Леонид Почивалов
Белые
сны
Антарктиды
Scan: AAW;
DjVu: Dmitry7
МОСКВА «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» 1986

26.89(ф*»
П65
Оформление и макет Е. Пайкова
В КНИГЕ ПОМЕЩЕНЫ ФОТОГРАФИИ АВТОРА, М. ГОЛДОВСКОЙ, Г. КОЛОСОВА,
В. ДАЦКЕВИЧА.
4802010000—546
М101|03|86 ~~
Без объявл.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1986 г.

ОТКУДА БЕРЕТСЯ СНЕГ!
На улице полдень, а в квартире вдруг стало
темно. Я подошел к окну и увидел, как из-за крыши
соседнего дома медленно выползает тяжелая,
серая, словно налитая свинцом туча. Казалось, она
вот-вот рухнет на землю, прихлопнет город,
разбросает дома-кубики, будто город игрушечный.
И вот за оконным стеклом, как большие белые
мухи, закружились в воздухе легкие снежинки. Все
вокруг стало белым-бело: асфальт на мостовой,
пушистые лапы елок в сквере, что на той стороне
улицы, крутая крыша соседнего дома и даже мой
подоконник...
А ведь еще вчера теплый ветер шевелил на
бульваре груды желтых опавших листьев и от
газонов шел запах мокрой земли. Значит,
закончилась осень, значит, пришла зима...
Почему же так быстро? Неделю назад
мальчишки в майках и джинсах гоняли по двору мяч.
И вдруг... снег!
Наверное, ты, мой юный читатель, не раз
задавал себе этот вопрос: откуда берется снег?
Взгляни в окно. Видишь, туча, из которой идет
сейчас снег, приползла со стороны того большого
красного кирпичного дома? Если на дом смотреть
из этого окна, то он находится на севере. Значит,
туча приползла с севера... А что такое север?
Представь себе, что ты идешь в ту сторону, откуда дует
сейчас холодный ветер. Идешь, идешь и вот
замечаешь, как постепенно меняется по пути пейзаж.
Вместо светлых и веселых березовых лесов
Подмосковья появляются леса темные, густые —
еловые и сосновые,— потом в лесах ты все чаще
замечаешь могучие северные деревья — кедр и
лиственницу...
Но вот лес стал гуще, потемнел еще больше.
Перед тобой груды поваленных деревьев, опасные
болота — лес превращается в тайгу.
Продвигаясь, ты замечаешь, как и тайга начинает
редеть, мельчать, становиться как бы ниже ростом,
и вскоре ты вступаешь на болотистую равнину,
пустынную, без единого деревца. Это тундра. Она
покрыта жестким мхом, и на ней пасутся стада
рогатых оленей, которые едят этот мох.
Лето в тундре короткое, зима длинная, но это
еще не настоящий север. Он дальше! Настоящий
начнется дальше, у скалистого берега Ледовитого
океана.
Ледовитым океан называется потому, что почти
весь покрыт льдом. Он, как огромный холодильник,
студит ветры, которые дуют над ним, и эти ветры
разносят холод почти по половине земного шара.
Именно там, в этом неприютном, холодном океане,
ты встретишь обитателей севера: могучих белых
медведей — самых крупных на земле хищников,
клыкастых моржей, жирных, неповоротливых
тюленей...
Но путь твой еще дальше, туда, где и есть
настоящий север. Ведь ты должен добраться до
самого Северного полюса, если уж задался целью
найти ответ на свой вопрос.
Тебе, должно быть, известно, что наша Земля
круглая и вертится в одном направлении и почти в
Что такое север.7 Что такое юг?
Где холоднее? Сперва
заглянем на север. Веселые
подмосковные леса
постепенно превращаются в
суровые северные, а они —
в непроходимую тайгу. Но вот
она все больше редеет и перед
нами открывается тундра.

одном положении так, будто земной шар, как
детский волчок, нанизан на ось. Если бы на самом деле
была такая сказочная ось, то она пронзала бы
землю как раз в районе Северного полюса, в
совершенно определенной точке.
Точка эта удивительная. На ней происходят
настоящие чудеса. Но о чудесах полюсов мы
поговорим позже. Сейчас же скажу одно: когда
доберешься до точки Северного полюса, тебе поначалу
покажется, что ничего необычного на первый
взгляд на ней нет. Все тот же лед, и все то же
голубое небо, конечно, если оно в этот час будет
голубым, а не закрытым тяжелыми снежными
тучами. Словом, довольно скучное место эта
северная вершина планеты.
Но не думай, что если она— вершина, то здесь
холоднее всего на Земле. Есть еще вершина южная.
В Арктике даже на Северном полюсе довольно
тепло по сравнению с той южной землей. Морозы
здесь не столь уж свирепы. Настоящий холод там,
на юге!
Вот чудеса — подумаешь ты — на юге! Когда
твои родители говорят, что собираются ехать
отдыхать на юг, ты знаешь: вернутся оттуда
загорелыми. Там море доброе, там растут пальмы и в
садах на склонах гор поблескивают, как елочные
игрушки, мандарины. Вроде бы на юге всегда
тепло.
Но оказывается, именно на юге и прячется
настоящий холод.
Совершили мы с тобой короткое путешествие
на север, значит, теперь надо отправиться и на юг,
на самый южный юг. Потому что север и юг — две
лысинки на голубом «шарике» нашей планеты.
Такими белыми кругляшками они и видятся
сверху космонавтам. Будто круглолицая наша
планета, плавая в студеном космосе, отморозила себе
обе щеки. А все потому, что больше всего
солнечного тепла приходится на ту часть Земли, которая
повернута к солнцу лицом, особенно на экватор.
В район экватора солнечные лучи бьют прямиком,
всаживаются в него острыми колкими стрелами, а
на Крайний Север и Крайний Юг падают сбоку, как
бы скользят по поверхности, тепла от них немного.
Потому-то в этих двух местах земля и промерзла
накрепко и давно.
Чтобы рассказ мой был для тебя более понятен,
достань географическую карту мира и расстели ее
на столе.
Вот кружочек, возле которого стоит слово
«Москва».
Начнем наше путешествие из Москвы, где мы с
тобой живем. Отсюда отправимся... Впрочем,
подожди! Прежде чем отправиться, нам надо
хорошенько подготовиться к дальней, очень дальней
и трудной дороге. Так что сперва следует заглянуть
в магазины — купить одежду для путешествия на
юг. И знай: покупать будем не плавки для купания,
а шапки-ушанки, полушубки, теплые сапоги,
меховые варежки. Ведь путь держим на самый южный
юг! В Антарктиду! Если уж ты побывал на севере,
то на юге надо побывать обязательно. И
познакомиться с ним обстоятельно. Он стоит того. Так вот,
слушай!
4
Тянется тундра до самого
Северного Ледовитого
океана — пустынная,
неприютная, бескрайняя.
Вольно себя в ней чувствуют
лишь быстроногие олени.
Люди давно осваивают
негостеприимный север.
И даже Ледовитый океан.
На его дрейфующих льдах они
создают научные станции.
И наш путь на север закончится
почти в самом центре океана—
на станции «Северный полюс».

К САМОМУ ЮЖНОМУ ЮГУ
Мой путь в Антарктиду начинался на большом
корабле с черными бортами, белыми надстройками
и красным околышем на трубе. У корабля красивое
название — «Полярная звезда». Плывет он по синим
волнам океана и держит курс на юг.
В круглое окошко-иллюминатор каюты виден
океан с белыми барашками пены на гребнях волн.
«Полярная звезда»—судно не пассажирское.
Называется оно экспедиционным, потому что на его
борту находится антарктическая экспедиция. Это
ученые, летчики, механики, водители вездеходов,
водолазы, врачи. И всех их с уважением называют
одним словом — полярники, потому что работают
они вблизи полюсов Земли. Полярники — люди
спокойные, неторопливые, улыбаются не так уж
часто, но зато широко и светло, говорят мало, но
сколько необыкновенного могут порассказать,
когда у них есть настроение,— заслушаешься!
Многие уже работали и в Арктике, даже на
Северном полюсе, и в Антарктиде, привыкли к
ураганам и морозам. Частенько попадали в такие
переделки, из которых победителями выходят только
сильные и смелые. Но были в экспедиции и новички,
в такое путешествие они отправлялись впервые.
Им все интересно.
Полярники с утра собираются на палубах
теплохода и говорят о своей будущей работе во льдах
и метелях. А за бортом — жаркий тропический
океан. На палубы люди выходят в легких рубашках,
в шортах, потому что палуба раскалена, как
сковородка.
Ведь «Полярная звезда» проходит мимо берегов
Африки. А как известно, Африка — самая жаркая
Земля на свете и люди здесь ничего холоднее
мороженого не знают, настоящего снега никогда не
видывали.
Приятно смотреть на океан. Он почти
спокойный, волны на нем небольшие, жарко и густо
отсвечивают под солнцем, будто масленые.
Шли дни. Все синее и синее становился океан,
жарче грело солнце, в полдень оно поднималось
все выше и выше над горизонтом. Вскоре стало
вставать почти точно на востоке слева по борту и
точно на западе садиться. Летающие рыбы порхали
вокруг судна, как стрекозы, поблескивая
стеклянными крылышками, спокойную океанскую гладь
резали острые плавники акул. Мы подходили к
экватору.
А вот и он, экватор, невидимая линия, делящая
планету на два полушария, Северное и Южное. Как
и положено, мы весело отметили праздник
морского царя Нептуна, который моряки всегда
справляют, пересекая экватор. Теперь мы уже в Южном
полушарии.
В этот раз «Полярная звезда» немного
отклонилась от своего прямого пути на юг, и только для
того, чтобы зайти на встретившийся по дороге
небольшой тропический остров, последний на его
пути. Остров оброс пальмами — казалось, он в
густой зеленой шкуре, как огромный мохнатый зверь,
разлегся на отдых на голубом ковре океана. В
небольшом порту на теплоход погрузили множество
5
А вот и Северный Ледовитый
океан. Самый суровый океан
на планете. Круглый год он
почти полностью покрыт
льдами. Нелегко пробиваться
сквозь льды кораблям. Царит
здесь вечный холод. Но он не
страшен хозяину этого
зимнего царства — могучему
белому медведю.

ящиков и корзин с помидорами, картошкой, луком,
арбузами, ананасами, бананами. Все эти дары
зеленого мира повезут в Антарктиду для тех, кто там
работает. Ведь в Антарктиде ни овощи, ни фрукты
не растут.
Прошли южную оконечность Африки, позади
остался и мыс Доброй Надежды, последняя
обитаемая земля. За кормой теплохода парят
огромные, коричневые с белой грудью птицы. Даже
трудно представить, что птицы могут быть такого
размера — крылья у них шире раскинутых рук
человека. Они день за днем неотступно следуют за
кораблем, не делая никаких попыток опуститься на
палубы, чтобы передохнуть. Сил у них много. Ведь
это альбатрос, океанская птица, самая большая на
свете.
— Раз появились альбатросы, значит, скоро
войдем в южный океан,— рассказывали моряки.— Это
вестники холодных широт. Теперь они будут
провожать нас почти до самой Антарктиды.
Тянется день за днем, но в пути дни не похожи
один на другой. В океане все дни разные,
потому что там всегда тебя ждет что-то
неожиданное.
Однажды мы увидели невдалеке от «Полярной
звезды», за крутыми гривами волн, высокие
фонтанчики воды.
— Киты! — закричал с крыла мостика
вахтенный.
Сильный ветер разбивал струи фонтанчиков, и
брызги далеко летели в сторону. Все ближе и
ближе морские гиганты. И вот уже совсем рядом с
бортом судна в волнах металлически отблескивают
черные тела.
Это — финвалы, животные мирные, питаются
мелкими рачками. Поднимая над собой фонтаны
брызг, они дышат, выпуская воздух из огромных
легких.
Узнать их легко уже издали. У финвалов
крутые темные спины и раздвоенные хвосты. «Уф!
Уф!» — слышали мы за бортом их тяжелые
вздохи — казалось, что для финвалов очень тяжела и
печальна жизнь в холодном океане.
Оказывается, киты тоже жители антарктических
вод. Теплый океан не любят, им по душе прохлада.
Киты — самые большие на свете животные.
Встречаются такие, которые весят сто пятьдесят тонн —
столько весили бы тридцать автобусов, если их
одновременно поставить на весы.
Один лишь язык такого великана равен по
тяжести грузовику.
В ясные ночи пассажиры теплохода часто
выходили на палубы, чтобы поглядеть на небо. На
звездное небо всегда интересно глядеть. А в
Южном полушарии нам, жителям Северного, оно
совсем незнакомо.
— Видите, вон там прямо по курсу четыре
ярких звезды,— объясняли новичкам.— Это самое
А теперь отправимся в
путешествие на далекий юг.
Путь туда долгий — через
моря и океаны, из прохладных
северных широт в жаркие
тропические, а потом еще
дальше. Встают перед
кораблем неведомые земли.
Пересекли экватор. Это
событие на борту судна
встречают веселым
праздником в честь морского
царя Нептуна.

большое созвездие Южного полушария — Южный
крест. Оно указывает нам путь в Антарктиду.
— А где же Большая Медведица?
— Она давным-давно за кормой, у самого
горизонта. Она принадлежит небу нашего родного
Северного полушария. Ведь если взглянуть на
глобус, то мы сейчас вроде бы вниз головой стоим
на земле.
Сколько удивительного, неожиданного узнаешь
в этом путешествии!
Наступили дни, когда погода в океане стала все
чаще меняться. Задули с юга крепкие и прохладные
ветры, вздымали волны, срывали с них белую пену.
Иногда судно ложилось под волной на борт так
круто, что казалось, вот-вот опрокинется. Я пластом
лежал на койке и старался не думать о еде. Капитан
несколько раз менял курс судна, чтобы хоть немного
сбавить качку во время обедов и ужинов.
Приближалась «Полярная звезда» к знаменитым
сороковым широтам. Их называют «ревущими». В этом
районе океана постоянные бури, здесь воют злые
ветры и вздымаются высоченные волны, иногда
высотой с пятиэтажный дом. Сороковые широты —
первые стражи на подходе к белому царству
Антарктиды, которая гостей не жалует — характер у
нее скверный, делает все, чтобы пришельцы не
добрались до ее чертогов. Долго она не подпускала
людей к своим владениям. И надо было иметь много
отваги и упорства, чтобы, не побоявшись ее гнева,
подойти к ледяным берегам. Люди заставили
Антарктиду считаться с ними. Ведь человек всегда
готов преодолеть препятствия, которые ставит перед
ним природа. Вот преодолел он и неприступные
бастионы Антарктиды.
ОСКОЛКИ БЕЛОГО КОНТИНЕНТА
Даже в каютах слышно, как на палубах судна
свистит и воет ветер. Перед носом «Полярной
звезды» встают тяжелые, свинцовые валы. Кажется,
они хотят раздавить судно, отправить его на
океанское дно, в вечный мрак. Но судно упорно идет
вперед. К штормам оно привыкло. Временами
крутая волна резко кренит теплоход, и тогда
в каютах летят со столов тарелки, из полок
выскакивают книги, а люди чуть не валятся с ног.
Вот что значит сороковые «ревущие» широты!
А ведь еще впереди и пятидесятые «неистовые» —
там штормы злее да еще колючий холод! И
вправду, нелегок путь к Антарктиде!
Вот появились и другие обитатели этих широт —
птицы. Величиной с голубя, спинка и хвост
коричневые, а грудка белая. Это полярные буревестники.
Они проносятся низко, над самыми волнами,
отважные, гордые птицы, которые не страшатся
никаких бурь. Кажется, что показывают нам дорогу в
Антарктиду.
Чем дальше на юг, за
экватор, тем все больше
спадает зной. Появляются
альбатросы, вестники южных
полярных широт. Холодеют
над нами восходы. Все реже
встречаются в океане острова.

А она уже недалеко. Еще недавно люди ходили
по палубам в легких рубашках и джинсах, а сейчас
охотников палубных прогулок нет. В каютах
включили электрическое отопление. Мы натянули на
себя шерстяные свитеры.
С утра хлестал по палубам холодный дождь,
и вдруг пошел снег, такой же белый и крупный, как
сейчас в Москве за нашим окном, только в Москве
он падает тихо, спокойно, торжественно, а в океане
сечет «Полярную звезду» белыми жгучими
хлыстами.
Мороз небольшой — всего семь градусов. Но
ветер порой ураганный — того и гляди, снесет за
борт. Ветер раскачивает судно, рвет чехлы на
лебедках. Снежные облака, кажется, проползают на
брюхах по самым палубам. Даже тогда, когда не
идет снег, появляться на палубе не хочется.
Морозный ветер колет щеки как острыми иголками.
Ничего себе, юг!
Только новичкам все интересно, все
примечательно. Кутаясь в бушлаты, они с утра торчат на
палубах: как бы не прозевать необычное!
Хотя они в Антарктиде впервые, можно сказать,
новички, но вообще-то люди бывалые — опытные
ученые, механики, летчики, врачи.
Неподготовленных в Антарктиду не посылают. Если ты, например,
врач, то должен быть отличным врачом, готовым
при любых обстоятельствах прийти людям на
помощь, умеющим делать даже самые сложные
операции. В Антарктиде нет ни больниц, ни станций
«Скорой помощи». А беда может прийти нежданно,
в любую минуту. Работа на шестом континенте
всегда связана с риском — ведь это самый суровый
край на свете! За долгие годы существования
полярных станций в Антарктиде работавшие на них
врачи совершили немало настоящих подвигов,
спасая людей.
Давно уже, лет двадцать назад, в нашей стране
стало известно имя доктора Савельева. Он
находился на небольшой антарктической станции
Пионерская, когда вдруг сам у себя определил
аппендицит. За окнами выла пурга, и не было надежд,
что за больным прилетит самолет из Мирного.
А Савельеву становилось все хуже и хуже. И тогда
доктор решился на поступок, который назвали
чудом истории мировой медицины. Савельев
поставил большое зеркало на живот и, глядя в него,
решительно полоснул по животу скальпелем. В
операции помощниками врача и одновременно
больного были его товарищи — механики, метеорологи,
электрики. Операция закончилась успешно. Человек
сам себя спас. Он проявил такую силу духа,
стойкость, такое мастерство, что стал примером для
других. Когда Савельев вернулся на Родину, его
наградили орденом — за мужество. А ведь он тоже
на белом континенте был вроде бы новичком.
Однажды утром мы вышли на палубу и в лица
нам ударил яркий пучок солнечных лучей. Лучи
Теперь мы должны быть
готовыми к свирепым
штормам, которые сторожат
подходы к Антарктиде, к
встрече с огромными
осколками белого
континента — айсбергами, с
прибрежными плавучими
льдами.
В южных полярных широтах
неповторимый животный мир.
И самый могучий его
обитатель — кит,
крупнейшее животное на
планете.
8

отражала белая гора, которая вдруг оказалась
недалеко от «Полярной звезды» среди голубых
океанских просторов. Это был айсберг. Стоял погожий
денек, и айсберг сиял в лучах яркого солнца, как
гигантский драгоценный камень. Плавающая
ледяная махина выглядела намного больше нашего
теплохода. У нее были крутые, почти отвесные склоны,
ровная и плоская верхушка, такая просторная, что
на ней можно было бы играть в футбол.
Это был айсберг — первый гость из Антарктиды.
Что такое айсберг? Просто-напросто кусок, который
откололся от ледяной тверди Антарктиды и уплыл
в океан. Очень большой и, конечно, очень
тяжелый — над поверхностью воды торчит только малая
его часть, а весь айсберг погружен в воду.
Однажды мне довелось встретить айсберг
длиной тридцать километров. На нем бы мог
поместиться целый город. Над водой возвышался он
на высоту десятиэтажного дома.
Еще недавно путешествующие в этих широтах
к айсбергам относились как к своим злейшим
врагам. Ледяные скитальцы несли беду. Немало
кораблей погибло, внезапно натолкнувшись на них.
Ведь натолкнуться на айсберг — все равно что
врезаться в скалу. Люди до сих пор вспоминают
трагическую гибель в начале нынешнего века
огромного пассажирского лайнера «Титаник», который
шел первым рейсом из Европы в Америку. Погиб
«Титаник» потому, что по неосмотрительности
штурманов наскочил ночью на коварную ледяную
гору и унес с собой на дно сотни человеческих
жизней. Так что шутки с айсбергами плохи.
Айсберги — блуждающие без дела в океане
«кусочки» Антарктиды — концентрация чистейшей
пресной воды. Если растопить вот один такой
айсберг, который нам встретился сейчас, он может
напоить целый город водой, оросить просторные
поля, породить жизнь в пустынях. По пути на юг
«Полярная звезда» проходила мимо берегов
Африки. А ведь в некоторых, даже прибрежных, районах
этого знойного континента всегдашняя сушь,
извечная нехватка влаги. Вот бы к такому берегу
подвести айсберг! Похоже на сказку: разве можно
справиться с подобной махиной! Оказывается,
можно. Люди уже думают над этим. И даже
сделали расчеты. Несколько мощных буксиров вполне
способны укротить айсберг, сделать его
послушным, привести ледяную громадину из океанских
просторов к берегу. А инженеры уже нашли
возможность растапливать ее и по трубам гнать воду
из недр ледяной горы к жаждущему свежей влаги
берегу.
Наверное, пройдет не так уж много лет, и
однажды в океане мы вдруг увидим «слона на
веревочке» — покорно плывущий за маленькими
буксирами огромный айсберг.
Прошло еще несколько дней, и море вокруг
«Полярной звезды» забелело не только айсберга-

ми, но и льдинами. Большие плоские льдины
медленно проплывали мимо судна, иногда глухо
стукались о его борта, и «Полярная звезда» тяжело
сотрясалась и вздрагивала, как от боли.
Чем ближе подходил наш теплоход к берегам
Антарктиды, тем гуще было в море льдин, тем
чаще встречались громады айсбергов. Вот они
стеной встают перед нами. Как нам пройти через нее?
Нужно искать какую-нибудь щелку, через которую
протиснется наша «Полярная звезда». А найти
такую щелку непросто. Судно утонуло в молочной
кипени пурги. Мимо проплывают айсберги,
таинственные, еле различимые, как призраки. Капитан
и его штурманы в напряжении: в любой момент
может быть столкновение. Тогда пиши пропало!
Капитан склоняется над экраном радиолокатора:
— Право руля! Еще право пять градусов!
Судно то и дело меняет курс, маневрируя
между айсбергами и льдинами.
На палубах и в каютах «Полярной звезды» шла
горячая работа. Все готовились к выгрузке. Ведь в
Антарктиде нет портов и причалов, разгружаться
придется прямо на лед или на ледяной берег
континента. А это не просто. Требуется много сил,
ловкости, сноровки и даже отваги. Разгрузка судов
считается в Антарктиде делом сложным и
ответственным. Нужно извлечь из просторных трюмов судна и
отправить на берег тысячи тонн всяких грузов.
Здесь и железные бочки с бензином и керосином, и
ящики с продовольствием, и части деревянных
сборных домов, которые будут устанавливать на
континенте мощные гусеничные снегоходы,
тракторы и даже самолеты и вертолеты. Все это
доставляют в Антарктиду корабли. Груз надо аккуратно, без
потерь, выгрузить и в целости довезти до берега. И
вот сейчас, еще на подходе к берегу, люди
готовились к «сражению за груз». С Антарктидой надо
быть настороже. Уже в океане, начиная с сороковых
широт, а при разгрузке тем более.
В столовой теплохода висел плакат: «Антарктида
ждет только отважных». Конечно, радостно
сознавать себя отважным. Но не торопись воображать,
что ты уже герой. Испытания еще впереди.
ДЕКАБРЬ — МЕСЯЦ ЛЕТНИЙ
Льдины собирались кучами, настойчиво
подступали к бортам судна, бились об его обшивку. И
вскоре впереди перед теплоходом встали тяжелые
ледяные поля. На подступах к своим владениям
Антарктида выставляла перед «Полярной звездой»
одну преграду за другой. Чтобы остановить
отважных, она заковала перед ними океан в мощный
ледяной панцирь. Сможет ли его одолеть упрямая
«Полярная звезда»?
Но «Полярная звезда» не просто судно дальнего
плавания, она еще и ледокол. У нее мощный сталь-
Мы с нетерпением ждали
встречи с шестым континентом
Земли. Что там впереди?
Не берег ли континента? Или
это гигантский айсберг,
вставший на подступах к
берегу?

