Грегори

Макдональд
Векта

ФЛЕТЧ И ВДОВА БРЭДЛИ
Роман
ФЛЕТЧ
Роман

, Грегори

Мж([онал1><1
СОБРАНИЕ

СОЧИНЕНИЙ

В ПЯТИ ТОАМХ
ТОМ
ш
Москва
1994

ББК 84

М15
Макдональд Грегори
М15 Собрание сочинений. Том 2
Пер. с англ. — М.: АО «Векта», 1994. — 352 с.
Во 2-й том собрания сочинений вошли романы «Флетч и

вдова Брэдли», «флетч».
Редакционный совет:
Кузин В.Н., Маркова И.В., Храмков А.А., Черняк В.Г.,

Чумаков С.В., Шевелев А.Д.
М 4703010000 - 006
—5Я8(03) - 94	без объявл. ©АО «Векта» сост.,
оформ.
© Перевод на русский
язык Вебера В.
© Оформление и иллюст-
ISBN 5 — 7445 — 0024 — 3	рации Кима А.

ФЛЕТЧ И ВДОВА БРЭДЛИ
Роман

Глава 1
—	Добрый день. Моя фамилия Армистед, — предста¬

вился Флетч.
Сидящий за столом в своем кабинете управляющий

отеля «Парк Уорт» не поднялся и не ответил. Его

холодный взгляд ясно показывал, что внешний вид

Флетча, свитер на голое тело, джинсы, теннисные

туфли, вызывает у него лишь отрицательные эмоции.

По мнению управляющего, одетый подобным образом

человек не годился не только в постояльцы отеля «Парк

Уорт», но даже в кандидаты на свободные вакансии

среди персонала. Похоже, управляющий недоумевал,

как Флетча пустили в вестибюль отеля.
—	Ваша фамилия Кавалье? — осведомился Флетч.
Табличка на деревянной подставке извещала гостя,
что хозяина стола зовут Жак Кавалье. Кроме стола,

в кабинете обращал на себя внимание большой открытый

сейф, аккуратная стопка бланков да пластмассовая

копия скульптуры Донателло «Давид», украшавшая

книжную полку, заставленную томами «Национального

регистра светского общества».
Управляющий чуть дернул головой, словно отгоняя

надоедливую муху.
—	Да.
Флетч уселся в одно из двух кресел. В левой руке

он держал бумажник.
—	Как я уже говорил, моя фамилия Армистед, —

он указал на лежащий перед управляющим раскрытый

блокнот. — Вы можете это записать.
—	Вы не снимаете у нас номер, — в голосе управ¬

ляющего не слышалось вопросительной интонации.
—	Джеффри Армистед, — гнул свое Флетч. —

Нимбл-драйв, 123, Санта-Моника.
7

Под его пристальным взглядом управляющий занес

имя, фамилию и адрес в блокнот.
—	Вы налетели, как ураган, мистер Джеффри Ар¬

мистед, но нам не требуются ни швейцары, ни кори¬

дорные. Если вы хотите поработать на кухне, обратитесь

к шеф-повару.
—	Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, — возвестил Флетч.
—	Простите?
—	Джеймс Крэндолл. Сегодня утром нашел его

бумажник у своей машины. Не совсем обычный бу¬

мажник, — Флетч раскрыл его, словно книжку, и по¬

казал белую визитку в пластиковом окошке. — Видите?

Только Джеймс Сейнт Э. Крэндолл. Ни адреса, ни

кредитных карточек, ни семейных фотографий.
—	Это не бумажник, а «корочки» для паспорта, —

поправил Флетча управляющий.
—	Согласен с вами, — кивнул Флетч.
—	И вы думаете, что этот мистер... э... Крэндолл

остановился в отеле «Парк Уорт»?
—	Да и нет. В этом маленьком отделении лежит

ключик — Флетч выудил ключ. — На нем указано:

«Отель «Парк Уорт», номер 2019».
—	Понятно, — покивал Жак Кавалье. — Вы хотите

получить вознаграждение за находку?
—	Я хочу вернуть бумажник владельцу, — возразил

Флетч.
—	Нет проблем, — управляющий потянулся к теле¬

фону. — Я только проверю, зарегистрирован ли у нас

мистер Крэндолл. Если да, вы можете оставить бумаж¬

ник здесь, а я позабочусь о том, чтобы он его получил.
—	Нет проблем, говорите? — Флетча заинтересовала

точка на стене над головой управляющего. — Вы не

спросили, что в этом бумажнике.
Вновь Кавалье чуть дернул головой.
—	Паспорт?
Флетч во второй раз раскрыл бумажник.
—	Десять тысячедолларовых банкнот на этой сторо¬

не, — Флетч продемонстрировал банкноты, затем засу¬

нул их обратно. — Пятнадцать — на другой.
—	Однако, — теперь управляющий воспринимал

Флетча с куда большим уважением. — Я уверен, что

мистер Крэндолл будет вам очень признателен.
—	Вы так думаете?
—	Я бы, во всяком случае, испытывал к вам только

самые теплые чувства.
8

—	А вот он — нет.
—	Вы хотите сказать... — Кавалье откашлялся. — Он

отказался обговорить ваше вознаграждение за находку?
Флетч наклонился вперед, уперевшись локтями в

стол.
—	Я пришел в ваш отель сорок пять минут тому назад.

Позвонил в номер 2019. Спросил мужчину, ответившего

на мой звонок, он ли Джеймс Сейнт Э. Крэндолл.

Мужчина ответил утвердительно. Я сказал ему, что нашел

его бумажник. Он очень обрадовался. Попросил меня

подождать в кафетерии. Пообещал спуститься через пять

минут. Я сказал ему, что на мне темно-синий свитер. В

кафетерии я прождал полчаса. Выпил две чашки кофе.

Кофе, между прочим, у вас хороший.
—	Благодарю.
—	Он так и не объявился. Через полчаса я вновь

позвонил в его номер. Трубку не сняли. Я поднялся

наверх и постучал в дверь. Ее не открыли.
—	Вы, должно быть, разминулись. Когда люди го¬

ворят «пять минут»...
—	Особенно, если незнакомый человек ждет, чтобы

отдать вам двадцать пять тысяч долларов наличными.
—	Ну, не знаю.
—	Я подходил к портье. Крэндолл выписался после

моего первого звонка.
—	Странно, — искренне изумился управляющий.
—	Полностью с вами согласен.
Управляющий взялся за телефонную трубку.
—	Позвоню-ка я мистеру Смиту. Это наш детектив.

Посмотрим, не сможет ли он нам помочь.
—	Хорошо, — Флетч встал. — Вы не будете возра¬

жать, если я тоже позвоню? Мне надо переговорить с

моим боссом.
—	Ну, конечно, — управляющий указал на дверь в

смежный кабинет. — Там есть телефон.
—	Премного вам благодарен.
Глава 2
—	Привет, Джейн. Френк хочет поговорить со мной?
—	Кто это?
—	Стоит уехать на два дня, и ты уже не узнаешь

меня?
—	А, привет, Флетч. Как дела на севере?
9

нашей газеты, может позволить себе цены «Парк Уорта».

Да и он не позволяет.
—	Вы просили позвонить. Срочно.
—	О, да.
Флетч ждал. Френк Джефф молчал.
—	Эй, Френк? Вы хотите, чтобы я подобрал материал

для другой статьи, раз уж я здесь? О чем пойдет речь?
Френк шумно выдохнул воздух.
—	Полагаю, суть этой статьи в том, что... ты уволен.
Флетч помолчал. Глубоко вдохнул. Наконец, заго¬

ворил.
—	А что еще новенького? Как жена, дети?
—	Ты напортачил, Флетч. Напортачил. Крепко на¬

портачил.
—	И как мне это удалось?
—	Я-то откуда знаю? Спроси что-нибудь полегче.
—	А что я такого сделал?
—	Процитировал человека, умершего два года тому

назад.
—	Не может быть.
—	Тома Брэдли.
—	Я знаю, о ком вы говорите. Он — председатель

совета директоров «Уэгнолл-Фишн».
—	Он уже два года как умер.
—	Глупости. Во-первых, Френк, я не цитировал

Брэдли. Я даже не разговаривал с ним.
—	Какое счастье.
—	Я привел несколько фраз из его служебных

записок.
—	Недавних записок?
—	Разумеется, недавних. Даты я указал в статье.
—	Мертвые не пишут служебные записки, Флетч.
—	А кто сказал, что он мертв?
—	Сотрудники «Уэшолл-Фиппс». Жена покойного.

Ты поставил «Трибюн» в глупое положение, Флетч.

Получается, что мы даем недостоверные сведения.
Флетч вдруг обнаружил, что сидит на стуле. Хотя

и не помнил, что садился.
—	Френк, должно же быть объяснение.
—	Естественно. Ты передал непроверенную инфор¬

мацию. Это слабость молодых репортеров. А тебя

поймали за руку.
—	Френк, я давал выдержки из недавних служебных

записок, с датами, подписанных «Ти-би». Я держал их

в руках.
11

—	Должно быть, есть другой «Ти-би». Короче, ты

дал пустую, ни о чем, статью об «Уэгнолл-Фиппс,

Инкорпорейтед», с неоднократными ссылками на слу¬

жебные записки Тома Брэдли, ее руководителя, а теперь

выясняется, что он два года как на том свете.

Откровенно говоря, Флетчер, я рассердился. Неужели

ты думаешь, что после подобных выкрутасов читатели

будут верить даже прогнозу погоды, опубликованному

в нашей газете? Я, конечно, понимаю, что бизнес —

не твоя сфера, Флетч. Не следовало поручать тебе

подготовку этой статьи. Но хороший репортер должен

уметь написать о чем угодно.
Флетч положил бумажник на стол и вытер о штанину

пот с левой ладони.
—	Вот что мы сделаем, Флетч. Я отстраню тебя от

работы. Ты писал неплохие статьи. И ты еще молод.
—	Надолго отстраните?
—	На три месяца? — в голосе редактора слышалась

вопросительная интонация, словно он советовался с

Флетчем.
—	Три месяца! Френк, три месяца я не протяну.

Мне надо платить алименты. Оплачивать купленную в

кредит машину. А у меня нет ни цента.
—	Может, тебе найти другую работу? Возможно, мое

предложение не получит поддержки издателя. Я еще с

ним не говорил. Вдруг он посчитает, что это слишком

мягкое наказание.
—	Какой ужас, Френк.
—	Это точно. Тут над тобой все смеются. Такие

проколы долго не забываются.
—	Френк, я не чувствую за собой вины. Вы пони¬

маете?
—	Ты у нас не Жанна д’Арк.
—	По крайней мере дайте мне шанс проверить мои

источники информации.
—	Проверить? — Френк Джефф хохотнул. — У свя¬

того Петра? Когда свяжешься с ним, дай мне знать.
—	Ладно, Френк, я отстранен от работы, уволен

или что?
—	Пока считай, что отстранен, а дальше посмотрим.

Наш издатель сейчас в Санта-Фе. А финансовый

директор требует твоей головы. Возможно, тебя уволят.

Позвони мне на следующей неделе.
—	Спасибо, Френк.
—	Эй, Флетч, если хочешь, я пошлю тебе чек с
12

твоим недельным жалованьем по почте. Джейн его

отправит.
—	Нет, не надо.
—	Я думал, что после происшедшего тебе не захо¬

чется приходить в редакцию.
—	Ничего страшного. Я приду.
—	Мужества тебе не занимать, Флетч. Если наду¬

маешь прийти, не забудь надеть футбольный шлем и

прочую амуницию*.
Глава 3
—	«Уэгнолл-Фиппс». Доброе утро.
—	Мистера Чарлза Блейна, пожалуйста.
Флетчу удалось изгнать дрожь из голоса. Из кабинета

бухгалтера отеля «Парк Уорт» он набрал номер «Спра¬

вочной» междугородных переговоров, а затем, исполь¬

зовав редакционную кредитную карточку, позвонил в

«Уэгнолл-Фиппс». Пальцем он оттянул свитер от мокрой

от пота груди.
—	Приемная мистера Блейна.
—	Мистер Блейн на работе?
—	Сожалею, но мистер Блейн уже ушел.
Флетч глянул на часы.
—	Но еще половина двенадцатого.
—	Я знаю, — ответила секретарь. — У мистера Блей¬

на грипп.
—	Мне очень нужно с ним поговорить. Я — Джей

Расселл. Мы с мистером Блейном состоим в одном

благотворительном комитете. Комитете по сохранению

уникальных «серебряных облаков».
Последовала долгая пауза.
—	Серебряных облаков? — переспросила секретарь. —

И как же вы собираетесь их сохранять?
—	«Серебряное облако» — это модель автомобиля, —

ответил Флетч. — Что-то вроде «роллс-ройса».
—	А-а, — протянула секретарь. — А я уж подумала,

что вы занялись чем-то стоящим.
—	Вас не затруднит продиктовать мне номер домаш¬

него телефона мистера Блейна?
*	Речь идет об американском футболе.
13

—	Извините, не могу. Запрещено внутренней инст¬

рукцией компании.
—	Но дело чрезвычайной важности.
—	А инструкции, по-вашему, простые бумажки? Для

меня важнее их ничего нет. Вы же не хотите, чтобы

меня уволили?
—	Я вообще против увольнений. Поверьте мне,

мистер Блейн будет рад моему звонку. Можете не

сомневаться, вас не накажут, если вы дадите мне его

домашний номер.
—	Меня не накажут... если я не дам вам номер.
Флетч положил трубку на рычаг.
—	Черт, черт, черт! — воскликнул он.
Порылся в собственном бумажнике. Две двадцатки,

десятка, пятерка, две купюры по доллару. И банковский

чек. Он попытался вспомнить, сколько денег у него на

банковском счету. Вроде бы было сто двадцать долларов.

Вот только когда, сейчас, месяцем раньше, двумя

месяцами? В какой-то момент у него на счету опре¬

деленно было сто двадцать долларов. То есть в лучшем

случае он располагал примерно двумястами долларов

наличными. Плюс обещанная Джеффом выплата, минус

работа.
Флетч вновь снял трубку и набрал местный номер.

После пяти гудков он услышал сонный голос Мокси.
—	Слушаю.
—	Ты уже проснулась?
—	Не знаю. Почему ты звонишь? Почему тебя нет

рядом со мной?
—	Хороший вопрос.
—	Где ты?
—	В отеле «Парк Уорт».
—	Чего тебя туда занесло?
—	Случайно. Выйдя из машины, я нашел бумажник.

Пришлось отнести его в «Парк Уорт». Это долгая

история.
—	Ты всегда попадаешь в долгие истории, Флетч.
—	Иногда тебе не стоит просыпаться так рано.
—	Это тебе следовало поваляться в постели подольше.

Что-то случилось, Флетч?
—	Ха-ха, — изобразил он веселье. — Что могло слу¬

читься?
—	Что случилось?
—	Так, всякие мелочи. Объясню позже. Ты все еще

хочешь поехать со мной на пляж?
14

—	Конечно. Когда ты должен вернуться в редакцию?
—	Примерно через три месяца.
—	Что?
—	У нас масса времени. Так что приподнимайся,

собирай вещички и готовь еду на ленч, ужин, завтрак...
—	Мы будем все время ехать?
—	Бели и остановимся, то не для того, чтобы поесть.
—	У меня только банка орехового масла. Давно не

была в магазине.
—	Бери масло. А я куплю хлеб и апельсиновый сок.
—	Вот уж попируем на природе.
—	Все будет, как в лучших домах. Я приеду через час.
—	Через полтора.
—	Чтобы запаковать одну банку орехового масла,

столько времени не требуется.
—	Еще как требуется, если потеряешь от нее крышку.
—	Как ты могла потерять крышку от банки орехового

масла?
—	Боюсь, я приняла ее за слона, а эти слоны...
—	Да, да, — перебил ее Флетч, — вечно где-то те¬

ряются. Кстати, по пути можем искупаться.
—	У тебя так много свободного времени?
—	Время у меня есть, — подтвердил Флетч. — И оно

все свободное.
Глава 4
—	Извините, — смущенно улыбнулся Флетч. — Не

ожидал, что придется столь долго провисеть на телефоне.
Жак Кавалье, как и прежде, сидел за столом, а

кресло, которое приглянулось Флетчу, занимал мужчина

средних лет с лицом ангелочка. На Флетча он смотрел

с любопытством, тогда как Кавалье — с тревогой.
—	С вами все в порядке, мистер Армистед?
—	Разумеется, разумеется, — покивал Флетч. — Про¬

сто в той комнате очень жарко.
—	Мистер Армистед, — не унимался Кавалье, — вы

так побледнели. Что с вами стряслось?
—	О, со мной ничего, — отмахнулся Флетч. — А вот

с моим другом... Босс только что сказал мне, что его

уволили.
—	Как это огорчительно, — вздохнул Кавалье. —

Скажите мне, мистер Армистед, а где вы работаете?
15

—	Я паркую машины.
—	Не такая уж сложная работа, — улыбнулся Ка¬

валье. — А за что же уволили вашего друга?
—	Он пытался поставить две машины на одну

стоянку. И едва не добился успеха. Чак никогда не

отличался хорошей памятью.
—	Это мистер Смит, наш детектив, — Кавалье за¬

глянул в блокнот. — Мистер Джеффри Армистед, очень

честный человек, который зарабатывает на жизнь,

паркуя машины.
—	Привет, — буркнул мужчина с лицом ангела.
Флетч уселся в свободное кресло.
—	Я пересказал мистеру Смиту вашу удивительную

историю, мистер Армистед, — продолжил Кавалье. —

Он, можно сказать, мне не поверил.
—	Покажите мне бумажник, — повернулся Смит к

Флетчу.
Флетч протянул ему бумажник. Детектив пересчитал

все двадцать пять банкнот.
—	Итак, — он положил бумажник на стол, — я все

проверил. Человек, назвавшийся Джеймсом Сейнтом Э.

Крэндоллом зарегистрировался в отеле в четыре часа

пополудни три дня тому назад. Выписался этим утром,

как раз перед тем, как Жак позвонил мне. Заплатил

наличными, — он посмотрел на счет, который держал

в руках. — По утрам заказывал завтрак на одного.

Вчера попросил погладить брюки. В день приезда, в

половине одиннадцатого вечера ему приносили в номер

пиво, так что мы предполагаем, что он лег спать рано.

В бары и рестораны отеля он не заходил. Шесть

телефонных звонков. Все местные, ни одного междуго¬

родного. Оставленный адрес: 47907 Курье-драйв, Урэм¬

рад. Графы «Название компании» и «Занимаемая дол¬

жность» не заполнены.
Флетч знаком попросил у Кавалье листок бумаги и

переписал адрес.
—	Я заглянул в его номер, — продолжал Смит. —

Ничего особенного. Смятые простыни и мокрые поло¬

тенца.
—	В регистратуре его запомнили?
—	Я спросил кассира, который рассчитывал Крэн¬

долла. Точно он сказать не может, так как желавших

выписаться было двое. Один — лысоватый, лет пятиде¬

сяти, второй — сутулый, годов под семьдесят.
—	Но кто-то наверняка запомнил его.
16

—	С чего вы так решили? — полюбопытствовал Смит.
—	Вы сказали, что Крэндолл расплачивался налич¬

ными. Когда человек регистрируется в отеле, у него

обычно просят кредитную карточку, не так ли?
Смит бросил короткий взгляд на Кавалье.
—	Это первоклассный отель, мистер Армистед.
—	А разве не бывает первоклассных преступников?
—	Мы стараемся причинять нашим гостям минимум

неудобств. Разумеется, иногда случаются неприятно¬

сти... — Кавалье пожал плечами. — Но мы не требуем

у наших гостей кредитную карточку. Они нам верят.

И мы должны им доверять.
—	И многие расплачиваются в отелях наличными? —

спросил Флетч.
—	Многие, — подтвердил Кавалье. — Во всяком слу¬

чае, в этом отеле. У нас часто останавливаются

старушки, которые не признают кредитных карточек.
—	Наличными платят не только старушки, — Смит

хохотнул. — В каждом отеле есть такие клиенты. Как

мы говорим, приезжают по частным делам.
—	Завтрак на одного, — напомнил Флетч. — Означа¬

ет ли это, что Крэндолл ни с кем не делил номер?
—	Отнюдь, — покачал головой Смит. — День-то

большой.
—	Так какая часть ваших гостей платит наличными?
—	Примерно десять процентов, — ответил Кавалье.
—	Скорее, пятнадцать, — поправил его Смит.
—	Мистер Смит склонен сгущать краски, — улыб¬

нулся Кавалье.
—	Значит, этот Джеймс Сейнт Э. Крэндолл ничем

не выделялся?
—	Как же не выделялся? — засмеялся Смит. — Уд¬

рать от человека, который принес ему двадцать пять

тысяч долларов. Такое для нас в диковинку.
Кавалье пристально смотрел на Флетча.
—	Надеюсь, вы извините меня, мистер Армистед, но

не похожи вы на парковщика машин.
—	А вы знакомы со многими?
Кавалье покачал головой.
—	Близко — нет.
Флетч поднялся, взял со стола бумажник.
—	Спасибо за помощь.
—	Бумажник вы берете с собой? — спросил Кавалье.
—	Почему нет?
—	Ну, не знаю, — он посмотрел на Смита. — Прав¬
17

да, не знаю, что и делать. Не сдашь же его в бюро

находок. Наверное, надо известить полицию.
—	Именно туда я и собираюсь поехать.
—	И правильно, — покивал Смит.
—	К вам-то я пришел.
—	Да, да, пришли, — Кавалье протер пальцем

бровь. — И деньги вы нашли. Но не на территории

отеля... так?
—	Примерно в двадцати кварталах отсюда.
—	И этот мужчина убежал... вы уверены, что

позвонили в нужный вам номер?
—	Нет, не уверен. Все ошибаются, особенно имея

дело с телефоном. Но человек, с которым я говорил,

не удивился, узнав, что я нашел его бумажник.
И Флетч засунул бумажник в задний карман.
—	Даже не знаю, — в голосе Кавалье слышалась

нерешительность. — Наверное, мы должны уведомить

полицию, — он улыбнулся Флетчу. — Чтобы обезопасить

себя, вы понимаете.
—	Молодой человек пришел с двадцатью пятью

тысячами долларов и ушел с двадцатью пятью тысячами

долларов, — пробормотал Смит.
—	Я совсем не против того, чтобы вы звонили в

полицию, — Флетч посмотрел на Кавалье. — Вы же

записали мои имя, фамилию и адрес, — он указал на

блокнот.
—	Конечно, конечно, мистер Армистед, — закивал

Жак Кавалье. — Я все записал.
Глава 5
—	Банка орехового масла, краюха хлеба, бутылка

апельсинового сока и ты, — улыбнулся Флетч.
Они лежали животом на песке, голова к голове,

рядом друг с другом, еще мокрые после купания. Вдвоем

на огромном пляже.
—	Как романтично, — скорчила гримаску Мокси.
—	Очень романтично, — согласился Флетч.
—	Совсем не романтично, — в лучах опускающегося

к горизонту солнца капельки соленой воды на ее руках,

спине, ногах блестели, словно бриллианты. — Ореховое

масло, хлеб и апельсиновый сок.
—	И ты.
18

—	Блеск, что и говорить. Лучше, конечно, тушеной

моркови и консервированных бобов, но при чем здесь

романтика, Флетч, — Мокси приподнялась, смахнула

песок с обнаженной груди, легла щекой на руку Флетча,

вздохнула. — На нашу долю романтики уже не осталось.
—	Откуда у тебя такие мысли?
—	Романтика ушла из жизни. Она принадлежит

прошлому.
—	Я сейчас заплачу.
—	Ушла вместе с кринолином и реверансами.
—	А я-то почитал себя романтиком.
—	Естественно. Вытащить меня из дома в половине

второго, отмахнуться от свидания, которое мне назна¬

чили на два часа в кафе «Мондрайн», примчаться сломя

голову на этот богом забытый пляж, проскочив по пути

несколько ресторанов, где нас могли вкусно накормить...
—	Ты голодна...
—	Бросить в прибой, как собачонку, — Мокси чуть

потянулась и чмокнула его в щеку, — использовать на

песке, даже без полотенца, не говоря уже об одеяле.
—	Мы лежали на боку, так что условия для нас

были одинаковые.
—	Не очень романтичные, — Мокси дунула ему

в нос.
—	Романтика — это химера, выдуманная виноделами

и кондитерами.
—	И еще теми, кто продает нюхательные соли.
Она лизнула его в щеку.
—	Что может быть романтичнее орехового масла и

апельсинового сока. Полезные продукты, богатые белком

и витамином С. И очень калорийные, от них сразу

прибавляется энергии.
—	Я вижу, Флетч, с энергией у тебя снова все в

порядке.
—	Конечно, — подтвердил он. — Уже целых пять ми¬

нут.
Они оглядели поднимающиеся за пляжем холмы.

Только один дом, да и тот довольно далеко. Окна с

тонированными стеклами. Тот, кто мог наблюдать за

ними, сам оставался невидимым.
Они сидели на песке, запивая апельсиновым соком

хлеб с толстым слоем орехового масла.
—	И что потом? — спросила Мокси.
—	А потом я взял эти двадцать пять тысяч долла¬
19

ров, — Флетч отпил сока из бумажного стаканчика. —

Что еще тебя интересует?
—	Вчера вечером, если я не ошибаюсь, ты упивался

собственной важностью и гордо вещал о том, что должен

вовремя быть в редакции, чтобы не опоздать к началу

ночной смены, а потому, если я хочу поехать с тобой

на пляж, то должна собрать вещи и подготовиться к

отъезду до того, как проснусь...
—	Собственной важностью?
—	Напоминал распушившего хвост павлина.
—	Если ты чем и знаменита, Мокси, то уж не

ранними подъемами.
—	Я вообще не знаменита. Пока. А спать поздно я

научилась в драматической студии.
—	Правда?
—	Да. Занятия там начинались после полудня.
—	Этим артисты отличаются от всех прочих.
—	Я не знаю, когда начинается ночная смена в

газете, Флетч, но эта красная лягушка, ползущая над

океаном — заходящее солнце. А, если я не ошибаюсь,

от твоей драгоценной редакции нас отделяют семь часов

быстрой езды.
—	Я теперь другой человек.
—	Другой?
—	Меня уволили.
—	Однако, — на пару секунд она даже перестала

жевать. — Тебе же нравилась эта работа.
—	За нее еще и платили.
—	Ты можешь найти работу в другой газете. Так

ведь?
—	Я в этом сомневаюсь.
—	Что случилось?
—	Длинная история. Запутанная.
—	А ты расскажи. В самых общих чертах. Если я

чего-то не пойму сразу, то смогу задать тебе вопрос-

другой. Так?
—	В общем, мне поручили написать проходную

статью о мало кому известной компании, и я, похоже,

обманул читателей. Всю информацию я получал от

одного парня по фамилии Блейн. Чарлз Блейн. Вице-

президент и начальник финансового отдела. Он принес

мне ворох служебных записок, направленных ему

председателем совета директоров компании, Томом Брэд¬

ли, и сказал, что я могу ссылаться на них. Что я и

сделал.
20

—	Так в чем же твоя ошибка?
—	Том Брэдли умер два года тому назад.
—	Умер?
—	Умер.
—	Совсем умер?
—	Сейчас он мертвее романтики.
—	Ты цитировал умершего человека?
—	И очень подробно.
Мокси хихикнула.
—	По-моему, в этом нет ничего плохого.
—	Могло, конечно, быть хуже, — Флетч покачал

головой. — Я мог процитировать человека, которого

вообще не существовало.
—	Извини, — Мокси почесала нос.
—	За что?
—	За мой смех.
—	Да нет, ситуация действительно смешная.
—	А когда написаны документы, на которые ты

ссылался? Не в последнее же время?
—	В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их

в статье.
—	Я ничего не понимаю.
—	Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
—	А может, это чья-то злая шутка?
—	Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить

прессе.
—	Кто? Почему?
—	Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсо¬

вывая мне служебные записки от покойного. Может,

он чокнутый.
—	А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
—	Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
—	Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то бе¬

зумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
—	Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно,

ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут

хорошо продуманную кампанию, цель которой — выста¬

вить на посмешище газеты и телевидение.
—	Где я могла это слышать?
—	Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что

среди журналистов слишком много либералов. Настро¬

енных против бизнеса, как такового.
—	Это так?
—	Возможно. А возвращаясь к моему случаю,
21

отмечу, что два или три года тому назад корпорации

«Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Три-

бюн».
—	За что?
—	Заигрывание с должностными лицами. Они кор¬

мили и поили конгрессменов, мэров, более мелких

чиновников, получавших жалованье от государства,

чтобы соответствующие службы покупали лопаты и

зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
—	Те статьи писал ты?
—	Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я

был в Чикаго.
—	Так ты — козел отпущения.
—	Мне некого винить, кроме себя. Статью об

«Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно

я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я

работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»...

Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу,

что главный вопрос — остался ли у корпорации тот

самый пансионат в Аспене*, где развлекали конгресс¬

менов и их семьи, и отправился брать интервью у

Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А

потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я

мог спокойно сделать выписки из служебных документов.
—	То есть у тебя нет ни служебных записок, ни

их копий.
—	Нет. Ничего у меня нет. Простая, глупая, никому

не интересная статья, которую, как мне казалось,

никогда не напечатают. Но кто будет читать про

«Уэгнолл-Фиппс»?
—	Наверное, сотрудники корпорации, а уж руковод¬

ство наверняка.
—	Мне поручили эту статью лишь потому, что

репортер, обычно пишущий о бизнесе, большой любитель

дельтапланов, неудачно приземлился и сломал позво¬

ночник.
—	Это ужасно.
—	Конечно, ужасно. Бизнес для меня — темный лес.

Я даже не просматриваю биржевые страницы. И слыхом

не слыхивал об «Уэгнолл-Фиппс».
—	Так почему они отыгрались на тебе?
—	Не на мне. На газете. Над нами действительно

будут смеяться. Цели они достигли.
*	Известный лыжный курорт.
22

—	То есть воспользовались твоей некомпетентностью

в этом вопросе.
—	Именно так. Приходит такой зелененький Братец

Кролик, открывает рот, и ему скармливают заранее

приготовленную морковку. Говорят о Томасе Брэдли,

председателе совета директоров, показывают его слу¬

жебные записки, а я наговариваю в диктофон или

аккуратно вывожу в блокноте: «В служебной записке,

датированной 16 апреля, председатель совета директоров,

Томас Брэдли, распорядился... и так далее, и так далее».

Да разве мог я предположить, что вице-президент, он

же начальник финансового отдела, будет говорить о

покойнике, как о живом человеке?
Мокси покачала головой.
—	Бедный Братец Кролик.
—	Не бедный. Глупый.
—	Значит, тебя уволили.
—	Главный редактор постарался подсластить пилюлю.

Заговорил о трехмесячном отстранении от работы, но

лишь для того, чтобы потом бить себя в грудь,

утверждая, что пытался вытащить меня.
—	Никаких шансов?
—	Я бы сам не нанял себя. А ты?
—	Хочешь сока? Есть еще бутылка.
—	Ее лучше оставить на утро.
—	Так что ты делал утром в отеле «Парк Уорт»?
—	Это уже другая история. Потому-то мы и едем

в Урэмрад. Вернуть одному парню бумажник. Я нашел

его на мостовой.
—	Флетч, я замерзла. Если ты посмотришь на запад,

то заметишь, что и солнце ушло в другое место.
—	Я могу разжечь костер, — предложил Флетч.
Мокси воззрилась на него.
—	Ты хочешь сказать, что мы проведем ночь здесь?
—	Естественно. Это так романтично.
—	На пляже?
—	Сколько у тебя денег, Мокси?
—	Не знаю. Долларов пятьдесят.
—	Я так и думал. Репетиции новой пьесы начнутся

у тебя в понедельник. А когда ты получишь первый

чек?
—	В конце следующей недели.
—	Тебе жить на пятьдесят долларов до конца недели,

а мне, примерно на столько же, до конца своих дней.

Смекаешь?
23

—	А кредитные карточки на что? Вчера вечером ты

ею воспользовался. В ресторане. Даже у меня есть

кредитная карточка.
—	Спальник у меня в машине.
—	Ты заставляешь меня провести ночь на берегу?
—	Я тебе это уже говорил. Очень романтично.

Поднявшись, Флетч стряхнул с себя песок.
—	А я тебе говорила, что романтика умерла.
—	Мудрая мысль, — Флетч направился к машине. —

Пошел за мешком.
Глава 6
—	Ищу своего дядю, — пояснил Флетч.
Старику полицейскому потребовалось немало време¬

ни, чтобы подняться с вращающегося стула и подойти

к перегородке, разделяющей надвое большую комнату,

которую занимал полицейский участок города Урэмрада.

В левом ухе полицейского Флетч заметил слуховой

аппарат.
—	Его зовут Джеймс Крэндолл, — теперь Флетч

говорил медленнее, отчетливо произнося каждое слово.
—	Живет в этом городе?
—	Вроде бы.
—	Что значит «вроде бы»? «Вроде бы» здесь никто

не живет. Или живут, или нет. У нас свободная страна.
—	Мама дала мне этот адрес, — Флетч протянул

полицейскому листок, полученный от Жака Кавалье. —

А я не могу найти Курье-драйв.
—	47907 Курье-драйв, Урэмрад, — произнес полицей¬

ский.
—	Аптекарь не знает, где это.
Полицейский коротко глянул на Флетча.
—	Это Боб-то не знает?
—	Похоже, что нет.
—	Этот Крэндолл... Брат вашей матери?
—	Да.
—	Вы знаете, что у вас на лице песок?
Флетч смахнул с лица несколько песчинок.
—	Почему у вас на лице песок?
Флетч пожал плечами.
—	Играл в песочнице.
24

—	Вам следовало бы побриться, прежде чем ехать

на встречу с вашим дядей.
—	Да, вы, несомненно, правы.
Полисмен вновь посмотрел на листок.
—	Боб не знает, где находится Курье-драйв, потому

что в Урэмраде нет Курье-драйв.
—	Нет?
—	Ваша мать часто лгала вам, юноша?
—	Никогда в жизни.
—	Возможно, вы этого не знаете. У нас нет Курье-

драйв. Стрит, роуд — это по-нашему, а драйв* — уже

чересчур.
—	А Курье-стрит у вас нет?
—	Разумеется, нет.
—	Может, есть какая-нибудь другая, с созвучным

названием?
Полицейский близоруко уставился на окно.
—	Есть Колдуотер-роуд. Да у нас нет и домов с

такими большими номерами. Сорок семь тысяч девятьсот

семь. Да во всем Урэмраде тысяча девятьсот домов.
—	Вы знаете человека по фамилии Крэндолл?
—	То есть, вашего дядю?
— Да.
—	Нет. Креншоу знаю, но он не ваш дядя.
Флетч улыбнулся.
—	А откуда вам это известно?
—	Потому что Креншоу — это я, а моя сестра жива.
—	Понятно, — кивнул Флетч. — Сдаюсь. Вы никог¬

да не слышали о Крэндолле, проживающем в Урэм¬

раде?
—	Никогда. И второго Урэмрада в Америке нет. Во

всяком случае, я такого не знаю. А вы знаете другой

город, называющийся Урэмрад?
—	Нет.
Полицейский пробежался взглядом по шее и свитеру

Флетча.
—	Да вы весь в песке, юноша. Хотите принять душ?
—	Что?
—	Хотите принять душ? Побриться?
— Где?
—	Да здесь же. У нас есть душевая. А бритву я

вам дам.
*	Стрит (street), р о у д (road), драйв (drive) — аналоги русских

улица, проезд, проспект.
25

—	Премного вам благодарен.
—	Вы, похоже, проделали немалый путь, разыскивая

вашего дядю. — Полицейский открыл калитку в пере¬

городке, давая Флетчу пройти. — А послала вас мамаша

сюда неизвестно за чем.
Флетч последовал за полицейским в коридор, веду¬

щий к камерам.
—	Почему она вам солгала? Есть ли у вас вообще

дядя? Наверное, она сказала, что он богат...
—	У тебя мокрые волосы, — Мокси все это время

дожидалась Флетча в машине. — И ты побрился.
—	И помылся.
—	Где?
—	В здешней тюрьме. Хочешь принять душ? Позна¬

комлю тебя с милым старичком полисменом.
—	А как там пахнет?
—	Пахнет там ужасно. Просто воняет.
—	Нет, благодарю. Я лучше приму душ в твоей

квартире.
Флетч завел мотор и покатил к автостраде.
—	Нет в Урэмраде Джеймса Сейнта Э. Крэндолла.

И никогда не было.
Мокси потерлась спиной о спинку сиденья, почесала

локоть.
—	У меня все чешется. Мы едем к тебе?
—	Нет.
—	О, Господи, Флетч, я понимаю, что тебе не

хочется возвращаться в город. Уже отсюда слышится

гоготание твоих собратьев по перу. Но я хочу нормально

поесть и принять нормальный душ.
—	Сначала заглянем к Френку Джеффу.
—	А кто он такой? Он жив или тоже умер?
—	Он — мой редактор. Мой бывший редактор.
—	Ты думаешь, что сможешь найти его дом?
—	Я знаю, где он живет. Туда и поедем.
—	Флетч, кто-то говорил мне, что ты — великий

репортер. А на деле выясняется, что ты не можешь

найти человека даже в таком маленьком городке, как

Урэмрад. Или он называется иначе?
—	Кто тебе говорил, что я — великий репортер?
—	Ты.
Они выехали на автостраду, и Флетч с силой вдавил

в пол педаль газа.
—	Выходит, что я ошибся.
26

Глава 7
—	Мой Бог! — Мокси застыла перед роскошным особ¬

няком, словно сошедшим с иллюстрации книги восем¬

надцатого века. — Главный редактор «Ныос-Трибюн»

живет в таком доме?
—	Как видишь.
Флетч уже звонил в колокольчик.
Дверь открыла Клара Сноу. С полупустым бокалом

«мартини» в руке.
—	Флетч!
—	Добрый вечер, Клара. Не ожидал встретить тебя

здесь.
Клара не улыбнулась.
—	Не уверена, что тебя ждут, Флетч.
—	Знаешь, когда Френк устраивает вечеринки для

сотрудников...
—	Сегодня он ничего не устраивает.
—	Ну, Френк, должно быть, дома, ты — в доме, а

ты сотрудник...
—	Заходи, Флетч.
—	Одну минуту. Я не один.
Тут из-за ухоженной рощицы выпорхнула широко

улыбающаяся Мокси.
—	Добрый вечер, — она пожала руку Кларе. — Рада

познакомиться с вами, миссис Джефф.
—	Она — не миссис Джефф, — поправил ее Флетч.
Впустив их в холл, Клара закрыла дверь.
—	А ты, Флетч, не из слабонервных.
—	Меня вдохновляет Мокси.
Френка они нашли в гостиной. В толстом лыжном

свитере, он подкладывал в камин очередное полено.

При этом работал кондиционер.
—	Добрый вечер, Френк, — приветствовал босса

Флетч.
Френк поглядел на него поверх очков.
—	Ты уволен, Флетч. Если раньше в этом были

хоть какие-то сомнения, то теперь их не осталось.
—	Почему?
—	Потому что сегодня — пятница, это мой дом, а

уволенные подчиненные не должны заявляться сюда

без приглашения в пятницу вечером. Или когда-либо
27

еще. Прежде всего это указывает на отсутствие хороших

манер.
—	Даже если я собираю материал для статьи?
—	Какой статьи?
—	Вот об этом я и хочу поговорить.
Френк уже смотрел на Мокси.
—	Какая же вы красивая.
—	Благодарю вас, сэр, — Мокси кокетливо улыбну¬

лась.
—	Правда красивая.
Клара Сноу обошла кофейный столик и села на

диван.
—	Мокси Муни, — представил Флетч свою даму. —

Она актриса. С понедельника начинает репетировать в

пьесе, которую ставят в театре «Кэлоуквиэл».
—	Раз уж ты здесь, можешь что-нибудь выпить, —

сменил Френк гнев на милость. — Хозяин дома не

должен забывать о гостеприимстве.
—	Спасибо, Френк. А где Бетти?
Прежде чем ответить, Френк подошел к бару,

наполнил два бокала для Флетча и Мокси, добавил

«мартини» в свой.
—	Моя жена в Сан-Франциско. Уехала на уик-энд.

Повидаться с семьей брата и кое-что купить. Есть еще

вопросы, Флетч?
—	Конечно, — Флетч искоса глянул на Клару Сноу.
—	Клара пришла пообедать и обсудить со мной

некоторые редакционные проблемы.
—	Обсуждать редакционные проблемы с парламент¬

ским репортером? Понятно.
Клара вела кулинарную страницу до тех пор, пока

редакцию не засыпали жалобы. От блюд, приготовленных

по ее рецептам, людям становилось нехорошо. Появилась

даже новая болезнь — «грипп Клары Сноу». Репортеры,

приходившие в редакцию с тяжелым похмельем, говорили,

что не могут работать, потому что съели что-то из

рекомендованного Кларой. И никто не мог понять, как и

почему Клару перевели на куда более престижную

должность парламентского репортера, освещающего теку¬

щие дела законодательного собрания штата.
—	Политические проблемы, — уточнил Френк. — Так

ты хочешь выпить, Флетчер, или предпочтешь, чтобы

я пинком вышиб тебя за дверь?
Флетч сел на другой диван, напротив Клары.
28

—	Конечно, Френк. «Мартини» — моя слабость. Из¬

вините, что помешал вашему совещанию с Кларой.
Френк подал Мокси бокал, второй, для Флетча,

поставил на кофейный столик.
—	Садитесь, садитесь, — улыбнулся он Мокси. —

Будьте, как дома. Берите пример с Флетча.
Мокси выбрала место рядом с Флетчем, а Френк

опустился в кресло.
—	Как называется пьеса, в которой вы будете

играть? — спросил Френк Мокси.
—	«В любви», романтическая комедия.
—	Не знал, что где-то еще ставят романтические

комедии, — удивился Френк. — Надо бы посмотреть.
—	Вы — инженю*? — спросила Клара. В самой Кларе

уже не было ничего наивного: зрелая, тридцатилетняя,

знающая себе цену женщина.
—	Да, — кивнула Мокси. — Вся комедия построена

на идее изнасилования.
—	Очень весело, — поджала губки Клара.
—	Разумеется, не в прямом смысле, — продолжила

Мокси. — Видите ли, героиня, молодая девушка, полу¬

чившая строгое воспитание, выходит замуж и каждый

раз, когда муж прикасается к ней, думает, что ее будут

насиловать. А потому любая попытка приласкать ее

кончается вызовом полиции. Понимаете?
—	По-моему, очень забавно, — Френк отпил «мар¬

тини».
—	Но мужья могут насиловать жен, — заметил

Флетч.
—	При этом молодые люди очень любят друг дру¬

га, — Мокси говорила, разглядывая содержимое своего

бокала. — Просто они совсем запутались и не могут

разобраться, у кого какие права.
—	По адвокату в каждую спальню! — воскликнул

Френк. — Вот чего нам не хватает.
—	«Уэгнолл-Фиппс», — напомнил Флетч причину

своего нежданного прихода.
Френк повернулся к нему.
—	Что?
—	Только не говорите, что вы закончили на сегодня

все дела, Френк. Мы же прервали ваше совещание с

Кларой.
* Амплуа актрисы, исполняющей роли наивных, простодушных

девушек.
29

—	О делах газеты я готов говорить в любое время,

Френк насупился. — Не знаю только, хочется ли мне

обсуждать с тобой эту статью про «Уэгнолл-Фиппс».

Ошибка, она и в Африке ошибка, Флетч. Ты напортачил.

Трудно это признать, но деваться тебе некуда.
—	А статья, она и в Африке статья, Френк.
—	Не понял тебя.
—	Вице-президент и начальник финансового отдела

«Уэгнолл-Фиппс» называет руководителя своей компа¬

нии Томаса Брэдли, показывает мне отправленные им

служебные записки, датированные недавними числами,

а потом кто-то говорит вам, что Томас Брэдли давно

умер. Мне нужны факты.
—	Фактами тебе следовало пользоваться при подго¬

товке статьи, — резонно заметила Клара.
—	Ладно, — Френк посмотрел на Клару, потом на

Флетча. — Газету я, как обычно, прочитал дома, за

завтраком. Твою статью проглядел мельком, правда,

подумав, а кому взбрело в голову поручить тебе ее

подготовку. С босыми ногами и обрезанными джинсами...
—	Босоногий мальчишка с румянцем во всю щеку, —

промурлыкала Клара.
—	Мне всегда казалось, что бизнес — не твоя сфе¬

ра, — Френк улыбнулся.
—	Том Джеффриз сломал спину, неудачно призем¬

лившись.
—	Я знаю. А когда я пришел на работу, позвонила

Энид Брэдли. Сказала, что она возглавляет «Уэгнолл-

Фиппс» после смерти ее мужа. Я вновь раскрыл страницу

с твоей статьей, прочитал ее повнимательнее и увидел,

что она пестрит ссылками на ее мужа, Томаса Брэдли.

Недавними ссылками.
—	Ссылками на служебные записки, — добавил

Флетч.
—	У тебя есть копии этих записок? — спросил Френк.
—	Нет.
—	Я позвонил Джеку Кэрридайну, редактору отдела

экономики, который только что вернулся из деловой

поездки в Нью-Йорк...
—	Я знаю, что Джек — редактор отдела экономи¬

ки, — вставил Флетч.
—	...но он не смог сразу сказать, жив Томас Брэдли

или мертв. Наверное, «Уэгнолл-Фиппс» не такая уж

крупная компания. Он позвонил президенту «Уэгнолл-
30

Фиппс» и получил ту же информацию, что и я. Брэдли

мертв. Я говорил тебе об этом по телефону?
—	Нет. Вы не сказали мне, что вам звонила Энид

Брэдли, как и о том, что она возглавляет «Уэгнолл-

Фиппс». Вы сказали, что смерть Брэдли подтвердили

сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», а не глава фирмы.
Клара, вздохнув, искоса глянула на Френка.
—	Мертвый — он все равно мертвый, кто бы этого

ни подтверждал, — вздохнул тот.
—	Я понимаю, что это не мое дело, — вмешалась

Мокси, — но мне кажется, что «Уэгнолл-Фиппс» сыграла

с Флетчем злую шутку. Пару лет тому назад «Ньюс-

Трибюн» крепко приложила эту компанию...
—	Такова репортерская участь, — прервал ее

Френк. — Правду не говорит никто. Люди делятся с

репортером лишь тем, что им выгодно. Хорошие репортеры

это знают и не попадаются на подобные уловки.
—	А Флетч попался, — подытожила Клара. — И на

том надо ставить точку.
—	Френк, не сможете ли вы сохранить мне жало¬

ванье, пока я не размотаю этот клубок?
—	А что тут разматывать? — переспросил Френк. —

Миссис Фиппс... я хотел сказать, миссис Брэдли сказала,

что не хочет, чтобы ее дети читали в газете статьи,

в которых об их отце говорится как о живом человеке.

И винить ее нельзя, не так ли? Она сказала, что

душевная рана только-только начала затягиваться.
Флетч покачал головой.
—	Что-то здесь не так, Френк.
—	Конечно, не так, — Клара Сноу прошла к бару,

чтобы наполнить свой бокал. — Ирвин Морис Флетчер

готовил статью на скорую руку. А с остальным все в

полном порядке.
Френк наклонился вперед.
—	Кэрридайн позвонил миссис Уэгнолл... я хочу

сказать, миссис Брэдли, и постарался все уладить.

Вечером он даже подъехал к ней домой и час говорил

с детьми, убеждая их, что и репортеры иногда оши¬

баются. В суд нас не потянут. Но статья, в которой

мы цитируем покойника, разошлась по всей стране,

Флетч. И это вредит престижу газеты. Наш издатель

прочитал ее в Санта-Фе и позвонил мне. Теперь

придется ждать, пока он вернется.
—	И что он сказал? — спросил Флетч.
Френк вновь откинулся на спинку кресла.
31

—	Я просил ограничиться отстранением от работы.

Честное слово, просил.
—	А он отказал?
—	А как, по-твоему?
—	Он отказал, — Флетч поднялся.
—	Ты не выпил ни капли, — указал Френк на

«мартини».
—	А я выпила, — Мокси поставила на кофейный

столик пустой бокал.
Френк ей улыбнулся.
—	Таким красавицам, как вы, пить совсем ни к

чему.
Клара вернулась и вновь села на диван.
—	Еще один вопрос, Френк.
—	Какой? — Френк посмотрел на Флетча.
—	Обед готовила Клара?
—	Да. А почему ты спрашиваешь?
—	Я позвоню в редакцию и скажу Джейн, что в

понедельник вы на работу не выйдете.
Глава 8
—	А что ты здесь, собственно, делаешь? — замести¬

тель заведующего библиотеки «Ньюс-Трибюн» стоял в

дверях, сверля Флетча взглядом.
Дело было в субботу утром, без четверти восемь.
Флетч оторвался от дисплея.
—	Работаю.
—	Я слышал, мы больше не нуждаемся в твоих

услугах.
—	Я тоже слышал.
—	Тогда тебя следует лишить доступа в редакцию.

И уж по меньшей мере отлучить от нашей превосходной

картотеки.
Флетч выключил компьютер, собрал исписанные

листы.
—	Перестань, Джек. Дай мне возможность выплыть.
—	Одну минуту, — широкоплечий заместитель заве¬

дующего загородил Флетчу путь. — Посмотрим, что ты

отсюда выудил.
—	Сделал несколько выписок.
—	Насчет чего? Я хочу посмотреть.
Флетч протянул Джеку исписанные листы, подождал,

пока тот их проглядит.
32
г

—	Джеймс Сейнт Эдуард Крэндолл. Проживает в

Ньютауне. Кто это?
—	Не знаю.
Джек коротко глянул на Флетча, вновь вернулся к

листкам.
—	Чарлз Блейн. Проживает в Бел-Монте. Ты упо¬

минал его в своей замечательной статье, что напечатали

в среду. Как ты, наверное, догадываешься, ее выучили

чуть ли не наизусть.
—	Догадываюсь.
—	Томас Брэдли. Председатель совета директоров

«Уэгнолл-Фиппс». Женат на Энид Риордан. Двое детей.

Проживает в Саутуорте. Ты ссылался и на него, не

так ли? — Джек улыбнулся. — Ты просто так не сда¬

ешься?
—	С какой стати?
Джек вернул Флетчу записи.
—	Полагаю, каждый имеет право спасать собствен¬

ную задницу... даже после того, как ее уже высекли.
—	Могу я воспользоваться твоим телефоном, Джек?
—	Немедленно выметайся отсюда, и тогда я не

потяну тебя в суд за пребывание в неположенном месте.
—	Ладно, ладно, — у двери Флетч обернулся. —

Джек?
—	Ты все еще здесь?
—	Хочешь узнать интересную новость?
—	Да. Кто выиграет сегодня третий заезд на скачках

в Хили. Скажи мне, чтобы я мог утереть нос Осборну.

Хотя ты, скорее всего, скажешь, что выиграет Триггер.
—	Некролога нет.
—	У Триггера был отличный некролог. После того,

как Рой Роджерс отравил его.
—	Возможно, — Флетч указал на компьютер. — Но

вот некролога Томаса Брэдли я не нашел.
—	Некрологи мы даем далеко не на всех умерших.

Только на самых выдающихся членов нашего общества.

Брэдли не числился в капитанах американской про¬

мышленности.
—	Мне кажется, это интересно.
—	Напиши хорошую статью о том, как отравили

Тома Брэдли. Только опубликуй ее у наших конку¬

рентов.
Стоя у своего стола в отделе городских новостей, Флетч

позвонил домой. Трубку сняли после седьмого гудка.
Неподалеку четверо репортеров и фотограф пили
2-2160
33

кофе у стола Эла. Тот сидел, откинувшись на спинку

стула, ноги его покоились на столе. Средних лет; он

постоянно жаловался на боли в ногах и спине, а потому

на задание его посылали лишь когда все остальные

были в разгоне. Так что большую часть времени он

проводил в редакции, собирая все сплетни.
Все пятеро заулыбались, когда Флетч появился в

отделе.
—	Доброе утро, Ирвин, — пропел Эл. — Что-то не

припомню, чтобы ты появился в редакции в такую

рань да еще и в субботу. Что случилось? Тебя тоже

вытолкали из постели?
—	Телефон, — раздался в трубке голос Мокси. — То

есть, слушаю.
—	Доброе утро, солнышко, — Флетч повернулся к

репортерам спиной.
—	Флетч, почему ты всегда будишь меня по утрам?
—	Потому что люди просыпаются в это время.

Встают. Делают зарядку.
—	Я плохо спала ночью.
—	Когда я уходил, ты спала, как младенец.
Мокси зевнула в трубку.
—	Я долго лежала без сна, когда ты уже спал.

Думала о пьесе. О том, в какую ты попал передрягу.

Флетч, твоя карьера загублена, так?
—	Еще не все потеряно.
—	Эти люди, к которым мы заехали вчера вечером.

Твой редактор и эта ужасная женщина...
—	Клара Сноу.
—	Если б ты приехал без меня, они не пустили бы

тебя на порог. Френк спустил бы тебя с крыльца, а

Клара сплясала на твоей голове в туфлях с высокими

каблуками.
—	Если ты задаешь вопрос, то ответ положительный.

Да, я прикрылся тобой. Ты возражаешь?
—	Разумеется, нет.
—	Френк у нас большой ценитель красоты. Слушай,

сегодня мне придется поездить по городу. Хочешь

составить мне компанию?
—	Далеко ехать?
—	На окраину.
—	Я только что провела в твоей машине два дня.

Два дня в машине и ночь на пляже. Шесть сэндвичей

с ореховым маслом, три бутылки апельсинового сока и

мокрые спагетти с кетчупом у тебя дома.
34
2-2

—	Ужин при свечах.
—	Вот-вот. Фонарь-«молния» — просто чудо. Очень

романтично. Такое ощущение, что находишься на

тонущем корабле. Но, по крайней мере, мне удалось

принять душ. Когда мы сидели у Френка, у меня

чесалось все тело.
—	Ты держалась мужественно. Никто этого не за¬

метил.
—	Мне не хотелось скрестись в присутствии этой

Клары.
—	Так ты не хочешь поехать со мной?
—	Нет. Я еще несколько минут посплю, а потом

примусь за сценарий.
—	Я могу задержаться допоздна.
—	Если мне станет скучно, я пойду прогуляться.
—	Правильно. Пусть соседи полюбуются тобой. До

встречи.
—	Слушай, а еда в доме есть?
—	До встречи.
Повернувшись, Флетч увидел, что четверка репор¬

теров вкупе с фотографом пристально смотрит на него.

Чувствовалось, что они внимательно слушали, пока он

говорил по телефону.
—	Пытаюсь найти меч для харакири, — пояснил

Флетч необходимость поездки на окраину. — Вместе с

инструкцией по его использованию.
—	Эй, Флетч, — промурлыкал Эл.
—	Что, Эл?
—	Можно попросить тебя об одном одолжении?
—	Конечно, Эл. Проси о чем угодно. Хочешь, чтобы

я переговорил с Френком насчет твоей прибавки к

жалованью? Сейчас он прислушивается к моему мнению.
—	Я хотел бы, чтобы ты взял интервью у одного

человека, — Эл подмигнул сгрудившимся вокруг репор¬

терам.
—	Нет проблем, Эл. У кого?
—	У Дуайта Эйзенхауэра*. Старине Айку есть что

сказать.
—	Хорошо, Эл. Я переговорю с ним перед ленчем.
—	А как насчет Наполеона? — спросил фотограф.
*	Эйзенхауэр, Дуайт Дэвид (1890— 1969)— 34-й пре¬

зидент Соединенных Штатов (1953 — 1961), с 1943 г. — главнокоман¬

дующий экспедиционного корпуса союзников в Европе.
2*
35

—	Беседовал с ним в прошлом месяце. Я рад, что

вы читаете «Ньюс-Трибюн».
—	Наполеон сказал тебе что-нибудь новенькое? —

полюбопытствовал Эл.
—	Да, очень сердился на Жозефину.
—	Правда? А почему?
—	Она ложилась в постель в бигудях. Потому-то он

столько времени проводил на войне.
—	Слушай, Флетч, — вступил в разговор еще один

репортер, Терри, — а может, тебе перейти в один из

этих спиритических журналов? Ты меня понимаешь.

Там любят статьи типа «Что поведал мне Авраам

Линкольн*».
—	Или в профессиональную газету гробовщиков, —

порекомендовал фотограф. — Ты мог бы вести у них

постоянную рубрику «Вести с того света».
—	Смейтесь, парни, смейтесь.
—	Ты мог бы вновь процитировать Томаса Брэдли, —

добавил еще один, ранее молчавший репортер.
Флетч глянул на большие настенные часы.
—	Извините, но мне пора бежать, а то не успею на

собеседование в «Нью-Йорк таймс». Нельзя заставлять их

ждать. Им нужен главный редактор, знаете ли.
—	Мы об этом не слышали, Флетч, — ответил фо¬

тограф.
—	Едва ли тебе светит эта должность, — усмехнулся

Терри.
Флетч уже шагал к двери.
—	Эй, Флетч, — крикнул вслед Эл, — а разве ты не

забираешь свои пожитки?
—	Нет, конечно, — обернулся Флетч. — Я еще вер¬

нусь.
—	Да, да, — покивал пожилой репортер. — В следу¬

ющей жизни.
Глава 9
—	Господи, как я все это ненавижу, — Том Джеф¬

фриз лежал на высокой металлической кровати с

колесиками на ножках.
Кровать выкатили в маленький дворик за его домом,
*	Линкольн, Авраам (1809 — 1865) — 16-й президент Со¬

единенных Штатов (1861 — 1865).
36
2-4

а лежал он на животе, в одних шортах, с талии до

шеи закованный в гипсовую броню, стянутую метал¬

лическими обручами. Тина, его подруга, в легком,

свободного покроя платье, сидя на стуле, скармливала

ему сваренное вкрутую яйцо.
—	Что бы ты ни ел, все застревает в горле, —

жаловался Том. — Дай мне еще апельсинового сока,

Тина.
Она поднесла стакан с соком к его лицу, всунула

соломинку в рот.
—	Со стороны полеты на дельтапланах смотрятся

красиво, — Флетч сидел на столе, поставив босые ноги

на скамью.
—	Летать на дельтаплане — одно удовольствие. Не¬

передаваемые ощущения. Паришь, словно птица.
—	А птицы часто ломают спины? — полюбопытство¬

вал Флетч.
—	Иногда посадка бывает жесткой, — пояснила Ти¬

на. — Том летал последний раз перед нашей свадьбой

в следующую субботу.
—	Да, — вздохнул Том, — я намеревался завязать с

дельтапланами, потому что этого хотела Тина. Она

опасалась, что я могу разбиться. Похоже, предчувст¬

вовала, — Том улыбнулся.
—	Свадьбу перенесли? — спросил Флетч.
—	Нет. Только вместо фрака Тина положит красную

ленточку на мою задницу.
—	Как мило, — Флетч пожал плечами. — По крайней

мере, она будет знать, за кого выходит замуж. И долго

ты будешь пребывать в гипсе и алюминии?
—	Недели, — простонал Том. — Месяцы.
—	Мы женимся надолго, — успокоила его Тина. —

Несколько месяцев не имеют никакого значения.
Она предложила накормить Флетча завтраком, но

тот, хоть и был голоден, отказался, резонно предполо¬

жив, что ей хватает хлопот и с Томом.
—	Ты слышал о моих успехах? — спросил Флетч.
—	Да, — ответил Том. — Мне позвонил Джек Кэр-

ридайн. Поначалу я подумал, что он рассказывает мне

забавную историю. Потом понял, что он не находит в

ней ничего смешного. Кто-то заслал твою статью об

«Уэгнолл-Фиппс» на его страницы, пока он был в

отъезде. Ты процитировал мертвеца, Флетч.
—	За что меня и уволили.
—	За что тебя и уволили. А я оказался в выигрышном
37

положении, — Том улыбнулся Флетчу. — Мне, в данной

ситуации, это только на пользу. Ты же пролетел со

статьей, готовить которую поначалу поручили мне.
—	Том, можешь ты назвать мне причину, заставив¬

шую Чарлза Блейна подсунуть мне служебные записки,

которые он будто бы получил совсем недавно от Томаса

Брэдли?
—	Конечно. Он — подонок. В «Уэгнолл-Фиппс» все

подонки. И Томас Брэдли был таким же.
—	К каком смысле?
—	Понимаешь, не было в нем ничего человеческого.

Никакой открытости. Его словно окружала стена. Про¬

считанные заранее слова, выверенные жесты. Словно

ему было, что скрывать. Потому-то два года тому назад

мы и провели расследование финансовой деятельности

«Уэгнолл-Фиппс». И уж, конечно, обнаружили и взятки,

и тот пансионат в Аспене, где никогда не отдыхали

ни он сам, ни другие высокопоставленные чиновники

«Уэгнолл-Фиппс».
—	Хочешь кофе, Том? — спросила Тина.
—	Чуть теплый, без кофеина кофе, да через соло¬

минку, — Том поморщился, — Нет, не хочу.
—	А ты, Флетч?
—	Спасибо, Тина, не надо.
—	Тогда я иду мыть посуду, — она собрала чашки

и тарелки и ушла в дом.
—	Брэдли никогда не ездил в Аспен? — переспросил

Флетч.
—	Никогда. Спортсменом он не был.
—	Откуда ты знаешь?
—	Мы тщательно проверяли, кто жил в пансионате,

а кто — нет. Только политики и коммивояжеры. Он

никогда не привозил туда детей. Иногда там бывал

начальник отдела продаж. Если ты катаешься на лыжах

и у тебя есть пансионат на лыжном курорте, ты должен

им пользоваться, не так ли?
—	В общем-то, да.
—	У Брэдли было другое хобби. Он выкладывал

мозаики из кусочков цветной плитки. Некоторые ук¬

рашали его кабинет. Получалось красиво.
—	А каким образом он возглавил «Уэгнолл-Фиппс»?

Это семейная фирма?
—	Нет. Оптовая компания «Уэгнолл-Фиппс» разори¬

лась, и Брэдли купил ее за долги. Думаю, чуть ли не

задаром. Потом продал часть складов. По куда более
38

высокой цене. Полагаю, он договорился с покупателем,

что вернет ему часть денег наличными. Короче, он

получил оборотные средства, закупил товары, и дело

у него пошло.
—	И когда это было?
—	Наверное, лет двадцать тому назад. А потом,

когда у какой-либо из компаний-поставщиков возникали

финансовые трудности, Брэдли покупал всю компанию

или ее часть. Так что теперь «Уэгнолл-Фиппс» —

холдинг, владеющий акциями многих, никак не свя¬

занных друг с другом фирм, производящих все, что

угодно — от пластиковых бочек до швабр и гвоздей.

Надо прямо сказать, голова у Томаса Брэдли варила,

как надо. Но основной сферой деятельности «Уэгнолл-

Фиппс» по-прежнему оставалась оптовая торговля. Впро¬

чем, ты, наверное, и так все знаешь, Флетч. На

прошлой неделе ты же написал об этой компании

статью. Помнишь?
—	Не забуду до конца дней.
—	Блейн — типичный неудачник. В свое время я

говорил с ним. Начальник финансового отдела компании.

Из тех, кто отсиживает от сих и до сих, а потом —

хоть трава не расти. Вечно во всем путается, не знает,

где нужные документы. А вот Коркоран — нормальный

парень. По крайней мере, смотрит в глаза, когда говорит

с тобой.
—	Александер Коркоран, президент компании.
—	Молодец, Флетч. Ты говорил с ним?
—	Нет. Блейн сказал, что он участвует в каком-то

турнире по гольфу.
—	Значит, ты говорил только с Блейном?
—	Выходит, что так.
—	Как же ты мог, Флетч? Нельзя писать статью

на основе информации, полученной только из одного

источника.
—	Спасибо за совет.
—	Извини, Флетч. Не стоит сердиться на меня.

Как-нибудь я расскажу тебе о своих промахах, благо,

они случались.
—	Как я понимаю, мне поручили написать статью

о финансовом положении маленькой компании, которую

пару лет назад «Ньюс-Трибюн» уже поджарила на

медленном огне. С какой стати мне беседовать с кем-то

еще, кроме вице-президента и начальника финансового

отдела? Я знал, что все цифры, которые он мне дает,
39

должны фиксироваться где-то еще, может, в отделе

промышленных корпораций правительства штата. Я

чувствовал себя в полной безопасности. С чего ему

врать мне?
—	Белые люди врут, — глубокомысленно заметил

Том Джеффриз. — Черные, впрочем, тоже.
—	И все-таки я этого не понимаю. Том, тебе

когда-нибудь говорили, что Том Брэдли умер?
—	Не знаю. Я этого не помню. Впрочем, если б

кто и сказал, я бы пропустил это мимо ушей. Слушай,

в этой компании работает две-три тысячи людей. Это

даже не открытое акционерное общество. Уэгнолл-

Фиппс — название какой-то деревушки. И мы занима¬

лись ей только по одной причине — чтобы показать,

что не только гигантские корпорации занимаются под¬

купом чиновников и слуг народа.
—	Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное

общество, кто тогда ее владелец?
—	Думаю, Брэдли. Брэдли и его жена. Возможно,

часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом

сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где

коллективное руководство. Брэдли всегда был себе на

уме. Не делился с кем-либо своими планами. А

Коркоран, пусть и числится президентом, на самом

деле обычный продавец. Руководил компанией Брэдли

как председатель совета директоров. А титул президента

он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.
—	А что делал Брэдли помимо работы?
—	В каком смысле?
—	С кем-то же он общался.
—	Да. С детьми, женой, сотрудниками. Разве этого

мало?
—	А увлечения? Благотворительные комитеты, клу¬

бы. Ты вот, Том, увлекаешься дельтапланеризмом.
—	Увлекался.
—	Ладно, увлекался. Играл Брэдли в гольф? Теннис?

Ты говорил, что спорт он не любил.
—	Ну, не знаю, мне он казался мягкотелым. Не из

тех, кто следит за здоровьем, хотя бы бегает трусцой.

Может, он чем-то болел.
—	А политика его не интересовала? Неужели он

занимался только своей компанией?
—	Понятия не имею. Мы виделись с ним в его

кабинете. Говорил он спокойно, тщательно взвешивая
40

каждое слово. Показывал мне мозаики. Красивые, но

не более того. Не понимаю, куда ты клонишь, Флетч.
—	Я пытаюсь разобраться, с кем имею дело.
—	Может, тебе лучше сходить за этим на кладбище?
—	Как смешно. Я хочу знать, почему Блейн говорил

о нем, как о живом, хотя он мертв.
—	Спроси Блейна.
—	Именно это я и собираюсь сделать.
—	Послушай, Флетч, выставить прессу в глупом

свете пытаются с давних пор. Скармливают нам ложную

информацию, чтобы потом от всего отказаться и оставить

нас по уши в дерьме. Это же обычное дело.
—	Говорить о мертвом, как о живом?
—	Да, с этим Блейн перегнул палку.
—	У Брэдли же двое детей. Представь себе, как

кто-то скажет им: «На днях я прочитал о вашем отце

в газете. Ваш отец очень милый человек». Том, это

жестоко.
—	Согласен с тобой.
—	Так почему он это сделал?
—	Наверное, кроме Блейна, никто тебе не ответит.
—	Пожалуй, ты прав, — Флетч спрыгнул со стола. —

Поздравляю со свадьбой.
—	Спасибо. Наверное, я буду единственным, кто

женится в лежачем положении.
—	Могу я тебе чем-нибудь помочь?
—	Да. Скажи Тине, чтобы принесла губку. Я весь

вспотел.
Глава 10
Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, сутулый старичок лет

семидесяти, стоял на веранде своего неказистого до¬

мишки в Ньютауне, засунув руки в карманы темно¬

зеленых штанов, пошитых из толстого брезента. Взгляд

его не отрывался от лица Флетча с той минуты, как

тот вышел из машины.
—	Доброе утро, — поздоровался Флетч, подойдя к

крыльцу.
—	Мне ничего не нужно, — пробурчал Крэндолл.
—	В каком смысле?
—	Из того, что у тебя есть.
—	Но вы же не знаете, что я вам привез.
41

—	А мне плевать.
—	Вы уверены?
—	Абсолютно уверен. Так что садись в консервную

банку, на которой приехал, и отправляйся в обратный

путь.
—	Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?
—	Не твое дело.
—	Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл или нет?
—	Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
—	Естественно. Я подожду.
Морщинистая кожа под глазами Крэндолла покрас¬

нела.
—	А с чего ты решил, что у тебя есть право это

знать?
—	У меня есть право знать все.
—	Кто ты, собственно, такой?
Флетч широко улыбнулся.
—	А почему вас это интересует?
—	Ты — бродяга.
—	Возможно.
—	Даже не носишь башмаки. Оборванец оборванцем.

Откуда ты взялся? Ты ходишь в церковь? Как ты узнал

мое имя?
—	Так вы Джеймс Сейнт Э. Крэндолл.
—	Возможно.
—	Если так, то я нашел ваш бумажник.
—	Я не терял бумажник.
—	Вернее, «корочки» для паспорта.
—	Не было у меня паспорта. Тем более — «корочек».
—	Вы останавливались в отеле «Парк Уорт» несколь¬

ко дней тому назад?
—	Я постоянно живу дома.
Флетч оглядел дом Крэндолла. Облупившаяся краска.

Кресло-качалка на веранде.
—	Пожалуй, вы никогда не останавливались в «Парк

Уорт».
—	Даже не слышал о нем.
—	Есть ли у вас сын или внук, которого зовут

Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?
—	Не твое дело.
—	Послушайте, я нашел этот бумажник, — Флетч

продемонстрировал старику бумажник. — В нем деньги.

Принадлежит он Джеймсу Сейнту Э. Крэндоллу. Я

пытаюсь вернуть бумажник его владельцу.
—	Бумажник не мой. Я тебе это уже говорил.
42

—	Вашего сына?
—	Не было у меня детей. И жена умерла тридцать

лет тому назад. Чтоб ей гореть в аду. И племянников

у меня, слава богу, нет.
—	Интересный вы человек. И в церковь ходите?
—	Конечно, хожу.
—	А нет ли среди ваших знакомых другого Джеймса

Сейнта Э. Крэндолла?
—	Если и есть, какая тебе разница?
—	Извините, что побеспокоил вас, — Флетч отступил

на шаг. — Поболтать с вами — одно удовольствие, — и

направился к машине.
—	Позвольте посмотреть на ваше водительское

удостоверение и регистрационный талон на автомашину.
Флетч еще не выехал за пределы Ньютауна, когда

сзади пристроилась патрульная машина и водитель-по¬

лицейский, взвыв сиреной, приказал ему остановиться.
Он протянул полицейскому документы.
—	Ирвин Морис Флетчер, — прочитал вслух по¬

лицейский. — Необычное имя, знаете ли.
—	Да, вонючее. Мои родители ожидали скунса.
—	Дождались?
—	Нет, родился очаровательный мальчуган.
—	И чем теперь промышляет их мальчуган?
—	Что-то я вас не понял.
Полицейский все еще держал документы в руке.
—	Приезжаете к человеку, говорите, что нашли его

бумажник с деньгами. Зачем вам это надо?
—	Ага! Старина Крэндолл позвонил-таки в полицию.
—	Неважно, кто позвонил.
—	Какой же злопамятный тип.
—	Не хотите ли проехать в полицейский участок и

объясниться?
—	Объясниться можно и здесь.
—	Я слушаю.
—	Я нашел бумажник, в котором лежала визитка

Джеймса Сейнта Э. Крэндолла. Без адреса. Я пытался

найти Крэндолла, которому принадлежит бумажник.

Приехал к тому, что живет здесь, а он чуть не

вышвырнул меня из дома. И позвонил вам.
—	Покажите мне бумажник.
—	Зачем?
—	Чтобы не оказаться за решеткой по обвинению

в мошенничестве.
43

—	У вас недостаточно улик, чтобы посадить меня.
—	Чтобы не оказаться за решеткой за вождение

автомобиля босиком.
—	За это вы можете лишь оштрафовать меня.

Полицейский выписал квитанцию.
—	Штраф двадцать пять долларов.
—	Не уходите на пенсию, пока не дождетесь моего

чека.
Полицейский протянул Флетчу квитанцию.
—	Покажите мне бумажник.
—	Нет.
—	Вы уезжаете из Ньютауна?
—	Во всяком случае, пытаюсь уехать.
Полицейский вернул Флетчу водительское удостове¬

рение и регистрационный талон на автомобиль.
—	Уезжайте, Ирвин, да побыстрее.
—	Да, сэр. Будет исполнено, сэр.
Глава 11
Открылась дверь, и ноздрей Флетча достиг запах

жарящегося гамбургера. За утро он выпил лишь чашку

кофе.
—	Привет, красавчик, — грудастая женщина, открыв¬

шая дверь дома Блейнов, оглядела его с босых ног до

головы. — Чем я могу вам помочь?
Лет шестидесяти пяти, она была в желтом, под

горло, свитере, обтягивающих брючках и теннисных

туфлях.
—	Как себя чувствует мистер Блейн? — спросил

Флетч.
—	Откуда мне знать? — карие глаза женщины смот¬

рели Флетчу в лицо.
—	Это дом Чарлза Блейна?
—	Совершенно верно.
—	Разве он не подхватил грипп?
—	Надеюсь, что нет. Болеть в отпуске — это ужасно.
—	Он в отпуске?
—	В Сан-Орландо. На мексиканском побережье. Они

уже ездили туда, два года тому назад.
—	Извините, я не представился. Это от изумления.

Мне сказали, что он заболел гриппом. Моя фамилия —

Флетчер. Из «Ныос-Трибюн». На прошлой неделе
44

мистер Блейн помогал мне в подготовке статьи об

«Уэгнолл-Фиппс». В статью попали неточности. Вот я

и решил еще раз переговорить с ним.
—	Флетчер, Флетчер, Флетчер, — повторила женщи¬

на. — Не вы писали, что в некоторых похоронных бюро

грабят покойников?
—	Нет.
—	Где-то я слышала вашу фамилию. Вы голодны?
—	Конечно.
—	Вот это ответ правильный. Все хорошие мужчины

постоянно голодны, — она отступила в сторону, пригла¬

шая Флетча войти. — Я поджарю вам гамбургер.
—	Отлично.
—	Вы собираетесь поблагодарить меня?
—	Да.
—	Это не обязательно. Женщине всегда приятно

накормить голодного мужчину, — дверь за Флетчем

закрылась. — Меня зовут Хэппи Франскатти.
—	По вам сразу видно, что вы и впрямь счастливая.
—	Да, счастливая, — через гостиную и столовую она

провела его на кухню. — Я потеряла мужа и двух детей

в трех автокатастрофах.
—	Какой кошмар.
—	Кошмар, но я все равно счастливая. Такой уж

родилась, — она положила три гамбургера в гриль. —

Подозреваю, тут все дело в обмене веществ. Или в

железах. А может, в чем-то еще. Я знаю людей, у

которых нет никаких проблем, а они постоянно грустят.

Даже представить себе не могут, что такое счастье.

Каждое утро я просыпаюсь в половине шестого, и мне

сразу хочется петь. Я подбегаю к окну и смотрю на

мир, зная, что он чем-нибудь да порадует меня. А что

вы не садитесь?
Флетч сел за маленький кухонный столик.
—	Я — тетя Мэри Блейн, — пояснила Хэппи. — Вы

знакомы с Мэри? Миссис Блейн?
—	Нет. Я лишь встречался с ее мужем. В его

кабинете.
—	Я лишь сторожу дом, — она перевернула гамбур¬

геры. — Они позвонили мне в четверг, сказали, что у

них появилась возможность уехать в Мексику, и не

могу ли я пожить в их доме. Я тут же согласилась.

Видели бы вы мою квартиру. Да нет, не надо вам ее

видеть. Она такая маленькая. Если я поправлюсь на

десять фунтов, то просто не смогу там повернуться.
45

—	Они не планировали поездку заранее?
—	Думаю, что нет. Я ужинала с ними в субботу,

и разговора об этом не было. На Чарли это не похоже.

Без подготовки он не ходит даже в бакалейную лавку.

Составит список, дважды его проверит, сосчитает,

сколько у него при себе денег, дважды переоденется.

И уходит, когда уже хочется накричать на него. Я

сразу же приехала и отвезла их в аэропорт. Они

улетели в половине четвертого.
—	Понятно. А его секретарь сказала мне в четверг,

что у него грипп.
—	Может, он и правда заболел. Был такой бледный,

все время молчал, хотя обычно любит поговорить.
—	Надолго они уехали?
—	На две недели. Может, на три. Сказали, что

дадут мне знать. А что за неточности попали в статью?
—	Вина целиком моя. Я кое-что не проверил, так

как посчитал очевидным.
—	И у вас из-за этого неприятности?
—	Нет. Меня уволили.
Хэппи положила на тарелку три половинки булочек,

на них — поджаренные гамбургеры, сверху накрыла

вторыми половинками.
—	Если кто-то подложил вам свинью, то только не

Чарли, — она поставила тарелку перед Флетчем. — Он

на такое не способен. Я знаю его двадцать лет. Он,

конечно, зануда. Хочет все знать, до последней мелочи.

Иногда он сводит меня и Мэри с ума. Сколько стоит

это, сколько — то, где мы это купили, в каком магазине,

кого мы видели, что они говорили. Дело в том, что

мы не можем запомнить все эти мелочи. Никому нет

дела, где что покупается. Кроме, конечно, Чарли.
Флетч смотрел на гамбургеры.
—	Это все мне?
—	Разве вы не сможете их съесть?
—	Смогу.
—	Я уже поела. Хотите молока?
—	Да. Выпью с удовольствием.
Хэппи взяла стакан, подошла к холодильнику,

открыла его, наполнила стакан молоком.
—	Мэри больше похожа на меня. Умеет радоваться

жизни. Но рядом с Чарли даже статуя Свободы

покажется комиком.
—	Вкусные гамбургеры, — Флетч энергично жевал. —

Чарли двадцать лет работает в «Уэгнолл-Фиппс»?
46

—	Нет. Последние четыре года. До того он работал

в «Ай-би-эм», — Хэппи поставила стакан с молоком на

стол, села напротив Флетча. — Вы не слишком хорошо

знаете Чарли.
—	Я его совсем не знаю.
—	Он из тех людей, которые вместо того, чтобы

смеяться над шуткой, начинают ее анализировать. А

потом начинают все объяснять тому, кто пошутил.

Кетчупа добавить?
—	Нет, благодарю. Хэппи, а вы знаете чету Брэдли?
—	Босса Чарли и его жену? Да, конечно. Встречалась

с ними два или три раза, когда Чарли поступил на

работу в «Уэгнолл-Фиппс». Потом не видела два или

три года. Не думаю, что они вели активную светскую

жизнь. Подозреваю, после того, как они отобедали друг

у друга, вы понимаете, необходимый ритуал между

начальником и новым подчиненным, каждая парочка

залезла в собственную норку. Все они такие необщи¬

тельные. За исключением Мэри.
—	Вы были на похоронах Тома Брэдли?
—	Да разве можно сказать, когда такие люди умирают?
—	Хэппи рассмеялась. — Они же и не живут. Не подумай¬

те, что я это со зла. Нет, я похоронила младшую дочь

полтора года тому назад. Я знала, что Том Брэдли тяжело

болел, не вылезал из больницы, а потом отправился на

восток, в специализированную клинику. Из-за его болезни

Энид Брэдли пришлось взять руководство компанией на

себя. Не думала, что она справится, пусть даже с помощью

Чарли и Алекса. Я имею в виду Алекса Коркорана,

президента «Уэгнолл-Фиппс». Вот тот обожает хорошую

компанию. Знаете, Флетч, я правильно запомнила ваше

имя? Человека, который похоронил близких, а я похоро¬

нила троих, стараются не приглашать еще на чьи-то

похороны.
Флетч принялся за третий гамбургер.
—	Вкусно.
Хэппи улыбнулась.
—	До чего приятно видеть мужчину с хорошим

аппетитом.
—	Побольше бы таких женщин, как вы.
—	Вы еще не женаты, Флетч?
—	Уже развелся.
—	В вашем возрасте? Как такое могло случиться?

Наверное, ваша жена не научилась повязывать вам

слюнявчик.
47

—	Что-то в этом роде.
—	Она вас не кормила. Ох уж нынешние девушки.

Гордость не позволяет им кормить мужчину. Из той

же гордости они не могут позволить мужчине заплатить

за них в ресторане. А потому все голодают.
—	Хэппи, расскажите мне о Томе и Энид Брэдли.
—	А что тут рассказывать?
—	Вы сказали, что он болел. Чем именно?
—	Я забыла. Что-то хроническое. Может, вы мне

подскажете?
—	Я в болезнях ни бум-бум.
—	Росточка он небольшого. Не выше жены. Большой

любитель неприличных анекдотов. Мне они нравились.

Умел он их рассказывать. А вот Энид, я чувствовала,

его анекдоты коробили. Она смеялась, но как-то не¬

естественно, вынужденно.
—	Может, она слышала их раньше.
—	Наверное. Я не могу причислить себя к их близким

знакомым, — Хэппи глянула на настенные часы. — Я

должна бежать.
—	Да, конечно, — Флетч допил молоко. — Могу я

чем-нибудь вам помочь, Хэппи? Куда вас подвезти?
—	Благодарю, нужды в этом нет, — она поставила

тарелку и стакан в раковину. — Я только возьму гитару,

и в путь.
—	Гитару?
—	Да, я всегда беру ее с собой, когда иду в дом

престарелых. Я им играю, и мы поем. Некоторые из

них поют очень хорошо. У стариков бывают чудные

голоса. Жаль только, мир этого не замечает.
Она скрылась в спальне. Флетч дожидался ее в

холле.
—	А вот и мы, — Хэппи держала в руках гитару и

пять или шесть экземпляров «Нэшнл ревью».
Флетч открыл дверь, пропустил ее вперед.
—	Просто захлопните ее за собой, — бросила Хэппи

через плечо.
—	Хэппи, большое вам спасибо за ленч.
—	Пустяки.
—	Желаю вам хорошо провести время в доме

престарелых.
—	Проведу, будьте уверены. Перегружу на плечи

стариков часть моего веселья. Одной мне тащить его

невмоготу.
48

Глава 12
Флетч проехал мимо дома Брэдли в Саутуорте,

отметил стоящий на подъездной дорожке «кадиллак».

Двумя домами дальше мужчина красил стоящую на

прицепе тридцатифутовую яхту. Чувствовалось, что на

этой улице живут люди состоятельные. Вновь выехав

на автостраду, Флетч свернул налево, остановился на

первой же автозаправке, достал из багажника «MG»*

чемодан, прошел в комнату отдыха, снял свитер и

джинсы, надел брюки, рубашку, пиджак, носки и

кожаные туфли.
Вернулся на улицу, где жили Брэдли, припарковал

машину у третьего от них дома.
Зашагал по тротуару к дому, рядом с которым

мужчина в шортах и измазанной краской футболке

любовно водил кистью по борту яхты.
—	Привет, — поздоровался Флетч. — Хорошая у вас

яхта.
Мужчина улыбнулся. Лет под сорок, с веснушками

на носу.
—	Тут вы не ошиблись. Это моя хорошая яхта, и

она никогда не будет вашей хорошей яхтой. Она не

продается.
На подъездной дорожке под яхтой лежали тряпки,

чтобы краска не выпачкала асфальт.
—	Я занимаюсь торговлей недвижимостью, — продол¬

жил Флетч. — Поэтому хотел спросить вас о другом.
—	Мой дом тоже не продается.
—	Речь пойдет не о вашем доме, а о том, где живут

Брэдли.
—	А, о них, — мужчина бросил взгляд в сторону

дома Брэдли.
—	Услышав о смерти главы семейства, мы решили

поинтересоваться у соседей, а не намеревается ли вдова

продать дом. Во всяком случае, босс дал мне такое

поручение.
—	А в какой фирме вы работаете?
—	«Саут саутуорт риэлти».
—	То есть вы работаете у Пола Кранца?
—	Совершенно верно.
*	Автомобиль спортивного класса.
49

—	Я знаю Пола. Несколько лет назад он помог

купить дом моему отцу.
—	Пол отличный парень.
—	Так вы решили узнать о намерениях вдовы у

соседей, а не у нее самой.
—	Разве на моем месте вы поступили бы иначе?
—	Наверное, нет. А вдруг соседи ничего не знают?
—	И все равно ваша догадка будет точнее, чем моя.
Мужчина продолжил свое занятие, нанося на корпус
толстый слой кремовой краски.
—	Том Брэдли умер? — спросил он.
—	Так мы слышали.
—	И у меня сложилось такое же впечатление. Вернее,

я полагал, что он умер. Но на днях прочитал статью

в «Ныос-Трибюн», в которой о нем писали, как о

живом. Я прочитал ее дважды, а потом показал жене.

