Истоки И
русской
средневековой концеш
Российская академия наук
Институт российской истории
Международный семинар
«Da Roma alia Terza Roma»
H. В. Синицына
Третий
Истоки и эволюция
русской
средневековой концепции
(XV-XVI вв.)
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ИНДРИК»
Москва 1998
Издание осуществлено при поддержке
Российского гуманитарного научного фонда
Н. В. Синицына
Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции.
(XV-XVI вв.) — М.: Издательство «Индрик», 1998. — 416 с.
ISBN 5-85759-076-0
На основе изучения всей рукописной традиции сочинений, приписывавшихся
Филофею Псковскому и излагавших идею «Третьего Рима», произведена их новая
атрибуция и датировка. Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима», изучен-
ное в широком историко-литературном, эсхатологическом, церковно-политическом,
дипломатическом контексте, отделено от более поздних свободных публицистических
трактовок. Проанализирована предыстория идеи, когда мысль о преемстве-противо-
стоянии Руси по отношению к Риму и Константинополю выражалась в иной, нежели
изучаемая концепция, форме (XV — нач. XVI вв.). Рассматривается не только «грече-
ская идея» на Руси XV-XVII вв., но и проблема «византийского наследия» в историо-
графии и историософии XIX-XX вв. Большое внимание уделено различному пони-
манию идеи в трудах В. Соловьева, П. Милюкова, Н. Бердяева, Г. Флоровского,
А. Карташева и др.
В Приложении публикуются тексты сочинений о «Третьем Риме» и их более
поздние переработки.
Рукопись книги получила первую премию по теме «История Москвы» на
конкурсе памяти высокопреосвященного Макария (Булгакова), митрополита Мо-
сковского и Коломенского (1997 г.).
т
Фуидаментапьчая библиотека
ика; арии б/рг- .кого духового
'	.’L'.a
Инз.№
ISBN 5-85759-076-0
© Н. В. Синицына, 1998
От автора
Посвящается
850-летию Москвы
Десятилетие 1988-1998 гг. концентрирует несколько юбилейных дат, важ-
ных в истории русской Церкви, Российского государства и его столицы.
1000-летиег крещения Руси (988-1988) и 850-летие Москвы (1147-1997) до-
полняются 550-летием автокефалии русской Церкви (1448-1998), 500-летием
Судебника 1497 г., 400-летием Московского патриаршего престола (1589-1989).
Близко к выделенному десятилетию и 1600-летие II Вселенского (Константи-
нопольского) собора (381 г.), III канон которого дал столице Восточной Рим-
ской (Византийской) империи определение «Нового Рима». Уложенная грамо-
та Московского поместного собора (1589), будучи памятником древнерусско-
го канонического права, закрепила на историко-каноническом уровне опре-
деление «Третьего Рима». Около половины тысячелетия понадобилось Моск-
ве, чтобы из небольшого укрепленного городка, находившегося в отдалении
от главных центров церковной и государственной жизни, превратиться в
престольный град пятого патриархата, оплот православия, «Третий Рим».
В Уложенной грамоте, скрепленной подписью и печатью константинополь-
ского патриарха Иеремии II, слова о «Третьем Риме» изложены от его лица и
относятся не только к городу, но и к царству, и даже в первую очередь к цар-
ству: «...твое же, о благочестивый царю, - обращается вселенский патриарх к
царю Федору Иоанновичу, - великое Российское царствие, Третей Рим, благоче-
стиемъ всЬхъ превзыде, и вся благочестивая царствие в твое въ едино собрася, и
ты единъ под небесемъ христьянскии царь именуешись въ всей вселеннеи, во
всЪхъ христианехъ» [СГГД, ч. 2, с. 97]. Тем самым Уложенная грамота провоз-
глашает нераздельность судеб Москвы, православия и России, включаемых в
длительную и длящуюся, восходящую к первым векам христианской и всей
Священной истории цепь преемства мировых столиц и священных центров.
Тема Международного семинара исторических исследований, с 1981 г.
ежегодно проводимого в Риме (а ряд заседаний также и в Москве) — «От
Рима к Третьему Риму». Эта формула выражает идею преемственности в ев-
ропейской и восточно-средиземноморской истории — древней, средневековой
и новой, при этом Москва и Россия закономерно включаются в общеевропей-
ский процесс.
В историософской идее Филофея Псковского «Третий Рим» — не только
Москва, но и Российское царство с центром в Москве, православная государ-
ственность, русская православная Церковь и ее главный престол - кремлев-
ский Успенский собор. Определение «Третий Рим» было призвано укоренить
их в истории, придать их перспективе пространственную глубину и длитель-
ную, в полтора тысячелетия, историческую протяженность.
От автора
6
Вместе с тем идея «Третьего Рима» имела не только панегирическое содер-
жание, свойственное первому и основному сочинению, где она изложена - По-
сланию Филофея Псковского великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину
(ок. 1523-1524 гг.). В других сочинениях «Филофеева цикла» славословие урав-
новешено предостерегающим поучением царю и великому князю. В сочинении
«Об обидах Церкви», созданном уже в пределах следующего десятилетия (30-е —
начало 40-х гг.), автор даже пишет о возможности проклятия «венценосных вла-
дык»: «Да не будет дивное се жилище беззакония наполнено». Апория величия
и греховности заключена в идее «Третьего Рима».
Два образа «Третьего Рима», появляющиеся на заре возникновения идеи,
в будущем превратятся в историографические и историософские трактовки,
имеющие часто не только различный, но противоположный смысл. Предла-
гаемая работа посвящена по преимуществу истокам, контексту, анализу пер-
воначального содержания идеи, что позволит более отчетливо прояснить ее
трансформации и эволюцию.
Книга написана в ходе участия в работе названного Семинара «От Рима к
Третьему Риму». Считаю своим приятным долгом выразить искреннюю при-
знательность российским и зарубежным коллегам, участникам Семинара, за
постоянный интерес к теме и дружеские дискуссии, Комитету политических
и юридических наук Национального совета исследований Италии, поддерж-
ка которого обеспечила возможность работы в библиотеках Рима, сотрудни-
кам московских и петербургских Отделов рукописей и архивохранилищ
(РГБ, ГИМ, РГАДА, РНБ, БАН, Древлехранилища ИР ЛИ), Лаборатории ко-
дикологических исследований и научно-технической экспертизы документа
ОР РНБ, а также сотрудникам издательства «Индрик» и в особенности его ди-
ректору С. Г. Григоренко.
Введение
«Третий Рим»
в историографии и историософии
XIX-XX вв.
Литературные реминисценции «Третьего Рима»;
научный и публицистический подход
Существуют географические названия, лишенные локализации в единст-
венной точке пространства. «Вечер в Византии» - называет свой роман Ирвин
Шоу (1973), но никакой Византии здесь нет, действие происходит в Канне и
Нью-Йорке в 60-х гг. нашего века. Имя Византии использовано как аллегория
кануна катастрофы, преждевременного конца, развращенного общества [Шоу
1973]. «Третий Рим» Георгия Иванова (1929-1931) - Петроград 1916-1917 гг.
[Иванов Г. 1989]. Для М. П. Кудрявцева «Москва - Третий Рим» - «стан Святых
и град возлюбленный», книга вышла в серии с таким названием [Кудрявцев М.
1994]. «Третий Рим» в названиях книг Р. Скрынникова и А. Иванова - метафо-
ра истории России XIV-XVIIbb. [Скрынников 1994; Иванов А. 1996], а издан-
ная в Париже книга Л. Полякова «Moscou Troisieme Rome» посвящена в основ-
ном русской истории XVII-XX вв. [Poliakov 1989]. У Георгия Иванова ощутима
ирония и по поводу современной ситуации, и в адрес древней концепции. На-
против, авторское отношение серьезно в романе-хронике Льва Жданова «Третий
Рим» (1913), посвященной царствованию Ивана Грозного [Жданов Л. 1991] 1 .
Полюсы в толковании «Третьего Рима» парадоксально сосуществуют почти с
момента появления понятия (ок. 1523-1524 гг.) вплоть до наших дней. «И ни-
когда он Рима не любил», - читаем у О. Э. Мандельштама, при этом аллюзия
«Третьего Рима» прозрачна: «Не три свечи горели, а три встречи - / Одну из них
сам Бог благословил, / Четвертой не бывать, а Рим далече - / И никогда он Рима
не любил». А на другом полюсе: «Мессир, мне больше нравится Рим»; так гово-
рит один из героев М. А. Булгакова в ответ на замечание Воланда, не спускавше-
го глаз с Москвы: «Какой интересный город, не правда ли?» (гл. 29)2 [Булга-
ков М. 1990, с. 349]. Упоминание Рима, как и наличие среди героев романа пер-
сонажа с фамилией «Римский» (финдиректора, которому автор определил не-
сколько иную участь, чем другим участникам варьете) не случайно в романе, ме-
стом действия которого являются две другие мировые столицы - Москва и Иеру-
салим, в романе, где различимы древние и средневековые эсхатологические и эс-
тетические мотивы. Речь идет о них на языке Нового времени, пытающегося
сказать новое слово в ответе на старые и древние вопросы. Не различимо ли в
конце этой главы романа (скачка покидающих Москву Воланда и его свиты) от-
В издании 1914 г., препринтным воспроизведением которого является издание 1991 г., имеется
подзаголовок: «роман-хроника (1526-1532 гг.)», где вторая дата - опечатка, т. к. последняя
глава романа посвящена взятию Казани в 1552 г.
Комментаторы издания также вспомнили в связи с этим фрагментом «имперскую концепцию
„Москвы - третьего Рима“, сформулированную в нач. XVI в. иноком Филофеем и с тех пор вре-
мя от времени возрождавшуюся в кругах самого разного толка»[Булгаков М. 1990, с. 663].
Введение
8
эажение пророческих и апокалиптических видений конца мира и не пытается
1И автор описать гибель «Третьего Рима»? Настроение постепенно становится
все более нервным и трагическим: «Мастер вздрогнул <...> стал жестикулиро-
вать еще беспокойнее, поднимая руки к небу, как бы грозя городу»; «Огромный
тласт берега, вместе с пристанью и рестораном, высадило в реку... Пора!! и рез-
кий свист и хохот Бегемота». Не бурлеск ли это на тему библейского образа кам-
зя, без помощи человеческой руки отделившегося от горы, в вещем сне царя На-
вуходоносора из книги пророка Даниила? Толкования этого текста [Дан. 2,34]
тослужили основой теории мировых монархий, одну из разновидностей которой
усматривают иногда в идее «Третьего Рима». Конец главы: «Маргарита на скаку
эбернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен с развора-
чивающимся над ними аэропланом, но нет уже давно и самого города, который
ушел в землю и оставил по себе только туман».
Размышления О. Мандельштама в цитированном стихотворении «На роз-
вальнях, уложенных соломой» (1916) также окажутся встроенными в глубокую
философскую или историческую перспективу, если ключ к словам про таинст-
венные «три встречи» отыскать в посвященной Софии поэме Вл. Соловьева «Три
свидания», широко известной в начале века. Если это так, то «он» (в словах «и
никогда он Рима не любил») - Вл. Соловьев, в творчестве и размышлениях ко-
торого римская тема, «византизм», первый, второй, третий Рим были среди наи-
более существенных компонентов. Поэт, таким образом, как бы включается в
спор о характере отношения философа к Риму и католицизму, высказывая свое
суждение и не соглашаясь с общепринятым мнением.
Сам О. Мандельштам вычленял в римской парадигме идею власти. В словах
«Царевича везут, немеет страшно тело / И рыжую солому подожгли» коммента-
торы видят царевича Алексея, которого 18 марта 1718 г. Петр I увез из Москвы
в Петербург, где он был казнен (автограф допечатной редакции имеет дату «март
1916») [Мандельштам 1990, т. 1, с. 105; т. 2, с. 439]. Словами же «На розваль-
нях, уложенных соломой, / Мы ехали... / По улицам меня везут без шапки / И
теплятся в часовне три свечи» поэт как бы отождествляет себя с обреченным ца-
ревичем («царевича везут»... - «меня везут»). Однако в стихотворении упомянут
еще Углич («А в Угличе играют дети в бабки / И пахнет хлеб, оставленный в
печи»), что удревняет параллель: сразу вспоминается царевич Дмитрий, сын Ива-
на Грозного, и трагические события в Угличе 1594 г. Такие два возможных рас-
крытия образа царевича (Дмитрий и Алексей) не обязательно противоречат одно
другому; по принципу дополнительности можно усмотреть использованный в
стихотворении прием триады: «три свечи», «три встречи» в тексте, а в подтексте
три Рима и три царевича. Намек на концепцию «...а четвертому не быти» очеви-
ден в словах «четвертой не бывать (о встрече. - Н. С.), а Рим далече». Третьему
царевичу (поэту) может быть уготована та же участь жертвы, и Рим становится
символом власти (Вл. Соловьев называл ее «языческой»), «железной империи»,
державной десницы, которая может направить руку палача, убийцы и на пре-
столонаследника, и на царственного поэта при безмолвствующем народе: «худые
мужики и злые бабы / переминались у ворот».
Таково одно из восприятий Рима и «Третьего Рима» в Серебряном веке. Разу-
меется, оно не было единственным ни у О. Мандельштама, ни в культуре в целом.
9
Введение
Поэтическое суждение его привлечено как одна из самых крайних точек в толко-
вании «Третьего Рима» - взгляд на оборотную сторону власти и империи.
В. Н. Топоров выделил другой аспект римской темы в русской культуре Ново-
го времени: «Римская тема громче, звучнее, ярче, открытее (по сравнению с
венецианской. - Н. С.), и обращена она не столько к человеку, сколько к госу-
дарству, к власти, к величию и глубинно и метонимически - к России. Рим и
есть образ этой власти-величия во всей ее полноте и славе, образ державы, Им-
перии, мира в целом» [Топоров 1990, с. 73]. Именно эта, положительная, пане-
гирическая парадигма была наиболее распространенной - Рим как символ вели-
чия, гражданственности, правопорядка, символ не только империи, но и рес-
публиканизма (уже в XVI в. князь Курбский апеллировал к республиканскому
Риму эпохи Цицерона).
Возможно было метонимическое выражение «русского» через «римское»,
что встречаем, например, в отрывке «Рим» Н. В. Гоголя. «Римский князь»
здесь - скорее русский князь или сам автор, а в его мистических размышле-
ниях о «будущем значении римского народа» угадываются суждения самого
Гоголя о народе русском и России: «Эта великолепная сторона Рима как будто
бы росла перед ним ежедневно... Теперь ему казалась еще более согласною с
этими внутренними сокровищами Рима его неприглядная, потемневшая, за-
пачканная наружность, так бранимая иностранцами... В такую торжественную
минуту он примирялся с разрушеньем своего отечества, и зрились тогда ему во
всем зародыши вечной жизни, вечно лучшего будущего, которое вечно готовит
миру его вечный творец. В такие минуты он даже весьма часто задумывался
над нынешним значением римского народа. Он видел в нем материал еще не-
початый. Еще ни разу не играл он роли в блестящую эпоху Италии. Отмечали
на страницах истории имена свои папы, да аристократические домы, но на-
род оставался незаметен. Его не зацеплял ход двигавшихся внутри и вне его
интересов. Его не коснулось образованье и не взметнуло вихрем сокрытые в нем
силы. В его природе заключалось что-то младенчески благородное» [Гоголь
1938, с. 236, 237, 243].
Приведенные наблюдения, случайные и отрывочные, показывают, что мыс-
ли и интуиции о соотнесенности или соотносимости судеб Москвы и России с
Римом приобретали разный облик в русской мысли XIX-XX вв. Перспектива
римской темы и «идеи Рима» была многоплановой. Однако субстрат римской па-
радигмы в Новое время иной, нежели в Средние века, которые являются глав-
ным объектом предпринимаемого исследования. Призрак Филофея в Серебря-
ном веке далек от первоначального образа. В наши дни, на исходе XX в., публи
цистика вновь возвращается к образу «Третьего Рима», вкладывая в него импер
ское или мессианистическое, универсалистское или этноцентрическое, панегири
ческое или минорное содержание. Обращение же к истокам идеи обнаруживает
иной ее смысл. Средневековое мышление и сама историческая реальность былт
принципиально иными.
Современный исследователь, отделяющий средневековую мысль от хитро
умных софизмов и изысканных словесных парадоксов Нового времени, подобет
реставратору, открывающему первоначальную живопись под позднейшими на
слоениями, фиксируя при этом промежуточные слои. Исходное содержание идей
Введение
10
избавленных от груза позднейших интепретаций, может оказаться иным (а ино-
гда и противоположным), чем восприятие их новыми поколениями. Именно та-
кая судьба постигла русскую средневековую концепцию, широко известную в ка-
честве теории «Москва — Третий Рим», хотя эта словесная формула отсутствует как
у создателя концепции Филофея Псковского, так и в других источниках XVI в.
Литературное мастерство ученого монаха, выразившееся не только в остроумной
концептуальной находке, но также в лаконизме и афористичности способа выра-
жения, сослужило ему плохую службу: его слова сделались формулой с произволь-
но трактуемым содержанием, порождая разные, часто неправомерно расширитель-
ные толкования, своего рода идеологические медитации. В концепцию Филофея
вживлялся такой мессианистический, политический, империалистический смысл,
которым она исторически не обладала, при этом содержание не исследовалось, а
постулировалось, предполагалось известным и разумеющимся само собой.
Чтобы понять исходный смысл и генезис представлений о «Третьем Риме»,
надо забыть о спорах западников и славяцофилов, об эффектных, но искусст-
венных построениях Н. Бердяева, о специфике «восточного вопроса» в XIX-
XXвв. и попытаться проникнуть в пространство средневекового миросозерца-
ния - или, напротив, «вместить его в ум» (выражение Ермолая Еразма, автора
середины XVI в.). Средневековье по-своему воспринимало мир, обладало собст-
венными законами мышления и духовной жизни, иной системой авторитетов,
иначе решало проблему «отцов и детей». Новое в борьбе со старым подчас стара-
лось выглядеть тогда еще более старым. Прообраз призван был освятить настоя-
щее авторитетом древности. В обществах, ориентированных на традицию и осо-
знававших ее самодостаточную ценность, ссылка на древность имела принципи-
ально иное значение, нежели в Новое время. Уместно процитировать П. А. Фло-
ренского: «Для философских воззрений всей древности «давность» и «совершен-
ство» столь же тесно связаны между собой, как для воззрений Нового времени
«совершенство» и «будущность». Если сейчас у большинства вызывает приятное
волнение слово «вперед!», то таким же знаменательным было тогда слово «назад».
Поэтому на языке века, когда господствовала теория регресса, слово «древность»
имело двоякое значение: во-первых, хронологической давности, во-вторых, ка-
чественного превосходства» [Флоренский 1914, с. 339].
Древность, традиция - иногда вымышленные - могли приобретать смысл да-
же правового, а не только идеологического обоснования. «Между правом и проро-
чеством» - эта удачная формулировка темы одного из Семинаров исторических
исследований «От Рима к Третьему Риму» (1983) выразительно характеризует
особенность древнего и средневекового правосознания, понимавшего источники
права иначе, нежели мышление Нового времени (см.: [Atti del III Seminario]).
Перенесение отдельных старых формул или доктрин в реальности Нового вре-
мени не обязательно свидетельствует о «связи времен», об устойчивых константах
национального сознания или менталитета, но, напротив, подчас представляет
собой сознательное и достаточно субъективное конструирование в прошлом пара-
дигм, используемых для объяснения современности. Новое время часто размеща-
ет в далеких эпохах свои собственные заботы. Конечно, невозможно полностью
«забыть» о полемике Нового и нашего времени, она даже по-своему поучительна.
Но изучение, реконструкция идеи в стадии ее генезиса обнаруживают точку от-
11
Введение
счета, позволяющую рельефно и адекватно представить последующие метаморфо-
зы. Исследование и сопоставление истоков идеи и ее судеб на перепутьях веков,
механизмов овладения ею и ее переосмысления свидетельствуют, что направление
и характер эволюции идеи — не всегда совершенствование, но может также вклю-
чать элементы упрощения и опрощения, даже полемики с создателем идеи.
Кажущаяся общеизвестной и широкодоступной, концепция «Третьего Рима»
существует как бы в двух видах - научном и публицистическом. Афористиче-
ская формула, возникшая несколько столетий назад, продолжает волновать
ученых и общественное мнение, сохраняя энигматические черты. Разброс суж-
дений очень широк.
Научная интерпретация сосредоточена на проблемах датировки, атрибуции,
текстологии, анализе содержания текстов, на понимании и осмыслении ключе-
вых терминов и понятий, изучении места и функции концепции в общественном
сознании ее эпохи. Терминологический, филологический, правовой подход осо-
бенно характерен для уже упомянутого Международного семинара исторических
исследований «От Рима к Третьему Риму», основанного в 1981 г. Римским уни-
верситетом «La Sapienza» и работающего в Риме и Москве (ежегодные Семинары
в Риме, Семинары 1986, 1989, 1991, 1993, 1994, 1997 гг. в Москве).
На Семинаре обычно работают три секции, посвященные соответственно древ-
нему Риму, «Новому» Риму - Константинополю и «Третьему» Риму - Москве.
Явления, объединенные таким признаком сходства, как «идея Рима», значитель-
но разведены хронологически и территориально, и одно из условий их исследова-
ния- принцип историзма. Легенда относит основание Рима к 753г. дон. э. По-
четный титул «Нового Рима» был официально дан Константинополю в III каноне
II Вселенского (Никейского) Собора в 381 г. Восточная империя, за которой в ис-
ториографии закрепилось название Византии, официально именовала себя «им-
перией ромеев», т. е. римлян. Римская коронация Карла Великого произошла в
800г., а Оттона! - в 962г., что положило начало формированию западной импе-
рии, также претендовавшей на римское преемство и римское имя («Священная
Римская империя германской нации»). Источники власти западных императоров,
природа империи, правомерность и характер «перехода» империи из Рима на Вос-
ток и с Востока на Запад, «от греков к германцам», вызывали полемику и в XIIв., и
в эпоху Реформации и Контрреформации, а в XIX в. приобрели новую форму. Из-
вестно, что Венский конгресс в 1815 г. отказался от восстановления Римской импе-
рии, а римский папа выразил по этому поводу протест [Каталано 1997, с. 8].
Русская концепция «Третьего Рима», впервые сформулированная ок. 1523-
1524 г. в сочинении эпистолярного жанра, была изложена в официальном доку-
менте 1589 г., а именно в Уложенной грамоте Московского Освященного Собора
с участием константинопольского патриарха и греческого духовенства, когда был
учрежден Московский патриархат. «Третьим Римом» именовалась не Москва, а
«Великая Россия» в целом, царство [Идея Рима, с. 187]. Как видим, понятия
«нового» и «третьего» Рима закрепляются актами церковных Соборов, вселен-
ского и поместного (381 и 1589 гг.), свидетельствуя о связи соответствующих
концепций с событиями церковной истории, о неразделимости судеб «священст-
ва» и «царства». Генезис идеи «Третьего Рима» находится в русле православной
религиозной мысли по преимуществу.
Введение
12
Между тем, широко известна политическая трактовка идеи «Третьего Ри-
ма»; Два историографических клише наиболее распространены: характеристика
этой идеи как официальной государственной и подмена ее понятием «второго
Константинополя», т. е. сведение к «византийскому наследию», которое тоже, в
свою очередь, понимается односторонне либо тенденциозно
Эти клише, однако, не могут быть подкреплены ни конкретными источни-
ками, которые позволили бы разглядеть в текстах, использующих формулу
«Третьего Рима», соответствующее названным клише содержание, ни анализом
историографии, которая свидетельствует, что подобного рода трактовки обязаны
своим возникновением ситуациям Нового времени, прежде всего «восточному
вопросу» и внешнеполитическим задачам XIX в., особенно его последней четвер-
ти. Первоначальное же историографическое появление идеи, публикация текстов
о «Третьем Риме» на страницах «Православного собеседника» в 1861-1863 гг.
сопровождалось трактовкой идеи как эсхатологической и историософской. Лишь
позднее, под влиянием «восточного вопроса», проблемы Константинополя и про-
ливов, череды войн с Османской империей и особенно войны 1877-1878 гг. поя-
вились утверждения, что Россия едва ли не автоматически и сразу после круше-
ния Византии претендует на ее роль; в формуле «два Рима пали» вычленяется
и акцентируется падение второго Рима, и «историческое время» этого события
(1453) выдается за «концептуальное время», т. е. время возникновения самой
концепции. При этом не учитываются несколько важных обстоятельств.
Во-первых, и политики, и мыслители XVI в. не могли не осознавать того
очевидного факта, что идея простого «наследования» по отношению к павшей
империи оказывалась двусмысленной, т. к. отражала бы ситуацию достаточно
опасную и невыгодную: восприняв функции и наследие империи, можно было
повторить ее судьбу и ее финал. Возможно ли было воспринять лишь величие
империи, отделив весь груз ее грехов, которые, по распространенному тогда
убеждению, и привели ее к гибели? Наоборот, многие озабочены поисками га-
рантий «вечности», «спасения» царства (Ф.И.Карпов, И.С.Пересветов). По-
следний в середине XVI в. предлагал московским правителям парадигму турец-
кого султана, который ввел в своих владениях «праведный суд» и правду, про-
ведя разнообразные реформы; использование его опыта на Руси предотвратит,
по мнению публициста, повторение участи Византии.
Во-вторых, понимаемая в политическом аспекте идея «константинопольской
вотчины», «константинопольского наследия» московских великих князей была
не русского, а западного происхождения, что связано с попытками папства и им-
перии вовлечь Россию в антитурецкую коалицию (подробно в следующих главах).
И последнее. Если бы перед Филофеем стояла задача всего лишь утвердить
преемственность России по отношению к Византии, то для чего было вызывать
призрак первого Рима? Достаточно было удовлетвориться идеями митрополита
Зосимы, назвавшего в 1492 г. Москву «новым градом Константина». Но посколь-
ку Филофей говорит не только о втором, но и о первом Риме эпохи Воплощения
Слова (держава императора Августа), то тем самым осуществляется выход за пре-
делы византиноцентристского образа мира, углубляется историческая перспекти-
ва, национальное сознание вовлекает в свою орбиту европейское и восточно-среди-
земноморское географическое и временное пространство.
13
Введение
Концепция «Третьего Рима», возникшая одновременно с разработкой генеа-
логической легенды, возводившей род московских князей к римскому императо-
ру Августу, свидетельствует о возникшей в это время в общественном сознании
потребности декларировать и утвердить связь России с европейским и среди-
земноморским миром, включенность её в общий магистральный ход хри-
стианской истории. (О Европе как понятии историческом, историко-культур-
ном, а не только географическом, о принадлежности русской культуры «к об-
щей христианско-европейской культуре, наследнице классической древности»
см.: [Вейдле 1991].)
Август был языческим императором, «кесарем», а Рим в XVI в. оставался
оплотом и символом католического мира. Несмотря на это, православное сознание
находит возможным включить их в систему парадигм эпохи, выразить «русское»
через «римское», проявляя достаточную широту исторического мышления, а не
чувство национальной или религиозной исключительности, которое иногда ус-
матривают в идее «Третьего Рима». «Национальное» и «вселенское» еще не пре-
вратились в тот период в оппозиционную пару Нового времени.
Провозглашение России «Третьим Римом» произошло не от «гордости» или
«кичения», но было формой, с помощью которой она демонстрировала свою вер-
ность эпохе первоначального христианства и вселенских Соборов, когда сохраня-
лось единство христианского мира, а также пыталась осознать свое место в миро-
вой истории, положение Москвы в ряду мировых священных центров и церков-
ных престолов после катастрофы 1453 г. Речь шла о миссии, а не мессианизме.
Введение «первого» Рима предполагало осмысление отношений (как связи,
так и противостояния) не только с католическим Римом, Римом папы и импера-
тора, но и с древним Римом, и с Римом эпохи вселенских Соборов. Рим мог вы-
ступать в качестве сложной и многоплановой парадигмы. С ее помощью можно
было проводить идею имперской мощи, величия, державности, - но также и рес-
публиканизма. Древняя Римская языческая империя производила гонения на
ранних христиан, но вместе с тем это была империя, которую Христос почтил
своим Воплощением в ее пределах, своими земными деяниями, что послужило
началом вечного и неразрушимого «Ромейского царства», появление которого
Филофей Псковский относит к эпохе Воплощения Слова, а современным его вме-
стилищем делает Россию. Амбивалентность «знака» или символа Рима, может
быть, одна из причин того, что и концепция «Третьего Рима» под пером разных
авторов имеет то положительно-панегирическую, апологетическую, то отрица-
тельно-осуждающую оценку.
Первые публикации текстов и их эсхатологическая трактовка
Концепция «Третьего Рима» приобретает права гражданства в науке и пуб
лицистике лишь во второй половине XIX в., после того как «Православный со
беседник» в 1861-1863 гг. опубликовал сочинения ее создателя Филофея, уче
ного монаха псковского Елеазарова монастыря. Впрочем, она нашла отражение
в печати несколько ранее, в составе Повести о новгородском белом клобуке, где
была представлена в кратком изложении ее поздняя, не ранее конца XVI в.
трансформация. Повесть, в свою очередь, включена в «Историю о отцех и стра
Введение
14
дальцех соловецких» (старообрядческое издание конца XVIII в.), а самостоя-
тельно опубликована в I860 г. [Памятники 1860, с. 287-298].
При первом появлении текстов в научной периодике концепция не связыва-
ется с внешнеполитическими проблемами, с «восточным вопросом», с темой
«византийского наследия», Царьграда, проливов и судеб славянства. Первона-
чально она находится в русле другой актуальной темы XIX в., а именно полемики
с «раскольниками», поэтому акцент делается на эсхатологическом содержании
Посланий Филофея, на фрагментах об антихристе. В статье «Происхождение
раскольнического учения об антихристе», опубликованной (анонимно) в «Пра-
вославном собеседнике» в 1858 г. [ч. 2, № 5-8, с. 138-156], цитировались фраг-
менты из Послания Филофея Мисюрю Мунехину с упоминанием «Третьего Ри-
ма». Оно расматривалось среди сочинений о кончине мира, предшествовавших
старообрядческой эсхатологии (Филофей «хотя и не верил астрологическим
бредням Николая Немчина, но по современным судьбам мира и Церкви заклю-
чал, что близка уже кончина мира»). Автор акцентирует не слова Филофея
Псковского о значении и предназначении Русского царства, хотя и цитирует их,
а выводы, сделанные из них: об обязанностях «царствующего» по отношению к
священству и царству, о необходимости для всех православных хранить чистоту
веры и заботиться о спасении души. Хотя здесь еще не было публикации полно-
го текста Послания Филофея Мисюрю, но были заложены основы трактовки
концепции как эсхатологической. О связи русских концепций - как «Третьего
Рима», так и старообрядческой - с более ранними христианскими толкованиями
значения Римской империи в судьбах мира свидетельствовал обширный матери-
ал, приведенный в статье. Многие из древних отцов и учителей церкви «дер-
жались мысли, что Римская империя служит тою удерживающею силою, кото-
рая препятствует явлению антихриста». Так, Иоанн Златоуст в Толковании на
2-ю главу второго Послания ап. Павла к солунянам писал: «Что убо есть одер-
жащее явитися ему (антихристу), сиречь, возбраняющее? Инии убо Духа благо-
дать глаголют, инии же рымскую власть; им же аз наипаче слагаюся». Тертул-
лиан: «...величайшая сила, угрожающая всему миру, и самый конец мира,
имеющий сопровождаться ужасными бедствиями, удерживаются силами Рим-
ской империи». Точка зрения Козьмы Индикоплова (VI в.), как мы увидим да-
лее, нашла отражение и у Филофея. Позже к этим темам вернется В. Н. Мали-
нин (1901), значительно расширив материал, но другие авторы XX в. почти пол-
ностью забудут о нем.
В полном объеме Послание Филофея было издано в 1861 г. [ПС, 1861, № 5,
с. 78-96]. В краткой вступительной статье указано на его связь с астрологиче-
скими предсказаниями «латинянина» Николая Немчина, с которыми полемизи-
ровал и Максим Грек. Публикация была осуществлена по поздним рукописям, в
которых уже была произведена важная текстологическая замена в ключевом
фрагменте, лишившая концепцию существенного звена, а именно переименова-
ния «царства нашего государя» в «Ромейское царство»: «вся христианская цар-
ства преидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по про-
роческим книгам, то есть Российское царство; два убо Рима падоша, а третий
зтоит, а четвертому не быти». Между тем в первоначальном тексте стояло слово
«Ромейское», а не «Российское» (см. приложение № 1 наст, изд., л. 112 публи-
15
Введение
куемой рукописи, разночтение 97); в публикации В. Малинина (1901) сохрани-
лась та же ошибка (хотя вариант «Ромейское» был приведен в разночтениях). Эта
ошибка публикаторов сказалась на всей историографии, т. к. она значительно
обедняла концепцию, лишала ее целостности и законченности, поскольку поня-
тие «Ромейское царство» является в ней одним из ключевых и использовано
трижды; она изымала из концепции такое существенное звено, как наименова-
ние Русского царства Ромейским, что приближало идею к теории мирных мо-
нархий и translatio imperii.
В 1863 г. было издано послание Филофея великому князю Василию Ивано-
вичу [ПС, 1863, ч. 1, № 3, с. 337-348]. Публикатор видит здесь ту же основнук
мысль, что и в предыдущем послании (о «Третьем Риме - Москве»), снова связы-
вает его с догматами «раскола», с эсхатологической темой и антихристом, а глав-
ной целью сочинения считает «печалование» за Псковскую землю, присоединение
которой в 1510 г. сопровождалось насилиями и притеснениями.
Активное обсуждение концепции в научной и особенно публицистическое
литературе происходит во второй половине XIX в. Ранее мы как-то не видизу
заметных следов ее бытования. О ней не пишет Н. М. Карамзин в «Истории го
сударства Российского», хотя имя Филофея как автора ему известно [Карамзин
1989, прим. 328 к 9-му т. (с. 69)], а С. М. Соловьев в 5 томе своей «Истории»
вышедшем в 1855 г., посвящает Филофею Псковскому всего несколько строк, Д£
и то говорит главным образом о его выступлении «против звездочетцев»; по по
воду интересующей нас концепции, известной ему по рукописи, историк пишег
лишь следующее: Филофей «касается значения Московского государства: дв<‘
Рима пали, третий есть Москва, четвертому не быть» [Соловьев С. 1960, с. 351
473]. А. Старчевский в обзоре русской литературы упоминает Филофея как ав
тора Послания псковскому наместнику Мисюрю Мунехину, но пишет лишь еле
дующее: оно «тем для нас важно, что в нем Филофей, отвечая на вопрос Мисю
рин о летосчислении, показывает, какое у нас в XVI столетии имели понятие о1
этой науке» [Старчевский 1845, с. 46-47]. А между тем именно здесь впервы
изложена концепция «Третьего Рима».
Существует точка зрения о связи идеи «Третьего Рима» с творчеством ела
вянофилов, о приверженности ей Ф. И. Тютчева. Об этом писал, в частности
Н. А. Бердяев в работе об А. С. Хомякове [Бердяев 1912]. Однако не было привс
дено ни одного конкретного высказывания А. С. Хомякова (и его единомышлеь
ников), которое свидетельствовало бы, что концепция по меньшей мере была и
известна и ими принималась. То же характерно и для значительно более поздни
работ [М1рчук 1954; Васцленко-Полонська 1955; Крупницький 1952]. Так, Мщ
чук в разделе «Третий Рим в российской историософии XIX стол.» выделял имев
И. Киреевского, А. Хомякова, К. Аксакова, Ф. Тютчева, Ф. Достоевского, Н. Д:
нилевского, А. Герцена. Однако, как и Н. А. Бердяев в работе о А. С. Хомяков*
автор не привел ни одного высказывания анализируемых авторов, где они сам
воспользовались бы формулой «Третьего Рима» или хотя бы вскользь упомянул
об этой идее. Мирчук исходил из презумпции отождествления идеи «Третье!
Рима» с мессианистической идеей, которая, в свою очередь, столь же искусстве]
но и поверхностно приписывалась упоминаемым им авторам, шла ли речь
«теологическом мессианизме» А. С. Хомякова или «революционном мессиани
16
Введение
ме» А. И. Герцена. Не ставился вопрос, была ли возможна для всех вышеназван-
ных авторов апелляция к идее «Третьего Рима» в собственном смысле, т. е., гово-
ря другими словами, выражение «русского» и «славянского» с помощью «рим-
ской» терминологии.
Теория мировых монархий; Ф. И. Тютчев
На примере Ф. И. Тютчева можно показать, как за идею «Третьего Рима»
выдается комплекс идей, хотя и имеющий с ней точки соприкосновения, но тем
не менее ей не тождественный. «Восточный вопрос», темы Царьграда, славянско-
го единства занимали большое место и в его политических статьях, и в поэзии,
тем не менее идеи «Третьего Рима» у него нет, хотя о приверженности поэта к ней
иногда пишут. Так, в комментариях к опубликованному недавно и неизвестному
ранее в полном объеме незавершенному трактату Ф. И. Тютчева «Росси# и За-
пад», создававшемуся накануне Крымской войны, Л. Р. Ланской отмечал «сочув-
ствие» Тютчева идеям «второго» и «третьего» Рима [Ланской 1988, с. 227]; анг-
лийский исследователь Р. Лэйн писал: «Некоторые из его противников... пораже-
ны... были представшим перед ними образом Москвы как третьего Рима (хотя для
истории России эта мифологема была не нова)». В брошюре иезуита И. С. Гагари-
на, направленной против Тютчева («Станет ли Россия католической?», 1856 год),
Р. Лэйн также видит «одну из систематических попыток опровержения тют-
чевских идей, его мечтаний, восходящих к древнерусской утопии о Москве как
третьем Риме» [Лэйн 1988, с. 244, 247].
Остается неизвестным, однако, был ли вообще знаком с ней Ф. И. Тют-
чев в момент написания трактата; нет ни одного упоминания «Третьего Рима»
и у И. С. Гагарина.
Историософия Ф. И. Тютчева вдохновлялась другой теорией, которая объ-
ясняла мировой исторический процесс, прошлые и конечные судьбы человече-
ства как смену великих мировых монархий: Вавилонская (или Ассиро-Вавилон-
ская), Персидская (или Мидо-Персидская), Эллинская, или Греческая, Римская.
Последняя империя непосредственно предшествует концу мира, призвана за-
вершить историческое время, земную историю человечества. Эта теория служи-
ла своеобразной «философией истории» не только в Древности и Средневековье,
но использовалась также в Новое время; несмотря на создание новых историче-
ских концепций и политических учений, она продолжала обсуждаться, привле-
кая масштабами и драматизмом вовлеченного в нее исторического материала,
глубиной исторической перспективы.
Теория основывалась на экзегезе и различных интерпретациях 2 и 7 глав
книги пророка Даниила с истолкованием сна царя Навуходоносора и описанием
видения четырех зверей самому пророку (считается, что книга написана во
II в. до н. э.). Царю, задумывавшемуся над тем, что будет после него, во сне
предстал огромный истукан с головой из чистого золота, грудь и руки его были
из серебра, чрево и бедра - медные, голени железные, ноги - частью железные,
частью глиняные; камень оторвался от горы, ударил в железные и глиняные
ноги истукана, сокрушил его, а сам «сделался великою горою и наполнил всю
землю» [Дан. 2, 31-44]. Сон был истолкован Даниилом как пророчество о четы-
17
Введение
рех земных царствах, вслед за которыми придет мессианское эсхатологическое
царство Божие. Комментаторы видели в четырех царствах периоды всемирной
истории, раскрытие ее провиденциального смысла, последовательные этапы
свершения божественного замысла. Идентификация последнего, четвертого цар-
ства вызывала большой интерес и была особенно важной, ибо с ним связывался
конец земной истории человечества, с ним стремились отождествить себя раз-
личные политические образования.
М. Делькор в Трудах римского Семинара писал, что, согласно современным
экзегетам, четвертое царство книги пророка Даниила первоначально, т. е. во II в.
до н. э., есть царство Александра Македонского, идущее вслед за Вавилонским,
Мидийским, Персидским. В статье отмечается, что теория четырех веков челове-
чества встречается у разных народов; тема трех монархий (Ассирийская, Мидий-
ская, Персидская) возникла в эпоху Ахеменидов и была дополнена при Александ-
ре Великом четвертым царством, Македонским. Упомянута также индо-иранская
доктрина о трех или четырех космических эпохах. Позднее в иудейских и ранне-
христианских толкованиях к книге пророка Даниила Римская империя отожде-
ствлялась с четвертым царством или становилась иногда пятым (Иероним, Иосиф
Флавий, Ипполит Римский). Так, Ипполит Римский, которому принадлежит
наиболее ранний христианский комментарий к книге пророка Даниила, писал
(ок. 200 г.): «Неужели мы не распознаем в этих событиях, предсказанных некогда
Вавилону Даниилом, то, что в наши дни вот-вот свершится в мире? Так вот, ста-
туя, описанная Навуходоносору, есть образ империи мира. В ту эпоху царили
вавилоняне: они были золотой головой статуи. После них персы будут владычест-
вовать в течение 245 лет, и это доказывает, что они представляют серебро. Господ-
ство переходит затем к грекам на 300 лет, начиная с Александра Македонского,
это медь. А им наследуют римляне, это железные голени статуи, ибо они сильны
как железо». Камень, сокрушающий статую, по Ипполиту, это Христос; он сойдет
с небес, «как камень, отделяющийся от горы без участия человеческой руки,
чтобы ниспровергнуть царства этого мира, установить небесное царство Святых,
которое никогда не будет разрушено, Самому стать горой и станом Святых, за-
полнив всю землю». Четвертый зверь видений пророка Даниила (гл. 7) символи-
зирует Римскую империю, он не отождествлен с каким-либо животным, но опи-
сан как зверь в высшей степени грозный и устрашающий, с железными зубами
и медными ногтями [Delcor 1983, р. 13-14, 20]3.
У Ипполита Римского отражена одна из двух позиций по отношению к Риму,
рождавшихся в первые три столетия христианства, в доконстантинову эпоху. Она
рассматривает Рим, как писал П. Синискалько, в виде отрицательной силы (ино-
гда как воплощение зла, проекцию сатаны на землю), осуждает его и особенно
предвидит его неминуемый и близкий конец и драматический крах, который
связывают с появлением антихриста, каковое в свою очередь является прелюдией
к победоносному и окончательному Пришествию Христа. Вторая позиция - более
положительная по отношению к Римскому государству, она исходит из необхо-
димости сосуществования христианских общин в языческом обществе Римской
Текст, процитированный М. Селькором, 'был йзвестеьГйа Руси уже в ХП-ХШ вв. [см. Невос-
труев 1868]. I

18
Введение
империи. Её продолжительность (diuturnitas imperii) совпадает с продолжитель-
ностью существования мира, а конец приравнивается концу существования кос-
моса [Siniscalco 1981, р. 44-46].
В эпоху, когда прекратились гонения на христиан и христианство было
признано империей, вторая позиция получила дальнейшее развитие, и Рим-
ская империя (а в дальнейшем Восточно-Римская — Византия в качестве на-
следницы) трактовалась как <<слуга Христова строения» (Козьма Индикоплов,
VI в.), поскольку в её пределах произошло Воплощение Слова и протекала зем-
ная жизнь Христа.
Границы мессианского царства и империи в трудах теологов постепенно
совпадали. В IV в. о христианском царстве писали Евсевий Кесарийский, Иоанн
Златоуст, Ефрем Сирин и другие христанские авторы. А. В. Муравьев, исследуя
«учение о христианстком царстве у преподобного Ефрема Сирина», употребил вы-
ражение «христианская имперскость» и сделал вывод, что она «есть реальность
уже в четвертом веке, причем не только в центре, но и на восточных окраинах.
Реальность эта - сложная, неоднозначная, балансирующая на грани синтеза и
контаминации римского имперского сознания и христианской сотериологии»
[Муравьев 1996, с. 342].
В Восточной Римской империи разрабатываются концепции, согласно кото-
рым теперь уже к ней переходила функция последнего земного царства, за ко-
торым следует эсхатологическое царство Славы [Малинин 1901, с. 404-420; Pod-
skalsky 1972; Podskalsky 1983, р. 318-319].
В IVb. (как и позднее) продолжает сохранять актуальность и позиция, иду-
щая от Ипполита Римского; в реальностях Римской империи усматривались
признаки приближения последних времен и антихриста, что нашло отражение,
например, в XV Огласительном поучении Кирилла Иерусалимского; на славян-
ской и русской почве оно использовалось еще в XVI-XVII вв.
Оригинальное толкование «последнего царства» дано в Откровении Мефодия
(Псевдо-Мефодия) Патарского (VII-VIII вв.), о чем особенно уместно упомянуть,
поскольку его модель (в некоторых своих частях) оказала влияние на концеп-
цию «Третьего Рима».
Исходя из первоначальной экзегезы четвертого царства как державы Алек-
сандра Македонского, Мефодий выразил отчетливое осознание многоприродно-
сти Восточной империи, говоря на основе вымышленной системы матримони-
ально-генеалогических связей о синтезе, слиянии, соединении царств, их пра-
вителей, царствующих домов в её начале. Именно на это возникшее в резуль-
тате синтеза царство были перенесены свойства вечного христианского царства
восточно-христианских толкований книги пророка Даниила, дополненные тол-
кованием фрагмента из 2-го Послания апостола Павла к фессалоникийцам о
силе, «удерживающей» появление «сына погибели». Подробнее об этом речь
пойдет при анализе источников Филофея Псковского. Для целей нашего иссле-
дования было важно кратко упомянуть о наличии двух основных вариантов
учения о мировых царствах (при наличии оттенков толкований, взаимных пере-
сечений). Забегая вперед, можно сказать, что в разных сочинениях «Филофеева
цикла» о «Третьем Риме», принадлежавших, по-видимому, разным авторам,
нашли отражение оба варианта, обе римских парадигмьГ- и положительная,
19
Введение
восходящая к Ефрему, Козьме Индикоплову и Мефодию Патарскому, и нега-
тивная, восходящая к Ипполиту Римскому.
Византийские политические концепции были известны и в средневековой
Руси благодаря переводным сочинениям разных жанров. Так, в переводе хро-
ники Георгия Амартола читаем: «Асурииское царствие разориться вавилоняны,
Вавилоньска персями, Персьское же макидонями, Македоньское ромЪями, тако
же Ромейское антихристомь разориться, антихристово же Христомь истляеть-
ся» [Истрин 1920, с. 297-298].
Новый толчок эволюции теории был дан в IX-XI вв. императорской корона-
цией Карла Великого (800) и Оттона Великого (962), формированием Священной
Римской империи. В западноевропейской историографии, особенно с XII в. (От-
тон Фрейзингенский) развивалась концепция translatio imperii, согласно которой
Римская империя перешла от греков к франкам (германцам) [Podskalsky 1983,
р. 309; Goez 1958]. Наименование подданных Византийской империи «греками»,
а не «ромеями-римлянами», а императора - rex Constantinopolitanus подчерки-
вало отрицание факта пребывания Римской империи на Востоке, с чем в Констан-
тинополе, естественно, не могли согласиться.
Теория продолжала сохранять актуальность и в Новое время, в частности, в
трудах эпохи Реформации и Контрреформации (см. гл. IV, § 1). Так, Т. Мюнцер
в Комментариях к книге пророка Даниила, написанных одновременно с созда-
нием концепции «Третьего Рима» (1524), включал в цепь преемства империю,
которую, с точки зрения современных интерпретаторов, можно было бы на-
звать «империей пролетариев», созданной волей восставших крестьян; она станет
последней, вечной, святой и истинной империей, желаемой Богом. Четвертой им-
перией он считал Древнюю Римскую, а пятой - современную ему Священную
Римскую империю [Miintzer 1950, S. 20-21; De Michelis 1983, р. 524].
В XVII в. Юрий Крижанич обращался к учению о мировых монархиях, опро-
вергая концепцию «Третьего Рима» (см. гл. IV, § 1). Именно в категориях теории
мировых монархий намеревался изложить свою историософию Ф. И. Тютчев, как
свидетельствуют сохранившиеся наброски и фрагменты незавершенного трактата
«Россия и Запад». В 1848-1850 гг., после европейских революций 1848 г. и в
преддверии Крымской войны, были опубликованы (в Мюнхене и Париже) статьи
Ф.И.Тютчева, позже получившие название «Россия и Германия», «Россия и ре-
волюция», «Папство и римский вопрос». Они должны были стать частью тракта-
та, в котором автор предполагал дать не только анализ современной ситуации, но
и глубокий исторический экскурс. Излагая «учение об империи» и о характере
империи в России, он писал: «Россия гораздо более православная, нежели славян-
ская. И, как православная, она является залогохранительницей империи. Что же
такое империя? Учение об империи. Империя не умирает. Она передается. Реаль-
ность этой передачи. 4 прошедших империи. 5-я - окончательная... Законная
империя осталась привязанной к наследию Константина. - Показать и доказать
историческую реальность всего этого. Чем была Восточная империя (ложные
взгляды западной науки на Восточную империю), перенесенная в Россию. Толь-
ко в качестве императора Востока царь является императором России... Империя
Востока: это Россия в окончательном виде» (материалы к гл. VI «Россия»). В ма-
териалах к гл. IX: «Вселенская монархия - это Империя. Империя же существо-
Введение
20
вала всегда. Она только переходила из рук в руки... 4 империи: Ассирия, Персия,
Македония, Рим. С Константина начинается 5-я империя, окончательная, импе-
рия христианская», которую он называет Восточной, но не Римской [Тютчев
1988, с. 218, 222, 224; Аксаков 1886, с. 204-206].
Особенностью использования Ф. И. Тютчевым теории мировых монархий
является разделение Римской и Восточной (Константинопольской) империи
чем подчеркнуто различие между языческой первой и христианской второй. Он
не изложил своих представлений о соотношении между четвертой и пятой им-
периями. Тем не менее факт вычленения Восточной империи как самостоятель-
ной, отдельной от Римской, присвоение ей собственного номера означает, что
автор трактата видит разрыв, а не связь между ними. Проектируемая им гре-
ко-славянская держава выступала продолжателем и залогом последней, пятой,
христианской империи, а не четвертой, Римской. Поэтому можно предполо-
жить, что не только формула, но с ама идея второго и тем самым третьего Рима
была бы для него неприемлемой и невозможной.
В поэтическом творчестве Тютчева также находят воплощение его полити-
ческие и историософские идеи. Наряду с идеей византийского наследования,
обладающей у него безусловным положительным знаком, он вызывает иногда
и тень пророка Даниила, дающую аллюзию теории мировых монархий. Так, в
стихотворении «Нет, карлик мой, трус беспримерный...» (к К. В. Нессельроде),
написанном в 1850 г., т. е. одновременно со статьей «Папство и римский во-
прос», он пишет [Тютчев 1965, с. 122-123, 362]:
Не верь в Святую Русь кто хочет,
Лишь верь она себе самой, -
И Бог победы не отсрочит
В угоду трусости людской.
То, что Олеговы дружины
Ходили добывать мечом,
То, что орел Екатерины
Уж прикрывал своим крылом, -
Венца и скиптра Византии
Вам не удастся нас лишить!
Всемирную судьбу России -
Нет, вам ее не запрудить!...
Эти же воззрения отразятся и в более позднем творчестве. Аллюзию же тео-
рии мировых монархий можно усмотреть в стихотворении «Русская геогра-*
фия» (1848 г.):
Москва и град Петров, и Константинов град -
Вот царства русского заветные столицы <...>
Вот царство русское... и не прейдет вовек,
Как то провидел Дух и Даниил предрек.
21
Введение
Издатели, комментируя текст, называли именно те главы книги пророка
Даниила [7,27 или 2,44], где речь идет о последнем царстве [Тютчев 1965,
с. 118, 359]. К. Пигарев полагал, что «град Петров» - это Рим [Пигарев 1962,
с. 130], что едва ли справедливо; описывая границы утопического царства, его
«семь великих рек», поэт называл Неву и не упоминал Тибра: «От Нила до Не-
вы, от Эльбы до Китая, от Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная». «Град Петров»
мог быть прочитан как Петербург (ср. пушкинские слова «Красуйся, град Пет-
ров»); в восприятии читателей могла происходить и контаминация двух «гра-
дов», возможно, сознательно предусмотренная поэтикой автора. К. Пигарев вы-
ражал недоумение и удивление по поводу того, «как мог» Ф. И. Тютчев создать
подобную утопию. Исследователь недостаточно учел жанр и контекст поэтиче-
ских высказываний - не прагматически-политический, а историософский, не
политическая прокламация, а аллегория - пророчество, к тому же с аллюзией
древней теории мировых монархий, аллюзией, объясняющей и обозначенные
географические пределы (в них различимы контуры и державы Александра
Македонского, и Древней Римской империи, и «Русского царства»). Поэтиче-
ские строки не переводимы на язык политической теории. С аналогичной кор-
рективой следует подходить и к высказыванию Р. Лэйна о политических взгля-
дах Ф. И. Тютчева, которые «представляют собой уникальное сочетание истори-
ческой прозорливости и исторических иллюзий, разумных построений и оче-
видных предубеждений, реальности и мифотворчества» [Лэйн 1988, с. 233].
Мысли Ф. И. Тютчева о греко-славянской православной державе не ограни-
чены идеей наследования по отношению к Византии, именуемой Восточной им-
перией, они встроены в более глубокую историческую перспективу, а именно
связаны с теорией мировых монархий, основанной на толкованиях книги про-
рока Даниила. Он не связывает, а отделяет Римскую (древнюю, языческую) и
Византийскую (Восточную, христианскую) империи, не использует понятия
«второго Рима» применительно к Константинополю и тем самым «третьего» - к
Москве и России. При дальнейшей эволюции исторических обоснований «вос-
точного вопроса» авторы в основном отказываются от апелляции к теории ми-
ровых монархий в полном объеме, ограничиваясь ее последним, римско-кон-
стантинопольским звеном.
В. О. Ключевский; Историко-филологические
и философские труды 80-х гг. XIX в.
После публикации основных текстов о «Третьем Риме» возникла возможность
активного обсуждения темы в научной литературе. В. О. Ключевский, рассматри-
вая ее в контексте «истории русской мысли» (статья «Псковские споры», 1872),
высоко оценивает интеллектуальные возможности создателя концепции: «Фило-
фей - мыслящий Монах: в своих посланиях, очень хороших по содержанию для
XVI в., он смотрит гораздо выше и видит дальше сотен современных ему русских
книжников. Оставаясь в кругу понятий времени, он, однако ж, ищет разумного
объяснения событий, питавших суеверие в его современниках». В.О.Ключевский
чутко уловил основной нерв Послания великому князю Василию III, отражение в
нем двух явлений или процессов, составлявших существенные доминанты цер-
Введение
22
ковно-политической истории России XV-XVI вв.: становление церковной авто-
кефалии и типа отношений между «священством» и «царством»; в оценке вто-
рого, подход В. О. Ключевского односторонен. «Филофей вполне проникнут дей-
ствием мировых событий, изменивших церковное положение России... Государ-
ственный рост, доставивший русской иерархии церковную автономию, пробу-
дил и в обществе чувство церковной возмужалости», - пишет историк о первом
процессе. Однако в сфере отношений между «священством» и «царством», по Фи-
лофею, В. О. Ключевский несколько неожиданно услышал «самоотречение рус-
ского духовенства», его «равнодушие... к практической стороне церковной са-
модеятельности»: «Тот самый писатель, который так ясно и энергично выразил
почувствованное русским обществом в XV в. церковное превосходство, молча-
ливо признал недостаток внутреннего оправдания этого чувства. Приобретение
автономии русской церковной иерархией сопровождается косвенным признани-
ем ее бессилия перед задачами, выполнение которых только и могло оправдать
ее коренные права на существование... Задачи, указываемые им (Филофеем. -
Н. С.), по существу своему все принадлежат ведомству Церкви, и ни одной из
них автор не доверяет духовенству, требуя и ожидая их разрешения только от
государственной власти» [Ключевский 1959, с. 37-39]. Упрек В. О. Ключевского
в подтексте обращен скорее к Новому времени: в тексте Послания не видно, что-
бы Филофей снимал обязанности с духовенства, а об обязанностях государст-
венной власти он пишет «только» потому, что таковы избранные им тема и
жанр (Послание верховному носителю власти, в котором идея симфонии между
«священством» и «царством» излагается с позиций священства). Идеал симфо-
нии оставался неизменным для церковных авторов того времени, писавших на
эту тему. В Послании, имеющем другого адресата (псковского великокняжеско-
го дьяка), постановка вопроса другая; задачи, возникающие благодаря новой
миссии России, ее превращению в «Ромейское царство», Филофей возлагает
здесь на все «общество», если использовать современную терминологию («мы»,
т. е. весь православный мир).
Первоначальная эсхатологическая трактовка концепции, рассмотрение ее в
связи с историей Церкви и религиозной мысли изменяются и отчасти вытесня-
ются в 80-е годы под влиянием русско-турецкой войны 1877-1878 гг., роста на-
ционально-освободительного движения на Балканах, дифференцирования в от-
ношении общества к внешнеполитическим целям России. Формула «Третьего
Рима» приобретает устойчивую связь с «восточным вопросом», оказавшись удоб-
ной для идеологического оформления актуальных внешнеполитических задач,
отношение к которым было различным; столь же различными оказываются и
оценки «Третьего Рима». Именно в это время понятие сводится к идее «визан-
тийского наследия», «константинопольской вотчины», что вызывает необходи-
мость датировки концепции XV в., т. к. в качестве наиболее весомых предпосы-
лок, обусловивших ее появление, называются Флорентийская уния и падение
Константинополя.
Оценка «Третьего Рима», ориентированная на идею византийского насле-
дия, ограничивает содержание первоначальных построений Филофея, т. к. не
учитывает наличия в них также еще и «первого», «Великого Рима», т. е. их
обращенность не только к Византии, но и к Западу. Из-за большого хроноло-
23
Введение
гического разрыва между падением Константинополя и временем появления
концепции такая оценка побуждает искать «предшествующие звенья», и куль-
минацией этого «поиска» становится вывод М. Дьяконова о том, что Филофей
не был творцом теории, но лишь обобщал эти звенья. И наконец, эта оценка
зависит от оценки самой Византии и так называемого «византизма», которые и
в русской, и в мировой науке имели разные знаки, выступали то как аксиологи-
чески положительные, то отрицательные величины. На одном полюсе выступал
противопоставленный Западу восточный мир косности и неподвижности, тыся-
челетняя история которого была историей постепенного упадка и разложения,
на другом - держава, хранительница подлинных ценностей античности и все-
ленского христианства [Курбатов 1975]. Актуализация понятия «византинизма»
производилась и в недавнее время например, в специально ему посвященной
книге К. Туманова [Toumanoff 1983].
В работах 80-х гг. представлен почти полный спектр оценок, которые в бу-
дущем повторятся в разных комбинациях. В самом начале 80-х гг. почти одно-
временно в журналах были опубликованы две работы с различными оценками и
византийского наследия, и «Третьего Рима». Обе оказали большое влияние на по-
следующую традицию, первая - научную, вторая - философско-публицистиче-
скую. Работа Н.Ф.Каптерева «Характер отношений России к православному Вос-
току» публиковалась в 1883-1884гг. в «Чтениях в Обществе любителей духовного
просвещения», а отдельным изданием вышла в 1885 г.; работа В.С.Соловьева
«Великий спор и христианская политика» появилась в 1883 г. в журнале «Русь»;
существует и отдельное издание 1883 г. [Соловьев В. 1989, т. 1, с. 654].
Н.Ф.Каптерев выделял в усвоенном Россией византийском наследии религи-
озно-культурное, духовное, а не политическое содержание: «Когда Иван Василье-
вич Грозный принял титул царя, как законный наследник греческих императо-
ров, то он и его ближайшие преемники вовсе не думали предъявлять каких-либо
прав на самую Византийскую империю, как на принадлежащую им по праву на-
следства. Московские цари хотели быть наследниками византийских императо-
ров, не выступая однако из Москвы и не вступая в Константинополь. Из всех прав
прежних греческих императоров они усвоили только одно - право считаться пред-
ставителями и защитниками всего вселенского православия, причем их покрови-
тельство вселенскому православию на первых порах не шло далее дачи милосты-
ни различным просителям с Востока». По мнению Каптерева, «признание рус-
ским правительством... своею историческою миссиею освобождение православного
Востока от турецкого ига» происходит лишь в конце XVII в. [Каптерев 1885,
с. 348, Каптерев 1914, с. 349].
Идея византийского наследия, выраженная формулой «Москва - Третий Рим»,
является одной из основных в работе Каптерева. Он пишет о постепенном фор-
мировании у русских книжников взгляда на Русь как «на представительницу и
хранительницу истинного, неповрежденного православия...»; на Москву как на
наследницу павшей Византии и других православных царств, как на новый,
«Третий Рим», на московского великого князя как на прямого потомка и на-
следника бывших греческих императоров; на Русь переносится достоинство
императора как «главы православного государства, как представителя, побор-
ника и защитника вселенского православия», достоинство патриарха как «гла-
Введение
24
вы и покровителя восточной Церкви», сюда переходят особо чтимые святыни.
Книга имеет четкую структуру (три раздела), соответствующие трем основным
посылкам автора: отношения русских к православному Востоку после падения
Константинополя определялись представлениями русских о Москве как третьем
Риме, о московском царе как покровителе и опоре всего вселенского правосла-
вия, о русском благочестии как высшем и совершеннейшем во всем мире.
Раздел «Москва - Третий Рим» состоит из трех глав, посвященных исто-
рии идеи уже во второй половине XVI-XVII вв.: 1) Соборное утверждение цар-
ского венчания Ивана Грозного константинопольским патриархом; 2) Учреж-
дение в России патриаршества; 3) Перенесение в Москву святыни с православ-
ного Востока [Каптерев 1885, с. 11, 26-102]. В рецензии П. В. Знаменского,
написанной в связи с присуждением премий графа А. С. Уварова, давалась в
целом положительная оценка работы Каптерева, но высказывались и критиче-
ские замечания. Относительно теории «Третьего Рима» рецензент ставил воп-
рос, была ли она «настолько распространена в свое время, чтобы автор мог
положить ее в основу своего исследования,... не оставалась ли она только
книжною теориею». Другой упрек был едва ли справедлив в том обобщенном и
расширенном виде, в котором истолковывалось содержание книги. «Общим,
основным началом для характеристики отношений к Востоку» автор поставил
мысль о преемстве Москвы Константинополю. «Мысль автора с самого же на-
чала приняла одностороннее направление в исследовании избранного предмета,
задалась задачей изобразить только отрицательную сторону этого предмета...», -
писал Знаменский [Знаменский 1889]. Необоснованный или во всяком случае
сильно преувеличенный характер этого упрека становится очевидным, если
обратиться, например, к тому разделу, где Каптерев, описывая побуждения,
заставившие Ивана IV обратиться к константинопольскому патриарху за утверж-
дением его царского венчания, прямо говорит об авторитете, который сохра-
нял православный Восток, несмотря на турецкое гоподство («необходимо тре-
бовалось обратиться к православному Востоку, чтобы он признал и своим при-
знанием освятил и утвердил право московского царя, как наследника и преем-
ника византийских императоров, чтобы он признал в нем новую главу и по-
борника всего вселенского православия»). Подробно описан и «первоначальный
план» 1586-1587 гг. учреждения патриаршества: «Сначала думали на учреж-
дение в Москве париаршества заручиться согласием не только всех восточных
патриархов, но и всех архиепископов, епископов, архимандритов, игуменов,
согласием Афонской горы и Синайской, т. е. представителей всего православ-
ного мира, чтобы «такое великое дело», как учреждение патриаршества в
Российском государстве, было делом всей православной Церкви».
Отношение В. С. Соловьева к Византии и «византизму» было более суровым и
требовательным, чем Н.Ф. Каптерева. В. С. Соловьев создал более сложную модель
истолкования «Третьего Рима», предопределенного его отношением к «византиз-
му». Начиная с весны 1882 г., философ продумывал свое отношение к католичест-
ву [Соловьев В. 1989, т. 1, с. 653]; необходимым звеном оказывалась оценка «ви-
зантизма». Существенный импульс обсуждению этого понятия и этой проблемы
был дан статьей К. Н. Леонтьева «Византизм и славянство» (1875), вызванной его
размышлениями по поводу событий на Балканском полуострове, волновавших об-
25
Введение
щественное мнение того времени [Леонтьев 1875; Griibler 1877]. Позиции К. Ле-
онтьева и В. Соловьева различны, хотя впоследствии, в письмах к философу
(1890), К. Леонтьев хотел видеть его «как бы третейским судьей в споре, вызван-
ном, в частности, и его концепцией „византизма"». К. Леонтьев признавался:
«Слово это сослужило мне плохую службу в русской литературе; на него напа-
дали почти все, даже и весьма благоприятно обо мне писавшие». В отличие от
Ф. И. Тютчева, чьи историософские построения основаны на теории мировых мо-
нархий, К. Леонтьев использовал терминологию Н. Я. Данилевского, писавшего о
«культурно-исторических типах», но упрекал его в забвении византийского4.
«Византизмом» Леонтьев называл «и наше русское православие, и наше русское
самодержавие, православием освящаемое, и многие отражения православия и пра-
вославной государственности нашей в литературе, поэзии, архитектуре и т. д.».
«Назвал же я и православие и православием освященное самодержавие наше „ви-
зантизм“», во-1-х, потому, что оно греко-российское; во-2-х, потому, что я хотел
сделать поправку к книге Н. Я. Данилевского, который по страшной ошибке в
перечислении культурных типов своих пропустил византийский тип и соединил
его весьма неудачно в одно с типом старо-римским» [Леонтьев 1912, с. 273, 325,
339-341; Леонтьев 1913, с. 317, 319].
В статье К. Леонтьева «Византизм и славянство», как, впрочем, и в ряде дру-
гих его работ, понятие «Третьего Рима», как и второго, нового Рима - Константи-
нополя отсутствует, вероятно, по той же причине, что и у Ф. И. Тютчева. К. Леон-
тьев, делая поправку к Н. Я. Данилевскому, разделяет «староримский» и «визан-
тийский» тип, подобно тому как Тютчев разделял 4-ю, Древнюю Римскую импе-
рию и 5-ю, Восточную империю; Данилевский же, по-видимому, предполагал их
«континуитет», если использовать современный термин. К. Леонтьев считал это
ошибкой.
В «Великом споре» В. С. Соловьева наблюдаем как бы два образа «Третьего
Рима», условно говоря, - исторический и проективный; один соотнесен с допет-
ровской Русью, второй - будущая миссия или задача, завершающий, примиря-
ющий этап в вековом соперничестве Востока и Запада, проходящем «черезо всю
жизнь человечества»: «...главный спор идет не между христианством и исла-
мом, не между славянами и турками, а между европейским Западом, преиму-
щественно католическим, и православною Россией... Как в средние века кре-
стовые походы, начатые против ислама, скоро открыли свою настоящую цель,
и западные крестоносцы, предоставив Иерусалим сарацинам, принялись за раз-
гром Византии и за основание Латинской империи на Востоке, точно так же и
в новые времена борьба католического Запада против победоносных турок,
борьба, которую сначала с таким рвением вели Австрия и Польша, скоро пре-
вратилась в борьбу против России, как только Запад увидел в ней могущест-
венную наследницу Восточной империи. Цель борьбы теперь состоит уже не в
том, чтобы изгнать турок из Европы, а в том, чтобы, не допустив Россию в
Царьград, опять основать новую Латинскую империю на Балканском полуост-
рове под знаменем Австрии... Итак, наш восточный вопрос есть спор первого,
Сопоставляя Россию с первым, языческим Римом и христианской Византией, К. Леонтьев
пишет не о преемстве-наследовании (как в концепциях второго-третьего Рима), но пытается
установить типологическое сходство и различие, «основы», характерные для каждого «типа».
Введение
26
западного Рима со вторым, восточным Римом, политическое представительство
которого еще в XV в. перешло к третьему Риму - России» [Соловьев В. 1989,
т. 1, с. 59, 71-72].
В. С. Соловьев - один из немногих - не пользуется формулой «Москва - Тре-
тий Рим», относя понятие «Третьего Рима» не к городу, а к царству.
Идея «политического представительства» отличается от предложенной
Н. Ф. Каптеревым идеи культурно-религиозного представительства, более соответ-
ствующей историческим реалиям XVI в. В другом месте работы В. С. Соловьев пи-
шет о наследовании «всех преимуществ и притязаний Византии», а в статье «Ви-
зантизм и Россия», воспроизводя этот фрагмент, добавляет: «не только политиче-
ских, но и церковных» [Соловьев В. 1989, т. 2, с. 596]. «То чувство политической
и национальной гордости, - пишет Соловьев в «Великом споре», - с каким преж-
де византийские греки смотрели на древний Рим, впавший, по-видимому, в вар-
варство, - такое же чувство по справедливости могло явиться у Московской Руси
после того, как она отразила и сокрушила того самого могучего врага, под иго
которого бессильно склонилась Византия» [Соловьев В. 1989, т. 1, с. 125-126].
Слова о «сокрушении» Османской империи - большое преувеличение, т. к. не
только в XV, но и в XVI в. Россия сталкивалась отнюдь не с «тем самым врагом»,
что Византия (азовские походы и русско-крымские войны были еще впереди).
Клише о наследовании «всех преимуществ и притязаний» Византии отвергает
звено за звеном последующая историография. Что касается «национальной и по-
литической гордости», якобы вызванной созерцанием бедствий Константинополя,
то нам больше известны «Плачи», «Рыдания», скорбь по поводу этого события,
надежды на его возрождение, выражавшееся первоначально в эсхатологической
форме. Слова В. С. Соловьева уместно сопоставить с мыслями Н. Ф. Федорова о
смысле «всемирной истории» как «печаловании» за Константинополь.
Проекция «Третьего Рима» в будущее вносит с необходимостью новые черты
и в образ прошлого. Задачей В. С. Соловьева было обоснование идеи «соединения
церквей» (статья VII «Великого спора»), и он много писал об отрицательной сто-
роне «византизма», оказавшей влияние и на Русь: «Не случайно, однако, второй
Рим пал и власть Востока перешла к третьему. Должен ли этот третий Рим быть
только повторением Византии, чтобы пасть, как она, или же должен он быть не
по числу только, но и по значению третьим, т. е. представлять собою третье, при-
миряющее две враждебные силы начало? Когда в Москве третьему Риму грозила
опасность неверно понять свое призвание и явиться исключительно восточным
царством во враждебном противуположении себя европейскому Западу, Провиде-
ние наложило на него тяжелую и грубую руку Петра Великого. Он беспощадно
разбил твердую скорлупу исключительного национализма, замыкавшую в себе
зерно русской самобытности, и смело бросил это зерно на почву всемирной евро-
пейской истории. Третий Рим передвинулся из Москвы к Западу, к международ-
ному морскому пути» [Соловьев В. 1989, т. 1, с. 72]. В парадигме Византии выде-
ляется «падение»; наследование теперь может быть трактовано не только как
повторение, воспроизведение величия, имперской державности, но и как возмож-
ность гибели («чтобы пасть, как она»).
Проективный «Третий Рим» как примирение, как миссия или задача для бу-
дущего осуществляется на религиозной почве, в деле соединения церквей. Вопрос
27
Введение
«должен ли он быть и по значению третьим?» поставлен для того, чтобы дать на
него положительный ответ: «...дело России - показать, что она есть действительно
третий - Рим, не исключающий первого, а примиряющий собою обоих» [Соловь-
ев В. 1989, т. 1, с. 74].
Рассуждения Соловьева о функции России как третьей, примиряющей силы
сопоставимы с высказанной в этот же период мыслью Достоевского о противо-
стоянии трех мировых идей: католической, протестантской и славянской, хотя
у двух мыслителей, конечно, разное и содержание триады, и в особенности оценка
ее составляющих. В «Дневнике писателя» (январь 1877 г.) Достоевский писал:
«А между тем на Востоке действительно загорелась и засияла небывалым и не-
слыханным еще светом третья мировая идея - идея славянская, идея нарождаю-
щаяся, - может быть, третья грядущая возможность разрешения судеб человече-
ских и Европы... И все эти три огромные мировые идеи сошлись, в развязке своей,
в одно время» [Достоевский 1983, с. 6-9].
В исторический образ «Третьего Рима» В. С. Соловьев вмонтировал мысль о
«враждебной противоположности Западу», об «исключительном национализ-
ме», которые в его концепции являются неотъемлемой частью столь нелюбимо-
го им «византизма». Эта мысль, отчетливо изложенная уже в «Великом споре»,
доминирует в статье «Византизм и Россия», опубликованной в журнале «Вест-
ник Европы» в 1896 г.: «Россия, принявши православное христианство из Ви-
зантии, получила его в том виде, который оно имело там в X и XI веке; вместе с
православием она получила и византизм, т. е. смешение вечных и существен-
ных форм Церкви с временными и случайными, вселенского предания с мест-
ным» [Соловьев В. 1989, т. 1, с. 126; ср. т. 2, с. 596].
Национальное понято как «временное» в противоположность «вечному», оно
«случайное» в отличие от «существенного», «местное» в противопоставленности
«вселенскому». Противопоставление «вселенского» и «национального» после Со-
ловьева будет повторяться и тиражироваться (Г. Флоровский, Н. Бердяев и др.).
Оценивая его, надо признать, что это противопоставление - продукт историче-
ского и философского мышления Нового времени, как и противопоставление до-
петровской и петровской Руси, «старой» и «новой» России (подобное тому опреде-
лению «средних веков» как «темных», которое на Западе им дало «Новое время»
и эпоха Просвещения, чтобы оттенить собственное значение). Идея «восточного
царства», враждебная противоположность которого европейскому Западу была
разрушена Петром, - порождение не укорененных в подлинной реальности «до-
петровской Руси» споров западников и славянофилов. Ее образ, точнее, два ее
образа были искусственно сконструированы в ходе споров XIX в., когда каждая
из сторон абсолютизировала вычлененные из целого факты, лившие воду на ее
мельницу.
В сочинении «Русская идея» (1888) В. С.Соловьев не воспользовался форму-
лой «Третьего Рима», однако присутствует ее традиционный компонент - «вто-
рой Рим», т. е. Византия, а также утверждение о «русской империи» как «ответ-
ственной преемнице Византии». Россия наследует не величие Византии, а те
черты, которые, по мнению философа, привели ее к гибели: «языческую идею
абсолютного государства» и принципы «цезаропапизма»; в другой работе - «ви-
зантийское поклонение идолу государственности» [Соловьев В. 1989, т. 2, с. 244,
Введение
28
261]. Отрицательное отношение к византийскому наследию, понимаемому как
«византизм» (сфера историософии), обусловливает и отказ от политической идеи
овладения Константинополем (сфера политики); он - противгик точки зрения,
согласно которой «истинная цель нашей национальной политики - это Констан-
тинополь», будучи убежден, что «наше национальное дело» не совершается «си-
лой оружия». России, с его точки зрения, незачем идти в Константинополь: «Не
этой России... овладеть когда-либо вторым Римом и положить конец роковому
восточному вопросу» [Соловьев В. 1989, т. 2, с. 226].
Парадигма падения остается доминирующей в статье «Византизм и Россия»,
а равным образом и в поэзии В. Соловьева. Так, в 1894 г. он писал («Панмон-
гол изм»): «Судьбою павшей Византии / Мы научиться не хотим. / И все твердят
льстецы России: / Ты - третий Рим, ты - третий Рим. / Пусть так! Орудий
Божьей кары / Запас еще не истощен. / Готовит новые удары / Рой пробудив-
шихся племен <...> / Смирится в трепете и страхе, / Кто мог завет любви за-
быть... / И третий Рим лежит во прахе / А уж четвертому не быть» [Соловьев В.
1990, с. 57-58, 88-89]. Повторив формулу Филофея «Два Рима пали...», автор
ставил вопрос: если их общее свойство «состоит в том, что они оба пали, то всего
важнее нам знать, отчего они пали и, следовательно, чего должно избегать
третьему, новейшему Риму, чтобы не подвергнуться той же участи». Падение
первого Рима описано двояко и противоречиво С одной стороны, упоминается,
хотя всего лишь в подстрочном примечании, о том, что «под влиянием богослов-
ской полемики греков против латинян наши книжники первым Римом считали
не Рим языческий, а папский Рим, который, по их мнению, отпал от правосла-
вия». Это утверждение соответствует первоначальному содержанию идеи
«Третьего Рима» в XVI в., мыслям Филофея Псковского. Но, с другой стороны,
сам Соловьев видит в первом Риме языческую империю и рассуждает о причи-
нах ее конца: «Языческий Рим пал потому, что его идея абсолютного, обожеств-
ленного государства была несовместима с открывшеюся в христианстве исти-
ной, в силу которой верховная государственная власть есть лишь делегация дей-
ствительно абсолютной богочеловеческой власти Христовой» [Соловьев В. 1989,
т. 2, с. 562-563].
Гибель Византии для него - явление в первую очередь из сферы нравствен-
ной и духовной, результат несоответствия принятой идеи христианского царст-
ва и жизненной практики; «византийцы» на протяжении веков «не понимали»,
«не хотели понять» своих высших провиденциально заданных целей.
Действительное совершенствование есть функция «Третьего Рима»: «Усвоив-
ши себе значение третьего Рима, Россия, чтобы не разделить судьбу первых двух,
должна была стать на путь действительного улучшения своей национальной
жизни - не для того, чтобы завоевать весь мир, а для того, чтобы принести поль-
зу всему миру» [там же, с. 576-579].
Другая существенная сторона византизма состояла, по мнению В. С. Соловь-
ева, в подчинении Церкви государству («иерархия теряет высшее управление
даже собственно церковной жизнью, органом которого были вселенские собо-
ры»). В основе подчинения находилось «движение к партикуляризму», к цер-
ковному партикуляризму, к отказу от вселенского предания, сверхнародного,
универсального начала в пользу местного, национального, вследствие чего «мест-
29
Введение
ная церковь» оказывалась, в подчинении у государственной власти; происходи-
ло «замещение в византийских умах вселенского предания частным». «Всечело-
веческое или всемирное сознание» противопоставлено у В. С. Соловьева «созна-
нию национально-государственному» [там же, с. 580, 587, 591, 595]. Суждения
В. С. Соловьева о «византизме» восходили к точке зрения иезуита кн. И. С. Гага-
рина, изложенной в книге, которая была издана на французском языке в Пари-
же в 1856 г. (сразу после Крымской войны) под названием «Станет ли Россия
католической?» («La Russie sera-t-elle catholique?»); русский её перевод был
опубликован в 1858 г. тоже в Париже под названием «О примирении Русской
Церкви с Римскою». И.С.Гагарин, по его собственным словам, дал «права граж-
данства» выражению «византийство», содержание которого - «противопостав-
лять всеобъемлющему духу Вселенской Церкви дух народности, сосредоточи-
вать управление национальной Церкви в руках одного иерарха или союза ие-
рархов, покорного мановению мирского главы, и в то же время ослаблять по
возможности узы, связывающие эту Церковь с Соборною, Вселенскою» [Гагарин
1982, с. 219]. Противопоставление «вселенского» и «национального» будет по-
вторяться и тиражироваться накануне Второй мировой войны (Г. Флоровский),
а после нее станет одной из существенных составных частей в политизирован-
ных трактовках идеи «Третьего Рима» (Н. Бердяев, А. Тойнби и др.). Книга
И. С. Гагарина была полемически заострена против идей Ф. И. Тютчева в статьях,
созданных накануне Крымской войны.
Завершая тему о связи «византизма» и «Третьего Рима» у В. С. Соловьева,
надо сказать, что в нашу задачу не входило решать, насколько он был прав,
упрекая Византию, а тем более Русь, в «византизме», насколько соответство-
вали историческим реалиям созданные им образы византийской истории, ви-
зантийского сознания, понимания или, скорее, перманентного непонимания
собственных задач. В 1896 г. в журнале «Византийский временник», в разделе
«Критика и библиография», была опубликована краткая заметка (без подпи-
си) в связи со статьей В. С. Соловьева «Византизм и Россия»; автор отмечал:
«Рассуждения г. Соловьева о Византии и византинизме не отличаются науч-
ною доказательностью и проникнуты крайним субъективизмом» [ВВ, 1896,
т. 3, с. 692].
Наша же задача состоит в том, чтобы проверить построения авторов XIX в.
конкретными текстами XV-XVI вв.: как воспринималось и оценивалось на Руси
греческое и константинопольское наследие в его разных составных частях, что
именно из «наследия» принималось и что отвергалось, как эволюционировало
отношение к грекам и греческой Церкви. Самое же основное - необходимо дать
ответы не на философско-риторическом или логическом уровне, а в анализе тек-
стов конкретной эпохи.
Еще один вариант трактовки «восточного вопроса», «Третьего Рима» и его
связи с «национальным самосознанием» представлен в работе византиниста
Ф. И. Успенского «Как возник и развивался в России восточный вопрос» [Успен-
ский Ф. 18872]. Ей предшествовали разыскания автора по теме «Сношения Рима
с Москвой» (в связи с разбором трудов П. Пирлинга). Оценка дается не только в
связи с отношениями России к православному Востоку, но и к католическому
Западу, эти отношения не противопоставлены, а сопоставлены. «Восточный во-
Введение
30
прос», точнее мысль о необходимости участия России в его разрешении, в осво-
бождении порабощенных православных народов характеризуется как показатель
развития «русского национального самосознания», «общественного сознания». Но
при этом учитываются и западные, по преимуществу римские влияния («роковая
неизбежность участия России в разрешении его не только живо осознавалась са-
мими русскими, но и была им внушаема извне»). Зарождение «восточного вопро-
са» связывается с падением Константинополя; о «сознании религиозных и полити-
ческих задач», перешедших в связи с этим на Москву, автор говорит, упоминая две
группы текстов - летописные повествования о падении Царьграда и памятники
«мистической литературы» в русской письменности (пророчества Льва Мудрого,
Мефодия Патарского, толкование патриархом Геннадием Схоларием символиче-
ской надписи на гробнице императора Константина Великого и др.).
Итогом этой «внутренней работы, происходившей исключительно на русской
почве», по мысли Ф. И. Успенского, явилось «блистательное развитие фикции
о Москве - третьем Риме». Понятие «фикция» употреблено в достаточно своеоб-
разном смысле и едва ли удачно, т. к., во-первых, автор признает за ней «государ-
ственно-правовое значение», во-вторых, усматривает ее аналогию на Западе в
обоснованиях императорского титула и империи Карла Великого, которые он
также считает «фикцией». Суждения Ф. И. Успенского существенно выделяют-
ся на фоне историографии XIX в.; некоторые из них отечественная наука по-
вторит лишь в 40-х гг. XX в. Тем важнее уловить смысл, который вкладывал в
это понятие Ф. И. Успенский (и несколько позже М. Дьяконов). «Европейские
народы, основав государства на развалинах Римской империи, до тех пор чувст-
вовали себя не на месте, пока не создали своей империи. Империя Карла Вели-
кого есть фикция, теоретически разработанная Алкуином и Эйнгардом. Франк-
ский король и его ученые сотрудники понимали, что восстановлять Римскую
империю, при существовании таковой в Византии, нельзя, а между тем для
осуществления политических задач Карла необходимо было обосновать права
его на императорский титул... Наконец, входит в употребление фикция: Рим-
ский император германской нации... Московская фикция должна быть рас-
сматриваема в связи с указанными западноевропейскими и, по моему мнению,
обставлена лучше их. Московская теория не может быть рассматриваема как
pium desiderium 5 частного человека. Она... служит основанием для политиче-
ских притязаний московского правительства, словом, она получила у нас госу-
дарственно-правовое значение... Должно признать, что русские в конце XV в.
ничем не хуже обставили свои политические притязания, чем римляне, когда
они создавали свои этиологические мифы, или германцы, когда они обстав-
ляли теорию перенесения императорского титула на своих королей» [Успен-
ский Ф. 18872, с. 22-25].
Ф. И. Успенский был одним из немногих авторов, которые увидели то звено
концепции «Третьего Рима», которое отождествляло Российское царство с «Ро-
мейским царством». Не менее тонко он уловил разницу между идеей «Третьего
Рима» и идеей «константинопольской вотчины» московских великих князей.
Хотя первая и характеризуется им как политическая, она не только не отожде-
Благочестивое пожелание.
31
Введение
ствляется с решением второй задачи, но, напротив, отделяется от нее: «...не одно
и то же - создавать политическую идею и принимать меры к ее осуществле-
нию». Если идея «Третьего Рима» выводится Ф. И. Успенским из эволюции «на-
ционального самосознания» и трактуется в терминах ответственности России за
судьбы порабощенных Турцией христиан, а Филофей назван «человеком рус-
ской почвы», то идея константинопольской вотчины, как пишет этот автор,
используя труды П. Пирлинга, «впервые высказана не в русских памятниках, а,
так сказать, подсказана нам из Рима в начале XVI в.».
М. Дьяконов в книге «Власть московских государей» (1889), в соответствии
с ее главной темой («история политических идей древней Руси») закрепляет по-
литический подход к теме; в византийском наследии выделяется политическое
содержание, хотя не забыто и религиозное: «Самая идея самодержавия заимст-
вована нами из Византии... На Московское царство переходят религиозные и
политические задачи Византийской империи». Идея «Третьего Рима» рассмат-
ривается в главе «Политические следствия Флорентийской унии и падения Кон-
стантинополя». Принимая положения о предшествующих звеньях концепции,
М. Дьяконов добавляет некоторые новые, а главным среди них считает «Из-
ложение пасхалии» митрополита Зосимы (1492). Делается парадоксальный
вывод о том, что «старец Филофей не был творцом теории о Москве - третьем
Риме. Элементы этой теории были уже налицо, и ему принадлежит только
окончательная и полная ее формулировка. Но в истории идей это была бес-
спорно важная заслуга».
Суждения М. Дьяконова о «фиктивном» характере многих построений того
времени, в том числе и идеи «Третьего Рима», восходят к работе Ф. И. Успен-
ского, при этом повторяется и мысль об их «государственно-правовом» значе-
нии: «Литературные попытки доказать выдающееся религиозно-политическое
значение Руси... соответственно духу времени были столь же фиктивными и
отличались таким же мистицизмом, как и самая идея о Москве - третьем Ри-
ме. Но по выводам, которые были сделаны политической практикой того вре-
мени, все эти мистические фикции получают реальное значение, а потому за-
служивают полного внимания и для истории русского государственного права»
[Дьяконов 1889, с. 68-69].
Хотя М. Дьяконов и называет идеологические конструкции «фикциями», но
тем не менее предоставляет им место «в истории русского государственного пра-
ва», усматривая соединительное звено между двумя уровнями в «политической
практике».
В 80-е гг. XIX в. не только определились основные типы истолкования смысла
идеи «Третьего Рима», но также осуществлены первые опыты анализа ее истори-
ко-правовых аспектов, решения специальных источниковедческих проблем, пре-
жде всего датировки и атрибуции (В. Н. Малинин). Публикация в «Трудах Ки-
евской Духовной Академии» [1888, май] Послания о «Третьем Риме» к царю
и великому князю Ивану Васильевичу сопровождалась большим исследованием
В. Н. Малинина, где он доказывал, что это - самое позднее произведение цикла,
адресатом его является не Иван III, а Иван IV, а создание концепции относится
не к XV, а к XVI в. Впоследствии эти мысли были развиты в капитальной моно-
графии Малинина [1901].
Введение
32
«Третий Рим» в конце XIX — начале XX в.
И. Н. Жданов (1895) писал о «Третьем Риме» не специально, а в связи с ха-
рактеристикой публицистики XVI в. (Сказания об Августе и Прусе, о Монома-
ховом венце, о Вавилонском царстве и др.), проявляя иной, чем М. Дьяконов,
подход к «легендарным сказаниям», различая в них «живой исторический
смысл» и «условную литературную оболочку». Сказанное И. Н. Ждановым сле-
дует выделить особенно потому, что он отказывается включить тексты о «Третьем
Риме» в русло византийского наследия (хотя это оставалось почти «общим ме-
стом») и видеть в них «указание на византийское начало, вносившееся в русскую
государственную жизнь... Можно ли думать, что среди русских людей откроется
какое-то особенное увлечение византийскими идеалами как раз в то время, когда
государственный строй, их воплощавший, терпел крушение, когда византийско-
му „царству44 пришлось выслушать суровый исторический приговор?» [Жда-
нов И. 1895].
П.Н. Милюков обратил внимание на возможные южнославянские источни-
ки идеи. Во второй части «Очерков по истории русской культуры» (1897) еще
повторяется традиционная схема возникновения концепции, она связывается
с Флорентийской унией, церковной автокефалией и падением Константинопо-
ля. Ее «полное развитие» автор видит уже в конце XV в., цитируя при этом «По-
слание о крестном знамении», которое, по его мнению, адресовано Ивану III.
П. Н. Милюков полагал, что идея имела официальный характер, говоря об этом
в контексте учреждения патриаршества. Концепция названа и «национальной»
(«...близкое отношение имела канонизация святых к обоснованию... националь-
ной теории о „Москве - третьем Риме“»), и «всемирно-исторической» («знамени-
тая теория о всемирно-исторической роли Московского государства»; «московская
всемирно-историческая теория»), и в этом нет противоречия [Милюков 1897,
с. 22; Милюков 1994, с. 31, 32, 39].
В третьей части «Очерков», над которой П. Н. Милюков работал на Балка-
нах (1901), раздел о «Третьем Риме» расширен, высказана мысль о южносла-
вянском происхождении идеи, принесенной в Москву из Болгарии, что аргумен-
тировано сопоставлениями с болгарской переработкой Хроники Константина
Манассии: «...болгарский литератор пытался в середине XIV в. перенести славу
„старого Рима“ и „старого Царьграда“ на „новый Царьград - Тырнов“. Теперь
эта красивая метафора... без труда переносится на Москву...». Мысли, сходные с
идеями Филофея, автор усматривал также в Изложении пасхалии 1492 г., в
Русском хронографе 1512г., восприняв гипотезу А. А. Шахматова о причаст-
ности Филофея к его созданию. Идеи «Повести о взятии Царьграда» в составе
Хронографа выводились из юго-славянского источника (болгарской переработ-
ки Хроники Константина Манассии). В идее «Третьего Рима» П. Н. Милюков
по-прежнему видел «красивую метафору, заключавшую в себе целую историче-
скую схему, целую философию всемирной истории» [Милюков 1901, с. 39-41;
Милюков 1995, с. 45-48].
Самым значительным явлением в исследовании идеи «Третьего Рима» была
книга В. Н. Малинина «Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания»
(Киев, 1901), где было опубликовано литературное наследие Филофея Псковско-
33
Введение
го и многочисленные другие сочинения, составлявшие, по мнению исследователя,
его литературный контекст. Книга вплоть до 70-х гг. нашего века оставалась
единственной специальной работой на эту тему. Хотя полемика по поводу проис-
хождения, содержания, смысла идеи продолжалась, никто не обращался вновь
к исследованию рукописной традиции, т. к. она казалась исчерпанной. В. Н. Ма-
линин уделил большое внимание литературным источникам высказываний Фи-
лофея по всем вопросам, затронутым в Посланиях (социальным, эсхатологиче-
ским, антилатинским и др.); привлечены сочинения современников Филофея,
писавших на близкие сюжеты. Однако подобная широта, а иногда гипертрофи-
рованное стремление к детализации и исчерпанности (работа имеет 2784 ссылки
на источники и литературу) сослужило автору плохую службу: многие из этих
сочинений он самостоятельно не исследовал столь же тщательно, как тексты
Филофея, и потому допустил ряд неточностей и ошибок, на которые сразу же
обратили внимание рецензенты. Особенно суровой была рецензия В. Н. Перетца,
высказавшего упреки, в ряде случаев справедливые, но относящиеся не к основ-
ному содержанию книги, не к анализу и характеристикам текстов Филофея (они
оставлены без внимания), а к текстам маргинальным (в особенности к тем, кото-
рые исследовал сам рецензент). Одновременно в рецензии высказаны некоторые
общие суждения, которые, в свою очередь, могут быть оспорены: Филофей оха-
рактеризован как «сравнительно скромный литературный деятель XV (так!) ве-
ка», а исследование В. Н. Малинина - как «детальное изучение мелких литера-
турных явлений» [Перетц 1901, с. 327-329].
Более объективными были рецензии А. И. Соболевского, С. Т. Голубева, хо-
тя и в них содержались критические замечания. А. И. Соболевский назвал «цен-
ным» все, что говорится о личности и сочинениях Филофея, указал несколько
не привлеченных автором рукописей с текстами Филофея [Соболевский 1901].
Одно из замечаний С. Голубева относилось к принципам передачи текстов [Голу-
бев 1903]. Ф. И. Титов отметил, что автор исследовал предмет в самой широкой
исторической перспективе, показал превращения «безисходного инока» в «обще-
ственного деятеля». Рецензент увидел в учении Филофея «церковно-политиче-
ское» содержание [Титов 1906, с. 1-6].
, Несмотря на отмеченные рецензентами просчеты, книга явилась этапом, ве-
хой в изучении идеи. Исследователи пользовались публикацией В. Н. Малинина,
не привлекая новых рукописей и воспроизводя предложенные им датировки тек-
стов, не подвергая сомнению их атрибуцию. К сожалению, меньше отклика на-
шла та линия исследования, которая подвергала анализу всю полноту суждений
Филофея, тексты его Посланий в их целостности, а не только толковала смысл
эффектных высказываний «Два Рима пали» и т. д. Не уделялось достаточного
внимания эсхатологическому содержанию идеи, хотя об этом много писали и
В. Н. Малинин, и его предшественники в «Православном собеседнике» [1858].
Особенность историографии «Третьего Рима» - обилие работ, дающих рас-
ширительную трактовку идеи, пользующихся знаком «Третьего Рима» для ха-
рактеристики других комплексов представлений, создатели которых сами к этой
формуле не прибегали, но искусственно присоединялись к ней их поздними ин-
терпретаторами, устанавливавшими связь своего объекта с идеей «Третьего Ри-
ма» логическим путем, по ассоциативному признаку. Они подчас сосуществуют
2 — 3483
Введение
34
с научными трудами, оказывая большое влияние на массовое сознание и после-
дующие публицистические высказывания, рассуждения о смысле и предназна-
чении концепции. Это характерно, в частности, для книги И. Кириллова [1914],
в которой идея «Третьего Рима» априорно отождествляется с идеей русского мес-
сианизма. В работе содержались справедливые наблюдения и суждения (о вы-
соком литературном мастерстве Филофея, характеристика его как «одного из
первых русских политических мыслителей», «вестника юного русского нацио-
нального сознания», признание в качестве разных этапов развития политиче-
ской мысли наименования Москвы «вторым Константинополем» и «признания»
ее «Третьим Римом» и др.). Однако заданная установка, изложенная уже в на-
звании книги, предопределила ограниченность и искусственность подхода к
идее «Третьего Рима» как одной из ранних формул русского мессианизма, что
для И. Кириллова не требовало доказательств. Эта исходная посылка (об идее
«Третьего Рима» как идее мессианизма) породила замкнутый круг или подмену
понятий, когда учения, более или менее связанные с мессианизмом (или вовсе
не связанные с ним), объяснялись и определялись через формулу «Третьего Ри-
ма», как ее трансформация. Хотя сами эти учения не содержали вербального
выражения идеи «Третьего Рима», они характеризовались как ее видоизмене-
ние, расчленение на ряд отдельных вопросов; таким способом И. Кирилловым
уяснялось «то значение, которое идея заняла в идеологии русской интеллиген-
ции» [Кириллов 1914, с. 45].
Завершая краткий и включающий далеко не все возможные имена обзор
трудов конца XIX - начала XX вв., нельзя не упомянуть Н. Ф. Федорова, который
в «Философии общего дела» нашел место для идеи «Третьего Рима», говоря о ней
сдержанно и осторожно. «Третий Рим» соотнесен и с прошлым, и с будущим;
это и идеал, точнее, проект, и реальность русской истории XVI в. Исторически
это - долг защиты отечества и просвещения порабощенных народов, а проек-
тивно - долг воскрешения, восстановления родственности и братства, долг сы-
нов по отношению к отцам.
«Возвратить к жизни умерших» - обоснованию этого грандиозного «проекта»
Федоров посвятил свое творчество и свою жизнь. Его задача - прекращение разъ-
единения, неродственности, составляющих содержание истории как факта. В его
философии истории, недостаточно изученной, всемирная история рассматривает-
ся сквозь призму векового соперничества Востока и Запада и борьбы за Констан-
тинополь («очерк истории как мировой битвы, развивающейся вокруг Константи-
нополя как центра мира»), «печалование за Константинополь» [Федоров 1982,
с. 195, 201]. Н.Ф.Федоров называл свое учение «супраморализмом», иногда-
«словом об ополчении» и писал о «всеобщей воинской повинности». Но служба
переосмыслена, воинская повинность трансформирована, поскольку выдвинуто
условие «переоружения». В этом контексте и говорится о «Третьем Риме», ко-
торому оно вменяется в обязанность. «Чтобы стать священною, христианскою, ис-
тория должна быть словом не об ополчении лишь друг на друга Запада и Восто-
ка... она должна быть словом и об ополчении общем, друг за друга, против извне
действующей и в нас действующей слепой силы природы, т. е. история есть слово
об объединении не на смерть, а на воскрешение и живот... Всеобщая воинская
повинность и есть ополчение в смысле приготовления к этой священной, всеоб-
35
Введение
щей борьбе... Обязанность защиты отечества как третьего Рима, чтобы быть поня-
той, требует разъяснения значения и второго, и первого Рима. Говоря же, что
«четвертому Риму не быть», Россия признает за собою долг разрешения вопроса о
неродственности и родстве. Усвояя себе значение «третьего Рима», мы признаем
долг глубочайшего родственного объединения, отрицая же всякую нужду в чет-
вертом, признаем, верим, что цель объединения будет достигнута и достигнута
будет нами, это значит, что мы не признаем за собою права слагать труд достиже-
ния цели на других». Третий Рим, как видим, здесь - прежде всего долг, обязан-
ность, идеал, проект, труд. Но Н. Ф. Федоров вспоминает его и тогда, когда пишет
о прошлом, об истории России в XVI в., которую он рассматривает сквозь призму
борьбы Востока и Запада. Функция России в ней - умиротворение степи и защита
Запада [Федоров 1982, с. 215-218, 285-287, 326, 328].
Труды Русского зарубежья; полемика
После революции 1917 г. «Третий Рим» присутствует в размышлениях Рус-
ского зарубежья о призвании и судьбах России, ее предназначении и роли в ми-
ровой политике. Но теперь многие прежние историософские темы превращаются
из интеллектуальной игры в жесткую реальность, что сказывается и на интер-
претациях нашей темы. Возможности, заключенные в амбивалентности, своеоб-
разной двуликости римской парадигмы, используются достаточно широко. Полю-
сы кристаллизуются. На одном- осмысление «Третьего Рима» как тождества
Святой Руси, на другом - игра слов, основанная на случайном, но броском совпа-
дении числительных: «Третий Рим» - «Третий Интернационал». Сближение про-
извольно и субъективно, т. к. авторы, подчас не отдавая себе отчета, что такое
«Третий Рим» в собственном смысле, иногда противопоставляют его Третьему Ин-
тернационалу, а иногда, напротив, отождествляют их. Однако мы пока не встре-
чаемся с «тоталитаристской» и «империалистической» трактовкой, которая вы-
двинется накануне и особенно сразу же по окончании Второй мировой войны в
работах Н. А. Бердяева и А. Тойнби, а затем и других авторов.	х
В сборнике «Из глубины» (1918), продолжившем традиции «Вех», тема
«Третьего Рима» возникает в статье С. Н. Булгакова «На пиру богов. Pro и contra.
Современные диалоги» [Булгаков С. 1991J. Автор запечатлевает едва ли не весь
спектр общественного мнения, демонстрирует различные оценки недавних со-
бытий и всего хода истории, сталкивает точки зрения представителей разных
интеллектуальных и социальных слоев, не боясь выдвигать язвительные и раз-
вернутые аргументы даже против тех суждений, которые близки ему самому.
Авторскую мысль, по-видимому, наиболее рельефно излагает Беженец 6, свою
ситуацию он осознает как символическую: «Весь мир переходит в беженство»;
но автор не сводим полностью к какому-то одному из действующих лиц и объ-
емлет всю полифонию суждений.
«Третий Рим» отсутствует в «Диалоге первом», где ему, казалось бы, надле-
жало быть с точки зрения того историографического направления, которое ис-
Ю. Бардах, впрочем, считает, что Автора персонифицирует Писатель «Диалогов» [Bardach
1992, р. 322].
2*
Введение
36
кусственно сближало его с «восточным вопросом», «византизмом», проблемой
Царьграда и проливов. С. Н. Булгаков этой связи не устанавливает. «Третий Рим»
появится лишь в последнем, пятом диалоге, посвященном судьбам Церкви.
В «Диалоге первом» главная оппозиция - Писатель и Дипломат. Писатель: «...ко-
гда мы оказались вовлечены в войну с Турцией, всякому, не закрывающему
глаз, стало ясно, что история поставила вопрос о Царьграде... я по-прежнему
не считаю ошибкой мысль, что Царьград должен быть нами завоеван и затем
началась бы новая, царьградская эпоха нашей истории, как петербургский ее
период начался с основания Петербурга... Мы были уже накануне похода на
Царьград, а ведь это целая историческая программа, культурный символ». Другое
направление отражено в отрезвляющей реплике Дипломата: «И я не ожидал от
нашего славянофильства столь вольного перевода их романтических мечтаний
на язык империализма. Мне казалось, что обладание Царьградом вообще мыс-
лится ими не как результат насилия и завоевания, но как следствие культурного
единения славянства, словом, как постепенно созревающий плод истории... я не
могу не видеть в этом неовизантизме увлечения или самообмана, прикрывающе-
го „аннексии и контрибуции". И уж честнее и откровеннее были те политики,
которые находили, что для России просто необходимы проливы» [там же,
с. 295-302]. Беженец почти не принимает участия в споре, заметив, что «наш
народ не любит войны, это - факт».
В «Диалоге пятом», где речь идет об истории Церкви, о характере связи са-
модержавия и православия, главная оппозиция - светский Богослов и Беженец.
Первый с пафосом говорит об «освобождении православной русской Церкви от
пленения государством, от казенщины этой убийственной», он утверждает, что
«никакой связи между православием и самодержавием, кроме как историче-
ской, вообще нет, и это воочию подтвердилось теперь, когда православие полу-
чило, наконец, свободу и его никто уже не может попрекать союзом с самодер-
жавием».
Беженец, напротив, не отрицая «витийства придворного и раболепства», тем
не менее видит «не внешнюю только, но внутреннюю, мистическую связь» право-
славия и самодержавия, что «соответствует исконному самосознанию правосла-
вия от св. Константина и до наших дней... Церковь сознавала, что во „внешнем
епископе", „викарии Бога на земле" она имеет зодчего града Божия, блюстителя
вертограда церковного. Иначе православие ведь и не мыслило свою историческую
миссию созидания Божьего царства на земле. Когда пала Византия, бармы Моно-
маховы перенесены были в полуночные страны, и наши благочестивые предки с
полным основанием осознали Московию „Третьим Римом"».
С. Н. Булгаков смещает хронологию: легенда о Мономаховых регалиях отно-
сит их передачу на Русь ко времени Владимира Мономаха, но это несущественно
с точки зрения той ретроспективы, в рамках которой он предлагает периодиза-
цию православия и свое понимание его роли; распространенное тогда мнение о
возникновении идеи «Третьего Рима» в XV в. воспроизводится автором, т. к. оно
встраивается в его периодизацию. В истории православия он (точнее, Беженец)
видит две эпохи — доконстантиновскую и константиновскую, «константинов-
ская для Византии закончилась уже в 1453 г., а для всей православной Церкви
2 марта 1917 г. Падение самодержавия есть грань в истории Церкви, и думается,
37
Введение
что изгладить ее не может уже никакая реставрация по немецкому образцу»
[там же, с. 343-346].
В более поздней работе Булгаков писал о «православии и государстве»
несколько иначе: в России «преждевременно было говорить о христианской го-
сударственности... То было лишь ознаменовательно-символическое обозначение
не того, что уже есть, но что должно быть, и явилось бы, конечно, тяжким
заблуждением символ или мечту приравнивать к реальной действительности»
[Булгаков С. 19912, с. 337].
На другом полюсе - «Смена вех» (1921), где было предложено сопоставле-
ние «Третий Рим - Третий Интернационал», иногда как противопоставление, а
иногда, напротив, как продолжение. Так, Ю. Н. Потехин писал: «По роковой
иронии судьбы, а может быть, по беспристрастному и безошибочному суду
истории, русское национальное дело можно сейчас делать не в рухнувшей Рос-
сии „Третьего Рима“, а в России III Интернационала» [Потехин 1921, с. 183].
Но в сборнике «О смене вех» (1922) иная точка зрения: «Все пути ведут в Рим.
Поэтому нельзя удивляться, что и дорога немедленного коммунизма сделала в
конце концов поворот в сторону Третьего Рима, за буквами Р. С. Ф. С. Р. про-
маячили, как в тумане, древние литеры S. Р. Q. R., инициалы Сената и народа
римского» [Губер 1922, с. 57; Bardach 1992, р. 323-324].
Использование формулы «Третьего Рима» в связи с III Интернационалом
не просто в различном, но в противоречащем один другому смысле показывает,
что здесь она - не более чем игра слов.
В зарубежной литературе 20-30-х гг. встречаем «Третий Рим» и как публици-
стическую проекцию на современность, и как продолжение историко-филологиче-
ского подхода русской науки конца XIX - начала XX в. Последнее характерно
для книги Х.Шедер, опубликованной в 1929 г. [Schaeder 1957]. В рецензии на
второе издание (1957), в основном повторяющее первое, Я. С. Лурье отмечал
«конкретно филологический характер» работы, «теснейшую зависимость всей
ее концепции от построений Дьяконова и Малинина» (следовало бы также
добавить П. Н. Милюкова), а также полное восприятие схемы развития рус-
ской публицистики, созданной еще в дореволюционной науке [Лурье 19603]х.
Основная часть работы посвящена предпосылкам, или предшествующим звень-
ям идеи и сочинениям, составляющим ее контекст, а вторая часть, «Конец
Третьего Рима», завершается разделом «Учение о „Третьем Риме“ Константи-
на Леонтьева», хотя у него, как уже говорилось, это «учение» отсутствует;
X. Шедер искусственно выводит его из некоторых высказываний на близкие
темы. Книга X. Шедер пользовалась большой популярностью в зарубежной нау-
ке, ссылки на нее присутствуют почти во всех работах, касающихся не только
специально самой идеи «Третьего Рима», но часто и истории русской средне-
вековой мысли в целом.
Лекция Е.Ф.Шмурло в Риме (1923 г.) вводила идею в контекст общеевро-
пейской истории и находилась в русле оценок Дьяконова-Успенского [Робин-
сон, Досталь 1997].
Небольшая книга Н. Зернова «Москва - Третий Рим» (1937), не имевшая
научного аппарата и библиографии, была посвящена скорее русской истории
XV-XVII вв. в целом, нежели концепции в собственном смысле [Zernov 1937].
Введение
38
Одновременно в журнале «Путь» была опубликована статья того же автора,
посвященная концепции «Третьего Рима», где он писал и о тех ее чертах, кото-
рые «имеют непосредственную связь с современным положением русской Церк-
ви». Представляет интерес мысль Н. Зернова о связи идеи с нестяжательской
традицией [Зернов 1936, с. 4, 14—18].
С позиций историка русской Церкви подошел к «Третьему Риму» А. В. Кар-
ташев. В лекции «„Святая Русь“ в путях России», напечатанной в серии М. М.Фе-
дорова «Курсы к познанию России» в 1938 г. и воспроизведенной (в резюме и
выдержках) в книге «Воссоздание Святой Руси», он отождествляет Святую Русь
и «Третий Рим»; излагая «гимны» московских публицистов «русскому правове-
рию», он пишет: «Святая Русь оправдала свою претензию на деле. Она взяла на
себя героическую ответственность защитницы православия во всем мире
(здесь и далее разрядка автора. - Н. С.), она стала в своих глазах мировой
нацией, ибо Московская держава стала вдруг последней носительницей, бро-
ней и сосудом царства Христова в истории - Римом третьим, а Чет-
вертому уже не бы ват ь... Когда «агарянская мерзость запустения стала
на месте святе», и св. София превратилась в мечеть, а вселенский патриарх в
раба султана, тогда мистическим центром мира с т а л а М о -
сква - Третий и последний Ри м... Побуждаемая иерархией Моск-
ва сбрасывает последние остатки татарского ига. Тема Третьего Рима становится
официальной государственной идеологией. Выше этих высот и шире этих ши-
рот русское национально-религиозное и религиозное сознание по существу
никогда не подымалось... народ, который дерзнул, еще не сбросив с себя окон-
чательно ига Орды, без школ и университетов, не сменив еще лаптей на сапо-
ги, уже вместить духовное бремя и всемирную перспективу Рима, тем самым
показал себя способным на величие, стал внутренне великим» [Карташев 1956,
с. 29, 36-40]. В трактовке «Третьего Рима» появилось понятие «мистический»
(«мистический центр мира»), и оно ближе к реалиям эпохи, нежели «политиче-
ские» трактовки; вместе с тем А. В. Карташев принимает и точку зрения о
включении идеи в официальную государственную идеологию.
Аналогичный подход сохранен и отражен и в «Истории русской церкви»
(1959), где автор подчеркнул, что его подход - историка Церкви, а не культуры.
Противопоставив «иосифлян» и «нестяжателей», А. В. Карташев связал с пер-
выми идеи Филофея Псковского: «песнь о Москве - Ш Риме» увенчала иосиф-
лянскую историософию; необходимо «признать творческую заслугу величествен-
ного опыта питания и сублимации московско-имперского идеала, как созида-
тельной формы и оболочки высочайшей в христианской (а потому и всемирной)
истории путеводной звезды - Третьего и Последнего Рима» [Карташев 1959,
с. 413-415].
Значительно сложнее была трактовка Г. Флоровского, уделившего «Треть-
ему Риму» большое место в труде «Пути русского богословия», опубликован-
ном в 1937 г.
Г. Флоровский рассматривал концепцию в «перспективах апокалиптическо-
го беспокойства» XIV—XV вв., усиленного падением Константинополя, называл
ее эсхатологической теорией, строго выдержанной «в эсхатологических тонах
и категориях... Чувствуется сокращение исторического времени, укороченность
39
Введение
исторической перспективы». Он был одним из немногих авторов, чутко прочи-
тавшим Филофея и различившим в разных сочинениях о «Третьем Риме»
«апокалиптический минор» и «панегирический мажор» (традиционно эти тек-
сты рассматривались как единое целое, как отражение общей концепции).
Впрочем, в соответствии с принятой тогда точкой зрения относительно хроно-
логии текстов Г. Флоровский полагал первоначальной «апокалиптическую схе-
му» Послания великому князю; она была вторично истолкована «официальными
книжниками в панегирическом смысле». В действительности последователь-
ность создания текстов была противоположной, тем не менее важно, что Г. Фло-
ровский обратил внимание на самый факт эволюции идеи. «Третий Рим» нахо-
дится у Г. Флоровского в рамках концепции «кризиса русского византинизма»,
и в соответствии с этим утверждается, что он «заменяет» (разрядка Фло-
ровского. - Н. С.), а не продолжает Второй. Задача не в том, чтобы продол-
жить и сохранить непрерывность византийских традиций, но в том, чтобы
заменить или как-то повторить Византию, - построить новый Рим вза-
мен прежнего... агарянский плен воспринимается как постоянная опасность для
чистоты греческой веры... Так происходит сужение православного кругозора. И
уже недалеко и до полного перерыва самой греческой традиции, до забывания
и о греческой старине, т. е. об отеческом прошлом. Возникает опасность за-
слонить и подменить вселенское церковно-историческое предание преданием ме-
стным и национальным, замкнуться в случайных (? - вопрос мой. - Н. С.) преде-
лах своей поместной национальной памяти». Сам Г. Флоровский отметил, что эта
его точка зрения восходит к Вл. Соловьеву [Флоровский 1983, с. 10-12].
В Предисловии (1980) к книге «Пути русского богословия» И. Мейендорф
не все принял в концепции «византинизма»: «...православный богослов может
поставить вопрос, не слишком ли узко Флоровский понимает святоотеческое
предание. Если критиковать русское православие во имя „византинизма", не
следовало бы также подвергнуть критике и сам византинизм?» [Флоровский
1983, с. 7-8]. Если вспомнить критику «византизма» у Вл. Соловьева, то сразу
выявляется основное внутреннее противоречие в суждениях о его роли на рус-
ской почве: и «византизм», по Вл. Соловьеву, плох, и «разрыв» с ним, по
Г. Флоровскому, - тоже кризис. Причина «кризиса», как полагал Г. Флоровский, -
«не в культурном самосознании. Прежде всего, это был национально-государст-
венный кризис, связанный с государственным ростом Москвы, с пробуждением
национального политического самосознания, с потребностью в церковно-поли-
тической независимости от Константинополя» [Флоровский 1983, с. 12]. Оценка
трех названных факторов («рост», «пробуждение», «независимость») как прояв-
ления «национально-государственного кризиса» внутренне противоречива. Во-
прос И. Мейендорфа (не слишком ли узко понимает Флоровский святоотеческое
предание) можно продолжить: не столь же ли узко понимание и государствен-
ности, и национальности, оценка их в сопоставлении с заданным эталоном, в
качестве которого предложена Византия или «византизм».
Противопоставление национального и вселенского у Г. Флоровского остава-
лось в рамках исследования «путей русского богословия». Но у Н. А. Бердяева оно
приобрело политический характер, будучи одним из краеугольных камней кон-
цепции в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937-1938). В рамку
Введение
40
концепции вставлена и идея «Третьего Рима»: «Под символикой мессианской
идеи Москвы - Третьего Рима произошла острая национализация Церкви... Все-
ленское сознание было ослаблено в русской Церкви настолько, что на греческую
церковь, от которой русский народ получил свое православие, перестали смот-
реть как на истинно православную Церковь, в ней начали видеть повреждение
истинной веры» [Бердяев 1990^ с. 9-10]. При этом автор не утруждает себя ар-
гументами, полагая, что он точно воспроизводит всю целостность отношения
Руси к греческому православию в тот период. Тексты и факты свидетельствуют,
что на самом деле оно было значительно более сложным. Достаточно напомнить,
что два таких важных акта государственной и церковной жизни, как царское
венчание Ивана Грозного 1547 г. и учреждение патриаршества 1589 г., получи-
ли санкцию константинопольского патриарха, необходимость которой ясно осо-
знавали московские власти, обращаясь в обоих случаях в Константинополь.
Участие греческого духовенства во главе с вселенским патриархом в Москов-
ском соборе 1589 г. дало повод составителям Уложенной грамоты определить
его как «Освященный собор нашего великого Российского и Греческого царст-
вия» [Идея Рима в Москве, с. 185-193; гл. V, § 4 наст. изд.].
Н. А. Бердяев назвал «доктрину» о Москве как «Третьем Риме» идеологиче-
ским базисом образования Московского царства, а оно, в свою очередь, охарак-
теризовано как «тоталитарное» государство, в котором Церковь «стала играть
служебную роль».
В идее «Третьего Рима» Н. А. Бердяев усматривает «мессианское» содержа-
ние; эта оценка была одной из ведущих в работе И. Кириллова, носившей, как и
«Истоки», публицистический, а не исследовательский характер. Происходила
публицистическая подмена, при которой в русло «русского мессианизма» пе-
реводилась идея исторической ответственности, сформулированная Филофеем
Псковским в терминах средневековой теории translatio imperii, в ней речь шла о
миссии, а не мессианизме. Н. А. Бердяев более активно, чем его предшествен-
ники, пользовался игрой слов «Третий Рим - Третий Интернационал», которая
охотно и настойчиво тиражировалась именно под влиянием его работ: «И вот
произошло изумительное в судьбе русского народа событие. Вместо Третьего
Рима в России удалось осуществить Третий Интернационал, и на Третий Интер-
национал перешли многие черты Третьего Рима. Третий Интернационал есть
тоже священное царство и оно тоже основано на ортодоксальной вере. На Западе
очень плохо понимают, что Третий Интернационал есть не Интернационал, а
русская национальная идея. Это есть трансформация русского мессианизма»
[Бердяев 1990^ с. 11, 117, 118].
В работе «Истоки и смысл русского коммунизма» уже заложена «тоталита-
ристская» трактовка темы, но еще нет «империалистической», что происходит в
«Русской идее» (1946): «В духовных стихах Русь- вселенная, русский царь-
царь над царями, Иерусалим та же Русь, Русь там, где истина веры. Русское рели-
гиозное призвание, призвание исключительное, связывается с силой и величием
русского государства, с исключительным значением русского царя. Империали-
стический соблазн входит в мессианское сознание» [Бердяев 19902, с. 79-82].
Переходя от «духовных стихов» к «империалистическому соблазну», Бердя-
ев смешивал два автономных, независимых пространства - пространство поли-
41
Введение
тическое и пространство духовной жизни. Они имеют собственные законы, и
выражать одно в категориях другого значит деформировать оба, создавать кон-
струкцию из смеси железа и глины. Политические идеи не выводимы из духов-
ных стихов. Работы Бердяева могли оказывать влияние на зарубежных мысли-
телей и читателей в значительной степени благодаря их переводам на многие
языки [Berdiajew 1937; Berdiaew 1938].
«Тоталитаристская», «империалистическая» трактовка идеи «Третьего Ри-
ма», ее сопряжение с Третьим Интернационалом на какое-то время, преимуще-
ственно во второй половине 40-х - 50-х гг. стали общим местом в идеологиче-
ском арсенале холодной войны; идея выдавалась за провозвестницу «советского
экспансионизма» и возводилась всё к тому же пресловутому «византизму». Од-
нако в полемику с подобными утверждениями сразу же вступили многие пред-
ставители Русского зарубежья и их коллеги. Научная часть этой полемики обо-
гатила историю идеи. Так, авторитет А. Тойнби призван был закрепить вышена-
званную трактовку, но она была оспорена Д. Оболенским и Б. Сэмнером; зна-
менитый английский историк вынужден был согласиться почти со всеми поло-
жениями оппонентов относительно природы «византийского наследия в Рос-
сии» и идеи «Третьего Рима».
А. Тойнби выделил в византийском наследии по преимуществу негативное
содержание, три главных элемента: нетерпимость к Западу, политические инсти-
туты тоталитарного государства и принципы цезарепапизма. «Византийскому
наследию в России» посвящена отдельная глава одного из его трудов, опублико-
ванного в 1947-1948 гг. Основополагающее значение этого наследия в Рос-
сии для автора было неоспоримо и не требовало специальных доказательств, а
идея «Третьего Рима» привлечена как одно из главных его проявлений. Воспри-
ятие Россией византийского наследия, как утверждал А. Тойнби, было определя-
ющим в отношении Запада к ней: «Русские навлекли на себя враждебность За-
пада по причине их упрямой приверженности чуждой цивилизации, и вплоть
до большевистской революции 1917 г., этим русским „знаком зверя“ была ви-
зантийская цивилизация восточного православного христианства» [Toynbee 1948,
р. 169; ср. Тойнби 1995, с. 107].
Концепция русской истории А. Тойнби вызвала дружную критику со сто-
роны его западных коллег, ученых Русского зарубежья, исследователей в СССР
[Klarkson 1956, р. 165, 166, 172; Smith 1962, р. 380; Гольдберг 1967, с. 177-205].
Д. Оболенский, опубликовавший статью с тем же названием, что и глава в иссле-
довании А. Тойнби, писал: «Наследие Восточного Рима не было, как это иногда
говорят, для России «знаком зверя», который отделял ее от средневековой Ев-
ропы; на самом деле оно было главным каналом, посредством которого она стала
европейской нацией. Византия вовсе не разделяла Россию и Запад, она была для
России воротами в Европу».
Д. Оболенский принял точку зрения П. Н. Милюкова о влиянии болгарских
политических идей XIV в. на теорию «Москва - Третий Рим», но вместе с тем
видел и более глубокий ее генезис: «Доктрина богоосвященной и универсаль-
ной монархии, которая дает религиозную санкцию теории Москва — третий Рим
и политическое осмысление царского венчания Ивана Грозного в 1547 г., мо-
жет быть возведена к византийской теории христианского царства, восприня-
Введение
42
той из эллинистической философии IV в.». Отвечая на вопрос, что же составило
истинную природу византийского наследия в России, Д. Оболенский считал, что
Россия, открыв широко двери византийскому влиянию, тем самым тесно связа-
лась с Центральной и Западной Европой в торговле, культуре, дипломатии, а
прежде всего в сознании принадлежности к христианскому миру, где не было ни
эллина, ни латинянина, но была общая культура и общая вера. Возражая знаме-
нитому историку, Д. Оболенский иначе оценивал характер и составные части ви-
зантийского наследия и выступил против широко распространенного тогда стрем-
ления проводить аналогии между «советским империализмом» и «русским на-
ционализмом» XVI в.: «Историк может испытывать законное сомнение в ценно-
сти метода, который... имеет результатом объяснение происхождения современ-
ных русских идей и институтов гипотетическим или воображаемым византий-
ским прошлым... От византийского универсализма к русскому религиозному на-
ционализму, и от последнего к доктрине мировой революции - расстояние слиш-
ком значительное»; подобного рода аналогии могут стать реальным препятствием
для понимания как России, так и Византии [Obolensky 1950, р. 40, 60-61].
Кроме публикации статьи, Д. Оболенский направил А. Тойнби письмо, кото-
рое английский историк процитировал в очередном томе труда «Исследование
истории», где он выразил свое отношение к критике ряда его положений по все-
мирной истории; специальный раздел труда озаглавлен «Роль византийского эле-
мента в московском наследии» и посвящен вопросу о том, какова была степень
влияния на ход московской истории византийских элементов в русском право-
славно-христианском культурном наследии. В письме 1 июня 1951 г. Д. Оболен-
ский писал: «Ни русские правители XVI в., ни писатели и историки того времени,
кажется, не принимали всерьез теории Москва- Третий Рим; для московских
правителей, начиная с Ивана III, Москва была скорее вторым Киевом, чем Треть-
им Римом» [Toynbee 1954, р. 577-578].
Здесь же А. Тойнби процитировал письмо к нему с критическими замечани-
ями по поводу его представлений о теории «Москва - Третий Рим» другого изве-
стного английского историка, автора неоднократно переиздававшегося курса ис-
тории России, Б. Сэмнера.
Б. Сэмнер в полемике с А. Тойнби исходил из литературы «русской сторо-
ны», выбрав то направление, которое подчеркивало значение византийского
влияния на ранних этапах развития Руси, но для более позднего времени нахо-
дило его незначительным. Письмо Б. Сэмнера (точнее, та его часть, которую
А. Тойнби процитировал) начинается с утверждения, что создание и развитие
Московского государства в XV-XVI вв. было результатом автохтонного разви-
тия русских княжеств. Ни Иван III, ни Иван IV не считали себя преемниками
византийских императоров, василевсов, «вселенскими царями» или «царями
православных христиан всего мира»; эту формулу использовал константино-
польский патриарх в Послании Ивану IV, но не сам царь.
В критике Б. Сэмнера следует обратить внимание по меньшей мере на три
сделанных им важных разграничения или различения, которые осознавались
далеко не всеми авторами, писавшими о «Третьем Риме», в том числе и специ-
ально о нем. Б. Сэмнер отделял светскую политическую мысль, суждения пред-
ставителей правительственной администрации от идей церковных кругов, огра-
43
Введение
ничивая ими интерес к концепции и развитие ее; в понятии «византийского
наследия» автор разграничивал религиозное и политическое содержание, свя-
зывая с первым идею «Третьего Рима»; наконец, он различал содержание идеи
в первые столетия ее существования и то, что ей приписывалось в XIX в., ко-
торый опрокидывал в прошлое собственные мессианистические и экуменические
идеи. Он писал: «Концепция «Москвы - Третьего Рима» или Москвы как на-
следника вселенской роли Византии не имела, по моему мнению, никакого прак-
тического значения для правительственных кругов Москвы в конце XV в., в XVI
и XVII столетиях. Она была привлекательной в основном лишь для некоторых
церковных кругов в Москве и отчасти для православных в Оттоманской импе-
рии при поисках денег в Москве... мысль о Москве как единственном хранителе
истинной православной христианской веры после Флорентийского собора и па-
дения Константинополя», по мнению Б. Сэмнера, не тождественна претензиям
на то, чтобы занять место Византии в ее стремлении к вселенской роли. «Значи-
тельно позже, когда Россия продвинулась далеко к югу и стала достаточно силь-
ной, чтобы бросить вызов Турции, тогда идея освобождения православных, а
временами и своего рода воскрешения православной империи в Константинопо-
ле выступила рельефно, особенно в XIX в.... Однако экуменические и мессиан-
ские элементы русской мысли XIX в. не должны быть переносимы в более ран-
ние столетия как якобы имевшие мощный творческий характер и служившие
доказательством сильного и продолжительного византийского влияния».
А. Тойнби согласился с критиками в трех пунктах: 1) концепция Москва -
Третий Рим была академической идеей, не принимавшейся всерьез вне цер-
ковных кругов; 2) архитекторы московской автократии были обязаны инсти-
тутам Восточной Римской империи, за небольшими исключениями, лишь не-
которыми внешними формами и церемониалом; 3) государственные деятели,
контролировавшие московскую практику, не проявили желания пожертвовать
интересами их собственной, русской православной Церкви ради интересов от-
томанских православных христиан, отделенных от России двойным барьером
евразийской степи и Черного моря. Однако А. Тойнби и возражал своим оппо-
нентам, хотя его возражения находились на уровнях психологическом и логи-
ческом: он писал о психологическом эффекте падения Константинополя в рус-
ских душах, а также выдвинул тезис о том, что «мысль об обладании правом
на мировое господство логически латентна идее хранения православного хри-
стианства» [Toynbee 1954, р. 578-579]. Здесь мы снова встречаемся с тем же
смешением политического и духовного пространства, о котором уже шла речь.
В более поздней работе, посвященной «наследию греков», А. Тойнби уже
не касался византийского наследия в России, хотя самая тема и проблема бы-
ли бы там уместны [Toynbee 1981].
О религиозном, церковном по преимуществу содержании идеи «Третьего
има» писал Н. Ульянов (1956), подробно остановившийся также и на обстоя-
тельствах, вызвавших её «экспансионистскую» трактовку. «В наши дни мало
КТО знает, что в старину идея всемирной империи означала не столько свет-
СКое» политическое, сколько религиозное мировоззрение», - писал автор, ус-
матривая в ней «чисто практическую цель» - возведение московского митро-
полита в сан вселенского патриарха. Приведя краткие замечания А.Н.Пыпи-
Введение
44
на, С. М. Соловьева, Е. Е. Голубинского, П. Николаевского, П. Пирлинга, В. О. Клю-
чевского и др., Н. Ульянов писал: «Именно под пером этих профессоров имя
Филофея и обнаруженное у него «учение» приобрели широкую известность.
Мотив Третьего Рима подхватили поэты, публицисты, религиозные мыслите-
ли, и в результате несколько строчек из посланий Филофея обросли пышной
легендой, корни которой уходят не в эпоху Василия III, а в идейный и поли-
тический климат царствования Александра II» [Ульянов 1956, с. 251, 256-
257]. Н. Ульянов принял мысль о южнославянском происхождении идеи («по-
явившись впервые на Балканском полуострове, у южных славян, занимающая
нас идея возникла не как тенденция к всемирной экспансии, а как средство
самозащиты и национального самоутверждения»); при этом отмечались раз-
личия между «югославянской версией» и «версией Филофея». Первая «на-
сквозь проникнута не церковными, а государственными устремлениями. Это
вполне понятно, возникла она на почве национально-освободительной борь-
бы, а не на основе святоотеческой литературы о конце мира. Русские книж-
ники восприняли её более углубленно и в чисто религиозном плане. Мотив же
государственной мощи и патриотического бахвальства не привился» [там же,
с. 260-261].
Характеристика идеи «Третьего Рима» с точки зрения католической оценки
«схизмы» и существа отношений между Церковью и государством в Византии
была дана в статье К. Туманова [Toumanoff 1955]. Более детально эта проблема
рассматривалась в монографии У. Медлина [Medlin 1952].
Тематика работ постепенно менялась, специальные исследовательские проб-
лемы все более выдвигались на первый план. Статья Д. Стремоухова, опублико-
ванная в 1953 г., в период, когда преобладали политизированные аналогии с со-
временностью, эти аналогии исключала и была посвящена по преимуществу
источникам идеи. Автор не согласился с выводами А. Оглоблина [Оглоблин 1951],
работа которого была оценена как написанная «с украинской точки зрения» (см.
также [Гришко 1953]). Считая «преувеличением» утверждение, что теория ста-
новилась «официальной доктриной», Д. Стремоухов отметил сходство своей
точки зрения с выводами Н. Н. Масленниковой [Масленникова 1951]. Значение
теории было в большей степени идеологическое, нежели политическое; мессиа-
нистическое и имперское (imperial, т. е. относящееся к «царству») не значит
«империалистическое» [Stremooukhoff 1953, р. 101].
Позже к вопросу об источниках идеи вернулся Р. Поп, анализируя болгар-
ские апокрифические тексты [Pope 1974; Pope 1975; гл. IV, § 2 наст. изд.].
Интересный ракурс темы предложил в недавнее время П. Ниче, справедливо
настаивая на отсутствии в идее «Третьего Рима» политического содержания и
считая это содержание главным компонентом «византийского наследия», с кото-
рым отождествляется тезис о «Третьем Риме». Традиционная историографиче-
ская формула «Москва - Третий Рим» вынесена в заглавие статей со знаком во-
проса [Ниче 1990; Nitsche 1991]. Для «опровержения» идеи П. Ниче писал о дос-
таточно ограниченном характере обращения к наследию империи в конце XV в.,
констатируя историографическое преувеличение значения брака Ивана III с Софь-
ей Палеолог, отрицая, византийское происхождение московского двуглавого ор-
ла, значительное византийское влияние на московский придворный церемониал,
45
Введение
а в особенности настаивая на отсутствие в московской идеологии «основного зна-
чения императорства» - претензий на универсальное господство.
Соглашаясь со многими наблюдениями и выводами П. Ниче, необходимо все
ясе добавить, что политический и идеологический компоненты не исчерпывают
понятие «константинопольское наследие», в котором присутствует также ду-
ховное, этическое, культурное, художественное содержание, отражение которо-
го в идее «Третьего Рима» предстоит исследовать.
«Третий Рим» в отечественной науке 40-80-х гг. XX в.;
работы А. Л. Гольдберга
В отечественной историографии до появления серии статей А. Л. Гольдберга
почти не было специальных работ, посвященных концепции «Третьего Рима»;
ее оценки встречались по преимуществу в работах общего характера. М. Н. Ти-
хомиров трактовал ее широко, объединяя понятием «Третьего Рима» различные
комплексы идей, писал о том, что «с начала XVI в. в Московском государстве
утверждается представление о Москве как наследнице Древнего Рима и Визан-
тии». Филофей Псковский был одним из русских писателей, считавших, что
Москва становится «Третьим Римом», он лишь выразил это мнение «с наиболь-
шей яркостью». При этом писатели подражали болгарским авторам, которые
называли столицу Болгарии Тырново «новой Византией» (эта точка зрения вос-
ходит в основном к П. Н. Милюкову, но также к Дьяконову). М. Н. Тихомиров
принимал тезис А. А. Шахматова о причастности Филофея к созданию Русско-
го Хронографа [Тихомиров 1940, с. 139; Шахматов 18992, с. 213-215].
В работе, посвященной национальному самосознанию Древней Руси, Д. С. Ли-
хачев дифференцировал разные течения; следует выделить три важных разгра-
ничения: во-первых, между идеей «константинопольской вотчины» и «грече-
ской идеей», во-вторых, между «политической теорией, направлявшей меч ве-
ликокняжеской власти», и «мистической теорией», зревшей в среде русского
духовенства и связанной отчасти с «греческой идеей», в-третьих, между теорией
«Москва - Третий Рим», не вышедшей за пределы церковных кругов по преимух
ществу, и идеями Сказания о князьях владимирских, получившими широкое
распространение как в дипломатической практике, так и в официальной лите-
ратуре XVI в.
Идея «константинопольской вотчины», «византийского наследия» внушалась
русскому правительству западными державами в расчете на участие России в
борьбе с Турцией; автор писал об этом, ссылаясь на труды П. Пирлинга и Ф. Ус-
пенского [Пирлинг 1912; Успенский Ф. 188?!; он же 18872]. Однако в самой
Москве никогда не ссылались на права Московского престола, полученные
через брак Ивана III с Софьей Палео лог; «русские великие князья упорно на-
стаивали на своих извечных правах на царство и не желали принимать свой
Царский авторитет из Византии... Русские князья „изначала государи на своей
земле“» [Лихачев Д. 1945, с. 100, 104].
«Греческая идея», которую развивали сами греки, греческие церковные вла-
сти, обращавшиеся часто на Русь за материальной поддержкой, в общих чертах
заключалась в том, что «с гибелью Византии единственным защитником право-
Введение
46
славил остается московский великий князь, к которому и должны перейти все
права и обязанности императора второго Рима - Византии» [там же, с. 98]. В рам-
ках этих представлений изложена и теория «Третьего Рима», основанная на «ми-
стической теории движущегося Рима». Она исходила от духовенства, которое
Д. С. Лихачев, как ранее В. С. Соловьев, был склонен упрекать в «византиниз-
ме» [там же, с. 99]. Признавая мистический характер теории, автор находил
возможным сравнивать ее с «творческой политической теорией, направлявшей
меч великокняжеской власти». В противоположность наименованию москов-
ских великих князей «едиными государями во всей подсолнечной», официаль-
ная терминология точно и определенно называла их великими князьями (или
царями) «всея Руси» [Лихачев Д. 1945, с. 100]. В данном сопоставлении (и про-
тивопоставлении) сравнивается политическое и духовное пространство, которые
требуют разграничения, различения, поскольку и в сочинениях о «Третьем Ри-
ме», и в других подобных им текстах эпохи «подсолнечная», «вселенная», «под-
небесная» - не политическое, а духовное пространство, мир православия.
Едва ли не единственной работой, специально посвященной идее «Третьего
Рима», в отечественной науке в течение долгого времени была статья Н. С. Ча-
ева, опубликованная в 1945 г., а написанная еще до начала Великой Отечест-
венной войны. Концепция Н.С.Чаева сформировалась в значительной степени
под влиянием точки зрения Н.Ф.Каптерева [Каптерев 1914], на что обратила
внимание И. Н. Лебедева [Лебедева 1968, с. 90]. Н. С. Чаев писал о том, что тео-
рия «Москва - Третий Рим» отражала успехи складывания и укрепления на-
ционального, а по форме своей - централизованного, феодального государства,
была направлена также и в сферу международных отношений. Концепция ха-
рактеризовалась как политическая, при этом акцентировалась ее связь с внеш-
ней политикой московского правительства, международными отношениями.
Н. С. Чаев рассматривал ее как «ответ» католическому миру на политические и
религиозные предложения пап и императоров, отмечал те последствия, которые
повлекло бы принятие делаемых предложений («зависимые отношения и к Вене,
и к Риму», потеря полноты самодержавной власти и суверенитета Русского госу-
дарства в международных отношениях). Однако, справедливо отметив «ответный»
характер концепции, исследователь не учитывал, что ответ давался на ином, не
политическом уровне. Его внешнеполитический смысл расширялся под явным
влиянием ситуаций более позднего времени; Москва «не только обосновывает
теоретически свои права на третий Рим, но и противопоставляет себя первому,
т. е. папскому Риму в смысле независимой от него и руководящей силы на Ближ-
нем Востоке» [Чаев 1945, с. 11, 13]. Эта сторона выводов Н. С. Чаева (о концепции
как «программе завоевания») была справедливо оспорена Н.Н. Масленниковой
[Масленникова 1951].
В основе выводов Н. С. Чаева лежало то, что он объединял в понятии «тео-
рии Москвы - Третьего Рима» всю сумму официальной политической идеологии
XVI в. - не только идеи сочинений, созданных Филофеем или приписываемых
ему, но и легендарную генеалогию московских великих князей, возводящую их
к Августу, и ряд текстов, связанных с учреждением патриаршества и др. Это
приводило к расширительному толкованию, к оценке ее как политической, как
комплекса «политических аксиом», под влиянием которых «развивается обще-
Введение
ственное и церковное движение в Московском государстве XVI в., с известной
модификацией в следующем столетии» [Чаев 1945, с. 12]. Среди построений
московских идеологов, по мнению Н. С. Чаева, концепция занимала не только
центральное и определяющее место; она «послужила той почвой, на которой
пышно расцвела церковно-политическая фантастика московских книжников
XVI в.»; другие памятники были всего лишь «вспомогательными построения-
ми». Н. С. Чаев привлекал главным образом источники второй половины XVI в.,
эпохи Ивана Грозного и в гораздо меньшей степени - того периода, к которому
относится создание идеи.
Статья вызвала отклик в зарубежной науке. М. де Таубе посвятил ей ста-
тью-рецензию, подробно изложив содержание и основные выводы. Излагая
собственное понимание идеи, де Таубе еще принимает традиционные историо-
графические клише и в ее интерпретации, а именно мысль о появлении ее в
XV в. и о трех основных факторах, которые послужили историческим фоном
или исторической основой для ее создания: взятие Константинополя турками,
византийский брак Ивана III и освобождение Московского государства от ту-
рецкого ига. Он логическим путем выводит идеологию, которая, с его точки
зрения, с неизбежностью должна была явиться следствием этих факторов; это
была, разумеется, идея «византийского наследства», с которой он, тоже следуя
традиции, отождествлял идею Третьего Рима («Москва как славянская на-
следница Греческой Восточной империи призвана была занять ее место в каче-
стве нового, третьего Рима»).
Новым в статье де Таубе было то, что он ощутил внутренние противоречия
в этом построении, точнее, противоречия между ним и исторической реально-
стью. «Реальным политическим фоном этой идеологии, как можно было бы
ожидать, не только не было превращение Москвы в заклятого врага тех, кто
эту империю разрушил; напротив, ее правители, Иван III, его сын и внук ос-
терегались ссориться с Турцией, могущественный вассал которой, крымский
хан, не переставал угрожать ее южным границам. В этих условиях ничего не
оставалось, кроме как перенести эту идеологию в другой план, в сферу рели-
гиозной идеологии, и здесь сохранить ее в целостности до тех пор, пока об-
стоятельства позволят придать ей всю политическую полноту во вкусе древних
византийских василевсов» [Taube de 1948].
Автор не предполагал возможности разрешить это противоречие другим
способом, а именно поставить вопрос: такой ли смысл имела в период генезиса
идея «Третьего Рима», существовала ли в XV в., даже в XVI в. подобная «по-
литическая идеология». Не возникла ли идея «Третьего Рима» первоначально
именно в религиозной и церковной сфере, а не была туда «перенесена» из сфе-
ры политической. Но историографическая схема, которой следовал автор, столь
Укрепилась, что подобный ракурс, казалось бы, естественный, не возникал.
Именно в этом направлении должны были двигаться логические умозаключения
автора, когда он сделал следующее наблюдение: первой и очень чувствительной
брешью в «теории Москвы - Третьего Рима» было то, что новый московский пат-
риарх: Иов, избранный в 1589 г., должен был бы - как логическое следствие этой
концепции - занять первое место среди всего православного христианства, но
вынужден был удовлетвориться низшим.
Введение
48
Место московского патриарха в ряду восточных патриархов можно назвать
«брешью» в концепции «Третьего Рима» лишь при неадекватном понимании
самой концепции и характера церковно-политического мышления того времени.
Составители Уложенной грамоты 1589 г. вложили в уста константинопольского
патриарха Иеремии II слова «Российское царствие, Третий Рим», сохраняя вме-
сте с тем официальный титул патриарха как «архиепископа нового Рима», Мос-
ковский поместный собор назван Собором «Российского и Греческого царства».
Особенностью исследовательской традиции «Третьего Рима» была сопрово-
ждавшая ее полемика, по преимуществу между отечественными исследователя-
ми и их зарубежными коллегами. Так, Н. Н. Масленникова, вступив в полемику
с Н. Е. Андреевым по поводу датировки Послания Филофея Ивану Васильевичу,
рассматривала раннюю историю концепции, вопросы ее создания. Статья
Н. Е. Андреева была опубликована в английском славистическом журнале [And-
reyev 1959]. Новая датировка Послания (рубеж XV-XVI в.), отмечалось в статье
Н. Н. Масленниковой, повлекла бы за собой не только переосмысление многих
памятников общественной мысли, но и всего процесса складывания идеологии
централизованного государства, и теория вошла бы в комплекс идеологических
явлений конца XV - начала XVI в. Н. Н. Масленникова справедливо отвергла
эту возможность, доказывая, что Послание было предназначено Ивану IV [Мас-
ленникова 1962, с. 569, 580-581].
Н. Н. Масленникова обратила также внимание на совпадение текстов этого
трактата с «Писанием» митрополита Макария в защиту церковных имуществ,
однако удовлетворительного объяснения это совпадение не получило.
Я. С. Лурье в заметке по поводу статьи Д. Стремоухова в журнале «Speculum»
[Stremooukhoff 1953] принял предположение автора о связи с Геннадиевским
кружком конца XV в. генезиса «теории „Москва - третий Рим“» [Лурье 1960х,
с. 457-460].
Рецензия Я. С. Лурье на второе издание книги X. Шедер [Schaeder 1957]
явилась своеобразным подведением итогов исследования темы, главным образом
в отечественной науке. Я. С. Лурье отметил научный успех книги X. Шедер, ко-
торая вышла первым изданием в 1929 г. и неизменно цитировалась во всех ино-
странных исследованиях по этому вопросу. Основной упрек Я. С. Лурье в адрес
X. Шедер состоял в том, что ею не были учтены результаты исследований в на-
шей стране, значительно корректирующие многие прежние представления.
Ссылаясь на работы филологов (добавим - и историков), выполненные в период
между первым и вторым изданиями книги, Я. С. Лурье показал, что они «за-
ставляют изменить характеристики и датировку почти всех литературных па-
мятников, разобранных в исследовании X. Шедер», а также «разрушают ту-об-
щую схему развития публицистики XV-XVIbb., которая была создана еще в
дореволюционной науке и которую полностью воспринимает сама X. Шедер»
[Лурье 19603, с. 652].
В возражениях Я. С. Лурье выделены следующие моменты. Теория вовсе не
была краеугольным камнем идеологии Русского централизованного государст-
ва; утверждения «о мировом значении Русского государства» не означали «при-
зыва к завоеванию всех христианских царств»; круг памятников, которые дей-
ствительно относились к концу XV в. и, предшествуя Посланиям Филофея, мог-
Введение
49
ли послужить их идейным источником, был иным (и более ограниченным, чем
представлялось X. Шедер). Они не подтверждают, по мнению Я. С. Лурье, идеи
М Дьяконова - X. Шедер о связи русской «идеи самодержавной власти с визан-
тийскими традициями». Участие в разработке этой идеи не только «обличите-
лей»-иосифлян, но и еретиков, отмеченное Я. С. Лурье, не находит подверждения
в источниках.
Полемизируя не только с X. Шедер, но и с У. Медлином [Medlin 1952],
Я. С. Лурье заключал: «Представление об идеологии Московской Руси как о спе-
цифической «восточной» идеологии, сложившейся в связи с падением Визан-
тийской империи, не выдерживает проверки фактами».
Я. С. Лурье отмечал о возможность сопоставления политических теорий Рус-
ского государства с политическими теориями западного Средневековья. Сходство
с западными учениями о «translatio imperii» автор усматривал не в самой «тео-
рии Москвы - „Третьего Рима“», а в ее, по мнению Я. С. Лурье, предшественни-
це - «теории Зосимы о перенесении в 7000 г. значения древнего „града Констан-
тина" на Москву» [Лурье 19603, с. 633, прим. 30].
Новый этап в исследовании идеи «Третьего Рима» открыли работы А. Л. Гольд-
берга, опубликованные в 70-е гг. Автор вступил в полемику почти со всеми имев-
шимися в науке решениями и мнениями; его работы также вызвали полемиче-
ские отклики. Но полемика А. Л. Гольдберга со своими предшественниками име-
ла принципиально иной характер, т. к. исследователю удалось весьма сущест-
венно расширить источниковедческую базу.
Впервые после труда В. Н. Малинина была привлечена вся расширившаяся
с 1901 г. рукописная традиция текстов. Обращение к рукописям всегда сулит
исследователю успех, что подтвердилось и в данном случае. Было привлечено
около ста рукописных сборников XVI-XIX вв., осуществлена их классифика-
ция, что поставило исследование на новую, более надежную почву. Введение в
научный оборот нового рукописного материала позволило по-новому решать
проблемы генезиса, атрибуции, датировки изучаемых текстов, взаимоотноше-
ния между ними, последовательности их создания, а на основе этого предла-
гать более аргументированные решения, касающиеся содержания и смыслА
концепции.
А. Л. Гольдберг ввел понятие «Филофеева цикла», считая, что Филофею
принадлежит лишь одно из сочинений, а именно Послание псковскому дьяку
М. Г. Мисюрю Мунехину, написанное ок. 1523-1524 г. и являющееся самым
ранним из сочинений о «Третьем Риме». Два других отличаются и по тематике,
по изложению одних и тех же или близких тем и, возможно, написаны иными
авторами позднее, в пределах второй четверти - середины XVI в., ближе ко вре-
мени подготовки и проведения Стоглавого собора. Концепция, таким образом, не
может связываться с концом XV в., с эпохой Ивана III. Новое исследование ру-
кописей, предпринятое в связи с подготовкой сборника «Идея Рима в Москве.
v~XVI вв.» и работой Международного семинара «От Рима к Третьему Риму»,
подтвердило основные источниковедческие выводы Гольдберга.
Анализируя содержание концепции, А. Л. Гольдберг присоединился к вы-
воду Н. С. Чаева о ее «ответном» характере, но, в отличие от него, выделил ее
Из богатой и многоаспектной общественной мысли эпохи и рассматривал лишь
Введение
50
как одну из составляющих ее частей. По-новому решался вопрос и о ее поли-
тическом характере, и о связи с византийским наследием. В ней отражена
церковно-политическая жизнь Русского государства XVI в., в частности, про-
блема автокефалии, а также отношения между Церковью и государством. Такой
мотив идеи как призыв к правителю «заботиться» в первую очередь об интере-
сах вверенного его попечению церковного престола «выдвигается с течением
времени на первый план» [Гольдберг 1974]. Особенно важное значение имеет
наблюдение о том, что построение Филофея Псковского 1523-1524 гг., в отли-
чие от составляющих «предысторию идеи» размышлений митрополита Зосимы
1492 г., рассматривает «судьбу Русского государства и русской Церкви в более
широких пределах, охватывающих не только византиноцентристскую сферу
православных стран, но и весь христианский мир и общемировой историче-
ский процесс» [Гольдберг 19762, с. 115-116; Гольдберг 1978, с. 14-15].
К сожалению, наблюдения А. Л. Гольдберга были сформулированы очень
лаконично, а его текстологический анализ изложен также не в полном объе-
ме; по-видимому, именно поэтому ряд выводов исследователя не был принят,
причем часто даже без изложения аргументов, несмотря на то, что выводы
А. Л. Гольдберга опирались на значительно более обширную, чем прежде, ру-
кописную традицию, которая всегда дает основание для оценок более надеж-
ных, чем оперирование лишь опубликованными текстами или логическими умо-
заключениями.
Так, в полемику с ним вступил западногерманский исследователь Ф. Кемп-
фер, защищая ранее высказанные им суждения о последовательности и времени
создания сочинений и не принимая точки зрения А. Л. Гольдберга о «филофе-
евом цикле» [Kampfer 1979, более подробно см. гл. II, IV-V].
А. Л. Гольдберг в ответной статье, опубликованной посмертно, продолжил и
развил свою аргументацию, повторяя (иногда уточняя) свои прежние выводы
источниковедческого характера [Гольдберг 1983].
Выводы А. Л. Гольдберга не были ни учтены, ни оспорены при издании
в серии «Памятники литературы Древней Руси» двух сочинений Филофея
[ПЛДР. XV-XVI вв., с. 732-733]; авторство одного из них, Послания Васи-
лию III, А. Л. Гольдбергом было подвергнуто сомнению. В. В. Колесов характери-
зует воззрения Филофея в сопоставлении с высказываниями митрополита Зо-
симы, изложенными в Предисловии к Пасхалии 1492 г., однако излагает их
весьма неточно. Митрополит не говорил о «Третьем Риме» даже «туманно».
В. В. Колесов видит в формулировке «Третий Рим» лишь выражение отношения
к Византии и полагает, что произведение Зосимы имело «антивизантийскии
дух». Филофей его ослабил, «подчеркивая как раз преемственность россий-
ского самодержавия от многовековой византийской государственности». Это
утверждение вызывает недоумение: изложение пасхалии основано на пара-
дигме Константина как основателя христианского царства, а у Филофея
главное - парадигма его «падения». Не учитывается тот факт, что в Посла-
ниях великому князю и М. Г. Мисюрю Мунехину речь идет не столько о
византийской государственности, сколько о константинопольской церкви (в
особенности в Послании Василию III). В основу издания центрального сочи-
нения цикла - Послания М. Г. Мисюрю Мунехину В. В. Колесовым положе-
Введение
51
на рукопись, содержащая, как было показано А. Л. Гольдбергом, вторичное
чтение в ключевом фрагменте («Росииское» вместо «Ромейское»).
Дискуссия по поводу идеи «Третьего Рима» происходила на Международ-
ной церковно-исторической конференции, посвященной Тысячелетию Креще-
ния Руси в 1988 г. [Макарий (Веретенников), игумен, 1988, с. 259-264, 298-
300], эта проблема была предметом рассмотрения на Международной конферен-
ции, посвященной 400-летию учреждения патриаршества в России [см.: Патри-
аршество 1989]. Как «официальную политическую» характеризует изучаемую
«теорию» Н. М. Золотухина [Золотухина 1985]. А. Н. Сахаров рассматривает
идею «Третьего Рима» в связи с анализом «политического наследия Рима в
Древней Руси» [Сахаров А. 1990].
Оригинальный ракурс темы предложен в книге М. П. Кудрявцева «Москва -
Третий Рим», изданной в серии «Стан Святых и град возлюбленный. К 850-ле-
тию Москвы». Эта идея, по мнению автора, заложена в основу ее градострои-
тельной композиции. Идея характеризуется в книге как составная часть глубо-
кой исторической традиции, устанавливающей преемственную связь мировых
столиц и священных центров [Кудрявцев М. 1994].
Международный семинар исторических исследований
«От Рима к Третьему Риму»
Широкий подход к концепции «Третьего Рима» отличает работу Междуна-
родного Семинара исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». Он
организован в 1981 г. Римским университетом «La Sapienza» при поддержке
Национального Совета исследований и муниципалитета г. Рима. В 1981-1997 гг.
проведено семнадцать заседаний; некоторые из них (1986, 1989, 1991, 1993,
1994, 1997 гг.) проходили также в Москве, в Доме дружбы с народами зару-
бежных стран, в Академии наук. Стало традицией ежегодное открытие Семи-
нара в день легендарного основания города (21 апреля 753 г. до н. э.) в зда-
нии Капитолия. Утром в день открытия на площади перед Капитолием, где
стоит конная статуя императора-философа Марка Аврелия, организуются тор-
жества по случаю праздника основания города, а вечером освещается факель-
ными огнями широкая парадная лестница, ведущая на вершину древнего Ка-
питолийского холма.
Исследовательская программа Семинара «Историко-религиозные и юриди-
ческие аспекты идеи Рима: традиция и преобразования» (позднее несколько
видоизмененная: «Традиция и инновации в истории и праве») предполагает в
качестве объекта исследования исторические реальности (в основном полити-
ческие институты и право, религиозные, правовые, исторические, политиче-
ские идеи), объединенные признаком их причастности «идее Рима», римскому
континуитету, особенно в его правовых аспектах. Одна из ведущих тем Семи-
нара - пространственно-временное распространение римских традиций, их взаи-
модействие с национальными культурами, своеобразие привлечения и прелом-
ления этого опыта в разные эпохи у разных народов, его трансформация в исто-
рии Византии, южнославянских и балканских стран, России, Священной Рим-
ской империи, ряда западноевропейских стран, Латинской Америки. История
U4
Dbtutnut
России рассматривается как составная часть общеевропейской исторической и
культурной традиции, а концепция «Третьего Рима» - звено и этач общеевро-
пейской мысли.
Формула «От Рима к Третьему Риму» афористически выражает концепцию
преемственности европейской истории - древней, средневековой и новой, при
этом Россия закономерно включается в общеевропейский процесс. Хотя Э. Клюг
на одном из заседаний Семинара говорил о том, что в XVI в. ни в России, ни в
Западной Европе не была еще выработана концепция «общеевропейского дома»
[Klug 1989, S. 157], однако можно вспомнить в этой связи текст (гл. III, § 4
наст, изд.) из предложений императора Максимилиана I о присоединении России
к антитурецкой коалиции (1518), где выражена идея общеевропейской ответст-
венности перед лицом османской угрозы и необходимость защиты de tutta la
Christiana republica (или просто la Christiana republica), что переводчики По-
сольского приказа передали как «общее дело христианское». Этот текст сохра-
нился и на итальянском, и на русском языках (Francesco da Collo. Trattamento
di pace... Padoa, 1603, p. 2, 10, 12; ср.: [ПДС, т. 1, c. 366]).
Семинар ставит своей целью преодоление концепций и построений, воздви-
гающих барьер между Востоком и Западом. Особо подчеркивается неприемле-
мость таких трактовок европейской истории («вестевропеизм» или «западноев-
ропоцентризм»), которые ограничивают ее рамками западноевропейских стран.
Была поставлена цель вычленить из многообразия исторического опыта и про-
следить на протяжении более чем двухтысячелетнего исторического периода
тенденцию, которая призвана служить «созданию общности миролюбивых на-
родов на основе права и благодаря взаимодействию культур», как сказано в
Предварительном документе к I Семинару с изложением его программы [Atti
del I Seminario, p. XI]. «Общность миролюбивых народов» - ведущая научная
предпосылка Семинара. Широкие временные и пространственные рамки пред-
полагают в качестве необходимого условия работы принцип историзма, связи
явлений и с историческим контекстом, и с исторической традицией.
Изучение трех крупных центров древнего и средневекового мира - Рима,
Константинополя, Москвы представляет исторический процесс в его целостно-
сти, как всемирно-исторический. Разумеется, история приобретает подлинно
всемирный характер лишь в Новое время, когда Великие географические от-
крытия и совершенствование системы коммуникаций раздвинули границы и из-
менили образ мира, но становление этого ее качества происходит в предшест-
вующие периоды. На этот аспект работы Семинара обратил внимание его прези-
дент И. Ирмшер во вступительной речи на I Семинаре: «Историческая концеп-
ция современной эпохи не сможет ограничиваться великими нациями Запад-
ной и Центральной Европы; наоборот, историческое мышление в масштабах ми-
ровой истории становится необходимым в исследованиях по Древности и Сред-
невековью в той же мере, как и для современной эпохи, где оно очевидно само
по себе» [Atti del I Seminario, p. 3-4].
Во вступительной речи на том же Семинаре одного из его главных организа-
торов П. Каталано было намечено с самого начала пересечение историко-рели-
гиозной и юридической точек зрения, что реализуется в ходе всей дальнейшей
работы.
XJUCWluwvv
53
Метод работы Семинара был охарактеризован как междисциплинарный, объ-
единяющий усилия специалистов смежных дисциплин, с преобладанием юридиче-
ского и филологического подхода, предполагающего уяснение точного значения и
смысла понятий и терминов, особенно ключевых, в контексте источников, в кон-
тексте своей эпохи, своей культуры [Atti del ISeminario, р. XVII-XVIII], П. Ката-
лано предлагает даже отказаться от историографических терминов «Византия» и
«византийский» применительно к реальностям Восточной империи, именовавшей
себя «империей ромеев», т. е. римлян, хотя этот вопрос остается дискуссионным.
Одно из заседаний Семинара (1982) было специально посвящено терминологи-
ческим проблемам, а именно исследованию значения термина «римский» (roma-
nus) в различных культурах, связанных с этой традицией.
С целью создания надежной источниковедческой базы исследований был
подготовлен сборник документов (на языке оригинала с итальянским переводом)
по истории русской общественной мысли XV-XVI вв. «Идея Рима в Москве».
Характеризуя объект и тему Семинара, определившиеся уже в начале его
работы, П. Синискалько впоследствии (1986) писал: «Особое внимание уделя-
лось трем обстоятельствам, равно как и их многочисленным последствиям в
историческом плане: основанию древнего Рима, который с самого начала рас-
сматривался как слияние разных этносов в конкретном пространстве и време-
ни; основанию Константинополя как второго мирового центра (Второй Рим
или, лучше, Новый Рим), в котором был воплощен синтез античных традиций
и новой христианской религии; наименованию Москвы Третьим Римом, что
означает продолжение исторического движения на Восток... Исследователи
поставили себе целью рассмотреть формы и результаты традиции, выявившей
развитие целого ряда реалий универсального характера, реалий, направленных
на единение народов, а не на установление жестких барьеров между Востоком
и Западом, не на замыкание соседних стран в узких рамках национальных гра-
ниц, что так часто имело место в теории и практике современных государств за
последние столетия». Подводя итоги научной деятельности первых пяти Семи-
наров, П. Синискалько отмечал, что она «осветила такие моменты в истории
человечества, когда этнический партикуляризм отступал на задний план и общ-
ности народов развивались путем взаимодействия культур на основе единых
юридических институтов, в своего рода concors differentiae. С другой стороны,
та же работа выявила богатство и многообразие обычаев, умонастроений, по-
ступков, достижений, институтов и т. п. у каждого этноса и каждой нации»
[Синискалько 1997, с. 12-13].
В Трудах I Семинара были опубликованы две статьи, имевшие принципи-
альное значение для подведения историографических итогов исследования
проблемы «Третьего Рима» и определения перспектив. В историографической
статье В. Т. Пашуто акцентировал достигнутое в отечественной историографии
и нашедшее наиболее полное отражение в трудах А. Л. Гольдберга разграни-
чение различных направлений русской общественно-политической мысли XV-
XVI вв., светских и церковных элементов, или «струй», соотношение которых
менялось в ходе эволюции идеологии; теория «Третьего Рима» не только не
являлась главной и определяющей в идеологии единого централизованного
государства, но, напротив, была лишь одной из ее составных частей и решала
Введение
54
свои собственные, специфические задачи. Это тем более важно, что продолжает
появляться аргументация, привлекающая для характеристики этой концепции
положения и утверждения, которые исторически не входили в комплекс идей,
определявших данную концепцию; иногда воспроизводятся мнения о якобы
всеобщем значении идеи для всех течений общественной мысли XVI в. и по-
следующих эпох.
В. Т. Пашуто справедливо отмечал, что византийский, латинский, русский
(добавим - славянский и другие) варианты средневековой теории translatio im-
perii и христианской эсхатологии недостаточно изучены. Специально подчерки-
валась историографическая перспектива сопоставления русских идей с западно-
европейской христианской историософией, с идеями, которые широко исполь-
зовались идеологами Византийской и Германской империй, а также и в других
странах (Франции, Испании, Сербии, Болгарии).
Характеризуя идейные истоки и предысторию концепции, В. Т. Пашуто вы-
делил идею единства Русской земли как древнейшую и всеобъемлющую. Она
возникла в полиэтнической Древней Руси и затем стала главной в системе идей,
легших в основу патримониальной, государственной доктрины централизации
России. В идеологии эпохи централизации появляются новые представления,
касающиеся уже не роли Московского княжества в истории Великороссии и
России, а роли самой России в мировой истории. Показав интенсивное обсуж-
дение в кругах литературоведов и историков вопроса о генезисе и взаимоотно-
шении светских памятников, возводящих легендарную генеалогию русских кня-
зей к императору Августу, В. Т. Пашуто привел стемму их литературной исто-
рии, принадлежащую А. Л. Гольдбергу, а также принял предложенные этим ис-
следователем датировку, атрибуцию сочинений о «Третьем Риме», интерпре-
тацию их основных идей. В. Т. Пашуто выдвинул на первый план изучения
судеб христианских Церквей и мысль о православии как силе, возродившей
Русь [Pasuto 1981].
Полемический характер статьи П. Каталано проявляется уже в ее названии:
«Конец Римской империи? Юридическая и религиозная проблема». Противопо-
ставлены две концепции Римской империи, каждая из которых связана по про-
исхождению и функционированию с длительной исторической эпохой: идея
«вечности» Римской империи и идея ее «конца». «...Добуржуазные общества
Запада и Востока знали идеи «постоянства» и «вечности» Римской империи и
создали различные теории translatio imperii: ко «второму» Риму, вплоть до
«третьего» Рима. Напротив, современная историография (и в особенности, на-
чиная с эпохи Просвещения, западная буржуазная историография) разработала
то, что я называю идеологией «конца» Римской империи», - писал П. Каталано
и продолжал: «Новейшие исследования западных и восточных историков сдела-
ли ясным, что то значение, которое было придано «падению» Западной Римской
империи для определения исторических эпох, было обязано некоторым исто-
риографическим течениям Нового времени..., которые со всей полнотой разви-
лись в эпоху Просвещения. Нельзя забывать, что еще Боссюэ, наоборот, рас-
сматривал как единую эпоху время от Константина до Карла Великого... Рас-
смотрение «эпохальное», т. е. как конца эпохи, событий, которые сопровождали
падение Западной империи (взгляд, принятый Кондорсе в Esquisse для опреде-
55
Введение
ления «пятой» и «шестой» эпох), объединяется с восходящей к Просвещению
идеей «упадка», вызванного социальными и экономическими реальностями,
идеей, выдвигаемой буржуазным либерализмом... Современное представление о
«конце» Западной Римской империи... используется для утверждения «высшей
и прогрессивной» ценности западного общества» [Catalano 1981, р. 544-556].
Речь идет по существу о двух моделях периодизации истории: одна видит
рубеж в V в., а другая, представленная Боссюэ, но опирающаяся на значительно
более раннюю христианскую традицию, отделяет соборный период (от Констан-
тина Великого до Карла Великого) как эпоху «мира в церкви» от периода раз-
деления Церквей.
Это наблюдение важно для анализа концепции «Третьего Рима», для разли-
чения ее первоначального содержания и интерпретаций Нового времени. Фило-
фей Псковский, как мы увидим, исходил именно из второй модели периодиза-
ции, хотя и с отличием от нее (он объединял первые века христианства и собор-
ный период). Связь идеи «вечности Рима» с добуржуазным мировоззрением объ-
ясняет первый этап функционирования концепции «Третьего Рима» (как разно-
видности идеи «вечного Рима») в рамках русского Средневековья, в XVI-XVII вв.
Воскрешение её в историографии и религиозно-философской публицистике вто-
рой половины XIX-XX в. происходит на новой основе, значительно деформирует
первоначальное содержание концепции и вводит ее в другой мировоззренческий
и идеологический контекст; с 70-80 гг. XIX в. начинает превалировать её связь
с темой «константинопольского наследия», закрепляется её трактовка как по-
литической идеи.
Различные аспекты работы Семинара будут рассмотрены в следующих раз-
делах работы, здесь же ограничимся обзором основной тематики исследований.
На I Семинаре (тема «Рим, Константинополь, Москва») были сформулированы
его основные задачи, а статьи касались широкого круга вопросов истории трех
центров [Atti del I Seminario]. На II Семинаре (1982 г.) обсуждалась термино-
логия, прежде всего понятие «римский» в его соотнесенности с гражданством
и универсализмом; речь шла и о терминологических трудностях, возникаю-
щих при сравнительном изучении институтов и идеологии разных стран, эпох4
и культур, о языках культур и проблеме переводимости [Atti del II Seminario].
Эти вопросы затрагиваются в той или иной степени на всем протяжении даль-
нейшей работы Семинара. В 1994 г. был опубликован составленный Дж. Джирау-
До и Дж. Манискалько Базиле по специальной программе глоссарий к выше-
упомянутому сборнику «Идея Рима в Москве» («Lessico guiridico, politico ed ec-
clesiastico della Russia del XVI secolo»). Предполагается продолжение аналогич-
ных исследований и публикаций. На III Семинаре («Народы и римское прост-
ранство: между правом и пророчеством», 1993 г.) рассматривались особенности
Древнего и средневекового права и правосознания, идеологии; большое место за-
нимали доклады, анализировавшие различные варианты теории translatio im-
perii, основанные на толковании 2 и 7 книг пророка Даниила [Atti del III Semi-
nario]. IV Семинар (тема «Пространство и централизация власти») совпал с го-
дом 400-летия смерти Ивана Грозного (1984) и был посвящен этому собы-
тию; в приложении к тому трудов Семинара будет помещен перевод на итальян-
ский язык книги о библиотеке Ивана Грозного [Библиотека Ивана Грозного
Введение
56
1982]. Тема V Семинара: «Рим вне Рима: институты и образы» [Atti del V Se-
minario].
