтонов, и 18 марта к 10 часам
первый понтон под грузы в 30 тонн начал действовать. На этом пон-
тоне немедленно началась переправа артиллерии передовых отрядов
2-й танковой армии.
Значительная ширина Днестра (200—300 метров), быстрое его
течение (1,5 метра в секунду) и сильный ветер затрудняли движение
паромов на веслах, их сильно сносило. Поэтому требовалось строи-
тельство тяжелых мостов. В полосе 52-й армии одновременно в ночь
на 19-е и днем 19 марта саперы разведали и организовали пять
десантно-паромных переправ, по одной на каждую дивизию. С по-
мощью этих переправ инженерные части 19 марта полностью перебро-
сили на правый берег передовые отряды 52-й армии и приступили к
переправе главных сил армии.
С 20 марта началось строительство постоянного моста, для по-
стройки которого удалось сосредоточить шесть инженерных баталь-
онов. В итоге через пять дней было закончено строительство моста
грузоподъемностью 45 тонн, длиной 255 метров и шириной проез-
жей части 4,1 метра. По нему немедленно началась переправа танков,
артиллерии и транспортов с боеприпасами.
Всего с 18 марта по 1 апреля через Днестр на участке Лядово, Со-
роки было построено шесть мостов, из них два — грузоподъемностью
45 тонн и 4 — грузоподъемностью 30 тонн. Эти мосты полностью
7*
171
обеспечили переправу войск правофланговых армий и подвоз им не-
обходимых грузов.
В те дни, как и всегда в напряженные моменты боевых действий,
с передовых позиций в штаб фронта и политуправление поступали
многочисленные сообщения о героических подвигах. Казалось, люди
состязались в доблести, и выделить из них кого-либо было очень
трудно. Какой мерой можно измерить, допустим, подвиг экипажей
двух танков из состава 6-й танковой армии, которые под командо-
ванием младших лейтенантов М. И. Тихонова и П. Ф. Орехова,
вырвавшись вперед, буквально на плечах отступающих гитлеровцев
вышли на берег реки в районе Могилев-Подольского и взяли в плен
более 200 вражеских солдат и офицеров.
В дальнейшем при форсировании Днестра отличились десятки
и сотни воинов. Бурную и полноводную реку первыми пересекли на
лодках, плотах и бочках бойцы взвода, которым руководил смелый
и решительный командир младший лейтенант А. С. Корабельников.
Эта горстка храбрецов отразила десятки контратак противника,
удержала захваченный ею плацдарм, который по мере подхода новых
сил все более расширялся и углублялся. А 21 марта к 4 часам 20
минутам на этот плацдарм переправился весь 5-й механизированный
корпус 6-й танковой армии.
В результате форсирования Днестра и развития наступления
наших войск фронт группы армий «Юг» был на этом направлении
разорван на две части. Правый фланг 1-й немецкой танковой армии
был отброшен к северо-западу, а левый фланг 8-й армии — к югу.
Войска фронта, продолжая форсировать Днестр на участке Брон-
ница, Кузьмин, вели бои по расширению плацдарма.
К исходу 19 марта на западном берегу Днестра был занят ряд
плацдармов. В районе Сорок подготавливалась специальная переп-
рава для танков. 53-я армия двумя дивизиями форсировала в это
время Южный Буг в районе Завалье и вела бой в районе Пужайково,
Осички. Словом, форсирование Днестра также проходило уско-
ренным порядком, по существу с ходу, причем в ряде мест удалось
захватить плацдармы.
Это показатель того, что советские войска великолепно овладели
умением форсировать реки, особенно с ходу. Этот опыт, приобретен-
ный в условиях Великой Отечественной войны, не утратил своей
ценности и ныне. Река Днестр в среднем и нижнем течении является
серьезной преградой. Наши солдаты проявили при форсировании
большую сноровку и храбрость, а офицеры и генералы хорошо смогли
организовать переправы, особенно офицеры и генералы инженерных
войск.
Противник предпринимал контратаки, особенно на левом крыле
фронта. Но все они успешно отбивались, и войска выполняли постав-
ленные перед ними задачи. Продолжались бои за переправы через
Южный Буг на левом фланге фронта. Части 5-й и 7-й гвардейских
армий подходили к нему главными силами.
К 20 марта фельдмаршал Манштейн принял чрезвычайные меры
для воссоздания группировки перед 2-м Украинским фронтом. Вот
172
как она выглядела: на рубеже Мовчаны, Лозово действовали части
1-й пехотной дивизии с тремя охранными батальонами румын, 112-й
полицейский батальон, учебный полк 4-го воздушного флота, 48-й
саперный батальон. На рубеже Лозовская, Серебрия вели бой 82-я
пехотная дивизия, части 18-й артиллерийской дивизии, 74-й и 361-й
саперные батальоны. На рубеже Могилев-Подольский, Сороки оказы-
вала сопротивление 75-я пехотная дивизия, усиленная основными
силами 18-й артиллерийской дивизии.
На рубеже Кременчуг, Великая Косница оборонялись 1-я и 5-я
пехотные дивизии 4-й армии румын с четырьмя охранными батальо-
нами и 213-м саперным батальоном. На рубеже Великая Косница,
Гоноровка сопротивлялись 34-я пехотная дивизия с частями 16-й
пехотной дивизии, 70-й артиллерийский полк резерва главного
командования, 332-я пехотная дивизия, 239-й зенитный дивизион,
135-й строительный батальон и 471-й противотанковый дивизион.
На рубеже Гоноровка, Любомирка вели бой 198-я пехотная диви-
зия с 4-й горнострелковой дивизией, 1009-й охранный батальон
румын, 54-й минометный полк, 482-й противотанковый и 286-й зе-
нитный дивизионы. На рубеже Любомирка, Пужайково противодей-
ствовала наступлению наших войск танковая дивизия СС «Мертвая
голова» с частями 11-й танковой дивизии. В районе Ольшанка, Зеле-
ная Левада оборонялись школа унтер-офицеров и штурмовой ба-
тальон 8-й армии, 13-я танковая дивизия с 472-м противотанковым
дивизионом. В районе Зеленая Левада, Ольшанка Южная действо-
вали 2-я авиадесантная дивизия, 612-й артиллерийский полк резерва
главного командования, 2-й и 3-й дивизионы 140-го артиллерий-
ского полка, 934-й артиллерийский дивизион. На рубеже Ольшанка,
Ново-Григорьевка оборонялись 376-я и 106-я пехотные дивизии
с боевой группой 167-й дивизии. На рубеже Ново-Григорьевка, Ка-
линовка оказывали сопротивление нашим войскам 282-я и 320-я
пехотные, 10-я моторизованная дивизии, танковая дивизия «Вели-
кая Германия», 7-й дивизион штурмовых орудий, 108-й артилле-
рийский дивизион, 99-й и 651-й саперные батальоны. На рубеже
Калиновка, Николо-Бабанка оборонялась корпусная группа «А»
в составе боевых групп 161-й, 293-й и 355-й пехотных дивизий.
В районе Большая Врадиевка действовали части 76-й пехотной
дивизии.
Я обременяю читателя длинным перечислением гитлеровских час-
тей для того, чтобы показать, как противник, пытаясь приостановить
наше наступление, набрал все, что было под рукой: тыловые части, ре-
зервные и отдельные батальоны, унтер-офицерскую школу 8-й армии.
Некоторые разбитые дивизии были сведены в боевые группы. Состав
этой группировки является яркой иллюстрацией силы нашего удара.
Разношерстные части, собранные со всех участков группы армий
«Юг», свидетельствовали о том, что положение противника было
тяжелым. Гитлеровцы намеревались во что бы то ни стало задержать
наше наступление на рубеже Днестр, Савранка, Южный Буг. Но из
этого ничего не вышло.
20 марта войска 5-й гвардейской армии вышли на Южный Буг
173
и вели бои за Первомайск. 21 марта на эту реку вышли войска 7-й
гвардейской армии и завязали бои за переправы.
Войска правого крыла фронта 21 марта продолжали форсиро-
вание Днестра и вели бои по овладению плацдармом на правом бе-
регу, расширив его до 80 километров по фронту и до 40 километров —
в глубину. Здесь сопротивление приняло более упорный характер.
Противник ввел свежую дивизию — 14-ю румынскую в районе
Сороки с тем, чтобы не допустить расширения плацдарма, но наступ-
лением наших войск румыны были смяты и отброшены на юго-запад.
На первомайском направлении враг усилил свой правый фланг 24-й
пехотной дивизией румын и полком власовцев с целью не допустить
прорыва наших войск в направлении Балты и Котовска. Но это тоже
не улучшило положение противника. И здесь он был разгромлен.
Успешно выполняя задачи, поставленные Ставкой Верховного
Главнокомандования, выйдя на Днестр и имея уже обширные плац-
дармы на западном берегу реки, мы в то же время не забывали и о
резервах.
В соответствии с моим решением в резерв фронта выводился
ряд соединений, и к 19 марта в распоряжении командующего фрон-
том сосредоточились значительные силы: девять стрелковых дивизий
и один укрепленный район. Кроме того, к 22 марта выводился в резерв
5-й гвардейский кавалерийский корпус.
Следует отметить, что с 21 марта начала немного проясняться по-
года. Это позволило действовать нашей и вражеской авиации. Прав-
да, 5-я воздушная армия за 21 марта произвела лишь 123 самолето-
вылета, сбив в воздушных боях пять самолетов неприятеля. Авиация
противника действовала более активно: она произвела за этот день
свыше 600 самолето-вылетов, преимущественно по району переправ
через Южный Буг и Днестр. Это объясняется главным образом тем,
что наши аэродромы были слишком удалены от войск, а захваченные
у противника ремонтировались.
38-я армия 1-го Украинского фронта, продолжая успешное на-
ступление, овладела крупным железнодорожным узлом Жмеринкой
и к исходу 21 марта вышла на рубеж Лысенка, Людовка, Браилов
и далее на запад по реке Ров до Маньковец.
57-я армия 3-го Украинского фронта к исходу 21 марта достигла
рубежа, идущего от западной окраины Бугского канала через Кремен-
чуг до Александровки.
22 марта я получил директиву Ставки Верховного Главнокоман-
дования, в которой отмечалось, что 3-й Украинский фронт отстает,
скован сильным сопротивлением противника в нижнем течении Юж-
ного Буга. В целях окружения вражеской группировки, действую-
щей там, и недопущения отхода ее за Днестр Ставка потребовала
от 2-го Украинского фронта силами войск его левого крыла, включая
и 5-ю гвардейскую танковую армию, нанести удар с фронта Кадыма,
Песчанка, Первомайск на юг по восточному берегу Днестра, овладеть
рубежом Бендеры, Тирасполь, отбросить противника к Черному морю,
не допуская отхода его за Днестр. Войска правого крыла фронта
должны были выйти на Прут, на государственную границу, нанося
174
одновременно удар двумя общевойсковыми и двумя танковыми
армиями на юг, по западному берегу Днестра с задачей овладеть
рубежом Унгены, Кишинев. 5-й гвардейский кавалерийский корпус
приказывалось использовать для развития удара на Кишинев по
западному берегу Днестра.
Этот план создавал возможность полностью прижать 6-ю армию
немцев к морю. Наступление на юг по западному берегу Днестра
Ставка приказывала начать 24—25 марта !.
Во исполнение приказа Ставки Верховного Главнокомандования
22 марта мною были поставлены следующие задачи войскам: армиям
правого крыла фронта продолжать наступление с тем, чтобы выйти
на Прут на фронте Липканы, Яссы. Армиям центра и левого крыла
ставилась задача продолжать наступление по обоим берегам Днестра
в общем направлении на Бендеры с целью совместно с войсками 3-го
Украинского фронта сжать группу противника между Днестровским
лиманом и Черным морем. Ближайшая цель состояла в том, чтобы
отрезать пути отхода противнику на запад, захватить переправы
через Днестр у Рыбницы, Дубоссар, Бендер и овладеть Яссами,
Кишиневом, Бендерами, Тирасполем, Раздельной.
Не останавливаясь подробно на задачах, поставленных всем ар-
миям, следует указать, что 5-я гвардейская танковая армия П. А. Рот-
мистрова с утра 22 марта всеми силами должна была перейти
в энергичное наступление на юг в общем направлении на Кадым,
Слободку, Ставрово, Тирасполь и к исходу дня занять район Сло-
бодки и станцию Обходная. К вечеру 28 марта войска армии должны
были овладеть Бендерами и Тирасполем, захватить переправы на
Днестре, отрезать пути отхода противнику на запад.
53-я армия поворачивалась почти на юг и усиливалась до девяти
дивизий с танковым полком. Ей приказывалось продолжать энергич-
ное наступление, нанося главный удар в направлении на Балту
и Котовск, к исходу 24 марта овладеть рубежом Кошары, Косы,
Шляхетно. В дальнейшем армия должна была развивать стремительное
наступление в общем направлении на Бендеры. При развитии на-
ступления на юг армия должна была установить боевое взаимодей-
ствие с 5-й гвардейской армией.
5-й гвардейской армии к исходу 22 марта надлежало всеми си-
лами форсировать Южный Буг и захватить плацдарм; с рассветом
следующего дня перейти в решительное наступление, нанося глав-
ный удар правым флангом в общем направлении на Тридубы, Сталино.
К исходу 24 марта армия должна была овладеть рубежом Точилово,
Михайловка, Любашовка и в дальнейшем, используя успех 53-й армии,
развивать наступление в общем направлении на Ананьев, Тирасполь.
В этот же день были уточнены задачи 6-й и 2-й танковых армий.
6-й танковой армии ставилась задача с утра 24 марта перейти в ре-
шительное наступление и развивать удар в направлении Шальвари,
Век, Тырново, Рышкановка, Скуляны, Унгены. К исходу дня овладеть
районом Рышкановка, Старая Яблоно, Стурзеждь, а к исходу
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 36, л. 67—68.
175
26 марта — районом Унгены, исключительно Пырлица, Петешты.
В дальнейшем армии приказывалось развивать наступление на Бол-
дурешты, Ниспоряны, Лопушно, Котовское, Бендеры, ударом с юга
содействовать 2-й танковой армии в захвате Кишинева. С выходом
в район Скулян армия должна была выделить сильный разведыва-
тельный отряд на Яссы и Хуши. 2-й танковой армии было приказано
из района Шеткевич, Сороки с утра 24 марта перейти в наступление
и, развивая удар в направлении Бельцы, Флорешты, Пырлица, к исхо-
ду дня овладеть районом и городом Бельцы, а к вечеру 26 марта —
Пырлица, Корнешти, Стар, Нигурень. Дальнейшая задача армии со-
стояла в том, чтобы продолжать наступление в направлении Тузора,
Кишинева, к исходу 29 марта овладеть Кишиневом и развить удар на
Бендеры с целью отрезать противника от переправ на Днестре.
В соответствии с этими задачами войска получили усиление. 5-я
гвардейская армия получила 48-й стрелковый корпус из 53-й армии,
53-я армия — 104-й стрелковый корпус 40-й армии. 27-й гвардей-
ский стрелковый корпус 7-й гвардейской армии в составе трех стрел-
ковых дивизий выводился в район Юзефполя в резерв командую-
щего фронтом.
Из этих решений видно, что 22 марта войска фронта были
нацелены на решение задач, которые выходили уже за рамки пер-
воначального плана операции. Здесь часть сил поворачивалась на
юг для взаимодействия с 3-м Украинским фронтом и разгрома 6-й
армии немцев, оборонявшейся в нижнем течении Южного Буга.
Такой поворот был оправдан обстановкой. Войска нашего фронта
должны были помочь наступать 3-му Украинскому фронту.
В это время мне позвонил И. В. Сталин.
— Каковы ваши дальнейшие планы? — спросил он.
Я доложил, что, исходя из директив, поставленных фронту,
основной удар буду наносить на Бельцы и Яссы, а затем поверну две
общевойсковые и две танковые армии центра фронта для удара вдоль
обоих берегов Днестра и для поддержки 3-го Украинского фронта.
— А что вы думаете относительно Одессы? Ваше положение
очень выгодное. Может быть,.вы сумеете, по крайней мере с захватом
станции Раздельная часть сил повернуть прямо на юг, на Одессу?
Я ответил И. В. Сталину, что, к сожалению, перегруппировать
на этот фланг часть подвижных войск фронта не сумею, танковые
армии пришлось бы возвращать назад, да к тому же из-за тяжелых
условий местности и непролазной грязи по техническим причинам
выбыло из строя много танков. Что касается действий 7-й гвардей-
ской армии генерала М. С. Шумилова, то я дал командарму указа-
ние поскорее форсировать Южный Буг и овладеть районом станции
Раздельная, узлом железных дорог. Но так как у М. С. Шумилова
никаких маневренных средств, кроме пехоты, не было, маневр
к югу от Раздельной ему выполнить не удалось.
Этот разговор, по существу, был как бы проверкой возможностей
фронта. Верховный Главнокомандующий хотел выяснить мои планы
по поводу дальнейших действий после выхода войск фронта к Днестру
и захвата плацдармов на его западном берегу.
176
Здесь создавалась очень благоприятная обстановка для действий
2-го Украинского фронта. Фронт глубоко врезался в расположение
противника. Возникла заманчивая перспектива нанести удар по
южной группировке немцев.
В течение 22—23 марта войска правого крыла фронта продолжа-
ли бои по расширению плацдармов на правом берегу Днестра.
На левом фланге в результате двухдневных упорных боев 5-я гвар-
дейская армия 22 марта овладела важным железнодорожным узлом
и сильным опорным пунктом обороны врага в среднем течении
Южного Буга Первомайском, форсировала в этом районе Южный
Буг и вела бои по расширению плацдарма. За день боя здесь было
захвачено в плен свыше тысячи солдат и офицеров 198-й, 320-й,
376-й пехотных дивизий, 4-й горнострелковой и 2-й авиадесантной
дивизий, 10-й моторизованной дивизии, 23-й и 24-й танковых дивизий
немцев, а также солдат различных сводных частей румынской армии.
На ананьевском направлении противник по-прежнему сдерживал
наше наступление, спешно отводя тылы и технику на западный
берег Днестра.
23	марта войска фронта на отдельных направлениях продвину-
лись до 20 километров, овладели крупными железнодорожными
станциями Тырново и Флорешты. В этот же день начался отход
противника из района Котовска.
В полосе 40-й армии гитлеровцы резко усилили свое сопротив-
ление, боясь удара нашего заходящего фланга. 23 марта их части при
поддержке авиации повели наступление на Мурованые Куриловцы,
но успеха не добились. Наступление было приостановлено, и про-
тивник отброшен.
Одновременно с наступлением в полосе 40-й армии противник
повел наступление и на участке соседа — в полосе 38-й армии 1-го
Украинского фронта. Бросив в бой более одной пехотной дивизии с
танками, самоходно-артиллерийскими установками, гитлеровцы пред-
приняли контрудар против частей 38-й армии на участке Антоновка,
Бар, Шершни, 30 километров западнее Жмеринки. Но и здесь они
не добились успеха. Сосед слева — 57-я армия 3-го Украинского
фронта пыталась 22 марта форсировать Южный Буг на участке
Константиновка, Александровка, но успеха не имела.
24	и 25 марта войска нашего фронта продолжали наступление
на своем правом фланге. В центре и на отдельных направлениях они
продвинулись до 60 километров.
25	марта, через 20 дней после начала прорыва обороны против-
ника на уманском направлении, 40-я, 27-я и 52-я армии передовыми
отрядами вышли на Государственную границу Советского Союза —
реку Прут и с ходу форсировали ее.
Развивая наступление, 26 марта в 85-километровой полосе на
Прут вышла ударная группировка 2-го Украинского фронта, совет-
ские воины форсировали реку и перенесли боевые действия на тер-
риторию Румынии. Эта замечательная победа открыла новую страницу
в летописи героической борьбы советского народа против немецко-
177
фашистских захватчиков. Первыми в ходе Уманско-Ботошанской
операции 2-го Украинского фронта на территорию Румынии всту-
пили войска 27-й армии генерала С. Г. Трофименко и 52-й армии
генерала К. А. Коротеева. Освобожденный участок государственной
границы по Пруту взял под охрану 24-й пограничный полк, которым
командовал подполковник Г. Капустин. Подразделения этого полка
приняли здесь первый бой с врагом в самом начале войны.
Офицер 52-й армии капитан А. Жариков, одним из первых, опере-
див на «студебеккере» с боеприпасами подходящие к Пруту передо-
вые части, ночью подъехал к реке, когда отходил последний паром с
отступающими румынскими солдатами. В темноте капитан принял
румын за своих. Он-приказал погрузить на паром машину и с несколь-
кими солдатами стал переправляться на противоположный берег.
Румын было около 40 человек. Оценив обстановку, капитан обратился
к ним:
— Молдаване есть среди вас?
Нашлись три солдата из Молдавии.
— Вы должны помочь мне сгрузить боеприпасы и пригнать об-
ратно паром. Всем румынам передайте, что я отпускаю их по домам,
если они не хотят попасть в плен... Оружие сложить на пароме.
Нужно сказать, что во многих случаях наши воины в тот период
уже не брали румынских солдат в плен, а, отобрав оружие, отпускали
домой.
Особенно хорошее отношение проявляли наши воины к румынским
подразделениям, самостоятельно прекратившим всякое сопротив-
ление.
Волнующее событие в истории Великой Отечественной войны —
войска фронта первыми вышли на Государственную границу Совет-
ского Союза, и Москва салютовала в их честь 24 залпами из 324 ору-
дий. Передовая газета «Известия» от 28 марта 1944 года писала: «Гит-
лер пытался подошвами немецких солдатских сапог стереть черту
государственной границы СССР. Но советский народ поклялся истре-
бить всех немецких оккупантов, пробравшихся на нашу Родину для ее
порабощения. В едином гневном порыве он поднялся на жестокую
битву с врагом, и сегодня немецкие полчища уже отбрасываются за
пределы Советской страны...» и далее: «...Весть о том, что советские
знамена развеваются над Прутом, встречена трудящимися СССР с гро-
мадным воодушевлением. Когда в Москве прозвучал салют Родины
в честь доблестных частей 2-го Украинского фронта, вышедших
на государственную границу СССР, десятки тысяч трудящихся
встали на торжественную вахту и отдали свой трудовой салют слав-
ным Днестровским дивизиям.
На митинге тульских шахтеров навалоотбойщик т. Петинов заявил:
— Я, рядовой советский шахтер, сегодня встаю на вахту в честь
доблестных войск 2-го Украинского фронта и обязуюсь выполнить
норму на 160 процентов.
Тов. Петинов превысил свое обязательство — он выполнил норму
на 180 процентов.
На заводах Москвы, Ленинграда, Урала рабочие взяли на себя
178
дополнительные обязательства, чтобы своим трудом отметить заме-
чательную победу Красной Армии».
В войсках в связи с выходом на государственную границу проходи-
ли митинги и собрания.
Красноармеец 849-го артиллерийского полка 294-й стрелковой
дивизии Мерцалов, выступая на собрании, заявил: «Теперь каждому
из нас стало ясно, как следует вести себя на румынской территории.
Мы, воины Красной Армии, должны показать и покажем, что Красная
Армия — самая культурная армия мира» 1.
Центральные газеты 28 марта 1944 года публиковали приказ
Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Начинался он так:
«Приказ Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского
Союза Коневу.
Войска 2-го Украинского фронта, продолжая стремительное
наступление, несколько дней назад форсировали реку Днестр на
участке протяжением 175 километров, овладели городом и важным
железнодорожным узлом Бельцы и, развивая наступление, вышли на
нашу государственную границу — реку Прут — на фронте протяже-
нием в 85 километров».
Затем перечислялись фамилии командующих и командиров, чьи
войска наиболее отличились в боях, определялись время и разряд
салюта. И далее говорилось: «За отличные боевые действия объявляю
благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим
в боях при форсировании Днестра, овладении Бельцы и выходе на
государственную границу.
Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость
нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!» 1 2
В передовой статье газеты «Известия» говорилось: «Близок день,
когда на всем своем протяжении границы могучего Советского
государства вновь станут незыблемыми. На долгие времена запомнят
наши враги, что посягнуть на советскую землю — значит подписать
себе смертный приговор!»
День 26 марта 1944 г.— день выхода советских войск на госу-
дарственную границу — вошел в историю Великой Отечественной
войны как незабываемая дата.
Дальнейшие действия нашего фронта развивались так: 4-я гвар-
дейская армия продвинулась до 10 километров и к исходу дня вела
бои на рубеже Кюндеждь, Цира, Кушмирка, Шестачи, Шипка, Бол.
Молокиш, Красненькое, Ивановка, Семеновка, Стремба, Евдотья —
по обоим берегам Днестра; 53-я армия в течение дня отражала не-
однократные контратаки врага из района Балты, а к исходу дня вела
бой по уничтожению окруженного в Балте гарнизона и овладела
несколькими населенными пунктами в этом районе; 5-я и 7-я гвар-
дейские армии продолжали бои по расширению плацдарма на правом
берегу Южного Буга; части 6-й и 2-й танковых армий заканчивали
1 ЦАМО, ф. 240, оп. 2742, д. 27, л. 146.
2 Известия, 1944, 28 марта.
179
переправу через Днестр; 5-я гвардейская танковая армия 29-м тан-
ковым корпусом вела бой за Рыбницу, а 18-м и 20-м танковыми
корпусами — за Слободзею.
О напряженности боев свидетельствуют некоторые данные, ка-
сающиеся состояния танковых армий на 26 марта.
За 21 день фронтовой операции танковые армии понесли зна-
чительные потери в материальной части, главным образом по техни-
ческим причинам, из-за бездорожья и грязи. Мы ожидали пополне-
ния танками и самоходно-артиллерийскими установками, но оно под-
ходило медленно. На 25—26 марта осталось: во 2-й танковой армии—
танков 36, САУ 12; в 5-й гвардейской — танков 9, САУ 7; в 6-й —
танков 40, САУ 6. Всего, таким образом, во всех трех армиях было
85 танков и 25 САУ. Общие потери танков и самоходно-артилле-
рийских установок были весьма значительны.
Естественно, что в действиях танковых армий наступила пауза,
необходимая для приведения частей в порядок, получения матери-
альной части и горючего. Маневрировать дальше было невозможно.
Надо сказать, что танки, которые шли на пополнение армий, быст-
ро прибыть не могли, так как они выгружались на станциях Умань и
Христиновка и дальше шли своим ходом.
В условиях бездорожья, недостаточного обеспечения автотягой
и горюче-смазочными материалами большая часть артиллерии от-
стала в пути и растянулась на марше на 150—200 километров.
С войсками двигалась преимущественно артиллерия на конной тяге
и частично — на гусеничных тракторах.
К 25 марта в боевых порядках пехоты находилось не более 50—
60 процентов артиллерии преимущественно малого калибра. На-
пример, среди отставших по указанным выше причинам артиллерий-
ских частей на 25 марта в районе Умани и Гайсина был 1322-й
истребительный противотанковый артиллерийский полк; в районе
Умани и Дубоссар — 30-я артиллерийская дивизия; в районе Ташлы-
ка и Первомайска — 265-й пушечный артиллерийский полк и 6-я
отдельная противотанковая артиллерийская бригада; в районе Ям-
поля — 88-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк;
в районе Тальной — 34-я отдельная истребительная тяжелая про-
тивотанковая артиллерийская бригада; в районе Гайсина и Тульчина —
1950-й пушечный артиллерийский полк; в районе Звенигородки —
1327-й пушечный артиллерийский полк. Полагаю, что все это доста-
точно ясно характеризует условия, в которых действовали войска.
Разумеется, принимались все меры, чтобы подтянуть к войскам отста-
ющую артиллерию.
Фронт успешно выполнял поставленные задачи. Оперативно-стра-
тегические успехи были налицо. Но потери и утомление наступаю-
щих войск, растянутость на широком фронте, большая глубина, от-
ставание тылов — все это говорило о том, что недалек такой период
операции, когда потребуется принятие решительных мер по подтя-
гиванию тылов, перегруппировке войск и организации их отдыха.
И тем не менее мы должны были продолжать операцию, чтобы за-
вершить ее выходом на Прут и создать необходимые условия для
180
последующих действий. Особенно это было важно в связи с отста-
ванием 3-го Украинского фронта. Его левое крыло все время оттяги-
валось, а нам хотелось, чтобы и оно вышло на Днестр и выполнило
свои задачи. 26 марта я направил внеочередное боевое донесение
в Ставку Верховного Главнокомандования, в котором говорилось:
«Войска 2-го Украинского фронта, прорвав западнее Звенигород-
ка 5 марта 1944 года оборону противника и разгромив его уманско-
христиновскую группировку, энергично развивали наступление, в ходе
которого с ходу форсировали реку Южный Буг и второй крупный
водный рубеж — реку Днестр на протяжении 175 километров.
Продолжая развивать наступление, к исходу 25 марта войска
фронта частью сил вышли к государственной границе на реке Прут
на фронте Куконешти-Стар, Думяны, Демиденьи и Горешты, Таксо-
бяны. Овладели городом Бельцы. Разведка перешла реку Прут у
Куконешти-Стар, Таксобяны, Скулянь.
Таким образом, войска 2-го Украинского фронта в труднейших
условиях полной распутицы и бездорожья за 21 день на главном
направлении с упорными боями прошли свыше 320 километров.
За время операции разгромлены следующие соединения и части
8-й и 1-й танковой армий немцев: 11-я, 13-я, 14-я, 16-я и 17-я танко-
вые дивизии; моториз. дивизия «Великая Германия»; 10-я моторизо-
ванная дивизия; 1-я, 34-я, 75-я, 82-я, 198-я, 376-я, 332-я, 167-я, 39-я,
293-я, 25-я пехотные дивизии; 2-я авиадесантная дивизия и 4-я горно-
стрелковая дивизия; 18-я и 310-я артиллерийские дивизии; 17-я зенит-
ная дивизия; 34-й, 62-й, 70-й, 108-й и 109-й артиллерийские; 1-й,
52-й, 54-й, 57-й минометные полки резерва главного командования;
471-й, 472-й, 482-й и 8-й противотанковые дивизионы; 293-й и 677-й
зенитно-артиллерийские дивизионы; 7-й и 202-й дивизионы штурмо-
вых орудий; 24-й, 361-й, 561-й, 788-й, 842-й и 867-й охранные
батальоны; 74-й и 213-й саперные батальоны; школа унтер-офи-
церов 8-й армии; 905-я штурмовая лодочная команда; 507-й и 264-й
стрелковые батальоны.
Кроме того, разгромлены: 5-я, 8-я, 14-я пехотные дивизии; 14-й,
1-й и 7-й отдельные кавалерийские эскадроны; 10-й жандармский
батальон; 1009-й, 1013-й, 1014-й и 1015-й рабочие батальоны 4-й
румынской армии.
Понесли большие потери в материальной части танковые дивизии
СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» и 1-я танковая дивизия.
За весь период операции противник оставил на поле боя свыше
62 тысяч убитыми. За это же время наши войска взяли в плен 18 763
солдата и офицера. Враг понес большие потери в материальной части.
Войска 2-го Украинского фронта захватили и уничтожили свыше
600 танков, 225 бронетранспортеров, 1275 орудий всех систем и калиб-
ров, 775 минометов, 3350 пулеметов, 21 000 автомашин, 4500 пово-
зок, 10 500 лошадей, множество складов с военно-техническим
имуществом, боеприпасами и один склад с горючим»1.
1 Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны.
1955, вып. 15, с. 85—86.
181
В этом донесении излагались краткие итоги трех этапов и перво-
начальные итоги четвертого этапа Уманско-Ботошанской операции,
т. е. результаты выполнения задач, поставленных фронту Ставкой,
и дальнейшее развитие наступления в глубину уже сверх этих
задач.
27 марта войска фронта занимали следующее положение:
40-я армия утром 27 марта отбила контратаку 60 танков и до
двух пехотных полков противника, обеспечивая правое крыло фронта.
К исходу дня армия вышла на рубеж Куча, Непоротово, Новоселица,
Вийшора.
27-я армия вышла к Пруту, передовыми отрядами захватила
противоположный берег реки и вела борьбу за расширение плац-
дармов.
52-я армия правым флангом достигла Прута на фронте Горешты,
Скуляны, главными силами, в связи с отставанием левого фланга 4-й
гвардейской армии, вела бои, повернувшись фронтом на юго-восток.
4-я гвардейская армия отражала вражеские контратаки. Поворот
ее на юг создавал невыгодную оперативную обстановку для против-
ника. Противник, почувствовав угрозу, принимал все меры к тому,
чтобы задержать наступление гвардейской армии, и бросил сюда
свои танковые войска.
53-я армия вела бой за Балту, овладела большей ее частью. На
левом фланге армия продвинулась до 20 километров, отразив не-
сколько контратак пехоты и танков противника.
5~я гвардейская армия за день боя продвинулась до 20 километ-
ров, к исходу дня ее дивизии вышли на рубеж Белоусовка, Березки.
7-я гвардейская армия развивала наступление на правом берегу
Южного Буга и продвинулась за день до 10 километров, выйдя к ис-
ходу дня на рубеж Болкумары, Ивановка, Семеновка. Одновременно
я решил 27-й гвардейский стрелковый корпус 7-й гвардейской армии
передать в состав 52-й армии, чтобы усилить группировку на ясском
направлении.
Положение соседних фронтов:
1-й Украинский фронт 26 марта овладел Каменец-Подольским.
В течение 27 марта войска фронта продолжали успешно развивать
наступление и, форсировав реку Днестр в верхнем течении, овладе-
ли крупной железнодорожной станцией Городенка. Левофланговая
38-я армия 25 марта овладела городом Бар и вела бои на рубеже
Борщи, Ялтушков, Биличии, Замехов.
3-й Украинский фронт, развивая наступление на николаевском
направлении, с боями овладел населенными пунктами Баловное,
Матвеевка, Терновка и завязал бои на окраине Николаева.
Войска 2-го Украинского фронта, успешно продолжая наступле-
ние, приступили к окончательному завершению освобождения Право-
бережной Украины в пределах разграничительной линии и готовились
к выходу в северную часть Румынии и в предгорья Карпат.
26 марта я получил директиву Ставки Верховного Главнокоман-
дования, в которой говорилось:
«1. С выходом правого крыла на реку Прут захватить переправы и
182
обеспечить их занятием предмостных плацдармов протяжением 15—
25 километров и глубиной 10—12 километров.
Главными силами правого крыла закрепиться на левом берегу
реки Прут, организовать оборону, подтянуть артиллерию усиления,
тылы и своим устойчивым положением на реке Прут обеспечить на-
ступление главных сил фронта на юг по обоим берегам реки Днестр.
Наступление к западу от р. Прут начать по особому приказу»
В соответствии с этими указаниями Ставки Верховного Главно-
командования 26 марта я отдал директиву, в которой уточнялись
задачи 40-й, 27-й и 52-й армий. Войска фронта производили необхо-
димую перегруппировку для того, чтобы усилить 52-ю армию 27-м
гвардейским стрелковым корпусом, который к исходу 29 марта сосре-
доточивался в районе Алексени.
4-я гвардейская армия усиливалась 75-м стрелковым корпусом,
который сосредоточивался к исходу 29 марта в районе Баштанково,
Лабушная, Кадыма. Командующему 4-й гвардейской армией было ука-
зано, чтобы он создал группировку и использовал в данном случае
75-й стрелковый корпус на своем правом фланге западнее реки Реут
для нанесения удара в общем направлении на Леушени, Кобылко, т. е.
для того, чтобы отрезать противника от переправ через Днестр.
Общее направление наступления для 4-й гвардейской
армии ориентировочно давалось на Кишинев. По левому берегу
Днестра наступали 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова
и 5-я гвардейская армия Жадова.
26 марта мной была поставлена задача 5-му гвардейскому Дон-
скому кавалерийскому корпусу. В директиве, направленной командиру
корпуса, отмечались недостатки корпуса в боевых действиях в пред-
шествующие дни операции. В частности, командиру корпуса указыва-
лось: «Корпус, будучи вполне боеспособен, хорошо укомплектован,
но из-за неправильного понимания Вами обстановки в прошедших
боях как кавалерийское соединение своих задач в полном объеме не
выполнил. Кавалерийский корпус при благоприятной обстановке для
конницы действовал как пехотное соединение. Не была проявлена
кавалерийская дерзость, не было энергичных ударов в глубину и по
тылам противника, а с Вашей стороны — решительности. Плохо рабо-
тает Ваш штаб и особенно начальник штаба корпуса. Корпусу пред-
стоит выполнить в ближайшие дни смелую кавалерийскую задачу.
Требую: со всем офицерским составом, от командира эскадрона
и выше, разобрать недостатки прошедших боев с тем, чтобы их не
повторять в предстоящей операции» 1 2.
Указав на недочеты в боевых действиях корпуса за предшествую-
щий период, я приказал командиру корпуса в ночь на 28 марта
переправиться через Днестр по постоянному мосту в районе Ямполя
и сосредоточиться к утру этого дня в районе Христич, Баркань,
Воловица с задачей, развивая удар войск правого фланга 4-й гвардей-
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 36, л. 72.
2 Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны, 1955,
вып. 15, с. 88.
183
ской армии, вырваться вперед в направлении Роспопени, Скарцени,
стремительно продолжать наступление на юг в направлении Оргеева,
к исходу 30 марта захватить переправы через реки Реут и Оргеев,
отрезать противника от переправ на Днестре на участке Рыбница,
Дубоссары и не допустить его прорыва на правый берег реки.
Армии фронта с 27 марта по 1 апреля продолжали выполнять
поставленные задачи, и к исходу 1 апреля положение войск на юго-за-
падном направлении советско-германского фронта было следующим.
Войска 1-го Украинского фронта 29 марта овладели городом
Черновицы — важным опорным пунктом обороны врага на реке
Прут, прикрывавшим подступы к границам Венгрии и Румынии.
Левофланговая 38-я армия овладела Копай-городом.
3-й Украинский фронт в районе Николаева форсировал Южный
Буг и Бугский лиман.
Войска нашего фронта продолжали наступать армиями правого
крыла фронта: 40-я, 27-я и 52-я армии в ряде пунктов форсировали
Прут и расширяли свои плацдармы. Армии центральной группиров-
ки — 4-я гвардейская, 5-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская
и 53-я — наносили удар вдоль Днестра, чтобы отрезать немецкую
группировку, отходящую от Южного Буга, и главным образом для
того, чтобы оказать содействие войскам 3-го Украинского фронта.
С 1 по 5 апреля войска левого крыла фронта продолжали наступ-
ление и вели бои по обоим берегам Днестра.
Разведывательные отряды 40-й и 27-й армий, не встречая особо-
го сопротивления противника, продвигались между реками Прут и
Серет.
На территории Молдавии противник переходил в контратаки, пы-
таясь остановить стремительный выход фронта в предгорья Карпат,
но эти попытки не могли предотвратить захвата нашими войсками
северной части Румынии, которая послужила в последующем хо-
рошим оперативным плацдармом для проведения Ясско-Кишиневской
операции 2-м и 3-м Украинскими фронтами.
К исходу 5 апреля главные силы левого крыла фронта пол-
ностью очистили от противника территорию Украины в пределах
разграничительной линии фронта и вели боевые действия на террито-
рии уже Молдавской республики и Румынии.
К исходу 5 апреля наиболее выгодное положение занимали войска
на правом фланге; там мы уже имели прочное положение западнее
Прута. В центре войска фронта продолжали наступление в общем
направлении на Кишинев. Причем наступление это развертывалось
частью сил 52-й армии, 2-й и 6-й танковыми армиями, частью сил
4-й гвардейской армии, 5-й гвардейской танковой и 53-й армиями.
На правом крыле войска фронта вышли на правый берег Прута
и к 7 апреля овладели в Румынии крупными узлами дорог — городами
Дорохой и Ботошани.
Что касается левого крыла фронта, то 5-я и 7-я армии подходили
к Днестру на фронте Требужень, Бутор.
Одной из задач фронта был разгром группировки противника,
находящейся перед войсками 3-го Украинского фронта; мы решили
184
три армцй направить на ее выполнение и стремились как можно
скорее ударом вдоль Днестра выйти на тылы группировки противника,
которая сдерживала действия 3-го Украинского фронта.
К 5 апреля войска 1-го Украинского фронта, успешно развивая
наступление, прижали противника к Карпатам.
Успешно выполнил свою задачу и 2-й Украинский фронт, который
форсировал Прут и безостановочно продвигался к реке Серет, в се-
верную часть Румынии и предгорья Карпат.
В войсках, перешедших советско-румынскую границу, был не-
обыкновенный моральный подъем. Наконец-то мы били врага за гра-
ницами нашей Родины.
В связи с вступлением наших войск в пределы Румынии Совет-
ское правительство 2 апреля 1944 года сделало заявление, в котором
подчеркивалось, что Советский Союз не преследует цели приобрете-
ния какой-либо части румынской территории или изменения существу-
ющего в стране общественного строя. Вступление советских войск
в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходи-
мостью и продолжающимся сопротивлением войск противника. Надо
сказать, что в ряде случаев это сопротивление нарастало. Особенно
тревожное положение создавалось у нашего левого соседа — 3-го
Украинского фронта. Фронт далеко отставал. Противник, сдержи-
вая его наступление, перебрасывал силы на кишиневское направление,
т. е. против нас, идущих на выручку войскам 3-го Украинского фронта.
К 5 апреля на кишиневское направление были уже переброшены 123-я,
62-я, 46-я, 79-я пехотные и 24-я танковая дивизии и ряд других частей,
отведенных немцами с левого берега Днестра.
Данные разведки, допросы пленных и все другие источники инфор-
мации говорили о том, что противник стремится организовать прочную
оборону на кишиневском направлении и тем самым задержать
выход войск 2-го Украйнского фронта в тыл немецкой 6-й армии.
Ставка Верховного Главнокомандования по-прежнему требовала
от меня наступления в южном направлении на Кишинев вдоль
Днестра. Что касается западного направления, то Ставка указывала,
что здесь можно наступать незначительными силами.
В соответствии с этими указаниями я представил в Ставку план
действий, в котором предусматривалось, что в целях достижения опе-
ративного охвата основной южной группировки противника целесо-
образно осуществить наступление войсками правого крыла фронта
в составе 40-й и 27-й армий, усилив их одним хорошо укомплектован-
ным 3-м гвардейским танковым корпусом. Главный удар этими силами
предполагалось нанести в направлении Болотино, Тыргул-Фрумос,
Роман, Бакэу с задачей выйти на рубеж Недоуцы, Фельтичени,
Тыргу-Няму, Пятро, Бакэу. С выходом на этот рубеж 40-я армия
должна была перейти к обороне для обеспечения правого крыла
фронта.
В последующем на направлении этого удара я намечал перегруп-
пировать 7-ю гвардейскую армию и 5-ю гвардейскую танковую армию,
предполагая пополнить танковую армию 120 танками, которые
находились в это время на подходе к фронту.
185
Операция намечалась на 8 апреля и должна была начатье^ наступ-
лением 40-й и 27~й армий с ближайшей задачей выйти на .рёку Серет.
В последующем планировалось наращивать операцию по мере подхо-
да частей 3-го гвардейского танкового корпуса, 7-й гвардейской и
5-й гвардейской танковой армий.
Армии левого крыла фронта — 53-я и 4-я гвардейские общевой-
сковые, 5-я гвардейская, 2~я и 6-я танковые — должны были про-
должать наступление с целью овладения районом Кишинева и выхода
на Прут.
Причем, как уже было сказано, 2-я и 6-я танковые армии имели
очень небольшое число танков.
Генерал Богданов принимал все меры к тому, чтобы овладеть
Кишиневом, но, имея в армии всего лишь 20 танков, выполнить задачу
было нелегко. Тем более, что противник усилил кишиневское направ-
ление переброшенными из полосы 3-го Украинского фронта танковы-
ми и пехотными дивизиями и мобилизовал все свои войска, отдельные
части, находящиеся в тылу групп армий «Юг» и «А», и двинул все
это на кишиневское направление. Поэтому с ходу танкистам генерала
Богданова взять Кишинев не удалось. К тому же условия местности
перед городом были очень трудными. Наступая на Кишинев с северо-
запада, армия встретила большие трудности в преодолении балок,
высот, речек и оврагов. Я сам видел, с какой активностью действовал
и здесь С. И. Богданов, используя все возможности 2-й танковой
армии.
Однако, видя состояние 2-й танковой армии, я приостановил
дальнейшие ее атаки, чтобы войска этой армии и ее ценные кадры
не несли напрасных потерь. Нам было ясно, что для освобождения
Кишинева и полного разгрома всей южной группировки немцев,
находящейся в Румынии, мы скоро создадим необходимые условия,
подготовим и проведем новую операцию, в которой избежим лиш-
них жертв.
Ставка рассмотрела и утвердила мои предложения и 7 апреля
в своей директиве рекомендовала перегруппировать на западный
берег Прута 2-ю или 6-ю танковую армию. К сожалению, эта реко-
мендация Ставки не могла быть выполнена, потому что 2-я и 6-я
танковые армии фактически были к этому времени без танков.
В то же время Ставка указывала, что на кишиневском направле-
нии будет достаточно двух танковых армий. При этом она имела
в виду, что в район южнее Кишинева выйдут войска правого крыла
3-го Украинского фронта, которые, по мнению Ставки, смогут со-
действовать войскам 2-го Украинского фронта при овладении ими
Кишиневом.
К сожалению, войска 3-го Украинского фронта вышли не к Ки-
шиневу, а значительно южнее, в район Тирасполя, да к тому же
гораздо позже того времени, которое намечалось по плану 2-го
Украинского фронта и по плану Ставки.
Ставка не возражала против перегруппировки 7-й гвардейской
армии вначале в район Рыбницы, но в дальнейшем я направил ее на
правое крыло фронта.
186
Правофланговый корпус 40-й армии, находящийся в районе
Хотина и южнее, обеспечивающий стык нашего фронта с 1-м
Украинским, после выполнения задачи Ставка приказала передать
для усиления 40-й армии.
Каковы же итоги? Ставка Верховного Главнокомандования по-
ручила мне 8 апреля провести операцию наступлением 40-й и 27-й
армий с ближайшей задачей выйти на реку Серет; в последующем
продолжать наступление, наращивая силы по мере подхода частей
5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова и 7-й гвардейской
армии Шумилова.
Должен сказать, что такого рода операция должна была прово-
диться одновременно с операцией на западном берегу Днестра, в
общем направлении на Кишинев и во взаимодействии с 3-м Украин-
ским фронтом.
Усилия наших войск на правом крыле увенчались успехом. Войска
вышли на реку Серет и захватили рубеж и плацдарм на ее западном
берегу.
Что касается наступления в центре, на Кишинев, то оно из-за
отставания 3-го Украинского фронта застопорилось. Противник
непрерывно усиливал свои войска. Именно здесь, на основном, цент-
ральном направлении, имелся заранее подготовленный оборони-
тельный рубеж, занятый немецко-румынскими войсками, которые
оказывали сильное сопротивление. Кроме того, на центральном
направлении под Яссами была особенно активна немецкая авиация.
Что касается 5-й гвардейской армии Жадова, то она успешно
вышла к Днестру, захватила большой плацдарм в районе Григорио-
поля, овладела Дубоссарами и закрепилась. Хотя противник прила-
гал все силы, чтобы сбросить гвардейцев с этого плацдарма, они не
поддавались. Впоследствии 5-я гвардейская армия была выведена
в резерв и сменена частями 8-й гвардейской армии генерала В. И. Чуй-
кова. А потом 5-я гвардейская армия была переправлена на централь-
ное направление фронта.
Выполнение задачи в соответствии с последней директивой Став-
ки было для фронта явно непосильно. Если у правого крыла возмож-
ности для наступления еще были, то в центре из-за недостатка тан-
ков, боеприпасов, из-за растянутости тылов, отставания артиллерии,
усталости войск операцию нужно было прекратить. Требовалась
пауза.
В связи с этим, находясь в армии П. А. Ротмистрова на командном
пункте в Румынии, где-то в районе Тыргул-Фрумос, я сообщил по
ВЧ свои соображения И. В. Сталину. Я доложил, что войска фронта
перевыполнили все задачи, прошли с боями 320—400 километров по
сплошному бездорожью и в невероятно трудных условиях. Дальше
активно выполнять задачи они не могут — устали, тылы растянулись;
кроме того, сосед слева очень сильно отстает, а противник все, что
имеется перед его фронтом, перебрасывает против войск 2-го Украин-
ского фронта. Необходима передышка.
И предложил перейти к обороне.
И. В. Сталин одобрил это предложение.
187
— Правильно,— сказал он.— Перейдите к обороне и приводите
войска в порядок. О дальнейших задачах будут даны указания особо.
Ставка директивой от 6 мая 1944 года подтвердила переход
к обороне 1.
Итак, в конце марта — первых числах апреля войска 2-го Украин-
ского фронта, вступившие на территорию Румынии на рубеж
Рэдэуци, Оргеев, Дубоссары, перешли к обороне.
Боевые действия Красной Армии по освобождению Правобереж-
ной Украины явились решающим событием зимы и весны 1944 года
и имели большое политическое, экономическое и стратегическое
значение. Советские войска на Украине в течение января — апреля
1944 года нанесли крупное поражение главной группировке гитле-
ровцев, насчитывающей свыше 100 дивизий, отбросили ее на 250 —
450 километров к западу.
Разгром противника в сражениях на Правобережной Украине
поколебал устойчивость обороны немецко-фашистской армии на
всем советско-германском фронте. Немецко-фашистское командо-
вание в течение января — апреля 1944 года было вынуждено пере-
бросить на Правобережную Украину из Германии, Румынии, Венгрии,
Франции, Югославии и Дании 34 дивизии и 4 бригады, а также
9 дивизий из резерва главного командования сухопутных войск
и с других участков советско-германского фронта.
В результате проведенных операций 1-го, 2-го и 3-го Украин-
ских фронтов задачи наступления были выполнены. Родине была
возвращена Правобережная Украина и вызволены из фашистского
рабства миллионы советских людей.
Поражение крупнейшей немецко-фашистской группировки корен-
ным образом изменило стратегическую обстановку на юге нашей
страны. С выходом к Карпатам наши войска раскололи стратеги-
ческий фронт противника, нарушив взаимодействие групп армий
«Южная Украина» и «Северная Украина» (с 5 апреля группа армий
«А» была переименована в группу армий «Южная Украина», а группа
армий «Юг» — в группу «Северная Украина»).
Продвижение Красной Армии в пределы Румынии до крайности
обострило политическое положение в странах Юго-Восточной Евро-
пы, вызвало панику и смятение среди правящих кругов этих стран.
Антонеску, Хорти и другие гитлеровские марионетки поняли, что
близок и неминуем крах фашистской Германии.
Опасаясь народного восстания и стремясь удержать своих союз-
ников, гитлеровская клика в марте 1944 года была вынуждена ввести
в Венгрию, Румынию и Болгарию дополнительные контингенты своих
войск. Но ничто не могло спасти фашизм от катастрофы.
Все явственнее проявлялась неспособность гитлеровцев сдержать
натиск советских войск. Это с очевидной определенностью отрази-
лось в письме Антонеску Гитлеру 26 марта 1944 года и в телеграмме
генерал-фельдмаршала Клейста от того же числа.
• 1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 36, л. 359.
188
В своем письме главарь румынских фашистов признавал, что
положение на фронте от Тернополя до Бугского лимана очень серьез-
ное. Его особенно беспокоило то обстоятельство, что группировка
войск 2-го Украинского фронта, «форсировавшая Днестр между
Могилев-Подольским и Каменкой, глубого вклинилась в располо-
жение наших (немецко-румынских.— И. К.) войск и передовыми
частями уже находится в районе Стефанешти, Яссы, 30 километров
западнее реки Прут».
Считая положение критическим, Антонеску заранее выражал
неверие в успех контрнаступления, которое в это время готовило
немецкое командование.
Известно, что это контрнаступление действительно не дало ни-
какого результата, кроме затяжных боев севернее Ясс, в которых
немецко-румынские войска понесли большие потери.
Гитлер, отвергая предупреждения своего вассала, не отвел свои
войска к Пруту, а приказал упорно оборонять Бессарабию. Это в даль-
нейшем послужило одной из причин разгрома немецко-румынских
войск в Ясско-Кишиневской операции.
Решения, принятые Гитлером в связи с создавшимся положе-
нием, и вытекающий из них план действий немецких войск видны
из телеграммы командующего группой армий «А» генерал-фельдмар-
шала Клейста, адресованной командующим армиями. Этой теле-
граммой войскам ставились оборонительные задачи.
Таким образом, немецко-румынские военачальники были вынуж-
дены признать свое поражение и с нескрываемой тревогой смотрели
в будущее.
В результате наступления войск 2-го Украинского фронта про-
тивник на уманско-ясском направлении был разгромлен и отброшен
за Днестр, в предгорья Карпат. Наши войска освободили сотни совет-
ских городов и тысячи населенных пунктов Украины и Молдавии;
форсировали Прут, вышли на Государственную границу СССР и осво-
бодили северную часть Румынии.
Решительными боевыми действиями советские войска расчленили
противостоящий вражеский фронт, разгромили его резервы и тем
самым лишили противника возможности оперативного маневра.
А выход войск 1-го и 2-го Украинских фронтов в предгорье Карпат
разорвал фронт немцев, полностью изолировал их войска на юге от
войск, действовавших на западном направлении.
Ставка Верховного Главнокомандования уже 11 марта 1944 года
в своей директиве командующему 2-м Украинским фронтом ставила
задачу о выходе в район Бельцы, Кишинев. А 22 марта другой дирек-
тивой в связи с отставанием 3-го Украинского фронта, скованного
сильным сопротивлением врага на нижнем течении Южного Буга,
она требовала от меня нанести удар с фронта Кадыма, Песчанка,
Первомайск на юг по обоим берегам Днестра и отбросить противника
к Черному морю, не допуская его отхода за Днестр.
Этим наступлением войск 2-го Украинского фронта достигалось
взаимодействие с войсками 3-го Украинского фронта и наносился
удар глубоко в тыл противнику.
189
5 апреля Ставка указала на необходимость быстрейшего выдвиже-
ния правого крыла фронта в предгорье Карпат, что в порядке взаимо-
действия с 1-м Украинским фронтом лишало противника возмож-
ности производить какую бы то ни было перегруппировку своих
войск в полосу наступления 1-го Украинского фронта.
Поставленные Ставкой задачи были выполнены с превышением
воинами нашего фронта. Наступление, начатое 5 марта 1944 года на
уманском направлении силами пяти общевойсковых и трех танковых
армий правого крыла 2-го Украинского фронта на участке в 25 кило-
метров, уже к 9 марта охватило всю ширину фронта на протяжении
свыше 300 километров. Прорвав оборону противника и выйдя в опе-
ративную глубину, наши войска в труднейших условиях весенней
распутицы и полного бездорожья форсировали реки Горный Тикич,
Южный Буг, Днестр, Прут, разгромили противостоящие силы 8-й,
часть сил 1-й танковой армий немцев и 4-й армии румын, пройдя
за 30 дней операции без каких-либо пауз около 350—400 км.
Выход войск 2-го Украинского фронта на государственную грани-
цу и захват ими плацдарма на румынской территории открыли новый
этап борьбы. Боевые действия переносились за границы СССР, на
территорию Румынии.
События в полосе 1-го Украинского фронта развертывались
весьма активно. Этот фронт при содействии 2-го Украинского окру-
жил севернее Каменец-Подольского 20 дивизий врага. Причем, вы-
двинувшись в районе Могилев-Подольского, 2-й Украинский фронт
спутал карты противника. Намерение фельдмаршала Манштейна
отвести свои войска на юг стало невозможным, потому что пути
отхода были отрезаны с юго-востока и юга соединениями 2-го Украин-
ского фронта, а с севера и северо-запада части противника захлесты-
вались силами 1-го Украинского фронта.
С выходом наших войск к Яссам 6-я немецкая армия была вынуж-
дена начать поспешный отход по всему фронту. Преследуя врага,
войска 3-го Украинского фронта 4 апреля овладели станцией
Раздельная, а 9 апреля завязали бои на северной и западной
окраинах Одессы и 10 апреля освободили ее.
12 апреля войска 3-го Украинского фронта овладели Тирасполем,
а затем, выйдя к Днестру, захватили ряд плацдармов на противо-
положном берегу реки.
Естественно, что достижение этой крупной цели потребовало
усилий всех трех Украинских фронтов. 2-й Украинский фронт, зани-
мавший центр этой стратегической группировки, своим решительным
продвижением к Днестру, Пруту и предгорьям Карпат раздробил
фронт противника и отделил его южную группировку от центральной.
Что касается опыта проведенной 2-м Украинским фронтом Уман-
ско-Ботошанской наступательной операции, то он позволяет сделать
ряд выводов, представляющих интерес для исследователей.
Прежде всего операция, которую проводил 2-й Украинский фронт
(мы ее условно называли Уманская или Уманско-Ботошанская),
преследовала политическую и стратегическую цель: выход на Госу-
дарственную границу СССР, завершение освобождения Правобереж-
190
ной Украины от немецко-румынских захватчиков и перенос боевых
действий на территорию врага.
Внезапность удара была достигнута скрытностью и быстротой
подготовки наших войск к операции и успешным продвижением
танковых армий в оперативной глубине.
Опыт операции подтвердил, что глубокая обоснованность реше-
ний, внезапность, смелость, быстрота действий являются основными
условиями успеха операции. Массирование на главном направлении
трех танковых армий было в данном случае правильным. Танковые
армии были введены буквально в первый же день операции после
прорыва первой позиции противника. Опыт действий танковых армий
показывает, что в благоприятной обстановке нельзя быть догматиком
и формально выжидать, пока пехота прорвет и очистит полностью
весь рубеж обороны противника для ввода танковых армий. Если
бы мы поступили шаблонно, то в условиях бездорожья и грязи мы
упустили бы благоприятный момент для действий наших танковых
войск. Их ввод в прорыв прошел очень организованно и не вызвал
каких-либо особых трудностей и серьезных потерь в личном со-
ставе танковых армий и танках.
Войска 2-го Украинского фронта, достигнув стратегической вне-
запности, не располагали численным превосходством над противни-
ком в целом. Однако при ширине фронта в 305 километров нам
удалось создавать превосходство на главных направлениях как
в пехоте и танках, так и в артиллерии. На участке прорыва шириной
25 километров было сосредоточено 55 процентов пехоты, 71 процент
артиллерии, 92 процента танков и 100 процентов авиации.
Кроме того, на расстоянии 150 километров по фронту от направ-
ления главого удара был организован второй удар силами двух армий,
где на участке прорыва в 18 километров было сосредоточено 17 про-
центов пехоты, 22 процента артиллерии, 8 процентов танков. Таким
образом, на всем остальном 268-километровом фронте на время
прорыва было оставлено 28 процентов пехоты и 7 процентов артил-
лерии.
Я полагаю, что такое смелое массирование всех сил и средств
на участке главного удара, какое было в этой операции, можно счи-
тать характерной чертой, свойственной многим операциям Красной
Армии, проводимым во второй половине Великой Отечественной
войны.
Оперативное построение войск фронта в Уманско-Ботошанской
операции тоже имело свои особенности. Войска армий на участке
прорыва строились в два эшелона: пять-шесть дивизий — в первом
эшелоне, одна дивизия — во втором. На главном направлении, на
участке прорыва трех армий, в первом эшелоне было 17 стрелковых
дивизий, во втором — 4. Такая группировка делала оперативное
построение армий неглубоким, но это компенсировалось созданием
на флангах ударной группировки двух групп по пять стрелковых
дивизий 40-й и 53-й армий. Мы планировали не усиливать главную
группировку из глубины, а развить прорыв в стороны флангов, так как
ввод войск из глубины, особенно по бездорожью, был бы настолько
191
труден, что они практически не сумели бы за двое суток догнать
наступающие части. Армии должны были свертывать оборону про-
тивника на своих участках, действуя первоначально из-за флангов
ударной группировки фронта.
Кроме того, на направлении главного удара имелись подвижные
войска фронта в составе трех танковых армий. Это позволяло считать
оперативную глубину достаточно большой, но она не была построена
как бы в кильватерную колонну, а своеобразно рассредоточивалась
по фронту, что дало нам большие преимущества. Создание за флан-
гами ударной группировки сильных групп, во-первых, могло обезо-
пасить главную группировку от фланговых ударов противника, а во-
вторых, действиями этих групп достигалось быстрое расширение
фронта прорыва. В данной операции в первый день ширина фронта
прорыва уже составила 30—35 километров. На третий день прорыв
расширился до 80 километров. На четвертый день, когда резко ска-
зались действия фланговых групп 40-й и 53-й армий, полоса прорыва
увеличилась уже до 170 километров. В-третьих, создание фланговых
группировок освобождало командующих 27-й и 4-й гвардейскими
армиями от необходимости резервировать свои дивизии для обеспе-
чения флангов, позволяло им смелее устремляться главными силами
вперед и, продвигаясь, наносить слитные, стремительные удары.
В то же время командующие 40-й и 53-й армиями получили воз-
можность, имея определенные полосы своих действий, последова-
тельно вводить свои силы в общее наступление фронта.
Видимо, этот опыт не потерял своего значения и для настоящего
времени, в условиях новой организации и более мощного оснащения
наших войск современной техникой.
Что касается борьбы с подходящими из глубины резервами про-
тивника, то она в данном наступлении с успехом велась авиацией,
танковыми армиями, наступавшими в тесном взаимодействии с обще-
войсковыми объединениями, кроме того, противодействие резервам
противника обеспечивалось наличием в армиях вторых эшелонов
и организацией фронтовых резервов.
Крайне неблагоприятные условия погоды создали трудности для
всех родов войск. Распутица вызвала некоторые особенности в их
действиях.
Если мы проследим боевой путь войск 2-го Украинского фронта
в Уманско-Ботошанской операции, то заметим, что после разгрома
окруженной корсунь-шевченковской группировки противника фронт
сначала наступал с севера на юг, а затем — с северо-востока на
запад и юго-запад. Таким образом, новая операция развивалась
не прямолинейно, а меняя направления ударов с уманского на мо-
гилев-подольское, потом — на Яссы.
Коротко о тактике маневрирования в этой операции.
Основной особенностью в действиях наших стрелковых частей
в марте 1944 года было то, что они научились быстро и скрытно обхо-
дить опорные пункты и группы прикрытия противника, а затем с
флангов и тыла уничтожать его огневые точки и живую силу.
Значительно повысилась активность наших подразделений
192
в ночном бою. Этим они лишали противника возможности отрываться
от наших войск и закрепляться на выгодных рубежах. В период
отступления противника в условиях бездорожья в частях выделялись
конные группы преследования, которые, не отрываясь от врага, на-
носили ему большой урон, отрезали пути отхода и не давали закреп-
ляться на выгодных рубежах.
Во всех случаях в армиях, корпусах и дивизиях имелись общие
и противотанковые резервы, силы и состав которых зависели от плана
боя, обстановки и места корпуса, дивизии в оперативном построении
армий. Чаще всего в корпусе имелся полк, в дивизиях,— как правило,
учебный батальон или рота, усиленная автоматчиками, противотан-
ковыми ружьями и другими средствами борьбы.
При построении боевых порядков постоянно учитывалось основ-
ное требование тактики маневрирования: не вытеснять противника
от рубежа к рубежу, а уничтожать его по частям, маневрируя и быстро
продвигаясь вперед. Это очень эффективный метод, который практи-
чески применялся в ходе всей операции.
Командование требовало от войск действовать наиболее целесо-
образными боевыми порядками; добиваться быстрейшего преодоле-
ния сильно укрепленной обороны на всю ее тактическую глубину,
дезорганизации боевых порядков врага, окружения, уничтожения
и пленения его живой силы, нанесения постоянных ударов по флан-
гам и тылам противника, обеспечения продвижения вперед танко-
вых или механизированных групп. Для этого во всех дивизиях глав-
ного направления создавались специальные подвижные штурмовые
группы или отряды в составе усиленных батальонов, которым стави-
лась задача, следуя вместе с передовыми эшелонами танков, прочно
занимать выгодные в тактическом отношении рубежи и отдельные
опорные пункты противника.
Боевые порядки строились из расчета, что исход боя решается
огневым превосходством над противником. Продвижение огня артил-
лерии и авиации впереди боевых порядков пехоты и танков — вот
основное требование, которое было предъявлено войскам в данной
операции. Поэтому вся огневая мощь одновременно обрушивалась
на вражеские огневые точки, все силы и средства общевойсковых
соединений максимально участвовали в бою, обеспечивая продвиже-
ние пехоты и танков вперед.
Во всех случаях было налажено непрерывное взаимодействие
с артиллерией. Особо следует отметить насыщение боевых порядков
пехоты артиллерией сопровождения, в состав которой входили вся
противотанковая и полковая артиллерия и не менее 50 процентов
дивизионной артиллерии.
Очень хорошо показали себя наши бронебойщики, вооруженные
противотанковыми ружьями. Командиры частей умело использовали
их в условиях бездорожья, когда невозможно было быстро выдвинуть
на нужное направление противотанковую артиллерию. Группы броне-
бойщиков действовали непосредственно в передовых подразделениях
и вели борьбу не только с танками, но и с огневыми точками против-
ника, что обеспечивало успешное продвижение пехоты вперед.
193
Артиллерийский огонь в целях экономии боеприпасов планиро-
вался в основном по конкретным объектам и опорным пунктам про-
тивника. Поскольку его оборона была не сплошной, не имела ярко
выраженных линий траншей, то все внимание было сосредоточено на
подавлении отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления,
особенно на дорогах.
Для борьбы с артиллерией противника в огневые налеты вклю-
чался максимум артиллерийских орудий. Таким образом, подавление
артиллерии противника не являлось обязанностью только одних
групп контрбатарейной борьбы, а возлагалось и на другие группы
артиллерии.
Для уничтожения мощных опорных пунктов противника, а также
танков типа «тигр» и самоходных орудий «пантера» привлекалась
артиллерия крупных калибров.
В Уманско-Ботошанской операции не шаблонно использовались
и танковые армии, благодаря чему, несмотря на бездорожье и грязь,
наши действия приобрели в определенной мере черты маневренной
операции.
Ввод 2-й и 5-й гвардейских танковых армий в сражение в первый
же день наступления был осуществлен непосредственно вслед за
преодолением пехотой переднего края обороны противника. Такое
решение диктовалось, во-первых, тем, что оборона противника не
была глубоко эшелонированной, поэтому танковые армии могли
после прорыва переднего края во взаимодействии с пехотой перейти
к самостоятельным действиям в оперативной глубине; во-вторых,
небольшое число танков и самоходно-артиллерийских установок
в войсках фронта не позволяло выделять достаточное число танков
непосредственной поддержки пехоты. Танковые армии своими дей-
ствиями в первый день прорыва восполнили недостаток в танках
непосредственной поддержки. Прорыв переднего края был совершен
пехотой при содействии артиллерии и при относительно слабой под-
держке танками. Вся масса танков танковых армий была брошена
на подавление противника в тактической глубине обороны, на за-
вершение прорыва и выход на оперативный простор. Ход событий
показал правильность этого решения. 2-я танковая армия С. И. Бог-
данова уже в первый день наступления основными силами пропорола
тактическую глубину обороны противника и вышла в оперативную
глубину. Положение 5-й гвардейской танковой армии было несколько
труднее, так как ей пришлось уже с вечера 5 марта и днем 6 марта
встретиться с подошедшими частями 13-й и 14-й немецких танковых
дивизий. Но это не означает, что она действовала хуже. 5-я гвардей-
ская танковая армия сумела разбить обе танковые дивизии против-
ника и одним корпусом содействовала 2-й танковой и 52-й армиям
в овладении У манью.
В результате стремительных действий 2-й танковой армии
С. И. Богданова и 5-й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова
оборонительный рубеж противника по реке Горный Тикич был пре-
одолен с ходу, что имело очень большое оперативное значение для
последующего успешного наступления.
194
Решительно действовали танкисты также и при подходе к Южно-
му Бугу и форсировании его в районе Джулинки, Хощевато. Обходный
маневр 6-й танковой армии А. Г. Кравченко, которая составляла
второй эшелон подвижных войск фронта, позволил ей к утру 10 марта
стремительно овладеть крупным железнодорожным узлом и городом
Христиновкой.
Таким образом, эшелонирование танковых армий себя оправдало.
В последующем танковые армии не смогли далеко оторваться от
общевойсковых соединений. Это объяснялось исключительными
трудностями движения по раскисшим дорогам, недостаточным мате-
риальным обеспечением и потерями материальной части.
И тем не менее в сложных условиях в действиях на Южном Буге
и при захвате плацдармов на Днестре и Пруте бронетанковым и ме-
ханизированным войскам принадлежит решающая роль. Они, как
правило, с ходу форсировали эти водные преграды, захватывали
переправы и плацдармы и не давали врагу закрепиться на выгодных
рубежах.
Успешные действия бронетанковых войск в условиях бездорожья
очень хорошо обеспечивались исключительно высокой проходи-
мостью нашего танка Т-34.
Наступая в тесном взаимодействии с пехотой, при поддержке
артиллерии, танки, маневрируя на поле боя, помогали пехоте проры-
вать оборону и неотступно преследовать врага. Характерной особен-
ностью действий танков в период преследования явилось то, что
танковые части умело заходили в тыл противника, отрезали ему пути
отхода.
Что касается использования авиации в этой операции, то из-за
трудных погодных условий в марте 5-я воздушная армия не имела
полного боевого напряжения, ее действия были очень ограниченными.
Для авиации трудностей было много. Мало того, что погода не
давала возможности, свободно летать, но и не было аэродромов с
твердым покрытием, не хватало горючего и т. д. Все это не позволяло
авиации широко использовать свои возможности.
Для подвоза горюче-смазочных материалов танковым армиям
частично привлекалась транспортная авиация, но ее возможности
не могли покрыть наших потребностей в топливе. Однако из опыта
этой операции можно сделать вывод, что при быстром развитии
наступления для подвоза боеприпасов и горючего транспортная
авиация нужна.
В труднейших условиях решались вопросы материального обес-
печения операции. Наши органы тыла под руководством генерала
В. И. Вострухова, проявляя инициативу, сделали все возможное
в использовании транспортных средств фронта, в том числе специаль-
ных конных транспортов. Это и позволило обеспечить войска необ-
ходимыми боеприпасами и горючим. Меньше затруднений было
с продовольствием. На месте удавалось заготавливать часть зерна,
соли, мяса, использовать трофеи.
Не было серьезных затруднений у медико-санитарной службы
и в организации эвакуации больных и раненых, поскольку потери
195
были незначительны. Весь порожняк, который уходил обратно в тыл,
был отдан для эвакуации больных и раненых; кроме того, поскольку
район был густонаселенным, наши медики использовали местные
больницы и медико-санитарные учреждения.
Значительный интерес представляют в этой операции методы
управления войсками.
Обстановка в Уманско-Ботошанской наступательной операции
требовала очень гибкого слаженного управления и максимального
приближения к войскам всех органов управления. Штаб фронта
в период подготовки операции размещался в Шевченково, в 25 кило-
метрах от линии фронта. С занятием Умани он переместился в По-
таш. Надо отметить, что перемещение шло в основном походным
порядком. Автомашины, вышедшие из Шевченково, застряли в пути.
Документы и имущество отделов штаба перевозились- на- лошадях
и волах. Руководящий состав штаба, как правило, перебрасывался
до ближайших аэродромов на самолетах, а дальше генералы и офи-
церы шли пешком. Перед подходом к Днестру штаб фронта был
переведен в Бершадь. В период боя за Днестр и его форсирования
КП фронта находился в населенном пункте Кадым, а затем, когда
форсировали Прут, для руководства операциями штаб фронта пере-
местился в Молдавию, в населенный пункт Мурадени.
Задачи на прорыв и наступление ставились мною лично коман-
дующим армиями на месте, в ходе операции, при подходе к Южному
Бугу и Днестру, а также в процессе поворота центральных армий
фронта на юг для содействия войскам 3-го Украинского фронта.
Личное общение командования фронта с командованием армий было
и в этих трудных условиях постоянным и систематическим.
Штабы армий на главном направлении перемещались в среднем
через двое-трое суток. Здесь имело место некоторое отставание
штабов от войск. Иногда армейские штабы отрывались от них на
40—50 километров, что, несомненно, отражалось на управлении
войсками. Чтобы исключить отставание основных командных пунк-
тов от войск, командующие армиями с небольшими группами штаб-
ных офицеров и радиосредствами выдвигались вперед, непосред-
ственно в зону боевых действий на главном направлении армий.
Для передвижения оперативных групп и командиров использова-
лись гусеничные машины. Связь с основными командными пунктами
поддерживалась этими группами по радио и через офицеров связи
на гусеничных или колесных машинах и самолетах.
Штаб фронта, как правило, имел проводную связь с основными
командными пунктами армий, через них получал информацию от
командармов, а также передавал им все распоряжения.
В создании устойчивой проводной связи, несомненно, имелось
много трудностей, поскольку все стационарные линии связи были
нарушены и их приходилось непрерывно восстанавливать.
Радиостанции у нас были смонтированы на колесных машинах.
В связи с распутицей пришлось часть радиостанций перемонтировать
на конную тягу с тем, чтобы они могли непрерывно сопровождать
наступающие войска.
196
Для связи с автоколоннами, идущими из тыла, выделялись радио-
станции.
В Уманско-Ботошанской операции широко применялись все сред-
ства связи, как основные, так и дублирующие,— командование фронта
и армий постоянно должно было быть в курсе событий на фронте.
И все же в условиях бездорожья, хотя начальник связи Н. С. Мат-
веев делал все от него зависящее, связь не была бесперебойной. Чтобы
получить нужные данные от штабов армий или передать им рас-
поряжение, личным состав оперативного управления, узла связи
и личный состав связи затрачивали порой много сил и времени.
Наличие связи штаба фронта с армиями еще не означало, что
командование фронта полностью обеспечивалось всеми необходи-
мыми данными. Часто в звене полк — дивизия и полк — корпус
связь была недостаточно устойчивой, и по этой причине иногда за-
держивались информация и передача распоряжений. В ходе операции
неоспоримо подтвердилось, что в современных условиях, особенно
при наступлении в неблагоприятное время года и при плохих доро-
гах, основным, самым надежным средством связи может быть только
высококачественная радиоаппаратура на проходимых машинах.
Уманско-Ботошанская операция была сложной и весьма поучи-
тельной.
В сражениях еще раз были продемонстрированы высокие мораль-
но-боевые качества всего личного состава наших войск, героизм
воинов, их выносливость в бою, умение вести боевые действия в слож-
ных условиях, широко применять тактику маневрирования, преодо-
левать все трудности и невзгоды. Нельзя не восторгаться стойкостью
советского солдата, показавшего в этой операции примеры мужества
и героизма.
Командиры и штабы всех степеней и всех родов войск показали
высокое воинское мастерство в подготовке операции, в управлении
войсками на поле боя, в организации взаимодействия.
В Уманско-Ботошанской операции наглядно проявилось наше
полное превосходство над противником в оперативном искусстве
и тактике. Прорыв обороны, танковый таран и действия танковых
армий в оперативной глубине, развитие прорыва в сторону флангов,
отражение контратак танковых дивизий противника и разгром их,
форсирование водных преград в период весеннего паводка, поворот
в ходе операции войск в сторону флангов на юг, на запад и снова на
юг, четкое взаимодействие фронтов — все это выполнялось уверенно,
твердо, в соответствии с обстановкой и оперативными планами Став-
ки Верховного Главнокомандования.
Переход государственной границы с Румынией и новая полити-
ческая обстановка потребовали большой работы всего политического
аппарата и политорганов. Необходимо было довести до войск новые
задачи, направить деятельность командиров, политработников, пар-
тийные и комсомольские организации на безукоризненное выполне-
ние боевых заданий, на установление правильных отношений с ру-
мынским населением. Когда мы перешли границу, каждому воину
надо было четко понять, что он пришел на территорию Румынии
197
не как мститель, а как освободитель. Мы хорошо знали, что трудовой
народ Румынии не хотел воевать против Советского Союза, что в коа-
лицию с Гитлером вступили профашистские правящие круги во
главе с Антонеску, что они толкнули Румынию на союз с Гитлером
и на войну против Советского Союза.
Результаты мартовского наступления трех Украинских фронтов
явились следствием выполнения хорошо обдуманного плана Ставки
Верховного Главнокомандования по разгрому противника на Право-
бережной Украине.
В ходе операции Ставка и Генеральный штаб внимательно
осуществляли свое руководство в соответствии со стратегическим
планом и создавшимися условиями на театре военных действий,
давая возможность фронтам проявлять инициативу.
Второй удар — он в истории называется именно вторым ударом
1944 года,— нанесенный войсками трех Украинских фронтов, был
новым этапом в советском военном искусстве. Его суть заключалась
в оперативном и стратегическом взаимодействии трех фронтов, имев-
ших целью прорыв оборонительной системы противника, расчлене-
ние его стратегического фронта и последующее развитие прорыва
подвижными войсками на большую глубину.
Наступление войск всех трех Украинских фронтов лишило про-
тивника возможности маневрировать, вражеское командование
оказалось неспособным противопоставить нашему наступлению свой
контрманевр и потерпело поражение, предопределившее полный
разгром немецко-фашистских войск на южном крыле советско-
германского фронта. Гитлер снял командующих группами армий
фельдмаршалов Манштейна и Клейста, обвинив их в неудачах не-
мецких войск. Одновременно обе группы армий были переименованы
в группы армий «Северная Украина» и «Южная Украина», их коман-
дующими были назначены соответственно фельдмаршал Модель
и генерал-полковник Шернер. Гитлер возлагал на них большие на-
дежды, считал, что они поправят дело и поведут боевые действия
более решительно. Но, как показали дальнейшие события, эти коман-
дующие потерпели еще большее поражение, чем их предшествен-
ники.
За период Уманско-Ботошанской операции Москва семь раз са-
лютовала доблестным войскам 2-го Украинского фронта: за прорыв
обороны противника на уманском направлении, за овладение Вапняр-
кой, за овладение Ново-Украинкой и Помощной; за овладение Мо-
гилев-Подольским и форсирование Днестра; за овладение Перво-
майском, за форсирование Днестра на фронте 175 километров, за
овладение Бельцами и выход на государственную границу; и, наконец,
за успешное форсирование Прута, прорыв обороны противника, овла-
дение городами Дороха, Ботошани и другими населенными пунктами
и выход к реке Серет.
Создание войсками 2-го Украинского фронта оперативного плац-
дарма в Северной Румынии в большой степени способствовало ус-
пешному проведению Ясско-Кишиневской операции.
Победы воинов 2-го Украинского фронта были результатом их
198
высокого наступательного боевого духа, морально-политического
подъема, непреклонной решимости во что бы то ни стало разгромить
врага и освободить советскую землю от гитлеровских оккупантов.
Бесчисленные героические подвиги советских воинов явились
ярким примером глубокого патриотизма, беззаветной преданности
солдат, сержантов, офицеров и генералов Красной Армии своему
народу, своей великой Родине, родной Коммунистической партии
и Советскому правительству.
Завершив Уманско-Ботошанскую операцию и проведя необходи-
мые мероприятия по закреплению освобожденной территории, мы
занялись приведением войск в порядок: укомплектованием, ремонтом
боевой техники и вооружения, организацией службы тыла. Однако
завершить эту работу мне не довелось.
В начале мая 1944 года решением Государственного Комитета
Обороны я был освобожден от командования войсками 2-го Украин-
ского фронта. Ставка Верховного Главнокомандования, предвидя
развитие событий в предстоящей летней кампании, произвела не-
которые изменения в командовании Украинскими фронтами. Коман-
дующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза
Г. К. Жуков был отозван в распоряжение Ставки. Я был назначен
командующим войсками 1-го Украинского фронта. Вместо меня
командовать 2-м Украинским фронтом был назначен Маршал
Советского Союза Р. Я. Малиновский. Его на 3-м Украинском
фронте сменил Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин, ранее
командовавший войсками 4-го Украинского фронта.
Произошла передвижка командующих фронтами с юга на север.
Что и говорить, трудно было расставаться с моими ближайшими
помощниками по штабу и Военному совету фронта, с командующими
армиями, командирами корпусов и дивизий, которых я хорошо знал
и высоко ценил.
Почти за год моего командования войска 2-го Украинского фрон-
та получили 20 приказов Верховного Главнокомандующего с бла-
годарностью за выдающиеся боевые действия. Мы вместе прошли
боевой путь от Белгорода до Румынии и хорошо сработались. Пре-
красные взаимоотношения установились с командующими армиями,
родами войск и начальниками служб, с членами военных советов
армий, со всеми фронтовыми товарищами. Проведение ряда крупных
операций сплотило нас в единый, дружный и организованный коллек-
тив, способный выполнять любые боевые задачи.
Расставаясь со штабом фронта, я по справедливости отметил
тогда его заслуги и плодотворную деятельность. С особой теплотой
я вспоминаю нашу совместную дружную работу с начальником шта-
ба фронта генерал-полковником, затем Маршалом Советского Сою-
за М. В. Захаровым. Возглавляя во время войны штабы ряда фронтов,
М. В. Захаров проявил себя опытнейшим и знающим начальником.
Лично мне довелось совместно с ним работать на Калининском,
Степном и 2-м Украинском фронтах, и я могу сказать, что он относил-
ся к той школе оперативных работников, которые в совершенстве
199
постигли методы управления войсками крупных объединений. Это
был человек неукротимой энергии и высокой штабной культуры.
Исключительное внимание он всегда уделял глубокой и всесторон-
ней оценке обстановки, строгому систематическому и действенному
контролю исполнения отданных приказов, а также четкой и объек-
тивной информации о положении войск, их запросах и нуждах.
Теперь, возвращаясь к событиям прошлого, вспоминая все пере-
житое и совершенное солдатами, командирами и политработниками
фронта, я хочу снова поблагодарить их всех за их ратный труд,
мужество и героизм.
ЛЬВОВСКО-САНДОМИРСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
К месту нового назначения я решил поехать на машине.
Май, весна, все цветет, и мне хотелось хотя бы один день
вне боевой обстановки почувствовать всю прелесть молдавской
и украинской природы, свободно подышать свежим воздухом. Ехал
я по красивым местам, через города Бельцы, Могилев-Подольский,
Каменец-Подольский, Ярмолинцы, Проскуров, Волочиск, через села,
большую часть из которых опалила война.
Штаб 1-го Украинского фронта находился в селе Токи северо-
восточнее города Волочиска. Это большое украинское село сохра-
нилось целым и невредимым. Видимо, при стремительном наступле-
нии наших войск немцы не успели его разрушить.
В штабе фронта меня встретил командующий фронтом Маршал
Советского Союза Г. К. Жуков. Он познакомил меня с обстановкой,
с задачами фронта, с руководящими кадрами, кратко подвел итоги
только что закончившейся весенней наступательной операции, по-
желал успеха в предстоящем наступлении и на второй день убыл
в Ставку Верховного Главнокомандования.
Приятно, что начальником штаба фронта был генерал армии
В. Д. Соколовский, с которым мы вместе работали на Западном фрон-
те в 1941—1942 годах и хорошо знали друг друга.
Какова же была в то время общая стратегическая обстановка на
советско-германском фронте?
В результате успешных наступательных операций зимой и вес-
ной 1944 года войска Красной Армии вышли на подступы к го-
родам Нарва, Псков, Витебск, Ковель, Владимир-Волынский, Броды,
Яссы, Кишинев. Далее фронт проходил по Днестру до Черного
моря.
Линия советско-германского фронта образовала два обширных
выступа: один — севернее Припяти, вдавшийся в нашу сторону и
названный немцами «белорусским балконом»; другой — южнее
Припяти, обращенный вершиной в сторону противника.
Белорусский выступ создавал выгодные условия для врага как
удобный плацдарм для прикрытия подступов к Варшаве и Берлину;
кроме того, он обеспечивал возможность нанесения ударов авиацией
по центральным районам и создавал угрозу контрудара во фланг
при наступлении наших войск к границам Восточной Пруссии
и в юго-западном направлении. Поэтому противник за этот выступ
держался цепко.
8 И. С. Конев
201
Что касается южного выступа, образованного в результате на-
ших крупных успехов в ходе весенней кампании на Украине, то
здесь войска 1-го и 2-го Украинских фронтов глубоко вклинились
в оборону противника, прижали его к Карпатам, охватили с юга
немецкую группу армий «Центр» и рассекли вражеский фронт, изо-
лировав тем самым немецкую группу «Северная Украина» от группы
армий «Южная Украина». Это все значительно осложняло взаимо-
действие и маневр противника.
Для войск 1-го и 2-го Украинских фронтов южный выступ созда-
вал выгодные условия для проведения новых наступательных опера-
ций на львовском и бухарестском направлениях.
Потерпев поражения в боях весной 1944 года и ожидая новых
ударов Красной Армии, враг настойчиво укреплял и совершенствовал
свою оборону.
Немецко-фашистское верховное командование, учитывая глубо-
кое вклинение войск 1-го Украинского фронта на львовском направ-
лении, считало, что в летней кампании 1944 года советские войска
нанесут главный удар именно здесь. В Белоруссии же немецкое
командование ожидало лишь вспомогательных операций сковываю-
щего характера. Исходя из такой оценки, немецко-фашистское
командование к 1 июня 1944 года сосредоточило основную массу
танковых войск к югу от Припяти. Здесь было 18 танковых дивизий
из 23, находившихся на советско-германском фронте. Непосред-
ственно перед 1-м Украинским фронтом противник имел 10 танковых
дивизий.
Оценивая стратегическую обстановку, сложившуюся к лету
1944 года, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение
провести последовательно рад стратегических операций. По плану
Ставки главный удар в предстоящей кампании наносился в центре
советско-германского фронта. Он имел большое политическое зна-
чение: в результате его должны быть освобождены вся оставшаяся
часть Белоруссии, часть Литовской ССР, западные области Украины
и восточная часть Польши. Ставка определила, что для достижения
этой цели необходимо разгромить группы армий «Центр» и «Север-
ная Украина».
Разгром белорусской и львовской группировок врага — основное
содержание главного удара Красной Армии летом 1944 года. При
этом ширина фронта главного удара захватывала территорию и Бело-
руссии и Западной Украины. Далее предусматривалось: используя
успех войск в Белоруссии, перейти в наступление 2-м и 3-м Прибал-
тийскими фронтами, а используя успех в Западной Украине,— 2-м
и 3-м Украинскими фронтами. Действия этих фронтов зависели от
исхода операций на главном направлении. В первую очередь надле-
жало ликвидировать Белорусский выступ противника и разгромить
оккупантов, так долго задержавшихся на белорусской земле. По
замыслу Ставки переход в наступление 1-го Украинского фронта
намечался в середине июля.
Изучив обстановку, я наметил себе план знакомства с войсками
фронта, рассчитал время выезда в армии. Личные встречи с коман-
202
дующими армиями, посещение войск, изучение характера обороны
противника на месте — все это дает более ясную картину, чем обыч-
ные доклады командующих и донесения, присланные непосредственно
в штаб.
Я побывал в армиях В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, П. А. Куроч-
кина, А. А. Гречко, К. С. Москаленко и Е. П. Журавлева и в танковых
армиях П. С. Рыбалко, Д. Д. Лелюшенко и М. Е. Катукова. По-
знакомившись с командирами, с боевым составом войск фронта,
я пришел к выводу, что 1-й Украинский фронт представляет собой
мощную группировку сил и средств и способен решать крупные
стратегические задачи в общем плане летней кампании.
После завершения зимних и весенних наступательных операций
войска 1-го Украинского фронта во второй половине апреля 1944 го-
да перешли к обороне на 440-километровом фронте на рубеже
западнее Луцк, восточнее Броды, западнее Коломыя, Красноильск.
Войскам фронта противостояла немецкая группа армий «Северная
Украина» (4-я и 1-я немецкие танковые и 1-я венгерская армии).
К началу Львовско-Сандомирской операции (к исходу 12 июля),
по данным штаба фронта, противник произвел некоторую перегруп-
пировку и имел перед нашим фронтом до 42 дивизий, из них 5 танко-
вых и одну моторизованную.
Нам предстояло осуществить крупную наступательную операцию,
чтобы разгромить группу армий «Северная Украина», завершить
освобождение Западной Украины от гитлеровских захватчиков
и начать освобождение Польши.
Борьба Советских Вооруженных Сил за изгнание врага с терри-
тории Украины была трудной и длительной. Она продолжалась более
полутора лет. Ее освобождение, начавшееся в январе 1943 года, до
мая 1944 года осуществлялось войсками четырех Украинских фрон-
тов. Завершилось оно летом 1944 года силами 1-го Украинского
фронта. Красной Армии и всему народу пришлось приложить огром-
ные усилия, чтобы разбить врага и вышвырнуть его за пределы
Украины.
Прежде чем приступить к подготовке операции, командованию
и штабу фронта потребовалось проделать большую предварительную
работу: изучить состояние своих войск, группировку и характер
обороны противника, много раз выезжать на отдельные направления
для рекогносцировки на местности, изучить подступы к позициям
противника и выбрать наиболее выгодные участки для нанесения
главного удара в предстоящей наступательной операции фронта
в летний период.
Кроме того, мне как новому командующему фронтом хотелось
возможно глубже проанализировать опыт проведенных фронтовых
операций. С этой целью я решил собрать командующих армиями
и членов военных советов на командном пункте 38-й армии, находя-
щемся в центре полосы фронта. Тем более что эта армия активно
участвовала в проведении последней апрельской операции. В присут-
ствии всех командующих армиями и членов военных советов были
заслушаны и обсуждены доклады командующих войсками 13-й армии
8*
203
генерал-лейтенанта Н. П. Пухова и 38-й армии генерал-полковника
К. С. Москаленко о проведенных этими армиями последних опе-
рациях.
Должен сказать, что оба доклада были сделаны очень объективно,
с обстоятельными выводами и вскрытием тех недочетов, которые
отмечались в действиях войск фронта, особенно при окружении
1-й немецкой танковой армии.
На этом совещании был свободный обмен мнениями, поэтому
в обсуждении докладов приняли участие почти все командармы.
Их выступления мне понравились. Они со знанием дела и беспри-
страстно вскрыли недостатки, имевшие место в операциях, проведен-
ных фронтом в прошлом. Я с большим удовлетворением выслушал
доклады выступавших и сделал для себя необходимые выводы. Все
мы пришли к единому мнению, что войска 1-го Украинского фронта,
имея огромный боевой опыт, способны успешно выполнять большие
стратегические задачи.
Разумеется, все положительное было учтено в предстоящей
операции и в последующем применено с пользой для дела.
Затем я провел совещание с командирами корпусов, а уже коман-
дующие армиями — с командирами дивизий. На совещаниях были
тщательно разобраны положительные и отрицательные стороны
в действиях войск и тоже сделаны полезные выводы, которые мы
учли при подготовке предстоящей операции.
У меня не сохранилась запись моего выступления на этих сборах.
К тому же говорил я не по написанному тексту, а имея лишь план,
который уместился на одном листке. Но бывший командарм К. С. Мос-
каленко передал мне сохранившуюся у него запись, сделанную
офицером его штаба, с содержанием моего выступления, которое
отражает ряд вопросов, затронутых на сборах.
Я позволю себе привести отдельные выдержки из этой записи:
«А. Оценка действий войск Красной Армии.
Мартовские операции трех Украинских фронтов войдут в исто-
рию как лучшие операции Великой Отечественной войны. Обста-
новка сложилась такова, что вражеские войска, измотанные и по-
несшие крупные потери зимой, надеялись отсидеться в условиях
весенней распутицы. Командование противника не ожидало, что
Красная Армия может нанести удар в марте. Ставка Верховного
Главнокомандования учла это обстоятельство и, несмотря на труд-
ности, решила нанести удары силами трех фронтов. В ходе проведения
операций доказано, что они явились для противника полной неожи-
данностью. Если местами и не была достигнута тактическая вне-
запность, то в стратегическом масштабе она была налицо. В реше-
ниях командиров применялось массирование танковых, артиллерий-
ских и пехотных сил и средств на решающих участках фронта, где
осуществлялся прорыв вражеской обороны, в частности массирова-
ние танков, которые осуществили прорыв на большую глубину.
Вопрос о плотности боевых порядков наших войск и о насыщении
их артиллерией решался в зависимости от группировок противника.
Плотность стрелковых войск на участках прорыва, достигавшая
204
пяти стрелковых дивизий на 14 километров фронта, обеспечила
успех в начале операции и в ходе ее развития.
Б. Некоторые особенности проведенных операций.
...2. Несмотря на бездорожье и грязь, мартовская наступательная
операция носила ярко выраженные черты маневренной операции.
Теперь мы владеем искусством маневра, у нас есть для этого силы
и средства. Смелый маневр нередко помогал нам в решающие момен-
ты операции, выводил из затруднительных положений.
Оперативный маневр дал хорошие и даже неожиданные резуль-
таты. Научившись маневрировать, мы теперь можем широко исполь-
зовать все возможности войск.
3.	Искусство управления войсками и их взаимодействия нахо-
дится на высоком уровне, но все же не на таком, какой нужен при
проведении маневренных операций. При высшем, более совершенном
уровне управления войсками и организации их взаимодействия по
цели, месту и времени мы достигли бы в мартовской операции еще
больших результатов. У нас еще недостаточно налажена информация
снизу вверх. Командиры и штабы опаздывают с принятием решений.
Средства усиления и подавления отстают. Разведка, обеспечение
флангов и стыков по-прежнему являются слабым местом.
4.	Мы выигрываем за счет стратегического маневра. Умеем осу-
ществлять оперативный маневр. Тактическое маневрирование еще не
доведено до совершенства. Нередко проводятся лобовые атаки,
в результате которых противник вытесняется. Нужно учить войска
охватам и обходам, заставлять врага вести бой в невыгодных усло-
виях, тогда и результаты будут лучше.
5.	Оперативное положение наших войск в начале марта было
выгодным, так как целые армии нависали над флангом группы армий
«Юг», и это облегчало разгром противника. Он понес огромные по-
тери и теперь восстанавливает поредевшие части и соединения.
6.	Операция на окружение требует маневра и непрерывного
централизованного управления. Разведка должна срочно передавать
данные о составе и силах окруженного противника и постоянно
знать его намерения. Окруженный противник, как правило, на первых
порах упорствует, а затем ищет выхода из окружения. Вовремя опре-
делить замыслы противника тоже входит в функции разведки.
7.	1-я гвардейская танковая армия Катукова получила задачу
в первый день развить прорыв на глубину 35—40 километров. Это
вполне соответствует смелым действиям и проверено на практике.
Армия не вводилась в прорыв, а сначала участвовала в прорыве
обороны, затем совершила смелый бросок в глубину, оторвалась
от пехоты и в дальнейшем действовала самостоятельно.
Танковые армии научились быстро преодолевать крупные водные
преграды. К этому и впредь надо готовить танковые части, но не
следует забывать, что, кроме строительства переправ, следует го-
товить танкистов к захвату вражеских переправ.
8.	В разборе недостаточно говорилось о противнике, его дей-
ствиях и тактике в ходе операции, а его надо постоянно изучать во
всех звеньях войск.
205
В. Как готовить войска к будущим операциям?
1.	Боевые порядки наших войск в наступлении должны соответ-
ствовать обороне, созданной противником. Чем глубже оборона
противника, тем глубже должно быть оперативное построение наших
войск. Сейчас оборона противника, как никогда раньше, имеет
несколько оборонительных полос, поэтому надо разведать, как эти
полосы насыщены войсками, и в зависимости от этого строить боевой
порядок. Атака должна быть организована так, чтобы танки и пехота
при непрерывной поддержке артиллерии прорывали вражескую
оборону на всю ее глубину. Короче, весь боевой порядок должен
осуществить сквозную атаку.
2.	Бросок в атаку должен быть стремительным. В первом эшелоне
должен двигаться штурмовой батальон, которому необходимо при-
дать танки, орудия, саперов и др. Пехота ни в коем случае не должна
залегать под минометным огнем, а продвигаться перебежками и пере-
ползанием. Для маскировки широко применять дымы.
3.	Боевой порядок стрелковых подразделений — цепь, управляе-
мая офицерами,— оправдал себя. Пехотинцы должны отстрелять
упражнения курса боевых стрельб с целью совершенствования мет-
кости стрельбы.
4.	Наши артиллеристы приобрели опыт артиллерийского плани-
рования прорыва, но его необходимо постоянно совершенствовать,
так как противник привыкает к нашим методам.
5.	Основой успеха артиллерийского наступления является хоро-
шее знание противника и непрерывное сопровождение огнем пехоты
и танков в глубине. Надо улучшить артиллерийскую разведку
и наблюдение. В бою не ждать заявки на огонь от командиров стрел-
ковых и танковых подразделений, а самим нести ответственность
за результаты боя.
6.	Расчеты всех калибров артиллерии, в том числе большой мощ-
ности и реактивных установок, тренировать для ведения огня по
танкам. Отражение 38-й армией в ноябре 1943 года контрудара про-
тивника на киевском плацдарме показало необходимость такого
обучения и эффективность борьбы специальных видов артиллерии
с танками.
7.	Управление боем при прорыве должно быть до предела цен-
трализованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться
вблизи войск, ведущих бой. Одну часть работников штаба начальник
штаба должен держать при себе, а другую — в войсках.
Роль корпусного звена возрастает... Командир корпуса со штабом
должен быть хорошим организатором взаимодействия на поле боя».
Таковы тезисы моего тогдашнего выступления. Некоторые по-
дробности записи я не публикую. Эти выводы являлись результатом
обобщения опыта боевых действий. Приобретенный в сражениях, он
в концентрированном виде передавался руководящему составу фрон-
та, армий и корпусов. Наступательная операция, к которой мы
готовили войска, была уже не за горами, и наш боевой опыт надо
было осваивать войскам.
Сборы проводились также с командирами корпусов и дивизий.
206
На них более конкретно рассматривались вопросы общевойскового
боя и главным образом проигрывались задачи по прорыву обороны
противника и закреплению достигнутого успеха.
Мы стояли на пороге больших событий. Близился к концу третий
год войны. Наша Родина три года фактически один на один отра-
жала натиск гитлеровской Германии и ее союзников в Европе.
Враг был почти полностью изгнан с нашей родной земли, но он
еще представлял немалую силу; под его пятой были многие страны
Европы, которые ждали нашей помощи, чтобы избавиться от фа-
шистского ига.
Нам предстояло разбить врага в его берлоге.
В начале июня состоялся разговор по телефону с Верховным
Главнокомандующим. Мне было предложено подготовить сообра-
жения по наступательной операции фронта и прибыть с планом
в Ставку, в Москву.
Мы в штабе сразу же приступили к подготовке и планированию
операции. Должен сказать, что весь процесс выработки решения на
операцию — это большой и напряженный умственный и физический
труд командующего войсками фронта, его штаба и всех начальников
родов войск. Нужно было очень внимательно и тщательно изучить
противника, сравнить и сопоставить все разноречивые сведения,
взвесить все «за» и «против», неоднократно побывать на местности,
установить позиции противника, наиболее выгодные места для на-
ступления наших войск, места их сосредоточения, словом, изучить
все основательно и лишь после этого принять соответствующие
решения.
Как мы себе представляли цель предстоящей операции? Она,
по нашему мнению, заключалась в том, чтобы рассечь немецкую
группу армий «Северная Украина», разгромить ее по частям, осво-
бодить западные земли Украины от гитлеровских захватчиков и на-
чать освобождение Польши.
Противостоящая группировка противника, насчитывавшая более
40 дивизий, оценивалась нами как очень сильная. В ее составе насчи-
тывалось свыше 600 тысяч человек, а с тылами — 900 тысяч человек,
900 танков и штурмовых орудий, 6300 орудий и минометов, 700 само-
летов *. При этом учитывалось, что противник к тому времени распо-
лагал крупными оперативными резервами. Например, юго-западнее
Ковеля находились две танковые и пехотная дивизии, на львовском
направлении — две танковые и пехотная дивизии, на Станислав-
ском — две танковые и две пехотные дивизии. Хорошо развитая
дорожная сеть обеспечивала врагу возможность быстрого маневра
резервами.
Следует заметить, что характер местности, особенно на львов-
ском направлении, позволял немецкому командованию организовать
сильную оборону.
В полосе наступления войск фронта местность была очень раз-
нообразной: северная часть представляла собой равнину, на которой
1 См.: Великая Отечественная война Советского Союза..., с. 366.
207
много болот, в центре, на львовском направлении, холмы, реки и овра-
ги с высокими, крутыми склонами, а южная часть — гористая.
В ожидании нашего наступления противник развернул усиленные
оборонительные работы. Немецкое командование стремилось создать
прочную, глубоко эшелонированную оборону, способную отразить
удары советских войск. К середине июля противником была создана
оборона из трех полос общей глубиной, не считая внешнего и вну-
треннего оборонительных обводов вокруг Львова, 40—50 километров.
Учитывая все это, мы твердо наметили нанести два мощных удара
и прорвать фронт противника на двух направлениях, отстоящих
одно от другого на расстоянии 60—70 километров. Первый удар
намечалось нанести из района западнее Луцка в общем направлении
на Сокаль, Рава-Русская и второй удар — из района Тернополя на
Львов с задачей разгромить львовскую группировку немцев и овла-
деть мощным узлом обороны Львовом и крепостью Перемышль.
В ударную группировку на луцком направлении входили: 3-я гвар-
дейская армия генерала В. Н. Гордова, 13-я армия генерала Н. П. Пу-
хова, 1-я гвардейская танковая армия генерала М. Е. Катукова,
конно-механизированная группа, в которую входил 25-й танковый
корпус под командованием генерала Ф. Г. Аникушкина и 1-й гвар-
дейский кавалерийский корпус под командованием генерала В. К. Ба-
ранова. Наступление этой ударной группировки обеспечивалось че-
тырьмя авиационными корпусами 2-й воздушной армии, которые на
период прорыва возглавил заместитель командующего армией гене-
рал С. В. Слюсарев.
В ударную группировку на львовском направлении входили: 60-я
армия генерала П. А. Курочкина, 38-я армия генерала К. С. Моска-
ленко, 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко,
4-я танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко, конно-механизи-
рованная группа в составе 31-го танкового корпуса под командо-
ванием генерала В. Е. Григорьева и 6-го гвардейского кавалерийского
корпуса под командованием генерала С. В. Соколова.
Действия войск ударной группировки на львовском направлении
поддерживались пятью авиационными корпусами 2-й воздушной
армии, которой командовал генерал С. А. Красовский.
Таким образом, были созданы очень мощные ударные группиров-
ки войск на обоих направлениях.
В луцкой ударной группировке на участке прорыва шириной
12 километров намечалось сосредоточить 14 стрелковых дивизий,
2 танковые, механизированный, кавалерийский корпуса и 2 артил-
лерийские дивизии прорыва.
На львовском направлении на 14-километровом участке прорыва
должны были нанести удар 15 стрелковых дивизий, 4 танковых,
2 механизированных, кавалерийский корпуса и 2 артиллерийские
дивизии прорыва.
На левом крыле фронта, которое тянулось по предгорьям Карпат,
на фронте 220 километров были развернуты войска 1-й гвардейской
армии генерала А. А. Гречко и 18-й армии генерала Е. П. Журавлева.
Используя успех прорыва 38-й армии, 1-я гвардейская армия,
208
создав ударную группировку из пяти дивизий и 4-го гвардейского
танкового корпуса под командованием генерала П. П. Полубоярова,
должна была перейти в наступление, разгромить противника, захва-
тить и закрепить плацдарм на Днестре в районе Галича, обеспечивая
этим ударную группировку, действовавшую на львовском направле-
нии. В действительности 1-й гвардейской армии пришлось самой
прорывать оборону, примыкая своей главной группировкой к левому
флангу 38-й армии.
18-й армии и части сил 1-й гвардейской армии, действовавшим
южнее Днестра, ставилась задача прочно удерживать занимаемые
рубежи и быть в готовности к переходу в наступление на Станислав-
ском направлении.
В резерве фронта намечалось иметь 5-ю гвардейскую армию
генерала А. С. Жадова, которая по указанию Ставки была перебро-
шена из состава 2-го Украинского фронта. Кроме того, из состава
1-й гвардейской армии в резерв фронта выводился 47-й стрелковый
корпус.
К началу наступления во фронте насчитывалось 1,2 миллиона
человек, 16 100 орудий и минометов, 2050 танков и самоходно-артил-
лерийских установок. 3250 боевых самолетов1. Наличие таких
крупных сил в составе одного фронта, я полагаю, было достаточно
убедительным и ярким показателем нараставшей в ходе войны мощи
Красной Армии.
Наше превосходство над врагом в живой силе было в 1,3 раза,
в танках и артиллерии было более чем двукратным, а по авиации —
свыше четырехкратного. На участках же прорыва нам удалось
добиться гораздо большего превосходства.
Учитывая наши возможности и силы противника, войскам фронта
ставилась задача окружить и уничтожить львовско-бродскую группи-
ровку врага, взять Львов, рассечь группу армий «Северная Украина»,
одну ее часть отбросить в район Полесья, другую — к Карпатам,
а главными силами фронта выйти на рубеж Вислы.
Такой замысел операции требовал большой перегруппировки
войск, поскольку главные силы фронта к тому времени находились
на его левом крыле. Нужно было перегруппировать 1-ю и 3-ю гвар-
дейские и 4-ю танковые армии, подтянуть 38-ю армию и вывести
в намеченные полосы ряд других армий, корпусов и дивизий и сред-
ства усиления: танки, артиллерию, инженерные войска и др. Требо-
валось перебазировать авиацию на другие аэродромы.
Изменение расположения войск было необходимо не только
с точки зрения создания ударных группировок, но и потому, что
противник знал о наличии наших крупных сил на Станиславском
и львовском направлениях по предыдущим операциям.
Что касается рава-русского направления, то гитлеровцы не
предполагали, что там у нас могут быть большие силы. Это направ-
ление выгодно было использовать для нанесения внезапного мощно-
го удара, который в известной мере приходился по более слабой
См. Великая Отечественная война Советского Союза..., с. 366.
209
группировке немецко-фашистских войск, а также использовать
доступную и удобную местность для маневрирования всеми родами
войск, особенно танковых и механизированных.
Поэтому план операции, который мы готовили, на наш взгляд,
соответствовал обстановке и обеспечивал разгром противостоящей
группировки врага.
Чтобы скрыть подготовку операции, штаб фронта разработал
обстоятельный план оперативной маскировки, которым предусматри-
валось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танко-
вого корпуса на левом крыле фронта, в полосах 1-й гвардейской
и 18-й армий. Для его осуществления мы применили в широком
масштабе ложные перевозки танков по железной дороге, имитирова-
ли районы выгрузки танковых соединений, обозначали их марш
в районы сосредоточения и вели открыто радиопередачи. В ложных
районах сосредоточения было выставлено большое количество раз-
личных макетов танков, автомашин, орудий и другой техники.
Этот план, детально разработанный начальником инженерных
войск генералом И. П. Галицким и штабом фронта, рассмотренный
и утвержденный Военным советом, твердо выполнялся. Принимались
необходимые меры, чтобы скрыть перегруппировку войск. Все пере-
движения частей и соединений проводились только ночью с соблюде-
нием строжайшей маскировочной дисциплины.
И все же нам, к сожалению, не удалось полностью обмануть про-
тивника, несмотря на принятые меры маскировки. Однако перегруп-
пировка 1-й гвардейской танковой армии в район южнее Луцка
и 4-й танковой армии в район Тернополя все же осталась в тайне, что
было очень важно для операции.
В середине июня мы с членом Военного совета генерал-лейтенан-
том К. В. Крайнюковым вылетели в Москву для доклада Ставке плана
предстоящей наступательной операции.
Как нам представлялось, это был обстоятельно подготовленный
и продуманный план. Однако он вызвал возражения со стороны
Верховного Главнокомандующего, считавшего нанесение фронтом
двух ударов нецелесообразным. Он настаивал на отказе от двух уда-
ров и рекомендовал наносить один удар — на львовском направ-
лении, мотивируя это тем, что на ряде фронтов наибольший
успех обеспечивался при нанесении только одного очень мощного
удара.
Доводы И. В. Сталина были основаны на опыте других фронтов,
однако в данном случае он не учел обстановку и особенности нашего
фронта, а также боевой опыт и подготовку командных кадров. Види-
мо, недооценивались также группировка противника и характер
местности, позволявший противнику широко использовать маневр
резервами.
Конечно, нанесение двух ударов создавало определенные труд-
ности и требовало больших усилий со стороны командования и войск.
Такая форма оперативного маневра могла быть осуществлена при
том условии, если во фронте имелось достаточное количество сил
и средств. Верно и то, что при нанесении двух ударов усложнялось
210
управление войсками. Однако конкретная обстановка настоятельно
требовала нанесения именно двух ударов.
Мы понимали, что фронт действует на самостоятельном страте-
гическом направлении; исходя из задач и ширины полосы фронта
решение о нанесении двух ударов было вполне целесообразным и,
я бы сказал, необходимым. Но И. В. Сталин настаивал на своем.
Я же отстаивал нашу точку зрения, мотивируя тем, что один удар
на львовском направлении даст противнику возможность широко
маневрировать имеющимися у него в резерве танковыми и мотори-
зованными дивизиями и другими резервами, а также привлечь для
действий по нашей ударной группировке всю свою авиацию. Кроме
того, наступление одной ударной группировкой фронта на львовском
направлении вынудит наши войска преодолевать целый ряд сильных
оборонительных рубежей, проходящих по высотам, и штурмовать
мощные опорные пункты довольно плотной оборонительной группи-
ровки немцев. Это приведет не к прорыву, а прогрызанию обороны,
к выталкиванию противника от рубежа к рубежу и не даст больших
оперативных выгод. Один удар в данных конкретных условиях не
может дать высокого темпа наступления и, следовательно, не сулит
успеха.
Мои доводы и проявленная настойчивость заставили И. В. Сталина
в конце концов согласиться с нашим планом. Помню, как он сказал:
«Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте
его на вашу ответственность». Такая реплика И. В. Сталина меня
насторожила. Я понял, что это предупреждение об ответственности
за возможный исход операции.
Скажу откровенно, в данном случае не упрямство владело мною,
а убежденность в своей правоте. Мне был вверен фронт, насчитываю-
щий более миллиона человеческих жизней, и я отвечал не только за
выполнение плана предстоящей операции, но и за жизнь людей,
которых пошлю в бой. Я ставил вопрос открыто и прямо и не мог,
не имел права утаивать свои мысли, приспосабливаться к мнению
Верховного, хотя оно и не совпадало с моим мнением. Кстати,
И. В. Сталин понимал людей, которые твердо и открыто отстаивали
свое мнение в принципиальных вопросах.
Как известно, результаты боевых действий являются одним из
лучших критериев правильности оперативного планирования и при-
нятого решения. Успех, достигнутый войсками фронта в Львовско-
Сандомирской операции, подтвердил, что наше решение о нанесении
двух ударов было верным.
Иногда мне задают вопрос: насколько было оправдано то, что
Львовско-Сандомирская операция проводилась силами одного, очень
большого по составу 1-го Украинского фронта? Не лучше ли было
бы войска, участвовавшие в этой операции, с самого начала разделить
между двумя фронтами и поручить каждому фронту действовать
на одном направлении? По моему мнению, организация и осуще-
ствление этой операции одним фронтом в данной обстановке были
также наиболее целесообразными. Не было никакого смысла раз-
рывать в начальной стадии операции на две самостоятельные
211
группировки войска, действующие на одном стратегическом направ-
лении. Единое руководство стратегической операцией, особенно на
ее первом этапе, также сказалось положительно.' Как известно, на
рава-русском направлении наступление проходило очень успешно;
на львовском же вследствие сложного характера местности и более
плотной группировки противника темп наступления был значительно
медленнее. Поэтому в ходе операции пришлось часть сил рава-рус-
ской группировки повернуть на юго-запад, на глубокие тылы львов-
ской группировки противника и тем самым способствовать как
развитию оперативного прорыва, так и разгрому этой группировки
немцев и овладению Львовом. Если бы Львовско-Сандомирская
операция проводилась силами двух фронтов, такое тесное взаимодей-
ствие между фронтами вряд ли было бы возможно. Конечно, его
можно было бы организовать, но наверняка возникло бы немало
трудностей, ибо каждый командующий в первую очередь стремился
бы выполнить свою непосредственную задачу.
Управление войсками в такой сложной операции, даже при на-
личии опытных командующих общевойсковыми и танковыми армия-
ми, какие были у нас, потребовало очень напряженного труда всего
полевого управления фронта. Хорошо подготовленный и сколочен-
ный коллектив штаба фронта, возглавляемый генералом армии
В. Д. Соколовским, имевшим значительный опыт командной и штаб-
ной службы, вполне справился с организацией управления большим
числом общевойсковых, танковых, артиллерийских и авиационных
соединений.
Так же успешно справилось со своими задачами и управление
тыла фронта, возглавляемое генерал-лейтенантом Н. П. Анисимовым.
В период подготовки операции военные советы фронта и армий,
командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации
провели большую работу в войсках. Мы готовились к наступлению
на территории бывшей Западной Украины и Польши. Как известно,
во время оккупации враг особенно стремился возродить кулачество
и национальную вражду, а в Польше местные буржуазные партии
усиленно разжигали ненависть к Советскому Союзу. В связи с этим
в политработе обращалось особое внимание на усиление бдитель-
ности в войсках. Вместе с тем мы воспитывали у личного состава
уважение к местному населению.
В политической работе возникали большие и ответственные зада-
чи. И это потребовало от Военного совета и политуправления фронта
большой организаторской работы. Члены Военного совета К. В. Край-
нюков, Н. Т. Кальченко и начальник политуправления С. С. Шати-
лов часто бывали в войсках, выступали на митингах, где зачитывали
обращения военных советов фронта и армий, разъясняли воинам
цели и задачи наступления.
Общая благоприятная военно-политическая обстановка, успехи
наступления войск Белорусских фронтов, а также большая органи-
заторская работа по подготовке операции создали у личного состава
войск боевой подъем для решительного наступления и уверенного
выполнения задач в предстоящей операции.
212
Конечно, мы тогда не могли полностью представить себе, какую
огромную дополнительную работу еще предстоит проделать воен-
ным советам, командирам и политорганам в ходе наступательной
операции, однако ряд мероприятий был уже намечен. Еще 18 июня
1944 года Военный совет фронта решил организовать при фронтовых
курсах младших лейтенантов специальную подготовку 300 офицеров,
выделенных для несения комендантской службы на территории
Польши. Будущих комендантов учили, как сочетать выполнение
ими служебных обязанностей с деятельностью местных органов
власти, как строить свои отношения с польским населением, строго
соблюдая законы дружественного нам государства и политику Со-
ветского правительства.
Военный совет и политуправление фронта сочли необходимым
с выходом наших войск на территорию Польши издавать газету
и листовки на польском языке для местного населения. Разумеется,
все это было одобрено Главным политическим управлением и
ЦК ВКП(б). Сложной и своеобразной была политическая работа
с молодыми солдатами, призванными из освобожденных прифрон-
товых районов, где орудовали бандеровцы. Политорганам и партий-
ным организациям предстояло изучить индивидуальные запросы
и настроение каждого молодого солдата. Следует отметить, что среди
отдельных призывников, находившихся в оккупированных гитле-
ровцами районах и подвергшихся тлетворному влиянию фашист-
ской пропаганды, имели место и нездоровые настроения. Все
это надо было учитывать при проведении партийно-политической
работы.
Видимо, нет необходимости подробно говорить о задачах армий,
поскольку о них уже сказано. Поэтому коснусь лишь замысла опера-
ции и проведенных штабом фронта основных мероприятий в под-
готовительный период.
Львовско-Сандомирскую наступательную операцию планировалось
осуществить войсками 1-го Украинского фронта во взаимодействии
с левым крылом 1-го Белорусского фронта, наносившим удар на
люблинском направлении. По нашему замыслу предусматривалось
уничтожение противника по частям: вначале окружить и уничтожить
бродскую, а затем — львовскую группировку немцев.
Имелось в виду, как уже говорилось, активными действиями
войск 1-й гвардейской армии прочно прикрыть ударную группировку
фронта с юга. Кроме того, эта армия, создав ударную группировку
в составе пяти дивизий, используя прорыв 38-й армии и выходя из-за
фланга 38-й армии, разворачивала прорыв в сторону фланга в на-
правлении Галича.
Разработанный фронтом план операции 7 июля 1944 года был
представлен в Ставку. После тщательного изучения Ставка его утвер-
дила, за исключением некоторых пунктов. Были даны указания
использовать танковые армии и конно-механизированные группы
не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые
армии в случае успешного прорыва ввести через день после начала
213
Львовско-Сандоми
214
рская операция
215
операции, а конно-механизированные группы — через два дня после
начала операции вслед за танковыми армиями. Кроме того, рекомен-
довалось поставить пехоте более посильные задачи на первый день
операции, поскольку они, по мнению Ставки, были завышены. Учи-
тывая эти указания Ставки, в разработанный план операции были
внесены соответствующие поправки.
Количество сил и средств, которыми располагал 1-й Украинский
фронт, позволило создать довольно сильные ударные группировки.
Из 84 дивизий (из них 6 кавалерийских и 4 артиллерийские), на-
ходившихся в составе фронта, большинство действовало на главных
направлениях и только 28 дивизий предназначались для действий
на остальном фронте протяженностью 414 километров. Оперативная
плотность на фронте равнялась одной стрелковой дивизии на 6 кило-
метров фронта. У противника дивизия занимала фронт в 10—15
километров. На участках прорыва без учета оперативных резервов
фронта на стрелковую дивизию приходилось 1,1 километра.
Оперативное построение армий было, как правило, в два эшелона.
Так, во вторых эшелонах армий находились: в 3-й гвардейской
армии — пять дивизий, в 13-й — три, в 60-й и 38-й — по четыре
дивизии.
Следовательно, общее количество сил и средств, сосредоточенных
для наступления, а также оперативное построение войск фронта
полностью обеспечивало решение крупной стратегической задачи
как на львовском, так и на рава-русском направлениях.
Из бронетанковых войск в составе фронта имелось 7 танковых
корпусов, 3 механизированных корпуса и 4 отдельные танковые
бригады, 18 танковых полков, 24 полка самоходной артиллерии.
Общее число танков и самоходно-артиллерийских установок состав-
ляло 2050. До 90 процентов всех танков и артиллерийско-самоход-
ных установок использовалось на направлении главных ударов —
рава-русском и львовском.
Основная масса бронетанковых и механизированных войск фрон-
та использовалась в составе танковых армий и конно-механизирован-
ных групп. Для действий в составе групп непосредственной под-
держки пехоты было выделено 349 танков и САУ. Общевойсковые
армии, действовавшие на главном направлении, имели возможность
создать плотность не более 14 бронеединиц на километр участка
прорыва.
Последующий ход боевых действий при прорыве тактической
глубины обороны противника, особенно на львовском направлении,
показал, что число выделенных танков и САУ в группы непосред-
ственной поддержки пехоты было недостаточным. Вследствие этого
приходилось уже в ходе боя часть сил 3-й гвардейской и 4-й танковой
армий привлекать для усиления танковых групп непосредственной
поддержки пехоты. Они действовали в виде передовых отрядов от
танковых армий.