ной нос, крепкий корпус и упрямый характер.
Судно смело ринулось на новое препятствие,
навалилось на лед и принялось колоть его носом, как
сахар,— с хрустом и скрежетом. Метр за метром
упорно пробивалось вперед. Полмесяца
понадобилось «Полярной звезде», чтобы преодолеть
припайный лед. Судно трудилось круглые сутки. Но часто за
день удавалось продвинуться лишь на
полкилометра— таким тяжелым был припай. Полярники его
называют «десятибалльным».
Антарктида все ближе и ближе. Вот и ее первые
коренные обитатели — пингвины. Все собравшиеся
на палубах обрадовались пингвинам, будто
родственникам. Обосновались пингвины на льдинах
небольшими шумными семейками и с любопытством
поглядывали на наше судно. Ишь как далеко от
берега забрались! Это для «Полярной звезды»
Антарктида где-то рядом, а для пингвинов — в
необозримой дали. Но удивляться не надо.
Оказывается, пингвины — отличные путешественники.
Некоторые из них отправляются в странствия за
тысяч» километров от родных антарктических
берегов, достигают Южной Африки, островов
Индийского и Тихого океанов. И все-таки откладывать
яйца и высиживать птенцов непременно
возвращаются в свою любимую Антарктиду. У каждого
родина— своя. Какой бы ни была она суровой — это
родина.
А вскоре мы повстречались с новыми жителями
студеного края. Вдруг заметили на недалекой от
борта нашего судна льдине тюленью семью — папа,
мама и детеныш. Наряженные в светло-серые
пятнистые шубы, тюлени развалились на льду, полные
лени и равнодушия. Даже морды не повернули в
нашу сторону, будто им давно надоели проходящие
мимо огромные корабли. А вот их детеныш в белой
шубке здорово перетрусил. Быстро-быстро
перебирая ластами, он пополз на брюхе к самому краю
льдины и замер: прыгать или не прыгать? Уж очень
страшной показалась тюлененку наша грохочущая
машинами «Полярная звезда».
Вдруг мы услышали шум моторов в небе. Над
теплоходом низко пролетел небольшой самолет с
оранжевыми крыльями. В лучах солнца он был
похож на елочную игрушку. Все полярники и
моряки, высыпавшие на палубы, размахивали руками,
подбрасывали вверх шапки и радостно кричали:
«Ура!»
Значит, Антарктида теперь уже совсем близко,
значит, она уже знает о приходе «Полярной
звезды», и те, кто сейчас на ее берегу, отправили своих
посланцев на самолете, чтобы приветствовать вновь
прибывающих.
Проходя низко над судном, самолет точно
сбросил на его палубу железную коробку — капсулу, в
которой оказалась географическая карта. На ней
было обозначено, как пробиваться «Полярной
звезде» сквозь льды: где ледяные поля послабее, где

Знакомьтесь? Перед вами
веселый народец, обитающий
среди льдов,— пингвины.
В декабре в этих широтах стоит
антарктическое лето и все
живое радуется солнечному
теплу и свету.
Но тепла здесь совсем
немного. Край суров и
неприступен. Только самые
отважные решались шагнуть
в его студеные просторы.
они рассечены трещинами — туда и надо идти. Ведь
сверху летчикам лучше видна ледовая обстановка
на подступах к Антарктиде.
Помахав на прощание оранжевыми крыльями,
самолет ушел в сторону континента, а «Полярная
звезда» теперь уже увереннее и настойчивее
продолжала пробиваться все дальше и дальше
на юг.
Хрустел за бортами судна синий лед. До чего же
крепок! Лежит на груди океана, как могучий щит.
Его называют припайным. Этот лед покрывает
прибрежные воды Антарктиды, вроде припаялся к
континенту, и даже антарктическим летом не всегда
ветры могут унести его в море. А ведь сейчас здесь
лето!
Как странно звучит это слово среди льдов под
студеным, вечно зимним небом — «лето»! На
листке в отрывном календаре, который висит в моей
каюте, значится месяц декабрь. Здесь, в
Антарктиде, декабрь — самый разгар лета. Не чудеса ли?!
Но здешнее лето похоже на нашу северную зиму, и
декабрь южный то же, что и декабрь северный — с
морозами.
— В Антарктиде декабрь куда более суров, чем
у нас, хотя и зовется летним,— рассказывали те, кто
побывал здесь раньше.— Вы все это увидите
собственными глазами.
Новичкам, наверное, немного страшновато. Все
постоянно повторяют, что испытания у них впереди,
и испытания серьезные. Выдержат ли? Не подведут
ли? И молодые люди заранее с тайной тревогой
ждут встречи с Антарктидой.
А «Полярная звезда» упорно продолжает свой
путь. Путь у нее нелегкий. Лед стал толще.
Теплоход даст задний ход, отойдет на несколько
десятков метров, поднатужится, разбежится и с
налету наваливается на ледяную твердь. Под напором
стальной громадины лед хрустит и ломается на
части.
Мы готовились к встрече с землей. Высоко над
судном от фок-мачты до мостика заколыхались
пестрые сигнальные флаги. На флажковой азбуке они
составляют слова: «Привет полярникам
Антарктиды!»
Как-то ранним утром по судовому радио все
услышали радостный голос капитана: «Поздравляю,
товарищи! На горизонте — Антарктида».
На палубе люди взволнованно переговаривались
и глядели прямо по курсу корабля. Была ясная
погода. Все уже привыкли, что на подходе судна
к Антарктиде солнце перед ним перестало
скрываться за горизонт, потому что в это время года
на шестом континенте стоит непрерывный
полярный день. Вот и сейчас солнце висело над
горизонтом, но было ярким и сильным, как полуденное,
окрашивало облака, ледяные поля, возвышающиеся
среди них острые громады айсбергов, воду в
больших полыньях, образовавшихся за кормой
теплохода, в синие, голубые и розовые тона.
— Смотрите! Смотрите! — радовались
полярники.— Вот она, матушка Антарктида! Вот она!
Лежала перед нами Земля Королевы Мэри.
Земля?! Какая же это земля — белым-бело! В
молочной дымке различили темные сгустки непокры-
13

тых льдами прибрежных островков, а за ними еле
заметные очертания озаренного красноватым
сиянием ледяного купола шестого континента Земли.
По радио объявили, что вечером в
кают-компании начальник экспедиции расскажет об истории
освоения Неведомой земли.
О ТЕХ, КТО БЫЛ ПЕРВЫМ
Желающих послушать оказалось немало, и в
кают-компании трудно было отыскать свободное
место.
На стену прикрепили большую карту
Антарктиды, и возле нее с указкой в руке встал рослый,
широкоплечий человек с густой седеющей
шевелюрой и темным, казалось навсегда загоревшим,
лицом. Все смотрели на него с уважением и
вниманием — Алексей Иванович полярник бывалый.
— Терра инкогнита... Неведомая земля — так
называли Антарктиду в древности,— рассказывал
Алексей Иванович.— Много столетий привлекала
она внимание ученых и мореплавателей. Еще в
глубокой древности люди были уверены, что где-то
далеко на юге, за морями-океанами, существует
загадочная Южная земля. В далеком прошлом
немало отважных моряков стремились добраться до
ее сказочных берегов. Большие трудности выпадали
на их долю — бури, ураганы, льды и морозы. Одни,
не выдержав испытан-ий, поворачивали назад, к
теплым и спокойным краям, другие погибали, так
и не увидев берегов таинственной земли.
Попытался отыскать Южный материк двести лет
назад и знаменитый английский мореплаватель
Джеймс Кук. Множество новых земель первым
обозначил на карте этот отважный капитан, тысячи
и тысячи миль прошел его корабль по океанским
просторам, но так и не смог добраться до самого
южного юга или хотя бы приблизиться к нему.
Вернувшись на родину, Кук громогласно заявил:
«Никто туда и не доберется — лучше не пытаться».
Просто достичь таинственных берегов Южного
материка людям не под силу. Так считал Кук.
И многие согласились с ним — лучше не
пытаться. На десятки лет этот край оказался закрытым
для мореходов. Но настала пора, когда нашлись
люди, которые усомнились в словах
прославленного Кука. Этими людьми оказались наши
соотечественники, русские мореплаватели...
Запомните дату— 16 января 1820 года,— сказал
начальник экспедиции, обведя взглядом сидящих в
зале.— В этот день люди впервые увидали
Антарктиду вот так, как сегодня увидели ее мы с вами.
К берегам шестого континента подошли два
хрупких парусных деревянных кораблика. Один
назывался «Восток», второй — «Мирный». Ими
командовали русские офицеры: первым — Фаддей
Беллинсгаузен, вторым — Михаил Лазарев.
Открыли Антарктиду
бесстрашные русские
мореплаватели Фаддей
Беллинсгаузен и Михаил
Лазарев, которые подошли к
ее берегам на парусных
кораблях «Восток» и «Мирный».
Первую же зимовку на берегу
шестого континента
возглавлял норвежец
К. Борхгревинк.

Конечно, вы не раз слышали эти названия и эти
имена,— продолжал Алексей Иванович. Он провел
острием указки по белому полю карты.— Они
теперь навсегда стали географическими именами.
Имя «Мирного» присвоено первой открытой в
Антарктиде советской полярной станции, имя
«Восток» — другой нашей станции, созданной в самой
глубине континента. Вот здесь, на Антарктическом
полуострове, находится советская научная база
Беллинсгаузен, а на Атлантическом побережье
Антарктиды еще одна наша база —
Новолазаревская.
Открытие Антарктиды было великим
достижением русских мореходов и принесло России славу,
которой она может всегда гордиться.
После экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева
к берегам Южной земли устремились другие
мореходы и путешественники из разных стран. Они
сумели описать часть берегов континента,
определили его границы, убедились, что это не отдельные,
разбросанные в океане острова, а целый огромный
материк. Но до самого конца XIX века никто из
людей не ступал на его берега. Первым это сделал
норвежец Карстенс Борхгревинк вместе со своими
товарищами. Отважные норвежцы даже решились
перезимовать здесь и оказались первыми в
истории, кто пережил антарктическую ночь. Вслед за
ними стали проникать в глубь этой земли и другие.
Они обнаружили там неведомые горы, равнины,
А честь открытия Южного
полюса принадлежит
норвежцу Руалу Амундсену,
который прибыл в Антарктиду
на знаменитом
исследовательском судне
«Фрам», и англичанину
Роберту Скотту. Американец _^-- ~^ИН
Ричард Бэрд первым достиг 1ШщЛК ~^2
полюса на самолете.
1
ледники. Это были англичане, французы,
американцы, австралийцы, норвежцы. Имена этих людей
тоже остались на карте Антарктиды — море Росса,
хребет Шеклтона, полярные станции Дюмон д'Юр-
виль, Моусон, Бэрд...
Но главные среди этих имен — Руал Амундсен
и Роберт Скотт,— продолжал начальник
экспедиции.— Научная станция, которая находится в
Антарктиде на самом Южном полюсе, так и
называется Амундсен — Скотт. Почти семьдесят лет
назад их отряды в один год достигли Южного
полюса, идя к нему разными маршрутами. Они именно
шли, а не катили на снегоходах, не летели на
самолетах, как сейчас. Знаменитый норвежский
путешественник Амундсен вместе со своими товарищами
14 декабря 1911 года первым водрузил флаг своей^
родины на южной вершине планеты. А спустя
несколько недель полюса достигла экспедиция
Скотта.
Опытный полярный исследователь, лучше
снаряженный и подготовленный, чем англичанин,
Амундсен благополучно вернулся к берегу океана,
где героев ждал их «Фрам», известный
исследовательский корабль. Роберту Скотту не повезло. На
обратном пути он и его товарищи погибли,
застигнутые тяжелыми снежными бурями. А прошло
несколько лет, и в Арктике погиб отважный
Амундсен, который вылетел на самолете на спасение
попавших в беду итальянских исследователей. Так

во льдах окончили свои дни мужественные герои
полярных широт.
После Амундсена и Скотта долго никому не
удавалось добраться до оси Земли. Дважды это
попытался сделать Эрнест Шеклтон, но безуспешно.
Англичанин Герберт Уилкесс в 1928—1929 годах
задумал достичь полюса на самолете, но это ему не
удалось. Лишь американец Ричард Бэрд в 1929 году
осуществил свою заветную мечту: пролетел над
полюсом. Только через двадцать семь лет на
полюсе приземлился первый самолет — его послали
американцы. А еще через два года над Южным
полюсом оказался и советский самолет, который
вел известный полярный летчик Перов.
Хотя Антарктида была открыта сто шестьдесят
лет назад, по-настоящему изучать ее начали не так
уж давно. Еще и тридцати лет не прошло, как
проводился Международный геофизический год.
По единому плану велись научные наблюдения от
Северного полюса до Южного. В них участвовали
ученые нескольких стран. И вот тогда на
территории Антарктиды была сразу создана двадцать одна
научная станция, из них пять советских: Мирный,
Оазис, Пионерская, Комсомольская, Восток.
Создание этих станций, начало освоения
Антарктиды связано с именами таких замечательных
советских полярных исследователей, как Михаил
Михайлович Сомов, Алексей Федорович
Трешников, Евгений Иванович Толстиков, знаменитый
полярный капитан Иван Иванович Ман. Запомните эти
имена, молодые люди! Они — украшение нашей
науки. И еще запомните названия первых советских
кораблей, подошедших к берегам шестого
континента. Это «Обь», «Лена», «Кооперация». Самая
знаменитая среди них, конечно, «Обь» — корабль-
труженик, который многие годы подряд
антарктическим летом подходил к берегам Антарктиды,
чтобы высадить на них новые экспедиции и принять
на борт тех, кто уже здесь отзимовал. «Обь»
пробивала дорогу во льдах для других советских судов,
доставлявших людей и грузы. Имя этого судна
также останется в истории освоения полярных широт,
как имя амундсеновского «Фрама», как имя
экспедиционного корабля Роберта Скотта «Диска-
вери».
В этот же ряд самых прославленных недавно
встало и советское научно-исследовательское судно
«Михаил Сомов».
Первую антарктическую экспедицию возглавлял
доктор географических наук Герой Советского
Союза Михаил Сомов. Опытный полярный
исследователь говорил своим молодым товарищам:
«В Антарктиде, как на фронте, каждую минуту надо
быть готовыми к неожиданностям. Считайте себя
здесь солдатами!» И первые советские люди,
ступившие на берег неведомого континента,
сразу же убедились в мудрости этого
предостережения.
Давно нет среди нас первого советского
исследователя Антарктиды. Но его нелегкий отважный
труд как бы продолжает экспедиционное судно
дизель-электроход «Михаил Сомов»,
совершающий постоянные рейсы к берегам шестого
континента.
16
Только в последние три
десятилетия всерьез стали
изучать этот континент. Наши
полярники — среди его
первых покорителей. В 1956
году на карте появилась
советская южноширотная
обсерватория Мирный.
Через шесть лет была
проложена сверхдальняя
авиационная трасса из СССР
в Антарктиду. Выдающимся
исследователем белого
континента был руководитель
первой советской
антарктической экспедиции
Михаил Сомов.

...Возвращаясь от берегов Антарктиды на Родину
в середине марта, первого осеннего месяца этих
широт, дизель-электроход «Михаил Сомов»
неожиданно попал в окружение льдов. Он попытался
выбраться из плена. Но не тут-то было! Тяжелые
льдины, как бронированные полчища врагов, со
всех сторон наседали на осажденный корабль. И вот
сомкнулись челюсти ледяного капкана — «Михаил
Сомов» оказался в западне. Экипаж и не
предполагал, что может произойти такое. Ничто не
предвещало беды. Казалось, Антарктида специально
подстроила ловушку, чтобы еще раз испытать
стойкость и мужество людей — а вдруг люди спасуют,
и тогда ее Величество Антарктида вволю посмеется
над слабыми.
Льды продолжали смыкаться, грозя раздавить
судно, как ореховую скорлупку. Крепчали за
бортом морозы, доходили до сорока, все более
сгущалась глухая полярная ночь и вот наконец
превратилась в кромешную темень. Прибрежные
течения вместе со льдами уносили «Михаила Сомова»
все дальше и дальше от его заранее намеченного
маршрута в сторону Моря Росса. До ближайшей
антарктической станции Русская четыреста
километров, до американской базы Мак-Мердо вдвое
больше. Кто выручит? Ведь полярной зимой и в
кромешной тьме заглянуть в эти опасные широты не
отваживаются ни корабли, ни самолеты.
Михаил Михайлович Сомов предупреждал:
«Здесь как на фронте!» И каждый, кто был на
борту судна, чувствовал себя фронтовиком,
готовым сражаться до конца, солдатом, который
оказался в осаде врага. Никто не поддался отчаянью,
хотя все знали: обстановка крайне опасная. Запас
топлива всего на два месяца. А дрейф может
продлиться намного дольше. Экономили на борту
каждую теплинку. И каждый глоток воды.
Странно — почему же воды? Ведь кругом горы пресного
льда — растапливай, пей вволю. В том-то и дело,
что вволю не напьешься, для того чтобы лед
растопить, нужно тепло, а тепло — это горючее,
которого в обрез.
Как утверждает старая мудрость, надежда
уходит последней. Моряки и ученые не теряли
надежды. Они верили: Родина не оставит их в беде. Они
не просто ожидали спасения — трудились не
покладая рук, вели научные исследования, ведь для
ученых редкая удача оказаться полярной ночью
среди антарктических дрейфующих льдов. И их
исследования принесли немало нового и
неожиданного.
Страна ни на минуту не забывала о ледовых
пленниках. Искали все возможности для оказания
помощи попавшему в беду кораблю. Спутник связи
«Космос—1500», пролетая над Антарктидой,
вглядывался в распростертую под ним
антарктическую мглу и регулярно сообщал о состоянии льдов
в районе дрейфа «Михаила Сомова».
Отважный рейс доверили ледоколу
«Владивосток». На максимальной скорости шел он на
выручку «Сомову». Но сможет ли одолеть ледокол
штормы, льды, ветры, темень? Ведь он и сам шел
на риск. И немалый. Но на войне как на войне.
Разве думают бойцы о себе, когда надо выручать
товарищей?
Мужественный «Владивосток» преодолел все
преграды и, прорубив своим стальным носом
дорогу во льдах, освободил затертый ледокол
«Михаил Сомов» из плена.
Это была поистине героическая эпопея.
Советские ученые занялись исследованием
Антарктиды позже ученых других стран, но повели эту
работу широко, с большим размахом, с серьезной
научной программой и добились выдающихся
результатов.
Первым советским поселком в Антарктиде была
полярная станция Мирный.
Государственный флаг нашей Родины подняли
над ней в феврале 1956 года. С этого и началась
новая история нашего освоения ледяного
континента...
Начальник экспедиции снова взял указку и
подошел к карте.
— Что же теперь представляет собой карта
Антарктиды? Можно сказать, что эта земля уже
достаточно хорошо обжита. Здесь работают ученые
советские и американские, английские и француз-
17

ские, японские и австралийские, ученые других
стран. Научные станции, где зимой и летом живут
и трудятся полярники, расположены по всему по*
бережью Антарктиды и в ее глубине. Только
советских постоянных станций сейчас здесь семь.
Больше трех десятков станций других стран.
В 1900 году, когда на берег Антарктиды
высадилась первая зимовочная партия норвежца Борх-
гревинка, в ней было всего десять человек. Сейчас
на станциях разных стран, расположенных на
континенте, работают многие сотни полярников.
Женщины никогда не зимовали в Антарктиде. Но
сравнительно недавно на чилийской антарктической
базе поселились и семьи, которые отважились
провести здесь целый год. А какой радостью было,
когда на одной из баз родился мальчик, первый
гражданин Антарктиды.
Вдоль и поперек пролегли через континент пути,
по которым идут снегоходы и тракторы с грузами,
трассы исследовательских самолетов. Ныне уже не
так много белых пятен, то есть районов, которые
еще «е исследованы учеными...
Но не думайте, молодые друзья,— продолжал
начальник экспедиции,— что все в Антарктиде
открыто и делать вам уже нечего. Вроде бы зря
едете туда! Ничего подобного! Антарктиду мы
только-только начали изучать всерьез, и дела
там для вас полным-полно. Новые тайны вас еще
ждут.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЗЕМЛЯКИ!
Чем ближе к берегу, тем плотнее и крепче лед,
и тяжело дышит, метр за метром продвигаясь
вперед, «Полярная звезда». И вот уже нет сил у
судна бороться со льдом. Выдохся теплоход, замер
посередине белого поля. А до берега осталось не
больше двух километров, берег крутой, высокий
и ярко-белый, словно он из мела. Добираться до
него придется уже по льду. Там, за этими
сверкающими на солнце ледяными скалами, прячется
поселок полярников, знаменитый Мирный.
Со стороны поселка на припайном льду
проступила темная точка, затем вторая, третья. Точки
приближались к судну, росли в размерах, и вот
к борту «Полярной звезды» подкатили три зеленых
гусеничных вездехода. Они притащили за собой
огромные грузовые сани на стальных полозьях.
В санях стояли люди — бородатые, загорелые, в
меховых полярных куртках и шапках-ушанках,—
весело махали руками тем, кто собрался у борта
«Полярной звезды», кричали:
— Здравствуйте, земляки! Добро пожаловать
к нам!
Больше всего полярники ждали писем с Родины.
Ведь почти год они были оторваны от родной
земли — не приходили сюда корабли, не прилетали
самолеты. С Большой землей связывались только
по радио. Но по радио беседа короткая, без под-
Прославили себя дизель-
электроходы «Обь» и «Михаил
Сомов», много лет
прокладывавшие дороги к
ледяным твердыням
Антарктиды. На берегу их
эстафету принимали «корабли»
белых просторов — мощные
снегоходы и тягачи, уходившие
в самые глубины континента.
Год от года обживают этот
край люди. Перед ними —
тайны великой, закованной в
лед земли, которые еще не
раскрыты до конца.

