Author: Бурно М.Е.
Tags: психиатрия психопатология психические (душевные) болезни психозы невропатология алкоголизм как болезнь нейрохирургия психотерапия
ISBN: 5-225-01586-7
Year: 1989
Text
M.E. Бурно
ТЕРАПИЯ
ТВОРЧЕСКИМ
САМОВЫРАЖЕНИЕМ
(психотерапия психопатий и малопрогредиентной
шизофрении — с дефензивными проявлениями)
МОСКВА, сМЕДИЦИНА», 1989
ББК 56.14
Б91
УДК 616.89-085.815
Рецензенты: проф. Л. А. Стукалова, проф. А. Т. Филатов
Гонорар за книгу передан автором
в Советский фонд милосердия и здоровья.
Бурно М. Е.
Б91 Терапия творческим самовыражением. — М.: Медици-
на, 1989. —304 с.
ISBN 5—225—01586—7
В книге представлен многолетний опыт эффективной психотерапии
психопатий и малопрогредиентной шизофрении с дефензивными прояв-
лениями. Подробно изложен разработанный автором психотерапевти-
ческий прием — терапия творческим самовыражением (с осознанностью
своей общественной пользы, с возникновением на этой базе стойкого
светлого мироощущения). Прием включает в себя различные мето-
дики терапии творчеством — терапия созданием творческих произве-
дений, творческим общением с природой, с литературой, искусством,
терапия творческим коллекционированием и т д.
Для психиатров, психотерапевтов.
4108110000—253
Б АОП/п<ч ол 135-89 ББК 56.14
039(01)—89
ISBN 5—225—01586—7 © Издательство «Медицина»,
Москва, 1989
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Терапия творчеством (creative therapy) — извест-
ный в мире психотерапевтический прием. Терапия твор-
ческим самовыражением связана с этим приемом,
но по своему существу — это качественно иное. Во-первых,
она проникнута клиницизмом, т. е. сообразуется с клинической
картиной, проступающими в ней индивидуальными защитны-
ми силами пациента (в диалектико-материалистическом их
понимании), что обнаруживается и в детальных клинико-пси-
хотерапевтических историях болезни, приводимых в книге. Это
не свойственно современной западной психотерапии, охвачен-
ной, пронизанной неклиническими, психодинамическими 1 кон-
цепциями (психоаналитическими, экзистенциальными и т. д.).
Во-вторых (и это самое главное), терапия творческим само-
выражением своим индивидуальным и групповым тщательно-
клиническим, терпеливо-длительным разъяснительно-воспита-
тельным воздействием способствует духовному, творческому
развитию, обогащению пациента прежде всего для того, чтобы
он смог активно и в то же время лечебно для себя выра-
зить себя в общественной жизни. Конкретные ме-
тодики терапии творчеством, переплетающиеся между собой
в этом сложном приеме (терапия созданием творческих про-
изведений, творческим общением с природой, творческим об-
щением с литературой, искусством, наукой,терапия проникно-
венно-творческим погружением в прошлое и т. д.), служат не
для того, чтобы пациент стал писателем, художником и т. д.
{хотя изредка случается и такое), не для того, чтобы он лишь
приобрел увлечение на досуге и тем утешился, а прежде всего
для того, чтобы он стал более творческим самим собою как
член общества в общении с людьми (тяга к творчеству — тяга
к коммуникациям), чтоб он приобрел общественно-творческий
стиль, образ всей своей жизни и, значит, наполнился бы це-
лебным вдохновением и одновременно принес обществу гораз-
до больше жизненной, профессиональной пользы, раскрепо-
стив свои скрытые резервы. В указанных двух моментах
1 Психодинамика — учение о самостоятельном, не связанном диалекти-
ко-материалистически с сомой движении, действии гипотетических душев-
ных сил (умственное развитие, различные защитные «маневры») [Camp-
bell R. J.— 1981. —P. 501].
3
(момент тщательного клиницизма в терапии творчеством и
момент общественного самовыражения, объясняющий также
само название психотерапевтического приема) и заключается
новизна терапии творческим самовыражением.
Клинический подход, которым богаты самобытные отече-
ственная психиатрия и психотерапия, обнаруживает, что ка-
кой-либо конкретный терапевтический прием в одних случаях
может быть самым серьезным лечением, а в других — малоэф-
фективным. В случаях нередко встречающейся в практике
психиатра и любого врача-лечебника психопатической и ма-
лопрогредиентно-шизофренической патологии с дефензивно-
стью (пассивно-оборонительным реагированием, тревожным
переживанием своей неполноценности) терапия творческим
самовыражением в том виде, как здесь описывается, оказалась
выразительно эффективной (об этом говорит опыт многолет-
ней работы) на фоне прежних «узаконенных» сложившимся
врачебным мнением скромных терапевтических успехов в этой
области.
Терапия творческим самовыражением, видимо, может су-
щественно помогать и в недефензивных случаях. Так, есть ин-
тересный опыт работы с больными алкоголизмом без дефен-
зивности [Бурно М. Е., 1982, 1986]. Этот прием может широко
применяться и в своих психогигиенических, психопрофилакти-
ческих формах (например, при известных душевных трудно-
стях, конфликтах, в том числе семейных) для предупреждения
нервной патологии и алкоголизации (индивидуально, в клубах
трезвости, в консультациях «Брак и семья», в кабинетах эсте-
тотерапии, созданных в санаториях, домах отдыха, и т. п.)
[Бурно М. Е., 1982, 1986, 1988].
Терапия творческим самовыражением — конкретное прак-
тическое выражение концепции эмоционально-стрессовой (об-
щественно возвышающей, одухотворяющей, обращенной к «ду-
ховным компонентам личности») психотерапии [Рожнов В. Е.„
1980—1985]. Способностью к творчеству, этой высшей человече-
ской способностью, человек отличается и от животного, и от
самого совершенного робота. Поэтому терапия творческим са-
мовыражением существом своим представляется наиболее че-
ловеческой, естественной, жизненной психотерапией (в сравне-
нии с традиционными, продолжающими целебно воздейство-
вать в переплетении, в соединении с ней психотерапевтически-
ми приемами — суггестивными, рациональными, групповыми,
поведенческими, тренировочными и т. д.). Она отвечает духу
сегодняшней нашей общественной жизни (повышение роли че-
ловеческого фактора, рост творческой деятельности, более
полное и глубокое освоение трудящимися богатств духовной и
материальной культуры, активное приобщение трудящихся
к художественному творчеству). Она созвучна и известному,
4
насущному положению международного Иссык-кульскогб
форума: «Выживание и счастье через творчество»1.
Автор испытывает душевную необходимость поблагодарить
здесь своего отца — канд. мед. наук, психиатра Евгения Иоси-
фовича Бурно — за клиническую школу и тонкие немецкие
переводы; профессора Владимира Евгеньевича Рожнова — за-
служенного деятеля науки РСФСР, заведующего кафедрой
психотерапии Центрального института усовершенствования
врачей, автора концепции эмоционально-стрессовой психоте-
рапии за поддержку и помощь. Благодарен сотрудникам этой
кафедры (доцентом которой состою): моей повседневной по-
мощнице, психотерапевтической медицинской сестре Елизаве-
те Юльевне Будницкой; ассистентам, кандидатам мед. наук —
Юрию Прокофьевичу Чаргейшвили и Владимиру Елизаровичу
Смирнову (они помогли мне почувствовать психотерапию как
целебное звучание Духовности и Красоты). Я не взялся бы за
эту книгу, а продолжал бы эскизно самовыражаться в ста-
тьях и брошюрах, если бы научный редактор этой книги пси-
хиатр-психотерапевт Этель Абрамовна Каменецкая когда-то,
после цикла усовершенствования по психотерапии на нашей
кафедре, не помогла бы мне системно осмыслить то, чем зани-
маюсь, и не вдохновила бы изложить это лечение в подробно-
стях. Благодарю так охотно и квалифицированно помогавших
мне патопсихологов — профессора Блюму Вульфовну Зейгар-
ник, Веронику Львовну Казарновскую, Людмилу Игоревну
Кузнецову, Татьяну Львовну Федорову, терапевта Николая
Петровича Грушевского, невропатолога-психотерапевта, канд.
мед. наук Тамару Валентиновну Котяеву, психиатра-психофи-
зиолога и психотерапевта, доктора мед. наук Владимира Абра-
мовича Файвишевского. Признателен Геннадию Константино-
вичу Докучаеву — главному врачу Московского психоневроло-
гического диспансера № 20 (прежняя база кафедры): в
прекрасных стенах психотерапевтического отделения этого
диспансера мы смогли помогать нашим пациентам в течение
11 лет. Особая благодарность моей жене — психиатру-психо-
терапевту Алле Алексеевне Бурно, с которой вместе работаем
в кафедрально-диспансерной амбулатории, говорим постоянно
о том, о чем эта книга, и благодаря этому многое сложное
сделалось яснее.
1 Заявление «Иссык-отльского форум а»//Неделя. — 1986. — № 44
(1388). —С. 8.
ВВЕДЕНИЕ
Настоящая работа — опыт двадцатипятилетнего лечения
тех взрослых психопатов (психастенических, астенических,
циклоидных, шизоидных, эпилептоидных, истерических, анан-
кастических) и малопрогредиентно-шизофренических пациен-
тов, которые сами обращаются за помощью к врачам по пово-
ду своих душевных трудностей. Эти пациенты противополож-
ны асоциально-агрессивным психопатическим и психопато-
подобным натурам своей дефензивностью1. Следует сразу же
уточнить, что дефензивность как склонность защититься, обо-
роняться не есть просто наличие «защитных механизмов»,
склонность, способность к защите вообще. В любом психопа-
тологическом состоянии обнаруживается определенная струк-
тура психофизической защиты от болезнетворных агентов,
экзогенных или эндогенных [Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1978].
Дефензивность — это пассивная оборонительность в
противоположность активной, агрессивной оборони-
тельности. Биологическая основа человеческой дефензивности,
классически описанная И. П. Павловым [Павлов И. П., 1951]
у собак со слабым типом высшей нервной деятельности (ме-
ланхолическим темпераментом), поведенчески проявляется
прежде всего в том, что «меланхолическая» собака в обста-
новке опасности, поджав хвост, стремится удалиться в безо-
пасное место, тогда как «холерическая» в той же обстановке,
агрессивно оскалившись, бросается на врага. Павловское уче-
ние об общих типах высшей нервной деятельности животных
и человека помогает усмотреть эту глубинную биологическую
базу человеческой дефензивности в неспособности слабых
животных вполне приспособиться к жизни, в их оранжерейной
склонности к «невротической» ломке при трудностях. Именно
в этом указанном выше смысле термин «дефензивный» упо-
требляется в клинико-психиатрической литературе2 для обо-
значения свойств, противоположных по своему содержанию
1 От defensio, onis, f. — оборона, защита (лат.).
2 Представители психодинамичеокой психиатрии толкуют термин «де-
фензивный» (defense-mechanism, pathogenic defense, defensive—reaction etc )
в плане умозрительно-гипотетических, оторванных от сомы клиники защит-
ных психических механизмов, которыми человек бессознательно предохра-
няет себя от импульсов и аффектов («регрессия», «изоляция», «интроекция»,
«сублимация» и т. д) См. об этом: Campbell R. J., 1981, с. 149—151.
6
агрессивным, эксплозивным свойствам, у больных эпилепсией
[Тиганов А. С, 1983] и эпилептоидных психопатов [Завилян-
ский И. Я., Мизрухин И. А., 1935; Фрумкин Я. П., 1975].
Дефензивность иначе обозначают как «тормозимость». Так,
О. В. Кербиков (1971) объединял психастенических и некото-
рых астенических, шизоидных психопатов в группу «тормози-
мых психопатов», противопоставляя их «возбудимым психо-
патам» (с. 218, 221). Поскольку сущность психастеничности
(психастеноподобности), астеничности (астеноподобности),
меланхоличности, анксиозности 1 и т. п. есть человечески-ус-
ложненное, социально-преломленное пассивно-оборонительное
реагирование, термин «дефензивный» представляется наибо-
лее клинически-емким и удобным для обозначения этого об-
щего (характерологически-астенического) у нозологически
различных пациентов. Все дефензивные пациенты несут в се-
бе астенический конфликт чувства неполноценности с рани-
мым самолюбием [Бурно М. Е., 1974, 1979]. Чувство неполно-
ценности конкретно обнаруживается робостью, неуверенно-
стью в себе, боязливо-инертной нерешительностью, патологи-
ческой застенчивостью, тревожной мнительностью, болезнен-
но-углубленными нравственно-этическими, ипохондрическими
переживаниями, житейской непрактичностью. Все это имеет
свои особенности у клинически различных дефензивных па-
циентов, внешне не похожих подчас друг на друга.
Таким образом, речь идет не о выделении какой-то особой
клинической группы дефензивных психопатий2, а о том, что
различные психопаты с дефензивностью (в отличие от других
психопатов) именно благодаря дефензивности тянулись друг
к другу и лечились вместе вследствие их особой податливо-
сти тем терапевтическим воздействиям, о которых эта книга.
В то же время отсутствие заметного улучшения состояния в
процессе терапии творческим самовыражением (при широком
применении приема) отмечалось только у пациентов без отчет-
ливой дефензивности. Психопаты с дефензивностью не есть
также так называемые смешанные типы психопатий. Уже дав-
но принято в клинической психиатрии говорить о вариантах
1 От anxietas — боязливость, робость, тревожное состояние (лат).
2 В западной психиатрии психопатами считают нередко лишь патологи-
чески-асоциальных субъектов, как правило, убежденных, что они душевно
вполне здоровы, а психопатов (в нашем клиническом смысле) с тягост-
ным переживанием болезненности своего характера обозначают «невроти-
ками», что обусловлено известной сегодняшней западной нозологической
рыхлостью, широким внедрением в психиатрию психоанализа и иного пси-
хологизма. Отечественная клиническая (сухановски-ганнушкинская) тради-
ция в пограничной психиатрии, созвучная с классическими немецкими пред-
ставлениями о психопатах, наряду с психопатами, заставляющими страдать
от своей аномальности общество, различает психопатов, которые прежде
всего страдают сами [Schneider Kurt, 1955, с. 22].
7
какого-либо типа психопатии при условии сохранения ядра
этого психопатического типа. Среди таких известных вариан-
тов есть и варианты с дефензивными свойствами на перед-
нем плане: эмотивно-лабильные циклоиды П. Б. Ганнушкина
(1964, с. 287), «астенический» истерический вариант Э. Креч-
мера (1928, с. 328), дефензивные эпилептоиды [Завилян-
ский И. Я., Мизрухин И. А., 1935; Фрумкин Я. П., 1975] и т. д.
Однако основная, ядерная клиническая структура отчетливо
.пронизывает подобные варианты, и, к примеру, болезненная
застенчивость эпилептоида остается эпилептоидной, отличаясь
колкой, «крапивной» напряженностью, застенчивость шизои-
да— шизоидной хрупко-отрешенной застенчивостью и т. д.1.
Дефензивные малопрогредиентно-шизофренические рас-
стройства (дефензивный, психастеноподобный вариант невро-
зоподобной шизофрении), описанные здесь, понятно, не отно-
сятся к чисто пограничным. Пограничные состояния, т. е. рас-
стройства промежуточные (на границе) между душевной
болезнью в узком смысле и душевным здоровьем, — это, как
принято официально, «психопатии, неврозы и некоторые фор-
мы реактивных состояний»2. Указанные шизофренические
пациенты близки к дефензивным психопатам лишь дефензив-
ностью. Выяснилось, однако, что вследствие этого они, подоб-
но дефензивным психопатам, также весьма податливы пси-
хотерапевтическим воздействиям, описанным здесь. Дефен-
зивные малопрогредиентно-шизофренические пациенты3 не-
редко дружески сближаются в лечебной группе с дефензив-
ными психопатами, испытывая с ними известное душевное
созвучие, и в психотерапевтической амбулатории сама собою,
ex juvantibus, складывается эта смешанная обширная группа
дефензивных пациентов без острых психотических рас-
стройств4. Терапия творческим самовыражением (в том слож-
ном виде, как здесь описана), к которой в глубине своей
всегда тянутся дефензивные пациенты, способствует саморас-
1 Различные клинические структуры дефензивности, дифференциальная
диагностика дефензивных психопатий описаны в «нозологических» разделах
книги
2 Энциклопедический словарь медицинских терминов/Под ред. Б. В.
Петровского. — М.: Советская энциклопедия. — 1983. — Т. 2. — С. 343.
3 Этот «рабочий» термин все же короче известного равнозначного ему
термина «вялотекущая (малопрогредиентная) шизофрения с психастенопо-
добными расстройствами».
4 По-видимому, в связи также и с этим существенным практическим
моментом нет согласия среди психиатров в том, что малопрогредиентная
шизофрения не имеет отношения к пограничным расстройствам. Так,
Р. А. Наджаров (1983), А. Б. Смулевич (1983, 1987) по существу включа-
ют малопрогредиентные шизофренические расстройства в рамки погранич-
ной психиатрии, тогда как В. В. Ковалев (1983), Н. Д. Лакосина (1983)
считают это неправомерным.
S
крытию, самоутверждению этих пациентов в обретенной, осо-
знанной духовной индивидуальности, ослабляя астенический
характерологический конфликт. Все это говорит о лечебно-
практической целесообразности выделения такой широкой
группы дефензивных расстройств и о закономерности терми-
на «дефензивный» в отношении к самым разным клиническим
единицам.
Дефензивные случаи органического и эндокринопатиче-
ского генеза, случаи остропсихотической дефензивности тут
не разбираются и не включены в употребляемый в книге для
краткости термин «дефензивный пациент».
Термин «терапия» (поставленный в название книги), по-
нятно, не предполагает излечения в отношении к психопатам L
и больным шизофренией, а лишь известную компенсацию или-
улучшение, нередко, однако, настолько выразительные к
стойкие, что дефензивный пациент, во всяком случае по вре-
менам, представляется себе самому, близким, сослуживцам
практически здоровым человеком. Цель врачевания состоит
здесь в том, чтобы помочь пациенту2 как можно более твор-
чески осознанно и активно жить в обществе, применив себя
к определенным общественно полезным делам, утверждаясь,
лечась этой общественно полезной включенностью в челове-
ческие коммуникации, коллективы.
Актуальность, насущность проблемы лечения дефензивных:
психопатий и дефензивных малопрогредиентно-шизофрениче-
ских расстройств очевидна, поскольку такого рода патология
широко распространена в медицинской практике и нет разра-
ботанных достаточно эффективных методов лечения (во вся-
ком случае не удалось об этом где-либо прочесть или услы-
шать).
Из общего количества пациентов с пограничными рас-
стройствами и больных малопрогредиентной шизофренией,,
которых пришлось за четверть века лечить или только кон-
сультировать в амбулаториях и стационарах (2011 человек),,
дефензивных пациентов оказалось 1205 (59,9%): дефензивно-
психопатических — 522 (25,9%) и дефензивных малопрогре-
1 Психопатия есть «конституционально-генетически обусловленная дис-
гармония личности» (Советский энциклопедический словарь. — М.: Совет-
ская энциклопедия, 1980.— С. 1090; Справочник практического врача/Под
ред. А. И. Воробьева.—2-е изд. — М.: Медицина, 1932.— С. 434; Смуле-
вич А. Б. Психопатии//Руководство по психиатрии/Под ред. А. В. Снеж-
невского. — М.: Медицина, 1983). См. также краткую историю научных
споров о генезе психопатий [Бурно М. Е., 1975].
2 Следует предпочесть (для всех клинических случаев в этой книге)*
термин «пациент» термину «больной», поскольку «пациент» звучит примени-
тельно к описанным здесь больным менее травмирующе и более точно (па-
циент—от лат. patiens, entis — способный переносить, терпящий).
^
диентно-шизофренических— 683 (34%). Случаи с алкоголь-
ными наслоениями здесь не учитываются. Клинико-психотера-
певтический материал автора составили 312 дефензивных
пациентов (см. главу III).
В обзоре М. В. Струковской и В. Д. Тополянского (1980)
отмечено, что в настоящее время, по мнению большинства ав-
торов, изучающих эти вопросы во всем мире, 30—50% боль-
ных, наблюдаемых практическими врачами в поликлиниках
и стационарах, нуждаются только в «известной психической
коррекции», «еще минимум у 25% лиц с действительно сома-
тическими страданиями значительную роль играют невроти-
ческие черты» (с. 3). В среднем каждый из чисто «нервных»
пациентов поглощает в 2—4 раза больше времени, нежели
соматический больной (с. 11), и столько бесполезных клини-
ческих, инструментальных, лабораторных исследований и ле-
карств, что некоторые авторы говорят об этом как о «соци-
ально-экономической проблеме государственного значения»
(с. 19—20).
Дефензивные пациенты, несомненно, составляют значитель-
ную часть этих «нервных», «функциональных» больных.
Глава I
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КЛИНИЧЕСКОЙ
ПСИХОТЕРАПИИ ПСИХОПАТИЙ
Л МАЛОПРОГРЕДИЕНТНОЙ ШИЗОФРЕНИИ
С ДЕФЕНЗИВНЫМИ РАССТРОЙСТВАМИ
Психопатии и малопрогредиентная шизофрения клинико-
нозологически выделены лишь в первой трети XX века из но-
зологически размытой группы психопатологических рас-
стройств без острой психотики, обозначаемых прежде как
«прирожденная психопатическая конституция», «функцио-
нальные нервные болезни», «неврозы», «психоневрозы», «пси-
хические вырождения» и т. д. Еще раньше эти расстройства
считали слабыми проявлениями старинных «меланхолии» и
«ипохондрии». В самом начале XX века практически все се-
годняшние клинически различные не остропсихотические де-
фензивные расстройства находились в кругу «невроза» («пси-
хоневроза») «психастении» Жане [Бурно М. Е., 1974].
Подобный клинический подход к психопатиям и малопро-
гредиентной шизофрении обозначился (в первой трети XX ве-
ка) лишь у нас и в странах немецкого языка [Сикорский И. А.,
1900; Суханов С. А., 1905, 1912; Ганнушкин П. Б., 1907, 1933;
Консторум С. И., Окунева Э. Г., Барзак С. Ю., 1935; Bleuler Е.,
1911; Kretschmer E., 1921; Schneider Kurt, 1923]. Во многих
странах преобладают неклинические, в основном психодина-
мические, подходы к указанным расстройствам — без тща-
тельной клинико-дифференциальной диагностики и клиниче-
ской психотерапии. Это обнаруживается и в современных
диагностических терминах* «состояния тревоги» («The Anxiety
States»), «навязчивое поведение» («Obsessive Behavior»),
«фобии» («The Phobias») и т. п. Так, в известном «Руковод-
стве по изучению тревоги» («Handbook of Studies on Anxiety»,
1980), написанном австралийскими, американскими и евро-
пейскими авторами, тревога рассматривается в самых разно-
образных аспектах — биологических, психологических, психо-
динамических, медикаментозных и др. (даже в связи с кожны-
ми болезнями и психохирургией), но без учета клинико-но-
зологического и клинико-психотерапевтического подхода. Пси-
хоанализ, например, как любая другая неклинически-умозрк-
11
тельная ориентация, имеет свою типологию личностей, осно-
ванную не на клинике, а на постулатах данной психоанали-
тической ветви.
S. Freud в работе «Характер и анальная эротика» (1923) 1
описывает «анальный характер»: вытекающую из «анальной
эротики» данного человека триаду его «реактивных» харак-
терологических свойств — аккуратность (чистоплотность), бе-
режливость (любовь к порядку) и упрямство (добросовест-
ность). Эти свойства психоаналитически взаимообусловлены:
деньги и нечистоты (золото и кал) контрастно связаны друг
с другом в архаическом мышлении мифов, сказок, сновиде-
ний, в мышлении психоневротиков. Человек анально-эротиче-
ского склада в детстве, протестуя против горшка, хранит в
кишке кал для более яркого наслаждения при дефекации, а
с возрастом символически бережет золото («адские изверже-
ния»), делаясь внешне, напротив, чрезвычайно чистоплотным
и сохраняя детское упрямство: то самое упрямство, которое
требовало в детстве эротического наслаждения в виде шлеп-
ки— «воспитательной меры, пускающей в ход болевые раз-
дражения кожи ягодиц, связанной с эрогенной зоной заднего
прохода» (с. 21). Психоаналитическая терапия (т. е. объясне-
ние пациенту всего этого или косвенное подведение его к то-
му, чтобы он это осознал), как утверждает S. Freud, избав-
ляет этих «нервных субъектов» даже от их привычных запо-
ров. Впоследствии многие психоаналитики прямо «выводили»
из «анального характера» обсессии, психастению и психоана-
литическую терапию этих расстройств [Бурно М. Е., 1974].
Патологическая же застенчивость психоаналитически объяс-
няется «законсервировавшимся» комплексом Эдипа.
В характерной работе американских психоаналитиков
[Offenkrantz W., Tobin A., 1974] постулируется, что «обсессив-
но-компульсивные пациенты» с презрением унижают терапев-
та по причине чередования в них неповиновения (упрямства)
и послушания, а это есть знакомая детская борьба за неза-
висимость, связанная с «туалетной гигиеной», переходящая
у взрослых в обсессивность. Здесь, так же как и в классиче-
ских фрейдовых работах, ясно видятся клиницисту законо-
мерности оторванного от клинической практики аутистически-
психоаналитического мышления, цепляющегося лишь за то,
что его поддерживает, и не воспринимающего то, что ему про-
тиворечит.
На Западе к началу XX века, еще до широкого распростра-
нения психоанализа, основой клинической терапии неостро-
психотической дефензивности (меланхоличности, ипохондрич-
1 Первая публикация — 1908 г.
12
ности) х были внушение, убеждение, терапевтическое воспи-
тание. A. Dugas во Франции (1889) отмечает, что застенчи-
вый мучается застенчивостью, поскольку, «не смешиваясь» с
людьми, не открываясь им, не знает себя, людей и настояще-
го отношения их к себе. A. Dugas справедливо полагал, что
«воспитать застенчивого было бы очень легко, если бы его
знали или если бы он знал сам себя в совершенстве» (с. 111).
Описывались приемы рациональной (обращенной к разуму)
терапии отдельных дефензивных расстройств (например, ипо-
хондрических) с ободрением, но без подробного клинико-пси-
хотерапевтидаского проникновения в склад личности {Du-
bois Р., 1912; Dejerine J., Qauckler E., 1912]. P. Dubois (1912)
отмечал, что немного расходится с P. Janet в приемах психо-
терапевтического воздействия на психастеников 2. Если Janet
«как чистый психолог» действует внушением 3, «искусственно
вызванным сомнамбулизмом», «автоматическим письмом»
(«чтобы обнаружить подсознательные идеи, которые мучают
больного»), «чисто умственным воспитанием, упражнением в
литературном изложении, в регулированной работе», то он,
Dubois, «как врач» полагает, что без «анатомирования ду-
шевных состояний» «благодаря симпатии и доверию» «мог
подметить без гипноза психологические тайны (...) больных».
Его воспитание — «более морализующего, чем научного ха-
рактера». Он считает, что «даже легче создать у больного
известные нравственные концепции, развить у него руково-
дящие принципы, чем развить дух чисто умственной рабо-
той» (с. 170).
Однако в 20—30-е годы XX века психоанализ уже так ши-
роко распространился на Западе, так подробно, цепко проник
в психотерапию, что не удается с тех пор найти достаточно
подробных работ западных авторов о клинической психотера-
пии дефензивности (психопатической и процессуальной). Не
обнаруживается в зарубежных работах и свойственной нашей
психиатрии врачебно-внимательной, психотерапевтически-
трезвой сердечности к дефензивным пациентам.
В одной из первых русских работ о психотерапии дефен-
зивности [Сикорский И. А., 1900] уже заметны особенности
гуманно-клинического подхода к этим сложным, ранимым
пациентам.
1 Вынужденно рассматриваем здесь историю терапии дефензивных пси-
хопатий и дефензивных малопрогредиентно-шизофренических расстройств,
яоначалу вместе, поскольку в ту пору не было этой дифференциации.
2 Речь идет о широкой, «синдромологической психастении Жане».
3 «Настойчивое лечение внушением» вкупе с успокоением нервной си-
стемы ваннами, душами, бромидами с сердечными средствами и кодеином
предлагал для терапии дефензивных расстройств В. М. Бехтерев (1905,
е. 20).
13
И. А. Сикорский, обозначая характерологические дефен-
зивные расстройства термином «неполные, или недоразвив-
шиеся, характеры», отмечает здесь как особенность «при-
сутствие тонко развитого чувства стыда». И поскольку это
чувство есть «исходная точка для развития чувства чести й
нравственного достоинства», данный характер есть «явление
высокопрогрессивное, захваченное в период своего незакон-
ченного развития», это «одна из ступеней идеальной
эволюции человека» (с. 79). И. А. Сикорский предла-
гает целый план «психической терапии» применительно к
этим пациентам (им можно принести «великую пс/льзу»). Зна-
комя пациентов прежде всего с особенностями й недостатка-
ми их характера, он указывал им «на то, что они по своему
нервно-психическому складу представляют не уродливость,
не исключение, не аномалию, как они склонны думать, а толь-
ко отклонение, особенность, человеческий тип, доведенный
иногда до крайности». Далее подчеркивались «особенные до-
стоинства и преимущества» характера пациента, укреплялась
его вера в себя. И. А. Сикорский даже содействовал «укреп-
лению воли пациентов путем разумно подобранной и поддер-
живаемой дружбы и общения» (с. 99).
К ИСТОРИИ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
ДЕФЕНЗИВНЫХ ПСИХОПАТИЙ
Клиническая психотерапия дефензивных психопатий пред-
ставлена впервые в классических работах С. И. Консторума
(1962).
Существо консторумской психотерапии психастениче-
ских состояний заключается в следующем: 1) «стремление к
превращению индивидуалистически-эгоцентрической ситуации
в ситуацию типовую, развенчивание субъективной значимо-
сти тяжелых переживаний объективным пониманием прису-
щих им закономерностей» (с. 134) и 2) настойчивое активи-
рование, стимулирование, в процессе которого «никогда не
надо спрашивать о том, как они себя чувствуют: следует толь-
ко спрашивать, что они сделали» (с. 128). Тем не менее
С. И. Консторум (1962) был проникнут сочувствием к этим
пациентам и наверняка знал об их высоких духовных ресур-
сах, поскольку говорил им: «Вы не знаете, что ваши страда-
ния— это удел очень и очень многих и притом не менее, а
более социально ценных людей» (с. 127). В отношении эф-
фективности лечения С. И. Консторум замечает: там, где
имеется «известная витальная недостаточность» (эмоциональ-
ная лабильность, вегетативная неустойчивость с ипохондрич-
14
ностью) 1, «наши психотерапевтические успехи довольно
скромны» (с. 129).
Видимо, нет смысла перечислять здесь множество авторов
{отечественных и зарубежных, в том числе и современных),
писавших о помощи при психастении, в сущности психоги-
гиенической и физиотерапевтической, как это рекомендовал
еще Ф. Е. Рыбаков (1916): 1) заботиться, чтобы пациент не
истощался соматическими болезнями, умственными занятия-
ми и всякими злоупотреблениями (in Baccho et in Venere и
т. п.); 2) укреплять его физическое здоровье спортом, прогулка-
ми, хорошим питанием; 3) соблюдать режим; 4) где возможно,
посоветовать выбрать профессию по склонностям и свойствам
характера; 5) в некоторых случаях — отдых от занятий, неуто-
мительные путешествия, климатическое лечение; 6) водолече-
ние (речные и морские купания, обтирания, обливания, души,
ванны — простые, хвойные, углекислые и пр.); 7) применение
электролечения и массажа. С развитием психофармакотера-
пии появились работы о симптоматическом лечении психопа-
тов (в том числе дефензивных) психотропными препаратами
^Александровский Ю. А., 1973; Гурьева В. А., Гиндикин В. Я.,
1980; Авруцкий Г. Я., Недува А. А., 1981]. Подробнее о психо-
терапии дефензивных психопатических расстройств писа-
ли в последнее время А. Е. Личко (1977, 1979, 1985),
Ю. А. Скроцкий (1978), В. А. Гурьева и В. Я. Гиндикин (1980).
А. Е. Личко (1977) рекомендует у психастеников-подрост-
ков «пробуждать живое восприятие окружающего, умение
схватить и запомнить мельком увиденное, поощрять живое
фантазирование» (с. 190). Здесь следует [Личко А. Е., 1979]
как можно скорее перейти к «невербальным формам тера-
пии», «поскольку рациональные дискуссии легко превраща-
ются в «словесную жвачку», а при сенситивной и шизоидной
акцентуациях важно, достигнув «отреагирования и раскры-
тия», действовать «рациональной коррекцией без упора на
директивность и суггестию». После этого «возможно включе-
ние в семейную психотерапию». Групповая терапия — очень
осторожно, сочетаясь с индивидуальной ориентацией «в ос-
новном на обучение вступлению в контакты» (с. 158). Созвуч-
но автору книги и предложение А. Е. Личко (1977) постепен-
но приучать циклоидов «в пасмурные минуты самим искать
светлые стороны жизни» (с. 190). Биологическая же терапия
психопатий «имеет ограниченное применение» (с. 187).
Сотрудник А. Е. Личко Ю. А. Скроцкий (1978) сделал
творчески-свежий серьезный вклад в проблему психотерапии
1 Речь идет, очевидно, о психастенических и дефензивно-циклоидных
шсихопатах.
15
психопатий (в том числе дефензивных). Ю. А. Скроцкий отме-
чает, что беседы с психопатическими подростками об их досу-
ге, увлечениях, советы, направляющие пациента к его буду-
щим возможным увлечениям (психопаты по-разному в соот-
ветствии со своим складом могут увлекаться одним хобби),
направленная интерпретация сегодняшних увлечений — все
это успокаивало, изменяло поведение настолько, что отпада-
ла надобность в нейролептиках, способствовало возникнове-
нию желания совершенствоваться в предложенном врачом
направлении и даже приводило в удачных случа'ях к стойкой
компенсации. Это позволило говорить (хотя и £ не разрабо-
танном, ориентировочном виде) о специальном /новом методе
лечения при психопатии у подростков — «психбтерапии увле-
чениями». Ю. А. Скроцкий (1978) уточняет, что суть метода
не в организации досуга, а в том, чтобы с помощью увлече-
ний создать в сознании больного «символический действую-
щий образ», совмещающий в себе какие-то признаки конкрет-
ного увлечения с «избранным стилем поведения» (с. 55). Наш
прием имеет и общие грани с методом Скроцкого, и глубокие
отличия.
A. Е. Личко (1979, 1985) придает серьезное значение тера-
пии увлечениями («хобби-терапии») как виду психотерапии
при психопатиях у подростков и особенно при шизоидной
психопатии. А. Е. Личко (1985) отмечает, что шизоидные под-
ростки ищут в увлечении, часто причудливом (например, изу-
чение «ненужного иностранного языка»), способ душевно
отдалиться от аффектогенной ситуации. Эпилептоидный под-
росток успокаивается уединенным неторопливо-аккуратным
ручным мастерством; истероидный — компенсируется, удов-
летворяет свой эгоцентризм, обращая на себя внимание окру-
жения действительными, например сценическими, способно-
стями (с. 508—513).
B. А. Гурьева и В. Я. Гиндикин (1980) также советуют
«стимулировать фантазию» у астенических, психастенических
и шизоидных личностей, «повышать насыщенность эмоцио-
нальных переживаний (свободное рисование, мозаика ц
т. п.)», «воспитывать веру в свои силы» (с. 233).
В. В. Ковалев (1981) для реабилитации детей с астениче-
скими чертами рекомендует с целью «преодоления чувства
неполноценности» использовать «систематические поощрения
в связи с любым успешным выполнением задания, привлече-
ние к выполнению посильных общественных поручений, не
связанных с повышенной ответственностью» (с. 62). Для того
чтобы помочь шизоидному ребенку или подростку общаться
со сверстниками, «используются односторонние сверхценные
интересы и увлечения (коллекционирование, увлечение теми
или иными областями знания и др.)» (с. 63).
16;
К ИСТОРИИ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
МАЛОПРОГРЕДИЕНТНОЙ ШИЗОФРЕНИИ С ДЕФЕНЗИВНЫМИГ
РАССТРОЙСТВАМИ КАК ВАРИАНТА НЕВРОЗОПОДОБНОЙ
ШИЗОФРЕНИИ
Психотерапия неврозоподобной шизофрении почти не
имеет своей истории. Опереться возможно на обращенные
вообще к больным шизофренией приемы кречмеровской ра-
боты [Kretschmer E., 1929] в духе интимно-сдержанной чут-
кости, приемы оживления, стимуляции творческой оригиналь-
ности, если она есть, на мюллеровские попытки целебно раз-
будить, усилить активность пациента, приемы создания или
поисков и осторожного раздувания «эмоционального остров-
ка» с надеждой на иррадиацию оживленной эмоциональности
в другие области душевной жизни, на другие объекты дейст-
вительности [Muller M., Muller С, 1967], на приемы консто-
румского (1935, 1951, 1962) настойчивого и сердечного акти-
вирования с целью «эмоциональной реституции» благодаря
«механизму эмоциональной ирридиации» или реже «патоло-
гической эмоциональной концентрации» [Консторум С. И.у
1951, с. 77], на приемы коллективной психотерапии1. На 6-м
Международном симпозиуме по психотерапии шизофрении
в Лозанне (Швейцария) в 1978 г. говорилось об имеющем фун-
даментальное здесь значение «вхождении» («entrance») пси-
хотерапевта в мир пациента в духе «терапевтической любви»
(J. Rosen) или «терапевтического симбиоза» [Н. F. Searles]2.
Так, Н. F. Searles (1979) из Вашингтона говорил, например,.
о трудностях, состоящих в неспособности терапевта предста-
вить свой собственный образ так, как он сформировался
у пациента, искаженный «реакцией перенесения» (с. 16). Не-
редко, несмотря «а психоаналитические термины, возможно
(хоть и местами) уловить в работах многих западных психо-
терапевтов клинический дух. В частности, указанное выше
«вхождение» в мир пациента описывается некоторыми запад-
ными авторами порою истинно клинически как создание эмо-
ционального, интимного психотерапевтического контакта с
шизофреническим пациентом в духе работ советских психи-
атров С. И. Консторума (1935, 1951, 1962), П. М. Зиновьева
(1958), Н. В. Иванова (1970), Л. И. Завилянской (1987).
Психоаналитическое лечение шизофрении бездонно-разно-
образно в своей поэтической аутистичности-мифологично-
сти. Так, американец S. Arieti (1976) приводит характерный
пример «новаторского» проникновения в «мир шизофреника»
методом «символической реализации» французского психо-
1 См.: М. Muller, С, Muller (1967); В. М. Воловик. В. Д. Вид (1975),
2 Доклад швейцарского психиатра G. Benedetti (1979, с. 31).
2 Заказ № 740
и
аналитика Маргариты Сешее: М. Sechehaye, например, дает
яблоко своему пациенту Рене (яблоко — символ материнской
груди), дабы он вновь пережил детское психотравмирующее
событие и «магически» удовлетворил оральную потребность 1.
В отечественной клинической психиатрии проблема пси-
хотерапии неврозоподобной шизофрении с конца 50-х годов
(психофармакологический «взрыв») обсуждалась лишь в ред-
ких, единичных работах. Со временем выяснилось, что на-
дежды на могущество психофармакотерапии здесь не оправ-
дались, поскольку интенсивное лечение нейролептиками стой-
ко сохраняет, углубляет вялость, безразличие, депрессию.
В руководстве для врачей [Авруцкий Г. Я., Недува А. А.,
1981] отражено все укрепляющееся клиническое убеждение
в том, что неврозоподобные шизофренические расстройства
во избежание «фармакогениого дефекта» требуют «небольших
доз нейролептиков, а еще лучше — терапии транквилизатора-
ми» (с. 260). Массированные клинически адекватные психо-
терапевтические и социально-трудовые воздействия «резко
убыстряют и закрепляют положительный лекарственный пато-
морфоз, вызывают к жизни множество положительных соци-
альных факторов, определяя тем самым новый патоморфоз,
который уже правильнее обозначить как целостный терапев-
тический» (с. 262).
А. Б. Смулевич (1987), обобщая клинико-психофармако-
терапевтический материал НИИ клинической психиатрии Все-
союзного научного центра психического здоровья (ВНЦПЗ)
АМН СССР и литературные данные, резюмирует, что из боль-
ных с шизофреническими стойкими обсессивно-фобическими,
истерическими, деперсонализационными и сенестоипохондри-
ческими расстройствами (т. е. расстройства, свойственные на-
шим пациентам) «формируется когорта пациентов, резистент-
ных к психофармакологическим препаратам», «часть из них,
несмотря на, казалось бы, сравнительно небольшую тяжесть
болезненных проявлений, постепенно теряет работоспособ-
ность и инвалидизируется» (с. 192—193).
Указанные перемены в отношении к роли лекарственной
терапии в лечении малопрогредиентной шизофрении побуж-
дали и побуждают к поискам массированных, клинически
адекватных психотерапевтических воздействий. Ленинград-
ские психотерапевты В. М. Воловик, В. Д. Вид, С. В. Днепров-
ская, Т. В. Гончарская (1983) в своих методических рекомен-
дациях предлагают специальные психологически ориентиро-
ванные методики групповой терапии психически больных
1 См также рецензию С. Ю. Циркина (1987) на материалы 7-го Меж-
дународного симпозиума по психотерапии шизофрении в Гейдельберге
(ФРГ) в 1981 г.
18
(отечественные и зарубежные), модифицированные и апроби-
рованные в Институте психоневрологии им. В. М. Бехтерева:
пантомима, функциональная тренировка поведения, коммуни-
кативно-активирующая терапия, проблемная дискуссия, рас-
крывающая разговорная психотерапия. Наконец, о книге ки-
евского психиатра-психотерапевта Л. И. Завилянской (1987)
о психотерапии неврозоподобных состояний (в том числе ши-
зофренической природы). В духе человеческого участия к
больному шизофренией (с «разделением трудностей») инди-
видуальные беседы сочетаются тут с работой в группе (с пан-
томимой, элементами психодрамы, психотерапевтическими
дискуссиями, творческими занятиями и т. п.) в клиническом
преломлении, учитывая шизофренические особенности (напри-
мер, возможное расщепленно-неверное понимание больными
некоторых советов врача) К
*
* *
Клиническое существо терапии творческим самовыраже-
нием основывается на немногих врачебных указаниях о воз-
можности целебного использования патологических, в том
числе дефензивных, свойств для общественно полезного уча-
стия в жизни.
П. Б. Ганнушкин (1964) в 1933 г. в «Клинике психопа-
тий (...)», говоря о лечении психопатий, считал уместной здесь
психотерапию во всех ее видах, направленную (в виде воспи-
тания, соответствующих условий жизни, правильно организо-
ванного труда) «главным образом против возникающих на
почве той или иной психопатии ненормальных реакций на
условия жизни и переживания». При этом (до 25—30 лет)
«нерезко выраженные психопатические натуры» «иногда зна-
чительно выравниваются и ведут до глубокой старости нор-
мальную трудовую жизнь, принимаясь окружающими за впол-
не здоровых людей» (с. 173). Конкретнее о психотерапевтиче-
ских воздействиях П. Б. Ганнушкин не рассказывает, но под-
мечает, что «поведение психопатов, принадлежащих к одному
и тому же кругу, может быть совершенно различным»: один
эпилептоид может быть преступником, а другой — «прекрасно
вести большое дело», один шизоид — «никому не нужный, не-
выносимый бездельник и паразит», а другой — «всеми люби-
мый поэт, музыкант, художник» и т. д. Выходит, что сама
жизнь, стечения обстоятельств выявляют или не выявляют
психопатов, и это есть «практическая, главная сторона дела»
(с. 171).
В следующем году после выхода в свет книги
1 Подробнее о современном состоянии проблемы психотерапии шизо-
френии (в том числе дефензивных малопрогредиентно-шизофренических
расстройств) см.: Бурно М. Е., 1985, с. 585—611.
2*
19
П. Б. Ганнушкина была напечатана знаменательная статья
Е. Kretschmer (1934) \ в которой автор полагает, что психо-
терапевт должен так способствовать приспособлению и фор-
мированию патологической личности, чтобы она нашла соот-
ветственно своим конституциональным основам свой стиль,
свои собственные формы поведения, а не отгораживалась от
людей «капризным одиночкой»: «не конституция сама по се-
бе, но нахождение или ненахождение соответствующего жиз-
ненного поприща является судьбой, и здесь лежат психотера-
певтические задачи» (с. 157) 2. Эти задачи состоят в том, что-
бы «изучить имеющиеся конституциональные основы лично-
сти, создавшиеся условия и отношения с внешним миром и
довести это вчуствованно и искренне до сознания больного»,
дабы помочь ему осмыслить его жизненные задачи, собствен-
ную ценность, покоящиеся в ней силы. «Делать то, что просто
и понятно и что тем самым чрезвычайно трудно. Делать то,
чего немногие из здоровых хотят и еще меньше достигают:
будь, что ты есть» (с. 162). В «Медицинской психологии»
Е. Kretschmer (1975) это обозначено как «созидание личности
по ее конституциональным основным законам и активностям
(с. 221) 3. Живых подробностей такой работы, клинико-психо-
терапевтических историй болезней Е. Kretschmer не оставил,
и можно только пытаться сейчас представлять себе его глу-
бокие индивидуальные беседы с пациентами в этом духе.
1 Работа вышла уже в фашистской Германии, однако по некоторым
обстоятельствам фашизация не затронула немецкую психотерапию так, как,
например, психиатрию [Эделыптейн А. О., 1945; Kretschmer E., 1971].
2 «Конституция ее судьба» и «эндогенитет не судьба», — отмечал в
этом смысле Е. Kretschmer в еще более ранней работе [Kretschmer E., 1929,
с. 78}.
8 Метод Эрнста Кречмера перекликается с положением французского
врача Мориса Флери (il«860—1931) о том, что «в жизни вполне возможно
заменить нелепую манию плодотворной навязчивой идеей». «Поглощенный
навязчивой идеей о происхождении видов Дарвин, бывший без сомнения
неврастеником, только благодаря до мании мелочным привычкам и мог вы-
полнить свой колоссальный труд» {Fleury M., 1899, с. 152].
Глава II
К ИСТОРИИ КЛИНИЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ
ТВОРЧЕСТВОМ
Древняя медицина неотделима от философии, естествозна-
нияг мифологии, искусства* Как известно, все это, отделив-
шееся впоследствии от медицины, было содержанием врачеб-
ных воздействий в древнем мире. Попытки лечения больных
«х собственным творчеством или самолечение такого рода,
по-видимому, существовали всегда.
Терапия творчеством в глубоком, философском понимании
есть терапия творческими занятиями в поисках смысла жиз-
ни, своего места среди людей и природы. Люди, склонные к
дефензивным переживаниям, со времен Марка Аврелия
(II век н. э.), Блаженного Августина (IV—V века н. э.), Григо-
ра Нарекаци (X век н. э.) стихийно-психотерапевтически иска-
ли смысл жизни в философских, психологических, религиоз-
ных системах, ориентациях. Клиническая терапия творчест-
вом складывалась исторически постепенно из следующих
самостоятельных воздействий, соединившихся впоследствии
в клинически преломленном виде в неразделимое. Это: 1) те-
рапевтическая увлеченность различными занятиями; 2) тера-
певтическое самораскрытие в творчестве; 3) целебный поиск
смысла жизни. Это, конечно, весьма условное разделение,
поскольку увлеченность часто проникнута более или менее
выраженным творческим отношением к делу и с творчеством,
увлеченностью обычно связывается смысл жизни. Однако
надеемся, что настоящая условность поможет яснее увидеть
главные узлы в этой туманно-красочной области психоте-
рапии.
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ УВЛЕЧЕННОСТЬ РАЗЛИЧНЫМИ
ЗАНЯТИЯМИ
Благотворной эмоциональной взволнованностью, впечат-
лениями, увлекающими занятиями лечат с давних пор [Бут-
ковский П. А., 1834; Каннабих КХ В., 1929; Бурно М. Е., 1981,
1982; Лисицын Ю. П., Жиляева Е. П., 1985].
А. Т. Болотов, естествоиспытатель, писатель, энциклопе-
дист, озабоченный собственным нездоровьем и нездоровьем
21
близких, а также для лечения крестьян серьезно изучал ме-
дицину в тишине имения и печатал в конце XVIII века статьи
о лечении ипохондрии и истерии1. Так, А. Т. Болотов (1786)
советует лечить ипохондрию верховой ездой с одновременны-
ми «топографическими, географическими или относящимися
до натуральной истории мыслями и замечаниями», а также
пешими прогулками со всем этим и еще другим, но «особли-
во ботанизированием, собиранием насекомых и камушков,
присмотром за земледелием и скотоводством» (с. 203).
А. Т. Болотов, проживший 96 лет, познавший основанное и
на чтении книг «блаженное искусство увеселяться красотами
натуры» (1871, с. 66), занимался и литературно-художествен-
ным творчеством, рисовал, выращивал цветы, сделался одним
из первых отечественных агрономов и помологов, собирал
«целые коллекции песков разноцветных» в ящичках (1872>
с. 1146), в том числе для Императорской академии. При этом
на собственном опыте постоянно отмечал целебный эффект
указанных занятий.
В первом по времени русском учебнике психиатрии харь-
ковского профессора П. А. Бутковского (1834) рядом с прие-
мами, унижающими душевнобольного в духе германских
«психиков», в разделе «Психический способ лечения», сооб-
разно тогдашним европейским представлениям, уже говорится
о лечении «чрез разные впечатления, действующие на произ-
рождение новых идей, страстей и пр.» (с. 94). Автор отме-
чает, что «упражнение в любимых предметах, в рисовании,,
живописи, гравировании, в разборе камней, растений, насе-
комых и пр.» исправляет умственные силы, а игры, увеселе-
ния, музыка, зрелища, путешествия возбуждают «желатель-
ную силу». Однако он в соответствии со своим религиозным
мироощущением не сомневается, что главная спасительная
«свободная, самосведущая душевная сила есть произведение
первоначальной силы Божества» (с. 95—98).
В. Ф. Саблер, главный врач Московской Преображенской
больницы, как отметил Н. Н. Баженов (1909, с. 66), искусна
индивидуализировал лечение душевнобольных увлекающими
занятиями. Н. Н. Баженов приводит «докладную записку док-
тора Саблера, относящуюся к 1834 г., где сказано, что «на-
добно изыскать такие упражнения, которые некоторым обра-
зом противны прежним их занятиям»: «проза противополож-
на поэзии и, наоборот, помешавшемуся на глубоких задачах
математики мы дадим легкие повести, мечтателя любовных
приключений мы займем биографиею философа» и т. д.
(с. 66—67).
1 Библиографический указатель этих работ см.: Невский В. А., Федо-
тов Д. Д. (1964).
22
П. П. Малиновский в первом самобытном русском учеб-
нике психиатрии (1960; 1-е издание—1847) четко разделяет:
1) «лечение гигиеническое»; 2) «лечение посредством впечат-
лений (моральное, душевное)» и 3) «лечение аптечное»
{с. 169, 173). В разделе «Лечение посредством впечатлений»
Малиновский в клиническом духе в зависимости от картины
патологического состояния описывает лечение душевноболь-
ных путешествиями, чтением, писанием под диктовку, перепи-
сыванием, рисованием, науками (география, математика), ру-
коделием, садоводством, огородничеством. Приводит «случай
помешательства, излеченного почти одними только занятия-
ми» (с. 197). Подробно сообщает о помогающих излечению
помешательства играх (особенно ценит в этом смысле игру в
шахматы), о том, как драма и трагедия могут потрясти апа-
тичного больного, вывести из отупения (тут же — об опасности
театра при других состояниях), о лечении музыкой, пением
(«при пении вместе с приятными звуками ясно высказывает-
ся мысль, приспособленная к состоянию больного и к его
наклонностям» — с. 200). Индивидуально-клинический подход
здесь всюду отчетливо звучит. П. П. Малиновский замечает:
«Действуя на больных какими бы ни было впечатлениями,
надо применяться к каждому больному, к каждому данному
случаю; иногда эти впечатления приносят пользу, действуя
исподволь, постоянно и более или менее продолжительно;
иногда же они и должны быть быстры, сильны и неожидан-
ны» (с. 208). Затем следуют ж*г«пе примеры клинико-пси-
хотерапевтической работы талого рода с больными.
Проф. И. М. Балинский взял из этой глубокой книги в свои
опубликованные через 12 лет лекции по психиатрии (1958,
1-е издание—1859), почти не изменяя, основные описания
«лечения впечатлениями» (с. 116—122).
В Западной Европе психиатры-«соматики» в борьбе с «пси-
хиками» (с лечебной целью жестоко наказывавшими душев-
нобольных) лечили в ту пору нестеснением, впечатлениями,
трудовыми занятиями. Ю. В. Каннабих (1929) описывает зна-
менитое «Йоркское убежище» в Англии, открытое W. Тике
еще в 1796 г. (с. 141—142). П. П. Малиновский (1960) упоми-
нает о лечении работой и занятиями в «домах помешанных»
в Галле (Германия), в парижском Бисетре (с. 196). Обстоя-
тельно клинически обсуждает эти вопросы W. Griesinger
(1867).
Гуманная врачебная психотерапия до середины прошлого
века во всем мире — это, в сущности, лечение «впечатления-
ми». С нарастающим разнообразием лекарств, с развитием,
распространением к концу прошлого — началу настоящего ве-
ка известных «специальных» психотерапевтических способов
внушения, гипноза, рациональной психотерапии, групповых,
23
тренировочных и психоаналитических приемов тератгшг увле-
кающими занятиями (лечение впечатлениями) была оттеснена
и уже не упоминалась как самостоятельное серьезное враче-
вание даже в таких капитальных томах, как руководства
R. Krafft-Ebing (1897), С. С. Корсакова (1901), Е. Kraepelin
(1910), В. П. Сербского (1912). Терапия впечатлениями вско-
ре, правда, возродилась в соматологии книгой А. И. Яроцкого
(1908), настолько серьезно указавшей на лечебно-организми-
ческое воздействие духовных впечатлений, идеалов, что
С. И. Консторум назвал А. И. Яроцкого (вместе с В. М. Бех-
теревым) основоположником отечественной психотерапии?
(Консторум С. И., 1962, с. 28).
На основе трудовых занятий для душевнобольных и сохра-
нившихся приемов лечения впечатлениями в первой трети
XX века сложилась систематизированная трудовая терапия
[Simon Н., 1927]. В нашей стране в ту пору «трудовые про-
цессы стали одной из основ реконструкции психиатрических
больниц и построения всей системы внебольничной психиатри-
ческой помощи» [Мелехов Д. Е., 1963, с. 893]. Однако «основ-
ная цель трудовой терапии — это трудоустройство, завершаю-
щее лечебное восстановление и трудообучение больного»
[Греблиовский М. Я., 1966, с. 103]. А как быть с трудоустро-
енными, но болезненно напряженными «психоневротиками»,
которые работают удовлетворительно, но много меньше своих
возможностей, не чувствуют радости труда и жизни, лечатся*
в диспансерах и санаториях? Это было проблемой, и ищущие
врачи, педагоги применяли и применяют оживляющие душу
способы лечения увлеченностью и самораскрытием в творче-
стве в рамках трудовой терапии [Боголепов Н. К., 1936; Джа-
гаров М. А., Балабанова В. К., 1944; Сухаребский Л. М., 1958;
Бугайский Я. П., 1961; Бурлацкая В. В., 1982].
В детской трудовой терапии оживляющие приемы обычна
выступали на первый план, например, в виде огородных, са-
довых работ, наблюдения за питомцами зооуголка — кормле-
ние енотов, дикообраза, попугаев, пони, черепах, выращива-
ние растений для кормления животных [Сканави Е. Е., 1945;
Мятелицын Н. Г., 1949].
Совершенствуясь со временем, трудовая терапия претво-
рилась в обширную разработанную область социально-трудо-
вой реабилитации психически больных [Мелехов Д. Е., 1981:;
Кабанов М. М., 1981] К Задача сегодняшней нашей реабили-
тации — не просто вернуть больного к труду, а, опираясь на?
личность больного, восстановить (сохранить) его индивиду-
1 На Западе этому соответствует раздел медицины «Терапия занято
стью и реабилитация» («Occupational Therapy and Rehabilitation»).
24
ильную и общественную ценность [Кабанов М. М., 1981, с. 23],
что, понятно, невозможно без увлеченности и творчества.
В связи с этим используются различные приемы лечения вдох-
новением, культурой [Кабанов М. М., 1978]. Однако терапия
увлеченностью, творчеством, способствуя творческому разви-
тию, обогащению личности, порой может не только восстано-
вить (сохранить) индивидуальную и общественную ценность
пациента, но поднять ее (вместе со здоровьем) на новый, более
высокий уровень. Автор наблюдал это много раз, особенно у
дефензивных пациентов. Поэтому терапия увлеченностью,
творчеством по существу выходит за рамки реабилитационно-
го направления. Конкретные приемы терапии увлеченностью,
творчеством возникали и возникают из клинико-терапевтиче-
ского, лечебно-педагогического, психоаналитического изуче-
ния воздействия творчества, культуры на человека (игровая
терапия, библиотерапия, арттерапия и т. д.). На Западе ука-
занные приемы, имея свои центры, печатные органы, тем не
менее существуют разрозненно, часто «психологически сбоку»
от врачевания, считаются дополнительным лечением, видимо,
и потому, что занимаются ими чаще не врачи, а специально
подготовленные «библиотерапевты», «арттерапевты» и т. д.
В психиатрических выпусках международного медицинского
реферативного журнала «Excerpta medica» (Амстердам) рефе-
раты таких работ печатаются в разделе «Новые и некласси-
фицированные способы лечения» вместе с рефератами по ге-
модиализу, «терапии движением» и т. д. Разнообразные спо-
собы терапии культурой возможно включить в рамки эмо-
ционально-стрессовой психотерапии в ее сегодняшнем, одухо-
творенном понимании [Бурно М. Е., 1981—1983].
Современные приемы, продолжающие старую тему тера-
певтических увлекающих занятий без отчетливого момента
самораскрытия в творчестве — это библиотерапия, музыкоте-
,рапия, эстетотерапия, хобби-терапия, ландшафтотерапия, тера-
пия увлеченностью спортом и т. д. Им возможно противопо-
ставить приемы терапевтического самораскрытия в творчест-
ве— арттерапию (гештальтункстерапию) 1 и терапию творче-
ством. Конечно, как уже отмечалось, механизмы терапевти-
ческого творческого самораскрытия звучат и в увлекающих
занятиях, поскольку пациенты увлекаются обычно тем, что
ям созвучно, выражая себя в этом увлечении. Поэтому в ши-
роком смысле всякое увлечение можно бы назвать творче-
ским. Некоторые психотерапевты, видимо, в связи с этим в по-
нятия «библиотерапия», «музыкотерапия» и т. п. включают
сочинение стихов, рассказов, попытки музыкального (вокаль-
ного) творчества [Miller D. К., 1978; Gibson G. L., 1978; Бру-
1 См. с. 36.
25
силовский Л. С, 1985]. Чем меньше в данном увлечении твор-
чества, тем меньше в увлекающемся индивидуальности. Одна-
ко в приемах второй группы творчество есть основное воздей-
ствие, лечебно раскрывающее личность и переживания паци-
ента, более или менее осознающего это самораскрытие. Здесь
именно творчество катарсически облегчает состояние, помогая
увидеть, прочувствовать, понять существенное в себе для дру-
гих, а значит, и для себя. При этом терапевтический творче-
ский процесс толкуется в зависимости от мировоззрения пси-
хотерапевта клинически или психодинамически.
О некоторых приемах терапии увлекающими занятиями
Библиотерапия (лечение книгой). О руководстве чтением
больных защищена диссертация харьковской исследователь-
ницы А. М. Миллер (1975) с содержательным обзором лите-
ратуры. Ценные в воспитательном отношении работы
А. М. Миллер (1972, 1975), к сожалению, не представляют
серьезного клинико-психотерапевтического интереса именно
потому, что исследовательница — педагог и книговед вы-
водит библиотерапию из книговедения. Вот как толкуется,
например, «основной принцип библиотерапии»: «герой реко-
мендуемой больному книги находится в ситуации, максималь-
но сходной с той, которая актуальна для больного», чтобы
по примеру героя действовать в этой ситуации адекватна
[Миллер А. М., 1975, с. 41] \ т. е. за основу берется ситуация
(именуемая «патогенным конфликтом»), а не клиническое
состояние со своими патологическими закономерностями. Но
в одной и той же ситуации разные пациенты могут поступать,
по-разному и в то же время по-своему, индивидуально пра-
вильно, нравственно. Клиническая терапия книгой имеет та-
кое же отношение к книговедению, как клиническая хирур-
гия — к учению о режущих инструментах, медицинских при-
борах. Хирург подчас беспомощен без инженера по медицин-
ской технике, но инженер не способен лечить техникой, в ко-
торой превосходно разбирается. Подобное происходит, когда
в лечебную группу попадает как пациент литературовед, ис-
кусствовед и профессионально в своем духе, но беспомощно в
клиническом пытается объяснить терапевтическое действие
своего дела. Так, пациентка Г., 68 лет, талантливый искусство-
вед, известная самобытными книгами и лекциями, не смогла
сказать о лечебном действии творчества по существу ничего
более того, что «творческий акт обогащает» (11.01.1983 г.
1 По методике Миллер работают библиотекари и врачи во многих са-
наториях. Некоторые публикуют свой опыт [Касимова А. Г., Воробев-
чик Я. Н , 1983]
26
группа № 4). Подобно тому как хирург по-своему, лечеб-
но-медицински, разбирается в медицинской технике, психиат-
ру-психотерапевту следует по-своему, для практического
врачевания изучать художественную литературу, искусство.
В. Е. Рожнов (1979, с. 464) указывает на большое значение
библиотерапии в лечении больных алкоголизмом («особенно
в форме коллективных чтений вслух и обсуждений прочитан-
ного в группе»). Психологически-изящная работа по библио-
терапии вильнюсского психотерапевта А. Е. Алексейчи-
ка (1985) обнаруживает элементы клиницизма. Однако, не-
смотря на давние серьезные призывы к лечению книгой
И. Е. Дядьковского (1836), А. И. Яроцкого (1908), М. П. Ку-
танина (1966), клинически разработанной библиотерапии
нас еще нет.
Не удалось найти углубленных, нозологически-дифферен-
цированных, клинико-библиотерапевтических исследований и
среди зарубежных работ по библиотерапии. В основном это
психодинамически или религиозно ориентированные работы.
При этом западные авторы нередко выходят за рамки собст-
венно терапии, разделяя библиотерапию на клиническую (пси-
хотерапевтическую), поправляющую тягостное состояние па-
циента или клиента, и воспитательную (Educational, Develop-
mental Bibliotherapy), цель которой способствовать духовному
росту душевно благополучного человека [Berry F. М., 1978,
с. 34]. Американский библиотерапевт R. J. Rubin (1978) отме-
чает, что еще Alice Bryan в 1939 г. противопоставила библио-
терапии— искусству библиотерапию — науку, лечебно напол-
няющую пациента определенными научными систематизиро-
ванными знаниями. Таким образом, «медицинская библиоте-
рапия»— наука, а библиотерапия немедицинского содержа-
ния— искусство. Рубин (1978), не соглашаясь с такой поста-
новкой вопроса, полагает, что библиотерапия в любом случае
независимо от своего содержания должна стремиться к науч-
ным способам исследования и оценки (с. 20). Вице-президент
Американской психиатрической ассоциации R. Campbell в
своем «Психиатрическом словаре» (1981, с. 80) определяет
библиотерапию как «применение чтения в помощь психотера-
пии». Кэмпбелл отмечает, что книги можно рекомендовать
пациентам с целью: 1) помочь лучше понять свои психологи-
ческие и физиологические реакции; 2) пополнить или испра-
вить знания; 3) способствовать коммуникации между пациен-
том и терапевтом, помогая пациенту понять «терминологию
терапии»; 4) побудить пациента к обсуждению и словесному
выражению определенных проблем, что помогает снять страх,
стыд или чувство вины, связанные с этими проблемами; 5) по-
будить пациента конструктивно, творчески размышлять меж-
ду беседами с врачом; 6) усилить представление об общепри-
27
нятых социальных и культурных образцах, примерах пове-
дения, подавляя таким образом определенные инфантильные
установки; 7) стимулировать воображение пациента и дать
ему замещающее удовлетворение, которое в реальности он не
мог бы испытать без известной опасности; 8) расширить
сферу интересов пациента; 9) способствовать профессиональ-
ной реабилитации. Привлекают внимание психотерапевта-кли-
нициста библиотерапевтические работы врачей, вышедшие иэ
тяжелых психиатрических отделений [Miller D. К., 1978
(США); Oechel S., 1978 (ГДР); Lyketsos G., 1980 (Греция)],
однако и здесь не удается найти дифференцированного кли~
нико-психотерапевтического подхода *.
Музыкотерапия. Эта область подробно, глубоко разрабо-
тана в мире, в том числе и в клинико-психотерапевтическом
отношении. О музыкотерапии в психиатрическом стационаре
защищена диссертация ленинградского психиатра-психотера-
певта Л. С. Брусиловского (1973). В детской психиатрии му-
зыкальные, театральные, ритмические лечебные приемы раз-
рабатывала Е. В. Конорова (1949). В одной из недавних
своих работ Л. С. Брусиловский (1985) кратко, но содержа-
тельно излагает историю музыкотерапии с точки зрения кли-
нициста. Историю музыкотерапии и современное состояние
вопроса см. также в переведенной на русский язык книге сов-
ременных чехословацких исследователей Z. Matejova, S. Ma-
sura (1984).
Отметим в заключение подвижническую психотерапевти-
ческую работу Н. А. Зорина (1981) с тяжелыми пациентам»
(патологические душевные расстройства вследствие ампута-
ций конечностей). Пациенту, слушающему медленную джазо-
вую песню Рея Чарльза («певец вспоминает детские впечат-
ления от природы родного штата, в который он уже не воз-
вратится», «видит уходящую в даль дорогу...»), врач, переска-
зывая текст песни, «как бы между прочим говорит, что пе-
вец— слепой с детства и то, о чем он поет, — последнее, что
он видел в мире». На фотографии лицо музыканта, по лицу
текут слезы. Он нашел себя в музыке, не зная нот. Автор за-
мечает: «Неизбежно возникающее при этом сравнение тяже-
сти своего увечья с увечьем слепого музыканта подкрепляет
у больного мысль об относительности явлений, о познании
вещей в сравнении». Или пациенту к месту (но также лири-
чески-неназойливо, «между прочим») сообщается, что какое-то
тронувшее его произведение сыграно одной левой рукой
1 См. также обзор по библиотерапии S. H. Sclabassi (1973); специаль-
ный чикагский выпуск «Библиотерапия» под ред. R. J. Rubin (1975); «Тру-
ды Четвертого Круглого стола по библиотерапии» в Вашингтоне под ред.
А М. Hynes, К. Gorelick (1978); работы известного американского библио-
терапевта А. М. Hynes (1980—1981) и др.
28
(с. 133—134). Так, пациент понемногу, искусно подвигаемый
врачом, обретает себя в музыке.
Эстетотерапия. В. Е. Рожнов и А. В. Свешников (1985) на-
зывают эстетотерапией невербальную психотерапию, основан-
ную на терапевтическом, корригирующем действии художест-
венной формы и эстетических чувств, и включают сюда арт-
терапию и музыкотерапию. Указанные воздействия могут быть
пассивными (пациент — успокаивающийся художествен-
ными образами зритель) и активными (пациент действует,
«опредмечивая» свое эмоциональное напряжение, трансфор-
мируя его в целенаправленную эмоцию до катарсической раз-
рядки). Я. Н. Воробейчик и Л. Н. Зайцева (1983) сущностью
своей методики эстетотерапии (варианта эмоционально-стрес-
совой психотерапии в условиях дома отдыха) считают «созда-
ние стрессовой обстановки (путем творческого увлечения,
коллекционирования, выращивания цветов, прослушивания
музыкальных произведений, ознакомления с образцами жи-
вописи и скульптуры и т. п.), формирующей на бессознатель-
ном уровне глубинные психологические установки оптимисти-
ческого, жизнеутверждающего характера и обеспечивающей
мобилизацию внутренних защитно-приспособительных резер-
вов организма, повышение уровней его деятельности» (с. 11).
Об эстетотерапии (также в эмоционально-стрессовом духе) в
детском санатории (игры, слайды, музыка, цветы в столовой,
спальных корпусах, «многочисленные уголки сказок — герои
вырезаны на засохших деревьях» и т. п.) пишет В. Г. Катков
(1983). Б. 3. Драпкин (1981) считает «сущностью детско-под-
ростковой психотерапии» «терапию радостью» (ощущению
радости жизни, потерянной в болезни, способствуют игры, му-
зыкальная ритмика, эмоционально-насыщенные прогулки
и т. д.).
Хобби-терапия рассматривается как особый вид психоте-
рапии при психопатиях у подростков [Скроцкий Ю. А., 1978;
Личко А. Е., 1979, 1985].
Ландшафтотерапия. С давних пор замечено несомненное
влияние ландшафтов на настроение человека.
«...Источников гладь и трава — глазам утешенье;
Утром на горы свой взор обрати, а под вечер — на воды»1.
Этот момент терапии общением с природой в общих чер-
тах (без клинического дифференцированного подхода) рас-
сматривался многими курортными врачами. Краткие обзоры
этих работ см. у А. К. Гриценко (1972), В. Е. Рожнова и
Я. И. Бараша (1979). О психотерапевтическом действии всегда
прекрасной природы с ее естественными очертаниями, крас-
1 Арнольд из Вилланов ы. Салернский кодекс здоровья: Пер. or
лат. Ю. Ф. Шульца. — М: Медицина, 1970, с. 18.
29
ками, звуками выразительно писали А. И. Яроцкий (1908),
В. П. Антонов (1936), М. П. Кутании (1966), М. Э. Телешев-
ская (1980), Л. Н. Лежепекова, Б. А. Якубов (1982). Специ-
альную методику ландшафтотерапии на курорте (с общим
предложением дифференцировать это лечение сообразно нозо-
логическим группам, индивидуальным особенностям пациен-
тов) разработали А. Т. Филатов, А. А. Мартыненко, В. К. Мар-
тыненко, В. М. Паламарчук, В. Г. Кравцов (1983, с. 31—37).
Интересны также замечания биологов, географов, журнали-
стов о благотворном влиянии пейзажей, отдельных деревьев,
птиц на душевное состояние человека К Так, Н. М. Тюльпанов
(1975, с. 62—63) дает следующую классификацию видов «пси-
хоэмоционального воздействия» различных ландшафтов на
людей: 1) воздействие «полезно-раздражающее, наиболее ак-
тивное, вызывающее созидательное вдохновение»; 2) «полезно-
.возбуждающее, активное, вызывающее бодрость и оптимизм»
(подобное воздействие, кстати, производят «кисличная и брус-
ничная серии зеленомощной группы типов, вересковые и па-
портниковые боры»); 3) «полезно-щадящее, малоактивное,
вызывающее мечтательность и самоуглубленность»; 4) «полез-
но-тормозящее, малоактивное, создающее полный покой».
«Лечебно-седативный и активирующий эффект цветовой
гаммы природы». Так обозначают ленинградские врачи
Л. Н. Лежепекова и Б. А. Якубов (1982) один из «методов воз-
действия на эмоциональную сферу». Речь идет о составлении
-букетов, о «представлении любимого цветового тона, вообра-
жении памятного объекта природы, воспроизведении дорогого
для индивидуума сюжета» и т. д. (с. 93).
Терапия увлеченностью спортом. A. Randenberg (1978) из
ФРГ описывает успешный опыт лечения лыжами, плаванием,
верховой ездой мальчиков с невротическими расстройствами
и трудностями поведения. Положительные результаты при-
носили не только моменты соревнования, приключения, ве-
селья, но и ухаживание за лошадью, общение с ней.
1 С е м е н о в-Т я н-Ш а н с к и й В П Район и страна. — М —Л.: Гос-
издат, 1928 —312 с; Черкасов М И. Композиция зеленых насаждений —
М —Л: Гослесбумиздат, 1954.—284 с; Коркешко Л Л. Вопросы эмоцио-
нального воздействия зеленых насаждений//Повышение продуктивности во-
доохранных и защитных функций лесов Черноморского побережья/Матери-
алы к научн конференции, посвященной 25-летию Сочинской НИЛОС. — М ,
1969, с. 53—56; Коркешко А. Л. Роль и значение сосен в сложении субтро-
пических парков и лесопарков//Сосны на черноморском побережье Кавка-
за. Их интродукция, разведение и применение//Труды Сочинского
НИЛОС.— Сочи, 1973. —Вып. 8. —С. 86—114; Тюльпанов Н. М. Лесопар-
ковое хозяйство: Учебн. пособие для техникумов.—2-е изд. перераб. — Л.:
Стройнздат, 1975.— 160 с; Полян П. М. География и вдохновляющие ре-
сурсы природы//Природа. — 1978. — № 3. — С 51—63; Бобнева Н. П. Сви-
дание с дятлом//Неделя. — 1985. — № 1. — С. 16.
30
Б. Д. Карвасарский (1985) считает, что «натурпсихотера-
пия» (психотерапевтическое влияние природы) сегодня еще
недостаточно разработана, чтобы считаться методом психо-
терапии. Однако «не подлежит сомнению, что значение натур-
психотерапии будет возрастать по мере того, как вообще все
большее значение станет приобретать для человека в условиях
урбанизации и научно-технической революции общение с при-
родой (с. 141).
ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ САМОРАСКРЫТИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ
W. Griesinger (1867), считая «основой всякого психиче-
ского лечения» «психическое отвлечение», предла-
гал «подкреплять и поддерживать здоровый эле-
мент в больном, его прежнее «я», защищать его от затемнения
и распадения» «всеми средствами, которые усиливают и под-
держивают представления и чувства, принадлежавшие инди-
видууму в здоровом состоянии» (с. 566—567). «Иной масте-
ровой,— замечает автор, — может найти весь объем и вск>
целость своей прежней индивидуальности только в своем ре-
месле; музыкант — только в звуках любимого инструмента
и т. д.» (с. 568). Это, понятно, еще не есть самораскрытие в
творчестве, но здесь, не употребляя термин «творчество»^
W. Griesinger ясно формулирует существо терапии творчест-
вом— прояснение, укрепление, поддерживание духовной ин-
дивидуальности больного, что, уточним, по-настоящему воз-
можно лишь в творческих занятиях.
Терапия самораскрытием в творчестве уже в XX веке по-
степенно отделялась от терапии увлеченностью различными*
занятиями по мере того, как в этих занятиях все более под-
черкивался момент творческого самораскрытия.
М. Ю. Лахтин (1926) в духе того времени считал, что с
инфантильных «психоневротиков», оторванных от жизни «дет-
скими фантазиями» (полноценный человек «тот, кто берег
жизнь без всяких прикрас»), следует снять «детскую руба-
шонку». Их инфантильным фантазиям важно противопоста-
вить «другие фантазии с большим коэффициентом реально-
сти». Этим «мостом», по которому невротик мог бы спуститься
на землю, как показывает опыт санатория, «могут оказаться
художественные ручные процессы, имеющие своим содержа-
нием бытовое народное искусство» (с. 418). Речь идет о ху-
дожественном шитье, росписи по дереву и фарфору, выжига-
нии по дереву, металлопластике, лепке и т. п. В процессе
творчества больной «становится лицом к своему детству, про-
веденному в деревне». Поскольку «бытовое деревенское ис-
кусство» есть «искусство коллективного творчества» и «в каж-
дом предмете народного творчества выкристаллизовывается
31
художественное чутье, эстетическое понимание целого наро-
да», пациент, выявивший в какой-либо детали, мелочи свою
художественную индивидуальность, получает «двойное эстети-
ческое удовлетворение»: «больше, чем когда-либо, чувствует
себя частью единого великого целого, от которого он получает
всю свою силу и все свое значение, подобно богатырю рус-
ского народного эпоса, черпавшему свои силы от прикоснове-
ния матери-земли» (с. 420). В этой вдохновенной терапии
отчетливо видится уже момент самораскрытия в творчестве
с чувством глубокой связи со своим народом, его историей.
Неудивительно, что приходилось «умерять» творческий пыл
^больных, «обходить по ночам палаты и отбирать работу»
^с. 419). Г. И. Берштейн (1927) делится опытом работы в том
же Московском санатории им. Воровского и констатирует, что
терапия плетением, вышиванием, резьбой по дереву, выжига-
нием, живописью, изготовлением игрушек и т. п. служит не
«отвлечением», а «активирует», «будит творческие силы, на-
ходившиеся раньше в скрытом состоянии». Терапия эта от-
крывает больным «такие возможности, о которых они раньше
« не думали». Такого рода лечение, полагает автор, есть само-
стоятельная терапия наравне с другими психотерапевтиче-
скими методами и показана психастеникам.
Л. М. Сухаребский (1958) отмечает, что психиатры, зная
склонность душевнобольных к творчеству, тем не менее часто
не понимают, что больные таким образом интуитивно себя
лечат — оживляется их интерес к действительности, творческая
активность. Терапевтически творчество оказывается более
эффективным, нежели обычные в психиатрии формы трудовой
терапии. Л. М. Сухаребский понимает под творчеством «не
только самостоятельно осуществляемые целые произведения,
как, например, картины, скульптуры, композиции по дереву, а
вообще приложение выдумки к любой выполняемой работе»
(с. 120). Он призывает создать специальные курсы для ра-
ботников трудовой терапии, «повышающие квалификацию
этих работников в области различных творческих процессов»
(с. 121).
Терапия самораскрытием в исполнительском творчестве
(сольное пение, танцы, художественное чтение, подготовка не-
больших пьес с концертами в отделении) применялась и ис-
следовалась в дневном стационаре [Воскресенская А. М., 1964;
Воскресенский Б. А., Воскресенская А. М., 1977] Ч В 1966 г.
1 Во второй половине XIX века в России поощрялись развлечения для
душевнобольных (литературно-музыкальные вечера, «туманные картины»,
«спектакли), но психиатры тогда нередко были против творческого участия
больных в этих вечерах и спектаклях, считая, что это напряжение вредно
для их здоровья Выступали в основном актеры, врачи, служители боль-
яиц [Чехов В. В., 1898].
82
И. Е. Вольперт (1979) предложил свой метод игровой твор-
ческой психотерапии в группе с целью «реабилитации нерв-
нопсихического больного через развитие его как личности»
(«имаготерапия») (с. 242).
Попытки лечения самораскрытием в творчестве сейчас уже
не редки в нашей психиатрии [Хайкин Р. Б., 1977; Рож-
нов В. Е., Свешников А. В., 1979; Чиковани 3. Г., 1979; Заха-
ров А. И., 1982; Бурковский Г. В., Хайкин Р. Б., 1982; Смир-
нов В. Е., 1985].
На Западе терапия осознанным самораскрытием в твор-
честве вышла из психоанализа Фрейда, аналитической пси-
хологии Юнга, из психодрамы Морено, из динамической тео-
рии терапевтической помощи графическим самовыражением
американского педагога М. Naumburg [Gantt L., Schmal M. S.,
1974; Biniek E., 1982]. Профессор Тюбингенского университета
психиатр Е. Biniek (1982) в содержательной книге отмечает,
что «глубинно-психологически фундированная терапия изобра-
зительными средствами» в первой половине XX века шла
прежде всего от S. Freud, но сам S. Freud не интересовался
такого рода терапевтическими возможностями, не просил па-
циентов рисовать. С. G. Jung же в 1913 г. сам в себе наблю-
дал движение образов мифов, сказок (т. е. общечеловеческих
первообразов — архетипов) из глубины своего коллективного
бессознательного, рисовал это1 и считал рисование, модели-
рование, даже танец терапевтическими попытками, способами
перевести эти фантастические архетипические картины (в
сущности представляющие собою неосознанное libido) из
бессознательного в сознание. Е. Biniek считает свободное
сценическое изображение конфликтных переживаний видом
терапии образами, изображением; J. Moreno первый исполь-
зовал эти терапевтические возможности. Под влиянием идей
С. G. Jung в ФРГ занимались терапией изобразительными
средствами G. R. Heyer, E. Speer, а в 1960 г. G. Clauser (Фрей-
бург) термином Gestaltungstherapie (гештальтункстерапия —
терапия целостными образами) обозначил всю область пси-
хотерапии изобразительными средствами. Позднее швейцар-
ский исследователь Е. Franzke предложил свое название —
Der psychotherapeutische Nutzung kreativer Arbeitsweisen (пси-
хотерапевтическое использование приемов творческой рабо-
ты). Тогда же расширился арсенал лечебных изобразитель-
ных средств, в него были включены пантомима, игра в сказку,
терапевты вышли за рамки толкования сновидений, потребо-
вались терапевтические вечера, и терапия изобразительными
средствами с тех пор заняла свое прочное место в психосома-
1 Об этом он подробно пишет в книге «Воспоминания, сны, размышле-
ния» [Jung С. G., 1963].
3 Заказ ЛЬ 740
33
тических и психиатрических клиниках ФРГ. Е. Biniek счи-
тает, что в США первым применил изобразительные средства
в психотерапевтическом процессе N. D. С. Lewis (1925) в виде
спонтанного неразборчивого письма и свободных зарисовок
в рамках классического психоаналитического толкования сно-
видений. Далее Е. Biniek приводит краткий обзор работ дру-
гих американских арттерапевтов (М. М. Stern, P. Schilder,
М. Naumburg, E. Kramer). Американские исследователи
L. Gantt, M. S. Schmal (1974) считают, что, хотя изобрази-
тельным творчеством душевнобольных интересовались еще
Ломброзо и Принцхорн, терапевтическое применение рисова-
ния пациентов известно только с 40-х годов XX века — со вре-
мени возникновения «динамически ориентированной арттера-
пии», пионером которой считают М. Naumburg.
Иные психотерапевты, не сосредоточиваясь на лечении изо-
бразительным творчеством, широко говорят о терапии твор-
чеством независимо от его форм, подчеркивают целебность
самораскрытия творческой активностью вообще [Zierer E.„
Zierer Ed., 1956; Kretschmer W., 1958, 1963, 1982; Zwerling L„
1979; Ammon H., 1981].
О некоторых приемах терапии самораскрытием в творчестве
Арттерапия (art1 therapy, art psychotherapy). Термин осо-
бенно распространен в странах английского языка и означает
чаще всего лечение «пластическим изобразительным творче-
ством» [Хайкин Р. Б., 1977, с. 107]2. L. Gantt, M. S. Schmal
(1974, V) в своей «Библиографии по арттерапии. Январь
1940 — Июнь 1973» (1175 названий) отмечают, что в США в
1969 г. создана Американская арттерапевтическая ассоциа-
ция (American Art Therapy Association). Подобные ассоциа-
ции возникли позднее в Англии, Японии, Голландии. Издает-
ся «Американский журнал арттерапии» («American journal of
Art Therapy»). В предисловии к указанной книге директор
Национального института душевного здоровья В. S. Brown
замечает, что уже несколько сотен профессиональных артте-
рапевтов работают в психиатрических и общесоматических
больницах, клиниках, центрах, школах, тюрьмах, гетто, уни-
верситетах. Сегодняшний ярко-калейдоскопический поток
американской литературы по арттерапии по-прежнему некли-
ничен в нашем понимании, движим психодинамическими
(особенно психоаналитическими) приемами и концепциями
1 Art — искусство (англ.)
2 См. также обзор Р. Б. Хайкина (1981). Следует уточнить, что в по-
следние годы в арттерапию включают и фототерапию (терапию фотографи-
рованием) [Wolf R., 1978; Stewart D., 1979; Hogan P. Т., 1981; Cosden C„
Reynolds D., 1082; Krauss D. A., Fryrear J. L., 1983].
34
самораскрытия в изобразительном творчестве, базирующими-
ся на работах американского педагога М. Naumburg [Gantt L,,
Schmal M. S., 1974; Naumburg M., 1966, 1973].
M. Naumburg (1966) считает, что ее динамически ори-
ентированная арттерапия (dynamically oriented art
therapy), возникшая как форма психотерапии в 1940 г., осно-
вывается на распознавании глубинных мыслей и чувствова-
ний человека, извлеченных из бессознательного в виде образов
в психоаналитической процедуре, в сновидениях, фантазиях,
грезах, страхах, конфликтах, детских воспоминаниях. Каждый
человек способен выражать свои внутренние конфликты в
визуальных формах, и тогда он становится и вербально яснее
себе самому, все легче ему рассказывать, объяснять свои пе-
реживания (с. 1).
Практически арттерапия применяется на Западе (в том
числе в социалистических странах) для возбуждения общения
с терапевтом или в группе для более ясного, тонкого выра-
жения своих переживаний, проблем, т. е. как вспомогательное
в групповой динамике {Hajek P., 1977; 1980; Assael M., 1978;
Donnenberg D., 1978; Landgarten Н. В., 1981; Lund Ch., Orme-
rod E., 1986; Waller D., 1987], в психоаналитических занятиях
[Bieber J., Herkimmer J. K., 1948; Janssen P. L., 1978], для са-
мовыражения-самоутверждения, духовного обогащения [Na-
than Т. S., Hesse P. P., 1978; Carnes J. J., 1979; Navratil L.,
1979; Zlatin H. P., 1979; Hogan P. Т., 1981]. Так, S. Kratoch-
vil (1981) из ЧССР описывает свои занятия проективной
зрттерапией1 с обсуждением рисунков в группе для вы-
явления проблем членов группы или проблем всей группы. Он
эклектически полагает, что бесполезно здесь выбирать из всех
возможных интерпретаций единственно верную, все они мо-
гут иметь значение, если помогают пациентам. Например,
вершины гор на пейзажах одного пациента (алкоголика)
возможно толковать (учитывая семейный анамнез) как сим-
волику материнской груди и связанную с ней склонность к
выпивке, однако можно интерпретировать это и как чувство
неполноценности человека, оставшегося «внизу». Горы можно
считать и символом возвышенных жизненных целей, экзистен-
циальных перспектив или желания вознестись из болота обы-
денности хотя бы с помощью спиртного. Наконец, пациент
просто мог жить рядом с горами, полюбил их, они означают
для него свободу, которой лишен в период лечения (с. 229—
230).
Г. В. Бурковский и Р. Б. Хайкин (1979) из Института пси-
1 Выделяют творческую, интегральную, деятельную,
проективную и сублимационную арттерапию [Joanidis, 1973—
цит. по S.-Kratochvil, 1981, с. 223].
3*
35
хоневрологии им. В. М. Бехтерева выяснили в процессе рабо-
ты арттерапевтической группы психиатрического реабилита-
ционного отделения (тематическое рисование с последующим
обсуждением), что наибольшую ценность для группового об-
суждения имеют темы: «Мое будущее», «Я и болезнь», «Я и
группа», «Я и окружение», «Семья». Т. Т. Сабинина-Коробоч-
кина, Е. В. Кайдановская, М. Ю. Мелик-Парсаданов, Р. Б. Хай-
кин (1982) описывают опыт успешной работы с арттерапевти-
ческими группами невротиков (по 10—12 человек) в отделе-
нии неврозов и психотерапии (руководитель—проф. Б. Д. Кар-
васарский) того же института. Речь идет о «художественно-
прикладных работах» в непринужденной обстановке с музы-
кой, литературным чтением: резьба по дереву, чеканка, мозаи-
ка, витражи, лепка, рисунок, поделки из меха и тканей, пле-
тение, шитье, выжигание. Занимается с больными арттера-
певт, постоянно советуясь с врачом. В отличие от длительной
амбулаторной терапии творческим самовыражением (главная
цель — сделаться прежде всего самим собой во имя общест-
венной полезности) главная цель этой стационарной методи-
ки— убедить пациента в том, что он способен создать что-то
интересное художественно-прикладное, что он не хуже других,
и это способствует укреплению уверенности в себе, «выработ-
ке положительного отношения к труду» (с. 141). Б. Д. Карва-
сарский (1985), врачебно осмысливая арттерапию, подчерки-
вает усиление терапевтического значения искусства в наше
время «повышения престижности искусства в обществе»
(с. 136).
Гештальтункстерапия (Gestaltungstherapie). E. Biniek
(1982) широко обозначает этим термином терапевтическое
рисование, ваяние, моделирование с бумагой, красками, дере-
вом, камнем, разными отходами, терапевтические образные
разговоры, писание, пение, музыку, выразительные движения
тела (с. 2). Гештальтункстерапия (терапия целостными обра-
зами) *, как считает Е. Biniek, вышла из аналитической психо-
логии Юнга и психодрамы Морено. Суть, принцип этого тон*
копсихоаналитического приема — терапевтическое вмешатель-
ство через «изобразительное поведение» (Gestaltenlossen).
1 «Целостные образы» (Gestalten), обеспечивающие гештальтункстера-
пию, — это больше, чем сумма частей (например, звуков; «сами тона еще
не делают мелодию»); это — соотношение, в котором части (звуки) стоят
определенным образом, процесс, протекающий сознательно и бессознатель-
но, который не только зависит от «я», но и конструирует его [Biniek E.„
1982, с. 125—126]. В данном случае ясно, что речь идет об истинно творче-
ских образах в их диалектическом понимании. Однако идеалистическая
структура мысли сказывается в том, что «я» (индивидуальность) конструи-
руется (творится) не взаимодействием с окружающей действительностью, а
самим целостным образом (духом).
36
Основные модальности гештальтункстерапии: 1) свобода, т. е.
свободный выбор тем и изобразительных способов; пациент
должен быть в терапевтическом процессе таким, какой он
есть, он должен быть свободен от самоконтроля, от рефлек-
сии— до возврата к детским, примитивным чувствам, до по-
гружения в архаические сновидения и «узоры думанья»
(с. 107); 2) направленность (темы, исходящие от терапевта,
рисование под музыку и т. д.; при этом терапевтическая ди-
рективность лишь приводит нечто в движение, но не дает го-
товых рецептов); 3) изображение в группе (психодраматиче-
ские сцены, рассказы, сказки, разыгрываемые в группе). Цели
гештальтункстерапии: 1) «излечивание или восстановление
адекватной Я-функции»; 2) помочь с помощью образов-сим-
волов осознать-интерпретировать собственное переживание;
3) пробудить творческие силы, спонтанность, оригинальность,
способность раскрываться душевно, гибкость (с. 97—98).
Е. Biniek отмечает, что динамически (психоаналитически)
ориентированная терапия искусством М. Naumburg в практи-
ческом и теоретическом отношении идентична с гешталь-
тункстерапией (с. 38).
Психотерапевтическое использование приемов творческой
работы Эриха Францке. К указанным приемам творческой
работы швейцарский психоаналитик Е. Franzke (1977) отно-
сит такие выражающие, раскрывающие личность «изобрази-
тельные и созидательные занятия», как рисование, черчение,
моделирование, гссиходраму, пантомиму, игру в сказки, изо-
бразительные музыкальные формы и т. п. (с. 14). С помощью
всего этого разыскивается, открывается неосознанный трав-
мирующий комплекс, и тогда подключается лечение психо-
аналитической техникой. Но и сами по себе указанные твор-
ческие приемы способствуют катарсическому смягчению в
психоаналитическом прозрении. Е. Franzke рассказывает о
26-летней страдающей астмой пациентке, которая швырнула
ему под нос два угольных рисунка: черная рука, немного за-
слоняющая рот черной маски, и черная рука, совсем закры-
вающая собою рот. Толкуются рисунки так. Маска означает,
что переживания пациентки, ее мимика закрыты от врача, а
рука говорит: «держи в себе», «не давай выйти»! Пациентка
сердито отказывается объяснять свои рисунки. Понятно, что
имеется «типичный, часто переживаемый конфликт», который
в прошлом «конкретизировался через астматический приступ»
(с. 26—27).
Терапия творчеством (Creative therapy). Этот прием, под-
черкивающий в самом названии целительный момент всякого
творчества вообще и психоаналитически разнообразный в сво-
их вариантах, особенно распространен в США [Zierer E., 1952;
Kleinschmidt H. J., Zierer E., 1952; Zierer E., Zierer Ed., 1956;
37
Delfino-Beighley С, 1978; Armstrong В., 1979; Zwerling I.,
1979]. Психиатр I. Zwerling (1979) подчеркивает, что терапия
творчеством может быть основным способом лечения, и эта
«истинная терапия» борется за свое признание. Автор приво-
дит здесь же случай, весьма характерный для сегодняшней
гмериканской терапии творчеством, искусством.
27-летний пациент, негр (диагноз: пограничное личностное расстройстве
с истерическими и агрессивными чертами), жестоко избивал своих любов-
ниц, когда они пытались уйти от него, был этим озабочен и просил помощи
у психиатра. До 13 лет его воспитывала бабушка, потому что мать бросила
его, как только он родился. В процессе музыкотерапии, занятий резьбой и
одновременных бесед с врачом пациент стал ощущать ту же боль в животе,
что чувствовал, когда умерла его бабушка. Он осознал, что эту же боль
ощущал после того, как избивал любовниц, понял, что сближался с жен-
щинами для того, чтобы они заняли место его бабушки, и тогда состояние
его улучшилось (с. 843—844).
Терапия литературным творчеством. Американский артте-
рапевт из Балтимора Gwen L. Gibson (1978) с трезвой, непси-
хоаналитической тонкостью считает естественным для артте-
рапевта применять формы библиотерапии в виде искреннего
самовыражения творческими писаниями (creative writing).
Ведь оба этих вида психотерапии (чтение и писание) исполь-
зуют образы, ассоциации для оживления погасших чувств па-
циента (клиента), для того чтобы претворить внутреннее бес-
покойство в конкретное, вдохновиться творчеством (естест-
венные творческие интересы могут в болезни притупиться,
исчезнуть). Gwen L. Gibson, наполненный наслаждением от
чтения книг, сам пришел еще в детстве к литературному твор-
честву и применил в работе с пациентами в дневном стацио-
наре свой личный опыт, занимаясь с группой из 6—8 человек,
пожелавших лечиться таким образом. Единственное техниче-
ское правило этой методики — систематическое напоминание
пациентам о том, что необходимо создать картину из слов,
наполненную ощущениями (вкус, запах, осязание, звуки, уви-
денное). Либо каждый пациент выбирает свою тему, свой
стиль, либо все описывают какое-то событие в детстве, поезд-
ку куда-то и т. д. Пациенты могут подсказывать тему друг
другу, обсуждают творчество друг друга, спорят, учатся (и
таким образом тоже) общаться с людьми. Через свое творче-
ское литературное сочинение пациент становится себе понят-
нее. Gwen L. Gibson подчеркивает, что в работе творческой
литературной группы должны быть предусмотрены следующие
моменты: 1) готовность пациента (клиента) чем-то искренне,
творчески поделиться в группе; 2) литературное сочинение
координирует, дисциплинирует ум и руку; 3) воображение ис-
пользуется в созидательном духе, а не в виде грез; 4) напи-
санное сочинение есть род конкуренции с сочинениями других
38
пациентов1; 5) даже сочинение о простых переживаниях есть
осязаемое произведение, как-то поднимающее автора над
всеми; 6) совместная работа над сочинением обогащает, уси-
ливает чувство удовлетворения; 7) описывание в сочинении
семьи, друзей, событий прошлого и настоящего помогает па-
циенту стать более непринужденным в отношении к внешне*
му миру, противостоять условностям; 8) творческое литера-
турное дело выявляет реакции пациента на реальные и фан-
тастические события на фоне реакции группы в целом;
9) члены этой группы оцениваются другими пациентами как
«умственные» существа («cerebral» beings); 10) пациенты
группы своей работой в сущности выражают решимость более
активно и самостоятельно лечиться в рамках терапевтической
программы дневного стационара.
К сожалению, западные психиатры-клиницисты о терапии
творчеством, терапии культурой обычно пишут скупо. Так,
Н. J. Weitbrecht (1968) лишь замечал в своем руководстве, что
в единичных случаях следует особыми занятиями пробуждать
в больных творческие силы, способствовать рождению в них
продуктивных желаний-дел (с. 411) 2.
«Синтетическая терапия» Вольфганга Кречмера. Профес-
сор из Тюбингена W. Kretschmer (1963), сын Е. Kretschmer,
полагает, что психиатрическим пациентам следует помогать
«культурной жизнью в ее своеобразии». Именно это «синте-
тически сводит и завершает другие известные психотерапев-
тические принципы и их противоречия». Эта «синтетическая
терапия», следовательно, в конечном счете ведет пациента «к
специфически-человеческому и творчески-созидательному».
Пациент «растет в аспектах впечатлений и образа действия».