В результате проведенной перегруппировки войск командованию
фронта удалось на направлениях главных ударов на участках проры-
ва достигнуть абсолютного превосходства над противником в силах
216
и средствах: в людях — почти в 5 раз, в орудиях и минометах —
в 6—7 раз, в танках и САУ — в 3—4 раза.
Такое массирование наших сил и средств на направлениях глав-
ных ударов было крайне необходимым. Мы учитывали, что оборона
немецко-фашистских войск сильно развита, имеет большую глубину,
хорошо организованную систему огня, мощное противотанковое
обеспечение, сильные оперативные резервы.
На остальном фронте количество сил и средств было примерно
равное. На некоторых участках полосы обороны 18-й армии немцы
имели даже превосходство.
Большое место в подготовительных мероприятиях заняли во-
просы организации артиллерийского наступления.
В составе 1-го Украинского фронта, кроме штатных артилле-
рийских средств дивизий и полков, имелось: 4 артиллерийские ди-
визии, 9 пушечных артиллерийских бригад, гаубичная артиллерий-
ская бригада, 4 гаубичных артиллерийских полка, 6 истребительно-
противотанковых бригад, 36 истребительно-противотанковых артил-
лерийских полков, 19 минометных полков, минометная бригада,
4 гвардейские минометные бригады, 14 гвардейских минометных
полков, 9 зенитных дивизий и 17 отдельных зенитных полков. В це-
лом фронт имел орудий свыше 76-миллиметрового калибра 6017,
минометов 82-миллиметрового и 120-миллиметрового калибров —
7062, противотанковой артиллерии — 2432 ствола, реактивной артил-
лерии— 1056 установок1. Это внушительная огневая сила. Причем
65 процентов орудий и минометов было сосредоточено в ударных
группировках.
В войсках, прорывавших оборону противника, создавались пол-
ковые, дивизионные, корпусные и армейские артиллерийские группы.
Особенно сильные артиллерийские группы были созданы в 60-й
и 38-й армиях.
Таким образом, в количественном отношении артиллерия фронта
была способна обеспечить прорыв обороны противника, а также
выполнить поставленные перед ней задачи в ходе операции. Важно
было правильно нацелить всю эту массу артиллерии, особенно цен-
трализованно использовать ее в период артиллерийской подготовки
и боя в тактической глубине.
Наличие сплошных траншей и многочисленных ходов сообщения
в главной полосе обороны противника, значительная насыщенность
ее огневыми средствами, хорошо развитая система огня требовали
серьезной огневой обработки главной полосы обороны противника.
Поэтому я поставил артиллерии задачу уничтожить живую силу
и технику противника во второй и третьей траншеях, разрушить
опорные пункты в ближайшей глубине обороны и подавить на
позициях минометы и артиллерию противника, для чего в один
из периодов артиллерийской подготовки привлечь всю массу на-
шей артиллерии и минометов. При этом я потребовал, чтобы
1 Операции Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 194! —
1945 гг. (далее — Операции Советских Вооруженных Сил...)- М., 1958, т. 3, с. 137.
217
артиллеристы обратили особое внимание на подавление и разруше-
ние системы управления войсками противника, его наблюдательных
и командных пунктов, без чего нельзя было рассчитывать на успех
прорыва.
На участках прорыва армий плотность орудий и минометов со-
ставляла 236—255 единиц на километр фронта. Так, в 3-й гвардей-
ской армии она составляла 249 орудий и минометов, в 13-й —255,
в 60-й —236 и в 38-й — до 254. Использование артиллерии в опе-
рации и в бою — это большое искусство. Можно собрать очень много
орудий и минометов, но если плохо спланировано их использование,
не налажено взаимодействие, то никакое количество артиллерии не
даст нужного эффекта.
Артиллерийскую подготовку планировалось провести в течение
1 часа 40 минут. По периодам эта подготовка разделялась следую-
щим образом: первый огневой налет — в течение 15 минут, подавле-
ние, разрушение и уничтожение — 60 минут, огневой налет по
артиллерийским и минометным батареям противника—10 минут
и последний огневой налет—15 минут.
Атаку пехоты и танков предусматривалось обеспечить огневым
валом.
Для того чтобы скрыть от противника основную группировку
артиллерии и участки предстоящего прорыва, не допустить рассекре-
чивания готовящейся операции, пристрелка артиллерии проводилась
методом пристрелочных орудий по планам командующих артилле-
рией армий, корпусов и дивизий преимущественно утром и вечером,
т. е. при температуре, близкой к той, которая должна быть во время
артиллерийской подготовки. Чтобы скрыть пристрелку на ударных
направлениях, на других участках артиллерия вела огонь с такой же
интенсивностью и в таком же темпе. В целях сокращения числа при-
стрелочных орудий огневые позиции дивизионов были расположены
компактно. Подготовка проводилась на полной топографической
основе, и все обнаруженные и засеченные цели были взяты под
наблюдение и огонь нашей артиллерии.
К началу операции на складах и в войсках имелось 3,3 боеком-
плекта боеприпасов для орудий и минометов.
Расход боеприпасов планировался так. На первый день боя выде-
лялось 2 боекомплекта: из них 1,5 боекомплекта — на артиллерий-
скую подготовку и 0,5 боекомплекта — на бой в глубине. В последую-
щие дни расход боеприпасов планировался от 0,25 до 0,5 боеком-
плекта.
Пополнение войск боеприпасами мы предполагали производить
с таким расчетом, чтобы поддерживать в соединениях неснижаемый
постоянный запас от 1 до 1,2 боекомплекта.
Следует сказать, что вопрос планирования и обеспечения боеприпа-
сами огромного количества артиллерии, которое было во всех фрон-
тах,— дело не только сложное, но и весьма трудоемкое. Достаточно
представить себе, что боекомплект боеприпасов нашего фронта занял
бы около 15 тысяч вагонов, а мы имели во фронте более 3 боеком-
плектов.
218
Питание фронта боеприпасами, как и продовольствием, осуще-
ствлялось без перебоев.
Нужно отдать должное нашим оружейникам — рабочим, инже-
нерам, техникам, Государственному Комитету Обороны, маршалу
артиллерии Н. Д. Яковлеву и генерал-полковнику И. И. Волкотрубенко,
которые в годы войны проделали исключительно напряженную работу
по обеспечению советских войск артиллерийским вооружением
и боеприпасами.
Управление артиллерией на период артиллерийской подготовки
боя и в тактической глубине обороны противника было жестко центра-
лизовано в руках командующих артиллерией дивизий, корпусов
и армий. Такая централизация была вызвана наличием позиционной
обороны противника, стремлением влиять на ход боя массированными
ударами артиллерии, а также необходимостью отражать контрудары
и крупные контратаки танковых и механизированных войск против-
ника.
Наступление войск фронта обеспечивала 2-я воздушная армия.
Директивой фронта воздушной армии были поставлены задачи
массированными бомбардировочными и штурмовыми ударами по ар-
тиллерийским батареям и живой силе содействовать войскам фронта
в прорыве оборонительной полосы противника; обеспечить с воздуха
ввод в прорыв подвижных соединений, т. е. танковых армий, и дейст-
вия их в оперативной глубине; не допустить подхода резервов про-
тивника на направлении главного удара фронта; ударами по подхо-
дящим резервам и отступающим войскам воспрепятствовать про-
тивнику занять оборону по рекам Западный Буг и Гнилая Липа;
действиями по штабам и узлам связи противника нарушить управление
его войсками; завоевать и прочно удерживать господство в воздухе;
надежно прикрывать боевые порядки наземных войск на направлении
главного удара; вести непрерывную разведку и наблюдение за полем
боя и в оперативной глубине.
В составе 2-й воздушной армии находилось девять авиационных
корпусов, три отдельные авиационные дивизии, четыре отдельных
авиационных полка и четыре отдельные авиационные эскадрильи.
Во всех этих соединениях и частях насчитывалось 679 бомбардиров-
щиков, 1419 истребителей, 1046 штурмовиков, 102 разведчика и кор-
ректировщика Базирование армии перед началом операции было
благоприятным.
Созданная сеть аэродромов обеспечивала возможность посадки
каждого полка на свой аэродром.
Такой мощной авиационной группировкой фронт располагал
впервые.
Основные силы авиации было решено использовать в двух удар-
ных группировках — на рава-русском и львовском направлениях.
В связи с этим боевой состав 2-й воздушной армии был разделен на две
группы — северную и центральную. Северная группа в составе четырех
авиационных корпусов поддерживала и обеспечивала действия 3-й
1 Операции Советских Вооруженных Сил..., т. 3, с. 391.
219
гвардейской и 13-й армий, 1-й гвардейской танковой армии и конно-
механизированной группы генерала В. К. Баранова. Центральная
группа состояла из пяти авиационных корпусов и должна была
обеспечить действия 60-й, 38-й, 1-й гвардейской, 3-й гвардейской
танковой и 4-й танковой армий, а также действия конно-механизи-
рованной группы генерала С. В. Соколова.
В среднем каждому самолету планировалось сделать не менее двух
самолето-вылетов в день. Мы стремились не сильно перегружать
авиацию в первые дни, а распределить ее усилия равномерно на протя-
жении всей операции. При планировании учитывалось также, что
в период 14—18 июля ожидалась плохая погода, и авиация действовать
не сможет.
Детально разработанные планы взаимодействия с наземными
войсками были доведены до командиров полков. С ними ознакомились
также командиры эскадрилий.
Прорыв сильной обороны противника и форсирование многочислен-
ных водных преград в оперативной глубине требовали умелого исполь-
зования инженерных войск. Перед инженерными войсками в период
подготовки операции стояли следующие задачи: вести непрерывную
инженерную разведку системы обороны противника, его инженер-
ных мероприятий; отремонтировать дороги, мосты во фронтовом,
армейском и войсковом тылах; заготовить необходимые материалы
для дорожных и мостовых работ; подготовить в инженерном отно-
шении районы сосредоточения войск и исходного положения для
наступления: подготовить инженерные части и переправочные сред-
ства к форсированию водных преград. В ходе подготовки операции
все эти задачи инженерными частями фронта были выполнены успеш-
но. Я хочу привести некоторые цифры, характеризующие количество
работ, выполненных инженерными частями до начала операции.
Так, с 1 мая по 10 июля инженерными частями фронта было пост-
роено, восстановлено и отремонтировано 3300 километров дорог, пост-
роено и отремонтировано 360 мостов протяженностью более 5300 мет-
ров. Наиболее крупные мосты под грузы 30 и 60 тонн были построены
на реках Днестр, Збруч, Прут и СеретПри подготовке исходного
района было построено: траншей—2241 километр, ходов сообще-
ния — 679 километров, окопов пулеметных —22 тысячи, дзотов
пулеметных—1426, окопов артиллерийских—5776, окопов миномет-
ных —5600, командных и наблюдательных пунктов — 5497, убежищ
и землянок —22 992.
К началу наступления все предусмотренные планом работы по
дорожно-мостовому строительству были выполнены. Своевременное
окончание дорожно-мостовых работ имело большое значение для со-
средоточения большой массы войск и техники на ударных направле-
ниях, способствовало их материальному обеспечению и развертыванию
операции.
Исходя из задач, которые предстояло решить фронту в Львовско-
Сандомирской операции, штаб тыла разработал план, в котором наме-
1 Операции Советских Вооруженных Сил..., т. 3, с. 395—396.
220
чался ряд мероприятий по продовольственному и материально-техни-
ческому обеспечению войск. В армиях были созданы неснижаемые
запасы продовольствия в количестве 20 суточных норм, горюче-смазоч-
ных материалов 2,5—4 заправки, 3,3 боекомплекта боеприпасов;
из них 1,5 боекомплекта на фронтовых складах. Кроме того, наме-
чалось создать фронтовой резерв горюче-смазочных материалов
порядка 3000 тонн ’.
До начала операции нам удалось перебазировать тыловые части,
учреждения, склады и госпитали ближе к войскам, закончить восста-
новление железных дорог, увеличить их пропускную способность,
а также улучшить их эксплуатацию.
К началу наступления все работы в основном были выполнены.
Войска фронта были обеспечены всем необходимым в достаточных
количествах. Так, в сухопутных войсках горюче-смазочных мате-
риалов имелось от 4 до 5 заправок, а в авиации — от 10 до 15,
продовольствия — до 30 суточных норм.
Немаловажное значение в подготовке операции имела разведка,
возглавляемая генералом И. Г. Ленчиком. Внимание разведки сосредо-
точивалось на вскрытии всех мероприятий противника по устройству
и совершенствованию его обороны, а также перегруппировке войск.
Разведка велась непрерывно, в том числе и боевая. В результате удава-
лось вскрыть изменения, которые происходили у противника.
Большую работу провела авиационная разведка, которая засняла
все полосы обороны и основные оборонительные сооружения первой
полосы. На основании этих фотоснимков было выявлено около 30 ты-
сяч различных тактических объектов. Правда, потребовалась очень
серьезная работа по дешифрированию, так как противник создавал
много ложных огневых позиций артиллерии и минометов, а также
других оборонительных объектов. Перед началом наступления было
проведено перспективное фотографирование полосы предстоящего
прорыва на глубину до 15 километров.
По данным разведки было установлено, что противник уже в тече-
ние июня перебросил на другие участки фронта три танковые дивизии.
Также удалось выяснить, правда с некоторым опозданием, пере-
броску 16-й и 17-й танковых дивизий со Станиславского на рава-
русское направление.
Для обеспечения планирования артиллерийского огня, организации
взаимодействия и подготовки наступления войск важно было обеспе-
чить командиров всех степеней информацией о противнике. В этих
целях были изданы бланковые карты масштабов 1:50 000 и 1:25 000.
Первое издание бланковых карт поступило в войска в начале июня 1944
года. По мере накопления новых данных о противнике, а также уточне-
ния его оборонительных позиций бланковые карты неоднократно пере-
издавались. Последнее издание карт относится к июлю 1944 года.
Как показал ход боевых действий, а также проверка на местности
эффективности артиллерийского огня, бланковые карты были состав-
лены с большой точностью и полностью отражали систему обороны
1 Операции Советских Вооруженных Сил..., т. 3, с. 401.
221
противника и расположение его огневых средств. Бланковки, как их
тогда называли, доведенные до командира роты и командира батареи,
были основным документом для организации наступления и атаки,
а также расшифровывали систему огня противника и его огневые точки.
Перегруппировка войск, о чем уже говорилось, проводилась с боль-
шой тщательностью. Были организованы специальные мероприятия
оперативной маскировки и дезинформации противника. Но, к сожа-
лению, не все нам хорошо удавалось, так как не все части строго
соблюдали меры маскировки. Такие нарушения были и среди тыло-
вых частей и подразделений. Ремонтные базы, административно-
хозяйственные отделы, военторги двигались днем, сплошными
колоннами, пренебрегали мерами маскировки. Именно это и помогло
противнику обнаружить перегруппировку войск фронта. В частности,
было отмечено, что немецкие самолеты-разведчики неоднократно
передавали по радио об усиленном движении наших войск в северном
направлении.
Как выяснилось из трофейных документов, немецкое командова-
ние уже в начале июля имело данные о готовящихся ударах на
львовском и рава-русском направлениях. Немецкой разведкой были
вскрыты расположение и состав общевойсковых армий, действо-
вавших в первой линии, места сосредоточения 1-го и 6-го гвардейских
кавалерийских, 25-го и 31-го танковых корпусов и 3-й гвардейской
танковой армии. Что касается перегруппировки 38-й армии, то она
была тоже обнаружена немецкой разведкой, но с некоторым опоз-
данием. Эта армия в отношении организации перегруппировки была
одной из лучших. Противник установил начало вывода войск 38-й
армии 8 июля, и лишь 12 июля немецкая разведка обнаружила 305-ю
и 121-ю стрелковые дивизии в полосе наступления армии западнее
Тернополя. В то же время немецкой разведке не удалось обнару-
жить перегруппировку 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й
гвардейской танковой армии и 10-го гвардейского танкового корпуса
4-й танковой армии. 10-й гвардейский танковый корпус (Уральский
добровольческий) вообще можно назвать одним из лучших во всех
отношениях, в том числе и в вопросах организации совершения мар-
шей, дисциплины и ведения боя. Немецкое командование считало,
что эти корпуса 13 июля еще продолжали оставаться в районе Коло-
мыя, тогда как они уже 7 июля находились в новых районах сосредо-
точения.
В основу боевой подготовки войск к операции был положен опыт,
накопленный фронтом в 1943 и 1944 годах. Офицерский состав всех
родов войск, от командира взвода до командира полка, готовили
на учебных сборах и проводившихся разборах весенних наступа-
тельных боев и операций. В штабах фронта и армий были организо-
ваны кратковременные сборы, на которых обсуждались весенние
наступательные операции 1944 года. На эти сборы привлекались
командиры дивизий, корпусов и начальники штабов соединений.
Разбор весенних наступательных операций с командирами корпусов,
командующими армиями и начальниками штабов, как об этом уже
говорилось, проводил командующий фронтом.
222
Были также организованы учебные сборы для артиллеристов под
руководством командующего артиллерией, минометчиков, пулемет-
чиков, снайперов, разведчиков, расчетов противотанковых ружей
и бойцов других специальностей.
В период подготовки операции части и соединения фронта полу-
чили значительное пополнение людьми, призванными из областей
Правобережной Украины. С ними проводилась большая работа по
боевой и политической подготовке. В целях более полного охвата
войск боевой учебой была установлена очередность смены частей
и соединений первого эшелона, находившихся в обороне. В каждом
полку было создано по одному штурмовому батальону, с которым
проводилась специальная подготовка по прорыву главной оборони-
тельной полосы противника. Для командования штурмовыми ба-
тальонами подбирались опытные боевые офицеры, батальоны уком-
плектовывались хорошо подготовленным личным составом. Штур-
мовые батальоны тщательно отрабатывали вопросы проведения атаки,
взаимодействия и умелого использования всех приданных батальону
средств. Но это не значит, что другие подразделения также не про-
ходили усиленную подготовку. Была проведена отработка вопросов
взаимодействия пехоты, танков и артиллерии, штурма позиций про-
тивника, форсирования водных преград. При подготовке подразде-
лений проводились тактические учения с боевой стрельбой.
Вся эта работа, проводившаяся под неустанным контролем коман-
дования армий и штабов, командиров корпусов и дивизий, несомнен-
но, сыграла положительную роль.
Важной нашей задачей такжё было укомплектование соединений
и частей фронта личным составом. В итоге работы по укомплектова-
нию удалось довести численность стрелковых дивизий до 6—7 тысяч
человек. При такой численности стрелковых дивизий каждая рота
была доведена до 70—80 человек и могла успешно выполнять постав-
ленные перед ней задачи.
Много было сделано для подготовки к операции штабов и органов
управления. Ход боевых действий показал, что заблаговременная
и всесторонняя подготовка войск и штабов облегчила выполнение
поставленных задач в Львовско-Сандомирской операции.
Я лично присутствовал при подготовке к операции 3-й гвардей-
ской танковой армии (командующий генерал П. С. Рыбалко, член
Военного совета генерал С. И. Мельников). П. С. Рыбалко собрал
командиров, включительно до командира бригады, и сам на большом
ящике с песком проводил занятия, тщательно разбирая все возмож-
ные варианты действий корпусов и отдельных соединений. Каждый
командир бригады и командир корпуса должен был уяснить как свои
частные задачи, так и задачи, стоящие перед армией в целом.
Проигрыш предстоящей задачи П. С. Рыбалко проводил высоко-
квалифицированно, со знанием дела, предусматривая целый ряд воз-
можных случаев и затруднений, которые могут возникнуть при
выполнении армией боевых задач. В то же время он обращал вни-
мание на организацию службы восстановления, ремонта и боевого
питания танковых войск. Все это разбиралось на фоне задач,
223
поставленных той или иной бригаде или корпусу. Особое внимание
обращалось на организацию взаимодействия с авиацией, артилле-
рией и, конечно, с той армией, на участке которой корпус или
бригада входили в прорыв.
Опыт войны учит, что при подготовке большой операции нужно
обязательно на картах, на ящиках с песком, на крупных планах или
местности проводить розыгрыш предстоящей задачи и учитывать
накопленный командованием опыт. После такой тщательной подго-
товки обычно войсками на поле боя достигаются хорошие результаты.
Современный военачальник, кроме тактических и оперативных
знаний, должен иметь большие способности в области умелой органи-
зации боя. От его пытливого глаза ничто не должно ускользнуть.
Исключительно важной и сложной была организация четкого
и устойчивого управления всей массой войск, действовавших на
широком фронте.
Должен сказать, что для такого хорошо подготовленного и сколо-
ченного организма, как штаб фронта во главе с начальником штаба
генералом В. Д. Соколовским и начальником связи фронта генералом
И. Т. Булычевым, эта задача оказалась сложной, но вполне выпол-
нимой и посильной.
Была четко и безотказно организована радиосвязь и проводная
связь. Для обеспечения надежного и гибкого управления были также
выделены подвижные средства связи: 32 самолета По-2, 15 авто-
машин, из них 10 «виллисов» и 12 мотоциклов с коляской. Из под-
вижных средств наибольшее значение придавалось самолетам, кото-
рые намечалось использовать для связи с армиями, подвижными
конно-механизированными группами, авиацией и тылами. Для этого
3 самолета находилось в распоряжении командующего фронтом,
12—в оперативном управлении, 10 самолетов выделялось пунктам
сбора донесений для обмена корреспонденцией и 7 всегда находились
в резерве.
Важная и очень ответственная часть работы командования и
штаба — это организация взаимодействия. Основные принципы
и руководящие указания по взаимодействию родов войск и армий
между собой были даны в оперативной директиве фронта. В ней ука-
зывались направления ударов общевойсковых армий, время и рубеж
ввода танковых соединений, т. е. основные данные по взаимодействию
в оперативной глубине. В утвержденном мною плане говорилось,
на каком этапе боя и какие задачи выполняет каждый род войск,
указывались способы осуществления взаимодействия между ними.
Кроме того, были разработаны планы взаимодействия наземных войск
с авиацией, которые также утверждались командующим фронтом.
Особо важное значение придавалось взаимодействию наземных
войск с авиацией. Все задачи по ее организации отрабатывались
на совместных занятиях командующих общевойсковыми, танковыми
и воздушной армиями с привлечением штабов. Такие же занятия
проводили командиры авиационных соединений совместно с коман-
дирами общевойсковых и танковых соединений. Здесь отрабатыва-
лись вопросы взаимодействия на всю глубину предстоящей операции.
224
Требовалось также, чтобы командные и наблюдательные пункты
авиационных начальников находились в одном месте с командными
и наблюдательными пунктами общевойсковых и танковых команди-
ров или в непосредственной близости от них. Так, командующий 2-й
воздушной армией с оперативной группой находился на наблюдатель-
ном пункте вместе с командующим войсками фронта, командиры
авиационных корпусов — на наблюдательных пунктах командующих
армиями. Кроме того, определялся порядок переключения авиацион-
ных соединений на поддержку танковых армий и конно-механизиро-
ванных групп с началом их ввода в прорыв. Так, 1-й гвардейский сме-
шанный авиационный корпус поддерживал действия 3-й гвардейской
армии в период прорыва тактической глубины обороны противника.
Ему же была поставлена задача поддержать действия конно-механи-
зированной группы генерала В. К. Баранова.
Словом, организации взаимодействия от фронта до подразделе-
ния было уделено большое внимание.
В результате организационной работы, проделанной командирами
всех степеней, штабами и войсками по планированию и подготовке
фронтовой наступательной операции, к исходу 12 июля 1944 года
войска фронта были готовы к выполнению поставленных задач.
Войска заняли исходное положение для наступления, артиллерия —
огневые позиции.
К этому времени войска Белорусских фронтов, стремительно раз-
вивая наступление, завершали бой по овладению Вильнюсом, заняли
Волковыск, Ковель и подходили к Кобрину, громя крупные силы
немецко-фашистских войск. Ближайшие оперативные и стратеги-
ческие резервы немецкого командования были втянуты в эти бои.
Все это создавало благоприятную обстановку для перехода в ре-
шительное наступление войск 1-го Украинского фронта.
Я очень кратко рассказал о планировании и подготовке операции.
Но даже из сказанного видно, что дело это очень трудоемкое, слож-
ное и ответственное — тем более, если готовится стратегическая
операция, имеющая два участка прорыва.
Мне хочется отметить и то, что в период подготовки операции
все командиры и политработники работали с большим напряжением
и старанием.
Я никого не могу упрекнуть за недобросовестность или за нечеткое
выполнение приказов и распоряжений. Весь командный состав рабо-
тал с большой ответственностью и оперативно.
Из опыта предыдущих операций мы учли, что противник всегда
пытается обмануть нас, отведя свои войска с первой полосы обороны
на вторую, чтобы сохранить силы в период артподготовки и сорвать
наше наступление. Учитывая это, было решено с вечера 12 июля про-
вести разведку боем, а с рассветом следующего дня начать действия
передовыми батальонами.
Действительно, разведка установила, что на рава-русском направ-
лении гитлеровцы в ночь на 13 июля под прикрытием арьергардов
225
стали отводить главные силы на вторую полосу обороны. Используя
столь выгодно сложившуюся обстановку, мы решили, не проводя
артиллерийской подготовки, перейти в наступление главными силами
3-й гвардейской и 13-й армий, поддержав их авиацией.
Боевые действия в течение дня развивались успешно. Но смять
противника во время отхода и на его плечах с ходу занять вторую
полосу обороны, к сожалению, не удалось. Отойдя на вторую полосу,
немцы оказывали упорное и организованное сопротивление. Потребо-
валось провести артподготовку, осуществить ввод вторых эшелонов
стрелковых корпусов и подготовить атаку по-настоящему.
В результате упорных боев за вторую оборонительную полосу,
куда враг выдвинул из резерва 16-ю и 17-ю танковые дивизии, к исхо-
ду 15 июля вся тактическая зона обороны противника была прорвана
на глубину 15—30 километров. В этот же день для действия в опе-
ративной глубине была введена конно-механизированная группа
генерала В. К. Баранова, а с утра 17 июля —1-я гвардейская танко-
вая армия генерала М. Е. Катукова. Успешно развивая наступление,
она с ходу форсировала Западный Буг и продолжала продвигаться
вперед. Конно-механизированная группа овладела населенными
пунктами Каменка-Струмиловская, Деревляны.
Важным событием явилось форсирование Западного Буга и вступ-
ление войск нашего фронта 17 июля на территорию Польши.
Войска 3-й гвардейской и 13-й армий, используя успех танковых
соединений, 18 июля продвинулись на 20—30 километров и охватили
бродскую группировку с севера, северо-запада и запада. Особенно
выгодное положение занимала 13-я армия.
Прорыв на львовском направлении проходил в более сложной
и напряженной обстановке. За день до наступления разведкой
и действиями передовых батальонов было установлено, что фашисты
продолжают удерживать свои позиции главными силами. В связи
с этим после мощной артиллерийской подготовки, продолжавшейся
1 час 30 минут, и массированных ударов авиации 14 июля перешли
в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. К исходу дня войска
смогли продвинуться лишь на 3—8 километров.
Командование фронта и раньше не тешило себя надеждами на
легкость прорыва на львовском направлении, так как знало, что здесь
у противника очень сильная оборона, опиравшаяся на естественные
рубежи и хорошо развитые системы инженерных сооружений,
артиллерийского и минометного огня.
Немцы принимали все меры к тому, чтобы не допустить прорыва
наших войск. Они ввели в бой к концу первого дня операции и с утра
15 июля все тактические резервы, а на участке Колтув, Зборов —
оперативные резервы: 1-ю и 8-ю танковые дивизии и 14-ю пехотную
дивизию СС «Галиция».
Ожесточенные бои развернулись на всем фронте 60-й и 38-й
армий. Особо напряженная обстановка сложилась в полосе наступ-
ления 38-й армии. Немецкое командование, создав ударную группи-
ровку из 1-й и 8-й танковых дивизий, с утра 15 июля начало массиро-
ванные контрудары. Врагу удалось на некоторых участках потеснить
226
части 38-й‘ армии на 2—4 километра. Чтобы выправить положение,
2-й воздушной армии было приказано нанести массированные удары
бомбардировочной и штурмовой авиацией по танковой группировке
гитлеровцев на участке этой армии.
Вот тут и проявились вся сила и мощь нашей авиационной груп-
пировки, находившейся в распоряжении командующего фронтом.
Во второй половине дня 15 июля бомбардировщики и штурмовики
2-й воздушной армии совершили около 2 тысяч самолето-вылетов.
Ударами авиации и артиллерии 38-й армии вражеские танковые
дивизии были дезорганизованы, понесли значительные потери, и на-
ступательные возможности их к исходу дня резко снизились. Контр-
удар противника был отбит. Настало время вводить наши танковые
армии.
3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко вводи-
лась утром 16 июля. Но выдвигаться она начала уже 15 июля. Когда
части 60-й армии прорвали оборону противника в глубину 18 кило-
метров и на 4—6 километров в ширину, образовался узкий коридор
прорыва. Он и был использован для ввода 3-й гвардейской танковой
армии. В создании этого коридора большая заслуга принадлежит
отлично действовавшей 322-й стрелковой дивизии, которой командовал
П. Н. Лащенко, ныне генерал армии.
Около 3 часов утра 16 июля мне позвонил П. С. Рыбалко. Он доло-
жил об успехе войск 60-й армии и передовых отрядов бригад, вышед-
ших в район Золочева на сравнительно узком фронте, и просил
разрешения ввести в бой главные силы танковой армии. Я без коле-
баний дал согласие. Такое рискованное решение оправдывалось
общей обстановкой.
Вводя в сражение 3-ю гвардейскую танковую армию, я был уверен
в успехе. Армию пришлось вводить в узкий коридор шириной около
6 километров между населенными пунктами Колтув и Тросьцянец
Малы. Нельзя было рассчитывать, чтобы танковая армия всегда вво-
дилась в прорыв, имея достаточно широкий коридор. Армия двига-
лась по одному маршруту сплошной непрерывной колонной, но ее
продвижение проходило успешно, поскольку ввод был организован
хорошо.
Вечером 16 июля генерал П. С. Рыбалко донес, что его корпуса
вышли в район северо-восточнее Золочева, а передовые отряды армии
выдвинулись к реке Пелтев.
Немцы, почувствовав угрозу окружения бродской группировки,
начали сосредоточивать южнее так называемого «колтувского кори-
дора» крупные силы пехоты и танков. С утра 17 июля они предприняли
ряд контратак с целью ликвидировать образовавшийся прорыв
и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии.
В этой напряженной обстановке требовалось быстро выдвинуть
соединения армии в оперативную глубину и расширить образовав-
шийся коридор. Его перехват мог иметь для нас плохие последствия.
Я решил после занятия 60-й армией Золочева ввести в действие
и 4-ю танковую армию. Она должна была войти в прорыв из-за
левого фланга 3-й гвардейской танковой армии и стремительно
227
развивать наступление в направлении на Городок (30 километров
западнее Львова). При этом генералу Д. Д. Лелюшенко было прика-
зано не ввязываться танковыми соединениями во фронтальные бои
за Львов, а обходить его с юга, отрезая пути отхода противнику на
юго-запад и запад.
Выход танковых армий на оперативный простор открывал широ-
кие возможности для маневра войск, обеспечивал высокие темпы
наступления и крупные оперативные результаты. На примере этой
операции мы еще раз убедились, что ввод в сражение танковых
войск даже в такой сложной обстановке, их стремительное и смелое
продвижение в оперативную глубину может обеспечить успех прорыва.
Ввод в сражение танковых армий в первый день операции для
завершения прорыва тактической зоны обороны врага или включение
их в первый оперативный эшелон доказали свою целесообразность.
Это подтверждает опыт и Уманско-Ботошанской и Пражской опе-
раций, а также выход 1-й танковой армии к Висле и форсирование
ее в первом эшелоне.
К сожалению, у Ставки в то время было другое мнение относитель-
но использования танковых армий. Полагаю, что теперь разногласий
об оценке ввода танковых армий в прорыв уже не возникает. Но тем
не менее следует по этому вопросу высказать свою точку зрения.
Даже в 1944 году находились отдельные военачальники, которые
прорыв обороны противника в полевых условиях считали возможным
проводить только стрелковыми войсками, т. е. штыком, пулеметом
и артиллерией, а уже потом вводить танковые армии в прорыв.
Хорошо, если стрелковые войска в таком наступлении были насыщены
достаточным числом танков непосредственной поддержки пехоты,
тогда еще можно было рассчитывать на успех. Но их для поддержки
пехоты иногда было мало. При этом получался не прорыв, а прогры-
зание, пехота несла большие потери, а за ней стояли танковые
армии и ждали, пока им будет обеспечен прорыв.
Участники войны знают, что во время наступления даже бывалая
в боях пехота, как только застрочит пулемет, немедленно залегает.
А если навстречу выползала «бронеединица», то наступление на дли-
тельное время приостанавливалось. Пехота ждала, когда подойдет
наша артиллерия или танки и подавят эту «бронеединицу» или даже
пулемет.
Для танков же, находящихся в боевых порядках пехоты, пуле-
мет — не препятствие и «бронеединица»— не преграда, особенно
когда наступает такая мощь, как танковая армия.
Итак, наше наступление развивалось успешно. Здесь нельзя хотя
бы вкратце не остановиться на окружении бродской группировки
противника и ее уничтожении. Окружение завершилось 18 июля
с выходом конно-механизированной группы В. К. Баранова к югу
от Каменки-Струмиловской, а частей 3-й гвардейской танковой
армии — в район Деревлян. Бродская группировка немецко-фашист-
ских войск состояла из восьми дивизий, которые занимали сравни-
тельно обширный район.
Нам было ясно, что противник уже не располагал резервами,
228
которые могли бы задержать или приостановить успешное наступ-
ление войск фронта, так как ближайшие оперативные резервы немцев
уже были израсходованы и других резервов поблизости не было.
В этих условиях сопротивление окруженных войск не могло продол-
жаться долго. Все попытки противника вырваться из окружения,
равно как и ликвидировать наш коридор одновременными встречными
ударами с севера и юга, не принесли врагу никакого успеха.
В «колтувском коридоре», против которого велись непрерывные
атаки врага, находился передовой командный пункт командующего
60-й армией генерал-полковника П. А. Курочкина, что положительно
сказалось на управлении войсками.
Мы с членом Военного совета фронта генералом К. В. Крайню-
ковым прибыли к генерал-полковнику П. А. Курочкину на передовой
КП и наблюдали, как он умело руководит отражением вражеских
контрударов.
Наблюдательный пункт находился на опушке леса. В это время
наши части прочесывали лес, очищая его от вражеских автоматчиков.
Шла ожесточенная автоматная стрельба, однако это не нарушало
управления и руководства боем.
Особую активность противник проявлял на флангах 60-й армии
и контратаковал их с севера и юга. Избранное командармом место
было оправдано сложившейся обстановкой. В армии было много
войск, и он должен был руководить ими, находясь на близком рас-
стоянии от них и по возможности видя поле боя. Кроме частей 60-й
армии, среди которых особенно выделялся 15-й стрелковый корпус
(командир корпуса генерал П. В. Тертышный), в этом коридоре
уже действовали 3-я гвардейская и 4-я танковые армии, а также
по моему приказу были дополнительно введены 4-й гвардейский
танковый корпус под командованием генерала П. П. Полубоярова и
31-й танковый корпус под командованием генерала В. Е. Григорьева.
Основными факторами, обеспечившими успех и быстрое окруже-
ние и уничтожение бродской группировки, являлись: выход 1-й и 3-й
гвардейских танковых армий и конно-механизированной группы
генерала В. К. Баранова глубоко в тыл врага; довольно быстрое
наступление 13-й армии на правом фланге; надежное обеспечение
флангов коридора путем наращивания сил из глубины за счет вторых
эшелонов и резервов армий фронта; наращивание силы удара в глу-
бину; успешное развитие наступления на рава-русском направлении,
что не позволило противнику осуществить маневр своими силами
и резервами.
Обстановка для врага создалась сложная.
Все войска противника были скованы и не могли маневрировать.
Непрерывными ударами с воздуха, огнем артиллерии, атаками тан-
ков и пехоты окруженные немецкие войска были дезорганизованы.
Вначале стали сдаваться отдельные солдаты и мелкие группы,
а затем уже целые части.
К исходу 22 июля бродская группировка врага прекратила свое
существование. Советские войска уничтожили более 30 тысяч немцев,
захватили большие трофеи, взяли в плен 17 тысяч солдат и офицеров,
229
в том числе командира 13-го армейского корпуса генерала* Тауффе
с его штабом, а также командиров дивизий генералов Линдемана
и Недтвига.
Как выяснилось из допроса пленных генералов, они и не пред-
ставляли себе той опасности, которая возникла в результате окру-
жения их группировки.
Разгром в течение пяти суток бродской группировки противника
имел большое оперативное значение. Теперь войска нашей львовской
ударной группировки могли полностью развернуть свои силы для
наступления на Львов.
О борьбе за Львов в нашей военно-исторической литературе сказа-
но немало. Но мне, руководившему всем ходом операции, хотелось
бы внести некоторые уточнения и ясность, поскольку в описании этой
операции имеются некоторые расхождения.
Одновременно с уничтожением бродской группировки наши войска
продолжали наступление. Особенно успешно оно развивалось на
правом крыле фронта. Это открывало большие возможности для
более энергичных действий войск центра и левого крыла на направ-
лениях Львов, Галич й Станислав, где наступательная операция
развивалась довольно медленно.
20 июля генералу М. Е. Катукову был отдан приказ повернуть
1-ю гвардейскую танковую армию на юго-запад и стремительно
развивать наступление к реке Сан с тем, чтобы, форсировав ее,
перехватить пути отхода противника на запад.
Должен сказать, что такое направление удара 1-й гвардейской
танковой армии, а также выход на подступы к Львову одного корпуса
13-й армии создавали выгодную обстановку для разгрома львовской
группировки противника.
На этом вопросе я останавливаюсь подробнее потому, что до
сих пор он недостаточно точно отражен в некоторых публикациях.
В связи с поворотом армии М. Е. Катукова на Ярослав и Пере-
мышль и некоторой задержкой 3-й гвардейской армии генерала
В. Н. Гордова образовался разрыв между войсками 3-й гвардейской
армии и 13-й армии. Поэтому конно-механизированная группа
С. В. Соколова получила задачу из района Рава-Русская нанести
фланговый удар на Фрамполь и, действуя по вражеским тылам, об-
легчить продвижение войск генерала В. Н. Гордова.
С выходом в район Красник, Вильколаз конно-механизированная
группа должна была установить взаимодействие с соединениями
1-го Белорусского фронта. В дальнейшем форсировать с ходу Вислу
и захватить плацдармы.
В ходе выполнения этих задач 17 июля войска 3-й гвардейской
армии и конно-механизированной группы генерала С. В. Соколова,
а затем войска 13-й армии пересекли государственную границу с
Польшей и приступили к освобождению ее юго-восточных районов.
Конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова вместо
стремительного броска на запад ввязалась во фронтальные бои за
Жолкев и не выполнила в срок поставленные перед ней задачи.
В связи с этим 20 июля мною было послано указание: «Топтание
230
группы вторые» сутки перед слабым противником — преступление.
Приказываю: 1. Обходным маневром решительно выполнить приказ
по захвату Жолкев к исходу 20.7.44. 2. После захвата Жолкев
наступать Немиров, более глубоко охватывать львовскую группиров-
ку противника. 3. Войдите в боевую связь с Рыбалко...» 1
21 июля генералу В. К. Баранову вторично было отдано следующее
указание: «Вы опять ввязались во фронтальные бои за Жолкев
и вторые сутки сковали конно-механизированную группу. Приказы-
ваю: двумя кавдивизиями и 25-м танковым корпусом энергично
двигаться на Немиров, Ярослав, форсировать р. Сан, громить штабы,
тылы. В Жолкев блокируйте противника вместе с пехотой Пухова,
на Ярослав идет армия Катукова, свяжитесь с ней. Исполнение до-
нести» 1 2.
Поворот корпуса обеспечил дальнейший успех его боевых действий.
Львов был одним из важных стратегических объектов и крупным
центром коммуникаций противника, во многом определявшим устой-
чивость его обороны. В связи с этим сам город и прилегающая
к нему местность были сильно укреплены противником. Кстати,
местность к востоку и северо-востоку от города очень благоприятство-
вала устройству обороны.
Ближайшие селения противник превратил в опорные пункты
с развитой системой инженерных укреплений и заграждений. По всем
данным, гитлеровцы готовились упорно драться за город. Удерживая
Львов, они стремились выиграть время для занятия выгодного рубежа
обороны по реке Сан. Но слабость обороны заключалась в том, что
имевшиеся у противника на львовском направлении оперативные ре-
зервы были израсходованы в первые дни операции, для обороны
Львова он мог использовать лишь отходившие части и войска, подтя-
нутые со Станиславского направления.
К исходу 18 июля на львовском направлении сложилась благо-
приятная для нас обстановка. В районе Львова враг имел мало сил.
Войска 3-й гвардейской танковой и 13-й армий находились в 20—30
километрах от города, 4-я танковая армия своим 10-м гвардей-
ским танковым корпусом вышла в район Ольшаницы (40 километров
восточнее Львова). В этой ситуации я отдал командармам 3-й
гвардейской и 4-й танковых армий директиву следующего содер-
жания:
«Обстановка для стремительных действий вашей армии сложи-
лась благоприятно. В районе Львова у противника резервов нет.
Приказываю: 1. Командарму 3-й танковой не позднее утра 20.7
обходным маневром с севера и с северо-запада овладеть Львовом.
Группе генерала Баранова приказываю овладеть Жолкев.
2. Командарму 4-й танковой стремительным ударом в обход Льво-
ва с юга во взаимодействии с 3-й танковой овладеть Львовом. Обеспе-
чить операцию с юга с направлений Перемышляны, Миколаюв. 93
тбр оставить в районе Колтув до ликвидации противника.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 146.
2 Там же, л. 157.
231
3. Отданных распоряжений, исполнении донести» !.
Наступление планировалось на утро 20 июля. Но в этот день овла-
деть Львовом танковым армиям, к сожалению, не удалось. В военно-
исторических трудах это объясняется прибытием в район Львова
подкреплений со Станиславского направления, а также плохим состо-
янием дорог и трудностями в снабжении армий, особенно 3-й гвардей-
ской танковой армии. Действительно, прошедшие накануне сильные
дожди испортили дороги. Верно и то, что тылы 3-й гвардейской танко-
вой армии отстали. Но главное заключалось в том, что командование
этой армии допустило ошибку в оценке местности перед Львовом,
не учло должным образом подступы к городу. Стремясь скорее
взять Львов, генерал П. С. Рыбалко двинул свои войска на город
прямо по дороге Красное — Львов и уперся в торфяное болото, что
северо-восточнее города. Это было самое трудное место для действия
танковых войск. А между тем в приказе фронта от 20 июля указыва-
лось: обходить Львов глубже с запада 1 2.
Меня очень беспокоили действия 3-й гвардейской танковой армии,
которая вместо глубокого обхода Львова ввязалась в затяжные бои
за проходы на подступах к городу. Ее стремительному броску я при-
давал особое значение. Но, к сожалению, П. С. Рыбалко, опытный
командарм, всегда отличавшийся продуманностью своих оперативных
решений, на сей раз втянулся в тяжелые бои под Львовом на очень
неудобной местности, и выгодная обстановка для маневра армии
в обход города с северо-запада и запада им не была использована.
В это время главные силы 4-й танковой армии, преодолевая сильное
сопротивление, вели безуспешные бои на юго-западных подступах
к Львову. Причем командарму 4-й танковой армии по директиве от
19 июля, приведенной выше, было указано: «Обеспечить операцию
с юга с направлений Перемышляны, Миколаюв. 93 тбр оставить
в районе Колтув до ликвидации противника», но вопреки этому прика-
зу 6-й гвардейский механизированный корпус 4-й танковой армии
вел бой в «колтувском коридоре» вместе с частями 60-й армии.
21 июля генералу Д. Д. Лелюшенко было отдано следующее рас-
поряжение: «Окруженные части бродской группировки противника
успешно уничтожаются нами в районе Бялы Камень. Приказываю:
энергично выполнять поставленную задачу, не оглядываться назад,
стремительно выходить на Городок (Грудек Ягильонский)» 3.
Противник, упредив нас, сумел укрепить действовавшую под Льво-
вом группировку переброшенными туда из района Станислава тремя
дивизиями. К сожалению, некоторые авторы в своих работах о Львов-
ской операции не учитывают изменившуюся обстановку в районе
Львова к исходу 21 июля 1944 года, рассматривают ее в статике,
т. е. по состоянию на 19 июля, когда во Львове не было значительных
сил противника. Видимо, они неправильно понимают директиву
командующего фронтом 3-й гвардейской и 4-й танковым армиям
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 132—133.
2 Там же, л. 143.
3 Там же, л. 158.
232
В. Н. Гордое
В. Г. Гуляев
И. П. Сухов
Артиллеристы ведут огонь по врагу
На наблюдательном пункте П. А. Ротмистрова за р. Прут
И С Конев
П. С. Рыбалко
Н. П. Пухов
С. А. Красовский
Советские воины ведут бой на улицах Львова
п. Г. Гришин
А. М. Кривулин
И. Г. Лазарев
С. М. Бушев
В. И. Кофанов
С. С. Волкенштейн
П. П. Архангельский
Д. П. Галунов
В. В. Нанейшвили
На митинге в освобожденном Львове
Н. К. Попель (слева), М. Е. Катуков
Заседание Военного совета 18-й армии. Слева направо: Л. И. Брежнев,
В. Г. Клементьев, Н. Г. Брилев, А. И. Гастилович, Н. С. Иванов
П. В. Тертышный
Е. П. Журавлев
С. Е. Колонии
Заседание Военного совета 38-й армии. Слева направо: В. М. Лихачев,
А. А. Епишев, К. С. Москаленко, Ф. И. Олейник, В. Ф. Воробьев
Г. И. Вехин
А. X. Бабаджанян
Д. А. Драгунский
С. Н. Ромазанов
В. К. Баранов
И. Ф. Санько
И. В. Васильев
С. В. Соколов
Н. П. Каманин
А. И. Покрышкин
Н. А. Новиков
К. С. Москаленко
А. А. Епишев
Н. Н. Семенов
И. С. Конев на наблюдательном пункте К. С. Москаленко
И. С. Колесниченко
А. Л. Бондарев
И. С. Шмыго
Дружественное рукопожатие. Советские и чехословацкие воины на
Дуклинском перевале 6 октября 1944 г.
В. Д. Соколовский
И. Е. Петров
П. А. Курочкин
Л. Свобода и Я. Прохозка на наблюдательном пункте в районе Дукли
Артиллерийский расчет лейтенанта Кузнецова у стен Королевского
замка в Кракове
Советские танкисты на улицах Глейвица в день его освобождения
Беседа политработника
Д. Д. Лелюшенко
И. Т. Коровников
А. А. Лучинский
Н. П. Анисимов
И. С. Полбин
На наблюдательном пункте Н. П. Пухова
П. П. Полубояров
И. П. Ермаков
Л. Свобода
К. Сверчевский
Г. В. Бакланов
Е. Е. Белов
П. Ф. Батицкий
И. И. Якубовский
А. И. Родимцев
В. В. Новиков
Г. К. Маландин
В. А. Митрофанов
И. П. Корчагин
В. А. Глуздовский
В освобожденной Праге
от 21 июля, в которой требовалось не ввязываться в затяжные бои
за Львов, а обходить его северо-западнее (для 3-й гвардейской тан-
ковой армии)и южнее на Городок (для 4-й танковой армии). Здесь
нет необходимости доказывать, что задача командования фронтом
и армий заключается в том, чтобы в ходе операции всегда учитывать
изменения обстановки, активно вмешиваться в события, направляя
их по выгодному для нас руслу. Словом, нужно всегда не созерцать
события, а командовать войсками так, чтобы решительно ломать
планы врага и одерживать победу.
Таким образом, обстановка, сложившаяся под Львовом к исходу
21 июля, уже не позволяла овладеть городом с ходу силами только
танковых армий. Требовалось другое решение, о чем будет сказано
дальше. Но хотя Львов мы с ходу и не взяли, однако с выходом
танковых армий на подступы к нему положение на левом крыле наше-
го фронта значительно улучшилось.
Немецкое командование, опасаясь флангового удара советских
войск со стороны Перемышлян на юг, 20 июля стало отводить со
Станиславского направления на запад части 24-го танкового и 59-го
армейского корпусов.
Войска 38-й и правого фланга 1-й гвардейской армий, сбивая
арьергарды врага, начали преследование. Чтобы отрезать пути отхода,
командующий 4-й танковой армией генерал Д. Д. Лелюшенко полу-
чил указание: «С целью не допустить отхода львовско-станиславской
группировки противника через р. Сан на запад приказываю: главными
силами армии нанести немедленно стремительный удар на Самбор;
к исходу 25.7 овладеть районом Хырув, Самбор, громить тылы отхо-
дящей группировки противника и не допустить отхода на запад
львовско-станиславской группировки противника.
Конно-механизированная группа Баранова имеет задачу занять
с запада переправы через р. Сан на участке м. Дубецка, Санок.
Установите с ними связь. Получении, исполнении доносить» \
Итак, к исходу 21 июля наступление войск 1-го Украинского
фронта развернулось в 400-километровой полосе от Грубешува до
Днестра. Завершалось уничтожение окруженной бродской группиров-
ки противника. Соединения 1-й гвардейской танковой, 13-й армий
и конно-механизированной группы генерала В. К. Баранова, обходя
Львов с северо-запада, развивали наступление к реке Сан.
На очередь встал вопрос о быстрейшем разгроме львовской груп-
пировки и освобождении Львова.
Мы приняли решение, используя успех 1-й гвардейской танковой
и 13-й армий, ускорить обход Львова танковой армией П. С. Рыбалко
с северо-запада и запада, 4-й танковой армией Д. Д. Лелюшенко —
с юга, а войсками 60-й армии нанести удар с востока. 38-я армия
должна была продолжать энергичное наступление от Перемышлян
на южную окраину Львова.
Мне хочется подчеркнуть, что, планируя двусторонний обход
Львова двумя танковыми армиями, мы не ставили себе задачи
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 184.
10 И. С. Конев
233
окружить, а затем уничтожить противника в районе города. Бои за
сильно укрепленный Львов могли не только привести к тяжелым
разрушениям этого прекрасного древнего города с его историческими
памятниками, но и надолго сковать наши крупные силы, в том числе
и танковые армии. А враг получил бы возможность организовать
прочную оборону по рекам Сан и Висла.
Я принимал все меры к тому, чтобы побудить генерала П. С. Рыбал-
ко прекратить бесплодные бои у Львова. Связи ВЧ с ним не было,
а передаваемые радиограммы не приводили к желаемому результату.
Посланный к П. С. Рыбалко на самолете начальник штаба танковой
армии генерал-майор Д. Д. Бахметьев из-за вынужденной посадки
не смог доставить ему приказ. Тогда к П. С. Рыбалко был послан
представитель командования фронта с моим приказом следующего
содержания:
«1-я гвардейская танковая армия овладела Олешице, Любачев
и стремительно наступает на Ярослав, чем создана выгодная обста-
новка для глубокого охвата львовской группировки противника и ее
разгрома. Приказываю:
Первое. Прикрыться против Львова.
Второе. Главными силами армии обходить Львов глубже, имея
задачей стремительно выйти в район Яворов, Мостиска, Судовая
Вишня, отрезать пути отхода львовской группировке противника
на запад. Яновский лесной массив обойти с севера. 31-й тк —
уничтожить группировку противника в районе Стар, и Нов. Ярычев,
Дзедзилув и после выполнения задачи оставаться в районе Дзедзилув,
Нов. Ярычев.
Исполнение донести» *.
Предстглптель командования разъяснил генералу П. С. Рыбалко,
какое значение имеет глубокий обход львовской группировки с северо-
запада, и потребовал от имени командования фронта решительных
действий.
П. С. Рыбалко уяснил смысл моего требования и немедленно при-
ступил к перегруппировке. Оставив на занимаемом участке две танко-
вые бригады и два мотострелковых батальона, он с наступлением
темноты 22 июля начал выдвижение главных сил 3-й гвардейской
танковой армии в обход Яновского лесного массива в указанный
район, куда они и вышли 24 июля. Этот блестящий марш-маневр
имел для фронта важное оперативное значение.
Великолепно проявили себя здесь танкисты 7-го гвардейского
танкового корпуса этой армии (командир корпуса В. В. Новиков)
и бойцы 9-го механизированного корпуса (командир корпуса
И. П. Сухов).
В то время как войска генерала П. С. Рыбалко совершали марш-
маневр в район Яворова, 4-я танковая армия приближалась к Львову.
Ее командующий генерал Д. Д. Лелюшенко, имея задачу наступать
на Самбор, чтобы не допустить отхода противника на юго-запад,
решил «по пути» частью сил ворваться во Львов.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 166.
234
К исходу 22 июля главные силы армии завязали бои на южной
окраине Львова, а ее 10-й гвардейский танковый добровольческий
корпус ворвался в город. Корпус дрался хорошо, но гитлеровцам
удалось его отсечь от остальных сил армии.
24 июля были даны указания командующему 60-й армии:
«Тов. Курочкину. Вы стоите перед слабым и потрепанным про-
тивником. Все пути отхода противника, кроме на Самбор, отрезаны.
С запада на Львов наступает Рыбалко. Большую половину города
захватил Лелюшенко.
Приказываю: к исходу 24.7.44 г. овладеть Львовом. Донесите
причину задержки. Предупреждаю Вас, что Вы плохо держите связь.
От Вас лично нет непрерывных донесений, а обстановка этого тре-
бует» !.
Таким образом, с 24 июля развернулось концентрическое наступ-
ление на Львов. С востока и северо-востока наступали войска 60-й
армии. 10-й гвардейский танковый корпус вел бой в городе. Западнее
Львова в район Яворова вышел 6-й гвардейский танковый корпус
3-й гвардейской танковой армии.
У немцев оставался лишь один путь отхода на юго-запад —
на Самбор. Учитывая это, я приказал генералу В. К. Баранову:
«С целью отрезать львовскую группировку противника от переправ
через р. Сан приказываю: в ночь на 24.7 форсировать р. Сан севернее
Родымно и стремительными действиями вывести главные силы груп-
пы западнее Перемышль, в район Кросно. Сильными отрядами с артил-
лерией и танками (из танковых полков, дивизий) захватить переправы
через р. Сан у Дубецко, Дынув, Вара, Санок, где занять оборону
на восток и не допустить отхода львовской группировки противника
через Сан на запад.
Для обеспечения группы с запада овладеть Ясло. За р. Сан устано-
вить взаимодействие с 4-й танковой армией и 60 А.
Получение подтвердить. Исполнение донести» 1 2.
24 июля командующему 1-й гвардейской танковой армии дается
распоряжение:
«Львовско-станиславская группировка противника отходит в нап-
равлении Перемышль и Самбор. С целью отрезать основные пути
отхода львовской группировки противника на запад во изменение
моей директивы от 23.7.44 за № 76 / нш приказываю:
1.	Закончить форсирование р. Сан и нанести удар в общем направ-
лении на Перемышль с задачей к исходу 24.7 овладеть переправами
Дубецко, Кшевча, западной частью Перемышль, где организовать
прочную оборону фронтом на восток и юго-восток; не допустить
отхода противника за р. Сан.
2.	Одновременно овладеть Ярослав и для обеспечения себя с запада
овладеть Пшевурск, Каньчуга, Яворник-Польски.
3.	Иметь подвижный резерв в районе Быстровице, Боратын.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 194.
2 Там же, л. 179—180.
ю*	235
4.	Установить взаимодействие с группой генерала Баранова, имею-
щей задачу овладеть переправами через р.Сан на участке Санок, Дынув.
5.	Получении, исполнении доносить» !.
В течение 24, 25 и 26 июля шли ожесточенные бои на подступах
к Львову. Враг, опираясь на подготовленные в инженерном отношении
позиции и используя выгодный для обороны рельеф местности, пы-
тался задержать развитие успеха наших частей. 26 июля войска 60-й
армии овладели рядом опорных пунктов и завязали бои в предместьях
Львова. Части 4-го гвардейского танкового корпуса генерала П. П. По-
лубоярова, действуя вдоль шоссе Миклашув — Львов, в 23 часа 26
июля ворвались на восточную окраину города, где соединились с 10-м
гвардейским танковым корпусом 4-й танковой армии.
Находясь в этот день на наблюдательном пункте командующего
60-й армией генерал-полковника П. А. Курочкина, я наблюдал за
действиями войск армии, которые настойчиво стремились как можно
скорее освободить Львов и спасти население от истребления, а го-
род — от разрушений.
Здесь же я получил донесение от генерала П. С. Рыбалко о том,
что 7-й гвардейский танковый корпус перешел в наступление на
Львов с запада, ио, достигнув населенного пункта Городок, встретил
организованное сопротивление врага и дальше продвинуться не смог.
Для усиления 3-й гвардейской танковой армии, наступающей на
Львов, л приказал вечером 26 июля перебросить туда срочно 280-ю
стрелковую дивизию 13-й армии. Одновременно 6-й гвардейский
танковый корпус наступал на Перемышль, поскольку обстановка
в районе города сложилась благоприятная, данные разведки, имев-
шиеся у генерала Рыбалко, позволяли ему двинуть один корпус для
наступления на Перемышль.
К исходу 26 июля в штабе фронта стало известно, что немецкое
командование приступило к отводу войск львовской группировки
на юго-запад. Чтобы избежать разрушения города, на рассвете 27
июля перешли в наступление на Львов войска 3-й гвардейской танко-
вой армии с запада, а 60-я армия силами 23-го стрелкового корпуса
атаковала с севера, 28-м корпусом — с востока и 106-м — с юго-
востока; 10-й гвардейский танковый корпус 4-й танковой армии про-
должал вести напряженные бои в городе. Южнее Львова наступала
38-я армия. Мы стремились избежать уличных боев в городе, но без
них обойтись не удалось. Разгорелись довольно ожесточенные бои
как в центре, так и на окраинах.
Воины показали в этих боях исключительный героизм. Причем
он носил массовый характер. Военный совет фронта получал об этом
множество сообщений из армий. В боях за город бессмертный подвиг
совершил экипаж тапка, которым командовал гвардии лейтенант
А. И. Додонов из 10-го гвардейского танкового корпуса. Члену экипа-
жа радисту старшине А. П. Марченко, знающему город, было поручено
подняться на львовскую ратушу и укрепить красный флаг. Когда
автоматчики, остановленные огнем врага, залегли, среди них появился
с красным флагом в руках А. П. Марченко. Он скомандовал «Вперед!
5 ЦАМО, ф. 236, сп. 2673, д. 1048, л. 191 — 192.
236
За мной!» и первым бросился к зданию ратуши. Автоматчики, вооду-
шевленные его мужественным примером, ворвались в здание, завязали
рукопашный бой. Огнем и гранатами прокладывал себе путь А. П. Мар-
ченко. Водрузив над львовской ратушей алый стяг, он пал, сраженный
вражеской пулей.
Во Львове, на холме Славы, где покоятся наши доблестные воины,
отдавшие жизни в борьбе за Львов, и где пылает Вечный огонь славы,
похоронен гвардии старшина Александр Марченко, поднявший над
городом флаг победы. Позже жители Львова назвали его именем
одну из улиц города.
Утром 27 июля Львов — областной центр Украины, важный
узел дорог и крупный промышленный и культурный центр — был
освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Разгромленные
немецкие части поспешно отходили на запад.
На следующий день во Львове состоялся митинг, на котором
присутствовало много жителей, а также воины частей, принимавших
участие в освобождении города. Выступавшие на митинге жители
горячо благодарили наших воинов за избавление от гитлеровских
оккупантов. На этом митинге довелось выступить и мне. Я говорил
о достигнутой победе, о том, как войска фронта, изгоняя врага с укра-
инской земли, уже вступили на территорию дружественной нам
Польши и освободили ряд ее районов. Я сказал о мужестве и доблести
верных сынов нашего Советского отечества и о том героизме, который
был проявлен при освобождении Львова.
Почти одновременно с освобождением Львова войска 3-й гвардей-
ской танковой армии, а также 53-й и 22-й бригад 1-й гвардейской
танковой армии 27 июля ночным штурмом взяли город и крепость
Перемышль. Частями 3-й гвардейской танковой армии, атакующими
Перемышль обходом с юга, руководил полковник И. И. Якубовский.
На правом крыле войска фронта продолжали наступление к Висле.
К исходу 27 июля войска 3-й гвардейской армии генерала Гордова
и конно-механизированная группа генерала Соколова вели бои на
линии Вильколаз, Красник, Ястковице, Ниско; левофланговые соеди-
нения вышли к реке Сан. 13-я армия, 1-я и 3-я гвардейские танковые
армии и конно-механизированная группа генерала Баранова громили
врага на рубеже Ниско, Соколув, Пшеворск, Дычув, Фредрополь,
западнее Домбромиля и прочно закрепили за собой плацдарм на
реке Сан (все пункты на 120—130 километров северо-западнее
и западнее Львова).
Войска фронта форсировали реку Сан с ходу и на широком фронте.
Успешные действия войск правого крыла фронта значительно облег-
чили выполнение задач на львовском и Станиславском направлениях.
Армии центра фронта —4-я танковая, 60-я, 38-я — преследовали
отходящие к Карпатам части врага.
В результате разгрома противника в районе Львова и потери им
городов Рава-Русская, Львов, Перемышль, Владимир-Волынский
войска группы армий «Северная Украина» не только понесли большие
потери, но и оказались расколотыми на две части. Одна из них (4-я
танковая армия), безуспешно пытаясь отдельными разрозненными
237
соединениями оказать сопротивление, откатывалась к Висле. Вторая,
состоящая из соединений 1-й немецкой танковой армии и 1-й венгер-
ской армии (около 20 пехотных и 3 танковых дивизий), отходила
на юго-запад, к Карпатам, так как пути, ведущие на запад через Пере-
мышль, были отрезаны войсками 3-й гвардейской и 4-й танковых
армий.
Между 1-й и 4-й немецкими танковыми армиями образовался
разрыв шириной до 100 километров. Здесь действовали лишь отдель-
ные части — один запасной полк охранения, рабочие батальоны
и другие небольшие части.
Этот разрыв образовался в результате окружения и разгрома
бродской группировки противника. Выгодная обстановка нами была
использована для стремительного наступления войск правого крыла
фронта к Висле.
Так, во время боев за Львов с 25 июля конно-механизированная
группа генерала Соколова по моему приказу выдвигалась в этот раз-
рыв в район Красника, в тыл красноставской группировки противника.
Сюда же наступали соединения 3-й гвардейской армии Гордова.
Сложилась выгодная обстановка для стремительного наступления
армий правого крыла к Висле и на Сандомир, а также для развития
успеха армиями левого крыла в направлении Дрогобыча и разгрома
1-й танковой армии немцев и 1-й венгерской армии в предгорьях
Карпат. Теперь задача заключалась в том, чтобы прижать противника
к Карпатам и разбить его там.
Для создания фронта обороны на Висле немецко-фашистское
командование начало перебрасывать сюда управление 17-й армии,
23-ю и 24-ю танковые дивизии из группы армий «Южная Украина»,
две пехотные дивизии и управление 24-го танкового корпуса с дру-
гих участков фронта, две дивизии и несколько отдельных частей
из Германии. Этими силами оно намеревалось не допустить форси-
рования Вислы и Вислоки советскими войсками.
Учитывая обстановку, Ставка Верховного Главнокомандования
директивами от 27 июля подтвердила, что основные усилия войск
фронта надлежит сосредоточить на своем правом крыле для захва-
та плацдарма на западном берегу Вислы, на участке Сандомир —
устье Вислоки.
Ставка указывала, что эту задачу следует решать в тесном вза-
имодействии с войсками 1-го Белорусского фронта, одновременно
получившими задачу захватить плацдарм южнее Варшавы. Мы по-
нимали, что установление взаимодействия фронтов на Висле соз-
даст единую мощную группировку советских войск на берлинском
стратегическом направлении.
Рассмотрим кратко, как развивались события на левом крыле
фронта.
27 июля в 5 часов 50 минут я приказал командующему 1-й
гвардейской армией главными силами нанести стремительный удар
в направлении Ходоров, Дрогобыч, к исходу 29 июля овладеть Дро-
гобычем и выйти на рубеж Дубляны, Сколе. Это значило, что глав-
ные силы этой армии должны были увеличить среднесуточный темп
238
продвижения почти в два раза. С 20 по 26 июля она продвигалась
по 10—15 километров в сутки. Темп хороший, но обстановка требо-
вала его увеличить. Следовательно, за три дня предстояло пройти
более 70 километров.
27 июля войска 1-й гвардейской армии, продолжая преследо-
вать противника, продвинулись на 15 километров и к исходу дня
вышли на рубеж Городище, Ходоров, Войнилув, Грабувка. Войска
18-й армии в этот день продвинулись правым флангом до 20 ки-
лометров и к исходу дня вели бои на рубеже восточнее Красна,
Яблонка.
В целях полного использования достигнутого оперативного успеха
на львовском направлении и разгрома Станиславской группировки
противника 4-й танковой армии была поставлена задача форси-
рованным маршем к утру 28 июля выйти в район Самбора, отку-
да стремительным ударом к исходу дня овладеть Дрогобычем и Бо-
риславом, чтобы совместно с 1-й гвардейской армией, вышедшей
к этому времени своим правым флангом в район Ходорова, раз-
громить противника и не допустить его отхода на северо-запад, за
реку Сан. Однако из-за усилившегося сопротивления на Днестре
и в районе Дрогобыча 4-я танковая армия не смогла полностью
выполнить поставленную задачу.
1-я гвардейская армия генерала А. А. Гречко (член Военного
совета генерал И. В. Васильев) и 18-я армия генерала Е. П. Жу-
равлева (член Военного совета генерал С. Е. Колонии) продолжали
преследование противника и продвигались к Карпатам. Немцы, ис-
пользуя крупные арьергарды, усиленные танками, оказывали упорное
сопротивление на выгодных естественных рубежах.
Действуя напористо, войска 1-й гвардейской армии при содей-
ствии 18-й армии 27 июля освободили областной центр Прикарпатья
Станислав.
В честь освобождения Станислава Москва салютовала славным
воинам 1-го Украинского фронта.
После освобождения города бои на всем левом крыле фронта
продолжались. 18-я армия главными силами развивала наступление
в направлении Отыня, Богородчаны и одновременно частью сил
вела бои за проходы в предгорьях Карпат в районах Пасечна, Дора
и южнее Ослав-Бяле. К исходу 26 июля соединения 18-й армии вели
бой на рубеже Богородчаны, Жураки, Пасечна, Дора и далее на
прежнем рубеже.
Успешные действия наших войск в районах Львова и Перемыш-
ля создали очень неблагоприятную обстановку для Станиславской
группировки немцев. Немецко-фашистское командование после не-
удачных боев восточнее Львова, а также в связи с выходом сое-
динений 3-й гвардейской танковой армии западнее Львова 24 июля
приняло решение отвести свои части из этого района на юго-запад.
Я предвидел, что противник попытается сосредоточить в районах
Дрогобыча и Борислава крупную группировку сил из частей, ото-
шедших из районов Львова и Станислава, поэтому потребовал
от 1-й гвардейской и 18-й армий ускорить темп преследования
239
отходящего противника и как можно быстрее овладеть нефтяными
районами Западной Украины — городами Дрогобыч и Борислав.
Части, действовавшие в центре и на левом фланге этой армии,
сражались на прежних рубежах. 28—30 июля войска 1-й гвардей-
ской армии, встречая возросшее сопротивление противника, медленно
продвигались в общем направлении на Дрогобыч.
Немцы, стремясь задержать продвижение войск армии, на отдель-
ных участках переходили в ожесточенные контратаки. После неод-
нократных контратак силами до двух полков пехоты при поддержке
40 танков им 28 июля удалось потеснить части 30-го стрелкового
корпуса и овладеть городом Калуш. Но в ходе упорных боев части
1-й гвардейской армии 29 июля снова заняли город. К исходу
30 июля части армии в результате трехдневных упорных боев про-
двинулись от 8 до 15 километров и вели бои на рубеже Роздол,
Журавно, Збора, Рахув.
Главные силы 18-й армии в течение 28—30 июля неотступно
преследовали противника, 30 июля овладели железнодорожной стан-
цией Долина, перерезав шоссейную дорогу, ведущую через Карпаты
в Венгерскую равнину.
В своем донесении начальник политотдела 18-й армии Л. И. Бреж-
нев сообщал:
«Благодаря высокому боевому духу личного состава армия в пер-
вые же пять дней боев (с 23 по 28 июля) добилась значительных
успехов. Занято свыше 150 населенных пунктов, в том числе
города Отыня, Недвурна. Взято в плен до 4000 вражеских солдат
и офицеров. Захвачены большие трофеи, особенно в Недвурна»1.
Немецко-фашистское командование упорной обороной на Днестре
и контратаками стремилось вывести части львовской и Станислав-
ской группировок, понесшие значительные потери, за реку Сан по
наиболее удобному оставшемуся у противника пути через Дрого-
быч, Самбор, Санок.
Противник, не без основания опасаясь выхода наших войск в
Венгерскую равнину, дрался упорно.
В течение пяти дней, с 31 июля по 4 августа, особенно оже-
сточенные бои развернулись в районе Долины, Выгоды. Чтобы обес-
печить отвод частей своей 1-й танковой армии вг западном и юго-
западном направлениях, противник предпринимал атаки силами до
пяти дивизий, в том числе 8-й немецкой танковой и 2-й венгер-
ской танковой дивизиями, пытаясь вернуть дорогу Долина — Люд-
викувка, выводившую в Венгерскую равнину.
За четыре дня ожесточенных боев группировка немецких войск
в районе Долины была обескровлена.
4 августа противник вынужден был начать отход из района
Долина — Болехов на запад и юго-запад.
1-я гвардейская армия во взаимодействии с 4-й танковой армией
и частью сил 38-й армии продолжала наступление и 5-го августа
овладела важным узлом дорог городом Стрый. Войска 18-й армии
1 ЦАМО, ф. 371, оп. 6386, д. 31, л. 57.
240
4 августа, сломив сопротивление противника в районе Выгоды, Доли-
ны, с боями продвигались на запад и 5 августа форсировали реку
Сьвица.
Таким образом, с 19 по 28 июля войска 1-го Украинского фрон-
та успешно решили все стоящие перед ними задачи. Группе армий
«Северная Украина» (1-й и 4-й танковым армиям немцев, 1-й армии
венгров) было нанесено тяжелое поражение.
Боевые действия войск фронта на этом репшб’цем этаге Льчюв-
ско-Сандомирской операции отличались большим напряжением
и огромным пространственным размахом. Здесь в весьма сложной
фронтовой операции, развернувшейся на фронте протяжением более
чем 400 километров и до 200 километров в глубину, решалось
последовательно несколько крупных оперативных задач, весьма тесно
связанных между собой единой стратегической целью: ликвидация
бродской группировки противника, разгром и преследование рава-
русской группировки немцев с форсированием реки Сан, овладение
Львовом и Перемышлем и развитие наступления на Станиславском
и дрогобычеком направлениях.
Одной из характерных особенностей данного этапа операции
являлось то, что большинство оперативных задач решалось одновре-
менно и осуществлялось группой армий в тесном оперативном
взаимодействии с другими группами.
Так, войска 3-й гвардейской, 13-й и 1-й гвардейской танковой
армий и конно-механизированной группы решали одну крупную опе-
ративную задачу по разгрому рава-русской группировки противника
и выходу к реке Сан (с 19 по 23 июля). Войска 60-й армии
во взаимодействии с 3-й гвардейской, 4-й танковой армиями и частью
сил 38-й армии успешно завершили разгром и пленение бродской
группировки немцев (с 19 по 22 июля). Основными силами цент-
ральной ударной группировки фронта с 24 по 27 июля была выпол-
нена задача по овладению Львовом и Перемышлем. Войска левого
крыла фронта (1-я гвардейская и 18-я армии) в тот же период
в тесном оперативном взаимодействии с центральной ударной груп-
пировкой решали задачу на станиславско-дрогобычском направлении.
Опыт Львовско-Сандомирской операции показывает, что одно-
временное решение ряда оперативных задач, каждая из которых тре-
бует усилий нескольких армий, является одной из характерных
особенностей современных фронтовых операций.
В конце июля, когда действия развернулись на двух расходя-
щихся операционных направлениях — сандомирско-бреславском
и карпатском, надо прямо сказать, что управлять войсками стало
очень сложно. Возникла необходимость создания отдельного управ-
ления армиями, нацеленными на преодоление Карпат.
В конце июля или в начале августа я изложил свои сообра-
жения по этому поводу И. В. Сталину и просил создать самосто-
ятельное управление для группы войск карпатского направления.
И. В. Сталин мне ответил, что в распоряжении Ставки есть свобод-
ное управление 4-го Украинского фронта под командованием генерал-
полковника И. Е. Петрова, которое может принять войска 1-й
241
гвардейской и 18-й армий. Генерал И. Е. Петров прибыл к нам
на КП в город Родзехув 4 августа, а на следующий день по
директиве ставки 1-я гвардейская и 18-я армии вошли в состав 4-го
Украинского фронта.
Теперь войска 1-го Украинского фронта, действуя на одном
операционном направлении, развивали энергичное наступление в об-
щем направлении на Сандомир, имели задачей с ходу форсировать
Вислу и захватить крупные плацдармы на ее западном берегу. Вой-
ска фронта выполняли важную миссию по освобождению Польши.
С выходом войск за пределы Советского Союза возникли новые
условия и новые задачи. Военный совет 1-го Украинского фронта
издал обращение к польскому народу: «Красная Армия не ставит
себе задачу присоединить к Советскому Союзу какую-либо часть
польской земли или вводить в Польше свои советские порядки...
Наступил исторический час, когда польский народ сам берет в свои
собственные руки решение своей судьбы. Создан Польский Комитет
Национального Освобождения, единственная правомерная власть на
территории Польши, выражающая интересы польского народа.
В этот час вы должны оказывать всемерное содействие Красной
Армии и этим самым ускорить разгром немецко-фашистских армий
и установление нормальной жизни на свободной, независимой поль-
ской земле».
Коммунистическая партия Советского Союза призывала солдат
и офицеров Красной Армии освободить народы Европы от гитле-
ризма, с честью выполнить великую освободительную миссию, вы-
соко держать честь и достоинство советского воина за рубежом.
Было очень важно, чтобы каждый воин глубоко уяснил себе
политику партии и стал на деле проводником ее великих идей
за пределами своей страны. Командиры, политработники, партийные
организации усилили работу по воспитанию личного состава войск,
разъясняли значение освободительной миссии Красной Армии. Про-
водились беседы о нормах поведения за рубежом, об уважении
суверенитета и национального достоинства дружественного нам поль-
ского народа. Изгоняя врага из пределов Советского государства,
наша армия перешагнула через рубеж родной страны, представ пе-
ред другими народами как армия страны социализма, как армия-
освободительница.
Сколько лжи, клеветы было вылито буржуазной продажной пе-
чатью на наше государство, на наш народ и армию. Многие годы
продолжалась фашистская клеветническая кампания. Почти три де-
сятилетия в антисоветском духе обрабатывались народы Европы.
Вот почему Военный совет и политуправление обратили большое
внимание на то, как лучше организовать разъяснительную работу
среди польского населения.
В соответствии со сложившейся обстановкой мною были поставле-
ны задачи армиям.
3-я гвардейская армия 28 июля получила задачу выйти к Вис-
ле, в ночь на 29 июля форсировать ее, захватить плацдарм на
западном берегу реки и овладеть Сандомиром. В полосе 3-й гвар-
242
дейской армии в районе Аннополя должна была форсировать Вислу
и конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова.
13-й армии предстояло к утру 29 июля правым флангом выйти
к Висле от Сандомира до устья Вислоки и к утру следующего
дня захватить плацдармы, а соединениями левого фланга овладеть
городом Жешув.
1-й гвардейской танковой армии ставилась задача с утра 29
июля нанести удар на направлении Майдан, Баранув, с ходу фор-
сировать Вислу и к утру 1 августа захватить плацдарм.
3-я гвардейская танковая армия 29 июля получила приказ:
«В целях недопущения противника занять рубеж обороны по реке
Висла и овладения плацдармом на зап. берегу реки Висла для
дальнейших действий приказываю: 1. Из района сосредоточения,
согласно моей директиве № 92/ нш ст 28.7, наступать с утра 29.7
авангардами и с утра 30.7—главными ^хлами в направлении север-
нее Жешув, Кольбушова, Мелец, во взаимодействии с 13-й армией
и 1-й ТА форсировать р. Висла на участке Баранув, устье р. Вислока
и к исходу 2.8 овладеть плацдармом Сташув, Быдлова, Будзиска,
Плисковоля. Вести разведку на Шидлув, Стопница, Новы Карчин.
2. Получение, исполнение доносить»1.
В тот же день 3-я гвардейская танковая армия выступила из
района северо-восточнее Перемышля на Баранув, чтобы во взаимо-
действии с 1-й гвардейской танковой и 13-й армиями форсировать
Вислу на участке Баранув, устье Вислоки.
Таким образом, на сандомирское направление для успешного фор-
сирования Вислы направлялись главные силы фронта: три общевой-
сковые, две танковые армии и конно-механизированная группа.
Туда же мной намечалось выдвинуть и находящуюся в резерве фрон-
та 5-ю гвардейскую армию генерала А. С. Жадова.
Остальные армии фронта должны были продолжать наступление
западнее и юго-западнее Львова с тем, чтобы прижимать врага
к Карпатам, не допуская его выхода к северо-западу от Пере-
мышля.
3-я гвардейская армия под командованием В. Н. Гордова, под-
ходя к Висле, вместе с конно-механизированной группой С. В. Со-
колова разгромила группировку противника в районе Аннополя. Ей
удалось передовыми частями на отдельных участках переправиться
на западный берег Вислы и захватить три небольших плацдарма
севернее и южнее Аннополя. Но из-за недостаточной организован-
ности переправа войск и техники через Вислу проходила медленно.
В первые же дни боев на Висле армия потеряла около четырех
переправочных парков, что явилось основной причиной недостаточно
успешных ее действий. Большие потери в личном составе понесли
и инженерные войска. Вследствие неудовлетворительной организации
работ на переправе и слабого управления войсками плацдармы не
удалось расширить. Более того, части 76-го стрелкового корпуса
были отброшены с плацдармов на восточный берег реки.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1048, л. 246—247.
243
Выход 1-й гвардейской танковой и 13-й армий к рубежу Вислы
прошел успешно, в высоких темпах и организованно. Армии подошли
к реке на широком фронте и с ходу начали ее форсировать с ис-
пользованием войсковых и подручных переправочных средств.
Быстрый подход армейских и фронтовых парков обеспечил пере-
праву артиллерии и танков одновременно с пехотой. Наиболее удачно
проходило форсирование в полосе 13-й армии.
30 июля 350-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал
Г. И. Вехин, вместе с передовым отрядом 1-й гвардейской тан-
ковой армии с ходу форсировала Вислу севернее Баранува. Расширяя
плацдарм, командующий 13-й армией генерал Н. П. Пухов к 4
августа переправил на западный берег реки четыре стрелковые ди-
визии.
Возник вопрос о строительстве моста через Вислу. В этом большую
помощь оказывало местное население. Вот один из примеров
такой помощи. Военный инженер 13-й армии Ключников, получив
задание на строительство моста через Вислу, подыскивал подходя-
щее место. Занявшись своим делом, он не заметил, как к нему
подошел человек.
— Цо пан шука? — спросил стоявший на дамбе поляк.
Ключников не стал скрывать от него целей своих поисков.
— Дроги пане офицеже,— улыбнувшись, сказал поляк,— трудно
было будовать мост от русского сердца до польского сердца, але
и он сбудован. А мост за Вислу проше, пана, в наших ренках.
Поляк, взяв длинный шест, показал место, где еще до войны
польскими инженерами была изыскана трасса моста через Вислу.
Работа закипела. Поляк Ян Славинский работал рядом с рус-
ским воином Иваном Кашириным и другими советскими солда-
тами.
Этот пример как нельзя лучше характеризует отношение польского
народа к Красной Армии, и помощь, которую оказывали поляки
в строительстве мостов и дорог, была очень ценной для наших
наступающих войск.
1 августа начали форсировать Вислу главные силы 1-й гвардей-
ской танковой армии М. Е. Катукова, которая действовала смело
и организованно. К исходу 4 августа все ее соединения перепра-
вились на западный берег реки. Организованно и напористо действовал
при форсировании реки 11-й гвардейский танковый корпус под
командованием А. Л. Гетмана.
Здесь, как и в боях за Днестр, отличилась 20-я гвардейская
механизированная бригада полковника А. X. Бабаджаняна. За уме-
лое руководство и отвагу при форсировании Днестра А. X. Бабад-
жанян был удостоен звания Героя Советского Союза. С августа
1944 года он командовал танковым корпусом, позднее стал маршалом
бронетанковых войск.
Затем стали переправляться на плацдарм в районе Баранува
и войска 3-й гвардейской танковой армии. Однако переправа соеди-
нений армии затянулась, и поставленные задачи не выполнялись
в срок. Командование фронта вынуждено было отдать следующие
244
распоряжения командарму 3-й гвардейской танковой армии: «а)
Вам было приказано наступать через м. Кольбушова, м. Мелец
и далее на переправы р. Висла в районе Баранув; б) после переправы
было необходимо тотчас же расширять плацдарм и выходить в свой
район, однако Вы этого не делаете, а с утра 1.8.44 7-й тк стоит
на западном берегу р. Вислы и бездействует. Между тем обстановка
на западном берегу р. Висла благоприятная: у противника мелкие
группы. Катуков беспрепятственно занял свой плацдарм. Вы утрачи-
ваете выгодную обстановку.
Приказываю:
1. 9 мк из района Кольбушова во взаимодействии с частями
Пухова наступать м. Кольбушова, Мелец и уничтожить противника
в районе Кольбушова и Мелец. Далее 9 мк с выходом на р. Висла
переправляется во втором эшелоне армии на Ваших главных пе-
реправах.
2. К исходу дня 2.8.44 армии овладеть районами Сташув, Стоп-
ница, Пацанув, где и закрепиться. Выслать передовые отряды для
захвата Пинчув, Дзялошице, Прошовице, переправы у Опатовец...
4. Исполнение донести»1.
После этого 3-я гвардейская танковая армия форсировала Вис-
лу южнее Баранува и, расширяя захваченный плацдарм, 3 августа
продвинулась на 20—25 километров.
2 августа, переправившись через Вислу у Баранува в полосе
3-й гвардейской армии, я решил проверить характер действий наших
войск по расширению плацдарма. Меня главным образом интере-
совал правый фланг нашей группировки. Здесь командармом 3-й
гвардейской танковой армии генералом П. С. Рыбалко в направлении
Опатува был выдвинут передовой отряд под командованием полков-
ника И. И. Якубовского.
Въезжая на высоты у Сташува, я увидел стоящего у доро-
ги рослого танкиста. Я остановил свою машину и выяснил, кто он
и какую имеет задачу. Это и оказался полковник И. И. Якубовский.
Он доложил, что является командиром передового отряда 3-й гвар-
дейской танковой армии П. С. Рыбалко и имеет задачу выдвинуться
в район Сташува, чтобы обеспечить правый фланг 3-й гвардейской
танковой армии и уничтожить группировку противника, которая не-
давно контратаковала здесь части 13-й армии.
Полковник И. И. Якубовский очень обстоятельно доложил обста-
новку, а его решительность и уверенность в выполнении постав-
ленной задачи производили хорошее впечатление. Приятно было
сознавать, что нашими танкистами командуют такие смелые, на-
дежные и дельные офицеры.
На переправу через Вислу мне был подан прямой провод под-
вижной станции ВЧ. Из Баранува я доложил И. В. Сталину обста-
новку, которая сложилась в связи с захватом плацдарма на запад-
ном берегу Вислы, а также с выходом и переправой на западный
берег частей 13-й, 1-й гвардейской танковой армий и с переправой
' ЦАМО, ф. 236, оп. 2673, д. 1060, л. 28—29.
245
3-й гвардейской танковой армии. Причем я доложил И. В. Сталину,
что в западном направлении на Краков особого сопротивления
передовой отряд 3-й гвардейской танковой армии не встречает.
И. В. Сталин задал мне вопрос:
— Не собираетесь ли вы З-ю гвардейскую танковую армию дви-
нуть на Краков?
Я сказал, что сейчас войска фронта ведут бои за расширение
плацдарма на Висле. Соседи 1-го Белорусского фронта дальше не
продвинулись и тоже ведут бои за захват плацдарма на Висле.
Что касается левого фланга 4-го Украинского фронта, то он дале-
ко отстал. Далее я сказал, .что в таких условиях я не считаю
целесообразным начинать действовать на краковском направлении
и посылать танковую армию на Краков. Танковая армия сейчас
главным образом имеет задачу расширить и закрепить сандомир-
ский плацдарм и отразить танковые атаки врага.
Это удовлетворило И. В. Сталина. Разговор был закончен.
Штаб фронта перешел к этому времени в Дембу — военный
городок, в котором перед началом войны сосредоточивались танко-
вые и механизированные войска армии Гудериана. Он был хорошо
оборудован, имел большое количество казарм, госпитальную базу,
и, что самое важное, поблизости был большой полигон.
Как же разворачивались дальнейшие боевые действия?
3-я гвардейская танковая армия вышла в район Сташув, Стоп-
ница, Поцанув.
Чтобы не допустить расширения захваченного нами плацдарма,
противник начал предпринимать контратаки с фронта и с флангов.
Уже 2 и 3 августа немцы силами до пехотной дивизии при под-
держке 40—50 танков из района Мелеца нанесли удар в общем
направлении на Баранув по восточному берегу Вислы, стремясь
выйти на тылы переправившихся на западный берег войск 1-й и 3-й
гвардейских танковых и 13-й армий.
После неоднократных контратак немцам удалось овладеть рядом
населенных пунктов, в том числе Падев, Войкув. Но в результате
упорных боев 121-й гвардейской стрелковой дивизии 13-й армии,
которая была на восточном берегу Вислы, при поддержке двух
бригад 3-й гвардейской танковой армии (69-й и 70-й механизирован-
ных) и частей 1-й гвардейской артиллерийской дивизии под коман-
дованием полковника В. Б. Хусида наступление противника было
приостановлено на рубеже севернее Войкув, Чайковка. Особенно боль-
шую роль в отражении вражеских контратак сыграла 1-я гвардей-
ская артиллерийская дивизия, части которой на отдельных участках
без пехоты успешно отбивали атаки. Артиллеристы поставили орудия
на прямую наводку и картечью отражали наступление врага. Флан-
говый удар немецких войск из района Мелеца на Баранув не дал
положительных результатов. Однако было совершенно очевидно, что
это только начало борьбы за сандомирский плацдарм (под таким
названием он вошел в историю).
Немецко-фашистское командование, понимая большое оперативное
значение этого плацдарма, будет стремиться во что бы то ни стало
246
его ликвидировать и принимает все меры к тому, чтобы нас с него
столкнуть.
В первых числах августа гитлеровцы начали наращивать свои
усилия, перебрасывая в район севернее Сандомира и Мелеца новые
части и соединения. К 4 августа наша разведка обнаружила,
что в район западнее Мелеца противник перебросил части 17-й
армии, 23-ю и 24-ю танковые дивизии, ранее прибывшие из группы
армий «Южная Украина», а также 545-ю пехотную дивизию и две
пехотные бригады из Германии. В район севернее и западнее
Сандомира немцы стягивали 1133-ю пехотную бригаду и 253-ю
пехотную дивизию. В последующем концентрация войск продол-
жалась.
Командованию фронта было ясно, что за сандомирский плац-
дарм предстоит очень упорная борьба, хотя он был уже достаточно
глубоким и довольно прочно удерживался нашими войсками.
Бои все время нарастали. Наши войска, прошедшие в сражениях
сотни километров, устали. Ряды воинов, особенно танкистов и пе-
хотинцев, поредели. Нуждались в отдыхе и пополнении боевыми
машинами танковые армии. Таким образом, и с нашей стороны
требовался ввод свежих сил.
Вот тут как раз и настал момент ввода в сражение за плац-
дарм крупного фронтового резерва — 5-й гвардейской армии под
командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова, которая до этого
времени не участвовала в боях.
В некоторых исторических описаниях Львовско-Сандомирской
операции 5-я гвардейская армия рассматривается не как резерв,
а как второй эшелон фронта. На мой взгляд, это не совсем точно.
Второй эшелон фронта — армии предназначается для наращивания
силы удара на главном направлении фронта. Обычно он имеет опре-
деленную задачу еще до начала операции. Однако при ведении
глубоких и маневренных наступательных операций командующему
войсками фронта трудно заранее предвидеть, когда, в какой обста-
новке и с какой целью потребуется нарастить усилия первого эшело-
на. Для этого и создается фронтовой резерв, которым и была в
данной операции 5-я гвардейская армия.
В ходе Львовско-Сандомирской операции предложения ввести в
сражение 5-ю гвардейскую армию возникали дважды: первый раз
для развития успеха на львовском направлении, когда 60-я армия была
занята уничтожением бродской группировки противника; второй раз,
когда в ходе боевых действий между нашими группировками,
наступавшими на рава-русском и львовском направлениях, образовал-
ся почти 100-километровый разрыв. Но оба раза, несмотря на то,
что обстановка, казалось, требовала влить в наступающие войска
новые силы, мы воздержались от ввода армии генерала А. С. Жа-
дова. И правильно сделали, так как в то время противник еще
не имел возможности перебрасывать силы из группы армий «Юж-
ная Украина», а также свои стратегические резервы в полосу
нашего фронта. Если бы мы использовали 5-ю гвардейскую армию
раньше, то при борьбе за рубеж Вислы у нас не оказалось бы
247
свежих сил, необходимых для разрешения в нашу пользу создав-
шейся кризисной обстановки.
5-я гвардейская армия была введена в сражение в самый напря-
женный момент операции, когда шла острая борьба за удержание
и расширение плацдарма на Висле и отражение массированных
танковых атак противника.
Вот как ставилась задача А. С. Жадову:
«В целях расширения и закрепления плацдарма р. Висла при-
казываю:
1.	С утра 4.8 с рубежа Баранув, Падев, Чайкова, Мелец на-
ступать в направлении Поланец, Стопница и к исходу 6.8 овла-
деть главными силами районом: иск. Шидлув, Стопница, Новы-Кор-
чин. Передовыми частями захватить Хмельник, Буско-Здруй, Ставице,
Опатовец.
2.	Для форсирования р. Висла использовать переправы 13-й армии
и 3-й гв. танковой армии в районе Баранув.
3.	34 ск иметь во втором эшелоне за левым флангом армии
и вывести его в район Тушув, Народовы, Щуцин, Мелец.
3.8.44.	И. Конев, К. Крайнюков,
В. Соколовский»1.
С вводом армии положение резко и выгодно изменилось в на-
шу пользу. Ее 33-й гвардейский стрелковый корпус генерала Н. Ф. Ле-
беденко 4 августа нанес сильный удар во фланг мелецкой группировке
противника, и враг был смят и отброшен. Части 33-го корпуса
захватили Мелец и форсировали Вислоку. Главные силы 5-й
гвардейской армии, успешно форсировав Вислу в районе Баранува,
вышли на рубеж Шидлув, Стопница, на левый фланг плацдарма.
Выход двух корпусов 5-й гвардейской армии на плацдарм и одно-
го в район Мелец прочно обеспечил левый фланг 3-й гвардейской
танковой и 13-й армий, которые вели бои на плацдарме. Но и про-
тивник продолжал подтягивать и бросать в бой свежие части. Бои
на сандомирском плацдарме приняли очень напряженный характер.
13 августа силами четырех танковых (1-я, 3-я, 16-я и 24-я) и од-
ной моторизованной дивизий противник нанес удар из районов
северо-западнее и южнее Стопницы. Однако вражеский танковый
таран напоролся на противотанковую оборону и стойкость войск 5-й
гвардейской армии, которая имела большой боевой опыт, приобре-
тенный в Сталинградской битве и на Курской дуге, где она герои-
чески сдерживала контратаки немецко-фашистских танковых сое-
динений.
Поддержанная частями 3-й гвардейской танковой и 13-й армий,
5-я гвардейская армия в шестидневных ожесточенных боях отра-
зила удар танковой группировки немцев с большими для него "по-
терями и приостановила атаки врага. Противник прекратил наступ-
ление.
1 ЦАМО, ф. 48-А, оп. 1795, д. 449, л. 151.
248
В период с 11 по 15 августа на сандомирский плацдарм была
переброшена 4-я танковая армия Д. Д. Лелюшенко для усиления
обороны плацдарма.
В последующем на плацдарме имели место еще две крупные
танковые атаки противника с разных направлений, но они также
успешно были отражены нашими войсками.
Большую роль в отражении танковых атак сыграла наша артил-
лерия. Уже к 9 августа на плацдарм были переброшены за счет
60-й и 38-й армий 800 орудий и минометов для усиления одной
только 5-й гвардейской армии и для создания противотанковых
резервов фронта. Это повысило устойчивость обороны.
Одновременно с отражением контрудара в районе Стопниц я ре-
шил провести наступление с целью окружения и уничтожения 42-го
армейского корпуса гитлеровцев, нависавшего над нашим правым
флангом и действовавшего в районе Сандомира и северо-западнее
его. В операции участвовали соединения 13-й и 1-й гвардейской
танковой армий и часть сил 3-й гвардейской армии. После полу-
торачасовой артиллерийской подготовки и ударов авиации войска
ударной группировки прорвали оборону противника и, развивая
наступление, разгромили 4 немецкие дивизии. Продолжая наступление,
части 13-й армии 18 августа овладели Сандомиром, что придало
правому флангу плацдарма большую устойчивость.
Мне часто приходилось бывать на плацдарме в 5-й гвардейской,
13-й и 3-й гвардейской танковой армиях в те жаркие дни, когда
отражались танковые атаки противника, и я видел, с каким геро-
измом наши войска, особенно артиллерия, танки и авиация, отбива-
ли атаки врага. Обстановка резко менялась. Бои носили ожесто-
ченный характер и на земле, и в воздухе, однако неизменно за-
канчивались нашей победой. Враг неистовствовал, нес большие поте-
ри, а советские войска все прочнее и прочнее закреплялись на
плацдарме.
В одном из танковых сражений гитлеровское командование ввело
батальон новых сверхтяжелых танков типа «Т VI В» — «королевские
тигры». Но и этот удар, рассчитанный на внезапность, закончился
полной неудачей. Танковый батальон «тигров» попал под губитель-
ный огонь наших танков, тяжелых артиллерийских орудий и был
разбит. «Королевские тигры» явились хорошей добычей для наших
войск. Захваченные в бою 10 танков целыми были отправлены
в Москву.
Последующие бои приняли затяжной характер. Немцы продол-
жали подбрасывать свежие дивизии. К концу августа противник
увеличил количество своих войск на сандомирском плацдарме
более чем в два раза, что еще раз подтвердило его стремление
выбить нас.
Однако войска фронта отразили все контрудары противника
и прочно закрепили плацдарм, который имел более 75 километ-
ров по фронту и 55 километров в глубину. Наличие такого важ-
ного плацдарма обеспечивало нам возможность развернуть на нем
крупную ударную группировку для последующего наступления на
249
запад, в Силезию. В боях за расширение плацдарма большую роль
сыграла авиация 2-й воздушной армии. В течение августа армия
сделала более 17 тысяч самолето-вылетов и провела до 300 воз-
душных боев. В воздушных боях было сбито около 200 самолетов
противника.
В течение августа 60-я армия, продолжая наступление в на-
правлении Жешув, Дембица, вела бои с частично отошедшей Ста-
ниславской группировкой противника, которая оказывала упорное
сопротивление нашим войскам. 23 августа совместно с войсками
5-й гвардейской армии 60-я армия овладела центром авиационной
промышленности Польши Дембицей. Заслуживают внимания уверен-
ные действия 28-го стрелкового корпуса этой армии под командо-
ванием генерала М. И. Озимина.
38-я армия, обеспечивая левый фланг фронта, вышла на фронт
Глиник, Кросно; с выходом частей 101-го стрелкового корпуса этой
армии на линию Кросно, Санок была перерезана дорога для Ста-
ниславской группировки на Ясло, Краков, что имело важное опе-
ративное значение.
29 августа войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне
на всем фронте.
На этом Львовско-Сандомирская операция закончилась.
Львовско-Сандомирская операция имела большое военно-поли-
тическое значение. В ходе ее были разбиты 32 вражеские диви-
зии и 8 дивизий полностью уничтожены. Группа армий «Север-
ная Украина» была разгромлена наголову. Только с 14 по 31 июля
противник потерял убитыми, ранеными и пленными около 200 ты-
сяч солдат и офицеров. При этом войска фронта захватили огро-
мные трофеи: свыше 2200 орудий разных калибров, 500 танков, 10
тысяч автомашин, 666 железнодорожных вагонов, 12 тысяч лошадей
и до 150 различных складов.
Было освобождено много крупных городов, среди них Львов,
Владимир-Волынский, Рава-Русская, Станислав, Стрый, Перемышль,
Жешув, Сандомир и др. Войска 1-го Украинского фронта, успеш-
но выполнив задачу, завершили полное освобождение западных
районов Украины от гитлеровских захватчиков, образовали мощный
сандомирский плацдарм на западном берегу Вислы и тем самым
создали благоприятные условия для проведения последующих
наступательных операций в Южной Польше и Чехословакии.
Понесенные противником в этой операции тяжелые потери вы-
нудили его перебросить в полосу 1-го Украинского фронта из группы
армий «Южная Украина» до восьми дивизий, что облегчило вой-
скам 2-го и 3-го Украинских фронтов разгром вражеских сил в рай-
оне Ясс и Кишинева.
С точки зрения военного искусства Львовско-Сандомирская опе-
рация характерна большим размахом, разнообразием боевых дей-
ствий и широким применением самых различных форм оператив-
ного маневра.
При окружении бродской группировки противника маневр осу-
250
ществлялся танковыми войсками, артиллерией, общевойсковыми сое-
динениями, конницей, инженерными войсками. В разгроме львовской
группировки крупную роль сыграл глубокий обход Львова 3-й гвар-
дейской танковой армией П. С. Рыбалко, напористые действия 4-й
танковой армии Д. Д. Лелюшенко и особенно 10-го танкового
добровольческого Уральского корпуса под командованием генерала
Е. Е. Белова. Глубокий выход 1-й гвардейской танковой армии на
реку Сан и обход Перемышля не позволили врагу закрепиться на
этом рубеже. Решительно действовала в сражении танковая бригада
под командованием полковника Д. А. Драгунского.
Исключительное значение для захвата и удержания сандомирско-
го плацдарма имел маневр трех танковых и 13-й армий. Особенно
важен был ввод в сражение 5-й гвардейской армии А. С. Жадова,
которая укрепила наше положение на сандомирском плацдарме и спо-
собствовала разгрому группировок противника, наносивших удары по
флангам сандомирского плацдарма, кроме того, войска 5-й гвардей-
ской армии способствовали расширению плацдарма.
Недостаток вторых эшелонов и резервов у наступающих войск
при выходе их в глубокий оперативный тыл противника, как прави-
ло, ограничивал глубину стратегических наступательных операций.
Ввод в сражение 5-й гвардейской армии в Львовско-Сандомирской
операции является исключением из этого правила, поскольку
она была введена в сражение, когда войска фронта достигли Вис-
лы и продвинулись на глубину 250 километров от исходного поло-
жения.
Быстрый маневр позволял войскам фронта занимать более
выгодное положение по отношению к противнику, создавать необхо-
димое превосходство над его силами и средствами, ломал все планы
немецко-фашистского командования, стремящегося во что бы то ни
стало удержать занимаемые рубежи.
Важнейшим условием, обеспечивавшим успешный ход всей опе-
рации, было полное использование всех возможностей танковых
и механизированных войск. Стремительные действия танковых армий
и корпусов, искусное управление войсками со стороны командования
и их штабов, героические действия всего личного состава — все
это дает право сказать, что в лице танковых и механизированных
войск мы имели современный и высокоманевренный род войск.
Крупную роль в достижении успеха в операции сыграла авиа-
ция фронта. Наша 2-я воздушная армия под командованием опыт-
ного боевого командарма генерал-полковника авиации С. А. Кра-
совского (член Военного совета генерал С. Н. Ромазанов) действо-
вала отлично. Нелегко командарму было управлять этой массой
авиации, насчитывавшей более 3 тысяч самолетов, да еще в усло-
виях, когда фронт наносил одновременно два удара. И надо ска-
зать, что генерал С. А. Красовский и его штаб успешно справи-
лись со своими задачами. Только за 17 дней, с 14 по 31 июля,
авиация фронта произвела свыше 30 тысяч самолето-вылетов. Нали-
чие большого самолетного парка в составе фронта предопределило
способ действий авиационных соединений. Авиация использовалась,
251
как правило, массированно. Мощные и сосредоточенные удары
авиации по всей глубине расположения противника способствовали
тому, что войска фронта в кратчайшее время прорвали немецкую
оборону. Удары по узлам сопротивления группировки врага в зна-
чительной степени ограничивали их боеспособность. Однако надо
отметить и существенный недостаток в действиях авиации: она не
всегда энергично вела борьбу с подходящими резервами противника,
например в «колтувском коридоре», где противник стремился оказать
помощь окруженной бродской группировке и прорвать фронт 60-й
и 3-й гвардейской танковой армий.
Но недостаточное использование авиации для ударов по подхо-
дящим резервам нельзя считать целиком ошибкой командования
2-й воздушной армии, так как основные усилия авиации все же
направлялись на поддержку войск на поле боя.
Летчики действовали с полным напряжением сил, особенно во
время прорыва на львовском направлении, при форсировании Вислы
и закреплении на сандомирском плацдарме.
Господство нашей авиации в воздухе облегчало прикрытие назем-
ных войск от ударов немецких самолетов. Правда, при форсиро-
вании Вислы и в ходе борьбы на плацдарме враг неоднократно
пытался массированными действиями своей авиации сорвать пере-
броску войск, разбить наши переправы. Но в воздушных боях он
всегда встречал решительное противодействие со стороны наших
летчиков.
В Львовско-Сандомирской операции прекрасно проявила себя наша
артиллерия. Создание высоких артиллерийских плотностей на участке
прорыва (до 250 орудий на километр фронта) позволило подавить
оборону противника на глубину до 10—15 километров. Артиллерия
обеспечивала прорыв и одновременно проведение операции в глубине.
Особую роль сыграла она в «колтувском коридоре», когда обе-
зопасила фланги 3-й гвардейской и 4-й танковых армий при вводе
их в прорыв. Все атаки неприятельских танков с севера и юга
не имели успеха. Хорошо действовали командиры артиллерийского
корпуса П. Н. Корольков и дивизий прорыва В. И. Кофанов,
И. Ф. Санько, В. Б. Хусид, С. С. Волкенштейн.
Широкий маневр артиллерии огнем и передвижением в ходе опе-
рации, обеспечение действий танковых армий, а также умелое отра-
жение танковых атак на сандомирском плацдарме заслуживают осо-
бого внимания и глубокого изучения. Артиллерия во взятии и закреп-
лении сандомирского плацдарма сыграла исключительную роль.
Своеобразие Львовско-Сандомирской операции еще и в том,
что фронт наносил два мощных удара, организуя два прорыва: на
рава-русском и львовском направлениях. Два прорыва на одном
фронте — это очень ответственное решение. Однако ход операции
показал, что стратегический успех был достигнут именно благо-
даря нанесению двух ударов на одном фронте. Это обеспечивалось
наличием сил и средств, которыми мы располагали, и гибкостью
управления войсками со стороны командования, штаба фронта, армии
и соединений.
252
Конечно, это было по силам только хорошо подготовленному
и сколоченному управлению фронта, штабу фронта, каким и являл-
ся наш коллектив.
Хотелось бы отметить также вопросы инженерного обеспечения
операции. На инженерные войска во всех операциях возлагались
ответственные задачи. Особенно большой объем работ у инженерных
войск был в период весенней распутицы, при подготовке плацдар-
ма для развертывания наступающих сил и средств, при проклады-
вании маршрутов по бездорожью и грязи, при обеспечении форси-
рования рек и переправ.
Работа наших саперов, особенно по организации обеспечения
переправ, была самоотверженной. Следует сказать, что при устрой-
стве переправ инженерные войска несли немалые потери. Особенно
велики они были во время боев на сандомирском плацдарме
в 3-й гвардейской армии.
Во всех операциях обстановка требовала максимально приближать
все тыловые органы к войскам, маневрировать имеющимися запа-
сами. В Львовско-Сандомирской операции приходилось искать об-
ходные пути для того, чтобы снабжать горючим и боеприпасами
3-ю гвардейскую и 4-ю танковые армии, действовавшие на подсту-
пах к Львову. Эти обходные маршруты были проложены в полосе
наступления 13-й армии. В такой операции, как Уманско-Ботошан-
ская, органы тыла выполняли большую и трудоемкую работу в усло-
виях бездорожья. На львовском стратегическом направлении дорожная
сеть была значительно лучше, и тем не менее вопросы подвоза,
маневра средствами как фронтового, так и армейского звена
требовали высокой оперативности и распорядительности наших
тыловых органов. Нередко приходилось использовать фронтовой тран-
спорт для доставки грузов прямо с армейских складов в войска.
Были случаи подвоза боеприпасов и горючего с фронтовых скла-
дов прямо на огневые позиции.
Опыт всех операций, особенно Львовско-Сандомирской, показал,
что для осуществления тылового маневра в распоряжении командо-
вания фронта необходимо иметь достаточное количество транспорта
высокой проходимости для доставки боеприпасов и горючего, под-
вижных баз, как фронтовых, так и армейских. Для руководства
этими подвижными базами требуется соответственно выделение
оперативных групп от управления фронтового или армейского тыла,
которые имели бы в своем распоряжении необходимые материаль-
ные и технические средства.
Вопросы материально-технического обеспечения всегда занимают
в деятельности командования и штабов, а органов тыла особен-
но, большое место. Поэтому мне как командующему приходилось
заниматься вопросами тыла не от случая к случаю, а система-
тически. Один из членов Военного совета фронта, как и в других
операциях, специально контролировал деятельность тыла, помогал
нашим тыловым органам организовывать работу, а там, где тре-
бовалось, принимал необходимые меры и отдавал соответствующие
распоряжения от имени командования фронта.
253
В Львовско-Сандомирской операции войсками фронта был достиг-
нут огромный оперативно-стратегический успех, который оценен
в приказах и благодарностях Верховного Главнокомандующего.
В ходе проведения крупной стратегической операции, когда с обеих
сторон участвуют миллионные массы войск, всегда неизбежны откло-
нения от предусмотренных планов действий. Эти отклонения вы-
зываются изменением обстановки и неожиданными контрмерами про-
тивника, которые в полной мере предвидеть трудно.
Действовавшая против нашего фронта целая группа армий «Се-
верная Украина» имела достаточное количество маневренных сил
и средств, ее войска были сильны и дрались с большим упорст-
вом, особенно в обороне. А в условиях маневренной войны не
исключается возможность нанесения сторонами контрударов и пере-
хода войск в наступление. Все это должно учитываться коман-
дованием при управлении войсками. И в самых неожиданных
условиях обстановки надо управлять войсками так, чтобы они
разгромили противника и добились решительного успеха. В этом
и состоит искусство командования. Думается, что в проведенной
операции мы этого достигли.
Знали ли мы о группировке противника, действовавшей против
нашего фронта, особенно на львовском направлении, о системе его
обороны и огня, а также о возможном маневре оперативными резер-
вами? Да, знали. Это было учтено при планировании Львовско-
Сандомирской операции и вылилось в решение о нанесении двух
ударов и прорыве обороны противника на двух направлениях.
Как уже говорилось, на львовском направлении противник, исполь-
зовав удобную местность, организовал сильную глубоко эшелониро-
ванную оборону, и поэтому прорыв ее только на этом участке со-
ставлял бы для наших войск большие трудности.
Все это было учтено нами вутервую очередь. Поэтому при док-
ладе плана операции в Ставке я настаивал на нанесении двух
ударов, хотя И. В. Сталин со мной не соглашался и предлагал
нанести один мощный удар только на львовском направлении.
Я обосновывал свою точку зрения о нанесении двух ударов тем, что
противник, организовав на этом направлении сильную оборону,
сможет использовать свои оперативные резервы и основательно затор-
мозить наше наступление. Прорыв же обороны противника на двух
участках будет способствовать успеху выполнения операции, затруд-
нит ему маневр резервами.
Правда, мы не обольщались надеждами, что прорыв вражеской
обороны противника на львовском направлении пойдет легко. Поэ-
тому планирование и подготовка операции проводились очень тща-
тельно. Характер обороны противника был детально изучен на
местности командирами всех степеней. Данные всех видов разведки
были обобщены и нанесены на бланковые карты и доведены до
командиров батальонов и рот. Огонь артиллерии и удары' авиации
были спланированы не по площадям, а по конкретным целям.
Намеченные планом задачи артиллерии и авиации были уточнены
и проверены как мною, так и командующими армиями и команду-
254
ющими артиллерией фронта и армий. Кроме того, была проверена
в войсках организация артиллерийских групп поддержки.
В ходе операции на львовском направлении опорные пункты
противника в его тактической зоне обороны были подавлены. 38-я
и 60-я армии хотя и овладели опорными пунктами первой полосы
обороны противника, но полностью прорвать всю его тактическую
зону в первый день наступления не смогли, поскольку она имела
большую глубину.
Кроме того, на участке прорыва 38-й армии противник нанес
контрудар двумя танковыми дивизиями и вынудил войска армии
отойти на 2—4 километра. В тот же день массированными уда-
рами нашей авиации и артиллерии по контратакующему противнику
положение было восстановлено. В результате этого враг понес боль-
шие потери, а 38-я армия, преодолевая один за другим рубежи
обороны противника, продолжала наступление. Развитие прорыва
на участке 38-й армии, особенно на ее левом фланге, успешно про-
должалось. Этому способствовало наступление ударной группировки
1-й гвардейской армии.
Я не могу согласиться с имеющимся мнением о том, что нане-
сенный противником контрудар на участке прорыва 38-й армии был
результатом просчета командования фронта и армии или же ошиб-
кой при планировании операции. Немецко-фашистское командование
применило обычный маневр своими резервами, нанеся контрудар
по наступавшим войскам фронта. Оно стремилось ликвидировать
наш прорыв в самом его начале. Ничего в этом нового нет. С дав-
них времен известно, что противная сторона всегда стремится пред-
принять контрмеры, чтобы сорвать планы наступающей стороны.
Подобных примеров в прошедшей войне не перечесть. Такова
логика войны.
Что касается прорыва обороны противника на участке 60-й армии,
то он проходил хотя и в замедленном темпе, но вполне успешно.
Здесь для развития успеха были введены в сражение танковые
армии генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко.
Обходный маневр 3-й гвардейской танковой армии через Явор-
ские леса к западу от Львова и освобождение его ударом с запада
диктовались особенностями сложившейся к тому времени обста-
новки.
Хочу добавить, что военная история и без вымысла богата со-
бытиями, которые не только интересны и важны, но и достойны
правдивого отражения в литературе.
Следует еще сказать, что план фронтовой наступательной опера-
ции, доложенный мною в Ставке, был в одном-единственном экзем-
пляре. Он был подписан мною, членом Военного совета К. В. Край-
нюковым и начальником штаба фронта В. Д. Соколовским.
План был написан от руки лично начальником штаба с прило-
жением карты, на которой был нанесен план операции графически
начальником оперативного управления генералом В. И. Костылевым.
Именно этот план «двух ударов», т. е. на рава-русском и львов-
ском направлениях, я докладывал и защищал в Ставке. Никаких
255
вариантов плана Львовской операции в Ставку до этого дня не
представлялось и не докладывалось.
План готовился очень тщательно и в штабе фронта и на мест-
ности. Что касается вариантов, то они могут быть в процессе
творческой разработки плана, и они наносятся на карту лично
командующим фронтом с начальником штаба. Эти варианты нигде
не получают огласки, и тем более оснований знакомить с ними кого-
либо не имелось, пока не принято окончательное решение коман-
дующим фронтом.
Во время войны Ставкой был установлен весьма строгий поря-
док, чтобы к планам операции фронтов в полном объеме имели
отношение только командующий .фронтом, член Военного совета,
начальник штаба и начальник оперативного управления. Все осталь-
ные должностные лица полевого управления фронта знакомились
с утвержденным планом в части их касающейся.
За проявленное в ходе освобождения западных областей Украины
высокое боевое мастерство и героизм более 123 тысяч воинов были
награждены орденами и медалями, а 160 человек удостоены высо-
кого звания Героя Советского Союза.
Полковники И. И. Якубовский и В. С. Архипов были награжде-
ны второй медалью «Золотая Звезда». А прославленный летчик
полковник А. И. Покрышкин — третьей медалью «Золотая Звезда».
Среди отличившихся летчиков был также ныне дважды герой
Советского Союза летчик-космонавт Г. Т. Береговой, получивший
первую Золотую Звезду, сражаясь в составе 5-го штурмового авиа-
ционного корпуса под командованием генерала Н. П. Каманина.
Должен отметить, что в этой операции отличились летчики 6-го
и 4-го гвардейского бомбардировочных, 1-го и 5-го гвардейских
штурмовых, 5, 7 и 10-го истребительных авиационных корпусов
И. С. Полбина, В. Г. Рязанова, Д. П. Галунова, В. В. Нанейшвили,
Н. П. Каманина, А. В. Утина, М. М. Головня.
За проведение Львовской операции мне было присвоено звание
Героя Советского Союза.
Как память о дорогом для меня человеке, соратнике В. И. Ле-
нина, я храню письмо Михаила Ивановича Калинина, которое он
прислал мне на фронт.
Позволю себе привести это письмо полностью:
«Президиум Верховного Совета
Москва, Кремль.	.
31 августа 1944 г.
Маршалу Советского Союза
тов. КОНЕВУ И. С.
Уважаемый Иван Степанович!
За образцовое выполнение боевых заданий Верховного Главно-
командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и про-
явленные при этом отвагу и геройство Президиум Верховного
256
Совета СССР Указом от 29 июля 1944 года присвоил Вам звание
Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Зо-
лотая Звезда».
Посылаю Вам орден Ленина, медаль «Золотая Звезда», а так-
же грамоту о присвоении звания Героя Советского Союза и креп-
ко жму Вашу руку.
Председатель Президиума
Верховного Совета СССР
(М. Калинин)».
Как командующий фронтом я считаю своим долгом отметить
на страницах этой книги большую работу и заслуги начальника
штаба фронта генерала армии В. Д. Соколовского, заместителя
командующего по тылу генерал-лейтенанта Н. П. Анисимова, коман-
дующего артиллерией фронта С. С. Варенцова и его заместителя
генерала Н. Н. Семенова, командующего бронетанковыми войсками
генерал-полковника Н. А. Новикова, начальника инженерных войск
генерал-лейтенанта И. П. Галицкого и многих других генералов и офи-
церов штаба и полевого управления.
С большой признательностью отмечаю умелое руководство и вы-
сокое оперативно-тактическое мастерство командармов: А. А. Гречко,
В. Н. Гордова, А. С. Жадова, П. А. Курочкина, К. С. Москален-
ко, Н. П. Пухова, М. Е. Катукова, П. С. Рыбалко, Д. Д. Лелюшен-
ко и С. А. Красовского.
Как в подготовке, так и при осуществлении операции большую
роль выполняли политорганы фронта и армий, которыми руководи-
ли И. В. Васильев, В. Г. Гуляев, А. А. Епишев, Н. Т. Кальченко,
М. А. Козлов, И. С. Колесниченко, С. Е. Колонии, К. В. Край-
нюков, А. М. Кривулин, С. И. Мельников, В. М. Оленин, Н. К. По-
пель, С. Н. Ромазанов, С. С. Шатилов и многие другие политра-
ботники соединений. Они мобилизовывали воинов на безупречное
выполнение боевых приказов, вдохновляли их на ратные подвиги.
Успешное проведение Львовско-Сандомирской операции явилось
результатом возросшей мощи Советских Вооруженных Сил, роста
военного искусства, организаторских способностей командного соста-
ва, боевого мастерства наших воинов. В ожесточенных боях за осво-
бождение Украины и восточных районов Польши они показали
замечательные примеры мужественного выполнения своего долга,
беззаветной преданности Родине и Коммунистической партии.
КАРПАТСКО-ДУКЛИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
В летней кампании 1944 года Красная Армия развернула на ши-
роком фронте грандиозное наступление, и к осени почти вся
территория Советского Союза была освобождена от немецко-
фашистских захватчиков. Красная Армия вышла на Нарев, Вислу,
в предгорья Карпат.
В результате Ясско-Кишиневской операции Румыния была вы-
ведена из фашистского блока, ее армия и народ включились в борьбу
против фашизма. Была освобождена Болгария, Советские войска
соединились с Народно-освободительной армией Югославии и продви-
гались в Венгрию.
Военно-политическая обстановка в Юго-Восточной Европе и на
Балканах благодаря мощному наступлению летом 1944 года корен-
ным образом изменилась в нашу пользу. Народы оккупированных
стран Европы не только приветствовали своих освободителей от гит-
леровского ига, но и включились в активную борьбу против фашистской
Германии. Успехи Красной Армии активизировали силы Сопротивле-
ния в Польше, Словакии, Греции, Италии, Франции и в других странах.
К осени 1944 года бурные события назревали в Словакии, где
чувствовалось приближение момента открытой вооруженной борьбы
с фашистским режимом. Под руководством Коммунистической
партии в Словакии велась деятельная подготовка к восстанию, акти-
визировались боевые выступления партизанских отрядов, антифашист-
ские настроения затронули и словацкую армию.
К концу августа 1944 года войска 1-го Украинского фронта,
завершив Львовско-Сандомирскую операцию и захватив важный
плацдарм на Висле, нацелились на берлинское стратегическое
направление, а левым крылом совместно с войсками 4-го Украинского
фронта вели бои в предгорьях Карпат.
После напряженных боев, в которых армиям фронта пришлось
отражать яростные массированные танковые контратаки врага на
сандомирском плацдарме, войска были сильно утомлены, нуждались
в пополнении и отдыхе. Необходима была большая организаторская
работа в частях и соединениях, а также во всех службах тыла. Требо-
валось подтянуть тылы, наладить работу фронтовых коммуникаций,
подвезти боеприпасы, горючее, продовольствие, снабдить войска
боевой техникой и подготовить их к завершающей кампании Великой
Отечественной войны.
Пауза в боевых действиях была крайне необходима.
258
Имея большой и выгодный в оперативном отношении плацдарм
за Вислой, мы, конечно, рассчитывали дальше вести наступление
в общем направлении на Бреслау, Берлин. Что касается левого крыла
фронта, где действовали 60-я и 38-я армии, то мы полагали, что они
будут наступать вдоль предгорий Карпат в общем направлении на
Краков, взаимодействуя с 4-м Украинским фронтом.