Даже спросил ее, не сошел ли я с ума.
—	По-моему, нет, — Флетч переминался с ноги на

ногу.
—	Вы тоже прочитали ее?
—	Я никогда не читаю финансовые страницы. А,

наверное, следовало бы.
—	Экономический раздел «Ныос-Трибюн» не из луч¬

ших. Куда больше мне нравятся их статьи о спорте.
Флетч смотрел на сверкающие чистыми стеклами

окна дома.
—	Так умер Том Брэдли или нет?
—	Энид Брэдли говорила, что да.
—	Когда?
—	На рождественской вечеринке. Мы устраиваем ее

каждый год, для соседей. И всякий раз приглашаем

Брэдли, только потому, что они живут рядом. Они

никогда не приходили. А в этом году Энид пришла.

И в какой-то момент моя жена подошла ко мне, чтобы

сказать: «Ты знаешь, Том Брэдли умер? Я только что

узнала об этом у Энид». Я, конечно, тут же нашел

Энид, поговорил с ней. Нельзя сказать, что на этой

улице мы живем одной семьей, но, когда человек

умирает в двух домах от тебя, вроде бы ты должен

это знать.
—	Энид Брэдли сказала вам, что Томас Брэдли

умер?
Мужчина кивнул.
—	Энид Брэдли сказала мне, что Томас Брэдли
50

умер. На прошлое Рождество. А тут я прочитал о нем

в газете. Естественно, меня это удивило.
—	По-моему, газеты частенько ошибаются.
—	Ошибаются — да. Но цитировать покойника это

уже перебор.
—	Выходит, случается и такое.
—	Каким образом?
—	Понятия не имею. Если миссис Брэдли говорит,

что ее муж умер...
—	...Значит, так оно и есть. Вы со мной согласны?
—	У них двое детей, так?
—	Да.
Флетч ждал продолжения, но его не последовало.

Судя по всему, молодых Брэдли в округе не жаловали.

Мужчина вновь принялся за покраску.
—	Красивая яхта. Вижу, вы ее холите и лелеете.
—	Наверное, я могу вам сказать, раз уж вы работаете

у Пола Кранца, которого я считаю своим другом...

Брэдли не самые лучшие соседи.
—	Понятно.
—	Мягко говоря, они шумноваты.
—	Шумноваты?
—	Наверное, у них были проблемы. До нас они

докатывались шумом. Крики по ночам, хлопание дверь¬

ми, рев отъезжающей в два или три часа ночи машины,

иногда даже звон разбитого стекла.
Флетч огляделся. Дома стояли на значительном

расстоянии друг от друга.
—	Неужели вы могли это слышать?
—	Верится с трудом, правда? А поговорив с Энид

Брэдли, увидев ее, вообще придешь к выводу, что

спокойнее ее женщины нет. Но иной раз мы слышали,

как она орала. Словно резаная свинья. Истерические

вопли, крики, — мужчина помешал краску в ведерке. —

Два или три года тому назад Том Брэдли пытался

покончить с собой.
—	Вы это точно знаете?
—	Бригада экстренной помощи прибыла ранним

воскресным утром. Мы видели, как они потащили в

дом прибор для промывания желудка, а затем вынесли

Тома на носилках. Все соседи это видели. И таблеток

он наглотался не случайно. После очередной ночной

сцены.
—	Может, он болел, — предположил Флетч. — Мо¬
51

жет, ему сказали, что его болезнь неизлечима. Потому

он и решил покончить с собой.
—	Этого я не знаю. Но мне известно другое: с тех

пор, как мы здесь поселились, из того дома постоянно

доносились вопли. А мы живем тут уже шестой год.

Подозреваю, у этой семьи серьезные эмоциональные

проблемы. Такие семьи встречаются всюду, и в квар¬

талах трущоб, и в более зажиточных районах. Жаль

их, конечно, но что мы можем с этим поделать?
—	А теперь все это прекратилось? Я хочу сказать,

после смерти Тома Брэдли уже никто не кричит по

ночам и не бьет стекла?
—	Да, теперь там совсем тихо. Дети приходят и

уходят, но никто не хлопает дверьми и не уезжает в

реве мотора. Она, я имею в виду Энид, каждое утро

ездит на работу. Так, во всяком случае, говорит мне

жена. Кажется, она руководит компанией ее мужа...

забыл вот название... а, вспомнил, «Уэгнолл-Фиппс».

О ней, собственно, и писали в «Ньюс-Трибюн». Разу¬

меется, раз в «Ньюс-Трибюн» написано «Уэгнолл-

Фиппс», называться она может совсем по-другому,

что-нибудь вроде «Смит, Смит и Смит».
—	Да, — вздохнул Флетч. — Это же «Ньюс-Трибюн».

Бульварная газетенка.
—	У них отличный спортивный раздел.
—	Миссис Брэдли ничего не говорила насчет продажи

дома?
—	С Рождества я ее не видел. А уже скоро

следующее. Живем рядом, а годами не разговариваем.

Впрочем, особого желания общаться с ней у меня нет.

Мы уже наслышались ее криков. Так что не пытаемся

сблизиться. Вы меня понимаете.
—	Конечно.
—	Хорошо бы вам спросить миссис Брэдли, а не

хочет ли она переехать в другое место. Может, идея

ей понравится.
—	Спрошу обязательно.
—	Район этот больно хорош. И если в том доме

поселится спокойная, интеллигентная семья, никто воз¬

ражать не станет, — мужчина шагнул к еще не покра¬

шенной корме. — Скажите ей, что за этот дом она

может получить кучу денег и найти себе удобную

кооперативную квартиру в центре города... со звуко¬

непроницаемыми стенами.
52

Глава 13
—	Хотите что-нибудь выпить, мистер Флетчер?
—	Нет, благодарю.
—	А я, с вашего разрешения, выпью.
Флетч сидел на широком диване в гостиной Энид

Брэдли. Через стеклянные двери на террасу он видел,

как блестит под солнцем вода в довольно-таки большом

бассейне.
Энид прошла к бару, замаскированному под книжный

шкаф, налила вино в высокий бокал.
—	Учитывая, что мне приходится ездить на работу

каждый день, имею я право расслабиться в субботу,

не так ли? Разве не под этим предлогом вы, мужчины,

пьете по уик-эндам?
—	Я вообще предпочитаю не пить.
—	Вы моложе, чем я ожидала, мистер Флетчер.
Флетч ясно видел, что никакого расслабления нет
и в помине. Энид стремилась лишь создать видимость,

что она расслабляется. Слишком уж изучающе смотрела

она на него, когда открыла дверь. Слишком уж нарочито

вздохнула, когда он представился. Сорока с небольшим

лет, с избыточным весом, в платье, уже вышедшем из

моды, в туфлях на высоком каблуке. Флетч не брался

ответить на вопрос, а что она делала перед тем, как

звякнул дверной звонок. Почему-то ему представилось,

что она стояла в одной из комнат, со страхом ожидая

его или другого незваного визитера.
Энид села на стул у кофейного столика с выложенной

на его поверхности яркой мозаикой из кусочков раз¬

ноцветной плитки.
Флетч провел по мозаике кончиками пальцев.
—	Это работа вашего мужа?
—Да.
—	Очень красиво.
—	В доме их несколько. В кабинете. В нашей спальне.

На столике у бассейна, — свободной рукой она указала

за спину. — И, разумеется, на стене.
Большая мозаика в виде концентрических кругов

украшала стену над камином.
—	Я не виню вас в том, что вы заглянули ко мне,

мистер Флетчер. Пусть я и оскорблена, но мне хотелось

повидаться с вами, — она поставила бокал на кофейный
53

столик. — Я прочитала написанную вами статью о нашей

компании в номере «Ньюс-Трибюн» за среду. Мне

пришлось позвонить вашему главному редактору. Статья

эта очень расстроила моих детей, да и сотрудников

компании.
—	Я сожалею об этом.
—	С чего вы решили цитировать моего мужа?
Флетч молча смотрел на нее.
—	Мы не собираемся подавать на газету в суд. Какой

от этого прок? Я даже не стала просить вашего главного

редактора, мистера Джеффа, печатать опровержение.

Да и что он мог напечатать? «В недавней статье об

«Уэгнолл-Фиппс, Инкорпорейтед» Ай-эм Флетчер оши¬

бочно цитировал покойного Томаса Брэдли»? Нет, от

этого все еще больше запутается. Причинит нам всем

лишнюю боль.
—	Вы могли бы разрешить «Ньюс-Трибюн» напеча¬

тать некролог вашему мужу. Они его не печатали.
—	Не поздно ли?
—	Когда умер ваш муж, миссис Брэдли?
—	В этом месяце исполнился год с его смерти.
Флетч вздохнул.
—	В этом месяце исполнился год с его смерти. А

я видел служебные записки, подписанные им три недели

тому назад.
—	Такого не могло быть. Просто не могло. Почему

вы говорите, что видели их? Это абсурд. Я склоняюсь

к мысли, что у вас что-то не в порядке с головой. Вы

так жестоко поступили со мной и моими детьми.
—	Или..?
—	Что, или..?
—	Вы сказали, что склоняетесь к мысли. Значит,

вы рассматриваете два варианта. Какие же? Или у

меня не все в порядке с головой, или..?
—	Или у кого-то еще. Именно потому я и говорю

с вами, а не захлопнула дверь перед вашим носом.

Сначала я подумала, что ваша статья — продолжение

той грязной кампании, что вела ваша газета против

«Уэгнолл-Фиппс» несколько лет тому назад. Но нет,

ваша статья просто... просто смешна. Газете от нее

никакого толка. Я даже собиралась спросить мистера

Джеффи, не смогу ли я увидеться с вами, поговорить,

но... поняла из нашего разговора, что делать этого не

следует.
—	А что же он вам такого сказал?
54

—	Он сказал, что вы очень молоды, а молодым

свойственны ошибки, которые они и допускают.
—	И вы склонились к мысли, что у меня не все в

порядке с головой.
—	Да и нет. Сомнения у меня остались, — она

поднесла бокал к губам, вновь поставила на кофейный

столик. Уровень вина в бокале не изменился. — Я

сделала еще один шаг... — она замялась, — ...для до¬

стижения поставленной мною цели. Вы, надеюсь, меня

понимаете.
—	Нет, не понимаю.
Энид Брэдли пожала плечами.
—	Для меня не имеет никакого значения, мистер

Флетчер, состояние вашей психики, если более вы не

причините вреда мне и моей семье, — руки ее лежали

на коленях. Пальцы находились в непрерывном движе¬

нии. — Вы должны понимать. «Уэгнолл-Фиппс» — ком¬

пания Томаса. Он ее создал, он ею руководил. Последние

двадцать лет я занималась только домом и детьми. А

вот теперь пытаюсь управлять компанией.
На языке Флетча вертелись сочувственные фразы,

но он предпочел промолчать.
—	Но ваш редактор, мистер Кэрриуэй, приехал к

нам в четверг.
—	Кэрридайн.
—	Его фамилия Кэрридайн? Я была так расстроена.

Он посидел со мной и детьми, Томом и Та-та. Очень

по-доброму поговорил с нами. Кое-что прояснил.
—	Что же?
Ее глаза сверкнули.
—	Он сказал, что вы болван, мистер Флетчер. Вечно

творите всякие глупости. В редакции выполняете роль

шута. И частенько лжете, — она отвела взгляд. — Он

так же сказал, что на следующий день вас уволят и

больше вы в газетах работать не будете.
—	Это называется поговорить по-доброму.
Вновь она подняла на него глаза, уже не горящие

злостью.
—	Вас уволили?
—	Естественно.
—	Тогда почему вы продолжаете заниматься этим

делом?
—	Потому что я — хороший журналист, а в этой

истории концы с концами не сходятся, так что я должен

во всем разобраться.
55

—	Вы уверены, что ваши действия не продиктованы

жестокостью?
—	Миссис Брэдли, я написал статью, в которой

сослался на служебные записки вашего мужа. Никогда

раньше я не слышал ни о вашем муже, ни о вас, ни

о ваших детях, а название компания «Уэгнолл-Фиппс»

было для меня пустым звуком. Потом мне сказали,

что ваш муж умер. Меня это потрясло. И мне тоже

нанесен немалый вред.
—	Вы думаете, что я вам лгу? — она поджала губы.
—	«Ньюс-Трибюн» не печатала некролог о вашем

муже. Я еще не успел заглянуть в Бюро статистики

естественного движения населения. Сегодня суббота, а

в город я вернулся вчера вечером. Но я это сделаю в

понедельник.
—	Смысла в этом нет. Во всяком случае, там вы

ничего не узнаете. Мой муж умер в Швейцарии.
—	Однако.
—	Я думала, это все знают. Его там и кремировали.
—	Понятно.
Резко, выказывая раздражение, она встала, пересекла

гостиную, сняла с каминной доски небольшую метал¬

лическую шкатулку, вернувшись, поставила ее на

кофейный столик перед Флетчем.
—	Вот его прах.
Флетч смотрел на массивную крышку.
—	Откройте ее. Не стесняйтесь, открывайте.
—	Это не обязательно.
Энид Брэдли откинула крышку. Шкатулку запол¬

няла зола.
—	Еще вопросы у вас есть?
—	Да, — Флетч откашлялся. — Да.
Она вновь села.
—	Я расскажу вам все, если после этого вы более

не будете докучать нам.
—	Согласен.
—	У моего мужа был рак крови. Остаться в живых

он мог лишь одним способом — регулярно заменяя кровь.

То есть его собственная кровь выкачивалась из тела и

заменялась кровью донора. Можете представить себе,

какой это был ужас.
—	Да, — Флетч закрыл крышку шкатулки.
—	Вам придется меня выслушать.
—	Да, да, разумеется.
—	Вы можете себе представить, как ослабляют
56

человека эти бесконечные перекачки крови. Нет, ко¬

нечно, не можете.
—	Да, — кивнул Флетч. — Не могу.
—	Со временем состояние его здоровья все ухуд¬

шалось. Бедный Томас. Руководя компанией, он не

хотел, чтобы кто-либо знал о его болезни. Алекс

Коркоран, президент, по существу, начальник отдела

продаж, крупный, цветущий мужчина, думал только

о гольфе. Вот и сейчас он участвует в каком-то

турнире в Саутуортском загородном клубе. Чарли

Блейн, вице-президент и начальник финансового от¬

дела, превосходный специалист, но неспособен принять

самостоятельно мало мальское решение. Если возникает

нестандартная ситуация, он сразу теряется и может

наломать дров. И Томас не хотел, чтобы дети

волновались из-за него. У нас очень хорошие, благо¬

получные дети. Та-та, наша дочь, Роберта — учитель¬

ница в начальной школе. Ее любят дети и ценят

коллеги. Том заканчивает медицинский колледж. Все

у них в полном порядке. Мой муж очень хотел жить.

Но ему приходилось все чаще ложиться в больницу

на переливание крови. Болезнь наступала, мистер

Флетчер. А Том слабел и слабел.
И тут мы узнали о новом методе лечения этой

болезни, разработанном в Швейцарии. Я, конечно, не

могу объяснить, в чем он заключается. Суть в том,

что при переливании не допускается смешения старой

и новой крови. Вы ведь тоже ничего не смыслите в

медицине?
—	Нет.
—	Короче, происходит полная очистка сосудов. Я не

уверена, что метод этот применяют только в Швейцарии,

но его изобретатель практикует там и считается лучшим

специалистом. Так что Том оставил компанию на меня,

а сам полетел в Швейцарию, чтобы пройти курс лечения.

Поначалу все шло хорошо. А потом мы получили

известие о его смерти.
Энид, до того не отрывавшая взгляда от лица Флетча,

поднесла руку к брови, закрыла глаза.
—	Мистер Флетчер, не могли бы вы оставить нас

в покое и прекратить это безумие?
Флетч откинулся на спинку дивана. Глубоко вдохнул,

медленно выдохнул.
—	Миссис Брэдли, почему ваш вице-президент и

начальник финансового отдела Чарлз Блейн на прошлой
57

неделе говорил о вашем муже, как о живом человеке?

Почему он показывал мне служебные записки, полу¬

ченные от вашего мужа и датированные недавними

числами?
Энид Брэдли вскинула голову и уставилась в пере¬

сечение стены и потолка над головой Флетча. Заговорила

медленно.
—	Потому-то я и приняла вас сегодня, мистер

Флетчер. Теперь я убеждена в вашей невиновности...

вы не хотели причинить нам боль. Боюсь, мы оба

стали жертвами жестокости кого-то третьего.
—	Почему он это сделал, миссис Брэдли?
—	Чарли — очень нервный, суетливый человек. Я

уже говорила, все экстраординарное выводит его из

себя. Он просто обожал, буквально поклонялся моему

мужу. Мог смеяться весь вечер над далеко не

остроумной шуткой Тома. О смерти Тома я старалась

никому не говорить. Не сообщала в газеты. Даже не

заказывала службу в церкви. Возможно, напрасно.

Если бы я пошла самым прямым путем, не было бы

и вашей статьи в «Ньюс-Трибюн». Видите ли, я

возглавила компанию лишь на время отсутствия Тома.

Никто не сомневался, что он вернется. А потом Томас

умер. Я не знала, что и делать. Слава Господи, у

меня осталась Франсина. Она так мне помогла, —

Энид вновь принялась разглядывать свои колени. —

Именно она предложила, чтобы я сообщила о смерти

Тома не всем сразу, но каждому по отдельности. Так

я и поступила. Причем несколько месяцев, до осени,

вообще никому ни о чем не говорила. Тем самым я

надеялась смягчить удар, который могло вызвать

известие о кончине Тома. Я не думаю, что Чарли

примирился со смертью моего мужа. Он не видел,

как Том умирал, поэтому он не верит, что Том умер.
—	Кто такая Франсина?
—	Сестра Тома. Живет в Нью-Йорке. Они с Томом

души друг в друге не чаяли.
—	Миссис Брэдли, что за служебные записки пока¬

зывал мне Чарлз Блейн?
—	Если вы видели служебные записки, подписанные

моим мужем, мистер Флетчер, значит, вам подсунули

подделки. Другого объяснения я не нахожу. Раз или

два в разговоре со мной Чарли отозвался о Томасе,

как о живом, в настоящем времени. Тогда я подумала,

что он просто оговорился. А после публикации вашей
58

статьи... в среду... я, наконец, все поняла. У Чарли,

должно быть, случился нервный срыв. А потому в

четверг утром я вызвала Чарли к себе и сказала ему,

что Том уже с год как умер. После чего отправила

его с женой в длительный отпуск.
—	В Мексику.
—	Они поехали туда? О, да, я знаю, что они и

раньше отдавали предпочтение Мексике. Когда он

вернется, будем разбираться. Если он действительно

решился на подлог... Ну, не знаю. У вас нет копий

этих служебных записок, мистер Флетчер?
—	Нет.
—	Жаль. Сами видите, я не знаю, что и делать.

Все очень запутано.
—	Вы намерены и дальше руководить компанией,

миссис Брэдли?
—	Нет! Упаси бог! — на ее лице отразился ужас.
—	Вы продаете компанию?
—	Нет. По отношению к детям это было бы

несправедливо. Франсина приедет сюда, как только

уладит все свои дела в Нью-Йорке. Она куда умнее

меня, знаете ли. С Томом они очень схожи. Мне

всегда казалось, что они и мыслят одинаково. Она у

нас деловая женщина, — Энид Брэдли рассеянно ог¬

лядела комнату. — Франсина приедет через полтора-два

месяца.
Наступила неловкая пауза.
—	Даже не знаю, что и сказать, — прервал молчание

Флетч.
—	Не надо ничего говорить. Я вижу, вы не хотели

причинить нам вреда. Так уж получилось, что вы

попали к человеку, временно тронувшемуся умом. Вы

же не могли этого знать. Если хотите, я позвоню

вашему главному редактору. Скажу ему о нашем

разговоре. Расскажу о Чарли, о его собачьей привя¬

занности к моему мужу...
—	Большое вам спасибо, но толку от вашего звонка

не будет. Я и так прославился тем, что процитировал

человека, уже отошедшего в мир иной. И об этом

будут помнить до конца моих дней.
—	Мистер Флетчер, чем я могу вам помочь? Репор¬

теры много не зарабатывают, это я знаю, а теперь вас

еще и уволили. Боюсь, в этом есть и наша вина. Мне

следовало предугадать, что Чарли Блейн тронется

рассудком.
59

—	Спасибо за предложение, но мне ничего не надо.

Позвольте поблагодарить вас за то, что приняли меня,

несмотря на сложившиеся обстоятельства.
—	Все это очень печально.
Энид Брэдли поднялась и проводила Флетча до

двери. Более они не обменялись ни словом.
Глава 14
—	Холодного пива, — заказал Флетч. — Если оно у

вас есть.
Бармен «Девятнадцатой лунки»*, так назывался бар

в Саутуортском загородном клубе, поначалу хотел

спросить, а как тот попал на территорию клуба, но

передумал, налил в кружку пива и поставил ее перед

Флетчем.
—	Благодарю, — улыбнулся Флетч.
Во время турнира незнакомцы в клубе так и кишели:

многие участники приезжали с болельщиками.
В дальнем конце бара, у окон, выходящих на поле

для гольфа, толпились небрежно одетые, громко разго¬

варивающие между собой мужчины. За столиками

сидели две пары, одевшиеся к обеду.
—	Пеббл-Бич, — вещал один из мужчин. — Никто

не верит тому, как я сыграл в Пеббл-Бич. Даже я

теперь этому не верю!
Говорили они по одному и все разом, сопровождая

чуть ли не каждую фразу взрывами хохота. Флетч

потягивал пиво.
Кружка его почти опустела, когда кто-то из них

обратился к высокому, крепко сложенному мужчине в

очках.
—	Алекс, я думал, тебе не удастся уложиться в

положенное число ударов на седьмой лунке**.
—	Однако мне это удалось, — улыбнулся Алекс.
Флетч подхватил кружку, направился в дальний
конец бара, смешался с мужчинами, смеясь вместе с

ними. Вскоре он уже стоял рядом с Алексом.
*	Лунка— углубление в земле, куда нужно закатить мяч при

игре в гольф.
** По правилам гольфа надо провести мяч от одной лунки к

другой и загнать его в лунку определенным числом ударов.
60

А еще через какое-то время, дождавшись паузы в

общем разговоре, обратился к нему:
—	Вы — Алекс Коркоран, не так ли?
—	Вы не ошиблись, — подтвердил мужчина.
—	Второй призер не самого большого, но уж самого

гостеприимного турнира в Соединенных Штатах Аме¬

рики, — добавил кто-то из мужчин чуть заплетающимся

языком.
—	Поздравляю, — Флетч отсалютовал кружкой.
—	А сейчас наступает время молодых, — Алекс под¬

нес ко рту бокал джина с тоником. — Я-то уже выдохся,

думаю только о том, как добраться до постели, а вам

хоть бы что. Свеженькие, как огурчики.
—	Мы с вами уже встречались. Как называется тот

клуб... — Флетч описал полукруг, охватив всю восточ¬

ную часть страны, подразумевая, что где-то там нахо¬

дился гольф-клуб, название которого выпало у него из

памяти.
—	Юстон.
—	Да. Юстон.
—	Вы вышли со мной в финальную часть?
—	Нет, я выбыл из борьбы на предварительном

этапе. Но наблюдал за вашей игрой. Потом мы

поболтали в баре.
Алекс Коркоран рассмеялся.
—	Извините, не припоминаю.
—	Мы говорили об «Уэгнолл-Фиппс». Вы работаете

в «Уэгнолл-Фиппс», так?
—	Нет, — воскликнул стоящий рядом мужчина. — Он

не работает в «Уэгнолл-Фиппс». Он — президент ком¬

пании!.
—	Он вообще не работает, — добавил второй.
—	Я работаю в «У-эф» уже семь лет, — внес ясность

Конкоран. — А президентом стал после того, как ком¬

пания отказалась от обслуживания любителей горных

лыж.
Все дружно рассмеялись.
—	Джерри выдрали, как мальчишку. Обслуживание

любителей горных лыж, — покачал головой один из

гольфистов. — Внезапно этот бизнес стал противозакон¬

ным и антиамериканским.
—	Все зависит от того, кого обслуживаешь.
—	Вернее, кого подкупаешь.
Турнир окончился, так что теперь гольфистов весе¬

лила любая фраза.
61

—	Алекс, а что случилось с Джерри?
—	Посвятил остаток дней горным лыжам, — ввернул

кто-то.
—	Да, ушел на пенсию. И поселился в Аспене.
—	Экс-президент «Уэгнолл-Фиппс» сейчас живет в

Мексике, — внес ясность нынешний президент, — и его

пенсия больше моего жалованья.
—	Правда? — удивился один из гольфистов. — Грехи,

выходит, высоко оплачиваются.
—	Пенсия у него очень большая, — подтвердил Кор¬

коран. — А тот скандал ни в коей мере не повредил

ему. Я бы с радостью устроил себе такой же. Тогда

мне не пришлось бы ходить на работу.
—	Да тебя не бывает в кабинете, Алекс.
—	Сидя за столом, не продашь и гвоздя, — назида¬

тельно заметил Алекс. — Волка ноги кормят.
—	А Томас Брэдли, — продолжил Флетч. — Ваш босс.

Разве он не умер?
Мужчины расхохотались.
—	Все зависит от того, какую газету читаешь, —

выразил один общее мнение. — Всем еще по бокалу,

Майк, — добавил он, обращаясь к бармену. — А вы что

будете пить? — спросил он, уставившись на пустую

кружку Флетча. — Не знаю, как вас зовут.
—	Майк, — ответил Флетч. — Майк Смит.
—	И пиво для Майка, Майк.
—	Майк Смит. Вы играли за команду Беркли, так?
—	Так умер Томас Брэдли или нет? — Флетч ста¬

рался не отвечать, а спрашивать.
—	Для всех, кроме «Ньюс-Трибюн».
—	Да, умер, — ответил Алекс Коркоран уже без

улыбки. — Примерно год тому назад. Вы его знали?
—	Я знаком с его сестрой. Из Нью-Йорка. Франси¬

ной.
—	Правда? — в голосе Коркорана звучал искренний

интерес.
—	Да, встречались однажды.
—	И как она выглядит? — спросил Алекс.
—	Неужели вы никогда не видели ее?
—	Нет. Она скоро приезжает, чтобы возглавить

компанию, а я ни разу с ней не встречался. Том,

бывало, говорил, что она очень умна. Насколько я

знаю, это будет ее первая поездка на Запад.
—	А от чего умер Том? — полюбопытствовал Флетч.
—	Поехал во Францию, чтобы пройти какой-то
62

лечебный курс. Насколько я понял, лечение не пошло

на пользу, а свело его в могилу.
—	Во Францию?
—	Я даже не знал, что он тяжело болен. Конечно,

иной раз он пребывал в отвратительном настроении,

но кто мог подумать, что причиной тому — неизлечимая

болезнь.
—	Но вы знали, что он болел?
—	Нет. Можно сказать, что нет. Я, правда, говорил

моей жене, что он вроде бы ссыхается, уменьшается в

размерах. Плечи становились уже. Он худел. Впрочем,

толстым он никогда не был. Бедный Том. За тебя, —

и Алекс ополовинил бокал.
—	Красивые кубки, — Флетч мотнул головой в сто¬

рону стоящих на стойке бара призов.
—	Так вы говорите, что знакомы с Франсиной

Брэдли? — Алекс не дал ему изменить тему разговора.
—	Близко — нет. Как я и говорил, мы виделись

только один раз.
—	Энид уверяет всех, что Франсина — умная, дело¬

вая женщина. Том всегда советовался с ней. И некоторые

идеи он почерпнул у своей сестры.
—	Мне тоже показалось, что она очень умна.
—	Том записал в завещании, что компанию должна

возглавить Франсина, если на то будет ее желание.

Скажите мне... как, простите, вас звать?
—	Майк.
—	Знаете, Майк, я приму ее с распростертыми

объятиями.
—	Правда? Дела вашей компании идут не очень

хорошо?
—	Компании, любой компании, необходим руково¬

дитель. Тот, кто принимает решения, определяет стра¬

тегию. Я — президент, по милости Тома Брэдли, но не

силен в таких делах. Мое призвание — продавать. Это

я делаю хорошо и не хочу заниматься ничем другим.

Моя жена говорит, что мне по силам продать снежки

сибирякам. А вот долгосрочная политика компании,

каждодневная рутина — это не для меня. Энид, конечно,

старается, но, вы понимаете...
—	Энид — жена Тома?
—	Да. Очень милая дама. Изредка и ее осеняет

хорошая идея, но вот насчет стратегии... Знаете, что

бы Том ни хотел сделать с компанией, его решение
63

не встретит возражений с моей стороны. Я бы согласно

кивнул, оставь он компанию даже лошади.
—	Том любил верховую езду?
Алекс удивленно глянул на Флетча.
—	Просто к слову пришлось. Разве в школе вас не

учили истории Древнего Рима*?
—	А, вы об этом.
—	Том, между прочим, ездил верхом. Где-то у него

была ферма с конюшней. Он частенько проводил там

воскресенья. Да, он любил ездить верхом. Один, без

жены.
—	У меня такое ощущение, что вам он очень

нравился.
—	Послушайте, — у Алекса увлажнились глаза. —

Нравился... Я любил этого парня. Настоящий джент¬

льмен. Если б не его глупые, похабные анекдоты,

которые все уже слышали. Прекрасный был человек.

Такие не должны умирать молодыми. В то время,

как всякое дерьмо доживает до глубокой старости...

Вроде меня!
—	Ну, мне пора, — Флетч протянул руку Алексу

Коркорану. — Беседовать с вами — одно удовольствие.

Жаль, конечно, что Том Брэдли умер.
—	Да, жаль. Я тоже пойду. Жена, должно быть,

уже ищет меня, — двое из гольфистов уже ушли.

Коркоран взял со стойки свой кубок. — Иди сюда, моя

прелесть, — он поцеловал кубок. — И что бы мужчины

делали без гольфа?
—	Сидели бы дома с женами, — предположил кто-то

из оставшихся в баре гольфистов.
И все рассмеялись.
Глава 15
Флетч приехал домой уже в темноте. В окнах его

квартиры горел свет, и Мокси поспешила к двери, как

только он сунул ключ в замок. Кроме фартука, на ней

ничего не было.
—	Хо-хо, — улыбнулся Флетч. — Прямо как жена.
*	Имеется в виду один из императоров Рима, введший своего

коня в зал заседаний Сената и заставивший сенаторов принести тому

клятву верности.
64
2*

—	Не как жена, — поправила его Мокси. — Как

Мокси Муни.
Флетч поцеловал ее в губы.
—	Звонила твоя бывшая жена, — продолжила она.

Флетч снова поцеловал Мокси. — Звонил Том Джефф¬

риз. Просил перезвонить.
Еще один поцелуй.
—	И что хотела старушка Линда?
—	Мы так долго говорили. Она сказала, что ты —

нимфоманка мужского рода, что веры тебе нет ни на

цент, что с тобой бывает очень весело. Вспомнила, как

однажды ты позвонил ей из редакции, сказал, что

едешь домой и улетел на Гавайи.
—	Куда только не полетишь ради хорошей статьи.
—	А у нее пережарилось мясо. А еще ты жестоко

обращался с ее котом. Мне кажется, она до сих пор

любит тебя.
—	И что ты ей сказала?
—	Заверила твою бывшую жену, что ты, по моему

убеждению, до сих пор любишь ее.
—	Премного тебе благодарен. Особенно мне нравится

платить ей алименты.
—	Она сказала, что ты ей ничего не платишь. Что

она не получила от тебя ни цента. Я ответила, что

меня это удивляет. Ты же купаешься в деньгах, только

что купил шестидесятифутовую яхту, так что, если у

нее возникнут денежные проблемы, пусть сразу при¬

езжает к тебе. Ты ее выручишь.
—	Потрясающе. Чем еще ты меня порадуешь?
—	Я сказала, что намедни ты подарил мне брилли¬

антовую тиару и норковую шубу.
—	Она, несомненно, тебе поверила.
—	Боюсь, что нет. А теперь звони тому парню. С

переломанной спиной.
—	Успеется.
—	Я наберу тебе ванну.
—	А почему бы нам...
Мокси подняла руку, толкнула его в плечо.
—	Потому что ты грязный и от тебя плохо пахнет.

Если уж я и собираюсь отдаться тебе, то лишь после

того, как ты помоешься.
—	Но, но...
—	Времени нам хватит, — и Мокси упорхнула в

ванную.
3-2160
65

—	Том? Это Флетч. Как идет жизнь на уровне

земли?
—	Флетч, я понятия не имел, что у нас так много

муравьев. Я наблюдал за ними весь день.
Сидя в гостиной, Флетч слышал, как бежит в ванной

вода.
—	Наверное, с дельтаплана муравьев не разглядеть.
—	Между прочим, наблюдать за ними очень инте¬

ресно. Они совсем как люди.
—	Хочешь составить конкуренцию Дарвину?
—	Слушай, я звонил тебе не потому, что умираю

от скуки. Хотел рассказать тебе забавную историю.

Чтобы хоть как-то подбодрить тебя. Историю с назва¬

нием «НЕКОМПЕТЕНТНЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ, КОТО¬

РЫХ НЕ УВОЛЬНЯЮТ ИЗ «НЬЮС-ТРИБЮН».
—	А такие есть?
—	После твоего ухода мне позвонил Джек Кэрридайн.

Насчет Клары Сноу.
—	Что она сотворила на этот раз?
—	Ты же знаешь, что она нынче парламентский

корреспондент, словно действительно умеет писать.
—	Знаю.
—	Так вот, будучи аккредитована при законодатель¬

ном собрании штата, она не удосужилась сообщить,

что брату пресс-секретаря губернатора принадлежит

автосалон, который продает машины полицейскому уп¬

равлению.
—	Клара об этом не сообщила?
—	Она задрала носик, скорчила гримаску, ты знаешь,

как она это делает, и заявила, что это личный вопрос.
—	Для кого?
—	Наверное, для пресс-секретаря. Семейные отно¬

шения не представляют для читателей никакого инте¬

реса. Да и вообще, должно же полицейское управление

где-то покупать машины. Можешь ты в это поверить?
—	Зло берет, когда слышишь такое.
—	Это точно. Я вот и подумал, что тебя это

подбодрит. Ты, конечно, знаешь, что Клара спала с

пресс-секретарем.
—	Я думал, что она спит с Френком Джеффом.
—	И с ним тоже. Клара спит со всеми, кто может

поспособствовать ее карьере. Так что нельзя сказать,

что она не отдается работе. Потому-то подобные промахи

и сходят ей с рук.
66
3-2

—	Ты хочешь сказать, что Френк не собирается дать

этот материал?
—	Джек говорит, что Френк позвонил губернатору

и потребовал в течение месяца пресечь коррупцию,

пригрозив, что в противном случае обнародует известные

ему сведения. Как тебе это нравится?
—	Губернатору понравилось наверняка. Надеюсь, что

наши конкуренты воспользуются медлительностью

«Ньюс-Трибюн».
—	Ты можешь позаботиться о том, чтобы восполь¬

зовались.
—	Нет. Я за это не возьмусь.
—	Я лишь стараюсь найти тебе работу.
—	Такие методы не по мне.
—	Как у тебя настроение, Флетч?
—	Отвратительное. А у тебя?
—	Такое же. До встречи.
—	Пока.
Флетч позвонил в «Ньюс-Трибюн». Волноваться о

том, что ванна переполнится, не приходилось. Вода,

похоже, текла тонкой струйкой.
—	Отдел частных объявлений, — ответил женский

голос. — Могу я чем-нибудь вам помочь?
—	Да, пожалуйста. Я хотел бы дать объявление в

вашей колонке «Потери и находки».
—	Да, сэр. Какой будет текст?
—	«Найден бумажник Джеймса Сейнта Э. Крэндолла.

Писать абонементный ящик номер...» Какой вы мне

дадите номер?
—	Двести тридцать шестой.
—	Двести тридцать шестой.
—	Джеймс Сейнт Э. Крэндолл. Под Э. подразуме¬

вается Эдуард, так?
— Да.
—	Кейт-Рональд-Эдуард-Ник-Дон-Огден-дважды

Лео?
— Да.
—	Кому и по какому адресу я должна послать счет

за объявление?
—	Ай, точка, эм, точка, Флетчеру.
—	Вы шутите.
—	Отнюдь.
—	Так это ты, Флетч?
— Да.
з*
67

—	Слушай, я так жалею, что тебя вышибли. А что

ты сделал, поджег брюки Френку?
—	Я думал, все и так знают.
—	Да, я знаю. Процитировал покойника.
—	А с кем я говорю?
—	Мэри Пейтуч.
—	Мэри, ты запишешь мой адрес?
—	Флетч, я всегда хотела знать твой адрес. Тебе

это известно.
Флетч продиктовал ей адрес, позвонил по межгороду

в «Сан-Франциско кроникл» и дал точно такое же

объявление.
—	Как я встретила Флетча? — говорила Мокси словно

сама с собой, детским голоском. Она сбросила фартук

на пол и забралась к Флетчу в наполненную теплой

водой ванну. — Я покупала булочку с сосиской, и этот

милый человек, стоявший в очереди у прилавка следом

за мной, молча заплатил за меня. Я, конечно, тут же

поблагодарила его: «Большое спасибо, сэр». А ты

ответил: «Раз у вас такой скромный ленч, почему бы

вам не пообедать со мной?»
—	Пока ты недалека от истины. И ты сказала: «Да,

хорошо». Почему ты согласилась?
—	Потому что ты прекрасен. У тебя нежная кожа,

милые глаза, и мне захотелось прикоснуться к тебе.
—	Понятно. С такой логикой не поспоришь.
—	У тебя глаза, которые все время смеются. Почти

все время.
—	Я вижу.
—	Ты не можешь видеть своих глаз. И за обедом

я сказала тебе, что должна ехать туда на уик-энд,

потому что в понедельник у меня начинаются репе¬

тиции, а ты сказал, что и ты должен быть там

завтра, тебя ждут в редакции, так почему бы мне

не сэкономить на автобусе, раз уж ты можешь отвезти

меня в машине. Раз уж мы подружились, то пошли

ко мне и...
—	...И что?
—	И прикоснулись друг к другу.
Мокси поцеловала его в шею, а Флетч ее — в лоб.
—	Расскажи мне о сегодняшнем дне, — попросила

она. — Я знаю тебя три дня, но пробыла с тобой

только два.
—	Обычный день. Такой же, как остальные. Пооб¬

щался со сварливым стариком, который хотел вышвыр-
68
3-4

нуть меня из дома, хотя я не желал ему ничего

плохого, а потом позвонил в полицию, чтобы меня

арестовали.
—	Сегодня копы* снова предложили тебе душ и

бритву?
—	Нет. Лишь оштрафовали за то, что я сижу за

рулем босиком. Еще я встретил удивительно счастливую

женщину по имени Хэппи, которая пригласила меня в

дом и поджарила мне три гамбургера.
—	Как мило с ее стороны. Она хотела твоего тела?
—	За три гамбургера?
—	Мне ты обошелся еще дешевле. Хватило банки

орехового масла.
—	Это тетка жены Чарлза Блейна. Между прочим,

Чарлз Блейн, тот самый, что скормил мне ложную

информацию, уехал в Мексику.
—	Значит, ты не сможешь побить его.
—	А хотелось бы. Потом я встретил примерного

семьянина, который красил свою яхту в Саутуорте и

был в курсе всех сплетен. Он многое рассказал о

семействе Брэдли. Возможно, кое-что добавил и от себя.
—	Он знал, с кем говорит?
—	Разумеется, нет. Потом я побывал у вдовы Брэдли.
—	Ну, ты даешь. По-моему, это наглость.
—	Не мог поступить иначе. Болтливый сосед сказал,

что миссис Брэдли обожала шумные ночные скандалы

и однажды чуть не довела мужа до самоубийства.

Оказалось, что это спокойная, уверенная в себе, бла¬

горазумная женщина. Она разъяснила мне, что причина

случившегося — нервный срыв Чарлза Блейна. А потому

она отправила его в длительный отпуск.
—	Значит, Том Брэдли умер?
—	Потом я поехал в Саутуортский загородный клуб,

выпить пива.
—	Я знаю.
—	Откуда?
—	Я его вижу. Оно переливается в твоем желудке, —

и Мокси ткнула пальцем туда, где находился аппендикс.
—	Ничего ты не видишь.
Она поцеловала его в губы.
—	Когда ты пришел, от тебя пахло пивом.
—	Поговорил с Алексом Коркораном, президентом

«Уэгнолл-Фиппс». Все говорят, что Том Брэдли умер.
*	Так в Америке зовут полицейских.
69

Вдова показала мне золу, в которую обратилось его

тело.
—	Но ты, конечно, не можешь заставить себя в это

поверить.
—	Я, конечно, в это верю. Я верю всему. Потому-то

и оказался по уши в дерьме.
Мокси погрузила его в воду с головой.
—	Пора признать очевидное, Флетч. Ты утонул.
—	А куда ты пошла?
Мокси уже вылезала из ванны.
—	Забыла про бифштекс. Разве ты не чувствуешь

запаха? Боюсь, он уже обуглился.
—	Бифштекс! Где ты взяла бифштекс?
«Можешь не одеваться, все готово», — ранее крик¬

нула она ему из кухни. Тарелки с бифштексами и

салатом она поставила на ковер в гостиной. И улыб¬

нулась, когда он вошел.
—	Открыла в магазине расчетный счет.
—	На свое имя?
—	Естественно, — Мокси разлила по бокалам ви¬

но. — Не могу же я вечно голодать?
—	Это хорошо. Отличный бифштекс!
—	Дешевый и пережаренный, — уточнила Мокси. —

Зато тебе не придется разводиться со мной.
—	Почему? Я, правда, об этом еще не думал.
—	Потому что ты никогда не женишься на мне.
—	А я-то собирался предложить тебе руку и сердце.
—	Я никогда не выйду замуж.
—	Никогда?
—	Именно так. Я — актриса, а актерам не след

связывать себя семейными узами.
—	Многие связывают.
—	Ты, наверное, намекаешь на моего отца.
—	Фредерика Муни.
—	Вот-вот.
—	Ты говорила, что он играет Фальстафа в Торонто.
—	Играет, когда трезв. Потом собирается играть в

«Коммивояжере» в Чикаго. Если будет трезв. А на

прошлое Рождество играл в какой-то комедии во

Флориде. Если был трезв.
—	Так он актер, который любит выпить. Не первый.

И не последний. Всем известно, что твой папаша —

блестящий актер.
—	Я ничего не говорила тебе насчет моей матери?
—	Нет.
70

—	Она в Канзасе, в очень дорогой клинике для

слабоумных.
—	И ты думаешь, что виноват в этом твой отец?
—	Собирать вещи, разбирать, снова собирать. Ук¬

ладывать его в постель. Поднимать из постели. При¬

водить в чувство. Искать по всем барам. Напоминать,

в какой пьесе он сегодня играет. И так из года в

год. Заботиться обо мне, со всеми этими разъездами.

Его женщины. Его исчезновения. Его страхи. Его

выходки. Больше она не могла этого выносить. Что-то

сломалось.
—	Ясно. А как все это связано с тем, что он

актер?
—	Целиком и полностью.
—	Ты уверена?
—	Абсолютно.
—	Так почему же ты хочешь стать актрисой?
—	Я не хочу стать актрисой, — она вскинула голо¬

ву. — Я актриса.
Флетч выпил вина.
—	Кто ж в этом сомневается. Приступим к еде.
—	Кроме того, я хочу иметь деньги для оплаты

счетов, которые выставляет клиника, когда Фредди не

сможет этого делать.
—	Спасибо за бифштекс. Доедай свой, а не то я

наброшусь на тебя прямо сейчас.
Мокси взялась за нож и вилку.
—	А какие у тебя планы на завтра?
Флетч пожал плечами.
—	Похоже, проведу еще один день в извинениях.
—	А кто остался неохваченным?
—	Дети Брэдли.
Мокси кивнула.
—	Наверное, твоя статья повергла их в шок.
—	Да, я считаю, что обязан повидаться с ними.
—	А вечером ты собираешься пойти на презентацию

в «Колоуквиэл»?
—	Конечно. Я пойду с тобой.
—	Могу я попросить тебя об одном одолжении?
—	Проси о чем угодно.
—	Не упоминай Фредди.
—	Фредерик Муни. Известное имя.
—	Позорное имя, — возразила Мокси. — Позорное.
71

Глава 16
Шагая по тротуару в три часа утра, Флетч заметил,

что яхта все еще стоит на подъездной дорожке. В

лунном свете блестел ее свежевыкрашенный корпус. В

домах не светилось ни огонька. Горели лишь уличные

фонари.
Босиком, он свернул на подъездную дорожку дома

Брэдли, вошел в открытый гараж. Но дверь в дом была

заперта. Он обошел дом, попытался войти через черный

ход. Но и тут потерпел неудачу.
А вот стеклянную дверь, ведущую из гостиной на

террасу и к бассейну, запереть не удосужились. От¬

крылась она со скрипом. Где-то тут же. залаяла собака.
В гостиную свет предрассветной луны почти не

проникал. Переступив порог, Флетч постоял, привыкая

к темноте. Затем двинулся вперед, осторожно перестав¬

ляя ноги. Добрался до камина. Но шкатулки с золой

на каминной доске не обнаружил.
Проследовал к кофейному столику, наклонился над

ним. Медленно ощупал его поверхность. Сначала нашел

стакан, из которого пила вино Энид Брэдли. Потом —

шкатулку.
Достав из заднего кармана конверт, Флетч раскрыл

его, затем откинул крышку шкатулки.
Набрал щепотку золы и пересыпал ее в конверт.

Закрыл крышку, заклеил конверт.
Повернувшись, наткнулся на стул, в котором сидела

Энид Брэдли. Стул не упал, но сдвинулся по ковру

на несколько сантиметров.
Когда он закрывал за собой дверь на террасу, собака

не загавкала.
Глава 17
В ярком солнечном свете воскресного утра группа

девочек-подростков бежала трусцой вокруг зеленой лу¬

жайки на территории школы Саутуорта. Флетч ждал

их у двери в опустевшее общежитие.
Когда они подбежали ближе, Флетч отметил ра¬

зительное сходство между старшей по возрасту де¬
72

вушкой, уже не подростком, и Энид Брэдли. Разу¬

меется, девушка эта не страдала полнотой, и ее шорты

с разрезами по бокам и кроссовки нельзя было назвать

старомодными.
—	Роберта?
Остальные девушки, тяжело дыша, сгрудились у

крыльца, не торопясь уйти в дом.
—	Все в душ! — скомандовала Роберта. — Через пол¬

часа идем в церковь!
И посмотрела на Флетча.
—	Роберта Брэдли.
—	Мы с вами встречались? — спросила она. Ровным

голосом. Пробежка не утомила ее. Она даже не

запыхалась.
—	Это наша первая встреча. Скорее всего, и по¬

следняя. Я — Флетчер.
—	И что?
—	Ай-эм Флетчер*.
—	Вы это уже сказали.
—	Тот мерзавец, что написал статью об «Уэгнолл-

Фиппс», опубликованную в среду.
—	Теперь поняла, — в ее взгляде не сверкнула злоба

или ненависть. — Вы хотите поговорить. В этом нет

нужды.
—	Я подумал, что мне следует...
Она взглянула на часы на здании церкви за

лужайкой.
—	Я бы хотела пробежать еще пару миль, пока мои

крошки нежатся под горячим душем. Составите мне

компанию?
—	С удовольствием.
Бежала она быстрее, чем могло показаться со

стороны. Большими шагами, легко выбрасывая вперед

длинные, без лишнего жира, ноги.
Они свернули на тропинку, уводящую за здание

школы.
—	Я бегаю, чтобы хоть несколько минут побыть в

одиночестве.
—	Извините. Если хотите, считайте, что я часть

ландшафта. Валун, дерево, перекати-поле.
—	Эти крошки из школы не дают мне возможности
*	Следующая фраза Роберты объясняется тем, что инициалы

Флетча означают «Я есть». То есть Флетч как бы представляется

дважды.
73

покататься на Мелани. Ей бы тоже не повредила

прогулка. Это папина лошадь.
—	Вы все еще держите лошадь отца?
Минуту или две Роберта бежала молча.
—	Наверное, еще никто не решил, что же с ней

делать. Так чего вы от меня хотите?
—	Прежде всего, хочу извиниться перед вами. Я

крепко напортачил. Должно быть, вас очень огорчила

моя статья.
На ее лице отразилось раздражение.
—	Почему из мухи раздувают слона? В мире слу¬

чаются куда более странные вещи. Вы написали статью

об «Уэгнолл-Фиппс» и назвали моего отца председателем

совета директоров. Что из этого? Вы просто отстали от

жизни, и ничего более.
—	Однако...
—	На днях к нам приходил господин в костюме-

тройке. Из редакции. Посидел со мной и Томом,

извинился за «Ньюс-Трибюн». Сказал, что бывают

досадные ошибки. Как будто мы не знаем этого сами?

Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
—	Я должен был проверить все факты, прежде чем

сдавать статью в набор. Я слышал, Кэрридайн дал мне

нелестную характеристику.
Роберта улыбнулась и покачала головой.
—	Если даже вы хотя бы наполовину такой, как

описывал вас этот человек, вы просто чудовище!

Некомпетентный, глупый, самовлюбленный, лживый, —

она перепрыгнула лежащий на тропинке булыжник. —

Хорошо, конечно, что вы пришли.
—	Не могу объяснить, как такое случилось.
—	И не нужно. Вы напортачили. И что? На прошлой

неделе я дала тест по французскому классу, изучающему

испанский. Так поверите ли, две или три девочки

начали отвечать на вопросы. Так нельзя верить ни

газетам, ни учителям.
—	Ваш отец уезжает на лечение в Швейцарию...

Ваша мать берет на себя руководство компанией в его

отсутствие... Потом он умирает... ваша мать греет место

для вашей тети Франсины...
Роберта вроде бы внимательно слушала.
—	Не обошлось без суеты.
—	Да. Наверное, вы правы.
—	Невозможно осознать всего, что происходит вокруг.

Я всегда говорю это своим ученикам. Можно пытаться
74

осознать все, даже делать вид, что вам это по силам.

Но есть такое...
—	О чем вы?
—	Я слышала, что бег — лекарство для души. На¬

страивает на философский лад.
—	Особенно утром в воскресенье, — поддакнул

Флетч.
—	Здесь мы поворачиваем назад, — не стала разви¬

вать затронутую тему Роберта.
Какое-то время они бежали молча.
—	Хорошо, что вы заехали ко мне, — повторила

она. — Но нужды в этом не было. Вы намереваетесь

повидаться и с Томом?
—	Да.
—	Напрасно. Он готовится к экзаменам, знаете ли.

Грызет гранит науки. Он очень ответственный парень.

Работает, не щадя себя. Давайте считать инцидент

исчерпанным. Согласны?
—	Я пытался загладить свою вину.
—	Вы ее загладили, — они подбегали к зданию

общежития. — Я скажу Тому, что вы заезжали. Хорошо?
—	Неужели мы пробежали две мили? — удивился

Флетч.
—	Ровно две мили. Если хотите, можете повторить.
Они остановились у крыльца.
—	Нет, с меня хватит.
Роберта оглядела его.
—	Похоже, у вас из кармана сейчас выпадет кон¬

верт, — она указала на задний карман джинсов Флетча.
—	О, большое вам спасибо, — он затолкал запеча¬

танный конверт с золой поглубже.
Общежитие вибрировало от смеха и криков.
—	Хорошо, что вы не потеряли его. Иначе вам

пришлось бы пробежаться вновь, чтобы найти кон¬

верт, — она взлетела на крыльцо. — Спасибо, что

нашли время заглянуть ко мне. С Томом я переговорю

сама.
—	Вы хотите увидеть Тома, — открытое, внушающее

доверие лицо соседа Томаса Брэдли, младшего, было

почти таким же широким, как и дверь в комнату

общежития. — Он есть, но его нет.
На лице Флетча отразилось изумление.
—	Мы держим его в ванне, — пояснил сосед.
И провел Флетча в ванную.
В ванне, на подложенных под спину и голову
75

подушках, лежал двадцатилетний парень. С растрепан¬

ными волосами, с заросшими щетиной подбородком и

щеками, с закрытыми глазами.
—	Мы решили, что здесь ему самое место, — про¬

должил объяснения сосед. — Он не причинит себе вреда.

Из ванны ему не выбраться. Слишком высоко надо

подняться.
—	Он напился таблеток или сидит «на игле»?
—	«Колеса», только «колеса».
Сосед наклонился и большим пальцем правой руки

приподнял веко одного из глаз Тома Брэдли.
—	Привет. Кто-нибудь дома? Есть тут кто-нибудь?
Флетч сказал соседу по комнате, что хочет видеть
Тома Брэдли по «семейному делу», а сосед ответил:

«Слава Богу, что наконец-то кто-то пришел».
—	Послушайте, но нельзя же так жить, — восклик¬

нул Флетч.
—	А вот он живет. Он еще лучше других. Иногда

встает, едет домой, привозит деньги. А потом вновь

отключается.
—	И когда это началось?
—	В пятницу. Два дня тому назад. Позавчера была

пятница?
—	Кошмар. А мне сказали, что он корпит над

учебниками, не поднимая головы.
—	Никогда не корпел. В прошлом году едва сдал

экзамены. Осенью, однако, вернулся в колледж. Не¬

сколько недель от случая к случаю бывал на лекциях.

Последний раз появился в аудитории в ноябре. Не

знаю, зачем, он уже не мог наверстать упущенное.
—	Но почему он до сих пор живет в общежитии?
—	А что нам с ним делать? Мы пытались переслать

его домой, но на почте сказали, что посылки таких

габаритов они не отправляют. Такие вот дела. Однажды

мы на руках отнесли его в лазарет. На следующий

день он сбежал.
—	Когда это было?
—	Перед Рождеством Потом он появился через две

недели после Нового года. Весь избитый. Казалось, он

провел это время в джунглях Борнео. Мы вновь уложили

его в ванну. Я не счел за труд съездить к нему домой.

В Саутуорт. Там живет его мать. Сказал ей, что ее

ждут тяжелые дни. И причина тому — Том. Поначалу

она словно обезумела от страха. Отказывалась верить

тому, что я говорю. Утверждала, что Том появлялся
76

дома раз в неделю, максимум — в две. Наверное, так

оно и было. Сказала, что он просто переутомился от

занятий. Ерунда. Сказала, что на его долю в последнее

время выпало много переживаний.
—	Переживаний? — переспросил Флетч. — Она ска¬

зала, переживаний?
—	Упомянула о смерти его отца.
—	Вроде бы он умер год тому назад.
Сидевший у ванны на корточках сосед поднял голову.
—	Что значит «вроде бы»?
—	У него очень милая сестра, — ушел от прямого

ответа Флетч. — Не жалующаяся на здоровье.
—	Та-та? Да. С ней я тоже виделся.
—	И что она сказала?
—	Сказала, что в этом мире каждый должен сам

выбрать себе дорогу. Она словно заводная игрушка и

полагает, что все остальные ничем от нее не отличаются.

Говорит, что не все в жизни поддается осознанию. Тут

я с ней согласен. Никак не могу понять ее реакции, —

наклонившись над ванной, сосед несколько раз легонько

шлепнул Тома Брэдли по щекам. Тот приоткрыл

глаза. — Эй, Том. К тебе гость. Говорит, что его звать

Сатана. Хочет взять тебя на работу кочегаром.
Затуманенный взгляд Тома Брэдли устремился к

потолку. Затем переместился на лицо соседа по комнате.
—	Том, ты проснулся?
Взгляд Тома пробежал по Флетчу и зафиксировался

на точке в полуметре от его левого плеча.
Сосед по комнате встал.
—	Приведите кого-нибудь, чтобы что-то сделать с

этим парнем. У меня такое ощущение, словно я

унаследовал аквариум. И должен заботиться о его

обитателях и смотреть на них, не имея на то ни

малейшего желания. Понимаете?
—	Не знаю, что я смогу сделать. Во всяком случае,

прямо сейчас.
—	Кроме того, — сосед обернулся, остановившись на

пороге ванной, — мне тоже хочется полежать в ванне.

Естественно, наполненной водой.
После того, как за соседом закрылась дверь, Флетч

присел на краешек ванны, рядом со смесителем.
—	Том, люди зовут меня Флетч. Я говорил с вашей

матерью и вашей сестрой. Решил, что должен поговорить

и с вами.
Вместе с Флетчем переместилась и точка, в которую
77

уставился Том. Она по-прежнему находилась в полу¬

метре от левого плеча репортера.
—	Я упомянул вашего отца в статье, опубликованной

в среду в «Ныос-Трибюн». Допустил ошибку. Не знаю,

может, эта статья и стала причиной вашего теперешнего

состояния. Во всяком случае, она не способствовала

улучшению вашего настроения.
—	Моего отца? — Том приподнял голову. Говорил он

громко и отчетливо, совсем не шепотом, как ожидал

Флетч. — Вы собираетесь сказать мне, что мой отец

снова умер?
—	Перестаньте.
—	Вы разговаривали с моим отцом в последнее

время?
—	А я мог?
—	Конечно, — губы Тома медленно изогнулись в

улыбке. — Для этого надо подойти к каминной доске,

открыть шкатулку и сказать все, что вам хочется.

Или... — улыбка стала шире. — Вы можете воспользо¬

ваться телефоном.
—	Том, ваш отец умер?
—	Конечно. Все так говорят. Даже он сам.
—	Это что, шутка? Том, разобъясни мне, что к

чему.
Ответил Том после долгой паузы.
—	Мой отец умер. Хуже, чем умер. Вы знаете?
—	Нет, не знаю. Что может быть хуже смерти?
—	Он покончил с собой, — Том взмахнул рукой,

словно воткнул нож себе в живот, а затем вспорол его.
—	Понятно. Он и раньше пытался покончить с собой,

не так ли?
Теперь Том уставился в стену над головой Флетча.
—	Том, где он умер?
—	В весеннем Саутуорте. В Вене*.
—	Во Франции?
—	Нет, не во Франции.
—	В Швейцарии?
—	Да. Именно там. Он умер в Швейцарии. От рака

крови. Много, много операций.
—	Том, почему ты винишь отца за его смерть?
Взгляд Тома медленно обошел маленькую ванную.
—	Ему не нравилось.
*	По-английски столица Австрии Вена и город Вьен во Франции

произносятся одинаково.
78

Флетч подождал, пока взгляд Тома остановится слева

от его головы.
—	Что ему не нравилось?
Глаза Тома Брэдли закрылись.
—	Нет. Не нравилось, — пробормотал Том. — Уди¬

вительно, не правда ли? И что теперь остается мне?
—	Что теперь остается тебе?
Глаза Тома открылись, взгляд упал на смеситель

между его ног, глаза закрылись вновь.
—	Лежать в ванне.
—	Том. Еще один вопрос.
—	Не хочу больше слышать ни одного вопроса, —

ответил Том, не открывая глаз.
—	Где родился твой отец?
—	Он не рождался. По-моему, он не рождался. Люди

только думали, что он родился.
—	Где он вырос?
—	Он говорит, в чистилище. Вам знакомо это слово,

чистилище?
—	Да.
—	Вот там он и вырос.
—	В каком городе? В каком городе он вырос, Том?
—	Дайте подумать.
Флетч ждал долго, затем поднялся, решив, что Том

снова в отключке.
—	Даллас, штат Техас, — неожиданно произнес Том.
Флетч наклонился над ванной.
—	Том? Ты меня слышишь?
—	Нет.
—	Том, я постараюсь помочь. Тебе совсем не обя¬

зательно уходить от реальности таким способом. Воз¬

можно, моя помощь не доставит радости, а причинит

боль. Но я все равно помогу.
—	Прощайте, — после долгой паузы ответил Том

Брэдли, младший.
—	Уверен, мы еще увидимся, Том.
Глава 18
—	Виски? Пиво? Травку?
Олстон Чамберс, сотрудник окружной прокуратуры,

в пять шагов пересек гостиную и выключил телевизор.
—	Воскресный день, а ты сидишь перед телевизором

и наливаешься пивом, — Флетч покачал головой. — Кто
79

бы мог подумать, что ты дойдешь до такой жизни?

Почему ты не ухаживаешь за дворцом? Не красишь,

не забиваешь гвозди, не косишь лужайку, не поливаешь

кусты?
Олстон искоса глянул на Флетча.
—	Паршивый маленький домишко. Кому он нужен?
—	Ты же платил за него свои деньги, приятель.
Диван, кресло, торшер, кофейный столик и старый
телевизор «Зенит» практически не оставляли в гостиной

свободного места. Была еще спальня и кухонька.

Соседние дома находились на расстоянии вытянутой

руки. В дворике без труда размещался контейнер для

мусора.
—	Я платил их не за дом, — горячо возразил Олс¬

тон. — За закладную. Дом этот я ненавижу. Но мне

нужны налоговые льготы. Мне нужен кредит*. В нашем

возрасте без него не обойтись. Тебе, кстати, тоже.

Увидишь сам, как только начнешь. Мы все ждем этого

торжественного момента. Пора уж тебе присоединиться

к гонке, в которой участвует вся Америка.
Олстон Чамберс, несомненно, уже присоединился к

этой гонке, и, соответственно, расплата не заставила

себя ждать. Теплым днем, в воскресенье, в длинных

брюках и мокасинах, в рубашке, обтягивающей наме¬

тившийся живот, двадцатипятилетний парень сидел в

гостиной, пил пиво и смотрел по телевизору бейсбол.

В будние дни Олстон, получивший диплом юриста, с

девяти до пяти пахал в окружной прокуратуре.
Флетч и Чамберс вместе служили в морской пехоте,

с первого дня в тренировочном лагере до демобилизации.
—	Я пытался, Олстон, честное слово, но у меня

ничего не выходит. Стоит мне выйти на старт, как

что-то случается. Прямо-таки какой-то заговор.
—	Ты платишь Линде алименты, как распорядился

судья? Ведешь себя, как порядочный джентльмен?
—	Нет, сэр.
—	Другого я от тебя и не ожидал, — вздохнул

Чамберс.
*	Дома в США покупаются за мизерную, по сравнению с полной

стоимостью, сумму, а разница выплачивается в течение нескольких

(до двадцати) лет. С этих денег не берется подоходный налог,

домовладельцу предоставляются и другие налоговые льготы, побужда¬

ющие американцев строить индивидуальные дома. Кредит (ссуда)

практически всегда выдается под залог. Наиболее часто в качестве

последнего выступает дом.
80

—	Каждый месяц я сажусь за стол, чтобы выписать

ей чек, Олстон, но я же должен заплатить за квартиру,

воду, телефон, электричество. Плюс взнос за машину,

продукты, так что...
—	Линде ничего не остается. Я знаю. Сейчас я бы

тоже не смог платить алименты. Но ты, по крайней

мере, можешь пользоваться кредитной карточкой.
—	Нет у меня никаких кредитных карточек. Была

одна, полученная в редакции, для текущих расходов,

но в четверг я ее потерял.
—	Как это, потерял?
—	Точнее, потерял право ею пользоваться.
Олстон в изумлении уставился на Флетча.
—	Ты потерял работу.
—	Можно выразиться иначе. Я вновь обрел свободу.
Олстон хохотнул. Повернулся к спальне и позвал
жену.
—	Одри! Пришел Флетч.
—	Я уже надеваю платье, — отвечала она из спальни,

но слышал ее Флетч очень отчетливо, словно находилась

она в той же комнате, что и он.
—	Специально для меня могла бы и не одеваться,

Одри. Ты и без платья хороша.
—	Я это знаю, Флетч, — она зашла в гостиную,

обняла Флетча. — Но мы ведь в доме Олстона и не

хотим смущать его, так? — она поцеловала Флетча в

губы.
—	Так.
—	Так, — откликнулся Олстон. — Что-нибудь выпь¬

ешь? — спросил он жену.
И взял с телевизора оловянную пивную кружку.

Кружку эту Олстон купил в Токио, столице Японии,

когда их подразделение вывели из района боевых

действий на кратковременный отдых.
—	Нет, благодарю, — Одри села на диван. Флетч

плюхнулся в единственное кресло.
—	Мокси заставляет меня идти вечером в ее театр.

Будут угощать коктейлями.
—	Мокси? — Одри улыбнулась. — Мокси возвращает¬

ся на сцену?
—	Да. Похоже на то. Точно возвращается. Наткнулся

на нее у лотка, где продавали булочки с сосиской.

Она, как обычно, прикинулась, что впервые меня видит.
—	Ну и Мокси, — рассмеялся Олстон.
—	Вот-вот.
Si

—	Она повела себя так, будто никогда раньше тебя

не видела? — рассмеялась и Одри.
—	Именно так. Такая уж у нее манера.
—	Мокси, Мокси, — пропел Олстон, разглядывая со¬

держимое кружки.
—	Может, мы действительно встретились первый раз

в жизни, — Флетч насупился. — Мокси — это множество

разных людей, знаете ли.
—	И все они — женщины, — добавила Одри.
—	Мокси — актриса, — продолжал Флетч, — и игра¬

ет всегда, хочет она того или нет. Она входит в

лифт и превращает стоящих в кабине в зрителей.

Однажды, когда народу набилось больше, чем сельдей

в бочку, она повернулась ко мне и сказала: «Правда,

Джек, почему я забеременела, если ты говорил, что

такого не случится, ты же мой брат и все такое.

Почему ты говорил, что это невозможно, если на

самом деле все было не так? Ты слышал, что сказал

нам доктор — это неважно, брат ты мне или нет. Ты

обманул меня, Джек».
—	И что ты сделал, Флетч? — смеясь, спросила Одри.
—	Знаешь, атмосфера в лифте мгновенно накалилась.

Меня буквально испепелили взглядами. Я уж подумал,

что живым мне не выйти.
—	Так что ты сделал? — повторила вопрос Одри.
—	Ответил: «Не уверен, что это был я, Стелла.

Может, папаша расстарался».
Олстон так смеялся, что пиво выплеснулось из

кружки ему на рубашку.
—	А почему вы расстались в последний раз? —

спросила Одри.
Флетч на мгновение задумался.
—	Ее отец, рыдая, позвонил из Мельбурна. Требовал,

чтобы она летела в Австралию играть Офелию, а не

то ему придется отменять турне. Она собрала вещи и

пятнадцать минут спустя выскочила из дома.
—	Я не помню, чтобы Мокси играла Офелию в

Австралии, — заметила Одри.
—	Она и не играла. Когда она прилетела, оказалось,

что роль уже занята. Фредди даже не помнил, что

звонил ей. «Как хорошо, что моя малышка прилетела

на край земли повидаться с папочкой!» — приветствовал

он ее. Старый мерзавец даже не оплатил ей дорогу

хотя бы в один конец. Она шесть месяцев проработала
82

на овечьем ранчо. Наслаждаясь каждой минутой. Го¬

ворит, что более счастливых дней она еще не знала.
—	Так теперь она делает вид... — Одри запнулась. —

Что вы раньше не встречались?
—	Да. Притворяется, что видит меня впервые, но

при этом по разговору чувствуется, что знает она меня

давным-давно. Странное сочетание, знаете ли.
—	Вы оба одного поля ягоды, — резюмировал Олстон.
—	Вы оба чокнутые, — конкретизировала его мысль

Одри. — Почему бы вам не пожениться? Я уверена,

что лучшего мужа или, соответственно, жены, ни одному

из вас не найти.
—	Мокси никогда не выйдет замуж, — возразил

Флетч. — Ей необходимо влюбляться в своего партнера

по пьесе или фильму. И потом, она винит Фредди в

том, что ее мать угодила в дурдом.
—	Она опасается, что и ты благодаря ей окажешься

в аналогичном заведении? — Олстон хмыкнул. — Как

бы не так.
—	Трахаться с ней — одно удовольствие. Никогда не

знаешь, кто лежит с тобой в постели.
Олстон откашлялся.
—	Наверное, вдвоем вам в спальне тесно.
Флетч вытащил из заднего кармана конверт.
—	Я приехал, потому что хочу тебя кое о чем

попросить.
—	Сделаю все, что в моих силах.
—	В этом конверте зола. Я хочу сделать ее хими¬

ческий анализ.
—	Нет проблем, — Олстон взял конверт и сунул в

карман своих брюк.
—	Далее, позволяет твоя должность в прокуратуре

позвонить в посольство Соединенных Штатов в Женеве?
—	Никогда туда не звонил. Думаю, сначала позвоню,

а потом узнаю, имею ли я на это право. Как принято

в морской пехоте.
—	Хорошо. Меня интересуют подробности смерти

американского гражданина Томаса Брэдли. Он умер

год тому назад. То ли в больнице, то ли в

специализированной частной клинике. Возможно, по¬

кончил с собой.
—	Житель Калифорнии?
— Да.
—	Говоришь, год тому назад?
—	Его вдова говорит, что в этом месяце исполнился
83

ровно год. Здесь его смерть не афишировалась. По

меньшей мере, шесть месяцев полностью скрывалась.

У Брэдли семейная компания. «Уэгнолл-Фиппс». Сейчас

ее возглавляет его жена, но вскоре ее должна сменить

его сестра. Надо сказать, все очень запутано.
—	В каком смысле?
—	К сожалению, пока я ничего не понимаю. Кроме

одного — запутывали все сознательно.
—	Самоубийство, — протянул Олстон. — Ты говорил,

что возможно самоубийство. Разве этим все не объяс¬

няется?
—	Боюсь, что нет.
—	Ты бы изумился, сколь часто моя контора идет

навстречу людям, пытающимся скрыть факт самоубий¬

ства. В этом, кстати, я полностью согласен с руковод¬

ством. Я сочувствую этим беднягам.
—	Олстон, мне кажется, Флетч подозревает убийст¬

во, — вставила Одри.
—	Это так, Флетч?
—	Подозрительная смерть. Вроде бы этот человек

уже с год как умер. Но у меня такое ощущение, что

детям сказали об этом лишь через шесть месяцев.

Соседям и президенту компании — через восемь. И у

меня есть все основания полагать, что вице-президент

и начальник финансового отдела узнал о смерти босса

лишь в этот четверг.
—	Будет нелишне заглянуть в реестр завещаний.
—	А оно было?
—	Конечно. Ему же принадлежала собственность на

территории штата.
—	Буду тебе очень признателен.
—	На первый взгляд причина этой таинственности

такова, — продолжил Олстон. — Кто-то пытается отло¬

жить, а то и вообще избежать, выплаты налога на

наследство. Сколько ему было лет?
—	Меньше пятидесяти.
—	Смерть наступила неожиданно. Каково финансовое

состояние его компании, как там ты ее назвал?
—	«Уэгнолл-Фиппс». Не знаю.
—	Подозреваю, тут-то и зарыта собака. Люди не

собираются умирать молодыми. Он умер в Швейцарии.

Полагаю, наследники пытаются этим воспользоваться,

дабы привести оставшуюся собственность в надлежащее

состояние и свести к минимуму налог, взимаемый

государством.
84

—	Я даже не думал об этом, — признался Флетч.
—	Потому что ты не учился на юридическом фа¬

культете.
—	Понятно. Не потому ли у меня нет ни закладной,

ни кредитной карточки?
—	Именно поэтому, — кивнул Олстон.
—	Меня ждут все эти люди, которых зовут Мокси, —

Флетч встал. — Могу я позвонить тебе завтра, Олстон?
—	Конечно. Анализ я проведу по категории «Сверх¬

срочно». Разговор со Швейцарией закажу из дома. И,

возможно, еще до полудня буду знать все, что тебя

интересует. В отдел регистрации завещаний я позвоню,

как только приду на службу.
Одри посмотрела на мужа.
—	Разве тебе больше нечем заняться? Своих дел у

тебя нет?
—	Я все еще помню, как в прошлом Флетч раз или

два бросал все, чтобы помочь мне, — ответил Олстон. —

Наверное, я уже говорил тебе, Одри, что морской

пехотинец я был неважнецкий.
—	До свидания, Флетч, — Одри поцеловала Флетча

в щеку. — Спасибо, что спас шкуру моего мужа.
—	Какая к черту шкура, — отмахнулся Флетч. — Я

спасал его чувство юмора.
Когда Флетч сел за руль, провожавший его Олстон

наклонился к окошку.
—	Флетч, у меня на банковском счету чуть больше

пятисот долларов. Если тебе нужны деньги, только

скажи.
—	Фу! — скорчил гримаску Флетч. — Что есть день¬

ги? Туалетная бумага. Кому они нужны?
Флетч завел мотор.
—	Спасибо, Олстон. Завтра позвоню.
Глава 19
—	Где тебя носило, — прошипела Мокси, забравшись

в темноте на переднее сиденье. — Даже Фредди Муни

на столько не опаздывал.
—	Можешь не показывать мне дорогу. Я знаю, где

находится «Кэлоуквиэл».
—	Никогда в жизни не встречался мне такой стран¬

ный человек, как ты.
85

—	Через мост, так?
Она даже не посмотрела, куда они едут.
—	Святой боже! Я знакома с тобой три дня, и все

это время ты лишь жалеешь себя. Какой я разнесча¬

стный! Я потерял работу! За три дня ты не купил мне

ни крошки еды.
—	Апельсиновый сок. Я покупал апельсиновый сок.
—	Мне пришлось открывать в магазине счет ради

какого-то бифштекса. И бутылки вина. Пришлось при¬

творяться, что я только переехала сюда, выйдя замуж

за банковского служащего.
—	Это ты умеешь.
—	«У тебя есть пятьдесят долларов... и у меня

примерно столько же — до конца жизни», — передраз¬

нила она Флетча. — Ты уезжаешь из дома, чтобы

носиться по округе в своем спортивном автомобиле, —

она хлопнула рукой по приборному щитку «MG», — а

я нахожу бумажник, выпавший из кармана твоих

грязных джинсов, спрашиваю себя: «Что это?», раскры¬

ваю бумажник, и пред моими глазами, словно гора

Эверест в пустыне Сахара, возникают двадцать пять

тысяч долларов, наличными, банкнотами по одной

тысяче каждый.
—	Это не мои деньги, Мокси. Я тебе это говорил.
—	А ты даже не мог купить нам ленч по кредитной

карточке!
—	Я тебе говорил. Деньги принадлежат Джеймсу

Сейнту Э. Крэндоллу.
—	Мелочевка!
—	Двадцать пять тысяч долларов — мелочевка?
—	Мистер Флетчер, позвольте указать вам, что

любой, кто может позволить себе выронить двадцать

пять тысяч долларов и даже не оглянуться, знает, где

найти курицу, которая снесет ему очередное золотое

яичко.
—	Одно другого не касается.
—	Вот, значит, почему ты проехал сто пятьдесят

миль, добираясь до того богом забытого городка?
—	Урэмрада.
—	Плевать мне, как он называется. Нет, вы только

посмотрите на человека, который хочет отдать двадцать

пять тысяч долларов, когда он сам голодает. Я тебя

спрашиваю, ты в своем уме?
—	Я не голодаю.
86

—	Ты даже не сказал мне, что у тебя так много

денег. Мы спали на пляже!
—	И прекрасно провели ночь. А об этих деньгах я

тебе говорил.
—	Да. «Поэтому я взял двадцать пять тысяч дол¬

ларов». Неужели все, что ты говоришь, — шутка? Ты

у нас шутник, Ирвин Флетчер?
Въехав на мост, Флетч заметил, что справа от него,

примерно на середине моста, что-то, вроде бы кусок

ткани, полощется на ветру.
—	Ты пилишь меня, словно жена.
Мокси улыбнулась.
—	Я надеялась, что ты так и скажешь. Я репети¬

ровала.
Флетч притормозил.
На ветру полоскалась юбка. Пониже ее Флетч

заметил ногу, очень белую, над ней — руку.
Флетч нажал клавишу на приборном щитке, включив

фонари-мигалки, предупреждающие водителей попутных

машин, что остановившийся автомобиль неисправен, и

как можно ближе прижался к правому парапету моста.
—	Вылезай из кабины, Мокси, и встань у парапета.

А лучше залезь на него. Только не оставайся перед

машиной.
—	Мы останавливаемся на мосту?
—	Поэтому я прошу тебя вылезти и отойти от

машины. Ее могут ударить сзади.
—	А что случилось?
—	Я сейчас вернусь.
Флетч выскочил из кабины. Увидел, что одна из

приближающихся к ним машин — такси. Встал на пути,

размахивая руками. Такси, в визге тормозов, замерло.
—	Подонок! Совсем оборзел? — проорал через окно

водитель. — Сукин сын! У тебя что, крыша поехала?
Флетч наклонился к окну.
—	У вас есть радиотелефон? Или рация?
—	Да. Кто ты такой?
—	Позвоните в полицию. Самоубийца.
—	О, — водитель все понял и потянулся к висевшему

под приборным щитком микрофону.
—	Там, — Флетч махнул в сторону парапета, затем

указал на свою машину. — Поставьте свой автомобиль

за моим, ладно? У вас задние фонари побольше. И

есть фонарь на крыше.
—	Да, конечно, — кивнул водитель.
87

Такси медленно двинулось с места.
—	А вы полезете туда.
—	Постараюсь подобраться поближе и отговорить.
—	И откуда берутся такие психи, — покачал головой

водитель, имея в виду самоубийцу.
Флетч наблюдал, как такси подъехало и встало в

затылок его машины. Замигали фонари над задним

бампером. Фары освещали бледную Мокси.
Флетч поднялся на ограждающий парапет. С него

спрыгнул на полку несущей тавровой балки. Внизу,

далеко внизу, увидел темную гладь реки, какие-то огни.

По обоим берегам светились окна домов. Цепочка

фонарей выстроилась вдоль моста. Светила луна. Флетч

решил, что вниз лучше не смотреть.
Вдоль моста тянулся толстый, как канализационная

труба, кабель. Крепился он на массивных кронштейнах,

отходящих от балки под прямым углом. Флетч одной

ногой ступил на кронштейн. Дул легкий, едва заметный

ветерок. Он посмотрел на женщину, стоящую на кабеле,

чуть впереди. Силы ветра хватало, чтобы раздувать ее

юбку.
—	Флетч? — раздался сзади голос Мокси. По инто¬

нации чувствовалось, что она хочет его о чем-то

спросить.
Теперь обе его ноги стояли на кронштейне. Он

покачивал руками, чтобы сохранить равновесие. Затем

повалился вперед, схватился руками за кабель, потерся

щекой о его оплетку.
—	Флетч? — крикнула Мокси. — Я лучше закрою

глаза.
Флетч подтянул себя к кабелю. Его желудок кон¬

вульсивно сжался, показывая, что текущая далеко внизу

маслянистая вода едва ли придется ему по вкусу.

Сгруппировавшись, Флетч перебросил одну ногу через

кабель. На мгновение она осталась без опоры.
А потом он уже сидел на кабеле верхом, упираясь

ногами в кронштейн по обе его стороны, крепко держась

руками за оплетку. На мосту непрерывно гудели

проезжающие автомобили, недовольные возникшей проб¬

кой. Над парапетом виднелись силуэты Мокси и води¬

теля такси.
Женщина стояла на кабеле в паре метров от него.

В развевающейся юбке, в одной, зеленой туфельке без

каблука. Вторая, похоже, свалилась в реку. На ее

полных, белых ногах темнели жгуты варикозных вен.
88

—	Привет, — непринужденно поздоровался Флетч.
Женщина повернула голову. Два больших черных
глаза уставились на него из темных, запавших глазниц.

Белое лицо обрамляли густые черные волосы.
—	Что вам нравится?
Она продолжала молча смотреть на него.
—	Вы любите шоколад?
Она отвернулась от Флетча и что-то сказала, но

слова отнесло ветром.
—	Что? — переспросил Флетч. — Я вас не слышу.
Женщина повернулась к нему. Раздраженно бросила:
—	А вы что любите? Скажите мне.
—	Я люблю шоколад. Мне нравится смотреть на

пташек, прыгающих по подстриженной травке. А вам

нравится?
Вновь ее слова отнес ветер.
—	А что еще вам нравится? Какая ваша любимая

телевизионная передача? Кто из ведущих вам наиболее

симпатичен?
Ответа не последовало.
—	Майк Уоллес? Мерв Гриффин? А как насчет «По

странам и континентам»? Смотрите или переключаетесь

на другой канал?
Никакого ответа.
У Флетча пересохло в горле.
—	А вы любите запах выпекающегося хлеба? Лучше,

по-моему, ничего нет.
Женщина молча смотрела на него сверху вниз.
—	Какие вы предпочитаете музыкальные инстру¬

менты? — не унимался Флетч. — Аккордеон? Скрипку?

Гитару?
Никакого ответа.
—	А знаете, что мне нравится? Я люблю смотреть

на порванную газету, которую ветер тащит вдоль улицы.

Я люблю слушать дождь, особенно сильный дождь,

когда сам лежу в постели. Тявканье щенка. Щенки

так забавно тявкают, не правда ли?
—	Эй, парень, — обратилась к нему женщина.
— Да?
—	Возьми меня за руку, а? Я сама не своя от

страха.
—	Я тоже, — признался Флетч.
Женщина наклонилась и едва не потеряла равно¬

весие.
89

—	Подождите, — остановил ее Флетч. — Сейчас мы

что-нибудь придумаем.
Он не мог добраться до женщины, не сдвинув ноги

с кронштейна.
—	Вы сядьте. Прямо, где стоите. Медленно, осто¬

рожно.
Медленно, осторожно, она села на кабель, лицом к

мосту. Зеленая туфелька без каблука слетела с ее ноги.
—	Возьми меня за руку, — повторила женщина.
Флетч потянулся вперед, взял ее за руку.
—	А теперь подождем полицию. Спокойно посидим

и подождем полицию.
—	А что мы тут делаем, черт побери? — спросила

женщина.
—	Не знаю, — ответил Флетч. — Иногда нас просто

заносит в такие вот места.
Ее уже била дрожь.
—	Это не моя вина, знаете ли. Не моя.
—	Я в этом не сомневаюсь, — заверил ее Флетч. —

Так что вам нравится? Какая книга запомнилась вам

больше других?
—	Что за странный вопрос.
—	Так все же, какая книга вам больше всех

запомнилась?
—	«Черная красавица».
—	Расскажите мне, о чем эта книга.
Женщина задумалась.
—	Я ничего не помню, но она мне понравилась.
—	Вот и ладненько. Придется прочитать ее еще раз.
—	Это не моя вина, — прошептала женщина. — По¬

верьте.
—	Я вам верю, — Флетч крепко сжал ее руку. —

Отчего же мне не поверить.
И тут в мерцании «маячков» на мост въехали две

патрульные, пожарная и аварийная машины. Полисмен

и пожарный по очереди переговорили с Мокси и

водителем такси. Мужчина в пожарной каске склонился

над парапетом, крикнул Флетчу и женщине: «Не будете

возражать, если я спущусь к вам?»
—	Нет, конечно, — ответил Флетч.
—	Спускайтесь, — подтвердила женщина.
Между ними на кабель шлепнулась нижняя ступенька

веревочной лестницы, по ней спустился пожарный,

помог женщине встать, вместе с ней, направляя ее

ноги и руки, держа на себе ее вес, полез вверх. Флетчу
90

он напоминал гигантского ребенка, заставляющего хо¬

дить матерчатую куклу.
На пол пути пожарный оглянулся.
—	Если хотите, я спущусь и за вами.
—	Дайте мне минуту прийти в себя, — ответил

Флетч, — и я управлюсь сам. Если можно, приготовьте

кофе.
Как только пожарный и женщина освободили лест¬

ницу, Флетч ухватился за нее и вскарабкался на мост.
Глава 20
—	Знаешь, Мокси, это уже чересчур, — возмущался

режиссер в двубортном, из тонкой ткани, блейзере. —

Если ты опаздываешь на вечеринку, можно ли ожидать,

что ты будешь вовремя приходить на репетиции и

спектакли?
—	Нас задержал мост, — попытался защитить ее

Флетч.
—	Всех задерживает мост, — покивал режиссер. —

Для того мосты и созданы.
—	Нам пришлось задержаться на мосту, — поправила

Флетча Мокси.
«Кэлоуквиэл», как и большинство театров в период

между спектаклями, являл собой нечто среднее между

грязным складом и обедневшей церковью. На одной

половине сцены лежал штабель досок. На второй стоял

длинный стол с наполовину съеденными головками сыра

и полупустыми бутылками. От сцены уходили вдаль

ряды печальных, просиженных кресел, свидетели бес¬

счетных слез и смеха, трагедий и комедий.
Когда Мокси и Флетч появились на сцене, остальные

актеры и технический персонал впились в нее взглядами,

профессионально оценивая, как она идет, как останав¬

ливается. Только режиссер поспешил ей навстречу.
—	По крайней мере, ты жива, — подвел итог режис¬

сер. — И ты здесь. Мы должны благодарить судьбу за

ее маленькие подарки.
—	И я выучила мою роль, — словно маленькая

девочка, просюсюкала Мокси. — Пол, я думаю, это

прекрасная пьеса.
—	Насколько мне известно, автора ты увидишь

только завтра, — ответил на это режиссер. — Он уже
91

прилетел из Нью-Йорка, но заявил, что валится с ног

от усталости. Я подозреваю, что сейчас он на телеви¬

дении. Пытается заполучить там работу, — режиссер,

вскинув брови, повернулся к Флетчу. — Это тот парень,

которого ты хотела мне показать?
—	Это Флетч, — представила Флетча Мокси. — Ты

же сказал по телефону, что не в восторге от Сэма...
Режиссер отступил на шаг, брови его все еще не

спустились с середины лба, оглядел Флетча с головы

до ног, потом с ног до головы, словно намеревался

заказать ему костюм.
—	Симпатичный мальчик. Естественный. Полагаю,

ваши тела подходят друг другу.
—	Подходят, — подтвердил Флетч.
—	А нагота тебя не смущает? — спросил режиссер.
—	Я таким родился.
—	Но не на сцене. В отличие, к примеру, от Мокси.