Это трудная работа, ибо «совсем недостаточно культурные
элементы просто пристраивать к клинической работе. Скорее
сама больница должна быть встроена в культурную жизнь,
если она хочет по-человечески двигаться вперед». W. Kret-
schmer подчеркивает, что это — работа не психолога, не педа-
гога, а сугубое врачевание, «ибо речь идет о созвучии сугге-
стивно-магического, активирующе-педагогического и аналити-
чески-критического измерений, чего без участия врача достиг-
нуть невозможно». Тут можно различать такие элементарные
методы' воздействия, как оптические, акустические, вкусовые,
обонятельные, тактильные (цвет стены, освещение, воздейст-
1 Заходя вперед, отмечу, что в терапии творческим самовыражением
момент конкуренции, напротив, всячески сглаживается, смягчается тера-
певтом и внимание привлекается к самому главному — нравственному про-
явлению живой индивидуальности, которая всегда может оказаться обще-
ственно-полезной в том или ином отношении.
2 О клинической терапии творчеством в клинике психозов см. работу
В.Е. Смирнова (1985).
39
вие запахами и т. д.). Их, понятно, есть смысл применять
«лишь внутри вычеканенной терапевтической обстановки».
Рядом с ними стоят такие «комплексные» «жизненные» спо-
собы психот ер а и оптического воздействия, как «изобразитель-
ное творчество, музыка, поэзия, танец, драма». Кратко описы-
вая эти способы, W. Kretschmer сосредоточивается не столько
на создании пациентами каких-либо творческих произведений,
сколько на творческом самовыражении при переживании па-
циентами произведений искусства — с врачебным «использо-
ванием», «опосредованием» выступающих в процессе созер-
цания искусства личностных особенностей пациента, его «ве-
дущих идей» (с. 381).
В беседе с пациентом, при изучении его биографии и сно-
видений врач «извлекает» у больного «установку, например,
к лирике, к какому-нибудь жанру живописи или к определен-
ной форме религии», побуждает его к этим делам и благода-
ря этому пациент видит перед собой «открытыми все гори-
зонты— инстинктивные, метафизические и личностно-продук-
тивные» [Kretschmer W., 1958, с. 329].
16 июня 1982 г. в своей лекции, прочитанной по-русски на
кафедре психотерапии ЦОЛИУВ, W. Kretschmer назвал три
основных, с его точки зрения, психотерапевтических подхода:
1) «упражненческий» (воздействие, не связанное с разъясне-
нием и анализом, т. е. суггестивная терапия и тренировочные
методики); 2) «познание самого себя» (разъяснение, познание
своих перспектив, ценностей, смысла жизни; все это обращено
к мышлению, сознанию пациента); 3) «способствующие духов-
ному развитию, росту положительные переживания и творче-
ство» [«убедить пациента в своей значимости, помочь найти
смысл жизни могут только творчество и положительные пере-
живания (например, переживания искусства); при этом углуб-
ляется чувство человека и близость к жизни вообще, эти фор-
мы терапии увлекают человека в целом, как цельное суще-
ство»]. «Синтетическая психотерапия, — отметил W. Kretsch-
mer,— вбирает в себя все эти дороги. Культура включается
в психотерапию как лечебное средство. В процессе терапии
пациент должен найти, обрести собственную ценность на сво-
ем пути. Это понимание, осознание собственной ценности
играют ведущую роль в мышлении моего отца после первой
мировой войны» К
1 W. Kretschmer писал мне (10.07.1983 г.), что нет существенной раз-
ницы между психотерапией его отца (с. 26) и его собственной, но сам он
больше внимания уделяет «художественно-эстетическому развитию» (в том
числе творчеству: амбулаторные пациенты рисуют у себя дома) и «персо-
нальному сознанию в смысле В. Штерна». Еще отметил, что ни отец его,
ни он сам не работали с группой пациентов и не описывали подробно свои
приемы лечения («это жаль, но зависит от темперамента»).
40
Синтетическая психотерапия предполагает «признание
культурно-общественного пространства, которое, являясь про-
дуктом труда и фактором формирования человека, представ-
ляет собой для него родину, которая его защищает и исце-
ляет» [Kretschmer W., 1958, с. 319]. Таким образом, если для
истинного клинициста с его диалектико-материалистическим
складом мысли родина человека едина слиянием природного
и общественного, то для тонкоидеалистического W. Kretschmer
родина человека — «культурно-общественное пространство»,
по-видимому, близкое к «верховной личности> персоналистов,
сотворившей мир. W. Stern (1871—1938), немецкий психолог
и философ-идеалист, упомянутый W. Kretschmer в письме, и
есть представитель так называемого нерелигиозного персона-
лизма. В одной из наших бесед W. Kretschmer интересно ска-
зал, поясняя свое мировоззрение, что в отличие от отца, вос-
принимавшего тело и дух, природу и культуру в их слиянии,,
сам он стоит одной ногой в природе, а другой — в культуре.
В последние годы W. Kretschmer (1982) тесно связывает син~
тетическую психотерапию с учением A. Adler,
Этнотерапия. Так писательница, актриса Z. Kocova и пси-
хиатр-психотерапевт М. Hausner из Чехословакии назвали
свой групповой психотерапевтический прием [Kocova Z., Haus-
ner М., 1982]. Существо приема состоит в том, что с помощью
групповых механизмов, индивидуальных бесед, терапии изо-
бразительным искусством, психодрамы, элементов этнологии,
народных традиций, обычаев, искусства танца, пантомимы
и т. д. пациенты погружаются, возвращаются в свое индиви-
дуальное и коллективное детство, в древние культурные шаб-
лоны и архетипы. Это способствует самораскрытию, самоутвер-
ждению пациента, поиску своего места в жизни через ощу-
щение в себе, прежде всего природного, древне-трудового,
язычески-праздничного (издревле человек прославлял приро-
ду и свою работу). Так, смысл карнавала — в торжестве
душевного раскрепощения, смысл пасхи — в весеннем тор-
жестве (жизнь шагает через смерть, болезни и горе), смысл —
солнцестояния — в празднестве подъема сил, новых воз-
можностей в природе и человеке, смысл ярмарки — в празд-
нестве созревания плодов человеческой работы, смысл рож-
дества — в торжестве человеческой любви, доверия, надежд,
углубления взаимоотношений между людьми. Все это, как
считают авторы, имеет также свой серьезный психогигиени-
ческий и психопрофилактический смысл в современном обще-
стве.
Из всего этого ясно видится, что этнотерапевтические спо-
собы возможно применять и в диалектико-материалистиче-
ском духе, очищенно от религиозных переживаний и юнгов-
ских глубинно-психологических конструкций, наполняя богат-
41
ством человеческой истории, этнографии приемы клинической
психотерапии.
Автобиографический метод. Существо настоящего предло-
женного психологом Ф. Е. Василюком (1984) метода — «есть
попытка из неизбежных в жизни каждого неудач, падений,
потерь и страданий создать нечто прекрасное». Психотерапев-
тические механизмы метода — «вербальное замещение» (рас-
сказал о стыдном, горьком — и легче), «оцельнение» (неудача
включается в цельную историю личности, становится лишь
«шагом на жизненном путл» и «теряет свое самодовлеющее
значение», «выглядит совсем иначе», «как источник опыта»
и т. д.), «эстетизация» (система из взаимосвязанных катарси-
са, «упразднения цели» — практической пользы, «поэтизации
прошлого»). Психолог, психотерапевт помогают страдающему
человеку сопереживанием, недоумениями, предположениями
составить «как можно более эстетически завершенную (и в ме-
ру сил совершенную)» искреннюю историю жизни, заботясь о
том, чтобы максимально сработали выше указанные благо-
творные механизмы. Человек, сосредоточенный страданием
своим на прежних потерях благодаря этой помощи, «взвали-
вая груз несчастий и неудач, в которых уже ничего нельзя
изменить, на плечи автобиографического героя, как бы отстра-
няясь от него и отождествляя себя с фигурой автора», «осво-
бождается от жестокой скованности прошлым, остро ощущая
себя ответственным и свободным субъектом, творцом собст-
венной жизни»1. Метод Ф. Е. Василюка представляется оду-
хотворенно тонким, сложным в своей психологической сути,
неизведанности и в некоторых случаях может быть сильнодей-
ствующим как в положительном, так и отрицательном отно-
шении. Думается, необходимо дать строгие клинические по-
казания и противопоказания к применению метода.
ЦЕЛЕБНЫЙ ПОИСК СМЫСЛА ЖИЗНИ
Уже в древности, по-видимому, были и народные интуи-
тивные психотерапевты, «наводившие» больного без обрядо-
во-мистического, шамански-мифологического воздействия сво-
им житейским трезвым опытом, мудростью на сообразный
натуре больного целебный путь, смысл жизни. Ганский писа-
тель А. К. Арма в историческом романе2 описывает, как на-
родные целители помогают страдающим людям понять свою
природу, «следовать ей» и тем избавиться от страдания (с. 96).
Стихийные прообразы клинико-психотерапевтического воздей-
1 Василюк Ф Автобиография и личность//Наука и техника, 1984,
№ 2, с. 15—17.
2 Арма А. К. Целители: Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1982.— 328 с.
42
ствия (магического или трезво-рационального в соответствии
с природой, клиникой страдания) не исследованы, это темная
область в истории мировой психотерапии. Однако эти приемы
не могли не существовать прежде всего потому, что и в древ-
ности (например, по якутским верованиям) были нуждавшие-
ся в психотерапии люди, не восприимчивые к воздействию ша-
манов,— люди с «закрытым телом» [Алексеев Н. А., 19841].
В начале и середине XX века возникли первые врачебные
приемы лечения идеалами, миросозерцанием, поисками смыс-
ла жизни. Это прежде всего терапия охваченностью идеала-
ми (аретотерапия) А. И. Яроцкого (1908), особенно близкая
терапии творческим самовыражением моментами своей духов-
ной материалистичности при всей светлой утопичности кон-
цепции «индивидуалистического обоснования альтруистиче-
ской морали» [Яроцкий А. И., 1913]. Г. Д. Неткачев (1913)
пытался психотерапевтически воспитывать здоровое мироощу-
щение у заикающихся, применяя в работе коллективные при-
емы (высказывание при всех и обсуждение), предлагая рас-
ширить свой взгляд на людей и себя самого писанием днев-
ников (с. 117).
Прием J. Marcinowski (1913), суть которого «поднимать
доверившихся мне людей над их собственной личностью на
светлые вершины религиозного созерцания, где они в опьяне-
нии от одолевающих их чувств расправляют свои крылья, вни-
мая шуму мировых событий, и на мгновение познают их во
всей их глубине» (с. 173), увлекает лишь тем, что через эту
противоположность отчетливее видится наш собственный под-
ход, как и в случае тонкоэкзистенциальных терапевтических
поисков смысла V. Frankl (1965, 1978). Польский психотера-
певт профессор Стефан Ледер [Leder S., 1979] считает, что
«психотерапия может не только облегчить страдания, но и
приблизить человеку проблемы смысла жизни, людского об-
раза, организации и структуры социальной жизни, одним
словом, обогатить его духовную жизнь и облегчить созна-
тельную конфронтацию и решение этих проблем» (с. 37).
И. М. Фейгенберг (1986), автор концепции вероятностного
прогнозирования, рассказывает в своей книге о мироощуще-
нии, которое сформировалось на базе проведенных им психо-
физиологических исследований и, думается, несет в себе серь-
езную психотерапевтическую, психопрофилактическую силу.
Еще до выхода в свет этой книги И. М. Фейгенберг в письме
к автору (02.08.1984 г.) обратил внимание (в том числе и в
связи с терапией творческим самовыражением) на два «уров-
1 Алексеев Н. А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (опыт
ареального сравнительного исследования). — Новосибирск: Наука, 1984,
с. 204.
43
ня» («слоя») вероятностного прогноза, «попытки субъекта
увидеть, каково будущее («мое будущее»). Это: 1) «трезвый
взгляд на жизнь» (вероятностный прогноз важных для
меня событий, на ход которых, однако, повлиять не могу) и
2) «активная позициия жизни», «выбор такой пози-
ции, таких действий, которые делают меня полезным тому делу
или тем людям, которые для меня значимы, существенны» (ве-
роятностный прогноз хода событий, на которые могу влиять).
«Надо помочь страдающей душе, — пишет И. М. Фейгенберг,—
найти и осознать, что важно, существенно для нее в жизни
(для чего жить), и найти и осознать, какая ее (этой души) по-
зиция, какие ее действия полезны для достижения (чаще —
лишь приближения) того, что важно и существенно (как
жить)». Терапия творческим самовыражением есть своеоб-
разное клинико-психотерапевтическое исследование в работе
с пациентами именно этих двух «слоев» вероятностного прог-
ноза.
Терапия творческим самовыражением есть также терапия
смыслом жизни — вдохновенным творческим служением лю-
дям в соответствии со своими личностными особенностями,
которые возможно общественно полезно направить в лечеб-
ном процессе. Целебным воспитанием активной творческой
жизненной позиции (в самом широком, глубинном, материа-
листически-тонком понимании) этот прием прежде всего от-
личается от различных психоаналитических, экзистенциаль-
ных, религиозных воздействий, также психотерапевтически по-
дробно использующих опыт духовной культуры человечества.
Терапия творческим самовыражением, клинически прелом-
ляющая и чтение книг, и фотографирование, и содержание
аквариума и многое другое конкретное из духовного опыта
человека, строго не помещается в такие специальные термины,
как «библиотерапия», «фототерапия», «письмотерапия» и т. п.
(подобных терминов можно предложить множество). Здесь
клиницизм и мотив нравственного социально-активного твор-
чества пронизывают многие известные приемы, указанные в
этой главе, кристаллизируя их в единое клинико-психотера-
певтическое воздействие, способствующее формированию це-
лебного оптимистического, светлого мироощущения.
Глава HI
О КЛИНИКО-ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОМ
ИССЛЕДОВАНИИ
КЛИНИКО-ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ
Терапия творческим самовыражением как лечебный прием
сложилась в общих чертах к 1970 г. Она всегда особенно эф-
фективно помогала дефензивным психопатическим и дефен-
зивным малопрогредиентно-шизофреническим пациентам, ех
juvantibus выбирая их из потока больных, который идет в
психотерапевтический кабинет психоневрологического диспан-
сера от участковых психиатров. Указанных клинико-психоте-
рапевтических дефензивных случаев, составляющих материал
настоящего исследования, к началу работы над книгой
(1983 г.) оказалось 312 (см. таблицу). Более всего случаев
приходилось на шизофрению, психастеническую, астеническую
и циклоидную психопатии, в связи с чем лечение этих рас-
стройств описывается подробнее.
Все психопатические случаи, входящие в клинико-психо-
терапевтический материал, — достаточно тяжелые («ядер-
ные») психопатии, удовлетворяющие известным критериям
Ганнушкина 1. Психопаты эти были к началу нашего лечения
социально дезадаптированы, несмотря на то что, получив спе-
циальное образование, работали по профессии и многие имели
семьи. Если бы психопаты не могли работать по профессии,
они получали бы инвалидность. Но этого, как правило, не
происходит. Даже о самых истощаемых астенических психо-
патах П. Б. Ганнушкин пишет в «Клинике психопатий...»
(1964): «До полной неработоспособности дело, впрочем, почти
никогда не доходит: больные работают неправильно, нерегу-
лярно, скачками и вспышками, однако все-таки сохраняют
способность давать достаточно полноценные результаты и ос-
таваться полезными членами общества» (с. 137). Социальная
дезадаптация дефензивных психопатов состоит в том, что они,
весьма болезненно для себя и окружающих адаптируясь в
среде, выбирают себе «тихие», малоответственные места в
жизни, не соответствующие их способностям, скрытым резер-
1 Врожденные патологические стойкие свойства личности, «определяю-
щие весь психический облик индивидуума» и мешающие «безболезненно для
себя и для других приспособляться к окружающей среде» [Ганнушкин П Б.,
1964, с. 121—122].
45
Таблица. Общая характеристика клинико-
Показатель
Количество случаев
Мужчины
Женщины
Возраст:
17—30 лет
31—50 »
51—68 лет*
Образование:
среднее
высшее
Длительность лечения:
до 3 лет
3—6 лет
>6 лет
Эффективность лечения:
малая
средняя
высокая
п
31 (9,9)
15 (4,8)
16 (5,1)
7 (2,2)
20 (6,4)
4 (1,3)
5 (1,6)
26 (8,3)
2 (0,6)
26 (8,3)
3 (1,0)
—
16 (5,1)
15 (4,8)
а
23 (7,4)
10 (3,2)
13 (4,2)
4 (1,3)
16(5,1)
3 (1,@)
4 (1,3)
19 (6,0)
4 (1,3)
17 (5,4)
2 (0,6)
—
17 (5,4)
6 (1,9)
Дефензивные
Ц
34 (10,9)
21 (6,7)
13 (4,2)
7 (2,2)
19 (6,0)
8 (2,6)
8 (2,6)
26 (8,3)
4 (1,3)
20 (6,4)
Ю (3,2)
—
23 (7,4)
И (3,5)
|
ш 1
20 (6,4)
14 (4,5)
6(1,9)
3 (1,0)
12 (3,8)
5 (1,6)
2 (0,6)
18 (5,8)
3 (1,0)
12 (3,8)
5 (1,6)
—
13 (4,2)
7 (2,2)
,
* Возраст — к началу нашего лечения.
Примечание. В скобках указаны проценты.
Условные обозначения: п — психастеники, а —астеники, ц — де-
и — дефензивные истерические психопаты, ан — ананкасты, м — дефензивно-мало-
вам. Болезненно-самолюбивые, они продолжают переливать
свою неполноценность, но добросовестны, исполнительны, ча-
сто на хорошем счету, и время идет. При этом обычно близ-
ким психопата приходится брать на себя, терпеть то подчас
невыносимое раздражение со слезами, ущемленностью, оби-
дой, которое, сдерживаясь на работе, изливается на них дома,
истощаясь в острое чувство вины. Или же, «замахнувшись на
большее», дефензивные психопаты нередко (по причине своей
психопатичности) находятся под угрозой сойти на должность,
значительно более низкую, менее ответственную. Например,
они обнаруживают неспособность руководить даже маленьким
коллективом (болезненно переживают отсутствие взаимопони-
мания с кем-то из подчиненных, непрактичные, ошибаются в
людях, приходят к выводу, что подчиняться им легче, чем ру-
ководить). Или болезненная застенчивость делает почти не-
возможным их выступление с научными докладами перед
аудиторией и т. д. Если эти психопаты любят свое дело и вы-
нуждены расстаться с ним, то они обыкновенно и приходят
к врачу в состоянии серьезной декомпенсации.
Дефензивные психопатические расстройства отличаются от
невротических преимущественно характерологически-
м и болезненными переживаниями и соответственно психопа-
тическим поведением. Невротическое — есть защитно-патоло-
46
психотерапевтического материала
психопаты
,
!
j
i
,
^
9
Ю (3,2)
8 (2,6) 1
2 (0,6)
4 (1,3)
6 (1,9)
4 (1,3)
6 (1,9)
1 (0,3)
5 (1,6)
4 (1,3)
2 (0,6)
4 (1,3)
4 (1,3)
в
12 (3,8)
3 (1,0)
9 (2,9)
4 (1,3)
7 (2,2)
1 (0,3)
3 (1,0)
9 (2,9)
2 (0,6)
7 (2,2)
3 (1,0)
4 (1,3)
6 (1,9)
2 (0,6)
ан
П (3,5)
9 (2,9)
2 (0,6)
1 (0,3)
6 (1,9)
4 (1,3)
1 (0,3)
Ю (3,2)
2 (0,6)
8 (2,6)
1 (0,3)
8 (2,6)
I 3 (1,0)
—
всего
141 (45,2)
80 (25,6)
61 (19,5)
26 (8,3)
84 (26,9)
31 (9,9)
i 27(8,6)
1 114(36,5)
18 (5,8)
95 (30,4)
1 28(8,9)
14(4,5)
82(26,3)
45 (14,4)
м
171 (54,8)
77 (24,7)
94 (30,1)
32 (10,2)
125 (40,0)
14 (4,5)
74 (23,7)
97 (31,0)
18 (5,8)
60(19,2)
93 (29,8)
1 48(13,1)
74(17,3)
49 (21,1)
всего
312 (100,0)
157 (50,3)
155 (49,7)
58 (18,6)
209 (66,9)
45 (14,4)
101 (32,4)
211 (67,6)
36(11,5)
155 (49,7)
121 (38,8)
1 62 (19,9)
156(50,0)
94 (30,1)
фензивные циклоиды, ш — дефензивные шизоиды, э — дефензивные эпилептоиды,
прогредиентные случаи.
гический, неосознанный уход в болезнь от конфликтной ситуа-
ции, с которой невротик не способен справиться разумно-соз-
нательно. Этот уход в невроз (невротическое развитие) совер-
шается определенными невротическими (не характерологиче-
скими) средствами в соответствии с той или иной душевно-те-
лесной конституцией (астеноневротическими, фобическими,
истероневротическими) *. Клинико-психотерапевтическая рабо-
та трезвым, клиническим анализом выявляет здесь неосоз-
нанный или малоосознанный патогенный конфликт, и следует
теперь разъяснить его «запутавшемуся» невротику, помочь
1 Чаще психопатическое как характерологическое имеет свою отчетли-
вую поведенческую клиническую «физиономию» (в отличие от невротиче-
ского). Так, патологическая застенчивость, тягостная рефлексия, ранимость,
нерешительность, эгоцентрическое болезненное стремление казаться значи-
тельным и т. п. ясны именно как характерологически-поведенческое. Точно
так же типичная невротическая агорафобия, истерический парез и т. п. оче-
видны как невротическое, а не характерологически-поведенческое. Раздра-
жительная слабость же может быть конституционально-психопатическим,
.астенически-характерологическим моментом и может быть привнесена в ду-
шевное состояние в качестве неврастенического невротического ухода в бо-
лезнь в результате какого-то конфликта. В последнем случае раздражитель-
ная слабость выступает как невротически изолированное, чаще вне типич-
ной астенической характерологической структуры, на почве своих особен-
ных преморбидных свойств [Колосов В. П., 1979, с. 337—338].
47
тем самым достойно-разумно, человечески-сознательно вы-
браться из невротической «клетки», в которую защитно-не-
осознанно спрятался.
Все пациенты с дефензивной малопрогредиентной шизо-
френией, включенные в клинико-психотерапевтический мате-
риал, — также достаточно «трудные» больные, нередко с суи-
цидальными тенденциями до нашего лечения. В неврозопо-
добной клинической картине обыкновенно смешивались асте-
ноипохондрические, навязчивые, сенестопатоипохондрические,
деперсонализационные, истероподобные расстройства, неред-
ко какие-то из них преобладали, но всегда обнаруживались
существенная дефензивность (психастеноподобность) в пере-
живаниях и поведении и сложные аффективные колебания.
Все эти пациенты и до нашего лечения учились, работали бф
группы инвалидности, но обычно через тягостные пережива-
ния, «с мукой» и существенно ниже своих возможностей.
Более подробная, дифференцированная характеристика
указанных психопатических и шизофренических расстройств
дана в частных разделах книги.
КЛИНИКО-ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Клинико-психотерапевтическое вмешательство — основа
описанной здесь врачебной работы и одновременно предмет
научного исследования.
Термин «клиницизм» возник в стенах клиники1. Однако
клиническим методом исследовать возможно и здорового че-
ловека, как это делают, например, интернисты на профилак-
тических осмотрах, отмечая либо просто здоровье, либо ка-
кие-то особенности нормы, несущие в себе предрасположен-
ность к известным болезням. Точно так же психологи иссле-
дуют по-своему, экспериментально-психологически (патопси-
хологически) и душевнобольных, и душевноздоровых.
Критерии психиатрического клиницизма
Клинический опыт автора позволяет выбрать из клиниче-
ского арсенала 4 основных критерия клиницизма.
1. Психиатрический клиницизм, как и клиницизм интер-
ниста, в своем истинном смысле не экспериментальное, не ла-
бораторное, а живо-непосредственное исследование органами
чувств, всей личностью врача с одновременным обобщением —
под углом зрения клиники и параклинических данных (дан-
Klinike — уход за лежачим больным, врачевание (от греч.).
48
ные патопсихологического, электроэнцефалографического ис-
следования и т. д.). Клиницист подмечает и выражение глаз,
больного, и особенность мимики, форму бороды, тон голоса,,
как он одет, что и как о себе говорит и т. д. Но для того что-
бы заметить то, что важно для диагностики и лечения, то, что
скрывается от неклинического глаза, надо иметь известную
врачебную интуицию, основанную на клиническом опыте.
2. Психиатрический клиницизм предполагает ясное пони-
мание, осознанное ощущение врачом биологической базы во
всякой душевной патологии [Ганнушкин П. Б., 1964, с. 29].
Существо этой базы — стихийно-природная, защитно-приспо-
собительная работа организма, которой врач по возможности
помогает, во всяком случае не вредит, как завещал Гиппократ.
Истинный клиницист — это всегда человек диалектико-мате-
риалистически мыслящий, для которого самые сложные, глу-
бинные духовные переживания есть социальная действитель-
ность, отраженная определенным мозгом с его индивидуаль-
ными особенностями. При всей внимательности к нюансам
духа клиницист не способен строем своего мышления (схва-
тывающего одновременно душевное и телесное) оторвать дух
от тела. Он и гипнотическое состояние не может представить
себе как нечто «наведенное», «чисто психическое». Для не-
го— это организмическая реакция гипнотизируемого на гип-
нотизацию с выходом в кровь организмических «транквилиза-
торов», реакция, выказывающая индивидуальные конститу-
циональные свойства гипнотизируемого. Указанное дарвинов-
ско-павловское диалектико-материалистическое представление
о единстве психического и соматического, о биологической
базе душевных движений непонятно и неинтересно, например
психиатрам экзистенциально-феноменологического направле-
ния. Для феноменолога психопатологические симптомы есть
психопатологические феномены (явления), т. е. духовные
«сущности», не опирающиеся на сому, вообще не имеющие
к ней отношения. И чем глубже открытия в физиологии, нев-
рологии, тем дальше удаляется от всего этого психика [Jas-
pers К., 1923]. Ясперс тонко-выразительно описывает и клас-
сифицирует в своем экзистенциально-феноменологическом
духе психопатологические феномены-симптомы как нежные
переходы, тени, творчески выхваченные из неповторимой души
пациента неповторимой душой психиатра. В отличие от кли-
нициста экзистенциалист не стремится к тому, чтобы усмот-
реть природную самозащиту в подробностях клиники и почвы,
а, вживаясь в душевное состояние больного, пытается про-
никнуться индивидуальными, чисто духовными способами его
существования.
3. Клиницизм психиатра основывается также на прочув-
ствованной убежденности в едином плане строения живого,
4 Заказ JA 740
49,
© эволюционном усложнении живого с возможным звучанием
в жизни человека (при всей его специфически человеческой,
-социальной сложности) более древних защитных механизмов
в «снятом» виде. Из этого выходят, например, такие бесцен-
ные для клинической психотерапии созвучные представления
И. П. Павлова (1949) и Е. Kretschmer (1928) о том, что исте-
рический ступор и истерический припадок понятнее через
«рефлекс мнимой смерти» (гипноз животных) и «двигатель-
ную бурю» попавшейся в сетку птицы. Клиницист-психиатр
видит биологическую подоплеку психопатологических рас-
стройств и в том, что для него есть нечто психобиологически
общее в злости или робости животного и человека, в интокси-
кационном помутнении взора больного с пищевым отравле-
нием и в тяжеловатом мутном взоре эпилептоидного психо-
пата в декомпенсации.
4. Психиатрический клиницизм охватывает в свой круг
не только патологию, но и все те соматические и душевные
особенности (так называемая «почва»), с которыми тесно свя-
заны диагностика и лечение1. Одно дело — ипохондрические
опасения у тревожно-мнительного человека и совсем другое —
у стеничной, уверенной прежде в себе, бесстрашной личности.
Если эти опасения не связаны с соматическим ослаблением,
органическим заболеванием мозга, не последовали за какими-
то серьезными травмирующими событиями (кто-то из близ-
ких, знакомых тяжело заболел, умер), то в случае «стенич-
ной» личностной почвы следует диагностически насторожиться
и в плане эндогенного расстройства. Значение подробного
знания личностной почвы (и для диагностики, и для квалифи-
цированного психотерапевтического вмешательства) в погра-
ничной психиатрии2 выдвигается на передний план.
Т. И. Юдин (1951) вспоминает, как П. Б. Ганнушкин «сквозь
синдром» учил видеть «почву» — живого человека во всей его
целостности: «Так, однажды, когда его спросили, как диффе-
ренцировать артериосклероз от сосудистого сифилиса мозга,
он ответил: «Сифилитик злее»» (с. 408).
О клинической психотерапии
Психотерапия — терапия средствами души. Клиническая
психотерапия — психотерапия, проникнутая клиницизмом:
врач здесь в своих душевных (психических) воздейст-
1 Известное значение имеют тут и особенности здоровых родственников
больного, которые клиницист, как правило, отмечает в истории болезни
2 В большой психиатрии личность нередко «занавешена» психозом или
серьезно повреждена органическим процессом.
50
виях исходит из клинического осмысления страдания. Даже
если это душевноздоровый человек с соматическим заболева-
нием и психотерапевт врачует его по поводу соматического
расстройства, он клинически ориентируется не только в сома-
тике, но и в личностных, духовных особенностях пациента, да-
бы сообразовывать психотерапевтическое влияние с состоя-
нием больного (его характером, представлениями о своей
соматической болезни). Для клинического психотерапевта
клиническая картина душевного состояния больного — как:
анатомия для хирурга. Клиническая психотерапия сформиро-
валась на базе углубленно-разработанной клинической пси-
хиатрии в 20—30-е годы нашего века. Психиатрический кли-
ницизм и клиническая психотерапия развивались преимущест-
венно в странах немецкого языка и у нас среди уже насту-
павшего со всех сторон психоанализа. Основоположник сов-
ременной клинической психотерапии в нашей стране —
С. И. Консторум, а в Западной Европе — Е. Kretschmer.
С. И. Консторум отметил в своем руководстве (1962), что*
«именно клиника должна руководить психоте-
рапевтом, объясняя, где и что можно и сле-
дует делать» (разрядка моя. — М. Б.), и «без твердой
клинической базы всякая психотерапия неизбежно обречена
на дилетантизм и псевдонаучность» (с. 23). Для клинического»
психотерапевта не имеет смысла вопрос, какой психотерапев-
тический метод выше. Он будет делать то, что подскажет в-
данном конкретном случае клиника: простейшее несколько-
минутное императивное внушение в бодрствующем состоянии
или несколькочасовой целебный анализ сложной конфликт-
ной ситуации.
Он не станет утверждать, что истинная психотера-
пия— это внушение и гипноз [как Forel A., 1928, с. 202]
или что психотерапия «будет рациональной или же ее не бу-
дет совсем» [как Dubois P., 1911, с. 131]. Клиническая психо-
терапия дифференцированно «работает» различными приема-
ми, отправляясь от клинического выражения патологических
закономерностей, и всегда «помнит» о биологических лечеб-
ных сдвигах, вызванных душевным воздействием. Сквозь все
духовные тонкости клинический психотерапевт по-гиппокра-
товски обнаруживает, как защищается от действия болезне-
творных агентов сама Природа, и с искусством помогает ей
защищаться совершеннее.
Конкретные лечебные приемы, применявшиеся здесь, — это
терапия творческим самовыражением (как патогенетическое
воздействие) и во многих случаях — симптоматические спосо-
бы лечения: гипносуггестивная терапия, психическая саморе-
гуляция (психотерапевтическая тренировка), малые дозы пси-
хотропных препаратов (по обстоятельствам).
4*
51
ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ КАК КОНКРЕТНЫЙ
ПРИЕМ ЭМОЦИОНАЛЬНО-СТРЕССОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
В. Е. Рожнов (1985), автор концепции эмоционально-стрес-
совой психотерапии1, видит существо такой психотерапии в
том, что она обращена «к духовным компонентам личности,
пробуждая насущную потребность самоусовершенствования»,
дабы подняться (в плане идейных позиций, интересов) «как
в своих собственных глазах, так и во мнении окружающих»
(с. 30). Клиницизм настоящего метода, настоящей концепции
сказывается в том, что разрабатывается, развивается система
взглядов, служащая терапевтическому и профилактическому
применению эмоционального стресса (целебного душевного
подъема различной сложности и выраженности) при различ-
ных расстройствах сообразно клинической (или субклиниче-
ской) картине {Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1983]2. В. Е. Рож-
нов (1986) описывает следующие разработанные им для ле-
чения пограничных состояний, алкоголизма и психосоматиче-
ских расстройств эмоционально-стрессовые методики: «ра-
циональная психотерапия в форме сократического диалога,
гипнотерапия в форме эмоционально-стрессового гипноза и
система психической саморегуляции по типу аутогенной тре-
нировки, в основе которой борьба за свое выздоровление ста-
новится на уровень "фанатизма жизнеутверждающей цели41»
(с. 9). Сотрудниками нашей кафедры предложены уже свои
конкретные эмоционально-стрессовые приемы: бывшим ино-
странным аспирантом К. А. Каравиртом (1980) —для лечения
больных истерией, ассистентами: Ю. Л. Покровским (1983) —
как помощь при субклинических невротических расстройст-
вах, Ю. П. Чаргейшвили (1985) —при кардиофобиях, В. П. Ко-
лосовым (1985)—при неглубоких депрессиях, В. Е. Смирно-
вым (1985)—при психозах, А. В. Гришиным (1986)—при
психогенном гипоэрекционном синдроме, старшим научным
сотрудником Ю. В. Мельниковым (1983, 1985) —при лечении
больных алкоголизмом в клубной обстановке, доцентом
Д. В. Панковым (1986) —при депрессивном неврозе, научным
сотрудником В. Ф. Вышловым (1986) —как помощь морякам,
врачами: Б. Е. Егоровым (1986)—при психогенных субде-
прессивных расстройствах, М. А. Некрасовым (1986)—при
ипохондрическом неврозе. Разработаны специальные приемы
эмоционально-стрессовой групповой терапии: доцентом
А. С. Слуцким, педагогом В. П. Цапкиным (1985)—для по-
i
1 Первые публикации — конец 70-х годов.
2 Краткая история эмоционально-стрессовой психотерапии, ее соотно-
шение с иными эмоционально-насыщенными психотерапевтическими воздей-
ствиями уже обсуждались ранее [Бурно М Е., 1981, 1982].
52
граничных пациентов, ассистентом И. С. Павловым (1985) —
для больных алкоголизмом. Предложен научным сотрудником
Д. А. Мельниковым (1983) вариант эмоционально-стрессовой
музыкальной терапии. Гипнотические эмоционально-стрессо-
вые воздействия с внушением цветовых ощущений описал
нештатный научный сотрудник кафедры Р. Д. Тукаев (1987).
Работы врачей страны по эмоционально-стрессовой психоте-
рапии нередко встречаются в научных сборниках последних
лет (особенно одесских), сосредоточены в последнем издании
«Руководства по психотерапии» (1985) и в сборнике «Тезисы
докладов краевой научно-практической конференции по психо-
терапии и медицинской деонтологии» под редакцией В. Е. Рож-
нова (Ставрополь, 1986).
В октябре 1985 г. в Одессе благодаря прежде всего уси-
лиям замечательных энтузиастов доктора Е. А. Поклитара и
проф. А. Е. Штеренгерца состоялась конференция по эмоцио-
нально-стрессовой психотерапии *.
Терапия творческим самовыражением есть также конкрет-
ный клинический прием эмоционально-стрессовой психоте-
рапии.
ДРУГИЕ СПОСОБЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Исследуя клинико-психотерапевтически пациентов, о кото-
рых эта книга, автор намеренно применял лишь то, что до-
ступно практическому врачу: свой душевный клинико-диагно-
стический и психотерапевтический «аппарат», невропатологи-
ческий молоток, стетоскоп и т. п., направляя пациентов на
консультации опытных специалистов — невропатолога, эндо-
кринолога, терапевта, психолога, нейрофизиолога (электроэн-
цефалографическое исследование), исследовал сам пациентов
клинико-психологическим тестом MMPI (многосторонний мин-
несотский личностный опросник). Главное же исследование
заключалось в изучении, клинико-психотерапевтическом ос-
мыслении сложного приема терапии творческим самовыра-
жением в сочетании с применявшимися по обстоятельствам
особыми гипнотическими сеансами, занятиями психотерапев-
тической тренировкой и назначением лекарств в небольших
дозах. Это дополнительное, сопутствующее лечение описано
в главе VII. Если указанные дополнительные приемы в отноше-
нии к нашим пациентам применялись (даже длительно, годы)
самостоятельно (без терапии творческим самовыражением),
то давали в лучшем случае лишь небольшое временное симп-
томатическое улучшение.
1 См.: Научно-практическая конференция «Эмоционально-стрессовая
психотерапия (теория, методика, опыт)». — Одесса, 1985.— 96 с См. также:
Штеренгерц А. Е. Научно-практическая конференция по психотера-
нии//Журн. невропатол. и психиатр. — 1986. —№ 7.— С. 1102—1103.
53
Около трети пациентов автор исследовал тестон MMPL
Часть результатов исследования опубликована Ф. Б. Берези-
ным, М. П. Мирошниковым, Р. В. Рожанцом (1976, с. 85 и
рис. 8).
Для исследования терапевтической динамики рассматри-
ваемых здесь (особенно психопатических) дефензивных рас-
стройств (в отличие от неврозов и острых психозов) тест ока-
зался несостоятельным, как и другие психологические мето-
дики изучения личности, которые применяли к нашим паци-
ентам патопсихологи (тематический аперцепционный тест —
ТАТ, фрустрационный тест Розенцвейга, тест «незаконченных
предложений»). Так, при клинически несомненном существен-
ном, стойком терапевтическом эффекте у большинства психо-
патов профиль MMPI обычно остается таким же «больным»,,
как и до лечения.
Электроэнцефалографические исследования (анализ 86
электроэнцефалограмм), сравнительно мало говоря о клинико-
нозологической структуре, подчеркнули общую для дефензив-
ных пациентов конституциональную диэнцефальную «взбудо-
раженность», отмеченную и клинически (докт. мед. наук
В. А. Файвишевский) *.
Соматическое исследование (консультация терапевта)
прежде всего существенно помогало в дифференциальной
диагностике, обнаруживая конституциональные особенности
сомы, известную предрасположенность к определенным сома-
тическим страданиям.
К ОЦЕНКЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО
ПРОЦЕССА
В западной психотерапии утвердилось положение, что пси-
хотерапевт лечит в основном своей личностью, а не приемами
[Зачепицкий Р. А., 1979, с. 640], потому сравнительное исследо-
вание эффективности психотерапевтических приемов вообще
бесполезно [Strupp H. цит.: Kolata G. В., 1981, с. 432]. С этим,,
однако, даже на Западе не все согласны. Некоторые исследо-
ватели предлагают критерии для сравнительного изучения
психотерапевтических приемов. N. В. Epstein, L. Vlok (1981)
считают этими критериями точность поставленных вопросов,,
достаточный для статистической обработки объем исследова-
ний, правильный выбор экспериментальной и контрольной
групп, четкое описание психического статуса и т. д. К. N. De-
Witt, N. В. Kaltzeider, D. S. Weiss, M. J. Horowitz (1983) пола-
гают, что при оценке эффективности психотерапии следует?
1 См. также Трунова М. М., Бурно М. Е. (1975).
54
ориентироваться на конфликт, вызвавший заболевание, и ос-
новным способом оценки изменения состояния при психоте-
рапии должен быть клинический анализ. J. Kfivohlavy (1984)
считает основным критерием эффективности психотерапии
факт динамики симптомов (в том числе изменений личности)
Результаты применения психотерапевтических методик
при психогенных расстройствах оцениваются и с помощью
-отечественного варианта теста MMPI [Калачев Б. П., 1980]. Ни
у кого из исследователей этой проблемы нет, однако, сомне-
ния, что оценка эффективности психотерапии — необычно труд-
ное дело. Американские авторы F. R. Hine, D. S. Werman,
D. M. Simpson (1982) в статье «Эффективность психотерапии:
проблемы научных исследований сложных явлений» отме-
чают: когда от фармакологического уровня лечения перехо-
дим к психотерапевтическому, сложность оценки терапии зна-
чительно возрастает прежде всего потому, что личностные ка-
чества (индивидуальность) больного и врача начинают теперь
играть главную роль. Такие факторы, как отношение к бо-
лезни, лечению, чьим-либо рекомендациям, манера объясне-
ния пациенту его болезни, лечения, питание, особенности
заболевания, связанные с этнической группой, социальной
группой, экономическое положение, мироощущение — все эти
факторы трудно точно, скрупулезно определить, и в то же
время каждый из них может стать решающим в процессе ле-
чения пациента (с. 205).
Чехословацкий психотерапевт С. Skoda (1979) подчерки-
вает еще одну переменную: «специфические особенности со-
циальных факторов района» (с. 181). И если Б. Д. Карвасар-
ский (1980), обстоятельно анализирующий проблему оценки
эффективности психотерапии при неврозах, находит ее «чрез-
вычайно сложной» (с. 376), то какими словами выразить труд-
ность оценки эффективности психотерапии в отношении к на-
шим пациентам *? И все-таки я убежден, что определенный
«психотерапевтический прием есть «инструмент»2, которым по-
своему могут работать в разных местах разные врачи. Оцени-
вать эффективность данного психотерапевтического приема (в
отличие, например, от эффективности медикамента) возможно
лишь с учетом личности врача. Эту личностно-психотерапев-
тическую «аранжировку» конкретного приема невозможно
обозначить цифрами, графиками. Быть может, ее станут гру-
бо учитывать «вплетением» характерологического радикала
1 К сожалению, именно потому, что в психотерапии нет наглядно-точ-
ного знания, она привлекает к себе и недобросовестных врачей [Hine F. R t
Werman D. S., Simpson D. M, 1982, с 207].
2 Этот точный термин, как и «психотерапевтическая гостиная», подска-
заны научным редактором Э. А. Каменецкой.
55
терапевта в данный прием («инструмент»)1. Необходимость
и сегодняшняя невозможность истинного учета указанной ду-
ховной «аранжировки», способной перекрыть или погубить
сам прием, ставят под сомнение ценность контрольных групп
и статистической обработки материала при исследовании
сравнительной эффективности различных психотерапевтиче-
ских способов, применяемых разными психотерапевтами. Но
один и тот же психотерапевт в своей практической работе
постоянно и достаточно надежно сравнивает эффективность
приемов («инструментов»), которые применяет к определен-
ным больным.
Эффективность терапии творческим самовыражением оце-
нивалась тремя критериями.
1. Убежденность и пациента, и его близких в том, что
именно это лечение существенно помогло почувствовать себя
более общественно полезным, более творческим самим собой,
в результате чего улучшилось, посветлело настроение (хотя
бы на недолгое время) и стихли прежние болезненные рас-
стройства.
2. Изменение (существенное, стойкое) социальной кривой
жизни пациента (профессиональные достижения, обществен-
ная работа, счастье с близкими) с осмысленно-светлым ощу-
щением своей социальной значимости, своих успехов, с по-
дробной убежденностью в том, что все это обусловлено преж-
де всего данным терапевтическим процессом.
3. Сформировавшееся в процессе лечения понятное жела-
ние помочь «товарищам по несчастью» так, как помогли тебе
самому, стремление активно практически делиться с людьми
опытом творческого самовыражения.
Когда, например, пациент Г., 50 лет, крупный работник
страны, после торжественного заседания, на котором ему бы-
ла присуждена Государственная премия СССР, приезжает в
амбулаторию поблагодарить врача (без которого, он убеж-
ден, остался бы «жалким рядовым ипохондриком»), когда
регалии своего лауреатства взволнованно-радостно показы-
вает в группе, рассказывая и свою «ипохондрическую исто-
рию», и то, как амбулатория его спасла, когда он увлеченна
объясняет, что именно ему помогло, подбадривает своим при-
мером новичков в группе, то здесь отчетливо видятся все три
указанных выше критерия эффективности.
Этим трем критериям соответствуют три степени эффек-
тивности терапии творческим самовыражением в отношении
к нашим пациентам, поскольку каждый последующий
1 Ю. С Савенко (1968), кстати, считает уже возможным с помощью,
метода неоконченных предложений и ТАТ выяснять, «какой психотерапевт
какому больному подходит» (с. 55).
56
критерий вырастает из предыдущего как его совершенство-
вание.
1. Малая эффективность — нестойкое, но явное улучшение,
в процессе которого у пациента сформировалось ясное впечат-
ление, что болезненное отступает (во всяком случае способно
отступать), укрепляется надежда, что будет лучше и лучше,
пациент ощутил уже целительный вкус творческого самовы-
ражения, общественной полезности, тянется к творчеству. Все
это проникнуто убежденностью, что улучшение связано преж-
де всего именно с лечебным творчеством.
2. Средняя эффективность — достаточно стойкое улучше-
ние с «терпимыми» расстройствами, которые пациент спосо-
бен существенно смягчить самостоятельно силами творческого
самовыражения. Заметный подъем социальной кривой жизни
с радостным ощущением своей общественной пользы и убеж-
денностью, что все это объясняется новой целебно-творческой
душевной настроенностью.
3. Высокая эффективность — стойкое улучшение состояния
с чувством достаточно ровного, полного здоровья, с оптими-
стическим настроем, несмотря на декомпенсации (в том числе
ситуационно обусловленные) и эндогенные обострения: все
это умело, с опытом, без растерянности преодолевается в твор-
ческом самовыражении; решительный подъем социальной
кривой жизни (пациенты буквально «поворачиваются» к жиз-
ни, к общественной работе) и претворяющееся в практику
стремление помочь другим на своем опыте.
Средняя и высокая степени эффективности терапии твор-
ческим самовыражением не есть просто компенсации и ре-
миссии в общепринятом смысле. Здесь характерно глубинное,
достаточно стойкое улучшение состояния, несущее в себе но-
вую, психотерапевтически воспитанную возможность сопро-
тивляться трудностям жизни. В этом состоянии возможны по
обстоятельствам декомпенсации и обязательны шизофрениче-
ские обострения, но уже в приглушенном, как правило, виде,
т. е. все это уже не так тягостно и долго. В пациентах, если
можно так выразиться, не становится меньше психопатии или
шизофрении, но патология как бы «растворяется» в творче-
ском самовыражении, в новом, нравственно-просветленном
отношении к жизни.
Пациенты, описанные здесь, сами себе служили контроль-
ной группой в том смысле, что автор нигде не мог прочесть,
узнать о подобных стойких компенсациях и ремиссиях у тя-
желых дефензивных пациентов (продолжительность отмечен-
ного терапевтического эффекта — от 372 до 20 лет).
В подавляющем большинстве случаев (84%) существен-
ный лечебный положительный сдвиг в состоянии пациентов
наступал лишь через 1 xk—2 года лечения.
57
Важное значение в оценке терапевтической эффективно-
сти при длительном лечении имеет осторожный учет возраст-
ного фактора. Известно, что с возрастом, к 40—50 годам, рас-
стройства, подобные описанным здесь, делаются мягче и без
лечения. Наконец, в случаях малопрогредиентной шизофре-
нии возможны спонтанные ремиссии и псевдопсихопатии*
«завершающие вялое непрерывное течение процесса» [Сму-
левич А. Б., 1983, с. 185]. Возможны и случаи ситуационного
улучшения (психотерапевтически-благоприятно изменились
обстоятельства жизни). Изучение нашего клинико-психотера-
певтического материала не дает оснований считать, что срав-
нительно серьезное и стойкое улучшение (30,1%—высокая
эффективность, 50%—средняя и 19,9% — малая; см. табли-
цу), объясняется преимущественно действием возрастного или
ситуационного фактора не только потому, что наличествуют
те или иные указанные критерии эффективности терапии твор-
ческим самовыражением, но и потому, что обнаружился сле-
дующий важный факт. Когда наши пациенты по каким-либо
причинам отходят от прежней приобретенной целебной жизни
в творческом самовыражении, то при всей известной необра-
тимости улучшения в целом состояние их все же вновь ухуд-
шается с сокровенной тягой к творческой жизни и непременно
улучшается, если возможно к ней вернуться. Характерен здесь
такой пример. Состояние пациента С, 49 лет1, до лечения в
амбулатории кафедры, месяцами «сидевшего» на больничном
листе, страдавшего от острых неврозоподобных расстройств2,
тоскливого чувства безысходности, растерянности, когда «не-
куда идти» («и дома будет плохо, хоть бы прибил кто-ни-
будь»), в последние годы (4—5 лет) улучшилось настолько,,
что практически исчезли указанные «тяжкие» расстройства.
Езда в транспорте, высота (моет окна на 9-м этаже) —все это-
перестало быть для него проблемой. С любыми ухудшениями
состояния способен теперь справиться выработанными спосо-
бами творческого самовыражения, ему необходимы только>
время (до нескольких часов), его слайды, бумага, карандаш.
Живет духовно богатой жизнью в творческом общении с при-
родой, литературой, искусством, с одухотворенным записыва-
нием и фотографированием в жизни всего, близкого ему. На-
шел себя и на службе как составитель, секретарь научных
сборников, переведен из инженеров в научные сотрудники,.
1 Подробно см.: Бурно М. Е., 1981; Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1983.
2 Прежде всего деперсонализационных и навязчивых — чувство «робот-
ности», при котором нет смысла жить, страх езды в транспорте (из-за зло-
вещих навязчивых желаний устроить там скандал, вызвать аварию), страх
высоты, желание «расколошматить> стекла во всех магазщгах, толкнуть
людей под машину и т. п. Ему тогда спокойнее было за толстыми стеклам»
закрытого психиатрического отделения, нежели дома и на улице
58
представлен к награждению медалью «Ветеран труда». Уже
7 лет не пользуется больничными листами. С чувством обще-
ственной полезности рассказывает врачам — курсантам
ЦОЛИУВ о своем практически необратимом улучшении с оп-
тимистическим настроем, убежденностью, что будет все луч-
ше. Три года назад после очередного занятия с курсантами
один врач сказал ему наедине: «Это, знаете, все дело в воз-
расте, вам с годами стало лучше (а не от слайдов, писаний),
теперь можете хоть водку пить — все будет хорошо». С. от-
ветил: «Но когда надолго перестаю творчески функциониро-
вать (например, некогда этим заниматься), мне ведь стано-
вится резко хуже».
В доказательство того, что отмеченное стойкое улучшение
связано прежде всего с нашим лечебным приемом, следует
подчеркнуть еще два момента. Во-первых, пациенты способ-
ны именно своими специальными, освоенными способами
творческого самовыражения «вытащить» себя из любого тя-
гостного состояния. Во-вторых, это стойкое выразительное
улучшение наступает обычно как перелом в состоянии через
1—2 года нашей работы, и далее врач видит, как пациенту
становится все лучше месяц за месяцем.
Анализируя цифры, приведенные в таблице, отметим, что
более высокой эффективности лечения удалось добиться в
работе с психастениками, дефензивными циклоидами, мало-
прогредиентно-шизофреническими дефензивными пациентами.
Глава IV
ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ
(С ОСОЗНАННОСТЬЮ СВОЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ
ПОЛЬЗЫ, С ВОЗНИКНОВЕНИЕМ НА ЭТОЙ БАЗЕ
СТОЙКОГО СВЕТЛОГО МИРООЩУЩЕНИЯ)
О СУЩЕСТВЕ ЛЕЧЕБНОГО ТВОРЧЕСТВА
Творчество есть «деятельность, порождающая нечто каче-
ственно новое и отличающаяся неповторимостью, оригиналь-
ностью и общественно-исторической уникальностью» 1. В твор-
честве выражается личностное: только личностное может
быть настолько неповторимо-оригинальным, чтобы являть
собой всегда нечто качественно новое. Открытия в теорети-
ческой физике и математике, конструкция аппарата, картина
художника, художественная фотография, скульптура, произ-
ведение архитектуры, роман, стихотворение, музыкальная ме-
лодия, искусно-творчески составленный букет — все это объ-
единяется личностной «солью» творчества — созидающей са-
мобытностью автора, без которой немыслим предмет
творчества. Индивидуальность, самобытность человека, нрав-
ственно направленная, есть его дорога к людям. В истинном»
гуманном смысле творит не просто индивидуальность, а нрав-
ственная индивидуальность, созидающая, преобразующая
мир. В этом и состоит общественно-историческая уникаль-
ность творчества2. Здесь подчеркивается нравственный мо-
мент творчества, поскольку только самовыражение (в том
числе и душевнобольного) может быть и безнравственным»
антигуманным. Акад. А. Д. Зурабашвили считает главнейшим
в человеке совесть, нравственность, определяя сегодняшнего
человека как Homo moralis. Созвучные нравственные пере-
живания связывают людей в истинный коллектив. Такова диа-
лектика индивидуального и коллективного в отношении к
творчеству. Члены коллектива связаны между собой общими
нравственными целями и одновременно своей непохожестью
1 Советский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия,
1980, с. 1322.
2 Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энцикло-
педия, 1983, с. 670.
60
друг на друга, самобытностью, лежащей в основе всякого жи-
вого творческого дела. Таким образом, индивидуальностью
необходимо быть не для индивидуализма, а для того, чтобы
в полном смысле быть с людьми.
Существо идеалистических представлений о творчестве со-
стоит в том, что для идеалиста творит не сам человек как
частица Природы и Общества: творит через человека внутри
его изначальный дух, идея, божество, и только оно несет в се-
бе истинную индивидуальность. Так, для Гегеля художествен-
ное творчество «лишь тогда разрешает свою высшую за-
дачу, когда (...) является только одним из способов осозна-
ния и выражения божественного» *, и, таким образом, «худож-
ник — мастер бога»2. Для диалектико-материалистически
мыслящего человека по законам природы и общества творит
сам человек — наисложнейший момент саморазвивающейся
материи — Природы. И человеческий дух есть сложный нема-
териальный блеск высокоорганизованной материи, отразившей
в себе общество сообразно своим особенностям.
В творчестве (в самом широком смысле, в том числе в
творческом чтении книг, в одухотворенно-творческой слесар-
ной работе и т. д.) человек ощущает себя поистине самим со-
бой во имя нравственных связей с людьми. Особенная, высо-
кая радость встречи с самим собой в творчестве есть вдохно-
вение. Творчество в широком смысле (как выполнение чего-
либо общественно полезного по-своему) обнаруживает, укреп-
ляет самобытность творца, прокладывая ему тем самым доро-
гу к людям, которым интересна, созвучна его духовная инди-
видуальность. Значение глубокого контакта с людьми (цен-
ностных коммуникаций) для дефензивного пациента трудно
переоценить. Но и творческое углубление в себя само по себе
(в смысле уяснения своей особенности в творчестве) дейст-
вует здесь, как правило, терапевтически, вытесняя чувство не-
определенности, «медузности»-беспомощности, поддерживаю-
щее болезненную напряженность, всякое расстройство на-
строения. Самое тягостное для многих наших пациентов — это
чувство неопределенности в душевной напряженности, когда
не знаешь, чего хочется, чего боюсь, что люблю. Когда же
дефензивный пациент, обретающий в творчестве самого себя,
ощущает свою стойкую индивидуальность-основу, осознает
теперь себя среди близких, товарищей и незнакомых людей,
в своем народе, в человечестве как неслучайную, созидающую
личность, проникается в связи со всем этим душевным све-
том, он уже не способен страдать так остро, как прежде. По-
1 Гегель Г. В. Ф. Эстетика. Т. 1. — М: Искусство, 1968, с. 13.
2 Г е г е л ь Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия»
духа. — М.: Мысль, 1977, с. 385.
61
этому в созданном пациентом творческом произведении нас
не столько должно интересовать, есть ли это истинное произ-
ведение искусства или науки, сколько то, как удалось в этом
произведении пациенту выразить свою индивидуальность и
как это лечебно ему помогло, ибо прежде всего это есть ис-
тинная ценность для врача 1.
«Механизм» творчества представляется отчетливее,
если сравнить его с двумя другими «механизмами» психоте-
рапии (и вообще освоения действительности) — внушением
и разъяснением (убеждением). Внушение как ме-
ханическое вкладывание мимо критического осмысления есть
элементарный уровень освоения человеком действительности
(и в здоровой жизни, и в психотерапии). Разъяснение, убежде-
ние (рациональный уровень)—логическая работа, при кото-
рой человек, которому разъясняют, сам способен затем разъ-
яснить это же другому, понимает (и в здоровой жизни, и в
процессе психотерапии), почему это именно так, а не иначе.
Это, несомненно, более высокий уровень лечения, вообще ос-
воения действительности, вбирающий в себя и моменты вну-
шения. Высший уровень, содержащий в себе в «снятом» виде
первые два, — это творчество. В случае творчества пациент
не просто лечебно-логически понимает врача, а понимает обо-
гащенно по-своему, личностно, с собственными самостоятель-
ными суждениями и переживаниями на этот счет.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИЕМА
Пациенты в обстановке душевной, человеческой заботы
э них врача и медицинской сестры, в индивидуальных беседах
с врачом, в групповых занятиях в раскрепощающей «немеди-
цинским» уютом обстановке психотерапевтического кабинета
(чай, слайды, музыка, свечи и т. п.), в домашних трудах над
полученным заданием в течение 2—5 лет учатся понимать
себя и других, выражать себя творчески (в широком смысле)
сообразно своим клиническим особенностям. Конкретные ме-
тодики терапии творчеством, составляющие содержательную
сердцевину приема, сплетаются, растворяются друг в друге в
этом приеме на основе разъяснительно-воспитательного нрав-
ственно-творческого познания себя и других, вплоть до изуче-
ния известных характерологических радикалов, патологиче-
ских свойств (болезненные сомнения, тревоги, неуверенность,
рефлексия и т. д.), которые также нередко возможно научить-
1 Если в лечебную группу творческого самовыражения попадает ма-
сстер-профессионал, не следует подчеркивать на занятиях его мастерство, а
только отмечать связь манеры творчества с особенностями личности, пере-
живаний, как мы делаем это, целительно знакомя пациентов с творчеством
знаменитых художников, писателей, ученых.
«62
ся лечебно-творчески и с пользой для людей применять ej
жизни.
Отдельные методики терапии творчеством—это: 1) тера-
пия созданием творческих произведений, 2) творческим обще-
нием с природой, 3) творческим общением с литературой, ис-
кусством, наукой, 4) творческим коллекционированием, 5) те-
рапия творческим погружением в прошлое, 6) терапия ве-
дением дневника и записных книжек, 7) домашней пере-
пиской с врачом, 8) творческими путешествиями, 9) творче-
ским поиском одухотворенности в повседневном. Термин
«творческий» понимается здесь широко, как и вообще в сегод-
няшней нашей жизни. Суть его — п о-с в о е м у, с привнесе-
нием в любое дело (служебное общение с людьми и домашнее-
приготовление салата) своего, индивидуального. Именно это»
индивидуальное (а не трафаретное, банальное, машинное) есть
истинный духовный путь к другим людям. Термин «творче-
ский» уместен в названии каждой отдельной указанной мето-
дики еще и потому, что важно постоянное осознавание паци-
ентом своей самобытности, например, и в художественной
галерее, и читая художественную литературу (что мне созвуч-
но, а что чуждо), и в отношении всего того, с чем он знако-
мится в путешествии. Пациенты должны ясно осознавать то,.,
что происходит с ними в процессе этого лечения.
Кратко-схематически отметим здесь содержание и формьв
терапии творческим самовыражением (с осознанностью своей4
общественной пользы, с возникновением на этой базе стойко-
го светлого мироощущения).
Содержание. 1. Самопознание («познай самого себя»—
«nosce te ipsum»): изучение собственных болезненных рас-
стройств, своего характера.
2. Познание других человеческих характеров («для каж-
дого свое» — «suum cuique»: занятия по типологии характеров).
Продолжительность того и другого этапа 1—3 мес.
3. Продолжение познания себя и других в творческом са-
мовыражении («обретает силы в движении»—«vires que acqui-
riteundo») с осознанностью своей общественной пользы, с воз-
никновением на этой базе стойкого светлого мироощущения
с помощью конкретных указанных выше 9 методик терапии*
творчеством. Продолжительность 2—5 лет.
Формы. 1. Индивидуальные беседы (первые 1—2 года or
2 раз в неделю до 1 раза в 2 мес, потом вдвое, втрое реже).
Переписка (от нескольких писем в месяц до нескольких в год).
2. Повседневная домашняя работа (изучение художест-
венной и научной литературы, изучение природы, творчество).
3. Группы (открытые) творческого самовыражения в «пси-
хотерапевтической гостиной» (терапия творческим самовыра-
жением в уютной обстановке с чаем, свечами, цветами, музы-
638
кой, слайдами, чтением своих рассказов и т. д.). Встречи —
2 раза в месяц параллельно индивидуальным беседам с вра-
чом на протяжении всего курса лечения.
Параллельно всему этому, по надобности, применяются
приемы гипносуггестивной, тренировочной психотерапии, про-
никнутые эмоционально-стрессовыми мотивами, лекарства в
небольших дозах.
Терапия творческим самовыражением — самая личностная
терапия, и она невозможна без личностного контакта с паци-
ентом. Контакт этот имеет серьезные особенности в зависи-
мости от нозологической группы пациентов, но общее, стерж-
невое — это стойкий человечески-товарищеский мотив в отно-
шениях с дефензивными пациентами, основанный на искрен-
нем интересе к их личностным свойствам, переживаниям,
поступкам, к их жизненным обстоятельствам, а не только к
симптомам и синдромам. При этом необходимо открыть па-
циенту собственную личность (в известных границах, с необ-
ходимой дистанцией, но с добротой, естественностью). Па-
циент должен ясно ощущать духовную индивидуальность
своего врача, его искреннее желание помочь ему. Все это,
понятно, возможно при высокой ответственности врача за
пациента и способности врача чувствовать и уважать живую
духовную индивидуальность пациента — основу его творчест-
ва — независимо от того, талантлив пациент или нет.
Терапия творческим самовыражением — это не отвлечение,
не развлечение, не лечебное хобби («конек», увлеченность для
себя, на досуге). Многие наши пациенты увлекались фотогра-
фией, живописью, писанием рассказов, коллекционированием
и т. д. и до нашего лечения. Существо дела тут — в сознатель-
ном, целенаправленном выяснении пациентом в процессе те-
рапии творчеством своей индивидуальности, своего места
среди людей, «силы своей слабости» и в личностном, творче-
ском самоутверждении. Все это и обусловливает охваченность
подлинным смыслом жизни, целебное светлое мироощущение,
стойкое и не сравнимое по своей психотерапевтической силе
с прежним хобби.
Например, пациент пишет рассказ не только и не столько
для того, чтобы написать рассказ, увлечься его писанием, а
главное — для того, чтобы развивать, обогащать творческую
индивидуальность, чувствовать, осознавать ее «изгибы», «ню-
ансы», и всюду, в том числе в житейском общении с людьми,
в профессиональном деле, жить, действовать активно-творче-
ски в постоянном поиске своего самого общественно полез-
ного места в жизни. «Не умею я рисовать», — протестует не-
опытный пациент, не желая выразить себя в рисунке. «А все
же попробуйте нарисовать хоть дом, сквер своего детства, —
предлагает врач или более опытный пациент. — Пусть это бу-
<64
дет неумело, но по-своему, и тогда подробнее, ярче почувст-
вуете себя самим собой, т. е. человеком, и, значит, еще боль-
ше сможете сделать в том деле (быть может, профессиональ-
ном), к которому особенно способны». Даже пациент,
выполняющий механическую, монотонную работу, которую
лучше его сможет выполнить автомат, прибор (например,
сделать копию чертежа), все равно делает эту работу с чело-
веческой одухотворенностью, если творческой душой осознает
необходимость и благородство этого механического дела, его
связь с другими делами, людьми. Наконец, в процессе успеш-
ной терапии творческим самовыражением можно, не приоб-
ретя ни одного увлечения на досуге, творчески увлечься ис-
ключительно своею профессиональной деятельностью 1.
Таким образом, в сложном клиническом приеме терапии
творческим самовыражением специфические воздействия
(«механизмы») терапии творчеством (ведущие здесь) тесно
и незаметно сплетаются с рациональными (разъяснительны-
ми) , психагогическими (психотерапевтически-воспитательны-
ми) и групповыми воздействиями (механизмами).
ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ПРИЕМА
Цели приема. 1. Цель медицинская — вызвать стой-
кое, по возможности необратимое улучшение у дефензивных
пациентов, помогая им сделаться «самими собой» — по-своему,
творчески активными, полезными членами общества с посто-
янным прочувствованным пониманием этого как светлого
смысла своей жизни.
2. Цель общественная — открыть, привести в действие, рас-
крепостить скрытые, подчас богатые в дефензивных пациен-
тах резервы общественной, нравственной деятельности.
Задачи приема: 1. Помочь дефензивным пациентам
(медицински-просветительными, психологически-типологиче-
скими занятиями) узнать, изучить себя среди других людей,
диалектически выяснив, уточнив свои душевные особенности и
расстройства не только как «слабое», но и как «сильное
в своей слабости», общественно-нравственно полезное.
2. Помочь пациентам (на базе личностного психотерапев-
тического контакта с врачом) различными методиками тера-
пии творчеством (индивидуально и в группе) обрести себя в
творчестве.
3. Помочь дефензивным пациентам на основе укрепленной
творческой индивидуальности стойко, продуктивно войти в
коллективы — трудовые, учебные, бытовые и т. д.
1 См. клинико-психотерапевтическое наблюдение пациента Г., 50 лет
(глава VIII).
5 Заказ № 740 65
РАЦИОНАЛЬНЫЕ (РАЗЪЯСНИТЕЛЬНЫЕ), ПСИХАГОГИЧЕСКИЕ
(ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИ-ВОСПИТАТЕЛЬНЫЕ) И ГРУППОВЫЕ
ВОЗДЕЙСТВИЯ
Дефензивные пациенты нередко, презирая свое чувство
неполноценности как человеческую слабость, поначалу про-
сят «железными» тренировками «выбить» это из них, «рекон-
струировать», «перекроить» их личность. Не соглашаясь с ни-
ми, следует требовать серьезной внутренней работы — по-
знания себя, силы своей слабости, познания людей. Важно
прислушиваться к звучанию своих духовных сил, постигать
себя в творчестве, дабы сделаться как можно более общест-
венно полезным самим собой. Тогда жизнь станет здоровее,
радостнее, болезненное будет забываться. Именно это есть
реальное, истинное лечение.
Индивидуальные беседы (от 40 мин до 1 часа) продолжа-
ются первые 1—2 года от 2 раз в неделю до 1 раза в 2 мес
(по обстоятельствам), потом вдвое, втрое реже. Одновремен-
но — повседневная домашняя работа и занятия в группе твор-
ческого самовыражения.
Поначалу объясняем пациенту, что нам важно знать о нем
как можно подробнее, чтобы основательнее помочь, и потому
пусть он пишет для себя (чтобы лучше знать себя) и для вра-
ча (под копирку) о своей жизни, переживаниях с самого дет-
ства в форме свободных очерков (например, как дневник),
перемежая прежнее с сегодняшним. После индивидуальных
бесед, в которых выясняем клиническую структуру дефензив-
ного расстройства, историю жизни-болезни, кратко объясняем
пациенту существо лечения и направляем его (параллельно
последующим индивидуальным встречам) в одну из групп
творческого самовыражения, а при необходимости и на гипно-
тические групповые еженедельные сеансы и занятия аутоген-
ной тренировкой. Если нужно, помогаем и лекарствами (см.
ниже).
Необходимо попытаться с самого начала установить
личностный контакт с пациентом. Человечески-дружеский ин-
терес к душевному миру пациента, его жизненным заботам
(к тому же в уютной амбулатории, без медицинского халата)
следует обогатить, укрепить домашней перепиской с ним. Де^-
фензивные пациенты стихийно тянутся к личностному кон-
такту с врачом.
Пациент С, 49 лет, рассказывал, что в этом духе как-то спросил свое-
го участкового психиатра, как тот себя чувствует, и получил в ответ оттал-
кивающе-недоуменный взгляд. Он же со временем сообщил, что особенно
углубило наш психотерапевтический контакт то, что как-то среди других
своих слайдов я показал в группе могильную плиту своего прадеда на Вве-
денском кладбище, покрытую местами влажными осенними листьями клена.
66
С клинически различными дефензивными пациентами дол-
жны быть различными и формы личностного контакта. Так,
яе стоит особенно беспокоиться по поводу расщепленной
влюбленности многих дефензивных малопрогредиентно-шизо-
френических пациентов в своего врача. В то же время в слу-
чаях психастенических, циклоидных, истерических и эпилеп-
тоидных надо быть в этом отношении весьма осторожным,
по временам сдержанно-суховатым. Общим и там, и здесь
остается в личностном контакте человеческое, неформально-
живое отношение к пациенту. Если пациент в начале домаш-
ней переписки с врачом не понимает, что должен уже здесь
самовыражаться творчески, просим (шутливо и строго), что-
бы и картинка на конверте, и марка соответствовали его духу,
были его продолжением.
РАЦИОНАЛЬНЫЕ И ПСИХАГОГИЧЕСКИЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ
Специальные рациональные (разъяснительные) и психаго-
гические (психотерапевтически-воспитательные) воздействия,
переплетаясь между собой, конкретно выражаются:
1) в индивидуальных предварительных беседах с пациен-
тами о сущности их страдания, об их личностных, человеческих
ценностях, дабы четко наметить терапевтическую дорогу;
2) в групповых медицински-просветительных занятиях;
3) в групповых психологически-типологических занятиях.
(Предварительные беседы
Пациент должен уяснить себе, что врач неспособен полно-
стью вылечить его в том смысле, чтобы «реконструировать>
«го душевный склад. Это и не нужно, потому что это неесте-
ственно. Важно с самого начала разъяснять дефензивным
-пациентам силу их слабости. Например, говорим так: «Да,
вы мучаетесь склонностью к анализу, тревожным сомнениям
(нравственно-этического, ипохондрического характера), рани-
мым самолюбием, робостью и т. д. Но все это есть одновре-
менно и ваша сила, одаренность совестливостью, способностью
к глубокому анализу, умению тонко и неожиданно, философи-
чески осмыслять людей, события. Все это, во-первых, симпа-
тично в вас для многих людей, а во-вторых, общественно-цен-
но, поскольку характерно для сложного, творческого челове-
ка. Склонность к тягостному, тревожному самоанализу есть
одновременно способность к серьезному творческому самовы-
ражению, которое смягчает напряженность. Поэтому важно
уважать, беречь всякое свое тяготение к творчеству, оно в
крови у вас. И ваше ощущение измененности своего «я», эта
деперсонализация — также есть как бы внутренний природ-
S*
67
вый призыв вернуться к себе, ощутить, очертить границы сво-
ей индивидуальности через творчество. Вы говорите, что ни-
когда не писали акварелью? Из вас не получится прозаик? Да
ведь речь идет не о том, чтобы сделаться художником или
писателем, а о том, чтобы подняться к здоровью, не страдать
так, как вы страдаете сейчас. А потому пытайтесь самовыра-
жаться творчески по-всякому — поиском созвучных вам кам-
ней, корней, составлением букетов, выпеканием пышек. Твор-
чеством сам себя себе лечебно уясняешь. А там, кто знает,
может быть, из вас истинный художник выйдет. Это в любом
возрасте возможно. И независимо от тога, что про это говорят
люди вокруг. И в отношении П. И. Чайковского сомневались,
стоит ли ему серьезно заниматься музыкой. «Ведь Глинкой
ты не станешь», — говорил ему брат Николай1. Во всяком
случае, не может человек, охваченный душевным подъемом
творческого самовыражения с ощущением своей полезности
людям страдать так, как страдаете вы. Наша совместная за-
дача состоит в том, чтобы эту глубинную, во многом болез-
ненную (своей ранимостью, совестливостью) душевную работу
претворить в творческое самовыражение, которым станете
утверждаться в жизни. Многие люди с таким душевным скла-
дом, кстати, сделались знаменитыми. Вы даже не представ-
ляете, как много замечательного сделали в мире люди сомне-
вающиеся, нерешительные, тревожные, т. е. вот так же стра-
дающие чувством неполноценности. Будете изучать их харак-
теры, их жизнь. Это прежде всего Лермонтов, Толстой, Чехов,
Дарвин, Павлов. У них важно учиться творить в жизни свое
и по-своему: т. е. искать и находить применение своим особен-
ностям с общественной пользой. Если душевно-телесный
склад, врожденные особенности не дают сделаться хорошим
летчиком, акробатом, администратором, — значит, человек рас-
положен к другим делам. Нередко достаточно в давней про-
фессиональной работе начать действовать в духе именно сво-
ей особенности, чтобы лучше себя применить. Будем работать,
чтобы по-своему открылась ваша увлеченность жизнью, воз-
никла общественно полезная включенность в жизнь людей с
отчетливо-радостным ощущением этого, вытесняющим болез-
ненное».
Как правило, поначалу встречаем сопротивление этих ро-
беющих, стесняющихся пациентов: я-де так мало знаю и
«вообще глупая, неразвитая» и т. д. Неустанно остается по-
вторять, что если они действительно мало знают, то не знания
для них, для людей такого склада есть главное, главное — то,
что по своей натуре они способны думать и чувствовать глу-
1 Данилевич Л. П. И.Чайковский. — М.—Л.: Гос. муз. изд-во, I960,
с. 12.
68
боко творчески, по-своему, а это высшая духовная цен-
ность. Пусть нет широты интересов, но есть свое и надо
возделывать это свое. Диоген Лаэрций о Сократе: «Часто он
говаривал, глядя на множество рыночных товаров: "Сколько
же есть вещей, без которых можно жить!44»1. Творческое само-
выражение— вот главная терапия. Оно даст выплеск бесцен-
ных лекарств из аптек организма в кровь.
Отметим, что если врач сам не лишен дефензивных
свойств, то выказать их в общении с такими пациентами —
только на пользу.
Медицински-просветительные занятия
Они необходимы, чтобы стойко успокоить напряженного
пациента, например разубедить ипохондрика в том, что он тя-
жело душевно болен или соматически «уже не жилец», кратко
рассказать о различных психопатологических симптомах, рас-
стройствах, которые у них обнаруживаются, — страхи, навяз-
чивости, деперсонализационные расстройства, вегетативные,
болевые, сенестопатические проявления скрытой депрессии
и т. д. При этом целесообразно объяснять защитно-приспо-
собительное существо симптома, подчеркивая, что без него
во многих случаях было бы хуже. Так, деперсонализация как
чувство собственной измененности, например, в виде душев-
ного онемения защищает от острой тревоги, хотя и сама по
себе тягостна (организм не может защищаться с безгранич-
ным совершенством). Навязчивость, возникая из тревоги, за-
щищает от тревоги тем, что дает ей определенное содержание,
нередко смягчая тревогу этой привнесенной в нее определен-
ностью (пусть нелепой). Мы вместе должны помочь природе
защищаться совершеннее, в этом существо истинного лечения.
Например, целебная творческая охваченность снимает, ослаб-
ляет тревожную коренную основу навязчивости. Об этих мо-
ментах клиники и клинической психотерапии важно ясно и
неустанно рассказывать, чтобы пациенты смягчились знанием,
определенностью, не страдали от непонимания того, что с ни-
ми происходит, во что это все может вылиться. Следует на-
учить больных скрывать в обществе (но не перед врачом)
свои ипохондрические переживания, притворяясь здоровыми.
Конечно, это все делается по-разному в работе с чисто-погра-
ничными пациентами и пациентами процессуально-шизофре-
ническими, потому предпочтительнее, чтобы ипохондрики за-
нимались в разных группах — психопатических и процессу-
альных.
1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знамени-
тых философов/Под ред. А. Ф. Лосева. — М.: Мысль, 1979, с. 111.
69
Психологически-типологические занятия
Достаточно подробно, с элементами научности следует
просвещать дефензивных пациентов в отношении особенно-
стей их душевного склада \ тесно связанных с другими осо-
бенностями, расстройствами. Пациенты изучают под руковод-
ством врача типологию личностей по современной научно-
популярной литературе, по классическим научным трудам
С. А. Суханова (1912), А. Ф. Лазурского (1923), П. Б. Ган-
нушкина (1964), К. Leonhard (1981), читают книги об извест-
ных людях с дефензивными свойствами, их письма, автобио-
графии, воспоминания о них и т. д., дабы основательней
понять через все это себя и других (как ладить с людьми), про-
чувствовать собственные духовные богатства, раньше не пред-
ставлявшиеся богатствами. Врачу следует и самому писать
для своих пациентов о характерах (исходя из собственных
психотерапевтических задач). Автор убедился, предлагая
пациентам свою научно-популярную брошюру2, как важно
для усвоения материала личностное звучание лечащего врача
в каждой странице. Не лишне подчеркнуть пациентам, что
если бы они были психиатрами, то не мучались бы так «раз-
дутой» от медицинской неосведомленности тревогой.
Из художественной литературы рекомендуются прежде
всего произведения, в которых описаны дефензивные пережи-
вания (произведения Лермонтова, Некрасова, Чехова, Тол-
стого, Дарвина, Гессе). Пациент исследует и другие, в том
числе противоположные ему характеры в художественной
литературе, постепенно научаясь прогнозировать с известной
вероятностью переживания и поступки знакомых, близких, со-
служивцев. Он и сам себе становится яснее через иные харак-
терологические варианты. Размышляя письменно о прочитан-
ном, сравнивая, например, в двух колонках свой характер с
характером литературного героя как живого человека, с
характером известного художника или ученого, пациент
познает себя в поисках созвучного и чуждого ему в этих ха-
рактерах и главное научается понимать и уважать не только
свое, но и не свойственное ему и тоже общественно ценное в
переживаниях и поступках людей. Важно убедительно разъ-
яснить пациентам, что нет абсолютно плохих от природы пси-
хопатических и здоровых характеров. Всякий так называемый
тяжелый, плохой человек (даже врожденно-трудный для лю-
дей и, казалось бы, практически неисправимый) в особых
обстоятельствах жизни, в каком-то определенном, своем
1 Понятно, у шизофренических пациентов душевный склад (характер)
не просто патологичен (как у психопатов), а патологически-процессуально
изменен.
2 Бурно М. Е. Психопатия. — М.: Знание, 1976.
70
деле, к которому расположен своими положительными спо-
собностями, может быть весьма полезен.
Автор рассказывал пациентам об одном тяжелом эпилеп-
тоидном психопате, который измучил жену и детей своими
конторскими книгами, куда записывал все, что они покупали
в магазинах или на рынке, злобно-угрюмо выговаривал, что
вот этого надо было купить меньше, а это дешевле. Он вел
строгое расписание уборок в доме, проверял пальцем пыль и
методично-жестоко наказывал всех домочадцев за малейшую
неаккуратность. Когда пришел за внучкой летним вечером в
детский сад и обнаружил, что она гуляет там без панамки,
то так разозлился, что сломал воспитательнице руку (его
счастье, что она не подала на него в суд). «Стонали» от него
и на заводе, где он работал электриком. Казалось бы, чудо-
вище, страшный человек, зачем вообще такому жить среди
людей? И вдруг узнаем, что он на общественных началах
работает в милиции в оперативной группе и голыми руками
«берет» бандитов, несколько дней назад спас женщину от
смерти, схватив руку бандита с ножом, имеет почетные гра-
моты и благодарности за свою самоотверженность, за это
бесстрашие и добро для людей. Надо пытаться понять таких
людей, высматривая в них хорошее. В конце концов такой
человек ценит сослуживцев и соседей по должности, «по
чину», поскольку известной инертной прямолинейностью сво-
его мышления и чувствования неспособен живо увидеть ис-
тинную человеческую ценность независимо от должности, «от
погон», как это говорят, и вынужден «раскладывать» людей
по клеткам своей прямолинейной таблицы только в соответ-
ствии с их должностями и званиями, дабы легче ему было
ориентироваться в жизни. Понять это — значит научиться
принимать достаточно нравственных людей такими, какие они
есть по характеру, уважать их за то, что умеют что-то полез-
ное делать, чего сам не умеешь, научиться многое прощать
человеку в его слабостях, но только в слабостях.
Рассказывая о серьезном значении воспитания в формиро-
вании характера, не следует преувеличивать этот момент, аб-
солютизировать, дабы у пациента не возникло впечатления,
что он исковеркан неправильным родительским воспитанием.
Постоянно сталкиваясь с убежденностью многих психопати-
ческих и эндогенных пациентов в том, что их неудачно воспи-
тали, целесообразно подчеркивать факт сложной (например,
идущей от троюродной бабушки) конституционально-генети-
ческой обусловленности психопатического характера. Воспи-
тание, конечно, может усилить или приглушить врожденные
патологические свойства характера, и во многих случаях ро-
дители сделали немало, чтобы смягчить, сколько можно,
врожденную патологию.
71
Типологические беседы содержат особенности подхода в
зависимости от клинической структуры, отмеченные в главе
VIII. Здесь лишь заметим, что, например, с психастеником
работаем до внедрения в специфические тонкости психастени-
ческого характера, особенно если психастеник встревожен, не
болен ли «психозом», подвигающим его к душевной катастро-
фе. В беседах же с дефензивными малопрогредиентно-шизо-
френическими пациентами не входим в вопросы дифференци-
альной диагностики (такого пациента, как правило, и не
заботит точный диагноз). Здесь в личности звучит не опреде-
ленная психопатическая структура, а подвижная мозаика
душевных свойств вследствие конституционально-генетически
обусловленной процессуальной «поломки». Но шизофрениче-
ским пациентам уместнее говорить не о болезненном процес-
се (как это есть на самом деле), а лишь о характерологиче-
ских свойствах, радикалах (психастеническом, шизоидном и
т. д.) !, дающих себя знать в переживаниях, поступках, одеж-
де, творчестве, тяге к определенным делам, книгам, картинам,
музыкальным произведениям. Эти душевные свойства, ради-
калы могут свободно смешиваться во всяком человеке. Важ-
но лишь установить, каких свойств в себе или в ком-то
другом больше, чтобы с известной вероятностью предпола-
гать, чего можно ждать от себя и других в различных делах
и ситуациях. Когда понимаешь, с человеком какого душевно-
го склада имеешь дело, то принимаешь его таким, какой он
есть, прощая слабости (если это, конечно, слабости, а не без-
нравственность). Зная себя как психастеника, не пережива-
ешь так свою весьма среднюю механическую память и соот-
ветственно среднюю способность к изучению языков, пони-
мая, что зато имеешь другое, чего нет у многих полиглотов.
Понимая, что с данным человеком по причине душевной не-
совместимости все-таки не можешь быть в товарищеских
отношениях (несмотря на все попытки), смиряешься и успо-
каиваешься, что формально-служебные отношения для нас
обоих — самое лучшее. Все это в конце концов для того, что-
бы уяснить себе свои личностные особенности и найти таким
образом свой путь среди людей.
Может возникнуть вопрос: стоит ли вообще сообщать па-
циентам такие научные термины, как «психастеник», «шизо-
ид», «циклоид». Не лучше ли ограничиться древним учением
о четырех темпераментах, которое также излагается в науч-
но-популярной литературе. Можно, видимо, работать просве-
1 Понятно, это есть намеренное неклиническое упрощение сложных яв-
лений: больные шизофренией в группе с охотой называют себя и других
подобных пациентов «шизоидами», «психастениками», «шизоидными цикло-
идами» и т. д.
72
тительно-типологически с дефензивными пациентами и на этой
узкой базе, но тогда почти все они увидят себя лишь в «ме-
ланхолике». Многолетний опыт убеждает, что именно дефен-
зивные пациенты с высокой терапевтической пользой «схваты-
вают», усваивают сложные характерологические радикалы,
отраженные в клинических классических характеристиках
психопатов. При этом пациенты ясно понимают, что все эти
душевные радикалы, рисунки часто выступают в жизни в
рамках нормы, некоторой акцентуации, и такие понятия, как
«холерик», «флегматик» и т. д., есть просто более общие и в
то же время более узкие характерологические обозначения,,
если не отождествлять их с типами высшей нервной деятель-
ности и не считать «физиологическими скелетами» характе-
ров. Необходимо, конечно, постоянно предупреждать пациен-
тов, что ни в коем случае не следует «опсихиатричивать»
жизнь, «раздавая» людям направо и налево «психастеников»,
«шизоидов» и т. д. Судить о том, имеется ли психопатия,
патология, может лишь врач. Важно без «ярлыков» заметить
про себя сам душевный рисунок независимо от того, здоров
он или патологически усилен, чтобы с большей или меньшей
вероятностью прогнозировать переживания и поступки чело-
века, яснее видеть его ценности. Наконец, клинические обо-
значения, описания психопатов уже так распространены сей-
час в общедоступной (немедицинской) литературе (энцикло-
педиях, словарях и т. д.), что нет оснований обходить их в
лечебно-просветительной работе с обычно читающими про
себя, где только можно, дефензивными пациентами. Никуда
не уйдешь от того, что существуют разные характеры (здоро-
вые и психопатические) и каждый человек живет в соответ-
ствии со своим душевным складом.
Клинический опыт убеждает: пока дефензивные пациенты
не знают важных подробностей типологии характеров, они
постоянно путаются, разочаровываются в людях, впадая в
отчаяние. Необходим здесь, однако, тонкий разумно-нравст-
венный подход к делу: «плохих» характеров нет, как нет
«плохих» национальностей, национально-психологических осо-
бенностей, каждый нужен обществу своими полезными в ка-
ких-то делах особенностями. Акад. Д. С. Лихачев * духовно-
убедительно показал еще раз в наши дни, что способность,
видеть, нравственно понимать, изучать национальные особен-
ности серьезно обогащает, что «именно индивидуальные осо-
бенности народов связывают их друг с другом» (подчерк-
нем— как и индивидуальные особенности связывают людей,
внутри одного народа).
1 Лихачев Д. С. Заметки о русском. — 2-е изд. — М.: Советская Рос-,
сия, 1984, с. 41.
7$
Уже много лет назад автор убедился, что подобная меди-
цински-просветительная, психологически-типологическая пси-
хотерапия серьезно помогает дефензивным пациентам [Бур-
ко М. Е., 1970, 1972, 1974]. Однако лишь со временем, в прак-
тической работе выяснилось, что познать себя и других
по-настоящему терапевтически глубоко, общественно полезно
дефензивным пациентам возможно лишь в творчестве, в спе-
циальном лечении методиками терапии творчеством. Паци-
ент И., 50 лет (27.09.1984, группа № 1), сказал, послушав в
очередной раз рассказы товарищей по группе и посмотрев их
слайды: «Как все-таки мало мы знаем и ценим тех, с кем
вместе живем в нашей жизни».
ГРУППОВЫЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ
Параллельно индивидуальным встречам с врачом идут за-
нятия в группе творческого самовыражения
(2 раза в месяц по 2 ч, обычно вечером). Врач и психотера-
певтическая медицинская сестра встречают группу в 8—12 че-
ловек в «психотерапевтической гостиной» — уютном кабинете
с художественными фотографиями, картинами пациентов на
стенах, домашней настольной лампой, разноцветными свечами
в подсвечниках, растениями, выразительными камнями, само-
варом, ароматным чаем в красивых чашках, с печеньем, кон-
фетами на столе. Врач сидит во главе стола, медицинская
сестра, пациенты — по бокам; экран стоит так, чтобы все
видели слайды, а недалеко от него — проигрыватель или маг-
нитофон, дающий тихий тщательно подобранный музыкаль-
ный фон, не мешающий разговаривать. Домашняя, камерная
обстановка с выключенным верхним светом (когда не так
заметны какие-то твои внешние «недостатки»), без белых ха-
латов хороша для дефензивных пациентов прежде всего тем,
что смягчает чувство неполноценности, душевной патологии,
и пациенты раскрываются здесь, порой как нигде и никогда.
Способствует этому и огонь свечи.
Здесь берегут душевную ранимость и вместо «ваш рас-
сказ (слайд) плох» в крайнем случае скажут: «это мне не
близко» или «в этой вещи вам, по-моему, не удалось себя
выразить». Когда главное в творческих занятиях — выразить
личностную особенность, то могут быть оценки лишь в таком
духе. Скуповатые, холодноватые люди учатся дарить свои
слайды, рисунки и другие предметы творчества, учатся полу-
чать целебную радость от бескорыстной "помощи нуждающим-
ся в ней. Это не только и не просто обсуждение болезненных
расстройств, попыток помочь себе в расстроенном настроении,
обсуждение конфликтов. Это проще и глубже: помочь друг
другу под руководством врача с помощью специальных мето-
74
кик терапии творчеством жить творческими нравственными
силами души в конечном счете для других людей, для обще-
ства, испытывая целебное духовное наслаждение. Одни паци-
енты почти не пропускают группу, другие, стойко улучшив-
шись, приходят реже, наконец, приходят «новенькие» («от-
крытая группа»), но обычно всегда остается крупное, друж-
но-сплоченное ядро (не меньше половины пациентов, чаще
самых сложных) на годы. Такая долгая жизнь амбулаторных
групп — особенность групп из дефензивно-психопатических и
дефензивных малопрогредиентно-шизофренических пациентов
в отличие, например, от групп невротиков.
У нас постепенно сложились, выкристаллизовались 4 вида
таких «открытых» групп, которые можем рекомендовать.
Группа № 1 — преимущественно дефензивные малопрогре-
диентно-шизофренические пациенты зрелого возрастах.
Группа № 2 — преимущественно дефензивные психопаты
(астеники, психастеники, циклоиды, шизоиды) зрелого воз-
раста.
Группа № 3 — дефензивные малопрогредиентно-шизофре-
нические пациенты, дефензивные шизоиды с трудностями об-
щения (от 17 до 35 лет).
Группа № 4 — дефензивные психопаты (истерические, эпи-
лептоиды, ананкасты) и дефензивные малопрогредиентно-ши-
зофренические пациенты зрелого и пожилого возраста.
Клинический состав указанных групп отражает подмечен-
ные в практике особенности совместимости различных паци-
ентов. Психастеники более дружно, духовно общаются в груп-
пе друг с другом и с дефензивными циклоидами и шизоида-
ми (группа № 2). Дефензивные малопрогредиентно-шизофре-
нические пациенты из такой группы нередко «выпадают»
тягостной спецификой расстройств, бывает, даже пугают, уг-
нетают своими расстройствами психопатов. Потому должно
быть их здесь не более 3—4 человек, если невозможно соз-
дать чисто «психопатическую» группу. Не следует в эту
довольно «капризную» группу включать более чем по одному
истерическому, эпилептоидному, ананкастическому пациенту
(но можно приглашать иногда «в гости»). При формировании
групп следует следить и за тем, чтобы большинство пациен-
тов в группе было по возможности в одной поре жизни.
Клинически разнородная группа представляет патологиче-
ски заостренную ячейку—модель микросоциальной среды, в
которой пациенты, творчески общаясь между собой, учатся
1 Зрелый возраст —от 20 до 55 лет у женщин и от 21 года до 60 лет
у мужчин; пожилой возраст — от 55 до 75 лет у женщин и от 60 до 75 у
мужчин (Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. l./Под ред.
Б. В. Петровского. — М: Советская энциклопедия, 1982, с. 217).
76
видеть в жизни здоровых и психопатических людей, душев-
ным рисунком подобных шизоидным, циклоидным и т. д.
товарищам по группе, учатся понимать их, общаться с ними
для общей пользы. Вот шизоиды и психастеники добродушно
смеются над практично-бытовитым циклоидом, который, путе-
шествуя по Японии, снял вход в сад камней в Киото, но не
сами камни; снял жанровые сцены, дома, эстакады, но на его
слайдах нет дзэн-буддийских уголков природы, которые пре-
жде всего привлекли бы к себе камеры шизоидов и психасте-
ников. Важно научиться принимать человека с иным характе-
ром таким, какой он есть, понять-прочувствовать, что каждый
из нас ограничен своей индивидуальностью и в то же вре-
мя ею же силен и все мы вместе разными своими способно-
стями, делами составляем единое Человечество по законам
природы и общества, £1то бы делали мы без циклоидных
(сангвинических) практиков? Что была бы за польза, напри-
мер, от психастенического повара, не чувствующего вкусовых
нюансов и рассеянно-отрешенно впадающего за своим делом
в теоретические раздумья? То есть это клинические
группы творческого самовыражения. Их не
следует отождествлять с западными «терапевтическими клу-
бами», с ленинградскими клубами «бывших пациентов»
[Киселев В. А., Лежепекова Л. Н., 1968; Гарнис В. А., 1977]
не только потому, что в наших группах в несколько раз мень-
ше пациентов, чем в клубе, но и по самой структуре работы.
Тут лишь внешняя праздничная, танцевально-гостевая схо-
жесть, а внутри группы 1 — целенаправленная клиническая
работа выяснения собственной духовной индивидуальности
для творческой общественно полезной деятельности. Наши
группы не относятся также и к психологически-ориентирован-
ным (тренинговым)2 группам, повторяющим, видоизменяю-
щим (социологически, психологически, педагогически и даже
несколько клинически) «группы встреч» («encounter groups»)
[Rogers С, 1975]. Тренинговые группы широко работают в
мире как терапевтические или группы социально-психологиче-
ского тренинга, способствующие подготовке руководителей,
учителей, врачей, смягчению супружеских конфликтоов, кон-
фликтов между родителями и детьми и т. д. [Карвасар-
ский Б. Д., Исурина Г. Л., Мелик-Парсаданов М. Ю. и др., 1981;
Петровская Л. А., 1982; Воловик В. М., Вид В. Д., Днепров-
1 Коллектив пациентов — это, как принято считать, группа с достаточ-
но глубокими общественно-нравственными взаимосвязями между пациен-
тами. Чаще пользуемся более общим понятием «группа» («групповой»), но
порой уточняем термином «коллектив» («коллективный»), что в данном слу-
чае речь идет именно об этом.
2 Эти группы являются психологическими и в том смысле, что занятия
& них, как считается, могут самостоятельно вести психологи, педагоги.
76
икая С. В., Гончарская Т. В., 1983; Слуцкий А. С, Цапкин В. Н.„
11985; Robert M.-A., Tilman E., 1988]. Существо такого рода
групповой терапии состоит в том, чтобы открыть свободное
откровенное самовыражение участников группы в непосред-
ственном, живом, глубоком взаимодействии друг с другом,
рассказывая свое сокровенное. В результате этого каждый
член группы познает себя и окружающих гораздо полнее, чем
s ооычных домашних или служебных контактах, и оттого луч-
ше ^относится к другим людям как в группе, так и в жизни
{Rogers С, 1975].
цаким образом, в психологической группе па-
циенты познают себя и других более или менее интуитивно-
иедирективно в живом общении, помогая товарищу в его жи-
тейском конфликте общественным мнением группы 1, которое
в отличие от мнения клинициста, конечно же, не способно
клинико-психотерапевтически индивидуализировать каждый
отдельный случай. В клиническ и-о риентированной
группе творческого самовыражения познание
идет не от общих психологических норм жизни, не от мнения
группы, а от клиники на базе медицинского, психологически-
типологического просвещения, воспитания с изучением твор-
ческих особенностей у себя и своих товарищей для полно-
кровно-вдохновенного общественно полезного применения в
жизни именно своих творческих особенностей. Здесь общест-
венное мнение группы направляется клиницистом и подска-
зывает пациенту определенный нравственный выход из труд-
ного положения, клинически соответствующий его душевному
«складу, состоянию. Известные формы психологической груп-
повой терапии (групповая дискуссия, разыгрывание ролевых
ситуаций, психогимнастика, проективный рисунок, музыкоте-
рапия) возможно преломить клинически: например, дискути-
ровать по поводу переживаний данного пациента типологиче-
ски образованно, т. е. дружелюбно исходя из достаточно
научного представления о его характере и характерах его
близких, из знания симптоматики скрытой депрессии и т. д.
Время от времени в групповое занятие включаются клиниче-
ские игровые сценки. Например, это тренировка непринуж-
денности в общении у застенчивого пациента. Пусть погово-
рит с молодой женщиной из группы, будто знакомится с ней
в купе поезда, чтобы не сидеть напряженным «букой». Тут
важно прежде разобрать различные варианты «застенчивой
зажатости» (психастенический, циклоидный и т. д.), чтобы
действовать сообразно натуре. Если дефензивному циклоиду
порой достаточно в такой ситуации того, что собеседница
1 См. обзор литературы о «терапевтических факторах в групповой пси-
котерапии» (за последние 25 лет): Bloch S., Crouch E., Reibstein J. (1981).
77
симпатична ему, и вот уже спадает застенчивость, то психу
астенику в любом случае приходится для живого общений
заранее «вкладывать» в себя «кассеты» различных живьр
рассказов и вопросов (психастеник не способен к импровиза-
ции в подобной обстановке).