У меня сложилось мнение, что, имея такой большой маневрен-
ный простор, весьма выгодную местность на территории Польши
и плацдарм за Вислой, следует развернуть главные силы 1-го Белорус-
ского и 1-го Украинского фронтов на берлинском стратегическом
направлении с задачей разгромить основные группировки немецко-
фашистских войск в Польше, а затем перенести военные действия
на территорию Германии и закончить войну. Эти соображения
вытекали из сложившейся обстановки и совпадали с оперативной
ориентировкой Генерального штаба.
Ставка Верховного Главнокомандования, планируя завершаю-
щую кампанию войны, избрала основными направлениями стратеги-
ческого наступления берлинское и венское с тем, чтобы, обойдя
Карпаты с юга, окружить и уничтожить вражеские войска в горах.
Ввязываться же крупными силами в затяжные бои в Карпатах было
невыгодно. Опыт подтверждал, что штурмовать горы будет тяжело.
Немцы как обороняющаяся сторона, опираясь на горы, находились
бы в более выгодном положении, чем мы. Для меня было предельно
ясно, что борьба в горах может быть вызвана только самой жестокой,
железной необходимостью, когда никакого пути обхода или маневра
нет. В наших фронтовых планах развертывание боевых действий
в Карпатах не предусматривалось. Однако обстановка сложилась так,
что 1-му Украинскому фронту необходимо было принять срочные меры
по оказанию помощи национальному вооруженному восстанию сло-
вацкого народа, начавшемуся 29 августа 1944 года.
Я не буду подробно излагать весь ход событий в Словакии в тот
период, все это хорошо изложено в книге Густава Гусака «Свиде-
тельство о Словацком национальном восстании» Я лишь кратко
расскажу, как развертывались события у нас на фронте, что нам было
известно об обстановке в Словакии, как мы реагировали на нее.
Вспоминая события тех дней, следует заметить, что характерными
в истории этого восстания являются, с одной стороны, активные
действия партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных
парашютных групп, заброшенных штабом партизанского движения,
с другой — быстрый рост и активизация местных партизан. Числен-
ность и боеспособность и тех, и других возрастали очень быстро.
В Словакию были посланы 24 партизанские организаторские группы,
в составе которых находилось несколько сот человек. Это дало в ус-
ловиях благоприятно сложившейся обстановки большой эффект.
Из малочисленных групп быстро вырастали большие партизанские
отряды, в которых насчитывались сотни и тысячи бойцов.
1 Гусак Г. Свидетельство о Словацком национальном восстании: Пер. с чеш.
М., 1969, с. 383—384.
259
В середине августа 1944 года определились разные направления
в руководстве вооруженной борьбой в Словакии. Коммунистическая
партия Словакии и Словацкий национальный совет ставили перед
собой цель подготовить общенародное вооруженное восстание при
обязательной координации действий патриотических сил Словакии
с Красной Армией; Штаб партизанского движения Украины и мос-
ковское руководство КПЧ были также за массовый размах партизан-
ского движения с широким привлечением в партизанские отряды
трудящихся и солдат словацкой армии. Иной позиции придерживалось
лондонское руководство, которое планировало военные действия
словацкой армии без участия народных масс, без коммунистов
и без сотрудничества с Красной Армией.
Сложность создавшейся обстановки, разногласия между патри-
отическими силами, возглавляемыми коммунистами Чехословакии,
и сторонниками буржуазного правительства Бенеша, находившегося
в Лондоне, несомненно, мешали мобилизации антифашистских
сил для единой подготовки национального восстания.
В своей книге Г. Гусак отмечает, что Словацкое национальное
восстание началось не так, как это представляли себе Коммунисти-
ческая партия Словакии и Словацкий национальный совет.
Существенным недостатком явилось то, что у патриотических
сил Словакии не было координации действий с Красной Армией,
не было и конкретной договоренности с Москвой. Войска Красной
Армии на севере и на юге находились еще далеко от территории
Словакии, словацким патриотам не удалось вовремя установить пря-
мую связь и договориться о совместных действиях ни с Украинским
штабом партизанского движения, ни с московским руководством КПЧ.
В это время партизанские организаторские группы, посланные из
Советского Союза, оказывали активное воздействие на развитие
партизанского движения в Словакии. К началу Словацкого нацио-
нального восстания в партизанских отрядах насчитывалось примерно
около 5 тысяч человек. К ним в 20-х числах августа примкнул ряд
антифашистских групп, созданных из военнопленных различных
национальностей, и некоторые части словацкой армии. В тот период
эмигрантское правительство и находившиеся под его влиянием бур-
жуазные деятели в Словакии рассчитывали на словацкую армию как
основную силу восстания, надеясь осуществить военный переворот
и установить буржуазные органы власти.
Рассматривая подготовку к восстанию, следует отметить, что
самым существенным недостатком плана Словацкого национального
восстания, разработанного Военным центром, было то, что он носил
оборонительный характер, без учета вопросов взаимодействия регу-
лярных войск с партизанскими отрядами, которые представляли
боевой авангард народа. Не были также разработаны практические
шаги для организации взаимодействия с советскими войсками.
А между тем революционные события в Словакии и активизация
действий партизан нарастали в связи с наступлениями Красной
Армии. Гитлеровское руководство, почувствовав возможность утраты
важного плацдарма, решило покончить с игрой в самостоятельность
260
Словакии. 23 августа гитлеровцы двинули свои дивизии к границам
Словакии с целью ее оккупации и создания прочного фронта обороны
на восточных границах, чтобы остановить наступление советских
войск.
Оккупация Словакии вызвала гнев и возмущение самых широких
слоев словацкого народа. В это время партизаны и вооруженные
отряды рабочих начали наступательные действия против словацких
марионеточных властей и гитлеровцев. 25—26 августа восставши-
ми были заняты города Ружомберок, Попрад, Левоча, Зволен, Врут-
ки и др.
Национальные комитеты брали власть в свои руки. На сторону
восставших переходили некоторые части словацкой армии и гарнизоны
ряда городов, таких, как Турч, Брезно, аэродром «Три дуба» и др.
События развертывались очень быстро. Началась вооруженная
борьба словацкого народа против гитлеровцев. К 29 августа местные
антифашистские выступления переросли в общенародные восстания,
а к вечеру 30 августа под контролем восставших и партизан находи-
лось две трети территории Словакии. Банска-Бистрица стала полити-
ческим центром восстания, где находились Словацкий национальный
совет, Военный центр, Центральный Комитет Коммунистической
партии Словакии, руководящие органы партизан, редакция газеты
«Правда» (органа Центрального Комитета Коммунистической партии
Словакии).
Начавшееся восстание сразу вышло за рамки чисто военного
переворота, как хотели этого буржуазные деятели. Оно с первых
же дней стало демократическим и общенародным. 1 сентября Словац-
кий национальный совет объявил о взятии в свои руки законодатель-
ной и исполнительной власти. Во главе Совета стоял президиум,
в который на паритетных началах входили четыре члена от Комму-
нистической партии и четыре — от других партий. Коммунистическую
партию представляли К. Шмидке, Г. Гусак, Л. Новомесский и Д. Эркль
(бывший социал-демократ); другие политические партии — В. Шро-
бар, И. Леттрих, Я. Урсини, И. Стык. Председателями Совета были
К. Шмидке и В. Шробар.
Совет объявил мобилизацию в армию мужчин в возрасте от 18
до 40 лет, что позволило пополнить личным составом воинские
части, перешедшие на сторону народа. Власть на местах перешла
в руки местных национальных комитетов.
К середине сентября на освобожденной территории Словакии
была .образована повстанческая армия, которую возглавил Военный
центр. Вновь созданная армия в начале своей организации имела
всего шерть пехотных групп. Группа состояла из двух пехотных отря-
дов (один-два полка) до 1500—2500 человек каждая. Вскоре числен-
ность повстанческой армии достигла 22 тысяч человек, а после прове-
дения мобилизации в ее рядах насчитывалось до 60 тысяч человек.
Однако эта армия была недостаточно боеспособной. Командиры
имели слабую военную подготовку. Некоторые из них, особен-
но ставленники буржуазных партий, были неустойчивы, колеба-
лись.
261
Политическому воспитанию армии, необходимому для повышения
революционной сознательности и бдительности, препятствовало
реакционное командование. Не на должном уровне было и оператив-
ное руководство. Части действовали рассредоточенно, на значительном
удалении одна от другой. Не было подготовленных резервов. Через
своих агентов немцы были осведомлены о положении и действиях
армии.
К этому времени крупную вооруженную силу восставшего народа
представляли партизанские соединения и отряды, в которых насчи-
тывалось 17 тысяч человек. Для объединения действий партизанских
сил 16 сентября был образован Главный штаб партизанского
движения Словакии, в состав которого вошли К. Шмидке (начальник
штаба), Р. Сланский (от ЦК КПЧ), полковник А. Н. Асмолов, пере-
брошенный нами из Штаба партизанского движения Украины в каче-
стве заместителя начальника штаба. Руководящей силой восстания
и инициатором революционных преобразований на освобожденной
территории была Коммунистическая партия Словакии, которая во
время восстания возобновила легальную деятельность. Почти во всех
населенных пунктах и на предприятиях были созданы партийные
организации.
В первое воскресенье после 29 августа на всей освобожденной
территории под руководством Коммунистической партии были прове-
дены митинги, собрания, манифестации, в которых участвовали около
100 тысяч человек. 2 сентября Коммунистическая партия Словакии
обратилась к народу с воззванием приложить все силы для разгрома
врага. В воззвании говорилось: «В течение пяти лет трудящиеся Слова-
кии были лишены всех политических прав и подвергались террору...
Мы ожидали первой удобной возможности, чтобы с оружием в руках
свергнуть гнусный фашистский режим и на стороне Красной Армии
повести наш народ на открытую и победоносную борьбу против фа-
шистских варваров. Победа близка! Вступайте в партизанские отряды
и создавайте новые! Поддерживайте солдат и партизан! Соедините
все силы для последнего решительного удара! Коммунисты были
и будут авангардом национально-освободительной борьбы».
Благодаря деятельности Коммунистической партии Словацкое
национальное восстание с самого начала приобрело черты рево-
люционно-национальной борьбы, создающей новые органы власти
и новый, революционный порядок.
По своему содержанию оно носило не только национально-освобо-
дительный, но и классовый характер. Оно положило начало нацио-
нально-демократической революции, установлению демократических
порядков и осуществлению социальных преобразований в Чехо-
словакии. Восстание характеризовали высокий моральный дух сло-
вацкого народа, готовность к борьбе против гитлеровских захват-
чиков.
По своей форме восстание было могучим взрывом народного
гнева против фашистского ига, выражением готовности словацкого
народа пойти на жертвы ради завоевания свободы и независимости
Чехословакии.
262
С военной точки зрения восстание можно характеризовать как
мужественную, бескомпромиссную вооруженную борьбу повстанцев
против гитлеровцев и их приспешников, в которой участвовали самые
широкие слои словацкого народа.
Однако это восстание нуждалось в серьезной поддержке и помощи.
И эту помощь должны были оказать мы — братья по оружию, Красная
Армия.
Вспоминая, как решался вопрос о помощи Словацкому националь-
ному восстанию, уместно привести запись беседы заместителя народ-
ного комиссара иностранных дел СССР с послом Чехословацкой
Республики в СССР и начальником чехословацкой военной миссии
в СССР 31 августа 1944 года: «Сегодня в 15 часов я принял
Фирлингера и генерала Пику по их просьбе. Фирлингер сообщил,
что, по сведениям посольства и военной миссии, в последние дни
начались серьезные бои словацких партизан и некоторых частей
словацкой армии, перешедших на сторону чехословацкого правитель-
ства, против немецких войск, вступивших в Словакию. Фирлингер
добавил, что эти события подготавливались уже давно и что партизан-
ское движение в Словакии имеет достаточную почву, так как население
Словакии настроено сейчас явно антинемецки и все движение Сопро-
тивления приобрело уже достаточно организованные формы.
Пика рассказал, что командование чехословацкой армии, действуя
в контакте с командованием Красной Армии, подготовило кадры
партизанских руководителей и установило достаточно прочную связь
с основными боевыми единицами партизан и словацких частей, подго-
товленных к выступлению против немцев. По сведениям военной
миссии, сейчас идут серьезные бои с немцами, вступившими в Сло-
вакию, причем несколько городов, в том числе Ружомбсрок, Микулаж,
Банска-Бигтрт*ца и некоторые другие, захвачены партизанами, а у ряда
железнодорожных станций и аэродромов идет борьба.
Фирлингер и Пика просили передать Советскому правительству,
что они рассматривают эти события в Словакии как чрезвычайно
важные события в жизни всей Чехословакии и что они хотели бы,
чтобы словацкому народу была оказана помощь в рамках оперативных
возможностей Красной Армии в соответствии с тем планом, который
представлен генералом Пикой Генштабу Красной Армии. В частности,
Фирлингер и Пика просили оказать помощь авиацией и сбрасыванием
вооружения в определенных районах, которые захвачены партизанами,
а также переброской 3-й чехословацкой бригады, которая была
подготовлена как парашютно-десантная бригада. Пика добавил, что,
насколько он знает, чехословацкое правительство ведет одновремен-
но переговоры с союзниками в Лондоне о помощи с их стороны.
Я ответил, что поставленный Фирлингером и генералом Пикой
вопрос относится к компетенции военных органов, но что я понимаю
их просьбу как желание политически поддержать начавшееся
в Словакии движение за изгнание немцев и передам о ней Советскому
правительству.
Фирлингер и Пика просили обратить внимание на то, что,
если бы они имели возможность сообщить по своим каналам связи
263
борющимся партизанам, что помощь со стороны Советского Союза
будет оказана, это имело бы огромное значение для успеха всей
борьбы.
Я обещал учесть и это соображение.
А. Вышинский» \
А вот еще документ, характеризующий важность помощи, которую
оказывал Советский Союз словацким патриотам:
«Письмо начальника чехословацкой военной миссии в СССР
заместителю уполномоченного Совета Народных Комиссаров СССР
по иностранным военным формированиям на территории СССР.
2 сентября 1944 года.
С радостным волнением встретил я известие об историческом
решении Советского правительства оказать помощь чехословацким
войскам и партизанам, борющимся в решительном бою против банд
германских оккупантов, и против фашистского, квислинговского сло-
вацкого правительства.
От имени верховного главнокомандующего вооруженными силами
Чехословакии и всех чехословацких патриотов выражаю Вам глубокую
благодарность за братскую помощь в самый важный момент.
Наиболее настоятельная потребность выявляется в противотанко-
вом оружии, автоматах и пулеметах и в зенитном оружии.
Прошу доставить следующие виды оружия:
1.	Автоматов	—	1000
2.	Противотанковых ружей —	300
3.	Зенитных пулеметов	—	50
4.	Легких пулеметов	—	300
5.	Тяжелых пулеметов	—	100
Употреблению советского оружия обучат словацких бойцов чехо-
словацкие воины и партизаны из СССР.
Оружие может быть советского или германского происхождения.
С каждым видом оружия надо доставить три боекомплекта боепри-
пасов.
Кроме того, имеется настоятельная потребность в 1000 кг взрыв-
чатки с соответствующими запалами.
Дальше: 1000 противотанковых мин, 20 радиостанций (можно
также германского происхождения).
Весь материал может быть доставлен на аэродром «Три дуба»
в 7 км на север от города Зволен. Аэродром будет во время прибытия
самолетов освещен в виде буквы Т в направлении приземления.
Самолеты могут на аэродроме приземлиться, их будут ожидать.
Аэродром удерживается крепко в наших руках.
1 Советско-чехословацкие отношения во время Великой Отечественной войны
1941—1945 гг.: Документы и материалы (далее — Советско-чехословацкие отноше-
ния...). M., 1960, с. 181-182.
264
Следующие пункты для сброса материалов будут сообщать еже-
дневно после передачи ситуации в Словакии.
В качестве подкрепления войск прошу переправить на аэродром
«Три дуба» дивизион артиллерии, танковый батальон и батальон
зенитчиков с соответствующим зенитным оружием 2-й чехословац-
кой бригады. Пехоту направить позднее в случае чрезвычайной необ-
ходимости. Можно также переправить один истребительно-противо-
танковый артиллерийский полк из чехословацкого армейского кор-
пуса» 1.
И, наконец, письмо К. Готвальда на имя народного комиссара
иностранных дел В. М. Молотова от 2 сентября 1944 года, в котором
даются изложение обстановки в Словакии и оценка действий КПЧ,
стоящей во главе всей борьбы словацкого народа против гитлеровских
захватчиков. К. Готвальд пишет: «Предоставляя Вам данную инфор-
мацию, мы считаем необходимым подчеркнуть неотложность быстрого
решения вопроса о помощи со стороны СССР. Словацкий народ ведет
борьбу храбро, и он полон решимости с помощью мобилизованных
сил упорно удерживаться на своих оборонительных базах, однако
немцы, понимая стратегическое значение Словакии, главным образом
учитывая ее транспортные связи, сосредоточивают значительные силы
против сражающихся словацких патриотов. Они пускают в ход танки
и самолеты, против которых сражающиеся словацкие военные и пар-
тизанские части не имеют достаточного количества средств защиты.
Словацкий народ, вступивший в вооруженную борьбу, твердо
убежден в том, что он получит помощь. Помощь Красной Армии,
оказанная в любой форме, будет воздействовать как огромная мо-
ральная поддержка в этой борьбе, которая в данный момент является
важнейшим центром борьбы за освобождение всей Чехословакии.
За Центральный Комитет Коммунистической партии Чехословакии,
Москва, 2 сентября 1944 г.
Готвальд» 1 2.
Приведенные выше документы свидетельствуют о том, когда
и как ставился вопрос о помощи Словацкому национальному
восстанию.
Вспоминая эти события, я не могу обойти важный момент пос-
тупления первой информации о Словацком национальном восстании
в штаб" фронта.
Было это так. 29 августа мы получили от командиров партизан-
ских соединений и отрядов сообщения, что словацкие повстанцы
заняли ряд городов. В этот период из вражеского тыла в штаб 1-го
Украинского фронта прибыл на самолете командир партизанского
соединения имени Чапаева В. И. Ягупов, который доложил обстановку
в Восточной Словакии, положение и численность восточнословацкого
корпуса.
1 Советско-чехословацкие отношения..., с. 187—188.
2 Гусак Г. Свидетельство о Словацком национальном восстании, с. 383—384.
11 И С. Конев	265
31 августа из партизанского отряда А. А. Мартынова была полу-
чена радиограмма с просьбой указать маршрут и место посадки для
самолетов словацких представителей, которые имели задачу установить
контакт с командованием советских войск. Маршрут и место посадки
были указаны.
31 августа в 5 часов 30 минут три самолета с 19 офицерами и сол-
датами словацкой армии приземлились на аэродроме в полосе 1-го
Украинского фронта. Вслед за ними начали приземляться другие
самолеты на Львовском аэродроме. По полученным от прилетевших
офицеров сведениям стало известно, что в Словакии начались ак-
тивные вооруженные действия повстанческих групп и партизанских
отрядов.
Прибывший в составе группы словацких военнослужащих полков-
ник В. Тальский, заместитель командира восточнословацкого корпуса,
1 сентября был принят мною. Причем должен заметить, что мне не
было известно, что Тальский вылетел самостоятельно. На переговорах
со мной Тальский отрекомендовался как представитель от восточно-
словацкого корпуса повстанческой армии.
О состоявшейся беседе я тотчас же доложил пр ВЧ Верховному
Главнокомандующему. И. В. Сталин принципиально одобрил мое
предложение организовать операцию в помощь повстанцам и предло-
жил донести ее план.
2 сентября в 3 часа 20 минут в Ставку было направлено письмен-
ное донесение, в котором, в частности, указывалось: «Сегодня, 1.9
1944 г., ко мне явился полковник Генерального штаба словацкой ар-
мии Вильям Тальский, заместитель командующего армейской группой
словацкой армии (1-й и 2-й дивизий), и заявил: в связи с оккупацией
немцами Словакии он прибыл и хочет получить указания от меня
о дальнейшей линии поведения словацких войск. Полковник Тальский
в беседе высказал соображение, что в случае наступтспия наших
войск в западном направлении словацкие 1-я и 2-я дивизии, кото-
рые расположены по линии границы Нижняя Радопь — Тылич,
могли бы наступать в восточном направлении с целью соединения
с Красной Армией. Полковник Тальский считает, что 1-я дивизия
под командованием полковника Маркуса выполнит приказ Тальско-
го. На командира 2-й дивизии и ее состав он особенно не рассчи-
тывает.
Прилет на нашу сторону полковника Тальского был вызван ок-
купацией немецкими войсками Словакии.
Полковник Тальский заявил, что части 1-й и 2-й словацких диви-
зий, перегруппировавшись, могут начать наступление в направле-
нии Кросно навстречу нашим войскам. В случае, если наши войска
по какой-либо причине не смогут перейти в наступление, полковник
Тальский считает, что целесообразно 1-й и 2-й дивизиям переключить-
ся для партизанских действий.
Вместе с Тальским на нашу территорию 30.8 1944 г. прилетела
авиагруппа в составе 27 самолетов во главе с командиром группы
майором Тринка. Среди самолетов 9 самолетов типа «Фокке-Вульф-
189» и «Ме-109-Б», остальные — транспортные.
266
Наш фронт в районе Кросно находится от словацкой границы
в удалении 30—40 километров.
Для соединения со словацкими частями и партизанским движени-
ем Словакии, если будет Ваше решение, целесообразно было бы
провести совместную операцию левым флангом 1-го Украинского
фронта и правым флангом 4-го Украинского фронта для выхода
на словацкую территорию в район Стропков, Медзилабарцы.
Для операции 1-й Украинский фронт может привлечь четыре
стрелковые дивизии 38-й армии и 1 гв. кк. Направление удара —
Кросно, Дукля, Тылява. На этом же направлении желательно
привлечь и 1-й чехословацкий корпус.
Операцию можно начать через семь дней.
Прошу Ваших указаний по данному вопросу.
Полковника словацкой армии Вильяма Тальского разрешите
отправить в Москву. Лично я полковнику Тальскому никаких указаний
не дал.
Конев, Крайнюков, Соколовский» *.
Готовясь к проведению наступательной операции силами 1-го и 4-го
Украинских фронтов в интересах помощи восставшим патриотам
Словакии, мы одновременно предпринимали шаги по оказанию
помощи словацким патриотам в вооруженной борьбе.
Уже 30 августа я указал всем командирам советских партизанских
отрядов, действовавших на территории Чехословакии: «Вашей основ-
ной задачей является оказать помощь словацкому народу в его
борьбе против немецких захватчиков, за независимую демократиче-
скую Чехословакию».
В целях оказания вооруженной помощи словацким патриотам
Советское правительство приняло решение подготовить и провести
наступательную операцию с преодолением Карпат и выходом совет-
ских войск в повстанческие районы.
Помощь извне словацким патриотам была крайне необходима.
Части словацкой армии, о возможности использования которых
докладывал мне полковник Тальский, рассредоточенные, лишившись
руководства, совершенно не оказывали сопротивления гитлеровцам.
Мало того, часть его офицеров перешла на сторону врага. Корпус был
разоружен. Часть людей ушла к партизанам, многие солдаты были
направлены гитлеровцами в лагеря. К сожалению, мы об этом узнали
уже после начала операции.
Каково было положение наших войск?
К сентябрю 1944 года главные силы фронта занимали сандо-
мирский плацдарм, войска 60-й и 38-й армий 1-го Украинского фрон-
та и 1-я гвардейская и 18-я армии 4-го Украинского фронта за-
крепились на рубеже Дембица, Санок, Сколе, Пасечна, Красноильск.
Войска 2-го Украинского фронта своим правым крылом вели бои
1	ЦАМО, ф. 236, оп. 2712, д. 56, л. 450—454.
267
11*
с противником на рубеже Ватра, Дарней, восточнее Тыргу-Муреш,
а центром и левым крылом, не имея соприкосновения с противни-
ком, быстро выдвигались к северо-западным и западным границам
Румынии.
Перед 38-й армией 1-го Украинского фронта и перед 1-й гвардей-
ской армией 4-го Украинского фронта оборонялась армейская группа
«Хейнрици» (1-я танковая и 1-я венгерская армии), в которой к 8 сен-
тября 1944 года насчитывалось 10 немецких, 8 венгерских дивизий
и 2 венгерские горнострелковые бригады общей численностью около
300 тысяч человек, 3250 орудий и минометов, до 100 танков и штур-
мовых орудий. На этом направлении противник имел около 450 бое-
вых самолетов.
Ставка Верховного Главнокомандования рассмотрела предложения
командования 1-го Украинского фронта, одобрила их и 2 сентября
1944 г. отдала директиву:
«Командующему 1-м Украинским фронтом.
В связи с активизацией партизанского движения в Словакии
и развертыванием вооруженной борьбы отдельных регулярных частей
и соединений Словацкой армии против немецких захватчиков Верхов-
ный Главнокомандующий приказал:
1.	Подготовить и провести операцию на стыке 1-го и 4-го Укра-
инских фронтов с тем, чтобы ударом из района Кросно, Санок в общем
направлении на Прешов выйти на словацкую границу и соединиться
со словацкими войсками.
2.	К проведению операции разрешается привлечь чехословацкий
корпус и использовать войска словаков, находящиеся северо-восточ-
нее Прешов, о чем с ними необходимо заблаговременно договориться.
3.	Проведение операции возложить на Вас, при необходимости
разгранлиния с 4-м Украинским фронтом может быть изменена.
4.	Ваши соображения по операции с указанием сроков представить
к 3.9. 1944 г.
Антонов.
2	сентября 1944 г. 18.00» *.
После предварительного изучения всех условий обстановки и ха-
рактера местности 3 сентября мы представили Ставке план операции.
Привожу его полностью.
«Верховному Главнокомандующему
Маршалу Советского Союза товарищу Сталину.
Копия: товарищу Жарову 1 2.
Карта 100 000 и 200 000.
Докладываю план операции для выхода на словацкую границу
и соединения со словацкими частями и партизанами.
1 ЦАМО, ф. 48-А, оп. 1795, д. 14, л. 48.
2 Условная фамилия Г. К. Жукова.
268
Ч' Операцию провести 38-й армией в составе шести сд, усилен-
ной 17-й артдивизией прорыва, двумя танковыми бригадами (70
танков), 1-м гв. кк, двумя бригадами PC М-31, двумя полками PC М-13
и 1-м Чехословацким корпусом \
2.	Группировку создать в районе Пшибувка, Оджиконь, Мала
Красна, Лютча, Банарувка, Опарувка (5—15 км севернее и северо-
западнее Кросно).
3.	Прорвать оборону противника на участке иск. Непля, Оджиконь
(8 км), нанести удар и развить наступление в направлении Поток,
Дукля, Тылява, Прешов.
4.	В первом эшелоне для прорыва обороны противника иметь
четыре дивизии, во втором эшелоне — две дивизии.
Для развития наступления после прорыва оборонительной полосы
противника с рубежа Змигруд Новы, Дукля ввести 1-й Чехословац-
кий корпус, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, две танковые
бригады; 1-й гвардейский кавкорпус в направлении Змигруд Новы,
Зборов, Бардеца и далее, по обстановке, или на запад в направлении
Старая Любовня, или на юг на Прешов; 1-й Чехословацкий корпус
и две танковые бригады в направлении Дукля, Прешов.
5.	С запада, по мере прорыва и развития наступления, на рубе-
же Шебне, Ясло, Осек, Смерековец, Тылич организовать оборону
тремя стрелковыми дивизиями на юго-восток, овладеть Кросно и
свертывать оборону противника по разгранлинии с 4-м Украинским
фронтом.
6.	2-ю Чехословацкую воздушно-десантную бригаду к началу
операции, по обстановке, или выбросить на парашютах в район
севернее Стропков в расположение главных сил словацких дивизий,
или посадить на аэродромах.
Для этой цели необходимо для трех рейсов 50 Дугласов, которые
прошу отпустить в мое распоряжение.
7.	На третий день операции привлечь для наступления из района
севернее Стропков 1-ю и 2-ю словацкие дивизии и партизан навстре-
чу наступающим частям 38-й армии.
8.	Для прорыва обороны противника будет создана арт. мино-
метная плотность до 140 орудий и минометов (включая и 82-мм
минометы) на 1 км фронта с 2,0 боекомплектами боеприпасов.
9.	Развитие операции по дням:
первый день — выйти на рубеж Ясло, Лайсце, Жегльце, Кросно;
второй день — Осек, Змигруд Новы, Дукля, Рыманув;
третий день — на словацкую границу и на пятый день операции
овладеть Стар. Любовня, Прешов.
10.	Готовность операции через 5 суток.
11.	Имея в виду выгодность направления операции для последую-
щего наступления 4-го Украинского фронта на Мишкольц, Будапешт,
крайне необходимо привлечь к проведению операции и правый фланг
4-го Украинского фронта в составе хотя бы четырех дивизий из района
1 Это состав, определенный моим планом. В дальнейшем состав армии будет
значительно изменен и увеличен.
269
Санок или же передать мне от 4-го Украинского фронта четыре
стрелковые дивизии.
12.	План операции прошу утвердить.
Конев. Крайнюков. Соколовский.
3.9. 1944 г. 16.406» '.
В тот же день Ставка утвердила представленный командованием
фронта план операции и потребовала начать наступление фронта
не позднее 8 сентября.
Одновременно было дано указание и 4-му Украинскому фронту
следующего содержания: «...8 сентября с. г. организовать наступление
правым флангом из района Санок в направлении Команьча силами
одного стрелкового корпуса с целью выйти на границу Словакии
и соединиться со словацкими войсками и партизанами, ведущими
борьбу против захватчиков. Свои действия согласовать с действиями
38-й армии 1-го Украинского фронта» 1 2.
5 сентября 1944 года Ставка Верховного Главнокомандования дала
указание 2-му Украинскому фронту ударом с юга через Брашов
и Сибиу в направлении на Юту ж и наступлением 40-й и 7-й гвардей-
ской армий с востока преодолеть Трансильванские Альпы, южную
часть Карпатского хребта и выйти на фронт Сату-Маре, Клуж, Дева,
Турну-Северин. Выходом в район Сату-Маре помочь 4-му Украин-
скому фронту перейти через Карпаты и овладеть районом Ужгород,
Чоп, Мукачево. В дальнейшем развивать наступление с целью выйти
главными силами на Тиссу, на участке Ньиредьхаза, Сегед.
Таким образом, наряду с наступлением на смежных флангах
1-го и 4-го Украинских фронтов планировалось наступление войсками
левого крыла 4-го Украинского фронта, которому должны были по-
мочь своим наступлением войска 2-го Украинского фронта. Это
наступление призвано было сковывать силы противника, действующие
перед 4-м Украинским фронтом.
Времени на подготовку к операции было мало — всего пять
суток, так как обстановка в Словакии не позволяла оттягивать сроки
начала наступления.
Подготовляя операцию 1-го и 4-го Украинских фронтов, которым
предстояло преодолеть Восточные Карпаты, советское командование
провело ряд очень важных мероприятий. В частности, в конце августа
из резерва Ставки в состав 4-го Украинского фронта был передан 3-й
горнострелковый корпус (три дивизии), части которого имели опыт
действий в горных условиях Кавказа, Крыма и располагали некото-
рым специальным оснащением. Он был усилен также четырьмя гор-
но-вьючными минометными полками, двумя танковыми бригадами,
двумя самоходно-артиллерийскими полками, двумя горноинженерно-
саперными бригадами.
1 ЦАМО, ф. 48-А, оп. 1795, д. 486, л. 656—659.
2 ЦАМО, ф. 48-А, оп. 1795, д. 14, л. 71.
270
Из района
севернее
Варшавы
МВХуВ ’^==5:
УТА
О 24-mdi
КРАКОВ © I

<д31тк
blvr*^
мелец^
А
5гв А
Линия фронта к началу опера-
ции советских войск в Карпатах
ГРУППА АРМИЙ
СЕВЕРНАЯ УКРАИНА


ПА
ЛбЭпГЧкЧ
[Тынов
\ °//78лйА
\\ Бжостек
В
Е
из Словакии
г	*


Дыса Г^ра!
перДукля
Прешов
fl
О

о
,укт
<25тк^5) I
Пшевурск-^
г jHtb.KK *
:но f
то

1ТА
в
Чор
^\2украинский фронтХЧ
г\ \ р\\ и
I 160А
х—Перемышль
Тчак)
^^Добромиль
^====с
Буковец^^
4
Ужгород
о Иукачево
Карпатско-Дуклинская операция
О» Переброска войск противника
=5ь Район сосредоточения словац-
ких дивизий
\Х\ Районы боевых действий сло-
№ вацких партизан и восстав-
шего народа
1 УКРАИНСКИЙ ФРОНТ
237с д
\ 1гв А
11ск
©львов
Николаев
CTgblti
4 УКРАИНСКИЙ
ФРОНТ
юдгородцы
Завалка
'•^Ч/W
ift А
,ип Станислав
богородчаны
Надворная
^Зелена
А
31 августа и 1 сентября были даны указания о передислокации
в район Проскурова (ныне Хмельницкого), Броды, Тернополя и Льво-
ва 2-го и 3-го гвардейских, 5-го и 6-го авиационных корпусов даль-
него действия.
Войска 38-й армии 1-го Украинского фронта и 1-й гвардейской
армии 4-го Украинского фронта спешно пополнялись личным соста-
вом, боевой техникой, боеприпасами и горючим за счет ресурсов
фронтов. Учитывая особенности этой операции и ее огромное
военно-политическое значение, как в подготовке, так и в ходе самой
операции уделялось исключительно большое внимание политической
работе с войсками, с партизанами и населением.
Воины — участники этой операции были мобилизованы на вы-
полнение исторической, интернациональной миссии помощи Словац-
кому национальному восстанию.
Мы знали, что операция в горах потребует большого морального
и физического напряжения, и готовили к этому все звенья каждой
41асти и подразделения.
Еще с мая 1944 года немецкое командование начало создавать
в районе Восточных Бескид прочную оборону. Для инженерных работ
были переброшены сюда две словацкие дивизии и привлечено местное
население. К началу нашего наступления на основных направ-
лениях была подготовлена главная полоса обороны глубиной 5—7
километров. К сентябрю 1944 года противник оборудовал первую
и частично вторую позиции с системой опорных пунктов на выгод-
ных в тактическом отношении высотах и в укрепленных крупных
населенных пунктах. Горно-лесистая местность придавала обороне
врага большую устойчивость.
Перед передним краем главной полосы обороны, особенно на
танкоопасных направлениях, были установлены минные поля, надолбы
и проволочные заграждения. Серьезное внимание противник уделял
обороне населенных пунктов. Например, город Кросно, являющийся
узлом дорог, был превращен в сильный опорный пункт, опоясан
сплошными траншеями. Каменные дома были приспособлены к
обороне, и в них созданы пулеметные гнезда. Улицы перекрывали
баррикады высотой до 1,5 метра, сооруженные из камня и бревен;
каменные здания были заминированы. Подступы к городу прикрыва-
лись минными полями и траншеями.
Оборона готовилась на большую оперативную глубину до реки
Ондава. Противник стремился закрыть нашим войскам все подступы
к горным перевалам и надежно прикрыть основные дороги: Ясло,
Ивля, местечко Дукля, Тылява. Рубеж в районе Дуклинского
(Дукельского) перевала был сильно укреплен и представлял собой
последнюю оборонительную полосу вдоль северных склонов Карпат-
ского хребта. Вблизи перевала имелось много долговременных
и деревоземляных огневых сооружений так называемой линии оборо-
ны «Арпада». Часть этих огневых сооружений находилась на
горных склонах вдоль дороги Тылява — Дуклинский перевал. Такой
же характер носила оборона противника и перед войсками 4-го
Украинского фронта.
272
Особое внимание противник уделял кросно-дуклинскому направ-
лению. Дело в том, что наступление в этом направлении, через наибо-
лее узкую часть Карпатского хребта, могло привести к быстрому
прорыву наших войск в Чехословакию и на Венгерскую равнину
и к соединению их с войсками, уже наступавшими в это время в Румы-
нии. Разумеется, потеря оборонительного рубежа — Карпат не сулила
ничего хорошего гитлеровцам. Поэтому немецко-фашистское командо-
вание решило любыми средствами удерживать занимаемый рубеж.
Создавая прочную оборону, противник, кроме того, доукомплектовы-
вал дивизии, оборонявшиеся на кросно-дуклинском направлении.
К началу сентября на дуклинском направлении перед 38-й армией
1-го Украинского фронта оборонялись 545-я, 208-я и 68-я пехотные
дивизии, входившие в состав 11-го армейского корпуса СС, 17-й
армии и 24-го танкового корпуса 1-й танковой армии немцев, которой
командовал генерал Хейнрици, учебный батальон резерва главно-
командования, 1004-й охранный батальон, рота 611-го охранного
полка и батальон 96-й пехотной дивизии. Эти войска занимали лишь
главную полосу обороны.
По предварительным данным, которыми мы располагали, груп-
пировка противника перед фронтом 38-й армии была довольно слабой.
38-я армия первоначально имела в своем составе три стрелковых
корпуса, в которые входили 70-я гвардейская, 305-я, 304-я, 140-я,
183-я, 241-я, 211-я, 340-я и 121-я стрелковые дивизии со средствами
усиления и приданные ей танковый корпус, а также Чехословацкий
армейский корпус. Армией командовал генерал-полковник (ныне
Маршал Советского Союза) К. С. Москаленко — боевой, храбрый
командарм, напористый в наступлении; членом Военного совета армии
был генерал-майор (ныне генерал армии) А. А. Епишев, штаб армии
возглавлял генерал-майор В. Ф. Воробьев. При подготовке и в ходе
операции они с большой ответственностью, энергией и знанием дела
организовывали выполнение войсками армии задач. Характерными
чертами работы Москаленко и Епишева были твердость и непрерыв-
ность в управлении войсками. Частое общение с подчиненными,
выезды на передовые позиции войск для личного контроля выполнения
приказов давали им возможность своевременно влиять на ход сраже-
ния. Как при подготовке, так и в ходе операции они много внима-
ния уделяли обучению штабов и войск действиям в горах. Должен
сказать, что командиры и штабы всех степеней 38-й армии работали
с большой нагрузкой и со своими задачами справлялись успешно.
Севернее 38-й армии действовали войска 60-й армии под коман-
дованием генерал-полковника (ныне генерала армии) П. А. Ку-
рочкина, а южнее — соединения 1-й гвардейской армии, которые
возглавлял генерал-полковник (позднее Маршал Советского Союза)
А. А. Гречко.
В соответствии с указаниями Ставки и планом фронта команду-,
ющему 38-й армией 4 сентября 1944 года мною была отдана опера-
тивная директива на проведение операции !.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2712, д. 66, л. 87—89.
273
В этой директиве говорилось, что 38-я армия, усиленная 25-м
танковым, 1-м гвардейским кавалерийским и 1-м Чехословацким
корпусами, 17-й артиллерийской дивизией прорыва, двумя гвардей-
скими минометными бригадами, двумя гвардейскими минометными
полками, 21-й зенитно-артиллерийской дивизией и 42-й моторизо-
ванной инженерно-саперной бригадой, создав ударную группировку
севернее и северо-западнее Кросно, должна была прорвать оборону
противника на 8-километровом участке (исключительно Непля,
Оджиконь), уничтожить противостоящие части противника и, развивая
наступление в направлении Поток, Дукля, Тылява, Прешов, выйти
на территорию Словакии и соединиться со словацкими частями и пар-
тизанами. Оперативное построение армии предусматривалось в два
эшелона. В составе первого эшелона должны были наступать три
стрелковых корпуса, во втором эшелоне — 1-й Чехословацкий армей-
ский корпус. Подвижная группа - 1-й гвардейский кавалерийский
и 25-й танковый корпуса — предназначалась для развития успеха
в глубине.
В первый день операции войска армии должны были выйти на
рубеж Ясло, Кобыляны, Блянка; на третий день — овладеть рубежом
Бартане, Радошица, Кружлова, т. е. выйти на границу Словакии;
на пятый день — выйти на рубеж Старая Любовня, Прешов.
Ввод второго эшелона армии и подвижных соединений прика-
зывалось осуществить с утра второго дня наступления с рубежа Змиг-
руд Новы, Дукля в направлениях: 1-й гвардейский кавалерийский
корпус — на Зборов, Старая Любовня, а 1-й Чехословацкий и 25-й
танковый корпуса — на Тылява, Ладомирова, Прешов. Они должны
были соединиться со словацкими частями и на третий-четвертый
день операции овладеть районами Старая Любовня, Прешов.
Для обеспечения правого фланга ударной группировки армия
должна была в ходе операции частью сил организовать оборону на
рубеже Ясло, Осек, Смереновец, Тылич. В целях свертывания оборо-
ны противника перед левым флангом армии предусматривалось
нанесение вспомогательного удара в направлении на Ясьлиску. С воз-
духа армию поддерживали истребительные корпуса, штурмовой
авиационный корпус и часть сил из состава двух бомбардировочных
авиационных корпусов 2-й воздушной армии. Готовность войск к
наступлению была определена к рассвету 7 сентября.
Как уже говорилось, обстановка в связи с восстанием в Словакии
требовала подготовить операцию в очень короткие сроки —4—5
суток, что обязывало командование, штабы, политорганы, органы
тыла проявить большую организованность, расторопность и опера-
тивность. Исключительно малый срок на подготовку сложной опера-
ции — одна из ее особенностей. Второй особенностью подготовки
была та, что войскам предстояло действовать в горах. Опыта войны
в горах не имели ни командиры, ни штабы. Войска, кроме того, не
были обеспечены ни горным снаряжением, ни какой-либо горной
техникой. Вся тяжесть подготовки операции выпала на долю коман-
дования и штаба 38-й армии. Это была боевая и сильная армия
с хорошо подготовленными войсками и надежным управлением,
274
и я рассчитывал, что ей такая ответственная и сложная задача
будет по плечу.
Из приведенных уже ранее директив Ставки и утвержденного
ею плана фронта видно, что в основе операции лежала идея быстрого
прорыва обороны, разгрома группировки противника в предгорьях
Карпат, затем силами 25-го танкового и 1-го гвардейского кавале-
рийского корпусов (подвижная группа) предполагалось развить успех
через Карпатский хребет и на третьи-четвертые сутки соединиться
со словацкими войсками и партизанами. При этом мы учитывали,
что на третий день операции навстречу войскам 38-й армии начнут
наступление из района севернее Стропкова 1-я и 2-я словацкие
дивизии и партизанские отряды, которые откроют нам основные
торные перевалы и облегчат продвижение наших войск.
Еще 6 сентября мы направили в качестве своего представителя
офицера связи Студенского с помощниками в Словакию для связи
со штабом генерала Голиана. О наступлении 1-й и 2-й словацких
дивизий и партизан у меня была договоренность с полковником
В. Тальским и установлен сигнал через представителя штаба партизан
А. Н. Асмолова в Банска-Бистрице.
Следует заметить, что наши связи с руководителями восстания
начали действовать еще с первых чисел сентября по радио через
группу Асмолова и представителя штаба фронта Студенского.
Мы получали информацию и от командующего армией повстанцев
Виеста, которую передавали в Генеральный штаб и в Ставку, но эта
информация не всегда была регулярной.
Одновременно с наступлением 38-й армии 1-го Украинского фрон-
та по директиве Ставки своим правым крылом из района Санок
в направлении Команьча силами одного стрелкового корпуса должна
была наступать 1-я гвардейская армия 4-го Украинского фронта.
Свои действия наступающие войска 4-го Украинского фронта
должны были согласовать с действиями 38-й армии нашего фронта.
Надо отдать должное, что о своих решениях и действиях войск
1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта командующий фрон-
том генерал армии И. Е. Петров не раз информировал меня по ВЧ.
Таким образом, операция 38-й армии, 1-го Чехословацкого корпуса,
1-го Украинского фронта и 1-й гвардейской армии 4-го Украинского
фронта имела ясно выраженную политическую цель — помочь
революционному восстанию словацкого народа.
Направление главного удара 38-й армии проходило вдоль шоссе
Дукля — Дуклинский перевал. Это был кратчайший путь в Словакию.
Этот удар обеспечивал овладение автомобильными дорогами для
наступления войск. Выходом 38-й армии на южные склоны Карпат
на дуклинском направлении мы отрезали основные пути 1-й танковой
армии противника, связывающие ее с главными силами группы армий
«Северная Украина».
Вся операция планировалась вначале на пять суток с выходом
войск 38-й армии на рубеж Старая Любовня, Люботин, Прешов,
т. е. на глубину 90—95 километров. Такие сроки определялись
обстановкой и желанием как можно быстрее помочь повстанцам,
275
уже поднявшимся на вооруженную борьбу против фашистских за-
хватчиков.
При подготовке операции особое внимание командования и штабов
фронта и армии было обращено на оперативное построение войск,
на организацию боя и взаимодействие, на артиллерийскую и авиа-
ционную поддержку и на инженерное обеспечение. Большое значение
в этой операции имела партийно-политическая работа с личным
составом, а также специальная подготовка войск и штабов к ведению
военных действий в горах. Но ограниченность времени не позволила
в полной мере выполнить все намеченные мероприятия по подготовке
наступления.
Готовя наступление 38-й армии на самостоятельном операцион-
ном направлении, мы в то же время вели серьезную подготовку
главных сил нашего фронта к участию в новой зимней кампании
для нанесения ударов в Польше в общем направлении на Вроцлав
(Бреслау).
Учитывая особенность, политическую важность и большой мас-
штаб армейской операции, Ставка нашла необходимым поручить
ее проведение лично командующему фронтом. В связи с этим мне
приходилось почти неотлучно находиться в войсках 38-й армии,
держать связь с партизанами и штабом повстанцев, помогать решать
срочные оперативные задачи, усиливая армию фронтовыми сред-
ствами.
В ходе наступления состав армии значительно увеличился. В ней
уже насчитывалось пять стрелковых корпусов (12 стрелковых диви-
зий), 1-й Чехословацкий армейский корпус. Поддерживали ее три
танковых корпуса, кавалерийский корпус, артдивизия прорыва,
несколько отдельных артбригад, две танковые бригады и другие спе-
циальные части. Армию поддерживали также четыре авиационных
корпуса 2-й воздушной армии и части авиации дальнего действия.
Состав 38-й армии далеко превзошел обычный состав общевойско-
вых армий. Таких танковых сил, которыми располагала 38-я армия
в ходе операции, не имели даже некоторые фронты.
Положение повстанцев становилось с каждым днем все труднее.
Поэтому и 38-я армия должна была как можно скорее перейти
в наступление. Разумеется, войска, командиры и штабы сделали все,
чтобы тщательно подготовиться к операции. Но все учесть при
таких сжатых сроках мы не смогли.
К началу наступления полоса, занимаемая армией, достигала
68 километров, главный же удар наносился на участке 8 километров.
В центре полосы армии главный удар наносил 101-й стрелковый корпус
генерала А. Л. Бондарева, справа наступал 52-й стрелковый корпус
генерала С. М. Бушева, слева —67-й корпус генерала И. С. Шмыго,
который имел главную группировку корпуса на своем правом фланге.
В глубине оперативного построения войск 38-й армии на удалении
6—12 километров находился 25-й танковый корпус генерала Ф. Г. Ани-
кушкина.
Во втором эшелоне армии в районе Кросно, Домарадз сосредото-
чились 1-й Чехословацкий армейский корпус под командованием
276
генерала Я. Кратохвила и 1-й гвардейский кавалерийский корпус
под командованием генерала В. К. Баранова.
Всего в 38-й армии было 1724 орудия и миномета. Артиллерийская
плотность на направлении главного удара была доведена фактически
до 200 орудий на километр фронта. Такое количество артиллерии
вполне обеспечивало успех наступления. Обеспечение боеприпасами
было довольно высоким для операции —2,8 боекомплекта.
Наша артиллерия к тому времени накопила огромный боевой
опыт действий в различных условиях, однако средства тяги не позво-
ляли ей осуществлять широкий маневр в горной местности.
Приданная армии 17-я артиллерийская дивизия прорыва под
командованием генерала С. С. Волкенштейна была лучшей артдиви-
зией фронта.
Что касается авиационного обеспечения, то армия получила от
фронта мощную поддержку в составе 5-го истребительного авиацион-
ного корпуса, 1-го штурмового корпуса генерала В. Г. Рязанова
и бомбардировщиков, вылетающих по особому плану.
Войска 38-й армии имели большой боевой опыт, но состав баталь-
онов после напряженной Львовско-Сандомирской операции был
несколько ослаблен. Командиры и политработники во всех соедине-
ниях, частях и подразделениях армии за годы войны получили
хорошую фронтовую закалку, проявили себя как знающие, умелые
военачальники. Все они быстро осваивали особенности действия
в горах.
С утра 8 сентября мы с К. С. Москаленко, А. А. Епишевым,
С. С. Варенцовым выехали на НП армии. Погода стояла хорошая.
День выдался солнечный, что способствовало действию авиации
и артиллерии.
Артиллерийская и авиационная подготовка началась в намечен-
ное время мощным ударом и продолжалась 2 часа 5 минут.
Воины 38-й армии, воодушевленные тем, что они идут на выручку
восставших словаков, поднявшихся на борьбу против гитлеровцев,
дружно пошли в атаку.
Должен сказать, что прорыв обороны противника в первый день
операции прошел успешно. Войска продвинулись на главном направ-
лении на глубину до 14 километров. В центре наступления были про-
рваны обе полосы вражеской обороны, и это дало возможность оценить
результаты боевых действий армии как положительные и обещающие
дальнейший успех.
К сожалению, в этот день мы еще не получили никаких сигналов
о действиях восточнословацкого корпуса, как было условлено с пол-
ковником В. Тальским. Противник с первого же дня начал экстренно
подтягивать резервы с других участков фронта в полосу наступления
38-й армии. Развернулись упорные и жестокие бои в горах. Силы
сторон все время нарастали: с нашей стороны 9 сентября был
введен в сражение 25-й танковый корпус и нанесены авиационные
удары по отдельным опорным пунктам и скоплениям войск про-
тивника.
277
В ночь на 9 сентября было решено ввести в бой 1-й Чехословац-
кий армейский корпус. Ввод корпуса проходил колоннами, так как
город Кросно как узел дорог не был нами еще взят. Корпус должен
был двигаться на исходные позиции организованно за 25-м танковым
корпусом по центру полосы прорыва. Одновременно в выжидатель-
ный район выдвигались и части 1-го гвардейского кавалерийского
корпуса. На ряде участков войсками кавалерийского и Чехословацкого
корпусов использовались одни и те же дороги. Это весьма затруднило
продвижение. Кроме того, противник вел интенсивный артиллерийско-
минометный огонь по флангам движущихся войск.
Враг в обороне умело использовал каждую подготовленную им
позицию для отражения нашего наступления, часто применял контр-
атаки. В условиях Великой Отечественной войны редко удавалось
провести прорыв немецкой обороны так, чтобы он был «чистым»
и в полосе прорыва можно было бы ехать в автомобиле. Такой про-
рыв был, пожалуй, лишь в Висло-Одерской операции.
В условиях трудной гористой местности от наших войск требова-
лось большое искусство, высокая организация взаимодействия, актив-
ное участие в расчистке и расширении прорыва для того, чтобы пол-
ностью протаранить тактическую зону обороны противника и вывес-
ти подвижные войска (танковые части и кавалерию) в оперативную
глубину. Кто думает, что вторые эшелоны вводятся в прорыв без
боя и двигаются как на учебном плацу, тот глубоко ошибается.
Опыт Великой Отечественной войны показал, что подвижные
войска и вторые эшелоны общевойсковых армий нередко завершали
прорыв тактической зоны обороны противника. Поэтому подвижные
войска при подходе к бывшему переднему краю, хотя уже и прорван-
ному, почти всегда двигались в боевых и редко в предбоевых порядках,
чтобы быть готовыми своими передовыми отрядами совместно с пе-
хотой обеспечить ввод в сражение главных сил. Только когда прорыв
тактической зоны обороны первыми эшелонами был полностью завер-
шен и развернут в сторону флангов и полностью исключался флан-
кирующий огонь артиллерии, главные силы подвижных войск
выдвигались на рубеж ввода в предбоевых порядках.
Вторые эшелоны наращивают силу удара. Они должны быть всегда
готовы к бою с уцелевшим противником, чтобы отразить неприя-
тельские контратаки.
В данной конкретной обстановке, тем более в горах, прорыв оборо-
ны 38-й армии и ввод 25-го танкового, 1-го гвардейского кавалерийско-
го корпусов и 1-го Чехословацкого армейского корпуса проходил
в трудных боевых условиях. Обстановка требовала высокой органи-
зации со стороны командиров корпусов, их штабов, штаба армии
и службы регулирования. К сожалению, при вводе в сражение
1-го Чехословацкого армейского корпуса это не было учтено. Развер-
тывание корпуса проходило неорганизованно. В частях, попавших
под дальний артиллерийский огонь, произошло замешательство.
Командир корпуса генерал Я. Кратохвил не организовал управление
войсками корпуса в момент его ввода в сражение. Более того, сам
он находился в 25 километрах от поля боя и проводил, как ни странно,
278
в своем штабе пресс-конференцию с иностранными журналистами.
С горестным чувством я рассказываю об этом эпизоде потому, что
корпус, хорошо укомплектованный личным составом, вооружением
и боевой техникой, из-за неорганизованности Я. Кратохвила с пер-
вых же часов ввода в бой был поставлен в трудное положение.
Несмотря на долгое пребывание в резерве, корпус не был в полной
мере подготовлен к бою. Это обязывало командира корпуса с большей
ответственностью отнестись к вводу частей в первый бой, лично руко-
водить ими на поле боя.
Мы с начальником политуправления фронта генералом С. С. Ша-
тиловым и с офицерами штаба фронта и 38-й армии помогали
наводить порядок в войсках корпуса. Находясь в боевых порядках
на поле боя, я обратил внимание на двигающуюся к переднему краю
в предбоевых порядках 1-ю бригаду Чехословацкого корпуса под
командованием бригадного генерала Л. Свободы. Она заметно вы-
делялась своей организованностью. Мне приходилось и ранее слы-
шать о высоких морально-боевых качествах Л. Свободы, когда он
еще командовал отдельным батальоном, а потом отдельной бригадой
в Киевской операции.
Я тут же на поле боя принял решение о снятии с должности коман-
дира корпуса Я. Кратохвила и о назначении командиром 1-го Чехосло-
вацкого армейского корпуса Л. Свободы.
Тут же в штабе 38-й армии был написан приказ:
«Командарму 38
Командиру 1 ЧАК
Бригадному генералу Свободе
Копия: тов. Антонову
1.	Командира 1 ЧАК бригадного генерала Кратохвил, как неспра-
вившегося с командованием корпуса, не умеющего организовать
бой и твердо руководить войсками, освободить от занимаемой долж-
ности и отправить в распоряжение Ставки Верховного Главнокоман-
дования.
В командование корпусом с 6.00 10.09 1944 г. вступить командиру
1 бригады — бригадному генералу Свободе.
2.	Командиру корпуса генералу Свободе приказываю навести
порядок в корпусе, взять твердо управление войсками корпуса в руки
и решительно выполнить боевую задачу.
3.	Исполнение донести.
И. Конев.
10. 09 1944 г. 2.15» *.
Л. Свобода встретил это назначение с полным пониманием ответ-
ственности возложенных на него задач.
Доложенное мною в Ставку решение о снятии Я. Кратохвила
было одобрено И. В. Сталиным.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2712, д. 104, л. 36.
279
В последующих боях Чехословацкий корпус, воюя плечо к плечу
с советскими войсками в составе 38-й армии 1-го Украинского
фронта, показал себя как боевое и крепкое, сплоченное соединение.
Сопротивление противника постоянно возрастало. На второй день
противник усилил группировку перед 38-й армией. Немецко-фашист-
ское командование начало спешно подтягивать войска к району про-
рыва. Прежде всего туда были двинуты 75-я пехотная и 1-я танковая
дивизии. Сюда же направлялась сосредоточенная до этого в районе
Кракова 8-я танковая дивизия. Кроме того, против 38-й армии были
переброшены части 208-й пехотной дивизии, отряд 68-й пехотной
дивизии и ряд других частей противника, до этого сражавшихся
против повстанцев и партизан. Все эти перегруппировки войск против-
ника в полосу наступления 38-й армии ослабили его нажим на районы
восстания в Словакии.
Тем временем войска армии продолжали наступление, встречая
сильный огонь и контратаки, направленные главным образом против
флангов ударной группировки. В центре прорыва части 101-го
стрелкового корпуса А. Л. Бондарева медленно продвигались вперед.
На флангах наши ударные группировки встретили упорное сопротив-
ление, сильный огонь и контратаки. Противник, усилившись за ночь,
используя выгодную местность, спешно организовал оборону по север-
ным склонам хребта, южнее населенных пунктов Хоркувка, Махнувка,
Вроцанка и с флангов, пытаясь контратаковать наши войска силами
прибывших 1-й танковой и 75-й пехотной дивизий. Бой принимал
напряженный характер. Атаки наших войск следовали одна за другой,
но быстро закрепившийся противник цепко держался за горные
хребты, удобные для обороны.
На всем фронте армии развернулись напряженные бои, однако
врагу нигде не удалось потеснить наши части или отбить захваченные
позиции. Наши войска хотя и медленно, но продолжали продвигаться.
Введенные в сражение подвижные войска и 2-й эшелон армии (Чехо-
словацкий корпус) нанесли врагу большие потери, захватили пленных
и трофеи, но им не удалось полностью развернуть фланги прорыва
и выйти на оперативную глубину. Они теснили противника с равнины,
и бой переместился в горы. В ходе наступления войсками 38-й армии
и введенными в сражение 1-м Чехословацким, 25-м танковым и 1-м
гвардейским кавалерийским корпусами было проявлено мужество,
отвага и мастерство. В жестоких боях наши воины вместе с чехо-
словацкими солдатами прокладывали путь к повстанцам.
На второй день наступления войска главной группировки, отразив
многочисленные контратаки противника, продвинулись вперед на 2—6
километров. Это немного, но инициатива на поле боя была в наших
руках.
Немецко-фашистское командование было вынуждено признать,
что при незначительных силах пехоты даже горы не могут сдержать
наступление советских войск. Поэтому противник начал быстро
перебрасывать на это направление подкрепление. Оперативно это бы-
ло очень невыгодно для гитлеровцев, так как переброска войск ослаб-
ляла их силы на важных стратегических направлениях — берлинском
280
и венском. А мы тогда уже понимали, что решающие события
произойдут именно на этих направлениях.
С утра 9 сентября перешел в наступление 107-й стрелковый корпус
1-й гвардейской армии, которой командовал генерал-полковник
А. А. Гречко. Корпус в течение дня продвинулся на 4—5 километров,
содействуя наступлению 38-й армии.
В дальнейшем наше наступление продолжалось уже в горных усло-
виях. Теперь основное значение для наступающих войск приобрела
борьба за проходы и шоссейные дороги.
Противник ставил своей целью не допустить советские войска
и Чехословацкий корпус к шоссе Ясло — Змигруд Новы — Дукля,
так как это была единственная рокадная дорога в Восточных Бескидах,
связывающая вражескую группировку перед левым крылом 1-го Ук-
раинского фронта с группой войск «Северная Украина», действующей
севернее Карпат. Борьба за это единственное шоссе, которое было
необходимо для маневра и снабжения войск, имела особое значение.
Его захват серьезно затруднил бы гитлеровцам дальнейшее ведение
операций в Карпатах.
Чтобы укрепить подступы к шоссе, в ночь на 10 сентября против-
ник дополнительно перебросил в полосу 38-й армии части 78-й пехот-
ной дивизии и штурмовой полк 1-й танковой армии, который пред-
ставлял весьма значительную ударную силу. До переброски этот полк
вел бои с партизанами Словакии в районе города Попрад.
В этой операции я длительное время находился неотлучно
в районе 38-й армии, имея там свой передовой командный пункт.
Устойчивая связь с основным штабом фронта обеспечивала мне пол-
ную возможность управлять всеми войсками фронта и держать связь
со Ставкой.
Обстановка на фронте 38-й армии была для меня ясна. В течение
дня мы неоднократно встречались с К. С. Москаленко, по вечерам под-
водили итоги, вместе оценивали обстановку и намечали планы на
следующий день. С ним и с Военным советом армии у нас был полный
контакт и единое мнение по ходу операции. И вот выяснилось, что
все части армии и отдельные корпуса втянулись в бой, а противник
усиливает сопротивление. Я из своего резерва передал в оперативное
подчинение командарма 38-й армии 4-й гвардейский танковый корпус
генерала П. П. Полубоярова. 10 сентября корпус сосредоточился
в районе Ящева.
Утром 10 сентября противник силами 1-й танковой и 544-й пехот-
ной дивизий предпринял контратаки по правому флангу 52-го стрелко-
вого корпуса. Войска корпуса стойко дрались и отбили 15 контратак
пехоты и танков противника. Командарм принял меры по усилению
своего правого фланга противотанковой артиллерией. В 12 часов
дня я приказал командиру 4-го гвардейского танкового корпуса, вой-
ска которого уже успели сосредоточиться в полосе армии, прикрыть
правый фланг армии со стороны Ясло. Это создало устойчивость
и надежно обеспечило правый фланг армии.
На направлении главного удара армии шли упорные бои
101-го стрелкового корпуса во взаимодействии с 25-м танковым,
281
Чехословацким и 1-Ki гвардейским кавалерийским корпусами. Наши
войска отвоевывали каждую позицию и каждую высоту. В этот день
отличилась 70-я гвардейская стрелковая дивизия генерала И. А. Гу-
сева. Вместе со 162-й танковой бригадой она продвинулась на 3 кило-
метра, преодолев ряд трудных высот, и овладела населенным
пунктом Сулистрова.
1-я кавалерийская дивизия 1-го гвардейского кавалерийского
корпуса с 20-й моторизованной бригадой при поддержке штурмовиков
Рязанова овладели важным пунктом Дроганова. Наши войска с боями,
нанося тяжелые потери врагу, упорно приближались к шоссе.
Чехословацкий корпус, наступая в направлении горы Гырова,
произвел перегруппировку, используя успех частей нашей 183-й стрел-
ковой дивизии, атаковал противника на скатах горного хребта и овла-
дел Палацувкой, а затем и высотой 534, господствующей над всем
районом.
На левом фланге 67-й стрелковый корпус 38-й армии вел упорные
бои на северной и юго-восточной окраинах города Кросно. Опорный
пункт Кросно затруднял расширение прорыва в сторону левого фланга
и лишал армию важных шоссейных дорог. Все это требовало принятия
срочных мер. 10 сентября в 22 часа я приказал командарму одной
танковой бригадой 4-го гвардейского танкового корпуса вместе
с 67-м стрелковым корпусом очистить Кросно от противника. 11 сен-
тября в 2 часа 40 минут 140-я стрелковая дивизия с танками 12-й гвар-
дейской бригады после короткого артиллерийского налета атаковала
противника и, расчищая завалы и минные заграждения вдоль дорог,
выбила противника из Кросно.
Весь день 11 сентября войска 38-й армии, 25-го танкового, 1-го
Чехословацкого и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов упорно
дрались, но продвинулись вперед лишь на несколько километров.
Тем временем противник, продолжая яростно сопротивляться
на выгодных горно-лесистых рубежах, вводил в бой все новые силы.
11 сентября немецко-фашистское командование спешно перебросило
к нашему участку прорыва главные силы 8-й танковой дивизии, 101-ю
горнострелковую, 544-ю и 78-ю пехотные дивизии. В районе Дуклин-
ского перевала и далее на восток по главному хребту заняла оборону
357-я пехотная дивизия врага, направленная сюда из районов действий
словацких повстанцев.
В этот же день в результате настойчивого наступления наши войска
вышли к шоссе Змигруд Новы — Дукля и пересекли его на трехкило-
метровом участке между населенными пунктами Лыса Гура и Ивля.
Гитлеровцы никак не могли примириться с потерей шоссе. Стре-
мясь вернуть его во что бы то ни стало, командующий 1-й немецкой
танковой армией направил в этот район три танковые дивизии.
Оценив обстановку и сделав вывод, что центр борьбы перемещается
в район Лыса Гура, командарм 38-й армии усилил этот район
противотанковой артиллерией и 1244-м самоходно-артиллерийским
полком. Здесь артиллеристы и танкисты 162-й танковой бригады
в течение двух дней стойко отбивали атаки 8-й танковой дивизии,
наносившей удар из района Змигруд Новы вдоль шоссе в направлении
282
Лыса Гура, чтобы вернуть участок шоссе, захваченный нашими вой-
сками. Особенно упорно сражались наши артиллеристы.
Рассказывая о боевых действиях 38-й армии в начальный период
операции, нельзя не вспомнить и о том, как воевал Чехословацкий
корпус. С момента вступления генерала Л. Свободы в должность
командира корпуса боевые действия корпуса приобрели организован-
ный характер и наладилось управление.
Выше говорилось, что в ночь на 11 сентября части Чехословацкого
корпуса заняли высоту 534, господствовавшую над всей долиной,
по которой проходило оперативно важное для нас шоссе. Командир
корпуса генерал Л. Свобода решил продолжать наступление в направ-
лении горы Гырова по южным скатам высоты, овладеть шоссе в рай-
оне Теодорувки и совместно с 25-м танковым корпусом уничтожить
противника в лесу западнее Ветшна. Наступление проходило медленно,
немецкие войска ожесточенно сопротивлялись. Только к вечеру
частям корпуса удалось ворваться в Теодорувку и пересечь шоссе. Ве-
чером противник несколько раз контратаковал чехословацкие части,
пытаясь отбросить их от шоссе. В ночном бою 3-я стрелковая
бригада корпуса вместе с танковой бригадой 25-го танкового кор-
пуса около деревни Рувне разгромила подразделения 75-й немецкой
пехотной дивизии. Тогда гитлеровцы перебросили в район шоссе два
полка 101-й горнострелковой дивизии, часть сил 78-й пехотной и 1-й
танковой дивизий.
Кровопролитные и ожесточенные бои продолжались весь день
12 сентября. Между 17 и 19 часами чехословацкие части при под-
держке нашей авиации отбили пять контратак. Высота 534 не-
сколько раз переходила из рук в руки, немцы несли потери, но
продолжали контратаки. Чехословацкие воины стойко дрались.
Части 183-й стрелковой дивизии, танкисты 25-го танкового корпуса
совместно с батальоном чехословацких автоматчиков под коман-
дованием Героя Советского Союза старшего лейтенанта А. Сохора,
отбив атаки немцев, вновь заняли высоту. В результате Чехосло-
вацкий корпус к исходу дня закрепился на южных скатах высо-
ты 534.
Весть о героических действиях Чехословацкого корпуса в бою за
высоту 534 быстро облетела все части 38-й армии и отдельные корпуса,
действующие с армией.
Генерал Свобода и наши офицеры связи неоднократно докладывали
по телефону командарму Москаленко и мне о высокой стойкости,
мужестве и героизме воинов 1-го Чехословацкого корпуса.
12 сентября на совещании с командирами корпусов у командарма
Москаленко при разборе хода операции армии мы отметили этот
замечательный пример высокой доблести чехословацких воинов. Мы
были довольны тем, что чехословацкие солдаты включились в активную
борьбу с немецкими фашистами и смело атаковали врага. На совеща-
нии мы отмечали успешные действия в этом бою артиллеристов
и танкистов Чехословацкого корпуса, а также умелое и энергичное
управление войсками со стороны командиров, штабов бригад и ба-
тальонов, находившихся в боевых порядках войск.
283
Сам командир генерал Л. Свобода показывал подчиненным пример
в управлении боем, находясь непосредственно в боевых порядках пе-
редовых подразделений пехоты. Его презрение к опасности и храб-
рость вынудили меня сказать ему, что он напрасно так часто появляет-
ся в боевых порядках, и я просил его все-таки не превращаться
в рядового автоматчика даже в критические моменты боя, так как
он нам дорог и нужен как командир корпуса.
Успеху Чехословацкого корпуса 12 сентября содействовала авиа-
ция 1-го Украинского фронта, успешно громившая артиллерийские
позиции противника.
С чехословацкими частями взаимодействовали и содействовали им
также 183-я стрелковая дивизия, 111-я танковая и 20-я мотострелко-
вая бригады 25-го танкового корпуса и полк 11-й гвардейской истре-
бительной противотанковой артиллерийской бригады. Один из ба-
тальонов 183-й стрелковой дивизии сражался непосредственно на
высоте 534 вместе с 1-й и 3-й чехословацкими бригадами.
Вот в таких жарких боях, как бои за высоту 534, крепло боевое
содружество советских и чехословацких воинов.
На помощь войскам Красной Армии, наступающим с фронта, были
направлены усилия действовавших в этом районе многочисленных
партизанских отрядов.
Еще вечером 7 сентября я направил партизанским командирам
В. Н. Кокину, М. И. Шукаеву, В. И. Ягупову и другим, действовавшим
в Словакии, телеграмму, в которой в связи с наступлением наших
войск из районов Кросно и Санок в Словакию потребовал для оказа-
ния содействия частям Красной Армии «главными силами партизан-
ских отрядов наступать на север и выйти 10 сентября с. г. на словац-
кую границу в районах Черемха, Вышни Комарник, перевал Дукля,
гора Черемха, Нижняя Полянка, удержать в своих руках шоссейные
дороги, идущие на Прешов от Санок, Кросно и Ясло», и предложил
связаться с частями 1-й и 2-й словацких дивизий, чтобы выполнять
указанные задачи совместно с ними.
В соответствии с имеющимися планами партизанские соединения
и отряды под командованием М. И. Шукаева, В. С. Горячева,
Б. Д. Винокурова, В. А. Карасева, А. Г. Задорожного, В. И. Ягупова
и других развернули активные боевые действия, нанося чувствитель-
ные удары по тылам врага.
Партизанские действия сыграли в целом положительную роль.
Однако ввиду удаленности районов их действий от линии фронта они
не смогли оказать непосредственного содействия нашим войскам. Что
касается дивизий восточнословацкого корпуса, которые должны были
наступать навстречу советским войскам, то они не смогли выступить
и выполнить задачу, так как еще 2 сентября были разоружены немцами.
Таким образом, один из важных элементов плана операции — удар
восточнословацкого корпуса и партизан в тыл немцам с целью захвата
перевалов через Карпаты и обеспечения беспрепятственного наступ-
ления наших войск в глубь Словакии не был осуществлен.
Некоторые сложности создались и при вводе в сражение нашего
кавалерийского корпуса.
284
Я представлял себе все трудности ввода кавалерии в прорыв, так
как имел опыт Корсунь-Шевченковской операции. Об этом было
подробно рассказано выше, поэтому я коснусь лишь главного.
Ввод 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в прорыв начался
в ночь на 12 сентября. В результате героических действий войск 38-й
армии, чехословацких частей, 183-й стрелковой дивизии и 111-й тан-
ковой бригады 11 сентября удалось создать во вражеской обороне
между деревнями Лыса Гура и Глойсце (обе в 5—8 километрах
северо-западнее Дукли) брешь шириной 2 километра, которая шла по
долине, окаймленной лесистыми горами. Оборона вдоль этих гор про-
тивником организована не была. Я ввел в этот прорыв 1-й гвардейский
кавалерийский корпус под командованием генерала В. К. Баранова.
Перед тем как ввести корпус в сражение, я выехал в корпус и лично
поставил задачу командиру. Инструктируя генерала Баранова, я указал
ему: «Для конницы создались благоприятные условия. Прорываясь
в тыл, вы встретите полную поддержку со стороны населения, парти-
занских отрядов и самих повстанцев. Действуйте смелее. Вас, товарищ
Баранов, назначаю, когда вы вырветесь на оперативный простор
и соединитесь со словацкими партизанами и повстанцами, командую-
щим всем районом восстания. Окажите необходимое содействие
повстанческим отрядам в организованной борьбе против немецко-фа-
шистских захватчиков». Я помню, как сказал товарищу Баранову:
«Вы идете на выполнение ответственной и самостоятельной задачи,
прокладываете путь навстречу борющимся повстанцам Словакии. Так
покажите же, что советские воины преисполнены глубокого чувства
дружбы к словацкому народу и его героические действия поддержива-
ют всеми силами, имеющимися в распоряжении советского командова-
ния на этом карпатско-дуклинском — брашовском направлении. При
встрече с повстанцами и партизанами объявляйте себя смело красным
атаманом — командующим советскими войсками, действующими на
территории Словакии».
Я рассчитывал, что кавалерийские части, имея этот хотя и неширо-
кий, но все же, по существу, свободный прорыв, при смелом про-
движении по лощине могут вырваться на оперативный простор и
выполнить очень ответственную задачу — соединиться со словацкими
повстанцами.
Мне казалось, что такая задача вдохновит наших кавалеристов.
Но, к сожалению, корпус двигался очень медленно. Узость участка
прорыва, наличие кое-где отдельных огневых точек противника при-
вели к тому, что кавалерийские соединения не смогли провести за собой
артиллерию, танки и самоходные установки. Значительная часть тех-
ники кавалерийского корпуса была оставлена на шоссе в районе
Змигруд Новы, Дукля. В боевых порядках вместе с конницей двига-
лось лишь несколько 45-миллиметровых пушек и 82-миллиметровых
минометов. На повозках был некоторый запас боеприпасов, но он был
далеко не достаточен для того, чтобы вести длительную борьбу в тылу
врага.
Мне представлялось, что такой внезапный, смелый, дерзкий прорыв
в образовавшуюся брешь мог бы сыграть большую роль в этой
285
операции. И, анализируя начальный этап действий корпуса, сопостав-
ляя соответствующие донесения и документы, видишь, что эти пред-
положения были вполне реальными. Уже в ночь на 12 сентября
передовые части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса —6-й и
5-й гвардейские кавалерийские полки — внезапной атакой овладели
деревнями Конты и Цеханя, находившимися в 18—20 километрах
от линии фронта.
13 сентября в 10 часов части 1-й гвардейской кавалерийской
дивизии полковника П. С. Вашурина пересекли польско-чехосло-
вацкую границу в районе Нижней Полянки (10 км северо-восточнее
Зборова) и вступили на территорию Словакии. Части 7-й гвардейской
кавалерийской дивизии полковника И. С. Борщева пересекли польско-
чехословацкую границу в районе Баране (9 километров юго-запад-
нее Тылявы).
Но позже положение корпуса осложнилось.
Поскольку его части прорвались в тыл без своих танков и без
достаточного количества артиллерии, то под натиском танков и пехоты
противника они были вынуждены приостановить свое наступление,
а затем перейти к обороне. Более того, 1-й и 8-й танковым дивизиям
противника удалось закрыть прорыв, в который вошли части корпуса,
и он был отрезан от главных сил 38-й армии в районе юго-западнее
Тылявы. Но даже не в этом главная причина неудач кавалеристов.
К сожалению, корпус не маневрировал и не находил слабых мест в за-
слонах противника, не совершал смелых рейдов. С 16 сентября про-
довольствие и боеприпасы доставлялись корпусу по воздуху.
Когда неприятельские войска в тылу начали нажимать на корпус
и перехватывать пути его движения, оперативная радиосвязь с корпу-
сом временами нарушалась, и район его боевых действий командова-
нию фронта не был известен. Я потребовал от связистов и от штаба
принять все меры к тому, чтобы установить связь с корпусом по радио,
непрерывно держать его в курсе событий, связанных с наступлением
38-й армии, и докладывать мне подробно обстановку в районе действий
корпуса;
И вот в этот момент, когда я отдавал распоряжения начальнику
оперативного управления и офицерам штаба, начальник тыла фронта
генерал Н. П. Анисимов пришел ко мне с планом очередной подачи
продовольствия, горючего и боеприпасов для 1-го гвардейского кавкор-
пуса. Он доложил, что только что получена радиограмма от генерала
Баранова, в которой указаны точный пункт и дислокация корпуса и его
штаба. Эта радиограмма внесла полную ясность в обстановку. Для
меня стало понятно, что корпус охвачен с нескольких сторон танко-
выми войсками противника и находится в полуокружении. Я приказал
корпусу энергично пробиваться на соединение с войсками 38-й армии
и указал направление выхода. К 24 сентября при наступлении танковых
корпусов с фронта корпусу удалось выйти из вражеского тыла
и соединиться с войсками 38-й армии.
Таким образом, первоначальный успех 1-го гвардейского кавале-
рийского корпуса не был развит и не внес оперативного перелома
в ход боевых действий 38-й армии.
286
Чтобы лично проверить выход корпуса из тыла, я выехал в пункт,
где корпус должен был соединиться с войсками 38-й армии. С высоты,
где я находился, было видно, как кавалеристы галопом неслись по
долине, заросшей кустарником, а с гор, поросших лесом, изредка
раздавались автоматные и пулеметные очереди немцев. Так что какого-
либо серьезного боя при соединении корпуса с войсками 38-й армии
не было.
Несколько позже в нашем тылу, проезжая по деревне, в которой
расположились части корпуса, в крайних хатах я заметил большое
оживление. Командный состав кавалерийского корпуса во главе с гене-
ралом Барановым, радуясь выходу из тыла врага, уже распевали
лихие казачьи песни...
Так закончились боевые действия 1-го гвардейского кавалерийского
корпуса в этой операции. А корпус мог бы сыграть большую роль,
если бы его командование правильно поняло задачу и надлежащим
образом организовало действия войск, тем более, что, как показал
первый день, корпус легко врезался во вражеский тыл на глубину до
20 километров. Он бы мог совершенно свободно разгуливать по тылам,
уничтожая вражеские гарнизоны. Ему нечего было опасаться нехватки
фуража и продуктов, потому что население ему оказало бы самую
широкую помощь.
За семь дней напряженных боев войска 38-й армии и 1-й гвардей-
ской армии 4-го Украинского фронта продвинулись на 12—23 кило-
метра, вклинились в оборону противника, но полностью выполнить
поставленной перед ними задачи не смогли. Противнику удалось соз-
дать довольно сильную группировку для противодействия нашему
наступлению.
Чтобы локализовать прорыв и не допустить продвижения наших
войск в глубь Словакии, немецко-фашистское командование в срочном
порядке перебрасывало силы с других участков фронта, с других фрон-
тов и направлений. Кроме того, немцы вынуждены были вернуть
на фронт и значительную часть тех сил, которые были направлены
против восставших словацких патриотов. С 8 по 14 сентября были
возвращены: 357-я пехотная дивизия, 338-й полк 208-й пехотной
дивизии, 1-й танковый полк 1-й танковой дивизии, разведывательный
отряд 68-й пехотной дивизии и др. Оттягивание столь значительных
сил позволило восставшим закрепить занимаемые позиции, а в ряде
мест они переходили к активным действиям и предпринимали
контратаки.
Благодаря героизму и мужеству словацких патриотов, а также
вследствие того, что наступление советских войск приковало крупные
силы противника, немцам не удалось подавить Словацкое националь-
ное восстание в самом его начале.
Группировка противника перед 38-й армией к середине октября
коренным образом изменилась. Так, если к 8 сентября перед фронтом
армии действовали три пехотные дивизии противника, то к концу
первого этапа операции вражеское командование развернуло в этом
районе в общей сложности уже шесть с половиной пехотных и две
танковые дивизии.
287
Увеличение сил противника перед фронтом 38-й армии по дням
операции все время нарастало. Если в первый период войска 38-й
армии с приданными частями и соединениями усиления превосходили
силы противника, то к 14 сентября противник уже имел превосходство
в танках, самоходно-артиллерийских установках и пулеметах в 2,3 ра-
за. В живой силе соотношение было примерно равным.
Оттягивание немецких войск от района восстания, несомненно,
благоприятным образом повлияло на действия повстанцев.
Нанося удары по восставшим только на одном, редко — на двух
направлениях, гитлеровцы нигде не могли добиться ощутимых резуль-
татов. Партизаны смело вступали в бой и решительно контратаковали
врага. Когда 20 сентября части 19-й дивизии СС перешли в наступле-
ние в районе Турчанский, Святой Мартин, партизаны бригады
А. С. Егорова нанесли контрудар в направлении Врутки и в упорных
боях задержали немцев. Бригада К. К. Попова выбила* немцев из
Стречно и нескольких других сел. Шли бои и на других участках.
Сразу подавить восстание немцам не удалось. Борьба приняла
затяжной характер. Конечно, большая роль в этом принадлежит
наступлению 38-й армии и 1-го Чехословацкого корпуса нашего фрон-
та и 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта. Гитлеровское
командование не смогло оттянуть силы с фронта 38-й армии и напра-
вить их против словацких патриотов.
Наступление наших войск через Карпаты в Словакию встревожило
и вызвало отрицательную реакцию эмигрантского чехословацкого
правительства в Лондоне. Эмигрантское правительство принимало все
меры к тому, чтобы помешать наступлению 38-й армии и 1-го
Чехословацкого корпуса, не допустить их выхода на территорию
Словакии. Оно не хотело, чтобы Красная Армия способствовала
успеху Словацкого национального восстания.
Воюя в горах, мы вспоминали, что в минувших войнах горные
театры военных действий притягивали значительные наступательные
силы войск.
Например, осенью 1915 года в тех же местах у Дуклинского
перевала после непрерывных атак на многие месяцы остановилась
перед австро-германскими позициями в горах 8-я русская армия. Это
мы увидели воочию, по памятникам погибшим русским солдатам,
которые мы видели, когда развертывали боевые действия в Карпатах
и наступали в Дукле.
К 15 сентября наши наступающие войска оказались в трудной об-
становке. Все силы 38-й армии втянулись в напряженные бои в горах
с хорошо оснащенным противником, на стороне которого находились
все преимущества обороны в горной местности. Горы помогали врагу.
Он укрепил перевалы и высоты, которые превратились в труднопреодо-
лимые позиции. Наша армия продвигалась очень медленно. Фронт
наступления растянулся, темп его падал.
Утром 15 сентября войска 38-й армии вели напряженные бои на
всем фронте. Наступление главной ударной группировки 101-го корпу-
са и 25-го танкового корпуса застопорилось. Перед 101-м стрелковым
и 25-м танковым корпусами активно дрались 1-я и 8-я танковые
288
дивизии противника. 67-й стрелковый корпус вышел на рубеж 4 кило-
метра севернее Дукли, Врублик-Крулевски. 2-я Чехословацкая воздуш-
но-десантная бригада сменила запасной полк армии и оборонялась
на 28-километровом участке Гачув, южнее Санок. 1-й Чехословацкий
армейский корпус вел упорные бои на подступах к Теодорувке и Дукле.
Наступление корпуса сдерживали части 101-й горнострелковой и 208-й
пехотной дивизий противника.
Основная группировка противника действовала в направлении Дук-
ли, в полосе 101-го стрелкового и 1-го Чехословацкого армейского
корпусов. Упорные боевые действия развернулись на дуклинском
направлении на узком участке фронта, между Лубенкой и Дуклей. Но
пробить вражескую оборону на узком участке фронта в районе Лыса
Гура, Дукля мы не могли. Противник усилил это направление, и мы
уже не имели достаточного превосходства в силах. Кроме того,
горная местность крайне затрудняла действия наших войск.
Оценив обстановку, сложившуюся на фронте 38-й армии, обсудив
положение вместе с ее командармом генералом К. С. Москаленко,
я принял решение перенести наш удар на левый фланг армии. Плот-
ность обороны противника там была значительно ниже, и перенос
удара на новое направление мог оказаться внезапным для врага.
15	сентября я приказал командующему 38-й армией нанести удар
левым флангом из района Врублик-Крулевски в направлении на
Ясьлиску, выйти в тылы группировки противника, оборонявшейся
в районе Дукли, и соединиться с 1-м гвардейским кавалерийским
корпусом, который тогда еще находился во вражеском тылу. В состав
армии включался 4-й гвардейский танковый корпус. К 15 сентября
этот корпус имел 59 танков Т-34 и 9 САУ-85.
Учитывая, что противник продолжает стягивать свои войска,
особенно танковые соединения, в полосу 38-й армии, армия была
дополнительно усилена соединениями других армий фронта. 16
сентября в район Кросно прибыл 31-й танковый корпус генерала
В. Е. Григорьева. Кроме того, в состав армии были включены 14-я
гвардейская и 359-я стрелковые дивизии, а также 37-я истребительно-
противотанковая артиллерийская бригада.
Утром 15 сентября в соответствии с моим приказом командующий
38-й армией отдал приказ войскам о переносе усилий на левый фланг
армии.
Внезапный удар на левом фланге по слабой группировке обороны
противника обеспечивал расширение фронта прорыва, а главное —
решалась задача овладения важнейшими шоссейными дорогами на
левом участке наступления армии. Но пока проходили подготовка
и перегруппировка войск на левый фланг армии, противник силами
1-й и 8-й танковых дивизий нанес удар по правому флангу армии,
по 52-му корпусу. Основной удар гитлеровцы наносили вдоль дорог.
Для отражения удара командующий армией перебросил в район
Тарновца вновь прибывшую 37-ю истребительно-противотанковую
артиллерийскую бригаду.
Надо отдать должное командиру 52-го стрелкового корпуса
С. М. Бушеву, который обеспечивал правый фланг армии, обороняясь
289
на фронте протяженностью в 37 километров, и создал хорошо орга-
низованную противотанковую оборону вдоль основных дорог. Имея
соответствующие противотанковые средства, расположенные в семи
противотанковых опорных пунктах и в резерве, корпус отразил все
атаки противника. Попытка врага прорваться на правом фланге
38-й армии не удалась.
Ведя упорные оборонительные бои, 1-й Чехословацкий армейский
корпус понес значительные потери. По моему приказу корпус был
усилен. 1-я Чехословацкая танковая бригада получила 14 новых тан-
ков. Корпусу были приданы 135-я пушечная артиллерийская бригада
и дивизион гвардейских минометов, и он продолжал активно и упорно
сражаться.
Теперь особенно ожесточенные бои завязались на левом фланге
армии. Развернувшиеся 15 и 16 сентября бои за овладение горным
хребтом на участке южнее Рыманув не принесли нам успеха.
С утра 17 сентября на всем фронте армии продолжались ожесточен-
ные бои. 4-й гвардейский танковый корпус главными силами продол-
жал упорно пробиваться на юг через тот же горный проход и не
использовал успеха, обозначившегося в районе Сенявы, где действо-
вала 12-я гвардейская танковая бригада.
Учитывая безуспешность дальнейших атак на позиции противника
в районе Рыманува, мы вместе с Москаленко решили в ночь на 18
сентября перегруппировать главные силы танкового корпуса в район
Сенявы для наступления вслед за 12-й гвардейской танковой бригадой
через горный проход южнее этой деревни. Я приказал передать в состав
38-й армии 31-й танковый корпус В. Е. Григорьева, который уже 16
сентября сосредоточился вблизи Кросно.
18	сентября на левом фланге армии была создана довольно
сильная и слитная группировка — оба танковых корпуса имели 144
танка и САУ. Эта группировка в составе 4-го гвардейского, 31-го
танковых и 67-го стрелкового корпусов имела задачу прорваться
через горный проход южнее Сенявы и, наступая во фланг и тыл
дуклинской группировки противника, соединиться с кавалерийским
корпусом.
Мы с Кириллом Семеновичем Москаленко выехали в район боевых
действий, чтобы проинструктировать командиров корпусов, указать
войскам наиболее слабое место в обороне противника и мобилизовать
их на самые решительные действия. Разумеется, были приняты меры
по обеспечению удара 4-го гвардейского и 31-го танковых корпусов
артиллерией и авиацией.
Операция, хотя и проходила в горах, была очень динамичной.
Вражеское командование также маневрировало. Перегруппировав
свои силы, оно готовило новый контрудар на нашем правом фланге
в районе Ивли. 17 сентября противник сосредоточил в районе Змигру-
да 24-ю танковую дивизию. Таким образом, на правом фланге 38-й
армии противник создал группировку в составе 1-й, 8-й, 24-й танко-
вых, 208-й и 78-й пехотных дивизий. Всего в этих дивизиях было
около 150 танков и штурмовых орудий. 18 сентября сложилась не-
обычная обстановка. На правом фланге 38-й армии началось наступ-
290
ление противника, на левом фланге перешла в наступление наша
танковая группировка. Атаки 1-й и 8-й немецких танковых дивизий
были успешно отбиты частями 101-го стрелкового корпуса. Особенно
хорошо действовала в отражении танковых атак противотанковая
артиллерия. Наступление наших танковых корпусов в горном про-
ходе южнее Сенявы проходило в трудных условиях, но увенчалось
успехом, и мы продвинулись вперед.
В итоге боя усилиями 4-го гвардейского и 31-го танковых корпу-
сов во взаимодействии с частями 67-го стрелкового корпуса и Че-
хословацкого корпуса 18 сентября оборона врага в районе Сенявы
(5 километров юго-восточнее Рыманува) была прорвана, и танкисты
по узкому горному проходу вышли в глубь фашистской обороны, тем
самым вынудив противника начать отвод своих войск с рубежа Дукля,
Рыманув.
Многие наши воины отличились в этом сражении и проявили
большую смелость и решительность. Особенно удачными были дейст-
вия танкистов. В районе Тарнавки они успешно развивали наступле-
ние во фланг и тыл группировки противника, оборонявшегося вдоль
северных склонов хребта восточнее Дукли и южнее Рыманува.
Преодолевая упорное сопротивление врага, 242-я танковая бригада
31-го танкового корпуса во взаимодействии со 2-й Чехословацкой
бригадой, пройдя в одной колонне через горный проход в районе
Розтоки, к исходу 19 сентября овладела Пулавами.
На всех остальных участках войска армии отбивали контратаки
крупных сил противника.
Противник продолжал наращивать свои силы перед 38-й армией,
и 19 сентября я приказал включить в состав армии дополнительно
127-ю стрелковую дивизию и 12-ю минометную бригаду.
Тяжелый и напряженный бой по преодолению отрогов Дуклинского
хребта закончился. Тактический урок боя был весьма поучительным.
Танковым частям и соединениям очень трудно самостоятельно насту-
пать через горные проходы, теснины и дефиле. Опыт учит, что в горах
необходима энергичная поддержка стрелковых войск, саперов
и авиации. Хорошее взаимодействие между пехотой, танками, ар-
тиллерией и авиацией — залог успеха боя танков в горных про-
ходах и теснинах. Это и было достаточно убедительно доказано
действиями 4-го гвардейского и 31-го танковых корпусов 18 и 19
сентября.
19	сентября мной было доложено в Ставку Верховного Главно-
командования следующее: «Операция 38-й армии принимает напря-
женный характер. Перед армией действует свыше пяти пехотных
Дивизий, три танковые дивизии с общим количеством до 200 танков
и самоходных орудий. Действия нашей авиации ограничены из-за
отсутствия горючего. Отпущенный лимит 20 тысяч тонн полностью
израсходован. В связи с этим прошу отпустить фронту 30 тысяч тонн
Дополнительно».
Утром 20 сентября по приказу командарма К. С. Москаленко
продолжалось наступление 4-го гвардейского и 31-го танковых корпу-
сов в южном и юго-западном направлениях с целью смять оборону
291
противника на склонах хребта южнее Рыманува и уничтожитЬ'его
дуклинскую группировку. Гитлеровское командование, почувствовав
угрозу выхода наших войск в тыл дуклинской группировки, в ночь
на 20 сентября отвело 75-ю и 68-ю пехотные дивизии, оборонявшие-
ся вдоль хребта на рубеже Дукля и Рыманув, на 2—10 километ-
ров южнее на рубеж, проходящий по северным склонам другого
хребта.
20	сентября 4-й гвардейский танковый корпус в результате ма-
невра и удара на запад вдоль скатов горного хребта продвинулся на
18 километров и вышел к Дукле.
Одновременно перешел в наступление 1-й Чехословацкий корпус,
продвигаясь вперед по скатам высоты 534 под сильным артиллерий-
ским и минометным огнем врага, тоже вышел на подступы к Дукле.
Находясь на шоссе перед Дуклей, я наблюдал, как смело выдвигалась
к Дукле танковая бригада Чехословацкого корпуса и впереди насту-
пал танковый батальон под командованием Героя Советского Союза
Тессаржика. Однако бои, которые вел Чехословацкий корпус, при-
нимали затяжной характер.
20 сентября в 15 часов 30 минут 4-й гвардейский танковый корпус
П. П. Полубоярова, наступая с востока, ворвался в Дуклю и облегчил
положение Чехословацкого корпуса. Танковый батальон Тессаржика
совершил бросок по шоссе и вместе с частями 3-й стрелковой бригады
также вступил в Дуклю. 20 сентября совместными усилиями советских
и чехословацких танкистов при участии войск стрелковых корпусов
важный опорный пункт врага Дукля был взят. Так советские и че-
хословацкие воины в одном боевом строю, совместно громя врага,
крепили узы боевого товарищества и дружбы.
К исходу 21 сентября Чехословацкий корпус закрепился южнее
Дукли, готовясь наступать по направлению к Дуклинскому перевалу.
Теперь 4-й танковый корпус мог наступать к перевалу в южном
направлении вдоль автомобильной дороги.
Отошедшая из района Дукли группировка противника заняла обо-
рону вдоль хребта южнее населенных пунктов Дукля, Шкляры, Поля-
ны, Суровичне. Это был труднодоступный для фронтального наступле-
ния хребет. Его крутые поросшие лесом склоны представляли
собой удобный оборонительный рубеж. Сюда же противник начал
перебрасывать из населенного пункта Змигруд Новы части 24-й
танковой дивизии.
31-й танковый корпус, наступая 20 сентября из района Тарнавки,
пробиваясь по единственной горной дороге и преодолевая все трудно-
сти горно-лесистого пути, к исходу дня вел бой на подступах к населен-
ному пункту Поляны, Суровичне. В итоге 20 сентября 31-й танковый
корпус продвинулся на 6—9 километров.
Итак, 38-я армия 18—20 сентября сбила врага с выгодного и прочно
занимаемого рубежа и отбросила его на 10—12 километров.
Если учесть все сложности и перипетии борьбы в горах, можно
смело сказать, что это большой успех войск армии и приданных ей
танковых корпусов.
Войска 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта, развер-
292
тывая наступление, вели упорные бои в горно-лесистой местности
и к 20 сентября своим правым флангом вышли в район Чертижне.
Успех правофлангового стрелкового корпуса этой армии в значитель-
ной мере содействовал продвижению левофланговых соединений 38-й
армии.
В порядке информации кратко расскажу о планах и действиях
нашего левого соседа.
Командование 4-го Украинского фронта, оценив положение
на участке прорыва 1-й гвардейской армии, сложившееся еще к 13
сентября, также пришло к выводу о необходимости принять новые
решения. Они были сформулированы в соображениях, представленных
13 сентября Военным советом 4-го Украинского фронта в Ставку Вер-
ховного Главнокомандования. Военный совет фронта предлагал опе-
рацию, начатую 1-й гвардейской армией, развернуть во фронтовую
с целью атаковать врага на широком фронте и лишить его свободы
маневра. 1-ю гвардейскую армию предполагалось усилить 11-м стрел-
ковым корпусом из резерва фронта и направить удар в направлении
Санок, Снина, Михальовцы. Кроме того, планировалось сосредоточить
в этой полосе 3-й горнострелковый корпус в составе трех дивизий,
вводимый с левого фланга 18-й армии. Силами 95-го стрелкового
корпуса, входившего в состав 18-й армии (командующий армией гене-
рал-лейтенант Е. П. Журавлев, члены Военного совета генерал-майор
С. Е. Колонии и генерал-майор Н. В. Ляпин), предполагалось
наносить удар на Ужок и далее на Ужгород.
17-му отдельному гвардейскому стрелковому корпусу предстояло
наступать на Жабье, Ворохту, Керешмезе. Для проведения операции
Военный совет фронта просил Ставку дополнительно выделить
соответствующее количество горючего, снарядов, особенно для гаубиц,
усилить войска артиллерией большой мощности для разрушения
сильных укреплений противника на границе Словакии, так называе-
мой линии Арпада.
Как явствует из документов, 17 сентября 1944 года Ставка Верхов-
ного Главнокомандования направила следующий ответ на эти предло-
жения Военного совета 4-го Украинского фронта:
«1. Направление наступления главной группировки фронта Вами
значительно отклоняется к востоку, в результате чего теряется взаимо-
действие с 38-й армией 1-го Украинского фронта.
Основным направлением наступления иметь Команьча, Гуменне,
Михальовце.
2.	Взаимодействие с 38-й армией 1-го Украинского фронта осу-
ществлять постоянно, а не относить его на период после преодоления
Главного хребта. Возможности для такого взаимодействия имеются,
и отказываться от него неправильно.
3.	На границу Польши с Чехословакией выйти не позже 19.9.44 г.
и овладеть рубежом Ганушовице, Чемерне, Гуменне, Стакчин не
позже 30.9.
4.	Артиллерия БМ дана Вам не будет, так как в ней нет необходи-
мости. Гаубичные снаряды 122-мм и горючее будут отпущены.
293
5.	Сил и средств у Вас вполне достаточно для успешного выполне-
ния задачи, и Ставка требует от Вас решительных наступательных
действий, чтобы не позже ЗЛО овладеть районом Михальовце»
С повстанческим районом нашим войскам соединиться пока не
удалось, но активные действия 38-й армии и Чехословацкого корпуса
приобрели теперь большое значение как оперативный фактор в си-
стеме операций. Советское командование готовилось проводить
удары на центральном и южном участках советско-германского
фронта.
Наступление 38-й армии, 1-го Чехословацкого корпуса и 1-й
гвардейской армии в Восточных Бескидах серьезно затрудняло
оперативные возможности фашистского командования, принуждая
его выделять из своих ограниченных резервов для борьбы против
советских войск в Карпатах довольно значительные силы. Известно,
что в результате тяжелого поражения в летней кампании фашистское
командование ощущало к осени большой недостаток резервов. Поэтому
ясно, какие трудности испытывало гитлеровское командование,
отвлекая на второстепенный участок — в Карпаты — значительные
силы (11 дивизий) за счет ослабления центрального и южного
участков своего фронта.
Отвлечение сил 11 гитлеровских дивизий из группы армий «Север-
ная Украина» в Карпаты способствовало готовившемуся наступлению
главных сил нашего 1-го Украинского фронта в Польше и развитию
успеха 2-го и 3-го Украинских фронтов в Румынии и Венгрии,
а также наступлению 4-го Украинского фронта в горах.
Бои в Карпатах были трудными, но каждый пройденный войсками
1-го и 4-го Украинских фронтов километр приближал час полного
освобождения Чехословакии.
Наступление наших войск приковывало к действиям в Карпатах
все большие силы противника. Это лишало его возможности обрушить
сосредоточенный удар на повстанцев. Словацкое народное восстание
пополнялось новыми силами и крепло. Вдохновителями и организато-
рами борьбы на освобожденной территории были партийные органи-
зации КПС и созданные народно-демократические органы власти
на местах, которые проводили демократические преобразования.
Национальные комитеты, представлявшие интересы широких масс
трудящихся, впоследствии стали политической основой нового демо-
кратического государства.
Следует отметить, что к началу октября 1944 г. на территории
Словакии сражалось 3 партизанских соединения, 6 бригад и 20 от-
дельных отрядов общей численностью 15 845 человек1 2. Часть
партизан действовала в тылах немецко-фашистских войск, а часть
обороняла освобожденный район Словакии.
Кроме партизан в освобожденном районе действовали отдельные
части словацкой армии под командованием генерала Я. Голиана,
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 2642, д. 37, л. 49—50.
2 Партийный архив Института истории партии ЦК КП Украины, ф. 62, on. 1,
д. 96, л. 67.
294
а затем сменившего его генерала Р. Виеста, который прибыл из Лондо-
на и был отправлен нами в район восстания.
Советское правительство и Верховное Главнокомандование про-
должали оказывать помощь восставшим патриотам. Всего в 1944 году
советское командование перебросило в Чехословакию по воздуху
более 10 тысяч винтовок, автоматов, карабинов, пистолетов, около
тысячи пулеметов, сотни противотанковых ружей, 7 млн. патронов.
Одновременно повстанцам доставлялись средства связи, медикаменты,
вещевое имущество и др.
Удовлетворяя просьбу чехословацких представителей, Ставка Вер-
ховного Главнокомандования 13 сентября отдала распоряжение
о переброске на территорию Словакии 2-й Чехословацкой воздушно-
десантной бригады и 1-го Чехословацкого истребительного авиаци-
онного полка. Последний в ночь на 18 сентября в полном составе
и со всей необходимой техникой перебазировался на аэродром
«Три дуба». Этот аэродром, захваченный партизанами еще 30 августа,
сыграл исключительно важную роль. На него было совершено более
тысячи самолето-посадок.
Труднейшие бои в горных условиях в течение сентября 1944 года
увенчались крупными успехами 38-й армии 1-го Украинского фронта
и войск 4-го Украинского фронта. Первая и вторая оборонительные
полосы противника были взломаны на всем их протяжении.
Теперь перед нами была не менее трудная задача. Мы достигли
утесов Главного Карпатского хребта с системой оборонительных
сооружений линии Арпада. Требовались большие усилия, чтобы сбить
с него врага и взломать оборону с мощными узлами долговременных
сооружений. В военной истории до сих пор не было примера решения
задачи такой сложности.
Выполнять ее нужно было ускоренно, не допуская закрепления
войск протттвника.
Согласно моему приказу войска 38-й армии должны были
закрепиться на достигнутом рубеже и 26 сентября с 22 часов начать
частичную перегруппировку с целью подготовки дальнейшего наступ-
ления в юго-западном и южном направлениях.
Вражеские войска заняли оборону в районе Дуклинского перевала:
в центре находилась вновь прибывшая 1-я лыжно-егерская дивизия,
южнее перевала оборонялась 359-я пехотная дивизия. Всего перед
фронтом 38-й армии к 26 сентября насчитывалось до 10 вражеских ди-
визий. Оборонительные позиции врага с системой опорных пунктов
на высотах были полностью оборудованы траншеями, большим
количеством минных полей и деревоземляных огневых сооружений.
С 26 по 30 сентября войсками 38-й армии были проведены под-
готовка к наступлению и перегруппировка. Главный удар планиро-
валось наносить в направлении Гута Полянска, Зборов, прорыв
предполагалось осуществить смежными флангами 101-го и 67-го
стрелковых корпусов. Для поддержки пехоты на направлении глав-
ного удара выделялись танки и самоходные орудия 25-го, 4-го гвар-
дейского и 31-го танковых корпусов. Все имеющиеся в корпусах
танки были сведены в одну бригаду.
295
30 сентября в 8 часов 20 минут была проведена короткая, ар-
тиллерийская подготовка. В 9 часов утра войска перешли в атаку.
Наступление развивалось медленно, враг оказывал ожесточенное со-
противление.
С утра 1 октября 101-й стрелковый корпус продолжал наступление,
стремясь перерезать шоссейную дорогу Змигруд Новы — Цеханя.
Основные бои в этот день развернулись в районе Полян, где на под-
ступах к шоссейной дороге у противника был сильный опорный
пункт, который оборонялся особенно упорно. Действия командования
этого корпуса могут служить хорошим примером организации боя
и взаимодействия.
Командир корпуса А. Л. Бондарев утром 1 октября решил силами
127-й стрелковой дивизии атаковать Поляны с севера, а войсками
70-й гвардейской стрелковой дивизии совместно с 14-й гвардейской
танковой бригадой обойти этот пункт с юга.
Командарм Москаленко приказал нанести по Полянам массирован-
ный удар артиллерии. Командующий артиллерией армии привлек
для этого артиллерию 101-го стрелкового корпуса и армейской
артиллерийской группы, доведя артиллерийскую плотность на этом
участке до 180 орудий и минометов на 1 км фронта.
В 17 часов после двадцатиминутной артиллерийской подготовки
пехота и танки перешли в атаку. 127-я стрелковая дивизия завязала
бои на северной окраине Полян, а стрелковый полк 70-й гвардейской
стрелковой дивизии и 14-я гвардейская танковая бригада, наступая
вне дорог по скатам высот, обошли этот опорный пункт с юга и вышли
на шоссе южнее его.
Противник, атакованный с юга и севера, вынужден был к концу
дня оставить населенный пункт.
С овладением Полянами 101-й стрелковый корпус получил задачу
развить успех с целью выхода на шоссе Змигруд Новы — Цеханя.
Атака на Поляны показала, что исход боя за населенные пункты
в горах может быть успешно решен сочетанием фронтальной атаки
с обходом вне дорог и выходом в тыл.
Словом, каждый день боя давал все новые примеры мастерства,
обогащая наших командиров и бойцов опытом ведения войны
в горах.
Продолжая наступление, соединения 101-го корпуса отразили
шесть контратак противника, продвинулись на 4—6 километров и к 4
октября овладели населенными пунктами Острышно, Гута Полянска.
67-й стрелковый корпус имел успех лишь на своем правом
фланге. Но после овладения Вильшней командир корпуса, чтобы сло-
мить сопротивление противника перед центром и левым флангом своих
войск, приказал 140-й стрелковой дивизии совместно с 242-й танковой
бригадой наступать в направлении Баране и далее на Вышн. Писана.
Погода испортилась, почти беспрерывно шли дожди. Танкам 242-й
танковой бригады приходилось идти по крутым скатам высот,
по мокрому и вязкому грунту, в густом лесу. На труднопроходимых
участках делали настилы из хвороста и стволов деревьев. Бригада
смогла спуститься к Баране и, отбив контратаку противника, к исходу
296
1 октября закрепилась. Это характерный пример того, с каким
упорством действовали наши подразделения и части в горах, отвоевы-
вая позицию за позицией.
2 октября стрелковые части продолжали наступать по горным
тропам, без дорог в направлении Вышн. Писана. Противник, имея на
этом направлении лишь отдельные отряды, оказывал незначительное
сопротивление. Наступление 67-го стрелкового корпуса привело
к тому, что оборона противника перед фронтом корпуса постепенно
свертывалась.
2 октября в 20 часов 242-я танковая бригада возобновила на-
ступление по труднопроходимой горной местности, прокладывая
себе путь под сильным огнем. Утром 3 октября бригада завязала
бой за Вышн. Писана и 4 октября овладела этим населенным пунктом.
140-я стрелковая дивизия заняла Гавранец. 241-я стрелковая дивизия
продвинулась на 5 километров и вышла восточнее Вышн. Писана.
Все эти эпизоды свидетельствуют о том, что весь личный состав
армии, преодолевая горы, проявлял доблесть и мужество. Ни бездо-
рожье, ни сплошной туман, ни дожди не могли парализовать
действий пехоты и танков.
Артиллерия по-прежнему оставалась главной ударной огневой
силой. Особенно хорошо зарекомендовали себя минометы. Поэтому 4
октября мной дополнительно было приказано включить в состав
армии 1-ю гвардейскую минометную бригаду.
Должен сказать, что начавшиеся 27 сентября дожди крайне
затруднили наше наступление. Поэтому для надежного закрепления
захваченных узлов дорог нами организовывались противотанковые
опорные пункты, в состав которых приказами командующего артил-
лерией включалась противотанковая артиллерия и на подступах
к которым проводилось минирование.
Упорно продолжал сражаться и Чехословацкий корпус, нас-
тупавший вдоль шоссе, пробивая путь к Дуклинскому перевалу,
но он существенных успехов не имел.
И все же в этих трудных условиях с 30 сентября по 4 октября
войска 38-й армии, преодолевая упорное сопротивление противника,
смогли продвинуться на 5—10 километров.
4 октября было принято решение прорвать оборону противника
восточнее Цеханя и выйти на шоссе Змигруд Новы — Зборов и в даль-
нейшем наступать вдоль этого шоссе. Вместе с К. С. Москаленко,
подведя итоги последних дней боев, 5 октября в 13 часов мы поставили
войскам задачу с утра 6 октября перейти в наступление в направлении
Цеханя. Главный удар наносился 127-й и 70-й гвардейской стрелко-
выми дивизиями 101-го стрелкового корпуса при поддержке танков.
Сейчас у командующего армией стало много дивизий, а корпусных
управлений было лишь три. В целях улучшения управления войска-
ми мною было приказано передать в состав армии управление 76-го
стрелкового корпуса. Корпус объединил 183-ю и 14-ю гвардейскую
стрелковые дивизии.
Тем временем немецко-фашистское командование, опасаясь даль-
нейшего наступления 38-й и 1-й гвардейской армий, в начале октября
12 и С. Конев
297
стало поспешно готовить оборонительную Позицию в тылу, так
называемую позицию «Анна», на расстоянии 35—40 км от перед-
нею края. В дальнейшем командование 1-й танковой армии против-
ника предполагало отвести туда группировку, сражавшуюся на
дуклипском направлении, и на этом рубеже задержать наше на-
ступление.
В напряженных боях в сентябре — начале октября противник понес
большие потери в живой силе и технике. В таких случаях немцы,
как правило, объединяли потрепанные дивизии в боевые группы.
И на этот раз, 4 октября, дивизии, действующие перед 38-й армией,
были объединены в три боевые группы, которые получили задачу
продолжать упорное сопротивление, не допуская выхода советских
войск в Словакию.
Теперь на фронте 38-й армии развернулись активные боевые
действия на подступах к Дуклинскому перевалу за выход советских
и чехословацких войск на границу Чехословакии.
Чтобы уяснить обстановку, следует вернуться немного назад. 1 ок-
тября части 211-й и 241-й стрелковых дивизий 67-го стрелкового
корпуса пересекли польско-чехословацкую границу в районе населен-
ного пункта Шарбов (5 километров северо-западнее Дуклинского
перевала) и вступили на территорию Чехословакии.
Для развития наметившегося успеха командующий армией пере-
группировал в полосу этих дивизий 31-й танковый корпус.
В тяжелых боях части 211-й стрелковой дивизии полковника
Г. С. Томиловского, 241-й стрелковой дивизии полковника Т. А. Ан-
дриенко и танкисты 31-го танкового корпуса генерала В. Е. Григорьева
овладели рядом крупных опорных пунктов и к вечеру 3 октября
вышли в район Вышн. Писана (6 километров юго-западнее Дуклинско-
го перевала), создав угрозу флангу гитлеровцев в районе Дуклинского
перевала.
В это же время части 359-й стрелковой дивизии полковника
П. И. Косолапова и 1-го Чехословацкого корпуса генерала Л. Свобо-
ды, проведя ряд перегруппировок, усилили нажим на противника
с фронта. Под натиском советских и чехословацких войск враг был
вынужден отступить.
Обнаружив отход противника, 6 октября воины 1-го Чехословац-
кого армейского корпуса, 67-го стрелкового и 31-го танкового
корпусов 38-й армии перешли в наступление и овладели Дуклинским
перевалом.
Чехословацкий корпус вступил на землю своей родины.
С тех пор дата 6 октября отмечается как национальный празд-
ник — день создания чехословацкой Народной армии.
В донесении начальника политуправления 1-го Украинского фронта
генерал-лейтенанта С. С. Шатилова по поводу этого знаменательного
события говорилось: «6 октября в 8 часов утра войска 67-го СК, 31-го
ТК и части Чехословацкого корпуса овладели Дуклинским перева-
лом и, продвигаясь дальше на юг, заняли село Вышни Комарник.
Иа границе имелся пограничный столб, но чехословацкий герб с
него был сорван немцами. Чехословацкие офицеры установили новый
298
герб и через дорогу вывесили полотнище. Справа около него — Госу-
дарственный флаг СССР, слева — чехословацкий флаг. На полотнище
была сделана надпись на русском и чешском языках: «Чехословакия
приветствует и благодарит своих освободителей. Да здравствует
вечная дружба народов СССР и Чехословакии!» За этим полотнищем
на словацкой земле другое, на нем надпись на словацком языке: «Крас-
ной Армии — освободительнице — Наздар!»
Весть об овладении Дуклинским перевалом вызвала большую
радость воинов — чехов и словаков.
Солдаты и офицеры Чехословацкого корпуса испытывали чувство
величайшей радости. Вступив на родную землю, многие из них плака-
ли. Когда мы вышли на границу и отвоевали первый плацдарм
на территории Чехословакии, солдаты генерала Свободы целовали
родную землю. Под развернутыми знаменами они давали священную
клятву верности своей родине и готовности вести борьбу с немецкими
оккупантами до конца, до полной победы. Они клялись вернуть
честь, свободу и независимость своей стране.
Значение и торжественность этого момента усиливались тем, что
чехословацкие воины давали клятву под ураганным артиллерийским
огнем врага. Да, эту клятву поистине можно назвать священной.
И наши братья по оружию мужественно сдержали ее.
6 октября командир 1-го Чехословацкого армейского корпуса
генерал Л. Свобода писал мне:
«Командующему 1-м Украинским фронтом Маршалу Советского
Союза И. С. Коневу.
В исторический момент перехода границы Чехословацкой респуб-
лики примите, господин маршал, пламенный боевой привет от всех
офицеров, унтер-офицеров и солдат 1-го Чехословацкого армейского
корпуса в СССР.
Мы счастливы, что в составе войск 1-го Украинского фронта под
Вашим командованием мы первые из состава чехословацкой загранич-
ной армии вступили на родную землю.
Мы вступили на родину плечом к плечу со славными воинами
Красной Армии, которых наши народы встретили как освободителей
от ненавистного фашистского ига...
Чехословацкий народ вечно будет чтить память тех, кто отдал свою
жизнь за его свободу, за счастье его сынов» 1.
В боях на Дукле родился лозунг, который живет в сознании
чехов и словаков: «С Советским Союзом — на вечные времена!»
Там, на Дуклинском перевале, где гремели ожесточенные бои,
возвышается ныне величественный монумент из серого камня. Это
олицетворение нерушимой дружбы братских народов, скрепленной
кровью советских и чехословацких воинов.
После овладения Дуклинским перевалом войска 38-й армии и 1-го
Чехословацкого корпуса продолжали наступление.
Население Словакии с большой теплотой встречало своих освобо-
дителей. «Жители села Вышни Комарник,— говорится в донесении
1 Советско-чехословацкие отношения..., с. 202.
12*
299
начальника политуправления фронта,— встретили освободителей с ог-
ромной радостью. Красную Армию они никогда не видели, и поэтому
все было для них новинкой: и военная форма, и вооружение. Жители
рассказали, что немцы перед бегством ограбили население, забрали
весь хлеб, лошадей, коров, свиней... Крестьяне Ян Гаврил и Василий
Розум сообщили, что мужчин в селах много, некоторые из них служи-
ли в словацкой армии и до сих пор носят хотя и старую, но военную
форму. На вопрос, будут ли жители села воевать против немцев,
Василий Розум ответил: «У нас в селе многие пойдут воевать».
Да, вступление воинов Чехословацкого корпуса на родную землю
6 октября 1944 года возвестило о рождении новой армии, а корпус
отныне стал ядром будущих вооруженных сил свободной Чехослова-
кии. Советские воины также отметили это замечательное событие.
Сильный дождь и холодный ветер не помешали солдатам и офицерам
70-й гвардейской стрелковой дивизии собраться на стихийно воз-
никший митинг у пограничных столбов. На митинге говорилось о
торжественности события, о великой дружбе славян, о том, что
советский солдат, несмотря на все трудности, дойдет и до логова
фашизма — до Берлина.
Бои продолжались. Они были упорны и жестоки. Воевать в Карпа-
тах было трудно.
Наступление войск 38-й армии развивалось очень медленно и 8
октября прекратилось.
Докладывая об этом в Ставку Верховного Главнокомандования,
я указал на достигнутые успехи и главные причины медленных
темпов наступления, излагал свои соображения по поводу дальнейших
действий войск 38-й армии. В частности, я доложил, что войска армии
организационно оказались не приспособленными к ведению наступа-
тельных действий в горно-лесистой местности, а танковые соединения
в горах потеряли маневренность и пробивную силу, так как вынуж-
дены были наступать только вдоль дорог колоннами. Ко всему этому
в районе действий резко ухудшилась погода: стояли туманы, шли
непрерывные дожди. Все грунтовые дороги вышли из строя. Подвоз
боеприпасов, снаряжения и продовольствия нарушился. Перемещать
артиллерию стало трудно. В грязи застревали не только автомашины,
артиллерийские тягачи и повозки, но даже танки.
Видимость была до 50 метров, что ограничивало действия ар-
тиллерии и совершенно выключило из борьбы фронтовую авиацию.
Все это затрудняло наступление. За месяц войска армии продвину-
лись на 50 километров, и достались они дорогой ценой. Учитывая
опыт войны в горах, я дал командующему 38-й армией указания,
в которых потребовал:
«1. Тщательного изучения местности, использования скрытых
и доступных для движения боевого порядка подступов, постанов-
ки задач от роты до дивизии только на местности. Нужно иметь
в виду, что карты района действий неточны. Избранное для наступле-
ния направление не должно проходить поперек нескольких гребней,
что выматывает силы людей и не дает возможности двигаться в бое-
вых порядках пехоты орудиям сопровождения пехоты. Необходимо по
300
возможности стремиться выбирать направление наступления по греб-
ням отрогов, брать крутые высоты не в лоб, а обязательно обходом.
2.	Выбирать наиболее слабые места в обороне противника, стреми-
тельно отрядами вклиниваться в расположение противника, охватывая
и обходя узлы сопротивления противника, смело выходить в тыл про-
тивнику на его коммуникации. Во избежание контрмероприятий
со стороны противника захваченные важные высоты и узлы дорог
закреплять, оставляя там гарнизоны.
3.	В боевом порядке полка, дивизии, корпуса всегда иметь резер-
вы, чтобы быстро развить ими достигнутый успех или свернуть
боевой порядок противника на флангах прорыва.
4.	Артиллерию в горно-лесистых участках, как правило, децентра-
лизовать. Централизованно применять артиллерию только в открытых
долинах.
Особое внимание обратить на тщательность и своевременность
разведки при выборе огневых позиций и наблюдательных пунктов.
Артиллеристы плохо учитывают большие углы местности и лесной
характер гор при развертывании артиллерии для боя и тем срывают
своевременную и эффективную поддержку огнем наступающей пехоты.
Обеспечивать квалифицированными артиллерийскими наблюдателя-
ми передовые подразделения боевых порядков пехоты. Придавать
артиллерии для прокладывания путей и расчистки огневых позиций
саперные подразделения и части. На полную мощность использовать
82-мм и 120-мм минометы.
5.	Помнить, что в горах хорошо организованный батальон со сред-
ствами усиления (120-мм минометы, отдельные орудия) во главе
со смелым, решительным командиром зачастую может выполнить
боевую задачу, поставленную полку, а то и дивизии.
6.	Отказаться в условиях горно-лесистой местности в управлении
боем от командных пунктов на вершинах высот, ибо, кроме потери
времени и изматывания личного состава на восхождение и схождение
с высот, это ничего не дает. Командные пункты располагать за боевыми
порядками полков, дивизий, корпусов недалеко от дорог, троп, чтобы
обеспечить быстрый выезд и выход к боевым порядкам.
Иметь в виду, что в бою в горах ничто не может заменить личного
присутствия старшего начальника в районе действия боевых порядков
подразделения, части... Телефон считать только одним из средств
управления, но отнюдь не главным. Требую от Вас и подчиненных Вам
командиров соединений и частей в организации и управлении боем
учитывать особенности боевых действий в горах. Приобретаемый опыт
наиболее удачных действий немедленно доводить до офицерского
состава и войск.
И. Конев. К. Крайнюков.
В. Соколовский. 19.10.1944 г.» 1
Эта директива, обобщающая опыт войны в горах, имела значение
для дальнейшей разработки методов ведения операции и организа-
ции боя в подобных условиях.