Как поживает драгоценный Фредди Муни, твой неста¬

реющий папаша?
—	По-прежнему не стареет.
—	Но, клянусь богом, разве он не моется? — режис¬

сер вновь смотрел на Флетча. — Я понимаю, некоторых

грязь возбуждает, но их не хватит, чтобы заполнить

зал да еще при таких ценах за билеты.
—	Я грязный? — спросил Флетч Мокси.
—	Грязный, — подтвердила Мокси. — И потный.
—	Клянусь, что приму душ осенью.
—	По правде говоря, он фанат чистоты, — пояснила

Мокси. — Но так уж вышло, что по пути в театр он...
—	Он что? — переспросил режиссер. — Прополз по

городской свалке?
—	Он спас жизнь женщине, — ответила Мокси. —

Дело нелегкое, ему пришлось попотеть.
—	А играть он может? — обеспокоился режиссер.
—	Нет, — твердо ответил Флетч. — Абсолютно.
—	Как приятно это слышать. Наконец-то я услышал

в Калифорнии новую для меня фразу: «Нет, я не могу

играть». Если вы серьезно претендуете на главную

мужскую роль в пьесе «В любви», мистер Флетч, или

как там вас звать, вы должны знать, что вам придется

появиться на сцене обнаженным не один раз, а два.

И я прослежу, чтобы вы мылись перед каждым

спектаклем. А уж потом делайте все, что хотите.
Флетч повернулся к Мокси.
—	Мокси, дорогая, как все это понимать?
92

—	Расскажи ему, какой ты великий актер, Флетч.
—	Я вообще не умею играть.
—	Чепуха, — отмахнулась Мокси. — Ты играешь всю

жизнь.
—	Никогда.
—	Тебе нужна работа, Флетч.
—	Только не такая.
—	Будет очень забавно. Ты и я.
—	Это будет ужасно.
—	Все равно тебе больше нечем заняться.
—	Чем заняться у меня как раз есть.
—	Чем? Брать интервью у других покойников?
—	Мокси!
—	Как бы то ни было, — вмешался режиссер, — тебе

надо познакомиться с Сэмом, Мокси. Твоим нынешним

партнером. Скажи мне, что ты о нем думаешь. Эй,

Сэм! — позвал режиссер.
Черноволосый, с широкими бровями молодой парень

поднялся со штабеля досок и направился к ним.
—	Обезьяна, — режиссер перешел на шепот. — Он

ходит как подхвативший гонорею орангутанг. Массивные

бедра. Нынешней аудитории они не по вкусу. Сэм, это

Мокси Муни.
—	Привет, — кивнул Сэм.
—	Привет, — чуть улыбнулась Мокси.
—	Почему бы вам не поприветствовать друг друга

поцелуем? Вы будете работать вместе.
Оба, Мокси и Сэм, наклонились вперед, подставив

щеку для поцелуя, ни один не хотел целовать сам. В

конце концов, после некоторого замешательства, их

губы едва коснулись друг друга.
—	Вот так пишется театральная история, — сарка¬

стически прокомментировал режиссер.
—	Я уверена, что мы отлично сработаемся, — вновь

улыбнулась Мокси.
—	Да, — согласился Сэм. — Я видел твоего отца в

«Короле Лире». Слушай, в молодости он действительно

работал в цирке метателем ножей?
Глаза Мокси превратились в щелочки.
—	Сейчас полетят искры, — прокомментировал ее

реакцию режиссер. — Мне надо спешить домой и занести

этот факт в дневник. Для потомков.
—	До встречи, — кивнул Сэм.
—	В десять утра, — уточнил режиссер.
Сэм удалился за кулисы.
93

Режиссер вздохнул.
—	Так что ты думаешь? — спросил он Мокси.
—	Я не думаю, — ответила та. — Я играю.
—	По крайней мере, тебе хватает ума это понимать,

дорогая. Как бы мне хотелось, чтобы и другие актеры

не думали, что они могут думать, — режиссер повер¬

нулся к Флетчу. — Загляните к нам через пару деньков.

Мне кажется, Сэм с этой ролью не справится. Не

хочется выгонять кого-то за массивные бедра, но...
—	Никогда, — отрезал Флетч.
—	Ладно, он зайдет, — пообещала Мокси.
—	Вдвоем вы отлично смотритесь. И смотрелись бы

еще лучше, если б один из вас помылся. Из вас

получится очень сексуальная пара.
—	Извините, что заявился на вашу вечеринку с

грязной физиономией, — пробормотал Флетч.
—	У грязи есть свои достоинства, — признал режис¬

сер. — Особенно, если использовать ее для выращивания

тюльпанов.
—	Мы можем идти, Мокси? — спросил ее Флетч.
—	Мы только что пришли. Я не успела познакомиться

с другими актерами.
—	Мне надо принять душ.
—	Ему действительно надо принять душ, Мокси. А

с актерами познакомишься утром. Постарайся приехать

к десяти часам. Опозданий я не потерплю, — режиссер

указал на Флетча. — Отвези этого мальчика домой и

хорошенько вымой его!
Глава 21
—	Я оказала тебе услугу, — за вечер эту фразу

Мокси повторила несколько раз.
Флетч не отреагировал.
—	Флетчер?
Вопрос этот последовал после того, как они приняли

душ и поужинали сэндвичами с ореховым маслом, после

того, как Флетч объяснил Мокси, что он не собирается

становиться актером, и она терпеливо возразила, что

попробовать стоит, потому что для этой роли он

подходит куда больше, чем Сэм, ибо ноги у него более

прямые, после того, как они ублажили друг друга и
94

теперь, умиротворенные, лежали на спине в темной

комнате.
—	Да, мадам?
—	Где ты был этим утром?
—	В какое время?
—	Я проснулась в три часа. Не нашла тебя ни в

кровати, ни в ванной, ни в квартире.
—	Я уезжал. Надо было забраться в один дом.
—	О Господи, — вздохнула Мокси. — Ты говоришь

столь убедительно, что я готова тебе поверить. И при

этом утверждаешь, что ты не актер.
—	Можешь не волноваться. Меня не застукали.
—	Это хорошо, — Мокси потянулась, положила на

Флетча руку и ногу. — Я оказала тебе услугу. Ценою

в тысячу долларов. А может, и в двадцать четыре

тысячи. Смотря с какой стороны посмотреть.
—	Не понял тебя.
—	Что ж тут непонятного? Я украла тысячу долларов.

Из бумажника.
—	Что? Что ты сделала?
—	Это же логично, Флетч. Ты не тратишь эти

деньги, хотя сидишь без гроша, потому что хочешь

вернуть хозяину все двадцать пять тысяч. Так?
—	Так.
—	Так вот, теперь ты не можешь вернуть все

двадцать пять тысяч. Потому что я взяла тысячу

долларов. И сейчас самое логичное для тебя — потратить

остальные двадцать четыре тысячи самому. Так?
—	Ты серьезно?
—	С деньгами не шутят.
—	Извращенка.
—	Что?
—	У тебя извращенная логика.
—	Отнюдь.
—	Мокси, ты украла тысячу долларов, которые мне

не принадлежат.
—	Правильно. И тем самым дала тебе возможность

потратить еще двадцать четыре тысячи.
—	Это преступление. Ты преступница.
—	Я — благоразумная, здравомыслящая дама.
—	И что ты сделала с деньгами?
—	Спрятала их.
—	Где?
—	Там, где тебе их не найти.
—	Куда же ты их засунула?
95

—	Тебе знать об этом не обязательно.
—	И ты намереваешься потратить эти деньги?
—	Если возникнет такая необходимость. Если я

захочу купить какую-либо вещь стоимостью в тысячу

долларов, я их потрачу.
—	И на что ты готова потратить тысячу долларов?
—	Пока не знаю. Наверное, что-нибудь придумаю.

Я крала деньги не для того, чтобы их тратить.
—	Разумеется, не для этого. Охотно тебе верю.
—	У тебя такой тон, словно ты включил меня в

список подозреваемых.
—	Ты не подозреваемая. Ты — преступница.
—	Флетчер, представь себе, что ты потерял двадцать

пять тысяч долларов. Неужели ты думаешь, что кто-то

будет гоняться за тобой по всей стране, чтобы вернуть

эти деньги?
—	Я на это надеюсь.
—	Тогда ты тронувшийся умом идеалист. Совсем

как Икар.
—	Какой Икар?
—	Тот самый, что полетел к солнцу на восковых

крыльях.
—	Восковых?
—	Ну да. Он скрепил перышки плавящимся воском.
—	А, тот самый Икар.
—	Вот-вот. Полоумный Икар.
—	Мокси, есть такое понятие, как моральный кодекс.

На нем зиждется цивилизация.
—	А у меня создалось впечатление, что ни Френк

Джефф, ни твоя газета и слыхом не слыхивали об

этом кодексе.
—	Там ситуация совершенно иная. Я, похоже, на¬

портачил, и они меня уволили. Это вполне естественно.
—	Тебе соврал кто-то из сотрудников «Уэгнолл-

Фиппс».
—	Чарлз Блейн. И Энид Брэдли по существу при¬

знала, что она у меня в долгу. Предложила мне деньги,

чтобы возместить урон, нанесенный мне по милости

«У эгнолл-Фиппс».
—	Ты взял деньги?
—	Нет.
—	Скорее, она предлагала деньги, чтобы отделаться

от тебя.
—	И я того же мнения.
96
з*

—	Между прочим, в моральном кодексе так и

написано: кто-то теряет, кто-то находит.
—	И где это написано?
—	Страница тридцать восьмая. Статья семьдесят

четвертая.
—	Так то моральный кодекс для юных читателей.

От четырех до семи лет.
—	Перестань, Флетч.
—	Мокси, что я буду делать, если найду этого

человека, Джеймса Сейнта Э. Крэндолла, и у меня не

окажется двадцати пяти тысяч долларов?
—	В том-то и дело, Флетч, что теперь, благодаря

мне у тебя есть веская причина более не искать Джеймса

Сейнта Э. Крэндолла. Неужели ты до сих пор этого

не понял? Ты у нас такой тугодум.
—	Ты преступница. Ты украла тысячу долларов.
—	Я оказала тебе услугу.
—	Довольно с меня твоих услуг. В семь часов ты

оказала мне услугу, попытавшись определить меня в

стриптизеры. В одиннадцать ты осчастливила меня еще

одной услугой, украв у меня тысячу долларов. Какова

будет следующая? Ты наградишь меня коклюшем?
—	Я об этом подумаю.
—	О, Господи!
—	Ты тоже подумай.
—	О чем?
—	О тех услугах, что я оказываю тебе. Утром

настроение у тебя улучшится. Ты проснешься и пой¬

мешь, что у тебя есть двадцать четыре тысячи долларов,

которые ты волен потратить. Ты так богат, что даже

можешь позволить себе поработать в театре.
—	Спокойной ночи, дорогая.
—	Спокойной ночи, милый. Сладких тебе снов.
Глава 22
Флетч открыл дверь в коридор и оказался лицом к

лицу с собственной физиономией, грязной и потной,

смотревшей на него с первой страницы «Ньюс-Трибюн».
—	О, только не это!
Аршинный заголовок над фотографией гласил:

«АВТОМОБИЛИСТ ПРЕДОТВРАЩАЕТ

САМОУБИЙСТВО».
4-2160
97

В полотенце, обернутом вокруг бедер, он наклонился,

поднял газету, закрыл дверь и, прошествовав в гостиную,

уселся на диван.
«Наблюдательный водитель автомобиля, готовый, ри¬

скуя собственной жизнью, спасти жизнь другого чело¬

века, прошлым вечером, после наступления темноты

вылез на несущую балку моста на Гилден-стрит и

уговорил женщину средних лет отказаться от попытки

броситься в реку.
—	В этой жизни мы все в одном автомобиле, —

прокомментировал свой поступок двадцатичетырехлет¬

ний Ирвин Морис Флетчер.
До прошлой пятницы Флетчер был корреспондентом

«Ньюс-Трибюн».
Флетчер сказал, что, въезжая на мост, он случайно

заметил полощущуюся на ветру юбку потенциальной

самоубийцы...»
Зазвонил телефон. Не отрываясь от статьи, Флетчер

взял трубку.
—	Слушаю.
—	Флетч? Это Джейн. Френк хочет поговорить с

тобой.
—	Какой Френк?
—	Привет, Флетч! — для понедельника голос Френка

Джеффа звучал очень уж бодро. — Ты попал на первую

полосу.
—	Не первый раз, высокоуважаемый господин глав¬

ный редактор.
—	«Ньюс-Трибюн» не пожалела на тебя места.
—	Я как раз читаю вашу газету. Очень мило с

вашей стороны отметить уже в третьем абзаце, что на

прошлой неделе вы меня уволили. Посодействовали,

можно сказать, процветанию и благополучию Ирвина

Мориса Флетчера.
—	Поступили, как говнюки, не так ли?
—	Полностью с вами согласен.
—	Не могли не написать об этом. Для журналиста

главное — честность.
—	Но почему писать об этом в самом начале?
—	Да, тут ты прав, переборщили. Наверное, причина

в том, что многие в редакции очень сердиты на тебя.

Один наш маститый репортер полагает, что тебе не

следовало отговаривать женщину от рокового прыжка,

а вот потом взять у нее интервью. После того, как

она бы утонула.
98
4-2

—	Намек понял, Френк.
—	Некоторые, сам видишь, признают только черный

юмор.
—	Передайте им, что я не буду брать у них интервью

после их смерти, если они не изменят своего отношения

ко мне.
—	Наверное, у тебя нет желания услышать заголовок,

который они предлагали поместить над фотографией.
—	Разумеется, нет.
—	А может, выслушаешь.
—	Не хочу.
—	Но у тебя-то с чувством юмора всегда был полный

порядок.
—	Хорошо, Френк. Выкладывайте. Я еще не завтра¬

кал, так что едва ли меня вывернет наизнанку.
—	Заголовок предлагался следующий:
«ГЕРОЙ МОСТА НА ГИЛДЕН-СТРИТ

УВОЛЕН ИЗ ГАЗЕТЫ, КОТОРОЙ ВЫ ВЕРИТЕ».
—	Для заголовка слишком длинно. А чего вы звоните,

Френк? Хотели поздравить меня?
—	Да нет же. Я всегда знал, что ты и испуганного

котенка уговоришь спуститься с дерева. Не такой уж

великий подвиг убедить женщину не прыгать с моста.

Во всяком случае, для тебя.
—	Так чем вызван ваш звонок?
—	Наступил понедельник. И я в кабинете.
—	И что?
—	Ты сказал, что в понедельник я на работу не

приду. Откушав стряпню Клары Сноу.
—	У вас, оказывается, козлиный желудок, Френк.

Насчет рогов я знал и раньше.
—	У меня возникла интересная мысль, Флетч.
—	Надеюсь, у вас не перегрелись мозги.
—	Ты очень хорошо пишешь.
—	Когда у меня есть такая возможность.
—	Возможность у тебя есть. Я предоставляю ее тебе.

Я думаю о большой статье. Так сказать, информация

из первых рук.
—	С названием «КАК Я УГОВОРИЛ ЖЕНЩИНУ

ОТКАЗАТЬСЯ ОТ САМОУБИЙСТВА» и подписью

«И. М. ФЛЕТЧЕР»?
—	Попал в самую десятку.
—	Нет, благодарю, Френк.
—	Почему нет? Разве у тебя есть сегодня другие

дела?
4'
99

—	Да, есть.
—	Мы тебе заплатим. По ставке внештатного кор¬

респондента.
Внештатники получали сущие гроши.
—	Еще раз благодарю, Френк. Но я больше на вас

не работаю, не забывайте об этом.
—	Этот материал мог бы немного подправить твою

репутацию.
—	Популярность газеты могла бы возрасти.
—	И это тоже.
—	Знаете, Френк, вы неплохой главный редактор,

хотя и похоронили статью о том, как брат пресс-сек¬

ретаря губернатора продавал машины полиции штата.
—	Знаешь, Флетч, а ты неплохой парень, хоть и

берешь интервью у покойников.
—	До встречи, Френк.
—	До встречи, Флетч.
Войдя в гостиную Мокси, взяла газету, посмотрела

на заголовок, фотографию Флетча, прочитала первые

строчки.
—	Тебе же не двадцать четыре года.
Сидевший на диване Флетч печально покачал

головой.
—	Теперь ты сама убедилась, что написанному в

газете верить нельзя, — он оглядел Мокси, одетую лишь

в его старую байковую рубашку. — Одевайся. Я отвезу

тебя в театр.
—	А где завтрак? — спросила Мокси.
—	Там же, где и тысячедолларовый банкнот, который

ты вчера украла из бумажника.
Мокси бросила на него сердитый взгляд.
—	А где банкнот?
Флетч пожал плечами.
—	Если бы я знал.
Глава 23
—	Вы — управляющий банка? — спросил Флетч су¬

хопарого мужчину в поношенном костюме, который

сидел за большим столом по другую сторону перего¬

родки, разделяющей зал.
—	Совершенно верно, — управляющий тепло улыб¬

нулся. — Чувствуется, что вы хотите взять ссуду на
100
4-4

автомобиль. Мы как раз специализируемся на подобных

ссудах.
—	Нет, благодарю. Ссуду на автомобиль я уже

взял. — Флетч помахал тысячедолларовым банкно¬

том. — Я хочу знать, настоящий он или фальшивый.
Управляющий знаком пригласил Флетча подойти к

его столу, благо в перегородке имелась дверца. Взял

банкнот обеими руками, потер пальцами, словно купец,

щупающий сукно. Пристально рассмотрел, уделив особое

внимание изображению Гровера Кливленда*.
—	У вас есть основания сомневаться в подлинности

банкнота? — спросил управляющий.
—	Конечно. Раньше я таких не видел.
—	Действительно, фотографии Гровера Кливленда

встречаются в наши дни нечасто.
—	Так вот он какой. А я думал, что это Карл

Маркс.
Управляющий в ужасе отпрянул.
—	Карл Маркс?
Флетч пожал плечами.
—	Его фотографии тоже большая редкость.
Управляющий хохотнул.
—	По-моему, банкнот подлинный.
Флетч вытащил из кармана второй банкнот.
—	И этот тоже?
Второй банкнот управляющий осмотрел более тща¬

тельно.
—	А где вы их взяли?
—	Мой работодатель человек довольно-таки стран¬

ный. Ненавидит выписывать чеки.
—	Вам, должно быть, хорошо платят, — управляю¬

щий вгляделся в лицо Флетча. — Где-то я вас уже

видел.
—	Неужели?
—	Ваш снимок. И совсем недавно.
—	А, вы об этом. Я изображен на пятидолларовой

купюре.
—	Может, на плакате «Разыскивается»? — управля¬

ющий рассмеялся. — Как вам их разменять?
—	На сотни, пятидесятки, двадцатки, десятки и

пятерки.
*	Тысячедолларовые банкноты в России не ходят. На них

изображен Стивен Гровер Кливленд (1837 — 1908), 22-й (1885 —

1889) и 24-й (1893 — 1897) президент США.
101

Управляющий поднялся.
—	То есть на купюры, которыми можно расплачи¬

ваться?
—	Вот именно.
—	Подождите минутку*
Пачка денег, которую принес управляющий, оказа¬

лась больше, чем ожидал Флетч. Он вновь пересчитал

купюры, у Флетча на глазах.
—	Благодарю, — Флетч с трудом рассовал деньги по

карманам джинсов.
—	Никак не могу вспомнить, где я видел вашу

фотографию, — управляющий вновь всмотрелся в лицо

Флетча.— А ведь видел совсем недавно. Буквально этим

утром.
—	Вы любите комиксы? — спросил Флетч.
—	Да, — кивнул управляющий. — Всегда просматри¬

ваю их в автобусе.
—	Наверное, вы спутали меня с одним из персонажей.
—	Когда будет готов костюм?
—	Через десять дней.
—	Не скоро.
—	А когда он вам нужен?
—	В среду.
—	Сегодня у нас понедельник.
—	Тогда в четверг утром.
—	Мы постараемся вам помочь.
В очень дорогом магазине, торгующем товарами для

мужчин, Флетч купил, помимо строгого синего костюма,

сорочки, туфли, галстуки, кроссовки, шорты, рубашки

спортивного покроя и чемодан.
—	Собираетесь в отпуск? — спросил продавец.
—	Да. Я хочу взять с собой все, кроме костюма.
—	Конечно, мистер Флетчер. Как будете платить?

По чеку?
—	Я заплачу наличными, — Флетч достал из кармана

смятые купюры.
—	Очень хорошо, сэр. Я распоряжусь, чтобы все

завернули.
—	В этом нет нужды. Я положу все в чемодан.
—	Как пожелаете.
Пока продавец подсчитывал общую сумму, Флетч

запаковал чемодан. Потом расплатился, получил сдачу,

убрал деньги в карман.
—	Мистер Флетчер, — продавец смущенно запнул¬
102

ся. — Не согласитесь ли вы принять от магазина

подарок?
—	Подарок?
—	Вчера вечером вы совершили такой благородный

поступок... спасли женщину на мосту.
—	Вы знаете об этом?
—	Об этом все знают, — продавец не отрывал глаз

от ковра. — Наша кассирша в прошлом году тоже едва

не покончила с собой. Про это, конечно, мы никому

не рассказываем...
—	Значит, люди читают газеты.
—	Мы гордимся тем, что вы — покупатель нашего

магазина.
Только теперь Флетч заметил, что его обступили и

другие продавцы.
Продавец протянул Флетчу коробку с щеткой для

волос и расческой.
—	Однако, — только выдохнул Флетч.
—	Сделано в Англии, — пояснил продавец.
—	Большое вам спасибо, — Флетч пожал продавцу

руку.— Я очень тронут.
—	Люди так редко помогают другим...— продавец

зарделся от смущения.
—	Еще раз благодарю.
С чемоданом в одной руке и подарком в другой

Флетч зашагал к выходу. Продавцы проводили его

улыбками и аплодисментами.
—	Не могу поверить, что вы хотите поехать в

Сан-Орландо, — сильно накрашенная женщина в обле¬

гающем пиджаке покачала головой. Стены туристиче¬

ского бюро украшали плакаты с видами Акапулько,

Афин, Ниццы, Неаполя, Эдинбурга, Амстердама, Рио-

де-Жанейро. Флетч с радостью отправился бы в любой

из вышеназванных городов.
—	Я должен.
—	Никто не должен ехать в Сан-Орландо, — теле¬

фонную трубку она держала у уха, ожидая информации

из билетной кассы. — Вы знаете, где находится Сан-

Орландо? Это же мексиканская глубинка. Вы будете

добираться туда целую вечность. И курортную зону

там только начали строить. Функционирует лишь один

отель. Там жарко, пыльно... Да, да? — она записала

все, что ей продиктовали по телефону. — Поездка

туда — сущее мучение. Такими деньгами можно рас¬
103

порядиться и получше. Вот через несколько лет, когда

строительство закончится... — наклонившись над контор¬

кой, она рассказала Флетчу, как туда лететь, со

сколькими пересадками и во что это обойдется.
—	Отлично, — кивнул Флетч. — Закажите билеты на

одного.
—	На одного? — ужаснулась женщина.
—	Да, — подтвердил Флетч.
—	О Боже, неужели так плохо быть героем? — она

присела за маленький столик, что стоял за конторкой. —

На какой день заказывать билет из Сан-Орландо?
—	На среду.
—	На среду? Сегодня же понедельник.
—	Надо получить новый костюм. В четверг утром.

Женщина вставила бланк авиабилета в каретку
пишущей машинки.
—	Наверное, у каждого свое представление об отдыхе.

Мне без разницы, если потом во всех бедах не винят

туристическое бюро.
Глава 24
—	Эй, Флетч, — воскликнул Олстон Чамберс, взяв

трубку, — ты у нас опять безработный герой.
Флетч вернулся домой и удобно устроился на диване,

поставив кружку с кофе аккурат на собственную

физиономию, отпечатанную на первой странице «Ньюс-

Трибюн». Мокси оставила газету на кофейном столике.
—	Я начинаю склоняться к мысли, что это твое

естественное состояние, — продолжал Олстон. — Герои¬

ческий безработный.
—	Перестань издеваться, Олстон.
—	Я бы не полез на этот кабель даже за миллион

долларов. И за миллион с хвостиком. Особенно в

темноте.
—	Откровенно говоря, я и не собирался этого делать,

Олстон. Сделал, и все.
—	Видать, ты и подумать не успел, к чему может

привести твое безрассудство.
—	Не слишком ли рано я звоню? — часы на руке

Флетча показывали половину третьего.
—	Нет. Я связался с посольством США в Швейцарии

перед уходом из дому, и они отзвонились мне перед
104

полуднем. Правильно я продиктовал им фамилию: Боб-

Рональд-Эдуард-Дональд-Лорд-Ингрид? Томас Брэдли?
—	Абсолютно верно.
—	Так вот, ни один американец, которого звали

Томас Брэдли, в Швейцарии не умирал.
—	Никогда?
—	Никогда.
—	Томас Брэдли никогда не умирал в Швейцарии? —

Флетч восхищенно взглянул на свой новый чемодан,

стоящий у двери. — А они знают о тех, кто умирает

в частных клиниках?
—	Они говорят, что да. Заверили меня, что у них

отмечены все американцы, когда-либо закончившие свой

жизненный путь в Швейцарии. Я склонен им поверить.
—	А если этого парня кремировали?
—	Я попросил их проверить все смерти и похороны.

Как ты знаешь, у швейцарцев с бумагами всегда полный

ажур. Тут они кому хочешь дадут сто очков вперед.

Если этот человек и умер, то не в Швейцарии. Ты

слышал дневной выпуск новостей? Мэр присвоил тебе

звание лучшего гражданина месяца.
—	Месяц же еще не закончился. А что ты мне

скажешь насчет золы, Олстон?
—	О, да. Я передал образец в полицейскую лабо¬

раторию по дороге на работу. А с чего ты вообще дал

мне эту золу?
—	Каков результат анализа?
—	Результат таков, что добрые господа в белых

халатах позвонили, когда я вернулся с ленча, и

поинтересовались, а действительно ли «О-пи»* хочет

знать химический состав этой золы. Я заверил этих

господ, что у «О-пи» есть такое желание. Разумеется,

не упомянув, что под «О-пи» я подразумевал олуха

первостатейного по фамилии Флетч.
—	Олстон...
—	Ковер...
—	Что?
—	Ковер. Ты знаешь, такая вещь, которую стелют

на пол. Это зола от сгоревшего шерстяного ковра очень

высокого качества. Возможно, персидского.
—	Ковер?
—	Есть следы горючей жидкости, предположительно,

керосина, древесная зола, немного земли и песка.
*	О-пи (О.П.)—окружной прокурор (сокр.).
105

—	Эти парни не ошибаются?
—	Послушай, Флетч, эти парни — эксперты по по¬

жарам. Они проводят анализы всего, что сгорело в этом

штате. И уж золу от сгоревшего ковра видят не впервые.

И теперь их разбирает любопытство, а каким поджогом

мы занимаемся. Между прочим, Флетч, какой мы

расследуем поджог?
—	Понятия не имею.
—	Мокси сожгла семейные реликвии, чтобы получить

роль в «Die Walkure»*?
—	Что-то в этом роде.
—	Флетч, Одри права?
—	Возможно. Насчет чего?
—	Ты расследуешь убийство?
—	На текущий момент я этого не знаю.
—	А что ты знаешь на текущий момент?
—	На текущий момент... — Флетч на мгновение

задумался, —... я знаю, что Томас Брэдли был ковром.
«Дорогая Мокси!
Улетел в Мексику пообщаться с человеком насчет

ковра. Постарайся пообедать сама. Если возьмешь

что-нибудь из холодильника, пожалуйста, оставь $1000

в поддоне. Рассчитываю вернуться в среду вечером.
Ф.»
Глава 25
В лучах утреннего солнца ослепительно блестел

белый песок пляжа Сан-Орландо. После ночи, прове¬

денной в аэропортах, Флетчу приходилось щуриться. В

отель он прибыл без четверти три утра, выяснил, что

кормить его не будут, проспал три часа, проснулся от

голода, поплавал в бассейне, пока в семь часов не

открылся зал завтраков, съел бифштекс, яичницу с

ветчиной, жареную картошку, затем пошел на пляж и

снова заснул.
Дама в туристическом бюро его не обманула. Дорога

оказалась ужасной. Ему пришлось добираться тремя

рейсами, причем в залах ожидания он провел больше

времени, чем в полете. Полностью соответствовала

действительности и ее характеристика Сан-Орландо.
*	«Валькирия» (нем.).
106

Строительство шло полным ходом. На пляж Флетч

проник, лавируя между бетонными блоками. Вокруг

ревели бульдозеры, грохотали отбойные молотки, виз¬

жали пилы. В воздухе стояло густое облако пыли.

Сказала она правду и насчет жары.
Ближе к полудню, проснувшись, Флетч уселся за

столик на двоих под навесом из пальмовых листьев и

заказал в баре пиво. Если его и держали в холодильнике,

то в выключенном. Пиво он выпил маленькими глотками

и заказал кока-колу. К сожалению, и безалкогольный

напиток принесли теплым.
А перед самым полуднем он увидел Чарлза Блейна.

В длинных шортах и желтой рубашке, в очках в

тяжелой оправе и сандалиях на босу ногу, он вышел

из отеля и направился к бару.
Войдя в тень пальмовых листьев, Блейн остановился,

огляделся. Взгляд его скользнул по Флетчу, сидевшему

за столиком в одним плавках. Блейн мигнул, вновь

уставился на журналиста. Нахмурился, словно заметил

ошибку в гроссбухе, повернулся, чтобы уйти, но

передумал и, после короткого колебания, подошел к

столику Флетча.
—	Из вас получился бы хороший бухгалтер. Вы не

привыкли сдаваться, — прокомментировал Чарлз Блейн

появление Флетча в Сан-Орландо.
Флетч отвел взгляд от океана.
—	Из меня получился бы и хороший репортер. Жаль

только, что обе эти профессии для меня недоступны.
Блейн положил руку на спинку свободного стула.
—	Вы не будете возражать, если я сяду?
—	Я прилетел в Пуэрто де Сан-Орландо не для

того, чтобы пить воду, — заметил Флетч.
Блейн сел.
—	Чего желаете? — спросил Флетч. — Теплого пива

или теплой кока-колы.
—	Джин с тоником. И ломтик лимона.
—	Разумно, — кивнул Флетч. — Пожалуй, и я со¬

ставлю вам компанию.
—	В Мексике превосходные лимоны, — поделился

Блейн своими наблюдениями.
—	Я в этом не сомневаюсь.
Подошла юная официантка, покачивая пышными

бедрами. Приняла заказ, прошествовала к стойке бара.
—	Хорошо отдыхается? — спросил Флетч Блейна.
—	Да, благодарю.
107

—	Необычное место вы выбрали для отдыха.
—	Зато здесь все дешево, — и Чарлз Блейн пере¬

числил стоимость всех товаров, продающихся в Сан-

Орландо, в песо и долларах, включая продукты, на¬

питки, одежду и сувениры.
—	А как ваш нервный срыв? Идете на поправку?
—	А он у меня был?
—	Энид Брэдли утверждает, что да.
—	Правда? Наверное, у кого-то из нас действительно

не все в порядке с нервами, то ли у меня, то ли у

Энид.
—	Она полагает, что у вас. Вы были без ума от ее

мужа, а потому не можете примириться с тем, что он

мертв. И продолжаете говорить о нем в настоящем

времени.
—	Я? Без ума от Томаса Брэдли?
—	Разве это не так?
—	Томас Брэдли был моим боссом. Я воспринимал

его, как мой стол, стул, бюро, калькулятор. Босс —

неотъемлемая часть конторского оборудования. И его

замена ни у кого не вызывает никаких эмоций.
—	Однако у меня есть доказательства обратного. Вы

уверовали, что Томас Брэдли жив, и ради поддержания

этой иллюзии пошли даже на подлог: показали мне

служебные записки, вроде бы полученные от него.
Блейн коротко улыбнулся.
—	Что привело вас сюда, Флетчер? О чем вы хотели

меня спросить?
—	Томас Брэдли был ковром?
Брови Блейна изумленно поползли вверх.
—	Что-то я вас не понимаю.
—	Ничего удивительного. И я вас не понимаю.
Блейн осушил свой бокал и дал знак официантке
принести второй.
—	Отпуск в Мехико может кого угодно превратить

в алкоголика. Жара, духота, а пить местную воду —

себе дороже. Везде только и пишут, что ее потребление

гарантирует расстройство желудка. Я подсчитал, что

из-за плохого качества воды спиртного в Мексике пьют

в три раза больше, чем могли бы.
—	Цинизм — неотъемлемое качество хорошего бух¬

галтера.
—	Совершенно верно, — кивнул Блейн. — Как и хо¬

рошего репортера.
—	Если мы оба такие классные специалисты, как
108

вышло, что мы сидим у черта на куличках, а наши

работодатели любят нас не больше, чем зубную боль?
Блейн пригубил второй бокал.
—	Если я правильно понял, вы потеряли работу?
—	Я потерял работу. Я потерял карьеру. Теперь

меня не возьмут даже в «Ливенуортский левитатор».
—	А разве есть такая газета?
—	Тетя вашей жены сказала, что вы начисто лишены

чувства юмора.
—	Хэппи? Вы общались с Хэппи?
—	Конечно. Благодаря ей я вас и нашел.
—	Тетя моей жены...
—	...Счастливая женщина?
—	Да.
—	Очень милая дама. По классификации Флетча

это означает, что она накормила меня.
—	Я удивлен, что вы смогли найти меня здесь. Мне

казалось, что таких денег у вас нет.
—	Разумеется, нет. А ваш так называемый отпуск

оплачивает «Уэгнолл-Фиппс»?
—	Да, — признал Блейн.
—	Я рад, что Энид Брэдли не отправила вас

приходить в себя от нервного срыва на остров Макдо¬

нальда.
—	А где он находится?
—	Почему бы нам не закончить со светской бол¬

товней, мистер Блейн, и не перейти к делу.
Чарлз Блейн кивнул, словно после длительных

переговоров соглашаясь на не слишком выгодные усло¬

вия. Откинулся на спинку стула.
—	Полагаю, я должен перед вами извиниться.
—	Наконец мы куда-то приплыли.
—	Действительно, я вас использовал. Сознательно.

Разумеется, не вас лично. За это я и извиняюсь. Я

использовал прессу. Мне казалось, что я вправе это

сделать. К сожалению, я упустил из виду, забыл, что

пресса состоит из конкретных людей, которым мои

действия могут причинить немалый урон.
—	Черт побери. Я сейчас заплачу.
—	Я извинялся, — пояснил Блейн.
—	Будем считать, что вы прощены. Пока. А теперь,

пожалуйста, переходите к фактам.
—	Фактов-то у меня нет. Я сам хотел выяснить,

что к чему. Едва ли можно ставить мне это в вину.
—	Разберемся и с этим.
109

—	Итак, я работал... работаю... в «Уэгнолл-Фиппс».

Не самая большая компания в мире, но эффективный,

слаженно работающий концерн, приносящий немалую

прибыль. Томас Брэдли, его основатель, занимает пост

председателя совета директоров. Благоразумный, спо¬

койный человек, опытный бизнесмен. Все в нем хорошо,

кроме длинных похабных анекдотов, которые он так

любил рассказывать.
—	Вам не нравились его похабные анекдоты?
—	Я не понимал, в чем, собственно, соль. Моя жена

и я... мы — самая обычная супружеская пара. И в

семейной жизни не признаем экстравагантности, —

Блейн чихнул.
—	Понятно.
—	Он женат на Энид больше двадцати лет. У них

двое детей.
—	Это я знаю.
—	Любил ездить верхом. Для удовольствия или...

может, на лошади ездят для чего-то еще?
—	Говорят, верховая езда полезна для пищеварения.
—	Потом пошли разговоры, что он болен.
—	Кто вам это сказал? Когда?
—	Алекс Коркоран, занимающий, если вы этого еще

не знаете, пост президента «Уэгнолл-Фиппс».
—	Я знаю.
—	Разумеется, рядом с Алексом все кажутся боль¬

ными. Он — крупный, пышущий здоровьем мужчина,

чуть ли не каждый день играющий в гольф. И это

хорошо. На поле для гольфа он зарабатывает для

«Уэгнолл-Фиппс» больше денег, чем все другие комми¬

вояжеры вместе взятые.
—	Когда Алекс упомянул, что, по его мнению,

Брэдли болен?
—	Примерно два года тому назад. Точно сказать не

могу. Возможно, я сам это заметил.
—	Что вы заметили?
—	Насчет Тома? Он похудел... стал спокойнее.

Сдержаннее. Ушел в себя.
—	То есть вы поняли, что с ним что-то происходит.
—	Да. А потом нам объявили, что он уезжает в

Европу на лечение. Длительное лечение. Ничего кон¬

кретного сказано не было. Уезжает, и все. Мы,

естественно, подумали о самом худшем. Решили, что

у Томаса Брэдли рак.
110

—	Но никто не пожелал выяснить, чем именно

вызван отъезд в Европу?
—	Нет, конечно. Одновременно нам сообщили, что

исполнение обязанностей председателя совета директоров

возлагается на Энид Брэдли.
—	И как она справлялась с этими обязанностями?
—	По-моему, хорошо. Если она не могла сразу

ответить на мой вопрос, то брала тайм-аут и отвечала

на него следующим утром, причем ее решение всегда

оказывалось оптимальным.
—	Как вы объясняли себе подобные ситуации? По¬

лагали, что вечером она обсуждала возникшую проблему

с Томасом Брэдли?
—	Да. Поначалу. Тем более, что по утрам, раз или

два в неделю, я получал от Брэдли служебные записки

с подробным анализом тех или иных вопросов. Разу¬

меется, от Томаса Брэдли. Личные отношения в них

не затрагивались. Речь шла только о функционировании

«У эгнолл-Фипш».
—	Что значит, вы их получали? Они приходили по

почте? Откуда?
—	Нет. Я всегда находил их на своем столе. Мне

представлялось, что их приносила Энид Брэдли.
—	Ладно. Посмотрим, что у нас получается. Этот

парень лежит в больнице, возможно, в Европе, под¬

держивает связь с женой по телефону и держит руку

на пульсе своего бизнеса, посылая начальнику финан¬

сового отдела подробные служебные записки.
—	Все правильно. А потом, в конце ноября, в

пятницу, прошел слух, что Томас Брэдли умер. На¬

прямую никто ничего не говорил. Но атмосфера в

конторе изменилась. Все как-то погрустнели. Лица стали

печальными. Вы меня понимаете?
—	Конечно. Но вы не из тех, кому достаточно одних

слухов. Вероятно, вы захотели выяснить их первопри¬

чину.
—	Захотел. Естественно, это сообщение взволновало

меня. Около восьми вечера я позвонил Алексу Корко¬

рану. Он был крепко выпивши. По голосу чувствовалось,

что он очень расстроен. Он подтвердил мои подозрения.
—	То есть прямо сказал, что Томас Брэдли умер?
—	Да. Голос его дрожал, язык заплетался. Он сказал,

что Энид сейчас очень тяжело. И попросил не говорить

с ней о смерти мужа. У нее, мол, сильный характер.
in

Ей не нужны ни соболезнования, ни цветы. Она не

собирается заказывать церковную службу.
—	И это показалось вам странным?
—	Да нет. Брэдли — люди спокойные, предпочитали

уединение веселой компании. Друзей у них, насколько

мне известно, было мало. Тесных отношений с сослу¬

живцами Томас Брэдли не поддерживал. Короче, Алекс

попросил меня не докучать Энид в связи со смертью

мужа.
—	И вы не докучали.
—	Нет. К моему удивлению, в понедельник она

пришла в контору. А в Швейцарию улетела лишь во

вторник.
—	Вы точно знаете, что она улетела в Швейцарию?
—	Дайте-ка вспомнить... Да, Алекс Коркоран сказал

мне, что она улетела в Швейцарию.
—	Потому что Томас Брэдли умер там?
—	Да. Я, во всяком случае, понял его именно так.
—	И долго она отсутствовала?
—	Энид вернулась в конце следующей недели. В

четверг или пятницу.
—	То есть примерно десять дней.
—	Да, десять дней. С этим, как говорится, все в

порядке. Насторожило меня другое. Меня, естественно,

мучил вопрос, а как отразится смерть Томаса на

благополучии и внутренней политике компании?
—	И как же она отразилась?
—	Да никак. Если не считать того, что Коркоран

сказал мне о смерти Томаса Брэдли, это событие более

не упоминалось.
—	Но сомнений в том, что он умер, у вас не

возникло?
—	На тот момент нет. Тем более, что Энид про¬

должала числиться исполняющей обязанности председа¬

теля совета директоров.
—	Как я понимаю, Франсина...
—	Компания функционировала, как и прежде. Я

ожидал изменения финансовых приоритетов, уменьше¬

ния расходов, перераспределения акций, покупку новых

активов за счет продажи старых. Ничего этого не

случилось. Разумеется, контрольный пакет акций при¬

надлежал не лично Томасу Брэдли, но «Брэдли фэмили

компани».
—	Вы говорите о необходимости уплаты налогов. На

наследство, на недвижимость и так далее?
112

—	Ваше предположение о том, что Энид консуль¬

тируется. с Франсиной вполне логично.
—	Благодарю.
—	Но оно не объясняет служебных записок.
—	Наконец-то мы добрались до служебных записок.
—	Записки продолжали приходить. Поначалу я по¬

думал, что причиной тому — медлительность почты. И

они просто задержались в пути.
—	Еще одно логичное предположение.
—	Оно оставалось логичным, пока в служебных

записках не начали затрагиваться проблемы, возникшие

после смерти Томаса Брэдли.
—	После?
—	После, черт побери. После!
—	Материализация духов?
—	Поневоле задумаешься над этим.
—	Я вас понимаю.
—	А в конце каждой стояли инициалы. Не подпись.

Подделать инициалы не составляет труда. Вы видели

эти записки. Видели инициалы.
—	Да. Видел. Это точно. Вы их мне и показывали.
—	Нельзя же винить меня за любопытство. Не только

инициалы остались прежними, не изменился и стиль.

Конечно, я не эксперт, чтобы выносить квалифициро¬

ванное заключение. Я специально показывал вам слу¬

жебные записки, датированные как до смерти Томаса

Брэдли, так и после. Вы заметили разницу?
—	Меня не предупредили о том, что я должен ее

заметить.
—	Меня разбирало любопытство.
—	Вполне возможно. Вы говорили кому-нибудь об

этих записках?
—	Да. Алексу Коркорану. Но он, похоже, даже не

понял, о чем речь. Он никогда не понимал меня. То

ли я говорю с ним недостаточно громко, то ли причина

в чем-то еще.
—	Но как-то он должен был отреагировать? Вы

показали ему служебные записки, не так ли?
—	Он едва глянул на них. Не стал вникать, о

чем речь. Пропустил мои слова мимо ушей. Я

приходил к нему дважды, пытаясь разъяснить, что

меня тревожит. Наконец, он сказал: «Слушай, оставь

Энид в покое, а?»
—	И вы оставили?
—	Я же подчиненный, мистер Флетчер.
114

—	С этим все ясно, мистер Блейн. А теперь давайте

выслушаем вашу версию. Если только вы не верите,

что некоторые люди имеют устойчивые каналы связи

с адом, раем или чистилищем.
—	Я не хочу гадать. Я хочу знать.
—	Итак, вы получали эти служебные записки не¬

сколько месяцев.
—	Совершенно верно.
—	И как вы объясняли для себя их появление?
—	Или Энид Брэдли писала их сама, а подписывала

инициалами мужа, чтобы к ним отнеслись с должным

уважением, или... — Блейн пожал плечами.
—	Я весь внимание.
—	...Или их писала его сестра, Франсина, подделывая

его инициалы, или...
—	Не вижу особой разницы в этих двух вариантах.
—	...Или Томас Брэдли не умер.
—	Вы забыли четвертый вариант.
—	О чем вы?
—	Инициалы подделывали вы.
—	С какой стати?
—	Потому что вы тронулись умом.
—	Полагаю, с вашей точки зрения возможен и такой

вариант.
—	А какой из вариантов выбрали бы вы?
—	Вы упустили еще один, мистер Флетчер. Тот, что

более всего волнует меня. Возможно, вы этого и не

поймете. Я считаю себя серьезным бизнесменом. Я —

дипломированный бухгалтер. Мне выдана лицензия на

ведение бухгалтерской деятельности. А вариант, упу¬

щенный вами, не дает мне спать по ночам.
—	Что же вас пугает?
—	Возможность того, что компанией, через Энид

Брэдли, управляет абсолютно безответственная лич¬

ность, не имеющая на это никакого права. Энид не

первая вдовушка, попавшая в цепкие когти честолю¬

бивого, не имеющего ни стыда, ни совести жиголо.
—	Ваши подозрения подтверждаются служебными

записками? От них веет невежеством, безответствен¬

ностью?
—	Нет. Но среди этих мошенников встречаются

умные люди. Такой человек может оказаться прав в

девяти случаях из десяти. А вот в десятом порекомендует

решение, которое пустит корабль ко дну.
115

—	Согласен, мистер Блейн, о таком варианте я не

подумал.
—	И напрасно. Потому что мне он представляется

наиболее реальным. Происходило что-то странное, и я

считал себя обязанным во всем разобраться.
—	А тут под руку подвернулся репортер из «Ньюс-

Трибюн»...
—	И я честно показал вам инструменты, посредством

которых управляется компания «Уэгнолл-Фиппс».
—	Служебные записки от покойника.
—	Да.
—	Однако вам не хватило честности сказать мне об

этом. Вы не упомянули, что Томас Брэдли умер.
—	За это я приношу свои извинения.
—	«Извините за беспокойство», — сказал палач, опу¬

ская топор.
—	Я же не ожидал, что вас уволят. Признаю, я

использовал вас. Я пытался привлечь внимание к

занимавшей меня проблеме. Прояснить ситуацию. Я

должен знать, кто руководит «Уэгнолл-Фиппс».
—	Мистер Блейн, кому выгодна смерть Томаса

Брэдли?
—	Не знаю. Не могу никого назвать. Акции «Уэг¬

нолл-Фиппс» принадлежат семейному фонду. Страховки,

по-моему, у Брэдли не было. И мне не известен

человек, у которого смерть Томаса Брэдли вызвала бы

прилив положительных эмоций.
—	Это вы тонко подметили: прилив положительных

эмоций.
—	Вы предполагаете, что его убили?
—	Мистер Блейн, я приготовил для вас сюрприз.

Вы готовы к сюрпризу?
—	Я бы с большим удовольствием выслушал ответы

на поставленные вопросы.
—	Ответов пока нет. Есть сюрприз.
—	Какой же?
—	Томас Брэдли не умер в Швейцарии. Я проверил.
Чарлз Блейн долго смотрел на репортера.
—	Скорее, это вопрос, чем ответ, не так ли?
—	Абсолютно верно.
Блейн наклонился вперед, оперся локтями о стол.
—	Пожалуй, я могу сказать вам, кому более всего

выгодна смерть Томаса Брэдли. Департаменту налогов

и сборов министерства финансов Соединенных Штатов

Америки.
116

—	И вы говорите, что по сию пору не уплачены

налоги на собственность.
—	Да. Это еще один источник моих тревог. Я не

хочу участвовать в уклонении от уплаты налогов. Я

не хочу, чтобы у кого-либо даже возникла мысль о

том, что я помогаю уклоняться от уплаты налогов.
—	Понятно, — кивнул Флетч. — Лучше порушить

мою карьеру, чем свою.
Покраснев, Блейн откинулся на спинку стула.
—	Я сожалею, что вы воспринимаете происходящее

под таким углом. С другой стороны, иного и быть не

может. Я поступил дурно.
—	После драки кулаками не машут. Нефть на

перышках утки.
Блейн разглядывал пустой бокал.
—	Что вы хотите сказать последней фразой? Что

происходит, если нефть попадает на перья утки?
—	Утка тонет.
—	Ясно, — Блейн обвел взглядом пустынный в пол¬

день пляж. — Похоже, мы не продвинулись ни на шаг

и знаем столько же, что и в начале нашего разговора,

так?
—	Энид Брэдли сама говорила вам, что ее муж

умер?
—- Да. В прошлый четверг. После публикации вашей

статьи. Перед тем, как сказать, что у меня не все в

порядке с головой, и мне с Мэри следует отдохнуть в

мексиканском раю, — Блейн чихнул и невесело рассме¬

ялся.
—	Пуэрто де Сан-Орландо выбрала Энид Брэдли?
—	Да. Она платит.
—	Но вы и раньше отдыхали в Мексике?
—	Да, — Блейн снова чихнул. — В Акапулько.
—	Понятно.
—	Тут очень пыльно, знаете ли. Когда вы возвра¬

щаетесь?
—	Самолет завтра в полдень.
—	А что будете делать до этого?
—	Поваляюсь на берегу.
—	Вы позволите Мэри и мне пригласить вас к обеду?
—	Конечно. Так мило с вашей стороны.
—	У меня такое ощущение, что я, сам того не

желая, причинил вам много вреда, — Блейн встал. —

Девять часов подойдет?
—	До вечера, — кивнул Флетч.
117

—	Ресторан на веранде отеля, — Блейн протянул

руку. — И давайте обходиться без «мистера Блейна» и

«мистера Флетчера». Подозреваю, что мы оба жертвы

одной интриги, хотя я и вовлек вас в эту историю.
Флетч поднялся, пожал протянутую руку.
—	Согласен, Чарли.
—	Могу я звать вас Ирвин?
—	Нет, если хотите дожить до обеда. Я откликаюсь

на имя Флетч.
Блейн чуть наклонился вперед. Очки увеличивали

в размерах его глаза.
—	Флетч, я сошел с ума или весь мир обезумел?
—	По мне это вполне разумный вопрос.
Глава 26
Три человека, Мэри Блейн, Чарлз Блейн и Флетч,

обедали на веранде отеля в Пуэрто де Сан-Орландо.

Небо над ними сияло звездами.
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех.
Флетч (обращаясь к Мэри Блейн). Я познакомился

с вашей тетушкой. Очень милая женщина. Она накор¬

мила меня.
Мэри. Она просто чудо, не правда ли? Говорит, что

родилась счастливой, и я ей верю. На ее долю выпали

такие страдания. А она, тем не менее, счастлива.
Флетч. Я знаю, что она просит звать ее Хэппи. А

какое у нее настоящее имя?
Мэри. Мабел.
Мэри. Посмотрите на луну.
Чарлз. Даже в Пуэрто де Сан-Орландо цены, я

подозреваю, несколько завышены. Я знаю, это новый

курорт, вернее, будущий курорт, мексиканское пра¬

вительство старается привлечь сюда людей. Но,

если отъехать на несколько километров, в любом

селении фрукты, мясо, овощи будут стоить в два раза

дешевле...
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех.
Мэри. Энид Брэдли все-таки странная женщина. У

меня сложилось такое впечатление, что она живет,

словно в футляре.
Флетч. Том Брэдли родился в Далласе, штат Техас?
Мэри. То есть там, где живут настоящие мужчины?
118

Чарльз. Я этого не знаю.
Мэри. У Энид такой вид, будто в следующее

мгновение она ожидает чего-то ужасного. Вы понимаете,

если кто-то и откроет рот, то лишь для того, чтобы

рассказать какую-нибудь похабную историю.
Чарлз. Ее муж так и делает. Делал.
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех.
Мэри. Посмотрите на луну.
Чарлз. Флетч, утром я не говорил вам, что те, кто

приезжает в Мексику в отпуск, потребляют алкоголя

в три раза больше. Мексиканцы неплохо зарабатывают

на том, что мы боимся местной воды.
Мэри. Я просто представить себе не могу Энид в

постели с мужчиной. Энид без одежды — это просто

абсурд.
Мэри. Как тут романтично, Чарли. Посмотри, какие

луны над океаном. Слушай, у меня идея. А не

отправиться ли нам втроем в наш номер? С этим

милым мальчиком?
Чарлз. Мэри, я думаю, пора заказывать обед.
Флетч. Так Томас Брэдли умер?
Мэри. Почему бы и нет?
Чарлз. Честно говоря, я так не думаю. Полагаю,

он провернул какую-то финансовую аферу и предпочел

исчезнуть. Беда в том, что я не могу выяснить, что

это была за афера. Я начальник финансового отдела

«Уэгнолл-Фиппс», и мой долг разобраться, что к чему.

Я — дипломированный бухгалтер и не могу найти

никакого криминала. Пожалуйста, простите меня,

Флетч. Пожалуйста, поймите мое состояние. Меня

снедает тревога.
Мэри. Он мертв. И всем на это наплевать.
Глава 27
Домой Флетч вернулся в среду, поздним вечером.

На кофейном столике, среди счетов и присланных по

почте рекламных проспектов, его ждали записка и три

письма.
«Ф.
Звонила твоя бывшая жена, Линдси Я сказала ей,

что ты отправился в Мексику на своей яхте.
М.»
119

«Дорогой мистер Флетчер!
Мэр принял решение присвоить Вам звание «Луч¬

шего гражданина месяца», отметив тем самым Ваш

героизм, проявленный на мосту Гилден-стрит в вос¬

кресную ночь, когда, рискуя собственной жизнью, Вы

спасли жизнь другого человека.
Церемония награждения состоится в мэрии, в

пятницу, ровно в десять утра.
Вы должны прибыть к миссис Голдовски, в канце¬

лярию мэра, в половине девятого. Миссис Голдовски

расскажет Вам, что Вы должны делать и говорить

во время церемонии и после нее. Опоздание на встречу

с миссис Голдовски недопустимо.
Церемония будет совмещена с пресс-конференцией,

то есть будет проводиться в присутствии репортеров,

фотокорреспондентов и телевизионщиков. Просим при¬

быть в строгом деловом костюме.
Искренне Ваш	Канцелярия мэра».
«Дорогой мистер Флетчер!
Я прочитал о том, как вы спасли женщину на

мосту. Я тоже нуждаюсь в спасении. Родители ужасно

меня третируют. Они ни разу не свозили меня в

«Диснейленд». Пожалуйста, приезжайте и спасите

меня».
Томми, адрес указан выше».
«Дорогой мистер Флетчер!
Хотя я и присоединяюсь к миллионам тех, кто

воздает Вам должное за проявленный в воскресенье

героизм, когда Вы спасли женщину от самоубийства,

только я и мой помощник, мистер Смит, знаем, что

Вас нельзя назвать абсолютно честным человеком.

Я прочитал статью о Вашем деянии в утреннем

номере «Кроникл». По помещенной в том же номере

фотографии мы узнали человека, заглянувшего к нам

в прошлый четверг и назвавшегося Джеффри Арми-

стедом. Вы показали нам бумажник, сказав, что нашли

его неподалеку от отеля. Бумажник, вместе с нахо¬

дящимися в нем двадцатью пятью тысячами долларов,

принадлежал, по Вашим словам, некоему мистеру

Джеймсу Сейнту Э. Крэндоллу. Именно эти фамилии,

Армистед и Крэндолл, мы сообщили полиции. Вы также

заверили нас, что заявите о находке в полицию.

Похоже, Вы этого не сделали. Более того, как
120

явствует из статьи, с прошлой пятницы Вы уже не

работаете в «Ньюс-Трибюн» (нам Вы сказали, что

зарабатываете на жизнь парковкой автомобилей). Все

вышесказанное указывает на то, что Вы не намерены

возвращать деньги законному владельцу. Мистер Смит

и я полагаем справедливым предупредить Вас, что мы

этого так не оставим и поставим в известность

полицию о Вашем настоящем имени и месте житель¬

ства. Несомненно, они свяжутся с Вами и потребуют

передать деньги им, чтобы потом, после получения

соответствующего заявления, вернуть все двадцать

пять тысяч тому, кто их утерял.
Искренне Ваш, Жак Кавалье,

Управляющий отеля «Парк Уорт».
Глава 28
—	Где тысяча долларов?
—	Так-то ты меня встречаешь.
Мокси заявилась около полуночи. Переступив порог,

бросила на пол дорожную сумку. Молния была сломана,

и из сумки торчали сценарий, каблук кроссовки и

кончик полотенца.
—	Привет, — Флетч не поднялся с дивана.
—	Привет.
—	Похоже, ты совсем вымоталась.
—	Я действительно вымоталась. Репетировала с по¬

лудня. А ты, я вижу, сгорел.
В полумраке гостиной Мокси вгляделась во Флетча.
—	Да, сгорел. Заснул на пляже.
—	Весь сгорел?
—	В каком смысле?
—	Все тело?
—	Нет. Кое-что осталось.
—	Ладно, это неважно. До премьеры все пройдет.

Завтра, конечно, ты будешь выглядеть довольно-таки

странно. На репетиции.
— Я не собираюсь завтра на репетицию.
—	Флетч, ты должен.
—	Должен?
—	Сэм не подходит для этой роли. Он слишком

тяжеловесен. Слишком увлечен собой.
—	Ты забыла упомянуть про его массивные ляжки.
121

—	Глядя на него, можно подумать, что мы репети¬

руем «Трамвай «Желание»*, Он не понимает, что наш

спектакль комедия. Я сказала Полу, что завтра ты

обязательно придешь.
—	Пол — это режиссер?
—	Пол — это режиссер. Он согласился попробовать

тебя, хотя и знает, что ты никогда не играл. Естественно,

в театре.
—	Завтра меня в театре не будет. Ни завтра, ни

послезавтра, ни в любое другое завтра. По-моему,

последняя фраза вполне сгодится для какой-нибудь

пьесы.
—	Конечно. Я же говорила тебе, что ты прирож¬

денный актер.
—	Сегодня я уже исполнял стриптиз. Причем без

музыки.
Мокси вынимала вещи из дорожной сумки и вы¬

кладывала их на пол.
—	Тебя похитила и изнасиловала банда мексиканских

герлскаутов**?
—	Не совсем. Таможня. По пути домой. Таможенная

служба Соединенных Штатов Америки. Они завели

меня в маленькую комнату, заставили раздеться, а

затем поковырялись во всех отверстиях. Спасибо, что

не вспороли живот.
—	Серьезно?
—	Еще как серьезно. Мне это не понравилось. Они

прорентгенили мои башмаки, чемодан, зубы.
—	Это ужасно.
—	Они два часа возились со мной. Или во мне.
—	Ради чего?
—	Не могли поверить, что мужчина моего возраста

будет добираться до Пуэрто де Сан-Орландо на трех

самолетах, чтобы провести на пляже лишь тридцать

часов. Я сказал им, что у меня появилось немного

свободного времени и я использую его, как мне того

хочется.
—	Они приняли тебя за контрабандиста. Искали

наркотики или что-то еще.
—	Что-то еще, — Флетч подхватил с кофейного сто¬
*	Пьеса американского драматурга Теннесси Уильямса (р. 1911),

написанная в 1947 г. и поставленная во многих странах мира, в том

числе и в России.
** Девочки — члены скаутской организации.
122

лика письмо из канцелярии мэра. — Разве можно так

обращаться с Лучшим гражданином месяца?
Мокси присела радом с диваном на колени, обняла

Флетча.
—	Ах ты мой бедненький. Тебе удалось пукнуть,

когда они полезли тебе в задницу?
—	Конечно, и наличные, больше тысячи долларов,

говорили отнюдь не в мою пользу.
—	В конце концов они извинились перед Лучшим

гражданином?
—	Они пообещали поймать меня в следующий раз.

А теперь позволь спросить, где тысяча долларов?
—	Какая тысяча долларов?
—	Тысяча долларов, которую ты взяла из бумажника.
—	А, та тысяча долларов.
—	Та самая.
—	Я купила свитер.
—	За тысячу долларов?
—	Юбку. Пластинки. И немного болонской колбасы.

Хочешь сэндвич с колбасой?
—	Мы могли бы обойтись более простой пищей.
—	И машину.
—	Машину!
—	Маленькую машину. Меньше твоей.
—	Что же это за машина?
—	Желтая.
—	Желтая машина. Понятно.
—	Она так забавно бибикает.
—	Маленькая желтая машина с бибикалкой. Я все

правильно понял?
—	Кажется, у нее есть двигатель. И замок зажигания,

который, к тому же, и работает.
—	Какое счастье. Кто полезет смотреть, есть ли

двигатель при работающем замке зажигания. Последний

может и обидеться.
—	Мне нужна машина. До театра путь неблизкий.
—	Значит, от тысячи долларов не осталось и следа.
—	Ну что ты такое говоришь! У меня есть свитер,

юбка, несколько пластинок, кстати, очень хороших,

машина, колбаса. От тысячи долларов не осталось бы

следа, если б я выбросила банкнот в окно. Хочешь

сэндвич с колбасой?
—	Естественно.
На кухне Мокси мазала горчицу таким тонким

слоем, что колбаса даже не прилипала.
123

—	Ты хочешь растянуть эту банку до тех времен,

когда все люди станут свободными? — спросил Флетч.
—	Что растянуть? — не поняла Мокси.
—	Горчицу, — он взял у нее нож и банку с горчицей,

от души намазал ее на хлеб.
—	А что ты делал в Мексике? — полюбопытствовала

Мокси. — Помимо контрабанды наркотиков и алмазов

и прогулок на яхте?
—	Я поехал повидаться с Чарлзом Блейном. Вице-

президентом и начальником финансового отдела «Уэг¬

нолл-Фиппс».
—	Однако.
—	И он сказал мне, — Флетч осторожно накрыл

приготовленный сэндвич верхним куском хлеба, — что

получал служебные записки от покойника.
—	Кажется, я читала об этом в газете.
—	Ты, как всегда, права.
—	Так что ты узнал нового?
—	Очевидно, их писал не покойник.
—	Как приятно это слышать. А то мне уже стало

как-то не по себе.
—	Так от кого, по-твоему, он получал служебные

записки?
—	Должно быть, от мадам Палонки.
—	Должно быть, — Флетч протянул Мокси сэнд¬

вич. — А кто такая мадам Палонка?
—	Медиум из Сан-Франциско. Передает послания от

умерших. Горчицы ты переложил.
—	Кто мог ставить на служебных записках подпись

«Томас Брэдли» после смерти Томаса Брэдли?
—	Секретарь, привыкшая к установившемуся по¬

рядку?
—	Кто управляет «Уэгнолл-Фиппс»?
—	А кого это волнует?
—	Полагаю, и они думали, что всем на это наплевать.
—	Они были правы. А кто эти «они»?
—	Великие «ОНИ». Понятия не имею.
—	Но тебе-то не наплевать.
—	Я должен с этим разобраться, или придется

признавать, что я — ничтожество.
—	Фу! Что за выбор! Быть кем-то или не быть

никем... Что бы это значило? Быть кем-то или чем-то...

Боже мой! Ты меня совсем запутал.
—	Неладно что-то в Датском королевстве. Это из

той же пьесы?
124

—	В Датском королевстве все ладно, — возразила

Мокси. — Я там была. И уж, конечно, в Датском

королевстве мне никто не дал бы бутерброд с таким

слоем горчицы.
—	Чарлз Блейн хочет узнать, кто же руководит

«Уэгнолл-Фиппс».
—	Флетч, а ты не думаешь, что это дело превратилось

для тебя в навязчивую идею?
—	Не так уж часто доводится видеть служебные

записки от покойника.
—	Согласна с тобой.
—	И еще реже, по моему разумению, эти загадочные

записки ставят крест на карьере человека, не имеющего

к ним ни малейшего отношения.
—	Поэтому ты упорствуешь в стремлении выяснить,

кто написал эти бумажонки и почему они продолжают

появляться в «Уэгнолл-Фиппс»?
—	Я упорствую.
—	А почему бы тебе не выбросить все это из головы,

завтра поехать на репетицию, попытаться получить

главную роль в пьесе «В любви», вместе со мной

пролить на сцене семь потов, а потом насладиться

грандиозным успехом? Возможно, в театре тебя ждет

новая карьера.
—	Возможно. Но даже в этом случае в меня будут

тыкать пальцами, как в журналиста, который ссылался

на покойника, как на живого.
—	Ну хоть завтра приди на репетицию.
—	Не могу.
—	Почему?
—	Лечу в Нью-Йорк.
—	Летишь в Нью-Йорк? Нельзя этого делать!
—	Можно. Дожидаясь тебя, я заказал билет на

утренний рейс.
—	Зачем тебе понадобилось лететь в Нью-Йорк?
—	Потому что там живет человек, которого я еще

не видел — сестра Томаса Брэдли, Франсина.
—	А что она может знать об этих служебных

записках? Она живет на другом конце страны.
—	Это я понимаю. Но она — единственная, кому

выгодна смерть Брэдли. Если не учитывать версию, что

и миссис Брэдли испытывает огромное эмоциональное

облегчение, избавившись от муженька, который доставал

ее похабными анекдотами.
—	Я готова не учитывать эту версию. Но когда-то
125

же надо остановиться! И тебе следовало сделать это

давным-давно.
—	Франсина Брэдли в скором будущем должна

приехать из Нью-Йорка и возглавить «Уэгнолл-

Фиппс», — пояснил Флетч. — Том Брэдли многие годы

постоянно советовался с ней. Энид Брэдли советуется

и сейчас. Неужели тебе не кажется, что я обязан, по

крайней мере, посмотреть ей в глаза и постараться

понять, каково ее участие в этой истории?
—	Подозреваю, что она посмотрит тебе в глаза и

скажет, что ты псих. Все это можно объяснить секре¬

тарской ошибкой, Флетч.
—	Я так не думаю. И Чарлз Блейн так не думает.
—	И потом, в утреннем номере «Ньюс-Трибюн»

объявлено, что в пятницу утром пройдет церемония,

связанная с присуждением тебе звания «Лучший граж¬

данин недели».
—	Позволь тебя поправить: «Лучший гражданин

месяца».
—	Ты не можешь лететь в Нью-Йорк. У тебя

назначена встреча с мэром.
—	Мэр назначил встречу с прессой. Меня там не

ждут.
—	Но почему, скажи на милость? Если мы сможем

объявить к пятнице, что ты сыграешь главную роль в

пьесе «В любви», которую в скором времени можно

будет увидеть в театре «Кэлоуквиэл»...
—	Каждый ищет свою выгоду.
—	Естественно.
—	В пятницу я буду в Нью-Йорке. Ты не ешь

сэндвич.
Мокси отодвинула тарелку.
—	С твоими кулинарными способностями, Флетч,

тебе рано замахиваться на сэндвичи с колбасой. Пока

твой предел — бутерброды с ореховым маслом.
Глава 29
Швейцар высокого, многоквартирного дома в пре¬

стижной части нью-йоркского района Ист-Сайд зажал

рукой микрофон телефона и в изумлении посмотрел

на Флетча.
—	Мисс Брэдли говорит, что она вас не знает, мистер

Флетчер.
126

Флетч протянул руку.
—	Позвольте мне сказать ей пару слов.
—	Разумеется, сэр.
Он отдал трубку Флетчу и отступил на полшага.

Широкоплечий, статный, с цепким взглядом, скорее

телохранитель, а не швейцар, и золотые галуны на его

униформе смотрелись так же нелепо, как спинакер* на

авианосце.
—	Мисс Брэдли?
—	Да? — голос глубокий, чуть хрипловатый.
—	Мисс Брэдли, моя фамилия Флетчер. Мне не¬

обходимо поговорить с вами о компании вашего брата,

«Уэгнолл-Фиппс». Я специально прилетел из Кали¬

форнии.
Последовала долгая пауза.
—	Кто вы, мистер Флетчер?
—	Я — репортер, бывший репортер, который написал

статью для финансовой полосы «Ньюс-Трибюн», чего

мне делать не следовало. И хотел бы уточнить некоторые

детали.
—	И чем я могу вам помочь?
—	Не знаю. Но я поговорил с вдовой вашего брата,

Энид Брэдли, с вашей племянницей Робертой, с вашим

племянником Томом...
—	Вам нужно поговорить с Алексом Коркораном.

Он — президент...
—	С ним я тоже говорил. Как и с Чарлзом Блейном...

несколько дней тому назад.
Вновь долгая пауза.
—	Вы говорили с Чарлзом Блейном несколько дней

тому назад?
—	Для этого пришлось слетать в Мексику.
—	Вижу, вы не из тех, кого не оторвешь от стула.

Коркоран и Блейн не смогли вам помочь?
—	К сожалению, нет.
—	Честно говоря, не понимаю, какой помощи вы

ждете от меня. Но поднимайтесь. Не могу же я дать

вам от ворот поворот после того, как вы потратили

столько денег, чтобы приехать сюда.
—	Спасибо, — кивнул Флетч. — Я передаю трубку

швейцару.
* Добавочный треугольный парус из легкой парусины, который

ставится на яхтах при попутном ветре.
127

—	Действительно, мистер Флетчер... я правильно

произношу фамилию?
— Да.
—	Вы могли бы сэкономить время и деньги, просто

позвонив мне из Калифорнии. Я наверняка сказала бы

вам, в моих ли силах...
Франсина Брэдли открыла дверь квартиры 21М,

обежала Флетча удивленным взглядом и продолжила

разговор, начатый по телефону внутренней связи.
И Флетч не упустил возможности внимательно

разглядеть свою собеседницу. Светлые, тщательно уло¬

женные волосы. Кожа, не чуждая дорогой косметики

и массажа. Золотое ожерелье. Сережки, составляющие

с ним единый гарнитур. Отлично сшитое зеленое платье

с глубоким вырезом на груди. Очень стройная для ее

возраста (сорок пять плюс-минус два года) фигура.
—	...О компании Тома мне известно не так уж и

много. — Она провела Флетча в просторную гостиную,

обставленную дорогой мебелью. Через большое окно ее

заливал солнечный свет. — Из сотрудников я никого не

знаю. Я, конечно, в курсе производственных и финан¬

совых дел. После смерти Тома Энид частенько обра¬

щается ко мне. Энид, как вам, должно быть, известно,

не сведуща в бизнесе.
Франсина встала спиной к окну, лицом к Флетчу,

помолчала, словно гадая, на все ли возможные вопросы

Флетча она уже ответила. Молчал и Флетч, а потому,

чтобы заполнить паузу, Франсина указала на диван.
—	Присядьте, пожалуйста. Меня ждут к обеду, но

несколько минут у меня есть, так что давайте посмот¬

рим, вдруг я действительно смогу вам чем-то помочь.
Сев, Флетч расстегнул пиджак и подтянул брючины,

чтобы не помять свой новый костюм.
На кофейном столике лежали перчатки и сумочка

Франсины.
—	Я рад, что вы согласились встретиться со мной. —

Франсина села в кресло, так, чтобы свет из окна падал

на нее сзади. — Возможно, вам поначалу показалось,

что я не в своем уме, но надеюсь, вы поймете, чем

вызвано мое, пусть и несколько странное, поведение.
—	Ваше поведение не кажется мне странным, —

Франсина улыбнулась. — Просто... когда вы сказали,

что вы репортер, бывший репортер, я подумала, что,

открыв дверь, увижу перед собой... более зрелого
128
4*

мужчину, старше возрастом... которому пришлось многое

повидать.
Улыбнулся и Флетч.
—	Все дело в моем румянце во всю щеку. А причина

тому — ежедневный завтрак из овсянки с апельсиновым

соком.
Франсина Брэдли добродушно рассмеялась.
Теперь, когда его глаза привыкли к яркому свету,

Флетч разглядел фотографии на книжной полке. Роберта

Брэдли, Томас Брэдли, младший, школьные фотографии

разных лет, две фотографии Энид Брэдли, молодой и

постарше, большая семейная фотография. Флетч дога¬

дался, что черноволосый мужчина, обнимающий Энид

Брэдли за талию, ее муж, Томас. Стену перед Флетчем

украшала черно-коричневая мозаика. На низком столике

у окна лежала другая, незаконченная.
—	Мозаику на стене сделал ваш брат? — спросил

Флетч.
—	Да, — Франсина с грустью посмотрела на мозаику.

Затем вздохнула и указала на вторую, незакончен¬

ную. — А над этой он работал. Том всегда останавли¬

вался у меня, приезжая в Нью-Йорк к здешним врачам.

Эту мозаику он начал перед отъездом в Швейцарию.

Я не стала убирать ее. Глупо, конечно. Но иногда я

прихожу домой вечером и буквально вижу его, в халате

и шлепанцах, склонившегося над мозаикой.
—	Боюсь, мои вопросы покажутся вам необычными.
—	Это ничего, — она глянула на часы. — За мной

должны приехать...
—	Я помню. Мое появление у вас вызвано тем, что

при подготовке статьи об «Уэгнолл-Фиппо мне показали

недавние служебные записки вашего брата, которые я

и процитировал. В результате меня, естественно, уво¬

лили.
Сначала Франсина смотрела на Флетча так, будто

тот неожиданно заговорил на языке, который она не

понимает.
—	Что значит «недавние»?
—	Датированные если не этим, то прошлым месяцем.
—	Том уже с год как умер.
—	Потому-то я здесь.
Франсина посмотрела на свои, лежащие на коленях

руки, с красным лаком на ногтях.
—	Как странно.
—	Согласен с вами.
5-2160
129

—	Есть ли какое-нибудь объяснение?
—	У меня — нет.
—	Кто показывал вам эти служебные записки?
—	Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник фи¬

нансового отдела «Уэгнолл-Фиппс». Мне представлялось,

что такой человек — надежный источник информации.
—	А, Блейн. С ним и раньше были проблемы. Энид

упоминала об этом. Возможно, специалист он толковый,

но... Энид говорит, что он все воспринимает слишком

серьезно. Своих подчиненных он просто затретировал, —

Франсина покивала. — Да, об этом Блейне я слышала.

У него все расставлено по полочкам, а если что-то не

ставится, он впадает в истерику.
—	Дело не в полочках, мисс Брэдли. Речь идет о

документах, подписанных инициалами человека, кото¬

рый не мог их подписать, поскольку отошел в мир

иной.
Франсина пожала плечами.
—	Тогда это чья-то злая шутка. Порезвился кто-ни¬

будь из секретарей. Из тех, что работал с Блейном.

Блейн мог достать кого угодно. Вот с ним и поквитались.
—	Такое возможно.
—	А как на этот вопрос ответила Энид?
—	Она полагает, что у Блейна нервный срыв. И

отправила его в отпуск в Мексику.
—	Так, наверное, и есть.
—	Я слетал в Мексику. С нервами у него все в

порядке. А вот жара и духота допекают.
—	Ваша квалификация позволяет вам судить о

психическом состоянии человека, мистер Флетчер? У

вас диплом психиатра?
—	Я оставил его в другом костюме.
—	Не подумайте, что я вхожу в роль прокурора,

но... Многие люди скрывают свое истинное лицо под

маской. И под ней происходит совсем не то, что мы

видим.
—	Чарлз Блейн заверил меня, что он не подделывал

инициалы на служебных записках.
Вновь Франсина Брэдли пожала плечами.
—	Тогда кто-то сыграл с ним злую шутку, — она

улыбнулась. — В конторах такое далеко не редкость.
—	Мисс Брэдли, когда умер ваш брат?
—	Я же сказала... год тому назад.
—	Энид говорит то же самое. А Коркоран и Блейн
130
5-2

полагают, что он умер в прошлом ноябре, то есть на

шесть месяцев позже.
—	Ах, вы об этом. Я понимаю, тут действительно

имеет место некоторая путаница. Том умер год тому

назад. Неожиданно для нас. Уезжая, он оставил за

себя Энид. Не могу сказать, что ей удалось справиться

с этой работой. Скорее наоборот, ее терпели только

потому, что надеялись на скорое возвращение Тома.

По существу ее поддерживал лишь его авторитет.

Собственно, она сама это прекрасно понимала. И мы

решили никому не сообщать о смерти Тома, пока она

не освоится в роли руководителя компании. Логичное

решение, не так ли?
—	Да. Полагаю, что да.
—	Была и другая причина. Касающаяся не бизнеса,

а эмоций. Энид очень любила моего брата. Насколько

мне известно, к нему очень хорошо относились и

сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», те же Блейн и Коркоран.

Энид хотела скорбеть в одиночку. Она не желала видеть

на работе печальные лица, выслушивать соболезнования

от подчиненных. Надеюсь, это ясно?
Флетч предпочел промолчать.
—	Была и масса других соображений. Молодые

сотрудники могли уйти из компании, прослышав о

смерти Тома, так как еще не верили в Энид... И

многое, многое другое.
—	Том умер год тому назад. В «Уэгнолл-Фиппс» об

этом узнали через шесть месяцев, в одну из ноябрьских

пятниц. А Энид улетела в Швейцарию во вторник на

следующей неделе?
Взгляд Франсины задержался на настенной мозаике.
—	Да, вроде бы так, — она повернулась к Флетчу. —

Вы спрашиваете, почему мы не полетели в Швейцарию

сразу же, шестью месяцами раньше, получив известие

о смерти Тома?
—	Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос.
—	Мы сознательно приняли такое решение. Том

умер. Внезапно. Энид об этом сообщили через двадцать

четыре часа после смерти. Порекомендовали кремиро¬

вать покойника. Энид телеграфировала, что согласна.

А шесть месяцев спустя мы улетели в Швейцарию,

заказали мемориальную службу, привезли домой ос¬

танки Тома.
—	Вы летали в Швейцарию с Энид?
—	Разве я только что не сказала об этом?
5*
131

—	Куда именно?
—	Том умер в клинике под Женевой.
Флетч глубоко вдохнул и покачал головой.
—	Мисс Брэдли, ваш брат не умер в Швейцарии.
Брови Франсины взлетели вверх.
—	Что вы такое говорите?
—	Я связался с посольством США в Швейцарии.

Ни в прошлом году, ни когда бы то ни было в этой

стране не умирал американский гражданин, которого

звали Томас Брэдли.
На лице Франсины отразилось изумление.
—	Они так сказали?
—	Это информация американского посольства в Же¬

неве.
—	Но это невозможно, мистер Флетчер.
—	И я уверен, что они не пытались сыграть злую

шутку.
—	Однако, — рот Франсины открылся и закрылся. —

Не знаю, что и сказать.
—	Я тоже.
—	Полагаю, причиной всего — бюрократическая

ошибка. Я попрошу своих адвокатов с этим разобраться.
—	Посольство гарантирует, что их информация,

касающаяся смерти американцев в Швейцарии, абсо¬

лютно достоверна.
—	О, мистер Флетчер, если вы покажете мне чи¬

новников, которые не допускают ошибок, я, подпрыгнув,

достану Луну.
Флетч наклонился вперед.
—	Как видите, мисс Брэдли, у меня много вопросов.
В прихожей загудел аппарат внутренней связи.
—	Извините, — Франсина вышла в прихожую, взяла

трубку. — Слушаю... Да, пожалуйста, скажите мистеру

Савенору, что я спущусь через несколько минут.
Когда Франсина вернулась в гостиную, Флетч стоял

у окна.
—	Вы даже не закрепили плитки, — он указал на

незавершенную мозаику.
—	Да, — кивнула Франсина. — Оставила все, как

было.
—	Можем мы встретиться еще раз? — спросил Флетч.
—	Конечно. Я вижу, что вами движут добрые

побуждения.
—	Подозреваю, мне удалось вас удивить.
—	Я уверена, что всему найдется разумное объяс¬
132
5-4

нение, — ответила Франсина. — И конторской шутке...

И свидетельству о смерти, затерявшемуся в посольстве.
—	Возможно.
—	Вы сможете пообедать со мной завтра?
—	Конечно. Где, когда?
—	Вы любите французскую кухню?
—	Есть я люблю.
—	Так давайте встретимся в восемь вечера в ресто¬

ране «У Клер». Это в двух кварталах отсюда, — и она

указала на юг.
—	В восемь вечера, — повторил Флетч.
Франсина проводила его в прихожую.
—	Жаль, что должна уходить. Вы разожгли мое

любопытство, — она открыла дверь. — Я уверена, что

совместными усилиями мы сможем во всем разобраться.
В вестибюле компанию швейцару составлял седовла¬

сый пятидесятилетний мужчина в строгом сером кос¬

тюме.
Глава 30
В пятницу утром, без четверти восемь, Флетч стоял

под дождем напротив дома Франсины Брэдли в Ист-

Сайде, на другой стороне улицы. Дождевик, шляпу и

темные очки он купил прошлым вечером, на Таймс-

сквэа. Из кармана плаща торчал номер «Нью-Йорк

пост». Оделся он так для того, чтобы привлекать к

себе минимум внимания.
Он ожидал, что Франсина Брэдли выйдет из подъезда,

но, к его удивлению, десять минут девятого она

выскочила из остановившегося у дома такси и нырнула

в подъезд. В коротком плаще и высоких сапогах.
На улицу она вышла в двадцать минут десятого, в

другом плаще, подлиннее, из-под которого выглядывала

темная юбка. По ее просьбе швейцар начал ловить

такси.
Тем же занялся и Флетч, на своей стороне улицы,

и преуспел в этом больше швейцара.
—	Развернитесь и остановитесь у тротуара, — распо¬

рядился Флетч, забираясь в кабину.
Водитель в точности выполнил полученные указания.
—	Видите женщину, которая хочет поймать такси?

— Да.
133

—	Я хочу знать, куда она поедет.
Водитель посмотрел на него в зеркало заднего обзора.
—	Это что, новый вид извращений?
—	Департамент налогов и сборов, — сурово предста¬

вился Флетч.
—	Подонок, — пробурчал водитель. — Лучше б ты

был извращенцем.
Они последовали за такси, на котором в конце

концов уехала Франсина. В центре города такси оста¬

новилось у Беннетт Банк Билдинг.
—	Видите? — ухмыльнулся Флетч. — Дама привела

меня к своим деньгам.
—	Жаль, что не могу взять с вас больше, — водитель

посмотрел на счетчик. — Я тоже плачу налоги, знаете

ли. А те, кто работает в департаменте налогов и сборов,

дают чаевые?
—	Да, конечно. И записываем в соответствующую

графу сумму, дату, место, чтобы проверить, будут ли

они указаны в налоговой декларации.
Водитель обернулся.
—	Не нужны мне ваши паршивые чаевые. Выметай¬

тесь из моей машины!
—	Как скажете.
—	Держите! — водитель сунул Флетчу сдачу. — Вез¬

де эти госслужащие. Мало, что на улицах полно

полиции, так они теперь норовят залезть на заднее

сиденье.
—	У меня получается, что вы недодали мне деся¬

тицентовик. Или у вас совсем не осталось мелочи?
—	Вон из кабины!
Флетч погулял несколько минут по улице, прежде

чем войти в Беннетт Банк Билдинг. В перечне фирм,

арендующих помещения в этом административном зда¬

нии, значилась компания «Брэдли и К°. Инвестиции».
К Беннетт Банк Билдинг Флетч вернулся в полдень

и проследовал за Франсиной Брэдли в ресторан Уэйна.