Клиническая групповая терапия не требует (в отличие/ от
психологической), чтобы пациенты открывались друг другу,
обращаясь друг к другу и к психотерапевту по имени и /«на
ты». Напротив, это может серьезно повредить дефензивным
пациентам, даже если по правилам не выносить откровен-
ность за ограду группы: «замучаются совестью», надолго ра-
нятся душевно и т. д. Следует оберегать внутренний' мир
дефензивных пациентов, повторяя, что каждый из нас имеет
право на свой тайный духовный угол, что мы не отвечаем
перед людьми за свои внутренние мысли, чувства, представ-
ления, но отвечаем за сказанные слова, как и за поступки.
В группе творческого самовыражения царит дух взаимной
сердечной заботы, здесь в обсуждении творчества друг друга
берегут самолюбие, ранимость товарища, не говорят об ис-
тинном таланте, который есть далеко не у всех, но говорят
о духовной индивидуальности, свойственной каждому. Бла-
годаря этому дефензивный пациент яснее видит свои воз-
можности, свой общественно полезный путь, свои личност-
но-вдохновенные способы жизни в быту, в труде, чувствует
себя от этого увереннее и духовно светлее.
Психологическая (тренинговая) терапия может сущест-
венно симптоматически помочь некоторым дефензивным па-
циентам с острыми трудностями общения, но, по-видимому,
особенно эффективна она при невротических расстройствах,
затянувшихся психогенных реакциях у прежде здоровых лю-
дей, т. е. там, где патология связана прежде всего с микро-
социальными моментами. А в психопатических и шизофрени-
ческих случаях приходится учить пациента творчески адапти-
роваться в жизни сообразно своим стойким клиническим осо-
бенностям, значит, от них и следует здесь отправляться.
Я шел в своих врачебных поисках от клинических работ по
групповой психотерапии Н. В. Иванова (1974), С. С. Либи-
ха (1974, 1979), В. Я. Деглина (1976). Вот известные группо-
вые приемы, о которых рассказывает С. С. Либих (1979):
1) «поиск общего, типического у больных группы»; 2) «созда-
ние приемов активного противодействия болезни (Н. В. Ива-
нов)»; 3) «анонимное обсуждение»; 4) «психотерапевтическое
зеркало»; 5) «лечебная перспектива» (с. 211). Приемы эти
невольно-естественно «работают» и в наших группах. Прихо-
дится обсуждать конфликты, разыгрывать трудные житейские
ситуации, выяснять отношения пациентов друг к другу, но
зважно делать все это подробно клинически, в духе творче-
7в
ского самовыражения и доброжелательно, «по-домашнему»,
Ё(Ысвечивая и с помощью групповых механизмов нравствен-
ный, творческий жизненный путь пациента. Не нарушается у
нас лечебный процесс и известными «психологическими» пред-
ложениями к пациентам тут же, во время вдохновенной бесе-
ды отметить в карточках (например, в баллах) свое отноше-
ние к товарищам по группе, к врачу и т. д., однако целесо-
образно просить пациентов время от времени писать врачу о
своих групповых впечатлениях. Вот отрывок из письма паци-
ентвд И.2, 47 лет, к автору (11.03.1982 г.).
«Нужны были регулярные посещения наших вечеров и тот широкий
объем информации, который они несут с собой, чтобы безошибочно ото-
брать единственное приемлемое для меня и помогающее мне средство быть
здоровой. Силу Вашего четвергового мероприятия я вижу в том, что оно
коллективно, и информация, зачастую рождаемая и формируемая нами сей-
час же!и с Вашей помощью, оказывается и более емкой, и более объектив-
ной, и более доходчивой. В некоторых случаях мы, Ваши пациенты, стано-
вимся Вашими помощниками в вопросах лечения каждого из нас, потому
что, познавая друг друга, в том числе и с помощью слайдов и благодаря
рассказам Вашим и друг друга, мы потом лучше узнаем характеры окру-
жающих нас людей, чтобы с ними ладить, узнаем, наконец, себя, чтобы бо-
роться с недугом. Я написала диссертацию, защитила ее, ушла с прежней
работы, потому что она меня не удовлетворяла. Ушла не в соседнюю лабо-
раторию института, в котором проработала 20 лет, а в совершенно иной
институт, где практически никого не знала. Теперь в своем движении я уж
не могу остановиться. Мне предлагают руководство лабораторией в 40 че-
ловек, и я соглашаюсь, чтобы не быть под началом у руководителя, мне
не симпатичного. Теперь я вынуждена говорить перед аудиторией в ^че-
ловек. И первые шаги мои в этом — неловкие, робкие и стеснительные, как
на первом четверге, когда Вы вынудили меня говорить о любимом, близ-
ком мне по характеру художнике. В ту пору я пугалась собственного го«
лоса».
Глава V
КОНКРЕТНЫЕ МЕТОДИКИ ТЕРАПИИ
ТВОРЧЕСТВОМ
В многолетней практике сложились следующие метбдики:
1) терапия созданием творческих произведений (художест-
венных и научных);
2) терапия творческим общением с природой;
3) терапия творческим общением с литературой, искусством,
наукой;
4) терапия творческим коллекционированием;
5) терапия проникновенно-творческим погружением в про-
шлое;
6) терапия ведением дневника и записных книжек;
7) терапия домашней перепиской с врачом;
8) терапия творческими путешествиями;
9) терапия творческим поиском одухотворенности в повсе-
дневном.
ТЕРАПИЯ СОЗДАНИЕМ ТВОРЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
Методика способствует выяснению духовной индивидуаль-
ности и, значит, своей дороги к людям, к созидательной, це-
лебно-осознанной деятельности — созданием творческих про-
изведений. Существо методики — в бесконечном творении себя
самого в том смысле, в каком Сартр сказал: «Меня породили
мои писания» 1.
Творческие произведения могут быть художественными и
научно-техническими. В произведении научного творчества
светится прежде всего, порой восхищающая, особенность мыс-
ли. Научную мысль ученые новых времен могут уточнять, ис-
правлять, дополнять в соответствии с новой ступенью разви-
тия науки. По мере этого личностная особенность ученого все
менее видится в этих измененных уже формулировках. Но
произведение художника (наскальное изображение охоты на
мамонта или чеховский рассказ) не исправляется и не допол-
няется последующими творцами, поскольку в нем живет вся
1 Сартр Жан Поль. Слова: Пер. с франц. — М.: Прогресс, 1966,
с. 112.
80
Личность автора и прежде всего» самобытное переживанием
важное во все времена человечества независимо от количе-
ства знаний, уровня развития науки. В отношении своих пе-
реживаний (но не научных достижений!) люди разных эпох
остаются близки друг к другу. Так, современный веселый
сангвиник-гурман испытывает богатое созвучие с героями
Pa6|ie, а шизотимный сегодняшний поэт — со своим древне-
египетским собратом. Художественное творчество (искусство),
есть ^творение своего личностного переживания1,
передающегося людям, воспринимающим это творчество.
Л. Н. Толстой пишет: «Как только зрители, слушатели зара-
жаются тем же чувством, которое испытывал сочинитель, эта
и есть искусство»2. Конечно, художник способен «заразить»
переживанием преимущественно тех, кто личностно созвучен
ему, в ком он находит отзвук. В «заражении» авторским пе-
реживанием во имя прогресса, добра, красоты состоит обще-
ственная значимость художественного творчества.
Создание творческих произведений — естественный челове-
ческий вездесущий процесс. А. П. Платонов заметил об ис-
кусстве: «Искусство, как потение живому телу, как движение
ветру, — органически присуще жизни»3. Как в свое время
принимали научно-лечебные формы такие душевные дви-
жения, как внушение и разъяснение-убеждение, так в наше
время в научно-лечебные приемы претворяется творчество.
Наряду с работой гениев и талантов есть творчество обычных
людей, также выказывающее их особенное душевное, духов-
ное движение. Постоянно следует подчеркивать пациентам,.
что не в мастерстве наше лечебное дело, а в способности сде-
лать что-то по-своему. Сделанное нравственно по-своему
уже само по себе бесценно, а есть ли это истинное произве-
дение искусства или науки — это уже другой вопрос. Чтобы
прочувствовать сказанное, надо, например, «погрузиться» &
трехтомник «Манъёсю (Собрание мириад листьев)»4. Это
короткие японские поэтические произведения раннего средне-
вековья, созданные сотнями авторов и главное не только из-
вестными поэтами, правителями, но пограничными стража-
ми, рыбаками, землепашцами и другими простыми людьми,.
общавшимися между собой через поэзию. Творческая инди-
1 Даже если это переживание наполняется размышлениями, отражаю-
щими научные исследования эпохи, оно все же остается прежде всего пе-
реживанием.
2Толстой Л. Н. Что такое искусство? 1897—1898. — Поли. собр.
соч. —Т. 30. — М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1951, с. 65.
3 Платонов А. Из записных книжек//Кубань. — 1972. — № 2. —
С. 69.
4 Манъёсю (Собрание мириад листьев): Пер-, с японск, вступит.
статья и комментарии А. Е. Глускиной. Т. 1. — М.: Наука, 1971. — 680 с;
Т. 2. —М.: Наука, 1971.—715 с; Т. 3. — М.: Наука, 1972. —456 с.
6 Заказ № 740
81
видуальность -может звучать и в поисках чарующих предме-
тов дикой природы. Просто найденный, выбранный из других
камней камень может оказаться высоким произведением .ис-
кусства. Творец «производит» этот предмет искусства одним
своим выбором, т. е. способностью ощутить созвучие с фор-
мами и красками камня и через него (этот камень) показать
людям свое переживание. Создание творческих произведений
распространяется до самовыражения в вязании салфеток и в
заварке чая.
Общие терапевтические «механизмы» методики
1. В дефензивных переживаниях как бы природой зало-
жен ключ к лечению в виде стремления (нередко боязливого)
jk творчеству. Тот, кто хронически охвачен тревожными пере-
живаниями, «размывающими» индивидуальность, обычно
испытывает целительную потребность изобразить свои пере-
живания, дабы опереться на определенность, ощутить себя.
Психастеник делает это нравственно-реалистически, а мало-
лрогредиентно-шизофренический дефензивный пациент — не-
редко абстрактно-фантастическими средствами.
2. Лишь в редких случаях художественное творчество ста-
новится новой профессией пациента, но обычно пациент, про-
должая работать в своей далекой от искусства и науки про-
фессии, живет теперь одновременно уже и новыми целебно-
творческими нравственными переживаниями, оживляющими
его всего, способствующими творчеству и в профессиональной
работе.
3. Отчетливее чувствуя себя в процессе творческих заня-
тий самим собою, пациент нередко даже свою нелюбимую
лрежде работу начинает делать теперь также по-своему, а
значит, с радостью.
4. По-новому, нравственно по-своему общается теперь
лациент с людьми, делаясь этим интереснее, нужнее людям.
В. А. Сухомлинский 1 учил младших школьников писать сказ-
ки, миниатюры о природе также не для того, чтобы сделать
из них писателей. Он заботился таким образом о формиро-
вании, строительстве живой личности, чуткой к природе, лю-
дям, добру.
5. Застенчивый пациент, создавший конкретное творческое
произведение, уяснивший нравственно-психологические осо-
бенности-ценности своего творчества, поверит, что он — не
ничтожество, особенно когда так спорят в группе о его рас-
сказе или слайде.
1 Сухомлинский 13. А. Павлышская средняя школа: Обобщение
опыта учебно-воспитательной работы в сельской средней школе. — 2-е изд.—
М.: Просвещение, 1§79, с. 279.
£2
6. Пациент, осознавший общественную полезность своего
творчества, испытывает особенную целебную наполненность
жизнью: он теперь в полной мере живущая, созидающая лич-
ность.
Общие практические советы
1. В некоторых случаях достаточно лишь кратко, но серь-
езно поддержать пациентов в их робких стремлениях к твор-
честву, заглушаемых стыдливым малодушием («где уж
мне!»).
2. Нередко приходится клинико-психотерапевтически ре-
гулировать, подправлять творчество пациента, возникшее еще-
до лечения, с тем чтобы он творил именно свое, то, к чему
расположен, где истинно может выразить себя.
3. В большинстве же случаев в группе творческого само-
выражения «новенькие» впервые заражаются творчеством то-
варищей, врача, медицинской сестры. Если приходится пона-
чалу слышать, что некогда-де этим заниматься, есть другие-
дела, хозяйство, то уместно заметить: если некогда серьезно*
лечиться, значит, дела не так плохи и в специальной психо-
терапевтической помощи нет необходимости.
4. В некоторых случаях пациента побуждает к созданию-
творческих произведений серьезное знакомство с творчеством
созвучного ему известного художника, ученого, техника.
5. Нередко невозможно предвидеть, чем именно подейст-
вуешь здесь вдохновляюще (необычной маркой, наклеенной^
на письмо, фотографическим пейзажем и т. д.), а потому
остается действовать человечески широко, заботливо, порой;
лирически, но всегда с нравственной осторожностью, соблю-
дая тонко ощутимую дистанцию, без которой нет уже лече-
ния.
6. С появлением первых произведений творчества у паци-
ентов (стихи, рассказы, рисунки, слайды, фотографии, конди-
терские придумки и т. д.) советуем неназойливо-мягко под-
черкивать общественную полезность творчества — возникаю-
щее нередко в творчестве на досуге стремление вообще все
(в том числе профессиональную работу) делать по-своему,
творчески, и возможное непосредственное участие созданием
конкретных творческих произведений в жизни людей. Важно
обратить внимание на то, какую радость слайд или стихотво-
рение приносят товарищам по группе, искренне вспоминать
вслух, что вот фотография в рамке висит сейчас дома у того,
кому подарена, а к какой-нибудь картинке пациента на стене
в психотерапевтической гостиной время от времени искренне
обращаться как к произведению, излучающему свое настрое-
ние, и т. д. Следует повторять-уточнять: не мастерством, не
6*
8&
ерофессионализмом должны мы тут уметь восхищаться со
знанием дела (мы не искусствоведы), а способностью выра-
зить себя, раскрыть душу до охваченности светлым смыслом
жизни в своей общественной полезности. Пусть это свое
©ыразится неумело, но если это свое, если нравственное
самовыражение звучит в домашней жизни, в профессиональ-
ной работе, то это целебно и прекрасно.
7. Подчеркиваем также пациентам, что предметы творче-
ства — это то, что обычно остается после нас и живет само
по себе. Все может случиться на свете (в сырости гибнут
картины, сгорают фотографии), но творческий человек дол-
жен верить в то, что предметы его творчества (исключая,
конечно, творчество кулинарное) будут долго жить и с их
помощью он станет общаться и с людьми будущего (будь то
рисунок или художественная фотография, будь то перепле-
тенный сборник своих рассказов, воспоминаний, в том числе
для внуков и правнуков). Надобно поверить категорическому
заявлению булгаковского Воланда: «Рукописи не горят»1.
И если стихи, рассказы, фотографии не печатают в журналах,
не стоит унывать, ибо в самом творчестве происходит глав-
ное— строительство, обогащение, развитие личности, целеб-
ное духовное дозревание. Дефензивные пациенты, как прави-
ло, соглашаются с тем, что выше «шумной славы» признание
^твоего творчества теми немногими, кого истинно уважаешь.
8. Терапию созданием творческих произведений, как и
другие методики терапии творчеством, уже на первых порах
пронизываем (для усиления) характерологическим познанием
себя пациентами. Однако не следует врачу сдерживать паци-
ента типологическими рамками в том смысле, например, что
раз психастеник, то в музыкальном творчестве высот не до-
стигнешь, а раз шизоид, то непременно в живописи или фото-
графии должна звучать символика. Пусть пациент будет сво-
боден в творчестве, а врач и товарищи по группе искренне
высказываются о том, что близко, созвучно им в его творе-
ниях, какие движения, линии, переживания представляются
свойственными, органичными ему как творческой индивиду-
альности и что есть тут наносное, мешающее личностному
росту. Классические основы клинического учения об особен-
ностях творческих произведений в соответствии с особенно-
стями личности творца заложены в работах Е. Kretschmer
и прежде всего в книге «Гениальные люди» (1958). Однако
еще до него стихийно-клинически, глубоко говорили об этих
связях W. James (1910) и Em. Hennequin (1892).
1 Булгаков М. А. Мастер и Маргарита: Избранное.—М.: Худож.
лит-ра, 1980, с. 232.
£4
Терапия созданием творческих художественных произведений
Затронем подробнее те конкретные виды этой терапии, ко-
торыми (как и другими описанными здесь методиками тера-
пии творчеством) были охвачены практически все наши
пациенты (проза, творческая фотография, графика и живо-
пись) К Эти виды творчества, думается, есть тот минимум,
которым должен овладеть врач и в смысле собственного
творчества, побуждающего пациентов к целебной работе. Это
ни в коем случае не значит, что врач должен стремиться сде-
латься писателем, фотографом-художником, живописцем. Он
только должен научиться, в том числе и указанными способа-
ми, раскрывать пациентам свою духовную индивидуальность,
подавать им пример общения через творчество. При этом чем
меньше мастерства в творчестве врача, тем, видимо, легче
ему внушить пациентам смелость первого шага. От врача,
однако, требуется клинико-терапевтическое понимание-чувст-
вование всех видов творчества для дифференцированной те-
рапии творчеством пациентов с различными личностными
склонностями и способностями, т. е. он должен быть прежде
всего клиницист.
Проза
Некоторые «механизмы» терапии прозой
1. Рассказ позволяет патологически застенчивому пациен-
ту описать свои переживания, спрятавшись за спину своего
>героя, будто к нему самому это не относится. В таком случае
наступает целебное отреагирование, и пациент видит реакцию
•слушающих на свои переживания, но сам как бы за ширмой,
не ранится тем, что открывает людям сокровенное, «постыд-
ное».
2. Писание рассказа (очерка) требует высокого духовно-
го сосредоточения, концентрирует, обогащает переживания,
раздумья дефензивных пациентов часто сильнее, чем многие
другие способы терапии созданием творческих произведений.
«Аромат», «образ» собственного уже написанного рассказа
(очерка) или весь рассказ (очерк) до последнего слова сто-
ит обычно подолгу в душе пациента, вызывая стойкое чувство
целебной собранности, духовной ясности.
3. Рассказ (очерк) нередко «пишется» в душе дефензив-
1 Остается еще немало целебных занятий такого рода, где опыт наш
«е так богат и не так прочувствован и продуман, чтобы о нем писать. Это—
поэзия, ваяние, сочинение музыки, исполнительское творчество, «изготовле-
ние» художественных предметов способом выбора их из природы (в духе
творчества «природа и фантазия»), вышивание, вязание, выпиливание, че-
канка, кулинарное творчество и т. д.
85
ного пациента почти постоянно в течение дней и недель, и все
это время пациент находится в терапевтической духовно-твор-
ческой охваченности все новыми поворотами и деталями буду-
щего произведения. Закончил один рассказ — и вновь, как у
чеховского Тригорина в «Чайке», «ворочается» в голове «чу-
гунным ядром» новый сюжет.
Практические советы
1. Сообщаем пациентам, что прозу писать совсем нестраш-
но, потому что все когда-то писали школьные сочинения, пи-
шут письма.
2. Поначалу не стоит «пугать» пациентов предложением
написать рассказ. Пусть опишет в свободном «отрывке» без
начала и конца случаи из жизни, какое-то свое переживание
и т. д.
3. Пусть рассказ (очерк) по размеру будет таким, чтобы
пациент достаточно медленно и внятно читал его в группе не
более 20 мин (при двухчасовом занятии). Важно успеть
всем прочувствовать, продумать рассказ, поговорить, не торо-
пясь, о том, какие переживания, душевные свойства автора
выступают ^ этой вещи, какой у кого вызывают отклик.
4. Рассказ (очерк) должен быть достаточно искренним,,
про себя, даже если и под маской другого человека. Если
автор описывает какие-то не свойственные ему переживания.,
то необходимо выразить (пусть незаметно) свое отношение
к происходящему в рассказе (очерке). Иначе не произойдет
целебного отреагирования. Важно высказать в творческом
произведении пусть «постыдно слабенькое» (на первые
взгляд), но свое. Свое, нравственно-искреннее — всегда силь-
но, правдиво для тех, кто способен его понять, ощутить,
А. П. Чехов отметил, что «прав тот, кто искренен» 1. Самый,.
казалось бы, «слабый» имеет нередко внутри этой слабости
сильное, чем и должен утверждаться в жизни. Так, в древне-
египетской сказке «Лев и мышь» лев отпустил мышь, посколь-
ку все равно не насытился бы ею, а она потом в благодар-
ность перегрызла ремни, которыми опутал льва человек2.
Пациент А. *, 47 лет, автобиографически описывает в рас-
сказе, как беспокоится психастенический человек о своем
сыне, который сейчас в санатории: «Ведь совсем маленький,
еще залезет на качели, упадет или грязь какую-нибудь засу-
нет в рот, а то еще заболеет или какое-нибудь пищевое от-
1 Чехов А. П. Записные книжки: Поли. собр. соч.— Т. 17. — М.: На-
ука, 1980, с. 41.
2 Сказки и повести Древнего Египта: Пер. с древнеегипетск. — М.: Гос.
изд-во худож. лит., 1956, с. 147—150.
£6
давление случится или пожар», — содрогался в душе Борис
Федорович. "Да ну, — не соглашался он сам с собой, — по-
жар., выдумываешь тоже эксквизитные случаи! Да как ска-
зать... бывало же..." Он вспоминал, как семилетним мальчи-
ком жил летом на даче со своей мамой, детским врачом, и
как случился пожар в детском саду. Мать нервно пересчиты-
вала детей, выведенных из дома; то одного не хватало, то
двоих, о, боже! Считала снова и еще, пока не оказалось, что
все на месте. А воспитательница выбрасывала свои вещи с
балкона второго этажа, застилавшегося дымом, и потом
прыгнула оттуда на набросанные матрацы, рылась в своих
вещах и плакала — карточки сгорели. Карточки после вой-
ны— это все, это хлеб на целый месяц. Ее успокаивали, как
злогли».
5. Обычно легче всего начинать записывать в очерки ис-
кренние воспоминания детства, вообще прошлых дней. Эти
воспоминания (необыкновенно сближающие духовно членов
группы) можно записывать буквально крошками, безыскус-
ственными миниатюрами, непреходящая ценность которых —
святая правда былого. Многих пациентов автор побудил пи-
сать рассказы (очерки) детства чтением собственных расска-
зов в этом духе1. Вот, для примера, две такие не опублико-
ванные прежде «картинки детства».
Керосин
Я любил ходить за керосином, потому что любил почему-то сам керо-
син, как льется его серо-голубая тяжелая струя из мерятельной кружки
*в керосиновый бидон. Еле удерживался, чтобы не сунуть руку в эту струю.
'И какой замечательный в керосиновой лавке запах от керосина, кусков
мыла, фитилей для керосинок и керосиновых ламп, от пачек синьки и са-
мого керосинщика в синем халате с замасленными большим носом и ру-
ками Напротив керосиновой лавки — лужайка с особенно свежей, яркой
травой, залитая солнцем, и, кажется, всегда там пасся белоснежный козле-
нок Впрочем, может быть, мне тогда всякая природа показалась бы такой
ослепительно свежей после пребывания в этой лавке, наполненной непри-
родными, искусственными предметами, крепко пахнущими своими химиче-
скими запахами.
Дома керосин наливали в керосинку, и от взаимодействия всей этой
«химии» — железа, керосина, фитиля, сковородки — жарилась с шипеньем
вкуснейшая, природная картошка.
Позже появились в нашей кухне две газовые плиты вместо керосинок
и электрических плиток и как-то стало уже не так.
1 Некоторые из них опубликованы: «Первый школьный день» (Неде-
ля. — 1980. — № 35. —С. 19); «Рогатка» (Неделя. —1980. —№ 49.—
С. 19); «Зоолохия» (Литературная Россия. — 1964.—№ 32. — С. 16); «Дед
с пирогами» (Неделя. — 1979. — № 50. — С. 20); «Как я украл аксолотля»
(Неделя. — 1981. — № 15. — С. 20); «В мае» (Неделя. — 1985. — 13. —
С. 20); «Мой первый проступок» (Неделя. — 1986 — № 13. —С. 20); «Хлеб
а сахар» (Неделя. — 1986. — № 19. — С. 20).
87
Опыты
Еще до школы мне хотелось посадить что-нибудь в палисаднике перед;
домом и наблюдать, как растет. Канюча, выпрашивал у родителей какие-
нибудь семена, но у них не было семян и дали мне косточки от компота,,
пообещав, что вырастут из них вишневые и абрикосовые деревья. Обрадо-
вавшись, старательно сажал в пасмурный весенний день эти косточки в пу-
стую, военную еще клумбу с редкими черными палками — прошлогодними*
остатками каких-то цветов. Несколько раз в день ходил проверять, но ни-
чего^ там не выросло. Когда понял, что меня обманули, посмеялись надо
мной, сделалось обидно, но быстро чем-то отвлекся. Зато уже взрослым
вспоминал этот обман с компотом с горьким осадком в душе, излишне за-
стревая душевно на этом в общем-то пустяке детства
С третьего класса на нашем подоконнике летом стояла стеклянная
крупная банка, завязанная сверху марлей. В банке по траве и цветкам
ползали кузнечики и жуки, а я в тетрадь записывал, как они жили. Кроме
того, пересказывал тогда в тетрадь книгу Анри Фабра «Жизнь насекомых»,,
срисовывал насекомых из книги и рисовал живых в банке и тут же рисовал
в тетради печать, подобную отцовской врачебной, но со словом «зоолог»-
вместо «врач».
В пятом классе, выращивая на окне в горшке зеленый лук, хотел сделать
открытие — вывести лукопомидор. Для этого ввел в луковицу шприцем
томатный сок, посадил луковицу в землю и ждал, вырастет ли из луковицы»
красный с помидорным вкусом помидоролук, но вырос опять зеленый лук.
1974 г.
К смягчающей, сближающей, вдохновляющей творческой
искренности следует подвигать пациентов собственной искрен-
ностью.
Отрывок из рассказа психотерапевтической сестры
Е. Ю. Будницкой К
И у нас дома всегда была мохнатая под потолок елка и так оглуши-
тельно пахла. И мамины теплые руки, торопясь, дошивали мне новогодний
костюм Снежинки, украшали воздушно-накрахмаленную юбочку блесткам»
и ватой. И я нетерпеливо-радостная стояла рядом, прислонясь к маминому
плечу, и вдыхала родной запах папиросного дыма и домашнего тепла. А ут-
ром под елкой лежали подарки — так страстно желаемые фигурные коньки
с белыми ботинками! И каникулы! Целые две недели радостного безделья,
детских утренников, поход в театр на «Синюю птицу»!
1982 г.
Примеры «ответных» миниатюр, созданных пациентами.
Вечерние прогулки
Когда я, сестра Оля, бабушка и дедушка жили на даче, мама приез-
жала к нам в субботу вечером — в те времена, когда был один выходной
день, и в пятницу вечером, когда выходных стало два. Я всегда болезненно
остро тянулась к ней, но в погожие летние дни как бы растворялась в
ярко солнечной зелености дня, шелестящей под ногами и над головой, в
синеве неба, и меня не так сильно тянуло к маме. Погожими вечерами мы
1 Отрадно приводить здесь и далее примеры качественной работы пси-
хотерапевтической медсестры (мы уже около десяти лет работаем вместе).
Для многих пациентов оказалось особенно важным в отношении «первого
шага», что к целебному творчеству побуждала их своим творчеством и ме-
дицинская сестра тоже.
88
те ходили с ней гулять — просто все допоздна сидели во дворе на садовой
«скамейке и соломенных стульях, а свет падал на нас с освещенной террасы.
Но часто случались среди лета и холодные дождливые дни, когда ба-
бушка топила печки в комнатах, и даже на террасе было промозгло и сыро.
.И тогда я с замиранием сердца ждала вечера, когда мама выходила из
.дому «пройтись», и я увязывалась за ней. Это были счастливейшие минуты
моей жизни — вокруг темнота, только где-то далеко светятся дачные огни,
я прижимаюсь к маме, такой скупой на ласку, и веду с ней сокровеннейшие
^разговоры, поистине «общение — единственная роскошь, данная человеку»,
«особенно когда общаешься с человеком родным, близким, любимым.
1982 г., Л., 31 года.
* *
*
Во дворе был у меня товарищ Женька. Его дед, врач, морской офицер,
участвовал еще в русско-японской войне. Женина бабушка, свободно гово-
]рившая на французском, учила его языку. Много лет жила у них домработ-
ница Ксюша, которая была здесь прописана, и после смерти деда получила
'Свою комнату, бывший кабинет деда. Иногда я играл у них подолгу, и
тогда меня приглашали обедать. Это был ритуал. Дед кричал: «Ксюша,
обедать!» Накрывался длинный овальный стол в гостиной. У каждого было
'Свое место. Дед садился первым и вешал на шею салфетку. Рассаживались
остальные. Расставляли приборы. Ксюша разносила первое. Дед произно-
сил какие-то слова, и тогда можно было начинать. Я внимательно следил
за всем, боясь что-нибудь напутать. Женька строил какие-то гримасы и
♦ему делались снисходительные замечания. Таков был порядок, пришедший
■ще из уклада прошлого века и неукоснительно соблюдавшийся дедом.
1982 г. А1., 47 лет.
Ни о чем
А много позже, по весне, мы ночью окуривали с дедом наш сад, чтобы
юн не замерз в цвету Сады окуривали все, кто жил рядом с нами Жгли
костры так, чтобы сад окутало дымом Тогда была надежда, что урожай
«сохранится. Я ходила в ночи между садами, и каждая дымная завеса хра-
нила в себе свой мир и свою тайну. Там не было яблонь, не было яблоне-
вого цвета, была тайна, скрытая от всех дымом, но открытая мне. Я напи-
рала об этом школьное сочинение и этим ошарашила взрослых. Потом уж
•больше я никогда не писала и не говорила того, чего другие и не подозре-
вали.
1981 г. И.2, 47 лет.
Маленькой девочкой проснулась однажды ночью на даче в детском
саду. Сижу на кровати и смотрю с волнением в большие, широкие окна
террасы. Большая луна заливает полянку светом. Все удивительно было
для меня. Сердце сильно билось от непонятного волнения. Высокие сосны
своими большими стволами близко подходят друг к другу, образуя сере-
бристую стену, местами темнеет глубина леса. А на этой поляне, залитой
лунным светом, так весело. Сказочные лесные видения кружатся и тан-
цуют. Тонкая кисея лунного света звенит, цепляясь за ветки сосны. Все де-
тишки спят в своих кроватках, не сплю я одна. Я вижу жизнь, жизнь, не
похожую на ту, что начинается с первыми лучами солнца, где много дви-
жения, на жизнь с громкими голосами, яркими цветами, где много зеленого
и желтого цвета. В этой жизни нечто таинственное. Это ночная сказка. Мне
нестерпимо хочется выбежать из спальни на эту полянку. Ведь там так
весело и таинственно. Там что-то происходит. Ведь так ярко светит луна.
Но стеклянные двери террасы заперты и ночная нянька спит в углу.
ШО г. Г„ 41 года.
89
6. Другая тема рассказов (очерков)—живое, непосред-
ственное описание природы, как делал это М. М. Пришвию
или в духе современных писателей В. А. Солоухина 1Р
В. А. Бочарникова2. Пусть пойдет пациент с блокнотом &
сквер (если нет рядом леса, парка), сядет на скамейку ил№
нагнется над крапивой, цветками мать-и-мачехи, дабы всмот-
реться и описать, что видит и что чувствует при этом, что»
вспоминается. К творчеству такого рода также приходится
побуждать и собственными рассказами о природе3. Вот, как
пример, отрывок из неопубликованной психотерапевтической
повести автора «Собака Тина» (1981).
Лютиков, иван-чая так много в дачном лесу в этом году уже в конце
июня. «Фу, Тина! — говорю собаке. — Брось эту дубину». Слушается—бро-
сает в траву березовый сук. Мчится куда-то между березами и елками^
Раскапывает яростно лапами и носом чью-то нору у пня. Фыркает, нюхаяз
лягушку в зарослях лесной герани.
Иду с поводком на плече по дорожке с вылезающими на нее из-под:
земли корнями деревьев, местами засыпанными старыми сосновыми игла-
ми. По краям дорожки — ползучие лютики и подорожники. Птицы очень
поют. Сойка так хлопотливо трещит на засохшей, без игл, сосне. Рядом с
ней на ветке синица. Комары крепко кусают в шею и лысину. Утро еще^
а уже в лесу духота.
Примеры «ответных» миниатюр пациентов о природе,.
Запах жженого миндаля
Мокрые листья в саду стали черными, их горький дымный запах н&
давал Наташе спать всю ночь. Она думала о том, что так же горько пах--
нут увядшие хризантемы и жженый миндаль. Горький запах жженого мин-
даля... откуда это?.. Она не могла вспомнить, где ей приснился этот чудес-
ный теплый запах, в котором смешался призрачный запах отцветающих хри-
зантем и запах осени, терпкий томительно сладкий запах ее духов и горя-
чий запах липы, и многое другое, чего она не могла вспомнить. Запах жже-
ного миндаля не давал ей покоя, она думала только о нем и о том, что
год назад так же шел дождь и так же она сидела в темноте и ей казалось,
что все это когда-то уже было, что она уже думала о жженом миндале
и о дожде и том, что все это когда-то уже было.
1981 г. В., 23 лет.
Погруженный в весну
Вчера возвращался домой вдоль леса и, утопая в глубоком сером сне-
гу, все твердил свою весеннюю молитву: «Гонимы вешними лучами, с ок-
1 Солоухин В. А. Олепинские пруды. — М.: Современник, 1973. —
352 с.
2Бочарников В. А. Нелидовский ключ. — М.: Современник, 1976»
—238 с.
3 Некоторые напечатанные рассказы автора в таком духе: «Велосипед
и Харитон» (Неделя. — 1978. — № 23.— С. 19); «Ветеринар» (Неделя.—
1979.—№ 46.— С. 20); «Искусственное и живое» (Человек и природа —
1979.— № 8. —С. 85—86); «Кузнечик» (Неделя. — 1982. — № 15. —С. 20);
«Укроп» (Неделя. — 1984. — № 31. —С. 19.); «Пес Миша» (Неделя.—
1986.—№41. —С. 23).
90
рестных гор уже снега...» И был по-детски счастлив, что вспомнил у Пуш-
кина все до последней точки. В лесу было пасмурно. Хмуро чернели на
верхах берез бесхозные вороньи гнезда. А на Татьянин день было и снежно
■и солнечно. Должно, к раннему прилету птиц и дождливому лету... Впереди
еще будут четыре весны — света, воды, травы и цветов. Зазеленеет лес.
Проснутся краски буйного цветения. А пока не пропустить бы первые под-
снежные цветы! Их — подснежников — около восьми имен, они соседство-
вали на Земле еще с ледниками в незапамятные времена. А первенец, быть
может, не столь уж красивый, но долгожданный, появится в середине мар-
та — желтоголовая мать-и-мачеха. Она раньше других украсит грязные
склоны пригорков. Неприхотлива. Скромна. Листья снизу мягкие, теплые,
а сверху — твердые и холодные. Потому и дано ей такое имя — греет оно и
молодит...
Как жаль, что я раньше мало обращал внимания на пробуждающуюся
но весне землю. Все куда-то спешил. Все некогда. Вдохну хмельной запах
сырой земли, гляну наскоро на влажные облака — вот и все наблюдение.
Хило. Невесело. Приходится сознаться, очень мало знаем мы о том, что
попадается нам по дороге, вовсе не требуя выезда за город. Только опусти
к земле свой внимательный взор. И совсем необязательно читать специаль-
ную литературу. Излишние знания порой заслоняют собою наше чувствен-
ное восприятие. Но одно чти непременно: бери на душу все беды и радости
природы.
Хочется найти выход из духовной спячки. Жду весны, как избавления
от зимнего плена. Несмотря на то что весна, как всегда, принесет с собою
депрессию. Встревожится сон. Нападет томление духа... Скоро, уже скоро
зацветут по апрелю ольха, орешник и развесят в лесу свои сережки. И как
важно найти в себе силы, чтобы погрузиться в весенние заботы, чтобы
вместе с природою одолевать свои великие и малые хвори. Надо отыскивать
перемены в природе, высматривать шествие весны по лесу. Даже идучи
с работы домой, как бы тяжко тебе ни было...
Всякий год к первой встрече с весною я вешаю на стену календарь,
расписанный поденно, как расписание уроков, чтобы душа натыкалась на
драгоценные даты, сроки и факты, чтобы обретала духовную опору в еже-
дневном течении жизни, чтобы обарывала чувственную слякоть.
С годами все медленнее вершится во мне поворот на весну, но она же-
ланна по-прежнему. Пусть набрасывается недомогание, слабеет тело, ты все
же не упусти эти сладкие мгновения, слушай первых птиц, отыщи первый
цветок, дыши пряным ароматом еще обнаженного леса... Да, вот уж во-
истину когда всею шкурою своею ощутишь немоту чувств! Как не достанет
тебе былой зоркости, не хватит остроты обоняния.
Пронзительно все, что уходит. Будешь биться о стену Времени, но не
!вернешь его. Верна русская поговорка: «Весна да лето — пройдет и это».
И в отчаянии хочется мне выкрикнуть в мир слова Северянина: «Звените,
©ешние дубравы! Расти трава! Цвети сирень!.. Виновных нет, все люди пра-
вы в такой благословенный день!»
1985 г. А, 59 лет.
7. Писание рассказов о природе может побуждать к изу-
чению природы, к «погружению» в природу с опорой на опре-
делители, атласы и т. д.
8. Возможно порой почти целиком списывать с натуры в
рассказ (очерк) события, сценки, разговоры, собственные пе-
реживания. При этом, однако, важно, чтобы автору было глу-
боко созвучно то, что он берет целиком из жизни, чтобы
волновало, представлялось характерным для жизни. Тогда
это может стать (даже почти без прибавлений) законченным
91
творением и для других. Читаем, например, пациентам места
из очерка В. А. Гиляровского «Жизнерадостные люди» — о
происхождении чеховского «Злоумышленника». А. П. Чехов,
разговаривая с мужиком, который отвинчивал на рельсах
гайки, прямо записывает за ним некоторые его выражения, а
мужик этот говорит: «Нешто я все гайки-то отвинчиваю?
В одном месте одну, в другом — другую... Нешто мы не по-
нимаем, что льзя, что нельзя?» 1.
Таким образом, даже гениальная проза может быть
«лишь» искусством выбора, подобно творческому поиску вы-
разительных предметов природы (камней, корней, сучьев и
т. п.).
9. Следует обратить творческое внимание пациентов и на
их сновидения, в которых нередко обнаруживается материал
для будущих рассказов. Сновидение своим содержанием ино-
гда успокаивает или предупреждает от какой-то опасности
(приснилось, например, что сделал то, чего ни в коем случае
нельзя делать), обращает внимание на то, что в голову не
приходило в состоянии бодрствования (для психастеника это
предстает в сновидении в реальных красках, для шизоида —
нередко под символическим прикрытием). Пациентам важно
рассказать о защитно-благотворной «работе» сновидений, по-
могающих порой ориентироваться в себе и в жизни. Важно
при этом не следовать слепо стихийной природе сновидений,
слушаясь их и веруя им, не толковать их односторонне-психо-
аналитически, а человечески-осознанно их поправлять, отше-
лушивая полезные ядра, подобно тому, как из букета про-
зрачно-разноцветных дневных мечтаний выбираем самые жиз-
ненные бутоны.
10. В некоторых шизофренических случаях пациенты упор-
но не откликаются прозой на все пожелания-советы, но с охо-
той пишут прозу «по картине», художественной фотографии
врача, сестры, товарищей по группе или, наоборот, рисуют
картины по рассказу, эссе, стихотворению в прозе.
Вот слайд автора «Лесная герань» и написанное по слай-
ду стихотворение в прозе пациентки Ю., 60 лет (илл. 1).
Что говорит кустик цветов «Лесная герань»
Путник лесной! Я не могу одарить тебя страстью, только лишь неж-
ностью. Можешь сорвать, можешь просто взглянуть на меня. Только прошу,
не пройди равнодушно. Страсть потоком, лавиной бушует, заглушая все
звуки, опаляя крылатою вспышкой огня, но потом угасает. Нежность — ти-
хая Вечности Песня—как источник, в глубинах хранящий свои Светлые
Воды, даже в зимнюю пору под корочкой льда.
1981 г.
1 Гиляровский В. А. Москва и москвичи. — М.: Моск. рабочий*
1959, с. 354.
92
11. Дефензивным пациентам, дабы начали творить, часто
важно подчеркнуть свободу, отсутствие рамок творчества.
Есть емкое слово «эссе»1, означающее такой очерк, этюд;
набросок, внутри которого автор волен смешивать непринуж-
денно научные суждения с художественными образами, стихо-
творными строками, музыкальными нотами, математически-
ми формулами, рисунками, лирическими воспоминаниями и
т. д. Суть эссе — подчеркнуто индивидуальное, свое отно-
шение автора к различным вещам, явлениям, без' которого»
эссе рассыпается.
12. Бывает, первый рассказ (эссе) неожиданно рождается
после долгих неудачных попыток в ответ, казалось бы, на
обычное движение души врача (но на самом деле глубоко
психотерапевтическое, как выясняется потом). Так, пациент
Р., 28 лет, с острой стеснительностью, трудностями общения:
(особенно с женщинами) около 2 лет не мог выразить себя
в рассказе (эссе). Получив от меня открытку из молдавской'
командировки, где я заметил, что под окном гостиницы в пру-
ду кричат от любви лягушки, как-то проникся этим, ощутив*
«вездесущность любви», четыре дня находился' под «туманно-
приятным» впечатлением этого и написал эссе.
Летняя природа похожа на тридцатилетнюю женщину. В ней нет ве-
сенней застенчивости юности. Когда жарко, сухо и ветрено, она полна пре-
лести своего возраста. И шумит под ветром, уже имея опыт жизни и зная
о смерти. Но зная умудренно, уверенно. И в ней чувствуется плоть.
30.05.1983 г.
13. Возможно советовать пациентам- читать литературу о-
том, как писать рассказы, очерки, но важно предупредить,,
что даже в советах знаменитых писателей редко подчеркива-
ется важнейшее для нас — научиться писать по-своему.
Для того чтобы писать по-своему, и жить надо по-свое-
му, и читать прежде всего с в» о е. Так, в< душевно-искрен*-
ней, тонкой, важной для наших пациентов беседе К. Г. Паус-
товского с молодыми писателями, например, утверждается»,,
что каждый прозаик должен знать поэзию, «знать все инто-
национное богатство, которое заключается в поэзии»2. Эта
«пчелиная работа» (К. Г. Паустовский), важная, видимо, для»
шизотимно-романтического писателя, совсем' не обязательна
для прозаиков иного склада. Лею Толстой вообще не помыш-
лял об архитектуре творчества. Он думал, страдал и только*
старался записывать это как можно точнее.
1 От франц. essai—опыт, набросок.
2 Паустовский Константт», О новелле: Стенограмма беседы*
К. Г. Паустовского на тему «Рассказ как жанр художественной литерату-
ры» 22 марта 1946 г.— Новый мир. — 1970.— Mb 4. —С. 121—140.
9$
14. В прозе своей шизоидный или шизофренический паци-
ент чаще обнаруживает романтическую отрешенность, фило-
софичность, циклоид — бытовую печаль, богатство событий,
юмористические ситуации, сочные краски жизни (наслажде-
ние охотой, рыбной ловлей, лыжной прогулкой и т. д.), псих-
астеник— нравственные искания, переживания-раздумья, в
которых нередко тонет действие, и нельзя мешать этому само-
выражению природы характера.
15. Циклоид и шизоид нередко благодаря отличной па-
мяти и собранности, вынашивают рассказ в голове, а потом
записывают на бумагу. Психастеник обычно неспособен на
такое «вынашивание» до конца, он создает рассказ в работе
с бумагой: только тогда приходят образы, слова. Пусть каж-
дый работает по-своему.
16. Некоторые писатели полагают, что средняя или пло-
хая память исключает возможность интересного, глубокого
писательского труда. Пациентам стоит объяснить, что это не
так. А. П. Чехов вынужден был постоянно записывать в за-
писную книжку сюжеты и фразы для рассказов. Есть хоро-
шее в плохой (средней) памяти многих дефензивных людей:
она не задерживает механически в душе ненужное, трафа-
ретное, помогает углубиться в немногое, значимое для тебя,
думать, чувствовать не по шаблонным, механически воспри-
нятым схемам, а в соответствии со своею духовной индивиду-
альностью. Главное для человека — то, что делает его чело-
веком и чего никогда не заменит справочная машина. Это
способность по-своему обобщать, «сопрягать» мысли (как
пришло это во сне Пьеру Безухову 1). Мишель Монтень пишет
в «Опытах» («Les Essais»): «Если я и могу иной раз кое-что
усвоить, то уже совершенно неспособен запомнить прочно.
Поэтому я не могу поручиться за достоверность моих позна-
ний и в лучшем случае могу лишь определить, каковы преде-
лы моих познаний о вещах в данный момент. Не следует об-
ращать внимания на то, какие вопросы я излагаю здесь, а
лишь на то, как я их рассматриваю»2.
17. Следует, однако, советовать пациентам, нуждающим-
ся в этом, записывать, не стесняясь, дома, в пути в карман-
ный блокнот слова, образы, что приходят в голову для рас-
сказа (очерка), зреющего в душе, а потом распределять лист-
ки эти в разные конверты, на которых значатся предположи-
тельные названия вещей. Потом расклеивать листки на листах
бумаги, чтоб легче было «сложить» все это, переписывая, в
рассказ.
1 Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3—4.-—М: Худож. лит., 1968.
'С 279.
2 Монтень Мишель. Опыты. Книги первая и вторая: Пер. о
франц. — 2-е изд. М.: Наука, 1979, с. 356.
^4
18. Вовсе не обязательно иметь всякому пишущему проз^
«фотографическую», «следовательскую» наблюдательность.
Грэм Грин в одном рассказе смеется над молодой писатель-
ницей с «рассеянным взглядом», которая разговаривала за
столиком в ресторане с женихом и, занятая только своими
мыслями, не заметила экзотических японцев, обедавших ря-
дом. Издатель же ее, видите ли, говорит о «все проникающей
силе ее наблюдательности» К Специально приводим пациен-
там этот рассказ как пример одностороннего понимания писа-
тельской наблюдательности. Дело в том, что многие дефен-
зивные люди живут жизнью духовно-внутренней, не схваты-
вая «следовательски» вокруг себя какие-то события, весьма
интересные экстравертам. Они зато в это же время подробно*
наблюдательны в отношении своих внутренних переживаний,
высматривая там тонкости и движения, каких не знает чело-
век, чувственно-фотографически всматривающийся в окру-
жающее.
19. Дефензивным пациентам с рассеянностью-невнима-
тельностью к тому, что их окружает, слабой чувственной, ме-
ханической памятью следует, однако, время от времени наме-
ренно-внимательно смотреть вокруг на людей, природу, дома
и записывать тут же в записную книжку непосредственные
чувственные впечатления. Записи эти могут стать деталями
для рассказов, очерков, прибавляя хотя бы крошки, искры
живой жизни к внутренним размышлениям-переживаниям^
«отрешенного» автора. Например, пациент Е., 48 лет, запи-
сывает в книжку: «1 февраля 1984 г. Москва. 16.30, но уже
нетемно. Мягкое солнце, голубое небо и скрипучий снег. Од-
но окно белого многоэтажного дома горит от солнца золотым
огнем».
20. Когда, в каком состоянии писать прозу? Творческое
вдохновение различно по своей структуре у разных дефензив-
ных пациентов. Многие из них считают необходимым для;
истинной работы «критерий душевного равновесия», как наг
звал это С., 49 лет, поскольку иначе трудно лечебно выра-
зить в творчестве свою индивидуальность (она подавляется,
размывается возбуждением или угнетением, остановкой ду-
ховной жизни). Пациент С. пишет автору в письме (11.04.
1982 г.): «В самом деле, больной в угнетенном состоянии не
склонен к работе, и это понятно. А вот в депрессивном, ска-
жем, возбуждении он лихорадочно берется за перо и работа-
ет, распаляя возбуждение и тем самым ухудшая состояние.
Я по-прежнему считаю, что написанное в таком состоянии
оказывается вздором в личностном плане. Но это не значит,
1 Г р и н Грэм. Невидимые японцы//Поездка за город. — М.: Правда^
.1967, с. 55—58.
95л
■что -в таком состоянии нельзя или не нужно работать. Нужно!
Но подвигая £абя ,к равновесию, а не к усилению возбужде-
ния, не плыть по его волнам. И тогда в наступившем равно-
весии или просвете пригодится как сырье и написанное
(вообще сработанное) в болезненном состоянии, будь оно
возбуждением или тоской, или „простудой". Надо работать».
21. Тем, кому трудно «сдвинуться» — начать писать, когда
уже сел за стол, помогает вдохновиться на собственное писа-
ние предварительное «вчитывание» в малые объемом худо-
жественные вещи: средневековые японские трехстишия (хок-
ку), китайская пейзажная лирика, стихотворения в прозе
(Бертран, Бодлер, Тургенев), миниатюры Пришвина и т. д.
Даже если это малое объемом произведение не созвучно па-
циенту, оно может вдохновить-подвинуть на свое.
22. Возможны и устные рассказы (очерки) с таким же
обсуждением в группе, как рагсказ написанный (что кого
здесь тронуло, что созвучно, что здесь не мое). Это трудно
для психастеников, шизоидов, но циклоиды, многие шизофре-
нические пациенты нередко предпочитают импровизацию ра-
боте над прозой.
Творческая фотография
Творческая (художественная) фотография в отличие от
ремесленнической <есть выявление, отражение в снимке ду-
шевной особенности фотографирующего. Камерой художник-
-фотограф отбирает свое, помогающее понять себя, испыты-
вает вследствие этого вдохновение-отреагирование. Снимать
следует не то, что принято, не то, что просто вокруг, а то,
что уже в душе. Лишь вдохновение даст тот невидимо-тон-
чайший поворот, \угол съемки, что высветит душу снимаю-
щего.
Некоторые «механизмы» терапевтического фотографирования
1. Художественная фотография отличается от живописи
тем, что, сдерживая, ограничивая художника объективом, не
дает размахнуться фантазии или хотя бы поменять местами
два дерева. Но в этой документальности содержится особен-
ный терапевтический момент. Тяга инертных, дефензивных па-
циентов к истории, прошлому семьи, традициям, всему тому,
•с чем так трудно расставаться, удовлетворяется здесь целеб-
но именно фактом документальности (например: «а кофту эту
умершей уже бабушке купили тогда в Даниловском универ-
маге»). И уже наперед пациент с камерой в руках чувствует
себя в некотором роде серьезным летописцем, о снимках ко-
торого скажут .когда-нибудь хотя бы его правнуки: а ведь
«96
здесь ничего не придумано, все точно так и было целых ста
лет назад. Нашим пациентам основательно помогла прочув-
ствовать этот терапевтический момент книга С. А. Морозо-
ва *. Когда сейчас, в тысячный раз, смотрим в этой книге, на-
пример, фотографию М. Дмитриева «В „голодный год1'. Об-
щественная столовая (Н. Новгород, 1892)» с настоящими (не
нарисованными) крестьянами с блестяще-голодными испод-
лобья взглядами в сторону фотографа, то снова ежимся от-
того, что вот это все так точно и было. Таким образом,
«ограниченность» художественной фотографии диалектически
оборачивается ее преимуществом над живописью.
2. Пациенты, особенно в дефензивных малопрогредиентно-
шизофренических случаях с деперсонализационными рас-
стройствами, месяцы и годы сопротивляются предложению
фотографировать. Когда же, наконец, приносят в группу пер-
вые свои слайды, чтобы не слышать больше упреков и не
«выкручиваться», придумывая объяснения, вникают в разго-
воры в группе о личностных особенностях их слайдов в срав-
нении со слайдами товарищей по группе, только тогда начи-
нают они чувствовать это своей испытывать облегчение от
общения со своими слайдами, от съемок. Отныне практи-
чески любое аффективное расстройство они способны смяг-
чить общением с самими собой в слайдах, в фотографиях, в
съемках природы, любимых углов своего дома (при этом
«снимать» возможно не только фотоаппаратом, но и просто
глазами). Теперь, когда им тяжко, они стремятся не к врачу,
а в лес с камерой или к своим фотографическим архивам.
И то, что в «мерзком» состоянии «ускользания своей лично-
сти» выходят «характерные», свои слайды, говорит лишь о
том, что это зловещее прежде «ускользание личности» — ка-
жущееся, наносное, не такое уж жуткое.
Подобное случилось с пациентом С, 49 лет, который серь-
езно помог понять автору лечебный эффект творчества (в том
числе фотографического) как возвращение к самому себе из
тягостного ощущения размывания, ускользания индивидуаль-
ности в аффективном расстройстве [Бурно М. Е., 1981]. В те-
чение 2—3 лет С. сопротивлялся советам фотографировать.
Поскольку все напоминали ему (как бы невзначай), что ап-
парат стоит всего 15 рублей, С. купил, наконец, дешевую
камеру и сделал слайды — только для того, чтобы «отчитать-
ся». Когда же показывал слайды в группе на экране, сравни-
вал их с «покупными» слайдами-пейзажами, слайдами това-
рищей, слушал, что говорят в группе о его слайдах, обнару-
жил то, что его «ошарашило». Да, иные слайды профессио-
1 Морозов С. А. Русская художественная фотография. 2-е изд. — М.г
Искусство, 1961. — 152 с.
7 Заказ № 740
97
нальны, технически неизмеримо выше его слайдов, но его
слайды это его слайды, ему свойственные, по-своему
снятые, и от этого сразу ощутимо спокойнее, увереннее стало
на душе, появилось несомненное чувство опоры, а это-то и
есть в лечебном отношении главное. Вот два слайда С, ко-
торые он считает в этом смысле своими (илл. 2, 3).
3. Поначалу снимки (слайды) могут быть просто продол-
жением целебного общения с природой (дома, на экране), но
потом все сильнее обнаруживается осознанное терапевтиче-
ское действие своего в слайде.
4. Прочувствовав по-своему с помощью фотографии
знакомые деревья, дома, заборы и т. д., пациент острее тя-
нется теперь ко всему этому, подробнее, эмоциональнее привя-
зывается к жизни. Так, Е., 48 лет, полюбил старое горбатое
дерево за своим окном только после того, как снял его, и в
снимке ощутил, осознал свое теплое к нему отношение. Гор-
батое дерево «сделалось родным».
5. Постоянно фотографируя, пациент и без фотоаппарата
в руках со временем по привычке начинает смотреть вокруг
по-своему, невольно терапевтически ищет созвучное ему,
например, в природе.
6. Многие увлеченные фотографией пациенты, вынужден-
ные (нет условий и времени) отдавать печатать снимки в фо-
толабораторию, рассказывают, что это почти постоянное за-
таенное ожидание дня получения снимков, тлеющее в душе,
временами разгораясь, целебно поддерживает-поднимает их
месяцы и годы. Пациент, среди профессиональных дел и до-
машних забот ожидающий встречи со своими снимками, в
сущности ждет встречи с самим собой, целебно проясняющей
его расстроенное настроение схваченной в снимках собствен-
ной душевной определенностью-самобытностью.
7. Слайды и фотографии растений, птиц, валунов и т. д.,
ограничивая все это рамками кадра, помогают всмотреться в
это природное и теперь уже личностно преломленное и сооб-
щают тем самым этим предметам, явлениям природы особую
целебную прелесть. Нередко не заметишь в природе, что ка-
кой-то скромный цветок, окруженный пышным разноцветьем,
так прекрасен, а на слайде в темноте вечера это видно. И вот
пациент, обогащенный слайдом этого цветка, уже и в природе
видит теперь его по-новому, с известным терапевтическим!
тяготением к нему.
Практические советы
1. Творчески-терапевтическое воздействие съемки обычно»
усиливается одновременным записыванием в книжку предпо-
лагаемого названия снимка и даже очерка, сопровождающе-
98
го будущий снимок. Позднее, общаясь со своим снимком,
слайдом (как и записью в книжке), пациент часто испыты-
вает то вдохновенно-просветленное состояние возвращения к
себе самому, что охватывало его и во время съемки.
2. Следует специально объяснить пациентам, что любой
творческий снимок (слайд), будь там хоть гусеница на листе
дуба, — есть «автопортрет» в том смысле, что снято это по-
своему, отражает индивидуальность, особое настроение
фотографирующего. Вот слайд и снимок, которыми автор по-
буждал пациентов к фотографированию (илл. 4,5), и «ответ-
ные» снимки и слайд пациентов (илл. 6—8).
3. Различные фотографические камеры (в том числе са-
мые сложные, дорогие) есть лишь технические «пристройки»
к глазу человека, дабы запечатлеть духовно созвучное ему.
Таким образом, хотя, несомненно, через терапевтический сни-
мок пациент приобщается к современному техническому про-
грессу (без которого невозможна сегодняшняя фотография),
он не должен забывать, что само фотографическое творчество
совершается не в технике, а в нем самом. Автор писал паци-
ентке Л., 31 года, с высокой степенью близорукости
{06.08.1982 г.):
«Конечно, тонкости, полутона изображения, мягкость-прозрачность пей-
зажей зависят от качества фотокамеры, но главное для нас — настроение,
индивидуальность — возможно выразить любой, самой дешевой, самой «дет-
ской» камерой. Это даже особенно интересно — выразить себя самым при-
митивным аппаратом, подобно тому, как художник может необычно инте-
ресно выразить себя какими-нибудь «хозяйственными», «кухонными» крас-
ками или рисуя на клеенке, как Пиросмани, или орудуя первобытным рез-
цом. В этом смысле главное наше даже не зависит от небрежной работы
лаборанта, печатающего снимки с негативов разной плотности на одной
фотобумаге. В то же время самая технически-качественная фотография мо-
жет быть банально-трафаретной, как и написанное на ее обороте поздрав-
ление. В наше время фотолюбительства и дешевизны простых камер фо-
тоаппарат можно сравнить с авторучкой (сидящей у каждого в кармане),
которой можно записать ерунду, а можно свое, интересное многим и
©ажное для себя самого душевное движение».
4. В некоторых случаях упорного сопротивления терапии
творческим фотографированием помогает предложение пона-
чалу «фотографировать» близкое себе в природе глазами, без
камеры, как советует это фотограф-художник С. В. Мараков:
«даже без фотоаппарата „снимать" глазом окружающие объ-
екты, быстро укладывая их в невидимые рамки предполагае-
мого кадра»1. Когда пациент «снимает» таким образом,
например, рыхлый снег на желтых листьях клена или бабочку-
крапивницу на пижме и испытывает при этом душевное смяг-
1 Мараков С. В. В природу с фотоаппаратом.—М.: Знание.—
1978. —С. 16.
7*
99
Илл. 5. Иван-чай среди крапивы. 1982 (фото автора)
чение, ему легче представить, как поможет целебно фотоап-
парат.
5. Многим психастеникам, циклоидам важно знать (хотя
бы в объеме школьных учебников ботаники, зоологии) то, что
снимаешь (как важно знать то, о чем пишешь). Они глубже,
вдохновеннее любят природу, изучая ее научно, как больше
любят людей, занимаясь характерологией. Других пациентов
(чаще шизоидных и шизофренических), напротив, вдохновля-
ют непонятность, космическая символика растения или насе-
комого, и из терапевтических соображений не следует их
«приземлять» в их творчестве советами изучать ботанику, эн-
томологию и т. д. Здесь все глубинно-индивидуально, и слу-
чается даже естественник ради целебного таинственного об-
щения с цветами знать не хочет их анатомических деталей.
100
Илл. 6. Цветы. 1984 (фото А.3, 47 лет)
6. Музыкальным пациентам советуем снимать то, что
созвучно их любимым мелодиям (особенно тогда, когда они
только приступают к фотографированию). Можно, наоборот,
подбирать музыку к своим уже сделанным слайдам и слай-
дам товарищей. Тут возможны захватывающие индивидуаль-
ные и коллективно-творческие музыкально-слайдовые компо-
зиции (объединяющие в себе слайды, любимые мелодии не-
скольких или всех членов группы).
7. Альбомы пациентов с целебными фотографиями и под-
писями к ним могут лежать на столе в фойе амбулатории и
всюду, где можно, не торопясь, их посмотреть. Важно также
устраивать побуждающие к лечебной фотографии выставки,
присматриваясь при отборе снимков не к высокому техниче-
скому качеству, пугающему неуверенных в себе пациентов, а
101
Илл. 7. На реке Вологде. 1984 (фото К., 56 лет)
к способности снимающего основательно выразить свое на-
строение, мироощущение.
8. Когда пациенты скованны в группе, стоит для смягче-
ния-оживления «поговорить слайдами». Например, посмотреть
несколько спокойных слайдов-картин Тропинина или Шиш-
кина, а потом пусть каждый покажет свои слайды, т. е. через
свои слайды покажет себя другим, как когда-то в Китае рас-
сказывали о себе друг другу, читая вслух свои стихи. Сперва
идет тихое (даже без музыки) общение слайдами: смотрим
на деревья, цветы, облака, снятые пациентами, врачом, меди-
цинской сестрой, потом возникают восклицания, обсуждение,
интерес друг к другу, забота о товарище с проникновением
в известное уже по слайдам его настроение, с уважением к
нему.
9. Если некогда написать лечебное письмо пациенту, мож-
но в почтовом конверте послать ему фотографический пейзаж
или снимок улицы, выражающий настроение врача и бессло-
весную просьбу ответить тем же. Побуждать к фотографиро-
ванию собственными снимками следует порой неустанно,
поскольку часто не знаешь, какой именно снимок тут подей-
ствует. Так, терпеливо посылал пациентке Л., 31 года (с вы-
сокой степенью близорукости, с тягостными аффективными
расстройствами), в домашней переписке разные свои снимки,
102
больще пейзажи. Только один снимок из 14 (посланных ей
за 2 года)—старый дом и старое дерево рядом в Риге —
вдохновил ее купить фотоаппарат. Она стала думать теперь
о старинных домах в том месте Москвы, где живет, и захо-
телось «оставить», снять их аппаратом по-своему. Вот
этот снимок автора и рядом один из первых снимков Л.
(илл. 9, 10).
10. Научиться фотографировать по-своему помогает
изучение душевных особенностей, типологии характеров. Па-
циенту важно почувствовать, какие художники в широком
смысле (и в том числе живописцы, фотографы) созвучнее ему,
чтобы совершенствоваться именно на этом духовно-творче-
ском пути, не бежать насильно-искусственно от себя.
11. Дефензивный циклоид в творчестве тянется (сообраз-
но особенностям душевной защиты) к светлому, уютному
спокойствию, естественно-ярким краскам, как бы растворяя
тревогу-напряженность (это так и видится в слайдах) в слия-
нии с природой (например, просторной голубой рекой и свет-
ло-зеленым полем, залитым вечерним солнцем), в мягком
синтонно-уютном восприятии людей (портреты, жанровые сце-
ны), в живописно-гурманистическихнатюрмортах (илл. 11,12).
12. Психастенические, астенические пациенты близки де-
фензивным циклоидам стремлением к спокойной мягкости, к
реалистическим формам, но в отличие от циклоидов выказы-
вают в творчестве тягу не к открытым светлым просторам, а
к камерным скромным уголкам природы и быта (как бы для
уютной защищенности). В то же время в этом тревожно-мяг-
ком, нежном изображении купальницы у подножья дерева
или одухотворенного подберезовика звучит земное нравствен-
ное размышление, порой аналитическое раздумье о едином
плане строения живого («у лягушки тоже глаза»), о том, как
в жизни домашних птиц светится нечто, похожее на челове-
ческое, и т. д. Все это трезво-реалистически, без шизоидной
символики-философичности, без тени зловещей черной пусто-
ты, страшной для психастеника (илл. 13—14).
13. Фотографии, слайды шизоидных, многих ананкастиче-
ских и шизофренических пациентов (как и поэзия, проза,
живопись) нередко выразительно отличаются от циклоидных,
психастенических, астенических именно звучанием вселенской
трагедийности, зловеще-символической графики и в ветках
деревьев, и в силуэтах домов, и в самых обыкновенных домаш-
них предметах. Нравственно-гармоничному культу Аполлона
(в творчестве циклоидов, психастеников) здесь противопо-
ставляется культ Диониса с мотивами зловещих мистерий,
мефистофельской философичности. Высокое небо, окно, выхо-
дящее как будто бы прямо в космос, в котором так хорошо
раствориться, подмосковный пейзаж в дзен-буддийском духе,
103
Илл. 9. Старый дом в Риге. 1978 (фото автора)
сказочно-фиолетовая кошка в вечерней старой чопорно-сред-
невековой Риге — таковы обыкновенно слайды шизоидов,
многих ананкастов, шизофреников. Внутренней своей само-
защитой эти пациенты, как лермонтовский Парус, ищут покой
в опасности, в тревожных картинах («как будто в бурях есть
покой!»). Пациентка Б., 31 года, объяснила свои слайды, на-
полненные тревожными облаками, тем, что все же в этой сти-
хийной тревоге неба — жизнь: «хоть чувствуешь, что по-насто-
ящему живешь, коли боишься». В то же время слайды
(фотографии) мягких психастеноподобных шизофреников с
деперсонализационными расстройствами часто весьма напо-
минают психастенические работы, отличаясь от них более
ссгрой тревожной напряженностью и одновременно большей
суховатостью, блеклостью (илл. 15—17).
14. Дефензивные истерические психопаты обычно ярко
выказывают в своих снимках стремление восхищать своей
необычностью. Это следует поощрять как свою манеру само-
выражения, действительно многих восхищающую, но при этом
подчеркивать, что в житейских отношениях с людьми надо,
напротив, вживаться в свою противоположность—скромность,
застенчивость. Этим возможно добиться в жизни гораздо
большего, нежели крикливой демонстративностью. Вот сни-
мок пациентки Д., 56 лет (илл. 18).
15. Советуем некоторым дефензивным пациентам, испыты-
вающим духовное созвучие с какими-то своими писателя-
101
Ида. 10. Старая улица в Москве. 1982 (фото Л., 31 года)
ми, художниками, музыкантами, отправляться с камерой в те
места, где когда-то жили эти люди, и там снимать, проник-
нувшись их настроением, снимать так, чтобы березы, ивы на
снимках таили в себе пушкинское, чеховское, левитановское.
16. Один из простых способов помочь пациентам ощутить.
что фотографическое творчество, как и всякое творчество,
есть путь к людям, — это научить их дарить друг другу свои
фотографии и слайды.
17. Следует подсказать пациентам, что с небольшой каме-
рой возможно всегда быть вместе, положив ее в портфель
или в карман, чтоб не жалеть, что нечем запечатлеть неожи-
данную встречу с духовно созвучным.
Графика и живопись
Терапия графикой, живописью возможна и без помощи
уроков специалиста-художника, потому что цель этого заня-
тия— не в создании истинных произведений искусства, а в
стремлении выяснить, подчеркнуть свою индивидуальность,
хотя бы время от времени, в том числе и с помощью каран-
даша, фломастера, кисти1. Известный в психотерапии, пси-
хологии ПрОеКТИВНЫЙ рИСуНОК СЛуЖИТ ДЛЯ ДруГОГО—Д.1Я
1 Впрочем специалист может быть здесь замечательным помощником,
особенно специалист, не равнодушный к проблеме терапии рисованием с
опорой на душевные особенности рисующего. Таков А. В. Свешников (1981),
с которым по временам сотрудничаем.
105
выявления конфликтов, проблем преимущественно невротиче-
ского пациента [Кабанов М. М., Личко А. Е., Смирнов В, М.,
1983, с. 246].
Некоторые «механизмы» терапии графикой, живописью
1. Рисование (например, карандашом, фломастером в кар-
манную записную книжку) может быть так же доступно па-
циенту в любом месте, как и запись в книжку, и приносит
нередко такое же мгновенное симптоматическое смягчение
душевной напряженности, связанное прежде всего с опорой
на свою духовную особеность,, намеченную, всплывшую, за-
светившуюся в рисунке.
2. Постоянно рисующий пациент невольно, по привычке
уже, приглядывается к краскам и линиям вокруг (вот бы это
нарисовать!) и таким образом постоянно целебно выясняет,
подчеркивает свою духовную индивидуальность созвучным
ему и «привязывается» крепче к окружающему.
3. Этому более тесному «привязыванию» к жизни особен-
но способствует писание красками, смешивание красок, обо-
стряя, «поджигая», «воспаляя» (сколько это возможно) не-
редко блеклую чувственность дефензивных пациентов.
4. Лечебно-творческий рисунок в группе на заданную тему
(например, «Дом, двор моего детства») дает возможность
сразу же, через несколько минут рисования, в выставленных
вместе рисунках увидеть каждого члена группы в его рисун-
ке и яснее — себя самого через сравнение с другими.
5. Бывает, попытки рисования, живописания не дают серь-
езного терапевтического эффекта, но, высвечивая индивиду-
альность, оживляют иные целебные творческие способности.
Практические советы
1. Врач и медицинская сестра прежде всего сами должны
показать в группе, как это просто — нарисовать свое. Для
этого требуется только вдохновенное стремление передать
свое переживание, не задумываясь над тем, как это сделать.
Рисуем (как и фотографируем, пишем) не для того, чтобы
создать произведение искусства, а для того, чтобы лучше ви-
деть мир и себя в нем. Все это обычно делается со снисхо-
дительно-теплым отношением к неумелости рисовальщиков.
Вот рисунки автора, психотерапевтической медицинской сест-
ры Е. Ю. Будницкой и попытки пациентов выполнить задание
на эту же тему: «Дом, двор моего детства» (илл. 19—24).
2. Темы рисунков, картин могут быть разнообразнейши-
ми— лишь бы выразить себя: «Пейзажи моего детства»;
«Цветок, который мне нравится»; «Любимые игрушки дет-
106
Mi Mi__\ \
Илл. 19 Дом, двор моего детства. Клумба в полисаднике во время войны.
1983 (рисунок автора)
ства»; «Животные, которые мне по душе»; «То, что мне не-
приятно» и т. д.
3. Дабы легче было найти, высветить себя в рисунке, в
живописи, целесообразно уже на почве знакомства с типоло-
гией характеров всмотреться в группе с помощью альбомов
и слайдов в синтонные особенности древнегреческого искус-
ства, шизотимные — древнеегипетского, эпитимные — древне-
римского [Краснушкин Е. К., 1960]. Все это для того, чтобы
прочувствовать, что мне созвучнее, куда я ближе по особен-
ностям собственной характерологической манеры рисунка,
живописи, чтобы быть собою и здесь. Для этого полезно так-
107
Илл. 20. Дом, двор моего детства. Дом в Мамонтовке. 1983 (фото
Е. Ю. Будницкой)
же увидеть вечность этих трех важных (но еще не всех) ха-
рактерологических линий в искусстве, как продолжаются они
в веках и в картинах сегодняшних мастеров.
4. Усмотреть характерологические особенности пациентов
в графике, живописи, возможно, помогут врачу следующие
наблюдения. В работах психастеников обычны тревожно-не-
уверенная нежность, нравственная сосредоточенность, земной
размышляюще-одухотворенный лиризм. Переживания дефен-
зивных циклоидов изображены с уютной, душевно-земной
размашистостью. Дефензивные шизоиды, дефензивные мало-
прогредиентно-шизофренические пациенты обнаруживают в
рисунке, в живописи философичность-символичность. Лишь
изредка у дефензивно-шизоидных и дефензивных малопрогре-
диентно-шизофренических пациентов эта философичность-
символичность звучит художнически-абстрактно, сюрреалис-
тически. Чаще здесь видим импрессионистические или пе-
чально-примитивистские тона. Примером такого нежного им-
прессионизма служит картина пациентки Г., 41 года, нарисо-
ванная в духе боттичеллевских граций в ответ на посланную
ей фотографию автора с бабочкой в траве и незаметно-мягко
вмещающая в себя эту бабочку (илл. 25—26). В работах
108
Илл. 21. Дом, двор моего детства. 1983 (рисунок А.3, 47 лет)
Илл. 22. Дом, двор моего детства. 1983 (рисунок Д., 53 лет)
дефензивных эпилептоидов обычно все слишком выписано,
слишком как в жизни и потому нет той циклоидной, психасте-
нической неуловимо-волшебной, мягкой духовности-одухо-
творенности в самой плоти жизни и нет шизоидной напряжен-
ной духовности-одухотворенности на фоне искусственной,
неживой плоти. Этой «слишком деталью» эпилептоидные
работы нередко успокаивают некоторых неуверенных в себе
психастеников, циклоидов, шизоидов (опора на реальные,
ЮЭ
Илл. 23. Дом, двор моего детства. 1983 (рисунок А.2, 47 лет)
«твердые» подробности), но иных дефензивных пациентов
могут привести в негодование. В рисунках, картинах истери-
ческих психопатов обнаруживаем неаутистическую холодно-
вато-яркую чувственность, демонстративность красок, позу.
5. Нередко приходится помогать пациентам выбираться из
формалистических «клеток», «темниц», в которые они прежде
уже заперли свою духовную индивидуальность. Дефензивные
в отличие от нравственно-пустых психопатов, выхолощенно-
манерных шизофреников наполнены переживанием неполно-
ценности, нравственными заботами, им есть что сказать лю-
дям тепло, от души. Однако, боясь раниться, некоторые из
них уходят в стихийном творчестве в эстетски-холодноватую
формалистичность изображения, копирование чужих картин,
и эти заборы-маски не столько прячут от людей их муки,
сколько усугубляют душевную напряженность, затрудняют
общение с людьми через творчество. В таких случаях надо
помочь пациенту работать п о-с в о е му, искренне, проще,
одухотвореннее, рассказывая именно о своих сокровенных
переживаниях. Случается, даже в солидном уже возрасте па-
циент осознает, что мешало ему раньше истинно творить, и
работает теперь по-новому, с облегчением, вдохновенным про-
светлением. Начавший осознавать это в нашей домашней пе-
реписке, в живых беседах и в групповой работе пациент А.,
59 лет, художник-оформитель, писал мне (05.05.1979 г.):
«В композициях, рисунках терял главное, уходил в деталь, которую
разделывал под орех. Вот как «Перо с каплей». Что в этом? Ремесло. Ма-
стерство пустяка (...). Я ничего не мог. Зато блеск и сияние перло, как с о&-
110
Илл. 24. Дом, двор моего детства. 1983 (рисунок В., 24 лет)
лада (...). Таким я был всегда и во всем. Я долго после морского училища
(которое не закончил, — М. Б.) шлялся по паркам в морской форме, но вот
плавать не умею и по сей день. Ни одного точного термина, ни одного
морского навыка (...). Во всем я предпочитал живому искусственность. Редкие
выпады в душевность, как редкие акваэтюды, не стали судьбой. Художни-
ком (мокрая акварель) не стал. Зато сделать сухую каллиграфическую рос-
лись с формальными завитками и виньетками умею. Педант, конкретист,
111
Илл. 25. Бабочки в траве. 1978 (фото автора)
скрупулезник и еще медлительный самоед. Все это — не что иное как сверх-
компенсация И я это понимаю как ширму. Особенно ярко это во мне среди
чужих(..). Мысль одного из мудрецов Китая: «Верные слова неизящны».
Многое утверждает во мне неприязнь к самолюбованию и красивости. Ва-
ши слова на группе только ударили в цель, но цель подготовленную. Вы
были правы и своевременны. Много у меня цитат против меня. Да и сим-
волизм никогда не любил. Так почему же так цепко сидят во мне элементы
этого зла и холода? Если видишь в опыте других простоту и ценишь? Так
откуда? Думается, от создания уюта в своем одиночестве, в душевном са-
молюбивом рисунке моих обид, тревог, неудач жизненных. Как оправа моих
житейских поражений Как же не делать капсулу тихой и удобной обителью,
как не украшать удобствами (правда, в виде деталек, вензелей и пр. хла-
ма), если в живой жизни теперь не терплю ни фотографий, ни этюдов на
стенах, ни дизайна, ни вещей, ни моды, ни красиво одеться. Вот эта при-
вычка не терпеть внешних красот (но галстуки люблю!) ведет напрямую к
обратному — к красивости своего душевного жилища».
Вот две картины А., показывающие случившуюся в его
творчестве перемену (илл. 27, 28).
6. В некоторых случаях пациента приходится «выводить»
в рисование из его особенных, живых интересов. Так, напри-
мер, пациент, охваченный древнеисторическими размышлени-
ями-переживаниями, начинает рисовать мамонтов среди пер-
вобытной природы и т. д.
7. Нередко удается побудить к собственной терапевтиче-
ской живописи серьезными занятиями творческим общением
с мировой живописью.
8. Сильнее потянуться к графике и живописи нередко по-
могает чтение литературы о видах и жанрах изобразительного
112
Илл. 26. Фантазия на тему боттичеллевских граций. 1979. Тушь (рисунок Г.,
41 года)
8 Заказ № 740
искусства, о технике исполнения и материалах. Так, нелюбо-
пытный, рассеянный дефензивный пациент, узнав, что духов-
но близкие ему картины написаны пастелью, разглядев в
группе впервые пастельные мелки, пробует порисовать ими и
увлекается.
9. Когда пациент отказывается рисовать, ссылаясь на то,
что увлечен фотографией, стоит посоветовать: «Порисуйте, от
этого и фотографии будут самобытнее».
Терапия созданием творческих научных и технических
произведений
Некоторые «механизмы» терапии научным и техническим
творчеством
1. Эти занятия могут по-своему смягчать, одухотворять
дефензивных пациентов, терапевтически высвечивая в творче-
стве прежде всего особенности их мышления, смекалку.
2. Некоторых дефензивных пациентов терапевтически за-
хватывает главная особенность малого и большого научного,
технического творчества, состоящая в том, что открывается
нечто, невиданное доселе, реальностью становится то, что бы-
ло фантазией, чудом для наших предков. М. М. Пришвин
замечает по этому поводу, что древний образованный египтя-
нин узнает все наше искусство «в египетском рисунке како-
го-нибудь спущенного хвоста птицы», но «будет поражен, как
ребенок, стеклышком Цейса, позволяющим видеть мельчай-
ший мир и отдаленную звезду» К
3. Дефензивные пациенты с тягой к научному, техническо-
му творчеству нередко отличаются компенсирующими их не-
уверенность тщательностью, скромной добросовестностью в
делах, их вполне устраивает надежда на даже крошечную
находку, «запятую» в науке, технике, только чтобы это была
честная «запятая», вплетающаяся в мировую науку, а это
порождает чувство бессмертия, сопричастности с учеными
мира всех времен. Все это располагает к неторопливым люби-
тельским наблюдениям и опытам.
Практические советы
1. Если пациент—-инженер, рабочий, практический врач,
учитель — не равнодушен к научному или техническому твор-
честву в рамках своей специальности, следует подчеркнуть
ему, что увлеченность научными, техническими занятиями,
кроме всего прочего, может стать для него существенным те-
рапевтическим фактором.
1 Пришвин М. М. Незабудки. — М.: Худож. лит., 1969, с. 94.
114
2. Рационализаторские предложения, творческие техниче-
ские усовершенствования доступны любому работнику. Одна-
ко для более полного терапевтического эффекта важно посто-
янно-серьезно осознавать-чувствовать, что делаешь все эта
по-своему, в соответствии с особенностями своего ума*,
смекалки и что это подлинное чудо — сотворить (хоть в ма-
лом) то, чего еще никогда не бывало.
3. В тех случаях, когда расположенный к научному твор-
честву пациент не имеет высшего образования или, например,,
будучи инженером, жалеет, что не ботаник, возможно (не без*
пользы обществу) помочь ему выразить себя научно-творче-
ски на досуге. Чаще речь здесь идет о посильной непосред-
ственной творческой помощи ученым-биологам. Чтобы под.
руководством профессионального зоолога наблюдать малоиз-
вестную жизнь каких-то экологически важных для нашего»
хозяйства лягушек, ящериц, бабочек, жуков, диплом биолога-
не обязателен, довольно серьезного чтения и вдохновенно-
исследовательского «преследования» объекта. В предисловии-?
к известному у нас зоологическому справочнику-определите-
лю авторы отмечают, что специалисты неспособны охватить,
исследованиями всей нашей территории, что «огромную и не-
оценимую помощь науке могут оказать любители своими
наблюдениями и находками» К Так, неизвестна биология мно-
гих бабочек, животных пустынь и т. д. В журнале «Юный'
натуралист» специалисты время от времени просят ребят по-
наблюдать и записать, каких насекомых и в какое время они
увидят на каком-то цветущем в поле культурном растении.
Подобные задания могут захватывать творчески многих
дефензивных пациентов. Автор вынес из бесед с зоологами,
что немаловажные для народного хозяйства наблюдения за
насекомыми возможно проводить и в окрестностях больших
городов. Случается, пациент становится первооткрывателем
не известных прежде свойств насекомого, переписывается по
этому поводу с заграничными энтомологами. Из энтомологии
можно (в таком же научно-любительском духе) перейти в
ботанику, фенологию, минералогию и т. д.
4. В терапевтическом любительском научном творчестве
для многих усердных, но в то же время истощаемых дефен-
зивных пациентов (с опасениями запутаться в море неизвест-
ного, в книгах) необходима заведомая ограниченность поля
исследования. Например, изучать жизнь давно умершего
1 Банников А. Г., ДаревскийИ. С, Рустамов А. К. Земно-
водные и пресмыкающиеся СССР/Под ред. А. Г. Банникова. — М.: Мысль,.
1971, с. 5, (книга из серии «Справочники-определители географа и путешест-
венника») ; см. также: Плавильщиков Н. Н. Предисловие к кн.: Тыкач
Ярослав. Маленький атлас бабочек: Пер. с чешек. — Прага: Гос. педагогич.
изд-во, 1959, с. 6.
8*
115.
малоизвестного, но созвучного писателя, художника или уче-
ного, о котором осталось мало сведений, или наблюдать,
исследовать одно-единственное насекомое, о котором так
мало написано.
5. Следует советовать пациентам проводить научное иссле-
дование природы с записями в дневник и вместе со своими
детьми (даже маленькими) во время путешествий, в огороде,
в саду. К подобным занятиям побуждают произведения о
природе1. Вот заметки из записной книжки (о наблюдениях
вместе с маленьким сыном за насекомыми), которыми автор
подавал пример пациентам.
«23 июля 1976 г. Майкоп.
Поймали трех жуков — носорога, навозного жука и лесного клопа. Поса-
дили в банку с травой, завязали банку марлей. Посмотрим, как будут
жить, что будут есть».
«27 июля 1976 г. Майкоп.
Непонятно — что едят носорог и навозник. А лесной клоп пропал. Посадили
в банку еще колорадского жука, бросили ему кусок сырой картофелины.
Тут же стал есть».
6. От терапии научным и техническим творчеством идут
соединительные нити к терапии общением с природой, нау-
кой, терапии коллекционированием. Все здесь тесно связано,
и разделение необходимо лишь для того, чтобы отчетливее
обозначились рабочие узлы дела.
ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ ОБЩЕНИЕМ С ПРИРОДОЙ
Два момента помогут дефензивному пациенту открыть
свой, целебно-творческий путь к природе. Это существен-
ный минимум знаний о природе2 и умение видеть, как по-
своему люди разного склада воспринимают, чувствуют при-
роду.
Существенный минимум знаний о природе
(для дефензивных пациентов)
А. Представление о законах природы, осо-
бенно об эволюции, о родстве человека с
природой.
Б. Знание тех животных (например, птиц), рас-
тений, камней, звезд, которые нас окружают.
1 Плавильщиков Н. Н Юным любителям природы. — М.: Дет.
лит., 1975. — 303 с; С т р и ж е в А. Н. Лесные травы. — 2-е изд. — М.: Лесн.
пром. 1979.—с. 192; Верзилин Н. М. Путешествие с домашними ра-
стениями.— Л.: Дет. лит, 1970 —367 с
2 Нередко достаточно проникновенного чтения из школьных учебников
о том природном, что вокруг нас.
116
Пациенты в группе рассматривают гербарии, ботаниче-
ские слайды врача и друг друга, слайды насекомых или
ландшафтов, узнают, что известная им бабочка называется
«боярышница», а вездесущий злак—«ежа», как цветет и т.д.
«Вот прошлой осенью, — рассказывает пациент Е., 48 лет, — знал толь-
ко, что желтые и коричневые березовые листья на дорожках лежат, в лес-
ной паутине застряли, а на крылатые семянки берез и их щитки-самолетики
внимания не обращал, потому что не знал, что это такое, принимал за слу-
чайные «опилки». Теперь же из ботанического атласа знаю о березовых се-
менах и вижу, как много их всюду на дорожках насыпано и в лесных пау-
тинах застряло. В результате богаче стал, потому что еще больше теперь
вижу в жизни, всякие думы приходят об этих семенах, о расточительности
природы».
Обратить внимание на подробности окружающей нас при-
роды, узнать имена растений, насекомых помогают фотогра-
фирование, рисование, описывание каких-то уголков природы,
отдельных цветов, трав, жуков, бабочек. Рассматривая при-
роду вокруг «по именам», пациенты невольно выясняют свое
отношение к определенному цветку, дереву и т. д. (насколько
это близко или неблизко) и через это узнают отчетливее
себя самих. «Мне лучше уже оттого, что знаю теперь, что это
купавка, а не лютик», — сказала пациентка А.2, 47 лет.
В. Представление о современных экологи-
ческих проблемах. Пациенту важно осознать, чем объ-
ясняется сегодняшнее небывалое тяготение людей к природе.
Объясняется оно прежде всего тем, что по вине человека су-
ществование земной природы и, следовательно, самого чело-
века сейчас под угрозой.
Г. Знание о некоторых «механизмах» це-
лебного влияния общения с природой на тре-
вожного человека. Отметим кратко эти «механизмы».
Целебно-эстетическое переживание природы нередко выра-
жается в том, что пациент видит в животном, растении или
камне нечто человеческое, т. е. образно, сказочно чувствует
с природой глубинное родство, возникает ощущение «природ-
ных» сил и «природной» долговечности. Творчество М. Приш-
вина, например, есть нескончаемый рассказ о природном в
человеке и человеческом в природе. Вот тронул крапиву, «а
она, такая старая, кусается по-прежнему, как молодая» *. Или
осенний клен, который «как иной человек перед лицом смерти
сложит руки на груди, так он сложил свои листья и стоит
голый, но совершенно спокойный: больше взять с него нече-
го»2. Филолог Н. Скатов в духе сегодняшней озабоченности
1 Пришвин М. М. Глаза земли. Собр. соч. Т. 5. — М.: Гос. изд. ху-
дож. лит., 1957, с. 665.
2 Т а м ж е, с. 672.
117
отношениями с природой отмечает, что у А. Кольцова, А. Фе-
та, Ф. Тютчева «природа явлена... в глобальном, подчас дей-
ствительно первобытно цельном виде». Поэты эти необычно
глубоко (хоть и по-разному) ощущали «связи человека и при-
роды, противостояние человека природе и их кровное род-
ство» 1.
В общении с растениями, домашними животными многие
дефензивные пациенты ясно чувствуют незащищенность жи-
вого (есть кто-то еще более беспомощный!), возникает по-
требность ухаживать за цветком, животным, поливать, кор-
мить его, ибо без этого погибнет. Пациент проникается
целебным чувством ответственности за тех слабых, кого «при-
ручил» (как в «Маленьком принце» Сент-Экзюпери).
Дело не только в том, что чувства домашних животных,
особенно во взглядах, движениях, вздохах, напоминают чело-
веческие чувства, но еще и в том, что растение и животное
не напряжены истинной тревогой (т. е. ожиданием беды в бу-
дущем) в отличие от дефензивного пациента [Бурно М. Е.,
1981, с. 13]. Страх, свойственный и животным, есть боязнь
настоящего, тогда как в истинной тревоге всегда звучит спе-
цифически-человеческое переживание за будущее. Самый
трусливый пес боится лишь сиюминутной беды, но не зав-
трашней. И если сейчас ему ничто не угрожает, он заражает
нас своей способностью жить сиюминутной радостью бытия.
Г. Спенсер подметил, что грациозные движения отличаются
высокой свободой, мягкостью. Мы, зрители, как бы «разделя-
ем» телом и душой приятные ощущения, что испытывают
совершающие эти движения2. Когда напряженный тревогой
дефензивный пациент, придя домой, видит на диване граци-
озно расслабившегося кота, которому неведомы мелочные тре-
воги за завтрашний день, он невольно умиляется-заражается
этим покоем-безмятежностью.
Общение с животными, растениями побуждает пациентов
чувствовать-обдумывать единый план строения живого, раз-
мышлять о том, что поэтически-мифологическое изображение
природы А. Кольцовым и М. Пришвиным так естественно идет
многим в душу, умиротворяет и потрясает потому, что содер-
жит в себе реальные зерна, как и все глубокие сказки мира.
«Погружение» в живую природу, подготовленное заранее
чтением соответствующих книг, терапией творческим самовы-
ражением в целом, может оживить, «поджечь» (даже субде-
прессивно-вялых пациентов) так широко, что вспомнится дет-
1 Скатов Н. Н. Русские поэты природы/Библиотека «Огонек», № 14.—
М: Правда, 1980, с. 3—4.
2 Спенсер Герберт. Грациозность/Сочинения: Опыты научные*
политические и философские: Пер. с англ. — Часть 1. — Спб.: Издатель*
1899, с. 153.
118
ство, захочется поделиться об увиденном с товарищами, напи-
сать об этом. Пациент Р., 28 лет, рассказывает в письме
(21.10.1984 г.), как искал в лесу осенью октябрьские грибы
после чтения книги В. Солоухина «По грибы», и почувство-
вал запах прелых дубовых листьев, напомнивший ему дет-
ство. «Я начал искать желуди. И приятно было держать в
руках желудь. И было какое-то слияние с природой». Р. дал
книгу Солоухина пациентке Л., 31 года (из той же группы
№ 3). «Она сказала, когда мы говорили о собирании грибов,
что плохо представляет свинушки и боится их собирать.
И тогда мне захотелось описать, как я вижу растущую в ле-
су свинушку. И долгое время всплывала во мне эта растущая
в лесу свинушка. И это как-то очищало душу».
Творческое целебное вдохновение в общении с природой
является только тогда, когда ландшафт, деревья, заросли
трав и т. д. начинают восприниматься по-своему. Пациент С,
49 лет, с детства по несколько месяцев в году жил на даче
(«в лесу»), но лечебное воздействие дачного леса ощутил
впервые только в процессе наших занятий, обнаружив однаж-
ды, что воспринимает теперь «свои картинки» [Бурно М. Е.,
1981, с. 32].
Общение с минералами, горами намекает о вечности, о ма-
териальной неистребимости всего существующего в мире.
Отдельно следует сказать о некоторых особенностях ле-
чебного действия общения с домашними животными1 на де-
фензивных пациентов.
Самоотверженность многих собак, в любой момент гото-
вых пожертвовать за хозяина жизнью, покоряет наших па-
циентов .
Собака порой острее близкого человека чувствует отно-
шение хозяина к другим людям, отношение людей к хозяину,
чует настроение хозяина и сочувствует ему, прижавшись го-
ловой к колену2. Для многих дефензивных пациентов нет ни-
чего выше такого безыскусственного «понимания» и сочув-
ствия.
Для болезненно-робкого пациента крупная собака есть
серьезная защита. Это вдруг благодарно осознает в группе
одинокая пациентка, которая, возвращаясь с работы, в страхе
всякий раз отпирает дверь в свою пустую квартиру: не спря-
тались ли там в шкафу, под кроватью воры? По-видимому,
самые опасные бандиты так боятся собак потому, что собака
1 Под «домашними животными» здесь разумеются собаки и кошки, по-
скольку автор лечил в основном городских пациентов. См. работу: «Тера-
певтическая ценность домашних животных» [Fitzgerald F. Т., 1986].
2 См.: Лоренц К. Человек находит друга: Пер. с англ. — М.: Мир,
1971, с. 123—124, 163.
119
не имеет человеческого страха и «невменяема» в самоотвер-
женной защите хозяина. Не считаем жутким рассказывать
пациентам, как доберман-пинчер, выскочив неожиданно в тем-
ноте из кустов, разорвал живот бандиту, что набросился на
его хозяйку. При этом цветной слайд с доберманом косвенно-
мягко наводит на мысль о надежной защищенности рядом с
крупной своей собакой дома и на прогулке.
Домашнее животное беспредельно-бесхитростно, беском-
промиссно-преданно, от него не ждешь подвоха, обмана, с
ним можно в этом отношении расслабиться, его не трудно
понять в отличие от некоторых людей с «двойным дном», в
которых, бывает, мучительно запутывается дефензивный па-
циент. Самая тягостная раздражительность многих дефензив-
ных порой не распространяется в семье только на собаку.
«Только собака не раздражает, — удивляется сама себе па-
циентка А.2, 47 лет. — Самая понятная мне душа. И люди
мне малопонятны, и в книгах, чувствую, чего-то сложного,,
важного не разбираю, а здесь понимаю все, что она хочет,
что нравится ей, и мне хорошо».
Собака в то же время трогает своей беззащитностью, пол-
ной зависимостью от хозяина. Без него она не может жить
своей жизнью (с миской еды, подстилкой, прогулкой), а мо-
жет лишь прозябать, как бездомные бедняги-собаки. То, что
миска, прогулка и т. д. крепко связаны с близкими ей людь-
ми, собака не то чтобы понимает, но по-своему, по-собачьи
знает и боится все это потерять. Она предана хозяину (хозяй-
ке) и своему дому, где все знает и любит, и сердится, когда
кто-то незнакомый своим звонком нарушает этот сложивший-
ся уют.
Пациенты нередко рассказывают, что, общаясь с собакой
или кошкой, невольно острее чувствуют свое природное, связь
с живой природой — растениями, травами, птицами, потому
что собаки, кошки, живя с человеком, как бы стоят между
ним и остальной природой. Кроме того, собака — непосред-
ственный путь к растениям и птицам, поскольку по этому
пути невольно идешь с нею гулять.
На собаку, кошку раздражительный пациент не сердится
еще и потому, что не ждет, не требует от них того, что требо-
вал бы от человека, от себя самого. Нередко (также и вслед-
ствие этого) люди, живущие вместе и любящие собаку, не
требуют и друг от друга того, что бесполезно требовать, доб-
рее друг к другу. Случается и такое, что собака трогательно-
сердито встанет между поссорившимися близкими ей людь-
ми. «Без нашей собаки, мне кажется, мы были бы такими
злыми», — сказала пациентка Б., 31 года.
Пациенты, с тягостным чувством считающие себя некра-
сивыми, невзрачными, порой смягчаются в общении с соба-
120
кой, поскольку собаке не нужна красота («собака любит ме-
ня и уродливую»).
Забота о питомце душевно укрепляет, поднимает пациен-
та с чувством неполноценности, потому что «здесь он являет-
ся опекуном и покровителем», как отмечает натуралист
В. Г. Гусев 1. «Мне легче оттого, что есть рядом кто-то еще
более глупый, чем я», — сказал пациент М., 34 лет.
Крупная собака научается подражать походке, осанке, не-
которым привычкам хозяина (вплоть до уморительной жалоб-
но-ипохондрической беспомощности, если, например, поранит
лапу), что тоже целебно трогает («родственные души»).
Домашнее животное (в отличие от человека) не обязы-
вает так к ответному душевному движению, действию, когда,
например, занят, а собака прижимается головой к ноге и за-
сматривает в глаза — просит погулять. Собачью голову мож-
но сердечно-строго отодвинуть в таких случаях. Многие соба-
ки, довольствуясь малым, не обидятся на это, будут искренне
рады и редким коротким прогулкам с хозяином. Этот целеб-
ный момент подчеркивали многие дефензивные пациенты.
Познание индивидуально-типологического отношения людей
к природе
Занятия по типологии характеров включают в себя и тему
отношения к природе людей с разными характерами. Это по-
могает пациенту выяснить свое, личностное отношение к при-
роде. Внимательное в этом смысле знакомство с известными
картинами пейзажистов, с описаниями природы писателями,
с воспоминаниями современников о характере художника,
писателя дает возможность понять-почувствовать пациенту,
какое из всех этих отношений-переживаний природы ближе
•его собственному, в чем его собственная дорога, в том числе
к природе.
а) Дефензивным циклоидам (как и сангвини-
кам) свойственно естественное отношение к природе без про-
тивопоставления себя ей, часто с трезво-духовным, уютно-сол-
нечным, сердечно-нежным или чувственно-гурманистическим
растворением в природе. Они мягко тянутся к живым крас-
кам природы, предпочитая, однако, естественное в ней (на-
пример, простые полевые цветы элегантно-садовым, лопоухую
дворнягу карликовому пинчеру в телогрейке). Циклоидам не-
редко по душе непроходимые леса и болота, «красота таких
уединенных мест с ее дивным безыскусственным зодчеством»2.
1 Гусев В Г. Живой уголок. — М.: Лес. пром., 1977, с. 7.