1 ЦАМО, ф. 236, оп. 2712, д. 66, л. 144—147.
301
В дальнейшем войска 38-й армии и 1-го Чехословацкого армей-
ского корпуса продолжали упорно сражаться, сковывая крупные
силы противника, не допуская их отвода на другие участки со-
ветско-германского фронта.
Наступление периода дождей, вызвавшее замедление нашего про-
движения, совпало с ухудшением положения повстанцев в Словакии.
После разгрома немецко-фашистских войск в Польше, Венгрии
и Карпатах значение Словакии для фашистской Германии еще боль-
ше возросло. Во второй половине октября гитлеровцы сосредото-
чили против восставших патриотов 4 дивизии, 4 боевые группы
и 10 охранных батальонов. 18—20 октября противник перешел
в наступление на освобожденные районы со всех сторон. Бойцы
повстанческой армии и вместе с ними партизаны героически дрались,
но врагу удалось добиться успеха и захватить ряд районов. 22 ок-
тября генерал Р. Виест собрал совещание командиров частей, на
котором было принято решение прекратить оборону территории вос-
стания. Это поставило сражающихся повстанцев в очень тяжелые
условия.
25 октября перестал работать аэродром восставших «Три дуба»
в районе Зволена. 28 октября фашистские войска заняли Банска-
Бистрицу. В этот же день Р. Виест отдал приказ о прекращении
дальнейшего сопротивления, роспуске армии и переходе ее к мето-
дам партизанской борьбы. Однако никаких организационных мер по
переводу армии на партизанское положение принято не было, и это
окончательно дезорганизовало оборону района восстания.
Повстанцы и партизаны по указанию ЦК Коммунистической пар-
тии Словакии и Главного штаба партизанского движения ушли
в горы (генералы Виест и Голиан позднее были взяты в плен
немцами и расстреляны).
10 ноября во время отхода чехословацких партизан в горы по-
гиб национальный герой Чехословакии Ян Шверма.
Ушла в горы как организованная боевая часть и 2-я воздушно-
денштная бригада. 1-й Чехословацкий истребительный авиационный
полк 25 октября возвратился в СССР.
В своем донесении Верховному Главнокомандующему я писал:
«Обстановка в Восточной Словакии ко времени выхода наших
войск на границу резко изменилась.
Словацкие дивизии рассыпались.
В связи с задачами 2-го и 4-го Украинских фронтов сейчас
характер операции 38-й армии изменился — переросла в операцию,
взаимодействующую со 2-м и 4-м Украинскими фронтами.
В связи с этим операция 38-й армии в Словакии принимает
затяжной характер по причинам:
1.	Недостаточное количество привлеченных к операции сил и
средств. Фронт выделить больше сил был не в состоянии, учитывая
отправку двух стрелковых корпусов и двух танковых армий в ре-
зерв Ставки и напряженность боев на плацдарме за р. Висла.
2.	Горный характер местности не позволил со всей эффективностью
в начале операции после совершенного прорыва использовать танко-
302
вые и кавалерийские войска, и первоначальный полный прорыв обо-
роны противника не получил поэтому глубокого развития.
За время операции войска 38-й армии, продвинувшись в глуби-
ну на 50 км, вынуждены были преодолеть с напряженными боями
три хребта (отроги Карпат), идущих перпендикулярно фронту наше-
го наступления.
3.	...За время операции армия потеряла около 20 тыс. человек,
дивизии стали 3—3,5 тыс. человек. Мало танков. Привлеченные для
операции три танковых корпуса, в среднем по 60 танков на корпус,
были укомплектованы почти исключительно ремонтными танками,
которые в условиях гор быстро выбывали из строя и разбивались
огнем противника. Потери в танках около 150 штук.
В этих условиях вытекает необходимость или прекратить опера-
цию 38-й армии, или, если будет Ваше решение, продолжать опе-
рацию, выделить необходимые силы и средства: два стрелковых кор-
пуса, пополнение, три боекомплекта боеприпасов для 38-й армии со
средствами усиления, 300 штук танков для восполнения потерь трех
танковых корпусов и четыре тысячи тонн авиационного горючего.
И. Конев. К. Крайнюков. В. Соколовский.
ч.	04.40.27.9.1944 г.»1
В конце октября 1944 г. я уехал из 38-й армии на командный
пункт фронта в Дембу для подготовки Висло-Одерской операции.
Во время обсуждения в Ставке плана этой операции И. В. Ста-
лин, несмотря на мои возражения, приказал передать 38-ю армию
в 4-й Украинский фронт на усиление как армию, хорошо изучив-
шую особенности войны в горах, и добавил, что взамен фронт
получит четыре укомплектованные армии: 6-ю армию В. А. Глуздов-
ского, 21-ю армию генерал-полковника Д. Н. Гусева, 52-ю армию
генерал-полковника К. А. Коротеева и 59-ю армию генерал-лейте-
нанта И. Т. Коровникова. Из Москвы я позвонил К. С. Москален-
ко и сообщил ему о решении Верховного Главнокомандующего
и о моем огорчении в связи с уходом 38-й армии из состава 1-го
Украинского фронта.
Карпатско-Дуклинская операция проводилась в то время, когда
Красная Армия завершала изгнание гитлеровских захватчиков за
пределы нашей Родины и выполняла великую историческую миссию
по освобождению народов Европы от фашистского ига. Главной
задачей операции было оказание боевой братской помощи сло-
вацкому народу в его вооруженной борьбе против гитлеровских
захватчиков. Операция имела крупное военно-политическое значе-
ние и явилась важным этапом в борьбе за освобождение Чехосло-
вакии.
Эта операция замечательна тем, что она ознаменовала собой
начало борьбы чехословацкого народа за новую Чехословакию, за
1 ЦАМО, ф. 132-А, оп. 11539, л. 119—121.
303
равноправие чешского и словацкого народов, воины которых вместе
сражались в рядах чехословацких соединений и партизанских отрядах,
она кровью скрепила дружбу народов Чехословакии и Советского
Союза. Участие в Карпатско-Дуклинской операции Чехословацкого
корпуса под командованием генерала Л. Свободы стало началом
объединения боевых патриотических сил, сражавшихся в составе
наших войск, с национально-освободительным движением на тер-
ритории Чехословакии. Чехословацкий корпус выступает здесь как
основа будущей народной армии республики.
38-я армия, 1-й Чехословацкий корпус, 1-я гвардейская армия
своим героическим наступлением вынудили немецко-фашистское ко-
мандование перебросить в Восточные Бескиды крупные силы. В сен-
тябре — ноябре 1944 г. вражеское командование держало в полосе
наступления 38-й армии 13 пехотных и 3 танковые дивизии, до
5 отдельных полков и 9 отдельных батальонов, всего около 18
дивизий.
Освободив значительную часть Словакии и оттянув на себя круп-
ные силы противника, наши войска оказали прямую помощь Словац-
кому национальному восстанию.
Советское правительство и военное командование постоянно помо-
гали словацким патриотам, перебрасывая в район восстания людей,
вооружение, боеприпасы, медикаменты, средства связи и др.
До второй половины октября 1944 года гитлеровцы не могли
добиться в Словакии решающего успеха. Лишь в 20-х числах ок-
тября они начали новое наступление на освобожденные районы.
Это совпало с периодом дождей в Карпатах, когда действия 38-й
армии и 1-го Чехословацкого корпуса были до крайности затруд-
нены.
Словацкое национальное восстание — героическая страница в исто-
рии народа, смело вставшего на вооруженную борьбу против гит-
леровских захватчиков. Это одно из выдающихся событий в борьбе
европейских народов против фашизма. Руководили восстанием ком-
мунисты.
Восстание по своему содержанию носило не только национально-
освободительный, но и классовый характер. Оно продемонстрировало
величайший подъем народного духа и гнева против фашистского
ига.
Знаменательным является и то, что в это время, спеша на по-
мощь словацким повстанцам, войска Красной Армии и в их со-
ставе части 1-го Чехословацкого армейского корпуса в СССР пе-
ресекли границу Чехословакии и начали массовое изгнание гитле-
ровцев с чехословацкой земли. Это яркий исторический пример —
Советский Союз, верный своему интернациональному долгу, оказывает
всестороннюю помощь повстанцам, выполняя свою освободительную
миссию до полного избавления Чехословакии от гитлеровского
рабства.
Карпатско-Дуклинская наступательная операция имела большое
политическое и оперативное значение.
В оперативно-стратегическом плане в Карпатско-Дуклинской опе-
304
рации войска левого крыла 1-го Украинского фронта — усиленная
38-я армия и Чехословацкий армейский корпус во взаимодействии
с 1-й гвардейской армией нанесли поражение крупной вражеской
армейской группе «Хейнрици», преграждавшей нам путь через Восточ-
ные Бескиды; завоевали карпатские перевалы, лишив гитлеровцев
стратегического рубежа, прикрывшего Чехословакию с востока. При
этом группа «Хейнрици» понесла тяжелые потери. Многие дивизии
были разбиты, и их остатки были сведены в боевые группы.
За сентябрь — октябрь, сражаясь в Карпатах, наши войска за-
хватили 31 360 пленных, 912 орудий и минометов, 40 танков и штур-
мовых орудий, а также много другого военного снаряжения.
Наступление 38-й и 1-й гвардейской армий из района Кросно
на Прешов и одновременное развитие наступления войсками 2-го
Украинского фронта на дебреценском и клужском направлениях
создавали угрозу окружения и разгрома всей карпатско-трансильван-
ской группировки врага. Это в свою очередь значительно способ-
ствовало нашему наступлению на Балканах.
Немецко-фашистское командование понимало, что наступление
советских войск в Восточных Бескидах создает угрозу для всего юж-
ного крыла их фронта. Поэтому оно вынуждено было перебрасывать
в район Дукли все возможные силы из тех ограниченных ресурсов,
которыми располагала группа армий «Северная Украина».
Я должен сказать, что сковывание крупных сил гитлеровской
армии в Карпатах не считалось основной задачей войск левого кры-
ла 1-го Украинского фронта. Нашей задачей было стремительное
наступление и соединение с повстанцами. Но сложные горные усло-
вия и ожесточенное сопротивление врага резко снизили темпы
нашего продвижения.
В условиях второй мировой войны операции в горах на само-
стоятельных направлениях были очень редки.
Наступать в горах без поддержки войск, действующих на приле-
гающих равнинных пространствах, было трудно, поэтому, имея воз-
можность решать стратегические и оперативные задачи широким
маневром, мы всегда стремились обходить горы. Наступление 38-й
армии 1-го Украинского фронта на отдельном операционном на-
правлении в сентябре — октябре 1944 года было, пожалуй, исклю-
чительным случаем, однако оно было оправдано политической целью
операции. В ходе операции выявились трудности боевых действий
войск в горах. Наступление приняло затяжной характер, однако опе-
рация не была прекращена, потому что в октябре — ноябре про-
тивник стянул сюда большие силы и сковывание их было признано
целесообразным.
Карпатско-Дуклинская операция является редким примером бое-
вого использования в горных условиях техники и организации при-
способленных для боевых действий в равнинных условиях.
Всего в наступлении 38-й армии в сентябре — ноябре 1944 го-
да участвовало пять стрелковых корпусов, артиллерийская дивизия
прорыва, три танковых корпуса, кавалерийский корпус и четыре
авиационных корпуса.
305
В Карпатско-Дуклинской операции на фронте 50—60 км в по-
лосе только 38-й армии 1-го Украинского фронта в сражении с
обеих сторон участвовало 30 дивизий, до 4 тысяч орудий, свыше
500 танков, около тысячи самолетов. Подобной концентрации войск
в горных условиях не было в истории войн.
Опыт Карпатско-Дуклинской операции показал, что войска обыч-
ной, так сказать, равнинной организации, в горных условиях Кар-
пат могут вести упорные бои. Военные действия в Карпатах дали
много нового в смысле целесообразности использования всех родов
войск в новой, сложной обстановке. Наряду с этим опыт войны
в горах ясно показал, что войска надо обучать с учетом особен-
ностей горного театра, надо снабжать их горным снаряжением,
облегченной боевой техникой, горным имуществом, особенно
транспортом, арттягачами и связью.
При подготовке и проведении Карпатско-Дуклинской операции
было много сложностей: на подготовку операции отводились крайне
сжатые сроки, наши войска устали после успешного завершения
Львовско-Сандомирской операции, боевые действия предстояло вести
в непривычных горных условиях. Своеобразие операции заключалось
в том, что во время ее проведения впервые на советско-германском
фронте вводился в действие 1-й Чехословацкий армейский корпус
как крупное союзное соединение. Кроме того, эта операция отли-
чалась и тем, что она требовала координации и взаимодействия
с повстанцами и партизанами.
Все эти трудности и особенности командование фронта и армии
должно было учитывать как при подготовке операции, так и в период
ее проведения.
Наши войска имели, несомненно, огромный боевой опыт, организо-
ванно и умело маневрировали, били врага в любой обстановке, но
в горах этого опыта было недостаточно.
Поэтому особое внимание при подготовке войск было обращено
на то, чтобы в короткий срок овладеть методами организации управ-
ления войсками и ведения боя в горах, научиться тактике ис-
пользования в горных условиях пехоты, артиллерии, танков, авиации.
Особые затруднения мы встретили при использовании артилле-
рии. Вот как описывает вопросы применения артиллерии командир
17-й артиллерийской дивизии прорыва С. С. Волкенштейн:
«17-я артдивизия, единственная приданная 38-й армии, имела на
вооружении не только гаубицы с крутой навесной траекторией, но
и пушечные батареи с пологой траекторией полета снаряда. Мы
сразу почувствовали резкое несоответствие наименьших прицелов
орудий (угол укрытия плюс медицинский запас над своими войсками)
и углов возвышения, полученных при определении дальности прице-
ла до обнаруженной цели (противника).
Обычно это несоответствие решалось так: перетаскивали батарею
на новую позицию — повыше; этим уменьшался угол ее укрытия.
А решать это было тоже не просто: не только колесные арттягачи,
но и один орудийный трактор «не брал» крутизну скатов горы;
приходилось впрягать в одно орудие по два трактора, а колеса
306
пушек толкали руками солдаты орудийных расчетов. Этим крайне
замедлялось передвижение батарей. Очень часто к такой новой о> не-
вой позиции снаряды подносили солдаты на себе, в своем вещевом
мешке за спиной. Все орудийные расчеты батарей напряженно ра-
ботали, чтобы успешно решить задачу хорошего ведения огня своей
батареи.
Пушечные батареи, несмотря на свой настильный огонь, очень
быстро научились поражать огневые точки противника с закрытых
позиций...»
Мы — командующий фронтом и командующий армией, военные
советы, командиры соединений и начальники штабов — при opiaiw-
зации управления должны были вскрыть причины медленных тем-
пов наступления, своевременно исправлять недостатки, принимать ре-
шения, базирующиеся на конкретном знании и учете особенностей
боевых действий в горах, а также морального и физического напря-
жения воинов.
Постоянное общение с командирами корпусов, дивизий и полков —
это норма поведения командарма при управлении боевыми действиями
в горах. Точное знание действий отрядов, стрелковых батальонов,
танковых частей, артдивизионов, саперов, авиации — залог успеха
в управлении боем.
Вот почему в этой операции К. С. Москаленко, я, члены Воен-
ного совета часто встречались с командирами корпусов, дивизий,
политработниками, а кое-где — с командирами полков и батальонов,
чтобы обменяться опытом, на месте вскрыть недочеты боя, принять
своевременные меры. Как правило, к концу дня мы с К. С. Мос-
каленко выезжали в корпуса, дивизии и проводили там разбор боя.
Причины неудачи в виде коротких приказов доводились до под-
разделений. Примеры удачных действий широко популяризировались.
Успехи в Карпатско-Дуклинской операции нам достались дорогой
ценой. Эта жестокая битва в горах выпала на долю войск 38-й
армии, 4-го гвардейского, 25-го, 31-го танковых корпусов, 1-го гвар-
дейского кавалерийского корпуса, 17-й артиллерийской дивизии про-
рыва, авиакорпуса 2-й воздушной армии и 1-го Чехословацкого
корпуса, входивших в состав 1-го Украинского фронта.
Вместе с нами со всей настойчивостью и напряжением воевали
и войска 1-й гвардейской армии под командованием генерал-пол-
ковника А. А. Гречко из состава 4-го Украинского фронта.
Я высоко ценю ту огромную организаторскую и оперативно-
боевую работу, которая тяжелым бременем легла на плечи коман-
дарма генерал-полковника К. С. Москаленко, членов Военного совета
генерал-майора А. А. Епишева, Ф. И. Олейникова, начальника шта-
ба армии генерал-майора В. Ф. Воробьева, командиров корпусов
генералов Л.Свободы, А. Л. Бондарева, С. М. Бушева, М. И. Глу-
хова, И. С. Шмыго, танкистов: генералов П. П. Полубоярова, Ф. Г. Ани-
кушкина, В. Г. Петрова, В. Е. Григорьева, командира 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса генерала В. К. Баранова, командиров авиа-
корпусов генералов В. Г. Рязанова, И. С. Полбина, П. П. Архан-
гельского, полковника М. Г. Мачина, командиров дивизий: генералов
307
Л. Д. Василевского, И. П. Говорова, И. А. Гусева, П. М. Доцен-
ко, А. Я. Киселева, С. И. Младенцева, В. В. Скрыганова; полков-
ников: Т. А. Андриенко, А. Ф. Васильева, А. С. Гальцева, И. П. Ели-
на, П. П. Косолапова, Г. С. Томиловского; командира 17-й артил-
лерийской дивизии прорыва генерала С. С. Волкенштейна.
События осени 1944 года явились важной вехой на великом
пути развития дружественных отношений между СССР и Чехо-
словакией. Совместные бои в Карпатах заложили прочный фунда-
мент послевоенного сотрудничества и дружбы наших народов,
которые ныне продолжают укрепляться на новой, социалистической
основе. Это целиком и полностью отвечает жизненно важным инте-
ресам наших стран, всего социалистического содружества.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОТ ВИСЛЫ ДО ОДЕРА
Двенадцатого января 1945 года войска 1-го Украинского фрон-
та, которым мне выпала честь командовать, приступили к
проведению Висло-Одерской стратегической наступательной
операции.
В этой крупнейшей операции бок о бок с нами действовал 1-й
Белорусский фронт под командованием маршала Г. К. Жукова.
Но я, вспоминая то время, естественно, буду останавливаться
преимущественно на том, что находилось непосредственно в поле
моего зрения, то есть на действиях 1-го Украинского фронта.
Я назвал 12 января, день начала операции, но, чтобы расска-
зать об этой операции действительно с самого начала, придется
вернуться на полтора месяца назад — к концу ноября 1944 года.
Тогда меня вызвали в Москву с планом операции, разработан-
ным командованием фронта. Я доложил его в Ставке Верховного
Главнокомандования И. В. Сталину в присутствии членов Государ-
ственного Комитета Обороны.
Я хорошо помню, как обстоятельно И. В. Сталин изучал этот
план. Особенно внимательно он рассматривал на карте Силезский
промышленный район. Здесь было огромное скопление предприя-
тий, шахт с мощным оборудованием, расположенным на земле, раз-
личного вида промышленных построек. Все это, вместе взятое, пред-
ставляло очень большие препятствия для маневренных действий
войск при наступлении.
Даже на карте масштабы Силезского района и его мощь вы-
глядели внушительно. Сталин, как я прекрасно понял, подчеркивая
это обстоятельство, показал пальцем на карту, обвел этот район
и сказал:
— Золото.
Сказано это было так, что, в сущности, не требовало дальней-
ших комментариев.
Для меня, как командующего фронтом, уже и без того было
ясно, что вопрос об освобождении Домбровско-Силезского промыш-
ленного района надо решать по-особому.
Надлежало принять все меры к предельно возможному сохра-
нению его промышленного потенциала, тем более что после осво-
бождения эти исконно польские земли должны отойти Польше.
309
И потому по нашему плану удары войск шли в обход этого района,
севернее и южнее его. Однако не скрою, когда Сталин так ве-
ско, значительно сказал: «Золото», я подумал, что следует еще
более внимательно и глубоко изучить все возможности не только
освобождения, но и спасения Домбровско-Силезского промышлен-
ного района.
Как тогдашние мои размышления реализовались в ходе операции,
я скажу позднее, но, во всяком случае, они наложили определенный
отпечаток на боевые действия войск.
План со стороны Ставки возражений не встретил и был целиком
одобрен. Не теряя времени, я вернулся на фронт. Началась под-
готовка к операции.
Прежде всего нам предстояло создать сильную ударную груп-
пировку на западном берегу Вислы, на так называемом сандомир-
ском плацдарме. По замыслу именно с этого плацдарма мы дол-
жны были прорвать хорошо организованную, прочную оборону
противника.
К тому времени сандомирский плацдарм был самым мощным
из всех наших плацдармов на Висле: он имел по фронту более
75 километров и 55 километров в глубину. Это давало нам воз-
можность разместить там довольно крупные силы.
Немцы, разумеется, понимали значение плацдарма и на протя-
жении длительного времени активно стремились спихнуть нас с него.
При этом использовались весьма внушительные танковые силы.
Мы планировали осуществить с этого плацдарма прорыв ши-
риной до сорока километров. Это само по себе говорило о разма-
хе задуманной операции. Большая первоначальная ширина прорыва
позволяла сразу же привести в движение крупные силы, не испы-
тывая тех неприятностей на флангах, которые неизменно возникают
при прорыве на более узком фронте.
Прорвав оборону немцев, войскам нашего фронта предстояло
наступать в общем направлении на Бреслау (Вроцлав), через Ра-
домско и Ченстохов, а частью сил — через Краков.
В этой операции мы должны были взаимодействовать с войсками
1-го Белорусского фронта, наступавшего правее.
Целью взаимодействия было окружение и уничтожение кельце-
радомской группировки противника, стоявшей перед стыком обоих
фронтов — перед правым крылом 1-го Украинского фронта и левым
1-го Белорусского. Впоследствии предполагалось, перейдя довоенную
германо-польскую границу, форсировать главными силами нашего
фронта реку Одер, а войсками левого крыла овладеть Силезским
промышленным районом.
Итак, оперативно-стратегические задачи, стоявшие перед 1-м Укра-
инским фронтом, были большие. Для решения их мы имели зна-
чительные силы. К этому времени у нас насчитывалось около 1,1
миллиона человек, 3244 танка и САУ, более 16 тысяч орудий и ми-
нометов, 2582 самолета. Мощь была большая, и фронт, распола-
гая такой мощью, способен был решить оперативно-стратегическую
задачу, которая перед ним стояла.
310
Чтобы дать представление о масштабах фронта, перечислю войска,
входившие в его состав, хотя и рискую обременить читателя доста-
точно длинным перечнем.
К началу Висло-Одерской операции в состав фронта входило
восемь общевойсковых армий: 5-я гвардейская генерал-полковника
А. С. Жадова, 21-я генерал-полковника Д. Н. Гусева, 52-я гене
рал-полковника К. А. Коротеева, 60-я генерал-полковника П. А. Ку-
рочкина, 13-я генерал-полковника Н. П. Пухова, 59-я генерал-лей-
тенанта И. Т. Коровникова, 3-я гвардейская генерал-полковника
В. Н. Гордова, 6-я генерал-лейтенанта В. А. Глуздовского; две танковые
армии: 3-я гвардейская генерал-полковника П. С. Рыбалко и 4-я
генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко; 2-я воздушная армия генерал-
полковника С. А. Красовского. Наконец, мы имели 4, 7, 31 и 25-й
отдельные танковые и механизированные корпуса, 1-й кавалерийский
корпус, артиллерийские корпуса прорыва, несколько артиллерийских
дивизий прорыва и целый ряд других соединений, которые трудно
перечислить здесь. Многие из них я буду упоминать дальше, по
ходу развития событий.
Готовя операцию, мы стремились творчески осмыслить опыт,
полученный на полях сражений. Нам очень хотелось не повторять
ошибок, о которых помнили, и добиться успеха ценой малой крови.
Это было очень важно еще и потому, что в предыдущих опера-
циях, по правде сказать, было немало случаев, когда прорыв обо-
роны противника проходил с большими трудностями и с большими
потерями. Главная причина тому — медленные темпы наступа-
тельных действий.
Поскольку главный удар наносился с сандомирского плацдарма,
основные подготовительные меры, предпринимавшиеся нами, пре,кде
всего связывались с ним. Плацдарм заранее был заполнен, мож-
но сказать, забит войсками.
Это, конечно, не было и не могло быть тайной для противни-
ка. Кому не ясно, что если одна сторона захватила такой большой
плацдарм, да еще на такой крупной реке, как Висла, то отсюда
следует ждать нового мощного удара. Уж если захвачен плацдарм,
то для того и захвачен, чтобы с него предпринимать дальнейшие
наступательные действия. Так что место нашего будущего прорыва
для противника не было секретом. И это следовало учитывать.
Мы предвидели жесточайшее сопротивление неприятеля и, чтобы
сразу избежать возможности двустороннего фланкирования огнем
и нашей ударной группировки, и тех соединений, которые потом
будут вводиться для развития успеха, решили прорывать оборону
врага на широком фронте.
Дальше предусмотрели такое построение ударной группировки,
чтобы сила нашего первоначального удара была максимальной
и обеспечила стремительный прорыв обороны уже в первый день.
Иначе говоря, мы хотели распахнуть ворота, через которые сразу
можно будет ввести танковые армии.
С их помощью тактический успех перерастет в оперативный,
который мы будем все больше и больше развивать, выводя танко-
311
вые армии на оперативный простор и развертывая прорыв как в глу-
бину, так и в стороны флангов.
Наступление с плацдарма включает в себя и ряд других осо-
бенностей, с которыми приходится считаться при планировании круп-
ной операции. Оно требует большой инженерной подготовки:
достаточного количества переправ, хороших укрытий для войск;
организации противовоздушной обороны, чтобы ударная группировка
еще в исходном положении не оказалась под ударами вражеской
авиации.
Все меры боевого обеспечения были в особенности необходимы
здесь, на сандомирском плацдарме: он лежал на главном, берлин-
ском, стратегическом направлении и, образно говоря, являлся ре-
вольвером, нацеленным прямо в логово врага, как мы в то время
все, от солдата до генерала, называли Берлин.
Немецко-фашистское командование отлично это понимало, внима-
тельно и настороженно следило за плацдармом, принимало меры
к тому, чтобы не допустить наших успешных наступательных дейст-
вий. Это зафиксировано в ряде его документов. В частности, до
начала нашего наступления были подтянуты к плацдарму крупные
резервы. Часть их — 16-я и 17-я танковые, 10-я и 20-я мотори-
зованные дивизии — была размещена в непосредственной близости
от плацдарма, иначе говоря, в тактической зоне обороны против-
ника. Как выяснилось впоследствии, это оказалось просчетом не-
мецко-фашистского командования.
Операция должна была начаться в срок, точно назначенный Став-
кой Верховного Главнокомандования, 20 января (на самом деле
она началась 12 января, но об этом будет сказано дальше). Ме-
теорологические прогнозы почти исключали возможность приме-
нения авиации в первый день, поэтому планировался прорыв без
поддержки с воздуха — силами мощной артиллерийской группировки
и большого количества танков. На плацдарме были сосредоточены
не только танковые армии, предназначенные для развития прорыва,
но и большое количество танков для непосредственной поддержки
пехоты и участия в боевых действиях в составе ее первых эше-
лонов.
Разумеется, это не было каким-то открытием: насыщение боевых
порядков пехоты танками непосредственной поддержки — дело впол-
не закономерное и не раз проверенное в ходе войны. Более того,
оно предусматривалось еще нашими довоенными уставами и на-
ставлениями. Но желание и возможности — разные вещи. Были
времена, когда нашей пехоте приходилось наступать с помощью
одной артиллерии, совсем без танков; бывало и так, что танков
не хватало и приходилось в каждом конкретном случае решать,
как их использовать — в качестве непосредственной поддержки пе-
хоты или более массированно, в кулаке, для развития прорыва.
А теперь вот наступило время, когда мы благодаря упорной, само-
отверженной работе нашего тыла, нашего рабочего класса имели
достаточное количество танков и для того, чтобы насытить ими
боевые порядки пехоты, и для того, чтобы иметь их в качестве
312
мощных кулаков — танковых армий и корпусов, способных разви-
вать прорыв на большую оперативную глубину.
Готовя прорыв, мы делали ставку и на мощный артиллерий-
ский удар. Чтобы тщательно его подготовить, командование фронта,
командующие армиями, командиры корпусов и дивизий и соответ-
ствующие командующие артиллерией провели тщательнейшую реког-
носцировку всего участка прорыва. Мы, командование фронта, ко-
мандармы, комкоры, комдивы, командиры полков, вместе с артил-
леристами и авиаторами буквально ползком обследовали весь пе-
редний край, намечая основные объекты атаки.
Не удержусь от того, чтобы не сказать здесь, что, по моему
глубокому убеждению, такая рекогносцировка местности, когда по-
рой приходится и ползать по-пластунски, ни в коей мере не всту-
пает в противоречие с оперативным искусством. Некоторые теоре-
тики, склонные возвышать оперативное искусство, считают, что
черновая работа на местности — это, так сказать, удел команди-
ров низшего звена, а не операторов. Мне же кажется, что тща-
тельная подготовка на местности и последующее претворение тео-
ретических постулатов на практике превосходно сочетаются. Опе-
рация, о которой я веду речь, в этом отношении как раз очень
показательна.
После ряда тщательных рекогносцировок Военный совет фронта
обстоятельно рассмотрел весь план артиллерийского наступления.
В совещании участвовала целая плеяда превосходных артиллери-
стов — и наших, фронтовых, и из приданных нам частей. В их
числе такие маститые генералы, как командиры артиллерийских
корпусов прорыва П. М. Корольков и Л. И. Кожухов, люди с очень
высокой подготовкой и громаднейшим опытом, а также закаленные
во многих наступлениях командиры артиллерийских дивизий проры-
ва В. Б. Хусид, С. С. Волкенштейн, Д. М. Краснокутский, В. И. Ко-
фанов и другие.
Вспоминая совещание, сам удивляюсь тому, как в течение одного
дня мы сумели обсудить такое количество сложнейших вопросов.
Впрочем, в ту пору мы не знали семичасового дня, и, по существу,
если говорить о рабочих днях в современном понимании, то сове-
щание наше было примерно трехдневным.
Мы стремились так спланировать артиллерийское наступление,
чтобы всей мощью огня сплошь подавить всю тактическую зону
обороны противника и его ближайшие оперативные резервы прак-
тически на глубину восемнадцать — двадцать километров. К этому
времени у нас были собраны точные разведывательные данные, вся
оборона противника заранее сфотографирована, а изменения, про-
исходившие там в последнее время, тотчас же фиксировались.
Коротко говоря, на занимаемой немцами территории была намечена
зона глубиной 18—20 километров для подавления противника огнем
артиллерии с полной нормой по всем артиллерийским выкладкам.
Есть такой расчет, которым я не хочу затруднять читателей,
сколько нужно выпустить снарядов таких-то калибров для надежного
подавления такой-то территории. Так вот, мы рассчитали все это
313
в полном соответствии с артиллерийской премудростью, на что
немцы потом, разумеется, горько сетовали.
Но совещание совещанием, оно как бы дало общий контур пла-
нирования. Однако это планирование предстояло еще довести до
самых низов, вплоть до полковых артиллерийских групп. Мы не
чурались вникать во все детали, считая, что раз у старших артил-
лерийских начальников накопился достаточно большой и ценный
опыт, так надо, чтобы этот опыт был воспринят в дивизионах и бата-
реях и чтобы он дошел, как говорится, до корня. И при этом дошел
не в виде общих указаний, а как опыт конкретный, практический.
С этой целью в ходе подготовки к наступлению старшие артил-
лерийские начальники учили людей на огневых позициях в конкрет-
ных условиях, на конкретной местности и не стеснялись этого.
Мы не считали, что кто-то кого-то здесь подменяет. Речь шла не
о подмене командования (командовать в бою будут те, кому это
положено), а о научном — не боюсь употребить это слово в усло-
виях войны — использовании всего накопленного коллективного
опыта.
В хорошо организованном артиллерийском наступлении мы виде-
ли воплощение мощи нашей армии. Мы полагали, все, что сделаем
огнем вместо штыка,— все это будет нашим большим преимуществом
и убережет войска от лишних потерь. Значит, есть прямой смысл,
не покладая рук, не жалея ни времени, ни труда, работать
и работать над подготовкой артиллерийского наступления. В конце
концов, если брать моральную сторону дела, такая работа была
в условиях войны специфическим выражением заботы о человеке
в той максимальной мере, в какой вообще слова «забота о чело-
веке» совместимы со словом «война».
Говоря о подготовке артиллерийского наступления, не могу не
упомянуть о положительной роли в этой работе командования
артиллерии фронта, и особенно о начальнике штаба артиллерии
фронта полковнике Скробове. Начав войну командиром дивизиона,
он вырос в отличного плановика, штабного оператора, внушавшего
уважение всем, с кем он имел дело, своей распорядительностью,
большой штабной культурой, соединенной с солдатской четкостью.
Все разработанные в армиях планы артиллерийского наступления
были проверены и утверждены мною. Я всегда вникал со всей
возможной для меня обстоятельностью в артиллерийские вопросы.
Может быть, тут сказывалась и профессиональная привязанность
к артиллерии (когда-то, еще в старой армии, я был солдатом-артил-
леристом), но главное, конечно, был опыт и мирного, и военного
времени. Оценивая огромные возможности нашей артиллерии, я стре-
мился всегда, когда это мог, максимально использовать их.
Чтобы читатель представил себе масштабы подготовительной
работы, предшествовавшей артиллерийскому наступлению, добавлю,
что на всем участке будущего прорыва для каждого командира
батареи и командира роты были изготовлены специальные карты-
бланковки с нанесенными на них разведывательными данными
о противнике. Карта-бланковка — это копия с карты, но только
314
с целым рядом дополнительных деталей. Теперь на каждую такую
бланковку были нанесены все инженерные укрепления противника,
вся его система огня, все объекты атаки на данном участке.
В принципе это давало артиллеристам возможность стрелять так,
чтобы ни один снаряд не был израсходован по пустому месту.
Точно так же командир стрелковой роты имел полное представле-
ние об инженерных и огневых препятствиях, которые ему могут
встретиться. Карты-бланковки составлялись на всю глубину такти-
ческой зоны обороны противника. Это давало возможность и артил-
леристам, и пехотинцам видеть все, что было перед ними у про-
тивника, примерно на десять километров.
Несколько слов об инженерной подготовке плацдарма. Она была
проведена с большой затратой сил и средств всех войск фронта.
Для характеристики масштаба этой работы, пожалуй, есть смысл
привести несколько цифр.
На плацдарме было отрыто полторы тысячи километров траншей
и ходов сообщения; построено 1160 командных и наблюдательных
пунктов; подготовлено 11 тысяч артиллерийских и минометных по-
зиций, 10 тысяч землянок и разного рода укрытий для войск; про-
ложено заново и приведено в порядок больше 2 тысяч километров
автомобильных дорог в расчете на то, чтобы к началу наступления
на каждую дивизию и каждую танковую бригаду имелось по две
дороги. Это позволяло избежать пробок. Кроме того, инженерные
войска навели через Вислу 13 мостов и организовали три паромные
переправы большой грузоподъемности. К этому стоит добавить, что
для предполагавшегося нами маскировочного маневра инженерные
войска изготовили 400 макетов танков, 500 макетов автомашин
и 1000 макетов орудий.
Руководивший всем этим начальник инженерных войск фронта
генерал Иван Павлович Галицкий показал себя, говоря без всяких
преувеличений, истинным мастером своего дела. Работал он с вдох-
новением и подлинно новаторской смелостью.
Подготовка операции шла по всем направлениям. С командую-
щими армиями и командирами корпусов и дивизий мы провели
штабные учения-игры; для уточнения вопросов будущего взаимодей-
ствия армий, участвовавших в прорыве, начальник штаба
фронта Василий Данилович Соколовский организовал специальные
штабные учения со средствами связи; в армиях, корпусах и диви-
зиях прошли сборы с командирами частей и подразделений; в ча-
стях — тактические учения с боевой стрельбой. Были специально
подготовлены штурмовые батальоны, оснащенные всем необходимым
для прорыва обороны противника: танками, орудиями, минометами.
Батальонам были приданы большие группы саперов.
Штурмовым батальонам с самого начала предстояло задать тон
в атаке, соответственно этому подбирались в них и командиры —
опытные и решительные офицеры. Надо сказать, что выбирать было
из кого. К началу сорок пятого года почти все наши комба-
ты являлись офицерами военного времени. Многие из них выросли
из солдат, сержантов, возвратившихся после ранений на фронт.
315
За плечами у них была не одна боевая операция. Командиров
батальонов без серьезного боевого опыта у нас к тому времени
вообще не встречалось.
На мой взгляд, звено комбатов и командиров полков — это основ-
ное офицерское звено, решающее успех атаки, атакующие же ба-
тальоны — главная ее сила. И отбор людей в этом звене (я говорю
здесь уже не только о штурмовых батальонах, а в целом о звене
комбатов) мы постарались провести особенно тщательно.
Должен заметить, что, по моим наблюдениям, наши кадровые
военные органы работали в условиях войны так, что этому не грех
поучиться и в мирное время. Не говорю уже о том, что война
сама отбирает кадры. Но к этому вопросу я еще вернусь.
Готовилась артиллерия, готовилась пехота, готовились танкисты
и авиация. Танковые войска занимались огневой подготовкой эки-
пажей, отрабатывали стрельбу с ходу, стремительность действий,
подвижность и маневренность в бою.
Вспоминаю учения, организованные командующим 4-й танко-
вой армией генерал-полковником Лелюшенко. Отрабатывались стрель-
бы танков с ходу и уничтожение неприятельских машин. Стрельба
шла не по макетам, а по настоящим, захваченным в боях здесь же,
на сандомирском плацдарме, «тиграм» и даже по так называемым
«королевским тиграм».
В этот период немало забот выпало, разумеется, и на долю полит-
работников. Члены Военного совета фронта К. В. Крайнюков
и Н. Т. Кальченко, начальник политуправления фронта Ф. В. Яшеч-
кин постоянно находились в войсках и не только участвовали в под-
готовке, связанной непосредственно с военной стороной операции,
но и решали на месте очень широкий комплекс вопросов, отно-
сящихся к морально-политической подготовке личного состава.
Мы учитывали, что в ходе операции нам предстоит вступить
на территорию противника, принесшего столько горя нашему народу
и совершившего столько зверств на советской территории. Поэтому
в воспитательной работе появилась своя специфика, пренебрегать
которой было бы крайне неразумно.
К кругу вопросов, вставших перед нами, относилось и мате-
риально-техническое обеспечение всех войск. Этим много занимался
член Военного совета Н. Т. Кальченко вместе с начальником тыла
фронта генерал-лейтенантом Н. П. Анисимовым.
К началу операции железные дороги в тылу фронта были вос-
становлены и работали вполне удовлетворительно, а также проведе-
ны большие работы по ремонту техники и автотранспорта. К вой-
скам подвезено необходимое количество боеприпасов, горюче-
смазочных материалов и продовольствия. Запасы снарядов и мин
всех калибров составили у нас четыре боевых комплекта. Авто-
бензина имелось больше пяти заправок, авиабензина девять запра-
вок, дизельного топлива четыре с половиной заправки. Всех этих
материальных средств, с учетом их пополнения, было достаточно
для осуществления крупной операции на большую глубину.
Учитывая трудности переброски грузов через Вислу и планируе-
316
мый уже в первый день операции большой расход боеприпасов,
до половины всех боеприпасов было сосредоточено на сандомир-
ском плацдарме в полевых складах.
В ходе воспоминаний мне придется рассказывать еще о несколь-
ких наступательных операциях крупного масштаба. Тогда я не буду
излагать во всех подробностях ход и объем подготовки к ним.
Здесь же, говоря о первой из таких операций, хочу просто дать
представление читателю о размахе и трудоемкости подготовительной
работы. Вполне возможно, что кому-нибудь это изложение покажется
несколько сухим, но ведь война состоит не из одних сражений
и боев. В ней есть и паузы между операциями. Содержание так
называемых оперативных пауз (и то, что сделано во время них,
и то, что осталось несделанным) во многом определяет исход бое-
вых действий.
Но вернемся к последовательному изложению событий.
Сроки наступления приближались. Нам предстояло пройти от
Вислы до Одера, на глубину до 500 километров. Противник забла-
говременно подготовил на этом пути семь оборонительных полос.
Большая часть их проходила по берегам рек Нида, Пилица, Варта,
Одер, которые сами по себе являлись преградами. Три из этих по-
лос обороны занимали войска неприятеля. За спиной врага был
Берлин: выбора уже не оставалось. Не устоять — значит подписать
себе смертный приговор. Мы понимали это, и твердая решимость,
несмотря ни на что, опрокинуть противника сказывалась на тща-
тельности нашей подготовки к наступлению.
Наступило 9 января. До начала операции осталось 11 дней.
Все основное сделано, но, конечно, как всегда перед большими
событиями, дел еще невпроворот.
9 января мне позвонил по ВЧ исполнявший обязанности на-
чальника Генерального штаба А. И. Антонов и сообщил, что в свя-
зи с тяжелым положением, сложившимся у союзников на западном
фронте в Арденнах, они обратились к нам с просьбой по возмож-
ности ускорить начало нашего наступления; после этого обращения
Ставка Верховного Главнокомандования пересмотрела сроки начала
наступательной операции. 1-й Украинский фронт должен начать
наступление не 20, а 12 января. Антонов говорил от имени Ста-
лина. Поскольку операция уже была одобрена Ставкой и полностью
спланирована, никаких изменений, кроме срока, и никаких вообще
иных принципиальных вопросов в этом разговоре не возникло.
Я ответил Алексею Иннокентьевичу, что к новому сроку, установ-
ленному Ставкой, фронт будет готов к наступлению.
Не хочу задним числом ни преувеличивать, ни преуменьшать
трудностей, вставших тотчас же перед нами в связи с передвиж-
кой срока. В основном мы были готовы к операции, потому-то
я так, не колеблясь, и ответил Антонову. Но восемь с лишним
суток, которых нас лишили в один миг, надо было восполнить
напряженнейшей работой, уложив всю ее в оставшиеся двое с по-
ловиной суток. Чтобы довести подготовку до конца, от командования
всех степеней потребовалась огромная организаторская работа.
317
В последние месяцы мы получили пополнения, обучавшиеся пе-
ред самым наступлением. Была развернута целая программа учений.
Теперь эту программу пришлось на ее заключительном этапе свер-
тывать, сокращать, что было, разумеется, нелегко. Выяснились и мно-
гие другие недоделки, которые устранялись в исключительно ко-
роткие сроки.
Словом, те 8 суток, что у нас взяли, по правде говоря, были
нам крайне необходимы. Но это необходимое время брали у нас
для того, чтобы помочь союзникам, и мы на фронтах (я говорю
о своем фронте, но думаю, что такая же картина была и всюду)
понимали, что передвижка продиктована соображениями общего
стратегического порядка и, значит, на нее надо пойти. Как коман-
дующий фронтом я был внутренне согласен с решением, принятым
Ставкой.
Помимо всего прочего перенос срока наступления не радовал
нас из-за метеорологических прогнозов. На вторую декаду января
прогноз был более благоприятным, чем на ближайшие дни. Гото-
вясь начать наступление 12 января, мы уже должны были счи-
таться как с реальностью с тем, что из-за непогоды придется
подавлять немецкую оборону одной артиллерией, без авиации.
Вспоминая об этом, не могу удержаться от невольного заме-
чания о том, сколько места в своих планах отводили метеоро-
логии наши союзники и как они ставили в зависимость от погоды
сроки открытия второго фронта. Вспоминается это, очевидно, по
контрасту. Что касается нас, то решение Ставки предполагало:
в сложившихся обстоятельствах нам с метеорологией считаться
не придется.
Хочу тут же заметить, что опыт Великой Отечественной вой-
ны вообще дает немало примеров осуществления крупных опера-
ций в непогожие дни и недели, в частности в условиях весен-
ней распутицы. В ряде случаев непогода даже помогала нам.
В самом деле, сложная метеорологическая обстановка порож-
дает трудности не только для тебя, но и для противника. Взять
хотя бы Уманско-Ботошанскую операцию 2-го Украинского фронта
весной 1944 года на Правобережной Украине. На дорогах — сплош-
ная, непролазная грязь. С трудом двигались даже танки. Гусеницы
вязли в месиве и наматывали грязь на себя так, что потом она
отрывалась буквально пластами. По существу, танки ползли на
днище, юзом. На что уж безотказный самолет У-2, и тому при-
шлось туго. В начале операции я еще летал на нем, а потом пересел
на танк: как ни медленно, а все-таки он продвигался. Встала вся
техника. Снаряды подносили на руках. И тем не менее в таких
условиях мы проводили операцию, не снижая темпов наступления.
Немцы в этой операции были не просто разгромлены, а бежали
с Украины «голые» — без артиллерии, без танков, без автотранс-
порта. Они уходили от нас на волах, на коровах, пешком, бро-
сив все.
Не знаю даже, как точнее сказать: были мы в ладах или не
в ладах с метеорологией. Вернее сказать, мы с ней ладили и про-
318
водили свои операции и зимой, и весной, и в ненастье, и в непо-
году, и, как правило, с успехом для нашего оружия.
Между прочим, на эту тему есть одно любопытное высказывание
Гитлера. Оно содержится в изданных в Западной Германии сте-
нографических записях бесед, происходивших в его главной кварти-
ре. В декабре 1942 года во время одного из докладов о поло-
жении на южном участке восточного фронта и об опасности вы-
садки нашего десанта в Крыму Иодль в ответ на вопрос Гитлера,
возможна ли высадка, заявил, что высаживаться в такую погоду
вообще нельзя. Однако сам Гитлер засомневался. «А русские могут,
они пройдут,— возражал он Иодлю.— При снегопаде и прочих ве-
щах мы не смогли бы высадиться, я согласен. А от русских можно
этого ожидать».
Деталь довольно выразительная.
Но возвращаюсь к повествованию о Висло-Одерской операции.
До наступления оставалось уже немного времени. Помимо дру-
гих приготовлений мы занялись серьезным маскировочным, дез-
ориентирующим противника мероприятием, решив продемонстриро-
вать сосредоточение крупной танковой группировки на левом крыле
фронта. И с этой целью направили туда те макеты танков, само-
ходных установок и орудий, о которых я упоминал раньше. Все они
были сосредоточены в армии генерала Курочкина, на восточном
берегу Вислы, откуда немцы могли ждать удара на Краков.
Не буду утверждать, что благодаря этим мероприятиям опера-
тивной маскировки нам удалось обеспечить полную тактическую
внезапность на действительном направлении главного удара с сан-
домирского плацдарма. Однако некоторую положительную роль наш
маскировочный маневр сыграл.
Несмотря на скверные метеорологические условия, разведыватель-
ная авиация противника произвела довольно большое количество вы-
летов в район ложного сосредоточения. В последние двое суток перед
наступлением немцы совершили больше 220 артиллерийских налетов,
и как раз по районам, где были установлены наши макеты орудий.
В тылу немцы произвели перегруппировку сил 17-й армии;
отдельные ее соединения были оттянуты на юг. И, забегая впе-
ред, скажу, что уже в ходе наступления гитлеровцы не решились
перебросить с юга на север часть сил 17-й армии. Видимо, они
все еще допускали возможность нашего дополнительного удара с то-
го направления.
Наконец пришло и 12 января 1945 года.
С ночи я выехал на плацдарм, на наблюдательный пункт фрон-
та. Это был небольшой фольварк, расположенный на опушке ле-
са, в непосредственной близости к переднему краю. В одной из
комнат окно выходило прямо на запад, откуда можно было наблю-
дать. Кроме того, рядом оказалась небольшая высотка, на кото-
рой мы установили систему наблюдения и управления. Туда мож-
но было перебраться в случае обстрела. Но стояла зима, сидеть
319
Висло-Одерская
320
операция
321
непрерывно на наблюдательном пункте в траншее не было никакой
нужды, тем более что с самого фольварка открывался хороший
обзор.
Начало артиллерийского удара было назначено на пять часов
утра. Предполагая, что, как это уже не раз бывало за войну, про-
тивник с целью сохранения своих сил может перед началом нашего
наступления отвести войска в глубину обороны, оставив на время
артподготовки на переднем крае только слабое прикрытие, мы решили
провести разведку боем силами передовых батальонов.
Разведка боем — дело известное и не новое: она проводилась пе-
ред началом наступления во многих других операциях. Однако мы
учитывали, что уже сложился известный шаблон, к которому про-
тивник привык и против которого нашел «противоядие». Шаблон
заключался в том, что разведку боем проводили обычно за сутки до
наступления, а потом собирали и обобщали полученные данные,
соответственно им занимали исходное положение и на следующий
день начинали наступление.
На этот раз решили поступить иначе: не дать противнику вновь
организовать свою оборону после нашей разведки боем. Нанести
по неприятелю короткий сильный артиллерийский удар, сразу вслед
за этим бросить в разведку боем передовые батальоны и, если обна-
ружится, что противник остался на месте, не оттянул свои войска,
тут же обрушиться всей мощью артиллерии на неприятельские пози-
ции. Таков был план действий. А если бы оказалось, что гитлеровцы
отвели свои части, то мы, не тратя снарядов по пустому месту, сразу
бы перенесли огонь в глубину, туда, где остановился противник,
отведенный с первой или второй позиции.
Помимо естественного желания видеть своими глазами начало на-
ступления я приехал на наблюдательный пункт фронта и для того,
чтобы на месте принять необходимые решения в том случае, если
действия передовых батальонов покажут, что противник отошел.
Неприятель мог отойти на разную глубину, вплоть до такой,
при которой потребовалась бы передвижка части групп артиллерии
и, значит, какая-то пауза. Словом, могла возникнуть ситуация, при
которой мне, как командующему фронтом, пришлось бы принимать
срочные решения, желательно с проверкой на местности, чтобы
тут же безошибочно дать соответствующие указания.
Наблюдательный пункт, выдвинутый в непосредственную близость
к боевым порядкам и обеспеченный всеми средствами связи и управ-
ления, был для этого самым подходящим местом. Мы приехали
на наблюдательный пункт вместе с членами Военного совета гене-
ралами Крайнюковым и Кальченко и начальником штаба фронта
генералом Соколовским.
Ровно в пять утра после короткого, но мощного артиллерийского
удара передовые батальоны перешли в атаку и быстро овладели
первой траншеей обороны противника. Уже по самым первым до-
несениям стало ясно, что враг никуда не отошел, что он находи-
тся здесь, на месте, в зоне воздействия всех запланированных нами
ударов артиллерии.
322
Артиллерийский удар при всей своей краткости был настолько
сильным, что создал у неприятеля впечатление начала общей артил-
лерийской подготовки. Приняв действия передовых батальонов за
общее наступление наших войск, фашисты попытались всеми своими
огневыми средствами остановить его.
На это мы и рассчитывали. Передовые батальоны, заняв первую
траншею, залегли между первой и второй. Именно в этот момент
началась артиллерийская подготовка. Она продолжалась час сорок
семь минут. И была такой мощной, что, судя по целому ряду
трофейных документов, противнику почудилось, будто длилась она
не менее пяти часов.
Начав артиллерийскую подготовку, мы вопреки обыкновению не
оттянули назад передовые батальоны, занявшие первую вражескую
траншею. Каждая батарея была привязана на местности по ко-
ординатам от общей геодезической сетки, так что мы действовали
с расчетом, как говорят, стараясь попасть комару в глаз. На картах
у всех артиллерийских наблюдателей и командиров батарей
имелось точное начертание первой траншеи, уже захваченной нами,
и положение второй траншеи, где еще находились немецко-
фашистские войска.
От артиллеристов требовалось только одно — точная работа. И они
ни разу не ошиблись. Во всяком случае, на сей раз на всем фронте
наступающих войск никто не подал тревожного сигнала: «Пре-
кратите, вы ведете огонь по своим».
А прогнозы метеорологов подтвердились полностью, и даже
с лихвой. Не только в темноте, когда началась артиллерийская
подготовка, но и потом, когда уже рассвело, видимости фактически
не было никакой. С Неба хлопьями валил густой снег, словно
погода специально позаботилась о том, чтобы создать нам допол-
нительную маскировку. Когда спустя несколько часов после начала
йаступления мимо нашего наблюдательного пункта в прорыв входила
танковая армия Рыбалко, машины были так замаскированы густым
снегом под общий фон местности, что их можно было различить
только потому, что они двигались.
Разумеется, такая погода имела свои минусы. Что хорошо для
маскировки, то плохо для наблюдения. Но все было заранее так
тщательно подготовлено и сориентировано, что ни во время артил-
лерийской подготовки, ни во время прорыва, ни во время ввода
в прорыв танковых армий не возникло никакой путаницы. Все
наши планы в этот день выполнялись с особой пунктуальностью,
которая, надо сказать, не так-то часто достижима на войне. Именно
потому я с особенным удовольствием вспоминаю тот знаменатель-
ный день прорыва.
Во время нашей артподготовки вражеские войска, в том числе
и часть резервов, располагавшихся в тактической зоне обороны,
или, проще говоря, придвинутых слишком близко к фронту, попали
под мощный артиллерийский удар, были деморализованы и утра-
тили способность выполнять свои задачи.
Взятые в плен в первые часы прорыва командиры немецко-фа-
323
шистских частей показали, что их солдаты и офицеры потеряли
всякое самообладание. Они самовольно (а для немцев это, надо
прямо сказать, не характерно) покидали свои позиции. Немецкий
солдат, как правило — и это правило подтверждалось на протяжении
всей войны,— сидел там, где ему приказано, до тех пор, пока не
получал разрешения на отход. Но в этот день, 12 января, огонь
был столь беспощадным и уничтожающим, что оставшиеся в живых
уже не могли совладать с собой.
Управление и связь в частях и соединениях противника пол-
ностью нарушились. Но для нас это не было случайностью: мы
и это спланировали, заранее выявив все наблюдательные и команд-
ные пункты противника. По ним, по всей системе управления и свя-
зи мы били специально и в первые же минуты артиллерийского
огня и ударов авиации накрыли их. Наша авиация нанесла удар
и по командному пункту немецкой 4-й танковой армии, которая
противостояла нам на участке прорыва.
Анализируя эту операцию, военные историки из ФРГ склонны,
как, впрочем, и в ряде других случаев, валить ответственность за
свои неудачи на одного Гитлера. Они обвиняют его в том, что
он приказал разместить резервы, в том числе 24-й танковый кор-
пус, в непосредственной близости к фронту, в результате чего эти
резервы якобы сразу же попали под наш мощный огневой удар
и понесли крупные потери.
Допускаю, что в данном случае военные историки отчасти правы.
Поскольку 4-я танковая армия держала оборону на важном опе-
рационном направлении, прикрывавшем дальние подступы к Берли-
ну, не исключено, что Гитлер, исходя из собственных представле-
ний о том, как нужно обеспечивать устойчивость войск, действительно
требовал придвижки резервов вплотную к фронту. Во всяком слу-
чае, по моим наблюдениям, сложившимся в ходе войны, такое не-
грамотное размещение оперативных резервов, как в этой операции,
для немецко-фашистского генералитета не характерно. С точки зре-
ния элементарных требований военного искусства — это чистая про-
фанация.
Однако Гитлер виноват тут частично, а всю остальную долю
вины мы берем на себя. Резервы немцев были расположены все-
таки не на переднем крае, а в тылу. И не будь наша артподготовка
проведена с такой плотностью и на такую глубину, они не понесли
бы в первые же часы катастрофических потерь.
Чтобы хоть как-нибудь задержать дальнейшее продвижение наших
войск, гитлеровское командование начало поспешно отводить остат-
ки своих разбитых частей на вторую полосу обороны. Отвод про-
исходил под непрерывным огнем нашей артиллерии, и противник
нес все новые и новые потери. Вообще говоря, гитлеровское коман-
дование поступило правильно, быстро приняв решение на отвод
всего, что еще уцелело. И все же ему мало что удалось спасти
из тех войск, которые противостояли нам на участке прорыва в пер-
вой полосе обороны.
324
Часа через два после окончания артиллерийской подготовки, когда
пехота вместе с танками сопровождения рванулась вперед, я объе-
хал участок прорыва. Все кругом было буквально перепахано, осо-
бенно на направлении главного удара армий Жадова, Коротеева
и Пухова. Все завалено, засыпано, перевернуто. Шутка сказать, здесь
на километр фронта, не считая пушек и минометов мелких калиб-
ров, по противнику били 250—280, а кое-где и 300 орудий. «Моща!» —
как говорят солдаты.
3-я гвардейская армия Гордова (частью сил), 13-я армия Пухо-
ва, 52-я Коротеева, 5-я гвардейская Жадова за первый день боев
продвинулись на глубину от 15 до 20 километров и, прорвав глав-
ную полосу обороны немцев, расширили прорыв в сторону флангов
влево и вправо от 40 до 60 километров.
Это успешное продвижение общевойсковых армий и расширение
ими прорыва дало возможность нам уже к середине первого дня
ввести в пробитую брешь танковые армии Рыбалко и Лелюшен-
ко. Нельзя было позволить противнику организовать контрудар
находившимися у него в резерве двумя танковыми и двумя мотори-
зованными дивизиями. Частично они попали под воздействие нашего
дальнего артиллерийского огня, но тем не менее представляли
довольно серьезную силу.
Противник намеревался ударить по первому эшелону наступаю-
щих армий еще до ввода в прорыв наших танковых сил — ударить,
смять и воспрепятствовать этому вводу. Но суть нашего плана в том
и состояла, чтобы не дать им этого сделать. К тому моменту,
когда немецко-фашистские танковые и моторизованные дивизии
изготовились для удара, в зоне их расположения появились пере-
довые части наших танковых армий.
Ввод танковых армий в огромные, пробитые для них ворота
проходил спокойно, безболезненно и организованно. И противник,
сунувшись своими танковыми войсками из района южнее Кельце,
напоролся на наши танки.
По поводу того, когда своевременно и когда преждевременно
вводить в прорыв танковые соединения, в военно-исторической нау-
ке сломано много копий. Разные мнения на этот счет были и во
время войны. Было и у меня свое мнение. И в сорок третьем,
и в сорок четвертом, и в сорок пятом году в состав фронтов,
которыми я командовал, неизменно входили танковые армии, тан-
ковые и механизированные корпуса, и на основании опыта у меня
выработался определенный подход к этому вопросу.
Я считал, что Ставка под давлением некоторых танковых на-
чальников проявляла ненужные колебания, когда дело касалось ввода
танковых армий в прорыв. Объяснялось это боязнью — добавлю,
порой чрезмерной — подвергнуть танковые войска большим потерям
в борьбе за передний край и за главную полосу обороны против-
ника.
Иногда Ставка прямо вмешивалась и сама назначала сроки ввода
танков. Из этого, разумеется, ничего хорошего не получалось,
потому что, когда оттуда, сверху, начинают жестко указывать,
325
на какой день и в котором часу ты должен вводить в прорыв
танки, это зачастую настолько не совпадает с конкретной обста-
новкой на фронте, что, как правило, спущенный сверху график гро-
зит обернуться неудачей.
На практике обстановка, складывавшаяся в операциях, бывала
крайне разнообразной, и, принимая решение, приходилось учитывать
на месте факторы, заранее и издалека учету не поддающиеся. Тут
поистине нет и не должно быть места шаблону.
Наиболее интересный ввод в прорыв танковых войск связан в моей
памяти с Львовско-Сандомирской операцией в июле 1944 года. Гор-
ловина прорыва, пробитого артиллерией и пехотой, составляла тогда
всего шесть — восемь километров по фронту. Но я ввел все-таки
туда 3-ю танковую армию Рыбалко, и это решение потом целиком
оправдалось. Если бы мы не отважились на такую меру, нам дол-
го еще пришлось бы прогрызать на львовском направлении хорошо
подготовленную немцами оборону. Пехота не имела там достаточного
количества танков непосредственной поддержки, и наступление при-
обрело бы очень медленный характер. А когда оборону не про-
рываешь, а прогрызаешь, трудно рассчитывать на успех. Прогры-
зание — метод первой мировой войны, метод, при котором ты не
используешь до конца всех своих возможностей. А эти возмож-
ности во второй половине Отечественной войны у нас были. По-
явились мощные танки, прекрасные самоходные орудия. Иметь
такую технику и не использовать всю силу ее удара, огня, манев-
ра, а планировать прорывы так, как это делалось в первую миро-
вую войну, держа танки в бездействии, покуда пехота прогры-
зет оборону противника насквозь,— всегда мне представлялось
ошибочным.
Учитывая наши реальные возможности, я тогда, во Львовской
операции, решил ввести в прорыв танковую армию Рыбалко. И это
оправдало себя.
Так что же говорить о Висло-Одерской операции, когда перед
танками открылись ворота — хоть на тройке въезжай! Тут, как го-
ворили в старину, сам бог велел двинуть их в прорыв немедля,
в первый же день.
В этот день нашего прорыва были взяты в плен несколько
командиров немецких частей и штаб-офицеров. Но у меня не ока-
залось времени, чтобы побеседовать с ними. Поэтому рассказать,
как выглядело все происходившее на поле боя с точки зрения
противника, я не могу. Но это в какой-то мере поправимо. С до-
статочной объективностью о прорыве пишет генерал Курт Типпельс-
кирх в своей книге «История второй мировой войны». Его сви-
детельство мне кажется совсем не лишним штрихом в картине
происходившего, которую я пытаюсь нарисовать.
Вот что писал Типпельскирх о дне 12 января:
«Удар был столь сильным, что опрокинул не только дивизии
первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, под-
тянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фрон-
ту. Последние понесли потери уже, от артиллерийской подготовки
326
русских, а в дальнейшем в результате общего отступления их во-
обще не удалось использовать согласно плану. Глубокие вклине-
ния в немецкий фронт были столь многочисленны, что ликвиди-
ровать их или хотя бы ограничить оказалось невозможным. Фронт
4-й танковой армии был разорван на части, и уже не остава-
лось никакой возможности сдержать наступление русских войск.
Последние немедленно ввели в пробитые бреши свои танковые сое-
динения, которые главными силами начали продвигаться к реке
Нида, предприняв в то же время северным крылом охватывающий
маневр на Кельце» !.
На подступах к городу Кельце немцы дрались упорно, и это
поначалу замедлило темп продвижения 3-й гвардейской армии Гор-
дова и 13-й армии Пухова. Получив донесение об этом, мы, не
теряя времени, повернули находившуюся в движении 4-ю танковую
армию Лелюшенко, двинув ее в обход Кельце с юго-запада. В ре-
зультате этого маневра на четвертый день наступления, 15 янва-
ря, город Кельце был взят, большая часть сопротивлявшихся на
подступах к нему немецко-фашистских войск разбита, а остатки
их отброшены в леса севернее Кельце. Впоследствии они соеди-
нились с остатками других разбитых армий, отступавшими под на-
тиском 1-го Белорусского фронта, в одну довольно большую груп-
пировку, состоявшую из нескольких дивизий. Эта группировка
осталась у нас глубоко в тылу, за сомкнутыми флангами 1-го Укра-
инского и 1-го Белорусского фронтов.
В этом характерная особенность Висло-Одерской операции, да
и вообще последнего периода войны. Мы уже не стремились во
что бы то ни стало создавать двойной — внешний и внутрен-
ний — фронт вокруг каждой такой вражеской группировки. Мы счи-
тали, и правильно считали, что если будем в достаточно стреми-
тельном темпе развивать наступление, то отрезанные и оставшиеся
в нашем тылу пусть довольно серьезные силы врага нам уже не
страшны. Рано или поздно они будут разгромлены и уничтожены
вторыми эшелонами наших войск.
Так в конце концов и произошло даже с такой крупной груп-
пировкой, о которой я только что сказал. Она дважды потерпела
поражение, пытаясь вырваться из окружения, и потом, полурас-
сеянная, брела лесами позади наших войск, пока не была в кон-
це концов в мелких стычках полностью уничтожена.
Сложнее обстояло дело с оставшимися в нашем тылу подвиж-
ными танковыми и механизированными войсками противника. При-
быв в разгар наступления на передовой пункт управления на окра-
ине города Ченстохов, я выслушал взволнованный доклад одного
из своих подчиненных о том, что прямо на Ченстохов, прямо на
нас, движется из нашего тыла крупная вражеская группировка тан-
ковых и моторизованных войск.
Положение складывалось не из самых выгодных: впереди —
ушедшие уже на запад, за Ченстохов, наши войска, посредине —
1 Типпельскирх К. История второй мировой войны, с. 508.
327
передовой командный пункт фронта, а сзади — танковый корпус
неприятеля. Так это, во всяком случае, выглядело в первоначальном
докладе, хотя в нем, как всегда в подобных обстоятельствах, со-
держалось преувеличение. В действительности на нас шла одна
танковая дивизия противника, обросшая некоторыми примкнувшими
к ней разрозненными частями. Но шла она, надо сказать, довольно
организованно, решительно прорываясь по нашим тылам.
Известие было, конечно, малоприятное, но оно не явилось для
меня неожиданностью. Мы предполагали, что при высоких темпах
нашего движения вперед такие отдельные блуждающие котлы будут
оставаться у нас в тылу. Больше того, они закономерны в совре-
менных условиях, когда войска, маневрируя, имеют разрывы между
собой, когда фронт наступающих не сплошной и не должен быть
сплошным, потому что в условиях современной войны идти локоть
к локтю, плечо к плечу нет никакой необходимости. Важно лишь,
чтобы внутри наших частей и соединений было налажено взаимо-
действие, чтобы имелась устойчивая связь и чтобы все они в лю-
бую минуту боя были управляемы.
Эти соображения, которые я излагаю здесь в общем виде, уже
вошли к тому времени нам в плоть и кровь, стали привычной
реальностью. Поэтому еще до начала Висло-Одерской операции
мы оставили в резерве фронта 7-й гвардейский механизированный
корпус, которым командовал опытный военачальник генерал-
лейтенант И. П. Корчагин. Этот корпус по ходу наступления дви-
гался от рубежа к рубежу за наступающими войсками, с ним все
время поддерживалась связь, и он постоянно оставался в моих
руках.
Вот этому-то корпусу и была поставлена задача частью своих
сил уничтожить идущую на Ченстохов вражескую механизирован-
ную группировку. Разгромом этой группировки руководил начальник
штаба корпуса генерал-майор Д. М. Баринов, выполнивший свою
задачу быстро и точно. Решительность его действий способство-
вала тому, что большая часть окруженной группировки неприятеля
была взята в плен. Дело обошлось без затяжного боя на истреб-
ление.
Пока в тылу войск фронта происходило уничтожение остатков
вражеских групп, пытавшихся прорваться или бродивших по лесам,
наступление главных сил фронта продолжалось энергичными тем-
пами. Войска быстро преодолели промежуточную полосу обороны
противника по реке Нида и с ходу форсировали реки Пилица
и Варта. Наступление было столь стремительным, что к рубежам
рек, текших перпендикулярно нашему движению, мы успевали выхо-
дить раньше отступавших немецко-фашистских войск. Это обстоя-
тельство первостепенной важности, потому что стоило нам только
позволить противнику сесть на заранее подготовленные рубежи (тем
более на рубежи с такими естественными препятствиями, как реки) —
темпы всей операции снизились бы немедленно.
Такое движение, если можно так выразиться, на параллельных
курсах, с обгоном отступающих немецких войск и захватом водных
328
рубежей в глубине вражеской обороны, было также предусмот-
рено нами. Мы хорошо знали, что впереди много рек с заболоченны-
ми торфянистыми долинами, с вязким, топким грунтом, особенно
неблагоприятным для танковых войск, да еще в условиях перемен-
чивой польской зимы — сегодня оттепель, завтра чуть-чуть подмо-
розит, потом снежок, потом снова распутица.
Предвидя все это, мы тщательно проследили за тем, чтобы до
осуществления прорыва для переправ на плацдарм не использо-
вались никакие подвижные переправочные средства. Все первые
эшелоны наших войск, в особенности танковых и механизиро-
ванных, шли в прорыв с комплектом, даже сверхкомплектом пере-
правочных средств. Это позволяло им с предельной быстротой
самим наводить переправы через реки в глубине обороны против-
ника.
Такая подготовка плюс взятый с самого начала высокий темп
наступления, плюс решимость и распорядительность командармов,
командиров корпусов, дивизий, бригад обеспечили нам возможность
стремительного выхода к рекам и переправы до появления войск
противника.
В центре и на правом фланге ударной группировки события
развивались особенно успешно. На левом крыле фронта тоже на-
зревали крупные дела. 59-я армия Коровникова и 60-я армия Куроч-
кина, используя успех наших войск на главном направлении, быстро
продвигались к Кракову. Район Кракова был заранее укреплен и под-
готовлен противником к обороне и являлся своеобразной крепостью,
запиравшей подступы к Силезскому промышленному району.
Придавая важное оперативное значение освобождению Кракова,
мы решили использовать часть второго эшелона фронта для созда-
ния новой ударной группировки на краковском направлении. Такая
группировка была создана в составе 21-й и 59-й армий. Краков
представлял для нас интерес не только как ключ к Силезскому
промышленному району, но и как крупный город и вторая древ-
няя столица Польши.
Обстановка для успешного наступления на краковском, а впо-
следствии силезском направлении складывалась благоприятно. Войска
5-й гвардейской армии Жадова и 3-й гвардейской танковой армии
Рыбалко, действовавшие на ченстоховском направлении, уже навис-
ли над Краковским районом с севера, а левее нас 15 января перешел
в наступление 4-й Украинский фронт.
Удары 1-го и 4-го Украинских фронтов по обоим флангам 17-й
немецкой армии, по существу, создали угрозу ее окружения. Под
натиском 38-й армии генерала К. С. Москаленко, входившей в со-
став 4-го Украинского фронта, которым командовал в те дни ге-
нерал И. Е. Петров, гитлеровцы начали отходить южнее Кракова
на запад, и это позволило войскам нашего левого крыла выйти
на подступы к Кракову уже к исходу 17 января.
Но прежде чем говорить о краковском эпизоде Висло-Одер-
ской операции, пожалуй, стоит представить себе в общих чертах всю
обстановку, сложившуюся на 1-м Украинском фронте к исходу
13 И. С. Конев
329
дня 17 января, то есть по истечении пяти с половиной суток с на-
чала наступления.
К этому времени прорыв вражеской обороны был осуществлен
на фронте 250 километров и на глубину до 120—140 километров.
Войска фронта разгромили основные, главные силы 4-й танковой
армии, 24-го танкового резервного корпуса и нанесли значительное
поражение 17-й полевой армии противника, входившей в группу
армий «А», которой командовал генерал Гарпе. Создавались выгод-
ные условия и для развития дальнейшего наступления на главном,
бреславском, направлении, и для удара во фланг и тыл краковско-
силезской группировки врага.
Используя все, что оказалось под руками,— и остатки отходя-
щих частей, и подбрасываемые из глубины резервы,— гитлеровцы
пытались во что бы то ни стало задержать дальнейшее продвиже-
ние нашей главной группировки к Одеру. Одновременно они продол-
жали упорно оборонять Краков и, по всей видимости, несмотря
на критическое положение, которое создалось у них севернее,
готовились оказать самое ожесточенное сопротивление в Силезском
промышленном районе.
Да и странно было бы, если бы они не собирались здесь
драться. Силезский промышленный район по выпуску продукции
занимал у них второе место после Рура, который, кстати сказать,
тоже очутился к тому времени под прямой угрозой со стороны
наших союзников. Видимо, фашисты рассчитывали, опираясь на
сильно укрепленный Краковский крепостной район, остановить нас,
а в последующем, при первой возможности, нанеся удар на север,
во фланг и тыл нашей главной группировки, наступающей на Брес-
лау, сорвать все наступление и удержать за собой весь Силезский
промышленный район.
Очевидно, здесь будет уместно сказать несколько слов о силе
вражеского сопротивления, с которым мы столкнулись в этой
операции вообще. К началу операции немецко-фашистские диви-
зии (в особенности стоявшие против сандомирского плацдарма)
были полностью укомплектованы и имели в своем составе до две-
надцати тысяч солдат и офицеров каждая. Иначе говоря, пехот-
ная дивизия противника по численности примерно соответствовала
двум нашим стрелковым дивизиям. Силы были внушительными, и с
самого начала мы ожидали, что фашисты будут драться упорно,
тем более что обозначалась перспектива действий наших войск уже
непосредственно на территории третьей империи.
Закат третьей империи еще далеко не все немцы видели, и
тяжелая обстановка пока не вносила почти никаких поправок в
характер действий гитлеровского солдата на поле боя: он продол-
жал драться так же, как дрался раньше, отличаясь, особенно в обо-
роне, стойкостью, порой доходившей до фанатизма. Организация
армии оставалась на высоте, дивизии были укомплектованы, вооруже-
ны и снабжены всем или почти всем, что им полагалось по штату.
Говорить о моральной сломленности гитлеровской армии пока тоже
не приходилось. Можно добавить к этому и такие немаловажные
330
факторы: с одной стороны, геббельсовская пропаганда пугала солдат,
уверяя их, что русские не оставят от Германии камня на камне
и угонят в Сибирь все немецкое население, а с другой стороны, на тех
же солдат обрушились жестокие репрессии, усилившиеся к концу
войны.
Заметный подъем духа вызвала в немецкой армии наступательная
операция в Арденнах. Судя по показаниям пленных, в то время в среде
солдат и офицеров было довольно широко распространено мнение,
что, разбив союзников в Арденнах и принудив их к сепаратному со-
глашению, германское командование бросит после этого силы со всех
фронтов против Советского Союза. Слухи об этом ходили даже тогда,
когда немецкая наступательная операция в Арденнах окончательно
выдохлась.
Однако вернемся к боям под Краковом.
19 января рано утром я выехал на наблюдательный пункт 59-й
армии к генералу Коровникову. Наступавшие войска армии, развер-
нутые из второго эшелона, подтягивались для нанесения удара
непосредственно по Кракову с севера и северо-запада. С наблюда-
тельного пункта уже открывался вид на город.
Оценив вместе с командующим армией обстановку на месте, мы
решили направить приданный этой армии 4-й гвардейский танковый
корпус под командованием генерала Полубоярова в обход Кракова
с запада. В сочетании с действиями 60-й армии, выходившей в это
время к юго-восточным и южным окраинам Кракова, этот маневр
грозил Краковскому гарнизону окружением.
Войска самой 59-й армии уже готовились к штурму. Им была
поставлена задача ворваться в город с севера и северо-запада и овла-
деть мостами через Вислу, лишив противника возможности затянуть
сопротивление в самом городе.
Для меня было очень важным добиться стремительности действий
всех войск, участвоваших в наступлении на Краков. Только наша
стремительность могла спасти Краков от разрушений. А мы хотели
взять его неразрушенным. Командование фронта отказалось от
ударов артиллерии и авиации по городу. Но зато укрепленные под-
ступы к городу, на которые опиралась вражеская оборона, мы в то утро
подвергли сильному артиллерийскому огню.
Спланировав на наблюдательном пункте предстоящий удар, я и Ко-
ровников выехали на «виллисах» непосредственно в боевые порядки
его войск. Корпус Полубоярова уже входил в город с запада, а на
северной окраине вовсю шел бой.
Продвижение было успешным. Гитлеровцы вели по нашим войскам
ружейный, автоматный, пулеметный, артиллерийский, а временами
и танковый огонь, но, несмотря на шум и треск, все-таки чувствова-
лось, что этот огонь уже гаснет и, по существу, враг сломлен. Угроза
окружения парализовала его решимость цепко держаться за город.
Корпус Полубоярова вот-вот мог перерезать последнюю дорогу,
идущую на запад. У противника оставалась только одна дорога —
на юг, в горы. И он начал поспешно отходить.
13*
331
В данном случае мы не ставили себе задачи перерезать послед-
ний путь отхода гитлеровцев. Если бы это сделали, нам бы потом
долго пришлось выкорчевывать их оттуда, и мы, несомненно, разру-
шили бы город. Как ни соблазнительно было создать кольцо окруже-
ния, мы, хотя и располагали такой возможностью, не пошли на это.
Поставив противника перед реальной угрозой охвата, наши вой-
ска вышибали его из города прямым ударом пехоты и танков.
К вечеру войска генерала Коровникова, громя арьергарды про-
тивника, прошли весь город насквозь, а части 4-го гвардейского тан-
кового корпуса с северо-запада и части 60-й армии с востока и юго-
востока нанесли противнику крупные потери на выходе и после выхода
из Кракова. Благодаря умелым действиям войск Коровникова, Куроч-
кина и Полубоярова древнейший и красивейший город Польши был
взят целым и невредимым.
Говорят, будто солдатское сердце привыкает за долгую вой-
ну к виду разрушений. Но как бы оно ни привыкло, а смириться
с руинами не может. И то, что такой город, как Краков, нам удалось
освободить целехоньким, было для нас огромной радостью.
Кстати сказать, мин в городе фашисты заложили более чем
достаточно — под всеми основными сооружениями, под многими
историческими зданиями. Но взорвать их уже не смогли. Не успели
сработать и самовзрывающиеся мины замедленного действия. Первые
сутки саперы, и армейские и фронтовые, трудились буквально не
покладая рук.
В тот день, во время боя, я заехал только на северную окраину
города, а на следующий день, ровно через сутки, я уже видел расчи-
щенные маршруты с визитными карточками саперов: «Очищено
от мин», «Мин нет», «Разминировано».
Войска продвигались вперед, и 20 января я уже проезжал через
Краков вместе с офицерами штаба фронта на новый передовой
командный пункт. Мы с интересом разглядывали то, что можно
было увидеть из машины, но, к сожалению, останавливаться и осмат-
ривать достопримечательности Кракова мы не могли. На учете была
каждая минута. Предстояла новая операция — за овладение Силез-
ским бассейном.
Может быть, сейчас это покажется странным, но по-настоящему
я осмотрел Краков только спустя десять лет, приехав на празднова-
ние десятой годовщины его освобождения. Осмотрел знаменитый
Вавель, дворцы и соборы, побывал в Новой Гуте, в этом растущем
прекрасном новом промышленном центре Польши.
Кстати сказать, именно оттуда, из того района, где теперь стоит
Новая Гута, мы и наступали на Краков. Эти места как раз и были
тогда полем боя.
20 января, когда я проезжал на запад, на фронте назревали
важные события. Впереди были новые бои, мы уже стояли на пороге
гитлеровской Германии.
Чем ближе наши войска подходили к реке Одер, тем решительнее
мы убеждались, что противник любой ценой будет удерживать Си-
лезский промышленный район. Немецкие фашисты подтягивали
332
в Силезию остатки разбитых частей и соединений 4-й и 17-й армий,
а также резервные пехотные дивизии.
Уже вечером 19 января, в день взятия Кракова, мы, оценивая пер-
спективы боев в Силезском промышленном районе, поняли, что враг
способен сосредоточить здесь крупную группировку войск: до десяти —
двенадцати дивизий, не считая многих отдельных и специальных
частей.
Перед нами встали три задачи, соединявшиеся в итоге в одну:
разбить силезскую группировку противника без больших жертв с на-
шей стороны, сделать это в самые короткие сроки и по возможности
сохранить неразрушенной промышленность Силезии.
Было принято решение: глубоко обходить Силезский промышлен-
ный район танковыми соединениями, а затем во взаимодействии
с общевойсковыми армиями, наступающими на Силезию с севера,
востока и юга, заставить гитлеровцев под угрозой окружения выйти
в открытое поле и там разгромить их.
С этой целью 20 января 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко
получила от командования фронта задачу изменить направление своего
наступления. Раньше войска Рыбалко были нацелены на Бреслау
(Вроцлав), но в связи с обстановкой, сложившейся в Силезии, потре-
бовалось резко повернуть его армию с севера на юг вдоль реки Одер.
Для Рыбалко эта задача была не только неожиданной, но и очень слож-
ной: крутой поворот целой танковой армии, уже нацеленной на другое
направление и находящейся в движении,— дело весьма непростое.
Одновременно были даны соответствующие распоряжения и об-
щевойсковым армиям. 21-я армия генерал-полковника Д. Н. Гусева,
усиленная 31-м танковым корпусом генерала В. Е. Григорьева и 1-м
гвардейским кавалерийским корпусом генерала В. К. Баранова, должна
была наносить удары на Беутен (Бытом), охватывая Силезский про-
мышленный район с севера и северо-запада; 59-я армия И. Т. Коров-
никова, усиленная 4-м гвардейским танковым корпусом П. П. Полу-
боярова, должна была продолжать наступление на Катовице; 60-я
армия П. А. Курочкина — нанести удар вдоль Вислы, охватывая
Силезский промышленный район с юга.
Так выглядел общий план взятия Силезского промышленного
района.
Дальнейшие события показали, что предпринятый маневр соответ-
ствовал сложившейся обстановке. Когда 3-я гвардейская танковая
армия, двигавшаяся к этому времени в глубине вражеской обороны,
повернула с севера на юг и пошла вдоль Одера, немецко-фашистские
войска, еще продолжавшие сопротивляться перед фронтом наступав-
шей на них 5-й гвардейской армии и не ожидавшие такого смелого
маневра, боясь окружения, начали поспешно отводить свои силы
за Одер.
Воспользовавшись этим, части 5-й гвардейской армии к исходу
22 января прорвались к Одеру северо-западнее города Оппельн (Опо-
ле), переправились через Одер и захватили на западном берегу плац-
дарм — первый на нашем фронте.
Пока Рыбалко осуществлял поворот на юг, войска 21, 59 и 60-й
333
Смигель
Ратибор
ЗА
52А
БРЕСЛАУ
5 ге.А
31 тн
19.1.45 г.
Морёутен
23.1.45 г.
исходу
27. 1.45г.
исходу
Условные обозначения
Положение войск:
исходу
ЛОДЗЬ(8
Пабянице
Згв.А^‘
Ласк
Овладение Силезским промышленным районом
коса (ЛбшТго<).
Гюрау л
Уничтожено^'
взято в плене'
1£15*000челк
о един! 13 А
4 ТА
соедин. 13 А
’Аурас
концу операции
Богумин
25 тн
Y Уничтожено
Зо12.00<
Згв'о" Опочно
Пиотркув
©Ченстохов
1 УКРАИНСКИЙ
ФРОНТ
21А
ЯвЬжно
?/Hf КРАКОВ
(О^вО Ла
4 УКРАИНСКИЙ
ФРОНТ
армий, заняв сотни населенных пунктов, вышли на подступы к Силез-
скому промышленному району и вступили в жестокие бои, угрожав-
шие стать затяжными.
Вечером 23 января по данным нашей разведки определился
состав группировки войск противника, оборонявшей Силезский про-
мышленный район. Она насчитывала 9 пехотных дивизий, 2 танковые,
несколько так называемых боевых групп, 2 отдельные бригады, 6 от-
дельных полков, 22 отдельных батальона, в том числе несколько
учебно-пулеметных и штрафной офицерский. И судя по всему, в бли-
жайшее время можно было ожидать прибытия двух-трех пехотных
и одной танковой дивизий.
В дальнейшем читателю не раз придется сталкиваться с термином
«боевые группы». Это понятие появилось в немецко-фашистской
армии во второй половине войны, когда под воздействием нашего
оружия перестали существовать многие дивизии и полки. Тогда-то
и появились боевые группы — вынужденная мера в организации войск.
334
Если разбитая в боях часть теряла более половины личного состава
и ее уже нельзя было считать прежней боевой единицей, она обретала
в документации новое наименование — «боевая группа».
В 1945 году возникли сводные боевые группы из остатков несколь-
ких разбитых частей. Их чаще всего называли по имени командиров.
Численность таких групп колебалась в зависимости от того, на базе
чего они были созданы: полка, бригады, дивизии. Иногда в них на-
считывалось 500—700 человек, иногда и тысяча — полторы. Как
правило, боевые группы дрались очень упорно. Возглавляли их
опытные командиры, хорошо знавшие своих подчиненных.
Возникновение таких групп происходило, конечно, не от хорошей
жизни, но сбрасывать их со счетов нам не приходилось. В критических
обстоятельствах создание их, в общем, было необходимой мерой со
стороны немецко-фашистского командования.
Таким образом, вражеская группировка в Силезском промышлен-
ном районе, хотя и состояла в основном из жестоко потрепанных
в боях войск, все же представляла собой солидную силу.
И тем не менее, совершив поворот на 90 градусов, 3-я танковая
армия Рыбалко уже к 27 января вышла в заданный ей район, нависнув
передовыми частями над силезской группировкой противника.
Не могу не отдать должного Павлу Семеновичу Рыбалко: обладая
большим опытом маневренных действий, он и на этот раз сманеври-
ровал с предельной быстротой и четкостью и, не теряя ни одного часа,
пошел с боями на юг. К тому же времени вплотную к Силезскому
промышленному району подошли 21-я и 59-я армии. Они находились
уже у Беутена (Бытом) и вели бои за овладение Катовице. 60-я армия,
наступавшая южнее, овладела Освенцимом.
На второй день после освобождения этого страшного лагеря,
ставшего теперь во всем мире символом фашистского варварства,
я оказался сравнительно недалеко от него. Первые сведения о том,
что представлял собой этот лагерь, мне уже были доложены. Но
увидеть лагерь смерти своими глазами я не то чтобы не захотел, а
просто сознательно не разрешил себе. Боевые действия были в самом
разгаре, и руководство ими требовало такого напряжения, что я счи-
тал не вправе отдавать собственным переживаниям душевные силы
и время. Там, на войне, я не принадлежал себе.
Я ехал в войска и обдумывал предстоящие решения. Дальнейшее
наступление 60-й армии с юга и 3-й гвардейской танковой с севера уже
ясно образовывало вокруг противника клещи, которые в перспективе
оставалось лишь замкнуть и тем самым окружить в Силезском про-
мышленном районе всю скопившуюся там немецко-фашистскую
группировку. Реальные возможности для этого были. Но передо мной,
как командующим фронтом, вставала проблема: следует ли это делать?
Я понимал, что если мы окружим вражескую группировку, насчитывав-
шую, без частей усиления, 10—12 дивизий, и будем вести с ней бой,
то ее сопротивление может затянуться на очень длительное время.
Особенно если принять во внимание район, в котором она будет сопро-
тивляться. А в этом-то и вся соль.
Силезский промышленный район — крупный орешек: ширина
335
его 70 и длина ПО километров. Вся эта территория сплошь застроена
главным образом железобетонными сооружениями и массивной кладки
жилыми домами. Перед нами был не один город, а фактически целая
система сросшихся между собой городов общей площадью 5—6 ты-
сяч квадратных километров. Если противник засядет здесь и станет
обороняться, то одолеть его будет очень трудно. Неизбежны большие
человеческие жертвы, разрушения. Весь район может оказаться
в развалинах.
Словом, во что обойдется нам уничтожение окруженного в Силез-
ском промышленном бассейне противника, я отчетливо себе пред-
ставлял. Однако и отказаться от окружения было не так-то просто.
Не скрою, во мне происходила внутренняя борьба. Положение
осложнялось еще и тем, что несколько дней назад, в начале операции,
когда мы еще не успели приблизиться к Силезскому району, не
успели до конца прочувствовать, с чем, с какими потерями, с какими
разрушениями могут быть связаны длительные бои в этом районе,
мной был отдан приказ на окружение.
Я ехал в подходившую с севера армию Рыбалко, и у меня зрела
мысль, что мы обязаны взять Силезский промышленный район не-
пременно целым, а значит, должны выпустить гитлеровцев из этой
ловушки и добить их потом, в поле. А с другой стороны, именно окру-
жение есть высшая форма оперативного искусства, его венец. Так как
же вдруг взять и отказаться от этого? Нелегко было мне, военному
профессионалу, воспитанному в духе стремления при всех случаях
окружать противника, выходить на его пути сообщения, не выпускать
из кольца, громить,— вдруг вместо всего этого пойти вопреки сло-
жившейся доктрине, твердо установившимся взглядам. Взглядам,
которые я и сам исповедовал.
Это было нелегкое психологическое состояние, усугублявшееся еще
и тем, что армия Рыбалко, которую после принятия решения не окру-
жать врага мне предстояло еще раз поворачивать,— эта армия шла
сюда с настроением именно окружить противника, сомкнуть кольцо
вокруг него, не выпустить его. А мне надо было пойти наперекор
всем этим вполне закономерным ожиданиям и переориентировать
армию и ее командующего на другую, новую задачу.
Я стремился хладнокровно взвесить все плюсы и минусы.
Ну хорошо, мы окружим гитлеровцев в Силезском промышлен-
ном бассейне. Их примерно 100 тысяч. Половина из них будет уничто-
жена в боях, а половина взята в плен. Вот, собственно говоря, и все
плюсы. Пусть немалые, но все.
А минусы? Замкнув кольцо в результате операции, мы вынуждены
будем разрушить весь этот район, нанести огромный ущерб крупней-
шему промышленному комплексу, который должен стать достоянием
новой Польши.
Кроме того, и наши войска понесут тяжелые потери, потому что
драться здесь — значит штурмовать завод за заводом, рудник за
рудником, здание за зданием. Даже если имеешь преимущество в
технике, в таких боях за город, где берешь дом за домом, приходится
платить дорогой ценой, жизнью за жизнь.
336
А между тем людских потерь у нас за четыре года войны и так
достаточно. Перспектива же победоносного окончания войны недалека.
И всюду, где это возможно, так хочется сохранить людей, дойти
с ними, с живыми, до победы.
На моих плечах лежала в данном случае большая ответственность,
и я, не будучи от природы человеком нерешительным, все же, не скрою,
долго колебался и все взвешивал, как поступить.
В итоге всех размышлений по дороге к Рыбалко я принял окон-
чательное решение: не окружать врага, оставить ему свободный
коридор для выхода из Силезского бассейна и добивать его потом,
когда он выйдет в поле. Жизнь впоследствии оправдала это ре-
шение.
Для того чтобы осуществить решение, надо было, с одной сторо-
ны, еще раз повернуть на ходу те соединения танковой армии Рыбалко,
которые готовы были уже перерезать этот коридор, а с другой —
активизировать действия войск, непосредственно наступавших на
Силезский промышленный район. Просто оставить коридор для выхода
гитлеровцев — этого недостаточно. Требовалось заставить их видеть
в этом коридоре единственный путь к спасению. А для этого надо
было показать им нашу мощь и нашу решимость вышибить их из
Силезского промышленного района, атакуя и тесня в направлении
оставленного коридора, на юго-запад.
Командующим 59-й армией Коровникову и 60-й Курочкину ука-
зания были отправлены с офицерами моей оперативной группы,
а к командующему 21-й армией Гусеву я по дороге к Рыбалко заехал
сам. По первоначальному плану его армия, ведя фронтальные бои,
в то же время должна была обходить Силезский промышленный
район с северо-запада. Теперь Гусеву было отдано приказание —
как можно стремительнее атаковать противника с фронта, непрерывно
тесня и вышибая его.
Забегая вперед, скажу, что 21-я армия и в этот день и в последую-
щие прекрасно выполняла поставленную перед ней задачу.
А как сложились обстоятельства у Рыбалко? Читателю уже извест-
но, что, принимая свое решение, я с понятной тревогой думал о том,
как поймут меня мои подчиненные, и в частности командующий
3-й гвардейской танковой армией. Ведь в течение нескольких дней
эта армия осуществляла сложнейший маневр с боями именно для
того, чтобы замкнуть кольцо вокруг силезской группировки против-
ника.
Восстанавливать по памяти диалог двадцатилетней давности дело
трудное. Но как раз этот разговор с Рыбалко был одним из тех, что
не забываются, и если понадеяться на память, то был он примерно
таким.
Он: Товарищ маршал, чтобы выполнить ваш приказ, мне надо
вновь поворачивать армию.
Я: Ничего, Павел Семенович, вам не привыкать. Ваша армия
только что совершила блестящий поворот. Давайте сделаем еще
один доворот. Кстати, у вас целый корпус еще не развернут, идет
во втором эшелоне. Давайте его сразу и выведем на ратиборское
337
направление, а два корпуса застопорим, тем более что связь по радио
у вас со всеми корпусами, насколько я понимаю, отличная.
Он (поморщившись и еще, как я почувствовал, внутренне сопро-
тивляясь): Да, это, пожалуй, возможно.
Я: Связь у вас хорошая, я не ошибаюсь? Со всеми есть связь?
Он: Да, связь есть со всеми. Радио работает безотказно.
Я: Так и передайте тогда сейчас же приказ этим двум корпусам
«Стоп», а тому корпусу «Вперед, на Ратибор».
Радиостанции были здесь же — и на моей машине, и на маши-
не Рыбалко. И он, не теряя времени, пошел отдавать по радио этот
приказ.
Кстати сказать, при этом разговоре присутствовал боевой соратник
Рыбалко член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии
С. И. Мельников, человек, имевший обыкновение большую часть
своего времени проводить в войсках, в боевых порядках наступающей
армии.
Когда вспоминаешь боевое прошлое, то для того, чтобы тебя лучше
поняли, хочется некоторые моменты передать зрительно, попробовать
в меру своих сил восстановить перед глазами читателя ту картину,
которую тогда видел сам.
Что из себя представлял передовой наблюдательный пункт 3-й
танковой армии, на котором происходил весь этот разговор? Это был
и не дом и не блиндаж, а просто удобная для обозрения местности
высотка, на которую выскочил командующий армией, а вслед за
ним и я.
Обзор исключительно широкий. Впереди — поле боя, и мы оба
видим его как на ладони, видим движение танковых соединений
Рыбалко. Его бригады маневрируют перед нами, как на хорошем
плацу, двигаясь под обстрелом противника к Силезскому промышлен-
ному району, к городу Глейвиц. Вдали виден и сам промышленный
район, дымящиеся трубы заводов. Слева от нас, там, где ведет бой
21-я армия Гусева, слышна непрекращающаяся артиллерийская
стрельба и заметно продвижение пехоты. А в тылу из глубины выдви-
гаются новые танковые массы — тот корпус, который Рыбалко сейчас
по радио заворачивает на Ратибор.
Современная война связана с расстояниями. Действия больших
войсковых масс чаще всего не умещаются в поле зрения человека,
даже если находишься на наблюдательном пункте. Чаще всего они
обозримы только по карте. Тем большее удовлетворение я испытывал,
когда мог наблюдать стремительное продвижение вперед боевых
порядков танковых бригад, смелое, напористое, несмотря на огонь
и сопротивление врага. На танках — десантники, мотопехота, причем
некоторые из них с гармошками и баянами.
Кстати сказать, многие танки в этой операции были замаскированы
тюлем. Танки и тюль — сочетание на первый взгляд странное, но в этом
была своя логика.
Стояла зима, на полях еще лежал снежок, а танкисты накануне
как раз захватили склад какой-то текстильной фабрики. Там нашлось
много тюля, и маскировка оказалась неплохой.
338
Так и стоит сейчас перед глазами эта картина со всеми ее конт-
растами: с дымящимися трубами Силезии, с артиллерийской стрель-
бой, с лязгом гусениц, с тюлем на танках, с играющими, но не слыш-
ными гармошками десантников.
Повествуя о дальнейших операциях фронта (Берлинской и Праж-
ской), мне еще раз придется возвращаться к имени и боевым делам
командующего 3-й гвардейской танковой армией Павла Семеновича
Рыбалко. Я хочу рассказать об этом незаурядном человеке несколько
подробнее, чем это можно сделать по ходу изложения боевых дей-
ствий, представить его читателю таким, каким он остался в моей
памяти, попробовать дать нечто вроде его портрета, причем, разуме-
ется, это будет портрет военного человека.
На войне я встретился с Рыбалко впервые только в 1944 году.
До этого в качестве командующего 3-й танковой армией он уже провел
ряд крупных операций по освобождению Украины, форсированию
Днепра, освобождению Киева, наступлению на Западной Украине.
Я встретился с ним, принимая командование 1-м Украинским фронтом,
в мае 1944 года.
Эта первая встреча на войне была далеко не первой в жизни.
Я знал Рыбалко с начала двадцатых годов по учебе на Курсах высшего
начальствующего состава при Академии имени Фрунзе. Впрочем, тогда
она еще так не называлась. Фрунзе был жив, и именно он послал
целую группу старых боевых комиссаров (человек тридцать) учиться
на курсы. Я говорю «старых», но тогда этим комиссарам насчитыва-
лось от роду всего лет по двадцать шесть — двадцать семь. В числе
их были и мы с Рыбалко.
После окончания курсов Павел Семенович пошел уже не на комис-
сарскую, а на командную должность, командиром полка. Командовал
полком, дивизией, потом был некоторое время военным атташе в Поль-
ше. Потом — вновь на командной работе. В ходе войны стал командую-
щим танковой армией. В этой роли я его и встретил почти через 20 лет
после академии.
Павел Семенович был широко образованным человеком и в об-
щем, и в военном отношении. Он окончил не только Курсы высшего
начальствующего состава, но несколько лет спустя и Академию
имени Фрунзе, где мы опять учились вместе. И на курсах, и в акаде-
мии учился он превосходно, был в числе первых. Это характерно для
его натуры.
Высокая теоретическая подготовка, разносторонний командирский
опыт сделали Рыбалко сложившимся, знающим свое дело и уверенным
в себе военачальником. Ему была свойственна исключительная вы-
держка, сочетавшаяся с энергией и волевым началом, ярко выражен-
ным во всех его действиях.
В дружеских беседах он бывал остроумен, находчив, любил и умел
полемизировать. Но главным положительным качеством Рыбалко,
я бы сказал, высоким его достоинством было умение сплотить кол-
лектив, который его окружал и которым он командовал.
339
Рыбалко действовал не методом уступок и поглаживания по го-
ловке, задабривания или всепрощения. Напротив, всегда предъявлял
к подчиненным (в условиях армии это было необходимо) самые
суровые требования, но при этом умел оставаться справедливым
и заботливым. Ему было свойственно далеко не всегда встречающееся
качество, которое я особенно ценю в военных людях. Полною мерою
взыскивая с подчиненных за любой промах, он потом, когда за тот же
промах подчиненного приходилось отвечать ему самому, не давал
его избить, смять, уничтожить. Большую часть ответственности
он всегда брал на себя.
Очень правильно строил он свои отношения с Военным советом.
В 3-й гвардейской армии Военный совет был хорошим, сплоченным
руководящим органом, работал дружно, разумеется, при неоспоримом
приоритете командующего. Член Военного совета С. И. Мельников,
о котором я уже упоминал, хорошо дополнял П. С. Рыбалко, и это,
по справедливости, было их обоюдной заслугой.
Мельников не только занимался вопросами политико-морального
состояния и политического воспитания личного состава, но и вникал
в целый ряд других армейских дел. Таких, например, как материально-
техническое обеспечение, значение которого вообще огромно на войне,
а в танковой армии тем более. Постоянно бывая вместе с Рыбалко
на передовой, он умел, если это требовалось, воздействовать на под-
чиненных примером личного мужества. В этом смысле оба эти человека
были схожи друг с другом.
Павел Семенович Рыбалко был бесстрашным человеком, однако
никак не склонным к показной храбрости. Он умел отличать действи-
тельно решающие моменты от кажущихся и точно знал, когда именно
и где именно ему нужно быть. А это необыкновенно важно для
командующего. Он не суетился, как некоторые другие, не метался
из части в часть, но, если обстановка диктовала, невзирая на опасность,
появлялся в тех пунктах и в тот момент, когда и где это было нужно.
И в этих случаях его ничто не могло остановить.
У нас было немало хороших танковых начальников, но, не пре-
уменьшая их заслуг, я все-таки хочу сказать, что, на мой личный
взгляд, Рыбалко наиболее проницательно понимал характер и возмож-
ности крупных танковых объединений. Он любил, ценил и хорошо знал
технику, хотя и не был смолоду танкистом. Он знал, что можно
извлечь из этой техники, что для этой техники достижимо и что не-
достижимо, и всегда помнил об этом, ставя задачи своим войскам.
Во второй половине Великой Отечественной войны танковые вой-
ска были передовым родом оружия, задававшим тон в операциях.
И Рыбалко, умело используя силу своих войск, задавал этот тон,
определяющий темп всей операции. Разумеется, это было непростым
делом, и каждую свою операцию он готовил с ювелирной тщатель-
ностью.
Я не раз бывал у него, когда он на ящике с песком, или на рель-
ефном плане, или на карте крупного масштаба предварительно проиг-
рывал со своими командирами боевые действия корпусов, бригад,
различные варианты решения одной и той же задачи. Присутствовал
340
и при том, как он в армейском масштабе готовил Львовскую операцию.
Присутствовал и при подготовке Висло-Одерской операции.
Тщательная подготовка командного состава была для Рыбалко
пусть важнейшей, но все же частью его забот. Столь же скрупулезно
занимался он и с инженерно-техническим составом, вникал во все,
что было связано к техническим обеспечением танков, с их ремонтом,
эвакуацией, восстановлением, понимая, что наибольший эффект
в бою он получит только при технически правильном использовании
танков.
Не мудрено, что такой генерал-танкист был для нас на войне
исключительно дорог. И не случайно 3-я гвардейская танковая армия
являлась передовой армией, подававшей своими действиями пример
того, как много можно получить от наших танковых объединений
в условиях большой маневренной войны, если правильно и дально-
видно управлять ими.
Что касается наших личных отношений с Павлом Семеновичем,
то, коротко говоря, мы были с ним друзьями. Поскольку речь идет
о войне, скажу точнее — боевыми друзьями.
В чем ценность дружбы на войне между командующим фронтом
и его командармом? Прежде всего в доверии. Мы взаимно доверяли
друг другу. А доверие — это основа основ в отношениях между ко-
мандирами.
У меня с Павлом Семеновичем доверие сложилось постепенно,
явилось результатом большой совместной работы в нелегкой и сложной
обстановке, возникло в отношениях по службе и было с самого
начала взаимным.
Именно взаимное доверие имеет особую цену, потому что оно не
ограничивается отношениями двух человек, а как бы по цепочке
передается вниз, подчиненным. Атмосфера, при которой в войсках
складывается ощущение: в нас верят, на нас надеются — на наш
полк, на нашу дивизию, на наш корпус, на нашу армию,— это
атмосфера, крайне необходимая на войне, влияющая на ход военных
действий.
Если угодно, вообще трудно переоценить наличие или отсутствие
взаимного доверия в любой инстанции: между командующим фронтом
и командармами, между командармом и командирами корпусов и так
далее. Война связана с таким количеством непредвиденных обсто-
ятельств, с такой постоянной необходимостью вносить коррективы
и искать новые решения, что, как заранее ни планируй, всего не
распишешь, не прикажешь и по каждому поводу заранее всего не
укажешь. Вот тут-то и выступает на первый план доверие.
Павел Семенович Рыбалко был человеком, на которого я полагался
всецело. Когда речь шла о нем, то я знал, что там, где я как командую-
щий фронтом не все предусмотрел, предусмотрит он.
У меня всегда возникало чувство внутреннего протеста, когда
в моем присутствии кто-нибудь из старших начальников ставил задачи
своим подчиненным формально, как сухарь, не сознающий, что перед
ним сидят живые люди, и не понимающий этих людей. Такой начальник
обычно диктует, даже не глядя людям в глаза: «Первый пункт —
341
о противнике... Второй пункт — о наших войсках... Третий — ваша
задача... Приказываю вам...» И так далее и тому подобное. Формально
все вроде верно, а души нет, контакта со своими подчиненными нет.
Я вспомнил о таких начальниках по закону контраста, потому что
Рыбалко был как раз полной противоположностью подобным людям.
Ставя задачу, отдавая приказ, он, разумеется, формулировал его
по всем правилам военной науки, но при этом всегда в нем чувство-
вался человек. И в других он видел людей, а не просто механических
исполнителей.
Как это важно, когда, взваливая на плечи подчиненному порой
нелегкую ношу, говоришь с ним при этом не приказным языком,
а доверительно, по-человечески. «Товарищ Петров, ваша задача такая-
то. Это, мы знаем, нелегкая и ответственная задача. Но я надеюсь,
товарищ Петров, что именно вы эту задачу выполните, я знаю вас,
я с вами не первый день и не первый год воюю. Ну а кроме того, пом-
ните, что вы можете всегда в трудную минуту рассчитывать на мою
поддержку. Хотя я уверен, что вы справитесь и без этой поддержки.
Вы должны к исходу дня выйти туда-то и овладеть тем-то. Справа
от вас будет действовать Николай Павлович, а слева — Алексей
Семенович. Это люди, которые вас не подведут, вы это знаете не хуже
меня. Так что жмите вовсю, без излишнего беспокойства за свои
фланги».
Я не пытаюсь восстановить здесь в точности какой-то конкретный
разговор, а говорю лишь о стиле обращения к подчиненному, который
был характерен для таких военачальников, как Рыбалко. Повторяю
при этом, что этот стиль отнюдь не исключал самой жесткой тре-
бовательности.
Таков был Павел Семенович Рыбалко. К его боевым делам я еще
не раз буду возвращаться по ходу своего повествования. Здесь лишь
добавлю несколько штрихов к его портрету.
После войны, когда мне в роли главнокомандующего Сухопутными
войсками пришлось вновь работать вместе с Рыбалко, командовавшим
тогда нашими бронетанковыми войсками, я еще раз утвердился в своем
высоком мнении об этом человеке.
Армия осуществляла переход на мирное положение. На своем
новом, весьма ответственном посту Рыбалко должен был решать
многие задачи, суммировать весь боевой опыт, накопленный бронетан-
ковыми войсками за годы войны, наметить планы развития этих
войск в мирное время с перспективой на будущее, правильно разра-
ботать всю техническую политику в области танкостроения. И тогда
я видел в Рыбалко талантливого, проницательного и твердого воена-
чальника.
Командующий бронетанковыми войсками Советской Армии — по-
следняя должность Рыбалко. Он умер, находясь на этом посту,
умер в расцвете сил, и это была тяжелейшая утрата не только для
всех его боевых товарищей, но и для всех наших Вооруженных
Сил.
...Решение отказаться от окружения силезской группировки врага
дало свой эффект. Под сильным натиском советских войск с фронта,
342
опасаясь глубокого обхода, гитлеровцы вынуждены были поспешно
ретироваться в оставленные нами для этого ворота.
К 29 января весь Силезский промышленный район был очищен
от противника и захвачен целым и неразрушенным. Многие предпри-
ятия, когда мы ворвались туда, работали на полном ходу и в дальней-
шем продолжали работать и выпускать продукцию.
Немецко-фашистские войска понесли серьезные потери уже
в те дни, когда пытались оторваться от нас и выходили из промышлен-
ного района в оставленный нами коридор. Но главный урон им был
причинен, конечно, после выхода, на открытой местности, массиро-
ванными ударами танкистов Рыбалко и 60-й армии Курочкина.
Судя по данным, которыми мы располагали, после ряда ударов,
нанесенных врагу в открытом поле, от его группировки в Силезии
осталось не более 25—30 тысяч человек, представлявших самые
различные разбитые и разрозненные части. Это было все, что удалось
им вывести из того предполагаемого котла, от создания которого
мы в последний момент отказались.
Кроме того, мы, очевидно, упустили нескольких гитлеровских
генералов, которых могли бы взять в плен. Но я не жалел об этом.
То, что мы выиграли, не шло ни в какое сравнение с тем, чем мы посту-
пились.
До сих пор я говорил преимущественно о действиях южного
крыла фронта. Однако при всей важности операции по овладению
Силезским промышленным районом наши действия не ограничива-
лись только этим. От левого фланга фронта, где мы граничили с 4-м
Украинским, и до правого, где мы соприкасались с 1-м Белорусским,
было около 500 километров. И бои шли на всем этом огромном
пространстве.
Как я уже упоминал, на центральном участке фронта 5-я гвардей-
ская армия Жадова, используя благоприятную обстановку, созданную
поворотом армии Рыбалко, захватила плацдармы, которые впослед-
ствии сыграли очень важную роль при осуществлении новых опера-
ций — Нижне-Силезской и Верхне-Силезской.
Правее Жадова 4-я танковая армия Лелюшенко тоже форсировала
Одер и вышла в район Штейнау. Правее действовали 13-я армия
Пухова и 3-я .гвардейская армия Гордова, но там дело шло медленно.
Войска вели ожесточенные бои с остатками 24-го танкового и 42-го
армейского корпусов, а также с соединениями 9-й полевой армии
противника. Все эти силы раньше противостояли войскам 1-го Бело-
русского фронта, а теперь под их ударами сместились к югу и вышли
в район восточнее Лисса, в полосу действий армии Гордова.
Ввиду особой сложности обстановки мне пришлось выехать к Ле-
люшенко. Его командный пункт был уже на том берегу, за Одером.
Добравшись туда и выслушав доклад командарма, я поставил ему
задачу нанести удар на северо-западном направлении, наступая од-
новременно по обоим берегам Одера, чтобы помочь Гордову. Совмест-
ными усилиями эти две армии должны были окружить и уничтожить
теснимую 1-м Белорусским фронтом группировку противника, чтобы
не позволить ей перейти Одер.
343
Вспоминаю об этом с горечью, но необходимо признать, что выпол-
нить эту задачу до конца войскам 3-й гвардейской и 4-й танковой
армий не удалось. Фашисты сманеврировали и прошли севернее
намеченного нами удара. Нашим войскам все же удалось сначала
окружить, а потом уничтожить в районе Лисса около 15 тысяч вра-
жеских солдат, но остальные все же, хотя и с крупными потерями,
переправились на западный берег Одера. И если на левом крыле
фронта у нас все вышло именно так, как было задумано, то о дей-
ствиях правого крыла этого сказать нельзя.
Война — это непрерывное накопление и непрерывное обобщение
опыта. Обобщенный и осмысленный опыт существенно влияет на
последующие действия войск, на дальнейший ход войны. Именно
поэтому хотел бы остановиться здесь и коснуться наиболее важных
итогов Висло-Одерской операции.
Главная особенность прорыва, с которого началась операция,
заключалась в том, что мы обеспечили большую глубину огневого
подавления противника, по существу, на полную артиллерийскую
дальность. Для тяжелых калибров она составляла 20—22 километра.
Первоначальные наши успехи следует отнести также за счет пра-
вильного определения ширины участка прорыва. Прорыв на фронте
до сорока километров сразу позволил развивать удар в оперативную
глубину и в стороны флангов.
Операция отличалась высокими темпами продвижения войск.
Уже в первый день армии Жадова, Коротеева, Пухова преодолели
с боями расстояние в 15—20 километров, а в последующие дни насту-
пали по 25—30 километров в сутки. Танкисты делали за сутки по 40—
50 километров, а в отдельные дни по 60—70 километров, на ходу громя
подходившие из глубины резервы врага.
Танковые армии в ходе операции показали образцы смелого
и быстрого маневра. К ним можно отнести маневр армии Рыбалко
с севера на юг, предопределивший участь силезской группировки
противника, а также маневр танковой армии Лелюшенко. В самом
начале операции 4-я танковая армия, выйдя в район западнее Кельце,
обеспечила войскам Гордова и Пухова быстрое взятие города и раз-
гром всей кельце-радомской группировки немцев.
Характерной особенностью операции было также широкое манев-
рирование не только танковых соединений, но и общевойсковых
армий. При этом вошло в норму смелое продвижение войск вперед
не сплошным фронтом, а с разрывами.
Успешный захват Силезского промышленного района тоже пред-
ставлял принципиальный интерес. Но ведь на войне бывают такие
положения, когда, казалось бы, наиболее эффективное завершение
той или иной операции, с точки зрения оперативного искусства, не сов-
падает с высшими политико-стратегическими интересами.
При изучении Висло-Одерской операции можно встретить примеры
и классических форм окружения противника, и борьбы на окружение,
и уничтожения движущихся неприятельских группировок в тылу
наших войск. Выбирая те или иные формы оперативного маневра,
мы всякий раз исходили из конкретно сложившейся обстановки,
344
а она отличалась большим разнообразием. Ведь маневрировали обе
стороны, и на поле боя все время возникали совершенно неожиданные
ситуации, требовавшие быстрых и смелых творческих решений.
Эта операция интересна и стремительным форсированием круп-
ных водных преград в условиях малоснежной теплой зимы, когда реки
почти не замерзали. Надо сказать, что наши войска хорошо усвоили
основное оперативное требование — выходить на реки широким
фронтом и форсировать их с ходу раньше, чем по ним займет обо-
рону противник. Как правило, это приводило к хорошим резуль-
татам.
Если взять Висло-Одерскую операцию в целом, то за 23 дня на-
ступления войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов,
при активном содействии войск 2-го Белорусского и 4-го Украин-
ского фронтов, продвинулись на глубину до 600 километров, расши-
рили прорыв до тысячи километров и с ходу форсировали Одер,
захватив на нем ряд плацдармов. Причем 1-й Белорусский фронт, за-
хватив кюстринский плацдарм, оказался в 60 километрах от Берлина.
В ходе операции войска 1-го Украинского фронта очистили от врага
Южную Польшу с ее древней столицей Краковом, овладели Силезским
промышленным районом и, захватив на западном берегу Одера опера-
тивные плацдармы, создали благоприятные условия для нанесения
последующих ударов по врагу как на берлинском, так и на дрезденском
направлениях.
По нашим подсчетам, за 23 дня боевых действий 1-й Украинский
фронт нанес поражение двадцати одной пехотной, пяти танковым
дивизиям, двадцати семи отдельным пехотным, девяти артиллерийским
и минометным бригадам, не говоря уже об очень большом числе
различных специальных подразделений и отдельных батальонов.
За время операции было взято 43 тыс. пленных и уничтожено,
по нашим подсчетам, больше 150 тысяч солдат и офицеров. Среди
захваченных трофеев насчитывалось более 5 тысяч орудий и миноме-
тов, более 300 танков, более 200 самолетов и очень большое коли-
чество всякого иного вооружения и боевой техники.
Все эти успехи стали возможны потому, что солдаты, офицеры,
генералы в ходе такой длительной, напряженной, охватившей гро-
мадные пространства операции проявили большое мужество, выдерж-
ку, неутомимость и высокое воинское умение. А за всем этим
стояла глубокая преданность всего личного состава своей социалисти-
ческой Родине и столь же глубокая вера в уже приближающуюся
окончательную победу над фашизмом.
Операция изобиловала примерами массового героизма и самопо-
жертвования, решимости людей выполнить свой долг до конца, не счи-
таясь ни с чем. И сейчас, спустя много лет после войны, как бывший
командующий 1-м Украинским фронтом, еще раз снимаю шапку
и склоняю голову перед всеми, кто пролил кровь и отдал свою жизнь
в этих боях. А жертв нам пришлось понести немало.
Однако если взять операцию в целом и сравнить понесенные нами
потери с достигнутыми успехами, то можно смело сказать, что победа
досталась нам меньшей кровью, чем в некоторых других более ран-
345
них операциях. Это определялось и нашей возросшей технической
мощью, и нашим более зрелым военным мастерством.
Вот что писал впоследствии военный историк Западной Германии,
бывший генерал немецко-фашистской армии Ф. Меллентин: «Русское
наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью.
Было ясно, что их Верховное Главнокомандование полностью овла-
дело техникой организации наступления огромных механизированных
армий. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой
и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного
со времени гибели Римской империи».
Здесь, собственно говоря, можно было бы поставить точку и перей-
ти к другим операциям, если бы не участившиеся фальсификации
в области военной истории, которыми на Западе с каждым годом
занимается все более широкий круг лиц.
В некоторых исторических сочинениях, даже в таких, казалось
бы, солидных, как книги американского историка Ф. Погью или
английского военного историка Д. Фуллера, тщетно искать хотя
бы упоминания о том, что советские войска на Восточном фронте
начали Висло-Одерскую операцию на 8 дней раньше намеченного
срока для того, чтобы оказать содействие союзникам, попавшим
в канун нового года в тяжелое положение и, несмотря на некоторое
улучшение обстановки, продолжавшим и в начале января оценивать
ее достаточно нервозно.
Приведу цитату из двух широко известных документов:
«На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верхов-
ного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами
знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является
положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после
временной потери инициативы... я буду благодарен, если Вы сможете
сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское на-
ступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение
января... Я считаю дело срочным» *.
Это писал 6 января 1945 года Черчилль Сталину.
«Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятству-
ет нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союз-
ников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования
решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь
с погодой, открыть широкие наступательные действия против нем-
цев по всему центральному фронту не позже второй половины
января» 1 2.
Это писал Сталин Черчиллю на следующий день, 7 января 1945 года.
Итоги этой переписки известны. Не во второй половине января,
а меньше чем через пять суток после ответного письма Сталина,
на рассвете 12 января, началась Висло-Одерская операция.
1 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премь-
ер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941 —1945 гг.
(далее — Переписка Председателя Совета Министров СССР...). М., 1976, т. 1, с. 348—
349.
2 Там же, с. 349.
346
Таким образом, всякое замалчивание непреложных исторических
фактов, к которому прибегают некоторые западные военные историки,
выглядит, мягко говоря, несолидным.
Однако часть этих историков идет еще дальше. Они пытаются
доказать, будто бы декабрьское наступление на западном фронте
в Арденнах вынудило гитлеровское командование не только бросить
в этот район все свои резервы и маршевые пополнения, но и снять
значительные силы с восточного фронта и якобы это обстоятель-
ство ослабило силы немецко-фашистских войск на восточном
фронте в такой мере, что позволило Советской Армии достичь столь
больших успехов во время ее январско-февральского наступления
1945 года.
Тенденция, скрывающаяся за этими высказываниями, ясна.
Удивляет другое: легкость, с какой прибегают к подобным фальси-
фикациям люди, превосходно знающие, что существуют, никуда
не делись и никуда не денутся официальные документы германского
генерального штаба, при сличении с которыми от всей этой ложной
концепции остаются рожки да ножки.
Разумеется, наступление в Арденнах вынудило германское коман-
дование бросить в этот район свои резервы и маршевые пополнения,
как вынуждает к этому любое крупное наступление.
Но если обратиться к данным гитлеровского генерального штаба,
то мы увидим, что с октября по декабрь сорок четвертого года, то есть
в период подготовки и проведения Арденнской наступательной опера-
ции, гитлеровское командование перебросило с восточного фронта
на западный только пять с половиной дивизий. И одновременно
с этим в тот же период оно усилило свои войска, действовавшие
на восточном фронте, двадцатью пятью дивизиями и одиннадцатью
бригадами, переброшенными с разных других фронтов и направлений,
набранными буквально отовсюду.
Если же взять общие цифры, то на «усиленном» немцами западном
фронте к началу Висло-Одерской операции действовало 75,5 дивизий,
а на «ослабленном» ими восточном фронте против нас действовало
179 дивизий. Цифры достаточно выразительные.
И наконец, в заключение, для полной ясности еще раз предоста-
вим слово самим немцам.
«Влияние январского наступления советских армий с рубежа
Вислы немедленно сказалось на западном фронте. Мы уже давно
с тревогой ожидали переброски своих войск на восток, и теперь она
производилась с предельной быстротой».
Это писал участник операции в Арденнах, бывший командующий
5-й немецко-фашистской танковой армией генерал фон Мантейфель.
...Вот так начинался февраль 1945 года. Гитлеровцы «с предельной
быстротой» перебрасывали войска с западного фронта на восточный
на выручку своим армиям, разбитым в Висло-Одерской операции.