VI Семинар (1986 г.), открывшийся в Риме, был продолжен в Москве и стал
первым Московским семинаром; его тема: «Рим, Константинополь, Москва.
Сравнительно-историческое исследование центров идеологии и культуры до
XVII в.» [VI Семинар]. Если на предыдущих Семинарах преобладали темы, отно-
сящиеся к первым двум центрам, то на Московском - тематика «Третьего Рима».
VII и VIII Семинары (1987 и 1988 гг.) были посвящены темам «Распростра-
нение римского права в Европе от основания Константинополя до XIX в.» и
«Концепции мира».
Заседания IX Семинара (1989 г.) снова проходили в Риме и Москве, состоя-
лась презентация предварительного издания сборника документов по истории
русской общественной мысли XV-XVI вв. «Идея Рима в Москве». Работа Рим-
ского семинара была сконцентрирована вокруг обсуждения специальных аспек-
тов идеи Рима, «Третьего Рима», документов сборника, терминологии [IX Semi-
nario]. На Московском семинаре круг проблем был значительно расширен, его
тема: «Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и полити-
ческая практика» [IX Семинар]. И на римском, и на московском заседаниях
Семинара было отмечено 400-летие документа, закрепившего на каноническом
уровне идею «Третьего Рима», а именно Уложенной грамоты 1589 г. об учреж-
дении Московского патриархата. Изданные в Риме доклады конференции, со-
стоявшейся в Москве в феврале 1990 г. и посвященной празднованию 400-ле-
тия учреждения патриаршества [Патриаршество 1989] были включены в каче-
стве «специального выпуска» в серию публикаций Семинара, состоящую из
трех частей: Источники (Document!); Исследования (Studi, Rendiconti); Лекси-
коны (Lessici).
X Семинар (1990 г.) был посвящен вкладу исторических личностей Запада
и Востока разных эпох в развитие «идеи Рима», её юридических и политиче-
ских аспектов [Rendiconti del X Seminario],
XI Семинар 1991 г. (заседания в Риме и в Москве) посвящался проблемам
права и религии в традициях Рима, Константинополя, Москвы [Rendiconti del
XI Seminario].
Тема XII Семинара (1992 г.) была одной из наиболее сложных, включала
два комплекса проблем в их пересечении: «Общечеловеческое и националь-
ное в праве и духовности: Рим, Константинополь, Москва» [Rendiconti del
XII Seminario].
Тема XIII Семинара (1993 г.) была избрана в связи с 200-летием Великой
Французской революции: «Древность и революции». Заседания состоялись-в
Риме и в Москве, как и следующего, XIV Семинара (1994 г.), тема которого бы-
ла близка темам XI и отчасти XII Семинара и касалась соотношения светского и
религиозного начал, преимущественно в правовом аспекте (на Римском семина-
ре), а на Московском была сформулирована как «Светское и религиозное в об-
щественной жизни Руси».
На XV Семинаре (1995 г.) была поставлена проблема «Универсальные им-
перии и полиэтнические общества», а на XVI (1996 г.) обсуждались вопросы
гражданства и гражданственности и их роль в развитии народов.
57	, Введение
На Семинаре складывается традиция связывать его темы с годовщинами
крупных событий мировой истории; тема Семинара 1997 г. обусловлена празд
нованием 850-летия Москвы: «Initio urbis (Начало Града): основание Рима
Константинополя, Москвы».	’
Работу Семинара отличает полемичность, что характерно и для истории
идеи «Третьего Рима» в целом - как в период генезиса и первоначального
функционирования в XVI - XVII вв„ так и в ходе её исследования и использо-
вания в религиозно-философской публицистике Нового времени.
Предлагаемая работа посвящена в основном генезису идеи «Третьего Рима»
её истокам и первоначальному содержанию, но также и тем трансформациям*
которым она стала подвергаться едва ли не сразу после появления. Основная
методическая предпосылка исследования состоит в том, что понятием «Третий
Рим» будут обозначаться лишь те представления и идеологические конструк
ции, создатели которых сами пользовались этой формулой, хотя и вкладывали
в нее разный смысл.
Глава I
Истоки.
Автокефалия русской Церкви
и становление концепций
преемства-противостояния Москвы
по отношению
к Константинополю и Риму (XV в.)
§ 1. Отношение к престолу и трону накануне падения империи
(Послания из Москвы в Константинополь 1441 и 1451 гг.)
Вводные замечания. Годы 1439-й, 1453-й, 1472-й, 1480-й были основными тра-
диционными датами, которые неизменно появлялись, когда говорили об «исто-
ках» или «предшествующих звеньях» идеи «Третьего Рима», о породивших ее
исторических обстоятельствах. Однако предложенная А. Л. Гольдбергом и под-
твержденная в ходе дальнейших исследований датировка и атрибуция, опреде-
лявшие в качестве самого раннего, первоначального текста о «Третьем Риме»
Послание 1523-1524 гг., и окончательный отказ от укоренения концепции в
XV в. побуждают искать иной исторический, политический, религиозный кон-
текст, о чем пойдет речь в следующих разделах. Тем не менее нельзя обойти и
XV в., его события и памятники (Флорентийская уния, падение империи, брак
Ивана III с Софьей Палеолог, свержение ордынского ига), хотя в XV в. осмыс-
ление отношений Москвы с Римом и Константинополем происходило в иной,
нежели идея «Третьего Рима», форме.
Генезис идеи, ее предшествующие звенья определялись в историографии в за-
висимости от того, какой смысл усматривался в ней самой. А поскольку преобла-
дал тезис о византийском наследии, то и поиски истоков концентрировались глав-
ным образом в сфере отношений между Москвой и Константинополем, при этом
содержание его наследия учитывалось отнюдь не во всей полноте. Были распро-
странены односторонние оценки: мысль об «изрушении» греческого православия,
которая якобы была доминантой в отношении русских к греческой Церкви и гре-
кам после 1439 г. (некоторые авторы писали даже о грекофобии), тезис о «кризисе
русского византинизма» в XV-XVIbb., о чем писал Г. Флоровский, хотя И. Мей-
ендорф не все принял в его концепции.
Между тем, в подлинных текстах той эпохи спектр оценок Константино-
поля, греков, Греческого царства был значительно более широким, образ - более
многоцветным. Первая задача предлагаемого очерка, неизбежно неполного, со-
стоит в том, чтобы определить истинное отношение Москвы к этому миру, связи
с которым — церковно-политические, духовные, культурные — были органиче-
ской частью национальной жизни не только до падения Византии, но и в даль-
нейшем («Byzance apres Byzance»). Речь шла о церковной юрисдикции, об авто-
кефалии русской Церкви в XV в., о титуле московских правителей в середине
XVI в., об учреждении патриаршества в России в конце XVI в., о церковных ре-
59
Глава I
формах в XVII в. Встречаются оценки как традиционные, покоящиеся на фунда-
менте прошлых столетий, так и временно-ситуативные, персональные, обуслов-
ленные меняющимися на разных этапах ситуациями, деятельностью разных ис-
торических лиц, реальными отношениями в Центральной и Восточной Европе,
Восточном Средиземноморье, влиянием не только Константинопольской, но и
Римской кафедры. Темы «Византия глазами современников: образ и влия-
ние», а также «Образ и влияние Византии после 1453 г.» были среди главных
на XIX Международном конгрессе византийских исследований в Копенгагене
в 1996 г. [Byzantium 1996].
Вторая задача связана с первой. Самоочевиден тот факт, что концепция
«Третьего Рима» вовлекает в свою орбиту не только «второй», точнее, «новый»
Рим, но также и первый - как древний («ветхий», «великий», по терминологии
того времени), так и современный, выступающий то как центр и символ «латин-
ского», католического мира, то как город с чертами «запустения». (Анонимный
автор краткой «Заметки о Риме», по-видимому, член русской делегации на Фло-
рентийском соборе, говорил: «а Рим великий град»; но, описывая его «церкви
велми велицы и... полаты чюдны», отмечал: «И то все порушилося, запустения
ради» [ПЛДР. XIV-XV вв., с. 494].) Если бы концепция «Третьего Рима» в
XVI в. сводилась к идее «второго Константинополя», то незачем было вызывать
призрак «первого» Рима. В своем первоначальном виде идея включает осмысле-
ние судеб не только «Российского», «Греческого», «Ромейского» царств (послед-
нее понятие представлено в разных значениях), но и царства современных «ла-
тинян», т. е. Священной Римской империи. Необходимо расширить историче-
ский фон, вовлечь и другие даты, в особенности те, которые отражают отноше-
ния Руси с западным, «римским» миром, в частности, приход на Русь в преде-
лах 3-ей четверти XV в. митрополита из Рима (1458-1459) и «царевны» из Рима
(1472), представлявшей одновременно и «Восток», и «Запад»; тщетные попытки
ее брата Андрея Палеолога продать западным монархам «наследство» Восточной
империи; сношения с Римским престолом и т. д.
При всех различиях в толковании идеи «Третьего Рима» бесспорно, что у ис-
токов ее - осмысление судеб не двух, а трех столиц христианского мира - Рима/
Константинополя, Москвы в их соотнесенности, судеб Церкви каждой из них —
римской, константинопольской, московской, наконец, судеб вышеназванных
царств. Анализ покажет, насколько новаторской или, напротив, традиционной
была идея «Третьего Рима», что преобладало в ней - связь с какой-либо тради-
цией или черты инновации.
Можно сказать иначе. Речь пойдет о религиозном и культурно-историческом
«образе мира» в национальном сознании, о предшествующих идее «Третьего Ри-
ма» этапах его эволюции, об изменении перспективы, в которой видит и размеща-
ет себя народ, Церковь, страна, - перспективы не только в пространстве (вширь -
на Восток или Запад), но и во времени (вглубь, к первым векам христианской или
всей Священной истории). Это - версты и вехи вовлеченного в орбиту националь-
ного сознания, освоенного им географического, хронологического, культурного
пространства, место в нем собственной истории, веры, культуры.
В исторической системе координат горизонталью являются связи со своей
средой, современные события и персонажи, т. е. исторический контекст в соб-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
60
ственном смысле, а вертикалью - духовная традиция, корни, уходящие в глу-
бину столетий, но также и устремленные в будущее ростки нового. Глубина
корней влияет и на высоту взлета духовной вертикали. «Образ мира» формиру-
ется на перекрестках горизонтальных и вертикальных связей.
Закон построения образов предполагает их отклонение от реальности, ее
деформацию, искажение. Но «образ и реальность» - лишь один из аспектов
проблемы; верификация - лишь одна из задач, которая встает, когда мы на-
блюдаем и изучаем образ (его соответствие реальности или степень и причины
отклонения от нее). Не менее существенна его собственная внутренняя струк-
тура как таковая, ее логика и целостность, все составные части в их равно-
правности и равнозначности, в том числе и функции тех из них, которые осно-
ваны на материале легендарном, вымышленном, привлекаемом (или конструи-
руемом) для формирования той или иной идеи. Образ не бывает идеологически
нейтральным. «Образ и идея» - другая сторона проблемы образа 1.
При изучении идеологии особенно важно учитывать, в контексте какого жан-
ра высказывается та или иная мысль, хотя при этом надо иметь в виду, что жан-
ровая система русской средневековой литературы изучена недостаточно. Это от-
носится в особенности к функциям жанров, к соотношению собственно литера-
турного, прагматически-делового, нравственно-назидательного начал. Так, по-
слания высших церковных иерархов, великих князей, представителей светской
правительственной админстрации (как и обращенные к ним послания) придают
особую весомость изложенным в них доктринам и представлениям. Это не толь-
ко произведения литературы эпистолярного жанра, но и тексты официального
характера, приобретающие новое звучание при вюпд^ении их в летописание.
Нарративные тексты, посвященные историческим событиям, как прошлым, так
и настоящим, являются памятниками и литературы, и исторической мысли. Дип-
ломатические документы, другие источники документального характера отража-
ют и политическую идеологию эпохи. Все это создает сложные переплетения
мысли, ее полифонию.
Привлечение памятников в разнообразии позволяет выявить, как одни и те
же идеи по-разному преломляются в сочинениях разного происхождения, раз-
ной сферы функционирования, разных жанров, типов и видов, как происходит
зарождение и эволюция новых идей, которые из них высказываются впервые в
частных текстах, а затем переходят в деловые памятники, а какие, наоборот,
появляются как манифестация официальной точки зрения, а затем разрабаты-
ваются в литературе и публицистике.
Важно также поставить вопрос, всегда ли можно наблюдать эволюцию идеи
от простого к сложному, или же ее модификации и трансформации не всегда про-
исходят по этой модели (наиболее распространенной в историографических интер-
претациях), будучи обусловлены другими факторами, в частности, функциональ-
ным; напр., при изменении адресата, в условиях предназначения ее для распрост-
ранения в другой среде может происходить и упрощение, и опрощение.
Тема «Образ других» была одной из четырех основных на XVI Международном конгрессе
исторических наук в Штутгарте: [Ahrweiler 1985, р. 60-66]; на одном из Семинаров «От Ри-
ма к Третьему Риму» обсуждалась тема «Рим вне Рима: институты и образы» [Atti del
V Seminario].
61
Глава I
Хронологические рамки и ограничения темы «Рим - Константинополь -
Москва» могут быть различными. Так, М. Капальдо начинает исследование
«идеи Рима в славянско-православном ареале» с кирилло-мефодиевской тра-
диции [Идея Рима, с. XXIX-XXXIV]. Для Руси важным рубежом был конец
XIV в., когда после Куликовской битвы она уверенно пошла по пути нацио-
нального возрождения и обретения государственной независимости.
Послание константинопольского патриарха Антония IV московскому ве-
ликому князю Василию I Дмитриевичу (1393) подвергает критике «слова о вы-
сочайшем и святом самодержце-царе» своего адресата, его запрет московскому
митрополиту «поминать божествнное имя царя в диптихах», т. к. «мы-де имеем
Церковь, а царя не имеем и знать не хотим». Эти слова Василия I, которые стали
известны патриарху в устном изложении («говорят, что...»), в Послании повто-
рены дважды. «Ты... хочешь дела совершенно невозможного», - увещевает пат-
риарх, излагая на греческом языке формулу римского универсализма, которая
определяла византийского императора «василевсом ромеев (римлян. - Н. С.),
т. е. всех христиан» и предполагала, что «один только царь во вселенной» [РИБ,
т. 6, Приложения, № 40, с. 272, 274].
Послание патриарха, которое К. Пицакис назвал «может быть, наиболее от-
четливым манифестом византийской политической идеологии», широко ис-
пользуется с целью охарактеризовать модель «симфонии», основной идеологи-
ческий принцип, или политический, философский, нравственный идеал Визан-
тии, а именно органическое единство империи и Церкви в едином политическом
и юридическом порядке, при котором «вопрос об отношениях между государст-
вом и Церковью показался бы немыслимым»: «...речь не идет об отношениях ме-
жду двумя „властями44 или о двух „юридических порядках44, ...о двух различных
институтах, но о двух аспектах единого и неделимого понятия христианской
империи, Царства Божьего на земле, о двух аспектах, которые в византийской
политической и теологической мысли были нераздельны» [Pitsakis 1994, р. 107-
108, 116].
Принцип единства империи и Церкви имеет другой важный аспект, если
речь идет не о порядках в географических и политических границах империи,4
но о ее отношениях - не только политических и военных, но также религиоз-
ных и культурных - с христианскими соседями империи, с этносами, сформиро-
вавшими самостоятельные и независимые государственно-политические образо-
вания, прежде всего славянские. Византийская политическая идеология отри-
цала за ними право иметь собственных «царей». В цитируемом Послании патри-
арх писал, продолжая мысль, что «один только царь во вселенной»: «...если и
некоторые другие из христиан присвоивали себе имя царя, то все эти примеры
суть нечто противуествественное, противузаконное, более дело тирании и наси-
лия (нежели - права)» [РИБ, т. 6, с. 276]. Соседние с Византией славянские го-
сударства постепенно утрачивали свою независимость, оказываясь в составе му-
сульманской империи. Россия же после Куликовской битвы уверенно встала на
путь обретения национальной независимости, и характер отношений с Византи-
ей этой православной страны, гораздо более, чем Болгария или Сербия, удален-
ной от империи, не имеющей с ней общих границ, требовал оформления и опре-
деления. Византийская политическая идеология устойчиво сохраняла концеп-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
62
цию «византийской ойкумены», «византийского содружества», по определению
Д. Оболенского, «наднациональной общности христианских государств, центром
которой был Константинополь, а вся Восточная Европа - периферийным доме-
ном». Отметив, что содержание русско-византийских отношений невозможно
выразить «в точных юридических или институционных терминах», с точки зре-
ния средневекового сюзеренитета и вассалитета, Д. Оболенский тем не менее пи-
сал: «...имеются серьезные основания полагать, что от крещения Руси до паде-
ния Византии русские власти, за исключением Василия I Московского, призна-
вали, по крайней мере молчаливо, что император был главой христианского со-
дружества, что в этом качестве он по божественному праву обладал некоторой
юрисдикцией над Россией (a measure of jurisdiction over Russia) и что, по словам
патриарха Антония, невозможно для христиан иметь Церковь и не иметь царст-
ва... а раздраженный жест бравады Василия I против императорской власти не
должен затемнять того факта, что его предшественники и последователи призна-
вали вселенскую юрисдикцию василевса» [Obolensky 1971, р. 1, 264-267, 277].
Согласно византийским представлениям, во главе ойкумены находился визан-
тийский император, «ромейский» (т. е. римский) василевс, считавшийся отцом
«семьи государей и народов»; правители сопредельных стран именовались или ти-
туловались как императорские «сыновья», «братья», «друзья» и т. д., занимая со-
ответствующее место на иерархической лестнице [Медведев 1972, с. 417]. В сочи-
нении Максима Плануда (XIV в.) есть известие о том, что русского великого князя
при дворе Андроника Палео лога считали «стольником» византийского императо-
ра [РИБ, т. 6, Приложение, с. 273-274, примеч.].
Византийские воззрения известны достаточно хоройго, но гораздо менее изу-
чены представления другой стороны, точнее, сторон: как оценивали свое место в
«византийском содружестве» его предполагаемые члены.
Послание патриарха 1393 г. отражает позиции двух сторон, но отражает не-
равноправно, будучи целиком посвящено изложению византийской точки зре-
ния как единственно возможной. Впрочем, оно воспроизводит не столько реаль-
ность, сколько византийский идеал отношений империи и ее христианских со-
седей. Московская точка зрения изложена в одной-двух фразах, процитирован-
ных патриархом.
С достоверностью можно лишь констатировать, что формирующееся русское
национальное сознание разграничивало политическое и духовное пространство,
Церковь и империю. Это было исторически прозорливо, т.к. константинополь-
ская империя вскоре прекратила свое существование, а Церкви предстояла дол-
гая жизнь.
Слова московского князя, переданные Посланием константинопольского патри-'
арха Антония IV, продолжают привлекать внимание международной историогра-
фии. А.-Э. Н. Тахиаос показал, что наряду с чисто московской и чисто византий-
ской была возможна еще одна точка зрения - наблюдателя, хорошо знавшего си-
туацию как в Византии, так и в России. Это был митрополит Фотий (1409-1431).
Согласно наблюдениям А. Н. Тахиаоса, поставленные в Константинополе рус-
ские митрополиты Киприан и Фотий имели иную, чем константинопольский
патриарх, точку зрения относительно того, что «один только царь во всей все-
ленной». В своей духовной грамоте митрополит Киприан отпускал грехи «свя-
63
Глава I
тым и благословным и правоверным царемъ христианьскым, и елици отъидоша
сего жития по моем поставлении и елици еще живут» [ПСРЛ, т. 39, с. 139].
Аналогичная клаузула имеется в духовной митрополита Фотия [ПСРЛ, т. 6,
с. 164]. Отвечая на вопрос, «кто были ныне живущие христианские цари»,
А. Н. Тахиаос показал, что в них можно видеть правящего императора Иоан-
на VIII Палеолога, а также других сыновей императора Мануила II, правивших
в Фессалонике и Пелопоннесе. «Атрибуция царского титула другой персоне, не-
жели византийский император», «уравнивание его с другими королями и прави-
телями» было прямо противопоставлено политической теории, предложенной
константинопольским патриархом. «Фотий хорошо осознавал перспективы даль-
нейшего развития ситуации, а именно возрастающее могущество Московского
княжества, которое, усиливая централизацию, двигалось в направлении превра-
щения в новое формирующееся царство. Следовательно, применение царского ти-
тула исключительно к византийскому императору имело скорее номинальное, не-
жели действительное значение. Любое сравнение власти и географической сферы
юрисдикции византийского императора и московского великого князя было бы не
в пользу первого. Фотий лучше, чем кто-либо другой в Византии и России, мог это
понять... Ни в коей мере не случайно то, что в духовных грамотах митрополитов
Киприана и Фотия различие между византийским императором и другими хри-
стианскими правителями, кажется, теряет силу» [Tachiaos 1984-1985, р. 87-90].
В русской церковно-политической идеологии XV в. также можно наблюдать
хотя и не сформулированную эксплицитно, тем не менее вполне отчетливую
мысль о неприемлемости положения «один только царь во вселенной» (см. ни-
же, а также гл. III, § 3 наст. изд.). Уже не в отраженном виде, как в Послании
патриарха Антония IV, а во всей полноте московская точка зрения представлена
в двух Посланиях в Константинополь московского великого князя Василия II,
созданных спустя несколько десятилетий и адресованных патриарху и импера-
тору; на их основе можно определить отношение Москвы и к престолу, и к тро-
ну накануне падения империи.
Послание патриарху. Послание московского великого князя Василия II Василье-
вича константинопольскому патриарху Митрофану II (1441) не называет име-
ни адресата и не имеет даты, но публикаторы определяли его время, исходя из дат
патриаршества Митрофана (1440-1443) и указания в тексте, что с момента кре-
щения Руси прошло 453 года [АИ, т. 1, № 39, с. 71-75; РИБ, т. 6, № 62, с. 525-
636, перепечатка из АИ].
Сомнения А. Циглера [Ziegler 1938, р. 102-108] и Я. С. Лурье [Лурье 19602,
с. 369-370; РФА, вып. 3, с. 640-641] в подлинности памятника и предположе-
ние о его более позднем происхождении отведены А. И. Плигузовым и Г. В. Се-
менченко [РФА, вып. 3, с. 646-648]; дополнительные аргументы будут изложе-
ны далее.
Контекст («конвой») Послания в рукописной традиции и письменности слу-
жит косвенным подтверждением значения, которое придавалось его содержанию.
Посланием открывается один из сборников известного книгописца конца XV в.
Ефросина, сохранившего многие выдающиеся средневековые памятники [РНБ,
Кир.-Бел. № 11/1088, лл. 7-18 об., лл. 1-6 - чистые; Ефросин, с. 174]. Непо-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
средственно вслед за ним помещены повествования о знаменитых правителях и
царствах: русская версия сербской Александрии (лл. 20-194 об.), изданная по
этому списку (перед ее началом, на л. 19 об., помещена миниатюра с изображе-
нием Александра Македонского); здесь же «Сказание об Индийском царствии»
[лл. 198-204], «Сказание о Дракуле воеводе» [лл. 204-217], изданное также по
данному списку, и многочисленные другие крупные и мелкие памятники [Алек-
сандрия 1965; Повесть 1964].
Другой список Послания находится в сборнике второй четверти XVI в., вклю-
чающем ряд сочинений о Флорентийском соборе [БАН, 16. 8. 13, л. 191-199 об.;
Описание РО БАН. Т. 3/2, с. 118-121]. Сборник открывается статьей «О Сидор*Ь
митрополит*!», как прииде из Царяграда на Москву с (о)смаго собора в л*Ьто
6945», важной при изучении третьей редакции Повести Симеона Суздальца, о
которой речь пойдет ниже. По этому сборнику [лл. 108 об.-134 об.] опублико-
ваны Хождение на Флорентийский собор 1437-1440 гг. анонимного суздальца
[ASCF, р. 7-44; ПЛДР, XIV-XV вв., с. 468-493], а также «Заметка о Риме»
[ASCF, р. 45-46]. В рукописи помещен также первый вид первой редакции (по
классификации Н. А. Казаковой), или первая редакция (по классификации в на-
стоящей работе) Повести о Флорентийском сборнике Симеона Суздальца («Иси-
доров собор и хожение его», л. 45 об.-70 об.), два варианта (на лл. 25 об.-ЗО и
70 об.-75) грамоты Флорентийского собора (ошибочно определенные в описании
как грамоты папы Евгения византийскому императору Иоанну Палеологу), при
этом текст на л. 70 об. имеет надписание «А сие проклятье Сидора, митрополита
рускаго и гардинала еритика».
Известен и другой вариант Послания,'включенный в повествование о Ферра-
ро-Флорентийском соборе в составе второй редакции свода 1518 г. (Софийская II -
Львовская летописи). Летописный вариант Послания отличается от Ефросинов-
ского, во-первых, изменением адресата - вместо патриарха им становится «царь
греческий», при этом великий князь называет себя его «братом», во-вторых,
указано другое число лет от крещения Руси - 455, и датой Послания становится
1443 г., что до сих пор не находило удовлетворительного объяснения. Предполо-
жительно можно связать эту дату с Иерусалимским собором 1443 г., в котором
приняли участие иерусалимский, александрийский, антиохийский патриархи,
осудившие унию и константинопольского патриарха - униата Митрофана. Сла-
вянский перевод Окружного послания восточных патриархов был сделан в том
же году молдавским монахом Гавриилом 2. Вполне вероятно ознакомление с
А. И. Яцимирский, опубликовавший славянский перевод, предположительно идентифицировал
монаха Гавриила с Григорием Цамблаком [Яцимирский 1906, с. LXV, 75-83; Яцимирский
1904, с. 274-278; Яцимирский 1898, с. 85-90], но позднее эта идентификация была подвергнута
сомнению. Подвергалась сомнению и подлинность Окружного Послания, но главный аргумент
был неубедительным и надуманным, он состоял в том, что на Послание не ссылался такой ак-
тивный противник унии, как патриарх Геннадий Схоларий (подробнее см.: [Ваврик 1963,
с. 336-337]). Подлинность Послания, опубликованного Львом Алляцием в 1648 г., подтвержда-
лась наличием раннего списка его перевода в рукописи 1512 г., принадлежавшей А. И. Яцимир-
скому. Перевод сохранился и в еще более ранней рукописи [РГБ, Троицк. 177], датируемой «не
позднее начала 70-х гг. XV в.» [Гаврюшин 1986, с. 280] или (предположительно) второй полови-
ной 60-х гг. XV в. [А. И. Пл игу зов, см. РФА, выл. 3, с. 575]. А. И. Плигузов полагал, что ок-
ружное Послание могло попасть в Москву не ранее конца 40-х гг. [там же, с. 576]. Но если
65
глава i
Окружным Посланием в Москве; оно могло навести на мысль об отправлении
уже не патриарху, а императору Послания 1441 г., поскольку одним из самых
существенных элементов его является просьба-предложение русской стороны о
проведении в Константинополе Собора с целью рассмотреть решения Флорен-
тийского собора и их соответствие «правилам греческим» (так на Руси называли
иногда Номоканон).
По справедливому предположению Е. Е. Голубинского, Послание патриарху
было написано во время заключения митрополита Исидора в Чудовом монасты-
ре (Исидор вернулся в Москву 19 марта 1441 г., через три дня на четвертый был
взят под стражу, бежал 15 сентября 1441 г.) и может быть той грамотой, о кото-
рой митрополит Иона говорил впоследствии, в 1459 г. [Голубинский 1900, с. 452,
456, 457, 472]. Так, в Послании православному населению Великого княжества
Литовского (20 дек. 1459 г.) Иона писал о желании русской стороны, чтобы Со-
бор в Константинополе рассмотрел решения Флорентийского собора и высказал
о них свое мнение; митрополиту надлежало пребывать в монастыре, «доколЪ...
князь великий обошлется съ великим Съборомъ Царяграда и увЪсть о бывшем
их Съборе (т. е. Флорентийском. - Н. С.) истину»; в формулярном изводе того
же Послания: «доколе князь великий обошлется с Царимъгородом» [РИБ, т. 6,
с. 638; РФА, вып. 1, с. 72]. В Послании православным епископам Великого кня-
жества об этоим говорится более пространно: «...донелЪже пошлетъ до Царствую-
щаго града ко царю и патриарху и къ всему збору православия о СидорЪ, да
ув'Ьсть отъ нихъ, что ради бысть сицево развращение от него святей Церкви злы-
ми ересми» [РИБ, т. 6, № 87, с. 654].
Послание 1441 г. сообщает о Соборе русских епископов, созванном великим
князем, в составе ростовского Ефрема, суздальского Авраамия (участника Фер-
раро-Флорентийского собора), рязанского Ионы (будущего митрополита), коло-
менского Варлаама, сарайского Иова, пермского Герасима, а также не назван-
ных по имени архимандритов, игуменов, священноиноков и иноков. Собор опре-
делил, что «чюже есть и странно отъ божественыхъ и священныхъ правилъ
Исидорово все дЪло и прихожение». Среди значений слова «странно» - 'против’, 5
'навстречу’ [Срезневский, Материалы, т. 3, с. 537-538], т. е. в данном случае
оно означает 'в стороне’, 'противоречит правилам’, 'вне правил’. Сдержанность
этой формулировки, отсутствие в ней и в остальном тексте Послания характери-
стики Исидора как еретика, отступника, «волка-хищника», его сравнения с
древним Формосом и т. п., равным образом и отсутствие информации о его взя-
тии «под стражу», т. е. под арест, свидетельствуют, во-первых, о раннем про-
исхождении и тем самым - подлинности Послания (об этом- же говорит и от-
сутствие утверждения о благословении Ионы в Константинополе), во-вторых, о
том, что Московский собор, по-видимому, не считал себя правомочным выно-
сить решение о «еретичестве» и судьбе митрополита, поставленного в Констан-
тинополе, но полагал, что решение должно принадлежать тому же Константи-
нополю.
учесть, что позже митрополит Иона достаточно быстро получал информацию о происходящем не
только в Константинополе, но и в Риме, то можно полагать, что и для более раннего периода
была характерна та же оперативность (возможно, восходящая ко времени митрополита Фотия)
и что такой важный документ мог быть получен в Москве вскоре после его перевода.

Истоки. Автокефалия русской Церкви...	66
Более того. В Москве считали необходимым, чтобы Собор в Константинополе
высказал авторитетное суждение о решениях Ферраро-Флорентийско^о собора, об
их соответствии каноническим нормам, «правилам греческим». Определив Исидо-
рово «дело» как «чюже и странно», Московский собор, говорится далее в Посла-
нии, направляет к царю, патриарху и священному Собору послов, а также (в каче-
стве своеобразного «приложения» к Посланию) «писание папино, писано по латы-
ни и по вашей греческой грамоте, еже принесе к нам Исидор, за папиною пе-
чатью»; Московский собор предлагает Константинопольскому сопоставить его с
«правилами греческими» («възревше... и разсудивше»). «Писание папино» (оно
называется также и «посланием»), это - грамота Флорентийского собора с изло-
жением его решений. Ее четыре экземпляра с XV в. доныне хранятся в библиоте-
ке Лоренцо Медичи во Флоренции - три на латинском и греческом и один на ла-
тинском, греческом и славяно-русском языках. На некоторых экземплярах есть
лишь подпись и печать папы, но нет императорских (в том числе на треязычном),
что А. Данти объясняет составлением их после 26 августа 1439 г., когда Иоанн
Палеолог покинул Флоренцию [Данти 1971]. Именно о таком экземпляре речь
идет и в Послании великого князя, т. к. упомянуто лишь о «папиной печати» на
грамоте. Впрочем, в Москве в распоряжении митрополита находился также и эк-
земпляр с печатями и папы, и императора («римскаго папы писание съ его печать-
ми и со царевымъ клейномъ»), упомянутый в более поздних Посланиях митропо-
лита Ионы [РИБ, т. 6, № 88, с. 660, 666]. Использованная во всех случаях форму-
лировка («писание папы») показывает, что в Москве унию видели как деяние пре-
жде всего «латинства».	/
Послание 1441 г. отражает намерение русской стороны разрешить канониче-
ским путем, -по согласованию с Константинопольским собором ситуацию, создан-
ную возвращением Исидора и принятием им решений Флорентийского собо-
ра. В Москве полагали, что решать вопрос правомочны лишь патриарх и Собор в
Константинополе. Уместно процитировать Д. М. Шаховского, отмечавшего: «При
всем своем желании быть независимой русская православная Церковь крайне
внимательно относилась к каноническому единству с Константинополем» [Ша-
ховской 1988, с. 210].
Способ разрешения сложившейся ситуации в Москве видели в предоставле-
нии Константинополем права «свободного поставления» митрополита; решение
об этом должно быть естественным следствием рассмотрения вопроса на Кон-
стантинопольском соборе и сравнения привезенного Исидором «писания папи-
на» с «правилами греческими».
Просьба о «свободном поставлении» является основной мыслью Послания
1441 г. Стремление к автокефалии не только не означало разрыва с Константино-
полем, не противоречило каноническому единству с ним; напротив, подчеркнута
длительность традиции связи русской и греческой Церкви. Собственно, все По-
слание представляет собой экскурс в историю православной Церкви с акценти-
ровкой этой связи, экскурс, начинающийся сразу после формул intitulatio и in-
scriptio и служащий пространной преамбулой к просьбе о предоставлении права
свободного поставления митрополита.
«Истинная православная христианская и непорочная вера», - пишет автор
Послания, воссияла и возросла в эпоху императора Константина, названного «ве-
67
Глава I
диким царем», «царем греческим», «благочестивым и святым самодержцем всея
вселенныа». Термин «вселенная» здесь, как и в аналогичном контексте многих
других памятников, имеет не географическое или политическое, но конфес-
сиональное содержание, обозначая именно православную г селенную, мир пра-
вославия.
По прошествии многих лет, после «испытания вер» князем Владимиром (сю-
жет излагается достаточно подробно, при этом отказ от Рима и «латыньской ве-
ры» отмечен отдельно) «греческая вера» распространилась на Русь («во многоче-
ловЪчьнЪй РустЪй земли»). Владимир, титулованный не только великим князем
киевским и всея Руси, но и получающий характеристики «святый и равный апо-
стол омъ», «великий новый Констяньтинъ», «благочестивый царь Русскиа зем-
ли», «...взимаетъ к себ^... на свое отечьство» митрополита «от святыя великиа
съборныа и апостольскиа Церкве Царьствующаго града Премудрости Божиа, и
отъ... царя, и отъ правящаго божию Церьковь святейшаго патриарха и... свя-
щеннаго Сбора». Здесь следует обратить внимание на три момента: а) употреб-
ление глагола «взимает», выражающего активность русской стороны (не просто
«принимает» или «получает», но «берет»); в дальнейшем мы увидим, что тон-
кость словоупотребления и терминологии не были случайными; б) указание, что
поставление есть акция, совершаемая императором («царем»), патриархом и Со-
бором; в) царский титул князя Владимира. Тождественное титулование («царь»)
византийского императора и киевского великого князя позволяет полагать, что
автор исходит из мысли о существовавшем в период Киевской Руси политиче-
ском равноправии сторон. Следовательно, составитель Послания не приемлет
византийского представления о том, что «царь может быть только один». Это
важно в связи с процитированной выше формулой патриарха 1393 г.
После кн. Владимира его потомки действовали таким же образом, брали
(«вземлюще») митрополитов «Царьствующего града» - иногда грека, а иногда
«нашего русина», «от своея земля», поставляемого «вселеньскимъ патриархомъ...
а не от Рима, ни от папы, ни от латыны». Здесь важны три момента: а) указание
на русских митрополитов наряду с греками подчеркивает элемент самостоя-ч
тельности русской Церкви и прецеденты в прошлом; б) упоминание патриарше-
го поставления констатирует не просто связь с Византией как таковую, но оно
нужно также и для демонстрации независимости от «латинского» Рима (эта
тема не всегда присутствует в проблеме автокефалии, хотя она очень важна);
в) длительность традиции придает ей прочность, стабильность, авторитет (ука-
зано, что с момента крещения Руси прошло 453 года).
Желание русской стороны поставить в митрополиты после смерти Фотия ря-
занского епископа Иону, а не приезжего грека аргументировано такими факто-
рами, как нашествие «поганых», междоусобные брани, необходимость «христи-
анского устроения» и «духовной пользы». Рассказано о его поездке вместе с ве-
ликокняжеским послом, «честнейшим боярином Василием», с грамотами в Кон-
стантинополь. Высказано большое удивление («не вмал*Ь подивились») по пово-
ду того, что «нашего прошениа не приали, ни грамотамъ нашимъ, ни послу на-
шему, ни нашимъ посланымъ с нимъ словесемъ не вняша». На языке диплома-
тического протокола это означает выражение недовольства действиями другой
стороны, ее реакцией на московское официальное великокняжеское и церковное
з*
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
68
посольство. Москва, следовательно, осознает себя достаточно самостоятельной
и независимой, чтобы высказывать Константинополю это недовольство, скры-
тый упрек по поводу поставления Исидора русским митрополитом. Прибытие
его в Москву описано как приход непрошенного гостя («о ком ни послахомъ,
ни паки кого просихомъ, ни требовахомъ, - того къ нам послаша»). Лишь вер-
ность «изначальному» христианству, «моление» императорского посла, патри-
аршее благословение, а также «сокрушение и многое покорение и челобитие»
самого Исидора заставили принять его, вначале крайне неохотно («едва-едва
приахомъ его»), а впоследствии с необходимыми почестями («приахомъ его...
съ многою честию»). Это описание, между прочим, может служить иллюстра-
цией отношения в Москве к вселенским прерогативам императора. Принятие
поставленного в Константинополе митрополита не происходит автоматически,
но требуется и «моление» императорского посла, и «челобитье» самого новопо-
ставленного; определяется московское решение верностью «изначальному хри-
стианству». По отношению к Исидору использован иной термин («приняли»),
нежели тот, который употреблялся при описании предшествующей традиции
(«вземлет», т. е. «берет»); казус с Исидором выглядит как отклонение от
традиции. Отношение церковных и светских властей в Москве к Исидору по-
сле его возвращения из Флоренции представлено как правовая акция, санк-
ционированная Собором, его определением «чюже и странно» (см. выше)3.
Для доказательства правомочности отказа от него были приведены свиде-
тельства его причастности «латинским учениям» и римской Церкви, «отлу-
ченной многих ради ересей». Эволюция терминологии, Определяющей Исидо-
ра в разных сочинениях, состоит в нагнетании отрицательных оценок, и их
«набор» служит указанием если не на точную дату того или иного сочине-
ния, то на идеологический этап. В таком случае Послание Василия II кон-
стантинопольскому патриарху отражает начальный этап. Следующий этап -
сочинения, созданные после бегства Исидора и поставления Ионы в 1448 г.,
далее - события 1459-1460 гг., связанные с поставлением в Риме митрополи-
та Григория.
Я. С. Лурье не обратил внимания на этот аргумент в пользу подлинности
Послания 1441 г., изложенный ранее автором настоящих строк ([Лурье 1994,
с. 101-103, 120, прим. 96]; ср.: [Синицына 1990, с. 130]) и сохранил свои восхо-
дящие к А. Циглеру сомнения относительно подлинности Послания, а также от-
рицал достоверность сообщений не только о получении Ионой в Константинополе
благословения на митрополию после митрополита Исидора, но и о самой поездке
рязанского епископа в Константинополь. В частности, Я. С. Лурье требовал от
исследователей, придерживающихся иной точки зрения на поставление митропо-
лита Ионы, объяснить «умолчание» об этих фактах в его духовной. Строго говоря,
требование объяснить «умолчание» источника нельзя назвать вполне коррект-
ным; источник сообщает о том, о чем он сообщает, и «умалчивает» обо всем
остальном; точно также некорректно и категорическое предписание источни-
кам, о чем им следовало бы нас информировать [Лурье 1994, с. 95].
О поисках канонических основ отказа от Исидора и установления автокефалии см.: [Троиц-
кий 1947, с. 39-43; Синицына 1990, с. 126-151].
69
Глава I
Тем не менее, в данном случае «умолчание» находит вполне удовлетвори-
тельное объяснение в том, что духовная грамота (та ее часть, где речь идет о
поставлении митрополита) основана на двух источниках - Посланиях 1441 и
1451 гг. и воспроизводит не только отдельные словесные обороты, но и их
концепцию. В Послании 1441 г. нет никаких намеков на получение Ионой
благословения (что, между прочим, тоже служит аргументом в пользу его под-
линности и раннего происхождения, т. к. в текстах 1459-1460 гг., с которыми
Я. С. Лурье склонен связывать хронологически Послание 1441 г., неизменно
говорится о благословении). Послание 1451 г. пишет о нем крайне неопреде-
ленно. Патриарх произносит слова: «И ты, Иона, епископъ рязанский готовъ
благословенъ на той великий престол» [РФА, вып. I, с. 90], в чем можно ви-
деть всего лишь обещание благословения в будущем (в формулярной редак-
ции); в основной еще менее определенно [РИБ, т. 6, с. 583].
В духовной Ионы повторены следующие положения Послания 1441 г. (пер-
вым дается чтение Послания, см. [РИБ, т. 6, с. 530], вторым - духовной, см. [РФА,
вып. 3, с. 650-651]): «междуусобныхъ ради браней» - «мятежей ради земьских»;
«за нужу далечнаго и непроходнаго путешествиа» - «за долготу пути»; «и преже
сего за нужу поставление на Руси митрополита бывало» - «и преж сего времени
поставление епископы митрополита бывало»; «по изначальству... святейшаго
патриарха благословенна и молитвы требовати и желати хощемъ» - «по изна-
чальству хощем и требуем благословенна». Сходные между Посланием 1451 г.
[РИБ, т. 6, с. 583] и духовной выражения: «божественная и священная правила
святыхъ апостолъ и богоносныхъ отецъ... не бранящихъ, но и повелевающихъ
епископомъ поставити болшего святителя-митрополита» - «достоит собравшеся
епископомъ поставити себе старейшину и отца митрополита... яко от Бога и свя-
тых апостол и богоносных отец священными правилы повеленно есть»; «за вели-
кую нужду сие сотворихомъ, а не кичением, ни дерзостию» - «и сие убо сотвори...
не кычением, ни дръзостию»; «а святого ти царствия любви и приязни хощем» -
«великий князь по древнему хощет имети свою добрую любовь и приятельство».
Первоначальное умолчание о поездке объясняется тоже просто: она была^
неудачной с точки зрения той цели, которую преследовала, т. е. поставления
на митрополию (что недвусмысленно констатирует Послание 1441 г.), поэтому
о ней предпочитали не писать. Однако нельзя исключить того, что византий-
ская дипломатия нашла способ дать Ионе какие-то заверения общего характе-
ра, отказывая в просьбе о поставлении и благословении избранного и наречен-
ного митрополита правителю такой крупной православной страны, какой была
в то время Русь. Они-то и превратились позже в утверждения о получении благо-
словения, хотя в Послании 1441 г. они еще не появляются, а в Послании 1451 г. —
в неопределенной форме, скорее как уверение в возможности благословения в
будущем. Этот этап формирования повествования о поставлении Ионы через По-
слания 1441 и 1451 гг. отразился в его духовной (о ее дате см. [РФА, вып. 3, с. 644]).
Утверждения о получении митрополитом Ионой благословения в Констан-
тинополе показательны как характеристика состояния церковной мысли; рус-
ская сторона с самого начала формирования автокефалии понимала и осозна-
вала необходимость сохранения канонического единства и общения с вселен-
ским центром, благословения от него, и не ее вина была в том, что она полу-
Истоки, Автокефалия русской Церкви.,.	70
чила благословение на самостоятельность лишь 150 лет спустя, в 1589 г., бу-
дучи вынуждена осуществлять автокефалию de facto.
Можно объяснить и внутренние «противоречия» грамот и других известий
о поставлении митрополита Ионы, о чем писали Е. Е. Голубинский, Д. Оболен-
ский, Я. С. Лурье. Противоречивой была сама ситуация, требовавшая от русских
иерархов и великого князя принять самостоятельное решение, они оказались
перед необходимостью и невозможностью согласованного с константинополь-
ским патриархом решения. Позиция, отраженная в Послании 1441г., была
канонически обоснованной - в условиях неприятия унии и Исидора в Москве,
при наличии разногласий в самой империи по поводу унии, заключенной импе-
ратором и теперь уже покойным патриархом, необходимо соборное (в Констан-
тинополе) решение не только по поводу поставленного Константинополем на
Русь митрополита (Московский собор давал еще сдержанные, не прямые форму-
лировки его еретичества), но и по поводу акта Флорентийского собора. Послание
с его мыслью о новом рассмотрении акта Флорентийского собора, в варианте
1443 г. переадресованное императору, тоже вполне понятно и непротиворечиво,
будучи выражением поддержки позиции трех патриархов.
Просьбу к константинопольской стороне и одновременно предлагаемый спо-
соб выхода из ситуации в Москве формулировали следующим образом: «И про-
симъ святЪишее ти владычьство, да съ святымъ царемъ и со всЪмъ божестве-
нымъ и Освященнымъ Събором, въвр^вше въ святаа ваша и божественаа прави-
ла греческаа, и во оно папино послание, и разсудивше..., свободно намъ сътво-
рите въ нашей земли поставление митрополита... послЪте къ намъ честнейшее
ваше писание, яко да... по святымъ правиломъ, събравше въ отечьствии нашем,
въ Рустей земли, боголюбивыя епископы отечьства нашего и... избравше кого
человека добра, мужа духовна, вЪрою православна, да поставятъ намъ митро-
полита на Русь, понеже и преже сего, за нужу, поставление въ Руси митрополи-
та бывало». Налицо противопоставление двух документов: папского, римского
(«послание папино»), т. е. грамоты Флорентийского собора, и константинополь-
ского, тоже соборного («честнейшее ваше писание»), которое русская сторона
надеется получить в противовес привезенной Исидором грамоте Флорентийского
собора. Среди аргументов, обосновывающих необходимость («нужу») этой ак-
ции, - не только определение Московского собора, осудившего Исидорово «дело
и прихожение», но и соображения более общего характера: трудности далекого
пути в Царьград через враждебные земли, «неустроение и мятежи... въ окрест-
ныхъ нас странахъ», «нахожение... безбожных агарян», трудности общения с
митрополитами-греками через переводчиков - молодых людей, которые раньше
других узнают о важных государственных и церковных делах. Таким образом,
необходимость поставления митрополита на Руси обусловлена не только ново-
введениями Исидора, но и в большей степени собственными нуждами и потреб-
ностями, собственными культурно-политическими условиями, международной
политической ситуацией.
Е. Е. Голубинский сужал значение текста, толковал его лишь как просьбу
о поставлении преемника Исидора, т. е. как «частный случай», на основе кото-
рого в будущем, возможно, будет выработано «общее правило». Текст составлен
таким образом, что некоторая неопределенность и нечеткость формулировок не
71
Глава I
случайна, а нарочита и имеет целью трактовку его не только как частного казу-
са как частной просьбы о поставлении митрополита вместо униата Исидора, но
и как общего принципа, общего правила свободного поставления митрополитов
на Руси, как просьбы об автокефалии как таковой.
Чем объясняется столь лояльная позиция по отношению к константино-
польской стороне? Е. Е. Голубинский отвергал возможность того, «будто рус-
ские на самом деле принимали патриарха Митрофана, к которому они адресо-
вались с своей просьбой, за православного и будто они не знали об его униат-
стве...; к патриарху православному они не имели бы побуждений обращаться с
просьбою о дозволении поставить митрополита самим...». Е.Е.Голубинский ви-
дел в позиции русской стороны противоречивость, отсутствие последовательно-
сти [Голубинский 1900, с. 475], а Д. Оболенский характеризовал ее как попытку
«решить квадратуру круга» (т. е. признание прав и прерогатив константино-
польской Церкви сталкивается с фактом принятия ею унии как непреодолимым
препятствием) и сводил, таким образом, к ситуации, к унии и «Исидорову при-
хожению» причину стремления к автокефалии [Obolensky 1971, р. 269].
Отвечая на вопрос Е. Е. Голубинского, можно полагать, что в Послании отра-
жено не столько восприятие действительной позиции патриарха (как она понима-
лась в Москве), сколько модель позиции Константинополя, модель, которую рус-
ские хотели бы видеть в отношении патриарха и к Флорентийской унии, и к
Исидору, и к их праву на поставление митрополита русским Собором.
В конце Послания четко изложены принципы дальнейших отношений и с
империей (с царем), и с патриаршим престолом. Принципы отношений с импе-
рией можно сравнить с формулой 1393 г.: «хочемъ... по изначяльству нашего
православнаго христианьства посылание и совопрошение и любовь им^ти съ
святымъ царемъ». Использованные термины представляют собой дипломатиче-
ские формулы, обозначающие дружественные отношения с императором («лю-
бовь»), обмен посольствами, дипломатическую переписку («посылание»), обмен
информацией, предполагающей согласованность действий («совопрошение»). Нет
и намека на признание каких-либо прерогатив императора, напротив, состави-
тели как будто исходят из мысли о равноправии сторон, при этом ссылка на'
традицию («по изначяльству») свидетельствует о желании показать неизмен-
ность характера отношений с империей в течение всего периода.
В Послании 1441 г. характер будущих отношений с константинЬпольской
Церковью и патриархом изложен так: «...и свят'Ьйшаго ти благословенна и мо-
литвы требовати и желати хощемъ, донелЪ же Богъ благоизволитъ и земля на-
ша доколЪ иметъ стояти, а никакоже разлучно отъ вас имать быти наше право-
славное христианьство до вЪка» [РИБ, т. 6, с. 535-536]. Здесь также выражено
стремление сохранять традицию, нежелание разделения. В формуле отношений
с патриархом в будущем можно наблюдать, впрочем, отличие от терминов, оп-
ределявших их для прошлого. Если для периода 453 лет они выражались поня-
тием «взимати» митрополита, поставленного в Царьграде, если об Исидоре (до
Флорентийского собора) сказано «приахом его», то в дальнейшем они ограниче-
ны признанием в общей форме необходимости патриаршего «благословения и
молитвы» (первое значение использованного в данном контексте глагола «требо-
вать» - 'иметь нужду в чем-либо’, см. [Срезневский, Материалы, т. 3, с. 1022].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
72
Некоторая неопределенность формулировок создает возможность и расшири-
тельной, и узкой трактовки.
Модель дальнейших отношений, изложенная в Послании, оказалась в тот
период неосуществимой. В Софийской II летописи сообщается, что в Царьград
с Посланием был отправлен посол Полуект Море, ранее сопровождавший Иону
в его поездке туда за благословением, однако «приде весть, что царь отъиде в
Рим на царство и ста в латыньскую веру» [ПСРЛ, т. 6, с. 164, 167]. Информация
искажена в отношении и императора, и посла, что объясняется порчей текста,
имеющей аналогию и в других фрагментах летописи. Е. Е. Голубинский пред-
полагал, что либо оно вообще не было отправлено, т. к. в Москве получили
какие-то дополнительные сведения о патриархе и императоре, либо оно было
отправлено, но на него был получен отказ, и склоняется к первому предполо-
жению [Голубинский 1900, с. 476-477]. Таково же было мнение А. С. Павлова
[РИБ, т. 6, с. 429].
Тем не менее, оно представляет важный этап формирования концепций автоке-
фалии, хотя и кратковременный, но воспроизведенный в будущем на новой основе.
Выделим еще раз основные моменты содержания Послания.
Верность авторитету, длительной традиции связи с греческой Церковью, от
которой Русь приняла крещение, и осознание характера отношений с импери-
ей в дипломатических формулах дружественных и равноправных связей.
Признание каноничности поставления русских митрополитов вселенским
патриархом, «а не от Рима, ни от папы, ни от латыны». Важно, что это заявле-
ние сделано в 1441 г., т. е. задолго до прихода на Русь поставленного в Риме
митрополита Григория (1459).
Признание канонического авторитета Константинопольского престола и Собо-
ра не только в решении вопроса об Исидоре и правомочности решений Флорен-
тийского собора, но также в деле предоставления автокефалии русской Церкви.
Послание находится у истоков того направления русской церковной мысли,
которое осознавало необходимость установить автокефалию не «явочным поряд-
ком», но получить от Константинополя как таковое право на свободное постав-
ление митрополита, притом получить его законным, каноническим путем, апел-
лируя к древнему авторитету («по изначяльству нашего православного христи-
анства») и к соборному суждению, как константинопольскому, так и москов-
скому. Автокефалия не только не означала разрыв, но, напротив, предполагала
сохранение традиционных канонических связей. Решение вопроса об униате
Исидоре русская сторона сопрягает с более широкой постановкой вопроса и дает
обоснование новым, желаемым порядкам, хотя и делает в этом направлении лишь
первые шаги. Подобный же или близкий подход проявится в первой четверти
XVI в. и возобладает при учреждении патриаршества. Полемика же XV в. будет
сосредоточена вокруг унии и Исидора, а впоследствии Григория. С точки зрения
дальнейшей эволюции концепций автокефалии именно мысль о «честнейшем
писании» (грамоте) из Константинополя от царя, патриарха и Собора оказалась
наиболее устойчивым, обладающим длительной перспективой компонентом По-
слания 1441 г.
В начале 20-х гг. XVI в. Максим Грек спрашивал, почему «не ставятся ми-
трополиты руские по прежнему и по старому обычаю у патриярха царегородско-
73
Глава I
го» (вероятно, этот вопрос был поднят в связи с поставлением в 1522 г. митропо-
лита Даниила). Ответ Максиму Греку отражал позицию какой-то части русского
духовенства, исходившей из того же убеждения, которое руководило составите-
лями Послания 1441 г.: «...и сказали мне, - говорил на суде Максим, - что пат-
риярх царегородцкой дал благословеную грамоту руским митрополитом, поста-
витися им волно своими епископы на Руси»; примечательно сходство понятий
1525-1531 гг. и Послания 1441 г.: «благословеная грамота», «поставитися им
волно» в Судном списке, «честнейшее писание», «свободно поставление» в По-
слании.
Оказалось, однако, что подобного документа не существует, во всяком слу-
чае, его не смогли ни разыскать, ни показать («и яз много тое грамоты пытал,
и до сих мест не видал есми ее») [Судные списки, с. 119].
В Никоновской летописи, впрочем, в статье о поставлении митрополита Ио-
ны появилось упоминание о получении им благословенной грамоты патриарха,
хотя более раннее летописание ее не знает [ПСРЛ, т. 12, с. 74; Клосс 19762,
с. 124-126].
Существует формулярный извод Послания митрополита к патриарху (нача-
ло текста не сохранилось), в котором Е. Е. Голубинский предлагал видеть По-
слание митрополита Ионы патриарху Геннадию [Голубинский 1900, с. 512].
Митрополит сообщает патриарху, что великий князь направил к нему своего по-
сла (по имени Иван Владимирович); бесспорно, Послание написано после 1453 г.,
т. к. великокняжеский посол направлен лишь к патриарху, но не к императору.
Посольство в Константинополь - ответ на «приказ и писание» патриарха в Мо-
скву, хотя содержание его не изложено. Митрополит, в свою очередь, обращается
с просьбой: «обошли сына моего, великого князя, посломъ, честнымъ твоимъ пи-
саниемъ о всемъ, и укреплении, и в душевную пользу великому нашему право-
славию, и за Божью Церковь, и за святительскую намъ честь». Формула «честное
писание», как и другие обороты, имеет аналогии в московских Посланиях в
Константинополь 1441 г. и 1451 г. Но дальнейшие слова митрополита скорее
близки ситуации суда над Максимом Греком и поискам грамоты: «...занеже,
господине, колькое у насъ было прежнихъ святыхъ патриархъ честныхъ гра-
мот, держали есмы за земьскую честь, къ своей душевней полз'Ь, поминая тыхъ
святыхъ патриарховъ, да тыя вс^ грамоты, по грехомъ, за наша земьская неуст-
роения въ пожары поистерялися» [АИ, т. 1, № 263, с. 495-496]. Вопрос об авто-
ре, адресате и дате Послания остается открытым, но несомненно, что речь идет о
просьбе признать русского митрополита и что осознается необходимость сохра-
нения канонического единства с Константинополем в условиях автокефалии.
Сохранившаяся часть грамоты начинается так: «...и благословение отъ твоея
великыя святыни требовати хощемъ, также ото вс'Ьхь кто ли ни будетъ патри-
арх на патриаршеств'Ь».
Просьба о «честнейшем писании» и «грамоте» константинопольского патри-
арха с признанием московского митрополита, актуальная и в XV в., и в XVI в.,
была реализована позже, но уже в другой форме и на другом уровне. Акты Кон-
стантинопольских соборов 1590—1593 гг., подтвердивших решения Московско-
го собора 1589 г. об учреждении патриаршества, можно в некотором смысле
рассматривать как выполнение просьбы о «честнейшем писании», высказанной
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	74
в 1441 г., хотя в XVI в. речь шла уже не о митрополите, а о патриархе. Для ее
реализации потребовалось полтора столетия.
Установление автокефалии происходило иначе, чем предполагалось в По-
слании 1441 г., тем не менее оно важно как свидетельство о первоначальном
замысле, его модель.
Послание императору. Послание московского великого князя Василия II Ва-
сильевича императору Константину XI Палеологу (июль 1451 г.) имело два
повода: приветствие новому императору в связи с его восшествием на престол
(1449) и информация о поставлении в Москве митрополита Ионы, хотя в заглавии
грамоты в рукописи обозначен лишь второй: «Посылная отъ великого князя На-
силья Васильевича к царьградскому царю Костянтину о ИонЪ митрополит^, да не
пошла», в формулярном изводе: «Послание к греческому царю» [АИ, т. 1, № 262,
с. 492-495; РИБ, т. 6, № 71, с. 575-586. Формулярный извод: РФА, вып. 1, № 13,
с. 88-191; АИ, т. 1, № 41, с. 83-85. Текст цитируется по: РИБ, т. 6. О дате По-
слания см.: Синицына 1990, с. 149, прим. 14; РФА, вып. 4, с. 846, 912-914].
Послание императору было написано, когда изменилась ситуация, о которой
незадолго (до 31 января 1451 г.) митрополит Иона писал киевскому князю Алек-
сандру (Олелько) Владимировичу: «не хъ кому было посылати, царь не таковъ, а
ни патриархъ не таковъ, ино мудръствующу, къ латиномъ приближающуся»
[РИБ, т. 6, № 66, с. 555-564; РФА, вып. 1, № 65, с. 216]. Политика Константина
XI была не вполне последовательной, но временами давала повод видеть в нем
защитника православия. В 1450 г. патриарх-униат Григорий Мамма покинул
Константинополь и отправился в Рим, однако в конце 1451 г. произошел новый
поворот, возобновились переговоры о введении унии, чему способствовало при-
бытие в Константинополь Исидора в октябре 1452 г. [Gill 1964, р. 334-342]. Изме-
нилась и ситуация на Руси: 31 января 1451 г. Литовская рада и Казимир при-
знали право Ионы на «столець митрополичь киевскый и всея Руси» [РИБ, т. 6,
№ 67, с. 563-566], что значительно укрепило положение и авторитет митропо-
лита. Можно даже полагать, что именно это признание, а также отсутствие в
Константинополе патриарха-униата дали возможность Василию II более уверен-
но извещать Константинополь о поставлении митрополита Ионы. В Москве бы-
ли достаточно осведомлены о положении в столице империи: если в Послании
великого князя императору лишь упомянуто о «разгласье... в ваших благочести-
вых державах в Церкви Божьей», то в вышеупомянутом Послании Ионы киев-
скому князю более подробно описано «въ царЪхъ и въ патриаршеств'Ь раздвоение
и размышление» (т. е. разномыслие). В соборе св. Софии и в царской палате «по-
няло быти написано папино помяновение», однако в остальных церквах Царьгра-
да, в монастырях, на Святой горе «нигдЪ же не поминается папино имя, а дер-
жатъ вси милостью Божью... добрую старину».
Первая, меньшая по объему часть Послания содержит официальные форму-
лы традиционного приветствия, частично раскрывающие лаконизм понятий
«посылание и совопрошение» с царем предыдущего Послания: «порадовахомся
велми»; пожелание «многол'Ётьства» и «побед»; надежда на получение послания
от царя в ответ на информацию «о нашея земли положении» («просимъ... да и
намъ подаеши извещение о вашемъ здравии и о положении вашихъ державъ...
75
Глава I
понеже то есть наша всегдашняя отъ Бога желателная радость и многое весе-
лие, еже слышати ваше здравие и благоустроение и тишину богоданныя вамъ
благочестивый державы»). Именно в этой, наиболее официальной и норматив-
ной части, содержится формула, которая описывает, тоже лаконично, харак-
тер отношений между Русской землей и империей, точнее, как эти отношения
понимались и воспринимались на Руси. Обращаясь к императору, великий
князь пишет: «въсприялъ еси свой великый царьскый скипетръ, свое отечест-
во, въ утвержение всему православному християньству вашихъ державъ, и на-
шимъ владет’Ьльствамъ Руския земли, всему нашему благочестью, въ великую
помощь ».
Д. Оболенский увидел в этих формулах «ясно проявившуюся сквозь вуаль
дипломатического языка идею», что император «обладает в России некоторыми
прерогативами (enjoys certain prerogatives in Russia)» [Obolensky 1971, p. 266].
Однако, если обратить специальное внимание на терминологию, то очевидно:
политические пространства империи и Русской земли определяются самостоя-
тельно и равноправно как «ваши державы» - «наши владетельства», при этом
они выступают как независимые величины, как рядоположенные политические
структуры, без какого-либо намека на «прерогативы» императора. Несколько
далее, когда речь идет уже только об империи, без сопоставления с Русью, гово-
рится о «царской державе» («православие великыя вашия царьскыя державы»).
Следует обратить внимание и на то, что акцент сделан на функции императора
как защитника православия. Ее содержание различно. Если в «державах» им-
ператора, в его «отечестве» она состоит в «утвержении всего православного хри-
стианства», то во «влад’Ьтельствах» московского великого князя сведена к «по-
мощи благочестию» в такой общей форме, которая не позволяет, как кажется,
говорить о каких-либо прерогативах.
Идее равноправия сторон служила - в тенденции - и констатация связи мо-
сковского великокняжеского дома с императорским, не предполагавшая отноше-
ний подданства. Обращаясь к «святому царю», Василий II именует себя «сватъ
святаго ти царства». Слово «сват» означает «отец или родственник одного из
вступивших в супружество по отношению к отцу или родственнику другого >>
[Срезневский, Материалы, т. 3, с. 276]. Без сомнения, имелся в виду брак
(1411-1414 гг.) сестры Василия II Анны с предшественником адресата Посла-
ния византийским царевичем Иоанном, который уже после ее смерти стал
императором Иоанном VIII (1425-1448). Возможность их коронации и прича-
стности Анны к византийскому трону в качестве императрицы не исключается
[Медведев 1976, с. 262].
Впоследствии, в 1489 г., сын Василия II Иван III использует этот же матри-
мониальный факт уже для констатации своего братства с «римскими царями»,
как он назовет василевсов Восточной Римской империи. Но это произойдет уже
после ее падения. Василий II рассуждал более умеренно. Назвав себя «сватом»
императора в начале Послания, он и в заключительной части употребил лишь
формулу «любви и приязни» (без «братства») при определении общего характе-
ра отношений с империей, подчеркивая при этом длительность и традицион-
ность: «...а мы есмо... о всемъ съ вами съединени, по изначальству, любовию и
всякою приязнию».
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	76
Формула «брат» будет использована при включение в летописание Посла-
ния Василия II константинопольскому патриарху (1441)4 уже как Послания к
императору (без указания имени).
В различных видах третьей редакции Повести о Флорентийском соборе Си-
меона Суздальца, в их числе и в том летописном своде, в который включено По-
слание 1441/1443 г. (т. е. в составе Софийской II - Львовской летописей), а также
в Слове на латыню 1461-1462 гг., в Московском своде 1479 г. [Попов 1875, с. 364*
ПСРЛ, т. 25, с. 254; т. 6, с. 153;] в уста императора будет вложено многозначи-
тельное высказывание, где уже он сам называет московского великого князя
своим «братом», достойным царского титула. Подробнее об этом речь пойдет в
следующих разделах работы.
Возвратимся к второй, главной части Послания 1451 г., основное содержа-
ние которой - обоснование и доказательство правомерности поставления Ионы,
при этом доминирует мысль о необходимости сохранять верность «древнему из-
начальному благочестию» как в Константинополе, так и в Москве (термин «из-
начальство», как мы помним, присутствовал и при определении отношений с
императором). Если предыдущее Послание заканчивалось просьбой о предостав-
лении права «свободно поставити» митрополита на Руси, то теперь дается под-
робная аргументация и объяснение этой уже осуществленной акции. Василий II
лишь информирует императора о поставлении Ионы, ставит в известность о
свершившемся факте, но не просит о патриаршем благословении и утвержде-
нии; это аргументировано отсутствием патриарха. Если же на престоле окажет-
ся патриарх, верный «древнему благочестию», то к нему тотчас будет отправле-
но «писание», но характер просьбы иной, чем в 1441 г.: речь идет не о предо-
ставлении права на поставление, а о «благословении» уже поставленного. Надо
подчеркнуть, что и в этом Послании отчетливо различимы две стороны или две
позиции в отношении к греческой Церкви: ситуативная по отношению к тому
или иному лицу (к Исидору, к патриарху-униату) в конкретных обстоятельствах
(она обусловлена конкретной церковной политикой в тот или иной период) и бо-
лее широкая и общая, осознание значения великой духовной традиции кон-
стантинопольской Церкви, от которой Русь приняла крещение.
Дело Исидора - это прежде всего отрыв от традиции: «ина вся, нова и чюжа
и неприятна (т. е. неприемлемо. - Н. С.) Божьей Церкви и нашему древнему
изначалному благочестию»; при этом говорится не об опресноках, не о Filioque,
но о первенстве папы: «помяновение папы римскаго имя въ молитвенныхъ
съгласиихъ в Церкви нашей сътвори, его же имя святейшая вселеньская Цер-
ковь отъ многыхъ временъ отъ помяновения изверже». Флорентийский собор
назван «собрание латыньскаго... несвященнаго Събора», а Исидор - «изъсохль
травная».
По-видимому, летописный вариант Послания [ПСРЛ, т. 6, с. 162] отразил два этапа его пере-
работки: в 1443 г. (реакция на Послание восточных патриархов о Флорентийской унии), ко-
гда было изменено указание на количество лет с момента крещения Руси (455 вместо 453) и
вторично на стадии создания протографа годовой статьи Софийской II — Львовской летописей
(предположительно ок. 1459-1460 гг.), когда император был назван «братом» великого кня-
зя. В 1443 г. этого произойти не могло, т. к. даже еще в 1451 г., в Послании к Константи-
ну XI Палеологу Василий II называл себя его «сватом».
77
Глава I
Мысль о «своем православии» неотделима от стремления к «соединению». По-
сле отвержения Исидора, как пишет великий князь, «попечение начахомъ им!>ти
0 своемъ православии, о безсмертныхъ единородныхъ нашихъ душахъ и час'Ёхъ
смертныхъ»; вместе с тем «завсе того жалахомъ и проискивахомъ, еже како бы
послати намъ к Царьскому граду пословъ своихъ о извещении съединения святей-
шая Божия вселенская Церкве, и о православии, и о поставлении митрополита».
Причины отсутствия посольств после изгнания Исидора («и многолетне того
искахомъ и жалахомъ, но не улучихомъ... неслучаем»): церковное «разгласье» в
Царьграде, опасности далекого пути, нашествия агарян, внутренние междоусоби-
цы (намек на феодальную войну). Поставление в Москве без благословения патри-
арха, как говорится в Послании, - вынужденный акт: «но сие за великую нужду
(т. е. по необходимости. - Н. С.) сътворихомъ, а не кичениемъ, ни дерзостию».
Отношение к константинопольской Церкви осталось прежним, а отноше-
ние к патриарху обусловлено его приверженностью «древнему благочестию».
«Хот'Ёхомъ... писати къ святейшему вселеньскому патриарху православному
свои грамоты, требуя о всемъ благословения и молитвы, но не в'Ьмы, аще уже
есть въ державахъ святого ти царствия, въ Царствующемъ градЪ, святейший
патриархъ или несть... А дасть ли Богъ, будетъ патриархъ по древнему благо-
честию, и мы есмы должни о всехъ нашихъ положениихъ писати и посылати
къ великой его святыни о всемъ, и благословения требуем».
«Писати и посылати», «требовать благословения и молитвы» - эти нормы
отношений с патриархом сохраняются в том же виде, как и в Послании 1441 г.,
с тем лишь исключением, что речь идет не о предоставлении права на поставле-
ние, но о благословении уже поставленного Ионы, при этом, как и в Послании
1441 г., частный казус (а именно благословение Ионы возможным будущим
патриархом православным) может восприниматься и как обобщение: «И Цер-
ковь наша руская, святейшая митрополия руская от святыя Божия вселенскыя
съборныя и апостольскыя Церкви... цариградскыя благословение требуетъ и
ищетъ, въ всемъ по древнему благочестью повинуется ей, и... Иона... всяческы
требуетъ оттолЪ благословения и съединения, развее (кроме. - Н. С.) нын’Ьшних
новоявлешихся разгласий». Тезису о приверженности Церкви «древнему благо-'
честию», т. е. о безусловном сохранении традиций, предстояло играть важную
роль в истории русской православной Церкви. В данный период он означал
прежде всего неприятие условий Флорентийской унии.
«Любовь и приязнь» с императором, акцентировка родственных связей с им-
ператорским домом и стремление к сохранению единства («съединения») с кон-
стантинопольским патриархом и Церковью при условии их приверженности
Древнему, т. е. дофлорентийскому благочестию - таковы два фактора, опреде-
ляющих отношения Руси с Византийской империей накануне ее падения.
§ 2. После унии. Ранние русские сочинения о Флорентийском соборе
Слова о «некнижности» русских епископов, якобы сказанные папе Евге-
нию IV митрополитом Исидором (по версии Симеона Суздальца), как бы ни ре-
шать вопрос об их подлинности, не соответствовали реальности. Послания из
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	78
Москвы в Константинополь, особенно Послание 1441 г., сочинения о путеше-
ствии русской делегации в Феррару и Флоренцию и пребывании там, о Соборе
и унии, отличающиеся жанровым и тематическим разнообразием, Послания мит-
рополита Ионы и другие тексты подтверждают высказаное X. Ханником мнение:
«Послания Ионы и московского великого князя, так же как соборные решения
русских епископов, находятся на высоком риторическом уровне, и некоторые из
них могут рассматриваться как образцы мастерства в искусстве аргументации»
[Hannick 1987, S. 71].
Среди русских сочинений, специально посвященных Флорентийскому собо-
ру или частично касающихся его, можно выделить ранние, написанные вскоре
после него, сразу по возвращении русской делегации из Флоренции в Москву
и Суздаль, после бегства митрополита Исидора, и более поздние, когда новые
церковно-политические ситуации требовали поисков их истоков. Оценки зави-
сели не только от глубины и точности проникновения в суть событий прошло-
го, но и от воздействия этих новых ситуаций.
К ранним произведениям относятся Хождение во Флоренцию 1437-1440 гг.
анонимного суздальца, первая редакция Повести Симеона Суздальца («Исидо-
ров Собор и хожение его»), датировка которой может быть перенесена на нача-
ло 40-х гг., предположительно - первая часть тверского Слова похвального ве-
ликому князю Борису Александровичу, которая могла быть создана во время и
под влиянием пребывания в Твери митрополита Исидора после бегства из Мо-
сквы. Вторая группа представлена сочинениями, возникшими в 1459-1462 гг.
в связи с приходом на Киевскую митрополию митрополита Григория и попыт-
ками распространить его юрисдикцию на Северо-Восточную Русь.
Хождение на Флорентийский собор анонимного суздальца. Хождение митро-
полита Исидора на Флорентийский собор (или Хождение во Флоренцию), на-
писанное анонимным суздальцем, сопровождавшим главу русской делегации
суздальского епископа Авраамия, принадлежит литературе путешествий; это
дневник, журнал, итинерарий, который вел один из членов делегации по пути в
Италию и обратно (1437-1440) и не подвергавшийся затем литературной обра-
ботке. Это - самое раннее произведение «флорентийского цикла». Н. А. Казакова
датировала его 1439-1440 гг., во всяком случае, до заключения Исидора весной
1441 г., т. к. здесь еще отсутствуют отрицательные оценки и унии и Исидора, ка-
кие-либо выпады против них [Казакова 1980, с. 8-52]. Соседствуют изложенные в
общей тональности сообщения о подписании грамот Собора и о шелковичных
червях, обработку которых автор наблюдал сам. Сочинение идеологически ней-
трально, автора больше заботят расстояния между городами, их достопримеча-
тельности, внешняя сторона событий, нежели существо решений Собора. Он огра-
ничивается лаконичной информацией о его участниках и соборных заседаниях .
Краткая «Заметка о Риме» написана, по-видимому, одним из членов рус-
ской делегации, посетившим также и Рим. Автор выделяет в образе города чер-
ты его сопричастности раннехристианской истории. Больше всего автор «За-
5
Публикации: [ПЛДР, XIV-XV вв., с. 468-493 (по списку БАН, 16.8.13, вторая четверть XVI в.);
ASCF, р. 7-44 (по тому же списку, с разночтениями); Малинин 1901, Приложения № XV,
с. 76-87 (по спискам РНБ, Соф. 1464 и 1465)].
79
Глава I
метки» говорит о святынях, связанных с именами апостолов Петра и Павла,
упоминает папу Сильвестра и императора Константина. Он и его спутники
видели церковь святого апостола Петра, мощи святых апостолов Петра и Пав-
ла, половина которых лежит в церкви св. Петра, а другая половина - в церкви
ап. Павла (разделил их святой папа Сильвестр), а также церковь св. Иоанна
Предтечи, где покоятся головы апостолов. Упомянуто, что в этой церкви кре-
стился император Константин, здесь же хранится и его крестильница зеленого
мрамора. Путешественники припадали к источникам чистой студеной воды,
тоже восходящим к эпохе древнего христианства (они образовались в местах
мученичества апостола Павла). О жизни современного ему города автор не напи-
сал ничего, но сознательно подчеркнул выборочный характер информации, ис-
пользуя своего рода «фигуру умолчания» в заключительном указании: «А иного
не писахом» [Казакова 1980, с. 52-55] 6 .
Повесть о Флорентийском соборе Симеона Суздальца. Повесть представляет со-
бой значительное литературное произведение, оказавшее существенное влияние
на всю последующую традицию и использованное в летописных повествованиях
о Флорентийском соборе. Наиболее ранним признается текст, имеющий назва-
ние «Исидоровъ Соборъ и хожение его», определяемый как первый вид первой
редакции, «восходящий к авторскому вариант» [Казакова 1980, с. 63-66], или
первая редакция, «Simeon А» [ASCF, р. 47] 7 .
Вторым этапом истории текста является «Повесть священноинока Симеона
Суждалъца, како римскии папа Евгении составлялъ осмыи соборъ со своими
единомысленики». Казакова называла ее «вторым видом первой редакции», а
Крайцар - второй редакцией («Simeon В») 8 . Принимаем терминологию Край-
цара, автора последней публикации текстов.
Следующий этап истории текста определяется в литературе как вторая ре-
дакция, представленная двумя видами, первый - в составе Слова на латыню,
второй - летописный (см.: [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 334-336, статья
Н.Ф. Дробленковой]). Более целесообразно говорить о третьей редакции Пове-
сти Симеона, состоящей из нескольких летописных видов и Слова на латыню
(см. следующий раздел).
Макарий (Булгаков) считал текст первой редакции очень ранним памятни-
ком, написанным «ок. 1440 г.», основываясь на словах автора, что он вел свои
записи в ходе соборных заседаний, а закончил труд в Новгороде и Москве [Мака-
рий (Булгаков), митр. 1862, с. 60-76]. Большинство исследователей, однако, от-
носят первую редакцию к 1447 г. (до поставления Ионы, поскольку в тексте нет
упоминания об этом событии), исходя из слов Симеона о том, что великш! князь
ПЛДР, XIV-XV вв., с. 494-495 (по списку РНБ, Соф. 1465, нач. XVI в.); ASCF, р. 44-46 (по
спискам БАН, 16. 8. 13; РНБ, Соф. 1465); Малинин 1901, Приложения, № XIV, с. 88(по
7 спискам РНБ, Соф. 1465 и 1464).
ASCF, р. 51-76 (по списку РГБ, Муз. 939, XVII в., с разночтениями по спискам РНБ,
Соф. 1465, Соф. 1464 и др.); Малинин 1901, Приложения, № XVII, с. 89-101 (по тем же спи-
8 скам); Павлов 1878, с. 102-103, 198-210.
ASCF, р. 79-104 (по спискам РНБ, Соф. 1245 (перв. пол. XVII в.), с разночтениями по спи-
скам РНБ, Сол. 316 (717) и др.); Малинин 1901, Приложения, № XVIII, с. 102-114 (по тем
же спискам); Попов 1875, с. 344-359.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	80
«в та времена» (т. е. в момент подписания унии) был молод, и делая из этого
вывод, что к моменту создания могло пройти уже несколько лет или даже десяти-
летии (по датировке Я. С. Лурье, относившего «Повесть» к концу 50-х гг. XV в.
без уточнения, о какой редакции идет речь) [Казакова 1980, с. 63-67; Лурье
19602, с. 371]. И. Крайцар датировал первую редакцию более широко -1440-ми гг
[ASCF, р. 49].
Сообщение о молодости великого князя (Василий II родился в 1415 г.) не яв-
ляется нейтральной информацией или простой констатацией факта и не может,
по контексту, служить датирующим признаком: Исидору ссылка на молодость
великого князя в его речи к папе нужна, чтобы доказать легкость обращения в
«латинскую веру», а Симеон повторяет слова Исидора с целью противопоставить
молодости великого князя его благоразумие. Контекст высказывания Симеона
предполагает не дистанцию во времени, но противопоставление возраста и пове-
дения. Слова Исидора: «Веи въ моей руцЪ, вси князи и епископи, ни единъ со
мною не можетъ глаголати; а самъ князь великии млад есть и в моей воли есть,
а иные князи велицы боятся мене»; и еще раз: «Князь же великии млад есть, а
епископи их не книжки суть и боятся мене; и не смЪти им со мною о том впреки
глаголати. Аз волю свою возму, а твою сотворю, латинъекую вЪру приимут;
тогда во церкви имя твое поминаю всегда, и князи/fc теб^ приведу вси, и хри-
стиянство все от греческия вЪры в латинство приведу, и в Римъ приведу их к
тебЪ, и дары ти принесут, и в Царьград не поидутъ, и епископи о тебе поставлю,
а сам буду гардиналомъ на немецкихъ, и на лятцкихъ арцибискуп'Ьхъ и бис-
куп'Ьхъ, и русскихъ, а греческий легатосъ»; Симеон как бы возражает Исидору:
«Тому благоверному князю Василью Васильевичю в та времена младу сущу, но
умомъ благоразумну и богобоязниву, не книжну, ни грамотну, но вЪрою ут-
вержену» [ASCF, р. 71-72].
Основанием для датировки может служить, во-первых, то обстоятельство,
что сочинение заканчивается сообщением об изгнании Исидора (в контексте
заключительной части похвалы великому князю), без информации о его даль-
нейшей судьбе, а во-вторых, терминологическая сдержанность в определениях
Исидора, аналогичная той, которая была характерна для Послания Василия II
в Константинополь 1441 г. Нет ни сравнения с «древним Формосом», ни «вол-
ка-хищника» в овечьей коже, ни даже прямого определения его как еретика;
слова похвалы Василию II «ереси отсЪклъ еси от свясья Церкви... урЪза класъ
буйства латинскаго» находятся в ее начале и относятся в большей степени к
папе, главному объекту осуждения, нежели к Исидору, упомянутому далее. На-
гнетание отрицательных характеристик будет происходить во второй редакции,
где «проклятие» и «ересь» будут соотнесены непосредственно с Исидором; его
место в структуре похвалы великому князю изменится, он как бы поменяется
местами с папой, будет перенесен в самое начало ее, непосредственно после слов
об утверждении великим князем православной веры: «...услышалъ еси Исидора
митрополита, соблазнившагося и прельстившагося от папы и въ ересь впадшаго,
изгналъ еси его от своего града и прокля его и угодников его». И лишь после
этого повторится фрагмент первой редакции, осуждающий «гордаго папы Ев-
гения злов'Ёрие и буйство латынские в'Ьры», а также его ученика Исидора
[ASCF, р. 73, 101-102].
81
Глава I
Эти наблюдения позволяют относить первую редакцию к тому же раннему
этапу в оценке и осмыслении «Исидорова дела и прихожения», который отра-
жен в Хождении анонимного Суздальца 1439-1440 гг. и в Послании 1441 г., с
той разницей, что Послание написано до бегства Исидора, а первая редакция
Повести Симеона Суздальского - после него. Они принадлежат единому идеологи-
ческому направлению и созданы в родственных кругах. Поэтому точнее и целесо-
образнее возвратиться к датировке митрополита Макария (Булгакова) и относить
первую редакцию Повести Симеона Суздальца («Исидоров собор и хожение его»)
ко времени вскоре после сентября 1441 г. Сочинение дает обоснование, оправда-
ние акции и объясняет удаление бывшего митрополита. Такой факт не мог не
найти отражения в церковной публицистике.
Л. В. Черепнин полагал, что похвала Василию II могла быть написана в 1447 г.,
когда он вернулся на великокняжеский стол. Но ситуация 1441 г. также не про-
тиворечила возможности создания похвалы Василию II, исходящей из церковных
кругов [Черепнин 1964, с*. 178-179; Черепнин 1960, с. 769-771].
Анализ русских сочинений о Флорентийском соборе в полном объеме выхо-
дит за рамки нашей темы; выделим в них лишь члиыре темы, условно назвав их
московской (или русской), царской (составляющей часть предыдущей), греческой,
римской. Эти же темы излагались и в московских Посланиях в Константинополь
1441 г. и 1451 г., произведениях более строгого, официального жанра. Сопостав-
ление обнаруживает и сходство, и различия в подходе к ним.
Первая тема представлена в Повести Симеона Суздальца, в частности, опре-
делением места русской Церкви среди восточных престолов; оно содержится в
сообщении о том, как император (он именуется «царем греческим») Иоанн
Калоян Палеолог и константинопольский патриарх Иосиф (во второй редак-
ции собирательно «греки») «избрали» трех святителей, которые принимают
участие в соборе «в м^сто» остальных вселенских патриархов: Марк, митропо-
лит эфесский, «в мЪсто» патриарха александрийского, Исидор, митрополит
русский, «в м!>сто» патриарха антиохийского, Виссарион, митрополит никей-
ский, «в м^сто» патриарха иерусалимского9. Далее охарактеризовано досто-
инство престолов, которые эти лица представляли. Эфес и Никея выделены
древностью христианской традиции, о «возрасте» русской Церкви ничего не
сказано, но лишь о ее масштабах и славе: «Ефес бо в началЪ христианъство от
Иоанна Богослова, а в Никеи первое зборы были в ней, а в Руси великое и пре-
славное християнъство».
«Царская» тема в Повести Симеона Суздальца изложена более смело, чем в со-
временном ей Послании 1441 г. патриарху Митрофану, где «царем» и «великим
новым Константином» был назван Владимир, великий князь киевский. Симеон
Суздалец в своем панегирике решается именовать царем уже князя-современни-
ка, используя применительно к Василию II титул «б’Ьлый царь всеа Русии» и упо-
добляя его «святымъ прежнимъ царем, равнымъ апостоломъ Константину Вели-
Митрополит Макарий, говоря о завершении Собора, называет другие имена местоблюстите-
лей патриархов: александрийского - Антоний Ираклийский, антиохийского - Марк эфесский
и иерусалимского - Досифей Монемвасийский [Макарий (Булгаков), митр. История. Кн. 3,
с- 353]. В нашу задачу не входит верификация информации Симеона Суздальца, речь идет
лишь о том, как он представляет читателю Собор, т. е. о его идеологической схеме.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
82
кому и Владимиру, нареченному во святомъ крещении Василию, иже крестив-
шему Русскую землю» (в первой редакции) [ASCF, р. 70, 73, 98, 100].
Царская титулатура в Повести, как и в Послании 1441 г., свидетельствует,
что идеологам того времени было чуждо положение византийской политической
мысли «один царь во вселенной», хотя прямо это отрицание не сформулировано.
Можно добавить, что анонимный автор Хождения на Флорентийский собор
также упоминал других «царей» - «угорьского», по владениям которого он про-
езжал вместе с своими спутниками, «серпьскаго», которого он видели; при этом
замечено, что «царство Серпьское» было пленено «турским царем» [ПЛДР, XIV-
XV вв., с. 488].
На конфессиональный аспект царской титулатуры в памятниках XIV-XV вв.
обращал внимание В. Водов [Vodoff 1978]. Послание константинопольского пат-
риарха в Москву (1393), как уже говорилось, уделяло большое внимание этой
функции царя: «Святой царь занимает высокое место в церкви; он не то, что
другие, поместные князья и государи. Цари в начале упрочили и утвердили бла-
гочестие во всей вселенной; цари собирали вселенские Соборы; они же подтвер-
дили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные
каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни, и много
подвизались против ересей» [РИБ, т. 6, с. 272]. Изгоняя Исидора, великий князь
выполняет именно эту функцию. В византийской политической идеологии, в ча-
стности, в княжеских зерцалах ее осуществление стояло на одном из первых мест
среди свойств и обязанностей правителя [Чичуров 19902, с. 8, 36-38, 72 и др.].
Повесть Симеона Суздальца в ее второй части, Похвале Василию II, также
можно рассматривать в рамках жанра княжеских зерцал, дающих идеальный
образ князя. В московском образе преобладает его функция защитника право-
славия и благочестия. Своеобразие царской темы этого сочинения - в тесной
связи ее с греческой: именно Василий II, «царь всея Руси», оказывается защит-
ником «православной греческой в'Ьры». Уподобляя Василия II равноапостольным
Константину Великому и Владимиру, крепителю Русской земли, автор неодно-
кратно называет московского князя «поборник по православной в'Ьре греческой».
Аналогичное уподобление произведет митрополит Зосима в 1492 г. применитель-
но к Ивану III, но там православие уже не будет называться «греческой верой». В
Похвале Симеона неоднократно говорится о венце веры и крещения:
«...иже Русскую землю в'Ьрою утвердивыи истинною положенный ти на главЪ
твоей в'Ьнецъ, святое крещение... православный в’Ьры и всея Русския земля утвер-
жение, а греческия в'Ьры подтверждение и поддержателю... вс'Ьми венцы украсив-
ся православный вЪры греческия... от всЪхъ земль латинских и до самаго Рима
прославися и всю Русскую землю православною в^рою греческою прослави...»
Митрополит Петр «святыми своими молитвами из своего гроба... вразумив тя и
научи, и страхом утвердивъ положенный ти вЪнец на глав*Ь твоей, князь вели-
кии Василие, истинныя православный вЪры греческия» [ASCF, р. 73-75].
Слова о царском венце в этом произведении, как и в тверском Слове по-
хвальном инока Фомы - своеобразной контроверзе московской Похвале - не слу-
жат указанием на какую-либо процедуру венчания, их значение еще ограничено
рамками литературного панегирика. «Отечество твоего княжения, - обращается
Симеон к великому князю, - просв'Ьтися светом благочестия», в противополож-
83
Глава I
ность «самому тому царю греческому отступнику кир Иоанну от св^та благо-
честия».
Едва ли было бы правомерно усматривать в использовании Симеоном цар-
ской титулатуры зарождение идеи translatio imperij: царский титул правителя
не сопровождается определением его державы как царства. И наконец главное -
автор, как и другие его современники, не приемлет один из главных компонен-
тов византийской имперской идеи - утверждение о царе как единственном хри-
стианском правителе. Это сделает позже Филофей Псковский, назвав внука Ва-
силия II «единым царем всех христиан».
Но в Повести доминирует идея другого преемства - церковной традиции,
восходящей к эпохе святых апостолов и вселенских Соборов, мысль о приня-
тии Русью «православной греческой веры» и о московском великом князе -
«белом царе всея Руси» как ее защитнике.
Греческая тема в Повести, как и в Послании 1441 г., имеет два аспекта:
оценка Собора как «начала зла»: «Тамо начало злу бывшу греческим царем
Иванном и греки сребролюбцы и митрополиты» [ASCF, р. 52], но вместе с тем
сохранение авторитета «греческой веры», необходимость ее укрепления и подпер-
жания, ее продолжение в Русской земле. Изгнание великим князем митрополита
Исидора, помянувшего на литургии в Успенском соборе римского папу, а не пра-
вославных патриархов, представлено как продолжение и сохранение древней тра-
диции. Высказана мысль об эпохе семи вселенских Соборов, когда первые семь
пап принадлежали православию, а не «латынству»; позже она будет иметь анало-
гии у Филофея Псковского, как и разное отношение Симеона к грекам - участни-
кам Собора и к греческой вере как таковой.
Во второй редакции Повести осуждение греков в значительной степени смяг-
чено благодаря введению нового мотива, полностью отсутствовавшего в первой.
Изложена главная причина, появился главный аргумент, который приводился
самой греческой стороной при объяснении причин, заставивших греческую сто-
рону пойти на подписание унии, а именно надежда на военно-политическую по-
мощь Запада: рассказано об обещаниях папы и всех «латын... помогати грекомь
противо насильствующихъ имъ агаряном», а также о тяжелом положении, в ко-
тором находилась «греческая власть» (оскудение «от варварскаго нахождения и
от турскаго пленения», запустение «градов и весей»).
Римская тема в Повести тождественна «латинской», точнее - антилатинской
и сведена к осуждению римского папы, «латинян» как организаторов и проводни-
ков унии. Упомянутый в Похвале Василию II Рим («от вс’Ьхъ земль латинских и до
самаго Рима прославися») - центр и символ «латинского» (католического) мира.
В римско-латинской теме усилилось осуждение Исидора в похвале деянию
великого князя, изгнавшего его.
В царской теме появился новый мотив. Хотя, как и в первой редакции, цар-
ский титул встречается лишь в похвале панегириста, но, согласно второй редак-
ции, уже сам император, папа и патриарх воздали московскому послу великую
честь «славнаго ради имени великаго князя Василия Василиевича всея Русии»,
что сопровождается похвалой Русской земле («зане же славна земля Руская, и
зовут ея фрязове Великая Русь») и введением рассказа о том, что по этой причи-
не царь и патриарх ожидали московского посла.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
84
Назовем еще несколько отличий второй редакции от первой, кроме трех
вышеназванных, которые будут важны при сопоставлении с другими сочине-
ниями.
1.	Включается рассказ о московской предыстории Собора, в частности, о
послании из Царьграда от царя и патриарха к московскому великому князю с
приглашением на Собор митрополита Исидора «утверждения ради православ-
ный веры» (с оговоркой автора «той же митрополит Исидор бе родом латыня-
нин»). Излагается мнение великого князя по этому поводу («не подобает быти
осмому Собору»), а также обещание Исидора «в^ру утвердити и Церковь в пра-
вославие соединити».
2.	Упомянута «грамота» папы к Василию II, в первой редакции упомина-
ния о ней не было [ASCF, р. 100, 72]; в летописной и других традициях появит-
ся ее текст (ее не следует путать с грамотой Флорентийского собора, см. гл. I,
§ 3 наст. изд.).
3.	Фактография первой редакции заканчивалась изгнанием Исидора, вторая
глухо упоминает «угодников его», однако имени Исидорова ученика Григория
еще нет, он появится в третьей.
Вторая редакция, как полагала (не излагая аргументации) Н. А. Казакова
(по ее терминологии, второй вид первой редакции), возникла вскоре после
первой под пером московских книжников. Можно предложить различные
гипотезы о времени ее создания.
Усиление осуждения Исидора, смягчение греческой темы, прославление
великого князя и Русской земли позволяют предполагать, что новая редак-
ция была подготовлена к поставлению митрополита Ионы, к 1448 г. Но упо-
минание «угодников» Исидора (без имени Григория) приближает дату второй
редакции к третьей, которая, как мы увидим, окажется реакцией на приход
митрополита Григория из Рима в 1459 г. и последовавшее за ним разделение
Киевской митрополии.
Текс\ первой редакции заканчивался славословием Троице, вразумившей
великого князя, а второй - кратким рассказом о «страданиях» Марка Эфесского
и других правоверных епископов и анафемой латинянам [ASCF, р. 76, 79-80,
82, 101, 104].
Тверское похвальное слово. Некоторые из указанных различий между двумя
редакциями Повести Симеона имеют аналогии в Слове похвальном тверскому
великому князю Борису Александровичу инока Фомы 10 , сочинении, время со-
здания которого, как и ряд других вопросов его происхождения и истории, оста-
ется дискуссионным. Н. В. Понырко вслед за Н. П. Лихачевым называет дату
«около 1453 г.» и допускает возможность того, что Слово состоит из «разных
частей» или шести разных Слов [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 474-475].
10 Авторство упомянутого в заглавии инока Фомы было подвергнуто необоснованному сомнению
из-за того, что оно совпадает с именем упоминаемого в тексте посла боярина Фомы, которое
переписчик якобы перенес в заглавие, сделав его и именем автора (пример гиперкритицизма
в отношении к источнику). Н. В. Понырко в последней публикации сохраняет авторство ино-
ка Фомы [ПЛДР, XV в., с. 607-608]. Разумеется, речь идет о двух разных лицах, носивших
одно имя; в случае иночества посол Фома должен был взять новое имя.
85
Глава I
Пространная похвала деяниям тверского князя в первой части Слова прослав-
ляет его за отправление на Флорентийский собор посла, боярина Фомы, и дает
краткий рассказ о его поездке туда и начале заседаний Собора.
В этой части Слова имеются следующие элементы сходства со второй редак-
цией Повести Симеона Суздальца.
1.	Информация (впрочем, несколько неопределенная из-за порчи текста или
даже утраты фрагмента) о послании византийского императора из Царьграда в
Тверь о предстоящем Соборе; в московском памятнике второй редакции имеется
известие о послании патриарха и императора к московскому великому князю с
просьбой об отправлении на собор Исидора.
2.	Мотив беседы обоих великих князей с отправляющимися на Собор Фомой
и Исидором, тверского князя - в форме наказа («и повели ему прилежно смот-
рити, и ятце ли что от седмаго Собора приимутъ или приложат, „того слышати и
не хотим44» [ПЛДР, XV в., с. 272]), московского - в форме превентивного осуж-
дения восьмого Собора («по божественному писанию и по сборным правиломъ не
подобает быти осмому собору»). Мотив заимствован из московского Послания в
Константинополь 1441 г. Хотя прямой текстуальной связи не обнаруживает ни
тверской, ни московский текст, но первый ближе к источнику, т. е. тексту По-
слания, по синтаксической конструкции, выражающей условие: «и аще ли что...
того» - в тверском тексте, «аще же... то», «аще и... то» - в московском Послании
1441 г. Приводим фрагмент последнего: «аще же убо пойдеши... то принеси
намъ древнее наше благочестие и православную веру...; а ино, странно и ново и
чуже... не приношай к нам, понеже аще и принесеши что ново, то неприятно бу-
детъ намъ то» [РИБ, т. 6, с. 531].
Наказы Послания 1441 г. и тверского Слова сближает и то, что они преду-
сматривают возможный неприемлемый итог («того слышати и не хотим» - «то
неприатно будет нам то»). Текст тверского Слова ближе к источнику - москов-
скому Посланию 1441 г., нежели фрагмент второй редакции Повести Симеона
Суздальца, поэтому можно полагать, что мотив наказа вторичен в Повести.
3.	Похвалы великому князю Борису Александровичу в тверском Слове (вве-
дены речи 22-х митрополитов, поочередно прославляющих его добродетели); в
московской Повести второй редакции по сравнению с первой прибавляется сло-
ва о том, что царь, папа и патриарх воздали «честь велию» митрополиту Иси-
дору «славнаго ради имени великаго князя Василия Василиевича всея Русии»
[ASCF, р. 54, 82].
Возникает вопрос, который из текстов испытал влияние другого — тверское
Слово (в его первой части) или вторая редакция Повести Симеона. Большая бли-
зость к источнику мотива наказов обоих великих князей в тверском Похваль-
ном слове позволяет видеть во второй редакции Повести московскую реакцию на
тверское Слово, а в нем самом — тверскую контроверзу первой редакции москов-
ского панегирика Василию II, именуемому «царем» в связи с изгнанием Иси-
дора. Тверской ответ также изобилует царской терминологией, также неодно-
кратно упоминает «царский венец» и прославляет тверского великого князя, на-
правившего своего посла на Собор. Определение Собора в тверском Слове («свя-
той вселенский») совпадает с аналогичным в Хождении анонимного суздальца
[ПЛДР, XIV-XV вв., с. 478; ПЛДР, XV в., с. 272].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	86
В тверском тексте можно обнаружить следы знакомства с грамотой Флорен-
тийского собора 1439 г. при определении цели Собора («о соединении сртгыя Бо-
жиа Христовы церкви»). Термин «соединение» неоднократно повторяется и в гра-
моте Собора, и в Послании папы Василию II; главное же, в грамоте Собор также
обозначает себя как «священный вселенский» [ПСРЛ, т. 6, с. 156-158, 160].
Оценка Флорентийского собора как «святого и вселенского» в начальной
части тверского Слова, аналогичная данной в Хождении анонимного суздальца
1437-1440 гг., где Собор назван «святым», использование в нем грамоты Собора,
как и прославление тверского князя, в частности, за отправление на Собор посла
позволяют предполагать, что тверская похвала была создана во время пребыва-
ния в Твери митрополита Исидора и под его влиянием, оно могло быть создано
вскоре после московской похвалы великому князю в связи с Собором и примене-
ния к нему царского титула в первой редакции Повести Симеона. Появление пер-
вой части тверской похвалы десятилетием позже менее вероятно и уместно, т. к.
оценки Собора в антилатинском духе были уже достаточно распространены.
Слово отражает не конфессиональные противоречия между московскими и
тверскими церковными кругами, но политическое соперничество двух княжеств в
деле объединения Руси, оно могло быть создано вскоре после московской похвалы
великому князю и именования его царем в первой редакции Повести Симеона.
В. Водов, посвятивший Слову специальное исследование, отметил сходство
между ним и Хождением анонимного суздальца в рассказе о прибытии на Со-
бор и в совпадении порядка следования речей 22 митрополитов, якобы произ-
носивших похвалы в адрес тверского князя (в Слове), и порядка перечисления
22-х митрополитов, участников собора в Хождении [Vodoff 1985, р. 390-394].
На полях рукописи Слова обозначены даже номера речей, что не отмечено в
современной публикации, но отражено в издании Н. П. Лихачева [Лихачев Н.
1908, с. 6-9]
В. Водов в объяснении имеющихся черт сходства опирался на гипотезу
А. А. Шахматова о том, что автор Слова инок Фома мог пользоваться местными
материалами, принадлежавшими великокняжеской казне, в их числе статей-
ным списком своего тезки, посла Фомы [Шахматов 1911]. В. Водов значительно
расширил эту гипотезу и писал уже о гипотетическом тверском аналоге суздаль-
ского Хождения. Исследователь отметил, что наряду с ошибками в именах мит-
рополитов и в названиях престолов Слово похвальное в двух случаях называет
правильные имена митрополитов («никомид'Ьйский Макарий» и «афилонский
Софроний»), в то время как в Хождении Анонима - ошибочно «Марко» и «Гена-
дей» [ПЛДР, XV в., с. 274-276; ПЛДР, XIV-XV, с. 478]. Это дало повод предпо-
лагать, что с самого начала могли существовать различные версии отчета-итине-
рария, одна из которых сохранялась в Суздале, другая - в Твери.
Правильное чтение имен двух митрополитов в Слове находит, однако, ана-
логию в рукописной традиции Хождения анонимного суздальца; в одной из ру-
кописей, использованных в публикациях Крайцара, даны правильные имена
вышеназванных митрополитов, хотя сохраняется ошибочное «драмаский Доро-
фии», как и в Слове; следует - Досифеи [ASCF, р. 22, прим. 56]. Таким образом,
существенно ослабляется значение самого основного аргумента гипотезы В. Во-
дова. Тем не менее, она должна быть проверена полным текстологическим ис-
87
Глава I
следованием Хождения (сопоставления Н. А. Казаковой были ограничены его
заключительной частью).
Слово в его сохранившемся виде позвляет назвать одним из его источников
какой-то вариант суздальского Хождения.
Различия и ошибки в итинерарии, в описании пути посла Фомы могут быть
объяснены такой чертой литературной манеры автора, как индифферентность к
точности деталей, иногда весьма существенных; так, городом, где посол встретил
римского папу и где началась работа Собора, оказалась не Феррара, а Флоренция
(где происходила основная работа): «...и оттоле (из «Свейской земли». - Н. С.) на
Флореньзу. И ту наехалъ есми папу римьскаго Евгениа...» [ПЛДР, XV в., с. 272];
в Хождении: «И оттоле (от Падуи. - Н. С.) до Феррары града 10 мил... И ту есмя
наехали папу римьскаго Еугениа» [ПЛДР, XIV-XV в., с. 478]. При явном сход-
стве текстов очевидна вторичность Слова (Флоренция вместо Феррары). Ошибка
может быть объяснена не особенностями тверского итинерария, но механиче-
ским сокращением текста. К тому же сама рукопись, сохранившая текст, со-
держит многочисленные ошибки, дефектные чтения, пропуски (что учитывалось
и В. Водовым).
Другая особенность авторской манеры - безудержная фантазия в идеологиче-
ской преданности своему князю. Для его прославления инок Фома сочинил речи
22-х митрополитов, участников Собора, поочередно произносивших похвалы Бо-
рису Александровичу, текст которых составлен с использованием Слова о законе
и благодати митрополита Илариона. Как напомнил В. Водов, на это указывали
еще А. А. Шахматов и А. В. Никольская [Никольская 1928, с. 858-860].
Хождение и Слово сближает то, что в них отсутствует оценка и осуждение
Флорентийского собора; в Слове, впрочем, рассказа о соборных заседаниях и
решениях вообще нет, сказано лишь, что происходило «стязание о православной
в1>ре христианомъ с римляне». Слово не содержит информации о конфессиональ-
ных различиях между Тверью и Москвой в связи с Собором; можно дополни-
тельно напомнить, что тверской посол Фома, как сказано в Повести Симеона
Суздальца, бежал вместе с ним из Венеции от митрополита Исидора из-за несо-
гласия с его «неправдой и великой ересью»; инициатором побега (это особенно
подчеркнуто во второй редакции) был именно Фома [ASCF, р. 68, 96].
Главная цель, замысел Похвального слова состоит не в констатации отличий
от московских оценок Собора, а в утверждении царского достоинства и царских
прерогатив тверского великого князя. Возможно, это делалось в полемике с
Симеоном Суздальцем.
Царская тема сближает два памятника, а слова о «царском венце», кото-
рым увенчивают своих князей тверской и московский панегиристы, связывают
их и текстуально, хотя, как справедливо полагал В. Водов, указания на цере-
монию коронования здесь видеть нельзя (имелся в виду тверской текст, то же
можно сказать и о московском). Симеон Суздалец и инок Фома применяют цар-
ский титул к разным персонам. Разработка темы имеет не только сходство, но и
различия; оба автора пишут о функциях царя в Церкви, но проявляемых по-раз-
ному (позиция тверского князя по отношению к Собору - положительная, москов-
ского к факту унии - отрицательная). Тверское Слово присоединяет властную
Функцию, покорение и подчинение других властителей, говоря об этом в контек-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
88
сте сравнения тверского князя с императором Августом, хотя царской термино-
логии применительно к самому тверскому князю в этом фрагменте не г. Тема
Августа будет развита в Сказании о князьях владимирских. В Слове присутству-
ет уподобление Августу, имеющее аналогию в новом виде Медоварцевской ре-
дакции Сказания (см. гл. III, § 3). «Но понеже въ дни Августа царя рожешуся
Господу нашему Исусу Христу, и въ дни иже благочестиваго великого князя
Бориса Александровича многы церкви поставлены бысть и въ имя Господа
нашего Исуса Христа» [ПЛДР, XV в., с. 286]. Инок Фома вспоминает и перепись
населения при Августе [там же, с. 282], которая будет важным звеном идеи Фи-
лофея Псковского. Необходимо добавить и подчеркнуть, что на всем протяжении
первой части тверской великий князь «царем» не назван ни разу, имеются
лишь уподобления его различным царям.
Симеон Суздалец, строя свою похвалу Василию II как «белому царю всея Ру-
син», выделял его функцию в деле защиты и утверждения православия и борьбы с
ересями, инок Фома опирался на роль императора в созыве Соборов. В. Водов,
придававший особое значение этим фрагментам Слова, поставил вопрос: «Каково
точное содержание царской власти, приписываемой панегиристом тверского дво-
ра своему князю... и как она соотносима с властью наследника римских кесарей
византийского императора, воплощавшего для русских в средние века царскую
идею» [Vodoff 1981, р. 476]. Отвечая на него, автор имел в виду не только исполь-
зование в Похвальном слове царской титулатуры и эпитетов (об этом ранее писал
Я. С. Лурье) [Лурье 1939, с. 98-99], но сделал акцент на том, что главным объек-
том Похвалы в первой части Слова является «участие тверского великого князя -
хотя и не личное, но через посредство своего боярина Фомы - в Ферраро-Флорен-
тийском соборе, притом от имени всех русских князей... Принимая участие во
„вселенском Соборе“..., тверской великий князь осуществлял перед всем христи-
анством функции „внешнего епископа44 для русской Церкви, которые русские
князья (среди них Михаил Ярославич) брали на себя в предшествующие столетия
в границах русских земель. С того момента, когда, в соответствии с византийской
традицией, инициатива созыва вселенского Собора принадлежала императору,
участие князя православной страны делало его причастным царской власти. Яв-
ное утверждение этой прерогативы по случаю Собора - факт, разумеется, единст-
венный в русской истории - оправдывало, по крайней мере частично, использова-
ние царской лексики по отношению к князю, который эту прерогативу выпол-
нял... Борис Александрович сравнивался с тремя императорами, Константином I,
Феодосием I и Юстинианом, чьи имена связаны с созывом вселенского Собора.
Причины этого сравнения ясно сформулированы в словах, приписанных митро-
политу Иберии. „И азъ мню великаго князя Бориса подобенъ есть великому царю
Констянтину. Онъ бо съ святыми отци на I Събор'Ь был, а великий князь Борисъ с
нынешними отци въ Ферар!», приела своего боярина, а самому бо ему не бывше за
то долготы и ради путныя44; ср. „Но Констянтина ли царя его нареку, или Ус-
ти/ни/ана царя, или Феодосия, царя благочестиваго, иже и Соборы утвердиша
православна их крестианства44» [ПЛДР, XV в., с. 276, 278, 282].
В. Водов аргументированно полемизировал с X. Шедер, утверждавшей, что
автор Похвального слова признавал Бориса Александровича Тверского достой-
ным царского венца, боговенчанным наследником византийских императоров -
89
Глава I
вследствие их измены вере [Schaeder 1957, S. 45]; напротив, здесь ни разу не
упомянуто о религиозном падении Константинополя из-за подписания унии с
Римом. Не только полностью отсутствует мотив осуждения императора, но он,
наоборот, упомянут в положительном контексте, приглашая на Собор тверского
князя. Автор сочинения, писал Водов, «ни в коей мере не стремится - в истори-
ческой перспективе - заменить властью своего князя власть византийского им-
ператора. Ничто в Похвальном слове не позволяет утверждать, что тверские
великие князья, уже не отстаивавшие своего права на исключительную власть
над всей Россией, формулировали свою склонность к собиранию „византийского
наследия"... Согласно тверскому панегиристу, Борис Александрович осуществля-
ет свои „царские" прерогативы с неизменным уважением к второму Риму, а так-
же, по-видимому, и к первому...».
Ни Похвальное слово, ни «Слово о житии и преставлении Дмитрия Ивано-
вича, царя русского», с которым В. Водов сближает тверской памятник, «не
содержат мысли о возникновении нового „православного христианства" и, сле-
довательно, не отражают никакой идеи translatio imperii... в противоположность
тому, о чем писала X. Шедер... Трудно увидеть в „царской" идеологии Твери в
XV в. нечто иное, чем продолжение или лучше развитие - по преимуществу ри-
торического характера - политических концепций, существовавших в Твери в
начале XIV в. и унаследованных от Киевской Руси...».
Идеология тверского панегириста оценивается В. Водовым как ориентиро-
ванная в прошлое, как «завершение русской политической мысли средних веков,
а не как утверждение новой политической концепции... Роль Твери в эволюции
русской политической идеологии состояла в собирании культурного византий-
ско-киевского наследия».
В ранних московских памятниках, посвященных Флорентийскому собору,
мысль о translatio imperii также отсутствовала, но сохранялось осознание духов-
ного преемства. Политическая мысль признавала возможность сосуществования
нескольких христианских царей, но применение царского титула к русским кня-
зьям ограничивалось рамками литературных панегириков, своего рода «княже-
ских зерцал», которые создают инок Фома, священноинок Симеон Суздалец. По-
сле 1453 г., изменившего геополитическую ситуацию, меняется и идеологиче-
ский настрой. Новые идеи формируются первоначально под влиянием не столь-
ко падения империи как такового, сколько последовавших за ней событий цер-
ковно-политической истории. Крупными вехами были рубеж 50-60-х гг., ру-
беж 60-70-х гг. и 1480 г.
§ 3. Митрополит из Рима и эволюция «греческой идеи» в Москве
Разделение митрополии Киевской и всея Руси. Поставление киевских митропо-
литов в течение 20 лет в Константинополе (1437 г., Исидор), Москве (1448 г.,
Иона), Риме (1458 г., Григорий) отражает сложность международной церков-
но-политической ситуации. Решающее значение имел 1453 г., когда территория
Османской империи значительно расширилась, а угроза Европе с ее стороны воз-
росла. Взятие Константинополя не только катастрофически изменило политиче-
скую ситуацию, но и ослабило позиции восточной Церкви. Самый факт прихода
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
90
на Русь митрополита из Рима, сначала в пределы Юго-Западной Руси, и последу-
ющие попытки распространить его юрисдикцию также на Северо-Восточную ока-
зались возможными лишь после падения Византийской империи. В этом же де-
сятилетии призошло и разделение митрополии Киевской и всея Руси.
Ученик Исидора Григорий, сопровождавший его в Москве в 1437 г., а также
на Флорентийском соборе, был поставлен митрополитом киевским, литовским
и всея Руси, что было осуществлено римскими папами Каллистом III (21 июля
1458 г.) и его преемником Пием II (3 сент. 1458 г., когда была дана официальная
грамота) при участии константинопольского патриарха-униата Григория Маммы,
проживавшего в Риме.
Согласно папской булле 3 сентября 1458 г. Исидор, как это мыслилось в Риме,
провозглашался митрополитом «Верхней России» (Superior Russia), Григорий -
«Нижней России» (Inferior Russia) [DPR, № 82, р. 145-147]. Грамоты о нем поль-
скому королю Казимиру были направлены как папой Пием II [DPR, № 83, р. 147-
148], так и бывшим константинопольским патриархом Григорием Маммой. В
грамоте 20 ноября 1458 г. последний сообщает об отказе кардинала Исидора от
Киевской митрополичьей кафедры и о возведении Григория. Однако 27 января
1459 г. патриарх направил королю новую грамоту, где снова сообщил об отказе
Исидора и объявлении Григория митрополитом как киевской, так и московской
Церкви, т. е. и «Нижней», и «Верхней» России. Кардинал Исидор писал королю
Казимиру о том же в грамоте 31 января 1459 г. [Wawryk 1963, р. 15-22].
Привлечение Григория Маммы оказалось необходимым, т. к. Киевская митро-
полия находилась в юрисдикции константинопольского патриарха. Православ-
ным патриархом константинопольским был в то время Геннадий Схоларий. В
упомянутой грамоте королю Казимиру (20 ноября 1458 г.) Григорий Мамма так
писал об избрании Григория: «Nostra itaque et Sacri Collegii electione in conspectu
beatissimi summi Pontificis...» [Wawryk 1963, p. 16]. Главным инициатором и
фактическим организатором отправления Григория был кардинал Исидор.
Современная католическая историография признает роль этих лиц - папы
Пия II, патриарха Григория Маммы и кардинала Исидора («triplex concentus»,
по выражению Н. Ваврика) не только в поставлении Григория, но и в дальней-
шей унионистской политике [Wawryk 1963, р. 26]. Московским церковным вла-
стям и митрополиту Ионе было хорошо известно о роли и Григория Маммы, и в
особенности Исидора. «Сидоръ льстець второе въ Римъ пришедъ, облыгаетъ
папу другаго в Рим!» ложными словесы; повЪдаше ему яко о управ^ римскиа
Церкви, и потом рече: „не хощу назадъ вернутися на Рускую митрополию, да
прошу твое папежство, да пошлеши къ нимъ въ мое м^сто митрополита44, уче-
ника своего нарекъ Григорья»,- сообщают СофийскаяII-Львовская летописи
[ПСРЛ, т. 6, с. 167]; об этом же писал митрополит Иона в своих Посланиях, как
и о роли Григория Маммы.
События 1458-1460 гг. вызвали активную реакцию митрополичьей кафедры
в Москве и самого митрополита Ионы, право которого на «киевский столец» было
признано Казимиром в 1451 г.; теперь же в грамотах папы и Григория Маммы
митрополита Иону называли «отступником», «отщепенцем» (лат. schismaticus,
см. [DPR, №83, 84, 85, р. 147, 148, 150]). И сохранившийся документальный
материал (грамоты церковных Соборов), и Послания митрополита Ионы отража-
91
Глава I
ют напряженные усилия, направленные на сохранение традиционных отношений
и церковного единства. Яркие и страстные, а вместе с тем продуманные и логиче-
ски выверенные, эти Послания были вызваны стремлением побудить паству и
епископат Великого княжества Литовского сохранить верность православию.
Можно с достаточной долей вероятности полагать, что с ситуацией 1458-
1460 гг. связана и третья редакция Повести о Флорентийском соборе Симеона
Суздальца. Она создана, по-видимому, в кругах, близких митрополичьей кафед-
ре и самому митрополиту Ионе.
Третья редакция известна в нескольких видах. Самым значительным из них
является Слово на латыню, созданное вскоре после поставления митрополита
Феодосия в 1461 г., но до смерти Василия II (1462), хотя протограф, бесспорно,
относится ко времени митрополита Ионы. Здесь сформулирована антилатинская
позиция русской православной Церкви, которая останется действенной не толь-
ко в XVI в., но также и в XVII в. История Флорентийского собора, осуждение
унии представлены в длительной исторической преспективе, в связи как с по-
следовавшим за унией разделением митрополии Киевской и всея Руси, так и с
историей разделения Церквей в IX-XI вв. В заключительной части Слова на ла-
тыню помещен пространный исторический экскурс, основанный на более ран-
нем памятнике (или памятниках) антилатинской полемики, где описана исто-
рия разделения Церквей, начиная с эпохи Карла Великого и его императорской
коронации в 800 г. папой Львом III. Этот антилатинский исторический экскурс
(или близкий к нему текст) повторит летописание XVI в. (Никоновская, Иоаса-
фовская, Воскресенская летописи) в статьях, посвященных Флорентийскому со-
бору. В XVII в., уже отдельно, вне связи с Собором, близкий текст будет вклю-
чен в Кириллову книгу, а также в Кормчую 1653 г., среди дополнений, сделан-
ных патриархом Никойом в Кормчую, подготовленную при патриархе Иосифе
(см. гл. V наст, работы), окажет влияние на формирование старообрядческой идео-
логии. Статья получит название «О отпадении (или падении) римском». «Падение
римское» в данном антилатинском фрагменте имеет тот же смысл, что и в идее
«Третьего Рима». Стыковка истории Флорентийского собора с историей разделе-
ния Церквей в IX-XI в. и с русской историей XV в., осуществленная в третьей ре-
дакции Повести и в Слове на латыню, станет составной частью концепции в цент-
ральном сочинении о «Третьем Риме», а именно в Послании Филофея Псковского
М. Г. Мисюрю Мунехину. Здесь аналогичная идея будет выражена афористически
кратко, а главное - дополнена новыми звеньями, притом в узловых моментах.
Подобно тому, как многие практические задачи середины - второй полови-
ны XV в. Церкви и государству предстоит решать и позже, так и многие идеи,
выработанные и в церковной, и в светской политической мысли этого времени,
будут актуальными и в последующие столетия, в частности, в преобразованном
виде войдут в идею «Третьего Рима» или составят ее контекст. Поэтому на па-
мятниках данного периода следует остановиться более подробно.
«Греческая идея» и антилатинская позиция митрополита Ионы. Позиция свет-
ских правительственных кругов по отношению к приходу Григория известна по
олее позднему (между 1467-1470 гг.) Посланию Ивана III новгородскому архи-
епископу Ионе, где говорится, что Василий II сообщил польскому королю Кази-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
92
миру о неприятии нового митрополита очень рано, «послышав толко о том Гри-
горие», когда он «еще и в Литовскую землю не пришел»; московский великий
князь представлен здесь инициатором обмена посольствами с Казимиром по это-
му вопросу [РИБ, т. 6, № 100, с. 707-708].
Е. Е. Голубинский, по-видимому, полагаясь на эту информацию и считая
что реакция церковных кругов также должна быть столь же ранней, произвольно
уменьшил на единицу показание индикта в одной из грамот Ионы, вызванных
этим событием, а именно в его Послании православному населению Великого
княжества Литовского с призывом не принимать Григория; исследователь отнес
Послание к декабрю 1458 г., а не к декабрю 1459 г., что соответствует показанию
индикта. Эта замена повлекла за собой необходимость аналогичного уменьшения
индикта еще в одной грамоте Ионы, связанной с этими событиями.
О характере текста Послания Ивана III и достоверности его информации речь
пойдет позже. Анализ совокупности Посланий Ионы и грамот, вызванных си-
туацией 1458-1460 гг., позволяет сохранить обозначенные в тексте даты и вы-
делить три комплекса: две грамоты, отражающие деятельность Московского со-
бора декабря 1459 г., четыре, созданные вскоре после него, и три - в связи с по-
сольством писаря Якуба и Ивашенца от короля Казимира с предложением мо-
сковскому великому князю принять Григория в качестве митрополита; наибо-
лее вероятная дата посольства - август 1460 г.
Деятельность Московского собора, проходившего в Москве в декабре 1459 г.,
отражают две грамоты: соборная грамота русских епископов «о рукоположеньи
и соединеньи владыкам», датируемая 13 дек. 1459 г. [РФА, вып. 1, № 14, с. 92-
94; РИБ, т. 6, № 83, с. 627-632], и соборное Послание православным епископам
Великого княжества Литовского, «посылная отъ всЬхъ владыкъ рускыхъ к
владыцЬмъ литовъскымъ, которые рукоположение приняли отъ Ионы митро-
полита, о Григорьи митрополите, что вышелъ из Риму на митрополъю Киев-
скую», датируется 13 дек. 1459 г. [РИБ, т. 6, №84, с. 631-634]. Дату собора-
«дек. 1459 г.», как и даты обеих грамот, можно считать общепризнанными [РИБ,
т. 6, с. 627; Голубинский 1900, с. 506, прим. 1; РФА, вып. 4, с. 915-916].
Первая грамота, сохранившаяся в формулярном изводе в сборнике митропо-
личьих грамот и других документов [ГИМ, Син. 562], не содержит имен участ-
ников Собора, но их сообщает вторая грамота; в сборнике ГИМ, Увар. 512 пред-
ставлен ее аутентичный текст. Это следующие владыки: ростовский архиепи-
скоп Феодосий, епископы - суздальский Филипп, коломенский Геронтий, са-
райский Вассиан, пермский Иона. Отсутствие имени новгородского архиепи-
скопа Ионы объясняется тем, что он был рукоположен и, следовательно, дал
«обещание» незадолго до этого, в феврале 1459 г. [ПСРЛ, т. 25, с. 276]. Как сви-
детельствует первая грамота, участники Собора подтвердили свое «обещание на
поставлении», данное митрополиту Ионе, быть неотступными «от святыа Церк-
ви зборныя московския Святая Богородица» и ее митрополитов - Ионы и пре-
емников его. Архиепископы и епископы обязались также «к Григорию не при-
ступати, ни грамот... от него не приимати никаких, ни совета с ним не имети ни о
чем же». Грамота констатирует «разделение... святым Божиим Церквам, московъ-
ской зборной Церкви с киевскою Церковью» (обратим внимание, что «святыми»
названы обе Церкви). Причина «разделения» - еретичество и отступничество от
93
Глава I
«православной христианской веры» Исидора и его ученика Григория на «латин-
ском» Флорентийском соборе. Разделение осуждается участниками Московско-
го собора, поскольку «в том разделении православию пагубство бысть». Вынуж-
денная констатация разделения была ответом на поставление нового митропо-
лита и имела целью сохранить в юрисдикции митрополита Ионы те епархии, епи-
скопы которых были участниками Собора и, повторив свое каноническое «обеща-
ние», продемонстрировали верность московскому митрополиту и отказ от Григо-
рия. Этого требовала логика ситуации, т. к. титул «митрополит киевский», право
Ионы на который признал и Казимир в 1451 г., теперь присваивает Григорий,
«еже именует себе митрополитом киевъским», как сказано в грамоте.
Выражение «соединение церковное» в тексте первой грамоты означает еди-
нение, консолидацию, единое соборное мнение русских иерархов перед фактом
появления нового претендента в митрополиты, а также единство всего христи-
анского мира как канонический постулат, основанный на «общем Предании»:
«снидохомся (формула соборного заседания. - Н. С.) о всяком благочестье и на
утверждение правых велений... и на сохранение церковных преданий... и нераз-
лучно утвердити о Святем Дусе мир и любовь и соединения церковнаго ради ут-
верждения и тишины, яко же по прежнему изначальству общая предания пре-
даша нам всем православным Христианом». В названии, данном грамоте соста-
вителем формулярного извода («о соединении владыкам») речь идет именно о
владыках - участниках Собора.
В соборной грамоте 13 декабря 1459 г., обращенной в Литву, выражение
«съединение церковное» означает также церковный Собор и соотносится в од-
ном случае с Собором 1448 г., поставившим Иону, а в другом представляет собой
самоназвание Собора, дающего грамоту: она написана от имени владык, архи-
мандритов, игуменов, /пресвитеров и «всего соединения церковного православ-
ный християньскыя веры» [РИБ, т. 6, с. 634]. Эта соборная грамота называет ад-
ресатов: епископы черниговский и Добрянский Евфимий, полоцкий Каллист,
смоленский Михаил, владимирский Никифор, туровский и пинский Иоаким,
луцкий Мартимиан, архимандриты, игумены и пресвитеры. Собор призывает их
хранить свои канонические обязательства, помнить «своя исповедание и обеща-
ние» Ионе, митрополиту киевскому и всея Руси, не отступать от него, а «митропо-
лита отъ латын не приимати», не признавать Григория «как втораго Формоса,
вкрадываючися акы волкъ въ овци». Епископы призываются быть верными своей
персональной присяге («обещанию») Ионе и хранить верность православию.
Григорий определяется как самозванец, как «ложный» митрополит, постав-
ленный таким же «ложным» патриархом Григорием Маммоц: «... глагол етъ себе
быти митрополитомъ киевьскымъ и всея Руси от Рима приходящи, и извещает
себе сам (здесь и далее выделено мною. - Н. С.) поставление и рукополо-
жение от римьскыя церкви некоего патриарха Григорья, преже бывшего
въ Цариграде, въ латыньской ереси обличенного... и тотъ Григорий не истин-
ный митрополит, но ложный, носитъ с собою листы папины и того пат-
риарха ложнаго» (т.е. Григория Маммы). Сообщается, что в этих «листах»
митрополит Иона назван «отщепенцем» и «отступником». Речь идет, надо пола-
гать, о грамотах Пия II и Григория Маммы польскому королю, а также духовен-
ству и православным Великого княжества Литовского.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
94
Поставление Ионы аргументировано здесь «отступлением» царьградской Церк-
ви и ее нахождением под иноверной властью («обладаема языки»).
В отличие от предыдущей грамоты, в которой Иона именовался «митрополи-
том всея Руси», соборная посыльная грамота «владыкам литовским» неизменно
называет его «митрополитом киевским и всея Руси», и это не случайно, но впол-
не обдуманно. Московский собор декабря 1459 г., констатировав разделение
вместе с тем призывал всех владык к сохранению той канонической ситуации,
которая существовала до прихода Григория, когда в качестве митрополита киев-
ского и всея Руси Иона был признан и московским, и литовским великими
князьями и когда присягу митрополиту Ионе дали епископы как московских, так
и литовских епархий (об этом он напомнит в грамотах, направленных в Литву).
Четыре Послания митрополита Ионы написаны вскоре после Собора и свя-
заны между собой по происхождению, т. к. содержат перекрещивающуюся ин-
формацию об одних и тех же событиях, а одна из грамот датируется (по указа-
нию индикта) 20 декабря 1459 г., о чем кратко упоминалось выше, в связи с от-
казом от этой даты Е. Е. Голубинского.
Речь идет о следующих Посланиях. 1) Послание митрополита Ионы право-
славным епископам Великого княжества Литовского [РФА, вып. 1, №51,
с. 185-187; РИБ, т. 6, № 81, с. 619-6]; 2) его же Послание православному насе-
лению Великого княжества Литовского [РИБ, т. 6, № 85, с. 635; РФА, вып. 1,
№ 5, с. 71-73]; 3) его же Послание новгородскому архиепископу Ионе [РФА,
вып. 1, № 34, с. 147-150; РИБ, т. 6, № 86, с. 639-644]; 4) верительная грамота
митрополита Ионы игуменам, отправленным в Литву в качестве послов [РФА,
вып. 1, № 28, с. 137-138; РИБ, т. 6, № 80, с. 615-618]. В сохранившемся фор-
мулярном изводе она названа «посланием»: «Послание от митрополита Ионы
в Литву бояром и паном, что стоят за святую Божию Церковь и за право-
славную нашу Христову вЬру». Имена игуменов известны из других Посланий,
в частности, из Послания в Новгород.
Дату имеет Послание православному населению (№ 2 в нашем перечне). Оно
сохранилось в двух изводах (оба - не формулярные) - в сборниках ГИМ, Увар. 512
[РИБ, № 85] и ГИМ, Син. 562 [РФА, № 5]. Первоначальные чтения иногда лучше
отражает Увар. 512 («понаказати (т. е. дать наказ. — Н. С.) ваше великое правосла-
вие» - в Син. 562 ошибочно «показати» и ряд других). Но Син. 562 сохраняет да-
ту: 20 декабря 8 индикта, что соответствует 1459 г., т. е. времени непосредственно
после Собора (особенность написания даты в Син. 562 «декемъврия в 20 индикта
8 день» объясняется, вероятно, тем, что в оригинале обозначение индикта было
написано над строкой).
Признание справедливости этой даты, принятой А. С. Павловым [РИБ], более
соответствует логике развития событий, их протяженности во времени, нежели
перенесение даты грамоты на год раньше (20 декабря 1458 г.) 11, что повлекло
Е. Е. Голубинский не обосновал перенесения даты грамоты с декабря 1459 г. на декабрь 1458 г.,
но А. И. Плигузов предположил, что историк заподозрил ошибку в обозначении индикта; при-
няв гипотезу Е. Е. Голубинского, А. И. Плигузов назвал ее «первой антигригорьевской грамо-
той Ионы» [Голубинский 1900, с. 505, прим. 2; РФА, вып. 4, с. 896]. Первоначально была ука-
зана правильная дата грамоты (в соответствии с обозначением индикта) - 20 дек. 1459 г. [РФА,
вып. 1, с. 71].
95
1 лава
за собой хронологическую концентрацию посольств игуменов Вассиана и Кассиа-
йа в Литву, а писаря Якуба и Ивашенца в Москву в пределах зимы 1458-1459 гг.
и лета 1459 г.
В Послании митрополита Ионы новгородскому архиепископу Ионе (№ 3 в
нашем перечне) названы имена игуменов (троицкого Вассиана и кирилловского
Кассиана), направленных митрополитом в «Литовскую землю» с «речами и пи-
саниями». т. е. не только с устными поручениями [ср. РФА, вып. 5, с. 969-970)],
но и с грамотами, при этом обозначение их адресата совпадает (при незначитель-
ном сокращении) с inscriptio двух других сохранившихся Посланий митрополи-
та Ионы, в частности, датированного Послания православному населению 20 де-
кабря 1459 г., что позволяет и другие грамоты и Послания датировать так же,
т. е. отнести ко времени после Собора. Митрополит Иона пишет в Новгород: «Да
послали есмы в Литовскую землю к твоей братьи, к боголюбивым епископом
Литовския земля, и ко князем христианскым, и к паном, и ко всему православ-
ному христианству нашия веры православный»; ср. inscriptio Послания Ионы
православному населению (№ 2 перечня): «возлюбленымъ сыномъ нашего сми-
ренна, благороднымъ и благовЪрнымъ княземъ, и паномъ, и бояромъ, и воево-
дамъ и всемъ купно христоименитымъ Господнимъ людемъ, иже в нашемъ ис-
тинномъ великомъ православьи живущимъ и вЪрующимъ». На основании этого
совпадения отождествляем упомянутую в Послании в Новгород грамоту с сохра-
нившимся Посланием Ионы православному населению [РФА, № 5; РИБ, № 85, в
нашем перечне № 2], датируемым 20 декабря 1459 г., и датируем Послание в Нов-
город «вскоре после 20 декабря 1459 г.». Другая упомянутая в Послании в Новго-
род грамота: «К твоей братьи, к боголюбивым епископом» отождествляется с
грамотой РФА, № 51, РИБ, № 81, в нашем перечне № 1. Ее inscriptio: «сыном
нашего смирения и сорлужебникам, всем боголюбивым епископом тоя великия
державы» (ср. с другим, более поздним Посланием Ионы, где нет слова «боголю-
бивым»: «възлюбленым сыновомъ и съслужебником нашего смирения епископом
земли великие Литовские» [РИБ, т. 6, № 87, с. 645]). Поэтому Послание еписко-
пам, как и верительную грамоту членам митрополичьего посольства игуменам
Вассиануи Кассиану, также датируем «вскоре после 20 декабря 1459 г.».
Е. Е. Голубинский обратил внимание на другую линию соответствий в грамо-
тах, а именно «на близкую временную связь» между Посланием православному
населению и посольством игуменов (и в Послании, и в верительной грамоте име-
ются «речи о болезни и обещание приехать»). Перенеся дату Послания с декабря
1459 г. на декабрь 1458г., Е. Е. Голубинский и посольство игуменов в Литву отнес
к этому же времени [Голубинский 1900, с. 505, прим. 2]. Тем самым демонстриро-
валась быстрота реакции церковных кругов на события, аналогичная светской.
Но если вполне вероятно раннее отправление великокняжеского посольства, о
котором широкой публике могло быть и неизвестно и которое могло носить не-
официальный характер, то странной и даже невозможной представляется ситуа-
ция, когда глава Церкви превентивно, спешно, раньше, чем епископам, когда да-
же сам Григорий находился еще в Риме, направляет Послание всей пастве, по-
священное лицу, о котором сами адресаты еще ничего не знали и не слышали
(Послание епископам в РФА датировано «между июлем - 13 декабря 1459 г.»,
т. е. через полгода после послания к пастве [РФА, вып. 5, с. 998]).
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
96
Другое противоречие возникает при датировке Послания в Новгород «ап-
рель-июнь 1459г.», а посольства игуменов «до 20 декабря 1458 г.» [F4»A, вып. 5,
с. 956, 969]: митрополит Иона писал новгородскому архиепископу о прошлогод-
нем посольстве спустя почти полгода, почему-то не информировав его об этом:
при его поставлении в феврале 1459 г. Противоречия устраняются, если сохра-
нить самодатировку одной из грамот и связать с ней три другие на основе тек-
стовой и смысловой связи.
Разный объем и характер информации в разных Посланиях имеет не хро-
нологическое, а функциональное объяснение, т. к. все они направлены разным
адресатам.
Малый объем информации о Григории в Послании православному населе-
нию объясняется не тем, что она отсутствовала, но служит выражением непри-
знания, пренебрежения: имя Григория упомянуто в Послании всего один раз, при
этом он назван не митрополитом, но «чернецом», который «нынеча, как слышим,
на митрополью вышел». Последнее выражение не означает, что он только что
вышел из Рима или появился в Галиции, как полагал Е. Е. Голубинский; оно упо-
треблено, чтобы подчеркнуто не называть Григория митрополитом. Возвращаясь
к Григорию вторично, Иона не называет имени, но лишь описывает ситуацию:
«...кого тот отступник Исидор к вам пошлет с своими учеными и писаньми, тому
бы есте не повиновалися». В Послании пастве детализация была бы неуместной.
В Послании епископам, начиная с напоминания об Исидоре тему Григория,
Иона пишет о нем более подробно, называя вещи своими именами: Григорий
«нарицает себе митрополитом киевским и всея Руси»; Григорий Мамма «о нас
пишет, называя отступником»; некоторые епископы «приобъщаются ему (митро-
политу Григорию. - Н. С.) и служат с ним», и ряд других деталей.
Разнообразная информация содержится в Послании новгородскому архиепи-
скопу. Иона напоминает своему тезке («въспоминаю тобе») об «исповедании и обе-
щании... в своем поставлении на святительство... латинства остерегатися».
Приход Григория определен как «нынешние злые новины», сам он назван
«некто Григорие именем» и воспринимается как самозванец: «...а зовущимся
киевским митрополитом и всея Руськиа земля..., а поставлен, кажуть, от та-
кова же злаго и богомерскаго человека, некоего патриарха Григория же, от тое
же римские Церкви». В понятии «римские страны» (откуда пришел Григорий)
термин «римский» означает «латинский». Рим выступает как символ «латинско-
го», католического мира.
В грамоте дается ценная информация о большой документации, связанной
с приходом Григория; митрополит располагал ею и направлял копии грамот в
Новгород, чем еще раз подтверждается, сколь большое значение придавали в
Москве позиции новгородского владыки. Григорий имел с собой «на злое под-
крепление тамошние же проклятый грамоты папежские от окаянного отступ-
ника... Исидора и того поставлешаго его на митрополью патриарха нечестиваго
Григория». Иона посылал в Новгород («и мы со всех тех грамот и списков спи-
сав, и к тобе есмы послали») две группы документов разного происхождения:
«...каковы... до нас от тех стран (вспомним слова „от римских стран“, откуда
пришел Григорий. - Н. С.) доходили грамоты и списки», а также «которые гра-
моты к нам пришли от епископов Литовския земли».
97
Глава I
В оригинале Послания имелся рассказ о заседаниях Собора декабря 1459 г.,
находившийся в конце грамоты, перед информацией о посылке копий доку-
ментов. Однако в сохранившемся тексте утрачены фрагменты, имеются описки;
текст с рассказом о Соборе также испорчен, и содержание информации о нем
остается неизвестным.
Третья группа Посланий митрополита Ионы отражает реакцию московских
церковных кругов на новое изменение церковно-политической ситуации, обуслов-
ленное предложением польского короля Казимира IV принять Григория в Москве
в качестве митрополита. Берестейский сейм, состоявшийся в апреле 1460 г., при-
знал Григория митрополитом на всем пространстве Киевской митрополии [Halecki
1968, р. 93]. Разумеется, лишь после этого сейма стало возможным посольство от
Казимира, о котором сообщают три группы источников: Послания митрополита
Ионы, Софийская II - Львовская летописи и Слово на латыню. Послания ми-
трополита Ионы сохранили имена послов, королевского писаря Якуба «да с ним
Ивашенца»; цель посольства: «о томъ, чтобы Григориа приати им собЪ митропо-
литомъ» [РИБ, т. 6, № 87 с. 655].
«Писарь» Якуб - это, вероятно, папский нунций, упоминаемый в папских
буллах и направленный сопровождать Григория на Русь Николай Якуб или За-
гупити (Якуби), имя которого в документах имеет разные написания - Jacub, Za-
gupiti, Jacubi, Nicolao Jacub. «Знатный муж», «всадник», исполнявший какую-то
должность при папском Латеранском дворце, он получил 5 декабря 1458 г. охран-
ное свидетельство в Италию и «различные другие части мира», но отправление
его и Григория произошло после 17 января 1459 г. О. Халецкий называет лич-
ность Якуба загадочной (по-видимому, из-за недостатка источников) и предпо-
лагает его «восточное» происхождение (не уточняя, какой «Восток» имеется в
виду, греческий или славянский) [DPR, No 83, 87, 93, 94, р. 147, 151, 157; Waw-
ryk 1963, р. 21, 25; Halecki 1968, р. 87].
Надо полагать, что почетную должность (или звание) королевского писаря
он получил для придания авторитетности его посольству в Москву; Ивашенец,
видимо, - переводчик при нем.
В летописях и Слове на латыню имена отсутствуют, но бесспорно, что речь
идет о том же посольстве; цель его: «дабы къ себЪ приалъ на Рускую митропо-
лию» Григория, «зане бо Иона митрополитъ престар'Ьлся уже». Далее сообщает-
ся о неприятии великим князем королевского предложения и Григория, а также
о том, что «Иона митрополитъ посла грамоту къ своимъ епископомъ, дабы от
него не приимали благословения» [ПСРЛ, т. 6, с. 169; т. 20, ч. 1, с. 257; ср. По-
пов 1875, с. 382-392]. Известны три подобных грамоты.
Послание митрополита Ионы черниговскому епископу Евфимию (название -
помета в сборнике Увар. 512: «Пошла грамота к владыкамъ в Литву от Ионы мит-
рополита, о Григорьи митрополит!-», что вышелъ из Риму на митрополью») имеет
обозначение даты «индикта 9», что соответствует времени между 1 сент. 1460 г. -
31 авг. 1461 г. [РИБ, т. 6, № 88.2, с. 664—670]. Датировка на основе индикта не
согласовывалась с хронологической схемой Посланий Ионы, построенной с по-
мощью перемещения индикта одной из предыдущих грамот, и операцию приш-
лось повторить, снова уменьшив индикт на единицу. Е. Е. Голубинский относил
Послание Евфимию и другие связанные с ним грамоты ко времени до Собора
4 — 3483
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
98
дек. 1459 г. [Голубинский 1900, с. 505-506, прим. 3], вопреки А. С. Павлову, да-
тировавшему Послание Евфимию, как и связанное с ним Послание Михаилу, в
соответствии с обозначением индикта и датой смерти Ионы (март 1461 г.): «ко-
нец 1460 или нач. 1461 г.» [РИБ, т. 6, № 88, с. 657-658], и вопреки митрополиту
Макарию, относившему Послание православным епископам Великого княжест-
ва Литовского, вызванное этой же ситуацией, к августу 1460 г. [Макарий (Бул-
гаков), митр. История, т. 4, ч. 1, с. 32-33, 482 (прим. 66), 535-539].
Послание митрополита Ионы смоленскому епископу Михаилу (название
в сборнике Син. 562: «Послание к литовским владыкам о приходе Григорья мит-
рополита») даты не имеет [РФА, вып. 1, №24, с. 124-127; РИБ, т. 6, №88.1,
с. 658-664]. Но оно было составлено одновременно с предыдущим, т. к. содержит
очень близкий, почти идентичный текст, с той разницей, что в формулярном
изводе грамоты Михаилу опущен ряд имен. Грамоты представляют «типовой
текст», отправленный, по-видимому, и другим епископам (то же см.: [РФА,
вып. 5, с. 494]), о чем свидетельствуют и их заголовки в сохранившихся сборни-
ках. Издатели РФА первоначально датировали Послание Михаилу так же, как
А. С. Павлов, но впоследствии перешли на позиции Е. Е. Голубинского [РФА,
вып. 5, с. 949-951]. А. И. Плигузов, отвергая показание индикта, полагал, что По-
слания епископам Евфимию и Михаилу составлялись до Берестейского сейма
апреля 1460 г., до Московского собора декабря 1459 г., «прежде августа 1459 г.»
[РФА, вып. 5, с. 949-951]. Передатировка Голубинского - Плигузова, отвергав-
шая показания индикта, не учитывала различия между ситуацией, на которую
реагировал Московский собор 1459 г., и той, которая возникла после прихода
королевского посольства. В первом случае речь шла о подчинении Григорию
лишь юго-западных епархий, во втором - также и северо-восточных, о смеще-
нии митрополита Ионы, поэтому реакция должна была быть уже иной. Наиболее
полную и законченную форму она получила в третьем известном Послании.
Послание митрополита Ионы «епископом земли Великие Литовские» со-
хранило фрагмент даты: «августа» [РИБ, т. 6, № 87, с. 645-658]. Впервые оно
было опубликовано митрополитом Макарием. Связь с двумя предыдущими и
сообщение (в тех же словах) о посольстве писаря Якуба и Ивашенца [РИБ,
т. 6, № 88.1, с. 662; № 88.2, с. 668; № 87, с. 655] позволяют датировать его
авг. 1460 г.; Послания Евфимию и Михаилу написаны, следовательно, ближе
к началу 9-го индикта, осенью 1460 г.
Это Послание Ионы, в отличие от всех предыдущих, сохранилось в иной
рукописной традиции, не в составе сборников митрополичьих и других грамот,
но в сборниках смешанного содержания, содержащих по преимуществу литера-
турно-повествовательные памятники [РНБ, Соф. 1465, л. 184-189; Соф. 1464,
л. 394-407].
При всех различиях есть одна черта, которая роднит все Послания Ионы
этого времени - «греческая идея», которая у него предстает как мысль о единст-
ве греческого и русского Православия, внимательное отношение к вопросу о ка-
ноническом единстве с Константинополем. По-видимому, она воспринята рус-
ским митрополитом от его предшественника, деятельность которого была на-
правлена на укрепление русско-греческих политических и церковных связей,
распространение духовной и аскетической традиции восточной Церкви, а также
99
Глава I
На установление мирных отношений между великокняжескими домами Восточ-
ной Европы. Можно вспомнить в этой связи, что на шитом саккосе митрополита
Фотия изображены две высокородные черты - великий князь московский Васи-
лий I Дмитриевич и его супруга Софья Витовтовна, дочь великого князя литов-
ского, а также византийская императорская чета - Иоанн VIII Палео лог и его
первая супруга, русская княжна Анна, дочь Василия I [Банк 1967, № 285-287;
Tachiaos 1984-1985, р. 98-101].
В Посланиях митрополита Ионы 1459-1460 гг. повторяется система аргу-
ментации, уже знакомая нам по более ранним московским памятникам, первой
редакции Повести Симеона Суздальца, великокняжеским Посланиям в Кон-
стантинополь 1441 и 1451 гг. Мысль, с изложения которой начиналось Посла-
ние 1441 г., повторена и в 1451 г.: «...нашего православнаго християньства
благочестье... прияхомъ отъ Господа нашего Иисуса Христа, и отъ святыхъ его
апостолъ, и отъ божественыхъ святыхъ и богоносныхъ отець, учителей все-
леньскыхъ, и отъ святыхъ их и священныхъ правилъ, и отъ святыя зборныя и
апостольския Церкви Премудрости Божия Святыя СофЪи, отъ вашия благо-
честивый державы, отъ Цариграда, и от нашего прародителя, благочестиваго
святаго и равна апостоломъ великого князя Владимера, всея Руськая земля
самодержьца, крестившаго и просвЪтившаго всю Руськую землю святымъ креще-
ниемъ». Это - яркий манифест собственной идентификации, если говорить сло-
вами сегодняшнего дня, включение себя в длительную традицию, восходящую
к ранней истории христианства. Хотя греческая Церковь и определена по хра-
му Св. Софии в Константинополе («Премудрости Божия Святыя Соф'Ьи»), но
вместе с тем речь идет о «державе Царьграда» («от вашия благочестивый дер-
жавы, от Цариграда»). Для Послания 1441 г. было характерно стремление
представить унию прежде всего как деяние «латинства» и отделить дофлорен-
тийское благочестие от флорентийского эпизода. Послание православному насе-
лению начинается с напоминания о принятии «святой православной непорочной
греческой христианской истинной вЪры» при равноапостольном князе Влади-
мире. Этот текст читается в Увар. 512, но в формулярнике XVI в. Син. 562 при ре-
дактировании он сокращен, сказано лишь о принятии «святого крещения». Тем
самым снималось упоминание о «греческой вере», представлявшее, безусловно,
первоначальный текст. Зато в Син. 562 имеется характеристика кн. Владимира как
равноапостольного и определение «новый Константин», что также можно считать
признаком оригинала; аналогичное уподобление имелось и в Послании 1441 г.
В Послании православным епископам Великого княжества Литовского Иона
(1459) пишет о необходимости «попечение имЪти о истинней православной вЪ-
Р'Ь греческой... тако бы было, якоже приаша исперва святии вселеньстии седмь
зборовъ от святыхъ верховныхъ апостолъ».
Послание в Новгород построено по той же схеме, что и епископам в Литву.
Снова в начале напоминается о необходимости «великое смотрение и попечение
намъ им'Ьти о свят'Ьй православной и християнстОй вОрО, еже приахомъ от седми
святыхъ и вселенскихъ зборовъ и отъ Царствующаго града и отъ нашеа Русий-
скиа земля просветителя и учителя... Владимира». Неизвестно, было ли в ориги-
нале прилагательное «греческая» (как в грамоте [РИБ, № 85]), опущенное в фор-
мулярном изводе Син. 562 [РФА, № 5], или же оно отсутствовало с самого начала.
4*
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
100
Иона касается судеб не только Церкви, но и царства. В Послании право-
славным епископам он пишет, что причина «пленения и смерти» Царьграда -
отступление от благочестия; прежде, храня его, город не был побеждаем ни
болгарами, ни персами. Непосредственно перед этими словами Иона замечает,
что его поставление было «отъ всихъ архиепископовъ и епископовъ здЪшнего
православнаго великаго самодержьства господина и сына моего великого кня-
зя». В формулировке «православное самодержство» можно увидеть зарождение
идеи о Руси как «священном царстве». Она изложена здесь, как и позже в по-
строениях о «Третьем Риме», в контексте не только пленения Византии, но и
антилатинской полемики, и была составной частью ответа на приход митропо-
лита из Рима. В третьей редакции Повести Симеона Суздальца слова византий-
ского императора, называющего московского великого князя своим «братом»,
достойным царского титула, находятся в контексте, утверждающем «болшее
православие и вышыпее христианьство Белые Руси».
В Посланиях митрополита Ионы осуждение константинопольского патриар-
ха-униата Григория Маммы, определение его как самозванца носит персональ-
ный характер, не обобщается, не перерастает в отношение к Константинополь-
ской кафедре, тем более к греческой вере в целом. Наряду с безусловным осуж-
дением унии, «златолюбия» греков, Исидора, обоих Григориев постоянно сохра-
няется другой аспект - память о крещении Руси, осознание великой духовной
традиции константинопольской Церкви, от которой Русь приняла крещение. Эти
два сосуществующие и впоследствии аспекта можно назвать ситуативным (гори-
зонталь) и традиционным (вертикаль). Первый в основном персонифицирован,
отражает отношение к деятельности того или иного лица в конкретных обстоя-
тельствах. Второй (духовная вертикаль) опирается на духовную традицию, осо-
знание вероисповедного единства.
Соотношение этих аспектов менялось в ходе истории. Так, уже в начале
60-х гг. тема осуждения греков усилится в Слове на латыню, а в конце 60-х гг.
возникает формула «изрушения греческого православия» в связи с попытками
константинопольского патриарха Дионисия распространить юрисдикцию киев-
ского митрополита Григория на епархии Московской митрополии, в частности,
на Новгород.
Третья редакция Повести Симеона Суздальца и Слово на латыню. Третья редак-
ция Повести Симеона Суздальца не представлена самостоятельно сохранивши-
мися произведениями, как две предыдущие, она входит в состав более обшир-
ных повествований о Флорентийском соборе в ряде летописных сводов (Москов-
ский свод 1479 г., Софийская II- Львовская летописи) и в Слове на латыню ~
сложном многослойном памятнике, написанном ок. 1461-1462 г. после постав-
ления митрополита Феодосия (1461), до смерти Василия II (1462).
Сопоставление текстов дает основание предполагать, что они восходят к об-
щему протографу, созданному в связи с ситуацией прихода митрополита из Ри-
ма в 1458-1460 гг. Разные варианты его обработки отражены в трех видах
третьей редакции, отразившихся в трех названных памятниках.
Иоасафовская, Никоновская, Воскресенская летописи дают более поздние
варианты и здесь не рассматриваются.
101
Глава I
Существуют разнообразные историографические суждения о соотношении
различных видов и вариантов текста, не подкрепленные, однако, детальным
текстологическим анализом.
Я. С. Лурье называл рассказ о Флорентийском соборе в составе летописей
и в начале Слова на латыню двумя редакциями - летописной и отдельной,
полагая, что более ранней является «отдельная редакция» 1461 г. Им пред-
шествовало Послание митрополита Ионы августа 1460 г. православным епи-
скопом Великого княжества Литовского [РИБ, т. 6, № 87]. Я. С. Лурье ино-
гда определял «летописную редакцию» и как «летописный вариант» Слова
на латыню. Летописной редакцией или вариантом назывался прежде всего
пространный рассказ Московского свода 1479 г. Первая часть Слова на латы-
ню, посвященная Флорентийскому собору, в значительной степени основы-
валась на Повести Симеона, при этом были сделаны пространные вставки, а
при включении текста в Московский свод, напротив, сокращения [Лурье 19602,
с. 368-371].
И. Крайцар выделял лишь летописный вариант, определяя его как третью
редакцию, или Simeon С, также не говоря о различиях внутри летописного вида
[ASCF, р. 105-111].
Н. А. Казакова видела в двух текстах (летописном и в составе Слова на ла-
тыню) два вида второй редакции Повести Симеона Суздальца - летописный и
отдельный, первый вид - в Слове на латыню и второй - летописный, не отме-
чая различий между летописными вариантами [Казакова 1980, с. 66-67].
Рассказ о Флорентийском соборе Львовской и Софийской II летописей, по
мнению Н. А. Казаковой, был заимствован из свода митрополита Геронтия. Речь
шла об оригинальном летописном источнике, дошедшем не в самостоятельном
виде, а в составе этих двух летописей. В нем сохранился ряд «уникальных» извес-
тий, среди которых и документальный материал о Флорентийском соборе, Посла-
ние Василия II в Константинополь и др. [Казакова 1983, с. 96]. А. Н. Насонов на-
зывал его сводом митрополита Геронтия, Я. С. Лурье - независимым (или неофи-
циальным, оппозиционным) сводом 80-х гг., а Б. М. Клосс и В. Д. Назаров - Ус-
пенским летописцем. Я. С. Лурье полагал, что рассказ о Флорентийском соборе
в составе Львовской и Софийской II летописей взят не из независимого свода
80-х гг., а из Московского свода 1479 г., как одного из его источников, а допол-
нения включены лишь на стадии создания свода 1518 г. [Лурье 1976, с. 234,
238-239]. Эта гипотеза принята Б. М. Клоссом и В. Д. Назаровым [Клосс, Наза-
ров 1984, с. 302-305].
Для определения соотношения между видами третьей редакции привлека-
ются следующие памятники.
МС - годовая статья Московского свода 1479 г. «О СидорЪ митрополитФ»,
какъ прииде из Царяграда на Москву. В л'Ьто45» [ПСРЛ, т. 25, с. 253-260,
ср. т. 18, с. 176-188].
Соф. II-Л - годовая статья Софийской II-Львовской летописей «О осмомъ Со-
бор-Ь. В л'Ьто 6946» [ПСРЛ, т. 6, с. 151-169; т. 20, ч. I, с. 241-256].
СЛ - Слово на латыню [Попов 1875, с. 359-395].
ПИ - Послание митрополита Ионы православным епископам Великого кня-
жества Литовского августа 1460 г. [РИБ, т. 6, № 87, с. 645-658].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
102
При сопоставлении разных по жанру (летописная статья, Послание, Слово),
но объединенных общей темой памятников важен анализ их структуры, в дан-
ном случае - хронологии описанных в них событий («макротекстология»). Ре-
шающим для дальнейших выводов является не отмеченное исследователями
совпадение структуры годовой статьи Соф. П-Л, главной (до сообщения о по-
ставлении Феодосия и похвалы Василию II) части СЛ, а также ПИ. Эта структу-
ра состоит из трех частей, различных (иногда значительно) в разных памятни-
ках, но соединяющих три группы хронологически разведенных событий:
А - (1437-1441 гг.), события от прихода в Москву митрополита Исидора до
его бегства (изгнания);
Б - (1448 г.), поставление митрополита Ионы;
В - (1458-1460 гг.), поставление в Риме митрополита Григория, приход в Мо-
скву посольства от польского короля Андрея-Казимира с предложением принять
в Москве митрополита Григория, отказ московского великого князя.
В наиболее отчетливом виде эта структура представлена в Соф. П-Л, где годо-
вая статья, как и в МС, имеет характер вставки и является единым повествова-
нием (вслед за недатированными известиями о событиях 1448 г. и 1458-1460 гг.
в составе единой статьи далее помещаются известия 6946, 6947 гг., а затем под
6948 г. - дублирующее краткое известие о митрополите Исидоре).
Я. С. Лурье писал об отсутствии известия о поставлении Ионы в Соф.-II,
что неверно, это - часть Б [ПСРЛ, т. 6, с. 167; т. 20, ч. I, с. 254; Лурье 1994,
с. 99], к тому же имеющая текстуальные совпадения с СЛ. Известие о посольст-
ве Казимира исследователь считал заимствованным из гипотетического свода
конца 1480-х гг.; но обнаруживается содержащий его реальный сохранившийся
текст - более раннее СЛ. Если бы известие не было изначально составной частью
единой годовой статьи, то было бы помещено в другом месте, под соответствую-
щим годом. Дата грамоты Пия II является одним из многочисленных дефект-
ных чтений сохранившихся списков Соф. П-Л.
В составе Соф. П-Л часть В состоит из следующих разделов:
В-1 - деятельность митрополита Исидора в Риме, направленная на поставление
Григория миторополитом, и отправление его «на Русь» с папскими грамота-
ми «к королю и ко всЬмъ княземъ и паномъ» (начало раздела: «По сихъ
много времени минувшу Сидоръ льстецъ второе въ Римъ пришедъ»).
В-2 - грамота папы Пия II к польскому королю Андрею-Казимиру о митрополи-
те Григории (с испорченной датой).
В-3 - рассказ о посольстве польского короля к Василию II с предложением при-
нять «к себ^» нового митрополита («зане бо Иона митрополит престар'клея
уже»). Имена послов отсутствуют. Отказ московского великого князя, отправ-
ление митрополитом Ионой грамот «к своим епископом» с призывом не при-
нимать благословения от Григория, констатация разделения митрополии.
Известие о событиях 1458—1460 гг. тоже относится к числу «уникальных» в
Соф. П-Л, в других летописных сводах оно не отражено. В СЛ в части В-2 вме-
сто грамоты Пия II помещен большой антилатинский фрагмент, основанный
на более ранних полемических сочинениях.
Можно считать, что разделы В-1 и В-3 в протографе представляли единое
известие, разделенное затем на две части введением двух разных текстов: в про-
103
Глава I
тограф статьи Соф. П-Л грамоты Пия II, в СЛ антилатинского фрагмента. Это
подтверждает ПИ, где имеется лишь В-1 и В-3, не разделенные промежуточным
текстом. В ПИ сообщаются имена послов - писарь Якуб и Ивашенец, упоминае-
мые и в других Посланиях митрополита Ионы.
Изложение ПИ в частях А и Б отличается от Соф. П-Л и СЛ: часть Б на-
ходится в начале, она значительно пространнее, как наиболее актуальная для
митрополита Ионы, следующая за* ней часть А значительно короче и расска-
зывает о Соборе в самой общей форме. Но самый факт наличия в структуре
всех трех частей позволяет видеть в ПИ идеологическую модель третьей ре-
дакции Повести Симеона Суздальца, главное отличие которой от двух пре-
дыдущих состояло в том, что она была дополнена рассказом о митрополите
Григории и разделении митрополии; оно представлено как следствие «Исидо-
рова дела и прихожения». В части В-1 в составе ПИ после уничижительных
характеристик «черньца Григория» следует замечание «о немъ же коротко».
Не является ли оно указанием для дальнейшей работы над текстом? Если
это так, то оно было выполнено: все сказанное о Григории в Соф. П-Л и С Л
не выходит за рамки ПИ. В этой связи надо отметить, что ПИ сохранилось в
иной рукописной традиции, нежели другие Послания митрополита Ионы -
не в составе сборников грамот и других документов официального происхо-
ждения, а в сборнике с сочинениями в основном повествовательного харак-
тера. Сказанное не значит, что Послание «к владыкам литовским» не под-
линное; рукописи [РГБ, Соф. 1465 и 1464] восходят к его черновому вариан-
ту или, наоборот, к варианту, предназначенному для переработки в произве-
дение другого жанра.
МС содержит лишь часть А. В ее структуре выделяются следующие разделы:
А-1. Московская предыстория собора, диалоги Василия II с Исидором и пребы-
вание последнего в Юрьеве.
А-2. Соборные заседания в Ферраре и Флоренции, слова осуждения в адрес ла-
тинян и греков, отъезд Исидора из Рима, приход его в Будин 5 марта, текст
его грамоты из Будина.
А-3. Возвращение митрополита в Москву («По сих же прииде Сидоръ на Рус-
скую землю в ... Москву»); чтение после богослужения с амвона грамоты
«осмаго суемысленаго... Собора» и перечисление трех пунктов соборных ре-
шений (о Святом духе, об опресноках, об усопших без покаяния, т. е. о чис-
тилище); «папино помяновение имени»; о папской супрематии («в пръвых»)
сказано дважды; текст грамоты папы к Василию II.
А-4. Осуждение Исидора как еретика («позна Сидора волкохцщнаго ересь», «ла-
тынским ересным прелестьником нарече его», «волком назва его»), низло-
жение («повелЪ с митропольскаго стола соврещи его»), бегство вместе с уче-
ником «чернецом» Григорием в Рим (объем раздела от слов «Сиа же вся ус-
лышавъ великыи князь» до слов «повелевает таковаго Церкви развратника
огнем сожещи или живого в земли засыпати его»).
А-5. Продолжение прежней деятельности Исидора («и по сих от далече таа же
Сидоръ творит») и краткая похвала Василию II, как во второй редакции, но
несравнимо короче (объем этой части от слов «Сидор же о таковых своих
ересех латынских» до «вся мудроствовати»).
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
104
Фрагменты А-4 и А-5 очень кратки, но их необходимо выделить, т. к. они
относятся к хронологически разным периодам и важны для определения вре-
мени и обстоятельств протографа этой статьи. Он мог появиться, когда была
получена информация о происках Исидора в Риме, приведших к поставлению
Григория, имя которого впервые появилось в произведениях флорентийского
цикла. В первом и втором видах Повести оно отсутствовало как имя персона-
жа, маргинального по отношению к главным событиям; теперь его введение в
рассказе о бегстве Исидора в 1441 г. не случайно, он стал активным действую-
щим лицом.
В Соф. П-Л часть А дополнена значительным документальным материалом.
В части А-2 это грамота Флорентийского собора, которую не следует путать с
помещенной здесь же буллой папы Евгения IV Василию II [ПСРЛ, т. 6, текст
грамоты Собора: с. 156-158; текст буллы: с. 160-161; т. 20, ч. 1 (соответственно
с. 247-249, 250-251)]. В конце части А-4 находится Послание Василия II в Кон-
стантинополь с обращением к императору. Время его присоединения к летопис-
ной статье предстоит определить. Часть А-5 в Соф. П-Л отсутствует, т. к. в час-
ти В более подробно раскрывается содержание того, что «Сидор творит» в Риме.
Это также служит доказательством целостности годовой статьи Соф. П-Л в объ-
еме А, Б, В.
Совпадение структуры СЛ, Соф. П-Л и ПИ позволяет поставить вопрос, было
ли СЛ тем изначальным источником, на основе которого создан текст МС, а
через его посредство - Соф. П-Л.
Сопоставление текстов дает следующие выводы.
Отчетливо выделяется текстологический слой, в котором чтения МС и
Соф. П-Л совпадают, а в СЛ представлены более значительные фрагменты, яв-
ляющиеся особенностью С Л (многочисленные риторические длинноты, осужде-
ние латинян, греков, папы и императора, пышные панегирики и похвалы в ад-
рес митрополитов Ионы и Феодосия, великого князя Василия II как защитника
православия и борца с ересью, изгнавшего Исидора и не принявшего Григория).
При меньшем объеме фрагментов в летописных памятниках по сравнению с СЛ
в первых сохраняются основные единицы информации, основная лексика и
фразеологические обороты. По гипотезе Я. С. Лурье, это объясняется сокраще-
нием в МС текста С Л и его переходом в Соф. П-Л. Однако аналогичные тек-
стологические приметы представлены также в частях Б и В, т. е. уже за пре-
делами МС.
Приведем примеры из частей А, Б, В, аналогичные совпадения-расхожде-
ния многочисленны.
В ч. А-1 после увещеваний Василия II Исидору и слов «Он же сих никакоже
послушати можаше» [ПСРЛ, т. 25, с. 253; т. 18, с. 177; т. 20, ч. 1, с. 141, т. 6,
с. 152] идет в СЛ дополнительный текст «по пророческому гласу: бысть бо, рече,
яко же аспида глуха» [Попов 1875, с. 362-363]. Такое же дополнение в конце
фрагмента после слов «мудрейша в всех».
О^ень краткая часть Б (поставление Ионы) в Соф. П-Л совпадает, а в СЛ за-
нимает несколько страниц, но никакой новой информации нет, представлены
лишь панегирики и слова осуждения, при этом сквозь густой риторический
слой можно выявить основные фразеологические обороты летописного текста.
105
Глава I
Важно то, что краткое описание церемонии в Соф. П-Л совпадает с фрагментом в
пространном рассказе С Л (ср. фрагменты в Соф. П-Л от слов «повел 1>ваетъ сшед-
щимся архиепископомъ» до конца, до слов «благословляет народы» [ПСРЛ, т. 6,
с. 167; т. 20, ч. I, с. 254], в СЛ от слов «повелевает съшедшимся тогда архиепи-
скопомъ и епископомъ» до слов «благословляетъ народы»), упомянуты те же
атрибуты церемонии («честный омфоръ», «посох великий митропольи» [По-
пов 1875, с. 381]).
В части В в Соф. П-Л дана краткая информация: «Князю же великому слова
королева не приемшу, а Сидорова ученика не приемшу же, а Иона митрополитъ
посла грамоту къ своимъ епископомъ, дабы отъ него не приимали благослове-
нна» [ПСРЛ, т. 20, ч. 1, с. 256; т. 6, с. 169]. В СЛ: «Богоутвержденый же и бого-
разумный благоверия держатель Рускых земель, боговЪнчанный Василей царь
всея Руси зело отрицаше таковаго Исидорова ученика... но отвеща никакоже отъ
Рима пришедша латыньского митрополита къ себе не приимати, съ сими же
глаголы хъ королю отпусти послов его. Тогда же великому нашему пастырю...
Ионе митрополиту и грамоты своя написаша к епископом своего рукоположениа
и своего поставлениа» и т. д. [Попов 1875, с. 392]. Основные элементы известия
совпадают («не приемшу», «отрицаше» - «не приимати»; «посла грамоту» - «гра-
моты написаша»).
Однородный характер типа различий между СЛ и летописными текстами
очевиден на всем их протяжении. Летописный текст Соф. П-Л о событиях 1448 г.
и 1459-1460 гг. так же отличается от СЛ, как отличается от СЛ текст МС о со-
бытиях 1437-1441 гг. Если принять гипотезу Я. С. Лурье, то пришлось бы допус-
тить, что составитель протографа годовой статьи 6946 г. в Соф. П-Л, заимствовав
фрагмент за 1437-1441 гг., т. е. ч. А из МС и переработав его, обратился затем для
событий 1448 г. и 1459-1460 г. (ч. Б и В) к источнику МС, а именно СЛ, сокращая
его в том же духе и направлении, что и ранее - составитель МС.
Т. е. по предложенной гипотезе протограф Соф. П-Л должен двукратно вос-
ходить к СЛ, сначала через МС, а затем самостоятельно. Подобная двукратная,
но единообразная работа двух независимых составителей, работавших в разное
время, менее вероятна, нежели другое решение, а именно наличие общего про-
тографа, который по-разному обрабатывается в МС, Соф. П-Л, СЛ.
Важным аргументом в пользу того, что протограф Соф. П-Л не восходил к
МС, является часть Б. Если бы протограф этой годовой статьи восходил к МС,
то трудно объяснить, почему составитель этого протографа не взял текст ч. Б
из того же МС (где текст был так же краток, как то требовалось составителю
Соф. П-Л), но обратился к громоздкому, в несколько страниц, тексту СЛ, све-
дя его к нескольким строкам.