ровностей. Теперь все позади. На борту «Полярной
звезды» они отправятся домой, к своим родным
и близким, а те, кто прибыл этим рейсом, останутся
в Антарктиде.
Приехавшие с берега бородачи поднялись на
борт судна по трапу: горячо жали руки товарищам,
прибывшим им на смену.
Дел много. С разгрузкой надо торопиться,
нельзя терять ни минуты. Сейчас стоит ясная, солнечная
и совсем не холодная погода — около ноля. Но уже
через полчаса может все измениться. Внезапно
наползет тяжелая снеговая туча, померкнет
небесное светило, задует ветер, постепенно набирая
силу, превращаясь в настоящий ураган. И тогда
примется ветер двигать льды, и затрещат они,
заколышутся, поднимется над ними занавес серой,
непроглядной и колючей пурги. Капризен характер
у Антарктиды. В такую погоду и думать нечего
о разгрузке.
Но сейчас нам повезло — погода была
превосходной. Некоторым не терпелось скорее попасть
на берег. Они быстро погрузили на сани свои вещи
и отправились в поселок на вездеходах.
Я бы тоже мог это сделать — уехать на
вездеходе. Приятно почувствовать наконец под ногами
земную твердь. Но в поселок пойду я все-таки
пешком, хоть это и рискованная прогулка. Но что
делать, зато это единственная возможность
познакомить тебя, мой юный читатель, с коренными
обитателями Антарктиды. Ведь обитают-то они не на берегу
континента, а около его берега, и начинать
знакомство с Антарктидой, конечно, надо с ее хозяев.
Несколько членов нашей экспедиции тоже
надумали добраться до Мирного пешком. А вместе
и веселее, и безопаснее.
Идти нам приходилось не спеша — ведь во льду
могут быть опасные трещины. Был виден высокий
берег, возле которого, как голубоватые скалы,
возвышались могучие айсберги. Океан казался навечно
оцепеневшим в панцире припая. Только где-то
далеко у горизонта в золотистом небе проступала
густо-синяя полоска «водяного неба» над еще
одной грядой далеких, давно ушедших в океан
айсбергов.
Это значит, что море в нескольких
километрах отсюда уже освободилось ото льда и низко
нависшие над ним легкие облака вольно купаются
в его бездонной синеве. Там, у кромки припая, под
волнами океана с грохотом ломается лед, и
айсберги, торопясь после зимней спячки в дорогу,
сталкиваются друг с другом крепкими, звенящими
как стекло лбами.
А здесь, у берега, еще первозданная тишина.
Здесь можно часами стоять и вслушиваться в нее.
БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ
Тишина — это особенность Антарктиды. Если нет
урагана, если не свистит во льдах ветер, то стоит тут
такое безмолвие, будто ты в космосе.
Издали мы увидели, как от «Полярной звезды»
отделился зеленый вездеход с санями, груженными
ящиками, и покатил к берегу.
Только на одно мгновение долетел до нас шум
его мотора и тут же захлебнулся в густой, как
морская вода, тишине.
Ярко светило солнце и грело щеки. Бородачи,
которые приехали на вездеходе к «Полярной
звезде», все такие загорелые, будто месяц провалялись
на черноморских пляжах. Значит, можно загореть
и здесь, во льдах? Еще как! Не только загореть —
обгореть можно. Воздух над Антарктидой чистый —
здесь нет ни заводов, ни шахт, ни потоков
автомобилей. Поэтому лучи солнца врезаются в этот
мир как стрелы, пущенные из лука,— никаких
препятствий в полете для них нет. И жалят эти стрелы
очень больно. Хочешь не хочешь, а антарктическим
летом глаза надо защищать темными стеклами.
Ничего не поделаешь — такая в этом краю, как
говорят полярники, «световая обстановка». Свету в
солнечный день в Антарктиде в избытке. Будто
со всех сторон светят на тебя мощные прожекторы.
Ведь лучи обрушиваются не только с неба,
отраженные льдом и снегом, они атакуют тебя и снизу. Если
не защищать глаза притемненными стеклами, то
скоро они будут видеть все хуже и хуже. И беречь
тут надо не только глаза, но и губы. Чудеса, да и
только! Едва сошли с трапа «Полярной звезды» на
лед, как бывалые полярники достали из карманов
тюбики и весело приказали новичкам:
— Ну-ка подставляйте свои губки, красотки! Мы
вам подправим вашу красоту.
19

И провели по губам молодых людей чем-то
тягучим, чуть сладковатым.
Это оказалась губная помада. Только не такая,
которую употребляют женщины, а серая,
специальная— для полярников! Нужна она для того,
чтобы защитить губы от беспощадных солнечных
лучей — ведь кожа на губах тонкая, легкоранимая,
обгорает, словно от ожога.
Молодые смеялись:
— Хорошо, что не надо подводить брови и
красить ресницы!
Снова раздался стрекот мотора. Теперь со
стороны черной скалы на берегу, мимо которой
проходила дорога, ведущая к поселку, показался
красный трактор без кабины. Трактор тянул за собой
большие сани-волокушу. Спустился с высокого
ледяного берега, который здесь называют барьером,
и не спеша, солидно покатил по припайному льду
в сторону темной громады «Полярной звезды».
— За грузом пошел,— заметил один из моих
спутников.
Мы двинулись дальше, любуясь видом
встававшей впереди гряды айсбергов. Вдруг айсберги
как-то по-особому осветило солнце, и они стали
похожи, на гигантские золотые слитки.
Впереди недалеко от берега бурым пятном
среди льда проступал небольшой скалистый островок.
— Там живут пингвины,— сказал кто-то.
— А почему бы нам не заглянуть к ним в гости?
— Заглянем! Дорога идет как раз мимо.
За нашими спинами по-прежнему раздавался
далекий ровный стрекот тракторного мотора. И вдруг
он внезапно оборвался.
Мы оглянулись, и кто-то даже вскрикнул от
удивления: трактор исчез! Еще несколько минут назад
преспокойно полз он по снежному полю,
похожий на божью коровку. И вдруг нет трактора!
Только виднелось на льду темное пятнышко и около
него две черные фигурки.
В этом краю белого безмолвия
и жизнь людей, и их труд не
такие, как там, на далекой
зеленой земле. И порой
кажется, что мир состоит из
льда, снега и голых холодных
камней.
На лицах моих спутников застыл испуг.
— Провалился! Под лед провалился. Вот беда!
— Бежим!
И мы бросились к тому месту, где только что
был на льду трактор.
Нелегко бежать по рыхловатому льду в теплых
полушубках, в меховых сапогах, но мы бежали
через силу, чтобы скорее оказаться у полыньи, в
которую провалился трактор: вдруг потребуется
и наша помощь. Но помощь оказалась не нужна.
Два человека, которые находились на борту
трактора, успели выпрыгнуть из него, как только под
гусеницами машины стал проседать и трещать лед.
Хорошо, что у трактора не было кабины. И не
случайно. На время разгрузки судов со всех
тракторов кабины снимают обязательно, чтобы людям
в опасную минуту легче было выпрыгивать наружу.
Оба живыми-невредимыми стояли на краю полыньи
и с грустью смотрели на то место, где сомкнулись
холодные воды над их машиной. Ушла она на дно
океана. Вместе с санями-волокушей. Только бывшие
на волокуше два бревна торчали из полыньи,
словно два обелиска над могилой безвременно
погибшего трактора.
— Понимаете... Ехали и думать не думали, что
такое приключится...— растерянно объяснял
молодой тракторист.— Считали, что лед сейчас крепкий,
выдержит. И вдруг полынья, затянутая тонкой
корочкой,— не разглядели ее под снегом. Вот
незадача! Трактор жалко!
— Самое главное, что живыми остались, что
выпрыгнуть успели,— успокоил его я.
— Мы народ тут привычный,— усмехнулся
тракторист.— Это же не московские проспекты.
Антарктида!
Когда мы простились с трактористами и
отправились снова своей дорогой, то долго еще
обсуждали случившееся. Хороший урок нам только что
преподали. С Антарктидой шутки плохи. Характер
у нее коварный.
— Вон взгляните! — протянул руку в сторону
берега один из моих спутников.— Видите вон ту
скалу, которая торчит среди ледяных глыб? Эта
скала называется Мыс Ивана Хмары.
И рассказал о том, как на этом месте много лет
назад, когда строили Мирный, погиб молодой
тракторист Иван Хмара. Так же, как сейчас, вдруг
треснул лед, и стал оседать вместе с ним трактор, но
только медленно. Хмаре казалось, что трактор

еще можно спасти. Жалко было терять дорогую
машину. Он завел мотор и попытался сдвинуть
трактор с опасного места. Но лед вдруг разом с
грохотом осел, и стальная махина пошла на дно.
Вместе с трактористом...
Это только кажется, что в Антарктиде покой да
тишина. Тишины в Антарктиде нет.
ВЕСЕЛЫЙ НАРОДЕЦ — АДЕЛИ
Вдруг путь нам преградила широкая трещина во
льду. В ней на двухметровой глубине плескалась
синяя океанская вода. К трещине мы подходили с
осторожностью. Поскользнешься и угодишь туда,
куда угодил неудачник трактор. И поминай как
звали!
Только подошли к трещине, как произошло
такое, что все даже вздрогнули и попятились назад.
Из трещины, как пробки из бутылок с шипучкой,
один за другим вылетали странные бело-черные
существа, делали в воздухе сальто, шлепались на
лед на крепкие перепончатые лапы и на мгновение
замирали вроде бы в удивлении: что это с ними
произошло?
Пингвины! Каждый из них спокойно, с
невозмутимым видом оглядывался по сторонам, а потом
не спеша, с достоинством, медленно переваливаясь
на лапах, уходил прочь от трещины, показывая, что
ничего особенного не случилось, что он решительно
ничего не испугался.
Но почему они так стремительно выскакивают
из воды, словно ими из рогатки выстреливают?
Подо льдом довольно богатый животный мир. Там
обитают хищные киты — косатки. Вот, может быть,
одна из косаток и выследила в воде стаю пингвинов,
которые надумали нырнуть в прорубь, чтобы
поохотиться за рыбкой. Выследила и попыталась в
свою очередь полакомиться пингвинами. А
пингвины сумели улизнуть: на полном ходу выскочили
через спасительную трещину из воды и были
таковы. А может быть, их никто и не преследовал.
Может быть, они просто возвращались на воздух
после подводной прогулки. А на лед из полыньи
пингвинам можно выскочить только «выстрелом» —
иначе не заберешься.
Презабавно выглядят эти птицы. Лишь по
внешнему виду они птицы. Ведут же себя как морские
животные — и тело у них приспособлено для
ныряния, и их короткие крылышки действуют в воде
как плавники. Уж очень они похожи на крошечных
человечков, наряженных в черные, до колен, фраки
и белые крахмальные рубашки. Важно,
вперевалочку выхаживают по льду, строго посматривают по
сторонам острыми бусинками-глазками и
деревянно покрякивают, как лягушки.
Они вовсе не испугались людей, а наоборот,
прямиком направились всей стаей к нам — знако-
Первым всегда трудно. За
стремление к поиску и
познанию приходилось порой
жертвовать и жизнью.

миться. Это были пингвины Адели, небольшие,
бойкие, любопытные и драчливые. Людей пингвины не
боятся. Люди в Антарктиде животных не
обижают— не охотятся на них, не пугают, не дразнят.
Такой здесь строгий закон: беречь живой мир.
Поэтому животные относятся к человеку с
доверием. Особенно пингвины Адели. Все их называют
ласково—Адельки, полярники считают этих
веселых общительных птиц своими добрыми друзьями.
Без них в Антарктиде было бы скучно.
Вот и сейчас Адельки решили завязать с гостями
непринужденный разговор. Окружили нас со всех
сторон, с любопытством поглядывают на людей,
покачиваются, словно удивляются чему-то, и шумно
обмениваются впечатлениями, звонко покрякивая.
Может, потешаются над нами. Мол, чудные
все-таки люди-человеки, вроде бы похожи на
пингвинов, только уж очень ростом велики, да и клюва у
них нет, а вместо красивых крыльев-ластов —
нелепые руки-палки.
Ну а теперь пойдем взглянем на пингвиний
городок! Он вон на том буром островке, который
у нас на пути.
Островок небольшой, скорее, скала высотой
метров тридцать. Ее склоны рассечены террасами,
и издали она похожа на старый замок среди льдов.
Камни на скале в расщелинах, в трещинах,
ноздреваты. Такими они стали под ураганными ветрами,
которые здесь одолевают даже камень.
На северном, освещенном солнцем склоне, на
террасах, располагались пингвиньи гнезда,
выложенные из мелких камешков кружки, похожие на
блюдца. Не очень-то роскошный дом для
Антарктиды! В этих блюдцах пингвины высиживают
птенцов.
Сейчас птенцы уже большие — ковыляют по
камням серые пушистые комочки, частенько
падают, верещат. Для острастки их поклевывают
матери: не балуйтесь!
От островка протоптана длинная, уходящая
вдаль дорога — кратчайший путь к кромке льда,
к чистой воде. И по ней бесконечной цепочкой
вытянулись маленькие, похожие на человечьи,
фигурки пингвинов. Это обитатели островка
неторопливо идут к воде за провизией. Наедятся в
океанских водах рыбы и снова не торопясь шествуют
обратно. И свой голод утолили, и малышам
припасли еду. Они несут ее в собственном желудке.
Птенец засовывает голову в клюв родителя, и тот
из желудка отрыгивает малышу рыбью кашицу.
А птенцы прожорливы, требуют еды еще и еще.
И снова приходится пингвиньему папе или маме
отправляться в обратный долгий и нелегкий путь
к воде. Ничего не поделаешь — семья!
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ИМПЕРАТОР
И вот айсберги, которые возвышаются недалеко
от берега. Они вмерзли в припайный лед, ветер
и течения еще не смогли отогнать их в открытый
океан для далеких путешествий по бескрайним
просторам. Высотой айсберг с большой дом, у него
гладкие и блестящие, как из стекла, склоны, а
1 ■ ^^|
С пингвинами никогда не
соскучишься. Они так похожи
на маленьких человечков/
Самые веселые и
общительные — это Адели. Но
обитают здесь и другие
пингвины, покрупнее —
Императоры. Они большие,
красивые и важные.

на склонах, в таинственном голубоватом
полумраке — гроты и пещеры...
Возле одного из айсбергов мы снова увидели
пингвинов.
— Какие огромные! — удивились мои
спутники.— И важные! Эти совсем непохожи на Аделек.
В самом деле, это уже не веселые простяги —
Адельки, а особы значительные, сиятельные,
важные. Недаром они зовутся Императорами. Ученые
мне рассказывали, что многие тысячелетия назад в
Антарктиде насчитывалось двадцать два вида
пингвинов. Некоторые из них достигали роста человека.
Встретишься с таким на большой дороге — только
ноги уноси! Император тоже выглядит солидно.
Ростом человеку по пояс, крепок, упитан, до
шестидесяти килограммов весом и разряжен прямо-
таки в царские одежды: голова черная, на округлое
тело будто натянут серый, с сиреневым отливом
фрак, на фраке черные погоны, а на шее — шитый
оранжевым и желтым шелком дорогой воротник.
И взирает на все, что происходит вокруг, так, будто
он в самом деле невероятно важная птица.
У Аделек голоса резкие, скрипучие, а у
Императоров нежные, похожие на журавлиное
курлыканье. Но, в отличие от Аделек, Императоры не
очень-то любят общаться с людьми. И тем более
разговаривать с ними. Они старались от нас
держаться подальше. Около айсберга, оказывается,
расположился пингвиний детский сад. Да-да, самый

настоящий сад для малышей. На снегу повсюду
виднелись маленькие пушистые серенькие
комочки — птенцы, и среди них всего десятка два
взрослых пингвинов. А где же остальные взрослые, где
родители этих малышей?
Дело в том, что, в отличие от всех сухопутных
птиц, в том числе и от других пингвинов,
императорские откладывают яйца и высиживают птенцов
не весной, не летом, а в самое вроде бы
неподходящее время — свирепой антарктической зимой.
Может быть, поэтому птенцов они вынашивают не
в гнездах, а между лапами, в складках жировой
ткани плавательных перепонок, то есть держат в
самом теплом месте. Несут Императоры-самки по
одному яйцу.
Снесет самка яйцо и передает его супругу:
теперь твоя работа, давай высиживай! А сама
отправляется к морю нагуливать жир. А послушный папа
несколько недель подряд, в самую стужу и пургу,
не двигается, не ест, не пьет — терпеливо держит
в тепле яйцо.
Ближе к наступлению лета птенцы вылупляются
из яйца, подрастают, требуют все больше пищи.
А пища далеко. Надо добираться до нее не один
километр. И так же, как Аделям, Императорам
приходится шагать по льду пешочком, туда, где
кончается припайный лед и начинается открытая
океанская вода, и охотиться там за рыбой. Так же,
как Адели, они кормят птенцов рыбной кашицей,

которую отрыгивают из набитого пищей впрок
желудка. Хотя ты и Император, а работай!
Мы оказались возле этого детского сада как раз
в то время, когда взрослые пингвины ушли далеко
к океану за рыбой. А за малышами приглядывали
няньки. Да-да! У пингвинов-Императоров, так же как
у людей, есть няньки — воспитательницы. Им
родители и поручают своих малышей: мол, мы
пойдем за продуктами, а вы приглядите за нашим
несмышленышем, чтобы хорошо себя вел, чтобы не
баловался, не дрался со сверстниками, не отходил
в сторону — а то его может подхватить свирепая
птица — поморник. И няньки строго выполняют
наказ. Под их наблюдением сотни пингвинят, но
редко кто из них пропадет!
Только-только мы приблизились к детскому
саду, как няньки обеспокоились, тревожно
заверещали и, размахивая короткими крыльями-ластами,
торопливо погнали своих воспитанников подальше.
Хотя люди и не обижают пингвинов — это известно
всем,— но все же лучше не рисковать! Так думали
няньки.
Мы не стали волновать зорких и бдительных
пингвиньих нянек. У каждого свое дело!
...И ВСЮДУ ЖИЗНЬ
Через четверть часа нам снова пришлось
задержать шаг. Новая встреча!
— Ну-ка взгляните в небо! — предложил я
своим спутникам и показал рукой.— Вон туда!
В золотом поднебесье на большой высоте
спокойно парили три красивые белые птицы.
— Голуби!
— Вот и не угадали! Не голуби, а очень редкая
антарктическая птица — снежный буревестник.
Помните, у Максима Горького «Песнь о
буревестнике», об отважной, смелой птице, «черной молнии
подобной». Только этот не черный, не
коричневый — с теми мы уже встречались в океане,— а
белый.
Прошли еще с полкилометра и познакомились с
другим пернатым обитателем полярных широт.
Стремительно пролетела над нами, направляясь в
сторону айсбергов, какая-то темно-серая птица, со
свистом рассекла воздух мощными крыльями.
Сделала в небе большой круг, вдруг стремительно, как
самолет, пошла на снижение и вот уже запрыгала
по льду в двух десятках метроо от нас. Теперь ее
можно разглядеть как следует. Похожа на чайку,
только покрупнее, крепкая, выпяченная грудь,
длинная мускулистая шея, острый и широкий клюв,
короткий хвост... На вид — ничего особенного!
Обыкновенная птица!
А оказывается, не совсем обыкновенная! Это
знаменитый поморник, один из самых свирепых
хищников среди пернатых.
Он никого не боится, даже людей. Готов напасть
на любое живое существо. Охотнее всего атакует
пингвина, особенно если он отстал от стаи и
оказался в ледяном поле в одиночестве. Беда
пингвину, если он попадется на глаза поморнику —
налетит тот и, как пикой, пронзит острым клювом.

Даже на тюленей нападает: собираются поморники
стаей и начинают кружить над животным. Вдруг
один из них, самый отчаянный, пикирует, будто
реактивный истребитель, и целится клювом тюленю
в глаз — выколет один глаз, потом второй. Бедный
ослепший тюлень корчится от боли на льду, стонет,
не знает, куда ему деваться, а в это время вся
хищная стая бросается на него с воздуха и начинает
терзать и расклевывать. Поморник нападает не
только на тюленя. Известны случаи, когда он пытался
атаковать человека.
Я взмахнул рукой, громко свистнул, и поморник,
лениво взлетев, отправился дальше, в сторону
айсбергов.
— Промышлять полетел,— сердито обронил
кто-то.— Ведь как раз там, у айсбергов,— колония
пингвинов-Императоров, там и пингвиний детский
сад. Поживиться захотел!
И всем нам стало грустно. Вряд ли сумеет
уберечь нянька беззащитного малыша пингвина от
нападения серого разбойника. Эх, иметь бы сейчас
ружье! В Антарктиде у людей ружей нет. Они
здесь не нужны. Даже свирепых поморников
убивать не разрешается. Всякая жизнь здесь под
защитой: живых существ в Антарктиде мало.
Вот еще одно существо перед путниками —
тюлень. Мы уже с таким встречались в океане. Там он
лежал в безделье на льдине, здесь лежит — тоже

бездельничает. Устроился у круглой лунки во льду,
свободно развалившись, как курортник на
черноморском пляже, сощурив глаза от удовольствия,
греется на солнышке. Лишь слегка приоткрыл веки,
услышав, что к нему приближаются люди, даже не
шевельнулся. Знал, что его не обидят. Позволил
людям вблизи рассмотреть себя и даже потрогать
свое плотное и тугое, словно резиновое, бежевое в
пятнах тело. Солидный зверь! Весом, должно быть,
с корову. У него тупоносая, как у бульдога, морда,
круглые и умные собачьи глаза: если соизволит
приоткрыть пасть, то можно увидеть ровные,
крепкие и крупные, как у лошади, зубы. Глядеть на них
боязно — вдруг хватанет! Но не опасайтесь:
антарктический тюлень — животное мирное, особенно
когда он на суше. Вместо ног у него ласты и
мощный хвост. С их помощью он и передвигается по
льду, медленно, неуклюже, как инвалид. Зато в
воде, будто торпеда,— быстр и ловок, от
стремительной косатки удрать может.
Тюлень поглядел на людей круглыми,
осоловевшими от лени глазами и устало вздохнул,
распахнув зубастую пасть. Должно быть, надоело
лежать на льду без дела, скука одолела.
— Ладно! Прощай, дружище! — Мы похлопали
зверя по спине.— Загорай в свое удовольствие.
Только не перегрейся!
Наш путь лежал дальше. Мы все больше
приближались к берегу. И вот перед нами встали изо
льда серые голые скалы. Летнее солнце хорошо
прогрело камень, со скал сошел снег и лед. Между
камней можно было даже увидеть веселые
весенние лужицы и звонкие весенние ручейки. А сейчас
конец декабря, самый разгар антарктического лета.
Лето о себе здесь напоминает слабо. Вот только
лужицы... Да и то лишь на побережье, а в глубине
континента летом почти ничего не меняется, разве
что морозы послабее, да ураганы пореже, да
уходит из этих краев беспросветная полярная
ночь.
Вдруг мы сделали новое открытие.
— Смотрите, друзья, перед нами настоящая
антарктическая растительность!
Нет, это было не дерево, не куст, не пучок
травы. Просто на нагретом солнцем боку лобастого
гладкого камня матово поблескивали серебристо-
зеленые, словно шерстяные, ворсинки — будто на
камень натянули теплую фуфайку. Это оказался
лишайник.
— Какая же это растительность! —
разочарованно протянул кто-то.— Просто ржавчина.
Взглянуть не на что.
Лишайник — растение древнейшее, стойкое и
мужественное, да мох — единственная
растительность на поверхности этого континента. Не найти
в Антарктиде ни деревьев, ни кустов, даже травинку
В небе часто видишь другую
крупную птицу — поморника.
Люди ее не любят.
Поморник — хищник, всегда
готовый напасть на все живое,
а порой и на человека.