2 Гёте Иоганн Вольфганг. Из моей жизни/Поэзия и правда:
Пер. с нем.— Собр. соч. в 10 томах. Т. 3. — М: Худож. лит., 1976, с. 188.
121
Они нередко выказывают умную, покорно-естественную до-
верчивость к природе, о которой так точно сказано в статье
Гёте «Природа» (1783): «Она ввела меня в жизнь, она и уве-
дет. Я доверяю ей» (перевод А. И. Герцена)1.
Циклоидам близки земные, чувственно-осязаемые, без>
углубленного нравственного анализа (в толстовско-чеховском
духе) описания природы Карамзина, Жуковского, Пушкина,.
Гончарова, С. Т. Аксакова, Тургенева, Лескова, Салтыкова-
Щедрина, Гаршина, Майкова, Полонского, А. К. Толстого,.
Мея, И. С. Никитина, Мамина-Сибиряка, Горького, Куприна,.
Шолом-Алейхема, Есенина и современных писателей — Рас-
путина, Астафьева, Думбадзе, Айтматова. Вообще в восприя-
тии природы циклоидами (даже в тревожном спаде настрое-
ния) немало сочно-здорового. Одинокая пациентка А., 49 лет*
радостно-гордо передала слова соседки о ее цветах в горш-
ках: «Они у вас, как здоровые дети, которые очень хорошо-
едят». В пейзажной живописи им близки полнокровие земных
красок фламандских мастеров, задушевно-печальная, уютно-
жизнелюбивая естественная мягкость Саврасова, Левитана,.
Юона, А. Рылова, Грабаря, Н. Ромадина.
Трезвость, практичность дефензивных циклоидов в их от-
ношениях с природой состоят в том, что нередко они с на-
слаждением охотятся, тогда как психастеники (а также неко-
торые психастеноподобно-чувствительные шизоиды и боль-
ные шизофренией) не способны к этому из жалости
к теплым живым существам.
Циклоидам (как и психастеникам) обычно созвучно ска-
зочно-языческое отношение к природе в духе народных ска-
зок, картин В. Васнецова, Н. Фомичева. Но сказочно-языче-
ские, проникнутые сложной символикой произведения А. Ре-
мизова (Сказки: Посолонь»)2 гораздо созвучнее дефензивньш
шизоидам и шизофреническим пациентам.
б) Дефензивным шизоидам (как и здоровым ши-
зотимам) и дефензивным малопрогредиентно-
шизофреническим пациентам свойственны сложно-
символические, философические отношения с природой, порою
с мистическим мотивом. Целебное (именно в этом шизотимно-
символическом духе) воздействие природы на человека описа-
но в повести Г. Гессе «Курортник». Писатель, измучившийся
на богатом курорте мещанской обстановкой, людским шумом,,
собственным невольным напрягающим душу стремлением под
это подладиться, спешит в укромный уголок гостиницы к двум>
хозяйским куницам в клетке. Эти «облеченные в мех дивные
1 Гёте Иоганн Вольфганг. Избранные философские произведем
ния: Пер. с нем. —М.: Наука, 1964, с. 39.
2 Ремизов А. М. Избранное.—М.: Худож. лит., 1978, с. 315—407*
122
творения божественной мысли», усиленно втягивающие воз-
дух «розовыми носиками» с «их острым первозданным запа-
хом хищников», успокаивали писателя, убеждали «в неруши-
мом существовании всех планет и неподвижных звезд, всех
пальмовых рощ и девственных лесов и рек»1. Нередко для
дефензивного шизоида природа (притом дикая, не садовая
природа) — самое высокое на свете. Ему одиноко с людьми,
но не одиноко с природой, она ему помогает по-своему, отвле-
ченно-архитектурно и в то же время горячо, ощутить таинст-
венную гармонию мира, вселенной и место свое в этой гармо-
нии. У Байрона в «Паломничестве Чайльд Гарольда» (пере-
вод К. Н. Батюшкова2):
«Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
Для сердца ты всего дороже!»
Дефензивным шизоидам, дефензивным малопрогредиентно-
шизофреническим пациентам с их философически-космически-
ми переживаниями (например, в виде грозного высокого неба
на слайде) ближе естественно-земных пушкинских, кольцов-
ских описаний природы лермонтовское «Ночь тиха. Пустыня
внемлет богу, и звезда с звездою говорит»3. Или тютчевское:
«Певучесть есть в морских волнах, гармония в стихийных спо-
рах...»4.
Созвучны им и произведения о природе японских поэ-
тов писателей (Басе, Сайкаку, Кавабата) и художников
(Энн, Сэссю, Кано Мотонобу, Тохаку, Хокусай, Хиросигэ),
произведения наших писателей — Паустовского, Федина, Ма-
тевосяна. Общение с мхами и лишайниками, слушание пения
экзотических птиц (с тонким восприятием в нем «птичьей
индивидуальности»), общение с мягко-утонченными уголками
природы, искусственными в их нарочитой естественности-про-
стоте (в духе дзэн) для шизоидов нередко ближе общения с
обыкновенным одуванчиком и «душевной» дворнягой. Психо-
эстетическая пропорция шизоида (Е. Kretschmer), сообщаю-
щая ему вместе с чувствительностью (гиперэстетичностью)
парциальную холодноватость (анэстетичность), объясняет
нередкую тягу к холодной, неживой природе, к вселенским
философическим переживаниям, как и к эстетизму в поэзии,
1 Гессе Герман. Избранное: Пер. с нем. — М.: Худож. лит., 1977,
с. 154—155.
2 Батюшков К. Н. Стихотворения.—М.: Гос. изд. худож. лит.,
1949, с. 168.
3 Лермонтов М. Ю. Выхожу один я на дорогу/Полн. собр. соч. 3-е
изд. — М.— Л.: Госиздат, 1929, с. 29.
4 Тютчев Ф. И. Поли. собр. (стихотворений — Л.: Сов. писатель,
1957. с. 224.
123
живописи, порой к мистицизму. Так, у Бодлера сказано про
кошек («Кошки»; перевод И. Лихачева)1:
Покоятся они в задумчивой гордыне,
Как сфинксы древние среди немой пустыни,
Застывшие в мечтах, которым нет конца;
Крестец их в похоти магически искрится,
И звездной россыпью, тончайшей, как пыльца,
Таинственно блестят их мудрые зеницы.
Характерная особенность отношения к природе дефензив-
ных шизоидов, многих дефензивных малопрогредиентно-шизо-
френических пациентов — это отвлеченно-аутистическое пере-
живание природы как чувственно-земного воплощения вели-
кой мировой математической гармонии. И. Торо2, и Серая
Сова3 (по-индейски — Вэша Куоннезин), и Швейцер4 (так
глубоко созвучные этим пациентам) в своем самоотверженно-
благородном, благоговейном преклонении перед живой приро-
дой шли не от практически-земной заботы о животных и лю-
дях как конкретных земных существах, а от аутистически-
одухотворенной, гиперэстетически-горячей идеи — гармонии
добра. Однако благородный дух этой нежно-нравственной
глубинной веры трогает даже прямолинейно-трезвых дефен-
зивно-эпилептоидных пациентов по роду своей профессии
(охотники, лесорубы), нарушающих природу, побуждает их
к возможно бережному общению с природой.
Когда смотрим в группе слайды природы, снятые дефен-
зивными циклоидами и шизоидами, то (при всем том, что
всюду здесь звучит тревожность) различие видно довольно
ясно. Шизоидная хрупкость, сензитивность, охранительная
закрытость в себя от грубых человеческих прикосновений с
тонким одухотворением цветов, трав, деревьев, камней, таких
духовно-внутренне живых, что человек не нужен рядом.
И циклоидное — красочное, по-земному нежное, одухотворен-
ное жизнелюбие с ясным желанием поделиться с людьми
своим восторгом. Из каждого слайда как бы руки протянуты»
тепло и сердечно.
Особенно трудно помочь выяснить', осознать свое, цели-
тельное восприятие природы некоторым дефензивным мало-
1 Бодлер Шарль. Цветы зла: Пер. с франц. — М.: Наука, 1970,,
с. 103.
2 Торо Генри Дэвид. Уолден, или жизнь в лесу. 2-е изд. — Пер.
с англ. — М.: Наука, 1980. — 456 с
3 Серая Сова. Саджо и ее бобры: Пер. с англ. Аллы Макаровой.
М: Дет. лит., 1968 — 128 с; Серая Сова Рассказы опустевшей хижины:
Пер. с англ. Аллы Макаровой. — М.: Молодая гвардия, 1974.— 160 с
4 Швейцер Альберт. Культура и этика: Пер. с нем. — М.: Про-
гресс, 1973. — 344 с; Швейцер Альберт. Письма из Ламбарене: Пер.
с нем. — Л.: Наука, 1978. — 392 с.
124
прогредиентно-эндогенным пациентам. Нередко чувство к жи-
вой природе оживляется у них благодаря чувству ответствен-
ности за какие-то свои растения или животных. Так, пациент
С, 49 лет, почувствовал (в процессе лечения), ухаживая за
своими тюльпанами на даче, что они живые, что он ответ-
ствен за их жизнь, потому что они его тюльпаны. «Я не
склонен одушевлять природу, — рассказывал он тогда, —но
вот я один на один с тюльпаном (луковицей) и от меня зави-
сит— быть ему или не быть. Так я и обретаю себя в заботе
о цветах, в занятости с землей. Тюльпаны требуют родствен-
ного внимания к ним, это находит в моей душе отклик: в сту-
жу, в слякоть беспокоюсь, как они там сидят под снегом,
выпускают корешки, не пустили бы стрелку. Это своя травка,
они живое, а через них и другое живое острее, лучше чув-
ствую».
в) Психастеническое отношение к природе
отличается прежде всего: 1) органическим слиянием в на-
слаждении психастеника природой стремления к научному
познанию и эстетического переживания и 2) тревожно-нрав-
ственным созвучием с «робким», «жалким», «нерешительными
в природе. Например, наслаждение цветком, снежинкой как
природной прелестью усиливается научными сведениями по
этому поводу, и возникает теплое сочувствие к котенку, кото-
рый жмется в кустах от страха, к «застенчивой» березе, кото-
рая «угловато горбится». В то же время иному романтически-
дефензивному шизоиду (страстному биологу) в момент на-
слаждения цветком, бабочкой неприятно анатомо-физиологи-
ческое знание о них. Психастеническое переживание природы
опирается на земное (здесь нет умозрительных схем). В «при-
родных» слайдах психастеников видим обычно тревожно-ра-
нимое, с углублением в себя от повседневных ранящих мело-
чей стремление к покою, уюту-защищенности, выражающееся
в том, что в кадр берутся скромный уголок парка, лужа, лес-
ные цветы крупным планом как портреты цветов. Здесь нет
шизоидной тревожно-трагической ноты в облаках или геомет-
рической символики ветвей (в которой всегда присутствует
абстрактная философичность), нет подчеркнутой простоты
дзэн. Нет и чувственного сангвинического полнокровия, уми-
ротворяющей округлой мякоти-мягкости1. Психастенический
натуралист в общих чертах (независимо от силы таланта)
таков, как написал о себе в «Автобиографии» Чарлз Дарвин
(1959, с. 201, 239) и как рассказывал о себе на клинических
средах И. П. Павлов (1955, с. 188—190): неумение научно-
точно и живо зарисовывать факты природы, довольно сред-
1 Созвучное ему по-земному сложное, лирически-аналитическое ощуще-
ние природы психастеник находит у Н. Некрасова, Л. Толстого, А. Чехова-.
125
няя механическая память, на которую обычно жалуется, но
непреходящая всепоглощающая любовь к науке, громадное
терпение, аккуратность в собирании фактов и способность
размышлять по-своему, инертно-туговато и вдруг неожиданно
«свежо, сопоставляя то, что не принято сопоставлять верую-
щими в общепринятые положения. Чтение указанных мест в
жнигах Дарвина и Павлова помогает психастеническим па-
циентам найти свой путь в изучении природы, не завидуя
сангвиническим исследователям (с их живостью мышления,
^остроумием, сообразительностью, точными и быстрыми ри-
сунками, популяризаторскими способностями)1 или шизотим-
лым натуралистам, способным утонченно-эстетически наслаж-
даться формой, оттенками окраски жуков, точно-картинно
запоминать все это и, таким образом, различать между собой
десятки тысяч видов. Психастеник в отличие от шизоида-эс-
тета, во-первых, особенно любит в природе живое (а не горы,
море, облака, так располагающие шизоидов к отвлеченно-
философскому и в то же время чувственно-оживляющему
раздумью). Во-вторых, в живой природе (в растениях, пти-
цах, собаках) психастенику ближе то, что напоминает доб-
рое, нежное в человеке. Если взрослый шизоид или шизофре-
нический пациент нередко заводит у себя дома паука, ящери-
цу, змею, эстетически наслаждаясь «экзотически-нечеловече-
скими» формами этих живых существ, ощущая таинственную
радость от осознания включенности своей в космос вместе с
<ними, и в собаке часто волнует их звериное — волчья или
шакалья кровь, то психастенику, как нередко и дефензивному
циклоиду, ближе печальные дворняги, нервно-ласковые добер-
маны, робкие широкомордые коты, им близко именно то, чем
похоже домашнее животное на человека («как спит собачень-
ка», «как вздыхает тяжко», «как вкусно лопает из своей
миски»). Но в отличие от циклоида психастеник, как и шизо-
ид, благодарен теплому домашнему животному за то, что
не вмешивается в его ранимо-трепетную индивидуальность,
как многие неосторожные с ним люди, не требуют, чтобы
(поступал не по-своему, а «как принято», «как все делают», а
только просит еды, ласки, заботы.
Нередко в детстве и юности природа не так сильно трога-
ет психастеника, как в зрелости и старости, когда он делает-
ся все одухотвореннее. Духовно-нежно полюбивший природу
психастеник остается, однако, в отличие от «толстовствую-
щих» или швейцеровски благоговеющих перед всякой жизнью
1 Например, такова Гексли, с которым Дарвин в «Автобиографии»
(с. 239) печально себя сравнивает. Об особенностях характера и научного
мышления этих двух натуралистов см. в книге: Ирвин Уильям. Дарвин
м Гексли: Пер. с англ. — М.: Мол. гвардия, 1973. — 464 с.
126
шизоидов или шизофренических пациентов, неспособных, на-
пример, убить таракана и выгоняющих его за дверь, остается
лирически-трезвым: ест мясо, удит рыбу («с холодной
кровью») и т. п. Одухотворенное, новое отношение к природе
выражено в поэтическом самонаблюдении психиатра
Е. И. Бурно «Еще одно прозрение»:
Я понял, что мало
вниманьем вникал
В жемчужной природы крупицы.
Всегда ее в общем
воспринимал
С ее чистотой
и зарницами.
Теперь же весь мир —
словно перед лицом
И в плане большом
и в крупицах...
Все выпукло вижу
и даже весь фон,
Будь сер он
иль ярок, как искра.
Я понял, что мало
вниманьем вникал
В природные
перло-крупицы.
Узнал я, к примеру
(Ведь прежде не знал!),
Что галка —
прелестная птица!
И чайке ворона
не сдаст красотой —
Пускай она станом грубее,
Хорош воробей,
хоть наглец он лихой,
Лягушки ж
прекрасны,
как лели.
Ноябрь 1978 г.
г) Астеническое отношение к природе чаще мяг-
ко-ювенильно, чувственно-лирично и одновременно инертно-
ранимо с откровенностью-незащищенностью, жалостливой
добротой, иногда сентиментальностью. Астеникам близки опи-
сания природы Ю. Казакова, В. Лихоносова, В. Потанина.
д) Отношение к природе истерических лич-
но с т ей обычно чувственно-картинно, т. е. это всегда холод-
новатая поза, хотя подчас чрезвычайно выразительная,
утонченная в духе опьяняюще-пряных бунинских образов.
Психастенические слайды природы — внутренние, а истериче-
ские— демонстративно-открытые, на них как будто бы каж-
дое деревце выпрыгивает из себя. Театрально-яркая исте-
рическая чувственность в творчестве оживляет, даже порой
чарует неистерических пациентов. Потому истерическому
127
лсихопату следует искать добрые связи с людьми именно че-
рез творчество (в том числе изображение природы), прикры-
вая этим свое житейски-эгоцентрическое поведение, стараясь
с помощью врача (дабы большего добиться в жизни) хотя бы
внешне казаться своей противоположностью, если не удается
стойко перевоплощаться в молчаливо-скромное, сдержанное.
Одновременно следует помочь дефензивным неистерическим
пациентам, испытывающим неприязнь к картинно-показному,
сделаться к этому, по-возможности, снисходительными, ощу-
тить особые чувственно-демонстративные способности истери-
ческих пациентов для пользы своего же чувственного ожив-
ления.
е) Отношение к природе эпилептоидов (эпи-
т и м о в) обычно серьезно-заботливое, хозяйственно снисходи-
тельное или сердито-утилитарное, иногда елейно-сентимен-
тальное. Дефензивные эпилептоиды часто испытывают серьез-
ную тягу к природе. Общение с некоторыми животными и
растениями, пребывание среди покорных им, робко-застенчи-
вых берез вселяют в них уверенность, смягчая чувство вла-
сти. Дисфорическая напряженность эпилептоида смягчается
в победе над стихией (например, лесной пожар) или зверем
(в азарте охоты), в дрессировке собаки. Эпилептоид с напря-
женной авторитарностью, не реализованной с общественной
пользой, не разряжающейся систематически наставительно-
дисфорическими выпадами (по причине серьезно сопротив-
ляющихся ему родственников, с которыми вместе живет, стро-
гого сильного начальника, а своих подчиненных у него нет),
нередко покупает щенка-боксера, воспитывает его эпилептоид-
ко-тщательно, ежедневно по много часов с ним занимаясь,
чтобы тот слушался, не смея противоречить, и в итоге паци-
ент смягчается душевно, и боксер тоже доволен. Однако
встречаем и дефензивных эпилептоидов (как и циклоидов),
равнодушных к природе, смягчающихся в сладостно-напря-
женном, стройном администрировании, за рулем послушного
автомобиля, в занятиях техникой и т. д.
в) Ананкастическое отношение к природе
нередко сказывается в подчеркнуто-метафорическом (с оттен-
ком обсессивной «отполированное™») ее восприятии. Вот
литературные примеры описаний природы, побудившие неко-
торых ананкастов к писанию в таком духе. У В. Маяковского
в очерках «Мое открытие Америки» «длинными кухонными
ножами, начинающимися из одного места, вырастал могей»1.
У Ю. Олеши в рассказе «Любовь»: «Леля достала из кулька
1 Маяковский В. В. Собр. соч. в 12 томах. Том 6. — М.: Правда,
•с. 307.
128
К с. 92
Илл 1. Лесная герань 1979 (фото автора)
К с 98
Илл 2 Березы. 1985 (фото С, 49 лет)
К с 9Н
Илл 3 Тюльпаны 1985 (фото С, 49 чп)
К ( <М
Илл. 4 Утро 1982 (фото автора)
К с <)<)
Илл 8 Лето. 1985 (фото Ю, 48 лет)
К с 103
Илл 11 Река 1985 (фото Ю, 48 лет)
К с 103
Илл 12 Вода 1985 (фото К , 56 лет)
Л с 103
Илл 13 Лопухи 1985 (фото Е., 48 лет)
абрикос, разорвала маленькие его ягодицы и выбросила кос-
точку»1.
Итак, изучая, как люди разных характеров по-разному
чувствуют природу, пациенты выясняют, уточняют свое от-
ношение к природе. Это уточнение следует начинать с про-
стого.
1. Каждый пациент получает задание принести несколько
открыток (живопись или фотография) животных, которые
ему не просто нравятся, а созвучны, близки. Из этих откры-
ток важно выбрать одну — самую близкую. Пациенты видят
в группе открытки друг друга, т. е. себя и других в этих от-
крытках.
2. То же самое — с открытками цветов, деревьев, пейза-
жей, камней. В растениях и минералах — тоже искать себя.
3. Пациенты смотрят на экране ботанические слайды,
слайды диких и домашних животных, насекомых, слайды пе-
щер, звезд, полей и т. п. и сообщают, что каждому более по
душе и почему.
4. Задание в группе — нарисовать карандашом или фло-
мастером любимый цветок, любимое домашнее животное
и т. д.
5. Задание —принести найденный где-то камень, который
нравится более других. Или выбрать «свой» камень из со-
бранной уже коллекции камней. Важно подчеркнуть, что кра-
сота камня (в принятом смысле) не имеет здесь никакого
значения. Пациенту поможет понять это стихотворение
О. Э. Мандельштама2:
Исполню дымчатый обряд:
В опале предо мной лежат
Морского лета земляники —
Двуискренние сердолики
И муравьиный брат — агат,
Но мне милей простой солдат
Морской пучины — серый, дикий,
Которому никто не рад.
Обрести свои, личностно-творческие отношения с приро-
дой помогает и музыка. Дефензивным шизоидам, шизофрени-
ческим пациентам особенно близки Первая симфония Чай-
ковского «Зимние грезы», цикл пьес «Времена года», Шестая,
или Пасторальная, симфония Бетховена, «Поэма о лесе» Чюр-
лениса, а циклоидам — песенка Глинки «Жаворонок», оперы
Римского-Корсакова «Снегурочка», «Майская ночь», поэма
«Весна священная» Стравинского. Психастеникам чаще бли-
1 Олеша Ю. К. Избранные сочинения. — М: Гос. изд. худож. лит.,
1956, с. 277.
2 Литературная газета. —1981 г. 14 января.— С. 6.
9 Заказ № 740 129
ровать, нарисовать, написать об этом очерк или просто в за-
писную книжку.
6. В книгах, альбомах этих, ученых, художников остав-
лять закладки с записанными на них своими переживаниями,
мыслями.
7. Выписывать из библиотечных книг все о любимом авто-
ре или из его книг.
8. Читать то, что было по душе любимому автору, слу-
шать музыку, которую он любил.
9. Не стараться «вчитываться», «всматриваться» с физи-
ческим напряжением в то, что чуждо; довольно, например,
психастенику лишь «вкусить» символически-архиктектурные
шизоидные построения, а погружаться следует в с в о е близ-
кое.
Терапия творческим общением с литературой, искусством
Затронем подробнее, как и прежде, лишь те основные вра-
чебные приемы, которыми удается охватить практически всех
пациентов (поэзия, проза и драматургия, живопись, музы-
ка1).
Некоторые «механизмы» терапии
1. Пациенты каждой конкретной клинической группы це-
лебно тянутся прежде всего к своему в литературе и ис-
кусстве. Дефензивные циклоиды к естественно-земным, быто-
вым, чувственно-осязаемым, полнокровно-философским описа-
ниям, изображениям; дефензивные шизоиды, дефензивные
малопрогредиентно-шизофренические пациенты — к отвлечен-
но-философским исканиям, символически-трагическим моти-
вам; психастеники — к реалистическим, но углубленно-нрав-
ственным, аналитическим раздумьям; астеники —к лириче-
ской, часто жалостливой ноте; дефензивные истерические пси-
хопаты—к остро-чувственной яркости в соединении с позой;
дефензивные эпилептоиды — к вопросам борьбы, власти, спра-
ведливости; ананкасты — к скрупулезности и метафоре.
2. Одно и то же произведение искусства (например, музы-
кальное произведение) одному помогает осознать, выяснить
его смутный, сложный душевный конфликт, другому «очища-
ет душу» соприкосновением с высокой красотой, а третьего
успокаивает сопереживанием, подобно тому, как сказочный
* 1 Остаются нетронутыми фольклор, афористика, графика, декоративно-
прикладное искусство, скульптура, архитектура и еще многие другие кон-
кретные виды, жанры литературы и искусства, которые врачу следует по
обстоятельствам клинико-психотерапевтически осваивать.
132
лесной дед-плакунчик облегчает душу зверям и людям, по-
плакав вместе с ними.
3. Терапевтическое действие литературы, искусства неред-
ко углубляется при понимании дефензивными пациентами
того, каковы именно характерологические особенности авто-
ра и как связана с ними манера его творчества. Дабы паци-
енту было яснее, понятнее, что данное произведение литера-
туры, искусства ему не созвучно, важно уметь определить,
какому же именно характеру оно более созвучно, т. е. тера-
певтически насущно изучать типологию характеров в литера-
туре, искусстве, чтобы найти себя как читателя, зрителя в
человеческой культуре, утвердиться и таким образом в соб-
ственной духовной индивидуальности. Такого рода творческое
(по-своему, с личностно-типологическим анализом) восприя-
тие произведений литературы, искусства побуждает и к соз-
данию собственных творческих произведений.
4. Факт созвучия сегодняшних людей разных характеров
с типичными «характерами» (особенностями) искусства, лите-
ратуры целых народов в определенные эпохи углубляет тера-
певтический эффект благотворными интернациональными пе-
реживаниями и моментом проникновенно-творческого погру-
жения в прошлое — осознанным чувством вековечности своего
характера в глубинных чертах К Эти вековечность и интер-
национализм обусловливают созвучие, сопереживание с людь-
ми настоящего, прошлого и будущего, твердое ощущение
своего исторического родства с ними и, значит, своей неслучай-
ности, неистребимой включенности в Человечество. Так, де-
фензивные циклоиды испытывают особенное созвучие с
искусством Древней Греции, Франции, Фландрии; дефензив-
ные шизоиды — с искусством Древнего Египта, Дальнего
Востока, европейского северо-запада; психастеники — с клас-
сической русской психологической прозой; дефензивные эпи-
лептоиды — с искусством Древнего Рима и т. д. Это связано
с отчетливым звучанием того или иного характерологического
радикала в культуре определенных народов в определенные
эпохи. Е. К. Краснушкин (1960) убедительно показал, раз-
бирая арабеску Гоголя «Жизнь», звучание шизотимного ра-
дикала в культуре и жизни Древнего Египта («убранного
таинственными знаками и священными зверями»), циклотим-
ного радикала в Древней «веселой Греции», эпилептотимного
в Древнем «железном Риме» (с. 225—226).
5. Обязательное (хотя бы дозированное) общение с чуж-
дыми пациенту произведениями искусства, литературы, нау-
1 См. по этому поводу о «вековых», «надисторических» типах характера
у антрополога Я. Я. Рогинского (1977, с. 218—255).
133
ки подчеркивает яснее свое, созвучное и одновременно вво-
дит в мир иных характеров, помогая познать их логику и
ценность.
Практические советы
Поэзия
1. Стоит приобрести на всю жизнь добротную записную
книжку, в которую переписывать (со строгим отбором) ду-
ховно созвучные стихи; этот венок стихов в сущности состав-
ляет духовный образ, «автопортрет» собирателя.
2. Следует советовать пациентам чтение стихов поэтов,
которые могут оказаться им близкими. Наш опыт позволяет
в этом смысле говорить о созвучии определенных клинических
групп пациентов творчеству определенных поэтов.
Дефензивным циклоидам целебно близки Гомер,
Катулл, Гораций, Рудаки, Фирдоуси, Саади, Хафиз, Джами,
Хайям, Руставели, Шекспир, Берне, Гете, Петефи, Беранже,
Державин, Жуковский, Пушкин, Крылов, Кольцов, Ершов,
Одоевский, Вяземский, Баратынский, Никитин, Мей, Огарев,
Полонский, Плещеев, Надсон, Гейне, Уитмен, Маяковский,
Уткин, Багрицкий, Джалиль, Маршак, Хикмет, Севак, Свет-
лов, Гамзатов, Окуджава, Смеляков, Поделков, Кугультди-
нов, Кудаш, Превер, Асадов, Д. Самойлов.
Дефензивным шизоидам и шизофрениче-
ским пациентам особенно близки Ду Фу, Данте, Пет-
рарка, Басе, Шиллер, Гельдерлин, Мицкевич, Мюссе, Батюш-
ков, Лермонтов, Тютчев, Фет, Майков, Верхарн, Шевченко,
Аполлинер, Брюсов, Рильке, Райнис, Надсон, Киплинг, Ман-
дельштам, Бальмонт, Вяч. Иванов, Волошин, Цветаева, Забо-
лоцкий, Пастернак, Ахматова, Арагон, Рицос, Ю. Мориц, Воз-
несенский, Ахмадулина, Яструн.
Психастеникам — Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Ба-
ратынский, Некрасов, Апухтин, Анненский, Гумилев.
Астеникам — Надсон, Есенин, Асадов.
Дефензивным истерическим психопата м—
Лорка, Надсон, Северянин, Бунин, Яструн, Евтушенко, Воз-
несенский, Ахмадулина, Высоцкий.
Дефензивным эпилептоида м—Катулл, Рылеев,
А. К. Толстой, Некрасов, Фет, Высоцкий.
Ананкастам — Уитмен, Маяковский, Пастернак, Воз-
несенский.
Уточним, что (здесь и далее) речь идет лишь о сравни-
тельно более высоком резонансе, обнаруженном в многолет-
ней психотерапевтической практике у данной клинической
группы пациентов в общении с творчеством известных худож-
ников. Порой эти же пациенты, как указано выше, обнару-
живали созвучие и с творчеством совершенно иных по скла-
ду авторов. Наконец, немногие великие художники с много-
134
гранно-богатой индивидуальностью могут быть одновременно
глубоко созвучны совершенно разным характерологическим
натурам (Пушкин, Глинка, Достоевский, Л. Н. Толстой). Мяг-
ко-сангвиническое, уютно-солнечное творчество нередко от-
дельными своими гранями оживляет-смягчает пациентов раз-
ного, несангвинического душевного склада и кажется им
близким, созвучным.
3. Найти истинно своих, глубинно созвучных поэтов,
утвердиться в том, что это мое, по-настоящему мне близкое
(дабы подробнее входить в творчество поэта), помогает осно-
вательное, медленное чтение стихов и работ о личности, жиз-
ни художника. Он встает тогда в воображении как живой
близкий человек, с которым так много общего. Нередко ис-
пытывается при этом живая неприязнь к его обидчикам, а у
пациенток даже ревнивое недоброжелательство к женщинам,
которые не смогли дать ему то, что может дать любящая
женщина, и т. д. Петрарка писал живые письма авторам
книг, которые жили задолго до него К
Проза и драматургия
1. Важно направлять пациентов в их лечебном чтении,
опираясь на знание созвучия разных клинических групп па-
циентов творчеству определенных прозаиков и драматургов.
Наш опыт дает здесь следующую вероятностную картину.
Дефензивным циклоидам чаще созвучны — Бок-
каччо, Рабле, Лопе де Вега, Сирано де Бержерак, Мольер,
Бомарше, Вольтер, Лессинг, Свифт, Гольдони, Филдинг, Тек-
керей, Дюма-отец, Санд, Бальзак, Карамзин, Тургенев, Мо-
пассан, Келлер, Гюго, Де Костер, Золя, Лесков, Гончаров,
А. Островский, Гаршин, Писемский, Диккенс, Герцен, Коро-
ленко, Чехов, Куприн, Мамин-Сибиряк, А. Франс, Горький,
Шолом-Алейхем, Марк Твен, Джером, Платонов, Лавренев,
Павленко, Новиков-Прибой, Чапек, Вишневский, Г. Манн,
Гарин-Михайловский, Гашек, С. Цвейг, Ш. Андерсон, Фиц-
джеральд, Хемингуэй, Фейхтвангер, Пристли, Белль, Мар-
шалл, Колдуэлл, Ильф и Петров, Шолохов, Рахтанов, Симо-
нов, Андрич, Распутин, Астафьев, Айтматов, Быков, Думбад-
зе, Рощин, Троепольский, Белов, Трифонов.
Дефензивным шизоидам и шизофрениче-
ским пациентам — Руссо, Сервантес, Стерн, Андерсен,
Санд, Достоевский, Короленко, Чехов, Ибсен, Уайльд, Кафка,
Т. Манн, Гессе, И. Анненский, Федин, Сергеев-Ценский,
Н. Островский, А. Грин, Зощенко, Фицджеральд, Тынянов,
1 Богат Е. Общение с книгой//Книжное обозрение. — 1981. — N<> 2
(764), 9 января. —С. 15.
135
Метерлинк, Пруст, Киплинг, Платонов, Е. Шварц, Паустов-
ский, Фраерман, Ремизов, Ален-Фурнье, Брехт, Кавабата,
Сартр, В. Вулф, Т. Вулф, Стивен Кинг, Набоков, Уайлдер, Мар-
кес, Селинджер, К. Оэ, К. Абэ, Брэдбери, Голдинг, Мер док,
Г. Грин, Леонов, Матевосян, Битов, Ветемаа, Кривцов, Каве-
рин, Бондарев, Сая.
Психастеникам — Чехов, Л. Толстой, Лу-Синь,
А. Грин, Платонов, Селинджер.
Астеникам — А. Володин, Ю. Казаков, Потанин, Лихо-
носов.
Дефензивным истерическим психопатам —
Бестужев (Марлинский), Санд, Бунин, Козин, Катаев, Бонда-
рев, Битов, А. Миллер.
Дефензивным эпилептоидам — Салтыков-Щед-
рин, Мельников (Печерский), Флобер, А. Н. Толстой, А. Фа-
деев, Лассила, Вуолийоки, Андрич, Шукшин, Ф. Абрамов.
Ананкастам — Золя, Бабель, Олеша, Фриш.
Здесь (как и в разделах «Поэзия», «Живопись», «Музы-
ка») имена художников разных времен и стран даются сме-
шанно, лишь в примерном порядке хронологии их жизни. Рас-
пределения эти, как отмечено выше, условны. К примеру,
шизоид (или шизофренический пациент) может в зависимости
от настроения (состояния) то серьезно восхищаться нравст-
венно-аналитической прозой (близкой психастеникам), то
вдруг находит общие сложные грани с сангвиническими по
своей структуре произведениями искусства (например, с теп-
лой, гармоничной древнегреческой скульптурой). Психастени-
ку созвучнее психастенические мотивы в литературе и искус-
стве, но в то же время какими-то гранями близки философи-
чески-символическая (хотя и без небесной абстрактности)
стремительность Байрона и Лермонтова и сердечная, теплая
естественность Диккенса, Тургенева. Истерическому дефен-
зивному психопату (нередко «всеядному») может быть «со-
звучно» вообще все модное. Кроме того, следует помнить, что
в юности литература и искусство воспринимаются «шире» (в
том числе и нашими пациентами), а с годами нередко рамки
созвучия все более суживаются вследствие естественного (и
без.лечения) духовного дозревания индивидуальности. И все-
таки, несмотря на условность указанного распределения, с
каждым месяцев и годом работы с пациентами возможно все
серьезнее говорит*г в большинстве случаев о глубинном тера-
певтически-характерологическом созвучии между пациентом
и писателем. Так, достаточно изучивший себя психастеник не
может быть (даже в молодости) равнодушен к Чехову и не
станет поклоняться Бунину, а циклоид обычно чувствует боль-
ше духовной близости с Мопассаном и Куприным, нежели с
Чеховым.
136
2. Для серьезного лечебного воздействия необходимо пе-
речесть про себя пьесу (размышляя об основном ее настрое-
нии, о характерах персонажей), прочесть об авторе пьесы,
прежде чем отправиться в театр смотреть ее.
3. Полезно ходить в театр всей группой и сидеть там не-
далеко друг от друга, чтобы видеть типичные реакции «сво-
их» шизоидов, циклоидов и т. д. на происходящее на сцене.
Через это пациенту легче яснее понять себя, свое созвучие
или несозвучие с драматургом, с отдельными персонажами
пьесы.
Живопись
1. Здесь также важно обратить внимание пациентов на
картины художников, которые вероятнее других могут им
быть созвучны. Наша «систематика созвучия» здесь такова.
Дефензивным циклоидам созвучнее — Рафаэль,
Корреджо, Джорджоне, Хольбейн, Веронезе, Бассано, Тинто-
ретто, Рибера, Веласкес, Караваджо, Мурильо, Гоня, Ленен,
Питер Брейгель Старший, Ян Брейгель Старший, Рубенс,
Дейк, Иордане, Вильденс, Фейт, Остаде, Тенирс Млад-
ший, Снейдерс, Аверкамп, Рембрандт, Поттер, Гаем, Хеда,
Бейерен, Ватто, Лиотар, Буше, Шарден, Гварди, Фрагонар,
направление Бидермейер, Делакруа, Тройон, Т. Руссо, До-
биньи, Дюпре, Милле, Дега, Курбе, Ренуар, А. Антропов,
Аргуновы, Левицкий, К. Крылов, Лосенко, Рокотов, Борови-
ковский, Кипренский, Семен Щедрин, Сильв. Щедрин, Тропи-
нин, Венецианов, Г. Сорока, Федотов, Шишкин, Поленов,
В. Максимов, Перов, Серов, В. и К. Маковские, Мясоедов,
В. Орловский, Корзухин, Г. Семирадский, Айвазовский,
Л. Бакст, Фловицкий, Хруцкий, Клодт, В. Васнецов, Остро-
ухов, Малявин, Архипов, Касаткин, Кустодиев, К. Коровин,
Рылов, Билибин, Лансере, Пименов, А. Н. Волков, Богданов-
Бельский, 3. Серебрякова, Бенуа, Бакшеев, Дейнека, Пластов,
Решетников, О. Верейский, В. Стожаров, Ю. Кугач, Габа-
швили, Б. Щербаков.
Дефензивным шизоидам и шизофрениче-
ским пациентам — Джотто, Феофан Грек, Рублев, Эль
Греко, Босх, Дюрер, Леонардо да Винчи, Боттичелли, Джован-
ни Беллини, Антонелло да Мессина, Грюневальд, Бронзино,
Лотто, Кривелли, Кранах Старший, Тициан, Микельанджело,
Пуссен, Мурильо, Сурбаран, Лоррен, Веласкес, Вермер Делфт-
ский, Тернер, Домье, Моне, Писсаро, Сислей, Коро, Матисс,
Ван Гог, Гоген, Сезанн, Марке, Боннар, Модильяни, Дюфи,
Пикассо, Г. Сорока, А. Иванов, Ф. Васильев, Корзухин, Ку-
инджи, Кент, Врубель, Дали, Пиросманашвили, Чюрленис,
Борисов-Мусатов, К. Сомов, Пурвит, Н. Рерих, Нестеров,
Петров-Водкин, Кончаловский, П. Кузнецов, Шагал, Нисский,
№
Корин, Сарьян, Сикейрос, Гудиашвили, Глазунов, К. Василь-
ев, Гуттузо, Фальк, Ю. Ракша, Н. Ерышев, Т. Назаренр>,
В. Попков, О. Филатчев, Ш. Бедоев, Е. Романова, Д. Жилин-
ский, Саврасов, Левитан, Поленов, Грабарь, Юон, Бенуа,
Фаворский, Ромадин.
Астеникам — Тернер, Сислей, Рябушкин, Поленов.
Дефензивным истерическим психопатам—
Кривелли, Микельанджело, Бронзино, Тинторетто, Фрагонар,
Веласкес, Брюллов, А. Шилов.
Дефензивным эпилептоидам — Тициан, Микель-
анджело, Бронзино, Снейдерс, Иван Аргунов, Д. Левицкий,
А. Иванов, Ге, Крамской, Суриков, Ярошенко, Верещагин,
Шишкин, Матейко, Репин, Малявин, Кустодиев, Кончалов-
ский, Лактионов, А. Шилов.
2. Дефензивные шизоиды и в музеях живописи нередко
тянутся для успокоения-просветления к тревожным, ярким
краскам (Матисс, Сезанн, Сарьян), тягостно напрягающим
других пациентов. Матисс, приписывавший искусству (в том
числе своим картинам) роль «покойного кресла» \ должно
быть, не подозревал, как серьезно будоражит иных людей его
искусство. При рассматривании слайдов картин, альбомов в
группе обнаруживается также целебное созвучие многих ши-
зоидов с особой, иероглифической символикой аутистической
живописи. В данном терапевтическом процессе есть нюансы,
которые врач познает лишь с годами совместной работы с
пациентами. Например, обнаруживается, что есть тонкие ши-
зотимные художники с вполне реалистическими (как будто
бы) способами изображения жизни, но в этой их тонко выпи-
санной духовной реалистичности таится мысль-иероглиф,
интеллектуально-философический знак, символ (Г. Сорока,
А. Васильев, Нестеров, из поэтов, писателей Лермонтов, Тют-
чев, Ахматова) аутистическая отстраненность сложного ду-
ховного переживания от человеческого тела и природы2 при
безукоризненной (порою до мертвенности) телесной выписан-
ности. И в каждой нестеровской елочке — потаенный духовно-
философический смысл, знак.
3. Дефензивным циклоидам нередко созвучно в живописи
естественное изящество художественных линий (но не исте-
рическая поза-холодноватость). Подобно этому естественно-
яркая, изящная одежда циклоида поднимает-просветляет его
душу. Подобное также следует рассказывать пациентам на
лечебных занятиях в группе. При этом вдруг выясняется
(группа № 2, 25.09.1984 г.), что для Г., 41 года, сангвиниче-
1 Алпатов М. В. Матисс. — М.: Искусство, 1969, с. 10.
2 В отличие от сангвинической живописи (например, Перов, Серов), где
дух всегда гармонично растворен в теле.
138
ск<^е, например саврасовское, не жизненно, хоть и грустно, а
жизненны женщины Борисова-Мусатова, про которых А.,
49 лет, говорит, что это вовсе и не женщины, а «иноплане-
тянюЦ, «символы людей», «мысли».
4. Йусть пациенты идут в музеи с записными книжками и
ищут там себя через созвучие и несозвучие с разными живо-
писцами^ их персонажами. Вот характерные записи Е.,
48 лет, сделанные в Русском музее (12.08.1984 г.): «Г. И. Се-
мирадскийу1843—1902). „Фрина на празднике Посейдона в
Элевзине" П889). Самобытность теряется в ярком естестве.
Брюллов. Всюду холодновато-яркая поза, но какая выписан-
ность. Айвазовский. Сангвиническое с тревожной нотой. Лич-
ностно-выразительная естественность моря. Утонченный копи-
ровальщик Д. Г. Левицкий (1735—1822). Прадедушка по
духу современному Шилову. О. А. Кипренский (1782—1836).
„Портрет Е. С. Авдулиной" (1822)*. Авдулина холодновато-
театральна, и гиацинт в стакане с водой выходит живее и
добрее ее».
5. Интерес к живописи с изучением себя, своей дороги к
людям через общение с живописью следует пытаться подо-
гревать попытками собственного графического или живопис-
ного творчества.
Музыка
1. Побуждать к слушанию музыки следует всех дефензив-
ных пациентов, но здесь особенно неуместна императивная
настойчивость, особенно показаны мягкие косвенные побуж-
дения с учетом личностной музыкальности.
Из всех наших пациентов трудно восприимчивыми к музы-
ке чаще всего оказывались психастеники, эпилептоиды и
ананкасты. Среди музыкантов, композиторов, считающихся
талантливыми, автору не приходилось встречать людей псих-
астенического склада (как, кстати, и среди талантливых ма-
тематиков, физиков-теоретиков). В то же время психастени-
ков, научившихся тонко понимать, ценить музыку, наслаж-
даться ею и даже помнить, не так мало. Как и в поэзии, про-
зе, живописи, психастенику может быть близка и тонко-пси-
хологическая шизотимная музыка и одновременно мягко-за-
вораживающая, естественно-уютная сангвиническая.
2. Групповые занятия в нашем духе помогают целебно
«привязаться» к музыке многим пациентам без всякого прежде
интереса к музыке. Особенно успешны лечебно-творческие
музыкальные занятия в зрелые годы (к 40 годам и после).
Практически важно здесь поначалу подобрать пластинки му-
зыкальных произведений, помогающие «выходить» из тягост-
ных расстройств настроения. Потянуться к музыке помогает
1зЬ
уяснение своего отношения к различным музыкальным произ-
ведениям, композиторам, а для этого важно видеть в группе,
как к одному и тому же произведению относятся роди
разного душевного склада (что близко циклоиду, дшзо-
иду и т. д.).
3. Особенно психастеникам без музыкального слух4 и ин-
тереса к музыке показано сочетать слушание музыки с кар-
тинами живописцев, художественными слайдами, созвучными
данному музыкальному произведению (например картины
природы во время слушания «Времен года» Вивальди или
Чайковского). Психастенику свойственно конкретно представ-
лять, что там «в музыке» происходит. Так, пациент И., 76 лет,
слушая «Багатели (Безделушки)» Бетховена, приговаривал:
«Вот какое хорошее гулянье — и вдруг пьяница влез. Слы-
шите? Но вот его прогнали... Нет, вот он опять влез». Этим
пациентам помогает также «вникать в музыку», понимать,
чувствовать ее мемуарное чтение о композиторах как живых
людях, чтение их писем, воспоминаний и проникновенных
работ о музыке, например, А. Н. Серова, Б. В. Асафьева, со-
временного музыковеда Г. М. Цыпина.
4. Дефензивные шизоиды чаще воспринимают музыку без
всяких иных представлений: так звучит как бы сама душа
его, и как будто бы созвучная музыкальному произведению
живопись может даже мешать восприятию музыки.
5. Следует обратить внимание пациента на музыкальные
произведения, которые могут быть ему созвучны более дру-
гих. Наш опыт позволяет здесь предложить следующую
приблизительную краткую систематику музыкального созву-
чия.
Дефензивным циклоидам обычно созвучны —
Моцарт, Мендельсон-Бартольди, Глинка, Россини, Пуччини,
Римский-Корсаков, Штраус, Шуберт, Кальман, Равель, Стра-
винский, Хачатурян.
Дефензивным шизоидам — Гендель, Бах, Глюк,
Гайдн, Бетховен, Паганини, Лист, Григ, Шопен, Вагнер, Чай-
ковский, Калинников, Верди, Рахманинов, Шостакович, Щед-
рин.
Психастеникам — Вивальди, Глинка, Сен-Сане,
Чайковский.
Дефензивным эпилептоидам — Мусоргский,
Бородин, цыганские романсы.
6. Дефензивные пациенты, более склонные к музыке,
обычно и более расположены к поэзии. Во всех случаях, од-
нако, важно по временам слушать в лечебной группе музыку
с одновременным чтением вслух специально подобранных к
мелодиям стихов, пытаясь усиливать таким образом целебно-
музыкальное переживание поэтическим.
140
Терапия творческим общением с наукой
Некоторые «механизмы» методики
1. 3\есь пациент уясняет себе свое отношение к научному
размышлению, научным выводам (начиная от творчески-про-
никновенного освоения заново школьного учебника физики
или ботаники и кончая захватывающим его изучением науч-
ной специальной литературы), чтобы утвердиться в своей ду-
ховной индивидуальности и таким образом, в отличие от
описанной выше терапии созданием творческих научных и
технических произведений, здесь дело ограничивается лечеб-
но-творческим осмыслением определенной суммы научных зна-
ний без собственных попыток научно или технически творить.
2. Почувствовать специфический «вкус» этой терапии —
значит испытать целебное восхищение беспредельным движе-
нием научной мысли, когда узнается вдруг то, о чем даже не
воображалось.
3. Дефензивные пациенты, углубляя свои научные знания,
приобретая новые, все отчетливее могут теперь объяснить,
понять происходящее вокруг (от морозных узоров на окне до
сложных международных событий). Оттого делаются они уве-
реннее, собраннее в жизни, интереснее людям в разговорах о
том, что постигли, и, значит, общительнее, коммуникабельнее.
4. Изучение физики, химии, минералогии, ботаники и т. д.
помогает острее заинтересоваться природой, проникнуться
желанием открыть здесь хоть что-то свое. Точно так же изу-
чение искусствоведческих работ побуждает к лечебному худо-
жественному творчеству.
Практические советы
1. Почувствовать «вкус» науки пациентам помогают бесе-
ды в группе о разнице между наукой прежде всего как само-
бытным движением мысли и искусством прежде всего как
самобытным переживанием.
2. Научные открытия, следовательно, как открытия мыс*
ли возможно хранить в виде кратких формальных изложе-
ний и выводов в учебниках и справочниках (что невозможно
представить себе в отношении художественных ценностей).
Однако пациенты легче проникаются интересом-созвучием к
какой-либо научной области, если читают научное в подлин-
никах. Тогда «слушают» они характер ученого, мыслительная
оригинальность, самобытность которого всегда отражаются и
в самобытном языке, самобытной умной эмоции, пронизыва-
ющей подлинник и заражающей читателя научным духом.
Чтениебиографий,автобиографий,писем исследователей дает
141
возможность войти в их переживания, без которых нейоз^-
можны открытия. Дефензивные пациенты способны пр(эчувг
ствовать, что истинный ученый — всегда живая индивидуаль-
ность, выказывающая себя в любой фразе научного творения,,
и это прочувствованное понимание помогает и себя Сочувст-
вовать самим собой без скорлупы и трафарета, формально-
сти.
3. Подвигая пациента к лечебному общению с в&укой, сле-
дует опираться и на созвучие душевных особенностей паци-
ента с определенной научной ветвью. Так, по нашему опыту,,
дефензивным циклоидам, эпилептоидам особеннее близки экс-
периментальная физика, география, геология./ минералогия,,
литературоведение, политическая экономия, технические, исто-
рические, военные науки. Дефензивным циклоидам, эпилеп-
тоидам, а также астеникам, психастеникам—этнография,
ботаника, зоология, общая биология, медицина. Дефензивным
шизоидам — философия, математика, теоретическая физика,,
химия, астрономия. Это, конечно, как всегда, условное, при-
близительное «распределение», чреватое неожиданностями.
При подробно-внимательном подходе асе тут сложнее, диа-
лектичнее. Например, история древнего мира интересна и
эпилептоиду, и шизоиду, и циклоиду, и психастенику, но каж-
дому по-своему, особыми гранями в соответствии со структу-
рой личности. Эпилептоида трогают прежде всего вопросы
власти, шизоида — символика сплетения событий, циклоида—
экономически-бытовые проблемы, психастеника — нравствен-
но-этические моменты.
4. Многие дефензивные пациенты (особенно психастеники)
в процессе наших занятий пришли к тому, что для постоянной
душевной собранности, всегдашнего отчетливого, уверенного*
знания своего места в мире следует иметь перед собой повсе-
дневно, кроме свежей газеты, несколько справочных книг:
книгу по астрономии1, справочник по физической географии
(или школьный учебник), малый атлас мира, атлас нашей
страны, «Календарь русской природы»2,, справочники (учеб-
ники) по истории, ботанике, зоологии. Здесь же на плотном
куске бумаги яркими фломастерами пусть будут четко выпи-
саны из тех же книг следующие важнейшие, добытые наукой
истины:
Земля возникла 4,5 млрд лет назад.
Первые организмы в Океане — 4 млрд лет назад.
Древнейшие люди были уже 2 млн лет назад.
1 Например: Рей Г. Звезды. Новые очертания старых созвездий: Пер.
с англ. — М.: Мир, 1969. — 168 с.
2Стрижев А. Н. Календарь русской природы. — М.: Московский
рабочий, 1973. — 272 с.
142
Первобытно-общинный строй, искусство
существовали уже 30 тыс. лет назад.
Письменность была уже 5 тыс. лет назад *.
На Земле живет 6,11 млрд людей 2.
И т. д.
Т^АПИЯ ТВОРЧЕСКИМ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕМ
Это продуманное познание себя для целебно-осознанной
общественно полезной жизни с помощью коллекционирования
созвучных коллекционеру предметов. Задача не в том, чтобы,
собирая, например, коллекцию камней, сделаться геологом-
любителем, а\обирая репродукции картин, — искусствоведом.
Задача в томдчтобы найти, уточнить, узнать-осознать себя,
свою особенность благодаря близким душе предметам кол-
лекции, своему особенному образу коллекционирования. Если
попадается среди\например, марок с изображениями живот-
ных и растений чуждая коллекционеру марка (к примеру,
изображение зловеще-экзотического тропического животного,
не приятного психастенику), пациент не берет ее в коллек-
цию. В то же время возьмет близкую ему марку, не имею-
щую отношения изображением своим к флоре и фауне. Если
пациент и берет в коллекцию марку с чуждым ему изобра-
жением, то лишь для того, чтоб этим чуждым ему изображе-
нием подчеркнуть яснее свое. Так за границей, среди иных
людей, домов, природы, оживляется чувство к родному.
Некоторые терапевтические «механизмы» методики
1. Терапевтический «механизм» выяснения, уточнения ду-
ховной индивидуальности кроется уже в выборе предмета
коллекции (что стану коллекционировать?)
2. Пациенты научаются раскладывать, расставлять перед
собой в тяжкий час именно те предметы коллекций (открыт-
ки, марки, спичечные этикетки и т. д.), которые смягчают,
просветляют душу.
3. Иногда пациенты собирают марки только с тех писем,
что получили на свое имя. Раскладывают их в кляссере по
мере получения и потом рассматривают, пытаясь вспомнить
по марке, кто это прислал. Настоящее терапевтическое воз-
действие, кроме всего прочего, оживляет связи с людьми, с
прошлым. Для многих дефензивных пациентов есть свой серь-
езный целебный нюанс в том, что такая-то марка (даже не
созвучная по своему содержанию и краскам) «принесла»
1Коровкин Ф П. История древнего мира//Учебник для 5-го клас-
са.— 20-е изд —М: Просвещение, 1980 —С 31.
2 Аргументы и факты. — 1<989 — № 7.
ИЗ
дорогое письмо из этого же города или обычную поздра-
вительную открытку, но из противоположной /очки
Земли.
4. Дефензивные пациенты нередко детально представля-
ют, например, о своей заграничной марке, как шла tifo свету
через почтовые отделения разных стран, как летела с/письмом
в самолете над океаном и т. п. Так и нумизмат смягчается,
рассматривая монеты, размышляя, по каким базарам, в каких
странах и в какие времена могли эти монеты ходрь.
5. Нередко пациенты собирают значки, декоративные клю-
чи тех городов, где побывали, чтобы вспоминать по ним
путешествия. Возможно целебно-оживляюще вспоминать ста-
рое и глядя на «вечные» камни, подобранные/в разных мес-
тах в разные времена.
6. Терапия творческим коллекционировавшем, естественно,
соединяется с терапией общением с природой, наукой (кол-
лекции камней, насекомых и т. д.), с терапией искусством
(марки, открытки с изображением картин художников, худо-
жественная посуда и т. п.), литературой (марки, открытки с
портретами писателей, поэтов), с терапией домашней пере-
пиской с врачом (марки на конвертах, почтовые открытки).
Альбомы коллекций могут выразительно-кратко рассказывать
значками, марками, открытками и т. д. о переменах в жизни
страны, мира.
Практические советы
1. Нередко удается побудить пациентов к коллекциониро-
ванию марок, посылая им письма с художественными марка-
ми на конвертах. Какие-то марки оказываются созвучными
им, и трудно с ними расстаться. Иногда возможно стойко ожи-
вить даже депрессивно-апатического пациента яркой сини-
цей на марке.
2. С марками, художественными открытками, посылаемы-
ми пациентам по почте, следует быть осторожным в том
смысле, чтобы, например, не наклеить на письмо марку с кар-
тиной В. В. Пукирева «Неравный брак», если она может быть
хоть кем-то в семье пациента (пациентки) расценена как не-
хороший намек.
3. Поначалу, когда еще трудно идет терапия творчеством,
можно дать простое задание: купить в киоске несколько ма-
рок или значков, которые пациенту понравятся более других,
и принести в группу, чтобы через эту маленькую коллекцию
показать себя товарищам.
4. Побуждая к коллекционированию, следует учитывать,
что дефензивные шизоиды обычно особенное внимание обра-
щают на красоту форм изображения марки, открытки, знач-
144
ка; им порой не так важно, кто прислал марку и были ли
они Уами в городе, герб которого изображен на значке. Для
эпилептоидов часто существенно то, что предмет коллекции
дорога стоит или мало у кого еще такое есть (психастеника,,
астеника, шизоида это редко волнует). С В. Е. Рожновым
(1974) \ш наметили кратко наряду с типами «коллекцио-
нера-эстета» и «коллекционера — собирателя редкостей» тип
«размышляющего коллекционера», для которого главное —
духовное раздумье по поводу предметов коллекции (эта
чаще психастеники, дефензивные циклоиды, шизоиды и дефен-
зивные малоррогредиентно-шизофренические пациенты).
ТЕРАПИЯ ПРОНИКНОВЕННО-ТВОРЧЕСКИМ ПОГРУЖЕНИЕМ
В ПРОШЛОЕ
Это есть терапевтические поиски — выяснение своей об-
щественно полезной индивидуальности, прикасаясь каким-то
образом к своему прошлому, прошлому своего народа, Земли
и Вселенной. Все это, так понятное обычно зрелым и пожи-
лым людям, созвучно нередко дефензивным пациентам уже
в юности. Пациенты сами давно побудили автора к врачеб-
ным воздействиям такого рода. В их рассказах, очерках не-
редко звучала одухотворенно-целебная тяга к местам детства,
могилам предков, к поискам всего, что осталось от предков,
чтобы по письмам, вещам восстановить их духовную жизнь,,
ощутить родственные корни и крепче чувствовать себя в
сложной для них жизни. Выяснилось, что у некоторых паци-
ентов дома в заветных коробках сосредоточены целые «музеи
детства» в виде детских своих игрушек, ученической ручки
с заржавленным пером, которой писал в первом классе,
и т. п. Пациенты путешествовали к местам детства, расспра-
шивали людей, знавших их прадедов, о характерах предков,
и это оживляло их, смягчало тревожную напряженность.
Некоторые «механизмы» методики
1. «Возвращаясь» в детство в своих сокровенных воспо-
минаниях-переживаниях, пациент чувствует свою, может быть,
еще не так придавленную патологическими трудностями эмо-
циональную особенность, возвращается к себе через такие
знакомые, родные «ароматы» сравнительно беззаботного
детства.
2. Воспоминания детства как бы «разогревают», ожив-
ляют те «эмоционально-подкорковые» области, которые со-
ставляли некогда биологическое существо детского характера,
подобно тому как сомнамбулический гипноз, также «возвра-
щая в детство», оживляет рефлекс Бабинского. В пациенте
Ю Заказ № 740
145
(хотя бы слегка) оживает способность видеть мир чувствен-
нее, образнее.
3. Погружение в личное прошлое смягчает патологическое
тревожное ощущение того, что прошлого будто бы не/было,
не было никогда ничего хорошего и, значит, никогда/не бу-
дет. Один из молодых пациентов А. А. Бурно (дефе/(зивный
малопрогредиентно-шизофренический случай) сообщил в
группе, что ему легче, когда рассматривает свои фотографи-
ческие портреты разных времен. Товарищи посмеялись над
ним, но тут же с помощью врача выяснилось, /что юноша
вспоминает себя в разных прежних возрастах, и/таким обра-
зом восстанавливается ощущение прошлой прожитой жизни,
тогда как в тягостных эндогенных расстройствах настроения
«забывается» прошлое и все хорошее в прошлом, потому
кажется, что ничего хорошего никогда не £ыло и уже не
будет.
4. Духовно-проникновенно изучая то, что осталось от
умерших родителей, предков (письма, фотографии, одежда),
пациент обнаруживает моменты своего сходства с этими
людьми, от которых произошел, и становится целебно яснее
себе. Например, видит дедовское в своем рассказе, рисунке.
Выясняется с помощью старинной фотографии, что руки
пациента похожи на бабушкины и т. д.
5. Терапевтически погружаться в прошлое возможно и
глубже. Дефензивному пациенту тяжко, когда теряет отчет-
ливое чувство своего «я» и вместе с ним ощутимую связь
с другими людьми, коллективом, обществом, человечеством,
не чувствует себя живым, конкретным листом громадного
дерева, у которого уже было и еще будет множество листьев.
Погружение в далекое прошлое помогает восстановить связь
с прошлыми поколениями, человечеством, в котором как бы
«растворяешься», но от этого только отчетливее чувствуешь
свою индивидуальность. Пациент С, 49 лет, сказал
(09.02.1984 г.): «Сегодняшние люди и я, оказывается, имеем
общих предков, общие корни. Значит, сегодняшние люди уже
не такие чужие мне, и я не так уж одинок, я близок им, и они
близки мне. Наконец, люди, жившие до меня, мои предки,
тоже болели — и вот уже крепче под ногами почва». В рома-
не Пристли «Дженни Вильерс» режиссер, в трудный для него
час погружаясь в повторяющуюся сегодня живую историю
одного из театров, обретает яркое чувство своей социаль-
но-полезной нужности, причастности к вечному театральному
делу, и это дает силы работать, действовать.
Вот случай терапевтического одухотворенного погружения
в прошлое своей страны, тесно связанное с судьбой пациента.
Автор послал 7 лет назад пациенту С, 49 лет, снимок, сде-
ланный в Пятигорске во дворе лермонтовского дома с над-
146
писыЬ: «Этот старый клен видел Лермонтов». Фотография-
подействовала на С. в том отношении, что он стал истори-
чески ^размышлять о старых кленах возле Петровского гос-
питаля\в Лефортово, мимо которых много раз проходил
к себе домой. Раздумывал теперь, какие люди, в какие дав-
ние времена могли их видеть, к ним прикасаться. Сам трогал
клены, ощущая с душевным оживлением связь свою с дав-
ними временами, причастность к истории людей, домов, при-
роды.
Отрывок из письма пациента С. (08.03.1983 г.) по этому поводу. «Да,
Ваш снимок лермонтовского клена иначе заставил меня взглянуть на кле-
ны у госпиталя. Йрежде я думал, что они посажены сравнительно недавно,
но теперь получилось, что они, быть может, не моложе самого госпиталя.
Сейчас я вижу их из окна застрявшего трамвая. Я опаздываю на работу и
нервничаю до тошноты. Этим делу не поможешь. Не лучше ли представить
себе, что происходило за этими толстыми стенами во времена Петра1? .
Тогда операции делали без наркоза... Пушкин интересовался деятельностью
Петра и потому, наверняка, приезжал сюда, причем не раз... Быть может,
он смотрел на эти самые клены и думал, что они видели Петра, так же как
я теперь смотрю на них и знаю, что они видели Пушкина... Клен, покрытый
свежей листвой, не кажется старым, то есть Пушкин жил не так уж и
давно. И он сознавал свою роль в жизни, назначение. А я? Нет. Но оно,
наверняка, не в том, чтобы нервничать в застрявшем трамвае. Да я уже и
не нервничаю. Почему? Надо это все серьезно обдумать, а пока запомнить:
клены — госпиталь — Петр I — Пушкин — роль в жизни...»
6. Когда пациенты в группе смотрят на слайдах скелеты
динозавров, древних черепах, окаменелости рыб, папоротни-
ков, бабочек, муравьев, живших десятки миллионов лет назад
(еще без человека), когда эти окаменелости (например, лист
березы) так похожи на сегодняшнее живущее рядом, когда
мы вспоминаем, что наши собственные жизни связаны с эти-
ми древними жизнями, у пациентов нередко возникает уве-
ренное, спокойное чувство глубокой связи с природой, и
крепче становится под ногами земля.
7. Когда пациенты изучают происхождение Земли, те вре-
мена, когда еще не было Земли, чувствуют причастность
свою и к неживой вечной природе, без которой не было бы
их, которую сейчас в волшебных частицах несут в себе, то
у многих из них усиливается терапевтическое чувство своей
материальной вечности, неслучайности в мире: какие-то час-
тицы меня были, когда еще не было человечества, и какие-то?
частицы меня будут, когда человечества не станет.
Практические советы
1. Предложить пациенту создать свой «музей детства» из-
уцелевших предметов (в сундучке, коробке), а с другимиг
предметами детства (вышитая подушка, коврик, старый бу-
10*
нт
фет, ложечка, чашка детства и т. п.) постоянно одухотво-
ренно общаться в доме, оживляя так в душе детство — основу
индивидуальности. Е. Ю. Будницкая в рассказе «Старое
зеркало» (1981) описывает, как увидела старинное зеркальце
из дома старой подруги, «нежный привет из нашего/детства,
так чудесно причастный к нему», и как это духовно ожив-
ляюще на нее подействовало.
«Это было небольшое зеркало, необычное, круглое, с овальной ручкой.
Необычность его была в тончайшем кожаном обрамлении. Кожа старая,
сильно потертая, но так дивно пахнущая чем-то нежным, забытым. Кожа-
ные плетения складывались в узоры из листьев и веток, а на обратной сто-
роне была вытеснена головка русалки с тяжелым узлом волос, хвост ее
был ручкой зеркала. Само маленькое зеркальное пространство было уже
так старо, все в мелких паутинных трещинках и как будто присыпанное му-
кой, что, казалось, смотреться в него было бесполезно, но я поднесла зер-
кало к лицу. Мне показалось, что-то новое появилось в лице. Это была я,
но вроде бы и не я. Лицо было моложе, тон лица нежно смуглый, исчезли
морщины у глаз, и глаза казались глубже и больше. Удивленно и радостно
глядела я на себя». Вспомнилась комната в квартире подруги, где они иг-
рали в детстве, «хрустальная, похожая на маленький гробик коробочка, на-
битая всякой старинной мелкой дребеденью — обломки брошек с портрета-
ми дам в париках, шпильки самых причудливых форм, булавки для шляп
с перламутровыми головками. Нам не позволялось растаскивать это по
комнате, но бабушка подруги разрешала мне рыться в этой коробке. Иногда
я спрашивала ее об этих вещах. Она отвечала неохотно, и мне приходилось
самой придумывать разные истории про эти безделушки. Но самым чудес-
ным на столике было вот это кожаное зеркальце. Нам всегда оно казалось
волшебным».
2. Собирать свою родословную. В альбоме или в папке
на плотных листах записывать известное, услышанное о де-
дах и прадедах под их сохранившимися фотографиями, фото-
графиями тех мест, где они жили (деревня, лес, поле, дом
и т. д.). Путешествия с фотоаппаратом и записной книжкой
по местам своих родителей, дедов, прадедов, чтобы яснее,
духовнее чувствовать себя через свой род.
Пациентка И2., 47 лет, пишет в одном из этюдов (1981): «В который
уж раз это солнце разбудило меня и осветило лица моих недавно живых,
духовно всегда живущих во мне бабушки и деда. С ними я долго жила
вместе. А теперь я смотрю на их фотографии. Они давние, сделанные на
Нижегородской ярмарке еще до революции. Сделанные фундаментально,
как все, оставленное ими. На толстый картон мышиного цвета с эмблемами,
печатями, бабочками и подсолнухами наклеена фотография, на которой лег-
ко читается даже рисунок напольного ковра, даже резьба кресла. На фо-
тографии мой любимый дед и моя любимая бабка». Позднее в этюде «От-
кровение» (1982) И. рассказывает, как «что-то захлестнуло» ее, «повлекло
на Волгу, в село, которое некогда, по рассказам бабушки, утопало в ябло-
невых садах и колокольном звоне. Невыносимо захотелось вдруг почувство-
вать под ногами землю предков». Там, в селе, глянув на простой, «крепко
сколоченный кирпичный дом» бабки по отцу, она вдруг «остановилась, по-
раженная единственным в своем роде изящным строением, тоже двухэтаж-
ным, но бревенчатым, некрашенным, с террасочками, навесами». «Оказа-
лось, что здесь жили мои родственники по матери. Тогда-то и всплыли в
148
иамяти ^ставленные в фотографиях наряды моей бабки по отцу — доброт-
ные, дорогие, без выдумки и одежды бабки по матери — изящные, даже
изысканные, выполненные с огромной фантазией. Так вот откуда страсть
маминого ^брата к архитектуре и продолжение этого архитектурного в его
детях и внуках, непреодолимость моего желания стать модельером и же-
лание моей удочери моделировать костюмы!.. И тогда я поняла, что мир-
ская суета не^в силе отнять то, что предначертано природой, но может сде-
лать путь к предначертанному неоправданно долгим».
Побудить^ дефензивных пациентов к составлению своих
родословных может чтение сочинений писателей и ученых
о своих близких и предках К
3. Изучать и описывать историю родного села, города,
своей улицы. Обдумывать свою личную историю в связи
с историей родных мест, страны, планеты, галактик. Напри-
мер, сопоставить вид с рябиной и троллейбусной остановкой
за окном с описанием рождения Земли из книги академика
Обручева 2.
4. Погружаться в далекую историю человечества, историю
своей страны, своего народа, других стран. Проникаться
целебным ощущением неразрывной связи с людьми прошлого
(своими предками и предками других народов), изучая, пере-
живая их духовную жизнь, сохраненную, сгущенную в обы-
чаях, обрядах, песнях, сказках, былинах, в искусстве и лите-
ратуре давних времен, народных художественных промыслах,
исторической живописи и прозе. Пациенты изучают научную
историческую литературу, посещают музеи и т. д. Например,
В. П. Кирдан во вступительной статье к книге А. Н. Афа-
насьева 3 отмечает, что эта книга о бытовом поведении, обы-
чаях, преданиях, верованиях славян служит сегодняшнему
дню, помогая нам лучше понять, увидеть себя через свое
прошлое. «Приведем хотя бы один простой пример. Провожая
кого-нибудь в дорогу, мы машем ему рукой. Что означает
этот жест? Нередко от него уже отказываются как от бес-
смысленного. Но ведь прежде, да иногда и сейчас, махали
1 Аксаков СТ. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. —
Собр. соч. — в 4 томах. Т. 1. — М.: Гос. изд. худож. лит., 1955. — 640 с;
Дарвин Ч. Записные книжки. Дневники. Воспоминания. Жизнь Эразма
Дарвина. — Сочинения. Том. 9: Пер. с англ. — М.: Изд. АН СССР, 1959.—
735 с; Б и а н к и В. В. История нашего рода: Так, как я ее слышал от
старшего брата Льва Валентиновича, интересовавшегося генеалогией. —
Жизнь и творчество Виталия Бианки.—Л.: Дет. лит., 1967, с. 195—200;
Кент Рокуэлл. Это я, господи: Пер. с англ. — М.* «Искусство», 1966. —
648 с; К а т а е в В. П. Кладбище в Скулянах: Роман-хроника. — М: Мо-
лодая гвардия, 1976. — 240 с.
2 Обручев В. А. Занимательная геология. — М.: Изд. АН СССР,
1961, с. 259.
3 Афанасьев А. Н. Дерево жизни. Избранные статьи. — М.: Совре-
менник, 1982. — 464 с.
149
не рукой, а платком, и означало это, что провожающие же-
лают путнику удачи, ровной и гладкой, как полотно, дороги.
Ср.: полотно—плат—платок», (с. 5—6).
Через обычаи, обряды (содержащие в себе в отточенном
виде «надхарактерологическую», т. е. присущую разным
характерам, душевную особенность народа) пациенты силь-
нее, целебнее ощущают, познают свои единые корни с пред-
ками и оттого еще сильнее чувствуют связь друг с другом.
Обычаи, сказки, все, в чем народ выражает свою душу, про-
яняют, подчеркивают национально-психологические особен-
ности. Осознанная, основанная на знании национальных осо-
бенностей любовь к своему народу, — отмечает Д. С. Лиха-
чев,— не соединима с ненавистью к другим, порождает
уважение к другому нравственно особенному, интернацио-
нальные переживания К
5. Изучение истории своего языка. Чтение о законах строе-
ния и жизни языка помогает дефензивным пациентам уточ-
нять и таким образом свою индивидуальность (утверждаясь
в ней). Например, изучение древнерусского языка как поиск
себя в духовной неповторимости предков. Когда читаем
у Л. Успенского, что «картинка», изображавшая голову быка
в ярме, сначала передавала понятие «алеф» — телец, а затем
стала выражать первый звук этого слова — «а» [т. е. древне-
финикийский иероглиф «алеф» (<£) превращается в грече-
скую букву «альфа» (а) 2], то в этом уже ощущается духов-
ный мотив подобных лечебных занятий. Пациенты рассказы-
вают, что со знанием происхождения слов, букв ощущают
«духовное полнокровие» своего языка, более живого, «вкус-
ного», когда, говоря и читая, представляешь, например, быка
в ярме.
6. Собирать сведения о революционных событиях, напри-
мер, в том месте, где живешь, изучать историю войны с не-
мецко-фашистскими захватчиками, в том числе в родных или
знакомых местах. Читать книги, письма тех времен, смотреть
старые фотографии, расспрашивать живых очевидцев, за-
писывая в книжку то, что могло бы пропасть.
7. Активно спасать достопримечательности своего города,
улицы, села ради духовного обогащения себя и других повсе-
дневной связью с историей места.
8. Изучение, приготовление старинных кушаний, напит-
ков. Изучение истории продуктов и блюд в разных странах
и оживление, уточнение индивидуальности пациента с этой
стороны жизни. Особенно благотворно действует это на
1 Лихачев Д. С. Заметки о русском. — С. 41.
2 Успенский Л. В. По закону буквы. 2-е изд. — М.: Мол. гвардия*
1979, с. 27.
150
дефективных циклоидов, а они приготовленными кушаньями,
гурманрстическими восхищениями, рассказами нередко зара-
жают в£Ю группу. Когда пациенты знают поэтические по-
дробности о продуктах, кушаньях, самая скромная еда (на-
пример, натертая морковь) может превратиться в одухотво-
ренное пиршество. Уместно почитать вслух в группе в связи
с этим, например, как А. Франс пишет о Рабле: «Как-то, во
время своих научных занятий, он обратил внимание на ма-
ленькую рыбку и принял ее за garum — род анчоуса, служив-
ший древним весьма изысканной закуской. Произведя раз-
личные опыты и восстановив старинный рецепт ее засола,
Рабле в восторге от своего открытия написал на этот случай
латинские стихи и вместе с банкой garum отослал Доле»1.
Можно часть группового занятия посвятить, например,
картофелю. Слайд цветущего картофеля на экране. Вспом-
нить, что родом картофель из Америки, как попал к нам, что
содержит в себе полезного. Подобные разговоры-дискуссии
обнаруживают, уточняют отношение разных пациентов к раз-
ным кушаньям, продуктам, помогают полнее (и с этой сто-
роны тоже) изучить свою особенность.
9. Попытки с душой проникнуться древнейшими способами
оздоровления (например, русской баней, играми наших
предков).
10. Все это следует естественно-живо практиковать в
группе и без предварительных врачебных «теоретических»
объяснений: небольшие доклады пациентов по теме, слайды
исторических картин, гурманистических картин фламандских
мастеров, старинные кушанья на столе, кто-то надевает
с любовью сделанную им древнерусскую одежду, пение песен
прежних времен, слушание старинной музыки, например
лютневой, глядя одновременно на картину Караваджо «Лют-
нист» (1595) и представляя, как звучало это в душе чело-
века из XVI века и т. д.
11. От подобных целебных способов духовного, общест-
венно полезного «привязывания» себя к жизни через проник-
новенно-творческое погружение в прошлое идут незаметные
переходы к другим методикам терапии творчеством. Напри-
мер, исследование-описание растений на Куликовом поле как
ботаническое занятие и одновременно изучение истории сра-
жения или подготовка к работе над историческим рассказом.
Или фотографирование старинных зданий с попытками снять
так, чтобы в кадр не попал ни один современный предмет
(электрический провод, автомобиль), с составлением к ггим
фотографиям эссе о старинной архитектуре.
1 Франс Анатоль Рабле. Собр. соч. в 8 томах. Т. 7: Пер. с франц.
Н М. Любимова. — М.: Гос. изд. худож. лит., 1959.—С. 709.
151
ТЕРАПИЯ ВЕДЕНИЕМ ДНЕВНИКА И ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК
Некоторые терапевтические «механизмы» методики
1. Пациент претворяет свое аморфное душевное напря-
жение в четкое описание (записывая, как все точно было на
самом деле), смягчаясь обретенной определенностью. Это
поначалу доступнее многим, чем писание рассказа, очерка.
2. Для многих целебно краткое записывание одних только
фактов жизни. «Здесь помогает уже сама техническая сто-
рона дела, — отмечает С, 49 лет. — Записал, какая вчера
была погода, кого встретил, какой смотрел фильм, и уже
тверже почва под ногами. Жизнь была, и я был в этой жиз-
ни. А иначе кажется, что вчера ничего и не было». Записы-
вание обыденных фактов может благотворно приземлять
«уходом от тягостных переживаний к естественной простоте
мира» (как сказал в группе № 4 30.04.1987 г. Ф., 61 года).
С, 43 лет, так выразил это в своих дневниковых записях
в тяжелые, субдепрессивные дни: «Поужинал. Свежие огур-
цы, печенка, чай с бутербродом с маслом, колбаса москов-
ская. Дневник закончил заполнять в 21.15. Самочувствие
лучше, чем вчера» (16.02.1984 г.). Подобным образом целеб-
но приземляет общение с произведениями живописи, скульп-
туры, несущими в себе подробную чувственную реалистич-
ность и даже известную фотографичность-натуралистичность.
К таким произведениям время от времени тянутся даже не-
которые склонные к тонкой символике шизоиды, дабы не
оторваться от земли.
3. В записной книжке, в дневнике возможно более или
менее стройно выразить тягостные запутанные переживания,
например, в связи с каким-то событием, недоразумением и
глубже, таким образом, разобраться в том, что произошло,
как к чему относиться и как теперь поступить. Это в сущ-
ности, неторопливая внутренняя самобеседа через записыва-
ние, помогающая усмотреть главные противоречия, «узлы»
своей жизни, «распутать» их.
4. Дефензивные пациенты нередко пишут дневник в запис-
ную книжку, и такая книжка в кармане становится близким
другом. Всегда возможно с ее помощью попытаться объяс-
нить себе, что произошло, что надо бы сделать в трудной
ситуации или отчетливо выразить то, с чем категорически не
согласен, и тогда легче становится. Наконец, возможно шут-
ливой, иронической записью приподнять свой дух.
5. Многие пациенты разъясняют себе в дневнике, в книж-
ке даже существо своей бурной радости, чтоб не потерять
в ней голову.
6. Для душевной собранности иногда важно выписать в
152
дневник какое-то место из книги, газеты, заметить что-то для
ламяти^
7. Записи в дневник помогают запомнить, закрепить и за-
тем окинуть взглядом то важное, светлое, что произошло
в прошлом. Этими записями страдающий тягостными рас-
стройствами настроения пациент «держится» за свое прош-
лое, возвращается к нему от болезненного чувства, что
прошлого не было, не будет и будущего, есть только настоя-
щее, неизбывное страдание.
8. Книжка, дневник-тетрадь помогают справедливо осу-
дить себя, дать себе нравственный совет, задание.
9. Книжка — терпеливый друг: дни и месяцы можно в нее
не писать, но ощущать ее «готовность», «преданность» и
вдруг снова что-то записать.
10. От терапии дневником, записной книжкой идут нити
к терапии созданием творческих произведений (записи к бу-
дущим рассказам — сюжеты, интересные выражения, фами-
лии и т. д., подписи к будущим фотографиям, наброски к
будущим картинам), к терапии научным творчеством, твор-
ческим общением с природой, литературой, искусством, нау-
кой, к терапии проникновенно-творческим погружением в
прошлое и т. д.
11. Иные записи помогают ярче ощутить живую жизнь,
закрепить в себе ее свежесть, взволнованно увидеть необыч-
ное в повседневном (терапия творческим поиском одухотво-
ренности в повседневном). Дефензивные пациенты с блеклой
чувственностью, рассеянностью нередко так «настраива-
ются» записывать, что постоянно «высматривают» вокруг это
оживляющее, дабы «спрятать» в книжку и потом перечесть.
Дневник, записная книжка помогают таким образом влюб-
ляться в жизнь как это звучит, например, у Бианки: «Сейчас
в мою чашку с молоком, когда я подносил ее к губам, упал
цветочек незабудки из букета, — и как же это нежно-весело:
голубое в белом, и в голубом — чуточный желтый глазок»1.
12. Многие пациенты рассказывают, что, испытав какие-то
яркие, сложные ощущения, настроения, они не хотят поте-
рять их и записывают в дневник, чтобы сохранить и еще
вернуться к ним. Так же хочется порой оставить испытанные
интересные ощущения в фотографиях, рисунках.
Практические советы
1. Побудить пациентов к этой целебной работе помогает
знакомство с дневниками, записными книжками известных
людей (Дарвин, Чехов, Блок, Пришвин).
1 Б и а н к и В. От весны до зимы: Из дневников. — Неделя. — 1975. —
№42 (814).—С. 7.
153
2. Весьма заражающе действует, когда врач читает паци-
ентам вслух места из своей записной книжки. Примеры
«оживляющих» записей, которыми автор побуждал вести за-
писные книжки.
«23.07.1976 г. Майкоп.
Южнорусский опрятный старичок в светлой шляпе с клеенчатой сум-
кой идет в магазин, не спешит. Идет мимо виноградного куста, акации,,
мимо сливовых деревьев, упавших на землю слив. Это ничейные сливы,
как лопухи и полынь в средней России».
«27.07.1976 г. Майкоп.
Коты играют на огороде и сшибают лапами незрелые помидоры».
«03.10.1981 г. Поезд Красноярск — Москва.
6.30. Еще Новосибирская область. Татарск еще не проехали, но уже
лесостепь. Листья на березах и кустарник огненно-рыжие».
«26.08.1982 г. Востряково.
Сырость, дождь, бомбежка яблоками в саду. Яблочное варенье варится
в тазу на кухне. Пахнет. Прозрачные горячие куски яблок.
Режем яблоки в таз для варенья — и осы летают у самого ножа. Им.
нужен самый первый сок из-под ножа».
«10.06.1983. Москва.
Дождь. Пузыри в лужах. Совсем близко под зонтиком подошел к та-
кой мокрой от дождя вороне на ветке».
«18.06.1983 г. Москва.
Вспомнился чеховский рассказ «Архиерей». Как старушка в церкви стес-
няется сына-архиерея, целует застенчиво в толпе, в полутьме его руку, а*
потом он умирает, и ей, когда встречает корову из стада, не верят, что ее
сын был архиерей. Это автобиографическое переживание Чехова, чувствую-
щего близкую смерть. Вспомнил это не как рассказ, а как живое жизнен-
ное событие с переживаниями. И забыл некоторые подробности не как в
рассказе,, а как в жизненном событии».
3. Важно обратить внимание пациентов на то, что даже-
просто кратко-выразительная «констатация факта» в днев-
ник-книжку (например, «мать-и-мачеха зажелтела из-под
серого, искристого на солнце снега») создает в душе поря*
док, тонизирует, просветляет, способствует живой краткости,
в разговоре.
4. Следует предложить пациентам, «трудным на подъем»,,
поехать за город или в городской музей и т. п. хотя бы ради
тех записей в записную книжку, которые возбудят у них
лес или картины художников. Порой целебно-просветляюще
бывает даже только подумать, что завтра в записную книж-
ку надо записать уже не «Москва», а «Поезд» или другой
город. И весь день — у окна вагона с записной книжкой,
помогающей подчеркнуть свое отношение ко всему, что-
увидишь за окном.
5. Записи в книжку (даже в несколько слов) могут сде-
латься самостоятельными художественными произведениями.
Важно изучать с пациентами записные книжки Чехова к
154
Пришвина, открывших этот новый самостоятельный жанр
в литературе1.
6. Можно предложить пациентам записывать в записную
книжку и болезненные переживания в известных подробно-
стях, чтоб в будущем (когда покажется, что страдаю, как
никогда), читая старые записи, убеждаться в том, что подоб-
ное уже было. И тогда — легче.
7. В записную книжку следует порой записывать и тягост-
ные переживания, чтобы отделаться от них, «отдать» их бу-
маге. Вот боится пациент лететь в командировку в самолете,
но подумает, что запишет на высоте в записную книжку
в переплете любимого цвета, как там страшно и что он уви-
дит из окна, и уже легче вследствие одного только ожидания
творческого катарсического отреагирования. «Чем бояться-
переживать, запишите-ка это прежде в книжку», — советуем
нередко пациентам.
8. Следует предложить записывать в книжку-дневник то,
что представляется значимым из рассказа экскурсовода в му-
зее, на выставке, из выступлений различных людей на собра-
ниях. Делается это прежде всего для того, чтобы отметить
созвучное, важное для себя или противоположное себе, бла-
годаря чему яснее видишь свой путь.
9. Советуем побуждать пациентов записывать автобиогра-
фическое, проникаться осознанно-творческим интересом к
прошлому (записывая воспоминания деда, отца), писать
о природе и т. д. Искреннее записывание помогает понять
себе и полезнее применить себя в жизни. Н. И. Пирогов
писал в дневнике, что пишущий автобиографию мыслящий
человек «прежде всего собственное сознание должен ознако-
мить с самим собой»2.
ТЕРАПИЯ ДОМАШНЕЙ ПЕРЕПИСКОЙ С ВРАЧОМ
Пациенты с давних пор своими письмами подсказывали
врачам этот психотерапевтический способ. После выхода
в свет знаменитых психотерапевтических писем Н. Oppenheim
(1908) появилось немало изданий в таком духе и научных
работ о терапии письмами, особенно в последние годы [Бур-
но М. Е., 1978; Леви В. Л., 1982; Lereboullet J., 1972; Rosen-
baum M., 1977].
1 Дневник также может сделаться самостоятельным художественным
жанром, как в творчестве Ф. М. Достоевского («Дневник писателя»),
М. Фриша (см. Фриш М. Монток. Человек появляется в эпоху голоцена.
Повести. Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1982.—280 с).
2 Пирогов Н. И. Вопросы жизни. Дневник старого врача, писанный
исключительно для самого себя, но не без задней мысли, что, может быть,
когда-нибудь прочтет и кто другой. 5 ноября 1879—22 октября 1881.—
Собр. соч., т. 8. —М., 1962, с 73.
155
Некоторые терапевтические «механизмы» методики
1. Целебное действие письма (более сильное, нежели бе-
седа о том же) может объясняться самим фактом чтения
письма. И. 3. Вельвовский и М. Е. Марков (1968) говорят
здесь о более адекватном для некоторых пациентов «пути
воздействия именно через зрительный анализатор», подчер-
кивая, что «слали фактически стандартные письма».
2. Во многих случаях, однако, лечебное действие письма
объясняется сложнее. Так, письмо можно не спеша и уеди-
нившись перечитывать, вдумываясь в смысл отдельных фраз,
выражений (после живой беседы нередко рассеянный па-
циент мучается сомнением в отношении сказанного врачом;
так ли понял врача или здесь был иной смысловой отте-
нок).
3. Пациент и врач (особенно если врач также отличается
дефензивными свойствами характера) нередко в письме вы-
казывают себя более раскрепощенно, тепло. Отчасти и по-
этому доводы их в письмах подчас более убедительны. Зато,
конечно, в письме нет той особенной, не заменимой ничем
душевной, духовной окраски, мелодии, которая звучит при
непосредственно-живом общении с человеком, когда бессозна-
тельно-целебно улавливаются и тембр голоса врача, и ка-
кой-то момент в костюме, и какой-нибудь волнистый седой
волос, внушающий вдруг (неизвестно почему!) бесповоротное
доверие. Дефензивные шизоиды, дефензивные малопрогре-
диентно-шизофренические пациенты и психастеники даже
предпочитают по временам переписку живому общению
с врачом.
4. Почерк врача и пациента сам по себе иногда тонко
выражает их индивидуальные особенности, обогащая тера-
певтическое личностное общение.
5. Письмо внутренне свободно, как и эссе. Это и испо-
ведь, и вопросы (например, интимные), которые трудно, за-
дать в беседе. Мало того, что можно писать в письме обо
всем на свете, перескакивая, по надобности, от описания
расстройств настроения к вороне, сидящей за окном на снеж-
ной ветке. Возможно вдруг среди эпистолярной прозы на-
писать формулу, стихотворные строчки, музыкальную мело-
дию, нарисовать схемку, картинку или некоторые слова на-
писать разноцветными фломастерами и т. д. — для более точ-
ного выражения своих переживаний, раздумий. Врачу сле-
дует известной личностной свободой в своем письме подать
пациенту пример не стесняться, не прятаться в формаль-
но-осторожных, «гладких» выражениях.
6. Письмо — это не только лист исписанной бумаги, но и
конверт с маркой. Важно созвучной себе маркой, картинкой
156
на выбранном почтовом конверте также выразить себя в по-
слании к врачу (пациенту) или картинкой на конверте, мар-
кой символически напомнить, подчеркнуть пациенту что-то
важное для него, о чем, например, был уже разговор. Такое
письмо есть момент терапевтического творчества, за которым
нередко следует творческое самовыражение другого рода.
К такому письму возникает особенное, светлое уважение, как
к «кусочку души» врача или пациента.
7. Терапевтическая сила писем увеличивается, если в
письма вкладываются сделанные врачом и пациентом фото-
снимки, созвучные типографские открытки, сообщающие
что-то существенное в форме невербального диалога. Бывает,
конкретная переписка о главном идет трудно, но удается
рассказывать в письмах друг другу о настроении, раздумьях,,
возникших при общении с присланным фотоснимком, и таким
«подводным» образом говорить о главном.
8. Переписка с врачом может захватить, творчески «рас-
шевелить» даже тяжелого пациента в том отношении, что*
постоянно в душе он теперь разговаривает с психотерапев-
том, пишет ему письма (даже если рвет их), размышляет
над тем, какие фотоснимки вложит в письма, какие наклеит
марки, анализирует свое состояние, раздумывая, как бы точ-
нее его описать в письме, предполагает, как может ответить
врач, и т. д.
Пациенты нередко тщательно хранят письма психотерапев-
та вместе с конвертами, марками, фотографиями, перечиты-
вают, рассматривают бережно.
Практические советы
1. Терапевтическая переписка требует высокой профессио-
нальной нравственности врача, ответственности за каждое
слово в письме перед пациентом и его близкими. Письмо
(при всей живой личностной раскованности врача) следует
писать так, будто за спиной стоят близкие пациента и читают
его. Не следует, думается, посылать пациенту и тем более
пациентке письма «до востребования» или через кого-то пере-
давать.
Здесь необходима серьезно-тонкая работа с родствен-
никами пациента, дабы разъяснить лечебный смысл этой
домашней душевно-дружеской переписки и предупредить по-
нятные недоразумения.
2. Уже в начале переписки следует попросить, чтоб не
было конвертов с типографски напечатанной на них маркой^
а только с купленной отдельно (созвучной пациенту) и при-
клеенной.
157
ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМИ ПУТЕШЕСТВИЯМИ
Некоторые терапевтические «механизмы» методики
1. Даже одна лишь оторванность путешествием от «суеты
.жизни» помогает неспешно сосредоточиться на себе с обду-
мыванием своей жизни, своего будущего, своих личностных
особенностей в прошлом и настоящем». «Дорога, — писал
С. Т. Аксаков в «Детских годах Багрова-внука», — сосредото-
чивает (...) мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа,
устремляет (...) внимание сначала на самого себя, потом на
воспоминание прошедшего и, наконец, на мечты и надежды —
в будущем; и все это делается с ясностью и спокойствием,
без всякой суеты и торопливости»1.
2. В путешествии происходит исследование, совершенство-
вание духовной индивидуальности путешественника в серьез-
ном общении с людьми, растениями, животными, домами,
машинами и т. д. — со всем, что встречаешь в дороге. Благо-
даря всему этому в душе больше определенности и, значит,
спокойной ясности.
3. Методика практически соединяется со всеми описан-
ными выше методиками терапии творчеством, обогащаясь их
специфическими «механизмами».
4. Для многих дефензивных пациентов ехать, например,
в поезде, постоянно «опираясь» на карту в руках, описывать
в книжке меняющуюся за окном природу — есть испытанный
способ «припасть» к живой жизни.
Практические советы
1. Важно призвать пациентов специально готовиться к
терапевтическому путешествию: изучить дорогу наперед в из-
вестных подробностях из книг и карт. Подготовка с записы-
ванием в книжку важных мест из справочников, энциклопе-
дий помогает основательнее и заранее заинтересоваться тем,
что встретится в пути. Наблюдения и дорожные записи,
фотографирование в пути делаются теперь более осмыслен-
но-содержательными.
2. Некоторым пациентам (например, иным дефензивным
шизоидам) не нужна такая подготовка. Им новые места,
люди необходимы для того, чтобы лишь как-то «зацепиться»
за них внутренними переживаниями, раздумьями, чтобы
вдруг осенила радостная надежда или чтобы «встряхнуть»
вялую тоскливость красками природы, быть может, опас-
ностями.
1 Аксаков С. Т. Собр соч. в 4 томах. Т. 1. — М.: Гос изд. худож.
лит., 1955, с. 326.
458
3. Путешествия могут быть весьма близкими. Например,,
в соседний городок, в пригород на электричке в выходной
день или на соседнюю улицу (например, после изучения ее
истории).
4. Побуждать к писанию дневников (в том числе с одно-
временным фотографированием, рисованием) в путешествиях
возможно советами читать, рассматривать книги Н. Н. Мик-
лухо-Маклая, В. К. Арсеньева, Н. Рериха, В. Пескова. Паци-
енты после путешествий «отчитываются» в группе устными
рассказами, слайдами, рисунками, звуковыми записями
(пение птиц, шум реки, гром и ливень и т. п.), чтением вслух
записной книжки, дневника путешествия. Главным условием
«отчета» остается главное условие всех методик терапии
творчеством — показать товарищам и себе в записях, слай-
дах и т. д. себя, свое активное отношение к миру.
ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ ПОИСКОМ ОДУХОТВОРЕННОСТИ
В ПОВСЕДНЕВНОМ
Это — поиск своего отношения к обычному вокруг,,
целебно утверждающий пациента в его духовных особенно-
стях, в его способах общественно полезной деятельности,
прямо связанных с этими особенностями.
Некоторые терапевтические «механизмы» методики
1. Радость постижения необычного, высокой красоты в
обычном есть в сущности радость чувства «самособойности»,
ибо чувство необычности в обыкновенном происходит из
своего, индивидуального восприятия привычного, умения
по-своему видеть мир (будь то лопухи в овраге, облако*
в небе или пятно Роршаха). Так, пациенты в группе № 3
(24.04.1984 г.) одухотворенно говорили о том, что искать кра-
соту в повседневности — значит искать себя, то, что тебе*
близко. Увидеть по-своему — значит собраться духовно, от-
сюда и вдохновение. Мы читали вслух место из рассказа
А. П. Платонова «Железная старуха», где малолетний Егор,
интересуясь миром и в том числе жуком, спрашивая жука:
«Ты кто?» — поднял жука и «посмотрел в его маленькое не-
подвижное лицо, в черные добрые глаза, глядевшие одно-
временно и на Егора, и на весь свет» 1.
2. Когда дефензивные пациенты пытаются воспринимать
мир по-своему и притом внимательно, неторопливо размыш-
ляя, то обычно происходят духовные открытия, возникает
1 Платонов А. П. В прекрасном и яростном мире. Повести и рас-
сказы.— М., Худож. лит., 1965, с. 417.
159-
ощущение чуда жизни, радости жизни. Так, В., 23. лет
(группа № 3, 24.04.1984 г.), рассказывала, что уже входит
в лес с предчувствием чуда и разговаривает с бабочками,
деревьями. А., 23 лет, в этой обстановке одухотворенности
воскликнул: «Да ведь это действительно чудо! Как бы из
ничего появляется человек, интеллект. Подумать только, как
легко я, такой, какой я есть, мог бы вовсе не родиться ни-
когда на свет!» В., 24 лет, сказала: «С шестого класса роди-
тели напрасно пытались научить меня находить необыкно-
венное в обыденном. Только здесь я поняла, что это такое,
и вот стало появляться восторженное отношение к жизни.
Обыденность — это трафарет, шаблон, тоска, а необыкновен-
ность — одухотворенность, радость».
Практические советы
1. Нередко возможно «ввести» пациентов в переживание
данного психотерапевтического эффекта проникновенным чте-
нием вслух в группе соответствующих отрывков из худо-
жественных произведений. Например, отрывка из романа
Ю. Тынянова «Пушкин»: «Огород, всегда свежий редис, ко-
зы, стакан густых желтых сливок, благовонная малина, про-
стые гроздья рябины и омытые дождем сельские виды — все
вдруг вспомнили это, как утраченное детство и как бы впер-
вые открыв существование природы» К М. Пришвин в очер-
ках «Календарь природы» описывает свою одухотворенную
работу с самоваром: как вытрясает золу, заливает водой из
Гремячего ключа, зажигает лучину. «Когда поспеет, я в по-
следний раз обдуваю частицы угля, завариваю чай, сажусь
за стол — и с этого момента не я, обыкновенный озабочен-
ный человек, сижу за столом, а сам Берендей, оглядывая все
свое прекрасное озеро, встречает восход солнца»2. В рас-
сказе В. Алфеевой «Дом и сад» описывается путь женщины
от нервозности к переживанию неторопливой духовной пре-
лести в обыденности. Переживание это порождено приездами
в уютный эстонский городок к людям, чувствующим прелесть
обыкновенного («все есть (...) все проживаемое — самоценно»]3.
Вспоминается здесь и дзэнский мотив «высшего мига»
в обыденности в своих нерелигиозных, общечеловеческих чер-
тах (хокку, чайная церемония, икебана, сад камней и т. д.).