Вероятность общего протографа подтверждается наличием ПИ, где близки
текстуально ч. А-5 к МС, а ч. В-1, В-3 к Соф. П-Л. Но Соф. П-Л не может вос-
ходить к ПИ непосредственно, т. к. Соф. П-Л ближе к СЛ, чем к ПИ.
Другой текстологический слой представлен совпадениями фрагментов МС
и СЛ (СЛ может давать при этом более пространный вариант, но с сохранени-
ем основных фразеологических оборотов МС) и отличием их от Соф. П-Л. Так,
в Части А-2 в МС и СЛ после рассказа, об отъезде греков из Флоренции следует
пространное осуждение императора и латинян (от слов «...увы, соединенна мер-
Истоки, Автокефалия русской Церкви..,
106
зости гречьскому православью» до слов «...ту и пси их с ними ходят»). В Соф. П-Л
другой текст, значительно более короткий (от слов «...увы увы прельсти сиа» до
слов «от таковыя прельсти»), с метафорой превращения овец в волков.
В ряде фрагментов обнаруживается, что источником Соф.П-Л было Посла-
ние 1441 г., включенное в эту группу в виде дополнительного текста. Первый
такой случай - в наказе Василия II Исидору.
Послание 1441 г.
...аще же убо пойдеши, и паки
аще имаши възвратитися къ намъ, то
принеси къ намъ древнее наше бла-
гочестие и православную вЪру, еже
приахомъ отъ прародителя нашего,
великаго оного Владимира... а ино,
странно и ново и чуже... не приношай
къ намъ, понеже аще и принесши что
ново, то не приатно будетъ намъ то
Соф. П-Л
...то идеши на осмый Соборъ, ему
же недостоить быти по правиломъ свя-
тыхъ отецъ, да аще возвратишися от-
туду къ намъ, то принеси къ намъ древ-
нее благочестие, еже приахомъ отъ
прародителя нашего Владимера, а нова
и странна не приношай къ намъ, по-
неже аще что принесеши къ намъ но-
во, то нам не приятно будетъ
В МС и СЛ текст иной: «...то принеси к нам изначальств'ЬнЪишее прежьнее
благое съединение, нынешнее, въсиавшее в нас благочестие и устав божест -
венаго закона и правлениа святыа Церкви» [ПСРЛ, т. 25, с. 253; т. 18, с. 177;
Попов 1875, с. 363].
Второй случай использования в Соф. П-Л Послания Василия II в Констан-
тинополь находится в части А-3, это рассказ о московском Соборе 1441 г., решав-
шем вопрос об Исидоре, где снова было прочитано «послание папино», т. е. гра-
мота Собора, и было принято решение, что «чуже послание папино отъ божест-
венныхъ правилъ предания, папино все дЪло». Аналогичный рассказ находится
в Послании 1441-1443 г., при этом совпадают имена владык, участников Собора
[ПСРЛ, т. 6, с. 161, 166; т. 20, ч. I, с. 251; РИБ, т. 6, с. 534]. В МС и СЛ о Соборе
1441 г. сказано иначе: великий князь «истинным судом правды пред архиеписко-
пы и пред епископы земель своих и предо всЬми зборы священных обличит су-
щее въ злых ересех бывшее д’Ьло его» [ПСРЛ, т. 25, с. 259; Попов 1875, с. 378].
Ссылка на этот Собор имеется и в части Б: говоря о составе Собора, поставившего
митрополита Иону, автор указывает «прежний епископы», что находит объяс-
нение именно в двукратном упоминании об этом Соборе ранее, в части А-3 и в
Послании 1441/1443 г.
В этой же части (А-3) имеется доказательство того, что включение грамоты
Флорентийского собора в Соф. П-Л произошло параллельно составлению их про-
тографа. В МС и С Л находится рассказ о чтении с амвона после богослужения
грамоты Флорентийского собора и излагаются три пункта его решений, далее
помещена краткая грамота папы Евгения IV к великому князю (без изложения
существа решений), рассказано о повелении последнего «с Митропольского стола
совращи его» (Исидора) и весьма неопределенно об «обличении» его дела «пред
архиепископы и епископы». В Соф. П-Л в этом рассказе сохраняется упомина-
ние о чтении грамоты с амвона, но изложение ее содержания (три пункта в МС -
С Л) опущено, т. к. грамота целиком помещена ранее, в части А-2.
107
Глава I
Отвечая на вопрос о времени включения в Соф. П-Л Послания 1441/1443 г. и
грамоты Флорентийского собора, можно сказать с достаточно высокой степенью
надежности, что это произошло на стадии создания протографа годовой статьи,
тогда же, когда в основной текст повествования был включен фрагмент из Посла-
ния и когда в другом месте был сокращен текст о содержании решений Флорен-
тийского собора, что объяснимо именно включением полной грамоты Собора.
Вероятно, тогда же была включена грамота Пия II Андрею-Казимиру в часть В-2.
Когда это произошло?
Если протограф годовой статьи Соф. П-Л восходит не к МС, а к их общему
протографу с СЛ (включившему фрагмент В о событиях 1458-1460 гг.), то тем
самым отводится и связь истории этой статьи с МС как одним из источников свода
1518 г. и возможность присоединения нового документального материала непо-
средственно на стадии составления второй редакции свода 1518 г. [Соф. П-Л].
Приведенные наблюдения позволяют считать, что документальный материал был
органической частью протографа годовой статьи Соф. П-Л, составленной либо для
Успенского летописца (или свода митрополита Геронтия, или независимого свода
1480-х гг.), либо еще ранее, при митрополите Ионе, до создания Слова на латыню.
Склоняемся к второй возможности. Известен особый интерес митрополита ко вся-
кого рода документальным материалам, проявившийся, напр., в Послании новго-
родскому архиепископу Ионе. Многие его Послания засвидетельствовали особое
внимание к грамоте Флорентийского собора и к Посланию 1441 г. (можно даже
полагать, что он был его автором либо лицом, причастным к его составлению).
История разных текстов третьей редакции может быть представлена сле-
дующим образом.
Архетип третьей редакции состоял из трех частей. Среди имеющихся в
нашем распоряжении памятников текст годовой статьи МС наиболее близок
части А Архетипа, основанной на второй редакции Повести Симеона Суздаль-
ца, но с изменениями и дополнениями. При включении текста в часть А про-
тографа Соф. П-Л были изменены отдельные фрагменты, снята ч. А-5 (более
подробно раскрытая в ч. В), присоединены грамота Флорентийского собора и
Послание Василия II в Константинополь. Влияние этих двух текстов прояви-
лось в тех фрагментах Соф. П-Л., в которых они отличаются от МС-СЛ.
Часть Б Архетипа представлена в Соф. П-Л. Часть В первоначально, в Архе-
типе, включала лишь В-1 и В-3, т. е. рассказ типа ПИ. При создании протографа
Соф. П-Л была добавлена ч. В-2 (грамота Пия II), при создании СЛ - антила-
тинский полемический текст.
Годовую статью Соф. П-Л и Слово на латыню можно назвать двумя основными
видами третьей редакции и сохранить наименование «летописный» и «отдель-
ный», но относить к летописному прежде всего Соф. П-Л. МС можно назвать раз-
новидностью основных видов. Остается не вполне ясным, восходит ли МС к этому
общему протографу Соф. П-Л и СЛ, снимая ч. Б и В (т. е. 1448 г. и 1459-1460 гг.)
или же, напротив, МС отражает какую-то еще более раннюю самостоятельную
структуру, совпадавшую со структурой второй редакции Повести Симеона, но
отличающуюся от нее, помимо текстовых различий, появлением имени Григория,
хотя пока еще лишь в связи с его бегством из Москвы вместе с Исидором, а также
глухим намеком на то, что «...по сих отдалече таа же Сидор творит... превращаеть
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
108
христианьство на латынство». Этот же текст присутствует и в Послании Ионы
авг. 1460 г. [РИБ, т. 6, с. 655-656]. Этот глухой намек раскрывается на следую-
щем текстологическом этапе, очень близком хронологически, когда в общем про-
тографе Соф. П-Л и СЛ появляется рассказ о событиях не только 1448 г., но также
1459-1460 гг. Основная идея и структура летописного рассказа Соф. П-Л близка
всей идейной направленности и системе аргументации Посланий, созданных в
1459-1460 гг., как самого Ионы, так и соборных. Основной акцент в них сделан
на связи между «Исидоровым делом и прихожением» и поставлением Григория,
«злато учителя злейшаго ученика» [РФА, вып. I, с. 186]. Эта же идея определяет
и структуру годовой статьи Соф. П-Л. Завершается летописная статья констатаци-
ей разделения митрополии и сосуществования двух митрополитов, что было акту-
ально именно для Ионы в связи с намерением польского короля заменить его Гри-
горием. Послание Ионы дает модель или программу летописной редакции Пове-
сти Симеона Суздальца в составе Соф. П-Л, которая из повествования о Флорентий-
ском соборе превращается в рассказ о разделении митрополии: «И оттол*Ь разделися
митрополиа: король сего приа Григория, а князь велики не восхотЪ; и оттол*Ь со-
творишася два митрополита въ Руси, единъ на Москва, а вторыи в КиевЪ».
В третьей редакции Повести Симеона получают новую акцентировку все че-
тыре темы, выделенные при анализе первой и второй редакций. Наряду с по-
хвалами великому князю в ней (в Слове на латыню) появляется похвала Рус-
ской земле, где использована «вселенская» терминология, которая позже будет
присутствовать в титуле царя и великого князя в сочинениях Филофеева цикла:
«Нын'Ь убо, въ временахъ богопросв^щенная земля Руская, святымъ правлени-
емъ Божия Церкви тобЪ подобаеть въ вселеинЪ и подсолнечьнымъ сианиемъ с
народомъ истиннаго в вЪре православья радоватися» [Попов 1875, с. 394]. Со-
храняется парадигма Константина, вводится промежуточное звено- «новый
Владимир иже бывъ подражатель святых апостолъ», «в царехъ новый Констан-
тина. Имя Василия II иногда присутствует с царским титулом (без великокня-
жеского) и без отчества, как у византийских василевсов.
Среди функций великого князя, именуемого царем, намечается та, которая
со всей определенностью проявится в Изложении Пасхалии 1492 г. - продолже-
ние апостольской миссии (т. е. распространение веры).
В «римской» и «греческой» темах по-прежнему сохраняется персонифициро-
ванный (или ситуативный) подход. Хотя и сохраняются упреки в адрес греков,
принявших унию, но они относятся лишь к участникам Собора, к императору,
выглядят скорее как дежурные, хотя и резкие фразы. Главными виновниками
унии по-прежнему остаются римский папа и митрополит Исидор, эта линия еще
более отчетлива в Слове на латыню, где также декларируется и подчеркивается
связь между Флорентийской унией и падением столицы империи.
Формула «изрушения греческого православия» и попытки канонического
оформления отказа не принимать митрополитов из «латинского» Рима и из
Константинополя, находящегося во владениях «поганого царя». Событиями
1459-1460 гг. «дело и прихожение» митрополитов Исидора и Григория не за-
кончилось. В 1465-1468 гг. была сделана новая попытка расширения юрисдик-
ции Григория, распространения ее на епархии Московской митрополии. Кон-
109	t Глава I
стантинопольский патриарх Дионисий отправил «до всее Руское земли и до Ве-
ликого Новогорода» кизицкого митрополита Неофита и архимандрита Христо-
фора с грамотой, адресат которой - «...во всей земли Руской благородные, и бла-
говерные, и христолюбивые князи, и княгини, бояре, и дет! боярск!е, и купци,
и все христоименитое Господне людство»; один из списков имеет название «Лист
Дионис!я... до Москвы писаный». Послание датируется 18 февраля 1467 г. В нем
содержалось предложение, чтобы Григорий «одинъ былъ митрополитъ истш-
ный правый на всей Руской земли». Митрополит Иона и другие митрополиты,
поставленные в Москве, не признавались: «а что вделал! на Москве, ажъ бы того
перестали делати... елико именовали на Москве от Ионы и до сих часов ми-
трополитов, тых всих великая зборная наша святая Церковь не имаетъ, а н!
дръжитъ, а н! именуетъ за митрополитовъ». Константинопольская Церковь не-
однократно называется «головной» [Щапов 1976!, ч. 1, №88, с. 135-136; ч. 2,
№ 52, с. 145-147].
Ответная реакция русской стороны отражена в Послании Ивана III новго-
родскому архиепископу Ионе [РИБ, т. 6, № 100, с. 707-712]. Факты отправле-
ния Послания патриарха на «всю Русскую землю» и отдельно в Новгород, а ве-
ликокняжеского Послания тоже в Новгород показывают, что северо-западный
русский центр стал начальным объектом новых притязаний Григория; возмож-
но, литовская сторона намеревалось использовать существовавшее в нем проти-
востояние сторонников московской и литовской ориентации, противостояние,
обострившееся позже, после смерти архиепископа Ионы в ноябре 1470 г.
Послание Ивана III, впрочем, не упоминает грамоту патриарха Дионисия, но,
напротив, сообщает об отказе его предшественника, константинопольского пат-
риарха Симона (следует - Симеона) удовлетворить просьбу митрополита Григо-
рия о распространении его прав на всю Русь. Однако в противоречии с этим в
Послании великого князя содержится соборный отказ «от того патреярха чюжа
и отречена» (уже без имени патриарха). Митрополит Макарий (Булгаков), обра-
тив внимание на это противоречие, предположил пропуск в Послании [Макарий
(Булгаков), митр. История, кн. 5, с. 39-40, 378]. Однако каких-либо формаль-
ных следов пропуска не обнаруживается, а происхождение противоречия объяс-
няется тенденциозностью Послания, что важно и для понимания изложенного
здесь утверждения о превентивном отправлении Василием II посла к Казимиру в
1458 г. с заявлением о непризнании Григория еще до его прихода в Литовскую
землю. Контекст Послания представляет интерес еще и потому, что в нем содер-
жится формула «изрушения» греческого православия, излагаемая - это следует
подчеркнуть - не от имени его автора, но вложенная в уста самого константино-
польского патриарха.
Послание необычно по форме: его содержание изложено в четырех разделах,
каждый из которых начинается словами «князь великий повествует», при этом
имя великого князя и адресата названо в первой формуле: «Князь великий Иван
Васильевичъ... архиепископу великаго Новагорода и Пскова, отчины своеа, вла-
Дыце Ионе повествуетъ».
В первом разделе Послания сообщается о неоднократных посольствах от поль-
ского короля Казимира к Василию II и Ивану III с предложением принять «его
митрополита Григорья».
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	110
Правовая основа поставления Григория в митрополиты отрицается Иваном III
по причине отсутствия таковой у патриарха Григория, именуемого «патрлярхомъ
бывшимъ цареградскимъ», который «повиновался папЪ со осмаго Собора». Пат-
риарх Григорий, «не держа за собою стола Цареградского - въ его мЪсто иный
патриярхъ в та времяна <на> ЦариградЪ, - а онъ, будучи в чюжей странЪ, въ
чюжей области, в Рим'Ь, да поставилъ того Григориа, Сидорова ученика, въ мит-
рополиты на всю Русь». Далее сообщается, что еще до прихода Григория в Ли-
товскую землю и «до королевы обсылки» Василий II требовал от Казимира его
непризнания. Иван III продолжает линию отца и излагает ответ Василия II на
предложения польского короля, что выглядит и изложением позиции самого
Ивана III. Со ссылкой на «старину», выступающую в качестве своеобразной пра-
вовой категории, сформулировано положение о том, что право избрания митро-
политов на стороне московских, а не литовских князей: «выбрание ИонЪ, взы-
скание митропольское, нашихъ прародителей, великихъ князей русскихъ и
наше и до сихъ м*Ьст, а не великихъ князей литовскихъ: кто будетъ нам люб, та
будетъ у насъ на всей Руси, а отъ Рима митрополиту у насъ не быти, мнЪ не на-
добенъ». Этот фрагмент Послания Ивана III является ответом на изложенный в
Послании патриарха Дионисия аргумент принятия Григория в качестве единст-
венного митрополита «на всей Руской земли подлугъ старого обычая и звычая
руского». В Москве, однако, было иное представление об обычае, традиции.
Московские церковные и светские власти исходили из факта изначального ве-
роисповедного единства православного населения территорий, находившихся
под властью Великого княжества Литовского, с населением Московского Вели-
кого княжества, всей территории Северо-Восточной Руси.
Во втором разделе Иван III напоминает новгородскому архиепископу о его
присягах («обетах») на верность митрополиту Ионе «или хто и по немъ будетъ»,
а затем митрополитам Феодосию и Филиппу.
В третьем разделе сообщается о грамотах, полученных из Царьграда от митро-
полита Кесарии Филипповой Иосифа, поставленного в Москве в 1464 г. [ПСРЛ,
т. 25, с. 278; т. 39, с. 148; РФА, вып. 1, №27, с. 133-136; вып. 5, с. 953-956]. В них
сообщалось, что митрополит Григорий присылал в Константинополь к патриар-
ху 12 своего посла Мануила с просьбой о «подтверждении» его прав на всю Русь,
в том числе и на московский престол («какъ бы ему быти у насъ в дому Пречис-
тыя Богородици и у чюдотворца Петра на Москва»), а также с просьбой напра-
вить к московскому великому князю патриаршего посла с таким же предложе-
нием. Иосиф определенно сообщал об отказе со стороны патриарха («Симона»):
«поминковъ и об'Ьщаннаго злата, ни портъ не принялъ, а благословенья не далъ, а
отрекъ... ему»). Именно в изложении аргумента Симеона (ссылки на собственное
плачевное состояние) содержится мысль об изрушении греческого православия:
«язъ самъ живу въ убожестве, въ бесерменскихъ рукахъ, в чюжой невол’Ь, а
наше ся уже православие изрушило». Близкая характеристика дана и митропо-
литом Иосифом: патриарх, пишет он, был «надъ некоторымимонастыремъ над
убогимъ, а большие церкви Божьи соборные турецкий царь въ мизгити почи-
12 Имеется в виду патриарх Симеон Трапезундский, первое правление которого относится к
осени 1465 г.; тогда же посол Мануил ездил в Константинополь [РФА, вып. 5, с. 955; Мака-
рий (Булгаков), митр. История, кн. 5, с. 425, комментарий Б. Н. Флори].
Ill
Глава I
нилъ, а которые церкви оставилъ патреярху, на тЪхъ крестовъ н^т, ни звону у
них нгЬт, поютъ без звону».
Таким образом, в обобщенном виде формула «изрушения» греческого пра-
вославия появляется не в связи с Флорентийской унией как таковой и даже не
в связи с поставлением Григория в качестве литовского митрополита патриар-
хом-униатом Григорием Маммой, но в связи с попыткой константинопольско-
го патриарха Дионисия заменить московского митрополита другим лицом, ко-
торый продолжал восприниматься в Москве как «митрополит от Рима», «латы-
нин», ученик и продолжатель бывшего митрополита Исидора.
Хотя предшественник патриарха Дионисия патриарх Симеон Трапезунд-
ский принял благоприятное для Москвы решение, тем не менее Иван III пи-
шет новгородскому архиепископу не только о соборном постановлении в Мо-
скве не впускать посла ни от Григория, ни от патриарха, но также высказыва-
ет инвективы в адрес патриарха, не называя его имени: «да того ми посла пат-
реарша, ни Григорьева, и въ землю свою впущать не вел'Ьть: не требую его, ни
его благословенья, ни его неблагословенья; имЪемъ его от себя самого
того патриярха, чюжа и отреченна, и его посла, и того окаанного Григорья».
Здесь повторена та же мысль о патриархе-самозванце, которая ранее высказы-
валась митрополитом Ионой, имевшим в виду Григория Мамму. Но кого имеет
в виду соборное постановление и сам Иван III? Ясно, что не Симеона, т. к. он
не давал повода, отказал Григорию и его послу.
В четвертом разделе Послания Иван III пишет: «...которыми д'Ёлы, отче,
т о т ъ посол патреяршь пойдетъ к тобЪ... или тотъ Григорей учнетъ ся под-
сылати которыми рЪчьми или писаньемъ... и ты бы... того также гораздо ся
оберегалъ и своих детей наказалъ, штобы тому никоторому посланью пат-
реяршю, ни Григорьеву не верили». Но в предыдущем разделе содержалось про-
тивоположное утверждение о патриаршем отказе отправить посла в Москву.
Е. Е. Голубинский придавал тексту расширительное значение; по его мнению,
Московский собор приговорил «иметь патриархов константинопольских чужды-
ми и отреченными от нашего истинного православия» [Голубинский 1900, с. 535].
В Послании, однако, речь идет вовсе не обо всех патриархах, а лишь об одном. Но
о каком? Именно в этом состоит противоречие. Зачем было собирать Собор и гово-
рить о «чюжем и отреченном патриархе», если пришло известие, что в просьбе
Григория патриарх Симеон отказал? К нему эти слова отнесены быть не могут, но
ни о каком другом патриархе в Послании речь не идет.
Составитель Послания хочет представить дело таким образом, будто Иван III и
Собор заранее, превентивно принимают решение о потенциально возможном по-
сле, как бы предвидя возможность повторения попытки Григория и удовлетворе-
ния патриархом его просьбы, т. е. ситуации, которая отражена в реальном Посла-
нии патриарха Дионисия 1467 г. Если мы правильно уловили внутреннюю логику
составителя Послания в Новгород, то становится ясным смысл утверждения, что
и Василий Темный заранее, когда сам Григорий еще не пришел в литовские пре-
делы, отправил польскому королю посольство с призывом не принимать его. Это
Должно выглядеть как прецедент аналогичной акции Ивана III, который заранее
°трекается от патриарха, если будет принято иное, чем Симеоном, решение, от-
правляет в Новгород аналогичный призыв.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	112
Не вызывает сомнения, что реальная ситуация была иной и что Послание
Ивана III новгородскому архиепископу написано после 18 февраля 1467 г. и яв-
ляется реакцией на Послание Дионисия (полученное официально или неофи-
циально) и на упомянутое в грамоте «нынешнее» посольство короля Казимира.
А. И. Плигузов справедливо связал его с летописным сообщением о посольстве
уже известных нам писаря Якуба и Ивашенца в Москву весной 1468 г. [ПСРЛ
т. 25, с. 280; т. 28, с. 287; РФА, вып. 5, с. 955]. Как мы помним, эти же лица
приходили в Москву летом 1460 г. с аналогичным предложением польского ко-
роля- принять в Москве митрополита Григория вместо митрополита Ионы.
Иван III принял послов в Переславле (т. к. находился тогда во Владимире) и «от-
пустил» их. Вероятно, по возвращении его 22 апреля в Москву происходил Со-
бор, о котором упоминается в Послании, и вскоре после него было написано По-
слание Ивана III в Новгород (датировка А. И. Плигузова). Но составитель этого
Послания, имея в виду Послание константинопольского патриарха Дионисия
февраля 1467 г. и зная, что в Новгороде оно также известно, умалчивает о нем, а
пишет сначала о ситуации, когда предшественник патриарха Дионисия отказал
послу митрополита Григория, а затем сразу переходит к Московскому собору,
осудившему и патриарха, и его посла, и Григория (именно здесь, надо полагать,
митрополит Макарий усмотрел пропуск). Нарочитая фигура умолчания служит
знаком полного неприятия точки зрения, изложенной в Послании патриарха
Дионисия февраля 1467 г. Но в конце составитель Послания Ивана III в Новго-
род как бы проговорился и упомянул патриаршее Послание, хотя будто бы лишь
как потенциально возможное. Разумеется, это - всего лишь гипотеза, реконст-
рукция внутренней логики Послания Ивана III в Новгород; тем не менее оче-
видная тенденциозность Послания в этом пункте дает основания сомневаться и в
достоверности его информации о превентивных действиях Василия II в 1458-
1459 гг., как бы аналогичных новой ситуации 1467-1468 гг. Поэтому не представ-
ляется возможным использовать эту информацию как одно из оснований для
передатировки грамоты митрополита Ионы декабря 1459 г.
Формула «изрушения» греческого православия появляется в контексте анти-
латинской темы, в сопряженности с ней, как московская реакция на поддержку
константинопольским патриархом попыток внедрить в епархиях Московской
митрополии Григория, в котором московские церковные и светские власти про-
должали видеть ставленника Рима, «латынина». Когда после смерти в ноябре
1470 г. новгородского архиепископа Ионы был избран новый архиепископ Фео-
фил, новгородская оппозиция во главе с семейством Борецких, опираясь, по вы-
ражению Московского свода 1479 г., на «наймитов», «худых мужиков Вочни-
ков», заявила: «хотим за короля польскаго и великого князя литовского Кази-
мера». Архиепископа в этом случае пришлось бы «ставити от Григорья, назы-
вающася митрополитом Руси, а ученик той Сидоров суще, латынин»; «въсхотО-
ша отступити за латынского короля, и архиепископа своего въсхотОша поста-
вити от его митрополита Григорьа латынина» [ПСРЛ, т. 25, с. 284-287]. В Моск-
ве, таким образом, Григория продолжали воспринимать как «латынина». Кази-
мир в ответ на обращение прислал в Новгород киевского князя Михаила Алек-
сандровича (Олельковича). Московский великий князь и митрополит Филипп
направляли в Новгород своих послов с обвинением в отступлении «от христиан-
113
Глава I
ства к латинству» и с призывом сохранить верность «старому обычаю» и «крест-
ному целованию», однако «възмятение великое» продолжалось, и в Москве ре-
шили идти на Новгород ратью. После Шелонской битвы (июль 1471 г.) был за-
ключен Яжелбицкий мир. 15 декабря 1471 г. Феофил был поставлен на Новго-
родскую архиепископию митрополитом Филиппом.
Не вполне ясны обстоятельства поставления в Константинополе 15 сентября
1475 г. патриархом Рафаилом (нач. 1475 - нач. 1476 г.) киевского митрополита
Спиридона [Макарий (Булгаков), митр. История, кн. 5, с. 50-53, 427 - коммента-
рий Б. Н. Флори]. В Москве с его именем связано начало попыток канонического
оформления отказа принимать митрополитов не только от «латинского» Рима, но
и от Константинополя, поскольку он находился во владении иноверного царя.
В 1476 г., как сообщает Типографская летопись, «прииде из Царяграда в Ли-
товьскую землю митрополитъ, именемъ же Спиридонъ, а родом тверитинъ,
поставленъ по мзде патриархомъ, а повелениемъ турскаго царя» [ПСРЛ, т. 24,
с. 195; т. 28, с. 147]. О своем поставлении в Константинополе - новом Риме на
Киевскую митрополию всея Руси он сообщает и в «Исповедании веры». По-ви-
димому, у Спиридона были какие-то планы и в отношении Московской митро-
полии, близкие планам Григория. Среди известий Софийской II- Львовской
летописей, многие из которых восходят к гипотетическому Успенскому лето-
писцу, проявлявшему особый интерес к «латинской», «римской», «константи-
нопольской» темам, имеется одно известие, где речь идет об этом же митрополи-
те. Под 1482 г. сообщается о приезде в Москву некоего «пана» из Литвы, с пору-
чением некоего «чернеца» по прозвищу Сатана («за резвость его»), поставленно-
го в Царьграде «митрополитом на Русь»; по прибытии в Литву король заточил
его. «Пан» передал московскому великому князю слова «чернеца Сатаны»: «мно-
го... мощей от патриарха везохъ к теб!», король же все пойма къ себ^». Решения
по этому вопросу в Москве долго не принимали («князь же велики держа долго
пана того»), но затем ему был дан ответ: «не подымати рати, ни воеватися съ ко-
ролемъ про се» [ПСРЛ, т. 6, с. 233]. Если вопрос стоял так серьезно (о войне с
Польшей), то, надо полагать, речь шла о каких-то значительных и важных
шагах, но в чем они конкретно состояли, остается неизвестным. Я. С. Лурье
предположил, что тверичи пытались поставить третьего (наряду с московским
и литовским) кандидата на престол митрополита всея Руси, и «тверскому ино-
ку Спиридону удалось даже получить утверждение патриарха в этом сане»
[Лурье 19602, с. 371].
Достоверно, однако, то, что сам Спиридон был «родом тверитин», но неиз-
вестно, исходила ли инициатива именно от тверских кругов. Б. Н. Флоря при-
вел мнение Б. Бучинского, полагавшего, что кандидатура тверского монаха на
Киевскую митрополию возникла в связи с тем, что в 1471 г. тверской великий
князь Михаил Борисович вступил в брак с Софьей, дочерью киевского князя
Семена Олельковича [Макарий (Булкаков), митр. История, т. 5, с. 427].
О притязаниях Спиридона на Московскую митрополию в Москве стало из-
вестно уже в 1477 г., о чем свидетельствует пункт в присяге тверского епископа
ассиана (дек. 1477 г.): «А к митрополиту к Спиридону, нарицаемому Сатане,
възыскавшаго в Цариграде поставлениа, во области безбожных турков от пога-
наго царя, или кто будет иный митрополит поставлен от латыни или от турскаго
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
114
области, не присупити мне к нему, ни приобщения, ни соединенна ми с ним
не имети никакова» [РФА, вып. 3, № 38, с. 689-690; ср. РИБ, т. 6, № 92
с. 683-684, прим. 2].
Отречение от конкретного лица дополняется обобщенной формулировкой
отказа от возможных в будущем митрополитов, поставленных в Константино-
поле. Нахождение кафедры во владениях «поганого царя» приравнивает это
поставление к поставлению в «латинском Риме», обобщенный отказ от кото-
рого был сформулирован еще в 1461 г. в присяге тверского епископа Генна-
дия: «А к митрополиту Григорию или кто будет ины митрополит поставлен от
латын, не приступати ми к нему, ни приобщения, ни соединения ми с ним не
имети никакова» [РФА, вып. 1, № 31, с. 143; РФА, вып. 5, с. 964-966; ср. РИБ,
вып. 6, № 681-684].
Использование грамоты 1461 г. в 1477 г. не было механическим, не просто
одно имя заменялось другим; вводилась новая статья, значительно расширяв-
шая объем фактических автокефальных прав московской Церкви. В начале
XVI в. обе статьи будут включены в Дополнение к Чину избрания и поставле-
ния епископа, составленное между 1505-1511 гг. (упомянуты Василий III и
митрополит Симон). Дополнение известно в настоящее время в единственной
рукописи [РГБ, ф. 113, Вол. 571; публ.: Идея Рима, с. 126-127]. На лл. 145-
159 этой рукописи находится полный текст Чина («Устав како достоит изби-
рати епископа»), содержащий также епископскую присягу и имеющий фор-
мулярный характер. Далее, на л. 159-160 об. помещен существенно перерабо-
танный фрагмент этой присяги, без заглавия, причем текст начинается на том
же л. 159, где заканчивается полный текст Чина. Здесь предусмотрены как
персональные отречения от конкретных лиц прошлого, так и общее правило
на будущее, самостоятельный и постоянный пункт об отказе от митрополитов,
которые могут придти в Москву из Рима, «от латын», а также из Царьграда:
«Священноинок имярек..., нареченный в... епископию имярек», после кратко-
го Исповедания веры обязуется: «отрицаюжеся и проклинаю» Григория Цамб-
лака, Исидора, его ученика Григория, а также «Спиридона нарицаемаго Сата-
ну, взыскавшаго в Цариграде поставления в области безбожных турков пога-
ного царя, такожде и тех всех отрицаюсь, еже по нем некогда случится кому
приити на Кыев от Рима латинскаго или от Царяграда Турецькыя дръжавы».
В полном тексте Чин заканчивался «обещанием» епископа принимать толь-
ко того митрополита, «кого поставят из Цариграда, како то изначяла есмы
прияли», в Дополнении другой текст: «кого поставят от нашего великого ис-
тиннаго православия по божественным и священным Правилом и святых Все-
леньскых седми Съборов, а не от латын ни от иных которых разделений цер-
ковных нашему великому истинному православию».
Очень скоро эта позиция будет оспорена Максимом Греком. Заглавие посвя-
щенного этому вопросу сочинения повторяет отдельные выражения Дополне-
ния: «Сказание ко отрицающимся на поставлении и кленущимся своимъ руко-
писаниемъ рускому митрополиту и всему Священному Събору, еже не при-
имати поставлениа на митрополию и на владычьства от римскаго папы латын-
скыа в'Ьры и от цареградскаго патриарха, акы в области безбожных турков по-
ганого царя, и поставленаго от них не приимати» [Максим Грек, ч. 3, с. 154"
115
Глава I
156]. Признав закономерность отказа от поставления римского папы, он настаи-
вает на необходимости сохранения поставления в Константинополе, выдвигая
два аргумента против концепции Дополнения. Во-первых, нахождение патри-
архов в руках «безв'Ьрников» и «христианогонителей» никак не отражается на
их каноническом авторитете, поскольку и сама христианская Церковь в первые
века своего существования, до царя Константина, «сияше посреди нечестия».
Второй аргумент - превосходство «священства» над «царством». Известный те-
зис, трактующий отношения между этими двумя институтами внутри христи-
анства, Максим Грек использовал для доказательства положения о превосход-
стве христианского «священства» над мусульманским «царством» («болыпи есть
священство царства земскаго»).
Время создания Сказания Максима Грека неизвестно. Оно могло быть на-
писано как в связи с поставлением митрополита Даниила в 1522 г., с поиска-
ми автором «благословеной грамоты» константинопольских патриархов, так и
позже, когда им была составлена Summa его произведений, где содержалось
Исповедание веры и излагалась позиция автора практически по всем вопросам
церковной и государственной жизни России первой половины XVI в.; это было
одновременно и ответом судьям практически по всем пунктам выдвинутых про-
тив него в 1525-1531 гг. обвинений. В состав двух авторских собраний сочине-
ний включено и Сказание, притом в его центральную часть из 47 глав (глава 44).
По содержанию и, возможно, хронологически к нему примыкает другое сочи-
нение (глава 61 в Собрании из 73 глав): «Сказание о том, яко не оскверняются
святая николи же, аще и многа л!»та обладаемы суть градов!» от поганых»
[Синицына 1977, с. 218, 233, 246].
Отношение к Константинопольской кафедре не было однозначным на протя-
жении всего периода 1448-1589 гг. В первые десятилетия после Флорентийской
унии оно было сопряжено с антилатинской позицией и полемикой, позже - со
сложным комплексом церковно-политических и межгосударственных проблем.
§ 4. Политическая идеология
и дипломатическая практика конца XV в.
В формировании политической идеологии XV в. переломным моментом бы-
ло не падение Константинополя, а свержение ордынского ига.
До 1480 г. Русь была осторожна в определении своего политического статуса.
Русские великие князья стали называться царями раньше, чем Русская земля
стала царством. Венец веры на их главе появился раньше, чем скипетр и держа-
ва в руках. Падение Византийской империи отнюдь не привело к автоматиче-
скому возникновению идеи translatio imperii, вопреки достаточно распростра-
ненным в историографии суждениям (о переходе к России и Москве едва ли не
автоматически роли центра православно-христианского мира после падения Кон-
стантинополя, о более активном в связи с этим освоении византийского полити-
ческого «наследия», о значении брака Ивана III с Софьей Палеолог, о включе-
нии в государственную символику византийского государственного герба и т. д.).
Приобретение национальной независимости и изменение внутриполитической
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
116
структуры государства в последние десятилетия XV в. выдвинули новые задачи
политической идеологии как в сфере осмысления характера верховной власти,
ее отношения с князьями и поддаными, так и в сфере оценки места России сре-
ди современных государств и в мировой истории, а московского великого кня-
зя - на иерархической лестнице европейских правителей.
Мысль о возможных правах московского великого князя на наследие за-
кончившей свое существование империи формулируется на Западе, что обу-
словлено намерением привлечь Россию к участию в антитурецких коалициях.
Так, венецианский сенат в 1473 г. писал Ивану III о его правах, якобы возник-
ших на основе брака с представительницей императорского дома Палеологов,
племянницей последнего императора: «Восточная империя, захваченная Отто-
маном, должна, за прекращением императорского рода в мужском колене, при-
надлежать вашей сиятельной власти в силу вашего благополучного брака»
(Cornet 1856, р. 112). Однако в русских источниках подобная точка зрения не
отразилась. Сам Иван III не ссылался на этот брак. Его весьма сдержанное и
трезвое отношение к «наследию» империи проявляется и в отсутствии в извест-
ных русских источниках какой-либо информации о переговорах в Москве с
братом Софьи Андреем Палеологом по поводу этого наследия, право на которое
он пытался продать различным европейским правителям [Пирлинг 1912, с. 267-
272]. В середине и 3-ей четверти XV в. представители священства называют
«боговенчанным царем» и «новым Константином» Василия II, считая его дос-
тойным этих почетных титулов благодаря позиции в борьбе с латинством, по-
мощи «священству» в его противостоянии попыткам митрополитов Исидора и
Григория внедрить унию. Осознавая недостаточность панегирического титула,
используемого подданными в рамках жанра энкомия (похвалы), понимая, что
авторитетность имени зависит и от того, кем оно даруется, составители треть-
ей редакции Повести Симеона Суздальца говорят о царском достоинстве рус-
ского правителя уже не в авторской речи, но устами Иоанна VIII Палео лога,
вводят его речь на Ферраро-Флорентийском соборе, в которой император назы-
вает московского великого князя «царем» и своим «братом», признавая тем
самым его равенство (см. гл. I, § 2 наст. изд.).
Симфония между священством и царством формировалась в условиях борьбы
за независимость от Орды и противостояния активным попыткам со стороны
«латинства» вовлечь Русь в орбиту католического влияния, и в этом смысле она
(симфония) была не только исторически неизбежной, но и необходимой.
В своей дальнейшей эволюции царская титулатура имела как бы двойного
адресата; подобно двуглавому орлу, она была обращена и на Восток, и на Запад.
Царский титул приобретал полноту содержания - конфессионального и поли-
тического.
Обращение лишь к четырем памятникам последних десятилетий XV в. (1480 г.,
1489г., 1492г., 1498г.) делает очевидным и расширение круга проблем, и углуб-
ление способов их решения. Памятники различны по происхождению, задачам и
сфере функционирования. Поводом к их созданию послужили различные ситуа-
ции и обстоятельства. Тем интереснее проследить, как в них отражаются и ре-
шаются родственные проблемы. Вместе с тем они важны также для сравнения
их с церковной и светской мыслью XVI в., с ее уже иным уровнем историческо-
117	, Глава I
го мышления, когда преемство-противостояние Москвы по отношению к Риму и
Константинополю будет обозначено другими вехами.
Речь идет о Послании на Угру архиепископа ростовского Вассиана, о дип-
ломатической инструкции русскому послу к императору Священной Римской
империи, об Изложении пасхалии митрополита Зосимы и о Чине поставления
на великое княжение кн. Дмитрия Ивановича.
Послание на Угру 1480 г. В период ликвидации зависимости от Золотой Орды
(1480 г.), правителей которой на Руси называли царями, ростовский архиепи-
скоп Вассиан писал о правомерности сопротивления ордынцам, противопоста-
вив власти Ахмата как незаконного для Руси царя-завоевателя, ца-
ря-самозванца власть Ивана III как истинного царя, царское достоинство кото-
рого Вассиан объявляет «богоутвержденным» [ПСРЛ, т. 25, с. 284-285; т. 26,
с. 266-273]. Употребление царского титула в данном контексте имело глубо-
кий внутренний смысл. Известно, что в этот период существовали разногласия
по поводу ордынской политики [Назаров 1983, с. 46-52; Алексеев 1989, с. 94-
104]. Вассиан пишет, что некоторые льстивые советники призывали великого
князя уклониться от борьбы; Иван III под их влиянием ссылался на клятву,
якобы данную его «прародителями»: «не поднимати руки противу царя», счи-
тая, что выступление против Ахмата будет клятвопреступлением. Если верить
Вассиану, то, по мнению Ивана III, отсутствие у него царского достоинства не
давало ему права сопротивляться царю.
Ростовский архиепископ - авторитетный иерарх - для опровержения подоб-
ного мнения выдвигает два аргумента. Во-первых, утверждение права Церкви в
лице ее высших иерархов, митрополита, Собора освобождать от вынужденной
клятвы, если ее соблюдение противоречит государственным интересам. Не со-
противляться Ахмату - значит отдать «землю» на истребление («потребление»).
Во-вторых, определение власти ордынского царя как незаконной и даже само-
званной по отношению к Руси («Ахмату... самому называющуся царю»); победа
Батыя - не результат его царского достоинства, принадлежности к царскому
роду, но результат его разбойнического поведения, а также Божье наказание за
грехи. Напротив, Иван III - истинный царь; «Богом утверженый царю» - обра-
щается к нему Вассиан.
Обратим внимание, между прочим, на то, что понятие самозванства появ-
ляется в этот период в памятниках разного происхождения и распространяет-
ся на разные сферы жизни - и церковную (Григорий Мамма - патриарх-само-
званец), и военно-политическую (Ахмат - самозванный царь).
Слова Вассиана обладали и социальной глубиной, и эмоциональной силой.
«Который пророкъ пророчествова, или апостол который или святитель научи
сему - богостудному и скверному самому называющуюся царю повиноватися
теб1», великому русскых стран христьянскому царю?!» - восклицает Вассиан
[ПСРЛ, т. 26, с. 270]. В этих словах содержался не только определенный уро-
вень теоретического осмысления; убежденность Вассиана была проявлением тех
настроений и состояний социальной психологии или просто психологической
настроенности, которые требовали сопротивления царю - иноплеменному завое-
вателю. Столкнулись «старина» и «новизна». Тот уровень социальной психоло-
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
118
гии и общественного сознания, который предполагал неизбежность повинове-
ния «царю», даже если он иноземный поработитель, отразил, согласие Вассиа-
ну, сам Иван III. Необходимость и правомерность борьбы провозглашал и обос-
новывал Вассиан, опиравшийся, по-видимому, на достаточно широкое общест-
венное мнение.
Послание Вассиана на Угру носило достаточно официальный характер (что
подтверждается включением его в летописи). Использование в нем царского титу-
ла недвусмысленно служило обоснованию политической программы сопротивле-
ния ордынскому царю, обоснованию тем более необходимому, что правомочность
сопротивления была поставлена под сомнение самим правителем страны.
Дипломатическая инструкция 1489 г. В практике дипломатических сношений
со Священной Римской империей царский титул появляется в ином контексте.
Как и утверждение об изначальной «дружбе» предков московских великих кня-
зей с «римскими царями» (так нетрадиционно обозначены византийские импе-
раторы) и последующем «братстве» с ними, царский титул служит обоснованию
идеи иерархического равенства, паритета. Как известно, в 1488 г. император Свя-
щенной Римской империи Фридрих III Габсбург предлагал Ивану III брак вели-
кокняжеской дочери с своим племянником, маркграфом баденским Альбрехтом,
а также королевский титул («если нам любо от цесаря хотети кралем поставлену
быти на своей земле»). На оба предложения последовал отказ. Для его обоснова-
ния дипломаты Ивана III разработали концепцию, которая не только определяла
единственно достойным дочери великого князя брак с сыном императора, но
имела и более общее значение. Доказывая невозможность коронации, она утвер-
ждала политический суверенитет Русского государства, его равноправное поло-
жение в системе европейских государств того времени, определяя «место» рус-
ских князей по отношению к императору Византийской империи, а имплицит-
но - и Священной Римской империи.
Аргументов было два. Во-первых, божественный и наследственный харак-
тер власти великих князей: «...Мы Божиею милостию государи на своей земле
изначяла, от первых своих прародителей, и поставление имеем от Бога, как
наши прародители, так и мы... есмя ныне государи на своей земле, а поставле-
на как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим» (из ответа
московских дипломатов, в частности, дьяка Федора Курицына, имперскому
послу Николаю Поппелю) [НДС, т. 1, с. 12, 17; Идея Рима в Москве, с. 6]. Это
утверждение сохраняло значение и в XVI в. Слова, сказанные от имени Ива-
на III, были использованы для характеристики политического мышления его
сына в базельском издании «Записок» С. Герберштейна. Здесь помещена гра-
вюра с изображением Василия III, где ему приписана следующая речь: «Аз
есмь царь и господин по праву отцовской крови, державных титулов ни у кого
не просил, ни купил; нет закона, по которому я был бы чьим-либо подданным.
Но, веруя только в Христа, отвергаю права, выпрошенные у других» [Гербер-
штейн 1988, с. 69].
Во-вторых, причастность московского великокняжеского дома римскому пре-
емству, выраженная языком, понятным средневековому обществу, - языком ге-
неалогии, служившей знаком престижа.
119
Глава I
Идеологи того времени часто обращались к нормативу, который позволял
определять статус того или иного государя и общий характер отношений с им-
перией (Западной или Восточной до ее падения), именуя того или иного прави-
теля братом, сыном, другом по отношению к вышестоящему, обладавшему боль-
шей полнотой суверенитета. Этот норматив использовался и в русских между-
княжеских отношениях, и в практике политических связей с Византией.
Мы помним, что при включении в летописание Послания 1441 г. Васи-
лия II константинопольскому патриарху оно было переадресовано императору,
названному братом московского великого князя, что могло произойти после паде-
ния Константинополя: в своем Послании императору 1451 г. Василий II назвал
себя лишь его сватом; сват - отец или родственник одного из вступивших в суп-
ружество по отношению к отцу или родственнику другого [Срезневский, Мате-
риалы, т. 3, с. 267-268]. Уже говорилось о том, что Василий II имел в виду не
вымышленное родство, но реальный факт, а именно брак своей сестры Анны с
византийским царевичем, ставшим уже после ее смерти императором Иоан-
ном VIII (1425-1448); однако не отвергается возможность их совместной коро-
нации и причастности Анны византийскому трону (см. гл. I, § 1 наст. изд.).
Продолжая эту линию и основываясь на том же матримониальном факте,
идеологи и дипломаты Ивана III дали историко-правовое обоснование принад-
лежности великого князя царскому роду в инструкции («памяти») 22 марта
1489 г. Юрию Траханиоту, отправленному с ответным посольством к императору
[ПДС, т. 1, с. 17; Идея Рима, с. 5-6]. Послу было предписано указать на два этапа
в отношениях предков русских князей с византийскими императорами, которые
названы здесь «римскими царями». Такое их наименование крайне редко на Ру-
си 13. Чаще они именовались «греческими», реже - «ромейскими» (напр., в пере-
воде грамоты Ферраро-Флорентийского собора в составе Софийской II- Львов-
ской летописей, см. [ПСРЛ, т. 6, с. 156; т. 20, ч. 1, с. 247]). Наименование их
«римскими» в тексте, предназначенном для «римского» императора, было не
случайным, а вполне обдуманным.
«Прародители» московского великого князя, как гласит «память», сначала
(«по изначальству», «от давних лет») были лишь в отношениях «приятельства» и
«любви» «с передними» (т. е. прежними, см. [Срезневский, Материалы, т. 2, с. 905])
римьскими цари, которые Рим отдали папе, а сами царствовали в Византии».
В инструкции, бесспорно, содержится намек на Константина, который, со-
гласно Константинову дару, «Римьскаго града и всея Италиа и заходных стран
пределы, места, грады... Сильвестру, съборному папе, предавше и съшедше с
них», а сам решил «на въсточные страны переселитися, в меето Византий... тамо
царство наше утвердим». Текст в конце XV в. был известен, сохранился, в частно-
сти, в московской рукописи этого времени [Павлов 1896, с. 79-80; РНБ, Унд. 1].
Обратим внимание на то, что Константинов дар использован здесь как текст, со-
держащий констатацию отделения, отмежевания Византийской империи от Рима
уже в IV в., при Константине. В отличие от литературных панегириков, уподоб-
ляющих ему русских князей, в дипломатической инструкции, в ее генеалогиче-
13
Из более ранних памятников можно назвать Повесть временных лет, где о киевском князе
Владимире сказано: «новый Костянтин великого Рима» [ПВЛ, с. 58], из более поздних - По-
весть о новгородском белом клобуке [ПЛДР, XVI в., с. 224].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
120
ском звене прямо назвать Константина Великого было невозможно, поэтому упот-
реблена форма множественного числа («римские цари»), но недвусмысленно под-
разумеваются именно первые восточно-римские императоры, без персонализации.
Сын Ивана III Василий прямо заявит о своем происхождении от кесаря Августа,
но Иван III еще не осмеливался говорить о своем римском прошлом.
На втором этапе отношений между русскими князьями и «римскими царя-
ми», согласно дипломатической инструкции, установились более тесные отно-
шения: не только «приятельства» и «любви», но и «братства»: «...да и отец его
(Ивана III. - Н. С.) государь наш, и до конца был с ними в братстве и в при-
ятельстве и в любви и до своего зятя до Ивана Палеолога римского царя»
(имелся в виду вышеупомянутый брак русской княжны Анны, сестры Василия Ц,
т. е. тетки Ивана III).
Отец Ивана III назван в инструкции 1489 г. зятем царя (зять здесь - родст-
венник по женской линии, см.: [Срезневский, Материалы, т. 1, с. 1015-1016]).
Сам Василий II, как мы помним, называл себя его сватом. Но вместе с тем инст-
рукция использует и формулу братства. Термин «римские цари» (а не «гре-
ческие», как это было традиционно принято) использован именно в практике
сношений с Западной империей, именовавшей себя Священной Римской, для
определения иерархического соотношения московского великого князя и рим-
ского императора. И «римская» терминология, и генеалогический факт высту-
пают своеобразным правовым аргументом, проявляется правовой аспект поня-
тия римского, точнее, восточно-римского преемства. По мысли московских ди-
пломатов, изначальные, со времен Константина Великого, хотя и не названного
по имени, но отчетливо подразумеваемого, «приятельство» и «любовь» прароди-
телей московских князей с «римскими царями», а в особенности родственная
связь с одним из них, определяемая уже как «братство», свидетельствуют о
древних корнях московского дома и уравнивают в правах его главу («великого
государя») с верховным правителем Священной Римской империи, с императо-
ром, находившимся на вершине иерархической лестницы. Все это делает невоз-
можными коронацию первого вторым и брак дочери великого князя с кем-либо
иным, кроме сына императора.
И еще одно обстоятельство в связи с анализируемой дипломатической ин-
струкцией. Иван III, ссылаясь на «братство» с «римскими царями» через тетку,
не ссылается на наследственные права своей супруги Софьи, не использует тот
факт, что она была внучкой императора МануилаП Палеолога (1391-1425) и
племянницей императора Константина XI Палеолога (1449-1453). Г. Алеф вслед
за К. В. Базилевичем предположил, что Иван III сознательно замалчивал генеало-
гическое звено, связанное с его вторым браком, т. к. Софья была всего лишь
племянницей императора, что как бы уравнивало ее по женской линии с пле-
мянником императора маркграфом Альбрехтом, брак с которым своей дочери
русский князь видел недостаточно почетным, а вместе с тем понижало и ие-
рархический статус самого Ивана III [Alef 1985, р. 96].
Ему удалось добиться официальной формулы «братства» во взаимоотноше-
ниях с Максимилианом, будущим императором, заключив с ним в 1491 г. дого-
вор о союзе и обменявшись грамотами, в которых каждый правитель именует
другого «брат». В направленном Максимилиану русском проекте договорной
121
1 лава i
(«докончальной») грамоты, которая была желательна для Москвы, а также в
грамоте Ивана III Максимилиану (16 августа 1490 г.) последний назван «бра-
том» [ПДС, т. 1, с. 37, 39]. Однако в московской верительной грамоте послам,
также 16 августа, Максимилиан именуется лишь «приятель наш возлюблен-
ный», в соответствии с верительной грамотой послам Максимилиана 17 февраля
1490 г., где Иван III назван (в русском переводе) «другом» [там же, с. 35, 26-27].
Максимилиан согласился на термин «брат» и отношения «братства»: в договор-
ной грамоте, привезенной 30 августа 1491 г. от Максимилиана русскими посла-
ми (она датирована 22 апреля 1491 г.), Иван III назван «по Божьей воле началь-
ник и государь всея Русии... наш любовный брат»; между правителями устанав-
ливается «дружба, и любовь, и братство, и единачство»; в верительной грамоте
послам Максимилиана (2 июня 1491 г.) Иван III также назван «единый госу-
дарь русский, наш милый брат». В записи речей посла Георгия фон Турна, при-
бывшего в Москву 20 ноября 1491 г., появляется даже обращение к Ивану Ш
«царь всеа Руси», «един царь всеа Руси» [там же, с. 66-69, 73, 77, 78].
После смерти Фридриха III Габсбурга Максимилиан продолжает именовать
Ивана III «братом»; известны его грамоты с этим элементом титула 6 августа
1502 г. [там же, с. 115-118], 6 марта 1505 г. [там же, с. 127-128]. В русском
переводе «подписи»-адреса грамоты Филиппа, сына Максимилиана, привезен-
ной посольством 1505 г. и составленной, по-видимому, 4 октября 1504 г., Иван III
и его сын Василий названы «царями» [там же, с. 129]. Иван III ревниво относился
к титулу «брат»; в ответных грамотах 1505 г. Максимилиан традиционно имену-
ется «братом», однако в грамоте Филиппу, тогда эрцгерцогу австрийскому, герцо-
гу бургундскому, аналогичного обращения нет [там же, с. 135].
Таким образом, дипломатическая практика и светская политическая мысль
конца XV в. утверждают отношения «братства» московского великого князя с
западным императором, опираясь на идею восточно-римского преемства. Кон-
стантин Великий в качестве политической (точнее, генеалогической) парадиг-
мы присутствует лишь имплицитно, не будучи назван прямо. «Царская» тер-
минология спорадически появляется в «записях речей» западных послов, но
мы не знаем терминов оригинала. Царская тема в полном объеме и парадигма
«кесаря Августа» появятся позже, во втором - третьем десятилетиях XVI в.,
одновременно с идеей «Третьего Рима».
Изложение пасхалии 1492 г. В конце XV в. своего рода «церковной парой» свет-
ской дипломатической инструкции было «Изложение пасхалии» московского
митрополита Зосимы (1492); в нем усматривают иногда зарождение идеи «Треть-
его Рима», которая оказывается ограниченной византийским наследованием. В
Изложении дана характеристика Ивана III как «новаго царя Констянтина новому
граду Констянтину- Москве и всей Русской земли». Но в этом обнаруживается
больше сходства с более ранними памятниками, уподоблявшими Константину
отца Ивана III, что встречалось уже в первой редакции Повести Симеона Суздаль-
ца, созданной вскоре после 1441 г., и в Слове на латыню 1461-1462 г.
Москве дается новое имя, но это еще не «Третий Рим», а «новый град Кон-
стантин», что также не является новацией, т. к. «царствующим градом» Москву
назвал в 1480 г. ростовский архиепископ Вассиан.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
122
Основная идеологическая нота Изложения также роднит его с памятни-
ками XV в., а не с идеей «Третьего Рима», возникающей уже в новых усло-
виях XVI в.
Прочтем еще раз текст Изложения, поставив вопрос: по какому признаку
проведено сопоставление, в чем состоит то общее, что, с точки зрения митро-
полита Зосимы, роднит Ивана III с Константином Великим, а Москву с Кон-
стантинополем? Общие черты находятся в конфессиональной сфере, нет мысли
о политическом наследовании империи, «имперской идеи» в собственном смыс-
ле. Присутствует лишь историческая параллель, сопоставление роли (или функ-
ции) царя Константина и «государя и самодержца» Ивана III в деле утвержде-
ния православной веры и борьбы с еретиками, при этом используется сходная
лексика, одинаковые словесные обороты. Триада Филофея не возводима к
Изложению, у митрополита Зосимы нет магического числа три, к тому же и
«римское» качество самого Константинополя, т. е. определение его как «но-
вого Рима» имеется лишь в одном из пяти известных списков памятника (в
остальных он назван «новым Иерусалимом», а имя Рима вовсе отсутствует);
вопрос о первоначальном варианте остается открытым. Главное же - нет
не только идеи вытеснения, «падения» предшествующих звеньев, но даже и их
негативных оценок (что является главным у Филофея: «два Рима пали...»).
14 И. А. Тихонюк, опубликовавший памятник по пяти спискам, полагал, что текст рукописи РГБ,
Троицк. 46, содержащий чтение «новый Рим», вторичен по отношению к остальным спискам,
поскольку после Изложения в рукописи помещены пасхальные таблицы, начинающиеся не с
7001 (1492/93) г., а с 7004 (1495/96) г. Текст назван «неофициальной переработкой „Изложе-
ния" 1495 года, выполненной, если верить данным кодикологического анализа Троицк. 46, в
кругу троицкого игумена, а позднее митрополита Симона Чижа» [Тихонюк 1986, с. 47, 55]. В
своем кодикологическом анализе И. А. Тихонюк не обратил внимания на то, что пасхальные
таблицы на лл. 94-96 об. написаны другим почерком, другими чернилами, причем почерк не
просто принадлежит другому писцу, но представляет другую манеру письма, более беглую и не-
брежную, в отличие от тщательного, «парадного» письма текста «Изложения». Таблицы, надо
полагать, были вписаны в готовую рукопись позднее и не могут служить основанием для пере-
датировки предшествующего им текста. А между тем датировка Троицк. 46, основанная на па-
леографическом просчете публикатора, дала возможность Б. А. Успенскому делать далеко иду-
щие многозначительные выводы о различиях во взглядах Зосимы и Симона и даже назвать но-
вое имя автора идеи «Третьего Рима»: «Есть веские основания... приписывать концепцию
„Москва - Третий Рим" именно Симону - троицкому игумену, затем московскому митрополи-
ту» [Б. Успенский 1996, с. 470]. Это была смелая новация в изучении идеи «Третьего Рима».
Если суждения' о том, что Филофей не был ее создателем, высказывались и ранее (напр.,
М. А. Дьяконовым), то имя создателя все же не называлось. Вывод Б. А. Успенского не учиты-
вает прямого показания именно в тексте Троицк. 46, где автором Изложения назван митропо-
лит Зосима (в заглавии текста, отсутствующем в других вариантах). Т. е. вариант с чтением
«новый Рим» представлен в том (единственном) списке, где присутствует имя автора - митро-
полита Зосимы. В заглавии сообщается и о составлении памятника «повелением» великого кня-
зя Ивана III, т. е. именно об официальном его происхождении. Официальный характер текста,
указание имени автора и наименование Константинополя «новым Римом» послужили основани-
ем для публикации этого списка в сборнике «Идея Рима в Москве». И. А. Тихонюк назвал
текст «неофициальной обработкой» первоначального, лишь исходя из начальной даты припи-
санных позже пасхальных таблиц. Но главное не в том, кто был автором Изложения, а в том,
что здесь нет идеи «Третьего Рима», она трансплантирована в текст с помощью простой ариф-
метической операции 2+1=3. Но в самом тексте числа отсутствуют, ни Константинополь не на-
зван «вторым Римом», ни Москва - «вторым» градом Константина. Исследователи, усматри-
вающие в Изложении генезис идеи «Третьего Рима», как бы дописывают авторский текст.
123
Глава I
Напротив, присутствуют исторические параллели, серия двучленных уподоб-
лений, имеющих аксиологически положительные знаки: великий князь ки-
евский Владимир - второй Константин, великий князь московский Иван Ва-
сильевич - новый Константин, Москва - новый град Константина. Но делать
отсюда вывод о зарождении или предпосылке «Третьего Рима» столь же не-
правомерно, как называть великого князя Ивана Васильевича «третьим Кон-
стантином». Владимир становится вторым Константином, а Иван III новым
Константином не потому, что теряет значение Константин Великий (тем бо-
лее для Ивана III Владимир Святой), но потому, что русские князья осуще-
ствляют ту же функцию православного царя, что и византийские василевсы,
притом не в политической, а в духовной, церковной, вероисповедной сфере.
Присутствует сопоставление роли или функции царя Константина и само-
держца Ивана III в деле защиты, утверждения православной веры и борьбы с
ересями [Идея Рима, с. 123-125].
В Изложении пасхалии русская православная Церковь помещается в глубо-
кой исторической перспективе. Зосима выделяет этапы христианской истории.
Первый из них - эпоха распространения христианства апостолами: «И
якоже бысть в лето первое по възнесении... Исуса Христа на небеса, събрашася
апостоли въедино и засведетелствоваше, утвержаше веру... И по сшествии Свя-
таго Духа на вся апостолы, бывшаа тогда ту, утвердивше веру... предашя Бо-
жиимь церквам и всем православным... и разсеашяся по всей вселенней и в
вся языкы, проповедающе веру яже в Христа Бога, учяше и предаваше боже-
ственая писаниа на утверждение православный веры».
Следующий этап - эпоха «православнаго перваго царя Констянтина», ко-
торый принял и утвердил православную веру. Победа над «врагами» и покоре-
ние «супостатов» (без конкретизации понятий) предстают в конфессиональном
контексте. Серия его деяний описана следующим образом: «побежаа вся вра-
гы, и покори под нозе свои вся съпостаты, и веру православную Христову ут-
верди по апостольскым преданиемь, и еретичьствующих на православную веру
отгна, яко волкы». Победа над Максентием выступает как исполнение «знаме-
ния честнаго креста», а православная вера названа «скипетром» и «непобеди-
мым оружием».
Третий этап - крещение Русской земли великим князем киевским Влади-
миром, названным «вторым Константином». Его главное деяние - сокрушение
идолов и утверждение православной веры, которая для него, так же как и для
Константина Великого, явилась «непобедимым щитом», «непобедимым ору-
жием», давшим «одоление на врагы» и покорение «всех супостатов».
Наконец, современная автору эпоха («последняя сиа лета»), - время Ивана III,
названного «новым Константином», совершающим аналогичные деяния: «веру
православную яже в Христа Бога утверди, еретичьствующих же на православную
веру Христову отгна, яко волкы»; Ивану III также дарован скипетр, «непобедимо
оружие на вся врагы», он также покоряет «неверных» и «супостатов».
Фрагмент об уподоблении эпох и связи времен введен евангельскими сло-
вами: «И якоже бысть в первая лета, тако и в последняя, якоже Господь наш в
Евангелии рече: „и будут перви последний и последний перви“» [Мф. 19, 30].
Имелись в виду двенадцать колен Израилевых и последователи Христа.
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
124
Внимательное чтение фрагмента показывает, что автор Изложения имел в
виду не противопоставление «первых», в которых иногда видят греков, Визан-
тию [Лурье 19602, с. 379], и «последних» (Русь), но, напротив, уподобление «по-
следних» - «первым»; апостольским временам уподоблялись «последние лета»
время автора. Эпохи предстают как этапы крещения, утверждения православия
и борьбы с ересями, распространения Евангелия и евангелизации вселенной, что
было изложенно в эсхатологическом контексте. Тема превращения «первых» в
«последних» автором развита не была, он акцентировал вторую часть текста
давая собственное наполнение понятиям «первые» и «последние» и соотнося их
не с поколениями, а с историческими эпохами.
Уподобление выражено Зосимой в длинном синтаксическом периоде, в кото-
ром вторая часть значительно отделена от первой самостоятельными фразами, тем
не менее связь между «первыми» и «последними» летами очевидна, и это именно
связь - наследование, связь - повторение; за евангельскими словами следует текст:
«И яко же бысть в лето первое по възнесении Господа...»; значительно далее мысль
продолжается и завершается: «и ныне же, в последняя сия лета, яко же и в перваа,
прослави Бог сродника его (т. е. Константина Великого. - Н. С.)... великого князя
Ивана Васильевича». (Напомним, что о родстве московских князей с восточ-
но-римским домом говорилось и в дипломатической инструкции 1489 г.; летопис-
ная редакция Послания 1441 г. называла императора «братом» Василия II.)
Внутри этого главного уподобления содержится ряд промежуточных двучлен-
ных уподоблений, зеркальных отражений: Константин - «равен апостолом», Вла-
димир - второй Константин, Иван III - новый царь Константин. Но это не делает
ни великого князя московского «третьим Константином», ни Москву «Третьим
Римом». Владимир становится «вторым Константином», а Иван III «новым Кон-
стантином» не потому, что теряет значение или отрицается Константин Великий,
а потому, что русские правители осуществляют ту же функцию православного ца-
ря, что и византийские василевсы. Предыдущий член уподобления-отражения не
отвергается - в этом приципиальное отличие двучленного построения митрополита
Зосимы от трехчленной конструкции Филофея Псковского, построенной по более
сложной модели, как своего рода «отрицание отрицания». К тому же Филофей вве-
дет четвертое звено — для того, чтобы отвергнуть его («а четвертому не быти»).
У Зосимы не только нет намека на «падение» империи, но, напротив, ее
создатель выступает в качестве парадигмы, как олицетворение начала христи-
анского царства.
Следует внести уточнения в суждения И. А. Тихонюка о том, что в Изло-
жении Зосимы «впервые в официальной практике Русского государства была
проведена политическая параллель: Иерусалим - Рим - Москва»; автор ссы-
лался на наблюдение А. И. Плигузова: «первый город, по имени которого
строится вся последующая цепочка уподоблений, вполне определенно указан в
тексте „Изложения", и это не Рим, как обычно считают, а Иерусалим», по-
скольку «событие», о котором идет речь («сошествие Св. Духа на апостолов»
[Деян. 2, 1-11]), «случилось» в Иерусалиме.
Во-первых, «цепочка», о которой пишет автор, построена по-разному в двух
вариантах текста, и ни в одном из них нет того «набора» трех составляющих
звеньев, которые называет И. А. Тихонюк. (Вопрос о последовательности соз-
125
Глава I
дания этих двух вариантов, представленных рукописями, близкими времени
самого памятника, остался открытым; видимо, правильнее будет говорить об
их сосуществовании). В том варианте текста (в четырех списках), где Констан-
тинополь назван «новым Иерусалимом», вовсе отсутствует имя Рима, автор не
воспользовался каноническим определением столицы Восточной империи как
«нового Рима». А в том варианте, где оно представлено, отсутствует не только
Иерусалим, но и Рим в собственном смысле, т. к. «Рим» и «новый Рим» - не
только два разных города, но и два разных понятия или знака (символа).
Во-вторых, в той части Изложения, которую имели в виду И. А. Тихонюк
и А. И. Плигузов, акцентированы вовсе не место, не город, где происходило дей-
ствие, но, напротив, вселенский характер деяния апостолов: начало распростра-
нения веры («по всей вселенной и в вся языки») и формирования Церквей; имя
города, хотя и очевидное, в тексте все же не названо.
Наконец, в-третьих, параллель мировых столиц - вовсе не политическая
или, во всяком случае, в последнюю очередь политическая, т. к. столицы при-
сутствуют здесь прежде всего в качестве священных центров. Если строить ли-
нию преемства городов («цепочку»), представленную в Изложении, то следует
назвать две таких линии в двух вариантах текста, исходя из того, имена каких
городов названы (имя Киева усматривается в титуле великого князя Владими-
ра); Царьград (град Константин, новый Иерусалим) - Киев - Москва; Царьград
(град Константин, новый Рим) - Киев - Москва. Киев как место крещения Руси
и ее колыбель сохраняет свое место при различных трактовках идеи римского
и константинопольского преемства.
Создание Царьграда, града Константина, по Изложению - часть глубокой и
длительной исторической традиции; она по-разному представлена в двух вари-
антах текста, по-видимому, потому, что здесь сказалось сосуществование в среде
русской православной иерархии двух точек зрения, хотя и не противостоящих
одна другой, но все же различных. Одна из них связана с канонической тра-
дицией наименования Константинополя «новым Римом» в соответствии с ка-
ноном II вселенского Собора, другая - с традицией аллегорического уподобле-
ния его Иерусалиму. Разрастание оппозиции «латинству» во второй половине
XVв., обусловленное стремлением к автокефалии и попытками римского пре-
стола привлечь Русь к унии, усиливало, надо полагать, в знаке Рима то значе-
ние, которое соотносило его с центром католического мира, что заставляло да-
вать разное наполнение идее перемещения священных центров.
Чин поставления Дмитрия-внука 1498 г. Та же осторожность в апелляции к
«константинопольскому наследию», что в дипломатической инструкции 1489 г.,
отражена в Чине поставления (или «посажения») на великое княжение 13-лет-
него внука Ивана III, князя Дмитрия Ивановича, в феврале 1498 г. Хронологиче-
ски наиболее близкие церемонии источники - созданная вскоре после нее Повест-
вовательная редакция Чина [Идея Рима, с. 67-71; РФА, вып. 3, с. 608-614] и
краткий летописный рассказ фрагмента великокняжеского летописания за 1498-
00 гг., сохранившегося в составе Новгородской Уваровской летописи и свода
1539 г. [ПСРЛ, т. 4, ч. I, вып. 2, с. 531; Лурье 1976, с. 252-254; Клосс 19761?
с- 279-280; Лурье 1994, с. 200-204].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	126
Летописный рассказ сообщает, что при «посажении» Дмитрия на него бы-
ли возложены «бармыи Мономаховы и шапка», не имеющая здесь определения
Мономаховой. Ни шапка, ни бармы не названы Мономаховыми ни в ранней
Повествовательной редакции Чина, ни в I Формулярной редакции [Идея Рима,
с. 72-77, список ГИМ, Син. 675; РФА, вып. 3, с. 615-621].
Отсутствие «Мономаховых» определений в Повествовательной и I Форму-
лярной редакциях Чина имеет аналогию и в той части летописного фрагмента
1498-1500 гг., где перечислены дары великого князя внуку, но не сказано об
их происхождении; лишь позже будет заявлено, что некоторые из них принад-
лежали «Августу кесарю». Упомянутая в летописном фрагменте «сердоличная
коробка» превратится в цикле Сказания о князьях владимирских в «крабицу
сердоликову, из нея же Август кесарь веселяшеся»; появится царский венец,
который «снемлет» император Константин Мономах и посылает в дар русско-
му князю Владимиру Мономаху. Отсутствие этих деталей в великокняжеском
летописании времен Ивана III, разграничение «Мономаховых барм» и просто
«шапки», как и отсутствие определения «шапка Мономаха» в Повествователь-
ной редакции Чина поставления служит одним из аргументов, доказывающих,
что в конце XV в. еще не существовали ни генеалогическая легенда об Авгу-
сте-кесаре, ни рассказ о дарах Мономаха в том (или близком) виде, как они
представлены в цикле Сказания о князьях владимирских.
Дипломатическая инструкция 1489 г. продемонстрировала осторожность, да-
же щепетильность дипломатов и идеологов Ивана III в разработке его римской (к
тому же пока еще лишь восточно-римской) генеалогии. Они не решились даже
прямо назвать Константина Великого, обозначив его при помощи парафразы,
заимствованной из Константинова дара, когда говорили об изначальных («от дав-
ных лет») «приятельстве и любви» прародителей великого князя с «римскими
царями» и о более тесных отношениях (не только «приятельства и любви», но и
«братства») между отцом Ивана III и его «зятем» Иоанном VIII Палеологом, кото-
рый назван «римским царем». Разумеется, дипломатическая инструкция и литера-
турная повесть дают разные возможности для изложения легендарной генеалогии;
но лишь внук Ивана III Иван Грозный в новых условиях решится и в дипломатиче-
ских документах заявлять о себе: «почен от Августа кесаря» [Идея Рима, с. 51-59].
Аргумент о венчании Дмитрия-внука шапкой Мономаха является одним из
основных в гипотезе о связи с церемонией 1498 г. генезиса Сказания о князьях
владимирских, одной из его редакций [Зимин 1982, с. 150-151]. Я. С. Лурье
склонен был считать первоначальным вариант Чина венчания Дмитрия-внука с
упоминанием шапки Мономаха и с царской терминологией, т. е. Летописную
редакцию, а в других редакциях «почетные подробности» были удалены «задним
числом», после смерти Дмитрия-внука в 1509 г. [Лурье 19602, с. 384-386]. Лето-
писная редакция представлена в «своде 1518 г.» [ПСРЛ, т. 28, с. 330-331], в Со-
фийской II - Львовской летописях [там же, т. 6, с. 241-242; т. 20, ч. I, с. 366-
368], Воскресенской, Никоновской [там же, т. 8, с. 234; т. 12, с. 246], Иоасафов-
ской [ИЛ, с. 134-137] летописях 15 .
15
Летописной редакции Чина в ряде названных летописей предшествует краткий летописный
рассказ из фрагмента великокняжеского летописания 1498-1500 гг.
127
Глава I
Я. С. Лурье не принял во внимание аргументацию, изложенную автором на-
стоящих строк, с обоснованием раннего происхождения Повествовательной ре-
дакции [Синицына 19892] 16, а также и аналогичную датировку, данную (хотя
без изложения аргументации) И. А. Тихонюком [РФА, вып. 3, с. 604]. В бо-
лее поздней работе Я. С. Лурье утверждал: «В начале 1498 г. Дмитрий-внук
был венчан шапкой Мономаха как „великий государь всея Руси“»; легенда
об Августе «была, возможно, использована для обоснования коронации Дми-
рия-внука». В конце XV в., по мнению автора, наиболее важным компонен-
том идеи власти московских государей «была, очевидно, легенда о регалиях
Мономаха, о происхождении русских князей от императора Августа, введен-
ная в русскую письменность Спиридоном-Саввой, тверским кандидатом на
митрополию в 70-х гг. XV в.» [Лурье 1994, с. 198, 221]. Уже говорилось о том,
что нам известно лишь о тверском происхождении самого Спиридона-Саввы,
но нет свидетельств, что он был кандидатом именно тверских кругов. «Фан-
тастическую генеалогию „от Августа-кесаря“, - продолжал Я. С. Лурье, - Спи-
ридон-Савва в своем послании о Мономаховом венце доводил первоначально
до тверских, а не до московских князей, что свидетельствует о тверском про-
исхождении легенды». Предположение о тверском источнике еще более чет-
ко было изложено в более ранней работе: «Спиридон, по-видимому, полно-
стью переписал рассказ о происхождении владимирских и тверских князей
из какого-то тверского памятника, составленного в первой половине XV в.»
[Лурье 19602, с. 388].
К сожалению, рассказа «о происхождении владимирских и тверских кня-
зей» ни в одном из сохранившихся вариантов цикла Сказания о князьях вла-
димирских не существует, гипотетический тверской источник не нашел в них
отражения, он выделен не текстологическим, а логическим и идеологическом
способом. В предположениях Я. С. Лурье не учитывается структурная особен-
ность Послания, еще более отчетливо проявившаяся в других произведениях
цикла: наличие двух самостоятельных частей повествования, имеющих разное
происхождение, разные источники; прямая сюжетная связь между ними от-
сутствует, выявляется лишь в подтексте, в скрытом замысле. Рассказы о князь-
Повествовательная редакция содержит ряд «почетных подробностей» и называет такие дета-
ли церемонии, которые могут быть объяснены принадлежностью составителя к партии Дмит-
рия-внука и его матери и близостью к описываемым событиям: 1. максимально широкий объем
прерогатив: Иван III благословляет внука «великим княжеством Владимирскым и Московскым
и Новгородцким и Тверскым»; 2. упоминание о присутствии на церемонии сыновей Ивана III
князя Юрия и князя Дмитрия, при этом оговорено, что они стояли «ниже» внука «на степе-
ни», а отсутствие сына, князя Василия, соперника Дмитрия, сразу бросается в глаза; 3. упо-
минание имени матери Дмитрия-внука, Елены; 4. речь Ивана III к «братаничам» Федору и
Ивану Борисовичам с призывом «быть послушными» великому князю Дмитрию; 5. объявле-
ние о благословении Дмитрия на великое княжение в Рязани, Пскове, Новгороде Великом,
Казани. II Формулярная редакция (в сборнике ГИМ, Чуд. 264) является самой поздней, 30-
40-х гг. XV в.; заглавие придает ей общий и нормативный характер: «Чин поставление на вели-
кое княжение православным князем русским» [РФА, вып. 3, с. 621-625]. В статье был сделан
вывод: «Тот аргумент в пользу раннего (конца XV в.) происхождения „Повести об 'Августе** и
66 связи с событиями 1498 г., который исходит из факта ее переписки в составе Чудовского
сборника вместе с Чином, должен быть снят, как и утвержение о венчании Дмитрия
мШапкой Мономаха**» [Синицына 19892 с. 195].
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	128
ях владимирских и московских, с одной стороны, и тверских, с другой, разведе-
ны по двум разным частям Послания; о тверском источнике можно .говорить
(проблематично) лишь применительно к второй части, а генеалогия «от Авгу-
ста» изложена в первой; изначальная связь гипотетического тверского источ-
ника второй части с первой частью, с легендой об Августе текстологически и
структурно не прослеживается.
Первая часть Послания, где изложена легенда об Августе и Прусе, завершается
рассказом о даровании князю Владимиру Всеволодовичу царского венца, нарече-
нии его Мономахом и «царем Великиа Росиа»; дальнейший краткий текст связы-
вает с ним непосредственно Василия Ш («тем венцем царьским, его приела вели-
кий царь греческы Костянтин Манамах, венчяются вси великие князи володимер-
ские, егда ставятся на великое княжение русское, якоже и сей волный само-
держъц и царь Великыа Росия Василие Иванович» [Дмитриева 1955, с. 165; Идея
Рима, с. 17]). Автор Послания мог иметь в виду предполагаемое венчание Васи-
лия III. Никаких упоминаний о тверских князьях здесь нет.
Соединение этой части со второй, где содержатся рассказы о тверских князь-
ях, не объяснено автором вербально; она вводится фразой «А иже рече о вчине-
нии родов Литовскаго княжества». Можно лишь догадываться об авторском за-
мысле, впрочем, достаточно прозрачном - противопоставить высокородным вла-
димирским князьям и Василию III худородных литовских. И именно в этой час-
ти, вне темы Августа, появляются тверские князья, о которых речь идет лишь
постольку, поскольку с ними, по Посланию, связана биография Гедимина и
Ольгерда, получение княжеского достоинства, притом не самим Гедимином, а
его сыном Ольгердом благодаря браку с тверской княжной Иулианией, сестрой
тверского князя Михаила Александровича, чем и объясняется введение твер-
ской темы, а вовсе не обязательно тверским происхождением источника. Про-
блематично было бы видеть здесь «прославление» тверских князей, о котором
писал Я. С. Лурье [Лурье 19602, с. 388]. Брак был почетным для Ольгерда (он
«молил» тверского князя, обещая ему присягу, помощь и повиновение). Но едва
ли добавлял славы и чести тверскому дому брак одной из его княжон с язычни-
ком, сыном «раба», «конюшего», «слободщика» Гедимина и дочери не назван-
ного по имени бортника. О происхождении тверских великих князей ничего не
говорится (в отличие от первой части, где московские князья и Василий III вы-
делены в линии великих князей владимирских). Тверская тема представлена в
Послании не как генеалогическая, но в большей степени как тема ордын-
ско-тверских отношений. Главная идеологическая нота или даже акцент звучат
не в эпизодах из жизни тверских князей, а в рассказе о «рабском» происхож-
дении литовских князей, противопоставленном царственному - русских; имен-
но эта, литовская, а не тверская тема обозначена в качестве главной и в назва-
нии этой части («о вчинении родов Литовскаго княжества»).
Обоснованием тезиса о замене «протверской» версии Послания версией мо-
сковской Сказания послужила для Я. С. Лурье замена в Сказании, в его второй
части 17, тверского князя Александра Михайловича московским князем Юрием
17
В Сказании, как и в других произведениях цикла, следующих за Посланием Спиридона-Саввы,
самостоятельность частей еще более отчетлива, вторая часть приобрела собственный заголовок
129
Глава I
Даниловичем [Дмитриева 1955, с. 167, 179; Идея Рима, с. 17-18, 45] и вследст-
вие этой замены другие «промосковские» изменения текста. Сравнивая и проти-
вопоставляя «протверской» и московский рассказы, Я. С. Лурье считал «совер-
шенно невероятной не только обработку Спиридоном в начале XVI в. московско-
го рассказа в протверском духе, но и сочинение им официального рассказа такого
характера» [Лурье 19602, с. 388]. Автор не придавал значения факту соединения,
сосуществования в Послании Спиридона-Саввы «протверского», по его мнению,
рассказа, с бесспорно московской первой частью.
Аналогичное сосуществование характерно и для Медоварцевской редакции,
созданной в Москве, в монастыре Николы Старого ок. 1527 г. В ее первой час-
ти московская тема усилена введением родословия русских князей с выделе-
нием линии московских князей в качестве ведущей (см. гл. III, § 3). Но во вто-
рой части сохранился «тверской» вариант, в котором имя Александра Михайло-
вича Тверского еще не заменено именем Юрия Даниловича Московского, хотя и
начинается обработка первоначального рассказа, притом не только в «промо-
сковском» духе (уже московский князь Симеон Иванович выдает замуж за Оль-
герда Улианию, свою свесть, сестру тверского князя Михаила Александровича),
но и в своеобразном «пролитовском» духе, что вполне естественно после брака
Василия III с Еленой Глинской. Повышается статус Гедимина. Он уже не «раб»,
а только «конюшець князя Витеня Смоленского» (в Послании Витень не был
назван князем), а затем «назвася князь великий литовский» (в Послании, на-
помним, первым литовским князем, к тому же не «великим», был назван сын
Гедимина Ольгерд, получивший княжеское достоинство благодаря браку с
тверской княжной). Удаление тверской линии в Сказании происходит попут-
но, главной же трансформации подвергаются генезис и характеристики литов-
ских князей; тем самым подтверждается, что главная тема второй части - не
тверская, а литовская. Но история и эволюция литовского родословия - осо-
бая тема. Спиридон-Савва, излагая его одновременно с генеалогией «от Авгу-
ста», создал вариант родословия, в котором худородность литовских князей
была наиболее акцентирована по сравнению с дальнейшими вариантами, и
выполнил тем самым свою главную задачу (эволюция литовского родословия
обусловлена уже новыми ситуациями, в которых оказались Гедиминовичи).
Тверская тема была для Спиридона-Саввы если не второстепенной по главной
его идеологической задаче, то по крайней мере лишь фоном и поводом для
литовской, о чем говорит и заглавие второй части.
Вторая часть Послания Спиридона-Саввы более убедительно прочитывается
не как «протверское», а как «антилитовское» сочинение. По версии Спиридо-
на-Саввы, литовские князья не могли бы даже называться «Гедиминовичами»,
т. к. первым литовским князем (не «великим») был назван Ольгерд, а «великим
князем литовским» - Витовт. Если даже вторая часть Послания и была основа-
на на тверском источнике, то отсутствуют данные, что он изначально был связан
с первой частью, т. е. с легендой об Августе, и что в нем шла речь о происхожде-
нии от Августа владимирских и тверских князей, что предполагал Я. С. Лурье.
(«родословие Литовскаго княжества» в Медоварцевской редакции и в Повести об Августе, «Род-
ство великих князей литовъских» в Сказании I редакции).
Истоки. Автокефалия русской Церкви...
130
Возвращаясь к поставлению Дмитрия-внука, можно сказать, что отсутст-
вуют сколько-нибудь убедительные аргументы о связи между обоснованием
этого поставления и генезисом Сказания о князьях владимирских 18 . Опреде-
ление «шапка Мономаха» прослеживается в конце второго десятилетия XVI в.
в Летописной редакции Чина поставления в «своде 1518 г.» (Уваровская лето-
пись), в ее второй редакции (по определению Б. М. Клосса и В. Д. Назарова) -
Софийской П-Львовской летописях, т. е. в ту же эпоху, когда зарождается
цикл Сказания о князьях владимирских и идея «Третьего Рима».
В летописной редакции Чина не только названа Мономаховой шапка; при-
веден также полный текст молитвы «во услышание всем» (как в I Формуляр-
ной редакции) и «молитва втай», богатые «царской» терминологией, соотноси-
мой с князем Дмитрием; при описании церемонии сказано про «царские сту-
лы» (в других редакциях просто «стулы»), Иван III назван царем (чего нет в
других редакциях). Летописная редакция создавалась на основе текста, близ-
кого I Формулярной редакции, содержавшей в полном объеме молитву «во
услышание всем» (в Повествовательной - лишь ее первые слова), а слова про
«царские стулы», наименование Ивана III царем, определение шапки «Моно-
махова», включение «молитвы втай» принадлежат составителю Летописной
редакции. Включение Чина в летописание - результат интереса не к личности
Дмитрия, а к процедуре, объектом которой он был.
Завершая изложение, необходимо ответить на поставленный Г. Алефом во-
прос в статье, озаглавленной: «Был ли великий князь Дмитрий Иванович „рим-
ским королем" Ивана III?» [Alef 1985; см. также Alef 1966]. Обычно церемо-
ния поставления 1498 г. характеризовалась как составная часть внутриполи-
тической борьбы, соперничество двух придворных группировок. Гипотеза
Г. Алефа придавала факту международное значение: «Иван хотел также при-
влечь зарубежное внимание к своим царским (imperial) притязаниям, хотя
неизвестно, чтобы какой-нибудь европейский или азиатский посланник при-
сутствовал на коронации». Г. Алеф проводил аналогию с порядком избрания
римского императора, который первоначально провозглашался «римским ко-
ролем». Об этом есть запись в «цесарских книгах», когда речь идет о диплома-
тических отношениях с императором Фридрихом III и его сыном и наследни-
ком Максимилианом в 1488-1489 гг., («а прьвое учинят его королем римь-
ским, да потом цесарем» [Идея Рима, с. 6]).
Г. Алеф развил высказанную ранее гипотезу П. Ниче, осторожную из-за
недостатка источников, что признавал и сам П. Ниче; он допускал возмож-
ность, что Иван III в 1498 г. пытался соперничать с западной имперской тра-
дицией церемониальной коронации объявленного наследника в качестве рим-
ского короля. Гипотеза сопрягалась с другой гипотезой - о габсбургском влия-
нии на появление двуглавого орла в символике русской государственности - в
18 Гипотеза о предшествующем московскому Сказанию о князьях владимирских гипотетиче-
ском источнике тверского происхождения с прославлением не московских, а тверских князей
имеет аналогию с другой гипотезой, тоже поддержанной и развитой Я. С. Лурье, относитель-
но происхождения идеи о «Третьем Риме», которой тоже якобы предшествовал гипотетиче-
ский источник, возможно, с антимосковским содержанием, на этот раз новгородского проис-
хождения (см. гл. IV, § 2).
131
Глава I
противовес тезису о византийском влиянии. Г. Алеф сделал следующий шаг в
предположениях. Основываясь на том, что Максимилиан во времена Ивана III
оставался «римским королем» (Фридрих III умер в 1493 г., Максимилиан был
провозглашен императором в 1508 г.), он писал: «Мы не зчаем, побуждало ли
это Ивана III возвестить о своем старшинстве (superiority), но можно заклю-
чить, что если он также имел римского короля, то сам, конечно, был импера-
тором» [Alef 1985, р. 92, 98]. Другими словами, московский великий князь,
коронуя внука-наследника, как бы приравнивал его «римскому королю», что
возвышало его самого, поднимая на императорскую ступень.
Если гипотеза П. Ниче была достаточно осторожной, то ее расширение в
построении Г. Алефа представляется несколько искусственным. На логический
ход Г. Алефа (желание Ивана III обозначить свое превосходство над Максими-
лианом путем приравнивания ему своего внука) можно ответить и возразить
другим логическим ходом, который тоже останется в сфере рассуждений и
предположений, точнее, попыткой проникновения в недоступный нам ход
мыслей исторического лица: чтобы провозглашать наследника римским ко-
ролем, надо самому стать (или быть) императором. Эти логические допуще-
ния равнозначны (и потому непродуктивны). На поставленный Г. Алефом в
категорической форме вопрос следует ответить скорее отрицательно.
Так, Г. Алеф писал об отсутствии на церемонии какого-либо европейско-
го или азиатского посланника. Теперь, когда введена в научный оборот за-
ключительная часть Повествовательной редакции Чина, стало известно, что
Иван III оповестил о поставлении Дмитрия-внука на великое княжение не
только русские города и княжества, но и казанского «царя» Абдыл-Летифа.
Однако в сохранившихся документах сношений с Западной империей (в «це-
сарских книгах») за конец XV - нач. XVI в. никаких упоминаний о церемо-
нии 1498 г. нет.
Тем не менее нельзя все же полностью исключить возможность влияния
западной имперской традиции и на церемонию 1498 г., и на зарождение мыс-
ли о царском венчании после 1514 г., но влияния не прямого, а косвенного.
Разграничение изначального «приятельства и любви» предков московских
князей с «римскими царями» (восточно-римскими, византийскими импера-
торами), начиная с IV в., с эпохи Константина Великого, не названного по
имени, и «братства» Василия II с «римским царем» Иоанном VIII Палеоло-
гом (в дипломатической инструкции 1489 г.); разграничение «Мономаховых
барм» и просто «шапки», а также скромная характеристика даров Ивана III
внуку, без удревнения их происхождения и без возведения к Августу-кесарю
(в официальном великокняжеском летописании за 1498-1500 гг.); слова об
Иване III как новом царе Константине, государе «новому граду Константину
Москве и всей Русской земли и иным многим землям» (в Изложении пасха-
лии 1492 г.) - все это свидетельствует, что концепция римско-византийского
преемства в конце XV в. лишь зарождалась и не получила еще сколько-ни-
будь четкого и законченного литературного оформления. Это произойдет во
втором-третьем десятилетиях XVI в. Если дипломатическую инструкцию 1489 г.
и Изложение пасхалии митрополита Зосимы 1492 г. можно рассматривать
как своего рода пару, светскую и церковную, призванную удревнить русскую
5*
Истоки. Автокефалия русской Церкви...	132
государственность и русскую Церковь, то в XVI в. аналогичной парой ока-
жутся «Филофеев цикл» и цикл Сказания о князьях владимрских, удрев-
няющий русскую государственность уже не только в эпоху Константина Ве-
ликого, но и в эпоху «Августа кесаря». К парадигме Константина, главной
для XV в., присоединена парадигма Августа, в которой, впрочем, тоже при-
сутствовало христианское содержание, как показал вводимый в научный
оборот новый вид Медоварцевской редакции Сказания о князьях владимир-
ских (см. гл. III).
Глава II
Источниковедческие аспекты
изучения сочинений
«Филофеева цикла»
§ 1. Атрибуция, датировка
Известны три основные сочинения, излагающие идею «Третьего Рима»: Посла-
ние великому князю (Послание о крестном знамении); Послание псковскому вели-
кокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину («против звЪздочетцев»); сочинение
«Об обидах Церкви». Хотя имя автора - старца псковского Елеазарова монастыря
Филофея - обозначено далеко не во всех списках богатой рукописной традиции, его
авторство не оспаривалось вплоть до 70-х гг. нашего века, до работ А. Л. Гольдберга.
После публикации В. Н. Малинина установилась довольно устойчивая да-
тировка лишь первого из этих сочинений; его связывали с присоединением Пско-
ва в 1510 г. и относили к этому времени. Во втором усматривали отражение пред-
сказания нового всемирного потопа в 1524 г. и приближали к этой дате; при дру-
гих датировках брали за основу указание в тексте, что прошло 90 лет с тех пор,
как «разорилось» Греческое царство. В этом случае датой оказывался то 1543г.
(90 лет после 1453 г.), то 1528 г. (90 лет после начала Ферраро-Флорентийского
собора). 1528 г. является временем ante quern, т. к. это - дата смерти адресата,
М. Г. Мисюря Мунехина. Особенно существенны были разногласия в датировке
третьего сочинения («Об обидах Церкви»). Имя его адресата - царя и великого
князя Ивана Васильевича - давало повод видеть в нем то Ивана IV, то Ивана III;
в последнем случае сочинение оказывалось самым ранним в цикле.
В. Н. Малинин считал самыми ранними из сочинений о «Третьем Риме» две
редакции Послания Филофея великому князю Василию Ивановичу (вторая,
впрочем, имени адресата не имеет), видя в них два отдельных Послания самого
Филофея Василию III, очень близких по времени, и относил их к 1510 или само-
му началу 1511 г. [Малинин 1901, с. 369-374, Приложения, № IX, с. 49-56].
Основанием датировки служило высказанное в более ранней публикации По-
слания [ПС, 1863, кн. 3, с. 337-348] мнение о том, что оно написано во время
«вдовства» Новгородской архиепископии (1509-1526), поскольку в нем содер-
жался призыв к великому князю: «да исполнении святыя’ соборныя Церкви
епископы, да не вдовъствует святая Божия Церкви при твоем царствии».
В. Н. Малинин пытался уточнить дату на основе цепи предположений и до-
пущений, которая оказывается слабой в центральном звене. Он привлек другое со-
чинение, имеющее биографическую приписку, соотнесенную с Филофеем. В ру-
кописях XVII в. РГБ, Бел. 55 (лл. 521 об.-532) и XVIII в. РГБ, Унд. 1046 (лл. 4 об.-
9), ГИМ, Увар. 346 (лл. 298-302) оно имеет заголовок «Послание старца Филофеа
во Псков просившим у него слова на утешение н'Ькоимъ боголюбцем, понеже 6Ъ
в то время скорбь от государя и от властей градцких насилие бысть». В приписке,
непосредственно относящейся к Посланию (она составляет одну с Посланием гла-
134
Глава II
ву), сообщается, что «сей преподобный старец» (без имени) по просьбе псковичей
дерзновенно обращался к «государю», «великому князю» (тоже без имени) с «мо-
лением о людях», а также обличал «боляр и наместников псковских» за их «не-
правду и насилование» [Малинин 1901, Приложения, № П-Ш, с. 7-25]. Первое
предположение В. Н. Малинина состояло в том, что в приписке имеются в виду
события, связанные с присоединением Пскова в 1510 г., а второе - в отождеств-
лении упомянутого в приписке «моления» с анализируемым Посланием велико-
му князю Василию Ивановичу («о крестном знамении»), поскольку в нем «обра-
щает на себя внимание присутствие печаловнического элемента», а другие По-
слания Филофея Василию III с печалованием неизвестны [Малинин 1901, с. 369-
374]. Дата Послания, следовательно, - 1510-1511 гг.
В суждениях В. Малинина не учитываются нюансы содержания приписки и
Послания, прочитанных неточно. С одной стороны, в Послании великому князю
речь не идет о «неправде» и «насиловании» со стороны бояр и наместников, но
содержится просьба к самому правителю не нарушать имущественных прав Церк-
ви. С другой стороны, в приписке к утешительному Посланию, проблематично
приписывемому Филофею1, вовсе нет намека на то, что имеется в виду позиция
либо поведение бояр и наместников по отношению к Церкви и монастырям. От-
сутствует в Послании великому князю и элемент «печалования». Составители
протографа трех рукописей, объединившие три сочинения, из которых автором
двух был назван Филофей Псковский 2 , и биографическую заметку о нем, по-ви-
димому, опирались на какую-то псковскую традицию, устную или письменную,
сохранявшую память о Филофее, его литературных трудах, отношениях с сограж-
данами и «государем». Если принять информацию этой традиции, то ее следовало
бы распространить и на помещенное непосредственно после приписки сочинение,
автором которого тоже назван Филофей, а именно Послание великому князю.
Парадокс, однако, состоит в том, что его адресатом назван не Василий III, а
царь и великий князь Иван Васильевич! Т. е. та же литературная традиция не
связывает это Послание с ситуацией, о которой идет речь в биографической за-
метке (если и видеть в ней события в Пскове 1510 г.), и все построение В. Н. Ма-
линина, таким образом, рушится.
Изложенные наблюдения позволяют сделать вывод, что биографическая за-
метка о Филофее не может служить основанием для датировки Послания ве-
ликому князю 1510-1511 гг.
Между тем, датировка не оспаривалась исследователями вплоть до работ
А. Л. Гольдберга, который подверг сомнению также и атрибуцию. Исследователь
основывался, во-первых, на том, что в большинстве сохранившихся списков По-
слания имя Филофея в качестве автора не названо; во-вторых, находил возможным
1 А. Л. Гольдберг обратил внимание на рукописи, в том числе и ранние: ([РНБ, Соф. 1444,
лл. 376-382 об.], по ней опубликовано: [Малинин 1901, Приложения, №11, левая колонка]), где
оно представлено как анонимное («Послание некоего старца в б'Ьд'Ь сущим, иже и хотящим от
него помощи») и не имеет приписки, то же в рукописи перв. пол. XVII в. ГИМ, Чуд. 355. В сбор-
нике РНБ, Соф. 1391 сочинение не имеет названия, в сборнике ГИМ, Барс. 1546 - «Послание к
сущим в скорб'Ьхъ». В первых трех списках текст, по наблюдениям Гольдберга, старше [Гольдберг
1974, с. 80]. Другая переработка этого сочинения связывается с именем Сильвестра [Зимин 1958,
с. 50-55; Зимин 1972, с. 339].
2 Подробнее об этом комплексе см. далее.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 135
видеть во фрагменте о «вдовстве» епископий «пожелание общего характера», а не
«просьбу о замещении конкретной епископской кафедры», в-третьих, сомневался
в достоверности информации группы Бел. 55 - Унд. 1046. Однако главным в
его аргументации следует признать отмеченное «различие литературной манеры»
двух сочинений, т. е. бесспорно принадлежащего Филофею Послания против аст-
рологии (Мисюрю Мунехину) и Послания о крестном знамении (Василию III):
«Датировка „Послания о крестном знамении" 1510-1511 гг. неприемлема и по-
тому, что она относит это сочинение к более раннему времени, чем „Послание на
звездочетцев", тогда как последовательность их создания была заведомо обрат-
ной»; в Послании Василию III «имеет место приспособление уже сложившихся
формул к новому авторскому замыслу, не отличающемуся такой цельностью, как
то сочинение, из которого взяты эти формулы», т. е. Послание Мисюрю Мунехи-
ну, написанное ок. 1523 г. Исходя из этого, А. Л. Гольдберг рассматривал две воз-
можности датировки Послания великому князю. Если принять, что оно написано
во время «вдовства» Новгородской архиепископской кафедры, то датировать его
следует между 1523-1526 гг., т. е. после Послания Мисюрю, до поставления Ма-
кария новгородским архиепископом. Сам исследователь более склонялся, одна-
ко, к другой возможности, к расширению хронологического промежутка, в
котором следует искать дату Послания: не исключено, что оно возникло не при
Василии III, а при Иване IV, ближе к эпохе Стоглавого собора, т. к. большин-
ство вопросов, затронутых в нем, разрабатывалось в литературе 1520-1540-х го-
дов вплоть до Стоглавого собора [Гольдберг 1974, с. 84-85].
Новая атрибуция и датировка не была принята Ф. Кемпфером [Kampfer 1979].
Несмотря на контраргументацию А. Л. Гольдберга (в статье, опубликованной по-
смертно: [Гольдберг 1983, с. 142]), Ф. Кемпфер повторил прежние выводы в док-
ладе на Римском семинаре 1989 г. [Kampfer 1989]. Для доказательства более
раннего создания Послания великому князю (по отношению к Посланию вели-
кокняжескому дьяку) Ф. Кемпфер опирался, в частности, на наблюдения В. Н. Ма-
линина, сравнивавшего с источником титул великого князя в обоих Посланиях,
а также в еще одном Послании Филофея тому же Мисюрю Мунехину - по слу-
чаю морового поветрия в Пскове 1521-1522 гг. (текст Послания: [Малинин
1901, Приложения, № IV, с. 26-32]). Источником послужил Многосложный сви-
ток - Послание восточных патриархов византийскому императору Феофилу.
В- Н. Малинин сделал вывод, что более ранним заимствованием из Свитка
является титул правителя в Послании великому князю, а через него титул
отразился в Послании Мисюрю Мунехину 1523-1524 гг. В Послании Мисю-
Рю 1521-1522 гг. сделано добавление в начальной (богословской) части про-
токола («безсмертнаго Бога силою и живоначалныя Троица волею и величе-
ством»); «прибавление это, - замечал автор, — по всей вероятности, также от-
кУДа-нибудь заимствовано» [Малинин 1901, с. 539-540]. Послание великому
КНязю на этом основании датируется «до 1521 г.», т. е. ранее Послания по поводу
Морового поветрия 1521-1522 г. и тем самым ранее Послания против астроло-
ГИи 1523-1524гг. Для Ф.Кемпфера этот вывод был неоспоримым; он пред-
ъявил синоптическое сравнение трех текстов, которое, по его мнению, пред-
ъявляет необратимое направление зависимости между ними. Однако вывод
емпфера - Малинина может быть оспорен.
136
Глава II
Ф. Кемпфер в синоптическом сопоставлении приводит лишь три текста, поче-
му-то опуская Послание Филофея Мисюрю 1521 г. ([Kampfer 1989, S. 65]; ср. [Kamp-
fer 1970, S. 37-38; Kampfer 1979, S. 134]). Между тем оно является важным зве-
ном в истории текста, в истории разработки царского титула московского велико-
го князя, в частности, появления в нем понятия «брозд о держатель церковных
престол» (главная новация в этой группе текстов). В помещенной далее таблице I
Послание 1521 г. вводится в третьей колонке по рукописи РГБ, Рог. 381, по кото-
рой публикуется и Послание великому князю в Приложении к наст, работе (а его
фрагмент в пятой колонке). Во второй помещен текст источника - Многосложно-
го свитка по рукописи РГБ, Соф. 1444, использованной В. Н. Малининым и про-
цитированной неточно и с купюрами. Ее текст имеет отклонения от более раннего
и более исправного перевода, который вводится в первой колонке - «Многослож-
ное послание» императору Феофилу из сборника Ефросина конца XV в. ([РНБ,
Кир.-Бел. 53/1130], см. [Ефросин 1980, с.210]). Строго говоря, следовало бы вве-
сти еще одну колонку - греческий текст; но мы ограничимся ссылкой на него при
анализе изменения значения «броздодержатель».
Ф. Кемпфер еще в статье 1970 г. писал, что в греческом тексте Послания им-
ператору Феофилу слово тои<; olocxoo;, для передачи которого переводчик нашел
слово «броздодержатели», стоит в именит, пад. мн. ч. [Duchesne 1913, р. 225-226;
Kampfer 1970, S. 37-38], в рукописи же РНБ, Соф. 1444, процитированной
В. Н. Малининым, - в род. пад. ед. ч. [Малинин 1901, с. 539-541]. Т. е. в грече-
ском тексте Послания понятие «броздодержатели» входило в часть протокола,
обозначающую авторов, точнее, всех участников Собора, от лица которых со-
ставлено Послание (о нем см. [Васильева 1996]). В русском же переводе оно пе-
реносилось из intitulatio в inscriptio, в обозначение адресата. Это наблюдение
следует уточнить.
В греческом тексте слово стоит не в именительном, а в винительном падеже,
термином «броздодержатели» переведено словосочетание ои..тои<; oiaxotc; tgov оско-
stoXixwv xal TcaTpiapxixcbv Opovcov... eXiqXaxoTst; xocts/siv [«получившие в (свою) власть
бразды (правления) апостольских и патриарших престолов»]. Но Ф. Кемпфер
был прав в том, что если в греческом тексте оно относится к патриархам, то в
русском - к царю. Кроме того, текст рукописи Соф. 1444 был процитирован
В. Н. Малининым не только с купюрами, обозначенными отточием (опущены
названия патриарших престолов, а также заключительная часть со словом «съшед-
шихся», обозначающим участников Собора, «броздодержателей»-патриархов
и «всех епископий причет»), но также и с исправлением текста (вместо «само-
держьца в'Ьнча» в рукописи в публикации было «самодержьцу Богов'Ьнчан-
ному»). Именно в таком виде русский перевод был известен Ф. Кемпферу,
который полагал, что Филофей перенес на русского царя обозначение патри-
архов. Однако в тексте, даже в том виде, как он был известен В. Н. Малинину,
полного согласования не было; слово «броздодержатели» стояло в род. пад.
ед. ч., «самодержьца» тоже в род. пад. ед. ч. но «царю и владыц'Ь всЬх» - в
дат. пад. ед. ч. (слова, непосредственно предшествующие фрагменту о «броз-
додержателе»).
Перевод в сборнике Ефросина вносит ясность- в нем слово «броздодержа-
тели» стоит в им. пад. мн. числа и недвусмысленно относится к патриархам.
Таблица 1. Происхождение элемента «брозд©держатель церковных престол» в царском титуле
Многосложное
послание
РНБ, Кир.-Бел. 53/1130
Еже от вышняя десница Бо-
жия всемогущия Вышняго
Царя царем и Господа гос-
подемь
Имже царие царствують и
сиянии дръжать землю
Имже велиции величаются и
могущий пишуть правду
славою и чьстию в'Ьнчянному,
Богом поставленому, имя иму-
щу боголюбия самодръжцаа ца-
рю и владыц'Ь
иже пов'Ьлениемь и званиемь
Божиа строения бръздодръжа-
теле апостольскых и патриар-
шьскых престолъ Александры-
скыи, Антиохыискыи, Иеро-
солимскыи, всие епископи и
причет иже под небесемь от
въсток до запад съшедшихся о
Господе радоватися
Многосложный свиток
РНБ, Соф. 1444
Иже от вышняя десница Бо-
жиа всемогущиа Вышняго
Царя царем и Господа госпо-
домъ
Имже цари царствуютъ и
сиянии держат землю
Имже велиции величаются и
могущий пишут правду,
славою и честию венчанно-
му и имя имущу боголюбия
самодержьца венча царю и
владыце всЪхъ
иже повЪлениемъ и званием
Божиа строения броздодержа-
теля апостольских и патриар-
шеских престолъ Александрь-
скии, Антиохиискии, Иеруса-
лимский и всех епископии
причет иже под небесемъ от
въстока до запада съшедших-
ся о Господе радоватися
Послание
Филофея Мисюрю 1521-
1522 г. РГБ,
Рог. 681
Безсмертнаго Бога силою и
Живоначалныя Троица волею
и величествомъ
от вышняя десница Божия все-
могущия Вышняго Царя ца-
ремъ и Господа господомъ
Имже царие царствуютъ и
дръжатъ землю
и Имже велиции величаются
и силнии пишутъ правду
иже от великодародавца Бога
велик даръ милости и чести
приимшему и имя имущему
боголюбия и от высокостолне-
ишаго государя и самодръжца
и Боговенчаннаго християнь-
скаго царя
и браздодръжателя святых Бо-
жиих церквей, престол всехъ
и епископии причетъ и всего
христианскаго исполнения сто-
яще волею Божиею и повеле-
нием государя царя и велико-
го князя Василия Ивановичя
всеа Русии, преизящному в
добродетелех государю Миха-
илу Григорьевичю.
Послание
Филофея Мисюрю
1523-1524 г. РНБ,
Q. XVII. 50
пресветлеишаго и высоко-
столнеишаго государя нашего
иже во всей поднебеснеи еди-
ного Христианом царя
и броздодрьжателя святых Бо-
жиихъ престолъ святыя все-
ленскиа апостольскиа Церкве
иже вместо римьскои и кос-
тянтинопольскои, иже есть в
богоспасеном граде Москве
святого и славнаго Успения
Пречистыя Богородица иже
едина в вселеннеи паче солнца
светится...
единаго государя нашего цар-
ство едино благодатию Хри-
стовою стоит
Послание
великому князю
РГБ, Рог. 681
Иже от вышняя и от все-
мощныя вся содръжащая дес-
ница Божия,
Имже царие царствуют
и Имже велицыи величаются
и силнии пишутъ правду,
тебе пресветлеишему и высо-
костолниишему государю ве-
ликому князю православному
християнъскому царю и всех
владыце,
броздодръжятелю святых Бо-
жих престолъ святыя вселен-
ския соборныя апостольския
Церкве Пречистыя Богороди-
цы честнаго и славнаго ея Ус-
пения иже вместо римския
и константинопольския про-
сиявшу...
единъ ты во всей поднесе-
неи христианомъ царь
Испр. из самодръжцу
138
Глава II
Более того. Полный текст, а не с купюрами, как в публикации В. Н. Малини-
на, показывает, что слова «вси епископи и причет» (у Ефросина) или «всЬх епи-
скопии причет» (в Соф. 1444) обозначают участников Собора (после патриархов).
Из трех русских Посланий лишь Послание Филофея Мисюрю 1521 г.
(3-я колонка) сохраняет фрагмент источника о епископах (или епископиях) и
причте, но они уже введены в описание прерогатив царя, «броздодержатели свя-
тых Божиих црьквеи, престол всЪх епикопии и причет». Некоторая неясность
этой формулировки, нечеткая детализированность, объясняемая тем, что в ис-
точнике она была соотнесена с другим кругом лиц, участников Собора, а не с
императором, полностью преодолена и устранена в двух других текстах. В По-
слании Филофея Мисюрю против астрологии 1523-1524 гг. и в Послании вели-
кому князю (4-я и 5-я колонки) совпадающий текст: «царя и броздодрьжателя
святых Божиихъ престол святыя вселенскиа апостольскиа Церкве...».
После того, как эта формула была найдена, уже не могла возникнуть необ-
ходимость вернуться к нечеткой детализированности, присущей Посланию
1521 г. и сближающей его с источником. Возможно только одно направление
текстологического хода - от Послания 1521 г. (о моровом поветрии в Пскове)
к Посланиям против астрологии и великому князю.
Остается не вполне ясным, самостоятельно ли Филофей решился отнести к
русскому царю определение патриархов или же он не вполне понял свой ис-
точник (текст типа Соф. 1444), в котором отсутствие согласования между су-
ществительными давало некоторый повод отнести определение к императору.
Вероятнее все же первое; Филофей обратил внимание на формулу «броздодержа-
тель» и перенес ее в другой контекст.
Определенно лишь то, что понятие «броз до держатель церковных престол» -
главная новация царского титула- употреблено впервые в Послании 1521г.
псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину, титул которого
начинается с изложения титула правителя, «волею и повелением» которого ис-
полняет свою должность дьяк. Это понятие служило лаконичному изложению
идеи симфонии между священством и царством. Филофей, надо полагать, лю-
бил емкие, краткие и выразительные формулы.
Представляет интерес и то, что в начале богословия протокола Послания
1521 г. использована формула «Безсмертнаго Бога силою и величеством и свя-
тыа живоначальныа Троица волею», отсутствовавшая в греческом источнике;
В. Н. Малинин обратил внимание на то, что она имеет аналогии в ханских
ярлыках. Действительно, в них встречаются формулы «Бесмертнаго Бога си-
лою и величествомъ» [РФА, вып. 3, № 4, 8, с. 585, 591], а также «Вышняго
Бога силою, вышняю Троица волею» [там же, № 6, с. 588]. В Послании вели-
кому князю эта часть отсутствует, что дало повод В. Н. Малинину и Ф. Кемп-
феру утверждать, что Послание великому князю ближе к источнику и, следо-
вательно, более раннее (в Послании великому князю есть и формула «владыЦ'Ь
всЪхъ», имеющаяся в переводе греческого текста, но отсутствующая в Посла-
нии 1521 г.). При объяснении этого сходства Ф. Кемпфер исходил из презумп-
ции: текст, более близкий к источнику, должен быть более ранним, а перера-
ботанный - вторичным. Между тем, текстологии известен казус вторичного
обращения и возвращения к источнику, правки текста, когда ближе к источ-
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
139
нику оказывается как раз вторичный текст, что может быть объяснено его
жанровым или функциональным изменением. Это возможно как при состав-
лении нового, компилятивного текста другим автором, так и в особенности
при «самоцитировании», о теории которого много писал Ф. Кемпфер. Эта тео-
рия непременно должна включать положение о том, что более точное воспро-
изведение источника, использованного автором, не всегда и не обязательно
свидетельствует о более раннем происхождении текста, возможно вторичное
обращение к источнику и уточнение текста. В данном случае эта возможность
вполне допустима и логично объясняется изменением функциональной пред-
назначенности текста, при сохранении жанра: в более ответственном Послании
Василию III составитель счел необходимым вторично обратиться к источнику
и воспроизвести его более строго, чем в Посланиях к великокняжескому дья-
ку, где он позволил себе больше «вольностей».
Послание 1521 г. представляло своеобразную «пробу пера» при создании но-
вого титула правителя для полуофициального произведения нарративно-эписто-
лярного жанра. Автор создал компилятивный титул, с включением элементов,
основанных на источниках греческого и ордынского происхождения. Новация,
основанная на греческом источнике, была принята и привилась, а использование
в начальной, богословской части царского титула формулы, заимствованной из
ханских ярлыков, могло быть сочтено неуместным. При создании более офици-
ального, нежели Послание великокняжескому дьяку, Послания самому вели-
кому князю автор вторично обратился к источнику и воспроизвел ближе к нему
начальную, богословскую часть титула, вернул формулу «владыцЪ всЪх», но
более отдалился от источника в интерпретации понятия «броздодержатель», опу-
стив слова о епископах и причте, сохранявшиеся в Послании 1521 г. Таким обра-
зом, «большая близость» Послания великому князю к источнику в начальной,
богословской части - не временная, а функциональная; к тому же эта близость -
относительная, т. к. она выявляется лишь в начальной части титула и сосущест-
вует с большим отклонением от источника в заключительной части титула.
Послание великому князю составлено при использовании и Послания про-
тив астрологии М. Г. Мисюрю Мунехину (см. анализ их содержания в гл. IV и V),
и Послания о моровом поветрии тому же лицу, притом не только самого По-
слания 1521 г., но и его источника - Многосложного свитка. Все это служит
серьезным аргументом в пользу сохранения авторства Филофея, однако пока-
зания рукописной традиции по этому вопросу противоречивы (см. след, раз-
дел). Что касается датировки Послания великому князю, то исследование руко-
писной традиции Послания и содержания в историческом контексте позволили
принять то предположение А. Л. Гольдберга, в котором учитывалась точка зре-
ния А. С. Павлова, связавшего его с «вдовством» Новгородской архиепископии,
но суживалась датировка: позже Послания 1523-1524 гг., до поставления нов-
городского архиепископа Макария в 1526 г.
Имя великого князя Василия Ивановича в качестве адресата называют более
надежные и авторитетные рукописи. Ситуация отсутствия более 10 лет главы
одной из крупнейших церковных кафедр, Новгородской, была не рядовой, и она
Достаточно отчетливо просматривается даже в просьбе, высказанной в общей
Форме. В ходе исследования идеи «Третьего Рима» обнаруживается интерес ар-
140
Глава II
хиепископа и митрополита Макария и к ней самой, и к ее отдельным составным
частям. А. А. Гольдберг обратил внимание на факт включения в Великие Минеи
Четьи Послания против астрологии. Самый ранний из известных список этого
Послания находится в рукописи РНБ, Q.XVII.50, связанной с новгородско-воло-
коламской традицией, и относится к 30-м гг. XVI в. В период архиепископства
Макария в Новгороде проявлялся интерес к вопросу о престолах православной
Церкви - одному из самых актуальных в Послании (Тучковская редакция Жи-
тия Михаила Клопского, см. гл. V, § 3 наст. изд.).
Можно высказать осторожное предположение, что Послание Василию III
специально создано в качестве документа, побуждавшего к назначению архи-
епископа Макария, но в общей форме, без четких формулировок.
В рукописной традиции утрачивается память о первоначальной цели соз-
дания произведения, о его генетических связях, в названиях лишь обозначают-
ся темы, но не все и не всегда самые главные. В рукописи, положенной в основу
нового издания текста, они выделены достаточно полно: «...о исправлении
крестнаго знамениа и о вдовствующих церквах и о содомском блуде» (Приложе-
ние № 2 к наст, изд., первая редакция). Ни один из вариантов названия тему
«Третьего Рима» не выделяет.
Литературная манера автора Послания Василию III позволяет учитывать и
гипотезу А. Л. Гольдберга, касающуюся атрибуции, видеть в авторе другое ли-
цо, выдающее себя иногда (или выдаваемое) за Филофея.
Послание Филофея М. Г. Мисюрю Мунехину против астрологии или против
звездочетцев Л. Н. Майков [Майков 1900, с. 22-23] и В. Н. Малинин датирова-
ли 1524 г., связывая его с предсказанным профессором математики в Тюбингене
И. Штефлером новым всемирным потопом в феврале 1524 г.; написано оно тог-
да, когда «действительность не подорвала доверия к нему», т. е. до февраля
1524 г. [Малинин 1901, с. 268-269].
Н.Е. Андреев датировал Послание 1528 г., исходя из указания в тексте: «Де-
вятьдесят лЪт, како Гречьское царство разорися и не созиждется... понеже они
предаша православную греческую вЪру в латынство» (л. 108 об.) 3 и полагая, что
имелось в виду не падение Константинополя в 1453 г., как считал В. Н. Малинин,
а Флорентийская уния 1439 г. [Andreyev 1959, р. 22-23]. Признание в качестве
исходной даты 1453 г. [Шахматов 1899^, с. 119; Schaeder 1957, S. 81] неприемле-
мо, т. к. в этом случае Послание следовало бы датировать 1543 г., когда Мисюря
уже не было в живых, а предсказание потопа в 1524 г. сделалось неактуальным.
Поэтому В. Н. Малинин называл «неточной» «историческую ссылку» (т. е. ука-
зание на 90 лет, прошедших после «разорения» Греческого царства). Датировку
Н. Е. Андреева приняла Н. Н. Масленникова [Масленникова 1962, с. 575].
С наблюдениями Н. Е. Андреева можно согласиться лишь в той их части,
где утверждается, что точкой отсчета следует признать не 1453 г., а 1439 г.;
мы видели в предыдущей главе, что на Руси уже в XV в. падение империй
связали с предательством веры на Флорентийском соборе. Следует признать,
что число «90» Филофей назвал не точно, а округленно.
Здесь и далее тексты сочинений о «Третьем Риме» цитируются по Приложению к наст, ра-
боте, с указанием листа рукописи, положенной в основу публикации.
Источниковедческие аспекргы изучения сочинений «Филофеева цикла» 141
А.	Л. Гольдберг добавил к аргументам В. Н. Малинина и Л. Н. Майкова ссылку
на сочинение Максима Грека, его Послание к Ф. И. Карпову, написанное по ана-
логичному поводу и датируемое тем же временем; убедительны и его суждения о
последовательности создания сочинений, о Послании Мисюрю как наиболее ран-
нем [Гольдберг 1974, с. 71, 83-84].
В.	В. Колесов вернулся к выводам Н. Е. Андреева - Н. Н. Масленниковой
и датировал Послание «между сентябрем 1527 - мартом 1528 г.» без изложе-
ния аргументации [ПЛДР, XV-XVI в., с. 732].
Следующие аргументы обосновывают датировку Послания временем ок. 1523-
1524 гг., до февраля 1524 г.
1.	Установленная археографическими разысканиями А. Л. Гольдберга ко ди-
кологическая связь Послания Мисюрю с «Заметкой», которая предваряет его в
ряде списков и независимо от него не встречается. В. Н. Малинин опубликовал
ее отдельно от Послания [Малинин 1901, Приложения, № VIII, с. 48], так что
связь двух текстов не была в его издании очевидной. В «Заметке», как обнаружил
А. Л. Гольдберг, процитирован точный перевод фрагмента латинского астрологи-
ческого Альманаха И. Штефлера и Я. Пфлауме [Almanach, fol. 2], где предска-
зывалось в феврале 1524 г. солнечное и лунное затмение, а также всеобщее «из-
менение»: «несуменное пременение и изменение и преиначение знаменают» (лат.
«indubitatam mutationem, variationem ас alternationem significabunt»).
Этот перевод сопровождали «философли речи» переводчика Николая Латы-
нянина, т. е. католического богослова Николая Булева или Люева, который вел
в Москве и других городах пропаганду идеи соединения церквей (см. гл. III).
Вместе с текстом перевода они были посланы Мисюрю Мунехину, который, в
свою очередь, направил старцу Филофею «грамоту» с просьбой «истолковать» их,
о чем узнаем уже из текста Послания Филофея - ответа на «грамоту» Мисюря:
«Прислал ты, государь мои, ко мнЪ свою грамоту, а в ней писано, штобы
мне внутренеи в ней (варианты: внутрь в ней, внутренний. - Н. С.) твои спи-
сок истолковати», - так начинается Послание Филофея дьяку. «Внутренний
список» - это, конечно, «философли речи» Булева, написанные, как сказано в
«Заметке», «на началном листу», а «на другой стороне листа» (т. е. на оборо-
те) помещался и текст перевода. Посланию Филофея, таким образом, предше-
ствовали следующие тексты: русский перевод латинского Альманаха, сделан-
ный Николаем Булевым; его же «философли речи», обращенные к псковскому
великокняжескому дьяку; «грамота» дьяка старцу псковского Елеазарова мона-
стыря. Послание Филофея - уже четвертый этап полемики. Предваряющая По-
слание «Заметка» объясняет повод к его созданию и есть не что иное, как цитата
из Послания Николая Немчина Мисюрю в том виде, как оно было направлено
псковским дьяком ученому монаху для «истолкования». В нашем издании «За-
метка» публикуется как «Первый вариант Предисловия к Посланию» (Приложе-
ние № 1). В. Н. Малинин отрицал возможность отождествить «внутренний спи-
сок», упомянутый в Послании, и «философли речи», упомянутые в Предисловии,
считая, что «грамота» Мисюря Мунехина Филофею и «внутренний список» были
«самостоятельными памятниками» [Малинин 1901, с. 270-271]. Такое отрицание
выглядит более чем странным: в Послании Филофея Мисюрю приводится пере-
сказ одной из просьб дьяка, содержавшейся, бесспорно, в упомянутом «внут-
142
Глава II
рением списке»: «А што, государь, писал о преходных зв'Ьздахь, знамение водц0е
насл'Ьдят, тогда всея вселенная градовом и царьством и странам, вкупЬ вс’Ьм зем
нородным пременение...». Но это прямая цитата из «философлих речей» Николая
Латынина и процитированного в Предисловии Альманаха: «преходных зв'Ьзд^
действа... знамение водное насл'Ьдят кое яко всея вселЬнныя странам и царством и
областем и градом... вкупЬ всЬмь земнородным пременение». Следовательно, рас
пространявшийся Булевым перевод из Альманаха Филофею был известен, и
В. Н. Малинин неправ в своем утверждении: «в пору написания своего Послания
к Мунехину Филофей не имел основания связывать идеи астрологов и папистов
с определенными личностями» [Там же, с. 270]. В. Н. Малинин выдвигал также
следующий аргумент: «в приведенной формулировке (в „Предисловии" - Н. С.)
Послание Булева соответствует лишь начальной части Послания Филофея, да и
то не вполне, потому что и здесь речь о предстоящем мировом потопе осложня-
ется другими вопросами». Как будет показано в гл. IV, это происходит потому,
что Филофей переводит вопрос в другую плоскость, давая иной поворот темы
«пременения стран и царств».
2.	«Философли речи» текстуально связаны с «бумагой» «немчина некоего ро-
дом, учением же и верою латынянина», т. е. того же Булева, которая была пока-
зана Максиму Греку в 1522-1523 г. (7031 г.) и которая процитирована в Посла-
нии Максима Грека Ф. И. Карпову, написанном в это же время [Синицына 1977,
с. 87-89], где критикуются воззрения астрологов, в частности, те, которые изло-
жены в «Альманахе». Сходство ситуации позволяет и Послание Филофея дати-
ровать тем же временем (такие важные государственные деятели, как дипломат
Ф. И. Карпов и псковский великокняжеский дьяк М. Г. Мисюрь Мунехин, полу-
чают близкие, а может быть, и аналогичные сочинения Николая Булева и обра-
щаются за разъяснениями к компетентным и авторитетным лицам, какими были
в тот период и Максим Грек, и, надо полагать, старец Филофей).
3.	Невозможность датировки Послания Максима Грека Ф. И. Карпову вре-
менем после февраля 1524 г. доказывается другим сочинением ученого афон-
ского монаха, где сказано, что оно написано после несбывшегося предсказания
(«о нем же ныне солгавшу срамляющеся») и где характер аргументации сущест-
венно меняется, одним из главных аргументов против Булева становится факт
ложности предсказания [Максим Грек, ч. 1, с. 460]4 . А поскольку этот аргумент
не использован ни в Послании Максима Ф. И. Карпову, ни в Послании Филофея
Мисюрю, то следует сделать вывод, что они созданы до февраля 1524 г.
Строго говоря, Послание Филофея Мунехину могло быть написано и ранее
1523 г., т. к. известны издания Альманаха 1513, 1518 гг. [Гольдберг 1974, с. 70;
Синицына 1977, с. 91]. Но сходство ситуации, вызвавшей Послания и Мисюрю,
и Карпову, позволяет сблизить их во времени.
4.	Сопоставление характера концепции «Третьего Рима» в трех сочинениях
«Филофеева цикла» показывает, что ее первоначальная, логически завершен-
ная и полная аргументация содержится именно в Послании Мисюрю Мунехи-
ну (см. гл. IV и V).
4 «Слово обличительно... на Альманаха» написано между февралем 1524 г. (предсказание
потопа) и февралем 1525 г., когда начались судебные процессы против Максима Грека и
Берсеня Беклемишева.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
143
Модель хронологического и логического соотношения между Посланием
одному из подданных великого князя и самому великому князю можно сопо-
ставить с обоснованием последовательности создания Послания Спиридона-Сав-
Вь1 и Сказания о князьях владимирских в работе Р. П. Дмитриевой, писавшей
о «самой логике перехода конкретно-повествовательного материала о князь-
ях владимирских из одного жанра в другой. Переделка официального „Ска-
зания" в личную форму „Послания" была бы ничем не оправданной затеей...
Гораздо вероятнее такое положение, когда неофициальное произведение пе-
ределывается в официальное. Идеи.„Сказания" носились в воздухе, ими жи-
ла официальная московская мысль в течение более чем столетия. Необходи-
мо было систематизировать эти идеи в связи с изменением роли великокня-
жеской власти в стране и в связи с напряженной борьбой за русские земли,
временно находившиеся под властью Литвы. Заказ на эту систематизацию
был дан Спиридону-Савве через третьих лиц. Спиридон выполнил заказ в
форме послания, упомянув в нем и о себе, введя кое-какие самооправдатель-
ные мотивы, отразив свой личный жизненный опыт. Следующим, законо-
мерным этапом была переработка материала „Послания" в официальное про-
изведение» [Дмитриева 1955, с. 91]. Столь длинная цитата приведена потому,
что сказанное может быть отнесено и к комплексу сочинений о «Третьем
Риме», вплоть до совпадения деталей; напр., наличие в первоначальном По-
слании биографического элемента, самооправдательных мотивов характерно
и для Филофея (см. гл. IV). В обоих случаях правомерно говорить о заказе,
хотя в работе Р. П. Дмитриевой это гипотеза, а в случае Филофея (добавим -
и Максима Грека) подтверждается текстом: Николай Булев направляет свои
сочинения псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину и
крупному московскому дипломату Ф. И. Карпову - те дают заказы псковскому
монаху и афонскому монаху (хотя в последнем случае, видимо, тоже через
третьих лиц); ответ, созданный во Пскове, не уступает афонскому ни в лите-
ратурном мастерстве, ни в содержании.
Разница между типом соотношения неофициального и официального тек-
ста в Послании - Сказании о князьях владимирских и в комплексе «Третьего
Рима» та, что оба сочинения о «Третьем Риме» принадлежит эпистолярному
жанру; но жанр Послания великому князю, именуемому «царем», принадле-
жит, разумеется, тоже к числу официальных.
То, что явится заключительным звеном аргументов в Послании великокня-
жескому дьяку, - царский титул - в Послании великому князю перенесено в
его начало, будучи основным элементом содержания.
Главные аргументы, обосновывающие первенство Послания Филофея Псков-
ского М. Г. Мисюрю Мунехину против астрологии (Приложение № 1) по отно-
шению к Посланию великому князю (Приложение №2), дает анализ их содер-
жания (гл. IV и V).
Датировка сочинения «Об обидах Церкви» (Приложение № 3) остается
предметом дискуссий. О ней удобнее говорить в следующем разделе, анализи-
руя рукописную традицию, т. к. в данном случае ее показания оказываются
°собенно важны как для датировки, так и для атрибуции.
144
Глава II
§ 2. Текстология, рукописная традиция
Анализ сочинений ведется с учетом последовательности создания, которая
была обоснована для первых двух в предыдущем разделе, о третьем пойдет
речь в конце данного раздела. Обнаруживается, что два сочинения представле-
ны рукописями, достаточно близкими времени создания текста (30-е гг. XVI в.)
а Послание великому князю появляется в рукописной традиции позднее.
Послание Филофея псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Му-
нехину. А. Л. Гольдберг выделил три основные «группы» или «ветви» списков
Послания и в соответствии с этим - три «основные редакции» Послания; они
именуются также «вариантами текста». Помимо трех основных, названо еще
несколько вариантов текста, воспроизводящих Послание частично или с редак-
ционной обработкой его отдельных фрагментов (о них пойдет речь в гл. V). Да-
тировка и характеристика редакций несколько различны в двух статьях. О пер-
вой А. Л. Гольдберг говорит как об «исходной псковской редакции» в статье
1974 г. и как о «псковско-новгородской (1520-1530-е гг.)» в статье 1983 г. Дру-
гая редакция названа новгородско-волоколамской и датирована 1540-1550 гг. в
более ранней статье и 1530-1540 гг. в более поздней. Третья редакция - троиц-
ко-московская - отнесена к концу XVI - нач. XVII в. [Гольдберг 1974, с. 68-79;
Гольдберг 1983, с. 142].
Принимая это разделение в основном, следует сделать существенные ого-
ворки и уточнения. Они касаются соотношения между редакциями, датировки
редакций, классификации списков внутри каждой из них, датировок отдель-
ных списков и в связи с этим - хронологии распространения концепции «Треть-
его Рима».
Вызывает также сомнение правомерность употребления термина «редакция»,
точнее, определение их как первой, второй, третьей, т. к. это предполагает и
обозначение последовательности их возникновения.
Между тем, действительная картина значительно сложнее.
Главным признаком различения «редакций» является наличие или отсутст-
вие «Предисловия» к тексту. В списках «первой редакции» тексту Послания
предшествуют объясняющие повод к его написанию «философли речи» Нико-
лая Латынянина-Булева, т. е. первый вариант «Предисловия» к Посланию.
В списках «второй редакции» Посланию предшествует текст, который
В. Н. Малинин считал отдельным сочинением Филофея, т. к. в ряде списков
он именуется «Послание инока Филофея к велможи в мирЪ живущему»-
А. Л. Гольдберг называл его «декларацией против астрологии», ее автор вы-
ступает против тех, которые «хотят приходити к моему смирению им'Ьюще
мудрование астрологовъ и астрономовъ и учястых мармении и мафиматов».
Поскольку этот краткий текст вне Послания Мисюрю не встречается, всегда
неизменно предшествуя ему (под разными названиями, в более поздних руко-
писях редко как самостоятельное произведение), его следует признать вторым
вариантом Предисловия к Посланию, автор которого хотел придать ему более
широкую противоастрологическую направленность, когда обстоятельства, опи-
санные в первом варианте Предисловия, потеряли свою актуальность.
Источниковедческие аспекты, изучения сочинений «Филофеева цикла»
145
Однако текст Послания в «первой редакции», т. е. после первого варианта
Предисловия, как установлено А. Л. Гольдбергом, не является первоначальным,
т к. в нем содержатся вторичные чтения, имеющие иногда смысловой и даже
идеологический характер (в наиболее ранней рукописи, относящейся к концу
50-х - началу 60-х гг. XVI в.) и сохраненные более поздними. Поэтому текст
Послания здесь может быть охарактеризован как текст «б», а структура в целом
соединяет Предисловие I и Текст «б», т. е. сокращенно П I 4- Тб.
Во «второй редакции» или ветви, напротив, сохранился текст, близкий
первоначальному, т. е. Текст «а» (в наиболее ранней рукописи 30-х гг. XVI в.),
и структура в целом, таким образом, соединяет Предисловие II и Текст «а»,
т. е. П II + Та.
Следовательно, о текстах обеих групп нельзя говорить как о «первой» или
«второй» редакциях. Предпочтительнее говорить лишь о первой и второй ветвях
списков, при этом вторая сохраняет (в наиболее ранних списках) текст, близкий
первоначальному.
Первая и вторая ветви списков Послания Филофея могут рассматриваться не
как первая и вторая редакции, но как две различные структуры.
Третья ветвь списков вовсе не имеет Предисловия; Послание представлено
здесь в комплексе с двумя другими сочинениями Филофея.
Списки «первой ветви», т. е. рукописи, где первый вариант Предисловия со-
провождается текстом «б» (П I 4- Тб), были разделены А. Л. Гольдбергом на
4 группы, эта классификация в целом подтверждается.
Первая группа включает следующие рукописи:
1)	БАН, Арх. Д. 221 - конволют (Описание РО БАН, т. 4/1, с. 121-125). От-
дельная тетрадь (лл. 204-213), содержащая лишь Послание Филофея с Преди-
словием I, датируется концом 50 - перв. пол. 60-х гг. XVI в. 5 . Впрочем, два
последних листа этой тетради (лл. 212, 213) приписаны позже, при формирова-
нии рукописи в ее настоящей структуре, т. к. они написаны на более поздней,
чем вся тетрадь, бумаге, а именно на той, на которой написана остальная часть
рукописи, относящаяся к рубежу XVI-XVII вв. 6 . Почерк лл. 212-213 - тоже
другой, чем лл. 204-211; тем же почерком, что лл. 212-213, написан текст
вклейки на л. 211; следовательно, к тому времени, когда происходило формиро-
вание всей рукописи, тетрадь с Посланием Филофея была в плохом состоянии и
нуждалась в реставрации, которая и была произведена (последние 2 листа были
заменены и переписаны заново, а предыдущий, л. 211 - частично). Можно
предположить поэтому, что тетрадь не была вынута из какой-либо другой руко-
писи при формировании рукописи БАН, Арх. Д. 221, но существовала самостоя-
тельно. Однако соответствует ли она составу той «исходной рукописи, с которой
началась переписка Послания», как предполагал А. Л. Гольдберг, - сказать
трудно. По этой рукописи публикуется первый вариант Предисловия, текст По-
слания приведен в разночтениях (Б). Ни Предисловие, ни текст Послания не
имеют какого-либо заглавия.
5	‘	----------------—
Филигрань «кувшин» типа Лихачев № 2851, 2852, 2854, 2855 - ок. 1560 г.; или Брике
6	№ 1290-1554 г.; или Тромонин № 670, 1561-1564 г.
Филигрань - «кувшин» типа Лихачев № 4006-1581 г. В рукописи представлена также бумага с
Филигранью «кувшин» с датой 1596 г., датирующей рукопись рубежом XVI-XVII вв.
146
Глава II
2)	РНБ, СПб. ДА, 427 - конволют (Родосский 1893, с. 381-386). Озаглав-
лен «Книга на латинники и расколники», формирование его происходило не
ранее первой четверти XVIII в.
Десятая тетрадь этого конволюта, лл. 276-299, относится к концу XVI в. или
рубежу XVI-XVII вв. 7, содержит, наряду с Посланием Филофея Мисюрю Муне-
хину с I вариантом Предисловия (по этому списку Предисловие было опубликова-
но как отдельное сочинение [Малинин 1901, Приложения, № VIII, с. 48]), сочине-
ние о пасхалии новгородского архиепископа Геннадия. Текст первого Предисло-
вия и Послания приведены в разночтениях (А).
3)	ИР ЛИ, Карел. 2, лл. 284-301, XVII в.
В трех перечисленных рукописях первой группы Предисловие I сохрани-
лось в наиболее полном и близком к первоначальному виде. Оно, так же как и
текст самого Послания, не имеет какого-либо специального заглавия и начи-
нается непосредственно с сообщения о том, что «на сем началном листу» по-
мещены «философ л и речи» Николая Латынина (т. е. Булева или Люева, как
устанавливается по другим источникам), обращенные к Мисюрю Мунехину и
содержащие предсказание, что в 1524 г. произойдет всеобщее «изменение»,
касающееся как человеческого общества, так и животного мира, а также сол-
нечное и лунное затмение. Далее помещен текст, располагавшийся, как сказа-
но, «на другой стороне листа» и представлявший собой перевод латинского
Альманаха. Следовательно, составителем Предисловия I был близкий совре-
менник, располагавший не только Посланием Филофея, но и материалами,
непосредственно вызвавшими его к жизни, а именно Посланием Николая Бу-
лева к Мисюрю Мунехину и сопровождавшим его точным переводам латин-
ского текста, причем в варианте, близком к авторскому, где на «начальном
листу» помещалось самое Послание Булева, а на обороте - сделанный им пе-
ревод. Это согласуется и с информацией, содержащейся в тексте самого По-
слания Филофея, где говорится, что дьяк прислал монаху «грамоту», в кото-
рой просил «истолковать» содержащийся в ней «внутренний список», т. е. не-
сомненно тот самый текст из переведенного Альманаха, который помещен в
Предисловии I, как явствует из последующего текста Послания. Знал состави-
тель и то, что адресат Послания «дьяк великого князя Михаил Григорьевич» -
это Мисюрь Мунехин (в самом Послании фамилия и прозвище отсутствуют).
Не исключено, что составителем Предисловия I был сам Филофей, но это не
обязательно. Важнее то, что оно написано компетентным лицом, следователь-
но, очень близко ко времени созданий самого Послания, может быть, даже до
февраля 1524 г., того срока, на который был предсказан потоп.
Бесспорно, размножение Послания Филофея, в котором ученый монах раз-
решал недоумение великокняжеского псковского дьяка в связи с Посланием к
нему Николая Булева, началось очень рано, вскоре после создания самого По-
слания. А. Л. Гольдберг прав, датируя происхождение данной ветви (точнее, сле-
дует говорить о структуре П I 4- Тб) очень ранним периодом, 20-ми-30-ми гг.
Следует ли ее характеризовать как «исходную псковскую», «псковско-новгороД-
скую» или московскую, сказать затруднительно. Время возникновения этой
Филигрань - «кувшин» типа Лихачев, № 1956-1594 г.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
147
структуры, может быть, следует ограничить 20-ми гг. Поскольку самая ранняя
рукопись, содержащая текст в соединении с Предисловием I, отделена от ори-
гинала несколькими десятками лет (кон. 50 - нерв. пол. 60-х гг. XVI в.), то в
процессе переписки текст подвергся искажениям (а в двух случаях, надо пола-
гать, сознательной правке).
В рассматриваемой группе списков А. Л. Гольдбергом выявлена в тексте
Послания совокупность разночтений, которые представляют собой бесспорные
вторичные чтения, что не позволяет положить этот текст в основу издания.
1)	«...великого Рима ст'Ьны и столпове и трекровныя полаты не пламенены
быша», правильное чтение содержится в списках «второй редакции» (т. е. в тек-
сте «а» по нашей классификации): «...полаты не пленены, но душа их от диавола
пленены быша» (л. 109 об., разночтение № 84-85).
2)	«...аще убо агаряны внуцы Гречьское царство приаша»; правильно: «Ага-
рины внуцы» (л. 109 об., разночтение № 86).
3)	«Да в^си..., яко вся христианская царства... снидошася во едино царст-
во нашего государя, по пророческим книгам то есть Росиское царство». В ряде
других списков - «Ромейское», что, безусловно, как справедливо заключил
А. Л. Гольдберг, было в архетипе, поскольку Послание посвящено доказа-
тельству той мысли, что именно «царство нашего государя» есть истинное
«Ромейское царство» (л. 112, разночтение № 97).
4)	Отсутствие заключительной формулы прощания («Буди, государь, спа-
сался и здравствуя о ХристЪ»), бесспорно наличествовашей в авторском тексте
Послания (л. 113, разночтения № 85-89).
5)	Не отмеченный А. Л. Гольдбергом пропуск слова «апостольскиа» в опре-
делениях московской Церкви с ее главным кафедральным храмом - Успенским
собором («святых Божиих престол святыя вселенскиа апостольскиа Церкви»),
л. 112, разночтение № 85.
Наибольшее смысловое значение имеют третье и пятое разночтения, по-
скольку они свидетельствуют о сознательном изменении текста. Если фраза о
трех Римах переписывалась без всяких изменений, то наименование Русского
государства Ромейским царством оказывалось для каких-то кругов или лиц не-
приемлемым либо непонятным, отчего и появилось разночтение «Ромейское» -
«Росийское».
Поскольку самая ранняя рукопись с этим разночтением [БАН, Арх. Д. 221]
Датируется концом 50-х - перв. пол. 60-х гг., то протограф этой группы, где
замена была представлена, создан не позднее этой даты. Обозначим этот про-
тограф латинской буквой Q. Произошла замена, однако, раньше, не позднее
начала 40-х гг., как будет показано при анализе списков второй ветви.
Более детальное сопоставление текстов «а» и «б» будет сделано дальше, в
сопоставлении с рукописями третьей ветви.
Вторая группа рукописей первой ветви включает 2 рукописи конца XVI
или рубежа XVI-XVII вв.:
1-	РГБ, ф. 173, МДА 103.
2.	ГИМ, Увар. 910.
В публикации приведены разночтения по второй из них (У).
Предисловие I претерпело здесь изменения:
148
Глава II
1)	Если в первой группе Предисловие не имело какого-либо специального
заглавия, то здесь заглавие сконструировано из первой фразы текста: «О напи-
сании Николаева сир'Ьчь послание государя великаго князя дияку Мисюрю Му-
нихину» (следовательно, редактор-переписчик воспринимал Предисловие как
Послание Булева Мисюрю).
2)	Текст Предисловия I сокращен. Этот краткий вид Предисловия I опубли-
кован в разночтениях (рукопись У). Направление сокращения - снятие детализи-
рованной конкретности, свойственной более раннему, близкому к 1523 г. ва-
рианту (указания, что именно написано «на начальном листу», «на другой сто-
роне листа»), исключение повторений (если в более раннем варианте Послание
Булева Мунехину и сделанный первым перевод цитировались отдельно, в зна-
чительной степени повторяя текст, то здесь эти два источника оказываются
объединенными).
3)	Снимается заключительная фраза из перевода Николая Булева («воздвиг-
ните... главы»).
В тексте Послания, следующем за сокращенным вариантом Предисловия,
1-е, 3-е, 4-е и 5-е разночтения (из выделенных выше) представляют правильный
первоначальный текст; особо отметим, что здесь сохраняется чтение «Ромейское
царство»; это единственные две рукописи первой ветви, где оно наличествует.
Есть и другие черты близости первоначальному тексту (см. таблицы 2-4 и анализ
разночтений). Архетип этой группы представлял, несомнено, структуру П 1+ Та.
Но поскольку сохранившиеся списки этой группы - поздние, не ранее конца
XVI в., то они отражают эволюцию текста и содержат значительное количество
вторичных чтений, поэтому рукописи этой группы не могут быть положены в
основу издания; несмотря на то, что они лишены выделенных А. Л. Гольдбергом
ошибок первой группы, имеется ряд других вторичных чтений. Текст содержит
изменения, свойственные лишь этой группе. Так, испорчено имя адресата - «Гри-
горий Михайлович» вместо «Михаил Григорьевич»; произведены замены стили-
стического характера. Самохарактеристика Филофея «яз сельской человек» рас-
пространена: «я человек препрост, селянинъ, нев'Ьжа словомъ и разумомъ»; вме-
сто «а в день Судный страшен ответ приимут» читаем «ив страшный ден ответ
зол приимут» и др. такого же типа.
По причине ряда текстологических совпадений А. Л. Гольдберг сближал с
этими двумя рукописями третью - РНБ, Q. I. 1439 (3-я четверть XVI в.) . Дей-
ствительно, здесь содержится испорченное обращение «Григорий Михайлович»
вместо «Михаил Григорьевич», как в МДА 103 и Увар. 910, сохраняется первона-
чальное чтение «Ромейское». Однако имеются существенные отличия от данных
двух рукописей: отсутствие перед текстом Послания какого-либо Предисловия,
индивидуальное заглавие «Послание старца Филофея о числах лЪт и о преход -
ных звездах». Четвертое (из отмеченных выше) разночтений (отсутствие форму-
лы прощания), а также ряд других сближают эту рукопись не со второй, а с пер-
вой группой, поэтому к группе МДА 103 - Увар. 910 рукопись может быть отне-
сена лишь условно. Текст приведен в разночтениях (Д).
В перечне А. Л. Гольдберга рукопись ошибочно датирована второй половиной XVII в. Воз-
можно, это опечатка.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
149
По своему происхождению протограф рукописи Q. I. 1439 может быть пред-
положительно связан с канцелярией или даже личным архивом московского
митрополита Даниила (1522-1539), т. к. здесь переписаны, наряду с другими
текстами, многочисленные Послания этого митрополита, известные лишь в дан-
ной рукописи, в частности, Послание к нему известного дипломата и публици-
ста XVI в. Ф. И. Карпова, также сохранившееся лишь в составе Q. I. 1439 [пуб-
ликация: ПЛДР, XV-XVI вв., с. 504-509].
Третья группа первой ветви включает 3 рукописи:
1)	ГИМ, Увар. 159, нач. XVII в. 9.
2)	РГБ, ф. 218, собр. Отд. рук. 553/1, XVII в.;
3)	ИР ЛИ, Пин. 17 (302), XVII в.
Предисловие здесь сокращено, но несколько иначе, чем в предыдущей, вто-
рой группе; текст близок предыдущему, хотя имеются и отличия от него: сохра-
няется правильное имя адресата, но царство названо не «Ромейским», а «Рос-
сийским». Разночтения приведены по рукописи Увар. 159 (0).
В четвертой группе первого варианта содержатся незначительные изменения
текста, производный, вторичный характер которых не вызывает сомнений. Это
следующие рукописи XVII в.:
1)	РГБ, ф. 214, Опт. пуст. 1;
2)	РГБ, Овчинн. 486;
3)	РНБ, Сол. 53/1512;
4)	РНБ, Q. XVII. 215.
Называя «первую» редакцию исходной псковской или псковско-новгород-
ской, распространенной в районе Новгорода и Пскова, А. Л. Гольдберг выдвигал
три аргумента: 1) наличие только в этой группе адресованного Мисюрю Мунехину
(т. е. во Псков) «Написания Николаева» (т. е. первого варианта Предисловия);
2) состав сборников РГБ, МДА 103 и ГИМ, Увар. 910, в которых, помимо Посла-
ния Филофея, помещена (но наряду с многочисленными другими статьями) «Пас-
халия» новгородского архиепископа Геннадия, на основании чего высказывается
предположение, что «сравнительно рано эти сочинения начали переписываться
вместе»; 3) новгородское происхождение сборников РНБ, СПб. ДА 427 и 430.
Первый аргумент А. Л. Гольдберга мог бы иметь силу, если бы он подкреп-
лялся какими-либо иными доводами. Сборники МДА 103 и Увар. 910 относятся
К концу XVI в. или рубежу XVI-XVII в. и содержат достаточно устойчивый ком-
плекс статей преимущественно грамматического и астрономического содержания,
известный и в ряде других рукописей. Он обязан своим происхождением собира-
тельским устремлениям и направленности интересов второй половины XVI в.
К тому же сочинение Филофея присутствует не во всех известных в настоящее
время списках этого комплекса, поэтому текст Филофея едва ли возможно счи-
тать его изначальной принадлежностью.
Сборник СПб. ДА 427, как уже говорилось, - конволют, отдельная тетрадь
которого содержит Послание Филофея и Пасхалию архиепископа Геннадия; но
9 /	’————— -------------
В перечне А. Л. Гольдберга ошибочно отнесена к XVIII в., по-видимому, на основе поздней
записи на л. 1 рукописи: «полуустав XVIII в.» Среди нескольких вариантов филиграни «кув-
шин», не всегда достаточно четко просматриваемых, определяем «кувшин» Брике, № 12886,
1609 г.; «кувшин» с датой «1598», встречаемый и в начале XVII в.
150
Глава II
и этот сборник датируется концом XVI или рубежом XVI-XVII вв., и мы не
знаем, отражает ли его структура какое-то более раннее объединение произве-
дений. К тому же Пасхалия Геннадия - памятник, с самого начала рассчитан-
ный не на местное, а на общерусское употребление, и ее нахождение в том или
ином рукописном сборнике, тем более достаточно позднем, никак не может
служить основанием для его локализации.
Не подтверждается и мысль о новгородском происхождении рукописи РНБ
СПб. ДА 430, к тому же она не может быть отнесена к первой ветви списков.
В настоящее время мы не располагаем сколько-нибудь существенной аргу-
ментацией для локализации этой ветви Послания Филофея. Можно предпо-
ложить как псковское (или псковско-новгородское) ее происхождение, так и
московское (учитывая большой резонанс, который здесь получила деятельность
Николая Булева).
Можно сделать следующие выводы относительно первоначального вида тек-
ста и характера его последующей эволюции.
1)	Здесь содержится первоначальный вариант Предисловия к тексту, назы-
вающий непосредственный повод к созданию Послания.
2)	Рукопись конца 50 - нач. 60-х гг. свидетельствует, что в это время про-
должал сохраняться интерес к тематике Послания.
3)	Особый интерес к тематике засвидетельствован для конца XVI в. (или ру-
бежа XVI-XVII вв.), когда Послание включается в состав особого обширного
комплекса сочинений, объединяющего статьи грамматического и астрономиче-
ского (в частности, связанного с пасхальным циклом) содержания. Сказанное
относится к группе МДА 103 и Увар. 910 (отчасти этот комплекс отражают и
некоторые рукописи второй ветви). Отметим, что составители протографа этих
двух рукописей разыскали такой вариант текста, который содержал раннее
Предисловие I, но вместе с тем сохранял и другие черты близости архетипу, в
частности, чтение «Ромейское» и некоторые другие.
Если замена первого Предисловия вторым, осуществленная не позднее 30-х гг.
XVI в., характеризует первый этап эволюции в осмыслении и восприятии содер-
жания Послания (опровержение пропаганды католического богослова - более об-
щая противоастрологическая направленность), то две названные рукописи пока-
зывают уже новый этап, когда составителей пространного грамматическо-астро-
номического комплекса привлекли рассуждения Филофея о разнице между сол-
нечным и лунным годом, причинах затмений, движения небесных светил и т. д.
Вторая «ветвь списков», т. е. структура П II + Та, утратила Предисловие в
первом варианте (поскольку перестали быть актуальными описанные в нем
обстоятельства). Вместе с тем протограф этой ветви был особенно близок пер-
воначальному тексту, поскольку ранний список этой ветви содержит такие
правильные чтения, как «Агарины внуцы», «Ромейское царство» и др.
Протограф этой ветви, по мнению А. Л. Гольдберга, «был соединен со спи-
ском своеобразной декларации, автор которой отвергал астрологию и осуждал
лиц, занимающихся ею».
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 151
Хотя во многих списках, в том числе и в самом раннем, эта «декларация»
называется «Написанием инока Филофея» (формулировки варьируются), иссле-
дователь не рассматривал вопрос о возможности ее принадлежности Филофею и
о характере ее связи с текстом Послания. Между тем именно устойчивость ее
кодикологической связи с текстом позволяет видеть в ней второй вариант Пре-
дисловия, которым заменили первый, стараясь придать тем самым тексту бо-
лее общую противоастрологическую направленность. Об астрологических пред-
сказаниях, но более конкретных, шла речь и в первом варианте Предисловия.
Здесь же автор в более общей форме выступает против астрологии, сообщая о
том, что к нему приходят лица, увлекающиеся этим ложным «мудрованием»,
несовместимым с учением Церкви. Такая литературная форма - ответ автора
приходящим к нему людям - известна в XVI в. и позже, например, «Истины
показание» Зиновия Отенского. В качестве такого ответа в данной структуре
выступает Послание Мисюрю Мунехину. Учитывая, что замена первого Пре-
дисловия вторым происходит достаточно рано, не позднее 30-х гг. (дата самой
ранней рукописи), можно с достаточной долей вероятности полагать, что авто-
ром второго Предисловия мог быть Филофей.
При классификации списков второй ветви А. Л. Гольдберг учитывал такие
признаки, как наличие или отсутствие декларации против астрологии, варьиро-
вание имен автора и адресата. Учет всей совокупности текстологических при-
знаков позволяет дать иную классификацию и характеристику списков.
Списки второй ветви разделяются на несколько групп.
К первой относятся следующие рукописи:
1)	РНБ, Q. XVII. 50 - 30-е гг. XVI в. (рукопись положена в основу изда-
ния);
2)	ГИМ, Забел. 436/733 - вторая четверть XVII в.;
3)	РНБ, F. IV. 835 ~ кон. XVII в. (в разночтениях Ф).
Вторая группа:
1)	РНБ, Q. XVII. 15 - до 1543 г. (в разночтениях Н);
2)	РНБ, О. XVII. 41 - рубеж XVI-XVII вв.;
3)	ГИМ, Чуд. 236 - нач. XVII в.;
4)	РНБ, Q. XVII. 254 - XVII в.;
5)	РГБ, Тихонр. 463 - 30-е гг. XVII в.;
Третья группа восходит к макарьевским Минеям Четьим:
1)	ГИМ, Син. 997 (1552-1553 гг.), в разночтениях М;
2)	ГИМ, Син. 183 - нач. 50-х гг. XVI в., в разночтениях Ц;
3)	ГИМ, Увар. 609, Г, XVII в.;
4)	РНБ, F. XVII. 23, XVII в.
Четвертая группа содержит следующие рукописи XVII-XVIII вв.:
1)	РГБ, ф. 247, Рог. 564;
2)	РГБ, ф. 310, Унд. 1071;
3)	РГБ, ф. 310, Унд. 614;
4)	БАН, Арх. Д. 429;
5)	РГАДА, ф. 181, РО МГА МИД, 288/677.
Сопоставим четыре наиболее ранних, в пределах 2-й четверти — середины
XVI в. списка, открывающих каждую из трех первых (ранних) групп. Сопостав-
152
Глава II
ление позволит, в частности, определить время замены «Ромейское-Росийское»
некоторые другие моменты эволюции текста.
Рукопись РНБ, Q. XVII. 50 (Осн.), положенная в основу издания Послания и
второго варианта Предисловия, хорошо известна в научной литературе [Дмит-
риева 1974, с. 205, 214]; так, она была широко использована при издании сочи-
нений Иосифа Волоцкого, поскольку является одной из трех рукописей, содер-
жащих основные произведения этого публициста; сюда включены и многие дру-
гие важные памятники общественной мысли конца XV-XVI вв. Сборник дати-
ровали второй половиной XVI в. [Послания 1959, с. 109] т. к. он содержит мате-
риалы, связанные с деятельностью Феодосия, новгородского архиепископа (1542-
1550), скончавшегося в 1563 г. в Волоколамском монастыре, а также его ученика
Евфимия, игумена того же монастыря (1557-1587). Однако кодикологический
анализ рукописи показывает, что она состоит из нескольких дополняющих один
другой слоев, а ее ядро составляет начальная часть, относящаяся к 30-м годам
XVI в. 10 и возникшая, вероятно, в Новгороде. Именно в этой части рукописи и
помещено Послание Филофея. А. Л. Гольдберг говорил о новгородско-волоко-
ламском происхождении этой ветви, и эта мысль как будто подтверждается.
Поскольку здесь содержится второй вариант Предисловия, то можно сделать
вывод, что уже в 30-е годы была осмыслена необходимость придать тексту про-
тивоастрологический характер, более общий по сравнению с той конкретной
полемикой, которая вызвала его к жизни. Об этом же направлении эволюции в
интерпретации текста свидетельствует и пространное противоастрологическое
заглавие самого Послания по списку Осн. (индивидуальная его особенность;
подобное заглавие не известно по другим рукописям). Оно составлено на основе
фразы текста, находящейся на л. 106 рукописи и отмеченной здесь двумя кино-
варными пометами «зри» и специальным значком.
Предисловие имеет в Осн. следующее заглавие: «Написание инока пьсков-
скаго ФилофЪя из Елизаровы пустыни». Поскольку Филофей обозначен авто-
ром текста в достаточно ранней рукописи (30-е гг.) и поскольку в содержании
текста нет ничего, что противоречило бы представлению об его авторстве, то
серьезные основания для сомнений в его авторстве отсутствуют.
Текст самого Послания в этой рукописи очень тщателен, исправен и, по-ви-
димому, максимально (по сравнению с другими) близок к исходному. Все отме-
ченные выше вторичные чтения текста «б», соединенного с первым вариантом
Предисловия, здесь представлены в первоначальной форме, в частности, наимено-
вание Русского государства «Ромейским» царством. Ошибки очень незначитель-
ны. Так, в Предисловии: «душу свою водим» вместо правильного «душу свобо-
дим» или «душу свою свободим»; в тексте: «единого вселеннЪи» вместо правиль-
ного «едина во вселенной» (л. 112, разн. «и» - «к»). Эти ошибки, как дальше
будет показано, были и в протографе.
Отметим и индивидуальные чтения списка Осн.: «не зрят ничто же» - «не
зрят ни на что же» (л. 107 об., № 94-95); «непрестану» - «непрестанно» (л. 108,
№ 17); «омывати» - «умывати» (лл. 110 об., № 11); «во в^к вЪкь» - «во вЪк Btea»
(л. 112, № 7). Все они не меняют ни общего смысла, ни его оттенков.
ю
Филигрань тетради с Посланием Филофея - «тиара» [Piccard 1961, VII-29, 1530-1534 гг.].
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 153
.———‘~~~~~
Рукопись Q. XVII. 50 тесно связана по происхождению с самой ранней ру-
кописью второй группы данной ветви, а именно РНБ, Q. XVII. 15, которая
частично написана рукой волоколамского игумена Нифонта Кормилицына.
Рукопись Q. XVII. 15 (или Ниф.) отнесена издателями посланий Иосифа Во-
доцкого к первой половине XVI в. Р. П. Дмитриева называет дату «до 1543 г.» 11
[Послания 1959, с. 133-134; Дмитриева 1974, с. 220].
С Нифонтовской рукописью, в свою очередь, связан текст Послания в Ма-
карьевских Минеях, как в Царском, так и в Успенском комплектах (ГИМ,
Син. 997 - М; ГИМ, Син. 183-Ц) [Протасьева 1970, с. 174, 186-194, 205-207].
Четыре ранних рукописи, открывающие историю текста Послания в трех груп-
пах внутри второй ветви списков, связаны между собой единством происхож-
дения, характеризуя в совокупности первоначальный текст в полном объеме и
самые ранние стадии его эволюции.
Текст Послания в рукописях Осн. (Q. XVII. 50) и Ниф. (Q. XVII. 15) восхо-
дит к общему протографу (обозначим его X), Осн. непосредственно, а Ниф. че-
рез посредство промежуточного списка Z, который является протографом Ниф. и
МЦ (Син. 997 и Син. 183).
Об общем протографе Осн. и Ниф. свидетельствуют три ошибки, само-
стоятельное происхождение которых в составе двух рукописей мало вероят-
но. Так, в Осн. написано «Аполианову ересь» вместо правильного «Аполинари-
еву» (л. 108 об., разн. «г»), в Ниф. первоначальное «Аполианову» исправлено
на «Аполинариеву». В обеих рукописях читаем «душа челов'Ьчьския не изве-
дет ны» вместо правильного «не изведены» (л. 109, разн. «д»). Вместо чтения
«преупокоивше», имеющегося во всех привлеченных к исследованию рукопи-
сях, в Осн. «переупокоивше» (л. 3 об., разн. «з»); в Ниф. первоначальное «пере-
упокоивше» исправлено на «преупокоивше».
Поскольку в Осн. и Ниф. тексту Послания предшествует Предисловие во вто-
ром варианте, то можно еде дать вывод, что их общий протограф X отличался от
Архетипа 12 тем, что в X произошла замена первого предисловия вторым, но
передан текст типа «а», еще сохраняющий чтение «Ромейское царство», что
нашло отражение в Осн. В тексте X имелись три ошибки, отразившиеся в Осн.
и Ниф. («Аполианову», «не изведет ны», «переупокоивше»). Дата Осн. позволя-
ет датировать замену первого Предисловия вторым не позднее 30-х гг.
Та часть рукописи, где помещено послание Филофея, имеет 2 филиграни: маленькая рука
с пятиконечной звездой, Брике № 11468, 1529 г.; большая рука с короной над пальцами,
аналогичного в справочниках не найдено; знаки близкой формы, но с отличающимся ри-
сунком на ладони и манжете датируются 40-ми гг. и серединой XVI в.
Условно в качестве Архетипа можно признать комплекс, состоящий из первого Предисло-
вия и текста типа «а». Но при более строгом подходе необходимо было бы выделить два
Архетипа - Архетип I - то конкретное ответное послание, которое было направлено Фило-
феем Мисюрю Мунехину и которому, разумеется, не требовалось никакого Предисловия, и
Архетип II - тот этап, когда текст из частного послания превращается в публицистическое
сочинение для введения в русло рукописной традиции, и к нему присовокупляется Преди-
словие (в первом варианте), объясняющее повод к созданию текста. Однако в рукописной
традиции отсутствуют какие-либо следы для различения текста Послания в Архетипе I и
Архетипе II, поэтому следует говорить об одном Архетипе как структуре, состоящей из
первого Предисловия и текста типа «а».
154
Глава II
Итак, первый этап эволюции текста, датируемый 30-ми гг. - рукопись X
общий протограф Осн. и Ниф., основное изменение - замена первого Предц’
словия вторым. Рукопись X ведет происхождение из Пскова или Новгорода
возможно, от самого Филофея, была прислана в Волоколамск, где с нее была
списана рукопись Z, общий протограф Ниф. и Мин. (МЦ).
Об общем протографе Ниф. и Мин. свидетельствует ряд совпадающих чте-
ний и в особенности такое показательное разночтение, как определение царст-
ва: вместо «Ромейское» - «Росеское» (во всех трех рукописях в такой именно
орфографии, без каких-либо надстрочных знаков). Поскольку Ниф. датируется
«до 1543 г.», то данную замену следует датировать не позднее начала 40-х гг.
Второй этап эволюции текста, датируемый не позднее нач. 40-х гг., - ру-
копись Z, общий протограф Ниф. и Миней МЦ. Она создана уже в Волоколам-
ском монастыре. Хотя заменяется всего лишь одно слово, но эта замена важна
с идеологической точки зрения, т. к. показывает, что переименование царства
обозначение его как «Ромейского» оказалось непонятным или (что вероятнее)
неприемлемым для кругов волоколамских книжников, хотя построение о «Треть-
ем Риме» было принято.
Аналогичная замена произошла и в рукописях первой ветви, в частности, в
протографе Q первой группы этой ветви, датируемом ранее конца 50-х гг. (но с
сохранением Предисловия I). Поскольку более ранний этап рукописной тради-
ции этой группы (как и ветви в целом) отсутствует, не представляется пока
возможным ответить на вопрос, существовала ли какая-то связь между прото-
графами Q и Z, т. е. произошла ли замена «Ромейское» - «Росийское» дважды и
независимо, или же это было осуществлено в одном книгописном центре, в кру-
гу близких сотрудничавших лиц и т. д.
Особенности Нифонтовской рукописи, отличающие ее и от Осн., и от Мин.
(МЦ), характеризуют третий этап эволюции текста, оказавший существенное вли-
яние на последующую традицию.
Эволюция выражается в стремлении придать тексту еще более общий ха-
рактер, менее связанный с конкретными лицами и обстоятельствами. В началь-
ной фразе Послания опускается имя адресата; имя автора еще сохраняется, но
снимается название его монастыря: «Государя великого диаку господину имя-
рек твои нищии богомолец старец Филофеи Бога молит и челом бьет». Из
имеющихся в тексте четырех обращений к адресу «государь мой» сохранено
только начальное, три других опущены (л. 105, № 13; л. 105, № 37; л. 105 об.,
№ 61; л. 113, № 86).
Предисловие имеет новый вариант заглавия, начинается некоторое отчужде-
ние его от текста Послания, поскольку Предисловию придается характер отдель-
ного самостоятельного произведения: «Послание инока Филофея к некоему вел-
можи в мире живущему»; но оба текста неизменно переписываются рядом. В Осн.
(а также, вероятно, и в протографе, рукописи X), оно называлось «Написание
инока пьсковскаго Филофея из Елиазаровы пустыни», что отражало непосредст-
венный акт замены первого Предисловия, сообщавшего о «написании Николая»,
вторым Предисловием, «Написанием» самого Филофея (сомнения в его авторстве
едва ли справедливы). Таким образом, тот вариант названия, под которым второе
Предисловие более всего известно в литературе («Послание Филофея к некоему
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
155
ведможи в мире живущему») является вторичным, первичным было название, не
реющее обозначения адресата, что более соответствовало жанру Предисловия.
В более поздних рукописях второй группы происходит дальнейшая эволюция
текста. Так, в рукописи РНБ, О. XVII. 41 (л. 18 об. - 29) Предисловие имеет то же
название, что в Ниф., а название Послания, по-прежнему не называющее имени
адресата, распространено: «Того же инока послание государя царя и великого
кЯязя имярекъ дияку имярекъ нищий богомолецъ чернецъ Филофия...». В руко-
писи ГИМ, Чуд. 236 оба текста помещаются рядом, но осознаются как два отдель-
ных послания. Предисловие имеет то же название, что и в Ниф., а далее помеща-
ется «Ино послание того же инока Филофея господаря великого князя диаку гос-
подину Михаилу Ченчичу». Поскольку в Ниф. адресат был обозначен как «диак
господин имярек», в рукописях, восходящих к тексту типа Ниф., появляется вы-
мышленное имя или сохраняется анонимность. В рукописи РНБ, Q. XVII. 254
(л. 567 об.-573 об.) Предисловие утрачено, Послание также адресовано Михаилу
Ченчичу; в начале Послания автор называет себе «Филофеище».