Ее сопровождал мужчина лет двадцати, который нес

«дипломат». В поношенном костюме, нечищеных ботин¬

ках, без плаща, но «дипломат» был новенький. В

ресторане они провели пятьдесят минут. Флетч проводил

их до Беннетт Банк Билдинг, еще с час слонялся по

вестибюлю. За это время молодой человек не покидал

административного здания.
Вновь Флетч появился у Беннетт Банк Билдинг

около пяти часов. Десять минут шестого из подъезда
134

вышла Франсина и тут же поймала такси. Еще через

четверть часа в дверях мелькнул уже знакомый Флетчу

молодой человек. В отличие от Франсины он обошелся

без такси и зашагал по улице.
Следом за ним Флетч спустился на станцию подземки

и уже на платформе подошел к нему.
—	Простите, пожалуйста, не вас ли я видел сегодня

в ресторане Уэйна с Франсиной?
Молодой человек, поначалу весь подобравшийся,

улыбнулся.
—	Вы знаете мисс Брэдли?
—	Конечно. Она консультировала меня насчет ин¬

вестиций. Умнейшая женщина.
—	Да, — энергично кивнул молодой человек. — Мне

чертовски повезло. Такого образования не получишь

ни в одном университете.
—	Ее брат также доверяет ей свои деньги, не так

ли? Именно Том направил меня к ней.
—	Да, мы ведем дела «Брэдли фэмили компани».

Главным образом, «Уэгнолл-Фиппс». Конечно, деньги

там небольшие. Не миллиарды. Но она знает, как их

приумножить.
—	А почему Том не занимается этим сам?
Молодой человек изумленно глянул на Флетча,
замялся, прежде чем ответить.
—	Разве вы не знаете? Ее брат умер. Год тому

назад.
—	Я этого не знал! Жалость-то какая. Действительно,

давненько я не видел Тома. А вы давно работаете у

Франсины?
—	Семь месяцев, — загрохотал подъезжающий по¬

езд. — Я столькому у нее научился.
Молодой человек знаком предложил Флетчу войти

в вагон первым.
—	Не мой поезд, — Флетч покачал головой.
—	Тут только один маршрут.
—	Подожду следующего, где будет поменьше наро¬

ду. — Флетч вроде бы и не заметил, что вагон

практически пуст.
Поезд тронулся, а молодой человек все смотрел на

Флетча в окно. По его растерянному лицу чувствовалось,

что причина появления Флетча на платформе осталась

для него загадкой.
В восемь вечера Флетч вошел в зал ресторана «У
135

Клер». Франсина Брэдли уже сидела за столиком на

двоих у дальней стены. На столике горела свеча.
Глава 31
—	Я думаю, что Том, ваш племянник, попал в

беду, — начал Флетч после того, как они заказали

коктейли. — Я видел его в прошлое воскресенье.
На лице Франсины отразилась озабоченность. Иск¬

ренняя озабоченность. У Флетча сложилось впечатление,

что Франсина не из тех незамужних тетушек, которые

проявляют к семье брата лишь формальный интерес.

И в то же время он понимал, что ей известно далеко

не все, хотя бы в силу территориальной удаленности.
—	Что вы имеете в виду? — в ее голосе слышался

страх. — Как я понимаю, Том заканчивает медицинский

колледж и дела у него идут неплохо.
—	Не совсем. Он использует знания, полученные на

лекциях по химии, чтобы отключиться от реальности.
—	Наркотики? Том — наркоман?
—	Похоже на то. С прошлой осени не ходит на

лекции. Его сосед по комнате в общежитии проводил

меня к ванне, где Том лежит в забытьи днями и

ночами. Сосед не знает, что с ним и делать.
—	О, нет! Только не Том!
—	Я обещал, что попытаюсь ему помочь... Это еще

одна из причин моего приезда сюда. Конечно, он не

понимает, где умер его отец, в реальном мире или

наркотических фантазиях.
—	А что он говорит о смерти отца?
—	Он полагает, что ваш брат покончил с собой.

Винит за это вашего брата. В общем, это естественно,

что молодые сердятся на родителей, если те умирают,

оставляя их одних. Иногда молодые винят в смерти

родителей себя.
—	Вы снова вживаетесь в роль психоаналитика,

мистер Флетчер.
—	Обычно меня зовут Флетч. И я не вживаюсь в

роль психоаналитика. Просто я попал в невероятную

ситуацию, как, впрочем, и вы, и стараюсь осознать,

что к чему.
—	Я ни в какую ситуацию не попала.
—	Как бы не так, — покачал головой Флетч. —
136

Основная масса денег, которую вы инвестируете через

вашу маленькую компанию в Беннетт Банк Билдинг,

поступила от вашего брата. — Ее глаза мгновенно

сузились. — Я проверил, перерегистрирована ли принад¬

лежащая ему собственность. Оказалось, что нет. И,

подозреваю, вы с Энид пытаетесь уклониться от уплаты

определенных законом налогов. Сама Энид Брэдли

говорила мне, что вы намереваетесь перебраться в

Калифорнию и взять на себя руководство «Уэгнолл-

Фиппс». И только очень близорукий человек мог не

заметить, что вы визировали служебные записки ини¬

циалами своего брата.
Официант принес коктейли.
—	Вы, похоже, очень расстроены, Флетч, — Фран¬

сина поднесла бокал к губам. — Вас не затруднит

называть меня Франсина?
—	Отнюдь.
—	Даже не знаю, что и сказать, — Франсина уста¬

вилась в бокал. — Вы приехали из Калифорнии... столь¬

ко информации, столько вопросов... И Том...
—	Ему нужна помощь. Срочно. Нельзя терять ни

минуты...
—	Я даже представить себе не могла...
—	Вероятно, он умеет задурить матери голову.

Надевает костюм, приходит домой, говорит, что с учебой

все в порядке, получает деньги, а затем устраивается

в ванне с шестью пачками таблеток.
В свете свечи на глазах Франсины блеснули слезы.
—	Заверяю вас, меры будут приняты... незамедли¬

тельно. В самое ближайшее время. Благодарю, что

поставили меня в известность.
—	Между прочим, Та-та, ваша племянница, трево¬

жит меня ничуть не меньше. Сосед Тома охарактери¬

зовал ее как заводную игрушку. Она не живет, а

существует, отгородившись от мира в общежитии для

девушек. Я понимаю, у них умер отец год тому назад,

но они оба до сих пор не могут прийти в себя.
—	Когда я перееду туда... — Франсина не закончила

фразы. — Возможности Энид не безграничны.
—	Когда вы перебираетесь в Калифорнию?
—	К сожалению, через несколько месяцев, не раньше.

Нужно закончить кое-какие дела.
—	Вы возглавите «Уэгнолл-Фиппс»?
—	Том этого хотел. Энид этого хочет. Я продала
137

свою фирму, маленькую фирму, несколько лет тому

назад.
Флетч отпил из бокала, посмотрел на Франсину.
—	Вы можете ответить на вопросы, которые я только

что задал вам?
—	Насчет того, что я и Энид уклоняемся от уплаты

налогов?
—	Да, для начала.
—	Пока мне сказать нечего. Возможно, Энид не все

сделала, как полагается. Скорее всего, так оно и есть.

Энид не Чарлз Блейн. У нее нет подготовки, нет опыта.

Бизнесом занимался Том, ей известно лишь то, чем

он с ней делился. Она могла что-то напутать, но я

уверена, что сознательно она никогда бы не пошла на

обман налогового ведомства.
—	Вы расписывались за Тома Брэдли на служебных

записках? — продолжил допрос Флетч.
—	Я консультирую Энид по телефону. Практически

ежедневно. Вижу, вы уделили много времени подготовке

к нашему разговору. Знаете, что моя контора в Беннетт

Банк Билдинг, вам известно, чем я там занимаюсь.

Можете проверить наши счета за телефонные разговоры.

Мой и Энид. Цифры произведут на вас впечатление.
—	Объяснения случившемуся пока нет.
—	Давайте-ка выпьем еще по коктейлю, пообедаем,

а потом вернемся ко мне. Там и поговорим. Вам никто

не говорил, что вы — очень симпатичный молодой

человек?
—	Только сотрудник таможенной службы Соединен¬

ных Штатов Америки.
Франсина накрыла его руку своей.
—	Не волнуйтесь. Я не из тех женщин среднего

возраста, что так и норовят залезть в брюки молодым

парням. И не собираюсь совращать вас, — она убрала

руку, взяла со столика меню. — Здесь отлично готовят

утку.
—	Давайте вернемся к самому началу.
В квартиру Франсины они вернулись в четверть

двенадцатого. В ресторане они выпили по три коктейля,

съели обед из четырех блюд, запив их двумя бутылками

вина. К кофе Флетч заказал бренди, а Франсина —

ликер. В промежутках между блюдами Франсина рас¬

сказывала длинные истории с неизменно фривольным,

хотя и не без юмора, концом.
138

В квартире Флетч бросил на диван пиджак, уселся

сам. Ослабил узел галстука, откинул голову на спинку.
—	Как скажете, — тихо ответила Франсина.
Она притушила лампы, включила стереосистему. По

комнате поплыли звуки скрипичного концерта.
—	Я только поставлю кофе.
Флетч вслушивался в скрипичную музыку. Почему-

то она ассоциировалась у него с полногрудой девушкой,

в которой впервые проснулась страсть. Он услышал

шелест платья Франсины, вернувшейся в гостиную.
—	Так о чем вы хотите спросить? — она уже сидела

в кресле.
—	Кто сказал вам, что ваш брат умер?
—	Энид. Она позвонила мне в контору. Ужасно

расстроенная. Плакала. Не могла собраться с мыслями.

Я перезвонила ей через час. Из дома. Мы проговорили

всю ночь.
—	И обе решили, что незачем немедленно лететь в

Швейцарию?
—	Это мы решили на следующее утро. Честно говоря,

вечером, после этого трагического известия, мы были

не в состоянии что-то решать. А к утру, когда немного

пришли в себя, со смерти Тома прошло уже два дня.

Еще два ушло бы на то, чтобы добраться до Швейцарии.

Все-таки она живет в Калифорнии, я — в Нью-Йорке,

и мы обе работаем. Так что мы никуда не полетели,

а Энид телеграммой разрешила кремацию.
—	Ясно. А потом вы, как обычно, продолжали

консультировать Энид по телефону. Практически каж¬

дый день.
— Да.
—	Но в ноябре вы обе полетели в Швейцарию?
— Да.
—	Вместе?
—	Да. Энид приехала в Нью-Йорк, остановилась у

меня, а на следующий день мы улетели вместе.
—	И что вы сделали, прибыв туда?
—	Взяли напрокат автомобиль. Сняли номер в отеле.

Отдохнули. Днем позже Энид забрала прах Тома в

похоронном бюро. Затем мы заказали мемориальную

службу в местной церкви. С этим у нас возникли

некоторые сложности. Теперь-то я понимаю, что сле¬

довало обратиться за помощью в посольство, но тоща

мы до этого не додумались. Служба была во вторник.

Присутствовали Энид, я и священник. Он говорил
139

по-английски. Энид принесла с собой урну, и во время

службы она стояла на маленьком столике, на алтаре,

куда поставил ее священник.
—	А потом с прахом Тома вы и Энид возвратились

в Нью-Йорк?
На кухне засвистел вскипевший чайник.
—	Да, — кивнула Франсина. — Отсюда Энид улетела

в Калифорнию.
—	А почему вы отправились в Швейцарию без детей?
—	Без Тома и Та-та?
—	Да.
—	В тот момент Энид только начала обретать

душевное равновесие. Ей не хотелось вновь бередить

рану. Не забывайте, после смерти Тома прошло лишь

шесть месяцев, — Франсина поднялась. — Позвольте

принести вам кофе.
Когда она вернулась, Флетч сидел, наклонившись

вперед, уперев локти в колени. В отсутствие Франсины

он прошелся по комнате. Ему показалось, что мозаика

на столике у окна несколько изменилась, приняла более

законченный вид. Прежде чем вновь сесть на диван,

он окинул взглядом крыши и светящиеся окна соседних

домов. Франсина поставила перед ним чашечку кофе,

а со своей уселась в кресло.
—	Франсина, — Флетч помешал кофе ложечкой, — я

думаю, что Энид убила вашего брата.
Франсина едва не вывернула кофе на себя.
—	О Боже! — воскликнула она. — Что вы такое го¬

ворите?
—	Я думаю, что ваша милая неумеха-сноха весьма

ловко обставила все так, что вы поверили в смерть

брата в далекой Швейцарии.
Франсина шумно глотнула. Раз, другой.
—	Знаете, Флетч, это уже чересчур. Нельзя так

пугать людей.
—	Извините. Но у меня есть доказательства.
—	Убийства? — пронзительно вскрикнула Франсина.
—	Убийства, — кивнул Флетч. — Я не хотел пред¬

ставлять вам эти доказательства, прежде чем... не

познакомился с вами поближе, пока не убедился...
—	Не убедились в том, что это доказательства, или

в том, что я смогу их воспринять?
—	Нет, насчет доказательств уверенность у меня

полная.
—	Хорошо, Флетчер, — Франсина выпрямилась в
140

кресле, поставила блюдечко на колени. — Что это за

доказательства?
—	Зола, что заполняет урну, — не прах вашего брата.
—	Не прах... — голос ее сорвался. — Не прах моего

брата?
—	Нет. К вашему брату она не имеет никакого

отношения.
—	Да как вы можете это утверждать?
—	В субботу ночью, вернее, рано утром в воскре¬

сенье, я проник в дом Энид в Саутуорте и взял щепотку

золы из металлической шкатулки или урны. Предыду¬

щим днем Энид показала ее мне, заявив, что в ней

покоится прах вашего брата.
—	Вы проникли в дом моего брата?
—	Дверь оставили незапертой. Мне сделали анализ

золы.
—	Вы украли прах моего брата? — вновь она шумно

глотнула.
—	В том-то и дело, что нет. То был не прах вашего

брата. И вообще не прах. Просто зола.
—	Что? Разве можно отличить прах одного человека

от праха другого? В похоронном бюро могли перепутать

урны. Так ли необходимо говорить нам об этом?
—	В том-то и дело, Франсина, что в урне была не

человеческая зола. Так что ни о какой путанице в

похоронном бюро не может быть и речи. А вот Энид

утверждает, что прах человеческий. Как надо это

понимать?
—	Тогда чей же там прах?
—	Ковра, — ответил Флетч. — Ковра из натуральной

шерсти. Немного древесной золы, песок, продукт пере¬

работки нефти, скорее всего, керосин.
Франсина с такой силой шмякнула блюдечко о

кофейный столик, что оно треснуло, а чашка перевер¬

нулась.
—	С меня довольно!
—	Франсина, вы только что сказали мне, что

прилетели в Швейцарию вдвоем, а урну из похоронного

бюро Энид забирала одна. Вы с ней не ходили. Она

принесла урну в отель и сказала вам, что в ней прах

Тома.
—	Я это говорила?
—	Так все было на самом деле или нет?
—	Вы меня совсем запутали.
141

—	Прах персидского ковра Энид привезла в Швей¬

царию из Соединенных Штатов.
Даже в полумраке гостиной Флетч заметил, как

побледнела Франсина. Скрипичная музыка, все еще

струящаяся из динамиков стереосистемы, резала слух.
—	Послушайте, Франсина, — Флетч наклонился к

ней. — Энид сказала вам, что ваш брат умер. Ее

слова — единственное, полученное вами, доказательство

его смерти. По ее настоянию вы не улетели в Швей¬

царию, получив это трагическое известие. Она убедила

вас, что смерть Тома, преданная гласности, приведет

к банкротству «Уэгнолл-Фиппс». Вы ждали шесть ме¬

сяцев. Тела вашего брата вы не видели. Из того, что

вы рассказали о вашей поездке в Швейцарию, следует,

что вы не разговаривали ни с лечащим врачом Тома,

ни с хозяином похоронного бюро. Посольство Соеди¬

ненных Штатов в Швейцарии утверждает, что ни один

американский гражданин с именем Томас и фамилией

Брэдли не умирал в Швейцарии в последнее время.

Прах в урне, что красуется на каминной доске в доме

вашего брата, никоим боком с ним не связан.
Флетч ждал. Франсина молчала. Тогда он взял ее

за руку.
—	Франсина, этот брак не был счастливым. Я

разговаривал с их соседом в Саутуорте. Он не походил

на сплетника, но знал достаточно много. Он сказал,

что из дома вашего брата по ночам часто доносились

крики Энид, хлопание дверей, звон бьющейся посуды.

Причем случалось это не время от времени, но

постоянно. А когда родители начинали скандалить, дети

предпочитали садиться в машины и уезжать из дома.
—	Это невозможно.
—	Я даже не знаю, был ли ваш брат тяжело болен.

Может, вы знаете?
—	Был.
—	Энид могла прийти к выводу, что прекрасно без

него обойдется, тем более что вы никогда не откажете

в деловом совете.
—	Вы думаете, что Энид убила Тома, — в глазах

Франсины стоял ужас. Она отдернула руку.
—	Скажите мне, как иначе истолковать приведенные

мной факты?
—	Нечего их толковать, — Франсина встала, пере¬

секла гостиную, открыла дверь стенного шкафчика и
142

нажала клавишу. Музыку как отрезало. Затем изменила

положение реостата, и лампы торшера ярко вспыхнули.
—	Я думаю, что сыта по горло вашими инсинуаци¬

ями, Ирвин Флетчер.
—	Инсинуациями?
Стоя у торшера, в смявшемся платье, со встрепан¬

ными волосами, Франсина впервые показалась Флетчу

маленькой, легкоранимой.
—	Вы оскорбили меня и Энид. Безо всякой на то

причины.
—	А мне думается, что представленные мной дока¬

зательства — куда как веская причина.
—	Никакие это не доказательства, Флетчер. Вы лишь

стараетесь спасти свою работу. Это же ясно, как божий

день. Я не уверена, что вы все выдумали сами, но в

том, что вы подтасовываете факты, сомнений у меня

нет. Если вы не понимаете этого сейчас, то поймете,

дожив до моих лет. Да, какие-то несуразности есть,

но ваше толкование далеко от истины. Служебные

записки датировались не тем числом или ошибочно

подписывались не теми инициалами, чиновники зате¬

ряли запись о смерти...
—	Ковровая зола в похоронной урне?
—	О Боже! Да мы полетели в Швейцарию через

шесть месяцев после смерти Тома! Мало ли куда мог

задеваться его прах в тамошнем похоронном бюро? Они

же не думали, что вы отправите прах, который они

передали Энид, на анализ.
—	Подозреваю, они насыпали бы в урну человеческий

прах, благо в крематории его хватает, если уж источник

подмены — похоронное бюро. У каждого есть профес¬

сиональная гордость. Профессионал никогда не стал бы

жечь персидский ковер, чтобы наполнить урну золой.
Франсина повернулась к нему боком.
—	Флетчер, с меня довольно. Во всяком случае, на

сегодня. Я понимаю, какой-то инцидент, имевший место

в компании моего брата, привел к тому, что вы потеряли

работу, а Чарлз Блейн наговорил вам всяких глупостей.

Я пыталась идти вам навстречу, отвечала на все ваши

вопросы, — хотя Франсина стояла спиной к торшеру,

Флетч видел, что она плачет. — И я ценю ваше участие

в судьбе Тома младшего и Та-та. Я верю, что в

отношении их вы сказали правду. Но когда вы начинаете

утверждать, что Энид убила Тома! Подобной галиматьи
143

мне еще слышать не доводилось. Это уж слишком...

Это безумие!
Флетч поднялся, подхватил пиджак.
—	Вы хоть обдумаете мои слова?
Она посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
—	Как по-вашему, могу я теперь думать о чем-то

еще?
—	И все-таки, обдумайте. Вы недооценивали другую

женщину, Франсина. А напрасно.
Она открыла дверь.
—	Спокойной ночи, Флетчер, — в покрасневших гла¬

зах стояла мольба. — Есть ли смысл просить вас уйти

и более нас не беспокоить?
Флетч поцеловал Франсину в щеку.
—	Спокойной ночи, Франсина. Благодарю за обед.
Глава 32
—	Доброе утро, Мокси. Я тебя разбудил?
—	Конечно, разбудил. Кто это?
—	Твой лендлорд. Твой банкир.
—	Слушай, Флетч, сегодня же суббота. На репетицию

мне только к двум часам.
—	По калифорнийскому времени или по нью-йорк¬

скому?
—	Ты все еще в Нью-Йорке?
—	Да, и через несколько минут улетаю в Техас.
—	А зачем тебя понесло в Техас?
—	Я ищу покойника, дорогая. И пока безо всякого

результата.
—	Томас Брэдли умер и прячется в Нью-Йорке?
—	Похоже, что нет. Несмотря на все мои усилия,

его сестра не показала мне своего братца или хотя бы

то, что от него осталось.
—	А что она сказала?
—	Мой рассказ вроде бы очень ее расстроил. Дама

она умная, хладнокровная, деятельная. И должна по¬

нимать, что рано или поздно я выложу все, что мне

известно, властям. Я уверен, что она найдет своего

брата... если это возможно.
—	Слушай, Флетч, у меня идея. А может, Томас

Брэдли умер, независимо от твоей статьи в «Ньюс-Три¬

бюн»? Такого ты не предполагаешь?
144

—	Я начинаю верить своим гипотезам.
—	О, нет.
—	О, да.
—	До сей поры, дорогой Флетч, твои гипотезы стоили

не больше улыбки борцов перед началом схватки.
—	Метод проб и ошибок, проб и ошибок.
—	А что ты намерен найти в Техасе?
—	Все, если ты спросишь коренного техасца. Там

корни семейства Брэдли.
—	И что из этого, — сказала она, более всего желая

перевернуться на другой бок и снова заснуть.
—	Если ищешь человека, живого или мертвого, надо

начинать с его родного дома.
—	Только не в наши дни. Домов теперь нет, есть

места, где мы живем. И главное в том, Флетч, что

конкретного плана действий у тебя нет.
—	Ты права.
—	Ты бьешь наугад.
—	Абсолютно верно.
—	Ты мотаешься из Мексики в Нью-Йорк, оттуда —

в Техас и еще бог знает куда только потому, что в

восхищении собой не можешь поверить в совершенную

глупость, суть которой публичное цитирование покой¬

ника.
—	Твой монолог, Мокси, меня не вдохновляет.
—	На это я и рассчитывала. И ты не мотался бы

по стране, если б не получил наследство от некоего

Джеймса Сейнта Э. Крэндолла и, позволь добавить,

мое разрешение на его использование.
—	И это правда.
—	Как же я сглупила.
—	Надеюсь, ты в этом раскаиваешься.
—	Я не раскаиваюсь. В постели одной холодно. Это

совсем другое чувство.
—	Тебе следовало бы быть рядом со мной, в теплом

номере нью-йоркского отеля. Тут центральное отопле¬

ние, везде зеркала.
—	Я рада, что тебе хорошо отдыхается. Кстати, ты

потерял и другую работу.
—	У меня ее не было.
—	Была. Или ты забыл? Главная роль в пьесе «В

любви».
—	Я потерял и эту работу? О, горе мне! Горе!
—	Сэма выгнали. Его заменил Рик Кесуэлл. Такой

красавец.
145

—	Я очень рад.
—	Он прекрасно сложен, с длинными ресницами,

знаешь ли.
—	Не знаю.
—	И очень пластичен.
—	И с ляжками у него все в порядке?
—	Что? Да, конечно. Он прилетел из Небраски.

Настоящий красавец.
—	Кажется, ты это уже говорила.
—	Правда? Извини. Он — красавец.
—	О-хо-хо.
—	Правда.
—	Я тебя понял. Послушай, Мокси...
—	Можно мне еще немного поспать? Я думала, что

звонит твоя бывшая жена, потому и взяла трубку. Так

хотелось в очередной раз наврать ей с три короба.
—	Не хочешь ли ты поработать для меня лопатой?
—	Ради этого Брэдли?
—	Я понимаю, ты мне не веришь. И хочешь списать

все на мои некомпетентность и глупость...
—	У меня практически нет времени, Флетч. Премьера

через...
—	Мне нужно от тебя совсем немного.
—	Все, что угодно, дорогой. Приказывай, мой ленд¬

лорд и банкир.
—	Не могла бы ты подобрать команду, сойдут и

артисты из театра, чтобы перекопать огород Энид

Брэдли? С девяти утра до пяти дня она обычно на

работе.
—	Что?
—	Можешь сказать им, что ты ищешь клад.
—	Как это, перекопать?
—	Если взять с собой не одну, а несколько лопат,

вы легко управитесь за восемь часов.
—	Ты хочешь, чтобы мы помогли Энид Брэдли

вскопать огород?
—	Нет, нет. Ты не поняла. Я кое-что ищу.
—	Что именно?
—	То, что и всегда: Томаса Брэдли.
—	Флетч, ты шутишь?
—	Я думаю, что Энид Брэдли закопала мужа на

огороде.
—	Флетч!
—	Да.
—	Ты совсем не думаешь.
146

—	В каком смысле?
—	Обнаружив Томаса Брэдли под грядкой с салатом,

ты докажешь, что он умер.
—	Да, пожалуй, сомнений в этом не будет.
—	А если будет доказано, что Томас Брэдли умер,

твоя карьера окончательно рухнет.
—	Мне приходила в голову подобная мысль.
—	Тогда почему же ты выпрыгиваешь из штанов в

стремлении найти тело?
—	Причин две. Первая, для удовлетворения собст¬

венного любопытства.
—	Дорого же тебе обходится любопытство. Вторая

причина не менее весома?
—	Естественно, это же материал для блестящей

статьи.
—	Флетчер...
—	Ты это сделаешь?
—	Нет.
—	Вам всем надо поразмяться. Особенно этому Рику.

Подумай только, вы проведете в саду чудный день,

помахаете лопатами.
—	Рику физические упражнения ни к чему. Он...
—	Я знаю.
—	...прекрасен.
—	Мокси, ты находишь самые глупейшие предлоги,

лишь бы отвертеться от того, о чем тебя просят.
—	Ты просто не можешь смириться с тем, что тебя

уволили. Пора тебе забыть об этой истории.
—	Я чувствую, здесь что-то есть. Я же репортер.

Покопайся в огороде, Мокси. Пожалуйста!
—	Прощай, Флетч. Я засыпаю.
—	Мокси..? Мокси..? Мокси..?
Глава 33
Такси остановилось у здания Бюро регистраций

рождений и смертей Далласа. Водитель опустил стекло.
—	Гранчестер-стрит, дом триста сорок девять, —

назвал адрес Флетч.
—	А зачем вам туда? — выражение лица водителя

ясно говорило о том, что он невысоко ценит умственные

способности пассажира. Ибо сам никогда не поехал бы

по названному адресу.
147

—	А почему бы мне не поехать туда?
—	Кого-нибудь ищете?
—	Можно сказать, что да.
—	Никого вы там не найдете.
—	Я уже начинаю свыкаться с этой мыслью.
—	Я уверен, что там нет ничего, кроме большого

котлована.
—	Большого..?
—	Хотя этот дом, может, и уцелел. Какой номер?
—	Триста сорок девять.
—	Вполне возможно. По вам видно, что вы можете

позволить себе поездку на такси.
Под одеждой Флетч обливался потом в сухом, жарком

воздухе Техаса. Сев на заднее сидение и захлопнув

дверцу, он услышал мерное гуденье кондиционера.

Водитель тронул машину с места и влился в транс¬

портный поток. Он поднял стекло, отделяющее его от

пассажира, и в салоне стало еще прохладнее.
—	Там нет ничего, кроме большого котлована, —

повторил он.
В понедельник, в девять утра, Флетч вошел в Бюро

регистраций рождений и смертей в центре Далласа.

Худенькая, седовласая женщина встретила его, как

родного, и не только приняла его просьбу близко к

сердцу, но налила кофе, сунула в руку пирожок и

лишь после этого скрылась среди длинных полок. И

вскоре возвратилась с толстой, покрытой пылью реги¬

страционной книгой, испачкавшей ее белоснежную блуз¬

ку. Она назвала дату рождения и место (городская

больница Далласа) рождения Томаса Брэдли, имена и

фамилии родителей (Люси Джейн, урожденная Макна¬

мара, и Джон Джозеф Брэдли) и адрес их дома (349,

Гранчестер-стрит).
—	Говорю вам, там один большой котлован, так что

потом не сердитесь, что я завез вас туда.
—	Сердиться не буду, — заверил водителя Флетч.
—	Если, конечно, вы не по строительной части.
—	По какой части?
—	Будь вы по строительной части, я бы ничего вам

не сказал. Но на строителя вы не похожи.
—	Это точно, — согласился Флетч.
Солнечный свет отражался от зеркал, окон домов,

никелированных и хромированных бамперов. Водитель

был в солнцезащитных очках.
148

Пот на теле Флетча начал замерзать. Он обхватил

себя руками.
Старушка в Бюро регистраций рождений и смертей

таскала ему книгу за книгой. Он даже начал сомне¬

ваться, удастся ли ей отстирать блузку.
Водитель повернул направо, снова направо. Второй

раз следуя указанному стрелкой направлению под

табличкой «Гранчестер-стрит».
Вместо улицы они попали на огромную строительную

площадку, протянувшуюся по обеим ее сторонам и

отделенную проволочным забором. Бульдозер мирно

дремал между мусорных холмов. Рабочих Флетч не

заметил. Место домов и деревьев занял глубокий

котлован. Новых домов строить еще не начали.
—	Реконструкция городских кварталов, — пояснил

водитель. — Я же говорил вам — один котлован.
—	Понятно. Все переехали.
—	Никого тут нет, — подтвердил водитель. — Кого

бы вы ни искали.
—	Похоже на то.
—	Даже не у кого спросить.
—	Сам вижу.
—	В Далласе много строят, — добавил водитель.
—	И вы этим гордитесь, не так ли?
Затем он назвал водителю адрес отеля, в котором

провел ночь с воскресенья на понедельник.
—	Франсина.
Он назвал секретарю свои имя и фамилию без

полной уверенности, что она захочет говорить с ним.
Вернувшись в отель, он принял душ, надел плавки,

поплавал в бассейне. Теперь он сидел на кровати,

думая, в чем же выходить на улицу.
—	Да, мистер Флетчер, то есть Флетч, — в голосе

Франсины чувствовалась усталость.
—	Появились новые мысли? — звонил Флетч по коду,

не пользуясь услугами телефонистки, так что ни

секретарь, ни Франсина не могли знать, что говорит

он из Далласа.
—	Насчет чего?
—	Насчет того, о чем мы говорили в пятницу

вечером.
—	Я понимаю, что вы обижены, Флетч. Из-за

путаницы, возникшей в «Уэгнолл-Фиппс», вы потеряли

работу. Загублена ваша профессиональная карьера. Я
149

собираюсь поговорить с Энид о компенсации причинен¬

ного вам ущерба.
—	Какой компенсации?
—	Финансовой. Ошибся Чарлз Блейн или кто-то из

его подчиненных или все дело в том, что мы с Энид

решили сообщить о смерти Тома лишь через шесть

месяцев после его кончины, результат один: поймали-то

вас. И вина в этом частично лежит на нас, вернее,

на «Уэгнолл-Фиппс». Вы пострадали от нас. Потому-то

вас и посещают безумные идеи.
Она говорила так тихо, что Флетч с трудом разбирал

слова, хотя изо всех сил прижимал трубку к уху.
—	Я порекомендую Энид выплатить вам компенса¬

цию. Скажем, полугодовое жалованье. Сумму, доста¬

точную для того, чтобы слетать на отдых в Европу и

обдумать, как жить дальше.
—	Как вы добры.
—	Видите ли, я чувствую, что мы обязаны это

сделать. Путаница возникла в результате того, что мы

хотели укрепить авторитет Энид в компании, помочь

ей примириться со смертью мужа. Но вы-то не должны

за это страдать.
—	Франсина, где вы родились?
Ответила она после долгой паузы.
—	Мой отец, как вы знаете, был инженером. Я

родилась на стройке.
—	Где именно?
—	В Джуно, на Аляске.
—	Понятно.
—	Флетч, почему вы не хотите, чтобы я поговорила

об этом с Энид?
—	Я вижу, что вы не удостоили внимания пред¬

ставленные мною доказательства, Франсина.
—	Как раз наоборот. И я нашла очень простые

объяснения, на удивление очевидные. Только об одном

я не смогу сказать Энид. Насчет того, что в швейцарском

похоронном бюро ей насыпали в урну золу сгоревшего

ковра. Это ужасно. Надеюсь, она не узнает об этом и

от вас.
Флетч улыбнулся, разглядывая пальцы ног.
—	Вы позволите мне еще раз заехать к вам? —

спросил он.
—	Конечно. В конце недели?
—	Вечером в четверг?
—	Договорились. Жду вас у себя. К тому времени
150

я обо всем переговорю с Энид и буду знать ее мнение.

Полагаю, она согласится со мной. Путешествие в Европу

пойдет вам на пользу. Поможет вам восстановить

душевное равновесие.
—	Я буду у вас в четверг, — и Флетч положил

трубку.
Наклонился над чемоданом и достал свитер.
Глава 34
—	Мокси?
—	Флетч?
—	Привет.
—	Слушай, мы как раз репетируем последнюю сцену.

И тут кто-то говорит, что мне звонят из Джуно, Аляска.

Это же надо. В Джуно я никого не знаю.
—	Ты знаешь меня.
—	Ты в Джуно? На Аляске?
—	Да.
—	Ты, похоже, ничего не можешь сделать, как

полагается. Летишь в Даллас, штат Техас, а призем¬

ляешься в Джуно, штат Аляска. Флетчевский стиль,

ничего не скажешь. Линда рассказывала мне, как из

редакции ты добирался домой через Гавайи. Но тогда,

по крайней мере, ей скрашивал одиночество полный

холодильник.
—	Помолчи хоть минуту.
—	А в Джуно тоже есть покойники, подписывающие

текущие документы?
—	В Далласе я был вчера.
—	Эй, Флетч, между прочим, во время репетиции

звонить нельзя. Что будет, если всех артистов начнут

подзывать к телефону? Мы не доберемся до премьеры.
—	Так почему ты подошла к телефону?
—	Подумала, что звонит старина Фредди, требуя

приезда Офелии. А может, ему понадобилась женщина

с железными нервами, чтобы кидать в нее нож.
—	Я хочу тебя кое о чем попросить.
—	Что? Меня ждут на репетиции.
—	Тебе приходилось сталкиваться с чем-то совер¬

шенно непонятным?
—	Конечно. Со своим отцом.
151

—	Я хотел сказать, с чем-то таким, что твое сознание

отказывается воспринимать?
—	Конечно. Моего отца.
—	Я серьезно.
—	Я тоже.
—	Вопрос действительно серьезный, Мокси. Тебе

приходилось доказывать то, что абсолютно невероятно?
—	Нет. По-моему, нет.
—	Если б ты оказалась в подобной ситуации, что

бы ты сделала?
—	К моим выводам надо подходить с большой

осторожностью.
—	Это я знаю.
—	Наши мнения не всегда совпадают?
—	Не всеща.
—	Ладно, мне надо идти.
—	У меня есть еще один вопрос.
—	Что? Когда ты вернешься?
—	Возможно, в пятницу вечером.
—	Так какой у тебя вопрос?
—	Как Рик?
—	О, он...
—	Я знаю. До встречи, Мокси.
Глава 35
В четверг, еще до рассвета, Флетч стоял напротив

дома Франсины Брэдли в Нью-Йорке. Несмотря на

теплую ночь, он был в плаще и шляпе. И в очках.

Притаился он в нише у двери химчистки, закрытой в

столь ранний час. Его удивляло щебетание птиц. Он

полагал, что в Нью-Йорке их давно не осталось. В

предрассветном сумраке он мог их только слышать, но

не видеть. Помимо птичьего щебетания он слышал и

полицейские сирены. Последние желающий мог услы¬

шать в Нью-Йорке всеща, в любое время дня и ночи.
Без четверти шесть у дома Франсины остановилось

такси. Она вышла из подъезда, в коротком плаще и

высоких сапогах, и села в машину.
Такси уже проехало несколько кварталов, прежде

чем Флетчу удалось поймать другую машину. Автомо¬

билей было немного, а потому настигли они Франсину
152

достаточно быстро. Флетч сказал водителю, что хочет

догнать жену, забывшую бумажник.
Они пересекли Центральный парк и повернули на

север.
Франсина вышла из машины на углу 89-й улицы.
Остановил машину и Флетч. Расплатился, медленно

зашагал к углу. Поворачивая, он увидел, как Франсина

нырнула в переулок посередине квартала.
Проходя мимо переулка, он бросил в него короткий

взгляд. Его ждал очередной нью-йоркский сюрприз:

вымощенный брусчаткой двор и шесть стойл, в каждом

из которых стояла лошадь. По углам двора лежали

тюки сена. Три конюха занимались повседневными

делами. Четвертый помогал Франсине сесть на серую

в яблоках кобылу.
Флетч пошел дальше. Обернулся, услышав цокание

подков по асфальту.
Франсина, верхом на лошади, выехала из переулка

и направилась в парк. Плащ она оставила в конюшне.
Глава 36
—	Привет, — поздоровалась она, открывая ему дверь

квартиры 21М.
Флетч смотрел на груди Франсины.
В подъезд он вошел в начале седьмого, и швейцар

сказал, что его ждут. Открыл дверь лифта, добавив,

что сам позвонит мисс Брэдли, чтобы предупредить о

прибытии Флетча.
—	Привет.
Франсина заново подкрасилась. Надела жемчужное

ожерелье, гармонирующее с серым вечерним платьем.

Глубокий вырез обнажал значительную часть не очень

больших, но упругих грудей Франсины. Исходя из

размеров выреза, Флетч предположил, что Франсина

гордится своей грудью и не стесняется выставить ее

напоказ.
—	Вы выглядите уставшим, — посочувствовала Фран¬

сина, закрывая за ним дверь. — Чтобы выдержать темп

нью-йоркской жизни, апельсинового сока с овсянкой

явно недостаточно.
—	Я осматривал окраины, — ответил Флетч.
153

Она провела Флетча в гостиную и остановилась у

бара. Флетч проследовал к окну, посмотрел вниз.
—	Налить вам что-нибудь?
—	Пока не надо.
—	Тогда и я воздержусь.
Франсина села на диван.
—	Вы, похоже, действительно устали, — она попра¬

вила подушку. — И немного взволнованы.
—	Нет, — ответил Флетч от окна. — Я не взволнован.
—	Осмелюсь предположить, вам не терпится узнать

о нашем решении.
—	Каком решении?
—	Я два или три раза говорила с Энид. Разумеется,

я не рассказала ей о ваших безумных предположениях.

Лишь сказала, что вы заглянули ко мне, очень

расстроенный. Мы сходили в ресторан, я вас выслушала.

И пришла к выводу, что вы потеряли работу, в основном,

из-за нашего с ней решения никому не говорить о

смерти Тома до тех пор, пока она, Энид, не освоится

в «Уэгнолл-Фиппо. Хотя непосредственный виновник,

разумеется, Чарлз Блейн, с его идиотскими фантазиями.

Я даже сказала Энид, что теперь вас не возьмут ни

в какую другую газету. Так оно и есть?
—	В общих чертах, да.
—	Она подтвердила, что вы заезжали в Саутуортскую

школу и виделись с Робертой. Та выразила ей свое

недовольство по поводу вашего визита. Насчет того,

что вы были у Тома, она не знала. Я сказала, что

вы заезжали к обоим, чтобы извиниться. Это так?
—	В определенной степени.
—	Энид в конце концов поняла, что вы вправе

винить нас за происшедшее. И согласилась, что мы

должны вам помочь. Материально.
На крыше дома на другой стороне улицы Флетч

видел пожилых мужчину и женщину, сидевших на

складных стульчиках под солнцезащитным зонтиком.

На металлическом столике стоял шейкер с «мартини»

и тарелка с крекерами и сыром. У ног мужчины

лежала газета. Женщина что-то сказала, и мужчина

рассмеялся.
—	Разумеется, мы не знаем, сколько зарабатывает

журналист, — продолжала Франсина. — Но подумали,

что вам потребуется добрых полгода, чтобы вновь

обрести вкус к жизни, найти новые интересы, новую

профессию. Успокоиться и избавиться от этой навяз-
154

чивой идеи. Возможно, путешествие очень вам поможет.

Вы также можете использовать полученные от нас

деньги на обучение в институте.
Франсина глубоко вдохнула.
—	И я вам очень благодарна, что вы раскрыли

мне глаза на Тома. Мы понятия не имели, что с

ним происходит. Энид полетела в общежитие и

выяснила, что вы сказали правду. Она нашла его в

ванне, как вы и говорили. Лежал, наглотавшись

таблеток, отключившись от реальности. Энид тут же

переправила его в закрытую клинику. Специалисты

помогут ему избавиться от вредной привычки. На это

потребуется время, но с ним все будет в порядке.

Так что за Тома мы у вас в неоплатном долгу,

Флетч. И чисто по-человечески...
Франсина не договорила. На крыше напротив муж¬

чина налил женщине «мартини».
—	Короче, мы с Энид решили загладить свою вину

и выдать вам полугодовое жалованье, — радостно воз¬

вестила Франсина. — Мы проведем выплату через «Уэг¬

нолл-Фиппс», так что на нашем благосостоянии эти

расходы не отразятся. Делайте с этими деньгами, что

хотите, поезжайте, куда хотите. Дайте себе шанс начать

новую жизнь.
—	Нет.
—	Что?
Флетч по-прежнему смотрел в окно.
—	Нет.
Франсина на мгновение даже потеряла дар речи.
—	Послушайте, разве не за этим вы пришли

сначала к Энид, а затем ко мне? Вы же чувствовали,

что мы перед вами в долгу? Будьте честны с самим

собой. Разве вы не надеялись, что мы вас поймем и

поможем выкарабкаться из той ямы, в которую вы

угодили?
—	Нет.
—	А что вам не нравится? Мы предложили недо¬

статочную сумму? Вы же рассчитываете на нашу

финансовую помощь, не так ли?
—	Нет.
В комнате повисла гнетущая тишина. На улице

начали сгущаться сумерки.
Флетч наблюдал, как пожилая пара сложила стуль¬

чики, собрала газету, шейкер, стаканы, тарелку с сыром

и крекерами и ретировалась через люк.
155

Глава 37
—	Наверное, Мелани ждет не дождется вашего

перевоплощения.
Он повернулся достаточно быстро, чтобы увидеть ее

дрогнувшие губы и мелькнувший в глазах испуг. Ибо

секундой позже ее лицо выражало разве что тревогу

за его психическое состояние.
—	Что теперь у вас на уме?
—	Мелани. Ваша лошадь. Ваша лошадь в Калифор¬

нии. Ее же не продали.
—	Что значит, моя лошадь?
—	Я понятия не имею, как такое возможно, но

вы — Том Брэдли.
—	Мой Бог! — ахнула Франсина. — Вы окончательно

свихнулись.
Взгляд Флетча уперся в груди Франсины.
—	Возможно.
—	Сначала вы заявили, что Энид убила Тома, теперь

говорите, что Том — это я, — она выдавила из себя

смешок. — Похоже, за полгода вам не оклематься.
Флетч по-прежнему смотрел на Франсину.
—	Должен признать, вы прекрасны.
—	Энид не продала лошадь Тома, Мелани или как

там вы ее назвали, потому что я — мой брат? Энид

была занята, очень занята, знаете ли. Семейные дела,

руководство крупной компанией. Да о лошади она и

не вспоминала.
—	Вы ездите верхом. Я видел это сегодня своими

глазами. На Восемьдесят девятой улице.
—	Да, я обожаю ездить верхом. И мой брат любил

ездить верхом. Разве это означает, что я — мой брат?
—	В тот вечер, когда мы обедали, в прошлую

пятницу, вы все время рассказывали длинные, не очень

смешные, но скабрезные истории.
—	И что? Жаль, конечно, что вам не понравились

мои истории. Я выпила. И думала, что они смешные.
—	Длинные, похабные истории — конек Томаса Брэд¬

ли. Об этом говорили мне Мабел Франскатти, Алекс

Коркоран, Мэри и Чарлз Блейн.
—	У нас с Томом было много общего. Все-таки брат

и сестра. Флетч, вы сошли с ума?
—	Брат... сестра. Вы — ваш брат.
156

—	Я также мой дедушка.
—	Дело в том, что у меня только один листок

бумаги, а должно быть три, — он достал из кармана

свидетельство о рождении Томаса Брэдли и положил

на кофейный столик перед Франсиной. — Томас Брэдли

родился в Далласе, штат Техас.
Франсина кивнула.
—	Благодарю вас. Мне это известно.
—	В воскресенье я полетел в Даллас. Между прочим,

все дома на вашей улице снесли.
Франсина пожала плечами.
—	Значит, построят новые.
—	Вы родились не в Далласе, штат Техас.
—	Я же говорила вам, что родилась в Джуно, на

Аляске.
—	Во вторник я был в Джуно, штат Аляска. Вы

родились не в Джуно.
Франсина молча смотрела на него.
—	И Томас Брэдли не умер в Швейцарии, — Флетч

вернулся к окну, но продолжал наблюдать за Франси¬

ной. — А потому вместо двух свидетельств о рождении

и одного о смерти у меня только одно свидетельство

о рождении. Ваше свидетельство. У Брэдли был только

один ребенок — сын, названный Томасом.
—	Я родилась довольно далеко от Джуно, примерно

в сотне миль...
—	Вы совсем не рождались, Франсина.
Она вздохнула и отвернулась.
—	О Боже.
—	И Том Брэдли не умирал.
—	Вы слишком доверяете бумажкам, Флетчер. Бю¬

рократы, клерки, секретари...
— И швейцарские похоронные бюро. Я верю швей¬

царским похоронным бюро. Вы писали эти служебные

записки, Франсина, и подписывали их «Ти-би», воз¬

можно, даже не осознавая, что делаете. Не зря говорят,

привычка — вторая натура. В мелочах мы постоянны

при любых обстоятельствах. Подсознательно, — он по¬

молчал. — Так ведь?
—	Нет.
—	Франсина, пожалуйста, подойдите сюда.
Она напоминала испуганного ребенка.
—	Пожалуйста, подойдите, — повторил Флетч.
Она встала и неохотно двинулась к нему.
157

—	Посмотрите, — он указал на низкий столик у

окна.
Франсина посмотрела на лежащую на столике мо¬

заику.
—	Почти закончена, не так ли?
— Да.
—	Когда я впервые попал в вашу квартиру, ее

только начали складывать.
Рот Франсины чуть приоткрылся.
—	Понятно.
—	Хватит, Том. У меня нет ни малейшего желания

усложнять кому-то жизнь. Я лишь спасаю собственную

шкуру.
Франсина поднесла руку ко лбу, повернулась и

направилась в прихожую. По пути наткнулась на кресло.
До Флетча донесся стук в дверь.
—	Энид, — позвала Франсина. — Энид, пожалуйста,

помоги мне.
Глава 38
—	Флетч, вы верите в существование души?
—	Душа нематериальна, — ответил он.
—	Шутить изволите? — спросила Франсина.
—	Естественно.
Энид нерешительно вошла в гостиную. Каждый шаг

давался ей с трудом, словно она опасалась, что пред

ней вот-вот разверзнется пропасть.
—	Добрый вечер, миссис Брэдли, — поздоровался

Флетч.
На лице ее отражались тревога, волнение. Флетчу

она не ответила.
Франсина последовала за ней, более решительно,

взяла Энид за руку, вместе они сели на диван.
Флетч ослабил узел галстука и плюхнулся в кресло.
—	Извините, — вновь он посмотрел на груди Фран¬

сины. — Я просто ничего не понимаю, — глядя на них,

он отметил, что Франсина ниже ростом. И на фото¬

графии за его спиной Томас Брэдли был ниже жены. —

Но понять я должен. Должен спасти себя.
Обе женщины сидели, сложив руки на коленях.

Энид сгорбившись, Франсина — расправив плечи. Флетч

вспомнил слова Мэри Блейн, сказанные за обедом в
158

Пуэбло де Сан-Орландо: «У Энид такой вид, будто в

следующее мгновение она ожидает чего-то ужасного.

Вы понимаете, если кто-то и откроет рот, то лишь для

того, чтобы рассказать какую-нибудь похабную исто¬

рию». На что Чарлз добавил: «Ее муж так и делает.

Делал».
—	Флетч, вы знаете, кто такие транссексуалы? —

спросила Франсина.
—	Говорю вам, я не понимаю, что происходит. Хотя

хотел бы понять.
Вновь ему вспомнились услышанные ранее слова,

на этот раз от Роберты: «Невозможно осознать все,

что происходит вокруг. Можно пытаться осознать все,

даже делать вид, что вам это по силам. Но есть такое...»
—	Мужчина может родиться в теле женщины, —

объяснила Франсина. — Или женщина — в теле муж¬

чины.
—	Что определяет нас мужчиной или женщиной,

как не наши тела? — удивился Флетч.
—	Наши души, — возразила ему Франсина. — Ис¬

пользуя вашу терминологию, существует нематериальное

«я», независимое от «я» материального, то есть тела.

Я была женщиной, рожденной в мужском теле. Я

чувствовала себя женщиной с раннего детства, с двух

или трех лет. Насколько я себя помню, у меня всегда

были женские желания. Я интересовалась женской

одеждой. Смотрела на все с точки зрения женщины.

Любила играть в куклы, устраивать чаепития, приче¬

сываться. Я помню, какое испытала потрясение, когда

мой отец первый раз представил меня как своего сына,

Тома. Я же была девочкой. Я знала, что я девочка.
Франсина поднялась, прошла к бару, наполнила три

бокала виски с содовой.
—	В школу я ходила в Далласе. Носила брюки,

футболки, играла в бейсбол. Неплохо, кстати играла,

за сборную школы, — она улыбнулась. — Чуть не ска¬

зала, что могла бросать мяч с такой же силой, что и

парни. Я назначала свидания девушкам, а в старшем

классе меня выбрали казначеем. Я стала превосходной

актрисой. В словах, в выражении лица я играла

мужчину. Стопроцентного мужчину. Кстати, «прибор»

у меня был внушительных размеров, и я могла

использовать его по назначению. Только не спраши¬

вайте, о чем я думала, обнимаясь на заднем сиденье

с Люси, Джейн или Алисой. Девушки очень меня
159

любили, потому что я так хорошо их понимала. И в

колледже проблем не было, ни в мужском общежитии,

ни в студенческих обществах. Но я чувствовала себя

обманщицей, потому что была девушкой.
Она принесла Флетчу полный бокал.
—	Можете вы представить себе более ужасный кон¬

фликт, чем между девичьей душой, заточенной в теле

юноши? Или женской — в теле мужчины? Что может

быть хуже жизни, в которой лживо все, каждое слово,

движение, выражение лица?
Она взяла два оставшихся бокала, подошла с ними к

дивану, один отдала Энид. Та сразу же ополовинила его.
—	Вы говорили мне, что какой-то сосед рассказывал

вам о ночных криках Энид. Кричала я, в стремлении

вырваться из тела Тома Брэдли, — Франсина пригубила

виски. — А потом наступило воскресное утро, когда я

проглотила все таблетки, которые нашла в аптечном

шкафчике. Я решила, что лучше смерть, чем такая

жизнь, такая ложь, непрерывная борьба с самим

собой, — свободная рука Франсины легла на руку Энид,

сжала ее. — Энид пообещала, что поможет в моем

желании изменить пол. Энид — моя лучшая подруга.

Никого я не люблю так, как ее.
—	Вы и раньше обо всем этом знали? — спросил

Флетч Энид.
—	Конечно.
—	С давних пор?
— Да.
—	Муж не может долго скрывать такое от жены, —

вновь вступила в разговор Франсина. — Когда я жени¬

лась, то думала, что смогу продолжать играть мужчину

до конца своих дней. Видите ли, Флетч, такому

человеку, как я, кажется, что любой мужчина, даже

вы, предпочел бы стать женщиной. Я знаю, это не

так. Я просто не понимаю, почему вам хочется быть

мужчиной.
—	А почему вы вообще женились? — спросил Флетч.
—	Потому что у меня очень сильный материнский

инстинкт. Только так я могла иметь детей. Вы это

понимаете? И потом, я полюбила Энид, — она все еще

держала Энид за руку. — Я не прошу вас понять и это.
—	Роберта и Том — ваши дети?
—	Разумеется, — Франсина улыбнулась. — Я же ска¬

зала вам. С «прибором» у меня был полный порядок.

Так что я могла иметь детей... как отец.
160
5*

—	Однако, — Флетч покачал головой.
Франсина улыбнулась.
—	Вам требуется время, чтобы осознать услышанное?
—	Энид, я думал, вы убили Тома.
—	Я убила себя, чтобы остаться в живых, — ответила

за Энид Франсина. — Иногда, мой юный Флетч, при¬

ходится кардинально менять жизнь, чтобы не отпра¬

виться в мир иной.
Вновь взгляд Флетча уперся в груди Франсины.
—	Да, — кивнула она. — За два года до первой

хирургической операции я начала принимать гормоны.

Они изменили мое тело, увеличили грудь, — на память

Флетчу пришли слова Алекса Коркорана, произнесенные

в гольф-клубе: «Я, правда, говорил моей жене, что он

вроде бы ссыхается, уменьшается в размерах. Он

худел». — Кроме того, два года я ходила к психоана¬

литику, чтобы убедиться в правильности принятого

решения.
На улице стемнело, погрузилась в мрак и комната.

Однако, Франсина вроде бы и не собиралась зажечь

свет.
—	Хирургия? — спросил Флетч.
—	Да, хирургия.
Флетч вспомнил резкое движение Тома младшего,

когда он словно вогнал в живот нож и повернул его

там, перерезая внутренности.
—	Мне предстоит только одна операция, — добавила

Франсина, не скрывая радости. — И тогда я смогу

вернуться домой.
—	Как Франсина Брэдли.
—	Да. Как Франсина. И смогу жить нормальной

жизнью. Видите ли, после стольких лет притворства

мне больше нет нужды притворяться. Я всегда была

Франсиной Брэдли. А Тома только играла.
—	Вы меня убедили.
—	Энид и я тщательно готовили эту легенду, долгие

годы убеждая всех в существовании Франсины. Сестры

Тома. Умной, компетентной, разбирающейся в хитро¬

сплетениях бизнеса, знающей все, что нужно знать об

«Уэгнолл-Фиппс». Которой вполне по силам взять на

себя руководство компанией, случись что с Томом.
—	Ваши дети, Та-та и Том, они знают правду, не

так ли?
—	Да, — кивнула Франсина. — Мы думали, что они

достаточно взрослые. Они видели мою боль, мои
6-2160
161

страдания. Но Том, как видно, не выдержал. Наверное,

на сына такое решение отца влияет сильнее, чем на

дочь. Та-та может понять мое желание изменить пол,

потому что она сама женщина. И мы, Флетч, дейст¬

вительно не подозревали о том, что происходит с Томом,

пока вы не ввели меня в курс дела. Думаю, мы

поможем ему примириться с действительностью. У меня

же была только одна альтернатива — отправиться на

тот свет.
Только тут Флетч заметил, что осушил свой бокал.
—	И вы продолжали подписывать служебные записки

«Ти-би», даже не замечая этого?
В темноте он услышал вздох Франсины.
—	Надо отметить, что это самая сложная часть

трансформации из мужчины в женщину. Мелочи. Из¬

менение имени в банковских счетах, кредитных карто¬

чках, службе социального обеспечения. Всегда что-то

можно упустить. В этом отношении проще умереть, а

потом переписать все на себя по наследству. Несколько

месяцев тому назад меня остановили за превышение

скорости на автостраде в Коннектикуте. И я, блондинка

средних лет, в вечернем платье, в туфлях на высоких

каблуках, предъявила патрульному водительское удо¬

стоверение, выданное в Калифорнии на имя Томаса

Брэдли. В половине моих документов я значусь как

Франсина, в остальных — как Томас. У бедняги пат¬

рульного чуть не поехала крыша. Он отправил меня в

полицейский участок. И вы знаете, там во всем

разобрались. На это ушло время, но они все поняли

и отнеслись ко мне с должным уважением. Собственно,

почему бы и нет. Таких, как я, в Соединенных Штатах

тысячи. Хотя статистика не ведется, и пока об этом

предпочитают не говорить. Между прочим, ту штрафную

квитанцию я храню до сих пор. Ее выписали на

Франсину Брэдли, — она рассмеялась. — Штраф я уп¬

латила с радостью. Мне нравится, когда меня называют

Франсиной. Наконец-то я Франсина! — тут ее лицо

стало серьезным. — Разумеется, одно дело — штрафная

квитанция в Коннектикуте, и совсем другое статья в

газете.
—	Я думаю, вам пора рассказать обо всем Чарлзу

Блейну, — заметил Флетч.
—	О, нет, — воскликнула Франсина. — Чарли этого

не поймет. Он по натуре закоренелый консерватор.
162
6-2

—	А я думаю, он и Мэри смогут вас понять. В

этом им поможет тетушка Мэри.
—	А, Хэппи. Как же я ненавидела эту женщину.

Она всегда была такой женственной, так радовалась от

осознания того, что она — женщина. Теперь, естествен¬

но, ненависти к ней у меня нет.
—	Что вы собираетесь делать? — в темноте спросила

Энид.
—	Я? — переспросил Флетч.
—	Мы никого не убили, — продолжила Энид. — Мы

только лгали. Вы собираетесь погубить нас, разорить

компанию лишь потому, что мы лгали? Мы имеем

право на личную жизнь, знаете ли. Франсина имеет

право жить так, как ей того хочется.
—	Простите нам нашу ложь, Флетч, — добавила

Франсина. — Вы понимаете, мир еще не готов осознать

того, что случилось со мной. Если об этом станет

известно, компания понесет урон. На меня будут

смотреть, как на урода. Ключевые специалисты уйдут

из компании. Алекс Коркоран не сможет продать

огнетушитель даже тем, кто прямиком направляется

в ад.
—	Вы собираетесь написать о нас в газете? — По

голосу Энид чувствовалось, что она вот-вот разрыдается.
—	Я бы хотел рассказать обо всем главному редакто¬

ру, — признал Флетч. — Чтобы вновь получить работу.
—	Он наверняка все напечатает! — воскликнула

Энид.
—	Нет, нет, — возразил Флетч. — В газете печатают

далеко не все из того, что становится известно

редакции. К примеру, Френк Джефф знает, где

полиция покупает патрульные автомобили, но не дает

команды писать об этом. Потому что эта информация

не представляет интереса для широкой общественности.

И превращение Тома во Франсину не касается никого,

кроме Франсины.
Франсина зажгла стоящий у дивана торшер. Ее лицо

расплылось в улыбке.
—	Мы не ожидали, что вы окажетесь таким настой¬

чивым, Флетч. Мексика, Нью-Йорк, Даллас, Джуно,

снова Нью-Йорк. Целое путешествие.
—	И мы не думали, что вы сможете заплатить за

все эти перелеты, — чуть улыбнулась и Энид.
—	На свои бы деньги не смог. Я... э... мне их

одолжили.
в*
163

Франсина поднялась, направилась с пустым бокалом

к бару.
—	Мы можем компенсировать ваши расходы.
—	Нужды в этом нет.
—	Франсина, дорогая, — Энид подняла бокал. — Мой

бокал давно пуст.
Смеясь, Франсина подошла к Энид, потом к Флетчу

и с их бокалами вернулась к бару.
—	Между прочим, ошибка-то ваша, — Флетч поло¬

жил ногу на ногу.
—	Какая именно? — без всякого интереса спросила

Франсина.
Флетч повернулся к Энид.
—	Когда я пришел к вам домой, вы предложили

мне деньги. Никогда не предлагайте репортеру деньги.
—	Почему? — спросила Франсина, разливая по бо¬

калам виски.
—	Потому что он вцепится в вас мертвой хваткой

и не отпустит, не докопавшись до истины.
Глава 39
—	Томас Брэдли не умер, — с этими словами Флетч

вошел в кабинет Френка Джеффа. — Он живет в

Нью-Йорке в другом обличье. И продолжает руководить

«Уэгнолл-Фиппс». Он писал и подписывал документы,

выдержки из которых я привел в своей статье. Я хочу,

чтобы вы вновь взяли меня на работу.
Флетч появился в редакции «Ньюс-Трибюн» в пят¬

ницу, во второй половине дня. Его встретили радостными

криками.
—	А вот и Флетч. Воскрес из мертвых! Опять!
Кое-кто из репортеров даже не удостоил его и
взглядом.
—	Джейни, Френк у себя? — спросил Флетч секре¬

таря главного редактора.
—	Да, у себя, — кивнула та. — А тебе-то что?
—	Пожалуйста, передай, что я должен сказать ему

нечто очень важное.
—	И что ты должен сказать ему?
—	Это не для печати.
Флетчу пришлось ждать в приемной больше часа.

Люди сновали мимо, заходили и выходили из кабинета
164
6-4

Френка. Флетча они вроде бы не замечали. Лишь один

пожилой репортер дружески кивнул ему.
—	Привет, Флетч.
—	Привет.
—	С тобой все в порядке?
—	Конечно. Цвету и пахну.
—	Это хорошо.
Френк поднял голову, сурово глянул на вошедшего

Флетча.
—	Я поступаю великодушно, разрешив тебе прийти.
—	Истинно так, — Флетч закрыл за собой дверь.
Френк посмотрел на часы.
—	Пора немного и развлечься. Неделя практически

закончилась. Ты принес материал для статьи?
Не спросив разрешения, Флетч сел в одно из кресел

перед столом. Пока он говорил, Френк не произнес ни

слова, слушая длинную историю о перелетах из одного

конца страны в другой, о встречах с семейством Брэдли,

Энид, Робертой, Томом младшим и их соседом, о том,

как его приятель в прокуратуре выяснил, что в урне

не человеческий прах, а зола от сожженного ковра, и

по сведениям посольства Томас Брэдли не умирал в

Швейцарии, о беседе с Чарлзом и Мэри Блейн в

Мексике, о встрече с Франсиной в Нью-Йорке, о

результатах посещения Далласа и Джуно, о возвращении

в Нью-Йорк.
Лицо Френка налилось кровью, когда Флетч рас¬

сказывал о последнем разговоре с Энид и Франсиной

Брэдли, о том, как они вдвоем сидели на диване,

держась за руки, испуганные, но уверенные в своей

правоте.
—	Мой Бог, — выдохнул Френк. — Убийство без

убийства. Это сенсационный материал, Флетч. Жаль

только, что мы не сможем напечатать его.
—	Рад это слышать. Я заверил Брэдли, что мы не

предадим гласности эту историю.
—	«Мы»? Какие еще «мы»? Ты что, говоришь о себе

как о сотруднике «Ньюс-Трибюн»?
—	Журналистское «мы», Френк. Я бы не стал писать

эту статью, а вы не стали бы ее печатать. Так?
—	Разумеется, нет, — Френк потер подбородок. —

Без их разрешения.
—	Они его не дадут.
—	Естественно, не дадут. Брэдли потеряют слишком

много, если мы опубликуем этот материал. «Уэгнолл-
165

Фиппс» развалится, как карточный домик. Происшед¬

шее — личное дело Тома Брэдли... вернее, уже Фран¬

сины Брэдли. И никого другого не касается. Каждый

человек имеет право жить, как ему этого хочется.
Взгляд Френка Джеффа задержался на Флетче.

Флетч ясно видел, что искушение очень велико. Глав¬

ному редактору хотелось дать эту статью. Но видел

Флетч и другое: Френк Джефф уважал право на личную

жизнь. Любого человека. Будь то Том/Франсина Брэдли,

он сам или Клара Сноу.
А потому Флетч улыбнулся своему главному редак¬

тору. Мгновение спустя заулыбался и Френк.
—	Потрясающая история.
Он уселся поудобнее.
—	Ты вломился в дом Брэдли. Правильно я тебя

понял?
—	Никуда я не вламывался. Дверь к плавательному

бассейну оставили открытой.
—	Ты вошел в чужой дом без разрешения. Брэдли

не подадут на тебя в суд?
—	Я же украл не человеческий прах, а золу от

ковра.
—	Ас чего ты взял, что в урне совсем не прах

Томаса Брэдли?
—	Уверенности у меня не было. Но я на это надеялся.

А что еще мне оставалось? Я же действительно видел

служебные записки, датированные апрелем и подписан¬

ные инициалами «Ти-би». И потом, Энид Брэдли

слишком быстро предложила мне деньги.
—	Это лучший способ разбудить любопытство хоро¬

шего репортера, — улыбнулся Френк. — Или вконец ис¬

портить плохого.
—	Честно говоря, Френк, полной уверенности у меня

не было до прошлого вечера. И лишь когда Франсина,

в своей квартире, предложила мне полугодовое жало¬

ванье ради того, чтобы я от них отстал, я решил идти

напролом.
—	То есть ты и тогда не догадывался, что к чему?
—	Откуда? Я видел перед собой женщину средних

лет, действительно женщину, Френк, с грудями, а

исчез-то мужчина, отец двух детей...
—	Ох уж эта наивность молодых.
—	Как будто вы сталкивались с чем-то подобным?
Френк улыбнулся и мотнул головой в сторону отдела
новостей.
166

—	Там работает парень, которого когда-то звали

Элизабет.
—	Вы шутите!
—	Отнюдь. Ты его отлично знаешь. Современная

наука творит чудеса.
Флетч покачал головой.
—	Век живи, век учись.
—	Если б не индивидуальные отличия каждого

человека, о чем бы мы могли писать, Флетч? — Френк

положил руки на стол, наклонился вперед. — Между

прочим, а чем можно подтвердить твой рассказ? Не

похоже, конечно, чтоб ты все выдумал, но...
—	Позвоните Энид Брэдли. Мы вместе прилетели

вчера вечером. Мы теперь друзья. Можете позвонить

Франсине Брэдли в Нью-Йорк.
—	Я позвоню, — кивнул Френк. — Обязательно по¬

звоню.
—	Френк, так я снова работаю?
—	Конечно. С понедельника.
—	А мои расходы? Я крепко потратился, Френк. Вы

компенсируете мне расходы?
—	Невозможно.
—	Но почему?
—	Нет статьи.
—	Какой такой статьи?
—	С какой стати мы должны оплачивать расходы

на подготовку статьи, которую мы не можем напечатать?
—	По меньшей мере, вы собираетесь выплатить мне

жалованье за последние две недели?
—	Нет.
—	Нет?
—	Факт остается фактом, Флетч: ты напортачил.

Когда от тебя потребовалось подтвердить достоверность

информации, содержащейся в написанной тобой статье,

ты не смог этого сделать.
—	Но я ее подтвердил.
—	Через две недели после публикации. И мы не

можем представить на суд читателя эти доказательства.

Газете причинен немалый ущерб. Так что скажи

спасибо, что тебя вновь взяли на работу.
Флетч уже стоял у стола.
—	Вы хотите сказать, Френк Джефф, что я не мог

опубликовать эту паршивую, в двенадцать абзацев,

статью для финансовой страницы «Ньюс-Трибюн» о

паршивой, никому не известной компании, предвари-
167

тельно не выяснив, что председатель совета директоров

этой компании изменил свой пол?
—	Да, — кивнул Френк. — Именно это я и хотел

сказать.
—	Знаете, как мне хочется вас назвать, Френк?
—	Дай подумать. На ум приходит несколько слов

из четырех букв*.
—	Черт побери, Френк.
—	В понедельник жду тебя на работе. И далее

приводи в статьях только те факты, которые можешь

доказать.
—	Чтоб вам пусто было, Френк Джефф.
—	Хорошего тебе настроения, Флетч.
Флетч сел за свой стол, и в отделе городских

новостей повисла напряженная тишина. Кто-то положил

на стол листок с надписью «Попутного ветра».
Флетч смял листок и бросил его в корзинку для

мусора. Затем улыбнулся сидящим за другими столами

репортерам.
Первым не выдержал Эл.
—	Наконец-то решил забрать вещички, Флетч.
—	Нет. Мне это ни к чему.
—	Тогда зачем ты пришел?
—	Чтобы убедиться, что мой стол на месте. В

понедельник он мне потребуется.
В отделе городских новостей стало тише, чем в

могиле. Замолчал даже радиоприемник, настроенный на

полицейскую частоту.
—	Ты хочешь сказать, что Френк снова взял тебя на

работу? — Вопрос, готовый сорваться с языка каждого,

задал Рэндолл, репортер, ведущий церковную страничку.
—	Именно так. Ты абсолютно прав.
От изумления у всех пропал дар речи. Им осталось

разве что переглядываться.
—	Увидимся в понедельник, — Флетч поднялся. —

Желаю вам хорошего отдыха на уик-энд.
Он направился к выходу. Оглянулся. Редакторы и

репортеры потянулись к кабинету Френка. Среди них

и Клара Сноу.
Флетч понимал, что заставило их сорваться с места.

Отнюдь не желание выразить главному редактору свое

возмущение его решением вновь взять на работу Флетча.
*	Слово из четырех букв (four letter word) — термин, объединя¬

ющий ругательства.
168

Нет, они хотели знать, какую же историю рассказал

ему Флетч.
Впрочем, Флетч не сомневался в том, что от Френка

они ничего не добьются. Смеясь, он вышел за дверь.
Глава 40
Флетч стоял под душем, когда ему показалось, что

в дверь позвонили. Впрочем, открывать он не собирался.

Но мгновение спустя в дверь забарабанили кулаками,

достаточно громко, чтобы разбудить спящего в горящем

доме.
Обернув бедра полотенцем, он босиком пошлепал к

двери.
В коридоре стояли двое мужчин. Один — небольшого

росточка, хорошо одетый, со злыми, блестящими глаз¬

ками. Второй — куда крупнее, одетый так себе, но с

такими же злыми, блестящими глазами.
—	Вы ошиблись квартирой, — заметил Флетч.
—	Ирвин Морис Флетчер?
—	Вроде бы, — тут Флетчер вспомнил, что уже видел

этого верзилу. Совсем недавно. В подъезде. Тот наблю¬

дал, как Флетч достает из ящика газеты, а затем

поднялся с Флетчем в кабине лифта. Флетч тогда еще

подумал, что похож он на многоопытного циркового

борца, и интервью с ним могло бы заинтересовать

читателя.
Теперь же у него возникло прямо противоположное

желание: избежать этого интервью.
—	Я — Джеймс Сейнт Эстис Крэндолл, — предста¬

вился низкорослый.
—	Эстис?
—	У тебя есть то, что принадлежит мне.
—	Правда? — Как танки, мужчины поперли вперед.

Флетч, вооруженный лишь одним полотенцем, отступил

перед танками — О, да. В некотором роде.
—	Что значит «в некотором роде»? — вопросил низ¬

корослый.
Верзила закрыл за собой дверь.
Флетч поплотнее завязал полотенце.
—	Могу я удостовериться, что вы Джеймс Сейнт

Эстис Крэндолл?
169

—	Естественно, — кивнул низкорослый. — Нет про¬

блем.
Он достал из бумажника водительское удостоверение

и протянул Флетчу.
Тот долго смотрел на удостоверение.
—	В чем дело? — не выдержал низкорослый.
—	Я уверен, что это всего лишь бюрократическая

ошибка, но в вашем удостоверении написано, что выдано

оно Джеймсу Релли.
Низкорослый вырвал удостоверение из рук Флетча,

засунул в бумажник, даже не глянув на него, вытащил

другое.
—	Ага! — Флетч кивнул, внимательно изучив второй

документ. — Вы же и Джеймс Сейнт Э. Крэндолл!

Сомнений быть не может. Фотографии идентичны, —

он вернул удостоверение. — Наверное, хорошо быть

единым в двух лицах. Всегда можно почесать себе

спину.
—	Хватит, — рявкнул низкорослый. — Мне нужен

мой бумажник.
—	Конечно, конечно, — он попятился в гостиную.

Верзила тут же последовал за ним, на расстоянии

вытянутой руки. — Я как раз думал, а какое возна¬

граждение вы положите мне за находку?
—За что?
—	За то, что я нашел ваш бумажник и возвратил

его вам.
—	Ничего ты мне не возвратил. Мне пришлось

прийти за бумажником самому.
—	Я дал объявления, — возразил Флетч. — В двух

газетах.
—	Какие объявления? Не видел я никаких объявле¬

ний.
—	Тогда как же вы меня нашли?
—	С помощью полиции Сан-Франциско. Тебя сдал

управляющий какого-то отеля, откуда ты удрал с моими

деньгами. Мне даже показали твою фотографию в газете.

Кажется, тебя поймали, когда ты хотел столкнуть с

моста какую-то старуху. Они показали мне фотографию

и сказали: «Вот он». Твою фотографию, будь уверен.
—	О, Господи.
Лицо низкорослого побагровело.
—	Я должен ждать всю неделю? Гони бумажник!
—	Без вознаграждения?
—	Не болтай ерунды!
170

—	Не такая уж это и ерунда, — широкие плечи

верзилы полностью скрывали входную дверь. — Я бы

хотел получить три тысячи девятьсот восемьдесят два

доллара.
—	А ты не хочешь, чтобы с тебя содрали кожу? —

Низкорослый ткнул пальцем в грудь Флетчу. — Узкими

полосками?
—	Этой суммы у меня не хватает.
Глаза низкорослого вылезли из орбит.
—	Не хватает?
—	Я их потратил.
—	Как ты посмел тратить мои деньги? Сукин ты

сын.
—	Так уж получилось. Пришлось потратиться.
Низкорослый сжал кулаки, по его телу пробежала
дрожь, но он сумел совладать с нервами.
—	Послушай, парень, эти деньги — моя ставка. Ты

понимаешь, что это значит?
—	Нет. Никогда не увлекался азартными играми.
—	Я их поставил. Понимаешь? Поставил. Именно

их. Мне они нужны целиком. Нетронутые. Иначе проку

не будет никакого.
Флетч вздохнул.
—	Тяжелое дело.
—	Я потерял эти деньги, — пожаловался низкорос¬

лый. — Где-то на улице. А другие я поставить не могу.

За последние две недели я лишился из-за тебя целого

состояния.
—	Неужели?
—	Двухсот, может, трехсот тысяч долларов.
—	Как жаль.
—	Верни мне их. В тех же купюрах!
Флетч повернулся к ним боком, чтобы при необхо¬

димости ударить с разворота.
—	Я верну вам все деньги, за исключением трех

тысяч девятисот восьмидесяти двух долларов.
—	Какое ты имел право тратить мои деньги?
—	Никакого, — честно признал Флетч.
Низкорослый ударил Флетча в плечо. Верзила не
шевельнулся. От него тянуло чесночным запахом.
—	Ты мне их отдашь! До последнего цента! А не

то Лестер поиграет твоей головой в баскетбол.
—	Лестер, — Флетч посмотрел на верзилу, — это мо¬

жет, — затем повернулся к низкорослому. — Думаю,

деньги я вам достану. Но на это уйдет какое-то время.
171

Низкорослый плюхнулся в кресло.
—	Мы даем тебе час.
—	Энид? — Флетч говорил, повернувшись к незваным

гостям спиной, но и тут его настиг запах чеснока. —

Это Флетч.
—	Привет, Флетч. Как вам смена часовых поясов?

Наверное, чувствуете себя, как теннисный мяч на корте

Уимблдона?
—	Да нет, уже пришел в себя.
—	Мне звонил ваш главный редактор, Френк Джефф.

Я рассказала ему все, разумеется, конфиденциально.
—	Спасибо, Энид. Послушайте, вы помните, я го¬

ворил вам, что мне пришлось занять денег, чтобы

оплатить все эти перелеты?
— Да.
—	Так вот, бандиты, у которых я их занял... — от

резкого удара в правый бок у него перехватило

дыхание. — Я хотел сказать, философы, у которых я

их взял, требуют вернуть деньги, и немедленно.
—	Флетч, вы обращались за деньгами к ростовщикам.

О, милый. Что же вы нам не сказали?
—	Говорю теперь.
—	Сколько?
—	Три тысячи девятьсот восемьдесят два доллара

в новеньких тысячедолларовых банкнотах. И очень

спешно.
—	Я постараюсь приехать как можно быстрее. Какой

адрес?
Флетч продиктовал адрес.
—	Энид, это не шантаж, — добавил он.
—	Я это знаю, Флетч. Ждите меня.
Положив трубку и потирая бок, Флетч повернулся

к мужчинам.
—	Могу я одеться?
—	Нет смысла портить одежду, — ответил верзила. —

Она же будет вся в крови.
—	Правильно, — кивнул низкорослый. — Пусть

одежда останется чистой, чтобы ею кто-нибудь восполь¬

зовался. А желающих найдет Армия спасения*.
Они ждали больше часа. Верзила стоял, а Флетч

так и сидел на диване.
Лестера, похоже, зачаровывали уши Флетча. Он не
* Благотворительная организация, помогающая беднякам многих

стран, в последнее время возобновившая свою деятельность и в России.
172

отрывал от них взгляда. Всякий раз, когда Флетч

смотрел на него, Лестер ухмылялся, ясно давая понять,

что уши Флетча представляют для него особый интерес.

Очевидно, в прошлом кто-то выместил злобу на ушах

Лестера. На обоих виднелись шрамы: уши Лестера

рвали зубами.
Чтобы отвлечься, Флетч начал разбирать лежащую

на кофейном столике почту. Среди счетов он обнаружил

письмо из мэрии. Вскрыв конверт, Флетч прочитал:
«Дорогой мистер Флетчер!
Мы выражаем Вам наше крайнее неудовольствие в

связи с тем, что в прошлую пятницу Вы не соизволили

прийти в мэрию и получить полагающуюся Вам

премию «Лучшего гражданина месяца». Мэр и много¬

численные журналисты прождали Вас зазря. Ваше

безразличие (Вы даже не известили о том, что не

сможете прийти) поставило под угрозу всю программу

по выборам лучшего гражданина месяца, инициатором

которой выступила мэрия.
Мэр попросил известить Вас, что его распоряже¬

нием полагающаяся Вам премия перечислена в фонд

помощи малоимущим.
Искренне Ваш	Канцелярия мэра».
Флетч посмотрел на входную дверь собственной

квартиры и прошептал: «На помощь! Полиция!»
Не сумев отвлечься, Флетч повернулся к низкорос¬

лому.
—	Я позвонил вам из вестибюля отеля «Парк Уорт»

и сказал, что нашел ваш бумажник. Почему вы сразу

не спустились и не взяли его у меня? Раз уж он так

вам нужен.
—	То был не ты.
—	Как раз я.
—	Нет, — в голосе низкорослого звучала стопроцен¬

тная уверенность. — Другой парень. Он знал, что в

моем бумажнике ровно двадцать пять тысяч. В тот

момент я задолжал ему куда большую сумму. И он

просто хотел выманить меня в вестибюль. Мой приятель

это проверил. А я ушел через черный ход.
—	Но вы же знали, что бумажник утерян.
—	Я думал, он в машине. Я оставил его под задним

сиденьем. Должно быть, он выпал. Или ты, а может,

кто-то еще украл его.
Флетч вздохнул.
173

—	Но теперь-то вы знаете, что именно я пытался

вернуть вам деньги.
Низкорослый широко улыбнулся.
—	Я знаю, что у тебя и мысли такой не было.
—	С чего вы это взяли?
—	Ты находишь двадцать пять «штук» наличными

и пытаешься вернуть их мне? Перестань. Или ты

держишь меня за идиота?
Флетч на мгновение задумался.
—	Давайте не переходить на личности.
Когда звякнул дверной звонок, открывать пошел

Лестер.
—	Флетч! С вами все в порядке? — донесся до Флетча

голос Энид.
Мгновение спустя дверь захлопнулась перед ее носом.

Лестер повернулся. С четырьмя тысячедолларовыми

банкнотами в руке.
—	Конечно! — крикнул Флетч. — Благодарю.
—	Старая карга, — пробурчал Лестер.
Низкорослый подскочил к Лестеру, схватил деньги.
Пересчитал четыре банкнота.
—	Где остальные? — спросил он Флетчера.
Флетч прошел в спальню и вернулся с бумажником,

который он прятал в сумке Мокси. Швырнул бумажник

низкорослому.
Поймав бумажник, низкорослый одарил Флетча злым

взглядом. Никто не имел права так бесцеремонно

обращаться с его ставкой.
Низкорослый пересчитал двадцать один банкнот пять

раз. Затем добавил к ним еще четыре банкнота и

осторожно уложил их в бумажник, а бумажник засунул

во внутренний карман пиджака.
Прежде чем открыть входную дверь, низкорослый

коротко глянул на верзилу.
—	Поработай над ним, Лестер. Разбей ему голову.

За все те хлопоты, что он мне причинил. И эти четыре

банкнота, — он похлопал себя по груди, там, где лежал

бумажник, — совсем не те, что лежали там с самого

начала. Это обойдется мне недешево. Мерзавец.
—	Лестер, ты слышал анекдот о близоруком вегета¬

рианце и садовом шланге? — спросил Флетч верзилу.
Флетч не ошибся, отметив, что Лестер был нерав¬

нодушен к ушам. Его удары сыпались и на другие

части тела Флетча, но более всего ему хотелось попасть

в уши, так что предплечьям Флетча, загораживающим
174

голову, досталось, как следует. Уши тоже получили

свою долю.
Эта тяжелая работа, наверное, скоро бы наскучила

здоровяку, если бы Флетч точным ударом не врезал

ему в нос.
Низкорослый всунул голову в дверь.
—	Лестер, заканчивай! Лифт ждет.
Вытирая льющуюся из носа кровь рукавом, Лестер

вышел в коридор, закрыв за собой дверь.
Лежа на полу, где он нашел последнее прибежище

от ударов Лестера, Флетч слышал удаляющиеся шаги

низкорослого и его громилы. Затем закрылись двери

кабины и лифт пошел вниз.
—	Вот и делай кому-то добро, — пробормотал Флетч.
Глава 41
Вновь зазвенел звонок, на этот раз телефонный.

Лежа на полу, еще не придя в себя, Флетч потянул

за телефонный шнур. Аппарат свалился на пол, трубка

отлетела в сторону. Ее и схватил Флетч. В ушах гудело:

усилия Лестера не пропали даром.
—	Слушаю, — сказал он в микрофон.
—	О, Флетч, ты дома.
—	Какого вам Тома?
—	Почему ты так кричишь?
—	Мокси?
—	Флетч, Рик предложил мне переехать в его

берлогу.
—	Какую ногу? Чью ногу?
—	Перестань кричать. Мне было так тяжело. Мы

репетировали с ним день и ночь, а эта пьеса, как тебе

известно, отнюдь не «Двое на качелях». Пол уделял

особое внимание сценам, где мы играли голыми, и,

честно говоря, Рик прекрасен. У него потрясающее

чувство ритма. Девушке не под силу устоять перед

таким искушением. Тем более, что и ты куда-то пропал.
—	Как Рик?
—	Флетч, ты оглох? Почему ты так тяжело дышишь?

Делал зарядку?
—	Когда ты будешь дома?
—	Ты заедешь за мной?
—	Что значит «забудешь тебя»?
175

—	Флетч, у меня украли маленькую желтую машину,

которая так очаровательно бибикала. Я оставила ее у

театра, а когда вышла после репетиции, ее там не

было. Я обратилась в полицию, но там отнеслись к

моей жалобе безо всякого энтузиазма.
—	Я заеду за тобой.
—	Послушай, Флетч, теперь ты будешь дома? Так

дальше не пойдет.
—	Самолет? Зачем самолет? Я приеду за тобой. Я

как раз стою под душем.
—	А, вот почему ты так кричишь.
—	Эй, Мокси, меня вновь взяли на работу.
—	Это прекрасно.
—	Что? Да, конечно. Скоро приеду. Жди меня.
Флетч выронил из руки трубку, сел. Пол вздыбился.
Стены закачались. Веки начали опускаться сами по

себе. Желудок высказал желание вывернуться наиз¬

нанку.
Флетч решил, что должен полежать, немного, прямо

на ковре, а уж потом смыть кровь, одеться и поехать

за Мокси. Осторожно, медленно, он улегся на живот.

Прижался саднящей правой скулой к превратившемуся

в сплошной синяк правому предплечью.
И заснул.