2. Опыт работы с пациентами (с попытками помочь духов-
1 Тынянов Ю. Н. Пушкин. — М.: Правда, 1981, с. 26.
2 Пришвин М. М. Собр. соч. в 6 томах. Том 3.—М.: Гос. изд. ху-
дож. лит., 1956, с. 55.
3Алфеева В. А. Цветные сны. Из атлантических дневников и рас-
сказы. — М.: Молодая гвардия, 1978, с. 254.
160
К с 103
Илл 14 Травы 1985 (фото А2, 47 лет)
К с 103
Илл. 15 Облака. 1985 (фото Б, 31 года)
К с. 103
Илл 16 Вечор 1985 (фото Б, 31 года)
К ( ЮЗ
Илл 17 Дорога 1985 (фото С , 49 лет)
К с 104
Илч 18 Мой кот Орфей нюхает на балконе розы
1979 (фото Д, 56 чет)
Илл 27 Перо Илл. 28 Осенняя ветка.
1968 (акварель А, 59 лет) 1982 (акварель А, 59 лет)
К с 112
К с 112
Илл 31 Березовая нежность.
1979 (акварель Ю., 60 лет)
К с 275
Илл 32 Благодарность
1980 (акварель Ю, 60 лет)
К с. 276
Илл 33. Поляна в лесу 1985 (акварель Ю , 60 лет) /( с. 282
но наслаждаться повседневным) убеждает в том, что и туг
все упирается в клинические особенности дефензивного па-
циента. Психастеники, дефензивные циклоиды, эпилептоиды
обычно решительно отвергают свойственную дзэну неприязнь
к трезво-логическому раздумью и предаются этой терапии в
духе пришвинского разумного обдумывания-наслаждения.
Например, разговоры в группе вокруг пламени свечи идут
о том, что в сущности это тот же самый огонь, что горел
в первобытной пещере, когда мужчина с убитой козой на пле-
чах возвращался к родному очагу, где ждала его женщина.
В таком же духе дефензивными пациентами материалисти-
ческого склада мысли обсуждаются в группе доклады о чае1,
смешениях чая с лекарственными травами (чайные баль-
замы) *, о разных кушаньях, о цветах в горшках на окне,
о занавесках, сосновых шишках и т. д.
3. Творческие целебные поиски необыкновенного в чае,
лекарственных травах, цветах на подоконнике, в шишках
соединяются, как уже показано выше, с целебно-творческим
погружением в прошлое, общением с природой (доклады в
группе о травах, содержащихся в них целебных веществах
с пробованием ароматных настоев трав).
4. Многие особенно дефензивные шизоидные, циклоид-
ные, малопрогредиентно-шизофренические пациенты находят
помощь в художественном приобщении к запахам цветов,
засушенных трав, сена, духов, но и у психастенических
пациентов возможно развивать эти целительные способности.
5. Литературу о типично-дальневосточном интуитивно-ху-
дожественном проникновении в окружающую жизнь и себя
самого3 возможно советовать всем дефензивным пациентам,
но с предварительными психотерапевтическими беседами по
этому поводу и предложением попытаться испытать радост-
ное удивление к привычному, сообразно своему душев-
1 Мгалоблишвили Е. К., Цуцунава А. Я. Чай и медицина.—
Батуми: Сабчота Аджара, 1975. — 88 с.
2 Ходанова Р. О чае, который лучше чая//Наука и жизнь. — 1981.—
№ 7. С. 140—143.
3 С э й-С е н а г о н. Записки у изголовья: Пер. со старояпонск. М.: Ху-
дож. лит., 1975. — 368 с; Японские трехстишья. Хокку: Пер. с
японск. — М.: Худож. лит., 1973. — 344 с; Шэнь Фу, Шесть записок о
быстротечной жизни: Пер. с китайск. — М.: Наука, 1979. — 152 с; Ясуна-
ри Кавабата. Тысячекрылый журавль. Снежная страна: Новеллы,рас-
сказы, эссе: Пер. с японск.—М.: Прогресс, 1971. — 400 с; Федорен-
ко Н. Т. Кавабата Ясунари. — М.: Советский писатель, 1982. —464 с; Кон-
§ад Н. И. Запад и Восток. Статьи. — М., Наука, 1972.—496 с; Восток-
а п а д. Исследования. Переводы. Публикации. — М.: Наука, 1982. — 293 с;
Бреславец Т. И. Поэзия Мацуо Басе. — М.: Наука, 1981.—152 с; Ов-
чинников В. В. Ветка сакуры. 2-е изд. — М.: Молодая гвардия, 1975.—
288 с; 3 а в а д с к а я Е. В. Культура Востока в современном западном ми-
ре. — М.: Наука, 1977. — 168 с.
11 Заказ № 740
161
Илл. 29. Крапива у забора. 1980 (фото автора)
ному складу, по-своему проникнуться очарованием по-
вседневности.
6. Эти поиски аромата жизни, влюбленности в жизнь важ-
но постоянно органически соединять с непосредственной об-
щественной пользой: подарить с радостью знакомому даже
что-то пустячное, но то, что он мечтал достать, помочь перей-
ти улицу слабому, но главное пытаться делать свое профес-
сиональное дело вдохновенно-красиво и с осознанно-духовной
ответственностью перед человечеством, спешить делать добро*
как говорили об этом еще Ф. П. Гааз и С. С. Корсаков.
Дефензивные пациенты нередко благодаря всему этому на-
учаются совершать свое дело одухотворенно, как платонов-
ские герои (например, Назар Фомин в рассказе «Афро-
дита») 1. А. И. Яроцкий (1913) отметил, что обществен-
но-нравственные поступки приводят того, кто их совершает,,
«к наибольшему расцвету и полноте душевной жизни». Таким
образом, общественно-нравственный поступок в свою очередь
усиливает аромат жизни, чувство восхищения обыкновенным.
7. Побуждать к поискам удивительного в обычном можна
еще множеством способов. Например, рассматривать вместе
на экране слайд тимофеевки, высказываясь по очереди о нем*.
1 Платонов А. П. Избранное. — М.: Московский рабочий. 1966*
с. 504—505.
162
Пациентка Л., 31 года, наблюдая за своим отношением к
миру для писания рассказа, испытывает в обычный летний
день необыкновенные ощущения (1982).
«На босу ногу я надела красные сабо под цвет матерчатой хозяйствен-
ной сумки. Как радостно было шагать по асфальту, чувствовать на своих
открытых руках и ногах попеременно то солнце, то тень, впитывать и впи-
тывать в себя это бесконечное доброе тепло и чувствовать себя легкой, мо-
лодой, почти счастливой».
Переписываясь с Н., 29 лет, уехавшим в сибирский город,
вложил в письмо (15.11.1981 г.) без объяснений фотографию
крапивы у забора (илл. 29). 21.04.1983 г. в свое очередное
письмо ко мне Н. переписывает кусок письма к девушке:
«Желаю тебе радостей... и не забудь отнестись внимательней к деревь-
ям, изучай их любя, находи идею (а ты, я знаю, мыслитель), чувство в
простом сучке, наделяй его образами и люби это. Умозрительно порой,
слегка подправляй себя к этому, внуши себе повышенное внимание к этому,
и откроется огромный мир, и ты в сером доме сумеешь найти и воспринять
удивительную простоту любя. Посылаю тебе фотографию (крапива), с ко-
горой началось это мое прозрение истины и любви к миру».
IV
Глава VI
О ПРАКТИЧЕСКОМ ПРИМЕНЕНИИ ТЕРАПИИ
ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ
В ЕЕ ЦЕЛОСТНОСТИ
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
В индивидуальных встречах с пациентами и в групповой
работе сплетаются между собой, растворяются друг в друге
рациональные (разъяснительные), психагогические (воспи-
тательные) воздействия и все 9 методик терапии творчест-
вом. В сущности мы рассмотрели раздельно все эти воздейст-
вия, чтобы заметить, как они перемешиваются между собой
и лечебном общении врача с пациентами, особенно в группо-
вой работе. С помощью этого целебного сплетения (смеше-
ния) выполняются сформулированные в специальном разделе
(см. главу IV) тактические задачи—1) самопознания, 2) по-
знания других человеческих характеров, 3) познания себя и
других в нравственном творческом самовыражении с помощью
описанных выше 9 методик терапии творчеством — для осу-
ществления стратегических целей: стойкого улучшения со-
стояния с осознанным светлым чувством творчески-активной
индивидуальности, в котором открываются, приводятся в дейст-
вие скрытые резервы общественно полезной деятельности.
При длительном (годы) амбулаторном лечении (полный,
несокращенный курс) закрытые (с постоянным составом
пациентов) группы нереальны: приходит «новенький» па-
циент, другой пациент (со стойким улучшением) отходит от
амбулатории, третий уезжает в отпуск и т. д. Приходится
работать с открытыми группами, состав которых время от
времени таким образом меняется. Отходят от амбулатории
прежде всего психопаты в стойкой компенсации, необратимо
защищенные теперь от прежних, во всяком случае тяжких,
декомпенсаций оптимистическим мироощущением, знаниями,
творчеством — всем, что приобрели в процессе терапии. Им
следует отныне творчески самовыражаться уже только в жиз-
ни, уступить психотерапевтическое место другим. Иногда не
так просто, особенно психастенику, уйти из амбулатории:
все кажется, что в амбулатории ему может стать еще и еще
лучше.
164
Подобное лечение в стационаре, видимо, возможно только
с закрытыми группами. Но эта сокращенная терапия стано-
вится тогда лишь «запалом» к будущей амбулаторной тера-
пии творческим самовыражением (возможно с тем же вра-
чом хотя бы при встречах 1 раз в 1—2 мес). Самостоятель-
ные занятия без врача (после стационара) здесь, думается,
не следует поощрять: «терапевтическое самообразование» в та-
ком духе, как и всякое самолечение, может дать известные
осложнения.
ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ С ПАЦИЕНТАМИ
Эти встречи необходимы в течение всего курса лечения,
но со временем становятся все более редкими, как и домаш-
няя переписка с врачом. Такие встречи дают возможность
врачу войти в мир больного, историю жизни и болезни,
узнать об его интимных переживаниях, уточнить вместе,
в чем существенное улучшение состояния, поговорить о том,
о чем можно поговорить только наедине в спокойной уютной
обстановке кабинета. В эти встречи намечается, составляется
вместе с пациентом индивидуальный план терапевтической
работы (что читать, смотреть в музеях, как творчески само-
выражаться), проверяется выполнение этого плана. Индиви-
дуальный план лечебной работы пациента основывается на
сформулированных этапах1, задачах терапии творческим
самовыражением.
РАБОТА С ОТКРЫТЫМИ ГРУППАМИ В АМБУЛАТОРИИ
Организация этой работы и отличие настоящих клиниче-
ских групп от психологических (тренинговых) отчетливо на-
мечены ранее.
Некоторые терапевтические «механизмы» в клинической
группе творческого самовыражения
1. Сам факт ухода из группы пациента со стойким выра-
зительным улучшением (уже не говоря о его «прощальном»
рассказе о том, каким был, какими душевными свойствами,
расстройствами мучился и каким стал) несомненно целебен,
особенно для «новеньких».
2. Чаепитие в немедицински-уютной психотерапевтической
гостиной существенно располагает к теплому общению. Оно
есть, в частности, способ первого знакомства с «новеньким»
(какая чашка ему нравится? какой чай? и т. д.).
1 Примеры индивидуальных планов см. в подробных историях болезни
в главе VI.
165
3. Творческое самовыражение в группе дает возможность
«аглядно увидеть себя, свой характер, свои духовные
ценности, свое творчество в сравнении со всем этим у това-
рищей по группе. Возникает здесь также у пациента бесцен-
ная возможность убедиться в искреннем интересе и уваже-
нии товарищей к его особенному, личностному и
понять, принять иной (но тоже по-своему нравственный) об-
раз переживания и поведения.
4. Родившаяся в процессе этих групповых занятий дружба
между некоторыми пациентами, основанная на серьезном
взаимопонимании, может воздействовать глубинно целебно
и пожизненно.
Практические советы
1. Темы групповых встреч разнообразны. Им несть числа.
Многие из них «рассыпаны» в описаниях методик терапии
творчеством. Практически любую тему, любой разговор
(о сравнении картины Шишкина и картины Нестерова, о гла-
диолусе и ромашке и т. д.) можно повернуть, осмыслить в
духе целей и задач терапии творческим самовыражением.
Важно здесь постоянно выяснять себя, свою духовную инди-
видуальность среди иных человеческих характеров с иной
манерой творчества, чтобы по-своему, творчески жить,
работать с осознанным чувством общественной полезности.
Вот некоторые ведущие, повторяющиеся в разных планах
и деталях темы групповых занятий творческим самовыра-
жением:
а) о различных «нервных» расстройствах, о том, как
жить, что делать, чтобы по возможности смягчить, снять эти
расстройства, о том, как возможно претворить их в полезное
дело, в творчество;
б) о человеческих характерах и как характер человека
обнаруживается в его общественно полезной деятельности —
в рабочем общении с людьми, в искусстве и т. д.;
в) о творчестве (в широком смысле) и его целебной силе;
г) о природе и о том, как люди разных характеров вос-
принимают природу (в том числе разные художники);
д) о связи прошлого, настоящего и будущего в пережи-
ваниях человека;
е) о патриотизме, интернационализме, подвиге и о том,
как сказываются в этом нравственно-характерологические
особенности.
Каждая из этих ведущих, общих тем может дробиться на
конкретные, частные темы. Например, занятие посвящено
изучению психастенических особенностей, автобиографии
Дарвина, обсуждению чеховского рассказа, содержанию ры-
бок в аквариуме, комнатным цветам, собакам, изучению ово-
166
щей, их истории, полезности и т. д. Все это — чтобы ярче,
чувственнее, осмысленнее «привязываться» к жизни, выяснять
свое, творческое отношение к вещам, людям, событиям,
для активного участия в общественно полезных делах. Заня-
тия с темой подвига, патриотизма могут быть глубоко целеб-
но-волнующими. Так, автор приносил на групповые вечера
из домашней библиотеки скромные брошюры, выпущенные
во время Великой Отечественной войны, притом в самые тре-
вожные месяцы. Из брошюры К. Осипова { читал вслух, на-
пример, о пугающей врагов храбрости, с которой дрались
русские с пруссаками в XVIII веке (описание очевидца со-
бытий А. Т. Болотова). Пациентов особенно вдохновили и
поразили слова «взятие Берлина» на обложке брошюры, под-
писанной к печати 19 августа 1941 г. Из другой брошюры21
читал «Вересковый мед» Стивенсона. Карманную проникно-
венную брошюру докторов биологии Г. А. Васильева и
П. А. Генкеля «Чем прокормиться в исключительных усло-
виях»3 пришлось прочесть на группе всю. Это были одухо-
творенные вечера, во время которых мы пытались духовно
сблизиться с людьми, писавшими и читавшими в те военные
годы эти брошюры. Важно было подержать брошюры в ру-
ках, погладить пожелтевшую бумагу военных лет. Представ-
ляли солдат после боя в лесу с этими брошюрами. Пред-
ставляли, как школьники той поры слушали и обсуждали на
уроке «Вересковый мед». Одновременно рассматривали ветку
вереска в гербарии. Обсуждая указанное выше героическое
описание А. Т. Болотова, вспоминали, что это тот самый чело-
век, который подробно писал уже в XVIII веке о лечении
общением с природой (с. 22). Когда читали, как готовить
студень из лишайников, о том, что можно есть корни лопуха,
то смотрели слайды этих растений. Таким живым образом
военные, патриотические темы сплетаются со многими дру-
гими темами, со всей историей человечества и природы.
Таким образом указанные 6 ведущих тем, проникающих друг
в друга, могут выполняться в течение многих амбулаторных
лет бесчисленно-разнообразными, но непременно нравствен-
но-творческими средствами.
2. Конкретные темы занятий следует планировать на не-
сколько месяцев вперед, чтобы у пациентов было время под-
готовиться к докладам (о писателе, ученом, о каком-то рас-
тении и т. д.), написать рассказ на заданную тему, подгото-
1 Осипов К. Семилетняя война с Пруссией и взятие Берлина. — М.:
Госполитиздат, 1941. — 32 с.
2 Баллады и песни английского народа.—М. — Л., 1942. — 64 с.
3 Васильев Г. А., Генкель П. А. Чем прокормиться в исключи-
тельных условиях/Под ред. акад. Б. А. Келлера. — М.: Молодая гвардия,
1941. —23 с.
167
вить сообщение о своей профессии, подобрать музыку к
слайдам товарища и т. д.
3. Если были запланированы какие-то доклады (главный
и запасной) с их обсуждением, а докладчики не пришли,
можно легко выйти из положения. Например, помолчать не-
много за чаем с печеньями, а потом потихоньку, неназойливо
пустить в ход конкретные методики терапии творчеством.
Пусть идут на экран цветные и черно-белые слайды (пей-
зажи, цветы, животные, жанровые сцены и т. д.), сделанные
пациентами, врачом, психотерапевтической медицинской сест-
рой. Или это покупные слайды (драгоценные камни, картины
художников). Пусть кто-нибудь из пациентов расскажет
интересный случай из своей жизни. Можно прочесть вслух
известное стихотворение. Кто-то принес любимую пластинку
и т. д., т. е. важно сделать какой-то «запал», а это проще
всего.
Главное же — терапевтически направляемое врачом кол-
лективное обсуждение поставленной проблемы, творческого
произведения и т. д. Члены группы высказываются по очереди,
сообщая, на сколько им это близко, что они об этом дума-
ют, познавая таким образом себя и других, свою в конечном
счете творческую жизненную дорогу.
4. Многие пациенты, рассматривая слайды друг друга на
экране, отмечали, что впервые прочувствовали-убедились,
что художественная фотография — самостоятельный вид изо-
бразительного искусства (как и живопись). Этому способст-
вовало то, что постоянно спрашивал их: кто мог такое сфо-
тографировать? в каком примерно возрасте этот человек?
мужчина или женщина? душевные свойства? Наконец, кто
же это из нас? В живой терапевтически-творческой работе
один вид творчества возбуждается, заостряется другим (на-
пример, художественная фотография стихотворчеством
и т. д.).
5. Важно именно в живых групповых беседах изучить-про-
чувствовать диалектику характеров. Если обсуждать не
наглых, безнравственных людей, а, например, нас в группе,
то нелепо полагать, что этот плох, а этот хорош. У каждого
свои слабости, порой смешные, и свои сильные стороны. «Для
каждого свое» («каждому свое»), как часто мы повторяем,
в духовно-нравственном смысле, а не в том цинически-звер-
ском духе, как поставили эти слова фашисты на воротах
Бухенвальда. Изучи свое сильное, незаурядное, самобытное,
работай, живи им, укоризненно улыбаясь своим слабостям,
стараясь как можно естественнее их поправить, по возмож-
ности изжить. Будь снисходителен к сравнительно безобид-
ным слабостям других и не забывай, что в слабом, как пра-
вило, есть какая-то своя сила, помоги ее открыть. Но не будь
168
снисходителен к откровенной безнравственности, жестокой
наглости.
6. Легче всего сказать: займитесь тем-то или тем-то,
увлечетесь, обретете себя в творчестве и все будет хорошо.
Так, видимо, и советовали врачи больным еще сотни лет
назад. Но во многих дефензивных случаях подобные советы
не только не действуют, но даже вызывают сопротивление,
угрюмое возражение («я не писатель, не художник»). Все
здесь надо совершать неназойливо-исподволь: например, по-
просить пациента для начала принести в амбулаторию
свою чашку для чая — свою, близкой душе своей фор-
мой, картинкой и обсудить вместе эту чашку в сравнении
с чашками других пациентов, врача, медицинской сестры.
Со временем необходимо в дружном совместном поиске своей
индивидуальности творчески пробовать себя во всем, даже
там, к чему, казалось бы, не лежит душа. Коллекции марок,
камней, рассказы, слайды, рисунки пациентов, врача, меди-
цинской сестры и подобные другие как будто бы пустяки —
вот чем переговариваются между собой члены этой лечебной
группы, уточняя свою дорогу к людям, свои способы осо-
знанно-нравственного созидания.
Пациент С, 49 лет, убедительно-тонко рассказывающий
сейчас врачам-курсантам ЦОЛИУв о серьезном действии на
него терапии творческим самовыражением (прежде ни лекар-
ства, ни традиционные психотерапевтические приемы сущест-
венно не помогали), по дороге к стойкому улучшению испы-
тывал заметное собственное сопротивление творчеству. По-
началу сидение за чаем при свечах тревожно напрягало его,
напоминая ужин при коптилке в военное время. Какие-то
слайды. Природа. Бестолковый разговор. Отсутствие привыч-
ных четких врачебных предписаний. В лес он и так ходит,
все лето на даче живет. Казалось, мало проку в этих «собра-
ниях». Порой вечер просидели, но даже не определилась
тема разговора. Кто-то зачем-то читал свои рассказы, и пла-
мя свечи так тревожно колеблется. Да и есть, пить не любил
он на людях. Однако добросовестно приходил в группу.
Сильное терапевтическое действие творческого общения с при-
родой, как это бывает, сказалось неожиданно, через 2 года
нашей работы. Впервые почувствовал выразительное улучше-
ние состояния в лесу и проверил особую связь этого улучше-
ния с лесом, пытаясь несколько раз выйти из леса (чувство-
вал при этом сразу же ухудшение, как если руку от горячего
отдернешь, а потом опять прикоснешься). При этом было
ясное чувство-убежденность, что улучшение прямо связано
с нашими групповыми вечерами: «Представились ясно свечи,
комната; это — как будто бы отравленный человек видит
вчерашний торт и через остро-тошнотное отношение к нему
169
понимает, что отравился именно этим тортом («только здесь
у меня все в положительном смысле»). Только тогда С. и
почувствовал истинный вкус к терапии творчеством вообще
и к творческому общению с природой в частности. Целебно-
новым в восприятии природы было то, что он обнаружил
способность видеть, чувствовать в общении с нею свое, то,
что ему духовно созвучно. Теперь в тягостном состоянии С.
смотрит на цветок бодяка — и «вот уже знаю, как мне по-
ступить, почва под ногами появляется». И когда теперь он
записывает о себе и о том, что вокруг, он чувствует, как это
сообщает его настроению, жизни «фундамент». В тяжком
состоянии как будто нет прошлого, нет истории, все всегда
было плохо, а будет еще хуже. Писания, слайды проясняют
прошлое, а через прошлое надежнее будущее, уже нет той
безысходности. Теперь только досадно, что нет достаточного
количества свободного времени всем этим вволю заниматься.
Для понимания терапии такого рода важно, что С. в бесе-
дах с врачами-курсантами резко отметает такие выражения
некоторых из них, как «это вас отвлекает» или «это у вас
теперь такая увлеченность». Он настаивает на том, что эти
творческие занятия — самое сильное лечение для его
расстройств: «Вот смотрю на подснежники на своем слайде,
вспоминаю, очерчиваю себя, наконец, начинаю себя чувство-
вать самим собой. И тогда возникает, усиливается стремле-
ние к какой-либо общественно полезной деятельности.
Пациент Р., 28 лет, записал по этому поводу в дневник
(09.09.1982 г.): «Те же сегодня разговоры в группе, что и
раньше, но мне уже совершенно ясно, что за всеми этими
разговорами стоит для каждого из нас свой путь в жизни».
Вот несколько отрывков-примеров из дневников группо-
вых занятий, показывающих содержание и дух работы.
Группа № 1, 30.09.80 г. Говорили о том, как через не
созвучное тебе переживание отчетливее видишь, усваиваешь
свое, характерное, познаешь себя глубже. Доклад Е., 48 лет:
работа Рильке о пейзаже и пейзажной живописи («Ворпс-
веде») 1. И., 50 лет, вдохновленный докладом, рассказал
о своем отношении к живой природе. Как лежит в лесу в
траве и чувствует-представляет, что березы растут прямо из
него. Он воспринимает себя как частицу природы и свою боль
как «боль природы» и «боль природы» — как свою боль:
например, чувствует боль сломанной ветки. Его поддержал
Н., 61 года («если бы я был директором птицефермы, я бы
умер с голоду»). Для них обоих страдания таракана, с точки
зрения таракана, так же велики, как человеческие. С ними
1 Рильке Р.-М. Ворпсведе, Огюст Роден. Письма, стихи: Пер. с нем.—»
М.: Искусство, 1971, с. 50—85.
170
горячо согласна Е., 68 лет: «Почему никто не негодует, когда
рыболов насаживает на крючок червя, но если бы котенка...
А какая, в сущности, разница?» Все эти дефензивно-мало-
прогредиентные пациенты смогли понять иное, милосердно-
трезвое, материалистически-доброе отношение к живой при-
роде циклоидов и психастеников, но принять его так и не
смогли.
Группа № 1, 14.10.80 г. Занятие по гравюре Дюрера
«Меланхолия». Слайд гравюры на экране (илл. 30). Пациен-
ты подготовились к занятию, почитав о Дюрере, о темпера-
ментах. Ценность для нас представляет здесь соответствую-
щий раздел в книге Ц. Г. Несселыптраус К Вместе обсудили,
как в пору античности и средневековья полагали, что мелан-
холический темперамент сух, холоден, воплощает вечер, осень
и пожилой возраст. Средневековая медицина считала мелан-
холиков угрюмыми, инертными, ленивыми, жадными, злоб-
ными, трусливыми, необщительными. Дюрер, великий худож-
ник немецкого Возрождения, в работе над прославленной
«Меланхолией» (1514) опирался на уже новое толкование
меланхолического темперамента, исходящее еще из мыслей
Аристотеля о том, что возбудимость меланхоликов способст-
вует развитию разума, чувств, и все выдающиеся философы,
государственные деятели, поэты, изобретатели — меланхолики
(в том числе страдающие от нездоровья, вызванного черной
желчью). В том же смысле Платон говорил о «божественном
безумии» как высшей форме прозрения. Средневековые схо-
ласты, ставившие веру выше разума, одаренности человека;
игнорировали взгляды Аристотеля и Платона, но в эпоху Воз-
рождения, эпоху интереса к личности и дарованиям чело-
века, эти взгляды стали воскресать в общественном мнении
и меланхолический темперамент теперь уже был знаком ге-
ния. Ц. Г. Несселыптраус так анализирует дюреровскук:
«Меланхолию»: «...перед нами морской берег, безгранична»
даль воды и сумеречное небо, прорезанное радугой и злове-
щими лучами кометы. На переднем плане, в окружении раз-
бросанных в беспорядке столярных и строительных инстру-
ментов, сидит, подперев рукой голову, погруженная в глубо-
кую задумчивость крылатая женщина. В руке у нее раскры-
тый циркуль, к поясу привязаны связка ключей и кошель»
(с. 144). Не сон, не лень, а сомнения парализовали деятель-
ность крылатой женщины. «Вместо лентяя или нерадивой
хозяйки в гравюре Дюрера перед нами высшее существо,,
обладающее богатым интеллектом, окруженное инструмен-
тами творческого труда, но впавшее в мучительное раздумье»
1 Нессельштраус Ц. Альбрехт Дюрер. 1471—1528. — Л.—М.: Ис-
кусство, 1961, с. 144—153.
17*
Илл. 30. Альбрехт Дюрер. Меланхолия. Гравюра «а меди. 1514
(с. 148). «В «Меланхолии» Дюрер воплотил лишь те хорошо
знакомые ему самому сомнения, которые всегда стоят на пути
творческого гения. Каждый успех открывает перед ним но-
вые горизонты и вместе с тем заставляет все снова и снова
убеждаться в неизмеримости неизведанного. Но если это и
порождает в нем неудовлетворенность, то она же толкает
его на новые дерзания (с. 152). И., 50 лет, сказал: «Как
172
важно для меня, что я это узнал!» В связи с затронутой
проблемой силы слабости Е., 68 лет, вспомнила о морских
коровах Стеллера. Для новеньких было открытием, что за-
стенчивый, тревожный, тоскливый, сомневающийся — это
(и с точки зрения мировой культуры!) не только и не столько
слабость. В заключение вечера прочел вслух стихотворение
Юнны Мориц «В защиту чудака».
Группа № 2, 13.12.79 г. В гостях Г., 41 года. Смотрели
ее картины. Отметили хрупкость, нежность, душевную уязви-
мость, свойство защитно-пугливо съеживаться от «толчков
жизни» и в то же время — зловеще-тревожно-философический
мотив. Такова личность, сильная своей слабостью, нежностью,
нравственностью. Особенно хороша картина с нежно-сензи-
тивными, колко-обидчивыми нарциссами. Интересно было для
всех, как шизоиды, циклоиды, психастеники по-разному ви-
дят, оценивают это творчество (одному близко, другому нет),
отмечают, изучают эту разницу в оценке и через это лучше
друг друга узнают, понимают и принимают каждого в его
своеобычности. Например, впечатление А., 49 лет: «Какое это
беззащитное, слабенькое, хочется защитить, обнять. Тут тон-
кая, ранимая сердечность, от которой столько страданий для
самой Г. и столько радости, нежной возвышенности для та-
ких, как я, общающихся с Г.» И., 66 лет: «В такой кружке,
как здесь на картине, у нас вчера жидкость в лаборатории
взорвалась». Это — наша маленькая лаборатория жизни,
познания людей, чтоб легче было жить с ними вместе.
Объясняли Г.: некоторые сангвиники в жизни только вот так
конкретно (как И.) поймут вас, и не сердитесь, что нет
с ними созвучия, а ищите его с другими, нельзя, невозможно
всем нравиться.
Группа № 2, 21.02.80. Учились в букетах друг друга, сня-
тых на цветные слайды, разглядывать характеры. И., 55 лет,
рассказывал об Эстонии, где был недавно. В картинах эстон-
ских художников (слайды) отметили некоторую медлитель-
ность, говорили о том, что в медлительности, инертности —
своя глубина, основательность раздумья, чувства.
Группа № 2, 04.12.80. И., 66 лет, физик-экспериментатор,
доктор наук, говорил о ценности одного лишь конкретного
и потешался над знакомыми физиками-теоретиками, которые
своими работами никак не послужили еще практике, а счи-
тают, что большое открыли. Смеялся и над пьесами Чехова,
не понимая их. Е., 48 лет, отметил, что когда психастеники и
шизоиды начинают нападать на циклоидов, что-де не пони-
маете истинных духовных тонкостей, важно напомнить, что
у многих людей циклоидного, сангвинического склада есть
своя духовная тонкость (солнечно-мудрая, трезво-ирониче-
ская— в духе Рабле, Шекспира, Пушкина, Шоу, Фейхтван-
17а
гера). В., 50 лет, сердилась на И., что смеется над тонко-
стями чеховских пьес, а более опытные уже психастеники
советовали ей «проникаться сангвиником», общаясь с ИЦ
дабы видеть в жизни других практичных, веселых сангвини-
ков такими, какие есть, понимать, в чем их слабость, а в чем
сила, где можно им доверять бесконечно (как, например,
сангвинику-хирургу) и где не стоит обижаться на них.
Группа № 2, 22.10.81 г. Спор-размышление о психасте-
нической и шизотимной любви. Сравнение с любовью сангви-
нической. Слайды М., 51 года, замечательные аристократич-
ностью, математической гармонией в ветках деревьев. Она
уже 2 года фотографирует и становится все яснее себе через
слайды и понятнее близким, знакомым. Восхищение всей
группы этими слайдами: «Вы передаете нам через эти де-
ревья, скамейку тонкую, стройную духовную красоту свою».
Сравнивали эти слайды с психастеническими слайдами Д.,
53 лет, и А2., 47 лет: отличие от психастенического — эсте-
тизм, геометрическая неестественность, замкнутость. Сама ML
подтвердила, что, верно, не может никому открыться до кон-
ца, не может выразить чувств своих в словах. Близкие и
сослуживцы за это «били» ее, желая переделать. Только
здесь поняла, что она личность, нет уже того тягост-
но-обостренного чувства неполноценности. Раскрылась этими
своими слайдами и тянется теперь к искусству, уже пробует
и рассказы писать, а то все одной физикой занималась,
Созвучных душе товарищей здесь нашла.
Группа № 2, 28.01.82 г. Тема занятия — «Гамлет». Каж-
дый говорил, как понимает принца Гамлета и как к нему
относится. Подвели итоги. Шекспировский «Гамлет» (1601) —
это второе (после дюреровской «Меланхолии») громадное
произведение мирового искусства эпохи Возрождения, изо-
бразившее великую «силу слабости» меланхолической (дефен-
зивной) натуры. Принц Гамлет проникнут щепетильно-нрав-
ственным, философическим анализом в ущерб решительным
действиям при ясном самобичующем понимании этой своей
«практической» слабости. Нерешительность Гамлета в отно-
шении кровной мести новому королю, дяде, за убийство отца
во многом обусловлена «боязнью страны, откуда ни один не
возвращался» (с. 112)*, т. е. боязнью соприкоснуться с таин-
ственной смертью, о которой он так философически-искро-
метно размышляет («Можно вытащить рыбу на червяка,
пообедавшего королем, и пообедать рыбой, которая прогло-
тила этого червяка» (с. 172). Убийство (легко доступное
любому солдату Фортинбраса) — не его удел. Ему гораздо
1 Шекспир Вильям. Гамлет: Пер. с англ. Б. Пастернака. — Мл
Худож. лит., 1964. — 256 с
174
легче было бы решиться на необходимую по тем временам
и обычаям месть, если бы он отчетливо понимал свой душев-
ный склад и силу своей слабости: он нужен людям прежде
всего своими творческими сомнениями, нравственными иска-
ниями, раскрывающими сложности мира, «связь времен», то,
что без него многие не открыли бы. Когда понимаешь, что
«непрактичен» (в широком смысле) взамен своей глубокой
нравственной философичности, тогда легче (с этой опреде-
ленностью в душе в понимании себя среди людей) вершить
и то, к чему меньше способен, но что необходимо делать,
например, защищая Родину. Пациенты замечательно «свя-
зали» с собою Гамлета. Так, Е., 48 лет, сказал: «Я стремился,
особенно в детстве, юности, насквозь переделать себя, рекон-
струировать, остро стыдясь, завидуя товарищам, с которыми
вместе не мог ввязаться в справедливую драку. Я не пони-
мал, что прежде нужен товарищам своими размышлениями,
советами, за которые они меня хвалили, я думал, что просто
слаб и плох во всем, а если бы знал силу своей слабости,
мне и драться было б легче» К
Группа № 2, 08.04.82 г. «Урок ботаники» со слайдами
пациентов на тему: «Портреты цветов». Рассказы пациентов
об отдельных цветах (подготовили заранее). Во всем этом
разглядывали характеры друг друга, размышляли, кому ка-
кой дорогой идти к людям, в общественно полезную жизнь.
Группа № 2, 26.10.82 г. Разбирали строчки из стихотво-
рения А. С. Пушкина «19 октября» («Роняет лес багряный
свой убор»):
«Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...»
Что есть это «начало?» Стали говорить, что — старость,
впадающая в детство. Но потом ясно стало в разговоре, что
«начало» — это небытие, в котором мы уже пребывали и бу-
дем пребывать после нашей жизни, т. е. умереть, впасть
в небытие—не так страшно, потому что это уже с нами
было перед нашим рождением. Только пусть это случится
в дряхлой старости, т. е. со всей естественностью, а до это-
го— творческая, духовная, общественно полезная жизнь.
Группа № 2, 09.12.82. И., 51 года, так интересно расска-
зывал (с фотографиями) о своей «гидравлической» профес-
сии, выказывая свое личностное. Пациенты в группе пони-
мающе заметили, как ему «сангвинически» важно, чтобы все
1 Автор бывал наблюдателем-гостем в психологических, тренинговых
группах, где психотерапевты, психологи вместе с «лидерами» групп в сущ-
ности пытались из гамлетов делать искусственно-отчаянных смельчаков, ис-
ходя яз собственного неприжвенного отношения к нерешительности Гам-
лета.
175
его расчеты-формулы сразу же претворялись в практику
жизни.
Группа № 2, 03.03.83 г. Задача-сообщение В.1, 37 лет:
читал вслух стихи и спрашивал, какой по характеру человек
мог бы такое написать. Все в группе хорошо прочувствовали
и подчеркнули, что в этих стихах нет никакой авторской
индивидуальности, это холодный, безликий рифмоплет. И тогда
В. сказал, что эти стихи написала машина.
Группа № 2, 14.04.83 г. Г., 68 лет, искусствовед, в гостях
(сама из 4-й группы) рассказывала по своей книге о керамике
и заметила, что для нее керамика — «теплая, как дерево»
(в отличие от «холодного» стекла и металла), так как кера-
мическое естественно, природно и его руками человеческими
делают, как и в древности. Но оказалось, что не все так же
чувствуют, а только психастеники, циклоиды и дефензивный
шизоид А3., 47 лет. Дефензивно-малопрогредиентным пациен-
там И2., 47 лет, и В1., 37 лет, ближе стекло и металл.
Г., 68 лет, объяснила, что хотя многие сейчас ругают синте-
тику, но только синтетика поможет сохранить природу, пусть
только она будет красивее, больше похожа на природу. Когда
чувствуешь, осознаешь эту правду, то и отношение к син-
тетике-спасительнице теплее. Говорили еще об успокаиваю-
щем пламени свечи (напоминает огонь в деревенской печке).
И тут оказалось, что В., 37 лет, пламя свечи (непонятна
почему) неприятно возбуждает, а электролампа, напротив,
успокаивает, восхищая «таким достижением техники».
Вот еще раз убедились, что для каждого свое, и надо, пони-
мая, уважая друг друга, по-своему жить во имя добра.
Группа № 3, 27.04.84 г. Примечательно, что в этой моло-
дежной группе такая серьезная тяга к терапии погружением
в прошлое, даже у М., 21 года. Слушали рассказ М., 32 лет,
о его желании быть маленьким. Он обижается сейчас, когда
дети говорят ему «дяденька». Ему так хочется детства, что
работает на кондитерской фабрике. Оказалось, что это мно-
гим в группе глубоко созвучно: читают свои детские книги,
хранят одежды детства и т. д. Им так понятны строки
О. Э. Мандельштама из цикла стихотворений «Камень»
(1908—1915):
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать1.
Пытались разобрать, осмыслить эту тягу в детство как
стремление познать себя в глубинных эмоционально-детских
1 Мандельштам О. Стихотворения. — Л.: Сов. писатель, 1973,с.5?»
176
основах, чтобы по-своему в соответствии со своей укреп-
ленной таким образом индивидуальностью осознанно служить
людям. С, 38 лет, сказал, что важно всеми способами (и вос-
принимая по-своему людей, природу вокруг, вещи, погруже-
нием в свое детство) «заметить как можно подробнее себя
самого, и тогда будет яснее свой полезный путь в жизни».
€3аметить», узнать себя через то, что нравится в людях,
культуре, природе, в еде, одежде.
Группа № 4, 03.02.81 г. Г., 41 года, рассказывала, как,
поучившись здесь характерам, подумала, что сотрудница,
с которой у нее были трудные отношения, —демонстратив-
ная личность. Сотрудница завела на службе цветы в большой
комнате, где все они сидели, и по утрам поливала грациозно
цветы из леечки, слушая одновременно музыку из транзи-
стора. И вот однажды Г. сказала: «Как хорошо! И цветы,
и музыка!» С тех пор сотрудница так радуется Г., так мила
с ней, прислушивается к ее замечаниям, даже лучше стала
работать.
Группа № 4, 11.01.83 г. Говорили о том, что отчетливое
ощущение своей индивидуальности есть вдохновение (радость
встречи с самим собой как открывшаяся дорога к людям).
Вдохновение, влюбленность, творчество — это всегда путь
к другому человеку. Потому существует глубинная связь
между любовью (влюбленностью), дружбой в широком
смысле (включая теплые отношения в трудовом коллективе)
и творчеством (как работой духовной индивидуальности).
Ю., 60 лет, стала рассказывать, как ибсеновский Пер Гюнт
после своей алчной жизни набрел на Пуговичника с боль-
шой ложкой, в которую тот помещал для переплавки всех
безликих людей, всех, кто жил, «как все», и не представляет
ценности, ибо истинная, вечная, неумирающая ценность — это
только индивидуальность, «самособойность». Пер Гюнт вся-
чески пытался доказать свою особенность. Он-де украл не-
весту из-под венца, соблазнял девушек, не спас при корабле-
крушении повара, хотя мог спасти. Ну, это то, что все де-
лают,— отвечал ему Пуговичник. Однако когда раздалась
песнь Сольвейг, когда Пуговичник услышал, как любит Пера
Гюнта девушка, он поколебался, ответив, что так тонко, вдох-
новенно нельзя любить безликость.
Группа № 4, 21.07.83 г. Говорили о лечении проникновен-
но-творческим погружением в прошлое. Г., 41 года, рассказала
недавний свой сон о комнате старушки-соседки в квартире
ее детства. В этой комнате были старинная настольная лам-
па и старинный шкаф. Так ярко, отчетливо увидела во сне
эти старинные вещи и лицо старушки, а раньше много лет
не вспоминала об этом вовсе. После сновидения три дня
ходила с душевным подъемом, постоянно вспоминая сновиде-
12 Заказ № 740
177
яие. Сейчас в нашем разговоре поняла, что это яркое сно-
видение связывало ее с покойной соседкой, с людьми, кото-
рые жили в старину в том доме возле старинной лампы,
шкафа, с самою собой в детстве — и потому наступило душев-
ное оживление.
Группа № 4, 22.11.84 г. Поставили пластинку с народной
башкирской мелодией «Вороной иноходец» (привез из коман-
дировки в Уфу). Особенная мелодия — только стук, цоканье
копыт. Пациенты высказывались, насколько кому это близко,
созвучно. Все сошлись в том, что мы слушали сейчас душу
древнего кочевого народа, ее радости и горести в этом
цоканье копыт иноходца. С, 43 лет, сказал: «Как все-таки
волшебна эта возможность духовно общаться через искус-
ство с людьми, жившими в старину. То есть мы чувствуем
сейчас благодаря пластинке то, что кочевой башкир-музы-
кант у своей юрты чувствовал, а он кого-то любил, о чем-то
слегка тревожился, я слышал это из пластинки». Потом
смотрели и обсуждали (насколько кому это близко) первые
слайды А3, 47 лет (цветные, философические): например,
дачная клубника и грибы так сказочно-иероглифично разло-
жены на столе, что побуждают к сложному размышлению.
«Вот вы какая! — сказал Ф., 61 года. — Я не знал прежде,
что мы так созвучны». Потом В12., 37 лет, сделала справоч-
но-исторический доклад о картофеле. С, 49 лет, прочел рас-
сказ-воспоминание о «картошке детства», как и сейчас де-
лает себе иногда оладьи из очисток картофеля, как было
сорок с лишним лет назад, во время войны. Ю., 60 лет, рас-
сказала, как с покойным мужем варили и ели картофелины
в ярославской деревне. В это время на экране — цветной
слайд цветущего картофельного поля и на нашем столе на-
стоящая картофелина. Говорили, что вот даже в таком раз-
говоре становишься яснее себе и учишься понимать других
через картофель, эмоциональнее привязываешься к жизни.
Наша русская картошка, оказывается, привезена из Аме-
рики, и вспоминаются необычно красные кубинские карто-
фелины в наших овощных магазинах. И., 45 лет, сказала:
«Вот смотрим теперь на эту сырую картофелину на столе —
и в ней уже больше жизни, чем раньше. В себе, в своей
душе находим все больше интересного, радуясь помидорам,
картошке». С, 43 лет: «Я тоже чувствую, как богаче моя
личность от этого, и хочется ближе быть с людьми, лучше
работать».
Группа № 4, 10.01.1985 г. А3, 47 лет, читала свой первый
рассказ. Он кончался так: «В этот день меня многое пора-
зило: и мокрый лес, и необыкновенное пение птиц, и горький
вкус неспелой еще калины, и сад, в котором растут сос-
ны до небес, ели и березы, салат на грядке и рядом под
178
березой белые грибы и разноцветные сыроежки, прудик с
плавающими головастиками, розы и ноготки, иван-чай и
почти трехметровые дельфиниумы, жасмин и дудник. Этот
день был праздником для моей души. И в тягостные минуты
я вспоминаю этот пасмурный летний день, наполнивший
душу спокойствием, теплом, нежностью и непонятной ра-
достью». И., 45 лет, сказала: «Как вы близки мне! А до рас-
сказа я ведь этого не знала. Не только сама себе стано-
вишься яснее через свой рассказ, но и другим. Как хорошо!»
Ф., 61 года, сказал А3.: «Вы мне сейчас очень дороги стали».
Никто не смеялся. Пациенты заметили, что в рассказе
видится и знание растений. Тот, кто знает названия упомяну-
тых растений, представляет их себе сейчас по этому рас-
сказу, и рассказ, выходит, для него богаче, целебнее. Так
важно знать хотя бы имена растений вокруг! Только М.„
51 года (в гостях), отметила, что для нее все-таки («сквозь
все наши занятия») все равно, какие растения как назы-
ваются.
РАБОТА С ЗАКРЫТЫМИ ГРУППАМИ В СТАЦИОНАРЕ
Групповые занятия возможно наполнить содержанием
6 ведущих основных тем в той последовательности, в кото-
рой они даны1, разделив каждую из них на части сообразно
количеству групповых встреч. При этом обстановка занятия
должна быть как можно более уютной, домашней, изолиро-
ванной от обычной жизни отделения.
ПОКАЗАНИЯ И ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ К ТЕРАПИИ
ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ
Данный амбулаторный психотерапевтический прием пока-
зан широкому кругу дефензивных пациентов (в том числе
процессуальных, но без острой психотики). Как всякое серь-
езное лечение, терапия творческим самовыражением дает
свои осложнения и имеет противопоказания.
1. Абсолютным противопоказанием считаем глубокую пси-
хотическую депрессию с суицидальными мотивами. Пребыва-
ние таких больных в группе среди творчески самовыражаю-
щихся людей (которые дружно учатся в «семейном» уюте
по-своему восхищаться чаем, природой, поэзией и т. д.)
может усугубить чувство депрессивной безысходности, вы-
ключенное™ из жизни, исключительности своего страдания
1 См. практические советы в разделе «Работа с открытыми группами в
амбулатории».
12*
179
в сравнении с другими пациентами в группе и тем самым
подтолкнуть к суициду К
2. Противопоказанием (относительным) считаем вообще
серьезную, стойкую суицидальную настроенность, даже в суб-
депрессии (особенно хронически-эндогенной). Лечебно-твор-
ческая группа с ее уютной атмосферой может на короткое
время оживить, эмоционально всколыхнуть пациента, обна-
жив перед ним краски жизни, которых не знает и которые
могут лишь «подразнить» его: вот как, оказывается, можно
жить, но ты не сможешь так жить, а потому, действительно,
•есть ли смысл жить. Во всяком случае пациенты с суици-
дальными настроениями требуют тут особой тщательной
заботы опытного врача, наблюдения, неустанного, серьезного,
проникающего в душу разъяснения того, что оживление будет
все глубже, дольше, тоска отпустит. При этом больной дол-
жен сознавать, что врач не просто ему сочувствует, но про-
фессионально знает то сложное, чего не знает больной
[Нуллер Ю. Л. 1981, с. 47]. Пациент с суицидальными пере-
живаниями (если он может лечиться амбулаторно) должен
обязательно получать психотропные препараты, благодаря
которым делается тупее, безразличнее, замедленнее—и к
суициду тоже.
3. Противопоказанием (относительным) считаем также те
дефензивные малопрогредиентно-шизофренические случаи,
когда пациенты упорно сообщают, что становятся в процессе
нашего лечения более «хрупкими», ранимыми, лечение будит
радостные надежды — и только больнее от всего этого «уда-
ры жизни», домой из диспансера уходить не хочется. Так
здесь душевно тепло, так духовно заботятся, раскрывается
душа, что серьезно тяжко уже от «потрясающего контраста»
между диспансером и жизнью дома среди холодно-равнодуш-
ных близких, на службе с сердитым начальником и т. д.
(«Лучше бы я не знал этого контраста», — сетует больной).
Иногда такие пациенты бросают это лечение именно потому,
что «трудно отсюда уходить».
4. Противопоказанием (относительным) служит бредовая
и сверхценная настроенность больных с тенденцией к бре-
довой интерпретации учения о типологии характеров во вред
больному и окружающим его людям.
5. Противопоказанием (относительным) могут служить
различные психопатологические состояния, противоположные
по своему содержанию дефензивности: например, истериче-
ская и эпилептоидная психопатия с агрессивными тенден-
циями без всякого чувства неполноценности.
1 В том числе и через продуманную с помощью записей в дневнике под-
готовку к уходу из жизни.
180
О ПСИХИАТРЕ-ПСИХОТЕРАПЕВТЕ ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ ТЕРАПИИ
ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ
1. Данный психотерапевтический прием требует от врача
не только нравственной заботы-любви к пациентам, ежечас-
ной охваченности этим необычным лечебным делом, но
вместе с тем и умения создать в общении с пациентами осо-
бую, почти невидимую терапевтическую дистанцию. Психо-
терапевтическое научное искусство, как всякое искусство
(и театральное в том числе), для успеха дела требует «ис-
кусственности», условности, выражающейся в этой
особенной дистанции, досадной подчас для некоторых паци-
ентов, но необходимой здесь. Иначе отношения с пациентами
становятся (как ни странно на первый взгляд) неестест-
венными в духе той неестественности, которая возникает,
когда актеры пытаются играть сцену не среди декораций,
а среди живой природы или так растворяются в своей роли,
что не остается ни своего «я», ни роли, ни цели искусства.
Но в отличие от психоаналитического, экзистенциального,
религиозного и другого аутистического искусства условность
клинико-психотерапевтического процесса-искусства (как и
условность художественно-реалистического искусства) долж-
на быть правдивой (правдоподобной) и нравственно-краси-
вой. Так, принцип К. С. Станиславского о правдивости и
возвышенной красоте искусства1 «работает» и в терапии твор-
ческим самовыражением. Примечательно, что наши пациен-
ты, со временем оценив искусственно-домашнюю обстановку
«психотерапевтической гостиной», уже не предлагали, как
раньше, встретиться вместе с врачом, сестрой у кого-то дома,
хотя сами и ходили друг к другу в гости. Именно в этой
гостинной обстановке достаточно легко возникло то, что необ-
ходимо для лечения: домашняя раскованность, духовное тяго-
тение друг к другу, когда при свечах стали смотреть на экра-
не слайды друг друга уже как автопортреты друг друга,
печальные и веселые, разбирать, оценивать душевные осо-
бенности (психастенические, шизоидные и т. д.), прогляды-
вающие выразительно в слайдах, фотографиях, рассказах,
коллекциях камней, марок.
2. Врачу и психотерапевтической сестре следует неустан-
но побуждать пациентов к творческим занятиям и собствен-
ным писанием рассказов, фотографированием, гербариями и
коллекциями насекомых, марок и т. д. Творчество врача и
сестры необходимо здесь не только как побуждение пациен-
тов к творчеству, но и как манера эмоционально-разъясни-
1Станиславский К. С. Моя жизнь в искусстве. — М.: Искусство,
1962, с. 380—381.
181
тельной воспитательной работы (в том смысле, что порой
слайдом и рассказом скажешь глубже, нежели просто
в беседе). Подчеркнем, однако: психиатр-психотерапевт, леча-
щий творчеством, вовсе не должен сам уметь (хотя бы люби-
тельски) создавать любые творческие произведения. Он дол-
жен сам творить лишь то, к чему расположен: рисунки, кар-
тины, стихи, музыкальные вещи, выжигание по дереву»
«создавать» выразительные камни и корни искусством вы-
бора и т. д. Но оценить духовную индивидуаль-
ность такой врач должен уметь в любом творчестве своего
пациента, даже в самобытных пышках или крендельках^
3. Какими бы беспорядочно-немедицинскими, поэтически-
импровизационными не представлялись внешне групповые
сеансы, врач всегда должен уметь держать натянутыми
внутри всего этого клинические нити. Это значит — знаяг
чувствуя психопатологические, личностные особенности паци-
ентов, использовать буквально все, что происходит в группе*
чтобы помочь пациентам ощутить, изучить свою натуру, твор-
ческие силы. Надо и примером своим учить пациентов быть
именно самими собой для людей, не сетуя, если не выходит
что-то, что выходит у других, если неинтересно то, что инте-
ресно соседу. Итак, для терапии творческим самовыражением,
врачу обязательно следует быть клиницистом, но вовсе не
обязательно — энциклопедистом. Есть немало врачей, помня-
щих множество подробностей из области культуры, но не
способных эти свои знания клинически обобщить, применить
врачебно. Важно уметь преломлять клинико-психотерапевти-
чески даже то немногое, что знаешь, стараясь умножать зна-
ния. Когда в «психотерапевтической гостиной», разглядывая
с пациентами слайд-пейзаж, напоминаем им такое обыден-
ное, «детское», что кора сосны в сущности то же, что шкура
у кошки, кожа у человека, и полевому цветку в зной «хочет-
ся» влаги, как и нам, всем телом, что комар несет в нас из
болот полезные редкие металлы, — это немногое так ощутимо-
психотерапевтически воздействует, проясняя пациенту (не-
редко знавшему это и раньше, но не прочувствованно) его
чувство неразрывности с природой, для бережно-нравственного
отношения к природе, одухотворенного созидания среди людей
и природы.
Особенности терапии творческим самовыражением в за-
висимости от клинических групп пациентов даются в частных
разделах.
Глава VII
СИМПТОМАТИЧЕСКИЕ ЛЕЧЕБНЫЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ,
СОЕДИНЯЮЩИЕСЯ С ТЕРАПИЕЙ ТВОРЧЕСКИМ
САМОВЫРАЖЕНИЕМ
ГИПНОСУГГЕСТИВНАЯ ТЕРАПИЯ
И. П. Павлов (1951) считал гипноз «одним из самоохра-
нительных рефлексов задерживающего характера» и полагал,
ято «наше оцепенение, столбняк в случае сильного страха
€сть совершенно тот же только что описанный рефлекс» К
При развитии этого положения в лечебно-исследовательской
практике выяснилось, что природа человеческого гипноза в
своих известных подробностях есть оживление, включение
конкретных индивидуальных защитно-приспособительных ду-
шевно-телесных организмических «механизмов» в процессе
гипнотизации [Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1976, 1978; Бур-
но М. Е., 1978, 1979; Каравирт К. А. 1978; Бурно М. Е.,
Каравирт К. А., 1980]. Основные защитно-гипнотические инди-
видуальные «механизмы», представшие перед нами (в зави-
симости от клинической структуры погружаемого в гип-
ноз) , — это деперсонализационно-психастенический, вытесни-
тельно-истерический и деперсонализационно-вытеснительный
(поломочно-мозаичный у шизофренических пациентов). Ука-
занные гипнотические механизмы есть в сущности конкретные
индивидуальные защитно-психологические механизмы, обна-
руживающиеся и без гипнотизации, например, в ситуации
опасности. Биологическая основа гипноза как состояния за-
щиты— это работа организмически-гипнотических, в том чис-
ле иммунологических, адаптационных механизмов [Рож-
нов В. Е., Мацанов А. К., 1979]. Без этого трудно объяснить
необычный прилив энергии, душевной свежести после даже
краткого гипнотического сеанса-отдыха. Все это естественно
*и понятно, если идти к гипнозу не по психоаналитической или
мистической, а по клинической дороге, понимая гипноз как
индивидуальную реакцию индивидуальной почвы (связанную
1 П а в л о в И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения выс-
шей нервной деятельности (поведения) животных//Сборник статей, докла-
дов, лекций и речей.— 7-е изд. — М: Медгиз, 1951, с. 359—360.
183
с душевно-телесными особенностями данного человека) на
гипнотизацию. Психастеник (или здоровый человек с психа-
стеническим складом) практически не дает при гипнотизацию
сомнамбулизм («вытеснительный» гипноз до помрачения со-
знания), а истерического психопата (или здорового человека
с ювенильными личностными свойствами) невозможно погру-
зить в истинный деперсонализационный гипноз (гипноз
I—II степени). При всей внешней похожести на гипноз I—II
степени гипнотическое состояние ювенильной (инфантильной)
личности всегда несет моменты аффективного сужения созна-
ния, т. е. это более или менее выраженный сомнамбулиЗхМ,
В картине шизофренического гипноза переплетаются деперсо-
нализационные и вытеснительные моменты, вследствие чего
нередко пациент, не способный истинно-аффективно сужи-
ваться сознанием, с любопытством наблюдает «сбоку» свой
сомнамбулизм [Бурно М. Е., 1978]. Подчас поначалу вырази-
тельная картина сомнамбулического гипноза алкоголика
блекнет, разрушается, опустошается по мере углубления алко-
гольной деградации, разрушения адаптационных тонкостей,,
участвующих в создании гипнотической картины [Бурно М. Е.,
1979]. Таким образом, сообразно клинической почве сущест-
вует богатое разнообразие форм гипноза.
205 пациентов из 312 (около 66%) получали заметную
симптоматическую помощь от гипноза (1 раз в неделю груп-
повой сеанс). Чаще это были курсы (от 2 мес до 1—lVa го-
да), а затем эпизодически по желанию (для подкрепления).
Гипнотический сеанс продолжался 30—40 минут. Вот харак-
терные фрагменты сеанса.
Протяжно-спокойным, проникновенным голосом, пе-
реставляя так и этак слова для убаюкивания. «Закрыли
глаза, расслабились. Голова в подушку уходит. Удобно и хорошо так ле-
жать. Голос мой хорошо слышится, хорошо слышится голос мой, на прочие
звуки внимания не обращаете, а голос мой убаюкивает, успокаивает, и е
голосом моим глубже и глубже погружаетесь в расслабленность и покой.
Расслабились, бесконечно расслабились, как будто бы отпустили тело свое.
Голос мой все время хорошо слышится. Расслабляются плечи, руки, ноги,,
все тело расслабляется и тяжелеет и, тяжелея, потихоньку теплеет. Прият-
ная усталость, тяжесть мягкими теплыми волнами расходятся по всему телу.
Предаетесь, отдаетесь этой теплой тяжести. Голова в подушку уходит. Я
буду считать до десяти и пока буду считать, глубже и глубже уходить
будете в состояние расслабленности, покоя и бездумья. Раз... два... Удобно
и хорошо. Все время слышится голос мой. Все тяжелеет, теплеет тело, к
мысли, последние мысли, ленивые, неповоротливые, уходят, уходят мысли
из головы, и голова делается приятно пустой. Дышится ровно, спокойно.
Три, четыре... Голос мой глубоко проникает в вас, и все, что говорю, запа-
дает в душу. Расслабленность и покой. Голова в подушку уходит. Сон ле-
чебный крепче и крепче вас схватывает — и не хочется двигаться и трудно
двигаться, все хуже, все меньше тело свое чувствуете. А на душе мягче,
спокойнее, светлее, и с голосом моим хорошо уходить бесконечно глубоко
в расслабленность и покой. Пять.. Удобно и хорошо так лежать, почти не
184
чувствуя тела своего, а на душе мягко, легко, рассасываются и уходят ос-
татки напряженности, легко, спокойно, светло на душе. Спите, отдыхайте,,
«бесконечно глубоко погружаясь в целебный покой. Шесть, семь... Теперь все
меньше и меньше тяжести в теле, все легче тело, все больше в нем легкости,
все меньше чувствуете тело свое. Легкое тело, оно будто повисло в воздухе.
Легкое, как облако в небе. Дышится ровно, спокойно, почти не чувствуете
тела своего Восемь, девять. Все бесконечно расслабилось, покой, мягко,
легко, светло на душе Десять. Глубоко уходите в целебный покой. Спать,
спать, глубже спать. Удобно и хорошо. Блаженство и невесомость. Спите,
отдыхайте телом и душой Набирайтесь сил для борьбы с недугом своим,
набирайтесь спокойствия и уверенности. Все расслабилось, все бесконечно
расслабилось, и сейчас в этом особенном состоянии поднимаются, раскре-
пощаются защитные душевные силы, природные силы организма и идут,
«дут в кровь лекарства самого организма, естественные, нефабричные, луч-
шие на свете лекарства. Совершается глубокая самолечебная работа орга-
низма. И потому так мягко, легко, светло на душе, потому это состояние
душевной ясности, раскованности, блаженства, покоя. В этой раскрепощен-
ности защитных сил как бы поднимаетесь над недугом своим. Чувство пол-
нейшего здоровья Состояние духовной умудренности Сейчас в этом со-
стоянии, уже не усложняете, как прежде Понимаете всем своим сущест-
вом, что все проще и глубже. И сразу видится главное. Вот оно, значимое
для меня, а тревожные мелочи уходят, не мешают. Представляются близ-
кие люди, любимые места природы. Ясно, для чего живу и как жить. И нет
никакой безысходности. Справлюсь, справлюсь со своими трудностями и
много смогу еще сделать. Удобно и хорошо А голос мой все время хорошо
слышится и все, что говорю, глубоко проникает в вас, доходит до самого
сердца. Будто лежите в глубокой мягкой траве и над вами облака идут.
Пусть, пусть полнее поднимаются, раскрепощаются защитные душевные
силы, природные силы организма И от этого глубже, острее ощущаете, чув-
ствуете природу в себе и природу вокруг себя, единство свое с природой
вокруг нас, живые корни природы в себе. За окнами настоящее уже лето,
густые травы, цветы, зеленые листья на деревьях, птицы, насекомые. Все
это живое, как и мы. В жилках растений течет зеленая кровь растений, пи-
тающая лист. У скворца тоже глаза, хотя и птичьи И у стрекозы глаза.
И ворона тоже дышит и пьет. Чувствуете всем существом своим этот еди-
ный план строения живого. Ощущение включенности своей в природу. Род-
ственное чувство к каждому дереву, цветку, к каждой птице Дышится
ровно, спокойно. Вижу, чувствую отчетливей место свое среди природы,
среди людей, среди близких своих».
Осенью «Радует разноцветная осень, осенние листья; даже осенний
ветер не так уж плох Все живое, природное, естественное, человеческое ра-
дует, и верится, что все будет лучше. Светло, мягко на душе и светло за
окнами в мире желтых и красных листьев клена. Красные ягоды рябины.
А по утрам белые, хрустящие льдинки в лужах. А потом зима с пушистым
снегом и опять весна»
3 и м о й. «Нравится мороз со снегом. Скрипучий снег, белые ветки де-
ревьев. Куски морозного снега катятся по дорожке и звенят. Спят деревья.
Под снегом живые корни трав, цветов. По-зимнему медленно идут соки в
спящих растениях И ворона ходит по снегу. И тоже ворона дышит. И то-
же ворона ест. Светло чувствую зимнюю живую природу в этих заснежен-
ных деревьях, воронах, галках. А потом наступит весна с нежными зелены-
ми листьями. Глубже, глубже уходите в эту раскрепощенность защитных
природных сил организма. Все хорошо в природе, даже снежный ветер».
Весной. «Оживает природа и оттого еще лучше, легче, живее на ду-
ше. Тает серый весенний снег, а под ним набираются сил готовые распус-
титься подснежники. Ощущаю единство свое с живой, просыпающейся при-
родой, с этими деревьями, пока без листьев. И птицы поют уже прочищен-
ными от весны голосами. И мне хорошо. Как прекрасна эта включенность
человека в природные циклы.
185
Проходят дни, весна набирает силы. Влажная, свежая зе-
лень вокруг. Березовая зеленая кровь в листьях. И мои силы поднимаются,
как поднимаются силы в зеленом листе березы. Греет солнце. Маленькая,
нежная крапивка среди старой, прошлогодней травы. Желтые цветки мать-
и-мачехи. Теплые волны расслабленности и спокойствия расходятся па
всему телу. Хочется все более пробуждаться духовно вместе с весенней
природой, жить хочется».
«Справлюсь, справлюсь со своими трудностями и много смогу еще сде-
лать. Набираюсь сил, спокойствия и уверенности. Спите, отдыхайте телом»
и душой. Совершается глубокая целебная работа организма. Все сильнее
хочется делать дело свое. Легко дышится. Драгоценна каждая минута це-
лебного сна. Спите, пока не разбужу1».
Ближе к концу сеанса. Подобное состояние, но в очень лег-
ком виде, состояние этой спокойной, свободной, духовной, светлой умудрен-
ности, когда все проще и глубже, когда светлая уверенность в своих силах*
это состояние будет приходить время от времени само собой и в трудностях
тоже и когда вспомнится наш сеанс2. Это будет помогать жить, рассасывать
волнения, мелочные тревоги, почувствуете тогда главное для себя, уверен-
ность в себе, силу духа своего».
В конце сеанса. «Сеанс лечебного сна подходит к концу. Отдох-
нули, набрались сил. Буду считать до трех и, пока буду считать, постепенно
просыпаться будете, а скажу «три» — проснетесь совсем, с ясной головой,,
в хорошем настроении, отдохнувшие, бодрые, посвежевшие. Раз... Все луч-
ше и лучше тело ваше вас слушается. Подвигаться, пошевелиться, потя-
нуться. Два... Глаза закрыты, но почти проснулись. Подвигаться как
следует, потянуться. С ясной головой и легкой душой просыпайтесь сов-
сем — три. Глаза открываются. Потихоньку можно вставать».
Иногда, время от времени, чтобы углубить гипнотическое
состояние, следует попросить пациентов (убаюкав и внушив
им, что уже плохо слушается тело): пытайтесь приподнять
голову, плохо слушается вас ваша шея; попытайтесь — труд-
но приподнять голову; и от этой целебной беспомощности
своей глубже уходите в лечебный сон.
ПСИХИЧЕСКАЯ САМОРЕГУЛЯЦИЯ
В процессе многолетних попыток лечения дефензивных
пациентов приемами психической саморегуляции — самовну-
шение в бодрствующем состоянии по Е. Coue, аутогенная тре-
нировка по J. H. Schultz [Бурно М. Е., 1975] —сложилось сле-
дующее впечатление: насколько серьезно симптоматически
помогают эти приемы дефензивным циклоидам, настолько
незначителен лечебный эффект у психастеников. Во всех
1 Во время пауз в «гипнотической песне» подхожу по очереди к отдель-
ным пациентам и тихо произношу «индивидуальные» слова о подробностях
наших занятий терапией творчеством (например, «сможете к четвергу на-
писать о первых своих детских воспоминаниях» или «купите сегодня-завтра
разноцветные фломастеры и попробуете ими рисовать природу»).
2 Такого рода внушение противопоказано больным истерией, склонным
к спонтанным сомнамбулическим состояниям.
186
остальных клинических группах эффект мозаично-разнооб-
разный.
В последние годы психотерапевтической тренировкой с па-
циентами под моим руководством занимается медицинская
сестра Е. Ю. Будницкая. Пациенты в занятиях аутогенной
тренировкой (с усиленным гетеросуггестивным воздействием)
вспоминают душой и телом гипнотическое состояние, и меди-
цинская сестра помогает им своим голосом и специально
подобранными слайдами (перед уходом в релаксацию), музы-
кой, пением птиц оживить в релаксации приятные гипноти-
ческие и жизненные переживания, чтобы научиться воспроиз-
водить их и проникаться ими в процессе самостоятельных
занятий. Этими эмоционально-стрессовыми мотивами напол-
няется и самовнушение по Э. Куэ.
ЛЕКАРСТВЕННОЕ ЛЕЧЕНИЕ
Даже мощное биологическое воздействие на душевноболь-
ного следует понимать как подготовку для истинно челове-
ческого психотерапевтического вмешательства в душевное
состояние. А. С. Кронфельд (1938), считая основой всех слу-
чаев улучшения при инсулинотерапии «разрыхление психо-
тической структуры» (с. 166), соглашался с М. Muller в том,
что здесь «с самого начала необходимо побудить больного
к здоровым реакциям, возможность к которым была создана
процессом разрыхления» (с. 171). В наше «психофармаколо-
гическое» время W. Poldinger (1975) в известном кратком
швейцарском руководстве по психофармакотерапии понимает
психотерапевтические усилия как «угловой столб», «крае-
угольный камень» (Eckpfeiler) лечения душевнобольных
(с. 29). Психофармакотерапия составляет эру1 в большой
психиатрии, но не в пограничной. Действуя оглушающе-смяг-
чающе, защитно-деперсонализирующе, искусственно-будора-
жаще2, психофармакологические препараты (даже только
транквилизаторы) затрудняют терапию творческим самовы-
ражением, всегда обращенную к живой индивидуальности.
На фоне серьезного лекарственного оглушения, отупения
больного или искусственной взбудораженности можно успеш-
но психотерапевтически действовать внушением, успокоением,
даже активированием и разъяснением, но не творчеством.
В случае терапии творчеством необходимо отменить или
максимально уменьшить психофармакологические препараты,
1 Стало возможно купировать любые острые психотические расстройст-
ва, снять любое возбуждение, приглушить депрессию, упорядочить психопа-
топодобное поведение.
2 Больные нередко говорят в таких случаях, что им «не лучше, но по-
другому».
187
как только это будет возможно. Даем здесь лекарства (в ос-
новном транквилизаторы и психостимуляторы) «скромно»,
как симптоматическую необходимость, на время, опасаясь
«включения» пациента в усложняющееся динамическое взаи-
модействие с комбинациями препаратов1, в итоге манекени-
зирующее его. Дефензивные пациенты сами нередко отчаянно
сопротивляются «химии», плохо переносят психотропные пре-
параты. Следует пытаться прежде всего лечить этих
пациентов их собственными организмическими «лекарствами»
через воздействие средствами врачебной души, а фабрич-
ными препаратами лишь подлечивать. Это «подлечи-
вание», однако, требует подробного знания лекарств, навы-
ков работы с ними, тут приобретается психиатром-психотера-
певтом свой особенный фармакотерапевтический опыт. Наш
опыт лекарственной терапии такого рода (как и опыт гипно-
терапии, психической саморегуляции) конкретно-коротко бу-
дет отмечен в частных разделах книги. Здесь лишь отметим,,
что сиднокарб, основательно и тонко помогая при психопати-
ческих тревожных и астенических расстройствах2, нередко
обостряет тревогу и навязчивости в рамках депрессивно-
полиморфной эндогенной картины. Впрочем было уже отме-
чено А. В. Снежневским (1973), что при полиморфных де-
прессиях с рудиментарным проглядыванием тревожных опа-
сений и фобий сиднокарб (особенно в дозах, превышающих
20—30 мг/сут) ухудшал состояние и в некоторых случаях
обусловливал экзацербации тревоги и навязчивостей
[А. В. Снежневский, 1973]. Подчеркнем еще, что дефензивные
пациенты нередко тянутся к лекарственным растениям (как
к части живой природы), представляя себе все живое еди-
ным саморегулирующимся организмом, в котором больная
собака инстинктивно лечит себя подходящей для этого тра-
вой, а в мыслящем человеке ослабел, пожух этот инстинкт.
Следует использовать тягу пациентов к природному лечению,
составляя рецепты настоев, отваров, побуждая к изучению
трав, чая, что вносит в лечение травами проникновенные
эмоционально-стрессовые мотивы. Советуем поначалу попро-
бовать пить в группе ароматные чайные бальзамыъ.
А. А. Бурно показывает при этом в группе цветные слайды
трав, входящих в данный бальзам, и рассказывает о них.
1 Нередко психиатр ведет дефензивного пациента на постоянно меняю-
щихся комбинациях лекарств, поскольку помогавшее прежде лекарство на-
чинает со временем вредить или не действует уже в прежней дозе [Авруц-
кий Г. Я., 1980].
2 Порой он здесь удивительно мягко бодрит, «молодит», хотя и дает
потом «хвосты» обостренной астенической раздражительности.
3 Мгалоблишвили Е. К., Цуцунава А. Я. Чай и медицина. —
Батуми: Сабчота Аджара, 1975. — 88 с; Ходанова Р. О чае, который лучше
<чая//Наука и жизнь. — 1981. — № 7. — С. 140—143.
Глава VIII
ОСОБЕННОСТИ ТЕРАПИИ ТВОРЧЕСКИМ
САМОВЫРАЖЕНИЕМ В ЗАВИСИМОСТИ
ОТ КЛИНИЧЕСКИХ ГРУПП ПАЦИЕНТОВ
АСТЕНИЧЕСКИЕ И ПСИХАСТЕНИЧЕСКИЕ ПСИХОПАТЫ
Краткая клиническая часть 1
Клинически общее в этих двух психопатических формах —
конституциональный астенический характерологический кон-
фликт, состоящий в борьбе чувства неполноценности с рани-
мым самолюбием. У психастеника, отличающегося от асте-
ника «второсигнальностью» (преобладанием размышления,,
анализа над чувственностью при его «жухлой», блеклой «под-
корке»), конфликт этот наполнен нравственно-этическими »
ипохондрическими патологическими сомнениями, сплетающи-
мися в тягостный самоанализ-самокопание с самообвинения-
ми или с ужасом грядущей беспомощности-безысходности*
в связи с той страшной болезнью, которую он у себя тревож-
но подозревает. Изначальная аморфная психопатическая тре-
вожность, соприкасаясь с жизнью, конкретизируется вследст-
вие психастенически-реалистического и достаточно обстоя-
тельного образа мышления в патологические тревожные
сомнения определенного уже содержания. Их сравнительно*
нетрудно (во всяком случае на время) психотерапевтически
разрешать трезвой информацией, смягчая таким образом и
их тревожный корень.
Защитно-приспособительное существо психастенической
структуры состоит в том, что психастеник, отличаясь непрак-
тичностью в широком смысле, взамен и по причине этога
склонен к тревожно-аналитическому размышлению, совест-
ливо-нравственным исканиям. Именно по этой дороге в духе*
научного разъяснения и духовно-творческого самовыражения
его и следует клинико-психотерапевтически подталкивать.
Терапией творческим самовыражением пихастеника следует
1 Клиника указанных психопатических расстройств, история учения о>
психастении достаточно подробно описаны автором в других работах [Бур-
но М. Е., 1970—1989].
18»
утвердить в своей «силе слабости», полезности обществу,
яомочь ему приобрести уверенное знание собственных духов-
ных богатств. Психастеник с его блеклой чувственностью не
есть «эмоциональный сухарь» (как некоторые считают). Он
несет в себе лирически-духовную, нравственно-мыслитель-
ную, внешне скромную, но внутренне богатую эмоциональную
жизнь без пряно-чувственных красок. Психастеник вследст-
вие конституциональной «жухлости подкорки» двигательно
неловок и глуховат к чувственным подробностям, т. е. к не-
посредственному и детально-гурманистическому соприкосно-
вению органов чувств с желанным объектом.
Если чувственный психопатический юноша (истерический
психопат или циклоид) готов простаивать в очереди часы за
первой клубникой (чтобы вкусить эту прелесть, опьяниться
«бунинскими» ощущениями), готов упорно преследовать жен-
щину, чтобы в конце концов торжествовать любовную победу
во всех чувственных подробностях, то психастенический
юноша (готовый тратить время на поиски книги, способст-
вующей его тревожно-нравственным размышлениям) «сбра-
сывает» свой влеченческии голод «валовым образом», по
выражению И. П. Павлова [см. Бурно М. Е. 1974], т. е. в дан-
ном случае довольствуется скромным хлебом и нередко пре-
дается онанизму. При всем этом он способен к подробной
духовной нежности в близких отношениях с любимой.
Психастеническая женщина, по той же причине способ-
ная в острые секунды интимной близости вспоминать мелоч-
ные хозяйственные заботы, тем не менее не бывает фригид-
ной. Все это — не дефект, а конституциональная психастени-
ческая особенность. У психастеника взамен опьянения чувст-
венностью есть свои духовно-интеллектуальные наслаждения,
и остается, познавая себя, быть самим собой, принять себя
и научиться уважать свое. Астенический психопат не
несет в себе «второсигнальности» (склонность к въедливому
самоанализу при «жухлой» чувственности). Астенический
конфликт здесь не так сложен и нередко стихийно-примитив-
но гасится алкоголизацией. Духовно-ограниченных астениче-
ских психопатов автору приходилось гораздо чаще встречать
в алкогольной клинике и амбулатории.
Есть, однако, немало лирически-тонких, нежных, по-сво-
ему эмоционально-сложных астенических психопатов, «глав-
ными чертами которых являются чрезмерная впечатлитель-
ность, с одной стороны, и резко выраженное чувство собст-
венной недостаточности — с другой»1. Они отличаются от
психастеников именно чрезмерной чувствительностью до
1 Ганнушкин П. Б. Избранные труды/Под ред. О. В. Кербикова.—
М.: Медицина, 1964, с. 137.
#90
«мимозоподобности» (П. Б. Ганнушкин), большей чувствен-
ной живостью, но и меньшей духовной умудренностью. Глу-
боко мучаясь неуверенностью, сенситивностью-впечатлитель-
ностью, острой раздражительной слабостью, трудностями об-
щения с людьми, но не застревая психастенически-подробно
на интеллектуальных нравственно-этических и ипохондриче-
ских переживаниях, они нуждаются в такой же подробно-
серьезной терапии творческим самовыражением, как и психа-
стеники, однако с некоторыми своими нюансами К
Особенности соматической конституции психастеника —
астенодиспластическое телосложение с вегетативными дис-
функциями, с особенной склонностью (во второй половине
жизни) к остеохондрозу позвоночника, геморрою, а в тяже-
лых условиях жизни — к туберкулезу легких. Астенические
психопаты нередко отличаются жилисто-лептосомным тело-
сложением с вегетативными дисфункциями, склонностью к
уже указанным выше соматическим расстройствам, а также
к аллергическим заболеваниям.
Особенности терапии
1. Именно здесь в силу вдумчиво-аналитического психа-
стенического склада и тревожно-астенической сензитивности-
неуверенности важно как можно подробнее с помощью науч-
ной, научно-популярной и художественной литературы по-
знать себя и иные характеры. Без этого (особенно психасте-
нику) трудно избавиться от тревожных сомнений в том, не
болен ли душевно, выяснить свою «силу слабости». И асте-
нику, и психастенику, как правило, плохо понимающим нолей
вследствие слабости интуитивно-практического проникнове-
ния в характеры [Бурно М. Е., 1977], необходимо вниматель-
ное изучение типологии личностей. В отличие от другие
дефензивных пациентов психастеник, сложный астеник, как
правило, способны только с помощью основательных знанийг
научного изучения себя и других постичь свое сильное и
истинно слабое, научиться серьезно уважать свое характеро-
логическое. И тогда уже они не стремятся «перекраивать»^
«ломать», например аутогенной тренировкой, свою индиви-
дуальность, не завидуют практично-уверенным, «агрессив-
ным» субъектам.
Если астеник подходит к медицински-просветительным ю>
психологически-типологическим занятиям с лирической худо-
1 В астенических психопатических случаях с известной духовной огра-
ниченностью, прямолинейностью нередко достаточно для основательной ле-
чебной поддержки элементарных ободряющих бесед (с требованиями режи-
ма жизни) и гипнотических сеансов
m
жественностью, то психастеник — с присущей ему врожден-
ной основательностью-научностью (независимо от его про-
фессии). Эти особенности важно учитывать в психотерапев-
тическом процессе, занимаясь с психастеником более
«научно», обстоятельно. Например, в беседах о неважной
психастенической памяти важно подчеркнуть, что речь здесь
идет о таковой механической памяти. И несообразительность
психастеника тоже «механическая». Психастеник как раз со-
ображает глубоко, но медленно (потому и трудно ему порой
следить за длинной цепью философских рассуждений). Автор
работал с пациентами в духе своей статьи об особенностях
психастенического ума [Бурно М. Е., 1976], опираясь на авто-
биографию Дарвина. Вместе с уже опытными пациентами,
состояние которых основательно улучшилось, важно пока-
зать «новенькому», что плохая или средняя механическая
память психастеника «очищает» от многого ненужно-баналь-
ного, не позволяет механически схватывать трафареты мыш-
ления, выражений, побуждая мыслить и говорить по-сво-
ему, открывать то, о чем многопомнящие слишком крепко
помнили, что открыть это невозможно. Уместно здесь позна-
комить пациентов с впечатлением Куприна об особенностях
памяти Чехова 1. О силе слабой механической памяти читаем
также у В. Катаева: «Хорошая память — фотография. Пло-
хая— живопись»2. В беседах с психастеником приходится
порой уходить в дифференциально-диагностические детали
(соматические, психопатологические), чтобы пациент не му-
чился тревожной неопределенностью по поводу своего диаг-
ноза, не подозревал, что врач утешает-обманывает его.
2. В процессе терапии творческим самовыражением асте-
ник и психастеник в отличие, например, от дефензивного
шизоида должны постоянно, каждодневно осознавать свою
существенную полезность людям (поначалу хоть нескольким)
своим творчеством, а затем по мере духовного и практиче-
ского совершенствования — и свою истинную общественную
полезность.
3. На базе отмеченного выше следует учить астеника,
психастеника (понимающих теперь гораздо лучше себя, дру-
гих людей, свою силу, свои ценности) не свойственной им,
но необходимой в жизни, для них самих важной (чтоб по-
том не терзал себя) практической расторопно-
сти: заставить себя подойти на улице к человеку, которому
как будто бы плохо, предложить активно помощь.
1 Куприн А. И. Памяти Чехова: Собр. соч. в 5 томах. Том 5. — М.:
Правда, 1982, с. 433
2 Катаев В Юношеский роман моего старого друга Саши Пчелкина,
рассказанный им самим. — Новый мир. — 1982. — № 11. — С. 202.
192
4. В работе с психастениками молодого возраста чаще,
чем с другими пациентами, приходилось в подробностях раз-
мышлять о грядущей для всех смерти: тревожно-трудно было
им, смолоду по натуре своей принимающим все слишком
всерьез, спокойно согласиться с древним мудрецом в том, что
никто не останется без своей смерти. Таким пациентам,
а также дефензивным циклоидам, стойко-внутренне охвачен-
ным свежим страхом неизбежной в далеком будущем смер-
ти, можно сказать, что в сущности смерть — это то, что
с нами уже было до нашего рождения, до нашего начала,
т. е. это небытие уже было и, значит, оно не так страшно.
И то, что мы благодаря всем случайностям родились такими,
какие есть, гораздо удивительнее того, что когда-то умрем.
5. Духовное дозревание, обогащение астенических психо-
патов в процессе терапии творческим самовыражением не-
редко смягчают, делают более редкими взрывы истощаю-
щейся раздражительности.
6. Психастеникам полезно оживлять, возбуждать свою
«жухлую» чувственность общением с чувственным искусст-
вом (проза И. Бунина, В. Козина1, фламандская живопись
и т. п.), «тонкими» кушаньями (с внимательным отношением
в это время к своим вкусовым ощущениям). Нарядная, эле-
гантная одежда (например, светлый костюм) нередко под-
нимает, освежает настроение психастеника (хотя особенно
выразителен этот эффект в циклоидных случаях).
7. Гипноз симптоматически смягчает астеничеа vio и пси-
хастеническую тревожную напряженность. Обыч1 ля здесь
гипнотическая картина — чувство собственной измененности
(в смысле спокойного, с мягким душевным онемением отно-
шения к тревожным до сеанса моментам жизни) с достаточ-
но отчетливым осмыслением происходящего (деперсонализа-
ционный гипноз). В некоторых случаях, если пациент со
страхом публичных выступлений, которому необходимо вско-
ре выступить перед аудиторией, приходит за «скорой помо-
щью», приходится подвергнуть его более частой, например
ежедневной (в течение нескольких дней), гипнотизации, что-
бы симптоматически-стойко оживить защитно-деперсонализа-
ционные механизмы на время выступления.
8. Аутогенная тренировка (и при упорных занятиях)
обычно не становится здесь таким верным личным оружием,
как, например, у дефензивных циклоидов, но иногда все же
как будто бы дает возможность на время смягчить тревогу,
особенно при занятиях лежа.
9. Лекарства — лишь изредка, по необходимости. Нередко
1 Козин В. Р. Привязанный к седлу. — М.: Сов. писатель, 1974. —
232 с.
|3 Заказ № 740 193
деперсонализационно смягчает астеников и психастеников
диазепам (седуксен, реланиум). Сиднокарб обычно снимает
на время истощаемость. Тонизаторы природного происхож-
дения 1 весьма нравятся многим астеникам и психастеникам
тем, что они «не химия», и потому действие их нередко уси-
ливается такой психотерапевтической симпатией.
10. Всем дефензивным психопатам, но психастенику
(вследствие его несобранности) в особенности, следует забо-
титься о режиме и разумном питании (в частности, преду-
преждающем запоры). Убедительно-внятно действуют на
пациентов беседы на подобные темы в группе с живыми при-
мерами товарищей.
Итак, астенический характерологический конфликт, свой-
ственный всем дефензивным пациентам, у психастеника пре-
ломлен через «второсигнальность» и сказывается прежде всего
тревожными интеллектуально-аналитическими пережива-
ниями-сомнениями с чувством вины или грозного соматиче-
ского неблагополучия. Конституциональное отсутствие чувст-
венного полнокровия «уводит» психастеника от непосредст-
венной радости бытия. У мимозоподобного астенического
психопата при той же тормозимости, инертности, склонности
к конституциональной тревоге нет этой «второсигнальности»,
и астенический характерологический конфликт выражается
прежде всего в болезненной неуверенности, сензитивности-ра-
нимости, чувстве собственной недостаточности-несостоятель-
ности с быстро истощающимися раздражительными вспыш-
ками. Указанные клинические отличия обусловливают и осо-
бенности терапии (индивидуально и в группе) этих глубинно
родственных и все же различных психопатических рас-
стройств. Психастенику — больше подробной научно-лечебной
информации и всякого чувственного оживления (записывать
в книжку сверкающие или тлеющие «под носом» краски
жизни и т. п.). Астеническому психопату — больше утверж-
дающей его в жизни психотерапевтической доброты, заботы,
возвышающей душу терапевтически-художественной эмоции.
Попытаюсь показать это на примере двух случаев.
Астеническая психопатия
(клинико-психотерапевтическое наблюдение)2
Пациентка Д., 53 лет (1934 года рождения), инженер по
технике безопасности со средним образованием.
1 Например, пантокрин, сапарал, экстракт родиолы жидкий.
2 Автор убежден, что для понимания тералии творческим самовыраже-
нием важно усмотреть известные клинико-психотерапевтические тонкости,.
почувствовать «аромат» характеров, обстоятельств жизни больных и дух
врачебной работы, а для этого необходимо дать подробные описания
(пусть будет их в книге лишь несколько).
194
Во время консультации Д. 02.06.1973 г. в нашей психо-
терапевтической клинике (на базе Психиатрической боль-
ницы № 12) отметил острое чувство неполноценности, обид-
чивость, раздражительность с легкими слезами. Застенчивая,
робкая, нерешительная, мучилась душевным напряжением
при общении со всеми людьми, кроме самых ей близких.
Жаловалась на тревожный сон, впечатлительность, рани-
мость, легкую утомляемость и вегетативную неустойчивость
(резкая потливость, покраснение лица по ничтожному поводу,
сжимающие боли в области сердца, головокружения, особен-
но на высоте, запоры). Отмечала нетерпимое отношение к
горячим спорам, «толпа утомляет», боялась темноты, лягу-
шек, мышей, ящериц. Считала, что внутреннее напряжение
создается неуверенностью в себе. Выступления перед людь-
ми— «бич» для нее. В беседе со мной была насторожена, на
некоторые вопросы отвечать отказывалась от робости и
«боязни опозориться». Обнаружилась склонность почти по-
стоянно ругать себя, что «хуже всех», «мается» на нелюби-
мой технической работе. Просила помочь ей не волноваться,
не напрягаться душевно в общении с людьми. Иногда в бе-
седе несколько гиперкомпенсировалась напускным задором.
Наследственность. Мать — бесстрашная, властная,
честная, суровая женщина, инспектор уголовного розыска,
сейчас пенсионерка. Родила Д. в 18 лет. Отцу, редактору
маленькой железнодорожной газеты, было тогда 33 года.
Со слов знавших его людей, это был высокий ростом, мяг-
кий, нежный, добрый, скромный, «светлый», «кристальный»
человек. Погиб на фронте. Сама Д. вспоминает его стесни-
тельность, мнительность и малообщительность вне семьи. Дед
со стороны матери — злой, властный, умер под 90 лет. Баб-
ка— мягкая, добрая, отца называла «любимым зятем».
Родителей отца Д. не знала (рано умерли). Дядя отца, как
говорили, был «сумасшедший».
Anamnesis vitae et morbi. Родилась на Юж-
ном Урале в глухом рабочем поселке. Единственный ребенок
у родителей. Из первых лет жизни помнит, «как пахнет сне-
гом», помнит «пушистый куст вербы». Не помнится, чтобы
играла с охотой в куклы, но рано потянуло к рисованию.
Мать по роду своей работы редко бывала дома, была скупа
на ласку, к которой девочка так тянулась. А отец баловал,
любил единственную дочь, отводил в детский сад и прихо-
дил за ней, кормил, читал ей сказки, жалел, когда у нее
«болели зубы, и она была всем существом ближе к отцу, чем
к матери. Он расписывал в доме стены полевыми травами,
цветами. Незримо стоит во всех лучших воспоминаниях ее
детства вместе с природой. Необычно стеснительна, ранима,
впечатлительна с раннего детства. Ее даже не посылали в
13*
195
магазин, так как не могла просить сдачу. Убегала, узнав,,
что кто-то идет к ним в дом. Когда однажды в гости при-
шли маленькая девочка с мамой, убежала в другую комнату,,
спряталась за дверь, ни за что не хотела оттуда выходить.
Уже в 1973 г., когда мы познакомились, считала, что в этом>
отношении ничуть не изменилась («разве что не бегаю за
дверь прятаться»).
Когда началась война, ей было 7 лет. Отец добровольцем*
ушел на фронт и сразу погиб. Постоянно думала об отце>
вспоминала его в подробностях, прочла о войне все, что мог-
ла добыть в двух библиотеках. Вообще рано пристрастилась
к чтению с мечтанием о прочитанном. Сама придумывала
себе «добрые сказки», в которые уходила от невзгод жизни.
Еще хотелось быть на природе, рисовать пробуждение весны.
«С душой» вышивала в детстве шелком гладью, и вышивки»
ее были на школьной выставке. Даже стащила на рынке
моток черного шелка, когда нечем было вышивать, и многие
годы тягостно переживала этот свой поступок.
Рано стала чувствовать и переживать нетактичное пове-
дение детей и взрослых в ее присутствии, и каждое болез-
ненно испытанное чувство неловкости живо в ней до сих пор»
Так, уже во время войны, когда ей было лет восемь, с «ора-
вой» ребят, которые тоже росли на улице, приглашена была
на день рожденья к девочке, эвакуированной из далекого»
города. Дети чинно сидели, ждали голодные обеда, и вдруг
одна девочка заявила хозяйке дома, что ее долго заставляют
ждать, что дома ей наказали не задерживаться. Д. с тягост-
ным чувством неловкости за девочку заерзала на стуле, не
зная куда деваться, и потом долго было ей остро стыдно это
вспоминать, будто сама виновата.
Детские мечтания ее были часто «сказочно-прекрасными»^
добро непременно побеждало, юношеские мечтания — «с при*
месью эротики», но мечтания никогда не отличались яркостыо
красок, образов. Это было что-то неопределенное, недоска-
занное, «униженное, обиженное, некрасиво-доброе», словом,,
все, что требовало ласки, заботы. Четыре первых класса учи-
лась отлично. Потом — средне. Школьные предметы (кроме
истории, ботаники, литературы) давались трудно. В школе
застенчивая, угрюмо-съеживающаяся, малообщительная, но»
иногда даже «в меру весела», случалось, вместе с одно-
классниками стреляла бумажными шариками из резинки в
спину учителя математики из нелюбви к предмету. Не знала»
не думала тогда о себе, какая она, пока мать и сверстник»
не сказали ей, что она «длинная и нескладная», стали драз-
нить, насмехаться (в 11—12 лет у нее был почти такой же
рост, как сейчас,— 1 м 75 см). Тогда-то и стала остро-тягост-
но ощущать свою неполноценность. Приходила порой в от-
196
чаяние, даже хотелось умереть. Считает, что только «посто-
янное мечтательное состояние» не привело к «решительному
действию», защищало ее: «Вот я в гробу, моя мать плачет
и просит прощения, но поздно, ее дочь никогда не услышит
ее. Моя мать несчастна оттого, что не любила свою дочь».
От этого становилось легче, но иногда, напротив, так жаль
себя, что слезы заливали лицо ручьями, убегала в темную
комнату, под одеяло, чтобы там плакать («ни на что не го-
жусь такая некрасивая!») *. Была убеждена, что люди, казав-
шиеся ей «красивыми», лучше ее во всех отношениях, чувст-
вовала себя перед ними униженною.
Тогда же произошло еще одно тягостное для нее собы^
тие—мать вышла замуж (сразу после войны, через 4 года
после гибели первого мужа). К мужу матери, столяру, пья-
нице, сразу же почуяла неприязнь. Мать ничего не пыталась
дочери объяснить, даже не представила ей нового мужа. Он
не удочерил девочку, не пытался приласкать, и она почти
не обращалась к нему. Стала тогда подробно мечтать-приду-
мывать, что ее отец жив, приедет, и они пойдут вместе на
высокую гору, на которой растут три сосны, перейдут через
знакомый быстрый ручей... С матерью не делилась, чувствуя
ее угрюмую напряженность. Не хотелось жить в своем доме.
Не было близкой подруги, некому было рассказать свое горе,
от которого перестала ходить в школу, бродяжничала вокруг
поселка с «подружкой-воровкой», и мать не знала, что дочь
не учится. Матери особенно не боялась: «столько было от
нее подзатыльников, что новые ничего не прибавят». Оста-
лась на второй год в пятом классе. На школьных уроках
(после бродяжничества) сделалась такой мечтательно-рас-
сеянной, что «прослушивала» уроки. Писала грязновато, но
сочинения ее читали перед всем классом — так были они
интересны. Хотелось вести дневник, но «не было для этого
своего угла».
В 12 лет начались менструации, обильные, регулярные,
безболезненные, делалась особенно раздражительной, обид-
чивой за несколько дней до менструации. Мальчиками меч-
тательно интересовалась, но матерью «понарошку» никогда
не представляла себя. Захвачена была стойко-тягостным,
тревожным ощущением своей неполноценности, скованностью
1 Настоящее расстройство расцениваю как клинически тонко описанную
М. В. Коркиной (1985) «подростковую (или юношескую) реактивную дис-
морфоманию», возникшую в данном случае на астенической психопатиче-
ской почве. Расстройство это теснейшим образом связано с основной сим-
птоматикой «почвы», потому в его структуре главенствуют не идеи физиче-
ского недостатка, а идеи отношения в связи с физическим недостатком
(с. 70—71). Характерно, что Д. не обращала внимания на свой высокий
рост и нескладность, пока ее не «ткнули в это носом».
197
застенчивости. В те годы полюбила рисовать природу каран-
дашами и акварелью. Рисуя, забывала все на свете. Хотела
попытаться поступить после семилетней школы в художест-
венное училище, но мать запретила, пригрозила отказаться
от нее, желая видеть дочь только инженером. Повиновалась,
как всегда, ее властному влиянию. Окончив семилетку, по-
ехала ненадолго к родственникам в Уфу и там ходила взвол-
нованная возле Художественного училища, заходила внутрь,
даже спросила, как поступить, но рисунков своих по просьбе
преподавателя не принесла, испугалась матери. Не желая
жить больше с матерью и ее мужем, поступила в 16 лет в
Механический техникум в ближнем городе. Жила в общежи-
тии, раз в неделю приезжала домой (1,5 часа поездом) за
картошкой, которой питалась. У матери тогда родилась де-
вочка, и мать помогала только картофелем. Еженедельно
ездила в поезде без билета. Остро боялась контролеров, ее
высаживали на полустанках. Стипендии не хватало, голо-
дала.
Страдала частыми ангинами. В 1954 г. обнаружили тирео-
токсическую струму (эндемический зоб, весьма распростра-
ненный в тех местах). В 1958 г. (24 года)—струмэктомия.
В 1959 г. перенесла тяжелый азиатский грипп и обнаружен
туберкулез верхушки правого легкого (с 1959 по 1965 г.—
на учете в противотуберкулезном диспансере). В 1964 г.—
повторно явления тиреотоксикоза. Лечилась дийодтирозином,
иглоукалыванием, с тех пор в этом отношении благополучна.
Окончив Механический техникум, уехала по распределению
работать в Курган. Зачем поступала в Механический техни-
кум и приобрела «безрадостную профессию», сама не знает:
видимо, некуда было больше деваться и мать советовала,
а кроме того, считала себя «тупой дурой», чтобы стремиться
куда-то еще. Жила «механически», «как во сне» и в то же
время в постоянном тревожном напряжении «по мелочам».
Рисунков своих дома в один из приездов не нашла (унич-
тожены). Поклялась себе в этом тягостном разочаровании,
что не вернется к живописи («как-то перегорело все»).