В рукописи РГБ, Тихонр. 463 Предисловие отсутствует вовсе, а Послание
имеет название «Инока Филофея послание к великаго князя дияку». В первой
фразе Послания Филофей превращается в «Филофеище».
В открывающих третью группу Макарьевских минеях Предисловие было
помещено без всякого названия. То же характерно для рукописи Увар. 609, но
текст Послания приобретает название «О скудоумных звЪздочетцех», т. е. осо-
знается как противоастрологический по преимуществу; то же и в рукописи
РНБ, F. XVII. 23: «Послание Филофея игумена Елизаровой пустыни к великого
князя дияку Мисюрю на обличение скудоумных звЪздочтец». Часто употребля-
емое в литературе название послания Мисюрю как «послания против звезд очет-
цев» основано, как видим, на этом варианте текста.
В рукописях четвертой группы, достаточно поздней (она представлена руко-
писями XVII-XVIII вв.), адресат приобретает другое вымышленное имя - Иоанн
Киндеевич. В некоторых рукописях этой группы (напр., РГБ, Унд. 1071, XVII в.)
текст назван «послание о злых днех и часех». С этим же названием текст опубли-
кован в «Памятниках литературы Древней Руси». Начало послания в Унд. 1071:
«Государя православного царя богомолцу, государю Иоанну Акиндеевичу, Елизарь-
ева монастыря твои нищии богомолец старец Филофеи бога молит и челом биет».
Ряд рукописей, особенно XVII-XVIII вв., соединяет свойства первой и второй
ветвей, текстов «а» и «б» или разных групп внутри ветви; тексты сверялись по
разным спискам. Так, в рукописи РГБ, Унд. 601, л. 1-7 (сер. XVII в.) сохраняется
чтение «Ромейское царство», как в тексте «а», но отсутствует определение «апо-
стольская», формула прощания и др. Имеются ошибки и индивидуальные чте-
чия. Полные выводы о характере текста затруднительны, т. к. рукопись дефект-
на, Послание сохранилось от слов «и насеяша горкия плевелы посреде пшеницы»
(ср* [л. 107 Осн.]); произошла утрата также между л. 4-5.
В рукописи РГБ, Егор. 708 заглавие Предисловия восходит к первой группе
чторой ветви списков (лишь вместо «инока» - «старца»), но оно распространено
(«Написание старца Филофея Псковскаго Елизаровы пустыни о мудръствую-
^ИХ челов'Ьцех, о зв'Ьздном течении»). В тексте Послания имеются чтения,
свойственные второй группе этой ветви, тексту «б» («Росийское» царство вместо
156
Глава II
«Ромейское» и др.), а также индивидуальные замены («Римское» вместо «р0_
мейское» в двух других фрагментах с его упоминанием: «Латыни глаголют на-
ше царство Римское недвижимо пребывает»; «Римское царство неразрушимо»
ср. [л. 108 об., 109 об. Осн.]).
К первой ветви близок текст Послания в рукописи РГБ, ф. 299, Тихонр. 326
(л. 112-126)], до 1638 г. («Росиское» царство вместо «Ромейское», «полаты не
пл вменены», нет определения «апостольская», и др.), но отсутствует Предисло-
вие, наличие которого (в первом варианте) является признаком данной ветви
(кроме третьей группы, но Тихонр. 326 с ней не связана). Возможно, его опустил
сам писец-редактор рукописи. Она содержит довольно много неправильных чте-
ний: «о проходных звездах» вместо «преходных», «борзодержателя» вместо
«броздодержателя» и др. В результате гапплографии число лет «отпадения»
латинян превратилось в число лет «соединения»: «быша с нами в соединении
седмьсот и 35 лет во Аполинариеву ересь впадше» (ср. л. 108 об. Осн.). Текст та-
кого же типа был использован и процитирован в одном из поздних вариантов
Сказания о князьях владимирских [Дмитриева 1955; см. гл. III, § 3 наст. изд.].
'к * 'к
В третьей ветви списков Послание Филофея Мисюрю против астрологии не
имеет Предисловия и объединено с двумя другими произведениями этого авто-
ра, а именно Посланиями великому князи (о крестном знамении) и «на проти-
вящихся Божьей воле» (о моровом поветрии в Пскове в 1521 г.). Поскольку
атрибуция Филофею Послания о крестном знамении подвергается сомнению, а
его датировка остается спорной, рукописи рассматриваемой ветви имеют осо-
бое значение для изучения именно этого второго текста, поскольку здесь нахо-
дятся наиболее ранние списки Послания о крестном знамении, адресованного
великому князю Василию. Выводы о характере текста Послания против астро-
логии в составе этого комплекса могут иметь некоторое значение в вопросе о
том, насколько авторитетным (т. е. близким авторскому) является в составе это-
го комплекса и текст Послания великому князю, в какой степени можно дове-
рять имеющимся здесь атрибуциям. В группу входят следующие рукописи.
1.	РГБ, ф. 247, Рог. 681. Сент. 1603 г. Писец Георгий Комонин. Рукопись
создана в Москве 13 ; в разночтениях Р.
2.	РНБ, F. I. 263. Рубеж XVI-XVII вв. или нач. XVII в. 14
3.	РНБ, Q. I. 225. Перв. пол. XVII в.
4.	РНБ, Погод. 1620. Нач. XVII в.
5.	РГБ, ф. 173, МДА 175. Перв. пол. XVII в.
6.	РНБ, Сол. 875/985. Вторая пол. XVII в.
7.	ГИМ, Муз. 1209. Кон. XVII в.
8.	ГИМ, Увар. 36 (1966), 8’. XVIII в.
Как видим, здесь отсутствуют списки ранее рубежа XVI-XVII вв.
13 Эти сведения сообщает пространная запись писца на л. 413-414.
14 В рукописи имеются (но лишь на нескольких листах) ранние филиграни: литеры PR с цветком
лилии (Лихачев № 2798, 2799 - ок. 1575 г.), так же датируемые литеры AF (Лихачев № 2771,
2779, 2781 - ок. 1575 г.). Остальные филиграни более поздние: герб типа Брике, № 1476 (1591"
1595 г.), кувшин с литерами РО (Лихачев № 1956-1594 г.), виноград (Лихачев 3108-1603 г.)-
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 157
Сочинения комплекса имеют следующие заглавия: 1. «Послание к великому
князю Василию, в нем же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блу-
£»; 2. «Послание старца Филоф'Ья Елизарова монастыря к великаго князя дияку
Михаилу Григорьевичу Мисюрю, в нем же на зв'Ьздочетцы и на латыны»; 3. «По-
слание второе к тому же Михаилу Григорьевичю на противящихся Божией воли,
въ смертоносное время улицы запирающих и домы печатл'Ьющих и попомъ не
велящим к бол ем приходити и мертвыхъ телеса из града далече извлачащих».
В расположении текстов можно увидеть как бы «обратную» хронологиче-
скую последовательность: третий относится к 1521 г., второй - к 1523-1524 гг.,
а первый (по нашей датировке) написан между 1524-1526 гг. В таком же по-
рядке, но с другой редакцией названий переписаны сочинения в сборнике
XVII в. БАН, 21.5.15 (л. 126-179). Филофей назван «игуменом Елизаровы пус-
тыни», тема второго сочинения обозначена «на обличение скудоумных зв^з-
дочтец», а третьего -«О смертном поветрии».
Писец первой рукописи этой группы - известное лицо, книгописец Георгий
Евсеев Комынин (Камынин, Комонин), работавший в первой четверти XVII в. в
Москве и Ярославле [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 180-181]. Рукопись Рог. 681
определена самим писцом как «Синоксарий, сир'Ьчь собрание» и имеет простран-
ное Предисловие, которое представляет собой значительное литературное произ-
ведение. По составу и счету глав в Оглавлении она совпадает с рукописью
F. I. 263. «Комплекс Филофея» составляют главы 86-88. В самой же рукопи-
си F. I. 263 они помещены как главы 83-85, на последней текст обрывается, хотя
далее в рукописи остались несколько листов чистой бумаги (в Оглавлении назва-
ны 123 главы). Рукопись Q. I. 225 близка к ним по составу, однако полного совпа-
дения нет; тексты Филофея - главы 59-61. Почти непосредственно вслед за ними
в составе сборников после небольшой по объему главы 89-й (в Рог. 681) или 62-й
(в Q. I. 225, «Притча к хотящим учиться») помещено первое Послание Максима
Грека Ф. И. Карпову против астрологии, вызванное к жизни той же ситуацией,
что и Послание Филофея Мисюрю 1523-1524 г. Кстати, это же Послание Макси-
ма Грека Ф. И. Карпову (в сокращенном виде) объединено с фрагментом о «Треть-
ем Риме» (извлечение из Послания Филофея Мисюрю) в составе летописно-хроно-
графической компиляции, известной как Хронограф Арсения Суханова РНБ,
Р. XVII. 17, л. 256 об. (см. Приложение к наст, работе № 1-Д).
Подгруппу этой группы составляют две рукописи XVII в. РГБ, Овчинн.
№ 558 и РНБ, Погод. 1294, где помещены лишь два сочинения комплекса:
первое и второе, но в обратной последовательности - сначала Послание велико-
княжескому дьяку (заглавие совпадает с другими списками группы), затем-
«Послание к великому князю Василию о содомском блуде». Текст Посланий
сокращен. Если в первом можно предполагать механическую утрату текста15,
то во втором - сознательное сокращение с сохранением лишь темы «содомского
блуда» 16 .
В качестве еще одной подгруппы (или разновидности) этой группы А. Л. Гольд-
еРг называл также рукопись Библиотеки Академии Наук Украины, собр. Ки-
15 Г" '	------------
Пропуск между словами «прелщени Карулом царем и папою Фармосом... о них же Давыд
1б издалеча Духом Святым прозре», ср. л. 108 об. - 109 об. рукописи Осн., Приложение № 1.
Текст приведен в разночтениях, рукопись О (Приложение № 2).
158
Глава II
ево-Софийского собора, где объединены два других сочинения комплекса -
Послание «на зв'Ьздочетцев» и «на противящихся Божьей воле» («о моровом
поветрии»).
Этот комплекс сочинений «Филофеева цикла» был одним из наиболее ц0
пулярных, неоднократно переписывались либо все три сочинения (иногда поря
док их менялся), либо отдельные тексты, при этом допускались лексические и
стилистические замены. К нему восходит очень исправный текст Послания
против астрологии в рукописи ГИМ, Увар. 906, 4° (л. 337-348 об.), середина
50-х гг. XVII в. (филиграни: Дианова, Костюхина 1981, агнец, № 5, 1641-
1661 г., 1653 г.; феникс, № 1106, 1654 г.; шут, № 313, 314, 1653 г.). В этой
рукописи, а также в РНБ, Q. XVII. 40, л. 258 об.-264 (конец XVII в.) По-
слание имеет сходный конвой; в частности, в него входит, как и в ранних
рукописях этой группы (Рог. 681, F. I. 263), «Слово противу тщащихся звЪз-
дозрением предрицати о будущих и о самовластии человеческом» Максима
Грека. В рукописи середины XVII в. ГИМ, Вахрам. 127, л. 16-19 об. восхо-
дящий к этому же типу текст Послания против астрологии значительно со-
кращен, имеется много индивидуальных чтений, изменено имяvадресата -
Михаил Кириллович.
Для выяснения характера текста Послания против астрологии в этой ветви
(условно назовем ее группой Р) необходимо определить, во-первых, какой текст -
«а» или «б» лежит в ее основе, во-вторых, сколь существенны появляющиеся
здесь новации.
Во всех рукописях группы Р Предисловие отсутствует, поэтому нет столь
важного первичного признака для их отнесения к группе текстов «а» или «б».
Однако две особенности текста позволяют выдвинуть гипотезу о ее протографе.
С одной стороны, во всех рукописях этой группы сохраняется чтение «Ромей-
ское», свойственное тексту «а»; с другой стороны, хотя какое-либо Предисловие
здесь и отсутствует, тем не менее очевидно, что протограф содержал Предисло-
вие в первом варианте, называвшее адресата Мисюрем Мунехиным, т. к. только
из него переписчик мог почерпнуть прозвище дьяка Михаила Григорьевича
«Мисюрь», добавленное в заглавии Послания во всех рукописях группы Р. Но
известна лишь одна группа рукописей, объединяющая названные особенности,
а именно вторая группа первой ветви, группа У, включающая рукописи МДА 103
и Увар. 910.
Анализ текста подтвердил, что группа Р и группа У восходят к общему
протографу, который содержал Предисловие в первом варианте, но сокращен-
ное, как в группе У, и текст, достаточно близкий первоначальному тексту «а»,
но вместе с тем включавший ряд чтений, свойственных тексту «б», т. е. пере-
ходный от текста «а» к тексту «б». При этом переписчик Р, вернее, протографа
группы Р, относился к этому общему протографу достаточно бережно и осто-
рожно, а переписчик У, точнее, протографа группы У, допускал гораздо боль-
ше вольностей.
Говоря об общем протографе групп РУ (назовем его W), необходимо под-
черкнуть, что имеется в виду не конкретная рукопись, а этап в эволюции тек-
ста, достаточно длительный, который мог быть представлен несколькими ру-
кописями, одна из которых (назовем ее условно WJ отразила промежуточный
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 159
этаП текста группы У и включала ряд дополнительных чтений, свойственных
тексту «б», но не отразившихся в группе Р.
Приведем аргументы.
1. В рукописи Р хотя и выявляется ряд индивидуальных чтений, свойст-
венных лишь ей и не встречающихся в других группах, но число их невелико.
Они приведены в таблице 2 (из первых 150 разночтений - все, из остальных -
выборочно, т. е. наиболее существенные).
Таблица 2. Индивидуальные особенности текста Р
j\fs разночтения	Осн. = Н = МЦ = АБ = ОУ	Р
5 13 16 29 30 41 62 68-69 74 84	государю Михаилу Григориевичю Михаилу Григорьевичу государь мои	государь а в ней	а в нем учюся книгам	учюся буквам аще бы мощно	дабы мощно мимотекше	мимопротекше писал	писал ты о семь ясно глаголет	ясно глаголет звёзды зодеиные	звёзды зодии во 2-и день твердь, в 3-и день во 2-и день твердь, в 3-и сушу	сушу
88 90 39 40 41 42 50 52 (л. 108 об.) 81 (л. 112)	траву, сЁмена а	траву сЁнну возводит	разводит сие	сия ума своего	ума их зиждуще	зиждущей яже совёт6	совёт и твари	вся твари в соединении	в единстве высокостолнеишаго	великостольнеишагов
Некоторые не приведенные здесь разночтения орфографического и морфо-
логического характера отражают процесс эволюции языка.
Выявленные разночтения показывают, что редактор или переписчик про-
тографа группы Р делал очень небольшие пропуски и ошибки, не позволял
себе вольностей в интерпретациях, дополнениях. Даже лексические и стили-
стические замены крайне незначительны.
Можно сделать вывод, что редактора-переписчика группы Р отличала стро-
г°сть в отношении к содержанию переписываемого текста, он не допускал
смысловых дополнений или замен. Это позволяет с доверием относиться к той
Информации, которая дана относительно двух других текстов, включенных в
ег° подборку.
	
а----------------------------
б траву сЁменну У.
в яко совет О.
высокостояннеишаго У.
160
Глава II
2. Следующий тектологический пласт показывает несомненную связь Меж
ду текстом группы Р и текстом группы У, связь, которую можно было предц0'
лагать на основании сохраняющегося в них чтения «Ромейское». Об этой свя
зи свидетельствуют общие чтения РУ, при этом все остальные группы содер
жат одинаковый, т. е. первоначальный текст. Вместе с тем очевидно и то, что
ни Р не может восходить к У, ни наоборот, поскольку в каждой из них име
ются самостоятельные чтения, не отразившиеся в другой.
Таблица 3. Особенности протографа групп Р, У
№ разночтения	Осн.=Н=МЦ=АБ=О	Р = У
76-78 (л. 107 об.)	ни за землед'Ьлцев царие	ни за земледельцев дщерей своих6
	дщериа не дают	дают
75 (л. 109 об.)	воини же гемонови	воини же гемонови Пилатовы слугив
38 (л. 111)	молится	молився
40-42 (л. 111)	оставив их во святых тай- нах, да научит	пропущено
92 (л. 112)	Пречистыя	Пресвятыя
59 (л. 113)	в руц£	В руку
67 (л. 113)	вел’Ьл	велит
74-75 (л. 113)	спасти нас Господу	Богу спасти нас
84 (л. 113)	миру	мира
88, 89 (л. 113)	здравствуя о Христе	Здравствуй о Христе. Аминь.
Гипотетический протограф РУ, обозначенный W, мог быть отделен от про-
тографов групп Р и У несколькими текстологическими этапами. Для наших
целей важно установить два обстоятельства. Во-первых, W общий прото-
граф РУ, содержал текст, близкий тексту типа «а». Во-вторых, переписчик
протографа Р относился к W гораздо бережнее, чем переписчик протогра-
фа У, который допустил гораздо более существенные изменения текста. Не
приводя их в специальной таблице, ограничимся указаниями наиболее пока-
зательных: изменение имени адресата (Григорию Михайловичу вместо Ми-
хаилу Григорьевичу) и формулы приветствия (л. 104 об., №6-12); пропуски
фрагментов текста (л. 113, №61-64); ошибки и описки (л. 106 об., №30; л. 107,
43; л. 107об., №11; л. 108об., №41; л. 112 об., № 23-24), лексические и
стилистические замены или расширение текста (л. 105, № 20-21, 31, 33, 35;
л. 105 об., № 70; л. 106, № 88; л. 107, № 62-64; л. 107 об., № 90-91; 92-93;
л. 107 об., 12; л. 108, № 28; л. 108 об., № 44; л. 109 об., № 79-80, 83;
л. 110, № 3; л. 110 об., № 20-21, 28, 29; л. 111 об., № 77, 80; л. 112, № 81,
90; л. 112 об., № 33), изменение смысла (вместо «пятую часть часа» - «триде-
сятую», л. 106 об., № 25). Переписчик Р был гораздо более осторожен в обра-
щении с текстом.
вар. дщерей
дщерей Р.
Пилатовы слуги зачеркнуто Р
Послание Филофея Псковского М. Г. Мисюрю Мунехину против астрологии.
РНБ, Q. XVII. 50, л. 103
ид*(у т и км w t м а < м и t н
HW*H<|ttM^W64nteAenjoAtiw * гслепуо
енлит .	. нмаХ«
mA«wal * «ллесуо^шк^о^ии^ш^/
, К$НШШй^ЛНОМ
й«##шсал«№ г «мюслей „ нгжегшшиь
ж4»са < кй»елш1Аги^«сг<ул#глаиу(|г«^ „
И<»ае«А1ЙАМСИГОГ^ШВ^ - «ш<0иий^<шлы .
gew>ioO|«**^|<o«* - «д^неп^емд».
д^е шеп^же|е««а1ж«л«ж «о млтио^
»Г^»ОЛ<В*ОИА01<1Лаж * ШЛШШША
z .	ocz /т*
* НАОЛк
I К I «	J к
г«<^^ > «<о^шгки«р1лт , кджш^га
£жЛ1МГ<ЛАГОС«^ПЛЛ1^КкН . тднчывь»
tmciMitMAt*  кта«гк'<в«»*пА* . млн
г <т* *4	«*^1	9 #*•
. лле<сугген«ль1ш<й . «tvscf
l) ^ -^2	«* i z
Аекь«к«сао^<о * кАмюаом^иплн ,
M|f(4WArmfe4<r*< * WA<ro^dMIMkl ’ H
ЛМ^ШЖЯ - НП^ОТА 1Ш^в^.4ж . ttf^tk
^м-ыуак^шл . iMjeecH^’tuje^brm*
««Kwncrlwnyfв’МЫ«14О1АГкб'ИГГ<ЛЯЫ . н
^HJpWAA«*F<’A6lU<rn,1f , НйЦМГЛНуКЧи
-2»
To же. л. 104
(jeft'AUwnАКЮЛыИгдиГН . tAlflvKH-o
С!^ЙчНШЙ>,И1А . HH0ffc*MA4fnjHArtMHIfp (
(ЧГШМ<Г(<1ГЛ^А(1ОМ^у , HfVAAKKH . ,.д
i(Ab<KkittunM<<H»|’-<frtfH Цнкиммиц
tKhttwsr«^o6'b . «ком<йт«к1£Ч(0(вс»
сИ<рН . Г«(«ГОМЛАкКгЖ<МНйНЛета!М
(р|^кЯАСЫГГТНЛ/НЛ1МГЫ . Н<ЮЛИКОЖ|1Ч
4у<Л киане AejftfK^A^b*ti»«yttnp№H«Hty/h
т нв<Акшп«^|МЦ^шераона^н ,
КАдеткдгшаныАкепмйнмежнаеннА*!
I '	«С.	*	/ w.
ва^лнгдт^. ннтиг^-егчаю^лигн
«а . нясямглг’мпшгпт’ж : -*-
not А Л н‘й <ягд мл фи
Wcpfeff пеИСун*. £a4ArtHrt>4

Лс«|*чЛг*
^Жв1лмк«»кд®^<д«^/, йнм^дя
Л«|Т’|НГШ|М1О«Ш . (AH^AjHffiAMWNA
нгы^ж , тмни«<|инсгвммА«^,»мпАрЧ
0ЙЛ1»<|>4'« ГАЛЛАН . НЛА«ЛГ*Ш»П* >
То же, л. 104 об.

. ^.ин . Л . Н1А
<ш^{ . «Г1ЛКИвЧ^!кг«|'М^1«|^«Ь«ИГ^#г^И .
мшдв'4^ал«*^<*ш«^и|у£л^р4 . 1<£м«ж
<usAM<wnrt^|4k«ame<Y^ra> . л«р*/мк|по
AiWVivBfflett^H . t-Ai<oj. tt . t^Pattt . *t|i»ck(
AXn«t«^.««*r«^y<«KO«ifco|*««4 . mwa*«w
(>ГЬГМ&«А«(СА£МЛМ6НтНЛНШ<иМ'14Ж4|'
10«»и'г^((пллюгшлл«г^шА ал«аж»шгь
z ***	**	, r / ’**'	л	*** **	W*;	4* X.
ЛЖ' /* * 5^**
To же, л. 106 об.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
161
3. Третий текстологический слой показывает связь общего протографа Р и
у с текстом «а». Это - те случаи, когда в РУ сохраняются чтения всех при-
влекаемых к исследованию групп текста «а», в то время как в группах текста
«б» (г. е. АБ и О) появляются новые чтения.
Таблица 4. Сохранение в общем протографе Р и У чтений текста «а»
Ко разночтения
32 (л. Ю5)
35 (л. Ю6 об.)
60 (л. Ю7)
34 (л. НО об.)
62 (л. 111 об.)
97 (л. 112)
р=У=Осн ,=Н=МЦ
Бога Господа
житиа
мнящеся
свящуся
плода винограда
Ромейское царство а
АБ=О
Бога
живота
мняше
свящаюся
плода лознаго
Росииское царство
Таким образом, сохранившееся в Р и У первоначальное чтение «Ромейское
царство» не является единичным исключением, но входит в качестве состав-
ной части в текстологический слой, отражающий достаточно ранний этап ис-
тории текста.
4. Следующий слой разночтений показывает вместе с тем, что гипотетиче-
ская рукопись W содержала чтения, свойственные тексту «б», т. е. она отражала
этап эволюции текста, переходный от текста «а» к тексту «б» и возможную
сверку-правку по другой (другим) рукописям.
Таблица 5. Появление в общем протографе РУ особенностей текста «б»
Ар разночтения
89 (л. 106)
5 (л. 106)
7 (л. 106 об.)
51 (л. 107)
1 (л. 107 об.)
46 (л. 108 об.)
Осн.=Н=МЦ
пол возводит
суть пути
имея
омрачившася
имеют
недвижимо
Р=У=АБ=О
пол вод возводит
есть пути
имеет
б
омразившася
имут
неподвижимо в
Гораздо больше особенностей, свойственных тексту «б», отражают рукописи
группы У. Это - текстологический слой, в котором чтения Р совпадают с чтения-
ми текста «а», а в соответствующих местах группы У появляются замены. Чте-
ния Р, совпадающие с Осн., Н, МЦ, сохранялись в W- общем протографе РУ, а
чтения У = АБ появились в Wt - протографе группы У. Они отразились в АБ,
по-видимому, через их общий протограф Q.
----------------
а-------------------------------
В данном случае рукописи Н и МЦ утрачивают первоначальное чтение и совпадают с АБ и
G О (Росеское - Росииское).
Текст «б» и группа Р ближе к источнику, поскольку контекстом разночтения является цита-
та из псалтыри, где стоит глагол «омразишася» (52, 2). Одно из значений глагола «омразити-
и ся>> “ «развратиться» [Срезневский, Материалы, 2, стлб. 668].
Рукопись У содержит вариант «неподвижно», О совпадает с Осн., Н МЦ.
6 " 3483
162
Глава II
Таблица 6. Сохранение в рукописи Р чтений текста «а»
JV? разночтения
54 (л. 105 об.)
55 (л. 105 об.)
85 (л. 106)
94 (л. 106)
95 (л. 106)
83-84 (л. 107 об.)
6 (л. 107 об.)
65 (л. 106)
26 (л. 110 об.)
Осн.=Н=МЦ=Р
от сего
потому
сушу
СВ'ЁТИЛ'Ё
освещение
по неведомым судбам
иныя же
отпадения
Тебе
У=АБ * 6
отселе
потому же
сушу и
св'Ётилнице
просвещение
невидимыми судьбами
иныя
отпадение
Тя
Можно определить вторую характерную черту работы переписчика-состави-
теля протографа группы Р. Здесь отражен достаточно ранний вариант истории
текста, переходный от текста «а» к тексту «б», но значительно ближе к пер-
вому; редактор-составитель нашел достаточно авторитетную и близкую к ис-
ходному типу рукопись.
Все сказанное служит косвенным свидетельством, побуждающим с довери-
ем относиться к той информации, которая дана в группе Р относительно По-
слания о крестном знамении. Его адресатом назван великий князь Василий, а
имя автора в заглавии не обозначено. Но в Предисловии к некоторым рукопи-
сям (в тех случаях, когда оно имеется или сохранилось) Филофей называется
автором Послания.
Итак, изучение рукописной традиции послания Филофея М. Г. Мисюрю Му-
нехину против астрологии позволяет сделать следующие выводы:
1.	Включение Послания в русло рукописной традиции происходит, по весьма
вероятному предположению, достаточно рано, близко ко времени написания
самого Послания, т. е. в 20-е гг. XVI в., когда была составлена (возможно, самим
Филофеем) специальная заметка, объяснявшая повод к его созданию - астроло-
гические предсказания Николая Булева и включавшая фрагмент из распро-
страняемого им латинского астрологического Альманаха. Самая ранняя руко-
пись, отражающая эту структуру (заметка с объяснением повода, являющаяся
своеобразным Предисловием к Посланию, и текст самого Послания), относится
к концу 50-х - первой половине 60-х гг. XVI в. [БАН, Арх. Д. 221]. По этой ру-
кописи публикуется первый вариант Предисловия.
2.	В 30-е гг. XVI в. (не позднее) Посланию был придан более широкий, чем
опровержение предсказаний потопа, смысл. Предисловие было заменено но-
вым (не исключено, что его автором был Филофей), характеризующим более
общий повод к его написанию. Самая ранняя рукопись с этой структурой (РНБ,
Q. XVII. 50) относится к 30-м гг. XVI в., здесь содержится наиболее близкий пер-
а В данном случае чтение Р индивидуально, но оно ближе к Осн. и др., чем к У и др.:
недов^домым судьбам».
6 Группа О текста «б» в данном случае требует особого исследования: ее чтения совпадаю'1’
иногда с Р и Осн., а иногда - с У и АБ.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 163
воначальному вариант текста Послания (текст «а»), она положена в основу из-
дания текста Послания. По этой же рукописи публикуется второй вариант Пре-
дисловия к Посланию.
3.	Не позднее 40-х гг. XVI в. происходит важная для идейного содержания
памятника замена «Ромейское» - «Росийское», исключающая прямое наимено-
вание современного Русского государства Ромейским царством, хотя в остальном
концепция «Третьего Рима» остается неизменной.
4.	Включение Послания Филофея (с чтением «Росеское царство») в Вели-
кие Минеи-Четьи митрополита Макария свидетельствует о значении, придавав-
шемся этому памятнику в середине XVI в., а рукопись БАН, Арх. Д. 221 засви-
детельствовала его бытование в конце 50 - первой половине 60-х гг.
5.	В конце XVI в. Послание Филофея входит в состав своеобразного «компен-
диума» с грамматическими, календарно-астрономическими и другими статьями.
6.	Тогда же, в конце XVI в., Послание против астрологии объединяется с
двумя другими текстами этого автора - Посланием о моровом поветрии («на
противящихся Божией воле») и Посланием о крестном знамении, адресатом
которого назван в. кн. Василий III, а об авторстве Филофея сказано не в самом
Послании, но лишь в оглавлении некоторых рукописей.
Послание великому князю. Послание великому князю (более точное его на-
звание «Послание о третьем Риме, обязанностях правителя, обряде крестного
знамения и о вдовствующих Церквах») известно в двух редакциях - краткой
и пространной. Списки, относящиеся к эпохе Филофея и его ближайших со-
временников, отсутствуют. А. Л. Гольдберг относил к середине XVI в. руко-
пись РНБ, СПб. ДА 430 [Гольдберг 1974, с. 79], однако анализ филиграней
не позволяет ее датировать временем ранее нач. 80-х гг. 17.
Предположительно можно связывать ее с полемикой, возникшей по приез-
де в Москву А. Поссевино; в начале рукописи помещены тексты, связанные с
проблемой крещения Руси и «прений о вере»: «Выпись из л’Ьтописца о святом
крещении Владимирове в лето 6496, сказание о в'Ьре христианстей изначала»
(л. 3-15); «О испытынии в’Ьры християнския» (л. 17-18 об.); «О взятии корсун-
стем и о крещении Володимери в лето 6496-е» (л. 18 об. и сл.) и др.
В этом же сборнике, как уже говорилось, находится и Послание против аст-
рологии, причем А. Л. Гольдберг справедливо отметил, что «оба Послания пред-
стают здесь в наиболее расширенном по сравнению с другими списками виде...
Составитель этого сборника склонен был, видимо, дополнять переписываемые
им сочинения» [Гольдберг 1974, с. 79].
Характер стилистических распространений текста в обоих Посланиях оди-
наков, что позволяет считать пространную редакцию в этом списке вторичной.
екст не имеет ни заглавия, ни обозначения имени автора и адресата.
Среди филиграней рукописи встречаются достаточно ранние: (лл. 3-39) рука под короной с
6-ю фестонами на манжете, типа Лихачев № 3355 (1564 г.) или № 1903 (1567 г.), но вме-
сте^ тем и значительно более поздние: например, на лл. 80-81 маленькая рука под боль-
шой Шестиконечной звездой, типа Лихачев № 3238 (1588 г.). Филигрань - большая рука
На шаре, Лихачев № 4000-4002 (1581 г.), известна по делу о приезде в Москву Антонио
Поссевино.
6*
164
Глава II
Эта же редакция известна еще лишь в одном списке начала XVII в. - РНБ
Погод. 1582, по которому она была опубликована В. Н. Малининым (с разночте-
ниями по списку РНБ, СПб. ДА 430). В приложении к настоящей работе (Прило-
жение № 2) текст публикуется по раннему списку РНБ, СПб. ДА 430 (с разно-
чтениями по списку РНБ, Погод. 1582).
Все остальные известные списки содержат текст первой, более краткой ре-
дакции, но относятся к периоду не ранее конца XVI в. или рубежа XVI-XVII вв.
Обозначение имени адресата варьируется (великий князь Василий или Василий
Иванович - царь Иван Васильевич), имя автора либо отсутствует, либо им назван
Филофей (в заглавии текста или в оглавлении), иногда - как игумен «Елизаровы
пустыни».
В основу классификации списков А. Л. Гольдбергом положен принцип на-
личия или отсутствия имени автора - Филофея - в заглавии текста; учитыва-
ется и обозначение адресата - Василия Ивановича или Ивана Васильевича;
приводятся и некоторые другие разночтения непосредственно в самом тексте,
однако их число невелико (всего три), при этом они относятся к таким показа-
телям, которые не могут рассматриваться как существенные текстологические
признаки (наличие или отсутствие соединительного союза «и» в словах о «со-
борной и апостольской Церкви», изменение порядка слов «владыце всех» - «всех
владыце», вариант «пишут правду» - «пишут в правду»).
Полный анализ текста позволил, при сохранении выделения четырех основ-
ных групп рукописей, иначе определить соотношение между ними, значение ка-
ждой из них в истории текста и степень близости к архетипу. Первой и наиболее
близкой к архетипу, в отличие от мнения А. Л. Гольдберга, оказалась та, которая
представляла третью ветвь списков Послания против астрологии. В ней было ис-
ключено Предисловие как потерявшее актуальность (хотя составителям оно было
известно). Послание великому князю было объединено с двумя Посланиями Фи-
лофея М. Г. Мисюрю Мунехину (1521 г. и 1523-1524 гг.), атрибуция которых не
вызывает сомнений. Авторство Послания великому князю составителям было
неизвестно или сомнительно, но они знали о его принадлежности эпохе Васи-
лия III и переписали как обращенное к нему. Авторитетность этой группы, не-
смотря на сравнительно поздний характер сохранившихся рукописей, была обос-
нована в предыдущем разделе. При датировке и атрибуции сочинения необходимо
прислушаться к информации, которую дает эта группа относительно адресата, и
учитывать отсутствие имени автора Послания в том именно комплексе, где оно
объединено с двумя бесспорными Посланиями Филофея.
Перечень списков этой группы дан выше. Условно ее можно назвать группой
Георгия Комонина, однако неизвестно, был ли он ее составителем или вклю-
чил в свой «Синаксарий» ранее созданный комплекс.
Вторая группа списков содержит очень близкий вариант текста, но вклю-
чает лишь одно Послание великому князю в окружении текстов эсхатологиче-
ского содержания. Как и в предыдущей группе, имя автора отсутствует, адресат "
царь и великий князь Василий Иванович. Это следующие рукописи:
1.	БАН, Арх. Д. 443 (кон. XVI в.);
2.	РНБ, Сол. 233/233 (XVII в.);
3.	ЦГАДА, ф. 181, РО МГАМИД, № 296/676 (XVII в.).
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 165
-——' '
Эта группа рукописей показывает еще одно направление восприятия сле-
дующими поколениями читателей смысла одного из сочинений «Филофеева
цикл"», когда книжники включили текст в эсхатологическую подборку, про-
читав его как эсхатологический.
Третья группа называет адресатом, как и первые две, великого князя Васи-
лия Ивановича, при этом указан автор Послания - Филофей, превратившийся в
игумена Елеазаровы пустыни. Именование Филофея игуменом появляется, та-
ким образом, лишь в достаточно поздней рукописной традиции. Рукописи:
1.	РГБ, ф. 344, Шибан. № 193, сер. XVII (обозначение в публикации Ш,
см. Приложение № 2);
2.	РГБ, ф. 173. III, МДА 100, XVII в. (обозначение в публикации М);
3.	БАН, 21. 5. 15, сер. XVII в. (в заглавии текста этой рукописи нет указа-
ния адресата, но обращение к в. кн. Василию Ивановичу имеется в тексте, как
в рукописях М и Ш (см. разночтение № 9).
Четвертая группа называет автором Филофея и адресатом царя и великого
князя Ивана Васильевича, о ней уже говорилось ранее, в разделе, посвящен-
ном атрибуции и датировке, когда речь шла о посвященной Филофею биогра-
фической заметке. Рукописи:
1.	РГБ, Бел., 55 (М., 1549), вторая четверть XVII в. (рукопись Б);
2.	РГБ, Унд. 1046, середина XVIII в. * 18;
3.	ГИМ, Увар. 346, XVIII в. (рукопись У).
В самой ранней из рукописей Бел. 55 Послание великому князю входит в со-
став подборки следующего содержания: 1) Гл. 70 (л. 521 об. - 531 об.) - утеши-
тельное Послание в Псков, здесь представленное как Послание Филофея, а в
более ранних рукописях - анонимное. Здесь же л. 531 об. - 532 биографическая
заметка о Филофее (имя его не названо, сказано лишь «сей старец»; 2) Гл. 71
(лл. 532-537) - «Послание старца ФилофЪя Елизаровы пустыни к царю и вели-
кому князю Ивану Васильевичу всеа Русии» - интересующее нас Послание вели-
кому князю); как и в предыдущем сочинении, составитель переработал более ран-
нее название; 3) Гл. 72 (лл. 537-543 об.). Она включает несколько текстов; объ-
единение их в рамках одной главы свидетельствует, что составитель этой
группы, как и второй группы, осознавал связь текста с эсхатологической
темой: «От пророчества Данилова»; текст без названия, нач. «Глаголет свя-
тый Ипполит», в рукоп. «Ипополит»; «Изо Апокалипсиса» (название напи-
сано на боковом поле сверху вниз) - сочинение «Об обидах Церкви», третье в
«Цикле Филофея». Этот текст в наибольшей степени по сравнению с двумя
предыдущими подвергнут переработке, здесь представлена его краткая ре-
дакция, в которой отсутствует первая часть пространной. На л. 541 об. —
небольшой текст о «приближении последнего часа и конца» и толкование
поражения «будут первый последний и последний первии».
Аналогичные подборки содержатся в Унд. 1046 и Увар. 346.
Подобно тому, как последняя «ветвь» списков Послания против астрологии
оказалась одной из самых ранних среди списков Послания великому князю,
так и последняя группа списков этого сочинения оказывается важной для ре-
*-----
18
Филиграни: Клепиков 1959, № 681 (1742 г.), но без литер; Uchastkina 1962, № 384 (1755 г.).
166
Глава II
шения многих вопросов происхождения краткой редакции третьего сочине-
ния - «Об обидах Церкви».
Послание великому князю переписывалось также в отдельных фрагментах
воспроизводящих его текст без изменений или в редакционной обработке:
1. «Послание к великому князю Василию о содомском блуде» - сокращен-
ный текст с отсутствием фрагментов о «Третьем Риме», вдовствующих церк-
вях и обряде крестного знамения. Рукописи: РГБ, Овч. 558 (в разночтениях
публикации - рукопись О), XVII в.; РНБ, Погод. 1294, XVII в.
2. «Ис книги святаго Мефодия Патръскаго от Послания к великому князю
Василию Московскому» - фрагмент (см. Приложение № 2). Рукописи: ГИМ,
Увар. 1048, 4°, середина XVIII в. (филиграни Uchastkina 1962, № 685 -1747 г.;
№ 19 - 1741 г.; Heawood 1950, № 420, 1724-1726 г.; Клепиков 1959, № 3 по
таблице на с. 20, 1756 г.); РГБ, ф. 218, ОР, № 1138, кон. XVII- перв. треть
XVIII в.; РГБ, Титов, № 2040, сер. XVIII в.; РГБ, Шиб. 33 (XIX в.).
Сочинение «Об обидах Церкви». Сочинение, получившее в литературе название
«Об обидах Церкви», известно в двух редакциях - пространной и краткой. Про-
странная была введена в научный оборот В. Жмакиным [Жмакин 1882, с. 248-
253] и опубликована В. Н. Малининым [Малинин 1901, Приложения, №Х, с. 57-
66, левая колонка]. До настоящего времени она известна лишь в том же списке
РНБ, Соф. 1444, который датировался А. Л. Гольдбергом 1540-1550-ми гг.; при
публикации сочинения «Об обидах Церкви» в сборнике «Идея Рима в Москве»
была предложена (со знаком вопроса) его датировка «вторая четверть - середина
XVI в.». Показания филиграней позволяют относить рукопись к 30-м или к са-
мому началу 40-х годов XVI в.19 . Это существенно меняет датировку сочинения
«Об обидах Церкви». Время создания всего цикла «Третьего Рима» сокраща-
ется, будучи ограничено десятилетиями 20-х - начала 40-х гг. XVI в.
Пространная редакция представляет собой Трактат об «обидимой Церк-
ви», без заглавия и обозначения жанра, без имени автора. В разных частях
рукописи помещены два других сочинения, связываемые исследователями с
именем Филофея, но здесь они также представлены как анонимные. Видимо,
составитель был склонен, опуская конкретизирующие детали, придавать пере-
Бумага рукописи имеет 7 чередующихся филиграней. 1) Гербовый щит с тремя геральди-
ческими лилиями перечеркнутый, под короной с розеткой из четырех лепестков, под щи-
том литера F, Брике № 1817 (1524-1525 г., вар. 1528-1536 г.). Аналогичный щит у Лиха-
чева (№ 1589, 1590 - 1534 г.), однако неправильно прочитана литера, воспроизведенная
как «Р»; на ошибку указал Брике, правоту которого подтвердило обращение к рукописи
(РГАДА, ф. 196, Мазур. 1478, у Лихачева номер не назван, но в старой описи сообщено о
воспроизведении филиграней рукописи в альбоме Лихачева с указанием номеров). Л. 1'
57, 383-421; 2) Готическая литера «Р» с розеткой из четырех лепестков, Лихачев № 1586,
из той же рукописи 1534 г. Мазур. 1478. Л. 58-159, 182, 294-318; 3) Готическая литера
«Р» типа Лихачев № 1681, 1543 г. Л. 160-174, 359-382, 423-472; 4) Монограмма, Брике
№ 9741 (1525 г., вар. 1543 г.). Аналогичная монограмма, но несколько иной формы, в той
же рукописи Мазур. 1478, см. Лихачев № 1584 (воспроизведение не вполне точно)-
Л. 178-197, кроме л. 182; 5) Гербовый щит с тремя геральдическими лилиями, под коро
ной с двумя розетками из трех и четырех лепестков, под щитом литера «Р», Брике №
(1525 г., вар. 1523-1529 гг.). Л. 200-290; 6) Медведь, Piccard 1987, № 833 (1535 г.). Л. 319"
350; 7) Единорог, типа Piccard 1980, № 1959 (1524 г.). Л. 351-358.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
167
дисываемым текстам более широкое и общее значение. На лл. 376 об.-382 об.
находится «Послание некоего старца в б'Ьд’Ь сущим иже хотящим от него помо-
щи», а на л. 441-445 об. - Послание Филофея Мисюрю Мунехину по поводу
морового поветрия в Пскове 1521 г., не имеющее в данном списке заглавия,
имен автора и адресата [Малинин 1901, Приложения, №11, с. 7-24, левая ко-
лонка; № IV, с. 26-32, правая колонка].
Первое из них приписано Филофею в рассмотренном выше комплексе из
трех сочинений (группа Бел. 55, Унд. 1046 и Увар. 346 в рукописной традиции
Послания великому князю). Составитель протографа комплекса, давая тексту
заглавие (гл. 70 в Бел. 55), расширительно истолковал его содержание: в более
раннем тексте оно направлено «в б^де сущим», здесь (в заглавии) «бЪдам» при-
дано социальное звучание («скорбь от государя и от властей градцких насилие»).
Этот мотив усилен с помощью помещенной в составе этой же главы биографиче-
ской заметки о Филофее, где рассказано о дерзновенном молении старца госуда-
рю, обличении неправды и насилий псковских бояр и наместников. Если эта
заметка и восходит к реальностям 1510 г., то в комплексе она явно актуализи-
рована и соотнесена с эпохой Ивана IV, т. к. в следующей (71-й главе в Бел. 55)
помещено Послание великому князю («о крестном знамении»), переработанное,
как уже говорилось, в Послание царю и великому князю Ивану Васильевичу (в
более ранних рукописях стояло имя Василия Ивановича). В заглавии обозначено
и имя автора - старца Филофея (в более ранних списках, напомним, оно было
обозначено лишь в некоторых оглавлениях рукописей). В Послании достаточно
отчетлив мотив наставлений и поучений правителю, идущих от лица представи-
теля старчества.
Следующая, 3-я глава этого комплекса (72-я глава Бел. 55) представляет
собой краткую редакцию сочинения «Об обидах Церкви», т. е. составитель про-
тографа этого комплекса и в данном случае переработал свой источник.
В распоряжении составителей архетипа комплекса сочинений, среди кото-
рых находится краткая редакция (группа Бел. 55, Унд. 1046, Увар. 346), имелась
либо сама рукопись Соф. 1444, либо материалы, использованные при её созда-
нии. Во-первых, и в Соф. 1444, и в комплексе Бел.-Унд.-Увар, имеется Посла-
ние в беде сущим (в прочем, в разных вариантах). Во-вторых, на л. 408 и об.
(406 и об.) рукописи Соф. 1444 с названием «От патерика» помещена нраво-
учительная сентенция, которая в краткой редакции находится в ее конце,
будучи присоединена механически, т. к. тематическая или иная связь отсутству-
ет («Н’Ьсть мудрость, еже глаголати...»). Наконец, в-третьих, на л. 279об.-282 об.
(281об.-284 об.) рукописи Соф. 1444 среди хронографических расчетов количе-
ства лет между событиями библейской и византийской истории помещен текст о
четырех царствах из Хроники Георгия Амартола («Асирьское царство разорися
вавилоняны...»), в списках краткой редакции Унд. 1046, Увар. 346 он поме-
щен непосредственно после нее. В наиболее раннем (из сохранившихся) списке
краткой редакции (Бел. 55) этот текст предшествует ей.
Пространная редакция состояла из двух частей, объединенных общей те-
м°й, автору были известны оба Послания о «Третьем Риме» - и Мисюрю Му-
ксхину, и великому князю. В первой части осуждались в основном посягательст-
ва на имущественные права Церкви, во второй об обидах Церкви говорилось на
168
Глава II
основе другой темы - развернутого толкования текста из Апокалипсиса о «бежа-
нии» символизирующей Церковь жены в «Третий Рим», отождествляемый с
Россией (подробно см. гл. V).
Краткая редакция сохраняет лишь вторую часть. А. Л. Гольдберг выделил две
группы списков краткой редакции, в которой либо имеется имя Ивана Василье-
вича, либо оно отсутствует. Это деление в основном сохраняется, но можно выска-
зать иные или дополнительные соображения о происхождении обеих групп.
Рассмотренная группа рукописей Бел. 55-Унд. 1046-Увар. 346, в которой
краткая редакция объединена с Посланием великому князю, переработанным в
Послание царю Ивану Васильевичу, наиболее близка архетипу, формально со-
храняя жанр произведения - анонимный трактат, получающий здесь название
«Из Апокалипсиса». Адресата и имени Ивана Васильевича здесь еще нет.
Самая ранняя рукопись этой группы РГБ, Бел. 55 (Муз. 1549) относится к
первой половине XVII в. А. И. Плигузов суживал датировку 20-30-ми гг. XVII в.
Н. А. Казакова, изучая другие статьи рукописи, в частности, принадлежащее
Вассиану Патрикееву Собрание некоего старца, предполагала, что протограф
составлен в 60-е гг. XVI в., т. к. помещенное здесь же Послание А. М. Курбского
в Печерский монастырь имеет приписку, где о нем говорится в настоящем вре-
мени [Казакова 1960, с. 193]. Но ей возражал А. И. Плигузов, полагавший, что
Бел. 55 - оригинал или один из ближайших к составителю рукописи экземп-
ляров [Плигузов 1987, с. 44-45]. Судить об этом можно будет на основе анали-
за всей совокупности включенных в рукопись текстов. Что касается времени
составления протографа комплекса трех глав всех сборников, то он мог отно-
ситься и ко времени Ивана IV, поскольку Послание царю и великому князю
(«о крестном знамении») переписано здесь как обращенное к нему, но мог быть
создан и после его царствования, т. к. имя Ивана Грозного и его эпоха приоб-
ретали знаковый характер. Очевидно лишь, что протограф был составлен ранее
создания рукописи Бел. 55, т. к. она, будучи самой ранней в группе, не явля-
ется ее протографом. В ней имеется важная смысловая замена - тем местом,
куда движется апокалиптическая жена, спасающаяся от преследований змия,
становится «Великий Новгород» (в словах «в новую Русию Великую» вместо
«Великую» написано «в Великий Новград», см. Приложение № 3, краткая ре-
дакция, л. 13, разночт. 15-16).
Едва ли можно согласиться с А. Л. Гольдбергом, считавшим всю информа-
цию о Филофее в этой группе «выдуманной». Псковское происхождение руко-
писи Бел. 55, о чем сообщает запись, позволяет предполагать и псковское про-
исхождение протографа, составитель которого мог опираться на псковскую уст-
ную или письменную традицию, но актуализировал ее, приспосабливая к эпо-
хе Ивана Грозного. Во всяком случае, псковское происхождение биографиче-
ской заметки, ее соотнесенность с Филофеем и событиями присоединения Пско-
ва вполне допустимы, но заметка никак не связана с Посланием великому кня-
зю, т. к. в нем речь идет совсем о другом.
Дополнительный материал к вопросу о происхождении протографа этой
группы содержит рукопись второй четверти XVII в., т. е. современная Бел. 55, а
именно ГИМ, Щук. 466, в которой Послание о крестном знамении также пере'
писано как адресованное Ивану Васильевичу (лл. 208об.-215 об.). Аналогичны^
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
169
образом переосмыслен в Щук. 466 и адресат Послания М. Г. Мисюрю Мунехину
(лл- 192-208); это - единственный известный список, в котором оно обращено
«государю царю Ивану Васильевичу всея Русии» (имеются незначительные изме-
нения текста, см. Приложение I-В). При этом в обоих текстах в имени автора к
названию монастыря добавлено «Псковские области», т. е. составитель протогра-
фа и этого сборника был, по-видимому, псковского происхождения или как-то
связан с Псковом. При публикации редакции Послания 1523-1524 г., перерабо-
танной в Послание царю Ивану Васильевичу, в сборнике «Идея Рима в Москве»
[Идея Рима, с. 153-157] по сборнику Щук. 466 она была датирована (со знаком
вопроса) второй половиной XVI в. Предположительность этой датировки сохра-
няется, вместе с тем надо отметить, что соотнесение Послания 1523-1524 г. про-
тив астрологии М. Г. Мисюрю Мунехину с именем царя Ивана Васильевича бы-
ло известно книжникам того времени. Так, фрагмент этого Послания не позднее
конца XVI в. (в рукописи БАН, Арх. С. 240, см. Приложение I-Г к наст, изд.)
сохраняет имя адресата, но в воспроизведенном здесь ключевом фрагменте о
Ромейском царстве - России добавлено имя царя, и это не Василий Иванович,
ко времени которого относилось Послание, но Иван Васильевич. Создавались ли
протографы комплексов, сохранившихся в Бел. 55-Унд. 1046-Увар. 346 и в
Щук. 466, в одном псковском книжном центре или в разных, сказать пока за-
труднительно.
Вторая группа рукописей, содержащих краткую редакцию сочинения «Об
обидах церкви», переводит его в другой жанр - эпистолярный (Послание царю
и великому князю Ивану Васильевичу). А. Л. Гольдберг полагал, что название
сконструировано переписчиком из названия предыдущего сочинения в первой
группе [Гольдберг 1974, с. 88]. Эти рукописи - очень поздние, конца XVII в. или
рубежа XVII-XVIII в. и позднее, они вышли в большинстве из старообрядческой
среды, возможно, здесь же возник и вариант текста «к царю Ивану Васильеви-
чу». Как правило, краткая редакция сочинения «Об обидах Церкви» не сопро-
вождается в них другими сочинениями «Филофеева цикла», но находится в
окружении текстов эсхатологического содержания. Так происходит новая ак-
туализация текста Филофея.
В ряде рукописей второй группы сохраняется след первоначального назва-
ния (в первой группе)- «Из Апокалипсиса», но при этом оно имеет не вполне
логичную и ясную конструкцию: «Послание царю и великому князю Ивану
Васильевичу. Назади из Апокалипсиса». Это следующие рукописи: 1) РГБ,
Поп. 37 (кон. XVII - нач. XVIII в.), текст приведен в разночтениях (Приложе-
ние № з, рукопись П); 2) РНБ, 0. I. 395, л. 157-161 (того же времени); 3) РНБ,
олоб. 515, л. 182-184 (перв. пол. XVIII в.). В других рукописях заглавие при-
обретает более логичный характер, т. к. опускается слово «назади»: 1) РГБ,
Муз. 8785, л. 48-50 (перв. пол. XIX в.); 2) РГБ, Рог. 62, л. 43-45 (сер. XIX в.).
В некоторых рукописях след первоначального названия стерт, упоминание
°б Апокалипсисе отсутствует: 1) РГБ, Муз. 9081, л. 357—361 (приведена в раз-
ночтениях, см. Приложение № 3, краткая редакция, рукопись М); 2) ИР ЛИ,
В°гд. 64, л. 189-195 (XIX в.); 3) ИРЛИ, Карел. 85, л. 339-341 (кон. XIX в.).
Таким образом, столь смущавшее исследователей имя Ивана Васильевича
Появилось на очень поздней стадии истории текста, в рукописях, где отсутст-
170
Глава II
вуют следы более раннего архетипа 20. Новое название явно принадлежит твор
честву книжников конца XVII в. или рубежа XVII-XVIII вв., возможно, ц3
старообрядческой среды.
Для датировки и атрибуции особо важное значеие имеет то обстоятельст-
во, что краткая редакция сочинения (с именем Ивана Васильевича) не имеет
первой части пространной редакции (трактата) с критикой посягательств на
имущественные права Церкви. И наоборот, пространный текст с критикой
не имеет имени царя Ивана Васильевича. Но именно эта критика давала
повод исследователям, элиминировавшим наличие двух разных по объему
редакций, датировать сочинение концом XV в.!
Так, Н. Е. Андреев пытался опровергнуть точку зрения В. Н. Малинина, отно-
сившего сочинение к эпохе Ивана IV еще в статье 1888 г. [Малинин 1888, с. 72-
106]. М. Дьяконов [Дьяконов 1889, с. 67] не нашел его аргументацию вполне
удовлетворительной, и В. Н. Малинин расширил ее в книге, исходя из содержа-
ния, сопоставления его с явлениями и памятниками конца XV- сер. XVI в., из
«способа развития мыслей и доказательств в Посланиях Филофея». Опираясь на
наблюдения А. С. Павлова, В. Н. Малинин писал о влиянии на Послание «обсто-
ятельств» 30-х гг. XVI в., а именно правительственных мероприятий, направлен-
ных на ограничение владельческих прав новгородских церквей и монастырей.
Вместе с тем В. Н. Малинин справедливо отмечал, что «чрезвычайно трудно
сказать что-либо положительное о ближайших поводах, заставивших Фило-
фея затронуть этот вопрос» [Малинин 1901, с. 374-381, 646]. Действительно,
вся первая часть представляет собой контаминацию цитат: из правил (апокри-
фических) V вселенского Собора, постановлений Владимирского собора 1273 г.;
предположения о связи сочинения с теми или иными конкретными мероприя-
тиями или событиями XV-XVI вв. остаются гипотетическими и не могут служить
главным основанием для датировки, которая должна поэтому основываться не
на разыскании подходящих к тексту исторических реалий, а на сравнитель-
ном анализе сочинений цикла и способов аргументации автора.
Н.Е. Андреев пересмотрел датировки Послания не только Мисюрю, но и Ива-
ну Васильевичу, в котором он видел Ивана III. Послание, по его мнению, написа-
но сразу после конфискации церковных земель в Пскове в 1499 г., т. е. ок. 1500 г.,
и посвящено защите церковной собственности, т. к. псковские монастыри опаса-
лись распространения конфискации на их владения [Andreyev 1959, р. 18-21].
Н. Н. Масленникова выдвинула на все аргументы Андреева убедительные
контраргументы и вернулась к датировке Павлова-Малинина [Масленникова
1962, с. 570-577].
20 В протографе краткой редакции был пропущен важный смысловой фрагмент текста, который
был бы особенно важен при переделке анонимного трактата в Послание царю, но он не был вое
становлен при создании этого варианта текста, составители явно не правили текст по простран
ной или неизвестной редакции. Пропущены слова «и един православный великий русский цаРь
во всей поднебесной» (см. Приложение № 3, ср. л. 13 краткой редакции и л. 436 пространной;-
Пропуск объясняется гапплографией (между двумя одинаковыми словами «поднебесной»)-
дакторы, переписывая текст «Из Апокалипсиса» (первая группа), воспроизвели пропуск, #е
смотря на явное смысловое несоответствие: сравнение с Ноем, спасенным от потопа, относят66
ся к царю в пространной редакции, здесь относится к «апостольской восточной Церкви». Пр1*
переделке текста в Послание царю (вторая группа) пропуск сохранен.
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла»
171
А. Г. Гольдберг сближал даты сочинения «Об обидах Церкви» и Посла-
ния о крестном знамении, связывая их с эпохой Стоглавого собора: «Оба эти
произведения, вышедшие, очевидно, из одной и той же среды, могли быть
созданы в течение сравнительно короткого промежутка времени, а не разде-
лены, ~ как это полагали предыдущие исследователи, - несколькими десят-
ками лет» [Гольдберг 1974, с. 85].
ф. Кемпфер вступил в полемику с А. Л. Гольдбергом, не принимая гипотезы
о «филофеевом цикле», по-прежнему считая Филофея автором всех трех сочи-
нений и присоединяясь к предложенной Н. Е. Андреевым датировке сочинения
«Об обидах Церкви» [Kampfer 1970; Kampfer 1979].
А. Л. Гольдберг в ответной статье, опубликованной посмертно, продолжил и
развил свою аргументацию, повторяя (иногда уточняя) прежние выводы источ-
никоведческого характера [Гольдберг 1983, с. 139-140].
Ф. Кемпфер повторил свои прежние гипотезы в докладе на IX римском
Семинаре «От Рима к Третьему Риму» [Kampfer 1989]. Было воспроизведено
и произвольное предположение о возможном тождестве старца Филофея и из-
вестного государственного деятеля, еретика Ф. И. Курицына, якобы принявшего
монашество. Основным аргументом датировок Ф. Кемпфера является реконст-
руируемая исследователем эволюция образа апокалиптической жены. Аргу-
менты Ф. Кемпфера можно было бы признать, если бы было предварительно
доказано, что образ является главным в изложении идеи «Третьего Рима»
(автор исходит именно из этой презумпции). Однако этот аргумент в кон-
цепции Филофея имеет дополнительный характер, он призван не доказать, а
показать, т. е. проиллюстрировать уже доказанное. Концепция «Третьего Ри-
ма» - не апокалиптическая, а пророческая, о чем подробно пойдет речь в
главах IV-V наст, работы, в которых при анализе содержания сочинений, их
исторического контекста и начального этапа формирования придется возвра-
щаться к проблемам датировки и атрибуции, последовательности создания
сочинений «Филофеева цикла».
* * *
Среди сочинений «Филофеева цикла» с бесспорностью принадлежащими
этому автору можно считать два Послания псковскому великокняжескому
дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину - по поводу морового поветрия в Пскове 1521-
1522 гг. и в связи с астрологической пропагандой католического богослова
Николая Булева (Немчина), где впервые изложена и аргументирована идея
«Третьего Рима». Наиболее вероятное время его создания - 1523 - нач. 1524 г.,
До февраля 1524 г. (дата предсказанного в распространявшемся тогда латин-
ском Альманахе всеобщего «изменения», в котором видели новый всемир-
ный потоп).
Послание великому князю Василию III («Послание о крестном знамении»)
создано вскоре после Послания против астрологии. Возможно, одним из по-
нодов было «вдовство» Новгородской архиепископской кафедры, и Послание
написано между 1524-1526 гг. (архимандрит можайского Лужецкого мона-
стыря Макарий стал новгородским архиепископом в марте 1526 г.). Возмож-
172
Глава II
ность создания Послания первоначально для Ивана Васильевича, т. е. ближе х
эпохе Стоглавого собора, менее вероятна.
Колебания рукописной традиции при обозначении автора Послания влия
ют на некоторую неопределенность атрибуции. Текстологический аргумент
который будет изложен в гл. V, § 1 - ложная отсылка к Иоанну Богослову при
цитате из книги пророка Даниила, - является довольно веским аргументом
чтобы видеть в авторе другое лицо, нежели такого опытного богослова, каким
был, несомненно, Филофей. Однако нельзя исключить возможность дефектно-
го фрагмента в протографе. Использование в Послании великому князю не
только другого Послания Филофея (по поводу морового поветрия), но и источ-
ника этого Послания - Многосложного свитка - делает более вероятным ав-
торство Филофея (но в этом случае надо признать наличие в протографе де-
фектного чтения, сохраненного обеими редакциями).
С бесспорностью можно утверждать, что Филофей Псковский не был авто-
ром третьего сочинения («Об обидах Церкви), которое содержит элементы по-
лемики с одним из своих источников, Посланием против астрологии. Продол-
жатель Филофея писал в 30-х - начале 40-х гг. и связал тему «Третьего Рима» с
защитой имущественных прав Церкви.
Другие сочинения «Филофеева цикла» представляют собой разнообразные
варианты первых двух. Среди них - два варианта Предисловия к Посланию
против астрологии, которые были опубликованы В. Н. Малининым как само-
стоятельные тексты [Малинин 1901, Приложения, № IV, VI]. «Послание о
покорении разума Откровению» [там же, № V] - сочинение, заимствовавшее
из Послания против астрологии лишь заглавие - обращение и начальную фра-
зу [Приложение № 1-Д к наст, работе]. «Послание в Царствующий град»
[Малинин 1901, Приложения, № XI, по рукописи РГБ, Троицк. 798] не каса-
ется темы «Третьего Рима», не содержит соответствующей терминологии и
представляет собой компиляцию, заимствовавшую титул правителя из Посла-
ния Филофея Псковского М. Г. Мисюрю Мунехину 1521-1522 гг. «О моровом
поветрии» в явно вторичных фомулировках («броздодръжателя святых Божи-
их церквей престолъ святыа православные христианьскыа вЪры содръжате-
ля»); образ апокалиптической жены мог быть заимствован не обязательно из
сочинений «Филофеева цикла», но из источника.
Особенность рукописной традиции сочинений Филофея (как ему при-
надлежащих, так и тех, атрибуция которых остается сомнительной) — свобод-
ное отношение к текстам со стороны редакторов-переписчиков, в чем проявля-
ется многофункциональность текстов, возможность их использования в риз-
ных ситуациях, для разных адресатов. Так, остается открытым вопрос об ат-
рибуции и времени написания двух редакций (или вариантов) Послания «и
беде сущим».
В Приложении публикуются три текста о «Третьем Риме», а также со-
хранившиеся в рукописной традиции извлечения из них (фрагменты) и Ре'
дакционные обработки. Редакция Послания М. Г. Мисюрю Мунехину против
астрологии, переделанная в Послание царю Ивану Васильевичу и великому
князю, публикуется отдельно. Главная ее особенность - изменение имени аД-
ресата; расхождения в тексте незначительны, хотя некоторые из них могу1*
Источниковедческие аспекты изучения сочинений «Филофеева цикла» 173
-—.  ' --------------------------------------------------—------------
иметь смысловой характер (напр., опущено упоминание о претензиях «лати-
яЯн» на «римско-ромейский» характер их царства). В двух других фрагмен-
тах с упоминанием «Ромейского царства» (в Послании Мисюрю) оно названо
римским (в переработке «к царю Ивану Васильевичу»), Впрочем, и в ряде
других рукописей «Ромейское царство» именуется «Римским».
Варианты Послания, где адресатом названы Михаил Ченчич, Иван Киндее-
вич или другие вымышленные лица, отдельно не публикуются, как и вариант
Послания великому князю, где оно переименовано (вероятно, в старообрядче-
ской среде) в «Послание царю Алексею Михайловичу христианское» (ИРЛИ,
Причуд. 4, Причуд. 17).
Глава III
Исторические условия возникновения
концепции «Третьего Рима»
§ 1.	Противоастро логический и анти латинский контекст
Многомерная идея диалогичности культуры, разработанная М. М. Бахтиным
оказывается плодотворной и при анализе концепции «Третьего Рима». XVI век
особенно его первая половина - время возникновения концепции - более чем
какой-либо другой период русской средневековой истории богат полемикой,
спорами практически по всем вопросам социального и культурного развития
страны (от судеб земельной собственности до законов иконописания). Спорят
нестяжатели и иосифляне, звездочеты и их опровергатели, поборники Правды
и адепты Терпения. Прение Живота со Смертью, Беседа Ума и Души, Стяза-
ние любостяжательного Поликтимона и нестяжательного Актимона - таковы
названия лишь некоторых произведений эпохи. Теория «Третьего Рима» входит в
эту полемику как составная часть. Сочинения Филофея Псковского, монологиче-
ские по своей жанровой природе, диалогичны по сути, т. к. излагали его позицию
в одном из многих диалогов эпохи. Нам предстоит его раскрыть, реконструиро-
вать точку зрения (или позицию), в полемику с которой он вступил.
Исследователи часто заставляют средневековый текст отвечать на вопросы,
интересующие их самих, помещают его в контекст собственных исследователь-
ских проблем, забывая или не принимая во внимание, что автор мог ставить
другие вопросы и решать другие проблемы, находился в ином идеологическом
и мировоззренческом поле. Вопросы ставил оппонент, время, среда, он сам.
Вопрос не обязательно сформулирован эксплицитно. Напротив, в прямом вы-
ражении он преимущественно отсутствует, но тот (или то), с кем (или с чем) ав-
тор ведет открытую или чаще скрытую полемику, существует незримо, предста-
вая в отраженном виде. Оппонент и его идея не обязательно персонифицирова-
ны, это может быть осознанный автором в большей или меньшей степени за-
прос эпохи, общественная потребность, ситуация в общественном мнении, в
религиозном сознании. Это может быть и глубоко личная мировоззренческая
задача, диалог с самим собой, с собственным прошлым. Автор может даже со-
знательно скрывать, утаивать оппонента, провозглашая лишь собственную по-
зицию, - тем интереснее выявлять скрытую противоположность. Это достига-
ется анализом не только структуры, внутренней логики, содержания, терми-
нологии самого произведения, но и его контекста.
Контекст может послужить ключом к пониманию концепции лишь в том,
разумеется, случае, если ключ правильно подобран, если безошибочно и точно
обнаружены и выделены исторические реалии, образующие ткань, перепле-
тенную с ее структурой. В случае Филофея Псковского определение и описание
контекста особенно важно, т. к. лаконичные, афористические формулировки,
излагающие ключевые пункты идеи, ассоциируют ее с айсбергом, скрытая часть
которого не менее значима, чем наличествующие словесные обороты. Именно
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
175
контекст служит «магическим кристаллом» для прояснения и расшифровки
подводной части.
Если мысленно представить Послание Филофея дьяку М. Г. Мисюрю Му-
нехину против астрологии - первое сочинение с изложением идеи - в виде центра,
вокруг которого расположены концентрические крути связанных с ним фактов
общественной мысли, социальной, политической, церковной жизни, то внешний,
самый широкий из этих кругов составят факты дипломатической борьбы и
внешнеполитических связей, как государственных, так и церковных, а внут-
ренним, самым близким окажется астрологическое предсказание нового все-
мирного потопа в феврале 1524 г.
Сказанное не означает, разумеется, что концепция «Третьего Рима» в жи-
вой реальности оказалась центром, аккумулировавшим эти факты; образ кон-
центрических кругов введен для того, чтобы с его помощью нагляднее пред-
ставить истоки, генезис концепции.
Послание Филофея псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю
Мунехину не было первым этапом, ему предшествовали несколько несохранив-
шихся памятников, пластов полемики. Во-первых, послание Николая Булева
Мисюрю, во-вторых, послание Мисюря Филофею, включившее фрагмент пред-
шествующего послания. Третьим этапом был реальный ответ - послание Фило-
фея Мисюрю, и уже четвертым - дошедшая до нас структура, созданная при
включении памятника в русло рукописной книжности. Она содержала не толь-
ко Послание Филофея, но и своеобразное Предисловие, описывающее обстоя-
тельства его создания. Самообозначение Предисловия - «философли речи Нико-
лая Латынина», но их правильнее было бы назвать «речами» Штефлера и Пфлау-
ме, включенными дьяком в послание монаху («внутренний список»), откуда их и
заимствовал составитель Предисловия. Как уже говорилось, А. Л. Гольдберг уста-
новил факт, что «речи» содержали сделанный Николаем Булевым перевод на рус-
ский язык текста из латинского Альманаха И. Штефлера и Я. Пфлауме. В нем
предсказывалось: сочетание светил в созвездии Водолея предвещает в феврале
1524г. не только солнечное и лунное затмение, но также дает «знамение водное»,
произойдет «пременение и изменение и преиначение» (лат. mitatio, variatio,
alternatio) огромных масштабов, оно затронет страны, царства и области всей
вселенной, их обычаи, распространится на «скоты и белуги морские», на всех
«земнородных». Альманах неоднократно публиковался в Венеции; известны
издания 1513, 1518, 1522 гг. [Almanach. Fol. 2; Гольдберг 1974, с. 70; Сини-
цына 1977, с. 91].
Предсказание, истолкованное как указание на новый всемирный потоп, вы-
звало в Западной Европе постройку ковчегов и ужас, своего рода «коллективную
панику». Известен знаменитый сон Альбрехта Дюрера, который увидел в 1525 г.
новый всемирный потоп (через 15 дней после поражения крестьян в битве при
Франкенхаузене и через 4 дня после казни Томаса Мюнцера). Разнообразная
публицистическая литература была издана в 1522-1525 гг. в связи с предка-
Занием. Среди произведений, напечатанных в европейских типографиях в
ЭТи годы, представлены и такие, которые дают спиритуалистические толко-
вания потопа. Так, в сочинении священника из Валлезе Жана Альбертэна
(Альбертини), опубликованном женевским издателем Вигандом Кельном в
176
Глава III
1524 г., потоп мыслился как «потопление» Церкви и одновременно как пред-
вестие ее «обновления», реформы и близкого конца времен [Niccoli 1987
р. 185-196, 249].
Как мы увидим, Николай Булев также связывал свои толкования с судь-
бами Церкви, в частности, с идеей соединения Церквей.
Описанная О. Никко ли «география страха» включала крупнейшие города
Италии, значительные регионы Франции, Германии, Испании. К ним надо
присоединить города России - Москву, Псков, возможно, Ростов, которых до-
стигала активность Николая Булева. Копии переведенного им Альманаха про-
давали на рынках (в «торжище») [Максим Грек, ч. 1, с. 429-430]; он направ-
лял послания высшим представителям светской администрации и церковным
иерархам. Альманах вошел в состав астрологической литературы, которая по-
лучила к тому времени распространение в России. Впрочем, она сохранилась в
незначительном количестве [Святский 1929; Райков 1947; Турилов 1988; Хро-
мов 1988]. Об астрологических увлечениях в России того времени, во многом
похожих на аналогичную картину на Западе, можно судить в большей степени
по направленным против них полемическим сочинениям. Так, они занимают
значительное место в творчестве Максима Грека, особенно первого периода
(1518-1525) [Синицына 1977, с. 75-103].
Опровергая достигшее России предсказание, Филофей и создал концепцию
«Третьего Рима». Это утверждение вызовет, вероятно, недоумение: каким обра-
зом можно из ожидания страшного стихийного бедствия вывести идею «Треть-
его Рима». Не слишком ли велика дистанция?
Попробуем ее пройти.
Николай Булев писал не только Мисюрю Мунехину, но и другим лицам. Его
послания не сохранились, но известна реакция на них, ответы, данные разными
авторами по поручению весьма авторитетных лиц. Их сопоставление воссоздает ту
позицию, с которой предстояло полемизировать Филофею Псковскому.
Николай Булев за время своего длительного пребывания в России (с 1484 г.,
возможно, с перерывами) приобрел важные связи в церковных и светских кру-
гах. В конце XV в. он принимал участие в трудах новгородского архиепископа
Геннадия, помогал в составлении пасхальных таблиц на 8-ю тысячу лет, пере-
водил с латинского, позже, в Москве, был придворным врачом Василия III,
получая от него «великое жалование» (подробнее см. [Зимин 1972]; здесь же
библиография). Круг его интересов широк: астрономия (связанная в тот пери-
од с астрологией), медицина, иконопись. Пропаганда идеи соединения церквей
обеспечивала ему ренту от папы; известно, в частности, что это было во время
Юлия II (1503-1513), см. [Pastor 1899, S. 734].
Его пропаганда в русских городах создавала сходные ситуации. Авторитет-
ные адресаты католического теолога поручали образованным православным мо-
нахам составить ответы-опровержения. Николай Булев писал ростовскому ар-
хиепископу Вассиану, в то время первому иерарху после митрополита, брату
Иосифа Волоцкого - Вассиан просил лицо, чье имя нам неизвестно, выступить
с опровержением. Николай Булев писал Ф. И. Карпову, крупному дипломату
и публицисту, неизменному участнику дипломатических переговоров по турец-
кому вопросу и, возможно, об унии - тот обратился к Максиму Греку, афон-
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
177
скому монаху, ученость и эрудиция которого получили уже известность. Нико-
лай Булев писал псковскому великокняжескому дьяку - Мисюрь Мунехин обра-
щался с просьбой к авторитетному старцу Филофею. Не исключено, что по край-
ней мере некоторые из просьб к образованным монахам носили официальный
или полуофициальный характер.
Послания Максима Грека содержат наибольший материал для воссоздания
полноты позиции, с которой предстояло полемизировать Филофею Псковско-
му. Первое Послание Максима Грека Ф. И. Карпову против астрологии («Слово
противу тщащихся звЬздозрЬнием предрицати о будущих и о самовластии
человеческом») написано между 1 сент. 1522 г. - 20 февр. 1524 г. (см. гл. II). Аль-
манах («алмонак») упомянут в нем неоднократно:
«...злочестивЪишаго Алмонака соблюдениа, яже о днехъ и часЪхъ и мег-
новении, ими же, аки путы нЪкыми, наставляеть къ погибельной пропасти
ему послушающихъ, не токмо разумнЪ сие содЪловаа, но и чювъствен'Ь»
(л. 383 об.-384).
«Всесквернии же звЪздослужители нЪчто мудрие паче Бога в'Ьдуще, во все-
ложнои книзЪ Алмонаков’Ь безстудно положиша укончаное слово потопу быти
глаголюще по всей вселенои страшъну и губителну всеа вкупЪ плоти и каковъ
не бысть от сложениа мира, въ котором СловЪ, аки см'Ьющеся намъ, велерЪчи-
вають безбожнЪ, глаголюще: въздвигните убо главы ваша, о христиани мужие,
и уразумейте» [ГИМ, Син. 384, л. 381 об.] 1 .
Тема добрых и злых дней и часов имеет аналогии и в Послании Филофея
Мисюрю, а последняя фраза второго процитированного фрагмента с бесспорно-
стью свидетельствует, что речь идет о том же Альманахе, что и в Предисловии
к Посланию Филофея, т. к. латинское астрологическое предсказание заканчи-
валось фразой «Levate igitur viri christianissimi capita vestra», процитирован-
ной как Максимом Греком, так и в предисловии к Посланию Филофея: «Возд-
вигните убо главы ваша, о мужи христоименитии».
Сходство между Посланием Максима Грека и Предисловием к Посланию Фи-
лофея, хотя и не столь явное текстуально, имеется и в словах о потопе: «Каков не
бысть от сложениа мира», ср. в Предисловии: «таково убо, яково же от многих
вЪков от лЪтописателеи и от древних родов едва слышахом». Еще одно совпа-
дающее выражение: «всеа вкупЪ плоти» у Максима Грека, «всЪм земнородным» у
Филофея (лат. terre nascentibus). Процитированы разные варианты перевода. Хо-
тя различия касаются небольших фрагментов, можно полагать, что в «философ-
ских речах» Булева к Мисюрю цитировался более точный перевод Альманаха, а
У Максима Грека — несколько более свободный пересказ.
Следует обратить внимание на то, что сочинение, в котором «звезд ©слу-
жители» пропагандируют предсказанный Альманахом потоп, Максим Грек на-
зывает «Словом», следовательно, речь идет о каком-то более или менее прост-
ранном тексте.
В Послании Максима Грека цитируется дословно («по глаголу») показан-
ия ему в Москве в 7031 (1522/23) г. «бумага нЪмчина некоего родом, учени-
1 ’ ~
По этой рукописи текст публикуется в готовящемся новом издании сочинений Максима
Грека. В казанском издании текст дефектный.
178
Глава III
емъ же и вЪрою латынина и астрологии», т. е. Николая Булева (Люева). «Бумага»
этого «латынина» определена и как «речи» (лл. 365-366 об.), что для целей наше-
го анализа имеет особое значение, поскольку, как мы помним, М. Г. Мисюрь Му-
нехин прислал Филофею «философли речи Николаевы Латынина».
Содержание «бумаги» или «речей» Немчина-Латынина, процитированных
Максимом Греком, достаточно широко. Текст содержит астрологические пред-
сказания («чяяние нестерпимо о будущих предпознании»), касающиеся судеб
«турок» и церковных преобразований:
«бумага... о началЪ турковъ, како же и откуду начяся и каковыми судбами
Божими въ толико вознесошася паче всякыа надежи, по которыми изложении
начинаеть прочее предглаголати разорение их, како и когда и гдЪ и от коих
будеть е».
«Разорение» и «возмездие» турок будут сопровождаться церковным преоб-
разованием, которое станет результатом «отомщения» Зевса и Ареса тем, кто
противится Церкви и ее воинам, т. е. сторонникам этого преобразования. Со-
держание его следующее: «приведутся царствиа и начяльства къ Церкви», насту-
пит «благочестиемъ блистающее время», «туркы вездЪ истребятся, чрез море же
человЪци узрятся прелетати яко мухы и Церкви святыа Софии восприиметь
мощь», «возрастеть Церковь въ пребывание любьве вЪчныа», «и будеть ново
преобразование и новъ законъ и ново царство и чисто съжительство яко въ
кДирицЪх, тако же въ народЪ».
Учитывая весь характер католической пропаганды Николая Булева, а также
связь вопроса о соединении церквей с присоединением России к антитурецкой
коалиции, можно понять, что и астрологический Альманах он приспособил к
этим целям, связывая восстановление мощи святой Софии с принятием усло-
вий Флорентийской унии. Он написал специальное «Слово о соединении руса-
ком и латином», о чем известно из другого сочинения Максима Грека.
«Философли речи» Николая Латынина, упомянутые в первом варианте
Предисловия к Посланию Филофея, можно с достаточно высокой степенью ве-
роятности отождествить с «бумагой» и «речами» Немчина-Латынина и Словом,
пропагандирующим предсказанный в Альманахе потоп, о чем идет речь в По-
слании Максима Грека Ф. И. Карпову.
Но даже и в том случае, если не усматривать здесь одно и то же сочинение,
едва ли можно допустить, что вне поля зрения такого опытного полемиста,
каким был, несомненно, Филофей, осталось другое сочинение его оппонента на
ту же тему.
Сказание брани венециан противу турецкого царя - еще один памятник,
вызванный ситуацией 1524-1525 гг.
Н. А. Казакова, вводя текст в научный оборот, высказала «заманчивое пред-
положение» о Николае Булеве как его авторе и о тождестве этого сочинения и
цитируемой Максимом Греком «бумаги» Немчина, однако сама же строго его
отвела [Казакова 1975, с. 60-72]. Строгость Н. А. Казаковой в данном случае
едва ли оправдана. Памятники имеют значительное текстуальное сходство, раз-
личия же могут быть объяснены тем, что сочинение существовало в двух ре-
дакциях, созданных самим автором. Первая редакция отразилась в тексте, по-
казанном Максиму Греку в 1522/23 (7031) г., а вторая - в «Сказании брани»,
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
179
обработанном после 1524 г. и сохранившемся в более позднем списке конца
XVI - нач. XVII в.
Н. А. Казакова, анализируя памятник, условно разделяла его на три части.
Первая - введение с рассуждением о нашествии неверных как Божьем наказа-
нии за человеческие грехи. Вторая - краткое изложение истории турок и ту-
рецких завоеваний с конца XIII в. до начала XVI в. по правлениям султанов,
причем последним назван Селим I (1512-1520); заканчивается эта часть пред-
сказанием «возмездия» туркам, которое произойдет в 1576 г. Третья - после-
словие публицистического характера, где говорится об агрессивных замыс-
лах Турции по отношению к России, а затем - Испании, Франции, Италии и
«Аламании».
Н. А. Казакова полагала, что в основе второй части памятника лежит про-
изведение латиноязычной литературы (польской или средиземноморской), по-
священное турецко-венецианской войне 1499-1502 гг. и содержавшее краткую
историю турок, заканчивающуюся предсказанием возмездия туркам. При пе-
реработке Сказания в Польше или даже при переводе его на русский язык
описание «брани» венециан и турок было опущено, а уже бесспорно в России
было добавлено в начале памятника философское введение о нашествии невер-
ных как наказании за грехи, а в конце - повествование о планах турок по от-
ношению к России.
Содержащиеся в этом памятнике предсказания об отмщении и возмездии
текстуально совпадают с фрагментами «бумаги» Николая Булева, о которой
шла речь выше.
Сочинение Николая Булева,
цитируемое
Максимом Греком (л. 366)
Тогда бо Зевсъ со Аррисомъ озло-
бятъ отомъщениемъ противляющих-
ся Церкви и воиномъ ея, егда обои-
муть хвостъ Рыбъ и рога Овънова, и
возмездие примуть туркы с разсЬа-
ными от стада христианьскаго, тогда
возрастеть Церковь въ пребывание
любьве в’Ьчныа даже до л*Ьта Господ-
ня 1576.
Сказание брани венециан
противу
турецкого царя
Тогда Крон со Аррисом озлобят,
смятут отомщением Божиим против-
ляющихся церкви и воином ея, егда
оба имуть хвости Рыбьи, рога Овно-
ва, и возмездие примут туркы с раз-
сеаными от стада христианского, и
тогда возрастет Церковь в пребывание
любви вечныя, даже до лета Господ-
ня 1576.
Основным аргументом для отказа от гипотезы служило наличие в каждом из
памятников фрагментов, отсутствующих в другом; но это легко объяснимо.
Максим Грек цитирует «бумагу» не целиком, а выборочно и в пересказе, поэто-
му какие-то ее фрагменты он мог опустить, оставив лишь то, что имело прямое
отношение к избранному и предпочтенному им аспекту темы, противоастроло-
гическому, и опустив заключительную, конкретно-политическую часть «бумаги»
Булева. Напомним, что в ней, по справедливому мнению Н. А. Казаковой, име-
лось в виду двукратное посольство в Москву турецкого посла Скиндера, а эта
острая тема в сочинениях Максима Грека почти полностью обойдена.
180
Глава III
Отсутствие какого-либо обращения к адресату в «Сказании брани» также
не должно нас смущать.
Во-первых, мы не знаем, имелось ли в бумаге «немчина», цитируемой Мак-
симом, письменное обращение, или же он знал об адресате из устного сообще-
ния. Во-вторых, известно, что для письменности XVI в. настолько характерен
взаимопереход жанров эпистолярного и риторического, исключение или вве-
дение имени адресата, замена последнего, что подобное расхождение не может
служить препятствием для идентификации произведений (при наличии других
аргументов в ее пользу).
Наконец, Н. А. Казакова обращала внимание на отсутствие в «Сказании
брани» пророчества о гибели турок в царствование императора Максимилиана I
или же его преемника и об освобождении Константинополя. Это не вполне точ-
но. Во-первых, предсказание как таковое имеется и выражено теми же словами
(«возмездие приимут турки»), нет фрагмента с именем императора. Во-вторых,
слова бумаги «немчина» о том, что «церкви святые Софии восприиметь мощь»
вовсе не обязательно можно толковать как «освобождение Константинополя»,
они могут быть поняты в связи с общей идеей «церковного преобразования»
(понимаемого в смысле унии), которая столь отчетливо выражена в бумаге «нем-
чина». Отсутствие же этой темы в «Сказании брани» объясняется тем, что па-
мятник известен в настоящее время в единственном списке конца XVI нач. -
XVII вв., и во время переписки мог подвергнуться сокращению текст, в кото-
ром время, блистающее благочестием, устраивал Зевс (хотя и не планета, но
языческий бог), мощь церкви св. Софии связывалась с расположением светил,
да еще к тому же говорилось о людях, летающих через море, как мухи. Может
быть, отсутствие во многих собраниях сочинений Максима Грека большой час-
ти текста, содержащего этот фрагмент, объясняется не механической случай-
ной утратой, а явилось результатом того, что для некоторых кругов текст ока-
зался неуместным.
Текстологическое совпадение между двумя памятниками Н. А. Казакова
объясняет тем, что в них «были использованы варианты краткой истории ту-
рок, включающие астрологические предсказания об их гибели, которые были
распространены на Западе». Однако при этом надо допустить, что два разных
переводчика, переводя почти в одно и то же время (Н. А. Казакова датирует
«Сказание брани» серединой 20-х годов) два разных варианта латинского тек-
ста (их существование тоже нужно допустить), сделали почти дословно совпа-
дающий перевод (тем более пересказ); все это очень мало вероятно. Если же
предположить, что переводчик был один, то непонятно, зачем ему понадоби-
лось переводить разные варианты текста.
Более логичным представляется другое объяснение.
Текст, опубликованный Н. А. Казаковой, в его русском варианте был соз-
дан летом-осенью 1524 г., поскольку в заключительной его части говорится
о двукратном турецком посольстве в Москву для «подсмотрения», в котором
Н. А. Казакова справедливо предполагает посольство Скиндера (первое - 1522 г.,
второе - между июлем-сентябрем 1524 г.). Первая и вторая (из выделенных
Н. А. Казаковой) части являются переводом латиноязычного источника; введе-
ние, по ее мнению, добавлено в России. Заключительная часть, как предполо-
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
181
жила и Н. А. Казакова, есть плод собственного творчества переводчика, она на-
писана скорее всего летом 1524 г. для «воздействия на политические круги Рос-
сии с целью вовлечения ее в антитурецкую лигу». Следовательно, этот вариант
русского текста (подчеркиваю, русского) не мог быть тождествен «бумаге» Ни-
колая Булева, показанной Максиму Греку между сентябрем 1522 - сентябрем
1523 г. Она представляла собой первый вариант русского текста, его основой
был тот же самый перевод латиноязычного источника, который вошел и в «Ска-
зание брани» (об истории турецких завоеваний и предстоящем «возмездии», за-
канчивавшийся датой «1576»). Этот перевод либо был дополнен рассуждениями
переводчика о церковном преобразовании и восстановлении мощи св. Софии,
либо какие-то фрагменты о «новом законе» и чистом «съжительстве» присутст-
вовали и в латинском источнике, но оказались опущенными либо непосред-
ственно в «Сказании брани», либо в ходе его переписки.
Не исключено, что в «бумаге», показанной Максиму Греку, содержался и
тот перевод из Альманаха И. Штефлера и Я. Пфлауме, который цитируется в
Предисловии Филофея к Посланию Мисюрю Мунехину (он заканчивался слова-
ми «Воздвигните убо главы ваша, о мужие христиане»). Точнее, существуют две
возможности. Либо Булев соединил в тексте («бумаге», показанной Максиму)
два разных источника, перевод «истории турок» и перевод из астрологического
альманаха, либо Максим Грек полемизировал с двумя разными памятниками,
каждый из них был связан с католической пропагандой Николая Латынина.
Более вероятным представляется первое предположение.
Памятник показывает, что Николая Булева занимали не только религиоз-
ные проблемы, но и вопросы практической политики. Он написал собственное
дополнение к истории турок, где указывал, что турецкие посольства прибывают
сюда «подсмотрения для», пытался показать их опасность для России; все это
должно было приводить к идее вступления России в антитурецкую коалицию.
С именем Николая Булева и тем же кругом проблем может быть связано
«Изложение» о наводнении в Неаполе в 1523 г. [Обнорский, Бархударов 1949,
с. 23-24; Сумникова 1976, с. 24-25]. А. И. Соболевский определил его как пере-
вод одного из западноевропейских «летучих листков» [Соболевский 1903, с. 236].
«Изложение» написано очевидцем события. Стихийное бедствие обрисовано де-
тально и подробно, показан его большой масштаб, после чего делается следую-
щее замечание: «праведн'Ь отнюдь сие волнение вместо потопа им'Ьти можем».
Это - не случайная, а отражающая тенденцию памятника фраза, т. к. эта же
мысль содержится и в заглавии сочинения: «Изложение истинно истинней-
шее и предивнЬишее вЪстеи от Неапольскаго града.., како Неаполь водою уми-
ление истребися... еже ecu вместо потопа нарицати могут».
Обстоятельства появления «Изложения» на русской почве сопоставимы с
событиями, наступившими после того как указанная в Альманахе Штефлера и
Пфлауме дата прошла и потоп не состоялся. Николай Булев и его сторонники,
Как свидетельствует Максим Грек, быстро перестроились, утверждая, что в
Альманахе предсказывался вовсе не потоп, а «изменение и преиначение всех
сущих на земли». По-видимому, в это же время и с этой же целью — своеоб-
разного «самооправдания» - сделан и перевод повествования о событии, впол-
не сопоставимом с потопом. О связи сочинения с полемикой Максима Грека
182
Глава III
против Николая Булева косвенно свидетельствует и его окружение в составе
двух сборников волоколамского происхождения, не использованных публика-
торами сочинения: ГИМ, Епарх. 407 (20-е гг. XVI в.) [Дианова 1991, с. 400] и
РНБ, Вол. 638 (середина XVI в.).
Полемика Максима Грека представляет лишь одну из моделей реакции на
пропаганду Николая Булева. Две других - сочинение волоколамского Анони-
ма и Послание Филофея Псковского Мисюрю Мунехину.
Во всех случаях нам известен лишь последний, заключительный этап по-
лемики, а именно ответы, написанные Анонимом, Филофеем, Максимом Гре-
ком. До нас не дошли, не будучи введены в русло рукописной книжности, ни
послания самого Николая Булева, ни «грамоты» Мисюря Мунехина и архи-
епископа Вассиана, ни послания Федора Карпова Максиму Греку по этому во-
просу, хотя все эти источники существовали, т. к. они упомянуты в ответных
текстах. Сохранись они - наши представления о полифонии общественной
мысли были бы гораздо более полными. Но представлены точки зрения лишь
одной стороны, отличающиеся богатством и многогранностью подхода. Разные
авторы отвечают по-разному.
Аноним (до 1515 г.) остался в рамках традиций антилатинской полемиче-
ской литературы. Опровергая положения Послания Николая Булева к ростов-
скому архиепископу Вассиану, он писал, что католический теолог «нашу...
Церковь в нечестие полагает и укоряет, и свою латынскую Церковь свыше
именует, и всЬх православных укоряет и отступники нарицает»; включена до-
вольно пространная цитата из Булева: «Мы едину Церковь имамы с вашею, и
едино тЪло есмя о ХристЪ, и един дух и едина душа, и едину надежу звания
им'Ёюще, и единаго с вами Господа чествующе, и едину вЪру держаще, и едино
крещение приемлюще, и едину Церковь почитающе» [РГБ, Вол. 551, л. 261-
262; Жмакин 1880, с. 321-322].
Максим Грек предпочел этико-философский подход, противопоставляя аст-
ральной предопределенности свободу воли («самовластное свобожение разума») в
единстве с божественным Промыслом. Он опровергал астрологов с позиций уче-
ния о свободной воле тогда же, когда в Западной Европе следили за спором ме-
жду двумя выдающимися мыслителями. В сентябре 1524 г. была издана «Диатри-
ба, или рассуждение о свободной воле» Эразма Роттердамского, в декабре
1525 г. - ответ на нее, книга Мартина Лютера «О рабстве воли». Книга Лютера
издавалась 10 раз до конца 1526 г., ответ на нее Эразма, опубликованный в фев-
рале 1526 г., также издавался неоднократно [Соколов В. 1986, с. 5-68].
Максим Грек избрал ту часть христианской традиции, которая ставила ак-
цент на свободной воле человека.
Филофей построил полемику с Булевым не так, как Аноним, не так, как
Максим Грек. Отказавшись от астрологического аспекта небрежным замечанием
«сия вся кощуны суть и басни», он сосредоточил внимание на объяснении «пе-
ремен» в истории «стран и царств», исходя из предложенных Николаем Латы-
нином условий полемики, предсказанного им «пременения», которое коснется
стран, царств, областей и городов всей вселенной, т. е. избрал исторический и
эсхатологический подход. Псковский православный богослов противопоставил
астрологическому латинскому прогностику эсхатологическое пророчество.
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
183
§ 2.	Эсхатологический контекст
В средневековом религиозном сознании история длилась под знаком конца,
в ожидании Второго Пришествия, конечных судеб мира, полноты и исполне-
ния сроков, конца истории и того, что за этим концом следует.
«Откровение Мефодия Патарского», «Видения пророка Даниила», Житие
Андрея Юродивого, апокрифы, рисовавшие апокалиптические картины конца
мира и загробной жизни, многочисленные другие переводные сочинения, вой-
дя в корпус древнерусской литературы, питали национальное сознание, способ-
ствуя закреплению в миросозерцании эсхатологических черт [Тихонравов 1863;
Сахаров В. 1879; Истрин 1897].
Две темы становились объектом размышлений и пророчествований, темы,
связанные между собой, но не тождественные. Одна из них сосредоточена на
христианском времени, длительности его отрезка между Первым и Вторым
Пришествием; он неизменно осознавался как «последние дни», «последние вре-
мена», «последние сроки». Другая давала проекцию времени на историю - те-
ма «последнего царства». У Филофея Псковского главное - «последнее царст-
во», хотя и мысль о «последнем времени» не покидает его.
В XV в. преобладала тема «последних времен», что было естественно обу-
словлено ожиданием конца мира в 7000 (1492) г., вызвавшим богатую литера-
туру о «скончании седьмой тысячи». Та ее часть, которая написана до роковой
даты 1492 г., может быть сопоставлена с сочинениями, написанными до того,
как наступила дата предсказанного на 1524 г. потопа.
Ожидание «скончания» возникло задолго до 1492 г. На Русь оно пришло
от южных славян и из Византии. В историографии распространено мнение,
что именно к этому году относится сохранившаяся в ряде рукописей заметка
«здЪ страх, зде скорбь...» [ПС 1860, ч. 3. с. 336]. Однако первоначально она
относилась к 6967 (1459) г., который на 33 года отстоял от «конца» и, таким
образом, оказывался симметричным году казни Спасителя, будучи к тому же
расположен в аналогичном круге Пасхального цикла. В 1408 г. закончился
13-й Великий индиктион, 532-летний цикл христианского времени; новые
Пасхалии составлялись до 7000 г. [Турилов, Плигузов 1987, с. 556-561; Тури-
лов 1988, с. 33]. В одной из них, т. н. «прогностической», и содержалась эта
заметка.
Старейший известный в настоящее время список с этой записью создан
в конце XIV (?) - нач. XV в. в Спасо-Прилуцком монастыре под Вологдой.
А. А. Турилов предположил, что она была создана, вероятнее всего, на Бал-
канах, «где с середины XIV в. эсхатологические настроения подогревались
быстрыми и неудержимыми успехами османского завоевания, в чем также
видели знамение „последнего времени44». Под различными годами помещены
тексты, восходящие, как отметил А. А. Турилов, к Откровению Мефодия
Патарского.
1459 (6967) г.:
«Круг солнцю 23, луне 13, и си в л'Ьто на конци явися, в он же чаем Все-
мирное Пришествие. Братие, здЪ страхъ, здЪ бЪда велика, здЪ скорбь немала,
якоже в распятьи ХристовЪ. О Владыко, умножишася бЪзакониа наша на
земли, пощади нас, Владыко, исполнь небо и землю...».
186
Глава III
дней, и часов, да будет устроение завершено в седмицу седмиц. Все это, господи-
не, размышления. Седмицу же повеленнаго 3 времени знает только Бог, т. е. на
все отпущено семь веков. Да верует всяк человек христианин, что Христос есть
Сын Божий и Бог истинный, и будет верить в то, что Он сказал».
Чье мнение о «седьмом числе» излагает Дмитрий Траханиот? Его собственная
основная оценка недвусмысленна: это все «помышлениа», т. е. размышления
слабое человеческое мнение; но прямого осуждения не высказывается. Автор из-
ложил два мнения, но к обоим проявил почти одинаковое отношение, как к
тщетным попыткам узнать сроки, противопоставив им единственно справедливое
суждение, основанное на Евангельских словах о неизвестности сроков как на
единственно истинных; лишь на них можно основывать свою веру. Все осталь-
ное - мнение, рассуждение, допускающее вариантность толкований. Их автор и
излагает, т. е. как бы «информирует» архиепископа Геннадия. Одно объяснение
слов о явлении Христа в «последние дни» состоит в том, что семь веков приняли
за семь тысяч и, разделив их пополам, первые 3500 лет объявили «первыми дня-
ми», а вторые - последними, и именно в них произошло Воплощение. Другое
мнение, что «кончина свершится» в седьмом числе», кажется, вызывает больше
симпатий у автора («никто не весть числа веку, токмо един Творец, яко имать бы-
ти кончина, а то есть неизменно, да и в седьмом числе»). Но при этом он подчер-
кивает два обстоятельства: понятие «седьмого числа» не имеет точного количест-
венного выражения, будучи мистическим и символическим; все суждения о нем
не более чем человеческие «помышления», «рассуждение», истинное же знание
сосредоточено в словах Евангелия. Эти же мысли автор повторяет и в заключи-
тельной части Послания: «Седьмую же тысящу подобает человеку помнити, за-
нъже от разсуждение сие удръжася в людех, а не верити».
Т. е. мысль о седмеричности достойна лишь человеческой памяти («седьмую
же тысящу подобает человеку помнити») как одно из человеческих суждений
и рассуждений, но нельзя делать ее предметом веры («а не верити»), т. к. она
не является ни «богодухновенной», ни ангельской вестью, ни пророчеством,
ни свидетельством святого (т. е. это мысль о «о памяти смертной», в смысле
нравственного и духовного предуготовления к Страшному Суду).
Утверждения о «седьмом числе» нельзя относить исключительно к суждени-
ям оппонентов автора (которые он якобы опровергает) еще и потому, что в более
поздних сочинёниях Иосифа Волоцкого на эту тему развиваются в целом те же
мысли, что и в Послании Д. М. Траханиота архиепископу Геннадию. Главное в
них - убежденность в невозможности знать сроки Второго Пришествия и мис-
тическое толкование значения «седьмого числа» [Казакова, Лурье 1955].
Предсказание потопа в 1524 г. вызвало большой объем полемической лите-
ратуры накануне обещанной катастрофы, но способы полемики, избранные пра-
вославными богословами, были иные. Волоколамский Аноним, Максим Грек,
Филофей Псковский предпочли разные ракурсы темы: у первых двух преобла-
дает антилатинское и противоастрологическое содержание (у Максима Грека в
сопряженности с проблемами нравственного богословия, с защитой тезиса о сво-
Правильное чтение «повеленнаго» воспроизведено по тем же спискам, что в предыдущей
примечании. Чтение основного списка «повеле нас» ошибочно (разночтение 77-78).
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
187
боде воли). Филофей Псковский будет развивать мысль о длительности истори-
ческого времени царства «Третьего Рима».
Изложение Пасхалии митрополита Зосимы (1492 г.), Послание Филофея про-
тив астрологии (1523-1524 гг.) и Предисловие к Пасхалии новгородского свя-
щенника Агафона (ок. 1540 г.), как будет показано далее, излагают три эсхатоло-
гических модели, сосуществующие с широко представленными в письменности
изучаемого времени переводными эсхатологическими сочинениями и возникши-
ми на их основе на славянской и русской почве памятниками.
§ 3.	Историко-литературный контекст
Идея «Третьего Рима», будучи исторической (или историософской) кон-
цепцией, современна таким значительным трудам русского средневековья как
Русский хронограф (1516-1522), Никоновская летопись (20-е годы), цикл Ска-
зания о князьях владимирских (конец 10-х гг. - вторая четверть). В первой
трети XVI в. интерес к историческим жанрам возрастает, подготавливая гран-
диозные энциклопедические предприятия митрополита Макария в середине -
третьей четверти XVI в. Единое Российское государство, сформировавшееся на
востоке Европы, утверждало свое место не только в системе современных меж-
дународных отношений, но и в мировой истории. Оно заговорило о себе, апел-
лируя к древней традиции, причастность к которой, укорененность в глубоком
прошлом, длительность исторической перспективы призваны были обеспечить
ему стабильность и авторитет.
Исторические концепции русского средневековья изучены недостаточно, что
относится и к принципам периодизации истории у авторов того времени. Как
они видели вехи исторического пространства, ключевые эпизоды историческо-
го времени?
В средневековой историографии существовали различные модели периоди-
зации, христианские концепции времени и истории. Разделение истории на
семь последовательных эпох, или веков мироздания, соответствовало, по мне-
нию интерпретаторов, семи дням творения. Другая система выделяла четыре
века мироздания (век естественного закона, век закона Моисея, век Благодати,
век Славы) [Siniscalco 1981]. Эта схема была известна одному из современни-
ков Филофея, светскому публицисту и дипломату Ф. И. Карпову; в Послании
митрополиту Даниилу (1522-1539) он писал:
«Нужа 6Ъ челов'Ькомъ во вся времяна под законы жити: первое, въ время
естества, под законом естественымъ; второе, во время закона, под законом Мои-
сЪйским; третьее, и ныне, во время Благодати, под закономъ Христовымъ».
Здесь нет упоминания о четвертой эпохе, но представление о ней сформулирова-
но в заключительной части его Послания, в словах об «обетованной земле жи-
выхъ, в ней же часы не начинаютъ дней, восхода и захода не имеютъ, годоваго
предела не стяжут...» [ПЛДР, XV-XVI вв., с. 512, 516].
Благодаря широкому бытованию Хроники Георгия Амартола и других
хронографических памятников на Руси была известна одна из распространен-
ных схем периодизации, теория смены мировых монархий (чаще всего их на-
зывалось четыре, но иногда больше): «Асурийское царствие разориться вавило-
188
Глава III
няны, Вавилоньска персями, Персьское же макидонями, Македоньское ромея-
ми, такоже Ромейское антихристомь разориться, антихристово же Христомь
истляеться» [Истрин 1920, с. 297-298]. Аллегория четырех царств привлека-
ла внимание самых разных кругов. Так, в Псалтыри, написанной в 1395 г
смольнянином иноком Лукой («Онежская псалтырь»), имеется рисунок «сим-
волико-политического содержания» (по определению публикатора Г. К. Бугослав-
ского) с изображением зверей, символизирующих царства Вавилонское, Перское
Римское, четвертый зверь - антихрист. Между ними помещен маленький за-
яц; по предположению Г. К.Бугославского (впрочем, произвольному) в виде
зайца художник представил Смоленское княжество, доживавшее последние
дни [Бугославский 1906, с. 85-86].
Особое значение придавалось истории и толкованию мистического смысла
последней, Римской империи - как древней с центром в Риме, так и Восточ-
ной с центром в Константинополе, с историей которой сопряжена и ранняя
история России.
Она имеет историографическое название Византийской, хотя ее самоназва-
ние - «империя ромеев», т. е. римлян. В русских источниках (летописных, хро-
нографических и др.) ее часто называют «Греческим царством»; но лексикогра-
фия второй половины XVI в. зафиксировала и понятие «византийская страна»:
«Еллини. Еллини суть не едини; первии еллини вечерний, еже есть АфинЪи и
прочая тамошняя страны, а другия еллини полуденнии, еже есть страна Ви-
зантийская и сущей окрестъ Византии живущей грецы, то есть другия еллины,
иже наричются восточьнии; еллини же наричются, понеже поидоша от некое-
го мужа Еллини (вар. Елина) нарицаема, от иже во Еладе живущих» [Ковтун
1989, с. 186, ст. 659].
Повествования о величии и падении царств входили в круг любимого зани-
мательного чтения древнерусских книжников. Разнообразные Повести о взятии
Царьграда расширили этот круг в XVI в. Внимание исторической мысли все бо-
лее концентрируется на падении империи и катастрофическом значении этого
факта мировой истории. Если летописание второй половины XV в. ограничива-
лось лаконичными записями о падении Царьграда, то в XVI в. в него вводятся
пространные сочинения, посвященные этому событию и судьбам империи.
Два пространных рассказа о падении Царьграда содержит Русский хроно-
граф. Древнейшая из дошедших его редакций создана, согласно новейшим ис-
следованиям, в начале XVI в. [Творогов 1975, с. 205] или между 1516-1522 гг.
[Клосс 1980, с. 157-159]. В литературе за ней еще сохраняется и традиционное
название «Хронограф редакции 1512 г.» [Пушкарев 1983]. Это новый тип ис-
торического труда, аналогичного которому предшествующая русская средневе-
ковая историография не знала, «историческая энциклопедия», по определению
О. В. Творогова; перед составителем стояла задача «ввести в русло мировой
истории историю славянских народов и историю Руси», выходя при этом «за
узкие рамки историографической концепции „Израиль - Рим - Византия44 или
ее модернизированной формы, уже чисто христианской „триады44 - „Рим - Ви-
зантия - Русь44. Хронист стремился всемерно расширить исторический кругозор
своего труда, одновременно, по необходимости, сжимая его в объеме» [Творогов
1975, с. 41]. По-видимому, можно говорить о том, что именно схема теории ве-
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
189
ликих мировых монархий прошлого, изложенная, в частности, в Хронике Ге-
оргия Амартола, была моделью структуры и композиции Хронографа [Попов
1866; Творогов 1972; Алпатов 1973]. В более поздней работе Творогов находил
возможность сблизить концепцию Русского хронографа с идеей „Третьего Рима“.
В этом первом русском хронографическом своде «русское государство выступало
как наследник великих держав прошлого, как „третий Рим“, единственный оплот
православия перед лицом турецкой военной экспансии и идеологической экспан-
сии католического Рима». Упомянув о гипотезе А. А. Шахматова, согласно кото-
рой Филофей Псковский был автором одной из редакций Русского хронографа,
Творогов писал, что эта гипотеза возникла «не случайно» и что историографиче-
ская концепция Русского хронографа «соответствовала взглядам государственных
и церковных деятелей нач. XVI в. ...и в частности воззрениям старцев Волоко-
ламского монастыря, где, по предположению Б. М. Клосса, был создан Русский
хронограф» [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 500].
К этому можно добавить, что при анализе исторических представлений
Филофея Псковского именно Русский хронограф оказался тем памятником, с
помощью которого можно раскрыть содержание кратких фрагментов Посла-
ния против астрологии.
Если продолжить сравнение идеи «Третьего Рима» с видимой частью айс-
берга, то Русский хронограф просматривается или угадывается в его подвод-
ной, скрытой части. И наоборот, «Третий Рим» выступает, выходит на по-
верхность как квинтэссенция или пророческий (и логический одновременно)
вывод из концепции всемирной истории в Хронографе, как ее концентриро-
ванное изложение (осмысление) в памятнике другого жанра. Филофей Псков-
ский, впрочем, будет говорить лишь о последнем, завершающем звене в исто-
рии царств - о христианском царстве.
Мысль о роли Русской земли и «русского рода» в мировой истории оформля-
лась в Хронографе отнюдь не механически, не только путем включения в него
русских известий. Показательны с этой точки зрения две Повести о взятии
Царьграда в составе памятника. Одна из них - «О взятии Царяграда от безбож-
наго турьскаго царя Магмета Амуратава сына» была заключительной главой его
первой (из сохранившихся) редакций (гл. 208). Вторая Повесть (Нестора Искан-
дера) в ряде списков Хронографа следовала непосредственно после нее. Для чего
понадобилось введение еще одной Повести с тем же сюжетом? Дело не только в
том, что вторая содержала больше фактической информации. В ней излагается и
новое политическое воззрение, новый взгляд на значение «русского рода» (в эсха-
тологической форме).
Первая из этих Повестей представляет интерес для целей нашего анализа
еще и потому, что в ней использован болгарский текст, в котором ряд исследо-
вателей усматривает один из источников, по образцу и под влиянием которого
могла быть создана идея «Третьего Рима».
В Повести (или Плаче) о падении Царьграда [гл. 208] гибель Греческого цар-
ства - звено в трагической судьбе православных царств; в конце Повести автор
противопоставляет православным царствам, пленными турками, «Росийскую
землю», которой предстоит «расти и младети и разширятися и до скончания ве-
ка». Филофей, аргументируя концепцию «Третьего Рима», также будет гово-
190
Глава III
рить о «разорении» не только Греческого царства, но всех православных царств
сделав из этого далеко идущие выводы. Автор Повести пишет:
«Сиа убо вся благочестиваа царствиа Греческое, и Серпьское, Басаньское
(Босния. - Н. С.), и Арбаназское (Албанское. - Н. С.) и инии мнози грЪхъ ради
нашихъ Божиимъ попущениемъ безбожнии турци поплениша и вь запустЪние
положиша и покориша подъ свою власть, наша же Росиская земля Божиею
милостию... растетъ и младЪеть и возвышается, ей же, Христе милостивый
даждь расти и младЪти и разширятися и до скончаниа века» [ПСРЛ, т. 22/1
с. 439-440].
Хронограф содержит не только мысль о преемстве Русского государства по
отношению к греко-византийскому и славянскому миру, но также аллюзию
более глубокого, более древнего преемства. Почти теми же словами в другом
фрагменте (гл. 130) говорится о преемстве между старым и новым Римом, хотя
составитель пишет об этом иначе, чем Филофей, точнее намекает, и его намек
может быть понят лишь при сопоставлении заключительной, 208-й главы со
130-й, где повествуется «О Уалентиане цари», о взятии Рима «Изгирихом» в
455 г., о последнем западно-римском императоре Ромуле-Августуле (475-476 гг.).
В 208-й главе о Русской земле говорится теми же словами, что о «новом Риме» -
Царьграде после уничтожения в «старом Риме» варварскими правителями
«царской державы»: «Римъ дръжавы царьскыа до конца лишися и варварь-
скымъ ригамъ повинуся... Сиа приключишася старому Риму, нашь же новый
Римъ Цариградъ доить и растеть, крепиться и омлаждаеться, буди же ему и до
конца расти. Ей, царю, всЬми царствуай» [там же, с. 285].
Источником этой статьи Хронографа послужил болгарский перевод (XIV в.)
византийской хроники Константина Манассии (XII в.), в котором далее следовала
вставка болгарского переводчика - редактора с прославлением Болгарской дер-
жавы и ее царя Ивана Александра Ясеня. В греческом тексте XII в. Константина
Манассии после пожелания роста и процветания новому Риму-Царьграду нахо-
дилось прославление (краткое) императора Мануила Комнина, в болгарском па-
мятнике следующий текст: «И сиа убо приключишу ся старому Риму, нашъ же
новый Цариград доитъ и раститъ, крепит ся и омлаждает ся, буди же ему и до
конца расти, ей царю въс'Ьми царствуй сицеваго премшу св’Ьтла и светоносна
царе, великаго владыку и изряднаго победоносца, корене суща Иоана пр'Ьзящ-
нааго царе блъгаром Асене Александра глаголя прекроткааго и милостиваа-
го» [Manasses-Chronik, S. 99-100; Манассия 1988, с. 152]. Имени болгарской
столицы Тырнова в тексте нет (она недвусмысленно подразумевается в словах
о «нашем новом Царьграде»). Отсутствует и римское имя Царьграда, которое
было в греческом оригинале.
Русский составитель Хронографа вернул его, опустив болгарскую вставку в
гл. 130, усвоил этот прием и в соответствующем месте, а именно в гл. 208, в
Повести о падении Константинополя использовал ту жедмысль и ту же лекси-
ку для прославления Русского государства. Он лишь опустил глагол «доит»,
характеризующий раннюю, младенческую стадию развития («доити» - кор-
мить грудью, см. [Срезневский, Материалы, т. 1, стлб. 691].
Бесспорная лексико-терминологическая связь заключительного фрагмента
«Плача о падении Царьграда» [гл. 208] с фрагментом того же Хронографа в
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
191
гл. 130, т. е. за пределами Повести, служит подтверждением существующей в
историографии точки зрения, согласно которой Повесть написана в процессе
создания Хронографа, а ее автором был составитель Хронографа. О. В. Творогов
обосновывал этот вывод, в частности, стилистическим анализом Плача [Словарь
книжников, вып. 2/2, с. 196]. Но был ли этим автором Филофей Псковский,
как полагал А. А. Шахматов, сказать все же затруднительно.
Фрагмент болгарского перевода греческой хроники не мог служить источ-
ником идеи «Третьего Рима»: в болгарском тексте не было римского имени
Константинополя (одно из главных звеньев этой идеи), а перенесение на Моск-
ву значения Константина-града было сделано митрополитом Зосимой ранее
составления Хронографа, но и это не была еще идея «Третьего Рима». Именно
с Изложением пасхалии 1492 г., а не с концепцией Филофея Псковского со-
поставима идея болгарской обработки греческого текста. Отличие воззрений
болгарского переводчика XIV в. от русских историософских построений состо-
ит в том, что первые возникли до падения Константинополя, и «новый Царь-
град» существовал параллельно вселенскому центру, а Филофей Псковский
констатировал его военно-политическое падение как центра завоеванной импе-
рии. При некотором внешнем сходстве, «похожести» существо двух идей тем
не менее различно.
В перекличке между 476 г., 1453 г. и временем создания русской Повес-
ти-Плача о падении Царьграда можно было бы усмотреть зарождение трех-
членной модели, использованной Филофеем в Послании Мисюрю, если бы не
иное понимание «падения» старого Рима в Послании Филофея, где оно соотне-
сено не с V в., а с начавшимся в IX в. процессом разделения Церквей.
В отличие от концепции ФилофЪк Псковского, в Повести-плаче Русского
хронографа отсутствует тема царства как таковая, автор Плача проявляет тер-
минологическую осторожность в определении политического стутуса Русской
земли: она еще не называется царством в контексте утверждения о падении
всех «благочестивых царств». То же было характерно и для ростовского архи-
епископа Вассиана, его Послания на Угру: он тоже не именовал Русскую зем-
лю царством, хотя и даровал Ивану III титул «царя».
Ведущая нота идеологического настроения автора «Повести» оптимистич-
на, он не сомневается в политическом будущем своего государства и говорит о
нем с уверенностью. Это - новая стадия исторического мышления, в чем мы
убеждаемся, сравнивая концовку Повести о взятии Царьграда в составе Хро-
нографа с представлениями, существовавшими, например, на заре освобожде-
ния от ордынского ига. Автор летописного текста, посвященного событиям
«стояния» на Угре (1480), выражает страстную надежду на сохранение Отече-
ства, но он еще озабочен тем, чтобы русских правителей не постигла судьба
обреченных на скитания и бедствия потомков и наследников некогда могуще-
ственных византийских императоров, чтобы Русь не повторила участи Визан-
тии и других порабощенных царств и народов (перечень их шире, чем в Хро-
нографе). Гарантией для Руси, по мысли летописца, является храбрость и му-
жество ее сынов: «О храбрии мужствении сынове рустии! Подщитеся сохрани-
ти свое отечество, Рускую землю, от поганых, не пощадите своих глав, да не
узрят очи ваши пленениа и граблениа святым церквем и домам вашим, и
192
Глава III
убиенна чад ваших, и поругания женам и дщерем вашим, яко же пострадаща
инии велицы и славнии земли от турков, еже глаголют: Болгаре, и Серой, и
Греци, и Трапизон, и Амориа, и Аръбанасы, и Хорваты, и Босна, и Манкуп и
Кафа, и инии мнози земли» [ПСРЛ, т. 28, с. 316].
Три-четыре десятилетия спустя составитель Хронографа уже твердо уверен
в будущем своей земли как независимого государства. А еще через четверть
века политическая мысль сделает новый шаг вперед в осмыслении судеб Ви-
зантии и России. Чтобы избежать участи плененной турками империи, по мне-
нию И. С. Пересветова, Россия должна укрепить свою собственную внутреннюю
силу, провести государственные преобразования на началах правды и справед-
ливости. Теперь они, а не только храбрость и мужество ее сынов обеспечат Рос-
сии независимое и процветающее состояние. Именно эта социально-политиче-
ская идея лежит в основе соединения особой, пересветовской редакции Повести
о взятии Царьграда Нестора Искандера с рассказом о Магмет салтане и его ре-
формах, по образцу которых должны быть проведены государственные преоб-
разования и в России, призванные соединить «правду турецкую» и «веру хри-
стианскую» [Зимин 1956].
Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 г. (Повесть Нестора Исканде-
ра), включенная в некоторые списки Русского хронографа вслед за Плачем о
падении Царьграда, интересна для исследуемой темы разными редакциями ее
заключительной эсхатологической части. Некий «русый род», которому, по
первоначальной (искандеровской) редакции предстоит явиться освободителем
Царьграда, в Хронографе превращается в «руский род». В заключительной час-
ти искандеровской редакции эсхатологические пророчества о будущих судьбах
Константинополя изложены пространно [ПЛДР, XV в., с. 264, 266]; о дате По-
вести см: [Азбелев 1961]. В Хронографе опущены тексты о будущем появлении
царя-победителя, венчании его в Константинополе, победе над мусульманами,
воцарении его детей в Александрии, Риме, Константинополе и Селуни и гряду-
щем царстве до скончания мира. Снята и автобиографическая приписка Нестора
Искандера. Вместо них помещен лаконичный текст: «Но убо да разумевши,
окаанне, яко вся преже реченнаа Мефодиемъ Патрьскимъ и Лвомъ Премуд-
рымъ и знамениа о градЪ семъ совершишяся, то и послЪднеа не приидуть, но
такоже соврыпитися имуть. Пишеть бо: „Руский родъ съ прежесоздательными
всего Измаилтя побЪдять и Седмохолмаго приимутъ с прежезаконми его и в
нем въцарятся“» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 460].
Уместно привести слова из посвященного Повести исследования М. О. Скри-
пиля: «...если на протяжении веков менялось представление о поработителе
Византии, всегда отражая реальную опасность, то неизменным (по крайней
мере с X века) оставалось определение ее освободителя. Это - «русый язык»,
т. е. народ («Видения Даниила»), «род русых» (Геннадий Схоларий), причем
греки под этим наименованием никогда не имели в виду русский народ»
[Скрипиль 1954, с. 179].
Надежда на будущее возрождение Седмихолмого града связана в Хроно-
графе с «руским родом». Для создания новой концепции использованы возмож-
ности двух похожих, но разных лексических единиц. Можно ли усматривать
здесь политическую идею? Надо учитывать новый контекст - летописно-хро-
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима» 193
нографический; удалено эсхатологическое окружение высказывания, точнее,
оно сокращено до упоминания авторов, с именами которых связана эсхатоло-
гическая тема в письменных памятниках. Тем самым фрагмент Повести при-
обретает характер пророческо-политической идеи, не давая, однако, основания
для ее прямолинейно-политической интерпретации. «Между правом и проро-
чеством» - так была определена тема одного из римских семинаров, и данный
случай подтверждает, что формулировка удачно определяет особенность сред-
невекового сознания.
Варианты Повести, известные в сборниках смешанного содержания второй
четверти XVI в., несколько изменяют текст эсхатологической концовки, но в
определении освободителя Константинополя сохраняется первоначальная фор-
мула «русий род» 4 . В Никоновской летописи заключительная часть сокраще-
на так же, как в Хронографе, но сохраняется чтение „русии же родъ“, хотя в
других списках „русии“ исправлено на „рускии“ или дан вариант „русийский“
[ПСРЛ, т. 12, с. 97].
В Пересветовских редакциях Повести о падении Царьграда не получила
развития мысль о «русском роде» как освободителе Константинополя. В пол-
ной редакции сочинений И. С. Пересветова Повесть заканчивается следующи-
ми словами: «Но убо разумевши, о окаянне, аще преждереченная вся Мефодием
Патарским и Львом Премудрым знамение о граде сем совершишася, то бо по-
следняя не приидут». Хронографический извод пересветовской Повести, вклю-
ченный в Хронограф 1617 г., целиком снимает эсхатологический конец и отсыл-
ку к Мефодию Патарскому и Льву Премудрому [Зимин 1956, с. 147, 216, 262].
Следовательно, и И. С. Пересветову, и его продолжателям XVI-XVII вв. мысль о
«воцарении» русского рода в Константинополе оказалась чуждой.
Иной, нежели в Русском Хронографе, тип соединения русской истории с
всемирной представлен в двух современных ему произведениях повествова-
тельного и эпистолярного жанров - цикле Сказания о князьях владимирских
и Послании Филофея Псковского М. Г. Мисюрю Мунехину 1523-1524 г.
Подобно тому как дипломатическую инструкцию 1489 г. можно считать
своего рода «светской парой» Изложению пасхалии митрополита Зосимы, так
в первой трети XVI в. созданы два цикла произведений, один из которых воз-
водил генеалогию русских князей к императору Августу (цикл Сказания о
князьях владимирских), а другой утверждал древние корни русской государ-
ственности и русской Церкви (цикл сочинений о «Третьем Риме»). Они были
призваны указать вектор культурно-исторической ориентации, а в некоторых
случаях даже представляли модель будущего развития н$ только политиче-
ской мысли, но и политической практики.
В цикле произведений, объединяемых названием Сказание о князьях вла-
димирских, завершаются, воплощаются во всей полноте зарождавшиеся в XV в.
концепции преемства - противостояния Руси по отношению к римскому и кон-
РНБ, Соф. 1464, лл. 376-414; сборник относится к рубежу 30-40-х гг. (в списке митропо-
литов на лл. 452 последним назван Иоасаф, 1539-1542 гг.); РГБ, Вол. 661, лл. 367-428
(сборник Дионисия Звенигородского); РГБ, Вол. 659, лл. 578-611 об. (сборник 1536 г.
Нифонта Кормилицына). В составе сборника БАН, Арх. Д. 193 текст Повести Нестора Ис-
кандера переписан рукой известного каллиграфа Михаила Медоварцева.
7 —. 1482
194
Глава III
стантинопольскому наследию. Составные части того и другого дифференциру-
ются, соответственно размышления о характере русской государственности и
статусе Русской Церкви расчленяются по произведениям разных жанров, хотя
четкой границы между темами и сюжетами, разумеется, нет. Так, в цикле Ска-
зания преобладают вопросы государственности, царства и царской власти, его
идеи и фрагменты позже используются в Чине венчания Ивана IV, но вместе с
тем в Сказании присутствует и тема разделения Церквей в XI в.; Послание Фи-
лофея Псковского о «Третьем Риме» не только служит обоснованию автокефа-
лии русской Церкви, но также говорит о главном предназначении «царства на-
шего государя» - быть христианским царством, о необходимости симфонии ме-
жду царством и священством.
В цикле Сказания представлен генеалогический тип соединения событий рус-
ской истории с мировой. В Медоварцевской редакции, составленной не позднее
1527 г., римское звено генеалогии великих князей владимирских и их потом-
ков, среди которых первенствующее значение отведено московским князьям,
соединено в одну цепь с «русским» звеном, что позже найдет отражение в Вос-
кресенской летописи и Государевом Родословце.
Самым ранним (из сохранившихся) произведением цикла, согласно выводу
Р. П. Дмитриевой, наиболее аргументированному среди имеющихся в историо-
графии и принятому большинством исследователей, было Послание Спиридо-
на-Саввы [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 370-371, 408-411]. Оно создано меж-
ду 1511-1523 гг., ближе к 1520 г., согласно наблюдениям А. Л. Гольдберга [Жда-
нов И. 1895, с. 68; Дмитриева 1955, с. 109; Гольдберг 1976!, с. 208].
В Послании Спиридона-Саввы оформляются в законченную историко-поли-
тическую концепцию те размышления и многозначительные намеки о природе
константинопольского и римского наследия на Руси, которые наблюдались у
идеологов XV в. Речь Иоанна VIII Палеолога на Флорентийском соборе в лето-
писных редакциях Повести Симеона Суздальца и в Слове на латыню, призна-
ющая царское достоинство Василия II, утверждения о «братстве» предков москов-
ских князей с восточно-римскими императорами (инструкция 1489 г.) перерас-
тают в рассказ о том, как император Константин Мономах под влиянием побе-
ды, одержанной во Фракии великим князем Владимиром Всеволодовичем и в
связи с разделением Церквей отправляет к нему послов с предложением мира
и любви и с дарами, знаками царского достоинства. Среди даров - снятый им-
ператором «от своея выя» «животворящий крест от самаго животворящего дре-
ва, на нем же распятся Владыко Христос», и царский венец «на блюде злате»,
тоже «от своея главы».
Митрополиту эфесскому Неофиту, главе посольства, поручено произнести речь,
сопоставимую в своей главной идеологической ноте с речью византийского импе-
ратора на Флорентийском соборе (по третьей редакции Повести Симеона Суздаль-
ца), но идея translatio предстает уже в полном объеме, царский титул великого
князя сопровождается определением «Великой Росии» как царства [Дмитриева
1955, с. 1*64-165, 177, 190-191, 194, 198-199; Идея Рима, с. 16-17, 27, 37, 43-44].
Во всех произведениях цикла проведена и другая политическая идея, наме-
ченная в XV в., в Посланиях московского великого князя в Константинополь
1441 г. и 1451 г., а теперь приобретающая законченную и определенную фор'
Исторические условий возникновения концепции «Третьего Рима»
195
му. Речь идет об ином, чем в византийской политической мысли, представле-
нии о соотношении власти василевса и правителей других православных госу-
дарств. Московская позиция сопоставима с воззрениями идеологов государст-
венности в средневековой Сербии, Болгарии и других странах. Если византий-
ская универсалистская идея исходила из того, что «один только царь во все-
ленной», то в Сказании проведена мысль о возможности сосуществования двух
царств и двух царей, причем русский венчан по воле императора высоким ду-
ховным лицом. Главная функция царей - защита православия. Эфесский ми-
трополит Неофит говорит в своей речи от имени императора: «и все правосла-
вие в покои пребудут под сущею властию нашего царства и твоего волнаго са-
модръжавства».
По смыслу текст близок фрагменту Послания Василия II императору
(1451) с приветствием по поводу его восшествия на престол [РИБ, т. 6, № 71;
см. гл. I наст. изд.].
Определение «волное самодержавство», как и слова о Василии III как «вол-
ном самодержце» и «царе» имели несколько идеологических адресов: и указа-
ние на независимость от ордынского «царя», и подразумеваемую констатацию
рядоположенности власти русского царя и византийского василевса, и (по даль-
нейшему контексту) мысль о превосходстве московского князя над другими
князьями, прежде всего великими князьями литовскими.
Рассказ о дарах Мономаха не был наивной политической легендой; напро-
тив, в нем выражено ясное осознание политической мыслью того факта, что
царский титул правителя, как и определение государственности в качестве цар-
ства не могут быть результатом самопровозглашения, но их источником должен
быть высокий авторитет, в данном случае византийский император и иерарх
высокого сана.
В реальности произойдет то же самое. Когда сын Василия III будет венчан на
царство митрополитом Макарием в 1547 г., то Иван IV осознает, что эта акция
«не крепотствует», и отправит в 1557 г., после взятия Казани и Астрахани, по-
сла к константинопольскому патриарху с просьбой подтвердить и утвердить этот
акт. Патриарх Иоасаф II пошлет в Москву митрополита кизицкого Иоасафа с со-
борной грамотой (дек. 1560 г.), утверждающей царский титул Ивана IV (о гра-
моте см. [Фонкич 1974, с. 247-249]). Однако пребывание митрополита Иоасафа
в Москве будет омрачено, торжественая церемония венчания или вручения гра-
моты не состоится. Успеху миссии Иоасафа помешает польский король; в Моск-
ВУ будет направлен с целью скомпрометировать митрополита некий Исайя из
Каменца Подольского, который сообщит, что митрополит Иоасаф в Вильне це-
ловал крест королю и королевской Раде [Оболенский 18502; Синицына 1989J.
Таким образом, изложенная Спиридоном-Саввой легенда, хотя и содержавшая
исторические анахронизмы, оказалась довольно точной моделью будущих ре-
альных событий, но с коррективами, внесенными ситуацией (отсутствие импера-
тора, противодействие польского короля). Можно напомнить, что и учреждение
патриаршества в 1589 г. произойдет тоже по модели, созданной еще ранее, в
XV в., в Послании Василия II константинопольскому патриарху (1441).
В Послании, как и цикле Сказания в целом, можно наблюдать новые ас-
пекты «греческой идеи» (или идеи константинопольского наследия) по сравне-
7*
196
Глава III
нию с предыдущим столетием. Если в XV в. ведущей была мысль о принятии
Русью христианства от константинопольской Церкви, но вместе с тем осужда-
лись греки, принявшие Флорентийскую унию или способствовавшие проникно-
вению «латинства» на Русь, то теперь, в Сказании, на первом месте стоит насле-
дование царства, государственности, титулатуры. Что касается константино-
польской Церкви, то выделен другой факт ее истории, а именно разделение
Церквей в XI в., и акцентирована защита ею православия. Translatio царства на
Русь оказывается, по замыслу автора, современным этому событию, создавая
новый оплот православия.
Большой фрагмент Послания сообщает о том, как в 6553 г. «отвержеся
Рим, и испаде папа Формос от веры». Император Константин Мономах по бла-
гословению патриарха Кирулария и по совету трех других патриархов созвал
«вселенский Собор», осудивший латинян, которые «от православной веры от-
пад оша». Изложение и оценка событий как «отвержения» и «отпадения» ла-
тинян даны в соответствии с традициями антилатинской полемической лите-
ратуры. Именно этот смысл будет иметь «падение» первого Рима и в концеп-
ции Филофея Псковского.
Соединение имен Константина IX Мономаха (1042-1055), патриарха Ми-
хаила Кирулария (1043-1058) с именем папы Формоса (891-896) является
анахронизмом. Не были современниками Константин IX Мономах и русский
князь Владимир Мономах (1113-1125, род. 1053). Здесь, как и в ряде других
древних и средневековых исторических и летописно-хронографических сочи-
нений, наблюдается явление, которое можно назвать «идеологическим време-
нем», когда совмещаются события, в реальности далеко отстоявшие друг от
друга; авторы имеют целью обнаружить вектор развития, внутреннюю суть,
скрытый смысл событий, который открывается лишь по прошествии длитель-
ного времени, а сами события приобретают знаковый характер.
Одним из таких знаков или символов было имя папы Формоса и в XV в., и
для Филофея Псковского, и даже в литературе XVII в.
В рукописи XVII в., содержащей Сказание смешанного состава, т. е. соеди-
няющее первую и вторую редакции, текст о разделении Церквей имеет добав-
ление [Дмитриева 1955, с. 37—38; рукопись ГИМ, Вахр. 435, лл. 138-142]: «Бы-
ша с нами латыня во единой православной вере 735 лет и потом отпадоша пра-
вый веры християньския, прелщени Карулом царем и Формосом, впадоша во
Аполинариеву ересь в лето 6386». Оно заимствовано из Послания Филофея Псков-
ского Мисюрю Мунехину о «Третьем Риме» (см. Приложение №1, л. 108 об.).
Текст процитирован неточно: число лет «единства» оригинала (770) здесь утраче-
но, а число лет «отпадения» (735) превратилось в число лет единства; дата 878 г.
значительно ближе папе Формосу, чем экскурс Спиридона-Саввы (у Филофея
другая хронология). Представляет интерес соединение читателем-редактором
XVII в. близких идей двух авторов XVI в. (Спиридона-Саввы и Филофея).
Существенным изменениям подверглась в Сказании и римская парадигма,
имеющая два аспекта. Наряду с сохранением традиционного антилатинского, ко-
торый в XV в. был представлен пейоративными оценками прихода на Русь ми-
трополита из Рима, «от римского папы латынские веры», теперь, в XVI в., в цик-
ле Сказания древний Рим, Рим императора Августа становится символом ДеР"
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
197
давности, величия и власти. Парадигма Константина, царившая в XV в., допол-
няется парадигмой Августа. Владимир Мономах получил в дар от византийского
императора не только святыни и царские инсигнии Восточной Римской империи,
но также реликвии, принадлежавшие древнеримскому императору, «крабицу сер-
доликовую, из нее же Август кесарь веселяшеся», и принадлежавшее ему «оже-
релье» - «оплечье»; к Августу возведен род русских князей: «А царству их нача-
той от Сеостра, начялнаго царя Египту, и от Августа, кесаря римска и царя, сей бо
Август пооблада вселенною» [Дмитриева 1955, с. 164-165; Идея Рима, с. 16-17].
Инициированное Константинополем царское венчание Владимира Монома-
ха сопровождается звеном, утверждающим связь русских князей с древнерим-
ским наследием, а через него - с еще более древними, изначальными царства-
ми, и это - не традиционные четыре царства толкователей пророка Даниила.
Символика в рассказе о венчании Августа призвана провозгласить его наслед-
ником предшествующих царств: царя облекли в одежду Сеостра, «началнаго
царя Египту», покров Филиппа Македонского, «владущаго вселенною», возло-
жили на главу митру индийского царя Пора, принесенную из Индии Алексан-
дром Македонским. Ранее с именем Сеостра было связано начало земных царств
(«первее всех на лици всея земля въцарися в Египте»); принадлежавший к его
роду Филипп Македонский («Филикс») «пооблада вселеною», а его сын Алек-
сандр Македонский «второе пооблада вселеною».
Историческая перспектива, которую увидел и создал автор, делала Русское
царство звеном в длительной и длящейся цепи земных царств. Определить ме-
сто его в этой цепи стало делом и уделом Филофея Псковского.
Послание Спиридона-Саввы имеет три главных идеологических звена, со-
ставляющих единую цепь - венчание Августа, венчание Владимира Мономаха
и предполагаемое венчание Василия III. Но кульминационным центром оста-
ется венчание Владимира Мономаха: в нем ощутима перекличка с древним
венчанием, и оба они ведут к будущему венчанию московского царя.
Возможно, здесь сказалось влияние общеевропейской политической мысли,
стремившейся в то время выводить из Рима предков и правителей. Но для рус-
ской были и свои, специфические мотивы. Присоединение к константинополь-
скому (восточно-римскому) звену древнеримского и еще более древних звеньев
имело целью не только (а может быть и не столько) панегирическое возвеличе-
ние великокняжеского дома, но более глубокое укоренение в истории собствен-
ной государственности с целью провозгласить для нее корни более древние, чем
Греческое царство - чтобы избежать его участи. Весьма существенным могло
быть и влияние практики дипломатических отношений с 'современной импе-
рией - Священной Римской.
В ходе действительного венчания Ивана IV в 1547 г. и при создании Чина
венчания римское звено, как и другие древние звенья отторгаются, достаточно
оказалось константинопольского звена, даров Константина Мономаха. Надо по-
лагать, что причиной могло быть и усиление в римской парадигме антилатин-
ского аспекта; кроме того, древние царства Сказания не были христианскими
Царствами, а в России речь шла о венчании православного царя.
При Василии III император Август привлекал своим могуществом. Князь
Вюрик оказался «из рода римского царя Августа» через Пруса, во владения ко-
198
Глава III
торого Августом отданы при разделе вселенной города «Морборок, и Торун и
Хвоиница, и пресловы Гданеск», и многие другие на территории между реками
Вислой и Неманом, что, как сказано, зовется по его имени Прусской землей
Названные города с 1466 г. находились во владениях польского короля и были
предметом споров между Тевтонским орденом и государством Ягеллонов, о них
шла речь в ходе переговоров в Москве с представителем Тевтонского ордена и в
дипломатической переписке 1520 г. [Гольдберг 19761? с. 208]. Автор Послания
назвав их владениями Пруса, предка кн. Рюрика, показал, что он свободно ори-
ентируется не только в пространстве древних царств, но и в сфере современ-
ных политических проблем, в том числе и международных.
Высказывалось предположение, что не только Сказание (во второй редак-
ции) связано с венчанием Ивана IV на царство и текстом Чина венчания, но и
предыдущая стадия истории памятника также свидетельствовала о замыслах
царского венчания Василия III, которые могли возникнуть под влиянием спо-
ров о его титулатуре в ходе переговоров с имперскими и литовскими послами
[Дмитриева 1955, с. 102, 116, 189]. Можно учесть и предложения римского
папы короновать Василия III «в христианского царя», а в особенности договор
1514 г. между Василием III и императором Максимилианом.
Использование терминологии венчания в связи с именем Василия III более
всего характерно для Послания (по сравнению с другими текстами цикла): «И
от того часа тем венцем царьским... венчяются вси великие князи володимер-
ские, егда ставятся на великое княжение Русское, яко же и сей волный само-
держъц и царь Великыа Росия Василие Иванович» [Дмитриева 1955, с. 165;
Идея Рима, с. 17].
Хотя прямо о царском венчании Василия III и не сказано, но конструкция
фразы позволяет отнести к нему глагол «венчаются», т. е. говорить о плани-
руемой процедуре венчания. Ни в одном другом произведении цикла этого
фрагмента нет. Наличие этой фразы лишь в Послании и отсутствие ее во всех
без исключения сочинениях цикла, в том числе и впервые вводимом в науч-
ный оборот, может говорить о том, что заказ Спиридону-Савве был сделан
именно в связи с предполагавшимся венчанием. Автор не успел даже уточнить
ряд исторических деталей своего повествования, что пришлось делать при
дальнейших переработках. Спиридон-Савва успешно справился с главной за-
дачей заказа - показать высокое происхождение московского великокняже-
ского дома и худородное - литовского, не учтя того, что тверская тема, вве-
денная им лишь для того, чтобы объяснить происхождение литовских князей
и вовсе не прославлявшая тверских, будет неправильно понята и воспринята
заказчиками и возникнет необходимость ее последовательных переработок.
Еще один фрагмент Послания с упоминанием «царя» Василия III сохра-
нился лишь в Медоварцевской редакции; в обеих редакциях Сказания, в По-
вести об Августе имя Василия III вообще отсутствует. Если направление эво-
люции текста состояло в стирании, утрате этой индивидуальной особенности
связи с предполагаемым венчанием Василия III, то наиболее близким к По-
сланию этапом истории текста была именно Медоварцевская редакция, имею-
щая дату - 1527 г. Если бы Сказание первой редакции предшествовало ей и,
следовательно, было составлено до 1527 г. [Словарь, книжников, вып. 2/2, с. 37OJ,
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
199
то трудно объяснить исключение из него имени Василия III, а затем вновь по-
явление его в Медоварцевской редакции.
Второй фрагмент с упоминанием Василия III в Послании находится в кон-
це первой части, непосредственно перед Родословием литовских князей:
«Не просто бо глаголем государей наших поколениство... Претече же ныне
до великого князя Василия Ивановичи, волнаго самодержца и царя, лет 4 ты-
сячи осмьсот» [там же].
Далее уже цитированный резюмирующий текст о начале Русского царства
«от Августа, кесаря римска и царя, сей бо Август пооблада вселеною» (о зна-
чении термина «вселенная» см.: [Манискалько Базиле 1995]).
В Медоварцевской редакции этот фрагмент становится итоговым, он пере-
несен в самый конец сочинения, после Родословия литовских князей, чем
подчеркнуто его значение. Кроме того, в нем есть расширение текста, хотя не-
значительное по объему, но важное по смыслу, т. к. сопряжено с углублением
его идейного замысла и видоизменением жанровой природы - превращением в
историко-генеалогическое сочинение. Здесь указана дата сочинения, точнее,
названо «нынешнее 7035-е лето», дан расчет лет «до ныняшняго времени» «от
Августа», «от Рюрика», а также счет «колен» до Василия III от Рюрика (20-е)
и от Владимира (16-е).
Генеалогическая часть имелась и в Послании Спиридона-Саввы, но она огра-
ничивалась Родословием литовских князей. Вполне логично было дополнить
текст, уравновесив его структуру Русским родословием, что и осуществляет
Медоварцевская редакция.
Развитие идей Послания Спиридона-Саввы шло по двум каналам. Один из
них - две редакции Сказания о князьях владимирских. Вторую редакцию
Р. П. Дмитриева связывала с венчанием Ивана IV на царство и текстом Чина вен-
чания, в котором использованы идеи Сказания и включены фрагменты из него.
Здесь отсутствует Родословие литовских князей, а рассказ о дарах Мономаха в
переработанном виде выделен в особый раздел Сказания, имеющий самостоятель-
ное название «Поставление великих князей руских, откуду бе и како начата ста-
вити на великое княжение святыми бармами и царскы венцем». В ряде рукописей
в качестве Предисловия к Чинам венчания помещается один из трех видов (или
«подгрупп») «Поставления» [Дмитриева 1955, с. 189]. По-видимому, эта перера-
ботка происходила в церковных кругах, близких митрополиту.
Второй канал - Медоварцевская редакция. Она была ранее известна в един-
ственном списке - сборнике-конволюте Архангельского собрания Д. 193 (БАН),
где она переписана рукой одного из лучших московских каллиграфов и худож-
ников - оформителей книг Михаила Медоварцева (публикации в разном объ-
еме текста см: [Идея Рима, с. 23-31; Хорошкевич 1993, с. 66-89]). Оставаясь
светским лицом, он имел в монастыре Николы Старого «келью», где под его ру-
ководством работал штат писцов, а в 20-е годы выполнялись великокняжеские
заказы. По-видимому, он был связан с посольско-дьяческой средой. В этом
книгописном центре возник и Медоварцевский комплекс рукописи-конволюта
АРХ. Д. 193. [Синицына 1972, с. 313-314].
К ранее выявленным рукописям Медоварцева можно добавить новые, под-
тверждающие связи его с посольско-дьяческой средой или, как писал А. А. Амо-
200
Глава III
сов, принявший вывод об этой связи, причастность «к сферам высокой полити-
ки». Его рукой переписан русский перевод первого известия о путешествии
Магеллана, письмо Максимилиана Трансильвана [РНБ, Q. IV. 412]. Письмо
впервые было издано в Кельне в 1523 г., так что русская образованная публика
узнала о кругосветном путешествии почти одновременно с западноевропейской-
возможно, оно было привезено из Рима Дмитрием Герасимовым в 1525 г., как
полагала Н. А. Казакова [Казакова 1980, с. 141-145].
Насколько можно судить по воспроизведению, хранящийся в Венском го-
сударственном архиве русский текст договора 1514 г. между Василием III и
императором Максимилианом написан рукой Медоварцева или, во всяком слу-
чае, писца, принадлежавшего к его графической школе. Об этом свидетельст-
вует не только почерк, но и оформление инициала, напоминающее орнамент
медоварцевских рукописей [Идея Рима. Вклейка между с. 432-433].
Новый вид Медоварцевской редакции. Второй список (и новый вид) Медовар-
цевской редакции обнаружен в рукописи конца XVI в. РГАДА, ф. 181, МГА
МИД, № 365, использованной (в вариантах) при издании Сокращенного свода
1495 г. [л. 54 об.-133 рукописи; ПСРЛ, т. 27, с. 301-366]. На л. 156 об.- 180 об.
рукописи переписан текст Медоварцевской редакции (далее Архивный список,
Архивный вид или сокращенно МР-С - список; предыдущий соответственно
Архангельский список, Архангельский вид или сокращенно МР-А - авто-
граф). Архивный список является копией Архангельского, т. к. воспроизводит
его палеографические особенности, а именно чередование черных и киновар-
ных строк в начале текста и в заключительной записи, выделение киноварью
отдельных фрагментов (в основном относящихся к церковной истории), имен и
даже отдельных букв, киноварных слов, вписанных над строкой. Если в Ар-
хангельском списке вся целиком первая страница текста была написана с че-
редованием чернил и киновари, то в Архивном списке объем чередующихся
строк сохранен, но текст занимает не отдельную страницу, а расположен на
нижней и верхней части л. 156 об. - 157. Не совпадают и границы строк, так
что иногда часть слова оказывается киноварной, а часть черной. Декоратив-
ный графический ритм медоварцевского письма сменился чересполосицей, ко-
торая показалась бы произвольной и необъяснимой, если бы не была известна
манера письма в оригинале.
Такая же палеографическая особенность характерна и для некоторых фраг-
ментов текста, предшествующего Медоварцевской редакции («Сказание вкратц'Ь
сущымъ от Адама до днешняго времени родословие», л. 143 об.-156об.), что яв-
ляется аргументом принадлежности оригинала руке Михаила Медоварцева. Как
будет показано далее, Сказание-родословие объединено с Медоварцевской ре-
дакцией и по содержанию.
Сказание-родословие в составе Архивной рукописи представляет собой текст
типа Летописца вскоре патриарха Никифора с частью «Царие царствующие в
Цариграде православнии же, еретици», но с сокращениями и с значительными
вставками. Будем называть его медоварцевским Сказанием-родословием второго
вида (СР-2). Первый вид представлен в рукописи ГИМ, Синод. 939 [л. 22-28об.,
далее СР-1], где он переписан рукой самого Михаила Медоварцева и имеет то ясе
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
201
название, что и второй. Вставок СР-2 здесь нет. Синодальная рукопись, как и
Архангельская, создана в скриптории Михаила Медоварцева в монастыре Нико-
лы Старого; в их переписке принимали участие те же писцы, которые трудились
вместе с ним при создании Минеи 1505 г. (РГБ, Троицк. 466), о написании кото-
рой в этом же монастыре сообщает ее запись [Синицына 1972, с. 278, 299, 313;
Синицына 1974, с. 146]. И Архангельская, и Синодальная рукописи написаны
на рубеже 20-30-х гг., в самые последние годы жизни Медоварцева (анализ
последних датирующих записей Арх. Д. 193 см. [Клосс 1980, с. 178]). Вопрос о
происхождении СР-1 выходит за пределы настоящей работы. Е. К. Пиотров-
ская не включила список ГИМ, Синод. 939 в число списков и видов третьей
Сводной редакции Летописца вскоре и высказала предположение, что текст
восходит к переводам (или переложениям) других малых византийских хро-
ник, а не Летописца вскоре [Пиотровская 1974, с. 152-153; Пиотровская 1976,
с. 253-254]. Необходимо проверить гипотезу, не связан ли Син. 939 (т. е. СР-1)
с третьим видом третьей редакции Летописца вскоре.
Описывая Архивную рукопись, издатели охарактеризовали текст на л. 143 об.-
180 об., т. е. СР-2 и МР-С как «родословие, доведенное до 1526/27 г.», увидев в
нем единое произведение. Содержание первой части этого комплекса, т. е. СР-2,
в особенности новых по сравнению с СР-1 текстов (вставок) показывает, что
соединение текста типа Летописца вскоре патриарха Никифора с Медоварцев-
ской редакцией Сказания о князьях владимирских имело органический ха-
рактер, связывая их единством замысла, идеей translatio imperii и создавая
новое историческое сочинение.
В Архивной рукописи имеется и текст Летописца вскоре третьей Сводной
редакции (третий вид, по классификации Е. К. Пиотровской), а именно им от-
крывается Летописный свод 1495 гг. [ПСРЛ, т. 27, с. 299]; более ранние ре-
дакции см. [Бенешевич 1987, с. 210-230; Щапов 19762, с. 252-260; Тихомиров
1962, с. 240]).
Полное сопоставление текстов, как и изучение произведений цикла Сказа-
ния о князьях владимирских в связи с новым списком (и новым видом) Медо-
варцевской редакции является самостоятельной задачей. Текст в настоящее
время готовится к печати. Ограничимся лишь общей характеристикой новой
информации, которую дает Архивная рукопись.
Первая большая вставка посвящена императору Августу и показывает хри-
стианский характер его парадигмы, сообщая о рождении Христа в царствование
Августа и упоминая перепись населения [Лк. 2,1-5], при которой, как осмыслил
текст Евангелия от Луки Козьма Индикоплов, Христос «записался в римскую
власть» [см. гл. IV, § 1 наст. изд.]. Толкование Козьмы займет важное место в
концепции Филофея Псковского. В текстах цикла Сказания о князьях влади-
мирских христианский характер парадигмы Августа отражен не был, о нем сви-
детельствует новый вариант Медоварцевской редакции, здесь дан также (в соот-
ветствии с хронографической традицией) и пересказ евангельских повествова-
ний о приходе волхвов, бегстве в Египет, избиении младенцев по приказанию
Ирода, а также о приходе Иоанна Крестителя и о крещении Иисуса Христа в
Царство Тиверия (л. 144 об.-146). Начало вставки следующее: «В 42 л*Ьто царства
его (Августа. - Н. С.) родился плотию Господь нашъ Исусъ Христос от святыя
202
Глава III
девица во дни Ирода царя Антипатрова, Киринеи же повелениемъ кесаря съв'Ь-
томъ велможи послан бысть въ Иудею описание сотъворити им^ниемь и жите-
лемъ». Аналогичное сообщение имеется и в более ранних редакциях Летописца
вскоре патриарха Никифора, в третьей Сводной редакции [Щапов 19762, с. 256-
Бенешевич 1987, с. 220; ПСРЛ, т. 27, с. 167, 203]; в распространенном виде оно
представлено в Русском хронографе [ПСРЛ, т. 22/1, с. 233]. Во вставке СР-2 непо-
средственно после него следует рассказ об Августе, совпадающий с одним из про-
изведений цикла Сказания о князьях владимирских, но не с Медоварцевской ре-
дакцией, как можно было бы ожидать, а с Повестью об Августе, с ее начальной
фразой. При этом в некоторых разночтениях он оказывается ближе не к Чудов-
скому списку Повести [ГИМ, Чуд. 264], положенному в основу издания Р.П. Дмит-
риевой [Дмитриева 1955, с. 196] и в повторившем его римско-московском издании
[Идея Рима, с. 41], а с Румянцевским [РГБ, Рум. 253]: «Августу же кесарю (в Чуд.
доб. «римскому, сиречь царю», в Рум., как и в СР-2, слов «сиречь царю» нет. -
Н.С.) грядущу въ Египет со многыми вой на брань Клеопатрину (в Чуд. далее
текст: «Сия же бе Клеопатра сродница царю Августу», в Рум. и СР-2 он отсутст-
вует. -Н. С.), яже б*Ь прияла власть Египетскую рода сущи Птоломеова, срЪте
его Ирод, творя ему велию службу вой, пищею, предаде же Богъ Клеопатру в
руц*Ь кесаревы, и тогда преста сила египетская» [л. 145].
А. Л. Гольдберг обнаружил в Троицком хронографе [РГБ, Троицк. 728,
л. 347об.; Унд. 1., л. 379 об.] аналогичный текст о встрече Августа с Иродом и по-
лагал, что сюжет включен в Повесть об Августе на основе этого хронографическо-
го памятника [Гольдберг 1976^ с. 213]. Не исключено, однако, что текст в Повес-
ти заимствован не непосредственно из Троицкого хронографа, а из опосредствую-
щего источника, а именно из СР-2, т. к. в СР-2 Троицкий хронограф использован
в большем объеме [ср. РГБ, Троицк. 728, л. 347 об.-348 и РГАДА, ф. 181, № 365,
л. 145); имеются некоторые различия в тексте. Между прочим, в СР-2 (л. 145),
как и в Троицком хронографе, находится рассказ о поставлении Августом Ирода
«царя Иудеискыа земли», что имеет аналогию в начальной части различных
вариантов цикла, а именно в повествовании о разделении вселенной Августом.
Вторая большая вставка (л. 153об.-154) - рассказ о призвании Рюрика «суща
от рода римскаго царя Августа», совпадающий с Медоварцевской редакцией и
отличающийся от соответствующих фрагментов и Послания Спиридона-Саввы,
и Повести об Августе, и Сказания (о русских вставках в текст Летописца вскоре
патриарха Никифора см.: [Тихомиров 1962, с. 238-239]). Вставка находится в
фрагменте об императоре Михаиле (842-867), написана, как и в Архангель-
ском сборнике, с чередованием черных и киноварных отрывков, не совпадаю-
щих с границами строк, но равных по объему строке медоварцевского авто-
графа, т. е. также восходит к оригиналу руки Медоварцева.
Третья вставка также характеризует связь СР-2 с составными частями цикла
Сказания о князьях владимирских. Поскольку эта связь - именно с разными со-
чинениями цикла, а не с каким-либо одним, то можно заключить, что компиля-
ция составлена именно в момент формирования цикла, близка времени МР-А, а
не является результатом работы позднейших редакторов или составителей Ар-
хивного списка. Эта вставка - рассказ о разделении Церквей в фрагменте о Кон-
стантине Мономахе (л. 154 об.—155 об.). Она совпадает с соответствующим текстом
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
203
Повести об Августе (некоторые чтения снова сближают вставку не с Чуд. 264, а с
рум. 253), где она помещена в конце первой части; разделение Церквей лишь
хронологически сближено с дарами Мономаха, причинно-следственная связь
никак не проявляется. Напротив, в Послании Спиридона-Саввы рассказ был по-
мещен не после, а перед сообщением о провозглашении на Руси православного
царства, так что с помощью последовательности расположения текстов выстраи-
вался своего рода причинно-следственный ряд: победы русских войск во Фракии -
«печаль» императора Константина Мономаха из-за отвержения Рима от пра-
вославия и «испадения» папы Формоса - дарование русскому князю царского
венца и наречение его «царем» с целью обеспечить «покой» православия.
В МР-А и МР-С фрагмента о разделении Церквей нет, причины чего ранее
не были ясны (в отношении МР-А). Теперь его отсутствие может быть объяс-
нено тем, что Медоварцёвская редакция объединена с СР-2, где текст помещен
при имени Константина Мономаха, т. е. на своем «хронографическом месте».
Указана дата «отлучения» Рима, как в Послании Спиридона-Саввы (6553 г.).
В Повести об Августе и в Сказании (обеих редакций) даты нет.
Четвертая значительная вставка находится на стыке двух составных частей
сочинения.
Третья Сводная редакция Летописца вскоре заканчивалась Мануилом II
Палеологом (1391-1425) и упоминанием его сына «царя Калуана» (без имени),
с датой начала его царства (6933) [ПСРЛ, т. 27, с. 171, 307; Пиотровская 1974,
с. 149]. Составитель СР-1 дополнил его последними императорами, но не распо-
лагал достоверными сведениями про Иоанна VIII Калояна, разделив его имя
и прозвище на 2 лица: «Кир Калуанн Мануилович л*Ьт 12, Иоанн Иванович
л'Ьт 10» [Син. 939, л. 28 об.]; общее число лет совпадает с годами царствования
Иоанна VIII (1425-1448). СР-1 заканчивалось сообщением о взятии Царьграда,
убийстве Константина XI (29 мая 6961 г.) и заключительным текстом: «Наняло
православию бысть святыи и великии царь Константин, и последний право-
славный царь Константин же. ВсЪх царей греческых православных и еретиков
от Великого Константина до турского взятия 85».
Составитель СР-2 дал противоречивую информацию о последних Палеоло-
гах, но она лишь отчасти может быть объяснена отсутствием у него точных
сведений (в тексте оказались два царя Иоанна вместо одного, а братья Иоанна
Калояна превратились в его сыновей). Совершенно очевидно и сознательное
умолчание об некоторых родственных связях.
Приведем полностью фрагмент, соединяющий две составные части компиля-
ции в Архивном виде, а также начальную фразу второй части-, воспроизводя па-
леографическую особенность - чередование черных и киноварных (выделено кур-
сивом) строк, что свидетельствует о переписке их как единого текста.
«В лЬто 6933 начя царствовати киръ Калуаннъ спрячь сынь [?]5 Добрый,
Иоаннъ сынъ Мануиловъ. Сынове его 1 Андроникъ больныи, 2 Иоаннъ царь
л^т 12, иже был на 8-мъ соборе Флорентеи, и с ним был патриархъ Иосифъ в
Л'Ьто 6948, 3 Констанътинъ царь л*Ьта 4 и месяць пять, при нем безбожный
5	"	--------------- --
Слово из трех букв под титлом (снь?), первые две буквы подчищены. Слово «сын» в руко-
писи обычно пишется «снъ».
204
Глава III
Моамефъ Амуратовъ сынъ турскии султанъ Царьград взял и его убил лЪта
6961 мая 29. Си быша деспотове: 4 Феодоръ, 5 Дмитреи, 6 Фома, нареченный
царь по Константин^, а жена его царица Екатерина, дщи их София великия
княгини великого князя Ивана Василиевича государя всея Руси. В лЬто 5805
начало православию бысть святым великии царь Константинъ, и последний
православный царь Константин же скончася в лЬто 6961. 1155 * От истори-
киа Ханаонова предала рекомо от Арфаксадова перваго сына Ноева рождьша-
гося по потопЪ...» (л. 156 об.-157)6 .
В оригинале заключительная фраза Сказания-родословия была написана с че-
редованием двух киноварных и одной черной строки, т. е. в медоварцевской ма-
нере, следовательно, оригинал мог быть написан его рукой или восходил к его
тексту, так же как и следующая далее МР-С. Кстати, заключительная фраза всего
сочинения, находящаяся в конце МР-С (л. 180 об.), переписана в той же манере.
Заключительный фрагмент СР-2 (связующее звено с МР-С) - единственный
известный русский памятник, где названо имя матери Софьи Палеолог - Екате-
рина, подтверждаемое и иностранными источниками (Екатерина Дзаккария,
[см. Скржинская 1972, с. 271]). Возникает вопрос, почему составитель, знавший
такую редкую деталь, дал столь неопределенную информацию об отце Софьи,
«деспоте» Фоме, и почему, обозначая номера деспотов (4-6), он не объяснил ос-
нований, по которым нумерация продолжена, в каком отношении находились
три деспота к трем вышеперечисленным «сыновьям» (не вполне ясно, чьим; со-
ставитель СР-2, как и СР-1, не располагал точными сведениями об Иоанне VIII);
два из них названы «царями». А между тем три деспота, как и предыдущие три
лица, были сыновьями императора Мануила II. (В скобках отметим, что сведе-
ния о Фоме Палеологе сообщает Сводный хронограф, исследованный А. Н. По-
повым: «Фома менший брат был Констянтину, княгини великиа Софьинъ отець,
сего убиша турки, в народЪ загнели его, мати у него была Елена», см. [Попов
1866, с. 223]). Составителю СР-2, знавшему имя матери Софьи, едва ли не могло
быть известно, что ее отец был сыном императора. Скорее причина в особенно-
стях генеалогического мышления того времени. Если бы составитель написал о
том, что три деспота - сыновья императора Мануила II, то Софья оказывалась
дочерью самого младшего представителя императорской семьи - деталь, кото-
рую московские генеалоги сочли недостаточно почетной. Гораздо престижнее им
казалось объявить Фому «нареченным царем» и тем самым сделать Ивана III
более тесно причастным именно царской линии дома Палеологов, причастным
царству как таковому. Более престижным казалось быть «нареченным царем»,
чем младшим сыном царя. Вспомним, что и в Послании Спиридона-Саввы даро-
вание князю Владимиру Всеволодовичу царского венца сопровождалось «нарече-
нием» его царем. Последняя вставка в СР-2 косвенно подтверждает справедли-
вость объяснения, почему в ходе дипломатических переговоров с представителя-
ми Западной империи в конце XV в. дипломаты Ивана III не ссылались на брак
с Софьей: поскольку она была племянницей восточного императора, то и самого
Ивана III это иерархически уравнивало бы с племянником западного императо-
ра, брак которого с своей дочерью Иван III находил недостаточно почетным.
6
Число 1155 означает общее число лет православных царей (6961-5805).
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
205
Характеристика Фомы как «нареченного царя» служила идее translatio
imperii, она была дана в заключительной части Сказания-родословия, в соста-
ве которого был текст «Царие царствующие в Константинеграде православнии
же, еретици». Многозначительно и число «1155» с необъясненным смыслом;
это - общее количество лет православных царей; непосредственно после него
начинается не имеющий по-прежнему (как и в Архангельском сборнике) соб-
ственного названия текст Медоварцевской редакции.
МР-А и МР-С имеют различия в объеме и структуре, позволяющие с большей
долей вероятности, чем лишь известный прежде Архангельский вид (МР-А), от-
вечать на вопрос, что представляла собой не имеющая названия и обозначения
жанра (в Арх. Д. 193) Медоварцевская редакция, каков ее объем, почему Сокра-
щенная литовская летопись помещена внутри ее структуры, будучи даже более
тесно связанной с этой структурой в МР-С по сравнению с МР-А.
В МР-А и МР-С совпадает по объему первая часть, соответствующая (но с
двумя родословными вставками) структуре первой части Послания Спиридо-
на-Саввы, до Литовского родословия, точнее, до слов «егда ставятся на вели-
кое княжение» [Дмитриева 1955, с. 165; Идея Рима, с. 17, 27; Хорошкевич
1993, с. 71]. Опущена последняя часть фразы Послания с упоминанием Васи-
лия III, перенесенная в самый конец МР-А и МР-С и расширенная (см. далее).
Первая родословная вставка помещена после фрагмента о приходе в Нов-
город кн. Рюрика «суща от рода римскаго царя Августа». Кодикологически и
палеографически фрагмент не отделен от текста и составляет его неотъемле-
мую часть.
Вставка содержит роспись князей от Рюрика до Владимира Мономаха и
краткие сообщения о следующих исторических событиях (с датами, некоторые
из них на полях):
6370 - начало княжения Рюрика	t
6387 - смерть Рюрика
6411 - брак Игоря и Ольги
6463 - крещение Ольги (киноварью написан текст «и крестися блаженная
Олга в Цариграде и наречена бысть в святом крещении именем Елена»)
6496 - крещение «всей Русской земли» кн. Владимиром, нареченным в
святом крещении Василием
6525 - смерть кн. Владимира
6559 - создание кн. Владимиром Ярославичем церкви св. Софии в Новгороде.
Выделены основные, с точки зрения составителя, события начальной исто-
рии русской государственности и истории русской Церкви. Помимо текста о
крещении Ольги в Царьграде киноварью в дальнейшем тексте выделен еще
лишь один фрагмент: о передаче византийским императором на Русь, среди
Других царственных даров, креста «от самого животворящаго древа, на нем же
распяся владыка Христос». Оба киноварных фрагмента подчеркивают ту же
«греческую идею», которая проявлялась в XV в. (см. гл. I, § 3). Но теперь с
памятью о принятии крещения от константинопольской Церкви, о передаче
христианской святыни с Востока сопрягается и утверждение о становлении цар-
ства и принятии царского титула, даруемого на основе высокого авторитета
императора и одного из митрополитов.
206
Глава III
Имена некоторых князей в росписи написаны киноварью (один князь в каж-
дом колене), выделяя центральную линию, ведущую к Владимиру Мономаху:
Игорь - Всеслав - Владимир - Ярослав - Всеволод - Владимир Мономах (употре-
бление имени Всеслав вместо Святослав встречается и в другой части текста).
Особенностью этой росписи является то, что ни один из русских князей не
назван киевским, за одним исключением: при имени Изяслава, сына Ярослава
Мудрого, над строкой имеется киноварная помета «киевский». Титул «вели-
кий» (без обозначения местонахождения престола) имеют следующие князья:
Рюрик («князь великий Рюрик русский первый»), Олег (точнее, сказано о пе-
редаче ему Игорем великого княжения), Владимир Святославич, Ярослав Вла-
димирович, Всеволод.
Владимир Мономах назван великим князем во второй росписи, начинаю-
щейся его именем и доведенной до времени Василия III, т. е. как бы продол-
жающей предыдущую. Введение росписи происходит плавно и логично, без ка-
кого-либо текстологического или графического шва: она помещена сразу после
завершающего легенду текста о дарах Константина Мономаха Владимиру Мо-
номаху и о последующем венчании царским венцом всех великих князей вла-
димирских при поставлении их на «великое княжение Русское».
Родословие русских князей излагается по простой и ясной схеме, имеющей
недвусмысленную промосковскую тенденцию. Сначала дано родословие дома
Мономаховичей, потомков Владимира Мономаха и Всеволода Большое Гнездо,
а затем - Ярославичей, потомков Ярослава Мудрого; при этом в росписи Мо-
номаховичей первой описана ветвь не старшего сына великого князя Мстисла-
ва Смоленского, но Юрия Долгорукого, от которого идет линия к московским
князьям, приобретающая, таким образом, первенствующее значение. В этой
части киноварью выделены имена некоторых князей - самого Владимира Мо-
номаха, далее - того князя в каждом колене, который представляет линию,
ведущую к Даниилу Московскому: Юрий Долгорукий, Всеволод-Димитрий
Владимирский, Ярослав, Александр Невский, Даниил Московский. Далее ки-
новарью выделены среди прочих князей-братьев каждого колена имена москов-
ских князей: Иван (т. е. Калита), Иван, Дмитрий (без «Донской»), Василий, Ва-
силий, Иван, Иван, Василий. Лишь среди сыновей Ивана III, как видим, ки-
новарью выделены имена двух князей: Ивана Ивановича и Василия III. По-
следним назван кн. Дмитрий, после чего оставлены чистыми несколько строк
(вероятно, чтобы вписать будущих детей Василия III).
Имя Василия III завершает киноварный ряд, открытый Владимиром Мо-
номахом; эти два имени упоминались в предшествующей части в связи с цар-
ским венчанием и царским венцом, т. е. очевидна смысловая связь вновь вво-
димого текста с предыдущим. Происходит стыковка «римского» и владимир-
ско-московского генеалогических звеньев. Легенда об Августе была генеалоги-
ческой; требовалось развернуть русскую генеалогию, чтобы структурно урав-
новесить литовскую генеалогию второй части.