ФЛЕТЧ
Роман

Глава 1
—	Как тебя зовут?
—	Флетч.
—	Фамилия?
—	Флетчер.
—	Имя?
—	Ирвин.
—	Как?
—	Ирвин. Ирвин Флетчер. Но люди зовут меня

Флетч.
—	Ирвин Флетчер. Я хочу тебе кое-что предложить.

Я дам тебе тысячу долларов только за то, что ты

согласишься выслушать меня. Если ты решишь, что

мое предложение тебе не подходит, ты возьмешь тысячу

долларов, уйдешь и никому не расскажешь о нашем

разговоре. По-моему, справедливо, а?
—	Речь пойдет о преступлении? Вы хотите, чтобы

я нарушил закон?
—	Естественно.
—	Тогда справедливо. За тысячу долларов я могу

вас выслушать. Что вы от меня хотите?
—	Я хочу, чтобы ты меня убил.
Черные, в песчаной пыли туфли прошлись по

восточному ковру. Мужчина достал из внутреннего

кармана пиджака конверт и бросил на колени Флетчеру.

Из него выпало десять стодолларовых банкнот.
Мужчина возвратился на второй день, чтобы получше

разглядеть Флетчера. Их разделяло лишь тридцать

ярдов, но мужчина воспользовался биноклем.
На третий день он подошел к Флетчеру, стоящему

у пивного киоска.
—	Я хочу, чтобы ты пошел со мной.
—	Зачем?
179

—	У меня к тебе дело»
—	Я в эти игры не играю.
—	Я тоже. Я хочу предложить тебе работу.
—	Почему бы нам не поговорить здесь?
—	Вопрос весьма деликатный.
—	Куда мы пойдем?
—	В мой дом. Я хочу, чтобы ты знал, где он

расположен. У тебя на пляже одежда?
—	Только рубашка.
—	Забери ее. Моя машина — серый «ягуар ХКЕ».

Вон она. Я буду ждать в кабине.
В пляжной толпе незнакомец в деловом костюме

напоминал страхового агента, попавшего на веселую

пирушку. Но никто не обращал на него ни малейшего

внимания.
Вместе с рубашкой Флетч поднял с песка лежавший

под ней пластиковый мешочек.
Затем сел в нескольких шагах от своих приятелей.

Разглядывая океанские просторы, он пил пиво, держа

банку в левой руке, а правой рыл в песке яму под

рубашкой.
—	Что случилось? — спросила Бобби.
—	Думаю... — он опустил мешочек в яму и заровнял

над ним песок. — Пожалуй, я уйду. Ненадолго.
—	Ты вернешься к вечеру?
—	Не знаю.
Забросив рубашку за плечо, он пошел к набережной.
—	Дай мне глотнуть. — Бобби приподнялась на локте

и отпила из банки. — Хорошо, — вздохнула она.
—	Эй, парень, — позвал Кризи.
—	Ухожу, — ответил Флетч. — Слишком жарко.
Он запомнил цифры номерного знака — 440-001.
Флетч сидел, зажав коленями банку холодного пива.
Ехали молча, лицо мужчины под солнцезащитными

очками напоминало маску. На левой руке блестело

университетское кольцо. Прикуривал он от золотой

зажигалки, которую доставал из кармана пиджака,

предпочитая ее той, что была в приборной доске.
Кондиционер холодил воздух. Флетч открыл окно.

Мужчина выключил кондиционер.
Они выехали на шоссе, ведущее к северу от города,

и мужчина прибавил скорость. Машина плавно прохо¬

дила повороты. Затем они свернули налево, к Харторпу,

и вправо, на Бермэн-стрит.
Дом обращал Бермэн-стрит в тупик. Если бы не
180

предупреждения, вывешенные на кованых железных

воротах: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — ВХОД ВОС¬

ПРЕЩЕН — СТЭНУИК», — он бы и не заметил, что

улица перешла в подъездную дорогу к дому. С обеих

сторон зеленели лужайки.
Флетч выбросил пустую банку через окно. Мужчина,

казалось, этого не заметил.
Дом, с белыми колоннами перед широкой террасой,

строился по канонам архитектуры южных штатов.
Мужчина пропустил Флетча вперед и закрыл за

собой дверь библиотеки.
—	Почему вы хотите умереть?
Почти невесомый конверт лежал на ладони правой

руки Флетча.
—	Меня ждет долгая, болезненная и неизбежная

смерть.
—	Как так?
—	Недавно мне сказали, что у меня рак. Я проверял

и перепроверял поставленный диагноз. Он не изменился.

Неизлечимый, неоперабельный рак.
—	По вас этого не видно.
—	Я даже не чувствую, что болен. Пока болезнь в

ранней стадии. Врачи говорят, что должно пройти

какое-то время, прежде чем кто-то заметит, что я

болен. А потом все будет кончено, и очень быстро.
—	И сколько вам осталось?
—	Они говорят, три месяца, возможно, четыре. Но

наверняка меньше шести. Как я понял с их слов, уже

через месяц я не смогу скрыть признак болезни.
—	И что? Месяц есть месяц.
—	Когда принимаешь такое решение... если собира¬

ешься... умереть... э... надо осуществлять его как можно

скорее. Лучше умереть сразу, чем по частям.
Заложив руки за спину, мужчина стоял лицом к

окну. Флетч решил, что ему чуть больше тридцати

лет.
—	Почему вы не покончите жизнь самоубийством?

Зачем вам понадобился я?
—	Я застрахован на три миллиона долларов. У меня

жена и ребенок. Самоубийца, вернее, его наследники

не получают страховки. С другой стороны, три миллиона

долларов не стоят страданий, которые ожидают меня.

Мне представляется, что я нашел самое рациональное

решение.
181

Картины на стенах не понравились Флетчеру, но

он отметил про себя, что это подлинники.
—	Почему я?
—	Ты бродяга. В городе тебя никто не ждал. Так

же незаметно ты и уйдешь. Никто не будет связывать

тебя с убийством. Видишь ли, я продумал твой отъезд.

Для меня очень важно, чтобы ты исчез. Если тебя

поймают и заставят говорить, а молчать тебе, в

общем-то, ни к чему, страховая компания не выплатит

ни цента.
—	Допустим, я не бродяга? Что, если я приехал в

отпуск?
—	Что ты этим хочешь сказать? Ты в отпуске?
—	Нет.
—	Я наблюдал за тобой несколько дней. Ты сидишь

на пляже среди всякой швали. Общаешься только с

наркоманами. Я пришел к выводу, ты один из них.
—	Может, я полицейский?
—	Правда?
—	Нет.
—	У тебя отличный загар, Ирвин Флетчер. Ты тощ,

как дворовый кот. У тебя ноги в мозолях. Должно

быть, ты много ходил босиком.
—	Почему вы выбрали меня, а не кого-нибудь из

этих мальчиков на берегу?
—	Ты не мальчик. Ты выглядишь молодо, но тебе

около тридцати.
—	Двадцать девять.
—	И деградировал ты меньше остальных. Полагаю,

ты наркоман. Иначе ты не смог бы жить среди этих

психов. Но ты еще способен соображать.
—	Я — внушающий доверие бродяга.
—	Не зазнавайся понапрасну.
—	На чем основана ваша уверенность в том, что я

хочу кого-то убить? — спросил Флетч.
—	На двадцати тысячах долларов. И гарантии того,

что тебя не поймают.
Мужчина долго смотрел в окно, поэтому его глаза

не сразу приспособились к полумраку библиотеки. От

Флетча не укрылось презрение, сквозившее в его

взгляде.
—	Ты не можешь сказать, что деньги тебе не нужны.

Наркоманам они нужны всегда. Даже начинающим.

Возможно, ты ухватишься за эту возможность, чтобы
182

избежать настоящих преступлений, которые тебе неми¬

нуемо придется совершить.
—	Разве это преступление не настоящее?
—	Это милосердное убийство. Ты женат?
—	Был, — ответил Флетч. — Дважды.
—	А теперь ты бродяжничаешь. Откуда ты?
—	Сиэтл.
—	Я прошу тебя совершить акт милосердия, взять

деньги и смыться. Что в этом плохого?
—	Я не знаю. Я не уверен.
—	Ты готов слушать дальше?
—	О чем?
—	О моем плане. Ты будешь слушать или уйдешь?
—	Я готов. Говорите.
—	Я хочу умереть в следующий четверг, ровно через

неделю, примерно в половине девятого вечера. Это

будет обычное убийство с ограблением. По четвергам

слуг в доме нет, это их выходной день, а моя жена

уедет в Рэкетс-клаб.
Эти двери на террасу будут не заперты, чертовы

слуги почти всегда оставляют их открытыми, — он

приоткрыл дверь и тут же закрыл ее. — Раньше я ругал

их за расхлябанность, но теперь понял, как ею

воспользоваться. Собаки у нас сейчас нет.
Я буду ждать тебя в этой комнате. Сейф открою

сам, там ты найдешь двадцать тысяч долларов, десят¬

ками и двадцатками. После убийства они станут твоими.

Полагаю, ты не сможешь вскрыть сейф?
—	Нет.
—	Плохо. Взломанный сейф выглядел бы правдопо¬

добнее. По крайней мере, не забудь надеть перчатки.

Я не хочу, чтобы тебя нашли по отпечаткам пальцев.

Вот здесь, — мужчина выдвинул правый ящик стола, —

всегда лежит заряженный пистолет. — Это был «Смит

энд Вессон» тридцать восьмого калибра. Мужчина

показал Флетчу, что пистолет заряжен. — Я решил,

что лучше воспользоваться моим пистолетом, чтобы

след не привел к тебе. Ожидая тебя, я переверну

парочку стульев, выверну на пол содержимое ящиков,

чтобы никто не сомневался в ограблении.
Все должно выглядеть так, будто я застал тебя на

месте преступления, но ты уже успел обшарить мой

стол, нашел пистолет и застрелил меня. Ты умеешь

стрелять?
— Да.
183

—	Ты был в армии?
—	Да. На флоте.
—	Стреляй в голову или сердце. Смерть тогда

наступает быстро и безболезненно. И, ради Бога, не

промахнись. У тебя есть паспорт?
—	Нет.
—	Естественно, нет. Оформи его. Этим ты должен

заняться в первую очередь. Туристский сезон еще не

начался, так что ты уложишься в три-четыре дня. Но

начинай завтра же.
Убив меня, ты сядешь в «ягуар», он будет перед

домом, и поедешь в аэропорт. Оставь машину на стоянке

«Транс Уорлд Эйрлайнс». Полетишь в Буэнос-Айрес

одиннадцатичасовым рейсом. Я завтра же закажу билет

на твое имя и оплачу его. Я думаю, тебе хватит

двадцати тысяч долларов, чтобы поразвлечься в Буэ¬

нос-Айресе год или два.
—	Пятьдесят тысяч долларов позволят мне развле¬

каться дольше.
—	Ты хочешь пятьдесят тысяч? Убийство не стоит

так дорого.
—	Вы забываете, что жертвой станете вы. Вы же

хотите, чтобы все было по-человечески.
Мужчина презрительно сощурился.
—	Ты прав. Полагаю, я смогу достать пятьдесят

тысяч, не вызывая подозрений.
Мужчина вновь повернулся к окну. Судя по всему,

вид Флетча был ему неприятен.
—	Я постараюсь принять все меры, чтобы тебя не

поймали. Ты должен лишь не забывать про перчатки

и паспорт. Пистолет лежит в столе, место в самолете

я забронирую и оплачу. Ты меня убьешь?
—	Будьте уверены, — ответил Флетч.
Глава 2
—	Клара?
—	Где ты, Флетч?
—	В телефонной будке.
—	У тебя все в порядке?
—	Конечно.
—	Этого я и боялась.
—	Я тоже люблю тебя, стерва.
184

—	Комплиментами ты вряд ли чего-то добьешься.
—	Мне от тебя ничего не нужно. Послушай, я

сегодня приеду.
—	В редакцию?
—	Да.
—	Зачем?
—	Думаю, я нашел кое-что интересное.
—	Как это связано со статьей о распространении

наркотиков?
—	К сожалению, наркотики тут ни при чем.
—	Тогда я не хочу ничего слышать.
—	Я и не собираюсь тебе рассказывать.
—	Френк опять интересовался статьей о наркотиках.
—	Пошел он к черту.
—	Ему нужна статья, Флетчер. Она запланирована

в воскресное приложение, и ее ждали от тебя три

недели назад.
—	Я над ней работаю.
—	Статья нужна ему немедленно, Флетчер. С фо¬

тографиями. Френк буквально кипел от негодования, и

тебе известно, как я тебя люблю.
—	Но ты стояла за меня, не так ли, Клара?
—	Черта с два.
—	Ты не можешь снять меня со статьи, и Френк

это понимает. Я затратил на нее слишком много

времени. К тому же ни у кого в редакции нет такого

загара, как у меня.
—	Зато я могу уволить тебя за невыполнение

задания.
—	Не хватит ли разговоров, Клара? Я только хотел

сказать, что приеду сегодня.
—	Кое-кто этому очень обрадуется.
—	Моему прибытию?
—	Естественно, Флетчер. Какой-то скользкий тип,

назвавшийся адвокатом, весь день искал тебя в редак¬

ции. Похоже, ты не платишь алименты.
—	Какой жене на этот раз?
—	Откуда мне знать. Неужели ты платишь хоть

одной?
—	Они обе хотели избавиться от меня. Теперь они

свободны.
—	Но суд постановил, что ты не свободен от них.
—	Когда мне понадобится юридическая консультация,

Клара, я обязательно обращусь к тебе.
185

—	Держи этих бездельников подальше от редакции.

Нам хватает забот и без твоих алиментов.
—	Ты совершенно права, Клара.
—	И не возвращайся без готовой статьи.
—	Пусть мои птенчики отдохнут от меня. Тем более

я сказал им, что мне надо уехать. На некоторое время.

Я вернусь завтра вечером. И проведу еще один чудесный

уик-энд на пляже.
—	А я говорю нет, Флетчер, твое пребывание в

городе наверняка не осталось незамеченным, особенно

если ты действительно что-то откопал. Если кто-то

увидит, как ты садишься в машину и едешь в редакцию,

все может открыться. Тебе не следовало даже входить

в телефонную будку, чтобы позвонить мне.
—	Мне нужно позвонить не только тебе и еще

поработать в архиве.
—	Для твоей статьи? О наркоманах?
—	Нет. Для другой.
—	Плевать мы хотели на другую статью, пока ты

не сдал эту.
—	Клара, я замерз. Я все еще в плавках.
—	Надеюсь, ты не простудишься. Выметайся из будки

и займись делом. Уже половина седьмого, и у меня

был трудный день.
—	До свидания, Клара. Так приятно поболтать с

тобой. Будь осторожнее, а то в постели Френка тебе

сведет ногу судорогой.
—	Мерзавец.
Пробежка по берегу согрела Флетча. В лучах

заходящего солнца его фигура отбрасывала гигантскую

тень, ноги отмеряли огромные шаги. Как обычно в эти

дни, пляж еще не опустел. Около лачуги толстяка Сэма

Флетч бросил рубашку на песок и сел рядом. Прицел

оказался точным. Под рубашкой Флетч отрыл пласти¬

ковый мешок. Пальцы подсказали ему, что фотоаппарат

целехонек.
Завернув мешок в рубашку, Флетч пошел вдоль

берега. Дома становились все больше, увеличивались и

промежутки между ними.
На песке валялась чековая книжка. Флетч поднял

ее. «Торговый банк». Имени владельца на чеках не

было, но стоял номер счета и сумма вклада — семьсот

восемьдесят пять долларов и тридцать четыре цента.
Флетч засунул чековую книжку в задний карман

вылинявших, обрезанных выше колен джинсов.
186

Мужчина, собравшийся жарить мясо, заорал на

Флетча, когда тот решил сократить путь, перескочив

через его забор. Флетч помахал ему рукой.
Взяв в конторе ключи, Флетч по заляпанному маслом

асфальтовому полу гаража прошел к своему «MG». В

багажнике лежали целые джинсы и свитер.
—	Эй, ты! — заорал лысый толстяк-сторож. — Здесь

нельзя переодеваться.
—	А мне нужно.
—	Остряк нашелся. А если сюда зайдет дама?
—	В Калифорнии давно нет дам.
Перед тем как выехать из гаража, он включил

диктофон, надежно закрепив его ремнем безопасности

на переднем сиденье. Фотоаппарат он положил в

бардачок. Обмотал провод вокруг шеи. Микрофон бол¬

тался чуть ниже подбородка.
—	Алан Стэнуик, — начал Флетч, махнув рукой

что-то кричащему толстяку, — следил за мной несколько

дней, когда я по заданию «Ньюс-Трибюн» попытался

выяснить, кто и как распространяет на пляже наркотики,

а сегодня предложил убить его ровно через неделю, в

следующий четверг, в половине девятого вечера. В

результате своих наблюдений он пришел к выводу, что

я бродяга и наркоман.
По крайней мере, я думаю, что получил заказ на

убийство от Алана Стэнуика. Я никогда не видел Алана

Стэнуика, но мужчина, обратившийся ко мне, привез

меня в особняк Стэнуика на Бермэн-стрит. Я знаю,

что существует человек, которого зовут Алан Стэнуик.

Амелия Шэрклифф тысячу раз упоминала его в колонке

светской хроники: молодой, богатый, пользующийся

всеобщим уважением.
Быстрая проверка по фотографической картотеке в

редакции позволит определить, кто обращался ко мне,

Алан Стэнуик или нет.
Как журналист, я должен скептически воспринимать

любую информацию до тех пор, пока сам не проверю,

что она соответствует действительности.
Свое столь необычное требование Стэнуик обосновал

утверждением о том, что он умирает от рака. У меня

нет опыта в диагностике раковых заболеваний, но для

непосвященных он вполне здоров.
С другой стороны, поведение Стэнуика не дает

повода для сомнений в его словах.
Истинность его намерений подтверждает и упоми¬
187

нание о трехмиллионной страховке. Если он покончит

жизнь самоубийством, страховая компания действитель¬

но не выплатит ни цента.
Мужчина, назвавшийся Стэнуиком, говорит, что у

него жена и ребенок.
Он разработал довольно подробный план своего

убийства.
Получив паспорт, я должен войти в дом Стэнуика

через двери, ведущие из библиотеки на террасу, в

следующий четверг, в половине девятого вечера. Его

жена будет на собрании в Рэкетс-клаб. У слуг четверг —

выходной день.
Стэнуик обещал перевернуть стулья и вывалить на

пол содержимое ящиков, чтобы имитировать ограбление.

Сейф он тоже откроет сам.
Я должен взять пистолет «Смит энд Вессон» тридцать

восьмого калибра из верхнего правого ящика стола и

выстрелить в Стэнуика так, чтобы по возможности

безболезненно его убить. Он показал мне, что пистолет

заряжен.
Затем в машине Стэнуика, сером «ягуаре ХКЕ»,

номер 440-001, я поеду в аэропорт и сяду в самолет

компании «Транс Уорлд Эйрлайнс», вылетающий в

одиннадцать вечера в Буэнос-Айрес. Билет на мое имя

на этот рейс будет заказан завтра.
За эти услуги Стэнуик готов заплатить мне пятьдесят

тысяч долларов. Я найду их в его доме, в открытом

сейфе, наличными, купюрами по десять и двадцать

долларов, в следующий четверг.
Сначала он предложил мне двадцать тысяч. Я поднял

цену до пятидесяти, чтобы убедиться в серьезности его

намерений.
Как выяснилось, он не шутил.
Наблюдая за мной, он решил, что я ему подойду.

Он следил за мной несколько дней и увидел тот образ,

в который я вжился по заданию редакции: бродягу и

наркомана.
Он не знал моего имени, ему вообще ничего не

известно обо мне.
Стэнуик даже не подозревает, что я — популярный

молодой журналист И.М.Флетчер из «Ньюс-Трибюн»,

который так невзлюбил свое имя, Ирвин Морис, что

никогда не подписывается им. Я И. М. Флетчер. По

заданию редакции я работаю над статьей о распрост¬

ранении наркотиков.
188

Вопросы, возникшие на текущий момент, весьма

очевидны.
Сам ли Алан Стэнуик предложил мне убить его?
Болен ли он раком?
Застрахован ли он на три миллиона долларов?
Неужели он действительно хочет, чтобы я его убил?
Ответ на каждый из вопросов может стать отличной

статьей.
И хотя я признаю, что мне пришлось воевать, сейчас

я только журналист.
Любая история, касающаяся Алана Стэнуика, вызовет

интерес.
Поэтому я согласился убить Алана Стэнуика.
Мое согласие на убийство дает мне ровно неделю,

в течение которой я могу быть уверен в том, что он

не станет жертвой другого кандидата в убийцы.
Я понимаю, что поступаю нечестно.
Но не зря же отец учил сына, когда разговор заходит

о целомудрии: «Сынок, если ты не будешь первым, им

станет кто-то еще».
Глава 3
—	Кэрридайн.
—	Это И.М.Флетчер.
—	Слушаю, мистер Флетчер.
—	Я пишу для «Ньюс-Трибюн».
—	О!
—	Вы — экономический редактор, не так ли?
—	А я имею честь говорить с тем самым дерьмом,

что написало, будто в Калифорнии скоро не будет

денег.
—	Я действительно писал что-то подобное.
—	Ты просто дерьмо.
—	Благодарю за покупку воскресной газеты.
—	Ха. Я прочел ее в редакции, в понедельник.
—	Понятно.
—	Что тебе от меня нужно, Флетчер?
В дверь каморки Флетчера просунулась голова муж¬

чины лет сорока с выгоревшими на солнце светлыми

волосами. Увидев, что Флетч говорит по телефону,

голова исчезла.
—	Меня интересует человек по имени Алан Стэнуик.
189

—	Алан Стэнуик?
—	Да.
Фотографии на столе Флетча неопровержимо уста¬

навливали личность мужчины, обратившегося к нему

на пляже: Алан Стэнуик в деловом костюме, Алан

Стэнуик при черном галстуке, Алан Стэнуик в летной

форме: да, именно Алан Стэнуик хотел уйти из жизни

при его помощи.
—	Он женился на «Коллинз Авиейшн».
—	На всей сразу?
—	Его жена — единственная дочь президента и пред¬

седателя совета директоров.
—	Стало быть, работа ему гарантирована.
—	Желаю тебе оказаться в таком же положении.
—	У Френка, нашего босса, нет дочерей. Только

сукины сыновья.
—	Насколько мне помнится, Алан Стэнуик — испол¬

нительный вице-президент «Коллинз Авиейшн».
—	Чудесам несть конца.
—	Через несколько лет он должен стать президентом.
—	Его будущее куется в постели.
—	Нет, как я понимаю, он оказался весьма компе¬

тентным специалистом. Окончил Гарвард или Вартон.

Умный парень и, судя по отзывам, очень хороший

человек.
—	Как идут дела у «Коллинз Авиейшн»?
—	По-моему, неплохо. Корпорацией руководит Алан

Стэнуик. Его тесть практически ни во что не вмеши¬

вается. Проводит все время в Рэкетс-клаб. Организует

теннисные турниры. У корпорации солидная репутация.

Я как-то не следил за ней. Но могу присмотреться

повнимательнее. Ее акции практически не продаются.

Львиная их доля принадлежит Коллинзу и его старым

дружкам, которые входят в совет директоров.
—	Так что все может случиться?
—	Почти все. Ты хочешь, чтобы я занялся «Кол¬

линз»?
—	Да.
—	Что тебя интересует?
—	Все, что можно узнать о Стэнуике, его жене,

Коллинзе, «Коллинз Авиейшн», как в личном, так и

в профессиональном плане.
—	Почему я должен работать на тебя?
—	Вы экономический редактор «Ньюс-Трибюн», не

так ли?
190

—	Да.
—	Мне не хотелось бы ошибиться и возложить вину

на вас.
—	На меня? В чем я виноват?
—	Ответственность за экономическую сторону любой

статьи ложится на вас.
—	Клара Сноу говорит, что ты — дерьмо.
—	Мой внутренний номер 705. Заранее благодарю.
—	Боже!
—	Нет. И.М.Флетчер.
Телефонный справочник оказался на книжной полке.

Пока Флетч вытаскивал его, не обращая внимания на

сыпавшиеся на пол бумаги, в дверь вошел мужчина,

на этот раз не блондин, и уселся в кресло.
—	Мистер Флетчер?
—	Да.
—	Я Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и О’Брайен».
—	Подумать только.
—	Адвокат вашей жены.
—	Какой именно?
—	Миссис Линды Флетчер.
—	А, Линды. Как она поживает?
—	Плохо, мистер Флетчер. Очень плохо.
—	Как жаль. Такая милая крошка.
—	Она очень огорчена, так как после развода вы

не выплатили ей ни единого цента алиментов.
—	Однажды я пригласил ее на ленч.
—	Она несколько раз говорила мне о том случае.

Ваша щедрость не осталась незамеченной. Вы должны

выплатить ей три тысячи четыреста двадцать девять

долларов. Учитывая съеденный ею за ленчем гамбургер,

можно забыть про оставшиеся центы.
—	Благодарю. Скажите мне, мистер Уорхэм...
—	Джиллетт.
—	Как адвокат, разумеется.
—	Я не имею права взять вас своим клиентом.

Должен добавить, я не хотел бы иметь такого клиента.
—	Тем не менее вы пришли сюда, расселись в моем

кресле, наверное, очень не хотите, чтобы вас вышвыр¬

нули из него, а мне надо работать. Я знаю, что вы

представляете уважаемую юридическую контору. Только

в самых уважаемых конторах компаньоны лично при¬

ходят за тремя тысячами долларов. Вы болтаетесь по

редакции всю неделю. Должно быть, вам нечем платить

за аренду помещения. Или вы облапошили Линду
191

больше чем на три сотни из причитающихся ей трех

тысяч?
—	О чем вы хотите спросить, мистер Флетчер?
—	Как по-вашему, мистер Джиллетт, является важ¬

ным то обстоятельство, что я никогда не соглашался

на уплату алиментов? Я даже не хотел разводиться.
—	Я не имею к этому никакого отношения. Суд

постановил, что вы должны платить, и вы будете

платить.
—	Я хочу сказать, не показалась ли вам странной

эта история? Однажды вечером я прихожу домой, Линды

нет. А на следующее утро я узнаю, что она развелась

со мной, потому что я ее бросил.
—	С вами это не впервой, мистер Флетчер. Для

молодого человека, не достигшего тридцати лет, два

развода — более чем достаточно.
—	Я сентиментален. Я сторонник традиционных

отношений.
—	Пока вы будете жениться, вам...
—	Обещаю вам! Больше я не женюсь. Слишком

дорого приходится платить за то, что тебя покидают.
—	Мистер Флетчер, миссис Флетчер много расска¬

зывала мне о вас.
—	Вы тоже приглашали ее на ленч?
—	Мы беседовали в моем кабинете.
—	Так я и думал.
—	Она отметила, что у вас злобный и вспыльчивый

характер, вы — лжец и обманщик и она покинула ваш

стол и кров, потому что не могла больше вас терпеть.

Она не просто ушла от вас. Она убежала, спасая свою

жизнь.
—	Злобный и вспыльчивый. Глупости. Как-то вечером

я наступил коту на хвост.
—	Вы выбросили кота в окно с седьмого этажа.
—	Вся квартира провоняла котом.
—	Миссис Флетчер пришла к выводу, что в следу¬

ющий раз на месте кота окажется она. Поэтому,

дождавшись, когда вы уйдете на работу, она собрала

вещи и покинула ваш дом.
—	Ерунда. От нее никогда не пахло. Она постоянно

принимала душ. И мыла волосы каждые полчаса.
—	Мистер Флетчер, как вы отметили сами, я жду

вас целую неделю. По каким-то причинам в вашем

учреждении не сочли нужным сообщить мне о вашем

местопребывании. У меня есть право препроводить вас
192
6*

в суд, и на этот раз, смею вас уверить, вам не удастся

уклониться от ответственности. Так как мы решим? Вы

заплатите немедленно или принудите меня прибегнуть

к помощи суда?
—	Легче сделать, чем сказать, — Флетч достал из

ящика стола найденную на пляже чековую книжку

«Торгового банка». — Так уж получилось, мистер Джил¬

летт, что эту неделю я играл в покер. Выиграл семь

тысяч долларов. Поэтому в редакции не могли знать,

где меня искать. Вчера вечером я положил деньги в

банк. Если вы возьмете чек и подержите его у себя

десять дней...
—	Конечно, конечно.
—	Тогда оставшейся суммы мне хватит, чтобы за¬

платить налоги и помыть автомашину, не так ли?
—	Думаю, что да.
—	Так сколько вы хотите получить?
—	Три тысячи четыреста двадцать девять долларов

и сорок семь центов.
—	Мы, кажется, решили забыть о центах. Ленч

стоил дороже.
—	Да, да. Вы совершенно правы.
—	Денежки счет любят, знаете ли.
Флетч выписал чек на выплату Линде Флетчер трех

тысяч четырехсот двадцати девяти долларов и нераз¬

борчиво подписался.
—	Возьмите, мистер Джиллетт. Благодарю вас за

ваш визит. Жаль, что мы не на седьмом этаже.
—	С вами приятно иметь дело, мистер Флетчер.
Подойдя к двери, Джиллетт все еще держал чек в
руке. Только тут Флетч заметил, что на костюме

адвоката не было ни одного кармана. Как же он

обходится без карманов, подумал Флетч.
—	Между прочим, мистер Флетчер, я прочел вашу

статью о несправедливости судебных решений по бра¬

коразводным процессам, в особенности о выплате али¬

ментов.
—	Благодарю вас.
—	Вынужден сказать, что это глупая и необъективная

статья.
—	Необъективная?
—	Абсолютно необъективная.
—	Я вас понимаю. Вы же адвокат по разводам.

Почему бы вам не подняться на следующую ступень

вашей карьеры и не стать сутенером?
7-2160
193

—	Я подозреваю, что любой адвокат по разводам,

в том числе и я, может подать на вас в суд за эту

статью и выиграть дело.
—	Я цитировал ваших коллег.
—	Я с ними не знаком.
—	Мне разрешено ссылаться лишь на официальные

документы.
Перед тем как уйти, Джиллетт попытался придать

лицу надменное выражение. У Флетча же сложилось

впечатление, что тому хочется чихнуть.
Он раскрыл телефонный справочник, нашел нужное:

«Коллинз Авиейшн», 553-0477, набрал номер.
—	«Коллинз Авиейшн». Доброе утро.
—	Доброе утро. Я хотел бы поговорить с секретаршей

мистера Стэнуика.
—	Одну минуту, пожалуйста.
Под столом Флетч скинул теннисные туфли. Лино¬

леум приятно холодил голые ноги.
—	Кабинет мистера Стэнуика.
—	Доброе утро. Я — Боб Олсон из «Кроникл га-

зетт», — представился Флетч. — Мы готовим материал

для женской страницы и нуждаемся в вашей помощи.
—	Да, пожалуйста.
—	Это будет легкая и ни к чему не обязывающая

статья.
—	Я понимаю.
—	Мы хотим написать о врачах, у которых лечатся

знаменитости нашего города. Нам кажется, что чита¬

телей это развлечет. Не смогли бы вы назвать нам

имя личного доктора мистера Стэнуика?
—	О, я не уверена, что мистер Стэнуик разрешил

бы мне назвать его вам.
—	Мистер Стэнуик сегодня работает?
—	Да, он только что прошел в кабинет.
—	Вас не затруднит рассказать ему о нашей просьбе?

Если мы напечатаем фамилию доктора, мистер Стэнуик,

возможно, больше не получит от него ни одного счета.

Напомните мистеру Стэнуику, что доктора у нас не

имеют права рекламировать свои успехи.
—	Я знаю, — хохотнула секретарша. — Подождите

минутку.
Ожидая, Флетч взял со стола конверт с десятью

стодолларовыми банкнотами и бросил его в ящик.
—	Мистер Олсон? Мистер Стэнуик посмеялся и
194
7-2

разрешил сказать вам, что его личный врач — доктор

Джозеф Девлин из Медицинского центра.
—	Отлично.
В четверг вечером человек готовит собственное

убийство, а в пятницу утром смеется над тем, что

кто-то хочет узнать фамилию его личного врача. Да,

мистер Стэнуик не мог жаловаться на слабую нервную

систему.
—	Когда ваш материал появится в газете, мистер

Олсон?
—	Ну, если мы сможем достать фотографию доктора

Девлина...
—	Хотя бы приблизительно? Мы хотели бы почитать,

что вы напишете.
—	В следующую пятницу, — ответил Флетч.
—	Прекрасно. Я скажу мистеру Стэнуику, чтобы он

обязательно купил «Кроникл газетт» в тот день.
—	Конечно. Напомните ему, что в следующую

пятницу он должен купить «Кроникл газетт».
И Флетч положил трубку в редакции «Ньюс-Трибюн».
Медицинский центр. Медицинский центр... Алан

Стэнуик рассчитывает, что его убьют вечером следую¬

щего четверга. При этом в пятницу он собирается

купить утренний выпуск «Кроникл газетт», чтобы

прочитать статью о своем враче. Ах, жизнь, как найти

правду... 553-9696.
—	Медицинский центр. Доброе утро.
—	Пожалуйста, кабинет доктора Джозефа Девлина.
—	Одну минуту.
—	Кабинет доктора Девлина. Доброе утро.
—	Доброе утро. Доктора Девлина, пожалуйста.
—	Доктор ведет прием. Не могу ли я чем-нибудь

вам помочь?
—	К сожалению, на мои вопросы может ответить

только сам доктор Девлин.
-О!
—	Мы — держатели страхового полиса мистера Алана

Стэну ика...
—	Понятно.
—	У нас возникли некоторые сложности, и мы...
—	Одну минуту, сэр. Я посмотрю, свободен ли доктор

Девлин.
Из трубки до Флетча донесся голос то ли секретарши,

то ли медсестры: «Звонят из страховой компании мистера

Стэнуика. Они хотят что-то узнать...»
7*
195

Другую трубку сняли немедленно.
—	Да?
—	Доброе утро, доктор. Как вы уже знаете, мы —

держатели страхового полиса мистера Алана Стэнуика.
— Да.
—	Он — ваш пациент?
—	Образно говоря, да.
—	Как это?
—	Видите ли, я — семейный врач Коллинзов. Джон

Коллинз и я жили в одной комнате, когда учились в

колледже. Стэнуик женился на его дочери, Джоан

Коллинз. Поэтому можно сказать, что я — его врач.

Но встречаюсь с ним только в обществе.
—	С какого времени мистер Стэнуик стал вашим

пациентом, доктор Девлин?
—	С тех пор, как переехал сюда. Примерно шесть

лет назад. Если хотите, я могу уточнить.
—	Нет, этого достаточно, доктор. Мы лишь просмат¬

риваем страховые контракты некоторых наших клиентов.

Как вам известно, мистер Стэнуик застрахован на

большую сумму.
—	Да, я знаю об этом.
—	Между прочим, почему? Что заставило его так

дорого оценить свою жизнь?
—	О, это идея Джона. Алан обожает летать на

экспериментальных самолетах. Видите ли, он служил

в авиации, прежде чем поступил в Вартон. Он про¬

должает летать и не упускает случая поднять в воздух

что-то непонятное. Я думаю, его полеты имеют какое-то

отношение к корпорации, где он работает, «Коллинз

Авиейшн».
—	Если мистер Стэнуик погибнет, его семья дейст¬

вительно потеряет три миллиона?
—	Я не знаю. Возможно, что да. Стоимость акций

наверняка упадет, а основной пакет принадлежит Кол¬

линзам. Алан — сказочный принц корпорации, и другого

пока нет. С его смертью нарушится управление, воз¬

никнут кадровые проблемы. Да, полагаю, что смерть

Алана принесет семье очень большие убытки.
—	Понятно.
—	Но, честно говоря, я не думаю, что именно в

этом состоит причина столь значительной страховки.
— О?
—	Джон заставил Алана застраховаться на три

миллиона после рождения Джулии, надеясь, что этим
196
7-4

заставит его отказаться от рискованных полетов. Он

думал, что большие выплаты остановят Алана. Как-то

за коктейлем Джон сам сказал мне об этом. Я, помнится,

ответил, что в этом случае кое у кого может возникнуть

желание убить человека, застрахованного на такую

огромную сумму. Намек на его дочь не показался

Джону забавным.
—	Кто такая Джулия?
—	Внучка. То есть дочь Джоан. Джоан и Алана.

Очаровательная малышка.
—	Мистер Стэнуик по-прежнему летает?
—	Да. Как только где-то что-то построят, он тут

как тут. И платит за страховку.
—	Когда вы последний раз осматривали мистера

Стэнуика, доктор?
—	Ни разу после того, как он подписал страховой

полис. Вы же каждые шесть месяцев досконально

проверяете его здоровье. Сколько раз в год человек

может проходить медицинский осмотр?
—	Значит, он к вам обращается?
—	Как я и говорил, мы видимся только в гостях.

На коктейле у Джона или на обеде в клубе.
—	И как его здоровье?
—	Точный ответ можно дать лишь по результатам

осмотра. Если исходить из того, что я видел в бассейне

или раздевалке, Алан — стройный, мускулистый, хорошо

сложенный и абсолютно здоровый молодой человек.

Пьет он мало, практически не курит. У него фигура

двадцатилетнего боксера. Я думаю, он без труда вы¬

держит все пятнадцать раундов.
—	Он мог обращаться к какому-нибудь врачу по¬

мимо вас?
—	Конечно.
—	Узкому специалисту?
—	Если кто и мог направить его к узкому специа¬

листу, так это врач вашей компании. Но, если бы его

что-то обеспокоило, он известил бы меня, а уж я

направил бы Алана к кому следует. Пока такой

необходимости не возникало.
—	Благодарю вас, доктор. Извините, что отнял у

вас время.
—	Могу я осведомиться, что послужило поводом для

ваших расспросов?
—	Мы периодически проводим проверку наиболее

крупных страховых полисов.
197

—	Три миллиона долларов — огромная сумма. Ду¬

маю, что при такой страховке человек должен полностью

изменить образ жизни.
—	Или образ смерти, доктор.
Глава 4
—	Библиотека.
—	Сегодня утром в четверть девятого я заказывал

подборку по Алану Стэнуику. Уже без пятнадцати

одиннадцать. Что у вас там происходит?
—	Это мистер Флетчер?
—	Он самый.
—	Старший библиотекарь хочет поговорить с вами.
Флетч успел получить фотографии Стэнуика до
девяти часов, пока старший библиотекарь еще не прибыл

на работу.
—	Флетчер?
—	Да.
—	Мы подобрали вырезки по Алану Стэнуику. Ты

можешь взять их в любое удобное для тебя время.
—	Потрясающе. Образец сотрудничества. Я жду два

часа, а вы затеяли какие-то странные игры.
—	В архиве играть некогда, Флетчер. Курьеров у

нас нет. За подборкой тебе придется прийти самому.
—	И поблагодарить вас.
—	А также расписаться в получении. Мне надоели

твои истории о таинственных исчезновениях переданных

тебе материалов.
—	Я уже иду. Только не вздумайте вывесить к

моему приходу табличку «Перерыв на ленч».
Флетч пробежал полкоридора, прежде чем понял,

что забыл надеть теннисные туфли.
—	Я бы принесла вам подборку, мистер Флетчер,

но мистер Осборн запретил мне идти к вам. — В больших

круглых очках девушка выглядела весьма привлека¬

тельно.
—	Вечно он во все лезет, этот Осборн.
—	Подборка у него.
Когда-то Осборн был хорошим репортером.
—	Распишись вот здесь, Флетч. Премного благодарен.

Вот тебе подборка. Напрасно ты разбомбил букмекеров

на прошлой неделе.
—	Извини.
198

—	Мой теперь не показывается на улице. Я нигде

не смог сделать ставку.
—	Значит, тебе осталось что-то на жизнь.
—	Я следил за результатами скачек. Из-за тебя я

потерял пятьсот долларов.
—	Я пришлю чек. Я же так хорошо зарабатываю.
—	Я просто говорю, большое тебе спасибо. Если я

могу оказать тебе услугу...
—	Можете. Заткнитесь.
—	Верни подборку прежде, чем уйдешь домой,

милый, а не то я напишу на тебя докладную.
—	Так и напиши. И. М. Флетчер. Журналист.
—	Счастливого пути.
Девушка в круглых очках взглянула на босые ноги

Флетча и улыбнулась.
—	Флетчер!
В коридоре стояла Клара Сноу.
—	О Господи, Флетчер!
Бежевый костюм, туфли и сумочка из крокодиловой

кожи — деловой костюм деловой женщины, готовой

начать рабочий день.
—	Ты только что пришла, Клара?
—	Ради Бога, Флетчер, я еще могу стерпеть джинсы

и тенниску, хотя и это не дело, но почему ты ходишь

по редакции босиком?
—	Я здесь с половины восьмого.
—	Тебя тут вообще не должно быть! Твое место на

пляже.
—	Вчера вечером я сказал тебе, что приеду.
—	А я не разрешила тебе приезжать.
—	Мне нужны кое-какие материалы.
—	А мне-то что? Я запретила тебе являться в

редакцию без законченной статьи. Статья готова?
—	Нет.
—	Флетчер, — в полумраке коридора лицо Клары

стало лиловым. — Я поговорю с тобою позже. Я давно

никого не увольняла. Чувствую, это время пришло.
—	Что? Вы с Френком сегодня слишком долго спали?
—	Это не шутка. Я вообще не вижу повода для

веселья.
—	Это твои трудности.
Флетч разложил вырезки на столе. Алан Стэнуик

упоминался в различных разделах газеты, чаще в

светской хронике и экономическом. На каждой вырезке
199

фамилия Стэнуик, впервые появившаяся в статье,

обводилась красным кружком.
Флетчер включил диктофон, который принес из

машины, положил босые ноги на стол, откинулся в

кресле.
— Одиннадцать утра, пятница. Тема: загадочное

убийство.
На текущий момент нам удалось выяснить следую¬

щее:
Первое, по фотографиям картотеки «Ньюс-Трибюн»

я установил, что мужчина, обратившийся ко мне вчера

днем и привезший меня в дом Стэнуика, не кто иной,

как Алан Стэнуик.
Второе, он — исполнительный вице-президент «Кол¬

линз Авиейшн», женат на Джоан Коллинз; их единст¬

венной дочери, Джулии, еще нет шести лет.
Его личный врач и друг семьи, доктор Джозеф

Девлин из Медицинского центра, подтверждает, что

Стэнуик застрахован на три миллиона долларов. При¬

чину столь высокой страховки Девлин видит в желании

тестя Стэнуика, президента корпорации и председателя

совета директоров, отвадить зятя от полетов на экспе¬

риментальных самолетах. До сих пор, несмотря на

большие ежемесячные выплаты, Коллинзу не удалось

добиться желаемого. Стэнуик по-прежнему летает.
Пока мы не смогли получить точных сведений о

состоянии здоровья Стэнуика. Думаю, не добыть их

нам и в будущем.
Девлин уверял меня, что не знает, болен Стэнуик

или нет. Довольно странное поведение для семейного

врача, если только он не хотел что-то скрыть.
При этом доктор Девлин признал, и это весьма

существенно, что акции «Коллинз Авиейшн» упадут

в цене, если пройдет слух, что Стэнуик обречен.

Можно не сомневаться, что добрый доктор и друг

семьи вложил в «Коллинз Авиейшн» немалую толику

своих сбережений.
Поэтому ему выгодно лгать, чтобы выгадать Стэнуику

максимум времени для перестройки корпорации.
Таким образом, нельзя однозначно ответить на

вопрос, болен ли Стэнуик раком или нет.
Мне показалось, что он вполне здоров, но я не

силен в медицинских диагнозах.
Флетч убрал ноги со стола и наклонился над

разложенными вырезками.
200

—	Давайте посмотрим, что мы узнали об Алане

Стэнуике из подборки «Ньюс-Трибюн».
Об обручении Джоан Коллинз и Алана Стэнуика

объявлено больше шести лет назад в Рэкетс-клаб при

большом стечении народа.
Она — дочь Джона и Марион Коллинз. Единственный

ребенок. Закончила Холлз Хай Скул, Глдард Джуньер

Колледж, год училась в Сорбонне. В пятнадцать и

шестнадцать лет выигрывала чемпионаты среди девушек

по теннису. После года учебы во Франции работала в

международном отделе «Коллинз Авиейшн».
Похоже, довольно занудная дама.
Алан Стэнуик, сын Марвина и Элен Стэнуик,

Нонхиген, Пенсильвания. Колгейт Колледж, диплом

бакалавра искусств. Капитан военно-воздушных сил

США. Двадцать четыре боевых вылета. Награжден

«Пурпурным сердцем». Выпускник Вартон Бизнес Скул.
К моменту обручения — помощник вице-президента

«Коллинз Авиейшн» по сбыту.
Первого января в экономическом разделе отмечено,

что Алан Стэнуик назначен исполнительным вице-пре-

зидентом «Коллинз Авиейшн». Старик Коллинз сначала

хотел увидеть, получится ли из парня дельный руко¬

водитель, а уж потом решать, брать ли его в зятья.
В апреле Алан Стэнуик объявил о получении

«Коллинз Авиейшн» многомиллионного правительствен¬

ного контракта.
Свадьба состоялась в июне, в поместье Коллинзов.

Биографии молодоженов повторены, но нет упоминания

о присутствии родителей Стэнуика. Шафером был Берт

Эберхарт, окончивший Колгейт вместе со Стэнуиком.
Стэнуик... Стэнуик... Джоан Стэнуик... «Общество

поклонников классической музыки»... Благотворитель¬

ный вечер в Рэкетс-клаб в пользу «Общества» каждый

год, в октябре. Джулия Стэнуик родилась в марте

следующего после свадьбы года. Все очень пристойно.
И вот что любопытно. Миссис Алан Стэнуик тут,

миссис Алан Стэнуик там, миссис Алан Стэнуик везде:

на ленчах, обедах, вернисажах, коктейлях. А затем то

ли ее активность пошла на убыль, то ли журналисты

потеряли к ней интерес. Последнее маловероятно,

учитывая, что в девичестве она Коллинз и обладает

фотогеничной внешностью.
Скорее всего, в последние шесть месяцев она редко

появлялась в обществе.
201

Ну, миссис Стэнуик... почему вы покинули нас... в

тридцать лет?
Джон Коллинз на яхте «Колетт» ежегодно участвует

в океанских гонках. Стэнуик у него штурман. Яхта

никогда не выигрывала. Никогда не занимала призовых

мест. Да, в семье Джона Коллинза любят не только

теннис, но и плавание под парусом. Очень богатая

семья.
Алан Стэнуик становится членом исполнительного

комитета Рэкетс-клаб. Три года является казначеем

клуба. На турнирах по теннису и сквошу выходил в

финальную часть. Не побеждал, не занимал призовых

мест.
Алана Стэнуика принимают в Урбан-клаб. Он произ¬

носит речь с призывом к полиции вернуться к пешему

патрулированию. Ключевая фраза: «Лишившись машин,

полицейские станут ближе к народу». Ему отвечает

начальник полиции, мэр. Люди слушают Алана Стэнуика.
В следующем году в своей речи в Урбан-клаб Стэнуик

защищает шум реактивных двигателей на заводах

«Коллинз Авиейшн».
Стэнуик хвалит «Г-111». Стэнуик летает на том,

Стэнуик летает на этом. Стэнуик испытывает специ¬

альное оборудование, разработанное для частных само¬

летов, летающих в условиях Крайнего Севера, на

Аляске.
Стэнуик с ведущими американскими журналистами,

пишущими об авиации.
Стэнуик, Стэнуик, Стэнуик... все одно к одному. Я

понимаю, почему Джон Коллинз взял его в зятья. На

нем нет ни единого пятнышка. А если б и были, за

исключением убийства, я сомневаюсь, что наш стериль¬

ный журнал поведал бы о них...
Зазвонил телефон.
—	Я так рад, что ты позвонила, — сказал Флетч в

трубку.
—	Флетч, ну когда я услышу от тебя что-либо

приятное? Например, что ты повзрослел.
—	Клара, дорогая, у тебя такой умиротворенный

голос. Ты уже кого-то уволила?
—	Честно говоря, да.
—	Кого же?
—	Одного малого из городской хроники. Он назва¬

нивал кому ни попадя, задавал глупые вопросы и

представлялся сотрудником Ассошиэйтед Пресс.
202

—	Неужели? Это ужасно. Я всегда говорю, что

работаю в «Кроникл газетт».
—	Меня это не удивляет.
—	Как ты его поймала?
—	Он позвонил в посольство Франции в Вашингтоне

и попросил произнести по буквам слово «eian». Мы

получили счет.
—	Ты, оказывается, скряга.
—	Он признался.
—	И ты тут же уволила его.
—	Мы не терпим такого поведения. В АП возмуща¬

ются.
—	О Боже! Больше я никогда ни в чем не сознаюсь.
—	Флетчер, нам надо поговорить.
—	Ты готова?
—	Поэтому я предлагаю встретиться за ленчем. В

кафетерии. Не забудь обуться.
—	Ты не хочешь пригласить меня куда-нибудь?
—	Я не могу показываться с тобой в обществе. Ты

так одет, что нас не пустят даже в забегаловку.
—	Если бы я получал, как Френк...
—	В кафетерии, во всяком случае, все поймут, что

я сижу рядом с тобой ради интересов дела.
—	Не хочешь, не ходи. У меня полно работы.
—	Нет, нам надо кое-что обговорить, Флетчер. В

том числе твою «Бронзовую звезду».
—	Мою «Бронзовую звезду»?
—	Увидимся наверху. Обуйся.
Глава 5
Клара Сноу заказала сандвич из ветчины, салата и

помидоров на поджаренном хлебце. Когда она впилась

в него зубами, Флетч подался назад, словно опасался,

что заодно она проглотит и его.
—	Просвети меня, Клара, я всегда хотел узнать об

этом, но все не удосуживался спросить: каков наш

главный редактор Френк Джефф в постели?
—	Флетч, почему ты меня не любишь?
—	Потому что ты не знаешь, что делаешь. Ты ни

черта не смыслишь в журналистике.
—	Я начала работать в газете куда раньше тебя.
—	Но писала-то ты о кулинарных рецептах. Ты не
203

понимаешь, что такое горячие новости, не отличаешь

сенсационного материала от обычной текучки, не пред¬

ставляешь, как создаются сенсации и что их движет.
—	Может быть, скытая причина твоей нетерпимости

в том, что я — женщина? — кротко спросила Клара.
—	Я не могу сказать, что не терплю женщин.

Наоборот, скорее я их люблю.
—	Тебе с ними не очень-то везет.
—	Моя главная ошибка состоит в том, что я

продолжаю жениться на них.
—	А они продолжают разводиться с тобой.
—	Я не против того, что ты спишь с главным

редактором. Но я не могу смириться с тем, что ты

стала редактором, моим редактором только потому, что

спишь с ним, хотя ты совершенно не годишься для

этой работы и, могу добавить, абсолютно в ней не

компетентна. Спи с Френком, если тебе этого хочется.

Все средства хороши, лишь бы этот мерзавец был в

меру трезв и спокоен. Но ты поступила бесчестно,

приняв в постели должность редактора, не имея на то

никаких оснований.
Скулы Клары пошли пятнами румянца.
Она вгрызлась в сандвич.
—	Какой принципиальный, — наконец ответила она,

посасывая через соломинку кока-колу. — Можно поду¬

мать, можно подумать, что ты пропустил хоть одну

девушку на пляже.
—	Это другое дело. Я готовлю статью. Ради нее я

готов на все. Поэтому я внес пенициллин в мой

расходный счет.
—	Неужели?
—	В графу «Телефонные переговоры».
—	Наши отношения с Френком касаются только нас,

и тебе не должно быть до них никакого дела, Флетчер.
—	Прекрасно. Я не возражаю. Только не трогай

меня и, главное, не лезь в мои материалы, подготов¬

ленные к публикации. Ты обкорнала мою статью о

разводах и выставила меня полным идиотом.
—	Я сочла нужным внести изменения, а тебя не

было в редакции. Я не смогла связаться с тобой.
—	Благодаря тебе статья стала однобокой. Будь я

адвокатом по разводам, я подал бы на автора в суд.

Ты подставила меня и газету под судебный иск.

Помимо того, если исходить из напечатанного, я
204

выгляжу профаном, не способным разобраться в сути

проблемы.
—	Я пыталась связаться с тобой.
—	Не трожь моих рукописей. Ты понятия не имеешь,

что творишь.
—	Хочешь кофе?
—	Не употребляю стимуляторов.
—	Но тем не менее, Флетч, мы должны работать

вместе.
—	До тех пор, пока ты не сочтешь, что накопленных

против меня фактов достаточно для моего увольнения?
—	Возможно. А теперь скажи мне, как обстоят дела

со статьей о наркотиках на пляже?
—	Можно сказать, что наркотики там есть.
—	Много?
—	Если взять конкретную полоску пляжа, то много.
—	Сильные наркотики?
—	Очень.
—	Кто эти люди?
—	Их можно разделить на две группы. Первая —

бродяги, бездомные странники, которые не могут обос¬

новаться на одном месте. Некоторые из них просто

любят солнце, но они не задерживаются на этом пляже.

Те, кто остаются, — наркоманы. Они знают, что могут

получить там хороший, качественный товар. Кое-кому

из них под сорок лет. Другие, вроде Бобби, гораздо

моложе.
—	Расскажи мне о Бобби.
—	Боже, ты, оказывается, слушаешь? Бобби пятнад¬

цать лет, блондинка, с прекрасной фигурой.
—	Ты с ней живешь?
—	Ей же надо на кого-то опереться.
—	Пятнадцать лет! И ты еще смеешь упрекать меня.
—	Она пришла с парнем старше меня. Из Иллинойса.

Отец у нее — дантист. Влюбилась в этого парня, увидев

его в уличном кафетерии, собрала рюкзак и ушла с

ним. Когда она окончательно пристрастилась к нарко¬

тикам, он смылся. Она стала наркоманкой до нашей

встречи.
—	Как ты за нее платишь?
—	Из расходного счета. Графы «Завтрак» и «Ленч».
—	Разве ты не боишься закона, Флетч? Ей же только

пятнадцать.
—	Если нет жалоб, закон спит, как праведник.
—	Правило Флетчера.
205

—	Вторая группа — местные подростки. Они приез¬

жают после школы, в размалеванных «фольксвагенах»,

с досками для серфинга, и покупают товар на папашины

трудовые денежки. Как и следовало ожидать, полиции

далеко не безразлично их увлечение наркотиками. Во

всяком случае, одного из этих ребят, Монтгомери,

забирают каждую неделю и увозят с пляжа. Его отец —

большая шишка в городе. Но он появляется снова,

побитый и улыбающийся.
—	Почему подростки приезжают именно на этот

пляж?
—	Потому что там продают наркотики.
—	Кто их продает?
—	Старый бродяга, которого зовут Вэтсьяайна. Ду¬

маю, ему никак не меньше тридцати пяти. Пусть это

покажется странным, но у него добрые глаза. Худой,

как скелет. Местные подростки прозвали его Толстяк

Сэм.
—	Почему ты не сдашь статью, если тебе так много

известно?
—	Потому что я не знаю, каким образом попадают

наркотики к Толстому Сэму. Не сходятся у меня концы

с концами. Вроде бы он постоянно сидит в еврей лачуге.

Я следил за ним десять дней. Но он лишь продавал,

продавал, продавал. Я знаю, где он хранит товар. У

него тайник в стене набережной. Когда прошел слух,

что запасы Толстяка Сэма подходят к концу, я тридцать

шесть часов не спускал глаз с тайника. Толстяк Сэм

не покидал пляжа. Никто не подходил к тайнику. Но

тридцать шесть часов спустя у него вновь появились

наркотики. И торговля пошла без всяких ограничений.

Я ничего не могу понять.
—	Ты проглядел курьера.
—	Благодарю.
—	Ты занят этим делом уже три недели.
—	Не так уж и долго.
—	Почему бы не использовать то, что есть? Закрыть

торговое предприятие Толстяка Сэма?
—	При чем тут Толстяк Сэм? Через месяц все

начнется сначала. Надо быть журналистом, Клара, чтобы

понимать, что нельзя давать статью, не установив, кто

снабжает наркотиками Толстяка Сэма.
—	Мы должны где-то остановиться. То есть тот, кто

передает наркотики Толстяку, сам где-то их получает.
206

Или ты хочешь проследить всю цепочку, до Таиланда

или Пакистана?
—	Возможно.
—	У тебя есть фотографии Толстяка Сэма, прода¬

ющего наркотики?
—	Да.
—	Давай их опубликуем.
—	Ни за что. Ты получишь статью, когда она будет

готова. По моему убеждению, цель журналиста состоит

совсем не в том, чтобы засадить за решетку мелкую

сошку, вроде Толстяка Сэма. Тем более что он будет

на свободе максимум через двенадцать часов.
—	Френк волнуется.
—	Успокоить его — твоя забота.
—	Жаль, что я не могу заказать себе сладкое.
Флетч ел клубничное пирожное с кремом.
—	Ты не выполнил моего указания, — продолжала

Клара. Флетч спокойно дожевывал пирожное. — Я не

разрешила тебе приезжать сюда. Во-первых, мы хотим,

чтобы ты оставался на пляже, пока не закончишь

статью. Во-вторых, тебя могли раскрыть. Тот, кто

снабжает наркотиками Толстяка Сэма, мог следить за

тобой. Если он видел, как ты садился в «альфа-ромео»

или ... как там называется твоя машина, чтобы поехать

в «Ньюс-Трибюн», можно считать тебя мертвым.
—	Хорошее пирожное. У меня «MG».
—	Что?
—	«MG».
—	Я не понимаю тебя.
—	Моя машина. Марка «MG».
—	Ясно. Тебя могут убить.
—	Сначала я привезу тебе статью.
—	Ты полагаешь, что можешь вернуться на пляж?
—	Безусловно.
—	С тобой ничего не случится?
—	Поедем вместе, и ты все узнаешь сама.
—	Нет уж, спасибо. Но вот о чем я подумала,

Флетч. Не стоит ли нам сообщить местной полиции о

тебе? Кто ты такой и что ты там делаешь.
Флетч положил вилку на стол и бросил на Клару

испепеляющий взгляд.
—	Если ты это сделаешь, Клара, то умрешь раньше

меня. Это я тебе гарантирую.
—	Мы отвечаем за тебя, Флетчер.
—	Вот и отвечайте, черт бы вас побрал! Ты никому
207

ничего не скажешь! Никому и никогда! О Боже, ну

зачем я согласился поговорить с тобой, ты же круглая

идиотка!
—	Хорошо, Флетчер, успокойся. Люди смотрят.
—	Плевать мне на них.
—	Я не буду звонить в полицию... пока не буду.
—	Не только в полицию, вообще никому не звони.

Если мне понадобится помощь, я найду к кому

обратиться.
—	Хорошо, Флетчер. Хорошо, хорошо, хорошо.
—	Ты просто дура.
—	Теперь последний вопрос... твоя «Бронзовая звезда».
—	Что с ней?
—	В твое отсутствие редакцию осаждали не только

орды склизких адвокатов, нанятых дюжиной твоих

бывших жен. Звонили с военно-морской базы.
—	И что?
—	Ты награжден «Бронзовой звездой».
—	Давным-давно.
—	Ты не получил ее.
—	Совершенно верно.
—	Почему?
—	Ей не место в ломбарде.
—	Что ты хочешь этим сказать?
—	Все эти побрякушки в конце концов оказываются

там.
—	Не понимаю, почему.
—	У тебя нет разведенных жен.
—	Ты должен получить «Бронзовую звезду».
—	Никогда.
—	Все уже решено. Церемония состоится в следую¬

щую пятницу, ровно через неделю, в кабинете коман¬

дира военно-морской базы, и ты придешь туда в

костюме, галстуке и ботинках.
—	Какого дьявола ты лезешь в мои личные дела?
—	Это не личное дело. Ты — И.М.Флетчер, ведущий

журналист «Ньюс-Трибюн», и мы хотим, чтобы в

субботу ты застенчиво улыбался с первой полосы

нашей газеты.
—	Ни за что.
—	Улыбаться ты будешь. Командир обещал нам

полное содействие, даже согласился дать своего фото¬

графа.
—	Нет.
—	И мы передадим этот материал во все интерна¬
208

циональные агентства, чтобы весь мир узнал о твоих

подвигах и скромности, из-за которой ты столько лет

не получал этот высокий знак отличия. Мы никому не

скажем, что истинная причина кроется в твоем раз¬

гильдяйстве.
—	Я не успею закончить статью о наркотиках.
—	Ты отдашь мне все материалы, вместе с фото¬

графиями, в следующий четверг, в четыре часа. Статья

пойдет в воскресенье, с маленькой сноской, в которой

будет отмечено, что ее автору, журналисту «Ньюс-Три¬

бюн» И.М.Флетчеру, в пятницу вручили «Бронзовую

звезду».
—	Ничего у вас не выйдет.
—	Френк так решил. Издатель с ним согласился.
—	Мне все равно. Я возражаю.
—	Тогда придется вспомнить о неповиновении. Ты

не выполнил моего указания и приехал сюда.
—	Я этого не сделаю.
—	Хватит, Флетчер. В четверг, к четырем часам,

ты сдаешь статью. В пятницу, в десять утра, являешься

на военно-морскую базу. Иначе ты уволен. И меня это

нисколько не огорчит.
—	Еще бы.
—	Ты самодовольный наглец.
—	На мне держится тираж!
—	Ты меня слышал. Спасибо за то, что обулся к

ленчу.
—	Я пришел босиком.
Глава 6
—	Флетчер, это Джек Кэрридайн. Я пытался дозво¬

ниться до тебя, но ты, должно быть, ушел на ленч.
—	Я был в кафетерии, и меня чуть не съели.
—	Я кое-что узнал об Алане Стэнуике, но, прежде

чем поделиться с тобой, я хотел бы выяснить, для чего

тебе нужна эта информация. Экономический отдел

должен быть уверен, что ее используют по назначению.
—	Естественно. Я вас понимаю, — Флетч переложил

трубку к левому уху и схватил ручку. — Дело в том, —

солгал он, — что мы готовим большую статью о наших

согражданах, застрахованных на весьма крупные суммы,

с указанием причин, побудивших их на этот шаг.
209

—	Алан Стэнуик застрахован на большую сумму?
—	Да. Очень большую.
—	Похоже на правду. Он взвалил на себя немалую

ношу. Кто получит страховку?
—	Вероятно, его жена и дочь.
—	Мне кажется, у них и так полно денег. Правда,

они — основные держатели акций «Коллинз Авиейшн»,

которой руководит Стэнуик, и его смерть временно

приведет к падению их стоимости.
— Точно, — согласился Флетчер. — Так что вы рас¬

копали?
—	Ну, как я тебе сказал, он управляет «Коллинз

Авиейшн». Исполнительный вице-президент с тех пор,

как женился на Джоан Коллинз. Его тесть — президент

и председатель совета директоров, но всеми делами

ведает Стэнуик. Ожидается, что через два-три года он

станет президентом. Его тестю еще нет шестидесяти,

он предпочитает участвовать в гонках под парусом и

организовывать теннисные турниры. Похоже, он пол¬

ностью доверяет Стэнуику.
—	Как идут дела корпорации?
—	Превосходно. Курс акций, хотя они и не прода¬

ются, очень высок. Точнее, никогда раньше они не

оценивались так дорого. В прошлом году их владельцы

получили крупные дивиденды. Считают, правда, что у

корпорации слабовато управляющее звено, но это не

так уж важно, когда руководитель молод и энергичен.

Вероятно, через несколько лет команда Джона Коллинза

начнет уходить на пенсию и Стэнуик заменит их своими

людьми. Ему это не составит труда, потому что он

знает всех и вся.
—	Хочу задать глупый вопрос.
—	Я к ним привык.
—	Чем занимается «Коллинз Авиейшн»?
—	Они разрабатывают и изготовляют узлы самолетов

узлы. Другими словами, они не производят самолетов,

но поставляют кресла пилотов, детали двигателей,

приборы для системы управления и так далее. Чтобы

идти в ногу со временем, они создали аэрокосмический

филиал, разрабатывающий элементы конструкции ор¬

битальных аппаратов. При Стэнуике филиал сильно

разросся. Похоже, этот симпатичный, знающий, умею¬

щий располагать к себе молодой человек умеет выбивать

контракты для своей корпорации. Кто-то сказал, что

он тверд, но ненавязчив.
210

—	И сколько может стоить такая корпорация?
—	Для кого?
—	Я хотел спросить, какова ее стоимость?
—	Ну, Флетч, я не очень-то понимаю твой вопрос.

Корпорация — не дома, имеющие определенную цену.

Стоимость корпорации определяется суммарной стоимо¬

стью ее акций на бирже в текущий момент. Она имеет

немалый доход, обеспечивая выплаты держателям акций,

заработную плату сотрудникам...
—	Дайте мне цифру.
—	Если бы это был дом? Принимая «Коллинз

Авиейшн» за дом, скажу, что она стоила бы полмил¬

лиарда долларов. Никак не меньше.
—	Кому принадлежит корпорация?
—	Коллинзы — Джон, его жена и дочь, владеют

пятьюдесятью одним процентом акций.
—	Однако.
—	Они очень богаты. Разумеется, акции распреде¬

лены по различным фондам и благотворительным ор¬

ганизациям, но, когда дело доходит до голосования, все

они становятся Джоном Коллинзом. Должен добавить,

что помимо этого семья Коллинзов вкладывает свои

деньги в «Коллинз Авиейшн» через банки Бостона.
—	Фи. Почему Бостона?
—	Ты не очень-то в этом смыслишь, не так ли,

Флетчер?
—	В деньгах — нет. Я их слишком редко вижу.
—	Бостон — Швейцария Америки. Там полным-полно

тихих, не бросающихся в глаза банков.
—	Я думал, там полно фасоли.
—	Ты не одинок в своих заблуждениях.
—	Как можно стать таким же богачом, как Коллинз?
—	Если б я знал рецепт, думаешь, я сидел бы в

этой газете? Окончив Гарвард в начале тридцатых

годов, он сам проектировал и изготавливал самолетное

оборудование в арендованном гараже на Фейрбэнкс-аве-

ню. Полученные патенты начали приносить деньги. Все

очень просто. Каждый может пройти тот же путь.

Говорят, что он очень спокойный, скромный человек.

Не забывает своих друзей. Большая часть остальных

акций принадлежит друзьям семьи. Все они также

богаты. Коллинз жертвовал большие суммы Гарварду,

Фонду по борьбе с раком, Медицинскому...
—	Фонду по борьбе с раком?
—	Всего он передал им десять миллионов.
211

—	Недавно.
—	В том числе. Взносы делались регулярно в течение

ряда лет. Стэнуик — идеальный зять для Коллинза,

учитывая, что у него нет сыновей. Из скромной семьи

в Пенсильвании. У его отца магазин скобяных товаров.
—	Он еще жив?
—	Наверное. А почему ты спрашиваешь?
—	Его родители не приезжали на свадьбу.
—	Возможно, не могли себе этого позволить. Посчи¬

тали, что поездка им не по карману.
—	За них мог бы заплатить Стэнуик.
—	Они могли отсутствовать по множеству причин:

болезнь, дела, опять же деньги. Да откуда мне знать?
—	Продолжайте.
—	Стэнуик всегда хорошо учился и легко сходился

с людьми. Бойскаут, победитель турнира «Золотые

перчатки» в Пенсильвании, в национальном первенстве,

однако, не участвовал. В Колгейте переключился с

бокса на теннис. Проходя службу в ВВС, много летал,

сейчас майор запаса. Окончил Вартон Бизнес Скул

третьим в своем выпуске, а Вартон, если тебе это не

известно, котируется ничуть не ниже Гарварда. Посту¬

пил на работу в отдел сбыта «Коллинз Авиейшн», и

сбыт немедленно возрос. В двадцать шесть или двадцать

семь лет перепрыгнул на место вице-президента и

женился на дочери босса. С какой стороны ни взгляни,

идеальный мужчина.
—	Словно сошел с картинки.
—	В это трудно поверить, не так ли? Но такие

люди есть. Безусловно, малый честолюбив, но в этом

нет ничего аморального. Он прошел долгий путь, и все

его любят.
—	Между прочим, а как вы все это узнали?
—	Я думал, ты никогда не спросишь об этом.

Биржевой маклер Коллинзов — Билл Кармичел. Мой

партнер по гольфу. Сын одного из приятелей Джона

Коллинза. Отец умер, и Билл занял его место. Он и

Стэнуик стали близкими друзьями. Стэнуик брал его

в свои полеты. Они вместе играют в теннис и сквош.

Билл искренне привязался к Стэнуику. Кстати, он

говорит, что Стэнуик по-прежнему влюблен в Джоан

Коллинз.
—	И никаких романов на стороне?
—	Насколько известно Кармичелу, нет. Между нами

говоря, только кретин будет волочиться за юбками в
212

его положении. Как знать, что скажет папа Коллинз,

если Стэнуика вышвырнут из супружеской постели.
—	У Стэнуика есть свои деньги?
—	Нет, практически нет. Свои сбережения он вкла¬

дывает в ценные бумаги через Кармичела, но накопил

он не больше ста тысяч.
—	Сущие пустяки.
—	Дом на Бермэн-стрит покупал не он, а Джон

Коллинз, хотя владельцами указаны они оба. Кармичел

считает, что дом стоит примерно миллион долларов.

Стэнуик, однако, оплачивает из своего жалованья

содержание дома, слуг и прочие семейные расходы.

Вероятно, в этом повинна мужская гордость. Поэтому

его сбережения не так уж велики. Содержание такой

семьи обходится недешево. Между прочим, их дом на

Бермэн-стрит соседствует с поместьем Коллинзов, другой

стороной выходящим, ты только представь себе, на

Коллинз-авеню.
—	У него нет где-нибудь другого дома?
—	Нет, но его тестю принадлежат дома в Палм-

Спрингс, Аспене и Антигуа. Молодые пользуются ими,

когда захотят.
—	У Стэнуика собственный самолет?
—	Нет. Зато «Коллинз Авиейшн» располагает тремя

реактивными лайнерами «Лир» с пилотами. Стэнуик,

если ему нужно, летает на них сам. Кроме того, он

летает, чтобы сохранить форму и подтвердить звание

в резерве ВВС. И поднимает в воздух экспериментальные

самолеты по всей стране, вроде бы для того, чтобы

испытать оборудование, поставляемое «Коллинз».
—	У Стэнуика есть и акции «Коллинз Авиейшн».

Поэтому, если сложить все вместе, он, возможно,

окажется миллионером, хотя и на бумаге. Добыть

миллион долларов наличными он не сможет, не вызвав

неудовольствия многих людей.
—	О, чуть не забыл. Стэнуик и его жена недавно

обратили в деньги принадлежащие ей акции на сумму

в три миллиона долларов.
—	Обратили в деньги?
—	В наличные. Кармичел говорит, что они собира¬

ются купить ранчо в Неваде. Он думает, что они хотят

выбраться из-под каблука папы Коллинза и начать

собственное дело.
—	Это идея Стэнуика?
—	У Кармичела создалось впечатление, что предло¬
213

жение исходило от Джоан. По крайней мере, лошадей

любит она. Со временем теннис и яхты могут надоесть,

знаешь ли.
—	Я не знаю. Почему наличные?
—	Ранчо стоит около пятнадцати миллионов дол¬

ларов.
—	Я не могу привыкнуть к таким цифрам.
—	Инфляция, мой мальчик.
—	Как может ферма стоить пятнадцать миллионов

долларов?
—	Фермы могут стоить гораздо дороже.
—	Кармичел ничего не говорил о здоровье Стэ¬

нуика?
—	Нет. Кроме того, что тот отлично играет в сквош.

Для этой игры необходима отменная физическая форма.

Как-то раз я попробовал сам. Меня хватило на двадцать

минут. Нет, я предпочитаю гольф. А что, Стэнуик

болен?
—	Это важно?
—	Конечно. Я упоминал о кризисе управления

«Коллинз Авиейшн». Сейчас вся тяжесть лежит на

Стэнуике. Старик Коллинз может вернуться к работе,

но он не такой хороший бизнесмен, как Алан. Он —

изобретатель, которому немного везло. Руководить «Кол¬

линз Авиейшн» должен профессионал. Папа Джон для

этого не годится.
—	Курс акций упадет, если пройдет слух, что

Стэнуик неизлечимо болен?
—	Несомненно. Корпорации будет нанесен серьезный

урон. Многие начнут искать себе новое место работы.

Все смешается и придет в норму не раньше чем через

четыре-пять лет.
—	Понятно. Поэтому его болезнь, я имею в виду

смертельную болезнь, держали бы в глубокой тайне?
—	Абсолютно верно. Он болен?
—	Откуда мне знать?
—	О, я забыл. Тебя интересуют страховки. Хорошо,

юный Флетчер, я сказал тебе все, что знал, об Алане

Стэнуике. Видишь сам, не такой уж мы безнадежный

штат, как ты пишешь. Денег у нас предостаточно.
—	Я понял.
—	Стэнуик — умный, знающий парень, к тому же

женившийся на дочери босса. Ясно? А теперь, с твоего

дозволения, я хочу заняться своими делами.
—	Спасибо за помощь.
214

—	Я лишь пытался предотвратить появление еще

одной дерьмовой статьи. Ради этого можно идти на

жертвы.
Глава 7
Флетчер сидел у стола толстушки в широкополой

шляпе, миссис Амелии Шэрклифф, редактора светской

хроники. О мистере Шэрклиффе в редакции никто

никогда не слышал, Миссис Амелия выбивала на

пишущей машинке фамилии присутствовавших на самом

последнем званом обеде и решивших связать себя узами

Гименея.
Наконец она соблаговолила заметить стошестидеся¬

тифунтовый объект, примостившийся у ее стола.
—	О, Флетч! Ты просто красавец! Ты всегда выгля¬

дишь, как того требует мода. Вылинявшие джинсы и

тенниска. Даже без ботинок. Обувному институту не

понравятся мои слова, и я, естественно, не собираюсь

этого печатать, но общий стиль требует именно босых

ног. Да, дорогой. Именно так!
—	Вы, конечно, шутите.
—	Дорогой, отнюдь.
—	Скажите об этом Кларе Сноу.
—	Клара Сноу. Да что она понимает. Раньше она

занималась кулинарными рецептами. И, между нами,

дорогой, не слишком в них преуспела. Ты не пытался

приготовить одно из ее «рекомендованных блюд»?
—	Как-то не приходилась.
—	Ужасно, просто ужасно. Нелепая смесь цветов.

Однажды мы рискнули, я и мои друзья, ради забавы.

Кончилось это тем, что на одной тарелке оказались

желтый голландский соус, морковка и фиолетовые

баклажаны. Такое вульгарное сочетание, что нам не

осталось ничего другого, как отвернуться. Мы ели с

закрытыми глазами. О вкусе я и не вспоминаю.

По-моему, ее колонка могла иметь успех лишь у слепых

полярных медведей.
—	Видите ли, теперь она — мой редактор.
—	Да, я знаю, бедняжка.. Если бы она не спала с

Френком, ее давно бы выгнали. К сожалению, у Френка

тоже отвратительный вкус. Розовые рубашки и алые

помочи. Ты когда-нибудь видел его жену?
215

—	Нет.
—	Аляповато одетая старая карга. Напоминает мне

эскимоса, объевшегося тушеным горохом.
—	Вы когда-нибудь говорили ей об этом?
—	О, нет, дорогой, у меня и в мыслях этого нет.

Я не могу оказаться в постели Френка из-за небольшого

роста и избыточного веса, но это не значит, что я

имею право оскорблять его жену, не мое это дело.

Честно говоря, дорогой, Френк для меня столь же

привлекателен, что и похмелье. Мне нравятся такие,

как ты, стройные, загорелые, модные.
—	Меня ужасает сама мысль о том, что вы находите

меня модным.
—	Но это так, дорогой, честное слово.
—	Ну, я в этом не уверен.
—	Тебе надо почаще встречаться с Амелией Шэрк-

лифф. Присмотрись к простоте своей одежды. Какие

чистые линии. Джинсы и тенниска. Белое и синее.

Трудно представить более благородное сочетание. И ты

ходишь босиком даже в редакции. И можешь чувствовать

пульс всего города. А одет ты так, словно собрался на

сеновал. Очаровательно. Да, то, что нужно.
—	Я потрясен.
—	Кто тебя стрижет?
—	Никто.
—	Как это, никто?
—	Когда волосы отрастают, я сам отрезаю лишние.
—	Бесподобно. Ты просто душка.
Амелия Шэрклифф была в синем костюме и белой

блузке. Корсета она не носила. От многочисленных

ленчей и коктейлей у нее появился круглый животик.

Крашенные хной волосы гармонировали с румянами на

щеках.
—	Ладно, Флетч, я понимаю, что ты пришел не

только для того, чтобы я восхищалась тобой. Для этого

ты можешь найти кого-то еще. Кто тебя интересует?
—	Алан Стэнуик.
—	Джоан и Алан Стэнуик. Удивительная пара. Они

прекрасны, умны, здоровы и богаты. Но, честно говоря,

они не принимают участия в общественной жизни.

Впрочем, он женился на ней ради «Коллинз Авиейшн».
—	Вы так считаете?
—	Ну, полагаю, кто-то должен был жениться на

ней. А она даже привлекательна, если кому-то нравятся

типичные американские блондинки с длинными ногами.
216

—	Лично мне нравятся.
—	Я в этом не сомневаюсь. Когда-то я была одной

из них. Не очень длинноногой, разумеется, но более

женственной. А Джоан Коллинз просто зануда. Да, она

увлекается классической музыкой, раз в год устраивает

банкет в Рэкетс-клаб, чтобы собрать деньги на обучение

виолончелистов или на что-то еще, но не более. Они

словно не умеют наслаждаться жизнью. Они приходят

на обеды и коктейли, но никогда не заговорят первыми,

пока ты к ним не обратишься. Будто отбывают не

нужную, но необходимую повинность.
—	Но должны же они развлекаться.
—	Нет, честно говоря, я думаю, что они слишком

заняты. Возможно, они чересчур серьезно воспринимают

свое положение в обществе. Я знаю, что он обожает

летать. Но во всем остальном, теннисе или гонках под

парусом, он ведет себя так, будто кто-то заставляет

его. Быть может, на него давят деньги?
—	Не исключено.
—	Джон Коллинз, ее отец, очень интересный человек.

Умница, красавец. Мне всегда казалось, что я немного

влюблена в него. Разумеется, мы с ним принадлежим

к одному поколению. Он один из тех, кому удается

находить удовольствие в любом деле. К сожалению,

его жена любит выпить. А потом начинает буянить. С

каждым годом ее все реже выпускают из дому. Поэтому

Джону так дорога его дочь. Они появляются вместе на

всех торжествах, Джоан и ее отец, а Алан Стэнуик,

тот поглощен работой. Иногда он приходит под самый

конец. Джоан пытается угодить и отцу и мужу. Трудное

положение. Возможно, поэтому ей так редко удается

повеселиться.
—	Ей приходится исполнять роль хозяйки дома для

каждого из них.
—	Да. И вместо того чтобы самой наслаждаться

жизнью, она работает и на одного, и на другого.
—	Читая ваши вырезки по Стэнуикам, Амелия, не

трудно заметить, что в последние месяцы Джоан все

реже и реже появляется в свете.
—	Так оно и есть.
—	Во всяком случае, ее имя почти не упоминается

в вашей колонке.
—	Ты абсолютно прав. Она сходит со сцены.
—	Почему?
—	Причин тут множество. У нее ребенок, маленькая
217

девочка. Она требует все больше времени. Возможно,

Джоан беременна. Или тревожится о своем муже.

Может, ей просто стало скучно. Наше общество ей не

в диковинку. Она варится в нем с детства.
—	Вы сказали, что она может тревожиться о муже.

Что вы имели в виду?
—	Но, дорогой, ее муж, Алан Стэнуик, руководит

большой корпорацией, и он еще очень молод. На нем

лежит огромная ответственность. Ему приходится много

и долго работать. А тебе известно, что хладнокровие

и спокойствие на людях нередко дается таким, как

Алан, только потому, что дома они обрушивают на

жен громы и молнии. Если с ним что-то не так, она

это знает.
—	Вы хотите сказать, что он болен?
—	Алан?
—	Да.
—	Едва ли. Мне он всегда казался олицетворением

здоровья.
—	Можно ли объяснять ее затворничество тяжелой

болезнью мужа?
—	Вполне. Он болен?
—	Откуда мне знать?
—	Ну, разумеется. Тут можно гадать до бесконеч¬

ности. Возможно, она в ужасе от того, что он постоянно

рискует жизнью, летая на этих самолетах.
—	Амелия, вы думаете, что Стэнуики любят друг

друга?
—	Я всегда так думаю, пока не узнаю обратное.

Почему им не любить друг друга?
—	Ну, создается впечатление, что она очень привя¬

зана к отцу, обаятельнейшему Джону Коллинзу. Мне

кажется, что именно он подбирал мужа своей дочери.

Алан Стэнуик женился на «Коллинз Авиейшн», а не

на девушке, которую звали Джоан Коллинз.
—	Флетч, позволь мне сказать тебе что-то очень

важное. Возможно, это главная истина, которую я

уяснила для себя. Ты готов?
—	Я весь внимание.
—	Я пишу светскую хронику всю сознательную

жизнь и пришла к однозначному выводу, что люди

любят друг друга, если у них есть для этого хоть

малейшее основание и когда от них этого никак не

ожидают. Любовные союзы, заключенные на небесах,

ничуть не крепче тех, что скрепляются в больших
218

кабинетах. Очевидно, Джоан Коллинз и Алан Стэнуик

обо всем договорились сами. Джоан поставили перед

фактом. И тем не менее вполне возможно, что она

очень любит Алана. Ты мне веришь?
—	Если вы так говорите.
—	Я не утверждаю, что это правда, Флетч. Я лишь

говорю, что это возможно. Джоан и Алан могут любить

друг друга.
—	Алан может иметь любовницу?
—	Конечно.
—	Поймет ли его Джоан Коллинз?
—	Несомненно. Я уверена, что ни один из них не

считает себя прикованным к супружескому ложу. Не

тот сейчас век.
—	И вы считаете, что Джон Коллинз не осудит

поведение зятя?
—	Дорогой, я могла бы рассказать тебе кое-что о

Джоне Коллинзе. Он не только гнул пропеллеры в

своем гараже.
—	Иногда мужчины круто меняются, когда дело

касается их дочерей. Одно время у меня тоже был

тесть.
—	Но не Джон Коллинз.
—	Еще один вопрос, Амелия. Почему на свадьбе не

было родителей Алана?
—	Дорогой, я вижу, ты ничего не упустишь. Понятия

не имею. Возможно, они не хотели, чтобы их съели

заживо.
—	Съели заживо?
—	Морально, дорогой. Они же провинциалы и чув¬

ствовали бы себя не в своей тарелке.
—	Неужели люди все еще обращают на это внима¬

ние?
—	Пожилые, да, дорогой. Увидишь сам.
—	Я бы не пропустил свадьбы единственного сына.
—	Возможно, наш молодой герой не пригласил их

на свадьбу, полагая, что они будут позорить его. Может,

они плохо говорят по-английски. Флетчер, у меня нет

готовых ответов на все твои вопросы. Помнится, перед

торжественной церемонией, было это шесть или семь

лет назад, не без интереса ожидали появления родителей

Стэнуика, но, как нам объяснили, они не смогли

приехать. И интерес сразу угас. Вероятно, зубной врач

мог принять их только в тот день.
—	Амелия, большое вам спасибо.
219

—	Я с удовольствием слежу за твоими успехами,

юный Флетчер, но иногда ты перегибаешь палку.
—	Да?
—	Я говорю о твоей заметке, опубликованной пару

месяцев назад, этаком пустячке со свежим и ориги¬

нальным заголовком «Светское общество мертво».
—	Вы же знаете, Амелия, что я не отвечаю за

заголовки.
—	Но ты отвечаешь за вздор, напечатанный ниже.
—	Да, частично.
—	Ты написал чушь, Флетчер.
—	Неужели?
—	Светское общество живехонько. С ним ничего не

сталось. И, если ты нашел несколько внучатых пле¬

мянниц и племянников уважаемых всеми людей, ку¬

рящих марихуану или что-то еще и восклицающих,

что им на все наплевать, это еще ничего не значит.