здесь не встретишь. Земли-то нет. Только лед да
камень.
Вот так, не ступив еще на берег Антарктиды, мы
познакомились почти со всеми ее животными и
растениями. Не богат их мир. И все же теплится он
в этом краю вечной зимы.
А теперь, дорогой читатель, пора нам
познакомиться с самой Антарктидой, царством льда и стужи.
ПЛЕМЯ ОТВАЖНЫХ
По пробитой во льду тракторами и вездеходами
дороге мь\ поднялись на высоченный, залитый
солнцем берег. Даже сквозь стекла темных очков
было нелегко смотреть на слепящие дали, которые
открылись перед нами. За нашими спинами был
барьер, за которым справа вздымалась гряда
айсбергов, а слева простирался простор припайного
льда, в котором в двух километрах от берега
броско выделялась своим черным корпусом, красным
околышем дымовой трубы такая теперь близкая
нам «Полярная звезда». Отныне мы с ней
расставались.
Антарктида! На многие километры уходя вдаль,
лежала ровная пустыня, в которой ничего нельзя
увидеть, кроме снега. Всего два цвета: белый цвет
снега и голубой — неба.
Перед нами — самый суровый край на свете.
Здесь самые страшные морозы, самые свирепые
ураганы, полгода здесь стоит беспросветная
полярная ночь, полгода непрерывный день, когда солнце
почти не заходит за горизонт, как сейчас. Но даже
чистое полярное солнце не может пробудить к
жизни этот навсегда застывший в стуже континент.
Он покрыт толстым ледяным панцирем, и порой

толщина панциря достигает невероятных
размеров — больше четырех километров! Когда-то здесь
были зеленые леса и степи, и в них обитали разные
животные. Но постепенно в этом краю становилось
все холоднее и холоднее, и настало время, когда
его окончательно сковала вечная стужа, потопившая
в себе теплый, зеленый мир. И подо льдом
скрылись многие тайны неведомой земли...
Произошло это очень давно — около 25
миллионов лет назад.
Так уж устроены люди: не сидится им дома.
Антарктида всегда манила к себе людей. Не
плодородными долинами, не золотыми россыпями, не
сказочными плодами — льдом и холодом. На хрупких
суденышках пробивались люди к ее неприветливым
берегам, карабкались на ее ледники и горы,
плутали в ее пустынях. Люди погибали в трещинах,
замерзали на снегу, бесследно исчезали в пурге. Но
на места погибших торопились сюда новые, обрекая
себя на муки и лишения, на нечеловеческую тоску
черной полярной зимы. Даже солнце, как бы
испугавшись стужи и одиночества, уходит к теплым
морям и зеленым землям. А людям, которые здесь
Не богат во льдах животный
мир. Кроме пингвинов,
поморников и полярных
голубей, встречаешь здесь
ленивого добродушного
тюленя. Антарктическим
летом он любит греться на
солнышке.
Куда ни глянь — вроде бы
и одинаковы антарктические
пейзажи. Но это только на
первый взгляд. В каждой
своей детали белый
континент неповторим.
остаются коротать долгую полярную ночь, снятся
белые сны...
Трусы в Антарктиду не приезжают, и каждый,
кто оказывается здесь, может поздравить себя с
тем, что, вступив на этот берег, он вступает в племя
отважных.
Перед нами лежала дорога к поселку.
Вот мы и вступили на землю Антарктиды. Но
какая здесь земля — лед да снег! Все в этом мире
необычно, все непривычно. Даже снег. Он вовсе не
такой, как у нас. Здесь не встретишь мягкого,
сыпучего, доброго снежка. Он здесь мелкий, же-

сткий, блестящий — будто и не снег, а соль.
Наметет сугроб, наступишь на него, и под твоей
подошвой вроде бы камень — так снег тверд. А под
сугробом не земля, а лед. Пробьешь палкой в снегу
дырку и дивишься — будто изнутри светится мягким
синим светом.
На склоне занесенной снегами сопки
расположился поселок Мирный. Я здесь бывал много лет
назад. Тогда поселок выглядел иначе. У сопки стояла
цепочка деревянных панельных домиков, образуя
улицу. В сторонке от них на каменистой гряде
возвышалось похожее на большой вагон здание
радиостанции, а на другой гряде —
электростанции.
Но проходил год за годом, налетали на Мирный
свирепые полярные метели, сухими колючими
снегами засыпали поселок все больше и больше.
Сперва сугробы подбирались к окнам, потом к крышам,
потом снег окончательно утопил в себе крепкие
полярные дома, и улица начисто исчезла. Вместо

домов на снегу стояли небольшие деревянные
будки, через которые мы лазили в погребенные под
снегами дома — в три-четыре метра оказалась
снежная толщина над крышами. А сугробы все
росли и росли. И настал год, когда бороться за
утопающие в снегах дома уже не было смысла. Их
бросили, а на поверхности поставили новые. Это
уже не прежние, старомодные, грубоватые махины,
а легкие, специально построенные для Антарктиды
домики.
Кажется, трудно придумать край, более не
подходящий для жилья. И все-таки человек обжил
и этот край.
Мы шли по накатанной гусеничными тракторами
дороге. Она тянулась от берега океана к поселку,
который виднелся вдали.
На пригорках поодаль друг от друга стояли
длинные, с плоскими крышами, похожие на
железнодорожные вагоны, дома. Их стены были разных
цветов — красные, оранжевые, голубые, зеленые.
Издали казалось, что кто-то рассыпал на снегу
игрушки. Над одним из домиков торчали острые пики
антенн и мачт, на которых развевались флаги.
Поселок казался веселым, приветливым, звал
к себе в гости, вовсе не был похож на суровое
антарктическое жилье. Когда-то первые
исследователи Антарктиды жили в палатках, а теперь
устраиваются со всеми удобствами. Но люди не живут
здесь постоянно, приезжают сюда только в экспе-.
диции, самое большое — на год, а потом
возвращаются на Родину, потому что долго здесь жить
невозможно.
Молодые загорелые, бородатые люди
приветствовали новичков.
— Гости? С «Полярной звезды»? Добро
пожаловать!
Многие жители поселка уже ушли на разгрузку
прибывшего с Родины корабля. В поселке
оставались только дежурные.
Что ж, они и помогут нам познакомиться с
Мирным.
Чтобы обойти поселок, много времени не
требуется. Антарктические поселения невелики — в
каждом из них проживает всего несколько десятков
людей.
Прежде всего давайте заглянем в жилые дома.
33

Стоят они на стальных столбах — сваях, высоко
приподнятые над сугробами. Сделано это для того,
чтобы пурга около стен не наметала сугробов. Под
такими домами ветер гуляет свободно, снег не
задерживается.
В домиках не очень просторно, зато светло,
тепло, уютно. Удобные койки, диван и кресла, полки с
книгами, на письменных столах приемники —
можно слушать Родину. А к стенам над столами
прикреплены вырезанные из журналов цветные
фотографии, изображающие сосновый бор, поля
пшеницы, ромашковые луга.
помогал разгрузке «Полярной звезды» — зависал
над судном, спустив вниз трос с просторной сеткой.
В эту сетку на палубах судна грузили бочки с
горючим. Когда сетка оказывалась полной,
вертолет поднимался выше и нес подвешенный груз
к поселку — быстро и надежно!
Смотрели миряне, как доставляют с судна бочки
с горючим, и радовались. Будет вдоволь
горючего — никакие морозы не одолеют людей.
Мирный не просто поселок, это центр, где
ведется большая исследовательская работа. Одни
изучают антарктические льды, другие — солнечные
— Взглянешь на такое фото и вспомнится, что
где-то на свете существует теплый, зеленый мир.
И сразу на сердце легче становится,— говорили нам
миряне.
Жилье, конечно, удобное. Но люди приезжают
в Антарктиду не на койках почивать — работать.
Что полярники делают в Антарктиде? Прежде
всего заглянем на электростанцию. Изо всех важных
зданий это здесь самое важное. Ведь от
электростанции зависит все: работа приборов, освещение
домов, отопление их,— а значит, от нее зависит
и сама жизнь людей.
В довольно просторном для условий Антарктиды
зале грохочут дизельные двигатели. Вращают они
динамо-машины, которые вырабатывают ток.
Испортится один двигатель — тут же подключают
другой, запасной. Поселок ни на минуту нельзя
оставлять без тока.
Работают дизельные моторы на густом
топливе— соляре. «Полярная звезда» доставила в
Мирный много железных бочек с соляром. Их нужно
иметь много. Ведь новой экспедиции предстоит
жить и работать в Мирном целый год. И вот сейчас
недалеко от здания электростанции кружил
вертолет. Он только что прилетел со стороны океана, где
лучи, третьи — полярные ветры. Если пройти по
лабораториям центра, то немало увидишь
удивительного — столько здесь всяких приборов, сложных
аппаратов, что названия их и не упомнишь. Здесь ты
познакомишься с теми, кто изучает жизнь
пингвинов, антарктические лишайники и мхи. В одной из
лабораторий я встретил четверых молодых
жизнерадостных парней — исследователей подводного
мира Антарктиды: в аквалангах они опускаются под
лед и знакомятся с тем, что происходит в глубинах
полярного океана. Они запускают в небо воздушные
шары и ракеты с приборами, чтобы измерить силу
ветра, просверливают бурами ледяной панцирь
континента, чтобы узнать, из чего состоит его каменное
ложе. На мощных снегоходах отправляются в глубь
антарктической пустыни, чтобы измерить
температуру самых холодных ее районов, на самолетах
добираются в самую антарктическую глушь, чтобы с
высоты ледяного купола взглянуть на то, что
творится над ним в звездном мире.
Антарктида богата полюсами. Их здесь целых
пять — географический, магнитный, геомагнитный,
Полюс относительной недоступности и мировой
Полюс холода. И каждый — находка для науки.
У Земли существует магнитное поле, и резче всего
34

оно проявляется именно вблизи полюсов нашей
планеты — Северного и Южного. Французская
станция Шарко находится почти в самой сердцевине
магнитного поля планеты. Вот где ученым простор
для работы! Ведь от состояния магнитного поля
планеты зависит и прохождение радиоволн, и
появление полярных сияний, и точность работы
компасов на кораблях и самолетах.
Немало на континенте дела и для
географов.
Открыта была Антарктида в прошлом веке, а
впервые ее полные очертания были нанесены на карту
совсем недавно — лишь в 1946 году. И до сих пор
ученые еще уточняют очертания берегов
континента и расположенных возле него островов, очертания
стекающих с него в океан мощных ледников, дают
названия дотоле безымянным островкам, вершинам
антарктических гор, найденным во льдах озерам,
подледным хребтам и равнинам.
Интересна Антарктида и для биологов. Кажется,
мы уже все знаем и о пингвинах, и о тюленях,
и о полярных буревестниках и других птицах, а все
же их продолжают изучать. Много в их жизни
непознанного. Особенно много тайн хранят ан-
Так выглядят поселки, где
живут полярники. Они кажутся
совсем крохотными, хрупкими,
беззащитными перед суровой
природой. Но они надежно
оберегают человеческую
жизнь.

тарктические воды. В них обитает большое
количество крошечных креветок, или, как их называют,
криля. А вкусный и питательный криль привлекает
китов, различных рыб. В наше время рыбаки все
чаще устремляются в воды безбрежного южного
океана, подходят почти к самым берегам
Антарктиды.
Воды эти становятся плодородными, могут
прокормить миллионы людей. Ведь и криль годен в
хозяйстве. Так что и антарктические воды надо
хорошо знать.
ЗДЕСЬ «ВАРИТСЯ» ПОГОДА
Мирный не самая главная советская база на
шестом континенте.
Главной, или, как ее называют, «столицей»,
среди всех наших баз здесь считается Молодежная.
Каждый день из Мирного и других станций,
советских и иностранных, на Молодежную радисты
передают сводки погоды. В Молодежной находится
научный метеорологический центр погоды и в нем
электронная вычислительная машина, которая
обрабатывает все эти сообщения. На их основе составляет
синоптические карты, делает выводы: как может
погода в Антарктиде повлиять на климат в Южном
полушарии Земли, и не только в Южном, холодное
дыхание Антарктиды добирается и до берегов
Европы, Азии и Северной Америки. Антарктида — кухня
погоды для всей планеты: здесь погода «варится».
Сведениями, которые передает в эфир
метеорологическая служба станции Молодежная,
пользуются моряки, летчики, работники сельского хозяйства,
врачи. Все они хотят знать, как завтра будет: ясно
или облачно, ветер или снег? А сказать это можно с
большей уверенностью лишь тогда, когда будешь
знать, какова погодная обстановка сегодня над
просторами ледяного континента. Ведь это самый
большой на планете холодильник.
— Сколько в Антарктиде льда? — спросил меня
однажды один знакомый мальчик.— Много ли тонн
он весит?
Начнешь считать — нулей не хватит. Скажу лишь
одно: если весь здешний лед разом растает, то
уровень воды в океанах и морях поднимется на
десятки метров, и тогда вода зальет многие земли
на нашей планете с городами и деревнями,
некоторые страны просто перестанут существовать, а
другие значительно уменьшатся в размере. Правда,
ученые считают, что лед в Антарктиде не растает
никогда. Он вечный. Но чтобы ученые смогли
сделать такой важный для нас вывод, им прежде
пришлось хорошо поработать в Антарктиде.
Важно изучать лед Антарктиды еще и по
другой причине. Ведь шестой континент вроде
консервной банки, в ней сберегается в виде льда вода,
огромное количество воды, которая когда-то
плескалась на нашей планете, а теперь исключена
из жизни природы на тысячелетия. Почему это
произошло? Как менялся климат нашей планеты,
каким он был в прошлом, каким стал сейчас, каким
станет в будущем? Все это может рассказать
антарктический лед.
36

Теперь тебе ясно, почему мы сюда приезжаем?
Здесь не курорт, не отдыхать нас тянет сюда —
работать!
Но это вовсе не значит, что здесь только
работают! В Антарктиде отдых особенно важен —
слишком много расходует человек энергии в труде,
труд здесь тяжелый.
БЕЗ ШУТКИ НЕЛЬЗЯ
Давай-ка заглянем в этот дом на сваях.
Размером он был больше, чем все остальные. В нем,
оказывается, довольно просторный зал. Это и есть
кают-компания Мирного. Хотя станция находится
и на берегу, но многие названия взяты из морского
обихода: кают-компания, камбуз — что значит
кухня; кок — это значит повар; вахта, штурманская,
рубка, леера... Это и понятно: ведь добраться до
берегов Антарктиды и закрепиться здесь помогали
моряки.
. В кают-компании обитатели Мирного едят,
отдыхают, слушают музыку, смотрят кинофильмы.
Правда, новые кинофильмы сюда доставляют только
антарктическим летом, когда приходят корабли,
прилетают самолеты, и порой один и тот же фильм
приходится смотреть по два, а то и по три раза. Но
полярники не унывают, в условиях полярной ночи
даже старый фильм людям на радость,
особенно если в нем показано лето, деревья, травы,
цветы...
Суровый климат в этом краю, но люди веселые.
Нигде так не ценят шутки, как в Антарктиде. Ведь
улыбка — это тепло, а тепло в краю льда и снега
особенно дорого.
Мы ходили по поселку и повсюду видели
множество разных забавных надписей и объявлений. Кают-
компания здесь называется в шутку «Ресторан
пингвинов», поле, на котором играют в футбол,—
«Стадион Припай». На этом поле, расположенном на
припайном льду, в летние дни порой разыгрываются
жаркие футбольные сражения — в Мирном три
команды из москвичей, ленинградцев и киевлян.
Особенно дороги в Антарктиде праздники. Их
не так уж много. Поэтому к каждому готовятся
заранее. Стараются, чтобы он надолго остался в
памяти.
Больше других дней ждут 22 июня. Это день
зимнего солнцестояния. После него зима идет на
убыль, и каждый новый день будет приближать
полярников к счастливому часу возвращения на
Родину. 22 июня отмечается во всей Антарктиде как
большой праздник: все полярные станции, какой бы
стране они ни принадлежали, посылают друг другу
приветственные послания, стараясь, чтобы они были
веселыми и смешными...
Можно и в Антарктиде отдыхать, любуясь
природой. Не надо думать, что здешняя природа
вызывает только уныние. Наоборот, она восхищает,
удивляет, будит фантазию. Например, при
сплошной облачности здесь можно стать свидетелем
удивительного явления, которое бывает только
на этом континенте. Его называют «белая мгла».
Из-за отсутствия теней на однообразной снежной

равнине глаз человека не может распознать ничего:
небо нельзя отличить от снежной поверхности,
даже на близком расстоянии совершенно невозможно
увидеть следы людей, саней или тракторных
гусениц, а предметы, которые все-таки обнаруживает
глаз, кажутся словно нарисованными карандашом,
словно несуществующими, бестелесными, как
призраки. И чудится, что ты попал в потусторонний
мир.
Наверное, Антарктиду в недалеком будущем
освоят и туристы. Ведь здесь неповторимая красота
пейзажей, обилие солнечного света, летом здесь
бывают похожие на сказку миражи, удивительные
гроты в айсбергах, прекрасная рыбалка на льду,
фотоохота в колониях пингвинов. Уже сейчас
пытаются посылать в Антарктиду большие туристские
самолеты. Правда, здесь они не садятся, а только
пролетают над просторами континента, чтобы
туристы могли полюбоваться красотами, которые
увидишь только на ледяном континенте.
В кают-компании меня пригласили к столу — как
раз было время обеда. И я отведал отличного
38
борща и вкусных сибирских пельменей. За столами
в кают-компании сидели и те, кто провел здесь
целый год, и те, кто сегодня прибыл на «Полярной
звезде».
Странно, удивился бы непосвященный — одни
мужчины! Может быть, Мирный — мужской
поселок? Это так и есть. Вся Антарктида — мужской
континент, я уже говорил, женщин сюда не
присылают. Не потому, что им не доверяют. Вовсе нет!
Просто женщинам работать в Антарктиде не по
силам. Хотя и удобные здесь дома, и еда вполне
подходящая, но порой случается такое, что только
держись. Это ведь как-никак Антарктида.
Правда, недолго, без зимовки, женщины все-таки
бывали здесь — и на иностранных базах, и на наших.
Временами заглядывали на пару часов в
антарктические поселки девушки-стюардессы с подошедших
к этим берегам судов. А недавно из Москвы
прилетали сюда журналист Элла Власова и
кинооператор Марина Голдовская, чтобы подготовить
для Центрального телевидения фильм о наших
полярниках.

В кают-компанию вошли три коренастых
человека в кожаных куртках, сели за обеденный стол,
стали торопливо расправляться с борщом. Вид у
пришедших был хмурый.
— Чем летчики так озадачены? —
поинтересовался кто-то из мирян.
Один из летчиков коротко пояснил:
— Лететь нужно срочно.
— Далеко?
— Не близко.
За сотни километров от Мирного находится
австралийская полярная станция Моусон. Там тяжело
заболел молодой ученый. Нужна срочная операция,
а у австралийцев на беду своего хирурга на базе
не оказалось. Вот и обратились за помощью в
Мирный: пришлите врача-хирурга! Наши, конечно,
готовы лететь. Но тут пришло неутешительное
сообщение: на этот берег надвигается ураган. К концу
дня доберется и до Мирного. Что делать?
Пережидать ураган? Но он может продолжаться не
один день, а сейчас дорог каждый час. Значит, надо
торопиться, значит, придется рискнуть — лететь до
прихода урагана.
Через полчаса над поселком раздался грохот
моторов и над домами пролетел небольшой
самолет.
Я взглянул на покрасневший край неба,
откуда ждали прихода урагана. Опасный у летчиков
полет!
ЧАС ИСПЫТАНИИ
Антарктида — земля ветров. Почти всегда флаг
на мачте полярного поселка трепещет в тугих
струях воздуха. Ветер здесь дует обычно с одной
стороны — с юга. Он рождается там, в глубине
континента, на куполе.
Под собственной тяжестью холодный воздух
стекает с ледяного купола вниз к океану и здесь,
вблизи океанских берегов, превращается в
ветер.
Нигде на свете не бывает таких свирепых бурь,
как в Антарктиде. Вот такая буря и добралась до
Мирного к вечеру того же дня. Вечера, как
такового, здесь и не было, все так же светило солнце,
которое упорно не хотело заходить за горизонт. Но
на краю небосклона в то время, когда стрелки
показывали десятый час вечера, вдруг проступила
легкая дымка, которая все больше густела и
наконец совсем затуманила солнце.
Ветер крепчал.
В то время, когда я был на радиостанции,
надумал связаться с Москвой. В Мирном
радиостанция мощная — с любой точкой земного шара
может установить связь.
— Представляете себе! Мы недавно установили
связь с дрейфующей станцией «Северный
полюс»! — рассказывал мне дежурный радист.— Вот
изумились наши товарищи, которые находились
почти на противоположной стороне планеты. А в
другой раз удалось связаться по радио со знаменитым
научно-исследовательским судном «Витязь»,
которое в это время находилось в просторах Тихого
океана, у самого экватора.
Вот совпадение! Я как раз на «Витязе» плавал
в Океанию.
Соединиться по радио с Москвой или
Ленинградом для радистов Мирного не представляет
особой сложности.
Полярники гостеприимны.
Радуются каждому новому
человеку. Заботой и
вниманием они окружили
прилетевших к ним в гости
корреспондентов
Центрального телевидения
Эллу Власову и Марину
Голдовскую. Они оказались
одними из первых женщин,
ступивших на ледяную твердь
шестого континента. /Ларина
Голдовская многие снимки
сделала специально для этой
книги.

^*0ВЬ,
— Пожалуйста! — сказал дежурный через
несколько минут.— На волне — Москва.
Это действительно выглядело чудом. Приложил
телефонную трубку к уху и услышал знакомый
голос жены.
— Алло1 Алло! — кричала она.— Откуда ты
говоришь? Ты где-то недалеко?
— Не очень! Всего четырнадцать тысяч
километров. Не надо так кричать! Слышно отлично.
Я говорю из Антарктиды.
— Как добрался, здоров ли? — волнуясь,
расспрашивала жена.
— Все отлично! — успокоил я ее.— А какая у
вас погода?
— Хмурится. Наверное, снег пойдет.
— У нас тоже хмурится, тоже ждем снега. Не
удивительно — хотя мы и далеко, а небо у нас
общее.
Не говорить же близким, что их легкий
московский снежок не сравнится с тем, что несет Мирному
надвигающийся ураган.
Все в Мирном переживали за тех, кто
отправился к австралийцам. Радисты неотлучно сидели

у аппаратов и держали связь с самолетом, таким
маленьким, таким одиноким, затерявшимся в
бескрайнем небе белого континента. Как бы не догнал
его шальной ураган! Наконец с австралийской
станции Моусон по радио пришло сообщение: самолет
благополучно приземлился и советские врачи
приступили к операции. А ветер за окнами
радиостанции все больше набирал силу. Пора было
добираться до дома, куда поместили вновь
прибывших.
Меня взялся проводить один из радистов —
дорогу он знал хорошо.
— С антарктическим ветром шутки плохи,—
предупредил он.— Только что звонил на
радиостанцию начальник метеорологической службы,
который на вопросы о погоде обычно отвечает
шуткой: «Прогноз хороший, но какая погода будет не
знаю», на этот раз он предупредил: «Скоро
закрутит лихо. Готовьтесь!»
Ветер свистел в проводах радиоантенны, гнал по
поселку сухой колючий снег.
Прошло лишь полчаса, как внезапно поселок
оказался в сплошном тумане. Это ураган принес с
Что ни шаг, то неожиданности,
суровые испытания.
Бескрайние белые просторы, в
которых так легко заплутать,
жесткая, как песок, пурга,
нелюдимый океан с
застывшими в нем
айсбергами...