Студенткой техникума в 16 лет влюбилась в «красивого
мальчика». В своей влюбленности была так весела и остро-
умна, что забыла о своей «безобразности», но он напомнил
ей между прочим, что она «длинная и нескладная», как
раз тогда, когда ждала от него других слов. Рассказывая
мне об этом в 1973 г., когда ей было уже 39 лет, Д. плакала.
В Кургане работала сначала техником, потом инженером.
В 1960 г. (26 лет) вышла замуж за инженера-технолога,
тоже тревожного, с внутренней духовной жизнью, но в отли-
чие от нее мягко-шизотимного. Он приезжал в Курган из
Москвы в длительные командировки, приметил эту «забитую
198
девушку» и рассказывал ей об искусстве. В Москву ехать
жить было страшно, не хотелось. Не верилось, что вышла
замуж за такого интеллигентного, мягкого человека, кото-
рого сильно полюбила. Отношения с ним считает со всех
сторон прекрасными. Муж учил ее по-философски относиться
к жизни, «не жевать тревожную душевную жвачку», выка-
зывал понимание ее переживаний, сочувствовал ей, дома
с ним было ей спокойно.
Каждое лето снимали дачу рядом с друзьями мужа, кото-
рые постепенно сделались и ее друзьями. Там впервые уви-
дела цветные слайды художественных картин на экране,
стала слушать классическую музыку. Переживала, увлека-
лась всем этим внутренне, но не участвовала еще в беседах
из-за застенчивой, тревожной скованности. Муж хотел ребен-
ка, а она все робела, не чувствовала себя готовой для этого,
не ощущала в своей тревожной напряженности истинного
материнского инстинкта, да и не представляла себе, как та-
кая неполноценная и больная будет рожать. Завидовала
«настоящим женщинам» в том, как по-женски, со вкусом,
с песней творят домашнюю работу, им это так нравится,
а ей — никакого удовольствия. В первые годы замужества
сделала аборт (единственная беременность). В 1972 г. обна-
ружили миому матки. К концу 60-х годов, несмотря на ду-
шевный семейный уют, интересные вечера с друзьями, все
испытывала тягостную напряженность неполноценности,
острую скованность в общении с не близкими ей людьми.
Дома же обрушивала на мужа свою истощающуюся раздра-
жительность со слезами. Тогда у нее обнаружили и выра-
женную вегетососудистую дистонию. АД подскакивало до
170/100 мм рт. ст. В 1971 г. в поликлинике ей сообщили, что
у нее гипертонический криз на почве гипертонической болез-
ни, которую впоследствии отвергли. Головные боли, сдавли-
вающие, ноющие, начинались обычно с висков и «сползали»
в правую затылочную область. Потом могли снова «коче-
вать» в виски, усиливаться в висках и тогда «стучали молот-
ками» так, что трудно нагибаться. Эти боли могли держаться
сутки и более. Жаловалась тогда также на боли в желудке,
в кишечнике, запоры. Ставили диагнозы «хронического гаст-
рита», «спастического колита», но это все оказались также
вегетативно-функциональные расстройства. Обнаружены тог-
да же хронический геморрой и остеохондроз шейного и пояс-
нично-крестцового отделов позвоночника с радикулярными
болями и вегетативными раздражениями. Систематически
лечилась по этому поводу у специалистов.
В 1972 г. приобрела книгу о лекарственных травах, заин-
тересовалась ею и сама с тех пор собирает «успокоительные»
травы и лечится их настоями. В 1973 г. вынуждена была
19§
перейти на новую работу (такую же не интересную ей,
«кабинетно-бумажную»), поскольку получили отдельную
квартиру на окраине Москвы, далеко от прежнего места
работы. В этом новом учреждении была «тьма народа», и Д.
■совсем съежилась, сжалась в своей застенчивости, чувстве
неполноценности, не могла общаться с новыми сослужив-
цами, усугубились вегетативные расстройства. По временам
наступали защитное душевное онемение, «окаменелость»
(«когда смотришь — не видишь, слушаешь — не слышишь,
душа деревянная»). Страшно было оставаться одной в квар-
тире ночью, когда муж уезжал в командировку.
Пожаловалась в поликлинике терапевту на раздражи-
тельность, страхи, внутреннюю напряженность в общении
с людьми. Лечилась там же у психотерапевта таблетками:
когда состояние ухудшилось («тягостная таблеточная оглу-
шенность»), была направлена в нашу клинику, где лечилась
1,5 мес у д-ра И. С. Павлова и где консультировал ее.
Получала вместе с общеукрепляющим лечением (витамины,
глюкоза, физиотерапия) седуксен более месяца до 0,03 г/сут;
проводились индивидуальные оптимистического настроя пси-
хотерапевтические беседы, направленные на высвечивание,
подчеркивание ее положительных свойств. Основные положе-
ния бесед мотивированно внушались в гипнотических сеан-
сах (курс—15 сеансов). В процессе стационарного лечения
несколько успокоилась, решилась выйти на работу. Пригла-
шена в амбулаторию для продолжения лечения.
Психический статус в первые месяцы ам-
булаторного лечения (до серьезного, стойкого улуч-
шения). Испытывает тягостную скованность, напряженность
с чувством неполноценности, подозрительность (плохо о ней
думают) в общении с сослуживцами, даже в компании доб-
рых знакомых, где они вместе с мужем увлекаются то Швей-
цером, то Бетховеном. Понимает, что «вроде и умна, и тонка,
а все кажется — неумная, глупая». Презирает этот свой «раб-
ский» характер, просит его сломать, переделать, просит «на-
стоящего», лекарственного лечения, поскольку она «тяжелая
лекарственная больная». Или надо все это из нее «выши-
бать» какой-то сильной аутогенной тренировкой. Смысл жиз-
ни неясен, работа в тягость. «Ни работник, ни женщина.
Ни то, ни се». При всей медлительности, невнимательности
обнаруживается трезвое, живое мышление, наполненное тре-
вогами. Завидует сангвиникам, живущим «так естественно и
вкусно». Тревожная инертность сказывается в том, что при
малейшей перемене жизни (например, кто-то к ним приедет
или надо самой куда-то незапланированно идти) «сникает»
с «трагическим напряжением в душе». В беседе по временам
конфузится, краснеет, неловко прячет испуганные глаза или
200
неестественно, гиперкомпенсаторно смеется. Когда увлекается
в разговоре, глаза затаенно светятся. Тонко-критична к своим
болезненным расстройствам, «главной болезнью» считает не-
уверенный, робкий характер.
Экспериментальн о-п сихологическое исследование.
Тематический апперцептивный тест (ТАТ), произведенный в 1978 и 1982 гг
показал (уже на фоне стойкой клинической компенсации) «неспособность
к глубокому анализу обстановки», «отсутствие склонности к самоанализу»,
вообще «преобладание эмоциональной сферы над интеллектуальной». «Ос-
новная смысловая установка — пассивность, созерцательность» (психолог
Л. И. Кузнецова).
Общее психологическое исследование (1974): при
обследовании эмоционально сдержанна. Расценивает память как «очень
плохую», отмечает рассеянность, несосредоточенность, поверхностность. Инст-
рукции усваивает легко. При затруднениях плохо использует направляю-
щую помощь. При однократном воспроизведении структурированного ряда
(структура осознается) из 20 слов называет 12, среди них 9 — из 15 живот-
ных и 3 — из 5 предметов. Через полчаса —11 слов: 8 животных и 3 пред-
мета. При узнавании предметы опознаются правильно, некоторые животные
отмечены как отсутствующие. При опосредованном ассоциативном запоми-
нании правильно воспроизведены все 10 слов. Ассоциативные образцы по
содержанию адекватны стимулам, просты по логике построения, по форме
выражения предметны; разнообразие выразительных средств мало, хотя и
нельзя в данном случае говорить о стереотипии. Больная испытывает труд-
ности вербализации хода внутреннего мышления. Инструкция, требующая
спонтанных действий при пояснении образов не выполняется; необходима
дополнительная внешняя стимуляция. Анализ и обобщение понятий на аб-
страктном уровне бывают затруднены. Конкретные, наглядные представле-
ния доминируют. Наряду с этим иногда дает очень точные формулировка
понятийных признаков. Сравнение понятий наиболее ярко отразило ситуа-
тивность мышления. Вопреки инструкции указать сходство понятий и пред-
метов больная рисует ситуацию, включающую оба эти понятия. Чащевсега
опирается при сравнении на внешние визуальные представления о предме-
тах. Мышление эгоцентрично. При ранжировании ряда репродукций па
степени их предпочтения, т. е при принятии самостоятельного решения,
проявились характерные трудности. Довольно легко разбив репродукции на
3 большие группы ( + 0—), больная совершала массу перестановок внутри»
одной группы, внося несущественные изменения, проявляя «сомнения по ме-
лочам» (психолог В. Л. Казарновская).
Профиль MMPI: 7810 (1974 г.). То же самое в 1983 г.
Заключение неврологического стационара (МСЧ —
10, 1978 г.): шейный и поясничный остеохондроз с ирритацией вегетативных
образований.
Некоторые подробности неврологического стату-
са (консультация невропатолога канд. мед. наук Т. В. Котяевой, 1979 г):
зрачки D-S, реакции на свет живые, на аккомодацию и конвергенцию —
норма. Движение глазных яблок сохранено в полном объеме. Левая глаз-
ная щель уже правой. Чуть сглажена левая носогубная складка. Язык не-
сколько отклоняется влево. Мелкий тремор вытянутых вперед рук. Сухо-
жильные и периостальные рефлексы на руках чуть выше слева, мышечный
тонус не изменен, атаксии нет. Брюшные рефлексы очень вялые, D-S. Убе-
дительной разницы рефлексов на ногах не обнаружено, коленные рефлексы
живые. Патологических рефлексов нет. Мышечный тонус не изменен, атак-
сии нет. Рефлексы на слизистых — живые, D-S. Выраженная игра вазомото-
ров Ортостатическая проба в норме К неврологическому исследованию от-
носится настороженно, фиксируется на мелочах.
201
Электроэнцефалографическое исследование: отме-
чаются диффузные изменения электроактивности, указывающие на гипе-
рактивацию коры головного мозга и на повышенную активность структур
диэнцефальной области (докт. мед. наук В. А. Файвишевский, 1980).
Сома. Высокого роста, лептосомно-диспластического сложения. По за-
ключениям специалистов: диффузный пневмосклероз, очаговый туберкулез
в фазе неполного уплотнения; давний хронический геморрой; аллерготокси-
кодермия; вазомоторный ринит; вегетососудистая дистония. Консультации
специалистов (особенно здесь помог терапевт д-р Н. П. Грушевский, на-
блюдавший Д. последние 14 лет) дают возможность разобраться в много-
численных соматических жалобах пзциентки. Так, ее «блуждающие», сдав-
ливающие, ноющие головные боли в висках, затылке (больше справа), го-
ловокружения, особенно при повороте головы справа налево, лежа, боли в
корнях волос, ощущение, что голова в «тискал», жалобы на то, что трудно
сосредоточиться, вместо одних слов говорит другие, буквы расплываются
в глазах, напряжение в глазах при головной боли, летающие мушки (с
1967 г.), зябкость, сильная потливость, колебания АД при душевной внут-
ренней напряженности, сердцебиения, запоры, неприятные болезненные ощу-
щения в левом ухе (без органической патологии уха), хруст (звон) в глу-
бине шеи при повороте головы, который сама слышит, обострения пояснич-
но-крестцового радикулита, невралгические, миалгические расстройства,
гипестезии, парестезии—все это в основном возможно рассматривать как
смешанные проявления конституциональной астенической вегетососудистой
дистонии (с тревожно-ипохондрической фиксацией на ощущениях), а также
остеохондроза позвоночника, геморроя.
Обоснование диагноза. Постоянный, стойко-то-
тальный, врожденный (с раннего детства во всей сложной
тонкости) патологический характерологический конфликт
чувства неполноценности с ранимым самолюбием, выступаю-
щий прежде всего в эмоциональной жизни в виде болезнен-
ной неуверенности, живой застенчивости, сензитивности, впе-
чатлительности, «мимозных» трудностей общения с людьми,
отсутствие отчетливой «второсигнальности» (интеллектуаль-
но-аналитических переживаний-сомнений с чувством вины,
глубоких ипохондрических фиксаций, переживаний, отчетли-
вой чувственной «жухлости»), лирическая рассеянность-меч-
тательность, характерное пассивно-оборонительное (дефен-
зивное) или в духе молчаливого сердитого протеста реагиро-
вание с детства на трудные, но обычные житейские ситуации,
взрывы истощающейся раздражительности дома с покорным
мужем, деперсонализационный момент в душевной защите,
отсутствие какой-либо необычной длительной психотравми-
рующей обстановки, которая могла бы вызвать подобную
стойкую психогенную патологию характера, данные экспери-
ментально-психологического и психо-физиологического иссле-
дования, лептозомно-диспластическое «жилистое» телосложе-
ние, типичный астенический «букет» соматических болезней,
имеющих известную конституциональную предрасположен-
ность,— все это, обнаруженное, уточненное и в непосредст-
венной диагностике, и в описанном ниже терапевтическом
процессе, дает достаточное основание считать, что здесь на-
202
личествует астеническая психопатия в состоянии декомпен-
сации.
Лечение в амбулатории кафедры (начало ле-
чения—28.08.1973 г.). Первые 3 года работы с Д. мы встре-
чались для индивидуальных бесед на час или 45 мин каждый
месяц \ она посещала 2-ю группу, гипнотические сеансы и
занятия аутогенной тренировкой. Читала об астениках и
психастениках у Ганнушкина, отметила у себя характероло-
гически-астеническое, но серьезного интереса к подробному
изучению научной и научно-популярной литературы поначалу
не обнаружила. Зато запоем стала читать художественное
«с точки зрения характеров». Много похожего с собой нашла
у Толстого в книге «Детство, отрочество, юность». Нашла
себя в Левине («Анна Каренина»). Письма Чехова покорили
«теплым изяществом», «живым созвучием» (март, 1974 г.).
Но Астафьев, Распутин ей еще созвучнее. В это время уже
почти не принимала седуксен, так как гипноз и занятия AT
вызывали легкое деперсонализационное онемение (хотя и не
стойкое). Но на службе по-прежнему мучили напряженность,
скованность, застенчивость с густым покраснением и фикса-
цией на всем этом («как-то надо это выбивать, надо пере-
строить, переделать характер»). К новой работе в конструк-
торском бюро испытывала в связи с этим все большую не-
приязнь, работала формально-механически.
В амбулаторию приезжала с охотой, тратя более 3 часов
на дорогу туда и обратно. Чувствовала, что ей как будто бы
легче оттого, что уже лучше знает себя как «астеничку»
среди других характеров. Попросил ее, чтобы сама попро-
бовала писать, поначалу малой формой (миниатюра, очерк,
эссе). В группе было тогда 3 психастеника (мужчины),
1 астеник, пациентка с дефензивными малопрогредиент-
но-шизофреническими расстройствами, 3 дефензивных цик-
лоида и 2 дефензивных шизоида. Мы много занимались в
группе в ту пору AT, от которой Д. больше всего ждала
помощи. Внушение и самовнушение ее раздражали («уго-
воры не действуют!»), но надеялась, что «постоянной тре-
нировкой» выработает в организме «рефлекс», «привычку»,
«память». Нетерпеливость, мечтательность, отвлекаемость-
рассеянность, вегетативно-мышечные особенности конститу-
ции мешали овладеть AT автоматически-глубоко и слаженно.
На еженедельные гипнотические групповые сеансы прихо-
дила с неохотой (всего пришла 9 раз)2. Сообщала, что дня
1 Впоследствии — один раз в 2—6 мес и переписка (4—5 писем в год,}.
2 При гипнотизации погружалась в деперсонализационный гипноз- ощу-
щала тело свое скованным, теплым, «душу» онемевшей, а мысли продолжа-
ли ясно идти своим чередом.
203
четыре после гипнотического сеанса легче расслабляться
в AT, быстрее, отчетливее возникают ощущения тяжести и
тепла в теле, но потом «все снова тускнеет» и поза «кучера
дрожек» раздражает. Как это бывает с нетерпеливыми и рас-
сеянными пациентами, научилась за годы систематических
занятий AT расслабляться (и то кое-как) лишь в спокойст-
вии, тишине и одиночестве. Погружаться в «переключение»
не научилась. Чтение работ о типах людей, беседы в группе
о характерах живо интересовали. За два года неплохо на-
училась разбираться в характерах родственников, сослужив-
цев, предвидеть их поступки, сделалось несколько легче на
людях. Однако о лечении творческим общением с природой,
о других видах терапии творчеством слушала в группе скеп-
тически недоверчиво. Слайды и рассказы товарищей по
группе, мои рассказы о природе, о детстве не вдохновляли.
С любопытством расспрашивала М., 34 лет, инженера, кото-
рый к тому времени благодаря лечению уже достаточно ува-
жал свою психастеничность с углубленным «научным подхо-
дом», успешно самовыражался профессионально-творчески,
женился и редко приходил теперь в группу. У Д. оставалась
еще и высокая истощаемая раздражительность дома, муж
терпел. По временам что-то даже «отвращало» ее от группы.
«Зачем это все мне?» — спрашивала Д., разочарованная труд-
ностями AT. A., 49 лет, порой за руку «притаскивала» ее на
занятия. Потом Д. снова верила, что будет по-настоящему
лучше благодаря лечению, собиралась даже заняться фото-
графией— снимать цветные слайды природы, тех лекарствен-
ных трав, что собирала уже и заваривала. Хотела написать
реферат о лекарственных травах и прочесть в группе. Еще
хотелось по-прежнему сделаться другой — «сангвиничкой»;
она раздраженно вспыхивала, когда я призывал уважать
свое. Чувство неполноценности по-прежнему порождало в ней
«эгоистическую душевную черствость к людям», лень, склон-
ность к одиночеству. Нередко сердилась вслух, что «настоя-
щего толку от лечения нет».
Осенью 1975 г. (через 2 года амбулаторной работы) в
группе говорили о творческом общении с природой, я читал
вслух хокку Басе. Одно из них особенно запало в душу:
Все выбелил утренний снег.
Одна примета для взора —
Стрелки лука в саду1.
Этот момент Д. считает поворотным в нашей лечебной
работе и в своей судьбе. На подготовленной прежними тера-
1 Хокку. Японские трехстишия: Пер. с японск. Веры Марковой. — М.:
Худож. лит., 1973, с. 59.
204
иевтическими занятиями почве этот вечер с хокку пациентку
(ее словами) «глубинно взволновал» и в то же время «по-
действовал отрезвляюще, кристаллизующе душу». Произошел
неожиданный душевный подъем. Притом ей самой ясно было,
почему так сильно колотится сердце, почему так светло на
душе, почему после этого вечера с чтением хокку не могла
войти в свой дом от радостной взволнованности и сделала
несколько кругов вокруг дома, прежде чем, наконец, вошла
в него. Д. осознала вдруг, что наполнена духовным богатст-
вом, богатством любви к природе, чудными воспоминаниями
детства и теперь попытается выражать эту свою любовь в
рассказах и слайдах. Она ощущала остро, что это получится.
Раньше была только «скучная робость», а теперь, есть «окно»
из всей этой серой, тревожной жизни — «окно в природу».
Через 2 недели на следующем занятии в группе испытала
«нечто новое» в отношении к членам группы и ко мне тоже.
Когда В., 54 лет, показывал свои слайды, она посмотрела
в его глаза и увидела «такую же голубизну, как в той лу-
жице» на его слайде, в которую «опрокинулось голубое небо
с робким облачком». Д. почувствовала, что мы все «теплом
зажженной свечи» волшебно объединены между собой и нет
уже той напряженной стеснительности. Острый, нежный осо-
знанный интерес к природе с желанием художественно выра-
жать свое отношение к ней притупил чувство неполноцен-
ности, возник живой интерес к людям с желанием входить
в их заботы и помогать им по мере сил. Это светлое чувство
теперь время от времени наполняло душу, но и в «плохие
дни» гнездилось в душе надеждой. Раздражительность так
уменьшилась, что подолгу уже «мужу почти не попадает».
Понемногу, сначала только в воображении, стала писать
рассказы, миниатюры. Первые ее литературные вещи созда-
ны в начале 1976 г. Вскоре после этого купила фотоаппарат
и стала снимать на цветную слайдовую пленку деревья, цве-
ты, лекарственные травы, испытывая еще и еще захлесты-
вающее ее радостное вдохновение, подобное тому, что охва-
тило после вечера с чтением хокку. Раньше не было никогда
желания писать и фотографировать. Общение с природой,
с людьми, с самой собой, особенно воспоминания детства
с отцом среди уральской природы, — все это стало материа-
лом для самовыражения, для постоянного, рабочего творче-
ства. С тех пор мягко и стойко залучились ее глаза, и по-
степенно она сделалась совсем другой на службе—не роб-
ко-зажатой, застенчиво-напряженной, а ласковой, душевной,
готовой делать всем добро, хоть малое, по своей возможно-
сти, и получала от этого внутреннее удовольствие. Тогда ей
и стало совершенно ясно, что «AT как таковая» ей не под-
.ходит. Разве только для того, чтобы, расслабившись, успо-
205
коиться и смягчить головную боль. Техническая, «кабинетно-
бумажная» работа сама по себе по-прежнему не приносила
удовольствия, но удовольствие уже получала от доброго
общения с людьми по службе, а главное ждала своего твор-
чества после работы и в выходные дни. Думалось уже, как
много она смогла бы совершить, если бы с детства был у нее
«Наставник», «Учитель». Ей все меньше хотелось теперь на-
зывать своего психотерапевта «врачом» и все больше «Учи-
телем». Полюбила товарищей по группе и с охотой читала
им свои миниатюры, рассказы, стихи. Показав в группе на
экране в начале 1977 г. слайды мужа, стала показывать и
свои слайды. Одна из первых ее литературных миниатюр
начинается словами: «Я помню, как пахнет снегом».
В декабре 1976 г. написала мне: «Я не особенно счаст-
лива „обывательским счастьем", но богаче многих и счаст-
ливее другим счастьем: у меня есть маленький уголок (оазис)
в моей благодарной памяти, к которому мое существо не-
осознанно возвращается все чаще, всякий раз заново и тре-
петно переживая картины далекого прошлого — моего див-
ного детства. Детства — с трелью жаворонка в чистом поле,
с желтым цветком горицвета, ковылем, летним зноем и буй-
ством цветущих трав». В рассказе «Как я собираю целебные
травы» (1976) Д. пишет: «С тех пор как нас объединило
тепло зажженной свечи, нередко я возвращаюсь домой в хо-
рошем настроении. Это чувство покоя приносит мне короткий
отдых, и я становлюсь добрее. А этого раньше в моей жизни
не бывало — разве что тогда, когда накануне прошел июль-
ский ливень, а с утра уже жарит солнце и каждый цветок
и лист повернулись навстречу его жарким лучам и сверкают,
как алмазы, капли еще не высохшей росы и все цветы и
травы благоухают». Все более узнавая, изучая себя в твор-
честве, Д. сильнее с годами чувствует, любит образ отца,
сохранившийся в душе. Бережно прибавляет к этому образу
новые воспоминания и пишет об этом рассказы, стихи с
грустной и одновременно светлой искренностью. Она пода-
рила мне уже два своих сборника (1979, 1981), напечатан-
ных на машинке, красиво оформленных и с благодарной теп-
лотой надписанных.
Особое место в творчестве пациентки занимают ее эссе
об астеническом, о характерах вообще, помогающих ей
ориентироваться среди людей и ладить с ними, понимать
себя среди других, свое достоинство, ценность, свою необхо-
димую полезную включенность в жизнь людей. Так, она
пишет (1980): «Слайды астеника не сложны по замыслу,
в них нет философичности, но есть хрупкое, трепетное про-
явление жизни простого цветка, травинки, солнечного зай-
чика на березовой поляне, голубенькой лужицы с отраже-
206
яием в ней легкого, как мечта, облачка !. Слайды шизотима
статичны, немы, архитектурны, мраморно-холодны, сложны
по замыслу и отражают обыкновенное проявление жизни в
необычном преломлении сложной, построенной на контрастах
философичности шизоида». Теперь уже (с весны 1977 г.)
Д. хотелось быть самой собою и не растерять свои астени-
ческие душевные особенности, которыми так лирически-худо-
жественно познает мир, природу, людей. Она теперь благо-
дарила за это судьбу. В том же 1977 г. впервые, забеспо-
коившись о будущем, упрекнула себя, что вовремя не родила
ребенка, терзаясь неполноценностью, «запутанная в себе са-
мой» и «по-рассеянности» («еще успею»). Напряженной ско-
ванности, острой стеснительности в 1977 г. уже не было,
«оттаяла душой». Делалась все общительнее, добрее, вни-
мательнее к людям. Рассказывала в группе, как бережно
перевела через улицу слепого, от которого раньше бы отвер-
нулась неприязненно, как помогает, чем может, товарищам
по группе, сослуживцам, соседям, сама настойчиво предла-
гает помощь (мед, лекарство, деньги) и от этого — «истинное
удовольствие». Раньше сразу отказывала людям в помощи,
потому что обещать — значит потом действовать, а действо-
вать тягостно. Отталкивалась от жизни, как могла. Теперь
же, наоборот, сама «внедряется» в жизнь. Ходит в гости,
довольно раскованно и весело произносит доброжелательные
тосты. А раньше лишь однажды за всю жизнь на свадьбе
двоюродной сестры захотела сказать тост, встала, «прогло-
тила», сконфузившись, и ничего не вышло. Теперь же лю-
бовь к людям, доброжелательность движут ею. «Как бы
излучаешь из себя эту добрую мягкость и идешь по ней, как
по ковру, — рассказывает Д. Но, главное, даже в плохом
настроении стараюсь хоть механически творить людям по-
сильное добро, и тогда делается лучше, светлее на душе, от-
того что нужна людям».
С 1978 г в течение 4 лет она деятельный и справедливый
профорг в отделе. Работать стало интереснее и потому, что
поняла: моя «бумажная» работа в конечном счете — тоже
польза для людей. Старается у себя в квартире сделать все
живо, самобытно тепло, по-своему, развела множество
цветов в горшках. Постоянно находит прекрасное в обыкно-
венном, украшая квартиру найденными в лесу корнями,
шишками и другими художественными предметами природы.
Поэтически общается с предметами своего детства и старины.
Салаты, варенья, соленья — все это творит, хоть немного, но
по-своему, по-другому, нежели в кулинарной книге.
Читают вместе с мужем интересные книги и не пропускают
Все это относится и к ее слайдам.
207
хороших выставок, даже если ее в это время «гложет» физи-
ческая вялость, радикулит. Почувствовала «гармонию внутри
себя». Прочла за эти годы много глубоких художественных
книг, типологически вживаясь в писателей так, что они для
нее как «живые знакомые люди». Понимает теперь, что спо-
собна раскрыться почти до конца перед людьми, духовно
близкими ей (не связанными с ней кровными узами), но не-
способна раскрыться перед духовно чуждыми ей родствен-
никами. Однако при этом способна на теплую снисходитель-
ность, доброжелательность к родным. И это естественно и
справедливо. Прочувствовала характерологически мать и
по-настоящему простила ее. Понимает мать умом и сердцем,
относится к ней с добротой, посылает подарки («она моя
мать и по-своему, как может, любит меня»), однако неспо-
собна принять мать духовно, т. е. ощущать с нею духовное
созвучие. Это чувствует особенно тогда, когда мать раздра-
жает ее своим желанием видеть дочь такой же, как все дру-
гие в их семье. А «выпивоха»-отчим, приезжая в Москву ш>
своим делам, останавливается у них, с веселостью мастерит
у них в квартире антресоли, полки, карнизы — и все доволь-
ны, и отношения шутливо-дружелюбные. Серьезная любовь
к отцу, от которого произошла, как убеждена, и своим харак-
тером, крепнет с годами, выражаясь все в новых эссе и сти-
хах об отце. «Я сейчас осмысленно живу благодаря душевной
раскованности и духовной наполненности, — говорит Д.—
Я люблю людей».
С сочувствием смеется в группе над «новенькими» па-
циентами, просящими «выбить» из них их характеры. С осе-
ни 1980 г. своему начальнику по службе, «суровому эпи-
тиму», с внутренней снисходительной добротой стала гово-
рить «хорошие слова» (когда его действительно можно было
искренне похвалить за что-то), и он подобрел к ней. Нако-
нец, Д. горячо взялась помочь в подробностях новой подруге
стать тем, чем стала она сама. Однако вернуться к рисова-
нию не хочет, хотя в группе рисуют, вся психотерапевтиче-
ская гостиная в картинах пациентов и сама однажды нари-
совала «по заданию». Она неспособна нарушить отчаянную
девичью клятву — никогда больше не рисовать. С тех пор*
как, приехав однажды из техникума домой, не нашла своих
рисунков, остался «тягостный осадок», в котором «след преж-
ней ненависти к людям», «отмерло» это место творческой
жизни в душе. Но вокруг «мертвого» места — охваченность
осознанной доброжелательностью к людям со стремлением
творить добро, любовью к родной природе, к Родине.
Досадует, что в прошлом от «дремучей» своей астенич-
ности столько наделала в жизни ошибок, главное — не туда
пошла учиться. И в голову от напряженной зажатости и рас-
208
сеянности не приходило, что можно учиться на своих ошиб-
ках и ошибках своих ближних. Еще говорит о той своей
серьезной прежней, «навязчивой» печали — «не родила в
свое время ребенка, дура, кто же будет ухаживать за мной
в старости». Но это не такие уж мрачные моменты в ее в об-
щем светлой, раскованной теперь, творчески-насыщенной
жизни. Осенью 1984 г. на 50-летнем юбилее в ее природно-
художественной уютной квартире присутствовал весь отдел.
Было весело, мило, духовно содержательно. Неизбежные
психопатические реакции и фазы (психопатия, понятно, оста-
лась) преодолеваются теперь несравненно легче, чем 12 лет
назад, — без чувства растерянности и безысходности благо-
даря богатой, необратимой уже способности к целебному
творческому самовыражению. Более 3 лет амбулаторию не
посещает, уступив место нуждающимся.
Анализируя данный клинико-психотерапевтический слу-
чай, отметим здесь высокую степень эффективности терапии
творческим самовыражением: стойкое улучшение (продолжи-
тельность 12 лет) с чувством практически полного душевного
здоровья, творческой просветленности, несмотря на возмож-
ные нестойкие дистимии, которые преодолеваются благодаря
психотерапевтически воспитанной высокой возможности про-
тивостоять трудностям; продуманная убежденность пациент-
ки в том, что настоящее улучшение обусловлено именно дан-
ным лечением; существенный подъем социальной кривой
жизни; живое стремление помочь другим так, как помогли
ей. В начале амбулаторного лечения — это 39-летняя жен-
щина, замученная многолетней астенической декомпенсацией,
в сущности выбитая из колеи нормальной жизни, хотя и про-
должавшая формально-механически работать. Не в состоя-
нии справиться с трудностями характера, она, наконец, когда
уже совсем не смогла работать (в новом учреждении), при-
шла к врачам. Спасения ждала от лекарств, аутогенной тре-
нировки, и надо было дать ей это в известных количествах
чтобы убедилась, что все это — не для нее. Одновременно
(не без сопротивления) шла терапия творческим самовыра-
жением с особенностями, соответствующими ее складу,—
больше жизнеутверждающей поэтически-психотерапевтиче-
ской доброты, эмоциональной заботы, возвышающей душу.
Требовать сразу же писать, снимать слайды при такой
недоверчивости-настороженности (нередко с кислой миной
в группе) — нельзя, необходимо терпеливо ждать в обста-
новке терапии творчеством, дав пациентке, по ее просьбе,
занятия аутогенной тренировкой. Лишь через 2 года произо-
шел целебный взрыв (стресс), спровоцированный чтением
хокку. Тогда-то в огне эмоционального стресса выкристалли-
зовалось ее художественное прозрение-осознание творческого
J 4 Заказ № 740
209-
самовыражения как пути к людям, к осознанной обществен-
ной полезности. Ясно стало все то, что хмуро-раздраженно
и невольно усваивала прежде в нашей амбулатории. Худо-
жественное творчество, доброжелательная заинтересованность
людьми (после прежней многолетней напряженной сосредо-
точенности на себе самой), деятельная доброта к людям,
наслаждение этой добротой — все это одно за другим стало
отчетливо проявляться после «взрыва» и складывалось в
светлое оптимистическое мироощущение с осознанным смыс-
лом жизни в творческой общественно полезной работе. При
этом важно, что и сейчас, сбросив скорлупу, Д. (она убеж-
дена в этом) не растворяется сангвинически в практической
пользе людям, а полезна обществу прежде всего по-сво-
ему— своим внутренним миром (своими рассказами, слай-
дами, которые дарит тому, для кого это важно, своим со-
чувствием, душевной заботой, советом, помощью в духовном
дэбогащении и т. д.). «Взрыву», несомненно, способствовали
также любовь пациентки с детства к природе с малоосознан-
ной мечтой подробнее сблизиться с природой и ощущение
своих творческих сил (хотя и «забитое», стыдливое). Спо-
собствовало и то, что товарищи по группе и сам я в тот
вечер были особенно воодушевлены, раскрылись личностно,
а в мудрых трехстишиях (хокку) глубинные сложные пере-
живания одухотворенно выступили в каплях простых слов.
Это сняло «впечатление медицины», возникла возможность
испытать душевное созвучие уже не просто с врачом, а с
«доброжелательным человеком», «Учителем». Д. сказала
позднее обо мне по этому поводу: «Я вдруг поняла — он же
мне, нам часть своей души дает!» Пациентка готова воспри-
нимать меня как врача в отношении своего соматического
нездоровья, но основная наша психотерапевтическая работа
осуществляется лишь тогда, когда Д. перестает ощущать
меня врачом (видимо, и потому, что с врачеванием не при-
нято связывать приобретение духовных ценностей). В то же
время Д. убеждена, что без меня и группы (с помощью од-
ного только возраста, который «действует благосклонно»,
и спокойных обстоятельств жизни) она не стала бы такой,
как сейчас. Ей только жаль «долгого неосознанного владения
чудом духовного творчества, дарованным судьбой».
Психастеническая психопатия
(клинико-психотерапевтическое наблюдение)
Пациент А., 47 лет (1940 года рождения), врач-иммуно-
лог, научный сотрудник.
Направлен в амбулаторию кафедры 19.01.76 г. консуль-
тантом-психиатром с жалобами на острую боязнь публичных
210
выступлений (с анализированием при этом — как на него
смотрят, что плохое о нем теперь думают), болезненную за-
стенчивость с покраснением в общении с малознакомыми
людьми, при которой, сосредоточившись на своей неловкости,,
теряет мысль (все это также с постоянным нравственным
анализированием отношения людей к нему в связи с этим),
боязнь-стеснительность задавать вопросы на совещаниях по
научному насущному делу. Серьезно и почти постоянно тре-
вожился, не есть ли все это шизофрения. К тому времени
был уже 2 года женат, полгода назад родился ребенок. Что
будет с ребенком? Как прокормит семью, если станет «ката-
строфически разрушаться?» Впереди защита кандидатской
диссертации, над которой работал 9 лет. Если и защитит
диссертацию, придется выступать перед коллегами еще чаще,
может быть, даже проводить совещания. Думать об этом
невыносимо страшно — хоть беги из науки на «тихую», мало-
ответственную работу. Находился, по его словам, «на грани
потери трудоспособности в научной сфере».
Наследственность. Мать (сейчас ей 83 года) — пен-
сионерка, по профессии врач-педиатр с астеническим скла-
дом, астенического телосложения. Тревожится постоянно за
здоровье близких, по несколько раз проверяет, закрыла ли
дверь. Крайне нерешительна: из-за этого практически ни
одной вещи себе не могла купить сама. Мучительно обсуж-
дает с близкими («мусолит») «всякие мелочи жизни». Акку-
ратна, добросовестна в работе. Смерть мужа и болезнь вну-
ка сопровождались стойкими тягостными состояниями тоск-
ливости с внутренней дрожью, плакала, лежала, не могла
есть. Младшая сестра матери — также болезненно нереши-
тельная, робкая, стеснительная. Младший брат матери —
худощавый, высокий, очень нерешительный, робкий, женился
только в возрасте 53 лет. Когда входил в кабинет зубного
врача, падал в обморок. И мать, и ее младший брат много
лет страдают остеохондрозом позвоночника с тягостными
радикулярными расстройствами. Старший брат матери —
собранный, решительный, деловой, сангвиник-пикник. Отец —
флегматик-пикник с легкой тревожностью. Старшая сест-
ра А. (старше на 12 лет)—сангвинически-синтонная пикни-
ческого сложения, энергичная, но с легкой тревожностью.
Старшая дочь А. в шестилетнем возрасте в течение года не
могла пойти в булочную, болезненно переживая, что там
из-за бабушки продавщица прищемила себе палец и теперь
они виноваты перед нею.
Anamnesis vitae et morbi. А. родился, когда
матери было 36 лет, отцу — 37. Первые годы жизни — в эва-
куации с сестрой и матерью. После войны — вшестером в од-
ной комнате, муж сестры — алкоголик. Отец умер от ин-
14*
211
фаркта миокарда, когда А. было 10 лет. Родители с душев-
ностью к нему относились, но работали с утра до вече-
ра и не могли «входить в душу», успокаивать, ободрять,
а он робкий, ранимый, постоянно тянулся к ласке и за-
щите.
В 8 лет без понятных причин развились тики — подерги-
вания мышц лица и шеи, которым мог противостоять. На уро-
ках в первых классах («в силу инерции движения») бывал
болтливым, вертелся. В первом классе даже был за это на
три дня исключен из школы. При этом чрезвычайно стесни-
телен, неловок, трудно из-за этого играть с ребятами, тягост-
но переживал свою стеснительность. Волновался всякий раз,
когда приходил в школу, пока не открывал дверь класса.
К спорту не было склонности. Остро и подолгу переживал,
когда сверстники над ним смеялись, например дразнили
«лапочкой», услышав, что так говорит ему мать. Немногие
свои проступки также подолгу переживал, мучился со-
вестью, просил наказать его. Боялся в детстве темноты
(«вдруг кто нападет»), боялся один оставаться в комнате.
В 13 лет вечером в постели задумался о том, что есть такое
«бесконечность вселенной». Не мог представить себе реаль-
но существование чего-либо, не имеющего границ. При раз-
мышлении об этом возникло ощущение, будто множество
иголочек впилось в голову, охватил страх, что когда-нибудь
все равно умрет, не мог разумом понять, как это его не будет.
С того вечера месяца 3—4 часто думал о смерти и тут же
возникал страх, который удавалось прогнать. С этих же пор
усилились стеснительность, тревожная мнительность, обидчи-
вость, ранимость, замкнутость с малознакомыми людьми,
боязнь покраснения. В то же время острой впечатлитель-
ностью, высокой раздражительностью никогда не отличался.
В 14 лет уже не мог поднять в классе руку. Появились и
продолжались более года навязчивое желание считать пред-
меты, навязчивое желание выдыхать, кашлять, цепляться но-
гой за неровности тротуара — и делал все это. Отмечает уже
с тех пор подробно-кропотливый самоанализ. Года два по
собственному желанию с перерывами вел дневник, записы-
вая ежедневно события, переживания, впечатления о прочи-
танном, «но как-то это прочно не укрепилось». Полагает, что
много «мечтал», «фантазировал». Дома бывал, как сам счи-
тает, капризно-противоречив. Например, из-за какой-нибудь
обиды отказывался идти в кино с родителями; когда же они
уходили без него, злился на себя до плача.
Лет в 14—15 в пионерском лагере все-таки еще старался
общаться с ребятами, был председателем совета отряда. Но
на репетициях (самодеятельность) остро смущался. Перед
выступлением (сцена в корчме из «Бориса Годунова») серд-
212
це так колотилось в ожидании вызова, что уж больше не
выступал. Не^смог познакомиться с девочкой, которая понра-
вилась: не знал, о чем с ней говорить, как вообще себя с ней
вести, как ее не обидеть. Позднее, в старших классах,
стеснительность эта усилилась настолько, что не ходил
на школьные вечера, не мог знакомиться с девушками,
стеснялся что-либо делать на глазах у девушек. Поэтому не
научился плавать, танцевать, кататься на коньках, на вело-
сипеде. В 16—17 лет почти не выходил гулять от застенчи-
вости. Очень трудно стало отвечать у доски урок. Когда
учитель собирался вызвать кого-то к доске, у А. возникало
напряженное ожидание с сердцебиением и боязнью забыть
выученный урок. Мать постоянно в то время волновалась за
него, видя эти странности. Говорила, что надо бы сводить
к психиатру, но все откладывала. Учился в школе средне.
Усваивал материал и отвечал лучше при добром к нему от-
ношении учителей. И в школе, и потом в институте плохо
спал ночь перед экзаменом, дрожал от страха, утром не
мог есть, но, когда входил в экзаменационную комнату, вол-
нения отпадали, возникало защитное душевное онемение
(даже с «наплевательскими» мотивами). Хотелось стать вра-
чом-лечебником, как мать, облегчать людям страдания, но
в лето поступления в институт заболел болезнью Боткина,
а на следующее лето от неуверенности в своих силах посту-
пил на санитарно-гигиенический факультет, куда был мень-
ше конкурс, надеясь, что сможет врачевать и с таким дип-
ломом.
К 19—20 годам (второй—третий курсы института, учился
на «хорошо») стеснительность усилилась еще пуще (как
считает). Краснел густо на занятиях, когда к нему обращался
преподаватель. От застенчивости не мог на улице заставить
себя поздороваться со знакомой девушкой. Не всегда от за-
стенчивости мог уступить место в автобусе пожилому чело-
веку, так как боялся этим обратить на себя внимание, мучи-
тельно переживал эту свою «безнравственность», сидя в
автобусе, и долгое время потом. В гостях за столом, испы-
тывая скованность-напряженность, молчал, мучился, по-
скольку не знал, как ухаживать за девушкой, сидящей ря-
дом, о чем с ней говорить. Мог в гостях у родственников или
товарищей не поздороваться от застенчивости (но внешне
как бы вызывающе, намеренно), хотя хотелось поздоровать-
ся, выказать человеку свое внимание. Это вызывало обиды
людей. Перестал (в таком духе) здороваться с матерью од-
ного из товарищей по дому, хотя в школьные годы дружил
с ним, бывал у него дома. Мать товарища жаловалась его
матери, что он стал «очень заносчивым». А. все понимал и
мучился. С товарищами по институтской группе отношения
213
дружеские, но вне института общался с ними редко. Страдал
от своей «выключенное™» из «компаний общительных санг-
виничских ребят с гитарами». В 20 лет увлекся поэзией.
По душе были стихи Евтушенко, Солоухина. Зачарованно
слушал цыганские романсы. Но не тратил много времени
на литературу и искусство, добросовестно готовясь к серьез-
ной врачебной работе.
Сексуальное желание, эротические представления, поллю-
ции мучили с 13—14 лет. В 24 года (уже врач), если его
знакомили с девушкой, чувствовал себя несколько смелее,
чем раньше, но все же настолько скованно, что не мог на-
значить свидание и обычно первым знакомством все конча-
лось. Постоянно сомневался, нравится ли ему девушка.
Работая после окончания института на санэпидстанции, до-
вольно легко находил общий язык с сотрудниками по про-
фессиональным делам, его уважали как честного, порядоч-
ного человека, хорошего специалиста. Но на совещаниях сам
не высказывался, молчал, сколько было возможно, а необ-
ходимый отчет за рабочую неделю среди коллег делал напря-
женно, волнуясь, читал, скованной мыслью, что вот на него
сейчас смотрят и думают, что «ненормальный». Работу сани-
тарного врача не любил, и это усугубляло болезненные пере-
живания. Сильно волновался, когда по службе надо было
пойти, например, к директору магазина и т. д. Прежде чем
войти к директору и тем более к своему главному врачу,
основательно собирался с мыслями. Целый год дружил с
одной из сотрудниц санэпидстанции, тянулся к интимным
отношениям с ней, но действовать в этом направлении не
пытался. Случалось, бывал дома у других женщин и они
как будто бы были готовы к близости, но он или просто
робел или (тоже от робости) объяснял себе, что «неподходя-
щая ситуация».
Постепенно, со студенческих лет, формировалась острая
боязнь публичных выступлений. Занимаясь в научном тера-
певтическом кружке, стеснялся задавать в аудитории во-
просы, доклады читал напряженно, без выражения, лишь бы
скорее закончить. На заключительном заседании кружка на
последнем курсе за праздничным столом в присутствии из-
вестного профессора руководитель кружка попросила А. по-
делиться впечатлениями о поездке на конференцию в г. Горь-
кий. Он встал, но не мог говорить, смутился, полез в порт-
фель, протянул программу конференции, тезисы докладов
и сел. Потом смущенно ответил на несколько наводящих воп-
росов. Однажды сотрудники санэпидстанции (когда там ра-
ботал) празднично собрались по случаю 8 Марта, его попро-
сили что-то сказать. Он встал, смутился, сказав какую-то
малопонятную фразу и весь красный сел. «Ну, стушевал-
214
ся!»— заметила главный врач. Алкоголь смягчал напряжен-
ность, застенчивость, но стимулировал тики. Почти не пьет
спиртного (хронический гепатит с 17 лет).
В научно-исследовательском институте (работает там
младшим научным сотрудником с 1967 г.) уже в 1969 г.
пришлось делать научные доклады. По два доклада в год:
один в небольшой аудитории и другой — в аудитории на не-
сколько сотен слушателей. Тогда и сложилась особенная,
почти невыносимая остро-застенчивая напряженность перед
публичным выступлением и во время него. Узнав о необхо-
димости делать доклад, уже за месяц до дня выступления
периодически мучился тревогой. В день доклада и особенно
в аудитории непосредственно перед выходом на трибуну
охватывало острое беспокойство, ощущение замирания в ужа-
се («все внутри опускается»). Тревожное острое напряжение
ощущал даже во время репетиции, когда накануне прогова-
ривал доклад в пустой аудитории или в присутствии одного
слушателя. Во время самого доклада быстро развивалось
состояние резкого напряжения с пересыханием губ. Говорил
напряженно-монотонным или дрожащим голосом, к лицу
приливала горячая кровь. Не мог оторваться от текста.
О смысле доклада думать не мог. Острая мышечная скован-
ность. Невольные мысли, что вот все видят сейчас, какой
он «ненормальный», усугубляли это тягостное состояние
(«порочный круг»). При ответах на вопросы после доклада
напряжение несколько спадало. Выступать в прениях с об-
суждением других докладов не мог.
Последние несколько лет перед лечением в кафедральной
амбулатории еще труднее стало личное общение с малозна-
комыми людьми, с сотрудниками по работе (с которыми не
приходится постоянно общаться). В семье же, среди близ-
ких, ничуть не робок, а даже иногда раздражителен. Затруд-
ненность личного общения выражалась во внутреннем бес-
покойстве, неловкости, не мог смотреть в глаза собеседнику,
не выдерживал его взгляда, чувствовал испуганность в собст-
венном взгляде, терял мысль. Тут же «сбоку» рассматривал,
анализировал это свое поведение, полагал, что собеседник
все это заметил, подозревает у него ненормальность или
просто худо о нем думает, и ему делалось еще хуже. Подоб-
ное состояние могло возникнуть и во время продолжительной
беседы, которая поначалу протекала довольно спокойно. За
всем этим чувствовал глубокую болезненную неуверенность
в себе, нерешительность и неуравновешенность. При всем
том отношения с сослуживцами всегда спокойные, теплые —
по причине его скромности, совестливости, мягкости, боязни
кого-то обидеть. Настроение менялось в течение дня от опти-
мистического к состоянию внутреннего раздражения, болез-
215
ненной стыдливости, неудовлетворенности собой, событиями,,
пессимизму и отчаянию («ничего не выходит, все чушь»).
Очень обязателен, добросовестен, честен — и в науке, и а-
быту. Иногда бывал целеустремленным, упорным в достиже-
нии цели, много успевал сделать научной работы за корот-
кое время. Однако чаще работоспособность низкая, отвле-
кается от главного, придает (как сам считает) излишне много
внимания второстепенным моментам. Когда обстоятельства
вынуждают сделать быстро большую работу, это обычно
удается. Но добиться постоянной достаточно высокой работо-
способности, сделаться организованным в своей работе не
может. Часто разговаривает ((про себя) наедине с собой по*
поводу значимых для него событий. Обычно это спор с кем-то
из коллег по рабочим вопросам, «пережевывание» разговора
с начальником: доказывает, жестикулирует. В молодости,,
ложась спать, нередко воспроизводил события дня: напри-
мер, вспоминал девушек, с которыми мог бы познакомиться.
Испытывает по временам болезненные сомнения-действия^
бытового содержания: проверяет несколько раз, заперта лн
дверь, закрыт ли на кухне газ, правильно ли написан адрес
на конверте. По временам навязчиво изрисовывает газету
какими-нибудь фигурами, исписывает своей подписью. Из-
редка навязчивое желание считать этажи. В достаточно ост-
рых бытовых ситуациях часто нет адекватного ситуации*
настроения, ощущения. Так, на похоронах охватывает навяз-
чивое стремление улыбнуться.
В научной работе новое, неизвестное всегда интересовало.
Потому, как считает, сильно распылялся, бросаясь от цир-
роза печени к тонзилло-кардиальному синдрому. Да и при
работе над диссертацией отвлекался по разным онкологиче-
ским направлениям, много читал не по теме. Медлительно
овладевал экспериментальными методиками, часто преувели-
чивал их трудность, искал поддержки у коллег, мучительно
сомневался. Прочитанное долго не укладывалось в «логи-
ческую систему знаний вопроса». Поэтому в споре по како-
му-нибудь специальному вопросу не мог в нужный момент
вспомнить важные аргументы, хотя и знал их.
Когда еще плохо разбирался в клинической картине сво-
его хронического гепатита, при обострениях болезненно
сомневался, мучился, нет ли цирроза или рака. Однако
с онкологическими больными в институте общается спокойно,
берет у них кровь (это его научный материал).
В 1974 г. (34 года) родственники познакомили его с
26-летней миловидной, синтонной девушкой, врачом-невро-
патологом, мать которой была тяжело больна саркомой. Надо
было помочь им с матерью перебраться в Москву из Сред-
ней Азии и потому, охваченный жалостью, уже через 2 мес
216
женился на этой симпатичной ему девушке. В течение 3 мес
с ними в его комнате жила мать жены, она умерла в конце
этого же 1974 г. Ее смерть, как и смерти кровных родных,
близких, не вызвала непосредственного, живого пережива-
ния «адекватного чувства горя», и было стыдно. В то же
время какие-то как будто бы не касающиеся его лично собы-
тия (например, телевизионная передача о встрече матери и
детей, искавших друг друга со времен войны) сильно тро-
гали. В 1975 г. родился первый ребенок. Интимная жизнь
без патологии, семейная жизнь без серьезных конфликтов.
В течение полутора лет после женитьбы более, чем обыч-
«о, переживал, нервничал, недосыпал, переутомлялся (уход
за больной тещей, помощь беременной жене, переезд на но-
вую квартиру, помощь жене по хозяйству с рождением ре-
бенка, диссертация). В течение этого времени появились
.разнообразные «новые» тревожные опасения, представления,
навязчивости. 1. Возникла боязнь за себя, за жизнь, благо-
получие близких (представлялось в воображении: «прихожу
домой, а жена лежит на полу — полезла на шкаф вытирать
пыль и сломала ногу»; «жена пошла в магазин, оставив ре-
бенка на улице, его украли и через несколько дней нашли
-его мертвым»; «я попал под машину или умер от токсиче-
ского гриппа, крики матери у моего гроба»; «в квартиру
ворвались бандиты, убили жену и дочь»). Подобные пере-
живания приходили несколько раз в день. Чем более утомлен,
тем чаще. Понимал, что это болезненные тревоги и потому
«не боялся их. Но при всей их мимолетности они вызывали
неприятное чувство. 2. Периодически при виде кухонного
«ожа появлялась кратковременная боязнь, что может уда-
рить им жену, к которой привязался. Однажды коротко, но
с сильным испугом подумалось, что может с размаху уда-
рить дочь головой об угол холодильника. 3. Возникала на-
вязчивая боязнь спрыгнуть с балкона на высоком этаже,
упасть под поезд метро, под машину. Близко не подходил
к краю платформы. 4. С одной стороны, из-за стеснитель-
ности-неловкости не мог глянуть в глаза собеседнику, а с
другой — мучило навязчивое желание смотреть на кого-либо
в аудитории, в очереди, в кино (на соседа). Это иногда так
отвлекало внимание, что не мог смотреть фильм. От всех
этих тревог и навязчивостей лечиться, однако, не пошел бы:
не так уж это тягостно. Пробовал до прихода ко мне лечить-
ся сам самовнушением и успокаивающими лекарствами, но
это мало помогало. Диазепам (седуксен), хлордиазепоксид
(элениум) внутрь (трехмесячные курсы малых и средних
доз) несколько смягчали застенчивую напряженность в обще-
нии с сослуживцами, хотя потом хуже: возникали тягостные
колебания настроения. Но на главное — страх публичных
217
выступлений с «застенчивой» напряженностью-«зажато-
стью» — лекарственные курсы совершенно не действовали,
даже если принимал по 6 таблеток седуксена (0,03 г) или
до 8 таблеток элениума (0,08 г) в сутки. Сердился на себя
за беспомощность перед своим состоянием («Сколько можно
пить таблетки! Как выполню с этими таблетками свой жиз-
ненный долг? Это ж не лечение!»).
Психический статус в начале лечения. Со
мной наедине спокоен, почти не выказывает напряженности,
стеснительности, даже обаятельно шутит. В присутствии вра-
чей-курсантов застенчиво напряжен: трудно смотреть людям
в глаза, трудно говорить, защитно угрюм и оживают тики —
лоб морщится, брови дергаются, немного выдвигается впе-
ред нижняя челюсть. Отмечает раскованность на службе
внутри лаборатории. Труднее — за ее пределами. Нереши-
тельность, житейская неуверенность сказываются в том, что
с первого раза трудно купить вещь, нередко просто не мо-
жет этого сделать, подобно своей матери. Сомнения, анализ
подробно одолевают особенно при возможности достаточно
круто изменить жизнь. Так, еще до нашей встречи обдумы-
вал возможность перейти на работу в другой институт (при-
глашали), обстоятельно взвешивая на бумаге в баллах все
«за» и «против», и потом смеялся от ощущения очень похо-
жего, читая опубликованную карандашную заметку Ч. Дар-
вина, в которой великий натуралист мучается вопросом:
жениться — не жениться К
В утренней заторможенности настроение похуже, к вече-
ру «расходится», веселеет, хотя нередко чувствует утомляе-
мость к концу дня. Считает себя чувствительным, но внешне
малоэмоциональным. Движения скупые и мягко-неловкие,
без оттенков геометричности, манерности. Точности, ловкости
рук и в экспериментальной работе не обнаруживает. Посто-
янно сомневается, тот ли реактив, не много ли налил, слиш-
ком часто не знает, «чем объяснить неоднородность резуль-
татов», теряется («не то что четкий, чувственно-трезвый экс-
периментатор-сангвиник»). Чувственность жухлая. Ест что
попало. В чувственные нюансы секса не входит. К музыке
не тянется. Чеховски-лиричен, без позы, экзальтации, скром-
но-задушевен, сердечен. Деликатен, вежлив, болезненно со-
вестлив. Очень подозрителен в том отношении, что плохо
о нем думают, считают ненормальным. Злопамятен без мсти-
тельности. Отмечает потребность выговориться людям, кото-
рые способны его понять. Трудно бывает удержать в себе то>
что волнует. Потому порой скажет лишнее, слишком откро-
1 Дарвин Ч Две карандашные заметки. 1837 г. — Сочинения. Т. 9. —
М.: Изд. АН СССР, 1959, с. 87—89.
218
венное «неподходящему» человеку и потом заедают тревож-
ные опасения, неловко, что обременял человека своими забо-
тами и т. д. Трезвый, материалистический склад мысли при
стремлении нравственно анализировать (в том числе и собст-
венные душевные особенности), подробно сомневаться, рас-
кладывать по полочкам. Полагает, что знает сложности, тон-
кости своего научного дела глубже многих коллег. В связи
с этим чувствует их несомненное уважение к нему как к спе-
циалисту. Но в то же время нередко случается, что не может
ответить на элементарный вопрос. Вообще полагает, что у не-
го нет стройной точности знаний, много путается. К одним и
тем же моментам, уже как будто бы твердо им установлен-
ным, приходится много раз возвращаться. Ригиден, житейски
недогадлив. Память, как считает, «средняя», «неважная»,
«неточная»: много раз приходится возвращаться к тексту,
уточнять, выяснять. При всем этом («как и у психастенического
Дарвина») память «обширная» в том смысле, что помнится
про очень многое, что это читал, например, где-то там-то
или там-то. Кстати, изучение автобиографии Дарвина 1 ему
весьма помогло понять, прочувствовать себя как психасте-
ника, в «слабостях» ума которого кроется творческая сила.
Экспериментальн о-п сихологическое исследование.
Тематический апперцептивный тест (ТАТ), произведенный в 1978 и 19822 гг.,
показал «неуверенность, невозможность выбора какого-либо определенного
решения, какую-то двойственную нерешительность (неясность в отношении
того, чему отдать предпочтение)». «Склонность к сомнениям исходит больше
из будущего». «Склонность более к оборонительно-защитной позиции, не-
приятие агрессии, склонность к обращению на себя внимания». «В мышле-
нии — преобладание рациональных моментов над чувственными В то же
время, возможно, не очень хороший контроль за своими выводами, реше-
ниями, некоторая нервозность при принятии решений». «В стрессовых си-
туациях возможно переключение внимания на какие-то не связанные с
травмирующими моментами предметы, однако достаточно сильная значи-
мость ситуации быстро снимает этот защитный механизм. Гораздо более
значимо рационализирующее смещение акцентов, вообще рационализация.
Но чаще в трудных ситуациях действие защитных механизмов минимально
и поведение в них характеризуется неуверенностью, нерешительностью из-за
неумения однозначно оценить ситуацию». «Возможна боязнь осуждения»
{психолог Л. И. Кузнецова).
Общее психологическое исследование (1977): зам-
кнут, скован, насторожен, не смотрит в глаза, смущение Память расцени-
вает как «среднюю» При самооценке по различным критериям — позицион-
ная тенденция к середине шкалы. Характеризует себя обидчивым, злопа-
мятным Подчеркивает замедленность мышления и обобщения виденного.
При однократном воспроизведении структурированного ряда из 20 слов
{структура осознается) называет 14, из них 10 из 15 животных, 4 из 5
предметов, через полчаса — соответственно 9 и 3. При опосредованном ас-
социативном запоминании воспроизводит 15 из 16 слов. Ассоциативные
1 Д а р в и н Ч. Воспоминания о развитии моего ума и характера (ав-
тобиография). Сочинения. Т. 9. —М.: Изд. АН СССР, 1959, с. 166—242.
2 Уже второй год стойкой компенсации.
219
образы разнообразны, по содержанию адекватны стимулам, просты по лом-
тике построения, по форме выражения в пиктограмме предметны, без дета-
лизации и особой тщательности в прорисовке. Мышление в значительной
степени эгоцентрично. Инструкции усваивает хорошо. Сравнение понятий
проводит по функциональным, часто наглядным, второстепенным призна-
кам. Уровень самостоятельно проводимого обобщения, абстрагирования не*
высок» (психолог В. Л. Казарновская).
Профиль MMPI: 2708 (1979 г.). То же самое в 1982 г.
Неврологический статус: равномерное повышение сухо-
жильных и периостальных рефлексов. Периодические неприятные паресте-
зические ощущения онемения и жжения в языке (лет с 20). Аэрофагия1 —
много лет.
Электроэнцефалографическое исследование (17 09.
1980 г.). Заключение: умеренно выраженные диффузные явления раздраже-
ния и повышенной возбудимости коры головного мозга скорее функцио-
нального характера (докт. мед. наук В. А. Файвишевский).
Сома. Среднего роста, астенического сложения. Узкое лицо с высоким
лбом. Хронический гепатит с 1957 г. (после перенесенной на ногах безжел-
тушной формы болезни Боткина): функциональная гипербилирубинемия (по
Мясникову). Дисбактериоз и колит на почве дисбактериоза, хроническое
течение с 1972 г. Остеохондроз позвоночника (семейный). Склонность кми-
алгиям, невралгиям (периодическая профилактика лечебной физкультурой»
уроданом).
Обоснование диагноза. Врожденно-постоянный,
стойко-тотальный патологический характерологический кон-
фликт чувства неполноценности с ранимым самолюбием, пре-
ломленный через «второсигнальность», выступающий в виде
тягостного тревожного самоанализа с неуверенностью в себе»
с подробными, упорными тревожно-интеллектуальными ипо-
хондрическими фиксациями (по поводу шизофрении), фикса-
циями по поводу того, что думают окружающие о его болез^
ненно-застенчивом поведении, другие характерные моменты
психастенического стиля жизни, отчетливая блеклость чувст-
венности, отсутствие аутистичности в сложном мышлении и
чувствовании, деперсонализационные индивидуально-защит-
ные механизмы, отсутствие какой-либо необычной длительной
психотравмирующей обстановки, которая могла бы вызвать
подобную стойкую психогенную патологию характера, данные
экспериментально-психологического и психофизиологического
исследования, характерные соматические особенности (кроме
хронического гепатита)—все это, обнаруженное, уточненное
в диагностике и в терапевтическом процессе, дает достаточ-
ное основание считать, что здесь наличествует психастениче-
ская психопатия в состоянии декомпенсации2.
1 См. об аэрофагии у Б. Д. Карвасарского (1980, с. 75). Эта форма
вегетативной дисфункции встречается нередко и у дефензивных циклоидов.
2 Для подобных психастенических случаев с острой стойкой застенчи-
востью на переднем плане (страхом публичных выступлений, трудностями
общения с малознакомыми людьми, сказывающимися в стеснительной «за-
жатости> и тревогах: подумают, что ненормальный, никуда не годный че-
ловек) характерно то, что болезненные нравственные переживания-копания»
220
Лечение в амбулатории кафедры (начало ле-
чения—19.01.76 г.). Встречались для индивидуальных бесед
1—2 раза в месяц в течение первых 1,5 лет, затем реже, из-
редка переписывались. А. вошел в группу № 2, где уже зани-
малась Д., 53 лет.
Расспросив пациента о его трудностях, в первой же бесе-
де отметил, что это — классически описанный психастениче-
ский характер, не удобный для живого общения, но симпа-
тичный людям своей застенчивостью, обязательностью, душев-
ной мягкостью, добротой, кроме того, психастенические
сомнения, склонность к подробному анализу, тревожная
тщательность — все это особенно важно для творческой рабо-
ты. Среди великих людей немало именно с таким душевным
рисунком (Дарвин, Чехов, Павлов). Наконец, кропотливыми
психотерапевтическими занятиями можно серьезно помочь
психастенику в общении с самим собой и с людьми. Итак,,
надо избавляться не от психастенического характера (его не
переделаешь, да и спасибо, что он есть). Избавляться следу-
ет по-возможности от трудностей этого характера в конкрет-
ных обстоятельствах. Для этого важно прежде всего со зна-
нием дела попытаться иначе на себя посмотреть. Первые
наши встречи-беседы были в том духе, как уже описывалось
[Бурно М. Е., 1974, 1979]. В отношении главного страдания
(застенчивости) повторял терапевтически важное консторум-
ское положение о том, что люди часто относятся к застенчи-
вому человеку совсем не так плохо, как он сам о себе дума-
ет, порой восхищаются им в тот самый момент, когда он кля-
нет себя [Консторум С. И., 1962, с. 127]. Подчеркивал время
от времени, что острая застенчивость, страх публичных вы-
ступлений основываются на чувстве неполноценности, они —
от болезненной неуверенности в себе, в своей человеческой
ценности, обнаруживаются обычно у высоконравственных
натур. Чтобы понять, прочувствовать все это, необходимо нам
позаниматься.
Настоящими беседами еще не ставилась цель поднять
стойко дух пациента, уверить его в своих высоких возмож-
ностях, научить мягче, юмористичнее относиться к своим труд-
ностям. Это было лишь направление терапевтической работе.
Поверить основательно в то, что рассказывалось ему, про-
никнуться этим А. смог только месяца через 3—4 после спе-
циального, углубленного изучения научной литературы (тру-
иного содержания, а также ипохондричность (отмеченные в анамнезе, ста-
тусе, дневниках-размышлениях о себе среди людей, терапевтическом худо-
жественном творчестве А) все же нередко отходят, оттесняются на задний*
план. Так же и у Д., 53 лет, нравственные переживания в отношении других
людей, как и материнский инстинкт, были подавлены до лечения болезнен-
но-острой, всеохватывающей сосредоточенностью на своей неполноценности
221
ды П. Б. Ганнушкина, С. А. Суханова, современные работы
о психастении). Изучались биографические работы о Ч. Дар-
вине, его автобиография, письма А. П. Чехова, воспоминания
современников о характере, о застенчивости А. П. Чехова.
К примеру, такое место из воспоминаний Н. Д. Телешова:
«Как сейчас вижу Антона Павловича, смущенно стоящего на
сцене МХТ при открытом занавесе под гром и бурю аплоди-
сментов на премьере его последней пьесы. Ему подносят цве-
ты, венки, адреса, говорят речи, а он смущенно молчит и не
знает, куда глядеть» К Или вот место из письма А. П. Че-
хова А. Эртелю от 04.03.1893 г.: «Что касается моего участия
в литературном вечере, то не тревожьте моего праха. Я чи-
таю отвратительно, но это бы еще куда ни шло. Главное — у
меня страх. Есть болезнь „боязнь пространства", так и я
болен боязнью публики и публичности. Это глупо и смешно,
но непобедимо. Я отродясь не читал и никогда читать не
•буду. Простите мне эту странность. Когда-то я играл на сце-
не, но там я прятался в костюм и в грим и это придавало мне
смелость».
Одновременно А. постигал иные характерологические
структуры, опираясь на научную, научно-популярную литера-
туру2, характерологически изучал героев Толстого («Детство.
Отрочество. Юность», «Война и мир», «Анна Каренина»),
Салтыкова-Щедрина («Господа Головлевы»), Чехова, с ко-
торым было полное созвучие (с другими писателями — «лишь
отдельные грани созвучия»). Побуждал А. к понимающе-юмо-
ристическому отношению к «мелким» психастеническим труд-
ностям: отдельные навязчивости, неловко войти к начальнику
и т. п. [Бурно М. Е., 1970]. К лету 1976 г. ушли тревоги, пани-
ческие состояния по поводу того, что страдает шизофрениче-
ским процессом, сделается инвалидом (а у него ребенок).
Утвердился в четком представлении о своем характере как
психастеническом с его ценными творческими свойствами, со-
глашался, что застенчивости симпатизируют. Однако высту-
пать перед аудиторией, общаться с малознакомыми людьми
было пока так же остро тягостно.
По моему совету вел дневник, записывая в него свои раз-
мышления в процессе лечения. Так, 15.07.76 г. записал: «Про-
должать вырабатывать юмористическое, веселое отношение
к своим болезненным недостаткам. Сохранять готовность к
возможному наступлению неловкости при общении и отно-
ситься к этому легко, с юмором. Развивать в себе уважение
к своим положительным качествам: ты ни в чем не уступаешь
1 Телешов Н. Д А П Чехов//А. П Чехов в воспоминаниях совре-
менников М : Гос. изд худож. лит., I960, с. 488.
2 Бурно М. Е. Психопатии — М.: Знание, 1976.
222
другим, в тебе достаточно ценного и возможностей для про-
дуктивной работы. Глубина мышления, анализирование,
стремление проникнуть в психологию людей, в механизмы
явлений». 09.10.1976 сделана запись: «Стеснительные, слиш-
ком скромные люди — это те, кто в пользу других отказыва-
ются от того, на что имеют право. Поэтому, стеснительных
уважают... Нахальный претендует на то, на что не имеет
права. Таким образом, стеснительность психастеника — это
вовсе не плохая черта, а положительная, как и многие другие
его черты. Неправильное понимание стеснительности псих-
астеником, незнание особенностей своего характера, болез-
ненное отношение к этой черте, фиксация на ней ведут к по-
явлению болезненного напряжения в отношениях с людьми*
Следовательно, необходимо проникаться правильным отноше-
нием к стеснительности, перенести центр тяжести с болез*
ненных переживаний на уважение к себе».
А. аккуратно приезжал на еженедельные групповые гипно-
тические сеансы с января 1976 г. по сентябрь 1979 г. (т. е.
3 года и 10 мес, 152 сеанса — при 10 рабочих месяцах в го-
ду). Затем приезжал на сеансы изредка (1 раз в 1—3 мес
«для подкрепления»), а после сентября 1980 г. не приезжал
вовсе (уже нет нужды). Привыкал к гипнотизации медленно.
До января 1977 г. (т. е. в течение года, не считая отпуска)
при еженедельных сеансах погрузиться во II стадию гипноза
не удалось: трудно сосредоточиться, некоторые слова врача
«не принимаются», вызывают улыбку. Только с января 1977 г.
впадает в каталепсию. Структура гипноза ясно обозначилась
как деперсонализационная (каталепсия в сочетании с душев-
ным приятным онемением при ясном сознании). Легко возни-
кали теперь мышечная расслабленность, отчетливое ощуще-
ние тяжести, тепла, слова врача воспринимались мягко, без
сопротивления. «Слова о полной расслабленности тела, осво-
бождении его от воли проникают глубоко, — пишет А. в фев-
рале 1977 г. — Не способен двигаться. Слова ,,глубже, глубже
погружаемся../' ощущаю почти физически, будто сознание,
действительно, как бы опускается глубже и глубже, хотя и не
сплю обычным сном. При этом даже ясное мышление, само-
наблюдение, но душа приятно онемела и не способен в это
время тревожиться, переживать то, что переживал так остро
до сеанса. Даже пытался оживлять в своем представлении
травмирующую ситуацию, но, душевно онемевший, не полу-
чал отклика». Это гипнотическое душевное онемение со сво-
бодной работой мысли А. считал противоположностью того,
что испытывал в общении с неблизкими людьми.
С первых дней июня 1977 г. перед защитой диссертации,
назначенной на 14.06.77 г., почувствовал стойкое смягчение
напряжения. Душевную легкость, спокойствие удавалось вы-
22$
зывать одним воспоминанием о состоянии в гипнозе1. Когда
лредставлял обстановку защиты, наполненную людьми ауди-
торию, то не ощущал уже внутреннего отчаянья и дрожи, как
раньше. В ответ на эти представления возникало чувство при-
ятного душевного онемения. Когда 12.06.77 г. пришел в пус-
тую аудиторию порепетировать, не ощутил никакого беспо-
койства. Легко взошел на трибуну и с выражением, без оста-
новки и конспекта произнес весь доклад. Прежде никогда не
получалось этого. Как уговорились, перед самой защитой
заехал в амбулаторию на индивидуальный гипнотический
-сеанс (с ободряющим внушением того, что все должно быть
хорошо), после которого исчезло утреннее беспокойство и
держались по дороге в институт приятное душевное онеме-
ние и бодрость, хотя думал о защите. В институте в затянув-
шемся по обстоятельствам ожидании защиты стал снова ис-
пытывать беспокойство, но когда начал доклад, заметил, что
нет обычного в такие минуты «сильного состояния напряже-
ния с приливом крови к голове и резкой скованностью». Было
лишь легкое напряжение с сухостью губ и некоторой моно-
тонностью речи. Это мешало говорить без текста, потому мес-
тами читал доклад, но в отличие от всех прошлых выступле-
ний, даже когда читал, смотрел в зал, на каждой фразе от-
рываясь от текста. Постоянно все же следил за реакцией
зала, вглядывался в сидящих. Впервые в жизни заметил во
«время этого доклада, что может делать доклад без серьезного
волнения. Позднее писал мне: «Таким образом, считаю, что
душевная защита включилась в значительной степени в дни,
предшествующие защите диссертации, и в некоторой степени
во время нее».
После защиты диссертации поехали в отпуск с женой и
дочкой в Друскининкай (июль—август). Чувствовал себя там
скованно среди новых необходимых знакомств, испытывал
навязчивое стремление смотреть на соседку по квартире и
было неудобно перед ней. Ушло прежнее приятное ощущение
легкости. Не было истинного удовлетворения по поводу
успешной защиты диссертации, хотя и понимал, что расстал-
ся с долго его мучившим. Будущая жизнь научного работни-
ка повергала в растерянность. Постоянно и сильно беспокои-
ли тревожные представления, обострившиеся и в связи с
ссорами с женой. Примеры: «Я стою за газетами, дочка игра-
ет на тротуаре. Мысль: она выбегает на мостовую, ее переез-
жает машина, я бросаюсь туда, толпа людей (даже представ-
1 Пробовали мы с А. до защиты его диссертации и после заниматься
AT, но систематических занятий не вышло из-за трудностей сосредоточить-
ся, «загруженности» невольным размышлением-анализом во время трени-
ровки.
224
ляю себя со стороны), ее увозят в морг или я несу ее, мерт-
вую, домой, реакция жены... Или жена тяжело заболевает^
Я должен ездить в больницу. Дочку оставить не с кем. Ее
нужно кормить, что-то готовить. Мотаюсь и т. д. Или думаю
о предстоящей в сентябре встрече с психотерапевтом. Прихо-
жу и узнаю о его смерти...». К концу отдыха, однако, успо-
коился, повеселел, окреп, занимаясь дыхательной гимнасти-
кой. Читал с охотой художественное. Были в музее Чюрле-
ниса. Ни картины, ни музыка Чюрлениса не близки ему. По
душе этюды Шопена и бодрая эстрадная музыка. Ждал уже
гипнотических сеансов, возлагая на них большие надежды.
Вышел после отпуска на работу — и снова прежние трудно-
сти в общении с малознакомыми коллегами и при публичных
выступлениях.
С начала лечения, как отмечено выше, А. посещал группу
творческого самовыражения. Первые 2—3 мес сидел в группе
напряженно, почти не общался с членами группы, но, как
рассказал позднее, с охотой вбирал в себя в это время сквозь
застенчивую зажатость разговоры о творчестве, общении с
природой, о характерах, нравилось, что говорят тут о важном
для него, интересно было, как по-разному выражают себя па-
циенты в слайдах, докладах, рассказах. Ощутимо-целебно
подействовали такие занятия, как «Меланхолия» Дюрера,
«Гамлет»1. Однако до защиты диссертации был неспособен к
созданию творческих художественных произведений. После
защиты, осенью 1977 г., группа захватила его, вдохновенно
потянула к творчеству, стал понемногу писать доклад для
группы, рассказ. 07.10.77 г. записывает в дневнике: «В тече-
ние последнего месяца необычно уменьшились тревожные
мысли, бывают не каждый день; ослабело напряжение при
личном общении: не возникает с людьми, которых раньше
стеснялся, меньше выражено в ситуациях, в которых раньше
чувствовал себя скованно». Побуждая пациентов к записыва-
нию душевно важных для них событий, воспоминаний в рас-
сказы и очерки, читал вслух, в частности, свой рассказ «Ста-
рость пса»2.
18.10.77 г. А. сделал с успехом первый свой доклад о Бу-
нине, опираясь на воспоминания современников и автобиогра-
фический роман Бунина «Жизнь Арсеньева». Обратил тогда
внимание на лирически-яркую, но зловещую картинность, с
которой Арсеньев вспоминает, например, свою мать: «В дале-
кой родной земле, одинокая, навеки всем миром забытая, да
покоится она в мире, и да будет вовеки благословенно ее
1 См. с. 1.71, 174.
2 См.: Антиалкогольный клуб.: Методические рекомендации Минздрава
СССР. Составитель М. Е. Бурно/Под ред. В. Е. Рожнова. — М., 1982, с. 12
15 Заказ № 740
225
бесценное имя. Ужели та, чей безглазый череп, чьи серые
кости лежат теперь где-то там, в кладбищенской роще захо-
лустного русского города, на дне уже безымянной могилы„
ужели это она, которая некогда качала меня на руках?»1*.
Отметил и бунинскую чувственность с холодновато-жестоким:
привкусом, с которой мальчик на охоте, услышав выстрел,
отца, «кинулся... подбирать убитых, окровавленных и еще
теплых, сладко пахнущих дичью и порохом дроздов»2. Отме-
тил едко-желчную наблюдательность. Признал чуждость ему^
психастенику, этих чувственно-эгоцентрических моментов в.
складе Бунина и в то же время согласился, что «чувственно-
жухлому» психастенику важно по временам оживлять, «под-
жигать», «воспалять» свою чувственность подобной пряно»
чувственно-острой прозой. В групповом обсуждении (после
доклада) А. убедился в подробном созвучии своих взглядов,
ощущений с таковыми у других психастеников, астеников в*
группе, увидел, как совершенно иначе относятся к Бунину
как к человеку и писателю синтонно-сангвинические натуры-
В этот же вечер с экрана душевно грели всех «пастельные*
астенические слайды Д., 53 лет. — «Ромашки», «Ваза с ураль-
скими цветами среди земляники» и др. Звучал ясно основной»
наш мотив: жить своим, силой своей слабости, познавая »
творчески совершенствуя свое сильное, в том числе скрытое,,
затаенное, утверждаться, самовыражаться творчески, учить-
ся понимать других людей и по возможности дружелюбна
вести себя с ними сообразно их характерам. 13.12.77 г. А-
прочел в группе свой первый рассказ «Коньяк», в котором^
выразительно проступали психастеническая мягкость и нрав-
ственно-этические переживания.
Улучшение далее шло волнообразно с кратковременным»
периодами сильного улучшения. Серьезных декомпенсаций (по-
сле Друскининкая, 1977), однако, уже не было. Выступал с
сообщениями, докладами, бывало более или менее легче, но-
такой «глубокой застенчивости-зажатости» при выступлении*,
как в 1976 г., до прихода в амбулаторию кафедры, уже не
испытывал. Чем глубже проникал в тему доклада, тем сво-
боднее отрывался от текста, основательнее думал во время
доклада о его содержании. Почти отказавшись от самовну-
шения как механического приема, который сам с давних пор^
пробовал применять, все более погружался в разнообразное-
творчество.
09.02.78 г. в группу второй раз пришел психастеник А.,,
33 лет, студент, с острой застенчивостью в общении с людь-
1 Бунин И. А. Собр. соч. в 9 томах. Т. 6. — М.: Худож. лит., 1965.
с. 15
2 Там же, с. 55.
226
ми, особенно девушками, из-за чего не мог познакомиться с
девушкой так, чтоб пойти с ней вместе в кино или в парк.
Мы в группе стали его «разбирать». Он твердил смущенно,
иногда гиперкомпенсируясь раздражительностью, что помочь
ему можно не беседами, а как-то мгновенно, «сильной ауто-
генной тренировкой», что-то такое застенчивое выбить из не-
го. Он решительно ничего не видел в себе хорошего, сильного,
достойного, а только «рабство стеснительности», не верил,
что вокруг сидят люди тоже с болезненной застенчивостью.
Пациенты группы, особенно А., и М., 34 лет, стали прочувст-
вованно, вздыхая, на своем опыте убеждать «новенького» в
том, что он такой «дремучий, дикий, необразованный псих-
астеник», ему необходимо подробно разобраться в себе и
других характерах, и тогда смягчится застенчивая зажатость,
возникнет творческая раскованность. Есть ли основания для
такой острой неуверенности в себе? Особенность мышления?
Нет легкой сообразительности? Да, психастеник неспособен
механически быстро схватывать трафареты, но зато замедлен-
ное мышление его творчески погружается в те важные под-
робности, на которые другие не обращают внимания. А. от-
метил про себя в этот вечер, что не так давно сам был таким
же «дремучим», но сейчас уже совсем другой. И позднее он
не раз говорил, что ему весьма помогает убедиться в том,
что он уже другой, когда приходит в группу «новенький»,
«запуганный» психастеник, и он узнает в нем себя прежнего.
02.09.78 г. прочел в группе свой второй рассказ «Смерть со-
баки», навеянный моим рассказом «Старость пса». 12.10.78 г.
рассказал, что в полном смысле «поднимается» над собой
прежним — в силу того, что иное, ясное, грамотное отношение
теперь к себе и окружающим, знает себе цену. Основательно
легче ему при личном общении с малознакомыми людьми,
даже один на один. Вообще осталось только 60% трудностей
из тех 100%, с которыми пришел ко мне. Втянулся в художе-
ственное творчество — писание рассказов. «Это собирание
себя, высвечивание творчеством своей особенности обогащает;
интереснее, живее стало жить, глядя вокруг себя с точки зре-
ния „не написать бы об этом?"». Изучая личность, творчество
Дарвина, прочувствовал глубоко важное для себя, выразив
это словами: «Без моих недостатков я не пришел бы к моим
успехам, а потому все к лучшему». Стало ясно, что необходи-
мо сообразовывать свое научное и художественное творче-
ство, вообще стиль своей жизни со своей психастенической
особенностью. Эту мысль выразил он в 1980 г. в рассказе про
злуравья (без названия). Фрагмент рассказа приводится ниже.
«В лесу я встретил муравья. Он тянул за собой палочку. Палочка была
длиннее муравья раз в пять. "Куда тащишь, дружок?",— спросил я его.
Он мотнул своей маленькой круглой головкой. "Ого, — подумал я, огляды-
15*
327
вая дорогу на горку —Донесешь ли?" "Да, запросто!",—хохотнул муравей
и побежал дальше. Он со своей ношей перелезал через травинки, палочки,
листики; он делал это напористо, и я чувствовал, что сил у муравья хватит.
"Дал бы мне немножно",—попросил я. "Э-э, нет, у меня свои, муравьиные,
силы, а у тебя — свои Ищи их в себе, они есть, только спрятаны глубоко,
берегут себя для настоящего дела"».
Время от времени мы разыгрывали сценки общения с не-
знакомыми, малознакомыми людьми 1 — так, чтобы заранее
приобрести, выработать, особенно психастенику, астенику,
различные интересные «кассеты» разговоров, рассказов со
своим, личностным содержанием (поскольку к живым импро-
визациям у психастеника, астеника слабая способность в от-
личие, например, от сангвиника). Это практически важно,что-
бы не «нести гиперкомпенсаторную чепуху» в общении с
людьми (тут же наблюдая за собой критически и мучаясь)*
После одной из таких удачных лечебных сценок А. видел се-
бя во сне совершенно раскованным оратором.
С осени 1979 г. А. постоянно острит на занятиях группы
и чувствует себя здесь совершенно свободно, раскованно.
С тех пор написал много рассказов. С 04.01.80 г. стал показы-
вать свои «пастельно-самобытные», «психастенические» слай-
ды («Мостик», «Капустница на козлобороднике» и т. д.).
В конце января 1981 г. А. читал в группе вслух рассказ
Чехова «Неприятность». Разбирали типичное переживание
психастенического (или астенического) совестливого докто-
ра, который, рассердившись, ударил в больнице гадкого,
нахального, пьяного фельдшера и мучается теперь, что вот
оскорбил его, заранее зная, что его, доктора, за это никто не
накажет. Он мучается, предлагает фельдшеру подать на него,
доктора, жалобу мировому судье, чтоб понести наказание.
Дело, однако, кончается тем, что фельдшера заставляют жал-
ко просить у доктора прощенье, после чего у мирового «на
прощанье доктор машинально выпил рюмку и закусил редис-
кой» и еще пуще мучается совестью, стыдится за то, что
вышло все так пошло, глупо, за свой характер, «за свой не
понимающий, не глубокий ум»2. В обсуждении циклоиды (В.,
66 лет, О., 48 лет, С, 61 года) сообщили, что в подобной
ситуации «врезали» бы фельдшеру и не мучались. Шизоид-
ная пациентка (И., 48 лет) — «врезала» бы и уехала жить в
лес. Психастеники же и астеники (А., 33 лет, Е., 48 лет, М.,
34 лет, Д., 53 лет, И1., 47 лет) испытали истинное созвучие
с переживаниями чеховского доктора. На этом занятии мы
еще раз отчетливо прочувствовали душевные особенности раз-
ных типов, чтобы легче понимать людей, общаться с ними,.
1 См. с. 77.
2 Чехов А. П. Собр. соч. в 12 томах. Т. 6. — М.: Гос изд. худож.
лит, 1955, с. 131—132.
228
вная, что возможно ждать от них в различных ситуациях. А.
отмечал основательное психотерапевтическое воздействие на
него вечеров такого рода. Ему были созвучны и побуждали
к целебному творческому самовыражению рассказы астениче-
ских и психастенических товарищей по группе, вообще их
успехи. Еще отмечал высокую важность для своего становле-
ния занятий, в которых обсуждались, довольно тонко разби-
рались характер Чехова (его отношения с людьми), важность
ботанических занятий (слайды трав, цветов, чтобы знать их
названия, как они живут и т. д.).
С 1980 г. у А. — стойкая компенсация. Он теперь, как сам
считает, уже другой человек, поднявшийся значительно выше
себя самого в прошлом, поскольку охвачен внутренней радо-
стью научного и художественного творчества. Цели ясны,
прежней панической реакции нет. Нет тягостной остроты пе-
реживаний, есть творческий свет в душе, ощущение немалых
сил, убежденность в своей существенной общественной полез-
ности. Выступления перед аудиторией, общение с малознако-
мыми, незнакомыми людьми, начальством — все это переста-
ло быть проблемой. Раньше за месяц до назначенного докла-
да «все опускалось» и напряженно-панически думал все это
время, как сделает доклад. Теперь за несколько дней до до-
клада— «активная настроенность на доклад и никакой пани-
ки». Раньше только узнает, бывало, что кто-то из родственни-
ков жены едет к ним в гости из другого города, заранее уже
испытывает с этого мгновения напряженность ожидания. Те-
перь с малознакомыми людьми много легче, так как пыта-
ется с известным интересом познать их характеры и, значит,
предвидит их реакции, поступки. Снялось неприятное ощуще-
ние повышенного внимания к нему людей. Убежден, что все
это обусловлено прежде всего постепенно сложившимся в
процессе терапии истинным, продуманным уважением к соб-
ственным психастеническим ценностям (способность к тон-
ким нравственным переживаниям, обнаруженная, в частно-
сти, в его рассказах, слайдах и отмеченная группой; способ-
ность к творческим аналитическим сомнениям, важным для
научного исследования, и т. д.). Расставаться со всем этим и,
значит, с психастеническим складом — нет охоты. Увлечен-
ный жизнью, уже не фиксируется, как прежде, на своей за-
стенчивости с тягостным самоанализом — «самоедством».
Отмечает, что «душа занята теперь новыми, творческими ка-
тегориями», «утверждаюсь этим». «Во время писания расска-
за — душевный подъем, все неприятные ощущения отходят».
Художественно-творческая приподнятость «толкает» и к науч-
ным размышлениям (ум стал «научно живее, проворнее»,
«рождаются гипотезы»). Научная работа теперь более напря-
женная, чем прежде, а он справляется. Работает над доктор-
229
ской диссертацией. Считает, что почти постоянно наполнен
творческими переживаниями (вместо тревожных опасений,
застенчивости), и это «вселяет уверенность, очерчивает инди-
видуальность, раскрепощает душу». К своему художественно-
му творчеству относится так же серьезно, как к научному —
читает свои рассказы, сказки детям, надеется напечатать в
будущем хоть один рассказ и остаться этим рассказом в
библиотеках мира (см. об особенностях отношения психасте-
ников к своему творчеству на досуге — Бурно М. Е., 1979,
с. 142). Благодаря слайдам, писанию о природе возникло
нежное, серьезное чувство к цветам, травам, деревьям, пти-
цам с пониманием своего личностного отношения к природе.
Нет уже давно чувства безысходности, все «светлее прирас-
тает», привязывается к жизни. Полагает, что претерпел в ам-
булатории благотворное духовное развитие («это как еще
одно высшее образование»), и это необратимо, хотя, конечно
же, характерологические трудности есть и будут. Завидует
иногда Д., 53 лет, в том, что ее семья состоит лишь из нее
и ее мужа, и она может несравнимо больше предаваться
художественному творчеству. У него уже трое детей, он тре-
вожно-заботливый отец и немало времени тратит на хозяй-
ственные дела. Ждет постоянно хотя бы тех нескольких часов
в неделю, когда можно будет сесть за художественное писа-
ние и «особенно ясно почувствовать себя человеком». В пло-
хом настроении перечитывает свои рассказы, смотрит слай-
ды— и легче (больше определенности, уверенности). Серьез-
ные расстройства настроения возникают все реже и доста-
точно легко преодолеваются. Это могут быть ситуационно
обусловленные тревожно-ипохондрические состояния. Напри-
мер, острые ипохондрические тревоги в течение 1,5 нед за доч-
ку, у которой обнаружил несимметрично увеличенную над-
бровную дугу и боялся саркомы, тогда как жена все это
время была спокойна. После тщательных исследований (ги-
перостоз) тревоги отпали. Или это спонтанные состояния
удрученности-«скислости», недовольства собой, особенно при
недосыпаниях, соматическом (например, простудном) ослаб-
лении, когда обостряются напряженность, застенчивость, само-
копание (хотя и не до прежних размеров) и все думается,
что вот не получается вылечиться совсем. Вообще ему свой-
ственно постоянное чувство, что со временем может вылечить-
ся совсем — от застенчивости, неуверенности. Навязчивости
возникают в последние годы редко, достаточно элементарны.
Ждет с нетерпением должности старшего научного сотрудни-
ка, готов как старший работать с группой младших сотруд-
ников. До лечения о «старшем» подумать было страшно.
Весьма вероятно прогнозирует теперь поступки, переживания
людей, с которыми вместе работает, и оттого легче с ним»
230
общаться, работать вместе. Так, заведующий отделением*
профессор, онколог-хирург — «настоящий сангвиник-пикник,
сможет быть и циклоид» («иногда ни с того, ни с сего грустит,
•обхватив ладонью полированную лысину»). Говорит сразу то,
«что думает, может накричать, даже спустить с лестницы, а
через пять минут успокоился и забыл зло. Обход делает
мгновенно, но удивительно много подметит в палате и выска-
жет потом в коридоре по каждому больному. Ему можно, не
опасаясь осложнений по службе, противоречить, если с ним
яе согласен, опровергать его положения своими доводами,
♦потому что для него главное — дело. Непосредственный на-
чальник — «человек эпитимного склада». «Не так давно при-
аиел работать в институт. Обратил на себя внимание излиш-
ней любезностью, слащавостью, массой обещаний, хотя его
*ш о чем не просили. Так, торжественно обещал санитарке
совершенно вылечить у нее гастрит. В то же время жестоко,
незаслуженно обидел лаборантку и не мучился этим. Оказал-
ся весьма прямолинейно мыслящим в научной работе. Все
отчетливее выдвигались на первый план материальные и фор-
мальные моменты. Например, в первую голову чрезмерно бес-
покоился обстановкой своего кабинета, упорно, долго настаи-
вал на одноцветных стульях. Спорить с ним по делу нет смыс-
ла— только злится. Лучше всего воздействовать на него че-
?рез его начальство». Единственный подчиненный А. — лабо-
рантка («с астеническими душевными свойствами»). «На нее
нельзя повышать голос, а то, случилось, долго проплакала,
юбидевшись, и только делу хуже». А. не раздражается, как
прежде, на мать, понимая ее психастеничность (например,
желание лишний раз вымыть руки из тревожных опасений).
По доброму «снисходительным, терпимым, более гибким сде-
лался к некоторым особенностям жены, которые раньше
раздражали. Не обижается, что она не понимает его расска-
зов. Пошел навстречу ей, «южанке», в том отношении, что у
них уже столько детей. Уже года четыре (в хозяйственных за-
ботах, с совместительствами) спит чаще по 5—6 ч в сутки, но,
несмотря на это, достаточно бодр, энергичен.
Несколько раз в году рассказывал в течение 6 лет (с
1979 г.) о себе врачам-курсантам ЦОЛИУВ. Последние 2—
3 года делал это с достаточной легкостью, живостью, сооб-
щая врачам, кроме всего прочего, интересное из своей науч-
ной области, ощущая, понимая такие выступления, ответы на
©опросы, как проверку и тренировку общительности, как об-
щественно полезное дело («ради других психастеников»).
Когда летом 1981 г. у А. были трудности в институте (не
удавалось получить интересную для него научно-исследова-
тельскую тему), сказал мне, что с большой охотой попытался
<бы стать психотерапевтом, чтобы помочь пациентам так, как
231
помогли ему. Этим делом, как ему тогда казалось, «смог бы
жить-гореть так, как никогда не горел иммунологией». Одна-
ко с дипломом санитарно-гигиенического факультета ему не
удалось стать лечебником.
Затратив на свое лечение в амбулатории уйму времени
(считая и дорогу), не жалеет ни единой минуты из всего это-
го и готов был бы тратить еще столько времени, сколько
понадобится. По моему настойчивому требованию, однако,
амбулаторию с 1985 г. уже не посещает.
Анализируя данный клинико-психотерапевтический случай,
отметим здесь также высокую степень эффективности тера-
пии творческим самовыражением: стойкое улучшение (про-
должается уже 7 лет) с чувством ровного, полного здоровья,
света в душе, несмотря на возможные краткие дистимии, ко-
торые достаточно легко преодолеваются благодаря психоте-
рапевтически воспитанной высокой возможности противосто-
ять трудностям жизни; продуманная убежденность пациента
в том, что указанное улучшение обусловлено именно данным
лечением; несомненный подъем социальной кривой жизни;
серьезное стремление помочь другим на своем опыте. В нача-
ле амбулаторного лечения — это 36-летний врач-иммунолог,
научный сотрудник, страдающий прежде всего тягостными
психастеническими трудностями общения с людьми и особен-
но с аудиторией, перед которой ему профессионально необхо-
димо выступать. После многих попыток самолечения вынуж-
ден обратиться к психиатру-психотерапевту, иначе теряет
трудоспособность как научный работник. Болезненная неуве-
ренность в себе здесь (в отличие от Д., 53 лет) проникнута
интеллектуально-аналитическими наблюдениями над тем, как
к нему относятся, ипохондрическим самокопанием (с ожида-
нием «распада личности», инвалидности от «душевной болез-
ни») и чувственной бедностью, жухлостью. В связи с указан-
ными психастеническими особенностями своего страдания А.
в процессе лечения научно-основательно погрузился в тера-
певтическое изучение соответствующей специальной, научно-
популярной и художественной литературы (от истоков, ори-
гиналов), в психастенически-психологическое творчество, че-
рез которое еще яснее себя понял, — и «произошла переоцен-
ка» («увидел, изучил себя, свою силу и свое место в мире»).
Таким образом, если астенической пациентке Д., 53 лет, надо
было дать больше утверждающей ее, поднимающей душу
терапевтически-художественной эмоции, заботы, то здесь
главное — побольше подробной научно-лечебной информации
и оживляющего своего, психастенического творчества. Со-
средоточенный на своей застенчивости, обострившейся в об-
становке научной жизни, и безуспешно лечившийся лекарст-
венно и аутосуггестивно А. в процессе терапии творческим
232
самовыражением осознал-прочувствовал глубинную связь за-
стенчивости со всем своим характерологическим складом,,
прямую зависимость остроты застенчивости от того, как он.
вообще понимает, ценит себя, свой характер. Факт существо-
вания «великих психастеников» был для него немаловажен.
Продумал-прочувствовал, что надобно делать свое и радо-
ваться своему («ведь и Чехов не пошел был в боксеры»)..
А раньше хотел быть «как все». Однако все это изучаемое
должно было, как считает сейчас, годы обдумываться в инди-
видуальных беседах с врачом, в группе, в творческом само-
выражении, чтобы, наконец, необратимо «осесть», как сейчас,,
превратиться в светлое мироощущение. И тогда застенчи-
вость, страх публичных выступлений стойко смягчились вмес-
те со всем прочим тягостным психастеническим.
ДЕФЕНЗИВНЫЕ ЦИКЛОИДЫ
Краткая клиническая часть
Циклоидные психопаты (циклоиды), в том числе и дефен-
зивные их варианты, клинически описаны в 1921 г. Е. Kjet-
schiner (1930) и в 1933 г. П. Б. Ганнушкиным (1964). Цикло-
иды отличаются от больных циклотимией (мягкой формой
циркулярного психоза) тем, что не обнаруживают психотиче-
ски-аффективных расстройств в виде истинных субдепрессий
и гипоманий. Субдепрессии и гипомании занавешивают лич-
ность, превращают заболевшего на время как бы в инога
человека, способного, например, к суициду, антисоциальным
поступкам (со всеми вытекающими отсюда судебно-психиат-
рическими оценками). Циклоид в любом настроении, как пра-
вило, остается самим собой, отвечает за свои поступки, и мы
говорим здесь лишь о циклических расстройствах настроения
(дистимических расстройствах) в рамках психопатического
характера.