Ты не читаешь мою колонку.
—	Амелия, я не пропускаю ни одного написанного

вами слова.
—	Светское общество преображается, Флетчер, но

ненамного. Оно не умирает. Оно движется. Оно пере¬

текает. Изменяются его форма, структура. Появляются

новые лидеры и развлечения. Но светское общество

будет всегда. До тех пор, пока в груди женщин и

мужчин будет пылать жажда власти, останется и

труднодоступный оазис, называемый светским обще¬

ством.
—	А вместе с ним и колонка светской хроники,

которую напишет нам репортер, называемый Амелией

Шэрклифф.
—	Дорогой, поскорее найди себе милую девушку и

обязательно скажи, как я ей завидую.
Глава 8
—	«Транс Уорлд Эйрлайнс».
—	Добрый день. Это Ирвин Флетчер. Я просил

заказать мне билет на ваш самолет, вылетающий в

Буэнос-Айрес в одиннадцать вечера в следующий чет¬

верг. Моя секретарша уехала на уик-энд, и я хотел

удостовериться, что все в порядке.
220

—	Пожалуйста, повторите ваши имя и фамилию,

сэр.
—	Флетчер. Ирвин Флетчер.
—	Рейс шестьсот двадцать девять в Буэнос-Айрес.

Вылет в четверг, в одиннадцать вечера. Билет уже

оплачен.
—	У вас заказано место на этот рейс для Ирвина

Флетчера?
—	Да, сэр. Сегодня утром. Подтверждение заказа не

требуется.
—	Справочная служба. Назовите, пожалуйста, город.
—	Мне нужен телефонный номер Марвина Стэнуика,

проживающего в Нонхигене, Пенсильвания.
—	Мы все живем в Пенсильвании, сэр.
—	В Нонхигене.
—	В каком округе находится Нонхиген, сэр?
—	Не знаю. Я не из Пенсильвании.
—	Произнесите по буквам название города, сэр.
—	Н-о-н ...
—	Я нашла, сэр. Это округ Бакс.
—	Благодарю.
—	Так чей вам нужен номер?
—	Стэнуика. Марвина Стэнуика.
—	Один Марвин Стэнуик живет на Бичер-роуд.
—	У вас есть и другой Марвин Стэнуик?
—	У нас значится магазин Стэнуика «Скобяные

товары» на Фернкрофт-роуд.
—	Вас не затруднит назвать мне оба номера?
—	Хорошо, сэр. Они оба в Нонхигене.
—	Мистер Стэнуик? С вами говорят из страховой

компании «Кейзуэлл Иншурерс оф Калифорния». Мы —

держатели страхового полиса Алана Стэнуика. Это ваш

сын?
—	Да.
—	Рад, что застал вас, сэр.
—	Я всегда здесь.
—	Хочу задать вам несколько вопросов, сэр. Вы и

ваша жена живы?
—	Несомненно.
—	Вы в добром здравии?
—	Если мне что и досаждает, так это звонки разных

дураков.
—	Благодарю, сэр. И вы — родители Алана Стэнуика,

исполнительного вице-президента «Коллинз Авиейшн»?
—	Надеюсь, что моя жена ничего от меня не скрыла.
221

—	Я понимаю, сэр.
—	Мне кажется, что таких, как вы, нельзя допускать

к междугородным разговорам.
—	Очень забавно, сэр.
—	Я хочу сказать, что кому-то они обходятся в

кругленькую сумму.
—	Они оплачиваются из страховых взносов, сэр.
—	Этого-то я и боялся. Другие дураки, вроде моего

сына, платят взносы только для того, чтобы вы могли

поболтать в свое удовольствие.
—	Совершенно верно, сэр.
—	Именно такие идиоты, как вы, заставили меня

приобрести акции телефонной компании.
—	Вы поступили очень мудро, сэр.
—	В этой стране лишь телефонная компания полу¬

чает прибыль. И все потому, что одни дураки позволяют

другим пользоваться телефоном. Чувствуете, как я

заговариваю вас?
—	Разумеется, сэр. У нас тоже есть акции телефон¬

ной компании.
—	Еще бы. И, наверное, в большом количестве?

Или вы заказали разговор наложенным платежом, чтобы

счет оплатил я?
—	Нет, сэр. Я этого не делал.
—	Вот и хорошо. Теперь вы узнали, что я и моя

жена живы. Давайте порадуемся за акции телефонной

компании, которые обеспечат хорошие дивиденды.
—	Когда вы в последний раз видели своего сына,

сэр?
—	Несколько недель назад.
—	Несколько недель назад?
—	Он заглядывает к нам каждые полтора месяца

или около этого.
—	Алан?
—	Так его зовут. Моя жена думала, что это шаг

вперед по сравнению с Марвином, но я в этом не

уверен.
—	Ваш сын, Алан, приезжает к вам, в Пенсильванию,

каждые шесть недель?
—	Да. Плюс-минус неделя. У «Коллинз Авиейшн»

собственные самолеты. С реактивными двигателями. С

ним летает симпатичный второй пилот, который обожает

пирожки Элен. Он может слопать за завтраком три

тарелки и попросить к ленчу новую порцию.
—	Ваш сын, Алан Стэнуик, пересекает всю страну
222

в самолете, принадлежащем «Коллинз Авиейшн», чтобы

повидать вас?
—	Он не любитель писать письма. Иногда он летит

в Нью-Йорк или Вашингтон или обратно.
—	Но не всегда?
—	Нет. Не всегда. Бывает, он специально прилетает

к нам.
—	Тогда почему вы не были у него на свадьбе?
—	Откуда вам известно, что мы не были на свадьбе?
—	Вы представить себе не можете, чего только не

знают страховые компании, мистер Стэнуик.
—	Наверное, это им нужно.
—	Так почему вы не были на свадьбе?
—	Вообще-то это не ваше дело, хотя вы и служите

в страховой компании. Но я вам отвечу: произошла

накладка. Мы собрались в отпуск в Антигуа. Платил

Алан. Он преуспевал в «Коллинз Авиейшн». Вице-пре-

зидент по сбыту в двадцать с небольшим! Впрочем,

меня это не удивляло. Я всегда умел продавать свой

товар. Мы согласились, так как никогда раньше не

летали в отпуск на самолете. Свадьба должна была

состояться через неделю после нашего возвращения. А

в разгар отпуска мы получаем телеграмму о переносе

свадьбы на две недели из-за какого-то важного делового

совещания ее папаши. Кажется, его зовут Джон. Мы

позвонили в аэропорт, но билетов не было. Конечно,

я хотел бы посмотреть на новобрачную. Моя жена

всплакнула, но, думаю, она пролила бы не меньше

слез и на свадьбе.
—	Вы так и не познакомились с Коллинзами?
—	Не представилось случая. Я уверен, что они хорошие

люди. Я даже не видел свою невестку. Алан говорит, что

она ненавидит самолеты. Это же надо? Ее отец —

владелец авиационной корпорации, муж — первокласс¬

ный пилот, а она и близко не подходит к самолету.
—	Вы никогда не были в Калифорнии?
—	Нет. Но часто видели ее по телевидению. Особенно

Сан-Франциско. Там много не находишься. То вверх,

то вниз. Холмы и холмы. Ну, сынок, так зачем вы

позвонили?
—	Это все, сэр.
—	Что, все?
—	Просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.
—	Мне кажется, мы только начали разговор.
—	Если я придумаю, о чем спросить, я позвоню еще.
223

—	Послушай, сынок, если вы вообще о чем-то

подумаете, позвоните. Мне будет приятно узнать, что

вы думаете.
—	Я бы хотел задать еще один вопрос, сэр.
—	Я жду, затаив дыхание.
—	Как вы считаете, у вашего сына хорошее здоровье?
—	Когда ему было пятнадцать, он выиграл «Золотые

перчатки» штата. И с каждым годом его здоровье

становилось все лучше.
—	Вы думаете, он смог бы выиграть этот турнир и

сейчас?
—	Это даже не смешно, сынок.
—	Мистер Стэнуик.
—	Я все еще слушаю.
—	Меня наградили «Бронзовой звездой».
Флетч вслушивался в молчание.
—	Беру свои слова назад, сынок. Всего вам доброго.
—	Благодарю вас, сэр.
—	С удовольствием поболтал с вами. Может, как-

нибудь заглянете к нам с Аланом?
—	Он меня не знает.
—	Как же так. Его наградили «Пурпурным сердцем».
—	Мистер Стэнуик.
—	Да, сынок?
—	Если бы вы были моим отцом, я бы получил

«Бронзовую звезду» на следующей неделе.
—	Вам ее еще не вручили?
—	Нет, сэр.
—	Но ведь наградили вас давно?
—	Да, сэр.
—	Надо обязательно получить ее. Поддержать дух

страны.
—	Я в этом не уверен.
—	Между прочим, сынок, как вас зовут?
—	Джеймс, — ответил Флетч. — Сидней Джеймс.
Глава 9
Флетч оставил машину под табличкой «Личная

стоянка начальника Третьего участка» и вошел в

мрачное здание.
—	Люпо занят, — сказал сержант, оторвавшись от

пишущей машинки. — Учит клиента правилам хоро¬

шего тона.
224
7*

—	Мне бы не хотелось вмешиваться, но кто-нибудь

мог бы сказать клиенту о его правах.
—	О, ему все сказали. Ему прочли решение Вер¬

ховного суда в интерпретации Люпо.
—	И как же звучит эта интерпретация?
—	Ты никогда не слышал? Точно я не помню, но

смысл таков: «Ты имеешь право кричать, истекать

кровью, терять сознание и звать адвоката после того,

как мы закончим с тобой. Видимые повреждения,

включая выбитые зубы, согласно донесению арестовав¬

шего тебя полицейского, были получены тобой до

прибытия в участок». Многие потом подпускают от

страха в штаны.
—	Еще бы.
Сержант поднял трубку.
—	Люпо. Пришел мистер И.М.Флетчер из «Ньюс-

Трибюн», — сержант передвинул каретку пишущей ма¬

шинки. Отбил одну букву, затем другую. — Хорошо.
Он положил трубку и лучезарно улыбнулся Флет¬

черу:
—	Люпо сказал, что в среду он провел рейд специ¬

ально для тебя. Гони двадцать долларов.
—	Двадцать?
—	Товар первоклассный, прямо из Мексики. Тебе

повезло. Он поймал сотрудников рекламного агентства.
—	Бедняги.
—	Чтобы засадить их за решетку, трех пакетов не

понадобилось. Открой второй ящик слева в его столе.
Флетч достал пластиковый пакет из второго ящика

стола, стоящего первым в третьем ряду от окон.
—	Большое спасибо.
—	Люпо просил заплатить.
—	Ты возьмешь кредитные карточки?
—	Давай наличными. Для спортивного фонда поли¬

ции. Поверь мне, с его новой девицей занятия спортом

ему просто необходимы.
—	Я тебе верю. Зарабатывать на жизнь избиением

людей не так-то легко.
—	Это тяжелая работа.
—	И потная.
Флетч выложил две десятки на стол сержанта.
—	Мы как-нибудь займемся тобой, И. М. Флетчер.

Чтобы выяснить, что означают эти чертовы И. М.
—	О, нет, — улыбнулся Флетчер. — Это секрет, ко¬

торый я унесу с собой в могилу.
8-2160
225

—	Мы вырвем его у тебя.
—	Никогда. Об этом знала только моя мать, и я

убил ее, чтобы заставить молчать.
Флетч подсел к столу сержанта.
—	Раз Люпо занят, не мог бы ты помочь мне с

одной фамилией.
—	Какой? — сержант положил руку на телефон.
—	Стэнуик. Алан. С одним «л».
—	Тебя интересует что-то особенное?
—	Нет. Обычная компьютерная проверка.
—	Хорошо, — сержант набрал короткий номер, мед¬

ленно продиктовал по буквам имя и фамилию, подождал,

затем начал что-то записывать. Вся процедура заняла

у него не больше трех минут.
—	Стэнуик, Алан, не оплатил штраф, наложенный

на него шесть месяцев назад в Лос-Анджелесе за стоянку

автомобиля в неположенном месте. Одиннадцать лет

назад лейтенант ВВС Алан Стэнуик в тренировочном

полете спикировал на жилой дом в Сан-Антонио, Техас.

Из полицейского участка жалобу переправили коман¬

дованию ВВС, которое и наказало указанного Стэнуика,

Алана.
—	Это все?
—	Все. Я тоже удивился. Фамилия показалась мне

знакомой. Значит, он преступник. Я имею дело только

с ними.
—	Возможно, ты мог видеть ее на спортивных

страницах, — Флетч встал.
—	Да?
—	Когда-то он был хорошим боксером.
Флетч поехал домой.
Жил он на седьмом этаже удобного, но некрасивого

дома. Его квартира — гостиная, спальня, ванная и

маленькая кухонька — сверкала безукоризненной чис¬

тотой. В ванной Флетч бросил одежду в ящик для

грязного белья и влез под душ. Днем раньше, вернув¬

шись после трехнедельного отсутствия, он стоял под

душем три четверти часа.
Добавив дневную почту к той стопке, что громоз¬

дилась на кофейном столике со вчерашнего вечера,

Флетч сел на диван и свернул самокрутку с «табаком»

из пакета, полученного от полицейского детектива

Герберта Люпо.
Полчаса спустя он один за другим распечатал все
226
8-2

конверты и вместе с содержимым переправил их в

корзинку для мусора. В них были одни счета.
Зазвонил телефон.
Перекатившись на кровать, Флетч снял трубку.
—	Флетч?
—	Мой Бог. Неужели я слышу мою дорогую, нежную

жену, Линду Хейнс Флетчер?
—	Что ты делаешь, Флетч?
—	Кейфую помаленьку.
—	Это хорошо.
—	Я заплатил тебе сегодня.
—	Я знаю. Мистер Джиллетт позвонил и сказал,

что получил от тебя чек на всю сумму.
—	Мистер Джиллетт? Из уважаемой юридической

конторы «Дерьмо, Задница и Джиллетт»?
—	Спасибо, Флетч. Я имею в виду деньги.
—	Почему ты называешь этого Джиллетта мистером?

В его брюках даже нет карманов.
—	Я знаю. Он просто отвратителен, не правда ли?
—	Я никогда не думал, что ты оставишь меня ради

адвоката-гомосексуалиста.
—	Мы лишь друзья.
—	Еще бы. Так зачем ты звонишь?
Линда помолчала.
—	Мне недостает тебя, Флетч.
—	О Боже!
—	Прошла целая вечность с тех пор, как мы были

вместе. Тринадцать недель.
—	Кот, должно быть, уже сгнил.
—	Не следовало тебе выбрасывать его в окно.
—	К тому же сравнительно недавно я кормил тебя

ленчем. Думаешь, я набит деньгами?
—	Вместе. Ты меня понимаешь?
— О!
—	Я люблю тебя, Флетч. Трудно вот так сразу

переступить через это чувство.
—	Тут ты права.
—	Иногда нам было хорошо вместе. Очень хорошо.
—	Ты знаешь, теперь здесь совсем не пахнет котом.
—	Помнишь, как мы уехали в твоем старом «вольво»

и жили в нем целую неделю? Мы не взяли с собой

ни одежды, ни денег, ничего.
—	Кредитные карточки. Мы захватили кредитные

карточки.
—	У тебя по-прежнему старый «вольво»?
8*
227

—	Нет. «MG».
—	О! Какого цвета?
—	Зеленого.
—	Я пыталась связаться с тобой.
—	До того, как я выписал чек?
—	Да. Ты уезжал?
—	Да. Я работаю над статьей.
—	Тебя давно не было дома.
—	Это длинная статья.
—	О чем?
—	О проблемах сезонного наемного труда.
—	Звучит не слишком интересно.
—	Так оно и есть.
—	А как же твой роскошный загар?
—	Ничего страшного. Я живу в мотеле с бассейном.

Ты работаешь, Линда? Когда мы говорили с тобой в

последний раз, ты искала работу.
—	Я немного поработала в антикварном магазине.
—	Что-то случилось?
—	Я уволилась.
—	Почему?
—	Не знаю. Хозяину магазина понравился кто-то

еще.
— О!
—	Флетч?
—	Я еще здесь. Там, где ты оставила меня.
—	Послушай, бракоразводный процесс уже закончен.

Мы ничего не испортим, если побудем вместе.
—	Не испортим что?
—	Развод, естественно. Если бы нас застали вместе

в ходе процесса, я бы не получила развода.
—	О, это ужасно!
—	А теперь нам ничего не грозит.
—	Ты хочешь побыть со мной?
—	Сейчас уже вечер, пятница, и мне недостает тебя,

Флетч. Флетч?
—	Я с тобой.
—	Мы можем провести вместе эту ночь?
—	Конечно.
—	Я могу приехать через час.
—	Отлично. Ключ все еще у тебя?
—	Да.
—	Мне надо отлучиться на несколько минут. В доме

нет еды. Я схожу за пивом и сандвичами.
—	Хорошо.
228
8-4

—	Если меня не будет, заходи и жди меня. Я скоро

вернусь.
—	Хорошо.
—	Я не задержусь.
—	Я подожду.
—	Только не приноси с собой кота.
—	У меня нет кота. До скорого, Флетч.
Положив трубку, Флетч подошел к шкафу, достал
чистые джинсы и тенниску, взял с кофейного столика

пакет с марихуаной, бумажник и ключи, убедился, что

дверь заперта, спустился на лифте в гараж, сел в

машину и через полтора часа вернулся в прибрежный

городок.
Глава 10
Когда он приехал, под потолком все еще горела

лампочка. Бобби спала, лежа на спине.
Комната, которую снимал Флетч, находилась над

рыбным магазином. Обстановка состояла из рюкзака,

спальника и напольного мата, единственного предмета

роскоши, который он себе позволил. В примыкающей

нише располагались двухконфорочная газовая плита,

крошечный, плохо работающий холодильник, раковина,

душ и туалет.
В неделю эта комната обходилась ему дороже, чем

месячная оплата городской квартиры. Замка в двери

не было.
Бобби проснулась, когда он звякнул кастрюлькой о

плиту.
—	Привет.
—	Привет. Хочешь супа?
—	Да. Отлично.
Бобби не поднялась с мата. Ей было пятнадцать

лет. Она успела еще похудеть за недолгие недели

знакомства с Флетчем. Несмотря на загар, под глазами

чернели круги, щеки ввалились, на руках и ногах

виднелись следы уколов.
Флетч сел рядом, с кастрюлькой в одной руке и

ложкой в другой.
—	Поднимайся.
Бобби села, ее плечи казались уже грудной клетки.
—	Работала?
229

—	Раньше.
—	Удачно?
—	Сорок долларов. Подцепила двоих.
—	Поешь.
Флетч влил ей в рот полную ложку супа.
—	У одного парня были отличные часы. Я попыталась

их украсть, но он не спускал с них глаз. Мерзавец.
—	Ты потратила все сорок?
—	Да. И уже укололась. Теперь их нет. Ничего нет.

Детская слезинка сформировалась в уголке левого
глаза и покатилась по щеке.
—	Не грусти. Завтра подцепишь кого-нибудь еще.

Где ты брала товар?
—	У Толстяка Сэма.
—	Все хорошо?
—	Конечно. Но товара у него мало.
—	Мало?
—	Он сказал, что, возможно, хватит на уик-энд.
—	Где он вообще берет товар?
—	Зачем тебе?
—	Я просто подумал, что, связавшись с тем чело¬

веком, можно покупать дешевле.
—	Я не знаю. Где-нибудь на берегу.
—	Ты нашла его на пляже?
—	Да. Он всегда там.
—	Это точно.
—	Куда ты ходил, Флетч? Тебя не было весь день.

Ты пахнешь по-другому.
—	По-другому?
—	Ты пахнешь, скорее, как воздух, а не человек.
—	Как воздух?
—	Я не знаю, что это означает.
—	Я ненадолго заходил в дом с системой кондици¬

онирования воздуха.
—	Что-нибудь украл?
—	Да, почистил пару магазинов на Мейн-стрит. На

это ушло время.
—	Добыча большая?
—	Пара камер. Магнитофон. Но детектив в одном

магазине положил на меня глаз. Пришлось ждать, пока

он уйдет на ленч.
—	Сколько получил?
—	Двадцать три доллара.
—	Не густо.
—	Не густо.
230

—	Я хочу сказать, за целый день. Тебя не было и

утром.
—	Да, за целый день. Ешь суп.
Держа кастрюльку между коленями, Бобби поболтала

суп ложкой, следя за расходящимися кругами.
—	Комната, наверное, стоит дорого?
—	Я еще не платил за нее.
—	Как же ты тут живешь?
—	Ее хозяин скупает у меня краденое. Поэтому я

всегда без денег.
—	Ты отдаешь ему то, что тащишь из магазинов?
—	Да.
—	Он платит тебе гроши.
—	Да. Он скуповат.
—	Мерзавец.
—	И все время требует, чтобы я крал больше.
—	Зря ты с ним связался.
—	Ты приехала со Среднего Запада?
—	А что?
—	Ты так говоришь. Очень практично.
—	Много денег тебе и не нужно. Ты же не колешься.
—	Я пью таблетки. Ты знаешь.
—	Я знаю. Но все же. От таблеток только вред.

Они искусственные.
—	Не так уж они и плохи.
—	Естественные вещества лучше. Героин, например.
—	Кого я хочу грабануть, так это Толстяка Сэма.
—	Почему?
—	У него полно товара.
—	Сейчас у него почти ничего нет.
—	Может, в следующий раз, когда он получит товар.

Украсть у него товар и деньги, какая прелесть.
—	Он — хороший человек.
—	О чем ты?
—	Я хочу сказать, это не магазин или что-то

такое. Он — Толстяк Сэм. Он — личность. Он забо¬

тится о нас.
—	Подумай, сколько ты сможешь получить, если я

ограблю его.
—	У тебя ничего не получится. Ты даже не знаешь,

где он держит товар.
—	Он никогда не уходит с пляжа. Он не покидает

своей лачуги.
—	Он должен, — возразила Бобби, — чтобы купить

еду.
231

—	Еду ему приносят. Венди и Карен.
—	Я приносила ему еду.
—	Ты?
—	Когда он просил. Он давал мне деньги и говорил,

что купить.
—	И куда ты ходила?
—	В супермаркет.
—	Приходила и брала то, что нужно, с полок?
—	Да. А как иначе?
—	Не знаю. Я хотел бы грабануть его. Хотя бы

один раз. Вот бы узнать, как попадает к нему товар.
—	Мне все равно. У него хороший товар.
—	Ты говоришь, он ждет следующей партии в

ближайшие дни?
—	Он должен получить товар. Он сказал, что его

запасы кончаются, но дал мне все, что я могла оплатить.

Он добр ко мне.
—	Я бы с радостью грабанул его.
Как бы невзначай Флетч начал подбрасывать бу¬

мажник и ловить его. На пол выскользнула фотография.
—	Кто это? — спросила Бобби.
—	Никто.
Она поставила кастрюльку, подняла фотографию,

долго смотрела на нее.
—	Кто это? — повторила она.
—	Один человек. Его зовут Алан Стэнуик. Ты

никогда не видела его?
—	Кто он?
—	Когда-то я знал его. До того, как ушел из дома.

Однажды он спас мне жизнь.
—	А-а-а. Поэтому ты носишь его фотографию?
—	Я никак не выброшу ее.
—	На обороте написано: «Вернуть в библиотеку

«Ньюс-Трибюн».
—	Я выкрал ее оттуда.
—	Ты не работал в газете?
—	Кто, я? Ты что, шутишь? Как-то я зашел туда

с приятелем и случайно увидел эту фотографию на

столе. Я сунул ее в карман. Он спас мне жизнь.
— Как?
—	Я разбил машину. Она загорелась. Я был без

сознания. Он проезжал мимо. Остановился и вытащил

меня из кабины. Кажется, он живет неподалеку. Ты

уверена, что никогда не видела его?
—	Абсолютно уверена.
232

—	Мне так и не удалось отблагодарить его.
Бобби протянула фотографию Флетчу.
—	Я хочу спать, Флетч.
—	Хорошо.
Он снял тенниску, джинсы, погасил свет, забрался

в спальник.
—	Тебе действительно двадцать шесть? — спросила

Бобби.
—	Да, — солгал он.
—	Мне никогда не исполнится двадцать шесть,

правда?
—	Наверное, нет.
—	И что я должна думать об этом? — спросила она.
—	Не знаю.
—	Я тоже.
Глава 11
В нашей работе нет выходных, напомнил себе Флетч.
Поэтому субботним утром он встал, надел шорты и

пошел на пляж.
Кризи лежал на спине, заложив руки под голову.

На песке еще блестела роса. Лачуга Толстяка Сэма

отбрасывала длинную тень.
—	Что происходит, парень? — Кризи даже не взгля¬

нул на Флетча.
—	Ничего особенного.
—	Мне холодно. Хочу есть. Не подкинешь на хлеб?
—	Двенадцать центов, — Флетч достал из кармана

монетку в десять и две — в один цент и бросил их на

песок рядом с Кризи.
Тот хмыкнул. Двенадцать центов не произвели на

него никакого впечатления.
—	Ты же мастер по магазинным кражам, — сказал
он.
—	Ихние детективы уже знают меня.
—	Надо сменить поле деятельности, парень. Наве¬

стить соседние города.
—	А как я привезу сюда добычу для продажи?
—	Мотоциклисты не слишком щепетильны. Им не

впервой подвозить человека с тремя портативными

телевизорами, — и Кризи расхохотался. — Когда-то я
233

умел грабить квартиры, — добавил он. — У меня даже

были инструменты.
—	И что случилось?
—	Меня ограбили. Какой-то мерзавец украл мои

инструменты. Подонок.
—	Право, это забавно.
—	Мне было не до смеха.
—	Жаль, что ты не смог обратиться за страховкой.
—	Да и сил у меня уже нет, — Кризи потянулся. —

Я старею, парень.
—	Ты, должно быть, принял вчера не то, что

следовало.
—	Ничего подобного. Прошлая ночь была для меня

звездной дорогой.
Не так давно Кризи был ударником в рок-группе.

Они пробились наверх. Большая нью-йоркская компа¬

ния, выпускающая пластинки, вложила в них сто тысяч

долларов и за один год получила три с половиной

миллиона прибыли. Они записали диск, отправились в

турне по стране, записали второй, вновь провели турне

записали третий диск и вместе с другой группой поехали

в Европу. Кризи барабанил, путешествовал, не отка¬

зывал себе ни в спиртном, ни в женщинах, ни в

наркотиках. Год спустя на его счету было шесть тысяч

долларов, а сам он напоминал выжатый лимон. Ком¬

пания заменила его ударником из Арканзаса. Кризи

только обрадовался такому исходу: работать он больше

не хотел.
—	Я, бывало, обчищал дома вдоль побережья. Иногда

забирался на холмы. В дом одного бедолаги я вламывался

семь раз. Он всегда покупал именно то, что было

украдено. Даже не менял фирму. Стереосистему РСА,

телевизор Sony, фотоаппарат Nikon. И расставлял все

на прежние места. Мы словно придумали новую игру.

Он покупал вещи и приносил их в дом для меня, а

я их забирал. Чудесно. Когда я пришел в восьмой раз,

дом оказался пуст. Он решил, что с него хватит, и

смылся.
—	А сейчас у тебя нет сил даже на это, так?
—	Нет, это же работа. Я лучше полежу на пляже.
—	А где ты возьмешь монеты?
—	Я не знаю, парень. Не знаю.
—	Толстяку Сэму надо платить.
—	Надо, — вздохнул Кризи. — Сукин он сын.
234

—	Интересно, где он берет товар, — задумчиво сказал

Флетч.
—	Я ничего об этом не знаю, — ответил Кризи.
—	Я и не спрашиваю.
—	Это мне ясно. Я бы грабанул его, не задумываясь.

Тогда у меня были бы свои запасы. А он найдет, где

взять. Но этот сукин сын никогда не уходит с пляжа.

По крайней мере, я не видел, чтоб он уходил. Не

могу раскусить этого сукина сына.
В последнюю панику, когда вокруг собрались нар¬

команы, а Толстяк Сэм заявил, что у него ничего нет,

Флетч устроился на песке неподалеку от лачуги Тол¬

стяка и наблюдал за ней всю ночь. Никто не входил

и не выходил из лачуги. Флетч говорил с каждым, кто

приближался к ней. То были сплошь наркоманы. Ни

один из них не мог принести товар.
Но в половине двенадцатого утра прошел слух, что

Толстяк Сэм, который не покидал лачуги, вновь начал

торговлю. Без всяких ограничений. Так оно и было.

Паника кончилась.
—	Он — колдун, — сказал Кризи. — Чертов колдун.
—	Тут ты прав. Бобби говорит, что его запасы

подходят к концу.
—	Да. Он ввел ограничения. Да я и не волнуюсь.

Он все достанет. Неужели ты думаешь, что он не

достанет товар? Он всегда его достает. И вовремя.

Иногда день или два он продает меньше, чем обычно,

но потом все возвращается на круги своя. И товар

приносят. Он ему нужен.
—	Я не сомневаюсь, что товар он получит, — кивнул

Флетч.
—	Получит наверняка.
—	Я в этом уверен.
—	Послушай, Флетч, а ты заметил, что полиция

все время хватает одного и того же малого?
-Да.
—	Это забавно. Одного и того же малого.
—	Он из местных. Монтгомери.
—	Гамми Монтгомери.
—	Его отец — большая шишка в этом городе.
Каждые десять дней, максимум две недели, его
забирают и допрашивают. Всю ночь наставляют его на

путь истинный. Отпускают утром. А он прямиком бежит

к Толстяку Сэму за новой дозой.
—	Вероятно, он никогда не выдает.
235

—	Конечно. Иначе нас всех отправили бы за

решетку. О, парень, ты не представляешь, как глупы

полицейские.
—	Их заботят только местные подростки. Отец

Монтгомери — директор школ округа или что-то в этом

роде.
—	Спрашивать лучше у своих. Они знают, что мы

им ничего не скажем. Поэтому они всегда хватают его,

этого малого, и пытаются выбить из него правду.

Забавно.
—	Сегодня утром у тебя прорезалось чувство юмора,

Кризи.
—	Я провел изумительную ночь. Звезды спустились

вниз и говорили со мной.
—	И что они сказали?
—	Они сказали: «Кризи — ты избранник Божий. Ты

поведешь людей в море».
—	Мокрый у тебя вышел сон.
—	Да. Мокрый.
—	Я должен встретиться с одним человеком, — Флетч

встал.
—	А я должен украсть деньги.
Кризи не пошевельнулся. Он смотрел в море, куда

должен был повести людей после очередной дозы

героина.
Флетч, скрестив ноги, сидел в тени лачуги Вэтсья-

айны. Сам Вэтсьяайна, скрестив ноги, сидел внутри.
—	Несколько красненьких, — попросил Флетч.
—	Таблеток нет, — ответил Вэтсьяайна.
—	У меня двадцать долларов.
—	Жду новую партию. Поболтайся поблизости.
—	Мне надо сейчас.
—	Я понимаю, — Флетч никогда не встречал более

добрых глаз. — Ничего нет. Осталось чуть-чуть героина.
—	Дерьмо.
—	О вкусах не спорят. Как Бобби?
—	Спит.
—	Ты ей небезразличен, Флетч. Она приходила вчера

вечером.
—	Я знаю.
—	Она ужасно выглядит.
—	И что?
—	Почему бы тебе не увести ее отсюда?
236

—	Ты думаешь, что Гамми заговорит?
Глаза Вэтсьяайны на мгновение сверкнули:
—	Думаю, что нет.
—	Почему нет? Они все время бьют его.
—	Пока он не заговорил.
—	Почему они постоянно забирают именно его?
—	Он — местный. Его можно прижать. Допрашивая

одного подростка вместо того, чтобы сегодня забирать

тебя, завтра — меня, они рассчитывают, что в конце

концов заставят его дать показания. Я с этим уже

сталкивался.
—	И у них это получится? Они сломают его?
—	Сомневаюсь. Он ушел слишком далеко. Он ничего

не почувствует.
—	Как мы узнаем, что он заговорил?
—	Люди в синей форме с большими дубинками

спустятся с неба, ангелы-мстители «Общества», и сол¬

нечные лучи будут отражаться от их сверкающих

шлемов.
—	Как мы узнаем, что они придут?
—	Они не придут. Поверь мне, Флетч. Все будет

хорошо. Бояться тебе нечего.
—	Толстяк Сэм, я слышал, тебя хотят ограбить.
—	Кто?
—	Не могу сказать.
—	Кризи? Сейчас ему трудно даже ходить.
—	Не Кризи. Кто-то еще.
—	Кто хочет ограбить Вэтсьяайну?
—	Он говорит, что знает, откуда ты получаешь

товар.
—	Этого не знает никто.
—	Он говорит, что ты получаешь товар прямо на

пляже. Что кто-то приносит его тебе. Это правда?
—	Сынок, правды не существует.
—	Он говорит, что в следующий раз, когда ты

будешь получать товар, он придет к тебе. Он хочет

забрать и товар, и монеты.
—	Невозможно. Так у него ничего не выйдет.
—	Как так?
—	Ничего у него не выйдет.
—	Как ты получаешь товар?
—	Я молюсь, и он появляется у меня. Ты хороший

парень, Флетч, только не слишком умный. Тебе гово¬

рили об этом раньше?
—	Да.
237

—	Я так и думал. Никто не будет грабить Вэтсьяайну.
—	Это возможно? Тебя могут ограбить?
—	Никогда. Никак. Расслабься. Завтра к полудню у

меня будут красненькие. Ты дотянешь?
—	Дай мне то, что у тебя осталось.
—	Дай мне двадцатку.
—	Никто не захочет грабить тебя, Сэм.
—	Если это случится, товара больше не будет.
—	Никто не хочет, чтобы это случилось.
—	Разумеется, нет.
—	Дом мистера Стэнуика.
Флетч включил вентилятор под потолком телефонной

будки, чтобы заглушить шум транспорта.
—	Миссис Стэнуик, пожалуйста.
—	К сожалению, миссис Стэнуик нет. Что-нибудь

ей передать?
—	Мы звоним из Рэкетс-клаб. Вы не знаете, где

может быть миссис Стэнуик?
—	Но она должна быть там, сэр, то есть в клубе.

Она играет сегодня утром и сказала, что останется на

ленч. Думаю, она хочет встретиться с отцом.
—	И сейчас она в клубе?
—	Да, сэр. Она предполагала провести там весь день.
—	Мы поищем ее. Извините за беспокойство.
Как обычно, в субботнее утро дорога вдоль побережья

была забита машинами. Флетч зашел в универмаг и

купил новую тенниску, пару белых носков и теннисные

шорты.
Глава 12
—	Вы Джоан Стэнуик, не так ли?
Она сидела за столиком для двоих, глядя на

теннисные корты. Перед ней стоял полупустой бокал

«мартини» со льдом.
—	Да, а что?
—	Я не видел вас с самой свадьбы.
—	Вы друг Алана?
—	Мы вместе служили в авиации, — ответил

Флетч. — В Сан-Антонио. Мы с Аланом не встречались

уже много лет.
238

—	И тем не менее вы узнали меня.
—	Разве вас можно забыть? Вы не будете возражать,

если я сяду?
Флетч оставил машину на клубной стоянке, обогнул

здание и через служебный вход вошел в раздевалку.

На дверцах шкафчиков висели таблички с фамилиями

их хозяев. На самой свежей значилось: «Андервуд».

Новые члены клуба. Обслуживающий персонал еще не

мог привыкнуть к ним и их гостям.
Когда Флетч входил в теннисный павильон, его

остановил старший официант.
—	Извините, сэр. Вы гость клуба?
—	Я гость Андервудов, — ответил Флетч.
—	Их сейчас нет, сэр. Я их не видел.
—	Они приедут попозже.
—	Очень хорошо, сэр. Может быть, вы хотите

что-нибудь выпить, ожидая их приезда?
Флетч заметил Джоан Стэнуик.
—	Мы внесем стоимость напитка в счет Андервудов.
—	Апельсиновый сок с водкой, пожалуйста.
Он сел за столик Джоан Стэнуик.
—	К сожалению, у меня не такая хорошая память,

как хотелось бы, — улыбнулась Джоан. — Я не могу

вспомнить, как вас зовут.
—	Не только вы, — ответил Флетч. — У меня самая

не запоминающаяся фамилия на свете. Атреламенски.

Джон Атреламенски.
—	Джон мне вполне по силам.
На столе лежал фотоаппарат «Поляроид».
—	Вы живете в этом округе, Джон?
—	Нет. В Батте, Монтана. Я здесь по делам. Улетаю

сегодня днем.
—	И какие же у вас дела?
—	Мебель. Мы обставляем гостиницы, знаете ли.
—	Понятно. Жаль, что вы не застали Алана. Он на

авиационном конгрессе в Айдахо.
—	Алан все еще летает?
—	Постоянно.
—	В отличие от остальных, он всегда любил летать.

Я никогда не забуду, как он спикировал на жилой дом

в Сан-Антонио, выполняя тренировочный полет.
—	Спикировал на жилой дом?
—	Он никогда не говорил вам об этом? От ударной

волны вылетели все стекла. Вмешалась полиция. Ко¬

мандование сурово наказало его.
239

—	Мужья рассказывают далеко не все.
—	Думаю, он стеснялся той истории.
—	Как приятно встретиться со старым другом Алана.

То есть встретиться вновь. Расскажите мне что-нибудь

еще.
—	Другие его поступки мне неизвестны. Мы не были

очень близки. Тогда я приехал в ваш город на неделю,

случайно столкнулся с Аланом, и он пригласил меня

на свадьбу.
—	Но вы моложе моего мужа.
—	Не намного. Мне тридцать.
—	Я бы дала вам гораздо меньше.
—	Торговля мебелью полезна для здоровья.
—	Алан будет сожалеть о том, что разминулся с

вами.
—	Я в этом не уверен.
— О?
—	Мы слегка поцапались на вашей свадьбе.
—	Почему?
—	Я нелестно отозвался о большом бизнесе, а Алану

это не понравилось.
—	Как вы могли? — в ее глазах заиграли веселые

искорки.
—	Тогда я был моложе и не получал зарплату в

большой корпорации.
—	Наверное, вы что-то сказали о женитьбе на дочери

босса.
—	Нет. А это так?
—	Он женился на дочери босса, то есть на мне.

Это у него больное место. Возможно, поэтому он так

и рассердился.
—	Я этого не знал. Полагаю, тоща я дал маху.
—	Ерунда. Вы не были ни первым, ни последним.

Бедняга Алан отдает все свободное время, доказывая

всем и вся, что он женился на мне ради меня, а не

папочкиной компании.
—	Он работает у вашего отца?
—	Сейчас я даже не знаю, кто у кого работает.

Алан ведет дела. Отец организует теннисные турниры.

Откровенно говоря, отец делает то, что говорит ему

Алан.
—	Алан всегда казался мне деловым человеком.
—	Особенно теперь.
—	И где он работает?
—	«Коллинз Авиейшн».
240

—	Никогда не слышал об этой фирме. Извините.
—	Вы и не могли о ней слышать, если далеки от

авиации. «Коллинз Авиейшн» производит различные

узлы, из которых другие корпорации собирают само¬

леты.
—	Не какая-нибудь химчистка?
—	Отнюдь.
—	Видите, как я плохо разбираюсь в бизнесе. Я

даже не слежу за курсом акций на бирже.
—	Акции «Коллинз Авиейшн» практически не про¬

даются. Они принадлежат нам.
—	Все акции?
—	Нам и нескольким друзьям семьи. Вы понимаете,

семейному доктору, однокурснику отца в Гарварде, с

которым он жил в одной комнате студенческого обще¬

жития... таким вот людям. Все богаты, как крезы.
—	Как мило.
—	Действительно неплохо, когда все твои знакомые

богаты. Никогда не возникает спора о том, кому платить

за выпивку.
—	Заказать вам еще коктейль?
—	Почему бы и нет?
Флетч кликнул официанта.
—	Между прочим, Джон, а как вам удалось попасть

в Рэкетс-клаб?
—	Я — гость Андервудов. У меня с ним общие дела.

Он узнал, что мой самолет вылетает после полудня,

и предложил заехать в клуб, что-нибудь выпить,

поплавать в бассейне.
—	Андервуды? Я их не знаю. Должно быть, новые

члены.
—	Я тоже не в курсе.
—	Но где ваша теннисная ракетка?
—	Я брал ее напрокат. И вернул перед тем, как

зайти сюда.
—	Понятно.
—	«Мартини» со льдом, пожалуйста, и апельсиновый

сок с водкой, — заказал Флетч.
—	Сию минуту, миссис Стэнуик, — ответил офици¬

ант.
—	Рэкетс-клаб — любимое детище отца. Он разве

что не строил клуб своими руками. Если хотите знать,

Рэкетс-клаб — основной держатель акций «Коллинз Ави¬

ейшн». Даже стул, на котором вы сидите, возможно,
241

разрабатывался для зала ожидания аэропорта в Олбани.

В Олбани есть аэропорт?
—	Олбани, штат Нью-Йорк?
—	Да.
—	Кого это волнует?
—	Логично. Кого волнует Олбани в штате Нью-Йорк.
—	Разве что тех, кто там живет.
—	Разве что их. Это точно. Обычно я не пью

«мартини» после того, как играю в теннис.
—	А чем вы обычно занимаетесь после тенниса?
—	Всем понемногу. Алан часто в отъезде. По поне¬

дельникам и средам он никогда не приходит домой

раньше одиннадцати ночи. По уик-эндам он садится в

самолет и летит по делам. Дела, дела, дела. А вот и

наши коктейли.
—	Ваш бокал, миссис Стэнуик, — поклонился офи¬

циант.
—	За дела! — подняла тост Джоан.
—	По понедельникам и средам он не приходит домой

раньше одиннадцати? — повторил Флетч.
—	Бывает, что и позже. По четвергам заседания

правления клуба. Это даже удобно, четверг — выходной

день у слуг. Мы с Джулией ужинаем в клубе.

Джулия — моя дочь. Вы ее еще не видели. Чем

занимается Алан по четвергам, я не знаю. А вот

вторники мы проводим вместе. Он очень внимателен

ко мне по вторникам.
—	Помнится, Алана ранили в Азии.
—	Да, у него шрам на животе и «Пурпурное сердце».
—	Сейчас с ним все в порядке?
—	Конечно. Он в полном здравии.
—	Неужели?
—	А что вас удивляет?
—	Он всегда боялся заболеть раком. Стоило кому-то

закурить, как он говорил об этом. Он называл сигареты

раковыми палочками.
—	Что-то я этого не заметила.
—	У него не было рака?
—	О Господи! Даже не упоминайте этого слова.
—	Потрясающе.
—	Что именно?
—	То, что он не болен раком.
—	Он не так много курит. Да и вы, Джон... как

вас там, по-моему, не можете пожаловаться на здоровье.
—	Я не был в Азии.
242

—	Вы, похоже, в отличной физической форме.
—	Оверфлайт.
—	Что?
—	Оверфлайт. Я пытаюсь вспомнить фамилию ша¬

фера Алана. Овер...
—	Эберхарт. Берт Эберхарт.
—	Точно. Мне он показался отличным парнем. Он

все еще здесь?
—	Ну и память у вас. Он все еще здесь. Толстый

и лысеющий. Он живет на побережье. Виззард-роуд.

Женат на какой-то выскочке. Трое отвратительных

детей. У него страховая компания.
—	Страховая компания?
—	Да. Сам Алан, «Коллинз Авиейшн» и даже этот

клуб застрахованы у него. Он хорошо обеспечен.

Благодаря Алану. Они дружат еще с Колгейта.
—	Он хорошо устроился. Учитывая полеты Алана,

он наверняка дерет здоровенные взносы.
—	Это такая глупость. Мой отец хотел, чтобы через

ежемесячные взносы, которые приходится выплачивать

Алану, тот осознал, как дорога его жизнь. Он пытался

заставить Алана отказаться от полетов после рождения

дочери. Ничего не вышло. Алан платит страховку и

не упускает ни единой возможности подняться в

небо.
—	Взносы платит Алан? Не компания?
—	В нашей семье слово «компания» означает мой

отец. Алан обязан страховаться, но за страховку должен

платить сам. Так решил отец. Жаль, правда, что его

усилия ни к чему не привели.
—	Из того, что вы рассказали, я понял, что Алану

просто необходима разрядка.
—	Для этого есть клуб.
—	Я думаю, летая, он снимает нервное напряже¬

ние, — заметил Флетч.
—	А других доводит до инфаркта. Я не хочу даже

думать, на чем он летает в этот уик-энд. Для

развлечения, вы говорите. Вы даже не представляете,

что он поднимает в воздух. Во всяком случае, на

самолеты это не похоже. Скорее, это какие-то вар¬

варские орудия, которыми перебрасываются дикари.

Ужасно.
—	Должно быть, вам с ним нелегко.
—	Хоть бы он перестал летать.
—	Меня давно занимал один вопрос.
243

—	Отец опаздывает на ленч.
—	Он должен прийти?
—	Двадцать минут назад.
—	Пожалуй, мне пора.
—	Нет, нет. Ему будет приятно познакомиться с

вами. Друг Алана и все такое. Так что вас занимало?
—	Почему на свадьбе не было родителей Алана?
—	Родителей Алана?
—	Да.
—	Они ему совсем чужие. Он никогда не видится

с ними.
—	Никогда не видится?
—	Вас это удивляет?
—	Да, конечно. Мне казалось, что они были очень

близки.
—	Нет. Он их ненавидит. Так было всегда. Я с

ними ни разу не встречалась.
—	Неужели это правда?
—	Вы перепутали Алана с кем-то еще.
—	Я-то был уверен, что Алан регулярно навещает

родителей. По меньшей мере, раз в полтора-два

месяца.
—	Только не Алан. Родители всеща давили на

него. Я думаю, переломом стал турнир «Золотые

перчатки».
—	«Золотые перчатки»? Я помню, Алан занимался

боксом.
—	Занимался, потому что отец заставлял его. Каждый

день после уроков он шел в подвал и тренировался до

ужина. Ему пришлось участвовать в первенстве штата.

Он возненавидел бокс. И отказался ехать на нацио¬

нальный чемпионат. С тех пор он и его отец не

разговаривают.
—	Я, должно быть, все перепутал.
—	Должно быть. И он всегда говорил, что его мать —

неврастеничка. Почти не встает с постели.
—	И вас не интересовали родители Алана? Вы не

хотели с ними встретиться?
—	Нет, если Алан говорит правду. А в этом-то я

уверена. Поверьте мне, дорогой, у окружающих меня

людей достаточно трудные характеры, так что мне не

хочется обременять себя и родственниками мужа.
—	Я понимаю.
При появлении интересного, представительного муж¬

чины пятидесяти с небольшим, одетого в легкие белые
244

брюки и синий блейзер, павильон оживился. Ему

махали руками. Мужчины, сидевшие за ближайшими

к двери столиками, вставали. Женщины лучезарно

улыбались. Старший официант, радостно кивая, за¬

трусил навстречу.
—	Это мой отец, — прокомментировала Джоан.
—	Да, — кивнул Флетч. — Я его узнал.
—	Не огорчайтесь, если он не вспомнит вас.
—	Почему он должен меня помнить?
—	Потому что ты красавец. Я вся горю. Тебе

действительно нужно уезжать сегодня?
—	Я должен вернуться вечером.
—	Но завтра воскресенье.
—	Послушайте, у вас с Аланом должно быть какое-

нибудь местечко, куда вы можете поехать и остаться

вдвоем. Только вы и больше никого.
—	Ранчо.
—	Что?
—	Алан покупает ранчо. В Неваде. Для нас.
—	Отлично.
—	Что тут отличного.. Это ужасно. Кому нужно

ранчо в Неваде?
—	Таких не так мало.
—	Ребенком я провела лето на ранчо. Жара, пыль,

грязь. Скука. Невероятная скука. Все мужчины словно

сухие крендельки, посыпанные солью. А как они

говорят! Каждое слово тянется, как резинка, а конец

предложения ясен уже с самого начала. И речь заходит

только о четвероногих. Нет, любоваться коровами —

это не для меня.
—	Тогда зачем вам ранчо?
—	Алан хочет его купить. Я там еще не была. Алан

настаивает, чтобы мы полетели туда на следующий

уик-энд.
—	На следующий уик-энд?
—	Можешь представить, с каким ужасом я жду

этого дня.
—	Но там вам удастся побыть вдвоем.
—	Черта с два. За домом есть взлетная полоса. Это

мне уже известно. Так что Алан вновь будет улетать

по важным делам, а мне придется глядеть на коров в

обществе просоленных сухарей в джинсах.
—	Так откажитесь. Отговорите Алана от покупки.
—	Через неделю он должен внести задаток. Налич¬

ными.
245

—	Наличными?
—	Да. Разве это не безумие? Наличные. Он сказал,

что люди там признают только те деньги, за которые

могут подержаться руками. Если он привезет наличные

в бумажном пакете или чемодане и вывалит их на

стол, то сможет выгадать какие-то проценты.
—	Они не могут быть такими дикарями.
—	Это же Невада, дорогой. Откуда нам знать, что

может понравиться сухарю в джинсах, думающему лишь

о коровах. О, папа!
Флетч встал.
—	Это старый друг Алана. Они вместе служили в

авиации, Джон...
—	Яменаралески, — продолжил Флетч, пожимая руку

отцу Джоан.
—	Рад познакомиться с вами, мистер Яменарале¬

ски, — улыбнулся Джон Коллинз. — Оставайтесь с на¬

ми на ленч.
Глава 13
Флетч принес стул от соседнего столика. Джон

Коллинз сел лицом к дочери. В час дня на кортах не

было ни души. Игроки перекочевали в павильон.
Джоан убрала фотоаппарат.
—	Джон торгует мебелью, папа. Он из Грэнд-Рей-

пидс, что в Мичигане.
—	Из Батте, Монтана, — поправил ее Флетч.
—	О?
Флетч выбрал верный путь. Мало того, что никто

не мог запомнить его фамилию, ни отца, ни дочь не

интересовали ни торговля мебелью, ни городок Батте

в штате Монтана. Он мог не сомневаться, что к

завтрашнему дню о его существовании забудут раз и

навсегда.
—	«Мартини» до ленча? — укоризненно спросил

Джон Коллинз.
—	Я собралась поспать днем, — ответила Джоан,

глядя на Флетча.
—	Хорошо хоть, что Джон пьет апельсиновый сок.
—	Он с водкой.
—	A-а. Понятно. От большого количества этой смеси
246

утром болит голова, — Джон Коллинз широко улыбнул¬

ся. — Вы играете в теннис, Джон?
—	Очень плохо, сэр. Теннис — прекрасная игра, но

у меня так мало свободного времени.
—	Вы должны находить время, чтобы наслаждаться

жизнью и заботиться о своем здоровье. Это лучший

способ успеть все сделать.
—	Да, сэр.
—	Разумеется, при этом неплохо иметь весьма

способного зятя, который продолжает твое дело. Иногда

у меня возникает чувство вины из-за того, что я играю,

а Алан работает. Откуда вы знаете Алана?
—	Мы вместе служили в авиации. В Техасе.
—	Джон сказал, что Алан однажды спикировал на

дом. В Сан-Антонио. Он говорил тебе об этом, папа?
—	Естественно, нет.
—	Мы тогда были лейтенантами, — ввернул

Флетч. — Его сурово наказали. Полагаю, мне следовало

умолчать об этом.
—	Наоборот, — возразил Джон Коллинз. — Нам дав¬

но пора узнать о проступках Алана. Теперь мы прижмем

его к стене. Может, он натворил что-нибудь еще?
—	Нет, сэр.
—	На этот уик-энд он отправился в Айдахо, испы¬

тывает чей-то экспериментальный самолет. Вы все еще

летаете?
—	Только с билетом в кармане.
—	Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти

полеты. Он играет слишком важную роль в жизни

многих людей, чтобы идти на риск. Вы были с ним

за океаном?
—	Нет. Меня послали на Алеутские острова.
—	О!
Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.
Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сан¬

двич с запеченным сыром и бутылку эля.
—	Что вы будете есть? — спросил он.
—	Сандвич с цыпленком, — ответила Джоан. — И

майонезом.
—	А мне с сыром, — добавил Флетч. — И бутылку

пива.
—	Вы приняли правильное решение, порвав с ави¬

ацией, — заметил Джон Коллинз.
Флетч рассмеялся.
—	Мне нравится продавать мебель.
247

—	Дело в том, что Алану необходима молодежь, —

продолжал старший Коллинз. — Друзья. Люди, на ко¬

торых он мог бы положиться. А его окружают одни

старики, начавшие работать еще со мной. Я все время

твержу ему, что пора отправить их на пенсию, но он

не слушает. Лучше, говорит, их брюзжание, чем

новички, которые придутся не ко двору.
—	Папа. Он ничего такого не говорил.
—	Ну сказал бы, будь у него чувство юмора.
—	Он отлично понимает юмор, — Джоан бросилась

защищать мужа.
—	Он хоть раз рассмешил тебя? — настаивал на

своем Джон Коллинз. — Когда это было?
—	Ну, на днях он говорил с Джулией. Не помню

о чем. Кажется, насчет того, что пора спать.
—	Буян, — вздохнул Коллинз. — Мой зять — буян. У

него было чувство юмора, когда вы служили в Техасе?
—	Алан оставался серьезным при любых обстоятель¬

ствах, — ответил Флетч.
—	Я тревожусь за людей, лишенных чувства юмора.

Вот и ваш ленч. Они все воспринимают на полном

серьезе. Все они склонны к самоубийству.
—	Если сигареты не покончат с ними раньше.
—	Что? — Джон Коллинз наклонился к Флетчу.
—	Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком.
—	Алан никогда не говорил мне об этом, — добавила

Джоан.
—	Должно быть, он сжился с этим. Или преодолел

страх.
—	Все должны бояться рака. У него болен кто-нибудь

из родственников? Хотя откуда нам знать? Мы никогда

не встречались с его семьей. Надо бы выяснить, живы

ли они.
—	Алан не говорит о них, — пояснила Джоан. — Мне

кажется, он даже не переписывается с ними.
—	Я его не виню, — продолжал Джон Коллинз. —

Только мерзавец может заставлять сына заниматься

боксом. Глупейший вид спорта. Алан мог бы стать

выдающимся теннисистом, если б начал играть смолоду.

А ему пришлось тратить время черт знает на что. Я

считаю, что принуждать сына к боксу может лишь тот

отец, который хочет видеть его в гробу.
—	Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один

афоризм лучше другого.
—	Почему бы и нет? Такая приятная компания. Его
248

отец так и не понял, что Алан очень умен. Просто

чудо, что ему не вышибли мозги.
—	Перед твоим приходом, папа, мы говорили о

ранчо, которое Алан покупает в Неваде.
—	Понимаю. Хорошая идея.
—	Наоборот, отвратительная.
—	Наша семья слишком мало вкладывала в недви¬

жимость. Что у нас есть? Городские дома да то местечко

в Аспене. Нам и раньше следовало покупать землю.

Но никто не хотел этим заниматься. Я рад, что Алан

переступил черту.
—	Меня тошнит от одной мысли о ранчо.
—	Ты же не должна там жить.
—	Судя по словам Алана, этот миллион акров в

Неваде станет нашим духовным прибежищем.
—	Тебе, конечно, придется съездить туда разок-дру-

гой, пока Алан будет приводить в порядок дела. Вам

это пойдет на пользу. И Джулии тоже. Тебе, должно

быть, надоело, что твоя мать и я вечно сидим у вас

на шее.
—	Она плохо себя чувствует.
—	Я помню день, когда твоя мать первый раз выпила

«мартини» до ленча. Джин способствует депрессии, моя

девочка.
—	Мой Бог. Можете сидеть у нас на шее. Раньше

меня это не тяготило.
—	Джим Свартаут оказался полезным человеком?
—	Кто?
—	Джим Свартаут. Из «Свартаут Невада Риэлти».

Крупнейшая фирма в Неваде. Я порекомендовал Алану

обратиться к нему, когда тот завел разговор о ранчо.

Насколько я понимаю, Алан ведет переговоры именно

с ним.
—	О, да. Он нам очень помог. Именно он нашел

для Алана это ранчо. Мы собираемся туда на следующий

уик-энд. Повезем задаток, наличными.
—	Веселей, старушка. Алан абсолютно прав, вкла¬

дывая деньги в ранчо. Абсолютно прав, — Джон Коллинз

допил эль. — А теперь поглядим, сможем ли мы вы¬

манить юного Джона на корт.
—	Нет, сэр. Но премного вам благодарен. Видите

ли, времени у меня в обрез. Я должен успеть на

самолет.
—	О, — в голосе Коллинза слышалось искреннее

огорчение. — Очень жаль.
249

—	У вас изумительный клуб. Со слов Джоан я знаю,

как много вы для него делаете.
—	Ну, она могла бы не напоминать об этом. Я

действительно уделяю клубу много внимания. Молодежь

должна иметь место для развлечений и занятий спортом.

Особенно теперь, когда молодые люди не могут появ¬

ляться на пляже.
—	О?
—	Наркотики. Черт бы их побрал. Везде наркотики.

На всем берегу. Сильные наркотики. Героин... Опиум.

Не говоря уже о таблетках и амфитаминах. В наши

дни отправить подростка на пляж, все равно что послать

его в ад.
—	Взрослые продают наркотики там, — добавила

Джоан. — Буквально навязывают их. Вы можете пред¬

ставить что-нибудь более отвратительное? Это же бе¬

зумие. Заставлять детей принимать наркотики!
—	Я несколько раз говорил с начальником полиции,

Каммингсом, — продолжил Джон Коллинз, — настоя¬

тельно требуя, чтобы он прекратил это безобразие. Я

даже предложил заплатить специально нанятым детек¬

тивам, чтобы они выяснили, откуда на пляже наркотики

и кто их туда доставляет. Он говорит мне, что принимает

все меры. У него на пляже есть осведомитель, но дело

затрудняется из-за того, что люди на берегу приходят

и уходят, постоянно меняются, прикрываются вымыш¬

ленными фамилиями. И контролировать положение

чрезвычайно трудно. Не за что зацепиться. Он полагает,

что детективы ничем не помогут.
—	Я не знала о твоем предложении, папа. Это ты

хорошо придумал.
—	Покончить с наркотиками — насущная необходи¬

мость. При таком росте краж, взломов, ограблений

нельзя сидеть сложа руки. Так мы докатимся и до

убийств. Но больше всего меня волнуют эти молодые

люди, обрекающие себя на медленную смерть. Это же

ужасно. И они не знают ничего другого. Жизнь у

них — кромешный ад.
—	Я полностью с вами согласен, сэр, — вставил

Флетч.
—	Наш достопочтенный начальник полиции вскоро¬

сти уходит на покой, а в предпенсионном возрасте

люди не отличаются высокой активностью. Поэтому я

твержу Алану: гони этих старых пердунов, дай им

деньги и пусть катятся на все четыре стороны. Компании
250

они уже ничего не дают. Вот и Каммингс больше

думает о пенсии. Охрана правопорядка его не занимает.

Может, от него пора избавляться. После его ухода нам

удастся совладать с этим бедствием.
—	Кто знает, сэр. Может, с ними справятся и без

полиции, — заметил Флетч.
—	Хотелось бы в это верить, — кивнул Джон Кол¬

линз. — Но кто за это возьмется?
—	Да, — улыбнулся Флетч. — У вас великолепный

клуб.
—	По крайней мере, наркотиков здесь нет. За

исключением «мартини», что некоторые идиоты зака¬

зывают до ленча.
Глава 14
Следующий час Флетч провел в темноте и прохладе

игровой комнаты клуба. Никто не играл ни на бильярде,

ни в пинг-понг, не смотрел телевизор.
Первым делом он позвонил Марвину Стэнуику в

Нонхиген, штат Пенсильвания.
—	Мистер Стэнуик?
—	Да.
—	Это Сидней Джеймс из «Кейзуэлл Иншурерс оф

Калифорния».
—	Как поживаешь, мой мальчик? Что ты надумал

насчет «Бронзовой звезды»?
—	Я еще не решил, сэр.
—	Сомневаюсь, что тебе могут предложить еще одну.
—	Я не ожидал, что мне предложат и эту.
—	Я советую тебе получить ее. Кто знает, что нас

ждет впереди. Может, у тебя будет сын, который спросит

тебя о ней, или внук.
—	Я в этом не уверен. В наши дни женщины не

хотят рожать детей.
—	Тут ты совершенно прав. Сам жду не дождусь,

когда же Алан и его жена подарят мне внука или

внучку.
—	Что?
—	Мне кажется, им пора, не правда ли? Сколько

они женаты? Лет шесть, а то и семь.
—	У них нет детей?
—	Разумеется, нет. Иначе мы побывали бы в Ка¬
251

лифорнии. Мы бы не упустили случая повидать ребенка

Алана.
—	Понятно.
—	Ну, мистер Джеймс. Полагаю, вы позвонили,

чтобы узнать, как наше самочувствие. Миссис Стэнуик

и я вполне здоровы. Как раз думаем о ленче.
—	Рад это слышать, сэр.
—	Ты, должно быть, очень честолюбив, раз работа¬

ешь по субботам. Мне самому надо возвращаться в

магазин после ленча, но я-то думал, что, кроме меня,

по субботам все отдыхают. Правда, тебе-то, возможно,

приходится работать по субботам лишь потому, что в

будние дни ты слишком много времени проводишь на

телефоне.
—	Мы стараемся подсчитать, сколько времени про¬

водит в воздухе ваш сын.
—	Слишком много.
—	Вы говорили, что он бывает у вас раз в шесть

недель?
—	Примерно так.
—	Он прилетает надолго?
—	На ночь или две.
—	Он останавливается у вас дома?
—	Нет. Он и второй пилот останавливаются в

гостинице «Нонхиген Инн». У них там номер. Алан

такой же, как ты. Если он не будет сидеть на телефоне

сорок пять минут из каждого часа, то жизнь, по его

мнению, замрет на месте. Ему необходим гостиничный

коммутатор.
—	Сколько же времени он проводит у вас?
—	Я не очень понимаю, к чему эти вопросы, но

человек, награжденный «Бронзовой звездой», должен

знать, что он делает. Обычно они приходят на завтрак.
—	Они?
—	Алан и второй пилот. Баки. Который любит

пирожки моей жены. Я раньше не представлял, как

много пирожков может съесть один человек.
—	Алан прилетает с одним и тем же вторым пилотом?
—	Нет. Пару раз с ним были другие люди, но я

не запомнил их фамилии. Обычно это Баки. Бывало,

Алан приходил и позже. К ужину. Но не всегда. Когда

он здесь, мы видим его мало, но, должно быть, в

родном городе он отдыхает душой.
—	Да, конечно. И как долго это продолжается?
—	Его регулярные визиты? С тех пор как он стал
252

шишкой в этой авиационной компании. Наверное, теперь

у него много дел на востоке страны.
—	Последние шесть или семь лет?
—	Я бы сказал, года четыре. После свадьбы мы

почти не видели Алана. Что, впрочем, неудивительно.
—	Почему вы сказали, что он летает слишком много?
—	Полеты опасны, сынок. Особенно на частных

самолетах. Что-нибудь может сломаться.
—	Вы хотите сказать, он может разбиться?
—	Он может погибнуть. Самолет — не резиновый

мячик, который отскакивает от земли. Он уже побывал

в катастрофе. Даже в двух. За океаном.
—	Я знаю. Но вы не возражали против его занятий

боксом, когда он был подростком.
—	Кто это сказал?
—	Вы были против?
—	Чего мы только ни делали, чтобы заставить его

прекратить занятия боксом. Каждый день он спускался

в подвал и работал с грушей. И так до ужина. Одно

время он выходил на ринг дважды в неделю. Какая

голова это выдержит. Я уж думал, что мозги полезут

у него из ушей. Во всяком случае, кровь из носу текла

у него каждый раз.
—	Почему вы не запретили ему заниматься боксом?
—	Если у тебя будет сын, ты узнаешь, что в

четырнадцать или пятнадцать лет от него не добьешься

полного послушания. Чем чаще ты требуешь от него,

чтоб не бился головой о стену, тем сильнее он будет

в нее лупить. Он никогда не поверит, что мозги

пригодятся ему для чего-нибудь еще.
—	Тоща почему он не участвовал в национальном

первенстве?
—	Ты не можешь найти ответа?
—	Нет, сэр.
—	Девушки, сынок, девушки. Сколько бы пятнад¬

цатилетние подростки ни боксировали в подвалах, рано

или поздно они замечают девушек. И тогда боксерские

перчатки вешаются на гвоздь, а из кармана достается

расческа. Должен признать, нам потребовалось немало

времени, чтобы это понять. Конечно, он хотел поехать

на чемпионат, и специалисты оценивали его шансы

очень высоко. Но внезапно, перед самым отъездом, дом

перестал дрожать, глухие удары в подвале прекратились.

Мы думали, он заболел. Вечер, когда он сказал, что

не будет участвовать в чемпионате, стал самым счаст¬
253

ливым в нашей жизни. Груши так и висят в подвале.

Больше он к ним не подходил. Раньше-то им крепко

доставалось, так что они нуждаются в отдыхе. А потом,

естественно, Алан увлекся самолетами. Сыновья никогда

не думают о нервах родителей. Я уверен, это можно

сказать и о тебе, мистер Джеймс.
—	Наверное, да. Может, это и хорошо, что у вашего

сына и его жены нет детей.
—	О, нет. Воспитывать детей, конечно, сложнее, чем

есть рождественскую индейку, но без этого не обойтись.
—	Ну, не буду больше вас задерживать, мистер

Стэнуик. Благодарю за помощь.
—	Послушай, сынок.
—Да?
—	Я обрадовался твоему звонку, потому что не знал,

где тебя найти. Я все думал о твоей «Бронзовой звезде».

Я хотел бы заключить с тобой договор.
—	О?
—	Ну, ты должен получить награду. Так вот что я

об этом думаю. Ты получишь «Бронзовую звезду» и

пришлешь ее нам. Мы сохраним ее для тебя, а потом,

когда ты захочешь, вернем назад, чтобы ты мог показать

ее своему сыну.
—	Спасибо, мистер Стэнуик.
—	Так что ты скажешь? Если с нами что-то случится,

мы позаботимся о том, чтобы «Бронзовая звезда» никуда

не пропала. Мы будем хранить ее в банке, вместе с

выходными туфлями моей жены.
—	Даже не знаю, что и сказать.
—	Жизнь — долгая штука, сынок, и наши суждения

со временем меняются. Пошли нам свою «Бронзовую

звезду», а мы сбережем ее.
—	Вы — хороший человек, мистер Стэнуик. Позволь¬

те мне подумать о вашем предложении?
—	Конечно, конечно. Мне кажется, теперь тебе будет

легче принять решение.
—	Спасибо. Большое вам спасибо.
—	Звони в любое время, сынок. Вчера я подкупил

акций телефонной компании.
—	«Нонхиген Инн». Добрый день.
—	Добрый день. Это мистер Алан Стэнуик.
—	Здравствуйте, мистер Стэнуик. Рад слышать ваш

голос, сэр.
254

Две девочки-подростка заглянули в игровую комнату.

Очевидно, они искали не Флетча, потому что дверь

снова закрылась.
—	Я звоню сам, потому что сегодня суббота, а я

решил, что, возможно, прилечу на следующий уик-энд.
— О?
—	Вас это удивляет?
—	Извините, сэр. Но обычно мы принимаем вас раз

в полтора месяца, а вы приезжали две недели назад.
—	Я еще могу передумать.
—	Как вам будет угодно, сэр. Номер всегда в вашем

распоряжении.
—	Благодарю.
—	До свидания, мистер Стэнуик.
—	«Свартаут Невада Риэлти компани».
—	Джима Свартаута, пожалуйста.
—	Извините, сэр, но мистер Свартаут уехал с

клиентом.
—	Когда он вернется?
—	Сегодня суббота, сэр, и...
—	Понятно.
—	Если вы оставите ваш номер, он позвонит...
—	Нет, благодарю. Он будет в понедельник?
—	Да, сэр.
—	Я позвоню ему сам.
Глава 15
Все еще в белых шортах и тенниске Флетч медленно

ехал по Виззард-роуд. По телефонному справочнику он

узнал нужный ему номер — 12355.
Красивый, построенный в испанском стиле дом

возвышался посреди зеленого лужка. На подъездной

дорожке стоял голубой «кадиллак».
Флетч оставил машину на улице.
Заметив поднимающийся дымок, он сразу направился

во двор.
За оградой бассейна толстый лысеющий мужчина в

цветастых шортах смотрел на разожженный мангал.

Позади него на каменной глыбе стоял большой бокал

джина с тоником.
255

—	Берт?
Мужчина обернулся, готовый приветствовать доброго

приятеля, но при виде совершенно незнакомого человека

улыбка сползла с его лица.
—	Джон Залумаринеро, — представился Флетч.
—	О, конечно.
Берт Эберхарт протянул руку.
—	Я приехал в город на один день. Джоан Коллинз

и ее отец пригласили меня на ленч в Рэкетс-клаб.
—	А...
—	Я спрашивал о вас. Джоан сказала, что вы живете

на побережье и я могу заехать к вам по дороге в

отель.
— О...
—	Я не видел вас со дня свадьбы Джоан. Вы были

шафером.
—	Джон! — Берт Эберхарт словно прозрел. Они вновь

обменялись рукопожатием. — Клянусь Богом, как я рад

тебя видеть! Где ты скрывался?
—	Продавал мебель. В Монтане.
—	Потрясающе. Ты так молодо выглядишь. Так ты

говоришь, старик Коллинз угостил тебя ленчем?
—	Сандвичем с сыром.
—	О Боже! Джон Коллинз и его сырные сандвичи.

Он чуть ли не миллионер, а угощает тебя сыром. Что

бы он ел, если б был беден. Я знаю, что ты имеешь

в виду. Я сыт по горло его сандвичами. По меньшей

мере, он мог бы купить тебе бифштекс. С его-то

деньгами. Он боится пополнеть даже на фунт. Как

будто это кого-то волнует. Все слишком заняты, взве¬

шивая кошелек Джона, чтобы замечать, как выглядит

он сам.
—	У вас-то очень представительный вид...
—	Вот мне-то надо похудеть. Что тебе налить? Джин

с тоником?
—	С удовольствием.
—	У меня все под рукой, — он подошел к стене

дома, где в тени стоял бар. — Мое правило, не уходить

от бутылки дальше, чем на десять шагов.
Поэтому он так располнел, подумал Флетч.
—	Мы неплохо повеселились на той свадьбе, —

заметил он. — Но вы, должно быть, не помните.
—	Да, я нализался до чертиков. Все вылетело из

головы. Мне казалось, что женюсь я. Повтори, пожа¬

луйста, свою фамилию.
256
в*

—	Залумаринеро.
—	Да, да, ну как же. Ирландец.
—	Вернее, валлиец.
—	Теперь я вспомнил. Мы действительно тогда

развлекались. Отличная была свадьба. Как же я мог

тебя забыть! Ты же спустился в бассейн в шляпе на

голове.
—	Неужели?
—	Ну, конечно. Вошел прямо в воду и продолжал

идти как ни в чем не бывало.
—	Я не помню.
—	В тот день перебрал не я один. Ну, за твое

здоровье. О Господи, какая жара! Не понимаю, почему

люди живут в этом климате? Мы стремимся в Кали¬

форнию из-за прекрасной погоды, а потом до конца

дней сидим в обнимку с кондиционером. Подходи к

мангалу. У нас сегодня гости.
Флетч сел под солнцезащитным зонтиком, а Берт

занялся мангалом.
—	Чтобы приготовить хороший бифштекс, надо за¬

ранее разжечь мангал. За два или три часа. Наши

предки, как тебе известно, поддерживали огонь посто¬

янно. Конечно, им не приходилось столько платить за

древесный уголь. Короче, для того, чтобы что-то

поджарить, им требовалось лишь подойти к очагу. Мы

же каждый раз разжигаем огонь заново. Боже, как я

рад, что ты заглянул ко мне, Джон. Оставайся на

ужин.
—	Большое спасибо, но я не могу.
—	И напрасно. Тот, кто провел ленч с Джоном

Коллинзом, достоин мясного ужина и орденской ленты.
—	Мой самолет вылетает через пару часов.
—	Тогда тебе надо выпить. В самолет можно садиться

только пьяным. Тоща остается шанс спастись, если он

упадет.
—	Как Алан?
—	Блестяще. Выглядит, как ты. Ни унции жира. В

прекрасной форме. Я устаю от одного взгляда на него.
—	Помнится, на свадьбе вы говорили, что дружите

с Аланом еще со школы.
—	Да, мы вместе учились в Колгейте. С тех пор я

паразитирую на нем.
—	Не понял?
—	Почти с тех пор. Не считая нескольких лет до

его свадьбы. Тоща мне приходилось зарабатывать на
9-2160
257

жизнь. Хочешь еще выпить? Я держу все страховки

Алана. Его жизнь, дом, машины, яхта, «Коллинз

компани». Поэтому я никогда не спорю с Джоном

Коллинзом, несмотря на его сырные сандвичи. В конце

концов, от него зависит моя будущая выпивка.
—	Джоан говорила, что Алан застрахован на три

миллиона.
—	Можешь ей верить.
—	Это правда?
—	Абсолютная правда. Мертвым этот парень стоит

куда больше, чем живым. Но не для меня. Каждый

вечер я молюсь за него. Если он умрет, я последую

следом за ним. Иначе мне вновь придется идти работать.

Боже! Об этом даже страшно подумать. Какой-нибудь

паршивый механик забывает подтянуть гайку в этом

паршивом самолете в Айдахо, и моя жизнь кончена.

Я ненавижу самолеты. В этом я похож на мать Алана.

Он летает, а я волнуюсь. Возможно, я умру от волнения,

а он прокрутит мертвую петлю над моей могилой.
—	Значит, вы познакомились во время учебы?
—	Какой он был красавец! В общежитии нас поселили

в одну комнату. Раньше он участвовал в турнире

«Золотые перчатки». Такой серьезный парень. На уме

только работа, работа и работа. Я хотел войти в

студенческое братство, а он — нет, то есть ему было

все равно. Чуть ли не каждый уик-энд он ездил домой.

В Богом забытый городишко Нонхиген, что в Пенсиль¬

вании. Какая же там скука. Один раз я поехал с ним.

В субботу вечером мы нашли только одно развлечение:

наблюдать за автобусной остановкой. «О Боже, — сказал

я Алану, — ты слишком серьезен. Колледж — это не

только учеба». Я хотел, чтобы мы вместе подали

заявление о приеме в студенческое братство. Я думал,

что мои шансы при этом возрастут. Они отвергли меня,

но пригласили его. А он не писал никакого заявления.

Для меня это был жестокий удар. Мне казалось, что

я никогда не оправлюсь от него. Как могли эти

семнадцати- и восемнадцатилетние сопляки решать, кто

им подходит, а кто нет, если они знали человека лишь

несколько месяцев? Почему они отказали мне? За столь

короткий срок эти мерзавцы пришли к выводу, что

Алан — золото, а я — дерьмо. И Алан даже не оставался

в кампусе на уик-энды. Я жаждал стать членом

студенческого братства, а студенческое братство жаждало

Алана. Господи, я даже плакал. Алан согласился при
258
9-2

условии, что они возьмут и меня — его соседа по

комнате. Боже, я никогда этого не забуду! Он просто

облагодетельствовал меня. Представляешь, какая была

у него сила воли. Членство в братстве значило очень

многое, а он хладнокровно торговался с этими обезь¬

янами. Я думал, у него ничего не выйдет. Но он своего

добился. Они приняли нас обоих. А потом он не ударил

для братства пальцем о палец, лишь позволял им

гордиться тем, что состоит в нем. И по-прежнему

уезжал домой на уик-энды. Я же участвовал во всех

начинаниях. Господи, как мне было хорошо! Незабы¬

ваемое время.
—	Я что-то не понимаю. Чем же Алан Стэнуик

выделялся среди остальных?
—	Чем он выделялся? Ему только тридцать три,

а он руководит одной из крупнейших корпораций

страны.
—	Да?
—	Да. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он, мол,

женился на «Коллинз Авиейшн». Но он к тому же

чертовски умен и работал как проклятый. Я горжусь

тем, что живу за его счет.
—	Извините.
—	Поверь мне, Коллинзы нуждаются в нем больше,

чем он в них. Я думаю, случись Джону Коллинзу

выбирать между Аланом и Джоан, он оставил бы Алана,

а собственную дочь бросил бы на съедение волкам.

Сегодня Алан возглавлял бы «Коллинз Авиейшн» не¬

зависимо от того, был бы он мужем Джоан или нет.
—	Вы так считаете?
—	Да. Можете не сомневаться. Вы не знаете, какой

это способный человек. Корпорации должны драться за

него, как дралось студенческое братство. У этого парня

есть все.
—	Вы прямо-таки идолопоклонник.
—	Совершенно верно, и мой идол — Алан Стэнуик.
—	Вы его часто видите?
—	По правде сказать, нет. У нас разные интересы.

Он летает, играет в теннис, сквош, плавает на яхте.

Я же люблю выпить. Он много работает. И вообще,

очень серьезен. Он не способен сесть, налить джина с

тоником, поболтать о том, о сем, как делаем мы. Мы

вот просто разговариваем, коротаем время. Он же

старается использовать каждую секунду. И притом,

Джоан недолюбливает мою жену. Да и я, соответственно,
9*
259

тоже не подарок. Боже, ты не знаком с моей женой?

При удаче ты с ней так и не встретишься. Если ты

убежишь с ней, я тебя отблагодарю.
—	Получается, Берт, что вы не знаете, чем зани¬

мается и о чем думает Алан в. эти дни.
—	Я не знал этого и раньше. Как, впрочем, и

остальные. Алан никогда не раскрывал своих карт. Он

может умирать от рака, но никому ничего не скажет.
—	Странно, что вы заговорили о раке.
—	Он не скажет даже лучшему другу, что у него

горят штаны.
—	За ленчем мне показалось, что Джоан чем-то

подавлена.
—	Послушай, Джон, я не ошибусь, если скажу, что

ты — друг Джоан, а я — Алана, так?
—	Так, — кивнул Флетч.
—	Поэтому ты воспринимаешь происходящее с ее

точки зрения, а я — с его.
—	Совершенно верно.
—	Алан женился не только на девушке своей мечты.

Он женился на корпорации. Деловом предприятии. На

вездесущем тесте, совете директоров, прислуге. Рэкетс-

клаб и еще Бог знает на чем. Если обычная жена —

якорь, то этот парень приковал себя к целому конти¬

ненту.
—	Джоан за ленчем упомянула о ранчо в Неваде.
—	Да, Алан говорил мне об этом. После подписания

сделки я займусь страховкой. Через пару недель. Коров

там на пятнадцать миллионов долларов.
—	Вам повезло.
—	Все эти годы я тревожился об Алане. Теперь я

должен волноваться из-за коров. Слава Богу, коровы

не летают.
—	Страхование ранчо вам будет внове.
—	Алан позаботился обо мне. Через две недели я

должен связаться с одним маклером. Забыл, как его

зовут. Фамилию я где-то записал.
—	Джим Свартаут?
—	Во-во. Именно он. Ты его знаешь?
—	Конечно. Отличный мужик.
—	Надеюсь, в страховании коров он разбирается

лучше меня. Мне наверняка понадобится помощь.
—	На ранчо они смогут побыть вместе. Джоан и

Алан.
260
9-4

—	Нет. Тут те же деловые интересы. Покупка

ранчо — ее идея.
—	Неужели?
—	Да. Алану оно ни к чему. Он понимает в коровах

меньше меня, а по мне корова — большой сундук с

четырьмя ногами по углам, из которого капает молоко.

Он туда не рвется. Ранчо Косто Мачо!
—	Я думал, это он предложил купить ранчо.
—	Нет.
—	Тогда почему Джоан так подавлена?
—	Что ты имеешь в виду?
—	Может, мне показалось, но создается впечатление,

что ей очень невесело.
—	Она еще хуже Алана. Все на полном серьезе.

Разве ты этого не замечал? Улыбку из них надо

вытаскивать клещами. Словно они считают, что улыбка

стоит денег.
—	Я, правда, не видел их дочку, Джулию.
—	Маленькая мерзавка.
—	Маленькая мерзавка?
—	Жаль, что у нее нет сестры. Тогда бы я мог

взять одну из них за ноги и отколотить ею другую.

Хочешь еще выпить?
—	Спасибо, Берт. Мне пора на самолет.
—	Улетаешь сегодня, да?
—	Заскочу в отель, переоденусь и в аэропорт.
—	Лучше б ты остался и познакомился с моей женой.

Может, тебе захочется увезти ее с собой.
—	С вами приятно поболтать, Берт.
—	Боже, как она отвратительна! Не пропадай,

Джон. Как только появишься в городе, сразу заска¬

кивай ко мне.
—	Обязательно, Берт. Обязательно.
Глава 16
—	Фараоны. Фараоны. Фараоны.
Два бокала апельсинового сока с водкой. Сандвич

с сыром. Три джина с тоником. Флетчу не хотелось

вставать. Солнце уже скатывалось за горизонт, но песок

еще не остыл и согревал кожу накопленным за день

теплом.
Флетч заснул.
261

Сандо потряс его за плечо.
—	Фараоны. Спрячь все, что у тебя есть. Облава.
Тьма. Двойные зажженные фары патрульных машин
за парапетом набережной. Тишина. Тени с дубинками,

спускающиеся на пляж. Люди на берегу, поспешно

расползающиеся во все стороны, некоторые заходили в

океан, другие шли по кромке воды чернеющими в

лунном свете силуэтами. Лисицы забрались на птичий

двор. Толстяк Сэм вышел из лачуги и сел на песок,

скрестив под собой ноги. Гамми Монтгомери приподнялся

на локтях. Флетч остался лежать.
Бобби он не видел.
Полицейские обошли Флетча справа и слева. Их

было семеро. В защитных масках, с опущенными

прозрачными щитками, закрывающими лицо. Впереди

выступал Каммингс, высокий широкоплечий начальник

полиции.
Они окружили Монтгомери. Каммингс уперся ду¬

бинкой в живот подростка.
—	О Господи! Почему я? Почему всегда я?
—	Твой папуля беспокоится о тебе.
—	Скажите ему, чтоб он катился ко всем чертям.
—	Пошли, Гамми.
Каммингс навалился на дубинку.
—	Я ничего не сделал! У меня нет наркотиков!
Дубинка провалилась чуть ли не до позвоночника.
—	Это насилие!
Гамми попытался сбить дубинку рукой, но ничего

не добился.
—	Насилие. Громкое слово для восемнадцатилетнего.
—	Мне семнадцать. Оставьте меня в покое!
Другой полицейский, крепенький толстячок, внезапно
наклонился над Гамми и двинул ему в ухо. Тот вскочил,

чтобы избежать второго удара.
Флетч, после короткого раздумья, подошел к не

успевшему выпрямиться толстяку и толкнул его в зад.