просторов Антарктиды сухую снежную пыль.
Теперь не только домов не разглядеть — руку
протянешь, и кисти не видно. Снежная пыль хлестала,
как плетка. Нельзя было различить даже света
мощных сигнальных фонарей на крышах домов.
Дорогу находили только по канатам, которые
называют по-морскому леерами. Они закреплены на
столбиках и протянуты от дома к дому. Если бы не
эти канаты-леера, сбил бы ветер путников с дороги,
а то бы и оттеснил к «барьеру», ледяному берегу
океана, а там один шаг — и пропасть. Ветер
старался свалить с ног, раздувал легкие, заставлял
людей кланяться ему в пояс, а потом
потребовал, чтобы люди уже не шли, а ползли на
четвереньках.
Впереди продвигался радист, я позади. Я едва
различал в двух метрах от себя его ярко-красную
куртку.
Наконец-то добрались до дома, где было тепло
и спокойно. Правда, войти в это тепло оказалось не
так-то просто. Еле-еле открыли дверь, которую
изо всех сил прижимали к косяку мощные струи
ветра.
Передохнув всего несколько минут, радист
отправился в обратный путь. Отважный он человек,
этот молодой парень. Волновался за него: как-то
доберется в такую пургу! Но он в ответ только
улыбнулся: «Я привычный!»
Через полчаса позвонил по телефону.
— Жив-здоров! — бодро сообщил.— А что на
улице делается — страшно! Белые ведьмы
пляшут!
Обитатели дома, где я остановился, не очень-то
стремились поболтать. Настроение было не из
веселых. Сидели молча, прислушиваясь, как за
стенами дома стонет пурга. Несколько раз по радио
комендант поселка объявлял: «Из домов не
выходить! Всем оставаться на своих местах до окончания
непогоды!»
Куда уж тут выйдешь! Однажды на японской
станции Сева в такую пургу вышел человек из
своего убежища, чтобы добраться до соседней
палатки — она была в пяти шагах,— и исчез
навсегда.
Временами мы звонили на радиостанцию: что
там слышно об австралийце? Новых сообщений с
Моусона пока не было. Идет операция, а когда
кончится, австралийцы наверняка сообщат в
Мирный.
Ураган набирал силу. Под напором ветра
дрожали стены и весь дом поскрипывал, словно хотел
взлететь. В окно было видно, как между его
ногами-сваями текла бурная молочная река
пурги.
Через час пришла новая тревожная весть: трое
из поселка не вернулись в свои дома. С
радиостанции сообщили, что эти трое в самом начале
урагана отправились на вездеходе на аэродром
Слабым выглядит порой
человек перед злыми силами
природы. Но капризному
нраву дикой стихии он
противопоставляет волю и
мужество.

закреплять самолеты. Если не привязать самолеты
тросами к тракторам, не закрепить их винты —
покалечится машина.
Однажды — это было лет двадцать назад — во
время такого урагана сам собой взлетел с
аэродрома самолет и «приземлился» за ледяным
барьером берега прямо в океане.
ТРОЕ НЕ ВЕРНУЛИСЬ...
Не вернулись! Час прошел, другой. Миряне-то
знают, что значит не вернуться в такую пургу!
...Сразу же за аэродромом — барьер, крутой
обрыв над океаном, где многометровой толщи
материковый лед сползает в океан, откалывается по
кускам и превращается в айсберги. Даже при
полной видимости в яркий солнечный день подходить
к краю барьера опасно. Неверный шаг — и понесет
тебя по скользкому насту вниз. Не менее опасный
район с другой стороны, от аэродрома, там, где
расположена будка радиопеленгатора, прибора,
помогающего специальной радиоволной выйти
самолету на посадку. Здесь под тонкими снежными
мостами прячутся черные бездны ледниковых
трещин. Они устрашающей глубины — до ста и более
метров, или, как говорят миряне, «до конца
географии». Сердце холодеет, когда заглянешь в
такую пропасть. Кажется, не только человека — дом
могут проглотить, и не разыщешь.
Конечно, в Мирном товарищей не оставят в
беде. И вскоре нам сообщили по телефону, что в
одном из домов уже готов спасательный отряд.
Отряду предстоит нелегкое дело. В нем пятеро —
все бывалые полярники, пурга для них не в новинку.
В их распоряжение дают вездеход. Силы
распределяются так: двое поползут впереди машины,
держа в руках веревки, которые протянуты к едущим
в вездеходе. Веревкой будут сигналить, показывая
дорогу: ведь водитель машины в эту пургу не видит
ничего.
Через полчаса пришло по телефону новое
сообщение: спасатели уже ушли. А ветер достиг
теперь скорости сорока пяти метров в секунду.
Синоптики передали по радио, что возможно
усиление. Сорок пять метров в секунду! Больше ста
шестидесяти километров в час! На обжитых людьми
материках такие ураганы редкость, там они
настоящее бедствие. А здесь — обычное дело. В
Мирном я пережил когда-то скорость ветра пятьдесят
три метра в секунду.
А на станции Русская, самой ветреной в
Антарктиде, однажды зарегистрировали скорость ветра в
семьдесят семь метров в секунду, двести двадцать
километров в час. При такой буре выйти из
убежища — все равно что оказаться на крыле летящего
самолета.

Наверное, сейчас там, за барьером, в океане, с
пушечным грохотом ломается под ветром
припайный лед и тяжело содрогаются высоченные, как
горы, айсберги.
Где-то в пурге заплутались трое, и где-то пятеро
торопятся им на помощь.
...Мы нарвем цветов
И совьем венок...
Это по радио передают из Москвы концерт.
Странно, как это радиоволны могут устоять против
такого урагана.
Ветер в вентиляционной трубе дома, словно пес,
жалобно подвывает «теплой» песне, которая сейчас
кажется такой странной в этом вьюжном мире,
расположенном на самом южном юге. Ничего себе юг!
Сочи!
За всех приходится волноваться. Как там
заплутавшие в пурге? Как те, кто пошел их спасать? Как
чувствует себя при таком ветре среди льдов
«Полярная звезда»? И наконец, как больной
австралиец? Жив ли? Приходится волноваться не только
за своих, но и за чужого. Впрочем, как говорят
полярники, чужих в Антарктиде нет. Ученые разных
стран, которые приезжают в Антарктиду для
исследований, живут здесь в товариществе, помогают
друг другу не только в научных поисках, но и
когда случается беда.
Знаменитый полярный летчик В. М. Перов
однажды, проявив мужество и упорство, спас во льдах
четверых бельгийцев, в другой раз наши и
американцы выручили из беды раненого японского моряка.
Когда тяжело заболел наш ученый, находившийся
на американской базе Бэрд, американцы
немедленно вывезли его из Антарктиды. Таких случаев
немало. Ведь недаром Антарктиду называют
континентом мира и дружбы. На нем вы встретите
представителей разных народов. Кроме советских, сейчас
здесь расположены полярные базы США, Англии,
Франции, Австралии, Новой Зеландии, Японии,
Бельгии, Польши, Аргентины, Норвегии, Чили.
Собираются открыть свои базы Индия, Бразилия и Китай.
На этом огромном континенте никогда не случалось
ни войн, ни ссор.
Всю ночь раздавались в поселке телефонные
звонки.
Многие не спали. Наконец, в четыре утра я
услышал в трубке радостный голос знакомого
радиста:
— Алло! Алло! Вы не спите? — кричал он.—
Хорошие новости. Во-первых, пропавших отыскали.
Ничего страшного с ними не произошло. Просто
они пережидали пургу в вездеходе. Только чуток
подмерзли. Все сейчас уже в своих домах.
Во-вторых, со станции Моусон пришло сообщение, что
операция закончилась благополучно.
Я подошел к окну. В снежной дымке глаза
различили чуть приметные, как слабый след
карандаша на бумаге, линии лееров возле дома. Значит,
снежный запас урагана истощается.
Мне повезло. Я снова стал свидетелем
настоящей антарктической пурги. Немногие на свете
могут похвалиться, что видели ее.

В ЧЕРТОГАХ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ
Даже не верилось, что еще вчера лохматил эти
белые просторы свирепый шторм. Сейчас снова
светило солнце и, как отполированные, блестели
ледники. Я только что стал обладателем
замечательных сувениров, которые привезу на Родину.
Мне подарили конверты с наклеенными на них
марками. Это особые конверты и особые марки. На
конвертах рисунки — поселок Мирный, а на марках
знаменитый дизель-электроход «Обь» у берегов
Антарктиды, пингвины на льдине и самолеты с
оранжевыми крыльями. Марки и конверты
проштампованы круглой почтовой печатью с датой и названием
почтового отделения: «Мирный».
Тот, кто собирает марки, позавидует. Еще бы!
Антарктические марки, погашенные штампом
антарктического почтового отделения! Мало у кого
есть такие.
В Мирном есть достопримечательность, возле
которой обязательно надо сфотографироваться.
Память на всю жизнь! В центре поселка, на его
главной улице, на самом видном месте стоит
дорожный столб. Столб необычный. На нем ежик
из желтых фанерных стрелок. Каждая показывает
свое направление. На Москву — это для всех. На
Ленинград и Киев — для жителей этих городов,
которые входят в состав экспедиции. На Прагу,
Берлин и Вашингтон — для чехословаков, немцев
и американцев, которые зимовали в Мирном
вместе с нашими. Есть на столбе стрелки, обозначающие
расстояния до других советских полярных станций
в Антарктиде: Молодежной, Новолазаревской,
Русской, Ленинградской, Беллинсгаузен, Восток.
Особые стрелки показывают направление к Южному
и Северному полюсам Земли.
До Москвы 14 741 километр. Вот как точно
вымерили — до километра. Далеко же мы
забрались!
Вместе с другими я тоже встал к дорожному
столбу под прицел фотоаппаратов. Хорошая память
будет.
Вдруг раздался грохот мотора и рядом с нами
остановился зеленый вездеход. Из его кабины
вышел высокий молодой человек.
— Садитесь к нам! — предложил он мне.—
Приглашаем заглянуть под лед.
— Под лед? И что же ^\ы там увидим?
— Наверное, вы увидите самое удивительное в
Антарктиде.
Кто же откажется от такого приглашения? И я
полез в вездеход.
Вездеход спустился по крутой дороге с
материкового на припайный лед и покатил по нему
к возвышавшейся в километре от берега гряде
айсбергов. У первого из айсбергов машина
остановилась. Недалеко от его подножия во льду
оказалась довольно просторная прорубь, слегка
затянутая корочкой льда. Около проруби полярники
принялись сгружать привезенные на вездеходе
ящики с какими-то аппаратами, мешки, свернутую
желтую антарктическую палатку.
Старший из них, Антон, высокий загорелый
молодой человек, предложил:
Только с помощью
современной техники можно
одолеть, казалось бы,
неприступный край.
И главное, не давать себе
передышки. Иначе засыплют
снега.

— Прежде чем заглянуть в царство Нептуна, не
хотите ли познакомиться с чертогами Снежной
королевы?
Это было удивительное путешествие, которое,
наверное, запомнится мне на всю жизнь. В торце
высоченного айсберга темнела большая дыра. Мы
вошли в нее и оказались под сводами просторной
пещеры. Из грота в грот люди переходили в глубь
пещеры, в толщу ледяного массива. С потолка
гроздьями свисали гигантские сосульки и глыбы
льда. Волнистая поверхность стен мягко светилась,
сосульки казались хрустальными, а кристаллы инея на
сводах пещеры поблескивали как драгоценные
камни.
Чем дальше мы шли, тем таинственнее
выглядели залы ледяного дворца. Каждый зал наполнялся
то фиолетовым, то голубым, то оранжевым светом.
А пещера тянулась все дальше и дальше, и из ее
гротов несло влажным холодом. Казалось, вот-вот
мы вступим в самый большой, самый сверкающий
зал, где на хрустальном троне восседает в
бриллиантовом сиянии льдинок сама Снежная
королева.
Но чем глубже проникали мы в толщу айсберга,
тем сумрачнее и теснее становились пещерные
своды. В одном из залов Антон включил
электрический фонарик, пучком его лучей медленно
провел по стенам, и на стенах вдруг вспыхнуло мно-
гоцветие нежных красок. Это было так необычно,
так захватывающе, словно свет фонарика проник в
какой-то чудный, заколдованный мир. Мы затаили
дыхание; разговаривая друг с другом, невольно
перешли на шепот, словно боялись потревожить
жителя этих сказочных хором.
Когда мы вышли из пещеры и снова оказались
в сиянии солнечного дня, то показалось, будто
пробудились от фантастического сна.
Возле проруби все уже было готово. На льду
лежали водолазные маски, баллоны с кислородом,
водолазные костюмы, большие деревянные
катушки с намотанными на них веревками, в
резиновых футлярах фотоаппараты для подводной
съемки.
Спускаться с аквалангом под воду мне
приходилось и раньше, так что я охотно принял
приглашение аквалангистов совершить вместе с ними
путешествие под лед.
— Вот и отлично! — обрадовались мои
спутники.— Здесь приготовлены гидрокостюмы,
акваланги. Обряжайтесь — ив воду! — скомандовал Антон.
СКАЗКА ПРЯЧЕТСЯ ПОДО ЛЬДОМ
Вы, конечно, помните замечательную сказку
«Золотой ключик», сказку о веселом деревянном
человечке Буратино и его папе Карло. В стене дома,
где они жили, была заповедная дверь. Стоило
повернуть замок золотым ключиком, как дверь
отворялась, а за ней был сказочный счастливый мир.
Вот такой заповедной дверцей в неведомый мир
оказалась обыкновенная прорубь, которую прорубили
во льду недалеко от подножия айсберга.

Все для меня здесь было внове. Поначалу я
даже чуток оробел. Но ведь всему можно научиться,
когда очень захочешь. И можешь быть вполне
спокойным и уверенным в себе, раз рядом с тобой
такие крепкие и смелые парни, как мои спутники —
советские исследователи подводного мира
Антарктиды. А чтобы работать под водой в полярных
широтах, нужны особая сноровка, выдержка и
отвага.
Каждый погружался в овал проруби, будто в
раковину ванны, и тут же уходил под воду. Я
повернулся спиной к проруби, опустился на колени и
соскользнул вниз — так меня научили. И сразу же
оказался в непроницаемой мгле. Мне показалось,
что я просто-напросто уже утонул и теперь
нахожусь в потустороннем мире. Наконец мои
глаза стали кое-что различать сквозь стекло маски,
которая закрывала лицо. Я увидел края
проруби: через нее струились длинные полосы
солнечного света. Глаза постепенно привыкали к
подводному миру. Мне показалось, что я парю в нежном
голубом просторе. Стал опускаться ниже и ниже,
замечая, как за мной извивается змеей страховой
шнур, идущий к яркому отверстию проруби. Рядом
погружались в пучину остальные участники
подводного путешествия. Ближе всего ко мне был Антон.
Его не трудно было отличить по красным полосам на
желтом водолазном костюме.
Я взглянул наверх и поразился: какая красота!
Хорошо видно дно припая, с него свисают, похожие
на хрустальные люстры, гирлянды сосулек и бахрома
ледяных кристаллов, из проруби проникают под лед
яркие лучи солнца — словно горит над головой
мощный фонарь,— дробятся в сосульках и кажется, что
в них запрятаны невидимые светильники.
Один из моих спутников показал в сторону
и вниз. Я пригляделся и различил уходящий в
глубину склон айсберга, его грани отражали
проникающие сверху солнечные лучи и наполняли воду
голубовато-серебристым сиянием. На стенах
айсберга было множество отверстий, трещин, пещер,
небольшие серые рыбки прилипли плавниками
к склонам ледяной горы, словно в изнеможении
замерли, отдыхая после долгого плавания.
Основание айсберга «сидело» на острых скалах
дна.
По знаку нашего ведущего я вслед за ним
поплыл к этим скалам. От масок подводников
поднимались кверху поблескивающие, как жемчужные
бусинки, цепочечки воздушных пузырьков.
А вот и дно! Я глазам своим не поверил. На
скалах и в расщелинах между ними был настоящий
сказочный мир. Там, наверху, белым-бело, а здесь
перед тобой пышный тропический сад, в котором
столько ярких красок! Настоящий музей живой
природы. На скалах ветвились красные кораллы,
мягко лежали желтые губки, в струях воды
таинственно шевелились похожие на ярко-зеленые ленты
водоросли, светлые гроздья актиний цвели будто
хризантемы. В расщелинах топорщились длинными
острыми иглами пурпурные морские ежи; как
дорогие украшения покоились на груди подводных
утесов фиолетовые морские звезды; из трещин,
змеясь, грозно высовывались морские черви мет-
49

ровой длины. Казалось, ты очутился на веселом
и ярком карнавале.
Вот проплыла довольно большая и красивая
рыба — спинка у нее светло-коричневая, а по бокам
фиолетовые полосы.
Чуть заметно пульсируя, пошевеливая нежными
полями своего тела-шляпки, стыли в прозрачной
толще воды большие розовые медузы, похожие
на елочные игрушки.
Вдруг в той стороне, где громоздились
прибрежные скалы, в подводном сумраке мелькнула
большая тень. У меня дрогнуло сердце. Не косатка
ли? Косатка и на человека не побоится наброситься,
пасть у нее зубастая — перегрызет пополам одним
махом, охнуть не успеешь.
Плывущий рядом со мной Антон сделал знак,
призывая к осторожности. В руках у него был
фотоаппарат в резиновом водонепроницаемом
футляре. Он поднял его и нацелил на странный
силуэт, проступавший в толще воды. Я пригляделся
и вдруг понял, что перед нами... тюлень. Животное
застыло в воде вниз головой, словно любовалось
чудесным пейзажем, который простирался на дне
между подножием айсберга и клыкастыми
прибрежными скалами.
Держа аппарат наготове, подводный фотограф
подплывал к тюленю все ближе и ближе. Можно
себе представить, какие замечательные снимки
получатся: тюлень, завороженный красотой
подледного царства! Но внимание животного вдруг
привлекли струйки пузырьков воздуха, которые
выпускали акваланги моих спутников. Тюлень чуть
повернул голову вбок, увидел приближающегося к
нему акванавта в броском ярко-желтом костюме с
красными полосами, в белой резиновой маске на
голове, с грозно поблескивающим под лучами
солнца большим толстым стеклом, прикрывающим
лицо.
Никогда тюлень не видел такого страшного
существа. Он в ужасе выкатил глаза, его тупоносая
усатая морда задергалась. Бедняга тут же в
смятении нырнул в самую глубину и как бы
растворился в ней.
Я почувствовал, что начинаю постепенно
мерзнуть — не привык к таким подводным прогулкам.
Антон, ведущий группы, сделал движение рукой
вверх, показывая, что пора возвращаться в
солнечный мир.
Когда мы вынырнули из проруби и оказались
на ослепительно сияющем под солнцем льду, то
обнаружили, что около проруби уже стоит палатка,
а в ней жарко полыхает керосиновая печка — тепло
здесь и уютно. Палатку поставили те, кто оставался
на поверхности. Подводные путешественники
переоделись, и каждый из нас получил по кружке
вкусного кофе с молоком и по бутерброду с
колбасой.
— Хочу кое-что добавить к тому, что мы уви-

дели,— сказал начальник группы.— Вам, конечно,
известно, что Антарктида — самый бедный
животным и растительным миром континент. Кого из
живых существ мы можем здесь встретить? Пингвинов,
буревестников, поморников да тюленей. И все!
Правда, на островах, прилегающих к Антарктиде,
встречаются морские слоны, морские львы и
хищные морские леопарды — особой породы
пятнистые тюлени. Но острова достаточно далеки от
самой Антарктиды. Растительный мир в этой зоне
еще беднее — мох да лишайник!
А что мы сейчас увидели? Настоящий роскошный
тропический сад, населенный множеством
удивительных существ.
Долгое время люди и не предполагали, что вот
тут, у самого ледяного берега сурового континента,
подо льдом существует такой богатый животный
и растительный мир, что ему, пожалуй, могут
позавидовать и тропики.
КАК УМИРАЛА ЗЕЛЕНАЯ ЗЕМЛЯ
В середине января припай у берега из
белоснежного стал грязно-серым, пробежали по нему
глубокие трещины, с каждым днем они
расширялись, и вот однажды огромное поле вдруг
оторвалось от берега и, гонимое ветром, пошло в
океан.
«Полярная звезда» завершила разгрузку и на
днях уйдет к другим советским станциям.
Наступает самый главный, самый торжественный
момент. Около мачты, на которой развевается флаг
экспедиции, собираются все обитатели поселка: и те,
кто провел здесь год и скоро уплывает, и те, кто
прибыл на «Полярной звезде». Из укрепленных на
столбах репродукторов доносятся звуки Гимна
Советского Союза. Несмотря на холодный ветер,
все сняли шапки и вытянулись по стойке
«смирно». С мачты медленно спускается
Государственный флаг СССР, под которым работала здесь
уплывающая экспедиция, и тут же взлетает к ее
вершине другое такое же красное полотнище.
Целый год оно будет развеваться над поселком:
до того момента, пока не прибудет сюда новая
вахта полярников.
А потом в кают-компании уезжающие
передавали прибывшим ключ Мирного, огромный,
массивный, поблескивающий медью. Положили на стол
большую книгу Мирного, чтобы новички записали
в ней свои фамилии. Теперь считается, что в
Антарктиде они прописались!
Кто-то уплывает в океан, кто-то отправляется
вглубь, на юг.
Я считаю, что мне повезло. Пригласили
участвовать в большом санно-тракторном походе в
самую глубину Антарктиды. Поход будет
продолжаться много дней. Я знаю, антарктическое побе-

режье — это еще не настоящая Антарктида.
Настоящая там, на куполе.
А что такое купол? Известный полярный
исследователь Евгений Иванович Толстиков писал, что
Антарктида похожа на перевернутую тарелку. Лед
накапливается на обратной стороне дна тарелки,
которое называют антарктическим плато. Поверхность
плато сравнительно ровная, слабо поднимается к
вершине ледяного купола, но на окраине же
плато— ледяного щита, в пятистах километрах от
побережья, у него склоны крутые, их не так-то легко
преодолеть.
Лед на плато вовсе не застыл навсегда, он течет,
да, да — течет, как вар, как асфальт в жаркую
погоду, он течет от центра купола к его краям, а вблизи
океана обламывается на огромные куски и
превращается в айсберги. Скорость этого течения вроде бы
небольшая, но для Антарктиды ощутимая — до
метра в год.
Проходит несколько лет и «назрел» у берега
очередной кусок «лишнего» льда, с грохотом
откололся, скользнул в океан и закачался на волне новым
айсбергом.
А метели и снегопады стараются восстановить
убыток: и образуются на куполе новые слои снега
и льда.
Самые сильные и частые ветры случаются не в
глубине Антарктиды, а именно на склонах купола.
Их называют стоковыми.
Возникают они потому, что охлажденный, а стало
быть, более тяжелый воздух мощным невидимым
потоком стекает с плато к океану. Я уже рассказывал
об этом.
В домике, где я остановился, на стене висит
необычная карта. На ней изображена Антарктида в
разрезе — будто пирог рассекли сверху вниз,
чтобы посмотреть его начинку. На этой карте
очертание Антарктиды и вправду похоже на контур
перевернутой тарелки. На самом ее краешке у океана
расположен Мирный. Поселок стоит всего на
несколько метров выше уровня моря. Но с каждым
шагом в глубину Антарктиды лед становится все
толще и толще. Этот довольно большой материк
почти полностью покрыт толстой коркой льда. У
берега корка тоньше, но уже через несколько
десятков километров ее толщина —- километр, а на
макушке ледяного купола — больше, чем четыре
километра.
А подо льдом горы, долины, равнины, русла
бывших рек, чаши бывших озер. Миллионы лет
назад на этой земле не было вечной зимы. Здесь
было тепло и зелено — шумели леса, колыхались
под теплыми ветрами высокие травы, на берегах
рек и озер собирались на водопой звери, в небе
порхали птицы.
Ученые предполагают, что когда-то Антарктида
была частью гигантского континента под названием
Гондвана.
Она составляла единый кусок земной тверди
вместе с Австралией, Африкой, Индостанским
полуостровом, Южной Америкой. Но так случилось,
что Гондвана раскололась. Та часть Гондваны,
которая теперь зовется Антарктидой, оказалась в самом
холодном месте планеты и, как морозильная камера
52
в холодильнике, стала постепенно обрастать
льдом.
Все больше менялся климат, все чаще дули
метели, росли сугробы, и весеннее солнце все
труднее и труднее растапливало снега, а потом
и вообще оказалось бессильным перед стужей.
Шли годы, десятилетия, столетия. Проходили
тысячи, миллионы лет. Дули над Антарктидой ветры,
несли все новые и новые массы снега, который
оседал на горы, равнины, твердел, постепенно
превращался в лед. И вот настало время, когда снег
и лед достигли самых высоких вершин, утопили
их в себе, а потом стали наслаиваться уже над
вершинами... Так образовался этот белый мир,
поверженный в вечный сон. И проснется ли он
когда-нибудь?
В одной из лабораторий Мирного мне показали
большую белую кость. Объяснили: нашли ее
геологи, когда^ работали среди не занесенных снегами
скал. Предполагают, что принадлежит кость
огромному доисторическому ящеру. В лаборатории на
стене висела картина, нарисованная маслом одним
из полярников. Она изображала Антарктиду такой,
какой эта часть континента была миллионы лет
назад. На картине я увидел берег быстрой реки. На
берегу похожие на папоротники высокие деревья,
за деревьями проглядывалась бескрайняя степь с
серебристыми травами и яркими цветами. А на
суше, отражаясь в воде, высоко вознесся на мощных
когтистых лапах ящер-великан. Его, похожая на
змеиную, голова на длинной чешуйчатой шее,
повернутая назад, нацелилась острым носом на кусты
за спиной.
Круглыми, с блюдце величиной, глазами ящер
внимательно смотрит в прибрежную чащобу, словно
чует там опасность.
Вот сейчас шагнет к реке, к торчащей из воды
жесткой осоке, к коварной зелени, прикрывшей
омут... Шаг... Еще шаг... И с рыком отчаяния
провалился ящер в предательскую трясину, откуда ему,
увесистому гиганту, уже не выбраться.
И останется он там на долгие, долгие
тысячелетия. Будет над ним нести свои воды эта
безымянная река, будут дуть над рекой студеные ветры,
а когда-то цветущая земля станет превращаться
в белую Антарктиду.
И вот через миллионы лет молоток полярного
геолога ударил по светлому слоистому камню,
камень треснул, раскололся, а под ним оказалась
белая кость...
ТУДА, ГДЕ НЕТ ДОРОГ
Внутриконтинентальный поход — огромное
событие для полярников. Ведь испытать придется
немало: бездорожье, тряску, холода, разряжен-
ность воздуха... Непросто людям выдержать такой
поход. Некоторые худеют на пятнадцать
килограммов.
Нам предстояло добираться от Мирного до
советской полярной станции, которая находится
почти в самом центре континента. Станция называется

Мы познакомились с
сегодняшней
Антарктидой. А вот какой
она была до того, как
стужа опалила ее и
навечно упрятала подо
льдом?