После росписи «московской» ветви потомства Владимира Мономаха (от Юрия
Долгорукого) помещены росписи других русских княжеских и боярских ро-
дов: князей смоленских и ярославских, ростовских, суздальских, тверских,
черниговских.
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
207
Первая часть МР-А, т. е. Архангельской рукописи (л. 389-395) составляет
единое целое не только по содержанию, но и кодикологически [общая фили-
грань № 1, единая разлиновка; см. [Синицина 1972, с. 313; Амосов 1976, с. 36-
37]). Следующая часть (л. 396-400) представляет новый кодикологический пласт
(другая бумага и разлиновка), точнее, даже два небольших по объему пласта. Ее
содержание по видимости хотя и продолжает предыдущую (родословные роспи-
си), но на деле нарушает единую линию повествования. На отдельных л. 396-
397 (филигрань № 2) переписаны боярские роды («Род Свибловых», «Род Кобы-
лин»), а на отдельных лл. 398-400 (филигрань № 3) возобновляются княжеские
росписи князей муромских, рязанских, полоцких, московских удельных кня-
зей, а также помещен второй, дублирующий, но расширенный вариант росписи
ростовских князей.
В МР-С второй кодикологический пласт отсутствует; точнее, часть его (кня-
жеские росписи, соответствующие лл. 398-400) переписана в Архивном сбор-
нике за пределами МР-С, на л. 140 об.-143 об., а росписей боярских родов нет
вовсе. Следовательно, составители Архивного вида, располагая текстом второй
княжеской росписи, не считали его составной частью МР-А. Видимо, это были
черновые подготовительные материалы, отражающие этап сбора разнообраз-
ных княжеских росписей для включения в формируемый труд, но еще не об-
работанных с этой целью, не согласованных с другими частями.
Заключительной частью Медоварцевской редакции (как и Послания Спири-
дона-Саввы, Повести об Августе) считается Родословие Литовского княжества. И
в МР-А, и в МР-С ему предшествует Сокращенная литовская летопись (публика-
цию ее начальной части по Архангельскому сборнику с вариантами по Архив-
ному, а также наблюдения о характере текста см. [Охотникова 1985, с. 90-93,
169, 200-201]; Медоварцевский конволют датирован 30-ми гг., что неточно, т. к.
он создан не позднее самого начала 30-х гг.)7. В Архивном сборнике связь меж-
ду нею и МР-С более тесная, чем в МР-А, летопись в МР-С следует непосредст-
венно после первой части, не будучи от нее отделена кодикологически или па-
леографически. Заключительная запись Медоварцевской редакции помещена в
конце текста в МР-С, как и в МР-А. Она, как уже говорилось, восходя к заклю-
чительной фразе Послания Спиридона-Саввы, расширяет ее, добавляет расчет
лет от Рюрика «до нынешняго лета 7030 пятаго» (665) и от Августа «до нынеш-
няго времене» (1578) 8 . Эти выражения близки по форме заглавию сочинения
«до днешняго времени». Наличие расчета лет между событиями и исторически-
ми лицами соответствует хронографической направленности компиляции.
Тот факт, что редактор-переписчик Архивного вида сохранил Литовскую ле-
топись внутри структуры, не считая составной частью редакции вторую группу
Наблюдения В. И. Охотниковой, касающиеся источников Сокращенной литовской летописи,
позволяют поставить вопрос, не была ли она плодом творчества генеалогов-летописателей
8 монастыря Николы Старого.
Происхождение числа «1578» объясняется из указания Хронографа о рождении Христа в
5500 г., «в 42 л*Ьто кесаря Августа», из чего происходит дата начала царства Августа -
5457 г. (7035-5457=1578). Дата «5457» присутствует в СР-1 (ГИМ, Син. 939, л. 24) и в СР-2
(л. 144 об.): «От Адама до начала царства Августова по известных л'Ьтописець л'Ьт 5457»).
Находящаяся в другом месте Хронографа дата 5465 г. относится к триумвирату, а не
«царству» Августа [ПСРЛ, т. 22/1, с. 229, 233; ср. Дмитриева 1961, с. 346-347].
208
Глава III
княжеских росписей и боярские (если он ими располагал), может быть, свиде-
тельствует о том, что интегрирование летописи произошло не механически, но
было частью первоначального замысла, и Архивная рукопись полнее его харак-
теризует, точнее отражает структуру редакции. Можно было бы предположить
что Архангельская и Архивная рукописи показывают два этапа работ по осуще-
ствлению замысла, но это менее вероятно. В Медоварцевском конволюте, как
было показано ранее [Синицына 1972, с. 313], тетради сохранились не полно-
стью, одна из них утрачена, следовательно, мы не можем с уверенностью су-
дить о структуре редакции по Архангельскому сборнику. Не исключено, что в
утраченной тетради находилось Сказание-родословие.
Обнаруживается и идейная связь Литовской летописи с новым Медовар-
цевским видом, а именно в трактовке царской темы. В заключительной части
летописи уделено большее внимание матримониальным связям московских и
литовских знатных родов (рассказано о браке Василия I с дочерью Витовта
Софьей, сестры Василия I Марии с князем Симеоном Ольгердовичем Лугвенем
и другой сестры, Анны с князем Юрием Патрикеевичем Наримантовым). Осо-
бенно интересен рассказ о намерении Витовта возложить на себя корону. Мос-
ковский великий князь Василий Дмитриевич оказался бы в таком случае суп-
ругом царской дочери. Проявляется скрытая связь с московской частью памят-
ника, с рассказом о даровании Владимиру Мономаху царского венца и царского
наречения. Послы Витовта якобы получили согласие «цесаря римского» и папы,
«и взяша коруну, спрячь вЪнець царьскы», однако «неприятели» Витовта, поль-
ские паны, не пропустили короны через свои земли, пограбили послов и отняли
корону. Витовт между тем собрал большой съезд, на который пришли его внук
Василий Васильевич, великий князь владимирский и московский, Фотий, ми-
трополит киевский и всея Руси, тверской великий князь Борис Александро-
вич, польский король Ягайло Ольгердович, магистр прусский и магистр лиф-
ляндский, воевода во л ошский, посол византийского императора Ивана Мануи-
ловича, посол царя Большой Орды, литовские князья, воеводы и паны. Однако
«великих государей», царских послов и всех гостей пришлось распустить «с ве-
ликою честию и с многими дары». Витовт намеревался отомстить и пойти ратью
на Польскую замелю; «но Бог чего не хощет, человек того не может створити», -
заметил летописец, сообщив о смерти Витовта. В летописях имеется информа-
ция (под 6938-6939 г.) о большом съезде у Витовта накануне его смерти; в со-
кращенных сводах 1493 г. и 1495 г. среди его участников назван «гардинал от
папы из Рима». Но о цели съезда - венчании - сообщают лишь белорусско-ли-
товские летописи; соотношение текстов требует исследования [ПСРЛ, т. 26,
с. 186; т. 27, с. 269, 343; т. 35, с. 34, 57, 75, 106].
Соответствующие изменения произошли и в Родословии Литовского кня-
жества в МР-С. Гедимин хотя и остался «рабом и конюшим», но рассказано, как
он управлял землей, которая была ему «поручена» тверским великим князем и
как он назвался «великим князем литовским». Введена и роль московских кня-
зей - Иван Данилович выкупил из плена Нариманта, а Симеон Иванович выдал
свою свесть тверскую княжну Ульяну замуж за Ольгерда.
Архангельский сборник позволял характеризовать Медоварцевскую редак-
цию как прообраз будущего Государева родословца, как историко-генеалогиче-
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
209
ский труд, в генеалогических росписях которого, включавших также известия о
некоторых значительных событиях русской истории, линия московских князей
приобретала первенствующее значение, а легенда о происхождении их от Ав-
густа и о дарах Мономаха служила преамбулой.
Архивный сборник дает более широкое представление о характере этого
труда, жанр которого обозначен как Сказание-родословие. Новый труд мыслил-
ся как произведение не чисто генеалогического, но смешанного хронографиче-
ско-генеалогического жанра, призванное, подобно Русскому хронографу, соеди-
нить русскую историю с мировой, но другим способом, на другом материале и с
иным соотношением всемирной и русской частей; продолжалась реализация
того замысла, который был еще механически воплощен в летописных сводах
1493 г. и 1495 г., в начале которых был помещен Летописец вскоре патриарха
Никифора. Может быть, не случайно новый, расширенный вид Медоварцевской
редакции обнаружен в рукописи, содержащей свод 1495 г. Новая историческая
компиляция предполагала более органическую интеграцию, к тому же с введени-
ем идеи translatio imperii, с доведением повествования «до днешняго времени».
Текст о происхождении русских князей от Августа и о дарах Мономаха (с ро-
дословными вставками от Рюрика до Владимира Мономаха и от Владимира Мо-
номаха до Дмитрия-внука и русских княжеских родов) был интегрирован не
только с Родословием Литовского княжества и Сокращенной литовской летопи-
сью (в конце), но и с текстом типа Летописца вскоре патриарха Никифора в на-
чале (Сказание-родословие от Адама до «нареченнаго царя» Фомы Палеолога и
его дочери Софьи). Более того, сохранившийся в медоварцевских рукописях (Ар-
хангельской и Синодальной) летописный материал позволяет предполагать, что
компиляция, копия которой сохранилась в составе Архивного сборника, могла
стать частью еще более широкого исторического труда, который включил бы не
только русское родословие наряду с литовским, но и русскую летопись наряду с
литовской, а также краткое резюме истории «От Адама».
Известны два Летописца руки Михаила Медоварцева. Один из них, в составе
Архангельской рукописи (9-11 тетради), имеет название «Росиискии летописец
въкратцЪ», в его начальной статье сообщается о приходе Рюрика «из варяг»,
т. е. воспроизводится традиционная точка зрения. Второй [Син. 939, л. 30-102] -
«ЛЪтописець вкратцЪ Русскиа земля Повесть временных л*Ьт, откуды нача про-
зыватися Русская земля»; он открывается легендой об Августе в кратком изло-
жении, начинающемся словами: «Обладающу Августу всею вселенною, и начя
ряд покладати на вселенную... и брата своего Пруса в березах Вислы рекы... А от
Пруса четвертоенадесять кол'Ьно Рюрик... Рюрика суща от роду римска царя
Августа» [Идея Рима, с. 49].
По наблюдениям Б. М. Клосса, этот летописец связан с генезисом прави-
тельственной Воскресенской летописи [Клосс 1980, с. 190]. Возможно, генезис
этой летописи, включающей легенду об Августе и Летописец вскоре патриарха
Никифора, связан с монастырем Николы Старого и с кругом Вассиана Патри-
кеева - Михаила Медоварцева. Следует изучить роль монастыря Николы Старо-
го в истории летописания и становления генеалогического жанра.
Предположение о причастности Вассиана к формированию замысла Ска-
зания и о том, что именно он сделал заказ Спиридону-Савве, было высказано
210
Глава III
Р. П. Дмитриевой [Дмитриева 1955, с. 84] и поддержано А. Л. Гольдбергом
[Гольдберг 1976^ с. 213].
Генеалогические и летописно-хронографические труды в монастыре Нико-
лы Старого близки по времени созданию Русского хронографа (по предположе-
нию Б. М. Клосса, в Волоколамском монастыре). Замысел генеалогическо-хроно-
графическо-летописного труда несколько позже воплотился в двух отдельных
трудах - Воскресенской летописи и Государевом родословце, содержавшем ле-
генду об Августе.
На фоне исторической мысли первой трети XVI в. замысел и смысл кон-
цепции Филофея Псковского становится более ясным и прозрачным.
§ 4.	Политический, дипломатический
и церковно-политический контекст
Самый широкий и общий контекст концепции - реальные связи России с
тремя составными частями тогдашнего римского (или претендовавшего на рим-
ское преемство и римское имя) мира - с «старым», «ветхим», «великим» Римом,
столицей древней Римской империи, а теперь - центром католического мира,
«новым» Римом - Константинополем, а также Священной Римской империей.
Если в государственных связях среди важнейших были вопросы о государст-
венном суверенитете, великокняжеской титулатуре, русско-польско-литовских
отношениях, возможности участия России в антитурецкой коалиции, то в
церковной сфере на первом месте было становление автокефалии русской
Церкви, при этом важными оказывались отношения не только с Константи-
нопольской, но и Римской кафедрами. Затронутые Филофеем Псковским проб-
лемы не были лишь предметом теологических диспутов и литературных бесед,
а Рим, как «ветхий», так и «новый», не только служил знаком, символом и
парадигмой, но оставался реальной силой и величиной - церковной, полити-
ческой, культурной.
Сношения с Римской курией и Империей занимали самостоятельное место
во внешней политике России. В московском дипломатическом ведомстве велись
«книги папы римского» и «цесарские книги».
«Цесарские книги» конца XV- первых десятилетий сохранились не полно-
стью, лишь за 1488-1517 гг. и 1517-1519 гг. [РГАДА, ф. 32, on. 1, д. 1-2.
Кн. 1 без начала и конца, кн. 2 без конца. Публ.: ПДС, т. 1; см. также Рого-
жин 1994, с. 54-55].
«Книги папы римского» за этот период не сохранились. Однако сопостав-
ление Описи Государственного архива России XVI в. и Описей архива Посоль-
ского приказа 1614, 1626, 1673 гг. позволяет реконструировать их состав. К мо-
менту составления описи 1614 г. существовало не менее трех отдельных книг:
по сношениям с папой Иннокентием VIII (1484-1492), с папами Алексан-
дром VI (1492-1503) и Сикстом IV (1471-1484), с папой Климентом VII (1523-
1534). Возможно, что последний комплекс состоял из нескольких отдельных
книг, общее их число было не менее пяти.
В Описи Царского архива XVI в. указаны три комплекса «книг» по сношени-
ям с папским престолом и итальянскими городами («Ящик 49-й»): 1) «...книги и
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
211
списки, посольства и грамоты папы римского Климента с великим князем Ва-
сильем»; 2) «да книги старые римские, и венецейские, и фрянские: грамоты, и
посольства, и записи в них писаны с великим князем Иваном»: 3) «...да книги,
писаны посольства в Рим от великого князя Ивана к папе римскому к Олексан-
дру» [Оп- 1614 г., с. 24; Гос. архив XVI ст., с. 51-52, 216-219].
Опись 1614 г. дает более подробное описание книг, перечисляя их уже в хро-
нологическом порядке, причем указаны начальная и конечная даты: «Книги
папы римскаго с лета 6993-го по 7035-й год» [Оп. 1614 г., с. 115]. Названы сле-
дующие комплексы, которые могут быть отождествлены с пунктами преды-
дущей Описи:
1.	«...как был в Риме папа Инокентий, при великом князе Иване Васильеви-
че всеа Русии, отпуск к папе Мануила Иванова сына Раля». По-видимому, име-
ется в виду одна из тех «старых» (т. е. в данном случае наиболее древних) книг,
которые названы в пункте 2 предыдущей Описи. Об отправлении посольства
Дмитрия и Мануила, сыновей Ивана Ралева, «в Рим и, в Венецию, и в Медио-
ланъ» сокращенный летописный свод 1493 г. сообщает под 6996 (1488) г., о воз-
вращении - под 6998 (1490) г. [ПСРЛ, т. 27, с. 288-289]. Один из сенаторов, До-
менико Малипьеро, рассказав в своих «Венецианских анналах» о прибытии рус-
ских послов в Венецию 3 сентября 1488 г. с сообщением о победе над казански-
ми татарами 9 июля 1487 г. [ПСРЛ, т. 25. с. 331], заметил: «Послы направляют-
ся в Рим по тому же делу к папе» [Скржинская 1972, с. 267-269].
2.	«Да в 7007-м году отпуск к Сикстусу папе Дмитрея Иванова сына Рале-
ва; да отпуск к римскому Сикстусу папе Митрофана Карачарова». Посольство
Д. И. Ралева и М. Карачарова отправилось в Рим в феврале 1499 г. к папе Алек-
сандру VI, а вернулось уже при его преемнике в 1504 г. [ПСРЛ, т. 6, с. 43, с. 236;
Казакова 1974, с. 26-28]. Этот пункт можно отождествить с п. 3 Описи XVI в., где
названы посольства к папе Александру. Имя папы Сикста IV указано в этом
пункте ошибочно, но его появление в Описи, хотя и в ложном контексте, может
служить основанием для предположения, не сохранялись ли в архиве документы
о посольстве 1472 г. в Рим «по царевну по Софью», направленном к папе Павлу II
(1461-1471); но уже в пути участники посольства, узнав о его смерти, переписали
грамоты на имя нового папы («Систюся, Систюша»), как сообщает Московский
свод 1479 г. [ПСРЛ, т. 25, с. 393]. Запись об этом посольстве (под 1472 г.) сделал
хронист понтификата Сикста IV Якопо Волатеран [Кудрявцеве. 1997, с. 347].
Вполне возможно, что «отпуск» посольства имелся и в русской «книге папы рим-
ского», а какая-то помета об имени папы «Систюся», сделанная уже по возвраще-
нии посольства, была неправильно понята составителями Описи 1614 г., или же
материалы посольств 1472 г. и 1499 г. были к этому времени смешаны. В Описи
1626 г., в основном повторившей Опись 1614 г., транскрипция имени папы -
«Мистус», «Микстус» [Оп. 1626 г., с. 239].
3.	Комплекс о сношениях с папой Климентом VII: «Да в 7033-м году приезд
к Москве и отпуск с Москвы папина гонца Павла, а прозвища не написано; да
отпуск к папе великого князя гонца Микиты Гарасимова. Да в 7034-м году при-
езд к Москве великого князя гонца Микиты Гарасимова да папы Климента по-
сла бискупа склоренского Ивана Френчюшка. Да в 7035-м году отпуск к папе
зеликого князя послов Еремея Трусова да Шерапа Лодыгина; да с великого же
212
Глава III
князя послы и гонцы посыланы грамоты к цесарю, и к венецейскому князю, и к
маистром неметцким о пропуске их к папе» (пункт 1 Описи Царского архива).
Здесь можно видеть три отдельные книги, где описаны: второе посольство в Мо-
скву Паоло Чентурионе, отъезд его из Москвы и отправление вместе с ним в ап-
реле 1525 г. в Рим Дмитрия Герасимова (в том же ранге «гонца», что и Ченту-
рионе); возвращение Герасимова в Москву в июле 1526 г. вместе с епископом
скаренским Джан-Франческо Цитом (в ранге нунция - посла); отъезд его из Мо-
сквы вместе с московскими послами к папе в дек. 1526 г.
Опись 1614 г. сообщает о присоединении «книг папы римского» 6993-7035 гг.
к «цесарским книгам» («а се книги положены с цесаревыми книгами»), при
этом «книги папы римского» были объединены под одним переплетом: Опись
1626 г., повторив Опись 1614 г., говорит уже об одной «книге папы римского
лета 6993-го году по лето 7035-й год». Она названа первой среди «цесарских
книг» [Оп. 1626 г., с. 239], хотя и не является «цесарской книгой» в собствен-
ной смысле: это не что иное как «книги папы римского» Описи 1614 г. Пред-
ложенная реконструкция уточняет данные Н. М. Рогожина [Рогожин 1994,
с. 54, 55, 59, 66, 67, прим. 26, ср. прим. 149].
От близких между собой Описей 1614 и 1626 гг. отличается Опись 1673 г.
«Книга» названа «книжицей» и уже не имеет в названии определения «папы
римского», она описана по-прежнему среди «цесарских книг», но не в начале,
как в Описи 1626 г., а среди других книг. Указана лишь начальная дата
(«6993-го году»). Конечные отсутствуют. Но зато содержание первой книги рас-
крыто более подробно:*«Книжица 6993-го году, а в ней посылка от великого
князя Ивана Васильевича Грека Юрья з грамотами к веницейскому князю к
Ивану Моцигену да к папе римскому Инокентию, да ему же Греку дана верю-
щая грамота, а велено ему по той грамоте приговаривать в Московское государ-
ство лекарей да пушечного и серебреного дела мастеров да каменщиков добрых,
чтоб которые умели церкви и полаты строить» [Оп. 1673, с. 106-107]. Юрий
Грек — несомненно, Юрий Траханиот, известный дипломат конца XV в., неодно-
кратно совершавший посольства к императору Фридриху III и его сыну Мак-
симилиану ( в 1489—1490 гг. и 1490-1491 гг.). Однако его посольство 1485 г. к
римскому папе и в Венецию почти неизвестно в историографии, так что
М. А. Гуковский вслед за П. Пирлингом отказался отождествить с Юрием Тра-
ханиотом упоминаемого в документах миланской придворной канцелярии Геор-
гия Перкамоту, рассказ которого о России в июне 1486 г. был записан в Мила-
не. Аргумент ссостоял в том, что в русских источниках нет упоминаний о по-
сольстве Юрия Траханиота в Милан, известно лишь о его посольствах в импе-
рию [Гуковский 1962, с. 652-655]. Е. Ф. Шмурло и А. Л. Хорошкевич, напро-
тив, находили отождествление возможным, что подтверждает и информация
Описи 1673 г.: будучи послан в 1485 г. в Рим и Венецию, Юрий Грек (Траха-
ниот) мог посетить и Милан в 1486 г. Между прочим, в литературе, кажется, не
отмечен факт, что Юрий Грек возвратился 9 июля 1490 г. в Москву «из Рима»
[ПСРЛ, т. 25, с. 331]. Если только здесь не произошла аберрация составителя
свода 1479 г. (возвращение с послом от «римского короля» Максимилиана было
воспринято как возвращение русского посла «из Рима»), то можно предпола-
гать, что в 1489 г. Юрий Траханиот был направлен не только к императору
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
213
Фридриху III и его сыну Максимилиану («королю римскому»), но также и в
Рим, т. е. к папе.
Изложенные наблюдения могут служить подтверждением и высказывав-
шегося в историографии предположения о том, что именно Юрий Траханиот
был тем «Греком Юрием», который в 1469 г. прибыл в Москву с «листом» от
кардинала Виссариона с предложением о браке Ивана III с Софьей, дочерью
«деспота Амореискаго Фомы Ветхое л овца (так переводили иногда имя династии
Палеологов. - Н. С.) от царства Констянтина града» [ПСРЛ, т. 25, с. 281].
В Описи 1673 г. сохранилось упоминание о и посольстве 1488 г. (без обо-
значения даты) Мануила Ралева («Ралуева») «к папе, да к медиаламскому, да к
венецейскому князем» (как в сокращенном своде 1495 г., в описи 1614 г. лишь к
папе; в обеих описях назван лишь один посол, в летописи два). Снова, как и в
известии о посольстве 1485 г., изложена цель: «о присылке рудознатцов золотой
и серебреной руд и пушечных мастеров» [Оп. 1673 г., с. 107]. На это обстоятель-
ство Опись 1673 г. часто обращает внимание.
Пункт 2 Описи 1614 г. сохраняется и в Описи 1673 г., названы имена по-
слов (Дмитрий Ралев и Митрофан Карачаров), но нет ни даты (1499), ни имени
папы, хотя добавлено о цели посольства: «нанять всяких мастеровых людей».
Описание, соответствующее последнему комплексу предыдущей Описи, на-
зывавшей документы 7033, 7034, 7035 гг., позволяет считать, что значитель-
ная его часть (за 7034 и 7035 г.) к 1673 г. была утрачена, сохранились лишь
материалы 7033 г., почему книга и превратилась в «книжицу». В названии
«книжицы», как уже говорилось, имеется лишь начальная дата, конечная от-
сутствует; нет дат и в самой информации о сношениях с папой Климентом, к
тому же они соотнесены с великим князе Иваном Васильевичем: «...и присыл-
ка к великому князю Ивану Васильевичу Климента папы римского, чтоб ве-
ликий князь с ним, папою, и с короли и с-ыными государи против турского
салтана стоял заодно; и по указу великого князя папину послу сказано, что
он, великий князь, с ним, папою, и с короли против турского салтана за хри-
стиянство стоять заодно желает» [Оп. 1673 г., с. 107].
Упоминание имени папы Климента следует признать за достоверное, а ве-
ликого князя - ошибкой, поскольку первое упомянуто в аналогичной, т. е.
последней части двух предыдущих Описей (и в соответствующей им начальной
части описания 49-го ящика Описи XVI в.) и поскольку содержание информа-
ции Описи 1673 г. полностью соответствует содержанию грамоты Василия III
папе Клименту VII (апреля 1525 г.). Совпадает описание как целей папского
посольства («чтоб соизволили мы быть с вами и с другими христианскими го-
сударями в союзе против неверных»), так и ответа: «Но мы, по воле Божьей,
как прежде сего стояли за христианство, так и ныне стоим, и впредь, волею
Божиею, против неверных за христианство стоять будем... А с вами и с иными
христианскими государями желаем быть в союзе» [Переписка пап, с. 19—21].
Отсутствие в Описи 1673 г. имени папского гонца, информации об отправ-
лении к папе московского гонца Дмитрия Герасимова (изложено лишь содер-
жание ответа), как и всей остальной богатой информации о сношениях 7033-
7035 гг. позволяет сделать вывод, что в распоряжении составителей Описи
были лишь остатки материалов о сношениях 7033 г., смешанные с документа-
214
Глава III
цией о сношениях при Иване III, и составители не распознали двух хроноло-
гически разных комплексов (впрочем, следует признать, что не была повторе-
на ошибка предыдущей Описи, упоминание имени папы Сикста IV в связи с
посольством 1499 г.). Но уже отсутствовал «приезд» Дмитрия Герасимова и
папского посла Джованни Франческо Цитуса (Цита) 7034 г. и «отпуск» послов
к папе Еремея Трусова и Шерапа Лодыгина (7035 г.).
Остальная часть «книжицы» (документация о посольстве 1485 г. к папе Ин-
нокентию VIII, 1499 г. к папе Александру VI, 1525 г. от папы Климента VII и
ответных к нему) была утрачена после 1673 г., к моменту составления архивной
Описи Н. Н. Бантыша-Каменского [1780 г., см. РГАДА, ф. 78, on. 1; ф. 32, оп. 2]
и представления им обзора.
Книги с тем составом, который был описан в Описях 1614, 1626 и 1673 гг.,
отсутствуют в сделанных Н. Н. Бантышом-Каменским Описях как «цесарских
книг», так и книг по сношениям с римской курией [РГАДА, ф. 78, on. 1;
ф. 32, оп. 1-2].
В «Обзоре внешних сношений России» Н. Н. Бантыша-Каменского, пред-
ставленном в 1802 г., обзор сношений с папской курией открывается кратким
известием о посольстве 1485 г. к римскому папе Иннокентию «ближнего госу-
дарства человека Юрья», из чего можно было бы заключить, что автору была
известна Опись 1673 г. Однако сравнение информации обзора с фрагментом
XVIIв. об «Обсылках с папою римским» убеждает в том, что именно он послу-
жил главным источником [РГАДА, ф. 78, on. 1, д. 4 - на нескольких листах бу-
маги XVII в., филигрань - голова шута, верхняя часть]. Краткие сведения о
сношениях с папской курией 1502 г. и 1506 г. основаны на польских статейных
списках, которые указаны автором [Бантыш-Каменский 1896, с. 233].
Можно сделать вывод, что «книги папы римского», содержавшие сведения
о посольствах 1485 г. Юрия Грека, 1488 г. Дмитрия и Мануила Ралевых, 1499 г.
Дмитрия Ралева и Митрофана Карачарова, большой комплекс о сношениях
1525-1527 гг. сохранились в московском пожаре 1626 г. Часть их была утра-
чена между 1626-1673 гг., а остальная - между 1673-1780 г.; в материалах
Н. Н. Бантыша-Каменского (ни в Описях, ни в Обзоре) они не отражены.
Среди «греческих дел» самой ранней (из сохранившихся) является Посоль-
ская книга по связям России с православными иерархами и монастырями, на-
чинающаяся с 1509 г. и доведенная до 1571 г. [РГАДА, ф. 52, on. 1, кн. 1;
Сношения 1858 (изложение и пересказ содержания, сделанный А. Н. Му-
равьевым); Каштанов 1996, с. 109-111]. В ней содержатся, в частности, пере-
воды грамот, привезенных в 1518 г. в Москву посольством константинополь-
ского патриарха Феолипта, документы и записи о переговорах 1557-1561 г. в
связи с утверждением царского титула Ивана IV (публ. в извлечениях: [Обо-
ленский 18502]). Документы хранились также в архиве Московской митропо-
лии. Так, три из пяти грамот, привезенных посольством патриарха Феолипта
1518 г., сохранились в составе сборника документов митрополичьей кафедры
Син. 562 [РФА, вып. 2, № 109-111, с. 337-342]. Это грамоты, обращенные к
митрополиту Варлааму. В Посольскую книгу Государственного архива вошли
не только они, но также две грамоты, обращенные к великому князю [Сно-
шения 1858, с. 23-33; Оболенский 1850!, с. 29-32].
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
215
Посольство патриарха Феолипта, документы которого сохранились в книге
«греческих дел», прибыло в Москву в марте 1518 г. В этом же году, но не-
сколько позже, осенью, в Москву прибыли почти одновременно два диплома-
тических гонца - из Вены и из Кенигсберга, сообщавшие о предстоящем при-
бытии в Москву папского легата Николая Шонберга, будущего кардинала
(о нем см. [Шмурло 1937, с. 105-107; Walz 1930, S. 370-387]).
Продолжала сохраняться острота проблемы статуса русской Церкви, ее от-
ношений с Константинопольской и Римской кафедрами.
Большое константинопольское посольство 1518 г. прибыло в Москву после
длительного перерыва в каноническом общении. Оно состояло из митрополита
Зихны Григория и патриаршего священнодьякона Дионисия. Вместе с ними
прибыл также ученый переводчик, вошедший в русскую культуру под именем
Максима Грека (его сопровождал духовник Неофит и монах Лаврентий), и быв-
ший игумен святогорского Пантелеймонова монастыря Савва со священником
Пахомием и иноком Матфеем. В грамотах константинопольского посольства о
его целях не сообщается, речь идет лишь о помощи «соборной Церкви», терпя-
щей насилие («нужи») и «обиды великие». Она названа «сущая мати всех пра-
вославных христиан» [РФА, вып. 2, № 109, с. 337]. Титулатура привезенных
грамот свидетельствовала о признании законности московского митрополита.
Варлаам именован в грамоте патриарха Феолипта (июль 1516 г.)9 «митро-
политом киевским и всея Руси» (в inscriptio) и «митрополитом московским и
всея Русии» (в «подписи» - адресе). В грамоте Анфимия, игумена афонского мо-
настыря Ватопеда, Варлаам также назван «митрополитом московским и всея
Руси», а игумен Пантелеймонова монастыря Паисий обращается к нему как
«всеосвященному и преосвященному великому святителю архиепископу кир
Варламу митрополиту всеа земли Руской».
В Москве придавали большое значение факту прибытия патриарших по-
сланцев, о чем были сделаны официальные записи. Известия о приезде и отъ-
езде посольства включены в летописи [ПСРЛ, т. 6, с. 261; т. 13, с. 28, 35; т. 8,
с. 263]. Грамоты митрополиту Варлааму, как уже говорилось, включены в
«митрополичий формулярник», они же, как и грамоты Василию III, помеще-
ны в книге «греческих дел». Важно было констатировать факт поддержания
официальных отношений с патриаршеством. Вместе с тем имеются сведения о
недружелюбном приеме, который встретило патриаршее посольство в момент
прибытия. Впрочем, об этом известно лишь из показаний на суде Максимова
келейника Афанасия и некоего Федора Сербина, передававших слова обвиняе-
мого: великий князь не только не воздал патриаршему посланцу необходимых
почестей («чести ему никоторые не учинил»), но даже отказался принять пат-
риаршее благословение, а митрополит Варлаам не встретил Григория с икона-
ми, лишь благословил его «через порог» [Судные списки, с. 119]. О причинах
такого приема (если, конечно, в показаниях на суде детали воспроизведены
точно) можно судить лишь предположительно. Среди грамот, привезенных
Дата написания указана в конце грамоты «месяца июля индикта 4-го» (1516 г.). Публикаторы
включили в обозначение даты также и «1518 г. (?)», что неправомерно: указание перед текстом
грамоты «В лето 7026-е» скопировано, надо полагать, с пометы на оригинале, датирующей вре-
мя ее получения [РФА, вып. 2, № 109).
216
Глава III
посольством, как будто не хватает одной. Митрополиту Варлааму адресовано
три грамоты - патриарха и игуменов двух афонских монастырей, монахи ко-
торых прибыли вместе с митрополитом Григорием, а великий князь получил
кажется, лишь две грамоты - от игуменов. Может быть, отсутствие грамоты к
великому князю от патриарха, не оказавшего ему этой чести, и привело к то-
му, что и Василий III «не учинил никоторые чести» его посланцу? Детали от-
ношений между престолами остаются нам неизвестными. Не известно нам и о
каких-либо попытках со стороны митрополита Григория обсуждать вопрос о
статусе русской Церкви, хотя не исключено, что они могли иметь место. Ми-
трополит Григорий и священнодьякон Дионисий оставались в Москве около
полутора лет и уехали с милостыней. Однако оставшийся в Москве Максим
Грек интересовался причинами поставления митрополитов без патриаршего
благословения и осуждал существующую практику. По-видимому, он поднял
этот вопрос в 1522 г., в связи с низложением митрополита Варлаама и постав-
лением митрополита Даниила.
В это же время Римский престол предпринимает новую попытку добиться
«соединения церквей» и возвращения к Флорентийской унии. Эту цель пре-
следовала пропаганда Николая Булева, это же было задачей миссии папского
посланца Николая Шонберга в 1518-1519 гг. Предприимчивый генуэзец Паоло
Чентурионе, приезжавший в Москву и неофициально, и в качестве папского
«гонца», вел переговоры о соединении церквей с приближенными Василия III.
Об этом сообщает Павел Иовий в своем сочинении о Московии, написанном
на основе рассказов русского посла в Риме Дмитрия Герасимова [Кудрявцев О.
1997, с. 258].
Предыдущие усилия в XV в. были связаны с именами митрополитов Иси-
дора и Григория [см. гл. I]. Теперь, с началом Реформации, проблема стано-
вится для папского престола еще более актуальной, а успехи турецкого ору-
жия султана Селима, растущая османская угроза вновь возрождают намерение
использовать Россию в планах организации крестового похода против турок. В
папских предложениях 1518—1519 гг. вновь возникает идея о «константино-
польском наследии» московских великих князей, ранее излагавшаяся венеци-
анским Сенатом. Однако в самой Москве мысль о «руском роде» как освободи-
теле Константинополя высказывается в эсхатологическом контексте, а Максим
Грек пишет об этом в жанре энкомия, в Послании московскому великому кня-
зю Василию III в связи с завершением перевода Толковой псалтыри. В XVI в.
Русское государство еще не было настолько сильным, чтобы вступить в воору-
женную борьбу с Османской империей, т. к. это грозило бы нападением ее вас-
салов на южные и восточные границы России. Религиозная уния также отвер-
галась; признавая Рим как влиятельную политическую силу, московские вла-
сти, церковные и светские, тем не менее проявляли твердость в религиозных
вопросах, отстаивая право на самостоятельный путь, не соглашаясь изменять
культурно-историческую и конфессиональную ориентацию страны, логику ее
национального развития, как и направление внешней политики.
В 1513 г. папа Лев X призывал Василия III к завоеванию Константинополя
«без всякого, однако, намека на наследство» [Шмурло 1937, с. 100]. Но уже в
1518 г. оно прямо упомянуто в папских предложениях.
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
217
13 марта 1518 г. папа Лев X Медичи провозгласил пятилетнее перемирие
всех враждующих христианских правителей Европы для организации очеред-
ной антитурецкой коалиции. В ряд столиц, в том числе и Москву, для при-
влечения их к коалиции был направлен доминиканец Николай Шонберг. Ему
было поручено также вести переговоры в Москве о церковной унии. Бреве па-
пы Льва X датировано 4 июня 1518 г. Василию III предлагается участие в ан-
титурецкой лиге; остальные предложения еще не сформулированы подробно,
сказано лишь, что они «сопряжены» с выгодами великого князя и речь идет о
«союзе Церквей христианских» [Переписка пап, с. 94-97].
О провозглашенном перемирии в Москве узнали уже в июле 1518 г. в ходе
переговоров с имперскими послами Франческо да Колло и Антонио де Конти.
А 21 сентября 1518 г. в Москву прибыл «посланник» императора Максими-
лиана Ян Криштоп, цель которого состояла в дискредитации Николая Шон-
берга в случае, если он появится в Москве. Посланник привез, наряду с дру-
гими документами, грамоту Максимилиана, посвященную Николаю Шонбер-
гу, датированную 22 июля. Хотя он и не назван по имени, из контекста ясно,
что речь идет именно о нем, на что обратил внимание Е. Ф. Шмурло [Шмурло
1937, с. 107; ПДС, т. 1, с. 411, 417-419].
Император, предупреждая великого князя, что в Москве может появиться
«некий мних», выдающий себя за посланца Римского престола, пытается убе-
дить московского правителя не верить этому лицу, поскольку на самом деле он
послан всего лишь благодаря «ухищрению» некоторых кардиналов, недобро-
желателей австрийского дома. Максимилиан просит Василия III как можно
скорее информировать его о действиях мниха в Москве («в чем прошение его и
какову прелесть противу его цесарского величества умышлял»), поскольку он,
император, лучше поймет истинные задачи миссии монаха, и предлагает по-
мочь великому князю «прозр'Ьти» на этот счет. Яну Криштопу было предписа-
но не уезжать из Москвы до приезда сюда монаха, а в случае его прибытия не-
медленно возвратиться к императору с информацией, которую даст о «мнихе»
великий князь [ПДС, т. 1, с. 425] .
Почти одновременно с Яном Криштопом, 24 сентября 1518 г., в Москве поя-
вился гонец из Кенигсберга, также с грамотой о Николае Шонберге и его наме-
рении посетить Москву (датирована 25 августа) [РИО, т. 53, с. 79-80]. Однако в
марте 1519 г. папские предложения привез в Москву не Николай Шонберг, а его
брат Дитрих Шонберг, «советник» тевтонского магистра Альбрехта Бранденбург-
ского. Е. Ф. Шмурло полагал, что Николай «передоверил» своему брату поруче-
ние, не успев сам побывать в Москве. Думается, что правильнее представлять
дело следующим образом. После того как и император Максимилиан, и поль-
ский король Сигизмунд отказались пропустить Николая Шонберга в Москву
[Шмурло 1937, с. 106, 107], он направился к Кенигсберг, но его не пустили в
русскую столицу и здесь. Магистр Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбург-
ский, готовясь к войне с Польшей и рассчитывая на помощь Василия III, враж-
дебно относился к перспективе русско-литовского перемирия, а именно его за-
ключение было одной из задач Николая Шонберга.
Тем не менее 1 октября 1518 г. Лев X написал новые наказы Николаю
Шонбергу, где предоставил ему самые широкие полномочия в предполагав-
218
Глава III
шихся переговорах в Москве. Из них, между прочим, узнаем, что Шонберг
прислал папе донесение, где сообщал, что дело, ради которого он был направ-
лен в Россию, «доведено уже до того, что можно иметь некоторую надежду на
благоприятное окончание». Поскольку в Москве стало известно о прибытии
Николая Шонберга в Кенигсберг и о папских предложениях не ранее 24 сен-
тября, то очевидно, во-первых, что легат отправил папе донесение еще до того
как из Москвы были получены какие-либо ответы, во-вторых, он надеялся*
что переговоры в русской столице состоятся. Их целью, согласно папскому на-
казу, должно быть решение великого князя об участии в «священном походе»
«христианских венценосцев» в «султанские области», а также о принятии рус-
скими условий Флорентийской унии. За это Василию III предлагается королев-
ский титул; кроме того, Николай Шонберг уполномочивается давать любые
другие обещания: «все то, что будешь ты обещать государю за принятие кафо-
лической веры, будет утверждено нами непременно и положительно, без вся-
ких изменений» [Переписка пап, с. 98].
Дитрих Шонберг, изложивший предложения папы в марте 1519 г., ранга по-
сла не имел; в отписке наместника Ивангорода князя Александра Ростовского
он назван «маистра прусского человек», а в верительной грамоте - «ближний и
первый советник». В «записи речей» Дитриха в составе «прусских дел» на пер-
вом месте стоит изложение папских предложений, включавшее следующие
пункты: 1) мир или пятилетнее перемирие с польским королем; 2) присоедине-
ние к антитурецкой коалиции и овладение «константинопольской отчиной» ве-
ликого князя, «константинопольским наследием», которые упомянуты несколь-
ко раз («чтобы то дело против турского и наследье костянтинополского вперед
шло»; «турской вотчину великого князя держыт»; «похочет князь велики за
свою отчину костянтинопольскую стояти»); 3) религиозная уния («папа хочет
его и всех людей Русские земли приняти в единачство и согласие римские. Церк-
ви, не умаляя и не пременяя их добрых обычаев и законов»); 4) учреждение
Римским престолом Московского патриаршества вместо Константинопольского
(«Церковь греческая не имеет главы; патриарх костянтинополской и все царство
в турских руках, и он (папа. - Н. С.) ведает, что духовнейши митрополит есть на
Москве, хочет его и кто по нем будет возвысити и учинити патриархом, как бы-
ло преже костянтинополской»); 5) коронация московского великого князя рим-
ским папой («царя всеа Русии хочет короновати в кристьянского царя» [Идея
Рима, с. 7-8; РИО, т. 53, с. 83-87].
Тавтологию «царя короновать в царя» можно понять, основываясь на терми-
нологии сохранившихся в «цесарских книгах» переводах «речей» Франческо да
Колло, изложившего иерархию европейских правителей, находящихся в орбите
влияния папы и императора и привлеченных к «общему миру»: «короли», «на-
чалники» и «властели христианские». В грамотах императора Максимилиана и
в речах послов Василий III неизменно титулуется «началник». т. е. на ранг ни-
же короля, хотя при этом присутствует и термин «брат». Несмотря на «царскую»
терминологию папских предложений (известных, впрочем, в переводе), речь шла
о королевской коронации.
В ответе на папские предложения готовность к совместной борьбе против
турок выражена в самой общей форме, но предложение о соединении Церквей
Исторические условия возникновения концепции «Третьего Рима»
219
отвергнуто: «великий князь законь свой греческий хочеть крепко держати»
[РИО, т. 53, с. 118].
Ранее, в июле-августе 1518 г., московские дипломаты вели переговоры о мире,
точнее, перемирии с Литвой, в которых посредническую функцию выполняли
имперские послы Франческо да Колло и Антонио де Конти (они присоединились к
приехавшему ранее, еще в 1517 г. Сигизмунду Герберштейну). Речь Франческо да
Колло 27 июля на приеме в кремлевской Набережной палате свидетельствует, что
европейские политические силы перед лицом усилившейся турецкой угрозы гото-
вы были видеть Россию в числе тех немногих независимых стран, которые оста-
ются гарантами европейской безопасности. Одной из причин побед турецкого
оружия, говорил посол, являются разногласия между европейскими християн-
скими правителями, но теперь они «укрочены и погашены» императором и па-
пой, которые против султана «наряд общий... учинити мыслят и готовят, и наи-
большая уложили». Султан, продолжал посол, «отъ трехъ частей, в коихъ раз-
деляется вся вселенная, сиречь въ Европу, Азию и Африку, от всЬхъ тЪхъ и им'Ь-
етъ лутчшую часть» (далее следовало подробнейшее, на несколько страниц, пере-
числение принадлежащих ему земель), «дръжитъ нынЪ четыре Церкви патриар-
шеские и началные, подъ коихъ правилом в духовныхъ наипаче пасется высость
Ваша... И того ради всеми силами и согласием христианских начальник надобе
хранити ту малую часть Европы, в коей опроче государства Наиясности Вашие
осталося толко Германия, Франсиа, Испаниа со островы ближними пристоящи-
ми, Италиа, Угорская земля, Ческая и Полская, коя часть маленка перед тем,
коей велми грозит безпрестани он, веры нашие враг, и делом хочет свершати,
что в мысли имеет, толко будет несогласие в началникех христианских и меж
ими особные раздоры»; далее следовал исторический экскурс в правления пред-
шественников Селима [ПДС, т. 1, с. 365-368].
Ответ московских бояр на пышную риторику гуманистической речи о мире,
произнесенной Франческо да Колло, был лаконичным и деловым; его наиболее
существенную часть изложил Ф. И. Карпов, не только дипломат, чьей специа-
лизацией была по преимуществу восточная и крымская политика Русского госу-
дарства, но также и образованный писатель, цитировавший Аристотеля (см. его
Послание митрополиту Даниилу: [ПЛДР, XV-XVI вв., с. 504-519]). Он сказал,
что «нам гораздо вЪдомо» и о взятии Царьграда, и о египетских, палестинских,
персидских и прочих победах «Салим-шаха салтана... И мы как наперед того у
Господа Бога того просили, так и нынЪ у Господа Бога того просим, чтоб Гос-
подь Бог нам, государем християнским над христианскими враги, над бесермен-
ством помощь и крепость свою послал, и наши бы государства хрестианские за
нами, за християнскими государи были. А как наперед того есмя за хрестьянст-
во стояли и хрестьянство есмя от безсрменства берегли и боронили, так и нын'Ь
за хрестьянство от бесерменства хотим стояти, и боронити хрестиянства от бе-
серменства хотим, сколко нам Господь Бог поможет» [ПДС, т. 1, с. 376-377].
Что касается перемирия с Литвой, то московскую сторону не устраивали
предложенные имперскими посредниками его конкретные условия. Но это уже
Другая тема.
В документации переговоров изредка встречается «царская» терминология.
Известно, что в 1514 г. дипломатия Василия III добилась большого успеха,
220
Глава III
император употребил в титулатуре Василия III в немецком тексте договорной
грамоты термин «Kayzer», а в латинском - imperator, что должно было озна-
чать признание полного равенства. В русском тексте грамоты Василий III на-
зывает себя «царем». Это - один из первых русских официальных документов,
где употреблен этот титул. Подлинники обеих грамот сохранились, одна из
них хранится в Венском государственном архиве, другая - в Москве, в РГАДА
[Идея Рима, с. 431-449].
Однако поворот во внешнеполитическом курсе Максимилиана, его сближение
с Ягеллонами, стремление изменить условия договора (в направлении ослабления
своих союзнических обязательств) привели к тому, что титул «царь» перестает
употребляться в императорских грамотах, хотя термин «брат» сохраняется.
В «подписи»-адресе грамоты Максимилиана, привезенной С. Герберштейном
в апреле 1517 г., Василий III «царем» не именуется, но присутствует обращение
«брат». Русские участники переговоров неизменно именуют Василия III «царем».
Герберштейн избегает употреблять этот титул, но иногда все же использует его:
«а приказал мой государь теб'Ь, брату своему великому государю Василью, Божь-
ею милостию царю и государю всеа Русии поздравление» (12 июля); «цесарское
величество мн'Ь приказал наияснЪйшему брату своему, рускому царю, то гово-
рити» (17 июля); Иван III, упоминавшийся в ходе переговоров, назван «царь и
государь всеа Русии» [ПДС, т. 1, с. 197, 216, 229, 286].
Глава IV
Первоначальное содержание идеи
«Третьего Рима»
§ 1. Ответ Филофея Псковского и исходная форма концепции
в Послании М. Г. Мисюрю Мунехину
Структура Послания. Образ концентрических кругов оказался удобным для
изложения контекста концепции «Третьего Рима». Анализ же ее собственного
содержания сопоставим, как уже говорилось, с попыткой распознать, раз-
глядеть подводную часть айсберга. Послание Мисюрю, где она впервые излага-
ется, логически выверено, продумано и завершено, но автор не всегда знакомит
нас с ходом своих мыслей, не вводит в «творческую лабораторию», а ключевые
фрагменты кратки, иногда афористичны. Лаконизм роднит его с Нилом Сор-
ским. Филофей сообщает лишь итог, долженствующий выразить вечные истины
и бесспорные идеи, конечный результат, как бы лишенный черт индивидуаль-
ного творчества, ошибок и случайностей человеческого «мнения» («...святии
отцы рекоша, яко мнение ~ второе падение. И паки рекоша: всем страстем ма-
ти-мнение», - писали авторы «Письма о нелюбках» в 40-е годы XVI в.) [По-
слания 1959, с. 369].
Христианское смирение, составная часть средневекового миросозерцания,
отражалось и на отношении средневекового писателя к своему труду. Дело
не только в уничижительных характеристиках, которые он дает и себе и
своему творчеству, но и в его писательской позиции в целом: он осознает
себя ничтожным и бессильным перед явлением божественного совершенства
и всемогуществом божественного Промысла; их постижение - его основная
задача («не о себе хвалюся, но о Бозе», - писал Ермолай Еразм) [Дмитриева
1979, с. 327]. Средневековый писатель стремится приобщиться сам и при-
близить читателя к тем абсолютным ценностям, которые существуют вне
его, к тем вечным образцам, которые уже выработала христианская литера-
тура. Манифестация «творческой индивидуальности» или стремление к «са-
мовыражению» снижали бы значение сказанного.
Именно поэтому Филофей Псковский в самом начале Послания М. Г. Мисю-
рю Мунехину обращается к устойчивой литературной формуле декларативного
заявления о своей неучености (captatio benevolentiae): «Язъ сельской чело-
векъ, учился буквам, а еллинскихъ борзостей не текох, а риторских астро-
номъ не читах, ни с мудрыми философы в бесЪде не бывал, учюся книгамь
благодатнаго закона» (л. 105)1 . Противопоставлены «внешняя», т. е. светская
образованность и «истинная», высшая мудрость; основной источник, вдохнов-
ляющий автора - «книги благодатного закона», по ним «учится» он, опытный
писатель.
Здесь и далее при цитировании текстов «Филофеева цикла» указываются листы рукописей,
по которым они публикуются в Приложении к настоящему изданию.
222
Глава IV
Задача, которую предстояло решить Филофею Псковскому, находилась в
сфере экклезиологии и эсхатологии; политическое содержание в ней также
присутствовало, но оно не было определяющим. Ответ-опровержение-отказ в
связи с пропагандируемой католическим богословом Николаем Булевым идеей
«соединения Церквей», за которой стояли официальные предложения папы
заставляли размышлять и писать о статусе русской Церкви, об отношениях
Московского престола с Константинопольским и Римским, о чистоте веры
верности первоначальному христианству и канонической традиции эпохи все-
ленских Соборов, периода до разделения Церквей. Проблема отношений с все-
ленским центром, каковым для России оставался канонически Константино-
польский патриархат (т. е. проблема автокефалии), неизбежно вызывала и
проблему «симфонии», отношений между «священством» и «царством» (о свя-
зи автокефалии и симфонии см.: [Шаховской 1991, с. 97]).
Последовавшее через четверть века с небольшим после ожидания конца ми-
ра в 7000 (1492) г. предсказание нового всемирного потопа, глобальной катаст-
рофы вновь возродило эсхатологическую тему «конца времен» и «спасения»,
целей и смысла земной истории человечества, ее этапов, т. е. философии исто-
рии, хотя применительно к средневековым концепциям уместнее говорить об
историософии. В. В. Зеньковский, изучая в «Истории русской философии» цер-
ковные корни будущих философских исканий, выясняя то, что в рамках цер-
ковного сознания вело к развитию философского мышления, обращался к инте-
ресующей нас концепции, называя ее «историософской поэмой о третьем Риме»,
«прямо уже вводящей нас в философскую область» [Зеньковский 1989, с. 90].
Самое раннее произведение, излагающее концепцию «Третьего Рима», как
уже говорилось, написано ок. 1523-1524 гг. (до февраля 1524 г.). Разумеется,
ее истоки восходят к более ранним учениям. М. Капальдо начинал исследова-
ние «идеи Рима в славянско-православном ареале» с IX в., с кирилло-мефоди-
евской традиции [Идея Рима, с. XXIX-XXXIV]; размышления «о судьбах ми-
ра в связи с судьбами русского народа» отражены в Слове о законе и благода-
ти будущего митрополита Илариона [Чичуров 1990^ с. 157-175]. Отдельные
составляющие звенья концепции Филофея выявляются в памятниках XV в.,
о чем шла речь в предыдущих главах.
Ранее, однако, не было создано ничего похожего на трехчленную конст-
рукцию Филофея, своего рода «отрицание отрицания», дополненное отказом
от возможности появления четвертого члена или этапа («а четвертому не быти»).
Идейная находка Филофея, одинаково остроумная и глубокая, изложена им в
нескольких афористических формулировках, смысл которых может быть
раскрыт лишь в ходе последовательного анализа контекста Послания. По-
скольку в нем часты краткие ссылки на различные исторические события,
уместно привлечь созданный в это же время Русский хронограф, его фраг-
менты, где о тех же событиях повествуется более пространно. Правомерность
использования именно этого памятника повышается благодаря гипотезе
А. А. Шахматова о причастности к его созданию нашего автора. О. В. Творогов в
своем исследовании напомнил о ней [см. гл. III, § 3]. Сопоставление афористи-
ческих фрагментов Филофея с тематически близкими текстами Хронографа
позволяет, как представляется, вновь вернуться к гипотезе А. А. Шахматова,
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
223
несколько, может быть, видоизменив ее, и говорить не о тождестве Филофея и
редактора-составителя Хронографа, но о принадлежности этих лиц единому
идеологическому центру и о решении общих задач.
Структура Послания Филофея Мисюрю Мунехину подчинена интересам
его полемики с Булевым и, по-видимому, конкретным вопросам Мисюря,
особенно в первой части. Вместе с тем, отвечая на вопросы, Филофей дости-
гает высот обобщения, так что полемика с Булевым, кажется, отступает на
второй план, особенно во второй части. Но автор не забывает о ней; в образе
апокалиптической жены и в конце основной части ответ Булеву оказывается
достаточно прозрачным.
В первой части (л. 105-108, после приветствия адресату с упомянутой само-
уничижительной формулой captatio benevolentiae до слов «в последний день»)
опровергаются астрологические предсказания Булева и излагаются собственные
представления автора о «небесной механике», мысли этой части достаточно тра-
диционны. Ответы на конкретные вопросы вводятся союзом «а» или (редко)
«но», при этом всегда кратко обозначена тема: «А еже писал ты, государь, о
числах лЪтных», «Но о сем тщатца философи: год есть сугубь, солнечный и
лунный», «А што, государь, писал о преходных звЪздахъ», «А о седми планитах
и двунадесят зодЪах», «А и сие, честный человече, разумей, яко от царя царе-
вич родится, а от князя князь», «А о звЪздном течении и о солнци и лун*Ь».
Вторая часть (лл. 108-112 об., от слов «О царствахъ же и о странах премене-
ние» до слов «на все дающаго Бога») посвящена судьбам стран и царств, причи-
нам перемен в их истории. Вспомним, что Альманах Булева предсказывал все-
общее пременение; Филофей предлагает собственную оригинальную концеп-
цию. Характер общения с читателем-собеседником меняется: если раньше автор
отвечал на поставленные вопросы, то теперь он назидательно поучает в форме
монолога («Да внемли, Господа ради»; «И не дивися, избранниче Божии»;
«Видиши ли, христолюбце»; «Зри, любимиче»; «Да и сие внемли Господа ради»;
«Да веси, христолюбче и боголюбче»; «Видиши ли, избранниче Божий»; «Види-
ши ли, боголюбче»). Читатель подводится к идее «Третьего Рима» постепенно,
логической цепью аргументов.
Заключительная часть Послания подводит итог эсхатологическим раз-
мышлениям автора.
Особенность авторской манеры Филофея - афористический характер изло-
жения ключевых мыслей - заставляет вести анализ текста в той последова-
тельности вопросов и тем, которая предложена самим автором, проследить ход и
логику его мысли, последовательное развертывание аргументации. Исследова-
тели часто пренебрегают этим, казалось бы, простым приемом; именно он по-
зволяет наиболее надежно выявить узловые, опорные элементы текста, зна-
чение его ключевой лексики.
Вехи истории человечества. Первая часть Послания начинается изложением
вопроса Мисюря Мунехина о «числах лЪтных», о разных системах летосчис-
ления - от сотворения мира и Рождества Христова.
Недоумения Мисюря вызвало то, что в книгах Бытия написано о шести
Днях творения, а Хронографы, пропустив («мимотекше») первые пять дней,
224
Глава IV
начинают «от первого Адама», т. е. с шестого дня творения; латиняне «чтут
л'Ьта» от Рождества Христова, «вся мимотекше преж бывшаа л'Ьта». Напомним
что в «речах» Николая Латынина (см. первый вариант Предисловия к По’
сланию) дата предстоящего потопа была обозначена по счету от Р. X.
Вопрос Мисюря можно прокомментировать, например, текстом «Летописца
вскоре патриарха Никифора», где счет лет начинается «От Адама» [ПСРЛ
т. I, с. 248; Словарь книжников, вып.1, с. 231-234]. Филофей избрал богослов-
ский подход к проблеме времени. В искусном кратком ответе на вопрос о систе-
мах летосчисления он обратился к христологическому учению, писал о Христе
как втором Адаме, втором человеке. Ответ, как всегда у Филофея, лаконичен: «в
том н^сть разньствия никоего же» и изложен словами ап. Павла из Послания к
коринфянам: «Глаголеть бо апостол: бысть 1-й человекъ от земля перстенъ, вто-
рыи чеЛовекъ Господь с небесе» (л. 105, ср. I Кор. 15, 47); «паки рече: бысть
прьвыи человек Адам в душу живу, вторыи же Адамъ в дух животворящь»
(ср. I Кор. 15, 45; здесь «последний Адам»).
Для понимания процитированного фрагмента можно привести слова ап. Пав-
ла из Послания к римлянам: «Аще бо единого прегрЪшениемъ мнози умроша,
колми паче благодать Божиа и даръ благодатию единого человека Исуса Христа
въ многихъ преизлишъствова» (Рим. 5, 15); «ТЪм же убо, яко же единого пре-
грЪшениемъ во вся человЪкы вниде осуждение, такожде и единого оправдани-
емъ въ вся челов'Ькы вниде оправдание жизни» (Рим. 5, 18). Можно сослаться
также на Триодь постную: грехопадение Адама обусловило смертность челове-
ческого рода, а смерть Христа, происшедшая в аналогичный день и час, дарова-
ла людям спасение, искупление и благодать; подобно тому, как Адам «в шестой
час руце простер и плода коснуся, яви и новый Адам Христос, в шестой час и
день длани простер на кресте, оного исцеляя пагубу» [Триодь 1653, л. 68; Ли-
хачев Д. 1984, с. 179].
О значении этого положения в христологическом учении скажем словами
В. Н. Лосского: «Адам не выполнил своего призвания. Он не сумел достичь еди-
нения с Богом и обожения тварного мира. То, что он не осуществил в то время,
когда пользовался полной свободой, стало для него невозможным с того момен-
та, когда он добровольно поработился внешней силе... Но Божественный план
виной человека не уничтожен: призвание первого Адама будет выполнено
Христом, вторым Адамом, „Бог станет человеком для того, чтобы человек мог
стать богом“, по словам святых Иринея Лионского и Афанасия Великого»
[Лосский 1991, с. 102-104, 112].
Филофей использует это положение в антилатинской полемике; оно важно
также и для его историософии. Несколько далее, опровергая католическое уче-
ние об опресноках, он связывает его с отрицанием человеческой природы Хри-
ста (л. 109).
Апостольские слова о Христе как втором, новом Адаме особенно важны в
историософии Филофея. Утверждение об отсутствии разницы между система-
ми летосчисления от начала творения, от Адама, от Рождества Христова, Д0'
называемое с помощью этого текста, позволяет понимать его ответ в том
смысле, что две системы берут начало от разных точек единой человеческой
истории, выделяя тем самым ее этапы (сотворение Адама - явление нового
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
225
Адама - Христа, т. е. исторический путь от праотца Адама к сыну Божию
Иисусу Христу). У Филофея представлена одна из моделей средневековой перио-
дизации истории, а именно простая, бинарная, которая «видит момент разделе-
ния истории в первом пришествии Воплощенного Слова» [Siniscalco 1981, р. 37-
38]. Наличие двух систем летосчисления - от сотворения мира и от Р. X. - яв-
ляется ее хронологическим выражением. Разделив историю на дохристианскую
и христианскую, Филофей в дальнейшем сосредоточил мысль в пределах хри-
стианского времени и пространства, и в этом главное отличие его концепции
от теории мировых монархий, которая охватывает всю историю человечества,
представленную как история смены царств. Филофей обнаружит знакомство и
с ней, и с пророчествами Даниила, когда, говоря во второй части про падение
христианских царств и три Рима, он сошлется на «пророческие книги», но без
конкретизации.
В дальнейшем он говорит о событиях христианской истории, выделяет ее
этапы. Но прежде чем излагать свою точку зрения на причины перемен в ис-
тории стран и царств, он опровергает собственно астрологическую часть пред-
сказаний Булева. Основной аргумент Филофея тот же, что у Максима Грека,
но изложен, в отличие от него, очень кратко: «обновление» всего сотворенного
подчинено божественному Промыслу, а не влиянию звезд (л. 105 об.). Фило-
фей присовокупляет рассуждения о природе звезд, которая, по его мнению,
исключает возможность их влияния на судьбы людей. Они не «чювствены»,
ни «животны», их «существо» - «невещественный огонь», отождествленный
со светом, сотворенным в первый день («ничто же ино св'Ьт, токмо огнь»); са-
ми звезды, солнце и луна сотворены в четвертый день. Звезды не обладают
зрением, и «невещественный огонь» тоже ничего не ведает, ничего не знает;
источником движения светил, всего происходящего на земле, а также природ-
ных явлений служат невидимые ангельские силы, а служба их прекратится «в
последний день». Источником текста об ангелах, управляющих движением не-
бесных светил, о службе ангелов является «Христианская Топография» Козь-
мы Индикоплова [Малинин 1901, с. 307-314]. Текст об ангельских силах, кото-
рые «воздуха правят, в'Ьтры, облаки, громы... лице земли напаяют на ращение
плодомъ, на весну и жатву, аггели на есень и зиму» (л. 107 об.) восходит к Епи-
фанию Кипрскому; в статье Русского хронографа «Иже в святых отца нашего
Епифания Кипрьскаго о первом дни» читаем: «...аггели в'Ьтри дыхающе и аггели
буря и сн'Ьга и града и леда, аггели гласов и громов и молнии, аггели мраза и
зимы и есени и прол’Ьтиа и жатв'Ь...» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 21].
Филофею известна проблема теодицеи, разработанная в патристической
литературе. Максим Грек пространно привлекал ее в полемике с Николаем
Немчином, Филофей ограничивается одной фразой. Он отрицает с помощью
аргумента «от противного» предопределяющее значение «злых дней и часов»,
возможность их влияния на судьбу людей: если бы Бог сотворил злые дни и
часы, то оказалось бы невозможным воздаяние, т. к. в этом случае Бог ока-
зался бы причиной зла, что противоречит христианским догматам: «аще бы
злыя дни и чясы сотворил Богъ, почто грешных мучити ему, Богъ имат ви-
Ненъ быти, яко зла человека народил» (л. 107). В отличие от Максима Грека,
^илофей не обращается к тезису о свободе воли.
8 " 3483
226
Глава IV
Слова «астрология» у Филофея нет, но он категорически отрицает веру в
то, что участь, жребий человека - богатство и нищета, добродетель и злоба
продолжительность жизни - предопределены расположением светил при его
рождении, в какой день - добрый или злой, под какой звездой он рожден-
«сиа вся кощуны суть и басни» (л. 106 об.). Единственное, что дается рож-
дением - социальный статус, но не судьба: «...от царя царевич родится, а от
князя князь», и даже если он и не достигнет «славы и чести» отца», но все
равно «земледелец не бывает». Социальная стабильность должна поддержи-
ваться и оберегаться, но в целом все направляется божественным домострои-
тельством: «...ни за землЪделцев царие дщери не дают, ни у них за своа сы-
нове дщерей взимают, но все то состоится по неведомым судьбам вся строя-
щага Бога» (л. 107 об.).
Такова, по Филофею, картина упорядоченного мира небесного и земного;
ангельские силы, управляющие движением небесных светил и природными
явлениями, прочность и неизменность социального порядка, подчиненного
планам божественного домостроительства, исключают возможность глобаль-
ной катастрофы, предсказанной в латинском Альманахе, распространявшем-
ся католическим богословом.
Будучи опытным полемистом, Филофей понимал, что он выполнил лишь
часть задачи. Ему предстояло объяснить причины перемен в истории стран и
царств, «падения» мировых столиц.
Периодизация христианской истории. «О царствахъ же и о странах преме-
нение - не от звЪзд сие приходит, но от все дающаго Бога» (л. 108); так на-
чинается «историческая» часть Послания. Термин «пременение», как уже
говорилось, соединяет ее с Предисловием, где предсказан новый потоп, все-
общее «пременение», «изменение» и «преиначение», которое затронет все
страны, царства, области и города; Максим Грек, говоря о Николае Немчине
в аналогичном контексте, использовал также термины «преобразование» и
«обновление».
Как же объясняет Филофей перемены в истории человечества, и какой
собственный прогноз он противопоставляет предвещаниям католического
теолога?
Забегая вперед, скажем: альтернатива, которую он предложил, - Ромей-
ское царство, «Третий Рим». Оно «неразрушимо» и потому служит залогом
земного существования человечества, длительности исторического времени.
Термин «Ромейское царство» трижды использован в Послании (в разных
значениях), и каждый раз в ключевых фрагментах, своего рода опорных
точках в развитии авторской мысли, концентрирующих основные звенья
аргументации. Священное Ромейское царство, воплотившееся в «Третьем Ри-
ме» - «царстве нашего государя» (а не только в Москве, вопреки укоренившему-
ся словоупотреблению «Москва - Третий Рим»), - подлинная квинтэссенция
Послания.
Если бы надо было дать тексту литературное название, то это было бы
«Послание о Ромейском царстве — России». Устойчивая историографическая
традиция при изложении концепции основывается часто лишь на известной
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
227
фразе «Два Рима пали...» и т. д. А между тем это - завершающее звено ар-
гументов Филофея; оно не может быть правильно понято без предыдущих. К
тому же, как уже говорилось в гл. II, в публикации В. Н. Малинина в этом
ключевом фрагменте была допущена текстологическая ошибка, повторенная
и в современной публикации в ПЛДР, была использована в качестве основ-
ной рукопись, содержащая вторичное чтение («Росииское» вместо «Ромей-
ское»), что изымало из концепции ее основное звено, новое наименование
царства.
Широко распространено суждение, согласно которому Филофей, говоря
«два Рима пали», имел в виду крушение Древней Римской империи под уда-
рами варваров в V в. и гибель Византийского царства в 1453 г. Однако ана-
лиз ключевой лексики Послания, и в особенности имеющихся в нем хроно-
логических расчетов, упоминаемых исторических фактов и исторических
лиц позволяет иначе увидеть его «периодизацию истории», для чего необхо-
димо уяснить смысл выражения «два Рима пали». Лаконичные высказыва-
ния Филофея в ряде случаев раскрываются фрагментами Русского хроногра-
фа или других памятников, где о тех же событиях или лицах повествуется
более пространно.
Исходной посылкой его аргументов является факт гибели всех христианских
царств: «Да внемли Господа ради, в которую звезду стали христианьская царст-
ва, еже нынЪ вси попрани от неверных» (л. 108 об.); далее эта же мысль повто-
рена еще дважды: «вся христианская царства приидоша в конець» (л. 112); «вся
христианская царства потопишася от неверных» (л. 112 об.); глагол с корнем
«потоп» употреблен не случайно: это тоже отголосок предсказания. Как мы
помним, в Русском хронографе, в главе 208 («О взятии Царьграда») поко-
ренные благочестивые царства названы: Греческое, Сербское, Боснийское,
Албанское «и инии мнози» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 436]. Можно кстати вспом-
нить, что русские авторы XV в. допускали, вопреки византийской универса-
листской доктрине, сосуществование нескольких царей и царств; а теперь
констатирована их гибель.
О гибели Греческого царства Филофей говорит особо: «Девятьдесять лет,
како Гречьское царство разорися и не созиждется, сиа вся случися грЪхь
ради наших, понеже они предаша православную греческую вЪру в латынст-
во» (л. 108 об.).
Названное Филофеем число «90» важно, но, как уже говорилось в разде-
ле, посвященном атрибуции и датировке, автор допускает незначительное
округление. Бесспорно то, что здесь невозможно видеть указание на 1453 г.,
т. к. датой Послания оказался бы 1543 г., когда адресата давно не было в
живых (Мисюрь Мунехин умер в 1528 г.). Н. Е. Андреев писал, что здесь
речь идет не о падении Константинополя, а о Ферраро-Флорентийском собо-
ре 1438-1439 гг.; физическое пленение - уже следствие этого события (так
оно трактовалось во многих русских сочинениях). Говоря другими словами,
в качестве хронологической точки отсчета он избирает дату события, став-
шего причиной «разорения» царства. Но поскольку дата Послания - ок.
1524 г., то с неизбежностью следует, что Филофей назвал «90 лет» округ-
ленно, с приближением к точному числу.
я*
228
Глава IV
Если это так, то «падение» второго Рима - событие не из политической
или военно-политической истории, а из сферы религиозной и церковной
жизни - греховное предательство веры; падение же самой империи - произ-
водный факт.
Следовательно, одним из хронологических рубежей христианской исто-
рии оказывается Ферраро-Флорентийский собор и последовавшее за ним «ра-
зорение» Греческого царства. Именно в этом смысл падения второго, нового
Рима (падение царства вследствие предательства веры).
По этой же модели объяснено и падение первого, великого Рима.
У Филофея есть еще одно числовое указание, важное для интерпретации
этого понятия. Заявив о гибели всех христианских царств, он должен был
объяснить существование такого современного христианского царства, как
Священная Римская империя, основы которой были заложены коронацией
Карла Великого в Риме в 800 г.
Именно в этом контексте появляется впервые «Ромейское царство», право
на которое отвергается для современных латинян. Непосредственно после слов
о «разорении» Греческого царства автор говорит претензиях латинян на то,
что «наше царство Ромейское недвижимо пребывает», но отрицает за ними
право на римско-ромейское имя. Империя дискредитируется с момента осно-
вания как «латинская» держава, не обладающая истинной, правой верой:
«И не дивися, избранниче Божии, яко латыни глаголють: наше царство
Ромейское недвижимо пребывает, аще быхом неправо в'Ьровали, не бы Гос-
подь снабд’Ьл нас. Не подобает намъ внимати прельстемь их, во истину суть
еретицы, своею волею отпадше от православный в'Ьры христианьския, паче же
опр’Ьсночнаго ради служениа. БЪша с нами в соединении семьсот л'Ьтъ и седмь-
десят, а егда отпадоша правыя вЪры, семьсот и 30 и 5 л'Ьт, в Аполинариеву
ересь впадше, прелщени Карулсом царем и папою Формосом» (л. 108 об.);
перевод: («И не обращай внимания, о избранник Божий, на то, что говорят
латиняне: наше Ромейское царство пребывает несокрушенным, ибо если бы
наша вера была неправой, Господь не сохранил бы нас. Не подобает нам по-
лагаться на их обольщение, поистине они суть еретики, самовольно отпали
от православной христианской веры, в особенности из-за службы на опрес-
ноках. Они были в соединении в нами в течение 770 лет, но уже в течение
735 отпали от правой веры, впали в Аполлинариеву ересь, будучи обольще-
ны царем Карлом и папой Формосом».
Этот фрагмент не менее важен в концепции, чем широко известные и
часто цитируемые слова «два Рима пали...».
Кратко сформулированы три важных мысли: об отсутствии у «латинян»
права на «Ромейское царство»; о двух этапах христианской истории продол-
жительностью в 770 и 735 лет, содержанием которых являются соответст-
венно «соединение» и «отпадение» (это понятие выражено в глагольной фор-
ме «отпадше», «отпадоша», «впадше»); наконец, указание на роль императо-
ра Карла Великого, наряду с папой Формосом, в «отпадении» латинян.
Право «латинян» на Римско-Ромейское царство и имя отрицалось, по-вй-
димому, и другими участниками полемики с Николаем Булевым. Так, ано-
нимный автор трактата, написанного для ростовского архиепископа Вассиа-
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
229
на, отвергал претензии «германов» именовать себя «римлянами», о чем, веро-
ятно, шла речь в несохранившемся сочинении Николая Булева, которое опро-
вергал Аноним [Жмакин 1880, с. 331]. В IX-X вв., согласно идеологам Запад-
ной империи, происходит «translatio imperii от греков к германцам», что поро-
ждает и проблему «двух императоров». Византийские василевсы официально
именовали себя «ромейскими» («римскими»), но в Западной империи подчас не
признавали за ними права на римский титул, называя их «imperator Grecorum»,
«imperator Constantinopolitanus» [Ронин 1986, с. 92].
По мысли Филофея, отсутствие у латинян права на Ромейское царство
обусловлено их отпадением от правой веры.
Понятие «отпадения», выраженное двумя глаголами с корнем «пад-» («от-
падоша» от правой веры, «впадше» в ересь) предназначено для того, чтобы под-
вести читателя к мысли о «падении» первого, латинского Рима, что хроноло-
гически соотнесено с концом VIII-IXbb.: оно произошло после 770 лет «со-
единения», т. е. единства христианского мира, и связано с именами импера-
тора Карла Великого (800-803) и папы Формоса (891-896) (о папе Формосе
см.: [Dvornik 1948, р. 216-217]).
В. Н. Малинин справедливо увидел в числе «770» (время «соединения»)
указание на Никейский собор 787 г., но с ошибочной датой: «время вселен-
ских Соборов служило для Филофея границею единения Церквей... Время
седьмого вселенского Собора... по-видимому, и легло в основу численных показа-
ний Филофея, в которые, однако, вкралась ошибка» [Малинин 1901, с. 336].
А. Л. Гольдберг, объясняя число «735», прибавлял к нему дату 7-го Собора и по-
лучал сумму, близкую дате Послания; но при этом оставалось неясным число
«770». Оба числа можно попытаться объяснить, исходя из «Л'Ьтописчика вкрат-
це», помещенного в начале Русского хронографа, и учитывая, что в хронографи-
ческой литературе часто присутствовали не абсолютные даты событий, а обо-
значения числа лет, интервалов между ними, в особенности ключевыми. Одна-
ко встречались существенные разночтения и противоречия между источника-
ми, даты событий оказывались неустойчивыми, что обусловлено и разницей
между александрийской и византийской эрами, и ошибками писцов, и други-
ми факторами, которые не всегда поддаются объяснению.
О времени 7-го Собора в «Л'Ьтописчике» сказано: «отъ Адама 6296 до сед-
маго Собора, а отъ Рождества Христова лЪтъ 805» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 19-20,
ср. с. 322].
Послание написано до февраля 7032 г., т. е. около 7031 г.; вычитание
(7031-6296=735) дает число лет «отпадения». Говоря о «соединении», т. е. из-
начальном единстве Церкви, Филофей в качестве начальной точки отсчета дол-
жен был брать Пятидесятницу, начало апостольской проповеди и Деяний апо-
стольских, дату Воскресения и Вознесения в Хронографе, отстоявшую от Рожде-
ства на 33 года; вычитание (805-33=772) давало число лет «соединения», близ-
кое к указанному (с округлением). Можно, однако, предложить другое, более
сложное объяснение числа лет «соединения», если допустить, что Филофей не мог
исходить из ошибочного числа «805», противоречащего числу «6296», и произвел
расчет самостоятельно, складывая интервалы «от Вознесения до 1-го Собора» и
между 1-м и 7-м Соборами. При этом он не взял ошибочный расчет «от Возне-
230
Глава IV
сения до 1-го Собора 318 лет», часто встречающийся в хронографической ли
тературе , но воспользовался тем же «Л'Ьтописчиком» Хронографа, где названо
число лет от Воскресения «до перваго л’Ьта царя Костянтина» (279) и от него д0
1-го Собора (12), что в сумме давало 291. Но интервал между 1-м и 7-м Соборами
был взят из другого источника, а не из «Летописчика», где в числах лет между
Соборами были искажения. Н. В. Степанов, изучавший разные списки интерва-
лов между Соборами, циркулировавшие на Руси, выделил два основных (спи-
сок А и список В), дававшие соответственно 472 и 478 лет. Сложение числа лет
от Вознесения до 1-го Собора и интервала списка В (291+478=769) дает число
близкое искомому (с округлением).
Список А был основан на тексте «Разумъ 7 Съборъ колико лЪт от когожь-
до скончася», который содержал округленные числа. Список в «ЛЪтописчике»
Русского хронографа восходил к нему, но давал новые искажения (напр., ин-
тервал между 2-м и 3-м Соборами 30 лет, а не 10), так что в сумме получалось
492 года. Список В, как отмечалось Н. В. Степановым, «не дошел до нас в
неиспорченном виде, мы имеем лишь неисправные копии этого списка», но
исследователь был убежден, что «такой ряд действительно имелся на Руси и
служил для хронологических целей» [Степанов 1912, с. 279-284; Бенешевич
1987, с. 237-239; Щапов 19762, с. 263]. Им мог воспользоваться и Филофей.
Разумеется, это лишь гипотеза; могут быть обнаружены новые источники
или предложены другие расчеты. Для текстов Филофея главным остается то,
что границей «соединения» и «отпадения» для него было время, близкое эпохе
7-го Собора, и IX век.
Мысль о «полном единении Церквей в период вселенских Соборов», как
отмечал В. Н. Малинин, встречается в различных текстах, которые и могли
послужить источником суждений Филофея о Карле Великом и папе Формосе
как «первовиновниках нововведений латинства», однако из-за краткости вы-
сказываний затруднялся определить этот источник более конкретно [Мали-
нин 1901, с. 335-344]. Его наблюдения можно продолжить, обратив внима-
ние на те сочинения, где не только идет речь об «отвержении» римских пап
от восточных патриархов после 7-го Собора, но говорится также об «отлу-
чении», отделении Западной империи и «латинян» от «Греческого царства»
(у Филофея отрицается их право на «Ромейское царство», смысл которого
будет раскрыт в следующем фрагменте с его упоминанием).
В. Н. Малинин указывал «на первом месте» статью «Како и коего ради дЪла
отлучишасе от насъ латини и изврьжени быше от книгь поменныих, ид'Ьже пи-
шутсе православнии патриарси», которая переведена с греческого; время ее созда-
ния исследователи видят во второй половине XI в., после Михаила Кирулария.
Самый ранний список перевода, изданного А. Н. Поповым, находится среди «по-
0 сомнениях самого Никифора в правильности этой даты см. [Степанов 1912, с. 272-274].
русских летописно-хронографических расчетах встречается число «318 лет» от Рождества Д°
первого Собора [ПСРЛ, т. 27, с. 169, 305]. Н. В. Степановым объяснено происхождение оши-
бочной даты 7-го Собора (805 лет от Р. X.). В исходном тексте после обозначения даты 7-го
Собора «от сотворения мира» находилась дата смерти императора Константина VI, содер-
жавшая число «805 лет от Р. X.»; переписчик по невнимательности пропустил часть фразы,
и год смерти Константина VI оказался годом созыва 7-го Собора [Степанов 1912, с. 290-291]*
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»	231
демических сочинений», присоединенных к сербскому требнику нач. XV в. ГИМ,
Син. 307/374 [Попов 1875, с. 136-145]. Однако здесь еще едва упомянуто об им-
перии, точнее об императорской коронации Карла папой Львом III: «Лео же папа
римскыи призва кь себЪ тогда от вънутрьнЪишее Фругие Карула, его же цара
сьстави» (вар. «и цесарЪ сътвори»); пришедшие с Карлом в Рим еретики и нача-
ди распространять «Ариево и Аполинариево учение», Filioque, опресноки и т. д.
Рассказано о римских папах, при которых «единов'Ьрни и единомудрьни бЪху
римляне сь прочиими патриархы». Однако «нЪкто Формосъ именемь» тайно
распространял еретическое учение, папа же Христофор первым заявил о ереси
открыто и был «извержен» патриархами, последователи их «да суть отлучени
святые Церкве Божие».
Это сочинение сближает с высказыванием Филофея упоминание Аполли-
нариевой ереси, которой были причастны пришедшие с Карлом еретики (во
второй редакции, где рассказ более пространен, и в последующих сочинени-
ях данного указания нет; но оно присутствует в Слове на латыню, см. [Попов
1875, с. 386]).
С другой стороны, лишь во второй редакции русского текста сочинения
появилась мысль, использованная Филофеем в аргументации идеи «Третьего
Рима», а именно констатация «отлучения» Западной империи от Греческого
царства, что происходило, по утверждению автора, параллельно «отступле-
нию» пап от восточных патриархов. Вторая редакция, представленная само-
стоятельным сочинением, имеет название «Повесть о латынЪхъ, когда отлу-
чишяся от грекъ и святыа Божия Церкве и како изообрЪтоша себЪ ереси еже
опресночная служити и хулу еже на Духа святаго». А. Н. Попов, опубликовав-
ший ее по рукописи собственного собрания, датированной им нач. XV в., пола-
гал, что и она переведена с греческого «не ранее XIV в.», однако подлинника
указать не смог [Попов 1875, с. 176-189].
Обе редакции Повести были использованы в различных русских сочине-
ниях, хотя соотношение, происхождение, источники текстов остаются неизу-
ченными.
В Хронографе краткое «Сказание о латинехъ, како отступиша от право-
славныхъ патриархъ» находится в контексте глав, посвященных 7-му все-
ленскому Собору (787), царствованию византийских императоров Констан-
тина (780-797) и Ирины (797-802). Более пространное «Сказание вкратцЪ о
латынехъ, како отступиша отъ православныхъ патриархъ и извержени быша
отъ первенства своего, отъ книг помЪнных, и о иконоборныхъ царЪхъ, в Кон-
стянтинЪград'Ь царствовавших, еретицех» в Никоновской летописи включено
в заключительную часть годовых статей, посвященных Флорентийскому собо-
ру и приходу Исидора [ПСРЛ, т. 12, с. 54-61]. В этих двух современных Фи-
лофею памятниках имена папы Формоса и императора Карла Великого (точ-
нее, «Карловых еретик») упомянуты в общем контексте. Сказание о латинах в
обоих памятников содержит ключ к тому смыслу, который вкладывал Фило-
фей в понятие «падение» ветхого (т. е. древнего), великого Рима, обозначав-
шего первый рубеж христианской истории. «Падение» объединяет разделение
Церквей и формирование империи наследников Карла Великого, что расцене-
но как «отлучение от царства Греческого и четырех патриарх».
232
Глава IV
В главе 158-й Хронографа («Царство... Ирины и Константина») после рас-
сказа о 7-м вселенском Соборе выделен небольшой, но многозначительный
раздел «О отцЪхъ», как бы подводящий итог соборному периоду в истории
христианства, эпохе семи вселенских Соборов (тем самым имплицитно отсека-
ется восьмой, «неблагословенный» Флорентийский): «Во всЪхъ же седми Собо-
рехъ святыхъ отецъ двЪ тысящи (т. е. подчеркнут факт соборного руководства
Церковью. - Н. С.). Последуем же апостольскыхъ преданиемъ и божестве-
ныхъ отецъ иже на седми СоборЪхъ преданная намъ учениа и правила прием-
лемъ, такоже и помЪстныа Соборы». Упомянутый далее константинопольский
Собор 843 г., восстановивший иконопочитание, назван не «собор», а «собран-
ное сословие божественых отец», чем подчеркивается завершенность соборного
периода именно Никейским собором. Составитель Хронографа исходит по су-
ществу из того же членения христианской истории, что и Филофей.
159-я глава Хронографа («Сказание о латынехъ, како отступиша от пра-
вославныхъ патриархъ») рассказывает о Карле Великом и формировании
Западной империи, которая, как и у Филофея, с самого начала оказывается
сопряженной с ересью. Римский папа Лев, будучи смещен с престола и из-
гнан, просил помощи у византийских правителей Константина и Ирины, но,
не получив ее, обратился к Карлу Великому, который вернул ему и Рим, и
престол, за что Лев отблагодарил Карла императорской коронацией, дав на-
чало новому Римскому царству: «Папа же Левъ совеща со князи римъскими,
да поставить себЪ в РимЪ царя благочестива, да царство, рече, паки отъ Рима
начнется.» Новая империя, как и у Филофея, с самого основания сопряжена с
ересью: хотя сам Карл и сохранял христианскую веру, пришедшие с ним
«священници и учителие» начали распространять доктрину Filioque, опрес-
ночное служение «и ины многы ереси» (подробнее см. [Haugh 1975, р. 45-47]).
Далее помещен рассказ о преемнике Льва папе Венедикте, верном право-
славию, который пытался сохранить никео-цареградское исповедание веры и
единство христианского мира, греческого и латинского, единство, нарушен-
ное с образованием Западной империи: «Сей латынинъ убо родомъ и умЪтель
обоимъ книгамъ, латыньскымъ и греческымъ, и обоими языкы написа ис-
поведание православный вЪры и повелЪ всемъ христианомъ глаголати, гре-
комъ же и латыномъ, на обличение преже реченныхъ еретикъ и прельсти их
не послушати». Венедикт направил исповедание четырем патриархам, дабы
«не приимати папы (испр. по разночтению, в основном тексте ошибочно па-
кы. - Н. С.)... дондеже исповЪсть писаниемъ, како вЪрует». После Венедикта
верность православию сохранял еще ряд пап [ПСРЛ, т. 22/1, с. 326].
После рассказа о папе Венедикте и других православных папах следует
рассказ «О ФормосЪ папЪ», с именем которого связан главный, с точки зре-
ния составителя, эпизод «отлучения» латинян «от царства Греческаго и от
четырех патриарх», относящийся уже к концу IX в.: «В л'Ьта же Лва царя
премудраго» (886-912) «бысть папа в РимЪ Формосъ проклятый, имый в
себЪ ересь сокровену от нЪкихъ Карловыхъ еретикъ». Скрыв свою «ересь»,
он стал папой и «нача учити таковымъ ересемъ люди Божиа. И тако латыни
вси удобно приаша злое учение и отъ царствиа Греческаго и отъ четырехъ
патриархъ отлучишася». После Формоса, «начальника ереси», названы еще
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
233
восемь пап, «единомысленных» ему. Близкий рассказ содержится в Нико-
новской летописи, но с отличающимся перечнем пап [ПСРЛ, т. 12, с. 57].
Далее находится краткий фрагмент «О проклятии латин» патриархом Серги-
ем, снова повторена мысль об «отвержении» от «царства Греческаго и отъ четы-
рехъ патриархъ».
Если в Хронографе и Никоновской летописи использованы понятия «от-
ступления» и «отлучения» латинян (в глагольной форме), то Филофей вы-
брал другие лексические единицы, обозначающие «падение» (глаголы «впад-
Ше», «отпадоша»), и это не случайно: ему необходимо подвести читателя к
мысли «два Рима пали».
В соответствии с их источником статьи в обоих памятниках завершаются
текстом, в котором речь идет об «удалении» латинских царств от православ-
ной Греческой державы, православия и восточных патриархов. «Отступление»,
«отлучение», «удаление» латинян от «царства Греческого» и «от четырех пат-
риарх», о чем говорят Слово на латыню, Русский хронограф и Никоновская
летопись, - та же группа явлений, что «отпадение» их от православной («пра-
вой») веры при Карле Великом и папе Формосе, о чем пишет Филофей. Имен-
но таково содержание понятия «падения» первого Рима, а не крушение Древ-
ней Римской империи под ударами варваров.
Если в западноевропейской историографии разрабатывалась теория
translatio imperii, то русская историческая мысль, основываясь на византий-
ской, напротив, интерпретировала начало Западной империи как ее «отлу-
чение», «удаление», «отпадение».
В XVI в. теория translatio imperii вновь оказалась актуальной в связи с
событиями Реформации и Контрреформации. Так, во второй половине XVI в.
созданы два ее варианта, один из которых содержит протестантскую трак-
товку теории, а другой - католическую полемику с ней. Если сопоставить с
ним построения Филофея, то окажется, что он создал православный вариант
теории translatio, изменяющий вектор движения, направляя его на севе-
ро-восток. В ряде моментов он оказывается ближе к тому, который позже
будет создан протестантским идеологом. Протестантская и католическая кон-
цепция проанализированы в статье О. Унсуэ «Концепция Римской империи
и проблема «перехода» в полемике между Флацием и Беллармином», опуб-
ликованной в трудах Римского семинара [Unzue 1981].
Протестантское толкование темы перехода (переноса) Римской империи
было изложено Флацием Иллириком (1566), неутомимым полемистом, про-
тивником католического папства. Его позиция охарактеризована как продол-
жение королевско-имперского подхода, представителем которого был Марси-
лий Падуанский. С помощью исторических аргументов Флаций доказывал,
что «переход» империи с Востока на Запад при Карле Великом не был осу-
ществлен папской властью и что источником власти, которой обладают кур-
фюрсты при выборе императора, не является ни папский авторитет, ни пап-
ские полномочия. Речь идет, по мнению О. Унсуэ, не о переходе в собствен-
ном смысле, но о принятии императорского достоинства королями западных
нарваров в той мере, в какой они контролировали силой оружия западные
земли при явном или молчаливом признании этого достоинства со стороны
234
Глава IV
греческих императоров. Римская империя является вселенской реальностью
которая не может быть передана, а может быть лишь разделена по воле гре-
ческих императоров, что и было осуществлено еще до папской коронации
Карла Великого. Греческие императоры при этом сохранили корни импера-
торского достоинства в Константинополе.
Р. Беллармин в направленном против Флация труде (1589) излагал пара-
церковную концепцию Римской империи, являвшуюся составной частью ие-
рократических тенденций контрреформационного папства, выражающихся в
его притязаниях на господство над гражданской властью и идеологическую
монополию и централизацию. Он утверждал, что Карл Великий стал импе-
ратором по папскому назначению, что именно папе принадлежала власть на
передачу империи от греков Западу в лице Карла Великого, поскольку греки
больше не выполняли условий, необходимых для того, чтобы быть достой-
ными империи. Однако это не значит, что папа отобрал у греков все импера-
торское достоинство; напротив, для Беллармина существуют две главы Рим-
ской империи - Западная и Восточная, и обе имеют в своем основании пап-
скую власть. Число этих глав определяется папой, и Беллармин допускает
возможность их увеличения, когда утверждает, что папа Пий II в письме к
турецкому правителю Мухаммеду обещал ему - в случае, если он будет бла-
госклонно относиться к христианам - титул греческого и восточного импера-
тора, так что султан будет по праву владеть тем, что он держит беззаконно.
О. Унсуэ касается и проблемы «Третьего Рима», хотя уделяет ей значи-
тельно меньше внимания. Тема империи, пишет он, отделяется теперь от дре-
ва западного христианства, с которым она была органически связана, начиная
с Карла Великого, и возвращается к своим римским корням, предшествовав-
шим папству. Российская империя характеризуется как наследница Констан-
тинополя, «истинной» Римской империи, при этом ее универсальность отра-
жает доконстантинову римскую имперскую традицию. Обратим внимание на
такой компонент интерпретации «Третьего Рима» как акцентировка присутст-
вия в ней «доконстантиновой традиции», хотя христианский характер этой
традиции остается нераскрытым. О. Унсуэ преодолевает одну из самых распро-
страненных неточностей в осмыслении концепции, а именно ограничение ее
рамками «византийского наследия», подмена «Третьего Рима» «вторым Кон-
стантинополем», точнее, отождествление этих понятий.
В периодизации христианской истории у Филофея выделен период един-
ства христианского мира («соединения») в первые восемь веков, закончив-
шийся после 7-го вселенского Собора, когда формирование Западной импе-
рии происходило паралельно началу процесса разделения Церквей. «Падение»
первого Рима, по Филофею, это «отпадение» «латинян» от православной хри-
стианской веры, принятие опресночного служения и Аполлинариевой ереси,
что он связывает персонально с именами императора Карла Великого и папы
Формоса, т. е. с IX в.
Вторая грань периодизации Филофея - предательство православной гре-
ческой веры «в латынство» на Флорентийском соборе и «разорение» Грече-
ского царства. Второй период, содержание которого - «отпадение», разделение
Церквей, длится 735 лет.
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»	235
Содержание последнего периода, в котором видит и мыслит себя автор,
будет охарактеризовано во фрагменте, посвященном «царству нашего госуда-
ря». Но прежде чем перейти к нему, Филофею необходимо ввести еще одно
понятие - «неразрушимого Ромейского царства» (второй случай использова-
ния термина в Послании).
Завершая раздел о периодизации, напомним еще раз точку зрения
П. Каталано (о ней шла речь во Введении), который вычленил историографи-
ческое направление, рассматривавшее время от Константина Великого до Кар-
ла Великого в качестве единой, 11-й эпохи «мира в Церкви» и начало новой,
12-й со времени Карла и основания новой империи: «Новейшие исследования
западных и восточных историков сделали ясным, что то значение, которое
было придано „падению" Западной Римской империи для определения истори-
ческих эпох, было основано на некоторых историографических течениях ново-
го времени, начало которых видят в труде Бернардо Жустиниано (опублико-
ванном после его смерти в 1492 г.) и которые со всей полнотой развились в
эпоху Просвещения. Нельзя забывать, что еще Боссюэ, наоборот, рассматривал
как единую эпоху время от Константина до Карла Великого». Точка зрения
Боссюэ опирается на традицию в истории христианской мысли, к которой
примыкает и Филофей Псковский в XVI в. Формулой преемственности для
него было понятие «неразрушимого Ромейского царства».
«Ромейское царство неразрушимо». Констатировав гибель всех христианских
царств, прежде всего Греческого, и отказав Священной Римской империи в пра-
ве быть носителем имени и функции «недвижимого Ромейского царства», Фи-
лофей тем не менее убежден в продолжении его существования, в его «пре-
бывании». Второй фрагмент с упоминанием «Ромейского царства» таков:
«Аще убо великого Рима ст^ны и столпове и трекровныя полаты не пленены,
но душа их от диавола пленены быша опр'Ьснокъ ради. Аще убо Агарины внуци
Гречьское царство приаша, но в'Ьры не повредиша, ниже насильствуют грекомь от
в'Ёры отступати. Инако же Ромейское царьство неразрушимо, яко Господь в Рим-
скую власть написася» (л. 109 об.) («Ибо хотя стены, столпы и трекровные пала-
ты великого Рима не пленены, но пленены дьяволом их души по причине оп-
ресноков. Ибо если внуки Агари взяли Греческое царство, но они не повредили
веры, не понуждают греков отступать от веры. Однако Ромейское царство нераз-
рушимо, ибо Господь записался в Римскую власть» (одно из значений слова
«власть» - страна, область, см. [Срезневский, Материалы, т. I, с. 274]).
Важны два различения: 1) разграничение материальной и духовной сущно-
сти в реальностях «великого Рима» и «Греческого царства»; 2) различие между
«Римской властью» и «Ромейским царством». Читатель постепенно подводится
к Утверждению «Два Рима пали», т. к. оно не было очевидной реальностью.
Если «падение» второго, нового Рима можно было воспринять как «разорение»
Греческого царства, явившееся наказанием за греховное предательство право-
славной веры на Флорентийском соборе (хотя Константинополь сохранял свое
значение как город вселенского патриарха, «архиепископа нового Рима»), то
«падение» первого не было столь же бесспорным для обыденного сознания со-
временников Филофея.
236
Глава IV
Филофей остроумно снимает эти противоречия путем разграничения ма-
териальной и духовной субстанции. «Великий Рим», пишет он, сохраняет
лишь свое физическое, материальное существование; но души «латинян»
пленены дьяволом по причине опресноков, т. е. утеряна духовная сущность
Повторяется та же мысль, что и в предыдущем фрагменте об «отпадении» 0
нарушении единства («соединения») при Карле Великом и папе Формосе в
результате прельщения «Аполлинариевой ересью» и «опресночным служени-
ем»; теперь речь идет о пленении душ дьяволом и снова упомянуты те же
опресноки. В утверждении «два Рима пали», которое выскажется дальше, «па-
дение» первого Рима будет подразумевать феномен не военно-политической
но конфессиональной сферы. «Отпадение» и «падение» окажутся понятиями
тождественными.
Греческим царством, - продолжает свою мысль Филофей, - владеют тур-
ки, но они не повредили веры, не принуждают греков отступать от веры (со-
хранение духовной субстанции). Т. е. ни «Великий Рим», ни Греческое цар-
ство не сохранились в полном объеме, будучи «пленены» либо физически,
либо в духовном смысле. Каждая из этих реальностей потеряла либо одну,
либо другую сторону своей субстанции. Им противопоставлено неразрушимое
Ромейское царство, сопричастное земной жизни Христа, и именно его на-
следником будет далее провозглашена Россия.
«Римская власть» - это языческая Древняя Римская империя эпохи им-
ператора Августа, который, не будучи назван, легко угадывается, т. к. речь
идет о переписи населения при Августе. Об этом говорится в Евангелии от
Луки (2, 1-5): «изыде повеление от кесаря Августа написати всю вселенную.
Сие написание первое бысть владящу Сириею Киринию... Взыде же Иосифъ
от Галилеи, из града Назарета... написатися с Мариею обрученою ему женою,
сущею непраздною».
Слова Филофея «Господь в Римскую власть написася» ведут нас в I в. н. э.,
в эпоху императора Августа и раннего христианства. В Хронографе снова
встречаем более пространное по сравнению с лаконичным текстом Филофея
изложение: названы сочинения (апокрифические), где повествуется о тех же
событиях [ПСРЛ, т. 22/1, с. 233; Словарь книжников, вып. 2/1, с. 59-60].
«Ромейское царство» — не государственно-политическое образование, но
духовное христианское царство, возникшее в эпоху Воплощения Слова, или,
по выражению Пицакиса, «империя, имеющая тот же возраст, что и Хри-
стос» - «Г empire ayant le meme age que le Christ» [Pitsakis 1991, p. 98, 116,
117] (вспомним периодизацию истории человечества, предложенную Филофе-
ем в начале Послания, его слова о Христе как втором, новом Адаме). Филофеи
различал «Римскую власть» и «Ромейское царство». Аналогичное разграниче-
ние характерно для фрагмента «Христианской топографии» Козьмы Индико-
плова, где речь идет о миссии Римской империи как «слуги Христова строе-
ния», божественного домостроительства. Текст был привлечен уже первыми
интерпретаторами Филофея [ПС, 1858, № 5-8]; позже его использовал
В. Н. Малинин, ссылавшийся также на обширную хронографическую лите-
ратуру, разъясняющую христианский характер парадигмы Августа на осно-
вании того же текста Евангелия от Луки [Малинин 1901, с. 526-528].
Первоначальное ^содержание идеи «Третьего Рима»
237
Приведем пространный фрагмент Топографии, важный также для уяснения
ключевых слов Филофея о «пророческих книгах», предвозвестивших «Ромейское
царство» - «Третий Рим» (в следующем, центральном фрагменте Послания). Сла-
вянский переводчик Козьмы для перевода прилагательного - топонима, обозна-
чающего царство, нашел два разных выражения- «Римское царство» и «Ромей-
ское царство». Это не синонимы; различие между ними то же, что у Филофея ме-
жду понятиями «Римская власть» и «Ромейское царство». Козьма вполне осозна-
ет, что «в пророках» о «Ромейском царстве» говорится «не явЪ», но «приточно»,
энигматически, с помощью иносказания, смысл которого проявился, прояснился,
лишь когда Римское царство не только оказалось современным Христу («съпроси-
авше»), но и выполнило роль «слуги Христова строения». «Ромейское царство»
Козьмы не является результатом передачи, наследником или идентичностью ни
царства Навуходоносора («по преатию»), ни Иудейского, обреченного на «потреб-
ление» - истребление, ни Македонского («по преданию»). Оно представляет собой
то нисходящее с небес вечное царство, которое, по словам Г. Подскальского,
мистически заключается в лоне империи («contient») и приходит вместе с ней.
По св. Ипполиту, первому христианскому комментатору видений Даниила, еще
враждебному Риму, в качестве мировой империи Рим противостоит другому
вселенскому царству, которое образуется на его территории при императоре Ав-
густе, т. е. христианам. Но уже авторы IV в., напр., Евсевий Кесарийский, пока-
зывают универсальную и миротворческую роль Римской империи и полага-
ют, что она обеспечила возможность универсальной миссии христиан; а Козь-
ма (VI в.), считает, что Рим «инкорпорирован» в царство Христа [Podskalsky
1984, р. 440-441].
Текст Козьмы Индикоплова следующий:
«О Ромейском бо царств'Ь убо въ пророц'Ьх не явЪ пишеть, ни бо по пре-
атию есть Навходносорово, ни по достоанию июдеское житие, рекше благо-
законие, но и паче и потребително, ни по преданию есть Македономь, но
рече: „въздвигнеть Богъ небесный царство иже въ в^кы не истлЪет“, в семь убо
глаголю, владыкы ради Христа, приточно же совокупляет туиже, иже и Римь-
ское царство съпросиавше владыц'Ь Христу; Христу бо еще рождыпюся дрьжа-
ву приатъ Римьское царство яко слуга сыи Христову строению, в то бо время и
в^чнии Августи нарекошася и въ вся страны написание яко дрьжаще ства-
ряху, еже суще назнаменуеть еуагелистъ, яко се прьвое написание бысть при
Август^» кесари, внегда Христос родися и в Римьскую землю и царьство
съизволи написатися и дать даати; потребуеть убо РомЪское царство власти
достоиньства владыкы Христа, вс'Ьх превъсходящи, елико же подобаеть по
житию сему непоб'Ьдима пребывающи до скончаниа» [ГИМ, Увар. 566, 1°,
л- 16; рукопись 1495 г.; Козьма Индикоплов 1997, с. 78].
«Ромейское царство» - Россия - «Третий Рим». Концепционным центром
Послания является фрагмент о «нынешнем православном царстве» Василия
HI, где содержится знаменитая формула «Третьего Рима» и в третий раз
появляется термин «Ромейское царство» (л. 111 об.-112):
«...мала н'Ькая словеса изречем о нынешнем православном царствЪ пре-
св'Ьтлеишаго и высокостолнеишаго государя нашего, иже во всей поднебес-
238
Глава IV
нЪи единого Христианом царя и броздодрьжателя святых Божиихъ престолъ
святыя вселенскиа апостольскиа Церкве, иже вместо римьской и костянти
нопольскои, иже есть в богоспасеном градЪ Москва святого и славнаго Успе
ния Пречистыя Богородица, иже едина в вселенной паче солнца светится
Да вЪси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша
в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьскимь
книгамь то есть Ромейское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит а
четвертому не быти. Многажды и апостолъ Павелъ поминает Рима в Посла-
ниих, в толковании глаголет: Римъ весь миръ» («Скажем несколько слов о
нынешнем православном царстве пресветлейшего и высокостолнейшего госу-
даря нашего, который является единственным христианским царем во всей
поднебесной и браздодержателем святых Божиих престолов святой вселен-
ской апостольской Церкви, которая - вместо римской и константинополь-
ской - находится в богоспасаемом граде Москве [во имя] святого и славного
Успения Пречистой Богородицы и которая светится паче солнца, единствен-
ная во вселенной. Так знай же, христолюбец и боголюбец, что все христиан-
ские царства окончили свое существование и сошлись в едином царстве на-
шего государя; по пророческим книгам, это есть Ромейское царство. Ибо два
Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть. И апостол Павел многократ-
но вспоминает о Риме в Посланиях, в Толковании говорит: Рим весь мир»).
Первая фраза приведенного фрагмента представляет собой титул правите-
ля, названного «царем»; в состав титула входит определение России как
«царства», а московской Церкви - как «вселенской апостольской»; выделены
две функции царя - его роль как единого и единственного царя всех христиан
поднебесной и как «броздодержателя церковных престолов». Во второй и треть-
ей фразах выражена идея translatio imperii - перемещение в «царство нашего
государя» функции «Ромейского царства», в лоне которого «снидошася» (со-
шлись) все пришедшие к своему концу христианские царства. Третья фраза -
самая известная из всего Послания - лишь конкретизирует предыдущую, вво-
дя понятие «Третьего Рима», тождественное понятию «Ромейское царство»,
точнее, говорящее о его третьем воплощении. Последняя фраза, где утвержда-
ется, что «Рим - весь мир», дает дополнительный аргумент, чтобы говорить о
возможности перемещения «Ромейского царства», которое представлено в По-
слании как величина и функция, не имеющая единственной и постоянной
пространственно-временной характеристики.
Лаконичные формулировки Филофея содержат квинтэссенцию церков-
но-политической мысли государства, преодолевшего на рубеже XV-XVI вв.
политическую раздробленность и освободившегося в результате свержения
ордынского ига от власти иноверного царя. Разумеется, отдельные положе-
ния можно встретить и в более ранних памятниках, но здесь многозначите-
лен именно комплекс их.
1) Определение державы как «православного царства» и царский титул
«государя нашего» завершают поиски политической мысли XV в. и входят в
целостную идеологическую систему, подготавливавшую царское венчание ве-
ликого князя, наряду с Посланием Спиридона-Саввы и другими современными
памятниками (например, летописным сводом 1518 г., где впервые получает
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»	239
определение Мономаховой шапка, которой был торжественно увенчан Дмитрий-
внук в 1498 г. при его поставлении на великое княжение). Если авторы разных
видов третьей редакции Повести Симеона Суздальца вкладывали слова о цар-
ском достоинстве московского великого князя в уста византийского императора
(либо говорили об этом в собственном панегирическом восхвалении), если в по-
слании Спиридона-Саввы император уже сам дарует царский титул великому
князю владимирскому, то в Послании Филофея титул исходит как бы от лица
подданных (про «царя» Василия III говорится как про «государя нашего»), а
письменную фиксацию получает посредством представителя старчества.
Пространный царский титул великого князя построен на основе «Много-
сложного свитка» - Послания восточных патриархов императору Феофилу, где
также имеется пункт «бразд©держатель»3 (подробнее см. гл. II, § 1).
Включение его в титул московского правителя - важная новация в исто-
рии формирования царского титула и разработки идеи симфонии между
священством и царством.
Филофей впервые использовал эту формулу в более раннем Послании тому
же адресату, М. Г. Мисюрю Мунехину о моровом поветрии в Пскове 1521 г.;
Послание начиналось титулом великого князя, повелением которого испол-
няет свою должность дьяк. Однако перенесение титула византийского импе-
ратора на русского царя носило еще достаточно механический характер, и
его функция «броздодержатели святых Божиих црьквей, престол вс^х епи-
скопий и причет» была еще описана близко к источнику, где он относился к
патриархам, а не к императору [см. гл. II, табл. 1]. В Послании Филофея
Псковского тому же лицу против астрологии 1523-1524 гг. при описании
функции царя как «броздодержатели» дается широкое и обобщенное опреде-
ление московской Церкви, обладающее полнотой содержания и безусловно
вторичное, более совершенное по отношению к Посланию 1521 г. В Посла-
нии 1523-1524 гг. мысль автора обретает завершенное воплощение в четких
формулировках.
Почему Филофей формулирует этот важный для официальной Церкви те-
зис в Послании светскому лицу (сначала в виде первой попытки, потом в
законченной форме)? Можно предположить две причины. М. Г. Мисюрь Му-
нехин был не только государственным деятелем, важным лицом светской
администрации; известна также его большая забота о нуждах Церкви, особое
покровительство Псково-Печерскому монастырю. Другая причина состоит в
том, что существовала, по-видимому, своего рода иерархия жанров и адреса-
тов, жанров сочинений, в которых излагались новые идеи, и адресатов, ко-
торым эти сочинения следовало направлять.
Слово «броздодержатель» отсутствует в Словаре И. И. Срезневского, есть лишь «бръздьникъ» -
«браздодержатель, возница» [Срезневский, Материалы, т. I, стлб. 182]. Текстом Послания Фи-
лофея 1521 г. документирует слово «броздодержатель» Словарь русского языка XI-XVII вв.
[т. 1, с. 337]. Понятие «броздодержатель церковных престол», возможно, находится также в
связи с «Константиновым даром», где представлен образ царя как облеченного саном «коню-
шего» первосвятителя: император своими руками возлагает на главу папы Сильвестра белое
«главное покрывало», «и бръзды коневи его дръжаще... конюшего саномъ ему себе дахомь»
[Павлов 1896, с. 79; РФА, вып. 4, с. 823, 834].
240
Часть IV
2) Определение московской Церкви содержится в составе царского титула
(функция «брозд о держателя») и изложено в четырех пунктах сложной син-
таксической конструкции, отражающей, по-видимому, сложность, которую
испытывали церковные иерархи и идеологи, давая ей канонически точное
название и характеристики после разделения единой митрополии Киевской
и всея Руси.
Определение «святая вселенская апостольская», совпадающее с Символом
веры, дополнено тремя другими, вводимыми с помощью указательного мес-
тоимения «иже». Каждый из пунктов требует самостоятельного анализа.
а)	Тезис о Московской Церкви как «апостольской» для каких-то кругов
оставался спорным и дискуссионным, т. к. в ряде рукописей термин
«апостольская» снимается (л. 112, разночтение 85), причем это происходит в
таких достаточно ранних и авторитетных рукописях, как СПб. ДА 427 и Арх.
Д. 221, сохранивших первый вариант Предисловия. Автор Послания и пере-
писчики-редакторы включились в спор, имеющий длительную, уходящую в
первые века христианства на Руси, традицию. Она связана с появлением
«Хождения апостола Андрея» в составе Повести временных лет и с противо-
положным утверждением (тоже в ПВЛ) об отсутствии на Руси апостолов, вло-
женным, впрочем, в уста дьявола. Актуальность памятника в XV-XVI вв. под-
тверждается богатой летописной традицией [Чичуров 1990з, с. 7-24], и может
свидетельствовать о важности тезиса об апостольстве на Руси в процессе поис-
ков канонических обоснований автокефалии в период 1448-1589 гг. Эта про-
блема будет поставлена в третьем сочинении цикла («Об обидах Церкви»),
автор которого решит ее в противоположном, нежели Филофей, смысле, при-
соединившись к направлению, отрицавшему апостольство на Руси.
б)	Формула «вместо римской и константинопольской». Анализ наречия
«вместо» (а иногда существительного с предлогом «в место») в контексте
информации о вселенских соборах, точнее, об их представителях позволяет
предполагать, что смысл понятия состоит не в идее замены - вытеснения,
упразднения, но в идее представительства, «местохранительства. В Послании
константинопольского патриарха Фотия князю Михаилу - Борису Бол-
гарскому в рассказе о вселенских Соборах неоднократно используется поня-
тие «вместо». Так, на 1-й Собор пресвиторы Витон и Викентий были посла-
ны «настольниками» римской Церкви Сильвестром и Юлием «в место свое»;
на 4-м Соборе епископ Паскасин с пресвитером Вонифатием «место дрьжа-
ще» папы Льва; на 5-м Соборе «Дидим и Евагрие Евстохиа «иерусалимьскаго
архиереа место наполняюще»; на 6-м Соборе «презвитеры» Феодор и Георгии
с дьяконом Иоанном «вместо Агафона святейшаго папы римского в ексархов
чин числяхуся... с ними же и Георгий инок и презвитер в степень архиереи-
скаго Иерусалимьскаго предстоаше седалище» [Синицына 1965, с. 102, 106,
107]. Разумеется, здесь речь идет о представителях престолов, у Филофея
же - о самих престолах. Тем не менее можно предположить, что он исходит
из мысли не о «замещении» в смысле «вытеснения», но о равнозначности
достоинства, о «степени». Здесь, в тексте 1523 г. можно расслышать пред
ощущение тех споров, которые будут происходить позже, в 1589—1593 г. прй
определении места московского патриарха среди других восточных патриар
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
241
хов. Филофей размышляет о месте Московского престола по отношению к
римскому и Константинопольскому.
Утверждение Филофея о московской Церкви «вместо римской и констан-
тинопольской» выглядит ответом на переданные Дитрихом Шонбергом пред-
ложения папы: «хочет его (московского митрополита. - Н. С.) и хто будет по
нем возвысити и учинити патриархом, как было преже костянтинополской»
[Идея Рима в Москве, с. 8]. Филофей отрицает одновременно и право констан-
тинопольской кафедры на поставление московских митрополитов, и право
римского престола на «учинение» московского патриарха. Смелость Филофея
объясняется в данном случае не «кичением и дерзостию», в чем упрекал рус-
ских иерархов Максим Грек, а реальной церковно-политической ситуацией,
притязаниями папства на восстановление Флорентийской унии, настойчиво-
стью Максима Грека в поисках ответа на вопрос, почему московские митропо-
литы ставятся без благословения константинопольских патриархов.
в)	«Иже есть в богоспасеном градЪ Москва святого и славнаго Успения
Пречистыя Богородица». Церковь прямо не названа московской, но ее место-
положение определено с помощью парафразы (Церковь, имеющая главным
престолом Успенский собор в Москве). Несколько позже, ок. 1540 г., была
сделана попытка определить ее как «митрополию Владимирскую и всея Ру-
си» (по одному из древних престолов Северо-Восточной Руси), что сделал нов-
городский священник Агафон, в Предисловии к Пасхалии назвав Москву «но-
вым Римом» (не «третьим») - достаточно редкая терминология, имеющая
цельюг по-видимому, приблизить к каноническому определению Константи-
нополя «титул» Москвы (названной здесь же «Царствующим градом»),
г)	«Иже едина в вселенной паче солнца светится». Понятие «единствен-
ности» в Послании великому князю будет скорректировано, слово «едина»
будет исключено: «иже в концых вселенныа во православной христианстей вЪ-
ре во всей поднебесней паче солнца св'Ьтитца» (Приложение № 2. Л. 302 об.).
Понятия «вселенная», «вся поднебесная» имеют здесь, как и во многих
других близких по жанру и происхождению текстах, не географическое или
геополитическое, но духовное, религиозное содержание, обозначая мир пра-
вославия (см. гл. V, § 1).
3) Идея translatio, выраженная глаголом «снидошася» и отождествлени-
ем «Ромейского царства» с «нынешним царством нашего государя» - «Треть-
им Римом». «Снидошася» - форма глагола «сънитися», т. е. «сойтись, собрать-
ся», «быть собранным», «соединиться», «вступить в союз», «сойтись, войти в
соглашение». Существительное «сънитие» означает «сошествие»; в словаре
И. И. Срезневского зафиксированы случаи, когда оно использовано в контек-
сте повествований о Христе, т. е. соотнесено с духовной сферой [Срезневский,
Материалы, т. 3, стлб. 776].
П. Каталано, учитывая важность этого термина, выявил различные его пере-
воды на западноевропейские языки («zusammen iibergegangen sind», «eingemim-
detsind», «se rassemblerent»; «have converged», «are united», «passorano») и обра-
тил внимание на трудности выражения по-немецки концепта translatio imperii, со
ссылкой на В. Геца [Catalano 1981, р. 551; Goez 1958]. Добавим итальянский пе-
ревод «sono confluiti» из более поздней, чем работа П. Каталано, статьи В. Пери
242
Глава IV
[Peri 1988, р. 222]. По-видимому, сложность термина отражает абстрактный и
универсальный характер самого понятия.
Не менее сложно его выражение по-русски. В следующем разделе, ц0
священном источникам идеи Филофея, о нем пойдет речь специально, будет
показано, что оно заимствовано, по-видимому, из Откровения Мефодия Па
тарского. Понятие «снития» («снидошася») связано с понятием «соединения»
противостоящего «падению» (разделению, удалению, отлучению, отверже-
нию) и соотнесено не только с прошлым (эпохой первоначального христианст-
ва и вселенских Соборов), но и с будущим.
У Филофея в этом понятии объединены явления, находящиеся в разных
сферах бытия, политической и метаисторической: после потери политической
независимости всеми православными царствами, в их числе и Греческим, про-
должается их метаисторическое существование в России (их «падение», «ко-
нец», «потопление» не состоялись, таким образом, на метаисторическом уров-
не). Одновременно (и благодаря этому «снитию») Россия превращается в «Ро-
мейское царство», т. е. последнее земное царство «пророческих книг». Именно
так следует понимать формулу «а четвертому не быти» - как эсхатологиче-
ский знак, указание на последнее царство. •
Выражение «снидошася в Ромейское царство» не менее важно в идее
«Третьего Рима», чем ее традиционная и наиболее известная формула. Оно
связывает эту идею двойным узлом с теорией translatio imperii, говорит о
двойном переходе: судьбы порабощенных Османской империей православных
царств нераздельно соединялись в России, но не просто в России, а в той,
которая становится Ромейским царством, имеющим параметры не географи-
ческого, но духовного пространства.
Недоразумения в трактовке идеи «Третьего Рима», как и «вселенской»
терминологии происходят от частого смешения этих двух пространств, ино-
гда имеющих точки соприкосновения, но в целом автономных.
Православный вариант теории translatio обнаруживает некоторое сходст-
во с будущей протестантской трактовкой в том, что translatio оказывается
результатом конкретных, реальных военно-политических акций: на Западе -
фактическое создание империи силой оружия при Карле Великом, на Восто-
ке - мусульманское завоевание православных христианских царств и сохра-
нение России как единственного политически независимого государства,
освободившегося от ордынского ига. В этом смысле «Третий Рим» - не пре-
тензия, а неизбежность.
Речь шла о соединении, нераздельности исторических судеб России и по-
рабощенных Османской империей православных народов; этой идее и этой
ситуации предстояло большое будущее. Аналогичную мысль в это же самое
время (между 1518-1521 гг.) высказывал и Максим Грек. Обращаясь к Ва-
силию III, ученый афонский монах, один из носителей «греческой идеи» на
Руси, сравнивал его с Константином Великим (избрав парадигму царя-побе-
дителя), при этом Константинополь сохранял для Максима значение «нового
Рима»: «...буди намъ некогда царствовати отъ нечестивыхъ работы свобоясе-
нымъ тобою; вся бо возможна и удобь совершаема вс'Ьхъ Владыц'Ь, и якоясе
древле отъ нижнихъ галловъ воздвигнувъ великаго во цар'Ьхъ Константина,
Первоначальное родержанце идеи «Третьего Рима»	243
древняго Рима зл'Ь стужима избави отъ нечестиваго Максентиа, сице и нын'Ь
новаго Рима, тяжц'Ь волнуема отъ безбожныхъ агарянъ, благочестивейшею
державою царствиа твоего да изволитъ свободити и отъ отеческихъ престолъ
наследника покажетъ и свободы свЪт тобою да подастъ намъ бЪднымъ»
[Максим Грек, ч. 2, с. 318]. Речь шла не о мессианизме, а о миссии, об исто-
рической ответственности.
Тождественность понятий «Ромейское царство» - «нынешнее православ-
ное царство нашего государя» - «Третий Рим» очевидна. В чем смысл этого
отождествления? Непосредственно после текста о трех Римах, последний из
которых есть современное Русское государство, Ромейское царство, дана
ссылка на толкование к Посланиям апостола Павла «Рим - весь мир»: «Мно-
гажды и апостолъ Паве л ъ поминает Рима в Посланиих, в толковании глаго-
лет: Римъ весь миръ» (л. 112).
«Ромейское царство», трижды упомянутое Филофеем (при опровержении
претензий «латинян» и их «царства» носить это имя, в утверждении о его не-
разрушимости и, наконец, в характеристике державы «нашего государя»), -
это не конкретное политическое образование или геополитическое понятие,
но функция, лишенная единственной пространственно-временной характери-
стики; носителями ее могут быть разные государственные образования. «Вели-
кий Рим» ее утратил, не сохранив конфессиональной чистоты; «Греческое
царство» перестало быть ее политическим гарантом; теперь она перешла к
России, что служит залогом продолжения земной истории человечества.
Здесь выражена идея исторических корней и исторической ответственности.
«Третий Рим», таким образом, - это не только Москва. В Послании Фи-
лофея нет формулы «Москва - Третий Рим», она появится позднее (в част-
ности, в Повестях о начале Москвы в XVII в.) и будет тиражирована в исто-
риографии. Точно так же и первый, и второй Рим - не только города, не
только географические понятия. Великий Рим - не просто город в Италии;
это еще и «римская Церковь»; не только центр католического мира, но и
весь католический мир, и его символ; понятия «великого Рима» и «римской
Церкви» неотделимы одно от другого. Второй Рим - это «Греческое царство»
и «константинопольская Церковь». Имени города как такового, Константи-
нополя или Царьграда, в Послании нет, оно присутствует в форме прилага-
тельного и относится к Церкви.
«Третий Рим» - это не только Москва и даже не Москва по преимущест-
ву, но Российское царство с центром в Москве, русская православная Цер-
ковь и ее главная кафедра - кремлевский Успенский собор, это формула,
призванная придать им пространственную глубину и длительную, в полтора
тысячелетия, историческую протяженность, что сделано на уровне средневе-
ковой историософии. Тогда никому не приходило в голову воспринимать ее в
политическом аспекте, как план завоевания Константинополя.
Это и есть ответ Филофея Николаю Булеву (в подтексте, возможно, также
иколаю и Дитриху Шонбергам). Утверждению католического богослова о
предстоящем всеобщем «изменении» и «преиначении», понимаемом прежде всего
Как Церковная уния, Филофей противопоставил мысль о том, что изменение гло-
ального характера уже произошло и ни о каком другом не может быть речи. Суть
244
Глава IV
его - в переходе к России функции «недвижимого», «неразрушимого» Ромейско
го царства, в котором пребывает истинная вера и которое остается хранителе
подлинного константинопольского наследия, его духовного содержания, без ка
ких-либо претензий на «константинопольскую вотчину».
Ромейское царство, «Третий Рим» Филофея - это не парадигма власти
завоевания или экспансии, но держава - вместилище истинной христиан’
ской Церкви.
Возводя к столь ранней эпохе историю русской государственности и рус
ской Церкви, Филофей тем самым удревняет и укореняет их, что должно
обеспечить прочность и стабильность, ту самую «вечность царства», о кото-
рой размышлял Ф. И. Карпов.
Филофей производит по сути ту же операцию, что и Спиридон-Савва
создавший почти одновременно с ним легендарную генеалогию русских кня-
зей, возводящую их к императору Августу. Это уже не только связь наследо-
вания по отношению к Византии, как в рассказе о передаче на Русь из Кон-
стантинополя царских регалий (некоторые из них - «крабица сердолико-
вая» - тоже, впрочем, восходят к Августу), но и связь с Восточной империей
по горизонтали, связь - равенство, обусловленная общими истоками (как в
легенде об Августе). Одновременно это служило определению отношений с
другой империей, Западной, т. е. с Священной Римской империей. Концеп-
ция обращена не столько к наследию Восточной империи, сколько на Запад,
к первому Риму - городу папы, городу, где происходила коронация запад-
ных императоров. Мы едва ли ошибемся, предположив, что необходимость
определить позицию по отношению к этой империи - не только к конкрет-
ным дипломатическим предложениям имперских послов, сопряженным с
папскими, но и соотнесенность с ней самой в ее существе, с западным,
«латинским» миром как таковым - была одним из составляющих элементов
той почвы, которая породила нашу концепцию. Это были отношения при-
тяжения-отталкивания, не только отрицание «латинства», но и утверждение
о наличии общих корней во время «соединения», длившегося почти восемь
веков, в период единства христианского мира. Филофеем руководит убежде-
ние в сопричастности Руси и русской православной Церкви древнему хри-
стианскому наследию эпохи Воплощения Слова и первых восьми веков, ко-
гда в соборный период существовало истинное «соединение» Церквей. Это
древнее наследие было общим для всего христианского мира, западного,
римско-католического, и восточного, православного. Это была концепция не
внешнеполитической экспансии, но, напротив, духовного и культурного
единства, т. е. концепция мира.
Иван Грозный, ссылаясь в своих дипломатических посланиях на леген
дарную генеалогию от Августа-Пруса [Идея Рима, с. 51-59], не обращался к
формуле «Третьего Рима». Исходя в диспуте с А. Поссевино из того же У°е
ждения о древности православия на Руси, которое руководило и Филофеем
Псковским, он тем не менее не привлек формулу Филофея, не решившись,
по-видимому, говорить о «падении» первого Рима в диспуте с представите
лем папского престола. Когда Поссевино сослался на греков, принявши*
Флорентийскую унию, царь, как и Филофей, обратился к тому, что мы услов
Первоначальноеiсодержание идеи «Третьего Рима»
245
so называем «д©Константиновой парадигмой», традицией, предшествовавшей
Греческому царству - Византии, и сказал, что на Руси верят «не в греков, а во
Христа»: «Мы уже с самого основания христианской Церкви приняли христи-
анскую веру, когда брат апостола Павла Андрей пришел в наши земли, (затем)
отправился в Рим, а впоследствии, когда Владимир обратился к вере, религия
была распространена еще шире. Поэтому мы в Московии получили христиан-
скую веру в то же самое время, что и вы в Италии» [Поссевино 1983, с. 79].
В XVII в. эту мысль повторит (в другой форме) Арсений Суханов.
Фрагмент о «Третьем Риме» с переименованцем «царства нашего государя»
в «Ромейское царство» вызывал пристальный интерес и внимание со стороны
как современников, так и читателей последующих поколений. С одной сторо-
ны, произведенное Филофеем переименование не было понято или принято
некоторыми его современниками, о чем свидетельствует замена в ряде рукопи-
сей (достаточно ранних) слова «Ромейское» словом «Росеское» или «Россий-
ское», что лишает не только один фрагмент, но всю концепцию первоначаль-
ной логической завершенности. Замена произошла в рукописи Нифонта Кор-
милицына РНБ, Q. XVII. 15 и в связанных с ней текстологически Макарьев-
ских Минеях Четьих, а также в рукописях, сохранивших первый вариант
Предисловия к Посланию РНБ, СПб. ДА 427 и БАН, Арх. Д. 221 (см. л. 112
Послания, разночтение 97). Мысль Филофея для некоторых кругов оказа-
лась неприемлемой либо непонятной.
В противоположность этому, в ряде рукописей второй половины XVI-
XVII вв., а также в старообрядческих рукописях XVIII-XIX вв. встречаются
помещенные в качестве самостоятельных статей фрагменты Послания, среди
которых фрагмент «о нынешнем православном царстве нашего государя» -
один из самых любимых и предпочитаемых, при этом смысл текста о «Ро-
мейском» царстве не изменяется. Так, фрагмент третьей четверти XVI в. в
рукописи ГИМ, Син. 853 (Приложение № 1-Б) 4 , хотя и озаглавлен «О опрес-
ноцехъ», но вычленяет ключевые фрагменты о великом Риме, «Греческом цар-
стве», «Третьем Риме», об обязанностях «царствующего»: 1) «аще убо велико-
го Рима стены... не пленены», но завершающая часть- «Ромейское царство
неразрушимо» - опущена; 2) «...мала некая словеса изречем о нынешнем пра-
вославном царствии»; в определении московской Церкви слово «апостоль-
ская» отсутствует, как и в ряде других рукописей (ср. л. 112 Послания, раз-
ночт. 85); в ссылке на «пророческие книги» царству дано определение не «Ро-
мейское», а «Римское»: «... снидошася во едино царство нашего государя, по
пророческим книгам то есть Римское царство»; 3) «подобает царъствующе-
му...». Заключительные слова усиливают пророческий смысл текста: «Зри,
христолюбче, зри, любимиче мой, в предбудущих зри».
Фрагмент в рукописи конца XVI в. имеет заглавие («...ис послания старца
Филофея...») и выделяет лишь текст «о нынешнем православном царствии...
ГосУдаря нашего»; интересующий нас текст передан так: «по пророческим кни-
4	~	-------------
Сборник-конволют. Часть рукописи с фрагментом относится к 60-м гг. XVI в. (Сфера -
Брике № 14030-1564 г., цветок - Брике № 6575-1560 г., рука - типа Брике № 11000-
1545 г. Вторая часть рукописи более ранняя (буквы - типа Брике № 9185, 1513 г., рука -
Брике № 11419, 1522 г.). Датировка в статье А. Л. Гольдберга ошибочна.
246
Глава IV
гам то и есть Ромейское царство»; в конце конкретизируется «... токмо единаго
царя Ивана Васильевича государя нашего царства благодатию Христовою сто
ит». В конце фрагмента имеется указание на то, что редактору или переписчик
известен еще один экземпляр Послания, помещенной в конце книги «Зиновия
ученика Максима Грека полудестевой писаной на Косого» (Приложение № 1—Г)
Имеется также редакция Послания, где текст его изменен незначительно
(в основном ряд сокращений), но весьма существенно изменение адресата
каковым оказался «государь царь и великий князь Иван Васильевич». Здесь
царство «пророческих книг» названо «Римским», как в Син. 853: «Да веси
государь, яко вся христианския царства преидоша в конец, снидошася в твое
царство, по пророческим книгам то есть Римское царство» (Приложение 1-В).
В летописно-христианской компиляции XVII в. РНБ, F. XVII. 17 помещен
текст «От руския повести» - краткий пересказ с цитатами Послания Филофея:
«...по пророческимъ книгам то и есть, рече, Ромейское царство Росинская дер-
жава московскаго государя и всеа великия Росиа, два убо Рима, рече, падоша
а третей стоит, а четвертому не быти...» (Приложение № 1-Д).
Апокалиптическая жена. Основная, «историческая» часть Послания Филофея,
посвященная «пременениям» в судьбах царств, неотделимых от судеб Церкви,
завершается образом апокалиптической жены, символизирующей Церковь, об-
ретающую «покой» в царстве «Третьего Рима», что является исполнением древ-
него пророчества. Эта часть непосредственно предшествует заключительной,
эсхатологической. Она состоит из трех фрагментов - ветхозаветного, имеющего
преобразовательный и пророческий смысл, апокалиптического и авторского.
Завершается пророческая тема: «пророческие книги» предрекли судьбы царст-
ва, «глагол» псалмопевца делает то же для Церкви:
«Уже бо христианской Церкви исплънися блаженнаго Давида глаголъ: „се
покои мои во Bt>K в'Ькъ, зд^ вселюся, яко изволих и“» (Пс. 131, 13-14).
«По великому же Богослову: „Жена оболчена в солнце, и луна под ногама
еа, и чядо в руку еа, и абие изыде змии от бездны, имЪя глав 7 и седмь вЪнець
на главах ему, и хотяше чядо жены пожрети, и даны быша женЪ крилЪ вели-
каго орла, да б'Ьжит в пустыню, змии же изъ устъ своих испусти воду яко
р^ку, да ю в р'Ьц'Ь потопит"» (Откр. 12, 3); «воду глаголеть невЪрие».
«Видиши ли, избранниче Божии, яко вся христианская царства потопиша-
ся от неверных, токмо единаго государя нашего царство едино благодатию
Христовою стоит. Подобает царствующему держати сие с великим опасениемь
и Богу обращениемь, не уповати на злато и богатьство изчезновеное, но упова-
ти на все дающаго Бога» (л. 112-112 об.).
Слова псалмопевца в первом процитированном фрагменте соединяют клю-
чевой текст Послания (о «Ромейском царстве» - «Третьем Риме») с образом из
Апокалипсиса, и именно они в полной мере делают ясным смысл введения
образа, его необходимость для основной темы Послания и главной идеи Фило-
фея. Проанализировать эту связь необходимо в связи с гипотезой Ф. Кемпфера
о первичности образа в трактате «Об обидах Церкви», который исследователь
считает самым ранним дискурсивным изложением теории «Третьего Рима»»
поскольку в нем содержится разъяснение формулы, без которой, по мнению
Первоначальное'содержанке идеи «Третьего Рима»
247
автора, остается неясным, почему Москва становится «Третьим Римом»; ответ
sa этот вопрос дает лишь экзегеза апокалиптической жены в Трактате «Об
обидах Церкви»: жена бежит из старого Рима в новый, но, не обретя там по-
коя, движется далее в «пустыню», «Третий Рим».
Не учтена такая тонкая деталь как отсутствие в Трактате вывода о том,
что жена обрела «покой» в «Третьем Риме». Да и в первом сочинении, в По-
слании Филофея вывод дан не в дискурсивном авторском изложении, а более
тонким способом. О «покое» (первое ключевое понятие фрагмента) в двух со-
чинениях говорится по-разному. «Пустыня» (второе ключевое понятие фраг-
мента) в Трактате также имеет иное значение, свойственное лишь этому па-
мятнику. Надо обратить внимание и на то, что ни в том, ни в другом сочине-
нии не процитирован главный, казалось бы, стих, выражающий авторскую
идею: «ид'Ьже имЪ м^сто уготовано от Бога» (о пустыне).
Можно полагать, что Филофей предпочел более традиционный и убеди-
тельный способ аргументации. Вывод об отождествлении «уготованного мЪста» с
«Ромейским царством» - «Третьим Римом» он сделал как бы не от себя, но с
помощью прообразовательного звена, каковым стали слова из Псалтыри. Обра-
зу бегства жены в пустыню предшествует преобразовательный текст, предус-
тановленный итог, объяснение смысла введения апокалиптического образа.
Библейский образ «покоя» в Послании Филофея Мисюрю олицетворяет уго-
тованное христианской Церкви место, ее «покой» в царстве «Третьего Рима».
Если видеть в Трактате первоначальное сочинение, то неясно и происхож-
дение понятия «покоя», и его полнота в авторской мысли, поскольку отсутст-
вует библейский преобразовательный смысл; о «покое» говорится в отрица-
тельной форме, в утверждении, что жена - Церковь не обрела его в новом Ри-
ме - Константинополе. Более того, автор как будто выразит сомнение в том,
нашла ли она «покой» и в «Третьем Риме», где Церковь «обидима». Исполь-
зуя иную семантику «пустыни», свойственную лишь этому сочинению, автор
Трактата вступит с Филофеем в полемику, наполнив образ новым смыслом,
который мог быть только вторичным, поскольку прообразовательное значение
покоя объяснено лишь в Послании Мисюрю Мунехину. Продолжатель Филофея
знает об этом толковании (упоминая о «покое»), относясь к нему иначе. Но не
будем забегать вперед.
С основной задачей Послания образ апокалиптической жены связан и тем,
что единственная его деталь, которую автор выбрал, чтобы дать ей собственное
толкование (и которая, следовательно, несет в этом фрагменте главную смы-
словую нагрузку), - стихия воды: «воду глаголет нев'Ьрие». Такая интерпрета-
ция отсуствует и в самом Апокалипсисе, и в Толкованиях к нему Ипполита
Римского и Андрея Кесарийского; у последнего «водный поток» разъяснен как
поражающие церковь напасти вообще [Малинин 1901, с. 438, 440]. Истолко-
вание воды как неверия, сделанное автором, связывает образ с полемической
задачей Послания (антитеза предсказанию потопа).
Различные части Послания оказываются связанными друг с другом не
только по смыслу, но и терминологически, а именно понятиями «воды»,
«потопа», «пременения»: «знамение водное наслЪдят ... и вкуп'Ь вс^м земно-
родным несум*Ьнное пременение и и изменение и преиначение знаменают»
248
Глава IV
(Предисловие); «О царствахь же и о странах пременение, не от звЪздъ сие
приходит, но от все дающего Бога» (начало второй части Послания); «змии
испусти воду яко р'Ёку, да ю в р'ЬцЪ потопит» (текст из Апокалипсиса); «вед
христианская царствия потопишася от неверных» (заключение второй части
Послания).
В третьем, авторском фрагменте Послания, повторяя мысль о гибели всех
христианских царств, Филофей говорит о них «потопишася от неверных», ра-
нее в аналогичном контексте, как мы помним, использованы выражения
«попрани от неверных», «приидоша в конец». Введение новой лексической
единицы едва ли может быть объяснено лишь тем, что автор обращается к
распространенному топосу (вода-потоп - истребление, гибель). Его появление,
несомненно, определено целями полемики и ответом Булеву. Истинная опас-
ность, по Филофею, - не новый всемирный потоп, а рост неверия и, как след-
ствие и наказание за грехи - нашествия «неверных», от которых уже погибли
все потерявшие независимость христианские царства кроме России, которая
«благодатию Христовою стоит», оставаясь гарантом состояния «покоя». Пото-
пу водному, которым угрожал Николай Булев, противопоставлена другая, дей-
ствительная опасность - «неверие» и нашествия «неверных».
Филофей выбрал из Апокалипсиса не устрашающие видения конца земно-
го мира, но образ жены как символ спасения, обретения «покоя» христиан-
ской Церковью и завершил изложение собственным, авторским текстом об обя-
занностях «царствующего», обусловленных высокой миссией «Третьего Рима».
«Третий Рим» в качестве последнего христианского царства и «царствующий»
должны быть гарантами «покоя» христианской Церкви (состояние, обеспечен-
ное ей царством «Третьего Рима»). Эта тема будет развита в следующих двух
сочинениях.
«Светлый образ эсхатологизма». «Конечно, никому не дано знать времена и
сроки, когда Господь приидет, но это слово Его возможно толковать в обоих
противоположным смыслах, и неизвестность времени конца истории не от-
меняет необходимости и обязанности жить, - ответственно и сознательно.
Историю нужно прожить и изжить, а не то что кое-как окончить, пройдя
чрез нее как чрез мрачный и пустой коридор в Царствие Небесное» - писал
С. Н. Булгаков, и его слова могут быть сопоставлены, с учетом дистанции во
времени и различий в способе выражения мысли, с эсхатологическими идеями
Филофея Псковского.
В основной части Послания речь шла о «последнем царстве» (формулу
«последнего царства», напомним, можно видеть в утверждении «а четвертому
не быти»); в заключительной части Филофей пишет о «последнем времени».
Христианская философия истории исходит из представления о линейном
движении исторического времени, продолжительность которого сокровенна.
«О дни же томъ или о часЪ никто же в^сть, ни аггели, иже суть на небе-
сехъ, ни Сынъ, токмо Отець. БлюдЪте, бдите и молитеся: не Bt>CTe бо, когда
время будетъ» [Мк. 13, 32-33, ср. Мф. 24, 36, 42].
Говоря о «последнем времени», Филофей выбирает те Евангельские тек-
сты, где предстают не апокалиптические видения конца, признаки или зна-
Первоначальное* содержание идеи «Третьего Рима»
249
меняя приближения антихриста, но божественное долготерпение и то, что
С. Н. Булгаков назвал «светлым образом эсхатологизма», противопоставляя
его «темному»: «Последний имеет место тогда, когда он возникает вследствие
исторического испуга и некоторой религиозной паники; таковы, например,
русские раскольники-самосжигатели, которые хотели истребить себя, чтобы
спастись от воцарившегося антихриста. Но эсхатологизму может (и должен)
быть свойствен светлый образ устремленности ко Христу Грядущему. По мере
того как мы движемся в истории, мы идем к Нему навстречу, и лучи, идущие
от Его грядущего пришествия в мир, становятся ощутимы. Может быть, впе-
реди предстоит еще новая эпоха в жизни Церкви, осиянная этими лучами»
[Булгаков С. 19912, с. 375, 385]. Об «эсхатологической полноте» писал и
В. Н. Лосский, завершая свой труд о мистическом богословии словами Иоанна
Златоуста из «Слова огласительного», которое читается ежегодно в конце пас-
хальной утрени и прославляет радость Воскресения и вечной жизни» [Лос-
ский 1991, с. 186-187].
Предсказанию потопа, завершая опровержение, у Филофея противостоит
«светлый образ эсхатологизма», в отличие, например, от третьего сочинения
цикла («Об обидах Церкви»), автор которого, как мы увидим, иначе напи-
шет и об «обетованном дне Пришествия Его», и о «Третьем Риме».
Ожидание обетованного царства и надежда на спасение были центром,
сосредоточивающим упования людей той эпохи. Из свидетельств Нового За-
вета о Втором Пришествии Филофей выбрал те, где повествуется о сокровен-
ности, сокрытости, неизвестности его сроков, о «светлом» содержании «по-
следнего» исторического времени, мысль о возможной длительности пути
«навстречу Христу Грядущему», длительности, обусловленной божественным
долготерпением. Историческое время «Третьего Рима» должно быть напол-
нено подвижничеством во имя нравственного и духовного совершествования.
Мысли о сокровенности «последнего времени» и о пути покаяния и спа-
сения изложены с помощью фрагментов Послания ап. Петра, где со-
поставляется библейский потоп и предстоящий Судный день («тогдашний
миръ водою потоплен бывъ погибе, а нын'Ьшняа небеса и земля т*Ьм же сло-
вом съкровена суть, огнемъ блюдома въ день Суда и въ погибель нечести-
вымъ челов'Ькомъ» (2 Петр. 3, 6-7). Впрочем, Филофей приводит не эти сло-
ва, а идущие непосредственно вслед за ними, и вводит посредством их мысль
о том, что звезды не могут ни приблизить, ни удалить срок конца мира и
Второго Пришествия; связь с предсказаниями Булева несомненна: «А зв'Ьзды,
яко же и преже рекох, не помогуть ничЪм, не придадут, не уимуть, глаго-
леть убо верховный апостолъ Петръ в Соборномъ послании: „единъ день
пред Господомъ яко тысящЪ лЪт, а 1000 л'Ьтъ яко единъ день“» (л. 112 об.,
ср. 2 Петр. 3, 8). Время ожидания обещанного срока, т. е. по контексту По-
слация, время «Третьего Рима» должно быть наполнено поисками нравст-
венного очищения и совершенства (в форме «покаяния» и «мольбы» - молит-
вы): «Не опоздитъ Господь об^та, еже об'Ёща, но долготрьпит, не хотя н'Ькия
погубити, но хотя всЬхъ в покаяние вместити» (л. 112 об., ср. 2 Петр. 3, 9 и
Лук. 13, 3-5). И далее: «в последнее вр'Ёмя спасая спаси душю свою, да не
Умремь второю смертию геонскою, но обратимся ко Всемогущему спасти нас
250
Глава IV
Господу с молбами прилежными и теплыми слезами» (л. 113). Длительность
этого периода определяется божественным долготерпением, а смысл исто-
рии - не конечная погибель, не геенна огненная, а путь нравственного очи
щения и совершенствования.
Мысль о сокровенности сроков открывала и основную часть Послания
посвященную переменам в истории стран и царств, где она сопровождала
тезис о божественном Промысле, управляющем миром, в том числе и «пре-
менениями» в судьбах царств («Не от зв^здь сие приходит, но от все дающа-
го Бога... вопросиша апостоли: „Господи, аще в л'Ьто се устраяеши царьство
Израилево“, Исусъ же рече: „несть ваше разум'Ьти времена и л'Ьта, яже
Отецъ положих своею областию“» (л. 108 и об., ср. Деян., I, 6-7). Теперь, в
заключительной части, эта же мысль повторяется словами апостола Петра
завершая изложение о «Третьем Риме». Говоря о «последнем времени», Фи-
лофей не поддался соблазну календарно-астрономических исчислений, хотя
вопрос Мисюря «о числах летных», т. е. системах летосчисления позволял
пойти по этому пути. Но он избрал богословский подход, наполнив понятие
«последнего времени» не календарным, а духовным и этическим содержанием.
Завершающий фрагмент Послания, за которым следует формула прощания,
проникнут тем же настроением, что и приведенные выше слова С. Н. Булгакова:
«...приплачемся пред Ним, яко да милится обратити ярость Свою от нас, и по-
мп луетъ нас и сподобит нас услышати сладкии, блаженыи и вожделенный
Его глас: приид’Ьте благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам
царство преж сложениа миру» (л. 113).
Католический богослов предложил две темы в полемике - новый потоп и
церковное преобразование в форме соединения Церквей. В ответ Филофей соз-
дал более широкую концепцию. «Царство нашего государя», переименованное
им в «Ромейское царство», «Третий Рим», есть последнее христианское царст-
во, последнее земное воплощение неразрушимого христанского царства, воз-
никшего в эпоху императора Августа и Римской империи и имеющего «тот
же возраст», что и Христос.
Это - завершающее, последнее звено концепции, и оно позволит в недале-
ком будущем дополнить формулу «царство нашего государя» - «Третий Рим»
определением «Святая Русь» (во второй редакции Послания великому князю).
Филофей со свойственным ему лаконизмом в формулировании ключевых
мыслей не развил тезис о божественном долготерпении, завершающий эсхато-
логическую часть Послания. Но очень скоро, ок. 1540 г. священник новгород-
ской св. Софии Агафон продолжил эту мысль, привлек учение Григория Бого-
слова о «наполнении Вышнего мира» и представил количественное исчисление
длительности божественного долготерпения в категориях литургического вре-
мени, опираясь на те же слова из II Послания ап. Петра, что и Филофей. Свя-
щенник Агафон «по обету» составил в Новгороде для Троице-Сергиева мона-
стыря таблицы пасхальных расчетов на всю восьмую тысячу, предварив их,
как ранее митрополит Зосима, Предисловием с названием «Историк рекше
летописец святыа алфы толковые на 532 лета». Ранее, при архиепископе Ген-
надии, Пасхалия была составлена первоначально на 19 лет и затем на 70 лет.
Священник Агафон составил таблицы не только на весь текущий 14-й цикл
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»	251
«великого индиктиона», т. е. 532-летнего периода времени, по истечении ко-
торого круги солнца (19) и луны (28) начинаются вместе, повторяя «обшествие
коловратно» (о значении «Миротворного круга» см. [Ундольский 1850, с. 3-
10; Зелинский 1978, с. 97-98]). Он также описал все предшествующие 13
циклов «великого миротворного круга святыа Пасхи Христовы» и будущий
15-й цикл, завершающийся за 20 лет до окончания восьмой тысячи; при этом
для всех циклов, начиная с 1-го, указаны начальная и конечная даты. 14-й
круг начался в 6916 (1408) г., завершиться ему предстояло в 7448 (1940) г.,
после чего настает 15-й круг, заканчивающийся в 79'80 (2472) г. В Летописце
Агафона и 7000-й, и 8000-й годы лишались своего рокового смысла, оказыва-
ясь одной из дат «коловратного обшествия» литургического времени (о хри-
стианской философии времени и о литургическом времени см.: [Мейендорф
1995]). Его перспектива была длительной, но не безусловной; каждый раз,
называя предстоящие даты 8-тысячного периода, автор не забывал напомнить
об исходной посылке: «...и паки аще Господь Бог благословит миру стояти... не
вемы скончания всемирнаго». Для Агафона, как и для Филофея, оно опреде-
ляется божественным долготерпением, о котором он говорит теми же словами
второго соборного Послания ап. Петра, цитируя их в более полном объеме:
«Не коснит Господь обетования, якоже неции коснение мнят, но длъго терпит
на нас, не хотя некиа погубити, но вся в покаание вместити» [Идея Рима, с.
182]. Конец текста дан Агафоном в той же редакции, что и у Филофея: «вся в
покаание вместити» (ср. в Острожской библии: «но длъготръпитъ на нас, не
хотя да никто же погибнетъ, но да вси в покаание приидутъ)». Тот же текст,
что в заключительной фразе Послания Филофея (Мф. 25, 34), приводит Ага-
фон в конце своего Летописца: «...егда речеть сущим одесную Его: приидите
благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство от сложения
миру» [Идея Рима, с. 184].
Агафон расширил аргументацию святоотеческим текстом, приведя слова
Григория Богослова о «наполнении Вышняго мира», которому «подобает на-
полнитися... от спасаемых святых же и праведных подвизающихся, сих всех
душа съвокупляются тамо и место и число наполняют оно, от него же испаде
зле... внегда убо наполнится число онех, ожидай скончания настоящаго века»
[Идея Рима, с. 182-183].
Примерно в это же время аналогичной теме посвящено сочинение Максима
Грека «Сказание о иже свыше мире и о спасении душь наших Господу помо-
лимся», хотя с другим толкованием [Максим Грек, ч. 3, с. 92-97].
Священник Агафон воспринял у Филофея не только акцентировку в эсхатоло-
гической теме мотива «божественного долготерпения», сопрягая (уже самостоя-
тельно) его числовое выражение с «коловратным обшествием» литургического
времени; он использовал в своем Летописце и идею «Третьего Рима», придавая ей
более канонический характер, соотнося ее непосредственно с Москвой, названной
«Царствующим градом» и «новым Римом», т. е. приближая формулу к канониче-
скому определению Константинополя. Формула «Москвы нового Рима» использо-
вана в титуле митрополита Иоасафа, что и его приближало к титулу константи-
нопольского патриарха. Многозначительна цепь преемства, в которую встроена
и которую завершает Москва. Цепь включает не только древние христианские
252
Глава IV
столицы; формула «матерь городов» заимствует титул Киева, а определение ми
трополиии «Владимирская и всея Руси» (в титуле Иоасафа) связывает москов
ский престол с владимирским, одним из древних в Северо-Восточной Руси-
конца XIII в. он стал местопребыванием митрополитов киевских и всея Руси
Возможна и связь с идеями Сказания о князьях владимирских.
«Летописец святые алфы» священника Агафона гораздо менее известен в
науке, нежели Изложение пасхалии митрополита Зосимы. Однако отраженное
в нем «восприятие времени» представляет не меньший интерес, чем в тексте
1492 г. При всей заманчивости предположения увидеть у Агафона идею цик-
лического времени (в Изложении Зосимы ее нашел возможным увидеть
Б. А. Успенский: [Успенский Б. 1996, с. 466, 471]) эта возможность должна
быть отведена. Моменты повторения в обращении Миротворного круга суть не
что иное как всего лишь точки линейного времени, движущегося в одном на-
правлении, к заранее известной и заданной цели, к полноте сроков и эсхатоло-
гической завершенности; каждая точка, каждый момент этого времени мыс-
лится как потенциально последний; они обусловлены божественным долготер-
пением и божественной волей. То же можно сказать и об этапах «утвержде-
ния» веры, о которых писал митрополит Зосима: апостольская проповедь,
«утверждение веры» равноапостольным «православным первым царем» Кон-
стантином, крещение Руси князем Владимиром («вторый Константин»), ут-
верждение веры Иваном III («новый царь Константин»). Это этапы евангели-
зации вселенной, а не повторяющиеся циклы. Линейное время движется в од-
ном направлении; цель сочинения 1492 г.: «написати пасхалию на осмую тыся-
щу лет, в ней же чаем всемирного Пришествия Христова».
Московский митрополит Зосима, псковский старец Филофей, новгородский
священник Агафон изложили три эсхатологических модели, наполняющих исто-
рическое время «нового града Константина», «Третьего Рима», «Нового Рима».
§ 2. Продолжатель Мефодия Патарского
(проблема источников идеи «Третьего Рима»)
Историографические заметки. В тексте ключевого фрагмента, излагающего
основную мысль автора о «Третьем Риме», Филофей Псковский ссылался на
«пророческие книги», согласно которым «царство нашего государя», где со-
шлись («снидошася») все закончившие свое существование христианские цар-
ства, есть «Ромейское царство», «Третий Рим», два других Рима «пали». Ис-
следователи пытались определить, какие именно «пророческие книги» автор
имел в виду. Д. Стремоухов заострил вопрос: почему Филофей «скрыл» свои
источники? [Stremooukhoff 1953, р. 98].
Другое направление поисков источника (или модели) состояло в обращении
к памятникам южнославянского происхождения - к фрагменту болгарского пере-
вода XIV в., где Тырново именовалось «новым Царьградом» (об этом уже шла
речь в предыдущей главе), к апокрифическим болгарским текстам XII-XIV вв.
(«Разумник — Указ») о трех христианских царствах, набор и последовательность
которых менялись в разных его вариантах. Царства уподоблялись трем лицам
Троицы. Первая редакция (по классификации А. Милтеновой, датирующей ее
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»	253
«не ранее XII в.») называла следующие царства: «на св^ту суть 3 царие, якоже
есть на неб1>сех святаа Троица, 1 царство Грьчьско, 2 царство Блъгарско, 3 цар-
ство Ив^рско, вь Грьчско Отець, вь ИвЪрско сынь, в Блъгарско царство Святыи
Духь. Грьци царство Богу пр'Ьдадуть, а Блъгаре христианство пр'Ьдадуть, Ив1>ре
христианство и тие пр'Ьдадуть». В разных вариантах текста в составе разных
рукописей второе и третье царства менялись местами. Во второй редакции вме-
сто Иверского царства названо «Аламанское», иногда на втором месте, иногда на
третьем [Милтенова 1986, с. 34, 39]. В более ранних исследованиях Р. Попа и
В. Тыпковой-Заимовой предлагалась несколько иная классификация текстов
[Pope 1974; Pope 1975; Tapkova-Zaimova 1981].
Р. Поп посвятил специальное исследование возможной связи болгарского
текста с идеей «Третьего Рима». Он соглашался с Д. Радойчичем в том, что в
болгарском тексте отсутствует идея translatio imperii и что «Разумник - Указ»
не дает оснований думать, будто Москва прокламировала «Третий Рим» под
южнославянским влиянием, но вместе с тем возражал Д. Радойчичу, который,
по мнению Р. Попа, не заметил сходства с московской идеей в другом. Оно
состоит в эксплицитно выраженной идее о трех христианских царствах, а
мысль о том, что четвертого не будет, подразумевается тринитарной аналоги-
ей; теория Филофея не происходит из какого-либо одного источника, но явля-
ется кумулятивным продуктом ряда источников, одним из которых мог быть
«Разумник - Указ» [Pope 1975, р. 249]. В. Тыпкова-Заимова присоединилась к
выводам Р. Попа [Tapkova-Zaimova 1981, р. 393], однако в другой статье обра-
тила внимание на отсутствие в перечне царств римского имени [Тыпкова-Заи-
мова 1997, с. 197].
Но это главное в идее «Третьего Рима», как и мысль о translatio imperii. Об-
наруживается значительно больше черт различия, нежели сходства. Соотноше-
ние царств принципиально иное - не только отсутствует идея перехода, переноса
царства, но напротив, три царства как бы сосуществуют, они статичны, нет
движения, а аналогия с Троицей предполагает скорее отношения отцовства -
сыновства, нежели мысль о невозможности четвертого царства. Причина отли-
чий южнославянских текстов от русских в том, что первые создавались до
1453 г. и отражали ситуацию реального сосуществования с империей. Болгарский
переводчик Хроники Манассии писал о «нашем новом Цариграде» в контексте
конца Древней Римской империи, но о Восточной он никак не высказывался.
Московские же построения возникли после падения империи. Соперничать с ней
было бессмысленно, а наследовать её опасно, т. к. это могло грозить повторени-
ем её финала. Важнее было его избежать, и Филофей был занят, подобно другим
своим современникам, поисками гарантий «вечности царства». Южнославянская
и русская модели едва ли могли быть поэтому общими.
Существенной помехой в определении источников была - надо сказать об
этом.еще раз - ошибка в публикации В. Н. Малинина, положившего в осно-
ВУ издания Послания Филофея к Мисюрю рукопись, содержавшую важную
текстологическую замену, вторичное чтение, изымавшие из концепции ее
наиболее существенное звено, а именно наименование «царства нашего госу-
даря» Ромейским царством. Такая терминология, наряду с утверждением,
нто речь идет о «последнем царстве» («а четвертому не быти»), делала более
254
Глава IV
явственной и отчетливой связь идеи с теорией мировых монархий, последней
из которых в ряде ее интерпретаций считалась Римская.
Говоря о пророческих источниках, обычно называли книгу пророка Л
ниила [Малинин 1901, с. 391-396, 525].	а
Д. Стремоухов в статье, специально посвященной источникам доктрины
предположил, что мысль Филофея имеет своим источником не только книгу
пророка Даниила (в этот он соглашался с В. Н. Малининым), но также (и глав-
ным образом) III книгу пророка Ездры, где описано видение орла с тремя голо-
вами. Оно дается как продолжение, разъяснение пророчества Даниила: орел
символизировал «царство, показанное в видении Даниилу» [3 Ездр. 12, 11], а
именно последнее, четвертое царство, четвертого зверя; они обречены на гибель-
головы «исчезли, и все тело орла сгорало» [3 Ездр. 2, 39-40; 12; 2-3]. Три голо-
вы орла означали, что «в последние дни царства Всевышний воздвигнет три
царства и покорит им многие другие, - и они будут владычествовать над землею
и обитателями ее с большим утеснением, нежели все прежде бывшие, поэтому
они и названы головами орла, ибо они-то довершат беззакония его и положат
конец ему» [3 Ездр. 12, 22-25]. С третьей головой орла якобы и отождествля-
лось Московское царство. При этом возникало противоречие между безусловно
отрицательной парадигмой царств в книге Ездры и положительным содержани-
ем царства «Третьего Рима» у Филофея. Требовалось промежуточное звено, и
была выстроена цепь предположений, состоящая по меньшей мере из трех
звеньев, в которых высказывались новые предположения."
Как известно, III книга Ездры, отсутствовавшая в Септуагинте, имелась в
латинской Вульгате (где она называется IV Ездра) и была переведена при соз-
дании Геннадиевской Библии 1499 г. Первое звено предположений состояло в
том, что переводчик доминиканец Вениамин, возможно, усматривал в трех
головах орла Римскую империю, Византию и Священную Римскую империю;
второе звено - восприятие толкования Вениамина сотрудничавшим с ним Дмит-
рием Герасимовым, который мог перенести отрицательное истолкование треть-
ей головы на Москву, что импонировало антимосковским настроениям некото-
рых новгородско-псковских кругов в конце XV - начале XVI в. В третьем зве-
не предположений уже сам Филофей противопоставил антимосковской трак-
товке третьего царства промосковскуто [Stremooukhoff 1953, р. 91-94].
Предложенная Д. Стремоуховым реконструкция генезиса идеи была при-
нята Я. С. Лурье, акцентировавшим ее антимосковское звено. «Если в кружке
Геннадия отождествляли „третье царство44 с Москвой, то имели в виду Москов-
ское царство именно как силу, владычествующую над землей „с большим
утеснением, чем все прежде бывшие44, и довершающую „беззакония44 прежних
царств - Рима и Византии» [Лурье 1960^ с. 457-460]. Т. е. в качестве доказа-
тельства используется то, что требуется доказать: для уяснения генезиса идеи
в конце XV в. выдвигается предположение, что она, во-первых, уже существо-
вала, во-вторых, была антимосковской. В подкрепление гипотезы была приве-
дена рукопись середины XVI в. - копия рукописи конца XV в., содержащая
все основные материалы, отсутствовавшие в славянских переводах с греческо-
го и переведенные из Вульгаты. Среди них находится и III книга Ездры, перед
ее началом помещена заставка с изображением трехглавого орла; это свиде-
Первоначальное срдержанис идеи «Третьего Рима»
255
тельствовало, по мнению Я. С. Лурье, что пророчество вызывало специальный
интерес. Однако не исключается возможность того, что миниатюра могла по-
явиться лишь в рукописи середины XVI в.; к тому же из факта интереса к
нему ьэвсе не следует антимосковский характер его толкования.
Ч. Де Микелис принял тезис о книге пророка Ездры как об одном из ис-
точников Филофея, наряду с книгой пророка Даниила. В статье, опублико-
ванной в томе трудов Римского семинара «Между правом и пророчеством»,
концепция Филофея расшифровывается с точки зрения «понимания роли
пророчества в человеческой истории» и характеризуется как богословская по
своей сути, а не политическая в строгом смысле слова. При этом отмечается,
что широко принятое в современной библейской критике противопоставлене
двух типов источников - пророчеств и апокалиптических видений конца
света - в тот период не было столь отчетливым, напротив, происходило «ис-
торико-идеологическое смешение» двух типов источников. Наиболее значи-
тельная часть использованных Филофеем текстов принадлежит к так назы-
ваемой «апокалиптической литературе», но ссылается он тем не менее на
«пророческие книги». К интересным наблюдениям Де Микелиса можно доба-
вить, что у наиболее образованных русских средневековых авторов было дос-
таточно отчетливое представление об иерархии авторитетов, ссылками на ко-
торые обосновывается истинность того или иного высказывания, первые места
в этом ряду занимали Ветхий Завет, Новый Завет, отцы Церкви и т. д.
Принимая тезис о III книге Ездры, Де Микелис вместе с тем возражал
Я. С. Лурье и полагал, что нет необходимости насильственно прибегать к
антимосковским настроениям в кругу архиепископа Геннадия, т. е. к пред-
полагаемому предшествующему истолкованию идеи «Москвы - Третьего
Рима» в сугубо отрицательном смысле. Де Микелис писал о «специфическом
использовании» источника Филофеем, а именно об истолковании в аксиоло-
гически положительном смысле третьей главы орла с целью изгнания из
памяти четвертого царства Даниила (в словах «а четвертому не быти») [De
Michelis 1983, р. 526-528]. Остается неясной и логическая, и богословская
возможность положительного истолкования образа трехглавого орла и про-
тивопоставления его образам пророка Даниила. В тексте книги Ездры, как
уже говорилось, орел тождествен четвертому зверю Даниила, четвертому цар-
ству, которое, как признает Де Микелис, есть «сквернейшее из всех царств».
Автор констатирует, что остаются логические противоречия между текстом
Филофея и его источниками. Нельзя ли разрешить эти противоречия, назвав
Другие источники? Аргументация Де Микелиса свидетельствует скорее о
том, что текст III Ездры не мог быть источником Филофея.
Юрий Крижанич о «Третьем Риме». Прежде чем переходить к анализу вы-
шеизложенных точек зрения, необходимо напомнить, что в их основе нахо-
дится истолкование идеи «Третьего Рима» и ее возможного источника, сде-
ланное (с целью ее отрицания) в XVII в. Юрием Крижаничем, писавшим о
ней в «Толковании исторических пророчеств» в разделе, посвященном про-
рочеству Ездры. Д. Стремоухов упомянул об этом в конце изложения, как
подкрепляя ссылкой на Крижанича справедливость своих предположе-
256
Глава IV
ний; на самом деле ход мысли был, разумеется, обратным, и тезис Крижа
нича находится у истоков этой точки зрения, развитой Д. Стремоуховым.
Опровержение Крижаничем идеи «Третьего Рима» представляет и само
стоятельный интерес 5, поскольку оно дано в контексте позднего католиче
ского варианта доктрины мировых царств, в котором нет места идее «Треть-
его Рима» как составной части русского православного варианта этой докт-
рины; русский вариант всецело основан на ее греко-православном варианте
но создан после падения «Греческого царства».
Юрий Крижанич писал о «Третьем Риме» уже в главном труде, где он из-
лагал свои взгляды едва ли не по всем вопросам прошлого, настоящего и
будущего России, - в «Политике» (1663-1665), а позднее - в «Толковании
исторических пророчеств», написанном в 1674 г., когда в Тобольск пришли
первые известия о турецких победах, и «многие люди... в страху были», -
как писал позже в Москве Крижанич. «И написал я о том книгу, и из Даниила
пророка, да из иных различных пророчеств доказал, что турскому царству не
разширения, но скончания время пришло» [Белокуров 1902, с. 138]; в этом
контексте рассматриваются и пророчества относительно «Третьего Рима».
Упомянут «Третий Рим» также в «Обличении Соловецкой челобитной», на-
писанном почти одновременно с Толкованиями, в 1675 г. Впрочем, о «Треть-
ем Риме» сказано лишь в начале сочинения, при изложении Соловецкой чело-
битной. Полемика с этой идеей здесь отсутствует, вероятно, потому, что она
была уже изложена в «Толковании». На связь между двумя произведениями
указывает и то, что содержащие их рукописи сохранились и частично пере-
писаны одним почерком [Крижанич 1892, с. 91].
В «Обличении» указан источник, на основании которого авторы Соловец-
кой челобитной излагали содержание идеи «Третьего Рима». Это печатная
Кормчая, более конкретно - грамота об учреждении Московского патриархата
1589 г. в составе дополнительных статей Кормчей. В «Толковании историче-
ских пророчеств» Крижанич исходил из этого же источника.
В «Политике» Крижанич писал о «Третьем Риме» в большом разделе «За-
коны против народного недовольства и для иных нужд и привилегий всех сосло-
вий», где доказывал, что Русскому государству следует именоваться «королевст-
вом», а не царством, т. к. титул «король» почетнее и достойнее, нежели «царь».
Последний связан для него с Римским царством, имеющим абсолютно отрица-
тельное значение, ибо оно, по пророчеству, обречено на гибель, падение, разру-
шение. Это - царство антихриста. Поэтому «не друг нам тот, кто зовет наше
королевство „третьим Римом"». Такой [человек] не желает нам ни удачи в де-
лах, ни добра, а желает гнева Божьего, разорения и всякого зла. Ибо после
разрушения этого преславного [Римского] царства его название и римский герб
стали злосчастными (то есть проклятыми, окаянными и сулящими неудачу)»
[Крижанич 1965, с. 627-634; Scolardi 1974].
Важная составная часть историософии Крижанича - отрицание translatio
imperii не только на Восток, к берегам Босфора, в IV в., но и на Запад с IX в.
Библиографию работ о Крижаниче см.: [Goljdberg 1971, с. 513-528]; более поздние работы
названы в статье [Tamborra 1981, р. 522-528]; см. также [Stremooukhoff 1940].
Первоначальное содержанием идеи «Третьего Рима»
257
Все пророчества о гибели Римского царства, по его убеждению, уже исполни-
лись. Перенесение столицы из Рима на Восток не только не означало для него
translatio или renovatio, но, напротив, было первым и главным фактором или
свидетельством падения Римского царства. Два других фактора - потеря цар-
ской власти римским народом; нашествия других народов в V-VI вв. и разру-
шения города Рима.
Римское имя и греков, и немцев он называет пустым и суетным: «и греки,
и немцы ничем не могли опровергнуть Божье пророчество, кое оповещает,
что это царство Римское должно погибнуть и никогда и никто его больше не
возродит». Слова Ездры о трехглавом орле лишь объясняют «суетность этого
греческого и немецкого хвастовства».