А мы готовились к новым операциям и боям.
ОТ ОДЕРА ДО НЕЙСЕ
Нижне-Силезская наступательная операция 1-го Украинского
фронта, о которой я расскажу в этой главе, по существу, была
продолжением Висло-Одерской операции и непосредственно
примыкала к ней по времени.
В первых числах февраля на правом фланге фронта еще продол-
жались последние ожесточенные бои, относящиеся к заключительному
этапу Висло-Одерской операции. В эти дни войска 3-й гвардейской
армии Гордова и соединения 4-й танковой армии Лелюшенко вели
бои по уничтожению окруженной группировки немецко-фашистских
войск южнее Рюттцена. В этих боях 13 тысяч солдат и офицеров
противника были уничтожены, а около 3 тысяч взяты в плен.
В эти же дни в районе города Бриг, стоявшего на западном
берегу Одера и превращенного гитлеровцами, по существу, в крепость,
тоже шли ожесточенные бои. 5-я гвард. армия Жадова и 21-я армия
Гусева, захватившие плацдармы на берегу Одера севернее и южнее
Брига, соединились, сначала окружив, а потом взяв Бриг и создав
на том берегу Одера единый большой плацдарм, необходимый нам
для будущего наступления.
Бои в районе Брига закончились 5—6 февраля, а уже 8-го нача-
лась Нижне-Силезская операция.
Я привел только два наиболее характерных примера наших дей-
ствий того периода. Эти примеры можно было бы умножить.
Во многих местах нашего огромного фронта, в особенности
на его правом фланге, в эти дни происходила дочистка и доделка
недоделанного в ходе Висло-Одерской операции. Расширение и углуб-
ление плацдармов, ликвидация и пленение окруженных группировок
и групп и другие, если можно так выразиться, текущие дела войны,
которые, в значительной своей части не попадая в сводки Информ-
бюро, требовали от нас и сил и жертв.
Нижне-Силезская операция была спланирована нами в самом
конце января 1945 года на гребне успеха Висло-Одерской операции
как ее непосредственное продолжение. Первоначальный план мы
направили в Ставку еще 28 января, и его одобрили там без всяких
изменений.
Надо, однако, сразу сказать, что нашим замыслам, положен-
ным в основу этого плана, не суждено было осуществиться. Мы
348
предполагали провести операцию на гораздо большую глубину, чем
та, которую удалось достичь на деле.
Главный удар намечалось нанести с двух крупных плацдармов
на Одере — севернее и южнее Бреслау. Далее должно было после-
довать окружение этого сильно укрепленного города, а затем, взяв
или оставив его в тылу, мы предполагали развивать наступление
основной группировкой прямо на Берлин.
В то же время войскам левого крыла 1-го Украинского фронта
предстояло разгромить противника на дрезденском направлении.
При этом мы рассчитывали на содействие своего соседа слева, 4-го
Украинского фронта.
Фактически же за шестнадцать суток боев, к 24 февраля, мы вы-
полнили только часть поставленной перед собой задачи. Окружив
гарнизоны в Бреслау и Глогау, наши войска продвинулись на главном
направлении почти на 150 километров, вышли правым крылом на реку
Нейсе, на уровень левого крыла 1-го Белорусского фронта, и здесь
закрепились.
Для дальнейшего наступления требовалась пауза. Ведь и без того
на нашем фронте одна наступательная операция (Висло-Одерская),
по существу, без всякой передышки переросла в другую (Нижне-
Силезскую). Мы наступали непрерывно 44 дня (с 12 января по
24 февраля) и прошли с боями от 500 до 700 километров. В среднем
за каждые сутки войска продвигались на 16 километров. За такие
итоги краснеть не приходится. Но они не освобождают меня от
необходимости объяснить, почему все же Нижне-Силезская опера-
ция планировалась нами на одну глубину, а на практике осуществле-
на на другую, значительно меньшую.
Отбрасывая в сторону ряд менее существенных обстоятельств,
я должен назвать здесь три основные причины.
Во-первых, в конце января, планируя эту операцию, мы считали,
что наше дальнейшее наступление на запад будет проходить одно-
временно с продолжающимся наступлением войск 1-го Белорусского
и 4-го Украинского фронтов. Однако в действительности получи-
лось иначе.
Как раз в период между утверждением плана нашего наступления
и его началом перед 1-м Белорусским фронтом возникла неотложная
задача — ликвидировать угрожавшую ему восточно-померанскую
группировку немецко-фашистских войск. В связи с этим по указанию
Ставки он был вынужден отказаться от дальнейшего наступления
на берлинском направлении и после выхода на Одер закрепиться на
достигнутых рубежах, одновременно подготавливая удар в Померании.
Осложнилось положение и у нашего левого соседа, 4-го Украин-
ского фронта, нацеленного на Чехословакию. Он столкнулся с упор-
нейшим сопротивлением противника и почти не продвигался.
Во-вторых, уже в ходе операции нам пришлось убедиться, что
в конце января мы недооценили возможностей противника по
восстановлению боеспособности своих частей и соединений, раз-
громленных нами на Висле и Одере. Он делал это гораздо быстрее
и решительнее, чем мы могли предполагать.
349
И наконец, в-третьих, наступление в задуманных первоначально
масштабах очень затруднялось громадной растяжкой наших ком-
муникаций.
Темп восстановления железных дорог значительно отставал от
темпа наступления войск. Уже к началу Нижне-Силезской операции,
8 февраля, ближайшие станции снабжения оказались удаленными
от дивизий первого эшелона на пятьсот километров. Это резко огра-
ничивало нас в боеприпасах и горючем. А возраставшее с каждым
днем сопротивление противника требовало все большего и большего
расхода их, намного превышая нормы, запланированные перед нача-
лом наступления.
Первые симптомы того, что операция будет протекать в услож-
нившейся для нас обстановке, появились еще до того, как она нача-
лась. Но симптомы — это еще не вся картина. Окончательную ясность
мог внести только наш новый решительный удар по противнику.
А с другой стороны, по тем же первым симптомам было совер-
шенно очевидно, что если мы откажемся от нового удара в ближайшее
время, то в будущем нам придется иметь дело с вновь стабилизовав-
шимся фронтом противника на рубеже Одера, 250—300 километров
от южных окраин Берлина.
Обстановка настоятельно повелевала использовать все возмож-
ности для того, чтобы опрокинуть врага, еще не успевшего прийти
в себя после наших январских ударов, и на его плечах продвинуться
дальше на запад.
Какие же конкретно силы противостояли нам к началу 8 февраля
1945 года? Перед 1-м Украинским фронтом противник имел 16 пе-
хотных, 2 легкопехотные, 1 лыжную, 4 танковые, 2 моторизованные
дивизии, 7 боевых групп, 1 танковую бригаду и корпусную группу
«Бреслау».
Средняя численность каждой из дивизий не превышала к этому
времени пяти тысяч человек. Мы располагали также сведениями
о срочном выдвижении в полосу наших действий ряда новых соедине-
ний и боевых групп. В частности, с западного фронта осуществля-
лась переброска 21-й танковой и 18-й моторизованной дивизий врага.
Соответственно перегруппировывались и наши войска. За девять
дней, с 29 января по 7 февраля, мы создали на плацдарме севернее
Бреслау ударную группировку в составе 3-й гвардейской, 13, 52 и 6-й
общевойсковых армий, а также 3-й гвардейской и 4-й танковых армий.
На втором плацдарме (южнее Бреслау) сосредоточились 5-я гвар-
дейская и 21-я армии с двумя приданными им танковыми корпусами.
А на левом крыле фронта должна была действовать третья группи-
ровка в составе 59-й армии под командованием Коровникова, 60-й
армии под командованием Курочкина и 1-го гвардейского кавале-
рийского корпуса Баранова. Ей предстояло наносить удар с плацдарма
юго-западнее города Оппельн, вдоль северных склонов Судетских гор.
Все четыре общевойсковые армии нашей главной ударной груп-
пировки имели оперативное построение в один эшелон.
Чтобы с самого начала увеличить их ударную силу и добиться
решительного разгрома противника в первые же дни операции, я
350
приказал обеим танковым армиям сосредоточиться в затылок за
общевойсковыми и прорывать вражескую оборону совместно с 1-м
эшелоном, а затем, развивая успех, вырваться вперед и увлечь за
собой пехоту.
В данной обстановке я считал такое решение вполне оправдан-
ным. Без этого наши утомленные долгими боями и в значительной мере
обескровленные стрелковые дивизии не решили бы стоящих перед ними
задач, хотя в общем-то на участках прорыва нам удалось создать
перевес в силах.
В группировке севернее Бреслау мы имели по сравнению с немцами
следующее соотношение: по пехоте—2,3:1, по артиллерии—6,6:1,
по танкам —5,7:1. Достаточно внушительным оказалось наше пре-
восходство и южнее Бреслау: по пехоте —1,7:1, по артиллерии —3,3:1,
по танкам —4:1. Только у нашей вспомогательной группировки, насту-
павшей на левом крыле фронта, соотношение сил с противником
было почти равным.
Наступление началось в 6 часов утра 8 февраля 1945 года после
55-минутного артиллерийского удара.
Для более длительной артиллерийской подготовки мы не распола-
гали боеприпасами. Однако и при этом, несмотря на скверную погоду,
помешавшую работе нашей авиации, главная ударная группировка
осуществляла прорыв на фронте 80 километров. Пехота вклинилась
в оборону противника на 10—15 километров, а танковые армии за
первые сутки продвинулись вперед от 30 до 60 километров.
Первый успех был налицо. Но чем дальше, тем труднее становилось
его развитие. В последующую неделю, до 15 февраля, армии правого
крыла фронта сумели пройти с боями лишь 60—100 километров.
Наступление протекало в условиях весенней распутицы вдоль дорог.
Местность была лесистая, местами болотистая. Гитлеровцы, отходя,
упорно сопротивлялись.
Сказывалась и физическая усталость наших солдат. Они проявляли
поистине удивительные настойчивость и упорство. Тем не менее сред-
несуточный темп наступления пехоты составлял теперь всего 8—12
километров. И большего от нее, по совести, требовать было нельзя.
Войска достигли реки Бобер, форсировали ее на ряде участков
и завязали бои за расширение захваченных плацдармов. А генералу
Д. Д. Лелюшенко удалось прорваться к реке Квейс и переправиться
через нее главными силами танковой армии.
К сожалению, наша 13-я армия не использовала открывшихся
перед ней возможностей и не устремилась вслед за танкистами. Дей-
ствуя в данном случае недостаточно энергично, что можно, правда,
объяснить крайней усталостью личного состава, армия не дошла до
Нейсе, и немцам удалось замкнуть прорванный фронт позади армии
Лелюшенко. Бои пехоты приняли здесь затяжной характер, а ком-
муникации танкистов оказались на несколько суток перерезанными.
Это заставило меня выехать в 13-ю и 4-ю танковую армии.
К танкистам я в тот день пробраться так и не смог. Связь с Д. Д. Лелю-
шенко поддерживалась только по радио. Я остался в армии Н. П. Пухо-
ва. Мы вместе постарались исправить сложившееся положение. Самое
351
деятельное участие принял в этом и начальник штаба 13-й армии
Г. К. Маландин. Он сам побывал в тех дивизиях, которые никак
не могли сломить сопротивление врага на промежуточном рубеже,
и помог им организовать наступление. В середине следующих суток
ударом войск Н. П. Пухова с фронта и поворотом армии Д. Д. Лелю-
шенко навстречу этому удару нам удалось наконец ликвидировать
попытку противника отрезать наши части, вырвавшиеся к Нейсе.
Это еще одно свидетельство того, насколько важно на войне взаимо-
действие. Нередко ведь бывало так: операция в целом идет вроде
бы успешно, танкисты энергично двинулись вперед, но общевойсковые
соединения продолжают наступление сами по себе, в своих собствен-
ных темпах, и в итоге — нежелательные последствия. А в данном
случае последствия могли быть очень серьезными.
Хорошо, что оба командира — и Пухов и Лелюшенко — не покри-
вили душой, не прятались от неприятностей сверху, не пытались
действовать втихомолку. Как ни было им неприятно, они доложили
командованию фронта все с абсолютной правдивостью, и это позво-
лило немедленно принять зависящие от нас меры, в том числе широко
использовать авиацию. Погода исправилась, и наши авиаторы нанесли
массированные удары по противнику.
А тем временем на крайнем правом фланге фронта 3-я гвардейская
армия Гордова, наступая смело и напористо, окружила значительную
группировку врага в крепости Глогау. Блокировала крепость лишь
небольшой частью сил (что очень важно и правильно), а главные силы
двинула на северо-запад и к 15 февраля тоже вышла к устью реки
Бобер. Таким образом, хоть и с неприятными для нас сюрпризами,
но правое крыло фронта пробивалось вперед.
А вот положение наших войск в центре меня все больше беспо-
коило. Упорное сопротивление немцев в районе крепости Бреслау
задерживало дальнейшее продвижение на запад 5-й гвардейской и
21-й армий. Да и 6-я армия генерала В. А. Глуздовского, наступавшая
непосредственно на Бреслау и действовавшая сначала очень хорошо,
особенно при прорыве обороны противника, распылила свои силы.
Половину их командующий направил на прикрытие правого фланга,
а оставшихся было явно недостаточно для выполнения главной за-
дачи. В итоге армия застряла.
Положение усугублялось еще и тем, что наши левофланговые
59-я и 60-я армии не сумели прорвать оборону противника, сосредо-
точившего против них равные силы, и 10-го числа, по моему приказу,
перешли к обороне.
Решение это было правильное и единственно возможное. Нет ничего
хуже, как делать вид, что продолжаешь наступление там, где оно уже
продолжаться не может, фактически остановилось и требует для
своего возобновления новых сил и средств. Однако переход к обороне
армий левого крыла фронта, конечно же, поставил в трудное положе-
ние армии центра (5-ю гвардейскую и 21-ю). При малейшем про-
движении вперед они вынуждены были все более и более оттягивать
свой левый фланг.
Почувствовав угрозу, нависшую над Бреслау, гитлеровцы прини-
352
мали все меры к тому, чтобы не допустить окружения города, непре-
рывно усиливая бреславскую группировку. Сначала сюда направля-
лись лишь отдельные части и маршевые пополнения. Затем в район
Бреслау противник перебросил с других направлений 19-ю и 8-ю
танковые и 254-ю пехотную дивизии.
Начались яростные контратаки. В течение только одного дня
19-я танковая и 254-я пехотная дивизии противника 12 раз атаковали
боевые порядки 6-й армии группами в 50—60 танков и штурмовых
орудий.
Тяжко приходилось и 5-й гвардейской армии Жадова. Она все
явственнее угрожала бреславской группировке обходом с запада,
и перед ее фронтом противник тоже усилил сопротивление.
В условиях полной распутицы борьба шла вдоль дорог и за населен-
ные пункты. Чтобы брать с боем опорные пункты, фольварки и камен-
ные фермы, нужен был большой расход тяжелых снарядов. А 5-я ар-
мия испытывала в них острый недостаток. Я вынужден был передать
ей из фронтового резерва 3-ю гвардейскую дивизию тяжелых реактив-
ных установок, которая своими ударами в известной мере могла
возместить ослабление огня тяжелой ствольной артиллерии.
Резервы требовались и для правого крыла фронта, которому каж-
дый шаг вперед тоже давался все с большим трудом. Словом, настал
такой момент, когда почти все направления, на которых действовали
войска фронта, надо было подкреплять.
Следовало внимательно проанализировать обстановку, взвесить все
«за» и «против», чтобы безошибочно определить звено, ухватившись
за которое можно вытянуть всю цепь. Таким решающим звеном яв-
лялся быстрый разгром бреславской группировки.
Для меня было совершенно очевидно, что, пока мы не замкнем
кольцо вокруг Бреслау, три наших армии будут прикованы здесь,
образовав дугу чуть ли не в двести километров. Успешное же решение
этой задачи сразу открывало возможность быстрого выхода 5-й гвар-
дейской и 21-й армий на уровень правого крыла фронта. А если
бы еще удалось не только быстро окружить, но и быстро взять
Бреслау, вся 6-я армия могла быть выведена в резерв фронта и в даль-
нейшем использована в зависимости от обстановки.
Чтобы покончить с Бреслау, севернее его я еще больше растянул
войска 52-й армии Коротеева, приказав им высвободить в районе
Лигница один из стрелковых корпусов 6-й армии, который был
брошен навстречу войскам 5-й гвардейской армии. Одновременно 5-я
гвардейская, уже имевшая в своем оперативном подчинении 4-й
гвардейский танковый корпус, усиливалась еще 31-м танковым кор-
пусом.
А чтобы смыкавшееся вокруг Бреслау кольцо противник никак
не мог разомкнуть ни изнутри, ни снаружи, я решил опять повернуть
на 180 градусов с запада на восток действовавшую в составе главной
ударной группировки 3-ю гвардейскую танковую армию Рыбалко;
направить два ее корпуса, достигшие к тому времени Бунцлау (того
самого Бунцлау, где остановилось сердце Кутузова), на помощь
войскам 5-й гвардейской и 6-й армий.
353
Способность Рыбалко к стремительному маневру мне была хорошо
известна по ряду предшествовавших операций, и я был уверен, что
за Павлом Семеновичем дело не станет.
В течение 13-го числа танковые и механизированные корпуса,
приданные 6-й и 5-й гвардейской армиям, наступая навстречу друг
другу, соединились западнее Бреслау.
Пехота этих же армий, используя успех танковых войск, продол-
жала уплотнять кольцо окружения, создавая сплошной фронт. И тут
же подоспели корпуса Рыбалко. Совершив стремительный маневр,
они вышли западнее Бреслау прямо во фланг 19-й танковой дивизии
противника и с ходу нанесли удар. Это был, пожалуй, самый острый
момент окружения. Ведь кольцо только-только замкнулось, и, чтобы
обеспечить его непробиваемость с внешней стороны, требовалось
прежде всего разбить подходившие резервы немецко-фашистских
войск.
О моменте встречи двух армий в тылу окруженных в Бреслау
гитлеровцев буквально через несколько часов стало известно всему
фронту. Все ждали этого и вздохнули с облегчением.
А тем временем внутри кольца все кипело. Окруженные части
гарнизона метались из стороны в сторону в поисках выхода. Иногда
они дрались с отчаянием, чаще — сдавались в плен.
На дорогах юго-западнее Бреслау сгрудилось огромное количество
машин и повозок с людьми, которые, потеряв надежду отыскать здесь
хоть какую-нибудь брешь, катились теперь обратно к городу.
Командующий группой немецко-фашистских армий «Центр» гене-
рал-полковник Шернер тоже пытался в эти дни собрать силы к юго-
западу от Бреслау и прорвать наш фронт ударом извне. Но было уже
поздно. Бреслау мы окружили надежно, и вопрос теперь заключал-
ся только в том, когда и ценой каких жертв нам удастся взять его.
Я решил оставить здесь только 6-ю армию; небольшая к тому
времени, она не превышала по своей численности гарнизона Бреслау.
Кстати, гарнизон был не таким уж малочисленным; даже после
капитуляции 6 мая в нем было взято в плен 40 тысяч солдат и офице-
ров. Но у меня была твердая уверенность в том, что 6-я армия не вы-
пустит окруженных в Бреслау фашистов и в конце концов разгромит
их. С этой задачей она действительно справилась.
5-я гвардейская армия была выведена из боев за Бреслау и по-
вернута на внешний фронт. На нее возлагалась задача не допустить
прорыва противника, бросавшего свежие силы на выручку своей
окруженной группировке. Наша разведка отметила появление вблизи
Бреслау трех новых вражеских дивизий: 8, 19 и 254-й.
Несколько раньше я с одобрением отозвался о командующем
3-й гвардейской армией В. Н. Гордове, который, окружив крепость
Глогау, не стал задерживаться для немедленного овладения ею, а бло-
кировал ее лишь частью сил и смело двинулся дальше.
В ходе Висло-Одерской операции гитлеровцы поспешно укрепляли
свою оборону по Одеру, но, не имея времени и возможности создать
несколько сплошных глубоко эшелонированных оборонительных ру-
бежей (таких, какие были у них на Висле), они делали главную ставку
354
на опорные пункты, города-крепости с двойным — внутренним
и внешним — обводом. Посаженные там гарнизоны ни при каких
обстоятельствах не должны были отдавать эти укрепленные пункты.
Под угрозой целой системы карательных мер от них требовалось
оставаться в окружении и сражаться до последнего солдата. Таков
был прямой приказ Гитлера. И это нельзя рассматривать только
как проявление фанатизма.
Враг действовал с расчетом, по определенному плану. Он стремился
по мере нашего продвижения в глубь Германии рассредоточить силы,
связать как можно больше советских войск осадой больших и малых
укрепленных опорных пунктов и этим поскорее заставить нас выдох-
нуться.
В дни Нижне-Силезской операции мы опять столкнулись с той
же тактикой противника и, разумеется, ни в коем случае не имели
права поддаться на эту удочку. Бои с бреславской группировкой
и так заставили нас растянуть фронт и задержали темп наступления.
Решительный удар по Бреслау как раз для того и был предпри-
нят, чтобы поскорее разрубить трудный узел, высвободить силы,
обмануть надежды врага.
Теперь, когда Бреслау окружили, гитлеровцам было выгодно делать
вид, что они, собрав силы, могут прорваться к городу. Им хотелось
бы заставить нас держать вокруг города большое количество войск,
практически исключенных из активно действующих сил. Но этот
нехитрый замысел разгадать было нетрудно.
Оставив вокруг Бреслау только малочисленную 6-ю армию, 1-й
Украинский фронт продолжал наносить удар за ударом по немецко-
фашистским войскам, оставшимся вне кольца окружения, и упорно
продвигался на запад, к Нейсе.
Конечно, на долю солдат и офицеров нашей 6-й армии выпала
нелегкая задача. Они держали в течение почти трех месяцев остав-
шийся у нас в тылу гарнизон Бреслау. Последний удар по Бреслау
им пришлось наносить 6 мая, уже после падения Берлина и само-
убийства Гитлера. Выполняя свою задачу, 6-я армия позволила осталь-
ным силам фронта наступать на запад не оглядываясь и не задержи-
ваясь.
Каковы же окончательные результаты этого наступления? С 8 по 15
февраля войска правого крыла фронта продвинулись на 110 километ-
ров, вышли на реку Бобер и захватили плацдармы на западном берегу;
заняли целый ряд административных и промышленных центров
Нижней Силезии, а также провинции Бранденбург, Лигниц, Бунцлау,
Зорау и десятки других. 4-я вражеская танковая армия оказалась
разбитой, и все, что от нее осталось, поспешно ретировалось за реки
Бобер и Квейс. В тылу у нас остались два немецких гарнизона, ок-
руженных в Бреслау и Глогау.
Короче говоря, и за эти 8 дней наступления были достигнуты
весьма значительные результаты. Но надо прямо сказать, что они
дались нам ценой огромнейших физических и моральных усилий всех
участников боев, от солдата до генерала. После непрерывных боев,
начавшихся еще 12 января на Висле и с тех пор ни на один день не
355
прекращавшихся, в стрелковых дивизиях оставалось к 15 февраля в
среднем по 4,5 тысячи человек. Танковые и механизированные
войска потеряли больше половины машин (правда, не только вслед-
ствие боев, но и по техническим причинам — выработались мото-
ресурсы) .
Темп восстановления железных дорог по-прежнему отставал
от темпа наступления войск. Расстояние от передовых позиций до
головных складов и фронтовых баз продолжало увеличиваться. Норма
боеприпасов и горючего в войсках, попросту говоря, стала «голодной».
Автотранспорт работал с перенапряжением, но в условиях распутицы
все равно не мог подвезти полностью все, что требовалось наступав-
шему фронту.
Хочу подчеркнуть, что к тому времени наша военная промышлен-
ность способна была дать и давала абсолютно все, в чем мы нуждались.
Только невероятная растянутость коммуникаций не позволяла до-
ставить все это в войска в необходимом количестве.
Неблагоприятные метеорологические условия сильно ограничивали
боевую работу нашей авиации. Почти все полевые аэродромы рас-
кисли, вышли из строя; бетонированные взлетные полосы остались
глубоко в тылу, а находившиеся тогда на вооружении самолеты рабо-
тали только на предельном радиусе действия, да и то далеко не все.
Входившая в состав фронта 2-я воздушная армия насчитывала
в ту пору 2380 боевых машин, а в течение суток производилось в сред-
нем лишь по 546 самолето-вылетов. При ширине фронта 520 километ-
ров она выполняла, в сущности, только задачи разведки.
Левее нас 4-й Украинский фронт по-прежнему не имел успеха.
1-й Белорусский фронт вел ожесточенные бои в Померании, а на стыке
с нами, по Одеру, временно перешел к обороне. В этих условиях непри-
ятель получил возможность подбросить в полосу нашего наступления
довольно значительные подкрепления. Соотношение сил с каждым
днем менялось в пользу противника.
Все это, вместе взятое, уже на восьмой день операции привело
командование фронта к заключению, что в ближайшее время мы не
сможем достигнуть целей, намеченных первоначальным нашим планом,
и что наступление на Берлин пока невозможно.
В Ставку были доложены соображения о дальнейших действиях
с учетом изменившейся обстановки.
Хочу привести некоторые пункты нового плана, переданного
16 февраля в Ставку.
Оценивая сложившуюся обстановку, мы указывали: левое крыло
фронта сильно отстало; войска оторвались от баз снабжения на сотни
километров, и им с большим напряжением подается «голодная» норма
боеприпасов и горючего; войска фронта понесли значительные потери
в людях — стрелковая дивизия в среднем насчитывала к этому времени
4600 человек, а из 3648 единиц танков и самоходок, имевшихся
к 12 января, к началу Висло-Одерской операции осталось в строю
всего 1289; распутица в условиях лесисто-болотистой местности стес-
няет маневр танковых войск, и они несут потери; аэродромы рас-
кисли, и авиация используется в крайне ограниченных размерах;
356
противник непрерывно усиливается, подбрасывая резервы с других
фронтов, и бои принимают все более упорный характер.
Реально оценивая ,все эти факты, мы докладывали, что на бли-
жайший период считаем возможным выполнение фронтом следую-
щих задач: для главной группировки войск 1-го Украинского фронта —
выход на реку Нейсе, овладение плацдармами на ее западном берегу
и прочное закрепление на этом рубеже; армии левого крыла фронта
после их усиления должны были отбросить противника в Судетские
горы; 6-й армии предстояло овладеть Бреслау.
Одновременно предполагалось восстановить и подтянуть к вой-
скам железные дороги и станции снабжения, подвезти и накопить
в войсках боеприпасы и горючее, отремонтировать боевую мате-
риальную часть и привести в нормальное состояние весь войско-
вой тыл.
Документ этот был подписан мною, членом Военного совета фрон-
та К. В. Крайнюковым и начальником штаба фронта В. Д. Соколов-
ским.
Для ясности добавлю, что те задачи, которые мы ставили перед
собой как неотложные, намечалось решить наличными силами. А наши
просьбы о пополнении войск фронта до полной боевой мощи были
связаны с перспективой подготовки к Берлинской операции, которая
по-прежнему оставалась у нас впереди. Это было совершенно ясно,
и вопрос заключался только в том, какой длины пауза отделит нас
от .нее и какого рубежа мы должны достигнуть до этой паузы.
План наш Ставка одобрила. Об этом мне сообщил по телефону
начальник Генерального штаба А. И. Антонов. Да мы и не ожидали
иного. Ведь церед тем на протяжении всей операции и Генеральный
штаб, и Ставка все время получали от нас обстоятельную, правдивую
информацию. Мы оставались в те дни, по существу, единственным
фронтом, который продолжал продвигаться на запад и как магнит
притягивал к себе резервы противника.
Несмотря на весь свой наступательный порыв, войска находи-
лись на пределе усталости, и планировать что-нибудь сверх преду-
смотренного документом от 16 февраля было бы совершенно нереаль-
но. Как ни горько было нам временно отказаться от целей, которые
ставились в первоначальном плане, утвержденном Ставкой в конце
января, мы считали своим долгом смотреть правде в глаза и в изменив-
шейся обстановке сосредоточить внимание на тех задачах, которые
на данном этапе действительно можно было решить.
План наш еще передавался по телеграфу в Москву, а на правом
крыле фронта 16 февраля возобновились ожесточенные наступатель-
ные бои, особенно упорные в районе городов Губен, Христианштадт,
Заган, Зорау, где у противника размещался ряд крупных военных
заводов, в том числе подземных.
К этому времени 4-я танковая армия достигла восточного берега
Нейсе, хотя и на нешироком участке. Вслед за ней к Нейсе про-
рвались войска 3-й гвардейской и 52-й армий. Это заставило врага
начать поспешный отход за реку Нейсе по всей полосе наступления
нашей ударной группировки, от устья реки до города Пенцих.
357
Нами тотчас же были предприняты попытки с ходу преодолеть
водную преграду и завоевать плацдармы на ее западном берегу, как
это предусматривалось планом. Но тут потребовалось от войск такое
напряжение, что пришлось в конце концов отказаться от этого во
избежание слишком больших и неоправданных потерь. Несколько
захваченных нами маленьких плацдармов сами по себе ничего не ре-
шали, и я приказал оставить их и прочно закрепиться на восточном
берегу Нейсе.
Наша 4-я танковая армия немедленно была выведена в резерв
фронта для приведения в порядок и доукомплектования. Вскоре
то же самое мы проделали и с 3-й гвардейской танковой армией.
Но этому предшествовал один неприятный для нас эпизод, о котором
следует рассказать. Он достаточно хорошо характеризует сложность
обстановки и готовность противника воспользоваться любым нашим
просчетом, чтобы изменить положение в свою пользу.
После успешного маневра и сокрушительного удара во фланг
19-й немецко-фашистской танковой дивизии П. С. Рыбалко возвра-
тил корпуса в первоначальное положение. По пути в район Бунцлау
один из них столкнулся с новой танковой дивизией врага, на этот
раз с 8-й. Пока корпус вел бои, командарм, имея задачу выйти к Нейсе
и захватить Гёрлиц, решил осуществить смелый двойной охват всей
гёрлицкой группировки противника двумя корпусами, оставшимися
в его распоряжении.
Такое решение, надо признать, было не из лучших решений Павла
Семеновича. Дело в том, что еще до того 6-й гвардейский танковый
корпус уже вел напряженные бои на этом же направлении и не имел
успеха. Теперь перед ним вновь ставилась, по существу, та же задача,
но выполнять ее приходилось меньшими силами, в ослабленном сос-
таве, и, конечно, с еще меньшими основаниями мы рассчитывали
на успех.
Другому же корпусу, 7-му, командующий приказал форсировать
реку Квейс и овладеть городом Лаубан.
Хорошо, что Рыбалко вскоре понял свою ошибку и начал пере-
группировку сил. Однако к этому времени обстановка в районе успела
резко измениться к худшему. Передовые части 7-го танкового корпуса
были вынуждены прямо на марше вступать в бои с подошедшими
танковыми резервами неприятеля. А остальные части этого корпуса,
встретив сильное сопротивление на переправах, так и не смогли фор-
сировать Квейс.
За последующие два дня немцы перебросили сюда свою 8-ю танко-
вую, 408-ю пехотную и 10-ю моторизованную дивизии, вышли на тылы
и во фланг нашего 7-го и отчасти 6-го гвардейского танковых корпусов
и стали обходить армию Рыбалко с востока. Словом, обстановка
создалась очень напряженная. Только совместными ударами всех
трех корпусов при поддержке войск 52-й армии Коротеева Павлу Се-
меновичу удалось в конце концов разгромить группировку противника,
прорвавшуюся северо-восточнее Лаубана, и отбросить ее на юг.
Оказавшись в эти дни на передовом командном пункте у генерала
К. А. Коротеева, я имел возможность лично оценить сложность ситу-
358
ации, возникшей у Рыбалко. Кому-кому, а уж мне-то было известно,
что к тому времени во многих бригадах 3-й гвардейской танковой
армии насчитывалось всего по 15—20 танков.
И все же командарм с честью вышел из этого незавидного поло-
жения. Надо отдать ему должное: поначалу несколько увлекшись,
переоценив свои силы и недооценив противника, он в дальнейшем про-
явил и трезвый расчет, и завидное хладнокровие, а это в конечном счете
и позволило ему сорвать достаточно опасный замысел немцев.
В течение двух-трех дней обстановка была настолько сложной, что
вызвала беспокойство и у нас, и даже в Ставке.
В тот день, когда немецко-фашистские части начали выходить
на тылы 3-й танковой армии, Сталин позвонил мне и выразил тревогу:
«Что у вас там происходит в третьей танковой армии? Где она у вас
там находится?»
Я ответил, что армия Рыбалко ведет очень напряженные бои
в районе Лаубана, но считаю, ничего особенного с ней не произошло.
Армия воюет в сложной обстановке, но это для танковых войск дело
привычное.
Звонок Сталина застал меня на командном пункте 52-й армии,
недалеко от Лаубана. Я заверил Верховного Главнокомандующего,
что, если обстановка усложнится, мы примем все необходимые меры
на месте.
Кризис миновал только к 22-му числу, когда пытавшаяся окружить
наших танкистов вражеская группировка была разбита и отброшена
на юг. Но еще и на следующий день здесь, на гёрлицком и лаубанском
направлениях, продолжались встречные столкновения наших и не-
мецко-фашистских войск. Они протекали с переменным успехом.
Некоторые населенные пункты, высоты и рубежи по нескольку раз
переходили из рук в руки.
В те дни это был самый активный участок фронта, хотя в итоге
всех ожесточенных боев существенных изменений в положении сторон
не произошло.
Подведем некоторые итоги.
Нижне-Силезская операция длилась 17 суток, с 8 по 24 февраля
1945 года. Далеко не все в ней сложилось так, как первоначально
мыслилось. Противник, понесший тяжелые поражения, сумел в корот-
кий срок закрепиться на одерском рубеже, привести в порядок свои
разбитые войска, подтянуть резервы, организовать управление.
Ни в коем случае нам не следует умалять степени организован-
ности, проявленной гитлеровским командованием в тот критический
для него момент. Хотя нужно иметь в виду и другое: сотнями показаний
пленных было подтверждено, с какой поистине беспредельной жес-
токостью, чисто по-фашистски, наводился этот порядок.
Однако крах третьего рейха надвигался неумолимо. Несмотря
на все усиливавшееся сопротивление фашистов и усталость наших
войск, несмотря на наши неимоверно растянутые коммуникации,
несмотря на то что за все время операции было только 4 летных
359
дня и почти вся тяжесть поддержки пехоты пала на артиллерию,
которая вдобавок еще испытывала недостаток в боеприпасах,—
несмотря на все это, войска фронта правым крылом прорвали вра-
жескую оборону на Одере, преодолели промежуточные оборонитель-
ные рубежи по рекам Бобер, Квейс и вышли на Нейсе.
Именно выход на Нейсе, на уровень позиций 1-го Белорусского
фронта, был главным итогом февральского наступления, который
имел большое оперативно-стратегическое значение: войска двух
крупнейших фронтов заняли наиболее выгодные рубежи для завер-
шающего удара на берлинском направлении. Одновременно южным
крылом фронт наш угрожающе навис над верхне-силезской группи-
ровкой противника, и мы уже прикидывали, как окружить и раз-
громить ее.
Излагая ход Нижне-Силезской операции, я показал, как в ходе
боев мы вынуждены были отказаться от далеко идущих замыслов
наступления на Берлин и довольствоваться весьма скромными ре-
зультатами.
Однако все на свете относительно. По сравнению с нашим гигант-
ским рывком от Вислы до Одера следующий рывок — от Одера до Ней-
се — кажется куда более скромным.
Но нельзя забывать при этом по крайней мере двух вещей: во-
первых, второй рывок без единого дня передышки совершили те же
самые войска, которые только что прошли от Вислы до Одера; во-
вторых, за 17 дней Нижне-Силезской операции эти войска, находясь
на пределе своих физических возможностей, все-таки приблизились
еще на 100—150 километров к Берлину.
Существует мнение (я знаю об этом): может быть, вообще не сле-
довало проводить Нижне-Силезскую операцию, может, целесообраз-
нее было остановиться на Одере, накопить силы и, прорвав оборону
немцев, одним махом преодолеть все расстояние, отделявшее 1-й
Украинский фронт от Берлина.
Думая об этом, я, в свою очередь, задаю вопрос: а как бы выгля-
дела тогда последняя, завершающая операция войны, Берлинская,
если бы мы заранее, ценой огромного напряжения и нечеловеческих
усилий, не выдвинулись бы вперед от Одера к Нейсе? Она далась
бы нам с большим трудом, и намного в конечном счете отодвинулись
бы впоследствии сроки падения Берлина и освобождения Праги.
Высказывалось и такое суждение: уже тогда, в феврале, начать
прямое наступление на Берлин. Но итоги и уроки Нижне-Силезской
операции начисто опровергают это поверхностное мнение.
Вспоминая эту трудную операцию, я хочу добавить лишь одно —
в моей душе навсегда сохранилось чувство глубочайшей благодарности,
уважения и преклонения перед солдатами и офицерами, которые,
казалось бы, сделав все, что в силах человеческих, при наступлении
от Вислы до Одера, все-таки на следующий день с неослабевающим
мужеством вступили в новые ожесточенные семнадцатидневные бои,
приведшие их на подступы к фашистскому Берлину.
ТАК НАЗЫВАЕМАЯ ПАУЗА
С 24 февраля — дня окончания Нижне-Силезской операции —
и до 16 апреля — дня начала Берлинской операции — на 1-м
Украинском фронте наступила так называемая пауза. Войска
получали пополнение и новую материальную часть, приводился
в порядок тыл, восстанавливались железные дороги и аэродромы,
подвозились боеприпасы и все необходимое для будущих крупнейших
завершающих операций войны.
В масштабах всего фронта полтора месяца между Нижне-Силез-
ской и Берлинской операциями действительно можно считать паузой.
Но такое определение очень мало соответствует тому, что происхо-
дило в течение этих полутора месяцев на нашем южном крыле.
Я уже говорил, что наступление южного (или левого) крыла фронта,
предпринятое в феврале с недостаточными силами, не увенчалось
успехом и уже на третий день было приостановлено. Но в результате
продвижения центра и правого крыла фронта к Нейсе наш левый
фланг оказался еще больше оттянутым назад и проходил по предгорь-
ям Судетских гор.
Если посмотреть на фронтовую рабочую карту тех дней, возникает
любопытная картина: мы нависали с севера над группировкой про-
тивника в районе Оппельн — Ратибор, но и он угрожал нам серьезными
неприятностями, так как имел возможность нанести отсюда фланговый
удар в северо-западном направлении с целью деблокирования Брес-
лау и в случае успеха мог даже попробовать восстановить свою преж-
нюю линию обороны по Одеру.
Мы были уверены, что не позволим врагу превратить эту возмож-
ность в действительность.
Однако считались и с тем, что столь выгодное фланговое поло-
жение создавало у противника соблазн для удара в направлении
Бреслау. А нам это не нравилось.
Но это, пожалуй, не главное. Значительно больше нас беспокоило,
что после потери Силезского промышленного района немцы держали
против южного крыла нашего фронта довольно внушительную груп-
пировку своих войск и в последнее время заметно усиливали ее. Это
являлось верным признаком того, что они еще не оставили мысль
отбить у нас «второй Рур».
Такие же опасения возникли и у Сталина. Находясь на Крымской
конференции и, очевидно, получая какие-то дополнительные сведения
от союзников, он неоднократно звонил мне и настойчиво обращал
14 И. С. Конев
361
мое внимание на то, что гитлеровцы собираются нанести нам удар на
юге, на ратиборском направлении, намереваясь вернуть себе Силез-
ский промышленный район. Об этом же предупреждал меня и А. И. Ан-
тонов.
Сталин интересовался, кто стоит у меня на левом фланге, какие
армии, под чьим командованием (в разговорах с нами он обычно
оперировал не номерами армий, а фамилиями командармов).
«Смотрите,— говорил мне Сталин в одном из таких телефонных
разговоров,— немцы не примирились с потерей Силезии и могут
ее у вас отобрать». Я выразил твердую уверенность, что врагу не удаст-
ся отбить у нас Силезию, и доложил, как мы усиливаем свое южное
крыло, готовясь провести здесь частную операцию и отбросить про-
тивника из района Ратибора.
Сталин предложил представить подробный план действий.
Так возникла Верхне-Силезская наступательная операция.
Хотя размах ее был сравнительно небольшим, по срокам же она
приурочивалась к операциям других фронтов, решавших свои задачи
в районе Кенигсберга, в Восточной Померании, Карпатах, Австрии
и Венгрии. Отводилось на нее всего полмесяца, между 15 и 31 марта.
Целью являлся разгром оппельнско-ратиборской группировки немцев
и выравнивание фронта, чтобы в будущем мы имели более благопри-
ятные условия для перехода в наступление на главном стратегическом
направлении — берлинском. К началу марта перед 1-м Украинским
фронтом продолжали действовать войска группы армий «Центр» под
командованием генерал-полковника Шернера (я еще вернусь к нему,
когда буду рассказывать о Пражской операции).
По данным нашей разведки против нас гитлеровцы держали 43
дивизии. Кроме того, в резерве группы армий «Центр» было еще
7 дивизий и 60 маршевых батальонов. На обращенном в нашу сторону
Оппельнском выступе враг имел наиболее плотное оперативное пост-
роение: на каждую дивизию приходилось примерно по 8 километров
фронта. А всего, по нашим расчетам, он мог сосредоточить здесь
до 25 дивизий. Противник продолжал усиливать оппельнское направ-
ление. В частности, мы не исключали возможности подхода сюда
6-й танковой армии СС (правда, впоследствии оказалось, что немец-
ко-фашистское верховное командование перебросило эту армию со
своего западного фронта в Венгрию).
В течение февраля враг несколько раз прощупывал наши силы
на южном крыле. В ряде пунктов он пытался переходить к активным
действиям и все это время непрерывно продолжал улучшать свои
оборонительные рубежи.
За пять недель немцам удалось кроме укреплений полевого типа
и инженерных заграждений на переднем крае создать у себя в тылу
довольно прочные узлы сопротивления, подготовить к длительной
обороне большинство населенных пунктов и даже отдельные дома.
Густая сеть построек позволяла врагу практически перекрывать артил-
лерийским и ружейно-пулеметным огнем все, или почти все, разделяв-
шее их пространство. В промежутках между отдельными пунктами
были вырыты траншеи, оборудованы запасные огневые позиции.
362
По данным нашей авиаразведки, оборона немцев простиралась здесь
в глубину на 20—25 километров.
В этой операции нам предстояло расправиться с очень плотной
и заблаговременно подготовленной к обороне группировкой.
Планируя Верхне-Силезскую операцию, мы рассчитывали прежде
всего на окружение той части немецко-фашистских войск, которые
располагались на самом Оппельнском выступе и непосредственно
в Оппельне. Кстати сказать, этот город еще со времени прошлых
боев остался на линии фронта — половина у нас, половина у против-
ника.
Для достижения намеченной цели нами были созданы две ударные
группировки, Северная и Южная. В Северную входил один корпус 5-й
гвардейской армии, вся 21-я армия, 4-й гвардейский танковый корпус
и 4-я гвардейская танковая армия. Южная, или ратиборская, группи-
ровка состояла из 59-й и 60-й армий, которым из резерва фронта
были приданы 93-й стрелковый, 7-й гвардейский механизированный,
31-й танковый корпуса и 152-я отдельная танковая бригада. Помимо
всего этого обе группировки получили достаточное артиллерийское
усиление.
Сроки подготовки операции были довольно сжатые, но мы сумели
организовать все надлежащим образом. Особенное внимание было
уделено инженерному обеспечению операции. Мин перед нами оказа-
лось вдоволь. Немцы навалили их всюду, где только можно. В сочета-
нии с весенней распутицей и пересеченной местностью минные заграж-
дения представляли серьезное препятствие для наступления. А потому
и общевойсковые, и танковые соединения были заранее насыщены
саперами, располагавшими соответствующим инженерным имуще-
ством.
Прорыв обороны противника проходил в трудных условиях, в не-
сколько замедленном темпе. Наша Северная группировка в течение
первого дня операции прорвала фронт на участке 8 километров и про-
двинулась вглубь тоже на 8 километров. Теперь нам казалось это
недостаточным. Прошли те времена, когда прорыв за день на глуби-
ну 8 километров считался крупным достижением. В Висло-Одерской
операции, например, мы уже в первый день прорвали оборону про-
тивника на глубину 15—20 километров и вскоре вышли с танками
на оперативный простор. После этого, естественно, 8-километровое
расстояние, преодоленное армиями Гусева и Лелюшенко в самом нача-
ле Верхне-Силезской операции, нас уже не устраивало.
В действительности же здесь была своя специфика, и такой подход
к оценке действий войск являлся не вполне справедливым. Нашим
войскам стоило большого труда пройти эти 8 километров через плотные
боевые порядки противника по сильноукрепленной местности, с густой
сетью населенных пунктов. Это была хорошая, боевая, заслужившая
одобрения работа.
Конечно, я, как командующий фронтом, был недоволен тем, что
пройдено меньше, чем предполагалось, однако в душе понимал: при
таких относительно незначительных темпах продвижения люди
отдали все, что было в их силах. Не хотелось даже упрекать Дмитрия
Николаевича Гусева, одного из опытнейших и образованнейших
командармов, допустившего в начале операции невольный просчет.
Рано утром, когда передовые батальоны 21-й армии начали атаку
и, быстро преодолев первую траншею, на ряде участков уже ворвались
во вторую, Гусеву показалось, что можно сократить наполовину интен-
сивность артиллерийского огня. У него создалось впечатление: и при
минимальном артиллерийском сопровождении гитлеровцы будут сбиты
с занимаемых ими позиций. Командарм решил сэкономить боеприпасы,
с которыми у нас все еще было туго. Он рассчитывал использовать
их с большей эффективностью на последующих этапах наступления.
Справедливости ради надо сказать, что для такого решения у ко-
мандарма были основания. В первый период решение казалось пра-
вильным не только ему, но и мне.
Ведь войска 21-й армии довольно легко овладевали вражескими
позициями. Но прошло некоторое время, и наступление начало замед-
ляться. Выяснилось, что наша артиллерия подавила далеко не все
огневые точки противника, в особенности противотанковые. Многие
из них вообще оказались для нас неожиданностью: закопанные танки,
самоходки и противотанковые орудия, спрятанные в населенных
пунктах. Их было трудно зафиксировать с воздуха, а наземная войско-
вая разведка за короткий срок подготовки к операции не сумела вы-
явить во всех подробностях систему вражеского огня.
А тут еще эта попытка сэкономить боеприпасы! За нее мы попла-
тились не только утратой темпа наступления, но и излишними поте-
рями материальной части 4-й гвардейской танковой армии, взаимо-
действовавшей с армией Гусева.
Подобные невольные, поначалу отнюдь не очевидные, просчеты
на войне случаются время от времени даже с очень опытными воена-
чальниками, обладающими тонким пониманием обстановки и большим
боевым опытом. А Дмитрия Николаевича Гусева я всегда считал
именно таким военачальником. И коль скоро здесь зашла речь о част-
ной его ошибке, мне хочется хотя бы коротко охарактеризовать в целом
личность и деятельность этого незаурядного советского генерала.
Гусев прибыл к нам с Ленинградского фронта. Там он успешно
воевал в роли начальника штаба фронта и командовал 21-й армией.
У нас, на 1-м Украинском фронте, он начал свою боевую деятель-
ность с Висло-Одерской операции. Его армия очистила от врага всю
северную часть Силезского промышленного района. Гусев действовал
при этом образцово, очень организованно, умело, приняв близко
к сердцу требование сохранить Силезский промышленный район
от разрушения.
С такой же основательностью и упорством Гусев действовал и во
время Верхне-Силезской операции. Опираясь на свой хорошо подго-
товленный и сработавшийся штаб, он отлично организовал управление
боевыми действиями армии сверху донизу.
По своему характеру это был человек и активный, и неторопливый
одновременно, отличался рассудительностью и твердостью, умел
364
трезво взвешивать обстановку в целом, но и не выпускал из по-
ля зрения те особенные, неповторимые частности, которые сущест-
венны для той или иной операции или боя. Очень ценил мнение
ближайших своих соратников, в особенности членов Военного совета
армии.
Я не раз наведывался в 21-ю армию, и мне всегда было приятно
наблюдать дружную, сплоченную работу Военного совета этой армии.
Добрые отношения установились у Дмитрия Николаевича с коман-
дирами корпусов и дивизий. Вместе с ними он прошел длинную бое-
вую дорогу, в каждом был уверен и всегда мог рассчитывать на без-
условное выполнение не только буквы, но и духа любого своего
приказа.
Не лишне добавить, что этот дружный, сплоченный коллектив,
прибыв к нам на фронт, попал в совершенно непривычную для него
обстановку. Она отличалась от обстановки Ленинградского фронта
неизмеримо большим оперативным простором, широтой и глубиной
операций, маневренностью. Но командарм 21, а вместе с ним и под-
чиненные ему войска очень быстро освоились со всем этим и оказались
на высоте положения.
С самого начала нашего знакомства Дмитрий Николаевич про-
будил во мне глубокие симпатии. Я и по сей день храню о нем самую
светлую память.
Но возвращаюсь к рассказу о первом дне Верхне-Силезской опе-
рации.
Наши танкисты понесли тогда серьезные потери не только на се-
верном участке прорыва, но и на южном. Действовавшие вместе с 59-й
и 60-й армиями 7-й мехкорпус и 31-й танковый корпус, продвинувшись
на 10 километров, потеряли: один — четверть, а другой — треть
своих танков. Причина была та же, что и на севере,— недостаточная
разведка, а в результате — недостаточно мощная обработка артил-
лерией противотанковой обороны противника. Потери в танках в пер-
вый день превзошли наши ожидания, хотя мы и предполагали, что
они будут значительными.
Замысел операции сводился к тому, чтобы обе наши группировки,
окружавшие немцев, как можно быстрее соединились и загнали в котел
5 немецко-фашистских дивизий, сидевших на оппельнском выступе.
Делая ставку на стремительность соединения обеих группировок,
я принял решение пустить танковые войска одновременно с наступа-
ющей пехотой.
Не являлось ли это тоже своего рода просчетом? Убежден, что нет.
Если бы мы в данном случае пустили вперед одну пехоту, темпы наступ-
ления оказались бы еще более медленными, а наши и без того
уже сильно поредевшие стрелковые дивизии понесли бы гораздо
большие потери. Не говоря даже о чисто моральной ответственности
командующего за излишние людские жертвы, я не имел тогда права
идти на риск и по чисто деловым соображениям — в предвидении
такой крупной и ответственной операции, как Берлинская.
365
Да и вообще мне представляется, что в сорок пятом году было
недопустимо, в принципе, бросать в наступление пехоту без танков.
Это явилось бы шагом назад. К этому времени мы уже привыкли,
что современное наступление организуется при самом тесном взаимо-
действии всех родов войск, причем танкам отводилась на поле боя
ведущая роль.
Командующему нередко приходится, даже предвидя трудности,
неизбежно идти навстречу им. Ум работает не над тем, как уклониться
от этих трудностей, а над тем, как наилучшим образом преодолеть
их, не подчиниться им, а подчинить их себе. Иначе на войне нельзя.
То, что наши танкисты понесли значительные потери в первый
день Верхне-Силезской операции, было горько, но неизбежно. Это
диктовалось острейшей необходимостью. В сложившихся условиях
без танков мы бы вообще не продвинулись ни на шаг.
Анализируя причины, повлекшие тогда за собой повышенную
уязвимость наших танковых соединений, не следует забывать, что
именно в Верхней Силезии нам впервые за всю войну довелось встре-
титься с густым насыщением обороны противника фаустпатронами,
методы борьбы с которыми были еще недостаточно отработаны.
Положение ухудшалось весенней распутицей. Она вынуждала тан-
кистов воевать вдоль дорог и за дороги, прорываться сквозь насе-
ленные пункты. А именно там из-за домов и укрытий легче всего
было действовать фаустникам.
Так или иначе, хотя и с большими трудностями, в первый день
операции прорыв осуществился. Учитывая, что нам ни в коем случае
нельзя затягивать дело с окружением оппельнской группировки,
я потребовал от командармов не прекращать наступление и ночью.
В ночь на 16 марта были введены в бой вторые эшелоны полков
и дивизий. Надо сказать, что мы заранее предвидели такую возмож-
ность и подготовили для ночных действий в каждой дивизии по одному
усиленному батальону.
Думаю, что ночные действия в этой операции заслуживают особого
внимания. В данном случае мы опять-таки сумели заранее отделить
реальное от нереального: не задавались целью успешно вести ночной
бой всем составом любой дивизии, а отбирали для этого и сводили
в специальные батальоны людей, наиболее к тому приспособленных.
Эти батальоны, воевавшие только ночью, а с наступлением утра отво-
дившиеся на отдых, сыграли весьма положительную роль. В ночных
боях действия их поддерживались главным образом артиллерией пря-
мой наводки. Выделенные для этого орудия еще засветло выдвига-
лись вперед до самого последнего предела.
В ходе Верхне-Силезской операции ночи вообще были насквозь
рабочими. За ночь ремонтники спешили вытащить застрявшие в страш-
ной грязи на разбитых дорогах поврежденные танки. Дороги тоже
ремонтировались ночью. Под покровом ночи мы продолжали наступле-
ние и одновременно устраняли у себя в тылу все, что могло помешать
дневному наступлению.
15—16 марта противник начал подбрасывать резервы из глубины.
Наиболее ожесточенным контратакам подверглась 5-я гвардейская
366
армия, которая отнюдь не решала судьбу окружения оппельнской
группировки противника, а только прикрывала наш главный удар
с севера. Но гитлеровцы, очевидно, не до конца сумели разобраться
в обстановке и упорно били по ее левому флангу.
Частично это можно объяснить еще и тем, что здесь было крат-
чайшее расстояние от нашего переднего края до Бреслау, и неприятель
заблаговременно подготовил группировку для возможного удара
по Бреслау.
Мы предугадывали такое развитие событий. Гитлеровские генералы
любили контратаковать прорывающиеся войска под основание, под
самый корень. А потому на этом направлении у нас специально были
поставлены корпуса, отличавшиеся особой стойкостью,— стрелковый
Г. В. Бакланова и танковый П. П. Полубоярова. Эти части прошли
суровое испытание еще на сандомирском плацдарме, и мастерства в от-
ражении контратак им, как говорится, можно было не занимать.
Немцы упорно и безуспешно били по этим двум корпусам, что
абсолютно не сказывалось на действиях нашей основной ударной груп-
пировки, продолжавшей тем временем все глубже окружать оп-
пельнский выступ. Днем 18 марта в районе Нойштадта армия Д. Н. Гу-
сева встретилась с армией И. Т. Коровникова. Завершив окружение
противника, они вместе с танкистами Д. Д. Лелюшенко тотчас же
повернули частью сил на запад и уже к ночи отделили оппельнскую
группировку фашистов от их главных сил 20-километровой полосой.
В котле оказались 20-я пехотная дивизия СС, 168-я и 344-я пехотные
дивизии, часть сил 18-й моторизованной дивизии СС и несколько
отдельных полков и батальонов.
Теперь перед нами стояла задача как можно скорее покончить
с окруженной группировкой.
19 марта в 16 часов 45 минут, будучи на наблюдательном пункте
у Гусева, я подписал очень короткий приказ, рассчитанный на каждого
солдата. Пожалуй, есть смысл воспроизвести его полностью:
«Комбатам, комполкам, комдивам 225, 285, 229 и 120-й дивизий
21-й армии. Окруженный противник пытается прорваться в направ-
лении Штейнау. Враг деморализован, прорывается отдельными
группами, без техники. Приказываю:
1. До ночи выходящие группы противника уничтожить, пленить.
Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага. Не опо-
зорить войска 21-й армии, 4-й гвардейской танковой и не выпустить
врага из окружения.
2. Приказ довести до всех рядовых, сержантов, офицеров всех
родов войск».
Почему я отдал такой приказ? Он был подсказан боевой практикой
уже минувших операций и отгремевших боев. Я хорошо знал, что
такое борьба с противником, угодившим в котел, и по опыту корсунь-
шевченковского окружения, и по опыту бродского, и по ряду менее
значительных окружений в период Висло-Одерской операции.
367
Чтобы в кратчайшие сроки и окончательно разгромить окружен-
ную группировку, необходимо каждому воину действительно знать
свой маневр в полном смысле этого слова. Доведение любого окруже-
ния до его победного финала зависит не только от творческих
способностей и воли командиров, но и толкового, инициативного
исполнения командирского замысла всем личным составом роты,
батальона, полка, дивизии.
В боях с окруженными войсками особенно много неожиданностей.
Противник находится на грани гибели или плена; он настойчиво
и изворотливо ищет выхода. И если части, осуществившие окружение,
недостаточно подготовлены и плохо информированы, они могут
допустить такие оплошности, которые повлекут за собой большую
беду — прорыв. Тут каждый должен хорошо ориентироваться в обста-
новке, быть готовым к любым случайностям и неожиданностям,
действовать дерзко и решительно.
Приказ, который я привел, отдавался как раз в тот момент, когда
гитлеровцы предприняли первый мощный контрудар с внешней сто-
роны окружения силами только что появившейся здесь танковой
дивизии «Герман Геринг». Однако наш 10-й гвардейский танковый
корпус под командованием генерала Е. Е. Белова держался стойко
и отбил этот натиск.
На следующий день, 20 марта, немцы нанесли новый контрудар
с внешней стороны кольца. На этот раз в нем участвовали уже не толь-
ко части танковой дивизии «Герман Геринг», но и 10-й армейский
корпус, 20-я танковая и 45-я пехотная дивизии. Но и эта попытка
не увенчалась успехом. Контратакующего противника организованно
встретили три наших корпуса: 118-й стрелковый (21-я армия), 6-й ме-
ханизированный (4-я гвардейская танковая армия) и 4-й гвардейский
танковый (5-я гвардейская армия).
А пока отбивались эти контрудары с внешней стороны кольца,
главные силы 21-й армии к вечеру 20 марта, по существу, уже покон-
чили с окруженной группировкой.
По нашим данным, фашисты потеряли только убитыми около 30 ты-
сяч солдат и офицеров, 15 тысяч человек мы взяли в плен. Не буду
перечислять трофеев — их было немало. Достаточно сказать, что
в этом районе нам достались 75 неприятельских складов с боеприпа-
сами, снаряжением и продовольствием.
Все эти дни я находился в районе боевых действий. Вместе со мной
был начальник оперативного управления фронта генерал В. И. Косты-
лев, а также небольшая, но очень работоспособная группа штабных
офицеров. Они хорошо помогали мне координировать усилия войск,
выполняющих сложные задачи по окружению и ликвидации против-
ника.
Много потрудился в эти дни и член Военного совета фронта гене-
рал-лейтенант К. В. Крайнюков. Он следовал с войсками 59-й армии
и поддерживал со мною связь через командный пункт И. Т. Коровни-
кова.
Я вообще считал и считаю, что в решающие моменты, в особен-
ности при частых и резких изменениях в обстановке, командующий
368
фридланд
ЗШЕ
ДРЕЗДЕН
369
ЛОДЗЬ®
;Унруштадт
Смигель
О Остров
1\У.КРАИНСНИЙ ФРОНТ,
I
Гёрлиц
1Ченстохов
Оппельн
I
Освенцим крАНОВ
Зорау
4А
ГРУППА АРМИ
Нойштадт
Гор.Бенешово
Условные обозначения
Линия фронта к началу февраля
=> 1945г.
гвшн
оГрюнберг 1
НаумбурТ*?
Линия фронта к концу марта 1945 г,
Направление ударов войск 1-го Украин-
ского фронта в Нижне-Силезской
операции
Направление ударов войск 1-го Украин-
ского фронта в Верхне-Силезской
операции
Контрудары противника
1 БЕЛОРУССКИЙ ФРОНТ
Козьмин
13 А\
25тн*'
:А 52 А
i.TA 6 А
7гв.мн
Шт ре лен;
5гв,А
гвл)Н
21А
Мюнстербер
ПатшкауО

озель
60 А<^
Катовице
©
УКРАИНСКИМ
ФРОНТ
Нижне-Силезская и Верхне-Силезская операции.
фронтом (а равно и армией) непременно должен быть поближе к вой-
скам и на месте принимать необходимые решения. Выезды в войска,
иногда короткие, иногда более длительные, смотря по необходимости,
никогда не связывались в моем сознании с такими высокими катего-
риями, как личная отвага, а тем более подвиг. Они представляются
мне просто-напросто неотъемлемым элементом руководства совре-
менными маневренными действиями войск.
...Вслед за уничтожением оппельнской группировки встало на оче-
редь взятие Ратибора — последнего оставшегося в руках у противника
крупного опорного пункта и промышленного центра Верхней Силезии.
Эта задача была возложена на 60-ю армию генерала П. А. Курочкина.
Для решения ее армии было придано 4 танковых и механизированных
корпуса и сначала одна, а потом две артиллерийские дивизии прорыва.
Я уже говорил о ведении артиллерийского огня прямой наводкой
в ночных боях. Но такой огонь мы вели не только ночью, но и днем.
Причем на прямую наводку ставились орудия всех калибров, вплоть
до 203-миллиметровых. Последними мы расшибали то, чего не брали
другие калибры,— метровые каменные стены немецких опорных пунк-
тов. А чтобы не расходовать лишнего количества тяжелых снарядов,
артиллеристы стали практиковать так называемую спаренную стрельбу
орудиями мелкого и крупного калибра. Мелкими калибрами велась
пристрелка, а по пристрелянным целям уже наверняка били тяжелые
системы. Так было при окружении и уничтожении оппельнской груп-
пировки. То же самое повторилось и в боях за Ратибор.
К 22 марта погода наконец исправилась, и армии, наступавшей
на Ратибор и Рыбник, была обеспечена не только артиллерийская,
но и мощная авиационная поддержка.
Однако немцы дрались упорно. В первый день наши войска про-
двинулись всего на 8 километров. В дальнейшем противник еще более
усилил сопротивление, введя в бой переброшенные с других направле-
ний 8-ю и 17-ю танковые дивизии. Наши атакующие части продви-
гались медленно, шаг за шагом.
Такие темпы наступления нас никак не устраивали, и я на помощь
60-й армии ввел два корпуса 4-й гвардейской танковой. Танкисты
должны были нанести дополнительный удар с севера.
Немцы, в свою очередь, перебросили сюда новые танковые соеди-
нения. Мы продолжали продвигаться, но по-прежнему крайне медлен-
но. Изо дня в день шли упорные бои за овладение небольшими на-
селенными пунктами, узлами дорог, высотами и высотками. Войска
несли немалые потери. Это, естественно, вызывало чувство не-
удовлетворенности. Операция протекала явно не в том духе, не
в том темпе, не на том уровне, на которые мы вправе были рассчиты-
вать, исходя из собственного опыта, из своего совсем недавнего бое-
вого прошлого.
Но вот 24 марта, после некоторой паузы, левее нас, в полосе 4-го
Украинского фронта, возобновила наступление 38-я армия под коман-
дованием боевого командарма К. С. Москаленко. Своими решитель-
ными действиями она изменила обстановку на левом фланге 60-й
армии. Для противника создалась угроза окружения в районе Рыбника
370
и Ратибора. А у нас возникли благоприятные предпосылки для штурма
этих городов. 60-я армия взяла Рыбник и одним корпусом переправи-
лась на левый берег Одера южнее Ратибора.
Два дня подряд, 29 и 30 марта, наша авиация наносила беспре-
рывные массированные удары по немецким позициям вокруг Ратибора.
Чтобы поскорее овладеть им при минимальных потерях в людях
и танках, я приказал сосредоточить здесь еще одну, только что при-
бывшую в наше распоряжение, 25-ю артиллерийскую дивизию прорыва
и большую часть сил 17-й артиллерийской дивизии прорыва.
После мощной часовой артиллерийской подготовки 15-й и 106-й
стрелковые корпуса 60-й армии вместе с танками 4-й гвардейской
танковой армии начали решительный штурм Ратибора. Противник
не выдержал натиска наших войск и стал отходить в юго-западном
направлении.
Ратибор был взят, последний крупный пункт, который мы намечали
захватить в Верхне-Силезской операции, дальнейшее наше наступ-
ление на этом приостановилось.
Верхне-Силезская операция левого крыла 1-го Украинского фрон-
та, продолжавшаяся шестнадцать суток, была завершена. Она положи-
ла конец стремлениям немцев вернуть Силезский промышленный рай-
он и прорваться к Бреслау. С 31 марта на 1-м Украинском фронте
наступила уже не так называемая, а действительная пауза. В тот
день мы еще не знали, что она продлится всего пятнадцать суток...
БЕРЛИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Первого апреля 1945 года в Москву в Ставку Верховного Глав-
нокомандования были вызваны командующий 1-м Белорус-
ским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и я.
Сталин принял нас, как обычно, в Кремле, в своем большом ка-
бинете с длинным столом и портретами Суворова и Кутузова на
стене. Кроме И. В. Сталина присутствовали члены Государствен-
ного Комитета Обороны, начальник Генерального штаба А. И. Анто-
нов и начальник оперативного управления С. М. Штеменко.
Едва мы успели поздороваться, Сталин задал вопрос:
— Известно ли вам, как складывается обстановка?
Мы с Жуковым ответили, что по тем данным, которыми рас-
полагаем у себя на фронтах, обстановка нам известна. Сталин по-
вернулся к Штеменко и сказал ему:
— Прочтите им телеграмму.
Штеменко прочел вслух телеграмму, существо которой вкратце
сводилось к следующему: англо-американское командование готовит
операцию по захвату Берлина, ставя задачу захватить его раньше
Советской Армии. Основная группировка создается под командова-
нием фельдмаршала Монтгомери. Направление главного удара пла-
нируется севернее Рура, по кратчайшему пути, который отделяет
от Берлина основную группировку английских войск. В телеграм-
ме перечислялся целый ряд предварительных мероприятий, которые
проводились союзным командованием: создание группировки, стяги-
вание войск. Телеграмма заканчивалась тем, что, по всем данным,
план взятия Берлина раньше Советской Армии рассматривается в
штабе союзников как вполне реальный и подготовка к его выпол-
нению идет вовсю1.
После того как Штеменко дочитал до конца телеграмму, Ста-
лин обратился к Жукову и ко мне: * У.
1 Сейчас известно, что именно 1 апреля 1945 года премьер-министр Англии
У. Черчилль направил президенту США Ф. Рузвельту послание, в котором высказыва-
лись такие соображения: «Ничто не окажет такого психологического воздействия
и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления, как па-
дение Берлина. Для германского народа это будет самым убедительным призна-
ком поражения. С другой стороны, если предоставить лежащему в руинах Берли-
ну выдерживать осаду русских, то следует учесть, что до тех пор, пока там будет раз-
веваться германский флаг, Берлин будет вдохновлять сопротивление всех находя-
щихся под ружьем немцев.
372
— Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?
Так вышло: первому на этот вопрос пришлось отвечать мне, и
я ответил:
— Берлин будем брать мы, и возьмем его раньше союзников.
— Вон какой вы,— слегка усмехнувшись, сказал Сталин и сра-
зу в упор задал мне вопрос по существу: — А как вы сумеете соз-
дать для этого группировку? У вас главные силы находятся на
вашем южном фланге, и вам, по-видимому, придется производить
большую перегруппировку.
Я ответил на это:
— Товарищ Сталин, можете быть спокойны: фронт проведет все
необходимые мероприятия, и группировка для наступления на бер-
линском направлении будет создана нами своевременно.
Вторым отвечал Жуков. Он доложил, что войска готовы взять
Берлин. 1-й Белорусский фронт, густо насыщенный войсками и тех-
никой, был к тому времени прямо нацелен на Берлин, и притом
с кратчайшего расстояния.
Выслушав нас, Сталин сказал:
— Хорошо. Необходимо вам обоим здесь, прямо в Москве,
в Генштабе, подготовить свои планы и по мере готовности, через
сутки-двое, доложить о них Ставке, чтобы вернуться к себе на фрон-
ты с уже утвержденными планами на руках.— Верховный Главноко-
мандующий предупредил, что Берлин надо взять в кратчайший срок,
поэтому время на подготовку операции весьма ограниченно.
Мы работали немногим более суток. Все основные соображения,
связанные с предстоящей операцией, у Жукова, как у командующе-
го 1-м Белорусским фронтом, были уже готовы. У меня тоже ко вре-
мени вызова в Ставку сложилось представление о том, как пере-
группировать войска 1-го Украинского фронта с южного на берлин-
ское направление и спланировать операцию.
Работали мы в Генштабе над своими планами каждый отдель-
но, но некоторые возникавшие и требовавшие согласования вопро-
сы обсуждали вместе с руководящими работниками Генштаба. Речь
шла, разумеется, не о деталях, а о вещах сугубо принципиаль-
ных: об основных направлениях, о планировании операции во вре-
мени и о сроке ее начала. Срок начала операции нас особен-
но беспокоил.
Вопрос Сталина, кто будет брать Берлин, телеграмма о том,
что у союзников полным ходом идет подготовка к Берлинской опе-
рации, подсказывали: сроки готовности к операции надо максималь-
Кроме того, существует еще одна сторона дела, которую вам и мне следова-
ло бы рассмотреть. Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут
в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком пре-
увеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую
победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет
серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что
с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно
дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах
нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным
и с военной точки зрения».
373
но приблизить. Главная группировка 1-го Белорусского фронта бы-
ла уже в основном готова и нацелена на противника, а у меня
дело пока обстояло сложнее. После только что закончившейся Верх-
не-Силезской операции значительная часть наших сил все еще
была стянута к левому флангу фронта. Требовались срочные и уси-
ленные переброски.
2 апреля утром мы явились в Ставку с готовыми для доклада
планами. Начальник Генерального штаба А. И. Антонов доложил
общий план Берлинской операции. После этого был рассмотрен
план 1-го Белорусского фронта. Никаких существенных замечаний
Сталин не высказал. Потом я доложил план операции 1-го Укра-
инского фронта; по нему тоже не было особых замечаний.
Очень внимательно обсудили и сроки начала операции. Я, со
своей стороны, предлагал срок максимально жесткий для нашего
фронта, с учетом того, что нам предстояло совершить большие
перегруппировки.
Сталин согласился с этим сроком. Выдвигая свои предложения,
я просил Ставку выделить 1-му Украинскому фронту дополнитель-
ные резервы для развития операции в глубину. Сталин ответил
утвердительно и сказал:
— В связи с тем, что в Прибалтике и Восточной Пруссии фрон-
ты начинают сокращаться, могу вам выделить две армии за счет
прибалтийских фронтов: двадцать восьмую и тридцать первую.
Тут же прикинули, смогут ли армии прийти в распоряжение
1-го Украинского фронта к тому сроку, на который мы установи-
ли начало операции. Выходило, что прибыть к этому сроку они не
смогут: железные дороги не успеют перевезти.
Тогда я выдвинул предложение начать операцию до подхода
этих двух армий имеющимися во фронте наличными силами. Это
предложение было принято, и окончательным сроком, согласован-
ным между командующими и утвержденным Ставкой, было уста-
новлено 16 апреля.
После утверждения планов зачитали проекты директив Ставки
обоим фронтам; проекты были выработаны с нашим участием.
Попутно скажу о практике составления планов и директив, кото-
рая сложилась в Ставке. Как правило, командующий фронтом не
только докладывал свой план, свои соображения по карте, но и до
этого сам со своим штабом готовил и проект директив Ставки.
Исходя из общего стратегического замысла Верховного Главно-
командования, командование фронта полностью планировало опе-
рацию во всех аспектах, связанных с ее проведением, особо вы-
деляя при этом вопросы, которые выходили за пределы компетен-
ции фронта и были связаны с необходимой помощью фронту со
стороны Ставки Верховного Главнокомандования.
Одновременно готовился и проект директив, в своем первона-
чальном виде отражавший взгляды самого фронта на проведение
предстоящей операции и предполагавший, что фронтом будет по-
лучена от Верховного Главнокомандования соответствующая по-
мощь. Количество и характер исправлений и дополнений, вносимых
374
в такой проект директив, зависели от того, как проходило в Ставке
обсуждение предложений фронта и насколько близки они были
к окончательному решению.
Этот выработавшийся в ходе войны метод планирования, как
тогда, так и сейчас, представляется мне разумным и плодотвор-
ным.
В директивах фронтам было сформулировано: овладение Берли-
ном возлагается на 1-й Белорусский фронт; 1-й Украинский фронт
должен был осуществить разгром противника в районе Котбуса
и южнее Берлина. Предполагалось, что, наступая в западном и се-
веро-западном направлениях, не позднее десятого — двенадцатого
дня операции мы овладеем рубежом Беелитц, Виттенберг, то есть
рядом пунктов южнее и юго-западнее Берлина, и выйдем на Эльбу.
Фронт должен был наносить главный удар силами трех обще-
войсковых и двух танковых армий.
На правом крыле фронта, на главном направлении, планирова-
лось создать на участке прорыва плотность не менее 250 ство-
лов на один километр, для чего фронт усиливался семью артил-
лерийскими дивизиями прорыва.
В» центре силами двух армий нам предстояло нанести удар на
Дрезден, также с выходом к Эльбе.
На левом крыле фронт должен был занимать оборону. Лево-
фланговая 60-я армия Курочкина передавалась в состав 4-го Укра-
инского фронта, действовавшего, если можно так выразиться, на
чехословацком направлении.
Кроме этих основных, принципиальных решений — о направле-
нии удара, о составе группировок, о плотности артиллерии,— в Став-
ке больше ничего не обсуждалось. Все, что связано с материально-
техническим обеспечением операции, решалось в обычном порядке,
без специального обсуждения. К тому же фронт имел все необ-
ходимое в достаточном количестве.
В целом задача 1-го Украинского фронта сводилась к следую-
щему: наступая южнее Берлина и содействуя его взятию, рассечь
фронт немецко-фашистских войск надвое и соединиться с амери-
канцами.
В ходе Берлинской операции дело сложилось так, что армии
1-го Украинского фронта не только содействовали взятию Берли-
на, но вместе с войсками 1-го Белорусского фронта непосредствен-
но активно участвовали в его штурме.
Возникает вопрос: рисовалась ли в перспективе такая возмож-
ность во время4 утверждения плана Берлинской операции в Ставке,
и если рисовалась, то кому и в какой мере?
Мои размышления того времени сводились к следующему.
По первоначальному проекту Берлин должен был брать 1-й Бе-
лорусский фронт. Однако правое крыло 1-го Украинского фронта,
на котором сосредоточивалась главная ударная группировка, прохо-
дило в непосредственной близости от Берлина, южнее его. Кто
мог тогда сказать, как будет развертываться операция, с какими
неожиданностями мы столкнемся на разных направлениях и какие
375
новые решения или коррективы к прежним решениям придется при-
нимать по ходу дела?
Во всяком случае, я уже допускал такое стечение обстоятельств,
когда при успешном продвижении войск правого крыла нашего
фронта мы можем оказаться в выгодном положении для маневра
и удара по Берлину с юга.
Высказывать эти соображения я считал преждевременным, хо-
тя у меня сложилось впечатление, что и Сталин, тоже не говоря
об этом заранее, допускал в перспективе такой вариант.
Это впечатление усилилось, когда, утверждая состав группиро-
вок и направление ударов, Сталин стал отмечать карандашом
по карте разграничительную линию между 1-м Белорусским и
1-м Украинским фронтами. В проекте директив эта линия шла через
Люббен и далее, несколько южнее Берлина. Ведя эту линию каран-
дашом, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен, находившем-
ся примерно в шестидесяти километрах к юго-востоку от Берлина.
Оборвал и дальше не повел. Он ничего не сказал при этом, но,
я думаю, и маршал Жуков тоже увидел в этом определенный смысл.
Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы
должны были выйти к третьему дню операции. Далее (очевидно,
смотря по обстановке) молчаливо предполагалась возможность про-
явления инициативы со стороны командования фронтов1.
Для меня, во всяком случае, остановка разграничительной линии
на Люббене означала, что стремительность прорыва, быстрота и ма-
невренность действий на правом крыле нашего фронта могут впо-
следствии создать обстановку, при которой окажется выгодным наш
удар с юга на Берлин.
Был ли в этом обрыве разграничительной линии на Люббене
негласный призыв к соревнованию фронтов? Допускаю такую воз-
можность. Во всяком случае, не исключаю ее. Это тем более мож-
но допустить, если мысленно вернуться назад, к тому времени,
и представить себе, чем тогда был для нас Берлин и какое стра-
стное желание испытывали все, от солдата до генерала, увидеть
этот город своими глазами, овладеть им силой своего оружия.
Разумеется, это было и моим страстным желанием. Не боюсь
в этом признаться и сейчас. Было бы странно изображать себя
в последние месяцы войны человеком, лишенным страстей. Напро-
тив, все мы были тогда переполнены ими.
На определении разграничительной линии, собственно говоря,
и закончилось планирование операции. Директивы Ставки были
утверждены.
Кстати сказать, впоследствии в печати и в некоторых художе-
ственных фильмах, поставленных еще при жизни Сталина, была
допущена историческая неточность. В эти дни в Ставку вызвали
1 Генерал армии С. М. Штеменко в статье «Как планировалась последняя кам-
пания по разгрому гитлеровской Германии» (Военно-исторический журнал, 1965,
№ 5) рассказывает, что позже И. В. Сталин прямо заявил: «Кто первый ворвет-
ся — тот пусть и берет Берлин».
376
только нас с Жуковым, а маршал К. К. Рокоссовский, командо-
вавший 2-м Белорусским фронтом, был в Ставке позднее — 6 апреля.
2-й Белорусский фронт участвовал в разгроме берлинской груп-
пировки на северном приморском направлении, тем самым актив-
но способствуя захвату Берлина. Однако утверждение части плана
Берлинской операции, относившейся к действиям 2-го Белорусского
фронта, состоялось на несколько дней позже, уже в наше с Жуковым
отсутствие.
...Я вылетел из Москвы на следующее утро после утверждения
директив Ставки. Оставшиеся после совещания день и ночь ушли
на то, чтобы завершить ряд неотложных дел, связанных с пред-
стоящим наступлением и прежде всего касавшихся авиации, танков,
боеприпасов, горючего и многого другого. Кроме того, я был занят
еще некоторыми проблемами, связанными с предстоящей переброс-
кой к нам 31-й и 28-й армий. Внимания к этому требовали и са-
ми масштабы переброски, и большие расстояния передислоциро-
вания.
И маршал Жуков и я — оба спешили и вылетели на фронт
из Москвы, с Центрального аэродрома, с двухминутным интервалом.
Теперь нам обоим предстояло, каждому на своем фронте, прово-
дить ту часть Берлинской операции, которая была утверждена ди-
рективами Ставки.
Погода для полета была неблагоприятная. Над землей висели
низкие апрельские туманы. Видимости никакой.
Летели всю дорогу слепым полетом. К концу дня, когда уже,
казалось, не оставалось надежды добраться засветло, летчик все-
таки пробился сквозь туман и посадил самолет в районе Бреслау,
невдалеке от командного пункта фронта.
Когда перед тобой ставится ответственнейшая и трудная задача
и ты принимаешься размышлять над тем, как лучше решить ее,
конечно, очень важно прежде всего трезво оценить, какие препят-
ствия и трудности встретятся при этом.
Думал об этом и я, вернувшись на фронт. Думал об этом так
же, как, наверно, думали и все другие — каждый на своем месте.
Напряженно работал штаб фронта.
Цель Берлинской операции заключалась в уничтожении груп-
пировки немцев, действовавшей на берлинском стратегическом на-
правлении. Советским войскам предстояло разгромить группу армий
«Висла», основные силы группы армий «Центр», затем взять Берлин
и, выйдя на Эльбу, соединиться с союзниками.
Выполнение этих задач, по нашим представлениям, лишило бы
Германию возможности дальнейшего организованного сопротивления.
Таким образом, конечный результат операции связывался с побе-
доносным завершением войны в Европе.
Готовясь к проведению этой крупнейшей стратегической операции,
следовало учитывать ряд особенностей, и прежде всего вероятную
силу сопротивления врага. Гитлеровское командование сосредото-
чило против советских войск для обороны имперской столицы и под-
ступов к ней крупные силы, подготовило глубоко эшелонированную
377
оборону с целой системой укреплений и всякого рода препятствий
и на одерском рубеже, и на рубеже Шпрее, и на всех подступах
к Берлину — с востока, юго-востока, юга и севера.
К тому же характер местности вокруг Берлина создавал нема-
ло дополнительных препятствий — леса, болота, множество рек,
озер и каналов.
Нельзя было не считаться и с тем обстоятельством, что гит-
леровское командование и немецко-фашистское правительство упор-
но вели политику на раскол антигитлеровской коалиции, а в по-
следнее время прибегали к прямым поискам сепаратных соглашений
с нашими союзниками, надеясь в результате этого перебросить свои
войска с западного фронта на восточный, против нас.
Как теперь известно из истории, попытки Гитлера и его ок-
ружения добиться сепаратных соглашений с нашими союзниками
не увенчались успехом. Мы и тогда, в период войны, не хотели
верить, что наши союзники могут пойти на какой бы то ни было
сговор с немецко-фашистским командованием. Однако в атмосфе-
ре того времени, насыщенной не только фактами, но и слухами,
мы не вправе были абсолютно исключить и такую возможность.
Это обстоятельство придавало Берлинской операции, я бы сказал,
особую остроту. И уж, во всяком случае, нам приходилось счи-
таться с тем, что, встав наконец перед необходимостью испить
до дна горечь военного поражения, фашистские руководители пред-
почтут сдать Берлин американцам и англичанам, перед ними будут
открывать путь, а с нами будут жестоко, до последнего солдата,
сражаться.
Планируя предстоящую операцию, мы трезво учитывали эту пер-
спективу. Кстати говоря, потом она на наших глазах превратилась
в реальную действительность. Об этом свидетельствовали, например,
действия 12-й немецкой армии генерала Венка, которая была просто-
напросто снята с участка фронта, занятого ею на западе про-
тив союзников, и переброшена против нас для деблокирования Бер-
лина.
Давая показания на Нюрнбергском процессе, фельдмаршал Кей-
тель был откровенным на этот счет. Он заявил, что уже с 1944
года гитлеровское командование вело войну на затяжку, ибо счи-
тало, что события в конце концов сработают в его пользу. Оно
рассчитывало на возникновение таких неожиданных ситуаций, кото-
рые при военном союзе нескольких государств с разными социаль-
ными системами рано или поздно вызовут трения и разногласия
в их коалиции. А ими с выгодой можно воспользоваться.
Тогда, в начале апреля 1945 года, карты немецко-фашистского
командования еще не были раскрыты. Однако для нас было очевид-
ным, что фашисты сделают все, чтобы заставить советские войска
как можно дольше застрять под Берлином.
Политические расчеты гитлеровцев опирались в какой-то мере
на чисто военные соображения и надежды. Гитлеровское командо-
вание проделало огромнейшую работу по укреплению подступов к
Берлину и считало, что наша армия долго не сможет преодолеть
378
все мощные инженерные барьеры, сочетавшиеся с естественными
препятствиями и хорошо организованной обороной.
Подступы к Берлину действительно трудные. Взять хотя бы те
же Зееловские высоты. Это крайне тяжелый рубеж, даже если
мысленно отбросить все то, что понаделала там немецкая воен-
ная инженерия. Да и сам Берлин — огромнейший, капитально по-
строенный город, где почти каждый дом, по существу, готовый
опорный пункт с кирпичной кладкой стен в метр-полтора. Словом,
немецко-фашистским войскам, оборонявшим Берлин, еще хотелось
верить в то, что они нас остановят под Берлином так, как мы их
остановили под Москвой. И эту веру всячески подогревала геббель-
совская пропаганда.
Итак, мы понимали, что немцы для защиты Берлина ничего
не пожалеют и ни перед чем не остановятся, будут оказывать
сильнейшее сопротивление. Советское командование сознавало, что
Берлинская операция окажется крайне напряженной для нас.
Нам предстояло сломать оборону противника, стоявшего перед
1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, северо-восточнее
и юго-восточнее Берлина, то есть войска 9-й полевой, а также
3-й и 4-й танковых армий немцев. По ходу операции имелось в ви-
ду отрезать 4-ю танковую от 9-й армии, рассечь вражеский фронт
на две части так, чтобы лишить неприятеля возможности манев-
рировать и подавать резервы с юга на север — к Берлину и от
него.
Гитлеровцы рассчитывали на затяжку действий. Мы, напротив,
стремились к предельной быстроте. Продолжительность операции пла-
нировалась всего 12—15 суток, чтобы не дать противнику возмож-
ности получить передышку, затянуть операцию или уйти из-под
наших ударов.
Так рисовалось будущее, к которому нам предстояло готови-
ться. А на подготовку оставалось всего 12 суток, в течение ко-
торых надо было провести большую и сложную перегруппировку
войск.
Читатели, очевидно, заметили, что я стремлюсь свести к ми-
нимуму цитирование документов. Но в данном случае, говоря о та-
кой операции, как Берлинская, необходимо сослаться на некоторые
документы, чтобы пояснить, как и когда родились соответствую-
щие дополнения к планам 1-го Украинского фронта и какую роль
это потом, по ходу операции, сыграло в овладении Берлином.
Вот что говорилось в директиве Ставки Верховного Главноко-
мандования, подписанной Сталиным и Антоновым 3 апреля 1945
года, 1-му Украинскому фронту.
«Ставка Верховного Главного Командования приказывает:
1.	Подготовить и провести наступательную операцию с целью
разгромить группировку противника в районе Котбус и южнее Берлин.
379
Не позднее 10—12 дня операции овладеть рубежом Беелитц —
Виттенберг и далее по реке Эльба до Дрездена. В дальнейшем,
после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг.
2.	Главный удар силами пяти общевойсковых армий и двух
танковых армий нанести из района Трибель в общем направлении
на Шпремберг, Бельциг. На участок прорыва привлечь шесть артил-
лерийских дивизий прорыва, создав плотность не менее 250 ство-
лов от 76 миллиметров и выше на один километр фронта про-
рыва.
3.	Для обеспечения главной группировки фронта с юга силами
2-й армии Войска Польского и частью сил 52-й армии нанести
вспомогательный удар из района Кольфурт в общем направлении
Бауцен — Дрезден.
4.	Танковые армии и общевойсковые армии второго эшелона
ввести после прорыва обороны противника для развития успеха
на направлении главного удара.
На левом крыле фронта перейти к жесткой обороне, обратив
особое внимание на бреславльское направление.
6. Установить 15.IV.45 следующую разграничительную линию
с Первым Белорусским фронтом: до Унруштадт — прежняя и да-
лее — озеро Эннсдорфер-Зее, Гросс-Гастрозе, Люббен...
7. Начало операции согласно полученных Вами лично ука-
заний».
То есть 16 апреля 1945 года.
Для сопоставления директивы Ставки 1-му Украинскому фронту
с директивой, полученной 1-м Белорусским фронтом, приведу первый
пункт из последней.
«Подготовить и провести наступательную операцию с целью овла-
деть столицей Германии городом Берлин. Не позднее 12—15 дня
операции выйти на реку Эльба».
Таким образом, из текста обеих директив следовало, что не-
посредственный захват немецко-фашистской столицы был возложен
на стоявший перед Берлином 1-й Белорусский фронт. Но то, что
разграничительная линия между фронтами была сознательно оста-
новлена на городе Люббен и дальше не проводилась, означало —
я уже говорил об этом,— что по ходу операции, если того по-
требует обстановка, в Ставке молчаливо предполагается воз-
можность проявления инициативы фронтов в интересах успеха опе-
рации.
Оценивая перспективы предстоящей операции, я считал, что
после успешного и стремительного прорыва 1-й Украинский фронт
будет иметь более благоприятные условия для широкого маневри-
рования, чем 1-й Белорусский фронт, наступавший прямо на
Берлин.
Когда мы, на основе и в развитие директивы Ставки, более
детально планировали предстоящую операцию уже на фронте, то
я счел необходимым с самого начала заложить в наш план идею
возможности такого маневра. Првторяя в плане первый пункт ди-
380
рективы Ставки: «Не позднее 10—12 дня операции овладеть ру-
бежом Беелитц — Виттенберг и далее по реке Эльба до Дрез-
дена»,— я добавил после этого: «Иметь в виду частью сил пра-
вого крыла фронта содействовать войскам Первого Белорусского
фронта в овладении городом Берлин».
В последующем это дополнение целиком подтвердилось ходом
боевых действий, и нам пришлось повернуть на Берлин не часть
сил, а несколько армий — 3-ю и 4-ю гвардейские танковые, 28-ю,
а также отдельные части 3-й гвардейской и 13-й армий.
В плане фронта задача содействия 1-му Белорусскому фронту
в овладении Берлином была поставлена в общей форме. В при-
казе же, отданном 3-й гвардейской танковой армии, она получи-
ла конкретизацию:
«На 5-й день операции овладеть районом Треббин — Цаухвитц,
Трёйенбрицен, Луккенвальде... Иметь в виду усиленным танковым
корпусом со стрелковой дивизией 3-й гвардейской армии атаковать
Берлин с юга».
Таким образом, уже перед началом операции один танковый
корпус и стрелковая дивизия были специально предназначены для
атаки Берлина с юга...
Обрыв разграничительной линии у Люббена как бы намекал,
наталкивал на инициативный характер действий вблизи Берлина.
Да и как могло быть иначе. Наступая, по существу, вдоль южной
окраины Берлина, заведомо оставлять его у себя нетронутым спра-
ва на фланге, да еще в обстановке, когда неизвестно наперед, как
все сложится в дальнейшем, казалось странным и непонятным. Ре-
шение же быть готовым к такому удару представлялось ясным,
понятным и само собой разумеющимся.
Это нашло отражение в плане операции, по которому армия
Рыбалко вводилась в прорыв на правом фланге, на участке 3-й
гвардейской армии Гордова. Лелюшенко же должен был войти
в прорыв в центре, на участке 5-й гвардейской армии Жадова.
Это много южнее Берлина, но если смотреть по карте, то и 4-я
гвардейская танковая армия, которой предстояло овладеть районом
Ниметц, Виттенберг, Арнсдорф, Денневит, поворачивала на северо-
запад, что соответствовало общему замыслу удара главной груп-
пировки фронта, имевшей после прорыва тенденцию к повороту
на северо-запад.
Так что, в сущности, когда впоследствии перед нами встал воп-
рос о необходимости поворота танковых армий на Берлин, то прак-
тически нам пришлось делать не поворот, а лишь «доворот».
Времени на подготовку операции у нас было в обрез, так что
всем нам — ив штабе фронта, и в нижестоящих штабах — работы
хватало. Как говорят в народе, некогда было шапку и рукавицы
искать.
Мы сознательно пошли на то, что операция должна начаться еще
до полного сосредоточения всех сил, предназначенных для уча-
стия в ней. Я имею в виду 28-ю и 31-ю армии, части которых
381
еще только прибывали в распоряжение нашего фронта, когда на пе-
редовой уже шла артиллерийская подготовка.
Прогнозы погоды были более или менее благоприятные, что поз-
волило планировать широкое использование авиации. 2-я воздушная
армия генерала С. А. Красовского должна была прикрывать
с воздуха сосредоточение войск наших ударных группировок в особен-
ности танковых армий; массированными ударами содействовать
войскам в форсировании реки Нейсе и прорыве обороны против-
ника на всю тактическую глубину; помочь танковым армиям
в быстрейшем преодолении реки Шпрее. (Я очень тревожился, что
эта река окажется серьезной преградой, особенно для танковых
войск.) Далее, авиация не должна была допустить подхода резер-
вов противника к полю боя со стороны Берлина и Дрездена. А в по-
следующие дни — сопровождать действиями истребительной, штур-
мовой, а в случае необходимости и бомбардировочной авиации тан-
ковые армии на всей глубине их продвижения.
И наконец, авиаторам поручено было еще одно особое дело.
В день прорыва мы решили поставить дымы не только перед теми
участками фронта, на которых собирались форсировать Нейсе, но
и почти по всей линии фронта, чтобы ввести противника в за-
блуждение. Постановка этих дымов должна была ослепить и на-
блюдательные пункты, и районы ближайших огневых позиций про-
тивника.
Мне пришлось столкнуться с встречающимися в западной печати
неверными высказываниями о том, что в первый день Берлинской
операции на обоих фронтах — 1-м Белорусском и 1-м Украин-
ском — атака была проведена по единому плану. Это не соответ-
ствует действительности. Координация действий обоих фронтов осу-
ществлялась Ставкой, а фронты, как обычно, взаимно обменива-
лись информацией и оперативно-разведывательными сводками.
Естественно, что в первый день операции каждый из фронтов
избрал собственный метод атаки, исходя из своей оценки обстанов-
ки. На 1-м Белорусском фронте было решено проводить мощную артил-
лерийскую подготовку ночью и атаку при свете прожекторов.
На 1-м Украинском был избран совершенно другой метод. Мы
запланировали более длительную, чем у соседа, артиллерийскую
подготовку, рассчитанную на обеспечение форсирования реки Нейсе
и прорыва главной полосы обороны противника на противополож-
ном западном берегу. Чтобы форсирование проходило более скрытно,
нам совсем невыгодно было освещать полосу прорыва. Напротив,
куда выгоднее было удлинить ночь. Всего артиллерийская подго-
товка должна была длиться 2 часа 35 минут, из них час сорок
давалось на обеспечение форсирования и еще 45 минут — на под-
готовку атаки уже на западном берегу Нейсе.
За это время мы рассчитывали подавить у немцев всю систе-
му управления и наблюдения, их артиллерийские и минометные
позиции. Авиация же, действуя на еще большую глубину, должна
была довершить разгром противника, концентрируя удары по его
резервам.
382
В ночь перед началом наступления я приехал из-под Бреслау
в 13-ю армию на наблюдательный пункт генерала Пухова. Наблю-
дательный пункт — небольшой блиндаж и щель — был расположен
на опушке старого соснового бора, ниже его, прямо перед нами,
крутой обрыв к реке, за обрывом — Нейсе и тот берег, тоже обо-
зримый на довольно далекое расстояние. В стереотрубу было пре-
восходно видно все, что происходило впереди.
Правда, за удобства такого рода на войне приходится платить.
Наблюдение с данного пункта было особенно эффективным, так
как он находился близко к противнику, а это, в свою очередь,
никак не страховало от ружейного и пулеметного огня с той сто-
роны реки. Но в общем все обошлось благополучно, если не счи-
тать одной пули, скользнувшей по штативу стереотрубы.
Впрочем, этой подробности я тогда в горячке не заметил и про-
читал о ней лишь недавно в воспоминаниях покойного Николая
Павловича Пухова «Годы испытаний».
К концу первого периода артиллерийской подготовки были по-
ставлены дымы. В полосе, доступной обозрению, дымовая завеса
оказалась очень удачной — мощная, хорошей плотности и по вы-
соте как раз такая, как нужно.
Мастерски это сделали летчики-штурмовики! Стремительно прой-
дя на бреющем, они не «пронесли» ее, а поставили точно на ру-
беже Нейсе. А надо сказать, что ширина фронта, на котором ста-
вилась дымовая завеса, равнялась ни много ни мало тремстам де-
вяноста километрам. Такой фронт установки завесы в известной
мере дезориентировал противника относительно пунктов наших пе-
реправ через Нейсе.
Мощная артиллерийская подготовка и дымы создали для непри-
ятеля большие затруднения в управлении войсками, расстроили их
систему огня и ослабили устойчивость обороны. Уже к середине
дня из показаний пленных выяснилось, что и отдельные солдаты,
и мелкие подразделения немцев довольно своеобразно использова-
ли нашу дымовую завесу: они просто покидали свои позиции и уходили
в тыл.
Нашей артиллерийской подготовке дымы не мешали. Огонь велся
на основе полной топографической привязки к местности, все основ-
ные цели были заранее засечены.
В дальнейшем во время переправы дымы возобновлялись еще
несколько раз. Стоял штиль, скорость ветра — всего полметра в се-
кунду, и дымы медленно ползли в глубину неприятельской обороны,
затягивая всю долину реки Нейсе, что нам и требовалось.
С наблюдательного ^пункта была хорошо видна вся эта картина.
На той стороне Нейсе, прямо против нас, стоял молодой, но уже до-
вольно высокий и густой сосновый лес; во многих местах он горел. Мы
не были сознательными виновниками этих пожаров, поскольку они
для нас являлись только препятствием. Очевидно, лес загорелся
частью от артиллерийских разрывов, частью от ударов авиации.
Некоторые пожары могли произойти и от самой дымовой атаки.
Весь лес заволокло тройным дымом — от разрывов, от дымовой
383
завесы и от пожаров. Это скрывало наше продвижение вперед, но
и создавало трудности. Воевать в лесу вообще нелегко, а тем более
в горящем. Но, как впоследствии показали события, артиллерийская
подготовка была проведена настолько эффективно, что нам удалось
быстро взломать главную полосу обороны немцев на западном бе-
регу Нейсе и, прорвав ее, пойти вглубь.
Передовые батальоны начали форсировать Нейсе в 6 часов 55
минут, после 40-минутного артиллерийского удара и под прикры-
тием дымов.
Переправа первого эшелона главных сил была закончена быстро —
в течение часа. Немедленно после захвата плацдармов на западном
берегу Нейсе на всем участке прорыва началась наводка мостов.
Передовые батальоны переправлялись на лодках, таща за собой
штурмовые мостики. Как только конец такого штурмового мости-
ка закреплялся на противоположном берегу, пехотинцы бегом устрем-
лялись по нему.
Наплавные легкие понтонные мосты были наведены за 50 ми-
нут. Мосты для тридцатитонных грузов — через два часа, а для
60-тонных — через четыре-пять часов. Последние могли пропустить
танки всех типов. Часть полевой артиллерии перетаскивали вброд
на канатах одновременно с переправой передовых батальонов.
Через какие-нибудь 10—15 минут после того, как первые сол-
даты достигли западного берега Нейсе, туда были перетянуты
и первые 85-миллиметровые орудия для стрельбы прямой навод-
кой по немецким танкам. Это сразу создало ощущение устойчи-
вости на первых маленьких плацдармах.
Кроме мостов переправа осуществлялась на паромах, перебра-
сывавших на тот берег первые группы танков для непосредствен-
ной поддержки пехоты.
Успеху форсирования Нейсе мы были обязаны энергичной и само-
отверженной работе инженерных войск. Велик был их героиче-
ский труд. Только на главном направлении удара они оборудова-
ли 133 переправы. В полосе наступления 3-й гвардейской и 13-й армий
действовало 20 мостов, 9 паромов, 12 пунктов десантных пере-
прав и 17 штурмовых мостиков.
Имея в виду, что танковым армиям придется потом, войдя в
прорыв, преодолеть еще ряд рек, я до наступления категорически
запретил использовать какие бы то ни было переправочные сред-
ства танковых армий при форсировании Нейсе. По нашему плану
танковые армии должны были форсировать Нейсе на специально
подготовленных для них переправочных средствах, собственные же
средства в полном и даже усиленном комплекте использовать при
подходе к следующему рубежу — к реке Шпрее. Форсирование Ней-
се целиком легло на плечи инженерных войск фронта.
Расчет с самого начала строился на быстрое и глубокое про-
движение танковых армий. И эта, если можно так выразиться, даль-
нобойность их удара обеспечивалась всесторонне.
Прорыв фронта как на главном направлении, так и на дрез-
денском прошел успешно. В результате ожесточенных боев, фор-
384
сировав Нейсе, части 3-й, 5-й гвардейских и 13-й армий прорва-
ли оборону противника на фронте 29 километров и продвинулись
вперед на глубину до 13 километров.
Успешно наступала в первый день и наша вспомогательная
ударная группировка на дрезденском направлении —2-я армия Войска
Польского и 52-я армия. Форсировав Нейсе и отбив несколько же-
стоких контратак противника, они продвинулись на запад на глу-
бину 6—10 километров.
Войска главной группировки уже в первый день подошли ко вто-
рой полосе вражеской обороны и завязали бои за овладение ею.
Однако развитие прорыва в этом тяжелом лесистом районе шло
с затруднениями. Немецко-фашистские войска почти сразу же начали
предпринимать настойчивые, а в некоторых случаях яростные контр-
атаки. Уже в первый день против нас были двинуты не только
тактические, но и оперативные резервы противника.
По всему чувствовалось, что именно на этом главном, нейсен-
ском, рубеже обороны немцы намерены дать нам решающее сра-
жение и попытаться столкнуть нас обратно за Нейсе.
Уже 16 апреля враг, стремясь удержаться и восстановить по-
ложение, ввел на главном направлении нашего прорыва несколь-
ко танковых дивизий, противотанковую истребительную бригаду и це-
лый ряд других частей.
Мы заранее знали, какое значение придает гитлеровское коман-
дование нейсенскому оборонительному рубежу, и предполагали воз-
можность ожесточенных, в том числе и танковых, контратак в пер-
вый же день прорыва. Поэтому вместе со стрелковыми дивизиями
переправили через Нейсе и передовые бригады танковых армий.
Оставаясь в подчинении у командования соответствующих танковых
корпусов и армий, они на первом этапе прорыва воевали вместе
с пехотой, придавая ей дополнительную устойчивость во время тан-
ковых контратак противника. В то же время это были передовые
отряды армий, призванные подготовить условия для последующего
ввода и развертывания главных танковых сил.
Чтобы у читателя создалось правильное представление о сло-
жившейся обстановке в районе нашего прорыва на второй день
наступления, 17 апреля, следует понять сложный характер дейст-
вий большой массы войск, в том числе танковых, маневрирующих
и прорывающихся все дальше и дальше в глубь обороны против-
ника.
Первая полоса немецкого оборонительного рубежа тянулась
вдоль реки Нейсе. Она была прорвана утром и днем 16 апреля.
В то же время на обоих флангах прорыва еще продолжались оже-
сточенные бои. Мы стремились расширить прорыв, немцы контр-
атаковали и бросали навстречу нам свои резервы. К исходу дня
наши корпуса первого эшелона ударной группировки уже вели бои
на второй оборонительной полосе врага, находившейся примерно
на полпути между реками Нейсе и Шпрее.
385
17 апреля на участке 13-й армии Пухова и на правом фланге
5-й гвардейской армии Жадова была прорвана и вторая полоса
обороны немцев. Наши войска устремились вперед, к третьей по-
лосе, к реке Шпрее.
В середине дня бои шли уже в глубине вражеской обороны
на всех трех полосах и в промежутках между ними. На первой
полосе мы продолжали расширять прорыв. На второй происходили
бои за целый ряд еще не взятых участков. Там, где она была
уже прорвана, войска стремительно продвигались вперед, отражая
контратаки немцев, стремившихся во что бы то ни стало задер-
жать нас. В то же время передовые части 13-й и 5-й гвардей-
ской армий вместе с танковыми частями, отразив неприятельские
контратаки, уже вырвались вперед, к Шпрее.
Нельзя представлять себе эти боевые действия как фронталь-
ные, когда успех одерживается последовательно, от рубежа к ру-
бежу. В условиях стремительного маневра войска наступали дале-
ко не всюду плечом к плечу, а порой с большими разрывами. По-
этому между первой и второй полосами вражеской обороны, меж-
ду второй и третьей происходили ожесточенные бои и с отсту-
павшими, и с пытавшимися контратаковать нас немецкими частями.
Сложность и запутанность этой обстановки усугублялась тем, что
бои проходили в лесистой местности, где продолжали бушевать
пожары.
3-я и 4-я гвардейские танковые армии, передовые бригады кото-
рых прошли Нейсе еще утром 16-го, вечером того же дня начали
переправляться через реку главными силами, за ночь закончили
переправу и 17-го утром, войдя в прорыв в полном составе, сме-
ло рванулись вперед, к Шпрее.
Характеризуя неповторимые особенности этой операции, я хочу
отметить, что форсирование Нейсе, захват плацдармов на ее запад-
ном берегу, прорыв первой полосы обороны противника, наступле-
ние на вторую полосу и прорыв ее, дальнейшее движение к Шпрее,
форсирование ее и прорыв третьей полосы немецкой обороны —
все это осуществлялось как единый и непрерывный процесс.
Мне, во всяком случае, впервые за время Великой Отечествен-
ной войны пришлось без всяких пауз форсировать реку и сразу
вслед за этим прорывать оборону противника с хорошо развитой
системой огня, инженерных сооружений, укреплений и минных по-
лей; затем прорывать вторую полосу обороны и третью — опять-
таки с форсированием реки. Думаю, что этот единый сплошной
процесс развития операции заслуживает внимания с точки зрения
оперативного искусства.
Боевой подъем в войсках был исключительно высок. Солдатам
и офицерам пришлось переносить неимоверные трудности. Но си-
лы людей буквально удваивало сознание, что в результате этого,
последнего огромного физического и морального напряжения мы
можем добиться наконец полной победы над врагом. У людей было
твердое убеждение, что на этот раз мы поставим точку...
Пора сказать и о противнике. В период прорыва перед нами
386
оборонялась 4-я танковая армия врага. В результате ударов и на
основном, и на вспомогательном направлениях она была разорва-
на на три изолированные части. Одна ее группировка оказалась
отрезанной на нашем правом фланге, в районе Котбуса (мы по-
том так и называли ее котбусской группировкой). Вторая, в цен-
тре, продолжала воевать против нас в лесном массиве района Му-
скау, а третья тоже была отрезана на левом фланге в районе
Гёрлица. Эту группировку мы впоследствии называли гёрлицкой.
Таким образом, вся стройная система обороны противника, пре-
дусматривавшая соответствующий порядок ввода резервов, была
нарушена. И это было очень важно. Именно такое нарушение це-
лостности вражеской группировки, системы управления ею и есть
важное условие успешного развития операции на большую глубину.
Пока что я еще рассказываю о втором дне наступления — о 17
апреля, к исходу которого передовые части наших танковых армий
подошли к реке Шпрее, а вечером некоторые подразделения 3-й
гвардейской вброд переправились через нее. Главные же силы тан-
ковых армий преодолели реку в ночь на 18 апреля. Но для того
чтобы уже не возвращаться к характеристике действий противника
и некоторых итогов этих действий, печальных для него, рассмотрим их
в масштабе не двух, а трех первых дней.
В ходе трехдневных боев были разгромлены 4 немецко-фаши-
стские дивизии, стоявшие в обороне на первом рубеже вдоль Ней-
се,—342-я и 545-я пехотные, 615-я особого назначения и мото-
ризованная «Бранденбург». От них фактически мало что осталось.
Пытаясь остановить наше наступление, гитлеровское командо-
вание с 16 по 18 апреля на второй и третьей полосах обороны
ввело в бой из своих резервов 6 танковых, моторизованную и 5 пе-
хотных дивизий. Эти данные опровергают мнение некоторых авто-
ров о слабости группировки противника, действующей против войск
1-го Украинского фронта.
Бои были жестокие. Фашисты бросали в контратаки по 60—
70 танков, направляли против нас все, что у них было под рука-
ми. И это не удивительно. Мы наносили удар по самому их сла-
бому месту, и они если и не предвидели катастрофы в полном
объеме, то, во всяком случае, предчувствовали грозящие им не-
приятности.
Самые ожесточенные бои, в том числе и танковые, разверну-
лись на второй полосе немецкой обороны и — сразу же после ее
прорыва — за ней. В этих лесистых местах не было условий для
таких массированных действий танковых войск обеих сторон, ка-
кие мы видели, например, во время Курской битвы. Но общее на-
сыщение танками и с той и с другой стороны было очень вы-
сокое. Средний темп наступления войск фронта в период прорыва
всех трех полос нейсенского оборонительного рубежа оказался не-
сколько ниже запланированного. Но что значит — планировать на
войне? Планируем мы одни, а выполняем свои планы, если мож-
но так выразиться, вместе с противником, то есть с учетом его
противодействия. Чем дольше идет сражение, тем больше в
387
первоначальные планы вносится корректив. Они связаны не только
с преодолением всякого рода трудностей и препятствий, в том чис-
ле и таких, которые невозможно учесть заранее, но и с поведением
противника, и прежде всего с тем, когда, как и в каких масшта-
бах он вводит оперативные резервы, с которыми надо драться и ко-
торые надо разгромить, прежде чем пойти дальше.
Конечно, в ходе сражения хочется выполнить первоначальные
планы, в том числе и выдержать запланированный темп наступ-
ления. Но при всем том нервном напряжении, в котором я нахо-
дился в разгар операции, некоторая замедленность темпов нашего
наступления не вызывала у меня ощущения неблагополучия или на-
чинающей складываться неудачи. Почему?
Во-первых, потому, что на протяжении трех первых дней опе-
рации вся 30-километровая глубина неприятельской обороны была
прорвана силами нашей пехоты и танков первого эшелона обще-
войсковых армий при поддержке частей первых эшелонов танко-
вых армий. Корпуса вторых эшелонов общевойсковых армий и вто-
рые эшелоны танковых армий Рыбалко и Лелюшенко пока не
были введены в бои. В руках командования еще оставалось несколь-
ко свежих стрелковых и механизированных корпусов, то есть огром-
ная сила. Именно это и обеспечило нам успех в дальнейшем,
дало возможность, введя свежие силы, свободно маневрировать
в оперативной глубине.
Во-вторых, я отдавал себе отчет в том, что резервы врага не
безграничны. Получая донесения о появлении новых и новых вра-
жеских пехотных и танковых частей, я все яснее видел, что немцы
делают главную ставку именно на них. Но, вводя в бой по час-
тям одну дивизию за другой, они постепенно исчерпывают свои
силы в боях с войсками нашего первого эшелона. Громя резервы не-
приятеля уже на первых рубежах, мы получали возможность дви-
нуть вперед свои вторые эшелоны, когда оперативные резервы про-
тивника будут перемолоты и разбиты.
Так оно и вышло. Пытаясь во что бы то ни стало удержать
нас на второй полосе обороны, немцы потом уже не располагали
достаточными силами для третьей полосы обороны, на Шпрее. К кон-
цу второго дня третья полоса обороны немцев была проткнута нами
с ходу, а на третий день — прорвана на довольно широком фрон-
те, и река Шпрее была форсирована на плечах отходивших раз-
битых частей противника. Все 12 дивизий, которые неприятель дви-
нул против нас из своего резерва, были частью отброшены за Шпрее,
а частью оттеснены на правый фланг нашего прорыва — к Кот-
бусу, и на левый фланг — к Шпрембергу.
Надо отметить роль нашей авиации, оказавшей наземным войскам
большую помощь в овладении рубежом Шпрее. На второй и тре-
тий день наступления погода улучшилась, и авиация работала во-
всю, нанося бомбовые удары по основным узлам сопротивления на
реке Шпрее и по укрепленным районам на флангах нашего про-
рыва — по Котбусу и Шпрембергу. Авиация разыскивала в лесах
и успешно громила с воздуха танковые группировки противника.
388
За первые три дня наступления было совершено 7517 вылетов,
сбито в воздушных боях 155 немецких самолетов. Урон для гит-
леровцев тем более чувствительный, что с авиацией к этому вре-
мени у них было уже не густо.
Анализируя впоследствии ход событий в первые дни нашего на-
ступления, я не раз размышлял над тем, почему немцы так по-
спешно, уже на второй полосе нейсенского рубежа обороны, ввели
в дело свои оперативные резервы, вплоть до некоторых соедине-
ний из резервов главного командования. Думаю, что на них пси-
хологически действовало то, что Берлин был уже совсем близко.
Пространство, где еще можно было попытаться задержать нас, все
сокращалось и сокращалось.
Кроме того, генералы догадывались, чем может закончиться наш
успешный прорыв юго-восточнее Берлина. Их должен был пугать
выход такой крупной группировки войск, в том числе танковых
армий, на оперативный простор с возможностью маневра на Берлин.
Как бы мы там ни дымили, хотя дыма в начале операции
было предостаточно, все же вражеская авиационная разведка не
могла не засечь скопления наших танков.
Эта опасность, а также приказ Гитлера во что бы то ни стало
удерживать нейсенский рубеж и толкнули немцев на использование
основных оперативных резервов уже на второй полосе обороны.
По существу, противник облегчил нам решение дальнейших задач.
Гитлеровские генералы были к этому времени в состоянии пси-
хологического надлома, хотя, как мне кажется, с большим трудом
улавливали, что кризис налицо и обстановка, по существу, создалась
безнадежная. К тому же их тяжелое положение усугублялось тем,
что Гитлер по-прежнему объяснял все неудачи на фронте преда-
тельством. В том числе и предательством тех генералов, которые
были разгромлены войсками 1-го Украинского фронта на нейсен-
ском рубеже. Когда ему доложили, что советские войска прорва-
лись в районе Котбуса, это сообщение потрясло его, но он про-
должал твердить, что это результат предательства. Хочу отметить,
что его генералы на нейсенском рубеже служили ему до конца
верой и правдой и, начиная уже понимать надвигающуюся ката-
строфу, все-таки стремились если не предотвратить ее, то хотя бы
отодвинуть.
17 апреля я дал приказание, как только позволит обстановка, под-
готовить передовой наблюдательный пункт недалеко от Шпрее, в рай-
оне предполагаемой переправы 3-й гвардейской танковой армии Ры-
балко, и выехал в том же направлении.
К середине дня без особых осложнений добрался до Шпрее.
То, что я увидел в пути, не было чем-то особенным для при-
вычного к войне человека. Конечно, и на войне встретится такое,
что хочешь забыть и не забудешь.
389
Вспомнил, какая страшная картина представилась мне зимним
утром 1944 года после завершения Корсунь-Шевченковской опе-
рации. Такого большого количества трупов на сравнительно неболь-
шом участке мне не пришлось видеть на войне ни до, ни после
этого. Немцы предприняли там безнадежную попытку прорваться
ночью из котла, и стоило это им страшных потерь. Кровопроли-
тие не входило в наши планы: я отдал приказ пленить окружен-
ную группировку. Но в связи с тем что командовавший ею гене-
рал Штеммерман, в свою очередь, отдал приказ пробиться во что
бы то ни стало, мы вынуждены были противопоставить силе силу.
Немцы шли ночью напролом в густых боевых колоннах. Мы оста-
новили их огнем и танками, которые давили на этом страшном зим-
нем поле напирающую и, я бы добавил, плохо управляемую в ноч-
ных условиях толпу. И танкисты тут неповинны: танк, как известно,
плохо видит ночью. Все это происходило в кромешной темноте,
в буран. Под утро буран прекратился, и я проехал через поле боя на
санях, потому что ни на чем другом передвигаться было невоз-
можно. Несмотря на нашу победу, зрелище было такое тяжелое,
что не хочется вспоминать его во всех подробностях.
По пути же к Шпрее людские потери не сразу бросались в гла-
за: в лесу не так видно. Гораздо чаще попадалась сгоревшая, раз-
битая, подбитая, застрявшая в реках и на болотах техника. Все
это свидетельствовало о недавнем крупном сражении, в котором
и с той и с другой стороны участвовало большое количество тан-
ковых и механизированных войск.
Сражение напоминало о себе и непрерывными звуками боя —
и впереди, куда я ехал, и слева, и справа, по обеим сторонам
пробитого нами коридора. Ехать вперед можно было беспрепят-
ственно: саперы, шедшие вместе с передовыми частями, уже рас-
чистили проходы в минных полях и разминировали многочислен-
ные лесные завалы.
Кстати замечу, что личному составу каждой части было разре-
шено двигаться вперед только по определенному, проложенному для
нее маршруту. И войска проявляли разумную дисциплинированность.
Великое дело — опыт войны. Те солдаты, что начали воевать
в сорок первом — сорок втором годах под Москвой, в степях Украи-
ны, под Сталинградом, теперь подходили к Берлину. Они были
достойны славы чудо-богатырей Суворова и даже, пожалуй, пре-
восходили их. Конечно, они не провели на солдатской службе столько
лет, сколько это полагалось в суворовские времена, но если учесть,
что это были солдаты Советской Армии, верные сыны своего социа-
листического Отечества, учесть весь их опыт боев за эти три-четыре
года, знать все, что они видели и пережили, сосчитать все тяготы
и невзгоды, перенесенные ими, то с такими солдатами можно было не
только брать Берлин — с ними можно было штурмовать небо.
Вспоминая войну й сравнивая различные ее этапы, мы, как мне
кажется, подчас недооцениваем дистанцию, пройденную в овладении
воинским искусством за период военных лет. На четвертый год
войны считалось само собой разумеющимся выполнение таких бое-
390
вых задач, которые, если их мысленно перенести в первый период
войны, считались бы невероятно трудными, стоящими на грани не-
выполнимого. А обращаясь к началу войны и оценивая соотноше-
ние сил, мы в какой-то мере недоучитываем такой важный в тот
период для немцев фактор, как их втянутость в войну, их насту-
пательный порыв, сложившийся в результате непрерывных двухлетних
побед на полях Европы.
Теперь, в апреле сорок пятого года, мы отбросили эту сильней-
шую армию мира почти до Берлина. И все, что предстояло еще
совершить, уже не составляло непреодолимой трудности для нашей
армии, зрелой и полной наступательного порыва, решимости раз
и навсегда покончить с фашизмом, освободить народы Европы от
гитлеровского ига.
Я спешил вперед, к Шпрее, куда выходила 3-я гвардейская
танковая армия. Своими глазами хотел увидеть, как начнется пере-
права. От быстроты переправы танковых армий, а вслед за ними
и общевойсковых зависела не только стремительность нашего даль-
нейшего маневра, но и дальнейшее сопротивление немцев. Чем
меньше успеем мы, тем больше успеют они, и наоборот.
Переправу через Шпрее я ни на минуту не выпускал из своего
поля зрения. В случае необходимости я собирался использовать
и те меры воздействия, и те средства помощи, которыми распо-
лагал как командующий фронтом, чтобы войска не задержались на
Шпрее ни одного лишнего часа.
Подъехав к реке, я по донесениям разведчиков, да и по не-
посредственным наблюдениям, понял, что дело складывается в общем
неплохо. Но поскольку нам пришлось пробиваться сюда с непре-
рывными боями, упредить противника не удалось. Гитлеровцы успе-
ли посадить по берегу Шпрее кое-какие части и вели огонь, однако
чувствовалось, что огонь этот разрознен и недостаточно организован:
плотной мощной системы огня перед нами не было. Точнее го-
воря, пока не было. Подарить немцам время на ее организацию
было бы с нашей стороны непростительной ошибкой.
Я вызвал к себе Рыбалко, и мы вместе с ним вслед за пе-
редовым отрядом подъехали к самой реке. Мне показалось, чуть
ниже того места, где мы очутились, по всем приметам, был раньше
брод. Рыбалко был того же мнения.
Желание во что бы то ни стало выиграть время продиктовало
нам решение: не ждать наводки мостов, попробовать форсировать
реку прямо на танках, тем более что они защищены от автоматного
и пулеметного огня, который вели немцы с западного берега. Вы-
брали в передовом отряде лучший экипаж, самый смелый и тех-
нически подготовленный, и приказали ему: «Прямо с ходу — вброд —
на ту сторону!»
Ширина реки в этом месте была метров сорок — шестьдесят.
Танк на наших глазах рванулся на ту сторону и проскочил реку.
Оказалось, что здесь ее глубина не превышала метра.