Восток — по имени корабля, который участвовал в
экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева. От берега
океана до станции Восток полторы тысячи
километров. И какие это километры!
И вот настал час прощания. Переваливаясь на
ухабах, вышли на старт могучие «харьковчанки»,
огромные гусеничные снегоходы. Массивные, со
строгими линиями кузова, высокой радиомачтой,
на которой развевается флаг, они были похожи
на корабли белых пустынь. Недаром
«харьковчанки» называют ледовыми крейсерами.
Как на настоящем корабле, на борту снегоходов
есть все необходимое для экспедиции —
лаборатории, мастерские, радиостанции, камбуз для
приготовления пищи, склады для продуктов и, конечно,
каюты.
За «харьковчанками» подкатили мощные тягачи.
На их кузовах были установлены деревянные
домики-балки. Настоящий городок на гусеницах! А его
обитатели вылезли на крыши балков и, прощаясь с
мирянами, размахивали шапками, пускали в небо
ракеты. Каждый из тягачей тянул за собой
большущие сани с грузом. Ведь экспедиция уходила так
далеко не только для изучения Антарктиды. Ей
предстояло доставить на станцию Восток для
обитающих там полярников продукты, горючее,
одежду, строительные материалы — нужно строить там
новые помещения.
И вот настал час прощания. Участвовавшие в
походе машины выстроились на окраине Мирного.
Весь поселок собрался провожать гусеничный
поезд. «Харьковчанки» и тягачи выделялись на фоне
снежного поля — все они были окрашены в разные
цвета: красный, желтый, зеленый, синий... Как будто
не в поход отправлялись, а куда-то на веселый
и яркий праздник. На каждой машине развевались
алые флаги, и все участники похода красовались в
куртках самых броских цветов. Вроде бы мы снова
спустились под лед, в подводные сады. Но весь этот
карнавал не случаен. Размалеван поезд со
смыслом. Для того чтобы у людей не было цветового
голода.
Да, бывает и такой голод! Тысячи километров,
которые мы пройдем, будут окрашены всего в два
цвета: белый цвет ледяной пустыни и голубой —
неба.
А человеческий глаз привык к разнообразию
красок, от цветовой однотонности быстро устает,
она угнетающе влияет на настроение человека, на
его работоспособность. Поэтому и дома в Мирном,
как мы заметили, тоже разноцветные и куртки
на полярниках яркие.
Когда наши снегоходы с развевающимися
красными флагами на крышах тронулись в путь,
громкоговорители, укрепленные на столбах поселка,
послали нам вдогонку старинный прощальный марш.

А провожающие путешественников миряне стояли
на окраине поселка до тех пор, пока не
растворились в сизой морозной дымке.
Это в самом деле был трудный поход, а не
прогулка. Механики не один месяц готовили к нему
свои мощные машины и все-таки сейчас не были
уверены, что техника не подведет. Уж очень плоха
дорога на станцию Восток. Вернее, нет здесь
никакой дороги — просто снежная целина. Дорогу
снегоходы прокладывали сами. И совсем не
гладкими были эти полторы тысячи километров.
Трудности начались с первых же часов. От берега
океана в глубь континента простиралась зона
опасных ледниковых трещин. В лабиринте этих
бездонных пропастей нужно было отыскать надежный
проход для тяжелого гусеничного поезда. А отыскать
не просто.
Многие трещины прикрыты снежными настами,
они коварно скрывают губительные провалы, и в
любой момент обманутый этим настом снегоход
мог свалиться в преисподнюю.
Однажды караван остановился, чтобы сделать
очередные научные измерения: определить
скорость ветра, высоту облаков, температуру льда.
Поработали, передохнули, и вот дан сигнал
отправляться дальше. Первый снегоход завел свой
мощный мотор, медленно, как бы с трудом сдвинулся
с места. Едва отъехал на несколько метров, как
раздался страшный треск. На том месте, где он
только что стоял, снег вдруг стал оседать и через
мгновение провалился с грохотом куда-то. У нас
на глазах образовалась широченная трещина — в
нее мог бы свободно пройти большой, как огромный
дом, снегоход.
Некоторые из участников похода надумали
заглянуть в самую глубину. Их опоясывали веревкой,
они подползали к краю пропасти и смотрели
вниз.
Другие же крепко держали за конец длинной
веревки, чтобы в случае чего не дать товарищу
соскользнуть вниз.
Захотелось полюбоваться редким зрелищем и
мне. Хотя я и раньше заглядывал в ледниковые
трещины, но всегда интересно снова побывать на
краю пропасти. Конечно, крепка веревка, крепки
руки полярников, ее держащие, но сердце у меня
гулко билось, когда я осторожно подползал к краю.
Стены, образующие трещину, были
жгуче-фиолетовыми, словно их облили чернилами. Такой цвет
им придают проникающие через лед солнечные
лучи. Ощущая надежность туго натянутой веревки,
я решил еще больше податься вперед. Передо
мною была синяя бездна, которая, постепенно
темнея, становилась бархатно-черной. Из нее веяло
холодом и сыростью. Глубока ли она? Наверное,
очень!
Полярники рассказывали, что бывают в
полкилометра. И достаточно широка, чтобы поглотить
целый дом.
Много лет назад я впервые столкнулся с такой
трещиной. Мы прилетели из Москвы в Мирный
на двух огромных самолетах: ИЛ-18 и АН-12, или
«Аннушке», как тогда ласково называли этот
самолет-работягу. На аэродроме в Мирном «Аннушку»
56

должны были «переобуть» — вместо колес
поставить самолетные лыжи. Машине предстояло
отправиться на станцию Восток с грузом, а на Востоке
можно садиться только на лыжах. Непросто это
было сделать в условиях маленького полярного
поселка — переобуть такую махину! И вот, наконец,
все позади. Теперь впервые в Антарктиде
«Аннушка» взлетит на лыжах. Запустили мощные турбины,
скрипнули примерзшие ко льду гигантские,
похожие на две лодки, лыжи и медленно сдвинулись,
унося на себе многотонную махину. Всего
несколько метров прошел самолет в своей новой обувке,
как вдруг за ним раздался оглушительный
грохот — он даже пересилил шум турбин. На том
месте, где только что стояла «Аннушка», где не один
день трудились люди, меняя колеса на лыжи,
образовался черный провал пропасти. Оказывается,
больше недели стоял самолет не на очень крепком
ледяном мосту, прикрывающем широченную,
метров пять, трещину.
От движения лыж, от вибрации, которую
создавали турбины, лед не выдержал и треснул. За
хвостом самолета зияла пропасть. А ведь самолет мог
в нее осесть — попробуй потом вытащи! И обвал мог
произойти во время работ. Скольких бы людей мы
недосчитались! Все заглядывали в трещину с
опаской.
И вот передо мной вновь разверзлась земля.
Что там? Может быть, в этой темени таится какая-
нибудь удивительная тайна?
Я бросил в трещину льдышку. Падая, она
стукалась о стенки, отбивала где-то в глубинах
сосульки, и из глубин долетал тревожный, постепенно
затихающий стеклянный звон.
Вслед за мной решили заглянуть впервые в
жизни в бездну и другие.
— Как в страшном сне! — сказал кто-то после
путешествия к трещине.— Угодишь туда и не
выберешься.
Это верно! Не выберешься. Однажды в такую
трещину провалились вместе со своим снегоходом
три англичанина. Возможно, они упали не на самое
дно, возможно, были живы. Но вылезти из ледяного
плена без посторонней помощи не могли. И
погибли.
ОХ, НЕЛЕГКА ДОРОГА!
Совсем не просто добираться до ледяного
сердца Антарктиды. Одна преграда за другой
встает перед путешественниками! Только-только
кончилась зона трещин, как природа решила
преподнести новое испытание. Начался подъем на ледовое
плато. Крутым оказался этот подъем — нелегко его
было преодолевать даже мощным моторам наших
машин. Двигались медленно—чуть ли не
пешеходной скоростью. Иногда проходили за сутки всего
несколько километров, и долго-долго виделись нам
радиомачты милого, приветливого Мирного.
Но настал день, когда и они исчезли из нашей
видимости. За нашей спиной сомкнулся горизонт
белой пустыни. Она была безжизненной, неприют-
57

Настал час прощания.
Впереди — путь в глубь
континента, где ничего нет,
кроме безжизненной студеной
пустыни.

ной, внушающей страх. Точно морщины, ложились
на ее лик бесконечные гряды застругов самой
причудливой формы. Казалось, вставали перед
упорными нашими снегоходами белые чудовища,
грозили людям погибелью. На триста километров
легла на пути экспедиции «гребенка». Да такая, что
хоть поворачивай назад. Заструги — это снежные
наносы высотой в рост человека, похожие на
застывшие волны. Ветры и морозы сцементировали
снег, сделали заструги почти каменными. Снегоход,
забираясь на такой заструг, чуть ли не сваливается
с его другой, крутой, стороны. То и дело рвутся
сцепления, на которых снегоходы тянут за собой
сани.
Эти триста километров для людей были
настоящим мучением. Будто мы снова преодолевали
сороковые «ревущие» широты. Хоть в
«харьковчанках» есть спальные места, но отдыхать в пути
трудно.
Толчки такие сильные, что ^\ь\ порой вылетаем
из своих коек, или, как шутят полярники, на ходу
обмениваемся койками.
Через каждые десять часов останавливались на
«передых»: осмотр машин и обед. Только тогда
можно было немного прийти в себя: подремать
или послушать по радио музыку.
Временами из Мирного прилетал небольшой
самолет. Проходил над нашим караваном и
устремлялся дальше на юг. Возвратившись через
некоторое время, по радио сообщал нам обстановку: нет
ли впереди новых трещин, скал, сыпучих снегов.
Уходя домой, качал приветливо крыльями, ободряя
нас.
Однажды Москва передавала для участников
похода специальный концерт, а перед
концертом многие услышали по радио голоса своих
близких.
С далекой теплой зеленой земли дорогие нам
люди посылали привет и добрые пожелания.
Матери и жены волновались о здоровье своих
сыновей и мужей и по радио горячо советовали им
беречь себя, не замерзать, не простужаться! «У вас
там в Антарктиде сейчас лето, значит, не холодно,
я знаю,— заявил сын одного из полярников.—
Значит, ты, папа, не простудишься!»
Все, кто слышал эти слова, долго смеялись. Не
холодно!
Наружные термометры на машинах в этот час
показывали минус тридцать шесть. Ничего себе —
лето! Люди, живущие там, на зеленой земле,
очень плохо представляют себе, что такое
Антарктида на самом деле. «Не скучайте! Помните,
мы вас ждем с нетерпением!» — доносились голоса
с Родины.
Скучать нам было некогда. Как говорят
полярники, очутиться на шестом континенте Земли, все

равно что высадиться на другой планете: на каждом
шагу здесь неожиданность и загадка. У каждого
было свое дело. Механики чинили машины, а
ученые, разумеется, занимались наукой. Метеоролог*
следили за погодой, гляцеологи — специалисты по
льду — определяли толщину ледяного покрова.
А сделать это не так-то просто, здесь не городской
тротуар, припорошенный снежком,— вонзи
лопатку, и вот он, асфальт!
Здесь с лопатой делать нечего. Нужна наука,
и самая современная.
Начинают опыт. Во льду делают небольшую
скважину. В нее вкладывают взрывчатку, подрывают
ее, а специальные приборы «слушают» ледяную
грудь Антарктиды, как доктор слушает своей
трубкой грудь больного. Звук от взрыва мчится через
толщу льда, там, на дне, достигает гранитной
тверди континента, отражается от нее и возвращается
обратно на поверхность к электрическому уху
приборов.
По тому, как быстро проходит звук через лед
туда и обратно, приборы и определяют толщину
ледяного покрова, «видят», что там,—
возвышенности или равнины, из каких пород состоит дно,
или ложе, континента.
— А почему надо исследовать это каменное
ложе? — спросил однажды во время очередной
остановки молодой врач нашей экспедиции.— Что
толку от него? Ведь все равно до этого ложа
добраться невозможно.
В ответ на вопрос новичка начальник экспедиции
расстелил на столе в каюте снегохода
необыкновенную карту. На ней была представлена
Антарктида... без льда. Такой она выглядела бы, если бы лед
внезапно растаял. На карте были изображены горы,
долины, равнины. Горы здесь очень высокие. Наши
ученые еще много лет назад обнаружили целые
подледные хребты и назвали их горами Гамбурцева
и горами Голицына — в честь известных наших
ученых.
В этих горах, которые сейчас под ногами,
наверняка много полезных ископаемых. Верно,
добраться до них почти невозможно — не будешь же
долбить лед толщиной три километра, чтобы
овладеть этими богатствами.
Такое не по силам нам сейчас, но пройдут десятки
лет, и людям не будет стоить большого труда
открывать двери кладовых Земли, которые прячутся
и здесь, в Антарктиде.
Ученые определили, что строение Антарктиды
больше всего напоминает южную часть Африки, а
там, в недрах, как известно, богатства
немалые — и золото, и алмазы, и уран. Ведь Африка
и Антарктида когда-то были единой землей. Значит,
Антарктиду можно считать сказочным сундучком с
сокровищами, прикрытым крепкой тяжелой крыш-
Каждый метр дороги в
ледяном просторе дается с
великим трудом. А ведь
предстоит преодолеть многие
сотни километров.
Доберешься ли?

кой — ледяным панцирем. Прикрытым до поры до
времени.
— Как знать, может быть, и на вашем веку
на этом плато появятся первые антарктические
шахты или нефтяные вышки, заводы или атомные
электростанции,— предположил начальник
экспедиции.
— Неужели здесь могут быть построены даже
заводы? — удивился врач.
— Наверняка когда-нибудь их построят. И
города тоже, со школами, магазинами, больницами.
Необыкновенные города! Никакие ветры, никакие
морозы и метели им не будут страшны. Их улицы
прикроют стеклянные крыши, под крышами
круглый год будут зеленеть сады и парки; в ледниках
пробьют туннели, и по ним помчатся в глубь
континента стремительные поезда метрополитена; в
гигантских парниках под ярким полярным солнцем
станут выращивать овощи и фрукты. В городах этих
заживут люди не временно, как сейчас, а
постоянно. И откроют и школы, и институты, и стадионы,
и, разумеется, самые лучшие катки для фигуристов
будут именно здесь, в Антарктиде!
Но это еще очень не скоро! — заключил
начальник экспедиции.— А сейчас нам пора снова
в путь!
И пока не на стремительном метро, а на
неторопливых снегоходах, в которых так трясет.
МИНУС ПЯТЬДЕСЯТ
Проходил день за днем, а вокруг была все
та же белая пустыня, все то же пустынное полярное
небо.
Ни гор, ни холмов, ни долин — лед да снег.
Вот когда особенно наглядно представляешь себе
этот ледяной континент, на котором ледники
составляют девяносто девять процентов его
территории.
Морозы становились все круче. От холода, от
тяжелой дороги ломались траки на гусеницах, и
людям приходилось ремонтировать машины на
жгучем ветру.
Остались позади еще несколько сот километров.
Поезд поднимался все выше и выше по склону
континента на его купол. Давно кончились заструги,
и перед путешественниками открылась зона
сыпучих снегов — еще одно тяжкое препятствие на пути
к цели. Они напоминали болота. Гусеницы машин
глубоко проваливались в сухую снежную кашу.
Временами «харьковчанка» безнадежно завязала в
снегах, и ее на стальных тросах с трудом вытаскивали
из плена другие машины. Так, помогая друг другу,
продвигались вперед — каждый шаг с боем! Часто
движение было со скоростью ходьбы престарелого
пешехода — два с половиной километра в час.
И все-таки поезд упорно шел к цели. Ника-

кие трудности не пугали закаленных участников
похода.
— Разве это трудности? — говорили они.—
Нашим предшественникам было куда труднее.
Действительно, тем, кто когда-то впервые шел
по этому маршруту, кто устанавливал на этом плато
первые советские внутриконтинентальные полярные
станции Восток, Оазис, Советскую, Комсомольскую,
Пионерскую, Полюс недоступности, пришлось
вынести немало. Не имели они тогда таких отличных
снегоходов, такой надежной радиосвязи, таких
точных маршрутных карт, как сейчас.
В этой пустыне они оказывались первыми, и
подобных карт не существовало в помине. Не знали
первые землепроходцы, какие морозы их ждут
впереди, какие высоты будут у ледяного купола,
какие неожиданные препятствия встанут перед
ними.
Не ведали, вернутся ли назад. И все же упорно
шли вперед. И добивались победы.
Однажды начальник экспедиции объявил по
радио всем пассажирам нашего гусеничного поезда,
что сегодня за бортом минус пятьдесят пять — в
этом районе для лета неожиданно низкая
температура. Из снегоходов советовали выходить в
специальных меховых масках, чтобы не обморозить
лицо и не обжечь ледяным глотком воздуха легкие.
Во время очередной остановки участники похода
высыпали из машин.
Все были в меховых масках, только в прорезях
для глаз поблескивали зрачки. Почти невозможно
было узнать друг друга.
Молодые метеорологи, участники похода, были
взволнованы и озабочены. Еще бы! Мороз —
приличный. Как бы не пропустить чего важного для
научного дневника!
Старшие товарищи подшучивали над ними:
— Не суетитесь! Это еще не мороз, а морозец.
Вот там, на Востоке, будет покруче.
Конечно, гулять при такой стуже никому из нас
не хотелось. Но поработать пришлось. Все чаще
стали ломаться машины, особенно доставляли
хлопот гусеницы. Их приходилось ремонтировать. А это
было очень нелегко при сильном морозе. К тому
же людям не хватало воздуха для дыхания. Ведь
забраться на ледяной купол Антарктиды все равно
что взойти на вершину высокой горы. А как
известно, людям в горах дышится трудно, потому что
чем выше гора, тем разряженней над ней воздух.
Приходилось избегать резких движений, быстрой
ходьбы, даже говорить долго было трудно.
Одолевали одышка, кашель, головная боль.
Вот беда! Опять лопнул так называемый
«палец», скрепляющий траки в гусеницах. Надо менять,
а чтобы сменить этот злополучный палец, нужно
хорошенько поработать кувалдой. Ударишь раз-
другой — голова кружится, и приходится отдыхать.
Недаром говорят полярники: «Кто в походе не
бывал, тот Антарктиды не видал».
САМОЕ НЕПРИЮТНОЕ МЕСТО В МИРЕ
Однажды утром где-то далеко-далеко, у
горизонта, как мошку в молоке, мы увидели черную
точку.
Она постепенно увеличивалась в размерах,
приближаясь к гусеничному поезду, из черной
превратилась в зеленую.
Наконец различили: из глубин белой равнины,
поднимая облака снежной пыли, нам навстречу идет
небольшой снегоход. Странно было видеть его в
этой по-настоящему пустынной пустыне, где на
тысячи километров ни людей, ни животных, ни камешка,
ни кустика!
Оказывается, обитатели станции Восток, куда
направлялся поезд, не выдержали ожидания и
решили послать трех своих разведчиков для того,

Еще недавно походы в глубь
континента занимали
многие недели. Теперь
самолетные трассы пересекли
его просторы вдоль и поперек.
чтобы встретить гостей на дальних подступах к
станции.
Перед участниками похода оказались такие же,
как и мъ\, бородатые люди. Но только совсем
белолицые. И следов загара не разглядеть на их
коже. Это и понятно. Загорать на куполе при
здешних морозах никто бы не отважился. Много
месяцев провели они в центре ледяного плато,
вдали от людей, пережили лютые морозы,
беспросветную полярную ночь.
Через два часа поезд достиг станции под
названием Восток.
Новичкам не верилось, что они, наконец,
оказались в таком удивительном месте. Они знали, что
Восток — самое негостеприимное место на свете.
Кажется, все самые суровые испытания, которые
может преподнести природа человеку, собраны
именно здесь. На тысячи километров ни одной живой
души. Самолет может сюда прилететь лишь летом,
и то в случае хорошей погоды. А погода в
Антарктиде меняется быстро. Только светило солнце — и
вот уже налетел ветер, который вскоре
превращается в настоящий ураган. Прошел час, и уже
бушует пурга, погребен поселок в белой кипени —
шагу не ступишь!
Но это на побережье. А в центре Антарктиды,
на вершине ее купола, погода почти всегда стоит
хорошая, лишь изредка появляется белая мгла —
метели и пурги здесь редки.
Четыре домика среди сугробов, мачта
радиоантенны, мачта, на которой развевается красный флаг
нашей Родины... Два снегохода, зеленый и красный,

стоящих возле одного из домов... Поодаль от
поселка две длинные, на сотни метров, пунктирные
строчки на льду. Это выложенная пустыми бочками
из-под горючего посадочная полоса для
самолетов, прибывающих сюда из Молодежной или
Мирного...
Вот и весь поселок! Расположенный на высоте
трех с половиной километров над уровнем моря,
будто на вершине горы.
Звучит слишком громко — поселок! Просто
крохотное полярное прибежище для горстки людей.
Когда там, на Родине, сообщая сводку погоды всей
планеты, диктор произносит знакомую фразу: «На
станции Восток температура сегодня...» — мало кто
из слушающих может себе представить эту
станцию.
Наверняка думают, что на Востоке, как
положено на станции, кипит жизнь, мелькают лица
приезжающих и отъезжающих, шум и суета в
буфете, у касс. А здесь всего двенадцать человек,
и не каждый год приходят сюда гусеничные поезда,
и лищь несколько раз за лето прилетают
самолеты...
Лязг гусениц последней приближающейся к
поселку машины был таким оглушающе громким, что
казалось, будто слышат его во всей Антарктиде. Вот
заглох и этот мотор. И наступила пронзительная
тишина. Негромкий шум работающего движка
электростанции как бы подчеркивал ее. Именно в
такой тяжелой тишине на вершине антарктического
купола люди живут почти целый год.
Был сильный мороз. Небосклон казался чистым,
и следа облачка в нем не обнаружить, светило
солнце, но сверху из ясного нежно-голубого неба
легким пухом сыпался редкий снежок. Крупные
снежинки под ногами поблескивали на солнце, как
драгоценные камни.
Хозяева показывали гостям свой поселок —
жилой дом, небольшой, но уютный, теплый и удобный,
собственную электростанцию, которая давала этому
крошечному поселку свет и тепло, маленькую
баньку при электростанции, в которой можно даже
попариться. Показали кают-компанию, в которой
обитатели Востока регулярно смотрят фильмы или
читают книги — на станции своя библиотека, и за
годы существования Востока стала она довольно
солидной. Каждый, кто прибывает сюда, непременно
привозит книги.
А вот и метеостанция!
Подвели к решетчатым ящикам, укрепленным
на столбах. Кто-то открыл крышку одного из них.
В ящике оказались необходимые для исследований
приборы.
— Это исторический ящик! — сказал начальник
станции Восток.— А в нем исторический
термометр. 21 июля 1983 года он зарегистрировал самую
Среди советских
южнополярных поселков
Молодежная считается
столицей. Здесь крупный
научный центр, который
собирает сведения со всего
континента, и прежде всего
сводки о его погоде.