По мысли Крижанича, три орлиные главы погибли уже давно. Средняя
глава означает «самых настоящих римских царей от Юлия до Константина и
его сыновей», она пала, «когда готы разрушили Рим и убили Августула,
провозглашенного царем» (476). Вторая глава означает «царей из греческого
народа, правивших в Царьграде после падения города Рима и разделения его
державы. Эти цари называли себя римскими царями, но в действительности
были не кем иным, как греческими царями». Она пала, «когда турки взяли
Царьград и убили Константина Палеолога, именовавшегося „римским ца-
рем"» (1453). «Третья глава означает Карла Немецкого и остальных за ним
(немцев), кои хвастаются тем же самым именем и гербом римских царей».
Она пала, когда Карл V «сложил с себя власть и ушел на покой в мона-
стырь» (1556). Карл V был «последним венчанным немецким царем»; после
него «австрийские великие князья, владеющие своими вотчинами - Астрий-
ской и Чешской землями», именовали себя «римскими царями», но с ого-
воркой «избранные цари римские» [Крижанич 1965, с. 631-632].
Периодизация истории Крижанича выдвигает не просто иные, чем у Фи-
лофея Псковского, переломные даты. Она построена по другому признаку -
военному и политическому, в то время как в основе периодизации Филофея -
факты церковно-политической истории.
Противоположными были цели двух авторов. Если Филофей вел полеми-
ку с католическим теологом Николаем Булевым, пропагандировавшим со-
единение церквей, то одной из главных целей Крижанича была подготовка
церковной унии.
В «Толковании исторических пророчеств», где выражено то же отношение
к идее «Третьего Рима», что и в «Политике», Крижанич излагает ее лишь
словами патриарха Иеремии, в уста которого она вложена в грамоте 1589 г.
Можно было бы допустить, что Крижанич знал идею лишь по этому источ-
нику. Однако одно обстоятельство, о котором скажем дальше, не позволяет
Утверждать это с бесспорностью.
Идея «Третьего Рима», исходящая в «Толковании» от константинополь-
ского патриарха, предстает не только как русская, но и как греческая, что
сопряжено с общей антигреческой направленностью построения о Римском
Царстве и отрицания translatio imperii.
Крижанич говорит о «Третьем Риме» в разделе «Яездрино проречеще»,
Устанавливая, таким образом, гипотетическую генетическую связь идеи с этим
9 - 3483
258
Глава IV
источником, но пишет об этом в сослагательной форме: «Я не вим, камо jeer
мислил JepeMHH патриярх, когда jecT Москву трещим Римом назвал»; из
этого числа следовало бы, «дабы Московско царство имило быти }една из тих
трих орлових» глав, обреченных на проклятье и погибель. «А мы пак
ими j ем лучше над-Ьяще. Да како jecT Всемогущы Створите ль Московско
царство послиднье на земльи устроил и прославил, тако je хощет цЪло и
непоколебно и до скончаня в'Ёка милостиво сохранити». Мысль Крижанича
состоит в том, что положительная парадигма «непоколебимого» будущего
Московского царства не может быть основана на отрицательной парадигме
последнего царства в книге Ездры. «Римско царство орел тро]еглав, зло зги-
нул», - гласит маргинальная помета к изложению текста пророчества Ездры
(«и згинуша ди главы всы три редом, ]една по друго], и крила, и орел вес»).
Три главы орла, как и в «Политике», знаменуют Римское, Греческое и Немец-
кое царства. Распространение пророчества патриархом Иеремией на Москву есть
«соблазн»; пометой «Люди сами себи зла ипгчют» сопровождается текст о пре-
тензиях, изложенных французским автором «Касаном», «]еже ди Римского цар-
ства титло болье пристощт кралю Франческому, неже Немеченому»; если бы эти
авторы (и Иеремия, и «Касан», и другие) читали «грозные пророчества» и вери-
ли Святому Духу, то не только не искали, но бежали бы от римского имени,
проклятого и преданного погибели [Крижанич 1891, с. 11-12].
Крижанич противопоставляет «новый» и «ветхий» Рим, считая, что про-
рочество о гибели последнего, Римского царства изречено о новом, но не о
ветхом Риме и уже исполнилось. «А ветхы Рим, како изкони всегда стояше,
тако и нине Бож]им даром стощт и въ полно] слободе и вольности пребы-
ва]ет». Для состояния «ветхого» Рима Крижанич употребляет тот же глагол, что
Филофей - для третьего: он «стоит». Если это - не случайное совпадение, то
католический богослов мог знать и формулу самого Филофея («третий стоит»), а
не только текст грамоты 1589 г. В ней говорилось о «падении» ветхого Рима,
так что в словах Крижанича очевидна полемика с этим утверждением.
«Ветхий» Рим сохраняет для Крижанича полноту значения как престол
св. Петра. Закончившему свое существование Римскому царству противопос-
тавлено «духовное Христово царство», связанное у Крижанича с римским
престолом: «...XpjcToc не римляном, ни... греком, но себи Господу и Богу къ
славе попустил jecT Римско царство к оно] незм'Ьрно] мощи и величеству
возрасти. И Петров престол въ Риму устрощл и от всих в Церкви славни]-
шим учинил... дабы тим свитлщша была Хрщтова слава»; «премогугце и
незм'Ьрно царство триста лет Христову Церков мечем и огньем изганяло». Но
силу этого царства Христос преодолел крепостью крестного древа и смирени-
ем своих рабов; «тогда jecT Xpjcroc и само мирско царство из Рима свел и
cBoje тамо духовно царство тим свит ли je показал». Это утверждение основа-
но на факте переноса столицы империи на Восток (конец Римского царства)
и на Константиновом даре (обоснование прав Римского престола). Текст дара
был напечатан, кстати, среди дополнительных статей той же Кормчей 1653 г.,
что и Уложенная грамота 1589 г., но в этом русском контексте он был предна
значен выполнять другую идеологическую функцию, а именно служить моДе
лью отношений между священством и царством. По Крижаничу, когда КоИ
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
259
стантин передал «Господньему намистнику», т. е. римскому папе, «на]свит-
jnijnie, на]славн]ише и najpasKoninnjnie мисто», то тем самым исполнилось
пророчество Даниила о камне, который учинился горою великою и наполнил
всю землю [там же, с. 8-10]. Он говорит о разрушении Римского царства,
подчеркивая значение Римского престола на основании Константинова дара
и факта переноса Константином Великим столицы на Восток и ее последую-
щего разрушения.
Крижанич отвергает идею «Третьего Рима», излагая ее в контексте непри-
ятия как римской генеалогии московских царей (в «Толковании»), так и ле-
генды о дарах Мономаха (в «Политике»). Он приземляет «Третий Рим», видит
в нем исключительно земное царство, политические притязания русских ца-
рей, использует территориально-политическую аргументацию («николи же бо
ни Рус нит была под Римскою, ни Рим под рускою властю»), не чужд иронии:
если бы ныне какой-нибудь русский боярин стал царем в Риме, то Рим от этого
не сделался бы Русью [там же, с. 13]. Объединение с легендой об Августе и
дарах Мономаха, с рассуждениями о «римском титле» придает «Третьему Ри-
му» политический характер, вживляет в него политическое содержание, кото-
рого идея в период генезиса была лишена; в эпоху, когда писал Юрий Крижа-
нич, она функционировала, с одной стороны, в старообрядческих кругах, усво-
ивших ее эсхатологический смысл, а с другой - в Уложенной грамоте 1589 г.
в составе Кормчей 1653 г., где она приобрела новое значение с учреждением
Московского патриархата, стремившегося занять подобающее место среди хри-
стианских Церквей (см. гл. V, § 4).
Юрий Крижанич не знает или не замечает этих функций «Третьего Рима».
Опровергая эту идею, он по существу полемизирует не с ней, а скорее с идеями
Сказания о князьях владимирских и с тем истолкованием, которое они полу-
чили при использовании в Чинах венчания, в дипломатической практике.
Смешение или смещение понятий, наблюдаемое у Крижанича, будет ха-
рактерной чертой и многих более поздних историографических оценок, в том
числе и новейших, где происходит подмена понятий, превращение «Третьего
Рима» в официальную политическую государственную идею; в одни скобки с
«Третьим Римом» вносится и генеалогия от Августа, и брак Ивана III с Софь-
ей, и падение Константинополя, и восточный вопрос.
Впрочем, не признавая идеи как римского, так и константинопольского пре-
емства России (в том специфическом смысле, которое придавали этим понятиям
идеологи XVI в.), ограничивая ее понятием «Русского королевства», Крижанич
вместе с тем готов признать ее права на Греческое царство, употребляя даже
слово «иск» [там же, с. 11]. В этом он следует давней западной политической
традиции привлечения России к борьбе с Турцией. Крижанич толкует слова
патриарха Иеремии в грамоте 1589 г. в том смысле, что он якобы благословлял
Федора Ивановича на «римское имя» и «римское титло», но царь, как и другие
«великие государи», не принял их, но принял лишь «благословльеще на власт и
на иск ко Греческому царству», поскольку в Кормчей книге (т. е. в Уложенной
грамоте 1589 г.) «cBoje царство Греческим царством зовет». Т. е. он по-своему по-
нимает двойное наименование царства в грамоте, где оно, действительно, назва-
но «Русским и Греческим» ([Идея Рима, с. 186]; см. также гл. V, § 4).
260
Глава IV
Далеко не полное изложение некоторых историко-политических воззрений
Крижанича обнаруживает при некотором внешнем сходстве историософских
схем его и Филофея существенные расхождения и даже противоположность в
ряде пунктов, что коренится в разной конфессиональной принадлежности двух
авторов, двух богословов.
Выделим три наиболее существенных.
Отношение к «великому», «ветхому» Риму. Филофей разграничивал «Рим-
скую власть», т. е. языческую древнюю Римскую империю, и «неразрушимое Ро-
мейское царство», зародившееся с Воплощением Слова, Первым Пришествием
Христа и не имеющее постоянной пространственно-временной характеристики
(«Рим весь мир») - и в смысле распространения евангельской и апостольской про-
поведи, и в смысле возможности translatio. Современным его вместилищем и но-
сителем для Филофея было «царство нашего государя» с центром в Москве и
главным церковным престолом Успенья Богородицы. Крижанич разграничивал
древнюю Римскую империю, притеснявшую христиан, христианских святых,
разрушенную в наказание за свои грехи, и «духовное Христово царство», храни-
телем которого для него является римский престол, престол св. Петра. «Вет-
хий Рим», по Крижаничу, «стоит»; по Филофею, «великий Рим» пал, когда про-
изошло разделение Церквей, как и второй после Флорентийской унии; «стоит»
лишь третий.
Отношение к грекам и Восточной империи. Хотя для обоих авторов «второй
Рим» пал, но понимание его «падения» разное. Для Крижанича оно - абсолютное.
Отрицание translatio imperii при Константине Великом ставит под сомнение каче-
ство Константинополя как «второго», «нового» Рима. Его падение - исполнение
пророческого проречения о гибели последнего, Римского царства. Он критикует
греков за смешение земного и духовного царства. Для Филофея Константинополь
сохранял свое качество «второго» Рима. Его «падение» осмыслено как явление
церковной истории, а «разорение» Греческого царства как следствие. Вместе с тем
подчеркивается значение того факта, что «греческая вера» при турецком господ-
стве осталась неповрежденной, несмотря на «разорение» Греческого царства.
Отношение к Западной империи у двух авторов внешне сходно, но похо-
жие тезисы входят составной частью в разные идеологические конструкции.
Филофей отвергал претензии «латинян» на Римско-Ромейское царство, из-
меняя направление translatio в сторону России. Крижанич отвергал переход
империи к немцам, т. к. для него падение Римской империи было абсолют-
ным, и он отвергал идею translatio в целом.
Краткий анализ критики Крижанича в адрес «Третьего Рима» выявил и
ряд черт типологии «Третьего Рима», уяснил различия некоторых пунктов
историософии Филофея и Крижанича, а также место в последней гипотезы о
генетической связи идеи «Третьего Рима» с III книгой Ездры. Анализ типоло-
гического сходства и различия можно продолжить, проверяя те аргументы,
которые выдвинуты современными исследователями для подкрепления анало-
гичной гипотезы, и отвечая на поставленный Д. Стремоуховым вопрос. Станет
очевидным, что точка зрения Филофея восходит к иной традиции, нежели та,
на которой основано толкование трехглавого орла в III книге Ездры. Филофеи
исходит из принципиально иных посылок.
Первоначальной содержание идеи «Третьего Рима»
261
Толкование Крижанича, призванное опровергнуть идею «Третьего Рима»,
ряд авторов по существу переносил на самого Филофея при разыскании его
источников: Крижанич выводил идею из III книги Ездры, тот же путь якобы
проделал и Филофей, но переставил произвольно оценочные знаки и скрыл
свой источник. Однако звенья аргументации после проверки распадаются.
При трансплантации тезиса о значении трех глав орла доминиканцу Ве-
ниамину не были названы источники конца XV в., где имелось бы подобное
же истолкование. Впрочем, Д. Стремоухов отметил, что существовали раз-
личные пророчества и предсказания относительно императора Фридриха III,
которые могли быть известны Вениамину. Но остается вопрос, было ли среди
них нечто похожее на толкование III книги Ездры.
Д. Стремоухов сослался также на «Слово кратко в защиту монастырских
имуществ» Вениамина как на текст, в котором характеристика Римской им-
перии дает возможность полагать, что для автора она представляла четверто-
го зверя видений Даниила и, следовательно, орла Ездры. Однако обращение
к этому фрагменту [Попов 1902, с. 58] с бесспорностью позволяет видеть в
нем лишь один из вариантов толкования II главы книги Даниила (о смене
4-х мировых царств). Отсутствуют какие-либо следы обращения к VII главе,
где те же царства предстают в образе четырех зверей. Тем более невозможно
извлечь из текста Слова какую-либо аллюзию III книги Ездры.
Следующее звено предположений - изменение толкования Вениамина Дмит-
рием Герасимовым и новгородско-псковской средой в антимосковском духе (тре-
тья голова превращается в Московское царство) - опиралось на Повесть о новго-
родском белом клобуке, в которой содержалась идея «Третьего Рима»; Повесть
датировалась иногда XV в. и связывалась с именем Дм. Герасимова. Но, во-пер-
вых, в Повести представлена панегирическая парадигма «Третьего Рима»; во-вто-
рых, тот вариант Повести, где эта формула присутствует, относится к концу
XVI в., упоминание «Третьего Рима» содержится в контексте предсказания о
патриаршестве в Москве, притом в той именно форме, как оно было фактически
учреждено, т. е. с участием греческого духовенства. Осознавая шаткость аргу-
ментации, основанной на Повести (позднее об этом писал Я. С. Лурье), и пред-
полагая, что, возможно, фрагмент о «Третьем Риме» является позднейшей ин-
терполяцией, Д. Стремоухов писал: «Как бы то ни было, форма „Третий Рим“
могла притти в голову переводчикам Ездры» [Stremooukhoff 1953, р. 92].
Антимосковские настроения во Пскове иллюстрируются текстом более позд-
ней Псковской летописи о взятии Пскова в 1510 г. Еще А. А. Шахматов видел
здесь пародию на Филофея, т. е. вторичный по отношению к идее «Третьего Ри-
ма» текст; позже с этим соглашались А. Н. Насонов и Я. С. Лурье. Д. Стремоухов
оспорил точку зрения А. А. Шахматова о пародийном характере текста, чтобы
иметь возможность видеть в нем некую «отрицательную» модель «Третьего Ри-
ма»,, своего рода антимодель, предшествующую построению Филофея. Однако
связь текста III Псковской летописи с идеей Филофея весьма проблематична сама
ио себе, независимо от того, видеть ли в нем отклик - пародию на идею или, на-
против, фактор ее генезиса, побудительный толчок к ней (антимодель). Летописец
в тексте не вполне ясном как будто относит к Руси слова из Апокалипсиса о шес-
том, крайне враждебном звере - царстве, после которого (вслед за непродолжи-
262
Глава IV
тельным пребыванием седьмого) приходит антихрист [Откр. 17, 10]. Но при чем
же здесь «Третий Рим»? Если антимосковские настроения при желании и можно
усмотреть, то форма их выражения ничего общего с формой «Третьего Рима» не
имеет. Дальнейшие слова летописца «сему бо царству рашширятися и злодейству
множитися» связаны текстуально с другим памятником, с Плачем о падении
Царьграда в Хронографе 1512 г., где выражается пожелание Русской земле
«расти, младети и разширятися» (А. А. Шахматов видел в Псковской летописи
пародию на Плач). Но нет аналогичной связи предшествующего текста, основан-
ного на Апокалипсисе, с идеей Филофея [ПЛ, с. 225-226; Шахматов 1899х,
с. 109-112; Stremooukhoff 1953, р. 93].
Якобы предшествовавшая идее «Третьего» Рима ее гипотетическая анти-
московская форма не выводима из реальных известных нам текстов; не под-
тверждаются предположения о промежуточном новгородско-псковском зве-
не, которое делало бы более плавным переход от III книги Ездры к противо-
положному, положительному знаку.
Отвечая на вопрос, почему Филофей «скрыл» свои источники, Д. Стремо-
ухов писал: «Он не мог, благочестивый монах, апологет христианского царст-
ва, провозгласить, что Москва есть третья голова четвертого зверя Даниила».
Теоретики империи, по мнению Д. Стремоухова, всегда основывали свои вы-
воды на видениях Даниила, но не признавали, что именно из них они черпали
свои источники и идентификации, по причине двусмысленности понятия по-
следнего царства, которое рассматривалось иногда как христианское царство,
а иногда - как царство антихриста [Stremooukhoff 1953, р. 98]. Поэтому Фи-
лофей, чтобы оправдать свою теорию, обратился к другому образу, который
был бы менее компрометирующим, а именно к образу апокалиптической же-
ны, а также к Откровению Мефодия Патарского, к тексту о слиянии царств.
«Именно с Псевдо-Мефодия начинается творческая работа Филофея, но путь
был намечен Дмитрием Герасимовым», - заключает Д. Стремоухов [там же,
р. 96]. Мысль автора в первой части этого утверждения оказывается справед-
ливой и может быть развита и продолжена; что касается Дмитрия Герасимова,
то все же трудно представить, чтобы в сознании православного богослова мос-
ковский двуглавый орел мог занять место третьей, католической главы орла
из толкований III книги Ездры.
Д. Стремоухов по существу отказался обнаружить в «пророческих книгах»
парадигму «положительного» царства Филофея. Поэтому пришлось предпо-
ложить, что либо он самостоятельно переиначил в противоположном смысле
какие-то новгородско-псковские идеи, либо, как полагал Де Микелис, само-
стоятельно произвел первичную, без влияния каких-либо предшествующих
звеньев, экзегезу III книги Ездры, использовав при этом противоположный
источнику оценочный знак.
Гораздо естественнее искать источники в тех толкованиях книги пророка
Даниила, которые уже существовали в переводной и оригинальной эсхатологи-
ческой и хронографической литературе и в которых уже произошла метаморфо-
за последней империи. Римская империя, гонительница христиан, несущая в сеое
признаки приближения или появления антихриста, превратилась - уже в качест-
ве Восточной Римской - в «слугу Христова строения», удерживающую наступле-
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»
263
ние царства антихриста. Ее провиденциальная роль переосмыслена и гарантирует
ей длительность существования до скончания веков.
Слова Филофея «по пророческим книгам» вовсе не означают, что он сам
производил их первичную экзегезу. Они указывают на прообразовательное
звено его идеи и относятся к толкованиям ветхозаветных пророчеств, которые
представлены в византийской литературе. Г. Подскальский называл эсхатоло-
гию «идеологией царства» [Podskalsky 1972, р. 70-75], и, при всей традицион-
ности этого типа литературы, она видоизменялась и по-разному предрекала
грядущие судьбы Византии и Константинополя в зависимости от историче-
ских условий, в которых находилась сама империя.
III римский семинар «Между правом и пророчеством» в значительной
части был посвящен анализу толкований пророчеств 2-й и 7-й глав книги
Даниила. Как отмечалось в статье трех болгарских исследователей (и в ряде
других), базирующиеся на этих пророчествах тексты о четырех империях и
Пришествии Христа были созданы в самую древнюю эпоху и имеют различ-
ные комбинации и контаминации. Эти тексты могут быть разделены на две
большие группы. В одной - авторы, которые интерпретировали последнюю
империю как Римскую, ей предназначено быть разрушенной во время Страш-
ного Суда и Второго Пришествия Христа. Это Ириней, Тертуллиан, Ориген,
Ипполит, Феодорит Киррский и др. При этом существовали различные оттен-
ки толкований. Авторы второй группы рассматривали четвертую империю как
уже закончившую свое существование державу Александра Македонского, а
Римскую империю как причастную вечному царству Христа. Второй тезис,
основанный на толковании, данном Ефремом Сирином язычнику Порфирию,
устанавливает по существу, что пророчество 2-й главы книги Даниила о появ-
лении вечного царства уже исполнилось в Первом Пришествии Христа; имен-
но по этой причине, как утверждает Козьма Индикоплов, представляющий
также сирийскую традицию, Римская империя современна царству Христа,
существует одновременно с ним. Западные авторы каролингской эпохи, ком-
бинируя эти две теории, которые циркулировали в греко-римском регионе,
принимали тезис Иринея, Тертуллиана и Феодорита, согласно которому Рим-
ская империя представляет четвертое и последнее царство пророчеств Дании-
ла, но не связывали ее разрушение с Вторым Пришествием Христа [Тарко-
va-Zaimova 1983, р. 473-474], см. также [Podskalsky 1972; Podskalsky 1983].
Поздний вариант западной точки зрения дает Юрий Крижанич.
Филофей опирается на очень ранние толкования второй группы, на ранний
византийский вариант. Его аргумент о «неразрушимом» Ромейском царстве вос-
ходит, как уже говорилось, к Козьме Индикоплову (VI в.), тексту, который име-
ли в виду авторы процитированной статьи, говоря о втором тезисе.
Пророчество Мефодия Патарского. Откровение Псевдо-Мефодия Патарского
(VH в.) было важным этапом в становлении этой группы толкований, и именно
его влияние В. Н. Малинин и Д. Стремоухов увидели в другом ключевом фраг-
менте Послания Филофея, а именно в том, где речь идет о соединении в «царстве
нашего государя» закончивших свое существование православных царств, при
этом употреблен глагол «снидошася», тот же, что в славянских переводах Псев-
264
Глава IV
до-Мефодия в фрагментах, где также речь идет о «слиянии» царств, сначала древ
них, предшествовавших державе Александра Македонского, а затем тех, которые
возникли на её основе и синтез которых привел к становлению Византии; ее само
название в памятнике - «царство Еллинское, рекше Греческое» или просто «Гре~
ческое», но при этом учтена и его «римская» природа. Текст пророчествует несо
крушимость Греческого царства в качестве царства христианского.
Славянские переводы Псевдо-Мефодия появились рано, в X-XI вв., отра
зились в Повести временных лет [Словарь книжников, вып. 1, с. 283-285; Ист-
рин 1897, с. 155; Alexander 1985, р. 62].
В различных переводах понятие слияния царств выражено группой синони-
мических глаголов «снидошася», «смесишася», «соединишася». Глагол «снидо-
шася» встречается в первом славянском переводе (но без возвратной частицы), в
сборнике попа Драго ля (по терминологии П. Аликсандера, «славянский Дани-
ил»), в тексте XV в. сборника ГИМ, Син. 591 6 .
Текст о начальных царствах первого славянского перевода следующий:
«Посушаи еще нЪкыихь, како смЪсишесе царства си вькупь, Вавылонско
сь Мидии, а Перьско сь Вавулоньскыимь, и владети начеше ВавулонЪне Ефио-
пию и Саву царстви езычьскыимии от моря до Ефрата рЪкыи»; мысль повторя-
ется в той же форме в рассказе о последующих царствах: «Послушай ныня уже
повинна суща зЪло, каако се 4 царства снидоше вькупь: Македония, и Етиопия,
и Римлане, и Грьции» [Истрин 1897, Тексты, с. 88, 89].
В сборнике попа Драго ля памятник начинается вторым текстом:
«Святого Методия еписькупа Патрьскаго указание истое о цар'Ьхь и о послЪд-
нихь дьнехь и л'Ьт'Ьхь. Послушай же вельми ныне бывающаго, како снидоше се
четыре царьства вь едино: Ефиопия, и Македония, и Римлане, и Грьци» [Соколов
М. 1888, с. 20; СреЙковиЙ 1890, с. 17; Истрин 1897, с. 139-141; Лавров 1899, с. 11].
Тот же глагол, что у Филофея, использован в опубликованном Н. С. Тихо-
нравовым тексте XV в. из сборника ГИМ, Син. 591 (л. 143-167): «Послушай убо
нынешнего истЪнна суща зЪло, како ти 4 царства въ купъ снидошася: Ефиопия,
и Македония, и Римляне, и Гьрьц'К» [Тихонравов 1863, с. 272].
Во втором славянском переводе использованы глаголы «сьм^сишасе» в
первом тексте, «съединишасе» во втором. В Откровении находит аналогию опре-
деление «недвижимо» применительно к Ромейскому царству Филофея в первом
случае его употребления (о претензиях современных латинян «наше царство
Ромейское недвижимо пребывает»); у Псевдо-Мефодия «недвижимость» хри-
стианского царства предопределена силой креста и крестного древа: «...чтуще
Гречьскаа царства недвижима пригводжыпиимсе на немь владыкою Христом
сьблюдаютсе» [Истрин 1897, Тексты, с. 105, 107, ср. Тихонравов 1863, с. 219].
Тезис о слиянии царств подтвержается матримониальными связами: брак
Филиппа Македонского с Хусифой (Хузитой), дочерью эфиопского царя Фола
(она же Олимпиада, мать Александра Македонского); её второй брак с царем
Визом, основателем города Византии; брак их дочери, названной Византиек по
Вопрос о соотношении различных переводов, их датировке и последовательности создания оста
ется дискуссионным. Из-за краткости фрагмента и поскольку не все сохранившиеся списки
кровенил введены в научный оборот, пока не удается точно установить, каким именно перево
дом мог пользоваться Филофей; поэтому приводятся разные варианты.
Первоначальноё содержание идеи «Третьего Рима»
265
имени города, с римским царем Ромилом Армалеем, который ей даровал или
дал в приданое город Рим; три их сына царствовали в Риме, Византии и Алек-
сандрии. В результате происходит соединение царств: «Пр'Ьдрьжаше племе Ху-
зинто Ефиопланине дьщере Фола цара вьсточние страны и Македонии, Римла-
нини и Елиныи, царьство же Елиньско рекше Грьчьско» [Истрин 1987, Тексты,
с. 91]. Мысль о слиянии акцентирована и тем, что «Греческое» и «Еллинское царст-
ва», первоначально названные как два отдельных царства, идентифицируются.
Во фрагментах о слиянии царств греческих текстов для обозначения двух
последних царств употреблены термины <oi рсоцошл eXXiqaiv, ot рсоцаТос oi Хеуб-
pu-voi eXX^ve;» [Истрин 1897, Тексты, с. 17, 56], но переводчики испытывали
затруднения в их идентификации. Если в первом переводе за термином «рсо-
jiouot» сохранено его формальное значение «римляне», а «еллины» восприняты
как «греки», то во втором, наоборот, греки соотнесены с «рсоцапл», а второй
этноним оставлен без перевода: «грьци еллиномь» [Истрин 1897, Тексты, с. 105].
Аналогичная неустойчивость свойственна славянским переводам многих дру-
гих текстов [Tapkova-Zaimova 1982, р. 454-460], и ею удачно воспользовался
Филофей, разграничив три термина - «римский», «ромейский», «греческий»,
придав каждому отчетливый смысл в соответствии с той идеей, которой он ру-
ководствовался, к чему мы еще вернемся.
В. Н. Малинин ясно изложил значение этого пространного фрагмента в ста-
новлении византийской теории царства. Автор Откровения исходит из пророчест-
ва псалмопевца о существовании Эфиопии до конца мира («Ефиопиа предварит
руку свою к Богу» [Пс. 67, 32]), но оспаривает его и «своеобразно толкует в пользу
Греческой империи, одновременно приспосабливая к грекам видение Даниила о
четвертом или Римском царстве». По словам П. Аликсандера, «эфиопская интер-
претация» сменяется «византийской интерпретацией» [Аликсандер 1973, с. 22-
23] Более того, «в генеалогии Откровения, устанавливающей родственные отно-
шения глав Македонского, Византийского и Римского царств, можно усмотреть
еще идею равного и даже господствующего отношения Византии к Риму. Виз и
Ромул - современники, преемники их, главы царствующего дома в одном и дру-
гом государстве, являются детьми Византии, дочери византийского царя» [Мали-
нин 1901, с. 404]. Аналогичные наблюдения сделаны в трудах Римского семинара
Ж. Дагроном и поддержаны В. Тыпковой-Заимовой, обратившей внимание на то,
что в пророчествах об Эфиопии отразились ее претензии на основное место в ряду
царств. Ж. Дагрон писал: «Смысл римской истории только в том, что ей предше-
ствует и что за ней следует. Если она является существенным этапом на пути че-
ловечества к спасению, то только благодаря неведению о собственном конце, от-
крывшемся лишь с воцарением Константина. Византийская империя не является
Уже продолжением империи Римской, эта последняя служит ей только преамбу-
лой в начертанном Богом плане. Некоторые смелые построения, как у Псевдо-Ме-
фодия (VII в.), изобретают последовательность, выдвигающую младший Рим на
первое место» [Dagron 1981, р. 305-306].
На основе слияния царств и царской генеалогии делается вывод о вечности
Греческого царства, на него переносится не только ветхозаветное проречение об
Эфиопии, но также и толкование известных слов из Послания апостола Павла к
Фессалоникийцам [2 Сол. 2. 7-8] об «удерживающем», т. е. о силе, препятствую-
266
Глава IV
щей наступлению царства антихриста (одно из толкований «удерживающего»
соотносило его с Римской империей). Текст XV в.: «Царство же Еллиньское
спрячь Грешское, еже есть с'Ьмене ефиопьскаго, сие предварит рукою своею къ
Богу в последний день, по пророчьстЪмъ прореченьи... нЪсть бо языка под не-
бесЪмъ, иже возможет одолЪти царьству христианьскому» [Тихонравов 1863
с. 235-236, ср. с. 218-219], в первом славянском переводе «царству Грьчьскому»
[Истрин 1897, Тексты, с. 91]. И в другом месте о Греческом царстве: «възвели-
читься паче всЪх язычьскых царствии и не потребится ни един’Кмъ царством
иматьбо оружие имже всЪх победить» [Тихонравов 1863, с. 231, ср. с. 216].
Далее предлагается прямое толкование новозаветных слов: «слыши же
что Павелъ боголюбивыи о последнем дни прорече и о царьствии Гретскомъ к
селуняномъ глаголя... „дондеже преодержаи ныне от ср’Ьды будеть, и тогда
открыется безаконныи“; и что убо есть еже „възнесется от среды“, но токмо
Гретское царство, всяко бо начало и власть мира сего разорится кромЪ сего,
ибо сие боримо будет и не побужено... кое убо царьство явЪ яко христиань-
ское, н'Ьсть бо царство повторокъ му»; в рукописи 1345 г. «повторо къ нему»
[Тихонравов 1863, с. 236-237, 219], что близко второму славянскому переводу,
в первом «н*Ьсть бо царства иного вышьша сего» [Истрин 1897, с. 92, 108].
Но это аналогично основной мысли Филофея Псковского, итогу его рас-
суждений: «а четвертому не быти», у Псевдо-Мефодия отсутствует лишь счет
царств. И другое важное положение Филофея- «Греческое царство» разори-
лось и не созиждется - почти прямой ответ на пророчество Псевдо-Мефодия о
«Греческом царстве» («всяко бо начало и власть мира сего разорится кромЪ
сего»). Ко времени Филофея Псковского историческая ситуация изменилась
коренным образом.
Еще один важный пункт перекличек между Филофеем и Псевдо-Мефодием
был выявлен в тезисе о соединении царств, в формуле «снидошася». Важно то,
что у обоих авторов она используется, когда речь идет о метаисторическом со-
единении царств при «начале» нового царства - Греческого у Псевдо-Мефодия,
Русского - у Филофея. Фрагмент Псевдо-Мефодия «снидошася» был включен в
Летописец эллинский и римский второй редакции с названием «Начало царства
Царяграда» [Творогов 1975, с. 288] и в Русский хронограф с названием «Начало
царства Греческого» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 213].
Таким образом, три ключевых пункта построения Филофея Псковского
находят аналогию в Откровении Мефодия Патарского: утверждение о необра-
тимом разорении Греческого царства (в источнике о его невозможности сказа-
но в императивно-отрицательной форме, относящейся к будущему); формула
«снидошася» (о соединении царств); императив «а четвертому не быти» .
Филофей видел свою задачу в продолжении Псевдо-Мефодия или в из-
ложении нового пророчества, но делал это в более осторожной форме, упи-
тывая трагический опыт Греческого царства. «Византийская интерпретация»
заменена российской.
7 Еще одна черта, сближающая Послание Филофея с Откровением Псевдо-Мефодия, это Ф°Рма
неоднократного собеседующего обращения к читателю «слыши»; разумеется, она встречается
не только в этих двух произведениях, но при наличии ряда других точек соприкосновения
тоже следует отметить.
Первоначально^ содержание идеи «Третьего Рима»
267
Задача, которую поставил перед собой православный богослов, была уни-
кальной. Ему предстояло произнести новое пророчество, и он заявил: «Вся хри-
стианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего
государя, по пророчьским книгам то есть Ромейское царство. Два убо Рима па-
доша, а третий стоит, а четвертому не быти». Можно предположить, что он
имел в виду не те или иные конкретные ветхозаветные пророческие книги, но
комплекс пророчеств о «последнем царстве», высказанных как в Ветхом завете,
так и в христианских толкованиях к нему. Современные православные богосло-
вы правы, причисляя Филофея Псковского, наряду с Серафимом Саровским, к
пророческому чину русской Церкви [Салтыков 1994, с. 253-254]. Если пророче-
ство, по словам П. Синискалько, это «суждение не теологического или идеоло-
гического характера, но этического, я сказал бы даже - экзистенциального» [Си-
нискалько 1995, с. 45], то и идея «Третьего Рима» имела этический и экзистен-
циальный характер.
Мысль Филофея связана с идеей translatio двойным узлом: судьбы порабо-
щенных христианских царств, котороые «попрани от неверных», теперь со-
средоточены метаисторически в России («снидошася»); к ней переходит функ-
ция «неразрушимого» Ромейского царства.
В пророчестве Филофея речь не могла идти о повторении, замещении, насле-
довании Греческого царства, неистребимые судьбы которого предрекал Псев-
до-Мефодий. Наш пророк писал после его гибели и возвел Россию непосредствен-
но к Ромейскому царству, которое было «старше» Византии и родилось с рожде-
нием христианства, чем и обеспечена гарантия его вечности, прочности «стоя-
ния». Оппозиция «Ромейское» - «Греческое» нужна Филофею, чтобы противопо-
ставить разоренному второму неразрушимое первое и сделать его вместилищем
Россию. Аргументы пророчества Псевдо-Мефодия почерпнуты из Псалтыри (об
Эфиопии) и из Послания апостола Павла к фессалоникийцам. Аргументы Фи-
лофея - также из Псалтыри и из Нового Завета. Сразу после предсказания
вечности царства «Третьего Рима» («а четвертому не быти») он словами «бла-
женнаго Давида» [Пс. 131, 14] говорит о том, что здесь обрела покой христи-
анская церковь, а затем развивает эту мысль толкованием Андрея Кесарийско-
го на Откровение Иоанна Богослова [Откр. 12, 1-4, 14-15]. Псалмопевец Да-
вид для обоих авторов - такой же пророческий авторитет, как «пророческие
книги» в собственном смысле.
Филофей разграничивал не только понятия «Ромейское» -Греческое», но
также «Римское - Ромейское». Он не мог назвать неразрушимое царство Рим-
ским и возвести к нему свое царство, во-первых, потому что термин «римский» в
XVI в. все более приобретал значение «латинский», во-вторых, по причине того,
что с понятием Римской империи иногда связывалось представление о четвер-
том царстве пророка Даниила, ополчавшемся на христианских святых. Так, в
Хронографе четвертый зверь - Римское царство - «вся подмучает своею силою»,
здесь же явится антихрист [ПСРЛ, т. 22/1, с. 173]. «Римского царства» у Фило-
фея нет вовсе, но имеется «Римская область» в фрагменте о Понтии Пилате,
который «от латынь бяше, от Понта града Римские области» (л. 109 об.). Вместе
с тем знак Рима имеет и другое значение, относящееся к его христианскому со-
держанию. Неразрушимость «Ромейского царства» обусловлена тем, что Хри-
268
Глава IV
стос в «Римскую власть написася». Приводимые Филофеем слова «Рим весь
мир», источником которых он называет толкования к Посланиям апостола
Павла, следует понимать в смысле распространения апостольской проповеди и
миссии по всей вселенной.
Откровение Псевдо-Мефодия привлекало современников Филофея. Фраг-
мент о слиянии царств использован в статье Русского хронографа «Начало цар-
ства Греческаго» (гл. 102): «...см'Ксишяся 4 царства: 1-е Ефиопское, 2-е Маке-
донское, 3-е Римлянское, 4-е Греческое», при этом дана четкая идентификация
греков как «еллинов»; «Александръ убо Македонский еллинъ, еже есть гре-
чинъ, греческий бо родъ отъ еллинъ и языкомъ еллинскимъ глаголютъ»; и да-
лее «Царство же Еллинское, рекше Греческое». Воспроизведена кратко фак-
тическая часть о Визе, Олимпиаде, Византии, Ромуле и их детях. Обращается
внимание на римско-византийское преемство: Византия - «мати градовомъ Гре-
ческаго царьства. ПослЪди же въ той Византии созданъ бысть Царьградъ и
нареченъ новый Рим» [ПСРЛ, т. 22/1, с. 213-214].
Приспособление пророчеств Псевдо-Мефодия к русским условиям происхо-
дит при включении в некоторые редакции и списки Хронографа 1512 г. Повести
о падении Царьграда Нестора Искандера. В первоначальной редакции заключи-
тельная, пророческая часть составлена на основе одной из редакций Псевдо-Ме-
фодия, где надежда на будущее освобожденре Константинополя традиционо свя-
зана с неким «русым родом». Редакция, сохранившаяся в ряде списков Хроно-
графа, сокращает текст древнего пророчества, меняет одно слово, в результате
получается совсем другое, новое пророчество, в котором уже «рускому роду»
предназначена роль освободителя Константинополя. В этом можно, со всеми ог-
раничениями, обусловленными эсхатологическим контекстом, увидеть политиче-
скую идею, зародыш будущих размышлений (и не только размышлений) о роли
России в освобождении славянских и балканских народов от турецкого господ-
ства. Иной, гораздо менее конкретный характер имеет пророчество Филофея. Оно
остается в сфере историософии. О будущих судьбах Константинополя речь не
идет. Вспомним, что и в пересветовских редакциях Повести о падении Царьграда
не получила развития мысль о «русском роде» как освободителе Константинопо-
ля. Если Полная редакция еще сохранила упоминание Мефодия Патарского, то в
Хронографическом ее изводе это имя отсутствует (см. гл. III, § 3).
Политический слепок с историософских идей Филофея будет сделан позже.
Глава V
Лики «Третьего Рима»
О недостойная призванья,
Ты призвана...
А. С. Хомяков
§ 1. «Третий Рим», «Святая и Великая Росиа»
в Послании великому князю
Одним из немногих, если не единственным автором, почувствовавшим раз-
ницу в тональности сочинений «Филофеева цикла», был прот. Георгий Фло-
ровский, расслышавший в них «минор и мажор», «апокалиптику и хилиазм».
Хотя может быть оспорена правильность использования терминов («минор»
применительно к Апокалипсису, «хилиазм» применительно к идеям Филофея,
«официозный» - к памятникам его времени и его круга), тем не менее Г. Фло-
ровский был прав в главном, в мысли о «перетолковании» первоначального
смысла, о двух аспектах концепции (или «схемы», как говорит автор)
«Третьего Рима». Однако в соответствии с хронологией В. Н. Малинина ход
мысли был представлен в обратном направлении: «В русском восприятии пер-
вичным и основным был именно апокалиптический минор»; панегирический
смысл - результат вторичного использования официальными книжниками
первоначальной апокалиптической схемы, превращающейся «в своеобразную
теорию официозного хилиазма» [Флоровский 1983, с. 11].
В действительности направление эволюции было противоположным. Пер-
воначальное изложение идеи «Третьего Рима» дано в «панегирическом» По-
слании великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину. Апокалиптиче-
ский настрой звучит не столько в Послании великому князю, сколько в сочи-
нении «Об обидах Церкви», которое основано не на пророческой, как первое
Послание, а по преимуществу на апокалиптической литературе. Второй аспект
представлен в Послании великому князю как назидательно предостерегаю-
щий, поучительный, а в сочинении «Об обидах Церкви» - даже как обличи-
тельный, с угрозой проклятья венценосных владык. Автор первого сочине-
ния - панегирист, второго - наставник, третьего - критик и обличитель.
Славословие присутствует в Послании великому князю, оно уравновешено
предостерегающим поучением; панегирик «Третьему Риму» сохраняет полноту
значения, чем создается возможность во второй редакции сочинения говорить о
«святой и великой Росии» (один из ранних случаев использования понятия
«Святая Русь»).
Жанр сочинения в сравнении с предыдущим формально не меняется (оно ос-
тается в рамках эпистолографии), но изменение адресата, каковым становится
Царь и великий князь, к тому же без четкой фиксации имени, и введение новой
темы (священство и царство, обязанности правителя) меняет жанровую природу
270
Глава V
по существу, приближая сочинение к жанру «княжеских зерцал», рисуют
идеал христианского правителя (о сочинениях этого жанра см. [Чичуров 199л Л
Конечно, Послание великому князю можно отнести к этому жанру лишь услов
но, т. к. автор не ставил перед собой задачи отобразить идеал в его целостности
дать всесторонний образ князя; но выделен ряд его существенных черт, главная
из которых - «к Богу чистая в'Ьра и любовь к святымъ Божиимъ церквамъ»
Анонимность Послания, отсутствие имени автора в ряде списков (см. гл. II) яв
ляются, возможно, не только результатом его утраты или забвения, но предна
значены подчеркнуть нормативность сказанного, общезначимый характер изло
женных здесь принципов (об этом же говорит и варьирование имени адресата)
Предполагаемый повод к созданию Послания - просьба о поставлении архиепи-
скопа на Новгородскую кафедру - излагается здесь также в нормативном ключе
(«да не вдовствует святая Божия Церкви при твоемъ царствии»). Напомним, что
Послание написано предположительно между 1524-1526 гг., т. е. после первого
Послания, во время «вдовства» Новгородской архиепископской кафедры (1509-
1526) и, может быть, даже в качестве прошения об этом назначении. Если это
так, то можно предполагать, что сочинение создано в кругу будущего архиепи-
скопа, затем митрополита Макария.
Русская книжность XVI в., особенно его первой половины и середины, ру-
кописные сборники этого времени богаты оригинальными и переводными со-
чинениями, принадлежащими жанру наставлений и поучений правителю или
близкими ему по своей природе. Их распространение обусловлено задачами
государственного строительства, стоявшими перед Россией, и происходившей в
ней социальной и политической борьбой; ее участники (и светские и духовные
лица) стремились привлечь на свою сторону государственную власть.
Среди них можно назвать сочинения Максима Грека, его Послания Васи-
лию III и молодому Ивану IV, в особенности обобщающие «Главы поучительны
начальствующим правоверно» [Максим Грек, ч. 2, с. 157-184]. В составе многих
рукописных сборников второй четверти - середины XVI в. 1 встречается устой-
чивая подборка текстов, включающая ряд византийских княжеских зерцал и
близкие им по содержанию сочинения. В подборке помещаются в разной комби-
нации: «Изложение совещательных глав царю Иустиниану сложеных Агапитом
диаконом святейшиа Божиа великиа церкви»; «Василиа царя греческого гла-
визны учителны 66 к сыну своему царю Лву»; «Сократа мудреца еллинскаго»;
«Аристотеля философа от епистолии ко Александру Македонскому»; «Генадия
патриарха Константинаграда слово о вере»; Послание константинопольского
патриарха Фотия Болгарскому князю Михаилу-Борису. Иногда к ним присоеди-
няется (напр. в сборнике Вол. 506) Послание Максима Грека Ивану IV [Синицы-
на 1965, с. 96-100]. Названные (и некоторые другие) сочинения образуют общий
идеологический фон, широкий контекст Послания великому князю, которое
вводит в сочинения этого типа и жанра идею «Третьего Рима».
Ход мысли логически оправдан - столь высокая миссия царства, а равным
образом функция «царствующего» как «броздодержателя церковных престол»
возлагают на него соответствующие обязанности.
1
РГБ, ф. 113, Вол. 488; Вол. 489; Вол. 522; Вол. 530; Вол. 506 и др.
Ли,ки «Третьего Рима»
271
В. В. Зеньковский так писал о роли «церковной мысли» в создании идеологии
государственной власти допетровской эпохи («вся эта идеология церковна и по
своему происхождению и по своему содержанию»): «Теократическая тема христи-
анства развивается в России не в смысле примата духовной власти над светской,
как это случилось на Западе, а в сторону усвоения государст-
венной власти священной миссии (разрядка автора. - Н. С.).
Это не было движение в сторону цезарепапизма - Церковь сама шла навстречу
государству, чтобы внести в него благодатную силу освящения. Точкой прило-
жения Промысла Божия в истории является государственная власть - в этом
вся „тайна“ власти, ее связь с мистической сферой. Но потому церковное созна-
ние, развивая теократическую идею христианства, и стремится найти пути к
освящению власти. Власть должна принять в себя церковные задачи» [Зень-
ковский 1989, с. 46]. В. В. Зеньковский гораздо тоньше и глубже вникал в реалии
средневековой эпохи, нежели В. О. Ключевский с его упреком в адрес Церкви,
которая, с его точки зрения, передает государственной власти задачи своего «ве-
домства» (см. Введение).
Послание великому князю в конкретных условиях XVI в. отражает не
столько реалии отношений священства и царства, сколько тот идеал «симфо-
нии», которому они должны быть подчинены.
Сформулированный в Предисловии к VI новелле императора Юстиниана в
VI в., включенный в русские Кормчие книги, Стоглав, будучи постоянно вос-
производим, этот принцип сохранял всю полноту нормативного значения, не-
смотря на его неоднократные нарушения в практике реальных взаимоотноше-
ний. Идея симфонии не всегда констатировала реальное положение вещей, но
отражала идеал, каноническую норму, а также предписывала способ разреше-
ния конфликтов в случае их возникновения. Симфония не означала бескон-
фликтное сосуществование. Предполагая единство цели, она допускала взаим-
ные обличения, протестующее вмешательство одной власти в действия другой:
печалование за опальных со стороны духовенства, обличение им светской вла-
сти за беззаконие и неправду, и наоборот, упреки в адрес духовенства за от-
ступление от Предания в учении или жизненной практике.
В Послании великому князю главная тема - обязанности и ответственность
правителя, прежде всего перед Церковью, единство Церкви и царства «Треть-
его Рима».
Изменяется объем понятия «Третьего Рима». Отсутствуют основные звенья
аргументации— линия «Ромейского царства», столь важная в предыдущем По-
слании, формула «Рим весь мир», периодизация истории, противоастрологиче-
ская тема.
В историографии достаточно распространена точка зрения, согласно которой
в Послании великому князю дано первоначальное, еще несовершенное изложе-
ние идеи, а в Послании Мисюрю и в сочинении «Об обидах Церкви» - полное и
завершенное. Причина различий, однако, в другом. В Послании 1523-1524 гг.
идея «Третьего Рима» была завершающим звеном аргументации автора, ее ито-
г°м, а в Послании великому князю становится исходной посылкой.
В Послании великому князю понятие «Третьего Рима» обладает, конечно,
полнотой содержания, поскольку оказалось возможным использовать его в ти-
272
Глава V
туле царя и великого князя при непосредственном обращении к нему, а не
нарративном тексте послания другому лицу. Титул в основном совпадает г
который представлен в Послании против астрологии, но становится еще более
пространным и синтаксически сложным. Автор воспроизвел его не механически
Во-первых, он вернул в титул формулу «владыцЪ вс'Ьх», которая имелась в ис
точнике - в Многосложном свитке, а также в более раннем Послании Филофея
Мисюрю (о моровом поветрии), но отсутствовала в Послании против астрологии
Во-вторых, имеются небольшие и с первого взгляда незначительные замены и
дополнения, которые разъясняют и даже корректируют некоторые важные по-
ложения, так что можно говорить о новациях в идее «Третьего Рима».
«...тебЪ пресв’Ьтл’Ьишему и высокостолниишему государю великому князю
православному християнъскому царю и всЪх владыцЪ броздодръжятелю святых
Божиих престолъ святыя вселенския соборныя апостольския Церкви Пречистыя
Богородицы честнаго и славнаго ея Успения, иже вместо римския и константи-
нопольския просиявшу, стараго убо Рима Церкви падеся невЪриемъ Аполинарие-
вы ереси, втораго же Рима Константинова града Церкви агаряне внуцы сЪкирами
и оскордъми разсЪкоша двери, сия же нынЪ Третьяго, новаго Рима дръжавнаго
твоего царствия святая соборная апостольская Церкви иже в концых вселенныа
во православной христианстеи вЪре во всей поднебеснеи паче солнца свЪтитца»
(Приложение № 2, л. 302 об., ср. Приложение № 1, лл. 111 об.-112).
Изменения в Послании следующие. Рим назван не только Третьим, но и
«новым», что приближало его к каноническому определению Константинополя.
Эта новация, как уже говорилось, представлена и в Предисловии к Пасхалии
новгородского священика Агафона (ок. 1540 г.), где Москва названа не только
«новым Римом», но и «царствующим градом». В Послании московского патри-
арха Иова грузинскому царю Александру (апрель 1589 г.) патриарший титул
включит формулу «царствующаго града Москвы и всея Русии, новаго Рима»
[АИ, т. 1, № 227, с. 429], что приблизит титул к титулу константинопольского
патриарха.
Другие новации начальной части Послания относятся к определению Церк-
ви, к понятию «падения», к характеристике царств, «соединившихся» в Рус-
ском царстве.
Определение Церкви (при описании функций царя как «броздодержатели»)
совпадает с Символом веры («святая вселенская соборная апостольская»). В от-
личие от предыдущего Послания, фрагменты с определением «апостольская» (их
два) не имеют разночтений. Второе из определений предыдущего Послания, вво-
димых местоимением «иже» (говорящее о Церкви как о московской с помощью
парафразы), перенесено в начало и непосредственно (без местоимения «иже») со-
отнесено с определением «апостольская». Но имя Москвы отсутствует, лишь на-
зван и обозначен главный престол («Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго
ея Успения»). Формула «иже вместо римской и константинопольской» разъясне-
на с помощью раскрытия понятия «падения». Хотя далее, в заключительной ча-
сти и будут повторены слова «два Рима пали...», но здесь, в начальной, прямо
сказано, что речь идет о «падении» Церкви первых двух и о торжестве Церквй
«Третьего Рима». «Падение» Церкви первого Рима понято так же, как в преды-
дущем Послании («неверием Аполинариевы ереси»), «падение» Церкви второго
Лики «Третьего Рима»
273
Рима неразрывно связано с падением царства2 («сЪкирами и оскордъми раз-
сЪкоша двери») .
В заглавии сочинения названы две его темы: «о исправлении крестного зна-
мения и о содомском блуде»; в оглавлении основного списка к ним присоедине-
на еще одна, «о вдовствующих церквах». Среди них не названа та, которую
можно назвать одной из центральных, а именно тема защиты имущественных
прав церквей и монастырей. А между тем это еще одна новация в теме «Третьего
Рима» - связь ее с этим существенным идейным конфликтом эпохи. Автор под-
водит к нему, излагая в следующем фрагменте Послания церковную точку зре-
ния на богатство. В предыдущем сочинении теме богатства была посвящена все-
го одна фраза: «Подобает царствующему держати сие (царство. - Н. С.) с вели-
ким опасениемь и Богу обращениемь, не уповати на злато и богатьство изчезно-
веное, но уповати на все дающаго Бога» (Приложение № 1, л. 112 об.). В Посла-
нии великому князю «опасение» превращается в «страх Божий»: «Подобает тебФ»,
царю, сие дръжати со страхомъ Божиимъ» [л. 302 об.]; призыв не уповать на
«злато и богатьство» сохраняется, при этом добавлено: «вся бо сия здф> собрана и
на земли здФ> остают» [л. 302 об.]. В качестве образца для подражания назван
царь Давид, и приведен текст Псалтири «богатство аще течет, не прилогайте
сердца» [Пс. 61, 11]. Со ссылкой на «премудрого Соломона» (ср. [Притч. 28, 8])
утверждается необходимость благотворительности («богатство и злато не в со-
кровищих знается, но егда помогает требующим»), авторитетом апостола Павла
[1Тим., 6, 10, 17] осуждается сребролюбие («корень вс’Ьмъ злымъ- сребролю-
бие, не не им^ти велит, но не прилогати упования ниже сердца к нему»). Здесь
отражены два важных пункта христианской концепции богатства, которая не
сводится к призыву раздать имение нищим (как высшей, наиболее совершенной
форме служения), но допускает богатство с двумя существенными оговорками
или предписаниями. Во-первых, осуждается не богатство как таковое, но «среб-
ролюбие», т. е. «неверные мнения относительно богатства», алчность, корысто-
любие, жажда дальнейшей наживы; во-вторых, предписывается праведное ис-
пользование богатства - не только благотворительность; одобряется «экономи-
ческая», хозяйственная деятельность, не провозглашается «анти-экономизм»,
по терминологии С. Н. Булгакова [Булгаков С. 1916, с. 38].
В двух следующих фрагментах Послания излагается просьба-рекомендация
царю «исправить» (т. е. «выполнить, исполнить») две «заповеди» (т. е. «прика-
зания, наставления», «постановления», см. [Срезневский, Материалы, т. 1,
стлб.936]). Первая изложена кратко и касается обряда крестного знамения, о
нарушителях которого сказано как о «врагах Креста Христова». Вторая позволи-
ла видеть здесь просьбу о новгородской кафедре, с которой в 1509 г. был сведен
архиепископ Серапион из-за конфликта с Иосифом Волоцким. Излагая эту
просьбу, автор переходит к теме имущественных прав Церкви, просьба подкре-
Это служит косвенным подтверждением данного ранее объяснения употребленного Филофеем в
предыдущем Послании числа «90» (90 лет со времени «разорения» Греческого царства). Фило-
фей воспринимал в единстве событие (падение Византийской империи) и его причину (Фло-
рентийская уния).
Источником является Псалтирь [73, 6], см. в Острожской библии: «секирами разсЬкоша
Двери его вкуп’Ь, сЬчивомъ и оскордомъ разрушиша и» (святилище, храм).
274
Глава V
плена ссылками на «заповеди», среди которых и русские правила, уставы к
зей Владимира и Ярослава (о них см. [Щапов 19763]), и постановления, носят *
общеправославный характер, а именно апокрифическое «правило 165 св от °
на обидящих святые Церкви». Авторитетность правила не ставилась в тот пери*
од под сомнение: оно включено, например, в Стоглав [Законодательство 1985
с. 332]. В тему «Третьего Рима» вводится правовое начало, защита канонических
норм и упреки по поводу их греховного нарушения.
В числе «прадедов» царя оказался и Константин Великий («Не преступай
царю, заповеди еже положиша твои прадеды, великии Константин и блажен"
ныи святыи Владимир и великии богоизбранный Ярослав и прочий блаженни
святии, их же корень и до тебе» [л. 303]; во второй редакции формулировки
скорректированы, о Константине сказано более осторожно: «Не преступай, ца-
рю, запов'Ьди, еже положиша прародителие твоя, ревнующе преданием и все-
му уряжению великого царя Констянтина и прочих древних православную-
щих царей» (далее совпадающий текст о Владимире и Ярославе, см. Приложе-
ние № 2, вторая редакция, л. 27).
Формула «броздодержатель», раскрываемая в Послании великому князю,
предполагает необходимость для правителя охранять как традиции древнерус-
ской церковно-политической практики, так и вселенских канонических уста-
новлений, его заботу об организационной структуре Церкви и о церковной
иерархии, об обрядовой стороне веры, о соблюдении нравственно-бытовых норм.
Царю рекомендуются также щедрость, милосердие, забота о «меньших», об
«обидимых», «плачущих и вопиющих», «нищих и убогих». В этих словах мож-
но увидеть и литературный топос, и идеологическое клише. Тем не менее
нельзя не отметить, что Послание великому князю - единственное из сочине-
ний «Филофеева цикла», где обозначена эта тема. И именно в данном контек-
сте говорится о том, что «доброе устроение царства» - непременное условие
высшего, небесного признания царя: «Да еще добре устроиши свое царство,
будеши сын св^та и граженинъ вышняго Иерусалима» [л. 304].
Понятие «гражанин горняго (небеснаго) Иерусалима» встречается также у со-
временника нашего автора Льва Филолога. В Похвальном слове Зосиме Соловец-
кому он писал: «...поселянинъ сей горняго Иерусалима гражанин есть... и на то-
лику высоту доброд'Ьтельми взыде, яко и гражанину быти небеснаго Иерусали-
ма». Столь почетное пребывание обусловлено, как и для автора Послания велико-
му князю, добродетелями, добрыми делами. «Поселянинъ ли еси, - обращается
Лев Филолог к читателю или оппоненту, - дерзай, аще хощеши, можеши быти
гражанин небесный, токмо управися в добродетель» [ПС, 1859, июль, с. 353
354]; о возможной дате сочинения см.: [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 3-5].
Идея translatio imperii сохранена в Послании, но выражена несколько иначе.
Отсутствует такой ее важный компонент, как наименование Русского государства
Ромейским царством. Но трижды повторена другая, не менее важная формУла
идеи - глагол «снидошася» в контексте, свидетельствующем и о метаисториче
ским соединении православных царств в России, и об универсализме «благо
чествого» царя. «И да вФ>сть твоя дръжава, благочестивый царю, яко вся царства
православныа христианския вЪры снидошася в твое едино царство, единъ ты
всей поднебеснеи христианомъ царь» [л. 302 об.], ср. [л. 303 об., 304].
Лики «Третьего Рима»	275
формула универсализма верховного правителя, завершающая сложный и
нетрадиционный титул и повторенная в заключительной части, приближает его
к идеалу византийского василевса; она соотносима, например, с той нормой, ко-
торая изложена константинопольским патриархом Антонием в Послании Васи-
лию П 1393 г. (см. гл. I, § 1). Но между русской и византийской позициями
огромная разница, обусловленная тем, что патриарх писал тогда, когда еще со-
храняли свое существование другие православные царства, а в Послании москов-
скому великому князю дано осмысление ситуации после их падения. Поэтому
универсализм «Третьего Рима» имеет принципиально иной характер, нежели
византийский. Там речь шла, по крайней мере в поздний период, в XIV - пер-
вой половине XV вв., скорее об универсалистских претензиях, нежели о ре-
альной политической практике или отражении реально существующей ситуа-
ции, здесь - заявление о той роли, которую играет в православном мире царь
единственного сохранившего политическую независимость, политическое бытие
православного царства. Можно добавить, что аналогичное представление харак-
терно и для западного имперского сознания, что нашло отражение, например, в
дипломатических документах посольств 1517-1518 гг. (см. гл. III, § 4). В пере-
воде «записи», поданной одним из послов в 1518 г., император Священной Рим-
ской империи назван «всех христиан глава» [ПДС, т. 1, с. 372], на что ранее
претендовал и византийский император («василевс ромеев, т.е. всех христиан»
в Послании патриарха Антония 1393 г.). И понятие «вселенная» в «речах»
послов было не только географическим и включало Европу, Азию, Африку, но
также политическим и конфессиональным, объединяя «латинский», римский
мир, подобно тому как ойкумена патриарха Антония - это мир православия. В
«записи речей» посольства Сигизмунда Герберштейна утверждалось: «Нын'Ь
обозритъ человек вселенную отъ востока на западъ, отъ полудни на севЪрь, -
никого отъ началникъ некоего имени и власти въ христиан'Ьхъ, кой бы не былъ
цесарскому величеству сродствомъ, братствомъ или зав'Ьщаньемъ не соеди-
ненъ, найдетъ» [ПДС, т. 1, с. 200].
«Вселенная» здесь - «латинский», римский мир, границы империи, сфера
влияния «римского» императора и римского папы перед началом Реформации,
подобно тому как ойкумена патриарха Антония - это мир православия. Можно
привести примеры аналогичного значения терминов «вселенная», «поднебесная»,
использованных в Посланиях М. Г. Мисюрю Мунехину и великому князю. Так,
автор Жития Ефросина Псковского (1-я ред.), сказав о крещении Руси «от Кос-
тянтинаграда», пишет: «оттуду же и вЪра въ Христа и закон церковный, также и
Устав изложися православному п^нию въ всю подсолнечную и в конци вселеныа»
[Серебрянский 1909, с. 28].
Хотя в Послании формула «Ромейского царства» отсутствует, но усилена
связь концепции «Третьего Рима» с теорией мировых монархий и тема «послед-
него царства». Если в предыдущем сочинении, в Послании Мисюрю, знак «по-
следнего царства» содержали слова «а четвертому не быти», то Продолжатель
Филофея выражает эту же мысль еще более отчетливо; уже известную формулу
«вся християнскаа царства снидошася в твое царство» он завершает словами «по
сем чаем царства, ему же нЪсть конца» [л. 303 об.]. Автор придал идее translatio
законченный вид, дополнив ее мыслью о грядущем Царстве Славы. Кроме того,
276
Глава V
он процитировал небольшой фрагмент из той части книги пророка Даниила, на
которой основана теория мировых монархий.
Филофей, как мы помним, не привел никакого библейского текста из тех
которые использовались различными авторами, так или иначе вовлекавшими
в свои построения схему мировых монархий и Римской как последней из них
Он ограничился ссылкой общего характера, говоря о державе Василия III: «По
пророческим книгам то есть Ромейское царство».
Автор Послания великому князю вводит конкретный библейский текст
контаминируя его с двумя цитатами из Послания Мисюрю, но делает это не
очень умело, с очевидностью текстологического шва. Характер соединения фраг-
ментов не оставляет сомнений в том, что его текст вторичен; после слов «а чет-
вертому не быти» он пишет:
«Уже твое християнское царство ин’Ьмъ не останется, по великому Бого-
слову, а християнскои церкви исполнися блаженнаго Давида глагол: се покои
мои в в^к вФ>ка, здФ> вселюся, яко изволих его» [л. 304].
Первая часть фразы ведет нас к книге пророка Даниила, его истолкованию
сна царя Навуходоносора, т. е. тексту принципиально важному в схеме миро-
вых монархий: «и въ день царь тФ>хъ въставит Богъ небесный Царство, еже въ
в^ки не расыплется, и Царство Его людемъ ин’Ьмъ не останетъ, отончитъ и
изв'Ьетъ вся царства, а то же станетъ въ вЪкы» [Дан. 2, 44].
Ссылка на Иоанна Богослова у автора, следовательно, неверна, она является
реликтом источника, а именно Послания Мисюрю Мунехину, в тексте которого
находим ее объяснение. Здесь она вводила образ апокалиптической жены: «Уже
бо христианской Церкви исплънися блаженнаго Давида глаголъ: се покои мои
во в^к вЪкь, зд’Ь веселюся, яко изволих и. По великому же Богослову: жена
оболчена в солнце...» (Приложение № 1, л. 112). Сняв образ, автор Послания
великому князю сохранил упоминание «великого Богослова»; но перестановка
частей привела к тому, что ссылка на Иоанна Богослова оказалась соотнесенной
с текстом из пророка Даниила - ошибка, которая была бы невозможной для
такого опытного богослова, каким, несомненно, был Филофей. Ложная отсылка
к «великому Богослову» хотя и охватывает небольшой по объему фрагмент, но
является решающим текстологическим доказательством вторичности Послания
к великому князю по отношению к Посланию дьяку Мисюрю Мунехину.
Эта ошибка является также одним из оснований видеть в авторе Послания
великому князю иное лицо, нежели автор Послания Мисюрю Мунехину. Вместе
с тем сохраняется такой аргумент для определения автора Послания великому
князю (помимо показаний рукописной традиции) как знакомство его не только с
двумя другими, бесспорными Посланиями Филофея Псковского (1521-1522 гг.
и 1523-1524 гг.), но также, возможно, и с источниками первого из них.
Новации Послания великому князю подтверждают, что оно создано позд-
нее Послания великокняжескому дьяку. К тому же именно такой тип после-
довательности при формировании новой важной идеи (сначала одному из при-
ближенных великого князя и уже затем более официальное изложение) известен
и по циклу Сказания о князьях владимирских.
Если предположить обратную последовательность появления сочинений, т0
выявленные различия объяснить гораздо сложнее.
Лцки «Третьего Рима»
277
Трудно допустить, чтобы первым появлением, «обнародованием» идеи «Треть-
его Рима» было послание великому князю: в лаконичном, без всяких объяснений
и доказательств облике она едва ли оказалась бы понятной и воспринятой. Здесь
отсутствуют звенья, без которых она была немыслима в момент генезиса: без объ-
яснения того, что значит падение «ветхого» и «нового» Рима, без тезиса о Ромей-
ском царстве как длящемся христианском царстве, возникшем в эпоху Воплоще-
ния Слова и отождествляемом с «Третьим Римом» - Россией, без отрицания пра-
ва на Ромейское царство современных «латинян» и др.
В заключительной, эсхатологической части появляется еще одна новая те-
ма - признаки приближения антихриста, чем усиливается трагическое, предо-
стерегающе-угрожающее настроение:
«Святыи Иппалит рече: егда узримъ обьстоимъ Рим перьскими вой, и пер-
си на нас с скифяны сходящася на брань, тогда неблазнено познаваемъ, яко
той есть антихрист» [л. 304]. («Говорит святой Ипполит: когда увидим Рим
окруженным персидскими воинами, и персы соединятся со скифами против нас,
тогда безошибочно узнаем, что это есть антихрист».)
В. Н. Малинин затруднялся в отождествлении текста цитаты с известными
в древнерусской письменности переводами Ипполита Римского [Малинин 1901,
с. 525]. Образ «град обстоим» (или «град воюемый», «град объступлен») восходит к
тексту пророка Исайи (I, 7-9), к толкованиям, связывающим его с темой антихри-
ста. Они содержатся как в древнем, сохранившемся в рукописи ХП-ХШ вв. сочи-
нении («Иполита епискупа сказание о Христос^» и о антихрист'Ь», см. Невоструев
1868, с. 43), так и в основанных на нем Словах, приписываемых Ипполиту Рим-
скому. «Иполита блаженн'Ьишаго и мученика папы римскаго Слово о скончали
мира и о антихрист'Ь и Втором Пришествии Господа нашего Исуса Христа», извест-
______________	4	__ _______
ное и рукописях изучаемого времени , не вводит еще, впрочем, упоминании ни
Рима, ни окружающих его персидских и скифских воинов [Срезневский 1874,
с. 32]. Автор Послания великому князю использовал, по-видимому, другое, проме-
жуточное сочинение, восходящее к Слову о скончании мира; теперь уже «град» был
отождествлен с Римом, а понятию «обстоим» придан смысл военного окружения.
Каким бы ни был источник, смысл высказывания очевиден в общем эсхатоло-
гическом контексте. Если в первом сочинении панегирическое звучание сопрово-
ждалось «светлым образом эсхатологизма», то в Послании великому князю «оби-
ды церквам и монастырям», «нестроения» царства и греховное поведение людей
вызывают образ антихриста, вынуждают говорить о признаках его приближения.
По словам Г. Флоровского, имевшего в виду это Послание, «чувствуется сокра-
щение исторического времени, укороченность исторической перспективы».
И. И. Срезневский, опубликовавший Слово по Дечанской рукописи, для разночтений исполь-
зовал также текст рукописи РГБ, Рум. 201 (л. 307-341), написанной в 1453 г. «при дръжав'Ь»
Василия II, «при митрополит^ ИонЪ», в Симоновом монастыре «замышлением и желанием»
Алексея-Иоанна Котова [Срезневский 1874, с. 58-59 (Приложения с отдельной пагинацией,
с. 31-51)]. Слово включено в сборник Ефросина РНБ, Кир.-Бел. 22/1099, л. 446-475 [см. Еф-
росин 1980, с. 100], в волоколамский сборник, написанный по заказу игумена Нифонта [РГБ,
Вол. 433, л. 297 и сл.] и ряд других. О соотношениях Слова о скончании мира и Сказания о
Христосе и антихристе (см. [Невоструев 1868, с. 45-64; Срезневский 1874, с. 12-17]). Толкова-
ния образа «град обстоим» у Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского и других авторов
см. [Невоструев 1868, с. 228, 232].
278
Глава V
Который из трех Римов автор имеет в виду, говоря о появлении антихп
ста? Можно увидеть черты «нового» Рима - Константинополя, подвергавшего
ся нападению и «скифских», и персидских войск. Можно прочесть текст и как
угрозу «Третьему Риму», т. к. текст находится в окружении высказываний о
«Третьем Риме»: непосредственно перед ним находится традиционная формула
«Третий стоит» и слова из пророка Даниила, соотнесенные с «твоим (т. е. Васи
лия III. - Н. С.) христианским царством», а после нее заключительная фраза
вручающая судьбы «твоего державного царства» Богу, Богоматери и святым
чудотворцам. Однако правильнее будет понимать здесь Рим как знак, как уни-
версальную державу, последнее царство из тех толкований книги пророка Да-
ниила, где с этим царством связывается появление антихриста.
Вторая редакция сочинения сохранилась в составе подборки текстов 80-х гг.
которую предположительно можно связать с приездом А. Поссевино и подго-
товкой к диспуту с ним, к ответу на новые предложения папы. Уже говори-
лось об уточнении здесь представлений о Константине Великом. Но основная
новация редакции - появление определения «Святая Великая Россия». Идеи,
заложенные в Послании Филофея Мисюрю и в первой редакции Послания
великому князю, позволили во второй отождествить «Третий Рим» и «Святую
Русь» 5 , защита которой становится главной функцией «броздодержателя»,
обретающей, таким образом, полноту значения. Понятие «Святая Русь» вклю-
чается в царский титул - такова главная новация второй редакции: «...теб’Ё...
христианскому царю и владыц'Ь вс^х, броздодержателю же всея святыя и Ве-
ликиа Росиа и матери Церквам вселенскиа соборныа и апостольскиа Церкви
Пречистыя... Богородица честнаго и славного ея Успениа». Если у священника
Агафона Москва была обозначена как «матерь градовом», то теперь москов-
ская Церковь названа «матерью Церквей». Это уже эпоха подготовки патри-
аршества.
* * *
Послание великому князю, как и Послание против астрологии, прочитыва-
лось по-разному, из него вычленялись различные темы. Так, в сборнике РГБ,
Овч. 558 помещен фрагмент, вычленяющий тему «содомского блуда». В составе
нескольких сборников конца XVII - XVIII вв. известна контаминация трех ци-
тат из Послания к великому князю, в которых концентрированно изложено
основное содержание идеи «Третьего Рима». Особенно примечательно то, что
текст соотнесен с именем Мефодия Патарского и в нем выбраны все три фраг-
мента с понятием «снидошася», т. е. говорящие о «соединении» христианских
царств в «царстве нашего государя», за которым последует вечное царство («ему
же н’Ьсть конца»). Начитанность и интуиция редактора-переписчика позволили
ему очень тонко и точно ощутить и мысль Мефодия Патарского о значении «со
единения» царств, и связь с ней одной из главных идей «Третьего Рима»
(Приложение № 2, Фрагмент о соединении царств).
5 Примерно в то же время А. М. Курбский писал об «империи Святорусской» [Курбский 191 ,
с. 305]. Ф. Кемпфер находил возможным видеть здесь влияние термина «Священная Римск
империя» [Кэмпфер 1993, с. 154].
Лики «Третьего Рима»
279
§ 2. Продолжатель Филофея: от панегирика к обличению
(«Об обидах Церкви»)
Главное отличие третьего сочинения цикла от первых двух состоит в том,
что в части, посвященной «Третьему Риму», оно основано на толковании апо-
калиптического образа, нет ни краткой цитаты из книги пророка Даниила вто-
рого сочинения (Послания великому князю), ни ссылок на «пророческие книги»
и прообразовательного текста псалмопевца Давида, «глаголом» которого в пер-
вом сочинении было провозглашено обретение Церковью «покоя» в царстве
«Третьего Рима». Не «покой», а «обиды» Церкви становятся главной темой, что
меняет и оценку «Третьего Рима». Лишь на основе этого экзегетического разли-
чия можно построить ответ на гипотезу Ф. Кемпфера о хронологическом соот-
ношении между сочинениями «Филофеева цикла» и их авторстве. Идея «Треть-
его Рима» является пророческой по своей сути и по своему генезису. Первона-
чальное ее изложение дано в развернутой аргументации, завершающим звеном
которой, ее итогом был вывод о «Третьем Риме» в Послании Филофея Псковского
М. Г. Мисюрю Мунехину 1523-1524 г. Ссылка на «пророческие книги» дана без
конкретизации; автор написанного вскоре Послания великому князю цитировал
небольшой фрагмент 2-й главы книги пророка Даниила (о вечном царстве).
В Послании великому князю была намечена также аллюзия того толкова-
ния видений пророка Даниила, при котором Рим (Римская империя) оказыва-
ется державой, где появляются признаки прихода или приближения антихри-
ста. Тем самым как бы перекидывается мостик к третьему сочинению; в нем оби-
ды Церкви предстают как признаки «последнего времени», эта тема, как и тема
«Третьего Рима» в целом, раскрыта уже на основе Толкований на Апокалипсис
Андрея Кесарийского, в которых образ жены, спасающейся в пустыне от пре-
следований змея - дьявола, толкуется «как образ состояния Христовой церкви
в пору пришествия антихриста» [Малинин 1901, с. 435].
Развернутая аргументация пророческой идеи «Третьего Рима» свидетельст-
вует о ее первичности в Послании 1523-1524 гг. В сочинении «Об обидах Церк-
ви» оптимистическое пророчество уступает место апокалиптическому предосте-
режению, предупреждению. «Третий стоит», - писал Филофей Псковский; «аще
и стоить в^рою въ православии, но добрых дф>лъ оскудение и неправда умножи-
ся», - возражает его Продолжатель; несомненно, это иное лицо, чем Филофей, в
противном случае оказалось бы, что он полемизирует сам с собой. «А четвертому
не быти», - уверенно провозглашал Филофей Псковский, но у его Продолжате-
ля этого утверждения нет; без него представить себе идею в момент генезиса,
при первоначальном изложении невозможно. Сочинение «Об обидах Церкви»
может быть понято как полемика с идеей «Третьего Рима» или по крайней
мере как ее корректировка, но не как первоначальная декларация. Как и в
Послании великому князю, уже готовая формула и подразумеваемая извест-
ной’идея служит строительным материалом для создания новых идеологиче-
ских структур, для развития других мыслей, в одном - об обязанностях «царст-
вующего», в другом - для обличения нарушителей божественных заповедей, их
посягательств на канонические права Церкви.
Римская парадигма, как мы видели в историографическом обзоре, привле-
кала не только своей аксиологически положительной стороной, допускавшей
280
Глава V
возможность панегирика. И в древности, и в средневековье существовал не только
образ Римской империи как силы, сдерживающей приход антихриста (на основе
толкования апостольского текста [Фесс. 2, 7] о «тайне беззакония» и «удержива
ющем»), но и представление о ней как о державе, в которой появляются при
знаки и свидетельства его приближения. Это были два лика одного образа но
в разные эпохи разные авторы более пристально созерцали то один, то другой
То же происходит и с идеей «Третьего Рима». Столь «дивное» царство, «Тре
тий Рим», у автора нового сочинения сделалось объектом приложения дьяволь-
ской воли, и он ополчается против тех, кто «дьяволю волю творит». Зная оба
предыдущих сочинения, он развивает некоторые их мысли, но также вступает в
полемику в существенных пунктах. По Филофею Псковскому, Церковь обретает
в «Третьем Риме» покой;она терпит здесь обиды, как показывает его Продолжа-
тель. Автор говорит об опасностях, которые грозят «Третьему Риму», видя их в
условиях не внешних, но внутренних, а именно в «беззаконии» и «неправде»
предстающих как обиды Церкви. Главная из них - нарушение правовых норм,
канонических постановлений. Ссылки на соборные правила и уставы, тема цер-
ковного права, лаконично обозначенная во втором сочинении, становится одной
из основных в третьем.
«Да не будетъ дивное се жилище (имеется в виду царство „Третьего Ри-
ма“. - Н, С.) безакония наполнено» (Приложение № 3, л. 437 об.) - таков лейт-
мотив сочинения, и речь в нем идет о «беззакониях» и «обидах», которые при-
чиняют Церкви и сановитые вельможи, и венценосные правители, и «простые».
«Третий Рим» здесь уже - не апологетический завершающий аккорд и не аргу-
мент для обоснования ответственности и обязанностей «царствующего». Кон-
цепция как бы поворачивается другой стороной, открывает другую свою воз-
можность - критическую и даже обличительную.
Жанр сочинения (в пространной редакции) - полемический публицистиче-
ский трактат; отсутствует заглавие и обозначение имени автора и адресата (они
появятся лишь в поздних рукописях краткой редакции). Автора можно назвать
Продолжателем Филофея; он тоже говорит о «Третьем Риме», но с иных позиций.
Особенность авторской манеры - обильное цитирование. Сочинение построе-
но как контаминация цитат, но их выбор и подбор делают ясной точку зрения
автора. Возможно, некоторые свои инвективы (троекратно повторенное «прокля-
тье») он не хотел высказывать от первого лица, как бы прячась за источниками.
Сочинение состоит из трех частей. В первой части три фрагмента-цитаты.
Открывает сочинение (без указания источника) цитата из Лествицы Иоанна
Синайского, из первого Слова, представляющего собой обращение Иоанна Ле-
ствичника к Иоанну, игумену Раифскому [Малинин 1901, с. 617-618]. Обра-
щение «освященная главо» имелось в источнике. Перенесение его в сочинение,
в авторский текст, служит достаточно веским аргументом, чтобы видеть в пер-
соне, для которой трактат предназначен, не царя, а духовное лицо. Можно по-
вторить то, о чем шла речь в гл. II. Анализ трактата как «Послания царю Ивану
Васильевичу», а равным образом и полемика о том, имелся ли в виду Иван 1
либо как его внук, основаны на текстологическом недоразумении, т. к. в руко-
писной традиции отсутствуют следы того, чтобы трактат в полном объеме, т. е. с
темой «обид Церкви» (первая редакция сочинения) воспринимался и перепись!-
Ликц «Третьего Рима»
281
вался как направленный именно какому-либо царю. А в краткой редакции ос-
тутствует первая часть, посвященная «обидам Церкви». Но именно на ее содер-
жании основаны споры об Иване III и Иване IV. К тому же имя Ивана Василь-
евича появилось в очень поздних рукописях этой редакции.
Два следующих фрагмента первой части повествуют об обидах Церкви, пред-
ставляя их как нарушения постановлений двух церковных Соборов, текст ко-
торых приводится. Это правило (апокрифическое) V Вселенского собора («правило
165 святых отец на обидящих Божия церкви»), вслед за ним - фрагменты пра-
вил Владимирского собора 1273 г. («правила Кирила митрополита... на постав-
ление» епископа Серапиона, ошибочно названного Семионом). Первое из этих
правил было кратко упомянуто в Послании великому князю, здесь его те-
ма - основная, именно на ней основано принятое в историографии название
сочинения.
Следующая часть, посвященная «Третьему Риму», построена как толкова-
ние 12-й главы Откровения Иоанна Богослова, с использованием Толкований
Андрея Кесарийского и Ипполита Римского.
Третья часть почти целиком основана на Втором соборном Послании апо-
стола Петра о «последних днях» и божественном долготерпении. Автор привле-
кает его в большем объеме, чем Филофей Псковский, и его эсхатология и ис-
ториософия несколько иные.
В начале первой части автор, чтобы подвести к теме обид Церкви, проти-
вопоставляет людей, творящих волю Божью и волю дьявола (с помощью цита-
ты из Иоанна Лествичника). Первые названы «верными рабами», а вторые -
«беззаконными», «творящими неправду», и именно к ним обращено апокри-
фическое правило. С его помощью обличаются те, кто покушается на «святаа
Божиа церкви и на священныа власти их», на церковную и монастырскую
собственность, а также на церковную юрисдикцию, на право судить предста-
вителей Церкви церковным судом: «...данное Богу в наследие в'Ьчных благ на
память посл'Ьдняго рода аще кто обид'Ьти начнет, безаконно отъимаа села и
винограды, или суд въсхитая (т. е. присваивая право суда. - Н. С.), или при-
влачащи (т. е. привлекая к суду. - Н. С.) епископа и попа или диакона и всяко-
го священническаго чина, или монастырем данное граблением насилиа д'Ья...»
([л. 431], см. [Срезневский, Материалы, т. 1, с. 430; т. 2, с. 1384]. Осуждаются и
те, кто получает от Церкви ростовщическую прибыль («скверныа прибытки»).
Изобличенные в названных преступлениях должны «четверицею» вернуть отня-
тое. Смысл первой статьи изложен правильно, но пункт о «скверных прибытках»
автором добавлен от себя (текст правила по списку XIV в. см. [РИБ, т. 6, № 15,
стлб. 145-146]; рукописная традиция правила не изучена, см. [РФА, вып. 5,
с. 960]). Осуждение ростовщической прибыли было важным положением как рус-
ской нестяжательской критики, так и официальной церковной точки зрения.
Вторая статья правила предусматривает наказания для тех, кто откажется
выполнить первый его пункт, их ожидает гораздо более суровое наказание, даже
если эти лица обладают высоким саном («саном гръдящеся»); церковная власть
повелевает их «огнемъ съжещи, домы же их» отдать тем церквам, которым они
нанесли обиду, ущерб. Статья несколько сокращена по сравнению с источни-
ком, отсутствует перечень «санов» — воевода, воин.
282
Глава V
В изложении третьей статьи правила также имеется пропуск слов («а исто
ваго не радяще»). Здесь предусмотрена кара для «венценосных». Если, надеясь
на свое богатство и благородное происхождение, они будут сопротивляться
захотят вернуть отнятое и возместить ущерб, то на основании «святых правил»
подлежат проклятью: «Аще же и самый венець носящий тако творити начнут
не отдающе их же обид'Ьша, - преждереченною виною повинни да будут, по св*я*
тых же правил'Ьхъ да будут прокляти» [л. 431 об.].
Угроза, содержащаяся в последних словах, была суровой. Новгородский архи
епископ Геннадий, например, не решился их процитировать, посылая в 1485 г
текст «правила 165 св. отец» волоцкому князю Борису Васильевичу. Он закончил
текстом «да повинни будут», предоставив адресату самому разыскивать «тяж-
кий» конец: «А конець тое главы не см'Ьхъ тобЪ писати, понеже тяжка суть-
аще ли въсхошешь ув'Ьд'Ьти, сам да прочтеши божественное правило: тъи ес;гь
глав1!» конец» [РИБ, т. 6, № 113, стлб. 758]. Ранее митрополит Филипп ссылался
на правило в Послании новгородскому архиепископу, посадникам и всем новго-
родцам (1467 г.) [РИБ, т. 6, № 101, с. 718-720; РФА, вып. 1, с. 63].
Автор сочинения «Об обидах Церкви» не был одинок в своих «тиранобор-
ческих» устремлениях. В русском национальном сознании они появляются в рам-
ках защиты канонических прав Церкви, неприкосновенности церковной и мо-
настырской собственности и касаются сферы отношений между священством и
царством. «Симфония» между ними не была идиллией, она включала возмож-
ность напряжения и противостояния.
Угроза проклятья «венценосных» (через текст «правила 165 св. отец») содер-
жалась в Послании Иосифа Волоцкого И. И. Третьякову [Послания 1959, с. 197],
в «Трактате о неприкосновенности церковных имуществ» [Малинин 1901, При-
ложения, с. 129], в «Писании» митрополита Макария к Ивану IV «о недвижимых
в’Ьщех, вданных Богови в наследие благ в'Ьчных» [Моисеева 1960, с. 468-470].
«Писание» является «старшей редакцией» или «подготовительным материалом»
для другого, более известного и распространенного произведения митрополита
Макария с близким названием «Ответ... ко... царю и великому князю Ивану
Васильевичю... о святите леком суде и о недвижимых вещех, вданных Богови в
наследие вечных благ» .
Н. Н. Масленникова обратила внимание на сходство фрагментов в сочинении
«Об обидах Церкви» и в начальной части «Писания» митрополита Макария, но
отрицала возможность взаимозависимости между ними, т. к. сходные фрагменты
«восходят к более древним источникам», т. е. представляют собой текст «правила
165 св. отец». Вместе с тем Н. Н. Масленникова предполагала близость памятни-
ков по происхождению: «И митрополит Макарий, и Филофей писали об одном и
том же, одному адресату, использовали правило V вселенского Собора, но даль-
ше пошли разными путями» [Масленникова 1962, с. 581-582].
Предположение об «одном адресате», как уже говорилось, не подтверждает-
ся, но сходство между памятниками обнаруживается в другом, в их структуре и
составе. И первая часть сочинения «Об обидах Церкви», и «Писание» содержат
В рукописи ИР ЛИ, Усть-Цил. 7, по которой Г. Н. Моисеевой опубликовано «Писание»,
средственно вслед за ним помещен «Ответ» Макария [л. 170-180, 180-192 об.], см. также L
вып. 4, с. 723-743].
Лики «Третьего Рима»
283
лишь подборки фрагментов (двух канонических и одного литературного в каж-
дом), почти не связанных между собой авторским текстом. В «Писание» вклю-
чены. кроме «правила 165 св. отец», «Заповеди благочестиваго царя Мануила
Комнина греческого на обидящих святыя Церкви» (ср. 61-я глава Стоглава:
Законодательство, т. 2, с. 334-335) и «Василия, царя греческаго главизны нака-
зателны ко сыну своему, царю Льву Премудрому, о чести священничестей. Гла-
ва 3» (об «Учительных главах» императора Василия! как произведении жанра
«княжеских зерцал» см. [Чичуров 19902, с. 89-97]). О составе подборки первой
части сочинения «Об обидах Церкви» уже говорилось. Оба сочинения сохрани-
лись в единственном списке. Тот факт, что в Трактате и в «Писании» пред-
ставлены разные и самостоятельные варианты «правила 165 св. отец» 7, сви-
детельствует о том, что собирались разные варианты переводов (как при соз-
дании сводной Кормчей митрополита Даниила). Время создания сочинения
«Об обидах Церкви» можно ограничить 30-ми - началом 40-х гг. XVI в.: оно
написано после двух предыдущих, а единственная известная рукопись отно-
сится к этому времени.
Какие-либо внутренние датирующие признаки в первой части сочинения от-
сутствуют. Тема защиты недвижимых «имений и стяжаний» монастырей и церк-
вей оставалась актуальной в течение всей первой половины XVI в. В. Н. Мали-
нин склонен был относить Трактат к 30-м гг. XVI в. [Малинин 1901, с. 647].
Идейный замысел Трактата Продолжателя Филофея- вовлечь в систему
ценностей эпохи «начала царства» идею «Третьего Рима» не только в ее возвы-
шенно-патриотическом варианте, но и с осознанием греховности окружающего
мира, использовать ее в полемике по поводу одного из существенных идейных
конфликтов того времени, который затрагивал сферу не только имущественных
прав Церкви, но и ее отношения со светской властью. Автор напомнил о при-
надлежавшем Церкви праве проклятия.
Угроза проклятья еще дважды звучит в сочинении Псевдофилофея. На этот
раз речь идет о грехе симонии, т. е. практики поставления по мзде, что описано
с помощью фрагментов правил Владимирского собора 1273 г. (о дате Собора см.
[Щапов 1978, с. 183-184].) Перечислив (по тексту правила) наказания, которым
должны подвергаться виновные в симонии, автор затем цитирует фрагмент пра-
вила с проклятием: «...ходатайствующий же о таковом поставлении (по мзде. —
Н.С.), аще суть иер^и или диаконы - да извергутся, аще ли мирьстии человеци
или мниси, - да будут прокляти» ([л. 432 об.], ср. с текстом правила [РИБ, т. 6,
№ 6, с. 86-87]). Проклятье трижды появляется в сочинении.
В тех трех случаях, когда в Трактате Продолжателя Филофея выявлены отступления от тра-
диции, восходящей к тексту XIV в., «Писание» содержит соответствующие ей чтения. Но в
«Писании» имеются свои отступления и искажения. Так, в первой статье правила отсутствуют
слова о «селах и виноградах», а вместо правильного «суд въсхитаа» - «сосуды восхищати цер-
ковный и оправдания». «Писание», вопреки мнению Г. Н. Моисеевой и Н. Н. Масленниковой,
не могло восходить к «Трактату о неприкосновенности церковных имуществ», т. к. текст прави-
ла в Трактате короче, в частности, отсутствует вступление - заглавие, имеющееся в «Писании»
(в сочинении Продолжателя Филофея оно имеется в сокращенном варианте). Фрагмент о «су-
дах» - «сосудах» в Трактате отсутствует. Текст правила в Послании И. И. Третьякову в ос-
новном совпадает с текстом в Трактате. В Стоглаве правило значительно сокращено [Законо-
дательство 1985, гл. 56, с. 332].
284
Глава V
Обиды, причиняемые Церкви и описанные как нарушение церковных пра-
вил, являются, по мысли автора, источником и причиной глубочайших челове
ческих несчастий и бед, социальных, политических, личных. Он говорит об этом
снова не своими собственными словами, а текстом из вступления к тому же
правилу 1273 г., лишь предварив его собственным кратким текстом со ссылкой
на опыт других стран: «Да уже прочее, братье, услышим вси, да не презираем
божественых правил, да не како отпаднемъ и горе наследуем, яко видимъ и
слышимъ и в прочихъ странах, преступлыпих Божиа запов’Ьди» [л. 433]. Далее
приведен текст из вступления к правилу:
«...не разс'Ья ли ны Богъ по лицу всея земля, не взяти ли быша грады на-
ша, не падоша ли силныа князи наша острЪемъ меча, не запуст^ша ли святыа
Божиа церькви, якоже въ Царьствующем град'Ь съдЪяся, не томими ли есмы
от безбожных поганъ, не поведени ли быша в пл'Ьнъ чада наша? Сия вся бы-
вают нам гр'Ьхъ ради наших, зане не съхранимъ заповедей, правилъ святыхъ
отець» [л. 433 и об.].
Текст процитирован близко к источнику, но слова «якоже в Царьствующем
град'Ь съд'Ьяся» являются авторской вставкой. Она не только актуализирует
текст, но также связывает первую часть со второй, в которой будет говориться
о «разрушении» константинопольской Церкви.
Этот выразительный и эмоционально окрашенный текст, созданный в са-
мый тяжелый период ордынского ига, сделался топосом древнерусской литера-
туры и использовался авторами многих произведений как в этот период, так и
позже [Охотина 1989, с. 163]. Почему в русском тексте XVI в. появляются про-
изнесенные от первого лица слова о рассеянии по всей земле, гнете «безбожных
поган» и т. д.? Это можно объяснить либо желанием показать общечеловеческий
и вневременной характер этого горького опыта (наказания за греховные обиды
Церкви и нарушения канонических норм), либо проникновением в текст каких-то
автобиографических элементов (либо и тем, и другим).
Может возникнуть предположение, не был ли автор сочинения представи-
телем не русской, а православной Церкви одного из покоренных турками на-
родов и писал, подобно Льву Филологу, за пределами России, но по заказу, по-
ступившему из нее. Это предположение может быть подкреплено и другими,
впрочем, косвенными аргументами при анализе второй части Послания.
Завершается первая часть лирическим молитвенным обращением к Церк-
ви, построенным на антитезе должного и сущего:
«О пресв'Ьтьлаа и небесе кр'Ьплеиша Христова Церькви, о христианьское при-
бежище и очистилище нашимъ съгр'Ьшениемъ, поражающи нас святым креще-
нием и питееши нас не брашномъ гибнущим, но пребывающим въ животе
вечнемь, - како от рук человеческихъ предаешися, яко рабу бежащу продающе
и купующе, ...како ныне твоа чада тебе пресветлои своей матере сечивомъ и ос-
кордом священная двери разсекоша, и от всехъ обидима зришися» (л. 434 и об.).
Фрагмент «сечивом и оскордом» есть основанная на тексте Псалтыри [73, J
цитата из Послания великому князю: «...втораго же Рима Константинова града
Церкви агаряне внуци секирами и оскордъми разсекоша двери»; она связывает
вербально первую часть с концепцией «Третьего Рима» и со второй частью. У
же функцию выполняет сравнение Церкви с «рабой бежащей», которую преда-
Лики «Третьего Рима»
285
ют, покупают и продают; это и намек на симонию, и мостик к второй части, где
толкуется образ «бежания жены-Церкви в пустыню», хотя и в ином ключе, но
тоже как символ ее преследования.
Вторая часть сочинения «Об обидах Церкви» состоит из трех блоков. Пер-
вый - цитата из Откровения Иоанна Богослова [12, 1-4, 14, 15], второй — объяс-
нение некоторых ее символов на основе Толкования Андрея Кесарийского на
Апокалипсис, третий - пространное авторское объяснение других символов,
здесь же изложена вся тема «Третьего Рима». Это - единственный фрагмент
сочинения с большим авторским текстом (ранее небольшой авторский фрагмент
соединял первую часть со второй). Из Андрея Кесарийского взяты толкова-
ния: жена - святая Церковь «оболчена въ праведное солнце в Христа»; луна-
«Ветхий Закон»; венец из 12 звезд - учение 12 апостолов; «болящи ражающи -
претворяющи святым крещениемъ плотьскаа чада в духовнаа»; змий - дья-
вол, «чермность - убийство его и кровопийство, 7 глав - злыя его противныя
силы»; «чадо жены змии хотяше пожрети- поражаемый человЪки от святыа
Церкви святым крещениемъ влагает диавол въ осквернениа по святом креще-
нии влекии въ свою погибель» [Малинин 1901, с. 435-439].
Собственное толкование автор дает трем символам: «10 же рогъ потребление
царством»; «бЪжание жены в пустыню»; «вода - рЪка». Первые два толкования
отсутствовали в Послании Филофея Псковского Мисюрю Мунехину, третье бы-
ло кратким и ограничивалось словами «воду глаголет неверие».
В Толковании Андрея Кесарийского объяснялось: «рози являютъ... разделе-
ние царствам». Наш автор говорит не о разделении, а о «потреблении», т. е. ис-
треблении царств, перечисляя их: «10 же рогъ потребление царством назнаме-
нует, яже Ромейское и Костянтинопольское, Египетское и прочая». Источником
текста могло быть уже упоминавшееся в связи с Посланием великому князю
Слово св. Ипполита о скончании мира и о антихристе, где дается толкование
десяти рогов и исторжения трех в 7-й главе (8 видение) книги пророка Даниила,
в фрагменте о четвертом звере, символизирующем Римскую империю, то же 4-е,
последнее царство, что во 2-й главе: «зубы же его жел'Ьзни и ногти м'Ьдяни... и
рогъ 10 ему... и се рогъ другии малъ възыде пред ними, трие же рози преднии
стръгнушася ему от лица его» (в синодальном переводе: «и три из прежних ро-
гов с корнем исторгнуты были пред ним» [Дан. 7, 7-8]). В толковании, данном в
Слове Ипполита Римского, малый рог - антихрист, «трие же рози иже хотят
от него искоренитися - три царства явл’Ьет, Египетское, Ливийское же и Ефи-
опское» [Срезневский 1874, (Приложение), с. 37].
Автор сочинения «Об обидах Церкви» контаминирует апокалиптического
змея и четвертого зверя видений Даниила, перенося на первого значение симво-
ла «рогов» второго. Толкование Слова об антихристе актуализировано, посколь-
ку названы уже другие царства, осталось лишь Египетское, притом на послед-
нем месте (в источнике - на первом).
У Филофея присутствовало только Ромейское царство, но в других значе-
ниях; Константинопольское называлось Греческим. У Продолжателя Филофея
Ромейское царство, упомянутое раньше Константинопольского, отдельно от
него и в контексте гибели царств означает, бесспорно, Древнюю Римскую им-
перию, т. е. термин употреблен в том же значении, что и «Римская власть» у
286
Глава V
Филофея. «Истребление» Ромейского царства, следовательно, соотносится с паде-
нием Римской империи от варваров в V в. и имеет иной смысл, нежели падение
«старого» Рима в Послании Филофея, где оно соотнесено с разделением Церквей
в 1Х-Хв.; но в трактате «Об обидах Церкви» будет представлена, и вторая
точка зрения (в словах об опресночном служении и Аполлинариевой ереси). Все
три ключевых фрагмента Послания против астрологии с упоминанием «Ромей-
ского царства» в Трактате отсутствуют.
Последним у Продолжателя Филофея названо Египетское царство в отличие
от источника, где оно было первым. Если порядок перечисления царств соответ-
ствует хронологической последовательности их «истребления», то имелось в
виду завоевание Египта турками в 1517 г., что является важным хронологиче-
ским указанием для датировки сочинения.
О гибели древнего Египетского царства едва ли было бы уместно говорить
после упоминания о гибели Ромейского (здесь Древнего Римского) царства и
Византийской империи. Египетский султан именовался иногда и «царем», напр.
в Русском хронографе, который мы неоднократно привлекали при анализе исто-
рических представлений авторов сочинений «Филофеева цикла» [ПСРЛ, т. 22/1,
с. 412, текст под 5874 г.].
Идея translatio imperii в сочинении Продолжателя Филофея ослаблена.
Нет не только отождествления Русского царства с Ромейским (его не было и
в Послании великому князю), но также и понятия «снидошася», т. е. мысли
о сосредоточенности в России судеб всех потерявших свою независимость пра-
вославных царств, а она является непременной составной частью православ-
ного варианта теории translatio. Но Продолжателю Филофея эта мысль оказа-
лась чуждой, во всяком случае, она осталась за пределами его сочинения. И
хотя он говорит о гибели царств в выражениях, близких двум предыдущим
сочинениям, но имеет в виду другие царства: «вся царства потопишася невери-
ем». Поскольку названы Древняя Римская империя (здесь «Ромейское царст-
во»), Византийская империя (здесь «Константинопольское царство») и «Еги-
петское царство», то очевидно, что в исторические представления автора во-
влечены не только христианские царства, но также языческие и иноверные,
о которых уже нельзя было сказать, как в предыдущих сочинениях, «снидо-
шася в едино царство нашего государя».
Можно ли в сочинении Продолжателя Филофея видеть какое-либо отраже-
ние теории мировых монархий? Кажется, на этот вопрос следует ответить ско-
рее отрицательно, «набор» царств у него другой, а главное - нет утверждений о
«последнем царстве», за которым следует царство Божие.
Тем не менее, читатели XVII в. усмотрели связь этого сочинения с теорией
четырех мировых монархий (возможно, на основе широкой ассоциации гибели
царств). В рукописях первой группы краткой редакции [Бел. 55, Унд. 1046,
Увар. 346] сочинение сопровождается текстом, источником которого является
Хроника Георгия Амартола, о четырех сменяющих друг друга царствах: «От
пророчества Данилова сказание. Асирииское царьство разорится Вавилонским,
Вавилонское - Перским, Перское же - Македонским, Македонское же - Рим-
ским, Римское же антихристом, антихристово же Господем нашем Исусом
Христом» (Приложение № 3, краткая редакция).
Дики «Третьего Рима»
287
Авторские толкования в третьем сочинении включают фрагменты, близкие
двум предыдущим, похожие на них, но не тождественные, благодаря чему по-
являются новые смыслы, уточняющие, дополняющие, а иногда полемические.
3 следующем авторском фрагменте дается толкование символа «пустыня»,
меняющее экклезиологию двух предыдущих сочинений.
В начале, когда речь идет о «великом» и «новом» Риме, изложение в целом
близко Посланию великому князю, но далее, переходя к «Третьему Риму», о
нем говорит иначе, чем в предыдущих сочинениях.
«Б'Ьжание жены в пустыню - от стараго Рима опресночнаго ради служе-
ниа, понеже весь великыи Рим падеся и болит нев'Ьриемъ Аполинариевы ереси
неисц'Ьлно. В новый же Римъ б'Ьжа, еже есть Костянтиньград, но ни тамо по-
коя обр^т съединениа их ради с латинею на осмом Собор’Ь, и оттол'Ь костянти-
нопольскаа Церькви раздрушися и положися в попрание, яко овощное храни-
лище» 8 [л. 435 об.—436].
Речь идет по преимуществу о Церкви «старого» и «нового» Рима. Упомина-
ния восьмого Собора не было в предыдущих сочинениях, хотя в первом говори-
лось о греках: «понеже они предаша православную греческую веру в латынст-
во», в чем исследователи видели указание на Флорентийский собор, и наш ав-
тор это подтверждает.
Образ «бежания» преследуемой жены из града в град возник, возможно,
под влиянием толкований Ипполита Римского на Апокалипсис. Так, в Сказа-
нии о Христос^ и о антихрист^ Ипполита в толковании этого апокалиптиче-
ского текста сказано: «...мучитель... гоня Црькъвь б'Ьжащу от града въ градъ
и въ пустыняхъ крыющуся и въ горахъ...» [Невоструев 1868, с. 97].
Образ «разрушения» константинопольской Церкви, уподобленной «овощному
хранилищу» [Ис. 1, 8], имеет аналогию в первой части сочинения, в авторской
вставке в текст вступления к правилу Собора 1273 г. («якоже в Царствующем
град'Ь съд'Ьяся»), чем подтверждается единство первой и второй частей, подвер-
гавшееся в историографии сомнению.
Сравнение разрушенной и попранной Церкви с овощным хранилищем, по-
кинутым стражами, автор заимствовал, вероятно, из того же источника, что и
толкование «истребления» царств в предыдущем фрагменте, т. е. из Слова о
скончании мира и о антихристе, в котором произошло перенесение библейского
образа («дъщи Сиона») пророка Исайи (I, 7-9) на христианскую Церковь («мес-
та, относящиеся, несомненно, к ветхозаветной Церкви, прилагает к новозавет-
ной» [Невоструев 1868, с. 59-60]):
«„ЗемлЪ ваша пуста, гради ваши огнем пожежени, страну вашу пред вами
туждии поядят, оставлена будет дъщи СионЪ яко же с’Ьнь въ виноград^ и яко
овощное хранилище9 въ виноградЪ, яко град обстоимъ“. Виждь пророка възлюб-
Говоря в единстве о «соединении» с латинянами и о военном, вооруженном разрушении, автор
косвенным образом подтверждает, что и в словах Филофея «90 лет прошли, как Греческое
царство разорилось и не созиждется» в качестве хронологической точки отсчета могла быть
взята дата события, послужившего причиной «разорения» царства, т. е. дата Флорентийского
собора (число «90» округлило результат).
Перевод «овощное хранилище», как отметил К. И. Невоструев, основан на Септуагин-
те, ср. в Острожской библии: «Оставится дщи Сионя яко куща въ виноград^ и яко
288
Глава V
ленне осиание, еже прежде колиц'Ьхъ родовь о времени прЬдрече; не бо о иудеохъ
се слово пророчьствова, ни же о СионЪ градЪ, но о свят’Ьи Церкви» [Срезневский
1874, с. 32; ср. Невоструев 1868, (Приложение), с. 43].
В предыдущем фрагменте сочинения наш автор заимствовал из Слова о
скончании мира толкование «истребления» царств, контаминировав апЬкалип
тического змея и зверя из книги пророка Даниила; теперь он использует вое
ходящий к пророку Исайе образ «овощного хранилища», уподобление ему пре-
следуемой Церкви. Таким образом, он тоже, как и Филофей, исходит из проро-
ческих текстов, но не называет их и не дает, в отличие от Филофея, даже
«общих ссылок» на «пророческие книги», делая Апокалипсис своим очевидным
источником. Как и автор Послания великому князю, он находится под влияни-
ем той «римской парадигмы», которая восходит к Ипполиту Римскому, что во-
все не было характерно для Послания Филофея против астрологии.
Далее автор дает собственное оригинальное толкование символа пустыни, не
имеющее аналогий в предыдущих сочинениях; происходит метаморфоза «Треть-
его Рима». Вместо ожидаемого утверждения об обретенном здесь женой - Церко-
вью покое, как в первом сочинении, следует текст, вводящий иные парамет-
ры «Третьего Рима». Толкование символа «пустыни», куда бежит жена, ме-
няет экклезиологию.
«И пакы в Третий Римъ б'Ьжа, иже есть в новую великую Русию, се есть пус-
тыня, понеже святыа в'Ьры пусти бЪша и иже божествении апостоли в них не
пропов'Ьдаша, но посл'Ьди вс'Ьх просв^тися на них благодать Божиа спасителнаа
его же познати истиннаго Бога. И едина нынЬ святаа съборнаа апостольскаа Цер-
ковь въеточнаа паче солнца въ всей поднебесной светится, и единъ православный
великии рускии царь въ всей поднебесной, якоже Нои в ковчезО спасены от пото-
па, правя и окормляа Христову Церковь и утвержаа православную вЬру» [л. 436].
И это все, что сказано в сочинении о «Третьем Риме», единственный фраг-
мент с его'упоминанием. Возникает вопрос, почему «Великая Русия», с которой
«Третий Рим» отождествлен, названа «новой» («новыа Русиа царьство» будет
упомянуто еще раз, см. [л. 436 об.]). Ответ на этот вопрос дает истолкование
символа пустыни. В Послании Филофея, как мы помним, все авторское толко-
вание образа апокалиптической жены было сведено к словам «воду глаголет
нев'Ьрие». По логике образа, пустыня, где спасается жена от преследующего ее
водного потока (неверия), символизировала сухость и веру. У Продолжателя
Филофея другая семантика пустыни: пустыня как «пустота» в смысле отсутст-
вия веры и апостольской проповеди («святыа вЬры пусти бЬша и... апостоли в них
не пропов'Ьдаша»), а также позднего («посл'Ьди вс'Ьх») приобщения к христианст-
ву. Автор, надо полагать, не принимал «Хождения апостола Андрея», а характе-
ристику «апостольская», данную Филофеем московской Церкви, распространил
на всю «восточную Церковь». Все это позволяет считать, что прилагательное
«новая» Продолжатель Филофея употребляет в смысле «новообращенная».
Третий Рим для автора - это «новая Великая Русия», новообращенная и
новопросвещенная страна.
стражба во овощи, яко градъ воюемъ». О толкованиях образа см. [Невоструев 1868,
с. 220-241].

Символы четырех царств. Рисунки в греческой рукописи XI в.
«Христианской топографии» Козьмы Индикоплова
Рукопись РНБ, F. I. 263, Оглавление.
|p 0$шгалг«л<й -
оигл^^ж^£м«я ^^ткдг«д>н^>й£Н1Х *
см ^(ГаКл^.. JXita^, nr .
м ’ С ’^Г - f 'Г ' ••
1|5^ввМ1МЛДд |0Л^еЛ»^.«ыд
1Цегии«|л хДГя*. ллг^£1||;ел^далмйпЛр/
ле^я^*и» е^нтл^тсЯ . й<и^нж яим^щ/
ялЛмк . 7ей^#««/^<пж/1иш*4» , Шыем&л


7:
до»|м4<пш* т»<1Я/^«яш4* «имХ aj#t»jjym.».
GaMfi^^o 4iUwc хмл md<u »e«pe4t
^wiifcte*» £|Л« » <ЯИ^« Л»у»ЙЙ 1н4жДЛЛН
М*^у|Да^уМ» , .^ГКуЯЖ<«1*«^1 , QtiHff^
Уйй^и	ft < mjaJoi w«t**m*f
«|Г*<ЛЙД*Г* JwWwi-, -^.ер^днлг» tnftip
^мц1й»к|А«<*К ^a^taec^MMH
«twotttu* Л^ИНМЛч	кл~
Л ZT^3 f /*z —Ski.....- Л *r //	/** z*»
cmi

:. U
II
Послание великому князю. РНБ, F. I. 263, л. 419
Л||1(<НИИ1|4Г/ГНГЛГНГ/1Н .
I м< /II 0ду *»ОК H0ftfAl d
Itttf гишйЖ-uiflintfnW/H Л
h j к- ft tn и ;ы и i Атен i ft fA
Ll^iHrtHfHwvrt/Hitl. ижняййгА
iHHtWme/fiOifl .iilt
/ИйИмшнмлглДвк nit
At (MAA ATTAh	mf I la A.
Ktf
ГШНПАА ГЛ4«
Л Г ГЛ h	I
4Ж.
0®
илый - ttMt«rir®aw
КЙУ rtWAt tf AllKCdh^Aifr/lblSWf
ulU fui^m	. ry rn & я«шижг
ff«W К f гл® 1ОИ ® t АЛЛ tt M f W т/h
ttff rf ®40 г^пежм m и, яейжг
i го K3 dhrc tt ш мм r£r ft ivkfA
И1#ин<f - on<dhb®fT4Mf (<rim
лмфшпиим <rt. *<д«е жА’жь
Mfcafi пл<Л fXwT/й Лхйл м Л г ш А
tti'jagfAtftfAfffir^rtA . h'b^tnh
rfH
ятмлшВ
Сочинение «Об обидах Церкви». РНБ, Соф. 1444, л. 430 (428)
Лйки «Третьего Рима»
289
Анализируя Послание Филофея Псковского против астрологии, можно было
говорить о тождестве «Ромейское царство» - «царство нашего государя» - «Тре-
тий Рим». В Трактате очевидна другая цепь: «пустыня» - «Новая Великая Ру-
сия» - «Третий Рим». В первом случае выявляется и подчеркивается древность,
древние корни, во втором - молодость царства. В символе «пустыни», преобразо-
ванном в обозначение новообращенной и новопросвещенной страны, для автора
важна не временная, т. е. хронологическая, а качественная характеристика.
И Филофей, и автор Послания Василию III характеризовали Церковь «Треть-
его Рима» как апостольскую, главным ее престолом называли Успенский собор
московского Кремля, точнее, определяли ее по Успенскому собору и писали о
ней «вместо римской и константинопольской». Автор Трактата опустил послед-
нее утверждение и связал определение «апостольская» со всей «восточной» Цер-
ковью, а не только с Церковью «Третьего Рима», т. е. московской. Это была
весьма существенная корректировка. Если в некоторых памятниках XV в., на-
пример, в сочинениях, посвященных Флорентийскому собору, «греческое пра-
вославие» в ряде случаев объединяло всю целостность православия, то теперь
его полноту автор хочет обозначить словами «восточная Церковь» 10. Этот те-
зис - еще один аргумент в пользу предположения о личности автора; не был ли
он сам представителем «восточной Церкви».
Соответственно меняется и характеристика православного царя. Если авто-
ры предыдущих сочинений называли его «нашим государем» и обращались к
нему во втором лице, то теперь говорится более отстраненно «великий русский
царь», что также наводит на размышления о личности автора.
Функция «броздодержателя престолов» (применительно к «Третьему Риму»)
отсутствует, но сказано, что царь правит и окормляет Христову Церковь и утвер-
ждает православную веру. Главным в его функции остается универсализм, его
роль в православном мире; непосредственно после слов о «восточной Церкви»
говорится: «...и един православный великии русский царь в всей поднебеснеи».
Он - «великий», подобно тому как названа «великой» новая Русия. Совершенно
очевидно, что автор признает ее роль в православном мире, осознаваемую через
роль православного царя.
Сравнение с Ноем весьма многозначительно. В тексте, почти сплошь со-
стоящем из цитат, каждое авторское слово - на вес золота. Мысль о спасении в
ковчеге от потопа изложена в контексте, посвященном православному царю,
Уподобленному Ною, уже после фрагмента, толкующего символ «бежания»
жены от преследующего ее потока, при этом читателю самому предоставлено
решать, нашла ли она покой в царстве «Третьего Рима», где «Церкви обидими».
В отличие от Послания против астрологии, здесь нет вводящего апокалиптиче-
ский текст стиха Псалтыри об обретаемом «покое». «Спасение» от потопа пред-
стает в контексте вселенской функции православного царя. Это единственный
Фрагент, в котором можно увидеть отражение идеи translatio.
Такой ход мысли вполне логически оправдан, он предопределен основной
темой сочинения — «обиды Церкви» в царстве «Третьего Рима». Именно такое
10
История понятия «восточная Церковь» в русских памятниках не изучена. Среди более ранних
текстов оно встречается, например, в русских переводах акта Флорентийского собора 1439 г.
1о —
290
Глава V
литературное название оно могло бы иметь. Слова «Церкви обидимы» в сле-
дующем фрагменте подтверждают связь между первой и второй частями сочи-
нения. Обиды Церкви для автора - сила столь могущественная и глубокая, что
он ставит под сомнение прочность и неразрушимость «стояния» «Третьего Рима»
не решается на утверждение «а четвертому не быти».
В отличие от Послания против астрологии, сочинение «Об обидах Церкви»
отделено от астрологического предсказания потопа и хронологически, и сю-
жетно. Но потоп как символ катастрофы и истребления занимал существенное
место в древнем и средневековом сознании. Продолжатель Филофея сохранил
образ потопа и изложил свое понимание «Третьего Рима» на основе древнего
топоса воды - разрушения - беззакония 11 . В Послании против астрологии образ
апокалиптической жены, преследуемой водой - рекой - потопом, был заключи-
тельным звеном в цепи аргументов и выполнял скорее иллюстративную роль;
автор третьего сочинения расширил его, сделал главным, ввел образ Ноя как
символ спасения от потопа и соединил описание «обид Церкви» и беззакония с
толкованием символа воды - реки - потопа.
Продолжатель Филофея приемлет образ «Третьего Рима», но усложняет
его, подчеркивает не древние корни («Ромейское царство» в построениях Фи-
лофея Псковского), но молодость «новой великой Русии» - новообращенной и
новопросвещенной страны. Об «обидах Церкви» и «беззаконии» он продолжа-
ет говорить в третьем авторском фрагменте второй части, самом пространном в
сочинении [л. 436 об.-437 об.].
Толкуя символ «а еже змеи испусти из уст своих воду яко реку», автор со-
хранил смысл краткого, имеющего афористическую форму или облик толко-
вания Филофея «воду глаголет нев'Ьрие» (отсутствовавшего в Толковании Ан-
дрея Кесарийского, где «вода» символизировала поражающие Церковь напасти
вообще, см. гл. IV наст, работы).
Как и прежде, смысл символа - «потопление» царств в результате не-
верия или от неверных. Но прежде этим царствам противопоставлялось
«царство нашего государя», «Третий» Рим, в котором «снидошася» все
пришедшие к своему концу православные царства, которое «стоит» и будет
стоять до конца времен: «а четвертому не быти». В Трактате нет формулы
«снидошася», выражавшей сосредоточенность в России судеб всех прекра-
тивших существование православных царств, и нет главной формулы, из-
лагающей концепцию в других сочинениях («Два Рима пали, третий стоит,
четвертому не быти»), сохранено лишь среднее звено - глагол «стоит»;
отсутствует последнее звено, формула, провозглашающая вечность или во
всяком случае длительность существования царств. Да и «стояние» царст-
ва, прочное в первом сочинении, в третьем уже не столь безусловно, но с
оговоркой.
11 В статье «Что такое эсхатология?» О. М. Фрейденберг писала, анализируя фрагмент «Или-
ады»: «Здесь наводнение нерасторжимо слито с беззаконием: понятие о ливне и разливе рек
строится непосредственно на космическом физическом значении беззакония, потому что об
раз беззакония соответствовал разрушительной стихии воды... Так создается всякая типоло
гичная эсхатология, особенно библейская, с ее идеей возмездия, причинно-следственной по
существу (гибель „из-за“ нечестия)» [Фрейденберг 1973, с. 514].
Лики «Третьего Рима»
291
Против астрологии
Видиши ли, избранное Бо-
жии, яко вся христианская цар-
ства потопишася от неверных,
токмо единаго государя нашего
царство едино благодатию Хри-
стовою стоит (л. 112 об.)
Об обидах Церкви
Видиши ли, яко вся царства потопишася
нев'Ьриемъ, новыя же Русиа царьство аще и
стоить в*Ьрою въ православии, но добрых
д’Ьлъ оскудение и неправда умножися, свя-
тыа церкви обидими; божественаго и живо-
творящаго креста знамение с оскуд’Ьниемъ
на себе полагающе ... враги креста Христо-
ва, ...пастырие умолкоша..., простии от уче-
ниа оскудЪша, вси уклонишися вкуп'Ь... да
не будетъ дивное се жилище безаксниа на-
полнено (л. 436 об.-437 об.)
Оба фрагмента находятся после слов о потопе, но первый предельно кра-
ток, а второй - самый пространный авторский фрагмент сочинения, целиком
посвященный обидам Церкви и беззаконию.
В качестве аналогии можно привести сочинения И. С. Пересветова, где так-
же обсуждается вопрос о вере и правде. В рассказе о Петре волосском воеводе в
Большой челобитной И. С. Пересветова говорится о «Московском царстве»: «Ве-
ра... християнская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет»
[Зимин 1956, с. 176]. В диалоге, который ведут у Пересветова «латинские» и «гре-
ческие» богословы, первые свидетельствуют верность Руси христианской вере, но
отсутствие здесь «правды»: «Естьли к той вере християнской да правда турская,
ино бы с ними (т. е. с русскими. - Н. С.) аггели беседовали» (диалог содержится в
контексте повествования о реформах турецкого султана, к которым его побудило
знакомство с «греческими книгами»). На что «греки» замечают: «А естьли бы к
той правде турской да вера християнская, ино бы с ними (т. е. с турками. - Н. С.)
аггели же беседовали» [там же, с. 161].
В сочинении Продолжателя Филофея умножение неправды и беззаконие
поколебали незыблемость «Третьего Рима». Это самое главное преобразование
идеи. Теперь это уже не миссия, призвание или судьба, но ответственность,
осознание угрозы внутренней («потопишася невЪрием»), а не внешней, как во
втором сочинении («потопишася от неверных»). Место антихриста, появляв-
шегося в Послании великому князю, заступает дьявол, воля которого, прояв-
ляясь в поведении людей, ослабляет прочность «стояния» «Третьего Рима».
Все дело в «беззаконии»: «беззаконные» были упомянуты в самом начале со-
чинения, и вторая часть завершается императивом: «да не будет дивное се
жилище безакония наполнено». В первой части понятие имело правовое, ка-
ноническое содержание. Теперь обличения изложены в этическом ключе:
«оскудение добрых дЪл», умножение неправды, обиды Церкви, недобросовест-
ное исполнение крестного знамения (связь со вторым сочинением), прекраще-
ние пастырской проповеди из-за страха лишиться сана («еже не отпаднуги
своеа тщетныа славы») или из-за боязни ответного обличения собственных
поступков, оскудение учения у «простых», всеобщее «уклонение», рас-
пространение содомии, о которой автор пишет сдержанно, но достаточно про-
странно (тоже тема, связывающая третье сочинение со вторым). Автор говорит
ю*
292
Глава V
об обидах Церкви, которые она терпит не только от внешних сил,
собственных нестроений (грех симонии в первой части, ослабление
тырей во второй).
но и от ее
Роли цас.
Третья, завершающая часть трактата почти целиком состоит из текста
3-й главы второго Соборного Послания апостола Петра, с очень незначительны
ми сокращениями и элементами пересказа в конце. Этот же источник исполь
зовал и Филофей Псковский для создания «светлого образа эсхатологизма»-
верный своей манере высказываться кратко и афористично, он привлек лишь
отдельные фрагменты и закончил цитирование словами о божественном долго-
терпении, что, по логике текста, обеспечивает длительность исторического вре-
мени царства «Третьего Рима». Литературная манера Продолжателя Филофея
иная, он высказывает свои мысли с помощью выбора и монтажа цитат, пользу-
ется этим приемом очень искусно, его мысль выступает выпукло и отчетливо. В
данном случае он процитировал текст главы целиком, омрачив теплый и «свет-
лый образ эсхатологизма», созданный Филофеем, картинами гибели и конца
мира: «приидет бо День Господень, яко тать в нощи, вонь же небеса ис корене
мимоидут, стихиа же съжигаемы разорятся и земля яже на ней д*Ёла згорят»
[л. 438 об., ср. 2 Петр. 3, 10].
Словами апостола Петра автор говорит и о правде, которую он видит на не-
бесах в час «пришествия Божиаго Дне»: «...кац'Ьмъ убо вам подобает явитися
въ святых пребываниях и благочестиих, чающих и тщащихся пришествия Бо-
жиаго Дне, нова же небеса и земля нова по обетованию Его чаем, в них же прав-
да живет». Это цитата [IIПетр. 3, 11-13]- с небольшим пропуском в конце
ст. 12, она удачно связана с основной темой и основным настроением автора,
осложнившего образ «Третьего Рима - новой Великой Русии» описанием «неправ-
ды» и «беззакония». Он уравновесил свою новую конструкцию словами о «новых
небесех и новой земле», где правда живет, словами, исконно вдохновлявшими
христиан в восприятии истории и в утопических учениях.
С. Н. Булгаков, писавший о «светлом» и «темном» образе эсхатологизма,
связывал последний, в частности, со старообрядческой средой. Краткая редак-
ция сочинения «Об обидах Церкви» представлена главным образом старообряд-
ческими рукописями, идеи ее оказались созвучными старообрядческой эсхато-
логии. В одной из рукописей ([РГБ, Муз. 9081], см. Приложения, № 3, краткая
редакция, рукопись М) непосредственно после Трактата помещено пространное
старообрядческое сочинение [лл. 361—371] со следующим началом: «Видел ли
еси сего богомудраго старца смиреномудрием прекрытое пророчество, яко про-
виде третиему последнему Риму, еже есть и Русскому царству отступление от
благочестивыя веры християнския, в нем же исполнитися всякому беззаконию
и всем ересем возвращение и жилище, понеже жертва приносимая от человек
не Богу истинному, но дияволу имать воздаема быти...».
Завершая анализ сочинения «Об обидах Церкви», коснемся двух вопросов
личность автора и гипотеза Ф. Кемпфера о первичности изложения темы «Треть-
его Рима» в Трактате.
Первоначальное появление, провозглашение идеи «Третьего Рима» в том ис
толковании, которое дано автором сочинения, было невозможно. Весь смысл
идеи о «Третьем Риме» состоит в пророчестве о его будущем, о его будущей Р°
Лики «Третьего Рима»
293
ди, в утверждении «а четвертому не быти». Отсутствие этой формулы в сочине-
нии служит доказательством его вторичности. Идея «Третьего Рима» в первона-
чальном варианте могла появиться лишь при уверенности автора в том, что
«четвертому не быти», разрыв этих двух частей, точнее, исключение второй
могло быть лишь результатом вторичного истолкования. Зачем было провоз-
глашать «новую великую Русию» «Третьим Римом», если бы автор не был уве-
рен в прочности его «стояния», если бы оно было для него условным? Да и
сама форма («...еще и стоит верою в православии, но...») предполагает, что слова
«Два Рима пали, третий стоит...» были автору известны, следовательно, идея
уже существовала. Если бы цель автора состояла лишь в том, чтобы описать
обиды Церкви и беззакония в «новой Великой Русии», то зачем было провоз-
глашать ее «Третьим Римом»? Но при условии наличия этой идеи в ее патрио-
тическо-возвышенном варианте возникала апория величия и греховности, и ее
разрешению посвящено сочинение.
Предположение, что автор сочинения был представителем не русской, а дру-
гой православной Церкви и писал, подобно Льву Филологу, находясь на право-
славном Востоке, но по заказу из России, основано на следующих новациях со-
чинения: неприятие автором тезиса об апостольстве на Руси; превращение «госу-
даря нашего» в «великого русского царя» (более отстраненное наименование), ко-
торый правит и окормляет Церковь, и «соборной апостольской церкви» с Успен-
ским собором как главным престолом (т. е. Церкви «Третьего Рима») в «соборную
апостольскую восточную Церковь»; отсутствие категорического утверждения о
«падении» нового Рима (сказано лишь о «разрушении» константинопольской
Церкви), хотя констатировано, что старый Рим «падеся», а равным образом и
отсутствие обобщения «два Рима пали»; упоминание о гибели Египетского цар-
ства, судьба которого была небезразлична православному Востоку.
В свете этих наблюдений можно попытаться прочитать и фрагмент первой
части «не разсея ли ны Бог по лицу всеа земля...». Появление его в устах русско-
го автора XVI в. труднее понять и объяснить, особенно учитывая, сколь тща-
тельно автор сочинения выбирал памятники и цитаты для выражения своих
мыслей. А фрагмент 1273 г. едва ли можно назвать удачным для описания бед-
ствий именно «Третьего Рима», к тому же и использован он в той части, где о
«Третьем Риме» речь еще не идет. Скорее можно допустить, что автор говорит
не только об общечеловеческом, но отчасти и о собственном национальном опыте,
и увидеть здесь не литературный прием при размышлении об общности судеб,
но и элементы автобиографические.
Предположение об авторе сочинения нуждается в дополнительных разы-
сканиях, прежде всего в сравнении с литературой XV-XVI вв. афонского и юж-
нославянского происхождения, посвященной судьбам России. Известно, что к
авторитету Афона обращались при решении важнейших государственных и цер-
ковных дел: после Флорентийского собора, в ходе споров, вызванных вторым
браком Василия III (хотя время происхождения «Выписи», созданной в Ксиро-
Котамском монастыре, пока не определено). Можно вспомнить и творчество
Льва Аникиты Филолога, его Похвальное слово князю Михаилу Черниговско-
му, в котором Сказание о князьях владимирских использовано вскоре после
ег° появления [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 3-6].
294
Глава V
«Третий Рим» для автора - не миссия, призвание или судьба «новой вели-
кой Русии», но прежде всего ее ответственность. Прочность «стояния» царства
не безусловна, она зависит от его «правды», а греховное нарушение божест-
венных заповедей и обиды Церкви караются.
Как бы ни решать, однако, вопрос об авторе сочинения, оно остается фактом
истории русской мысли. Сохранившееся в единственном списке и, казалось бы,
неоригинальное произведение, почти сплошь состоящее из цитат, фиксирует ста-
новление в русском национальном сознании темы, которой предстояло большое
будущее, актуальность которой станет особенно очевидной в XIX-XX вв., - вели-
чие России и грехи России, два начала, не разведенные по двум полемически про-
тивостоящим сторонам, но, напротив, представляющие две грани единого образа.
§ 3.	«Третий Рим» — Москва или Новгород?
Особая, псковско-новгородская разновидность краткой редакции сочинения
«Об обидах Церкви» содержится в рукописи второй четверти XVII в. РГБ,
Бел. 55 (о ней см. гл. II, § 2): изменен конечный пункт движения апокалипти-
ческой жены. Не обретя «покоя» ни в Риме, ни в Константинополе, она при-
ходит «в третий Рим... иже есть в новую Русию, в великий Новград» (во всех
остальных рукописях пространной и краткой редакции: «в третий Рим... иже
есть в новую Русию великую»). Редактор, пытаясь объяснить новацию сочине-
ния, включает несколько далее фрагмент, излагающий кратко, на нескольких
строках, содержание Повести о белом клобуке новгородских архиепископов.
Присоединение произведено механически, не очень умело, даже без согласова-
ния текстов. Непосредственно после слов о «Церкви восточной паче солнца во
всей поднебесной» следует текст: «ему же аггел Господень повел римскому
папе послати клобук в новый Рим град, еже и принесен бысть в великий Нов-
град лета 7000 при архиепископО Василии епископом Спиридоном, его же
сотвори первый христанский царь Констянтин в дар и честь святителю папО
Сильвестру, иже и крести святым крещением и избави от проказы» (Приложе-
ние, № 3, краткая редакция, разночтения 15-16, 24).
По логике текста, право именоваться «Третьим Римом» и «Новым Римом»
обеспечено Новгороду присылкой из Рима белого клобука, дарованного Кон-
стантином Великим папе Сильвестру.
В короткой вставке имеется несколько отступлений от Повести о белом
клобуке. По Повести, клобук привозит в Новгород епископ Еумений, а по встав-
ке - Спиридон. В Повести дата присылки клобука отсутствует, во вставке на-
зван 1492 г. — последний год «седьмой тысячи». Главное же состоит в том, что
в Повести клобук присылает в Новгород константинопольский патриарх, а по
вставке - непосредственно римский папа, хотя не вполне ясно, является ли это
утверждение результатом неудачного сокращения при изложении содержания
Повести, или же исключение константинопольского звена входило в идейный
замысел редактора. Более вероятным представляется второе допущение.
Изменение текста произошло, надо полагать, непосредственно при написа-
нии во Пскове рукописи Бел. 55. В протографе, к которому восходят, помимо
Лики «Третьего Рима»
295
Бел. 55, также рукописи Унд. 1046 и Увар. ’346, находился обычный текст,
соответствующий другим рукописям краткой редакции.
В новгородско-псковском варианте сочинения «Об обидах Церкви» путь
апокалиптической жены совпадает с маршрутом движения белого клобука в
Повести (Рим - Константинополь - Новгород). Но идейный смысл двух сочи-
нений тем не менее различен.
Разновидность краткой редакции сочинения Продолжателя Филофея -
произведение новгородско-псковской литературы, Повесть имеет общерусское
содержание. Хотя почетный белый клобук и перемещается в Новгород, но
«Третьим Римом», по Повести, является Русская земля, достойная патриар-
шего престола, учреждение которого предсказывают император Константин
и папа Сильвестр. Повесть включает идею «Третьего Рима» в новый истори-
ко-литературный контекст периода учреждения патриаршества.
Определению времени возникновения Повести препятствует отсутствие тек-
стологического анализа. Н. Н. Розов, выявивший более 100 списков, видел в
ней памятник конца XV в. [Розов 1953, с. 178-219]. Я. С. Лурье справедливо
считал, что пространная редакция создана в конце XVI в., когда было учреж-
дено патриаршество [Словарь книжников, вып. 2/2, с. 214-215].
При публикации пространной редакции в ПЛДР время ее создания обозна-
чено неопределенно: она включена в том «Середина XVI в.», но сохранена да-
тировка публикатора Н. Н. Розова: «Легенда о необычном головном уборе нов-
городских архиереев связана с именем архиепископа Василия (1331-1352). В
конце XV в. она привлекла внимание архиепископа Геннадия... Вероятно,
кем-то из окружавших Геннадия книжников эта легенда была переработана в
„Повесть", отразившую популярную в то время доктрину „Москва - третий
Рим"... Однако несмотря на отражение в „Повести" актуальных для своего вре-
мени церковно-политических идей, она не получила признания в официаль-
но-церковных кругах, но зато широко распространилась в рукописной книж-
ности XVI-XVII вв.» [ПЛДР, XVI в., с. 198-233, 588].
Доктрина «Москва - третий Рим», как было обосновано в предыдущих раз-
делах, в конце XV в. не существовала; наличие ее в пространной редакции По-
вести не позволяет относить эту редакцию ко времени ранее 1523-1524 г.,
когда идея была впервые оформлена. А содержащееся в Повести предсказание
об учреждении патриаршества, притом в той именно форме, как оно фактиче-
ски было произведено («от Константинаграда») заставляет датировать простран-
ную редакцию временем после 1589 г., т. е. концом XVI в.
Повесть открывается пространным рассказом о чудесном исцелении Кон-
стантина Великого папой Сильвестром и о крещении императора. Сильвестр
отказался принять предложенный Константином «царский венец», после чего
императору явились во сне апостолы Петр и Павел с советом: «ты же аще хо-
щеши Божия святителя честн^йша имЪти и вышша паче вс'Ьх, сотвори ему
одеяние на глав'Ь»; клобук был создан «вместо царскаго венца... по повелению
святых апостолъ и по образу, иже показаша ему святии блаженнии апостоли»
(когда к Константину пришли «ризошвецы», он собственноручно «назнаменал»
образ клобука). Император возложил клобук на главу папе, а на тринадцатом
году своего царствования принял решение: «ИдЪже святительская власть и хри-
296
Глава V
стияньскаго благочестия глава небесным Царемъ уставлена бысть, не у достойно
есть тамо власть им'Ьти земному царю», после чего «преиде в Византию» [там
же, с. 210-212]. Тема соотношения церковной и светской власти трактована в
пользу первой, но сказано об этом не прямо: речь идет лишь о том, что местопре-
бывание первосвятителя и «земного царя» не может совпадать, мотива Констан-
тинова дара в его целостности нет, точнее, «даром» Константина оказалось лишь
почетное «одеяние главное».
Далее воспроизводится ключевое звено антилатинских полемических сочи-
нений, говорится о прекращении церковного единства при императоре Карле и
папе Формосе, принявших Аполлинариеву ересь и опресночное служение; ис-
пользованы те же понятия, что и в рассмотренных выше антилатинских сочи-
нениях, и в Послании Филофея 1523-1524 г. - «отвержения», «отступления» от
православной христианской веры («раздрати соединение благочестия святыя
апостольския Церкви») [там же, с. 214].
Папы «латинского служения» не любили белый клобук и даже хотели «его
сожещи посреди града Рима, но убояшася народа».
После многих перипетий, благодаря божественному вмешательству и указа-
нию свыше, один из пап, не названный по имени, вынужден отправить клобук
константинопольскому патриарху, и он попадает к патриарху Филофею. «Свет-
лый юноша» повелевает ему во сне послать клобук, сопроводив его «написанием»,
«в Рускую землю в Великий Новъградъ» архиепископу Василию «на почесть свя-
тей соборней и апостольстей Церкви Софеи Премудрости Божии» (напомним,
что концепция «Третьего Рима» прославляла московскую «святую вселенскую
апостольскую Церковь Успения Пречистой Богородицы»).
Патриарх Филофей надеялся удержать клобук в Константинополе, но ему
явились во сне император Константин и папа Сильвестр с приказанием отпра-
вить клобук в Новгород и с предсказанием будущих судеб Константинополя и
России. Текст предсказания [там же, с. 222, 224] не оставляет сомнений ни в
том, что оно создало после 1589 г., ни в том, что автору был известен не толь-
ко текст Уложенной грамоты 1589 г., но также и Послание Филофея Псков-
ского Мисюрю Мунехину о «Третьем Риме». Ср. тексты:
«В Царствующем же семь граде Констянтине по н'Ьколицехъ временех обла-
дати имуть агаряне...» [Повесть]; «Костянтинополь агарянскими внуцы облада-
ем» [Грамота].
«Ветхий бо Рим отпаде от в'Ьры Христовы гордостию и своею волею...» [По-
весть]; «Латыни... своею волею отпадше...» [Послание]. Определение «ветхий»
отсутствует в сочинениях Филофеева цикла, но оно есть в грамоте 1589 г.
«Вся христианская царства приидутъ в конецъ и снидутся во едино царст-
во Руское, православия ради» [Повесть]; «вся христианская царства приидоша
в конец и снидошася во едино царство нашего государя» [Послание]. Слова
«приидоша в конец» имеются лишь в единственном тексте - в Послании Ми-
сюрю; ни в двух других сочинениях, ни в грамоте их нет. Совпадает и глагол
«снидутся» - «снидошася» (в грамоте «собрася»).
«На третьем же Риме, еже есть на Руской земли, благодать Святаго Ду*а
восия» - отождествление «Третьего Рима» с Русской землей (а не с царством)
имеется лишь в Повести, как и слова о благодати Святого Духа.
Лики «Третьего Рима»
297
Отсутствие письменного текста о причинах ношения белого клобука новго-
родскими архиепископами засвидетельствовано Московским поместным собо-
ром 1564 г., состоявшимся после смерти митрополита Макария. Собор принял
«уложение» о праве Московского митрополита «носити бЪлой клобукъ с ряса-
ми и с херувимом» и использовать красно-восковую печать. Собор ссылался на
«древнюю почесть»: «по тому какъ прежние первопрестолницы Петр чюдотво-
рец и Алексей чюдотворец носили б'Клые клобуки, да и ростовстии епископи,
Леонтий и Исайя и Игнатий чюдотворцы носили б’Ьлые клобуки». Далее мож-
но усмотреть скрытое противоставление новгородской традиции московской
и - шире - Северо-Восточной Руси: «и прежние архиепископы ноугородцкие
носили б'Ьлые же клобуки: а писания тому нетъ же, которого для случая ар-
хиепископы ноугородцкие б’Ьлые клобуки носятъ» [ПСРЛ, т. 13, с. 378-380;
АИ, т. 1, № 173, с. 331-333], т. е. право первых служит авторитетным преце-
дентом, а право современных вторых как бы ставится под сомнение. Либо
письменной Повести о новгородском белом клобуке в это время еще не было,
либо она существовала, но носила настолько оппозиционно-сепаратистский
характер, что была признана как бы несуществующей. При этом почти не
оставляет сомнений, что какие-то устные предания могли быть. Пространную
редакцию едва ли можно считать ответом на Собор 1564 г., т. к. она является
откликом на другое, гораздо более важное событие - учреждение патриаршест-
ва, отделенное от Собора 1564 г. значительным рядом лет. Что касается крат-
кой редакции, то суждения о ней преждевременны, т. к. она не исследована и
не имеет удовлетворительного научного издания.
В Повести нашло отражение Сказание о князьях владимирских, та его
часть, где говорится о передаче византийским императором Константином
Мономахом русскому князю царского венца. В Повести этот венец сопоставлен
с золотым царским венцом, который император Констатин Великий предлагал
папе Сильвестру, но, получив отказ, по указанию свыше даровал ему клобук,
становящийся достоянием новгородских архиепископов, при этом говорится,
что он «честнее» царского венца. В древние времена «изволением земнаго
царя Коньстянтина от Царствующаго града сего царский в’Ьнец дан бысть рус-
кому царю»; теперь «б'Ьлый... клобук изволением небеснаго царя Христа... дан
будет архиепископу Великаго Новаграда. И кольми сий честнее оного, понеже
архангельскаго чина есть царский в’Ьнец и духовнаго суть» [ПЛДР, XVI в.,
с. 224]. В опубликованной рукописи Повести текст испорчен; Арсений Суханов
цитировал правильный вариант: «...понеже архангельского чина есть ли цар-
ский в-Ьнец и духовнаго суть?». Хотя прямая полемика с московским Сказа-
нием отсутствует, но налицо возвеличение святительского достоинства и
«чести» новгородского архиепископа в ущерб власти «земного царя».
В другом памятнике новгородского происхождения также можно увидеть
скрытое противостояние московским концепциям и представлениям.
Тучковская редакция Жития Михаила Клопского написана в 1537 г. по
повелению новгородского архиепископа Макария. Она начинается простран-
ным обращением к заказчику с прославлением Новгорода в качестве второго
(после Киева) церковного престола. Рассказ о проповеди апостола Андрея на
территории Руси излагает более подробно новгородскую часть маршрута. Сна-
298
Глава V
чала апостол «пророчьски вещает, и месту восиавание предглаголеть, и знаме-
ние небеснаго царя - крест въдружает, идеже последи бысть град Киев». За-
тем акция повторяется в Новгороде, но уже в ослабленном, «сниженном» ва-
рианте: на расстоянии 60 поприщ от Новгорода апостол «жезл свой погрузи
мало в землю, и оттоле место оно прозвася Грузино». После принятия христи-
анства здесь воздвигается храм во имя апостола Андрея, где сохраняется не-
тленным и невредимым жезл из неизвестного никому дерева. Далее говорится
о крещении России князем Владимиром, который «апостольско дело съдела» и
стал «вторым Константином», и о Новгороде - втором престоле после Киева.
Именно этим выводом завершается цепь бинарных повторений: сначала поя-
вился во вступительном историческом экскурсе «родоначалник» Адам и «вто-
рой родоначалник» - Ной, затем двойное деяние апостола Андрея - в Киеве и
в Новгороде (водружение креста и жезла), затем «второй Константин» - князь
Владимир, совершающий «апостольское дело». Завершается исторический об-
- зор обращением к архиепископу Макарию, содержащим уже двойной мотив
повторения: «... и сей великий Новъград от Киева, яко же от Рима вторая Ан-
тиохиа бывает, и в Росии всей святительством второпрестольствует, ему же
ты, пречестный наш владыко, пастырь же и чредоначалник сый, иже сиа нам
повелел еси написати» [Дмитриев 1958, с. 143].
Представляет интерес не только определение Новгородского престола как
второго после Киевского (что в целом соответствовало традиции, но «забывало»
Северо-Восточную Русь и Москву), но и утверждение об Антиохии как втором
престоле после Рима, что противоречит Номоканону. Согласно Номоканону,
IV вселенский Халкидонский собор определил Антиохийский престол четвертым
после Рима, Константинополя и Александрии (28-й канон), из такого же соот-
ношения престолов исходит VI вселенский Собор (36-й канон), а константино-
польский архиепископ назван вторым после римского уже в 3-м каноне II все-
ленского Собора. Еще в 1354 г. грамота константинопольского патриарха Фи-
лофея определила Владимирскую кафедру второй после Киевской и местом
пребывания русского митрополита [Макарий (Булгаков), митр. История, кн. 3,
с. 36-37]. В. М. Тучков опирался, по-видимому, на какую-то древнюю, ранее
381 г., традицию, определяя престол Антиохии, этой древней «столицы Восто-
ка», вторым после Римского. Первым епископом Антиохии считался апостол
Петр [Devreesse 1945, р. 115]. Псевдо-Константинов дар, выдающий себя за па-
мятник эпохи Константина Великого, называл антиохийский престол первым
среди четырех восточных престолов [РФА, вып. 4, с. 820]. В более поздних ре-
дакциях «Константинова дара» последовательность перечисления престолов в
этом фрагменте приведена в соответствие с канонической традицией, первым
назван Константинопольский, а Антиохийский - третьим [РФА, вып. 4, с. 831,
Павлов 1896, с. 72].
Известно, что новгородских архиепископов привлекал образ епископа
Антиохии Игнатия Богоносца (нач. II в.), который стремился укреплять авто-
ритет церковной иерархии и подчеркивал высокую роль епископов. «Эти идеи
Игнатия Богоносца должны были импонировать новгородским архиепископам,
игравшим первую роль в новгородском государстве», — пишут исследователи
городского искусства XV в. [Смирнова 1982, с. 286-287]. Апелляция к древней
Лики «ТрепТъего Рима»	299
традиции, минуя Номоканон, при определении Антиохии как второго престо-
ла после Рима достаточно недвусмысленно обходит Константинополь. И почти
так же отчетливо обходит Владимир или Москву характеристика Новгородского
престола как второго после Киевского в ситуации 2- й четверти XVI в.; тем са-
мым возвышается авторитет архиепископа Макария, который через несколько
лет станет митрополитом.
Не содержит ли агиографический текст 1537 г. некоторую полемику с иде-
ей «Третьего Рима»? Церковь северо-восточной части прежде единой митропо-
лии Киевской и всея Руси была обозначена у Филофея как «святая вселенская
апостольская, иже вместо римской и константинопольской, иже есть в бого-
спасеном градЪ МосквЪ святого и славного Успения Пречистыя Богородица»
[Приложение № 3, л. 112].
Другая попытка найти точное обозначение митрополии была сделана в па-
мятнике также новгородского происхождения, составленном почти одновре-
менно с Житием В. М. Тучкова, а именно в Предисловии к Пасхалии священ-
ника новгородского Софийского собора Агафона (ок. 1540 г.). Петр, Алексей и
Иона, Киприан и Фотий названы митрополитами «святейшиа митрополия
Владимирскиа и всеа Русии», так же назван и митрополит Иоасаф в его титу-
ле: «...при святительстве первопрестольствующаго и кафолическиа Росийскиа
Церкве Пресвятыя владычица нашеа Богородица и приснодевы Мариа честна-
го и славнаго еа Успениа в царствующем преславнем и превелицем граде новем
Риме - Москве, матере градовом святейша митрополия Владимирскиа и всеа
Русии» [Идея Рима, с. 177]. Представляет интерес определение и митрополии,
и Церкви, а главное — Москвы; определение «новый Рим» приближает ее к
каноническому имени Константинополя, но митрополия названа не Московской,
а Владимирской (Владимир с конца XIII в. был местопребыванием митрополи-
тов киевских и всея Руси).
§ 4.	Учреждение патриаршества и «Третий Рим»
(от пророчества к праву)
В работе, посвященной митрополиту Макарию (Булгакову), М. Д. Приселков
писал: «Русская Церковь - часть Церкви вселенской, и отношения русской Церк-
ви ко вселенской — основной смысл истории русской Церкви, если не вообще
русской истории» [Приселков 1918, с. 194]. 1589 год, когда было учреждено
патриаршество в России, - одна из наиболее существенных вех в этих отно-
шениях.
Концепция «Третьего Рима», служившая с момента создания одним из обос-
нований автокефалии русской Церкви, была закономерно включена в Уложен-
ную грамоту- памятник древнерусского канонического права; тем самым и
сама идея приобретала историко-канонический характер. К 1589 г. идея, изло-
женная Филофеем Псковским ок. 1523-1524 гг., претерпела уже значитель-
ную эволюцию. Важно проследить, в каком варианте она включена в грамоту,
Каково содержание, получившее закрепление в каноническом памятнике.
Грамота Московского собора 1589 г. по существу объединяет два докумен-
та, сообщает о двух отдельных соборных деяниях [СГГД, ч. 2, с. 95-102; Идея
300
Глава V
Рима, с. 185-193]. Первое - соборное решение о поставлении митрополита Иова
в патриархи, при этом он принимает участие в Соборе в качестве митрополита
второе - изменение церковно-административной структуры, учреждение четы-
рех митрополий: Новгородской, Казанской и Астраханской, Ростовской, Кру-
тицкой, шести архиепископств, восьми епископий; в этой части Иов выступает
уже в качестве патриарха. На обороте грамоты стоят подписи константино-
польского патриарха Иеремии, митрополита Иерофея Монемвасийского, архи-
епископа Арсения Елассонского, архимандрита Христофора, нового патриарха
«царствующего града Москвы и всея великие Росии» Иова, трех русских мит-
рополитов, архиепископов, епископов, архимандритов, игуменов.
Уложенная грамота свидетельствует о сохранении канонического единства с
Константинополем. Ее основная часть начинается сообщением о приходе в Мо-
скву вселенского патриарха Иеремии, а также представителей греческого духо-
венства и монашества, архимандритов, игуменов, священноиноков и честных
монахов. Именно вселенскому патриарху «объявляет» царь Федор Иоаннович
свою «мысль» о намерении в Москве «устроити превеликий престол патриарш, в
почесть святые превеликие соборные Церкви Пречистые Богородицы честнаго и
славнаго ея Успения и первопрестолников великих святых чудотворцов Петра и
Алексея и Ионы». В качестве аргумента выдвигается то, что «наши прародители,
великие государи цари всеа великиа Росиа» приняли христианство, а митрополи-
ты Петр, Алексей «и прочие» поставление «от святейшего патриарха костянтино-
полские Церкви новаго Рима», а также последующая забота о сохранении чисто-
ты веры («ея же... донын'Ь непоколебимо держим»).
Уместно вспомнить о Послании московского великого князя Василия II кон-
стантинопольскому патриарху 1441 г., находящемся у истоков разработки кон-
цепций автокефалии русской Церкви, где содержится просьба к царю, патриар-
ху и Собору прислать в Москву «честнейшее писание», т. е. официальный доку-
мент, предоставляющий право на свободное поставление митрополитов на Руси
(см. гл. I, § 1). Послание также подчеркивало традицию канонической связи с
Константинополем; указание на то, что с момента принятия веры князем Вла-
димиром прошло 453 года, свидетельствовало о длительности и прочности тра-
диции сохранения связей с вселенским престолом. Грамоты Московского собора
1589 г. и в особенности Константинопольского собора 1593 г. могут в известном
смысле рассматриваться как реализация просьбы, впервые изложенной в 1441 г.,
для чего потребовалось, однако, полтора столетия, а самая акция произведена
иначе, чем это представлялось в 1441 г.: уже не митрополит, а патриарх был
поставлен «собором Российского и Греческого царства». Формула весьма мно-
гозначительна.
Впервые она появляется в речи царя Федора, в изложении просьбы к пат-
риарху совершить «сие д’Ьло... со всЬмъ Освягценнымъ соборомъ нашего вели-
кого Росийского и Греческого царствия... нашего царского величества изволе-
ниемъ и избранием твоимъ, пресвятейшего Ерем*Ья, архиепископа Костянти-
нополя новаго Рима и вселенского патриарха и прочих вселенскихъ патриарх
александрийского, антиохийского, иерусалимского и всего Собору греческо-
го...». Здесь важно и другое положение, а именно мысль о том, что наряду с
Московским собором, названным «Собором Российского и Греческого царства»,
Лики «Третьего Рима»
301
необходимо участие «всего Собора греческого» и единомыслие всех восточных
патриархов. Русские иерархи и составители грамоты, следовательно, ясно пред-
ставляли себе каноническую основу учреждения нового патриаршества, а имен-
но необходимость соборного определения, притом Собора не только русского, но
и греческого, а также согласия всех восточных патриархов.
формула грамоты 1589 г. об «изволении и избрании» нового патриарха
«Собором греческим» и о необходимости единомыслия патриарха Иеремии и
остальных патриархов в решении о новом патриаршестве предвосхищает после-
дующие переговоры и грамоты Константинопольских соборов 1591 и 1593 гг.,
как бы опережает события. Возникает предположение - не принимала ли участия
греческая сторона в составлении текста грамоты или в выработке ее концепции.
Формула «Освященный собор великого Росийского и Греческого царства» еще
дважды повторяется в грамоте, в обеих постанавливающих частях - о патриарше-
стве и о новых епархиях. Почему происходит это троекратное появление Грече-
ского царства, которое, как утверждал Филофей Псковский, «разорилось и не со-
зиждется»? Эта мысль Филофея сопровождалась другой - все христианские цар-
ства, закончившие свое существование, «снидошася во едином царстве нашего го-
сударя», которое было названо «Ромейским царством». Повторив этот тезис («вся
благочестивая царствие в твое едино собрася»), грамота конкретизирует или рас-
крывает его: Греческое царство продолжает, сохраняет и проявляет свое метафи-
зическое, метаисторическое существование в лоне соборной Церкви и в соборных
деяниях, в частности, в учреждении нового патриаршества. «Великое Росийское
царствие, Третей Рим», провозглашенное в ответной речи патриарха Иеремии,
это уже не «Ромейское царство» Филофея Псковского, возникшее в эпоху, когда
«Христос в Римскую власть написася» и названное Ромейским царством, но
единство, слияние Российского и Греческого царства, проявившееся в собор-
ном деянии. Греческое царство предполагается длящимся на основе формулы
«снидошася».
Упоминание о Греческом царстве в грамоте вдохновлено той же идеей, ко-
торую мы наблюдали в рассказе о дарах Мономаха в Сказании о князьях вла-
димирских. Утверждение царского достоинства русского князя, передача ему
Царских инсигний совершались, по Сказанию, митрополитом Неофитом по воле
императора; теперь, при отсутствии императора, учреждение Московского пат-
риаршества совершается вселенским патриархом и Собором; но в качестве со-
участвующего в этом учреждении предполагается и Греческое царство благодаря
его слиянию с великим Российским - в лоне «Третьего Рима».
Идея симфонии пронизывает грамоту, отражаясь и в- обращении царя к
патриарху, и в ответной речи патриарха. Он «похвалил мысль и изволение
Царя», подчеркнув участие и светской и церковной власти в учреждении пат-
риаршества, единомыслие между «благочестивым царем», в котором «Дух
Снятый пребывает», и Собором («вашего благородна начинание, а нашего сми-
рения и всего Освященного собора... совершение»).
Положение о «великом Российском царстве, Третьем Риме» высказано от
лица патриарха Иеремии. Каковы бы ни были подробности подписания грамо-
TbI , наличие на грамоте патриаршей печати и подписи придает изложенной от
его имени концепции историко-канонический характер.
302
Глава V
А. Л. Гольдберг отмечал близость мест об историческом жребии Руси в гра-
моте 1589 г. и в Послании великому князю Василию III [Гольдберг 1974, с. 86]
Это справедливо лишь отчасти, т. к. в некоторых пунктах происходит возврат к
позиции, изложенной в более раннем Послании Филофея М. Г. Мисюрю-Му-
нехину 1523-1524 гг.
Структура фрагмента грамоты с положением о «Третьем Риме» (в речи пат-
риарха Иеремии) повторяет структуру начального фрагмента с титулом в По-
слании великому князю:
Послание Василию III
...стараго убо Рима Церкви падеся
нев’Ьриемъ Аполинариевы ереси, втора-
го же Рима Константинова града Церк-
ви агаряне внуцы с'Ькирами и оскордъ-
ми разсЬкоша двери, сия же нынЪ тре-
тьяго новаго Рима дръжавнаго твоего
царствия святая соборная апостольская
Церкви... паче солнца свЪтитца...
вся царства православныа христи-
янския в’Ьры снидошася в твое едино
царство, единъ ты во всей поднебеснеи
христианомъ царь
Грамота 1589 г.
...ветхий Римъ падеся Аполинарие-
вою ересью, вторый же Римъ, иже есть
Костянтинополь, агарянскими внуцы
от безбожных турок обладаемъ,
твое же, о благочестивый царю, ве-
ликое Росийское царствие, третей Рим,
благочестиемь всЪхъ превзыде,
и вся благочестивая царствие в твое
въ едино собрася, и ты единъ под небе-
сем христьянский царь именуешись в
всей вселенной, во вс'Ьхъ христианЪхъ
Но очевидны два существенных отличия. Во-первых, в Послании великому
князю речь идет о «падении» Церкви «старого» и «второго» Рима, а в грамоте - о
ветхом Риме и втором Риме как таковых, и это ближе к первому произведению
цикла, к Посланию Мисюрю. Во-вторых, в отличие от обоих Посланий (и велико-
княжескому дьяку, и самому великому князю), снят тезис о падении второго Ри-
ма, и ничего не говорится о его Церкви, констатировано лишь, что он «от безбож-
ных турок обладаем». Самая существенная характерная черта концепции «Треть-
его Рима» в составе грамоты 1589 г. - значительное ослабление ее (т. е. концепции),
условно говоря, антигреческой направленности, и это вполне понятно в контексте
грамоты с ее апелляцией к авторитету Освященного Собора «великого Российско-
го и Греческого царства», «всего Собора греческого» и восточных патриархов.
В функции «Третьего Рима» выделена роль хранителя благочестия, мета-
физическая сосредоточенность в нем судеб ранее существовавших христиан-
ских царств, а также роль царя в христианском мире, его универсалистская
функция («един царь»).
Из многообразия идей предыдущих сочинений о «Третьем Риме» избрана
тема исторической ответственности, связи судеб России с судьбами всего хри-
стианского мира, что, как уже говорилось, заключало в потенции возможность
ее привлечения в связи с борьбой славянских и балканских народов против
турецкого ига. Но в XVI в. Россия в военно-политическом смысле еще не была
готова к борьбе с Турцией. Много позднее, когда концепцию подверстывали к
идеологии овладения Константинополем, в нее вживлялся политический смысл,
которым она в период генезиса не обладала.
Лики «Третьего Рима»
303
Следует обратить внимание на сосуществование в грамоте формул «Треть-
его Рима» - Российского царства и «нового Рима» - Константинополя (в титуле
вселенского патриарха). Однако понятие «Третьего Рима» отсутствует в грече-
ской грамоте Константинопольского собора (май 1590 г.), который рассмотрел
решения Московского собора 1589 г. и определил Московскому патриаршему
престолу пятое мосто (после иерусалимского). Документы собора в Москву при-
вез Дионисий, митрополит «терновский и всея Булгарии» в мае 1591 г.; в его
речах на приемах у царя также нет упоминаний о «Третьем Риме» [Посольская
книга, с. 60-78; Фонкич 1974, с. 251-257].
Давая ответ патриаршим посланцам 12 января 1592 г., Иов использовал
фрагмент русской грамоты Московского собора 1589 г. о падении ветхого Рима,
но концепция изменена, объем ее сокращен, усилена антилатинская направлен-
ность: понятие падения соотнесено не с Римом как таковым, а с римской Церко-
вью и «латинством»; отсутствует понятие «Третьего Рима» и мысль о пленении
второго: «понеже греха ради христьянского римская Церковь падеся богомер-
скими латыни и с православною истинною верою христьянскою греческою ни в
чем не согласует» [Посольская книга, с. 92].
Эта же мысль повторена и в грамоте царя Федора Ивановича патриарху Иере-
мии (март 1592 г.), хотя речь идет, как и в грамоте 1589 г., о «ветхом Риме»,
а не о римской Церкви: «гр^х ради наших ветхий Рим падеся Аполинариевой
ересью, и Церковь римская и вся Италия наполнися нечестивым учением папы
Формоса и по нем Петра Гугнивого» [там же, с. 107].
В греческом Акте 1593 г., как и в предыдущем 1590 г., понятие «Третий
Рим» отсутствует.
Акт Константинопольского собора 1593 г. был переведен Епифанием Слави-
нецким и использовался уже в самом начале церковных реформ патриарха Нико-
на, будучи включен в Деяния Московского собора 1654 г., находившегося у исто-
ков реформ. Акт был опубликован вместе с Деяниями Собора в приложении к
Скрижали ([Скрижаль. М., 1656, л. 9-44]; издание XIX в. см.: [Деяние 1873,
л. 3 об.-15 об.], в обоих изданиях пагинация кириллическими цифрами; совре-
менный русский перевод см.: [Порфирий Успенский 1865, с. 237-248]; греческий
текст см.: [Фонкич 1987, с. 16-25]).
Грамота Московского собора 1589 г. использовалась в идейных противостояни-
ях второй половины XVII в., в период раннего раскола, ее авторитет взяли на воо-
ружение старообрядческие писатели. Грамота была обнаружена патриархом Нико-
ном в Патриаршей библиотеке в процессе подготовки к Собору 1654 г. [Фонкич
1987, с. 11-12] и в 1653 г. издана среди дополнительных статей Кормчей книги.
Кормчая была подготовлена еще при патриархе Иосифе, при нем же было начато ее
печатание, но было выпущено незначительное количество экземпляров [Кормчая
книга. М., Печатный двор, 1650; Кормчая 1912; Зернова 1958, № 222]. Новый пат-
риарх Никон несколько изменил ее состав, изъял прежнее Предисловие, заменив
его Другим, и добавил две дополнительные статьи в конце, «Константинов дар» и «О
Римском отпадении» [Кормчая. М., Печатный двор, 1653; Зернова 1958, № 248].
Авторитет Кормчей в старообрядческих кругах обусловлен, надо полагать,
тем, что она была не только подготовлена, но и издана еще до начала не при-
нятой ими церковной реформы.
304
Глава V
Грамота 1589 г. находится в составе нового Предисловия (л. 1-37), пред
ставляющего собой Сказание о разделении Церквей, начале христианства на
Руси, создании Болгарской и Сербской патриархий и учреждении патриарше
ства в России. Оно имеет следующее пространное название: «Сказание извест-
но чесо ради Константиняграда, и александрийский, и антиохийский, и иеро-
салимский римских пап от божественыя восточный Церкве от обычнаго поми-
нания и любовнаго союза извергоша и своего патриаршескаго поставления от
них не востребоваша; и в которое время, по пророчеству святаго и всехвалнаго
апостола Андрея Первозваннаго в велицей Русии святей просия во единаго
истиннаго в Троице славимаго Бога нашего вера християнская и в благочестие
утвердися, и како великий князь Владимир Киевский... от греческия право-
славный Церкве крещение... прият..., и како Божиим изволением в Царствую-
щем граде Москве великий патриаршеский престол устройся...». Текст Уложен-
ной грамоты 1589 г. приведен на л. 15 и об.
Входящее (в переработанном виде) в состав Предисловия к печатной Корм-
чей 1653 г. Сказание об основании Болгарской и Сербской патриархий, по на-
блюдениям Я. Н. Щапова, открывало более раннюю редакцию Кормчей, Новго-
родско-Софийскую, а также основанную на ней более позднюю редакцию, списки
которой относятся к периоду учреждения патриаршества. Один из них, Годунов-
ский (1589-1598), вложен в Успенский собор «первопрестольнику... Иеву пат-
риарху» [ГИМ, Усп. 21 (1072); Щапов 1966, с. 210-213]. По-видимому, на осно-
ве этой же схемы или модели и печатное издание Кормчей 1653 г. открывается
Сказанием, главная тема которого - учреждение Московской патриархии.
Анализируя «феномен» печатной Кормчей 1650-1653 гг., Я. Н. Щапов от-
мечал в качестве ее особенности то, что она «практически порывала с той тра-
дицией, которая... развивалась в XIV-XVI вв.» (включение местных установ-
лений, памятников древнерусского церковного права). «Кормчая, выпущенная
в свет патриархом Никоном в 1653 г., содержала текст и толкования Сербской
редакции XII в., ...не содержавшей никаких местных славянских статей... Фе-
номен Иосифовской печатной кормчей... может найти соответствие в той тен-
денции обновления и ревизии церковной жизни и обрядности, которая нача-
лась еще при Иосифе с деятельности „ревнителей благочестия" и завершилась
церковной реформой Никона, с ее возвращением к „греческим" истокам хри-
стианства, к общности с украинской Церковью, с исправлением книг, отказом
от местных „искажений" христианских традиций. Нужно признать, что сам
феномен печатной кормчей недостаточно изучен и понят в контексте своей
эпохи» [Щапов 1994, с. 159]. По-видимому, корни и контекст этого явления
можно даже углубить, обнаруживая зарождение аналогичных тенденций в кон-
це XVI в., в частности, в том изменении содержания концепции «Третьего Ри-
ма», которое можно увидеть в грамоте 1589 г., что является еще одним аргумен-
том или фактором в объяснении феномена первой печатной Кормчей, о котором
писал Я. Н. Щапов. Изменение состояло в ослаблении или даже элиминирова
нии «антигреческой» направленности концепции: сняты утверждения о «паде
нии» второго Рима и его Церкви; вместо слов Филофея Псковского «Греческое
царство разорися и не созиждется» появилась формула «Собор Российского
Греческого царства», предполагающая их единство; исключены слова «вместо
Лцки «Третьего Рима»
305
римской и константинопольской» (о московской Церкви); оценка Константи-
нополя сведена к утверждению, что он «обладаем турками». С учреждением
патриаршества возродилась и закрепилась на новом уровне традиция канониче-
ского общения с константинопольской Церковью, что нашло отражение и в гра-
моте 1589 г. в целом, и в ее толковании идеи «Третьего Рима». Из двух тенден-
ций, сосуществовавших в XV-XVI вв., - сохранение памяти о принятии хри-
стианства от греческой Церкви, осознание необходимости канонического един-
ства с Константинополем, с одной стороны, а с другой, осуждение греков за
утрату чистоты православия - возобладала первая.
Новое содержание идеи «Третьего Рима» более соответствовало направле-
нию церковной мысли в период патриаршества, нежели первоначальное изло-
жение идеи в сочинениях «Филофеева цикла», когда она была подчинена за-
даче обоснования автокефалии русской Церкви, ее независимости от Констан-
тинополя.
§ 5.	«Третий Рим» в XVII веке (постановка вопроса)
Исследование идеи «Третьего Рима» в XVII в. выходит за хронологические
рамки настоящей работы, оно требует столь же детального, как и для XVI в.,
анализа ее в связи с новым контекстом, религиозно-полемическим, внешнепо-
литическим и т. д., в связи с влиянием новых ситуаций, ставящих на повест-
ку дня новые вопросы. Главной методической предпосылкой такого исследо-
вания должно быть простое и логически безупречное правило - привлекать
для выводов о значении и функционировании концепции в XVII в. лишь те тек-
сты, где присутствует формула «Третьего Рима», ее терминология, вербальное
выражение. О необходимости такого методического приема приходится гово-
рить потому, что требуют корректировки существующие в историографии точ-
ки зрения, основанные на неких общих и подчас априорных соображениях от-
носительно данного раз и навсегда содержания концепции, ее предназначения
и смысла; формула «Третьего Рима» используется как некий аксиологический
знак, произвольно накладываемый на факты и идеи XVII в., без всяких ссы-
лок на тексты, которые действительно содержали бы эту формулу. Происходит,
в частности, подмена «Третьим Римом» мысли о «втором Константинополе»,
«константинопольском наследии»; смешиваются два комплекса идей, один из
которых восходит к Сказанию о князьях Владимирских, рассказу о дарах Мо-
номаха и Чинам венчания русских царей ( в Чинах «римская» тема была сня-
та), а другой представляет идею «Третьего Рима» в собственном смысле, дает
ее вербальное выражение. Все это приводит к заключению о якобы широком
распространении в XVII в. идеи «Третьего Рима», становящейся едва ли не стерж-
нем официальной, государственной политической теории. Противоположное
Утверждение исходит из мысли о ее угасании. Если ограничить исследование
строгими рамками того методического приема, о котором только что шла речь,
то можно будет говорить о трех различных идеологических и мировоззренче-
ских рядах или сферах, в которых происходит эволюция и распространение
иДеи в XVII в.: 1) использование ее в некоторых памятниках официальной лите-
306
Глава V
ратуры, церковной и светской; 2) трансформация идеи в старообрядческой эсха
тологии; 3) сохранение первоначального смысла концепции в русле рукописной
книжности, переписка сочинений «Филофеева цикла» и их влияние на форми
рование мировоззренческих основ национального самосознания.