Лиха беда начало. Танки пошли на ту сторону один за дру-
гим. Огонь врага был подавлен, фашисты отброшены со своих
391
позиций, и через два-три часа (раньше, чем навели первые мосты)
несколько передовых танковых бригад были уже на той стороне
Шпрее.
К этому времени один из корпусов Рыбалко нашел правее дру-
гой брод и тоже переправился через реку полным ходом. 4-я гвар-
дейская танковая армия Лелюшенко, вышедшая к Шпрее южнее
и столкнувшись там с сильным сопротивлением немцев, повернула
сюда и стала форсировать реку, найдя еще один дополнительный
брод.
Мне доложили, что передовой командный пункт уже оборудован
в баронском доме, немного позади того места, где мы стояли с Ры-
балко и Лелюшенко, наблюдая за переправой. Этот дом был хоро-
шо виден. По нему откуда-то из глубины била неприятельская
артиллерия, но очень неточно. Очевидно, немцы запеленговали ра-
боту уже развернутой там радиостанции, а может быть, просто
вели стрельбу по приметному, отдельно стоявшему в лесу строе-
нию.
Я не спешил на передовой командный пункт. Меня притягивало
к берегу не только радостное зрелище быстрой и успешной пере-
правы: уже начал ходить паром, заканчивалась наводка моста. Удер-
живала на берегу и необходимость поговорить с командующими
танковыми армиями, которым после переправы предстоял решитель-
ный и глубокий маневр по тылам противника.
Мысленно я видел конец этого маневра на южных и юго-запад-
ных окраинах Берлина. Так подсказывала складывавшаяся обста-
новка. Конечно, отдавать приказ о последующем повороте танковых
армий в глубине вражеской обороны на Берлин было преждевре-
менно — для этого еще не созрели условия, да и надо было по-
лучить разрешение Ставки. Но я хотел, чтобы оба командующих
танковыми армиями почувствовали мое настроение, ощутили мою
уверенность в том, что перед ними в дальнейшем откроется имен-
но такая перспектива.
Мы стояли на берегу Шпрее и обсуждали обстановку. Командар-
мов беспокоили горящие впереди леса. Пожары для танков очень
неприятны. Они ограничивают видимость и без того в боевых усло-
виях небольшую, к тому же движение через зону пожаров грозит
опасностью подрыва в любой момент. Чего только не навьючено
на броне у входящих в глубокий прорыв танков — штурмовые сред-
ства для переправ, а у более предусмотрительных — даже допол-
нительный запас горючего в канистрах или специальных бочках.
Но основным поводом для тревоги были, конечно, не пожары.
Главная проблема, остроту которой понимали и командармы и я,
состояла в том, что надо было идти вперед, а совсем близко, на
флангах, еще продолжались жаркие бои. Танкисты входили в глу-
бокий прорыв на фронте 13-й армии. Справа же 3-я гвардейская
армия Гордова и слева 5-я гвардейская армия Жадова отражали
непрерывные ожесточенные контратаки немцев на флангах.
Об этом в основном мы и вели разговор. Независимо от того,
будут ганки повернуты на северо-запад, на Берлин, или не будут,
392
я так или иначе благословлял их на смелый отрыв от общевой-
сковых армий на большую оперативную глубину.
Разумеется, у танкистов могли возникнуть вопросы: позвольте,
вот вы вводите нас в эту горловину, заставляете идти не обора-
чиваясь, отрываться, а на обоих флангах коридора идут жестокие
бои. Не выйдет ли противник на наши тылы, не перережет ли наши
коммуникации?
Надо отдать им должное, оба командарма этих вопросов впрямую
мне не задавали. Но командование фронта считало своим долгом
сказать, что они могут не беспокоиться. Потому я и оказался
со своим передовым наблюдательным пунктом здесь, в самой сере-
дине пробитого коридора, чтобы держать и справа и слева угро-
жаемые фланги нашего прорыва, что называется, на своих плечах.
Я даже хлопнул себя по плечам, так сказать, продемонстрировал
в натуре, как я буду своим присутствием в центре прорыва рас-
пирать в обе стороны фланги: беспокоиться, мол, не о чем, мо-
жете действовать смело, стремительно, на предельную глубину!
Хочу повторить то, что уже говорил раньше о взаимном дове-
рии. И Рыбалко и Лелюшенко, с которыми я провел ряд крупных
операций, верили мне как командующему фронтом, а я верил им.
Они знали, что я не бросаю слов на ветер, когда говорю, что
тылы их армий будут обеспечены, что я сам нахожусь и буду
находиться здесь и приму все меры к тому, чтобы данное мною
слово не разошлось с делом.
Вскоре после войны П. С. Рыбалко в своих воспоминаниях «Удар
с юга» писал: «Мы шли вперед в то время, как позади нас остава-
лись еще недобитые немецко-фашистские дивизии. Мы не боялись
за наши коммуникации, так как знали, что высшим командованием
приняты все меры для ликвидации этих недобитков. Фланги и тыл
в продолжение всей операции были надежно прикрыты». Этими
словами П. С. Рыбалко справедливо отдал должное своим сорат-
никам по Берлинской операции командующим 5, 13 и 3-й обще-
войсковыми армиями.
Разговор происходил 17 апреля, на второй день наступления.
А уже назавтра, 18-го, танкисты, в свою очередь, доказали, что
их слово тоже не расходится с делом.
К концу 18 апреля танковая армия Рыбалко прошла за Шпрее
вперед еще на 30 километров, а армия Лелюшенко, встретившая
в тот день не столь сильное сопротивление противника, продвинулась
на 45 километров. И то, что оба командарма, несмотря на всю остроту
обстановки, были спокойны за свои тылы, могу сказать по собствен-
ному опыту, играло немалую роль в скорости продвижения армий.
Целиком переправилась 18-го числа на ту сторону Шпрее и 13-я
армия Пухова. К ней справа примкнули части Гордова, а слева —
части Жадова. Попытки противника оказать нам организованное
сопротивление на рубеже Шпрее окончательно провалились.
Однако в районе Котбуса, на левом фланге армии Гордова,
и в районе Шпремберга, на правом фланге армии Жадова, по-преж-
нему шли ожесточенные бои. Именно это сильное давление противника
15 И. С. Конев
393
на северном и южном флангах нашего еще сравнительно узкого кори-
дора больше всего и беспокоило меня, заставляло принимать самые
решительные меры для разрядки положения.
А сейчас возвращаюсь к событиям, происходившим 17-го числа.
На переправе я пробыл примерно до шести часов вечера. Послед-
ний разговор с Рыбалко и Лелюшенко перед их отъездом закончился
как бы сжатым выводом из всего того, что мы обсуждали: смелее
вперед, в оперативную глубину, не оглядывайтесь назад, не ведите
с гитлеровцами боев за их опорные пункты, ни в коем случае не бери-
те их в лоб, обходите, маневрируйте, берегите боевую технику, все
время помните, что вам нужно подойти с запасом неизрасходован-
ных сил к выполнению конечной задачи. Какая это задача, прямо
опять-таки не было сказано, но они отлично понимали, что им, очевид-
но, придется драться за Берлин.
Уезжая, я оставил обоих в хорошем настроении. Неплохое
настроение было и у меня.
Добравшись до замка, я связался по телефону со всеми, с кем еще
надо было поговорить. Управление войсками фронта с самого начала
операции осуществлялось бесперебойно, все виды связи работали
устойчиво. И тут следует отдать должное генералу Булычеву, началь-
нику войск связи фронта, показавшему себя в этой операции
с самой положительной стороны. Командармы, командиры корпусов,
командиры дивизий вместе со своими оперативными группами,
как правило, в эти дни управляли войсками с наблюдательных
пунктов, вынесенных в боевые порядки войск, и перебоев в связи не
испытывали.
Я поговорил со штабом фронта, выслушал доклады нескольких
командующих армиями, еще раз переговорил с танкистами (они сооб-
щили, что успешно продвигаются на запад от Шпрее) и, представив
картину всего происходящего, позвонил по ВЧ в Ставку. Доложил
И. В. Сталину о ходе наступления фронта, о переправе через Шпрее,
о том, что танковые армии начали отрываться от общевойсковых
и выдвигаться глубоко вперед в северо-западном направлении.
Какая-то дежурная немецкая батарея продолжала откуда-то
издалека все с той же методичностью и с той же неточностью, что
и весь день до этого, стрелять по замку, а я сидел в нем и говорил
с Москвой. Слышимость была превосходная.
Надо сказать, что эта связь — ВЧ,— как говорится, нам была бо-
гом послана. Она так выручала нас, была настолько устойчива
в самых сложных условиях, что надо воздать должное и нашей
технике, и нашим связистам, специально обеспечивавшим эту
связь и в любой обстановке буквально по пятам сопровождавшим тех,
кому было положено пользоваться ею.
Когда я уже заканчивал доклад, Сталин вдруг прервал меня
и сказал:
— А дела у Жукова идут пока трудно. До сих пор прорывает обо-
рону.
394
Сказав это, Сталин замолчал. Я тоже молчал и ждал, что будет
дальше. Вдруг Сталин спросил:
— Нельзя ли, перебросив подвижные войска Жукова, пустить
их через образовавшийся прорыв на участке вашего фронта на
Берлин?
Выслушав вопрос Сталина, я доложил свое мнение:
— Товарищ Сталин, это займет много времени и внесет большое
замешательство. Перебрасывать в осуществленный нами прорыв танко-
вые войска с 1-го Белорусского фронта нет необходимости. События
у нас развиваются благоприятно, сил достаточно, и мы в состоянии
повернуть обе наши танковые армии на Берлин.
Сказав это, я уточнил направление, куда будут повернуты танко-
вые армии, и назвал как ориентир Цоссен — городок в двадцати пяти
километрах южнее Берлина, известный нам как место пребывания
ставки немецко-фашистского генерального штаба.
— Вы по какой карте докладываете?— спросил Сталин.
— По двухсоттысячной.
После короткой паузы, во время которой он, очевидно, искал
на карте Цоссен, Сталин ответил:
— Очень хорошо. Вы знаете, что в Цоссене ставка гитлеровского
генерального штаба?
— Да, знаю.
— Очень хорошо,— повторил он.—Я согласен. Поверните танко-
вые армии на Берлин.
На этом разговор закончился.
В сложившейся обстановке я считал принятое решение един-
ственно правильным.
В условиях, когда 1-й Белорусский фронт, наступая на Берлин
с востока, с трудом пробивал глубоко эшелонированную, тщательно
подготовленную оборону противника, было бы странным отказаться
от столь многообещающего маневра, как удар по Берлину танковыми
армиями с юга, через уже осуществленный нами прорыв.
Выдвинутая Сталиным идея ввода танковых армий одного фронта
через прорыв, осуществленный другим фронтом, была громоздка,
выполнение ее затруднительно. Не только из-за потери времени и той
сумятицы, которая неизбежно возникла бы в этих обстоятельствах.
Танковые армии могли понадобиться — и впоследствии понадо-
бились— самому 1-му Белорусскому фронту после взлома вражес-
кой обороны на другом направлении. Танковые же армии нашего
фронта, войдя в прорыв, по существу, уже были готовы к удару на Бер-
лин. Их оставалось только повернуть, или, как я уже говорил, «довер-
нуть», в нужном направлении. Теперь, когда они фактически уже выхо-
дили на оперативный простор, такой «доворот» не составлял большого
труда, тем более что командование танковых армий было готово
к выполнению именно такой задачи.
Еще до начала операции я считал: удар 1-го Белорусского
фронта на Берлин будет происходить в очень трудной обстановке
и стоить больших усилий. Прорывать оборону противника надо было
прямо перед Берлином, в непосредственной близости от него. Этого
15*
395
гитлеровцы больше всего ждали, к этому они больше всего готовились,
перед возможностью этого больше всего трепетали и делали со своей
стороны все, чтобы этого не случилось.
Наш прорыв происходил сравнительно далеко, к юго-востоку
от Берлина. Здесь неприятель держал группировку тоже сильную,
но все-таки не такую, как перед кюстринским плацдармом. Маневр,
который мы осуществили танковыми армиями после прорыва обороны,
был для противника только одним из возможных вариантов.
Опасность нашего удара по Берлину с юга стала возрастать
для немецко-фашистских войск в полном объеме после того, как,
осуществив неожиданный для них по стремительности прорыв,
мы сразу ввели в него танковые армии.
Это, как я уже говорил, произвело в ставке Гитлера тяжкое
впечатление. Но на перегруппировку войск, а тем более на строитель-
ство каких-то дополнительных рубежей, которые задержали бы нас
между нейсенским рубежом и внешним обводом Берлина, у врага оста-
валось слишком мало времени.
И практически получилось так: когда мы, прорвав их оборону
с востока на запад, вслед за этим круто повернули на север к Берлину,
то перед нашими войсками в целом ряде случаев уже не было новых
оборонительных полос. А те, что встречались, были расположены
фронтом на восток, и наши части спокойно шли на север мимо них
и между ними, но лишь до внешнего обвода, опоясывающего весь
Берлин.
Как только Сталин положил трубку, я сразу же позвонил по ВЧ
командармам обеих танковых армий и дал им указания, связанные
с поворотом армий на Берлин. В более развернутом виде они вошли
потом в директиву фронта, которая примерно три часа спустя была
отправлена в Ставку и в войска.
Танкистам нельзя было терять времени, пока составлялась, отправ-
лялась и получалась директива; им надо было действовать всю ночь,
не теряя ни минуты и не дожидаясь оформления полученных от меня
указаний.
После разговора с танковыми начальниками я лично написал
эту директиву. Так как она была для войск 1-го Украинского фронта
поворотным пунктом в ходе Берлинской операции, я приведу ее пол-
ностью, в том виде, в каком она была дана в ночь на 18 апреля
1945 года:
«Во исполнение приказа Верховного Главнокомандования при-
казываю:
1.	Командарму 3-й гвардейской танковой армии: в течение ночи
с 17 на 18.IV.45 форсировать реку Шпрее и развивать стремительное
наступление в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов,
южная окраина Берлина. Задача армии в ночь с 20 на 21.IV.45
ворваться в город Берлин с юга.
2.	Командарму 4-й танковой. В течение ночи с 17 на 18.IV.45 фор-
сировать реку Шпрее севернее Шпремберг и развивать стремительное
наступление в общем направлении Дрепкау, Калау, Дане, Луккен-
вальде. Задача армии к исходу 20.IV.45 овладеть районом Беелитц,
396
Трейенбрицен, Луккенвальде. В ночь на 21.IV.45 овладеть Потсдамом
и юго-западной частью Берлина. При повороте армии на Потсдам
район Трейенбрицен обеспечить 5-м мехкорпусом. Вести разведку
в направлении Зенфтенберг, Финстервальде, Герцберг.
3.	На главном направлении танковым кулаком смелее и реши-
тельнее пробиваться вперед. Города и крупные населенные пункты
обходить и не ввязываться в затяжные фронтальные бои. Требую
твердо понять, что успех танковых армий зависит от смелого манев-
ра и стремительности в действиях.
Пункт 3-й приказа довести до сознания командиров корпусов,
бригад.
4.	Отданных распоряжениях исполнении донести.
Командующий Первым Украинским фронтом Конев.
Член Военного совета фронта Крайнюков.
Начальник штаба Первого Украинского фронта Петров.
№ директивы 00215, 17.IV, подано 18.IV в 2 часа 47 минут».
В ночь на 18 апреля осуществился поворот 3-й и 4-й гвардейских
танковых армий 1-го Украинского фронта на Берлин, приведший
впоследствии в результате совместных действий 1-го Белорусского
и 1-го Украинского фронтов к окружению всей берлинской группи-
ровки гитлеровцев и падению Берлина. Поворот танковых армий
1-го Украинского фронта на Берлин с юга был в моих глазах естествен-
ным и закономерным маневром, рассчитанным на то, чтобы громить
противника в самом невыгодном для него положении, и в значитель-
ной мере неожиданном.
Я верил в успех этого маневра.
18 апреля Рыбалко и Лелюшенко, оторвавшись от Шпрее, продви-
гались все дальше к Берлину. 13-я армия Пухова, наступавшая
в центре нашей ударной группировки, за этот день переправилась через
Шпрее, а справа и слева от нее армии Гордова и Жадова вели
ожесточенные бои на обоих флангах нашего прорыва.
...Прежде чем говорить о дальнейшем ходе операции, мне хочется
именно здесь, после рассказа о маневре танковых армий, заглянуть
в прошлое и проследить, как протекало'в ходе войны развитие наших
танковых войск и каковы были тенденции и реальные возможности
этого развития.
В ходе войны нам, по существу, пришлось создавать свои танковые
войска почти заново. Перед войной у нас были механизированные
корпуса трехдивизионного состава. По замыслу они должны были
представлять мощную силу (полный штат более тысячи танков в каж-
дом корпусе). Но практически в начале войны корпуса оказались
в самом невыгодном положении. Новые, современные танки у нас
еще только запускались в производство. Незадолго др войны первые
серии этих машин были направлены на частичное укомплектование
нескольких механизированных корпусов. Однако освоить их не успели,
а старая матчасть — главным образом устарелые легкие танки — нахо-
дилась в состоянии и физического и морального износа. К тому же
397
несколько механизированных корпусов в ту пору еще формирова-
лись и вообще не были укомплектованы боевой техникой и воору-
жением.
Ход событий в самом начале войны достаточно известен. В первых
сражениях с превосходящими силами противника наши механизиро-
ванные корпуса потеряли почти всю технику и, что было еще тяжелее,
понесли большой урон в командных кадрах.
Ни для переформирования, ни для развертывания новых корпусов
у нас не оказалось необходимых сил и средств, кадров и техники.
Достаточно сказать, что в конце сентября 1941 года, перед началом
наступления немецко-фашистских войск на Москву, на всем Запад-
ном фронте мы располагали лишь сорока пятью современными танка-
ми. Весьма характерный факт, проливающий свет на многое, что при-
шлось нам тогда пережить на фронте.
Летом и осенью 1941 года в условиях жестокой нехватки танков
мы, естественно, не занимались воссозданием механизированных кор-
пусов, а формировали отдельные полки, танковые батальоны и посте-
пенно нащупали наиболее правильную организационную форму — тан-
ковую бригаду.
Потом, когда у нас появились первые материальные возможности
и начали восстанавливаться кадры танкистов, мы на основе танковых
бригад стали создавать корпуса трехбригадного состава. В бригаду
входило 60—70 танков, артиллерийский дивизион, мотобатальон. Это
сравнительно небольшое и гибкое соединение представлялось нам в то
время наиболее целесообразным: позволяло эффективно применять
танки на поле боя, четко управлять ими, а также организовывать
техническое обеспечение, восстановление и ремонт техники.
Затем, накопив кадры и технику, мы в сорок втором году стали
создавать танковые и механизированные корпуса и армии. Танковые
армии, как правило, трех-, а в отдельных случаях двухкорпусного
состава.
Война есть война, и, разумеется, количество танков в танковой
армии или корпусе меняется — ив разные периоды войны, и в разных
операциях, да и в ходе самих операций.
Но чтобы читатель мог представить реальное соотношение сил —
наших и противника,— он должен цметь в виду вот что: когда гово-
рится, например, что в таком-то сражении, на таком-то участке на-
шей танковой армии противостоял немецкий танковый корпус, то это
совсем не означает трехкратного превосходства наших сил, исходя
из схемы «три корпуса против одного». В период своего расцвета,
скажем, к 1943 году, полнокровный немецкий танковый корпус из трех
дивизий имел около 600—700 танков, то есть примерно столько же,
сколько имела в своем составе наша танковая армия.
Скажу уж кстати, поскольку заговорил об этом, что соответствую-
щие поправки при сравнении корпуса с корпусом, дивизии с дивизией
следует вносить, когда мы ведем речь и о пехоте. Численный состав
немецко-фашистской пехотной дивизии на протяжении значительного
периода войны соответствовал составу примерно двух наших стрелко-
вых дивизий.
398
Конечно, в ходе войны это соотношение менялось. После каждого
очередного разгрома гитлеровцы с большим трудом восстанавливали
свои части. Но еще в 1944 году, и даже на пороге 1945-го, это соотно-
шение все еще сохранялось примерно в той же пропорции.
Несколько слов о технике. Подавляющее большинство танков,
с которыми мы начинали войну — Т-26, БТ-5, БТ-7,— были быстро-
ходны, но слабо вооружены, с легкой броней; они легко горели и вооб-
ще были ненадежны на поле боя. Немецкие средние танки во многом
превосходили их по своим боевым качествам. Наши «тридцатьчетвер-
ки» даже с 76-миллиметровым орудием, которое они имели вначале,
были гораздо лучше тогдашних немецких танков. Но беда в том, что
«тридцатьчетверок» перед началом немецко-фашистского наступления
на Москву у нас на всем Западном фронте было, как я уже сказал,
всего сорок пять штук.
К 1943 году наши танковые соединения уже имели на вооружении
не устаревшие БТ, а «тридцатьчетверки», которые показали себя
такой грозной силой, что противник вынужден был противопоставить
нашим танкам новые типы боевых машин. Так появились «тигры»,
«фердинанды», «пантеры», а впоследствии и так называемые «королев-
ские тигры».
Новые вражеские танки и самоходки были хорошо вооружены,
имели 88-миллиметровую пушку с высокой начальной скоростью и
мощным зарядом. Артиллерийская мощь сочеталась у них с сильной
броневой защитой. Уже в первых боях с ними нашим танкам, в том
числе и «тридцатьчетверкам», пришлось туго. Для сопровождения и
обеспечения их мы стали выдвигать вперед, в боевые порядки пехоты,
а также в боевые порядки танковых частей, 122-миллиметровые
пушки и 152-миллиметровые пушки-гаубицы; они были способны про-
бить прочную лобовую броню «тигров» и «фердинандов».
С особым интересом я обычно наблюдал за действиями нашей
122-миллиметровой пушки. Она превосходно расстреливала немецкие
танки, тем более что «тигры» и «фердинанды» не обладали высокой
маневренностью. Опыт борьбы этих орудий против новых немецких
танков подсказал необходимость создания новых мощных танков
и самоходок типа СУ-100, ИС и ИСУ, соответственно вооруженных
100- и 122-миллиметровыми пушками и 152-миллиметровой пушкой-
гаубицей.
Именно этот наш тяжелый танк и тяжелая самоходка стали
впоследствии владычествовать на поле боя. Они были грозой для всех
немецких танков и самоходных орудий, в том числе и для появившихся
у немцев в 1944 году «королевских тигров».
«Королевские тигры» были еще более мощными и еще менее
маневренными машинами, чем простые «тигры» с 100-миллиметровым
орудием. На сандомирском плацдарме мы захватили их целый ба-
тальон, машин пятнадцать — двадцать, целыми и невредимыми.
Как я уже упоминал, готовясь к Висло-Одерской операции, танко-
вая армия Лелюшенко практиковалась на этих «королевских тиграх»,
проводила на них, так сказать, всю предоперационную научно-иссле-
довательскую работу.
399
Говоря же о нашей боевой технике, хочу еще раз помянуть добрым
словом самый замечательный наш танк Т-34. «Тридцатьчетверка» про-
шла всю войну, от начала до конца, и не было лучшей боевой
машины ни в одной армии. Ни один танк не мог идти с ним в сравне-
ние — ни американский, ни английский, ни немецкий. Его отличали
высокая маневренность, компактность конструкции, небольшие габа-
риты, приземистость, которая повышала его неуязвимость и вместе
с тем помогала вписываться в местность, маскироваться. К этому сле-
дует добавить высокую проходимость, хороший двигатель, неплохую
броню. Правда, сначала у Т-34 была недостаточно сильная пушка. Ког-
да же вместо нее поставили новое превосходное 85-миллиметровое
орудие, этот танк поражал все вражеские машины, за исключением
«королевского тигра».
До самого конца войны Т-34 оставался непревзойденным. Как мы
были благодарны за него нашим уральским и сибирским рабочим,
техникам, инженерам! Хочется вспомнить славные имена создателей
наших боевых машин: конструктора тяжелых танков Котина и заме-
чательного конструктора «тридцатьчетверок» Морозова...
Но вернемся к Берлинской операции.
Для большей наглядности и ясности изложения событий, которые
развертывались в последующие дни, пожалуй, есть смысл прибегнуть
к календарю, и сейчас, задним числом, составить своего рода дневник
всех этих событий последовательно, по числам.
19 апреля
Армии Рыбалко и Лелюшенко продолжали наступление на Берлин.
Рыбалко за этот день продвинулся с боями на 30—35 километров.
Лелюшенко наступал еще стремительнее и к вечеру продвинулся на 50
километров.
13-я армия Пухова, обеспечив ввод в прорыв Лелюшенко и Рыбалко,
вслед на ними успешно продвигалась на запад. В центре прорыва
ее войска глубоко вклинились в расположение немцев. Но на обоих
флангах армии по-прежнему висели крупные группировки противника:
справа — в районе Котбуса и слева — в районе Шпремберга. Поэтому
армии пришлось вести бои одновременно и фронтом на запад, и фрон-
том на север, и фронтом на юг. Вдобавок были получены данные
о том, что в тылу 13-й армии обнаружено передвижение не разгромлен-
ных в первые дни группировок противника.
С утра Николай Павлович Пухов выразил мне по этому поводу
свое беспокойство.
В середине дня я приехал к нему на наблюдательный пункт. Нароч-
но проехал как раз по центру его полосы наступления и ни на какие
группы противника — ни на крупные, ни на мелкие — не наткнулся.
Слухи оказались преувеличенными, и при встрече с Николаем Пав-
ловичем мне пришлось намекнуть ему на то, чтобы он поменьше им
верил. Начал с того, что отдал должное действиям его армии, кото-
400
рая превосходно выполнила задачу первых трех дней и обеспечила
успешное развитие маневра танковых армий; затем пожелал Пухо-
ву, чтобы смелое продвижение впёред не вызывало у него беспо-
койства.
— Помните, что впереди вас уже танковые армии,— сказал я
ему.— Вам теперь остается действовать в соответствии с тем стреми-
тельным темпом наступления, который они взяли, и обеспечивать их
фланги и тыл. А о том, чтобы обеспечить ваши фланги и ваш тыл,
позаботимся в свою очередь мы.
Левее Пухова войска 5-й гвардейской армии Жадова с приданным
4-м гвардейским танковым корпусом Полубоярова продолжали
бои за расширение плацдарма на западном берегу Шпрее и пере-
правляли туда свои главные силы.
В течение 19 апреля войска 5-й гвардейской армии закончили про-
рыв третьей полосы вражеской обороны на рубеже Шпрее и вместе
с частями Пухова к исходу дня окружили шпрембергскую группировку
противника.
Но наибольшее мое внимание в этот день, признаюсь, приковывали
события на правом фланге — в 3-й гвардейской армии Гордова. Частью
сил своего левого фланга, примыкавшего к армии Пухова, она настой-
чиво продвигалась на запад и северо-запад. В центре же и на правом
фланге у Гордова дела складывались не то чтобы неблагоприятно,
но трудно. Немецко-фашистские войска беспрестанно атаковали
его в районе Форета, а кроме того, на правом фланге «висела» сильней-
шая котбусская группировка.
В итоге он все время шел вперед левым флангом и отставал правым,
все больше разворачивался фронтом на север, из-за чего у противника
мог возникнуть соблазн ударить под основание прорыва. А силы у про-
тивника для этого были. В район Котбуса гитлеровцы стянули не-
сколько танковых дивизий именно с этой целью: попытаться ударом
под корень сорвать наступление нашего фронта.
Но хотя положение у Гордова было напряженное, все возможности,
чтобы оно не превратилось в критическое, были тоже налицо. Во втором
эшелоне у него еще оставалось два свежих корпуса — стрелковый
и танковый. Располагая такими силами, он мог в случае острой необхо-
димости отразить контрудар врага на правом фланге нашего прорыва.
Однако 19 апреля такая необходимость не возникла. Когда в сере-
дине дня немцы попытались, наступая из района Котбуса, ликвиди-
ровать занятые частями армии Гордова плацдармы на Шпрее,
он справился с их наступлением, не вводя в бой корпуса второго
эшелона. На то направление, где вражеские контратаки были особенно
жестокими, пришлось перебросить 1-ю гвардейскую артиллерийскую
дивизию прорыва под командованием генерал-майора Хусида.
Эта дивизия всегда отличалась высокой маневренностью и боевой
стойкостью. И на этот раз она под огнем врага вброд форсировала
Шпрее, заняла позиции на западном берегу реки и, не имея никакого
специального пехотного прикрытия, лишь примыкая на фланге к стрел-
ковым частям армии Гордова, с блестящим успехом отразила мощным
огнем все контратаки противника.
401
оЗальцведель
9 А (ам)
Стендаль о
МАГДЕБУРГ
Страсфурт©
Бранденбур
Брюк о
у Луккенвальде
Юттербо
о Щербет
13А
ОАшерслебен
ОЭЙслебен
©ГАЛЛЕ
Фрейберг о
Зармунд
О
Белиц<$£?ебв
иттенбе
Эльба
Вернбург
©Кётен
Занда


Бвге.сд
Условные обозначения
Линия фронта к 16.4
Направление ударов советских
войск с 16.4 по 18.4
Линия фронта на 18.4
Направление ударов советских
войск с 19.4 по 25.4
Линия фронта на 25.4
Линия фронта на 2.5
Направление ударов советских
войск с 25.4 по 8.5
Линия фронта на дрезденском
направлении к 6.5
Положение советских войск
и войск союзников на 8.5
Узлы сопротивления противника
ЗА
(ам)
© V
ЛЕИПЦ
Альтенбург
О м
УР**вн мюльберд
31 7 А
Берлинская
402
1 БЕЛОРУССКИЙ
7 ев. нн ФРОНТ
2jeJA 10BAJ8BA
Ландсберг
47
Малов
ЪЗЗА
28 А
ш-Буххольщь
Люббе
Зге. А
ошлибен
13 А
52А
Камен
Бурк
ауцен
Радебейль
Гбрлиц
ГРУППА
Фрей тал*> о
17А
|ирна
Хальбау
гв.тк
тк(п)
Части
9А
ьБеснов
гв.чпк
Финстервальде
огв. А
операция
Армейская
ерсвальдеГ* «
Вандлитц tf/X°
раниенбург
•*	ОЛад
1A(n)
Кюстрин
8гв.А&>)11тн
Ga,
I ОЦиленцнг
во А 1гв.ТА
анкФурт^на-Одере
2 гв. нк
Фюрстенберг
focc-Гастрозе	„
1 УКРАИНСКИЙ
ФРОНТ
Зге.А Зге. ТА
оЗорау
4гв. ТА
ДРЕЗДЕН
1 гв.кк
21,Ш
403
А тем временем Рыбалко и Лелюшенко шли и шли вперед — к Бер-
лину. И в стремительности их действий немалую роль играло то, что
они были спокойны за свои тылы.
Если по военной привычке кратко подвести итог за 19 апреля,
то можно сказать так: в этот день наши танковые армии и 13-я армия
развивали прорыв в оперативную глубину, 3-я и 5-я гвардейские армии
расширяли прорыв в сторону флангов и деятельно готовились
к решительной ликвидации угрозы, возникшей на севере и на юге,
в районе Котбуса и Шпремберга.
20 апреля
Преодолевая все заранее подготовленные противником рубежи,
прорываясь сквозь труднопроходимые леса и болота, которых на под-
ступах к Берлину очень много, войска нашей главной ударной
группировки наступали круглые сутки.
Армия Рыбалко 6-м танковым корпусом (командир генерал-майор
танковых войск В. А. Митрофанов) захватила город Барут — важ-
ный опорный пункт немцев на подступах к Берлину. В этот же день
его танкисты вторглись в глубину так называемого цоссенского рубежа
обороны.
Этот рубеж не только был одним из звеньев большого оборони-
тельного Берлинского кольца — он имел значение сам по себе, и даже
значение символическое.
В центре Цоссенского укрепленного района, в глубоких подземных
убежищах, уже давно размещалась ставка генерального штаба сухо-
путных войск германской армии. Здесь задумывались и планировались
многие операции, отсюда осуществлялось руководство ими. А теперь
наши танкисты по дороге к своей конечной цели, Берлину, вторглись
на эти цоссенские позиции, прикрывавшие ставку гитлеровско-
го генерального штаба —«мозга армии», как когда-то, в тридцатые
годы, назвал свою книгу о Генеральном штабе Шапошников.
Мне самому пришлось побывать в Цоссене лишь к исходу 23 апре-
ля, уже после полного захвата всего этого района. Вряд ли немецкий
генеральный штаб, приступая к выполнению плана «Барбаросса»,
предполагал, что четыре года спустя ему придется в срочном порядке
очищать свою подземную штаб-квартиру в Цоссене. А покидали ее
гитлеровские генералы и штабные офицеры с такой поспешностью,
что им удалось затопить и взорвать лишь часть подземных сооружений.
Подземная штаб-квартира была так велика, что ни у Рыбалко,
ни у меня не было тогда времени всю ее осмотреть. Наши войска,
а вместе с ними и наши мысли, были уже далеко за Цоссеном — в Бер-
лине. (Я смог осмотреть все эти сооружения лишь через шестнадцать
лет после войны. В 1961 году, как главнокомандующий Группой со-
ветских войск в Германии, я вновь прибыл в эти места в связи с собы-
тиями 13 августа 1961 года, когда вокруг Западного Берлина устанавли-
валась граница, обеспечивающая безопасность Германской Демократи-
ческой Республики и всего социалистического содружества.)
В течение 20 апреля армия Рыбалко вела бои вокруг Цоссена
404
и одновременно своими передовыми частями шла на север, к Берлину.
За эти сутки ее части продвинулись на 60 километров.
Армия Лелюшенко, совершая в этот день более сложный маневр,
заходя левым плечом на запад и встречая сильное сопротивление
противника, особенно в районе Луккенвальде, тем не менее тоже
наступала в хорошем темпе и прошла вперед на 45 километров.
В ночь на 21 апреля танковая группировка фронта достигла внеш-
него Берлинского оборонительного обвода, оторвавшись в этот день
от общевойсковых армий примерно на 35 километров.
Тем временем на нашем правом фланге армия Гордова, продолжая
вести упорнейшие бои с котбусской группировкой, не только отразила
сильные контратаки немецко-фашистских войск, но и успела пере-
резать пути их отхода на запад, прижав противника к болотистой
пойме Шпрее.
Гитлеровцы понимали опасность своего положения и все же упорно
держались за котбусский узел обороны. Для них было ясно, что с па-
дением этого важного пункта обороны и крупного узла дорог рухнет
вся их система обороны на этом участке и обнажится фланг 9-й армии,
которая все еще упорно оборонялась, стоя фронтом на восток: глав-
ными силами — против 1-го Белорусского фронта, а частью сил —
против нашей правофланговой армии Гордова.
Мы же не могли в данном случае ограничиться окружением котбус-
ского узла. Слишком чувствительно нарушал этот узел всю работу
наших тылов. Пока он не был взят, нам приходилось обходить его про-
селочными дорогами, с большим трудом организуя подвоз и горючего
и боеприпасов, в особенности для танковых армий.
В этот день я поехал к Гордову и провел, как говорится, «воспита-
тельную работу». Моей целью было укрепить решимость командования
3-й гвардейской армии как можно скорее покончить с котбусской
группировкой.
Общая атака на котбусский узел была намечена на следующий
день, причем предполагалось помочь Гордову крупными силами авиа-
ции и артиллерии.
На остальных участках нашего фронта в этот день дело обстояло
таким образом. 13-я армия Пухова силами двух корпусов продолжала
наступать на запад вслед за танковыми армиями и прошла к вечеру
30 километров. 5-я гвардейская армия Жадова тоже частью сил про-
двигалась на запад, а частью сил во взаимодействии с левым флангом
13-й армии громила окруженную шпрембергскую группировку врага.
Мы хотели до наступления ночи кончить со шпрембергским узлом,
столь же неприятным для нас на левом фланге, как котбусский на пра-
вом. Для разгрома шпрембергского узла была создана сильнейшая
артиллерийская группировка из 4 артиллерийских дивизий прорыва
плюс мощная армейская артиллерия. В общей сложности по Шпрем-
бергу должны были вести огонь 1110 орудий и 140 гвардейских мино-
метных установок.
Погода в этот день не особенно благоприятствовала нам, но тем
не менее мы ударили по шпрембергскому узлу не только артиллерией,
но и авиацией, совершившей за день более 1200 самолето-вылетов.
405
И когда в одиннадцать часов утра после артиллерийской подготовки
33-й гвардейский стрелковый корпус Лебеденко пошел на штурм,
он не только овладел самим Шпрембергом, но и продвинулся за него
на пять-шесть километров.
Одновременно 32-й гвардейский стрелковый корпус армии Жадова
и 4-й гвардейский танковый корпус продвинулись на запад на 20 кило-
метров.
Однако 34-му гвардейскому стрелковому корпусу, обеспечивавшему
наступление 5-й гвардейской армии и находившемуся на ее левом
фланге, пришлось растянуться на 60 километров. Этот корпус про-
должал поддерживать тесную связь со 2-й армией Войска Польского
и с нашей 52-й армией Коротеева, действовавшими на дрезденском
направлении.
В этот день на фронте армии Жадова сложилось очень интересное
оперативное положение. Один его корпус шел вглубь, развивая наступ-
ление, другой успешно штурмовал крупный укрепленный узел, третий
вынужден был растягиваться на широком фронте, обеспечивающем
эту операцию.
Говоря об этом, хочу подчеркнуть, что именно тогда действия войск
фронта приобрели резко маневренный характер не только в острие
прорыва — там, где танкисты подходили к Берлину,— но и на флангах
главной ударной группировки фронта.
Оценивая же разгром шпрембергского узла, следует особо отметить
не только сложность организации этого боя, но и те возможности,
которыми к этому времени располагали войска фронта для быстрого
сокрушения препятствий, встречаемых в ходе выполнения задачи.
У нас были достаточно мощные и современные средства, позволившие
в самый короткий срок и без помех для продолжающегося наступления
основных сил ударной группировки фронта разделаться с такими
опорными пунктами, как Шпремберг, и тем самым расчистить себе
дальнейший путь для выполнения общих задач операции.
Однако мало располагать мощными средствами борьбы. Надо уметь
правильно использовать их. Как раз с этой самой важной задачей,
не могу не отметить это, успешно справились командующий 5-й армией
генерал-полковник Жадов, его штаб во главе с генералом Ляминым
и командующий артиллерией армии генерал Полуэктов.
Вспоминая о действиях артиллеристов под Шпрембергом, не
могу не рассказать о таком эпизоде.
На одном из участков нашего наступления, там, где вражеские
танки продолжали свои попытки контратаковать, командир артил-
лерийского корпуса прорыва генерал Корольков проводил дополни-
тельную мощную артиллерийскую подготовку. Условия для наблю-
дения у него были неважные: лесистая равнина, ни одной подходя-
щей высотки, на которой можно бы удобно развернуть наблюдательный
пункт. Но зато ему попался завод. Уже не помню, какой завод,—
не в том суть. И вот генерал Корольков в азарте боя, чтобы луч-
ше управлять всей артиллерийской махиной, забрался на самую
макушку единственной на всю окрестность высокой фабричной трубы.
Я подъехал к его наблюдательному пункту как раз тогда, когда
406
он находился в полной недосягаемости: сидел с телефоном на верхушке
трубы, а центр управления огнем разместил внизу, под трубой.
Когда Корольков, слегка запыхавшись, слез с трубы, я не сдержал-
ся и спросил, как ему удалось туда забраться. Он пожал плечами
и сказал: «Товарищ маршал, обстановка принудит — петухом
запоешь».
Вслух, разумеется, я выразил неодобрение по поводу его пребыва-
ния на трубе, даже отругал. И формально был, конечно, прав, но в душе
я восхищался этим командиром. Когда все достоинства командира
сводятся лишь к тому, что он готов куда угодно залезть и где угодно
показать храбрость, но при этом ни управлять подчиненными, ни руко-
водить боем по-настоящему не умеет,— это беда.
Однако признаюсь, если образованный, превосходно знающий
свое дело командир непременно хочет видеть обстоятельства боя
своими глазами, сам оценить подробности происходящего и ради этого,
в интересах дела, готов забраться хоть на фабричную трубу,— я питаю
уважение к таким командирам. А к их числу и принадлежал один
из самых талантливых артиллеристов нашего фронта генерал Король-
ков...
Если говорить о действиях нашей главной ударной группировки
20 апреля, то в итоге их мы глубоко вклинились в расположение про-
тивника и на исходе дня полностью отсекли немецкую группу армий
«Висла» от группы армий «Центр». Фронт немцев был в этот день
фактически рассечен на две части. Левый фланг группы армий
«Висла» оказался отброшенным на север и развалился под ударами
наших танковых армий. Правый фланг группы армий «Центр»
соответственно был отброшен на юг.
Немецко-фашистское командование все еще продолжало называть
свою оборонявшую берлинское направление группу армий «Висла»,
хотя название это сейчас, после всего происшедшего, звучало уже
смешно.
Чтобы дополнить нарисованную картину, приведу свидетельство
одного из офицеров генерального штаба германской армии, опубли-
кованное в четвертом томе военного дневника верховного главно-
командования германских вооруженных сил. Вот что писал этот офи-
цер, фамилия которого при публикации дневника не была названа:
«Когда в ночь с 20 на 21 апреля я докладывал Гитлеру о прорыве
советских войск в районе Котбуса, который привел к крушению восточ-
ного фронта и к окружению Берлина, я находился с ним — это был
единственный раз — один на один. За несколько часов до этого Гитлер
принял решение перенести свою ставку, штаб верховного главнокоман-
дования, а также генеральные штабы сухопутной армии и военно-воз-
душных сил... в так называемую Альпийскую крепость, то есть в район
Берхтесгадена и южнее... Гитлер внимательно слушал полное трагизма
донесение, но снова не нашел иного объяснения успеху советских
войск, кроме слова «предательство». Учитывая, что при этом не было
свидетелей, я набрался храбрости и задал Гитлеру вопрос: «Мой фюрер,
вы так много говорите о предательстве военного командования, вери-
те ли вы, что действительно совершается так много предательств?»
407
Гитлер бросил на меня нечто вроде сочувствующего взгляда, выражая
тем самым, что только дурак может задать такой глупый вопрос, и ска-
зал: «Все неуспехи на Востоке объясняются только предательством».
У меня было такое впечатление, что Гитлер твердо в этом убежден».
Так в ночь на 21 апреля оценивала обстановку ставка Гитлера.
К этому следует добавить, что один на один с Гитлером автор записок
остался, собственно, потому, что, по его словам, все, кто находились
в имперской канцелярии, были заняты упаковкой и погрузкой багажа
для переправки его в новую ставку — в Альпы.
Угроза окружения Берлина становилась вполне реальной. Хотя
Гитлер в эти дни кружным путем еще мог пробраться в Берхтесгаден,
но уж руководить оттуда действиями всей немецко-фашистской
берлинской группировки, поставленной нашими войсками под угрозу
окружения и разгрома, был бессилен.
Видимо, именно это неожиданное для Гитлера развитие событий,
сокрушившее его недавние надежды на затяжку войны, и привело
в конечном итоге к тому, что он остался в Берлине.
Картина дня была бы неполной, если бы я не сказал о трудностях,
которые именно в этот день, 20 апреля, особенно явственно обнару-
жились на втором оперативном направлении нашего наступления — на
дрезденском.
В центре этого направления дела шли неплохо — наши войска про-
двигались на запад. Но на фланге, в районе Гёрлица, противник, усилив
в предыдущие дни свою группировку, перешел в яростные контратаки
на фронте 52-й армии Коротеева и на левом фланге 2-й армии Войска
Польского генерала Сверчевского.
20 апреля в результате этих контратак немцам удалось остановить
продвижение 52-й армии, несколько потеснить к северу части 2-й армии
Войска Польского и выйти на ее тылы. Словом, положение, сложив-
шееся здесь, требовало внимания со стороны командования фронта.
По моему указанию в 52-ю армию и во 2-ю армию Войска Польского
выехал начальник штаба фронта генерал армии Иван Ефимович Пет-
ров.
Обдумывая необходимые меры, я дал в этот день предварительную
ориентировку штабу фронта, а командарму 5 Жадову намекнул,
что ему придется внимательнее следить за своим левым флангом и кое-
что приберечь про запас. Генералу Коротееву выразил неудоволь-
ствие тем, что, по полученным сведениям, перед одним из его
корпусов, находившимся в обороне на второстепенном направ-
лении, гитлеровцы уже начали снимать войска и перебрасывать их для
нанесения нам контрударов в другом месте. Сообщив об этом Коро-
тееву, я приказал ему перебросить этот корпус на усиление своей
главной группировки.
В заключение следует отметить, что 20 апреля активно действовал
1-й кавалерийский корпус генерала Баранова, наступавший в общем
направлении на Оттрант. Действовал, разумеется, вместе с танками,
усиливавшими его пробивную способность.
Были уже последние дни войны, но и в это время конница показала,
что при соответствующей обстановке и умелом управлении она способ-
408
на с успехом действовать в глубине обороны противника. Другое
дело, когда она напарывалась на сплошной фронт обороны, да еще
в условиях угрозы с воздуха неприятельской авиации. Тогда коннице
было тяжело, я бы даже сказал, очень тяжело. Но в Берлинской
операции в воздухе уже целиком господствовала наша авиация; этот
подвижной зонтик над кавалерией был надежен, спасая ее от всякого
рода неприятностей.
Намечая для корпуса Баранова направление удара, я имел еще одну
цель, подсказанную мне Семеном Михайловичем Буденным. За Эльбой,
там, куда должен был выйти Баранов, по полученным сведениям, на-
ходился один из наших крупнейших племенных конных заводов, вы-
везенный немцами с Северного Кавказа. Попутно с другими более
серьезными боевыми задачами я и поставил перед Барановым задачу
вести разведку специально на этот счет и, напав на след конного
завода, непременно захватить его целым и невредимым.
Нужно сказать, что Баранов прекрасно выполнил и эту задачу —
переправился через Эльбу в районе Ризы, нащупал следы конного
завода, захватил его целехоньким. Впоследствии мы полностью воз-
вратили его на то самое место, откуда он был угнан противником
в 1942 году.
21 апреля
Еще 20 апреля я принял решение ввести в бой вновь прибывшую
28-ю армию, которой командовал генерал-лейтенант Александр Алек-
сандрович Лучинский. Это было продиктовано двумя причинами.
Во-первых, требовалось срочно усилить общевойсковыми соедине-
ниями быстро наступавшие на Берлин танковые армии фронта. Во-вто-
рых, нужны были дополнительные силы для того, чтобы завершить
с запада окружение 9-й немецкой армии.
К этому времени наши танковые армии уже вышли с юга в ее тылы.
Но их прорыв был целиком направлен на Берлин, то есть дальше на
северо-запад, и сплошного фронта, обращенного на восток и перекры-
вающего возможные пути отхода 9-й армии, они создать не могли.
Да это и не входило в их задачу. Если бы я, как командующий фронтом,
поставил им такую задачу, то немедленно ослабил бы ударную силу
обеих танковых армий, и мне нечем было бы наносить удар по Берлину.
Армия Гордова, охватывавшая с юга и с юго-запада южный фланг
9-й немецкой армии, или, как потом мы стали ее называть, франк-
фуртско-губенской группировки, к вечеру 20 апреля уж чересчур
сильно растянула свой фронт.
У Гордова, вполне понятно, возникло опасение, что один он не суме-
ет накрепко запереть вражескую группировку и она сможет выскольз-
нуть. Словом, нужно было немедленно вводить в действие 28-ю
армию генерала Лучинского.
28-й армии было приказано форсированным маршем — на фрон-
товом автотранспорте, который был ей подан в эту же ночь,— дви-
гаться из района Фюрстенау вслед за 3-й гвардейской танковой
армией.
409
К исходу дня 23 апреля армия Лучинского первым эшелоном
должна была уже выйти в район Цоссен — Барут, то есть в места,
отстоявшие всего на несколько десятков километров от Берлина. При
этом две стрелковые дивизии, тоже переброшенные на фронтовом
автотранспорте, обязаны были сосредоточиться в лесах вокруг Барута
еще к исходу 21 апреля.
Район Барута запирал основные пути выхода из крупного лесного
массива к востоку от Берлина, где были сосредоточены силы 9-й не-
мецкой армии. Кроме того, появившись в районе Барута, дивизии
Лучинского уже одним своим присутствием ликвидировали разрыв,
образовавшийся между 3-й гвардейской армией Гордова и 3-й гвардей-
ской танковой армией Рыбалко, к этому времени вышедшей на внеш-
ний обвод Берлина. Разрыв был порядочный — несколько десятков
километров.
Армия Гордова 21 апреля продолжала драться с ожесточенно
сопротивлявшейся котбусской группировкой противника, фактически
уже находившейся в полуокружении, отрезанной от коммуникаций,
Црижатой к болотистой пойме реки.
Выразив неудовольствие командарму 3-й гвардейской за промедле-
ние в ликвидации этой группировки, я выделил ему в помощь крупные
авиационные силы — 4-й и 6-й бомбардировочные корпуса, 2-й и часть
6-го истребительного корпуса и 2-й гвардейский штурмовой авиацион-
ный корпус. Кроме того, командарму было приказано ввести в дело 25-й
танковый корпус, находившийся у него во втором эшелоне. Однако
при ликвидации котбусской группировки Гордов, по существу, так и не
использовал его по назначению.
Слов нет, в районе Котбуса у противника была сильная противо-
танковая оборона, да и сама местность не особенно благоприятство-
вала действиям танков. Тем не менее, на мой взгляд, в начале и в сере-
дине боев под Котбусом Гордов излишне медлил и неуверенно исполь-
зовал танки. Подчас он неохотно склонялся к быстрым маневренным
действиям и к связанному с ними правильному и решительному
использованию подвижности танковых войск.
Но так или иначе 21 апреля бои в районе Котбуса продолжались
и в общем шли успешно, хотя и в более медленном темпе, чем мы были
вправе ожидать после того, как армия Гордова получила утром
усиление.
Гитлеровское командование, оправившись от растерянности, вы-
званной нашим прорывом, начало принимать срочные меры, силясь во
что бы то ни стало задержать наступление советских войск на Берлин
с юга. В течение 21 апреля нам навстречу для обороны Берлинского
внешнего обвода и городов Цоссен, Луккенвальде, Юттербог был
выброшен из районов Берлина ряд пехотных и танковых частей
и подразделений — все, что в эти часы оказалось под рукой. Са-
мо перечисление этих частей и подразделений характеризует ту
лихорадочную поспешность, с которой они вынуждены были дей-
ствовать. В числе других частей были брошены навстречу танкистам
учебный танковый батальон, бригада штурмовых орудий, три ра-
бочих и два строительных полка, две школы летчиков и части,
410
находившиеся на формировании пехотной дивизии «Фридрих Люд-
виг Ян».
Весь день нашим танковым армиям пришлось ломать во многих
местах достаточно упорное сопротивление этих частей и остатков тех,
что были разбиты раньше. Дело затруднялось тем, что, хоть и наспех
переброшенные, части опирались на хорошо подготовленные узлы
сопротивления, такие, как Цоссен, Кумерсдорф, Луккенвальде. К тому
же нашим танкистам приходилось в этом районе преодолевать много-
численные заграждения и завалы, канавы, заболоченные поймы и дру-
гие препятствия, большие и малые.
Несмотря на это, к исходу 21 апреля наши танкисты, разбив все
брошенные им навстречу группы противника, подошли вплотную
к Берлинскому оборонительному обводу и оказались всего в двадцати
четырех километрах от южных окраин Берлина, фактически в при-
городах гитлеровской столицы. В частности, в этот день был взят
Вюнсдорф, где еще недавно размещался командный пункт группы
армий «Висла». В боях за Вюнсдорф был ранен заместитель командира
7-го гвардейского танкового корпуса генерал-майор танковых войск
дважды Герой Советского Союза Иван Игнатьевич Якубовский, про-
явивший в бою большое личное мужество. В некоторых местах к вечеру
была уже перерезана и Берлинская кольцевая дорога.
13-я армия Пухова, двигаясь за танкистами, уверенно продол-
жала свое наступление на запад и, надежно обеспечивая с тыла дей-
ствия танковой группировки фронта, прошла за день 20 кило-
метров.
5-я гвардейская армия частью сил еще добивала последние остатки
шпрембергской группировки врага, а главными силами наступала
на запад.
Донесения о событиях дня позволили составить представление
об уничтоженной шпрембергской группировке.
В нее входили части танковой дивизии «Охрана фюрера» (помню,
получив это донесение, мы шутили, что, поскольку охрана фюрера
уже ликвидирована, теперь дело остается только за ним самим),
10-я танковая дивизия, части 21-й танковой дивизии, 125-го мото-
полка, 344-й пехотной дивизии, 785-го пехотного полка, а также части
нескольких зенитных артиллерийских полков и ряд батальонов
фольксштурма. На поле боя осталось около пяти тысяч убитых вра-
жеских солдат и офицеров.
Поставив крест на Шпремберге, войска 5-й гвардейской были гото-
вы всеми силами двинуться на запад. Но в связи с тем, что южнее
обстановка по-прежнему оставалась сложной, пришлось несколько
расширить полосу наступления 5-й гвардейской армии, сдвинув гра-
ницу этой полосы на юго-запад. Сделано это было для того, чтобы 5-я
гвардейская, наступая, нависла над дрезденско-гёрлицкой группиров-
кой противника, продолжавшей активно контратаковать армии Короте-
ева и Сверчевского.
Ликвидация шпрембергского оборонительного узла и новые реши-
тельные удары по котбусской группировке оказали свое действие
на врага. Видимо, до сих пор неприятель все еще надеялся задержать
411
наступление наших войск фланговыми действиями у Котбуса
и Шпремберга.
Теперь, увидев бесплодность этих попыток, гитлеровцы начали по-
спешно отводить уцелевшие войска на запад, силясь оторваться
от преследующих частей 13-й и 5-й гвардейской армий.
В этой обстановке отступавшие вражеские части сплошь и рядом
оказывались в промежутках между нашими танковыми и общевой-
сковыми армиями и пытались ускользнуть через эти промежутки,
чтобы присоединиться к группировке своей 9-й армии, действовав-
шей в лесах и болотах севернее Котбуса. Туда же стремились остат-
ки котбусской группировки. Другого пути у них уже фактически не
было.
Переговоры со Ставкой в этот день, как и в предыдущие два дня,
были, как правило, очень короткие — никаких дополнительных указа-
ний фронт не получал. Да это и понятно, потому что план наших
действий, скорректированный в ночь на 18 апреля, после решения о по-
вороте танковых армий на Берлин, в основном выполнялся без особых
отклонений. Потому мои доклады были предельно краткими.
21	апреля я обстоятельно доложил в Ставку, что мы ворвались
в район Цоссена, бои с вражескими частями там еще продолжаются,
но уже ясно, что главный штаб немецко-фашистских сухопутных
сил успел покинуть свою бывшую резиденцию.
Генеральный штаб получал от нас подробную и систематическую
информацию, и у него не возникало почти никаких вопросов.
Штаб фронта, в свою очередь, получал систематическую инфор-
мацию от армий.
Трудность моего положения как командующего фронтом заклю-
чалась в том, что действия развертывались на нескольких направле-
ниях сразу и каждое из этих направлений требовало внимания и руко-
водства. На севере продолжались бои за Котбус, в центре после ликви-
дации шпрембергского узла шло уверенное наступление на Берлин
и к Эльбе. Однако на левом фланге, на дрезденском направлении, дела
складывались все еще неблагоприятно, и это сильно отвлекало меня
от главного удара.
К тому же и в глубоком тылу у нас находился еще один очаг —
достаточно крупная группировка немцев, окруженная в Бреслау.
Командующий 6-й армией генерал Глуздовский продолжал там актив-
ные операции. Его можно было понять: конечно, ему не хотелось
брать Бреслау позже, чем мы возьмем Берлин, хотя впоследствии
так оно и вышло.
Но, понимая это, я все же сдерживал его, а иногда и прямо запре-
щал проведение активных наступательных действий. Я исходил из того,
что Бреслау будет взят в любое время, как только мы разделаемся
с Берлином. Но, невзирая на эту достаточно ясно изложенную уста-
новку, я вынужден был и в час ночи, и позже — глубокой ночью,
после всех других докладов,— выслушивать очередные соображения
генерала Глуздовского о том, как он хочет, не выходя за пределы
дозволенного, все-таки покончить с гитлеровцами, засевшими в Брес-
лау. Ведь, несмотря на все свои указания, я не мог полностью игно-
412
рировать понятное и вполне естественное желание командования
6-й армии.
Берлинская операция была, пожалуй, самой сложной из всех
операций, которые мне довелось проводить за время Великой Оте-
чественной войны. В связи с этим командованию фронта пришлось
ежедневно и еженощно заниматься множеством разнообразных вопро-
сов. Хорошо еще, что связь не доставляла нам дополнительных затруд-
нений, работала четко. Она дублировалась и по радио, и по ВЧ. В эти
дни управление главным образом шло по ВЧ.
Ежедневно к исходу дня — это был уже заведенный на фронте
порядок, и командармы его знали — каждый командарм, как правило,
докладывал обстановку мне лично, и мы совместно намечали планы
действий на следующий день. А затем штаб фронта дублировал мои
устные указания в соответствующих распоряжениях по телеграфу,
по радио, а если эти средства почему-либо отказывали, то самолетами
или офицером связи, отправленным на машине.
22	апреля
В ночь на 22 апреля я принял ряд новых решений, и первое из них —
о максимальном усилении 3-й гвардейской танковой армии. Она вышла
на внешний обвод Берлина, уже встретилась с очень сильным сопротив-
лением на южных подступах к этому обводу, и имелись все основания
предполагать, что чем дальше, тем больше это сопротивление будет
усиливаться.
С этой целью я в ту же ночь переподчинил Рыбалко 10-й артил-
лерийский корпус прорыва под командованием генерал-лейтенанта
Л. И. Кожухова. В дополнение к этому корпусу мы дали Рыбалко
еще 25-ю артиллерийскую дивизию прорыва и 23-ю зенитно-артил-
лерийскую дивизию. Кроме того, непосредственно в его оперативное
подчинение был передан еще и 2-й истребительный авиационный
корпус.
Все названные артиллерийские соединения к этому времени дис-
лоцировались в полосе 5-й армии, в районе Шпремберга, и им предсто-
яло совершить стремительный марш-маневр с юга на север, по марш-
руту, еще далеко не очищенному от противника. На весь марш были
даны самые жесткие сроки — от суток до полутора. А расстояние надо
было преодолеть немалое —130—150 километров, а некоторым артил-
лерийским частям и все 200 километров. И они отлично справились
с этим, ликвидируя по пути собственными средствами вражеские груп-
пы, пытавшиеся прорваться — одни на запад, другие на север, к своей
9-й армии.
Надо сказать, что наши артиллерийские корпуса и дивизии про-
рыва, полностью моторизованные, механизированные, уже имели
к тому времени привычку и, я добавил бы, вкус к стремительным
передислокациям и маневрам. Освободившись после своего уда-
ра по Шпрембергу, они ожидали новой задачи и сразу же получили
ее: рвать рубеж внешнего обвода Берлина, а затем вести бои в самом
Берлине.
413
Для таких боев необходим был мощный артиллерийский кулак.
И мы его создали, сманеврировав крупными соединениями своей артил-
лерии, дивизиями, корпусами.
Я думаю, будет правильно, хотя, быть может, и несколько грубо,
если скажу, что артиллерийские корпуса и дивизии прорыва стали
во время войны могучим молотом в руках командующего фронтом.
И нашему брату не пристало делить эту силу на части: в одну армию —
дивизию, в другую — бригаду, в третью — еще что-то,— кто попросил,
тому и дал. Нет, какими бы законными и обоснованными ни казались
подобные просьбы, высшие интересы дела требовали пренебрегать
ими, не дробить мощь, а, напротив, концентрировать ее, целиком
подчинять тому командарму, который в данный момент выполнял
важнейшую в масштабах фронта задачу. А как только артиллерист
выполнил задачу — значит, все, забирай свои пушки и иди, братец мой,
выполнять новую задачу на новом участке.
Думаю, что такой маневр артиллерийскими соединениями прорыва
целиком оправдывал себя с оперативной точки зрения. Мы делались все
более требовательными: осуществляли прорывы, имея по 300 стволов
на километр, так как давно отвыкли сидеть на голодной норме боепри-
пасов. У нас было такое количество танков, самоходной артиллерии,
артиллерии на механической тяге, что все это требовало очень много
горючего. Работа наших армейских, фронтовых тылов становилась
все масштабнее, все сложнее. Но теперь трудности подвоза, снабже-
ния техникой и боеприпасами были связаны не с нашей слабостью,
а с нашей силой; сама наша мощь, масштаб этой мощи порождали
и масштаб трудностей.
Итак, 22 и 23 апреля вся эта махина артиллерийских соединений
прорыва двигалась из района Шпремберга на северо-запад, к Берлину.
Среди других распоряжений, отданных в ночь на 22 апреля, су-
щественным было установление новой разграничительной линии меж-
ду 5-й гвардейской армией и 2-й армией Войска Польского. Эта линия
давала возможность 2-й армии Войска Польского, несколько сузив
свой фронт и не тревожась за правый фланг, сосредоточить усилия на
отражении продолжавшихся на ее участке ожесточенных контр-
атак дрезденско-гёрлицкой группировки неприятеля.
Дивизии Лучинского стремительно, в хорошем темпе, выдвигались
в назначенный им район, готовясь поддержать наступление танкистов
на Берлин. А танкисты все шли и шли вперед. В ночь на 22 апреля армия
Рыбалко (а надо сказать, что она продолжала бои и ночью) 9-м меха-
низированным корпусом Сухова и 6-м гвардейским танковым корпу-
сом Митрофанова форсировала канал Нотте и прорвала внешний
оборонительный обвод Берлина. К одиннадцати часам утра 22 апреля
9-й механизированный корпус перерезал кольцевую Берлинскую
автостраду в районе Бюнсдорфа, продолжая наступать на Берлин,
и с ходу захватил пригороды Бланкфельде, Малов, Лихтенраде.
Думаю, что выход этого корпуса на южные подступы к Берлину
и захват первых берлинских пригородов относятся к такого рода
414
фактам истории войны, которые не грех фиксировать со всей доступной
точностью.
Захватив названные предместья, корпус Сухова вклинился во внут-
ренний Берлинский обвод в районе Мариенфельде и к концу дня 22 ап-
реля, действуя уже вместе с подошедшей к нему на помощь 61-й гвар-
дейской дивизией (командир полковник А. Г. Шацков) 28-й армии
Лучинского, ворвался на южные окраины Берлина. Всего за этот
день они продвинулись на 25 километров.
В тот же день вечером танкисты Сухова вышли уже в самом Бер-
лине на Тельтов-канал и остановились, наткнувшись на сильный
огонь противника, занявшего сплошную оборону по северному берегу
канала.
6-й гвардейский танковый корпус Митрофанова, в начале дня фор-
сировав канал Нотте в районе Цоссена и наступая на северо-запад,
к вечеру тоже прошел около 25 километров, захватил по дороге город
Тельтов и вышел на южный берег Тельтов-канала. Так же, как на
участке генерала Сухова, немцы заблаговременно заняли северный
берег канала и вели по танкистам сильный огонь.
На тот же самый Тельтов-канал в районе Штадтсдорфа вышел
к вечеру 7-й гвардейский танковый корпус под командованием генерал-
лейтенанта В. В. Новикова. Он также был остановлен сильным огнем
противника с северного берега, после того как за день прошел с боями
35 километров.
Таким образом, вся армия Рыбалко развернулась перед Берлином,
выйдя на широком фронте на Тельтов-канал.
Сосед Рыбалко слева —4-я гвардейская танковая армия Лелю-
шенко — в течение 22 апреля, преследуя врага в общем направлении
на Потсдам и не ввязываясь в бой, обошел город Луккенвальде и, про-
двинувшись на 20 километров, овладел Зармундом на юго-западных
подступах к Берлину.
Два корпуса Лелюшенко —10-й и 6-й — выходили к Берлину
по касательной, стремясь все дальше на северо-запад, то есть двигаясь
так, чтобы это в итоге привело к окружению Берлина.
Одновременно с этим 5-й гвардейский механизированный корпус
Лелюшенко, прикрывая левый фланг своей армии и тем самым обеспе-
чивая ей возможность поворота на север, действовал в полном соответ-
ствии с нашей фронтовой директивой, составленной еще в начале
апреля, до наступления. В ней было сказано то, что сейчас осуществля-
лось: корпус должен был на фронте Юттербог — Луккенвальде уста-
новить прочный заслон против неприятеля фронтом на запад.
Именно здесь и несколько западнее 5-му гвардейскому механизиро-
ванному корпусу вскоре пришлось принять на себя удары 12-й армии
Венка, которая по приказу Гитлера пыталась как раз на этом участке
прорваться к Берлину. Захватив после упорного боя Луккенвальде
и выйдя на рубеж Беелитц — Трёйенбрицен — Кропштедт, 5-й гвар-
дейский механизированный корпус выполнил поставленную перед
ним нелегкую задачу.
В Трёйенбрицене танкисты 5-го гвардейского мехкорпуса освобо-
дили около 1600 военнопленных, главным образом англичан, амери-
415
канцев и некоторое количество норвежцев. Среди них был команду-
ющий норвежской армией генерал Отто Руге. Мне об этом тотчас же
донесли, но крайняя напряженность событий этого дня не позволила,
к сожалению, встретиться с освобожденным из плена норвежским
командующим.
К концу 22 апреля армия Лелюшенко заняла очень выгодное исход-
ное положение для удара на Потсдам и Бранденбург, изготовившись
к завершающему маневру полного окружения всей берлинской груп-
пировки противника.
13-я армия Пухова, стремительно преследуя врага (особенно
в этом отличалась 6-я гвардейская стрелковая дивизия под командо-
ванием полковника Г. В. Иванова), прошла за этот день 45 километров
и вышла на уровень левого фланга армии Лелюшенко.
Окончательно были перехвачены все пути, которые могли быть
использованы гитлеровцами при попытке освободить свою окруженную
юго-восточнее Берлина группировку встречным ударом с запада.
На нашем северном фланге 3-я гвардейская армия Гордова, после
успешного обходного маневра и двухдневных ожесточенных боев,
22 апреля штурмом овладела Котбусом и довела до конца разгром
котбусской группировки.
В ходе этих кровопролитных боев были разбиты 342, 214 и 275-я
немецко-фашистские дивизии, множество отдельных частей и подраз-
делений. В боях за Котбус войска Гордова захватили 100 танков,
2000 автомашин и около 1700 пленных. То, что число пленных оказа-
лось относительно небольшим, объяснялось исключительной ожесто-
ченностью сопротивления немцев. Они дрались под Котбусом букваль-
но до последнего дыхания.
После ликвидации котбусской группировки войска Гордова не толь-
ко повернули на север, но и стали выходить на северо-восток, непосред-
ственно на немецкую 9-ю армию. Теперь Гордову предстояло целиком
заниматься именно ею — громить и не допускать прорыва на тылы
фронта.
Говоря о начале боев за Котбус, я выражал Гордову известную
неудовлетворенность медлительностью его действий и нерешитель-
ностью в использовании танков. Однако я не хотел, чтобы справедливые
в данном частном случае упреки дали повод составить одностороннее
представление об этом боевом командарме, на протяжении всей войны
сражавшемся, если так можно выразиться, не покладая рук на мно-
гих тяжелых и ответственных ее участках.
Гордов являлся старым, опытным командиром, имел за плечами
академическое образование и обладал сильным характером. Это был
военачальник, способный руководить крупными войсковыми соедине-
ниями. Если взять в совокупности все операции, проведенные им во
время войны, то они вызывают к нему уважение. В частности, надо
отметить, что он проявил и мужество, и твердость в трудные времена
Сталинградского сражения, воевал, как говорится, на совесть и со зна-
нием дела.
Это был человек опытный, образованный, но в то же время иногда
недостаточно гибко воспринимавший и осваивавший то новое, что
416
рождали в нашем оперативном искусстве возросшие технические
возможности. Преданный делу, храбрый, сильный, своенравный и не-
уравновешенный — всего было понемногу намешано в своеобразной
натуре Гордова. Однако с именем генерала Гордова связан ряд опера-
ций, успешно проведенных армиями, находившимися под его командо-
ванием.
Но вернемся к событиям 22 апреля, дня, во многом знамена-
тельного.
В результате наступления 8-й гвардейской, 69-й и 33-й армий
1-го Белорусского фронта и 3-й гвардейской, 3-й гвардейской танко-
вой и части сил 28-й армий 1-го Украинского фронта к вечеру
этого дня совершенно отчетливо обозначилось кольцо, готовое вот-вот
замкнуться вокруг франкфуртско-губенской группировки врага. С се-
вера, с востока, с юга и частично с запада она была уже плотно охва-
чена сплошным фронтом трех общевойсковых армий 1-го Белорус-
ского фронта и трех армий нашего фронта.
Войска армии Рыбалко, наступавшие на Берлин с юга, к вечеру
были отделены от 8-й гвардейской армии Чуйкова, наступавшей
на юго-восточные окраины Берлина, лишь узкой, примерно 12-кило-
метровой, полосой.
Важным обстоятельством было то, что правофланговые соедине-
ния главной ударной группировки 1-го Белорусского фронта и наши
танковые армии были уже близки к тому, чтобы тоже соединиться
к западу от Берлина, образуя второе огромное кольцо соответствен-
но берлинской группировке.
К исходу дня расстояние между передовыми частями 47-й армии
генерала Перхоровича (1-й Белорусский фронт) и нашей танковой
армией Лелюшенко уже не превышало сорока километров. Таким обра-
зом, на наших глазах складывались и даже почти замкнулись два
кольца окружения. Одно — вокруг 9-й армии противника, восточнее
и юго-восточнее Берлина; другое — западнее Берлина, вокруг частей,
оборонявших непосредственно германскую столицу.
К вечеру расстояние между франкфуртско-губенским кольцом,
назовем его малым, и берлинским, назовем его большим кольцом,
достигало в западном направлении 80 километров, а в южном —50.
Внутри между этими двумя кольцами окружения находился Берлин
со всеми его пригородами.
Еще далее к западу от берлинского кольца находились немецко-
фашистские части, оказавшиеся между нами и нашими союзниками,
в том числе и армия Венка, о которой пойдет речь впереди.
Окружив в лесах юго-восточнее Берлина остатки 4-й и 9-ю немец-
кую армию, 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты, по существу,
отрезали от Берлина главные силы противника, предназначенные
для его обороны, и теперь могли бить по частям группировку, которая
еще недавно представляла собой единый кулак.
Оценивая действия немцев в ходе этой операции, военные истори-
ки часто задают вопрос: имелась ли у немцев возможность, не
417
дожидаясь окружения 9-й и остатков 4-й армии, заранее отвести эти
войска к Берлину?
Отвечаю: безусловно имелась. Но это не изменило бы обстановку
в целом. Планируемые нами удары были неотразимы. Мы могли раз-
громить всю берлинскую группировку в любом ее положении.
Чем ближе к Берлину, тем плотнее и плотнее становилась оборона
противника, тем больше средств усиления получала его пехота —
и артиллерию, и танки, и большое количество фаустпатронов. Уже
22 апреля на Тельтов-канале мы встретились с системой сплошного
организованного ружейно-пулеметного, минометного и артиллерийско-
го огня весьма высокой плотности. Форсировать канал с ходу нам
не удалось.
С таким огнем и с таким сопротивлением нам пришлось столкнуть-
ся даже при том условии, что мы окружили и заперли 9-ю армию юго-
восточнее Берлина. Естественно, если бы ее войска своевременно
отступили на Берлинский обвод, они дрались бы там ожесточенно
и усилили оборонительные возможности Берлинского гарнизона.
Но в конечном итоге они могли повлиять своим сопротивлением только
на темпы Берлинского сражения, но отнюдь не на его исход. Могло
быть и так, что во время отхода 9-я армия была бы смята и разгром-
лена нашими войсками.
В связи с выходом частей 1-го Украинского фронта к Берлину
Ставка установила с шести часов утра 23 апреля новую разграничитель-
ную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами.
Как уже говорилось, при разработке плана операции эта разграни-
чительная линия была остановлена на пункте Люббен. Теперь войска
1-го Украинского фронта продвинулись далеко на север и северо-
запад от Люббена.
Ставка, учитывая сложившееся положение, установила соответст-
вующую ему разграничительную линию: Люббен — Тойпиц — Миттен-
вальде — Мариендорф — Антгальский вокзал в Берлине. От Люббена
наша разграничительная линия была теперь повернута резко на северо-
запад, почти на север, и делила Берлин приблизительно пополам.
Одновременно с этим Ставка потребовала от нас — от маршала
Жукова и от меня — не позднее 24 апреля завершить окружение
франкфуртско-губенской группировки противника и ни в коем случае
не допустить ее прорыва ни на Берлин, ни в западном или юго-запад-
ном направлении.
Над итогами дня и в связи с полученными от Ставки указаниями
пришлось в ночь на 23 апреля как следует поработать.
Армии Рыбалко было приказано на следующий день принять все
необходимые меры для того, чтобы утром 24 апреля форсировать
Тельтов-канал и ворваться непосредственно в Берлин. День 23 апреля
использовать для подготовки наступления.
Командующему 28-й армией Лучинскому было приказано, продол-
жая наступать главными силами армии на Берлин с юга, одновре-
менно двумя дивизиями занять рубеж Тойпиц — Басдорф, перехва-
тить там все дороги между озерами и организовать прочную противо-
танковую и противопехотную оборону, чтобы не допустить на этом
418
участке попыток прорыва 9-й и остатков 4-й вражеских армий через
тылы нашего фронта на запад и на юго-запад.
Командующий 3-й гвардейской армией Гордов получил задачу раз-
вернуть активные действия против окруженных частей 9-й немецкой
армии, которая была теперь его основным противником.
Рыбалко, наряду с подготовкой к форсированию Тельтов-канала,
было приказано на следующий день овладеть пригородом Берлина
Букков и принять меры к тому, чтобы сомкнуться в тылу франкфур-
тско-губенской группировки неприятеля с войсками 1-го Белорус-
ского фронта.
Таковы были мои основные распоряжения в ночь на 23 апреля.
23	апреля
На северном берегу Тельтов-канала немцы подготовили довольно
крепкую оборону — отрыли траншеи, воздвигли железобетонные
доты, врыли в землю танки и самоходки. Над каналом почти сплош-
ная стена домов — капитальные строения со стенами толщиной
метр и больше. По берегу тянутся крупные железобетонные корпуса
промышленных предприятий, обращенные к каналу тыловой, глухой
стороной и образующие как бы средневековую крепостную стену,
спускающуюся к воде. Все это отлично приспособлено к длительной,
упорной обороне. Часть мостов через канал подготовлена к взрыву,
а часть уже взорвана. Да и сам канал достаточно серьезное препят-
ствие: ширина его 40—50 метров, глубина 2—3 метра.
Представьте себе теперь этот наполненный водой глубокий и широ-
кий ров с высокими бетонированными, круто обрывающимися бере-
гами. И на 12-километровом участке канала, куда вышли танкисты
Рыбалко, на вражеской стороне согнано все, что оказалось под рукой,—
тысяч 15 человек. Плотность 1200 человек на километр в условиях
городских боев, надо сказать, очень высокая. И притом у противника
больше 250 орудий и минометов, 130 танков и бронетранспортеров
и свыше 500 пулеметов. А фаустпатронов — неограниченное коли-
чество.
К тому же в сознании оборонявшихся на Тельтов-канале немецко-
фашистских солдат и офицеров это последний рубеж, на котором
они могли нас удержать. За их спиной Берлин. А кроме Берлина,
кроме отчаянной решимости драться до конца, погибнуть, но не пус-
тить нас в Берлин (а такая решимость, судя по ожесточенности боев,
у большинства последних защитников германской столицы была)
у них за спиной еще и эсэсовские «молниеносные» трибуналы, куда
немедленно доставляли всех уличенных в дезертирстве.
В этот период (что единодушно подтверждается десятками и сот-
нями показаний пленных) эсэсовцы и гестаповцы действовали с осо-
бой беспощадностью, расстреливали и вешали всякого, кто остав-
лял позиции или был по каким бы то ни было причинам заподозрен
в этом.
В те дни Гитлер, как известно, вел себя как одержимый, заявив
даже, что немецкий народ недостоин такого руководителя, как он.
419
Относясь с ненавистью к собственному народу, он готов был мстйть
ему за бесславное крушение своей кровавой авантюры.
В Берлине царила атмосфера истерически молниеносных расправ,
предельной жестокости. И эта атмосфера, вселяя страх, безусловно,
продлила агонию немецкой столицы.
Кого только не было там, на Тельтов-канале, особенно в батальонах
фольксштурма, состоявших из кадровых солдат, стариков и под-
ростков, которые плакали, но дрались и поджигали фаустпатронами
наши танки.
Днем артиллерийский корпус Кожухова и другие артиллерийские
соединения прорыва ускоренным маршем продвигались к Берлину.
К утру 24-го они уже должны были стоять на позициях и обеспечивать
переправу Рыбалко через Тельтов-канал.
Легко можно представить себе, какими темпами проходил 150-
километровый марш, для обеспечения которого помимо собственных
транспортных средств артиллеристы получили еще 1300 фронтовых
автомашин.
Сроки для перегруппировки были крайне сжатыми. При этом
приходилось снимать артиллерию с позиций ночью, чтобы противник
ничего не заподозрил.
Вражеская авиация не могла действовать большими группами,
но одиночные разведывательные самолеты все время летали над
полем боя, в том числе летал и наш старый враг — разведчик «фокке-
вульф», или, как мы его называли, «рама». Так что возможности для
наблюдения, хоть и ограниченные, у немцев еще оставались.
«Рама» доживала тогда свои последние дни. Но те, кто видел
ее, не могли забыть, сколько неприятностей она доставила нам
на войне. Я не раз наблюдал на разных фронтах действия этих само-
летов — они были и разведчиками, и корректировщиками артил-
лерийского огня — и, скажу откровенно, очень жалел, что на всем
протяжении войны мы так и не завели у себя ничего подобного этой
«раме». А как нам нужен был хороший, специальный самолет для
выполнения аналогичных задач!
Утром 23 апреля на помощь танковым корпусам Рыбалко подошла
48-я гвардейская стрелковая дивизия армии Лучинского под коман-
дованием генерал-майора Г. Н. Корчикова. Это было очень существен-
но, потому что перед таким серьезным препятствием, как Тельтов-
канал, с его хорошо организованной обороной, у нас на первых порах
оказались одни танкисты, а они крайне нуждались в поддержке
пехоты.
Пока подтягивались стрелковые дивизии 28-й армии, Рыбалко
вместе со своими командирами корпусов вел подготовку к форсиро-
ванию канала. В командирской разведке участвовали и прибывшие
сюда раньше своих частей командиры артиллерийских дивизий. Все
планировалось в очень сжатые сроки, но по-настоящему, основательно.
Было принято решение форсировать канал одновременно всеми
тремя корпусами на широком фронте. Но при этом мы определили
главное направление, на котором сосредоточили наибольшую плот-
ность артиллерийского огня, создали артиллерийский кулак,
420
способный прошибить наверняка все, что противостоит нам. Проши-
бить и открыть дорогу прямо в Берлин.
На фронте главного участка прорыва протяжением 4,5 километра
было сосредоточено около 3000 орудий, минометов и самоходных уста-
новок. 650 стволов на километр фронта! Пожалуй, это единственный
случай за всю мою практику на войне. Однако я считал такую плот-
ность артиллерийского огня оправданной и сложившейся обстановкой,
и тем, что уже виден был конец войны и его надо было приблизить.
Кроме артиллерии, предназначенной для подавления обороны
врага на Тельтов-канале, специально для обеспечения форсирования
и дальнейшей поддержки наступления было выделено много орудий
прямой наводки. По существу, вся непосредственно войсковая артил-
лерия, начиная от 45-миллиметровой и кончая 122-миллиметровой,
а также тяжелая артиллерия 152- и 203-миллиметровых калибров
предназначалась к использованию в качестве орудий прямой наводки,
наиболее точной и прицельной.
Артиллерийская подготовка должна была продолжаться 55 минут.
Так как времени на подготовку было мало (всего одни сутки) и пол-
ностью, на всю глубину, разведать систему обороны противника было,
разумеется, невозможно, огонь планировался главным образом по пе-
реднему краю. В глубине предстояло подавить лишь оборонительные
узлы на перекрестках улиц, которые могли потом препятствовать
продвижению наших танков и пехоты.
Начало подготовки было назначено на 6 часов 20 минут 24 апреля.
Мы сознательно взяли не круглую цифру, которую частенько брали
до этого, потому что круглые цифры —6.00, 7.00— обычно вызывают
у обстрелянных солдат и командиров противника настороженную
готовность к тому, что «ага, вот 6.00, не исключено, что именно сейчас
может начаться артиллерийский налет или артподготовка...»
Пока в течение 23 апреля основные силы армии Рыбалко готовились
к завтрашней переправе через Тельтов-канал, произошло частное,
но знаменательное событие: через офицера связи была установлена
связь с частями 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова,
которая в это время также подходила вплотную к Берлину.
Две бригады Рыбалко, 70-я и 71-я, по-прежнему выполняли задачу,
поставленную им минувшей ночью: выходили навстречу частям 1-го
Белорусского фронта.
Тем временем танкисты Лелюшенко продолжали успешно насту-
пать на потсдамском направлении, прикрываясь с запада 5-м меха-
низированным корпусом. 6-й механизированный корпус в районе
Штуккена добил остатки немецкой пехотной дивизии «Фридрих
Людвиг Ян», взял в плен ее командира и развивал наступление дальше,
в направлении на Бранденбург. Продвинувшись на 25 километров, он
занял населенный пункт со странно звучавшим тогда на немецкой
земле названием «Ленин», которое оказалось, конечно, просто фоне-
тическим совпадением.
К вечеру этого дня армия Лелюшенко уже охватывала Берлин
с юго-запада. Расстояние, которое теперь отделяло ее от пробивав-
шихся ей навстречу войск 1-го Белорусского фронта 47-й армии
421
Перхоровича и 9-го корпуса танковой армии Богданова, составляло
всего 25 километров.
Армия Гордова после жестоких боев весь этот день производила
необходимые перегруппировки, ликвидируя разрывы между частями
и создавая сплошной фронт, плотно и прочно закрывающий пути
отхода франкфуртско-губенской группировке противника.
28-я армия Лучинского продолжала стремительно выдвигаться
к Берлину. 128-й ее корпус под командованием опытного и энергичного
генерала П. Ф. Батицкого подошел к Тельтов-каналу. Ему предстояло
форсировать канал вместе с 3-й танковой армией. Одна из дивизий
этого корпуса, 152-я, под командованием полковника Г. Л. Рыбалко,
выходя к Миттенвальде, во второй половине дня вступила в бой с не-
большой частью франкфуртско-губенской группировки немцев, пытав-
шейся прорваться к Берлину. Предотвратив эту попытку, дивизия
к вечеру уже дралась на западной окраине Миттенвальде.
Главные силы, Лучинского 20-й (командир генерал-майор Шва-
рев Н. Г.) и 3-й (командир генерал-майор Александров П. А.) гвар-
дейские стрелковые корпуса, настойчиво продвигались к южной
окраине Берлина. Одному из этих корпусов предстояло, не доходя
до Берлина, сосредоточиться в районе Барута. Своим присутст-
вием этот корпус должен был подстраховывать направление, по кото-
рому в случае какой-либо неожиданности могла прорваться франк-
фуртско-губенская группировка.
Основным моим местонахождением в последние дни была армия
Пухова, и я совмещал с его командным пунктом также и свой передо-
вой командный пункт.
Накануне я выехал от Пухова в районы, занятые танкистами.
Но оказалось, что пути еще недостаточно расчищены, мне не удалось
проехать и пришлось вернуться. 23 апреля Рыбалко, с которым, не-
смотря на бродившие где-то между танкистами и пехотой вражеские
группы и группочки, была все время устойчивая связь по ВЧ, так же как
и с Лелюшенко, доложил мне, что у него был командарм 28 Лучин-
ский.
Я сел в «виллис» и поехал к Рыбалко. После взятия Котбуса,
запиравшего нам сразу несколько дорог и доставлявшего большие
неудобства, положение теперь намного облегчилось и можно было
ехать прямо по дороге от Котбуса на Барут и дальше — на Берлин.
Где-то между Цоссеном и Берлином, увидев со своего «виллиса»
ехавшего мне навстречу — тоже на «виллисе» — генерал-лейтенанта
Лучинского, я остановился. Мы оба вышли из машин. Он кратко
доложил о состоянии армии и о выполнении моего приказа.
Из доклада я вынес впечатление, что он правильно понял приказ
и принимает все меры к тому, чтобы как можно энергичнее и быстрее
выдвинуться в назначенные ему районы — ив район Барута, и на юж-
ные окраины Берлина — для усиления танкистов. Мне оставалось
только посвятить его в некоторые особенности того сложного пере-
плета, в котором приходилось нам действовать.
Лучинский своей собранностью, четкостью, подтянутостью сразу
же произвел очень хорошее и не обманувшее меня впоследствии
422
впечатление. Потом обычно как-то забываешь о внешности человека,
с которым долго работаешь вместе, но в первый момент она обращает
на себя внимание. Лучинский импонировал и внешне. Высокий, строй-
ный, бравый, настоящий гвардеец.
Хотя, повторяю, доклад Лучинского, да и то, что он уже успел
связаться с Рыбалко, побывать у него, уточнить вместе с ним задачу
на завтрашний день, произвело на меня хорошее впечатление. Тем
не менее я, не побоявшись показаться излишне настойчивым, дважды
или трижды во время разговора напомнил о том, что один его корпус
должен как можно скорее встать у Барута и как можно прочнее чув-
ствовать себя там.
Судя по докладу Лучинского, у него все было в порядке: дивизии
шли по графику и даже опережая его, оперативная группа и штаб
тоже выдвигались вперед.
Но обстановка в этот день складывалась настолько благоприят-
ная, интересная и в то же время до предела напряженная, что мне
хотелось вдохнуть в этого вновь прибывшего командарма свое собст-
венное настроение, хотелось придать ему больше бодрости, чтобы он
шел к Берлину еще энергичнее.
Дальнейшие события показали, что генерал Лучинский и вся его
армия действительно быстро сжились с той сложной оперативной
обстановкой, в какой они очутились, когда, едва прибыв в состав
1-го Украинского фронта, были сразу же брошены прямо на Берлин.
В то время сюда мечтали попасть многие, чтобы именно здесь закон-
чить свой боевой путь.
13-я армия Пухова, проведя за ночь и утро частичную перегруп-
пировку, все ближе подходила к Эльбе. Так же, как Гордов, и так же,
как Лучинский, Пухов имел у себя во втором эшелоне, в районе Луккау,
корпус, который мог быть использован двояко. Во-первых, против
франкфуртско-губенской группировки, а во-вторых — и тут у Пухова
была уже своя специфическая задача,— для контрудара по немецко-
фашистским частям в том случае, если они будут предпринимать
попытки прорваться к Берлину с запада. Такой возможности мы тоже
не исключали и, как выяснилось впоследствии, правильно делали.
Войска Пухова продвигались успешно, имели достаточную плот-
ность, и это позволило мне забрать у него 350-ю дивизию генерал-
майора Г. И. Вехина и, передав ее в оперативное подчинение Лелю-
шенко, срочно, в тот же день, направить автотранспортом на север,
в район Потсдама, для усиления танкистов, чтобы им было чем зани-
мать и закреплять за собой населенные пункты.
Армия Жадова к утру вышла своими передовыми частями, а к ис-
ходу дня и своими главными силами на восточный берег Эльбы на
широком фронте Элынтер — Риза.
В этот же день достигли Эльбы танкисты 4-го гвардейского танко-
вого корпуса генерала Полубоярова, войска 34-го гвардейского стрел-
кового корпуса генерала Бакланова и 32-го гвардейского стрелкового
корпуса генерала Родимцева. Того самого Родимцева, который всего
за 2,5 года до этого, командуя 13-й гвардейской дивизией, сидел
423
в обороне на одном из клочков волжского берега в Сталинграде.
Собственно говоря, с выходом этих трех корпусов на Эльбу 5-я
гвардейская армия уже выполнила основную задачу, поставленную
ей перед началом операции. Однако на самом деле ей предстояло
воевать и дальше, причем без сколько-нибудь значительной паузы.
В связи с контрнаступлением гёрлицкой группировки немцев про-
тив нашей 52-й армии и 2-й армии Войска Польского южнее армии
Жадова создалась серьезная и даже неприятная обстановка. Я полу-
чил донесение о выходе корпусов Жадова на Эльбу, а он в свою очередь
получил от меня приказание вывести танковый корпус Полубоярова
и 32-й гвардейский стрелковый корпус Родимцева во второй эшелон
армии для выполнения новых задач.
Создавая такую группировку за счет корпусов 5-й гвардейской
армии, выполнивших свои предыдущие задачи, я намерен был нанести
ею удар по гёрлицкой группировке немцев, остановив ее дальнейшее
распространение на север.
На дрезденском направлении, где и прежде шли очень напряжен-
ные бои, в этот день дело обстояло особенно неблагоприятно. Произ-
ведя в ночь на 23 апреля перегруппировку своих войск и нащупав
стык между 52-й армией генерала Коротеева и 2-й армией Войска
Польского генерала Сверчевского, противник, двигаясь вдоль реки
Шпрее, нанес удар по 48-му корпусу армии Коротеева.
Общее направление ударов неприятеля шло на Шпремберг. Допус-
каю, что немцы не полностью были информированы о ликвидации
шпрембергской группировки, и стремление соединиться с нею сыграло
свою роль в выборе направления удара. Во всяком случае, не покончи
мы своевременно со Шпрембергом и со всем, что там было, на
нашем левом фланге могло создаться если не критическое, то
достаточно сложное положение.
С утра ударная группировка немцев перешла в наступление, прорва-
ла фронт 48-го корпуса 52-й армии, продвинулась к северу и вышла
на тылы 2-й армии Войска Польского.
Часть дивизий 2-й армии Войска Польского, правым флангом
примыкавших к армии Жадова, успешно продвигалась в это время
на запад. Удар противника пришелся по их самому слабому месту —
по тылам армии, к тому же сильно растянувшейся и находившейся
в движении. При этом были нарушены боевое взаимодействие некото-
рых соединений и связь между ними.
Такая обстановка была бы сложной для любой прошедшей долгий
боевой путь армии. Тем более оказалась она чувствительной для
2-й армии Войска Польского: Берлинская операция была первой после
ее сформирования. И все же поляки проявили большое мужество и пос-
ле некоторого замешательства в первый момент прорыва дрались
перевернутым фронтом стойко и отважно.
Вечером я отдал ряд распоряжений, ближайшей целью которых
была ликвидация прорыва, а в дальнейшем — полный разгром гёрлиц-
кой группировки врага. Я понимал, что, предпринимая довольно
сильный фланговый контрудар, гитлеровцы надеялись создать кри-
зисную обстановку на всем левом фланге наших войск и повлиять
424
на ход операции на главном, берлинском, направлении. Но такая
задача была уже им не по силам.
Кризисного положения им создать не удалось. Контрудар врага
не вызвал ни малейших изменений в наших основных планах.
Мы правильно сделали, не пожалев сил и средств на ликвидацию
обеих группировок противника, шпрембергской и котбусской, на флан-
гах прорыва. Если бы мы затянули их уничтожение, то контрудар
гёрлицкой группировки был бы гораздо чувствительнее для нас.
А сейчас этот удар опоздал. Для разгрома гёрлицкой группировки
нам уже не было необходимости ослаблять свои силы, наносившие
удар по Берлину. Оценкой реального положения и были продиктованы
мои решения.
Через сутки, к вечеру 24-го, войскам 2-й армии Войска Польского,
52-й армии, двух корпусов 5-й гвардейской армии и танкового корпуса
удалось приостановить наступление противника, успевшего продви-
нуться в направлении Шпремберга на 33 километра.
Если оценивать далеко идущие оперативные замыслы неприятеля,
то в условиях сложившегося к этому времени соотношения сил я никак
не могу отозваться о них положительно. Но если говорить о том, как
немцы проводили эту одну из последних своих наступательных опера-
ций с тактической точки зрения, то надо отдать им должное: стык они
нащупали очень точно и действовали напористо, сосредоточив для
прорыва 8 полноценных дивизий (из них две танковые) и около 20 от-
дельных батальонов.
В эти дни я главным образом бывал на своем передовом команд-
ном пункте, а на основном находился начальник штаба фронта гене-
рал армии Иван Ефимович Петров. Я поручил ему выехать в войска
Коротеева и Сверчевского и помочь на месте организовать взаимо-
действие войск, которые при поддержке частей 5-й гвардейской армии
должны были не только отразить наступление немецко-фашистских
войск, но р. нанести им удар.
Одновременно с этим я поставил частную задачу начальнику
оперативного управления фронта генералу Костылеву В. И.— выехать
во 2-ю армию Войска Польского и установить связь со Сверчевским,
так как после выхода немцев на тылы этой армии у меня была утеряна
связь с ее командармом. Костылев успешно выполнил задачу и в те-
чение суток связал Сверчевского с его соседями: с командующим
5-й гвардейской армией Жадовым, с командиром 4-го гвардейского
танкового корпуса Полубояровым, с командиром 33-го гвардейского
стрелкового корпуса Лебеденко — словом, скоординировал обстановку
на месте.
Костылев был вообще очень настойчив в выполнении приказов
и всегда превосходно знал обстановку. Сам я не мог оторваться в эти
дни от всех забот, связанных с проведением Берлинской операции.
Начальник штаба фронта Петров, находясь у руководства такой
штабной махины, как штаб 1-го Украинского фронта, тоже не мог
выключаться из своей работы на. длительное время. Он лишь выезжал
на несколько часов в день на дрезденское направление и снова возвра-
щался, в штаб. К 18—19 часам ему необходимо было находиться
16 И. С. Конев
425
в штабе, так как к этому времени уже начинали накапливаться доклады
о том, что произошло за день на фронте. Одновременно с этим ему
надо было готовить соображения по операции на следующий день
и, наконец, отчитываться перед Генеральным штабом и Ставкой.
Потому именно генералу Костылеву было поручено в самый острый
момент заняться непосредственной координацией действий всех частей
на дрезденском направлении, нацеленных на то, чтобы сначала оста-
новить наступление немецко-фашистских войск, а потом и разгро-
мить их.
К вечеру 24 апреля совместными усилиями частей 2-й армии
Войска Польского и частью сил 5-й гвардейской и 52-й армий наступ-
ление гёрлицкой группировки врага было остановлено.
...Говоря о неудачном для нас периоде этих боев, я уже упоминал
о недостаточном опыте 2-й армии Войска Польского. К этому надо
добавить, что командарм 52 генерал Коротеев, вообще-то говоря
боевой и опытный командующий, в данном случае не проявил
достаточной заботы о стыке с поляками, что и привело к прорыву
противника на заведомо угрожаемом фланге. Справедливости ради
следует сказать, что армия у него в этот период была небольшой
и противник на участке прорыва в несколько раз превосходил его
в силах.
Направление и сила удара неприятеля заставляют вспомнить
еще об одном факте, имеющем, несомненно, особую политическую
окраску. Когда перед началом Берлинской операции поляки, сменив
часть сил 13-й армии, занимали передовые траншеи, немецко-фашист-
ские, в том числе и эсэсовские, части, державшие здесь оборону,
пришли в бешенство и не скупились на яростные выкрики и всякого
рода угрозы.
Видимо, им нелегко было примириться с тем, что те самые поляки,
которых они в течение шести лет считали покоренным народом, насту-
пают теперь на Берлин.
Это настроение, к тому же подогреваемое, видимо, пропагандой,
сказалось и в стремлении нанести удар именно по польской армии,
и в той ярости, с которой велось это наступление, и в том количестве
сил, которые в критический для них период гитлеровцы сумели сосре-
доточить именно на этом участке.
И когда во взаимодействии с нашими войсками именно поляки
под командованием генерала Сверчевского — героя гражданской
войны в Испании, еще там лицом к лицу встречавшегося с немецкими
фашистами,— дали как следует по зубам гёрлицкой группировке,
то это вызвало у меня чувство двойного удовлетворения: кроме ес-
тественной радости победы было и ощущение справедливого воз-
мездия.
24	апреля
К этому дню обстановка на нашем фронте стала особенно сложной
и разнообразной, но все же в ней можно было различить пять основ-
ных оперативных узлов событий.
426
Первый узел — это развертывающееся сражение за Берлин. В нем
из состава 1-го Украинского фронта принимали участие 3-я и 4-я
гвардейские танковые и введенная с ходу 28-я армии. Сюда же можно
включить и действия армии Гордова.
Второй узел — ожесточенная борьба с пытающейся прорваться
франкфуртско-губенской группировкой. К этому времени 9-я армия
Буссе, основная сила этой группировки, уже получила приказ Гитлера
пробиваться на юго-запад, навстречу армии Венка. Если мысленно
представить себе, что продвижение 9-й армии Буссе, так же как и 12-й
армии Венка, оказалось бы успешным и они сомкнулись, то это про-
изошло бы как раз в том самом районе Луккенвальде — Барут, куда
я с такой настойчивостью приглашал Лучинского поскорее прочно
посадить свой корпус.
Третий узел связан с наступлением армии Венка. Выполняя приказ
Гитлера, Венк начал наступление с запада на левый фланг армии
Лелюшенко и правый фланг армии Пухова, нанося основной удар
как раз в том направлении, куда мы по самой первоначальной дирек-
тиве фронта выдвинули 5-й мехкорпус армии Лелюшенко под командо-
ванием генерал-майора Ермакова. Если бы нашему брату было поло-
жено говорить о предчувствиях или особом чутье, то можно было
бы сказать, что именно какое-то чутье подсказало нам, что здесь-то
и следует прикрыться с запада 5-м мехкорпусом.
Четвертый узел связан с выходом 5-й гвардейской и 13-й армий
на Эльбу и с предстоящей встречей с американцами.
Наконец, пятый узел — дрезденское направление, отражение
ударов гёрлицкой группировки немцев.
И каждый из этих узлов, каждое из этих оперативных направле-
ний требовало в большей или меньшей мере внимания штаба фронта
и командующего фронтом. Я говорю это еще и потому, что хочу
дать читателю представление о том, как складывался в период Берлин-
ской операции обычный рабочий день, или, вернее, рабочие сутки
командующего фронтом. Началом следует считать поздний вечер
предыдущего дня, когда принимались все основные решения на
завтра.
Маневренный характер операции 1-го Украинского фронта, стре-
мительное наступление войск, в особенности танковых армий, нало-
жили, и не могли не наложить, свой отпечаток на характер управле-
ния войсками. Как правило, к исходу дня при любых обстоятельствах
я принимал начальника разведки фронта прежде, чем внести коррек-
тивы и принять окончательные решения на проведение операции сле-
дующего дня. Принял его и на этот раз поздним вечером.
Обстановка, складывавшаяся к исходу 23 апреля, требовала от
меня ряда решений. Необходимо было завершить окружение франк-
фуртско-губенской группировки и окончательно ликвидировать воз-
можность ее выхода на запад, на Берлин, а также на юго-запад и юг.
Для этого надо было закончить перегруппировку 3-й гвардейской
армии, окончательно ввести в дело 28-ю армию и таким образом
сомкнуть фланги 1-го Украинского с флангом 1-го Белорусского
фронтов в тылу 9-й немецкой армии.
16*
427
Требовалось закончить подготовку и осуществить форсирование
Тельтов-канала армиями Рыбалко и Лучинского с дальнейшим про-
рывом в Берлин.
Для этого надо было не только создать ударный кулак из артилле-
рии и авиации, но и поставить перед артиллеристами и авиаторами со-
ответствующие задачи; надлежало позаботиться об управлении в пери-
од этой операции и по возможности постараться самому проследить
за ее ходом; сохранить верное направление движения танковой армии
Лелюшенко, чтобы она не ввязывалась в затяжные бои на окраинах
Берлина, а шла навстречу войскам нашего и 1 -го Белорусского фронтов
западнее Берлина, чтобы в кратчайший срок замкнуть кольцо.
В то же время такое быстрое продвижение армии Лелюшенко
на северо-запад сильно растягивало ее левый фланг; намечался разрыв
между ее левым флангом и правым флангом армии Пухова. Об этом
тоже не мешало подумать.
Был я озабочен и тем, чтобы на фронте Беелитц — Трёйенбрицен
иметь под руками дополнительные силы. Их надо было отыскать.
Одну дивизию я уже взял у Пухова и послал на Потсдам с целью
закрепления всего, что захватит там Лелюшенко. Теперь приходилось
выводить один корпус Пухова во второй эшелон армии, в район
Юттербог, туда, где этот корпус можно было использовать в зависи-
мости от обстановки двояко: либо усилить им внутреннее, берлинское,
направление, либо усилить внешнее, западное, направление в районе
Беелитц — Трёйенбрицен, где уже действовал 5-й мехкорпус армии
Лелюшенко.
Это меня особенно заботило, так как уже 23 апреля появились
признаки того, что у противника на западе начинается какая-то пере-
группировка и он, очевидно, готовится ударить по нас с запада. Точно-
го направления предполагаемого удара мы не знали, данных не было,
но для нас уже было совершенно очевидным: такая попытка будет
предпринята.
Позже выяснилось, что уже существовал приказ Гитлера, по кото-
рому 12-я армия Венка обязывалась, прекратив действия против
наших западных союзников, повернуть фронтом на восток и создать
ударную группировку для деблокирования Берлина ударом по совет-
ским войскам, наступающим на него с юга. Одновременно такой
же приказ был передан 9-й армии Буссе, которая тоже должна
была наступать на южные пригороды Берлина, чтобы соединиться
в этом районе с армией Венка.
Мы в общих чертах предугадывали данный план, и в. этом нет
ничего удивительного, потому что он отнюдь не был лишен целесо-
образности. В нем не было реального учета сложившегося соотноше-
ния сил, но это уже другое дело.
Как потом стало известно, Гитлер в те дни буквально жил этим
планом встречного удара Венка и 9-й армии. Он придавал ему настоль-
ко важное значение, что послал самого Кейтеля в штаб Венка, чтобы
проинспектировать действия его войск.
Разумеется, я не знал тогда, чем живет и на что надеется Гитлер,
какие задачи он ставит Кейтелю, и не знал даже в точности, где нахо-
428
дится тот и другой. Но для меня было совершенно ясно: уж если
противник вновь попробует предпринять что-то активное, то он прежде
всего сделает попытку подрезать прорвавшиеся к Берлину войска
1-го Украинского фронта и с запада, и с востока. И я был убежден,
прогноз этот оправдается; он действительно оправдался.
В ночь на 24 апреля меня особенно беспокоила мысль, какие пред-
принять меры, чтобы отпарировать удары армий Венка и Буссе.
Изрядно времени ушло в ту ночь и на необходимые указания
в связи с выходом на Эльбу 5-й армии Жадова и подходом
к ней армии Пухова. Основные указания на эту тему были даны Жа-
дову, так как именно ему предстояло подготовиться к встрече с аме-
риканцами. Мне пришлось давать указания также и Пухову, потому
что некоторым его дивизиям тоже предстояли такие встречи. Немало
забот было связано с отражением контрудара на дрезденском на-
правлении.
Особенно большая работа, как и каждый вечер, была связана
с докладами командармов, которые и в этот день, как обычно, начались
с двадцати одного часа и продолжались почти до двух часов ночи.
А в промежутках между докладами надо было давать указания штабу,
выслушать итоговый доклад начальника штаба Петрова, прочесть,
скорректировать и подписать донесение в Ставку, которое должно
было быть окончено к двум часам ночи.
Наконец, пришлось иметь дело еще с одной группой вопросов,
связанных с действиями авиации. Как правило, командующий фрон-
том ежедневно ставит авиации задачи на следующий день, исходя
из общего плана операции и из тех коррективов, которые за день внесла
обстановка, какие-то цели отменив, а какие-то добавив. В данном
случае в ночь на 24 апреля я потребовал сосредоточить основные
усилия авиации для завтрашнего удара по гёрлицкой группировке
противника.
Вторая задача, которую должны были выполнить крупные силы
авиации,— это поддержка форсирования Тельтов-канала и наступле-
ния армий Рыбалко и Лучинского на Берлин.
Одновременно было не лишним напомнить авиаторам, что, нанося
удары на указанных направлениях, они должны внимательно наблю-
дать за окруженной франкфуртско-губенской группировкой и без
всяких проволочек наносить бомбовые удары по тамошним скопле-
ниям войск, обозначающим направление возможного прорыва. Были
даны указания и начальнику тыла Н. П. Анисимову.
В пять утра 24 апреля я выехал к Рыбалко, чтобы увидеть собствен-
ными глазами, как проходит операция по форсированию Тельтов-
канала, и иметь возможность в случае необходимости внести на месте
коррективы.
Спал я, как правило, ночью с двух до шести, иногда немножко
дольше: если позволяла обстановка, то выслушивал доклад оператив-
ного дежурного о происшедшем за ночь не в шесть часов утра, а в семь.
Этот утренний доклад входил в ежедневный распорядок так же свято
и крепко, как в свое время молитва «Отче наш» в крестьянский быт.
Докладывал или оперативный дежурный, или начальник оперативного
429
управления. При изменении же обстановки докладывалось немедлен-
но, в любое время дня и ночи.
Память, в том числе и зрительная, была у меня в то время настолько
обострена, что все основные направления, все географические и даже
главные топографические пункты всегда как бы стояли перед глазами.
Я мог принимать доклад без карты; начальник оперативного отдела,
докладывая, называл пункты, а я мысленно видел, где и что происхо-
дит. Мы оба не тратили время на рассматривание карты; он лишь
называл цифры, связанные с упоминаемыми им пунктами,— нам обоим
было все ясно.
Конечно, эта ясность от крайнего напряжения памяти, но такой
порядок докладов настолько отработался в нашей боевой практике,
что лично я этого напряжения даже не замечал.
В этот день я выслушал доклад раньше, чем обычно; к семи утра
был уже у Рыбалко, на его командном пункте, и оставался там до
тринадцати часов. Но об этом расскажу позже. Около двух часов дня,
пообедав на ходу у танкистов, к пяти снова вернулся на командный
пункт фронта, чтобы заслушать доклад об обстановке.
Сперва докладывал начальник оперативного управления. Потом
состоялись беседы с членами Военного совета. Вопросов, которые
следовало обсудить, было достаточно, в том числе и детали предстоя-
щих встреч с американцами. После этого командующие разными
родами войск докладывали о выполненных в течение дня задачах
и излагали свои соображения и планы на завтрашний день. В подроб-
ном докладе начальника тыла были некоторые вопросы, особенно бес-
покоившие меня в тот день и связанные прежде всего с бесперебойной
подачей горючего и боеприпасов для группы войск, действовавшей
в Берлине.
К исходу дня многое повторялось: доклады командующих армиями,
работа с начальником штаба и так далее и тому подобное. Таким,
если брать его в общих чертах, был мой распорядок дня в самый
разгар Берлинской операции. Таким же, с небольшими ежедневными
изменениями, он оставался и до конца операции. Этот распорядок
в значительной мере обусловливался работой штаба фронта.
В связи с этим я хочу хотя бы кратко рассказать о начальнике
штаба 1-го Украинского фронта в период Берлинской операции гене-
рале армии Иване Ефимовиче Петрове.
Он сменил генерала Соколовского буквально перед самым началом
этой операции. Василий Данилович отбыл на 1-й Белорусский замести-
телем командующего к маршалу Жукову. Перед этим мне позвонил
Сталин и спросил, согласен ли я взять к себе начальником штаба гене-
рала Петрова.
Я знал, что за несколько дней до этого Петров был освобожден
от должности командующего 4-м Украинским фронтом. Мое личное
мнение об Иване Ефимовиче в общем было положительным, и я дал
согласие на его назначение.
На второй день после прибытия на фронт Петрову предстояло,
как начальнику штаба, составить донесение в Ставку. Мы обычно
заканчивали составление этого донесения к часу-двум ночи. К это-
430
му сроку я и предложил его составить Ивану Ефимовичу. Но он воз-
разил:
— Что вы, товарищ командующий. Я успею составить донесение
раньше, к двадцати четырем часам.
— Не затрудняйте себя, Иван Ефимович,— сказал я.— Мне спе-
шить некуда, дел у меня еще много, я буду говорить с командармами,
так что у вас время до двух часов есть.
Однако когда подошел срок подписывать боевое донесение, я ровно
в два часа ночи позвонил Петрову. Он смущенно ответил по телефону,
что донесение еще не готово, по такой-то и такой-то армии не
собраны все необходимые данные.
Понимая его трудное положение, я не сказал ни слова и отложил
подписание на четыре часа утра. Но донесение не было готово и к че-
тырем. Петров представил мне его только к шести. И когда я подписы-
вал это первое его донесение, причем с довольно значительными
поправками, Иван Ефимович (это было в его характере) прямо и чест-
но заявил:
— Товарищ маршал, я виноват перед вами. С такими масштабами
действий я встречаюсь впервые, и мне с непривычки оказалось трудно
справиться с ними.
И хотя первый блин получился комом, такое прямое заявление
со стороны Петрова было для меня залогом того, что дело у нас с ним
пойдет.
Иван Ефимович был человеком с хорошей военной подготовкой
и высокой общей культурой. На протяжении всей войны он проявлял
храбрость и мужество и был этим известен в армии.
Будучи до этого в роли командующего фронтом, а под конец войны
впервые в своей практике оказавшись начальником штаба фронта,
он, боевой генерал, не проявлял ни малейшего оттенка обиды. Напро-
тив, с самым живым интересом к новому для себя делу говорил: «Вот
теперь вижу настоящий фронт — и по количеству войск, и по размаху,
и по задачам». Генерал хорошо отдавал себе отчет в том, что, несмотря
на весь боевой опыт, в новой роли начальника штаба ему надо кое-
чему поучиться. И он честно учился.
Сработались мы довольно быстро. У меня было полное доверие
к нему, так же как и у Петрова ко мне, я это чувствовал. Отношения
у нас сложились хорошие, хотя и приходилось порою делать скидку
на то, что все-таки Петров не штабной командир (до этого все его
должности — ив мирное и в военное время — были командные:
начальник училища, командир дивизии, командующий армией, коман-
дующий фронтом). Но надо отдать должное и генералу Соколовскому,
который до Петрова в течение года был начальником нашего штаба;
он оставил очень слаженный, хорошо организованный штабной кол-
лектив. Опираясь на этот коллектив, Петров не испытывал в своей
работе каких-либо существенных затруднений.
Иван Ефимович оставался начальником штаба нашего фронта до
последнего дня войны. Вместе с ним мы на 1-м Украинском фронте
завершили Великую Отечественную войну, и завершили как будто
неплохо...
431
Я уже говорил, что накануне заночевал не на командном пункте
фронта, а в армии Пухова. Отсюда до Рыбалко было значительно бли-
же. Заслушав утренние доклады, я выехал с таким расчетом, чтобы
успеть попасть к Рыбалко к концу артиллерийской подготовки и, зна-
чит, к началу форсирования реки.
Конечно, если выехал в пять утра, а накануне лег достаточно
поздно, то клонит ко сну. Но в эти дни не удалось вздремнуть даже
в машине.
Там и сям бродили разрозненные группы немцев. Некоторые
участки дорог, по которым нам предстояло двигаться через тылы
3-й танковой армии, были еще не полностью разминированы. В ряде
мест приходилось делать объезды. Кругом торфянистые болота, грунт
мягкий, танки понаделали гусеницами такие колеи, что ехать по
ним на колесной машине было очень трудно; водителю то и дело
приходилось выполнять сложные маневры. Но я знал, что шофер
не подведет. Шофером у меня был донской казак Григорий Ива-
нович Губатенко. Хладнокровный и бесстрашный воин и очень
опытный водитель машины. В каких только переделках мы не бы-
вали с ним на дорогах войны, и он всегда был на высоте поло-
жения.
И по этим же танковым колеям, обходя минированные участки
дорог, буквально всюду, где бы мы в этот день ни проезжали, шли
нам навстречу освобожденные из неволи люди. Шел целый интер-
национал — наши, французские, английские, американские, италь-
янские, норвежские военнопленные. Шли угнанные и теперь осво-
божденные нами девушки, женщины, подростки. Шли со своими
наспех сделанными национальными флагами, тащили свой скарб,
свои немудреные пожитки — вручную, на тележках, на велосипедах,
на детских колясках, изредка на лошадях.
Они радостно приветствовали советских солдат, встречные машины,
кричали что-то каждый на своем языке. Останавливаться не было
времени ни им, ни нам; они спешили если не прямо домой, то,
во всяком случае, поскорее из зоны боев, а мы торопились к Бер-
лину.
Лица изможденные, усталые; сами оборванные, полураздетые.
В конце апреля здесь сравнительно тепло, но утром холод все-
таки пробирает, и немудреная одежонка, а сплошь и рядом просто
лохмотья слабо защищали от него. Все дороги к Берлину были
буквально забиты людьми. Поднимались они со своих временных
ночлегов и отправлялись в путь с рассветом. Как бы рано ты ни
выехал, они уже шли тебе навстречу по дорогам.
И хотя все эти люди не знали местности и карт у них, ко-
нечно, не было, все же дороги они выбирали правильно, чутьем
находили наиболее безопасные направления, избегая мин и встреч
с остатками разбитых немецких войск. Больше всего, как я заметил,
они шли по танковым следам — тут уж наверняка мин нет.
Люди шли по бесчисленным тропкам и дорогам; каждая группа
по своему невесть как избранному маршруту. Но к этому времени
наше управление тыла во главе с генерал-лейтенантом Николаем
432
Петровичем Анисимовым уже позаботилось о том, чтобы освобо-
дившиеся из неволи люди не забрели по несчастной случайности
слишком близко к району окружения 9-й немецкой армии, чтобы
они, уже спасшись, не подвергались новым опасностям. Управле-
ние тыла и комендантско-дорожная служба организовали также за
счет фронтовых ресурсов пункты питания на главных маршрутах
следования — в Луккау, Котбусе и в ряде других городов.
Что касается немецких пленных, то они тянулись по другим,
специально выделенным маршрутам, от этапа к этапу. Как только
на пунктах сбора накапливалась колонна выловленных и сдавших-
ся немцев, их собирали и отправляли дальше.
Где-то здесьч же, в лесах, бродили еще не сдавшиеся и не
разоруженные вражеские группы. Особенно много их было между
Фетшау — Люббеном, где леса более густые.
Мне везло все эти дни. Несколько раз стреляли по нашим ма-
шинам из лесу, но впрямую наскочить на какую-нибудь непри-
ятельскую группу — бог миловал, хотя другие, случалось, и напары-
вались.
Обычно я ездил тремя «виллисами»: на первом — шофер, я, адъю-
тант и автоматчик; вслед за мной — вторая машина с офицером
оперативного управления и двумя автоматчиками и, наконец, тре-
тий «виллис» — четыре человека охраны во главе со старшиной.
У меня, как у командующего фронтом, был специальный взвод
пограничников, который прошел со мной всю войну. Командовал
им старшина Дмитрий Михайлович Орищенко. Он и сейчас дер-
жит со мной связь. В этом взводе бессменно всю войну прошел
службу моим адъютантом подполковник, а потом полковник Алек-
сандр Иванович Соломахин. Безукоризненно честный, правдивый
коммунист-офицер. Я многим обязан этому человеку, который окру-
жал меня своей заботой и вниманием во всех превратностях войны.
В свое время, после того как один из наших командармов по
ошибке заехал прямо к противнику и был убит наповал в маши-
не, Ставка отдала приказ, запрещавший командующим армиями и
выше выезжать в зону боевых действий без бронетранспортеров.
Что касается меня, то там, где это было нужно, где был пря-
мой риск встретиться с противником, я этим бронетранспортером
не пренебрегал. Но постоянно пользоваться им было не с руки.
Двигался он слишком медленно, а тройка «виллисов» — намного
оперативнее и подвижнее.
Главным залогом безопасности при таких передвижениях в сто-
рону фронта я всегда считал не количество охраны, а собствен-
ную правильную ориентировку на местности. Карту я, как положено
военному, знал хорошо, на местности ориентировался, сам следил
за дорогой, ехал в первой машине, и никаких недоразумений в этом
смысле у меня никогда не бывало. Но и спать по дороге к фрон-
ту, сидя в машине, не приходилось.
В этот день я мчался к Рыбалко во всю прыть, чтобы по-
спеть к началу форсирования канала. Новым непривычным зрели-
щем в эти дни были толпы освобожденных из неволи людей, все
433
остальное было уже давно привычным для глаза: развалины, раз-
битые дороги, взорванные мосты. А кругом — оживающие под ве-
сенним солнцем зеленеющие лиственные леса.
Причем леса, нужно отдать немцам должное, ухоженные, очи-
щенные и прореженные. Для нас это было кстати. Западнее Шпрее
на многие километры шел сплошной лесной массив. Поскольку леса
были разрежены, через них пробиты просеки, а кое-где по просе-
кам проведены даже дороги с твердым покрытием — это обеспечи-
вало нашим танковым войскам хороший маневр.
До этого, глядя на карту, я не раз беспокоился. Сплошной
лесной массив. Просеки, за редким исключением, не нанесены. Гля-
дишь и думаешь: как бы не пришлось замедлять здесь темпы на-
ступления. На практике же оказалось, что, совершая через эти леса
марш-маневр танковых армий, мы проходили иногда по 50—60 ки-
лометров в сутки. А вообще за всю операцию среднесуточный темп
продвижения танковых армий был 20—25 километров в сутки, а сред-
ний темп общевойсковых частей и соединений — 17 километров.
Темпы, конечно, очень высокие.
Некоторые дороги оказались частично заминированными. Однако
и свободных путей хватало. Дороги здесь хорошие. Особенно при-
годилась автострада Бреслау — Берлин: она стала как бы основной
осью движения в полосе 1-го Украинского фронта.
Правда, первое время на этой автостраде нам довольно сильно
докучали вражеские реактивные истребители. Отрезок пути, который
мне надо было делать по автостраде, я для экономии времени
обычно делал на «паккарде»; в период подготовки Берлинской опера-
ции мне несколько раз приходилось вылезать из этого «паккарда»
и прятаться в кюветах. Но во время наступления немецкая авиа-
ция значительно уменьшила полеты над дорогами в связи с орга-
низованным зенитным прикрытием.
В Тельтов я приехал к самому концу артиллерийской подго-
товки. Еще у въезда в город я увидел наши войска, занявшие исход-
ное положение,— танки, мотопехоту и артиллерию, которая закан-
чивала свою работу.
В тот момент, когда я подъехал к Рыбалко, он следил за
действиями своих войск, руководя форсированием. Был момент пер-
вого броска. Передовые отряды начали преодолевать канал, не до-
жидаясь окончания артподготовки.
Все содрогалось. Кругом стоял дым. Артиллерийские бригады
тяжелых калибров били по домам на той стороне канала, про-
шибая их сразу. Летели камни, куски бетона, щепки, пыль. На
узком фронте — больше 600 орудий на километр; и все это било
по северному берегу Тельтов-канала.
Бомбардировочная авиация тоже наносила свои удары — эшелон
за эшелоном.