низкую температуру, которую когда-либо за всю
историю человечества переживали люди,— 89,2
градуса. Это пока что считается абсолютным
минимумом температуры на нашей планете...— И
повторил: — Пока что!
— Значит, вы думаете, что может случиться
мороз еще сильнее?
— Вполне вероятно! Убежден, бывают морозы
и покруче. К ста градусам приближаются. Но
скорее всего где-нибудь подальше, у Полюса
недоступности. Здесь же обычное дело — минус
шестьдесят. Тоже не курорт! Не Мирный.
Он прав! В Мирном можно обойтись и
обыкновенной полярной одеждой, в Мирном «тепло», его
называют здесь «курортом». А на Востоке все
иначе, все не так, как в других местах нашей планеты.
Даже одежда. Самая теплая, самая полярная здесь
не годится. Выйти в ней на улицу все равно что
шагнуть зимой за порог в трусиках. Тем более, если
тебе предстоит работать за пределами
спасительных домиков Востока. Никакие полушубки, никакие
меховые унты не спасут — когда мороз за
шестьдесят. Требуется специальная, «восточная» одежда.
Такая существует. Выходит человек из помещения
станции — например, проверить показания
наружного термометра, или определить силу ветра, или
еще за чем-то — и тянется за ним длинный провод.
По нему в комбинезон полярника, к специальным
электрическим грелкам, подается ток: грудь, руки,
ноги человека защищены теплом, рожденным
электричеством.
В этот момент полярник похож на космонавта,
вышедшего в открытый космос и привязанного
к кораблю длинным фалом.
— Вот бы попасть туда, на этот полюс! — сказал
кто-то из вновь прибывших на Восток, когда после
короткой прогулки все приглашенные к обеду
радостно ввалились в теплую кают-компанию.
— Попадете! — успокоили его.— Полюс этот
отсюда недалеко. На нем есть наша станция. Но в
ее домике никто не живет и не жил. Давным-давно
поставили станцию участники одного из первых
санно-тракторных походов в Антарктиде. Поставили
для тех, кто придет сюда, чтобы укрыться от
непогоды и стужи.
В кают-компании гостей угощали грибным
супом. Один из сотрудников станции с гордостью
сообщил, что на Восток он привез полмешка сухих
грибов. Перед отъездом в Антарктиду сам
собирал грибы в Костромской области, на своей
родине.
— Сколько их там! — вздохнул он и
мечтательно прищурил глаза.— В глухие полярные ночи
вдруг вспомнишь, что где-то на свете есть сосновые
леса, в которых в мягком мху стоят крепыши
боровики, а на опушках лесов пестреют пахучие цве-

точные луга... Вспомнишь — и легче переносишь эту
дремучую темень, когда кажется, что за
окном пляшут белые ведьмы и воют на разные
голоса...
Завтра на Восток прилетит самолет, заберет
меня вместе с другими, вместе с грибником,
который мечтает о своей костромской земле, и
мы отправимся на Молодежную, а оттуда путь
домой.
ТРИ БЕСПРОСВЕТНЫХ МЕСЯЦА
Зашел разговор о полярной ночи. Немало
интересного узнали мы из этого неторопливого
разговора бывалых людей. Тяжела антарктическая
зима, что тут говорить! Тяжела даже на прибрежных
полярных станциях, где и климат помягче, и народу
побольше. С ее наступлением все работы за
пределами лабораторий и домов, или, как их называют,
полевые работы, прекращаются. Полярной ночью
на улице делать нечего: самолеты в воздух не
поднимаются, снегоходы на приколе. На
прибрежных станциях в зимние месяцы — июнь, июль,
август — донимают людей ветры и метели, которые
часто превращаются в свирепую пургу. Ветер,
стекая с купола к побережью, набирает порой
чудовищную силу. Он несет низко над землей тысячи
тонн сухого снега, и кажется, весь мир тонет в
белой мгле.
Страшно заблудиться в такую пургу! А ведь
нужно людям из домов добираться до
кают-компании, где у них столовая. При такой погоде ветер
валит с ног, глаза забивает снегом — это мы уже
испытали в Мирном.
Сильные ветры здесь редки. Но зато морозы
какие! Семьдесят градусов зимой — не так уж
редко. А например, нынешней зимой столбик в
термометре опустился до восьмидесяти шести
градусов. К этому еще надо прибавить кислородный
голод, страшную сухость воздуха, малую
подвижность человека и оторванность от всего мира. Что
бы с тобой зимой ни случилось — не выручит, как
говорят, сам господь бог. Не можешь ты
рассчитывать ни на самолет, ни на снегоход — нет им
зимой дорог. Тяжко действует на людей
непрерывная полярная ночь, теснота. За зимовку обитатели
Востока теряют до десяти — пятнадцати
килограммов веса.
Однажды на станцию Восток была привезена
собака — чтобы людям было с ней повеселее. Не
выдержал бедный пес здешнего климата, совсем
занемог. Исхудал, еле ноги волочил, вот-вот
околеет. Пришлось его отправить самолетом обратно
на побережье.
Вряд ли найдется какое-либо существо, которое
способно выжить на ледяном куполе. А вот человек
оказался способным.
Когда впервые создавали внутриконтиненталь-
ные станции Восток и Советскую, некоторые
считали, что эти станции годятся только для летних
месяцев, никак не для зимовки. Говорили, что
человек не сможет вынести такую зимовку, погибнет.
А все-таки нашлись смельчаки, которые отважились
на первую зимовку в глубине континента. Потом им
на смену пришли другие, третьи. Перенесли,
казалось, непереносимое. Выжили, снова возвратились
сюда.
...Это случилось в двадцать седьмой экспедиции
12 апреля 1982 года. Здесь, на этой станции, куда
только что прибыла на смену старой новая группа
полярников, возник пожар. Тяжелый пожар. И
самое страшное было в том, что огонь погубил святая
святых для Антарктиды — электростанцию. Люди
остались без света и тепла в самом холодном месте
на земном шаре. Во время борьбы с
пожаром погиб начальник электростанции Алексей
Карпенко.
Апрель... Первый из самых тяжелых месяцев
антарктической зимы. На выручку попавшим в беду
уже не могли прилететь с полярных баз самолеты,
не пробились бы к Востоку через бураны и
полярную мглу даже самые мощные снегоходы. Люди
остались предоставленные самим себе. Во время
пожара было уничтожено горючее, сгорели почти
все продукты.
А морозы в это время подходили к отметке
восемьдесят градусов.
Но люди не сдавались. И Антарктиде был
брошен отчаянный вызов. Люди поместились в
небольшом уцелевшем помещении станциил Обогревались
у крохотного пламени коптилок, которые работали
на остатках солярки. Перенося чудовищную стужу,
полярники вели исследования. И их крохотная,
с трудом восстановленная запасная радиостанция
посылала на Большую землю неизменно бодрые
радиограммы: «Мы живы, мы боремся, мы
победим!» И товарищи на наших базах, полярники
на базах иностранных каждый день затаив
дыхание слушали слабый писк морзянки,
долетавший из черных ночных прокаленных стужей
глубин Антарктиды, трепетный голос жизни. Двести
двадцать семь долгих, мучительных суток
продержались полярники в крошечном редуте, как
солдаты, отрезанные от своих на поле боя. И победили.
На двести двадцать восьмые сутки к ним пришла
помощь. Они победили, потому что были
настоящими людьми. Иными и не могли быть. Не имели
права.
Не раз я слыхал от полярников такие слова:
«В Антарктиду не приходят плохие люди. А если
случайно и появятся, то обстановка здесь заставляет
каждого быть лучше». Очень правильные слова!
Антарктида требует от людей прежде всего
мужества, выдержки, чувства товарищества, готовности
стать опорой другому. Иначе здесь не выживешь.
И история покорения шестого континента знает
немало случаев, когда люди совершали
удивительные, прекрасные, возвышающие человека подвиги,
о которых помнят всегда. Тяжек был путь с полюса
группы капитана Скотта. Путешественники
изнемогали от голода, страшных морозов, от свирепых
снежных ураганов. Ноги у всех оказались
обмороженными. Особенно страдал Лоуренс Отс. Ему все
труднее было продвигаться вперед. Товарищи
помогали Отсу, но он понимал, что затрудняет их
движение вперед.
И чтобы не быть товарищам в тягость, он
67

однажды во время пурги вышел из палатки и исчез
в белой тьме, принеся свою жизнь в жертву ради
спасения товарищей.
Американскому исследователю Ричарду Бэрду
пришлось провести в полном одиночестве вдали
от базы своей экспедиции семь месяцев. Он
добровольно пошел на это — хотел вести наблюдения
за погодой на барьере Росса. Однажды Бэрд
отравился выхлопными газами бензинового движка,
который работал в его убежище. Отравление
оказалось тяжелым, и полярник тяжело болел. А на
улице уже стояла полярная ночь. Его товарищи
были от него сравнительно недалеко, но в условиях
полярной ночи путь на вездеходе по ледяному
барьеру к хижине Бэрда был опасен. И Бэрд решил
помощи не просить, чтобы другие ради него не
рисковали жизнями. Он еле держался на ногах, но
все-таки продолжал вести метеорологические
наблюдения и поддерживал радиосвязь с базой
ежедневно, передавая туда очередную сводку погоды.
И, завершая ее, каждый раз делал приписку: «Все
в порядке. Привет»
А разве не достоин восхищения подвиг
советского полярного летчика В. М. Перова и его
товарищей по экипажу, который, не задумываясь, повел
свой маленький самолет в полные опасностей
глубины континента, чтобы отыскать заблудившихся в
ледяной пустыне бельгийских /ченых!
За разгадки тайн континента людям
приходилось платить дорогой ценой.
Погибла в снегах экспедиция капитана Скотта,
провалился в трещину английский вездеход с
людьми, заблудился в пурге японец, разбился
американский самолет «Нептун», врезался в скалы огромный
новозеландский лайнер... И вот принес себя в
жертву, спасая электростанцию, Алексей Карпенко...
— Но ведь люди сами избирают дорогу в
жизни. Мы с вами избрали эту,— начальник
Востока улыбнулся.— И нот оказались в самом
центре Антарктиды. Конечно, были и у нас на
Востоке радости! Да еще какие! Вели наблюдения
за погодой, за движением на куполе льда, изучали
подледной рельеф, магнитные волны, космические
лучи, звездный мир. И кое-что узнали новое...
— А что именно?
— Да немало. Например, здесь во льду нам
удалось пробить скважину. В ней уже больше двух
километров. Вы спросите, для чего это нужно —
бурить лед? Везде, на всех глубинах лед как лед,
просто замерзшая вода. Оказывается, каждый пласт
льда неповторим. Ведь пласты эти образовывались
многими тысячелетиями. И вот, пробиваясь в глубь
ледяного панциря континента, мы вроде бы
листаем книгу о далеком прошлом. Книгу тысячелетий.
Каждая проба льда, взятая на разных глубинах,
рассказывает нам, какая была погода здесь пять,
десять, пятьдесят тысяч лет назад. Как кольца на
срезе дерева, пласты льда могут многое рассказать
ученому.
Изучая климат далекого прошлого, мы можем
делать предположения и о погоде будущего: а не
случается ли на нашей планете повторения в
климате? Вм же знаете, когда-то очень давно на Земле
было великое оледенение А не повторится ли оно
вновь? Или наоборот, не наступит ли таяние льдов
на полюсах?
Есть данные, что за последнее столетие уровень
воды в Мировом океане повысился на 10—15
сантиметров. Если будет повышаться и впредь — это
уже беда: зальет многие земли. Не было ли
подобного в прошлом? А если было, то почему?
Антарктический лед поможет нам это выяснить. Вот и
бурим.
— И вы надеетесь «проколоть» почти четыре
километра льда? — спросил я.
— Больше половины уже прокололи. Рано или
поздно доберемся и до дна. Это наша задача
и наша мечта. Великим событием для науки будет
проба грунта, взятая с антарктического ложа. Ведь
она тоже во многом неразгаданная тайна.
Спали мы в эту по-дневному светлую полярную
ночь в теплом домике станции Восток. После
неумолчного многодневного грохота снегоходов
тишина показалась необыкновенной — глухая,
морозная. Только где-то постукивал движок
электростанции. Временами за окном чудились скрип снега
и чьи-то шаги.
Я долго не мог заснуть. На соседних койках
сладко посапывали утомленные многодневным
походом мои товарищи. Я взглянул на часы. Была
полночь. Вот чудеса! Полночь, а за окном сияет
незакатное солнце и блестит снег.
Мне приснился удивительный сон. Снилась
Снежная королева. Она живет среди высоченных голубых
гор в ледяной пещере, точно такой же, какую
мы видели в айсберге. Восседает на хрустальном
троне. На ее голове сверкает серебряная
корона, украшенная крупными разноцветными
снежинками, как драгоценными камнями. Глаза у
королевы будто тоже хрустальные — прозрачные,
блестящие, неподвижные и пугающе холодные. Под
взглядом этих беспощадных глаз цепенеет воздух,
густеет, как клей, превращается в облака и тучи,
под властным взглядом королевы снова начинают
бушевать, как злые псы, притихшие было ветры,
гнать во все стороны тяжелые тучи, чтобы
обрушились они на землю снегопадами и
метелями.
Своим дыханием владетельница шестого
континента пронзает воздух колючей стужей, гонит ее с
ледяного купола к побережью, а оттуда в океан, а
по океану к теплым землям, к городам и селам,
щиплет носы людей, студит их дома.
Неумолима королева. Беспощадна ко всему
живому, ко всему несущему тепло. Ничего не боится,
сама себе хозяйка, что хочет, то и творит. А возле
ее трона, под ледяной рукой злой красавицы, стоит
ледяной сундучок, и полон он удивительных, еще
неизвестных людям тайн Антарктиды, самой
удивительной земли на свете. И нет доступа к этому
сундучку. Ведь он же на Полюсе
недоступности!
Как бы все-таки оказаться на этом полюсе,
заглянуть в волшебный сундучок!
Но чей-то таинственный голос нашептывает:
«Нет! нет! Туда дороги нет!»
Когда я проснулся, в окошке по-прежнему
светило яркое солнце и было тихо, тихо. Только, как
68

и раньше, где-то мирно постукивал движок
электростанции.
Вдруг послышался мощный рев моторов. В окне
мелькнула огромная тень. Моторы прогрохотали
где-то совсем рядом, взревели в последнем
усилии и заглохли.
Стало ясно: прилетел самолет, тот самый, на
котором мне предстояло отправиться на станцию
Молодежная.
Я подошел к окну и увидел оранжевые крылья
воздушного корабля, такие яркие и веселые в
унылой снежной белизне.
Моих товарищей в комнатке не было. Я быстро
оделся и поспешил в кают-компанию.
Летчики оказались знакомыми. Именно они и
летали выручать попавшего в беду на станции Мо-
усон австралийца.
Советский самолет вывез его на Молодежную,
а оттуда другой наш самолет пересек половину
континента и доставил больного на американскую
полярную базу Мак-Мердо. А уж из Мак-Мердо
американцы отправили его в Австралию.
— У нас маршрут несколько меняется! —
сказал мне за обедом командир самолета.— Сперва
полетим к Полюсу недоступности, а оттуда к
Южному полюсу. Надо нам посмотреть на обстановку
сверху, испытать новые приборы. Задание от
ученых есть такое. А на обратном пути с полюса
снова заскочим на Восток, заправимся и заберем
вас.
Полюс недоступности, Полюс холода, Южный
полюс! Так это же огромная удача!
— Возьмите меня с собой! — попросил я.
Командир самолета охотно согласился:
— Какой разговор! Если есть желание потря-
стись в воздухе — пожалуйста! Самолет пустой.
Место найдется. Нам веселее будет. В Антарктиде
в пути каждый человек — находка!
КУДА НИ ГЛЯНЬ — СЕВЕР!
Ох как трудно самолету разогревать моторы
на этом самом холодном на Земле аэродроме! Не
сразу и разогрел. Самолет был не на колесах, а
на лыжах, и нам казалось, что его лыжи накрепко
примерзли ко льду за недолгие часы стоянки на
Востоке.
Но оторвался самолет от взлетной дорожки
легко и быстро. И уже через несколько минут оказался
высоко-высоко в дымчатом небе. Развернулся над
Востоком и взял курс на Полюс относительной
недоступности. Ледяной панцирь Антарктиды
отражал солнечные лучи, как гигантское зеркало,
слепил, даже обжигал глаза. Я полез в карман за
темными очками и только сквозь их густо затененные
зеленые стекла смог внизу разглядеть несколько
темных коробочек — домиков станции Восток,
таких крошечных, таких одиноких в безбрежной
белой пустыне.
Возле домиков выстроились в колонну
«харьковчанки», похожие с высоты полета на
разноцветных жучков, выползших на снег. От них на многие
километры тянулись голубоватые следы в снегу
и терялись где-то у горизонта, в той стороне,
откуда пришел гусеничный поезд. А ведь и вправду
похож он на поезд, который приостановился на
несколько минут у маленькой захолустной станции
и готов отправиться дальше.
Прошло несколько минут, и все это раствори-
Тракторы и снегоходы порой
проваливаются в ледниковые
трещины, внезапные ураганы
калечат самолеты, хороня их
под сугробами.

лось в золотистом тумане солнечного дня. Внизу
простиралось безбрежное молочно-белое море с
волнами ледяных застругов и зыбью снежных
надувов. В сплошной белизне невозможно было
различить линию горизонта. Нелегко штурманам
держать точный курс. Единственный для них
ориентир — это солнце, края которого тают в туманной
мгле.
Дверь в пилотскую кабину была открыта, и я мог
следить за работой летчиков. Они тоже были в
темных очках, но в окна не смотрели — ничего там
не увидишь. Поглядывали временами на приборы,
а штурман склонялся над картой полета, что-то
на ней вымерял. А что может он вымерять на
карте? И вообще, что может изображать эта
полетная карта? Лист белой бумаги, на котором ничего
нет!
Проходил час за часом, а внизу была все та же
неоглядная слепящая пустыня. Вдруг звук моторов
изменился, я почувствовал, что самолет стал
снижаться. Командир крикнул из своей кабины в
салон:
— Приготовьтесь! Сейчас будем пролетать над
Мировым полюсом холода! —и блеснул в
улыбке крепкими зубами.— Смотрите, не отморозьте
нос!
Я прильнул лбом к холодному стеклу
иллюминатора. Сейчас будут чертоги Снежной королевы,
которую я видел во сне. Пускай Снежная королева
существует только в сказках. Никаких королевских
чертогов здесь, конечно, не найдешь. Но иногда
так хочется верить в чудеса! Ведь почти что
сказкой может показаться все это необыкновенное
путешествие в Антарктиду и по Антарктиде. А вдруг
окажется внизу еще что-нибудь необыкновенное!
Как-никак, а Мировой полюс холода!
И вот настал момент, когда командир взмахнул
рукой, давая мне знать, что самолет проходит над
этим самым полюсом. Я неотрывно смотрел вниз,
даже глаза заболели от напряжения. Но
ничегошеньки внизу не разглядел. Все белым-бело, все
ровно и все плоско. Какие там чертоги! Ни горушки,
ни холмика, ни палки, торчащей из снега,—
решительно ничего! Мы пролетали над самым холодным
местом на свете. А толщина льда в этом районе
почти четыре километра, а высота поверхности над
уровнем моря и того больше. Поэтому воздух
особенно разряжен... Этим и объясняется такой
непостижимый холод.
Самолет стал набирать высоту, и, когда достиг
нужного ему потолка, когда шум моторов снова
стал ровным и спокойным, командир корабля,
доверив управление машиной второму пилоту,
покинул свое кресло и вышел в салон. Ему захотелось
размяться.
— Ну как, сумели разглядеть что-нибудь
необычное? — спросил он весело.
— Конечно! — ответил я ему в тон.—
Удивительное зрелище! Запомню на всю жизнь. Чертоги
Снежной королевы.
— Верно! — пилот состроил серьезную мину.—
Стоял внизу большой ледяной дворец с башнями
и крепостными стенами, а на пиках башен горели
ледяные звезды... Я сам видел.
70
И, довольный своей шуткой, отправился обратно
в пилотскую рубку. А я подумал, как жаль, что это
была только шутка!
Прошло еще время, и самолет снова пошел
на снижение, но опять же не собирался
приземляться.
Теперь мы проходили над Полюсом
относительной недоступности. Это и есть самый центр
континента.
А почему «относительной»? — часто
интересуются непосвященные. Потому что это наиболее
удаленная точка относительно береговой линии.
Да потому, что к нему так трудно добраться.
Слишком, слишком холодно тут, слишком мало воздуха
для дыхания. Но все это было до поры до времени
относительно трудно. Люди преодолели эти
трудности. И пришли на полюс.
Впервые на этой точке оказалась советская
экспедиция во главе с известным полярным
исследователем Толстиковым. Поставили мачту и
подняли на ней советский флаг. Самая «глухая» точка
планеты была покорена. Это произошло очень
давно, четверть века назад—14 декабря 1958
года.
С большим трудом добирался тогда сюда
санно-тракторный поезд. Он тоже шел из Мирного
и отважно преодолел две тысячи двести тяжелых
антарктических километров. Здесь участники
похода оборудовали маленькую полярную базу с
теплым домом и электростанцией. Но не для
постоянного обитания, а для временного. Кто доберется
до полюса, тот может этим жильем
воспользоваться.
За первой экспедицией потянулись другие. Сюда
снова приходили наши, американцы, экспедиции
других стран, и все были благодарны за
приготовленный для них приют.
Ведь в Антарктиде теплое жилье — это самое
главное.
— Увидим ли мы сейчас эту станцию? — думал
я, прижимаясь щекой к стеклу иллюминатора.—
Может быть, ее занесли метели, как поселок в

Мирном? Впрочем, метели здесь, на куполе, очень
редки. Сто лет пройдет, а станцию не
засыплет.
Самолет снизился и на бреющем полете стал
делать круги над равниной. Я внимательно смотрел
вниз, но, так же как и на Полюсе холода, ничего не
мог разглядеть на белом полотне равнины. Даже
высокой мачты для флага, торчащей из снега, не
было видно. Слепили глаза отраженные снегом
лучи солнца.
В салоне самолета стояли металлические ящики,
прикрепленные к борту и полу. В них были
приборы, которые вели сейчас научные
исследования. За тем самолет и летел сюда. Не для
прогулки.
Покрутился самолет в воздухе и снова взмыл
ввысь.
Лучи висевшего у горизонта солнца косо
падали на лед, крася его в оранжевые и алые цвета,
и в какой-то момент мне показалось, что я вижу
высокую тонкую мачту над снегами и на ней
красный флаг нашей Родины.
ОСЬ ЗЕМЛИ
Теперь самолет изменил курс и летел прямо
на юг. На самый южный юг — к полюсу! Половину
его салона занимали запасные баки для
горючего— путь у самолета дальний. Небо над пустыней
почему-то стало фиолетовым, только на горизонте
постепенно голубело. Штурман временами тянулся
к окну, «ловил» прибором солнце, что-то
рассчитывал на своем столике. Радист склонялся над
аппаратом и с кем-то переговаривался по радио.
Должно быть, со станцией на Южном полюсе. Ведь
и там, на полюсе, находятся люди. Они уже знают,
что над их поселком будет пролетать советский
самолет. Ждут!
Бесконечно тянется пустыня под крыльями
самолета. Глазу не за что зацепиться, и порой
кажется, что самолет просто повис в воздухе без
движения.
Пролетая над этой пустыней, особенно
ощущаешь, как велик континент и сколько в нем льда
и снега. Неужели солнце не в силах растопить, ото-
Бесконечной кажется ледяная
дорога. Где-то впереди —
советская
внутриконтинентальная
станция Восток, расположенная
в самом холодном месте на
планете.