Голова толстяка воткнулась в песок там, где только

что лежал Гамми.
Третий полицейский поднял дубинку.
Флетч изо всей силы ударил его в живот.
Четвертый, здоровенный детина, сбросил каску и

двинулся на Флетча. Тот успел ударить его дважды,

в глаза и в челюсть.
Затем что-то треснуло, вспыхнула яркая звезда, и

Флетч почувствовал, как подогнулись его колени.
262

—	Дерьмо, — успел пробормотать он.
Его голова лежала на животе Бобби. В небе сияли

настоящие звезды.
—	Господи, — выдохнул он.
На пляже царила тишина.
—	Голова болит? — спросила Бобби.
—	Господи, — повторил Флетч.
—	Ко мне прибежал Сандо. Я решила, что тебя

убили.
—	Голова просто раскалывается.
—	Он сказал, что ты ударил полицейского.
—	Двух. Трех. Почему я все еще на пляже?
—	Ты думал, что окажешься в космосе?
—	Нет, в тюрьме.
—	С тобой все в порядке? Они ушли.
—	Почему они не арестовали меня?
—	Я рада, что они оставили тебя здесь.
—	Я ожидал, что меня заберут. Я ударил трех

полицейских.
—	Они могли сгноить тебя в камере.
Появился Сандо. Он жевал запеченную в тесте

котлету.
—	Э, парень? Ну как ты?
—	Что случилось? — спросил Флетч.
—	Они опять забрали Гамми.
—	Только его?
—	Да.
—	Почему они не забрали меня?
—	Они хотели. Пара этих горилл потащила тебя за

ноги.
—	А потом?
—	Шеф велел им бросить тебя. Наверное, боялся,

как бы они не перетрудились, затаскивая тебя на

набережную.
—	Господи. Они не арестовали меня. Давно они

ушли?
—	Не знаю. Полчаса, час.
—	Чем мне тебе помочь? — спросила Бобби. — Пой¬

дем домой?
—	Ты иди. Я не могу пошевелиться.
—	Давай я отведу тебя, — предложил Сандо.
—	Нет. Я хочу остаться здесь.
—	Сегодня суббота, — напомнила Бобби. — Мне надо

работать.
263

Она была в белых шортах, легкой блузке и санда¬

лиях.
—	Иди работай, — ответил Флетч. — Я оклемаюсь.
—	Ты уверен? Ты понимаешь, сегодня суббота.
—	Не беспокойся обо мне.
—	Сегодня будет долгая ночь, — заметил Сандо. — У

Толстяка Сэма ничего нет. — Гримаса боли перекосила

лицо Бобби. Пагубное пристрастие давало о себе знать.
—	Это точно? — спросил Флетч.
—	У него нет даже аспирина.
—	Господи, — выдохнул Флетч.
—	Я все равно обработаю ,пару клиентов, — голос

Бобби дрожал. — Сегодня суббота, а после нее обяза¬

тельно наступит завтра.
—	Да, — кивнул Сандо. — Воскресенье.
Бобби ушла. Сандо молча посидел около Флетча.

Затем ушел и он.
Из песка Флетч соорудил себе подголовник. Он

лежал между стеной набережной и лачугой Толстяка

Сэма. В небе висела половинка луны. Никто не мог

войти или выйти из лачуги незамеченным.
Мозг Флетча, казалось, отделился от черепа. Каждое

движение и даже мысль вызывали боль.
В волосах запеклась кровь. Она смешалась с пес¬

чинками. За ночь кровь, песок и волосы превратились

в единое целое.
Два с половиной часа спустя Флетч осторожно встал,

отошел на тридцать шагов, опустился на колени. Его

вырвало.
Затем он вернулся к песчаному ложу.
В лачуге Толстяка Сэма было темно.
Кто-то шел вдоль набережной.
—	Кризи, — позвал Флетч.
—	Привет, — Кризи подошел вплотную. — О Боже,

я готов повеситься.
Кризи был в одних шортах, без рубашки, босой.

Принести товар Толстяку Сэму он не мог. Его руки

дрожали. Глаза беспокойно шныряли по сторонам.
—	Это правда? У Толстяка Сэма ничего нет?
— Да.
—	Я видел Бобби. О Боже!
—	Попробуй разбудить его. Вдруг что-то осталось?
—	Придется. Другого выхода нет. Я должен обра¬

титься к врачу.
Под пристальным взглядом Флетча он доплелся до
264

лачуги, наклонился, исчез в тени. Послышались голоса,

один — пронзительный, отчаявшийся, другой — успока¬

ивающий, хладнокровный.
Кризи вернулся.
—	О Боже! Ничего. Совсем ничего.
—	Я знаю.
—	О Боже!
По телу Кризи пробегала крупная дрожь.
—	Толстяк Сэм говорит, что тебе досталось от

фараонов. Бобби сказала то же самое.
—	Меня стукнули по голове.
—	Ты можешь двигаться?
—	Не хочу.
—	Проклятые фараоны.
Кризи начал глубоко дышать. Может, он надеялся,

что гипервентиляция легких поможет ему. Позволит

расслабиться. Живот втягивался, грудь раздувалась, как

воздушный шар, затем опадала. Снова и снова. В

лунном свете ярко блестели его глаза.
—	Извини, старик, — сказал Флетч.
—	У тебя ничего нет?
—	Абсолютно.
—	А у Бобби?
—	Ты знаешь, у нее тоже нет.
—	Я знаю. Она ничего не оставляет. Использует

сразу. Всегда. Сразу и всегда.
—	Что сказал Толстяк Сэм?
—	Ничего он не сказал. Ничего.
—	Когда принесут товар?
—	Он сказал, что начнет продавать завтра утром.
—	В какое время?
—	Утром. В десять. В одиннадцать.
—	Ты доживешь, — заметил Флетч.
—	Да, — кивнул Кризи и двинулся вдоль набережной.
Флетча и раньше били по голове. Приходилось
ему проводить ночь на пляже. Самыми трудными

были предрассветные часы. Флетч не спускал глаз с

лачуги Толстяка Сэма, не давая себе заснуть. Выпала

роса. Джинсы и рубашка набухли влагой. Полило из

носа. Флетч замерз, дрожал от холода. Сон сняло

как рукой.
Он думал об Алане Стэнуике, ждущем смерти через

несколько дней. Его жене, дочери, особняке. Флетч

чувствовал, что еще не добрался до самой сути.

Проверил не все. Не до конца. Выяснил многое, но
265

далеко не все. Флетч старался не строить догадок. Он

перебирал лишь факты, не вызывающие сомнений,

которые он мог доверить диктофону. То, в чем он был

уверен. Думал он и о том, что еще требовало доказа¬

тельств. И тут работы хватало. А источники информа¬

ции? Он уже переговорил практически со всеми близ¬

кими к Стэнуику людьми. Он сосчитал оставшиеся дни:

один, два, три, четыре — четыре полных дня.
А ведь он должен поспать. Он обещал себе, что

обязательно выспится. Когда-нибудь.
Небо на горизонте порозовело.
За всю ночь, если не считать Кризи, никто не

приближался к лачуге Вэтсьяайны. Не выходил из нее

и Толстяк Сэм.
Без четверти девять Флетч уже потел от жарких

лучей.
Пляж оживал. Те, кто спал на песке, поднимались.

Некоторые уходили за дюны справить нужду. Никто

не разговаривал. Они лишь обменивались взглядами,

понимая без слов, что у Толстяка Сэма ничего нет.

Сам Толстяк сидел у двери, наслаждаясь утренним

солнцем. К нему никто не подходил. Для постороннего

это были молчаливые молодые люди, разморенные

жарой. Флетч видел страх, озабоченность, отчаяние,

бесчисленное количество выкуренных сигарет, подав¬

ляемую дрожь рук. Он слышал это кричащее мол¬

чание. Некоторые из них ничего не принимали два

или три дня.
В половине одиннадцатого на пляже появился Гамми

в джинсах и широкой гавайской рубахе навыпуск. Его

узенькие плечи, казалось, сливались с шеей. Он сидел

не шевелясь, глядя прямо перед собой.
Прошли Бобби, Кризи, Сандо, Джули. Они сели

неподалеку от Флетча. Никто не произнес ни слова.
Толстяк Сэм скрылся в лачуге.
—	Господи, — прошептал Сандо.
Люди потянулись к лачуге. Люди в шортах, джинсах,

без рубашек. Магазин открылся. Они не несли с собой

ничего, кроме денег. Первым Кризи. Затем — Бобби.

Они стояли у двери, глядя себе под ноги, не разгова¬

ривая, стыдясь своего отчаяния. Джули, Бинг Кросби,

Гамми, Флорида, Окурок, Колдун. С ними стоял и

Флетч. Люди входили и выходили из лачуги. Кто-то

принес товар. На все вкусы. Толстяк Сэм мог обслужить

любого. Толпа редела. Получившие товар спешили
266

утолить свою страсть. Ушел и Флетч. Бобби упорхнула

еще раньше.
Отойдя подальше от лачуги, Флетч бросился в океан.

Холодная соленая вода помогла соединить голову в

единое целое. Вымыть кровь и песок из волос ему не

удалось.
Вернувшись в каморку, Флетч услышал колокольный

звон. В воскресный полдень жизнь била ключом.
В полночь Флетч спал крепким сном.
Проснувшись без четверти три поутру в понедельник,

Флетч обнаружил, что рядом лежит Бобби. Он не

слышал, как она пришла, залезла в спальник. Ему

потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что она

мертва.
Волосы на его голове зашевелились, он выпрыгнул

из спального мешка.
В лунном свете Флетч опустился на колени, с трудом

подавив крик ужаса. Глаза Бобби глубоко запали,

предплечье левой руки распухло. Слишком большая

доза, догадался он.
Когда занялась заря, в каморке не осталось следов

пребывания Бобби.
До одиннадцати часов Флетч, глубоко задумавшись,

сидел посреди комнаты.
Глава 17
Добравшись до дому, Флетч провел под теплым

душем сорок пять минут. По шоссе он ехал со

скоростью катафалка. Бобби умерла, он предал ее

тело земле. Ему пришлось пять раз намылить голову,

чтобы вымыть всю кровь и песок. В конце концов

осталась лишь узкая царапина, болевшая от прикос¬

новения пальцев.
Усевшись на диван, Флетч съел два сандвича,

купленные в кафетерии, выпил бутылку молока. На

кофейном столике перед ним стоял диктофон. На стене

висела копия картины Уильяма Джеймса «Вишневый

берег».
Покончив с сандвичами и молоком, Флетч прошел

в спальню и лег на кровать. Напротив на стене висела
267

фотография Фредрика Вейса, сделанная в 1968 году и

изображающая мальчика, шагающего по воздуху между

крышами. Она называлась «Прыгающий мальчик».
—	Бобби, — прошептал Флетч, снял телефонную

трубку и набрал невадский номер.
—	«Свартаут Невада Риэлти компани», — тот же

голос отвечал ему и в субботу.
—	Джима Свартаута, пожалуйста.
—	Мне кажется, мистер Свартаут... О, он здесь, сэр.

Одну минуту, пожалуйста.
Флетч сел. Усилием воли он заставил себя забыть

про Бобби. Голос его должен звучать легко и убеди¬

тельно.
—	Джим Свартаут слушает.
—	Привет, Джим. Это Билл Кармичел.
—	Билл Кармичел?
—	Я — биржевой маклер воровской банды в Кали¬

форнии, известный как «Джон Коллинз и компания».

Семья Джона Коллинза.
—	О, понятно. Как идут дела, Билл?
—	Мне кажется, мы встречались, — заметил Флетч.
—	Ну, если вам когда-нибудь попадался на пути

лысый толстяк, не отрывающийся от бутылки, то мы,

несомненно, встречались.
—	Алан говорит, что с вашей помощью сделка

близится к завершению.
—	Какой Алан?
—	Алан Стэнуик.
—	Кто он такой?
—	Он женат на Джоан Коллинз.
—	А, зять Джона.
—	Да. В общем, Алан рассказал мне о покупке

ранчо, я подумал, а не последовать ли мне его примеру,

и позвонил вам. Дела на бирже, видите ли, идут не

совсем так, как хотелось бы.
—	Я его знать не знаю.
—	Кого?
—	Вашего Алана. Зятя Джона Коллинза.
—	Вы его не знаете?
—	Нет. Он сказал, что покупает через меня ранчо?
—	Да. За пятнадцать миллионов долларов.
—	Нет. Этого не было.
—	Черт, а я думал, что все уже решено.
—	Может, он только думает о покупке. Пожалуй,

я ему позвоню. Какой у него телефон?
268

—	Он не мог вести переговоры через кого-то еще?
—	Нет. Если бы в Неваде продавалось ранчо за

пятнадцать миллионов, я бы наверняка знал об этом.
—	Потрясающе.
—	Сейчас никто не продает такое ранчо. Это я могу

гарантировать. Есть, конечно, шанс, что это сделка

между друзьями или родственниками, без участия

маклера. Но и в этом случае до меня дошли бы

какие-то слухи.
—	То есть Алан Стэнуик не обращался ни к вам

лично, ни в вашу контору с просьбой купить ему

землю в Неваде?
—	Нет. Как я и говорил, мы его знать не знаем.

Но мы могли бы подыскать ему что-нибудь подходящее.
—	Хочу попросить вас об одной услуге, Джим.
—	Я слушаю.
—	Не звоните Алану. Иначе я окажусь в щекотливом

положении. Он говорил о ранчо вчера вечером, у

бассейна. А перед этим выпил.
—	И, видать, крепко?
—	Похоже, что вы не ошиблись.
—	Да, так уж складываются отношения между

родственниками, когда брак заключается по расчету.

Одни всегда говорят о том, что бы они сделали с

деньгами других.
—	Вы, несомненно, правы. Да он еще и выпил.
—	Ну если он когда-нибудь доберется до денег тестя,

пошлите его ко мне.
—	Обязательно, Джим.
—	А теперь, Билл, что интересует именно вас?
—	Не знаю, как и сказать, Джим.
—	Вы просто хотели узнать, не соврал ли Алан?
—	Что-то в этом роде, Джим.
—	Вы что, хранитель денег этой семьи?
—	Давайте считать, что я позвонил из любопытства.
—	И узнали все, что хотели. Я понимаю. Моя дочь

учится рисовать в Далласе, в Техасе.
—	В каждой семье свои проблемы, Джим.
—	Я бы не поменялся с вами работой, Билл. Но

звоните в любое время. Если Джон нанял вас следить

за этим Аланом, мне это без разницы. Впрочем, я бы

не отказался нанять вас сам.
—	Вы очень проницательны, Джим. Считайте, что

я у вас в долгу.
—	Не вы, а Джон Коллинз. До встречи.
269

Вернувшись в гостиную, Флетч тяжело опустился

на диван. Все еще побаливала голова.
Зажав микрофон в руке, он откинулся назад и

закрыл глаза:
—	На текущий момент я бы с удовольствием по¬

рассуждал о сути истины, ее иллюзорности, но в

последующих умозаключениях, касающихся «Тайны

убийства Алана Стэнуика», я постараюсь придержи¬

ваться только ставших известными мне фактов.
Отмечу, однако, что суть истины вообще, а в

особенности суть информации по Алану Стэнуику,

весьма своеобразна: практически все, что говорят о нем

одни люди, начисто отрицают другие. В каждом случае

я мог бы поверить тем или иным сведениям, полученным

из достоверного источника, но дальнейшие расспросы

приводили к тому, что другие, не менее достоверные

источники сообщали мне нечто совершенно противопо¬

ложное.
По ходу проводимого мной расследования я перего¬

ворил лично или по телефону с секретаршей Алана

Стэнуика, его личным врачом, отцом, женой, тестем,

страховым агентом, оказавшимся его другом со студен¬

ческой скамьи. Косвенно, через третье лицо, я получил

информацию от его биржевого маклера. Теперь я в

курсе финансового положения всей корпорации и самого

Стэнуика. Известно мне и место, занимаемое им и его

женой в светском обществе, а также полицейское досье

Стэнуика.
Проводя расследование, я приложил максимум уси¬

лий, чтобы Стэнуик не узнал о моей деятельности. Я

пользовался разными именами, каждый раз играл новую

роль, и никто, за исключением Джима Свартаута, не

догадался о цели моих расспросов. Подозрения же

Свартаута мне, судя по всему, удалось рассеять. Он

не сообщит о нашем с ним разговоре ни Стэнуику, ни

его родственникам.
Пока в Алане Стэнуике я вижу ум, здоровье,

энергию. Он пользуется уважением в обществе, семье,

в деловых кругах. Я бы даже сказал, что он порядочный

человек. Более того, верный и принципиальный.
Во-первых, он чист перед законом, если не считать

неоплаченного штрафа за стоянку в неположенном месте

в Лос-Анджелесе и жалобу, в его бытность летчиком,

на пикирование на жилой дом в Сан-Антонио в штате

Техас при выполнении тренировочного полета.
270

Во-вторых, от его биржевого маклера, Уильяма

Кармичела, мы узнали, что финансовое положение

Алана Стэнуика весьма устойчиво. Стоимость принад¬

лежащих ему ценных бумаг превышает миллион дол¬

ларов. Со временем, учитывая, кем он работает и на

ком женат, Стэнуик сможет не только сколотить

значительное личное состояние, но и возглавить одну

из крупнейших корпораций страны. Даже если этого

и не произойдет, Стэнуик за несколько лет смог

накопить больше ста тысяч, несмотря на высочайший

уровень жизни своей семьи. Похоже, каждый год он

кладет в банк двадцать — двадцать пять тысяч долларов

только потому, что не знает, куда их потратить.
Из этого ясно, во всяком случае для меня, что

азартные игры ему чужды. Не станет он подделывать

счета корпорации. Скорее всего, никто не шантажирует

Стэнуика.
Я убежден, что доктор Джозеф Девлин вложил

немало средств в акции «Коллинз Авиейшн». Об этом

говорила Джоан Коллинз Стэнуик. Несколько человек

подтвердили, что слух о болезни Стэнуика вызовет

немалые трудности для «Коллинз Авиейшн», если только

Стэнуик не успеет найти себе достойную замену.
Ненавязчивое упоминание о раке в разговорах с

женой, отцом и тестем Стэнуика не вызвало видимой

ответной реакции. То ли они хорошие актеры и

прекрасно контролируют свои чувства, то ли находятся

в полном неведении, но по поведению ближайших

родственников Стэнуика можно понять, что эта болезнь

не имеет к нему никакого отношения.
Таким образом, это направление закончилось тупи¬

ком.
Финансовое положение Стэнуика, его семейные от¬

ношения и здоровье безупречны. Нет изъянов и в его

светской жизни. По словам редактора отдела светской

хроники Амелии Шэрклифф, Стэнуики — очень милая,

хотя и скучноватая пара. Она даже полагает, что они

все еще могут любить друг друга. Светское общество

сразу приняло Алана Стэнуика за своего. Несомненно,

он умеет ладить с людьми. Ему чужды глупость,

обособленность, раздражающее окружающих упрямство.

Его любят, им восхищаются.
То же самое можно сказать о его родственниках и

близких друзьях. Не то чтобы у него совсем нет

недостатков. Жена хочет, чтобы он проводил с ней
271

больше времени. Тесть считает, что ему недостает

чувства юмора. Отец сожалеет, что он слишком долго

сидит на телефоне. Давнему другу, Берту Эберхарту,

кажется, что он чересчур серьезен. И все сообща они

мечтают о том, чтобы он прекратил испытывать экс¬

периментальные самолеты.
Его женитьба на дочери босса не осталась незаме¬

ченной. Но, как правильно заметил кто-то из моих

собеседников, не оставаться же ей старой девой. А

послушав Берта Эберхарта, Кэрридайна, Кармичела и

самого Джона Коллинза, я пришел к выводу, что

«Коллинз Авиейшн» повезло с таким руководителем.

Так что в плюсе остался не только Стэнуик.
Он не просто паразитирует на богатой жене, как

предположил Джим Свартаут из Невады.
А теперь о некоторых противоречиях, выявленных

по ходу расследования.
Алан Стэнуик говорит, что умирает от неизлечимого

рака. Этого никто не подтверждает. Если Стэнуик и

болен, то никому, кроме него самого, об этом не.

известно.
Жена и тесть Стэнуика утверждают, что он в ссоре

с родителями. При этом каждые шесть недель он летает

через всю страну, чтобы повидаться с ними.
По словам Джоан, отец заставлял Стэнуика зани¬

маться боксом, что и послужило причиной разрыва.

Марвин Стэнуик начисто это отрицает.
Несмотря на регулярные, раз в шесть недель, визиты

к родителям, подтвержденные звонком в «Нонхиген

Инн», Алан не сказал им, что у него есть дочь, а у

них — внучка.
Все полагают, что Алан Стэнуик покупает ранчо

в Неваде: его жена, тесть, биржевой маклер, страховой

агент. Все, за исключением человека, который, по

заверению жены Стэнуика и его страхового агента,

помог найти ему это ранчо: Джима Свартаута. Тот

безапелляционно заявил, что понятие не имеет, кто

такой Алан Стэнуик, и никогда не вел с ним никаких

дел.
С некоторой натяжкой можно найти объяснение и

этим противоречиям, так как теперь мы располагаем

некоторой информацией об Алане Стэнуике.
Разгадка видится мне в словах Берта Эберхарта:

«Алан так скрытен, что никому ничего не скажет, даже

если заболеет раком».
272

И, хотя об этом никто не знает, Алан Стэнуик,

возможно, неизлечимо болен.
Есть своя логика и в его довольно странных

отношениях с родителями. Вероятно, он их очень

любит. Единственный сын, он обладает глубоким

чувством привязанности к ним. Судя по всему, те

же чувства питает он и к своему давнему другу,

Берту Эберхарту. Как говорит Марвин Стэнуик, он

может приезжать в родной город, чтобы отвлечься от

повседневной суеты.
При этом он понимает, что в мире Джоан и Джона

Коллинзов нет места для Марвина и мамы Стэнуик.

Ему ясно, что они будут нервничать, чувствуя себя не

в своей тарелке. Поэтому он мог сдвинуть дату свадьбы,

не сообщить о рождении дочери и говорить всем и вся,

что с родителями он в ссоре — только для того, чтобы

не доставлять им излишних волнений.
Теперь о загадочном ранчо в Неваде. Изначально

он хотел купить ранчо по самой прозаической причине:

такая покупка — выгодное вложение капитала. Ни он,

ни Джоан не собирались там жить. Поэтому никто не

помнит, кто первым заговорил о ранчо, Алан или

Джоан. Никому из них оно не нужно. Для них покупка

ранчо — чисто деловая операция.
Возможно, Алан приступил к ее практическому

осуществлению: посоветовался с биржевым маклером,

страховым агентом, тестем, женой. После этого он

узнал, что у него рак. И решил отдать все время и

силы для подготовки «Коллинз Авиейшн» к своему

уходу. Причем так, чтобы никто об этом не узнал. А

это не так-то просто. Он понимал, что может не успеть

оформить покупку ранчо, но не мог сказать об этом

своим близким, не указав причины, то есть своей

болезни. Поэтому он создавал впечатление, что все

идет своим чередом. Вполне возможно, что на вопросы

Джона Коллинза о ранчо и Свартауте Стэнуик всегда

отвечал: «Да, да, все нормально». Он мог согласиться

отвезти жену на ранчо в следующий уик-энд, хотя

никакого ранчо не существовало, потому что знал, что

для него следующего уик-энда уже не будет.
Выходит, что в выявленных противоречиях нет

ничего необъяснимого.
И все же один вопрос остается без ответа.
Если Алан Стэнуик хочет покончить жизнь само¬
273

убийством, почему он не выберет самый естественный

для себя путь?
Почему он не хочет разбиться в авиакатастрофе?
Флетч выкинул в мусоропровод обертки сандвичей

и бутылку из-под молока. В спальне собрал большой

чемодан. Теннисные шорты. Три пары джинсов. Шорты

из джинсовой ткани. Футболки. Рубашки, галстуки,

нижнее белье. Бритвенные принадлежности. Два кос¬

тюма. Два пиджака спортивного покроя. Две пары брюк.

Записную книжку. Черные туфли. Три пары черных

носков, три пары коричневых. Паспорт.
Положил пачку бумаги и копирку на пишущую

машинку и закрыл ее крышкой.
Надел коричневые туфли, носки того же цвета,

рубашку, брюки, завязал галстук, надел пиджак. Не

забыл и солнцезащитные очки.
С диктофоном, чемоданом и пишущей машинкой

спустился в гараж. Поставил диктофон на переднее

сиденье, пишущую машинку — на пол, чемодан положил

в багажник.
Затем поехал к административному корпусу «Кол¬

линз Авиейшн».
Глава 18
К главным воротам «Коллинз Авиейшн» Флетч

подъехал в четыре часа дня. Без пятнадцати пять сквозь

солнцезащитные очки он увидел, как одетый в серую

форму охранник вышел из будки, засвистел и замахал

руками, освобождая дорогу, и отдал честь выезжающей

машине. То был серый «ягуар ХКЕ» с номерным знаком

440-001. Автомобиль свернул налево.
За рулем сидел Стэнуик.
Флетч поехал следом.
Джоан Стэнуик говорила, что по понедельникам и

средам Алан задерживается допоздна. По этим дням

недели он редко приходит домой раньше полуночи. Он

работал.
Был понедельник. Стэнуик уехал с работы без

четверти пять.
На перекрестке улицы Стивенсона с Главной он
274

свернул направо. Следуя за ним, Флетч решил, что

Стэнуик направляется к автостраде, но тот, проехав

двенадцать кварталов, повернул налево, на улицу

Сибюри, и въехал на стоянку у винного магазина.

Флетч остановился на другой стороне улицы.
Стэнуик вошел в магазин, затем вновь появился на

автостоянке. Наблюдая за ним, Флетч мог лишь отме¬

тить, что видит довольного жизнью, не обремененного

заботами человека. Он входил в магазин, засунув руки

в карманы, уверенной, неторопливой походкой. С бес¬

страстным лицом. Когда он вышел, на его губах еще

играла улыбка. Вероятно, высказанный им комплимент

пришелся продавщице по душе. В бумажном пакете он

нес по меньшей мере три бутылки. Ему потребовалась

лишь секунда, чтобы найти ключ зажигания в связке

ключей.
Еще через три квартала Стэнуик повернул налево

на улицу Патнэм и, проехав полмили, свернул на

тенистую стоянку рядом с кварталом одноэтажных

коттеджей. Он поставил «ягуар» в дальний ряд, у

самых деревьев. Флетч предпочел средний ряд, на

ярком солнце. Стэнуик запер машину, с пакетом

бутылок в руках пересек стоянку, по усыпанной

гравием дорожке подошел к одному из коттеджей и

скрылся в подъезде.
Флетч подождал десять минут.
Затем сам вошел в подъезд.
В коттедже было две квартиры. Левая, судя по

надписи на забитом корреспонденцией почтовом ящике,

принадлежала Чарльзу Райсу. Правая, с пустым ящи¬

ком, — Сандре Фолкнер.
Табличка на стене указывала, что по всем вопросам

следует обращаться в компанию «Братья Грин. Управ¬

ление».
—	Где Гамми?
Кому-то хватило сил разжечь на пляже костер. Ночь

была довольно прохладной. Вдоль берега виднелось еще

несколько огоньков.
—	Флетч, — позвал Вэтсьяайна.
В углу гаража Флетч переоделся в джинсы. Теперь

он жалел, что не надел футболку.
—	Где Гамми? — повторил он.
—	Я видела его раньше, — ответила Джули.
275

—	Куда он пошел? Что сказал?
—	Не знаю, — пожала плечами Джули.
—	Кто-нибудь видел Гамми?
Ответа не последовало.
—	Где Бобби? — спросил Вэтсьяайна.
—	Ушла, — ответил Флетч.
—	Куда? — во взгляде Вэтсьяайны сквозила озабо¬

ченность.
—	В шоколадный замок на небесах.
Вэтсьяайна промолчал.
Завернувшись в одеяло, у стены набережной лежал

Кризи. Флетч постоял над ним в темноте, гадая, спит

тот или погрузился в мир наркотических грез.
—	Что случилось, парень? — спросил Кризи.
—	Я ищу Гамми.
—	О, парень, он смылся.
—	Что значит смылся?
—	Фараоны допекли его. Сколько можно служить

мальчиком для битья?
—	Ты не знаешь, куда он пошел?
—	Он не мог не смыться. Всему приходит конец.

Его бьют и бьют. А стоит ему появиться дома, как за

него принимается папаша. Его бьют всегда и везде.
—	Я ищу Гамми, — настаивал Флетч.
—	Как мои старые барабаны. Я жалею о том, что

бил по ним. Палками. Каждый вечер. Барабанными

палочками. Я бил по моим барабанам. Откуда мы

знаем, что натянутые на них шкуры ничего не чувст¬

вуют? Что, если им было больно, когда я бил по ним?

По-настоящему больно?
—	Я об этом ничего не знаю, Кризи.
—	Я должен терпеть боль. Чтобы искупить причи¬

ненное мной зло.
—	Ты не думаешь, что барабаны могут тебя простить?
—	Христианские барабаны. Это идея. Бей кого угод¬

но, что угодно, если хочешь, даже барабаны, и они

должны тебя простить, потому что так сказал Христос.
—	Я ищу Гамми. Ты его видел?
—	Нет. Где Бобби?
—	С ней все в порядке, — ответил Флетч.
—	Она ушла? Я уже не помню, когда видел ее.
—	Ты видел ее вчера утром.
—	Да. Она хотела уколоться. Потом укололась.

Флетч, ты знаешь, она укололась, когда я видел ее в

последний раз.
276

—	Я знаю.
—	Она укололась. И ушла?
—	Да. Ушла.
—	Господи.
Флетч постоял над Кризи, затем пошел вдоль берега.
У следующего костра он присел на корточки, прежде

чем заговорил. Все молчали.
—	Кто-нибудь видел Гамми?
Никто не ответил.
Лопоухий подросток, Бинг Кросби, вопросительно

смотрел на Флетча, словно хотел вновь услышать его

слова.
—	Я ищу Гамми.
Сорокалетний мужчина, с нарисованными на свитере

телефонной трубкой и надписью «ПОЗВОНИ МНЕ»,

ответил: «Его здесь нет».
Флетч подождал, прежде чем пойти дальше.
У следующего костра Окурок сказал, что Гамми,

скорее всего, вернулся домой, к родителям. Джаггер

предположил, что Гамми снова забрала полиция.
Поднявшись на ноги, Флетч увидел стоящего позади

Вэтсьяайну. Они вместе отошли от костра.
—	Почему ты ищешь Гамми?
—	Бобби просила ему кое-что передать.
—	Где Бобби?
—	Она ушла.
—	Где Бобби?
—	Она ушла. С концами.
—	Куда?
—	Я дал ей рюкзак. Набитый протеиновыми таблет¬

ками и крекерами, которые я украл в универсаме.
Вэтсьяайна остановился.
—	Я спросил, где Бобби?
—	Послушай, вчера ты продал ей все, что она

хотела, так?
—	Да.
—	Вот она и ушла.
В лунном свете Вэтсьяайна, не мигая, смотрел на

него.
—	Зачем тебе Гамми?
—	Я тебе сказал. Бобби хотела передать ему не¬

сколько слов.
—	Скажи их мне.
—	Скажу только Гамми.
—	Скажи мне.
277

—	Отвали, Толстяк Сэм, — и Флетч двинулся к

набережной.
В эту холодную ночь ему было неуютно на рассте¬

ленном на полу мате. Ему недоставало спального мешка.

Недоставало Бобби. Вместе им было тепло в спальном

мешке.
Глава 19
Флетч услышал тяжелые, поднимающиеся по лест¬

нице шаги. Они не спешили. Пересекли площадку перед

его дверью и пропали.
Дверь медленно распахнулась.
В проем заглянули двое полицейских.
Флетч сел.
—	Доброе утро, — поздоровался первый полицейский.

Оба они успели принять душ, побриться, выпить кофе.
—	Какой сегодня день? — спросил Флетч.
—	Вторник.
Второй полицейский оглядел комнату в поисках

сиденья. В его глазах Флетч прочитал гордость за

собственное жилище, собственную мебель, не сравнимые

с жалкой циновкой на полу.
—	Тебе придется проехать с нами.
—	Зачем?
—	Шеф хочет тебя видеть. У него есть вопросы.

Флетч разглядывал свои голые ноги.
—Я готов.
—	Тебе не надо облегчиться?
—	С какой стати? Разве в полицейском участке нет

туалета?
Часы показывали три четверти седьмого.
Один из полицейских открыл для Флетча заднюю

дверцу патрульной машины и закрыл ее, как только

тот забрался в кабину. Сетка из толстой проволоки

отделяла переднее сиденье от заднего. Последнее было

сломано. Пахло блевотиной. На сиденье и полу запек¬

лись пятна крови.
—	У вас тут воняет, — пожаловался Флетч. — Или

вы этого не знаете?
—	У нас все отлично, — ответил полицейский, си¬

девший рядом с водителем.
—	Как твоя голова? — спросил водитель.
278

Флетч уже позабыл об ударе дубинкой.
—	Сегодня не болит. Это не вас двоих я уложил

ночью на пляже?
—	Нет, — усмехнулся водитель. — Это я уложил

тебя.
—	У вас отлично поставленный удар.
—	Готов повторить доставленное тебе удовольствие.
—	Как получилось, что вы не арестовали меня?
—	Шеф сказал, что не надо. Он был в хорошем

настроении.
—	Настроение поднимается у него всякий раз, как

он возвращается из своего поместья в Мексике, где

собирается жить после выхода на пенсию, — пояснил

второй полицейский. — Он ездит туда пересчитывать

грейпфруты или что-то еще. Ему это нравится.
—	Он скоро уходит?
—	В следующем году.
—	Я-то надеялся, что он уйдет раньше, чем мы

доедем до участка, — вздохнул Флетч.
Они выехали на Главную улицу. Разговор сквозь

решетку не клеился. Флетч хотел открыть окно, но

оказалось, что ручек нет. Вероятно, полицейские

опасались, что кто-нибудь повесится на них прямо в

кабине.
К горлу подкатила тошнота.
—	У вас тут воняет, — повторил Флетч.
Внешне Грэхем Каммингс не мог быть не кем иным,

как начальником полиции. Коротко стриженные сталь¬

ного цвета волосы, волевой подбородок, широкие, мас¬

сивные плечи. Человек, Одно появление которого в

городе гарантировало ему место начальника полиции.
—	Как вас зовут? — подчеркнуто вежливо спро¬

сил он.
—	Флетч.
—	Ваше полное имя?
—	Флетч Флетч Флетч.
В кабинете они сидели вдвоем, по разные стороны

алюминиевого стола.
—	Флетч, часом, не сокращение от Флетчер?
—	Возможно.
—	Флетчер ваше имя или фамилия?
—	Имя.
—	Ваша фамилия?
279

—	Смит.
—	Флетчер Смит, — кивнул Каммингс. — Кажется,

мне уже встречалось такое сочетание.
—	Флетчер Смит?
—	Нет, просто Смит. Где вы живете, Смит?
—	Адрес я забыл. Там, где сегодня утром нашли

меня ваши громилы.
—	Вы там живете?
—	Уик-энды я провожу на Гавайских островах.
—	Вы живете один?
—	Если не считать ручного таракана.
—	Чем вы зарабатываете на жизнь?
—	Чищу обувь.
—	В вашей комнате не было ни щеток, ни гуталина.
—	Должно быть, меня ограбили ночью. Прежде чем

уйти, я напишу заявление.
—	Похоже, вы не поддерживаете тесного контакта

со своей конторой, мистер Флетчер.
—	Простите?
—	Вчера вечером мне звонила ваша начальница из

«Ньюс-Трибюн». Ваш редактор. Некая миссис Сноу. Я

не ошибся? Клара Сноу.
—	Дерьмо.
—	Она сообщила мне, что вы готовите статью для

вашей газеты о распространении наркотиков на побе¬

режье. И попросила присматривать за вами. Она сказала,

что, по ее мнению, вы что-то нащупали. Если вы

попросите защиты у полиции, мы должны знать, кто

вы такой, и предоставить требуемое.
—	Дерьмо.
—	Вы — И.М. Флетчер из «Ньюс-Трибюн»?
—	Вам привезли другого И.М. Флетчера.
—	Вы что-то нащупали, мистер Флетчер?
—	Нет.
—	Ну, мистер Флетчер?
—	Идите к черту.
Каммингс, навалившись локтями на стол, пристально

смотрел на Флетча.
—	Мистер Флетчер, мне кажется, вы кое-что под¬

забыли. К примеру, маленькое правило, гласящее, что

при контакте с полицией вам необходимо немедленно

заявить, что вы — журналист. Вы забыли это правило?
—	Оно ускользнуло из моей памяти.
—	Вы нарушили это правило, мистер Смит.
—	Поэтому вы задержали меня?
280

—	Второе, мы знаем, что вы жили здесь с юной

девушкой по имени Бобби.
—	Неужели?
—	Где Бобби?
—	Она ушла.
—	Куда ушла Бобби?
—	Не знаю. Наверное, решила вернуться домой.
—	В этом я искренне сомневаюсь. Наркоманы редко

покидают места, где могут достать то, что им требуется.
—	У нее был запас. На дорогу ей хватит.
—	Когда она уехала?
—	Воскресной ночью.
—	Каким транспортом?
—	Она улетела.
—	Мы нашли в вашей комнате марихуану и героин.
—	У вас был ордер на обыск?
—	Мы не обыскивали комнату. Мы случайно нашли

наркотики в духовке.
—	Я прятал их от Бобби.
—	Вы виновны в хранении сильнодействующих нар¬

котиков.
—	Это вещественные доказательства для моей статьи.
—	У кого вы их купили?
—	У Толстяка Сэма.
—	Почему марихуана была в пакетах полицейской

лаборатории?
—	Кто знает, откуда попадает товар к Толстяку

Сэму.
—	Зачем вы купили марихуану? Разве одного героина

недостаточно?
—	Я люблю писать сбалансированные статьи.
—	Статья, которую вы написали прошлой осенью о

Полицейской ассоциации, получилась не очень-то сба¬

лансированной.
—	Что?
—	Я помню ту статью. И подпись: И.М. Флетчер.

Вы написали, что Полицейская ассоциация — клуб пья¬

ниц.
— О!
—	Вы лишь походя упомянули о том, что мы

проводим семинары по обмену опытом, собираем деньги

для нашей академии, что в прошлом году мы подарили

машину «скорой помощи» городу Орнего в Калифорнии.
—	Я польщен тем, что вы читаете мои статьи.
—	Вы поняли, к чему я клоню, мистер Флетчер?
281

—	Начинаю догадываться.
—	Я хочу, чтобы вы убрались из города. Немедленно.
—	Вот тебе и защита полиции.
—	Вы можете найти оправдание ранее перечисленным

мной правонарушениям, в том числе и хранению

героина, но трое моих полицейских могут показать под

присягой, что прошлой ночью вы ударили каждого из

них, когда они находились при исполнении служебных

обязанностей.
—	Тогда вы меня не арестовали.
—	Мы хотели задержать другого человека.
—	Неужели для задержания семнадцатилетнего под¬

ростка нужны семь полицейских?
—	Благодаря вашему вмешательству трое из этих

семерых были ранены.
—	Почему же вы сразу не арестовали меня?
—	Вы хотите попасть в тюрьму, мистер Флетчер?
—	Разумеется, нет, шеф.
—	Мистер Флетчер, сейчас я отдам два приказа, и

вам придется выполнить оба. Первый, если у вас есть

какая-либо информация о распространении наркотиков

на побережье, вы должны передать ее нам. Есть у вас

такая информация?
—	Нет.
—	Совсем нет?
—	Только Толстяк Сэм.
—	Вы не так уж умелы в своем деле, не прав¬

да ли?
—	Мне очень помогает редакция.
—	Второй приказ состоит в том, что вы обязаны

покинуть город до полудня. И не возвращаться назад.

Никогда. Понятно?
—	Чего вы боитесь?
—	Только не вас.
—	А мне показалось, что дело именно в этом.
—	Мы сами проводим расследование, мистер Флетчер.

Это работа полиции. Наскоком тут ничего не добьешься.

Нам требуется время.
—	Два или три года?
—	Мы рассчитываем выявить всю сеть торговцев

наркотиками в ближайшие месяцы. Это тяжелая, слож¬

ная работа. Частное расследование, даже проводимое

газетой, может привести к тому, что наш труд пойдет

насмарку. Надеюсь, я выразился достаточно ясно: или

вы уезжаете из города, или оказываетесь за решеткой,
282

выбраться откуда вам будет очень и очень непросто.

Хранение героина и нападение на трех полицейских

при исполнении служебных обязанностей — этого вполне

достаточно для вынесения обвинительного приговора.
—	Вы меня убедили.
—	Вы немедленно покинете город?
—	И больше никогда в нем не появлюсь.
Глава 20
Время приближалось к девяти утра. Люди спешили

на работу. По Главной улице машины шли бампер к

бамперу.
В полутора кварталах от полицейского участка к

тротуару подрулил «ягуар ХКЕ» с номерным знаком

440-001. Тот самый автомобиль, который предстояло

украсть Флетчеру через шестьдесят часов, сразу же

после убийства Алана Стэнуика.
Флетч сел на переднее сиденье.
«Ягуар» Стэнуика влился в поток машин.
—	Что ты делал в полицейском участке?
—	Меня допрашивали.
—	Почему?
—	Исчезла девушка, которую я знаю. Девушка по

имени Бобби.
—	Ее исчезновение связано с тобой?
—	Нет, но мне придется убираться из этого города,

да побыстрее. Как вы узнали, что я в полицейском

участке?
—	Я справился у пивного ларька. Того, что уже

открыт в восемь утра. Ну и жизнь у тебя. Какой-то

лопоухий подросток сказал, что видел тебя на заднем

сиденье патрульной машины.
Вновь Алан Стэнуик прикурил от золотой зажигалки,

которую достал из кармана, не пользуясь той, что была

в приборном щитке. Солнцезащитные очки скрывали

его глаза.
—	Что вы хотели? — спросил Флетч.
—	Убедиться, что все идет, как положено. Ты

получил паспорт?
—	Я пойду за ним завтра.
—	Перчатки?
—	Я их куплю.
283

—	Ты подал заявление на паспорт?
—	Да, я даже сфотографировался.
—	Отлично. Ты помнишь, что тебе предстоит сделать?
—	Конечно. Вы еще не передумали?
Стэнуик выпустил струю дыма.
—	Нет.
—	Вы уверены, что умираете от рака?
—	Да. Почему ты спрашиваешь?
—	Вы прекрасно выглядите.
—	Нужно время, чтобы начали проявляться признаки

болезни. Я хочу умереть раньше.
Они остановились на красный свет.
—	Так почему бы вам не разбиться на самолете?
Плечи под пиджаком Стэнуика шевельнулись. Мо¬

гучие плечи.
—	Если хочешь, назови это гордостью. Когда про¬

водишь всю жизнь, стараясь удержать самолеты в

воздухе, очень трудно направить последний из них в

землю.
—	Дорогостоящая гордость.
—	Из-за гордости люди тратили и поболее пятидесяти

тысяч.
—	Полагаю, что да.
—	Ты запомнил, где находится дом?
—	На Бермэн-стрит.
—	Точно. И как ты доберешься туда?
—	Я доеду на такси до пересечения Главной улицы

с Хауторн-стрит, а дальше пройду пешком. Это другой

округ, а расстояние всего две мили.
—	Молодец. Ты помнишь номер рейса?
—	Нет. Вы еще не назвали мне его.
Стэнуик смотрел на него сквозь темные очки.
—	Самолет компании «TWA», вылет в одиннадцать

вечера в Буэнос-Айрес.
—	Это я помню. Но вы не назвали мне номера

рейса.
—	Я его не знаю, — ответил Стэнуик и подъехал к

тротуару. — Думаю, нам не следует сближаться. Я не

хочу ничего знать о тебе. И тебе лучше забыть то,

что ты прочел обо мне в газетах.
—	Так уж получилось, что я запомнил.
—	А теперь забудь. Я высажу тебя здесь.
—	Мы же проехали через весь город. Как я доберусь

обратно?
—	Поймай попутку.
284

—	Премного благодарен за совет.
—	Увидимся в четверг вечером.
Глава 21
Флетч позвонил в дом 15641В по Патнэм-стрит и

оглянулся на свой «MG», приткнувшийся к тротуару.

Сквозь стекла солнцезащитных очков зеленая краска

автомобиля сливалась с зеленью лужка.
—	Да. Кто там? — спросил мелодичный голос.
Флетч наклонился и прокричал в микрофон:
—	Я от управляющих, братьев Грин, мисс Фолкнер.
—	Одну минуту.
Флетч поправил галстук.
Лицо Сандры Фолкнер не дышало дружелюбием.

Ока была в черных брюках и блузе свободного покроя,

крашеные светлые волосы падали на плечи.
Флетч остолбенел. Внешне Сандра Фолкнер не шла

ни в какое сравнение с Джоан Коллинз Стэнуик.

Наверное, решил он, она брала свое в постели.
—	Я представитель братьев Грин, — сурово сказал
он.
Мисс Фолкнер, не мигая, смотрела на него.
—	Что вам угодно?
—	Мы бы хотели поговорить с вами.
—	У вас есть какой-нибудь документ?
—	На вашем месте, мисс, я бы не вел себя столь

вызывающе.
—	Что?
—	Соседи жалуются на вас, и мы подумываем о

возможности судебного пресечения вашего аморального

поведения.
—	Вы, должно быть, шутите.
—	Мы совсем не шутим. Если вам хочется стоять

на пороге, пока мы будем обсуждать этот вопрос, я

согласен. Или вы предпочитаете пройти в комнату,

чтобы нас не слышали соседи?
Она отступила назад, оставив дверь открытой.
Флетч вошел и закрыл дверь.
—	Ради Бога, объясните, о чем вы говорите?
—	Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Вы

сейчас одна?
—	О Господи!
285

Флетч прошел в гостиную.
—	Упоминание имени Божьего вас не защитит.
—	Защитит? От чего?
Он открыл дверь ванной комнаты, которая показалась

ему пустоватой. В спальне стояла большая кровать, над

ней с потолка свешивалось зеркало. Хотя шел лишь

одиннадцатый час утра, кровать была застелена красным

покрывалом. На буфете в кухне стояли наполовину

опорожненная бутылка водки и пустые бутылки вермута

и сухого калифорнийского вина.
—	Зачем вы пришли сюда? — в голосе Сандры слы¬

шалось отчаяние.
—	Что висит у вас на потолке в спальне?
—	Зеркало. Какое вам до этого дело?
—	Мисс Фолкнер, в договоре на аренду есть пункт,

запрещающий крепить какие-либо предметы к по¬

толку.
—	О Боже!
Из осмотра комнат вытекало, что Сандра Фолкнер

не готовилась к длительному путешествию.
Вернувшись в гостиную, Флетч уселся в кресло,

достал из кармана блокнот и ручку.
—	Сандра Фолкнер — ваши настоящие имя и фа¬

милия?
—	Да. Конечно. К чему эти вопросы?
—	Мисс Фолкнер, это жилой район. Тут много

молодых семей. С маленькими детьми.
—	Я знаю. И что из этого?
—	Некоторым мамам и, могу добавить, папам

стало ясно, что у вас нет видимых средств к

существованию.
—	О Боже!
—	Вы довольно давно нище не работаете.
—	Это никого не должно волновать.
—	Мы стараемся уяснить, как сказывается ваше

постоянное пребывание в доме на моральном здоровье

молодежи.
—	Ого! Да кто в это поверит?
—	Далее, не вызывает сомнений источник средств

вашего существования. За ваше содержание вы распла¬

чиваетесь своим телом.
—	Мой Бог! Вы словно явились из прошлого столетия.
—	«Братья Грин» несут ответственность не только

за состояние квартир, но в немалой степени и за то,
286

что в них происходит. По меньшей мере, мы реагируем

на поступающие жалобы.
—	Вы можете убираться отсюда.
—	Как давно вы знаете Алана Стэнуика?
Ярость на ее лице уступила место ужасу.
—	Присядьте, мисс Фолкнер.
Она опустилась на краешек дивана.
—	Откуда вы узнали об Алане?
—	Его опознали соседи. Фотографии Стэнуика часто

появляются в газетах.
—	О Боже. Оставьте Алана в покое!
—	Он оплачивает квартиру и ваше содержание, не

так ли?
—	Да.
—	Все понятно. Вы снимаете эту квартиру на

незаконно заработанные средства. Будет лучше, если

вы расскажете нам обо всем.
—	Почему?
—	Мисс Фолкнер, вы хотите, чтобы имя Алана

Стэнуика фигурировало в судебном иске?
—	Мой Бог! Неужели такое возможно в наше время?

Кто пожаловался на меня?
—	От нас, естественно, вы этого не узнаете.
—	Оберегаете доносчиков, да?
—	Мы очень благодарны людям, помогающим нам

быть в курсе того, что творится в наших квартирах.

Как иначе мы узнаем об этом? А теперь, я надеюсь,

вы честно расскажете нам обо всем, и мы решим, что

делать дальше.
Сандра Фолкнер смотрела на Флетча словно фрей¬

лина, застигнутая на сеновале с придворным виолон¬

челистом, — на королеву Викторию.
—	Вы всегда носите в доме солнцезащитные очки? —

спросила она.
—	У меня болят глаза от яркого света, — ответил

Флетч, — но это не имеет отношения к нашему раз¬

говору.
—	Понятно. Ну хорошо. Что вы хотите знать? Раньше

я работала секретаршей в «Коллинз Авиейшн». Алан

Стэнуик — один из руководителей этой корпорации.
—	Нам это известно, мисс Фолкнер.
—	Я не мисс Фолкнер. Я — миссис Фолкнер. Мой

муж был летчиком-испытателем. Однажды, при посадке

на авианосец, он промахнулся, и самолет рухнул в

воду. После этого я долго не могла работать. Джек и
287

я не торопились заводить ребенка, думали, что впереди

еще много времени...
—	Человек, названный вами Джеком, был вашим

мужем?
—	Моим мужем. Страховка кончилась. Затем пособие

по безработице. Я много пила. Очень много. Потом

Алан послал кого-то узнать, как я поживаю. Я была

совершенно пьяна и предложила этой девице катиться

на все четыре стороны. На следующий день появился

сам Алан. Со дня смерти Джека прошло больше года.

Меня поместили в хорошую больницу. За счет компании.

Алан сам летчик. Он воевал. У него шрам на животе.

В день выписки Алан встретил меня и привез сюда.

Тут я и живу.
—	Вы видитесь с ним дважды в неделю?
—	Да, примерно так. Теперь я знаю, зачем живу.

Ради него. Я надеюсь, что когда-нибудь рожу ему

сына.
—	Он приезжает по понедельникам и средам?
—	Эти соседи ничего не упустят, да. Сучьи дети.
—	Миссис Фолкнер, вы не собираетесь выходить

замуж за мистера Стэнуика?
—	Нет. Он женат. На Джоан Коллинз. Он не может

развестись с ней. Она — дочь президента корпорации,

Джона Коллинза.
—	Вы никогда не думали о том, чтобы стать его

женой?
—	Нет. Мы даже не говорили об этом.
—	И тем не менее вы надеетесь родить ему сына?
—	Да. В этом нет ничего зазорного.
—	Вы сейчас беременны?
—	Нет.
—	Другими словами, вы намерены поддерживать

сложившиеся отношения без всяких изменений, в этой

квартире, и в будущем?
—	Да, намерена.
—	А мистер Стэнуик не стремится к каким-либо

изменениям?
—	Что вы имеете в виду?
—	Ну, я могу и не напоминать вам о том, что

вы не имеете никаких прав на эту квартиру.

Исчезни Стэнуик на следующей неделе, вас выкинут

на улицу.
—	Этого я не боюсь. Он может поступать, как ему
288
9*

заблагорассудится. Теперь я могу работать. Со мной

все в порядке.
—	А как здоровье мистера Стэнуика?
—	Прекрасное. Я даже ему завидую.
Флетч закрыл блокнот. Он не записал ни слова.
—	Очень хорошо, миссис Фолкнер. Я доложу «Брать¬

ям Грин». Я порекомендую им не предпринимать

никаких действий, так как ваши отношения с мистером

Стэнуиком достаточно серьезны.
—	Благодарю вас.
Флетч встал.
—	Извините за беспокойство, миссис Фолкнер.
—	Вы совершенно не следите за квартирами.
—	Что вы сказали?
—	Ваши «Братья Грин» не выполняют своих обя¬

занностей. Мало того, что на стоянке вечно шум, так

еще воры заходят сюда, как к себе домой.
—	О чем вы?
—	Прошлой ночью меня ограбили!
—	Неужели?
—	Да. Украли всю мою косметику.
—	Я что-то не понимаю.
—	Пойдемте, я вам все покажу.
В ванной она открыла шкафчик.
—	Сегодня утром я обнаружила, что окно распахнуто,

а косметика исчезла.
—	Пропала только косметика?
—	Флакон аспирина. Моя зубная паста.
—	Полотенце на месте?
—	Нет. Одного не хватает.
—	Одного не хватает, — повторил Флетч. — Должно

быть, в него завернули косметику.
—	Я тоже так думаю.
—	Но, миссис Фолкнер, взрослый человек не пролезет

в такое окно.
—	Я в этом не уверена.
—	Наверное, косметику украл какой-нибудь сосед¬

ский подросток.
—	Возможно.
—	Вероятно, он не рискнул забраться в комнаты.
—	Я рада, что вы прилагаете столько усилий,

охраняя нравственность местных детей, мистер ... Как

вас там. Мне было бы неприятно, если б их посещали

грязные мыслишки, когда они будут сидеть в тюрьме

за грабеж.
10-2160
289

Глава 22
Время ленча. Коридоры редакции «Ньюс-Трибюн»

пусты и прохладны.
Флетч положил два завернутых в пергамент сандви¬

ча, пакет молока на стол и снял пиджак.
Поднял трубку и набрал номер главного редактора.
—	Это Флетчер. Я хочу поговорить с Френком.
—	Ты у себя, Флетч?
—	Да.
—	Он ушел на ленч. Вернется в два часа. Ты

сможешь подождать?
—	Постараюсь. Пожалуйста, соедините меня с ним

ровно в два.
Флетч ослабил узел галстука и сел.
Расправляясь с сандвичами, он нашел на столе

повестку в суд. Ему предлагалось явиться туда в

пятницу, к десяти утра. Его обвиняли в отказе уплаты

алиментов Барбаре Ролтон Флетчер, в неуважении к

суду. Неявка грозила немедленным арестом.
—	О Господи, — вздохнул Флетч.
Если он получал «Бронзовую звезду» — его аресто¬

вывали, если шел в суд — увольняли.
—	О Господи, — повторил он.
Зазвонил телефон.
—	Ну кто там еще?
—	Это мистер Флетчер?
—	Если вам так угодно.
—	Что?
—	С кем я говорю?
—	Это мистер Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и

О’Брайен».
—	О Господи.
—	Мистер Флетчер, к сожалению, я должен сказать

вам, что не могу получить по вашему чеку три тысячи

двадцать девять долларов, которые вы должны уплатить

миссис Линде Флетчер в качестве алиментов.
—	Мерзавец. Я же просил подождать десять дней.
—	Я и не пытался получить деньги по вашему чеку,

мистер Флетчер. Однако я навел справки. У вас нет

и никогда не было счета в этом банке.
—	Что?
—	Торговый банк не открывал счета на ваше имя.
290
10-2

—	Хорошо, что вы напомнили мне об этом.
—	Где вы взяли этот чек, мистер Флетчер?
—	Простите, я вас не слышу. У меня запершило в

горле.
—	Это не имеет значения. Но я предупреждал вас

при нашей последней встрече у вас в кабинете, что

хитрить не стоит. Теперь мы будем говорить в зале

суда. Вы сами на это напросились.
—	Мистер Джиллетт...
—	Сначала выслушайте меня. Сегодня утром я

побывал в суде и показал ваш чек. С минуты на

минуту вы получите повестку. Вы должны явиться в

суд в пятницу, в десять утра.
—	Нет!
—	Что значит, нет?
—	Я не смогу прийти в пятницу утром.
—	Почему?
—	В пятницу в десять утра в суде будет слушаться

дело о неуплате алиментов моей первой жене, Барбаре.
—	Мистер Флетч, меня это не касается.
—	Но я не могу быть одновременно в двух местах.
—	По крайней мере, мы знаем, что в пятницу утром

вы не женитесь в третий раз.
—	Кроме того, в пятницу, в те же десять часов,

командир военно-морской базы намерен вручить мне

«Бронзовую звезду».
—	Знаете, мистер Флетчер, мне надоели ваши рос¬

сказни.
—	Это правда. Если я не получу эту чертову

«Бронзовую звезду», меня уволят. Что тогда будут

делать все мои жены?
—	Они будут ждать вас в суде, мистер Флетчер,

вместе с представляющими их честными адвокатами.
—	Боже!
—	Более того, мистер Флетчер, сегодня утром я

подал в суд необходимые документы по обвинению вас

в подлоге.
—	Подлоге?
—	Подлоге, мистер Флетчер. Закон запрещает пред¬

ставлять чеки, мистер Флетчер, по несуществующим

банковским счетам.
—	Как вы могли так поступить!
—	Я исполнял свой долг. Как адвокат, практикующий

в штате Калифорния, узнав о совершенном правонару¬

шении, я обязан поставить в известность суд.
ю*
291

—	Вы заложили меня. Из-за вас я — преступник.
—	Я исполнял свой долг, мистер Флетчер.
—	Вы просто укусили руку, которая вас кормит.

Разве я смогу платить алименты, сидя в тюрьме?
—	Я укусил руку, которая отказалась кормить нас.

Своим женам вы еще не заплатили ни цента.
—	Мистер Джиллетт.
—	Да, мистер Флетчер?
—	Я подумал, а не встретиться ли нам в каком-ни-

будь тихом месте, подальше от торных дорог, допустим,

в баре, и поехать за город, провести ночь или две...
—	Вы серьезно?
—	Разумеется, серьезно.
—	Я думаю, это чудесная идея. Не знаю, как вы

догадались, но вы мне очень понравились, мистер

Флетчер. Но сначала нам следует уладить судебные

дела, не так ли?
—	Я-то думал, что судебные дела как раз могут и

подождать.
—	Ваши судебные дела касаются только вас и ваших

жен, мистер Флетчер. А теперь, естественно, вами

займется и уголовный суд. Наши с вами взаимоотно¬

шения никак с этим не связаны.
—	Вы уверены?
—	Мистер Флетчер, вы насмехаетесь надо мной?
—	Именно так.
Джиллетт откашлялся, прежде чем заговорить вновь.
—	Мистер Флетч, не знаю, то ли вы очень, очень

жестокий человек, то ли глубоко заблуждаетесь. Я

предпочел бы последнее. Я — член английской общины.

Если вы заблуждаетесь, я с удовольствием продолжу

этот разговор в скором будущем. А пока напоминаю

вам о повестке, вызывающей вас в суд в пятницу

утром. И, раз вас обвинили в уголовном преступлении,

советую сегодня, до полудня, явиться в полицию и

назвать себя, после чего вас арестуют. Тогда у вас

хватит времени освободиться под залог и предстать в

пятницу перед судом.
—	Премного вам благодарен, мистер Джиллетт. Уви¬

димся в вашей церкви.
Флетчер дожевал вторую половину первого сандвича,

коря себя за разговор с Сандрой Фолкнер, когда вновь

зазвонил телефон.
292	10”4

—	Да?
—	Флетч? Это Барбара.
—	Барбара, моя первая жена?
—	Я несколько дней звоню тебе каждые полчаса. Я

надеялась поговорить с тобой до того, как придет

повестка.
—	Я получил ее к ленчу.
—	Я сожалею об этом, Флетч.
—	Какие пустяки, дорогая. Забудь о ней. Стоит ли

давним друзьям портить отношения из-за неуважения

к суду.
—	Это все адвокаты, Флетч. Они настаивают. Они

тревожатся из-за восьми тысяч долларов, которые ты

мне должен.
—	Так много?
—	Восемь тысяч четыреста двенадцать долларов.
—	О-го-го. Мне следовало помнить об этом. С моей

стороны это непростительно.
—	Я действительно не виновата, Флетч. Я имею в

виду неуважение к суду. Это все они.
—	Не волнуйся, Барбара. Это ерунда. Мы все легко

уладим. Я заскочу в суд в пятницу утром, и в мгновение

ока вопрос будет решен.
—	Ты прелесть, Флетч.
—	Ты мне льстишь.
—	Мне не так уж нужны эти деньги. Я знаю,

сколько ты получаешь в газете. Тебе негде их взять.
—	Я тебя понимаю.
—	Правда?
—	Конечно, Барбара.
—	Флетч, я все еще люблю тебя.
—	Я знаю. Это ли не ужасно.
—	Мы развелись два года назад.
—	Так давно?
—	С тех пор я тебя ни разу не видела. Я пополнела.
—	Неужели?
—	Я слишком много ем. Я слышала, ты снова

женился и опять развелся.
—	Теперь-то я понимаю, что ты — моя единственная

любовь.
—	Правда? А почему ты снова женился?
—	На меня что-то нашло.
—	Но потом ты развелся.
—	Видишь ли, Барбара, я не поладил с котом. Один

из нас должен был уйти. Кот ушел первым.
293

—	Я не звонила тебе, пока ты был женат.
—	Спасибо.
—	Я узнала, что ты развелся, только на прошлой

неделе. Я случайно встретила Чарли.
—	Как он поживает?
—	Флетчер, а может, у нас все наладится?
—	Ты сильно поправилась?
—	Очень. Я стала толстухой.
—	Жаль.
—	Мне не нравится моя квартира. А ты по-прежнему

живешь на Клипуотер-стрит?
— Да.
—	Я сожалею о том, что развелась с тобой, Флетчер.

Не могу себе этого простить.
—	А, ерунда. Легко сошлись, легко разошлись.
—	Это не смешно.
—	Я никак не могу доесть сандвич.
—	Флетч, я хочу извиниться. За то, что развелась

с тобой.
—	Не думай об этом.
—	С тех пор я повзрослела.
—	Я думаю, это приходит с лишним весом.
—	Меня очень беспокоили женщины, знаешь ли.
—	Женщины?
—	О, Флетч. Ты же спал со всеми подряд. Постоянно.

Иногда ты уезжал на несколько дней кряду. Иногда

на целую неделю. Я хочу сказать, ты никогда не

колебался.
—	Меня легко соблазнить.
—	Я не могла этого перенести. Казалось, глаза всех

женщин говорили мне: я тоже спала с твоим мужем.

Я сходила с ума.
—	Это хороший повод для развода.
—	Но теперь я повзрослела. Я готова с этим

смириться.
—	Правда?
—	Да, Флетч. Я все поняла. Ты — нимфоманка

мужского пола.
—	Нет.
—	Да, Флетч. Ты не пропустишь ни одной юбки,

чтобы не залезть под нее.
—	Ну...
—	Ты не станешь этого отрицать.
—	Ну...
—	Я с этим смирилась. Но тогда я этого не понимала.
294

Флетч отпил молока из пакета.
—	Флетч?
—	Да, Барбара.
—	Как, по-твоему, мы сможем снова жить вместе?
—	Какая прекрасная мысль.
—	Ты серьезно?
—	Разумеется, Барбара.
—	В конце недели у меня кончается аренда.
—	Приезжай ко мне в пятницу.
—	Правда?
—	В пятницу утром. К сожалению, я не смогу

помочь тебе перенести вещи. Мне надо забежать в суд

на несколько минут.
—	Я знаю. Это ужасно.
—	Но все уладится, если ты будешь в моей квартире,

когда я вернусь.
—	У меня много вещей. Придется нанимать фургон.
—	Ничего. Воспользуйся грузовым лифтом. Расставь

все, как тебе хочется. А потом я приглашу тебя на

ленч.
—	Потрясающе. Флетч, ты — чудо!
—	Все будет, как прежде, Барбара.
—	Мне пора паковаться.
—	Увидимся в пятницу. Может, я смогу вырваться

на уик-энд.
—	Флетч, я тебя люблю.
Флетч потянулся за второй половиной второго сан¬

двича, когда раздался очередной звонок. Время близи¬

лось к двум часам.
—	И.М.Флетчер слушает.
—	Флетчер, это ты?
—	Линда... моя вторая жена.
—	Что случилось с тобой той ночью?
—	Какой той ночью?
—	В пятницу. Ты попросил меня приехать к тебе.

Но тебя не было.
—	Меня задержали.
—	Это не смешно, Флетчер. Если это шутка, то

мне она не понравилась.
—	Ты сердишься?
—	Разумеется, нет. Придя в твою квартиру, я

приготовилась. Вымыла голову и все остальное. Я долго

искала фен.
295

—	Ты вымыла голову?
—	Я ждала и ждала. Я заснула на кушетке.
—	Бедная Линда.
—	Это не смешно.
—	Я же говорил тебе, что накурился травки.
—	И что произошло?
—	Я оказался на берегу океана.
—	Разве ты не мог подождать меня?
—	Я не соображал, что делаю.
—	Ты провел ночь с женщиной?
— Да.
—	Чего ж от тебя ждать.
—	Линда, я думал...
—	Оставь свои мысли при себе.
—	После той ночи мне пришлось задуматься.
—	Я понимаю. Ты всегда был мыслителем.
—	После той ночи я постоянно думаю о тебе. Как

ты знаешь, в газете платят мало.
—	Я знаю. Кстати, мистер Джиллетт сказал, что по

твоему чеку нельзя получить деньги.
—	Да. В пятницу я предстану перед судом.
—	Бедный Флетч.
—	Полностью с тобой согласен. Линда, мы должны

решить, что делать дальше.
—	О чем ты?
—	Ну, я зарабатываю не так уж много, ты потеряла

работу в магазине. Короче, нам нет смысла платить

за две квартиры.
—	Мы же в разводе.
—	И что из этого? Ты же хотела вернуться в

прошлую пятницу.
—	Я и сейчас хочу.
—	Так что тебя останавливает? Сдай свою квартиру

и переезжай.
—	Я не возражаю.
—	Вот и отлично. Переезжай.
—	Когда?
—	В пятницу утром. Мы сможем вместе провести

уик-энд.
—	Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе насовсем?
—	Конечно. Сдай свою квартиру, закажи грузовой

фургон и привози вещи в пятницу. Расставь все, как

тебе нравится, и жди, пока я вернусь из суда.
—	Правда?
—	Ну конечно же! Ты это сделаешь?
296

—	Обязательно, Чудесная идея.
—	Я думаю, в этом есть смысл, не так ли?
—	Я все равно ненавижу квартиру, в которой живу.
—	Может, тебе стоит приготовить ленч к моему

возвращению? А в субботу утром мы куда-нибудь уедем.
—	Непременно приготовлю. Я так люблю тебя,

Флетч.
—	Я тоже. То есть я тоже люблю тебя. До пятницы.
Глава 23
—	Клара Сноу — бестолковая идиотка. Она ничего

не понимает в журналистике. И не способна ничему

научиться.
Френк Джефф, главный редактор «Ньюс-Трибюн»,

бывал трезвым лишь несколько минут в день. И уж,

во всяком случае, не в два часа пополудни. В девять

утра он сидел набычившись, с налитыми кровью глазами.

К одиннадцати начинал соображать, что к чему, но

уже нервничал: каждый, кто входил в кабинет, являлся

помехой на пути к первому «мартини». В одиннадцать

тридцать он покидал редакцию. От двух до половины

четвертого он еще мог соображать. После пяти его

нетерпение достигало предела. Вечерняя выпивка на¬

чиналась с шести. К девяти часам Френк напивался,

как сапожник. По вечерам он часто звонил в редакцию,

выкрикивая распоряжения, которые никто не мог ра¬

зобрать. Немалую часть следующего дня он отменял

эти распоряжения. Кроме него, их никто не помнил

и, соответственно, не выполнял. Из кабинета главного

редактора выплескивался целый поток «разъяснений»,

которые только нервировали сотрудников.
Флетч даже удивлялся, как Френку хватало сил на

Клару Сноу.
—	Что? — взгляд Френка остановился на Флетче.
—	Клара Сноу — бестолковая идиотка. Она не по¬

нимает, как готовятся статьи. Она так глупа, что не

может этому научиться.
—	Она твой начальник?
—	Она — бестолковая идиотка. Из-за нее меня чуть

не убили. Возможно, еще и убьют.
—	Что она сделала?
—	Я пишу статью о распространении наркотиков...
297

—» И, надо сказать, чертовски долго.
—	Клара Сноу сообщила начальнику полиции, что

я провожу расследование и кое-что нащупал.
—	И что тут плохого? Тебе может понадобиться

защита полиции.
—	Я уверен, что наркотики попадают на побережье

через начальника тамошней полиции.
—	Ты шутишь.
—	Отнюдь.
—	Через Грэхема Каммингса? Я знаю его десять

лет. Пятнадцать. Это прекрасный человек.
—	Наркотики идут через него.
—	Как бы не так.
—	Именно так.
Френк не любил смотреть в глаза собеседнику.
—	Флетчер, я думаю, тебя пора снимать с этой

статьи.
—	Черта с два.
—	Ты угробил столько времени и все впустую. Ты

просто загорал на пляже.
—	Если вы снимете меня с этой статьи, Френк, я

отнесу ее в «Кроникл газетт» и опубликую с приме¬

чанием, что вы отказались принять ее у меня.
—	В последнее время ты что-то ополчился на

полицию.
—	Наркотики на побережье привозит Грэхем Кам¬

мингс.
—	У тебя есть доказательства?
—	Я все напишу.
—	Доказательств у тебя нет.
—	Кроме того, он выбросил меня из города. Если

бы утром я честно признался, что у меня есть

доказательства, он бы меня убил. Если он о чем-то

пронюхал, он меня убьет. Я просил Клару Сноу не

звонить в полицию.
—	А Клара обратилась ко мне. Я ей разрешил.
—	Это же глупо, Френк. Если б мне требовалось

полицейское прикрытие, я бы сам нашел Каммингса.

А так вы и Клара, не выходя из кабинета, подставили

меня под удар.
—	Ты сказал Кларе, что подозреваешь Каммингса?
—	Нет. Когда я говорил с ней в прошлую пятницу,

я его еще не подозревал.
—	Так что ты хочешь сказать?
Френк походил на печальную жабу, сидящую на
298

дороге. По мере того как до него доходил смысл слов

Флетча, грудь его расширялась, щеки надувались, глаза

вылезали из орбит. Лицо Френка багровело.
На вращающемся кресле он развернулся вполоборота

к столу. В таком положении он мог не смотреть на

Флетча.
—	А теперь выслушай меня, Флетчер. Клара говорит,

что ты — отвратительный тип. Одеваешься, как бродяга,

ходишь по редакции босиком, никогда не берешь

телефонную трубку. Она понятия не имеет, работаешь

ты или бездельничаешь. Ты не признаешь редакторской

правки, грубишь, не выполняешь ее указания.
—	Стоит ли тогда удивляться, что она подставила

меня под пулю.
—	Опять ты грубишь. Клара даже не подозревала,

к чему может привести ее звонок в полицию, да и

меня ты еще не убедил. Грэхем Каммингс — честный

человек.
—	Я говорю, что Клара — идиотка, она утверждает,

что идиот — я. Знаете, какой напрашивается вывод?
—	Какой же?
—	Разведите нас. Если вы считаете, что она должна

быть редактором, пусть она портит кровь кому-то еще.
—	Я этого не сделаю. Придется тебе жить с ней.
—	Нет. С ней живете вы.
Френк резко повернулся к Флетчу. Попытался прон¬

зить его взглядом, но вместо этого еще больше побаг¬

ровел.
—	Ты висишь на ниточке, парень.
—	Ваша газета держится на моих статьях.
—	Если б не твоя «Бронзовая звезда», я бы уволил

тебя сию минуту.
—	Речь идет о том, Френк, что я готовлю статью

о распространении наркотиков на побережье. Я не

драматизирую ситуацию, но меня могут убить. Если

меня убьют, я хочу, чтобы руководство газеты знало,

почему это произошло. Я уверен, что наркотики

поступают через начальника полиции Грэхема Каммин¬

гса. Своим звонком Клара Сноу предупредила Каммин¬

гса, что я иду по его следу. Сегодня утром он вызвал

меня к себе, чтобы выяснить, много ли я знаю. Это

случилось после того, как воскресной ночью я попытался

попасть в тюрьму. Я уложил трех полицейских в

присутствии их начальника. Меня стукнули по голове,

но не арестовали. В кабинете Каммингса я прикинулся
299

дурачком. Круглым идиотом. Я сказал, что ничего не

знаю, за исключением самого очевидного. Он велел

мне убираться из города. Отсюда следует, что он мог

убить меня, заподозрив, что у меня есть доказательства

его вины. Я мог умереть из-за вас и вашей бестолковой

Клары Сноу.
—	Ты слишком драматизируешь.
—	Возможно.
—	И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту

статью?
—	Я ее напишу.
—	Когда?
—	Очень скоро.
—	Я хочу посмотреть ее.
—	Вы ее посмотрите.
—	И не забудь про вручение «Бронзовой звезды» в

пятницу утром.
—	Как можно, Френк. Присылайте фотографов и

репортеров. Я мечтаю о том, чтобы увидеть свою

физиономию в субботнем утреннем выпуске. Тогда меня

убьют наверняка.
—	Ты получишь эту медаль.
—	Обязательно, Френк. В пятницу, в десять утра,

из рук командира военно-морской базы.
—	Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет

твоим последним днем в газете.
—	Постараюсь не разочаровывать вас, Френк.
—	Между прочим, Клара также сказала, что вокруг

тебя без конца вьются какие-то скользкие адвокаты.

Держи их подальше от редакции.
—	Хорошо, Френк.
Флетч встал. Тон его голоса враз переменился.
—	Что вы можете сказать об Алане Стэнуике?
—	Дерьмо.
—	Почему?
—	Стэнуик выступал против каждого законопроекта

по охране окружающей среды, представленного за

последние пять лет.
—	И добивался своего?
—	Да, добивался.
—	Что еще вы о нем знаете?
—	Ничего. Дерьмо он, и все. Иди за своей пулей.

Может, тогда у нас будет, что печатать.
—	Спасибо, Френк.
—	Всегда рад помочь.
зоо

Глава 24
—	Добрый день, сэр, — старший официант узнал его

и в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот

человек зарывал талант в землю. — Вы ищете Андер¬

вудов?
—	Честно говоря, я ищу Джоан Стэнуик, — ответил

Флетч.
—	Миссис Стэнуик играет в теннис. На третьем

корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите

принести вам апельсиновый сок с водкой?
—	Благодарю.
Флетч прошел к круглому столику на двоих. Вдоль

ограждения балкона стояли корзины цветов. Джоан

Стэнуик играла с какой-то женщиной.
—	Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?
—	Пожалуйста.
Половина третьего корта находилась в тени. Это

затрудняло подачу. Флетч подумал, что в Рэкетс-

клаб Джоан Стэнуик могла бы играть и на лучшем

корте.
В теннисном павильоне еще не все сменили шорты

на костюм, хотя время близилось к шести.
Джоан Коллинз Стэнуик играла профессионально,

но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо

обученный, опытный игрок. Ее нелегко обмануть, пе¬

рехитрить, и в то же время она не вкладывала в игру

душу. Не было в ней радости и удовольствия, испы¬

тываемых начинающими. Она все умела и откровенно

скучала.
Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась

рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая

же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше.

Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к

павильону.
Флетч развернулся к входной двери.
Она здоровалась со многими, теми же рукопожатием

и улыбкой, что и у сетки. Прошло какое-то время,

прежде чем ее взгляд нашел Флетча.
Тот встал.
Она извинилась и тут же подошла к нему.
—	О, Джон. Я думала, вы в Милуоки.
—	В Монтане, — поправил ее Флетч.
301

—	Да, конечно. В Монтане, — она села за столик.
—	Я как раз собирался в аэропорт, когда позвонил

мой шеф и попросил задержаться еще на несколько

дней. Появились новые клиенты.
—	Почему вы не позвонили мне?
—	Я был занят с клиентами, — Флетч отпил из

бокала. — Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти

во вторник.
—	Почему во вторник?
—	Потому что вы говорили, что по вторникам ваш

муж приходит домой довольно рано.
Несмотря на загар, она заметно покраснела.
—	Понятно.
—	Разве вы не говорили, что вторники ваш муж

оставляет для вас?
—	Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли,

Джон?
—	Пытаюсь.
Джоан Стэнуик, не отрывая от него глаз, рассмея¬

лась.
—	Ну...
—	Извините, я не могу предложить вам «мартини».
—	Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла

бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно

выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего

дела.
—	А что я делаю?
—	Продаете мебель, естественно. Вы сами говорили

об этом.
—	В действительности я специалист по кроватям.
—	Не хотите ли оценить мою? — спросила Джо¬

ан.
Кровать стояла посреди просторной комнаты с окнами

на бассейн. Джоан называла ее «раздевалкой», но это

была настоящая спальня с большим шкафом, забитым

теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними

туалетами и обувью.
Джоан объяснила, как пройти к ней.
Когда Флетч пришел, она успела принять душ и

завернуться в огромное полотенце.
Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнуик

несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена

и умела, но вновь без чемпионской страсти. И игривой

радости новичка.
—	Это удивительно, Джон.
302

—	Правда?
—	Я имею в виду другое.
—	Что именно?
—	Твою фигуру.
—	По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае,

нравится.
—	Но ты ничего не заметил?
—	А что я должен был заметить?
—	В душе в Техасе?
—	Я уже давно не мылся в техасском душе.
—	Фигура Алана.
—	Фигура Алана? А при чем тут она?
—	Она не отличается от твоей.
—	То есть?
—	Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина

спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.
—	Твоего мужа?
—	Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись

с ним в душе в Техасе. Форма черепа, все.
—	Неужели?
—	Вы абсолютно не похожи. Ты — блондин, он —

брюнет. Но фигуры у вас, как две капли воды.
Она перекатилась на локти, пристально глядя на

рот Флетча.
—	У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
—	Тебе нравится?
—	Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
—	Нет.
—	И у него тоже.
—	Как интересно.
—	Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
—	Ничуть.
—	Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим

мужем.
—	Мне представляется это интересным.
—	Ты говоришь себе: «Эта дама увлеклась мной

только потому, что у меня такая же фигура, как у

ее мужа». Я права?
—	Да. Я оскорблен до глубины души.
—	Я не хотела обижать тебя.
—	Я сейчас расплачусь.
—	Пожалуйста, не плачь.
—	Я умираю от разбитого сердца.
—	О, не умирай. Только не здесь.
—	Почему?
303

—	Потому что придется вывозить твое тело. А я

никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это

раздражает.
—	Тебя раздражает пребывание в одной постели с

мужчиной, фамилию которого ты не можешь выгово¬

рить?
—	Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти.

Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг

нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия.

Повтори ее мне, Джон.
—	Заманауинкералески.
—	О Боже, ну и фамилия. Заманауик... повтори ее

снова.
—	Заманауинкералески.
—	И с такой фамилией ты смог жениться?
—	Да. Теперь по земле бегают трое маленьких

Заманауинкералески.
—	А как ее девичья фамилия? Твоей жены?
—	Флетчер.
—	Какая милая фамилия. Ну почему она стала

Заманабанги...
—	Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем

Флетчер.
—	Настолько экстравагантно, что никто не может

выговорить такую фамилию. Она что, польская?
—	Румынская.
—	Не понимаю, в чем разница.
—	Это знают только поляки и румыны.
—	Так в чем же?
—	Тебя интересует, чем отличаются поляки от

румын? Они по-разному любят женщин.
— О?
—	Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я

покажу тебе румынский.
—	Любовь по-польски мне понравилась.
—	Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-ру¬

мынски.
—	А почему мы начали не с нее?
—	Я думал, ты еще не готова.
—	Теперь я готова.
Часы показывали половину десятого.
Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить

ее мужа.
304

Глава 25
Среда. Утро. Главное для Флетчера — не попасться

на глаза полицейским. Каммингс наверняка приказал

им задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже,

начальник полиции боится расследования. Но он может

осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин

и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому

Флетч очень и очень осторожен.
В джинсах, без рубашки и босиком он начал поиски

Гамми сразу же после восхода солнца.
Без четверти девять Джули сказала ему, что видела

Гамми в микроавтобусе марки «фольксваген», припар¬

кованном на Главной улице.
Флетч нашел расписанный цветами микроавтобус и

притаился в ближайшем подъезде.
Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его,

Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовав¬

ших по Главной улице.
Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
—	Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с

тобой.
Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
—	Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
—	Бобби умерла, Гамми, — сказал Флетч, когда они

вошли в комнату.
—	О, — выдохнул Гамми.
Флетч ударил его кулаком в лицо. Голова Гамми

откинулась назад, дернулись длинные волосы. Но он

не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже,

раньше его никогда не били.
—	Я сказал, Бобби умерла, Гамми, и одного «о»

недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.
Гамми шагнул к двери.
—	У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби

означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать

свидетелем обвинения.
—	Ерунда.
—	Он дал мне письменные показания и признал,

что наркотики поступают к нему от начальника полиции

Грэхема Каммингса. В его показаниях есть все, включая

твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики

продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.
305

Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза

широко раскрылись.
—	Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь

приносил их.
—	Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.
В уголке рта Гамми виднелась кровь.
—	Я никогда ничего не продавал.
—	Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
—	Мерзавец.
—	И он подписал указания своим настоящим именем,

которое я уже успел забыть.
—	Чарльз Уитерспун.
—	Как?
—	Чарльз Уитерспун.
—	Именно так он и расписался.
—	Где его показания?
—	У меня дома. Неужели ты думаешь, что я привезу

их сюда. Он подписал их как Чарльз Уитерспун.
—	Дерьмо.
—	Я могу помочь тебе, Гамми, — Флетч снял футляр

с пишущей машинки, вложил в каретку три листа,

проложенные копиркой. — Тебе нужна помощь.
Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в

карманы.
—	Между прочим, Гамми, я — И.М.Флетчер из

«Ньюс-Т рибюн».
—	Репортер?
— Да.
—	Я узнал о тебе кое-что интересное. На прошлой

неделе я видел тебя в сером «ягуаре». Кажется, в

прошлый четверг.
—	Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?
—	Нет.
Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.
—	Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?
—	Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.
—	Что это значит?
—	Ты должен дать показания и подписать их. Ты

честно признаешься, какова твоя роль в распространении

наркотиков на побережье.
—	Я приносил наркотики от начальника полиции

Толстяку Сэму.
Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пишущей

машинкой.
306

—	Этого мало. Расскажи мне все. Я запишу твои

слова. А ты под ними распишешься.
—	Зачем тебе мои показания?
—	Я отдам их моему другу, который работает у

окружного прокурора. Мы вместе служили во флоте.

Он знает, как с ними поступить.
—	Меня убьют. Каммингс очень жесток.
—	Я обеспечу тебе защиту полиции.
—	Защиту полиции? Забавно.
—	Я говорю не о местной полиции. Я согласен с

тобой, Каммингс опасный человек.
—	Тогда какой же? Полиции штата?
—	Возможно, придется привлечь Федеральное бюро

по борьбе с наркотиками. Или обратиться к самому

окружному прокурору. Не знаю. Но о тебе позаботятся.

Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.
—	Хорошо, — Гамми заметно побледнел. — Наркоти¬

ки поступали на побережье через Каммингса.
—	Все наркотики?
—	Да. Все.
—	Где он их брал?
—	Точно не знаю. Но каждые несколько недель он

ездит в Мексику и обратно. Он говорит людям, что

хочет купить там дом или поместье, где собирается

жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики.

Таможенники ни о чем не спрашивают начальника

полиции.
—	Откуда таможенникам известно, что он — началь¬

ник полиции?
—	Неужели ты не видел его машину? Собственную

машину. На номерных табличках написано: начальник

полиции. На крыше установлен маячок. В приборную

доску вмонтировано полицейское радио. У него там

даже специальная подставка для «винчестера».
—	Я видел ее. На этой машине он проезжает через

границу?
— Да.
—	Он едет в форме?
—	Не знаю. Я никогда не ездил с ним. С такой

машиной ему не нужна форма.
—	В Мексику он ездит с женой?
—	Да. И с дочерью.
—	Откуда тебе это известно?
—	Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал,

куда они едут.
307

—	Хорошо, Гамми, А теперь скажи мне, как ты

получаешь наркотики от Каммингса?
—	Каждую неделю или десять дней они арестовывают

меня и привозят в полицейский участок для допроса.
—	Кто тебя забирает?
—	Местные фараоны. Двое, если я на улице один. Если

я на пляже, их приходит больше. Как в воскресенье. Все

одеты, как на разгон демонстрации. Они опасаются, что

кто-то может прыгнуть на них. Как ты воскресной ночью.

Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?
—	Я хотел, чтобы они забрали и меня. Я хотел

попасть в полицейский участок вместе с тобой и сам

увидеть, что там происходит.
—	Они, должно быть, проломили тебе голову. Словно

раздался выстрел.
—	Мне тоже так показалось. Каммингс всегда при¬

ходит с полицейскими, которые арестовывают тебя?
—	Нет. Но они всегда говорят, что шеф хочет меня

допросить. Они глупы, как пробки.
—	Что происходит в полицейском участке?
—	Меня отводят в кабинет шефа. Затем приходит

он и запирает дверь. Он притворяется, будто допраши¬

вает меня. Я даю ему деньги, он мне — наркотики.