Ограничимся несколькими наблюдениями по каждой из выделенных груцц
вопросов. Суждения неизбежно будут иметь предварительный характер, т. к. для
полноты картины было бы необходимо привлечь тексты того времени о «Третьем
Риме» в полном объеме и их анализ в широком контексте, услышать их зву-
чание в полифонии общественной мысли.
«Константинопольское наследие» и «Третий Рим». В конце XVI в. идея «Треть-
его Рима» используется в различных контекстах. В апреле 1589 г. московский
патриарх Иов в Послании грузинскому царю Александру включил в свой титул
формулу «царствующаго града Москвы и всея Русии новаго Рима», что при-
ближало его к титулу константинопольского патриарха [АИ, т. I, № 227, с. 429].
Ранее, как уже говорилось, понятие «нового Рима» применительно к Москве
использовано также в титуле главы Церкви митрополита Иоасафа (1540 г., Пре-
дисловие к Пасхалии священника Агафона). Следовательно, различие между по-
нятиями «новый Рим» и «третий Рим» состоит в том, что первому придается ка-
нонический характер, приближая Москву к каноническому определению Кон-
стантинополя, а титул московского патриарха - к титулу константинопольского.
Понятию «Третий Рим» (применительно к царству) придает историко-канониче-
ский характер включение его в Уложенную грамоту 1589 г. Парадная рукопись
Псалтири (вклад Д. И. Годунова, дяди царя Бориса в Чудов монастырь) в записи
сообщает, что книга была написана в 1594-1600 гг. «в царствующем граде Москве
в Третьем Риме благочестием цветущим» [Тихомиров 1960, с. 28].
Эпизодом в истории идеи было заимствование пространного титула прави-
теля с формулой «Третьего Рима» из Послания великому князю в приветствен-
ном Послании благовещенского протопопа Терентия Лжедмитрию. Приветствие
известно в единственном списке [РНБ, Погод. 1622, л. 12-16].
«Повесть о зачале Москвы», созданная в 30-е гг. [Салмина 1964], открыва-
лась фрагментом о «Третьем Риме». Она не была официальным произведени-
ем в строгом смысле слова.
Официальное изложение идеи «Третьего Рима» было дано в памятнике ка-
нонического права - Кормчей 1653 г., включившей Уложенную грамоту помест-
ного Московского собора 1589 г. об учреждении Московского патриархата. Гра-
мота, излагая идею «Третьего Рима» от лица константинопольского патриарха,
закрепила ее историко-канонический характер и то новое содержание, которое
она приобрела в грамоте, - прежде всего, элиминирование антигреческой на-
правленности, характеристику самого Собора 1589 г. как Собора «великого Р°с'
сийского и Греческого царства». Это вполне соответствовало идеологии церков-
ных реформ патриарха Никона. Однако широкому использованию концепций
«Третьего Рима» в памятниках официальной литературы, церковной и светской,
воспрепятствовали, по-видимому, два обстоятельства.
Во-первых, началось ее активное освоение и использование защитниками
«старой веры», притом по преимуществу в эсхатологическом контексте, в связи с
Лики «Третьего Рима»
307
центральной для их доктрины темой антихриста, его приближения или воцаре-
ния в «Третьем Риме». Во-вторых (и это, по-видимому, главное, внутренняя при-
чина), появляется новый комплекс идей, внешне похожий на идею «Третьего Ри-
ма», имеющий с ней точки соприкосновения, но отличающийся от нее по сущест-
ву. Он имел гораздо более отчетливый политический, в значительной степени
внешнеполитический характер, в то время как идея «Третьего Рима» оставалась в
русле церковной мысли и официальное закрепление получила в памятниках ка-
нонического права. Этот новый комплекс идей обосновывал возросшую роль Рос-
сии и ее столицы, русского православного царя в православном мире, утверждал
значение не только «константинопольской вотчины» (в политическом аспекте),
но и духовного наследия христианского Востока, значение христианских свя-
тынь, переносимых в Москву, сохранение чистоты греческого православия. Все
это происходило в иной, нежели идея «Третьего Рима», форме, не сопровожда-
лось апелляцией к «идее Рима», не акцентировалась «римская» природа Царь-
града, не говорилось о его «падении» (что было непременной составной частью
идеи «Третьего Рима»).
Этот комплекс идей не только не вполне соответствовал идее «Третьего Ри-
ма» , но в некоторых пунктах существенно расходился с ней, что отчетливо про-
явилось в неодобрительной и даже осуждающей оценке официальными властя-
ми позиции Арсения Суханова в его Прениях о вере с греками. Старец Арсений
(в миру Антон Суханов), келарь Троице-Сергиевой Лавры, заведовавший Москов-
ским печатным двором, был одним из самых образованных людей XVII в., зна-
чительным писателем [Словарь книжников, вып. 3/1, с. 98-103].
Идея «Третьего Рима» была им воспринята и усвоена в ее первоначальном
смысле и сопряжена со Сказанием о хождении апостола Андрея. В 1649 г. Арсе-
ний был послан на Восток для изучения чинов и обрядов вместе с иерусалим-
ским патриархом Паисием; однако патриарх надолго задержался в Молдавии и
Валахии, и в 1650 г. в Торговищах состоялось Прение Арсения о вере с греками,
среди которых были патриарх, браиловский митрополит Мелетий, дидаскал Ма-
лахия, архимандриты, братия патриаршего монастыря. В ходе последнего, чет-
вертого прения Арсений познакомил греков с идей «Третьего Рима», но не в том
виде, как она была сформулирована Филофеем, а в более доступной при устном
изложении форме, а именно на основе Повести о новгородском белом клобуке,
которую он зачитал, обратив внимание на предсказание папы Сильвестра, при
этом не был пропущен ни один пункт. Было сказано и об отпадении «ветхого»
Рима из-за гордости, и о гибели веры в новом Рийё из-за агарянского насилия,
и о получении Русской землей патриаршеского чина, и о соединении всех пра-
вославных царств в Русском царстве - «Третьем Риме».
Хотя Арсений сослался на позднюю редакцию концепции в Повести, тем не ме-
Нее он обнаружил понимание подлинного смысла конттрпттии в первоначальном
(Филофея Псковского) изложении, ощутил ее основной нерв. Он актуализировал ее
Положения, в частности, идею translatio imperii. У Филофея она имела несколько
Мистический характер и получила выражение в формуле «снидошася» и в идее
превращения России в «Ромейское царство», современное Воплощению Слова.
Арсений Суханов заявил грекам, что все бывшее у них «доброе» перешло в
Москву. Отвечая на вопрос, что конкретно перешло, он назвал царство и патри-
308
Глава V
аршество, упомянул о переносе христианских святынь. Литературному текс
Повести о белом клобуке он дал своеобразное «каноническое» толкование. Кон
стантинопольскому патриарху, говорил он, было «писано» на втором вселен'
ском Соборе считаться вторым после римского, ныне же объем его юрисдикции
столь невелик, что ему «не только против римского, но и против московского
епископа невозможно величаться». Московский же патриарх становится не толь
ко вторым после римского, но уподобляется первому епископу римскому, древне
му благочестивому папе, украшается белым клобуком папы Сильвестра, «и вся-
кий святительский чин и священнический и иноческии в Московском государст-
ва красится», как прежде было в Риме. Выявляется аналогия сразу с двумя по-
ложениями Филофея. Во-первых, с его словами о московской Церкви «вместо
римской и константинопольской» (которые, как можно было предположить, яви-
лись прямым ответом на предложение римского папы «учинить» московского
патриарха «како преже костянтинопольской»). Во-вторых (и главное), в аргумен-
те Арсения проступает та же апелляция к раннему христианству, что и у Фило-
фея. Как и Филофей, он углубляет корни, связав идею «Третьего Рима» с Сказа-
нием об апостоле Андрее, используя Сказание в том же четвертом Прении, в ходе
которого он читал Повесть о белом клобуке. Здесь же он изложил и версию о кре-
щении князя Владимира в Корсуни от тех христиан, которые были крещены на-
ходившимся там в изгнании св. Климентом, папою римским. Из Корсуни кн. Вла-
димир перенес в Киев его мощи, взял митрополита и весь освященный чин.
Арсений говорил грекам: «Всуе вы хвалитеся т'Ьм, что мы от васъ крещение
приняли. Мы крещение приняли от апостола Андрея... мы крещение от апо-
столъ прияли, а не от вас, греков» [Белокуров 1894, с. 89-91, 93-101]. Такой
же аргумент выдвигал Иван Грозный в диспуте с Антонием Поссевино, чтобы
доказать древность христианской веры на Руси, но царь не решился прибегнуть
к аргументу «Третьего Рима» и заявить о падении первого в диспуте с предста-
вителями папского престола [Поссевино 1983].
Эта концепция возникновения христианства у Арсения подчинена интере-
сам полемики с греками; у Филофея Псковского нет упоминаний об апостоле
Андрее и крещении Руси, но несомненна связь концепции Арсения именно с
этим комплексом идей, с той периодизацией христианской истории, из которой
исходил и Филофей. В хронографическую компиляцию, известную под назва-
нием Хронограф Арсения Суханова, включен фрагмент Послания Филофея Ми-
сюрю Мунехину, сохраняющий чтение «Ромейское царство»: «...по пророческимъ
книгамъ то и есть, рече, Ромейское царство Росинская держава московскаго
государя и всеа великия Росиа, два убо Рима, рече падоша, а третей стоит, а
четвертому не быти» (Приложение № 1—Д). Контекст этого фрагмента хроно
графической компиляции составляют многие из тех сочинений, которые мы
привлекали, анализируя контекст идеи «Третьего Рима»: рассказ о взятии Царь
града турками, выписки из сочинений И. С. Пересветова (Сказание о Магмет-сул
тане и о книгах), фрагменты сочинения, написанного Максимом Греком («От сло°
ва еже противу тщащихся зв'Ьздозрением предрицати о будущих, в нем же и
туркох») [РНБ, F. XVII. 17; Клосс 1980, с. 274-275].
В Статейный список, представленный в Посольский приказ, Арсений вклю
чил Отчет о Прении, вызвавший осуждение и порицание, что, впрочем, не по
Ли!ки «Третьего Рима»
309
влияло на его дальнейшую карьеру. Он снова был послан на Восток, а впослед-
ствии был келарем Троице-Сергиевой Лавры.
Авторы, разрабатывавшие идеологию, условно говоря, «константинопольско-
го наследия» (в политическом аспекте), привлекали не тексты «Филофеева цик-
ла», а идеи Сказания о князьях владимирских (по преимуществу фрагменты о
дарах Мономаха, а не «римскую» генеалогию), пророчества Хронографа о роли
«русского рода» как освободителя Константинополя и другую литературу, в
которой содержалось больше возможностей нагляднее представить политиче-
ский аспект этих новых, формирующихся в основном в середине - второй поло-
вине XVII в. идей. В этих текстах не только не говорилось о «падении» нового
Рима, но не имелось и потенциальной возможности выводов, подобных тем,
которые делал Арсений в Прениях с греками. Мысль о русском царе как наслед-
нике византийского василевса, даже как о его воспреемнике гораздо ярче, выра-
зительнее и привлекательнее могла быть представлена на основе Сказания о
князьях владимирских, Чинов венчания, нежели сочинений о «Третьем Риме»,
где она лишь декларирована. И именно к идеям Спиридона-Саввы в значительно
большей степени, чем к идеям Филофея, восходит идеология XVII в., хотя в
историографии она чаще соотносится с идеей «Третьего Рима». Подобное сме-
шение восходит к Н. Ф. Каптереву, который, кажется, одним из первых поме-
тил знаком «Третьего Рима» идеологию, сопровождавшую сношения России с
православным Востоком. Впрочем, в его книге оно не имеет еще той категори-
ческой формы, какую приобрело в более поздних работах.
Разумеется, роль России и русского православного царя в православном мире
декларировалась и в сочинениях «Филофеева цикла», но из этого вовсе не сле-
дует, что и другие высказывания на эту тему в другую эпоху равнозначны идее
«Третьего Рима», могут быть подведены под эту формулу и приравнены к ней.
Как и в конце XV - начале XVI в., когда мысли о «константинопольском на-
следии», «константинопольской вотчине» высказывались не в русских памятни-
ках, а в документах венецианского Сената (1473), в предложениях римского папы
(1518-1519), а надежда на русского царя освободителя - в энкомии ученого афон-
ского монаха Максима Грека (между 1519-1521 гг.), так и в XVII в. аналогичные
идеи излагались первоначально и по преимуществу авторами греческого проис-
хождения (в отчетливом внешнеполитическом контексте).
Один из вариантов отношения к наречению города именем священного цен-
тра был представлен в сочинении Максима Грека, имеющем название «Сказание
0 том, яко не оскверняются святая николиже, аще и многа лета обладаеми суть
традов'Ё от поганых» (название по списку в прижизненном Хлудовском собра-
нии, гл. 61, см.: [Синицына 1977, с. 246]).
Сказание написано для неизвестного лица и опровергает точку зрения, из-
ложенную следующим образом: «...в лепоту убо и будетъ и наричется Иеруса-
лимъ царьствующий градовомъ благоверный Русии велеименитая Москва, аки
старому Иерусалиму непотребну бывшу уже, за еже многа лета обладатися отъ
йечестивейшихъ срацынъ». Максим Грек отвергает возможность наименования
Москвы Иерусалимом «не аки завидуя таковаго наречения преславнейшему
гРаду Москве, - не буди ми таково неистовство, аз убо изъ начала и возлюбихъ и
Лочтохъ славный градъ Москву, и всегда люблю». Причина в другом. Перенесе-
310
Глава V
ние имени исходит из мысли об осквернении святыни; опровержению этой мыс
ли и посвящено сочинение. По убеждению Максима Грека, «тогда сквернятся
гради благовЪрныхъ и содержимая в них святая, егда живущии въ них в’Ьрнии»
отступают от веры и «честнаго жительства», воспринимают мусульманское уче-
ние и обычаи; если же «верные» живут в граде, находящемся во власти иновер-
ных, и терпят от них насилия, то град уподобляется темнице, в которой оби-
тают мученики и исповедники. «Не охуждай убо, ниже уничижай священный
онъ и Богомъ изначала возлюбленый..., не лишай его нареченнаго ему свыше
священнаго именования... ниже инъ который градъ Иерусалимъ называя й...
единъ есть Иерусалимъ на земли и едина земля Иудейска, въ ней же Христосъ
родися», - обращается Максим Грек к адресату-читателю [Максим Грек, ч. 3
с. 156-164].
Хотя в тексте речь идет лишь о Иерусалиме, но слово «градове» (во мн. числе)
в названии и тексте позволяет видеть здесь и намек на «Третий Рим», тем более,
что у Максима Грека есть и другое сочинение на близкую тему, где критикуется
такой аргумент отказа от поставления русского митрополита в Константинополе,
как ссылка на нахождение города в власти «поганого царя» [там же, с. 154-156].
Хотя речь о «Третьем Риме» и не идет, но опровергается тот же аргумент, что и
в наречении «новый Иерусалим».
Слова Максима Грека приведены для того, чтобы показать некоторые нюан-
сы исторического мышления или психологического восприятия XVI в. (сохраня-
емые и в XVII в.), которые не учитывались в историческом мышлении XIX в., в
том историографическом направлении, которое пометило знаком «Третьего Ри-
ма» комплекс идей, создатели которых его не употребляли и для которых он
был, возможно, неприемлем. В сознании людей того времени (как, впрочем, и в
современном сознании) идея «Третьего Рима» закреплена в ее «классическом»
виде как формула, начинающаяся словами «два Рима пали». Но для адептов
идеи «константинопольского наследия» эта точка зрения, а тем самым и идея в
целом была не нужна. Во всяком случае, они не обращались к ней, элиминиро-
вали «римскую природу» Константинополя, что едва ли не автоматически ис-
ключало мысль о «Третьем Риме», не использовали фразеологию «римской па-
радигмы», на которой, при отрицательном ее наполнении по отношению к двум
предыдущим Римам (их «падение»), основана идея «Третьего Рима», получаю-
щего противоположный, положительный знак («стоит»).
Необходимо учитывать и усиление «антилатинской» темы в одном из проти-
воборствующих идеологических направлений. Статья «О римском отпадении»
содержалась и в «Кирилловой книге» 1644 г., ив печатной Кормчей 1653 г. Это
ограничивало возможность апелляции к идее «Третьего Рима».
Апелляции к идее «Третьего Рима» не содержала развивавшаяся в XVII в.
мысль о «константинопольском наследии» (в разных его составных частях) и о
роли русского царя в освобождении Константинополя. Так, иерусалимский пат-
риарх Паисий, прибывший в Москву в 1649 г., в обращенной к царю речи го-
ворил, что предстоит «восприяти Вам превысочайший престол великого царя
Константина, прадеда Вашего, да освободит народ благочестивых и православ-
ных христиан от нечестивых рук». Аналогичные высказывания принадлежат
Павлу Алеппскому, Афанасию Пател ару, братьям Лихудам и др.
Лики «Третьего Рима»
311
Часто цитируемые в литературе слова царя Алексея Михайловича о его же-
лании и даже «обязательстве» избавить греков и всех православных известны в
записи Павла Алеппского, сына антиохийского патриарха Макария, посещав-
ших Москву в 1653-1656 гг. [Павел Алеппский 1898, с. 170-171].
Ранее, в 1653 г., Афанасий Пателар, критский грек, дважды, но в течение
недолгого времени патриарх константинопольский (в 1634 и 1652 гг.) написал,
находясь в Москве, большое сочинение «Слово понуждаемое». В нем настойчиво
проводится мысль о необходимости для русского царя воспользоваться ослабле-
нием военного могущества Оттоманской Порты в ее борьбе с Венецией за Крит и
исполнить предсказания пророчеств - отвоевать у турок Константинополь, за-
нять престол Константина Великого. Об этом же писали находившийся в окру-
жении Афанасия Пателара критский архимандрит Неофит и Герасим Влах [Фон-
кич 1994, с. 28—30].
Аналогичные идеи проводили в Москве братья Софроний и Иоанникий
Лихуды. Об этом сообщает, в частности, архимандрит Новоспасского монастыря
Игнатий (Римский-Корсаков) в «Слове благочествому и христолюбивому рос-
сийскому воинству» по поводу отправления в 1-й Крымский поход (14 марта
1687 г.). По прибытии в Россию братья Лихуды, будучи представлены царям,
говорили в цитируемой Игнатием первой орации 9 марта 1685 г.: престол царе-
градский «по законом ваш есть и самодержавство всея вселенныя... воюете не яко
его во узилище предати, но во еже свободити его от страшныя вериги адовы».
Игнатий напоминает своим слушателям и читателям, что сами греки «Седмо-
холмный... Царьград по законом нарицают... царей всея России отчинный их пре-
стол», желают, «дабы пресветлии царие всея России царствовали и в нем по древ-
нему греческому православному закону» [Панегирики 1983, с. 21, 169-170].
Игнатий (Римский-Корсаков) воспринял эту идею и развил ее (о нем см.:
[Словарь книжников, вып. 3/2, с. 26-31]). Он использовал сочинения, извест-
ные нам по контексту идеи «Третьего Рима» (Сказание о князьях владимир-
ских, предсказание о «русском роде» как освободителе Константинополя в Рус-
ском хронографе), но не привлекал тексты сочинений «Филофеева цикла», по-
этому неправомерно, вопреки мнению публикатора, усматривать у него «разви-
тие известной теории „Москва - Третий Рим"», к тому же во внешнеполитиче-
ском контексте [Панегирики 1983, с. 282].
Филофей, как мы помним, различал «Греческое царство», которое «разори-
лось и не созиждется», и неразрушимое «Ромейское», которое было древнее самой
Византии («доконстантинова традиция»); наследование его, по Филофею, и дава-
ло гарантию длительности существования «последнего царства» («а четвертому не
быти»), уберегало Россию от повторения участи Византии. Для Игнатия этого
различия, этой тонкости уже не существует. «Греческое» и «Ромейское» царство —
У него синонимы. «Ромейское» - то же название, но на «еллинском языке».
У Игнатия присутствует идея translatio, но в иной, нежели у Филофея, форме.
Он говорит уже не о всех потерявших независимость православных царствах, ко-
торые, по Филофею, «„снидошася" в царстве нашего государя», но лишь о Грече-
ском царстве, которое в течение длительного времени «приношашеся» в Россию.
Аналогичная мысль высказывалась Арсением Сухановым, но имела другое на-
полнение. Игнатий называет три ключевых момента «приношения» (т. е. пере-
312
Глава V
носа) царства в Россию. Первый - крещение Руси: «иже просветихомся святым
крещением» (обратим внимание на то, сколь непререкаемо архимандрит Игнатий
объединяет сферы «imperium» и «sacerdotium», «священства и царства», говоря о
крещении как составной части «переноса» царства). Он излагает традиционную
общепринятую точку зрения, а не «корсунскую версию», как Арсений Суханов
Второй - передача «греческим царем» Константином Мономахом великому князю
Владимиру Всеволодовичу Мономаху венца «греческих царей» и «царства Ромей-
ского», получение им «царского именования» («по Божиим неизреченным судь-
бам, претворяющу и преводящу славу Греческаго царствия на российскаго царя»).
Можно отметить почти дословное совпадение с текстом XVI в., а именно с По-
хвальным Словом князю Михаилу Черниговскому Льва Филолога, где излагалась
одна из основных идей Сказания о князьях владимирских; о дарах Мономаха
(царском венце и царском наречении) говорится: «по Божиимъ неизреченнымъ
судьбамъ претворяюще и проводяще славу Гречьского царьства на росииского
царя» [ВМЧ 1869, с. 1308]. Отличие этой идеи от точки зрения Арсения Суханова
состоит в том, что в Сказании, у Льва Филолога и Игнатия царства сосуществуют
(принцип дополнительности), а у Арсения происходит замена, замещение одного
другим («вместо», а не «наряду с»). В Уложенной грамоте 1589 г. мысль о единст-
ве Российского и Греческого царства высказана, но еще не развернута, что проис-
ходит лишь столетие спустя. Третий момент - воцарение династии Романовых
(автор обыгрывает сходство корней слов «ромейский» - «Романов»): «...все царст-
во Ромейское, еже есть Греческое, приклоняется под державу российских царей
Романовых... Российский род обладати имать Ромейским, иже есть Греческим
царствием» [Панегирики 1983, с. 165-166]. В связи с этим можно привлечь Чин
венчания Михаила Федоровича, в котором преемственность династии обеспечена
тем, что царю Михаилу приходился дядей царь Федор Иоаннович, венчавшийся
венцом «всех великих государей российских», полученным Владимиром Монома-
хом от «греческого царя» Константина Мономаха. Имя новой династии (Романо-
вы) в Чине отсутствует [СГГД, ч. 3, с. 74-75]. В Чине венчания Алексея Михайло-
вича содержится ссылка на наследие «Августа кесаря, обладающего всею вселен-
ною» [ДРВ, ч. VII, с. 260], восходящая к Сказанию о князьях владимирских; в
соответствии с этим и Игнатий сравнивает царя с другими самодержавными пра-
вителями, расширявшими пределы своих земель: «преславнейшим Августом» и
Иваном IV [Панегирики 1983, с. 155].
Игнатий (Римский-Корсаков) ссылается на пророчество, которое известно
по заключительному фрагменту Повести Нестора Искандера в составе Русско-
го хронографа, где «русый род», которому, по первоначальному варианту,
предстоит освободить Константинополь, превращался в «руский род» (см. гл. III,
§ 3). Игнатий расширил текст, давая толкование: «российский род. Что есть
российский род? - Не самое ли Российское Московское царство пресветлых и
православнейших царей и кесарей... самодержцев всея России, Востока и За-
пада». Толкуя слова «с преждесоздательными», автор пишет, что это- «Сед-
мохолмнаго создатели, греческий род... они грекове, яко к первовенчанным
своим греческим православным царем вскоре прибегнут, под державу бого-
хранимых великих государей» [Панегирики 1983, с. 168-169; см. также Маль-
тезу 1997].
Лики «Третьего Рима»
313
«Третий Рим» в старообрядческой эсхатологии. «Третий Рим» имел в старооб-
рядческой эсхатологии принципиальное значение, это был и символ величия,
благочестия дониконовской Руси, и «антихристово вместительство» современ-
ности. Писавшие о нем авторы совместили оба аспекта римской парадигмы, но
преобладающими были восходившие к традиции Ипполита Римского толкова-
ния, согласно которым Римская империя, Рим были «последним царством»,
местом воцарения антихриста или появления признаков его приближения.
Формула «Третьего Рима» оказалась удобной для распространения этого тезиса
на современную Россию. В эсхатологической доктрине раннего раскола, как от-
мечал П. С. Смирнов, среди «внутренних вопросов» центральным был вопрос о
том, «как смотреть на переживаемое время», и он «сводился к учению о вре-
мени пришествия в мир антихриста» [Смирнов 1898, с. 1-2].
Старообрядческие авторы знали все тексты «Филофеева цикла», изложение
идеи «Третьего Рима» в Повести о белом клобуке и даже ссылались на автори-
тет Кормчей книги 1653 г., признавая его, по-видимому, потому, что она была
подготовлена и издана до начала церковных реформ патриарха Никона.
Ссылки на Кормчую неоднократны на челобитенном этапе раскола, когда
его идеологи пытались воздействовать на царя и патриарха с целью убедить их
отменить обязательность употребления новопечатных книг. По-видимому, од-
ним из самых ранних памятников, в котором использована речь патриарха
Иеремии II в грамоте 1589 г. в составе Кормчей 1653 г., была Челобитная Ни-
киты Константинова Добрынина (по прозвищу Пустосвят), составленная к на-
чалу 1666 г. и направленная «на книгу Скрижаль и на новоисправленные цер-
ковные книги». Автор работал над ней, по его собственным словам, около 7 лет.
Он обращался к царю Алексею Михайловичу теми же словами, которые в гра-
моте 1589 г. записаны от имени патриарха Иеремии II: «И ведомо тебЪ, велико-
му государю, яко ветхий Римъ падеся..., вторый же Римъ... агарянскими внуцы
от безбожныхъ турокъ обладаемъ, твое жъ государство, Росийское великое царст-
во, Третий Римъ, и отвсюду все христианское благочестие в него едино собрася»
([Материалы, т. 4, с. 158-159]; о Никите Пустосвяте см.: [Бубнов 1995, с. 322-
340]). «Возобличения» на Челобитную, составленные Паисием Лигаридом и Си-
меоном Полоцким, были опубликованы в «Жезле правления» (М., 1667); здесь
приведена и сама Челобитная, но в значительно сокращенном виде; фрагменты о
«Третьем Риме» отсутствуют. Возможно, это произошло потому, что, по наблю-
дениям Н. Ю. Бубнова, в «Жезле» не получили отражения многие тексты, на-
ходившиеся в «черновых свитках» в конце Челобитной [Бубнов 1995, с. 324];
среди них - и процитированный текст о «Третьем Риме».
Писатели - защитники «старой веры» использовали авторитет Кормчей, в
частности, речь патриарха Иеремии II в грамоте 1589 г. для доказательства двух
тезисов: о сохраненци на Руси истинного благочестия до церковных реформ, а
также о «погублении» греческого православия. И если речь константинополь-
ского патриарха в составе грамоты давала основание для первого тезиса, то второй
истолковывал ее текст явно расширительно. Так, Пятая соловецкая челобитная,
составленная казначеем Геронтием и бывшим архимандритом Саввина Сторожев-
ского монастыря Никанором в 1667 г., накануне восстания в Соловецком мона-
стыре (1668-1676), ссылается на свидетельство «вселенских патриархов» Пере-
314
Глава V
мии Цареградского, Феофана Иерусалимского и других «палестинских властем
о том, что «у нихъ в Цар'ЬградЪ и во Иерусалим^ конечное православной вЪ *
греческаго закона отъ агарянъ насилие и погубление», «православная вЪра
нихъ от насилия поганыхъ турковъ до конца иссякла». Только лишь «единъ на
всей вселенн’Ьй владыка и блюститель непорочныя в'Ьры християнския, само
державный великий государь царь благочестием вс^хъ превзыдет (вар. превзы
де) и все благочество (вар. вся благочестивая) въ твое государство едино собра
шася и Третий Рим благочестия ради твое государство Московское именоваша»
Авторы указали свой источник: «Книга Кормчая московской печати, лист 15 и
26» [Материалы, т. 3, с. 246-247, 253]. Действительно, на названных листах
Кормчей 1653 г. помещена Уложенная грамота 1589 г. с речью патриарха Иере-
мии II о благочестии «Третьего Рима».
Ссылки на «свидетельства» вселенских патриархов содержались и в создан-
ном в Соловецком монастыре «Сказании о новых книгах», послужившем одним
из источников Пятой соловецкой челобитной [Описание РО БАН. Т. 7/1, с. 18-
23; Бубнов 1995, с. 191-219].
В Челобитной (второй) царям Ивану и Петру Алексеевичам, составленной
иноком Сергием при участии Никиты Константинова Добрынина накануне дис-
пута в Грановитой палате 5 июня 1682 г. (в ходе Стрелецкого восстания, назы-
ваемого также «Хованщина»), приведены слова патриарха Иеремии II с упоми-
нанием «Третьего Рима» и свидетельством о благочестии в Российском царстве.
Инок Сергий повторил этот аргумент и в «Показании» на «распросе» в Патри-
аршей Крестовой палате (он был схвачен после диспута 5 июня). «Показание»
сохранило свидетельство о том, как осознавалась в ранних старообрядческих
кругах иерархия канонических авторитетов. Он говорил о грамоте Константи-
нопольского собора 1593 г.: «...и будет де то соборное дЪянпе сходно, что въ
Кормчей книгЪ писали вселенские патриархи, похваляючи зд'Ьшнюю право-
славную христианскую в'Ьру, и онъ тому дЪянию вЪритъ; а будетъ съ Кормчою
книгою не сходно, и онъ тому не в'Ьритъ» [Материалы, т. 4, с. 301, 309-312].
Может показаться с первого взгляда, что авторитет русской Кормчей книги он
ставит выше константинопольского «соборного деяния», подписанного «патри-
аршескими и многихъ архиереовъ руками», но логика его в данном случае на-
ходит другое объяснение. Речь патриарха Иеремии II была известна по Кормчей
1653 г., изданной до начала церковной реформы и потому сохранявшей в глазах
противников новых книг и обрядов канонический авторитет, в то время как
«деяние» Собора 1593 г., утвердившего патриаршеское поставление 1589 г., - по
публикации в никоновской «Скрижали» 1656 г., в которой, по мнению про-
тивников, могла возникнуть «порча» текста.
Кормчая книга не была единственным источником, из которого старообряд
цы черпали знание идеи «Третьего Рима». Напротив, им было известно все, что
имелось по этому сюжету в обширной и дошедшей до нас далеко не в полном
объеме древнерусской книжности. Так, поп Лазарь в Челобитной царю Алексею
Михайловичу, написанной в Пустозерске в 1668 г., обнаруживает знакомство с
редким вариантом краткой редакции сочинения «Об обидах Церкви», в которо ~
изменен маршрут «движения» апокалиптической жены и конечным его пунк
том становится Новгород: «Можетъ благочестия ради Великая Русия нов
Лики «Третьего Рима»
315
римъ именоватися, яко главный папинъ чинъ, еже есть святый клобукъ перваго
сВятаго папы Селиверста сотворенъ святымъ царемъ Константиномъ по явле-
нию, въ Ру сию послан бысть, в Великий Новъградъ ко архиепископу Василию,
при патриарх'Ь Царяграда ФилофеЪ. А нынЪ, государь, наши власти и то Божие
изменили дарование. И то ихъ не явная ли плутость?» [Материалы, т. 4, с. 250-
251]. В настоящее время это сочинение известно лишь в единственной рукописи
рГБ, Бел. 55 (см. Приложение № 3, краткая редакция, рукопись Б).
Толкование символа пустыни, данное автором сочинения «Об обидах Церк-
ви», поп Лазарь приводит в 21- й главе Челобитной («О святей Церкви Хри-
стове»), в части, посвященной «бежанию» апокалиптической жены. Наимено-
вание «новая» применительно к «Великой Русии» отсутствует: «...пустыню же
глаголетъ не л'Ьсъ бездушный..., но преже святаго крещения пуста убо бяше
великая Русия всякаго блага, в сей убо пустыни повел'Ьно бысть жен'Ь сей
пребыти до дни вышеописанныхъ» ([Материалы, т. 4, с. 248-249]; о попе Ла-
заре см. [Бубнов 1995, с. 329-333]). Последняя часть фразы, отсутствующая в
источнике и принадлежащая автору, содержит намек на те гонения, которым
подвергались защитники старой веры, книг и обрядов.
В следующей фразе попа Лазаря «Третий Рим» не упомянут: «Греческое цар-
ство мимо уже иде, едино твое стоитъ, иному роду не останется» [Материалы,
т. 4, с. 252]. Несмотря на краткость, можно установить, что это высказывание
сделано на основе Послания Филофея Псковского против звездочетов («едино
твое стоит» - ср. Приложение 1, л. 112 об.: «единаго государя нашего царство
едино благодатию Христовою стоит») и Послания великому князю («иному роду
не останется» - ср. Приложение №2, л. 304: «твое христианское царство ин'Ьм
не останется»).
Все многообразие спектра «Третьего Рима» запечатлено в сочинениях дья-
кона Федора Иванова, одного из самых значительных писателей раннего старо-
обрядчества [Бубнов 1995, с. 60-68]. Этой темы он касается в разных сочинени-
ях. «Послание ко всем православным об антихристе, о пророках Ильи и Еносе и
Иоанне Богослове» [Материалы, т. 6, с. 261-268] написано ок. 1669-1670 г.
(до 14 апреля) в Пустозерске [Бубнов 1995, с. 165], «Послание ответное к некое-
му другу о познании антихристовой прелести» написано после 1676 г. [Мате-
риалы, т. 6, с. 79-89; Бубнов 1995, с. 267], «Послание к сыну Максиму» - в кон-
це 1678 - начале 1679 г. [Материалы, т. 6, с. 156; Бубнов 1995, с. 267]. Дьякону
Федору принадлежит ряд глав «Христианоопасного щита в'Ьры против еретиче-
ского ополчения», составленного иноком Авраамием в 1667-1669 гг. [Матери-
алы, т. 7, с. 1-258; Бубнов 1995, с. 138-139].
По мнению Н. Ю. Бубнова, дьяконом Федором написана 17-я глава «Щита
В’Ьры». В разделе «О Церкви» 17-й главы этого сочинения воспроизведены все
основные положения Послания Филофея, которого автор называет «святым»
(«... пишет же и святый Филофей, Елизарьева монастыря...»). Послание про-
бив астрологии 1523-1524 г. известно дьякону Федору в том (первоначальном)
варианте, где еще сохранялось наименование России «Ромейским царством»
[Материалы, т. 7, с. 86—87]. Он приводит положения концепции «Третьего
Рима», которые широко использовались и другими старообрядческими авто-
рами («Греческое царство разорися и не созиждется... понеже они предаша
316
Глава V
греческую веру въ латинство»). Процитированы и другие фрагменты Посла-
ния, не столь часто встречающиеся (или вовсе не встречающиеся) в сочинени-
ях его единомышленников: формулы «вместо римской и константинополь-
ской» (о московской Церкви), «снидошася» (о потерявших независимость хри-
стианских царствах); полностью приведен центральный фрагмент Послания и
заключительный вывод «два убо Рима падоша, а третий стоить, а четверто-
му не быть».
Если Филофей Псковский писал «по пророческим книгам» о «царстве нашего
государя» как «Третьем Риме», то для дьякона Федора это - «Божье наречение»:
держава «нашего христианскаго царства, нареченнаго Богомъ Третиимъ Римомъ»
(Послание о познании антихристовой прелести [Материалы, т. 6, с. 79]). Он по-
вторил это определение, цитируя предсказание папы Сильвестра из Повести о
белом клобуке: «первый Римъ паде Аполинариевою ересию, а здЪ, во второмъ
Риме, вера изсякнетъ агарянскимъ насилиемъ, в третиемъ же Риме, въ Москве,
там благочестие просияетъ паче первыхъ царствъ, и то наречется светлая Россия
отъ Бога: тамо пошли белый клобукъ, да похвалятся сыновЪ рустии» [Матери-
алы, т. 6, с. 277, 331, ср.: ПЛДР, XVI в., с. 224].
Вместе с тем «Третий Рим» для дьякона Федора - и объект приложения дья-
вольской воли, как для Продолжателя Филофея, автора сочинения «Об обидах
Церкви», и место и время приближения антихриста, упоминание которого поя-
вилось в Послании великому князю.
Дьякон Федор основывается на негативной римской парадигме, распростра-
няемой на Россию. «И священный Златоустъ и благоумный Ипполитъ согласно
вЪщаютъ, яко Римская держава и власть отъ антихриста разорится», - пишет
он в «Послании ко всемъ правое л авнымъ о антихристе». В сочинении «О позна-
нии антихристовой прелести» наполняется новым содержанием формула сочи-
нений «Филофеева цикла» и грамоты 1589 г. «снидошася» - «совокупишася»,
относясь не к православным церквам, а к нечестию: «...во едину державу нечестия
все три Рима совокупишася, по образу Августа кесаря. ПервЪе... дияволъ, из-
шедъ из бездны, Римъ нечестиемъ порази со всеми западными странами, и по-
шедъ до нашего царства на пути Литву отступлениемъ плени. Таже... и наше
Российское царство нечестиемъ похити и конечнЪ воцарися всякимъ нечестиемъ
надъ всею вселенною, яко Августъ» [Материалы, т. 6, с. 79, 81, 263].
В Послании ко всем православным об антихристе дьякон Федор использо-
вал тот же источник, что и автор Послания великому князю. Оба автора ссы-
лаются на «святого Ипполита», но не дают названия сочинения. По-видимому,
дьякон Федор пользуется не текстом Послания великому князю, но тем же
источником, что и автор Послания: «...И ждите того, егда станетъ римская
власть разорятися; но обстоимъ будетъ Римъ вой отвеюду, и тогда разумейте,
яко приближися запустение ему и антихристово царство прииде. По Ипполиту
и Златоусту, Божию и человеческую власть содержитъ ныне папа римскии»
[Материалы, т. 6, с. 264]. Выражение «объетоим Рим», как уже говорилось,
восходит к образу «град объетоим» из толкований текста пророка Исайи [1,7"
8] в составе апокрифического Слова св. Ипполита о скончании века и о анти-
христе. Оно входит также и в состав пользовавшегося авторитетом у старооб-
рядцев «Соборника» или «Сборника из 71 слова», изданного в Москве в 1647 г.
Jluiicu «Третьего Рима»
317
[Зернова 1958, № 200] и опубликованного по этому же изданию К. И. Нево-
струевым [Невоструев 1868, Приложения, с. 189-218].
Фрагмент об окружающих Рим персидских и скифских «воях» (как в тек-
сте Хтг1 в.) или «воях отовсюду» (как в тексте XVII в.) отсутствует в Слове,
приписанном Ипполиту Римскому. Надо полагать, что фрагмент заимствован
авторами XVI и XVII вв. из другого, промежуточного источника, восходяще-
го к той же традиции, к которой принадлежит и апокрифическое Слово
(гл. V, § 1, 2).
Приведенные примеры не исчерпывают, разумеется, темы «Третий Рим и
раскол», требующей самостоятельного исследования, особенно учитывая обшир-
ный новый материал старообрядческой книжности, введенной в научный обо-
рот в последние десятилетия. Высказывания попа Лазаря, Никиты Пустосвя-
та, дьякона Федора, их современников позволяют увидеть основные направле-
ния, по которым в XVII в. шло преобразование идеи «Третьего Рима» в старо-
обрядческих кругах. Не меньший интерес представляет и литература XVIII в.
[Гурьянова 1988].
Фрагменты и редакционные обработки сочинений. Еще один идеологический
и мировоззренческий ряд бытования идеи «Третьего Рима» - русло рукописной
книжности, переписка и распространение сочинений «Филофеева цикла» в пер-
воначальном виде, но с изменениями, неизбежными в процессе передачи. Такие
списки делались и в XVI в., и в XVII-XVIII вв. Существовал и другой тип пере-
писки, когда происходит стилистическая обработка текста, не меняющая смыс-
ла и отражающая литературный вкус редактора-переписчика [текст Послания
против астрологии в рукописи РНБ, СПб. ДА, 430]. Но она могла сопровождать-
ся исключением или переработкой отдельных фрагментов, что уже носило смы-
словой характер. О некоторых из них говорилось в ходе анализа сочинений
Филофеева цикла. К ним можно добавить следующие.
В рукописи ГИМ, Щук. 466 Послание псковскому дьяку переработано в
Послание к царю Ивану Васильевичу (Приложение № 1-В). Время возникно-
вения самой редакции остается неизвестным; это может быть и эпоха Ива-
на IV, но не исключено, что переработку производил составитель-переписчик
рукописи (вторая четв. XVII в.), т. к. и другие имеющиеся здесь тексты отли-
чаются индивидуальными чертами (Послание о крестном знамении обращено
здесь к Ивану Васильевичу; о характере текста сочинений Пересветова в со-
ставе сборника см.: [Зимин 1956, с. 103-105]). Изменение заглавия текста
«Послание к государю царю и великому князю Ивану Васильевичи) всеа Русии
Псковские области Елизарьева монастыря старца Филофея» подкреплено добав-
лением в текст многочисленных обращений «государь», воспринимаемых имен-
но как обращение к царю.
Другим существенным смысловым изменением является усиление антила-
тинской направленности текста. Опущены слова о том, что латиняне находи-
лись в «соединении» с православными в течение 770 лет, сохранено лишь ука-
зание об их отпадении от православной веры. Опущена и фраза о претензии
современных латинян именовать себя «недвижимым Ромейским царством», вер-
нее, она переработана в утверждение, что таким царством является Российское
318
Глава V
(Приложение № 1-В, л. 198 и об., ср. Приложение № 1, л. 108), от слов «Да внем-
ли Господа ради» до слов «папою Формосом».
Остальные вилоизменения текста в основном стилистического характе-
ра: вместо «от все дающего Бога» (л. 108 Осн.) здесь «от всемогущаго Бога»
(л. 197 об.); вместо «высокостолнейшаго» (л. 111 об.-112 Осн.) здесь «высоко-
престо лнейшаго» (л. 205); вм. «потопишася от неверных» (л. 112 об. Осн.) здесь
«потопишася неверием» (л. 205 об.) и т. д. (последнее разночтение, впрочем, име-
ет смысловой характер, называя в качестве причины гибели христианских
царствие нашествие «неверных», но их собственное неверие).
В известной фразе о трех Римах держава названа «Римским царством», что
указывает на наличие у редактора-переписчика достаточно исправного вариан-
та текста, близкого к авторскому. Сохранена здесь и характеристика церков-
ного престола «Третьего Рима» как «апостольского», что также соответствует
авторскому тексту.
В летописно-хронографической компиляции, известной как Хронограф Ар-
сения Суханова (рукопись 50-х гг. XVII в. [РНБ, F. XVII. 17], см. [Клосс 1980,
с. 274-275]), среди русских сочинений, посвященных «турецкой» теме, нахо-
дится очень краткий текст, озаглавленный «От руския повести», представляю-
щий собой изложение содержания Послания против астрологии, жанр которого
осмыслен составителем как «повесть». Составитель воспринял Послание Фи-
лофея Мунехину как «повесть» о христианских царствах, которые «преидоша
в конец и снидошася во едино царство...» (см. Приложение № 1-Д).
Известны и другие списки этого текста. Это списки, в которых отразился
Патриарший свод 70-х гг. XVII в., имевший общие с Хронографом Арсения
Суханова источники ([РГБ, ф. 556, Виф. сем. № 34, л. 442], рукопись датиру-
ется 1673-1678 гг.; [РНБ, F. IV, 236, л. 267 об.-268], рукопись конца XVII-
начала XVIII в. [Клосс 1980, с. 286, 292]).
В сборнике XVII в. РНБ, Q. XVII. 198 (Приложение № 1-Е) помещен текст,
которому придан вид Послания Филофея Михаилу Григорьевичу, однако фак-
тически из этого Послания заимствованы лишь заглавие, к тому же перерабо-
танное, и первая фраза, почти полностью видоизмененная, основная же тема
этого текста (о божественном Промысле и о том, что «о всЬх о недов^домых
Божиих д'Ьлах Бог не повеле испытати») лишь очень отдаленно связана с тек-
стом Филофея. Тем не менее в литературе его часто называют (по публикации
В. Н. Малинина) Посланием Филофея о покорении разума Откровению [Мали-
нин 1901, Приложения № V, с. 33-35].
Рукопись первой половины XVII в. [БАН, 21.7.17 (л. 502 об.-504)] содержит
текст, открывающийся отрывком, основанным на Хронике Георгия Амартола (о
смене царств): «От пророчества Данилова. Асирийское царство разориться Вави-
лоньским, Вавилоньское же Перьским, Прьское же Македоньскым, Македонь-
ское же царство антихристом, антихристово же царство разорится Господом
нашим Исусом Христом».
Непосредственно вслед за ним и составляя с ним единое целое, помещено
извлечение из Послания против астрологии, его ключевой фрагмент, начи-
нающийся титулом великого князя (от слов «Пресв'Ьтлейшаго и высокостол-
нейшаго государя нашего»). Извлечение близко тому, которое содержится в
Лики «Третьего Рима»
319
более раннем сборнике БАН, Арх. С. 240 (Приложение № 1-Г). В поморском
сборнике 60-70-х гг. XVIII в. БАН, Друж. 23(39) [см. Описание РО БАН,
т, 7/1, № 55] на л. 133 об.-135 об. помещено тоже близкое, но более про-
странное извлечение главной части Послания с названием «От послания Фи-
лофея инока Елизаровы пустыни. Глава 4». (нач.: «О сих убо преупокоивше
слово, мала н'Ькая словеса изречем...», далее до конца, включая заключи-
тельную фразу «Буди, государь, спасаяся и здравствуя о ХристЪ»). В этом
сборнике представлено редкое соединение сочинений «Филофеева цикла»,
заимствованное из протографа, где они составляли 2-4-ю главы. Наряду с
извлечением из Послания Мисюрю Мунехину (глава 4) включен и его пол-
ный текст (л. 111-129 об., гл. 2, относится к третьей ветви списков, группе
Георгия Комонина), а также краткая редакция сочинения «Об обидах Церк-
ви» с названием «Филофея инока Елизарова монастыря, иже во Пскова. Из
Апокалипсиса, глава 3», в конце текст «От пророчества Данилова сказание»
(л. 130 об.-133 об.). Составитель связал тему Послания Мисюрю Мунехину с
творчеством Максима Грека. Вслед за Посланием на л. 130 помещена запись
(кроме нее других текстов на этом листе нет): «До зд*Ь скончася послание
старца Филофея ... хотяи же изв'Ьститися да чтетъ в конц’Ь Максима Грека 2
Слова, едино 13 (цифра исправлена. - Н. С.), а другое 77-е». Возможно, име-
лись в виду противоастрологические сочинения Максима Грека.
В тексте, созданном не позднее второй четверти или середины XVII в. (дата со-
держащей его рукописи ГИМ, Увар. 157, 8°, л. 147об.-164), отсутствует большой
фрагмент о «нынешнем православном царстве», где оно отождествляется с «Ро-
мейским» царством, и о «Третьем Риме». Редактор-переписчик, впрочем, сослал-
ся на дефектность своего оригинала, однако потеря в нем именно данного цело-
стного фрагмента, несущего основную смысловую нагрузку Послания, и возоб-
новление текста сразу по окончании законченного смыслового фрагмента позво-
ляет предполагать сознательное его исключение: «О сих убо преупокоивше сло-
во, мала н’Ькая словеса изрече. - От сего м*Ьста и з буквицы сея утерялась пись-
ма. Но достойно есть всякому живущему всякая кощунная и богомерская дея-
ния отринути и в них ни вникати, ни дияти, но на вся дающаго Бога над’Ьяти-
ся. - А звЪзды, яко же и преже рекох, не помогут нич*Ьм». Текст, выделенный с
двух сторон с помощью тире, принадлежит переписчику, со слов «а зв'Ьзды»
снова возобновляется текст оригинала и воспроизводится до конца без пропусков
[л. 162 об.-164 рукописи Увар. 157], ср. [Осн. л. 111об.-112]. О том, что перепис-
чик сознательно исключил текст, может свидетельствовать следующее наблюде-
ние. Слова в конце пометы составителя, являющиеся ее органической частью
(«но на все дающаго Бога над'Ьятися»), перефразируют конечные слова отсутст-
вующего фрагмента («но уповати на все дающаго Бога»), следовательно, они
были в распоряжении переписчика. Оригинал, с которого он списывал, был
весьма близок первоначальному тексту; так, в нем даже сохранялось редчайшее
чтение «Агарины внуцы» [л. 158 об.]; сохранена заключительная формула про-
щания, ряд других особенностей. Переписчик-составитель, впрочем, обращался с
ним достаточно свободно, подвергая различным стилистическим изменениям:
видоизменил заголовок («Писание мудр’Ьишаго государя и великаго князя дия-
ку государю Михаилу Григорьевичи)»), менял порядок слов, ставя существи-
320
Глава V
тельные перед прилагательными, перемещал фрагменты фраз, опускал неболь
шие фрагменты текста. Если редактор-переписчик мог свободно обращаться с
текстом, то вполне возможно, что ему принадлежит и сознательное исключение
ключевой фразы текста, поскольку он не понял или не принял (что вероятнее)
ее содержание, но оправдал себя дефектностью оригинала.
Аналогичный вариант текста содержится в рукописи 3- ей четверти XVIII в
[РГБ, ф. 29, Бел., № 23 (М. 1529), лл. 215-220 об.], хотя имеются немногочис-
ленные и незначительные отличия от Увар. 157.
Редакция, известная в сборнике конца XVII в. [ГИМ, Увар. 274, 1° (лл. 827-
833 об.)], содержит в основном стилистические вариации текста. Изменено за-
главие: «Послание старца Филофия Елеозарова монастыря от божественных
писании». Так, в тексте, соответствующем л. 108 Осн., к словам «О царьствах
же и странах пременение» добавлено «или конечное запустение». К словам
«сия вся быша грехъ ради» [л. 108 об. Осн.] добавлена выразительная метафо-
ра «за высокоумие и за окаменение сердецъ». Вместо «душа их от диаволе пле-
нены быша» [л. 109 об. Осн.] читаем «души ихъ от диавола в пл'Ьнъ заведены».
Редактор-переписчик решается выдать за собственное мнение мысль о причинах
неразрушимости Ромейского царства: «а и Ромеское царьство, яко же мню, за
сие неразрушимо, яко Господь в Римскую область написася» [л. 109 об. Осн.]. Во
фразе «начат жалостная словеса простирати» вставлены слова (после «начат»)
«скорб'Ьти и тужити» [л. 110 об. Осн.]. Вместо «пресветлейшаго... государя» чи-
таем «просветившаго государя» [л. 111 об.-112 Осн.]. В известной фразе о Рос-
сии как «Ромейском» царстве [л. 112] добавлено слово «истинное»: «по пророче-
скимъ книгам то есть истинное Ромейское царство». Во фразе «токмо единаго го-
сударя нашего царство едино благодатию Христовою стоит» [л. 112 об. Осн.] рас-
пространен конец: «благодатию Божию непоколебимо и непревратно в вере сто-
ит». Значительно расширен последний абзац текста (после слов «но обратимъся
ко всемогущему Господу Богу») в назидательно-нравоучительном смысле.
Кроме этого, встречаются случаи пропусков, испорченные места. Так, в на-
чальной фразе адресат превратился из «дьяка» в «дьякона»; вместо «в который
час» [л. 105 об. Осн.] ошибочно написано «вторыи час»; вместо «знамение вод-
ное» [л. 105 об. Осн.] - «знамение подводное» и ряд других.
Следует отметить и один случай смысловой правки текста (ослабление его
антигреческой направленности): во фразе «...понеже они (греки. - Н. С.) пре-
даша православную греческую вЪру в латинство» [л. 108 об. Осн.] добавлено:
«мало не всю» (перед «предаша»).
В протографе трех рукописей [РГБ, ф. 29, Бел. 58 (М. 1570), перв. пол. -
сер. XVII в.; РГБ, Соф. 1260 (л. 68), XVIII в., ГИМ, Увар. 346 (л. 82), XVIII в.]
был искажен текст о Ромейском царстве современных «латинян», так что смысл
этого фрагмента был утерян. Возможно, здесь лишь механическая порча текста
из-за перестановки его фрагментов, но не исключено, что допущено сознатель-
ное искажение с целью вложить в уста самих «латинян» мысль об их «прел-
щении» Аполинариевой ересью.
В Соф. 1260 и Увар. 346 совпадают и начальные фразы текста, обозначаю-
щие автора и адресата. В Увар. 346 названия нет, в Соф. 1260 «Послание», Да'
лее: «Государя великаго князя дияку государю имярек Елизарова монастыря
Лцки «Третьего Рима»
321
нищий богомолец старец имярек Бога молит и челом бьет». То же в Увар. 346,
но лишь отсутствует слово «старец». В более ранней Бел. 58 имена автора и
адресата еще не утрачены, но одновременно они обозначены и как «имярек»:
«Послание инока псковскаго Филофея Елеазаровы пустыни царя государя и
великого князя дияку государю Михаилу Григорьевичю имярек Елеозарова
монастыря нищий богомолец старец имярек бога молит и челом бьет».
Текст подвергается и другим изменениям: в Бел. 58: «яз человек груб учи-
тися буквам», в Соф. 1260: «аз человек грубый, учился буквам руским».
В рукописи Бел. 58 назван источник «От Минеи Макария митрополита мо-
ек овскаго, месяца августа в 31 день», однако сравнение текстов с МЦ показы-
вает, что если текст, находящийся в основе протографа всей группы, и восхо-
дил к Минеям, то он уже претерпел значительную эволюцию, и встречаются
чтения, совпадающие с чтениями других групп.
В рукописи ГИМ, Увар. 875 (1869), 4°, 1632 г., текст Послания [лл. 267-
274] содержит значительное количество чтений, искажающих его иногда до
потери смысла. Приведем начало текста (заглавие отсутствует): «Инока Елеза-
рова монастыря в мир'Ьврение гранографы Моисея законодавца в шестоднев-
ние от перваго Адама и доныне суть, латыня же считаютъ от Рождества Хри-
стова л'Ьта, в том разнествия несть никоего же. Глаголит божественыи Павел:
бысть первый человек от земля перьстен...» и т. д. Видимо, писал малограмот-
ный писец, не понимавший текста, сокращавший его механически, допускав-
ший много пропусков - гапплографий. Например, вместо «прелщени Карулом
царем» он пишет: «прелщельника руломъ царемъ» (оставляя пустое простран-
ство перед «рулом»), вместо «константинопольский» пишет «констентинволе-
ской» и др. Однако подобный случай - единственный в богатой рукописной тра-
диции текста.
В целом же именно благодаря рукописной традиции, тщательной работе
писцов сохранялось первоначальное содержание концепции «Третьего Рима»,
тексты, созданные Филофеем Псковским и его Продолжателями.
Закончить изложение можно Повестью о начале Москвы, в которой на
первый план выдвинут собственно московский аспект идеи «Третьего Рима», к
ее разнообразным интерпретациям добавлена та, которая связывает идею не-
посредственно с историей Москвы, ее началом и ранним этапом бытования.
Повесть имеет название «О зачале царствующаго великаго града Москвы, како
исперва зачася» и открывается фрагментом Послания Филофея Псковского (в
том вторичном варианте, в котором произошла замена «Ромейское - Росий-
ское»): «Вся убо христианская царства в конец приидоша и снидошася во едино
Царство нашего государя, по пророческим книгам то есть Российское царство:
два убо Рима падоша, третий же стоит, а четвертому не быти». Именно в Повес-
ти можно встретить формулу, наиболее приближенную к закрепленному в исто-
риографии выражению идеи («Москва - третий Рим»): «Поистинне же сей град
именуется третий Рим». Но одновременно она соотнесена с царством: «Сице же
и нашему сему третиему Риму, Московскому государству...». Автор зафиксиро-
11 — 3483
322
Глава V
вал наличие враждебного, укоряющего отношения «окрестных стран» к возвы-
шению и росту Москвы и царства: «Аще бо и нецыи от окрестных стран враж-
дующе поносят ему, сице глаголюще: „Кто убо чая или слыша когда, яко Моск-
ве-граду царством слыти и многими царствы и странами обладати“». Автор дает
краткую, но выразительную отповедь, сравнивая создание Москвы с сотворени-
ем мира, с переходом от «не сущего» к «сущему», из небытия в бытие. Те, кто
говорит подобные слова, «немощию человеческою обложени суть, не разумеюще
силы Божии, ни пророческих писаний, яко всемощен Бог и от не сущаго в сущее
привести, яко же искони и вселенную» [Салмина 1964, с. 174-175; Идея Рима,
с. 194]. Далее следует рассказ об основании столицы и изложение ее ранней ис-
тории в связи с историей Руси. По наблюдениям М. А. Салминой, Повесть воз-
никла во второй четверти XVII в. [Салмина 1964, с. 81]. Смелая аналогия между
основанием будущей столицы и сотворением мира могла возникнуть в атмосфере
преодоления последствий польско-шведской интервенции и Смуты, роста наци-
онального самосознания, возрождения страны.
Заключение
1.	Русская историческая мысль первой трети XVI в. разработала три типа
соединения русской истории с мировой - хронографический (Русский хроно-
граф, или Хронограф 1512 г.), генеалогический (Сказание о князьях влади-
мирских, особенно новый вид Медоварцевской редакции, соединяющий хроно-
графический и генеалогический тип, ок. 1527 г.), пророческо-эсхатологический
(цикл сочинений о «Третьем Риме»).
Русский хронограф, созданный либо в начале XVI в., либо между 1516-
1522 гг., - новый тип исторического труда, аналогичного которому предшест-
вующая русская историография не знала, своего рода «историческая энцикло-
педия»; перед составителем стояла задача ввести в русло мировой истории ис-
торию славянских народов и историю Руси.
Цикл Сказания о князьях владимирских соединяет легендарное римское
звено генеалогии русских князей, возводимых к императору Августу, констан-
тинопольское звено (рассказ о дарах Мономаха - царских инсигниях) с рус-
ским звеном. В Медоварцевской редакции наряду с Родословием литовских кня-
зей помещены Родословия русских князей, первенствующее место при этом от-
ведено московским князьям.
Идея «Третьего Рима» впервые сфомулирована ок. 1523-1524 гг. в Посла-
нии Филофея Псковского великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину.
Россия и ее столица становятся, по Филофею, последним воплощением «не-
разрушимого», «недвижимого» Ромейского царства, возникшего в возникнове-
нием христианства и христианской Церкви. Идея «Третьего Рима» известна
(по публикации 1901 г.) в усеченной форме, из нее изъято столь существенное
звено, как наименование «царства нашего государя», т. е. Василия III, «Ромей-
ским царством», отождествляемым с последним земным царством теории ми-
ровых монархий, основанной на эсхатологическом толковании книги пророка
Даниила. В «Ромейском царстве» - «Третьем Риме» после потери политиче-
ской независимости Византией и всеми ранее существовавшими православны-
ми царствами их судьбы соединились («снидошася,») в России - на метаисто-
рическом уровне.	7
Столь насыщенная концентрация на небольшом временном отрезке столь
значительных сочинений вполне соответствовала напряженности политической
и церковной жизни того времени, масштабам возникших перед Россией задач.
Единое государство, сформировавшееся на рубеже XV-XVI вв. на востоке Ев-
ропы, преодолев (в основных чертах) феодальную раздробленность и освобо-
дившись от более чем двухвекового ордынского ига, утверждало свое место не
только в системе международных отношений, но и в мировой истории. Оно за-
говорило о себе, апеллируя к древней традиции, причастность к которой, уко-
рененность в глубоком прошлом, длительность исторической перспективы при-
324
Заключение
званы были обеспечить ему стабильность и авторитет. Также и русская Цер-
ковь определяла свое место среди современных христианских Церквей, в исто-
рии христианства, утверждала свое право на автокефалию. Задача была дву-
единой, обоснование автокефалии сопрягалось с утверждением и статуса Рус-
ского государства в качестве царства, и царского титула правителя. Подобно
двуглавому орлу, титул был обращен и на Восток, и на Запад, призван был
свидетельствовать независимость по отношению к ордынскому царю, равенство
в отношениях с западным императором, роль в православном мире царя един-
ственного сохранившего политическую независимость православного царства.
Возраст христианской культуры Руси был к этому времени сравнительно
невелик — немногим более половины тысячелетия. Но объем освоенного, усво-
енного и по мере сил развитого духовного и канонического наследия, воспри-
нятого христианского Предания оказался вполне достаточным, чтобы дать от-
вет на вызов или запрос времени. Идея «Третьего Рима», будучи одной из со-
ставляющих в полифонии общественной мысли, совместила в себе и горизон-
тальные связи с своей эпохой, вызвавшей ее к жизни, и духовную вертикаль,
обращенность к древности, к первым векам христианской истории, а одновре-
менно пророчество о будущем - как в смысле длительности исторического вре-
мени земного существования «последнего царства», так и в смысле предуготов-
ления - нравственного и духовного - к эсхатологическому концу.
В идее «Третьего Рима» осознана и древность его корней, равнозначная, с
точки зрения Филофея Псковского, верности Преданию раннего христианства
и эпохи вселенских Соборов, когда существовало подлинное единство, или «со-
единение», всего христианского мира, и одновременно молодость «Третьего Ри-
ма» как новообращенной и новопросвещенной страны; именно такой видел «но-
вую Великую Русию» Продолжатель Филофея, автор сочинения «Об обидах
Церкви». Он даже полемизировал с создателем концепции по поводу прочно-
сти «стояния» «Третьего Рима», опуская его главный вывод «а четвертому не
быти». Тем не менее два автора не противостоят, или не полностью противо-
стоят друг другу, но скорее дополняют один другого, исходя из общей по-
сылки - идеи «Третьего Рима», хотя и наполняемой разным содержанием в
зависимости от того, какой аспект римской парадигмы они выбирают, к какой
традиции толкования пророка Даниила примыкают, какую схему мировых
монархий используют. Одна из этих традиций восходит к Ипполиту Римско-
му, писавшему в период гонений на христиан и видевшему в Римской импе-
рии державу, где появляются признаки приближения антихриста. Другая
представлена «восточными» авторами (Ефрем Сирин, Козьма Индикоплов, Ме-
фодий, или Псевдо-Мефодий Патарский); они писали уже в IV-VII в., на на-
чальных этапах формирования Восточной Римской империи, которая в науке
получила название Византии и которую русские источники именовали «Грече-
ским царством». Эти авторы значительно трансформировали характеристики
«последнего царства»; Козьма Индикоплов писал, что Римская империя вы-
полнила роль «слуги Христова строения».
2.	Формула, выражающая исследуемую идею, «Третий Рим», отличается от
традиционного и общепринятого словесного оборота «Москва — Третий Рим»»
Такое именно терминологическое воплощение идеи отсутствует во всех трех
Заключение
325
излагающих ее сочинениях; оно ограничивало бы ее содержание мыслью о
судьбе городов, мировых столиц (translatio urbis), в то время как «Третий
Рим» ~ понятие более широкое и относится одновременно и к царству. «Тре-
тий гим» - не только Москва, и даже не Москва по преимуществу, но Русское
царство со столицей в Москве, русская православная Церковь с ее главным
престолом - кремлевским Успенским собором.
3.	Среди трех основных сочинений, излагающих идею «Третьего Рима»,
может считаться бесспорно принадлежащим Филофею лишь Послание псков-
скому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину с опровержением ас-
трологических предсказаний нового всемирного потопа в феврале 1524 г. Оно
написано ок. 1523-1524 гг. (до февраля 1524 г.), т. е. незадолго до роковой да-
ты. Автор вышел далеко за пределы первоначальной задачи и создал концеп-
цию «Третьего Рима». Самое раннее ее изложение было вполне завершенным
и последовательно аргументированным.
Послание царю и великому князю Василию Ивановичу (в более поздних спи-
сках Ивану Васильевичу), известное и как Послание о крестном знамении, напи-
сано, бесспорно, позже Послания против астрологии и, возможно, другим автором
с целью побудить церковную и светскую власть (прежде всего великого князя) к
назначению новгородского архиепископа, что и произошло в 1526 г. Вскоре па-
мять о первоначальном прагматическом мотиве была утрачена, и сочинение ста-
ло переписываться и восприниматься как близкое по жанру литературе «княже-
ских зерцал» и обращенное то к Василию Ивановичу, то к Ивану Васильевичу.
Утрачивалась и связь предыдущего, первого сочинения с опровержением аст-
рологического предсказания. Предисловие, его излагающее, сначала сокращает-
ся, затем заменяется другим, более общего характера, а затем вовсе исключается.
Сочинение, имеющее историографическое название «Об обидах Церкви»,
содержит элементы полемики с первым Посланием; оно не имеет его заключи-
тельного, итогового утверждения «а четвертому не быти», не могло быть напи-
сано Филофеем Псковским и принадлежит перу его Продолжателя, работавше-
го в пределах 30-х - начала 40-х гг. XVI в. Его первая и полная редакция из-
вестна в единственном списке, а краткая - в основном в списках конца XVII-
XIX вв., вышедших из старообрядческой среды.
4.	Истоки или источник идеи «Третьего Рима» усматривают иногда в Изло-
жении пасхалии московского митрополита Зосимы, писавшего в 1492 г. про
Ивана III как «нового царя Констянтина новому граду Констянтину - Москве
и всей Русской земли». Однако здесь можно усмотреть лишь мысль о преемст-
ве по отношению к Константинополю, известную и по более ранним памятни-
кам, «парадигму Константина», а не зарождение идеи «Третьего Рима».
В Изложении не говорится о падении столицы империи, вообще нет упоми-
наний о ее судьбе; напротив, Константин Великий выступает как христиан-
ский царь и как олицетворение начала христианского царства, парадигма Кон-
стантина сохраняет полноту значения. Определение Москвы включается в дру-
Гои ряд фактов, в первую очередь - борьбы с ересями, защиты и утверждения
неры. Филофей же создал оригинальную трехчленную конструкцию, с отрица-
нием двух предыдущих звеньев и с появлением четвертого звена, возможность
Которого, впрочем, отрицается («а четвертому не быти»).
326
Заключение
Вводя такой компонент как наименование Москвы «новым градом Констан
тина», митрополит Зосима обогащает то идеологическое направление, которое
было в XV в. одной из главных составляющих в концепции преемства-противо-
стояния Руси по отношению к Константинополю, но не выходит за его пределы
Это делает уже Филофей Псковский в XVI в. идеей translatio imperii.
Отказ от укоренения концепции в XV в. имеет отнюдь не формальное зна-
чение. Размещая концепцию в XV или XVI вв., мы видим в ней ответ на за-
прос или вызов разных эпох. Перенесенная в XV век, она оказалась бы в кон-
тексте падения Византийской империи. Соблазн простого логического хода -
увидеть в формуле «два Рима пали» ответ на падение Константинополя в 1453 г. -
был так велик, обладал такой кажущейся убедительностью, самоочевидностью
что идея «Третьего Рима» очень долго и часто излагалась как идея «византий-
ского наследия» и оценивалась то положительно, то отрицательно в зависимо-
сти от отношения к самой Византии и ее оценки.
В XV в., однако, не обнаруживается следов формирования или бытования
идеи «Третьего Рима» (как и признаков появления какого-либо варианта Ска-
зания о князьях владимирских), а в Послании Филофея Псковского М. Г. Ми-
сюрю Мунехину тема падения нового Рима даже не является центральной, ав-
тора не в меньшей степени занимает осмысление судеб «латинства» и падения
«великого» Рима в том специфическом смысле, который придан этому поня-
тию. О «латинянах» автор пишет больше, чем о греках.
5.	Историософия Филофея намечает этапы, вехи истории, место в ней
русской государственности и русской Церкви. Исходя из бинарного членения
истории, т. е. разделения ее на дохристианскую и христианскую, он выделяет
этапы второго периода. Первые 770 лет - период единства Церкви, эпоха пер-
воначального христианства и вселенских Соборов (в современном Филофею
Русском хронографе названо количество «святых отцов», участников вселен-
ских Соборов - две тысячи - создателей духовного и канонического автори-
тета христианского Предания).
Начало этого периода ознаменовано появлением «неразрушимого» христиан-
ского царства, «имеющего тот же возраст, что и Христос» и называемого «Ромей-
ским» царством. Оно не тождественно ни языческой Древней Римской империи,
преследовавшей христиан первых веков, но сделавшей христианство в начале
IV в. государственной религией, ни завоеванной османами Византийской империи
(«Греческому царству»). Ромейское царство, «неразрушимое», «недвижимое»
христианское царство - это функция, лишенная единственной и постоянной про-
странственно-временной локализации или характеристики. Носителями ее были
различные государственные образования, столица находилась и на реке Тибре, и
на берегах Босфора в Константинополе. Конец периода - падение «великого»
Рима, что Филофей понимает не как перенос столицы на Восток в IV в. или раз-
рушение варварами в V в., но как «отпадение» «латинян» от правой веры при
Карле Великом и папе Формосе (IX-X вв.), сопряженное с началом формирова-
ния будущей Священной Римской империи, как разделение Церквей.
Второй период завершается Флорентийским собором и «падением» второго
Рима, «разорением» Греческого царства. События 1439 г. и 1453 г. Филофей вос-
принимает в единстве, как причину и следствие.
Заключение
327
Период, в котором видит и мыслит себя автор, - эпоха «Третьего Рима»,
«последнего царства» из толкований книги пророка Даниила, конец которого
совпадает с концом истории. «Третий Рим» - гарант «стояния» (понятие, про-
тивоположное «падению», оба выражены с помощью глагольных форм: два Ри-
ма «пали», Третий «стоит»). Он становится последним воплощением христиан-
ского царства, принимающим на себя функцию Ромейского царства (заключи-
тельный этап translatio imperii). Отрицая право на римско-ромейское имя совре-
менных латинян, т. е. Священной Римской империи, «латинской» державы,
филофей отрицает тот вектор translatio, который ведет империю «от греков к
германцам», и направляет его в сторону «царства нашего государя», которое про-
возглашается и именуется Ромейским царством, «Третьим Римом». Тем самым
создается православный вариант теории translatio imperii. Он состоит из двух
компонентов. Первый - троекратное употребление понятия «Ромейское» царст-
во. В первый раз речь идет о его «неразрушимости», поскольку Христос запи-
сался в Римскую власть (на основе слов евангелиста Луки), во второй раз отвер-
гаются притязания на него современных «латинян» («наше царство Ромейское
недвижимо пребывает»), в третий раз - в контексте коронной формулы Посла-
ния, когда про «царство нашего государя» сказано: «по пророческим книгам то
есть Ромейское царство. Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть».
Вторая составная часть идеи translatio у Филофея выражена формулой «сни-
дошася» в утверждении о том, что судьбы всех прежде бывших православных
царств, потерявших свою политическую независимость, в их числе Греческого,
соединились («снидошася») в Ромейском царстве - «Третьем Риме». У Филофея
это понятие имеет мистический характер, но авторы XVII в. наполнят его ре-
альным содержанием, конкретным смыслом.
Будущее России выступает у Филофея не в качестве ее мессианистического
призвания, но как реальный политический результат, следствие (точнее, ос-
мысление) вполне конкретной политической ситуации, когда все ранее сущест-
вовавшие православные царства - не только Греческое, но также славянские,
балканские - потеряли политическую независимость, будучи попраны «невер-
ными». «Падение» их, однако, не осмыслено как абсолютное. Оно не состоялось
на метаисторическом уровне, т. к. все они «снидошася» (формула translatio) в
«царстве нашего государя», т. е. в России. Глагол «снидошася» (от «снитися»)
выражает идею двойного «перехода»: судьбы потерявших независимость право-
славных царств оказались сконцентрированными, соединенными не просто в
России, а в той России, к которой перешло качество или свойство несокруши-
мого Ромейского царства. На нее перенесено пророчество Мефодия Патарского,
предсказывавшего неразоримость Греческого христианского царства.
Возникновение и начало функционирования идеи «Третьего Рима» современ-
но планам императоров Максимилиана I и Карла V, направленным на создание
универсальной христианской монархии и организации «крестового похода» про-
тив турок. Москва определяла себя не менее, чем Вена и Вальядолид, достойной
Универсалистской функции, но убеждение изложено Филофеем, подчеркнем еще
Раз, как вывод метаисторического, историософского характера. Он не имел в тот
период политического содержания, не определял внешнеполитическую програм-
му, о чем нагляднее всего свидетельствует отказ Москвы от предложений папы и
328
Заключение
императора (1518-1519) присоединиться к антитурецкой коалиции европейских
держав с целью борьбы за «константинопольскую вотчину» или «константино-
польское наследие». Это понятие впервые зафиксировано в документах итальян-
ского, а не русского происхождения: в грамоте венецианского Сената 1473 г. в
речах Дитриха Шомберга с изложением предложений римского папы (1519).
Не мессианизм вдохновлял Филофея Псковского, но мысль об историче-
ской ответственности царства, оставшегося после падения Византийской импе-
рии и всех других ранее существовавших православных царств единственным
внешним гарантом и политическим защитником православия, когда продолжал
сохранять полноту значения военно-политический и конфессиональный натиск с
Запада и Востока. И не экспансионизм, т. е. расширение пределов в пространстве
но протяженность во времени последнего христианского царства, которое «удер-
живает» приход антихриста, а вместе с тем парадоксально поставляет своими
беззакониями и неправдой признаки его приближения.
И если Русское царство - последний земной лик трансцендентного христи-
анского Ромейского царства, зародившегося в эпоху Воплощения Слова, то рус-
ская Церковь - наследник христианской Церкви первых восьми веков ее сущест-
вования, Церкви соборного периода, когда сохранялось ее единство.
И если в практике общения с греческой Церковью после 1439 г., в Посла-
ниях из Москвы в Константинополь накануне падения империи выражена го-
товность русской Церкви к каноническому общению с греческой при условии
ее верности дофлорентийскому благочестию, то и в отношениях с западной
Церковью Филофей, как и авторы многих памятников анти латинской полеми-
ки, распространенных в XV-XVI вв., усматривает период «соединения», единст-
ва, когда папы были православными. Хотя Послание Филофея М. Г. Мисюрю
Мунехину против астрологии имеет антилатинскую направленность, автор его
столь остро сохраняет переживание единства христианского мира, констати-
руемое им в прошлом, в первые восемь веков христанства, до эпохи разделе-
ния Церквей, что для него еще возможно выражение «русского» через «рим-
ское» (в форме «Ромейское»), т. е. наименование Русского государства Ромей-
ским царством. Это станет вскоре непонятным и недоступным мышлению ряда
представителей последующих поколений.
«Русское» было выражено через «римское», понимаемое как верность все-
ленскому в том варианте, в котором «вселенское» существовало в первые восемь
веков христианской истории, до разделения Церквей, и в том виде, который оно
приняло в «новом» Риме, в восточном христианстве. Формула «Третьего Рима»
свидетельствует об осознании единства христианского мира и христианской
Церкви, когда «национальное» и «вселенское» еще не превратились в оппози-
ционную пару Нового времени.
Не случайно генеалогическая легенда о происхождении рода русских кня-
зей от императора Августа появилась одновременно с созданием концепции
«Третьего Рима». Легенда содержала недвусмысленный намек на то, что РУС"
ская государственность имеет корни не менее древние, чем Византийская и
Священная Римская империи; создатели легенды, как и Филофей Псковский,
ощущают желаемый вектор культурно-исторической и религиозной ориента-
ции - европейский и восточно-средиземноморский.
Заключение
329
Несмотря на генетическую и хронологическую близость, идеи цикла Сказа-
ния о князьях владимирских и «Третьего Рима» представляли две разные груп-
пы идей, первая имела более светский характер и была в большей степени связа-
на с государственно-политическими задачами, а вторая - с церковными (в со-
пряженности их с государственными). В XVII в. это различие проявится очень
отчетливо.
Идея «Третьего Рима» была одним из аргументов идеологического обосно-
вания автокефалии русской Церкви, идеи Сказания о князьях владимирских
функционировали в разных сферах. Повествование о передаче из Византии на
Русь царского венца в XII в. (о «дарах» Мономаха) использовалось в Чинах
венчания русских царей. Генеалогическая легенда о происхождении рода рус-
ских князей от императора Августа использовалась в дипломатической прак-
тике второй половины XVI в., была включена в некоторые летописи и в Госу-
дарев родословец.
Для эсхатологии Филофея характерен «светлый образ эсхатологизма», если
воспользоваться выражением С. Н. Булгакова. Слова о «последнем времени»
сопряжены в его Послании с текстом о божественном долготерпении, которым
обусловлена длительность исторического времени, продолжение земной исто-
рии человечества, «вечность царства» (по терминологии современника Филофея
Ф. И. Карпова). «Последнее время» и продолжение истории в восприятии Фило-
фея отнюдь не противостоят друг другу. Они объединены божественным долго-
терпением, и единственно оно определяет сроки Второго Пришествия. «Не опо-
здитъ Господь об^та, еже об*Ьща, но долго трьпит, не хотя нЪкиа погубити, но
хотя всЪхъ в покаяние вмЪстити», - цитирует Филофей соборное послание апо-
стола Павла. В эсхатологии Филофея главное, кажется, не идея конца, а идея
пути. Это путь покаяния и «мольбы» («молитвы»), поиски духовного и нравст-
венного совершенства, путь подвижничества и исполнения христианских нрав-
ственных предписаний. Верность заповедям требуется от всех христиан, но
особо Филофей говорит о самом ответственном среди них - о «царствующем».
Филофей избирает из Апокалипсиса не мрачные картины конца мира и
прихода антихриста, но образ символизирующей Церковь жены, которая на-
шла спасение от преследующего ее змея и потока неверия, обретя «покой» в
царстве «Третьего Рима». Эсхатология Филофея не исключает мажорной уве-
ренности в будущем России как «Третьего Рима», «Ромейского», т. е. неразру-
шимого христианского православного царства, которое пребудет до скончания
мира, обеспечивая длительность исторического времени.
6.	Идея «Третьего Рима» с самого начала была открытой, побуждавшей к
размышлениям, обладала сильным творческим полем, воздействие которого
Деформировало и самую идею. Актуализация ее потенциала, раскрытие новых
смыслов делались другими авторами в другие эпохи, при этом вовсе не обяза-
тельно происходило «дальнейшее развитие» первоначального содержания. За-
конам, по которым живут явления материального мира (зарождение, расцвет,
Упадок, прекращение существования), идеи не подчиняются, они могут прохо-
дить фазы в другой последовательности, обладая самостоятельностью в своем
развитии. Идея «Третьего Рима» под пером Филофея сразу обрела полноту со-
держания, была выражена в завершенном и совершенном виде, ее заключи-
330
Заключение
тельная формулировка стала почти афоризмом, прошедшим сквозь века ГТ
дальнейшей эволюции наблюдалось и упрощение первоначальной идеи, и непри
ятие, и снятие отдельных тезисов Филофея Псковского, их утрата, полемика с
некоторыми из них, но также и возвращение к первоначальному содержанию
Так, оказалось непонятным или неприемлемым для некоторых волоколам
ских кругов наименование «царства нашего государя» Ромейским царством хо-
тя была принята формула «Третий Рим» в соотнесении и с царством, и с его сто-
лицей. В рукописи игумена Волоколамского монастыря Нифонта Кормилицына
[РНБ, Q. XVII. 15] произошла замена «Ромейское - Российское» (в форме «Росе-
ское»); с такой же усеченной формой Послание Филофея Псковского Мисюрю
Мунехину против астрологии вошло не только в Великие Минеи Четии митро-
полита Макария, но и в историографию нового времени из-за несовершенства
не только первых публикаций, но и издания В. Н. Малинина. Эту замену можно
считать одной из первых метаморфоз идеи.
В упрощенном виде излагает идею Послание великому князю, где исклю-
чены многие звенья аргументации, включая все три упоминания «Ромейского
царства», периодизацию истории, противоастрологическую тему, образ апока-
липтической жены; но сохранен заключительный вывод «...а четвертому не
быти». Вместе с тем повышена авторитетность идеи, поскольку она включена
в титул царя и великого князя при непосредственном обращении к нему, а не
в тексте Послания другому лицу. Послание великому князю приближается к
литературе жанра княжеских зерцал, рисующих идеальный образ князя и реа-
лизующих право совета правителю, что было одной из существенных тем об-
щественной мысли XVI в.
В Послании советы изложены от лица представителя старчества (имя «стар-
ца Филофея» как автора обозначено в оглавлении основного списка и в ряде
других). Среди функций правителя выделялась защитно-охранительная, прежде
всего по отношению к Церкви и пастве.
Еще один совет касается позиции царя и великого князя в одном из основ-
ных идейных противостояний того времени (известном как борьба между «не-
стяжателями» и «иосифлянами»). К царю и великому князю обращен совет-пре-
достережение не нарушать канонические и имущественные права церквей и мо-
настырей. Соединение этой полемики с идеей «Третьего Рима» - важная нова-
ция и в эволюции аргументации в ходе самой полемики, и в истории идеи.
Наиболее интересной новацией Послания великому князю является усиле-
ние связи с теорией мировых монархий, а именно с тем ее толкованием, кото-
рое находится в иной, нежели Послание Филофея Псковского, традиции. Эта
традиция восходит к Слову Ипполита Римского об антихристе, но не непосред-
ственно, а через другой, промежуточный источник (или источники). В этой тра
диции Римская империя толковалась как держава, в которой появляются при
знаки приближения антихриста, предвещающие конец «последнего царства»,
в отличие от той традиции, к которой примкнул Филофей Псковский и в ко
торой одним из качеств Римской империи была ее роль «слуги Христова строе
ния» (Козьма Индикоплов, Псевдо-Мефодий Патарский).
Первая традиция оказала влияние и на автора третьего сочинения Ц
(«Об обидах Церкви»). В нем представлен другой тип метаморфозы идеи.
Заключение
331
тор усложняет идею, используя заложенную в ней критическо-обличительную
возможность, вступая с Филофеем в полемику и подвергая сомнению проч-
ность «стояния» Третьего Рима из-за умножившегося в нем беззакония и не-
правды. Он уже не повторяет основную формулу, излагавшуюся в предыдущих
сочинениях, с ее утверждением «а четвертому не быти».
«Третий Рим» у Продолжателя Филофея предстает в ином качестве, неже-
ли в Послании против астрологии. Толкования на Апокалипсис Ипполита Рим-
ского и Андрея Кесарийского он дополняет своими собственными, когда пишет
о «бежании» символизирующей Церковь апокалиптической жены, спасающей-
ся в пустыне от преследований змея-дьявола. По Филофею Псковскому, «Тре-
тий Рим» призван обеспечить ее «покой»; у Продолжателя Филофея символ
пустыни истолкован как отсутствие веры и апостольской проповеди в дохри-
стианской Руси, позднее («посл'Ьди всЬх») приобщение христианству, «просве-
щение спасительной Божьей Благодатью». «Новая великая Русия» в данном
сочинении - это новообращенная и новопросвещенная страна.
Триада Филофея Псковского «Ромейское царство» - «Третий Рим» - «царст-
во нашего государя» призвана была утвердить его древние корни; триада Про-
должателя Филофея «пустыня» - «Третий Рим» - «новая великая Русия» обозна-
чала молодость «Третьего Рима». Использование идеи «Третьего Рима» в XVI в.
происходило в основном по первой модели, с утверждением его положительных
и удревняющих признаков. Во второй редакции (не позднее 80-х гг. XVI в.) По-
слания великому князю появляется определение «Святая Русь», дополняющее и
завершающее развитие значения «Третьего Рима»; царь и великий князь объяв-
ляется «броздодержателем Святой Руси».
Деформирующее первоначальную модель «Третьего Рима» толкование, дан-
ное автором сочинения «Об обидах Церкви», в свою очередь было подвергнуто
новому осмыслению в варианте, созданном новгородской литературой. Конеч-
ным пунктом «бежания» апокалиптической жены оказывается не «новая Ве-
ликая Русия», а «Великий Новгород». Повесть о белом клобуке новгородских
архиепископов, наоборот, была произведением не местной, а общерусской ли-
тературы, прославляя «Светлую Русию»-«Третий Рим» в предсказании папы
Сильвестра об учреждении в ней патриаршества.
7.	Учреждением патриаршества завершился процесс становления автокефа-
лии русской Церкви и поисков ее правовых основ (1448-1589), что привело к
трансформации идеи «Третьего Рима» в направлении ослабления и даже эли-
минирования ее антигреческой направленности. Формула «Третьего Рима» в
Уложенной грамоте 1589 г. представлена в основном по Посланию великому
князю, но снят или преобразован ряд его тезисов, прежде всего сняты утвер-
ждение о «падении» Церкви нового Рима - Константинополя и характеристи-
ка московской Церкви «вместо римской и константинопольской». Последняя
Формула была достаточно естественной и оправданной в атмосфере, когда в
Москву прибыло посольство от константинопольского патриарха, в составе ко-
торого находился Максим Грек, вскоре затронувший вопрос о практике по-
давления московских митрополитов без благословения константинопольского
Матриарха; почти одновременно были получены предложения римского папы
(1518-1519 гг.) не только короновать московского правителя, но также «учи-
332
Заключение
нить» московского митрополита патриархом («како было преже костянтино-
польской»). В конце XVI в., когда с учреждением пятого, Московского патри-
архата изменился статус русской Церкви в составе восточной православной
Церкви и наступил новый этап ее отношений с константинопольской и всей
восточной Церковью, названные выше формулы становятся не только неумест-
ными, но и ненужными, и они изымаются из концепции. Но формула «Третий
Рим» сохраняется, включается в грамоту вместе с мыслью о translatio, хотя без
его «Ромейского» звена, сохраняется лишь формула «снидошася» («собраша-
ся»)- о соединении в России всех потерявших политическую независимость
православных царств. Формула «Греческое царство разорилось и не созиждет-
ся» исключена, а вместо нее появилось утверждение о единстве Российского и
Греческого царства, единстве, воплотившемся в совместном соборном деянии:
в грамоте несколько раз появляется выражение «Собор великого Российского
и Греческого царства».
8.	В XVII в. выявляются три идеологических и мировоззренческих сферы
или ряда, в которых происходит эволюция и функционирование идеи «Третье-
го Рима»: памятники официальной литературы, церковной и светской, старо-
обрядческая эсхатология, сохранение первоначального содержания идеи в рус-
ле рукописной книжности.
Идея «translatio» развита в XVII в. Арсением Сухановым и Игнатием (Рим-
ским-Корсаковым), но по-разному. Арсений Суханов в Прении о вере с греками
скажет, что в Россию от греков перешло «все доброе», а архимандрит Игнатий -
о переходе «царства» (имея в виду и крещение Руси, и «дары Мономаха»). Для
него «Греческое царство» и «Ромейское царство» - синонимы, т. е. утрачен тот
нюанс мысли Филофея и первоначального содержания концепции, который со-
стоял в их различении. Напротив, Арсений Суханов хотя и говорил в ходе Пре-
ния с греками о «Третьем Риме» словами Повести о новгородском белом клобу-
ке, тем не менее он не только знал Послание Филофея против астрологии в его
первоначальном варианте (до замены «Ромейское- Российское»), но развил
дальше один из его ключевых компонентов - апелляцию к эпохе первоначаль-
ного христианства, соединив в ходе четвертого Прения с греками изложение
идеи «Третьего Рима» с Хождением апостола Андрея, с утверждением, что Русь
приняла крещение от апостола.
Приложения
Введение ^публикации
Сочинения о «Третьем Риме» публикуются в соответствии с совре-
менными правилами издания исторических источников.
Разделение текста на абзацы произведено в соответствии с современ-
ным его пониманием, как и расстановка знаков препинания. Текст пере-
дается буквами современного алфавита со следующими заменами: 5 - з;
i, । - и; оу, # - у; га, а - я; ж - у; J - кс; - пс; - ф; v - в или у; w - о.
Буквы «*Ь», «ъ», «ь» сохраняются, буква «й» не вводится. Выносные
буквы вносятся в строку, титла раскрываются, отсутствующие буквы
добавляются с учетом (по возможности) орфографии списка. Кирилличе-
ские обозначения чисел заменяются арабскими. Исправления (впрочем,
очень немногочисленные) бесспорных ошибок писца, сделанные по дру-
гим спискам, выделяются курсивом, заключаются в квадратные скобки и
оговариваются в первом ряду подстрочных примечаний. При подведении
вариантов (во втором ряду подстрочных примечаний) отмечаются лекси-
ческие и основные морфологические разночтения. Библейские цитаты не
выделяются кавычками, т. к. в цитировании часты случаи неточной пере-
дачи, пересказа, купюр (тексты сравнивались по Острожской библии).
В публикации использованы (в основном тексте или в разночтениях)
все известные в настоящее время рукописи XVI в. (числом 11); из 6 при-
влеченных к исследованию рукописей конца XVI - начала XVII в. исполь-
зованы 2, из 51 рукописи XVII в. - 13, из 20 рукописей XVIII-XIX вв. - 5.
Рукописи XVIII-XIX вв. вышли в основном из старообрядческой среды.
Это главным образом списки Послания великому князю («о крестном
знамении»), а в особенности - сочинения «Об обидах Церкви» (краткой
редакции).
Подсчеты распределения рукописей по векам на основе материалов
статьи А. Л. Гольдберга (Гольдберг 1974), сделанные Д. Роулендом (Row-
land 1996), не вполне точны.
В настоящей работе привлечены к исследованию лишь рукописи ос-
новных хранилищ Москвы и Петербурга. Присоединение рукописей из
Отделов рукописей, архивохранилищ и музеев других городов России и
бывшего СССР, а также материалов введенной в последние десятилетия
в научный оборот старообрядческой книжности может увеличить общее
их число примерно в 1,3 раза.
336
Приложение № 1
№ 1. Около 1523—1524 г.
Послание
монаха псковского Елеазарова монастыря Филофея
дъяку М. Г. Мисюрю Мунехину
с опровержением
астрологических предсказаний Николая Булева
и с изложением концепции «Третьего Рима»
Первый вариант Предисловия к Посланию
Основной текст: БАН, Арх. Д. 221, л. 204-204 об.
Разночтения:	РНБ, СПб., ДА 427, л. 286 об.-287	д
ГИМ, Увар. 910, 4°, л. 315 об.-316	у
ГИМ, Увар. 159, 8°, л. 368	О
РГБ, ф. 214, Опт. пуст., 1, л. 474 об. - 475 П
л. 204	1 На сем началном листу философли речи Николаевы латынина, а пи-
сал Мисюрю Мунехину2 о л'Ьт'Ь 32-мъ, что будет в то лЪто вселенныа стра-
нам и царством и областем и обычаем и градом и достоинствомъ и скотом
и белугам морскым, вкупЪ всЪм земнородным несуменное пременение 3 и
изменение 4 и преиначение и потемнение, в то лЪто 5 не узритися солнцу и
лун’Ь6. 7 И сие на другой странЪ листа обрящеши 8.
По русеискому9 счету лЪта10 7032 от начала миру, а по латынскому от
Рожества Христова лЪта11 152412, пишут латыньстии астрономы, в то лЪто
солнцу ни13 лунЪ потЪмнЪние, не узрится, но в то лЪто преходных звЪздъ
дЪиства удивлением предостоинЪишим случаться14 месяца бо февраля 20,
съемы15 их не средний, но велици случатся, ихъ же 16 16 знамение водное
наслЪдят кое яко всея вселЪнныя странам а и царством и областем и обы-
л. 204 об. чаем и градом / и достоинством и скотом и белугам морским и вкупЪ вс^м
земнородным несумЪнное пременение и изменение и преиначение знаме-
17	18	19	20
нают таково убо, яково же от многих вЪков от л’Ьтописателеи и от
древних родов едва слышахом. 21Въздвигните убо главы ваша, о мужи
христоименитии 22.
а Испр. по А; в рукоп. странами.
1-2 О написании Николаев^, сир'Ьчь послание государя великаго князя дияку Ми-
сюрю Мунихину. Написа же сице У; О написании Николаеве дьяку великаго кня-
зя Мисюрю Мунехину. Написа же сице О; О написании к Олексею дияку великаго
князя Мисюрю Нихину. Написа же сице П. 3-4. Нет У. 5’6 Солнцу и луне не У3Р^1
ца О. 7-8 Нет УОП. 9 росиискому УОП. 10 в лЪто 0. 11 Нет У. 1 1024 П. и У •
14 случится У. 15 съеми У; соемы 0. 16-17 знамении назнаменуют и преиначение ,
знамение водное насл’Ьдят кое несуменное пременение и преиначение знамену
ют ОП. 18 яко У. 19 Доб. лЪт У. 20 Нет У. 21-22 Нет УОП.
Приложение № 1
337
Второй вариант Предисловия к Посланию
	Основной текст:	РНБ, Q. XVII. 50, л. 103-104 об.
	Разночтения:	РНБ, F. IV. 835, л. 399 об.	ф РНБ, Q. XVII. 15, л. 492 об.-493	Н ГИМ, Синод. 997, л. 1564	М ГИМ, Синод. 183, л. 803-803	об.	тт
л ЮЗ	1 а Написание инока пьсковскаго Филоф’Ья из Елизаровы пустыни 2 6	
jlio4 вЕлици хотят приходити к моему смирению имЪюще мудрование аст-
рологов3 и астрономовъ и учястых4 мармении и мафиматовъ и на соблю-
дение зодЪиных и звЪздныхъ увидЪнии5 и збытие прелестных и прочих
еллиньскых басней, их же не приятъ6 от Бога и от святых апостолъ и бо-
гоносных отцевъ7 и от вселеньских Соборовъ и поместных святая соборная
Церкви, и азъ не приемлю; аще же преждереченныя еллиньския басни без
всякого извЪта оставят8, и елика сила пребудут въ евагельских заповЪдех
и апостольскихъ и отечьских учениих, их же прият божественая соборнаа
Церкви9, таковых и азъ приемлю. Кто убо от апостолъ или от пророкъ
или от богоносных отець или от вселеньских Соборов или от10 помЪстных
предаде астрологи и астрономы и мармении и прочя по зодЪям и звЪз-
дамь увидЪниа14, паче же сихъ отвръгша яко непотребных и душагубител-
л. 104 об. ных, ими же хула на Бога востече. Подобает убо / всЬмь от таковых бЪга-
ти, яко15 кто бЪжит от змиа16, и пребывати17 в вышереченных в18 книгах,
заповЪдех и евагельских и апостольских и отечьских учении19 и святых
вселеньскых Соборовъ и поместныхъ особь сущих, сице бо в славу Божию
и в настоящемь насытимся благых и о любомудрии услышим словес и
разумь устроимъ изряденъ и всякого недуга душу съо\бодим\ и радос-
ти духовныя исполнимся, и вси насъ возлюбять, и преж вс^х Христос
Богъ24 возлюбит нас и небесных благ25 сподобит.
а 6 Л. 103 рукоп. чистый, кроме двух строк внизу с названием. в На поле кино-
варью, тем же (?) почерком, что киноварное заглавие Послания на л. 104 об. Гла-
ва 11 о зод’Ьях и звездах. ТИспр. по НМЦФ; в рукоп. свою водим.
1 2 Того же инока псковскаго Филофия Елизарьевы пустыни Ф; Послание инока
Филофея к некоему велможи, в мир’Ь, живущему Н; нет МЦ. 3 астрилогов Ц.
4 учястных Ц. 5 ув'Ьд'Ьнии Н. 6 принят^ Ф. отец Ф. 8 останем Ф. 9 Церковь НФ. 10 Нет
Ф. 11 предании Ф. 12 настрологи Ф. прочая НМЦ. 14 уведения НФЦ. 15 Доб. же Ф.
16 Доб. и от скорпия Ф. 7 пребывает Ф. 2Рет Ф- 19 учениих МЦ. 20 слово Ф. 21
22 укротим и грядем Ф. 23 Доб. свою МЦФ. Доб. наш Ф. 25 благих Ф.
338
Приложение № 1
Послание
Основной текст:	РНБ, Q. XVII. 50, л. 104 об.-113 (после второго варианта Предисловия)	
Разночтения:	РНБ, Q. XVII. 15, л. 493-497 об.	
	(после второго варианта Предисловия) ГИМ, Син. 997, л. 1564-1567 об.	н
	(после второго варианта Предисловия) ГИМ, Син. 183, л. 803 об.-807)	м
	(после второго варианта Предисловия) РНБ, F. IV. 835, л. 400-403	Ц
	(после второго варианта Предисловия) РНБ, СПб. ДА 427, л. 287-299	ф
	(после первого варианта Предисловия) БАН, Арх. Д. 221, л. 204 об.-213	А
	(после первого варианта Предисловия) ГИМ, Увар. 159,8°, л. 368-375 об. (после первого сокращенного варианта	Б
	Предисловия) ГИМ, Увар. 910,4°, л. 316-327 (после первого сокращенного варианта	0
	Предисловия) РНБ, Q. I. 1439, л. 329-342	У
	(без Предисловия) РГБ, ф. 247, Рог. 681, л. 304-310	Д
	(без Предисловия)	р
Приложение № 1
339
д. 104 об. 1 гСие послание старца ФилофЪа зЪло полезно о планитах
и о зодЪяхъ и о прочих звЪздах, и о часЪх злых,
и о рожении человЪчестем в которую звЪзду,
и о богатств^ и о нищете прелщающихся2.
3Государя4 великого князя диаку государю5 6Михаилу Григориеви-
чю7 Елизариева монастыря8 твои нищеи богомолецъ старецъ9 Фило-
ф'Ьи 10Бога молит11 и челомъ биетъ12./
л. Ю5 Прислал ты, государь мои13,14ко мнЪ15 свою грамоту, а в ней16 писано17,
штобы мнЪ 18внутренеи в ней19 твои списокъ истолковати. И теб'Ь, моему го-
сударю, ведомо, что язъ сельской человекъ , учился буквам, а еллин-
24 -	25	26
скихъ борзостей не текох, а риторских астрономъ не читах, ни с мудры-
ми философы в беседе не бывал27, учюся28 книгами29 благодатнаго закона,
аще30 бы мощно моя31 грЪшная душа очистити от rpta, о сем молю мило-
стиваго Бога Господа32 нашего Исуса Христа и 33 Пречистую Богоматерь34 * и
вс^х святыхъ, Богу угодивших, избавити мя в'Ьчнаго мучениа.
А еже писал ты , государь , о числах л'Ьтных, еже в Бытеиских
книгах, Моисеом написаных, 38о шестодневник'Ь39 о миротворении, гроно-
графы же 5 дней мимотекше начяша от прьваго Адама и донын'Ь, латына
же нын'Ь 40вся мимотекше41 преж бывшаа л'Ьта, начинают от Рожества
Христова42, чтут л'Ьта43 - да в том н^сть разньствия некоего же44. Глаго-
л,. 105 об. леть бо апостолъ45: «Бысть 1-и человЪкъ от земля / перстенъ, вторыи че-
11 Поскольку в начале текста варьируются название, имена автора и адресата,
дополнительно приводятся разночтения в сносках 1-12 по следующим рукопи-
сям: ГИМ, Чуд. 236, л. 255 об. (после второго варианта Предисловия) - Ч; ГИМ,
Забел. 436/733, л. 334 (после второго варианта Предисловия) - 3; РНБ, ф. 344,
Шиб. 193, л. 69 об. (без Предисловия) - Ш; РГБ, ф. 310, Унд. 1071, л. 519 (без
Предисловия) - В; РГБ, ф. 247, Рог. 564, л. 494 (без Предисловия) - К; РНБ,
СПб. ДА 430, л. 29 (без Предисловия) - С. 1-2 Нет НМЦАБОС; Послание инока
псковскаго Филофия Елизарьевы пустыни ФЗ; Послание великаго князя дияку
Мисюрю Мунихину Елизариева монастыря от старца Филоф'Ья противу Николае-
ва написания У; Послание старца ФилофЪя о числах л'Ьт и о преходных звездах,
глава 59 Д; Послание старца ФилофЪя Елизарова монастыря к великаго князя
дияку Михаилу Григорьевичю Мисюрю, в нем же на зв'Ьздочетцы и на латы-
ни Р; Ино послание того же инока Филоф'Ьа Ч; Послание Филофея игумена Ели-
зариевы пустыни к великово князя диаку Мисюрю на обличение скудоумных
зв'Ьздочтецъ. Глава 63 Ш; Послание о злых дн'Ьх и nacta ВК. ~7 Государя пра-
вославная царя богомолцу государю Иоанну Акиндеевичю В; то же, но Ивану
Киндеевичю К. 3-8 Государя великого диаку господину имярек Н; Господаря
великого князя диаку господину Михаилу Ченчичу Ч. 4 Доб. царя ФЗ. господи-
ну С; нет Р. 6-7 Григорию Михаиловичу Д. 6-12 Григорию Михаиловичу нищеи
чернецъ Елизариева монастыря твои богомолец старецъ Филофеи Бога молю и
челомъ бию У. Нет С. 10-11 богомолит С. 13 Нет Р. 14-1 Нет Д. 16 нем Р. 17 напи-
сано У. 18-19 внутрь в ней Н; внутреи вне Д; внутрении ФУР. 2 21 я человек пре-
простъ, селянинъ, нев'Ьжа словомъ и разумомъ У. 21 Доб. и Ф. 22 * * * * Доб. словенским
ОУ. 23-24 аллинских Ц. 25-26 а риторским бо Ф; а риспорских LQ и аристорских У.
27 беседовал Ф. 28 учась Ф. 29 буквам Р. да Р. 31 мне своя У. 32 Нет АБО. 33 Доб.
его У. 3 34 Пречистые Его Матере Ф. подписал Ц; доб: еси У. 36 Нет ОУ. 37 Нет
НУ; доб. мой Р. 38-39 от шестодневник МЦАБУДР. 40-43 мимопретекшая прежде
бывшая л'Ьта чтут от Рождества Христова У. мимопретекше Р. 42 Доб. да Ф.
44 Нет. У. 45 Доб. Павел Ф.
340
Приложение № 1
i кор 15.47 лов'Ькъ Господь46 с небесе». И пакы рече47: «Бысть48 прьвыи чело-
1 кор 15.45 векъ 49 Адам въ душу живу, вторым же50 Адамъ въ духъ животворишь»
Но о семь тщатца философи: год есть сугубь, солнечный и лунный, сол-
нечный содержит51 365 днии, лунный же52 3 5453; от сего54 является’ яко
год солнечный болши луннаго 11 дней, потому55 в то лето солнцу и луне
потемнение, не узрится, и кто прилежнейшее56 подщится по Шестокрылу
считают57 дробныя часы, то58 обрящет, в который чяс быти потемнению лу-
не и солнцу. Но о сем потщание и подвить великъ, а приобритениа59 мало.
А што60, государь61, писал62 о преходных63 звездахъ64, знамение водное
наследят65, тогда всея вселенная градовом66 и царьством и странам, вку-
пе67 всемь земнородным пременение — божественое же писание 68о семь69
пс юз.зо ясно глаголеть: Святымь Духом всяка тварь обновляется, обращающеся70 на
первое, равномощенъ71 бо72 есть73 Отцу и Слову, а не от звездъ сие бывает.
л. 106 А звезды зодеиные74 12 и планит 7 не чювствены, ни живо/тны суть, но75
точию невещественаго огня сущьство, в 1-и день Богом сотворенъ76 есть,
Быт 1.з иже рече Богъ: «Да будеть свет»77, и ничто же ино78 свет, токмо огнь,
и79 егда восхоте разлучити свет от тмы, тогда повеле спрятание80 тому от-
быт 1.4-5 ню быти, и бысть тма, 81и разлучи Богъ между светом и между тмою82, и
нарече Богъ свет день, а тму нарече нощь, и ничто же ино83 нощь, токмо
света отъятие; во 2-и день твердь, в 3-и день84 сушу85, моря86, садовиа87,
траву, семена88; пол89 возводить90 на твердь, того ради, еже91 хотяше со-
Быт 1.16 творити светилники; в четвертый же92 день от того огня93, иже светъ на-
рече, сотвори две светиле94 велице, светило великое во освещение95 дни,
еже есть солнце, светило96 меншее в просвещение нощи, еже есть луна, та
же97 * * звезды, яко "мудрый златарь" ово на сосуды, ово же100 на зла-
тици11 1 разсыпа, 2и нарече3 12 звездъ, иже глаголется4 от нас зодеи,
л. Ю6 об. иже суть5 пути6 солнцу и луне, солнце же, шествие / имея7' въ единой
зодеи дни 30 и чясов 5, и паки въ другую зодею исходит8, и так9 въ дву-
надесяти зодеяхъ10 семо и овамо преходя11 сотворяет12 год13; луну же14
полну сотвори яко15 15 днии, аще бы луне единаго дни сотворене16, то па-
кость бы17 велика18 была свитилником между собою, чястаа отемнениа19.
Луна же обьходит20 12 зодеи21 в22 двадесят и девять дней и в23 полдни 24и
полъчяса и пятую25 чясть чяса26.
46 Нет Ф; Бог АБ. 47 реченно Ф. 48 Нет У. 49 Нет МЦ. 50 Нет У. 51 держит Ф. 52 Нет
ОУ. 53 Доб. дней А. 54 отселе АБОУ; а от сего Ф. 55 Доб. же АБОУ. 56 прилежнеиши
АБОУД; прилежнеиша Ф. 57 считает МЦФАБОУДР. 58 той МЦФАБОУДР. 59 при-
обретение МЦФАБОУДР. 60 еже еси У. 61 Нет Н; господине О. 62 Доб. ты Р. 03 про-
ходных АБ. 64 Доб. и Ф. 65 Доб. и МЦФАБОУР. 66 градам У. 67 Доб. и У. 68-69 Нет
Р. 70 возвращающеся У. 71 равномощно А. 72 Нет АБФ. 73 будет Ф. 74 зодии Р.
75 Нет ОУ. 76 сотворено Ф; сотворены АБО. 77 Нет АБ. 78 ин АБО. 79 НетО'
80 спрятану А. 81-82 Нет О. 83 и Д. 84 Нет Р. 85. Доб. и АБОУ. 86 море О; доб. и ОУ.
87 Доб. и ОУ. 88 семенну У; сенну Р. 89 Доб. вод АБОУДР. 90 разводит Р. 9 ^^/
92 Нет У. 93 Нет ОУ. 94 светилнице АБОУ; и светило Ф. 95 просвещение АБОУ;
96 Доб. же АБР. 97 Доб. и Ф. 98-99 мудр пастырь Ф. 100 Нет А. п 1 златницы ОУФ*
3 Нет Ф. 4 глаголются МЦАОУР. 5 есть АБОУР. 6 путь О. 7 имеет АБОУД/
8 входит О. 9 тако МЦАБОУ. 10 зодиох Д. 11 прегодя Б. 12 сотворяют У. хоД '
доб. а О. 14 Нет О. 15 и яко Ф; в О; яко в У. 16 сотворение Ф. 17 Нет ОУ. вели
МЦАБДР. 19 потемнения У. 20 отходит Д. 21 зодеов А; зодеев Б. 22 Нет АБ; и
23 Нет МЦАБОУДР. 24-26 Нет О. 25 тридесятую У.
Приложение № 1
3
А о седми планитах и о двунадесят зодЪах27 и о прочих зв'Ьздахъ i
злых чясЪхъ и о нарожении28 человЪчьстЪм29, в которую звЪзду или чяс <
или добръ и получяа30 счястькомь31 и32 богатьству33 и нищет'Ь34 и в наро^
нии добродЪтелем и злобам и долголЪтьству житиа35 и скращения36 см
тию37, - сиа вся кощуны суть38 и басни. Первие от халд'Ьи сие39 написав
иже в сует'Ь ума своего40 столпъ зиждуще41 и на высота бывше и о звг
л. Ю7 дахъ соблазнишася. Бог же, видя / безумие их, яже42 совЪт43 их44 разсы
быт П.9 и45 д'Ьло46 раздруши и писание их47 отверже. От них же еллини писали
их прияша и тыя49 планиты и прочяа звезды боги нарекоша и отступи]
Рим 1.25 от Сотворшаго и50 твари поклонишася, о них же пророкъ Давида глаголал
пс 1з.1 рече: «Безумен в сердци своем н^сть Бога, растлЪша и омрачишася5
начинаниих52 своихъ». По53 еллинЪх54 же еретици приаша, а55 нас!
мф 13.25 ша горкиа плевелы посреди пшеница в православной христианьск
в'Ьре на прелщение56 малоумных57 челов'Ькъ, верующе в злыя дни ]
59	60
часы, да о сем покаянна не приемлют, мнящеся яко истинна суть
62	63	64	65
Рим 1.25 а в день судный страшен ответь приимут и съ еретики осужени (
дут, пременивше свЪт на тму и66 истинну на лжу. Аще бы злыя 67д
и68 чясы сотворил Богъ, почто грЪшных мучити ему, Богъ имат i
ненъ69 быти, яко зла человека народил.
А70 и71 сие, честный72 челов'Ьче73, разумей, яко от царя царевич j
л. 107 об. дится, а74 от князя князь, и аще не достижет ма/лым чим отчяа ела]
и чести75, но земледелец не бывает, ни за земледЪлцев царие76 * * * * * * дщер]
78	79	80	81	82
не дают, ни у них за своа сынове дщерей взимают, но все то (
стоится 83по неведомым судбам84 вся85 * * строящаго Бога.
А о звездном течении и о солнци и луне да весть твоя ч
ность91, яко 92не самы тыа93 звезды двизаемы суть, ниже чюветвены и
животны и ни зрят ничто же , но огонь невещественъ ничто же вес'
ниже знает , но преносимы суть от аггельскихь невидимых силъ. Сад
деян 9.15 видець сему богоизбранный сосуд апостолъ Павел, иже третины тверди
дошед, посреде звездъ бывъ и тамо" виде самыя тыя100 аггельскиа с
лы, како непрестанно служение имеют1111 2человека ради3, ови солн
а Вписано на поле тем же почерком со знаком вставки.
27 зодиох Д. 28 рожении О. 29 человеческом Ф. 30 получасия У. 31 спочастком
счястком Ц; съчастком Б; счастком О; счасткам У; счястком Д; счастков Р. в
33 богатстве У. 34 нищеты МЦДР. 35 живота АБО. 36 скращение У. 37 смерти С
38 Нет О. 39 сия Р. 40 их Р. 41 зиждушеи Р. 42 яко О; нет Р. 43 весть О; свесть
44 и ОУ. 45 Нет О. 46 Доб. их Ск 47 Нет Ц. 48 писания У. 49 те У. 50 вся Р. 51 омра?
ша Ц; омразишася АБУР. 52 начинании ДФ. 53 От У. 54 еллин У; сих Ф.
ОУДР. 56 прешение Ф. 57 маламуным Ф. 58 Доб. в Ц. 59 Доб. и НМД. 60 мня
АБО. 61 есть Ф. 62-64 и в страшный день ответ зол У. 63 Нет О. 65 Нет АЕ
66 а ОУР. 67-68 Нет ОУ. 69 виновен Д; пленен Ф. 70 Да О. 71 Нет ОУФ. 72 Нет
убо У. 73 Отче Д; нети У; иУ. чти ДО. 76 Нет УР. 77 дщерей НАБДР; дще!
своих ФОУ. 78 Нет УР. в Д- своих О. 81 сынов О; сыны У. 82 Доб. не АЕ
83 84 невидимыми судьбами ФАБОУ^по недоведомым судьбам Р. 85 все Р. 86 и
87 Нет Ф. 88 Доб. о У. 8 веси АБ. твое благочестие У. 92-93 не сами о себе те
не самыа тыи Д. 94 95 ни на^что же НМЦФАБО: ни на что УДР. 96-97 знают
ведят О. 98 приносимы ЦА само Р. те У. 11 1 имут АБОУДР. 2-3 челов'Ь
скому роду Ф.
342
Приложение № 1
носять, друзии луну4, иныя5 же6 звЪзды, овы7 воздуха правят, в^тры8,
облаки, громы, от последних земля9 воды возносят облаком и лили10 зем-
ли напаяют на ращение11 плодомь12, на весну и 13 жатву, аггели14 на есень
08	и15 зиму16, сего ради показа апостолу 6 Господь, како не/престану17 служе-
ние имут аггели в человека ради, да научить его непрестанно тещи на про-
поведь спасения ради человеческого и18 не лениву быти, он же видев тамо
св 1.14 неизреченная видениа, в своих посланиих глаголеть: «Не вси ли суть
служебнии дуси на службу посылаеми за хотящихь наследовати спасе-
1м 8.21 ние», и паки глаголеть: «Яко и сама тварь свободитъся от работы тле-
нна19 в20 свободу славы21 чяд Божиих». Видиши ли, любимиче, како тва-
рию зовет аггелы22, чяда же 23 Божиа человекы свобожение24 аггельское
глаголеть, еже от службы своеа престанут в последний день.
О царствахь же и о странах пременение - не от звездъ сие 25 при-
i.i9,2o ходит, но от26 все дающаго Бога, о семь пророк Исаия глаголеть: «Аще
послушаете Мене, благаа земнаа27 снесте, аще ли28 не послушаете29,
ян 1.6,7 оружие вы поясть, уста бо Господня глаголаша сиа». И паки вопросиша
апостоли30: «Господи, аще в лето се31 устраяеши царьство Израилево»32,
108 об. Исусъ33 же рече34: «Несть ваше разу/мети времена и лета, яже35
Отецъ положих своею областию».
Да внемли Господа ради, в которую звезду стали христианьская
царства, еже ныне вси попрани от неверных, ако же и36 пророкъ
4еР 15.13, глаголеть: «Кто даст на расхищение37 Израиля, не Богъ ли, Ему же38
иез 772i согрешиша»39. Девятьдесят лет, како Гречьское40 царство разорися* 41 и
не созиждется, сиа вся случися42 грехь ради наших, понеже они пре-
даша православную греческую веру в латынство43. И не дивися44, избран-
ниче Божии, яко латыни глаголють: наше царство Ромейское45 недви-
жимо46 пребывает, аще быхом47 неправо48 веровали, не бы Господь снаб-
дел49 нас. Не подобает намъ внимати прельстемь их, во истину50 суть
еретицы, своею волею отпадше от51 православный веры христианьския,
паче же опресночнаго ради служениа. Беша с нами в соединении52 семь-
сот летъ и седмьдесят, а53 егда54 отпадоша правыя55 веры, семьсотъ и 30
и 5 лет, в Аполи[нарие]ву г ересь впадые, прелшени Карулсом56 царем и
папою Формосом57.
6 Вписано на поле тем же почерком со знаком вставкщ в Вписано на поле
тем же почерком со знаком вставкщ г Исп. по МЦАБОУДР, в рукоп. Аполиа-
нову; Аполинариеву испр. из Аполианову Н.
4 Доб. а ОФ. 5 друзии Р. 6 Нет АБУ. 7 овии АБО. 8 Нет Ф. 9 земли ОР. 10 лице
МЦФАБОУДР. 11 проращение О; срощение У. 12 Доб. аггели У. 13 Доб. на ОУ.
14 Нет ОУ. 15 Доб. на У. 16 Доб. аггели О. 17 непрестанно НМЦАБОУДР. Нет
АБО. 19 тленны О; истления У. 20 Нет Ф. 21 Нет Ф. 22 Доб. а А. 23 Нет АБ. 24 Доб.
же АБУ. 25 Нет У. 26 суть О. 27 земли У. 28 Нет У. 29 Доб. мене О. 30 апостол Б;
доб. Господа ФУ. 31 сие А. 32 Израилю Р. 33 Господь Р. 34 Доб. им О. 30 их же Р.
36 Нет НАБ. 37 зсхищение Ф. 38 согрешили У. 39 Нет Ц. 40 христьянское Ф.
41 разориша У. 42 случишася МЦФУ; случается О. 3 латынскую МЦ. 44 Доб. се-
му У. 45 Римское ФО; Рьменское Д. 46 неподвижимо АБДР; неподвижно У. 47 гы-
хом М. 48 неправе НМЦ. 49 снабдил М. 50 Доб. они Р. 51 Нет Р. 52 единстве Р-
53 Нет АБУР; и О. 54 Доб. же У. 55 православная МФ АВР; от православныа ОУ-
™ т/«----- rrrbnviTP: KajivnoM МЦАО. 57 Фармосом УР; Фермисом Ф.
Приложение № 1
343
д. 109 Глаголють о58 опр'Ь/сноц’Ь яко за чистоту и безстрастие, но сие лжут,
скрывающе внутрь себе диавола. Аполинарии же своимь учением повелЪ
опр'Ьсночная служити за сию вину: глаголеть59 бо60 сице, яко не приатъ
плоти человЪчьскиа от Пречистыа девы Господь нашь Исус Христос, но з
готовою небесною плотию яко трубою61 62девичьскою утробою63 прошед,
ниже душа человЪческия приять, но вместо душа Духъ Святый в нем
пребывает, да т*Ьм льстять незлобивых душа и неутверженых. Увы64 горкия
прельсти и отпадения65 от Бога жива; аще плоти человЪчьския не приять
Спасе66, то и падшаго Адама и всЪх от него рожденных человек плоть не
обожися. И аще ли душа человЪчьскиа не приял67 Господь68, то и нынЪ
душа человЪчьския не изведены4 от адскых69. Да хто не сдрогнется, ниже70
въсплачется о таковых прельстех71 и отпадения гордостию буйства своего
еретичьским72 учениемь послЪдоваша и богъубииственеи четЪ жидомъ яко
л. Ю9 об. же73 при распятии Господни и74 о/бЪщницы бЪша с ними, о них же
евагелистъ глаголеть: «Воини же гЪмонови75 ругающеся Ему, прегибающе
27.27^29 колЪни свои глаголюще: „Радуйся, царю Июдеискии“»; 76воини77 гЪмонови
Пилатовы слуги78, понеже Пилат от латынь бяше, от Понта града Римскиа
области. Тако и нынЪ в своемъ молении не прекланяют 79свою главу80,
токмо колени мало надгибают латыни81, о них же Давидъ издалечя Духомт
пс 38.9 Святым прозр’Ьвь82, яко от лица Исусова рече: «В поношение безумному дал
мя еси», во истину83 * людие буи, а не мудри.
Аще убо великого Рима стЪны и столпове и трекровныя полаты не
84пленены, но душа их от диавола пленены85 быша опр'Ьснокъ ради.
Аще убо Агарины86 внуци Гречьское царство приаша, но вЪры не87 по
вредиша, ниже насильствуют грекомь от в’Ьры отступати88. Инако же
Ромейское89 царьство неразрушимо, яко Господь в Римскую властт
написася.
л. но Наша же христианская тайна сицее содрьжит90 о свяще/ннем при
26.17Д8 чящении. Приступиша ученицы ко Исусу 91 глаголюще92: «Господи, гд1
лк22,и хошеши уготоваем Ти ясти пасху?» Онъ же рече имъ93: «Се входящема9
вама95 во град срящет вы человЪекъ в скудели96 воду нося, и97 послЪдуит
ему и дому владыцЪ рците: Учитель глаголеть, у тебе сотворю пасху с<
ученики моими». Дому есть98 владыка отець Иоанна Богослов-
ЗеведЪи; сему повел'Ь Исус надвое сотворити", едину по обычая
законному, еже100 опрЪснок, другг/ю ж же тайную, иже хлЪбг
д Испр. по МЦФАБОУДР; в рукоп. и Н изведет ны. е Вписано на поле тем ж
почерком со знаком вставки. ж Испр. по НМЦФАБОУДР; в рукоп. друю.
4 58 Нет АО. 59 глаголют МЦФАБО; глаголет испр. из глаголют Н. 60 Доб. они С
61 Нет АБ. 62-63 утробу девичу О; девическую утробу У. 64 Доб. и А. 65 отпад<
, ние АБУ. 66 Спас НМЦАБУР. 67 прият АБ. 68 Доб. и АБ. 69 ада УР; доб. врат (
70 или не У; и не Р. 71 прелестей МЦ. 72 еретических АБ. 73 Нет Р; и Д; доб.
НМЦБОУ. 74 Нет НМЦАБУД. 75 Пилатовы слуги У; доб. и зачеркнуто Пилатов
слуги Р. 76-78 Нет У. 77 Доб. ж АБО. 79-80 глав своих У. 81 Нет О. 82 Доб. и 3
83 Доб. сия У. 84-85 пламенены АБ. 86 агаряны МАБД; агаряни ОУ; агаряне Р; аг.
ряныни Ф. 87 Нет Б. 88 отступити ОУД; отступиша Р. 89 Римское ОФ. 90 обде]
жит Ф. 91-IV 13 Нет Ф. 92 глаголюшу М; доб. ему Р. 93 Нет М. 94 входящим 3
95 вам Р. 96 скудепницы О. 97 Нет АО. 98 Нет Д. 99 Доб. пасху ОУД. 100 До
есть О.
344
Приложение № 1
IV I
совершень квасную, сего ради таинаа вечеря глаголется, понеже в
жидохъ от 11 до 14 не обретается квасной2 хлЪб в дом'Ьхь, да прьвие
законную пасху3 ядоша по обычяю опрЪснокъ 4и агнец5 с горчицею6
стояще опоясани7, жезлы подпирающеся, клобуки на главах их. По
мк 9.35 яденьи же сЬд учаше их еже не стариишенствовати, таже о предатель-
л. по об. ствЪ8 вносит слово, и по сем волиа9 воду во умы/валницу и10 нача нозЪ
мф 26.21 омывати11 учеником, образъ дасть имъ святого крещения. По сих же паки
ин 13.15 возлеже и повелЪ представити12 хлЪбъ и вино точию и начят жалостная
ин 17.1-5 словеса простирати13, возвед убо14 божественая15 Свои очи 16на небо17 и ре-
че: «Отче, прииде часъ, прослави Сына Своего, да и Сынъ Твои прославит
Тя, 18яко далъ еси Ему власть всякой плоти, да все еже дал Ми еси, и
Язъ дамъ имъ живот въчныи; се же есть живот вечный , да знают
ТебЪ единаго 22истиннаго Бога23 и24 Его же посла Исуса Христа; и25 Аз
прославихъ Тебе26 на земли и дЪло соврыпих, и нын'Ь прослави Мя, Отче,
ин 15.5 славою, иже имЪхъ у Тебе преже сложениа мира». И паки рече къ27 28 уче-
никомь : «Аз есмь виноград, вы же рождье , иже пребудеть во МнЪ и
Ин19-211 Азъ в Немь»30. И паки возвед очи Свои и31 рече: «Отче Святыи32, во имя
Твое, зане33 Азъ свящюся34 Самъ, да будуть и сии освящени во истинну; и
не о сих молю токмо, но35 и36 верующих словесем ихъ в Мя, да вси въ
л. ill едино / будут, яко же, Отче37, Яз в Теб1!» и Ты во МнЪ, да и ти в Нас бу-
дуть». Разумей же обое зд1!», еже молится38 о онЪхъ39, 40оставив их
во41 святых тайнах, да научит42 свящати43 архиер'Ья и священники у свя-
тыя трапезы, ид'Ьже чинъ действа, ту и слуга44 поставляти подобает свя-
щеннодейству и ту45 абие приимь предложенный хлебъ на святых Своих
пречистых рукахъ и воздвигъ горе, показуя Богу46 Отцу, благодаривь,
МФ	47	48
26.26-30 преломивь дасть святым своимь ученикомь и апостолом рече :
14 22-26 «Приимете и ядите, се есть тело Мое, еже за вы ломимое и за многи
лк во оставление грехов50», по ядении51 же приимь чяшу от плода лозна-
22.15-20 го, иже есть вино> и растворивъ52 с теплою водою, и сию дастъ учени-
ком53, глаголя: «Пиите от нея вси, се есть кровь Моя Новаго Завета ,
55еже за вы изливаема и56 за многы во оставление грехов»57, обаче уче-
л. in об. никомь даяше, то же и Самъ 58ядяше и59 пиа/ше с ними. По сих же
паки глаголеть: «Желанием возделехъ ясти сию пасху с вами преже
даже60 не прииму61 мукъ, отселе уже не имам пити от плода виногра-
да62, но ново 63испию 64с вами65 во царствии Отца Моего», и66 по семъ
воспевше, изыдоша в гору Елеонскую.
IV1 совершенную Р. 2 квасен МЦ. 3 фаску У. 4 5 Нет У. 6 горницею МЦ. 7 опоясат-
сани Д; доб. и НО. 8 пределстве А; обретателстве У вливая АБ. Нет АД. умы-
вати НМЦФАБОУДР. й предложити АБ; предготовити О. 14 Нет Ф. 5 НетФ\
божествении МЦАБД. 16-17 Нет О. 18-30 и прочая О. 19 Нет АБ. 20 21 Нет У. бе
истиннаго А. 23 Нети БД. 24 Нети Б. 25 Нет МЦАБУД. 26 тя АБУД. НетАБ-
28 Доб. своим У. 29 гроздие У. 31 Нет МЦФД. 32 святия (?) ЦАОУФ; спсиа Б. за
их же У. 34 свящаюся АБО. 35 Нет У. 36 Доб. о О. 37 Нет Ф. 38 молився УР. них
АБ. 40 42 Нет УР. 41 Доб. своих Ф. 43 совершати Ф. 44 слугу У. 45 Нет АБ. Доб. и
ОУР. 47 преломи МЦАБУДР. 48 рек НЦД. 49 Доб. изливаема Ф. Доб. обаче
учеником даяше во оставление грехов Ф. 51 Доб. единому Ф. 52 раствори сие А-
03 Доб. своим Ф. 54 Доб. Христова АБ. 55-57 Нет О. 6 Нет А. 58-5^ Нет О. Доб-
и АБ. 61 имам О. 62 лознаго АБО. 63-65 Нет О. 64-65 Нет АБ. 66 Нет АБ.
Приложение № 1
345
Видиши ли, христолюбце, какова есть67 священства тайна и68 боже-
ственаго причястиа наняло, еже убо Самъ их70 освяти и научи священ-
над’Ьиствовати71. Зри, любимиче72, яко же испи вино с водою73 раство
ин 19.34 ривъ, такоже и на кресте от своихъ божественых ребръ два источнике
кровь и воду источи. Да и сие74 внемли75 Господи ради, како в тридеся']
летъ возраста своего по всяко лето яде Спасъ76 законную пасху77, а нг
единою не рече: желаниемь вжелахь ясти пасху сию78, но токмо о сеи но
вей благодатней вечери тайней, еже устрой смотрение нашему спасению.
О сих убо преупокивше3 79 слово, мала некая словеса изречем о нынеш
л. 112 нем православном80 царьстве пресветлеишаго и высо/костолнеишаго81 го
сударя82 нашего, иже во всей поднебеснеи единого Христианом царя и броз
додрьжателя83 святых Божиихъ престолъ святыя84 вселенскиа апостолъ
скиа85 Церкве, иже вместо римьскои 86и костянтинопольскои87, ^иже есть8
в богоспасеном граде Москве святого90 и славнаго91 Успения Пречистыя9
Богородица, иже и едина [в]к 93 вселеннеи паче солнца светится94. Да веси
христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства95 приидоша96 в ко
нець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьским]
книгамь то есть Ромейское97 царство. Два убо Рима падоша, а третий сто
ДеяН2з9й ит, а четвертому98 не быти. Многажды и" апостолъ Павелъ100 поминаем
Рим 1.8 Рима71 в посланиих2, в толковании3 глаголет: Римъ 4весь миръ5.
Уже бо христианской Церкви исплънися блаженнаго6 Давида глаголъ
пс 131.14 «Се покои мои во век векь7, зде вселюся, яко8 изволих и9». 10По велико
му же Богослову11: «Жена оболчена в солнце, и луна под нагама еа, и чяд<
л. 112 об. в руку12 еа, и13 абие / изыде змии от бездны, имея14 глав 7 и 15седм1
венець на главах ему16, и хотяше чядо жены пожрети17, и18 даны быпп
i2°w₽ жене криле великаго орла, да бежит в пустыню, змии же изъ устт
14,15 своих испусти воду, яко реку, да ю19 в реце20 потопит»; воду21 глаго
леть22 неверие. Видиши ли, избранниче Божии, яко вся 23христиан
24	.	25
ская царства потопишася от неверных, токмо единаго государя на
шего царство едино26 благодатию Христовою стоит. Подобает царству
ющему держати сие с великым опасениемь27 и28 Богу обращениемь
3 Исп. по МЦФАБУДР, в рукоп. переупокоивше; испр. из переупокоивше Н
Испр. по НМЦФАБОУДР, в рукоп. единаго.
67 Нет О. 68 Нет АБОУ. 69 причащения Р. 70 Нет О. 71 священная действовав
АБОУ^Р. 72 Доб. Божий Р. 73 Доб. теплою Ф. 74 сия У. 75 внемлите А. 76 Нет Ф. 77 фас
ку У. НетР. 79 прекративше О. 80 преславном У. 81 высокостояннеишаго У; ве
ликостольнеишаго Р; доб. царя АБ. 82 господаря М. 83 борзодръжателя АБ; бодрс
дръжателя О. 84 Доб. и О. 85 Нет АБОР. 86~8? апостольской Церкви О. 88 89 Нет У
9 честнаго У. 91 Доб. ея ОУ. 92 пресвятыа УР. 93 Доб. всей АОФ. 94 Доб. и МАБОУ
95 Нет У. 96 преидоша ОР. 97 Росеское НМЦ; Росииское АБО; Римское Ф. 98 ДоС
Риму О. 99 Нет АБРД; убо У. 100 Нет Ф. v 1 Нет А. 2 последних Ф. 3 толковании
НМЦФАБОР; толкованих Д. Нет, оставлено пустое место Б. 6 божествен
наго О. 7 века НМЦФАБОУДР. 8 якоже ДБ. 9 Нет У1ФАД?. 10 Нет О. 10-11 Вели
кий же Богослов в видении своем глаголет еже Б. 11 его слову Ф; доб. явися 0
12 руках Р. 13 Нет У. 14 имеяй У; доб. у собя Ф. 15-16 на главах венцы у него С
нет О. 16 его Б. 17 прежрети Ф. Доб. паки О. 19 Нет О. 20 руце Р. 21 Доб. же Р
22 глаголют Н. 23-24 христианства У. едино У. 26 единою АБ; нет ФУР. 27 упг
сением Ф. 28 Доб. к НАБФДР- Доб. и Р.
346
Приложение № 1
гимб.17 не уповати30 на злато и31 богатьство изчезновеное32, но уповати33 на34
все дающаго35 Бога.
А звезды, яко же и преже рекох , не помогуть ничем , ни при-
2з18^9 дадут, 42ни уимуть43, глаголеть убо44 45верховныи апостолъ46 Петръ в Со-
борномь послании: «Единъ день пред Господомь, яко тысящЪ лет47,
1000 лЪтъ49, яко единъ день. Не опоздитъ50 Господь обета51, еже обеща52,
из но долго трьпит, не53 хотя некиа54 погубити55, хотя всЬхь / в покаяние
.	56
вм'Ьстити» .
57Видиши ли, боголюбче58, яко в руце59 его60 * дыхание всех сущихъ,
аг 2.6 глаголеть оо, яко еще единою потрясу не токмо землею, но и небом ,
понеже и апостолом еще не у свершенымъ выше силы не велЪлъ пыта-
гкР 20.14 ти68. Богословесныи69 же наперстникь во Откровении своемъ глаголеть: в
21,6 последнее время спасая спаси70 душю свою, 71да не умремь72 второю смер-
тию геонскою, но обратимся73 ко всемогущему 74спасти нас Господу75 с
молбами прилежными и теплыми слезами, приплачемся76 пред Ним, яко
да милится77 обратити78 ярость свою от нас и помилуетъ нас и сподобит
мф 25.34 нас услышати сладкии79, блаженыи и вожделеныи Его глас: «ПриидЪте80
благословении Отца Моего81, наследуйте уготованное вам царство преж82
83	84
сложениа миру ».
85т,	86	87	88 v л. 89
Буди, государь , спасаяся и здравствуя о Христе .
30 Доб. ни Р. 31 Доб. на УДР. 32 неисчетное Ф. 33 Нет У. 34 всех Ф. 34 35 всещед-
раго Д. 36-37 яже Р. 37 Нет МЦ. 38 Нет АБ. 39 рекохом Б. 40 могут Р. 41 ничим Н;
нечем Д; ни в чем Р. 42'43 и не имут Ф. 44 бо Д. 45 Нет Б. 45 46 Нет О. 46 апосто-
лом У. 47 Нет Д. 48-49 Нет Ф. 50 поздит У. 51 обещание О. 52 обещанно Ф; доб. свя-
тым его О. 53 но Р. 54 никого же Ф. 55 Доб. но МЦАБ. 56 привести Ф. 57 5 Нет О.
58 боголюбимче Ф; христолюбче Д. 59 руку УР. 60 Доб. всяко О. 61-64 Нет У. 62 Нет
Р. 63 * Доб. не У. 65 * 67 Нет Д. 65-66 человеком О; нет, но оставлено пустое место Б.
67 велит УР; повеле О. 68 вопрашати А. 69 богословный А. 70 спасет О. о Христе
Исусе Господе нашем О. 72 умрет АФ. 73 Доб. рече Б. 74-75 Богу спасти нас УР. Бо-
гу Б. 76 сплачемся А; восплачемся БУ. 7 умилится МЦФАБУДР; испр. на смилит-
ся Н. 78 и отвратит МЦАБУДР; и обратит Ф. 79 пресладкий Р; доб. свой Ф; доб. и
АБУР. 80 Доб. Отца Моего Ц. 81 Доб. и Д. 82 от АД. 83 Доб. всего БД. 84 мира УР.
89 Нет АБД. 86 Нет Н. 87 спасаяйся Ф. 8 здравствуй УР. 89 Доб. аминь УР.
Приложение № 1
347
Фрагменты и редакционные обработки Послания
А. Волоколамский фрагмент второй четверти XVI в.
Основной текст: РГБ, ф. 113, Вол. 491, л. 467-469.
л. 467 Филофея мниха. О царствах же и о странах пременЪние - не от
звЪздъ сие приходит, но от все дающаго Бога а. Да внемли Господа ради, в
л. 467 об. которую звезду стали христианьская царства, еже / ныне вси попрани от
Ие₽ неверных, яко же пророкь глаголеть: «Кто дасть на расхищение Израиля,
Иез7 21 не Богъ ли, ему же съгрЪшиша». Девятьдесять лет, как Греческое царст-
во разорися и не созиждеться, сиа вся случися грех ради наших, поне-
же они предаша православную греческую веру в латынство. И не диви-
ся, избранниче Божии, яко латыни глаголють: наше царство Ромейское
недвижимо пребывает, ащи быхом неправЪ веровали, не бы Господь снаб-
д'Ьлъ нас». Не подобает нам внимати прелести их, во истинну суть ерети-
ци, своею волею отпадъша от православный христианьскыя веры, паче
же опр’Ьсночнаго ради служениа. Беша бо с нами в соединении семьсот
лет и 70, а егда отпадоша от правыя веры, семьсот лет и 35 лет, во
л. 468 Аполинариеву ересь впадоша, прелщени Карулом царемъ / и папою Фер-
мосом. Глаголють бо о опресноцех, яко за чистоту и безстрастие, но сие
лжут, сокрывающе внутрь себе диаволаб. И въ молитвах своих не
преклоняют свою главу, токмо колени мало надгибают латыни, о них же
пс 38.9 Давидъ издалеча Духом Святым прозревъ, яко от лица Исусова рече: «В
поношение безумному дал мя еси»; во истинну людие буи, а не мудри.
Аще убо великаго Рима стены и столпове и трекровныя полаты не
пленены, но душа их от диавола пленены быша опреснокъ ради. Аще
убо Агарины внуци Греческое царство приаша, но веры не повредиша,
ниже насильствуют греком от веры отступити. Инако же Ромейское
царство неразрушимо, яко Господь в Римскую власть написася.
л. 468 об. Наша же христианьская тайна сице съдръжить о священнем при/ча-
26.17Д8 щении. Приступиша ученици къ Исусу глаголюще: «Господи, где хо-
Лк22Л1 щеши уготоваем ти ясти пасху», Он же рече им: «Се входящема вама
во град срящет вы человекъ в скудели воду нося, и последуйте ему и дому
владыце рцете: Учитель глаголеть, у тебе створю пасху съ ученикы
моими», дому есть владыка отець Иоанна Богослова Зеведеи, сему повеле
Исус на двое сътворити, едину по обычаю законному есть опреснок, дру-
гую же тайную иже хлебъ съвершен квасную, сего ради тайная вечеря Е
глаголеться, понеже в жидох от 11 до 14 не обретаеться квасной хлебъ в
домех. Да первее законную пасху ядоша по обычаю опреснок и агнеп
л. 468 з горчицею, стояще опояса/ни, жезлы подпирающеся, клобукы на гла-
вах их. По ядении же сед учаше их еже не стареишинствовати, таже с
Мф2в.21 предательстве вносит слово, и по сем волиа воду во умывалницу и нача
Ин 13.15 ноз^ умывати учеником, образ дасть им святого крещениа. По сих же
пакы възлеже и повеле представити хлеб и вино точию, начатъ жа-
лостная словеса простирати.
а Далее зачеркнуто О сем пророкъ Исаия глаголеть. 6 Далее зачеркнуто ап.
в Вписано на поле со знаком вставки.
348
Приложение № 1
Б. Фрагмент третьей четверти XVI в.
Основной текст: ГИМ, Син. 853, л. 41 об. - 42 об.
л. 41 об. О опресноцехъ. Аще убо великого Рима стены и столпове и трикров-
ныя полаты не пленены быша, но душа их от диявола пленены быша on-
д. 42 реснок ради. / Аще убо агаряны внуцы Греческое царство прияша, но ве-
ры не повредиша, ниже насильствують греком от в’Ьры отступити.
О сих убо пре[г/по]коивше а слово, мала некая словеса изречем о
нынешномъ православном царствии и пресв’Ьтлеишаго и высокостол-
неишаго государя нашего, иже во всей поднебеснеи единого крестья-
ном царствия и браздодержателя святых Божиих престолъ святыя все-
ленския Церкви, иже вместо римской и костянтинопольскои, иже в бо-
госпасенном граде Москв’Ь святаго и славнаго ея Успения Пречистыя
Богородица, иже едина во вселеннеи паче солнца светится.
Да веси, христолюбче, яко вся христьянская царства приидоша в
конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророче-
ским 6 книгам то есть Римское царство. Два убо Рима падоша, а третей
л. 42 об. стоит, а четвертому уже не быти. Видиши / ли, избранниче Божии, яко
вся хрестьянская церкви потопишася от неверных, токмо единого на-
шего государя царство благодатию Христовою стоит.
Подобаетъ царъствующему держати сие с великим опасением и к
I тим. 6.17 Богу [обращением в, ни уповати на злато и богатство изчезновенное,
но уповати на все дающего Бога. Зри, христолюбче, зри, любимиче
мои, в предбудущих зри.
а В рукоп. прекоивше. Испр. по полному тексту Послания. В рукоп. про-
ческим. Испр. по полному тексту Послания. в В рукоп. вписано на поле со
знаком замены, первые буквы срезаны; в тексте опасением.
Приложение № 1
349
В. Редакция второй половины XVI в.(?),
переработанная в послание царю Ивану Васильевичу
Основной текст: ГИМ, Щук. 466, л. 192—207 об.
л. 192	Послание к государю царю и
великому князю Иванну Васильевичи) всеа Русии
Псковские области Елизарьева монастыря старца Филофея.
Прислал ты, государь, ко мне свою царскую грамоту, а в ней напи-
сано, чтобы мне писание твое изтолковати. И о том к тебе, государю,
отписал. И тебе, государю, ведомо, что яз грешной чернецъ, нищеи че-
л. 192 об. лов’Ькъ сельской и в премудрости не бех, / еллинских борзостей не
протекох и риторских астрономов не читал, и с мудрыми философи в
беседах не бывал, а учился книгам и буквам благодатного закона, како
бы возможно грешная душа очистити от грех, и о сем молю милости-
ваго Бога и Пречистую Его Матерь и всех святых Богу угодивших, да-
бы мя избавилъ в’Ьчнаго мучения.
И писал еси, государь, ко мне о чин'Ьхъ л’Ьтнихъ, еже в Бытеиских
л. 193 книгах Моисеем / пророком писаных, от шестодневика о миротворении,
гронографа сиир’Ьчь летописца пять дней мимошедше от перваго Адама и
доныне, латыня же вся та прешедше преже бывшая лета и начинают,
считают лета от Рожества Христова, - да в том несть никоего же разньст-
1 кор 15.47 вия. Глаголеть бо апостолъ: «Первый человекъ аот земли перстен, вторыи
1 кор 15.45 человекъ Господь», и паки рече: «Бысть первый человекъ6 Адам в душу
живу, вторыи человекъ Адам в духъ животворишь».
л. 193 об. И о сем тщатся философи: а год есть солнечный / и лунный, солнеч-
ный содержит 365 дней, лунный 354, и от сего является, яко солнечный
год болши луннаго 11 днями, и потому в то лето затемнение солнцу и
луне узрится, кто прилежнейшее потщится считати по Шестокрылу
дробными часы и обрящет, в который чяс быти потемнению солнцу и
луне. Но о сем потщание и подвиг великъ, а приобретения мало.
л. 194 А еже писал еси, государь, о преходных звездахъ / когда водно знаме-
ние, и тогда всея вселенныя странамъ и царствам и градом и всемъ земно-
роднымъ пременение бывает, а о том, государь, божественое писание гла-
пс юз.зо голет: Святым Духом вся тварь обновляется, обращающеся на первое ра-
венство равномошно бо есть в.
Богатству и нищете и в нарождении человека человеческим доб-
родетелемъ и злобамъ и долголетству жития и сокращения смерти, -
л. 194 об. сие же, / государь, мудрование, кощуны и басни, первие от халдеи на-
писаша сия, иже в суете ума их столпъ зиждуще на высоте о звездах
быт П.9 соблазнишася, Богъ же видя безумие их и совет, разсыпа дела их и
разори писание их и отверже. И от них же ел лини писание их прияша
Рим 1.25 и тые планиты и протчая звезды боги себе нарекоша и отступися от
л. 195 Создавшаго вся и твари поклонишася, о них же пророкъ / глаголетъ,
пс 1з.1 рече: «Безумен в сердцы своем несть Бога, растлеша и омразишася в
а 6 Вписано на нижнем поле со знаком вставки. в Далее пропущен фрагмент,
ср. л. 105 об. -106 об. первоначального текста.
350
Приложение № 1
мф 13.25 начинаниях своих». По еленехъ еретицы прияша и нас’Ьяша горкии
плевел посреди пшеницы в православной християнскои вере на прел-
щение малоумных человекъ, верующая в злыя дни и часы, да о сем и по-
каянна не приемлют, мняще яко истинна суть, и в день судный страшен
Рим 1.25 ответ приимут, сь еретики осуждени будуть, пременивше свет на тму, / а
195 об. истинну на лжу. Да аще бы злы дни сотворил Богъ, почто бы грешных
мучити ему, Богъ имат виновен быти, яко в ты дни и часы человека наро-
дилъ. Да сие чтыи разумей, государь, яко от царя царевичю родитися, и
от князя князю, аще и не достижет малым чимъ отеческия славы и чести,
но земледелец не бывает, ни за земледЪлцев дщерии своих дают, ни у
, 196 нихъ за своя сыны дщери взимают, / но все то состоится и по неведомым
судьбамъ Божиим вся строющаго Бога. А о звездном, государь, течении и
о солнце и о луне да весть твое величество, яко не сами те звезды двиза-
еми суть, ниже чювственны или животны и ни зрят ничто же, но огнь не-
дели 9.15 вещественный ничто же весть, но преносими суть от аггельских невиди-
. 196 об. мых силъ. Самовидец сему богъизбранныи сосуд апостолъ Павел, / иже до
третияго небеси восхищен бысть посреди самых звездъ и виде аггельския
силы, како непрестанно служение имут человекъ ради, овии солнце, дру-
гии луну, инии же звезды и воздухъ правят, ветри, и облацы, и громи, и
от последних земли воду носят на рощение плодом, весне бо и лету,
осени и зиме аггели, и сего ради Господь показа апостолу, како ангели
. 197 непрестанно служение имут человекъ ради, / да научить его непрестанно
тещи на проповедь человеческаго ради спасения и не лениву быти, он же
ев 1.14 видевъ тамо неизреченная видениа, в своих посланиих глаголет: «Не вси
ли суть служебнии дуси на службу посылаемии за хотящих наследовати
Рим8.21 спасения», и «паки глаголеть, яко сама тварь свободится от работы в сво-
боду славы чад Божиихъ». Видиши ли, государь, како тварию зовет анге-
. 197 об. ли, а чада божия человеки / свобождение же ангельское глаголеть, еже от
службы своеа престанут в последний день.
А о царствах же, государь, и странахъ пременение бывает не от
ис 1.19,20 звездъ, но от всемогущаго Бога, о сем пророкъ глаголет Илия: «Аще по-
слушаете мене, благая земли снесте, аще ли не послушаете, оружие вы
поясть, уста бо Господня глаголаша сия»; и паки вопросиша Господа апос-
198 толи глаголавше: «Господи, аще в лето се устрояеши / царствие Израи-
деян 1.6,7 лево», Исус же рече: «Несть ваше разумети времена и лета, яже Отецъ
положи своею областию».
Да внимал, государь, в которую звезду стали християнские царства, еже
Ие₽ 15173з ныне попрани от неверных, яко же пророкъ глаголеть: «Кто дасть Израиля
Иез7*21 на расхищение, не Бог ли, ему же согрешиша». Внемли, государь, како Гре-
l 198 об. ческое царство разорилося и не созиждется грех ради / наших, понеже они
предаша православную християнскую греческую веру в латынство. И не ди-
вися, избранниче Божии, яко егда отпадоша латыни православные веры
токмо 735 лет, твое же, государь, Росииское царство неподвижимо пребыва-
ет, аще не быхом право веровали, не бы Господь миловал нас. Не подобает
1.199 намъ внимати прелестем их, во истинну суть еретицы, своею волею / отпа-
доша православные веры, паче же опресночнаго ради служения, во
Аполинариеву ересь впадоша, прелщени Каруломъ царем и папою
Приложение № 1
351
Фармосом. Глаголют бо, яко опресноцы за чистоту безстрастия, но се
яве лжутъ, сокрывающе внутрь себе диявола. Аполинарии убо своим
учением повеле опресночная служити за сию вину: глаголеть бо сице,
л. 199 об. яко не прият плоти человЪческия Господь нашъ Исусъ Христосъ от
Пречистыа девы Марии, ниже душа человеческая восприят, но вместо
душа Духъ Святыи в нем пребывает, да тем летят незлобивых душа и
неутверженных. Увы горкия прелести и отпадения от Бога жива; аще
бы плоти человеческия не прият Спасъ, то бы падшаго Адама и всех
от него рожденных человекъ плоть не обожися. Аще ли бы душа чело-
л. 200 веческая не приял Бог, то и ныне бы душа человеческая / не изведен-
ны были ото ада. Да кто не воздрогнетца и не восплачется о таковых
прелестех и отпадения его горести и буйства, еретическим же учением
последоваша и богоубииственнеи чете жидомъ яко и при распятии Гос-
мф 27.27,29 подни обещницы бяше с ними, о них же еваггелистъ глаголет: «Воини же
гемоновы ругающеся Ему и прегибающе колени свои глаголюще: „Радуи-
л. 200 об. ся, царю Июдеискии“», / воини бо гемоновы Пилатовы слуги, понеже Пи-
латъ от Понта града Римскии области. Тако и ныне во своем молении не
преклоняют главу свою, токмо колени подгибают, о латынех же издалече
пс 38.9 Давыд Духом Святым прозревъ, яко от лица Исусова рече: «В поношение
безумному дал мя еси», во истинну сии людие буи, а не мудри.
л. 201 Аще убо великаго Рима стены и столпове и трикровные по/латы не
потоплены и не попленены, но душа их [...] г опреснок ради. Аще убо
агаряня внуцы Греческое царство прияша, но веры не повредиша, ни-
же насилуют греком отступати православныя веры. И никако же Рим-
ское царство разрушимо пребывает, яко Господь в Римскую область
написася.
Наша же християнская тайна содержит о святом причащении. При-
л. 201 об. ступиша ученицы / ко Исусу глаголюще: «Господи, где хощеши угото-
М?7Д8 ваем Ти ясти пасху?», Он же рече имъ: «Се входящим вам во град срящет
лк 22.П вы человекъ в скуделнице воду нося, последстьвуите ему и дому владыце
рцете: Учитель глаголеть, у тебе сотворю пасху со ученики моими». Дому
есть владыко отецъ Иванна Богослова Зеведеи, и сему повеле на двое co-
д. 202 творити, едину по обычаю законному еже есть опреснок, / другую же
тайную иже хлеб квасной, сего ради таинаа вечеря глаголется, понеже
в жидехъ от перваго на десят дни марта до четвертаго на десят дни не
обретается квасной хлеб в домех, да первее законную пасху ядяху оп-
реснокъ и агнецъ с горчицею, стояше опоясани, жезлы подпирающие-
мк 9.35 ся, клабуки же на главах ихъ, по ядении же седе Господь учаше их не
л. 202 об. стареишинствовати, и о преда/тельстве вносил вино, и по сем влия во-
мф 26.21 ду во умывалницу и нача умывати нозе учеником и отирати лентием,
ин 13.15 образ дая им святаго крещения, и повеле, паки представляет хлеб и
вино и нача жалосная словеса простирати, возвед убо божественный
ин 17.1-5 Свои ум на небо и рече: «Отче, прииде час прославити Сына Своего, да
и Сынъ Твои прославит Тя, яко далъ еси ему власть на всякой плоти,
л. 203 и все еже дал Ми еси и Аз дамъ им / живот вечный, да знают Тебя ис-
г Не прочитано одно слово из семи строчных букв и одной выносной.
352
Приложение № 1
тиннаго Бога, еже посла сына своего Исуса Христа; и ныне прослави
мя, Отче, славою юже имЪх у Тебе прежде сложения мира». И паки
ин 15.15 рече ученикомъ: «Аз есмь виноград, а вы гроздие, иже пребудете во
Мне и Аз пребуду в вас». Паки же возвед очи свои на небо и рече: «Отче
святый, освяти Мя во имя Твое Святое, зане Аз свящуся сам, да будете
л. 203 об. и вы освящении во истинну; не о сих / молю, но о верующих словесем
Моим, да вси во едино будут святи». Да разумей же обое зде, еже мо-
лихся онЪх, свящати архиерея и священники у святыя трапезы идЪже
чин дЪиствовати, и слуги поставляти подобает священнаго действа, и ту
абие приим предложенный хлеб на святых Своих пречистых руках и воз-
двиг горе, показуя Богу и Отцу, благодарив и преломив и даст святым
л. 204 своимъ учеником апостолом рече: «Приимите / и ядите, се есть тело Мое
^-26 еже за вы ломимое и за многи во оставление грехов», по ядении же
Тб-зо приим чашу от плода лознаго, еже есть вино и разтворив теплою водою
^5-20 и дастъ учеником своим, глаголя: «Пиите от нея вси, сия есть кровь моя
Новаго завета, еже за вы изливается во оставление грехов», обаче учени-
ком даяше, тогда и самъ ядяше и пияше с ними, по сих же паки глаголет:
л. 204 об. «Желанием / возжелЪх ясти пасху сию с вами прежде даже не прииму
муки, отселе уже не имам пити от плода лознаго, но испию с вами в
царствии Отца Моего», по сем изыде в гору Елеонскую.
Видиши ли, государь, какова священная тайна божественнаго при-
чащения начало, убо еже сам их научилъ и освятилъ священная дей-
ствовать Зри, государь, яко испи вино с водою разтворив, такоже и на
л. 205 кресте от своих божественных ребръ два источника / кровь и воду ис-
ин 19.34 точи. Да сия внемли Господа ради, како в тридесят лет возраста своего
по всяко лето ядяше Спасъ законную пасху, а ни единою же рекъ: же-
ланиемь вожделех ясти пасху сию, но токмо о сеи новой благодати,
еже до страсти смотрения нашему спасению.
И о сих убо преупокоивше слово, малая некая словеса изречем о
нынешнем православном царствии твоемъ, пресветлеишаго и высокопрес-
л. 205 об. толнеишаго тебе государя, иже во всей / поднебеснеи единаго христия-
ном царя и браздовоздержателя Божиих престол святыя вселенскиа апос-
тольский соборныя Церкви, иже вместо римския, костянтинопольские
просиявша в богоспасаемом граде Москве святаго и славнаго Ея Успения
Пречистыя Богородицы иже едина во всей вселеннеи наипаче же солн-
це светится. Да веси, государь, яко вся христианския царства преидо-
л. 206 ша в конец, снидошася в твое царство, по пророче/ским книгам то есть
Римское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому
Деян 23'11 не быть. Многажды апостолъ поминает Рим в своих посланиих: Римъ
Рим 1.8 весь миръ.
пс 131.14 Христианский Церкви и сеи исполнися блаженнаго глаголъ: «Се по-
кои мои в век века, где вселюся, яко же изволих». По великому Бого-
1514,Xi5 слову: «Жена оболчена в солнце, и луна под ногама ея, и чада в руках
л. 206 об. ей, и абие змии изыде из бездны, имея седмь глав и седмь венецъ / на
главах ему, и хотяше чада у жены пожирати, и даны быша жене крыле
великаго орла, да бежит от змия в пустыню, змии же изо устъ своих
пусти воду яко реку, да в реце ю потопит»; воду глаголет неверие. Ви-
Приложение № 1
353
диши ли, государь, яко вся християнския царства потопишася невери-
ем, токмо едино твое государево царство благодатию Христовою стоит.
л. 207 И подобает тебе, государю, держати с великим опасением / и к Богу об-
I тим 6.17 ращением, не уповати на злато исчезновенное, но уповати на всемогу-
щаго Бога.
А о звездах яже ти преже рекох, не возмогут ни в чемъ, ни прида-
2з*8Д) дут, ни уймут, глаголет бо верховный апостолъ Петръ в соборном посла-
нии: «Един пред Господемъ день яко тысяща лет, а тысяща лет яко день
един. Не бо опоздит Господь обета, еже обеща, но долго терпит, не хотя
л. 207 об. никого / погибнути, но хотя всех в покояние привести», яко в руце его
аг 2.6 всех дыхание сущих, глаголет бо, яко единою потрясу не токмо землею,
но и небомъ, понеже апостолом не у совершенным выше силы испыто-
вати не велит, богословныи же наперстникъ во Откровении своемъ
Откр2211б глаголет: в последнее время спасаяи спасай душу свою, не умрем вто-
л. 208 рою смертию геенскою, но обратимся / ко всемогущему Богу хотящему
спасти нас прилежными молбами и теплыми слезами, яко да умолимъ
Господа и отвратити ярость Свою от нас, и помилует и сподобит нас
мф 25.34 услышати оный сладкии глас Его: «Приидете благословении Отца моего
и наследуйте уготованное вам царствие прежде сложения мира в беско-
нечные веки». Аминь.
2 — 3483
354
Приложение № 1
Г. Фрагмент не позднее конца XVI в.
с упоминанием царя Ивана Васильевича
Основной текст: БАН, Арх. С. 240, л. 387 об. - 388 об.
387 об. Тоя же книги ис послания старца ФилофЪя Елизарова монастыря
к великаго князя дияку Михаилу Григорьевичю Мисюрю,
в нем же на зв’Ьздочетцы и на латыни а.
Мала н*Ькая изречемъ словеса о нын’ЬшнЪмъ православномъ царст-
вии пресв'Ьтл'Ьишаго и великостолнЪишаго государя нашего, иже во всей
поднебесной единаго християном царя и браздодержателя святых Бо-
388 жиих престолов святыя вселенскиа / Церкви, иже вместо римской и
констянтинопольскои, иже есть в богоспасаемом граде МосквЪ святаго и
славнаго Успения Пречистыя Богородицы, иже едина во вселенной паче
солнца светится. И да вЪси, христолюбче и боголюбче, яко вся хрис-
тиянская царства приидоша в конецъ и снидошася во едино царство
государя нашего, по пророческим книгамъ то и есть Ромейское царство.
Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти. Уже бо
с 131.14 христианской Церкви исполнися глаголъ блаженнаго Давида: «Се покои
388 об. мои в вЪкъ в*Ька, / зде вселюся, яко изволих». По великому же Бого-
гкр 12.1 слову: Жена оболчена в солнце и прочее тамо б. Видиши ли, избранниче
Божии, яко вся християнская царьства потопишася от неверных, токмо
единаго вцаря Ивана Васильевича1, государя нашего царство благодатию
Христовою стоит.
Сие же послание и словоД еи вж книге* 3 И3иновия ученика Максима
Грекак полудестевои писанной на Косого в конецъ книги написано естьл.
а На поле помета глава 27. 6 Вписано над строкой основным почерком. в-г Впи-
сано на поле со знаком вставки основным или близким почерком, теми же черни-
лами. д Далее зачеркнуто и в другой. е-ж Вписано другими, темными чернилами.
3 Далее зачеркнуто старописной. и~к Вписано другими, темными чернилами вмес-
то написаного превоначалъно старописной. л Напротив первых двух строк
записи помета на поле основным почерком, относящаяся к книге Зиновия
Сергиева монастыря.
Приложение № 1
355
Д. Фрагмент в составе
летописно-хронографических компиляций XVII в.
Основной текст: РНБ, F. XVII. 17, л. 259 об. — 260.
От руския пов’Ьсти.
л. 259 об.
Есть же и здЬ в преименитом государств^ Росииския державы в
повести написано Елизарова монастыря старца Филофея к великаго
князя дьяку Михаилу Григорьеву сыну Мисюрю глаголемому на звЪз-
дочетцовъ и на латынъ списав той старец слово сие.
В том же слове мало нЬчто от того старца написася о християнскихъ
царствах, яко вся, рече, христианская царства преидоша в конец и снидо-
шася во едино царство Росиискаго государства, по пророческимъ книгам то
и есть, рече, РомЬиское царство Росинская держава московскаго государя и
всеа Великия Росия, два убо Рима, рече, падоша, а третей стоит, а четверто-
Деян 2зд1 му не быти. Многажды апостолъ Павелъ поминаетъ Рима в посланиихъ, в
Рим 1,8 толкованиихъ же глаголет: Римъ - весь миръ.
Уже бо християнскои Церкве исполнися глаголъ блаженнаго
пс 131.14 Давида: «Сеи покои мои в вЪкъ вЬка, здЪ вселюся, яко изволихъ».
12л^4Р По великому же Богослову: «Жена оболчена в солнце, и луна под
14,15 ногама ея, и чадо в руку ея, и абие изыде змеи из бездны, имЬя глав 7 и
вЪнецъ 7 на главах ему, и хотяше чадо жены пожрети, и даны быша кры-
лЪ великаго орла, да бЬжит в пустыню. Змии же изо устъ своихъ испусти
воду яко рЬку, да ю в рецЪ потопит»; воду же глаголет неверие.
Видиши ли, избранниче Божии, яко вся християнская царства
потопишася от неверных, токмо единого государя царя и великаго
князя росиискаго государство благодатию Христовою стоить.
Сие старец Филофеи писалъ к государеву дияку Михаилу Мисюрю в
л. 260 послании своем, еже просившу / ему от него разрешения о преходныхъ
звездах и о прочих. Той же премудрый старец в сем писании своем о
томъ ему отрече и многонаказательная словеса и обличения на латынъ
и на звЪздословцевъ восписа к нему, утвержая его на благоразумие и
приложи же и се еже есть писано о христианских царствах выше сего.
До зде от повЪсти Филофеевы.
12*
356
Приложение № 1
Е. Фрагмент из рукописи XVII в.
с использованием мотивов Послания
Основной текст: РНБ, Q. XVII. 198, л. 1-2.
1	Послание изо Псковские области Елизарова монастыря
старца Филофея преизящному в добродЪтелех, но и паче к нам,
ко убогим, господину Михаилу Григорьевичю,
не токмо господину, но и государю моему
нищии чернецъ Филофеи Бога молю и челом бью.
Писал ты, государь, ко мнЪ свою грамоту, а в ней написано, чтобы
MH*b писание истолковати и к тебЪ, государю моему, отписати. И тебЪ,
государь, ведомо, что я челов’Ькъ селскои и невежа в премудрости, не
во Афинех родился, ни у мудрых философ учился а, ни с мудрыми фи-
лософы в беседе не бывал, учился есмь книгамъ благодатнаго закона,
чимъ моя грешная душа спасти и избавитися вечного мучения.
Мы же убо земнии, аще святых писания почитающе, вЪмы яко ис-
тина суть, еже Богъ приведе от небытия в бытие, но елико комуждо
Г2.3 вдохну и раздели мЪру на части раздали Дух Святыи, научи святыя
I кор глаголати, еже прияша, то и проповЪдаша, а еже выше слова и разума,
то и помолчаша. Вся бо вЪдома Отцу и разумна Сыну Святымъ Ду-
хомъ, иже безначалии есть Троица всей твари господьствующе, аще ли
2 ТИ философское сложение их же не осЪни Духъ Святыи, ни от Духа Свята
глаголаша, то и поминаем Владыку глаголавши ко Своему Отцу, яко
л* Утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцемъ.
Виждь же: святое писание о недов’Ьдомых Божиих д'Ьлех не токмо намъ
простым, но и царемъ и святителемъ и всЬмь вельможамъ и прочим всЬмъ
человЪкомъ о таковых мудръствующих запрещаетъ, по реченнои Премуд-
зС21Р,22 рости царя Соломона: вышыпих себе не пытати, и глубочайших себе не ис-
тязуи, но еже ти дано, се и разумЪваи, яко же паче нам, во гресехъ пребы-
вающим, нимало себе от страстей очистившеся о таковых испытывати.
И того ради божественный апостолъ Павелъ егда восхищенъ бысть до
12.2-4 третияго небеси и рай видЪ и слыша неизреченныя глаголы, ангелское
служение, и тогда со удивлением рече: «О глубина богатства и премудрос-
. 1 об. ти / и разума Божия, яко неиспытованны судове Его и неизслЪдованни
путие Его, кто убо разумЪ умъ Господень или кто сов'Ьтникъ Ему бысть?».
п.зз,з4 Такоже и божественыи пророкъ Ездра многажды о недов'Ьдомыхъ
Божиих д*Ёлехъ всесилнаго Бога моля, хотя испытати и увЪдати, да
получит извещение; и ста пред нимъ ангелъ и рече ему: о Ездра, ус-
лыша Господь моление твое и посла мя к тебЪ, да испрошаю тя о трехъ
вещех, то и прочих ти извещу; он же рече: глаголи, глаголи, глаголи;
ангелъ же рече к нему: иди и извиси огненую тяготу и измитри (?)
вЪтренное дыхание и возврати день мимошедшии вспять; он же рече:
ни, Господи мои, никто же может в роженных сицевая творити; ангел
4.1-24 же рече: аще о сих не вЪси, то и о прочих не пытай.
В рукоп. испр. из учинился.
Приложение № 1
357
Такоже и Захарии: отца Предотечева вопроси архангел Гавриил: о
Захарие, рцы ми, земнии столпи где водрузишася, небо еже округъ-
ство где создася, облаком же ложа где обретаются, груди снежныя где
секутся, дождевыя капля где сложены стоят, солнечнаго же течения
которое прехожение, лунное же потемнение кто исчитает, море же не-
истовящеся како песка стыдится, реки же теплотечныя и кладези пив-
ныя како растворяются, мгляная же тма како стечется, человекъ же
во утроба како зачинается, благопЪтая же душа в теле какъ обретает-
ся, - аще о сихъ веси, рци ми; аще ли ни, - да умолчи.
Сам же Господь Исусъ Христосъ истинный Богъ нашъ своим апосто-
деян 1.7 ломъ рече: «Несть ваше разумевати времена и лета, яже Отецъ положи е
мР 13.32 своею областию»; и паки Христосъ рече во святомъ Евангелии: «О дни же
том и часе никто же весть, ни ангели, ни Сынъ, токмо Отець един».
И о всех о недоведомых Божиихъ делех Богъ не повеле испытати.