Е. Kraepelin (1923, с. 319), Е. Stransky (см.: Кута-
нии М. П., 1914, с. 30) еще до Е. Kretschmer описывали сего-
дняшних дефензивных циклоидов под диагнозом «хрониче-
ское конституциональное угнетение» в границах циклотимии.
У. П. Б. Ганнушкина (1964) этот вариант циклоидов видится-
в описаниях «конституционально-депрессивных» и «эмотивно-
лабильных (реактивно-лабильных)» циклоидов. Распростра-
нены термины «гипотимный циклоид» [Шмаонова Л. М., 1974,
с. 242] и «дистимики» [Смулевич А. Б., 1983, с. 405]. Термин
«дефензивный циклоид» представляется наиболее клинически
емким. В тягостных расстройствах настроения эти психопаты
выказывают истинно психастеноподобные тревожные страда-
23$
ния (основанные на патологических ипохондрических и нрав-
ственно-этических сомнениях). Но и в периоды солнечного
подъема настроения, даже в «смехе звоночком», они постоян-
но, как и психастеники, ощущают в глубине тревожную го-
товность к каким-то серьезным для них неприятностям.
А. В. Крыжановский (1976, с. 9—12) описывает астенический1
*и психастенический синдромы в картине атипичной циклоти-
мии. То же самое вместе с выраженной вегетативной лабиль-
ностью до «посерения» лица на спаде настроения (но на
уровне лишь дистимических расстройств), со склонностью к
элементарным истероневротическим реакциям обнаруживаем
у дефензивного циклоида. Душевная естественность, синтон-
ность, уютность, любовь к чувственным радостям, высокая
впечатлительность, подвижность аффектов, мягкая, теплая
.истероидность, склонность к организаторской работе и обыч-
ное здесь пикническое телосложение отличают такого циклои-
да от психастеника. У дефензивных циклоидов при колебани-
ях настроения или в период спада отмечаются нередко извест-
ная тормозимость, элементарные навязчивости, застревае-
мость в тревогах, острая подозрительность, основанная на со-
мнениях, но с эмоциональным «захлестом» критики; им свой-
ственны глубокие, стойкие чувства привязанности. Тревожно-
впечатлительные, ранимо-уязвимые, дефензивные циклоиды
склонны болезненно-цепко фиксироваться на каких-то непри-
ятных для них ощущениях, событиях, особенно в детстве,
фиксироваться так, что это переживание (часто с вегетатив-
ным сопровождением, например тошнотой) преследует их по-
том всю жизнь. Нередко в основе тяжелых, длительных де-
компенсаций дефензивно-циклоидных женщин — сексуальная
неудовлетворенность2.
Особенности терапии
1. Терапия творческим самовыражением с конечным выхо-
дом в практическую деятельность сообразно душевной защи-
те дефензивного циклоида3—«разметать тоску» в живой
^практической жизни: профессиональная организаторская ра-
бота, работа няней, санитаркой, организация и ведение круж-
ков на общественных началах (в том числе кулинарного),
разнообразное шефство и другое полезное «растворение» себя
ш людях.
1 Включающий в себя дискинезии кишечника, алгии, кожно-аллергиче-
<жие реакции и т. п.
2 В самом тонком, сложном смысле: эротические ощущения здесь не-
редко невозможны без глубокого духовного контакта.
3 О формах психологической защиты психопатов и шизофренических
пациентов см. Рожнов В. Е., Бурно М. Е. (1978).
234
2. Терапия созданием творческих произведений исследова-
тельским углублением в свою тоскливость, как писал об этою
армянский поэт П. Севак в стихотворении «Анализ тоски»:
И, качаясь меж одиночеством и темнотой,
Я упорно хочу разложить, расщепить тоску,
Словно химик, хочу подвергнуть анализу и понять
Природу тоски и глубокую тайну тоски1.
3. «Тащить» себя в тоскливом настроении (уповая на его
внутреннюю, циклоидную лабильность, впечатлительность) к
ярким цветам, свету, веселью: фотографировать ярких бабо-
чек, цветы, смешного пуделя и т. п., даже не купить, а только
посмотреть в магазине красивое платье, пойти на веселый
спектакль, на вечеринку. Стараться «поджигать», эмоциональ-
но «встряхивать» таких пациентов психотерапевтическим
юмором2. Психастеникам, шизоидам, дефензивным малопро-
гредиентно-шизофреническим пациентам нередко от всего это-
го хуже.
4. Описывать в дневнике или записной книжке свое тя-
гостное состояние, чтобы в будущем, читая, убеждаться, что
уже было так скверно (или хуже) и что это прошло.
5. Сердечные ободряющие беседы с расчетом не столько
«а логические доказательства, научную информацию, сколько
главное на способность этих пациентов благодаря доказа-
тельствам и информации сангвинически проникнуться трез-
вой верой в своего врача. Если у дефензивно-шизоидного или
дефензивно-истерического психопата психотерапевтический
эффект основывается прежде всего и с самого начала на вере
«о врача (или другого кумира), если психастенику необхо-
димо постоянно самому во всем критически-трезво разбирать-
ся (с помощью врача), то дефензивному циклоиду подробное
разъяснение, изучение серьезной литературы необходимы
(в конце концов) для того, чтобы поверить в могучую си-
лу, правоту, компетенцию своего врача.
6. Нередко просветляюще-утверждающе своим созвучием
действует чтение-обсуждение в группе страниц из Н. Г. Чер-
нышевского о Пушкине как человеке3. Здесь отмечены благо-
родство, мягкость, живость, но и ранимость поэта, подчеркну-
то, как глубоко огорчала его всякая клевета, даже глупая,
1 Севак Паруй р. Стихи. Пер. с армянского Ю. Мориц. — М.: Ху-
дож. лит., 1975, с. 144. См. также ценные для терапии созданием творче-
ских произведений применительно к таким пациентам стихотворения в этом
сборнике: «Старые шрамы этого мира» (с. 71—72) и «Протяженность тос-
ки» (с 76—78).
2 См. специальную работу о юморе в психотерапии [Bloomfield J., 1980J.
3 Чернышевский Н. Г. Александр Сергеевич Пушкин: его жизнь и
«сочинения. — М.: Гос. изд. худож. лит., 1956, с. 39—40. См. также: Коло-
сова Н. П. Я встретил Вас... — М.: Моск. рабочий, 1983.— 207 с.
235
нелепая. «Как все добрые и вместе живые люди, он был
вспыльчив, но гнев скоро уступал место обыкновенной его»
кротости и мягкости. Все, что встречалось ему в жизни, чрез-
вычайно сильно действовало на его восприимчивую натуру;
даже мелочи, на которые другой не обратил бы внимания,,
очень часто производили на него глубокое впечатление. О нем
более, нежели о ком-нибудь, можно сказать, что он жил впе-
чатлениями, которые приносила настоящая минута. Переходы
от грусти к веселости, от уныния к беззаботности, от отчаянья
к надежде были у него часты и очень быстры. В одном он
оставался всегда неизменен — в привязанности к людям, ко-
торых раз полюбил; трудно найти человека, который был бы
таким верным и преданным другом, как Пушкин» (с. 39) -
Чернышевский далее отмечает, что Пушкин не любил изы-
сканности, принуждения, искусственности и «так любил рез-
кие переходы из одной крайности в другую, что ему нрави-
лось только или сильное физическое движение, или совершен.-
ный покой». Он писал первые главы «Евгения Онегина», ле-
жа в постели, но и много ходил пешком. Крепкое сложение
«не мешало ему быть мнительным относительно здоровья, и
в молодости он воображал себя страждующим чахоткою,
воображал даже, что чувствует признаки аневризма в серд-
це» (с. 40).
7. Гипнотические сеансы со специальными проникновенны-
ми эмоционально-стрессовыми внушениями, «рассасывающи-
ми» подавленность, с переходом от гипноза к занятиям AT.
8. При отсутствии противопоказаний физическая работа
или зарядка во время тягостного настроения — до изнурения*
«измочаливания». Это смягчает тоскливую напряженность,
пробуждает уверенность в себе.
9. Лекарства следует давать лишь по необходимости, осто-
рожно, в малых дозах, короткими курсами или лишь время от
времени (по обстоятельствам). Предпочтительны транквили-
заторы (нередко эффективен феназепам), психостимуляторы
(сиднокарб) и комбинации френолона с транквилизаторами
при бурных дистимически-вегетативных расстройствах (осо-
бенно при климаксе, который обычно тяжело протекает у та-
ких больных).
Итак, дефензивный характерологический конфликт у цик-
лоида окрашен полнокровно-живыми, чувственно-естественны-
ми эмоциями, то шумно-подвижными, то застревающе-рани-
мыми, но не теряющими гармонической мягкости-уютности.
Даже в раздраженном хлопанье дверями нередко звучит дет-
ски-надутая беспомощность. Чувство своей несостоятельности,
вины, совестливости, страх собственного нездоровья, тревог»
за близких, подозрительность (например, болезненная рев-
ность) — все это не проникнуто подробной рефлексией, но
236
нередко выражается панически-бурно, с истероневротически-
аш реакциями и всегда достаточно лабильно. В соответствии
с этим в процессе терапии творческим самовыражением более
сосредоточиваемся на эмоционально-подробном, мягко (порой
юмористически) ободряющем жизнеутверждающем воздейст-
вии врачебным авторитетом, пытаясь вывести пациента с по-
мощью просвещения и творчества к целебно поднимающим
•его одухотворенно-чувственным радостям и практической (в
широком смысле) деятельности.
Дефензивно-циклоидная психопатия
(клинико-терапевтическое наблюдение)
Пациент Г., 50 лет (1937 года рождения), инженер-техно-
лог. Направлен в амбулаторию кафедры проф. В. Е. Рожно-
©ым в марте 1968 г. (возраст 31 год). Тревожно-беспомощно
.жаловался на неприятные ощущения «заложенности» в обла-
сти сердца, в страхе подозревал у себя «инфаркт» или «пред-
ынфарктное состояние».
Наследственность. Отец — крупный строитель-орга-
вшзатор, работал день и ночь. Сангвиник-пикник. Сейчас в
©озрасте 76 лет, на пенсии, отличается прежней неуемной
энергией, недавно купил «Волгу» («буду учиться водить»).
Всегда уверен в себе, олимпийски спокоен, со стремлением к
яюрядку, грубоватый юморист. Г. считает, что унаследовал от
ютца напористость, практическую хватку (с годами этого все
«больше), но нет той уверенности в себе. Тревожность, само-
копание, сомнения, полагает, пришли от матери. Мать — тоже
строитель, много работала вместе с отцом, тонкая, постоянно
тревожно сомневающаяся, много терпела от мужа, грубовато
«обижавшего ее, всегда защищала его перед детьми («у него
ведь такая сложная работа!»). Пикнического сложения. Умер-
ла в 1968 г. в возрасте 56 лет от рака матки с метастазами
© мозг. Младший брат Г. — флегматик-пикник, обидчивый,
ранимый. Так, уже в зрелые годы ему показалось, что отец
однажды был к нему нечуток. За это в течение 6 лет не раз-
говаривал с отцом. Дед, бабка со стороны отца всю жизнь
худые, грустные, «астеничные», нежно привязанные друг к
ДРУГУ> умерли в возрасте 76 лет: дед — от инсульта, бабка
вскоре — от инфаркта миокарда, тяжело переживая смерть
мужа. Дед, бабка со стороны матери — веселые, видимо, пик-
ники, умерли в возрасте 78 и 77 лет от инфаркта миокарда.
Anamnesis vitae et morbi. Г. родился и рос в Гру-
зии. С тех пор как ясно помнит себя (лет с 6—7), постоянно
тревожно озабочен всякими возможными неприятностями,
панически боялся смерти, похорон. Остро впечатлительный
(особенно в отношении всего, связанного со смертью) за две
237
улицы обегал похоронные процессии и все равно после этога
на несколько дней оставалось тягостное настроение с посто-
янными мыслями, что и он может отчего-то умереть. Все это
свойственно ему и сейчас. Старается не ходить на похороны*
но если все-таки пришлось пойти и там слышит похоронную»
музыку, то возникает «двигательная ажитация», неспособе»
уже держать себя в руках и под всеми предлогами «убегает»-
Все детство родители приходили с работы поздно. Присмат-
ривали за ним и братом «скучные» домашние работницы^
С первого класса (в школу пошел с 8 лет) учился легко, от-
лично. Мгновенно запоминал наизусть до 4 страниц художе-
ственной прозы. Увлекался гуманитарными предметами^.
С 7—8 лет полюбил читать, особенно связанное о полити-
кой. С 10 лет регулярно читает «Правду» и несколько других
газет. Уже тогда серьезно вдумывался в содержание статей,,
подолгу размышлял над отдельными фактами, искал «скры-
тые пружины» событий. Всегда с охотой отдавался общест-
венной работе. Был секретарем комитета комсомола школы..
Школу окончил с золотой медалью. Ревниво относился к близ-
ким друзьям. Все казалось, что друг к нему охладел, мучилсж
по этому поводу. Теплых отношений с братом не было, дра-
лись. Брат его поколачивал. Воспитывались оба в скромно-
сти. Первый костюм Г. купили, когда поступил в институт,,
а до того носил годами одну и ту же куртку, брюки с ковбой-
кой. В редкие часы домашней жизни отец любил командовать
и мог довольно грубо прикрикнуть на сыновей, если что не
так делали. Считает, что, возможно, по причине таких отно-
шений с родителями был с ними замкнут. Когда уже в юно-
сти мать, в сущности очень ласковая, попыталась откровен-
но поговорить с ним, это не вызвало у него ответных чувств^
В старших классах Г. пришел к выводу, что физика, ма-
тематика не захватывают его и продолжать учебу необходимо»
в гуманитарном направлении. Хотелось поступить в Институт
международных отношений или в Московский университет на»
факультет журналистики. Отец, услышав об этом, жестко
сказал, что поначалу следует получить образование, гаранти-
рующее «кусок хлеба», т. е. инженерное, «а уж потом, еслга
способности не будут давать покоя, можно и на философ-
ский». С грустью послушался отца, поступил в технический
вуз в Тбилиси на машиностроительный факультет. Уже там*
понял, что точные науки не столько понимал в школе, сколь-
ко запоминал. Настроение постоянно спонтанно колебалось ш
в детстве (по несколько раз в неделю, в день, в час). Еще
школьный учитель сказал ему, восьмикласснику: «Никогда
у тебя не бывает ровного среднего настроения — либо ты дея-
тельно-весел, либо пассивен и обидчив». Однако сколько пом-
нит— знает сам, каким бы радостно-деятельным ни было
238
настроение, всегда в глубине души есть «готовность погру-
зиться в тревогу». В плохом (тревожно-ранимом) настроении
и сейчас любые «щепки», пустяки удручают, в хорошем — для
этого «нужен заряд покрупнее калибром». Содержание тре-
вог— чаще всего собственное здоровье и трудности общения
с людьми в этой угнетенности (неуверенность, трудно про-
сить, требовать, вообще разговаривать с людьми). С детства
болезненная тревожная мнительность. Когда лет в 13 у нега
болело горло, то уже сам подозревал у себя дифтерит, едва
узнав об этой болезни. Испытывая в груди неприятные ощу-
щения после простуды, боялся туберкулеза и «еще бог знает
чего».
В 1970 г. Г. писал мне: «При малейшем ухудшении само-
чувствия я сразу сосредоточивал на этом внимание и начиная
анализировать: что это за ощущения, какова их причина и»
т. д. Если самочувствие вскоре не улучшалось, то этот само-
анализ приобретал какой-то навязчивый характер. Мысли на
эту тему сами „лезли" в голову, чем бы я ни занимался. Эта
отражалось и на настроении, и на работе, и на учебе, причем*
к врачу обращался далеко не сразу — главным образом пото-
му, что казалось — врач сообщит мне что-то страшное». Час-
то, как полагает, впадал в «излишний самоанализ своих
поступков и намерений без конкретной последующей дея-
тельности». Постоянно размышлял на самые разнообразные
темы, разыгрывая нередко в уме целые сцены со многими
действующими лицами. При этом, увлекшись, начинал шеп-
тать, и это так мешало сосредоточенным занятиям. Так, го-
товясь к экзаменам на аттестат зрелости, сидел за письмен-
ным столом до 2 часов ночи, но при этом минимум треть
времени уходила на размышления на тему: «Как хорошо бу-
дет, если я все-таки получу золотую медаль».
Влечение к девушкам, женщинам основательно ощутил лет*
в 13. Отношения с товарищами-студентами теплые, друже-
ские, но с детства не чувствовал себя с людьми полностью
раскованным, особенно в тревожно-ранимом настроении. В та
же время не склонен смущаться, стесняться. Легкая робость
обнаруживается лишь в самом начале знакомства. С легко-
стью выступал и в школьные годы и позднее с докладами,
лекциями на любую тему экспромтом (о субботнике, об обе-
денном перерыве и т. п.). Учился в институте добросовестно,
но без интереса, «по обязанности». На втором курсе в 18 лет
(1955 г.) на слизистой оболочке нижней губы появился «ка-
кой-то волдырь» (видимо, ретенционная киста или афта).
Испугался, что заразился сифилисом от стакана у ларька с
газированной водой. Эта мысль поначалу мелькнула, но вот
стал уже упорно размышлять по поводу «волдыря» и все
больше тревожился. В то же время мысль эта казалась глу-
23*
яой, поэтому не обратился ни к врачу, ни к родителям. По-
скольку «волдырь» не проходил, делалось все тягостнее, чи-
тал популярное о сифилисе, искал и «находил» другие при-
знаки сифилиса. Через 2 нед «волдырь» исчез, но Г. не
успокоился, так как на коже появилась будто бы сыпь. Воз-
никли неприятные ощущения в разных частях тела, в том чис-
.ле в затылке, сдавливало в переносице. Бессонными ночами,
«раздерганный», тревожно, в холодном поту анализировал эти
ощущения. «И верил, и не верил, что это сифилис» (тревож-
но сомневался). Состояние колебалось. Иногда «забывал» о
тревогах на дни и недели. Все это продолжалось около 1 го-
да, со временем нервничал все сильнее и однажды ночью
стало «просто не по себе» («кризис»): «заколотилось бешено
«сердце», «в затылок ударили теплые волны», возникло тре-
вожное возбуждение с «мурашками». Не выдержал, позвал
родителей, попал со «скорой» в соматическую больницу, где
ничего патологического у него не обнаружили. Быстро там
успокоился. Про свой основной страх («сифилис»), однако,
никому не сказал. Лишь спустя еще месяц, когда стало уже
совсем невмоготу от переживаний, казалось, что от всех этих
«страхов сходит с ума, рассказал про все матери.
Знакомый психиатр заверил, что никакого сифилиса нет,
.а просто «на почве мнительности развились бессонница и
«ервное истощение». Это категорическое заключение психи-
атра основательно успокоило, ободрило. Принимал «сильные
снотворные», и через 2—3 нед уже спал без снотворных. Од-
нако состояние обостренной ипохондрической мнительности
продолжалось еще, постепенно ослабевая в колебаниях, 3—
4 мес. Переключился с сифилиса на сердечно-сосудистые
болезни, поскольку беспокоили сердцебиения, неприятные
сдавливающие ощущения в области сердца, подскоки АД до
160/80—90 мм рт. ст. Думал, что своим «бессонным» страхом
сифилиса «здорово испортил сердце». Тем не менее успешно
учился все это время (около 7 мес) в институте, закончил
второй курс на «отлично». Особенно отвлекала от ипохон-
дрий подготовка к экзаменам. Вообще когда испытывал труд-
ности, ответственность, ему становилось легче. После экзаме-
нов поехал с братом путешествовать в Москву, Ленинград.
Весь месяц путешествия над ним висел «страх инфаркта».
Отправились потом к Черному морю, и там замучили непри-
ятные ощущения в затылке. Как-то вечером даже помчался
в страхе в «скорую помощь», где ему дали «от нервности»
капли Зеленина. Ипохондрические тревожные сомнения оста-
лись, «поскольку врач случайный и смотрел быстро». В сен-
тябре вернулся к занятиям, и понемногу все тревожное ото-
шло. Таким образом, эта первая (на базе свойственных ему
почти повседневных «легких» колебаний настроения) такая
240
тяжелая дистимически-ипохондрическая декомпенсация, спро-
воцированная «волдырем» на губе, продолжалась в общей
сложности около 1 года и при всех трудностях, муках не
выбила его из колеи жизни, а даже помогла (как убежден)
сдать сессию впервые на «отлично». Как и последующие де-
компенсации, это психотерапевтически податливое, постоянно
колеблющееся расстройство находилось именно на уровне
сложной патологии настроения, при котором пациент в сущ-
ности оставался самим собой (т. е. это расстройство дисти-
мического, а не субдепрессивного регистра, как при цикло-
тимии). В это время серьезно усилилась характерологическая
тревожная мнительность (прежде всего ипохондрического
характера с включенностью вегетативных моментов дисти-
мии). До настоящей декомпенсации Г. с детства, как отмече-
но выше, постоянно был в состоянии тревожной готовности
к неприятностям ипохондрического характера и неприятно-
стям в духе осложнения взаимоотношений с окружающими.
Декомпенсация отзвучала, а «неопределенные ощущения» и
страхи по-прежнему периодически доставляли неприятности.
Студенты, с которыми был близок, по-доброму подшучивали
над его мнительностью.
По окончании института (1961 г., 24 года) уехал (хоте-
лось самостоятельности) работать в Минск, быстро освоился
на заводе. Охваченный охотой большой работы, сразу же по-
ступил в Вечерний университет марксизма-ленинизма, на
трехгодичные курсы английского языка, на заводе живо всем
интересовался, много, с увлечением работал, не считаясь со
временем, презирая в людях лень, стремление увильнуть от
трудностей. Никогда не отказывался ни от какой работы и
обычно перевыполнял задания. Разумно-компромиссно, даже
с известной пластикой, приспособлялся к людям и обстоя-
тельствам во имя общего добра и собственного успеха (до
которого был по-хорошему жаден). Так, работая с очень
строгим начальником, ругавшим подчиненных даже за то, что
не делали сверх задания, выполнял свое дело добротно, кра-
сиво, с азартом и заведомо в несколько раз больше заданно-
го, чем приводил «жестокого» начальника в восторг. Через
2 года после окончания института уже стал заместителем
начальника цеха, в котором работало более 400 человек. Пе-
ред начальством не робел, вел себя активно, свободно, с
подчиненными весел, человечен, но и строг, требователен. Что-
бы цех выполнил план, сам был в цеху в конце месяца до
ночи (в отличие от многих других молодых специалистов).
При этом по уважительным обстоятельствам в эти ответст-
венные дни разрешал уходить в отпуск людям, от которых
зависел выпуск программы, и их нагрузку брал на себя. Его
уважали и подчиненные, и руководители завода. Много дру-
16 Заказ № 740
241
зей. С женщинами в ту пору сближался легко, с живой есте-
ственностью (робел перед женщинами лишь в душе).
В московской командировке влюбился в москвичку, через
год женился на ней и переехал в Москву, где продолжал ра-
ботать по своей профессии активно и с наслаждением.
Вступил в КПСС. Ему было тогда 27 лет (в 1964 г.)» Само-
критически-трезво понимал, что отличается изрядными спо-
собностями не к технике, не к наукам, а к организации рабо-
ты людей, к работе с людьми, например в области техники,
что позволяет ему знать технику «поверхностно», без фунда-
ментальных знаний (хотя и широко) и в то же время требует
богатых знаний в общественных дисциплинах (международ-
ные отношения, политэкономия и т. д.). По-прежнему с боль-
шой охотой занимался общественной работой (член профко-
ма, член партбюро института).
В том же 1964 г. перенес вторую в его жизни тягостную
декомпенсацию, подобную первой, но лишь 6-месячную (новое
в ней — давящие ощущения в позвоночнике, старое —«сжа-
тия» в области сердца, в которых заподозрил с помощью чте-
ния книг ишемическую болезнь сердца). Все годы между
декомпенсациями настроение продолжало постоянно коле-
баться и тревожная мнительность «всегда была наготове».
То и дело (особенно когда переутомлялся) возникали разно-
образные неприятные ощущения, сосредоточивался на них,
тревожно преувеличивая их опасность, думая об «ишемиче-
ской болезни», об опухолях. Боялся полетов в самолете: во
время полета напряжен страхом возможной катастрофы,
усиленное сердцебиение, неприятные ощущения в пояснице,
ногах. С 1968 г. в самолетах не летает: теперь даже уже не
столько из-за страха аварий, сколько из страха того, что в
самолете ему будет плохо. Так «мучился» в своей внешне
успешной жизни. Лечился ответственной добросовестной ра-
ботой, но подумывал, что все же подниматься по служебной
лестнице еще выше, видимо, вредно для его здоровья, полез-
нее бы спуститься ниже.
С января 1968 г. (31 год)—примерно в течение полуго-
да— третье стойкое ухудшение (декомпенсация), обусловлен-
ное, видимо, прежде всего смертью матери от злокачествен-
ной опухоли. Тяжело переживал эту смерть, но страх, что
нужно еще пережить процедуру похорон, был не слабее пе-
реживания потери. В командировке после трудного для него
взлета самолета (накануне переутомился занятиями по ан-
глийскому языку) ощутил тягостный внутренний зуд в пояс-
нице, в правом боку и тут же — сердцебиение. Плохо спал эту
ночь и другие. Возникли знакомый страх сумасшествия от
бессонницы, тоскливость, раздражительность-обидчивость*
иногда до слез в глазах («будто без кожи, такой чувстви-
242
тельный»). Трудно избавиться от неприятного, тягостного са-
моанализа, анализа своих отношений с сослуживцами. Мучи-
тельно не мог выбраться из этого «круга мыслей», «мусолил»
беспрерывно про себя, например, взаимоотношения с одним
сотрудником — такие несущественные, как потом уже это
понял. Вот так «накалял» себя, особенно ночью, «вертясь, как
©олчок, в холодном поту», переживаниями по поводу отноше-
ний с людьми, тревожился, что кого-то обидел, ущемил, а на
другой день «в два слова» прояснялось, что все это лишь
болезненные нагромождения. Испытывал в этот период ско-
ванность перед выступлениями и во время выступлений. Вол-
новался, душевно напрягался, особенно в середине дня, без
понятной причины, даже выступал с бумагой. Особенно уси-
ливалась теперь тревога в обстановке, из которой нельзя
выйти срочно по первому желанию (самолет, важное собра-
ние). Самоедство, «переживания по ерунде» («не так сказал
начальнику, надо бы так»). В то же время двухлетнюю дочь
отвезли с крупом в больницу, жена металась, а он был доста-
точно спокоен, трезво убежден, что в больнице помогут, и в
то же время огорчен, что не может беспокоиться так горячо,
как жена. Все это «взвинчивало», «выматывало» его, но еще
более тягостными были ипохондрические переживания на ба-
зе физических ощущений в виде чувства задержки дыхания,
сердцебиений, ощущения сжатия в левой половине тела,
где-то внизу у грудины, в течение иногда нескольких дней с
ослаблением, онемением левой руки, «спазмами» в горле.
Боялся инфаркта. Боялся инсульта при чувстве сжатости в
голове. Болезненное чувство сжатости возникало и в области
мочевого пузыря, и в правом бедре, и в коленях. АД подни-
малось до 160/100 мм рт. ст., а дважды замечено 170/120 мм
рт. ст. Нередки в это время запоры, как это у него случается
и при более легких расстройствах настроения.
До первой нашей встречи в марте 1968 г. мучился в таком
состоянии более 2 мес, подозревая, что творится с ним сома-
тическая катастрофа, боялся смерти и сумасшествия. Тера-
певт и невропатолог подозревали гипертоническую болезнь,
невроз, назначали в малых и средних дозах в течение 2 мес
барбитураты, транквилизаторы, гипотензивные препараты —
<без существенного эффекта. Терапевт поставил его на учет
как гипертоника. Они уже не знали, что с ним делать, сове-
товали обратиться и к психиатру. Знакомые помогли попасть
«а прием к главному психиатру Москвы. Тот, по рассказу
пациента, «грубовато отрезал», что это все чепуха, «нюни
распустил», «ишь руки прыгают», «ничего у него нет», «дайте
ему валерианы». Такой прием несколько встряхнул, успокоил
|(не будет же так главный психиатр ругать серьезно больного
человека). Успокоение, однако, было недолгим. Заметил, что
86*
243
сделался очень раздражительным («реагировал на каждую
мелочь»). Почти постоянными стали тревоги о том, что «здо-
ровье подорвано окончательно».
Психический статус. В беседе обнаруживаются
естественность, синтонность, мягкость, скромность, откры-
тость, по временам солнечный юмор. Ни малейшей позы, ни
тени высокомерия в общении с другими пациентами, держит-
ся и сейчас со всеми как равный, просто, весело; без нужды
не говорит о своей высокой должности, заслугах, выказывает
искреннюю жалость, участие к сравнительно более тяжелым
пациентам (с неврозоподобной шизофренией и т. д.), готов
советом, как-то практически помочь (деньгами, устроить на
хорошее место), если это удается — искренне доволен, сияет.
В хорошем настроении (при всегдашней внутренней готовно-
сти к тревоге) не склонен углубляться в сомнения, свеж,
трезв, самокритичен, активен, деятелен, смело войдет «хоть
к министру», иногда испытывает в это время в душе даже
авантюристические порывы, готов про все читать лекции,
записывается во всевозможные комиссии, не думая, успеет
ли, мчится на машине с непозволительной скоростью и т. д.
Живо-диалектически схватывает тонкие моменты человече-
ских отношений, выказывает практическую, «земную» мане-
ру мышления, чувствования, любит поговорить и не любит
писать. Склонен к мягкому сглаживанию углов, но отнюдь не
беспринципен, высокочестен и совестлив. Читает охотнее все-
го историческую, публицистическую литературу. Не может
жить без газет. Если не прочтет утром трех газет, сравнивая
материал и анализируя, то «не в своей тарелке». Любит вкус-
но поесть, иногда выпить вина, повеселиться, но природу, как
утверждает, всегда воспринимал «только головой». Его «го-
ловное», равнодушное отношение к природе даже сделалось
предметом шуток в группе, когда смотрим, например, слайды
природы. Однако животных никогда не мучил, не был с ними
груб. «Всегда устремлен в будущее» в том смысле, что к про-
шлому, к прежним (например, детским) переживаниям не
обращается: все, что было, прошло, уже не гнетет и не ра-
дует его. Старается много делать, тревожась перед будущим
(вдруг заболеет, выйдет из строя и т. п.). И сквозь припод-
нятое, светлое настроение испытывает затаенную готовность
к страху (особенно к страху какого-то серьезного заболева-
ния, которое может у него возникнуть). Без строгой системы
отмечаются то «светлые» дни, часы, минуты (приподнятое
настроение, богатая деятельность), то угнетенно-тревожные
дни, часы, минуты («расквасился»). В «светлое» время всем,
его словами, «раздает улыбки», в «угнетенно-тревожное»—не
хватает сил долго говорить, напряжен, раздражителен, одно
желание — чтобы меньше его трогали. В такое время он (как
244
сам считает) — «настоящий психастеник» («жуется в голове
всякая чепуха», стеснителен, нерешителен, особенно раним,
чувствителен, усиливается вегетативная неустойчивость). По-
том снова «раздает улыбки», очаровывает мягкой общитель-
ностью и с «утроенной сердечностью» жмет руки тем, с кем
был угрюм в плохом настроении.
Часто в «угнетенно-тревожные» дни или часы возникает
состояние душевной напряженности, возникают мигрирующие
неприятно-сдавливающие ощущения в голове, в теле. Нали-
ваются тяжестью темя, затылок, шея, «словно налита поверх-
ность головы», «чувство несвежести в голове», какое-то лег-
кое раздражение в пояснице. Или это сжатие, сдавливание в
подреберье, «ощущение, что хочется вжать, втянуть в себя
живот», аэрофагические расстройства. АД при этом обычно
140—160/100 мм рт. ст. Заторможен, медлителен, скован, ис-
пытывает некоторую рассосредоточенность в мыслях, затруд-
ненность мышления, нет ни к чему интереса. Переживания—
чаще ипохондрического содержания. Хочется поделиться с
теми, кто поймет. Чуть становится лучше — испытывает ра-
дость оттого, что сотни подчиненных под его руководством
слаженно творят пользу людям и «работа доведена до авто-
матизма». Легок на подъем, любит путешествовать. На спаде
настроения в беседе несколько обстоятелен, несколько зануд-
лив (особенно в разговоре о своих ощущениях). Иногда
навязчиво считает окна. Обиды (существенные) медленно
«рассасываются». Очень хорошая память (несколько слабее
других видов памяти зрительная). Держит в голове тонкости
взаимоотношений десятков организаций между собой и с го-
ловным институтом, быстро разбирается «во всем этом гро-
мадном хитросплетении», помнит в подробностях сотни поли-
тических, международных событий, политических деятелей.
Считает, что мог бы сделаться лектором-международни-
ком.
Соображает по службе живо, практически-трезво, «схваты-
вает по-крупному», быстро принимает решения, чаще, однако,
интуитивно, но потом, обдумывая и даже «перемалывая», по-
нимает, что решил обычно правильно, хотя и может по этому
поводу мучить себя сомнениями. Считает себя честолюбивым;
убежден, что от такого честолюбия отдельных людей обще-
ство только выигрывает. Подозрительности нет, но когда не
уступают ему там, где кажется себе правым, — это вызывает
раздражение. Как бы ни был, однако, раздражен на службе,
«ругался и стучал кулаком лишь в мыслях». Родственно-не-
жен с двумя уже взрослыми дочерьми; они более откровенны
с ним, нежели с матерью. Аккуратен, с чувством поряд-
ка. Одевается красиво, элегантно. Мягкие, естественные
движения.
245
Психологическое исследован ие. При исследовании прояв-
ляет интерес к своим результатам. В эксперименте темп зрительно-ориенти-
ровочной пробы высокий (28; 35; 36; 32с на 1 таблицу). При однократном
воспроизведении структурированного ряда из 20 слов называет 18, из них
13 из 15 животных, 5 из 5 предметов, через час — соответственно 11 живот-
ных и 5 предметов. При заучивании более разнородного ряда показывает
хороший объем непосредственной памяти, быструю динамику заучивания,
высокий показатель сохранения заученного (8—10, через час 10 из 10слов).
В пиктограмме сочетаются предметные и схематические образы. В образах
отсутствует проекция личностных переживаний, в целом образы эмоцио-
нально-нейтральны. Ориентируется на существенные признаки, отвергая по-
верхностные, наглядные. Высокий уровень обобщения понятий, хорошая кон-
центрация внимания (психолог В Л. Казарновская, 1978).
Неврологический статус. Патологии не обнаружено
ЭЭГ-исс л е д о в ан и е 19.04.79 г. (заключение): Отмечаются диффуз-
ные изменения электроактивности, скорее всего по функциональному типу,
с указаниями на повышенную активность и усиленное влияние на кору
структур диэнцефальной области (докт. мед. наук В. А. Файвишевский).
Сома. Рост выше среднего, пикнически сравнительно глубокая груд-
ная клетка. Спортивная подтянутость.
Заключение ЭКГ кабинета (1968—1987): ритм синусовый, 70—85 в 1
дойн. Нормальное положение электрической оси сердца
Заключение терапевта (д-р Н. П. Грушевский, наблюдающий Г. в те-
чение 19 лет): жалобы на ноющую, «сдавливающую» боль в области ниж-
ней трети грудины, длящуюся в течение нескольких дней, сердцебиение;
онемение левой руки, «спазмы» в горле. Пальпация кожных покровов в об-
ласти нижней трети грудины усиливает болезненность (отмечает «кожный»
характер боли). Кожные покровы и видимые слизистые оболочки обычной
окраски. Лимфатические узлы не увеличены. Костно-мышечная система не
изменена. Отеков нет. Число дыханий— 18 в 1 мин. Перкуторно над обла-
стью легких определяется легочный звук. Подвижность легочного края по
lin. axillaris med. ±4 см слева и справа. Дыхание везикулярное, хрипов нет.
Прекордиальная область не изменена. Пульс — 82 в 1 мин, ритмичен, удов-
летворительного наполнения и напряжения АД = 140/80 мм рт. ст. Границы
сердца в пределах нормы. Тоны сердца звучные, чистые. Аппетит хороший.
Язык чистый. Живот мягкий, безболезненный. Печень и селезенка не паль-
пируются Пальпация кишечника безболезненная. Отмечается склонность к
запорам. Щитовидная железа не увеличена. Явлений тиреотоксикоза нет.
Учитывая отмеченное выше, а также своеобразный характер боли в области
сердца, хорошую переносимость физических нагрузок, данные ЭКГ и вело-
эргометрии, можно исключить ишемическую болезнь сердца Вероятнее все-
го, кардиалгия обусловлена психическими особенностями больного (март
1984 г.).
Заключение хирурга: внутренний геморрой. Перенесенные операции:
1980 г. — под общим наркозом (диагноз: вазомоторная риносинусопатия)
произведена двусторонняя щадящая нижняя конхотомия; 1981 г.— опера-
ция под общим наркозом (диагноз: внутренний геморрой, хроническая тре-
щина заднего прохода) —рассечение трещины и удаление 3 внутренних
геморроидальных узлов.
Обоснование диагноза. Душевная естественность,
синтонность, обращенность к практическим делам, чувствен-
ным радостям жизни, легкая переключаемость, особенно в
хорошем настроении (например, за рулем автомобиля),стрем-
ление к уходу от тягостного «размышления по мелочам» в
живую, деловую практику жизни, отсутствие истинной «вто-
росигнальности», склонности жить интравертированными ду-
246
ховными переживаниями (бегство от них), «типичные ати-
пичные» по своей структуре циклоидные психопатические
фазы и реакции (дистимические расстройства с вегетативны-
ми дисфункциями и психастеноподобной картиной), всегдаш-
няя готовность к тревогам с патологической повседневной
реактивной лабильностью настроения с выраженным вегета-
тивным звучанием, отчетливо циклоидное преломление харак-
терологически-психопатического дефензивного (астенического)
конфликта, отсутствие какой-либо серьезной длительной пси-
хотравмирующей обстановки, которая могла бы психогенно
вызвать подобную патологию характера, выразительная по-
датливость психотерапевтическим воздействиям-разъяснениям
с необходимостью здесь для пациента не столько логичности,
научности, сколько веры в своего врача, периодическая (осо-
бенно в первые годы психотерапевтического ведения) тяга к
врачу, особая терапевтичность физических нагрузок1, данные
параклинических исследований, заключения специалистов —
все это убедительно говорит о дефензивном варианте цикло-
идной психопатии: эмотивно-лабильный (реактивно-лабиль-
ный циклоид по Ганнушкину.
Лечение. Встретившись впервые с Г. (март 1968 г.) в
психотерапевтическом кабинете, подробно выслушав его, со-
матически осмотрев, измерив АД, которое в спокойной беседе
снизилось у нас с ним на глазах со 160/90 до 140/80 мм рт. ст.,
прочитав заключение ЭКГ-кабинета, твердо сказал ему, что
нет оснований думать о какой-либо соматической болезни, о
грядущем психозе, потому что все это без сомнений — психо-
патия, т. е. характерологическая нервность с тягостными рас-
стройствами настроения, физическими «функциональными»
ощущениями. Под свою ответственность предложил Г. тут же
сделать сорок приседаний. Затем сообщил ему, что у него
хороший пульс, нет одышки, что от таких приседаний навер-
няка был бы инфаркт или инсульт, если б он был настоящий
гипертоник, а он вон как свеж, крепок, прекрасно дышит.
«Когда настоящему сердечнику плохо — он лежит, когда ипо-
хондрику плохо — он бежит вот с такими тревожно-беспо-
мощными глазами, — говорил ему. Извольте, бежать вверх
по лестнице, когда в другой раз сожмет сердце, возникнут
всякие тягостные ощущения, о которых рассказывали. А ко-
лени заболят —таскайте на себе тяжелое. Я понимаю, воз-
можно, вы не доверяете мне, поскольку слушаю ваше сердце
психиатрическим ухом, потому отправляйтесь на консульта-
цию к моему коллеге — специалисту по внутренним болезням.
Но должен подытожить свое мнение о вашем здоровье. Ни-
1 Настоящие, уточняющие ex juvantibus диагноз моменты отмечены по-
дробнее далее в описании лечения.
247
таких оснований тревожиться за свое физическое здоровье
)нет, но есть все данные за нервность, психопатию, пусть не
-шокируют вас термины, это важно знать, чтобы была опре-
деленность, чтобы представлять, какие могут возникнуть ощу-
щения, расстройства настроения, что от себя, когда ждать
можно сообразно своему психопатическому характеру. Когда
•есть определенность, уже нет той паники. Потому придется
изучать литературу о характерах».
Г. получил задание — читать и конспектировать «Клинику
психопатий» Ганнушкина. Делал это в библиотеке с охотой и
тревогой, нашел в себе много психастенического, а в отце —
циклоидного, но главное — все это не психоз; психопаты в
сущности нормальные люди. Типологические занятия впослед-
ствии много ему помогли и в его профессиональной органи-
заторской работе. В течение 4 мес, пока не наступила ком-
пенсация, встречались 1—2 раза в неделю (затем 1 раз в
1—2 мес). Быстро успокаивался, оживлялся при ободряющем
соматическом осмотре, в беседе, выравнивалось АД, уходили
или ослабевали тягостные ощущения. Улучшалось отчетливо
его состояние и от физических нагрузок в кабинете.
Основные составные моменты лечебного
процесса. 1. Изучение (дома, в процессе наших индиви-
дуальных бесед и в группе № 1) циклоидных расстройств на-
строения с разнообразными безопасными вегетативными ощу-
щениями. Г. записывал тягостные ощущения, переживания
в дневник, чтобы в «плохие» дни, часы, перечитывая дневник,
убеждаться в том, что такое уже было и прошло, не оказа-
лось сигналом страшного, что «гуляющие» по телу ощуще-
ния — типично нервные ощущения и т. д.
2. Изучение особенностей своего характера, той почвы, на
которой возникают мучительные расстройства настроения,
чтобы принять себя в своей конституциональной эмоциональ-
ной лабильности таким, какой есть, утвердиться в своих силь-
ных свойствах и стремиться жить сообразно своему складу,
делать творчески свое дело, осознанно «возделывать свой
сад» своей личностью, подниматься в этом как можно выше,
самовыражаясь, самоусовершенствуясь. Это дело творческого
самовыражения не пришлось искать, как в других случаях.
Уже было сильное стремление к профессиональной творче-
ской организаторски-технологической работе. Он был тогда
еще рядовым технологом с приглушенными декомпенсацией
мечтами, планами и надеждами. Оставалось помочь ему разо-
браться в болезненных трудностях, в характерах, чтобы рабо-
тать с осознанным пониманием своей творческой индивиду-
альности в деле, осознанно-вдохновенно, преодолевая колеба-
ния настроения. Надо было всячески подталкивать Г. к
работе над диссертацией, советовать ему, чтобы не отказы-
248
вался от повышений по службе сквозь его постоянные теперь
тревожно-ипохондрические сомнения-опасения: не будет ли
работа с такой ответственностью за дело и многих людей
вредна для его здоровья?
3. Дозированная физическая нагрузка, занятия спортом
«рассасывающие» его расстройства настроения, освежающие,
просветляющие, способствующие физическому укреплению,
уверенности в том, что он сильный молодой мужчина.
4. Эпизодические групповые гипнотические сеансы и заня-
тия AT.
5. Возможность при острой потребности общаться со мной,
хотя бы по телефону, если вдруг остро понадоблюсь. Куда бы
я ни уезжал, он знал мой адрес или телефон. Это оказалось
для него чрезвычайно важным, хотя за все 19 лет позвонил
мне домой 2 раза и 3 раза в амбулаторию. Если в первые
годы лечения Г. по какой-либо причине не знал, где я, как
меня разыскать, у него возникало «противное чувство брошен-
ности, опасности».
6. Лекарственная терапия: только первые 3 мес нашего
знакомства Г. принимал назначенные ему прежде в поликли-
нике психотропные препараты в малых дозах (элениум, се-
дуксен, триптизол, аминазин), на короткое время приглушав-
шие остроту переживаний. Довольно быстро выяснилось, что
наша индивидуальная беседа или групповое занятие гораздо
глубже, чем лекарства, смягчает самую тягостную напряжен-
ность, успокаивает-просветляет, «окрыляет», побуждая к юмо-
ру, смеху. Особенно сильное действие он испытывал в тех
случаях, когда в разубеждении его мне или членам группы
удавалось как-то юмористически «проехаться» по поводу его
«смертельных» ощущений. Когда же еще познакомился в
своей группе и в других группах (куда ходил иногда «в гос-
ти») с другими дефензивными циклоидами, которые, смеясь,
«разбирали друг на друге» эти (такие похожие) ощущения,
расстройства настроения, стало еще легче, увереннее. Никто
из этих других циклоидов не умирал от инфаркта, инсульта;
они полнокровно-чувственно самовыражались в рассказах,
слайдах, становились благодаря этому характерологически
яснее Г., как и другие пациенты. Ему было здесь интересно,
спокойно, весело, хотя сам к созданию творческих художест-
венных произведений не тянулся. С лета 1968 г. психотроп-
ные препараты (в основном седуксен) принимает лишь из-
редка, в случае тягостной напряженности, раз в несколько
месяцев, в малых дозах.
С июля 1968 г. по ноябрь 1970 г. (в течение 2 лет 3 мес)
чувствовал себя по временам настолько уверенно, что, напри-
мер, «у моря жарился под солнцем». Однако расстройства
настроения по-прежнему постоянно мучили. Так, в марте
249
1970 г. после зимнего отдыха на лыжах возникло чувство тя«
жести в голове, возле макушки. Решил сразу же, что просту-
дил голову, катаясь на лыжах без шапки, испугался «менин-
гита». После исследования с невропатологическим молотком
и беседы о том, что это никак не менингит, а только пугаю-
щие нервные ощущения, стал относиться к этим ощущениям
спокойнее, и они прошли. Бывало, во время сложного рабо-
чего дня возникало чувство напряженности в голове, трудно
было сосредоточиться, разговаривать с людьми, возникала
неуверенность в себе, хотелось отвлечься, побыть в покое.
Но все это быстро проходило, если, например, он шел обе-
дать или выходил на свежий воздух. Летом 1970 г. в субтро-
пиках чувствовал себя совсем хорошо, но осенью удручающе
подействовали болезнь и смерть дяди, ссоры с тещей. Стал
постоянно тревожно анализировать отношения с тещей, эти
мысли не давали покоя и порой доводили до возбужденного
состояния, которого пугался. В ноябре 1970 г. заболел анги-
ной с «болями в суставах», страдал 2—3 нед, и в это время
«закрутились» тревожные мысли: «Вот теперь ревматизм
начнется». Мысли эти ушли вместе с болями, но через 3—4
«хороших» дня возникли неприятные ощущения (сдавливание,
тяжесть) в области печени. Испытывал неуверенность, чув-
ство внутренней физической напряженности, взвинченности,
иногда трудно усидеть на месте. Тут подошла диспансериза-
ция, обнаружившая у него лейкопению. Испугался («вот от-
куда печень! Белокровие!»). Но через несколько дней и эти
тревоги ушли с повторным нормальным анализом крови.
Несколько месяцев жил вполне хорошо, пока весной 1971 г.
не появилось знакомое чувство «сжатия» («заложенности»)
в области сердца с АД 160/80—100 мм рт. ст. На всякий слу-
чай пошел в поликлинику. Участковый терапевт, новый врач,
женщина лет семидесяти, произвела на него впечатление
серьезного, опытного специалиста. Измерив АД, послушав
сердце, подтвердила прежний поликлинический диагноз «эс-
сенциальиой гипертензии», о чем тут же сообщила пациенту,
выписала больничный лист, назначила лечение гипотензивны-
ми препаратами. Г. несмело спросил ее, можно ли поехать
завтра на дачу. Врач разрешила, но «только тихонько, не на-
прягаясь, и не вздумайте там копать грядки, нам с вами это
уже ни к чему». Г. пришел ко мне после этого разговора
удрученный, принимая систематически дибазол и папаверин,
с упорными страхами, мыслями о том, что все-таки гиперто-
ническая болезнь есть и это плохо кончится. АД было
160/100 мм рт. ст., но уже через несколько минут спокойного
разговора (как и раньше, когда не принимал гипотензивных
средств) снизилось до 140/80 мм рт. ст. Снова сказал ему
решительно, чтб никаких оснований думать о гипертонической
250
болезни нет, это типичная для его психопатии функциональ-
ная подвижность сосудов. В другой раз, в случае повышен-
ного давления, надо попросить врача измерить АД еще и еще
раз после спокойной беседы. Никаких гипотензивных лекарств
принимать не надо — под мою ответственность. Можно ли
заниматься спортом? Сколько угодно. И это даже прекрас-
но— спортивными упражнениями утверждаться в том, что
физически здоров, крепок сосудами и сердцем. Функциональ-
ная подвижность сосудов вот в таких случаях не только не
предрасполагает к гипертонической болезни, но, напротив,
тренирует в сосудах живость, они остаются свежими до ста-
рости, а инсульт, инфаркт — следствие малоподвижных, хруп-
ких, склерозированных сосудов. Итак, данных о гипертониче-
ской болезни нет, но есть все основания считать эти подъемы
АД (по временам) вегетососудистым выражением психопати-
ческих расстройств настроения, в этом я убежден. Пациент
поверил, ожил в разговоре, перестал принимать гипотен-
зивные препараты. Однако только через несколько лет после
этого в поликлинике консультантами-кардиологами был от-
вергнут диагноз гипертонической болезни.
В процессе лечения пытался объяснить Г.: «За свою свет-
лую практическую энергию, живую сообразительность, соеди-
ненную с аналитической способностью, разумной тревогой за
дело, готовностью к благородному риску приходится платить
тягостными расстройствами настроения, которые есть лишь
временные усиления вашего характера, в целом незаурядного,
прекрасного для дела и людей. Эти спады настроения невоз-
можно изъять из вас, они есть часть личности, но можно их
смягчить, можно научиться нести их гораздо легче, совершен-
ствуясь, все выше поднимаясь в жизни, в своих делах для
людей. Внутри всякого спада настроения надо себе твердить:
это пройдет и я попытаюсь смягчить сейчас этот спад физ-
культурой». Из занятий в группе особенно важными для Г,
были занятия о скрытой депрессии, о зависимости вегетати-
ки, настроения от погоды, «Меланхолия» Дюрера, типологи-
ческие зянятия. Из индивидуальных и групповых встреч от-
четливо выносил почти всякий раз, что главное для здо-
ровья — творчески самовыражаться сообразно своей духовной
индивидуальности, которую важно ради этого изучать.
От эпизодических гипнотических сеансов Г. получал лишь
некоторое симптоматическое облегчение, охоты к ним не бы-
ло. К AT оказался весьма способен, но также не было к это-
му интереса, занимался урывками. К 1972 г. мы оставили
гипноз и AT.
Осенью 1971 г. после долгих разговоров с моими упорны-
ми уверениями, что это хорошо и для лечения, согласился,
наконец, на предложенное повышение по службе — стал глав-
251
ным технологом института. Работал увлеченно. Чем больше
производственных трудностей, тем ярче чувство азарта и
меньше ипохондрических тревог. В деловом общении с людь-
ми постоянно благодарил в душе наши типологические заня-
тия, помогавшие найти к каждому подход во имя обществен-
ной пользы. При всем этом всегдашняя готовность к тревоге
не оставляла, постоянно нуждался в моей разъясняюще-обод-
ряющей поддержке, в дальнейшем погружении в групповые
занятия творческим самовыражением, которые не пропускал.
С годами все легче было справляться с расстройствами на-
строения. С весны 1972 г., несмотря на периодические спады
настроения с тягостными ипохондрическими ощущениями-
переживаниями (нередко провоцируемыми неприятными для
него событиями), в сущности спасительно и надежно охва-
чен все усложняющейся интересной творческой работой, жи-
вет в основном на душевном подъеме уже без серьезных де-
компенсаций, подобных трем прежним, описанным выше.
Одним из неприятных для него «событий» была работа
над диссертацией, потому что по натуре практик, организа-
тор, «привык по-крупному думать, мелочи поручать другим, а
тут все надо самому». Ему порой думалось, что это и не дис-
сертация вовсе, а банальный отчет об экспериментах, но
научный руководитель уверял его, что на 80% диссертация
готова. Летом 1978 г., когда уже «приказали» на службе кон-
чать ненавистную ему диссертацию и дали месяц творческо-
го отпуска, ощутил наступающую нервозность, скованность,
«сжатость в груди», слабость, вялость в левой руке, ощуще-
ние, что пальцы левой руки двигаются хуже, чем правой. От
слабости вспотели подошвы ног, испугался инфаркта. Сосед-
врач измерил АД (160/100 мм рт. ст.). На другой день пере-
мещающимся обручем давило голову, АД 160/110 мм рт. ст.,
сжатие в груди. Испугался, «мандраж», досада, злость («черт
знает, что за такая штука!»). Вызвал врача — АД 130/80 мм
рт. ст., на другой руке 120/70 мм рт. ст. Состояние нерабочее,
писать диссертацию не хочется, ничего не радует, покалыва-
ние кожи головы и груди, чувство, что правый глаз видит
хуже, чем левый. Пошел с дочкой на даче грибы собирать —
то тут заноет, то там. Однако воспрял духом: «Паршивое со-
стояние, а давление нормальное — значит, не гипертония».
Так, с прыгающим АД продолжалось целый месяц — «давил
моральный груз диссертации», угрызения совести, что до сих
пор не защитился. Заставил, однако, себя и в таком состоя-
нии работать —и через год (лето 1979 г.) диссертация была
успешно защищена. Отметил с удовольствием, что «приобрел
сноровку к диссертациям», решил через год-два уже браться
за докторскую. После описанного состояния «нервозности» в
творческом отпуске АД и на диспансерных осмотрах обычно
252
уже не подскакивает от ипохондрического волнения. Чаще
оно 120—130/70—80 мм рт. ст. Когда однажды был «взвин-
чен» и АД оказалось 150/90 мм рт. ст., не испугался, что вра-
ча удивило такое давление («гипертоник!»), а лишь посето-
вал на его неопытность.
Еще в 1974 г. купил машину, в 1975 г. поступил в «спор-
тивную секцию атлетизма», что повысило тонус и прибавило
уверенности («ну уж если пудовые гири, штангу поднимаю —
значит, не гипертоник, не сердечник»), В этом же году на-
гражден орденом «Знак почета» и получил впридачу к своей
основной работе (главный технолог института) отделение из
3 отделов плюс цех (еще 300 инженеров в подчинение). Со-
гласился на усложнение своей работы снова после моих энер-
гичных уверений, что это все превосходное для него лекар-
ство. Отметил вскоре, что, действительно, и на это хватает и
энергии, пробивной силы, способности к риску (когда надо)
и еще меньше времени для ипохондрий. В 1979 г. уже после
защиты диссертации и обычных наших разговоров о том, что
справится, что это будет еще пуще поднимать его над «бо-
лячками», беру на себя всю ответственность и т. п., Г. согла-
сился присоединить к своим 430 подчиненным, слаженным в
работе, еще один коллектив, начальник которого уволен за
плохую работу. Он уже не раз брал небольшие «заваленные
работы вместе с людьми», «все это подбирал» и поднимал
своей сердечно-деловой энергичностью, хотя поначалу быва-
ло тревожно («новые люди», «справлюсь ли при своем здо-
ровье?» и т. п.). Примечательно, что всякий раз при решении
важного вопроса жизни Г. просит меня дать ему «пинок впе-
ред или назад». Всякий раз при этом мы измеряем АД,
садимся удобно, подчеркиваем для себя его хорошее физи-
ческое здоровье, его постоянную нужду в «допинге-успехе»,
глубинную целебную силу успеха и ответственной занятости.
Он соглашается, под мою ответственность, на этот новый шаг
в своей жизни и не жалеет потом. Так, с 1980 г. взялся вне-
штатно преподавать свое дело студентам пятого курса, вы-
пустил через 3 года учебное пособие для студентов, получил
звание доцента.
Характерна здесь следующая картина. Г. приезжает ко
мне весной 1980 г. в половине третьего дня с легкой напря-
женностью, суетой, давлением за грудиной для индивидуаль-
ной беседы, чтобы поехать потом с душевным и физическим
облегчением из амбулатории на торжественное заседание и
получить заслуженное знамя из рук замминистра, а вечером
вернуться в амбулаторию, поскольку в этот день — его груп-
па. Через некоторое время подобным образом строится день,
в который вручают ему другие награды, т. е. время от вре-
мени среди высоких заседаний и трудных ответственных сво-
253
их дел он все еще нуждается в наших встречах, которые его
просветляют, поднимают, «заряжают» для этих серьезных
Аел. В 1981 г. Г. стал лауреатом Государственной премии
СССР. В последние годы, уже в новой должности, он руко-
водит коллективом, насчитывающим 1400 человек. Награжден
орденом Дружбы народов. Защитил докторскую диссертацию.
Амбулаторию с 1982 г. посещает примерно 2—3 раза в год.
Таким образом, с весны 1972 г. возможно говорить о стой-
ком улучшении состояния, в котором спонтанные спады на-
строения, ситуационно обусловленные состояния тревоги до-
статочно легко, без растерянности преодолеваются в творче-
ском самовыражении. Выразительный подъем социальной
кривой пациента, стремление помочь в группе и в жизни по-
добным себе на своем опыте — все это также говорит о высо-
кой эффективности терапии творческим самовыражением в
данном случае. В процессе лечения Г. проделал путь от «еле
двигающегося ипохондрика со страхом инфаркта» (его сло-
вами) до сегодняшнего спортивно подтянутого человека, до-
статочно уверенного в своем соматическом здоровье (сквозь
все колебания настроения, затаившиеся тревоги). Он убежден
при этом, что без нашей неустанной совместной лечебной
19-летней работы не стал бы тем, что есть. Продолжитель-
ность отмеченного терапевтического эффекта—15 лет.
Случай особенно интересен тем, что в процессе лечения»
с охотой охваченный в сущности всеми методиками терапии
творчеством Г., счастливый в своей профессии, не пошел по
обычному для большинства пациентов пути создания творче-
ских произведений на досуге (если не считать его устные рас-
сказы в группе), а непосредственно все более уходил благо-
даря всей этой терапии в творческое самовыражение в своей
профессиональной работе. Лечение помогло ему прежде всего
изучить себя со всеми тягостными ощущениями, расстройст-
вами настроения, личностными особенностями, изучить дру-
гих людей для более плодотворного профессионального и
бытового контакта с ними, чтобы «через» иные характеры
отчетливее видеть свой. Все это оказалось, по его убеждению,,
необходимым для вдохновенного профессионально-творческо-
го самовыражения (с осознанием себя как сангвиника-цик-
лоида со своим кругом способностей, неспособностей), необ-
ходимым для самоутверждающих жизненных успехов. Всякие
«шероховатости», например в быту, так расстраивавшие Г.
прежде, теперь обыкновенно предупреждаются новым выра-
ботанным (с пониманием людей) стилем его поведения. Так,
не ссорится с отцом, полюбившим горячо спорить на старости
лет. Немного, для вида, поспорит с ним, чувствуя, что бурно-
сангвинический отец еще не излился, не смягчился, так как
не вышло спора, и затем умело смягчает напряженность: «Да,
254
папа, конечно, ты прав и вот почему...» Благополучны в этом
же духе отношения с женой, дочерьми. Г. подчеркивает сей-
час, что очень важным для него было тут изучение убеди-
тельной научной и художественной литературы. Благодаря
зтой серьезной работе, благодаря занятиям в группе творче-
ского самовыражения он сумел через 2—3 года поверить в
меня как «врача, опирающегося на богатый опыт общения с
подобными больными, на медицинскую литературу и на зна-
ние своего пациента как индивидуума» (из его письма ко
мне 07.08.1981 г.). Теперь, как считает, 80% прежних ощуще-
ний на него не действует вовсе, несведущий врач его уже не
напугает «гипертонией» и т. п., лекарствами его теперь «не
напичкаешь». Г. убежден при всей склонности своей к науч-
ному анализу, что главным в «механизмах» моей помощи ему
являются «д о в е р и е», «в е р а», основанные на том, что мои
слова, поступки оправдывались жизнью. Еще 14 лет назад
он сказал мне, что главное, что я для него сделал, это посте-
пенно всеми своими способами помог ему поверить в то,
что он практически здоровый человек, может много работать,
не щадить себя «под мою ответственность». Наконец, с его
постоянной наклонностью к тревогам ему легче от одного
факта моего существования. «Вы всегда в моих мыслях»,—
пишет он мне (30.08.82 г.). Терапевтическое значение физ-
культуры здесь также трудно переоценить. «Бегаю — значит
существую», — говорит Г. Группа творческого самовыражения
(«наша лаборатория общения и познания жизни») постоянно
живет в его душе. Позвонить товарищу по группе среди слож-
ной профессиональной работы — «душевное, светлое удоволь-
ствие». Работает, не щадя себя, но с постоянным сознанием
своих личностных, творческих особенностей, присущих ему
способов творческого самовыражения в трудовых делах и в
быту.
ДЕФЕНЗИВНЫЕ ШИЗОИДЫ
Краткая клиническая часть
Дефензивные (психастеноподобные) шизоиды описаны
Е. Kretschmer (1930) под названием «тонко чувствующие
джентльмены» (с. 228). Существо шизоидной защиты в аути-
стичности мышления и чувствования, т. е. в изначальной «са-
мособойности» (с некоторой оторванностью от земной прак-
тики жизни). Склонное, таким образом, к умозрительности
мышление сложного шизоида обычно не проверяется и не
исправляется противоречащими ему реальными фактами, от-
личается символичностью, стройной логичностью внутри себя
самого. Свою внутреннюю парадоксально-капризную, непо-
255
нятную многим трезво-мыслящим людям высокую эффектив-
ность, ранимость (сенситивность) дефензивный шизоид часто
хранит за фасадом аутистически-формального, стеклянно-
аристократического поведения (иногда даже с внешним мно-
гословием). Он живет в мире внутренних, субъективных схем,
музыкальных, поэтических, архитектурных, философских сим-
волов, и это для него выше реальной действительности. Ши-
зоид нередко убежден, что в его мечтах «живут красота и
возвышенность, которые тщетно искать в явлениях действи-
тельности»1. Вследствие всего этого шизоид, вынужденный
постоянно общаться с сослуживцами, своими домашними, за-
частую не может практически приспособиться к людям иного
склада (не понимая их, не понятый ими) и в итоге конфлик-
тует с ними. Не так редко находит он психотерапевтическое
облегчение в какой-либо религиозной вере, оказавшейся ему
созвучной.
Телосложение дефензивных шизоидов чаще лептозомное
(астеническое)2 или диспластическое. Физическое здоровье,
особенно у жилистых лептозомов, часто крепкое до глубокой
старости.
Особенности терапии
1. Терапия творческим самовыражением строится на про-
торенных дорогах душевной шизоидной защиты: шизоиду
нужно помочь применить его аутистичность так, чтобы не
выпадать из общества, а, напротив, приносить своим аутиз-
мом общественную пользу3. Когда шизоидная аутистичность
профессионально-творчески «работает» в высшей математике,
теоретической физике, химии, астрономии, энтомологии, в экс-
прессионистическом искусстве, это есть идеал терапии. В дру-
гих случаях приходится помогать шизоиду творчески выра-
жать себя на досуге подобными непрофессиональными сред-
ствами, но аутистичность необходимо занять, направить
как-то к человеческому добру, иначе шизоид, не отыскав сво-
ей дороги к людям, «наполнит» себя какими-либо мистиче-
1 Гессе Г. Поэт//Литературная учеба. — 1981.—№ 2. — С. 161.
2 Е. Kretschmer (1930) обозначил укоренившимся термином «лепто-
сом» (leptos — узкий) «обширную общую группу форм строения тела, отли-
чающихся, вообще говоря, узким станом, узким лицом и острым носом».
Астеническое сложение — лишь крайний (с оттенком болезненности) вари-
ант лептосомного (с. 27).
3 В. Е. Каган (1981) отмечает по поводу невозможной (по его мнению)
«переделки» характеров шизоидных детей, что он неоднократно убеждался
в «патогенности попыток директивного экстравертирования интровертов»
(с. 158).
256
скими занятиями, еще более инкапсулирующими его в обще-
стве 1.
2. Типологические занятия, воспринимаемые здесь обычна
аутистически по-своему (в духе «характерологической алгеб-
ры»), тем не менее необходимы, особенно для дефензивных
шизоидов, погрязших в конфликтах с самими собой и с людь-
ми от непонимания характеров, оттого, что «особенно трудна
шизоиду проникнуть в душевный мир других людей» [Ган-
нушкин П. Б., 1964, с. 144J.
3. Изнуряющая зарядка (физические упражнения вооб-
ще), как правило, основательно смягчает напряженность ши-
зоида.
4. При гипнотизации дефензивные шизоиды нередко обнару-
живают особый, наполненный внутренними образами и ощу-
щениями «интравертированный сомнамбулизм» [Бурно М. Е.,.
Каравирт К. А., 1980] в духе йоговской нирваны, «заряжа-
ясь» в нем духовной свежестью, спокойствием (вследствие
гипнотического раскрепощения защитных организмических
сил).
5. Дефензивные шизоиды часто отвергают аптечные пре-
параты, но собирают лекарственные травы и сами готовят
себе с вдохновением настои и отвары.
Итак, дефензивный характерологический конфликт у ши-
зоида проникнут острой, ранимой аффективностью и аути-
стичностью, обнаруживает моменты геометрически-суховатой;
холодности-жестокости, мстительности к конкретным людям
(вследствие неспособности их понять) и вселенски-всечелове-
ческой любви, тяги к мировой гармонии (в духе психоэстети-
ческой пропорции). В соответствии с этим дефензивному ши-
зоиду важно помочь прочувствовать в творчестве себя^
свое, выразить полнее свое аутистическое для общественной,
пользы, для возникновения конкретного тепла к близким, со-
служивцам, в семейных и служебных отношениях.
ДЕФЕНЗИВНЫЕ ЭПИЛЕПТОИДЫ
Краткая клиническая часть
Эпилептоидный психопат клинически отделен от эпилепти-
ка М. О. Гуревичем (1913) и описан классически в первой
трети нашего века F. Minkowska (1935), П. Б. Ганнушкиным
(1964).
1 К. А. Каравирту (1980) помогали лечить больных истерическим не-
врозом на шизотимическои почве «аффективно-аутически оторванные объ-
яснения, созвучные шизотимическои психике, в которые больные верили»
(с. 26).
17 Заказ № 740
25?
Существо эпилептоидной личности и вместе с тем эпилеп-
тоидной защиты — в дисфорически-вязкой \ авторитарной
прямолинейности мышления и чувствования (включая и на-
пряженность мощных влечений). На этой почве легко вырас-
тают сверхценные образования паранойяльного (например,
ревность) и ипохондрического характера. Если дисфоричность
не звучит в данный момент у эпилептоида в своей погранич-
ной выраженности как психопатическая фаза или реакция, то
дисфорическая готовность-напряженность, авторитарность
всегда чувствуются в клиническом общении с психопатом, в
его осанке, тяжеловатом взоре, тоне голоса. Дисфоричность
или дисфорическая готовность-напряженость у эпилептоидов
с преобладанием дефензивности [Завилянский И. Я., Мизру-
хин И. А., 1935; Фрумкин Я. П., 1975] проникнуты чувством
тревожной неполноценности (в частности, обидчивой неуве-
ренностью, угрюмыми сомнениями). Гиперкомпенсация неуве-
ренности также окрашена дисфорически-агрессивно. Трудно
согласиться с П. Б. Ганнушкиным, что всякий эпилептоид
несет в себе «моральные дефекты (антисоциальные установ-
ди)» [Ганнушкин П. Б., 1964, с. 155]2. Думается, именно
дефензивные эпилептоиды отличаются, как правило, душев-
ной порядочностью, тягой к истинной справедливости и порой
страдают от своей неуклюже-неповоротливой сверхчестности.
Нередко они пьянствуют, смягчая так свое злобно-неприми-
римое отчаяние в мелочно-обстоятельных поисках справедли-
вости. Эпилептоид и во имя добра людям не может действо-
вать иначе, как в духе короткого пути прямолинейно-дисфо-
рической авторитарности. Этой прямолинейно-дисфорической
авторитарностью пронизан здесь и дефензивный характерно-
логический конфликт.
Телосложение эпилептоидов обычно атлетическое или ат-
летоидно-диспластическое. Предрасположенность в возрасте
болезней — чаще к сердечно-сосудистым заболеваниям, язвен-
ной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки.
Особенности терапии
1. Психотерапевтически действовать в соответствии с при-
родной эпилептоидной самозащитой — это значит помочь
эпилептоиду так устроить свою жизнь, чтобы смог реализо-
вать психопатическую авторитарность с пользой для людей.
1 «Дисфорическое» клинически отчетливо разъяснил П. Б. Ганнушкин
в «Клинике психопатий» (1964) как смешение гнева (злобы), страха и тоски
(с. 155).
2 См. краткий обзор работ о нравственном, сположительном типе эпи-
лептоида» в статье Е. К. Краснушкина «К проблеме эпилептоидной психопа-
тии» (I960).
£58
Общество, к примеру, нуждается в честных и бесстрашных*
исполнителях. Или пусть это будет столярный, фотографиче-
ский и т. п. кружок на общественных началах, бригадирство,
работа в добровольной народной дружине. Наконец, пусть*
это будет авторитарность дрессировщика-воспитателя своей^
собаки (например, боксера, дога), которой он будет указы-
вать на неправильности ее поведения. Расположив к себе
эпилептоида искренней похвалой за заслуженное, следует
постоянно, дружески (на основе сложившегося уже доверия-
контакта) индивидуально и коллективной силой группы убе-
дительно показывать-подчеркивать дефензивному эпилептои-
ду, что его авторитарность (даже сквозь стеснительность) в>
своих «перехлестах» мешает ему двигаться вверх по лестни-
це жизни. Если он научится хотя бы притворяться более мяг-
ким и разумно гибким, снисходительным к безвредным чело-
веческим особенностям, слабостям (которые ему не по нут-
ру), то только выше поднимется от этого в жизни.
2. В конкретных методиках терапии творчеством также
следует помогать эпилептоиду советами, намеками (индиви-
дуально и в группе) быть самим собой (пусть погружается
в созвучную ему историческую, военно-мемуарную литературу,
коллекционирование предметов, которые мало у кого есть»
и т. д.). Следует использовать душевно-угрюмую тягу многих
эпилептоидов к животным, нарастающую с годами тягу к сво-
ему прошлому (изучение своей родословной, истории родных,
мест, путешествия в места детства и т. п.).
3. Эпилептоида приходится особенно долго выслушивать^
чтобы приобрести его доверие, уважение. Важно научиться не
упускать момента искренне похвалить его за истинно хоро-
шее, полезное.
4. Гипноз, самовнушение, AT, физкультура и режим — все
это нередко существенно симптоматически помогает.
5. В разъяснительных беседах порой приходится приме-
нять авторитарн о-н аукообразное внушение.
Эпилептоиду со сверхценными переживаниями трудно дока-
зать в трезво-живой беседе, что у него нет достаточных осно-
ваний быть убежденным в том, в чем он не сомневается. Если
психастеник с благодарным облегчением выслушивает о сво-
ем медицинском невежестве или житейской неразумности, то
эпилептоид обычно не может допустить, что он так неразум-
но мыслил в сравнении с врачом, что он «дурей» кого-то. Он
угрюмо ворчит, например, что все равно язва его в желудке
«открылась», он знает, и если сегодня не нашли на рентгене
нишу, то завтра найдут. Но если эпилептоиду уважительно к
его интеллекту показывать рентгенограммы, электрокардио-
граммы, электроэнцефалограммы, наполняя разъяснение даже
самому себе непонятным терминологическим наукообразием,
17»
259
то он нередко при этом склоняет голову перед великой нау-
кой (не перед врачом) и дезактуализирует свои пережива-
ния К Подобным образом можно пошатнуть сверхценности
эпилептоида с помощью обучения его законам формальной
логики, фигурам силлогизмов (в духе варианта рациональной
психотерапии Д. В. Панкова, 1979). Механизм такого автори-
тарно-наукообразного внушения отчетливее проясняется слу-
чаем из «Золотого теленка», подсказанным автору в отноше-
нии к этому приему В. Е. Смирновым. Там Паниковский для
пущего «доказательства» вслед за каждым своим доводом
чертит тросточкой линию на песке, и эти линии образуют в
конце концов треугольник. «Балаганов с уважением посмот-
рел на треугольник. Доводы Паниковского показались ему
не особенно убедительными, но в треугольнике чувствовалась
такая правдивая безнадежность, что Балаганов поколе-
бался» 2.
6. Нередко дефензивный эпилептоид просит врача выдать
.ему письменный гарантийный документ, свидетельствующий
о том, что все у него (пациента) благополучно. И потом этот
«документ» аутосуггестивно перечитывает. Так, Е., 52 лет,
военнослужащий, в 1970 г. после наших долгих бесед с каза-
лось бы убедительным разъяснением по поводу того, что нет
у него никаких оснований бояться за сердце и вообще за свое
здоровье, «для порядка» все же требовал всякий раз «зри-
тельную записку», «формулировку», лучше отпечатанную на
машинке, с подписью врача. Там должно быть сказано, что я,
такой-то, «заверяю» его своими «научными знаниями и зва-
ниями», что сердце его, организм вообще работают с «доста-
точным запасом прочности». Примечательно, что творческое
самовыражение Е. осуществлялось, в частности, в старатель-
ном копировании других картин.
7. Из лекарственных средств (назначаемых по временам
и обстоятельствам) предпочтение следует отдать в тяжелых
декомпенсациях внутримышечным инъекциям сульфозина или
пирогенала3 и нейролептикам — этаперазину и неулептилу
внутрь в малых и средних дозах. Барбитураты и транквили-
заторы, как и алкоголь, могут здесь, как известно, вместо
смягчения дисфорической напряженности растормаживать ее
до агрессивности [Itil Т. М., Wadud A., 1975; Sheard M.,
1977].
1 См. о подобных способах лечения эпилептоидных ипохондриков в ра-
боте Л. М. Мочкиной (1974).
2 Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. —
Алма-Ата, 1958, с. 366.
3Авруцкий Г. Я., Недува А. А. Лечение психически больных.
Руководство для врачей. — М.: Медицина, 1981, с. 162—163.
560
ДЕФЕНЗИВНЫЕ ИСТЕРИЧЕСКИЕ ПСИХОПАТЫ
Краткая клиническая часть
О дефензивных («астенических») истерических пациентах
писал Е. Kretschmer (1928) как о «меланхолически-нежных,
застенчиво-робких и безвольных» (с. 51). Душевная незре-
лость с эгоцентричностью на первом плане остается сутью и
дефензивных истерических пациентов. Эгоцентризм — есть
стремление находиться в центре внимания с помощью внеш-
них средств, а не внутреннего самоусовершенствования, т. е.
позировать, не быть, а казаться (и себе, и другим) значитель-
нее и в своих переживаниях тоже [как подметил К. Jaspers
(1923, с. 350)]. В дефензивных истерических случаях эта поза
принимает формы переживания чувства неполноценности,
жертвенности и даже нередко аналитических, нравственно-
этических копаний, исканий по поводу происходящих (в сущ-
ности от собственного эгоцентризма) трудностей в отношени-
ях с людьми.
Пациентка Д, 56 лет, врач лечебной физкультуры, уже 22 года до 3
•часов ночи в слезах пытается доказать своей матери («жестокостью своей
напоминающей Вассу Железнову»), что она «хорошая дочь», что мать на-
прасно выгнала из квартиры ее мужа, она, Д., все свободное от работы
время стирает, варит, жарит, таскает тяжелые сумки из магазинов. Какая
же она «скверная дочь»?! Почему ей нельзя приглашать в гости знакомых
мужчин, подруг? У нее есть комната в другом доме, но как же она может
оставить хоть на одну ночь в однокомнатной квартире старую беспомощ-
ную мать, вдруг что случится? Она маму безумно любит и жалеет. Умо-
ляет помочь ей «психоанализом» разобраться в «этих сложных отношениях
с мамой» и всякий раз, даже после беседы, продолжавшейся несколько ча-
сов, игриво-победоносно заявляет: «Вот вы мне ничего и не сумели объяс-
нить». Единственное, чем она успокаивается, душевно живет, — это занятия
художественной фотографией. Восторженная, приезжает с коробкой своих
слайдов в группу, расцветает среди восхищенных оценок товарищей, но
тут же нередко начинает рыдать, что мама ее сюда не отпускает, «мама
кричит, что ерундой, дребеденью тут занимаемся». Краткая история болезни
Д опубликована ранее [Рожнов В. Е., Бурно М Е , 1983]
Поза неполноценности (застенчивости, нерешительности,
тревожной мнительности и т. п.) обусловлена действительной
изначальной тревожностью, дефензивностью этих пациентов.
Однако детскость, инфантильность этой дефензивности сооб-
щают ей крикливо-театральную структуру. К примеру, это не
взрослая застенчивость, а холодновато-капризная поза застен-
чивости или милое кокетство застенчивостью, как бывает у
детей. Тем не менее это обычно тонкие, по-детски теплые,
душевно сложные психопаты, иногда с блеском (правда,
внешним) анализа. Основная их жалоба — на непонимание
их таланта, их исключительности или просто их высокой
26i
полезности со стороны «темной, грубой толпы», несправедли-
вых родственников.
Телосложение — обычно с моментами грацильности, даже
при высоком росте.
Особенности терапии
1. Существо дефензивно-истерической характерологиче-
ской защиты состоит в бурном, живом (в основном неосоз-
нанном) самоутверждении дефензивно-инфантильными, внеш-
ними, «трескучими» средствами («ах, какая я бедная» ит.п.),
чтобы обратили внимание — если не аплодисментами, то-
«хоть тухлыми яйцами». Только не безразличие. Важно
научить такого пациента искать это внимание людей к себе
способами полезного другим людям творческого самовыра-
жения. Это их чувственно-яркие, лирически-пряные произве-
дения искусства, сценическая работа и т. п., в чем такой пси-
хопат действительно может себя выразить с общественной
пользой, освежая людей своей детски-непосредственной или
восторженно-воспалительной выразительностью. Это свое
творчество важно дарить людям (в широком и буквальном
смысле), утверждаясь таким образом в своей ценности. На
в живом общении с людьми следует вживаться в роль мол-
чаливо-скромного, терпеливого человека, способного прощать
человеческие слабости, чтобы не проигрывать в своих делах*
не рыдать в отчаянии, не разочаровываться в жизни. Спосо-
бами творческого самовыражения могут быть и такие обще-
ственные занятия, благородство которых всячески следует
подчеркивать.
Пациентка И., 64 лет, склонная к театрально-аналитическому «переже-
выванию» на людях своей «неудачной жизни», целебно обрела себя в том,
что стала (на общественных началах) носить книги из библиотеки больным
в психиатрическую больницу, беседовать с больными об этих книгах, сове-
товаться с врачами, какие книги каким больным лучше принести. Таинст-
венно сообщает, как все говорят о ней: «Таких людей сейчас поискать на-
до». Благодаря указанному терапевтическому творческому самовыражению
уже 6 лет находится в стойкой компенсации.
2. Гипноз нередко приносит заметную симптоматическую
пользу, если применяется нечасто и достаточно дозированно,
чтобы не «расшатать» сомнамбулическую реакцию (курсы
8—10 сеансов, 1 сеанс в неделю; 1 курс в 1—2 года; в ос-
тальное время единичные сеансы по обстоятельствам).
Сеансы AT и даже элементарное самовнушение нередко при-
ходится отменять из-за спонтанных сомнамбулических ослож-
нений-«неприятностей».
3. Из лекарств для смягчения истерической аффективно-
сти по обстоятельствам предпочительнее аминазин [Труно-
ва М. М., 1968] и этаперазин в малых и средних дозах.
262
АНАНКАСТЫ
Краткая клиническая часть
Ананкастические психопаты описаны К. Schneider (1940),
N. Petrilowitsch (1966). П. Б. Ганнушкин (1964) в «Клинике
психопатий» называл такие состояния «развитием с выявле-
нием обсессий (навязчивые состояния)». В английской, аме-
риканской и французской психиатрии такого рода расстройст-
ва обозначаются как «обсессивный невроз» (Obsessive Neu-
rosis), «обсессивно-компульсивное поведение (Obsessive-com-
pulsive Behavior), «обсессивно-компульсивные расстройства»
(Obsessive-compulsive Disorders) и т. п. В последнее время
серьезные клинические работы об ананкастах выполнены дат-
ским психиатром Th. Videbech (1975). О дифференциальной
диагностике между ананкастом и психастеником, о личностной
структуре ананкаста см.: Бурно М. Е. (1974, 1979); Труно-
ва М. М., Бурно М. Е. (1975).
Ананказмы (обсессии) ананкастов как символически-риту-
альные навязчивости возникают при житейской конкретиза-
ции скрупулезно-педантичной психопатической тревожности.
П. Б. Ганнушкин (1964) отмечал, что ананказм есть «прояв-
ление своеобразного педантизма, только перешедшего уже
известную грань» (с. 223). Основные страдания ананкаста —
педантически-навязчивые. Даже болезненная совестливость
€го, застенчивость нередко имеют ананкастический харак-
тер— «хондродистрофическая совесть», по выражению N. Pet-
rilowitsch (1966, с. 146). Ананкаст с навязчиво-ипохондриче-
скими переживаниями часто не боится смерти, он навязчиво
боится болезней независимо от того, насколько придуманное
ям заболевание угрожает жизни. Здоровыми, реальными стра-
хами перед прыжком с парашютом или разгуливая у края
пропасти нередко стремится он заглушить страхи ананкасти-
ческие. Не отличаясь второсигнальностью, чувственной блек-
лостью, двигательной неловкостью, ананкаст часто изыскан,
быстр в реакциях, иногда высокомерен до истероидности.
Дефензивный характерологический конфликт ананкаста
преломлен через педантизм, претворяется в ананказмы, т. е.
само чувство неполноценности здесь навязчивое, ананкастиче-
ское. При этом нередко ананкасты больше страдают сами,
нежели заставляют страдать других. Телосложение ананкас-
тов обычно атлетоидно-диспластическое.
Пациент Л , 75 лет, пенсионер, в прошлом руководящий инженерный
работник Очень честный, добросовестный, жалостливый Всю жизнь па-
тологччески-педантичный коллекционер, 7 лет назад к своему ужасу пе-
рестал читать книги, газеты, смотреть телевизор, чтобы не возникали потом
все новые навязчивые тревожные желания вспомнить какую-то, в сущности
не нужную ему деталь из прочитанного, просмотренного (о которой воз-
можно у кого-то узнать, выяснить, например, в библиотеках и т. д.).
263
Особенности терапии
1. По-видимому, единственно серьезная помощь такому
пациенту — клинически натолкнуть его на творчество, кото-
рое сделается содержанием его ананкастических пережива-
ний. Пусть будет двести вариантов начала рассказа, пусть
идут навязчиво нескончаемые эксперименты и вычисления, на
эта мучительная ананкастическая «работа» одухотворяет па-
циента фактом полезности людям. Когда ананкаст находит
свой путь лечебного творчества, он преображается, потому
что творческий ананказм становится смыслом жизни, основой
вдохновения.
2. Гипнотические сеансы, самовнушение, AT не помогают
в тех случаях, когда ананкасты бессознательно-остро доро-
жат «ананкастической клеткой», в которой прячутся от непри-
ятностей, конфликтов (и нередко при этом наряду со своей
громадной ананкастической «работой» добросовестно выпол-
няют работу профессиональную). Когда нет острых конфлик-
тов, гипнотическое лечение и приемы самовнушения, AT (ино-
гда при упорном многомесячном лечении) как будто бы при-
тупляют остроту ананказмов.
3. В творческой группе ананкасты (и через годы знаком-
ства с другими пациентами) напряжены, остро-обидчивьк
Предпочитают индивидуальные встречи с врачом и гипноти-
ческие сеансы.
4. Для ананкастов, как правило, очень важно то, что Л.„
54 лет, назвал «чувство защищенности врачом», «сознанием
опоры» («Если что-нибудь плохое случится со мной, вы все
равно что-нибудь сделаете, спасете»). Это чувство усилива-
ется после беседы с пациентом и основывается на вере в вы-
сокую компетенцию врача.
5. Удавалось симптоматически время от времени основа-
тельно смягчить ананкастические дистимические расстройства
малыми и средними дозами стелазина, трифтазина, галопери-
дола.
ДЕФЕНЗИВНЫЕ МАЛОПРОГРЕДИЕНТНО-ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЕ
РАССТРОЙСТВА1
Краткая клиническая часть
Как известно, «псевдопсихастенический» (психастенопо-
добный) «продром» (инициальный этап) злокачественной ши-
зофрении («раннего слабоумия») описан С. Pascal (1907,
1 Клиника и лечение подробнее излагаются в «Руководстве по психоте-
рапии» (1985) в написанной мною главе «Эмоционально-стрессовая психо-
терапия неврозоподобной шизофрении» (с. 585—611).
264
1911). Дефензивный (психастеноподобный) вариант малопро-
гредиентной неврозоподобной шизофрении описан Г. П. Пан-
телеевой (1965, 1966) как «вялопротекающая шизофрения с
клиническими изменениями психастенического типа». Шизо-
френическая дефензивность пронизана расщепленностью, т. е.
одновременным сосуществованием противоположных взаимо-
исключающих душевных мотивов без борьбы и без понима-
ния пациентом своей противоречивости. Вследствие расщеп-
ленности и аутистичности застенчивость, самообвинение, ипо-
хондрические и другие психастеноподобные переживания
здесь обычно изощренно вычурны, не содержат момента чис-
то пограничной психологической понятности [Бурно М. Е.,
1973, 1974, 1979, 1985]. На неврозоподобной дефензивной
шизофренической почве, особенно на спаде настроения, воз-
никают нередко сложные психогенные картины, которые (без
внимательного клинического исследования) возможно принять
за глубокую, чисто эндогенную депрессию, не требующую
массивной психотерапии. Очень часто у этих пациентов «пе-
ремешивается» в клинической картине дефензивное (псих-
астеноподобное) и истероподобное. Это гротескно выступает
и в структуре гипноза (с. 226), и в характерной здесь «де-
прессивной истерике». В последнем случае больной возбуж-
ден нередко до сладкого бешенства, в котором, например,
бьет себя, яростно катается по полу, заворачиваясь в ковер,
но при всем этом нередко отчетливо (без истерического суже-
ния сознания) наблюдает за собой, даже анализирует-осуж-
дает свое поведение.
Телосложение дефензивных шизофренических пациентов
всегда с диспластикой.
Особенности лечения
1. В первых же беседах необходимо отчетливо высказать
пациенту основное положение, направление лечения: лечение
долгое, трудное, болезнь будет выходить крошками годы;
речь идет не о том, чтобы сначала вылечиться, а потом уже
жить интересно, работать, читать и т. д., а о том, чтобы,
лечась, все более уходить в интересные дела, в общение с
искусством, природой, самовыражаться творчески, ибо все
это есть еще более сильное лечение, нежели лекарства. Мно-
гие молодые не опытные в отношении своих расстройств
пациенты готовы на какое угодно «мучительное» лечение
(пусть хсгь инсулиновые шоки или электрошоки в остром
отделении)—только бы вылечиться скорей, и вот тогда-то
они уже будут пытаться жить интересно. Эту возможность
совершенно вылечиться они выводят из как будто бы совсем
хороших часов-дней в своем состоянии (вследствие очеред-
265
ного аффективного эндогенного колебания). В этом улучше-
нии настроения они надеются, что вот поправились, и теряют-
ся, пугаются, когда снова становится хуже. Пациента важна
предупредить, что это все обычно временные улучшения, что-
бы не разочаровывался потом. Ни в коем случае нельзя обе-
щать такому пациенту, что он вскоре выздоровеет. Надо при-
учать его довольствоваться тем немногим, скромным, что ога
может пока иметь.
2. Затем необходимо позаботиться, чтобы сформировался
особый эмоциональный контакт, без которого лече-
ние такого пациента не будет основательным К Для возникно-
вения этого контакта необходимы два практических условия:
— подробно-тонко знать неврозоподобную шизофрениче-
скую клинику и сразу дать понять пациенту, что не считаем
его ощущения, чувство ускользания собственной индивидуаль-
ности, расстройства настроения обычными, «человечески-буд-
ничными» головными болями, тревогами, навязчивостями„
разочарованиями, просто дурным настроением и т. д. Во всем
этом есть необычная тяжесть, и приходится называть это
обыкновенными «здоровыми» словами только потому, что нет
других таких же кратких слов. Иначе у пациента может
возникнуть впечатление, что врач не понимает его, даже
считает «симулянтом». Когда пациентке Я., 62 лет, с тягост-
ными сенестопатическими расстройствами врач-психиатр ска-
зала: «У меня самой тоже мозги от жары тают», — этого*
было достаточно, чтобы потерять к врачу доверие и желание
приходить;
— необходимо уметь профессионально-искренне выказать
свое особое эмоциональное отношение к пациенту, которое
имеет на Западе много названий, но, видимо, самое удач-
ное — «терапевтическая любовь» (J. Rosen). Речь идет здесь
о том, чтобы не только (как в работе с психопатами) испы-
тывать живой, искренний интерес к индивидуальности паци-
ента, его душевным заботам (а не только к симптомам), не
только, по возможности в осторожных границах, открыть
пациенту свою индивидуальность2, но на почве всего этого*
профессионально-искренне, щепетильно-нравственно испыты-
вать и показывать больному теплую озабоченность его пере-
живаниями, неприятностями и т. д. Дефензивному малопро-
1 Подробнее об эмоциональном контакте с больными шизофренией см —
Бурно М. Е., 1985, с. 590—592.
2 Это все здесь, конечно, тоже обязательно. Американский психиатр*
Е. Brody (1971) подчеркивает, что психотерапия больных шизофренией*
«предусматривает длительный контакт врача с больным и достаточно ин-
тимные и равноправные взаимоотношения между ними», важно, чтобы боль-
ной чувствовал, что интересуются им «не как объектом исследования, а как»
человеком» (с. 94).
266
гредиентно-шизофреническому пациенту трудно общаться с
душевноздоровыми людьми. Он здесь часто не понят и, зна-
чит, в той или иной мере гоним. В то же время он буквально
рвется к людям, испытывает потребность любить людей и
получать любовь в ответ, хочет душевного тепла (не от вся-
кого, а от того, кто его понимает). Он ищет подробного по-
нимания, не находит его даже у близких и ранится (замыка-
ется или впадает в «депрессивную истерику»). Потому неуди-
вительно, что, ощутив понимающее дружеское тепло врача,
такой пациент находит, наконец, духовную опору и теперь
дорожит ею более всего на свете.
3. На почве описанного выше психотерапевтического кон-
такта следует теперь действовать активирующей, гипнотиче-
ской терапией, приемами психотерапевтической тренировки,
«о главное, убежден, терапией творческим самовыражением,
вбирающей в себя и направляющей все вышеперечисленное.
Е. Brody (1971) справедливо советует психотерапевту сде-
латься посредником, иногда «переводчиком» пациента в
общении со средой, научить его таким образом «по-здорово-
му» держаться в жизни. Однако в случае наших дефензивных
малопрогредиентно-шизофренических пациентов все это по-
настоящему серьезно удавалось лишь через эмоциональное
оживление в форме творческого самовыражения-самоутвер-
ждения пациента, когда он уже мог дарить свое творчество
людям, сделавшись для них интересным и нужным.
4. Лекарственная терапия необходима особенно при тя-
гостных аффективных расстройствах. Их возможно просто
заглушить транквилизаторами и антидепрессантами до не-
сколькодневного сонного состояния на больничном листе.
Состояния «депрессивной истерики» или просто дисфориче-
ской раздражительности нередко основательно смягчаются
«или предупреждаются неулептилом в каплях в малых и сред-
них дозах. Однако нейролептики все же следует давать осто-
рожно (нередко провоцируют новые страхи, навязчивые жела-
ния и т. д.).
Дефензивная малопрогредиентная шизофрения
(клинико-психотерапевтическое наблюдение)
Пациентка Ю., 60 лет, художник-график. В амбулатории
кафедры с октября 1977 г. В первую нашу встречу взгляд ее
выражал однотонную детскую восторженность и одновремен-
но испуг, беспомощность. Жаловалась на периоды сложной
тоскливости с тягостным чувством неполноценности, никчем-
ности своей и часто с агрессивным избиением себя за эту
никчемность кулаками по голове.
Наследственность. Родители страдали шизофрени-
267
ей. Когда Ю. родилась, отцу было 47 лет, матери — 33 года.
Дед и бабушка по матери пьянствовали, бабушка по отцу
покончила жизнь самоубийством в возрасте 96 лет. Само-
убийством покончил и дед со стороны матери.
Anamnesis vitae et morbi. Всегда была «плот-
ненькая», уже в детстве этого стеснялась. Старые фотографии;
детства и юности показывают легкую полноту с эндокринным
оттенком и отрешенно-восторженным взором. После 30 лет
отмечается уже выраженное (II степени) ожирение, которое
ее угнетает сквозь шутки на людях про «нестандартную»
свою «конституцию», отчего не помещается, например, на гип-
нотической кушетке, а только — в кресле. Росла в Москве без.
отца (ушел из дома). Жили вместе с мамой, нуждались.
С раннего детства любила природу, еще девочкой сочиня-
ла сказки о природе. Вспоминает, как в шестилетнем возрас-
те, гуляя с ребятами из своего детского сада и глядя на спе-
шащих школьников, взрослых, хотела всю жизнь быть ма-
ленькой. Это желание сохранилось до сих пор. Мать всегда
была ей духовным другом. Делилась с ней переживаниями:
до самых интимных подробностей, даже в замужестве. Окон-
чив 7 классов школы, поступила в среднее художественное
(Строгановское) училище (отделение лепки). С детства стре-
милась к театральному искусству (при свойственной ей всег-
да острой застенчивости), к живописи и поэтическому творче-
ству. Играла без успеха в самодеятельности; в театральное
училище не приняли. Работала по специальности (лепщик-
модельщик), гравером, художником-графиком. Однако эта
тщательная механически-прикладная работа не удовлетво-
ряла.
Сколько помнит себя, настроение колебалось (без понят-
ных причин) и подолгу бывало тоскливым с суицидальными
нотами. В одном из юношеских стихотворений писала о «се-
рых днях», которые тянутся без конца, словно «серые нити».
Всегда (даже сквозь восторженное настроение) ранима, тре-
вожно-мнительна, неуверена в себе, склонна к самоанализу
и самообвинению. В 1948 г. (22 года) стала лечиться «от
тоскливости» в районном психоневрологическом диспансере.
В 26 лет вышла замуж за 46-летнего актера, руководите-
ля группы самодеятельности, в которой занималась. Он пил
запоями и ушел к ней из своей прежней семьи. Казалась
себе с ним лучше, красивее, поскольку говорил ей трогатель-
ные, ласковые слова. Душевно привязалась к нему, он был
романтик, любил театр, музыку и любил рисовать природу.
Впервые испытала с этим человеком интимную близость, но»
ни с ним, ни со вторым мужем (более ни с кем близка не
была) не смогла почувствовать не только наслаждения в
близости, но и какого-либо интереса к этому «физическому
268
моменту любви». Всегда неприязненно сопротивлялась близо-
сти и плакала обилием слез, испытывая горечь униженности.
Первый муж, от которого сделала свой единственный аборт,
говорил ей: «Ты будто чужая жена, словно я похитил тебя».
В то же время ужасно любила и любит ласку, поцелуи в*
губы. Это не проникнуто обычной сексуальностью: даже не
так уж важно, происходит это с мужчиной или с женщиной.
Вообще всю ее жизнь пронизывает стремление, тяга к неж-
ной ласке в широком смысле, включая и ласковые слова к.
ней. Вспоминает, что когда, маленькую еще, ее наказывали,.
ставили в угол на колени, а потом прощали и за страдания
в углу одаривали игрушкой, конфетой, она умоляла: «Мамоч-
ка, мне ничего не надо, скажи мне только ласковое». Так и
теперь, особенно в тягостные минуты, более всего хочется,,
чтобы пожалели ее, сказали что-то очень ласковое, теплое,,
утешили ее.