Все очень просто. Иногда меня держат в камере всю

ночь. Получается правдоподобнее.
—	Как Каммингс узнает, что тебя пора арестовы¬

вать... что ты принес ему деньги.
—	Я ставлю микроавтобус в определенном месте,

чтобы он его видел из окна кабинета.
—	Сколько денег ты приносишь ему каждый раз? В

среднем.
—	Примерно двадцать тысяч долларов.
—	Каждые две или три недели?
—	Каждые десять дней или около этого.
—	Как ты несешь деньги?
—	Ты же говорил, что Толстяк Сэм уже все

рассказал.
—	Я хочу услышать это от тебя.
—	В денежном поясе. Под гавайской рубашкой.
—	И точно так же ты доставляешь наркотики

Толстяку Сэму?
—	Да. Я приношу их в том же поясе.
—	Как ты передаешь их Толстяку Сэму?
—	Ему я ничего не передаю. Я просто отхожу в

дальний угол лачуги и бросаю пояс на пол. Потом
308

Толстяк Сэм подбирает его. А сам встаю в очередь и

притворяюсь, что покупаю очередную порцию.
—	Это я видел. С поясом ты обвел меня вокруг

пальца. И что ты с этого имеешь?
—	Бесплатные наркотики. Сколько хочу.
—	Но не деньги?
—	Нет. Никогда.
—	Как ты платишь налог за микроавтобус?
—	Он принадлежит Толстяку Сэму. Разве ты этого

не знаешь? Он не сказал тебе?
—	Нет. Я никогда не видел его за рулем.
—	Он не уходит с пляжа.
—	А почему?
—	Боится, что кто-нибудь попытается ограбить его.

Все уверены, что он набит деньгами или наркотиками.

На самом деле у него ничего нет. И то и другое

ношу я.
—	Как он отдает тебе деньги?
—	В денежном поясе. Я вроде бы покупаю у него

наркотики через каждые несколько дней. Когда я вижу

лежащий на полу денежный пояс, я сажусь рядом и

надеваю его под гавайскую рубашку.
—	Хорошо, Гамми. Из тебя выйдет отличный рас¬

сказчик.
—	Наверное.
—	Когда Каммингс забирает деньги и дает тебе

наркотики, в кабинете, кроме вас двоих, никого нет?
—	Нет. И дверь заперта.
—	И ни один полицейский или кто-то еще не

помогали тебе передавать деньги или наркотики?
—	Никогда.
—	Как ты думаешь, кому-нибудь из сотрудников

полиции известно, что наркотики попадают на побе¬

режье через их начальника?
—	Они же тупицы. Никто ничего не знает. Даже

не подозревает.
—	Разве им не кажется странным, что каждую

неделю или десять дней он допрашивает тебя, и только

тебя?
—	Мой отец — директор школ округа. Поэтому, ду¬

мают они, Каммингс так возится со мной. Возможно,

они считают меня доносчиком, полагая, что я шпионю

для Каммингса.
—	Как долго все это продолжается?
—	Сколько лет?
309

—	Да. Сколько лет?
—	Примерно четыре года.
—	А сколько тебе лет, Гамми?
—	Семнадцать.
—	Значит, вначале ты не мог использовать микро¬

автобус, чтобы привлечь внимание Каммингса. Как ты

выходил из положения?
—	С помощью велосипеда. Я ставил его на стоянке.

Каммингс видел его через окно. На моем велосипеде

было лиловое сиденье и большое зеркало заднего обзора.
—	Как ты стал передаточным звеном?
—	Я пристрастился к наркотикам в школе. Тогда

наркотики носил старшеклассник по имени Джефф. Он

застрелился. Я узнал, что он носил наркотики, только

после его смерти.
—	Тебя подключил Толстяк Сэм?
—	Нет. Через день после смерти Джеффа я почув¬

ствовал себя плохо. Организм требовал очередной дозы.

Только тоща, собственно, до меня дошло, что я стал

наркоманом. Но Джефф застрелился, и поступление

наркотиков прекратилось. А потом двое полицейских

задержали меня на велосипедной стоянке у школы и

отвезли в участок. Я насмерть перепугался. Меня

провели к Каммингсу, он запер дверь кабинета, и

состоялся наш первый разговор. Мы обо всем догово¬

рились.
—	То есть к распространению наркотиков тебя

привлек начальник полиции?
— Да.
—	А впервые ты получил наркотики у Толстяка

Сэма?
—	Нет. У Джеффа. Прямо в школе. Бесплатно. У

него был излишек. Он дал его мне. Так как я был

сыном директора, они решили, что, затянув меня,

обеспечат себе дополнительное прикрытие. Во всяком

случае, в школе. Несколько месяцев спустя Джефф

отказал мне и послал к Толстяку Сэму. Он сказал,

что я требую слишком многого. Некоторое время, пока

Джефф не застрелился, мне приходилось платить за

наркотики.
—	Где ты брал деньги?
—	Я трижды грабил родителей.
—	Собственный дом?
—	Да. Я боялся влезть к кому-то еще. Я же был
310

ребенком. Особенно я жалел, что пришлось украсть

цветной телевизор.
—	Родители не подозревали тебя?
—	Нет. Они просто сообщали о краже Каммингсу.

И, получив страховку, покупали новые вещи.
—	Родители знают, что ты наркоман?
—	Да. Наверное, знают.
—	Они никогда не говорили с тобой об этом?
—	Нет. Отец не хочет поднимать шума. В конце

концов, он — директор школ округа.
—	Хорошо, Гамми, ты подожди, а я напечатаю все,

что ты сказал.
Показания Гамми заняли почти целый лист. Он

подписал все три экземпляра: Льюис Монтгомери. У

него был почерк девятилетнего. Флетч заверил каждую

подпись.
—	Бобби действительно умерла?
—	Да, — ответил Флетч.
—	Приняла слишком большую дозу?
—	Да.
—	Мне очень жаль.
—	Мне тоже.
—	Пора все это прекратить. Правда?
— Да.
—	Я часто думал, как это произойдет. Джефф вон

застрелился.
—	Я знаю.
—	Я чувствую себя виноватым в смерти Бобби.
—	Я понимаю.
Флетч отделил третий экземпляр, сложил вчетверо

и засунул в задний карман. Затем закрыл футляром

пишущую машинку.
—	Что со мной будет? — спросил Гамми.
—	Завтра в одиннадцать утра ты должен подойти к

пивному ларьку. Там тебя будет ждать Толстяк Сэм.

Вас встретят. Возможно, они будут в штатском. А до

одиннадцати часов прошу тебя не высовываться.
—	Хорошо. А что дальше? Куда меня отвезут?
—	Скорее всего в больницу и оставят там под

вымышленным именем.
—	Я вылечусь, а?
—	Ты этого хочешь, не так ли?
—	Да. Думаю, что да.
Флетч никак не мог понять, почему Гамми не
311

уходит. Подросток так и сидел, спиной к стене, лицом

к окну.
В конце концов до Флетча дошло, что Гамми плачет.
Флетч вошел в лачугу с пишущей машинкой в

руках. Толстяк Сэм лежал на спине на расстеленном

прямо на песке спальнике и читал книгу Маркуса «Эрос

и цивилизация». Спальник вонял. Воняло и от Толстяка

Сэма.
—	Привет, Вэтсьяайна.
В углу возвышалась груда пустых консервных банок.

Они тоже воняли.
Флетч протянул Вэтсьяайне показания Гамми.
—	И. М. Флетчер из «Ньюс-Трибюн».
Толстяк Сэм положил книгу на песок.
Пока он читал показания Гамми, Флетч уселся

поудобнее и снял футляр с пишущей машинки. Вновь

он проложил копиркой три листа бумаги и вставил их

в каретку.
Показания Гамми Толстяк Сэм перечел дважды.

Затем он сел.
—	И что теперь?
—	Твоя очередь.
—	Ты даже правильно написал мои имя и фамилию.

Чарльз Уитерспун. Я уж и не помню, когда слышал

их в последний раз.
—	Наверное, Гамми узнал твою фамилию из реги¬

страционного талона на микроавтобус.
—	О, да, — Вэтсьяайна оглядел залитый солнцем

пляж. — Ты ждешь моих показаний?
—	Я хочу добраться до Каммингса.
—	Я тебя не виню. Весьма неприятный тип.
—	Или ты повесишь его, или будешь висеть вместе

с ним.
—	О, я его повешу. С удовольствием.
Толстяк Сэм потянулся за книгой Джонатана Эйсена

«Век скал». Между страницами лежал сложенный лист

бумаги. Толстяк Сэм сдул с него песок и протянул

Флетчу. Тот прочел:
«Сэм, Джефф покончил с собой. Его нашли на

футбольном поле с пулей в голове. Нам нужен новый

связной. Стоит попробовать Монтгомери. Возможно,

через день-другой он приедет к тебе с денежным поясом.

Нам нужен кто-то из местных. Каммингс».
312

—	Это вещественное доказательство, не так ли?
—	Да.
—	Как видишь, дорогой Флетч, начальник полиции

собственноручно написал эти несколько строк и распи¬

сался под ними.
—	Я вижу. Как она попала к тебе?
—	Хочешь — верь, хочешь — нет, но ее в запеча¬

танном конверте принес полицейский. Я не знал, как

с ней поступить, к кому обращаться, раз в полицию

путь закрыт. Я забыл о могуществе прессы.
—	Ты хотел выдать Каммингса?
—	Всегда. Я был его узником, знаешь ли. Я сидел

здесь, как в тюрьме.
—	Я тебя не понимаю.
—	Когда я приехал сюда из Колорадо, у меня был

запас наркотиков, спасибо моей старушке маме, оста¬

вившей страховку. Чтобы нормально жить на этом

великолепном пляже, мне пришлось кое-что продать.

Достопочтенный начальник полиции арестовал меня. С

поличным. И предложил мне либо садиться за решетку

на долгий срок, либо работать на него. Я выбрал

последнее.
—	То есть ты не получаешь никакой прибыли?
—	Абсолютно. И никогда не получал. Я — его узник.
—	Толстяк Сэм, ты же умный, интеллигентный

человек. Ты же мог обратиться в вышестоящие инс¬

танции и разоблачить Каммингса.
—	Ты сознаешь, Флетч, что я тоже наркоман?
—	Да.
—	Я стал наркоманом, преподавая музыку в школах

Денвера. Я уже подходил к пределу, когда умерла моя

мать, оставив мне пятнадцать тысяч долларов.
—	Ты мог поставить крест на этом безобразии.

Особенно после этой записки.
—	Это я понимал. Но у Каммингса были улики

против меня, помимо того, что я наркоман. По договору

с достопочтенным начальником полиции наркотики я

получал бесплатно, как и Гамми. Каммингс расплачи¬

вается только товаром. И потом, я всегда надеялся

получить хоть какие-то гарантии безопасности, если уж

мне придется давать показания. Ты можешь гаранти¬

ровать мою безопасность, Флетч?
—	Да. Завтра в одиннадцать утра тебя вывезут

отсюда от пивного ларька. Тебя и Гамми.
—	Завидная предусмотрительность. А потом, я по¬
313

лагаю, ты выплеснешь всю эту грязь на страницы своей

газеты?
—	Статья будет опубликована в завтрашнем дневном

выпуске «Ньюс-Трибюн», Первые экземпляры появятся

в киосках в двадцать минут двенадцатого. Если ты не

придешь к пивному ларьку в одиннадцать, к трем часам

тебя скорее всего убьют.
—	О, я приду. Должен отметить, ты не теряешь

времени даром.
—	Я не хочу отдавать материалы в редакцию до

самого последнего момента.
—	Но тебе нужны фотографии.
—	У меня есть несколько отличных снимков. Они

лежат у меня в столе и ждут только подписей.
—	Ты, я вижу, ничего не упускаешь. Помнится, я

как-то сказал, что ты не слишком умен. Я ошибся.

Ты — очень хороший актер.
—	Я — лжец с блестящей памятью.
—	Таким и должен быть актер. Как тебе удалось

раскусить нас?
—	Тебе трижды приносили товар, прежде чем я

понял, что посыльный — Гамми. Натолкнули меня на

это его гавайская рубашка и регулярные аресты.

Полиция забирала только его. И именно в те дни,

когда твои запасы подходили к концу. Кажется, первым

отметил это совпадение Кризи. Но до сути он, естест¬

венно, не допер. Потом, в ночь на воскресенье, я

ввязался в драку с фараонами, но они не забрали меня.

Вот тогда я окончательно понял, что Каммингсу нужен

только Гамми. И никто больше.
—	Еще бы.
—	Кроме того, я узнал о частых поездках Каммингса

в Мексику. Мне сказал об этом Джон Коллинз.
—	Я его не знаю.
—	Потому что не играешь в теннис.
—	Раньше играл. В Денвере. А как ты получил

показания у Гамми?
—	Я сказал ему, что ты уже во всем признался,

возложив вину на него.
—	И он клюнул? Почему Гамми поверил, что я дал

показания?
—	Потому что Бобби мертва, Толстяк Сэм. Она

действительно умерла.
—	Понятно. Жаль. Милая девушка. Где ее тело?
—	Его скоро найдут.
314

—	И найденное тело вызовет лавину. Полиция

хлынет на побережье.
—	Выплыть тебе не удастся.
—	Что ж, пора с этим кончать.
—	То же самое сказал и Гамми.
—	Интересно, как я буду жить дальше. Мне тридцать

восемь лет, а я чувствую себя столетним стариком.
—	Тебе помогут. А теперь давай запишем твои

показания.
—	Нет. Уйди от машинки. Я все сделаю сам.
Флетч лег на песок. Толстяк Сэм сел за пишущую
машинку.
—	Посмотрим, помнит ли Вэтсьяайна, как надо

печатать. Посмотрим, помнит ли Толстяк Сэм, как

надо печатать. Посмотрим, помнит ли Чарльз Уитерс-

пун, как надо печатать...
Глава 26
—	Среда, три часа дня. Хотя у меня накопилось

немало новых гипотез, построенных на интуиции, не

буду притворяться, что я получил большое количество

новой информации, базирующейся на фактах.
Моя главная догадка на этот момент, не подтверж¬

денная документально, состоит в том, что Алан Стэнуик

абсолютно честен. Все, что он говорит, правда: он

умирает от рака и действительно хочет, чтобы я убил

его завтра вечером, в половине девятого.
Флетч успел вернуться домой, принять душ, съесть

сандвич и выпить кварту молока.
На кофейном столике перед ним лежали первые

экземпляры и копии показаний Гамми и Толстяка Сэма

и записка Каммингса. Тут же стоял диктофон.
—	Вчера утром Алан Стэнуик усадил меня в машину,

чтобы убедиться, что я не передумал. В разговоре он

спросил у меня номер рейса «Транс Уорлд Эйрлайнс»

на Буэнос-Айрес. Я ответил, что не знаю номера, так

как он не называл мне его. В действительности я узнал

номер, когда позвонил в аэропорт и спросил, заброни¬

ровано ли мне место.
Мое неведение относительно номера рейса означало

для Стэнуика следующее: во-первых, я, несомненно,

бродяга, глупый и доверчивый, как он и думал;
315

во-вторых, ему стало ясно, что если кто-то и интере¬

суется подробностями его жизни, то это не я.
Также в разговоре, не выходя из роли, мне удалось

задать ему один из основных мучивших меня вопросов:

почему бы ему, если уж он хочет покончить с собой,

не разбиться на самолете, чего, собственно, от него и

ждут?
Он ответил, что не может так поступить из гордости,

не может направить самолет в землю.
Ответ я считаю приемлемым. Как он сказал, люди

тратят и поболее пятидесяти тысяч долларов ради того,

чем гордятся.
У Алана Стэнуика есть любовница, некая миссис

Сандра Фолкнер, проживающая по адресу: 15641В,

Патнэм-стрит. По понедельникам и средам Стэнуик

проводит вечера у нее.
Муж Сандры Фолкнер был летчиком-испытателем и

погиб, неудачно приземлившись на авианосец. Детей у

них не было.
После смерти мужа Сандра Фолкнер ушла с работы

в «Коллинз Авиейшн», истратила страховку и сбереже¬

ния, очень много пила.
Примерно через год после смерти ее мужа Алан

Стэнуик узнал, в каком она состоянии, и пришел ей

на помощь. Им двигал только инстинкт милосердия.

Он сам был летчиком-испытателем, поэтому можно

допустить, что его симпатия к вдове другого летчика-

испытателя абсолютно бескорыстна.
Он заплатил за лечение миссис Фолкнер в больнице

и с тех пор обеспечивает ее материально. Как я полагаю,

их связь длится около двух лет.
Сандра Фолкнер не отрицала интимных отношений

с Аланом Стэнуиком.
Джоан Коллинз Стэнуик не подозревает об этом

романе и уверена, что по понедельникам и средам ее

муж задерживается допоздна на работе.
При этом я могу засвидетельствовать, что Джоан

Коллинз Стэнуик изменяет мужу.
Возвращаясь к Сандре Фолкнер... Любовница Стэ¬

нуика не знает о том, что тот неизлечимо болен, если

это правда. В обозримом будущем она не предвидит

никаких изменений в их отношениях, например, его

внезапной смерти.
Она считает, что у Стэнуика превосходное здоровье

и их связь будет продолжаться.
316

От себя могу отметить, что к своей любовнице

Стэнуик проявляет великодушие, даже благородство. Не

слишком привлекательная женщина, к тому же пьяница,

пребывавшая в глубокой депрессии, она отчаянно нуж¬

далась в дружеском участии. Стэнуик все понял и стал

необходимым ей другом. У него не было повода

проявлять такие чувства к вдове человека, которого он

не знал, или к бывшей мелкой служащей «Коллинз

Авиейшн».
Однако он их проявил.
Это самая удивительная черта в характере Стэнуика.

Он — исключительно принципиальный человек, верность

его не знает предела.
Доказательством этого могут служить его частые и,

в общем-то, совершаемые в тайне от всех полеты в

родной город Нонхиген, в штате Пенсильвания, где

живут его отец и мать, его отказ войти в студенческое

братство в Колгейте без своего друга Берта Эберхарта,

его последующая поддержка последнего, хотя, судя по

всему, у них совсем разные интересы, его отношения

с любовницей, которые куда выгоднее ей, чем ему.
Несмотря на очевидное честолюбие Стэнуика, о

котором говорит его женитьба на дочери босса, хотя,

возможно, они и любили друг друга, как считает Амелия

Шэрклифф, можно сделать вывод, что Алан Стэнуик —

предельно порядочный и честный человек. Все, что он

говорит, правда.
Тем не менее, будучи профессиональным журнали¬

стом, я обязан сохранять скептицизм до самого послед¬

него момента.
Вполне возможно, что я не подобрал всю правдивую

информацию, что-то упустил или пришел к ложному

заключению. Возможно, я не смог задать нужных

вопросов.
Я должен верить, что Стэнуик лжет, утверждая,

что умирает от рака, до тех пор, пока не докажу

обратное.
Пока я не доказал, что его слова соответствуют

действительности.
Флетч выключил диктофон, постоял перед диваном,

затем положил микрофон на столик и перемотал кассету

с записями о Стэнуике, вновь включил диктофон.
Вышагивая по комнате, Флетч вслушивался в соб¬

ственный голос, вначале пробивающийся сквозь транс¬

портный шум, затем отчетливо звучащий в тишине
317

этой же комнаты, напоминая себе, что неделю назад

он понятия не имел, кто такой Стэнуик. Голос не

всегда отделял факты от догадок, наблюдения от

интуитивных посылок, но тем не менее создавал живой

образ человека, Алана Стэнуика.
Флетч прослушал кассету Стэнуика еще раз, про¬

кручивая в голове события последних шести дней,

стараясь вспомнить мелкие, несущественные подробности

и впечатления, не попавшие на пленку. Джоан Стэнуик

очень одинока и пьет «мартини» до ленча, а ее муж

в это время испытывает экспериментальный самолет в

Айдахо. Доктор Джозеф Девлин очень быстро подошел

к телефону, узнав, что речь пойдет о Стэнуике. Его

не удивило, что звонят из страховой компании. Квартиру

Сандры Фолкнер вроде бы ограбил ребенок. Эберхарт

назвал дочь Алана Стэнуика, Джулию, мерзавкой. Алан

Стэнуик не прикуривает от зажигалки, вмонтированной

в приборный щиток автомобиля. Он, Флетч, еще не

купил перчатки. Флетч сел на диван и вновь взял

микрофон.
—	Алан Стэнуик — порядочный человек. Принципи¬

альный и верный. Сильный. Честолюбивый.
Все в его жизни ясно и взаимосвязано... за одним

исключением.
Я не понимаю его отношений с родителями.
Он не пригласил родителей на свадьбу. Не сказал

им, что у них пяти- или шестилетняя внучка.
И в то же время он навещает их, летая через всю

страну, каждые шесть недель.
Напрашивающийся ответ таков: он летает не к

родителям, а в Нонхиген, штат Пенсильвания.
Флетч выключил диктофон и пошел к телефонному

аппарату в спальне.
Часы показывали половину пятого.
Глава 27
—	Мистер Стэнуик? Хотите — верьте, хотите — нет,

но это опять Сидней Джеймс из «Кейзуэлл Иншурерс».
—	Я знал, что ты позвонишь. Как только вы,

любители телефонных разговоров, узнаете номер в

другом городе, остановить вас уже невозможно.
318

—	Я полагаю, что беспокою вас в последний раз,

сэр.
—	Все нормально, сынок. Я надеюсь, что нет. Вчера

я снова подкупил акций телефонной компании.
—	Должно быть, скобяная торговля процветает.
—	Идет неплохо. С тех пор как стоимость наемного

труда подскочила до небес, люди так и рвутся в мой

магазин, чтобы купить инструменты для работ по дому,

за которые они никогда не возьмутся. Держу пари, что

половина проданного мной лежит новехонька по чер¬

дакам.
—	Кажется, вы говорили, что в эти дни прибыль

дает только телефонная компания.
—	От скобяной торговли тоже есть кой-какой навар.

Правда, в этом я могу признаться только тому, кто

звонит из Калифорнии. Кстати, как ты решил с

«Бронзовой звездой»?
—	Я ее получу, сэр.
—	Это хорошо, сынок. Это отлично. Ты пришлешь

ее нам?
—	Я нашел пустое место на полке для носков. Туда

я ее и положу.
—	Думаю, ты принял правильное решение. Нельзя

отказываться от награды своей страны.
—	Все равно, я благодарен вам за ваше великодушное

предложение. Как поживает миссис Стэнуик?
—	Когда я приходил домой на ленч, миссис Стэнуик

чувствовала себя прекрасно. Старые модели самые

лучшие, знаешь ли. Сработаны надежней, потребляют

меньше топлива.
—	Мистер Стэнуик, в нашем последнем разговоре

вы сказали, что ваш сын, Алан, бросил бокс, не поехал

на национальный чемпионат из-за девушек.
—	Да, я так сказал.
—	Что вы имели в виду?
—	Знаешь, сынок, для моего возраста у меня не¬

плохая память, и слово «девушки» означает для меня

то же самое, что и для молодого человека твоих лет.

Если я не ошибаюсь, у девушек две ноги, копна волос

на голове и пара выпуклостей чуть пониже шеи. Я

прав?
—	Абсолютно, сэр.
—	Я так и думал.
—	Я хотел спросить, имели вы в виду девушек или

девушку?
319

—	Я занимаюсь скобяной торговлей, сынок, и привык

мыслить во множественном числе.
—	То есть речь шла об одной девушке. Именно

из-за нее Алан бросил бокс?
—	Да.
—	Кто эта девушка?
—	В вашей страховой компании любят задавать

странные вопросы.
—	Проверка страхового полиса вашего сына закан¬

чивается, мистер Стэнуик. Больше мы не будем вас

беспокоить.
—	Мистер Джеймс, ты скорее похож на частного

детектива, а не страхового агента.
—	В страховом полисе вашего сына, мистер Стэнуик,

небольшая сумма отказана лицу, которого мы не знаем.

Мы должны проверить, родственница эта женщина или

нет, жива ли она, где проживает и так далее.
—	Я-то думал, что все это должен был написать

Алан.
—	Ваш сын — очень занятой человек, мистер Стэ¬

нуик. Вы не представляете, как часто люди недостаточно

четко заполняют страховые документы.
—	Я понимаю. Но если бы не твоя «Бронзовая

звезда», мистер Джеймс, я скорее предложил бы тебе

катиться в Тихий океан. Ты живешь около него, не

так ли?
—	Я смотрю на него из окна, сэр. Кто эта девушка?
—	Салли Энн Кашинг. Теперь, соответственно, Салли

Энн Кашинг Кейвэнау.
—	Аллан и она любили друг друга?
—	Они составляли единое целое. Несколько лет мы

видели их только вместе. Если они не целовались, то

держались за руки. Из-за них в городе пришлось

расширить тротуары. Мы не могли их расцепить.
—	Алан бросил бокс из-за Салли Энн Кашинг?
—	Как поется в старой песне: «И пришла любовь».

Она уложила его у своих ног, чего не удавалось ни

одному длиннорукому средневесу. Он бросил бокс. Из-за

этой девушки он бросил все, даже потерял способность

нормально дышать. Нам едва удалось отправить его в

колледж.
—	Но удалось?
—	Да, он поехал в Колгейт, а она — в Скидмор.
—	Они расположены довольно близко, не так ли?
—	Скандально близко. Поэтому они и решили туда
320
ю*

поступать. Весной последнего курса оказалось, что Салли

Энн беременна. Моя жена заметила это раньше Алана.

Естественно, мы подумали, что она носит ребенка

Алана. Но мы ошиблись. Полагаю, их отношения были

чисты, как свежевыпавший снег. Беременность Салли

Энн потрясла Алана. Отцом ребенка был Билл Кейвэнау,

также живший в Нонхигене. Салли Энн говорила, что

на одной вечеринке, когда Алан был в колледже, она

много выпила и Билл Кейвэнау воспользовался этим,

провожая ее домой. Она настаивала, что это произошло

лишь однажды, но, как видишь, хватило и этого. Я,

впрочем, думаю, что она солгала. Наш сын, я это

всегда чувствовал, не давал ей всего, что она хотела.

Приходит время, когда девушка ждет, что ее уложат

в постель, а я подозреваю, Алан хотел, чтобы Салли

Энн стала женщиной только в брачную ночь.
—	В результате Салли Энн вышла замуж за Кей¬

вэнау?
—	Да. А Алан начал летать на этих идиотских

самолетах. Так что бурный роман с Салли Энн Кашинг

как бы разделил бокс и самолеты. Честно говоря, я

думаю, что моему сыну нравится балансировать на

острие между жизнью и смертью. Хотя мне и не

следовало говорить тебе об этом. Все-таки ты страхуешь

его жизнь. Он любил риск во всем, кроме любви. Тут

он слишком осторожничал.
—	Ваш рассказ многое объясняет.
—	В том числе и ваши затруднения со страховым

полисом?
—	Да. Алан отписал небольшую сумму из страховой

премии Салли Энн Кашинг Кейвэнау.
—	Это хорошо. Она — милая девушка. Я сам был

немного влюблен в нее. Кейвэнау — пустое место. Мне

он никогда не нравился. Мальчику, младшему Биллу,

сейчас двенадцать лет. Они частенько приходят в

магазин, Салли Энн или Билл. Для меня они почти

что родные. Несмотря на беременность, Алан и Салли

Энн все равно хотели пожениться. Но Кейвэнау заявил

о своих правах. Салли Энн была для него лакомым

кусочком. Он, как и ты, работает в страховой компании,

только толку от него чуть.
—	Кейвэнау все еще живут в Нонхигене?
—	Да и нет. Я как раз собирался сказать тебе об

этом. Я не знаю теперешнего адреса Салли Энн.
—	Как это?
11-2160
321

—	Салли Энн и Билл Кейвэнау недавно развелись.

Точной даты я не помню. Она продала дом и уехала

вместе с мальчиком.
—	Когда? Когда она уехала?
—	Вчера.
—	Вчера?
—	Да. Они продали все. Мебель, стиральную ма¬

шину, сушилку, постельное белье, посуду. С собой

они взяли лишь несколько чемоданов и на такси

уехали в аэропорт. Тут какая-то загадка. Если по¬

слушать мою жену, они еще не определились окон¬

чательно, где будут жить. Мальчик сказал, что они

едут на Восточное побережье, в Калифорнию. Подо¬

зреваю, что после тринадцати лет с этим подонком

Кейвэнау она решила сжечь все мосты и начать жизнь

заново. Во всяком случае, в Нонхиген она уже не

вернется. Кейвэнау причинил ей немало горя.
—	Мистер Стэнуик, большое вам спасибо.
—	Ну, а ты уж проследи, чтобы Салли Энн получила

все, что ей причитается. Она — чудесная женщина, но

ей не повезло в жизни.
—	Еще один вопрос. Коща ваш сын прилетал к вам

в Нонхиген, он виделся с Салли Энн?
—	Нет. Насколько я знаю, он постоянно в гостинице,

висит на телефоне. Она была замужем. Полагаю, он

мог ее видеть. Но нам он ничего не говорил.
—	Благодарю вас, мистер Стэнуик. Вы нам очень

помогли. Больше мы не будем вас беспокоить.
—	Звони в любое время, сынок. Я всегда рад помочь.
Флетч начал обзванивать местные отели.
—	Регистратуру, пожалуйста.
—	Регистратура.
—	У вас остановилась миссис Салли Энн Кейвэнау?
В шестом отеле ему ответили: «Да, сэр. Миссис
Кейвэнау и ее сын приехали к нам вчера. Желаете

знать номер их комнаты?»
—	Нет, благодарю. Мы хотим сделать ей маленький

сюрприз, прислать цветы. Не могли бы вы сказать,

когда она собирается уезжать?
—	Она заплатила до пятницы, сэр, но сказала, что

уедет в четверг вечером, после ужина. Завтра вечером

около девяти часов.
322
11-2

—	Чтобы послать ей цветы, времени предостаточно.

Большое вам спасибо...
—	«Транс Уорлд Эйрлайнс». Отдел предварительных

заказов.
—	У вас заказаны билеты для миссис Салли Энн

Кейвэнау и ее сына на завтрашний рейс 629 в

Буэнос-Айрес?
—	Повторите фамилию, сэр.
—	Миссис Кейвэнау и ее сын, Уильям.
—	Нет, сэр.
—	Не беспокойтесь. Но у вас заказан билет на тот

же рейс для Ирвина Флетчера?
—	Ирвин Флетчер. Да, сэр. Рейс 629 в Буэнос-Айрес.

Вылет в четверг, в одиннадцать вечера. Заказ оплачен.
—	А для Салли Энн Кашинг Кейвэнау билет не

заказан?
—	Нет, сэр. Среди пассажиров рейса 629 нет ни

Кашинг, ни Кейвэнау.
—	Благодарю вас.
Прежде чем позвонить еще раз, Флетч походил по

спальне, вышел на кухню, выпил стакан молока. В

ванной комнате почистил зубы. Вернувшись в спальню,

несколько минут изучал телефонный справочник.
Затем снял трубку.
—	Служба проката самолетов?
—	Да. Добрый день. Служба проката самолетов.
—	Это Ирвин Флетчер. Я звоню насчет своего заказа

на завтрашний вечер...
—	Да, мистер Флетчер. Как хорошо, что вы позвонили.

Ваш чек получен сегодня утром, как мы и договаривались.

Все готово. Реактивный самолет на пять мест будет ждать

вас завтра от половины одиннадцатого вечера до полуно¬

чи, чтобы доставить в Рио-де-Жанейро. Вы собирались

приехать не позже полуночи, не так ли, сэр?
—	Да. В аэропорту ваш сектор находится рядом с

«Транс Уорлд Эйрлайнс»?
—	Да, сэр. У нас даже общий грузовой склад.
—	Понятно.
—	Мы не знали, как связаться с вами, мистер

Флетчер, так как в прошлую пятницу, позвонив нам,

вы не оставили номера своего телефона. Вы не указали,

полетите вы один или нет, сэр.
—	Разве это имеет значение?
—	Нет, сэр. Единственное, что нас беспокоит, нужно

ли включать в состав экипажа стюардессу.
11*
323

—	Это необходимо?
—	Видите ли, сэр, если пассажир один, второй пилот

может приготовить еду и напитки...
—	Понятно.
—	Так как со стюардессой, сэр? По стоимости для

вас никакой разницы нет. Просто одна из наших лучших

стюардесс слетает в Рио и обратно.
—	Хорошо. Пусть будет стюардесса.
—	Да, сэр. Договорились. Мы включаем стюардессу

в состав экипажа.
—	Благодарю.
—	Спасибо, что позвонили, мистер Флетчер. Можете

не волноваться, самолет будет вас ждать.
Положив трубку, Флетчер так и остался сидеть на

кровати. Часы показывали десять минут восьмого.
Он должен был встретиться со Стэнуиком через

двадцать пять часов и двадцать минут. Флетч перебрал

в памяти свои последующие действия. Времени ему

хватало с лихвой. В половине восьмого он уже спал,

поставив будильник на нужное время.
В четверг, в три часа двадцать минут утра Флетч

остановил машину на Бермэн-стрит, в трехстах ярдах

от подъездной дорожки, ведущей к дому Стэнуика. В

теннисных туфлях, джинсах и темном свитере, он

обогнул дом по лужку, подошел к веранде. Дверь в

библиотеку была открыта: слуги действительно забывали

запирать ее на замок.
В лунном свете он выдвинул правый верхний ящик

стола. Как он и ожидал, там лежал пистолет.
Как он и подозревал, с пустой обоймой.
Флетч положил разряженный пистолет обратно в

ящик.
В четверть пятого утра он сидел в своем кабинете

в «Ньюс-Трибюн» и писал статью для дневного выпуска.
Глава 28
«Четверг, дневной выпуск, первая полоса:

НАЙДЕНО ТЕЛО
ФЛЕТЧЕР.
Этим утром полиция обнаружила обнаженное тело

пятнадцатилетней девушки, похороненной в песке у

Берегового бульвара.
324
11-4

Тело, уложенное в спальный мешок, было найдено

в неглубокой могиле у самой стены набережной. О

местонахождении тела стало известно благодаря ано¬

нимному звонку в полицию.
Полагают, что девушка, опознанная как Роберта

(Бобби) Сандерс, прибыла на побережье из Иллинойса.
Ожидается, что в заключении судебного эксперта

Альфреда Уилсона будет указано, что смерть наступила

поздно ночью в воскресенье или рано утром в поне¬

дельник вследствие принятия слишком большой дозы

наркотиков.
Согласно заявлению представителя полиции, спаль¬

ные мешки такого типа весьма популярны и вряд ли

удастся установить его владельца.
Девушка, оставленная на побережье несколько ме¬

сяцев назад путешествовавшим с ней тридцатилетним

мужчиной, не имела постоянного адреса.
Полиции неизвестно, кто ее друзья.
У нее не было видимых средств к существованию.
По мнению полиции, сообщил о трупе, вероятно,

мужчина.
Дежурный доложил, что говоривший сознательно

старался исказить или приглушить свой голос.
Местная полиция принимает все меры, чтобы разыс¬

кать семью умершей в Иллинойсе.
Полагают, что ее отец — дантист».
«Четверг, дневной выпуск, первая полоса:

ЗАМЕШАН НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ
ФЛЕТЧЕР.
Вещественные доказательства: 1) показания Монтго¬

мери; 2) показания Уитерспуна; 3) записка Каммингса.

Фотографии с подписями: Каммингса, Уитерспуна, Мон¬

тгомери.
Сегодня утром редакция газеты «Ньюс-Трибюн»

передала окружному прокурору материалы, свидетель¬

ствующие о причастности начальника полиции Грэхема

Каммингса к распространению наркотиков на побе¬

режье.
Переданные документы включают: письменные по¬

казания, подписанные Чарльзом Уитерспуном, он же

Вэтсьяайна, он же Толстяк Сэм, который назвал себя

в показаниях «распространителем наркотиков на побе¬

режье»; письменные показания, подписанные Льюисом

Монтгомери, признавшим, что он приносил наркотики
325

Толстяку Сэму, и рукописную записку «Сэму», каса¬

ющуюся механики передачи наркотиков, подписанную

«Каммингс».
В показаниях прямо указано, что источником нар¬

котиков на побережье является начальник полиции

Каммингс.
Показания подписаны вчерашним числом.
Этим утром полицией найдено тело пятнадцатилет¬

ней девушки Роберты (Бобби) Сандерс, похороненной

в неглубокой могиле у стены набережной и умершей

от избыточной дозы наркотиков (подробности в статье

«Найдено тело»).
Уличающие Каммингса доказательства являются ре¬

зультатом специального расследования, начатого «Ньюс-

Трибюн» месяц назад.
Уитерспун и Монтгомери с сегодняшнего дня нахо¬

дятся под охраной.
В ближайшие часы ожидается арест начальника

полиции Каммингса агентами Федерального бюро по

борьбе с наркотиками.
Согласно показаниям, Каммингс, пятидесяти девяти

лет, регулярно ездил в Мексику, якобы для обустройства

дома, в котором он собирался жить после ухода на

пенсию. На самом деле на протяжении четырех лет он

каждый месяц привозил на побережье наркотики.
Наркоманы платили за них примерно семьдесят пять

тысяч долларов ежемесячно.
Собственная машина Каммингса, на которой он ездил

в Мексику, темно-синий «шевроле»-седан последней

модели, с номерными табличками сзади и спереди с

надписью «НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ», оборудована

полицейским радио. На крыше установлен вращающий¬

ся, мигающий маячок, как у патрульных машин. Под

приборной доской подвешено крупнокалиберное ружье

марки «винчестер».
Неизвестно, надевал ли Каммингс полицейскую фор¬

му перед прохождением таможенного досмотра.
Его жена и дочь часто сопровождали его в поездках

в Мексику.
Каммингс служит в полиции девятнадцать лет. Ранее

он был офицером армии США.
Монтгомери — сын Джеймса Монтгомери, директора

школ округа.
Согласно показаниям, городская полиция раз в
326

несколько дней привозила младшего Монтгомери в

участок для «допроса».
Обмен наркотиков на деньги между Монтгомери и

Каммингсом происходил в кабинете последнего при

закрытых дверях.
Монтгомери уверен, что прочие сотрудники полиции

ничего не подозревали. Он проносил наркотики и

деньги в денежном поясе под широкой гавайской

рубашкой.
Притворяясь, что он покупает наркотики у Уитер-

спуна, Монтгомери в действительности оставлял набитый

наркотиками денежный пояс в условленном месте, где

его подбирал Уитерспун.
Несмотря на всеобщую озабоченность, вызванную

распространением наркотиков на побережье, никто не

мог понять, как они туда попадают.
Прежний посыльный, девятнадцатилетний юноша,

фигурирующий в показаниях как «Джефф», покончил

с собой четыре года назад.
Записка Каммингса собственноручно написана им

сразу же после самоубийства Джеффа. В ней идет речь

о том, что Монтгомери может заменить Джеффа.
Как следует из показаний Монтгомери, ему было

четырнадцать лет, когда он впервые принес наркотики

Уитерспуну.
Вначале, когда запасы Уитерспуна подходили к

концу, Монтгомери давал сигнал Каммингсу, оставляя

на стоянке свой велосипед, который начальник

полиции мог видеть из окна кабинета. Велосипед

выделялся лиловым сиденьем и большим зеркалом

заднего обзора.
Впоследствии сигналом о том, что Монтгомери «пора

допрашивать», то есть о необходимости передачи денег

или получения наркотиков, стал расписанный цветами

микроавтобус марки «фольксваген», который Монтгомери

также оставлял в пределах видимости из окна кабинета

начальника полиции. Микроавтобус зарегистрирован на

имя Чарльза Уитерспуна.
Уитерспун, тридцати восьми лет, по-своему опека¬

емый полицией, жил в лачуге прямо на пляже.
Ранее он преподавал музыку в школах Денвера,

штат Колорадо.
В своих показаниях Уитерспун заявляет, что он, и

только он, продавал наркотики, поставляемые Каммин¬

гсом.
327

Оба, Уитерспун и Монтгомери, утверждают, что не

имели денег от торговли наркотиками. Сами наркоманы,

они получали наркотики бесплатно.
Они оба свидетельствуют, что Каммингс принуждал

их к распространению наркотиков, угрожая в противном

случае засадить их в тюрьму.
Прежде чем стать агентом начальника полиции,

Уитерспун сам незаконно продавал наркотики.
Уитерспун заявил: «По существу, я узник начальника

полиции из-за моей потребности в наркотиках и

имеющихся у него доказательств моей вины. Эта лачуга

на пляже — та же тюрьма».
Каммингс отказывался от предлагаемого ему част¬

ными лицами сотрудничества в деле избавления побе¬

режья от наркотиков. В частности, Джон Коллинз,

президент корпорации «Коллинз Авиейшн», неоднократ¬

но предлагал ему пригласить опытных экспертов со

стороны, обещая оплатить все расходы, но постоянно

получал отказ.
По утверждению Коллинза, Каммингс всегда заявлял,

что ему осталось «несколько месяцев» для решения

проблемы.
То же самое сообщил он на этой неделе и репортеру

«Ньюс-Трибюн».
Положив первые и вторые экземпляры обеих статей

на стол редактора дневного выпуска, Флетч просмотрел

фотографии, сделанные по его просьбе два дня назад,

и набросал для них подписи. Для статей он отобрал

снимки Роберты Сандерс, начальника полиции Грэхема

Каммингса, позаимствованные из фототеки редакции,

Чарльза Уитерспуна, передающего Кризи пакетик ге¬

роина, и Льюиса Монтгомери в широкой гавайской

рубашке у микроавтобуса.
На ксероксе он снял по две копии первого экземпляра

показаний Монтгомери и Уитерспуна и оригинала

записки Каммингса. Копии и фотографии Флетч при¬

ложил к материалам статей, а показания и записку

унес к себе в кабинет и всунул в конверт, на котором

заранее написал адрес. Затем позвонил в городскую

курьерскую службу. Запечатал конверт. Снял телефон¬

ную трубку.
—	Полиция. Скажите, пожалуйста, вашу фамилию

и номер, с которого вы звоните.
—	Я хочу сообщить о трупе, — ответил Флетч,
328

проложив носовой платок между ртом и микрофоном

трубки.
—	Пожалуйста, скажите вашу фамилию и номер, с

которого вы звоните.
—	На пляже в песке зарыто тело девушки... ее звали

Бобби. Она в спальном мешке. Мертвая.
—	Кто говорит?
—	Я не обманываю. Бобби похоронена на пляже.

Около стены набережной. Там есть только одно место,

где песок всегда в тени. Где набережная изгибается и

нависает над пляжем. Недалеко от лачуги Толстяка

Сэма. Скала, выступающая из стены, находится как

раз над могилой. Вы это поняли?
—	Пожалуйста, повторите.
—	Тело Бобби похоронено на пляже, недалеко от

лачуги Толстяка Сэма, под выступающей скалой.
—	Пожалуйста, назовите себя. Кто вы?
—	Пожалуйста, найдите Бобби, — ответил Флетч.

Без десяти восемь Флетч набрал еще один номер.
—	Слушаю.
—	Доброе утро, Одри. У тебя голос, словно утренняя

заря.
—	Флетчер? Это ты?
—	И тоже уже не сплю.
—	Почему ты звонишь в это время? Я же собираю

детей в школу.
—	Я хотел убедиться, что ты проснулась и приго¬

товила кофе Олстону.
—	Он уже выпил кофе. И как раз уходит на работу.
—	Тебе не трудно позвать его, Одри? Мне нужно

с ним поговорить.
—	Он здесь. Пытается поцеловать меня на прощание.
—	Надеюсь, ему это удастся.
—	Привет, старик, Я тебя слушаю.
—	Неужели это Олстон Чамберс, наш высокоуважа¬

емый окружной прокурор?
—	Не издевайся, дружище. Я не окружной прокурор.

Я только пашу на него.
—	Я знаю. Одри очень бодра для восьми утра.
—	Она пьет по утрам слишком много кофе. И

заставляет меня. Поэтому я так рано ухожу на работу.

Что случилось, дружище?
—	Олстон, я посылаю тебе с курьером пару свиде¬

тельских показаний, или аффидевитов, как они назы¬
329

ваются у вас, юристов, и рукописную записку с

подписью. К твоему приезду они будут у тебя на столе.
—	Хорошо. И что в них особенного?
—	Прочитав их, ты все поймешь. В них говорится,

что Грэхем Каммингс, начальник полиции, уже четыре

года, а то и больше, привозит на побережье наркотики

и продает их там.
—	Однако. Грэхем Каммингс? Он чист, как собачий

зуб.
—	Мы думали, что он чист, как собачий зуб.
—	Кто-нибудь уже арестовал его?
—	Нет. Как ты понимаешь, тут могут возникнуть

некоторые сложности. Так что заниматься этим придется

тебе.
—	Хорошо, Ирвин. Но мне потребуется время.
—	Время?
—	Несколько часов. Во-первых, я должен получить

твои документы и снять с них копии. Во-вторых,

связаться с Федеральным бюро по борьбе с наркотиками,

показать им свидетельские показания и прочее. Потом

они пошлют кого-нибудь на побережье, предварительно

получив ордер на арест.
—	Только не тяни с этим. Если ты его упустишь,

он поедет к границе с Мексикой. В собственном

автомобиле, который похож на патрульную машину. У

него там мигалка на крыше, полицейское радио и

крупнокалиберное ружье. Ему не впервой дурить та¬

можню. У него темно-синий «шевроле»-седан, номерные

знаки — семьсот шесть пятьсот пятьдесят два.
—	Повтори еще раз номер.
—	Семьсот шесть пятьсот пятьдесят два.
—	Хорошо. Ты уверен, что показания соответствуют

действительности?
—	Абсолютно.
—	Ну и ну. Грэхем Каммингс. Не могу в это

поверить.
—	Слушай, Олстон, прежде чем ты арестуешь Кам¬

мингса, я хочу попросить тебя еще об одном.
—	Ты и так задал мне работы.
—	Я знаю. Но я хочу, чтобы два человека, подпи¬

савшие показания, были помещены в безопасное место.
—	Хорошо. Где они?
—	В одиннадцать утра они будут ждать у пивного

ларька на набережной, около Берегового бульвара.
—	Я знаю.
330

—	Там они и будут.
—	Их фамилии?
—	Уитерспун и Монтгомери. Два пугала. Уитерспу¬

ну — тридцать восемь лет, Монтгомери — семнадцать.

Их имена и фамилии есть в показаниях.
—	Я понял.
—	И, Олстон, поторопись, ладно? Статья выходит

сегодня в дневном выпуске, и, как ты знаешь, первые

экземпляры появятся на прилавках в одиннадцать

двадцать две.
—	Да, да. Флетчер, ты потрясающий журналист!
—	Там пойдет речь о смерти...
—	Убийство?
—	Нет. Сегодня утром на пляже нашли тело пят¬

надцатилетней девушки. Чрезмерная доза наркотиков.

Каммингс очень опасен.
—	Флетчер, я когда-нибудь говорил тебе, что ты —

великий журналист?
—	Нет.
—	Ирвин Флетчер, это так! Ты бесподобен. Надеюсь,

«Ньюс-Трибюн» ценит тебя по заслугам.
—	Они вот-вот уволят меня.
—	Ерунда.
—	Им не нравится, что я хожу по редакции босиком.
—	Да, дружище, я буду присутствовать на твоем

награждении.
—	О чем ты?
—	Благодарю за приглашение на церемонию вруче¬

ния тебе «Бронзовой звезды».
—	Я тебя не приглашал.
—	Я получил приглашение из редакции «Ньюс-Три¬

бюн».
—	Я его не посылал.
—	Все равно я приду. Все твои товарищи по оружию

гордятся тобой. Меня флот наградил лишь болезнью,

от которой не помогает кофе.
—	Ты все еще болен ею?
—	Нет. Я оставил ее на туалетном сиденье.
—	Надеюсь, в муниципалитете?
—	Возможно. Я думал, ты давно получил «Бронзовую

звезду».
—	Я не собирался ее получать.
—	Но завтра ты ее получишь?
—	Обязательно, — ответил Флетч. — Обязательно,

обязательно, обязательно.
331

—	Я там буду.
—	Будь там! И приоденься, ожидается масса фото¬

графов.
—	Флетчер!
Было половина десятого, и Флетч уже шел домой.

Он дождался оттиска первой страницы, поступившего

четверть часа назад. Оттиск ему понравился. Обе статьи

занимали самое видное место с фотографиями Бобби и

Каммингса. Продолжение с остальными фотографиями,

показаниями и запиской Каммингса поместили на

третьей странице. Материал удался! Редакторская правка

была минимальной. С такими статьями, подумал Флетч,

весь выпуск разойдется в мгновение ока.
Он вставил ключ в замок зажигания «MG».
—	О, привет, Клара.
Она уже поставила серую «вегу» в ряд машин,

владельцы которых прибыли в редакцию пораньше.
—	Как поживаешь, дорогая?
—	Флетчер, уже четверг.
—	Я знаю.
Она наклонилась к окошку, словно инспектор до¬

рожной полиции.
—	Куда ты едешь?
—	Домой.
—	Я еще не видела статьи о наркотиках.
—	Я знаю.
—	Я говорила тебе, что ты должен сдать эту статью

до четырех часов дня.
—	Когда ты ее напечатаешь?
—	Не знаю. Сначала мне придется поработать над

ней.
—	Ты напечатаешь ее завтра?
—	Не знаю. Все зависит от того, насколько она

сырая.
—	Может, дать ее в воскресном номере?
—	Не знаю. Френк хочет задержать ее на неделю-

другую. Он рассказал мне о твоей безумной идее насчет

участия Каммингса.
—	Неужели я говорил ему об этом?
—	Они же друзья!
— О!
—	Каммингс замешан?
—	В статье упоминается его фамилия.
—	Мы с Френком решим, когда печатать статью.
332

Твое дело — положить ее мне на стол до четырех часов

дня.
—	Я хоть раз подводил тебя, Клара?
—	Я не шучу, Флетчер.
—	Не беспокойся. Сегодня днем ты увидишь статью.
—	Ты уверен?
—	Клара, я абсолютно уверен. Сегодня днем ты

прочтешь статью о распространении наркотиков на

побережье.
—	Я бы этого хотела.
—	Не сомневайся.
—	А завтра не забудь явиться к командиру военно-

морской базы.
—	Как можно.
—	Хорошо. На карту поставлена твоя работа.
Флетч повернул ключ зажигания.
—	К четырем часам статья будет у тебя. Возможно,

даже чуть раньше.
Глава 29
Почти весь четверг Флетч пробыл дома.
Он поел. Поспал. Стер пленку с записями о

Стэнуике.
Напечатал письмо Джону Коллинзу в двух экзем¬

плярах, первый уничтожил, второй, сложив вчетверо,

сунул во внутренний карман пиджака. Выбросил содер¬

жимое мусорных корзинок.
С половины двенадцатого непрерывно звонил теле¬

фон. Флетч знал, что это Клара Сноу, или Френк

Джефф, или кто-то еще из руководства «Ныос-Трибюн».

Они всегда приходили в неистовое возбуждение — от

радости, если были настоящими профессионалами, или

от злости, если таковыми не были, когда рядовому

сотруднику удавалось, минуя их, протащить в номер

блестящий материал. Во всех газетах существовал

крепкий костяк настоящих журналистов. Благодаря им

читатели иной раз расхватывали газеты, несмотря на

некомпетентность руководства. Дневной выпуск посту¬

пил в продажу. В час дня восторженные почитатели

отправились на ленч. Телефон ожил вновь лишь в

половине третьего.
В три часа позвонили в подъездную дверь.
333

Флетч нажал кнопку, отпирающую входной замок.
Пару минут спустя раздался звонок в квартиру.
Он открыл дверь. На пороге стояла Джоан Коллинз

Стэнуик.
—	Добрый день, мистер Флетчер.
—	Добрый день, миссис Стэнуик.
—	Я говорила, что смогу запомнить такую фамилию,

как Флетчер.
—	Вы знаете, кто я такой?
—	Теперь знаю.
—	Давайте пройдем в гостиную.
Джоан прошла мимо него и села на диван.
—	Позвольте предложить вам что-нибудь выпить?
—	Нет, благодарю. Но вы можете объяснить свое

поведение.
—	Простите?
Флетч нервно ходил взад-вперед. Его раскрыли.
—	Мистер Флетчер, почему вы интересуетесь моим

мужем? Или вас интересую я?
—	Ни то, ни другое, — ответил Флетчер.
К тому же обращение мистер и миссис казались

ему неуместными в разговоре между людьми, два дня

назад сравнивающих любовь по-польски и по-румынски.
—	Почему вы решили, что я интересуюсь вами?
—	Мистер Флетчер, я рождена, воспитана и обучена

для выполнения только одной работы, о чем вы,

несомненно, знаете, являясь мастером своего дела. Я

должна помогать моему отцу и моему мужу и оберегать

их. С этим я справляюсь довольно неплохо.
—	Вернее, оберегать «Коллинз Авиейшн»?
—	И ее вкладчиков, и ее работников, и так далее,

и так далее.
—	Понятно.
—	Выполняя эту деликатную работу много лет,

нельзя не приобрести определенных рефлексов. На ленче

в Рэкетс-клаб в прошлую субботу, когда мы впервые

встретились, они подсказали мне, что меня допраши¬

вают. Я, правда, не понимала цели ваших расспросов.

Но на всякий случай сфотографировала вас.
Не отрывая взгляда от Флетча, она достала из

сумочки фотографию и положила ее на кофейный

столик. Флетч был запечатлен в шортах в теннисном

павильоне.
—	Я сфотографировала вас, когда вы брали стул от

соседнего столика после прихода моего отца. В поне-
334

дельник утром я отдала фотографию в службу безопас¬

ности «Коллинз Авиейшн». Их ответ я получила только

сегодня. Вы — И. М. Флетчер из «Ньюс-Трибюн». Это

подтвердил полицейский детектив по фамилии Люпо,

а затем сотрудники редакции.
—	Однако, — выдохнул Флетч.
Внезапно его охватило страстное желание жениться

на Джоан Коллинз Стэнуик.
—	Так вот, мистер Флетчер, когда газетный репортер

кем-то интересуется, с кем-то знакомится, а в нашем

случае знакомится близко, под вымышленным именем,

представляясь другим человеком, можно предположить,

что он ведет какое-то расследование.
—	Несомненно.
—	Но вы сказали, что мы не представляем для вас

интереса.
—	Именно так. Я лишь хотел кое-что узнать у

вашего отца, Джона Коллинза.
—	У вас звонит телефон.
—	Я знаю.
—	Раз вы не собираетесь отвечать на телефонный

звонок, позвольте спросить, что именно вы хотели

узнать у моего отца?
—	Предлагал он или нет оплатить частное рассле¬

дование, чтобы выявить, как поступают наркотики на

побережье, и отказывался ли Каммингс от его помощи?
—	Так ли нужны вам эти подробности?
—	Я уже напечатал их. Вы не видели сегодняшнего

дневного выпуска «Ньюс-Трибюн»?
—	Нет, не видела.
—	Я раскрыл сеть распространителей наркотиков на

побережье. Наркотики шли через Каммингса. В одном

абзаце, кажется в тридцать четвертом, я написал о

предложении вашего отца. Если бы я обратился к нему

официально или от редакции газеты, он, скорее всего,

ничего бы мне не сказал, чтобы не бросить тень на

начальника полиции, так как даже представить не мог,

что тот — главный виновник.
—	Как интересно. Столько усилий ради одного

абзаца.
—	Если бы вы знали, во что иногда обходятся мне

абзацы, которые я даже не пишу.
—	Но у меня сложилось впечатление, что не вы, а

мой отец первым заговорил о наркотиках.
—	Вы, однако, в этом не уверены?
335

—	Нет. Вы знакомы с моим мужем?
—	Нет.
—	Но вам удалось убедить нас, что вы знали его

в прошлом, и знали хорошо. Что вы даже присутствовали

на нашей свадьбе.
—	Может, я соврал.
—	Нет, я спросила его.
—	Вы его спросили?
—	Да. Он поморщился, но не стал ничего отрицать.
—	Забавно.
—	Как вы узнали о том случае?
—	Из полицейского досье вашего мужа. Кстати, он

не оплатил штраф за стоянку в неположенном месте

в Лос-Анджелесе.
—	Если вы не интересуетесь моим мужем, почему

заглянули в его полицейское досье?
—	Мне требовались эти сведения, чтобы убедить вас

в том, что мы давние друзья.
—	Мне не верится, что вы приложили столько усилий

ради одного малозначительного абзаца в статье, не

имеющей к нам никакого отношения.
—	Поверьте мне. Перед вами я абсолютно честен.
—	У вас звонит телефон.
—	Я знаю.
—	Пытаясь уяснить цель ваших расспросов, если она

и была, я пришла к выводу, что вас занимало состояние

здоровья моего мужа.
—	Между прочим, как он себя чувствует?
—	Насколько мне известно, отлично. Но ваши воп¬

росы так или иначе касались его здоровья. Вы даже

выудили у меня фамилию и адрес его страхового агента.

И даже, хотя точно я не помню, упомянули нашего

семейного доктора.
Флетч стоял посреди комнаты, смотрел на сидящую

на диване Джоан Коллинз Стэнуик, его душа пела от

радости. Чудо, а не женщина. Проникнуть в суть его

игры, восстановить каждый его шаг, даже нащупать

мотивы! Такую женщину он мог бы любить вечно.
А через несколько часов он должен убить ее мужа,

по его же просьбе.
—	Я не понимаю, о чем вы говорите. Мы просто

мило болтали.
—	Далее, вы задали много вопросов мне, но ни

одного — моему отцу. Однако после его появления вы

вновь перевели разговор на здоровье Алана.
336

—	А о чем еще мы могли говорить? О погоде? Если

говорить не о чем, приходится обсуждать погоду или

чье-либо здоровье.
—	Вам известно что-нибудь о здоровье моего мужа?
—	Честно говоря, нет.
—	Как вы попали в Рэкетс-клаб, мистер Флетчер?
—	Я купил белые шорты и сказал, что я — гость

Андервудов.
—	Вы знакомы с Андервудами?
—	Нет, я прочел эту фамилию на шкафчике в

раздевалке.
—	Вы хоть играете в теннис?
—	Я играю с людьми. Почему-то мне не нравится

слово «корт».
—	Наверное, потому, что игра на нем идет по

определенным правилам.
—	Возможно.
—	У вас звонит телефон.
—	Я знаю.
—	Те часы, что вы провели в моей комнате во

вторник, тоже являлись частью расследования?
—	Нет. Я был у вас в свободное от работы время.
—	Я очень на это надеюсь.
—	Вы собираетесь рассказать мужу, что я —

И. М. Флетчер из «Ньюс-Трибюн»?
—	Мистер Флетчер, это невозможно.
Флетчер, наконец, сел на диван.
—	Обычно меня зовут Флетч.
—	У меня заседание правления в Рэкетс-клаб.

Сегодня четверг. Мне надо забрать Джулию. У слуг

выходной.
—	Времени тебе хватит.
—	Флетч, звонит телефон.
—	Я знаю.
В шесть часов вечера вновь позвонили в дверь кварти¬

ры. Флетч был один. Он принял душ и надел костюм. На

этот раз обошлось без звонка в дверь подъезда.
Двое очень молодых, очень ухоженных мужчин,

несомненно полицейские детективы, подозрительно ог¬

лядели Флетча.
—	Мистер И. М. Флетчер?
—	К сожалению, мистера Флетчера нет дома, — отве¬

тил Флетч. — Я — его адвокат, мистер Джиллетт из

«Джиллетт, Уорхэм и О’Брайен». Чем могу быть полезен?
—	Вы — его адвокат?
337

—	Совершенно верно.
—	У нас ордер на арест мистера И.М.Флетчера,

проживающего по этому адресу и обвиняемого в уго¬

ловном преступлении.
—	Да, я знаю. Я консультировал мистера Флетчера

по этому делу.
—	Где он?
—	Сейчас я вам все объясню. Его вина не вызывает

сомнений. Сегодняшний день и вечер он улаживает

личные дела. Надеюсь, вы понимаете?
—	Мы не в первый раз пытаемся застать его дома.
—	Не волнуйтесь. Я обещаю, что завтра, в десять утра,

мистер Флетчер сам явится в полицейское управление.

Ему нужен вечер, чтобы утрясти личные дела.
—	Что у нас завтра, пятница?
—	Он придет в пятницу, в десять утра.
—	Под вашу ответственность?
Флетч покровительственно улыбнулся:
—	Под мою ответственность.
—	Повторите вашу фамилию.
—	Мистер Джиллетт из «Джиллетт, Уорхэм и

О’Брайен». Наша юридическая контора зарегистрирована

в этом городе.
Флетч наблюдал, как один из детективов записывает в

блокнот: Джиллетт — «Джиллетт, Уорхэм и О’Брайен».
—	Вы понимаете, — сказал второй детектив, — что

вас могут арестовать за нарушение закона, если мистер

И. М. Флетчер завтра не явится в полицию.
—	Разумеется, понимаю. В конце концов, я — член

коллегии адвокатов Калифорнии и работник суда.
—	Хорошо.
—	Одну минуту, — остановил Флетч повернувшихся

было детективов. — Я выйду с вами. В какую сторону лифт?
—	Сюда, сэр.
Спустившись в гараж, Флетч сел в машину и поехал

к дому Стэнуика на Бермэн-стрит.
Глава 30
Четверг, вечер, половина девятого.
В строгом костюме, в рубашке и при галстуке Флетч

вошел в библиотеку через двери террасы.
Алан Стэнуик, с сигаретой в руке, сидел в кожаном

кресле. Из брюнета он перекрасился в блондина.
338

—	Добрый вечер, мистер Стэнуик. И.М.Флетчер из

«Ньюс-Трибюн». Позвольте мне позвонить.
Левое колено Стэнуика дернулось.
Флетч снял трубку и набрал номер.
—	Я быстро.
Он достал из внутреннего кармана пиджака сложен¬

ный второй экземпляр письма Джону Коллинзу и

протянул его Стэнуику.
—	А вы пока прочтите вот это. Такие же письма

уйдут указанным здесь адресатам ровно в полночь, если

только я не подам знак, что посылать их не надо.

Привет, Одри. Флетчер. Олстон дома?
Стэнуик наклонился через стол и взял письмо.
Мистеру Джону Коллинзу
Председателю совета директоров
«Коллинз Авиейшн».
1, Коллинз Плаза Гринуэй, 1. Калифорния.
Уважаемый сэр!
Алан Стэнуик убил меня вчера вечером.
Обгорелые останки принадлежат мне, несмотря на

перстень Колгейта и золотую зажигалку.
Стэнуик улетел в самолете, заказанном на мою

фамилию в Службе проката самолетов, в Рио-де-Жа¬

нейро, где он намерен жить постоянно под моей

фамилией и с моим паспортом.
С этой целью он перекрасил волосы в светлый

цвет. Краситель он украл из квартиры своей любов¬

ницы Сандры Фолкнер, проживающей по адресу: 15641,

Патнэм-стрит9 в понедельник вечером.
В Рио-де-Жанейро со Стэнуиком полетели некая

миссис Салли Энн Кашинг Кейвэнау и ее сын Уильям,

приехавшие в Калифорнию из города Нонхиген, штат

Пенсильвания. Стэнуик встречался с миссис Кейвэнау

в Нонхигене раз в шесть недель в течение, по меньшей

мере, четырех лет. Это может подтвердить пилот

по прозвищу Баки, работающий в вашей корпорации.

Миссис Кейвэнау недавно разошлась с мужем.
В Рио Стэнуик взял с собой три миллиона долларов

наличными. Деньги получены от продажи акций Уильямом

Кармичелом. Тот полагал, что указанная сумма необходи¬

ма для внесения задатка за ранчо в Неваде, купленное при

посредничестве «Свартаут Невада Риэлти».
Искренне ваш, И.М.Флетчер.
Копии: Джоан Коллинз Стэнуик, Уильяму Карми-

челу, Берту Эберхарту, Олстону Чамберсу.
339

—	Олстон, привет, Флетч.
—	Величайший журналист мира?
—	Он самый. Как идут дела?
—	Потрясающе. Показания великолепны. Записка

Каммингса — сверх всяких ожиданий. Мы забрали твоих

пташек, Уитерспуна и Монтгомери, и они пели весь

день.
—	С ними все в порядке?
—	Они в больнице под вымышленными фамилиями

далеко-далеко отсюда.
—	Отлично. — Стэнуик перечитывал письмо во вто¬

рой или третий раз. — Ты хорошо поработал, Олстон.
—	А ты потряс читателей, Ирвин. Это дело —

сенсация года.
—	Поверишь ли, но я не видел дневного выпуска.
—	Надо читать собственную газету.
—	Я не могу купить ее на жалованье репортера.
Около стола стояли два одинаковых «дипломата».
—	Еще одно, Олстон.
—	Я слушаю, дружище.
—	Вы не арестовали начальника полиции. Это ме¬

лочь, я понимаю, но этот сукин сын преследовал меня

на своем автомобиле.
—	Где ты?
—	Он ехал за мной от Берегового бульвара до

Бермэн-стрит.
—	Он сейчас там?
—	Наверное. Это его машина. С мигалкой на крыше.
—	Флетч, агенты Федерального бюро ждут его и

дома, и в полицейском участке. Чуть ли не с самого

утра.
—	Не пора ли им проехаться по улицам и поймать

этого мерзавца?
—	Они плохо знают район. Им не перехитрить

начальника полиции в его родном городе. В худшем

случае мы схватим его на границе с Мексикой.
—	Великолепно. А как же я?
—	Крикни ему в окошко, чтобы он ехал домой.
—	Благодарю.
—	Не волнуйся, Флетч. Его возьмут. А мы с тобой

увидимся завтра, в кабинете командира военно-морской

базы. Не забудь начистить ботинки.
—	Арестуйте этого сукиного сына.
—	Непременно, непременно. Спокойной ночи, Флетч.
340

Стэнуик все еще сидел в кожаном кресле с письмом

в руке. На столе, позади него, лежали перстень Колгейта

и золотая зажигалка.
Он посмотрел на Флетча.
—	Полагаю, вы не сделаете того, что хотели, —

сказал Флетч.
—	Полагаю, что нет.
—	Разгадку я нашел в словах вашей жены, произ¬

несенных ею в постели.
Флетч сел за стол.
—	Она сказала, что у нас с вами одинаковые фигуры.

Внешне мы не похожи. Вы — брюнет, я — блондин. Вы

на десять или двенадцать футов тяжелее меня, но

фигуры, строение костей у нас идентичны. Поэтому вы

выбрали меня среди всех пляжных бродяг.
Вы решили, что как-нибудь убьете меня... возможно,

голыми руками — вы же бывший боксер. Нокаутируете

ударом кулака, задушите. Потом имитируете автомо¬

бильную катастрофу. Я сойду за вас, лишь став

обгорелым трупом. Я был бы в вашей одежде, ваших

ботинках, с вашим перстнем на пальце и золотой

зажигалкой. Естественно, сгорел бы я в вашем авто¬

мобиле. Ни у кого не возникло бы ни единого вопроса.
—	Совершенно верно.
—	А в этих «дипломатах» три миллиона долларов?

— Да.
—	Вам требовалось нанять самолет, чтобы избежать

таможенного досмотра в аэропорту. Наличие в багаже

трех миллионов долларов могло вызвать осложнения.
—	Чудеса, да и только, — покачал головой Стэну¬

ик. — За прошедшую неделю у меня не возникло ни

малейшего подозрения в том, что кто-то интересуется

подробностями моей жизни.
—	Вы решили убить меня сегодня вечером?
—	Да.
—	После того, что я узнал за эти дни, должен

признать, что не ожидал от вас ничего подобного. Вы

же порядочный человек. Как же вы собирались оправ¬

даться перед собой за это убийство?
—	Вы имеете в виду моральное оправдание?
— Да.
—	Я имею право убить любого человека, согласив¬

шегося убить меня. Вы не согласны?
—	Я вас понял.
341

—	А если без сантиментов, мистер Флетчер, я искал

выхода.
—	Не вы один.
—	Так что нам делать теперь, мистер Флетчер?
—	Делать?
Стэнуик стоял, заложив руки за спину, лицом к

террасе.
—	Похоже, я поставил себя в довольно сложное

положение.
—	Да?
—	Кажется, вы намерены поступить, как я вас и

просил: вы собираетесь меня убить.
Флетч промолчал.
—	Я сам все подготовил, — продолжал Стэнуик. —

Мы одни. Ни жены, ни слуг. Нас ничто не связывает.

Полагаю, проводя расследование, вы были достаточно

осторожны, чтобы не показать, что интересуетесь мною.
—	Вы правы.
—	Я обеспечил ваш отъезд из страны. Только теперь

вы полетите не рейсом «TWA», а на взятом напрокат

самолете.
—	Правильно.
—	Разница состоит лишь в том, что у ваших ног

три миллиона, а не пятьдесят тысяч. Более чем

достаточно, чтобы толкнуть на убийство любого чело¬

века.
Несмотря на прохладу, обеспеченную системой кон¬

диционирования, лицо Стэнуика блестело от пота.
—	Но вы не знали о том, что пистолет, лежащий

в ящике стола, разряжен.
—	Мне это известно. Я проверил его рано утром.

Вы были правы: слуги постоянно забывают запирать

двери на террасу.
—	Из этого следует, что вы принесли с собой орудие

смерти, собственный пистолет, и намерены убить меня.

Так?
Флетч выдвинул правый верхний ящик стола.
—	Я принес обойму к этому пистолету.
Пока Стэнуик рассматривал прозрачные занавеси на

окнах, Флетч одной рукой достал из ящика пистолет,

другой — из кармана обойму.
—	Вы убедили меня, что лучше воспользоваться

вашим же оружием.
—	Вы без перчаток, — заметил Стэнуик.
—	Я все протру носовым платком.
342

—	О Боже!
Тем временем Флетч вынул пустую обойму и вставил

полную.
—	Вы не только подготовили свое убийство, вы даже

позаботились о том, чтобы я мог оправдаться перед

самим собой. Вы сказали, что человек имеет моральное

право убить любого, кто собирался убить его самого.

Так?
—	Да.
—	Так почему бы мне не убить вас, Стэнуик?
—	Я не знаю.
—	Получив при этом три миллиона долларов, а не

пятьдесят тысяч. Благодаря вам в доме мы одни. У

меня в руке заряженный пистолет. Связать меня с

вашим убийством невозможно. Мне гарантирован бес¬

препятственный выезд из страны. И вы сами нашли

нравственное оправдание этому убийству. Я переверну

пару кресел, вывалю на пол содержимое ящиков, и все

будет выглядеть, как обычный грабеж.
—	Вы играете со мной, Флетчер?
— Да.
—	Я повторяю мою первоначальную просьбу: если

вы намерены меня убить, сделайте это быстро и

безболезненно.
—	В голову или сердце?
—	Перестаньте издеваться.
—	Я не собираюсь убивать вас.
Флетч убрал пистолет в карман.
—	Я не собираюсь убивать вас, грабить, шантажи¬

ровать или выставлять на всеобщее обозрение. Я не

могу убедить себя, что это необходимо. Вам просто

придется искать другой путь к совместной жизни с

Салли Энн Кашинг Кейвэнау. Спокойной ночи, мистер

Стэнуик.
—	ФлетчерГ
Тот обернулся, не дойдя до двери, ведущей в

холл.
—	Если вы не собираетесь ни убивать, ни грабить

меня, ради чего вы потратили столько сил и времени

на ваше расследование?
—	Я нахожу это занятие более интересным, чем

играть в теннис.
Дважды грянул гром.
Легкие занавеси взмыли вверх, словно подхваченные

порывом ветра. Зазвенели разбитые стекла.
343

Грудь Стэнуика разверзлась. Руки и подбородок

дернулись, носки черных туфель не сдвинулись с места,

но тело бросило вперед.
Он упал на ковер лицом вниз, перекатился через

правое плечо и оказался на спине.
—	О Боже...
Флетчер опустился рядом с ним на колени.
—	Вас застрелили!
—	Кто? Кто мог застрелить меня?
—	Вы не поверите, но стрелял Каммингс, начальник

полиции.
—	Почему?
—	Он принял вас за меня. У нас одинаковые фигуры,

и вы перекрасили волосы в светлый цвет.
—	Он хотел убить вас?
—	Стэнуик, вы сами убили себя.
—	Я умираю?
—	Мне трудно поверить, что вы еще дышите.
—	Флетчер, отомстите этому мерзавцу. Используйте

деньги. Но отомстите ему.
—	Он не уйдет от ответа.
—	Отомстите ему.
—	Обязательно.
Носовым платком Флетчер стер отпечатки пальцев

у пистолета и пустой обоймы. Вновь вставил ее на

место и положил пистолет в верхний правый ящик

стола. Протер ручку ящика, телефон, стол, наружную

ручку двери на террасу.
Тело Стэнуика застыло на ковре.
Копия письма Джону Коллинзу лежала на кожаном

кресле. Флетчер сложил ее и сунул в карман.
Затем, подхватив оба «дипломата», осторожно вышел

из дома. «MG» ждал его на подъездной дорожке.
Глава 31
—	А, мистер Флетчер.
—	Мне нужно позвонить. На это уйдет минут

двадцать.
—	Тогда мы отнесем ваш багаж в самолет. Только

чемодан и эти два «дипломата»?
344

—	Да. Где у вас телефон?
—	Пройдите в кабинет, сэр. Наберите девятку, а

затем номер. Мы готовы к отлету.
Флетчер набрал девятку и номер дежурного в

«Ньюс-Трибюн». Сел на деревянный стол. Дверь в

вестибюль была плотно закрыта.
—	Это Флетчер. Кто говорит?
—	Это я, мистер Флетчер. Бобби Эванс.
—	Как идут дела, Бобби?
—	Не можем отойти от вашей дневной статьи, мистер

Флетчер. Потрясающе!
—	Я рад, что ты читаешь «Ньюс-Трибюн». Слушай,

Бобби, материал, который я сейчас продиктую, никто

не ждет. Ты договоришься с редактором? Я очень

тороплюсь.
—	На ту же тему?
—	Примерно. Но мне надо срочно уехать. И еще,

Бобби. Я не успел написать статью. Я буду сразу

диктовать. Если встретятся неточности, пожалуйста,

исправь их.
—	Хорошо, мистер Флетчер.
—	Когда мы покончим со статьей, я хочу, чтобы

ты записал несколько слов для Клары Сноу.
—	Вообще-то, у нас так не принято.
—	Я знаю, но утром меня не будет в редакции. Мы

не сможем с ней встретиться в условленном месте.
—	Хорошо.
—	Приготовил блокнот?
—	Диктуйте, мистер Флетчер.
—	Пятница, утренний выпуск. Убийство Стэнуика,

Флетчер.
Этой ночью Алана Стэнуика, тридцатитрехлетнего

вице-президента «Коллинз Авиейшн», застрелили в

библиотеке собственного дома на Бермэн-стрит.
—	Ого!
—	В убийстве подозревается начальник полиции

Грэхем Каммингс.
—	Ничего себе.
—	Абзац три. Полиция полагает, что Стэнуика убили

в половине десятого.
Абзац. Тело обнаружила жена убитого, Джоан Кол¬

линз Стэнуик, вернувшись с заседания правления

Рэкетс-клаб в одиннадцать вечера.
—	Мистер Флетчер?
—	Что?
345

—	Вы сказали, что тело обнаружили в одиннадцать

вечера?
—	Да.
—	Но сейчас только четверть одиннадцатого, мистер

Флетчер.
—	Я знаю. Абзац. Согласно заявлению представи¬

теля полиции, Стэнуика убили двумя выстрелами в

спину из крупнокалиберного ружья. Смерть была

мгновенной.
Абзац. Баллистическая экспертиза, которую должны

провести сегодня утром, покажет, является ли орудием

убийства ружье марки «винчестер», которое Каммингс

постоянно держал в личном автомобиле.
Абзац. Каммингс, пятидесяти девяти лет, во вче¬

рашнем дневном выпуске «Ньюс-Трибюн» назван гла¬

варем сети распространителей наркотиков на

побережье.
Абзац. Вчера полиция нашла тело пятнадцатилетней

девушки, Роберты, то есть Бобби, Сандерс, похоро¬

ненной в спальном мешке на пляже, неподалеку от

лачуги Уитерспуна. Она умерла от чрезмерной дозы

наркотиков.
Абзац. В момент убийства Стэнуика Каммингс

находился на свободе.
Абзац. Репортер «Ньюс-Трибюн» видел Каммингса

за рулем собственного автомобиля рядом с домом

Стэнуика и сообщил об этом помощнику окружного

прокурора Олстону Чамберсу.
Абзац. Нет доказательств того, что Стэнуик и

Каммингс знали друг друга, хотя тесть Стэнуика, Джон

Коллинз, президент и председатель совета директоров

«Коллинз Авиейшн», несколько раз предлагал Каммин¬

гсу помощь для выявления и искоренения сети распро¬

странителей наркотиков на побережье.
Абзац. Поместье Коллинза граничит с домом Стэ¬

нуика.
Абзац. Джоан Стэнуик очень удивилась, увидев, что

убитый — блондин. Ее муж был брюнетом и ранее

никогда не красил волосы.
Абзац. Сегодня утром вдова убитого находится под

наблюдением семейного врача Джозефа Девлина из

Медицинского центра. По настоянию доктора Девлина

она приняла снотворное и транквилизаторы.
Абзац. Страховой агент Берт Эберхарт подтвердил,

что Стэнуик застрахован на три миллиона долларов.
346

Столь внушительная сумма страхоэой премии объясня¬

лась, по словам Эберхарта, постоянным риском, кото¬

рому подвергал себя покойный, испытывая эксперимен¬

тальные самолеты.
Абзац. Стэнуик, уроженец Нонхигена, штат Пен¬

сильвания, окончил Колгейт-колледж и Вартон Бизнес

Скул. Капитан военно-воздушных сил, совершил двад¬

цать четыре боевых вылета. Дважды раненный, Стэнуик

был награжден «Пурпурным сердцем».
Абзац. Он был казначеем Рэкетс-клаб, членом Го¬

родского клуба.
Абзац. Помимо жены, у Стэнуика осталась дочь,

Джулия, пяти лет. Его родители, Марвин и Элен

Стэнуик, живут в Нонхигене, штат Пенсильвания.

Записал?
—	Мистер Флетчер?
— Да?
—	Это все произошло прошлой ночью?
—	Нет. Этой.
—	Но как вы можете сообщать об убийстве, даже

назвать имя убийцы, когда тело еще не найдено

полицией?
—	Главное, проследи за тем, чтобы фамилии и

названия были написаны правильно. Хорошо, Бобби?
—	Но вы говорите, что тело будет обнаружено в

одиннадцать часов, а сейчас только десять тридцать.
—	Да. Я хочу, чтобы этот материал прошел в

утреннем выпуске.
—	Но, мистер Флетчер, этого еще не случилось.
—	Ты прав, Бобби. К дому Стэнуиков надо послать

фотографов, но пусть они подождут, пока вернется

вдова и найдет тело. А в утреннем выпуске можно

использовать фотографии из фототеки.
—	Хорошо, мистер Флетчер.
—	И еще, Бобби. Я, кажется, забыл указать возраст

миссис Стэнуик. Ей двадцать девять лет.
—	Понятно.
—	Пожалуйста, сделай вставку по тексту. Вот,

пожалуй, и все.
—	А что мне передать Кларе Сноу?
—	О, да. Дорогая Клара. Уезжаю. Наша встреча не

состоится. Местный климат мне вреден. Френк говорит,

что от тебя нет толку и в постели. Целую. Флетч.
—	Именно так и передать?
—	Именно.
347

—	Напечатать на бумаге?
—	Ну, конечно. Только позаботься о том, чтобы она

не узнала, что записку принес ты. Спокойной ночи,

Бобби.
—	Когда взлетаем, мистер Флетчер?
—	Хоть сейчас.
—	В вестибюле ждет женщина с ребенком. По

какой-то причине она не хочет сказать, кого они ждут.

Они ждут вас? Мы не отнесли их багаж в самолет.
—	Нет, они ждут не меня.
—	Мальчик упоминал какого-то «дядю Алана». Се¬

годня у нас заказан только один самолет.
Салли Энн Кашинг Кейвэнау и ее сын Уильям

стояли в вестибюле с пятью чемоданами у ног. Сквозь

открытую дверь кабинета мальчик поглядывал на Флет¬

ча. Удивительная женщина, подумал Флетч. Настоящая

женщина. Такую мог бы полюбить и Марвин Стэнуик.

Влюбился в нее и его сын. И никогда не забывал,

потому что не представлял себе жизни без нее. Она

могла заставить юношу бросить бокс, а мужчину —

испытательные полеты.
Мальчик не отрывал от него любопытного взгля¬

да.
—	Нет, они ждут не меня, — повторил Флетч.
Поднявшись в салон, Флетч плюхнулся в массивное
кожаное кресло.
Как он заметил, чемодан и оба «дипломата» стояли

в нише за занавеской в хвостовой части самолета.
Не прошло и десяти минут, как они без лишнего

шума и суеты оторвались от земли.
Было одиннадцать часов вечера.
—	Вы хотели бы что-нибудь выпить, мистер Флет¬

чер?
—	Да.
—	И поесть?
—	Обязательно.
—	Какой напиток вы предпочитаете?
—	А что у вас есть?
—	Джин. Ржаное виски. Шотландское...
—	А из еды?
—	Курица. Бифштекс.
В десять утра следующего дня он не будет стоять

перед судом по обвинению в неуплате алиментов его

жене Барбаре в сумме восьми тысяч четырехсот две¬

надцати долларов.
348

—	Звучит заманчиво.
—	Да, сэр.
—	Вермут?
—	Есть и вермут, сэр.
—	Лимон тоже?
—	Разумеется, сэр.
В десять утра он не будет стоять перед судом по

обвинению в неуплате алиментов его второй жене,

Линде, в сумме четырех тысяч четырехсот двадцати

восьми долларов и сорока семи центов.
—	Принести вам «мартини», сэр?
—	Два «мартини».
—	Да, сэр.
—	Сначала один бокал, потом другой.
В десять часов утра он не будет стоять перед

командиром военно-морской базы, под фотовспышками,

и так и не получит «Бронзовую звезду».
—	Хорошо, сэр.
—	А потом принесите курицу. У вас есть соответ¬

ствующее вино?
—	Да, сэр. Три сорта.
—	Все под курицу?
—	Да, сэр.
В десять утра он не будет стоять в полицейском

участке, ожидая ареста за подлог документов.
—	После курицы принесите мне двойное шотланд¬

ское.
—	Да, сэр.
—	Со льдом.
—	Обязательно, сэр.
В десять утра обе его бывшие жены, съехавшие со

своих квартир, переберутся в его, где и будут жить

вместе.
—	Затем приступим к бифштексу. Не слишком его

зажаривайте.
—	Это будет второй ужин, сэр?
—	Да.
—	Хорошо, сэр.
А чуть позже десяти часов судья подпишет ордер

на арест мистера Джиллетта из «Джиллетт, Уорхэм и

О’Брайен», обвиняемого в умышленном обмане слуг

закона, находившихся при исполнении служебных обя¬

занностей.
—	Под бифштекс я бы выпил пива. У вас есть

пиво?
349

—	Да, сэр.
—	Вот и отлично. Оно должно быть очень холод¬

ным.
—	Как прикажете, сэр.
Флетч летел над Мексикой — вместе с тремя мил¬

лионами, купюрами по десять и двадцать долларов, в

двух «дипломатах».
—	Я могу принести вам «мартини», сэр?
—	Пожалуй, что да. Мы же летим только до Рио.

Содержание
Флетч и вдова Брэдли. Роман 	5
Флетч. Роман	177

Грегори Макдональд

Собрание сочинений. Том 2
АО «Векта», 103001, Москва, Трехпрудный пер., д. 9

Лицензия ЛР № 071007 выдана 17.12.93 г.
Издание осуществлено совместно с «Самарским Домом

печати» и АО «Прибой».
Редактор Чумаков С.
Художник Ким А.
Корректоры Даченкова И.

Дмитриева Е.
н/к
Сдано в набор 16.03.94. Подписано в печать 12.04.94. Формат 84×108 1 /32-

Гарнитура «Таймс». Бумага типографская Ns 2 производства Сыктывкарского

ЛПК. Печать офсетная. Усл. печ. л. 18,48. Уч.-изд. л. 19,6.
Тираж 50 000 экз. Заказ 2160.
Отпечатано с оригинал-макета в типографии издательства

«Самарский Дом печати». 443086, г. Самара, пр. К. Маркса, 201.
11*