л. 2 Аггели не испытуютъ, / пророцы не проведуютъ, апостоли молчат, мы
же человеци грешнии суше и в сквернах пребывающе, от Божества и о
Божиих делех испытающе, забыша пророкъ реченнаго: Испытающе
испытания изчезоша, того ради православным не подобаетъ о таковых
испытывати, яко неизмерна высота небесная, и неведома глубина пре-
Ефес з.7 исподняя, и не сведомо Божие смотрение таинство, его же вся силы
иов 26.7,8 небесныя славят и вся тварь трепещет, земля ничим же держится, море
з Ездр 4.17 пескомъ оградися, путь рекамъ простреся, вода на воздусе висит, воздух
стихиями исполняемъ, небо яко лук преклонися, солнце не стоя горит,
луна страхомъ не сияет, звезды хитростию текут, облацы маниемъ носят-
ся, туча дождь проливают, ветри шумъ творят, буря древа сокруша-
пс 103.24 етъ, мгла землю повивает, роса в число падает, рече пророческое писа-
ние, яко возвеличишася дела Твоя, Господи, и вся премудростию со-
творил еси.
Здравствуй, господине, на многие лета о Христе, аминь, ко мне же
о своемъ здравии отписывай.
358
Приложение № 2
№ 2. Между 1524-1526 гг. (?).
Послание
московскому великому князю Василию Ивановичу
о «Третьем Риме», обязанностях правителя,
обряде крестного знамения
Первая редакция
Основной текст:	РГБ, ф. 247, Рог. 681, л. 302-304	
Разночтения:	РГБ, ф. 173. III, МДА 100, л. 233-235	М
	РГБ, ф. 344, Шиб. 193, л. 87 об. - 90 об.	ш
	РГБ, ф. 29, Бел., 55 (М. 1549), л. 532-537	Б
	ГИМ, Увар. 346,1°, л. 302-303 об.	У
	РГБ, ф. 209, Овч. 558, л. 253 об.-254	О
л. 302	1 а Послание к великому князю Василию,
в нем же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блудЪ 2 б.
3Иже от вышняя и4 от5 всемощныя6 вся содръжащая десница Божия,
Притч 8.15 Имже царие царствуют и Имже велицыи величаются и силнии пишутъ7
правду8, теб^ пресв'ЬтлЪишему и высокостолниишему государю великому
л. 302 об, князю9 православному християнъ/скому царю и всЬх владыц'Ь, броздодръ-
жятелю святых Божиих престолъ10 святыя11 вселенския соборныя12 апос-
тольский Церкве Пречистыя13 Богородицы честнаго и славнаго ея Успе-
ния, иже вместо 14римския и15 константинопольския просиявшу, стараго
убо Рима Церкви падеся нев'Ьриемъ Аполинариевы ереси, втораго же Ри-
пс 73.6 ма Константинова града16 Церкви агаряне внуцы секирами и оскордъми
разсЬкоша двери, сия же нынЪ третьяго, новаго Рима дръжавнаго твоего
царствия святая соборная17 апостольская Церкви иже в концых вселенныя
во18 православной христианстеи вЪре во всей поднебеснеи паче солнца свЪ-
титца19. И да в'Ёсть твоя дръжава, благочестивый царю, яко вся царства
а“б Заглавие в оглавлении основного списка: Послание к великому князю Ва-
силию Ивановичю всея Русии старца ФилофЪя Елизарова монастыря, в нем
же о исправлении крестнаго знамениа и о вдовствующих церквахъ и о содом-
скомъ блудЪ [л. 8 об.].
11-2 /Л/ослание ФилофЪя игумена Елизаровы пустыни, в нем же о исправлении
крестномъ и о содомьскомъ блудЪ (в начале оставлено пустое место для кино-
варного инициала) М; Послание Филофея игумена Елизаровы пустыни к государю
великому князю Василью Ивановичю всеа Русии Ш; Послание старца Филофея
Елизаровы пустыни к царю и великому князю Ивану Васильевичи) всеа Русии Б;
так же, как в Б, но перед словом старца доб. того же У; Послание к великому
князю Василию о содомском блуде О. 3-61 Некто пиша О. 4 Нет БУ. 5 Нет Ш.
6 Доб. и МБ. 7 Доб. в Б. 8 Доб. и БУ. 9 Доб. Василию Ивановичю МШ; доб. Ивану
Васильевичи) Б. 10 церквах БУ. 11 пресвятыя БУ. 12 Доб. и МБУ. 13 пресвятыя МШ.
14-15 Детд Бу. 16 Нет Ш. 17 Доб. и БУ. 18 Нет ШБУ. 19 св*Ьтящуся МШ.
Приложение № 2
359
православный христианский веры снидошася в твое едино царство, единъ
ты °во всей21 поднебеснеи христианомъ царь.
Подобаетъ тебе, царю, сие дръжати со страхомъ Божиимъ22. Убойся
1 тим 6.17 Бога давшаго ти сия, не уповай на злато23 и богатьство и славу, вся бо сия
здЪ собрана и на земли зде остают24. Помяни, царю, онаго блаженнаго,
иже скифетръ в руце25 и вЪнецъ царьствия26 на своей главе нося глагола-
пс6i.il ше: «Богатство аще течет, не прилогаите сердца». Премудрый же27 Соло-
притч 28.8 монъ рече: «Богатство и злато не в сокровищих знается, но егда помога-
1 тим б.1о ет28 Требующимъ». Апостолъ же Павелъ симъ последуя29 глаголетъ30: «Ко-
рень всЪмъ злымъ сребролюбие»31, не32 не имЪти велит33, но34 не прилога-
л. зоз ти / упования ниже сердца к нему, но уповати35 на все дающаго Бога36, вся
убо твоя37 к Богу чистая вера и любовь къ святымъ Божиимъ церквамъ.
Но и38 еще, царю39, исправи две заповеди, еже во твоемъ царствии не
полагают человЪцы на себе право знамения честнаго40 креста, о них41 же
з.18Д9 издалеча провЪдыи42 апостолъ Павелъ глаголаше43: «Преже писах вамъ,
ныне же плачя глаголю о вразех креста Христова44, им же конецъ пагуба».
Второе45 да исполниши святыя соборныя46 Церкви 47епископы, да не
вдовъствуетъ48 святая Божия Церкви49 при твоемъ царствии50. Не престу-
пай, царю, заповеди еже положиша твои прадеды, великии Константинъ,
и блаженный51 святый52 Владимиръ и 53великии богоизбранный54 Ярос-
лавъ и прочий блаженнии55 святии, 56их же57 корень58 и до тебе. Не обиди,
царю, святыхъ Божиих церквей и честных монастырей, еже данное59 Бо-
гови в наследие вечных благъ на память последнему роду. О семъ убо
святый великии60 * пятый Собор страшное запрещение положи.
ГЧ	61	62	63	64
О третьей же пиппо и плача горце глаголю , яко да искоренили из
своего православнаго65 царствия66 сии горкии плевелъ, о нем же и67 * ныне
.	68
свидетельствует пламень жюпелнаго горящаго огня в содомских стогнах , о
и,is,и немъ69 же пророкъ Исаия рыдая70 глаголаше: «Слышите слово Божие, кня-
зи содомъстии, и внушите глаголь Божии, людие гоморстии, 71что ми72 тукъ
л. зоз об. жертвъ ваших 73и приношении ваших74,/ исполненъ есмь всесожжения, аще
принесете75 ми кадило, мерзостно ми есть, и праздниковъ ваших ненави-
дитъ душа моя». Да слыши, благочестивый царю, яко пророкъ не мерт-
вымъ погибшим содомляномъ таковая глаголаше, но77 живымъ человекомъ,
творящимъ дела их, писано бо есть: преступали78 от своея жены раздирает
плоть свою, а творяи содомская убиваетъ самъ79 плод80 своего чрева. Богъ
сотворилъ человека и семя в немъ на81 чядородие82, мы же сами83 свои се-
20-21 цет Щ 22 д0& и в 23 власть б. 24 остает Б: остаются М. 25 Доб- держа БМ. 26 цар-
ский МШ. 27 Доб. царь БУ. 28 полагаемо МТТТ. последует Ш. 30 глаголя Ш; глагола-
ше Б; и рече У. 31 златолюбие МШБУ. 32 Нет БУ. 33 велю БУШ. 34 и БУ. 35 уповай
БУ. 36 Нет БУ. 37 тыя Б. 38 Нет ШБУ. 39 Нет ШБУ. 40 святого БУ. 41 нем МШ; сем
БУ. 42 проповедал У. 43 глаголет Б. 44 Исуса У. 45 Доб. же МШ. 46 Нет Ш. 47-49 Нет
М. 48 вдовствуют Б. 50 Доб. и БУ. ^^рб. и Ш. 52 великий князь БУ. 53 54 сын его бого-
любивый князь БУ. 55 Доб. и Ш. Нет ШБУ. 58 Доб. таже Ш; доб. яже Б. 59 вдан-
ное Б. 60 Далее написано в квадратных скобках Констянтин Ш. 62 Нет Б. 63 Доб.
и Б. 64 Доб. и молю О: доб. и молю твою честную къ Богу любовь МТТТБ. 65 Нет Ш.
66 Доб. славааго Ш. 67 Нет МШБ. странах О. 69 сем БУ. 70 Нет БУ. 71-72 яко Б.
73 74 Нет ПТБ. 75 приносите Б. Нет Bj доб. к М. 77 Доб. к М; доб. и к Б. 78 престу-
пая НТВ. 79 сим Б. плоть М. Нет О. дородие Б; плодородие МТТТ.83 Нет Ш.
360
Приложение № 2
мена даем во убийство и в жертву дияволу. Да* 84 сия мерзость умножися не
токмо в мирских, но и в прочих, о них же помолчю, чтыи же да разумЪетъ.
Увы мнЪ85, како долготрьпитъ86 Милостивый87 о нас, не судя убо
сия88 писах, но паче рыдая горце самъ азъ окаянный о своих
25.14-ад согрЪшениих. Но89 * боюся "молчати, аки онъ рабъ скрывыи талантъ91.
Аз убо грешный и грубый во всЪх и невежда в премудрости, яко же Во-
2л?-1б, ламово осля 92безсловесное словеснаго учаше и скотина пророка наказова-
22.22-30 ше93, яко94 да не зазриши95 о сихъ96 благочестивый царю, яже97 дръзнух98
писати99 твоему величеству, и 100нын1> молю тя и паки премолю, еже выше
писах11 х, внимал Господа ради, яко вся християнская2 царства снидошася в
твое3 царство4, по семь чаем5 царства ему же нЪсть конца.
Сия же писах ти6, любя и взывая и моля7 щедротами Божиими, яко да
г. 304 премЪниши скупость8 на щедроты 9 и не/милосердие10 на милость. Ут’Ьши
плачющихъ11 и12 вопиющих день и нощь, избави обидимых из13 руки оби-
мф 18.Ю дящих. «Не обидите, рече Господь, сих менших верующих в Мя, ибо аггели
пс 4о.2-з их14 видятъ всегда лице Отца моего, иже есть на небес'Ьхъ». «Блаженъ,
рече, разум’Ьваяи на нища и убога, в день лютъ избавит его15 Господь. Гос-
подь16 хранит17 и18, и живить и19, и ублажит20 его21 на земли и не предастъ
его22 в руки врагомъ23», Господь поможет ти24. Да25 аще добре устроиши
свое царство26, будеши сынъ cBtaa и граженинъ вышняго Иерусалима, яко
же выше писах ти и нын’Ь глаголю, блюди27 и внемли28, благочестивый ца-
рю, яко вся християнская царства снидошася въ твое едино29, яко два30 Ри-
Дан 2.44 ма падоша, а третий стоит, а четвертому не быти31. Уже твое християнское
царство ин’Ьмъ не останется32, по великому Богослову, а християнскои Церк-
ic 131.14 ви33 исполнися 34блаженнаго Давида глаголь35: «Се36 покои мои в в’Ькъ вЪ-
ка, здЪ вселюся, яко37 изволих его»38. Святыи39 Иппалит рече: егда уз-
римь40 обьстоимъ Римъ перьскими вой и перси на41нас42 [с]в скифяны43
сходящася44 на брань, тогда неблазнено45 познаваемъ, яко той46 есть антих-
рист. Богъ же47 мира и любви и долголЪтства и здравия48 49молитвами Пре-
чистыя Богоматере50 и святых51 чюдотворцевъ и вс’Ьх святых52 да исполнит
твое дръжавное царство53.
в Доб, по Б; в рукоп, нет; нет МО.
84 Нет У. 85 Доб. да МШБ. 86 дльготерплю (?) Ш.87 Доб. Бог МШ. 88 Нет МШ. 89 Нет
Ш; и Б. 96-91 молчанию запрещения рабу, скрывшему талантъ, но подобяся Валамову
осляти, иже безсловесное словеснаго учаше и скотина пророка наказоваше МШ; мол-
чанию предати запрещение рабу, скрывшему талант, но и подобяся Валаамови (далее
как МШ Б). 92-93 Нет МШ. 94 но МШ. 95 разрушимо М. 96 Доб. о МШ. 97 яко же М;
еже Б. 98 Доб. к БУ. 99 Нет БУ; доб. сия МШ. 100-38 Нет О. п 1 Доб. ти МШБ; писа-
ти У. 2 Нет У. 3 Доб. едино М. 4 Доб. едино БУ. 5 Нет Ш. 6 Нет БУ. 7 моляще Б.
8 скудость Ш. 9-10 на милосердие БУ. 11 алчющих БУ. 12 Нет БУ. 13 от БУМ1П.
14 Доб. выну У. 15 и БУМШ. 16 Нет БУШ. 17 сохранит МШ. 18 Нет БУ. 19 Нет МШ.
20 блажит М. 21 и БУ; нет МШ. 22 Нет Ш. 23 Доб. его У. 24 ему Б; ему на одре болез-
ни его У. 25 Нет Ш. 26 Доб. и М. 27 Доб. блюди БШ. 28 внимай Господа ради БУ.
29 Доб. царство БУМ. 30 Доб. убо М. 31 Доб. а Б. 32 станетца Б. 33 Доб. уже Б. 34-35 бла-
женный Давид глаголет Б. 36 сеи Ш. 37 Доб. же Ш. 38 и МШ; ловитву Б. 39 Нет БУШ.
40 будет БУ. 41 Нет БУ. 42 Нет БУШ. 43 скифина (?) Ш. 44 сходящимся Б. 45 безблаз-
нено Б. 46 ту БУ. 47 Нет БИТ. 48 Доб. да исполни У. 49-52 Нет О. 50 его матери БУ.
51 всех БУ; доб. великих МШ. 53 Доб. Мир ти о Христе. Аминь БУ; доб. Аминь МШ.
Приложение № 2
361
Вторая редакция
Основной текст: РНБ, СПб. ДА 430, л. 26—28 об.
Разночтения9. РНБ, Погод. 1582, л. 34 об.—37 об.	П
л. 26	Иже от вышняя и от всемощныя и вседержителныа десница Божиа
от вЬка и до века всяко строение совершаетца живущим на земли, пре-
Притч 8.15 мудростию же ея1 и крЬпостию и покровением ваша царьская ясность
царьствует и величествиа величаютца и силнии пишут правду, тоя же
божественым величием и силою и благодатми, щедротами ея тебЬ пресвЬт-
лЬишему и высокопрестолнЬишему государю великому князю свЬтлосия-
ющему в православии христианскому царю и владыцЬ всЬх, броздодер-
л. 26 об. жателю же всея святыя и Великиа Росиа и матери церквам / вселен-
ский соборныа и апостолскиа Церкви Пречистыя владычица нашея Бо-
городица честнаго и славного ея Успениа, иже нынЬ вместо римской и
костянтинопольскои проспавшей. Старого убо Рима церкви падеся от Апо-
линариевы ереси, втораго же убо Рима Костянтиняграда Церкви агаряне
пс 7з.б внуцы секирами и оскорды разсекоша двери ея, сия же нын’Ь третьяго
Рима, державного твоего царствиа святая соборная апостольская Церкви,
иже в конц’Ьх вселённыя в православной христианстеи вЬре во всей под-
небесной паче солнца свОтитца. И да вОсть держава твоя, благочестивый
царю, яко вся царства православный христианскиа вОры снидошася в твое
едино царствиа, и един ты во всей поднебесной Христианом святОишии и
благочестивый именуешися царь.
Сего ради подобает тебО, о царю, содръжати царствие свое2 со страхом
1 тим 6.17 Божьим. Убойся Бога, да3 душевнаго ти спасениа се есть дОло, не уповай
на злато и на богатство и славу суетную, вся бо4 сиа здЬ собрана, а на зем-
ли здЬ остаютца. Помяни, царю, оного блаженнаго, иже такоже скипетръ
л. 26 в руц’Ь и венец царствиа на своей главЬ нося и о суетных глаголаше: «Бо-
пс 6i.il гатство аше течет, не прилагайте сердца». Премудрый же / рече: «Богатст-
Притч28.8 во и злато не в сокровищах познаваетца, но егда помогает требующим».
1 тим ею Апостолъ же Павел сим послЬдуя5 глаголет6: «Корень вс’Ьм злым есть
златолюбие», не не имЬти же велит, но не прилагати упованием сердца к
нему, но уповати повелевает на все дарующаго Бога. Вся убо тогда честна
суть к Богу вЬра твоя и любовь ко святым церквам Божиим обрящетца.
Но и еще, царю, исправи двЬ запов’Ьди, еже в твоем царствии не по-
лагают челов’Ьцы на себЬ право знамения честнаго креста; о сем бо изда-
3.18,19 лече пров’Ьдыи апостолъ Павел глаголаше: «Прежде убо писах вам, ныне
плачю и глаголю о враз’Ьх креста Христова, им же конец пагуба».
Второе же, да исполниши святыа соборныя церквиа 7 °и епискупы, да
. не вдовствует святая Божия Церкви8 при9 твоем10 царствии®. Не пре-
ступай, царю, запов’Ьди, еже положиша прародителие твои, ревну-
а Далее в рукоп. зачеркнуто в своем царствии. б“в Вписано на нижнем поле со
знаком вставки.
1 Нет П. 2 твое П. 3 до П. 4 убо П. 5 последует П. 3 глаголя П. 7-8 Нет П. 9 в П.
10 своем П.
362
Приложение № 2
юще преданием и всему уряжению великого царя Констянтина и про-
чих древних православнующих царей, блаженный11 святый Владимер и
великии богоизбранный Ярослав и прочий блажении святии, их же
корень доиде и до тебе государя. Не обиди, царю, святых Божиих церк-
вей и честных монастырей, еже дано есть Богови в наследие вечных благъ
л. 27 об. на память последнему роду. О сем убо святый великии пятый Соборъ /
страшное запрещение положил.
Еще же и о третьей вине пишу и плача горце глаголю и молю твою к
Богу честную любовь, яко да искорениши из своего православнаго царст-
вия сии горкии плевел, о нем же и ныне свидетельствует пламень жюпель-
ного огня, горящего в содомъских стогнах, о нем же пророкъ Исаия рыдаяг
пдзд4 глаголаше к началником рода содомскаго: «Слышите, рече, слово Божие,
князи содомстии, и внушите глаголь Божии, людие гоморстии, что тукъ
жертвъ ваших и приношении ваших, исполнен есмъ всесожжением, аще
принесете ми кадило, мерзостно ми есть, и празник ваших ненавидит ду-
ша моя». Да слыши, благочестивый царю, яко пророкъ не мертвым погиб-
шим содомитяном таковая глаголаша, но къ живым человеком творящим
та их скверная содомская дЪла, писано бо есть: преступали от своей жены
раздирает свою плоть, а творяи разтлЪние содомское убивает плод чрева
своего, сам бо Господь Бог сотворил человека и с’Ьмя в нем, животную си-
лу на чадородие устроил, мы же сами свои семена поядаемъ убийством и
приношаем я в жертву дьяволу. Да сиа мерзость умножися не токмо в
л. 28 мирских, но и в прочих, / 12о них же помолчю13, чтыи же да разумеет.
Увы мн’Ь, како Милостивый терпит о нас, не обличая убо, ни осужая
сиа писах, но паче весь рыдаю горце сам окаянный аз о гресЬх своих и с
25.ичю любовию возпоминаю, боях бо ся молчанию предати глубин^, аки он раб
14
скрывыи талантъ и притяжание не сотворив, суд мучениа приат.
Аз убо грубый во всЬх и невЪжда премудростем, яко же оно иногда
2.15Д6 Валаамово осля безсловесное словесного учаще и скот пророка наказа-
22.22-30 ваше, да не зазри, благочестивый и боговенчанныи царю на буее дръзно-
вение мое, еже аз сиа грубостию си15 писати дерзнух к твоей царьскаго ос-
троумна дръжаве. ТЪм же глаголю ти, вонми, вонми, царю, и паки вни-
май явствено и твердо себ'Ь, яко вся христианская царства в твое снидо-
шася царствие, по сем же чаем царствие ему нЪсть конца.
И внимаи, молю, Господня заповеди, яко да не пременишь скупость
на щедроты и немилосердие на милость Божию. Ут'Ьши плачющих и во-
пиющих к теб'Ь день и нощь, избави обидимых от рук обидящих ихъ. «Не
мф 18.Ю презритед, рече Господь, ни единаго от малых сих верующих в мя, ибо ar-
д. 28 об. гели их выну видят лице Отца Моего, иже есть на небесех». / И пророком
пс 4о.2,з речена суть: «Блажен разумеваяи на нища и убога, в день лют избавит и
Господь, сохранит и, и живит и, и ублажит и на земли и не предасть его в
руки17 врагом», но паче Господь да18 поможет ти утра заутра и насладит
г Из-за неточности писца слово может быть прочитано как рыдая или
рыдает. д Испр. по П; в рукоп. неясно.
11 Доб. же П. 12-13 Нет П. 14 притяжения П. 15 Нет П. 16 царствию П. 17 руце П.
!	18 Нет П.
Приложение № 2
363
тя во всЪх языцех, и одолевши посреди враг твоих, и сын cBtoa и граже-
нин вышняго Иерусалима наречишися за оправданна си царьскаго строе-
ниа милости, всегда бо добра строящим земная даютца небесная. Блюди
же и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидо-
шася в твое едино царствие. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а чет-
дан 2.44 вертому не быти. И уже твое христианское царство ин'Ьм, по великому Бо-
гослову, не останет, а христианьстии Церкви исполнися блаженнаго Дави-
пс 131.14 да глаголъ19: «Се покои мои в вЪкъ вЪка, зд'Ь вселюся, яко же изволих».
Ипполит рече: еда узрим обстоим20 Рим перскими вой, и перси, скифяны
ополчившася на брань, тогда неблазнено познаваем21, яко той есть анти-
христъ. Бог мира и долгол’Ьтства и здравиа молитвами Пречистая его Бо-
гоматере и святых чюдотворцев и всЪх святых да исполнит твое дръжав-
ное царство всякиа радости и веселиа. Аминь.
глаголюще П. 20 обстоит П. познавают П.
364
Приложение № 2
Фрагмент о соединении царств
Основной текст: ГИМ, Увар. 1048, 4°, л. 107 об. - 108
Разночтения:	РГБ, ф. 218, № 1138, л. 81-81 об.	р
Ю7 об.	Ис книги святаго1 Мефодия Патръскаго2
от Послания к3 великому князю Василию Московскому.
Стараго убо Рима Церкви падеся нев’Ьриемъ Аполинариевыа ереси,
втораго же Рима Костантинова града Церкви агарянскими4 внуцы секира-
ми и оскордоми разсЬкоша двери, сия же нын'Ь Третияго новаго Рима дер-
ros жавного твоего царствия святая соборная / апостольская Церкви иже въ
концыхъ вселенныя въ православной вЬре во всей поднебеснеи паче солн-
ца св’Ьтитца.
И да вЪсть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства пра-
вославный християньския вОры снидошася въ твое едино царство, единъ
ты во всей поднебесной християномъ царь. И нын’Ь молю тя и паки
премолю, еже выше писахъ, вънимаи Господа ради, яко вся християнская
царства снидошася въ твое5 царство, по семъ чаемъ царства ему же нЬсть
конца.
И внемли6, благочестивый царю, яко7 християнская царства снидо-
шася во твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоитъ, а четверто-
ван 2.44 му не быти. Уже твое християнское царство ин’Ьмъ не останется, по ве-
ликому Богослову, 8а християнскои Церькви исполнися блаженнаго
! 131.14 Давида глаголъ: «Се покои мои въ в’Ькъ в^ка, зд’Ь вселюся, яко изво-
лихъ его». Святыи Ипполитъ рече: егда узримъ объстоимъ Римъ пер-
скими вой и перския на скифены сходящеся на брань, тогда неблаз-
нено познаваемъ есть антихристъ9.
а Исправлено по полному тексту Послания; в ркп, Аполинариевыми. 6 Ис-
правлено; в ркп, подънбснтнеи.
1 Нет Р. 2 патриарха Р. 3 Нет Р. 4 агарянские Р. 5 Доб, едино Р. 6 внимаи Р.
7 Доб, вся Р. 8-9 Нет Р.
Приложение № 3
365
Л? 3. 30-е — начало 40-х гг. XVI в.
Сочинение «Об обидах Церкви»
Пространная редакция
Основной текст: РНБ, Соф. 1444, л. 430—439 (428-437)
л. 430 Благаго убо и преблагаго Бога нашего и царя овии суть тому друзи,
инии же вернии раби, друзии неключимии, инии же всячески утождени.
Другы убо, - мню, освященнаа главо, - безстелеснаа аггельская существа.
Верныя же рабы, иже волю Божию безспрестани творящая. Неключимыя
же, иже верою кресщени мнящеся, делы же отмещутся. Утуждении же,
2 тим з.1, иже не токмо сами не хотяще праведно жити, но иже по Бозе живущих
2,4,5,79 кр’ЬпцЪ ратующе, о тех бо Павел к Тимофею пиша рече: «Чадо Тимофеюа,
л. 430 об. се в'Ьждь, яко в последняя дни настанут времена бедна, будуть / челов’Ьци
жестосерд и, любители злату, сребролюбцы, а не боголюбцы, имуше об-
разъ благочестиа, крестивыпеся, об’Ьщавшеся Богу, а диаволю волю
творят, всегда учащеся, а николи же могуть в разумъ истинный прии-
ти». Ты же, чадо, сих отвращайся, не твори тако, яко же они безакон-
нии, погибель бо их ведома будет всем, яко же прежде и инЪх не боя-
щихся Бога.
иеР 9.1 О таковых убо пророкъ Иеремеа рыдаа глаголаше: «Кто дасть глав1!»
моей воду и очима источникъ слезъ, яко да плачю к достоянию Израиля».
пс 7.4,6 Такоже и Давидъ пророкъ глаголеть: «Творяи неправду ненавидит своеа
л. 431 душа», / забывше реченнаго правила 5-го Събора святых отець 165: «Се
полагаемъ писаниемъ преданна на обидящаа святая Божиа церкви и на
священныа власти ихъ, данное Богу в наследие вЪчныхъ благъ на память
последняго рода аще кто обидЪти начнет, безаконно отъимаа села и ви-
нограды, или суд въсхитаа, или привлачащи епископа и попа или диакона
и всякого священническаго чина, или монастырем данное граблениемъ
насилиа дЪя. Аще кто изъобрящется се творя бесчиние велие, мятый
святыми церквами, емля от них скверныа прибытки, четверицею паки да
л. 431 об. отдасть / Церкви.
Аще саном гръдящеся и святых отець правиломъ истинным не
покаряющеся, забывше вышнии страхъ, облъкшеся в бестудие, -
повелевает наша власть тех огнемъ съжещи, домы же их святым
церквам вдати, их же обидеша.
Аще же и самый венець носящий тако творити начнут, надеяся на
богатство и на благородие, не покарятися начнутъ, не отдающе их же
обидеша, - преждереченною виною повинни да будут, по святых же
правилехъ Да будут прокляти».
Пакы же правила Кирила митрополита всея Русии съ честными
л. 432 епископы съшедшимися на поставление Се/миона епископа володи-
мерьскаго: «Азъ Кирил митрополит всея Русии съ святым Събором и
съ преподобными епископы изложихом правила о церковных вещех по
преданию святыхъ апостолъ и по извещению святых отець 7-ми Събо-
а Вписано на поле со знаком вставки более светлыми чернилами.
366
Приложение № 3
ровъ. Прииде бо въ слухи наша, яко нЬции от братьа нашея дръзнуша
предати священный сань, причитати къ церквам игумены и попы и
диаконы и взимати у них нЬкиа скверныа уроки, забывше правила ре-
ченнаго святых апостолъ: поставленыи на мьздЬ да извержется, и по-
ставивыи его, и аще кто от мирьских властель продает церковную
432 об. власть, / аще и ключаря церковнаго, въ своем степени бЬду приимет;
ходатайствующий же о таковом поставлении, аще суть иерЬи или диа-
коны - да извергутся, аще ли мирьстии человЬцы или мниси, - да бу-
мф ю.8 дут прокляти; никто же бо благодати Божия не продает, туне бо, рече,
приасте, туне же и дадите.
Вян 8.2о Видиши ли, како негодова Петръ на Симона волхва, рече бо: Сребро
твое да будетъ с тобою в пагубу, яко хощеши благодать Божию сребромъ
мф 6.24 стяжати, яко невъзможно Богу работати и мамонЬ, яко таковыя емлюще
433 мерзости, насилующе святымъ церквам или монастыремь / или игумена в
игуменьство, емля от него что, таковии злииши суть макидоньскиа ереси.
Макидони убо и прочий духоборци Духа Святого хуляще, раба Богу гла-
голаху. Сии же раба себЬ сътворяюще, купующе и продающе, съ Иудою и
с жиды сравняются и с ними часть имЬют наследие вечных мукъ, по свя-
тых же правилах да будут прокляти.
Да уже прочее, братье, услышим вси, да не презираем божественых
правил, да не како отпаднем и горе наследуем, яко видимъ и слышим и в
прочихъ странах преступлыпих Божиа заповЬди, не разсЬя ли ны Богъ по
433 об. лицу всея земля, не взяти ли быша грады наша, / не падоша ли силныа
князи наша острЬемъ меча, не запустЬша ли святыа Божиа церькви,
якоже въ Царьствующем градЬ съдЬяся, не томими ли есмы от безбожных
поганъ, не поведени ли быша въ плЬнъ чада наша? Сия вся бывают нам
грЬхъ ради наших, зане не съхранимъ заповедей, правилъ святыхъ отець,
/хе-хе ЯКО не сребром, ни златом искуплени быхомъ от суетьнаго сего житиа, но
драгою кровию непорочнаго агньца Божиа Пречиста Христа».
О пресвЬтьлаа и небесе крЬплеиша Христова Церькви, о христи-
434 аньское прибЬжище и очистилище нашимъ съгрЬшениемъ, / поража-
оан 6.27 ющи нас святым крещением и питЬеши нас не брашномъ гибнущим,
но пребывающим въ животЬ вЬчнЬм, како от рукъ человЬческихъ пре-
даешися, яко рабу бЬжащу продающе и купующе, како нын’Ь въспое-
3aX29io ши пророческиа пЬсни: «Радуйся з’Ьло, дщи Сионова, красуйся и весе-
лк 1.25 лися от всего сердца твоего», отъятъ убо Господь поношение твое и из-
зах 2.Ю бавил тя от рукъ врагъ твоих, и въцарится Господь посрЬди тебе, и не
узриши зла к тому, миръ на тебе до вЬка времена, како нын’Ь твоа ча-
пс 7з.б да тебЬ пресвЬтлои своей матере сЬчивомъ и оскордом священныа две-
434 об. ри разсЬкоша и от всЬхъ / обидима зришися.
>ан 13.25 Глаголет убо въз люб ленный богословесныи Иоан, иже на таинЬи
вечери възлегыи на перси Господня и оттуду почерпъ неизреченныа
12Д-4, тайны, въ своемъ Откровении пиша рече: «ВидЬх се знамение велие
14-15 явися на небеси. Жена облъчена въ солнце, и луна под ногама еа, и на
главЬ еа венець от ‘звЬздъ 12, въ чревЬ имущи вопиетъ болящи стра-
жущи родити. Се змии великъ черменъ, имЬя главъ 7 и рогъ 10 на
главах, 7 вЬнець, и хобот его влекии третьюю часть звЬздъ небесных.
Приложение № 3
367
Змии стояще пред женою хотящею родити, и егда родить, да чадо еа
л. 435 сн^/сть. И даны быша женЪ обЪ крил'Ь великаго орла, да бЪжит в пус-
тыню в мЪсто* свое. Змии же пусти изъ устъ своих воду, яко рЪку, да
еа в р’Ьц'Ь потопит».
Толкование. Жену глаголеть святую Церковь, оболчена въ правед-
ное солнце въ Христа, луну же под ногама имушу - Ветхии Законъ, на
главЪ еа венець - обою на десят апостолу учение; болящи ражающи -
претворяющи святымъ крещениемъ плотьскаа чада в духовнаа. Змиа
же диавола глаголеть, чермность - убийство его и кровопийство,
7 глав - злыя его противныя силы, 10 же рогъ потребление царством
л. 435 об. назнаменует, яже Ромейское / и Костянтинопольское, Египетское и про-
чая. Чадо жены змии хотяше пожрети - поражаемый челов’Ьки от свя-
тыа Церкви святым крещениемъ влагает диавол въ осквернения по святом
крещении влекии въ свою погибель.
Б’Ьжание жены в пустыню - от стараго Рима опресночнаго ради слу-
жения, понеже весь великыи Рим падеся и болит нев’Ьриемъ Аполинарие-
вы ереси неисцЪлно. В новый же Римъ б’Ьжа, еже есть Костянтиньград, но
ни тамо покоя обр’Ьт съединениа их ради с латынею на осмом Събор’Ь, и
ис 1.8 оттол'Ь костянтинопольскаа Церькви раздрушися и положися в попрание,
л. 436 яко овощное / хранилище. И паки въ третий Римъ бЪжа, иже есть в новую
Великую Русию, се есть пустыня, понеже святыа в^ры пусти б’Ьша и иже
божествении апостоли в них [не\ 6 пропов’Ьдаша, но последи всЬх просвЪ-
тися на них благодать Божиа спасителнаа его же познати истиннаго Бога.
И едина нын’Ь святая съборнаа апостольская Церковь въсточнаа па-
че солнца въ всей поднебесной светится, и единъ православный вели-
кии рускии царь въ всей поднебесной, яко же Нои в ковчезО спасеныи
от потопа, правя и окормляя Христову Церковь и утвержаа православ-
ную вОру.
л. 436 об. А еже змии испусти изъ устъ своих воду, яко рОку, хотя жену / в
водО потопити, - видиши ли, яко вся царства потопишася нев’Ьриемъ,
новыя же Русиа царьство аще и стоитъ вОрою въ православии, но доб-
рых дОлъ оскудение1* и неправда умножися, святыа церкви обидими;
божественаго и животворящаго креста знамение съ оскудОниемъ на се-
бе полагающе, яко вмалЪ срамляющеся им или гръдящеся прелщаеми,
ЗД7-19 о них же Павел пиша рече: «Братие, подобии ми бывайте, смотрите,
како бес чину ходяшаа, о них же многащи глаголахъ вам, нынЪ же
плача глаголю: враги креста Христова, им же кончина погибель и им
л. 437 же Богъ чрево и слава въ студ, понеже земленаа мудръствующе»; / па-
стырие умолкоша страха ради, еже не отпаднути своеа тщетныа славы,
или от своих д’Ьлъ обличаеми, не радяше о стадЬ Христовых словесных
овець; простии от учения оскудЪша, вси уклонишася вкуп’Ь.
Но о пресвЪтл'Ьишаа и богоизбранная Христова невЬсто, святая Бо-
жиа Церкви, иже кровию Христовою окроплена, пророки дозримаа,
6 Испр. по краткой редакции; в рукоп. же. в Испр. по краткой редакции; в
рукоп. оскудением.
368
Приложение № 3
патриархы въображенаа, апостолы основана и мученики съвершена,
святители украшена, приими нынУ Рахилинъ плачь, възопи к Богу о
иер. 31.15 чадУх своих не в РамУ палестинстеи, но в Рустеи земли, не о тУх ток-
мо, иже от тебе святымъ крещениемъ порожени, но о тУх паче, иже въ
л. 437 об. чревУ матерей своих / не быша, не от Ирода, но от своихъ отець убие-
ных и диаволом пожреных, чтыи же да разумеет, прочее же помлъчю,
яко да не будетъ дивное се жилище безакония наполнено.
иуд 5-7 Глаголеть бо Иуда апостол и брат Господень по плоти в соборном
своемъ послании: «Въспомянути же вам хощу, възлюблении, в Удящим
вамъ едино сие, яко Господь люди от земля Египетскиа спасе, а
невУровавшаа погуби, аггелы же не съблюдшаа своего начальства, но
оставиша свое жилище на суд Великаго Дне юзами нерушимыми, под
мраком связа, яко Содома и Гомора, и окрестъныа сих грады в наказа-
л. 438 ние огню вУчному суд подъемше». Петръ / иже апостоламъ връх, въ
зл-18 своем послании пиша рече: «Възлюблении, се второе послание пишу
вам, възбужаа вас въспоминаниемъ честнаго житиа помянути прежде-
реченныа глаголы от святых пророк и апостолъ, заповУди Господа Спа-
са, сие же вУдяще, яко в послУдняа дни придуть ругателе по своихъ
похотУх ходяще и глаголюще, гдУ есть обУтъ Пришествиа Его, отнелУ
бо отцы успоша, все тако пребываетъ от начала създанию, утаить бо ся
от них сие хотящимъ в погибель нечестивым человУкомъ, едино же се
да не утаится вамъ, възлюблении, яко единъ день от Господа яко ты-
I. 438 об. сяща лУтъ и тысяща лУтъ яко единъ день. Не опоздит Господь / обУто-
ваниа, яко же нУции мУдление мнят, но длъготрьпит на нас, не хотя
нУкиа погубити, но вся в покаание вмУстити, приидет бо День Госпо-
день, яко тать в нощи, вонь же небеса ис корене мимоидут, стихиа же
съжагаемы разорятся и земля яже на ней дУла згорят, сим убо всУм
разоряемом, кацУмъ убо вам подобает явитися въ святых пребывани-
ихъ и благочестиихъ, чающих и тщащихся пришествиа Божиаго Дне,
нова же небеса и земля нова по обУтованию Его чаем, в них же правда
живет, тУм же възлюблении сих чающе, потшитеся нескверни и непо-
п. 439 рочни тому обрУстися в мирУ и Господа нашего / Исуса Христа длъго-
терпУниа спасениа чающе, блюдется от учении неразумныхъ и не ут-
верженных, развращающих писаниа къ своей погибели имъ, да нечис-
тыми лестьми сведени бывше, отпаднете своего утвержениа, вы же убо
възлюблении прежде вУдяще, хранитеся и растете благодатию и разумом
Господа нашего Спаса Исуса Христа, тому слава и нынУ и присно».
Приложение № 3
369
Краткая редакция
Основной текст: РГБ, ф. 310, Унд. 1046, л. 12-14
Разночтения:	РГБ, ф. 29, Бел., № 55 (М. 1549),
л. 537 об.-541	Б
РГБ, ф. 236, А. Н. Попов, № 37 (М. 2532),
л. 171-173	п
РГБ, ф. 178, Муз. 9081,	л. 357-361	М
Л. 12	хИз Опакалипсиса2. Глаголеть убо возлюбленный Иванъ Богослов3, иже
ин 13.25 на таинЪи вечери возлегли на перси Господня и оттуду почерпъ неизречен-
12Л-4, НЬ1Я тайны, во своем Откровении пиша рече: «Видех се знамение велие4
14,15 явися на небеси. Жена оболчена в солнце, и луна под ногами ея и на главЪ
л. 12 об. ея венецъ5 звездъ 12, во чревЪ имущи вопиетъ / болящи страждущи роди-
ти. И се змии великъ, черменъ, имЪя глав 7 и роговъ 10, на главах 7 в^нецв,
и хоботъ его влекии сотре третыою часть звЪздъ небесных. И ста змии пред
женою, хотящею родити, да егда родить, да чадо ея изъЪстъ6. И даны быша
женЪ об'Ь крилЪ великаго орла, да б’Ьжитъ в пустыню в мЪсто свое. Змии
же пусти на ню изо устъ своих воду, яко реку, да ся7 в^рецЪ потопить».
Толкование]. Жену глаголеть святую Церковь оболчену въ праведное
солнце Христа, луну же под ногами имущу ветхии законъ, на главЪ ея
вЪнецъ - обоюнадесятъ апостолъ учение; болящи раждающи - претво-
ряющи8 святым крещениемъ плотская чада въ9 духовная. Змия же диявола
глаголеть, чермность - буйство его и кровопийство, седмь главъ - злыя его
противныя силы, десять же рогь потребление царством назнаменует10, еже
есть Римское пи Констянтинополское, Египетское12 и прочая. Чадо жены
змии стояше пожрети хотя - поражаемый человЪки от святыя Церкви
л. 13 святым крещениемъ / влагает диявол во осквернения по святом крещении
влекии во свою погибель. БЪжание жены в пустыню - от стараго Рима
опресночнаго ради служения, понеже весь великии Рим падеся и болит
неверием Аполинариевы ереси неисцЪлно, [в]а новый же Римъ бЪжа еже
есть Констянтинъ13 град, но ни тамо покоя обретъ соединения их ради с
латиною14 на осмомъ СоборЪ, и оттол'Ь констянтинопольская Церкви раз-
ис 1.8 рушися и положися в попрание яко овощное хранилище. И паки в третий
Рим бЪжа, еже есть в новую Русию 15великую, се есть пустыня, понеже
пусти бЪша16 святыя вЪры 17и иже18 божественнии апостоли в них19 не20
проповедаша, но посл'Ьди на них просвЪтися благодать Божия спасителная
его же познати истиннаго Бога.
а Испр. по БМП; в ркп. нет.
1 2 Написано на поле сверху вниз Б*, послание старца Филофея псковскаго Ели-
зарьевы пустыни ко царю и великому князю Ивану Васильевичю всея Русии М;
Послание старца Филофея псковскаго Елизарьевы пустыни къ царю и великому
князю Ивану Васильевичю всея Русии, назади из Апокалипсиса П. 3 богословес-
ныи Б. 4 Нет М. Доб. от Б. 6 снесть МП. 7 ея М. 8 Нет М. 9 Нет МБ. 10 знаме-
v нует М. 11 Нет М. 13 Констянь П. 14 латины ПМ. 15~1б в великии Новград в пус-
тыню понеже пуста бяще Б. 17-18 ниже БМ. 19 Доб. ясе. Б. 20 Нет М.
370
Приложение № 3
И едина отныне* 21 святая соборная и апостольская Церкви восточная па-
че солнца22 во23 всей поднебесной яко же Нои в ковчезО спасенный от пото-
па правя и окормляя Христову Церковь и утверждая православную веру24.
А еже змии испусти из уст своих воду яко реку, хотя жену в воде пото-
пити, - видиши ли, яко вся царствия потопишася неверием, новыя же Русия
л. 13 об. царство аще и стоит верою в православной вере, но добрых дОлъ / оскудение
и неправда умножися, святыя Божия Церкви и честныя монастыри обидимы;
и божественнаго креста знамения25 со оскудением на себе полагающе, яко в
3.174L9 мале срамляющеся им или гордящеся прелшаеми, о них же Павел пиша
рече: «Братие, подобии ми бывайте, смотрите, како без чину ходящая, о них
же многажды глаголах вам, ныне же плача глаголю: враги креста
Христова, им же кончина погибель и им же Богъ чрево26 въ27 студ, понеже
земная мудръствующе»; пастырие умолкоша страха ради, еже не отпаднути
своея тщетныя славы, или от своих делъ обличаеми, не радяще о стаде
Христовых словесных овецъ, 28простии29 б[от ученияр оскудеша30 и вси
уклонишася вкупе.
Но о пресветлеишая и31 богоизбранная невеста Хрцстова святая Божия
Церкви, иже кровию Христовою окроплена, пророки дозримая, патриархи
изоображенная32, апостолы основана и мученики съвершена, святители
иер 31.15 украшена, приими ныне Рахилин плачь и глас и возопии къ Богу о чадех
л. 14 своих не в Рамег палестинстеи, но в Рустеи земли, не о тех токмо, иже от
тебе святым / крещением порожени, но о техъ паче, иже во чреве матерей
своих не быша, не от Ирода33, но от своих отецъ убиенныхъ и диаволом
пожренных, чтыи же да разумеетъ, прочее34 же да35 помолчю, яко да [неР
будет дивное се жилище беззакония наполнено36. Несть мудрость еже
глаголати, 37но еже38 разумети время, 39егда подобает глаголати; разумомъ
молчи40, разумомъ глаголи; внимал преже глаголания и отвещаи подобная,
не хвалися разумом своим, никто же ничто же не41 весть; конец всему еже42
себе укаряти и имети себе под всеми43.
Далее в рукописи текст:
440т пророчества Данилова сказание45. Асирииское царьство разо-
рится Вавилонским, Вавилонское Перским, Перское же - Македонским,
Македонское же — Римским, Римское же46 - антихристом, антихристово
же - Господем нашимъ Исусомъ Христомъ47.
б“в Испр. по БП, в ркп. и отлучения. г Испр. по БМП, в ркп. риме. А Встав-
лено по Б; в ркп нет; нет ПМ.
21 ныне Б. 22 доб. сияя Б. 23 по Б. 24 Доб. ему же аггел Господень повеле римскому
папе послати клобукъ в новый Римъ, еже и принесен бысть в великии Новград лета
7000 при архиепископе Василии епископомъ Спиридоном [испр. из первоначального
при архиепископе Спиридоне епископом Василием] его же сотвори первый христи-
янскии царь Константин в дар и честь святителю папе Селивестру, иже и крести свя-
тымъ крещениемъ и очисти от проказы Б. 25 знамение БМ. 26 Доб. и слава БМ-
27 Нет М. 28-30 пастырие от учения оскуде М. 29 Доб. и П. 31 Нет Б. 32 избранная М-
33 рода П. 34 прочая М. 35 Нет ВИ. 36 Доб. но еже М. 37-38 Нет М. 39-43 Нет Б.
40 молчати М. 41 Доб. не М. 42 Нет П. 44-47 Нет М; помещен перед началом сочине-
ния Б (после текста «От пророчества Данилова» помещен небольшой фрагмент-
Глаголет святый Ипополит, видение святого пророка Данила толкуя...). 45 Нет Б.
46 Нет Б. 47 Доб. Его же царьство нескончаемо во веки. Аминь Б.
Список сокращений
при ссылках на источники и литературу
АЕ - Археографический ежегодник
БАН - Библиотека Академии наук
ВВ - Византийский временник
ВИ - Вопросы истории
ВФ - Вопросы философии
ГИМ - Государственный исторический музей
ЖМНП - Журнал министерства народного просвещения
ЖМП - Журнал Московской Патриархии
ИЗ - Исторические записки
ИОРЯС - Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук
ИР ЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН
ПДПИ - Памятники древней письменности и искусства
ПС - Православный собеседник
ПСРЛ - Полное собрание русских летописей
РГАДА - Российский государственный архив древних актов
РГБ - Российская государственная библиотека
РНБ - Российская национальная библиотека
СВ - Средние века
СОРЯС - Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук
ТОДРЛ - Труды отдела древнерусской литературы Института русской литера-
туры (Пушкинский Дом) РАН
ЧОИДР - Чтения в Обществе истории и древностей российских
JGO - Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas
OSP - Oxford Slavonic Papers
Азбелев 1961 - С, H. Азбелев, К датировке русской Повести о взятии Царьгра-
да турками Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 334-337.
Аксаков 1886 - К. С. Аксаков, Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886.
372
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
АИ - Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комис-
сиею. СПб., 1841, т. 1.
Александрия 1965 - Александрия. Роман об Александре Македонском по рус-
ской рукописи XV века. М.; Л., 1965.
Алексеев 1989 - Ю. Г, Алексеев. Освобождение Руси от ордынского ига. Л., 1989.
Аликсандер 1973 - П.Аликсандер. Псевдо-Мефодий и Эфиопия // Античная древ-
ность и средние века. Свердловск, 1973, сб. 10, с. 21-27.
Алпатов 1973 - М. А. Алпатов. Русская историческая мысль и Западная Ев-
ропа XII - XVII вв. М., 1973.
Амосов 1976 - А. А. Амосов. Из истории кодекса сборника Д. 193 Архангельс-
кого собрания РО БАН СССР Ц Рукописные и редкие печатные книги в
фондах библиотеки АН СССР. Л., 1976, с. 34-42.
Банк 1967 - А. В. Банк. Византийское искусство в собраниях Советского Союза.
М.; Л., 1967.
Бантыш-Каменский 1896 - Н. Н. Бантыш-Каменский. Обзор внешних сноше-
ний России (по 1800 год). М., 1896, ч. 2.
Белокуров 1891, 1894 - С. А. Белокуров. Арсений Суханов. М., 1891, ч. 1 (ЧОИДР,
кн. 1-2); М., 1894, ч. 2 (ЧОИДР, кн. 2).
Белокуров 1902 - С. А. Белокуров. Юрий Крижанич в России (по новым доку-
ментам). М., 1902.
Бенешевич 1987 - В. Н. Бенешевич. Древнеславянская Кормчая XIV титулов
без толкований. София, 1987, т. 2.
Бердяев 1912 - Н.А. Бердяев. А. С. Хомяков. М., 1912.
Бердяев 1990х - Н.А. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
Бердяев 19902 - Н.А. Бердяев. Русская идея. Основные проблемы русской
мысли XIX века и начала XX века // ВФ, 1990, № 1, с. 77-144.
Библиотека Ивана Грозного 1982 - Библиотека Ивана Грозного. Реконструк-
ция и библиографическое описание / Сост. Н. Н. Зарубин; подг. к печати
А. А. Амосова под ред. С. О. Шмидта. Л., 1982.
Брике - см. Briquet
Бубнов 1995 - Н. Ю. Бубнов. Старообрядческая книга в России во второй по-
ловине XVII в. Источники, типы и эволюция. СПб., 1995.
Бугославский 1906 - Г. К. Бугославский. Замечательный памятник древней
Смоленской письменности и имеющийся в нем рисунок символико-
политического содержания // Древности. Труды Московского Археологи-
ческого общества. М., 1906. Т. 21, вып. 1, с. 77-88.
Булгаков М. 1990 - М. А. Булгаков. Собр. соч. в 5-ти томах. М., 1990, т. 5.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	373
Булгаков С. 1916 - С. Н. Булгаков. Основные мотивы философии хозяйства в
платонизме и раннем христианстве // История экономической мысли / Под
ред. В. Я. Железнова и А. В. Мануйлова. М., 1916, т. 1, вып. 3, с. 1-52.
Булгаков С. 1991j - С. Н. Булгаков. На пиру богов. Pro и contra. Современные
диалоги / Вехи. Из глубины. М., 1991, с. 290-353.
Булгаков С. 19912 - С. Булгаков. Православие. Очерки учения Православной
Церкви. М., 1991.
Ваврик 1963 - М. Ваврик. Флорентшсыб ушйш традицц в Кшвськш митро-
полп 1450-60 рр. / Analecta Ordinis S. Basilii Magni. Miscellanea in Hono-
rem cardinalis Isidori. Romae, 1963, vol. IV (X), fasc. 3-4, c. 329-362.
Василенко-Полонська 1952 - H. Василенко-Полонська. Teopin III. Риму в Pocii
протягом XVIII. та XIX. стол. Мюнхен, 1952.
Васильева 1996 - Т. М. Васильева. Сказания о чудотворных иконах в «Посла-
нии восточных патриархов императору Феофилу» Ц Чудотворная икона в
Византии и Древней Руси. М., 1996, с. 421-428.
Вейдле 1991 - В. В. Вейдле. Россия и Запад / ВФ, 1991, № 10, с. 58-71.
ВМЧ 1869 - Великие Минеи Четии. Сентябрь, дни 14-24. СПб., 1869.
Гаврюшин 1986 - Н. К. Гаврюшин. О ранних списках славяно-русской Диа-
лектики // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки им.
В. И. Ленина. М., 1986, вып. 45, с. 279-284.
Гагарин 1982 - И. С. Гагарин. О примирении Русской Церкви с Римскою / Сим-
вол, 1982, № 8, декабрь, с. 207-243.
Герберштейн 1988 - С. Герберштейн. Записки о Московии. М., 1988.
Гоголь 1938 - Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений. Л., 1938, т. 3.
Голубев 1903 - С. Голубев. Отзыв о сочинении проф. В. Малинина «Старец
Елеазарова монастыря Филофей»... Киев, 1903.
Голубинский 1900 - Е. Е. Голубинский. История русской Церкви. М., 1900,
т. 2, первая половина тома.
Гольдберг 1967 - А. Л. Гольдберг. История России в кругу «локальных циви-
лизаций» (концепция русской истории в трудах А.* Тойнби) // Критика но-
вейшей буржуазной историографии. Л., 1967, с. 177-205.
Гольдберг 1974 - А. Л. Гольдберг. Три «послания Филофея» (Опыт текстологи-
ческого анализа) Ц ТОДРЛ. Л., 1974, т. 29, с. 68-97.
Гольдберг 1976х - А. Л. Гольдберг. К истории рассказа о потомках Августа и о
дарах Мономаха Ц ТОДРЛ. Л., 1976, т. 30, с. 204-216.
Гольдберг 19762 - А. Л. Гольдберг. К предыстории идеи «Москва - Третий Рим» //
Культурное наследие древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М.,
1976, с. 111-116.
374
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Гольдберг 1978 - А Л. Гольдберг. Историко-политические идеи русской книж-
ности XVI-XVII вв. АДД. Л., 1978.
Гольдберг 1983 - А. Л. Гольдберг. Идея «Москва - Третий Рим» в цикле сочи-
нений первой половины XVI в. / ТОДРЛ. Л., 1983, т. 37, с. 139-149.
Гос. арх. XVI ст. - Государственный архив России XVI столетия. Опыт рекон-
струкции / Подгот. текста и коммент. А. А. Зимина. М., 1978, ч. 1-3.
Гришко 1953 - В. Гришко. 1сторично-правне шдгрунтя теорп III. Риму. Мюн-
хен, 1953.
Губер 1922 - П. Губер. Судьба Третьего Рима Ц О смене вех. СПб., 1922.
Гуковский 1962 - М. А. Гуковский. Сообщение о России московского посла в
Милан (1486 г.) / Труды ЛОИИ. М.; Л., 1962, вып. 5. Вопросы историогра-
фии и источниковедения СССР. М.; Л., 1963, с. 648-655.
Гурьянова 1988 - Н. С. Гурьянова. Крестьянский антимонархический протест в
старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализ-
ма. Новосибирск, 1988.
Данти 1971 - А. Данти. Древнерусский текст грамоты Флорентийского собора
1439 г. Флоренция, 1971.
IX Семинар - Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и
политическая практика. IX Международный Семинар исторических иссле-
дований «От Рима к Третьему Риму». Москва, 29-31 мая 1989 г. М., 1995.
Деяние 1873 - Деяние Московского собора, бывшего в царских палатах в лето
от создания мира 7162, от Воплощения же Божия Слова 1654. М., 1873.
Дианова, Костюхина 1988 - Филиграни XVII века. По рукописным источни-
кам ГИМ. Каталог / Сост. Т. В. Дианова, Л. М. Костюхина. М., 1988.
Дианова 1991 - Т. В. Дианова, Л. М. Костюхина, И. В. Поздеева. Описание ру-
кописей библиотеки Иосифо-Волоколамского монастыря из Епархиального
собрания ГИМ / Книжные центры древней Руси. Иосифо-Волоколамский
монастырь как центр книжности. Л., 1991, с. 122-415.
Дмитриев 1958 - Повести о житии Михаила Клопского / Подг. текста и статья
Л. А. Дмитриева. М.; Л., 1958.
Дмитриева 1955 - Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях владимирских. М.; Л.,
1955.
Дмитриева 1961 - Р. П. Дмитриева. К истории создания «Сказания о князьях
владимирских» / ТОДРЛ. М.; Л., 1961, т. 17, с. 342-347.
Дмитриева 1974 - Р. П. Дмитриева. Волоколамские четьи сборники XVI в. //
ТОДРЛ. Л., 1974, т. 28, с. 202-230.
Дмитриева 1976— Р. П. Дмитриева. О текстологической зависимости между
разными видами рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха /
ТОДРЛ. М.; Л., 1976, т. 30, с. 217-230.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	375
Дмитриева 1979 - Повесть о Петре и Февронии / Подг. текстов и исследование
Р. П. Дмитриевой. Л., 1979.
Достоевский 1983 — Ф. М. Достоевский. Поли. собр. соч. в 30 томах. Л., 1983,
т. 25.
ДРВ - Древняя Российская Вивлиофика. М., 1788, т. VII.
Дьяконов 1889 - М. А. Дьяконов. Власть московских государей. Очерки по ис-
тории политических идей древней Руси до конца XVI в. СПб., 1889.
Ефросин 1980 - М. Д. Каган, Н. В. Понырко, М. В. Рождественская. Описание
сборников XV в. книгописца Ефросина / ТОДРЛ. Л., 1980, т. 35, с. 3-300.
Жданов И. 1895 - И. Н. Жданов. Русский былевой эпос. Исследования и мате-
риалы. СПб., 1895, 1-5.
Жданов Л. 1991 - Л. Жданов (Л. Г. Гельман). Третий Рим. Роман-хроника. Харь-
ков, 1991.
Жмакин 1880 - В. Жмакин. Памятник русской противокатолической полеми-
ки XVI в. Ц ЖМНП, 1880, октябрь, с. 319-332.
Жмакин 1881 - Нил Полев / ЖМНП, 1881, август, с. 185-199.
Жмакин 1882 - В. Жмакин. Один из литературных памятников XVI в. /
ЖМНП, 1882, июнь, с. 235-248.
Законодательство 1985 - Российское законодательство Х-ХХ веков. Законода-
тельство периода образования и укрепления Русского централизованного
государства. М., 1985, т. 2.
Зелинский 1978 - А. Н. Зелинский. Конструктивные принципы древнерусского
календаря // Контекст-1978. Литературно-теоретические исследования. М.,
1978, с. 62-135.
Зеньковский 1989 - прот. В. В. Зенъковский. История русской философии.
Париж, 1989, т. 1.
Зернов 1936 - Н. Зернов. Москва - Третий Рим / Путь, 1936, № 51, с. 3-18.
Зернова 1958 - О. С. Зернова. Книги кирилловской печати, изданные в Москве
в XVI-XVII вв. Сводный каталог. М., 1958.
Зимин 1956 — Сочинения И. Пересветова / Подг. текст А. А. Зимин. М.; Л.,
1956.
Зимин 1958 — А. А. Зимин. И. С. Пересветов и его современники. Очерки по
истории русской общественно-политической мысли середины XIX в. М.,
1958.
Зимин 1972 - А А Зимин. Россия на пороге Нового времени (очерки полити-
ческой истории России первой трети XVI в.). М., 1972.
Зимин 1982 - А А. Зимин. Россия на рубеже XV-XVII столетий. М., 1982.
376
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Знаменский 1889 - П. Знаменский. Разбор сочинения Н. Ф. Каптерева «Харак-
тер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях».
СПб., 1889.
Золотухина 1985 - Н. М. Золотухина. Развитие русской средневековой поли-
тико-правовой мысли. М., 1985.
Иванов А. 1996 - А. Б. Иванов. Третий Рим. Русь XIV-XVII вв. М., 1996.
Иванов Г. 1989 - Г. Иванов. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы.
Китайские тени. М., 1989.
Идея Рима - L’idea di Roma a Mosca. Secoli XV-XVI. Fonti per la storia del
pensiero sociale russo. Идея Рима в Москве. XV-XVI вв. Источники по ис-
тории русской общественной мысли. Roma, [1993].
ИЛ - Иоасафовская летопись / Текст приг. к изд. А. А. Зиминым и С. А. Ле-
виной. М., 1957.
Истрин 1897 - В. М. Истрин. Откровение Мефодия Патарского и апокрифи-
ческие видения Даниила в византийской и славянорусской литературах.
М., 1897.
Истрин 1920 - В. М. Истрин. Книгы временныя и образныя Георгия Мниха. Хро-
ника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920, т. 1.
Казакова, Лурье 1955 - Н. А. Казакова, Я. С. Лурье. Антифеодальные ерети-
ческие движения на Руси XIV - начала XVI в. М.; Л., 1955.
Казакова 1960 - Н.А. Казакова. Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л.,
1960.
Казакова 1974 - Н.А. Казакова. Грамота Ивана III папе Александру VI Ц АЕ
за 1973 г. М., 1974, с. 26-28.
Казакова 1975 - Н. А. Казакова. Новый памятник турецкой темы в русской
литературе XVI в. Ц Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник
1974. М., 1975, с. 62-70.
Казакова 1980 - Н. А. Казакова. Западная Европа в русской письменности XV-
XVI веков. Из истории международных культурных связей России. Л., 1980.
Казакова 1983 - Н. А. Казакова. Известия летописей и хронографов о начале
автокефалии русской Церкви // Вспомогательные исторические дисципли-
ны. Л., 1983, вып. XV, с. 92-101.
Каптерев 1885, 1914 - Н. Ф. Каптерев. Характер отношений России к право-
славному Востоку в XVI и XVII столетиях. М., 1885 (2-е изд. - Сергиев По-
сад, 1914).
Карамзин 1989 - Н. М. Карамзин. История государства Российского. М., 1989,
кн. 3.
Карташев 1956 - А. В. Карташев. Воссоздание Святой Руси. Париж, 1956.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	377
Карташев 1959 - А В. Карташев. Очерки по истории русской Церкви. Париж,
1959, т. I.
Каталано 1997 - П. Каталано. Основные юридические понятия исследования Ц
VI Семинар, с. 6-11.
Каштанов 1996Г- С. М. Каштанов. Из истории русского средневекового источ-
ника. Акты X-XVI вв. М., 1996.
Кириллов 1914 - И. Кириллов. Третий Рим. Очерк исторического развития
идеи русского мессианизма. М., 1914.
Клепиков 1959 - С. А. Клепиков. Филиграни и штемпели на бумаге русского
и иностранного производства XVII-XX века. М., 1959.
Клосс 1976х - Б. М. Клосс. Вологодско-пермские летописцы XV века Ц Летописи
и хроники. 1976. М., 1976, с. 264-282.
Клосс 19762 ~ Б. М. Клосс. Никоновская летопись и Максим Грек Ц ТОДРЛ.
Л., 1976, т. 30, с. 124-131.
Клосс 1980 - Б. М. Клосс. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII ве-
ков. М., 1980.
Клосс, Назаров 1984 - Б. М. Клосс, В. Д. Назаров. Рассказы о ликвидации
ордынского ига на Руси в летописании конца XV в. / Древнерусское искус-
ство XIV-XV вв. М., 1984, с. 283-313.
Ключевский 1959 - В. О. Ключевский. Псковские споры / Соч. в 8-ми томах.
М., 1959, т. VII, с. 33-105.
Ковтун 1989 - Л. С. Ковтун. Азбуковники XVI-XVII вв. Старшая разновидность.
Л., 1989.
Кормчая 1912 - Кормчая. Напечатана с оригинала патриарха Иосифа. М., 1912.
Косминский 1963 - Е. А. Косминский. Историография средних веков. М., 1963.
Козьма Индикоплов 1997 - Книга нарицаема Козьма Индикоплов / Изд. подг.
В. С. Голышенко, В. Ф. Дубровина. М., 1997.
Крижанич 1891 - Ю. Крижанич. 1674 год. Толкование исторических пророчеств.
Собрание сочинений. М., 1891, вып. 2 (Чтения ОИДР, 1891, кн. 2. Отд. II).
Крижанич 1892 - Ю. Крижанич. Собрание сочинений. М., 1892, вып. 3.
Крижанич 1965 - Ю. Крижанич. Политика. М., 1965.
Крупницький 1952 - Б. Крупницъкий. Teopin III. Риму i шляхи росшсько! icropio-
графн. Мюнхен, 1952.
Кудрявцев М. 1994 - М. П. Кудрявцев. Москва - Третий Рим. Историко-градо-
строительное исследование. М., 1994.
Кудрявцев О. 1997 - Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы /
Сост., автор вводных статей, прим., ук. О. Ф. Кудрявцева. М., 1997.
378
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Курбатов 1975 - Г, Л. Курбатов. История Византии (историография). Л., 1975.
Курбский 1914 - Сочинения князя Курбского. I. СПб., 1914 (Русская Истори-
ческая библиотека, т. XXXI).
Кэмпфер 1993 - Ф. Кэмпфер. Представление о русском христианстве и кон-
цепция «Святой Руси» // Тысячелетие введения христианства на Руси. 988-
1988. Юнеско, 1993, с. 154-163.
Лавров 1899 - П. А. Лавров. Апокрифические тексты / СОРЯС. СПб., 1899,
т. 67, № 3.
Ланской 1988 - Л. Р. Ланской. Комментарии Ц Федор Иванович Тютчев / Ли-
тературное наследство. М., 1988, т. 97, кн. 1, с. 225-230.
Лебедева 1968 - И. Н. Лебедева. Поздние греческие хроники и их русские и
восточные переводы / Палестинский сборник. Л., 1968, вып. 18 (81).
Леонтьев 1875 - К. Н. Леонтьев. Византизм и славянство Ц Чтения ОИДР,
1875, кн. 3.
Леонтьев 1912 - К. Н. Леонтьев. Письма к В. С. Соловьеву. (О национализме по-
литическом и культурном) Ц Собрание сочинений. М., 1912, т. 6, с. 271-359.
Леонтьев 1913 - К. Н. Леонтьев. Владимир Соловьев против Данилевского /
Собрание сочинений. СПб., 1913, т. 7, с. 285-379.
Лихачев - Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных
знаков. СПб., 1899, ч. 1-3.
Лихачев Д. 1945 - Д. С. Лихачев. Национальное самосознание Древней Руси.
М.; Л., 1945.
Лихачев Д. 1984 - Д. С. Лихачев, А М. Панченко, Н. В. Понырко. Смех в Древ-
ней Руси. М., 1984.
Лихачев Н. 1908 - Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Бо-
рисе Александровиче. Сообщение Н. П. Лихачева / ПДПИ. СПб., 1908, т. 168.
Лосский 1991 - В. Н. Лосский. Очерк мистического богословия восточной
Церкви. Догматическое богословие. М., 1991.
Лурье 1939 - Я. С. Лурье. Роль Твери в создании русского национального госу-
дарства Ц Ученые записки ЛГУ, 1939, т. 36. Серия исторических наук, № 3.
Лурье 1960j - Я. С. Лурье. Заметки к истории публицистической литературы
конца XV- первой половины XVI в. 1. Геннадиевский кружок и теория
«Москвы - Третьего Рима» Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1960, т. 16, с. 457-460.
Лурье 19602 - Я. С. Лурье. Идеологическая борьба в русской публицистике
конца XV - начала XVI века. М.; Л., 1960.
Лурье 19603 - Я. С. Лурье. О возникновении теории «Москва - Третий Рим» (К
выходу в свет второго издания книги X. Шедер) Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1960,
т. 16, с. 626-636.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
379
Лурье 1976 Я, С. Лурье, Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976.
Лурье 1994 - Я, С. Лурье. Две истории Руси XV века. Ранние и поздние, неза-
висимые и официальные летописи об образовании Московского государства.
СПб., 1994.
Лэйн 1988 - Г. Лэйн. Публицистики Тютчева в оценке западноевропейской пе-
чати конца 1840 - начала 1850-х годов // Федор Иванович Тютчев / Литера-
турное наследство. М., 1988, т. 97, кн. 1, с. 231-252.
Майков 1900 - Л. Н. Майков. Николай Немчин, русский писатель конца XV -
начала XVI в. // Л. Н. Майков. Последние труды. СПб., 1900.
Макарий (Булгаков), митр. 1862 - Макарий (Булгаков). Повесть Симеона Суз-
дальского о Флорентийском соборе, писанная ок. 1440 года / Материалы
для истории русской Церкви. Харьков, 1862, т. 1, с. 60-76.
Макарий (Булгаков), митр. История - Макарий (Булгаков), митр. История рус-
ской Церкви. М., 1995, кн. 3; М., 1996, кн. 4, ч. 1-2; М., 1996, кн. 5.
Макарий (Веретенников), игумен, 1988 - Макарий (Веретенников), игумен. Русская
Православная Церковь и освобождение Руси от монголо-татарского ига // Тыся-
челетие крещения Руси. Международная церковно-историческая конференция.
Киев, 21-28 июля 1986 года. Материалы. Киев, 1988, с. 259-264, 298-300.
Максим Грек, ч. 1, 2, 3 - Максим Грек. Сочинения. Казань, 1859, ч. 1; Ка-
зань, 1860, ч. 2; Казань, 1862, ч. 3.
Малинин 1888 - В. Н. Малинин. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его
послание к царю и великому князю Ивану Васильевичу Ц Труды Киевской
Духовной Академии. 1888, № 5, с. 72-126.
Малинин 1901 - В. Н. Малинин. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его
послания. Историко-литературное исследование. Киев, 1901.
Мальтезу 1997 - К. Малыпезу. Греки и Москва - имперский город Ц VI Семи-
нар, с. 300-313.
Манассия 1988 - Среднеболгарский перевод Хроники Константина Манассии в
славянских литературах. София, 1988.
Манискалько Базиле 1995 - Дж. Манискалько Базиле. Некоторые замечания
о смысле термина «вселенная» в «Сказании о князьях владимирских» Ц IX
Семинар, с. 165-178.
Мандельштам 1990 — О. Мандельштам. Соч. в двух томах. М., 1990, т. 1-2.
Масленникова 1951 — Н. Н. Масленникова. Идеологическая борьба в псковс-
кой литературе в период образования Русского централизованного государ-
ства Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1951, т. 8, с. 187-217.
Масленникова 1962 - Н. Н. Масленникова. К истории создания теории «Моск-
ва - третий Рим». (По поводу статьи Н. Е. Андреева «Филофей и его посла-
ние к Ивану Васильевичу») / ТОДРЛ. М.; Л., 1962, т. 18, с. 569-581.
380
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Материалы - Материалы для истории раскола за первое время его существо-
вания / Изд. братство св. Петра митрополита под ред. Н. Субботина. М.,
1878, т. 3; М., 1878, т. 4; М., 1879, т. 5; М., 1885, т. 7.
Медведев 1972 - И, П. Медведев. Империя и суверенитет в средние века (На
примере истории Византии и некоторых сопредельных государств) Ц Проб-
лемы истории международных отношений. Сб. статей памяти Е. В. Тар ле.
Л., 1972, с. 412-424.
Медведев 1976 - И. П. Медведев. Внучка Дмитрия Донского на византийском
престоле? Ц ТОДРЛ. Л., 1976, т. 30, с. 255-262.
Мейендорф 1995 - Протопресвитер И. Мейендорф. О литургическом восприя-
тии пространства и времени Ц Литургия, архитектура и искусство визан-
тийского мира . СПб., 1995, с. 1-10 (Византинороссика, т. 1).
Милтенова 1986 - А. Милтенова. «Разумник - Указ». Текстологическо про-
учване. Издание на старобългарския текст) Ц Palaeobulgarica, 1986, X (4),
с. 20-44.
Милюков 1897 - П. Н. Милюков. Очерки по истории русской культуры.
СПб., 1897, ч. 2.
Милюков 1901 - П. Н. Милюков. Очерки по истории русской культуры. СПб.,
1901, ч. 3, вып. 1.
Милюков 1994 - П. Н. Милюков. Очерки по истории русской культуры. М.,
1994, т. 2, ч. 1.
Милюков 1995 - П. Н. Милюков. Очерки по истории русской культуры. М.,
1995, т. 3.
М1рчук 1954 - I. М1рчук. Тсторично-щеолопчш основи теорп III. Риму. Мюн-
хен, 1954.
Моисеева 1960 — Г. Н. Моисеева. Старшая редакция «Писания» митрополита
Макария Ивану IV Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1960, т. 16, с. 466-472.
Муравьев 1996 - А. В. Муравьев. Учение о христианском царстве у преподоб-
ного Ефрема Сирина Ц Традиции и наследие христианского Востока. Мате-
риалы международной конференции. М., 1996, с. 327-342.
Назаров 1983 - В. Д. Назаров. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983.
Невоструев 1868 - К. И. Невоструев. Слово св. Ипполита об антихристе в сла-
вянском переводе по списку XII в. М., 1868.
Никольская 1928 - А. В. Никольская. Слово митрополита киевского Илариона
в позднейшей литературной традиции Ц Slavia, 1928, № 7.
Ниче 1990 - И. Ниче. Москва - третий Рим? / Спорные вопросы отечественной
истории XI-XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений, посвященных памя-
ти А. А. Зимина. М., 1990, с. 203-205.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	381
Обнорский, Бархударов 1949 - С. П. Обнорский, С. Г. Бархударов. Хрестоматия
по истории русского языка. М., 1949, ч. 2, вып. 1.
Оболенский 1850! — М. А. Оболенский. Акты, касающиеся до приезда Максима
Грека в Россию Ц Временник ОИДР. М., 1850, Кн. V. Смесь.
Оболенский 18502 - М. А. Оболенский. Соборная грамота духовенства право-
славной восточной Церкви, утверждающая сан царя за великим Князев
Иоанном IV Васильевичем, 1561 года. М., 1850.
Оглоблин 1951 - О. Оглоблин. Московська Teopin III. Риму в XVI-XVII стол.
Мюнхен, 1951.
Оп. 1614 г. - Описи Царского архива XVI в. и архива Посольского приказа
1614 г. / Под ред. С. О. Шмидта. М., 1960.
Оп. 1626 г. - Опись архива Посольского приказа 1626 г. / Подг. к печ. В. И. Галь-
цов под ред. С. О. Шмидта. М., 1977, ч. 1-2.
Оп. 1673 г. - Опись архива Посольского приказа 1673 года / Под ред. С. О. Шмид-
та; подг. к печати В. И. Гальцов. М., 1990, ч. 1-2.
Описание РО БАН. Т. 4/1 - Описание Рукописного отделения Библиотеки Ака-
демии наук СССР. М.; Л., 1951, т. 4, вып. 1.
Описание РО БАН. Т. 3/2 - Исторические сборники XV-XVII вв. Описание Ру-
кописного отдела Библиотеки Академии наук. М.; Л., 1965, т. 3, вып. 2.
Описание РО БАН. Т. 7/1 - Сочинения писателей старообрядцев XVII в. /
Описание Рукописного Отдела Библиотеки академии наук СССР. Л.,
1984, т. 7, вып. 1.
Охотина 1989- Н. А О хошина. Изменения в положении Киевской митропо-
лии в условиях монголо-татарского ига (середина - вторая половина
XIII в.) / Религии мира. Ежегодник. 1987. М., 1989, с. 157-175.
Охотникова 1985 - В. И. Охотникова. Повесть о Довмонте. Исследование и
тексты. Л., 1985.
Павел Алеппский 1898 - Путешествие антиохийского патриарха Макария в
Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом
Алеппским / Перевод с арабского Г. Муркоса. М., 1898, вып. IV.
Павлов 1878 — А. Павлов. Критические опыты по истории древнейшей гре-
ко-русской полемики против латинян. СПб., 1878.
Павлов 1896 — А. Павлов. Подложная дарственная грамота Константина Вели-
кого папе Сильвестру в полном греческом и славянском переводе / ВВ,
1896, т. 3, с. 18-83.
Памятники 1860 — Памятники старинной русской литературы, изд. гр. Г. Куше-
левым-Безбородко. СПб., 1860, вып. 1.
382
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Панегирики 1983 - Памятники общественно-политической мысли в России кон-
ца XVII в. Литературные панегирики / Подг. текста, предисловие и коммен-
тарии А. П. Богданова. Под ред. В. И. Буганова. М., 1983.
Патриаршество 1989 - 400-летие учреждения патриаршества в России. IV Сеп-
tenario dell’istituzione del Patriarcato in Russia. От Рима к Третьему Риму.
Специальный выпуск 1989 года. Доклады Международной конференции,
посвященной 400-летию учреждения патриаршества в России. Москва, 5-
6 февраля 1990. Roma, 1991.
ПВЛ - Повесть временных лет. СПб., 1996. Изд. 2-е.
ПДС - Памятники дипломатических сношений древней России с державами
иностранными. Т. 1. Памятники дипломатических сношений с империею
Римскою (с 1488 по 1594 год). СПб., 1851.
Переписка пап - Переписка пап с российскими государями в XVI в. СПб., 1834.
ПЛДР, XIV-XV вв. - Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина
XV в. М., 1981.
ПЛДР, XV в. - Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV ве-
ка. М., 1982.
ПЛДР. XV-XVI вв. - Памятники литературы Древней Руси. Конец XV - пер-
вая половина XVI века. М., 1984.
ПЛДР. XVI в. - Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI в. М., 1985.
Перетц 1901 - В. Н. Перетц. [Рецензия] / Литературный вестник. 1901, кн. VIII,
с. 327-329.
Пигарев 1962 - К. Пигарев. Жизнь и творчество Ф. И. Тютчева. М., 1962.
Пиотровская 1974 - Е. К. Пиотровская. О третьей русской редакции «Лето-
писца вскоре» константинопольского патриарха Никифора Ц ВВ, 1974, т. 36,
с. 147-153.
Пиотровская 1976 - Е. К. Пиотровская. Краткий археографический обзор руко-
писей, в состав которых входит текст «Летописца вскоре константинополь-
ского патриарха Никифора» // ВВ, 1976, т. 37, с. 247-254.
Пирлинг 1912 - П. Пирлинг. Россия и папский престол. М., 1912, кн. 1.
ПЛ - Псковские летописи. М., 1955, вып. 2.
Плигузов 1987 - А И. Плигузов. Вступление Вассиана Патрикеева в полемику
о монастырских землях и творческая история «Собрания некоего старца» /
Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода.
М., 1987, с. 4-48.
Плигузов, Тихонюк 1988 - А. И. Плигузов, И. А Тихонюк. Послание Дмитрия
Траханиота новгородскому архиепископу Геннадию Гонзову о седмерично-
сти счисления лет Ц Естественнонаучные представления Древней Руси. М.,
1988, с. 51-75.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
383
Плигузов 1989 - «Трактат о неприкосновенности церковных и монастырских
имуществ» / Методы изучения источников по истории русской обществен-
ной мысли периода феодализма. М., 1989, с. 50-62.
Плигузов 1990 - А. И. Плигузов. «Слово ответно» Вассиана Патрикеева Ц Цер-
ковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990, с. 207-224.
Повесть 1964 - Повесть о Дракуле / Исслед. и подг. текстов Я. С. Лурье. М.-
Л., 1964.
Попов 1866 - А. Н. Попов. Обзор хронографов русской редакции. М., 1866,
вып. 1-2.
Попов 1875 - А. Н. Попов. Историко-литературный обзор древнерусских поле-
мических сочинений против латинян (XI-XV в.). М., 1875.
Попов 1902 - А. Н. Попов. Библиографические материалы. XXI. «Слово крат-
ко» в защиту монастырских имуществ / Чтения ОИДР, 1902, кн. 2, отд. 2.
Порфирий Успенский 1865 - архим. Порфирий Успенский. Деяние Констан-
тинопольского собора 1593 года, которым утверждено патриаршество в Рос-
сии Ц Труды Киевской духовной академии, 1865, т. 3, с. 237-248.
Послания 1959 - Послания Иосифа Волоцкого / Подг. текста А. А. Зимина и
Я. С. Лурье. М.; Л., 1959.
Посольская книга- Посольская книга по связам России с Грецией (православ-
ными иерархами и монастырями) 1588-1594 гг. / Подг. текста М. П. Лукиче-
ва и Н. М. Рогожина. М., 1988.
Поссевино 1983 - А. Поссевино. Исторические сочинения о России XVI в.
М., 1983.
Потехин 1921 - Ю. Н. Потехин. Физика и метафизика русской революции Ц
Смена вех. Прага, 1921 (июль).
Приселков 1918- М. Д. Приселков. Митрополит Макарий (Булгаков) и его
«История русской Церкви» (1816-1916) Ц Русский исторический журнал.
1918, № 5, с. 177-196.
Протасьева 1970 - Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших
в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева) / Сост. Т. Н. Протасьева. М., 1970.
Прохоров 1981 - Г. М. Прохоров. Книги Кирилла Белозерского Ц ТОДРЛ. Л.,
1981, т. 36, с. 50-70.
Прохоров, Розов 1981 - Г. М. Прохоров, Н. Н. Розов. Перечень книг Кирилла
Белозерского Ц ТОДРЛ. Л., 1981, т. 36, с. 353-378.
Пушкарев 1983 - Описание списков Хронографа редакции 1512 г., хранящих-
ся в ГБЛ / Сост. Л. Н. Пушкарев. М., 1983.
Райков 1947 - Б. Б. Райков. Очерки по истории гелиоцентрического мировоз-
зрения в России. М.; Л., 1947.
384
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
РИБ, т. 6 - Русская историческая библиотека. СПб., 1908, т. 6.
РИО, т. 53 - Сборник ими. Русского исторического общества. СПб., 1887, т. 53.
Робинсон, Досталь 1997 - М. А. Робинсон, М. Ю. Досталь. Лекция Е. Ф. Шмурло
«Москва - Третий Рим» / Славяноведение, 1997, № 5, с. 52-66.
Рогожин 1994 - Н. М. Рогожин. Посольские книги России конца XV - начала
XVII в. М., 1994.
Родосский 1893 - А. Родосский. Описание 432-х рукописей, принадлежащих
Санкт-Петербургской духовной академии. СПб., 1893.
Розов 1953 - Н. Н. Розов. Повесть о белом клобуке как памятник общерусской
публицистики XV в. Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1953, т. 9, с. 178-219.
Ронин 1986 - В. К. Ронин. Византия в системе внешнеполитических представ-
лений раннекаролингских писателей Ц ВВ, 1986, т. 47, с. 85-94.
РФА - Русский феодальный архив XIV - первой трети XVI века / Подг. тек-
ста А. И. Плигузова, Г. В. Семенченко, Л. Ф. Кузьминой. М., 1986, вып. 1;
М., 1987, вып. 2; М., 1987, вып. 3; М., 1988, вып. 4; М., 1992, вып. 5.
Салмина 1964 - Повести о начале Москвы. М.; Л., 1964.
Салтыков 1994 - А. Салтыков, прот. Православное мировоззрение и учение о
Третьем Риме / М. П. Кудрявцев. Москва - Третий Рим. Историко-градостро-
ительное исследование. М., 1994, с. 253-254.
Сахаров А. 1990 - А. Н. Сахаров. Политическое наследие Рима в идеологии
Древней Руси Ц История СССР, 1990, № 3, с. 71-83.
Сахаров В. 1879 - В. А Сахаров. Эсхатологические сочинения и сказания в древ-
нерусской письменности и влияние их на народные духовные стихи. Тула,
1879.
Святский 1929 - Д. О. Святский. Астролог Николай Любчанин и альманахи
на Руси XVI века // Известия Научного института им. П. Ф. Лесгафта. Л.,
1929, т. 15, вып. 1-2, с. 45-55.
СГГД - Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государ-
ственной коллегии иностранных дел. М., 1819, ч. 2; М., 1822, ч. 3.
Серебрянский 1909 - Н. И. Серебрянский. Житие преподобного Ефросина Псков-
ского (Первоначальная редакция). СПб., 1909 // ПДПИ, т. 173, с. I-XXIV.
Синискалько 1995 - П. Синискалъко. Термины: «prophetia» (пророчество), «sacer-
dotium» (священство), «imperium» (царство) в начале нашей эры / IX Семи-
нар, с. 43-57.
Синискалько 1997 — П. Синискалько. Семинары «От Рима к Третьему Риму»
1981-1985: итоги и перспективы / VI Семинар, с. 12-19.
Синицына 1965 - Н. В. Синицына. Послание константинопольского патриарха
Фотия князю Михаилу Болгарскому в списках XVI в. Ц ТОДРЛ. М.; Л.,
1965, т. 21, с. 96-125.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	385
—   -------------т-  ----------—•	•—
Синицына 1972 - Н. В. Синицына. Книжный мастер Михаил Медоварцев // Древ-
нерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972.
Синицына 1974 - Н. В. Синицына. Новые рукописи Михаила Медоварцева Ц
Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. второй. М., 1974.
Синицына 1977 - Н. В. Синицына. Максим Грек в России. М., 1977.
Синицына 1989i - Н. В. Синицына. Исайя Каменец-Подольский и Максим Грек.
Из истории русской культуры второй половины XVI в. / Литература и ис-
кусство в системе культуры. М., 1989.
Синицына 19892 - Н. В. Синицына. О происхождении понятия «шапка Моно-
маха» (к вопросу о концепциях римско-византийского преемства в русской
общественно-политической мысли XV-XVI вв.) Ц Древнейшие государства
на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М., 1989.
Синицына 1990 - Н. В. Синицына. Автокефалия русской Церкви и учреждение
Московского патриархата (1448-1589) Ц Церковь, общество и государство
феодальной России. М., 1990, с. 126-151.
Скржинская 1972 - Е. Ч. Скржинская. Кто были Ралевы, послы Ивана III в
Италию (К истории итало-русских связей в XV веке) // Проблемы исто-
рии международных отношений. Сб. статей памяти Е. В. Тарле. Л., 1972,
с. 267-281.
Скрипиль 1954 - М. О. Скрипилъ. «История» о взятии Царьграда турками Не-
стора Искандера Ц ТОДРЛ. М.; Л., 1954, т. 10, с. 166-184.
Скрынников 1994 - Р. Г. Скрынников. Третий Рим. СПб., 1994.
Словарь книжников - Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб.,
1987, вып. 1 (XI - первая половина XIV в.); СПб., 1988, вып. 2 (вторая по-
ловина XIV-XVI в.), ч. 1, A-К; СПб., 1989, вып. 2, ч. 2, К-Л; СПб., 1992;
вып. 3 (XVII в.), ч. 1, А-3; СПб., 1993, вып. 3 (XVII в.), ч. 2, И-О.
Смирнов 1898 - П. С. Смирнов. Внутренние вопросы в расколе в XVH в. (Иссле-
дования из начальной истории раскола по вновь открытым памятникам,
изданным и рукописным). СПб., 1898.
Смирнова 1982 - Э. С. Смирнова, В. К. Лаурина, Э.А. Гордиенко. Живопись Вели-
кого Новгорода. XV век. М., 1982.
Сношения 1858 - Сношения России с Востоком по делам церковным. М., 1858.
Соболевский 1901 - А. И. Соболевский. [Рецензия] Ц ЖМНП, 1901, декабрь,
с. 484-490.
Соболевский 1903 — А. И. Соболевский. Переводная литература Московской
Руси XIV-XVII веков. СПб., 1903.
Соколов В. 1986 — В. В. Соколов. Философское дело Эразма из Роттердама /
Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986, с. 5-68.
13 — 3483
^86	Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Соколов М. 1888 - М. И. Соколов. Материалы и заметки по старинной славянской
литературе. М., 1888, вып. 1/1. Сербский пергаменный сборник П. С. Сречко-
вича, с. 5-22.
Соколов М. 1891 - М. И. Соколов. Материалы и заметки по старинной славян-
ской литературе. М., 1891, вып. 2/6. Новооткрытое сочинение Ю. Крижа-
нича о соединении церквей.
Соловьев В. 1989 - В. С. Соловьев. Соч. в двух томах. М., 1989, т. 1. Философ-
ская публицистика; М., 1989, т. 2. Чтения о богочеловечестве.
Соловьев В. 1990 - В. Соловьев. «Неподвижно лишь солнце любви». М., 1990.
Соловьев С. 1960 - С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. М.,
1960, кн. 3, т. 5-6.
Срезневский 1874 - И. И. Срезневский. Сказания об антихристе в славянских
переводах с замечаниями о славянских переводах творений св. Ипполита.
СПб., 1874.
Срезневский, Материалы - И. И. Срезневский. Материалы для словаря древне-
русского языка. СПб., 1893, т. 1; СПб., 1895, т. 2; СПб., 1903, т. 3.
СреЬковиЬ 1890 - П. С. СреНковиН. Зборник попа Драгол1а. Садржина и про-
роштва // Споменик Српске Крал1евске Академ1е. Београд, 1890, V, с. 3-20.
!тарчевский 1845 - А. Старчевский. Очерк литературы русской истории до
Карамзина. СПб., 1845.
Степанов 1912 - Н. В. Стапанов. Летописец въскоре патриарха Никифора в
Новгородской Кормчей Ц ИОРЯС, 1912, т. XVII, кн. 3, с. 256-291.
рудные списки - Судные списки Максима Грека и Исака Собаки / Изд. подг.
Н. Н. Покровский под ред. С. О. Шмидта. М., 1971.
’’умникова 1976 - Т.А. Сумникова. Два датированных известия русской руко-
писи XVI в. о стихийных бедствиях в Европе Ц Сравнительное изучение ли-
тератур. Сб. статей к 80-летию М. П. Алексеева. Л., 1976, с. 23-30.
Творогов 1972 - О. В. Творогов. К истории жанра хронографа // ТОДРЛ. Л., 1972,
т. 27, с. 203-226.
Творогов 1975 - О. В. Творогов. Древнерусские хронографы. Л., 1975.
Гитов 1906 - Ф. И. Титов. Критико-библиографический обзор новейших тру-
дов по истории русской Церкви. Киев, 1906, вып. V, с. 1-6.
Тихомиров 1940 - М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР с древ-
нейших времен до конца XVIII в. М., 1940.
Тихомиров 1960 - М. Н. Тихомиров. Записи XIV-XVI вв. на рукописях Чудова
монастыря Ц АЕ за 1958 г. М., 1960, с. 11-36.
Тихомиров 1962 - М. Н. Тихомиров. Забытые и неизвестные произведения рус-
ской письменности / АЕ за 1960 г. М., 1962, с. 234-243.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	387
-------------------------------- ! I-----------------------------------
Тихонравов 1863 - Н. С. Тихонравов. Памятники отреченной русской литера-
туры. СПб., 1863, т. II.
Тигонюк 1986 - И. А. Тихонюк. «Изложение пасхалии» московского митропо-
лита Зосимы / Исследования по источниковедению истории СССР XIII-
XVIII вв. М., 1986, с. 45-61.
Тойнби 1995 -А Тойнби. Цивилизация перед судом истории. М., 1965.
Топоров 1990 - В. Н. Топоров. Италия в Петербурге / Италия и славянский
мир. Советско-итальянский симпозиум. М., 1990, с. 49-81.
Троицкий 1947 - С. Троицкий. О церковной автокефалии // ЖМП. 1947, № 7,
с. 39-43.
Тромонин 1844 - К. Тромонин. Изъяснение знаков, видимых на писчей бума-
ге. М., 1844.
Турилов, Плигузов 1987 - А А Туршюв, А И. Плигузов. Древнейший южносла-
вянский письмовник третьей четверти XIV века Ц РФА, вып. 3, с. 554-562.
Турилов 1988 - А А Турилов. О датировке и месте создания календарно-мате-
матических текстов-«семитысячников» Ц Естественнонаучные представле-
ния Древней Руси. М., 1988, с. 27-38.
Тыпкова-Заимова 1997 - В. Тыпкова-Заимова. Идея власти в средневековой
Болгарии: между двумя Римами / VI Семинар, с. 191-200.
Тютчев 1965 - Ф. И. Тютчев. Лирика. М., 1965, т. 1.
Тютчев 1988 - Ф. И. Тютчев. Незавершенный трактат «Россия и Запад» Ц Лите-
ратурное наследство. М., 1988, т. 97, кн. 1, с. 183-252.
Ульянов 1956 - Н. Ульянов. Комплекс Филофея //• Новый журнал. Нью-Йорк,
1956, кн. 45, с. 249-273 (Переизд.: ВИ, 1994, № 4, с. 152-162).
Ундольский 1850 - В. Ундольский. Альманах, индиктион, круг миротворный... /
Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, изд. Н. Кала-
човым. М., 1850, кн. 1, отд. 3, с. 3-18.
Успенский Б. 1996 - Б. А Успенский. Восприятие истории в Древней Руси и докт-
рина «Москва - третий Рим» Ц Русское подвижничество. М., 1996, с. 464-501.
Успенский Л. 1994- Л. А Успенский. Богословие иконы православной церкви.
М., 1994.
Успенский Ф. 1884 - Ф. И. Успенский. Сношения Рима с Москвой (Разбор трудов
по русской истории о. Павла Пирлинга) Ц ЖМНП, 1884, август, с. 368-412.
Успенский Ф. 1887х - Ф. И. Успенский. Брак царя Ивана Васильевича III с
Софией Палеолог Ц Исторический вестник, 1887, декабрь, с. 680—693.
Успенский Ф. 18872 - Ф. И. Успенский. Как возник и развивался в России
восточный вопрос. СПб., 1887.
388
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Федоров 1982 - Н. Ф. Федоров. Сочинения. М., 1982.
Флоренский 1914 - П. А. Флоренский. Столп и утверждение истины. М., 1914.
Флоровский 1983 - прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Париж,
1983 (1-е изд. Париж, 1937).
Флоря 1982 - Б. Н. Флоря. Греки-эмигранты в Русском государстве второй поло-
вины XV - начала XVI в. Политическая и культурная деятельность /
Руско-Балкански културни връзки през средневековието. София, 1982,
с. 123-143.
Фонкич 1974 - Б. Л. Фонкич. Греческие грамоты советских хранилищ Ц Проб-
лемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974, с. 242-260.
Фонкич 1987 - Б. Л. Фонкич. Греческие грамоты советских хранилищ. Продол-
жение. Акты Константинопольского собора 1593 г. об основании Москов-
ского патриархата Ц Cyrillomethodianum XL Thessaloniki, 1987, с. 9-31.
Фонкич 1994 - Б. Л. Фонкич. Греческое книгописание в России в XVII в. /
Книжные центры Древней Руси. XVII век. Разные аспекты исследования.
СПб., 1994, с. 18-63.
Фрейденберг 1973 - О. М. Фрейденберг. Что такое эсхатология? / Труды по зна-
ковым системам, 6. Тарту, 1973, с. 512-514.
Хорошкевич 1993 - А Л. Хорошкевич. Графическое оформление комплекса «Ска-
зание о князьях владимирских» в Медоварцевском сборнике Ц История и
палеография. М., 1993, с. 56-89.
Хромов 1988 - О. Р. Хромов. Астрономия и астрология в Древней Руси. Мате-
риалы к библиографии Ц Естественнонаучные представления Древней Руси.
М., 1988, с. 290-310.
Чаев 1945 - Н. С. Чаев. «Москва - Третий Рим» в политической практике москов-
ского правительства XVI века / Исторические записки. М., 1945, т. 17, с. 3-23.
Черепнин 1960 - Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного
государства в XIV-XV веках. М., 1960.
Черепнин 1964 - Л. В. Черепнин. К вопросу о русских источниках по истории
Флорентийской унии / СВ, 1964, вып. 25, с. 176-187.
Чичуров 1990х - И. С. Чичуров. «Книжен муж» Иларион (размышления буду-
щего митрополита о судьбах мира в связи с судьбами русского народа) Ц
Прометей. Историко-биографический альманах. М., 1990, т. 16, с. 157-175.
Чичуров 19902 - И. С. Чичуров. Политическая идеология средневековья. Ви-
зантия и Русь. М., 1990.
Чичуров 19903 - И. С. Чичуров. «Хождение апостола Андрея» в византийской
и древнерусской церковно-идеологической традиции / Церковь, общество и
государство в феодальной России. М., 1990, с. 7-23.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
389
Шахматов 1899х - А А Шахматов. К вопросу о происхождении Хронографа Ц
СОРЯС. СПб., 1899, т. 66, № 8, с. 1-121.
Шахматов 18992 - А А Шахматов. Путешествие М. Г. Мисюря Мунехина на
Восток и Хронограф редакции 1512 г. Ц ИОРЯС, 1899, т. 4, кн. 1, с. 200-222.
Шахматов 1911 - А А Шахматов. Отзыв об издании Н. П. Лихачева «Инока
Фомы Слово похвальное»... // Отчеты о заседаниях Общества любителей древ-
ней письменности в 1907-1910 году (ПДПИ. Т. 176. Приложение). СПб., 1911.
Шаховской 1988 - Д. М. Шаховской. Значение крещения Руси в развитии
русской культуры / Тысячелетие крещения Руси: Международная церков-
но-историческая конференция. Киев, 21-28 июля 1986 г.: Материалы. М.,
1988, с. 206-210.
Шаховской 1991 - Д. М. Шаховской. Автокефалия и симфония Ц 400-летие
учреждения патриаршества в России. IV Centenario dell’istituzione del Ра-
triarcato in Russia. От Рима к Третьему Риму. Специальный выпуск
1989 года. Доклады Международной конференции, посвященной 400-летию
учреждения патриаршества в России. Москва, 5-6 февраля 1990. Roma,
1991, с. 97-103.
VI Семинар - Рим, Константинополь, Москва: Сравнительно-историческое
исследование центров идеологии и культуры до XVII в. VI Международный
Семинар исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». Москва,
28-30 мая 1986 г. М., 1997.
Шмурло 1937 - Е. Ф. Шмурло. Рим и Москва. Начало сношений Московского
государства с папским престолом (1462-1528) / Записки Русского истори-
ческого общества в Праге. Прага Чешская; Нарва, 1937, т. 3, с. 91-136.
Шоу 1973 - И. Шоу. Вечер в Византии. М., 1973.
Щапов 1976!” Восточнославянские и южнославянские рукописные книги в
собраниях Польской Народной Республики / Сост. Я. Н. Щапов. М., 1976,
ч. 1-2.
Щапов 19762- Я. Н. Щапов. Византийские хронографические сочинения в древ-
неславянской кормчей Ефремовской редакции / Летописи и хроники. 1976.
М., 1976, с. 230-263.
Щапов 19763 - Древнерусские княжеские уставы / Подг. Я. Н. Щапов. М., 1976.
Щапов 1978 — Я. Н. Щапов. Византийское и южнославянское правовое насле-
дие на Руси в XI-XIII вв. М., 1978.
Щапов 1994 — Я. Н. Щапов. Русский Номоканон. Сочетание общехристианс-
ких и местных церковно-канонических традиций Ц Rendiconti dell’
XI Seminario, р. 153-162.
Яцимирский 1898 — А И. Яцимирский. Из славянских рукописей. Тексты и
заметки. М., 1898.
/
390
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Яцимирский 1904 - А И. Яцимирский. Григорий Цамблак. СПб., 1904.
Яцимирский 1906 - А. И. Яцимирский. Из истории славянской проповеди в
Молдавии. Неизвестные произведения Григория Цамблака, подражания ему
и переводы монаха Гавриила. СПб., 1906 (ПДПИ, т. 163).
Ahrweiler 1985 - Н. Ahrweiler. L’image de 1’autre et les mecanismes de 1’alte-
rite Ц XVIe Congres international des sciences historiques. Rapports. I. Stutt-
gart, 1985, p. 60-66.
Alef 1966 - G. Alef. Adoption of the Muscovite Two Headed Eagle: A Discordant
View // Speculum, 1966, 41, p. 1-21.
Alef 1985 - G. Alef. Was Grand Prince Dmitrii Ivanovich Ivan Ill’s «King of the
Romans»? Ц Essays in Honor of A. A. Zimin. Columbus, Ohio, 1985, p. 89-101.
Alexander 1985 - P. Alexander. The Byzantine Apocalyptic Tradition. Berkeley
etc., 1985.
Almanach - Almanach nova plurimis annis venturis inservientia: per Joannem
Stoefflerinum Justingensem et Jacobum Pflaumen Ulmensem accuratissime
supputata et toti fere Europe dextro sydere i partita. Venetiis, 1508 (1513, 1518).
Andreyev 1959 - N. Andreyev. Filofey and his Epistle to Ivan Vasil’yevich Ц The
Slavonic and East European Review. London, 1959, December, vol. 38, № 90,
p. 1-34.
ASCF - Acta Slavica Concilii Florentini. Narrationes et Documenta. Roma, 1976
(Concilium Florentinium. Documenta et Scriptores, vol. 11).
Atti del I Seminario - Roma, Costantinopoli, Mosca. Atti del I Seminario inter-
nazionale di studi storici «Da Roma alia terza Roma» 21-23 aprile 1981. Na-
poli, 1983.
Atti del II Seminario - La nozione di «romano» tra cittadinanza e universalite.
Atti del II Seminario internazionale «Da Roma alia terza Roma» 21-23 aprile
1982. Napoli, 1984.
Atti del III Seminario - Popoli e spazio romano tra diritto e profezia. Atti del III
Seminario internazionale di studi storici «Da Roma alia terza Roma» 21-
23 aprile 1983. Napoli, 1986.
Atti del V Seminario - Roma fuori di Roma: istituzioni e immagini. Atti del
V Seminario internazionale di studi storici «Da Roma alia terza Roma» 21-
22 aprile 1985. Roma. [S. a.]
Bardach 1992 - J. Bardach. La Troisieme Rome dans la pensee de Vladimir So-
loviev et des intellectuels russes du XXe siecle Ц Rendiconti del X Seminario,
vol. II, p. 311-330.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	391
----------------------------------------4__.________________'_____________________
Веек 1977 - Н. Q. Beck. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen
Reich. Munchen, 1977.
Ber^iajew 1937 - N. Berdiajew. Sinn und Schicksal des russischen Kommunismus.
Ein Beitrag zur Psychologie und Soziologie des russischen Kommunismus. Lu-
zern, 1937.
Berdiaew 1938 - N. Berdiaevv. Les sources et le sens du communisme russe.
Paris, 1938.
Briquet - С. M. Briquet. Les filigranes. Amsterdam, 1968. I-IV.
Byzantium 1996 - Byzantium: Identity, Image, Influence. XIXth International Con-
gress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen, 1996.
Catalano 1981 - P. Catalano. Fin de I’Empire romain? Un probleme juridico-reli-
gieux Ц Atti del I Seminario, p. 517-539.
Cornet 1850 - E. Cornet. La guerre dei Veneti nell’Asia 1470-1474. Document!
cavati dall’archivio ai frari in Venetia. Vienna, 1856.
Dagron 1981 - G. Dagron. Representations de 1’ancienne et de la nouvelle Rome
dans les sources byzantines des Vlle-XIIe siecles Ц Atti del I Seminario,
p. 295-306.
De Michelis 1983 - C. G. De Michelis. Origine e interpretazione della «Terza Roma»
in Filofej (1523) Ц Atti del III Seminario, p. 521-527.
Delcor 1983 - M. Delcor. La prophetie de Daniel (chap. 2 et 7) dans la litterature
apocalyptique juive et chretienne en reference speciale a I’Empire Romain Ц
Atti des III Seminario, p. 11-24.
Devreesse 1945 - R. Devreesse. Le patriarcat d’Antioche depuis la paix de 1’eglise
jusqu’a la conquete arabe. Paris, 1945.
DPR - Documenta pontificum Romanorum historiam Ucrainae illustrantia /
Ed. A. G. Welykyj. Romae, 1953, vol. 1 (1075-1700).
Duchesne 1913 - L. Duchesne. L’iconographie byzantine dans un document grec
du IXе siecle Ц Roma e 1’Oriente, 1913, vol. V, fasc. 28, p. 222-239.
Dvornik 1948 - F. Dvornik. The Photian schism. History and Legend. Cambridge,
1948.
Gill 1964 - J. Gill. Le Concile de Florence. Tournai, 1964.
Goez 1958 - W. Goez. Translatio imperii. Ein Beitrag zur Geschichte des
Geschichtsdenkens und der politischen Theorien im Mittelalter und in der
friihen Neuzeit. Tubingen, 1958.
Griibler 1877 - C. Grubler. Muhammedanismus, Panslavismus und Byzantismus.
Leipzig, 1877.
Goljdberg 1971 - A. L. Goljdberg. Bibliografija о Jurji Krizanicu Ц Historijski
zbornik. 1968-1969. Zagreb, 1971, god. 21-22, c. 513-528.
/
392
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Halecki 1968 - О. Halecki. From Florence to Brest (1439-1596). Archon Books, 1968.
Hannick 1987 - Chr. Hannick. Die Metropolien von Moskau und Kiev nach dem
Konzil von Florenz im Lichte der Metropolitan-Urkunden Ц Sprache und Lite-
ratur in Altrufiland (Studia slavica et Baltica; 8). Munster, 1987, S. 53-71.
Haugh 1975 - R. Haugh. Photius and Carolingians. The Trinitarian Controversy.
Belmont, Mass., 1975.
Heawood 1950 - E. Heawood. Watermarks, mainly of the 17-th and the 18-th
centuries. Hilversum, 1950.
Irmscher 1981 - J. Irmscher. Discorso Ц Atti del I Seminario, p. 3-4.
Kampfer 1970 - F. Kampfer. Beobachtungen zu den Sendschreiben Filofejs / JGO.
1970, Bd. 18, H. 1, S. 1-46.
Kampfer 1979 - F. Kampfer. «Sendschreiben Filofejs» oder «Filofejs-Zyklus»?
Argumente gegen die Ergebnisse Alexander Goldbergs Ц Canadian-American
Slavic Studies. 1979, № 1-2, p. 126-138.
Kampfer 1989 - F. Kampfer. Autor und Entstehungszeit der Lehre «Moskau das
Dritte Rom» / IX Seminario, p. 61-83.
Klarkson 1956 - J. D. Klarkson. Toynbee on Slavic and Russian History / The
Russian Review, 1956, vol. 15, № 3, p. 165-172.
Klug 1989 - E. Klug. Moscow la Troisieme Rome et la prise de conscience euro-
peenne Ц IX Seminario, p. 139-157.
Luneau 1964 - A. Luneau. L’histoire du Salut chez les Peres de I’Eglise. La doct-
rine des Ages du Monde. Paris, 1964.
Manasses-Chronik - Die slavische Manasses-Chronik. Nach der Ausgabe von J. Bog-
dan. Mit einer Einleitung yon J. Schopfer. Munchen, 1966 (Slavische Propy-
laen, Bd. 12).
Medlin 1952 - W. K. Medlin. Moscow and East Rome. A political study of the Re-
lations of Church and State in Muscovite Russia. Geneve, 1952.
Miintzer 1950 - T. Muntzer. Politische Schriften. Halle (Saale), 1950.
Niccoli 1987 - O. Niccoli. Profeti e popolo nell’Italia del Rinascimento. Roma; Bari,
1987.
Nitsche 1987 - P. Nitsche. Translatio imperii? Beobachtungen zum historischen
Selbstverstandnis im Moskauer Zartum um die Mitte des 16. Jahrhunderts /
JGO, 1987, Bd. 35, H. 3, S. 321-338.
Nitsche 1991 - P. Nitsche. Moskau - das Dritte Rome? / Geschichte in Wissen-
schaft und Unterricht. Zeitschrift des Verbandes der Geschichtslehrer Deutsch-
lands, 1991, Jg. 42, S. 341-354.
IX Seminario - IX Seminario internazionale di studi storici. Campidoglio, 21-22 apri-
le 1989. Relazioni e comunicazioni 1. [Roma, 1989].
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	393
Obolensky 1950 - D. Obolensky. Russia’s Byzantine Heritage / OSP, 1950, voL 1,
p. 37-63.
Obo’ensky 1971 - D. Obolensky. The Byzantine Commonwealth: Eastern Europe,
500-1453. London, 1971.
Pastor 1899 - L. Pastor. Geschichte der Papste seit dem Ausgang des Mittelal-
ters. Freiburg im Breisgau, 1899, T. 4.
Pasuto 1981 - V. Pasuto. Mosca - Terza Roma. (Storiografia, bibliografia) Ц Atti
del I Seminario, p. 459-473.
Peri 1988 - V. Peri. La pentarchia: istituzione ecclesiale (IV-VII sec.) e teoria
canonico-teologica / Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’ alto
medioevo. XXXIV. Spoleto, 1988, p. 209-318.
Piccard 1961 - G. Piccard. Die Kronen Wasserzeichen. Stuttgart, 1961.
Piccard 1980 - G. Piccard. Wasserzeichen Fabeltiere. Stuttgart, 1980.
Piccard 1987 - G. Piccard. Wasserzeichen Vierfiipier. Teil 2. Raubtiere. Stutt-
gart, 1987.
Pitsakis 1991 - C. G. Pitsakis. Conceptions et eloges de la romanite dans 1’empire
romain d’Orient: deux themes «byzantins» d’ideologie politique avec reference
particuliere a Cosmas Indicopleustes, Cassia, Theodore, Balsamon et les patri-
archies Michel IV Autoreianos et Antoine IV // Rendiconti del X Seminario,
vol. I, p. 95-139.
Pitsakis 1994 - C. G. Pitsakis. Empire et Eglise (le modele de la Nouvelle Rome):
la question des ordres juridiques // Rendiconti dell’ XI Seminario, p. 107-123.
Podskalsky 1972 - G. Podskalsky. Byzantinische Reichseschatologie. Die Periodi-
sierung der Weltsgeschichte in der vier Grossreichen (Daniel 2 und 7) und dem
Tausendjahrigen Friedensreiche (Арок. 20). Eine motivgeschichtliche Unter-
suchung. Munchen, 1972.
Podskalsky 1983 - G. Podskalsky. La profezia di Daniele (cc. 2 e 7) negli scrittori
dell’ Impero romano d’Oriente Ц Atti del III Seminario, p. 309-320.
Podskalsky 1984 - G. Podskalsky. Representation du temps dans 1’eschatologie impe-
rial byzantine / Le temps chretien de la fin de 1’Antiquite au Moyen Age IIIе -
XIIIе siecles. Paris, 1984, p. 439-450.
Poliakov 1989 — L. Poliakov. Moscou, Troisieme Rome. Les intermittences de la
memoire historique. Hachette, 1989.
Pope 1974 - R. W. E. Pope. Bulgaria: The Third Christian Kingdom in the Pa-
zumnik-Ukaz / Slavia, 1974, r. 43, № 2, p. 141-153.
Pope 1975 - R. W. E. Pope. A Possible South Source for the Doctrine: Moscow the
Third Rome Ц Slavia, 1975, r. 44, № 3, p. 246-253.
Rahner 1950 - H. Rahner. Vom ersten bis zum dritten Rom. Innsbruck, 1950.
/
394
Список сокращений при ссылках на источники и литературу
Rendiconti del X Seminario - Idea giuridica e politica di Roma e personality
storiche // Rendiconti del X Seminario «Da Roma alia terza Roma». Campidoglio,
21 aprile 1990. Roma, 1991-1992, vol. I-II.
Rendiconti dell’ XI Seminario - Diritto e religione. Da Roma a Costantinopoli a
Mosca. Rendiconti dell’ XI Seminario «Da Roma alia terza Roma». Campidoglio,
21 aprile 1991. Roma, 1994.
Rendiconti del XII Seminario - Umanita e nazioni nel diritto e nella spirituality.
Da Roma a Costantinopoli a Mosca. Rendiconti del XII Seminario «Da Roma
alia terta Roma». Campidoglio, 21 aprile 1992. Roma, 1995.
Rowland 1996 - D. B. Rowland. Moscow - the Third Rome or the New Israel? /
The Russian Review, 1996, vol. 55, No 4, p. 591-614.
Schaeder 1957 - H. Schaeder. Moskau des Dritte Rome. Studien zur Geschichte
der politischen Theorien in der slavischen Welt. Darmstadt, 1957.
Scolardi 1947 - P. G. Scolardi. Krijanich messager de 1’unite des Chretiens et pere
du Panslavisme. Paris, 1947.
Siniscalco 1981 - P. Siniscalco. Roma e le concezioni cristiane del tempo e della
storia nei primi secoli della nostra era Ц Atti del I Seminario, p. 31-62.
Smith 1962 - R. E. F. Smith. Russian History and the Soviet Union Ц Compara-
tive Studies in Society and History, 1962, vol. 4, № 3, p. 375-387.
Stremooukhoff 1940 - D. Stremooukhoff. J. Krizanic, Philippe de Commynes et la
royaute fran^aise Ц Annales de 1’Institut frangais de Zagreb, 1940, № 14-15,
p. 125-138.
Stremooukhoff 1953 - D. Stremooukhoff. Moscow the Third Rome: Sources of the
Doctrine Ц Speculum, 1953, vol. 28, № 1, p. 84-101.
Tachiaos 1984-1985 - A.-E. TV. Tachiaos. The Testament of Photius Monembasio-
tes, Metropolitan of Russia (1408-1431): Byzantine Ideology in XVth century
Muscovy Ц Cyrillomethodianum. Thessaloniki, 1984-1985, VIII-IX, p. 77-109.
Tamborra 1981 - A Tamborra. La teoria politico-religiosa di «Mosca - Terza Roma» nei
secoli XVII-XIX: soprawivenza e linee svolgimento Ц Atti del I Seminario,
p. 517-539.
Tapkova-Zaimova 1981 - V. Tapkova-Zaimova. Les idees de Rome et de la Seconde
Rome chez les Bulgares Ц Atti del I Seminario, p. 387-397.
Tapkova-Zaimova 1982 - V. Tapkova-Zaimova. Les «Romains» dans la culture
slave: la litterature bulgare medievale // Atti del II Seminario, p. 449-460.
Tapkova-Zaimova 1983 - V. Tapkova-Zaimova, A. Miltenova, M. Kiskinova. Reflec-
tions sur Identification theorique des termes Romanus et Romaeus et le probleme
des empires dans la litterature dite apocryphe / Atti del ID Seminario, p. 473-483.
Tapkova-Zaimova 1992 - V. Tapkova-Zaimova. Problemes de terminologie etatique
et ethnique chez le Pseudo-Methodius de Patare Ц Etudes balkaniques, 1992,
№ 3-4, p. 111-116.
Список сокращений при ссылках на источники и литературу	395
----—-----------.----------------—----------------------------------------
Taube de 1948 - М. de Taube. A propos de «Moscou Troisieme Rome» / Russie et
Chretiente. 1948, № 3-4, p. 17-24.
Toumanoff 1955 - C. Toumanoff. Moscow the Third Rome: Genesis and Signifi-
cance of a Politico-Religious Idea Ц The Catholique Historical Review, vol. XL,
No 4, 1955, p. 411-447.
Toumanoff 1983 - C. Toumanoff. The Social Myth: introduction to byzanti-
nism. Rome, 1983.
Toynbee 1948 - A. J. Toynbee. Civilization on Trial. New York, 1948.
Toynbee 1954 - A J. Toynbee. The Study of History. L., 1954, vol. 7.
Toynbee 1981 - A. J. Toynbee. The Greeks and Their Heritages. Oxford University
Press, 1981.
Uchastkina 1962 - Z.V. Uchastkina. History of Russian Hand Paper-Mills and
their Watermarks. Hilversum, 1962.
Unzue 1981 - J. L. O. Unzue. Il concetto di Impero Romano e il problema della
«translatio» nella polemica tra Flaccio Illirico e Bellarmino / Atti del I Semina-
rio, p. 151-171.
Vodoff 1978 - W. Vodoff. Remarques sur la valeur du terme «tsar» applique aux
princes russes avant le milieu du XVe siecle Ц OSP, N. S., 1978, vol. XI, p. 1-41.
Vodoff 1981 - W. Vodoff. L’idee imperiale et la vision de Rome a Tver (XlVe-
XVe siecles) // Atti del I Seminario, p. 475-493.
Vodoff 1985 - W. Vodoff. Le Slovo Pokhvalnoe о velikom kniaze Borise Aleksan-
droviche: est-il une source historique? / Essays in Honor of A. A. Zimin. Co-
lumbus, Ohio, 1985, p. 379-403.
Walz 1930 - A. Walz. Zur Lebengeschichte des Kardinals Nicolaus von Schonberg
о. p. Ц Melanges Mandonnet. Etudes d’histoire litteraire et docrinale du moyen
age, II. Paris 1930, p. 371-387 (= Bibliotheque Thomiste, 14).
Wawryk 1963 - P. M. Wawryk. Quaedam nova de provisione metropoliae Kiovi-
ensis et Moscoviensis ann. 1458-1459 Ц Analecta Ordinis S. Basilii Magni.
Miscellanea in Honorem cardinalis Isidori. Romae, 1963, vol. IV (X), fasc. 1-2,
p. 9-26.
Zernov 1937 — N. Zernov. Moscow the Third Rome. London, 1937.
Ziegler 1938 - A. Ziegler. Die Union des Konzils fon Florenz in der russischen
Kirche. Wurzburg, 1938.
Указатель имен
Абдул (Абдыл)-Летиф, казанский хан 131
Август, римский император 12, 13, 32, 46,
54, 88, 120, 121, 126-132, 193, 196-
199, 201-203, 205-207, 209, 210, 236,
237, 244, 250, 259, 312, 316, 323, 328,
329
Авраамий, епископ суздальский 65
Авраамий, инок 315
Агапит, диакон св. Софии 270
Агафон, священник новгородский 187,
241, 250-252, 278, 299, 306
Агафон, папа римский 240
Адам (библ.) 200, 207, 209, 224, 225,
229, 236, 298, 321, 339, 340, 343,
349, 351
Азбелев С. Н. 192
Аксаков К. С. 15, 20
Александр (Олелько) Владимирович, князь
киевский 74
Александр II, император 44
Александр, грузинский царь 272, 306
Александр Македонский 17, 18, 21, 64,
197, 263, 264, 268, 270
Александр Михайлович, великий князь
тверской 129
Александр Ярославич Невский, великий
князь владимирский 206
Александр Ростовский, князь 218
Александр VI, папа римский 210, 211, 214
Алексеев Ю. Г. 117
Алексей, митрополит киевский и всея Ру г
си 297, 299, 300
Алексей Петрович, царевич 8
Алексей Михайлович, царь 173, 311-314
Алеф Г. (Alef G.) 120, 130, 131
Аликсандер П. (Alexander Р.) 264, 265
Алкуин 30
Алпатов М. А. 189
Альбертэн (Альбертини) Жан 175
Альбрехт Бранденбургский, магистр Тев-
тонского ордена 217
Альбрехт, маркграф баденский 118, 120
Амосов А. А. 199, 207
Андреев Н. Е. (Andreyev N.) 48, 140, 141,
170, 171, 227
Андрей, апостол 240, 245, 288, 297, 298,
304, 307, 308, 332
Андрей Кесарийский 247, 267, 279, 281,
285, 290, 331
Андрей Палеолог 59, 116
Андрей Юродивый, св. 183
Андрей-Казимир см. Казимир IV
Андроник, сын императора Мануила П 203
Андроник II Палеолог. император визан-
тийский 62
Анна, дочь Василия I Дмитриевича, жена
Иоанна VHI Палеолога 75, 99, 119, 120
Анна, сестра Василия I 208
Антоний Ираклийский 81
Антоний IV, патриарх константинополь-
ский 61-63, 275
Анфимий, игумен Ватопедского монас-
тыря 215
Аполлинарий 228, 231, 236, 272, 286,
287, 296, 302, 303, 316, 320, 342,
343, 347, 351, 358, 367, 369
Арес (Аррис, миф.) 178, 179
Арий 231
Аристотель 219, 270
Арсений Елассонский 300
Арсений Суханов 157, 245, 297, 307—309,
311, 312, 318, 332
Афанасий Великий 224
Афанасий, келейник Максима Грека 215
Указатель имен
397
Афанасий Пател ар 310, 311
Ахмат, хан Большой (Золотой) Орды
117
Базилевич К. В. 120
Банк А. В. 99
Бантыш-Каменский Н. Н. 214
Бардах Ю. (Bardach J.) 35, 37
Бархударов С. Г. 181
Бахтин М. М. 174
Беллармин Р. 233,234
Белокуров С. А. 256, 308
Бенешевич В. Н. 201, 202, 230
Бердяев Н. А. 10, 15, 27, 29, 35, 39-41
Берсень Беклемишев, боярин 142
Борецкие 112
Борис Александрович, великий князь твер-
ской 78, 84, 85, 87-89, 208
Борис Васильевич, князь волоцкий 282
Борис Годунов 306
Боссюэ Ж. Б. 54, 55, 235
Брике Ш.-М. (Briquet С. М.) 145, 149,
153, 156, 166, 245
Бубнов Н. Ю. 313-315
Бугославский Г. К. 188
Булгаков М. А. 7
Булгаков С. Н. 35-37, 248-250, 273,
292, 329
Булев (Люев) Николай (Немчин, Латы-
нянин) 14, 141-144, 146, 148-150,
162, 171, 175-179, 181, 182, 216,
223-226, 228, 229, 243, 248, 249,
257, 336
Бучинский Б. 113
Ваврик Н. (Wawryk Р. М.) 64, 90, 97
Варлаам, епископ коломенский 65
Варлаам, митрополит московский 214-
216
Василенко-Полонська Н. 15
Василий, архиепископ новгородский 294,
295,315
Василий, боярин 67
Василий I Дмитриевич, великий князь
московский 61, 62, 99, 206, 208
Василий II Васильевич, великий князь
московский 63, 68, 74—76, 80—86, 88,
91, 100-112, 116, 119, 120, 124, 131,
194, 195, 206, 208, 275, 277, 300
Василий III Иванович, великий князь мос-
ковский 15, 21, 44, 50, 114, 120, 121,
127-129, 133-135, 137, 139, 140, 156,
157, 163-167, 169, 171, 176, 195, 197-
200, 205, 206, 211, 213, 215-220, 237,
239, 242, 270, 276, 278, 289, 293, 302,
323, 325, 358, 364
Василий I Македонянин, император 270,
283
Васильева Т. М. 136
Вассиан, архиепископ ростовский 117,
118, 121, 176, 182, 191
Вассиан, епископ сарайский 92
Вассиан, епископ тверской 113
Вассиан, игумен троицкий 95
Вассиан, монах (князь В. И. Патрикеев)
168,209
Вейдле В. В. 13
Венедикт, папа римский 232
Вениамин, доминиканец 254, 261
Виз, царь 264, 265
Викентий, пресвитер 240
Виссарион, митрополит никейский, кар-
динал 81, 213
Витень, княжеский слуга или князь
129
Витовт, великий князь литовский 208
Витон, пресвитер 240
Владимир Святославич, князь киевский
67, 81, 82, 99, 106, 108, 119, 123-125,
163, 199, 205, 206, 252, 274, 298, 300,
304, 308, 359, 362
Владимир Всеволодович Мономах, князь
киевский 126, 128, 194, 196, 197,
204-206, 208, 209, 312
Водов В. (Vodoff W.) 82, 86-89
Вонифатий, пресвитер 240
Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, князь
киевский 206
Гавриил, молдавский монах 64
Гаврюшин Н. К. 64
Гагарин И. С. 16, 29
398
Указатель имен
Гедимин, великий князь литовский 128,
129
Геннадий, архиепископ новгородский 146,
149, 150, 176, 184, 186, 250, 255, 282,
295
Геннадий, епископ тверской 114
Геннадий, митрополит, ошибочное имя
в рукописи 86
Геннадий Схоларий, патриарх
константинопольский 30, 64, 73, 90,
192, 270
Георгий Амартол 19, 167, 187, 189, 286,
318
Георгий, монах и пресвитер 240
Георгий Перкамота 212, см. также
Траханиот Юрий
Георгий, пресвитер 240
Герасим Влах 311
Герасим, епископ пермский 65
Герасимов Дмитрий, дипломат, перевод-
чик 200, 211-214, 216, 254, 261, 262
Герберштейн Сигизмунд 118, 219, 220, 275
Геронтий, епископ коломенский 92
Геронтий, митрополит московский 101,
107
Геронтий, соловецкий казначей 313
Герцен А. И. 15, 16
Гец В. (Goez W.) 19, 241
Гоголь Н. В. 9
Годунов Д. И. 306
Голубев С. Т. 33
Голубинский Е. Е. 44, 65, 70-73, 92, 94-
98,111
Гольдберг А. Л. (Goljdberg L.) 41, 45, 49-
51, 53, 54, 58,133-135, 139-142, 144-
152, 157, 163, 164, 166, 168, 169, 171,
175, 194, 198, 202, 210, 229, 245, 256,
302, 335
Гришко В. 44
Григорий Богослов 250, 251
Григорий Мамма, патриарх константино-
польский 74, 90, 93, 96, 100, 111, 117
Григорий, митрополит Зихны 215, 216
Григорий, митрополит киевский и всея
Руси 68, 72, 78, 84, 89-98, 100, 102-
104, 107-114, 116, 216
Григорий Цамблак 64, 114
Губер П. 37
Гуковский М. А. 212
Гурьянова Н. С. 317
Давид (библ.) 157, 246, 267, 273, 276
279, 343, 345, 351, 354, 355, 360,
363-365
Дагрон Ж. (Dagron G.) 265
Даниил, князь московский 206
Даниил, митрополит московский 73, 115,
149, 187, 216, 219
Даниил, пророк (библ.) 8, 16-21, 55, 165,
172, 183, 192, 197, 225, 237, 254-256,
259, 261-264, 267, 276, 278, 279, 283,
285, 286, 288, 318, 323, 324, 327, 370
Данилевский Н. Я. 15, 25
Данти А. 66
Де Микелис Ч. (De Michelis С.) 19, 255,
262
Делькор М. (Delcor М.) 17
Джираудо Дж. 55
Дианова Т. В. 158, 182
Дидим, участник V вселенского Собора
240
Дионисий Звенигородский 193
Дионисий, митрополит «терновский и всея
Булгарии» ЗОЗ
Дионисий,	патриарх
константинопольский 100, 109-112
Дионисий, священнодьякон 215, 216
Дмитриев Л. А. 298
Дмитриева Р. П. 128, 129, 143, 152, 153,
156, 194, 196-199, 202, 205, 207, 210,
221
Дмитрий, деспот 204
Дмитрий Иванович Донской, великий
князь московский 89, 206
Дмитрий Иванов сын Ралев 211, 213, 214
Дмитрий Иванович, внук Ивана III 117,
125-127, 130, 131, 209, 239
Дмитрий, царевич 8
Дорофей, митрополит «драмаский», оши-
бочное имя в рукописи 86
Досифей, митрополит 86
Досифей Монемвасийский 81
Указатель имен
399
Досталь М. Ю. 37
Достоевский Ф. М. 15, 27
Дракула, валашский господарь 64
Дробленкова Н. Ф. 79
Дьяконов М. А. 23, 30-32, 37, 45, 49,
122, 170
Дюрер Альбрехт 175
Евагрий, участник V вселенского Собо-
ра 240
Евгений IV, папа римский 64, 77, 79, 80,
87, 104, 106
Евсевий Кесарийский 18, 237
Евстохий, патриарх иерусамиский 240
Евфимий, епископ черниговский и Доб-
рянский 93, 97, 98
Евфимий, игумен Волоколамского мо-
настыря 152
Ездра, пророк (библ.) 254, 255, 257, 258,
260-262, 356
Екатерина II, императрица 20
Екатерина Дзаккария, мать Софьи Палео-
лог 204
Елена Васильевна Глинская, великая кня-
гиня 129
Елена Волошанка, мать Дмитрия-внука
127
Елена Драгаш, мать Фомы Палеолога 204
Енох, пророк (библ.) 315
Епифаний Кипрский 225
Епифаний Славинецкий 303
Ермолай Еразм 10, 221
Еумений, епископ 294
Ефрем, епископ ростовский 65
Ефрем Сирин 18, 19, 263, 324
Ефросин, монах, писец 63, 136, 138, 277
Ефросин Псковский, игумен 275
Жданов И. Н. 32, 194
Жданов Л. 7
Жмакин В. 166, 182, 229
Жустиниано Бернардо 235
Захария, пророк (библ.) 357
Зеведей, отец апостола Иоанна Богосло-
ва 343, 347, 351
Зевс (миф.) 178—180
Зелинский А. Н. 251
Зеньковский В. В. 222, 271
Зернов Н. (Zernov N.) 37, 38
Зернова А. С. 303, 317
Зимин А. А. 126, 134, 176, 192, 193,
291, 317
Зиновий Отенский 151, 246, 354
Знаменский П. В. 24
Золотухина Н. М. 51
Зосима, митрополит московский 12, 31,
49, 50, 82, 117, 121-124, 132, 187*
191, 193, 250, 252, 325, 326
Зосима Соловецкий 274
Иван (Иоанн) Акиндеевич, вымышлен-
ное лицо 155, 173, 339
Иван Александр, царь болгарский 190
Иван Алексеевич, царь 314
Иван Борисович, князь 127
Иван Владимирович, посол 73
Иван Данилович Калита, князь москов-
ский, великий князь владимирский
206, 208
Иван III Васильевич, великий князь мос-
ковский 31, 32, 42, 44, 45, 47, 49, 58,
75, 82, 91, 92, 109-112, 115-127,
130, 131, 133, 170, 191, 204, 206,
211-214, 220, 252, 259, 280, 281, 325
Иван IV Васильевич (Иван Грозный), царь
7, 8, 23, 24, 31, 40-42, 47, 48, 55,
126, 133, 135, 165, 167-170, 172,
173, 194, 195, 197-199, 214, 244, 246,
270, 281, 282, 308, 312, 317, 325, 349,
369
Иван Френчюшка, посол см. Цитус Джо-
вани Франческо
Иванов А. 7
Иванов Г. 7
Иванов Федор, дьякон 315
Ивашенец, переводчик 92, 95, 97, 98,
103,112
Игнатий Богоносец 298
Игнатий, епископ ростовский 297
Игнатий (Римский-Корсаков) 311, 312,
332
400
Указатель имен
Игорь, князь 205, 206
Иеремия, пророк (библ.) 365
Иеремия П, патриарх константинополь-
ский 48, 257-259, 300-303, 313, 314
Иероним 17
Иерофей Монемвасийский 300
Изяслав Ярославин, князь 206
Иларион, митрополит 87, 222
Илья, пророк (библ.) 315, 350
Иннокентий VIII, папа римский ЗЮ-
212, 214
Иоаким, епископ туровский и пинский 93
Иоанн Богослов, апостол 81, 172, 246,
267, 276, 281, 285, 315, 343, 347,
351, 355, 366, 369
Иоанн, дьякон, участник VI вселенского
Собора 240
Иоанн Златоуст 14, 18, 249, 277, 316
Иоанн, игумен раифский 280
Иоанн Креститель 201
Иоанн VIII Палеолог 63, 64, 66, 75, 81, 83,
99, 116, 119-121, 126, 131, 194, 203,
204
Иоанн Синайский (Лествичник) 280, 281
Иоасаф, митрополит кизицкий 195
Иоасаф, митрополит московский 193,
251, 252, 299, 306
Иоасаф II, патриарх константинопольский
195
Иов, епископ сарайский 65
Иов, патриарх московский 47, 272, 300,
303, 304, 306
Иона, архиепископ новгородский 92, 94-
96, 107, 109, 112
Иона, епископ пермский 92
Иона, митрополит московский 65-70, 72-
74, 76-79, 84, 89-112, 277, 299, 300
Иосиф (библ.) 236
Иосиф (Волоцкий), игумен Волоколамского
монастыря 152,153,176,186, 273,282
Иосиф, митрополит Кесарии Филиппо-
вой 110
Иосиф, патриарх константинопольский 81
Иосиф, патриарх московский 91, 303, 304
Ипполит Римский 17-19, 165, 237, 247,
263, 277, 281, 285, 287, 288, 313,
316, 317, 324, 330, 331, 360, 363
364
Ирина, императрица 231, 232
Ириней Лионский 224, 263
Ирмшер И. 52
Ирод 201, 202, 368, 370
Исайя, епископ ростовский 297
Исайя из Каменца Подольского 195
Исайя, пророк (библ.) 277, 287, 288, 316,
342, 347, 359, 362
Исидор, митрополит киевский и всея
Руси 64-66, 68, 70-72, 74, 76-78, SO-
87, 89, 90, 93, 96, 100-108, 110-112,
114,116, 216, 231
Истрин В. М. 19, 183, 188, 264-266
Иуда, апостол 368
Иулиания см. Ульяна
Казакова Н.А. 64, 78-79, 84, 87, 101,
168, 178-181, 186, 200
Казимир IV, польский король 74, 90-93,
97, 102, 107, 109, 110, 112
Каллист, епископ полоцкий 93
Каллист III, папа римский 90
Капальдо М. 61, 222
Каптерев Н. Ф. 23, 24, 26, 46, 309
Карамзин Н. М. 15
Карачаров Митрофан, посол 211, 213,
214
Карл V, император 257, 327
Карл Великий, император 11, 19, 30, 54,
55, 91, 157, 196, 228-236, 242, 296,
321, 326, 342, 347, 351
Карпов Ф. И. 12, 141-143, 149, 157, 176-
178, 182, 187, 219, 244, 329
Карташев А. В. 38
Кассиан, игумен кирилловский 95
Каталано П. (Catalano Р.) 11, 52-54, 235,
241
Каштанов С. М. 214
Кельн Виганд, издатель 175
Кемпфер Ф. (Kampfer F.) 50, 135, 136,
138, 139, 171, 246, 278, 279, 292
Киприан, митрополит киевский и всея
Руси 62, 63
Киреевский И. 15
Указатель имен
401
Кирилл, митрополит киевский и всея
Руси 365
Кирилл Александрийский 277
Кирилл Белозерский 184
Кирилл Иерусалимский 18
Кириллов И. 34, 40
Клеопатра 202
Клепиков С. А. 165, 166
Климент Римский, св. 308
Климент VII, папа римский 210, 211,
213, 214
Клосс Б. М. 101, 125, 130, 188, 189, 201,
209, 210, 318
Клюг Э. (Klug Е.) 52
Ключевский В. О. 21, 22, 44, 271
Ковтун Л. С. 184, 188
Козьма Индикоплов 14, 18, 19, 201, 225,
236, 237, 263, 324, 330
Колесов В. В. 50, 141
Колло да Франческо (Collo da Francesco),
имперский посол 52, 217-219
Комынин (Камынин, Комонин) Георгий
Евсеев 156, 157, 164, 319
Кондорсе Ж. А. Н. 54
Конти де Антонио, имперский посол
217, 219
Константин Великий 12, 20, 30, 49, 50,
54, 55, 56, 66, 67, 79, 81, 82, 88, 99,
108, 115, 116, 119-126, 131, 132,
197, 203, 204, 230, 235, 242, 252,
257-260, 274, 278, 295-298, 310, 311,
325, 326, 359, 362, 370
Константин VI, византийский император
230-232
Константин Манассия 32, 190, 253
Константин IX Мономах 126, 128, 194, 196,
197, 202, 203, 206, 297, 312
Константин XI Палео лог 74, 76, 120,
203, 204, 257
Костюхина Л. М. 158
Котов Алексей-Иоанн, писец 277
Крайцар И. 79, 80, 86, 101
Крижанич Юрий 19, 255-261, 263
Крон (миф.) 179
Крупницький Б. 15
Кудрявцев М. П. 7, 51
Кудрявцев О. Ф. 211, 216
Курбатов Г. Л. 23
Курицын Ф. И., дьяк 118, 171
Лаврентий, монах 215
Лавров П. А. 264
Лазарь, поп 314, 315, 317
Ланской Л. Р. 16
Лебедева И. Н. 46
Лев I, папа римский 240
Лев III, папа римский 91, 231, 232
Лев VI Мудрый, император византийский
30, 192, 193, 232, 270, 283
Лев X, папа римский 216, 217
Лев Алляций 64
Лев Филолог 274, 283, 293, 312
Леонтий, епископ ростовский 297
Леонтьев К. Н. 24, 25, 37
Лжедимитрий I 306
Лихачев Д. С. 45, 46
Лихачев Н. П. 84,^86, 145, 156, 163, 166
Лихуд Иоанникий 311
Лихуд Софроний 311
Лихуды 310
Лодыгин Шерап, посол 211, 214
Лоренцо Медичи 66
Лосский В. Н. 224, 249
Лука, евангелист 201, 236, 327
Лука, инок, писец 188
Лурье Я. С. 37, 48, 49, 63, 68-70, 80, 88,
101, 102, 104, 105, 113, 124-130,
186, 254, 255, 261, 295
Лэйн Р. 16, 21
Лютер Мартин 182
Магеллан 200
Мехмет II (Мухаммед, Магмед, Маомеф),
турецкий султан 189, 192, 204, 234,
308
Майков Л. Н. 140
Макарий, митрополит московский 48,
135, 139, 140, 163, 171, 187, 195,
270, 282, 297-299, 321, 330
Макарий (Булгаков), митрополит 79, 81,
98, 109, 110, 112, ,113, 298, 299
Макарий (Веретенников) 51
402
Указатель имен
Макарий Никомидийский 86
Макарий, патриарх антиохийский 311
Максентий 123, 243
Максим Грек 14, 72, 73, 114, 115, 141,
142, 157, 158, 176-182, 186, 215, 216,
225, 226, 241-243, 246, 251, 270, 308-
310,319, 331, 354
Максим, сын Федора Иванова 315
Максим Плануд 62
Максимилиан I, император Священной
Римской империи 52, 120, 121, 130,
131, 180, 198, 200, 212, 213, 217, 218,
220, 327
Максимилиан Трансильван 200
Малахия, дидаскал 307
Малинин В. Н. 14, 15, 18, 31-33, 37, 49,
78, 79, 133-136, 138, 140-142, 144,
146, 164, 167, 170, 172, 225, 227,
229, 230, 236, 247, 253, 263, 265, 269,
277, 279, 280, 282, 283, 285, 318, 330
Малипьеро Доменико 211
Мальтезу X. 312
Мандельштам О. Э. 7, 8
Манискалько Базиле Дж. 55, 199
Мануил I Комнин 190, 283
Мануил II Палеолог 63, 120, 203, 204
Мануил, посол митрополита Григория 110
Мария, княгиня, сестра Василия I 208
Марк Аврелий 51
Марк, митрополит эфесский 81, 84
Марк, ошибочное имя в рукописи 86
Марси л ий Падуанский 233
Мартимиан, епископ луцкий 93
Масленникова Н. Н. 44, 46, 48, 140, 141,
170, 282, 283
Матфей, инок 215
Медведев И. П. 62, 75
Медлин У. (Medlin W. К.) 44, 49
Медоварцев Михаил 193, 199-201, 209
Мейендорф И. 39, 58, 251
Мелетий, митрополит браиловский 307
Мефодий (Псевдо-Мефодий) Патарский
18, 19, 30, 166, 183, 192, 193, 242,
252, 262-268, 278, 324, 327, 330
Милтенова А. 252, 253
Милюков П. Н. 32, 37, 41, 45
Мирчук И. (М1рчук I.) 15
Митрофан II, патриарх константинополь-
ский 63, 71, 81
Михаил Александрович (Олелькович),
князь киевский 112
Михаил Александрович, великий князь
тверской 128
Михаил-Борис Болгарский, князь 240,
270
Михаил Борисович, великий князь твер-
ской 113
Михаил III, император византийский
202
Михаил, епископ смоленский 93, 98
Михаил Кируларий, патриарх констан-
тинопольский 196, 230
Михаил Клопский 140, 297
Михаил Федорович, царь 312
Михаил Ченчич, вымышленое лицо 155,
173, 339
Михаил Черниговский, князь 293, 312
Михаил Ярославич, князь 88
Моисей (библ.) 187, 321, 339, 349
Моисеева Г. Н. 282, 283
Мономаховичи 206
«Моциген Иван, веницейский князь»
212
Мстислав Смоленский, князь 206
Мунехин Мисюрь М. Г. 14, 15, 49, 50, 91,
133, 135-144, 146, 148, 149, 151, 153,
155-160, 162, 164, 167, 169-173,
175-178, 181, 182, 191, 193, 196, 221,
223, 224, 227, 239, 247, 250, 253, 269,
271, 272, 275, 276, 278, 279, 285, 296,
302, 308, 318, 319, 321, 323, 325,
326, 328, 330, 336, 339, 354-356
Муравьев А. В. 18
Муравьев А. П. 214
Мюнцер Томас (Muntzer Т.) 19, 175
Навуходоносор 8, 16, 17, 237, 276
Назаров В. Д. 101, 117, 130
Наримант, князь литовский 208
Насонов А. Н. 101, 261
Невоструев К. И. 17, 277, 287, 288, 317
Неофит, архимандрит критский 311
Указатель имен
403
-----------------------------— -------1—
Неофит, духовник 215
Неофит, митрополит 301
Неофит, митрополит кизицкий 109
Неофит, митрополит эфесский 194, 195
Нессельроде К. В. 20
Нестор Искандер 189, 192, 193, 268, 312
Никанор, архимандрит Саввино-Сторожев-
ского монастыря 313
Никита Константинов Добрынин (Пусто-
свят) 313, 314, 317
Никифор, епископ владимирский 93
Никифор, патриарх константинопольский
201, 202, 224, 230
Никколи О. 176
Николаевский П. 44
Никольская А. В. 87
Нил Сорский 221
Нифонт (Кормилицын), игумен Волоко-
ламского монастыря 153, 193, 245,
277, 330
Ниче П. (Nitsche Р.) 44, 45, 130, 131
Ной (библ.) 288-290, 298, 367, 370
Обнорский С. П. 181
Оболенский Д. (Obolensky D.) 41,42,62, 70,
71,75,
Оболенский М. А. 195, 214
Оглоблин А. 44
Олег, князь киевский 206
Олимпиада, мать Александра Македон-
ского 264, см. также Хусифа
Ольга, княгиня 205
Ольгерд, великий князь литовский 128,
129,208
Ориген 263
Оттон I (Оттон Великий) 11, 19
Оттон Фрейзингенский 19
Охотина Н. А. 284
Охотникова В. И. 207
Павел Алеппский 310, 311
Павел, апостол 14, 18, 79, 224, 238, 243,
245, 265-267, 273, 321, 329, 341, 345,
350, 355, 356, 359, 361, 365, 367, 370
Павел Иовий 216
Павел II,-папа римский 211
Павлов А. С. 72, 79, 94, 98, 119, 139, 170,
239, 298
Паисий, игумен Пантелеймонова монас-
тыря 215
Паисий, патриарх иерусалимский 307, 310
Палеологи 116, 203, 204
Паоло Чентурионе, посол 212, 216
Паскасин, епископ, участник IV вселен-
ского собора 240
Пахомий, священник 215
Пашуто В. Т. (Pasuto V.) 53, 54
Пересветов И. С. 11, 192, 193, 291, 308,
317
Перетц В. Н. 33
Пери В. (Peri V.) 241
Петр, апостол 346, 353, 366, 368
Петр I (Петр Алексеевич, Петр Великий)
8, 26, 27, 314
Петр Гугнивый 303
Петр, митрополит киевский и всея Руси
82, 297, 299, 300
Пигарев К. 21
Пий П, папа римский 90, 93, 102, 107, 234
Пиотровская Е. К. 201, 203
Пирлинг П. 29, 31, 44, 45, 116, 212
Пицакис К. (Pitsakis С. G.) 61, 236
Плигузов А. И. 63, 64, 94, 98, 112, 124,
125, 168, 183-185
Подскальский Г. (Podskalsky G.)	237,
263
Полуект Море, посол 72
Поляков Л. 7
Понтий Пилат 267, 343, 351
Понырко Н. В. 84
Поп Р. (Pope R.) 253
ПоповА. Н. 76, 79, 101, 105, 106, 108,
189, 204, 230, 231, 261
Поппель Николай, имперский посол 118
Порфирий, философ 263
Порфирий Успенский 303
Поссевино А. 163, 244, 245, 278, 308
Потехин Ю. Н. 37
Приселков М. Д. 299
Протасьева Т. Н. 153
Прохоров Г. М. 184
Прус 32, 128, 197, 198, 209, 244
404
Указатель имен
Пушкарев Л. Н. 188 .
Пфлауме Я. 141, 175, 181
Пыпин А. Н. 43
Радойчич Д. 253
Райков Б. Е. 176
Ралев Мануил Иванов сын, посол 211,
213, 214
Рафаил, патриарх константинопольский
113
Рахиль (библ.) 368, 370
Робинсон М. А. 37
Рогожин Н. М. 210, 212
Родосский А. 146
Розов Н. Н. 184, 295
Ромул 265, 268
Ромул-Августул, император римский 190,
257
Ронин В. К. 229
Роуленд Д. (Rowland D.) 335
Рюрик, князь киевский 197-199, 202,
205, 206, 209
Савва, бывший игумен Пантелеймонова
монастыря 215
Салмина М. А. 306, 322
Сахаров А. Н. 51
Сахаров В. А. 183
Святослав, князь киевский 206
Святский Д. О. 176
Селим I, турецкий султан 179, 216, 219
Семен Олелькович, князь киевский 113
Семенченко Г. В. 63
Сеостр 197
Серапион, архиепископ новгородский 273
Серапион, епископ владимирский (оши-
бочно Симеон) 281, 365
Серафим Саровский 267
Серебрянский Н. И. 275
Сергий, инок 314
Сергий, патриарх константинопольский
233
Сигизмунд, король польский 217
Сикст IV, папа римский 210, 211, 214
Сильвестр, протопоп Благовещенского со-
бора 134
Сильвестр, папа римский 79, 239, 240,
294-296, 307, 308, 315, 316, 331^
370
Симеон Иванович, великий князь мос-
ковский 129, 208
Симеон Ольгердович Лугвень, князь 208
Симеон Суздалец 64, 76-89, 91, 99-101,
103, 107, 108, 116, 121, 194, 239
Симеон Трапезундский, патриарх кон-
стантинопольский 109-111
Симон, митрополит московский 114,
122
Синискалько П. (Siniscalco Р.) 17, 53,
187, 225, 267
Синицына Н. В. 68, 74, 127, 142, 175-
177, 195, 199, 201, 207, 208, 240,
270, 309
Скиндер, турецкий посол 179, 180
Скржинская Е. Ч. 204, 211
Скрипиль М. О. 192
Скрынников Р. Г. 7
Смирнов П. С. 313
Смирнова Э. С. 298
Соболевский А. И. 33, 181
Соколов В. В. 182
Соколов М. И. 264
Сократ 270
Соловьев Вл. С. 8, 23-29, 39, 46
Соловьев С. М. 15, 44
Соломон (библ.) 273, 356, 359
Софроний, митрополит анхилейский
(«афилонский») 86
Софья Витовтовна, великая княгиня 99,
208
Софья, дочь киевского князя Семена
Олельковича 113
Софья Палеолог 44, 45, 58, 115, 116,
120, 204, 209, 211, 213, 259
Спиридон-Савва 127, 129, 143, 194-
199, 202-205, 207, 209, 238, 239,
244, 309
Спиридон, епископ 294
Спиридон, митрополит 113, 114
Срезневский И. И. 65, 71, 75, 119, 120,
161, 190, 235, 239, 241, 273, 277, 281,
285, 288
Указатель имен
405
Срейковий П. С. 264
Степанов Н. В. 230 .
Стремоухов Д. (Stremooukhoff D.) 44, 48,
252, 254-256, 260-263
Сумникова Т. А. 181
Сэмнер Б. 41, 42, 43
Таубе де М. (Taube de М.) 47
Тахиаос А.-Э. Н. (Tachiaos А.-Е. N.) 62, 63
Творогов О. В. 188, 189, 191, 222, 266
Терентий, протопоп Благовещенского со-
бора 306
Тертуллиан 14, 263
Тиверий, император 201
Тимофей, ученик апостола Павла 365
Титов Ф. И. 33
Тихомиров М. Н. 45, 201, 202, 306
Тихонравов Н. С. 183, 264, 266
Тихонюк И. А. 122, 124, 125, 127, 184,
185
Тойнби А. 29, 35, 41-43
Топоров В. Н. 9
Траханиот Д. М. 184, 186
Траханиот Юрий 119, 212-214
Третьяков И. И. 282, 283
Троицкий С. 68
Тромонин К. 145
Трусов Еремей, посол 211, 214
Туманов К. (Toumanoff, Toumanov С.) 23,
44
Турилов А. А. 176, 183
Турн фон Георгий, имперский посол
121
Тучков В. М. 298, 299
Тыпкова-Заимова В. (Tapkova-Zaimova V.)
253, 263, 265
Тютчев Ф. И. 15, 16, 19-21, 25, 29
Уваров А. С. 24
Ульяна (Иулиания), тверская княжна, ве-
ликая княгиня литовская 208
Ульянов Н. 43, 44
Ундольский В. М. 251
Унсуэ О. (Unzue J. L. О.) 233, 234
Успенский Б. А. 122, 252
Успенский Ф. И. 29—31, 37, 45
Федор Борисович, князь 127
Федор, дьякон 316, 317
Федор Иванович, царь 259, 300, 303, 312
Федоров М. М. 38
Федоров Н. Ф. 26, 34, 35
Феодор, деспот 204
Феодор, пресвитер 240
Феодор Сербин 215
Феодорит Киррский 263
Феодосий, архиепископ новгородский
152
Феодосий, архиеписоп ростовский 92
Феодосий Косой 246
Феодосий, митрополит 91, 100, 102, 104,
110
Феодосий I, император византийский 88
Феолипт, патриарх константинопольский
214, 215
Феофан, патриарх иерусалимский 314
Феофил, архиепископ новгородский 112,
113
Феофил, император византийский 135,
136, 239
Филипп, епископ суздальский 92
Филипп Македонский 197, 264
Филипп, митрополит 110, 113, 282
Филипп, сын императора Максимилиана,
эрцгерцог австрийский, герцог бур-
гундский 121
Филофей, монах Псковского Елеазарова
монастыря (Филофей Псковский) 7,
9, 10, 12-15, 18, 21-23, 28, 31-34,
38-40, 44-46, 48-50, 55, 83, 88, 91,
122, 124, 133-146, 148-158, 162-
172, 174-178, 181-183, 186, 187,
189-191, 193, 194, 196, 197, 201,
210, 221-255, 257, 258, 260-263,
265-269, 272, 273, 275, 276, 278-
283, 285-292, 295, 296, 299, 301,
302, 304, 307-309, 311, 315-321,
323-332, 337, 339, 347, 349, 354-
356, 358, 369
Филофей, патриарх константинопольский
298, 315
Флавий Иосиф 17
Флаций Иллирик 233, 234
406
Указатель имен
Флоренский П. А. 10
Флоренский Г. 27, 29, 38, 39, 58, 269, 277
Флоря Б. Н. 110, 113, 184, 185
Фол, царь эфиопский 264, 265
Фома, боярин, посол 85-88
Фома, инок 82, 84, 86-89
Фома Палеолог, морейский деспот 204,
205, 209, 213
Фонкич Б. Л. 195, 303, 311
Формос, папа римский 65, 80, 93, 157,
196, 203, 228-234, 236, 296, 303, 318,
326, 342, 347, 351
Фотий, митрополит киевский и всея Ру-
си 62, 63, 65, 67, 99, 208, 299
Фотий, патриарх константинопольский
240, 270
Фридрих III Габсбург, император Священ-
ной Римской империи 118, 121, 130,
131, 212, 213, 261
Халецкий О. (Halecki О.) 97
Ханник X. (Hannick Chr.) 78
Хомяков А. С. 15, 269
Хорошкевич А. Л. 199, 205, 212
Христофор, архимандрит 109, 300
Хромов О. Р. 176
Хусифа (Хузита), дочь эфиопского царя
Фола 264
Циглер A. (Ziegler А.) 63, 68
Цитус Джованни Франческо (Иван Френ-
чушко), папский посол 211, 212,
214
Цицерон 9
Чаев Н. С. 46, 47, 49
Черепнин Л. В. 81
Чичуров И. С. 82, 222, 240, 270, 283
Шахматов А. А. 32, 45, 86, 87, 140, 189,
191, 222, 261, 262
Шаховской Д. М. 66, 222
Шедер X. (Schaeder Н.) 37, 48, 49, 88,
89, 140
Шмурло Е. Ф. 37, 212, 215-217
Шонберг Дитрих, посол магистра Тевтон-
ского ордена 217, 218, 241, 243, 328
Шонберг Николай, папский легат 215-
217, 243
Шоу И. 7
Штефлер И. 140, 141, 175, 181
Щапов Я. Н. 109, 201, 202, 230, 274,
283,304
Эйнгард 30
Эразм Роттердамский 182
Юлий I, папа римский 240
Юлий II, папа римский 176
Юлий Цезарь, император 257
Юрий Грек, см. Траханиот Юрий
Юрий Данилович, князь московский
129
Юрий Владимирович Долгорукий, князь
206
Юрий Иванович, сын Ивана III 127
Юрий Патрикеевич, князь 208
Юстиниан, император византийский 88,
270, 271
Ягайло, король польский 208
Ягеллоны 198, 220
Якопо Волатеран 211
Якуб Николай (Jacub, Zagupiti, Jacubi,
Nicolao Jacub), королевский писарь,
посол 92, 95, 97, 98,103,112
Ян Криштоп, имперский посланник
217
Ярослав Владимирович (Мудрый), вели-
кий князь киевский 206, 274, 359,
362
Ярославичи 206
Яцимирский А. И. 64
	Указатель имен	407
Ahrweiler H. 60	Klarkson J. D. 41
Berdiajew N. (Berdiaew) 41	Pastor L. 176 Piccard G. 152, 166
Cornet E. 116	Scolardi P. G. 256
Devreesse R. 298 Duchesne L. 136 Dvornik F. 229	Smith R. E. F. 41 TamborraA. 256
Griibler C. 25	Uchastkina Z. V. 165, 166
Haugh R. 232	Walz A. 215
Указатель шифров использованных рукописей
Российская государственная библиотека
ф. 29, Бел. 23 (М. 1529) 320
ф. 29, Бел. 55 (М. 1549) 133, 135, 165,
167-169, 286, 358, 369
ф. 29, Бел. 58 (М. 1570) 320, 321
ф. 556, Виф. сем. № 34 318
ф. 113, Вол. 433 277
ф. 113, Вол. 488 270
ф. 113, Вол. 489 270
ф. 113, Вол. 491 347
ф. 113, Вол. 506 270
ф. 113, Вол. 522 270
ф. 113, Вол. 530 270
ф. 113, Вол. 551 182
ф. 113, Вол. 571 114
ф. 113, Вол. 638 182
ф. 113, Вол. 659 193
ф. 113, Вол. 661 193
ф. 98, Егор. 708 155
ф. 173, МДА 103 147-150, 158
ф. 173, МДА 175 156
ф. 173. III, МДА 100 165, 358
ф. 178, Муз. 939 79
ф. 178, Муз. 8785 1 69
ф. 178, Муз. 9081 169, 369
ф. 209, Овч. 558 157, 166, 358
ф. 209, Овч. 486 149
ф. 214, Опт. пуст. 1 149, 336
ф. 218, ОР, 553/1 149
ф. 218, ОР, № 1138 166, 364
ф. 236, А. Н. Попов 37 169, 369
ф. 247, Рог. 62 169
ф. 247, Рог. 564 151, 339
ф. 247, Рог. 681 156-158, 338, 358
ф. 256, Рум. 201 277
ф. 256, Рум. 253 202, 203
ф. 299, Тихонр. 326 156
ф. 299, Тихонр. 463 151, 155
ф. 304, Троицк. 46 122
ф. 304, Троицк. 177 64
ф. 304, Троицк. 466 201
ф. 304, Троицк. 728 202
ф. 304, Троицк. 798 172
ф. 310, Унд. 1 119, 202
ф. 310, Унд. 601 155
ф. 310, Унд. 614 151
ф. 310, Унд. 1046 133, 135, 165, 167-169,
286, 369
ф. 310, Унд. 1071 151, 155, 339
ф. 344, Шиб. 33 166
ф. 344, Шиб. 193 165, 339, 358
Государственный исторический музей
Барс. 1546 134
Вахрам. 127 158
Вахрам. 435 196
Епарх. 407 182
Забел. 436/733 151, 339
Муз. 1209 156
Син. 183 151, 153, 337, 338
Син. 307/374 231
Син. 384 177
Син. 562 92, 94, 98, 99
Син. 591 264
Син. 675 126
Син. 853 245, 246, 348
Син. 939 200, 201, 203, 207, 209
Син. 997 151,153,337,338
Увар. 36, 8° 156
Указатель шифров использованных рукописей
409
Увар. 157, 8° 319, 320
Увар. 159, 8° 149, 336, 338
Увар. 274, Г 320
Увар. 346, 1° 133, 165, 167-169, 286, 320,
321, 358
Увар. 512, 4° 92, 94, 97, 99
Увар. 566, 1° 237
Увар. 609, Г 151, 155
Увар. 875, 4° 321
Российская национальная библиотека
F. I. 263 156-158
F. IV. 236 318
F. IV. 835 151, 337, 338
F. XVII. 17 157, 246, 308, 318, 355
F. XVII. 23 151, 155
Q. I. 225 156, 157
Q. I. 1439 148, 149, 338
Q. IV. 412 200
Q. XVII. 15 151,153,185, 245,330, 337,338
Q. XVII. 40 158
Q. XVII. 50 140,151-153,162, 337,338
Q. XVII. 198 318, 356
Q. XVII. 215 149
Q. XVII. 254 151, 155
О. I. 395 169
О. XVII. 41 151, 155
Кир.-Бел. № XII 184
Кир.-Бел. № 11/1088 63
Кир.-Бел. № 22/1099 277
Библиотека Академии Наук
16. 8. 13 64, 78, 79
21. 5. 15 157, 165
21. 7. 17 318
Арх. Д. 193 193, 199, 201, 205, 245, 336
Арх. Д. 221 145, 147, 162, 163, 240
Увар. 906, 4° 158
Увар. 910, 4° 147-150, 158, 336, 338
Увар. 1048, 4° 166, 364
Усп. 21 (1072) 304
Чуд. 236 151, 155, 185, 339
Чуд. 264 127, 202, 203
Чуд. 355 134
Щук. 466 168, 169, 317, 349
Кир.-Бел. 53/1130 136
Колоб. 515 169
Погод. 1294 157, 166
Погод. 1582 164, 361
Погод. 1620 156
Погод. 1622 306
Сол. 53/1512 149
Сол. 233/233 164
Сол. 316/717 79
Сол. 875/985 156
Соф. 1245 79
Соф. 1260 320, 321
Соф. 1391 134
Соф. 1444 134, 136, 138, 166, 167, 365
Соф. 1464 78, 79, 98, 103, 193
Соф. 1465 78, 79, 98, 103
СПб. ДА 427 146, 149, 240, 245, 338
СПб. ДА 430 149,163, 164, 317, 339, 361
Тит. 2040 166
Арх. Д. 429 151
Арх. Д. 443 164
Арх. С. 240 169, 319, 354
Друж. 23 (39) 319
Российский государственный архив древних актов
ф. 32,	оп.	1—2 214	ф.	181, РО МГА МИД, № 296/676 164
ф. 32,	on.	1, кн. 1—2 210	ф,	181, РО МГА МИД, Л® 365 200, 202
ф. 52,	оп.	1,кн. 1 214	ф.	181< р0 МГА МИД, № 288/677 151
ф. 78,	on.	1, кн. 1-2 214	ф.	196> Мазур. 1478 166
ф. 78,	on.	1, д. 4 214
410	Указатель шифров использованных рукописей
Институт русской литературы (Пушкинский дом), Древлехранилище
Богд. 64 169 Карел. 2 146 Карел. 85 169	Причуд. 4 173 Причуд. 17 173 Усть-Цил. 7 282
Пин, 17 (302) 149
Ярославский Музей-заповедник
И не. № 15231 184
Оглавление
От автора............................................................
Введение
«Третий Рим» в историографии и историософии XIX-XX вв...............7
4 Литературные реминисценции «Третьего Рима»;
научный и публицистический подход..................................
Первые публикации текстов и их эсхатологическая трактовка.....13
Теория мировых монархий; Ф. И. Тютчев.........................16
В. О. Ключевский; Историко-филологические
и философские труды 80-х гг. XIX в.........................21
«Третий Рим» в конце XIX - начале XX в........................32
Труды Русского зарубежья; полемика...............................35
«Третий Рим» в отечественной науке 40-80-х гг. XX в.;
работы А. Л. Гольдберга....................................45
Международный семинар исторических исследований
«От Рима к Третьему Риму».......................*..........51
Глава I
Истоки. Автокефалия русской Церкви
и становление концепций преемства-противостояния
Москвы по отношению к Константинополю и Риму (XV в.).............58
§ 1. Отношение к престолу и трону накануне падения империи
(Послания из Москвы в Константинополь 1441 и 1451 гг.)......58
Вводные замечания........................................58
Послание патриарху.......................................63
Послание императору......................................74
§ 2.	После унии. Ранние русские сочинения о Флорентийском соборе.77
Хожденйе на Флорентийский собор анонимного суздальца.....78
Повесть о Флорентийском соборе Симеона Суздальца.........79
Тверское похвальное слово................................84
§ 3.	Митрополит из Рима и эволюция «греческой идеи» в Москве.....89
Разделение митрополии Киевской и всея Руси...............89
2
Оглавление
«Греческая идея» и антилатинская позиция митрополита Ионы...91
Третья редакция Повести Симеона Суздальца и Слово на латыню.100
Формула «изрушения греческого православия» и попытки
канонического оформления отказа не принимать митрополитов
из «латинского» Рима и из Константинополя, находящегося во
владениях «поганого царя»................................108
§ 4.	Политическая идеология и дипломатическая практика
конца XV в....................................................115
Послание на Угру 1480 г..................................117
Дипломатическая инструкция 1489 г........................118
Изложение пасхалии 1492 г................................121
Чин поставления Дмитрия-внука 1498 г.....................125
Глава II
Источниковедческие аспекты изучения сочинений
«Филофеева цикла»................................................133
§ 1.	Атрибуция, датировка.....................................133
§ 2.	Текстология, рукописная традиция.........................144
Послание Филофея псковскому великокняжескому дьяку
М. Г. Мисюрю Мунехину....................................144
Послание великому князю..................................163
Сочинение «Об обидах Церкви».............................166
Глава III
Исторические условия возникновения
концепции «Третьего Рима»........................................174
§ 1.	Противоастрологический и антилатинский контекст..........174
§ 2.	Эсхатологический контекст................................183
§ 3.	Историко-литературный контекст...........................187
Новый вид Медоварцевской редакции........................200
§ 4.	Политический, дипломатический
и церковно-политический контекст..............................210
Глава IV
Первоначальное содержание идеи «Третьего Рима»...................221
§ 1.	Ответ Филофея Псковского и исходная форма концепции
в Послании М. Г. Мисюрю Мунехину..............................221
Структура Послания.......................................221
Оглавление
-----—----------------------------1-----------------------------------_
Вехи истории человечества................................223
Периодизация христианской истории......-.................226
«Ромейское царство неразрушимо»..........................235
«Ромейское царство» - Россия - «Третий Рим»..............237
Апокалиптическая жена....................................246
«Светлый образ эсхатологизма»............................248
' § 2. Продолжатель Мефодия Патарского
(проблема источников идеи «Третьего Рима»)..................252
Историографические заметки.............................. 252
Юрий Крижанич о «Третьем Риме» ..........................255
Пророчество Мефодия Патарского...........................263
Глава V
Лики «Третьего Рима»..............................................269
§ 1.	«Третий Рим», «Святая и Великая Росиа»
в Послании великому князю......................................269
§ 2.	Продолжатель Филофея: от панегирика к обличению
(«Об обидах Церкви»)...........................................279
§ 3.	«Третий Рим» - Москва или Новгород?.......................294
§ 4.	Учреждение патриаршества и «Третий Рим»
(от пророчества к праву).......................................299
§ 5.	«Третий Рим» в XVII веке (постановка вопроса).............305
«Константинопольское наследие» и «Третий Рим»............306
«Третий Рим» в старообрядческой эсхатологии..............313
Фрагменты и редакционные обработки сочинений.............317
Заключение........................................................323
Приложения........................................................333
Введение к публикации.............................................335
№ 1. Около 1523-1524 г. Послание монаха
псковского Елеазарова монастыря Филофея дьяку
М. Г. Мисюрю Мунехину с опровержением
астрологических предсказаний Николая Булева и с изложением
концепции «Третьего Рима»...................................336
Фрагменты и редакционные обработки Послания..................347
АчВолоколамский фрагмент второй четверти XVI в..............347
4
Оглавление
Б. Фрагмент третьей четверти XVI в...........................348
В. Редакция второй половины XVI в.(?), переработанная в послание царю
Ивану Васильевичу............................................349
Г. Фрагмент не позднее конца XVI в.
с упоминанием царя Ивана Васильевича.........................354
Д. Фрагмент в составе летописно-хронографических компиляций
XVII в.......................................................355
Е. Фрагмент из рукописи XVII в. с использованием мотивов Послания.... 356
№ 2. Между 1524-1526 гг. (?). Послание
московскому великому князю Василию Ивановичу о «Третьем
Риме», обязанностях правителя,	обряде крестного знамения.....358
Первая редакция..............................................358
Вторая редакция..............................................361
Фрагмент о соединении царств.................................364
№ 3. 30-е - начало 40-х гг. XVI в.	Сочинение	«Об	обидах	Церкви»...365
Пространная редакция.........................................365
Краткая редакция ............................................369
Список сокращений при ссылках на источники и	литературу...........371
Указатель имен ...................................................396
Указатель имен ...................................................396
Научное издание
Н. В. Синицына
Третий Рим
Истоки и эволюция русской средневековой концепции.
(XV-XVI вв.)
Утверждено к печати
Институтом российской истории РАН
Редактор
Б. Л. Фонкич
Младший редактор
И. А. Рычков
ЛР № 070644, выдан 19 декабря 1997 г.
Формат 70x100 1/16. Печать офсетная.
26,0 п. л. Тираж 1000 экз. Заказ №3483
Отпечатано с оригинал-макета
в Типографии № 2 РАН
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., д. 6