Всю жизнь любит деревенское, например молочную едуу
овощи. Одевалась всегда скромно, никакой косметики, а
кокетство ее, как считает, выражалось в стремлении на людях
читать стихи и философствовать. Муж страдал «язвой же-
лудка», пьянствовал, оставлял ее без денег, уходил из дома
к любовницам. Так мучилась от его неверности, что хотела
даже обратиться к «гипнотизеру», чтобы освободил от любви
к мужу. «Привязчивая», не могла на него серьезно сердить-
ся, в романтических разговорах с ним об искусстве забывала
все и потом второму мужу с восторженно-монотонным упое-
нием рассказывала о первом. Первый муж умер в 1962 г. в
возрасте 53 лет от рака желудка через 9 лет их совместной
жизни. У матери в это время — инсульт. Ю. была так рас-
строена, тревожно-растеряна, так рыдала, что не могла про-
водить мужа в последний путь. Да и за матерью ухаживать
не смогла, так как сделалось себя жалко, захотелось, чтобы
за ней самой ухаживали, и попросилась в психиатрическую,
больницу.
Лечилась в Больнице им. Ганнушкина, жаловалась там'
на острое чувство виноватости, что вот не может ухаживать
аа матерью, мужа не похоронила. В связи с высокой чувст-
вительностью к лекарствам («пьянили», «валили в обморок»)
получала лишь витамины, бром, хвойные ванны. Выписана с
улучшением через 2 нед с диагнозом: «шизофрения, обостре-
ние». Вскоре тоскливость углубилась. Лечилась в этом же
году в Больнице им. Гиляровского, в следующем, 1963 г.—
в психиатрической больнице № 12. Состояние всюду квали-
фицировалось как «шизофреническая атипичная депрессия с
навязчивостями». Основное переживание: она одна, никому
не нужна, мужа никак не вернешь в эту жизнь. За больной
матерью ухаживать отказывалась. Как-то в этот период на
269
3 нед «отнялись ноги». С тех пор если понервничает, то «шар-
кает» ногами.
В 1964 г. ее мать, поправившись после инсульта, попро-
сила художника-вдовца, человека 62 лет, веселого, поклади-
стого, но несколько «чудаковатого», жившего в том же доме,
отвлечь 37-летнюю уже дочь от тоскливости по умершему
мужу. Раньше они только раскланивались на лестнице и во
дворе, а теперь художник приглашал ее к себе смотреть кар-
тины. Почувствовала с ним духовное созвучие. Картины его
восхитили добротой, мягкостью в изображении природы. Неж-
но, духовно привязалась к нему, но его чувственные ухажи-
вания были ей неприятны до тошноты. Снова (в связи и с
этими новыми ее переживаниями тоже) лечилась в больнице
им. Кащенко в течение 2 мес общеукрепляющими средствами
и «легкими снотворными» (как и в других психиатрических
больницах). Выписана с диагнозом: «вялотекущая шизофре-
ния с аффективными колебаниями». После больницы вышла
замуж за этого художника, который полюбил ее, несмотря на
ее душевные расстройства и фригидность. Сексуальной бли-
зости у них так и не было. Второй муж все более увлекал
ее духовно тонко-языческим отношением к природе, своей
живописью о языческих воззрениях русских людей в стари-
ну на природу, их поверьях, заговорах, праздниках. Сформи-
ровавшееся уже к тому времени религиозное миросозерца-
ние нашей больной было оскольчато-сложным в соответствии
с ее расщепленным душевным складом. В ее религиозности
сплетаются друг с другом мотивы христианства, язычества и
древнеиндийской философии; основой всего на свете являют-
ся мистические токи любви, пронизывающие и растения, и
животных, и людей, а в некоторых людях сосредоточенные с
большой густотой. Больная и муж ее «жили душа в душу»,
вместе ходили в магазины, «на рыночек». Она показывала
мужу с ипохондрическим страхом каждый свой прыщик (не
рак ли?), и он отрезвлял ее весело, шумно смеясь над ее
«мыслями-паразитами». Ю. всегда «отстранялась» от совре-
менности, читает лишь старое, презирает телевизор, и знако-
мые прозвали ее «Восемнадцатый век». Жизнь в мире близ-
ких ее духу картин мужа, языческое поклонение цветам и
шмелям в поле и на опушке леса — все это, однако, лишь не-
сколько и ненадолго приподнимало ее над болезнью.
До нашей встречи в 1977 г. супруги прожили вместе
13 лет в отдельной двухкомнатной квартире с березняком за
окном, выезжая летом в любимую ярославскую деревню к
знакомым. Муж писал картины, она ретушерски «чиркала» в
своей комнате («будуарчике») фотографии для издательства,
вместе читали, слушали классическую музыку и плакали вме-
сте над тем, что было им созвучно. В психиатрических боль-
1270
ницах за это время Ю. не была, в диспансер обращалась
редко, так как лекарств почти не принимала. Однако все это
время охвачена тревогой и страхами. Боится потерять мужа
и никуда одного не отпускает. Страшно переходить улицу,
страшно собак. Все время говорит мужу и знакомым, род-
ственникам, что вот он старше ее на 25 лет и, значит, рань-
ше умрет. Рассказывает ему чуть ли не каждый день, как;
живо представляются ей его похороны и кто будет присут-
ствовать на похоронах. Сама же она после похорон уйдет
навсегда в психиатрическую больницу. Много раз в ночь-
заходит в его комнату послушать, дышит ли, и если не слы-
шит его дыхания, то специально будит шарканьем. Ждет-не
дождется, когда он выйдет из туалета, все спрашивает за
дверью: «Что так долго?» Почти все это время обнаружива-
лась (про себя и вслух) зависть к мужу на фоне всегдашне-
го ее недовольства собой: муж большой художник, картины
его для нее праздник, знакомые, друзья все внимание отда-
ют ему, а сама она не состоялась, никому не интересна. Даже
на улице среди посторонних людей выговаривала мужу, чта
личность ее «стерта» его богатой личностью, обиженно хныка-
ла и порой рыдала. Даже в рыданиях рассматривает себя
одновременно довольно внимательно «сбоку» и жестоко
судит, истязает за «эгоистическое начало».
В систематических эндогенных депрессивных спадах (на
несколько дней или недель) подобные переживания резко
усиливались, усложнялись. Изредка робко пыталась рисовать,
даже красками (в деревне), писала литературные миниатю-
ры о природе, но муж относился в то время к ее творчеству
суховато, с академической беспощадностью мастера, требовал
упорного, кропотливого овладевания техникой живописи, тер-
петь не мог, когда творила краски по-своему из всего, что под
руку попадется. Когда хотелось ей вслух почитать свое гос-
тям, добродушно смеялся-поддразнивал, что это звучит в ней
«актерское начало», «на бис хочется», «выламываешься»,
«выкручиваешься». Подобные насмешки, как и просто невни-
мание близких, знакомых к ее индивидуальности (например,
дядя покритиковал нарисованную ею картинку), остро-тягост-
но ее обижали, а однажды так вывели из себя, что порвала
на муже рубашку. Но стоит ему ласково подойти к ней, по-
хвалить— все забывает, если, конечно, от обиды, от повышен-
ного голоса, слов вроде «не валяй дурака» не развернулась
уже трех—четырех часовая «депрессивная истерика» с нрав-
ственной и физической неприязнью к себе, к своей никчемно-
сти. Тогда уже трудно успокоить: рвет на себе волосы, бьет
себя кулаками или ботинком по голове, кричит, что никому
не нужна, «жить нечего», «глаза себе выколю», а то сунет в
рот подушку, чтоб не кричать «тарзаньим криком» и т. п.
271
Неимоверно усиливается в это время основной душевный
мотив ее жизни: «Меня никто не любил, одни только слова,
а если б любили, то была бы здоровая; о, если б почувство-
вать от кого-нибудь согревающий луч любви». Представляет
при этом свое нескладное толстое тело, искаженное «идиоти-
ческое» лицо, слышит свой «занудливый» голос, понимая, что
такой «мерзостью» ее и видят близкие, испытывая ощущение,
будто грязное белье перед людьми выворачивает, теряя от
всего этого отчетливого видения себя, уважение к себе. В это
время нельзя противоречить ей, а только стараться жалеть,
как больную, успокаивать, уговаривать, как маленькую. В пе-
риод субдепрессивного спада «истерики» идут «сериями» в
течение 2 нед. Все это при проверенной годами стойкой ду-
ховной любви, нежности к мужу.
Муж не мог во время «депрессивной истерики» относиться
к ней милосердно, как к больной, гневался, что «дурака валя-
ет, закусив удила в запале», особенно сердился в ответ на
такие отчаянные и болезненно-несправедливые ее упреки, как
«кровь мою сосешь» (у него небольшая пенсия) и т. п. Толь-
ко потом, успокоившись, сжаливался над ней, и они уже в
начале нашего лечения, бывало, приходили после подобного
конфликта виноватые, взявшись за руки, и больная сообща-
ла: «Мы оба так плохо себя вели!» Во время истеродепрес-
сивного раптуса может выказать свою порядочную физиче-
скую силу. Считает, что способна покалечить себя, если
ругать ее, когда в «истерике». Однажды в деревне в «истери-
ке», когда не пожалели ее, нахлынула такая «волна ярости»,
что вытащила руками из земли небольшое дерево. В послед-
ние 6 лет (до нашей встречи) состояние больной еще более
ухудшилось, возможно, и в связи с пожилым возрастом му-
жа, тревогами за его здоровье, и в связи с ее климаксом.
«Депрессивные истерики» с агрессией, направленной на себя,
стали возникать ежемесячно, продолжаясь более недели.
Психический статус. Восторженна на одной ноте,
юбстоятельно-доброжелательна, детски-наивна, если в хоро-
шем настроении. Рассказывает о себе ласково-расплывчато,
тонко-образно, плавно, в мельчайших подробностях, манерно-
инфантильно, часто с открытостью до явной обнаженности.
Например, однотонно-красочно сообщает при муже интим-
ные подробности жизни с первым мужем. При этом нередко
(формально критична к своей обнаженности: «Вот такая я ду-
ра, корова, что думаю — то и говорю». «Простите, доктор,—
обращается к одному из врачей на конференции. — У вас
такое хорошее лицо, простите, я такая непосредственная, я
так обнажаюсь, я так проста, как соленый огурец». О болез-
ненных переживаниях говорит неохотно, объясняя это «защи-
той от болезни». Если чувствует себя в чем-то виноватой,
272
постоянно-назойливо просит прощенья, ругает себя за сэго-
изм», но стоит чуть согласиться с ней в этом — расстраивает-
ся пуще, плачет. В одних моментах своего размышления вслух
точно-изящна и глубока, дает талантливые ласковые прозви-
ща мужу, близким, цветам, травам, в лесу, а в других —
утомительно расплывается, не может собраться, подмечая это
по временам за собой со стороны, ругая себя за расплывча-
тость, но остановиться в рассказе ей трудно, просит ее оста-
навливать, прерывать. Считает себя «травоядно-молочной», но
«вкусненькое» (помидоры, «салатики», соусы) любит поесть,
испытывая гурманистическое наслаждение. Считает себя
больной, но болезнь ее обусловлена лишь душевной привя-
занностью к избранным людям, а эти люди не могут уделять
ей так много внимания, как ей хочется, и наступает тоска.
Считает себя (как оно и есть) беспомощной, непрактичной,
неуверенной в себе: «Будто, маленькую, вывели меня черной
ночью на улицу и там оставили». Выражение лица умилен-
ное или грустновато-кислое, но всегда отмечается кукольно-
гипомимическая деревянность лица, восторженная или груст-
ная однотонность взора.
Психологическое обследование. Заключение ТАТ: «Ни-
каких ярко выраженных конфликтных зон не выявлено. Уход во внутренний
мир позволяет компенсировать то, чего не хватает в реальной жизни. В по-
ведении — активность и в то же время некоторая созерцательность. В жиз-
ни часто видит все либо белым, либо черным; возможности мелких градаций
не замечается» (психолог Л. И. Кузнецова, 1978 г.).
Общее психологическое исследован ие. Заключение:
«В ходе обследования выявляется разноплановость, амбивалентность, вы-
чурность мышления. Настроение скорее пониженное, имеется астенизация,
на фоне которой проступает тревожность. Аффективная сфера дезоргани-
зована, контроль снижен» (психолог Т. Л. Федорова, 1983 г.).
Неврологический статус. Без очаговой патологии В прош-
лом (1965 г.) —левосторонний пояснично-крестцовый радикулит.
Электроэнцефалографическое исследование. За-
ключение: «Отмечаются нерезко выраженные диффузные явления повышен-
ной возбудимости коры и структур диэнцефальной области мозга» (докт.
мед наук В. А. Файвишевский, 1983 г.)
Сома Рост средний. Телосложение диспластическое (пикноподобный
большой живот). Выглядит моложе своих лет. С января 1978 г. менопауза
(при продолжающихся приливах). Заключение терапевта: «Дискинезиятол-
стой кишки по спастическому типу. Вегетососудистая дистония. Ожирение
II степени» (д-р Н. П. Грушевский, 1981).
Обоснование диагноза. Отчетливая расщеплен-
ность в личности больной (при ювелирной тонкости рас-
стройств и одухотворенности), расплывчатость мышления,
характерно-расщепленная структура депрессии, истероподоб-
ных депрессивных раптусов (с возможностью в это время
«несуженно» смотреть на себя сбоку), расщепленная псих-
астеноподобность, мягкая прогредиентность, эндокринопати-
ческая особенность с глубинным и тонким расстройством
18 Заказ № 740
273
влечений, данные психологического исследования, результаты
сложного психотерапевтического вмешательства (описанного
ниже) убеждают в наличии дефензивно-малопрогредиентного
шизофренического процесса [малопрогредиентная шизофрения
с неврозоподобными расстройствами (истеропсихастеноподоб-
ная картина) и аффективными колебаниями].
Лечение в амбулатории кафедры. В первую
встречу (15.10.77 г.) пациентка, рассказав мне о постоянном
недовольстве собой до «чувства омерзения собою», о зависти
к мужу, о своем «эгоистическом начале», о страхе смерти
при прыщике на губе, о том, что не может «житейскую
линию жизни совместить с духовно-религиозной», принялась
с монотонно-восторженной, детски-милой отрешенностью рас-
сказывать свои сложные, мозаичные религиозные воззрения,
где поиски гармонии в «высшей истине всего прекрасного»,
рассуждения о древнеиндийском «атмане» перемешивались
с языческим поклонением домашним цветам в горшках. Она
отметила с виноватостью, постоянно критикуя себя за обстоя-
тельность и назойливость, что ей трудно жить, если не сосре-
доточивается на этих религиозно-философских представлени-
ях. Не будучи религиозным человеком, не мог тут ей посочув-
ствовать, но слушал внимательно, около часа. Позднее боль-
ная поведала мне, что ее радостно удивила и вдохновила моя
внимательность к содержанию ее рассказа. Она и раньше на
приеме у диспансерного психиатра, случалось, «пускалась в
философские разговоры о природе, чтобы отвлечься этим от
депрессии». При этом обычно замечала настороженность вра-
ча. Врач спрашивал, давно лр она об этом думает, есть ли
у нее галлюцинации. И еще приятно удивило, что не стал с
ней в первую встречу говорить о лекарствах. Я же почувст-
вовал в этой беседе клинически отчетливо ее острую потреб-
ность в терапии творчеством и искренне попросил записать
то, что рассказывала о природе, в небольшие рассказы, что-
бы прочесть их в Fpynne пациентов, и принести почитать свое
старое.
Один мой пациент, художник (А., 59 лет), давно знаком с
этой семьей и, рассказывая Ю. о том, как помогаю ему тера-
пией творчеством, вдохновлял ее писать рассказы, рисовать.
Но часто «жестоко-академически», как, впрочем, и муж, кри-
тиковал за техническое несовершенство, спешку, нежелание
соблюдать установленные уже правила. Порой восхищался»
но чаще анатомировал каждый мазок и слово. Пациентку это
уязвляло до «депрессивных истерик». Отношения с А. сдела-
лись мучительными. Тянулась к этому человеку, ставшему
другом семьи, переписываясь с ним и духовно к нему привя-
зываясь, поскольку вдохновлял на творчество, но после раз-
говоров с ним о своих рисунках и рассказах обычно впадала
274
в депрессивное состояние, ощущая его как садиста-мучителя.
Я же ей сказал, что, по-моему, главное — это выразить осо-
бенность своей души, свою индивидуальность, а не техника.
С тех пор встречались для индивидуальных бесед 1—2 раза
в месяц по часу, переписывались, несколько раз в месяц гово-
рили по телефону. Ю. в глубине души стеснялась, не реша-
лась творить — я же просил и требовал писать и рисовать для
меня, для близких людей, для группы.
Уже в ноябре 1977 г. на втором месяце нашей работы
пациентка сообщила, что ощущает со мной «духовный кон-
такт», ей хочется читать мне свое, «то, что высвечивает ду-
шу». Приносила описания своих переживаний, литературные
миниатюры о природе, в которых все сильнее, смелее звуча-
ла ее особенность. Ведущий терапевтический мотив звучал
так: пусть переживания, радостные и тягостные, станут мате-
риалом для творчества, целительного в том высоком смысле,
в каком великие художники лечились своей работой. Пытался
учить мужа ласково, как больную, успокаивать ее в «припад-
ке», живее выказывать интерес к ее творчеству, радоваться
ее успехам, когда это может быть по-настоящему искренней
правдой. Но только не анатомировать магистерски ее вещи.
Больная радовалась творческому свету в душе, ощущению
приятного самоутверждения, но беспокоилась, что вдруг она
надоест мне, ведь «такая ненасытная в жажде любви и лас-
ки», вдруг этим обидит меня, охладею к ней и перестану вот
так лечить. Теперь — важный, по мнению пациентки, момент,
еще более резко улучшивший ее состояние, момент, с кото-
рым прежде всего связана возникшая светлая творческая,
уже стойкая увлеченность, новая в ее жизни волна живопис-
ного творчества, ослабившая повседневные депрессивные сен-
зитивные самокопания, обиды и истероидную раздражитель-
ность.
Это было уже в начале июня 1979 г., через полтора с лиш-
ним года нашей работы. Пациентка прислала мне в конверте
свой акварельный рисунок с надписью на обороте: «Я наблю-
дала, как при сильном ветре береза склонила свои ветви над
желтыми одуванчиками, растущими у ее подножья. Им было
хорошо под ее охраной. Она мне напомнила Доброго Чело-
века, и я назвала это — Березовая Нежность» (илл. 31). Оду-
хотворенная индивидуальность, самобытность автора здесь
так и дышит в сравнении с ее прежними, еще довольно без-
лико-беспомощными картинками. Под этой склонившейся
березой, охраняющей одуванчики, пациентка подразумевала
меня (в благодарность мне она и прислала эту картинку),
но сама береза своей нежной, милой неловкостью весьма
напоминает автора картинки. Ответил пациентке, что картин-
ка «проняла меня своей нежностью, но, главное, тем, что
18*
275
береза чудесно живая и не только живая, наполненная духом,
но дух этот несет свое», береза эта есть она сама, Ю., «чуть
склонившаяся, нежно опустившая руки и голову над тетрад-
кой своих литературных миниатюр, над цветком в горшке».
Пациентка полагает, что «токи доброжелательства, любви от
этого письма», «бережное отношение к такому, казалось бы,
пустяку, потому что он есть выражение душевной особенно-
сти», открыли перед ней «такой мир», возникло сильное, по-
стоянное желание творить, сливаться с природой для твор-
чества, для приобщения к большому, вечному. Уже не чув-
ствовала ни своего физического уродства, ни тягостной
неполноценности, все это отошло. С тех пор она создала не-
мало удивительных литературных миниатюр и картин. «Все
ярче, все радостней воспринимаю окружающее через творче-
ский процесс, — говорила она мне осенью этого же 1979 г.—
Отложишь творчество, приступишь к другим делам, напри-
мер хозяйственным, а огонек творчества в душе все светится,
работает там». Я терапевтически руководил творчеством па-
циентки. Так, еще 22.07.79 г. просил в письме написать мини-
атюры о ее домашних цветах, которые одухотворяла: «Каж-
дый Ваш цветок имеет свой характер и по-своему сидит в
своем горшке. Представляю, как с каждым из них разговари-
ваете и пожимаете им лапы-листья, как меняется у них на-
строение в зависимости от событий, когда им пить хочется
или солнце. Вот про все это и напишите». Если какие-то
живописные и литературные вещи пациентки не нравились
мне, я говорил, что это мне не близко, не созвучно, мне бли-
же другие ее вещи. Но ни в коем случае нельзя ей говорить:
это плохо, незрело, екучно и т. д. Так говорить об ее вещах
пытался учить и ее мужа. В июне 1980 г. пациентка присла-
ла мне картинку-закладку «Благодарность» и текст к ней.
Придаю этой картинке и литературной миниатюре важное
значение в смысле глубокого самоутверждения пациентки в
своем творчестве (илл. 32).
«Пришла Весна, и Береза надела на свои белые руки с милыми веснуш-
ками зелено-кисейную кофточку и украсилась сережкиными бусами. А Зем-
ля накинула на свои темно-смуглые плечи шелковисто-зеленую шаль И на
Березу, и на Землю смотрело светло-голубое око Неба. Но Лютик, росший
недалеко от Березы, все еще дремал. Ему не хватало солнечного тепла.
Тогда Солнце, заметив его, послало свой Луч Любви. И согретый этим
Лучом Лютик раскрыл свое лицо и улыбнулся радостной, благодарной улыб-
кой».
Подводный смысл, немудреная символика миниатюры и
картинки понятны. Лютик — сама пациентка. Ей не хватало
тепла, признания ее творчества в тени Березы — ее мужа,
большого художника, каким его считает. Луч (я) помог дрем-
лющему в тени Березы Лютику творчески утвердиться в сво-
276
ей особенности, «раскрыть свое лицо и улыбнуться». Писал
пациентке в письме (22.06.80 г.): «Лютику не хватало сол-
нечного тепла в тени Красавицы-Березы, а потом вышло, что
Лютик по-своему не хуже Березы. Вон какая трогательность
в его зеленых детски-растопыренных радостных листиках!
Желтые лепестки Лютика только Вы можете так нарисовать:
они выпуклые, их трогать хочется, и я узнаю их среди любых
нарисованных цветов».
Несколько раз в месяц Ю. звонила мне по телефону
(обычно на легком спаде настроения) и плачущим детски-
обиженным голосом сообщала, что понимает, как мне неког-
да, что только пришел с работы и еще не поел, умоляла меня
беречь себя, говорила о том, как необыкновенно я ей помо-
гаю, но она сейчас такая бедная, ее никто не пожалеет, ни-
кто не скажет ей ласкового слова, все внимание люди отда-
ют ее мужу, а она просто при нем. Конечно, это в ней звучит
«эгоистическое начало», но так хочется, чтобы пожалели.
Переставляя слова, расплываясь, она повторяла в сущности
то же самое час—полтора, умоляя о жалости и ласке, и я
говорил ей несколько искренних слов о том, что она самобыт-
ная художница, вот смотрю на картинку, которую подарила
мне, как хороша, и ей от этого становилось легче.
Раз в неделю все эти годы пациентка приезжала на груп-
повой сеанс гипноза. В гипнозе она слышит все, что говорю,
но слышит как-то «самой душой». Рассказывает: «Бархатные,
мягкие волны укачивают. Чувствую себя духовно-изящной,
красивой. Все мое грузное тело перестает ощущаться, как бы
тает, чувствую только руки, но вот и рук не чувствую. Суще-
ствую как бы вне времени, будто общаюсь с вечностью. Как
на качелях высоко поднялась. Лиловатые пространства, вол-
ны лилово-синие укачивают. Проникновенно действуют все
ваши слова. Слышу поскрипывание ваших ботинок, и покаш-
ливание больного рядом на кушетке. И снова лиловые волны
с такой силой подхватывают меня, что слезы радости заки-
пают в душе от благодарности за блаженное освобождение
от всего гнетущего, суетно-ничтожного. Душа светлеет, осво-
бождается от ненужных засоров, от груза, мучавшего всю
жизнь, делается легкой, платонической, она — вся в вашей
воле и освобождается от своей телесной оболочки. Мое свет-
лое духовное существо, моя душа летает за вами по гипно-
тарию, когда вы ходите туда и обратно. Самое трудное и да-
же неприятное — это конец сеанса, вхождение души в тело,
в этот «скафандрик», это отвратительная вещь, потому что не
люблю свое тело. Просыпается с трудом, с чувством легкого
поташнивания от снижения АД, с чувством приятной отре-
шенности, трудно встать с кресла, ходит, качаясь, как опья-
невшая. Но по дороге домой ощущает подъем, нарастание
277
энергии, радости. Дома (добирается домой из амбулатории
17г часа) после сеанса «совершает чудеса», активно занима-
ясь нелюбимым хозяйством, хочется что-то организовывать,
действовать. Испытывает творческое возбуждение, так же
ясно связанное для нее с гипнотическим сеансом. Светлый
подъем держится несколько дней и затем заметно «сникает».
Если не пропускает сеансы, «накапливается большой долгий
подъем» (более недели). Пациентка воспринимает гипноти-
ческий сеанс в духе своей религиозности, полагая, что все
это — «глубочайшее воздействие излучения Добра из Миро-
вого Пространства», которым я, неверующий, наполнен, о чем
и сам толком не знаю, а когда слышит от меня что-то в духе
раскрепощенности защитных природных сил организма, ле-
карств самого организма, машет рукой и смеется. По своей
структуре данный гипноз — разновидность шизофренического
интравертированного сомнамбулизма, особенностью которой
является прежде всего то, что пациентка в сомнамбулизме
среди «лиловатых пространств», «лилово-синих укачивающих
волн», когда душа ее «летает» за мной по гипнотарию, тем
не менее остается в сознании, не способна «суживаться» до
дезориентации, как впрочем не может вытеснять из сознания
неугодное и в своей «депрессивной истерике», понимая в эти
остроаутоагрессивные моменты, какая она «мерзкая» [см.
Бурно М. Е., 1978].
Дважды в месяц Ю. занималась в группе № 4. Лечебную
помощь группы пациентка видит не только в том, что читает
в группе свои миниатюры, приносит сюда свои картины. Как
раз этим поначалу она была тяжела группе, заполняя собой
все, мешая высказаться другим. Именно тогда, когда она «да-
ла себе обет молчать», ей «открылся целый мир людей»,
научилась чувствовать, видеть в слайдах и других творче-
ских произведениях членов группы их индивидуальность, как
они «раскрывают свои души», и через все это еще яснее узна-
вала свою особенность, «выходила из своей медузности во
внутреннюю собранность». Ю. считает, что прочувствовала,
как бережно члены группы относятся друг к другу, к творче-
ству друг друга, стараясь через творчество познать не кто
лучше что-то делает (рисует или пишет), а особенность каж-
дого, помочь друг другу найти себя, свое эмоциональное «я»,
ускользающее, утраченное в депрессии. Не мастерство, а ин-
дивидуальность, твое особенное, «духовное нутро» во имя
общественной пользы — превыше всего на свете. Пациентка
стремилась делать доброе членам группы — ласковым словом,
испеченными пышками, пирогами, получая в ответ в подарок
те слайды, которые ей нравились. Говорила, что в обычных
компаниях так грустно, кисло, скованно, а здесь «корсет рас-
пускается, ну, на одну-две завязочки». Поняла-прочувствова-
278
ла в группе (при всей своей капризной неприязни к научной
типологии характеров), что «нельзя на свою мерку все ме-
рить», что все разные, и возможно уважать, любить в чело-
веке то, чем он на тебя не похож. Не расстраивалась уже
теперь так остро по-детски, если кто-то ее не понимал, не чув-
ствовал духовной доброты ее картин (каждому свое). Из
занятий в группе особенно запали «Меланхолия» Дюрера и
«Гамлет».
Результаты лечения в амбулатории кафед-
ры (январь 1981 г.). Пациентка и ее муж отмечали серьез-
ное и стойкое улучшение болезненного состояния в течение
уже 3 лет, наступившее через полгода от начала нашей рабо-
ты. Улучшение конкретно сказывалось в том, что тягостные
депрессивные спады с «депрессивными истериками» стали
довольно редкими (в среднем 2 раза в год). Самобиения по
голове прекратились вовсе. Во время депрессии приходилось
назначать тазепам по 0,005—0,01 г 2—4 раза в день, и не-
сколько дней больная проводила в «сонном царстве» (слова-
ми мужа). Колебания настроения в субдепрессивную сторону
без «истерик» с характерным обострением переживания своей
неполноценности, с сердцебиениями, колебаниями АД сдела-
лись более легкими, продолжались не более 3 дней, и Ю. на-
зывала их теперь просто «уныниями». Во всяком случае даже
по телефону я мог практически всегда развеять эту тоскли-
вость, просветлить и развеселить пациентку. Все это — при
продолжавшихся климактерических расстройствах («прили-
вы», профузный пот и т. д.). Больная, вспоминая годы до
лечения в амбулатории кафедры, отмечает, что постоянна
металась тогда без духовной опоры, пробовала писать, рисо-
вать, но без истинно творческой одухотворенности и само-
утверждения, без настоящего отзвука со стороны близких.
Было ощущение своей никчемности в жизни, появлялись
страхи за здоровье, с которыми просыпалась в недолгом сво-
ем сне, щупая пульс и т. п. Теперь же нет этой «противной
депрессивной медузности», «бесхребетности», она испытыва-
ет почти постоянное ощущение творческого подъема, одухо-
творенную доброту к людям, желание о них заботиться, даже
желание заниматься хозяйством (с творческим светом в душе,
мыслями о своих будущих картинах и литературных миниа-
тюрах). Душа спокойна, «согрета доброжелательством». Вся
жизнь преломлена теперь через творчество, и это помогает
переносить и превозмогать внутренние перепады настроения.
Еще в январе 1979 г. Ю. писала мне: «Я чувствую прилив
энергии, хорошего настроения. Встречи с Вами для меня ста-
ли необходимостью, большой, светлой радостью. Я стала ме-
нее раздражительной и более трудоспособной».
Болезнь и смерть мужа. Доказательством высо-
279
кой эффективности лечения сама пациентка, ее знакомые,
близкие считают тот факт, что она не растерялась, не впала
в тоску, когда у мужа в конце января 1981 г. наступило моз-
говое расстройство с афазией и странными поступками (опу-
холь мозга). Конечно, уже в первые тяжелые дни ее предан-
ные ухаживания за мужем дома (в больницу не отдала и не
было необходимости) были расщепленно перемешаны с лег-
кими причитаниями будто уже по покойнику и смехом, шут-
ками на отвлеченные темы. Среди трудностей, связанных с
заботами о больном (следит, чтобы не читал, не рисовал,
принимал лекарство, не «безобразничал»), случались и свой-
ственные ей в подобных ситуациях ранее нотки отчаяния
(«уйду из жизни, а то так трудно ухаживать», «хочу в боль-
ницу, чтобы там за мной тоже ухаживали» и т. п.). Но до-
статочно пожалеть ее (даже по телефону) ласковым словом,
проявить внимание к ней самой, и она чуть не плачет от бла-
годарности, отчаяние смягчается или уходит.
Заболевание мужа прогрессировало с обострениями и по-
слаблениями. Возникали галлюцинаторно-бредовые расстрой-
ства, эйфорически-дурашливые состояния. Усугублялась афа-
зия, стал неопрятен. В моменты просветления сознания, когда
многое понимал, с любовью смотрел свои картины, трево-
жился, чтобы их не повредили, слушал с удовольствием чте-
ние жены вслух, гладил с нежностью листья любимых цве-
тов в горшках, брал в руки любимые вещи (книги, кисти,
изразцы петровского времени). Поэтому я настаивал в почти
ежедневных наших психотерапевтических разговорах по теле-
фону с Ю., чтоб она продолжала ухаживать за мужем дома,
выполняла свой душевный долг. В психиатрическую больни-
цу мужа положить легко, но ведь он там может вдруг прийти
в себя среди возбужденных, быть может, обнаженных боль-
ных наблюдательной палаты. Это действовало: сквозь стоны,
плач и заботу-любовь Ю. продолжала в сущности одна в те-
чение 7 мес ухаживать за беспомощно больным («хотя как
друга его уже потеряла»), а соседи приносили из магазина
продукты. В больницу (в неврологическое отделение) худож-
ника положили лишь в августе 1981 г. (незадолго до его
смерти там), когда возникли параличи и Ю. уже не мог-
ла сама поворачивать, приподнимать больного на его диване.
Ежедневно ухаживала за мужем и другими лежачими боль-
ными в этом отделении. В день похорон (в сентябре) в меж-
дугородном телефонном разговоре (я был тогда в сибирской
командировке) Ю. однотонно-восторженно, с наивностью
ребенка сообщала: «вот что вы со мной сделали», «вот какая
я благодаря вам молодец», «никогда не поверила бы, что спо-
собна так долго и терпеливо ухаживать за близким челове-
ком и так хорошо вести себя на кремации, на поминках, а
280
первого своего мужа даже не могла проводить в последний
путь».
После смерти мужа. Прошло почти 6 лет. После
похорон Ю. вернулась в нашу амбулаторию. Одиночество
всегда было для нее ужасно. В группе много говорила о «ле-
денящем ужасе в четырех стенах», однотонно-восторженно
расхваливала и благодарила меня за то, что заставил ухажи-
вать за мужем до самого конца. В поведении было много
жалобно-беспомощной шизофренической игры. Так, жалова-
лась, что ничего себе из еды не покупает, вот сегодня только
«тюрю» ела, и вдруг выясняется, что в эту «тюрю» «три соси-
сочки накрошила». Пациент С, 49 лет (из той же лечебной
группы), писал мне 05.04.82 г.: «В субботу с плачем звонила
мне Ю., но, услышав ледяные ноты в моем голосе (жестоко?
но ведь надо жить дальше! жить, а не киснуть!), плакать пе-
рестала и дальше разговор шел уже нормально. Я осторожно
подчеркивал, что нужно работать (творчески)—другого вы-
хода нет. Нет сил? Я не возражал, но помнил о ее поездках:
в Загорск, а они, знаю по себе, требуют немало сил. Вообще
все мы, кажется, хоть и невольно, хоть немножко, играем с
докторами в прятки».
В наших индивидуальных беседах Ю. нередко искренне
мучилась, что «отравляла» мужу жизнь. Всякий раз я мог
ее хоть на время успокоить, вдохновить к творчеству, разве-
селить. Гипноз по-прежнему хорошо помогал. Ее редкие в ту
пору литературные миниатюры и картинки со зловеще-мрач-
ным изображением природы сменились весной 1982 г. более
частыми и уже печально-светлыми, иногда радостными. Все
это время товарищи по группе приезжали к Ю. или пригла-
шали к себе, звонили по телефону, писали письма. Ей этого
бывало мало, «повадилась» в апреле—марте 1982 г. вызы-
вать скорую помощь, чтобы пообщаться с врачом, чтобы по-
жалели ее, одинокую (как это и случалось, когда приезжал
один молодой сердечный доктор). Когда Ю. вызвала однаж-
ды скорую помощь (явно для того, чтобы не ехать в изда-
тельство с работой, а чтобы к ней, больной, из издательства
приехали), в психотерапевтически-гневном письме написал;
«Вызывать скорую помощь, чтобы врач пожалел, приласкал,
по руке погладил, сказал, что в постельку надо и в издатель-
ство ехать нельзя, чтобы доктором скорой помощи потом по-
трясать против меня, посылающего Вас в издательство?!».
Более подобных вызовов скорой не было.
Весной 1982 г. после маточного кровотечения на фоне уже
длительной менопаузы удалось заставить Ю. исследоваться у
гинеколога: обнаружена аденокарцинома матки, рекомендо-
вана срочная операция. Основательно пришлось поработать с
Ю., чтобы она согласилась на операцию. Пришлось «отбй-
281
вать» Ю. у душевнобольной дамы-экстрасенса, которую посо-
ветовали ей знакомые. Дама «брала на себя» «скверную
энергию» Ю., отчего моча дамы «чернела», и моча Ю. «свет-
лела» и «раковые клеточки рассасывались». Лечь в больницу
Ю. категорически отказывалась. Пришлось снова писать пси-
хотерапевтически-гневное письмо (23.07.82 г.). Там было:
«Вот Вам мои твердые слова на бумаге. Если в ближайшие
дни не отправитесь в больницу для спасения своей жизни, я
отхожу от Вас совершенно (не могу, не способен участвовать
в этом самоубийстве)». Лишь тогда Ю. согласилась на опе-
рацию. Случай оказался настолько благополучным (при под-
твержденном диагнозе), что не были назначены ни радио-, ни
химиотерапия.
К весне 1983 г. Ю. достаточно окрепла после операции и
по сей день пребывает при ежемесячных обычно легких спа-
дах настроения в состоянии вдохновенно-творческом. Новые
картины ее оценены искусствоведами уже как истинное искус-
ство. Это все тема природы. Изящная выписанность с натуры
каждого лепестка, цветка, крылышка мухи в то же время соз-
дает впечатление нереального, «неземного». Вот ее сравни-
тельно недавняя картина «Поляна в лесу» — иллюстрация к
одному из моих психотерапевтических рассказов (илл. 33).
Ю. по-прежнему берет работу в издательстве (в 1983 г. на-
граждена медалью «За доблестный труд»), рисует, пишет,
приводит в порядок картины и архив мужа. Чувствует посто-
янную сердечную поддержку товарищей по группе и нас с
А. А. Бурно. Примечательно, что в «четырех стенах» затяж-
ных депрессивных состояний, «взрывающихся» «депрессив-
ной истерикой», нет, так как нет рядом близкого человека, на
которого можно эту «истерику» обрушить. Иногда Ю. прово-
дит тягостные часы и дни в «сонном царстве» с тазепамом
(«захляла»). Или не принимает лекарство, а звонит знако-
мым и близким по телефону, «плачется». Случалось, летом —
осенью 1983 г. она выходила в это время на улицу и загова-
ривала с людьми, рассказывая им интересное о себе, из буд-
дийской философии и т. д. Я был против подобных «загова-
риваний», и она стала одно время заговаривать с пьяницами
один на один, пытаясь «освободить их от пьянства», объясняя
вдохновенно-красочно, как страдают от этого их близкие.
Некоторые пьяницы при этом мрачнели, один даже заплакал,
вылил оставшееся вино из бутылки.
В последние 3—4 года состояние стойко, выразительно
улучшилось: легче переносятся субдепрессии, постоянно берет
работу в издательстве, почти все свободное время одухотво-
ренно совершенствуется в живописном и литературном твор-
честве. Но повторяет, что не мыслит своей жизни без нашей
с А. А. Бурно постоянной душевной поддержки, без моей
282
Любви к ней (как она это называет). Ю. научилась «беречь»
меня в том смысле, что очень коротко (лишь несколько ми-
нут) в последние годы разговаривает со мной по телефону
(даже когда ей плохо). Повторяет, что ей довольно знать, что
я есть, и когда вспоминает меня, на душе светлее. Считает,
что обязана мне тем, что вообще существует и, несмотря на
свое одиночество в пустой квартире, имеет свои «радости
творчества, любви», через которые связана с членами группы
и другими людьми, даря им свои картинки, литературные
миниатюры, вообще как-то по-своему, в соответствии со своей
духовной индивидуальностью кому-то в чем-то помогая. Рань-
ше, когда этой почти постоянной творческой одухотворенно-
сти не было, и не предполагала, что вообще может жить
одна. Время от времени самоотверженно ухаживает за ста-
реющими и больными родственниками. Часто берет вечером
внучку мужа из детского сада. С весны 1987 г. ведет в днев-
ном стационаре Наркологического диспансера № 1 (клиниче-
ская база кафедры) студию лечебной живописи (попытки
оживить, побудить больных алкоголизмом к более яркому,
живому видению мира, к творчеству).
В соответствии с эндогенно-процессуальной структурой
дефензивности, субдепрессивных расстройств, глубоким про-
цессуально-эндокринным инфантилизмом (прежде всего дет-
ской беспомощностью в житейских трудностях) лечение име-
ет здесь одну существенную особенность в отличие от лече-
ния дефензивно-психопатических пациентов. Больная сама
убеждена, что ей более всего помогли неразрывно связанные
«Любовь и Творчество». Притом истинно целебное творчество
было бы невозможным без любви, а то и другое «невозмож-
но без индивидуальности». Что следует понимать здесь под
«Любовью»? Это необходимый для квалифицированной пси-
хотерапевтической работы с больными неврозоподобной ши-
зофренией эмоциональный контакт, на почве которого только
и возможно требовать от больного выполнения сложных вра-
чебных рекомендаций. Понятно, что наше клиническое чист®
врачебное понимание этой «Любви» не имеет общего с фрейн
довским толкованием подобных случаев в духе трансфера
(«любви в перенесении»). «Любовь в перенесении» — есть, по
Фрейду, в известной мере ненормальная (усиленная сопротив-
лением, ослепительно переоценивающая любимого человека»
«любовь» пациентки к психоаналитику. Таким образом паци-
ентка искусственно-бессознательно переносит на врача свое
неудовлетворенное libido. Врач при этом (не говоря уже о
невозможности близости) не должен выказывать к пациентке
ни малейшего ответного чувства, поскольку оно может быть
только суррогатом (вытеснения не устранены). Врачу следу-
ет деликатно помочь пациентке отказаться от этого близкого
283
и социально недопустимого в пользу более далекого, но со-
циально безупречного [Fireud S., 1923].
При клиническом (не психоаналитическом) рассмотрении
психотерапевтических переживаний Ю. термин «трансфер»
(«перенос») не понятен и не нужен. Пациентка рассказывает
врачам-курсантам: «От врача нам нужна любовь не как чув-
ство жалости к больному, не как унизительная, снисходи-
тельная ласковость, а как понимающее внимание к нашей
личности. Да, вот мне, такой-сякой, мало было снисходитель-
ного врачебного участия, как к ребеночку. Я чувствовала, что
мое внутреннее богатство требует иного подхода. Врач дол-
жен нести токи доброжелательности, добра, заряд Любви
именно в этом высоком смысле, без всякой ласковой пренеб-
режительности». Эта «лечебная любовь», как мы видим, воз-
можна без единства миросозерцании. Пациентка лишь слег-
ка изредка сожалеет, что ее врач неверующий. Теперь о Твор-
честве. Ю., как и некоторые другие наши пациенты, пыталась
творить до лечения в амбулатории и даже имела уже тогда
художественное образование. Суть дела в том, чтобы объяс-
нить, дать почувствовать целебное творчество пациенту как
поиск себя, дорогу к своей духовной индивидуальности и од-
новременно к людям, которым так или иначе служишь своим
творчеством. Пациентка считает, что уже более 9 лет живет
иной осознанно-светлой жизнью, творя добро людям вокруг
и тем утверждаясь в своей общественной ценности. Убежде-
на, что именно я раскрыл ее творческую душу, ее суть своим
теплом, постепенно (в индивидуальных беседах и в группе)
объясняя: «Это художественное движение — Ваше, а это — не
Ваше». Покойный муж пациентки, художник, сказал мне
как-то: «Все замечательное, одухотворенное, что Ю. создала
в живописи, принадлежит Вам, это Ваше детище». «Меня
никто теперь не убедит, — говорит Ю., — что у меня нет сво-
его лица, а если я творческая индивидуальность, то имею
право на существование. Не машиной, не коврами утверждаю
себя, а творчеством, своей особенностью в творчестве. Что
может быть выше индивидуальности, творческого опьянения
своей особенностью! Творчество есть возвращение к себе са-
мой из душной аморфности, медузности. Если индивидуаль-
ность подавлена, не раскрыта, то с этим человеком можно
обращаться, как с мячиком, отшвырнуть его. А теперь могу
отстоять себя. Меня научили по-другому, нетехнически, не-
академически относиться к своим рисункам и литературным
миниатюрам: теперь только и стараюсь духовно выразить
себя, создаю свой внутренний образ и ищу его вокруг себя.
Не думаю теперь, как раньше: как надо писать, кто что ска-
жет и т. п. Мои теперешние пейзажи одухотворены, потому
что они есть я. То, что было где-то глубоко в душе, раскры-
284
лось и утвердилось. Это так важно раскрыть в человеке такой
оазис. Без этого жизнь — бессмыслица. Раньше на огонек мо-
его творчества все бросали мокрые сучья и он гас, а Вы бро-
сили сухонькие — и так все разгорелось. Я теперь — постоян-
но творчески работающая душа, душевная творческая возвы-
шенность. И нет уже прежней тоски. А если кому-то не
нравится произведение моего творчества, — бог с ним, значит,
мое ему не созвучно. Но я-то сама нашла себя в мире.
Я тоже частица этого космического прекрасного, я не выпаду
из мира и свой мир выражаю кисточкой и пером. Это не
увлеченность в свободное время, не хобби. Я живу творчест-
вом. Не нужно мне нигде печататься и выставляться. Я тво-
рю ради себя и своих близких. А общение с природой, помно-
женное на творчество, — это же какая сила! Я говорю цве-
там: простите, что я вас сорвала, но зато я вас нарисую. Как
это я стала так рисовать! Весь организм напрягается в твор-
ческом волнении, в этом выявлении собственного «я», осво-
бождающем от гнетущего состояния. В депрессии теряешь
индивидуальность, не видишь красок, не ощущаешь радости
красок, а возьмешь свою картинку — и это возвращение к
себе самой, какая была, когда общалась с этим букетом,
рисуя его. И какая стала от всего этого сильная! Разве когда-
нибудь могла ухаживать за кем-нибудь из близких так, как
ухаживала за мужем? Ни за первым мужем, ни за мамой.
Бежала тогда от трудностей в психиатрическую больницу.
Разве могла бы я раньше жить вот так творчески и одна?
А теперь еще хочу пойти бесплатно читать вслух слепым».
В данном случае возможно говорить о высокой эффектив-
ности терапии творческим самовыражением применительно к
малопрогредиентно-шизофреническим дефензивным случаям.
Продолжительность отмеченного терапевтического эффекта —
9 лет. Пациентка последние 4 года посещает амбулаторию в
среднем 1 раз в 2 мес, уже без гипнотических сеансов.
Короткие разговоры по телефону (в среднем 1 раз в неде-
лю), переписка (в среднем 1 письмо в 2 мес). По роду забо-
левания, по обстоятельствам жизни поддерживающее лечение
необходимо продолжать.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В своих терапевтических поисках автор шел по прекрасной
дороге отечественной (клинической, гуманной) психиатрии и
психотерапии. В лечебной работе с дефензивными психопа-
тами и дефензивными малопрогредиентно-шизофреническими
пациентами сложился клинико-психотерапевтический прием,
с помощью которого удалось (вопреки сложившемуся профес-
сиональному мнению о скромных в подобных случаях тера-
певтических успехах) в 80,1% случаев (всего 312 пациентов)
добиться стойких компенсаций и ремиссий. Настоящие ком-
пенсации и ремиссии необычны тем, что проникнуты психо-
терапевтически воспитанной способностью серьезно, стойко,
светло противостоять собственной патологии и житейским
трудностям. Это терапия счастьем быть самим
собой в жизни среди людей с осознанием
своей общественной полезности. Врач средст-
вами духовной культуры, профессионально расстрачивая ду-
шу, помогает пациентам осознанно-вдохновенно обрести свое
место в мире, творчеством раскрыть для общества скрытые
духовные резервы. Как хирург сегодня для квалифицирован-
ной работы со многими больными не может не пользоваться
богатством техники, так психиатр-психотерапевт во многих
своих сегодняшних случаях, особенно дефензивных, неспосо-
бен помочь квалифицированно, не пользуясь профессионально
богатствами духовной культуры. Врач не становится при
этом писателем или искусствоведом, он остается клини-
цистом, клинико-терапевтически направляющим богатства
культуры к пациенту, подобно тому, как хирург лишь поль-
зуется медицинской техникой, не делаясь ее инженером. Те-
рапия творческим самовыражением требует от врача, зани-
мающегося ею, каждодневного самостоятельного самоусовер-
шенствования в своей научной и художественной культуре, в
нравственном развитии.
Отдельные моменты терапии творческим самовыражением
могут благотворно звучать в работе участкового психиатра
и любого врача-лечебника.
Описанный терапевтический прием, думается, соответству-
ет современному уровню развития нашей науки, культуры и
повседневной народной духовно-творческой жизни. Было бы
ущербно для сегодняшней психотерапии не применять кли-
286
нически богатства культуры, не аккумулировать в психотера-
певтических приемах нравственно-эмоциональный, художест-
венный опыт человечества по воздействию на личность. Убеж-
ден, что конверт с деньгами несовместим с терапией творче-
ским самовыражением (в том виде, как описана здесь) по
причине пронизывающих ее особых духовно-нравственных от-
ношений между врачом и пациентами.
Терапия творческим самовыражением, как было уже от-
мечено, имеет и свои психогигиенические, психопрофилакти-
ческие формы в здоровой повседневности. Это вполне есте-
ственно, актуально при нынешнем общественном уважении ко
всякому творчеству (и прежде всего в профессиональном
деле), при нынешней значительной распространенности суб-
клинических (в том числе дефензивных) расстройств, при не-
обходимости массовой творческой увлеченностью предупреж-
дать пограничные расстройства, алкоголизацию, наркотизацию,
токсикоманию. Из терапии творческим самовыражением воз-
можно немало почерпнуть для психологии и педагогики1 о
существенной выгодой для общества в целом.
1 Например, вопросы профориентации подростков и юношей с дефев-
зивными свойствами имеют к этому прямое отношение.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Список пациентов1,
(расшифровку букв, указан»
Мужчины
А., 23 лет (м)
А., 33 лет (п)
А.1, 47 лет (п)
А, 59 лет (м)
8.1, 37 лет (м)
8.2, 54 лет (п)
Г., 50 лет (ц)
Е., 48 лет (п)
Е., 52 лет (э)
И.1, 47 лет (а)
И., 50 лет (м)
И., 51 года (ц)
И., 57 лет (м)
И., 66 лет (ц)
И., 76 лет (п)
К., 56 лет (ц)
Л., 54 лет (ан)
Л., 75 лет (ан)
М., 21 года (ш)
М., 32 лет (м)
М, 34 лет (п)
Н., 29 лет (м)
Н., 61 года (м)
Р., 28 лет (м)
С, 38 лет (м)
С, 43 лет (м)
С, 49 лет (м)
Ф., 61 года (ш)
Возраст соответствует 1987 г.
тянутых в книге
в скобках, см. в таблице)
Женщины
А 2, 47 лет (п)
А.3, 47 лет (ш)
А., 49 лет (ц)
Б, 31 года (м)
В , 23 лет (м)
В., 24 лет (м)
В.2, 37 лет (м)
В., 50 лет (п)
В., 66 лет (ц)
Г., 41 года (м)
Г., 68 лет (м)
Д., 53 лет (а)
Д , 56 лет (и)
Е., 68 лет (м)
И., 45 лет (м)
И.2, 47 лет (м)
И., 48 лет (ш)
И., 64 лет (и)
Л., 31 года (м)
М., 51 года (ш)
О., 48 лет (ц)
С, 61 года (ц)
Ю., 48 лет (ц)
Ю , 60 лет (м)
Я., 62 лет (м)
THERAPY BY CREATIVE SELF-EXPRESSION
By M. E. Burno
304 pp., illustr., Moscow, "Meditsina", 1989
READERSHIP: psychiatrists and psychotherapeutists
The book presents the effective psychotherapy experience of many years
in low progradient schizophrenia with defensive manifestations. The author
has worked out a psychotherapeutic method-psychotherapy by creative self-
expression (with a comprehension of one's social usefulness and with the de-
velopment of a stable bright world outlook on this basis). The method includes
different creative therapy techniques—therapy by art works creation, creative
contact with nature, creative communication with literature, science and art,
therapy produced by collecting various things and so on.
19 Заказ № 749
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1
Авруцкий Г. Я. Принципы психофармакотерапии//Лекарственные препара-
ты, применяемые в психиатрии. — М., 1980. — С. 3—14
Авруцкий Г. Я., Недува А. А. Лечение психически больных: Руководство для
врачей. — М.: Медицина, 1981.—496 с.
Актуальные вопросы неврологии, психиатрии и нейрохирургии/Под ред.
3. Г. Сочневой. — Рига: РМИ, 1979.—268 с.
Александровский Ю. А. Клиническая фармакология транквилизаторов. —М.:
Медицину 1973. — 336 с.
Антонов В. и. Леса и парки ЮБК//Климатотерапия на ЮБК. — Ялта,
1936.—С. 111—140.
Баженов Н. Н. История Московского Доллгауза, ныне Московской город-
ской Преображенской больницы для душевнобольных. — М., 1909.—
191 с.
Балинский И. М. Лекции по психиатрии/Под ред. Н. И. Бондарева, Н. Н. Ти-
мофеева. — Л.: Медгиз, 1958 — 216 с.
Березин Ф. Б, Мирошников М. П., Рожанец Р. В. Методика многосторонне-
го исследования личности. — М : Медицина, 1976. — 186 с.
Берштейн Г. И. К вопросу о труд-терапии неврозов//Совр. психоневрол. —
1927. — Т. 5. — No 12. — С. 496—497.
Бессознательное: Природа, функции, методы исследования. Т. 2/Под ред.
A. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Ф. В. Бассина. — Тбилиси:
Мецниереба, 1978. —688 с
Бехтерев В. М. Боязнь чужого взгляда//Русский врач. — 1905.—№ 3.—
С. 73—77.
Боголепов Н. К. Вопросы нервно-психиатрической диспансерной помощи
(опыт десятилетней работы Фрунзенского и Киевского районных дис-
пансеров Москвы). — М., 1936. — 118 с.
Болотов А. Г. Продолжение замечаний о движении, нужном для ипохон-
дриков//Экономический магазин: 1786. — № 39. — Ч. 26.— С. 193—204.
Болотов А. Т. Записки Андрея Тимофеевича Болотова. 1738—1794.—Т. 2,
4. VIII—XIV, 1760—1771. —СПб.: Печатня В. И. Головина, 1871.—
Стб.4. —С. 5—1120.
Болотов А Т. Записки Андрея Болотова. Т. 3, ч. XV—XXI — СПб.: Печатня
B. И. Головина, 1872. —Стб. 4. —С. 5—1244.
Броди Е. Индивидуальные изменения проведения больных шизофренией под
влиянием психотерапии//Вестн. АМН СССР.— 1971. — № 5.—С. 93—
95.
Брусиловский Л. С. Опыт организации и методика проведения музыкотера-
пии в психиатрическом стационаре: Автореф. дис. ... канд. мед. наук.
Л., 1973. — 20 с.
Бугайский #. П. Организация медицинского обслуживания психически боль-
ных в условиях районного диспансера —М.: Медгиз, 1961. —192 с.
Бурно М. Е. К амбулаторной психотерапии психастеников//Вопросы клиники
1 Приведена литература по медицине, биологии и психологии. Работы,
не встретившиеся в списке, но упомянутые в тексте, см. в сборниках и кол-
лективных руководствах указанного года издания или в постраничных снос-
ках.
290
и современной терапии психических заболеваний/Под ред. М. Ш. Воль-
фа, О. В. Кондрашковой. — М., 1970, с. 209—211.
Бурно М. Е. К уточнению клинического понятия «психастеническая психо-
патия». Краткая история и современное состояние вопроса//Журн. невро-
патол. и психиатр. — 1974. — № 11. — С. 1736—1742.
Бурно М. Е. Самовнушение и аутогенная тренировка/Под ред. В. Е. Рож-
нова. — М.: ЦОЛИУВ, 1975. —20 с.
Бурно М. Е. Письма психотерапевта к пациентам: Материал в помощь лек-
тору. — Рига: Знание, 1978. — 32 с.
Бурно М. Е. Вопросы клиники и психотерапии алкоголизма и неврозов —
М.: ЦОЛИУВ, 1981. —43 с.
Бурно М. Е. Психотерапия пациентов с психопатией и больных малопро-
гредиентной шизофренией с дефензивными проявлениями методом твор-
ческого самовыражения//Журн. невропатол. и психиатр. — 1989.—
№1. —С. 103—106.
Бурно М. Е. Терапия (профилактика) творческим самовыражением.../Под
ред. В. Е. Рожнова: Методические рекомендации Министерства здраво-
охранения СССР. — М., 1988. — 2а с.
Бурно М. Е. Безвольная личность: выход из тупика. — М.: Знание, 1989. —
64 с.
Бурно М. Е., Каравирт К. А. О формах гипнотического сомнамбулизма со-
образно клинической почве//Журн. невропатол. и психиатр. — 1980. —
№8. —С. 1187—1191.
Бутковский П. А. Душевные болезни, изложенные сообразно началам ны-
нешнего учения психиатрии в общем и частном, теоретическом и прак-
тическом содержании. Ч. 1. — СПб.: Типография И. Глазунова, 1834.—
122 с.
Воловик В. М., Вид В. Д. Общие принципы и методы групповой психотера-
пии больных шизофренией//Групповая психотерапия при неврозах и
психозах/Под ред. Б. Д. Карвасарского, В. А. Мурзенко. — Л.: НИПИ
им. В. М. Бехтерева, 1975. — С. 26—37.
Воловик В. М., Вид В. Д., Днепровская С. В, Гончарская Т. В Групповая
психотерапия психически больных: Методические рекомендации
Минздрава СССР.—М., 1983 —40 с.
Вопросы психиатрии и психотерапии/Под ред. И. М. Виша —Тамбов,
1977. —700 с.
Вопросы психотерапии алкоголизма и неврозов/Под ред. В. Е. Рожнова —
М.: ЦОЛИУВ, 1976. —128 с.
Вопросы психотерапии в общей медицине и психоневрологии: Тезисы и ав-
торефераты конференции. — Харьков, 1968. —480 с.
Воскресенская А. М. Опыт применения культтерапии в дневном стационаре//
Тезисы докладов научной конференции клинической психиатрической
больницы № 8. — М., 1964. — С. 13.
Воскресенский Б. А., Воскресенская А. М. Методика культтерапии в днев-
ном стационаре//Вопросы психотерапии. — М.: ВНИИ общей и суд. пси-
хиатр, им. В. П. Сербского, 1977. —С. 20—23.
Восстановительная терапия психически больных./Под ред. М. М. Кабано-
ва.—Л.: НИПИ им. В. М. Бехтерева, 1977.— 168 с.
Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров; 7-й: Тезисы докладов —
М., 1981. —708 с.
Ганнушкин П. Б. Избранные труды/Под ред. О. В. Кербикова. — М: Ме-
дицина, 1964.— 292 с.
Геннекен Э. Опыт построения научной критики (эстопсихология)/Пер. с
франц. — СПб., 1892. — 124 с.
Греблиовский М. Я. Трудовая терапия психически больных: развитие, со-
стояние, перспективы. — М.: Медицина, 1966.— 312 с.
Гризингер В. Душевные болезни (для врачей и учащихся): Пер. со 2-гс*
нем. изд. — Пб., 1867. — 610 с.
19*
291
Г у реет М. О. Об эпилептоидных состояниях у психопатов и их отграниче-
нии от эпилепсии//Совр. психиатр. — 1913. — Кн. 4. — С. 265—284.
Гурьева В. А., Гиндикин В. Я. Юношеские психопатии и алкоголизм. — М.:
Медицина, 1980. —272 с.
Дарвин Ч. Воспоминания о развитии моего ума и характера (Автобиогра-
фия). Сочинения. Т. 9-й/Пер с англ. — М.: изд-во Акад. наук СССР,
1959. —С. 166—242.
Дежерин Ж., Гоклер Е. Функциональные проявления психоневрозов и их
лечение психотерапиею/Пер. с франц. — М.: Космос, 1912 —504 с.
Джагаров М. А., Балабанова В. К. Дневной стационар для душевноболь-
ных. — М., 1944 —60 с.
Джемс В. Прагматизм/Пер. с англ. — СПб.: Шиповник, 1910. — 244 с.
Дюбуа П. О психотерапии/Пер. с франц. — М.: Наука, 1911. —132 с.
Дюбуа Я. Психоневрозы и их психическое лечение/Пер. с франц. — СПб.:
Изд. К. Л. Риккера, 1912. —397 с.
Дюга А. Застенчивость и ее лечение/Пер. с франц. — СПб.: Изд-е В. И. Гу-
бинского, 1899.-111 с.
Завилянская Л. Я. Психотерапия неврозоподобных состояний — Киев: Здо-
ров'я, 1987. — 128 с.
Завилянский И. Я., Мизрухин И. А. Типология эпилептоидной психопатии//
Сов. психоневрол. — 1935. — № 3. — С. 47—54.
Занепщкий Р. А. О факторах, определяющих успешность психотерапии:
Обзор современной американской литературы//Журн невропатол. и
психиатр. — 1979. — № 5. — С. 639—647.
Зиновьев Я. М. О психотерапии шизофрении//Вопросы психотерапии/Под
ред. М. С. Лебединского.—М: Медгиз, 1958. — С. 174—179.
Зорин Н. А Психотерапия при реабилитации инвалидов с ампутационными
дефектами рук//Протезирование и протезостроение Вып. 58. — М.:
ЦНИИПП, 1981.—С 130—136.
Зурабашвили А. Д. Теоретические и клинические искания в психиатрии. —
Тбилиси: Мецниереба, 1976. — 260 с.
Иванов Я. В Пути перестройки эффективности в процессе психотерапии
при неврозах и шизофрении//Актуальные вопросы клинической и су-
дебной психиатрии —Л.: НИПИ им. В. М. Бехтерева, 1970. — С. 335—
341.
Исследования механизмов и эффективности психотерапии при нервно-пси-
хических заболеваниях/Под ред. В. Е. Рожнова, Б. Д. Карвасарского.—
Л.: НИПИ им. В М. Бехтерева, 1982. — 152 с.
Кабанов М. М. Реабилитация психически больных. — Л.: Медицина —
1978. —232 с.
Кабанов М. М, Личко А. Е., Смирнов В. М. Методы психологической диаг-
ностики и коррекции в клинике —Л : Медицина, 1983.— 312 с.
Каган В. Е. Аутизм у детей. —Л : Медицина, 1981. —208 с.
Калачев Б. Я. Диагностика, прогноз и оценка эффективности лечения нев-
розов и краевой психопатии: Автореф. дис. ... докт. мед. наук. — М.,
1980. —32 с.
Каннабих Ю. В. История психиатрии. — М.: Госмедиздат, 1929. — 520 с
Каравирт К А. Комплексная психотерапия истерического невроза в зависи-
мости от личностных особенностей: Автореф... канд. мед. наук. — М.,
1980. —27 с.
Карвасарский Б. Д. Неврозы: Руководство для врачей.—М.: Медицина,
1980. —448 с.
Карвасарский Б. Д., Исурина Г, Л., Мелик-Парсаданов М. Ю. и др. Груп-
повая психотерапия при неврозах: Методические рекомендации Мин-
здрава СССР. —М., 1981. —24 с
Карвасарский Б. Д. Психотерапия — М.: Медицина, 1985.— 304 с.
Кербиков О. В. Психопатии//Избранные труды. — М.: Медицина, 1971.—
С. 207—221.
Клинико-ncuxoлогические исследования групповой психотерапии при нервно-
292
психических заболеваниях/Под ред. Б. Д. Карвасарского, Е. Ф. Бажи-
на, В. М. Воловика. — Л., 1979.— 156 с.
Консторум С. И. Некоторые особенности постпроцессуальных шизофрении в
свете активирующей психотерапии//Невропатол. и психиатр. 1951.—
Т. 20. —№ 1. — С. 73—77.
Консторум С, И. Опыт практической психотерапии/Под ред. Н. В. Иванова,
Д. Е. Мелехова. 2-е изд. М., 1962. — 224 с.
Коркина М. В. Дисморфомания в подростковом и юношеском возрасте. —
М.: Медицина, 1984.—224 с.
Корсаков С С. Курс психиатрии. — 2-е изд. М. Изд. Об-ва для пособия
нуждающимся студентам Императорского Моск. ун-та, 1901. —1114 с.
Краснушкин Е. К. Избранные труды. — М.: Медгиз, 1960.—608 с.
Крафт-Эбинг Р. Учебник психиатрии/Пер. с нем. — СПб.: К. Л. Риккер,
1897 — 891 с.
Крепелин Э. Учебник психиатрии. Для врачей и студентов/Пер. с нем. —
М, 1910.—Т. 1.—468 с
Крепелин Э. Введение в психиатрическую клинику/Пер. с нем.; Под ред.
проф. П. Ганнушкина.— М., 1923. — 458 с.
Кречмер Э. Строение тела и характер. — 2-е изд./Пер. с нем.—М. — Л.:
Госиздат., 1930.— 304 с.
Кронфельд А. Психопатология процессов улучшения при инсулиновой тера-
пии шизофрении//Труды Ин-та им. Ганнушкина. Вып. 2. Инсулинотера-
пия шизофрении/Под ред. С. В. Крайца. — М., 1938.— С. 165—185.
Крыжановский А. В. Клиника и дифференциальная диагностика циклоти-
мии: Методические рекомендации Минздрава УССР. — Киев, 1976.—
22 с.
Кутанин М. 77. Маниакально-депрессивный психоз: Подробное изложение
работы Е. Stransk'oro "Manisch-depressives Irresein". — М., 1914. — 55 с.
Кутанин М. П. Значение психотерапии и психогигиены на курорте//Психо-
терапия в курортологии/Под ред. И. 3. Вельвовского. — Киев: Здо-
ров'я, 1966.— С. 34—38.
Лазурский А. Ф Классификация личностей/Под ред. М. Я. Басова, В Н.
Мясищева. — Изд. 2-е. — М. — Пг : Госиздат, 1923. — 368 с.
Лахтин М. Ю. Психотерапевтическое влияние художественных трудовых
процессов на нервно-больных: Из санатория имени Корсакова в Мос-
кве. — Совр. психоневрол. — 1926 —Т. 3, № 5 —С 417—420
Леей В Л Разговор в письмах —М: Сов Россия, 1982. — 272 с
Лежепекова Л. Н., Якубов В. А Психогигиена и психопрофилактика в ра-
боте практического врача. — 2-е. изд. Л.: Медицина, 1982. — 184 с.
Леонгард К Акцентуированные личности/Пер. с нем. — Киев: Вища шко-
ла. 1981. —392 с
Либих С. С. Коллективная психотерапия неврозов. — Л.: Медицина, 1974.—
208 с.
Лисицын Ю П., Жиляева Е. П. Союз медицины и искусства.—М,: Ме-
дицина, 1985. —192 с.
Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков.—Л.: Ме-
дицина, 1977.—208 с.
Малиновский П. П. Помешательство, описанное так, как оно является вра-
чу в практике. — М.: Медгиз, 1960. — 216 е.
Международный симпозиум социалистических стран по психотерапии. —
3-й. — Л.: Минздрав СССР, 1979. — 194 с.
Марциновский Я. Нервность и миросозерцание/Пер. с нем —М.: Наука,
1913. —174 с.
Матейова Златица, Машура Сильвестер. Музыкотерапия при заикании/Пер.
с чеш. — Киев: Вища школа, 1984. — 304 с.
Мелехов Д. Е. Трудовая терапия психически больных//БМЭ, 2-е изд, 1963 —
Т. 32. — С. 893—896.
Миллер А. М. Особенности руководства чтением больных в библиотеках ле-
293
чебно-профилактических учреждений: Автореф. дис. ... канд. пед. на-
ук.—Л., 1975. —20 с.
Мюллер М., Мюллер К. Лечение шизофрении//—Клиническая психиатрия/
Под ред. Г. Груле, Р Юнга, В. Майер-Гросса, М. Мюллера/Пер. с
нем. — М : Медицина, 1967. — С. 25—58.
Научно-практическая конференция по деонтологии, психотерапии, курорто-
логии и диагностике. —Одесса, 1983. — 72 с.
Научно-практическая конференция по неврологии и психотерапии. — Одесса,
1988. —28 с.
Невский В. А., Федотов Д. Д. Отечественная невропатология и психиатрия
XVIII и первой половины XIX века (1700—1860): Библиографический
указатель. — М.: Всеросс. научн. мед. об-во невропатологов и психиат-
ров, 1964.—256 с.
Неткачев Г. Д. Заикание. Его сущность, причины, происхождение, преду-
преждение и лечение в детском возрасте и у взрослых Новый психоло-
гический способ лечения. — М, 1909. — 266 с.
Нуллер Ю. Л. Депрессия и деперсонализация. — Л.: Медицина, 1981.—
208 с.
Оппенгейм Г. Письма к нервным больным (Psychotherapeutische Brief): Пер.
с нем. — М.: Губ. тип., 1908.—51 с.
Организация и практика трудовой терапии в психиатрии и неврологии/Под
ред. Б. Б. Малахова, Т. Я. Хвиливицкого, Р. А. Зачепицкого. — Л :
НИПИ им. В. М. Бехтерева, 1982. — 148 с.
Основы социальной психиатрии и социально-трудовой реабилитации психи-
чески больных/Под ред. А. С. Тиганова. — М: ЦОЛИУВ, 1981 —100с.
Павлов И. П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной
деятельности (поведения) животных//Сборник статей, докладов, лек-
ций и речей. — 7-е изд. — М : Медгиз, 1951. —508 с
Павловские клинические среды. Том II (1934). —Л.: Изд-во АН СССР.—
1955. —580 с.
Пантелеева Г. П. О вялотекущей шизофрении с клиническими изменениями
психастенического типа//Журн. невропатол. и психиатр.— 1965 —
Вып. 2. —С. 1690—1696.
Пантелеева Г. П. О вялопротекающей шизофрении с клиническими измене-
ниями психастенического типа: Автореф. ... канд. мед. наук — М,
1966. —17 с.
Петровская Л. А. Теоретические и методические проблемы социально-пси-
хологического тренинга. —М : изд-во МГУ, 1982. — 168 с.
Пограничные нервно-психические расстройства/Под ред. Г. В Морозова —
М: ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, 1983 —
216 с.
Покровский Ю. Л Кабинеты психотерапии домов отдыха профсоюзов/Под
ред. В. Е. Рожнова. — М.: Центральный совет по упр. курортами проф-
союзов, 1983.— 27 с.
Проблемы клиники и терапии психических заболеваний (в свете данных во-
енно-психиатрического опыта)/Под ред. И. Н. Кагановича. — М, 1949.—
280 с.
Проблемы пограничной психиатрии: Клиника и трудоспособность/Под ред.
Т. А Гейера. — М—Л.: Госиздат биол. и мед. лит.— 1935. — 310 с.
Психиатрия, невропатология и нейрохирургия в 2 частях/Под ред. 3. Г. Соч-
невой. Ч. 1. — Рига: Минздрав Латв. ССР, 1974. — 220 с.
Психогенные и психосоматические расстройства, ч. П. — Тарту, 1988.—
500 с.
Психотерапия алкоголизма и неврозов/Под ред. В. Е. Рожнова. — М.:
ЦОЛИУВ, 1978. —84 с.
Психотерапия и деонтология в комплексе лечения и реабилитации больных
на курорте: Тезисы докладов. — Харьков, 1972 —244 с.
Рогинский Я. Я. Проблема антропогенеза: Учебн. пособие для студентов
ун-тов. — 2-е изд. — М.: Высш. школа, 1977. — 263 с.
294
Рожнов В Е Психотерапия начального этапа алкоголизма и субклиниче-
ских состояний в психиатрии//Всерос. съезд невропатологов и психиат-
ров. 4-й- Тез. докл. — М., 1980, Т. 2, с. 246—247.
Рожнов В Е. Теория и практика эмоционально-стрессовой психотерапии//
Тезисы докладов краевой научно-практической конференции по психо-
терапии и медицинской деонтологии. — Ставрополь, 1966 —С. 7—10.
Руководство по психотерапии/Под ред. В. Е. Рожнова. —- М.: Медицина,
1974.— 316 е.; 2-е изд. — Ташкент: Медицина, 1979.— 640 с; 3-е изд.—
Ташкент: Медицина, 1985. — 720 с.
Рыбаков Ф Е. Душевные болезни. — М, 1916.—486 с.
Сербский В. П. Психиатрия: Руководство к изучению душевных болезней.
2-е изд — М., 1912.—654 с.
Сикорский И. А. Ненормальные и болезненные характеры//Сборник научно-
литературных статей по вопросам общественной психологии, воспита-
ния и нервно-психической гигиены. Кн. 3 —Киев—Харьков: Южно-
русское книгоиздат-во Ф. А. Иогансона, 1900. — С. 70—99.
Сканави Е. Е. История детского отделения//Проблемы психиатрии военного
времени/Под общ. ред. В. А. Тверитина.—М, 1945, с. 34—56.
Скроцкий Ю. А. Психотерапия увелечениями как новый метод лечения при
психопатиях у подростков: Медико-психологические аспекты реабили-
тации детей с психическими заболеваниями/Под ред. Р. А. Харитоно-
ва.—Л., 1978.— С. 51—56
Скроцкий Ю. А Увлечения как диагностический критерий и метод психоте-
рапии при психопатиях у подростков//Психология и медицина/Под ред.
В. М. Банщикова, Б. Ф. Ломова. — М, 1978. —С. 283—286
Слуцкий А. С. Групповая эмоционально-стрессовая психотерапия в клинике
пограничных состояний.—М: ЦОЛИУВ, 1984. — 83 с.
Смулевич А. Б Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состоя-
ния/АМН СССР. — М.: Медицина, 1987.—240 с.
Снежневский А. В. Клинические данные об эффективности сиднокарба//Сим-
позиум о результатах применения препарата сиднокарб. — Вышеград,
1973, с. 12—14.
Струковская М В, Тополянский В Д Функциональные психогенные нару-
шения в клинике внутренних болезней: Научный обзор. — М.: ВНИИМИ,
1980, с. 3—26.
Суханов С. Л. Семиотика и диагностика душевных болезней: в связи с ухо-
дом за больными и лечением их. Ч. 2 — М, 1905. — 180 с.
Суханов С. А Патологические характеры. — СПб., 1912.— 380 с.
Сухаребский Л. М. Творчество психически больных и его терапевтическое
значение//Вопросы трудовой терапии.—М.: Минздрав СССР, 1958.—
С 116—122.
Телешевская М Э. Психотерапия и другие лечебные воздействия, применяе-
мые при реабилитации больных неврозами/Делешевская М. Э, Бур-
тянский Д Л., Филатов А. Т. Реабилитация больных неврозами. — Ки-
ев- Здоров'я, 1980. —С. 50—101.
Трунова М. М Влияние аминазина на некоторые специфические свойства
высшей нервной деятельности у больных истерией//Журн. невропатол.
и психиатр. — 1968. — № 7. — С. 1060—1063.
Трунова М. М., Бурно М. Е. Клинико-нейрофизиологическое исследование
психастенических'психопатов//Журн. невропатол. и психиатр. — 1975.—
№ 12. —С. 1829—1833.
Фейгенберг И. М. Видеть— предвидеть — действовать. — М.: Знание, 1986.—
160 с.
Филатов А. Т., Мартыненко А. А., Паламарчук В. М. и др. Методы малой
психотерапии//Филатов А. Т., Мартыненко А. А., Мартыненко В. К. и
др. Малая психотерапия на курорте/Под ред. А. Т. Филатова. — Киев:
Здоров'я, 1983, с. 31—37.
Фрейд 3. Характер и анальная 9poTHKa//Freud S. et al. Психоанализ и уче-
ние о характерах/Пер. с нем. — М. — Пг.: Госиздат, 1923.—С. 17—23.
295
Фрейд 3. Замечания о «любви в перенесении» (Obertragungsliebe)//Freud S.
Методика и техника психоанализа/Пер. с нем. — М. — Пб.: Госиздат,
1923. —С. 102—113.
Фрумкин Я. П. Клиника эпилептоидной психопатии в свете воззрений
П. Б. Ганнушкина//Журн. невропатол. и психиатр. — 1975.—№ 11. —
С. 1686—1691.
Хайкин Р. Б. Изобразительное творчество душевнобольных и лечение пси-
хических заболеваний: Обзор литературы//Мед. реф. журн. — 1981.—
Разд. 14. — №9.— С. 29
Циркин С. Ю. Психотерапия и социальная терапия шизофрении: Междуна-
родный обзор//Журн. невропатол. и психиатр. — 1987. —№ 2. — С. 295—
297.
Чехов В. В. К вопросу об устройстве увеселений для душевнобольных//Арх.
психиатр., нейрол. и суд. психопат. — 1898. — Т. 31, № 2. — С. 20—
42.
Шкода Ц. Вопросы оценки эффективности психотерапии//Международный
симпозиум социалистических стран по психотерапии, 3-й (краткое со-
держание докладов) 17—19 окт. 1979 г. — Л.: Минздрав СССР, 1979.—
С. 179—182.
Шмаонова Л. М. Психопатии//Справочник по психиатрии/Под ред. A. Bl
Снежневского.—М: Медицина, 1974, с. 240—249.
Штеренгерц А. Е. Научно-практическая конференция по психотерапии//
Журн. невропатол. и психиатр. — 1986, № 7.— С. 1102—1103.
Эдельштейн А. О. Фашистское перерождение немецкой психиатрии/Друды
психиатрической клиники им. С. С. Корсакова, Вып. 8/Под ред. М. (X
Гуревича, А. О. Эдельштейна. — М.: Изд. 1 МОЛМИ, 1945. —С. 27—
56.
Юдин Т. И. Очерки истории отечественной психиатрии/Под ред. Б. Д. Пет-
рова. — М.: Медгиз, 1951. —480 с.
Яроцкий А. И. Идеализм как физиологический фактор. — Юрьев, 1908.—
303 с.
Яроцкий А. И. О возможности индивидуалистического обоснования альтру-
истической морали//Вопр. философии и психологии. — 1913. — Кн. 117
(И). —С. 174—225.
Ammon G. Kreativitat: Therapie und Kunstlerische Gestaltung//Dyn. Psychi-
at __ 1981 — Bd 14 — H 3. — S. 101—115.
Arieti S. The Psychotherapeutic approach to schizophrenia//Schizophrenia to-
day/Ed D. Kemali, C. Bartholini, D. Richter. — Pergamon Press, 1976.—
P. 245—257.
Armstrong B. The Creative arts therapists: Struggling for Recognition//Hosp>.
Commun Psychiat.—1979 —Vol 30—N 12. —P. 845—847
Assael M. Spontaneous painting: Means of communication//Confin. psychiat.
(Basel).—1978. —Vol 21. —N 1—3 —P. 10—24.
Berry F. M. Analysis of processes in bibliotherapy//Hynes A. M., Gorelick K»
Proceedings of the fourth bibliotherapy round table.—Washington, 1978.—*
P. 25—37.
Bieber /., Herkimmer J. /C. Art in psychotherapy//Amer. J. Psychiat. — 1948.—
Vol. 104. —P. 627—631.
Biniek E. M. Psychotherapie mit gestalterischen Mitteln: e. Einf. in der Ge-
staltungstherapie. — Darmstadt: Wissenschaftliche Bnichgesellshaft, 1982.—
172 S.
Bleuler E. Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien.—Leipzig—Wien:
Deuticke, 1911. — 420 S.
Block S.. Crouch £., Reibstein J. Therapeutic factors in group psychotherapy//'
Arch. gen. Psychiat — 1981. —Vol. 38. —P. 519—526.
Campbell R. J. Psychiatric dictionary. — 3-ed.—New York, Oxford: Oxford
University Press, 1981 —694 p.
Carries J. J. Toward a cognitive theory of art therapy//Art Psychother. -—
1979. — Vol. 6, N 2. — P. 69—75.
296
€osden С, Reynolds D. Photography as therapy//Art Psychother. — 1982. —
Vol 9, N 1 —P. 19—23.
Dewitt K. N., Kaltreider N. В., Weiss D. S., Horowitz M. Judging change in
psychotherapy. Reliability of clinical formulations//Arch. gen Psychiat.—
1983 —Vol 40, N 10 — P 1121—1128.
Donnenberg D. Art therapy in a drug community//Confin, psychiat — 1978.—
Vol 21, N 1—3 — P 37—44
Epstein N. В., Vlok L. S. Research on the results of psychotherapy: a sum-
mary of evidence//Amer. J. Psychiat. — 1981. — Vol. 138, N 8. — P 1027—
1035.
Fitzgerald F. T. The Therapeute Value of Pest. —The Western Yourn. of
Med — 1986 — Vol. 144, N 1. — P. 103—105.
(Fleury M.) Флёри М. Опыт душевной гигиены/Пер. с франц.—СПб. 1899.—
250 с.
Frankl V. E. Logotherapy approach to personality//Psychology of personality:
Readings in theory/Ed. W. S. Sahakian. — 2nd ed. — Chicago: Rand
McNally, 1965 — P 184—203
Frankl V E. Nieuswiadomiony bog: For the Polish Edition by Bohdan Chwe-
denczuk —Warszawa, 1978 — 184 s
Franzke E. Der Mensch und sein Gestaltungserleben Psychotherapeutische
Nutzung kreativer Arbeitsweisen —Bern. Verlag Hans Huber.— 1977 —
352 s
€antt L, Schmal M. S. Art Therapy. A bibliography —Washington: National
Institute of Mental Health, 1974 — 148 p
Hd\ek P. Arteterapie ve skupinove psychoterapii neuroz//Cs Psychiat —
1977 _Voi 73, N 1 —P. 30—34
Handbook of studies on anxiety/Ed Burrows Graham D, Davies Brian —
Amsterdam, New York, Oxford: Elsevier/North-Holand Biomedical Press
1980 —405 p
Hine F. R., Werman D. S., Simpson D. M. Effectiveness of Psychotherapy:
Problems of research on complex phenomena//Amer. J Psychiat — 1982 —
Vol. 139, N 2 — P 204—208
Hock K. Die intendierte dynamische Gruppenpsychotherapie innerhalb des ab-
gestuften systems der Diagnostic und Therapie Neurotischfunktioneller
Storungen — Berlin, 1977
Hogan P T. Fhototherapy in the educational setting//Art Psychother, 1981,
8, N 3—4, pp 193—199
Hynes A. M. The Goals of bibliotherapy//Art Psychother — 1980. — Vol. 7.—
P 35—41
Hynes A. M. Some Observations on process in Biblio/Poetry Therapy//Art Psy-
chother — 1981 —Vol 8 —P. 237—241
Hynes A M. Gorelick K. Proceedings of the fourth bibliotherapy round table
(January 28 and 29, 1977, Washington, D. C) —Washington, 1978 —
93 p
Jtil T M, Wadud A Treatment of human agression with major tranquilizers,
antidepressants, and newer psychotropic drugs//J nerv ment. Dis —
1975 —Vol 160, N 2. —P. 83—99
Janssen P. L. Zu einigen psychotherapeutischen Aspekten der Beschaftigungs-
therapie in einer psychiatrischen Klinik//Psychother. med. Psychol. —
1978 — Bd 28 — S 183—193
Jaspers K. Allgemeine Psychopathologie — 3 verm und verb Aufl — Berlin:
Springer. 1923 — 458 s
Jung C. G. Memories, dreams, reflections — New York: A Division of Random
House, 1963. —402 p
Kleinschmidt H J., Zierer E. Dynamics and diagnostic value of creative the-
rapy//Acta medica orientalia —1952. —Vol. 11, N 5 — P 91—102.
JKocova Z., Hausner M. Ethnotherapie//Forschung, Ausbildung, Betreung und
Konzepte der Psychotherapie in den sozialistischen Landern/Red M. Ge-
yer. — Potsdam, 1982. —P. 174—180.
297
Kolata G. В. Clinical trial of psychotherapies is under way//Science — 1981 —
Vol. 212, N 4493. — P. 432—433.
Kratochvil S. Zagadnienia grupowej psychoterapii nerwic. Zoryginalu skupino-
va psychoterapie neuros, 1 wyd. Avicenum. Copy-right for the Polish edi-
tion by Pantwouk Wydawnictwo Naukowe — Warszawa, 1981 — 360 p.
Krauss D. A., Fryrear Y. H, Phototherapy in Mental Health-Springfield: Tho-
mas, 1983. — 258 p.
(Kretchmer E.) Кречмер Э. Об истерии/Пер. с нем.—М —Л.: Госиздат,,
1928. — 160 с.
Kretschmer E. Psychotherapie der Schizophrenie und ihrer Grenzzustande//
Bericht iiber den IV Allgemeinen ArztHchen kongress fur Psychotherapie
in Bad Nauheim 11. bis 14 April 1929 —Leipzig: Verlag von S Hirzelr
1929. —S. 78—88.
Kretschmer E. Der Aufbau der Personlichkeit in der Psychotherapie Z. ges.
Neurol. — 1934 — Bd 150. H. 5. — S. 729—739. «Структура личности »
психотерапии//Сов. невропатол. психиат./Подр. реф. М. Каплинского.—
1935.—Т. 4, Ко 3.—С. 156—162.
Kretschmer E. Gestalten und Gedanken —2 Unveranderte Aufl—Stuttgart;
Georg Thieme Verlag, 1971. —224S
Kretschmer E. Medizinische Psychologie 14 erganzte und bearbeitete Aufl./
Hrsg. von W. Kretschmer.— Stuttgart: Georg Thieme Verlag, 1975 —
244 S
Kretschmer W. Synthetische Psychotherapie//Die Psychotherapie in der Ge-
genwart/Hrsg von E. Stern. — Zurich, 1958. — S. 319—331.
Kretschmer W. Indikation und Methodik der Psychotherapie (ausgenommem
Psychoanalyse)//Psychiatrie der Gegenwart//Hrsg. von H. W Gruhle*
R. Jung, W. Mayer-Gross, M. Muller. Berlin—Gottingen—Heidelberg:
Springer-Verlag, 1963 — S. 361—383.
Kretschmer W. Psychoanalyse im Widerstreit-Munchen; Basel: E Reinhardt,
1982. — 190 S
Krivohlavy J. Kriteria efektivnosti psychoterapie//Cs Psychiat 1984 —'VoL
80, N 1. —P 33—36.
Landgarten H. B. Clinical Art Therapy: A Comprehensive Guide — N. Y.:
Brunner/Mazel, 1981. —410 p.
Lerboullet J. L'alcoholisme. — Paris, Bailliere, 1972.-266 p
Lund Ch., Ormerod E. Art group psychotherapy in a psychiatric day anit//Brit
J. Psychiat. (1986). —Vol. 149 — P 512—515.
Lyketsos G. The Ancient Greek Tragedy as a Means of Psychother. Psycho-
som — 1980 —Vol 34, N 4 — P. 241—247.
Miller D. K. Porety therapy with psychotic patients//J. Contemp. Psychother —
1978. — Vol. 9/2 —P. 135—138.
Minkowska F. La constitution epileptoide ct ses rapports avec la structure de
l'epilepsie е55епие11е//Проблемы психиатрии и психопатологии/Отв. ред.
С. Н. Давиденков. —М.: Биомедгиз, 1935.— С. 483—493
Naumburg M. Dynamically oriented art therapy. Its principles and practice —
New York: Grune and Stratton, 1966 — 168 p.
Naumburg M. An introduction to art therapy: studies of the "Free" art expres-
sion of behavior problem children and adolescents as a means of diagno-
sis and therapy. — New York and London: Teachers College, Columbia
University, 1973. — 225 p.
Navratil L. Individuelle Kunst-Psychotherapie//Nervenarzt. — 1979. — Bd. 50,
H. 11. —S. 709—714.
Oechel S. Die rolle des Buches bei der Betreung statinarer geropsychiatrischer.
patienten//Psychiatr. Neurol. Med. Psychol.—1978.—Bd 30, H. 3 —
S. 159—165.
Offenkrantz W., Tobin A. Psychoanalytic psychotherapy//Arch. gen Psychiat
1974. _ Vol. 30, N 5. — P. 593—606.
Pascal C. La demenze precoce. — Paris, 1911. —302 s.
298
Petrllowitsch N. Abnorme Personlichkeiten. — 3. Aufl. — Basel: S. Karger. —
New York. 1966.—178 S.
Poldinger W. Kompendium der Psychopharmakotherapie. 3., uberarbeitete
Aufl. — Basel: Roche, 1975. — 166 S.
Psychotherapy of Schizophrenia: Proceedings of the 6th International Sympo-
sium on Psychotherapy of Schizophrenia/Ed С Miiller. — Amsterdam-
Oxford, 1979. —308 p.
Randenberg A. Das Pferd—Ein Sozialpadagogische-sporttherapeutisches me-
dium in der Heimarbeit//Prax. Kinderpsychol. Kinderpsychiatr. — 1978.—
Bd27, H. 4. —S. 144—148.
Rees L. A new short textbook of Psychiatry.— London: Hodder and Stough-
ton. — Toronto, 1988. — 274 p.
(Robert M.-A., Tilman F.) Робер M.-A., Тильман Ф. Психология индивида и
группы: Пер. с франц.—М: Прогресс, 1988.—256 с.
Rogers С. Encounter groups. — London: Harmonds—Worth, 1975.— 174 p.
Rosenbaum M. Premature interruption of psychotherapy: Contiruiation of con-
tact by telephone and correspondence//Amer. J. Psychiat —1977. — Vol.
134, N 2. — P. 200—202.
Schneider K. Die psychopathischen Personlichkeiten — Leipzig und Wien:
Deuticke, 1923 —96 S.
Sclabassi S H Literature as a therapeutic tool. A Review of the literature on
bibliotherapy//Amer. J. Psychother. — 1973. — Vol. 27, N 1 — P. 70—77.
Sheard M. The Role of drugs in precipitating and inhibiting human agres-
sion//Psychopharm. Bull. — 1977. — Vol. 13, N 1. —P. 23—26
Stewart D. Phototherapy: Theory and practice//Art. Psychother.—1979. —
Vol. 6, N 1. — P. 41— 46.
Videbech Th. A study of genetic factors, childhood bereavement, and pre-
morbid personality traits in patients with anancastic endogenous depres-
sion/Acta psychiat. Scand. — 1975. — Vol. 52. — P. 178—222.
Videbech Th. The Psychopathology of anancastic endogenous depression//Acta
psychiat. Scand. — 1975. — Vol. 52. — P. 336—373.
Weitbrecht H. J. Psychiatrie in Grundriss — 2, uber arbeitete Aufl. — Ber-
lin—Heidelberg—New York: Springer—Verlag, 1968.— 490 s
Wolf R. The use of instant photography in creative expressive therapy: an
integrative case study//Art. Psychother. — 1978. — Vol. 5, N 2. — P. 81—
91.
Zierer E. Transference in creative therapy//Hillside Hospital.—1952, Vol. 1,
N2. —P. 93—102.
Zierer E. The Total personality in creative therapy//Amer. Imago —1952 —
Vol 197, N9 —P. 3—16.
Zierer E., Zierer E. Structure and therapeutic utilization of creative activi-
ty/Miner. J. Psychother.— 1956. —Vol. 10. — P. 481—520.
Zlatin H. P. I Never Had a Chance: Art therapy at a geriatric center//Arf
Psychother — 1979. — Vol. 6. —N 2. —P. 119—123
Zwerling I The Creative arts therapies as "Real Therapies"//Hosp. Commun,
Psychiat. — 1979. — Vol. 30. — N 12. — P. 841—844
Vl-Tu Симпозиум на работната група на психотерапевтите от социалистиче-
ските страни.—София, 1988.—178 с.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие автора Э
Введение &
Глава I. Краткая история клинической психотерапии психопатий
и малопрогредиентной шизофрении с дефензивными расстройствами 11
Глава II. К истории клинической терапии творчеством ... 21
Глава III. О клинико-психотерапевтическом исследовании . 45
Клинико-психотерапевтический материал 45
Клинико-психотерапевтическое исследование .... 4&
Терапия творческим самовыражением как конкретный при-
ем эмоционально-стрессовой психотерапии 52
Другие способы исследования 5$
К оценке эффективности психотерапевтического процесса 54
Глава IV. Терапия творческим самовыражением (с осознанностью
своей общественной пользы, с возникновением на этой базе стойкого
светлого мироощущения) 60
О существе лечебного творчества 60
Общая характеристика приема 62
Цели и задачи приема 65
Рациональные (разъяснительные), психагогические (психо-
терапевтически-воспитательные) и групповые воздействия 66
Глава V. Конкретные методики терапии творчеством ... 80
Терапия созданием творческих произведений .... 80
Терапия творческим общением с природой 116
Терапия творческим общением с литературой, искусством,
наукой 130
Терапия творческим коллекционированием 143
Терапия проникновенно-творческим погружением в прошлое 145
Терапия ведением дневника и записных книжек . . . 152
Терапия домашней перепиской с врачом 155
Терапия творческими путешествиями 158
Терапия творческим поиском одухотворенности в повсе-
дневном 159
Глава VI. О практическом применении терапии творческим само-
выражением в ее целостности 164
Общие замечания 164
Индивидуальные встречи с пациентами 165
Работа с открытыми группами в амбулатории .... 165
Работа с закрытыми группами в стационаре .... 179
Показания и противопоказания к терапии творческим само-
выражением * 179
О психиатре-психотерапевте для проведения терапии твор-
ческим самовыражением 181
300
Глава VII. Симптоматические лечебные воздействия, соединяю-
щиеся с терапией творческим самовыражением 183
Гипносуггестивная терапия 183
Психическая саморегуляция 186
Лекарственное лечение 187
Глава VIII. Особенности терапии творческим самовыражением в
зависимости от клинических групп пациентов 189
Астенические и психастенические психопаты . . . . 189
Дефензивные циклоиды 233
Дефензивные шизоиды 255
Дефензивные эпилептоиды 257
Дефензивные истерические психопаты 261
Ананкасты 263
Дефензивные малопрогредиентно-шизофренические расст-
ройства 264
Заключение 286
Приложение. Список пациентов, упомянутых в книге .... 288
Список литературы • 290
CONTENTS
Preface . . . . • • . • 3
Introduction 6
Chapter I. A brief on clinical psychotherapy history of psychopathi-
as and slowly progredient schizophrenia with defensive disor-
ders 11
Chapter II. On the history of clinical therapy by creative self-expres-
sion 21
Chapter III. Clinical-psychotherapeutical research 45
1. Clinico-psychotherapeutical material * 45
2 Clinico-psychotherapeutical research 48
3. Therapy by creative self-expression as a concrete method
of emotional stress psychotherapy 52
4. Other methods of treatment and research 53
5. Evaluation of efficiency of the therapeutic process . . 54
Chapter IV. Therapy by creative self-expression (with an understan-
ding of one's social usefulness and the development of a stab-
le bright world outlook on this basis) 60
1. Essence of curative creative work 60
2. General outline of the method 62
3. Aim and tasks of the method 65
4. Rational (explanatory), psychological (educational and psy-
chotherapeutical) and group influence 66
Chapter V. Concrete methods of therapy by creative work ... 80
1. Therapy by art workrs creation , 80
2. Therapy by creative contact with nature 116
3. Therapy by creative communion with literature, art and sci-
ence 130
4. Therapy by collecting various things 143
5. Therapy by creative immersion in the past 145
6. Therapy by heeping a diary and note-books . . . 152
7. Therapy by home correspondence with a doctor ... 155
8. Therapy by creative travelling 158
9. Therapy by creative searching for the spiritual in the ordi-
nary 159
Chapter VI. On practical application of therapy by creative self-
expression in its integrity 164
1. General observation 164
2. Individual meetings with patients 165
3. Work with open groups at out-patient clinics . . * • 165
4. Work with closed groups of the hospital 179
5. Indications and controindications in therapy by creative
self-expression « 179
302
6. On psychiatrists and psychotherapeutists foi> conducting
therapy by creative self-expression . . * . . . . 181
Chapter VII. Symptomatic medical influences combined with thera-
py by creative self-expression 183
1. Hypnosuggestive therapy 183
2. Psychical self-regulation 186
3. Treatment with drugs 187
Chapter VIII. Treatment peculiarities of therapy by creative self-
expression depending on the clinical groups of patients 189
1. Asthenic and psychoasthenic psychopaths 189
2. Defensive cyclosis 233
3. Defensive schizoids 255
4. Defensive epileptoids 257
5. Defensive hysterical psychopaths 261
6. Anancasts 263
7. Defensive slowly progredient schizophrenic disorders . . 264-
Conclusion 286
Supplement. List of patients 288-
References . , , 290
Монография
Марк Евгеньевич Бурно
Терапия творческим самовыражением
Зав. редакцией Э. М. Попова
Редактор Э. А. Каменецкая
Редактор издательства Л. В. Левушкина
Переплет художника Н. И. Терехова
Художественный редактор В. Ф. Киселев
Технический редактор Н. В. Сорокина
Корректор Н. П. Проходцева
ИБ 5333
Сдано в набор 20.12.88. Подписано к печати
12.04.89. Формат бумаги 60x907i6. Бумага тип.
N° 1. Гарнитура литературная. Печать высокая.
Усл. печ. л. 19,5. Усл. кр.-отт. 21,0. Уч.-изд.
п. 20,56. Тираж 27 000 экз. Заказ 740. Цена
1 р. 70 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство ^f
«Медицина». 101000 Москва, Петроверигский пер., ^ \
т ^ \
Московская типография № 11 Госкомиздата CCGK ^V^ 4л ^^
Москва, 113105, Нагатинская, 1. \ ,»/*^У^"
\ ?Ф^
M.E. Бурно
ТЕРАПИЯ
ТВОРЧЕСКИМ
САМОВЫРАЖЕНИЕМ