греть этот мир? И хорошо, что не в силах. Пускай
лед лежит здесь вечно, пускай не тает. Ведь
если начнет таять, то зальет вода почти всю
планету.
И снова наш самолет стал снижаться. Он шел
на бреющем полете низко над землей, над
полярной базой Амундсен — Скотт. Теперь было что
разглядеть внизу — поселок оказался приметным.
Уже издали мы заметили зеленые панцири трех
снегоходов, на недалеком от поселка аэродроме
двухмоторный самолет с оранжевыми крыльями,
потом несколько длинных, похожих на вагоны,
домиков, башню для наблюдения за полярными
сияниями, серебристый купол обсерватории — через
щель в нем смотрят на звезды, нацеленные в небо
пики радиоантенн. Жилого поселка не видно — он
погребен под снегом. Скоро тридцать лет
исполнится, как его поставили. Метели здесь чаще, чем
на Востоке и Полюсе недоступности, и за эти годы
они занесли поселок, надули снега выше крыш,
упрятали людское жилье под ледяным покровом.
Но там, в поселке живут и работают люди:
следят за показаниями приборов, обедают, смотрят
кино. Между домами проложены во льду туннели,
и людям не страшны капризы погоды там, наверху.
В этом подледном поселке есть просторная
столовая. На ее стене — большая мраморная доска, а
на ней высечены имена пяти норвежцев во главе с
Амундсеном и пяти англичан во главе со
Скоттом — первых людей, ступивших на эту загадочную
точку планеты.
Я глядел сверху на крошечное прибежище
людей и с гордостью думал о своих земляках,
которые здесь побывали. Это произошло 24 октября
1958 года. Над базой Амундсен — Скотт появился
небольшой самолет, на крыльях которого было
написано: «СССР». Он совершал дальний перелет
по маршруту Мирный — Амундсен — Скотт —
американская база Мак-Мердо, что на берегу моря
Росса,— Мирный. Вел машину известный советский
полярный летчик В. М. Перов. А через год здешние
окрестности огласил рокот моторов тяжелых
гусеничных машин первой советской сухопутной
экспедиции на Южный полюс. 26 декабря 1959 года
здесь завершили один из самых длинных в истории
освоения Антарктиды походов шестнадцать наших
полярников на двух снегоходах и одном гусеничном
тягаче. За три месяца они одолели две тысячи
шестьсот девяносто тяжких антарктических
километров. И над Южным полюсом ярким
пламенем вспыхнул и наш советский государственный
флаг.
И вот, наконец, я увидел самое главное, ради
чего сюда летел,— Южный полюс.
Он находился в некотором отдалении от поселка.
Вокруг точки полюса был выложен широкий круг
из металлических, ярко раскрашенных бочек, а в
центре круга стояла мачта, на которой развевался
флаг.
— Поздравляю! — крикнул мне из пилотской
командир самолета.— Редкая удача побывать
здесь. Будете гордиться всю жизнь.
Южный полюс... Десятилетиями мечтали люди
добраться до заветной точки на земной шаре,
точки, где решительно ничего не было, кроме снега
и льда,— так же, как на полюсе Северном. Чтобы
достигнуть этого места, люди шли на лишения и
муки, отдавали даже свои жизни. Вроде бы ничем
не примечательное место. Но обладает оно
свойствами необычными, прямо-таки чудесными. Если
встать на эту точку, то, куда бы ты не повернулся,
везде будет север. Ведь именно здесь и
прокалывает наш земной шар невидимая ось, на которой он
вращается, здесь ее один конец, а на
противоположной стороне планеты — на Северном полюсе —
другой.
Летом солнце тут не заходит за горизонт, зимой
не показывается из-за горизонта. Если над
Северным полюсом оно вращается по часовой стрелке,
то тут, наоборот, против. Здесь не так холодно, как
на станции Восток, но тоже не курорт. Температура
на полюсе чаще всего под 60 градусов мороза.
Самолет, спустившись еще ниже, упав на одно
крыло, сделал круг над точкой Южного полюса,
потом круг второй, третий. Получалось, что за
несколько минут мы, сидящие в самолете, совершили
трижды кругосветное путешествие. Затем машина
выровняла курс и уже совсем низко прошла над
поселком.
Из домиков выбежали люди. Это были
американцы.
Ведь базу на полюсе построили они.
Размахивали руками, подбрасывали вверх шапки,
приветствуя советский самолет: такие гости здесь редки.
— Приготовиться! — скомандовал командир.
Штурман уже давно покинул свое место и стоял
в салоне у двери.
По команде пилота он, приоткрыв дверь,
просунул в образовавшийся проем сверток, обернутый
в полиэтилен, к которому был прикреплен
небольшой парашют.
Я увидел, как сверток стал стремительно падать
вниз, в противоположную курсу самолета сторону.
Вдруг вспыхнул над ним, будто яркий цветок,
желтый купол парашюта.
Заметив парашют, собравшиеся внизу люди
бросились в ту сторону, куда относило ветром
небесное послание.
Я знал, что в свертке, сброшенном с парашютом,
научные сведения, которые советские ученые,
работающие на наших антарктических базах,
посылают американским ученым. Такой обмен
достижениями уже давно существует в Антарктиде. Ведь
ныне рейсы самолетов в глубины континента стали
делом обычным.
А когда-то полет на Южный полюс считался
подвигом.
Самолет сделал еще один круг над поселком,
на этот раз прощаясь с ним, помахал крыльями тем,
кто собрался его проводить и лег на обратный курс.
Теперь ему лететь на север, в ту сторону, где
далеко-далеко от этих мест, на другом конце
планеты лежит большая северная земля, которая
зовется Советский Союз.
Снова вышел из кабины пилота командир.
Можем доложить начальству на базе, что лично
проверили состояние земной оси.
Мы от души расхохотались. Отличное настрое-
72

С того момента, как
появились в небе
Антарктиды самолеты, стали
доступными самые далекие
ее точки, даже сам Полюс
недоступности.
Наш путь ■
океана.
снова к берегу

Молодежная связана
самолетными трассами не
только с другими
антарктическими станциями,
но и с Большой землей.

ние было у тех, кто находился в этом небольшом
двухмоторном самолете, затерявшемся в просторах
застывшего от стужи неба над шестым континентом
Земли.
БРОСОК ЧЕРЕЗ ОКЕАН
Самолет чиркнул лыжами по ледяному насту
аэродрома и легко заскользил по полю, гася
скорость.
Здесь, на аэродроме станции Восток, он
приземлился лишь для того, чтобы пополнить запас
горючего и взять пассажиров.
Грустно мне было расставаться с моими
товарищами по походу. За недели путешествия на
«Полярной звезде», нелегкого санно-гусеничного
перехода по просторам шестого континента со
многими из них я сдружился. Одни остаются здесь
на зимовку. Другие поведут снегоходы обратно в
Мирный.
Вместе со мной улетали на самолете те, кто уже
отзимовал на Востоке.
Прощаясь с остающимися, они говорили:
— Желаем хорошего настроения. Особенно в
полярную ночь. Желаем новых научных
достижений. И еще мороза.
— Мороза?!
— Вот именно — мороза! Настоящего морозца
этак на сто. Чтобы вы стали первыми людьми на
свете, которые бы взяли морозную вершину, и
чтобы однажды радио передало на весь мир: «Сегодня
в районе внутриконтинентальной научной станции
Восток была зарегистрирована...»
Улетающих остающиеся провожали до трапа
самолета. Такими они и запомнились мне: в центре
Антарктиды на белом поле темные фигурки новых
обитателей Востока. Они стояли бок о бок с
поднятыми в прощальном привете руками, два десятка
отважных людей, которые хотели испытать себя.
Снова долгие часы полета, и вот наконец под
крылом синяя тень барьера — ледяного берега
континента.
Возле него разноцветные крапинки домишек,
чуть в сторонке от них отглаженные широкими
полозами самолетных лыж посадочные полосы
аэродрома, несколько небольших самолетов и
вертолетов, и среди них солидно возвышающийся
коренастый, ширококрылый трансконтинентальный
воздушный лайнер, прибывший на Молодежную
прямо из Москвы. Это был ИЛ-18-Д, и о его
прилете в Антарктиду мы уже слышали по радио, когда
гостили на станции Восток, с ним многие из нас
связывали свои надежды на скорое возвращение
на Родину.
Поселок Молодежный такой же, как и Мирный,
только намного больше. В нем проживает сто
шестьдесят человек. На невысоких бурых сопках
возвышались мачты радиоантенн, цепочками тянулись
ярко выкрашенные дома на сваях, похожие на
вагоны веселого поезда. Пузатые, серебристые,
сверкающие на солнце, похожие на дирижабли,
цистерны для горючего, большое здание
метеорологического центра, куда поступают сведения о погоде
со всего Южного полушария. Над домом кают-
компании развевались флаги нескольких стран —
значит, в Молодежном работают наши зарубежные
коллеги.
Главная улица поселка, названная улицей
Михаила Сомова, начальника первой советской
антарктической экспедиции, оказалась довольно
оживленной. Мчались по ней маленькие двухместные,
похожие на мотоциклы, снегоходы «Буран», торопились к
месту своей работы люди, весело помахивали
хвостами, приветствуя вновь прибывших, дружелюбные
здешние псы. Много лет назад этих мохнатых лаек,
жителей северных районов нашей страны, завезли в
Антарктиду на советские полярные станции.
Завезли только для того, чтобы четвероногий друг
человека и здесь, в этом суровом краю, скрашивал
жизнь полярников. На внутриконтинентальных
станциях собаки прижиться не смогли, а на тех, что на
побережье, освоились вполне, чувствуют себя
неплохо и даже дают потомство.
Еще при посадке в Молодежной я с радостью
увидел в иллюминатор самолета недалеко от берега
такие знакомые очертания милой моему сердцу
«Полярной звезды».
Побывав в Мирном, судно заходило на другие
советские антарктические станции и вот теперь
заглянуло на Молодежную.
В поселке мне сказали, что «Полярная звезда»
сегодня вечером отправляется на Родину. Готовятся
торжественные проводы корабля. Уезжала
отзимовавшая в Антарктиде экспедиция.
Но я не торопился на судно. Мне предложили
лететь на Родину на трансконтинентальном ИЛе.
Конечно, приятно снова оказаться на давно
знакомых, исхоженных палубах «Полярной звезды», но
надо торопиться домой. Да и, откровенно говоря,
трудно было отказаться от предложенного места в
самолете.
Перелет необыкновенный — через весь мир.
Как-никак, а самая длинная в мире трасса
Аэрофлота.
Быть пассажиром на этой трассе — редкая удача.
А уж если в Москве придется рассказывать о своем
удивительном путешествии на край света, то пускай
в нем будет побольше приключений и
неожиданностей!
Словом, я решил: прибыл сюда на океанском
лайнере, отправляюсь отсюда на лайнере воздушном.
Но нельзя не попрощаться с дорогой нам
«Полярной звездой». И вечером мне довелось
участвовать в проводах. Впрочем, вечера, как такового,
не было. Ведь в Антарктиде еще стоял полярный
день. Правда, за прошедшие недели день немного
поубавился и солнце стало на какие-то полчаса
даже прятаться за горизонт, напоминая людям, что
скоро наступит глухая полярная ночь, но люди не
успевали и глазом моргнуть, как солнце
показывалось вновь, только чуть-чуть в стороне — словно
играло в прятки.
Однако столь обычный в других краях заход
солнца в Антарктиде приобретает особый смысл.
Коснувшись горизонта, светило как бы дает сигнал:
пора кончать все дела, идет зима, идет
антарктическая зима! И люди торопятся завершить начатые
летом работы.
75

Отход последнего корабля — событие
незабываемое. Для кого-то радостное, для кого-то
грустное.
Радостное для тех, кто, пробыв в Антарктиде
долгие дни и ночи, возвращается на Родину,
грустное для только что прибывших сюда. Корабли они
увидят теперь лишь через год! И на много месяцев
оборвется всякая связь с Родиной — ни кораблей,
ни самолетов, только радио.
К отъезду готовились заранее. Бородачи сидели
у зеркал с ножницами и беспощадно
расправлялись со своими густыми полярными
бородищами. К женам следует возвращаться
молодыми! Конечно, нужно было сфотографироваться
на память у верстового столба с указателями
направлений в разные стороны света — ив
Молодежной есть такой столб. Теперь для отбывающих
были важны только те стрелки, которые указывали
на Москву, Ленинград, Киев... На одной из стрелок
было написано: «Москва— 13843 км». До чего же
далеко!
В час отхода судна все остающиеся на
Молодежной собрались на берегу. Люди смотрели в
океан, где у края припайного льда чернел изящный
корпус «Полярной звезды». Вспыхнули на судне
чуть заметные в свете яркого солнечного дня
сигнальные огни, вот вскинули руки собравшиеся на ее
палубах счастливчики, уплывающие к родным
берегам.
— До свидания, «Полярная звезда»! До
свидания, дорогие товарищи!
Репродукторы разносили по поселку
прощальные марши.
Взмыли в небо ракеты, вспыхнули
разноцветными звездами, которые тут же поблекли в
вышине в неистовых лучах полярного солнца.
И вот раздались три долгих и немного
печальных гудка «Полярной звезды». Судно посылало
последний привет остающимся, уходя к далеким
теплым берегам Родины. Желало им мужества,
стойкости и успешного труда в просторах ледяного
континента.
Вернется сюда «Полярная звезда» только
следующим декабрем, когда здесь снова наступит лето.
Так пусть будут эти месяцы для вас, полярники,
удачными!
%Ведь еще немало в Антарктиде осталось
неоткрытых тайн. А открыть новую тайну, даже самую
маленькую,— великая удача.
А на другое утро Молодежную покинул и ИЛИ8.
На нем улетали последние из зимовщиков и вместе
с ними я.
Самолету предстояло преодолеть больше
пятнадцати тысяч километров.
Это был не первый дальний рейс тяжелого
советского самолета в Антарктиду. Прямой путь сюда
наши отважные летчики проложили больше двадцати
лет назад, совершив по-настоящему героический
перелет. Долог морской путь к берегам
Антарктиды, многие недели уходят на него. Уже давно
задумывались: а нельзя ли хотя бы людей доставлять в
Антарктиду по воздуху. Конечно, воздушная дорога
из СССР на шестой континент далекая, сложная. Но
ведь она вполне посильна для современной
авиации. И вот, прежде чем начать регулярные рейсы к
белой земле, решили поискать подходящие к ней
дороги. В 1961 году на первый такой поиск
отправились из Москвы в Мирный два больших советских
самолета: ИЛ-18 и АН-12. Их путь протянулся на
25 тысяч километров через Индию, Бирму,
Индонезию, Австралию, Новую Зеландию, американскую
антарктическую базу Мак-Мердо. Это был самый
длинный в истории Аэрофлота перелет. Самый
длинный и один из самых сложных. Немало
опасностей подстерегало наши самолеты на их пути с
севера на юг планеты.
Один самолет чуть не погиб, пораженный над
морем шаровой молнией. Но летчики сумели
преодолеть все трудности и успешно проложили
сверхдальнюю трассу.
И ^\ъ\, участники этого перелета, гордились, что
оказались первыми советскими людьми, которые
летали так далеко.
Сейчас тяжелые трансконтинентальные
самолеты летают в Антарктиду регулярно. Входит человек
в самолет в Москве или Ленинграде, а
высаживается на конечном пункте — на станции
Молодежная — на другом конце Земли. Быстро,
удобно.
И далекая Антарктида стала теперь для нас
ближе.
Вот на таком «рейсовом» самолете я и
возвращался домой.
Только путь мой был теперь не тот, что два
десятка лет назад.
Первую посадку по дороге на Родину самолет
должен был совершить в городе Мапуту, столице
Народной Республики Мозамбик. Страна эта
расположена на юге Африканского континента. Потом
ему предстояло пересечь весь континент,
приземлиться в двух-трех местах для заправки,
«перепрыгнуть» через Западную Европу, и вот уже —
Родина.
Но сейчас под крылом ИЛа был Индийский
океан. Только что растаяли в дымке ледяные берега
Антарктиды, слились с дымкой голубоватые
айсберги, вытянувшиеся цепочкой вдоль берега, долго
простирались слепящие белизной поля припайного
льда, рассеченные темно-синими трещинами. В этот
час там, внизу, верещат пингвины, взволнованные
грохотом самолетных турбин.
Тюлененок в белой шубке испуганно
пробирается к краю льдины, таращит круглые глаза: прыгать
или не прыгать?
В сиреневом морозном мареве висело
расплывшееся, как клякса, хотя и яркое, но не очень-то
теплое антарктическое солнце, которое не в силах
обогреть этот мир.
Вместе со мной в самолете возвращались на
Родину зимовщики с наших полярных станций, и
среди них болгары, кубинцы, немцы: они работали
в Антарктиде на советских полярных станциях. Все
пассажиры прильнули к иллюминаторам,
вглядывались в уходящий континент. Нелегко было на нем
жить и работать, но расставаться грустно. Он
заслуживает высокого уважения. Ведь нигде на свете
человек не относится с таким уважением к самому
себе, как именно здесь, в Антарктиде. Недаром ее
76

1
^ А» '"-"""'""
Разве забудешь лихие
студеные просторы, где
испытываются человеческая
стойкость, мужество,
готовность прийти на помощь
товарищу и вера в тех,
кто рядом.

Настал день прощания с этой
великой, навечно закованной
в лед землей. Мощный
самолет берет курс на север,
к дому. Прощай, Антарктида!
Впереди — полет над океаном,
над жаркими тропиками.

называют «континентом отважных». Здесь
люди особенно хорошо чувствуют, на что они
способны.
Над океаном тянулись могучие гряды снежных
туч. Они плыли на север...
...За окном идет снег. За окном — Москва. Ну
что ж, можно и сворачивать географическую карту,
которую ты расстелил на столе. Самолет, летевший
из Антарктиды, пошел на посадку на московском
аэродроме. Путешествие окончено.
И вот снова Родина, снова
знакомые города, поля, леса.
И даже наш северный снег
кажется нам родным, совсем
своим и не таким уж холодным
Облака медленно плывут по небу, снежный пух
кружится над крышами. Там, за теми высокими
московскими крышами,— юг. Там, за кварталами
города, за степями и лесами, за горами и морями,
за жарким экватором и вздыбленными штормами
«ревущими» сороковыми широтами, за могучей
стеной айсбергов, за ледяными полями припая,
на другом конце планеты, лежит белая
таинственная земля. Она до сих пор таинственная. Еще не все
рассказала о себе человеку. И зовет, зовет в свои
просторы людей. Тех, кто не ищет покоя.
Может быть, когда-нибудь она позовет и тебя?

ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО
ВОЗРАСТА
Леонид Викторович Почивалов
БЕЛЫЕ СНЫ АНТАРКТИДЫ
ИБ № 6049
Ответственный редактор
М. А. Зарецкая.
Художественный редактор
И. Г. Найденова.
Технический редактор
Л. П. Костикова.
Корректоры
И. В. Козлова, Э. Н. Сизова.
Сдано в набор 29.07.86.
Подписано к печати 23.10.86. А10270.
Формат бОХ90'/8. Бум. офс. № 1.
Шрифт журн.-рубл. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 10,0. Усл. кр.-отт. 43,0.
Уч.-изд. л. 10,29. Тираж 100 000 экз.
Заказ № 1705. Цена 1 р. 50 к.
Орденов Трудового Красного Знамени
и Дружбы народов
издательство «Детская литература»
Государственного комитета РСФСР
по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли.
103720, Москва, Центр,
М. Черкасский пер., 1.
Ордена Трудового Красного Знамени
фабрика «Детская книга» № 1
Росглавполиграфпрома
Государственного комитета РСФСР
по делам издательств, полиграфии
и книжной торговли.
127018, Москва, Сущевский вал, 49
Почивалов Л. В.
П65 Белые сны Антарктиды:
Научно-художественная книга.— М.: Дет. лит., 1986.— 80 с,
фотоил.
В пер.: 1 р. 50 к.
Книга научно-художественных рассказов об Антарктиде, ее природе,
ученых, ее исследующих, о тайнах и загадках
К 4802010000-546 Без обьявл. ББК 26.89|88|
М101|03|86 91(99)

' Москва

Автор этой книги, Леонид
Викторович Почивалов,—
писатель, журналист,
путешественник. Он
побывал на всех
континентах Земли:
в жаркой африканской
пустыне Сахара и на
затерянных в просторах
Тихого океана
необитаемых
тропических островах,
в джунглях Непала
и в таинственном
Бермудском
треугольнике
в Атлантике, спускался
в батискафе на океанское
дно в поисках следов
легендарной Атлантиды
и поднимался на кручи
высочайших гор Гималаев.
Писатель совершил полет
на Северный полюс и был
участником Первой
советской воздушной
антарктической
экспедиции. Самолет, на
борту которого он
находился, пролетал
вблизи Южного полюса
Земли. В Антарктиде он
побывал на советских
и иностранных полярных
базах, участвовал
в воздушных экспедициях
в глубинные районы
континента, делил
трудности и радости
нелегких полярных
будней с теми, кто
покоряет самый суровый
край нашей планеты.
О них и идет рассказ
в этой книге.

1 р. 50 к.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
I