Первый наблюдательный пункт Рыбалко на южном берегу Тельтов-
канала мне не понравился, и мы перешли на плоскую крышу самого
высокого дома. Там еще до нашего прихода расположился командир
6-го гвардейского бомбардировочного корпуса Д. Т. Никишин.
434
Я, Рыбалко, командующий артиллерией фронта Варенцов, коман-
диры двух авиационных корпусов, командир артиллерийского кор-
пуса Кожухов — все разместились на крыше восьмиэтажного дома,
кажется, какого-то конторского здания. Жителей в нем не было,
потому что дом находился не только под артиллерийским, но и под
ружейно-пулеметным огнем.
Сначала, когда мы вылезли на крышу, вражеские автоматчики
послали по нас с той стороны канала несколько очередей, но мимо.
На плоскую крышу выходили огромные трубы отопления, пре-
красно защищавшие от автоматного огня. Немецко-фашистские сол-
даты хотя и безрезультатно, но продолжали время от времени по-
стреливать очередями. В конце концов мне это надоело. Видя, отку-
да они стреляют, я приказал ударить по ним огнем артиллерии.
Их подавили быстро. Но откуда-то и потом еще слышались иногда
одиночные выстрелы.
То, что гитлеровцы стреляли по этому самому высокому, вы-
делявшемуся из всех домов Тельтова зданию, вполне понятно: слиш-
ком заметный ориентир. Приходилось считаться с тем, что, нахо-
дясь здесь, мы привлекаем к себе внимание, но что делать — дру-
гого такого хорошего места поблизости не было.
С высоты восьмого этажа открывалась панорама Берлина, в осо-
бенности его южной и юго-западной части. Левый фланг был ви-
ден так далеко, что даже чуть-чуть просматривался вдали Потсдам.
В поле обозрения входил и правый фланг, где предстояло на окраине
Берлина соединиться войскам 1-го Украинского и 1-го Белорусского
фронтов.
Помню, каким огромным показался мне широко разбросанный
город. Я отмечал для себя массивные старые постройки, которы-
ми изобиловал лежавший перед нами район, густоту застройки —
отмечал все, что могло усложнить нам бои за Берлин. Заметил
я и хорошо видные сверху каналы, реки и речки, пересекающие
Берлин в разных направлениях. Такое множество водных преград
обещало дополнительные трудности.
Перед нами лежал фронтовой город, осажденный и приготовив-
шийся к защите. Если бы во главе Германии стояло разумное
правительство, то в сложившейся обстановке было бы логично ожи-
дать от него немедленной капитуляции войск. Только капитуляция
могла сохранить все, что еще оставалось к этому дню от Берлина,
и спасти жизнь населению. Но видимо, напрасно было ждать ра-
зумного решения — предстояли бои.
Глядя на Берлин, я думал о том, что с концом его обороны
будет связан конец войны. Чем быстрее мы возьмем город, тем
скорее кончится война.
Тогда же я подумал: конечно, хочется, чтобы под самый конец
войны было меньше потерь, и все же затягивать борьбу нельзя,
и ради скорейшего ее окончания придется идти на жертвы, осо-
бенно в боевой технике, и прежде всего в танках.
И еще одна мысль, которая тогда пришла мне в голову:
надо тащить сюда тяжелую артиллерию, включая самую тяжелую.
435
Я сразу связался со своим штабом, торопясь доложить в Ставку
Верховного Главнокомандования, что нам понадобится артиллерия
особого назначения, особой мощности. Она находилась в распоряже-
нии Ставки Верховного Главнокомандования. Я не знал, где нахо-
дится она сейчас, но знал, такая артиллерия есть.
По моей просьбе эта артиллерия была нам послана и успела
принять участие в последних боях за Берлин.
Тем временем на моих глазах происходило форсирование Тель-
тов-канала. Нельзя сказать, что без сучка без задоринки, но, в общем-
то, оно шло успешно.
Передовые части 9-го мехкорпуса, переправлявшиеся на северный
берег канала в районе Ланквица, были контратакованы немецкими
танками и пехотой. Они не смогли удержать захваченный Плацдарм
и, понеся потери, отошли на южный берег канала. Там дело поначалу
не ладилось, но на находившемся прямо перед нами, даже, можно
сказать, под нами, участке 6-го гвардейского танкового корпуса пере-
права шла как по нотам.
Передовые отряды 22-й гвардейской мотострелковой бригады
перебрались на ту сторону канала на деревянных лодках и частично
по остову разрушенного моста. Удачно маневрируя, прикрываясь
быками моста, передовой батальон под заслоном огня артиллерии
и танков благополучно форсировал канал и захватил небольшие
плацдармы на его северном берегу.
В семь утра, используя этот успех, к форсированию приступили
основные силы бригады. Они преодолевали канал на деревянных
и раскладных лодках.
Одновременно с батальонами мотострелков через канал начали
переправляться передовые части 48-й гвардейской дивизии (коман-
дир генерал-майор Корчиков) армии Лучинского. Сейчас эта диви-
зия находилась в оперативном подчинении у Рыбалко.
Армейские инженерные части взялись за наводку понтонных мо-
стов. Около тринадцати часов первый из них был готов, и по нему
началась переправа танков и артиллерии. Вскоре вступил в строй
и второй мост.
Гитлеровцы попытались отчаянной контратакой сбросить с берега
советские передовые части, зацепившиеся на плацдармах. Было ясно,
если они не сбросят их сейчас, то сделать это после переправы
наших танков им уже не удастся. Но мотострелки и пехота прочно
зацепились на берегу, и переправа продолжалась без перебоев.
Еще до того, как были наведены первые мосты, в 10 часов
30 минут к нам на крышу пришло известие: 71-я мехбригада из
армии Рыбалко, ведя бои за берлинский пригород Шенефельд, про-
должая одновременно с этим наступать на восток, вышла с запада
к Басдорфу — населенному пункту, восточная часть которого еще
23 апреля была занята частями 8-й гвардейской армии и 1-й тан-
ковой армией 1-го Белорусского фронта.
Так произошло соединение войск 1-го Белорусского и 1-го Украин-
ского фронтов в тылу 9-й немецкой армии.
Добавлю, забежав немного вперед, что к вечеру 24-го пехота
436
61-й гвардейской дивизии армии Лучинского под командованием
полковника А. Г. Шацкова, ведя весь день вместе с частями 9-го
мехкорпуса генерал-лейтенанта И. П. Сухова бои за Мариендорф,
установила уже в районе Буккова прочную локтевую связь с 8-й
гвардейской армией Чуйкова. Этим была завершена полная изо-
ляция 9-й армии от берлинской группировки врага.
Около 13 часов, когда был наведен понтонный мост и первые
танки переправились по нему на другой берег Тельтов-канала, я
уехал с наблюдательного пункта Рыбалко.
Части 6-го гвардейского танкового корпуса и 48-й гвардейской
стрелковой дивизии весь день вели бои на той стороне канала,
буквально штурмуя дом за домом и медленно, но верно продви-
гаясь в город. К концу дня они прошли по улицам местами два,
а местами два с половиной километра.
Еще во время моего присутствия Рыбалко принял решение в свя-
зи с удачным форсированием Тельтов-канала на участке 6-го гвар-
дейского танкового корпуса генерал-майора Митрофанова перепра-
вить здесь же 7-й и 9-й корпуса. 7-й гвардейский корпус на своем
участке тоже частично форсировал канал и захватил небольшой
плацдарм в районе Штонцдорфа, но расширять его при яростном
сопротивлении противника не было никакого расчета. Проще было
переправиться на уже захваченные 6-м корпусом крупные плацдармы.
Переправа шла весь день, вечер и ночь. Ночью 24 апреля войска
Рыбалко прорвали внутренний оборонительный обвод противника,
прикрывавший центральную часть Берлина с юга, и ворвались
в Берлин.
Так выглядел в нашем боевом донесении, отправленном ночью
в Ставку, этот один из основных итогов дня.
С наблюдательного пункта Павла Семеновича я прибыл на его
основной командный пункт, который размещался теперь в Цоссене,
в бывшей ставке главного штаба сухопутных войск германской армии,
но, разумеется, не в подземельях. На восточной окраине Цоссена
были новенькие коттеджи — квартиры офицеров немецкого генераль-
ного штаба, оставшиеся совершенно целыми.
Павел Семенович предоставил мне для отдыха один из этих
коттеджей, чтобы я мог, так сказать, прочувствовать все те удоб-
ства, которыми пользовались офицеры гитлеровского генерального
штаба в те времена, когда им еще не снилось, что мы можем
сюда прийти. Но от отдыха пришлось отказаться. Пообедав на
скорую руку, я поехал на свой передовой командный пункт, к Пу-
хову, откуда после небольшой остановки решил ехать в штаб фронта.
Необходимо было двинуться в обратный путь пораньше, так
как все дороги забиты, а события, происходившие на левом фланге
фронта, продолжали меня беспокоить. Интересовало также, что
происходит у Лелюшенко.
Пока я находился у Рыбалко, мне один раз удалось перего-
ворить с Лелюшенко по телефону. Он доложил, что подошел к Тель-
тов-каналу западнее Рыбалко и делает попытки переправиться, но
встречает сильное сопротивление.
437
Я проинформировал командарма 4 о том, что войска Рыбалко
успешно преодолевают канал. Будет неплохо, если и он, в свою
очередь, рокирует войска: переправится через Тельтов-канал по
следам Рыбалко, а затем вернет войска на запад, в свою поло-
су, уже по северной стороне канала. Лелюшенко не оставил этот намек
без внимания и, воспользовавшись добрым советом, этой же ночью
так и поступил, избавив себя от многих лишних жертв.
Заехав на свой передовой командный пункт к Пухову и полу-
чив там некоторые срочные донесения, я, не теряя времени, двинулся
дальше и около 17 часов был уже в штабе, где познакомился
с обстановкой, сложившейся к этому времени на всем протяжении
фронта.
Две бригады танкистов Лелюшенко, наступая на Потсдам, овла-
дели населенным пунктом Новавес, теперь известным как контрольно-
пропускной пункт в Западный Берлин.
К вечеру Лелюшенко вышел к реке Хавель. Потсдам разделен
этой рекой пополам, и Лелюшенко удалось в этот день захватить
только его юго-восточную часть, так как все мосты через Хавель
были взорваны немцами. Приходилось готовиться к форсированию.
Его 6-й гвардейский мехкорпус, успешно наступая к северу и северо-
западу, продвинулся на 18 километров к Бранденбургу и тоже вы-
шел к реке Хавель в другом месте. Одна из его бригад во второй
половине дня ворвалась на восточную окраину Бранденбурга.
К этому же времени на левом фланге у Лелюшенко и на правом
у Пухова начала складываться новая обстановка, возникновение ко-
торой мы предвидели.
Как я уже говорил, 22 апреля Гитлер отдал приказ 12-й армии
генерала Венка, снятой с западного фронта, о наступлении на Бер-
лин с запада и юго-запада. В эту армию входили уже несколько
потрепанные части, и все же масштабы группировки, пытавшейся
прорваться к Берлину, были весьма внушительны. 12-я армия вклю-
чала 41-й и 48-й танковые корпуса, 39-й и 20-й армейские корпуса.
Днем 24 апреля армия Венка предприняла первые танковые атаки
на участке Беелитц — Трейенбрицен, стремясь прорвать позиции 5-го
гвардейского механизированного корпуса генерала Ермакова и частей
13-й армии, только что перед этим подошедших и своим флангом
сомкнувшихся с танкистами.
Танкисты Ермакова, выполняя заранее поставленную перед ними
задачу — при всех обстоятельствах прочно обеспечивать с запада
левый фланг армии Лелюшенко,— в течение дня отразили несколь-
ко ожесточенных атак, предпринятых танками, пехотной дивизией
«Теодор Кернер» и 243-й бригадой штурмовых орудий.
Вскоре после начала атак врага на командный пункт генера-
ла Ермакова приехали сам командарм Лелюшенко и командир штур-
мового авиационного корпуса Рязанов. Оба они со своего наблю-
дательного пункта — с крыши одного из домов на окраине Трёйен-
брицена — нацеливали штурмовики на танковые группировки насту-
павших войск 12-й армии Венка.
Штурмовики Рязанова, имевшие большой опыт борьбы с танка-
438
ми, и на этот раз превосходно показали себя. Парируя удар до-
статочно сильной и крупной группировки противника, они помогли
не только 5-му гвардейскому мехкорпусу и армии Лелюшенко, но
и всему нашему фронту.
Когда я возвращался в штаб фронта, то уже имел первые све-
дения об атаках армии Венка. Добравшись до штаба, я узнал, что
дела идут вполне благополучно. 5-й гвардейский мехкорпус орга-
низовал систему обороны и, поддержанный артиллерией и штурмо-
виками, подпертый с фланга подошедшими частями армии Пухо-
ва, удачно отбил все атаки немцев.
Армия Венка, которая, по замыслу Гитлера, должна была спасти
Берлин, понесла за время первых атак тяжелые потери, но ни-
какого успеха не добилась.
А Гитлер в это время сидел в имперской канцелярии и не-
прерывно требовал докладов, как наступает армия Венка, букваль-
но бредил Венком и ждал от него спасения.
Только что я упомянул о командире 1 -го штурмового авиационного
корпуса генерал-лейтенанте Василии Георгиевиче Рязанове. Хочу
сказать о нем несколько подробнее.
Человек своеобразной военной судьбы, он был одним из луч-
ших авиационных начальников, с которыми мне приходилось рабо-
тать в бытность мою командующим фронтом.
Я знал его давно, еще по 17-й Нижегородской дивизии, кото-
рой командовал в тридцатые годы. Тогда Рязанов был инструк-
тором политотдела дивизии, весьма образованным и знающим свое
дело. В середине тридцатых годов он поступил в Военно-воздуш-
ную академию, окончил ее, затем учился на курсах усовершенство-
вания, командовал рядом частей и соединений в авиации. Одно вре-
мя он возглавлял бригаду, которая, как образцовая авиационная
часть, существовала при воздушной академии имени Жуковского.
Сравнительно поздно начав летать, он летал хорошо.
Так Рязанов за свою жизнь в армии прошел как бы два слу-
жебных этапа — сначала был политработником, а потом авиационным
командиром.
Во время войны он командовал авиационным корпусом — сперва
в составе 2-го Украинского фронта, а потом в составе 1-го. Ва-
силий Георгиевич был исключительно добросовестен в выполнении
боевых задач, никогда не ссылался ни на метеорологию, ни на
какие-либо технические затруднения. Его штурмовики обрушивались
на врага и в дурную погоду, всегда и везде справляясь с любы-
ми заданиями.
Мне запомнились и понравились действия Рязанова во время
форсирования Днепра на 2-м Украинском фронте. Это было в рай-
оне Переволоки, там, где когда-то переправлялся через Днепр бе-
жавший после Полтавской битвы Карл XII. Здесь, спустя 230
лет, переправлялись и мы. Для переправы место было удобное,
и все же обстановка сложилась трудная.
439
7-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника
Михаила Степановича Шумилова переправилась на ту сторону и
зацепилась за берег, но, фигурально выражаясь, голова и туловище
армии были уже на берегу, а ноги оставались в воде.
Гитлеровцы яростно старались столкнуть Шумилова с этого ма-
ленького плацдарма. В один из дней положение настолько обост-
рилось, что он позвонил мне и сказал: «Дальше держаться, оче-
видно, не смогу. Прошу разрешения уйти с плацдарма»; Тогда я сам
вылетел в этот район на У-2 и добрался до командного пункта
Шумилова. Находился он буквально у самой воды, прямо напротив
плацдарма.
Здесь же, на наблюдательном пункте, присутствовали два коман-
дира авиационных корпусов: штурмового — Рязанов и истребитель-
ного — Подгорный.
Неприятельская авиация непрерывно и ожесточенно била и по
плацдарму, и по наблюдательному пункту Шумилова, и по пере-
правам, и по тылам. Положение, действительно, сложилось крайне
трудное, хотя Шумилов в обороне был мастер: если зацепился —
значит, все, не уйдет. (Кстати, чтобы не получилось односторон-
него мнения, Шумилов такой же мастер и в наступлении.) Но уже
одно то, что он запросил разрешения уйти с плацдарма, свиде-
тельствовало: жали на него очень крепко.
Немецкие самолеты шли волна за волной, притом летали почти
безнаказанно. А наши истребители вели себя довольно пассивно,
да и было их слишком мало. Я поначалу сказал пару нелестных
слов командиру истребительного корпуса, но дело от этого не улуч-
шилось. А если и улучшилось, то в слишком малой степени.
Через некоторое время прилетела большая группа «фокке-вульфов»
и начала бесчинствовать над переправой, расстреливая все живое.
Как раз в этот момент штурмовики, отбомбившись по немец-
ким танкам, возвращались на свой аэродром. Рязанов находился
рядом со мной. Я не выдержал и сказал ему:
— Рязанов! Нельзя допустить, чтобы «фокке-вульфы» господство-
вали над полем боя. Поверните своих штурмовиков. Разгоните их!
И Рязанов, не колеблясь, отдал приказание своим штурмовикам.
Этот маневр для врага был полон неожиданности. Штурмовики
всей девяткой вступили в бой, сбили не то три, не то четыре
«фокке-вульфа», а остальных разогнали.
А через час-другой и Подгорный навел порядок у себя в кор-
пусе; его истребители исправнее, чем раньше, стали прикрывать
переправы.
Во второй раз я с удовольствием наблюдал действия штурмо-
виков Рязанова в период Дуклинской операции, когда 38-я армия
генерала Москаленко прорывалась через Карпаты, а Рязанов под-
держивал наступление пехоты и танков с воздуха. Его штурмовики
чуть не ползали по горам, непрерывно висели над полем боя, бра-
ли на себя значительную часть трудностей этой горной войны.
Теперь под Трёйенбриценом, поддержав корпус Ермакова, Ряза-
нов вновь сделал большое дело: помог воспрепятствовать прорыву 12-й
440
армии Венка, стремившейся навстречу 9-й армии Буссе, тоже пы-
тавшейся к этому времени вырваться из окружения.
Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких
я только знал за весь период войны. Сам Рязанов являлся коман-
диром высокой культуры, высокой организованности, добросовест-
нейшего отношения к выполнению своего воинского долга. Он умер
после войны, еще сравнительно молодым человеком, и я тяжело
переживал эту утрату...
Пока штурмовики Рязанова вместе с танкистами Ермакова под
руководством самого командарма 4-й гвардейской танковой Лелю-
шенко отбивали атаки армии Венка в районе Трёйенбрицена, правый
фланг армии Лелюшенко завершил маневр на окружение берлин-
ской группировки противника. К вечеру расстояние, отделявшее за-
паднее Берлина войска Лелюшенко от войск 1-го Белорусского фронта,
не превышало десяти километров.
В это время на внутреннем кольце нашего окружения, замыкав-
шем 9-ю армию Буссе, войска Гордова вели бой примерно на прежних
рубежах, но при этом уже почувствовали, как на некоторых направ-
лениях гитлеровцы начинают искать слабое место для прорыва.
Такое же давление стали испытывать на себе и примыкавшие
к войскам Гордова дивизии 28-й армии Лучинского.
На центральном участке фронта 13-я армия Пухова, частью
сил поддерживая танкистов, отражавших атаки армии Венка, двумя
корпусами наступала вдоль берега Эльбы на запад. К концу дня
войска Пухова, продвинувшись на 10 километров, вышли на окраины
Виттенберга. Пухов доложил мне об этом по телефону и в не-
сколько более торжественном тоне, чем обычно, сказал что-то о кра-
соте города Виттенберга и о замечательном Виттенбергском мона-
стыре.
Признаюсь, я был так занят круговоротом фронтовых дел, что
не сразу вспомнил, чем знаменит Виттенберг. До моего сознания
это дошло с некоторым запозданием, когда Николай Павлович Пу-
хов, объясняя причины своего эмоционального тона, напомнил:
в Виттенберге, куда ворвались его части, похоронен Мартин Лютер.
На Эльбе, на 80-километровом фронте, остался только один
34-й гвардейский стрелковый корпус генерала Бакланова, а части
5-й гвардейской армии Жадова уже приступили к действиям про-
тив гёрлицкой группировки.
Кавалерийский корпус Баранова вышел на Эльбу и форсировал
ее, обойдя с северо-запада город Мейссен.
Наша авиация сделала за ночь 2000 самолето-вылетов. В воз-
духе было замечено 210 вражеских самолетов, из них 12 сбито.
Из важных событий этого дня стоит отметить крупное пере-
базирование советской авиации. До сих пор она стояла восточнее
Нейсе. Чтобы оперативнее поддерживать действия войск, она пе-
редислоцировалась теперь на запад. Перебазировались главным обра-
зом истребители и штурмовики. Бомбардировщики оставались еще
441
на прежних местах; со своим большим радиусом действия они мог-
ли работать и со старых аэродромов.
К вечеру в штаб фронта поступили сведения о том, что гёр-
лицкая группировка противника в основном остановлена.
В 12 часов ночи позвонил командарм 6 Глуздовский и, как
обычно, стал нажимать на ценя, добиваясь разрешения вести более
активные действия против Бреслау. И я ему опять отказал.
По численности его армия была меньше, чем окруженная
в Бреслау вражеская группировка, но Глуздовский имел значитель-
ное превосходство в артиллерии, и в его распоряжении находилось
некоторое количество танков для маневров в случае попыток
немцев прорваться из окружения. Действия армии не сводились
только к патрульной службе; она постоянно тревожила противника,
била по нему артогнем, вообще делала его жизнь в окружении
трудной.
Но конец войны был уже не за горами, и я считал, что пред-
принимать штурм Бреслау нет никакой необходимости. Раз нам
не удалось с ходу, в первые дни, взять этдт город-крепость, даль-
нейшие постоянные атаки были уже излишни. Надо было держать
город под прицелом и время от времени напоминать немцам уль-
тиматумами, что положение у них безнадежно и выхода у них нет.
Бреслау к этому времени мало беспокоил меня. Гораздо большую
тревогу вызывала окруженная юго-восточнее Берлина 9-я армия
Буссе. Сейчас, когда все пространство между ней и Берлином за-
полнили наши войска и попытки ее прорыва на Берлин были уже
немыслимы, у меня все тверже складывалось убеждение, что, су-
дя по всем данным, она будет искать себе выхода на юго-запад,
через наш 1-й Украинский фронт. И мы должны были оказаться
подготовленными к этому.
Если брать весь этот интересный, утомительный день в целом,
то главное в нем — это начало боев непосредственно за Берлин.
В этот день, условно говоря, закончился первый этап Берлинского
сражения — прорыв его обороны и окружение берлинской группи-
ровки двойным кольцом наших войск. Начинался последний, завер-
шающий этап битвы, связанный с овладением Берлином и полным
и окончательным поражением гитлеровской Германии.
В ходе операции войск 1-го Украинского фронта это был день,
переломный на всех направлениях. Утомительный и хороший день.
Такой, за успех которого, закончив наконец все дела и глядя на
ночь, не грех бы и выпить чарку. Однако ни на что постороннее,
даже на чарку перед сном, времени не оставалось. Да и мое тог-
дашнее состояние здоровья этого не позволяло.
Прежде чем перейти к событиям, развернувшимся на следую-
щий день, 25 апреля, хочу немножко отвлечься в прошлое. Вспо-
миная генерала Рязанова, начавшего свой путь политработником,
потом ставшего летчиком и крупным авиационным командиром, я ска-
зал, что это путь своеобразный, хотя в нашей армии и не столь
442
уж редкий. Говоря так, я в какой-то мере имел в виду и себя.
Начав военную службу еще в царской армии солдатом-артиллери-
стом, я, прежде чем пройти свой путь от командира полка до
командующего фронтом, был в годы гражданской войны комиссаром
бригады, затем комиссаром 2-й Верхне-Удинской дивизии в За-
байкалье, а впоследствии комиссаром 17-го Приморского корпуса
на Дальнем Востоке. Так что и у меня несколько лет были цели-
ком отданы комиссарской работе.
Но сейчас я заговорил об этом для того, чтобы вспомнить об
одном интересном и даже замечательном человеке, с которым меня
свела в те годы судьба по дороге на X съезд партии. Я имею в ви-
ду комиссара одной из дальневосточных партизанских бригад Але-
ксандра Булыгу, который впоследствии стал известен всей стране
как писатель Александр Александрович Фадеев.
Тогда мы оба, и он и я, были избраны от армейских партийных
организаций Дальнего Востока на X съезд партии и в течение поч-
ти целого месяца ехали вместе от Читы до Москвы в одном купе,
ели из одного котелка. Оба мы были молоды: мне шел
двадцать четвертый, ему — двадцатый; симпатизировали друг другу,
испытывали взаимное доверие. Он нравился мне своим открытым,
прямым характером, дружеской простотой, располагавшей к близким
и простым товарищеским отношениям. Эта дружба, завязавшаяся
во время долгого пути через Сибирь, окрепла на самом съезде.
После сообщения Ленина о тяжелом положении в Кронштадте
и призыва направить часть делегатов съезда для усиления наших
частей, приступающих к ликвидации кронштадтского мятежа, и Фа-
деев и я, не сговариваясь, подали записки в президиум о том,
что готовы добровольно ехать в Кронштадт.
Уже не помню сейчас, поехал ли еще кто-нибудь из нашей
дальневосточной делегации, во всяком случае, под Кронштадтом
я встречался только с Фадеевым.
Во время съезда мы жили вместе в Третьем Доме Советов.
Наши койки стояли рядом. Записавшись, мы поехали в Петро-
град в одном поезде. Между прочим, это был поезд Михаила Ва-
сильевича Фрунзе.
Там, в Петрограде, делегатов съезда распределили на два направ-
ления: часть на ораниенбаумское, а часть на сестрорецкое. И сно-
ва мы с Фадеевым оказались вместе — оба попали на сестрорец-
кое направление. И там нас направили в одну группу, готовив-
шую наступление на номерные форты Кронштадта. Лишь в этой
группе мы оказались уже в разных подразделениях. Фадеев попал
в пехоту, а я, как бывший артиллерист,— в артиллерию.
Положение было сложное, разговоры и настроения самые раз-
ные, некоторые курсанты отказывались наступать, а артиллеристы —
стрелять. Правда, борьба с крупнокалиберной крепостной артиллерией
и с восставшими линейными кораблями «Петропавловск» и «Севас-
тополь», вооруженными двенадцатидюймовыми орудиями, была
трудной. Прямого эффекта огонь нашей полевой артиллерии дать,
конечно, не мог, но косвенный эффект был тоже важным делом.
443
Наступавшая по льду пехота должна была чувствовать, что у нее
есть поддержка. И вся наличная полевая артиллерия была привле-
чена для штурма мятежной крепости, главным образом для сопро-
вождения огнем войск, пока они двигались по льду Финского
залива.
Наблюдательный пункт нашей батареи располагался на косе
Лисий Нос. Где-то около этого Лисьего Носа мы и расстались тог-
да с Фадеевым, который ушел в пехоту политбойцом. А я остал-
ся, тоже политбойцом, в этой батарее.
Наступление оказалось очень тяжелым. Снег, лежавший поверх
льда, растаял. Но под водой лед был еще крепким. Мы начали
наступление в темноте и в тумане, одетые в белые халаты.
И все-таки восставшие обнаружили наступавшую в цепях пехоту и от-
крыли по ней заградительный огонь с фортов и с кораблей. Кано-
нада буквально глушила нас мощью бризантных двенадцатидюймо-
вых снарядов. Это и на берегу не слишком приятно, когда хлопнет
такая дура, в чьей воронке можно разместить целый двухэтажный
дом, а на льду еще чувствительнее.
Но самое трагичное заключалось не в том, что рвались тяже-
лые снаряды, а в том, что каждый снаряд, независимо от того,
наносил или не наносил он поражение, падая на лед, образовывал
огромную воронку, которую почти сейчас же затягивало битым мел-
ким льдом, и она переставала быть различимой. В полутьме, при
поспешных перебежках под огнем, наши бойцы то и дело попа-
дали в эти воронки и тут же шли на дно.
Так нам с Фадеевым пришлось стать участниками небывалого
в истории войн события, когда первоклассная морская крепость,
дополнительно обороняемая линейными судами, была взята штурмом
сухопутными войсками.
Это было нелегко. Но революционный энтузиазм был настолько
велик, что все, буквально все, начиная от руководившего опера-
цией Тухачевского и лично участвовавших в боях Ворошилова и Ды-
бенко до рядовых бойцов, в том числе и нас, политбойцов, деле-
гатов съезда, горели одним желанием: поскорее покончить с мятеж-
ным Кронштадтом, ликвидировать этот мятеж, крайне неприятный
и тревожный в тот исторический момент для всей Страны Советов.
В бою я Фадеева не видел. Каждый был увлечен своим делом,
и пока мы до конца не выполнили задачу, пока не очистили Крон-
штадт, ни я, ни остальные не в состоянии были думать ни о чем
другом.
После взятия Кронштадта, вернувшись на берег и попав на
командный пункт дивизиона, я узнал: делегатам X съезда прика-
зано возвратиться в Петроград. Наша миссия закончилась.
По дороге в Москву я много думал о только что пережитом,
и мне казалось: коль мятеж подавлен, то и война уже законче-
на. Правда, там, на Дальнем Востоке, еще оставались японцы и
белогвардейцы, но возвращаться в Приморье мне уже не хотелось:
я полагал, что отвоевал свое и вправе проситься на гражданскую
мирную работу.
444
Именно это я и сказал в ЦК. Но со мной не согласились.
«Нет, дорогой товарищ, направляйтесь в распоряжение ПУРа, а ПУР
определит, куда и кем вам ехать».
ПУР определил это, и я так и остался на всю жизнь в армии.
Вернувшись из ЦК в Третий Дом Советов, я увидел, что деле-
гаты-кронштадтцы еще никуда не уехали. Съезд к этому времени
закончил работу, но шел разговор о том, что вот-вот должно со-
стояться для делегатов съезда, уезжавших в Кронштадт, специаль-
ное выступление Ленина. Возможности послушать Ленина мы ждали
с воодушевлением и даже, сознаюсь, рассматривали это как заслу-
женную награду за наше пребывание под Кронштадтом.
И действительно, вскоре в Свердловском зале Ленин сделал нам
сообщение о замене продразверстки продналогом, по существу по-
вторив тот основной доклад, который делал на съезде.
В переполненном зале было немало раненых с повязками.
Ильич обращался к нам, а мы слушали его и были вдвойне
довольны: и тем, что выполнили в Кронштадте свою задачу, и тем,
что сидим здесь живые и здоровые и слушаем Ленина.
Мы чувствовали, что впереди упорная борьба для проведения
той линии, которая содержалась в докладе Ленина, и что в осо-
бенности решительно придется бороться с троцкистами. Дискуссия
с ними развернулась еще до съезда.
После выступления Ленина кто-то из нас предложил сфото-
графироваться. Владимир Ильич охотно согласился, мы вышли из зда-
ния правительства вниз, на улицу, и тут же сфотографировались.
Меня снова (все-таки) послали на Дальний Восток; я вернулся
в дивизию, воевал там, пока не покончили со всей белогвардей-
щиной, и лишь в двадцать третьем году вместе с 17-м Примор-
ским корпусом попал с Дальнего Востока на Украину.
Примерно в это время или, может быть, чуть позднее я про-
читал в каком-то журнале первую напечатанную вещь Фадеева. Но
только после «Разгрома» я узнал, что неизвестный мне до этого
писатель — тот самый Булыга, которого я хорошо знал.
«Разгром» на меня, как на человека, знавшего характер граж-
данской войны на Дальнем Востоке, произвел своей правдивостью
сильное впечатление, напомнил многих людей, с которыми я встре-
чался.
Потом, когда я учился в академии Фрунзе, мне пришлось вы-
ступить с целым докладом по «Разгрому». Надо сказать, сделал
я его с большим внутренним волнением и помимо разговора о кни-
ге позволил себе некоторые личные воспоминания об авторе как
о комиссаре бригады и делегате X съезда.
За двадцатилетие между гражданской и Отечественной войнами
я встретил Фадеева только один раз — на одном из съездов партии,
и то мельком, не помню уж, почему так получилось.
И вот — Великая Отечественная война. Я командую 19-й армией.
Развертываются бои под Смоленском и на ярцевском направлении.
В это время ко мне приехали три писателя — Александр Фадеев,
Михаил Шолохов и Евгений Петров.
445
Наша встреча в эти очень тяжелые дни была, как я считаю,
интересной. Для писателей она явилась полезной тем, что они уви-
дели войну, а для меня тем, что я почувствовал: страна правильно
понимает, как нелегко нам приходится, и вот лучшие ее писатели
приходят к нам, солдатам, идут на передовую, в боевые порядки.
Не скрою, в те дни это было для нас большой моральной под-
держкой. Кроме всего прочего, это лишний раз подтверждало, что
передовая советская интеллигенция готова до конца разделить участь
своего народа и что она верит в окончательную победу.
Уезжая, все трое обещали написать о своих встречах с воинами
19-й армии. Правда, это обещание выполнил впоследствии только
Евгений Петров, напечатавший в «Огоньке» очень теплую, хорошую
корреспонденцию.
Второй раз во время войны я встретился с Фадеевым зимой
1942 года, когда командовал Калининским фронтом. Калинин был
уже взят. Александр Александрович приехал ко мне на фронт в ходе
дальнейшей наступательной операции.
Мне приходилось встречаться с Фадеевым и после войны, но
сейчас я сознательно ограничиваюсь только теми воспоминаниями
о нем, которые связаны с двумя войнами: гражданской и Отече-
ственной.
25	апреля
Армия Рыбалко и 128-й стрелковый корпус (командир генерал-
майор П. Ф. Батицкий) 28-й армии Лучинского в течение всего дня
вели ожесточенные бои в южной части Берлина. На долю танкистов
выпала необычная для них задача — штурмовать укрепленный город,
брать дом за домом, улицу за улицей.
Танкисты Рыбалко уже много раз овладевали крупными горо-
дами, причем почти всегда делали это методом маневра, обхода,
вынуждая противника к отступлению или бегству. А здесь при-
шлось брать пядь за пядью, да еще в условиях, когда немцы были
обильно вооружены таким опасным для танков оружием, как фауст-
патроны.
Напор танкистов увенчался успехом: к вечеру этого дня они
продвинулись на три-четыре километра в глубь Берлина, очистив
от немецко-фашистских войск районы Целендорфа и Лихтерфельде,
и завязали бои за Штеблиц.
Жестокая борьба, в которой один штурм сменялся другим, потре-
бовала от нас создания специальной боевой организации — штурмо-
вых отрядов. В каждый такой отряд во время боев за Берлин
входило от взвода до роты пехоты, три-четыре танка, две-три са-
моходки, две-три установки тяжелой реактивной артиллерии, группа
саперов с мощными подрывными средствами (а они, надо сказать,
играли во время боев в Берлине особенно большую роль) и не-
сколько орудий артиллерии сопровождения для работы прямой на-
водкой —85- и 122-миллиметровые пушки, а также 152- и 203-милли-
метровые пушки-гаубицы.
446
Чем дальше, тем все крепче и органичнее соединяли мы тан-
кистов с пехотой. Танк в условиях городских боев поставлен в труд-
ное положение. У него ограниченная видимость, особенно на уз-
ких улицах, в густонаселенных кварталах. А пехота видит шире,
и во многих случаях она выручала танкистов. При всем мужестве
танкисты сами по себе не в состоянии были добиться решитель-
ного успеха в уличных боях.
Пока Рыбалко дрался в Берлине, армия Лелюшенко продолжа-
ла вести бои за переправы через Хавель юго-восточнее Потсдама.
6-й гвардейский мехкорпус Лелюшенко форсировал Хавель и в 12
часов дня соединился с частями 328-й дивизии 47-й армии ге-
нерала Перхоровича. Теперь уже и западнее Берлина войска 1-го
Украинского и 1-го Белорусского фронтов вошли в непосредствен-
ную связь, плотно замкнув кольцо окружения. Соединившись, 6-й мех-
корпус Лелюшенко вместе с 47-й армией Перхоровича продолжал
наступление на Потсдам.
На крайнем правом фланге фронта армия Гордова вела ожесто-
ченные бои против франкфуртско-губенской группировки.
Положение 9-й армии немцев, тесно зажатой теперь между дву-
мя фронтами—1-м Белорусским, наступавшим на нее с востока
и с севера, и 1-м Украинским, стоявшим на ее пути с юга и юго-
запада,— становилось все более катастрофическим. Однако она еще
сохраняла боеспособность: 25 апреля произвела перегруппировку
и продолжала прощупывать места, надеясь все еще осуществить
прорыв и пойти на соединение с армией Венка.
На западе армия Пухова и 5-й мехкорпус армии Лелюшенко
на прежних рубежах продолжали вести бои с войсками армии Венка.
Здесь на довольно широком фронте Венк развернул несколько пе-
хотных дивизий, поддержанных танками.
Думаю, что ни командующий 9-й армией немцев, ни командующий
их 12-й армией, ни командующий группой армий «Висла» не мог^и
не видеть реального положения, заведомо делавшего несбыточными
те планы, которые они так или иначе пытались выполнить.
В своих послевоенных сочинениях бывшие гитлеровские генералы,
участвовавшие в этой операции, в том числе генерал Типпельскирх,
все неразумные распоряжения того периода валят главным обра-
зом на Гитлера, а отчасти на Кейтеля и Иодля.
В значительной мере это верно. В самом деле, Кейтель, при-
няв на первых порах участие в организации наступления армии
Венка, успел дезинформировать, как говорится, обе стороны. Перед
Венком он не раскрыл полностью того трагического положения, в ко-
тором уже оказались и окруженная 9-я, и полуокруженная севернее
Берлина 3-я армия гитлеровцев, вселяя в него, таким образом,
напрасные надежды. А докладывая Гитлеру, заведомо преувеличил
реальные возможности армии Венка.
В результате Гитлер продолжал верить в исполнимость своих
планов — в то, что соединенные усилия 9, 12 и 3-й армий еще
могут спасти его вместе с Берлином. Возможно, именно с этими
надеждами и было связано его решение оставаться в Берлине.
447
И, надо сказать, какие бы фантастические предпосылки у этого
решения ни были, в нем имелась какая-то логика. По-прежнему,
повторяю, у немцев теплились надежды на то, что в последний
момент им удастся столкнуть нас с нашими союзниками.
Новые попытки армии Венка в районе Беелитц — Трёйенбрицен
не увенчались успехом и 25 апреля. Атаки были яростные, но отра-
жали мы их весьма успешно, неся при этом минимальные потери.
Генерал Рязанов, поддерживая в этот день 5-й гвардейский мех-
корпус Ермакова, особенно удачно использовал своих штурмовиков.
Они действовали волна за волной, как правило, на малых высо-
тах, забрасывая наступающие немецкие танки мелкими противотан-
ковыми бомбами. Теперь вражеские танковые части испытали то,
что когда-то, в сорок первом и в сорок втором, испытывали наши
танкисты, когда им не давала житья немецко-фашистская авиация.
Похоже было на то, что для Венка этот день стал днем пси-
хологического перелома. Он продолжал выполнять полученное при-
казание, но по его действиям чувствовалось, что крупной реаль-
ной цели за всем этим уже не стоит: наступали просто для отвода глаз.
Все попытки противника деблокировать Берлин, все его усилия
разрезать 1-й Украинский фронт пополам и отсечь его ударную груп-
пировку от остальных войск к 25 апреля явно потерпели крах.
Ни Гитлера, ни остатки его войск, ничто уже не могло вывести из за-
падни, в которой они очутились.
На путях отступления гитлеровской армии столбы и деревья
увешаны были трупами солдат, казненных якобы за трусость в бою,
за самовольный отход с позиций. Я употребил слово «якобы» по-
тому, что немецкие солдаты дрались в этой обстановке упорно.
Не Гитлер или Кейтель и Иодль, а именно они оставались в эти
дни почти единственной реальной силой, оттягивающей на считанные
дни и часы наступление неизбежного исхода.
\ Вешая своих солдат, фашистская верхушка стремилась хоть как-
нйбудь отдалить собственный конец. Я говорю в самом прямом
смысле — о физической смерти. Потому что моральная ее смерть
уже давно наступила.
Что же сказать обо всем этом? Только то, что это было доста-
точно подло и достаточно безрассудно.
Непосредственно в самом Берлине оказалась окруженной доволь-
но большая группировка немецко-фашистских войск численностью
не менее 200 тысяч человек. Она состояла из остатков шести ди-
визий 9-й армии, одной охранной бригады СС, многочисленных
полицейских подразделений, десяти артиллерийских дивизионов,
бригады штурмовых орудий, трех танковых истребительных бригад,
шести противотанковых дивизионов, одной зенитцой дивизии,
остатков еще двух зенитных дивизий и нескольких десятков батальо-
нов фольксштурма. К тому же группировка каждый день боев
в большей или меньшей мере пополнялась за счет населения.
Все население Берлина, которое можно было поднять на борьбу
против наших наступающих войск, было поднято. В оружии оно
недостатка не испытывало. Кроме того, гражданское население
448
использовалось на оборонительных работах, а также в качестве под-
носчиков боеприпасов, санитаров и даже разведчиков.
Говоря о людях, сражавшихся с нами на улицах Берлина в граж-
данской одежде, следует отметить явление, характерное для самых
последних дней войны и периода капитуляции: часть солдат и офи-
церов немецко-фашистской армии, стремясь избежать плена, пере-
одевалась в гражданское и смешивалась с местным неселением.
А в общем — в этом случае я опираюсь на данные органов
разведки 1-го Белорусского фронта — цифра участников обороны
Берлина в двести тысяч человек, думаю, не совсем точна. Веро-
ятнее всего, она не выше, а ниже действительной.
25 апреля в Берлине шли ожесточенные бои. К исходу дня
армия Чуйкова уже сражалась в юго-восточных кварталах централь-
ной части Берлина, а в районе Мариендорфа соединилась своим
левым флангом с армией Рыбалко. Рыбалко, усиленный тремя ди-
визиями армии Лучинского, очистил от противника юго-запад-
ные пригороды Берлина и теперь вел бои за пригород Шмарген-
дорф, наступая навстречу танковой армии генерала Богданова.
Лелюшенко продолжал воевать за Потсдам и Бранденбург.
Коротко хочу сказать о сложностях, которые возникли — и, до-
бавлю, не могли не возникнуть — на этом этапе Берлинской опе-
рации в нашем взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом. Чем
дальше продвигались войска обоих фронтов к центру Берлина, тем
больше возникало трудностей, особенно в нацеливании авиации.
Во время уличной борьбы в городе вообще очень сложно ори-
ентировать точные удары авиации именно по тем объектам, кото-
рые в данный момент должны подвергнуться атаке. Все в разва-
линах, все окутано пламенем, дымом, пылью. Сверху вообще труд-
но разобрать где что.
По докладам Рыбалко я понял, что были отдельные случаи,
когда он нес потери от ударов нашей авиации. Нелегко отличить,
авиация какого фронта бьет по своим в сутолоке уличных боев.
А если на фронте вследствие тех или иных оплошностей вдруг
ударяют по своим, да еще наносят потери — это всегда воспри-
нимается крайне остро и драматически. Особенно остро это воспри-
нималось во время боев за Берлин, тем более что донесения
такого рода в течение всего дня 25 апреля шли одно за другим,
и, очевидно, не только ко мне, но и к Жукову.
Командующие обоими фронтами обратились в Ставку Верховного
Главнокомандования с тем, чтобы внести ясность в вопросы, связан-
ные с дальнейшей организацией взаимодействия войск, воюющих
в Берлине, и исключить никому не нужные споры.
В результате директивой Ставки была установлена новая разгра-
ничительная линия, проходившая через Миттенвальде, Мариендорф,
Темпельхоф, Потсдамский вокзал. Все эти пункты, как выражают-
ся в военных документах,— включительно для 1-го Украинского
фронта.
449
Это было вечером. К моменту установления разграничительной
линии целый корпус Рыбалко и корпус Батицкого оказались дале-
ко за ее пределами, в полосе, которая теперь стала полосой 1-го
Белорусского фронта. Предстояло вывести их из центра Берлина
за разграничительную линию. Но легко сказать, а каково сделать.
Каждый, кто воевал, поймет, как психологически трудно было Павлу
Семеновичу выводить своих танкистов за установленную линию.
И в самом деле: они первыми вошли в прорыв, первыми
повернули к Берлину, захватили Цоссен, форсировали Тельтов-
канал, с окраин Берлина после жесточайших и кровопролитных
боев прорвались к его центру и вдруг в разгаре последней
битвы получили приказ сдать свой участок соседу. Легко ли пе-
режить это?
Конечно, приказ есть приказ, и его, разумеется, необходимо
безоговорочно выполнить. Он и был выполнен, но далось это
нелегко.
Как мы видим, день 25 апреля был полон крупных событий.
Но самое крупное из них произошло не в Берлине, а на Эльбе,
в 5-й гвардейской армии генерала Жадова, где 34-й гвардейский
корпус генерала Бакланова встретился с американскими войсками.
Именно здесь, в центре Германии, гитлеровская армия оказалась
окончательно рассеченной пополам.
В Берлине, около Берлина и севернее его остались части 9-й,
12-й, 3-й танковой армий, а на юге — вся группа армий «Центр»,
находившаяся под командованием генерал-фельдмаршала Шернера.
Само соединение произошло в спокойной обстановке, без боев
с противником; оно явилось результатом многолетней борьбы, ряда
операций и сражений, которые приближали встречу на Эльбе. И на-
конец встреча состоялась.
Приведу короткую выписку из донесения, которое мы послали
в Ставку:
«25 апреля сего года в 13.30 в полосе 5-й гвардейской армии,
в районе Стрела, на реке Эльба, части 58-й гвардейской дивизии
встретились с разведгруппой 69-й пехотной дивизии 5-го армей-
ского корпуса 1-й американской армии.
Того же числа в районе Торгау на реке Эльба головным ба-
тальоном 173-го гвардейского стрелкового полка той же 58-й гвар-
дейской дивизии встретились с другой разведывательной группой
69-й пехотной дивизии 5-го американского корпуса 1-й американ-
ской армии».
Мне давно уже хотелось хотя бы коротко сказать о командую-
щем 5-й гвардейской армией Алексее Семеновиче Жадове. Но ви-
димо, уместнее всего это сделать теперь, когда, правда еще не
закончив своего боевого пути (ей предстояло идти на Прагу), его
армия вышла на Эльбу и первой встретилась с американцами.
Впервые я встретил Алексея Семеновича Жадова в звании ге-
нерал-лейтенанта и в должности командующего 5-й гвардейской
450
армией, когда в июне сорок третьего года принимал войска Степного
фронта. До этого его армия в составе Донского фронта воевала
под Сталинградом и, в частности, на заключительном этапе боев
пленила основную массу так называемой северной сталинградской
группировки немцев во главе с ее командующим генерал-полков-
ником Штреккером. Оттуда армия и прибыла к нам и, как весь
Степной фронт, находясь в резерве, занималась боевой подготовкой.
Уже при первой встрече — во время поездки по участкам подго-
товленной армией обороны — Жадов произвел на меня положитель-
ное впечатление ясностью и твердостью своих суждений.
Бывает так, что проникаешься к человеку уважением и доверием
с первой же встречи и сохраняешь эти чувства потом навсегда.
Так было и в моих отношениях с Жадовым. Доверие к нему ни разу
не было у меня поколеблено в течение всей войны, которую мы
вместе прошли,— сначала на Степном, потом на 2-м Украинском
и, наконец, на 1-м Украинском фронтах. Сохранил я к нему это
доверие и уважение и после войны, когда я был главнокоман-
дующим Сухопутными войсками и имел возможность оценить его
в роли своего первого заместителя.
В период битвы на Курской дуге Жадов лично, как командарм,
и вся его армия в целом показали примерную стойкость. Отражение
5-й гвардейской армией Жадова и 5-й танковой армией Ротмистрова
немецкого удара под Прохоровкой, несомненно, было решающим
событием во всей обстановке, сложившейся на южном фасе Курской
битвы. Вскоре 5-я гвардейская вышла к Днепру и, форсировав его
в районе Кременчуга, захватила плацдарм на том берегу.
В январе сорок четвертого года А. С. Жадов со своей армией
участвовал в проведении Кировоградской операции. Операция нами
была рассчитана на то, чтобы ликвидировать обращенный в нашу сторо-
ну немецкий выступ и создать более выгодные условия для проведе-
ния последующей Корсунь-Шевченковской операции. Но эту важную
операцию пришлось проводить в тяжелых условиях, зимой, в январе,
столкнувшись при этом с очень сильной немецкой обороной, густо
насыщенной танковыми войсками. 5-я армия Жадова выполнила
главную задачу по прорыву обороны и освобождению Кировограда.
Войска армии проявили большую стойкость и воинское умение.
Им в значительной степени мы были обязаны общим успехом.
Когда в сорок четвертом году я был назначен командовать 1-м
Украинским фронтом и при планировании крупной Львовско-Сандо-
мирской операции фронту понадобились большие резервы, я обратил-
ся в Ставку с просьбой передать нам и армию Жадова (находившуюся
к тому времени в резерве 2-го Украинского фронта на отдыхе и вос-
становлении). Ставка согласилась. После этого мы прошли с Алек-
сеем Семеновичем весь последующий боевой путь до конца войны.
В дни Львовско-Сандомирской операции я долго удерживался
от всяческих соблазнов ввести 5-ю гвардейскую из резерва для
выполнения таких задач, которые, по зрелому обсуждению, можно
было выполнить и без ее участия. И, выдержав характер, ввел
ее в дело только тогда, когда подошел действительно решающий
451
момент сражения: на Висле разгорелась ожесточеннейшая борьба
за сандомирский плацдарм.
Немцы стянули туда очень большое количество пехоты и танковых
войск и упорно нажимали на нас. Положение было очень сложным,
особенно на левом фланге.
Тут-то и сказала свое слово 5-я гвардейская под командованием
Жадова. Она внесла резкий перелом в характер боев: с ходу смяла
всю вражескую группировку, находившуюся перед нами на восточном
берегу Вислы, расчистила путь к переправам и обеспечила их.
Потом, переправившись сама на сандомирский плацдарм, заняла там
оборону на левом фланге.
Гитлеровцы трижды предпринимали массированные атаки не-
скольких танковых дивизий, 5-я гвардейская отбила их, показав под
руководством своего командарма исключительную стойкость, тем более
заслуживающую похвалы, что в числе танков противника кроме
«фердинандов», «тигров» и «пантер» были впервые введены в бой
«королевские тигры».
Алексей Семенович Жадов всегда глубоко продумывал все свои
решения, отлично знал обстановку. То, что он решал,— решал об-
стоятельно и фундаментально. Причем эта фундаментальность
не мешала его мобильности и оперативности, а, напротив, удачно
сочеталась с ними.
В трудный послевоенный период, когда мы осуществляли меро-
приятия по перестройке армии, внимательно исследуя и обобщая
опыт войны и закрепляя его в уставах и наставлениях, Жадов был не-
заменимым работником. Его знание сухопутных войск — я могу это
смело утверждать — так глубоко и обстоятельно, как ни у кого другого.
Рассказывая о завершающих операциях Великой Отечественной
войны, я с глубоким удовлетворением вспоминаю среди своих
ближайших соратников Алексея Семеновича Жадова — талантливого
командарма, подлинного труженика войны и настоящего мастера
обучения и воспитания войск в мирное время.
26 апреля
Бои в самом Берлине продолжались днем и ночью, и я хочу
здесь, не привязывая, так сказать, эти наблюдения к определенному
дню, остановиться на характере обороны Берлина.
Мне приходилось встречаться с суждениями о том, что бои
в Берлине можно было, дескать, вести с меньшей яростью, оже-
сточением и поспешностью, а тем самым с меньшими потерями.
В этих рассуждениях есть внешняя логика, но они игнорируют
самое главное — реальную обстановку, реальное напряжение боев
и реальное состояние духа людей. А у людей было страстное, не-
терпеливое желание поскорее покончить с войной.
И тем, кто хочет судить об оправданности или неоправданности
тех или иных жертв, о том, можно или нельзя было взять Берлин
на день или на два позже, следует помнить об этом. Иначе в обста-
новке берлинских боев ровно ничего нельзя понять.
452
Как известно, с 24 апреля обороной Берлина командовал генерал
артиллерии Вейдлинг, в прошлом командир 56-го танкового корпуса.
Имперским комиссаром обороны Берлина был Геббельс, а общее
руководство обороной осуществлял лично Гитлер — вместе с Геб-
бельсом, Борманом и последним начальником своего генерального
штаба Кребсом.
Геббельс возглавлял органы гражданской власти и был ответ-
ственным за подготовку к обороне гражданского населения го-
рода. Что касается Вейдлинга, то при вступлении в должность
командующего обороной Берлина он получил от Гитлера доста-
точно категорический приказ: оборонять столицу до последнего
человека.
Гитлеровцы готовили Берлин к прочной и жесткой обороне,
рассчитанной на длительное время и построенной на системе сильного
огня, опорных пунктов, узлов сопротивления. Чем ближе к центру
города, тем оборона становилась плотнее. Массивные каменные по-
стройки с большой толщиной стен приспосабливались к осадному
положению. Окна и двери многих зданий заделывались; в них остав-
лялись лишь амбразуры для ведения огня.
Несколько укрепленных таким образом зданий образовывали узел
сопротивления. Фланги прикрывались прочными баррикадами толщи-
ной до четырех метров. Баррикады являлись одновременно мощны-
ми противотанковыми препятствиями. Для их сооружения использо-
вались и дерево, и земля, и цемент, и железо. Особенно укреплялись
угловые здания, позволявшие вести фланговый и косоприцельный
огонь. Все это с точки зрения организации обороны было достаточно
продумано. К тому же узлы обороны немцы насытили большим
количеством фаустпатронов, которые в обстановке уличных боев ока-
зались грозным противотанковым оружием.
В системе обороны врага немаловажное значение имели подзем-
ные сооружения, которых в городе насчитывалось больше чем доста-
точно. Бомбоубежища, тоннели, метро, подземные коллекторы, водо-
сточные канавы — вообще все виды подземных коммуникаций исполь-
зовались и для маневра войск, позволяя перебрасывать группы под зем-
лей с одного места на другое, и для доставки боеприпасов на передовую.
Пользуясь подземными сооружениями, противник причинял нам
чрезвычайно много неприятностей. Случалось, наши войска возьмут
тот или другой узел сопротивления, и, казалось бы, все здесь кончено,
а неприятель по подземным ходам выбрасывает в наши тылы свои
разведывательные группы и отдельных диверсантов и снайперов.
Такие группы автоматчиков, снайперов, гранатометчиков и фаустни-
ков, появлявшиеся через подземные коммуникации, вели огонь
по автомашинам, танкам, орудийным расчетам, следовавшим по уже
захваченным улицам, рвали линии связи и создавали напряженную
обстановку позади нашего переднего края.
Бои в Берлине потребовали большого искусства от начальников,
непосредственно организовывавших бой на своем участке. Прежде
всего от командиров полков и батальонов: нашими штурмовыми
группами чаще всего руководили именно они.
453
Продвижение советских войск затруднялось еще рядом обстоя-
тельств. В Берлине, особенно в центральной его части, было много
специальных железобетонных убежищ. Самые крупные из них пред-
ставляли собой надземные железобетонные бункера, в которых мог
помещаться крупный гарнизон от трехсот до тысячи солдат.
Отдельные бункера имели по шесть этажей, высота их доходила
до тридцати шести метров, толщина покрытий колебалась от полу-
тора до трех с половиной метров, а толщина стен, один-два с полови-
ной метра, была практически недоступна для современных полевых
систем артиллерии. На площадках бункеров обычно находилось
несколько зенитных орудий, работавших одновременно и против
авиации, и против танков, и против пехоты.
Эти бункера являлись своеобразными крепостями, вписанными
в систему обороны внутри города, и насчитывалось их по всему Берли-
ну около четырехсот. В городе было также настроено много желе-
зобетонных колпаков полевого типа, где могли сидеть пулеметчики.
Наши солдаты, ворвавшись на площадь или территорию того или иного
завода, фабрики, сплошь и рядом сталкивались с огнем, который
немцы вели из таких железобетонных колпаков. Берлин имел также
много зенитной артиллерии; и в период уличных боев она сыграла
особенно большую роль в противотанковой обороне. Если не считать
фаустпатронов, то большинство потерь в танках и самоходках мы по-
несли в Берлине именно от зениток врага.
Во время Берлинской операции гитлеровцам удалось уничтожить
и подбить 800 с лишним наших танков и самоходок. Причем основная
часть этих потерь приходится на бои в самом городе.
Стремясь уменьшить потери от фаустпатронов, мы в ходе боев
ввели простое, но очень эффективное средство — создали вокруг тан-
ков так называемую экранировку: навешивали поверх брони листы
жести или листового железа. Фаустпатроны, попадая в танк, сначала
пробивали это первое незначительное препятствие, но за этим пре-
пятствием была пустота, и патрон, натыкаясь на броню танка и уже
потеряв свою реактивную силу, чаще всего рикошетировал, не нанося
ущерба.
Почему эту экранировку применили так поздно? Видимо, потому,
что практически не сталкивались с таким широким применением
фаустпатронов в уличных боях, а в полевых условиях не особенно
с ними считались.
Особенно обильно были снабжены фаустпатронами батальоны
фольксштурма, в которых преобладали пожилые люди и подростки.
Фаустпатрон — одно из тех средств, какие могут создать у физи-
чески не подготовленных и не обученных войне людей чувство психоло-
гической уверенности в том, что, лишь вчера став солдатами, они
сегодня могут реально что-то сделать.
И надо сказать, эти фаустники, как правило, дрались до конца
и на этом последнем этапе проявляли значительно большую стойкость,
чем видавшие виды, но надломленные поражениями и многолетней
усталостью немецкие солдаты.
Солдаты по-прежнему сдавались в плен только тогда, когда у них
454
не было другого выхода. То же следует сказать и об офицерах.
Но боевой порыв у них уже погас. Оставалась лишь мрачная, без-
надежная решимость драться до тех пор, пока не будет получен
приказ о капитуляции.
А в рядах фольксштурма в дни решающих боев за Берлин господ-
ствовало настроение, которое я бы охарактеризовал как истерическое
самопожертвование. Эти защитники третьей империи, в том числе
совсем еще мальчишки, видели в себе олицетворение последней надеж-
ды на чудо, которое вопреки всему в самый последний момент должно
произойти. Распоряжения же Гитлера в этот период, все его усилия
деблокировать Берлин, все отданные на этот предмет приказания —
и Венку, и Буссе, и командующему 3-й армией, и Шернеру с его груп-
пой войск, и гросс-адмиралу Деницу, который по идее должен был
прорваться к Берлину с моряками,— все это при сложившемся
соотношении сил не имело под собой реальной базы.
Но в то же время неправильно было бы рассматривать такие попыт-
ки как заведомый абсурд. Это мы своими действиями (и предшество-
вавшими, и теми, которые развертывались уже в ходе боев за Берлин)
сделали их нереальными. Замыслы Гитлера не рухнули бы сами собой.
Они могли рухнуть только в результате нашего вооруженного
воздействия. Именно успехи советских войск, добытые в нелегких
боях за Берлин, с каждым днем, с каждым часом все более обнажали
иллюзорность последних надежд, планов и распоряжений Гитлера.
При ином характере действий с нашей стороны эти приказы и пла-
ны могли бы оказаться не столь фантастическими. Об этом вовсе
не следует забывать.
К 26 апреля мы стали «захлопывать» все больше и больше
окруженных частей и в районе Берлина, и в районе франкфурт-
ско-губенской группировки. Среди пленных появились командиры
полков и бригад, командиры дивизий, штабные офицеры.
Лично допрашивать кого бы то ни было из них я был не в состоя-
нии, но теми данными, которые фиксировала при допросах наша
разведка, разумеется, интересовался. И чаще всего разочаровывался
полученными сведениями. Пленные были настолько ошеломлены собы-
тиями, что от них трудно было услышать что-либо вразумительное.
Были и такие, что старались сделать вид, будто они знают обстановку,
но на самом деле не знали ее.
С точки зрения общего положения я в эти дни знал обстановку
в лагере противника гораздо шире, чем захваченные нами в плен
немецкие генералы и штабные офицеры. Различная информация
и радиоперехваты позволили представить довольно выразительную
картину. К ней мало что могли добавить показания пленных даже
в больших чинах.
26 апреля мы продолжали освобождать заключенных, находив-
шихся в различных лагерях, расположенных возле Берлина. Их было
все больше и больше. Многих военнопленных и иностранных рабочих
мы освободили в районе заводов, в том числе и подземных, вокруг
Котбуса: там их было немало. А невдалеке от Берлина танкисты
Лелюшенко освободили бывшего премьер-министра Франции Эдуарда
455
Эррио — человека, который еще в двадцатые годы был одним из пер-
вых сторонников франко-советского сближения. Сообщение об этом
меня очень обрадовало, и, несмотря на все напряжение этого дня,
я сумел выкроить время для встречи с Эррио.
Когда его привезли на наш командный пункт, я прежде всего
постарался доставить ему то элементарное удовольствие, в котором
особенно нуждается человек, только что вышедший из немецкого
концлагеря: приказал подготовить походную баню и подыскать всю
необходимую экипировку, чтобы он мог переодеться, перед тем как
отправиться дальше, в Москву.
Эррио был сильно истощен, но, несмотря на все пережитые
испытания, в нем, далеко уже не молодом человеке, чувствовались
внутренняя сила, бодрость и энергия.
Разговор наш касался главным образом хода и характера войны.
Эррио выражал удовлетворение действиями Советской Армии,
горячо хвалил лейтенанта, который первым явился к нему в лагерь
и произвел на него большое впечатление своей заботливостью
и вниманием *.
Он был счастлив и в разговоре со мной, не скрывая, радовался
тому, что его освободили именно русские войска, подчеркнув при этом,
что для него это лишнее подтверждение того, насколько он был прав,
делая ставку на союз с Россией.
Разговор был недолгим, так как я понимал состояние своего
собеседника и опасался за его здоровье. После краткого отдыха
Эррио специальным самолетом был отправлен в Москву.
27 апреля
Весь этот день Рыбалко продолжал наступать в Берлине на север
и северо-запад, имея в своем оперативном подчинении три дивизии
армии Лучинского. Танковая армия Лелюшенко после того, как она
совместными усилиями с 47-й армией Перхоровича ликвидировала
потсдамскую группировку противника, вела теперь бои с немецко-фа-
шистскими войсками, оборонявшимися на острове Ванзее. На этом
небольшом острове скопилось изрядное количество немецких войск,
как выяснилось после их разгрома и пленения,— около 20 тысяч.
Я был крайне недоволен в тот день Лелюшенко за то, что он долго
возится с этой вражеской группировкой, отвлекающей его войска
от Берлина. Но по-своему он был прав. Двадцатитысячной группиров-
1 Уже после опубликования моих воспоминаний в журнале «Новый мир» я узнал
фамилию этого лейтенанта и обстоятельства освобождения Эррио из фашистского
плена. Это бывший командир 2-й роты автоматчиков 63-й гвардейской Челябинско-Пе-
трокувской Краснознаменной танковой бригады, ныне преподаватель тактики одного
из военных училищ Витольд Станиславович Езерский. В своем письме ко мне
В. С. Езерский упоминает Тамару Прусаченко из Сталинграда, которая первая сообщила
нашим бойцам о том, что в немецком концлагере находится в заточении Эдуард
Эррио, и приняла участие в его спасении. После войны В. С. Езерский получил от Эррио
письмо с сердечными словами благодарности.
456
кой нельзя было пренебрегать. Даже если она требовала отвлечения
сил от Берлина.
27 апреля в результате действий глубоко продвинувшихся
к центру Берлина армий 1-го Белорусского фронта и действий армий
нашего фронта, берлинская группировка врага вытянулась в городе
узкой полосой с востока на запад — шестнадцать километров в длину
и два-три, в некоторых местах пять километров в ширину. Теперь
вся занимаемая ею территория находилась под непрерывным воздей-
ствием нашей артиллерии.
Одновременно с этим продолжались бои по ликвидации франк-
фуртско-губенской группировки. Со всех сторон ей наносили концен-
трические удары пять общевойсковых армий: 3, 69 и 33-я 1-го
Белорусского фронта, а также 3-я гвардейская армия Гордова и часть
сил 28-й армии Лучинского 1-го Украинского фронта. Разгром груп-
пировки с воздуха был возложен на входившую в наш фронт
2-ю воздушную армию Красовского.
Все три армии 1-го Белорусского фронта большими силами
и с большой энергией били по немецкой группировке с севера, северо-
востока и востока. Они пытались рассечь своими ударами группиров-
ку, но немецко-фашистские войска все время выскальзывали из-под
их ударов и, сжимаясь как пружина, в свою очередь жали на армии
нашего фронта, стоявшие на их пути и преграждавшие им дорогу
на юго-запад.
И чем сильнее на них нажимали и били их сзади, тем с большей
энергией они прорывались вперед — в наши тылы. Каждый удар, на-
несенный им сзади, вызывал как бы отзвук в их ударе по нас, здесь,
впереди. Уплотняя свои боевые порядки, противник обрушивался на
нас активнее и активнее. И ничего иного не приходилось от него
ждать. Кроме капитуляции, у него не оставалось никакого иного
выхода. Правда, противник мог попытаться пройти через наши боевые
порядки и соединиться с Венком.
В этом и заключалось своеобразие обстановки. Действия против
других окруженных группировок — скажем, сталинградской или кор-
сунь-шевченковской — производились концентрическими ударами,
сходящимися к центру. Здесь было совершенно другое. Сама по себе
группировка была активна и подвижна. Она стремилась во что бы то
ни стало прорваться и выполняла эту задачу всеми силами и средства-
ми. А поскольку она пробивалась на нас, то и наше положение
становилось от этого довольно трудным.
За время боев немецко-фашистским войскам удалось дважды
прорвать кольцо окружения. Прорвали один раз — были остановлены.
Прорвали второй раз и в результате последовательно нанесенных
ударов продвинулись довольно далеко, в район Беелитца, где им к 1
мая оставалось каких-нибудь пять километров для соединения с про-
должавшими атаки с запада войсками армии Венка.
Во время этого двойного прорыва гитлеровцы, однако, не смогли
пойти по нашим тылам. Они прорывались, их зажимали, окружали;
они снова прорывались, их снова зажимали; они двигались постоянно
в кольце наших войск. Но как бы то ни было, пример этих боев
17 И. С. Конев
457
лишнии раз доказывает, что даже в самых тяжелых условиях двести
тысяч бойцов — это двести тысяч, тем более когда они целеустремлен-
но и отчаянно пробиваются к своей конечной цели.
В район Беелитца из этих двухсот тысяч прорвались около
тридцати. Прорвались и вновь попали под удары наших войск.
Чтобы не выпустить их, нам пришлось, продолжая драться пере-
вернутым фронтом с Венком — фронтом на запад, а 3-й гвардейской
армии Гордова — фронтом на восток и северо-восток, повернуть
часть войск 5-го гвардейского мехкорпуса фронтом также на восток
и привлечь часть сил 13-й и 28-й армий, несколько бригад 3-й гвар-
дейской танковой армии и некоторые другие части, вплоть до ока-
завшегося под руками мотоциклетного полка. Активно действовали
на бреющем полете и штурмовики генерала Рязанова...
Каждому советскому солдату и офицеру очень хотелось дожить
до недалекого уже Дня Победы, за их плечами остались годы долгой
и трудной войны, но и в этих ее последних боях Они не задумываясь
шли на смерть во имя победы над фашизмом.
Десятки раз гитлеровцы пытались прорваться через позиции 530-го
истребительно-противотанкового полка 28-й армии. Иногда им удава-
лось достичь орудий, и тогда у наших артиллеристов в ход шло все,
вплоть до армейских ножей. Артиллеристы показали исключительную
стойкость и мужество. Раненые не уходили с позиций. Личный состав
четвертой батареи во главе с капитаном Павлом Волковым дрался
до последнего. Все здесь погибли, но не отступили ни на шаг. Одним из
последних погиб сам командир батареи, он подорвался противотанко-
вой гранатой вместе с группой бросившихся на него фашистов.
В шестой батарее, которой командовал старший лейтенант Сала-
варь, также погиб весь офицерский состав, а из бойцов остались
в живых лишь несколько раненых. Самоотверженно дрались и батареи
капитана Чигрина, старшего лейтенанта Варягова.
Мужество и героизм проявил весь личный состав полка. Своим
огнем 530 иптап уничтожил около двух тысяч фашистов. Из его соста-
ва к званию Героя Советского Союза было представлено 13 человек,
в том числе 6 посмертно.
Без малого двадцать лет спустя, в 1962 году, будучи в Берлине
и посетив район Барута, я еще видел в окрестных селах следы
этого побоища. В лесу валялись проржавевшие каски, остатки оружия;
в одном из озер, в свое время заваленном трупами, нельзя было поль-
зоваться водой. Все напоминало о последних днях прорыва остатков
9-й немецкой армии, в котором бессмысленность жертв сочеталась
с мужеством отчаяния и мрачной решимостью обреченных на гибель.
Западные историографы порой явно преувеличивают силы тех,
кому из 9-й немецко-фашистской армии удалось ко 2 мая прорваться
из окружения на запад. Некоторые историки даже утверждают, что вы-
шло от двух до трех десятков тысяч человек. Конечно, это сильно
преувеличено. Я, как командующий, могу засвидетельствовать, что
в ночь на 2 мая на запад не столько прорвались, сколько просочились
через леса на разных участках фронта лишь немногие разрозненные
группы — вряд ли больше трех-четырех тысяч человек.
458
Борьба с франкфуртско-губенской группировкой и ее ликвидация
потребовали десяти дней боев, считая с момента осуществления
оперативного окружения — с 22 апреля. Ликвидация группировки про-
водилась главным образом не в районе первоначального окружения,
а в процессе дальнейшей борьбы с нею, во время ее попыток прорыва
на запад, то есть в движении и маневрировании.
Не имея выбора в условиях, фактически безнадежных, противник
принимал самые отчаянные и неожиданные решения. Он осмеливался
идти на прорыв там, где при других обстоятельствах не рискнул
бы этого делать. Надо сказать, что компактное расположение сильной
неприятельской группировки в кольце на сравнительно ограниченной
площади позволяло ей быстро создавать на нужных направлениях
ударные силы, добиваясь короткого, но решающего превосходства
на узких участках прорыва. Этому способствовали и большие лесные
массивы в районе окружения, где неприятель мог совершать пере-
группировки более или менее скрытно.
От нас требовалось быстрое маневрирование и искусство в исполь-
зовании резервов, чтобы немцы даже при временном успехе не могли
получить свободы маневра. Мы относились ко всему происходящему
здесь с достаточным хладнокровием. Для нас главными были бои
в районе Берлина. Не проявляя излишней нервозности, мы отводили
ликвидации франкфуртско-губенской группировки такое место,
которое соответствовало ее значению в общей ситуации, не больше
и не меньше.
Немало поработала там и авиация. Участвуя в ликвидации
группировки, летчики 1-го Украинского фронта сделали 2459 штур-
мовых и 1683 бомбардировочных самолето-вылета.
Особенно хорошо при ликвидации группировки сражалась наша
артиллерия. Даже в тех случаях, когда немецко-фашистские войска
крупными силами выходили непосредственно на ее позиции, она не
отступала, а принимала их на прямую наводку, на картечь, с клас-
сическим мужеством выполняя свою задачу.
Сравнивая действия 12-й армии Венка и 9-й армии противника,
прорывавшейся ему навстречу, должен сказать, что это сравнение
в моих глазах в пользу 9-й армии. Венк, получив сильные удары в
первых же боях, в дальнейшем продолжал воевать, если так можно
выразиться, по протоколу, только бы выполнить приказ, и не больше.
А 9-я армия, пробиваясь из окружения, действовала смело, напористо,
дралась насмерть. И именно таким решительным характером своих
действий доставила нам немало неприятностей и трудностей в послед-
ние дни войны.
28	апреля
С ликвидацией вражеского плацдарма в районе Шпандау —
Вильгельмштадт и выходом 47-й армии 1-го Белорусского фронта
на реку Хавель, от Потсдама до Шпандау, прорыв окруженной
в Берлине группировки на запад стал практически невозможным.
К тому же гитлеровцы в Берлине начали испытывать острый
17*
459
недостаток в продовольствии и особенно в боеприпасах. Склады их
в основном были расположены в уже захваченных нами пригородах
Берлина. Наблюдались попытки снабдить окруженные немецкие
войска боеприпасами по воздуху. Но это ни к чему не привело.
Почти все транспортные самолеты, шедшие на Берлин, были сбиты
нашей авиацией и зенитной артиллерией еще на подходах к горо-
ду. Весь этот день войска обоих фронтов продолжали вести напря-
женные уличные бои.
Командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг решился доло-
жить Гитлеру план прорыва немецко-фашистских войск из Берлина
на запад.
В своем докладе Вейдлинг указывал, что эти войска смогут
воевать в городе не больше двух суток и после этого вообще оста-
нутся без боеприпасов. Он планировал осуществить прорыв южнее
Винкенштадта, вдоль Андерхеештрассе на запад тремя эшелонами.
В первый предполагалось включить части 9-й авиаполевой дивизии
и 18-й моторизованной дивизии, усиленных основной массой танков
и артиллерии, еще оставшихся в распоряжении немцев.
Во втором эшелоне намечался прорыв группы «Монке» в составе
двух полков и батальона морской пехоты. Этот батальон гросс-адми-
рал Дениц еще 26 апреля перебросил в Берлин по воздуху. Со вторым
эшелоном должна была прорываться и сама гитлеровская ставка.
В третьем эшелоне, прикрывая прорыв, планировалось движение
остатков танковой дивизии «Мюнхенберг», боевой группы «Беенфен-
гер», остатков 11-й моторизованной дивизии СС «Нордланд» и частей
79-й авиаполевой дивизии.
Но Гитлер не дал согласия на этот план.
Сопоставляя этот план с обстановкой, сложившейся к 28 апреля,
я считаю, что он уже был совсем нереален. Строго говоря, предло-
жение совершить отчаянную, можно даже сказать безумную, попыт-
ку в условиях, когда такой разумный выход, как капитуляция,
по-прежнему отвергался, а никакого третьего выхода не оставалось,
было бессмысленным...
Армия Рыбалко еще накануне получила задачу в течение 28 апре-
ля во взаимодействии с 20-м корпусом армии Лучинского полностью
овладеть юго-западной частью Берлина и выйти на рубеж Ландвер-ка-
нала и юго-западнее его.
После произведенной за ночь перегруппировки войска Рыбалко
вслед за короткой артиллерийской подготовкой перешли в наступление.
9-й мехкорпус Сухова во взаимодействии с 61-й дивизией армии
Лучинского наступал в общем направлении на парк Генриха V — Вик-
торияштрассе с тем, чтобы к вечеру 28 апреля овладеть рубежом
Ландвер-канал.
На этот же рубеж предполагалось вывести и 6-й гвардейский тан-
ковый корпус Рыбалко с 48-й гвардейской стрелковой дивизией
Лучинского. 7-й гвардейский танковый корпус Рыбалко с 20-й диви-
зией Лучинского наступал на Тиргартен и к концу дня должен был
овладеть Аквариумом, ипподромом и западной частью парка Тиргар-
тен.
460
Тем временем сосед Рыбалко справа — 8-я гвардейская армия
Чуйкова — в течение первой половины дня решительно продвинулся
на запад, вплоть до южного берега Ландвер-канала, и вышел к Ант-
гальскому вокзалу, Лютцов-плацу и к перекрестку Плацштрассе
и Маассенштрассе.
Учитывая продвижение войск Чуйкова на запад и стремясь
не допустить в условиях уличных боев перемешивания наших частей
с частями 1-го Белорусского фронта, я приказал Лучинскому и Рыбал-
ко после выхода на Ландвер-канал повернуть свои наиболее далеко
продвинувшиеся части на запад и в дальнейшем продолжать наступле-
ние в новой, установленной к этому времени, полосе действий
1-го Украинского фронта.
Телефонный разговор, который я имел по этому поводу с Павлом
Семеновичем, был довольно неприятным. Он заявил, что ему непонят-
но, почему корпуса, уже нацеленные на центр города, по моему приказу
отворачиваются западнее, меняют направление наступления.
Я хорошо понимал переживания командарма, но мне оставалось
только ответить, что наступление войск 1-го Белорусского фронта
на Берлин проходит успешно, а центр Берлина по установленной
разграничительной линии входит в полосу действий 1-го Белорусского
фронта.
Зная Рыбалко, должен сказать, что его недовольство объяснялось
не тем, что он рвался взять еще несколько улиц и площадей, чтобы
прославить свое имя. Он и так прославил себя. Но, находясь на поле
боя, в самой гуще его, и видя прямую возможность еще чем-то по-
мочь быстрейшему очищению Берлина, он буквально должен был
пересилить себя, чтобы выполнить мой приказ.
И я не склонен его осуждать за эти хорошо понятные мне
личные переживания.
Что касается моих собственных соображений, то я считаю:
установить в этот период точную разграничительную линию между
двумя фронтами было необходимо. Следовало исключить всякую
возможность путаницы, потерь от своего огня и прочих неприятностей,
которые бывают связаны с перемешиванием войск, да еще в условиях
уличных боев. Я принял поправки, сделанные в разграничительной
линии между фронтами, как должное и считал их продиктованными
высшими интересами дела.
Войска 1-го Белорусского фронта к этому моменту уже не нужда-
лись ни в чьем содействии для выполнения поставленных задач.
Теперь была совершенно иная ситуация, чем та, которая сложилась
в первые дни, когда прорыв 1-го Белорусского фронта происходил
с серьезными затруднениями и желательность и даже прямая не-
обходимость поворота танковых армий 1-го Украинского фронта
на Берлин была обусловлена сложившейся обстановкой.
Каковы бы ни были переживания тогда, исторические события,
связанные с последними днями боев за Берлин, не должны оставить
никакого осадка у их участников.
Сохранение боевой дружбы и товарищества между фронтами
в любой обстановке и при любых обстоятельствах куда важнее,
461
чем чье бы то ни было личное самолюбие. Полагаю, что даже в тот
психологически трудный момент, несмотря на переживания, это
отлично понимали и Лучинский, и Рыбалко. Во всяком случае, они до-
казали это всеми своими последующими действиями.
28 апреля во время своего наступления на Шарлоттенбург 7-й
гвардейский корпус Рыбалко, нанося главный удар на своем правом
фланге, оставил в центре и на левом фланге только одну 56-ю гвардей-
скую танковую бригаду. К этому времени в зоне ее действий соедини-
лись три группировки немцев, оттесненных сюда из разных районов,—
около 20 тысяч человек с некоторым количеством танков и штурмо-
вых орудий.
Почувствовав ослабление наших сил на левом фланге, эта груп-
пировка ожесточенными атаками оттеснила части 56-й гвардейской
танковой бригады и, заставив их отойти, устремилась к реке Хавель.
Но западный берег реки был уже занят частями 47-й армии Перхоро-
вича, и, напоровшись на их жесткую оборону, немецкая группировка
закончила свое существование, так и не сумев переправиться через
Хавель.
Одновременно с этими событиями 10-й гвардейский танковый
корпус Лелюшенко вместе с 350-й дивизией армии Пухова продолжал
борьбу с тоже довольно большой, примерно 20-тысячной, группиров-
кой врага на острове Ванзее. Весь этот день Лелюшенко готовился
к форсированию протоки южнее острова. Его 10-й гвардейский
танковый корпус был усилен понтонными частями, батальоном
танков «амфибия», двумя инженерно-штурмовыми батальонами
и соответствующей артиллерией усиления.
В ночь на 29 апреля в 23 часа, после короткого огневого налета,
танкисты Лелюшенко и пехота Пухова начали форсирование протоки
и уже в полночь захватили первый плацдарм на северном берегу.
Едва был захвачен плацдарм, как сразу же приступили к наводке
понтонного моста.
Откровенно говоря, не очень мне была по душе эта переправа.
Вообще, действуя в этом районе, изрезанном островами и протоками,
танки оказывались в очень невыгодном положении. Но поскольку
корпус уже втянулся в бои за Ванзее и переправа для него была под-
готовлена, мне оставалось только согласиться с этим планом.
Менять его было поздно.
В итоге боев 28 апреля положение противника в Берлине значи-
тельно ухудшилось. Удары войск 1-го Белорусского и нашего фронтов
с юга приближали час расчленения окруженной вражеской группиров-
ки на три части.
Уже несколько раз казалось, что узкие горловины, соединяющие
эти группировки, вот-вот будут ликвидированы. Горловина между
группировкой, зажатой в северной части Берлина, и группировкой,
в районе парка Тиргартен сузилась всего до 1200 метров. Другая
была еще уже — всего 500 метров.
И только наличие широко развитой сети подземных путей сообще-
ния и других подземных коммуникаций все еще позволяло неприятелю
462
своевременно маневрировать оставшимися небольшими резервами
и перебрасывать их из одного района в другой.
Бои за Берлин близились к концу.
На Эльбе наши войска уже три дня как соединились с американ-
цами. Южнее, на дрезденском направлении, контратаковавшие нас
немецкие части были окончательно остановлены. И только на юге
оставалась последняя, еще не разбитая крупная немецко-фашистская
группировка — группа армий «Центр» под командованием генерал-
фельдмаршала Шернера и группа «Австрия», по-прежнему занимав-
шая часть Саксонии и большую часть Чехословакии и Австрии.
Как ни велико было напряжение боев за Берлин и как ни мно-
гообразны были задачи, стоявшие перед 1-м Украинским фронтом,
однако, чем дальше, тем чаще приходилось вспоминать о существо-
вании группы армий Шернера, находившейся на нашем левом крыле
и южнее, за пределами его, перед нашими соседями — 2-м и 4-м
Украинскими фронтами.
Поэтому не могу сказать, что звонок из Ставки, связанный с этой
еще не решенной проблемой, застал меня врасплох.
Сталин спросил:
— Как вы думаете, кто будет брать Прагу?
Оценивая обстановку и зная, что войска 1-го Украинского
фронта, по существу, нависли над Чехословакией, и вскоре начнут
освобождаться после выполнения задачи, связанной с Берлином, я по-
нимал, что положение нашего фронта, видимо, будет выгодно исполь-
зовать в связи со сложившейся обстановкой.
Несмотря на жестокие бои и значительные потери, наши армии
еще имеют большую ударную силу и, следовательно, могут совершить
быстрый маневр с севера на юг и нанести удар западнее Дрездена —
на Прагу. Прикинув все это еще раз, я доложил Верховному Главно-
командующему, что, по-видимому, Прагу придется брать войскам
1-го Украинского фронта.
Бои за Берлин еще не были завершены, нам предстояло трое
с половиною суток драться в городе, сделать все от нас зависящее,
чтобы не выпустить на запад франкфуртско-губенскую группировку,
но одновременно со всем этим необходимо было в короткий срок
подготовить и представить в Ставку свои соображения об участии
войск нашего фронта в будущей, Пражской операции. Одно еще далеко
не кончилось, а другое уже начиналось...
29	апреля — 2 мая
Последняя разграничительная линия между войсками 1-го Бело-
русского и 1-го Украинского фронтов была установлена Ставкой
с 24 часов 28 апреля. До Мариендорфа она оставалась прежней,
а затем шла через станцию Темпльхоф, Виктор-Луизеплац к станции
Савиньи и далее по железной дороге к станциям Шарлоттенбург,
Весткройц и Рулебен.
463
В связи с этим нам пришлось 29 апреля выводить из центральных
районов Берлина те части 3-й танковой армии Рыбалко и 28-й армии
Лучинского, которые оказались за этой линией. Мы ставили перед ними
задачу наступать в своей полосе из южной части Шенеберга в направ-
лении станции Савиньи.
Перегруппировка некоторых частей Рыбалко и Лучинского, зани-
мавших, свою полосу наступления, сочеталась в этот день с про-
должавшимися в Берлине ожесточенными боями. Наступая в северном
и северо-западном направлениях, войска Рыбалко и Лучинского заняли
с жестокими боями еще несколько кварталов города. В это же время
10-й гвардейский танковый корпус армии Лелюшенко и 350-я дивизия
армии Пухова продолжали воевать на острове Ванзее, захватив его
юго-западную часть.
6-й мехкорпус армии Лелюшенко после того, как он вместе с ча-
стями 1-го Белорусского фронта овладел Потсдамом, был направлен
теперь в район Михендорф. Ему была поставлена задача наступать
на Бранденбург с востока. Развивая наступление, этот корпус столк-
нулся с частями армии Венка, которые на разных участках все еще
пытались прорваться к Берлину. Встреча была, как говорится, не-
запланированной, но успешной для нас: эти части армии Венка были
разбиты и отброшены.
5-й мехкорпус армии Лелюшенко, по-прежнему занимавший рубеж
Беелитц — Трёйенбрицен, в течение дня успешно отбил несколько
ожесточенных атак армии Венка, вновь упрямо пытавшейся прорвать-
ся к Берлину и на этом участке. Атаки ее были весьма настойчивыми,
но положение нашего 5-го мехкорпуса стало к тому времени уже
гораздо прочнее, чем было раньше. К его левому флангу подошли
вплотную части армии Пухова. Кроме того, танкисты получили солид-
ную артиллерийскую поддержку, да и имели уже в своем втором эше-
лоне кое-какие резервы. Так что теперь дело у них шло веселее, хотя
Венк упорствовал и продолжал слепо выполнять приказ Гитлера.
Напористость Венка, стремившегося во что бы то ни стало про-
биться к Берлину на выручку окруженной там группировки и самого
Гитлера, реально ни к чему не привела и не принесла никаких
лавров ни ему, ни его армии.
Я, как и всюду до этого, говорю о действиях войск в полосе наступ-
ления 1-го Украинского фронта. Но для того чтобы оценить ту меру
замешательства и растерянности, в которых находились к вечеру 29
апреля руководители гитлеровской армии и государства, следует на-
помнить, что к концу этого дня войска нашего соседа — 1-го Белорус-
ского фронта — вели бои уже в самом центре города и подходили
к рейхстагу и к имперской канцелярии.
Венк так и не прорвался к Берлину. Франкфуртско-губенская
группировка доживала считанные часы. У Гитлера к концу этого дня
были вполне достаточные основания, чтобы окончательно потерять
веру в будущее.
Командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг в своих пока-
заниях заявил о том, что вечером 29 апреля, после полуторачасового
доклада Гитлеру о невозможности продолжать сопротивление в Берли-
464
не, Гитлер все-таки не принял окончательного решения, но дал прин-
ципиальное согласие оставить Берлин и попытаться вырваться
из окружения в том случае, если за ближайшие сутки не удастся
наладить доставку боеприпасов и продовольствия воздушным путем
в центр Берлина.
Думается, однако, что эта оттяжка окончательного решения еще
на сутки была не проявлением воли к борьбе, а, наоборот, свидетельст-
вовала о растерянности и боязни до конца смотреть правде в глаза.
30	апреля войска обоих фронтов продолжали вести ожесточенные
бои в Берлине, уничтожая окруженную вражескую группировку.
Чем больше сужалась территория, занятая противником, тем сильнее
уплотнялись его боевые порядки и увеличивалась плотность огня.
Гитлер в течение 30 апреля все еще колебался. В 14 часов 30 минут
он предоставил генералу Вейдлингу свободу действий и разрешил
осуществить попытку прорыва из Берлина. А в 17 часов 18 минут
Вейдлинг получил новое распоряжение Гитлера, которое отменяло
предыдущее и вновь подтверждало задачу оборонять Берлин до послед-
него человека. Гитлер метался, но Берлинский гарнизон продолжал
ожесточенно сопротивляться и упорно дрался за каждый квартал,
за каждый дом.
В полосе наступления нашего фронта армия Рыбалко и армия Лу-
чинского жали своим правым флангом на северо-запад, занимая все
новые кварталы Берлина и одновременно пресекая участившиеся
попытки отдельных групп противника просочиться и вырваться
из Берлина, уйти навстречу Венку.
Части армий Лелюшенко и Пухова, продолжая в этот день бои на
острове Ванзее, ворвались в город Ноль-Бабельсберг. В центре
и в юго-восточной части острова сопротивление врага было уже слом-
лено, он стал сдаваться в плен, но на самом юго-востоке острова
по-прежнему шли ожесточенные бои, и в ночь на 1 мая около шести
тысяч немецко-фашистских солдат и офицеров переправились с остро-
ва на южный берег протоки.
Создалась своеобразная ситуация: наши войска основными силами
переправлялись на остров, а гитлеровцы остатками сил перебрались
с острова на материк, туда, откуда ушли наши основные силы,
оставив там только слабое прикрытие. Считаю нелишним привести
эту деталь как характерную. Немцы, уже явно обреченные в эти дни
на поражение, продолжали, однако, упорно драться, используя каждую
нашу оплошность. И в данном случае использовали ее, надо признать,
весьма удачно.
В целом же к концу дня 30 апреля положение берлинской груп-
пировки врага стало безнадежным. Она оказалась фактически рас-
члененной на несколько изолированных групп. Имперская канцеля-
рия, из которой осуществлялось управление обороной Берлина, после
потери узла связи главного командования, находившегося в убежище
на Бендерштрассе, лишилась телеграфно-телефонной связи и осталась
только с плохо работающей радиосвязью.
В этот вечер передовые части 8-й гвардейской армии Василия
Ивановича Чуйкова находились уже всего в восьмистах метрах от
465
имперской канцелярии. Прошел слух об исчезновении Гитлера и о его
самоубийстве. До нас эти сведения дошли 1 мая из информации,
полученной от 1-го Белорусского фронта.
Преемники Гитлера направили для переговоров в войска 1-го Бе-
лорусского фронта начальника штаба сухопутных войск генерала
Кребса. Все вопросы, связанные с переговорами, прекращением воен-
ных действий в Берлине и последующей капитуляцией немецко-фа-
шистских войск, по указанию Ставки решались командующим 1-м Бе-
лорусским фронтом Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым.
Командование и штаб 1-го Украинского фронта в проведении и завер-
шении этих переговоров не участвовали, а только получали о них
необходимую информацию.
Хотя переговоры начались, тем не менее продолжались оже-
сточенные бои.
В полосе 1-го Украинского фронта армии Рыбалко и Лучинского
в течение всего 1 мая очищали от противника районы Вильмерс-
дорфа и Халензее и заняли за этот день девяносто кварталов. 10-й
гвардейский танковый корпус армии Лелюшенко и 350-я дивизия
армии Пухова покончили с вражеской группировкой на острове Ван-
зее. Шесть тысяч неприятельских солдат и офицеров, переправившихся
в ночь на 1 мая с острова на материк, были по частям уничтожены
или пленены в расположении различных частей армии Лелюшенко.
Одна из этих групп — самая большая, около двух тысяч человек,—
утром 2 мая вышла в лес северо-западнее Шанкенсдорфа, как раз
туда, где в это самое время располагался штаб Лелюшенко. Сначала
завязался бой между этой группой и охраной штаба армии, потом
к месту схватки подоспели 7-й гвардейский мотоциклетный полк
и другие находившиеся поблизости части.
Отражением этого неожиданного нападения немцев на штаб армии
пришлось руководить самому командарму Дмитрию Даниловичу
Лелюшенко. История достаточно типичная для первого периода войны
и, пожалуй, единственная в своем роде в ее последние недели и месяцы.
После двухчасового боя эта немецкая группа была уничтожена и пле-
нена.
В 18 часов 1 мая, после того как Геббельс и Борман отклонили
наши требования о безоговорочной капитуляции, войскам обоих
фронтов был отдан приказ продолжать штурм Берлина. В 18 часов
30 минут вся артиллерия советских войск, действовавших в Берлине,
нанесла одновременный мощный огневой удар по немцам. После этого
удара боевые действия не прекращались всю ночь на 2 мая.
Наши войска, пробиваясь навстречу друг другу через разрушенные
кварталы Берлина, соединились в течение ночи в нескольких пунктах.
Части 28-й армии Лучинского и 3-й танковой армии Рыбалко
в районе станции Савиньи встретились с частями 2-й гвардейской тан-
ковой армии Богданова 1-го Белорусского фронта.
2 мая в 2 часа 50 минут по московскому времени радиостанция
79-й гвардейской дивизии 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского
фронта приняла радиограмму от немцев на русском языке: «Алло, алло,
говорит 56-й танковый корпус. Просим прекратить огонь. К 12 часам
466
50 минутам ночи по берлинскому времени высылаем парламентеров
на Потсдамский мост. Опознавательный знак: белый флаг на фоне
красного цвета. Ждем ответа».
На рассвете началась массовая капитуляция вражеских войск,
а в 6 часов утра 2 мая перешел линию фронта и сдался в плен коман-
дующий обороной Берлина генерал Вейдлинг.
Весь день 2 мая в Берлине гитлеровцы целыми подразделениями
и частями сдавались в плен. После того как весть о капитуляции
дошла до всех немецких групп, которые еще продолжали обороняться,
капитуляция приняла всеобщий характер, и к трем часам дня сопро-
тивление Берлинского гарнизона прекратилось повсюду и полностью.
В этот день в районе Берлина было взято в плен 134 тысячи немец-
ко-фашистских солдат и офицеров, из них 34 тысячи войсками 1-го
Украинского фронта. Число пленных, попавших в руки советских
войск после приказа о капитуляции, подтверждает наше предположе-
ние о том, что общая численность Берлинского гарнизона, видимо,
значительно превышала 200 тысяч человек.
Чтобы завершить повествование о действиях 1-го Украинского
фронта во время Берлинской операции, приведу выписку из направ-
ленного мною в Ставку последнего по этой операции боевого доне-
сения.
«Войска фронта сегодня, 2 мая 1945 года, после девятидневных
уличных боев, полностью овладели юго-западными и центральными
районами города Берлин (в пределах установленной для фронта раз-
граничительной линии) и совместно с войсками Первого Белорусского
фронта овладели городом Берлин».
Осмысливая теперь события тех дней, я прихожу к выводу, что
в Берлинской операции наиболее ярко проявилась организующая
и направляющая роль Ставки Верховного Главнокомандования
и Генерального штаба.
И. В. Сталин внимательно выслушал соображения командующих
фронтами, учитывая предложения Генштаба, определил замысел
Берлинской операции, после чего поставил ясные оперативные задачи
фронтам. На основе этих указаний командующие разработали планы
операций, которые были рассмотрены и утверждены Ставкой. Верхов-
ный Главнокомандующий с присущей ему твердостью руководил Бер-
линской операцией, внимательно следил за ее развитием, лично
координировал действия 1-го Белорусского и 1-го Украинского фрон-
тов, оказывал необходимую поддержку. Обладая большими знаниями
в области стратегии и военной истории, он реалистически оценивал
внешнеполитическую обстановку, планы и группировки противника,
состояние экономики, возможности техники и вооружения,
морально-политическое состояние войск. Характерной чертой стиля
И. В. Сталина был учет всех особенностей обстановки при планирова-
нии каждой операции.
Огромный размах и высокие темпы наступления фронтов требовали
большого напряжения и слаженной работы Генерального штаба.
Готовя соображения по стратегическому планированию и повсед-
невно осуществляя контроль за выполнением директив Ставки,
467
Генеральный Штаб во всех подробностях знал обстановку на фрон-
тах, активно помогал командующим, быстро решал весь сложнейший
комплекс вопросов, обеспечивающих успех операций.
В период Висло-Одерской и Берлинской операций мне особенно
часто приходилось иметь дело с начальником Генерального Штаба
Алексеем Иннокентьевичем Антоновым. Это был высокообразован-
ный генерал, обладающий большим опытом штабной работы,
скромный и отзывчивый человек, пользовавшийся всеобщим уважени-
ем и авторитетом.
Вместе с А. И. Антоновым Генеральный штаб достойно представ-
ляли начальник оперативного управления генерал-полковник
С. М. Штеменко, его заместители генерал-лейтенант А. А. Грызлов
и генерал-лейтенант Н. А. Ломов, начальник разведуправления гене-
рал-лейтенант И. И. Ильичев и многие другие генералы и офицеры.
Берлинская операция была одной из наиболее эффективных стра-
тегических операций Советской Армии на завершающем этапе
Великой Отечественной войны. Она внесла большой вклад в развитие
стратегии и оперативного искусства.
Итак, 2 мая войска 1-го Белорусского и войска 1-го Украинского
фронтов завершили ликвидацию берлинской группировки противника
и взяли Берлин. Но война еще не кончилась. Войскам 1-го Белорусско-
го фронта предстояло окончательное завершение Берлинской опера-
ции. Надо было очистить от врага всю территорию Германии к востоку
от Эльбы. Войскам 1-го Украинского фронта, как это уже и пре-
дусматривалось ранее, была поставлена новая задача: разгромить
группу армий генерал-фельдмаршала Шернера и освободить Чехосло-
вакию.
Командующему 1-м Белорусским фронтом Г. К. Жукову было при-
казано не позднее 4 мая сменить войска 1-го Украинского фронта
в пределах новой разграничительной линии. Уже 2 мая мы начали
сдавать свои участки соседу и производить перемещения и передви-
жения, связанные с подготовкой предстоящей Пражской операции.
ПРАЖСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Обстановка, предшествовавшая Пражской операции, требует
того, чтобы подробно остановиться на ней. Сложность обста-
новки во многом определила замысел операции, сроки и темпы,
короче говоря, весь ее ход.
После разгрома берлинской стратегической группировки фашист-
ское государство фактически рухнуло. Однако в своем политическом
завещании Гитлер сделал попытку продлить существование фашист-
ского режима, назначив новое правительство Германии во главе
с гросс-адмиралом Деницем. Главнокомандующим сухопутными
силами Германии выдвигался генерал-фельдмаршал Шернер, зани-
мавший в это время пост командующего группой немецко-фашист-
ских армий «Центр». Эти силы находились главным образом
в Чехословакии. Такое назначение имело свои основания: Шернер
в те дни оказался, пожалуй, наиболее реальной военной фигурой,
имевшей власть, а главное, войска. И немало войск.
В распоряжении нового германского «правительства» — я и здесь
и в дальнейшем ставлю это слово в кавычки — для продолжения
войны имелись еще весьма значительные по численности силы. Чтобы
составить общую картину, стоит назвать их.
В Советской Прибалтике находилась группа армий «Курляндия».
На побережье Балтийского моря еще продолжала сражаться группа
войск «Восточная Пруссия». Западнее Берлина сопротивлялась, хотя
и основательно потрепанная, 12-я гитлеровская армия. В Чехослова-
кии была сосредоточена под командованием генерал-фельдмаршала
Шернера группа армий «Центр» (до пятидесяти полнокровных диви-
зий и шесть боевых групп, сформированных из бывших дивизий).
Эта внушительная группировка оказывала сопротивление войскам
1, 2 и 4-го Украинских фронтов. В Западной Чехословакии союзникам
противостояла 7-я немецкая армия (пять дивизий), как раз в эти
дни тоже переданная в подчинение Шернеру. Наконец, в Австрии
и Югославии против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов и Народно-
освободительной армии Югославии дрались еще две группы немецко-
фашистских армий — «Австрия» и «Юг», вместе насчитывавшие
более тридцати дивизий.
Таким образом, Пражская операция отнюдь не носила символи-
ческого характера, как это иногда пытаются изобразить на Западе.
Нам предстояла серьезная борьба с большрй группировкой вооружен-
ных сил Германии, на которую делало ставку «правительство» Деница,
469
рассчитывая, что спасение этой группировки даст возможность еще
на какое-то время продлить существование третьего рейха.
Находясь уже на краю гибели, это «правительство» пыталось
сделать все возможное, чтобы прекратить военные действия на Западе,
но зато продолжить борьбу на восточном фронте. Это был краеуголь-
ный камень политики, достаточно откровенно изложенной самим
Деницем в его выступлении 1 мая по фленсбургскому радио:
«Фюрер назначил меня своим преемником. В тяжелый для судьбы
Германии час с сознанием лежащей на мне ответственности я при-
нимаю на себя обязанности главы правительства. Моей первейшей
задачей является спасение немцев от уничтожения наступающими
большевиками. Только во имя этой цели продолжаются военные
действия. Пока при выполнении этой задачи встречаются препятствия
со стороны англичан и американцев, мы вынуждены защищаться
также от нйх...»
На специальном заседании «правительства» Деница записано
как основное решение: «Необходимо всеми средствами продолжать
борьбу на восточном фронте».
Het сомнения, что Дениц был фанатичным последователем Гитлера
и, не считаясь с реальной обстановкой, продолжал его политику, угро-
жавшую самому существованию немецкого народа. Собственно говоря,
именно это и привело его к власти. Гитлер по-своему был прав, назна-
чив именно такого преемника.
Основной реальной силой, которая могла «всеми средствами про-
должать борьбу на восточном фронте», была, конечно, немецко-фа-
шистская группировка, действовавшая севернее Дуная, на территории
Чехословакии и северных районов Австрии. Кроме группы армий
«Центр» в нее входила часть сил группы войск «Австрия», а также
множество резервных и запасных частей и подразделений, которыми
в ту пору была буквально наводнена Чехословакия. А с запада эту
группировку войск прикрывала 7-я немецкая армия, которая при
определенном стечении обстоятельств тоже могла быть повернута
против нас.
«Правительство» Деница надеялось на скорую капитуляцию перед
нашими западными союзниками, чтобы обратить почти миллионную
группировку войск против Советской Армии. Нам предстояло сорвать
эти планы.
2 мая преемники Гитлера подсчитали, что группировка Шернера
не меньше трех недель сможет удерживать за собой территорию
Чехословакии. Но сам Дениц настаивал на том, чтобы Шернер
начал немедленный отвод войск к юго-западу — там будет легче потом
сдаваться в плен американцам.
Кейтель и Иодль возражали, считая, что, как только группа армий
«Центр» начнет отходить, она будет смята и развалится под ударами
советских войск.
Рассуждение, я бы сказал, не лишенное здравого смысла. Если
бы Шернер в эти дни поспешно сорвал свои войска с обжитых пози-
ций, они, несомненно, были бы смяты нами в ходе преследования
и им едва ли удалось бы улизнуть в американскую зону.
470
Вызванный в резиденцию Деница начальник штаба Шернера гене-
рал Нацмер доложил мнение своего командующего о нецелесообраз-
ности отхода войск с хорошо укрепленных позиций, опиравшихся
на Судетские и Рудные горы и в значительной мере на старые чехосло-
вацкие укрепления, построенные еще перед войной.
Точки зрения, как видим, были разные. Причем обсуждался даже
вопрос о переезде «правительства» в Прагу под прикрытие группировки
Шернера.
До сих пор сожалею, что Дениц не дал на это согласия. Согласись
он тогда — и войска нашего фронта, несомненно, захватили бы его
«правительство» вместе с основной массой войск Шернера.
Такова была военно-политическая обстановка в стане противника
накануне Пражской операции.
Что касается наших союзников, то именно в это время Черчилль
дал фельдмаршалу Монтгомери свое печально-знаменитое и теперь
уже широко известное указание «тщательно собирать германское
оружие и складывать так, чтобы его легче можно было снова раздать
германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать,
если бы советское наступление продолжалось».
Говоря о своих настроениях тогда, весной 1945 года, Монтгомери
писал впоследствии в мемуарах, что если бы верховное руководство
военными операциями осуществлялось политическими лидерами
Запада должным образом, то «мы могли бы захватить все эти три
центра раньше русских». Под тремя центрами подразумевались
Берлин, Вена и Прага.
Но к моменту получения 1-м Украинским фронтом директивы
Ставки приступить к проведению Пражской операции Берлин был
уже нами взят, и Вена тоже была взята нами. Из трех названных
Монтгомери городов оставалась только Прага. И ряд документов того
времени позволяет считать, что наши союзники с большой неохотой
расстались с надеждами захватить этот «третий центр» раньше
русских.
Если 30 апреля верховный главнокомандующий экспедиционными
силами союзников в Западной Европе Эйзенхауэр в своем письме
предлагал нам установить демаркационную линию, с которой мы были
в принципе согласны и которая потом действительно была установ-
лена, то 4 мая, несмотря на уже достигнутую договоренность, Эйзен-
хауэр в своем новом письме к начальнику нашего Генерального штаба
Антонову писал уже совсем другое: «Будем готовы продвинуться в Че-
хословакии, если это потребует обстановка, до линии рек Влтава и
Эльба, чтобы очистить западные берега этих рек». Это дополнение
фактически включало в зону действия амёриканских войск и саму
Прагу.
Письмо, видимо, отражало то давление, которое со все большей
силой оказывали на Эйзенхауэра и Черчилль, и Пришедший к власти
на смену Рузвельту Трумэн.
Начальник нашего Генштаба генерал Антонов от имени советского
Верховного Главнокомандования направил на следующий же день,
то есть 5 мая, генералу Эйзенхауэру ответ, в котором просил его во
471
избежание возможного перемешивания войск не продвигать союзные
войска в Чехословакии к востоку от первоначально намеченной линии.
После обмена этими письмами американские войска приостановили
наступление в глубь Чехословакии на той линии, которая была огово-
рена с самого начала.
Эта дипломатическая переписка происходила тогда, когда у нас
в штабе фронта и в армиях, по существу, завершалась подготовка
к Пражской операции и войска уже занимали исходное положение.
В эти же дни я встретился с командующим американскими вой-
сками в Европе генералом Бредли. Мне бы хотелось рассказать об
этом, тем более что генерал Бредли тоже писал о наших встречах
в своих «Записках солдата». Я не вижу необходимости вступать
с ним в полемику по поводу трактовки тех или иных фактов в его
«Записках». Мне кажется, полезно дать читателю мое представление
о наших взаимных визитах.
Впервые я познакомился с командующим 12-й армейской амери-
канской группой войск генералом Омаром Бредли через неделю после
встречи наших войск с американскими на Эльбе. Это произошло
неподалеку от Торгау, приблизительно в сорока километрах северо-
восточнее его, на моем командном пункте.
Бредли прибыл со свитой генералов и офицеров и огромным коли-
чеством корреспондентов и фоторепортеров, я бы даже сказал, с чрез-
мерным. С нашей стороны кроме меня присутствовали члены Военного
совета фронта, командующий 5-й гвардейской армией А. С. Жадов
и командир 34-го гвардейского стрелкового корпуса Г. В. Бакланов.
Именно их войска впервые встретились на Эльбе с американцами.
Находились также представители наших газет, кинооператоры и фото-
корреспонденты, но куда в более скромном числе, чем у американцев.
Разные бывали времена в советско-американских отношениях,
да и сейчас эти отношения не по нашей вине оставляют желать много
лучшего. Соблюдая историческую точность, скажу, что в тот день,
5 мая 1945 года, встреча двух командующих — американского и со-
ветского — происходила в атмосфере прямодушия и откровенности.
Мы с Бредли были не дипломатами, а солдатами, и это наложило
отпечаток на обе встречи — одновременно и официальные, и друже-
ственные.
Мы рассмотрели с генералом его карту. На ней было нанесено
положение американских войск на этот день — 5 мая. Бредли коротко
пояснил, где и какие его части вышли на условленную линию сопри-
косновения с нами. Затем спросил меня, как мы намерены брать
Прагу и не следует ли американцам помочь нам в этом деле.
Вопрос не был для меня неожиданным. Хотя наступление совет-
ских войск против группы Шернера еще не началось, у американцев
все же не могло оставаться никаких сомнений относительно того, что
это наступление начнется в самом ближайшем будущем.
Я сказал Бредли, что необходимости в такой помощи нет и что
любое продвижение американских войск дальше к востоку от ранее
472
обусловленной демаркационной линии может внести только путаницу,
вызвать перемешивание войск, а это нежелательно, и просил этого
не делать.
Бредли согласился со мной и сказал, что подчиненные ему войска
будут и впредь соблюдать установленную линию соприкосновения.
На вопрос Бредли: как мы намерены брать Прагу — я ответил
в общих чертах, заметив, что нацеленные на Чехословакию советские
войска в состоянии справиться с этой задачей и безусловно справятся
с ней. В подробности предстоящих действий я не вдавался. Я не считал
возможным сообщать о своих оперативных планах, хотя и верил,
что именно войска 1-го Украинского фронта сыграют решающую роль
в освобождении Праги. Но говорить раньше времени — не в моих
правилах.
Во время обеда в своем первом, официальном тосте я говорил
о тех испытаниях и трудностях, через которые прошла Советская
Армия на пути к Победе. Я говорил о том, какую важную роль сыграл
президент Рузвельт в создании и во всех дальнейших действиях анти-
гитлеровской коалиции. Кончина Рузвельта была так еще свежа
в памяти, а я принадлежал к числу людей, искренне и глубоко пере-
живавших эту потерю. Поэтому, выражая официально соболезнование
по поводу безвременной кончины американского президента, я вло-
жил в свою речь личные чувства и высказал надежду, что новый
президент продолжит дело, за которое боролся Рузвельт.
К сожалению, эта надежда не оправдалась, и преемник Рузвельта
очень скоро внес свой первый вклад в обострение отношений между
Советским Союзом и Америкой.
Говоря о нашей совместной борьбе против фашистских захватчи-
ков, я отметил и оценил бесспорные заслуги офицеров и солдат 12-й
американской группы войск.
Генерал Бредли в своем ответном тосте отметил мужество совет-
ских солдат, храбрость войск 1-го Украинского фронта, примеру
которых, по его словам, следовали американские солдаты, офицеры
и генералы. Остановившись на заслугах Рузвельта, он выразил сожа-
ление, что президенту не удалось дожить до счастливых дней победы,
и предложил тост за нашу встречу.
После первых, официальных тостов за столом возникла дружеская
беседа, прерываемая уже, как говорится, локальными тостами в честь
представителей наших и американских штабов, командующих армия-
ми, представителей различных родов войск. Тосты были теплыми
и искренними. Они свидетельствовали о том, что мы взаимно и по-
настоящему уважаем друг друга и ценим нашу боевую дружбу, воз-
никшую и окрепшую в борьбе с общим врагом. Кончился обед, и я пред-
ложил Бредли и его спутникам послушать концерт ансамбля песни
и пляски 1-го Украинского фронта. Надо сказать, что этот ансамбль,
созданный в сорок третьем году в Киеве под руководством Лидии
Чернышевой, пользовался на фронте большой популярностью. Там
были по-настоящему отличные музыканты, певцы и танцоры.
Когда ансамбль исполнял гимн Соединенных Штатов, находив-
шиеся в зале американцы подпевали, а после горячо аплодировали
473
нашим музыкантам. Аплодировали они и тогда, когда ансамбль испол-
нил Гимн Советского Союза.
Артисты ансамбля были в тот день в особом настроении. Кроме
наших песен они спели американскую шуточную песенку «Кабачок»,
английскую «Типерери». Все это было восторженно встречено гостями.
Ну а потом им показали украинский гопак и русский Перепляс —
коронные номера наших танцоров. И в обычной обстановке эти номера
производят яркое впечатление, а тогда оно было еще усилено празд-
ничным, радостным настроением, охватившим и нас, и наших гостей.
Генерал Бредли, сидя рядом со мной, заинтересованно расспраши-
вал, что это за ансамбль, откуда здесь, на фронте, эти артисты. Я сказал
ему, что ансамбль состоит из наших солдат, прошедших вместе с вой-
сками фронта большой боевой путь. Однако, как мне показалось,
он отнесся к моему ответу без особого доверия. И зря, потому что
большинство участников ансамбля начали войну солдатами, да и потом,
когда уже был сформирован ансамбль, они много раз выступали
в войсках первого эшелона, порой в условиях далеко не безопасных.
Бредли поблагодарил за концерт и после окончания объявил
о решении правительства Соединенных Штатов наградить меня,
как командующего 1-м Украинским фронтом, высшим американским
орденом. Он тут же вручил мне этот орден и, как водится в таких
случаях, поздравил и обнял.
Участники этой встречи, мои товарищи по фронту, с искренним
одобрением отнеслись к награждению; они справедливо увидели
в нем высокую оценку, данную нашими союзниками боевым делам
войск 1-го Украинского фронта.
По окончании церемонии вручения награды мы вышли вместе
с Бредли из особняка на вольный воздух, и там, в присутствии, надо
сказать, достаточно широкой аудитории, собравшейся в связи
с приездом американских гостей, я вручил генералу Бредли от имени
воинов 1-го Украинского фронта Красное знамя как символ нашей
боевой дружбы.
Я знал, что Бредли собирается подарить мне на память «виллис»,
доставленный из его ставки прямо на самолете. Со своей стороны
я тоже приготовил ему личный подарок: строевого коня, который
следовал за мной всюду с лета 1943 года, когда я вступил в командо-
вание Степным фронтом. Это был красивый, хорошо выезженный
донской жеребец. Я и подарил его со всей экипировкой генералу
Бредли.
Мне показалось, что генерал был искренне рад этому подарку.
Приняв коня, он в свою очередь подарил мне легковую машину «вил-
лис» с надписью: «Командующему Первой Украинской группы армий
от солдат американских войск 12-й группы армий» — и вместе с «вил-
лисом» вручил мне американское знамя и американский автомат.
А через несколько дней мне пришлось выехать с ответным визитом
в ставку Бредли...
До Торгау мы ехали на своих машинах. Там нас встретили старший
офицер штаба и переводчик, которые сопровождали до Лейпцига.
В Лейпциге меня ожидал Бредли, предложивший до своей ставки,
474
которая была размещена довольно далеко, в Висбадене, лететь на его
личном самолете.
Мы сели в его СИ-47. Всю дорогу нас сопровождали две эскадрильи
истребителей. Они беспрерывно совершали в воздухе всевозможные
эволюции, перестраивались, показывая высший класс группового
полета, а когда наш самолет сел неподалеку от Касселя, истребители
эффектно ушли на разных высотах, вплоть до самых низких. Не скрою,
мне показалось тогда, что при помощи этого эскорта истребителей
нам не только оказали почет, но и постарались продемонстрировать
свое мастерство самолетовождения.
От аэродрома в районе Касселя нас тоже сопровождал эскорт, но
уже сухопутный: впереди несколько боевых бронемашин, за ними —
машина с мощными сигналами, затем машина, в которой ехали я,
Бредли и переводчик, позади опять бронетранспортеры, и замыкали
колонну три танка. На пути нашего следования были построены с ин-
тервалами войска — представители всех родов войск, за исключением,
кажется, только моряков.
У здания, к которому мы подъехали, собралось множество офице-
ров штаба и еще более многочисленная толпа корреспондентов.
В парадном зале Бредли предложил нам коктейль, приготовленный,
как он нам сказал, по его рецепту. Из огромного медного котла кок-
тейль разливали черпаком в солдатские кружки. Мне сказали, что
это традиция. Ну что ж, традиция так традиция.
После коктейля Бредли повез меня в свою штаб-квартиру на дру-
гой конец города. Здесь перед зданием был выстроен почетный караул,
опять-таки представляющий все рода войск. Мы вместе обошли строй;
я поздоровался и попросил генерала, чтобы он подал войскам коман-
ду «Смирно». Когда это было сделано, я по поручению Советского
правительства вручил генералу Бредли орден Суворова первой степени.
Бредли — человек сдержанный, но мне показалось, что в эти минуты
лицо его были взволнованным. Мы дружески обнялись, и я поздра-
вил его.
Затем перешли в зал, где были накрыты столы. И как водится,
опять началось с тостов. Первый тост произнес хозяин, второй —
я: за нашу встречу, за Бредли, за сидящих за столом его боевых сорат-
ников и друзей.
Во время обеда почти не касались военных тем. Единственной
военной темой был разговор о Суворове. Бредли, получив орден Суво-
рова, интересовался этой исторической личностью. Как выяснилось,
он до этого ничего не знал о Суворове, и мне пришлось здесь же,
за столом, рассказать об основных кампаниях русского полководца,
в том числе об итальянской кампании и Швейцарском походе.
Заканчивая свой рассказ о Суворове, я сказал Бредли, что Суво-
ров — самый крупный полководческий талант в истории русской
армии и орден его имени — это орден прежде всего полководческий,
наиболее высокая награда, установленная у нас для военачальников,
командующих крупными соединениями, и что маршал Сталин (так
оно в действительности и было) поручил мне лично вручить этот
орден ему, генералу Бредли.
475
В конце обеда два скрипача в американской солдатской форме,
один постарше, другой помоложе, исполнили дуэтом несколько пре-
восходных пьес. Скажу сразу, что высочайшему классу скрипичной
игры, которую мне довелось слышать в тот день в ставке у Бредли,
удивляться не приходится: этими двумя солдатами были знаменитый
скрипач Яша Хейфиц и его сын.
В перерывах между номерами Бредли несколько иронически
поглядывал на меня. Видимо, мои предположения были справедливы:
он так и не поверил мне при первой встрече, что наш ансамбль песни
и пляски состоял из солдат 1-го Украинского фронта. Считая данный
ему концерт маленьким подвохом, он, в свою очередь, решил при-
бегнуть к приятельской мистификации, представив Яшу Хейфица
с сыном как американских военнослужащих.
С американской стороны на обеде присутствовали генералы —
командующие армиями, командиры корпусов и дивизий. Хозяин
неоднократно выражал сожаление по поводу того, что среди собрав-
шихся нет генерала Паттона, и отзывался о его армии как о лучшей
из американских армий, а о нем самом как о наиболее выдающемся
американском генерале, человеке, способном к смелому маневру
и решительному использованию танковых войск.
Один или два раза по инициативе Бредли разговор коснулся гене-
рала Эйзенхауэра. Бредли говорил о нем с уважением, но больше ценил
его как дипломата, чем полководца. Из слов Бредли можно было
также заключить, что у Эйзенхауэра очень много времени и сил зани-
мало согласование действий между союзными командованиями и союз-
ными правительствами. Поэтому почти вся тяжесть практического
руководства американскими войсками, действовавшими в Европе,
ложилась на плечи Бредли, который не во всем и не всегда был
согласен с Эйзенхауэром.
Мы вели беседу через переводчиков, и, может быть, какие-то
оттенки сказанного не были уловлены мною с достаточной точно-
стью, но общее впечатление от разговора у меня сложилось именно
такое.
Сам Бредли, как человек и как военный, произвел на меня во время
этих свиданий благоприятное впечатление. Уже немолодой — тогда,
в мае сорок пятого, ему было около шестидесяти,— он был крепок,
спокоен и выдержан; интересно и в основном верно анализировал ход
событий, понимал значение, которое приобрели в ходе войны мощный
артиллерийский огонь, танки и авиация, хорошо разбирался в харак-
тере современного боя, правильно представлял себе решающее и вто-
ростепенное в нем. Со знанием дела судил о наших танках, их воору-
жении, броне, двигателях и тому подобном.
В общем, я чувствовал и видел: рядом со мной сидит человек,
достаточно ориентированный в вопросах использования всех родов
войск, что, на мой взгляд было первым признаком высокой квалифи-
кации командующего.
У меня сложилось впечатление: это воин в полном смысле слова,
военачальник, достойно представлявший действовавшие в Европе
американские войска.
476
Импонировало и то, что в беседах со мной он не раз тепло отзывал-
ся о советском народе, армии, с удовлетворением и, как мне казалось,
искренне высоко оценил наши последние операции, а также понимал
все трудности борьбы, которую Советская Армия вела с гитлеровцами.
В одном из разговоров Бредли мне так прямо и сказал, что наша
армия вынесла основную тяжесть войны, то есть заявил именно то,
что впоследствии многие другие генералы на Западе, бывшие некогда
нашими союзниками, стали упорно замалчивать или даже опровергать.
В оценке противника мы тоже с ним сошлись. Он считал немецкую
армию сильной и закаленной, способной драться упорно, с большим
умением и стойкостью.
Наша встреча проходила и закончилась в непринужденной дру-
жеской обстановке. Между нами тогда были действительно хорошие
отношения. Я уезжал от Бредли в самом добром расположении духа,
и только уже по дороге мое настроение несколько омрачила одна
небольшая деталь.
Когда мы усаживались за обеденный стол, я увидел перед собой
микрофон. Я не видел никакой надобности в том, чтобы застольные
тосты транслировались в эфир, и попросил убрать от меня микрофон.
Бредли тут же распорядился на этот счет. Но когда я, возвращаясь
к себе на командный пункт, включил радиоприемник, то услышал
в эфире свой голос. Тост, который я произносил на обеде у Бредли,
был все-таки записан на магнитофон и теперь передавался в эфир.
Я, правда, не придал этому сколько-нибудь существенного значения.
Но, не скрою, поскольку мы договорились заранее, нарушение слова,
даже в столь несущественном деле, оставило у меня все же неприят-
ный осадок. Хотя, впрочем, допускаю, что это было сделано без
ведома Бредли и его самого в данном случае надули корреспон-
денты.
Обе встречи с Бредли были для меня тогда, разумеется, интерес-
ными событиями. Но тем не менее я все время ни на минуту не рас-
ставался с мыслями о предстоящей Пражской операции. Обстановка
становилась все сложнее и требовала от нас ускорения темпов подго-
товки.
...В первых числах мая в Чехии вспыхнуло восстание. С особенной
силой оно разгорелось в Праге. Фашистский наместник Франк, стре-
мясь выиграть время, начал переговоры с восставшими. А в это же
самое время Шернер отдал своим войскам приказ: «Восстание в Праге
должно быть подавлено всеми средствами». К Праге с трех сторон
двинулись немецкие войска. Восставшим пражанам предстояла тя-
желая борьба. Прага нуждалась в решительной помощи, и оказать
эту помощь должны были прежде всего мы.
Войска 1, 2 и 4-го Украинских фронтов занимали выгодное, охва-
тывающее, положение по отношению к группе армий Шернера. Удары
по ее флангам — с юго-востока 2-м Украинским фронтом и с северо-
запада нашим — грозили ей окружением восточнее Праги и наглухо
закрывали пути отхода на запад.
Но чтобы такая заманчивая возможность стала для нас реаль-
ностью, нашим войскам предстояло преодолеть крупные горные
477
массивы и глубокие, заблаговременно подготовленные оборонитель-
ные полосы немцев. Перед 1-м Украинским фронтом глубина глав-
ной полосы неприятельской обороны местами достигала 18 кило-
метров.
Наиболее мощные оборонительные сооружения гитлеровцы соз-
дали восточнее Эльбы, в районе Гёрлица, где мы вели долгие и тяжелые
бои с дрезденско-гёрлицкой группировкой. Значительно слабее выг-
лядела у противника оборона северо-западнее Дрездена, где еще
во время предыдущих боев фронт не приобрел стабильного положения.
Самым слабым участком вражеской обороны был участок западнее
Эльбы. Именно на этом направлении я и сосредоточил главные силы
для наступления на Прагу.
Правда, и тут, в глубине обороны противника, была полоса
бетонированных укреплений, проходивших вдоль старой германо-
чехословацкой границы. Если бы мы задержались, застряли здесь,
эти укрепления в сочетании с горным рельефом местности оказались
бы серьезным препятствием. Ведь тут простиралась цепь Рудных гор
протяжением в полтораста километров и около пятидесяти ки-
лометров в ширину.
Правда, Рудные горы с севера на юг, то есть в направлении нашего
удара, прорезали около двух десятков шоссейных дорог. А это при
соответствующей подготовке и темпах наступления сулило нам непло-
хую перспективу даже в условиях горной войны.
Меня, как командующего фронтом, в эти дни беспокоило не столько
сопротивление мощной группировки противника и даже не прочность
его укреплений, сколько сочетание всего этого с горным рельефом
местности. Ведь операция была рассчитана на быстроту. Именно
высокий темп наступления лежал в основе наших расчетов, и надо
было всерьез подумать о том, как бы не застрять в горах.
У меня все время из головы не выходила Дуклинская операция
1944 года. Тогда мы тоже пробивались прямо через горы. Продиктован-
ная политическими соображениями, предпринятая во имя поддержки
национального антифашистского вооруженного восстания словацкого
народа, эта операция обошлась нам очень дорого, хотя и многому
научила. Помня ее нелегкий опыт, я в последующем делал все, чтобы
при малейшей возможности не забираться в горы, а прикрываться
ими. Я пришел к твердому убеждению, что борьба в горах может
быть вызвана только самой жестокой, железной необходимостью,
когда иного пути — обхода или маневра — нет.
Но именно такое положение и создалось перед началом Праж-
ской операции. Чтобы как можно скорее разгромить засевшую в Чехо-
словакии почти миллионную группировку Шернера, взять Прагу,
спасти город от разрушений, а жителей Праги, да и не только Праги,
от гибели, не оставалось ничего другого, как прорываться прямо через
Рудные горы. Иного пути не было, потому что на подступах к Чехо-
словакии с севера всюду, куда ни сунься, куда ни кинься, горы. Значит,
надо их преодолеть. Но преодолеть так, чтобы нигде не застрять,
чтобы как можно скорее их проскочить, обеспечив свободу маневра
для танковых и механизированных войск.
478
1 УКРАИНСКИЙ ФРОНТ
2АВП 28 А
1 тк	7гв.мк
52
6А
31A
БРЕСЛАУ
=/0^ Дюббе н
еруо л2бяя
МюгелЪГ®^
ЛЕЙПЦИГ
альденбе
ЦЕНТР
18 А
Турч.Св.Мартин
тн ,,Фелъдхер'ншщ&.
1 Ческе Будеевице
•'О.	JO •
@Пльзень
Дечин
уТеплице-Шанов
40 А
.©Оломоуц ^аи
1евенбер
8 ан
24 тн
НоьБиджов ..----—==го
Миттельвильде
Лаба
Щтригау
25лпн Згв,А
кЪГильза*'
*ДРЁЗД£
21А
ХЕМНИЦ((©д0а
17 А
£ Яромерж
Рождяловице
оОппельн
Нейссе
59 А
°Леобшютц
4 УКРАИНСКИЙ
Гтрава
ге.А

Босковицё0
_	72 ак
Гулин
2 УКРАИНСКИЙ ФРОНТ
479
Общий замысел Пражской операции
Итак, в предстоящей операции надо было предусмотреть все, чтобы
не дать немцам возможности задержать наше наступление на пере-
валах. Мы не собирались брать их силами одной пехоты. Мы считали,
что наши передовые отряды должны с самого начала обладать внуши-
тельной пробойной силой и состоять из всех родов войск, располагать
всеми необходимыми инженерными средствами разграждения, под-
рыва, уничтожения оборонительных сооружений, которые могли
оказаться на нашем пути в Рудных горах.
Такие отряды были созданы на всех направлениях, ведших в Чехо-
словакию через Рудные горы. Действие каждого из них обеспечи-
валось достаточным количеством авиации, которая должна была
поддержать пробивающиеся части, а вслед за этим и дальнейшее
движение вырвавшихся на простор танков.
Из района Берлина значительной части войск, входивших в нашу
ударную группировку, предстояло проделать марш в 150—200 кило-
метров, чтобы достичь исходных позиций. Времени было в обрез,
и все-таки мы стремились проводить марши, в особенности крупных
танковых соединений, по возможности скрытно. Ведь, узнав о сосре-
доточении их, Шернер мог в любой момент пойти на риск: сорваться
с насиженных позиций и двинуться на запад, навстречу американцам.
Мы вовсе не стремились подталкивать его к такому решению.
При планировании операции Ставка отводила главную роль 1-му
Украинскому фронту. Это было связано не только с его нависающим
по отношению к вражеской группировке положением, но и с наличием
у него достаточно мощных соединений. Мы имели возможность
использовать для удара освободившиеся у нас на берлинском направ-
лении две танковые армии и несколько танковых механизированных
корпусов.
Исходя из общей обстановки и директивы Ставки, мы создали
на правом фланге северо-западнее Дрездена ударную группировку
из трех общевойсковых армий Пухова, Гордова и Жадова, двух тан-
ковых армий Рыбалко и Лелюшенко, двух танковых корпусов
Полубоярова и Фоминых и пяти артиллерийских дивизий. Этой груп-
пировке предстояло действовать в направлении главного удара Теп-
лице-Шанов — Прага, несколько охватывая Прагу с запада и северо-
запада.
Вспомогательный удар предпринимался из района Гёрлица. Его
должна была осуществить вторая ударная группировка, включавшая
армии Лучинского и Коротеева, один мехкорпус, одну артиллерий-
скую дивизию прорыва. Общее направление этого удара Циттау —
Млада-Болеслав — Прага.
Начиная Пражскую операцию, предстояло решить попутно и еще
одну немаловажную задачу: разделаться с войсками противника,
оборонявшими Дрезден. Овладение Дрезденом возлагалось на 5-ю
гвардейскую армию Жадова, усиленную 4-м гвардейским танковым
корпусом Полубоярова и взаимодействовавшую со 2-й армией Войска
Польского и ее танковым корпусом. Остальным же войскам главной
ударной группировки предстояло сразу же двигаться на Прагу, не
ввязываясь в борьбу за Дрезден.
480
Было решено также, что на главном направлении в наступление
перейдут одновременно и общевойсковые, и танковые армии. Этим
сразу обеспечивались максимальная мощь удара, стремительное
сокрушение обороны противника и дальнейшее движение вперед
без обычных затрат времени, необходимых на ввод танков в прорыв.
Я считаю это важной особенностью в Пражской операции; опе-
рация была продиктована и обстановкой, и опытом войны. Причем
опытом последних, наиболее стремительных операций, где широко
использовались танковые армии.
Но чтобы правильно использовать этот опыт, нельзя было забывать
и другие слагаемые победы. Требовалось создать не только мощную
танковую, но и мощную артиллерийскую группировку, обеспечить
массированную поддержку авиации и при прорыве, и при дальнейшем
движении наземных войск.
Все это было подготовлено, и мы были вправе рассчитывать
на успех.
Особо ответственная задача была поставлена перед 13-й армией
Пухова. Прорвав вражескую оборону, она должна была в дальней-
шем развивать наступление, обходя Прагу с запада, а Пльзень с восто-
ка, обеспечивая этим маневром всю остальную ударную группировку
фронта на ее правом фланге. Нетрудно было предположить, что,
когда развернется операция, гитлеровцы приложат все усилия, чтобы
прорваться на запад, к нашей демаркационной линии с союзниками.
Именно здесь они и напоролись бы на армию Пухова.
Еще глубже, перехватывая пути возможного отхода немцев, дол-
жен был продвинуться приданный Пухову 25-й танковый корпус
генерала Фоминых. Кстати сказать, с блеском выполнив поставлен-
ную перед ним задачу, он в последний момент успел перехватить
уже почти добравшуюся до американцев власовскую дивизию и самого
Власова. Но об этом дальше.
Выполнили танкисты и вторую стоявшую перед ними задачу: взяли
целым и невредимым в городе Мосты построенный немцами крупней-
ший завод синтетического горючего, на продукции которого последнее
время держалась авиация врага.
3-я гвардейская армия Гордова наносила удар на Прагу прямо
с севера и, взаимодействуя с 3-й гвардейской танковой армией Рыбал-
ко, должна была овладеть городом с северо-востока и востока, 4-й
гвардейской танковой армии Лелюшенко предстояло ворваться
в Прагу с запада и юго-запада.
Овладение Прагой планировалось в самые сжатые сроки. Высокие
темпы наступления требовались от всех армий. Но изюминка плана
заключалась в другом: сначала общевойсковые и танковые армии
совместными усилиями осуществляют прорыв обороны противника,
в дальнейшем же все наши подвижные танковые и механизированные
соединения смело вырываются вперед на максимально высоких ско-
ростях, какие только допускают обстановка и состояние дорог, дви-
жутся к Праге, не оглядываясь и не заботясь о том, что происходит
у них за спиной. Их задача сводится к одному: с ходу овладеть Прагой.
А уже потом, когда они завяжут бои и отрежут врагу пути отхода
481
для соединения с основными силами группировки Шернера, на помощь
им подоспеют и общевойсковые армии.
И хотя, надо отдать должное, все армии наступали на Прагу вы-
сокими темпами, но то, что туда ринулось десять танковых
корпусов —1600 танков —1-го Украинского фронта, было решающим
фактором.
Тысяча сто танков и самоходок, введенные в бой на главном нап-
равлении, а также весь автотранспорт танковых войск имели более
чем полуторную заправку дизельным топливом и бензином. Они
были обеспечены горючим на всю операцию до конца, вплоть до Праги.
И ни одна боевая машина из-за нехватки горючего не встала в пути.
Исключительную мобильность проявили в этой операции артилле-
ристы. Чтобы обеспечить задуманный план, нам пришлось за небывало
короткий срок (с 4 по 6 мая) перебросить, в основном с берлинского
направления, и сосредоточить на участке прорыва главной ударной
группировки не только упоминавшиеся выше пять артиллерийских
дивизий, но и еще около двадцати артиллерийских бригад, примерно
столько же отдельных артиллерийских и минометных полков, большое
количество зенитной артиллерии. Всего за эти дни мы сосредоточили
на главном направлении удара 5680 орудий и минометов. Плотность
огня на участке прорыва 5-й гвардейской армии Жадова достигала
двухсот и более стволов на километр.
2-я воздушная армия под командованием генерала С. А. Кра-
совского выделила для действий на основном направлении 1900 и на
вспомогательном —355 самолетов. Кроме прикрытия войск, обеспе-
чения переправы через Эльбу и массированных ударов по живой
силе и технике врага перед авиацией была поставлена задача: не дать
возможности противнику маневрировать по железным дорогам, прак-
тически выключить все крупнейшие железнодорожные узлы вокруг
Праги.
Я говорю сейчас о главном направлении удара. Но и на вспомога-
тельном, у Лучинского и Коротеева, были сосредоточены немалые
силы, в том числе около 3700 орудий и минометов, около 300 танков
и две артиллерийские дивизии прорыва. Вместе с ними наступал
танковый корпус 2-й армии Войска Польского.
Недостаток времени не позволял нам готовиться к наступлению
с обычной методичностью. Приходилось одновременно перебрасывать
войска, сосредоточивать их, тут же создавать группировку, полагая,
что, если какие-то части и не успеют подойти в назначенное место
к назначенному сроку, наступление все равно начнется и им
придется наверстывать упущенное время на ходу. По существу, и пере-
броска войск, и их сосредоточение, и переход в наступление — все
слилось в Пражской операции в единый неразрывный процесс. И в этом
была одна из основных особенностей этой операции.
4 мая в штаб фронта были вызваны на совещание командующие
армиями. При обсуждении здесь всех аспектов предстоящей опера-
ции фактор времени выдвигался на первое место. Было подчеркнуто,
что нам предстоит не просто преодолеть Рудные горы и Судеты,
а в буквальном смысле слова чуть ли не перелететь через них.
482
Одной из предпосылок успеха являлось состояние войск против-
ника. И об этом тоже говорилось на совещании.
Я никогда не был склонен недооценивать возможности сопро-
тивления немцев. Но в данном случае, требуя от командующих армия-
ми стремительных и безостановочных действий, счел необходимым
подчеркнуть, что хотя нам и противостоит группировка, мощная
по численности и серьезная по вооружению, однако после падения
Берлина моральное ее состояние, как и всей немецкой армии в целом,
подавленное, она надломлена и ее остается только доломать. Судя
по многим признакам, немецкие штабы уже не в состоянии оценивать
и охватывать взглядом все происходящее с той точностью, с которой
они обычно это делали. Поэтому мы должны идти не только на смелые,
но и на дерзкие решения, показывая высший класс оперативного
и тактического искусства, считая и экономя каждую минуту.
От танковых войск требовалось, отрываясь от пехоты и не ввязы-
ваясь в бои за города, обходить опорные пункты и смело рваться
вперед и вперед. Общевойсковым армиям — в максимальной мере
использовать весь наличный автотранспорт, не делая ни одного шага
пешком там, где можно воспользоваться машинами. От командиров
и штабов, вплоть до штабов дивизий и полков, требовалось: осущест-
влять руководство боем не на длинных, а на самых коротких дистан-
циях, и в то же время с самым широким использованием управления
по радио; командирам находиться непосредственно в боевых порядках,
чтобы все было в их руках и в их зоне видимости.
Специальное указание не допускало разрушения городов, заводов,
населенных пунктов. Следовало помнить, что мы вступаем на тер-
риторию дружественной союзной страны.
Требуя от войск по возможности не ввязываться в бой за населен-
ные пункты там, где только это возможно, мы не только обеспечивали
стремительность продвижения войск, но и желали избежать жертв
среди мирного населения.
Не хотели мы излишнего кровопролития и среди немецких солдат.
Было приказано всюду, где это возможно, выходить на фланги и тылы
немецко-фашистских частей и соединений, стремительно окружать
их, расчленять и предъявлять ультиматумы о сдаче в плен. В этом
смысле предоставлялась полная свобода инициативы и командующим
армиями, и командирам соединений.
Под лозунгом «Вперед, на Прагу! Спасти ее. Не допустить, чтобы
она была разрушена фашистскими варварами!» велась вся партийно-
политическая работа в частях. И надо сказать, что, несмотря на уста-
лость войск после Берлинской операции, лозунг был всюду подхвачен.
Об этом говорилось и на том двухчасовом совещании с коман-
дующими армиями, о котором я довольно подробно рассказал. Полу-
чилось, что оно было последним в ходе войны. Последний раз перед
последней операцией собрались в штабе фронта все командармы,
которым предстояло ее осуществить. Должно быть, потому оно и
запомнилось мне...
Прежде чем перейти к описанию самой операции, начавшейся
не 7 мая, как это планировалось, а на сутки раньше — 6 мая, мне
483
хочется хотя бы в нескольких словах сказать о некоторых своих
соратниках, вместе с которыми мне предстояло осуществлять эту опе-
рацию войны и о которых я по ходу предыдущего повествования
все еще не сказал.
Первым среди них я хотел бы назвать командующего 13-й армией
генерал-полковника Николая Павловича Пухова. Я уже много писал
о действиях его армии и в Висло-Одерской, и в Берлинской операциях,
да и в Пражской операции его армия оказалась на высоте и превосход-
но выполнила поставленную перед ней сложнейшую задачу.
Николай Павлович Пухов, безвременно ушедший от нас, был чело-
веком с большим боевым и служебным опытом. До войны он препода-
вал в Академии имени М. В. Фрунзе, командовал дивизией и корпусом
и уже в первые месяцы войны был выдвинут на должность командую-
щего 13-й армией, прошел вместе с нею весь путь от Подмосковья
до Берлина и Праги. Он участвовал в сражении на Курской дуге,
приняв там на себя основной удар немцев по северному фасу нашей
обороны. Его армия одной из первых форсировала Днепр и потом
прошла с боями всю Украину и Польшу. Одной из первых она вышла
на Вислу, форсировала ее вместе с танковыми войсками и захватила
сандомирский плацдарм.
При форсировании Вислы Пухов в очень сложной обстановке
проявил большое мастерство, находчивость, смелость и настойчивость.
Противник делал буквально все, чтобы спихнуть нас с плацдарма.
В первый период боев за плацдарм эти жесточайшие контратаки
пришлись главным образом на долю армии Пухова.
В этой тяжелой борьбе с самой лучшей стороны показал себя
и начальник штаба 13-й армии, талантливый штабист генерал Г. К. Ма-
ландин. Большую роль в организации партийно-политической работы
сыграл и член Военного совета армии генерал М. А. Козлов.
На протяжении всего довольно длительного периода, когда я мог
лично наблюдать работу Военного совета 13-й армии, она представ-
лялась мне образцом, достойным подражания. В ней чувствовалась
слаженность, четкая организация, дух истинного товарищества.
Военный совет 13-й армии являл собою пример того, как в условиях
полного и безоговорочного единоначалия каждый в этом руководя-
щем коллективе находил свое место и с наибольшей пользой отдавал
делу все свои силы.
Иногда в первое время работы с Пуховым мне казалось, что Нико-
лай Павлович несколько мягковат, недостаточно тверд. Узнав его
ближе, я убедился, что этот внешне мягкий, спокойный человек спосо-
бен проявить решимость в сложной обстановке и твердой рукой под-
держать в армии порядок.
Николай Павлович умел опираться на ближайших своих помощ-
ников, доверял им, высоко и по достоинству ценил своего начальника
штаба.
С несколько неожиданной стороны раскрылся передо мною Ни-
колай Павлович в дни взятия Берлина. Как раз у Пухова мне и
484
довелось отметить 1 Мая; по существу, Берлин был уже взят. Прямо на
командном пункте на скорую руку был организован праздничный обед,
и тут я, может быть, впервые, хотя воевали мы вместе давно, увидел
Николая Павловича просто в роли гостеприимного хозяина.
Никогда не ожидал, что Пухов такой любитель и мастер попеть.
Что только он не пел в тот вечер! Был в полном смысле запевалой,
всех увлек. Особенно хорошо пел он лирические песни. Вся его душев-
ность, сердечность, открытость, скованные обстановкой войны, в этот
вечер как бы прорвались наружу...
Некоторые из командармов нашего фронта по условиям обстановки
в заключительных операциях войны оказались не на главных, а на
второстепенных направлениях. Их армии занимали оборону, прикры-
вали фланги наших наступающих ударных группировок, сковывали
противника, то есть выполняли совершенно необходимые в масштабах
фронта, но, так сказать, неброские задачи, о которых обычно упомина-
ется самым кратким образом, основное же внимание сосредоточивает-
ся на том участке фронта, где осуществляется прорыв, где разверты-
ваются главнейшие события.
В такой относительно незаметной роли в последних операциях
войны оказался командующий 52-й армией генерал Константин
Аполлонович Коротеев. И он и его армия прошли славный и нелегкий
боевой путь, и если он во главе своей армии не штурмовал непосред-
ственно Берлин и не входил в Прагу, ему тем не менее пришлось
нести свою долю ответственности за осуществление этих операций
войсками фронта, а значит, и у него имелась совершенно законная
доля гордости за их успех. Коротеев и его войска обеспечивали этот
успех там, где им было поручено, в том числе и в жестоких боях под
Гёрлицем, где его армию с такой яростью контратаковали немцы.
К сожалению, генерал Коротеев, как и многие другие военачаль-
ники Великой Отечественной войны, рано ушел от нас. Очевидно,
как это принято теперь говорить, сказались «перегрузки» военного
времени, то огромное напряжение, вызванное чувством постоянной
ответственности за дело и за жизнь десятков тысяч людей, которое
прежде всего и определяет справедливость подсчета: год войны —
три года службы.
Коротеев был опытным боевым командармом, добросовестным
и умелым исполнителем всех тех задач, которые ставил перед ним
и его армией фронт. Он воевал честно, много, никогда не хитрил и ни-
когда не уклонялся от осуществления самых сложных операций,
выпадавших на его долю...
Иван Терентьевич Коровников — командарм 59 —тоже оказался
в ходе Берлинской и Пражской операций на направлениях хотя и от-
ветственных, но с точки зрения общих задач фронта все-таки второ-
степенных. Не то, что в Висло-Одерской операции, когда Коровников
был на одном из главных направлений и сыграл важную роль в осво-
бождении Кракова. В последующем центр тяжести событий перемес-
тился на правое крыло нашего фронта, и Коровников оказался в менее
заметном положении.
59-я армия была переброшена к нам в конце 1944 года с Ленин-
485
градского фронта. Помимо деловых соображений у меня была и чисто
личная причина радоваться встрече с Иваном Терентьевичем.
Дело в том, что в тридцатые годы, когда я командовал особым
корпусом в Монголии, Коровников был комиссаром этого корпуса,
хотя образование имел командное. У меня о нем сохранилось самое
лучшее мнение: это был замечательный коммунист, хороший воспита-
тель, отличный товарищ, честнейший человек.
И теперь, когда мы встретились с ним в новых ролях — я коман-
дующий фронтом, он командующий армией,— я приезжал к нему
как к своему старому боевому другу и товарищу. Но должен сказать,
что скидок я ему ни в чем не делал, требовал с него полной мерой
и в душе был рад, что он хорошо выполняет поставленные перед ним
задачи, потому что, будь по-иному, спуска я бы ему не дал, несмотря
на старую дружбу.
Генерал Коровников со своей армией особенно активно и успешно
действовал при освобождении Кракова и в Верхне-Силезской опера-
ции. Иногда, правда, он жаловался, что я мало даю ему танков, а он
хорошо знал танковые войска и имел вкус к их использованию. Но
ничего не поделаешь, обстановка складывалась так, что основные тан-
ковые массы приходилось бросать на другие направления, хотя
и в Берлинской, и в Пражской операциях армия Коровникова несла
нелегкую службу, обеспечивая наш левый фланг на довольно растя-
нутом фронте.
Вспоминая сейчас о военной деятельности этого человека, я дол-
жен сказать, что он достоин самого глубокого уважения...
Мне хочется сказать несколько слов об авиаторах, действовавших
на нашем фронте в составе 2-й воздушной армии под командованием
генерал-полковника Степана Акимовича Красовского.
Сам генерал Красовский — старый солдат, испытанный боевой
командир, отлично знающий не только авиационное дело, но и назем-
ные войска, их службу и их потребности.
Положение командующего воздушной армией в известной мере
двойственно: с одной стороны, он целиком подчинен командующему
войсками фронта, а с другой — главнокомандующему Военно-
Воздушными Силами в Москве. Все материальные ресурсы, все техни-
ческое руководство идет оттуда. Но С. А. Красовский всегда умело
выходил из трудных положений, возникавших в связи с двойным под-
чинением. И я неизменно в таких случаях удивлялся его недюжинным
способностям.
В его распоряжении была одна из самых крупных авиационных
армий — до трех тысяч самолетов. Поддерживая наступление назем-
ных войск, ему приходилось проводить операции большого размаха.
Любя авиацию и защищая ее от справедливых, а порой, быть может,
и несправедливых упреков, Степан Акимович иногда был склонен
преувеличивать трудности боевого использования авиации. Но зато,
когда операция была уже спланирована и утверждена, он со своим
штабом настойчиво проводил в жизнь и решения командующего вой-
сками фронта, и свои собственные.
486
У меня о генерале Красовском сложилось мнение как об очень
способном авиационном начальнике. Его подчиненные — командиры
корпусов 2-й воздушной армии — представляли собой замечательную
плеяду советских летчиков с большим опытом и славными традици-
ями, сложившимися еще в мирное время. Эти люди вынесли на своих
плечах самые тяжкие испытания первого периода войны, когда немцы
решительно превосходили нас в воздухе и по численности, и по летно-
техническим данным. Затем уже в разгар войны они и им подобные,
по существу, заново создавали нашу авиацию, формировали новые
авиационные части, обучали и воспитывали летчиков, отрабатывали
новые принципы боевого применения авиации.
Я неизменно с большим уважением вспоминаю о таких командирах
корпусов, как В. Г. Рязанов, Н. П. Каманин, Д. Т. Никишин, А. В. Утин,
В. Г. Благовещенский, В. М. Забалуев, М. Г. Мачин, И. С. Полбин.
Помню, как всех нас глубоко потрясла внезапная гибель последнего —
это случилось уже в самом конце войны, во время боевых действий за
город и крепость Бреслау...
Дважды Герой Советского Союза генерал Полбин, командир
гвардейского бомбардировочного корпуса, был очень храбрым, я бы
даже сказал, безумно храбрым человеком. Причем эта личная храб-
рость сочеталась у него с высокими командирскими и организатор-
скими качествами. Всю войну он летал на выполнение боевых заданий,
особенно когда это были задания ответственные или особо опасные.
Я знал, что Полбин и под конец войны продолжает сам летать,
что' не вызывалось необходимостью, и через генерала Красовского
и его штаб приказал без моего ведома не выпускать его с аэродрома.
Было вполне достаточно, чтобы он с КП руководил боевыми действия-
ми подчиненных — обстановка теперь не требовала его личного
участия в боях.
Корпус Полбина базировался недалеко от Бреслау. Генерал знал,
что происходило в этой осажденной крепости, и, видимо, глубоко
переживал, что нам так долго не удается покончить с окруженной
там группировкой. И вот однажды, когда командующий 6-й армией
Глуздовский попросил Полбина подавить какие-то особенно мешавшие
продвижению немецкие батареи, генерал, прирожденный летчик,
соскучившийся без боевых вылетов, несмотря на мое запрещение,
поднял девятку бомбардировщиков и сам повел ее на Бреслау. И надо
же было так случиться, чтобы именно в этот вылет он напоролся
на незафиксированную ранее зенитную батарею. Единственный
из девятки самолет Полбина был сбит прямым попаданием снаряда,
а сам он убит в воздухе. Так погиб этот замечательный командир
корпуса, человек безукоризненно дисциплинированный. Это случилось
11 февраля 1945 года...
Говоря об авиаторах, не могу не упомянуть о другом талантливом
командире — А. И. Покрышкине, ныне трижды Герое Советского
Союза, командовавшем у нас авиационной истребительной дивизией.
Он показал себя на фронте не только человеком большой личной
храбрости, но и искуснейшим организатором боевых действий.
Александр Иванович владел не только высочайшим личным искусством
487
воздушного боя, не только превосходно руководил этими ббями
в воздухе, выбирая каждый раз наиболее выгодные боевые порядки
и уничтожая максимальное количество вражеских самолетов, но умел
еще на земле наилучшим образом подготовить личный состав к дейст-
виям в воздухе, быстрее и точнее всех перебазироваться, лучше всех
организовать аэродромную службу. Кстати сказать, именно он первым
начал летать с германских автострад, используя их как аэродромы.
Покрышкин — гордость нашей авиации...
И наконец, вспоминая своих боевых соратников, я хочу сказать
о генерале Кароле Сверчевском — командующем 2-й армией Войска
Польского. Читатель уже знает, что Сверчевский был одним из тех,
кто давал отпор вооруженному натиску фашизма еще до начала
второй мировой войны. Он сражался в Испании, командовал там
интернациональной бригадой; имя, которое он там носил,— Вальтер —
было одним из самых популярных в республиканской Испании.
На нашем фронте генерал Сверчевский представлял новую, воз-
родившуюся армию Польши — Войско Польское. 2-я армия Войска
Польского, которой он командовал, в период Берлинской опера-
ции приняла боевое крещение. Скажу, как военный человек, не
так-то легко вести в первый бой такое крупное объединение, как
армия. Но Кароль Сверчевский и его штаб основательно подго-
товились к этому.
Наступление армии началось хорошо. Позже в полосе ее действия
создалась трудная, и даже очень трудная обстановка — немцы пре-
восходящими силами вышли на тылы армии. Но и при таком сте-
чении обстоятельств воины 2-й армии Войска Польского сражались
мужественно и умело. Даже когда положение стало критическим,
Сверчевский сохранял уверенность в выходе из создавшейся ситуа-
ции. И действительно, помощь ему пришла вовремя, и опасность
была ликвидирована.
Товарищ Сверчевский участвовал и в Пражской операции. Имя
его было упомянуто в приказе Верховного Главнокомандующего
о взятии Дрездена. И думал ли я тогда, что нашему боевому
товарищу так недолго осталось жить. Несколько лет спустя меня
глубоко потрясла весть о том, что в Польше товарищ Кароль Свер-
чевский погиб от руки украинского националиста-террориста. Тяжело
и горько было слышать о трагической гибели этого замечательного
представителя польского народа, боевого командарма, нашего старого
Друга...
Самые добрые воспоминания у меня остались о заместителе
командующего 2-й армией Войска Польского Эдмунде Юзефовиче
Пщулковском.
Свой боевой путь на нашей земле он начал под Ленино в октябре
1943 года. Там польские части впервые ударили по врагу, а враг
испытал силу их оружия. С тех дней Пщулковский делил со своими
товарищами по оружию все радости и невзгоды. Неутомимый орга-
низатор, опытный политработник, хорошо знавший настроения сол-
дат и офицеров, он умел поднимать боевой дух и пользовался
среди них большим авторитетом.
488
А кргда польская армия, приняв участие в освобождении Польши,
двинулась дальше на окончательный разгром врага, полковник Пщул-
ковский, так же как и все его товарищи, воевал с особым вдох-
новением. Он активно участвовал в организации отпора под Бауце-
ном и Дрезденом, сыграл видную роль как организатор и руководи-
тель политработы 2-й армии Войска Польского.
Но вернемся к Пражской операции. Как я уже сказал, несмотря
на то, что сроки подготовки к ней были и без того предельно сжаты,
начало операции пришлось перенести с 7 на 6 мая. Главной при-
чиной этого явилось пражское восстание, вспыхнувшее 5 мая, и тот
призыв по радио о помощи, с которым обратились к нам наши
чехословацкие братья. Одновременно мы получили разведывательные
данные о том, что генерал-фельдмаршал Шернер поспешно стяги-
вает к Праге войска. 5 мая я отдал приказ войскам ударной
группировки начать наступление утром 6 мая.
Вот как протекала эта операция по дням.
6	мая
Как только утром передовые отряды армий перешли в наступ-
ление, сразу же обнаружились два очень существенных обстоя-
тельства.
Во-первых, выяснилось, что противник занимает не сплошную обо-
рону, а из отдельных узлов и очагов сопротивления и опорных
пунктов. Предположения на этот счет у нас имелись и раньше,
но наступление началось буквально с ходу, без достаточного вре-
мени на всестороннюю разведку, и проверить эти предполо-
жения заблаговременно не удалось.
Во-вторых (и это было особенно важно), передовые отряды сра-
зу установили, что немецко-фашистское командование не обнаружило
сосредоточения нашей ударной группировки на левом берегу Эльбы,
к западу и к северо-западу от Дрездена.
Именно поэтому ее внезапный удар обещал дать особенно хо-
рошие результаты. Надо было только действовать смело, без промед-
ления. И я решил развить успех передовых отрядов немедлен-
ным вводом главных сил.
В 14 часов после мощной артиллерийской подготовки перешли
в наступление армии Пухова и Гордова. Сразу же вместе с ни-
ми, в их оперативных порядках, двинулись танковые армии Ры-
балко и Лелюшенко.
Армия Жадова, ближайшей задачей которой являлось взятие Дрез-
дена, к этому часу еще не была готова к наступлению. Я отсро-
чил начало ее действий до двадцати часов сорока пяти минут (по
берлинскому времени восемнадцать часов сорок пять минут). У Жа-
дова в этот день оставалось мало светлого времени, но это меня
не смущало. Я считал, что армия должна пойти в наступление ночью:
этого требовала обстановка. К тому же 5-й армии любая зада-
ча была по плечу.
18 И. С. Конев
489
Нанести без промедления удар в направлении Дрездена я считал
особенно важным: как раз перед Дрезденом оборонялись танковые
дивизии противника, и мы этим ударом лишали немецкое командо-
вание возможности снять их оттуда и бросить против наших танковых
армий. Жадов должен был сковать танковые дивизии врага. Так оно
и вышло.
К ночи, как назло, пошел проливной дождь. Темнота хоть глаз
выколи. Слякоть, грязь. Наступать нелегко, а ориентироваться еще
труднее. Гитлеровцы повсюду оказывали жестокое сопротивление,
особенно сильным оно было на левом фланге у Гордова и на всем
фронте у Жадова. Здесь вели упорные оборонительные бои части
танковой дивизии «Герман Геринг», 20-й танковой дивизии и 2-й
мотодивизии противника.
Весь день на этом самом трудном участке немецко-фашистские
войска предпринимали отчаянные усилия, задерживая нас. Мы продви-
нулись за ночь только на 10—12 километров. Но зато в полосе
13-й армии Пухова и на правом фланге у Гордова наши войска
прорвались вперед на 23 километра, целиком выполнив задачу дня*
Танкисты пока что действовали в боевых порядках общевойсковых
армий.
В обычных условиях можно было вполне удовлетвориться достиг-
нутым. Но, принимая во внимание обстановку, сложившуюся в Праге,
когда был дорог каждый час, я потребовал от всех четырех ко-
мандармов — Гордова, Пухова, Рыбалко и Лелюшенко — более
высоких темпов наступления. Перед пехотой стояла задача пройти за
следующие сутки 30—45 километров, а от танкистов —50—60. Им
было приказано наступать днем и ночью, не считаясь ни с уста-
лостью, ни с какими-либо помехами. А главная помеха состояла
в том, что дождь сильно испортил дороги. Выехав в части Гордо-
ва, я даже на «виллисе» с трудом пробрался туда по полям. Дрез-
ден еще не был взят. Поэтому некоторые шоссе мы не могли
использовать. Войскам приходилось двигаться по проселочным доро-
гам и кружными путями. После дождя все было буквально пе-
репахано и колесами и гусеницами, и это очень затрудняло про-
движение.
Так обстояло дело на главном направлении. На других направ-
лениях в этот день тоже произошли существенные события.
В 18 часов командующий обороной Бреслау генерал Никгоф,
убедившись в безнадежности дальнейшего сопротивления, капитули-
ровал с сорокатысячным гарнизоном. Город был сдан уже много
недель осаждавшей его 6-й армии генерала Глуздовского. Генерал
Никгоф дал интересные показания, о которых немедленно доло-
жили мне.
Оказывается, на 7 мая планировалась попытка прорыва Бреслав-
ского гарнизона на соединение с Шернером. Войска 17-й армии,
входившие в группу армий «Центр», должны были одновременно
начать наступление навстречу прорывающимся. Этот замысел, хотя
490
и не осуществившимся, свидетельствовал о той мере активности,
которую даже в эти последние дни своего существования проявляла
группировка Шернера.
Начало нашего наступления, видимо, перечеркнуло немецкие пла-
ны, и Никгоф решил капитулировать. Кстати говоря, Никгоф пе-
редал через генерала Глуздовского письмо на мое имя, в котором
просил встречи со мной, ссылаясь на то, что он не взят в плен,
а капитулировал сам. Я приказал передать ему, что оперативные
дела фронта не дают мне возможности принять его, а с ним и с его
подчиненными поступят так же, как со всеми остальными капиту-
лировавшими частями германской армии.
У меня действительно не было времени для разговора с Ник-
гофом. Кроме того, я считал, что и принципиально он не заслу-
живает какого-то особого отношения. Никгоф и его гарнизон про-
явили упорство в бою, но в последнее время, особенно после па-
дения Берлина, оказались в явно безнадежном и бесперспективном
положении, это упорство было бессмысленно и преступно прежде
всего по отношению к многочисленному гражданскому населению,
скопившемуся в Бреслау.
Вторым существенным событием дня на наших второстепенных
направлениях был неожиданно обнаружившийся отход противника
перед фронтом 59-й армии Коровникова на нашем левом крыле.
Заметив первые признаки отхода, Коровников организовал пре-
следование противника, и к вечеру его войска продвинулись на 7
километров. Все говорило о том, что гитлеровцы почувствовали наш
удар на дрезденском направлении, правильно восприняли его как угро-
зу окружения и начали поспешно вытягивать свои войска из самых
отдаленных районов того периметра, по которому была размещена
группировка Шернера.
Шернер явно торопился, и это требовало от нас удвоенной стреми-
тельности действий. Учитывая все обстоятельства, я отдал приказ
о переходе в наступление армиям центра и левого крыла фронта
(2-й армии Войска Польского, 28, 52, 31, 21, 59-й армиям) на
два дня раньше запланированного срока.
Именно этими мыслями закончился для меня первый день Праж-
ской операции.
7	мая
Сражение шло всю ночь и продолжалось утром. Войска глав-
ной ударной группировки продвигались все дальше к югу по за-
падному берегу Эльбы и к концу дня оказались перед северными
склонами главного хребта Рудных гор.
Темп продвижения достиг в этот день сорока пяти километров.
Особенно успешно наступала армия Пухова, настолько успешно,
что взаимодействовавшие с нею танкисты Лелюшенко, продвигаясь
через горы и леса, так и не смогли в этот день оторваться от
пехоты Пухова и лишь кое-где незначительно опередили ее. Прав-
да, армия Лелюшенко наступала компактно, и я по многим признакам
491
18*
чувствовал, что у нее уже все подтянуто для предстоящего рывка
вперед.
В этот день, признаюсь, я был особенно удовлетворен действия-
ми Пухова и Лелюшенко, четкой работой штабов обеих этих армий,
возглавляемых генералами Маландиным и Упманом.
Обстановка была сложной, темпы наступления высокие. Для
управления войсками фронта в этих условиях требовались непре-
рывные донесения снизу, чтобы вовремя регулировать движение
войск, выдерживать и направление движения, и темпы. Я должен
был все время знать, где что происходит, чтобы иметь возможность
соответственно сманеврировать другими имевшимися в моем распо-
ряжении резервами в том случае, если наступление где-то оста-
новится, застопорится, упрется в непробиваемую с одного удара
оборону. Бесперебойная информация имела для меня в этот день
особенное, исключительное значение. И нужно отдать должное Ма-
ландину и Упману, они ее обеспечили: донесения шли непрерыв-
но. Связь с 13-й и 4-й гвардейской танковой армиями, хотя они
и действовали на дальнем, заходящем фланге, была превосходной.
Не могу не сказать тут хотя бы несколько слов о начальни-
ке штаба 13-й армии Германе Капитоновиче Маландине (в послед-
нее время он возглавлял Академию Генерального штаба). Это был
человек большой штабной школы, талантливый и организованный,
отличавшийся безукоризненной честностью и точностью, никогда
не поддававшийся соблазну что-либо приукрасить или округлить
в своих докладах. Вот уж за кем не было этого греха, водив-
шегося за некоторыми в общем-то неплохими людьми.
Отличная штабная школа сказалась и в тех докладах — лако-
ничных и в высшей степени точных, которые представлял мне
Маландин в ходе Пражской операции. Порой он даже сообщал
последние данные о продвижении своего соседа —3-й гвардейской
армии Гордова — раньше, чем сам сосед успевал сделать это.
Армия Гордова и танковая армия Рыбалко своим правым
флангом прошли за этот день 25 километров. Рыбалко так же, как
и Лелюшенко, еще не оторвался от пехоты. А его 6-й танковый
корпус, помогавший Жадову овладеть Дрезденом, совершил
15-километровый маневр и вышел на западную окраину Дрездена.
Гордое в этот день овладел городом Мейссеном с его знаме-
нитым замком и не менее знаменитым фарфоровым заводом. Коман-
дарм 3 принял все меры, чтобы захватить этот один из ста-
риннейших и красивейших городов Германии в целости и сохран-
ности. А это было не так просто: гитлеровцы сопротивлялись упорно,
цепляясь за каждый рубеж и прикрывая свой отход контратаками
танков.
Войска армии Жадова, начав, как я уже сказал, свое наступле-
ние накануне вечером, вели бои всю ночь, все утро и весь день
и к концу суток, продвинувшись на 30 километров, завязали бои
уже непосредственно за Дрезден.
492
Особенно важным с точки зрения дальнейшего развития собы-
тий являлось быстрое продвижение правого, заходящего фланга
нашей ударной группировки — армий Пухова и Лелюшенко. Своим
стремительным наступлением они захлестывали противника, не давали
ему возможности зацепиться, занять оборону, сесть на пояс дол-
говременных укреплений по чехословацкой границе, оседлать горные
перевалы.
Погода теперь более благоприятствовала нам, чем накануне. Прав-
да, земля еще не просохла, но небо было чистым, и авиация
уже работала вовсю. А это, разумеется, сыграло немаловажную
роль для облегчения нашего продвижения.
Что касается противника, то, как выяснилось впоследствии, в тот
день штаб группы армий «Центр» разработал план постепенного
отхода войск в Западную Чехословакию и Северную Австрию, на-
встречу американцам. Оказывается, Кейтель, подписав в этот день
в штабе Эйзенхауэра предварительную капитуляцию, тотчас же напра-
вил генерал-фельдмаршалу Шернеру приказ за своей подписью
о прекращении боевых действий. Однако Шернер отказался выпол-
нить это требование и начал отвод войск на запад.
В приказе, отданном 7 мая, Шернер писал: «Неприятельская про-
паганда распространяет ложные слухи о капитуляции Германии пе-
ред союзниками. Предупреждаю войска, что война против Советского
Союза будет продолжаться».
Ясно, намерения Шернера заключались в том, чтобы драться с на-
ми до последней возможности, а в критический момент ускольз-
нуть от нас и капитулировать перед теми, с кем он не воевал.
Но чем дальше шло время, тем менее выполнимым становился
задуманный Шернером план.
Утром 7 мая в соответствии с общим планом Ставки пере-
шли в наступление войска 2-го Украинского фронта под командова-
нием маршала Р. Я. Малиновского, двигавшиеся на Прагу в об-
ход ее с юго-востока. 7-я гвардейская армия М. С. Шумилова
и 6-я гвардейская танковая армия генерал-полковника А. Г. Крав-
ченко 2-го Украинского фронта шли навстречу нам, охватывая груп-
пировку Шернера. Одновременно войска 4-го Украинского фронта под
командованием генерала армии А. И. Еременко продвигались с вос-
тока, освобождая на пути к Праге все новые и новые районы
Чехословакии.
Не сказав обо всем этом, нельзя дать общего представления
о происходившем. И тех читателей, которые хотели бы познако-
миться со всем кругом событий, происходивших в эти дни, я отсы-
лаю к вышедшему под моей редакцией коллективному историческому
труду «За освобождение Чехословакии». В нем полно освещен ход
и характер действий всех трех фронтов, планирование и решение
всех стоявших перед ними в те дни задач. Я же, как
и в предыдущих главах, естественно, буду описывать прежде всего
и главным образом то, что находилось непосредственно в поле моего
зрения, то есть дела 1-го Украинского фронта.
493
Если говорить о моих размышлениях на исходе дня 7 мая,
то они сводились к тому, что от войск 1-го Украинского фронта
по-прежнему требовалось максимальное напряжение сил для бы-
стрейшего выхода в район Праги. Пути отхода войск Шернера
на запад надо было скорее отрезать.
8	мая
На рассвете в полосе действий армии Лелюшенко произошло
событие, в тот момент не обратившее на себя особого внимания,
но, несомненно, сыгравшее свою роль в последовавшем затем раз-
громе и пленении группировки Шернера.
Стремительно продвигаясь вперед днем и ночью и громя все,
что попадалось на пути, 5-й гвардейский мехкорпус под командо-
ванием генерал-майора И. П. Ермакова между Яромержем и Жате-
цем (северо-западнее Праги) с ходу разгромил и уничтожил боль-
шую штабную колонну немцев. Разгромил и пошел дальше. Бы-
ло некогда останавливаться, задерживаться, разбирать документы.
Что это была за колонна, мы узнали уже потом, только после
салюта Победы. Тогда выяснилось, что танкисты Ермакова пол-
ностью уничтожили пытавшийся уйти к американцам штаб группы
армий «Центр» генерал-фельдмаршала Шернера.
О значении этого факта лучше всего, пожалуй, сказал потом
в своих показаниях сам Шернер: «С этого времени я потерял управ-
ление отходящими войсками. Танковый прорыв был совершенно
неожиданным, так как вечером 7 мая фронт еще существовал».
К этому следует добавить, что после уничтожения штаба нашими
танкистами Шернер не только потерял управление войсками, но
и вообще, если можно так выразиться, «перешел на нелегальное
положение», бежал в горы и прятался там, переодетый в штатское
платье.
А наше стремительное наступление продолжалось. Войска удар-
ной группировки смяли противника на рубеже Рудных гор, где
он еще пытался зацепиться и оказать сопротивление, и перева-
лили через них. Одна за другой наши части вступали на территорию
Чехословакии. С огромной радостью, хлебом-солью и цветами, встре-
чало их чешское население. Советских воинов угощали молоком,
а кое-где и вином. Отовсюду неслись взволнованные возгласы: «Да
здравствует вечная дружба народов Советского Союза и Чехослова-
кии!», «Да здравствует Россия!», «Наздар!». День 8 мая стал не
только решающим днем наступления, но и решающим днем всей
операции.
В тот же день 5-я гвардейская армия Жадова во взаимодей-
ствии с частями армии Гордова, Рыбалко и 2-й армии Войска
Польского полностью овладела Дрезденом и с ходу продвинулась
еще на 25 километров. Вечером в Москве прозвучал один из пред-
последних салютов войны в честь взятия Дрездена.
Как командующий фронтом, я знал, что в то самое время,
когда наши войска продвигаются вперед, освобождая Чехословакию,
494
в Берлине идет подготовка к подписанию акта о всеобщей капи-
туляции гитлеровской армии. Я аккуратнейшим образом получал
информацию от Генерального штаба обо всем происходившем там
и, читая ее, испытывал, пожалуй, довольно странное чувство: фельд-
маршал Кейтель готовился к подписанию капитуляции, а перед
нами все еще воевал генерал-фельдмаршал Шернер, вернее, остатки
его войск.
В 20 часов я, выполняя указания Ставки, приказал передать
по радио обращение ко всем немецко-фашистским войскам, нахо-
дившимся на территории Западной Чехословакии, об их безогово-
рочной капитуляции. Одновременно с этим всем командармам 1-го
Украинского фронта было дано указание: если через 3 часа, то
есть к 23 часам 8 мая, гитлеровские войска не капитулируют, про-
должать военные действия и, нанеся решительный удар по против-
нику, разгромить его до конца.
Чтобы воспрепятствовать бегству фашистских генералов и дру-
гих нацистских преступников воздушным путем, я потребовал от
наших войск во время наступления в первую очередь захваты-
вать аэродромы и взлетные площадки, выделив для этого спе-
циальные подвижные отряды с танками, броневиками и посаженной
на машины пехотой.
Наступила трехчасовая пауза. Я находился на своем КП на
северо-западной окраине Дрездена, куда перебрался, как только наши
войска взяли город. Все, кто прибыл со мной, оставались на своих
местах. Слушали, как говорится, во все фронтовые уши — всеми
радиостанциями. Ждали ответа. Но ответа от немецко-фашистского
командования так и не последовало.
Ровно в 23 часа войска фронта в соответствии с приказом обру-
шили на немцев мощный огневой шквал и возобновили наступление.
Вперед двинулись уже не только армии, входившие в главную
и вспомогательные ударные группировки, но вообще все 12 армий
фронта вплоть до крайней левофланговой. Они начали наступление
в разное время, но к исходу дня продвижение семи армий
центра и левого крыла фронта составило от двадцати до тридцати
километров.
2-я армия Войска Польского генерала Сверчевского и войска
генералов Коротеева, Шафранова, Гусева, Коровникова к утру 8 мая
продвинулись на 15—20 километров, очистили от противника ряд
городов на границе Чехословакии и в ее пределах.
С начала наступления наша авиация уже сделала 4000 само-
лето-вылетов. Две трети из них пришлось на 8 мая. Удары с воз-
духа наносились преимущественно по вражеским войскам, пытавшим-
ся отходить от Праги на запад. Авиация препятствовала движе-
нию немцев по дорогам, которые еще не успели перерезать наши
танкисты.
Так выглядели события этого напряженного дня. Поскольку имен-
но тогда мы взяли Дрезден, а название этого города неразрывно
495
связано с всемирно известной Дрезденской картинной галереей, то я,
пожалуй, именно здесь расскажу о поисках и спасении этой сокро-
вищницы.
Дрезден предстал перед нами в страшных развалинах. Под самый
конец войны без всякой на то стратегической необходимости его
бомбардировала англо-американская авиация. Когда мы увидели раз-
рушенный с особенной беспощадностью исторический центр города,
нас сразу же заинтересовало, где и в каком состоянии находится
знаменитая Дрезденская галерея. До меня уже дошли слухи, что
сокровища ее куда-то спрятаны, а здание, где находилась галерея,
разворочено так, что даже узнать его невозможно. Что последнее
соответствует истине, я убедился, проезжая по городу.
Не буду приписывать себе какую-то особую инициативу в розысках
Дрезденской галереи, но внимание, которое я смог уделить этому
делу в то горячее время, я уделил. Поинтересовался, занимаются ли
розысками, кто занимается, и выяснил, что в трофейной бригаде
5-й гвардейской армии есть художник Рабинович, проявляющий боль-
шой энтузиазм в розысках картин; он натолкнулся на множество
трудностей; необходимо было оказать ему помощь: дать для розысков
специальную команду, а также выделить из органов разведки опыт-
ных людей, которые могли быть ему полезны.
Надо сказать, что Л. Н. Рабинович — офицер трофейной бригады
по должности и художник по образованию — действительно приложил
много энергии и сообразительности, разматывая запутанный клубок
и все время расширяя сферу своих поисков. Я разрешил ему докла-
дывать о ходе дел непосредственно мне. И он докладывал регу-
лярно каждый день. К этому времени в поисках принимало участие
уже немало людей, в том числе группа специалистов во главе с мос-
ковским искусствоведом Натальей Соколовой, очень энергичной
женщиной.
И вот однажды ко мне на командный пункт явился сияющий
и до крайности взволнованный Рабинович и доложил, что сокровища
Дрезденской галереи найдены. Найдены за Эльбой, в штольнях каме-
ноломен, и добавил, что еще не может сейчас сказать о степени
сохранности полотен, но картины там, он видел их собственными
глазами.
Я тотчас же сел в машину и поехал к каменоломням.
Как сейчас, помню открывшееся тогда перед нами зрелище.
Уходившая в глубь каменоломни железнодорожная ветка, по ко-
торой вывозили камень, сохранилась, но выглядела так, будто здесь
все давно уже заброшено. У входа в штольню, наполовину прикрывая
его, стояли два сломанных вагона. Кругом — запустение, словно
стоишь на худом, давно покинутом деревенском дворе. Все заросло
травой, крапивой.
Никому и в голову не могло прийти, что здесь спрятано что-то
ценное, а тем более знаменитые полотна. Скажу, как военный человек,
маскировка была на высоте. Буквально никаких признаков, которые
вызывали бы хоть малейшее подозрение. А там, внутри, за всем
этим камуфляжем, за всем этим видимым запустением, оказалась
496
одна дверь, потом вторая, потом обнаружился электрический свет
и даже специальные установки, предназначенные для поддержания
внутри штольни определенной температуры.
Штольня представляла собой нечто вроде большой пещеры. На-
верно, те, кто прятали здесь картины, предполагали, что в той камен-
ной выемке будет сухо. Но увы, местами здесь сочились по тре-
щинам грунтовые воды, температура воздуха, видимо, претерпевала
большие колебания, и регулирующие установки к тому времени,
когда были разысканы картины, уже не работали.
Картины (а их в этой пещере оказалось около семисот) были
размещены довольно беспорядочно. Некоторые обернуты пергамент-
ной бумагой, другие упакованы в ящики, иные же просто-напросто
прислонены к стенам. Я прошел всю эту пещеру и впервые уви-
дел многие из тех шедевров живописи, которые теперь можно ви-
деть в залах восстановленной Дрезденской галереи. Там была
и «Сикстинская мадонна». Несколько минут стоял я перед ней,
все еще не до конца веря собственным глазам, что мы действи-
тельно нашли ее.
Беспокоили сырость, грунтовые воды. Еще больше встревожился
я, когда узнал, что наши саперы обнаружили в штольне мины.
Правда, они были уже обезврежены, но кроме этих могли ведь
оказаться и другие.
Я приказал немедленно произвести дополнительную проверку и вы-
звать батальон для охраны сокровищ искусства. Через несколько
часов в штольню прибыли московские специалисты во главе с Натальей
Соколовой, и под их руководством все найденное было переправ-
лено в одну из летних резиденций саксонских королей на окраи-
не Дрездена. В этом огромном дворце специалисты просушивали
картины, делали все, что было необходимо для их спасения.
Но вскоре выяснилось, что и здесь им не место. В разрушен-
ном городе невозможно было организовать абсолютно надежное
и правильное хранение этой огромной драгоценной коллекции, и она
была отправлена в Москву специальным поездом под усиленной
охраной и в сопровождении специалистов.
Но пока картины находились в летнем дрезденском дворце,
я и Иван Ефимович Петров, кстати говоря, большой любитель и це-
нитель живописи, приходили смотреть их. Может быть, именно
после всего пережитого за четыре года войны я с каким-то осо-
бенным удовлетворением и радостью смотрел на эти, к счастью,
сохранившиеся великие произведения искусства...
В те дни мы оказали большую помощь жителям Дрездена. Цен-
тральная часть города была превращена в результате массирован-
ных налетов англо-американской авиации в сплошные руины. Изве-
стный немецкий писатель Герхарт Гауптман свидетельствовал потом:
«Я лично пережил гибель Дрездена под грохот Содома и Гомор-
ры английских и американских самолетов».
Мы понимали положение дрезденцев: разрушены их жилые дома
и трамвайные пути, электростанции и газовое хозяйство, водопровод
и канализация.
497
Руины нам приходилось видеть не впервые. В нашей памяти
были свежи истерзанные фашистскими оккупантами города и села
России, Украины, Белоруссии, растоптанная гитлеровским сапогом
польская земля. Мы отлично понимали, что это ждало и Москву,
и город Ленина. У советского солдата не могло не возникнуть
чувства мщения, святой ненависти. Но мы никогда не отождествляли
немецкий народ с кликой фашистских преступников. На занятой
нами территории Германии советские воины проявили подлин-
ный гуманизм и благородство. Поведение наших солдат и офицеров
в Дрездене — характерный тому пример.
Буквально сразу же после освобождения города началось его
восстановление силами Советской Армии с привлечением населения.
Нами были выделены необходимые материальные ресурсы, автотранс-
порт, горючее. Самое главное — приняты меры по организации снаб-
жения дрезденцев продовольствием. Военный совет фронта установил
нормы, которые были выше, чем при фашистском режиме. Рабо-
чий тяжелого труда получал в день 450 граммов хлеба и 50 грам-
мов мяса. Продовольственные нормы работников науки, техники,
культуры и искусства установлены такие же, как для рабочих тяжелого
труда, то есть самые высшие. Инженеры, техники, учителя, а также
граждане, находящиеся на излечении в больницах, снабжались по
нормам рабочих. Дифференциацию норм по категориям производили
местные власти.
Дрезденцы с благодарностью отзывались о заботе, проявленной
нашей армией. Немцы, по-моему, очень быстро поняли, насколько
лжива была геббельсовская пропаганда, вдалбливавшая изо дня в день
до прихода наших войск, что советские солдаты будут мстить и рас-
правляться с мирным населением. Лучшее свидетельство тому —
приток жителей, возвращавшихся в Дрезден с Запада. Ежедневно
в город прибывали по две-три тысячи человек, бежавших из зо-
ны американской оккупации. Они заявляли, что американцы созда-
ли невыносимые условия прежде всего тем, что совершенно не
снабжают их продуктами.
Мы же, чтобы скорее создать нормальные условия для жизни
населения города, мобилизовали буквально всех автомобилистов, про-
довольственников, инженерный состав и аппарат тыла.
Кстати, поскольку я коснулся здесь разнообразной работы на-
ших тыловиков, то мне особенно хотелось бы выделить медиков,
и не потому, что другие службы тыла значили меньше или боль-
ше; от каждой службы, от того, как она поставлена и организована,
зависело многое при подготовке и осуществлении боевых опе-
раций. Но труд медиков, призванных спасать самое дорогое — че-
ловеческие жизни,— я бы сказал, наглядно, поистине без всяких
оговорок, благороден. А на войне, где смерть косит людей без
разбора, в особенности благороден.
Наши фронтовые медики совершили множество подвигов и на поле
боя, и в госпитальных условиях, возвращая в строй тысячи
и тысячи раненых бойцов и командиров. Здесь уместно сказать,
498
например, что из числа раненых 80 процентов возвращались из гос-
питалей в свои части и подразделения. Примечательно!
В Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях при их
огромном пространственном размахе, напряженности боев и высо-
ких темпах наступления войск медперсоналу приходилось выдер-
живать, мягко говоря, большие нагрузки. Врачи, сестры, санитары
работали самоотверженно, на пределе всех своих возможностей,
а высшие и старшие медицинские начальники проявили оператив-
ность, разворотливость, организуя эвакуацию раненых и маневр
госпиталями и транспортными средствами. На всех этапах сражения
были обеспечены быстрота и надежность эвакуации, раненые
получали скорую медицинскую помощь. Я выражаю самую горячую
благодарность всем медикам фронта, в первую очередь хирургам —
им, пожалуй, доставалось больше всех.
Если же учесть, что врачами были преимущественно женщины,
не говоря уже о медицинских сестрах и санитарках, то слова моей
благодарности приобретают особый смысл. Не только в тылу, но
и на фронте наши женщины внесли большой вклад в дело победы.
В знак признания огромных заслуг медиков перед фронтом по
окончании Берлинской операции многие генералы и офицеры мед-
службы, сестры, санитарки и санитары были награждены орденами
и медалями, а начальник медицинского управления фронта генерал-
лейтенант медицинской службы Н. П. Устинов и главный хирург
фронта генерал-майор медицинской службы М. Н. Ахутин удостои-
лись ордена Суворова.
Вручение наград происходило на командном пункте фронта в Дрез-
дене и было волнующим. Присутствовали далеко не все, удостоен-
ные наград. Но эта сравнительно небольшая группа медиков оли-
цетворяла для нас весь славный отряд бесстрашных тружеников
войны, и Военный совет фронта был рад их приветствовать и по-
здравить с наградами.
Необходимо отметить, что успешное решение всех задач ма-
териально-технического и медицинского обеспечения наших войск
органами фронтового и армейского тыла во многом объяснялось
четким руководством начальника тыла Красной Армии генерала
армии Андрея Васильевича Хрулева и начальника Главного Воен-
но-медицинского управления генерал-полковника медицинской
службы Ефима Ивановича Смирнова.
Возвращаясь к событиям мая 1945 года, я с удовольствием
вспоминаю встречи с товарищем Г. Матерном и другими немец-
кими коммунистами и демократами — участниками движения Сопро-
тивления. Они активно помогали нам в работе по снабжению дрез-
денцев продовольствием и восстановлению городского хозяйства,
в организации местного управления. В годы войны нам не были
известны их имена. Но мы знали, что лучшие сыны немецкого
народа, несгибаемые борцы за великое дело пролетарского интер-
национализма, достойно отмеченные ныне советскими боевыми орде-
нами, через все тяжелейшие испытания тех лет пронесли в своем
сердце любовь к Советскому Союзу — родине социализма.
499
Герои легендарной антифашистской организации Шульце-Бойзен
и Харнак, группы Уриха, Зефкова и Якоба, бесстрашные Альберт
Хесслер и Ильзе Штёбе, ветераны КПГ Шуман, Нейбауэр, Позер
и многие другие славные бойцы великой армии Маркса, Энгельса,
Ленина шли на смерть, убежденные в правоте своего дела, непо-
колебимо веря в победу Красной Армии, в счастливое будущее
своего народа.
В нашей памяти навсегда сохранится светлый образ вождя
немецких коммунистов Эрнста Тельмана. Многих из его последова-
телей и учеников мы видели в боевых порядках наших войск.
Помню, как в суровом феврале 1944 года во время Корсунь-Шевчен-
ковской операции мне довелось встретиться с руководством Нацио-
нального комитета «Свободная Германия», душой которого были
товарищи В. Пик, В. Ульбрихт, В. Флорин, Г. Матерн, а также
замечательный немецкий поэт Э. Вайнерт. Представителям НКСГ
и примкнувшего к нему «Союза немецких офицеров», в котором
находились и пленные немецкие генералы Зейдлиц, Даниэльс,
Корфес, было разрешено обратиться к личному составу окружен-
ной вражеской группировки. Их обращение во многом способство-
вало прозрению солдат и офицеров противника. В дальнейшем упор-
ная работа КПГ среди военнопленных превратила многих из них
в настоящих борцов за социализм, теперь видных деятелей ГДР.
9	мая
Прежде чем говорить о событиях этого дня, скажу несколько
слов о Пражском восстании. Сейчас, через двадцать с лишним
лет после войны, события, связанные с этим героическим восста-
нием, широко известны; они описаны в различных статьях и спе-
циальных книгах.
У восстания были свои особенности и противоречия; в нем уча-
ствовали различные социальные силы. Восстание усугубило и без
того критическое положение немецких войск в Чехословакии. Ведя
с восставшими кровавую борьбу, фашистские власти и немецкое
командование в то же время маневрировали, искали выгодных для
себя обходных путей. Чтобы выиграть время, шли на переговоры,
а на последнем этапе соглашались даже на разоружение своих
войск с условием, чтобы их пропустили через Прагу вооруженными
и разоружили только за ее пределами.
Среди руководителей Пражского восстания были люди, по-раз-
ному относившиеся к этим предложениям. И трудно сказать, чем
бы все это кончилось, может быть, еще одним жестоким крово-
пролитием, которое учинили якобы готовые разоружаться, но пока
еще вооруженные фашистские войска.
Сейчас гадать об этом не приходится, потому что весь этот
сложный узел был разрублен нашими танкистами, ворвавшимися
в три часа утра 9 мая на улицы Праги. К этому моменту в раз-
личных районах Праги еще продолжались кровавые столкновения
между участниками восстания и эсэсовцами. И в то время, как
500
на одних улицах наших танкистов встречало торжествующее праж-
ское население, на других, особенно окраинных, танковые экипажи
вынуждены были с ходу вступать в бой и выбивать из Праги
сопротивлявшихся фашистов.
Когда я бываю на Ольшанском кладбище в Праге, где поко-
ится прах наших солдат и офицеров, погибших в дни Пражской
операции, я с горестным чувством читаю на надгробьях украшен-
ных цветами могил дату «9 мая». В сущности, война уже кон-
чилась, а эти люди погибли здесь, на пражских окраинах, когда
вся наша страна уже праздновала Победу, погибли в последних
схватках с врагами, бесстрашно доводя до конца начатое дело.
Я не стану анализировать ход Пражского восстания во всех
его сложных перипетиях. Скажу лишь о том, что было в нем
самым главным,— всенародный взрыв негодования против фашист-
ских захватчиков, стремление взять в руки оружие, любой ценой
помочь скорейшей победе над фашизмом, не считаясь при этом
ни с опасностью, ни с жертвами. В этом — героическая суть вос-
стания.
И тогда, двадцать лет назад, мы, издалека прорываясь к Праге,
чтобы спасти ее от фашистов, чувствовали это и стремительно двига-
лись на помощь восставшим пражанам. Ведь по собственному опыту
мы достаточно хорошо знали, на какие кровавые злодеяния способны
фашисты всюду, где сила оказывается на их стороне.
У нас была острая тревога за Прагу, острое желание как можно
скорее прийти на помощь своим братьям, прежде чем фашисты, исполь-
зовав преимущество в силах, успеют расправиться с ними. Это чувство
было у нас всеобщим. Оно владело и мной, командующим фронтом,
и рядовыми танкистами из армий Рыбалко и Лелюшенко, которым,
чтобы утром ворваться в Прагу, пришлось совершить в ночь на 9 мая
неимоверный по темпам восьмидесятикилометровый бросок. К Праге
стремились, и каждый из нас сделал все, что было в человеческих
возможностях. Но ради исторической справедливости хочу перечис-
лить части, первыми достигшие Праги, в той последовательности,
в какой это происходило.
Первыми ворвались в город с северо-запада танки 10-го гвардей-
ского уральского добровольческого корпуса (командир генерал-
лейтенант Е. Е. Белов) армии Д. Д. Лелюшенко. Почти сразу же вслед
за ними с севера в Прагу вступили танкисты 9-го мехкорпуса (коман-
дир генерал-лейтенант И. П. Сухов) армии П. С. Рыбалко. А всего
через несколько часов на пражских окраинах уже появились передо-
вые части 13-й и 3-й гвардейской общевойсковых армий. Войска 5-й
гвардейской армии своими главными силами ликвидировали группиров-
ку врага северо-восточнее Праги, и ее передовой отряд тоже вышел на
северную окраину Праги. К десяти утра Прага была полностью занята
и очищена от противника войсками 1-го Украинского фронта.
А в 13 часов навстречу нам вышли войска 2-го Украинского фронта.
Это были головные части 6-й танковой армии генерала А. Г. Кравченко.
Встретились они в тридцати пяти километрах юго-восточнее Праги
с частями 4-й гвардейской танковой армии Лелюшенко.
501
Подвижная группа 4-го Украинского фронта, стремительно прес-
ледуя отходящего врага, к восемнадцати часам 9 мая также достигла
Праги своими основными силами.
Кольцо вокруг отказавшейся сложить оружие чехословацкой груп-
пировки гитлеровцев было замкнуто. В этом очередном и теперь уже
последнем гигантском котле оказалось более полумиллиона солдат
и офицеров из дезорганизованных и потерявших управление войск
группы армий Шернера. Теперь им не оставалось ничего другого,
как сдаться, хотя отдельные стычки с фашистами, не желавшими
складывать оружие, продолжались в разных местах еще почти неделю.
Кстати сказать, в течение этой недели был схвачен нами и измен-
ник Родины Власов. Случилось это в сорока километрах юго-восточнее
Пльзеня. Войсками 25-го отдельного танкового корпуса генерала
Фоминых была пленена власовская дивизия генерала Буйниченко.
Когда танкисты стали разоружать ее, то выяснилось, что в одной
из легковых машин сидит закутанный в два одеяла Власов. Обнаружить
предателя помог его собственный шофер. Танкисты вместе с этим
шофером вытащили прятавшегося Власова из-под одеял, погрузили
на танк и тут же отправили прямо в штаб 13-й армии. Жалкий конец,
вполне закономерно венчающий всю карьеру этого отщепенца!
Из штаба 13-й армии Власова доставили ко мне на командный
пункт. Я распорядился, не теряя времени, отправить его сразу в Моск-
ву. Решительными действиями, которые потребовались для бес-
кровного и быстрого пленения власовской дивизии, непосредствен-
но руководил командир 162-й танковой бригады полковник И. П. Ми-
щенко. А самого Власова захватил командир мотострелкового баталь-
она этой бригады капитан М. И. Якушев...
...Возвращаюсь к рассказу о дне 9 мая.
О том, что танкисты Лелюшенко и Рыбалко в Праге, я узнал вскоре
после того, как они вступили туда. Мы получили почти одновремен-
но коротенькие донесения на этот счет и от начальника оперативного
отдела штаба Рыбалко и от Маландина из 13-й армии. Но вдруг, как
назло, проводная связь со штабами армий, освобождавших Прагу,
прервалась. В течение многих часов связисты, как ни бились, не могли
соединиться ни с армией Лелюшенко, с которой до этого держали
очень хорошую связь, ни с армией Рыбалко, ни с армией Гордова.
С 13-й армией, с Маландиным, связь была, но зато сам он никак не мог
связаться со своими передовыми частями.
Все это беспокоило меня, хотя я и был уверен в благоприятном
развитии дальнейших событий и уже имел первые данные об освобож-
дении Праги. Однако одних предварительных данных было недоста-
точно дня того, чтобы докладывать в Ставку.
После того как связь прервалась, можно было, конечно, попытаться
запросить штабы по радио открытым текстом, но этого не хотелось
делать. Да и довольно солидное расстояние плюс горы не гарантиро-
вали успеха.
Тогда я направил самолет из эскадрильи связи штаба фронта.
Рассчитал по времени. Во всяком случае, через два часа он должен
вернуться. Но прошло три часа, а самолета нет. Пришлось звонить
502
в 13-ю армию и брать в оборот Маландина. Тот ответил, что послал
в Прагу машину с несколькими офицерами, но докладов от них еще нет.
Я приказал ему продублировать эту попытку, направить офицеров
связи в Прагу на самолетах.
Время шло, а самолеты не возвращались, и новых донесений по-
прежнему не было. Я послал еще одного офицера из оперативного
управления штаба фронта на самолете связи и одновременно приказал
Красовскому поднять группу боевых самолетов и поручить летчикам
с малых высот выяснить обстановку в Праге. После их возвращения
мы узнали, что в городе никаких боевых действий уже не наблю-
дается, а на улицах толпы народу.
Что Прага освобождена, было ясно, но ни одного вразумительного
доклада ни от одного из командующих армиями так и не было.
Как выяснилось потом, причиной тому было ликование пражан.
На улицах шли сплошные демонстрации. При появлении советского
офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать,
целовать, качать. Один за другим попали все мои офицеры связи в окру-
жение — поцелуи, угощения, цветы...
Потом в этих же дружеских объятиях один за другим оказались
и старшие начальники — и Лелюшенко, и Рыбалко, и подъехавший
вслед за ними Гордов. Никому из них не удавалось выбраться из
Праги на свои командные пункты, к своим узлам связи и подробно
доложить обстановку.
Ко мне поступали время от времени сообщения по радио, но все
они были, я бы сказал, уж чересчур краткими: «Прага взята», «Прага
взята», «Прага взята»... А мне необходимо было доложить Верховному
Главнокомандующему не только то, что Прага взята, но и при каких
обстоятельствах взята, какое сопротивление было встречено и где.
Есть или уже нет организованного противника, а если есть, то в ка-
ком направлении он отходит.
Словом, день освобождения Праги был для меня очень беспокой-
ным. Пропадали офицеры связи, пропадали командиры бригад и кор-
пусов — все пропадали! Вот что значит и до чего доводит народное
ликование!
Впоследствии меня не раз, в особенности по случаю торжественных
годовщин, спрашивали, каким был для меня последний день войны,
какими были мои переживания в связи с последней операцией войны.
Как видите, вопрос не такой уж простой!
Из-за торжественной встречи наших войск в Праге, которая вызва-
ла перебои в связи, я фактически задержал на несколько часов обнаро-
дование приказа Верховного Главнокомандующего об освобождении
Праги. Я нажимал на своих подчиненных, требовал подробных донесе-
ний, а в это время из Москвы беспрерывные звонки: «Послушайте,
ведь сегодня должен быть окончательный салют в честь полной
Победы! Где же ваше донесение? Где вы там? Что у вас там? Уже
давно подписана всеобщая капитуляция, а от вас все еще ничего нет».
Начальник Генерального штаба по крайней мере раз десять звонил
мне, требуя окончательных донесений, а я и сам не имел их и все
оттягивал и оттягивал срок доклада. И только получив наконец
503
удовлетворяющие меня сведения, уточнив их, составил свое донесение.
В нем указывалось, что в 9 часов утра Прага была полностью осво-
бождена и очищена от противника. Хотя, повторяю, первые наши
танки вошли туда в три часа ночи...
Заканчивая повествование о последней операции 1-го Украинского
фронта, хочу сказать о военном корреспонденте, который первым на
связном самолете добрался до Праги и первым написал о ее освобож-
дении, а до этого прошел вместе с войсками 1-го Украинского фронта
весь его боевой путь. Я говорю о Борисе Николаевиче Полевом.
Впервые мы встретились с ним еще в начале войны на Калининском
фронте. Потом, начиная с 1943 года, он достойно представлял «Прав-
ду» на Степном, 2-м Украинском и 1-м Украинском фронтах.
Мне лично кажется, что он с наибольшим знанием дела, наиболее
объективно освещал ход боевых событий, свидетелем и участником
которых являлся сам. С одной стороны, он писал об отдельных фактах
боевой жизни, как правило, ярких, имеющих принципиальное воспи-
тательное значение. В его корреспонденциях можно найти десятки
достоверных портретов героев войны. С другой стороны, он всегда
имел представление о масштабах всего происходящего на фронте,
неизменно располагал всей доступной для него информацией, присут-
ствовал в разгар событий на решающих участках и на протяжении
войны дал в «Правду» немало интересных, обобщающих материалов
о наиболее крупных операциях фронта.
Его корреспонденции по-военному были грамотны, написаны
спокойным, некрикливым тоном; они помогали нам в нашей нелегкой
работе.
К сожалению, иным журналистам и литераторам не хватало этого
умения показывать людей на войне. Читая их корреспонденции, я по-
рой испытывал такое чувство, словно вижу на первом плане колесо
какой-то большой машины, и где-то там, около этого колеса, человека
не больше муравья. Колесо, конечно, важная деталь, особенно в такой
машине, как война, но все-таки главное на войне человек, который это
колесо придумал и который его крутит.
И на мой взгляд, литератор, не стремящийся выразить красоту
человеческой души, в том числе и на войне, не в состоянии принести
большой пользы советской печати и ее читателям, в том числе
и военным.
А корреспонденции Полевого мне как раз тем и нравились, что
он вкладывал в них всю свою душу и уважение к человеку; я полюбил
потом за это же и его книгу «Повесть о настоящем человеке»,
как бы продолжившую собой все то, что он делал во время войны на
фронте.
Последние три года войны я встречался с Полевым не часто и, как
правило, накоротке, в силу своей постоянной занятости.
На большом фронте паузы в работе командующего очень редки,
потому что обычно то на правом, то на левом фланге, то в центре —
где-нибудь обязательно предпринимаются активные боевые действия.
504
То ли частная операция, то ли перегруппировка, то ли улучшение по-
ложения. Не говорю уже о работе в разгар большой операции.
Однако Полевой, хорошо знавший фронтовую обстановку и, я бы
добавил, чувствовавший ее, все-таки находил такие моменты, когда
ко мне можно было обратиться за информацией для печати. В таких
случаях я всегда был рад разговору с ним, так как знал, что он исполь-
зует встречу со мной в интересах дела и расскажет в печати о том, что
происходит на фронте, достоверно, без искажений и отсебя-
тины.
Борис Николаевич часто бывал в войсках, без колебаний ездил
и летал на самые боевые и опасные участки, вовремя улавливал все
происходящие на фронте события и, на мой взгляд, среди многих до-
стойных представителей советской печати, с которыми я встречался
за время войны, был, пожалуй, наиболее оперативным. Слово это
сродни нашей военной терминологии, и я употребляю его как вполне
заслуженную Полевым похвалу. Оперативность он проявил и в самый
последний день войны — первым из всех корреспондентов оказавшись
в освобожденной Праге.
Завершив последнее крупное событие войны, освободив Прагу
и полностью окружив группировку Шернера, войска 1, 2 и 4-го Украин-
ских фронтов в кратчайший срок решили задачу большой полити-
ческой и стратегической важности.
Ход и результаты Берлинской и Пражской операций явились но-
вым свидетельством зрелости советского военного искусства, высоких
организаторских способностей наших командных кадров и боевого
мастерства советских войск.
Салют в честь освобождения Праги был предпоследним салютом
войны. Последний салют — салют Победы, данный из тысячи орудий,
прозвучал в Москве через несколько часов после этого.
Я слушал его по радио на своем передовом командном пункте.
Вместе со мной были в тот час многие из моих соратников по боевым
действиям — члены Военного совета Крайнюков и Кальченко, коман-
дующие родами войск и начальники служб фронта, офицеры полит-
управления, оперативного управления. Торжественность обстановки
усилилась тем, что со всех сторон гремели, если можно так выразиться,
самосалюты. Передовые части ушли далеко вперед; они там, конечно,
палили из всех видов оружия, но мы их не слышали. Зато уж вторые
эшелоны салютовали в эти часы вокруг нас, не жалея сил. Палили
в небо и ракетами, и холостыми снарядами, и боевыми патронами
из автоматов, карабинов и револьверов. Словом, каждый салютовал
как и чем мог...
Не помню сейчас уж всех подробностей этого вечера. Помню
товарищеский ужин, не очень длинный, помню, много и с особым
чувством пели, но больше всего запомнилось ощущение природы в тот
вечер. Весна была в разгаре, все благоухало, и было такое чувство,
как будто ты заново увидел природу.
Радость от Победы была, конечно, большая, огромная, но все-
таки всей меры ее в тот первый момент мы еще даже не почувствовали.
И скажу честно, одним из первых и самых сильных желаний этого
505
дня было желание выспаться, и мысль, что наконец это, видимо, будет
возможно, если не сегодня, то хотя бы вскоре.
Мне лично выспаться в ту ночь так и не удалось. Почти сразу
нахлынуло столько неотложных дел! И первым из них было неожидан-
ное донесение, что в районе Мельника значительные силы немцев
еще оказывают сопротивление. Пришлось срочно распоряжаться
и направлять танковые войска для немедленной ликвидации этой
довольно сильной и организованной группировки.
Потом навалились другие дела, и должен сказать, что я так и не
вкусил тогда всех радостей Дня Победы. Думаю, что не только я, но
и другие командующие фронтами по-настоящему почувствовали празд-
ник Победы только во время Парада Победы в Москве и последовав-
шего за этим приема в Кремле. Вот там я ощутил, что с меня действи-
тельно спала какая-то ноша, испытал облегчение и позволил себе
выпить за Победу.
9 мая у меня было полно забот до глубокой ночи, а утром 10-го
я выехал в Прагу. Дорога, по которой я ехал, была забита до отказа.
По ней двигалось как бы три не смешивающихся между собой потока.
Первый, самый большой,— колонна военнопленных из группировки
Шернера. Голова ее уже подходила к Дрездену, а хвост был еще около
Праги. Второй составляли выдворяемые чехами из пределов Чехосло-
вакии судетские немцы.
А третий огромный поток состоял из тех, кто возвращался из
фашистских концлагерей, которых в этом районе было много. Здесь
размещалось немало предприятий военной промышленности, а на них
немцы использовали подневольную рабочую силу из всех стран Европы.
Вид возвращавшихся из лагерей вызывал двойное чувство — и радос-
ти, и боли. Радости, потому что они возвращались к жизни, шли к себе
домой, а боли потому, что просто мучительно было на них смотреть —
так изнурены и ужасающе измождены были они в большинстве
своем.
Я много раз бывал потом в Праге и очень люблю этот прекрасный
город, но, конечно, то первое впечатление от него просто неизгладимо.
Город продолжал праздновать свое освобождение, и это всеобщее
победное радостное ликование, эти знамена, флаги, цветы делали его
особенно красивым и праздничным, несмотря на то что кое-где нам на
пути попадались развалины и пожарища — следы фашистских обстре-
лов и бомбардировок в дни Пражского восстания.
В этот день, 10 мая, мне удалось лишь бегло познакомиться
с Прагой. Главное чувство, которое я при этом испытывал, была ра-
дость, что разрушения в Праге все же редки и что нам удалось сохра-
нить город в целости.
Вечером в Праге, в штабе 3-й гвардейской армии, я и член Воен-
ного совета К. В. Крайнюков встретились с нашими боевыми коман-
дармами — Рыбалко, Лелюшенко, Гордовым и с членами Военных
советов этих армий. Всех военачальников мы от всей души поздравили
с одержанной победой. Они ответили тем же.
Но долго поздравлять друг друга некогда, надо было думать о нор-
мализации жизни, о снабжении населения и, стало быть, о назначении
506
начальника гарнизона и коменданта города Праги. В этом эпизоде
есть некоторые житейские черточки, которые и сейчас, через двадцать
с лишним лет, вызывают у меня улыбку.
Сидя в штабе у Гордова и разговаривая об итогах только что
закончившейся операции, я сделался свидетелем жаркого спора
между Рыбалко и Лелюшенко о том, кто из них первым вошел в Прагу.
Этот спор подогревался еще и таким обстоятельством: по нашей рус-
ской военной традиции, начиная со времен Суворова, повелось так,
что, кто из генералов первым вступил в город, тот обычно и назнача-
ется комендантом.
Слушая этот спор между двумя нашими славными генералами-
танкистами, никак не желавшими уступить друг другу пальму первен-
ства, я решил, что не стоит углублять их «междоусобицу», и тут же
назначил начальником гарнизона командующего 3-й гвардейской
армией генерал-полковника Гордова. Тем самым претензии обоих
командующих танковыми армиями сразу же отпали. Вслед за этим я
назначил комендантом города человека, так сказать, нейтрального: им
был заместитель командующего 5-й гвардейской генерал Парамзин.
Докладывая в этот же вечер по ВЧ из Праги Сталину о назначении
Гордова начальником гарнизона в Праге, я встретился с неожиданным
для меня возражением. Сталину было непонятно, почему идет речь
о начальнике гарнизона; ему больше нравилось слово «комендант».
Пришлось объяснить по ВЧ, что, согласно уставу, начальнику гарнизо-
на подчиняются все войска, находящиеся на соответствующей терри-
тории, а комендант является подчиненным ему лицом и ведает
главным образом вопросами караульной службы, охраны внутреннего
порядка.
Выслушав мое объяснение, Сталин утвердил Гордова начальником
гарнизона и дал мне распоряжение оказать необходимое содействие
для переезда в Прагу из Кошице президента Бенеша и чехословацкого
правительства.
Эти указания я выполнил. Президент Бенеш и чехословацкое
правительство выразили желание лететь из Кошице в Прагу
на самолетах. Самолеты были за ними посланы.
В тот день, когда в Прагу прибыло чехословацкое правительство,
на пражском аэродроме был построен почетный караул от войск 1-го
Украинского фронта. Наши военные власти были представлены гене-
рал-полковником бронетанковых войск Рыбалко, комендантом города
генерал-майором Парамзиным и другими официальными лицами —
генералами и офицерами 1-го Украинского фронта.
А на следующий день я снова приехал в Прагу и встретился там
с Председателем Совета Министров Зденеком Фирлингером, с Клемен-
том Готвальдом и другими членами правительства. В дружеской
обстановке были рассмотрены многие вопросы нормализации жизни
Праги и всей Чехословацкой республики, в решении которых мы в си-
лах были оказать содействие чехословацким друзьям.
С особой теплотой вспоминаю я тогдашнюю встречу с моим боевым
соратником генералом Людвиком Свободой, возглавившим мини-
стерство национальной обороны. Впервые я познакомился с ним в 1944
507
году, во время Карпатско-Дуклинской операции, которая проводилась
нами в поддержку Словацкого национального вооруженного вос-
стания. В начале операции Свобода был командиром бригады, потом
стал командовать всем Чехословацким корпусом вместо не справив-
шегося со своими обязанностями и отстраненного от командования
генерала Кратохвила.
В тяжелой, кровопролитной операции Людвик Свобода проявил
себя с самой лучшей стороны. Человек он был организованный
и исключительно храбрый. О нем можно сказать без преувеличения:
такой на поле боя головы перед врагом не склонит. Хотя в буквальном
смысле слова это иногда и следовало бы ему делать: уж слишком
он рисковал собой. Мне даже пришлось несколько раз указывать
товарищу Свободе, что зря он часто появляется в боевых порядках
своих частей, и просить его все-таки не становиться автоматчиком
даже в критические минуты: он дорог нам как командир корпуса.
Во время войны, когда правительство Чехословакии находилось
в Лондоне, Свобода был, формально говоря, для меня представите-
лем иностранного государства, вдобавок еще буржуазного. Официально
я его называл «господин генерал», но в душе никак не мог привыкнуть
к такому обращению. Он был для меня настоящим боевым товарищем и
другом, и, когда не было необходимости в официальщине и диплома-
тии, я его в боевой обстановке называл товарищем. Впрочем, как и всех
других офицеров Чехословацкого корпуса. И только в тех случаях,
не частых, когда был недоволен его действиями, то, чтобы подчеркнуть
остроту своего недовольства, менял обращение на «господин генерал».
Зато, когда дела у него шли хорошо, а по большей части так оно и было,
я называл его «товарищ генерал» или «товарищ Свобода».
За время боев я присмотрелся к генералу Свободе как к организа-
тору боя. Пройдя путь от командира отдельного батальона (весной
1943 года под Харьковом) до командира корпуса, Свобода отвечал
тем требованиям, которые предъявлялись на войне к лицам, возглав-
лявшим крупные войсковые соединения. Он был тверд, способен
настоять на выполнении своих приказов, что не мешало ему весьма
учтиво относиться к подчиненным.
В своих отношениях с советским командованием Свобода оставал-
ся всегда прямодушным, дружественным, искренним, и мы платили
ему тем же.
Войной проверено, что нет ничего надежнее той дружбы, которая
выражается не в декларациях, а в совместных боевых делах, складыва-
ется при выполнении ответственных и сложных заданий, связанных
с риском для жизни. А именно так зарождалась и складывалась наша
боевая дружба с воинами Чехословацкого корпуса и с его командиром
генералом Свободой. В ходе боев, особенно в Карпатах, она была,
в подлинном смысле слова, скреплена кровью. За мужество и героизм,
проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, высокого
звания Героя Советского Союза были удостоены чехословацкие
военнослужащие О. Ярош, A. Coxop, С. Вайда, Р. Тессаржик, парти-
занский командир Я. Нелепка, ставший впоследствии генералом,
известный всем Людвик Свобода.
508
Добрым словом я вспоминаю боевых офицеров 1-го армейского
Чехословацкого корпуса, славных сынов чехословацкого народа.
Генерала Свободу отличала глубокая уверенность в правоте своих
позиций, вера в то, что новая, зарождающаяся чехословацкая армия,
у колыбели которой он стоял, может и будет крепнуть. Он не был в годы
войны коммунистом, но был настоящим патриотом, человеком прогрес-
сивных идей, связанных с лучшими стремлениями и чаяниями своего
народа; он верил чехословацким коммунистам, верил, что это люди,
для которых интересы народа превыше всего; и твердо, не отступая,
шел вместе с ними через все испытания — и войны и политики.
Свобода был настоящим народным героем, одним из самых храб-
рых людей, каких я знал, солдатом в самом высоком смысле этого
слова.
Понятно поэтому, как я рад был обнять его, встретившись с ним
в его родной Праге, наконец-то освобожденной от фашистов.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Все наступательные операции, о которых рассказывается в первой
части книги, не похожи одна на другую ни по своим задачам,
ни по количеству войск, ни по масштабам, ни по пространствен-
ному размаху, не похожи они и по практическому выполнению опера-
тивно-тактических задач.
В чем же особенности каждой операции?
Курская битва — грандиозное по размаху и вовлечению сил сраже-
ние, не имеющее себе равных в истории. Эта битва принесла нашим
Вооруженным Силам не только военную, но и морально-политическую
победу.
Белгородско-Харьковская операция во всем величии показала,
какую роль могут сыграть стратегические резервы, своевременно
введенные в сражение. Операция знаменита своим динамическим,
решительным характером, упорством и умением наших войск брать
такие современные укрепления, как Харьковский крупный узел оборо-
ны, закрывающий выход советских войск на Украину. Это был взлом
бастиона немецкой обороны на востоке.
Битва за Днепр — первое и самое серьезное испытание войск фрон-
та в умении преодолевать с ходу большие реки.
Все последующие наступательные операции были связаны с преодо-
лением крупных рек, поэтому форсирование водных преград в дальней-
шем стало составной частью всех рассматриваемых операций.
Форсирование Днепра — блестящее воплощение советского воен-
ного искусства в действиях войск. Немалый интерес представляет
преодоление таких рек, как Южный Буг, Днестр, Прут, Сан и Висла.
Все эти реки, как и Днепр, форсировались войсками с большим
мастерством и героизмом, при умелой организации всех командных
инстанций.
Цель Кировоградской операции — взятие Кировограда, стреми-
тельный прорыв, короткий кинжальный удар, окружение, маневр
войск с одного направления на другое, где обозначался успех. Здесь
я имею в виду маневр 8-го механизированного корпуса 5-й гвардейской
танковой армии с главного направления на южное для обхода Киро-
вограда.
Корсунь-Шевченковская операция — окружение и разгром круп-
ной активной и маневренной немецко-фашистской группировки; отра-
жение массированных танковых атак противника, прорывавшегося
на выручку окруженным войскам Штеммермана. В чем своеобразие
510
этой операции? Прежде всего в маневре танковыми армиями, а также
в маневре соединениями с неатакованных участков. Этот маневр
осуществлялся не только танковыми войсками, но и общевойсковыми
и артиллерийскими соединениями и частями, инженерными войсками.
Умело использовались артиллерия, инженерные средства заграждения
для создания противотанковой обороны.
Операция проводилась в тяжелых климатических условиях, преодо-
левая которые, войска проявляли выносливость, героизм и стойкость.
Корсунь-Шевченковская операция имеет существенное отличие
от Сталинградской операции. Оно заключается в том, что буквально
с первого дня окруженная группировка, меняя свои направления,
непрерывно атаковала нас. На выручку окруженной группировке
противника наступала очень сильная бронетанковая и пехотная груп-
пировка немецко-фашистских войск.
В Уманско-Ботошанской операции характерным является рас-
секающий удар. Сильные группировки наших войск на флангах дро-
били оборону врага, как молотом. Большое искусство проявили войска
в форсировании на широком фронте и с ходу таких рек, как Южный
Буг, разлившийся в период весеннего паводка, Днестр, имеющий
очень быстрое течение, и Прут. Наступление велось в исключительно
тяжелых условиях, в слякоть и грязь, но независимо от этого оно про-
ходило в высоком темпе, с маневрированием силами и средствами.
В результате нашего успешного наступления на Украине были
разгромлены группы армий «Юг» и «А» немецко-фашистских войск,
что предопределило полный разгром гитлеровцев на юге в последую-
щих операциях.
Львовско-Сандомирская операция заслуживает особого внимания
и изучения. По количеству войск, всех родов оружия и боевой техни-
ки, сосредоточенных на нашем фронте, она была выдающимся собы-
тием в ходе Великой Отечественной войны. Один фронт решал важ-
нейшую стратегическую задачу разгрома группы армий «Северная
Украина». Подобного в истории Великой Отечественной войны не было.
В этой операции для оперативного маневра был большой простор.
Многообразие форм оперативного маневра — вот чем характерна
эта операция. Здесь развертывались все формы оперативного искус-
ства: прорыв, окружение бродской группировки, быстрый ее разгром;
маневр танковыми армиями в высоком темпе; выход войск фронта
на Вислу, форсирование этого крупного водного рубежа на широком
фронте с ходу и захват крупного оперативного плацдарма.
Исключительную напряженность вызвали борьба на сандомирском
плацдарме и закрепление его, отражение контрударов противника
и массированных танковых атак. Следует отметить удачный выбор
момента для ввода в сражение 5-й гвардейской армии, что позволило
расширить плацдарм, прочно закрепиться и создать условия для
развертывания последующих операций.
Карпатско-Дуклинская операция — эта хотя и небольшая по раз-
маху, но исключительно важная в стратегическом и политическом
отношениях операция была вызвана политической необходимостью,
это «неплановая» и тяжелая операция в горах. Она была проведена
511
с единственной целью: оказать помощь Словацкому национальному
восстанию. Здесь зародилась нерушимая боевая братская дружба
между народами ЧССР и СССР.
Я принимал участие во многих крупнейших событиях войны, мно-
гое видел и знал, но даже если бы я рассказал обо всех четырех годах
войны, пережитых мною, все равно это были бы только некоторые
страницы той огромной летописи Великой Отечественной войны, кото-
рую всем нам коллективно необходимо создать в интересах нашей
страны и в интересах истории.
О крупнейших операциях 1943—1945 годов рассказал я в этой
книге. Но, как известно, история войны началась для нас не с побед,
а с горьких неудач и тяжелых испытаний. Наш путь к окончатель-
ной победе был долгим и тернистым; он занял почти четыре года,
и, на мой взгляд, любой участник войны, пишущий воспоминания
о ней, имеет право на обобщения и выводы лишь после того, как осве-
тит весь ход войны, потому что лишь такой, всесторонний анализ
может привести к правильным общим выводам.
Поэтому я не хочу спешить с общими выводами. Чтобы с полным
чувством ответственности подойти к ним, мне необходимо восстано-
вить в своей памяти все пережитое на войне, все ее этапы, а не только
последний этап. А пока рискну высказать здесь лишь несколько
мыслей, касающихся главным образом наших командных кадров,
тех суровых требований, которые предъявила к ним война, и того
процесса роста и совершенствования, которые они претерпели, оказав-
шись перед лицом этих требований.
Я уже называл имена некоторых людей. Главным образом, это
командующие армиями и родами войск, политработники армейского
и фронтового масштаба, начальники штабов фронта и армий, коман-
диры корпусов и реже командиры дивизий.
Однако мои воспоминания предстанут на суд всех участников
тех событий, о которых я пишу, в том числе на суд моих боевых това-
рищей— воинов Степного, 2-го и 1-го Украинских фронтов всех
званий, от солдатского до генеральского. Мой боевой опыт позволяет
мне вспомнить множество эпизодов, связанных с непосредственным
пребыванием на передовой. Я мог бы рассказать многое о боевых
действиях подразделений, частей, соединений и объединений, о дей-
ствиях не только командиров дивизий и полков, но и командиров
батальонов, рот, батарей, о многочисленных беседах в боевой
обстановке в кругу младших командиров и солдат.
Почему же я уклонился от описания этих оставшихся в моей памя-
ти и дорогих моему сердцу эпизодов? Да потому, что мне казалось
важным восстановить картину событий в тех масштабах, в которых
я имел возможность это сделать по своему тогдашнему положению, то
есть в масштабах всего фронта, всего хода операций.
Я останавливаюсь на этом, потому что такое отношение к собы-
тиям мне кажется принципиально важным^ Думается, что человек,
пишущий воспоминания о войне, может принести наибольшую пользу
для воссоздания ее общей картины в том случае, если он пишет прежде
всего о тех событиях и делах, с которыми сам непосредственно
512
сталкивался, за которые отвечал. Правильнее всего смотреть на собы-
тия войны, если можно так выразиться, с того командного пункта, на
который ты был поставлен.
Общая широкая картина войны может сложиться только из многих
воспоминаний. Ее составят воспоминания командующих фронтами
и армиями, командиров дивизий и полков, комбатов, командиров рот,
младших командиров и солдат. Только все это, вместе взятое, может
дать полное представление о войне, увиденной с разных точек. И едва
ли стоит пытаться сводить в чьих бы то ни было воспоминаниях все
эти точки в одну.
Сказанное, на мой взгляд, относится не только к воспоминаниям,
но в известной мере и к трудам по истории войны.
Нам необходимо иметь историю боевых действий армий, дивизий,
полков. В исторических трудах должны быть зафиксированы события
и героические подвиги, которыми была так полна война.
Но при создании сводной истории всей Великой Отечественной
войны, призванной полномасштабно осветить события и подытожить
опыт войны в целом, нет никакой нужды загромождать ее частными
эпизодами, которые, кстати сказать, в подобном труде могут быть
по условиям места изложены лишь крайне бегло и поэтому не дадут
представления ни о характере подвига, ни о людях, свершивших его.
История войны не должна в общих трудах рассыпаться на отдель-
ные эпизоды. Они найдут свое законное место в историях частей
и соединений, которые надо создавать, не откладывая дела в долгий
ящик, пока живы участники войны.
Свои соображения о наших командных кадрах на войне я хотел
бы начать с командира полка.
Я не показывал в этой книге действий полков, но и при подготовке
и в ходе операций всегда отдавал себе отчет в том, что командир
полка — основная фигура в армии и в мирное и в военное время,
основной организатор боя. Нет таких всеобъемлющих начальников,
как командир полка. Он командир-единоначальник, в его руках собрано
буквально все, что относится непосредственно к бою и военному
быту, к обучению и воспитанию людей, к поддержанию дисциплины.
Если командир полка не на высоте, то, сколько бы ты ни давал туда,
вниз, мощных средств борьбы, боевой техники, все равно проку не
будет — по-настоящему они не используются.
Взять, к примеру, полковые артиллерийские группы поддержки.
Чем дальше шла война, тем мы все чаще имели возможность делать
их крупными и мощными. Но они действительно становились такими,
если попадали в руки толкового командира полка. Когда же такой
командир не понимал характера и роли артиллерии в войне, то и не
мог эффективно использовать артиллерийскую мощь.
То же самое и с танками. Мы давали танки поддержки в полки
и батальоны. Бесспорно, их место в боевых порядках батальонов.
Но и тут роль командира полка была велика. Если в бою он правильно
использовал танки, то они воевали хорошо, вводились в бой не вслепую,
а с учетом местности и характера обороны противника. Имея в своих
руках артиллерию поддержки, командир полка прокладывал танкам
513
путь, давил немецкую противотанковую систему, организовывал вза-
имодействие пехоты и танков с артиллерией, заботился об эвакуации
поврежденных машин с поля боя.
Словом, командир полка был на войне тем мастером, без которого
не обойтись в любом деле, в любом цехе, тем более в цехе войны.
Без мастера — знатока всех элементов данного производства — дело
так же не пойдет, как на войне без командира полка — знатока всех
элементов организации общевойскового боя. Командиров таких надо
беречь и следить за их судьбой. В меру сил мы старались это делать.
Именно из командиров полков в ходе войны вырастали командиры
дивизий, корпусов и другие крупные военачальники.
Роль командира полка я хорошо понял в мирное время, когда
сам пять лет командовал полком. Командовал по-настоящему, не стре-
мясь поскорее уйти ни вверх, ни в сторону, наоборот, стараясь именно
там, в полку, постигнуть все премудрости войсковой службы и жизни.
С чувством удовлетворения вспоминаю, как много дала мне эта работа.
Потом я прошел через все должности, начиная с командира диви-
зии, на которой тоже пробыл шесть лет. И каждая должность меня
чему-то учила. Учила меня и Академия имени Фрунзе. Но все-таки
самой главной для меня академией был полк. Полк сделал меня челове-
ком поля. Именно в полку я страстно полюбил поле, учения, прово-
димые с максимальным приближением к боевой обстановке. Я отно-
сился к учениям со страстью и считал тогда, так же, как считаю сейчас,
что без вдохновения нет учений. И это пригодилось мне на войне.
Не знаю, сумел ли я передать это, но мне хотелось показать, что
руководство боевыми действиями — это прежде всего вдохновение,
и именно» оно, кроме всего прочего, требуется командиру перед
принятием самых сложных решений.
А что касается слов Суворова «Тяжело в учении — легко в бою»,
то для меня они всегда были основой жизни и деятельности. Особенно
запомнились мне те счастливые минуты, когда на учениях в Москов-
ском военном округе я со своим полком, смешав во встречном бою
все карты «противника», вышел прямо на командный пункт командира
«Синей дивизии», и Борис Михайлович Шапошников, командовавший
тогда Московским округом, похвалил меня за удачный бой. Казалось
бы, столько огромных событий произошло после того, позади осталась
такая война, а я все еще по сей день с волнением вспоминаю похвалу
Б. М. Шапошникова, высказанную мне, командиру полка, почти
сорок лет назад.
Не могу не привести одно принципиально важное соображение
маршала Шапошникова относительно роли командира полка. Он счи-
тал, что уважающий себя и своих подчиненных начальник, заботясь
об авторитете командира полка, никогда не станет проверять полк
в отсутствии его командира. Этого он сам неукоснительно придержи-
вался и постоянно внушал другим.
Однажды Б. М. Шапошников прибыл в мой полк. Я находился
на стрельбище. Борис Михайлович явился на наш правый фланг.
Когда дежурный отрапортовал ему о состоянии полка и о том, где
командир, Шапошников остался ждать меня и ждал, пока я не прибыл
514
по его вызову. Он не считал возможным смотреть полк без его
командира.
Мне долгое время пришлось командовать полком и дивизией, нахо-
дясь под начальством Иеронима Петровича Уборевича. Из всех своих
учителей я с наибольшей благодарностью вспоминаю именно его.
Он сыграл в моем росте, как и в росте других моих сослуживцев,
большую роль.
Уборевич был не только выдающимся военачальником граждан-
ской войны. Находясь в последующие годы на посту командующего
округом, он пристально, умело, я бы сказал, умно занимался боевой
и оперативной подготовкой и воспитанием кадров. Иероним Петрович
умел смотреть далеко вперед. В наибольшей степени именно у него
многие командиры учились и перенимали богатый современный опыт,
которым обладал этот незаурядный военачальник. Особенно сведущим
он был в вопросах организации и обучения войск, командования
и штабов, оперативно-тактической подготовки.
Несколько слов мне хочется сказать и о роли командира дивизии.
Так же как и командир полка, он — основная организующая фигура
общевойскового боя. Командир дивизии не отвечает своему назна-
чению, если он не способен в бою правильно использовать все рода
войск, входящие в состав соединения и приданные ему. Важно, чтобы
он умел правильно понимать и оценивать общую оперативную обста-
новку, в которой происходят действия его частей. Командир дивизии
располагает в своем штабе группой специалистов, и если не опирается
на них, не использует их знания, то и сам не сможет быть на высоте
предъявляемых к нему требований. Не отвечает он своему назначению
и в том случае, когда не опирается, как единоначальник, на своего
заместителя, начальника политотдела дивизии и не умеет правильно
использовать в бою такую огромную силу, как политработники.
И уж, конечно, на войне обязанности командира дивизии вовсе
не сводились к тому, чтобы, как это делали некоторые, уйти на так
называемые «глаза» — на передовой наблюдательный пункт —
и забыть об управлении дивизией, возложив все заботы целиком
на штаб. Эта грубая ошибка порой дорого обходилась нам. Командир
дивизии должен быть на наблюдательном пункте лишь в те моменты,
когда решаются главные или, во всяком случае, важные задачи. Напри-
мер, в период начала боя, во время прорыва или при каких-то су-
щественных изменениях в обстановке.
Надо признать, что некоторые командиры дивизий даже в конце
войны не полностью это понимали. Бывало, заедешь в дивизию: «Где
командир дивизии? Пусть лично доложит обстановку». Отвечают:
«Командир дивизии ушел «на глаза». А «глаза» у него в этот момент
ничего не видят: уже темно. Под вечер и ночью место командира
дивизии, разумеется, не «на глазах», а в штабе, где он должен готовить
дивизию к следующему дню. Как правило, на войне дивизия управ-
лялась боевыми приказами на одни сутки, и, ставя с вечера задачу,
организуя будущий бой, командир дивизии никому не вправе передо-
верять эту работу. Он вместе со штабом — штаб под его руководством,
а не наоборот — должен готовить бой.
515
Я всегда считал слабостью, недостатком командира дивизии, если
он устранялся от организации разведки, целиком полагаясь при этом
на начальника разведки дивизии и штаб. Горький опыт войны учил
на многих примерах, что если командир дивизии не вникает по-настоя-
щему в дела разведки, не ставит ей ясные задачи, то потом сам ока-
зывается в трудном положении — не в состоянии оценить, что, собст-
венно, происходит перед его участком. И когда требуешь доклада
от такого командира дивизии, то слышишь в ответ стереотипную
фразу: «Разрешите доложить, товарищ командующий? Противник
оказывает сильное сопротивление». На такой ответ большого ума
не требуется. Мало доложить об этом факте, надо еще разобраться
в нем, проанализировать и использовать все свои средства для борьбы
с тем, что тебе противостоит, что тебя держит. Уровень докладов
о противнике, анализа его сил и возможного противодействия для
меня всегда был одним из самых важных критериев в оценке того
или иного командира дивизии и степени его соответствия своей
должности.
Вспоминаю такой случай в 5-й гвардейской армии. Одна ее диви-
зия никак не могла продвинуться на главном направлении. Командир
дивизии находился где-то на НП и несколько раз подряд доносил
оттуда, что дивизия не может поднять головы из-за немецкого огня.
Мне надоели эти однообразные доклады. И, находясь в расположении
армии, как раз неподалеку, я сам заехал на эти «глаза».
Донесения командира дивизии оказались одновременно и правдой
и неправдой. Он действительно с утра сидел на НП, на чердаке крайнего
дома поселка, и по нему лупили немецкие самоходки. Находясь там,
он не мог поднять головы. Но если бы он, не поддаваясь личным
впечатлениям, разобрался и оценил обстановку в целом, то понял,
что его дивизия уже давно могла бы опрокинуть слабые силы немцев,
которые ей противостояли. Это и было сделано через два часа, после
того как я вытащил командира дивизии в поле, на высоту, и заставил
посмотреть на обстановку по-настоящему, своими глазами, заставил
организовать бой в масштабах всей дивизии.
Я привел этот случай еще и потому, что вопрос о личной храбрости
командира на войне не столь прост, как его иногда пытаются предста-
вить. Что произошло в данном случае? Командиру дивизии как будто
и нельзя было отказать в личной храбрости, а дивизия по его вине
действовала в этот день робко, нерешительно. Сам он, находясь весь
день под отчаянным огнем, считал, очевидно, что ведет себя геройски.
А на самом деле, распространяя свое личное ощущение боя, сложив-
шееся на том участке, где он находился, на весь фронт дивизии и со-
ответственно докладывая в высшие инстанции, он робко управлял
своей дивизией, обманывал нас, не зная истинного положения дел.
Спрашивается, кому нужна такая храбрость?
В другой период войны мне пришлось иметь дело с одним из коман-
дующих армией, у которого тоже была страсть садиться как можно
ближе к переднему краю, в крайнюю хату деревни. Он всегда находил-
ся под огнем противника. Да еще и штаб с собой брал. Располагал
его по соседству, тоже в крайних хатах, и нес потерю за потерей,
516
не говоря уже о том, что всем этим нарушалось нормальное управле-
ние войсками и исключалась возможность трезвых, правильных оценок
общей обстановки.
Добавлю, что вопрос о храбрости человека — вещь тонкая, требую-
щая внимания. В данном случае командарм, о котором я упоминал,
был человеком исключительной храбрости. Он выбрасывал свои коман-
дные и наблюдательные пункты бог знает куда, и мне пришлось с ним
довольно долго бороться. Но смелость была сильной стороной этого
человека, и я не считал для себя возможным посмеяться над ним или
резко одернуть его. Это бы его подкосило, обескрылило. Обладая
на войне немалой властью, командующему фронтом очень легко подор-
вать авторитет подчиненного, а потом поди восстанови его!
Подлинная храбрость очень ценна на войне. Ценна и в высших на-
чальниках, если, конечно, она не единственное их достоинство.
Однако, когда мы говорим о тех качествах, которые требовались
от военачальников на войне, то как бы храбрость ни была важна,
не она в первую очередь определяла боевые качества людей, руково-
дивших войсками. Смелость, храбрость, личное мужество были харак-
терны для наших командных кадров, в том числе и высших, с самого
начала войны. Главные боевые качества военачальника — это умение
управлять войсками, постоянная готовность принять на себя ответ-
ственность и за то, что ты уже сделал, и за то, что собираешься сделать.
Решимость нести ответственность за все действия войск, за все пос-
ледствия отданных тобою приказов — чем бы это ни грозило и чем
бы ни кончилось — вот первый и главный признак волевого начала
в командире. Командующим армиями, фронтами в ходе войны прихо-
дилось брать на себя ответственность такого рода, причем в начале
войны брать в самых тяжких условиях. И это было одним из самых
важных факторов их роста как военачальников.
Война постепенно отодвигала от командных постов тех, кто одно-
боко, механически понимал ответственность за порученное дело, порой
примитивно выполнял приказы и потому терпел неудачи.
Постепенно в ходе войны изживали себя начальники, считавшие,
что, чем больше пошлешь в бой пехоты, тем больше она сможет взять.
Война обнаружила их несостоятельность. Они не понимали, что в бою
решает огонь, что надо прежде всего продвигать вперед огонь, а уже
за ним пехоту. Конечно, число — важная вещь, но за числом всегда,
как говорит старая истина, должно стоять и умение, искусство
вождения войск, танков, пехоты, артиллерии. И этому мы тоже учились
в ходе войны. Учились на тяжелых ошибках, просчетах, неудачах.
Учились на первых дорого давшихся успехах. Учились на первых
победах, которые поначалу не всегда умели реализовать до конца.
Я пытался обрисовать боевые качества и нравственный облик ряда
военачальников, которые оказались на высших командных должностях
к исходу войны. Если в какой-то мере обобщить те весьма крупные
качественные перемены к лучшему, которые произошли в ходе войны
у наших военных кадров в уровне их военного искусства, то коротко это
можно выразить так: война сама выявляет и отбирает кадры. Обста-
новка войны лучше всяких кадровых органов исправляет те ошибки,
517
которые до нее были допущены и кадровыми органами, и высшим ко-
мандованием в выдвижении на те или иные посты тех или иных людей.
И если перед войной при расстановке кадров в армии было допу-
щено немало ошибок и эти ошибки сказались буквально в первые же
месяцы войны, то постепенно война отодвинула в сторону эти кадры,
не справившиеся со всей сложностью обстановки. И прежде всего
таких людей, которые оказались неспособными совершить перелом
в своей собственной психике и начать выполнять свои обязанности
командующих фронтами и армиями так, как этого требовало ведение
современной войны.
Достаточен в этом смысле хотя бы пример командующих фрон-
тами. Фронтами командовали не те, кто был предназначен к этому в
мирное время и кто оказался на этих постах в первые дни войны. Все
командующие фронтами выявились в ходе войны; и может быть, эта
формулировка покажется не совсем удачной, но я скажу, что они были
порождены войной. Большинство людей, завершавших войну в качестве
командующих фронтами и армиями, пришли к этому не в результате
стечения случайностей, а в результате своих действий, благодаря своим
способностям, знаниям, воли, в результате проявления всего того, что
наиболее отчетливо обнаруживается именно на войне.
Так сложилась группа высших командиров, которая несла на себе
тяжесть войны. Зная многих из них близко по войне и сталкиваясь с
ними в мирное время, анализируя их дела, я прихожу к выводу, что в
основе тех качеств, которые сделали их способными к вождению войск
на поле боя в условиях современной войны, лежали большие и все-
сторонние знания, опыт долгой службы в армии — последовательно,
ступенька за ступенькой, без перепрыгивания через несколько ступе-
нек. Эти люди знали войска, знали природу солдата. Они еще в мирное
время упорно учили войска тому, что потребуется на войне. Сами
учились вместе с войсками и, добавлю, учились у войск. Все лучшее,
передовое, что давал тогдашний опыт, они брали от войск и аккумули-
ровали в себе. И среди людей, выдвинувшихся во время войны в воена-
чальники, я, как правило, в котором почти нет исключений, вижу тех,
кто с большой любовью, самозабвенно работал в войсках еще в мирное
время, кто, не почивая на лаврах былых заслуг, постоянно готовил
себя к войне, не смотрел назад, а смотрел вперед, в будущее.
Ход и результаты Берлинской и Пражской операций — яркое
свидетельство высоких организаторских способностей наших команди-
ров и мастерства советских войск, накопивших большой опыт органи-
зации и ведения боевых действий в самых различных условиях.
А самого доброго слова и большой признательности достоин сол-
дат Красной Армии, на долю которого выпали самые большие тяготы.
Беззаветно преданный своей Родине и Коммунистической партии,
он мужественно выстоял в войне с фашизмом, сражаясь честно и от-
важно, одержал победу над сильным врагом.
Откуда же такая стойкость, несгибаемость, твердость духа на поле
брани у солдата Красной Армии?
Идеи Ленина, идеи Великого Октября глубоко проникли в душу
и сердце трудового народа, определили облик советского солдата.
518
Октябрьская революция дала ему революционную закалку, подготови-
ла его к подвигу во имя защиты своей Родины и завоеваний революции.
Уже в годы гражданской войны солдаты Красной Армии — армии
нового типа — в борьбе с внутренними врагами революции и ино-
странными интервентами бились до последней капли крови, за каждую
пядь земли. «Будьте стойки до конца»,— призывал в те грозные годы
В. И. Ленин. В горниле войны это ленинское требование стало нормой
поведения советских солдат. В Великой Отечественной войне среди
советских воинов родилась клятва: «Ни шагу назад, стоять насмерть!»
Суровое испытание выпало на долю тех, кто воевал с фашистской
Германией. Гитлер ставил задачей уничтожить Советское социа-
листическое государство, искоренить социализм и поработить народы
нашей Родины. Но Красная Армия под руководством Коммунистиче-
ской партии, несмотря на неблагоприятную обстановку в начале
войны, выстояла, разгромила фашистские полчища и победила.
Победа далась нам нелегко. Враг был силен и коварен. Тем большей
славы достоин советский солдат. Ему мы обязаны нашей победой.
Слово «солдат» собирательное: это и рядовой, и сержант, и стар-
шина, и офицер, и генерал, и маршал — все воины фронта и партизаны.
Нравственная сила советского солдата, проявленная на войне, не-
обыкновенна. Она воплотилась в его доблести, отваге и героизме.
Наш солдат смело шел в атаку на врага, без колебаний вступал в смер-
тельный бой, прокладывая путь к победе, ради жизни на земле. Он был
храбр в бою, суров и великодушен. А какой самоотверженностью
и гуманизмом отличался наш солдат в освободительном походе, когда
спасал от фашистского ига народы Польши, Чехословакии, Румынии,
Венгрии, Болгарии, Югославии и Германии! Вот где проявилось
величие его духа. С поразительной силой отразил благородство совет-
ского солдата-победителя памятник-монумент советского скульптора
Е. В. Вучетича в Трептов-парке в Берлине.
Крылатые слова А. В. Суворова «Каждый воин должен знать свой
маневр» обрели новое содержание в Великую Отечественную войну.
Наш воин понимал не только свой маневр на поле боя, но и боевую
задачу, поставленную перед ним его генералом. В этом выражались
взаимное доверие, непоколебимое единство начальника и солдата.
Они оба, отдавая все свои силы и умение, выполняли приказ Родины.
Вот почему советский солдат на поле боя инициативен, готов идти
на подвиг, преодолевать любые трудности и опасности, вот почему
он превосходит противника в воинском мастерстве.
В боях и походах советских солдат осеняло ленинское знамя.
Образ Ленина жил в сердце каждого советского воина — от маршала
до рядового. Ленинизм был и остается духовным фундаментом мас-
сового героизма советских людей на фронте и в тылу. И потому, когда
на учении или в походе, в бою или на параде идут в строю советские
солдаты, это волнует и восхищает наш народ. Он видит в них свою
силу и красоту и гордится своими сыновьями, веря в несокрушимое
могущество социалистической Родины.
Слава советского солдата, его подвиг в боях за Родину бессмертны!
Я еще раз склоняю голову перед всеми воинами, не вернувшими-
ся с войны.
СОДЕРЖАНИЕ
От издательства
Стр.
3
Часть первая
Степной фронт в Курской битве.............................................5
Белгородско-Харьковская операция.........................................23
Битва за Днепр...........................................................44
Кировоградская операция..................................................77
Корсунь-Шевченковский котел..............................................88
Уманско-Ботошанская операция............................................133
Львовско-Сандомирская операция..........................................201
Карпатско-Дуклинская операция...........................................258
Часть вторая
От Вислы до Одера.....................................................309
От Одера до Нейсе.....................................................348
Так называемая пауза..................................................361
Берлинская операция...................................................372
Пражская операция.....................................................469
Вместо заключения.....................................................510
Иван Степанович Конев
ЗАПИСКИ КОМАНДУЮЩЕГО ФРОНТОМ 1943—1945
Художник В. В. Васильев
Художественный редактор А. Н. Жданов
Технический редактор С. В. Мазаева
Корректор И. А. Цеханова
ИБ № 3654
Сдано в набор 22.04.88. Подписано в печать 31.10.88. Г — 19546. Формат 60х90/|в. Бумага тип. № 2.
Гарн. тайме. Печать офсетная. Печ. л. 321/2. Усл. печ. л. 32,5 + 2 вкл. 1’/2 печ. л., 1,5 усл. печ. л.
Усл. кр.-отт. 34,13. Уч.-изд. л. 39,33. Тираж 100 000 экз. Изд. № 3/4101. Цена 2 р. 70 к.
Зак. 8-104.
Воениздат, 103160, Москва, К-160.
Книжная фабрика «Коммунист».
310012, Харьков, Энгельса, 11.