/jlaTL·* &Z-Z.4

Карло
ГОЦЦИ
СКАЗКИ
ДЛЯ ТЕАТРА
ПОЛНОЕ ИЗДАНИЕ
В ОДНОМ ТОМЕ
Издательство
АЛЬФА-КНИГА
Москва
2013

УДК 830
ББК 84. (Ит.)6-5
Г74
Серия основана в 2007 году
Перевод с итальянского
Карло Гоцци
Г74 Сказки для театра. Полное издание в одном томе / Пер. с иг.—
М.: «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2013. — 974 с: ил. — (Полное
издание в одном томе).
ISBN 978-5-9922-1396-6
Карло Гоцци (1720 — 1806) - знаменитый итальянский поэт и
драматург, прославился тем, что воскресил традиционную итальянскую
комедию масок, написав ряд сказочных пьес, которые назвал «фьябами», в
основу которых легли легенды и народные предания. Пьесы уже более
200 лет не сходят с мировых сцен и отличаются причудливой
феерической обстановкой, чудесными превращениями и наличием знакомых
персонажей-масок — Панталоне, Труффальдино и других.
В настоящий том вошли все 10 сказок-фьяб, созданных гениальным
пером Карло Гоцци, которые предваряет его эссе «Чистосердечное
рассуждение и подлинная история происхождения моих десяти сказок для
театра». Кроме того, издание снабжено 50 изображениями персонажей
итальянской комедии масок, выполненных знаменитым французским
художником Морисом Сандом, и послесловием известного российского
искусствоведа Якова Блоха.
УДК 830
ББК 84.(Ит.)6-5
© С. Герасимова, 2013
© Т. Щепкина-Куперник. Наследники, 2013
IÇRM 07Й ^ QCm ПО* А ©Художественноеоформление,
IbbIN У /8-Э-УУ22- МУо-о «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2013

ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ РАССУЖДЕНИЕ
И ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ МОИХ
ДЕСЯТИ СКАЗОК ДЛЯ ТЕАТРА1
Бесконечное множество людей основывает свое благосостояние
на страстях человеческих. Я не собираюсь представлять воочию
служащие этому бесчисленные разнородные учреждения или указывать
разнообразные одежды, которыми прикрываются прилежные
возделыватели этих полей. Подобные разоблачения и указания могут
оказаться слишком смелыми и опасными.
Отмечу только, что к этим людям несомненно относятся
комедианты, число которых возрастает по мере того, как увеличивается
погоня за удовольствиями.
Мы хотим смеяться, плакать и удивляться, видя, как в театрах
притворно изображаются человеческие и нечеловеческие поступки
и действия. Заплатив при входе нередко очень дорого за место и
обрекая себя на большие неудобства, мы страстно желаем быть
захваченными хоть каким-нибудь впечатлением.
Эта благодарная почва нашей души была подмечена с давних
пор, и актеры умело обрабатывают ее.
Порода людей, именуемая поэтами, отчасти в погоне за похвалой
(таких очень немного), отчасти из соображений корыстолюбия (таких
очень много), утверждает, что актеры должны быть подчинены их
мудрому руководству, чтобы с пользою возделывать данную почву;
невежество актеров заставило их поверить в неизбежность подобного
положения вещей. Однако во Франции Мольер доказал обратное: он
был в своей труппе прекрасным актером и отличным поэтом.
Я полагаю, что если бы те, которые становятся хорошими
актерами, получали правильное научное образование, драматическая
поэзия процвела бы в их среде и они не нуждались бы во
вспомогательных войсках, отнимающих у них из-под носа половину скудных
плодов их тяжелого труда.
Перевод Я. Блоха.

6
КАРЛО ГОЦЦИ
Они принимали бы произведения знаменитых поэтов, чтобы
почтить их и доставить им, соблюдая собственные выгоды, фонд
народных рукоплесканий, но они не стали бы принимать так
называемые правильные пьесы, дабы не отдавать их авторам весь свой
ничтожный заработок и не рисковать на старости лет умереть в
больнице.
В Италии существует для таких спектаклей достаточно частных
театральных помещений в домах знатных и щедрых господ. Там не
должно быть недостатка в публичных театрах, имеющих собственные
труппы, что дает им возможность прилично ставить так называемые
правильные пьесы, уплачивая их авторам должное вознаграждение.
Несомненно следует покровительствовать заслуженным
талантам, поддерживать, приветствовать и награждать их, но
вознаграждение благородного искусства должно исходить из рук щедрых
синьоров, а не зависеть от труппы ничтожных лицедеев, которые,
урезывая скудные плоды своих трудов, оплачивают поэтов и, в ущерб
себе, одевают их в постыдное и дешевое рубище.
Я говорю об Италии, которая изобилует труппами актеров,
борющихся между собой из-за куска хлеба, и где актерский заработок
скорее приближается к скудости, чем к богатству. Эти бедняки,
вынужденные подыскивать себе три или четыре раза в год новое
убежище для своей птичьей охоты, постоянно чахнут и разоряются
длинными путешествиями, обременительными контрактами,
трудными снаряжениями и необходимостью соблюдать известное
приличие в костюмах.
Импровизированная комедия, иначе называемая commedia dell'
arte, всегда была наиболее доходной для итальянских актерских
трупп. Она существует триста лет. С ней постоянно боролись, и все-
таки она не погибла. Кажется невероятным, что некоторые люди,
которых в наше время считают писателями, не обращают внимания
на то, как они смешны, заменяя свою обычную серьезность
карикатурным гневом против Бригеллы, Панталоне, Доктора, Тартальи и
Труффальдино. Этот гнев, который кажется вызванным чрезмерным
количеством выпитого вина, явно обнаруживает, что
импровизированная комедия существует в Италии во всей своей мощи, невзирая
на преследования, гораздо более нелепые, чем она сама. Эта истина,
удваивая слепую ярость вышеупомянутых писателей, еще более
раздражает их и делает их еще более смешными. Мы слышим, как они
в отчаянии утверждают, что благодаря новым талантливым
реформаторам итальянского театра в Италии прекратили существование
неуклюжие импровизированные комедии и упразднены их маски;
они утверждают это в то самое время, когда театр
импровизированной комедии посещается больше всего и государи приглашают
маски к своим дворам, чтобы развлечься.
Принципиальные, остроумные и тонкие люди, способные
удовлетворить даже самых требовательных ценителей, изображающие

Чистосердечное рассуждение...
7
старинные маски нашей импровизированной комедии, благодаря
естественной мимике и характерным забавным костюмам обладают
для смехотворного эффекта верным оружием, настолько ярким,
точным и сильно действующим, что никогда нельзя будет уменьшить
их влияние на народ; последний всегда будет иметь право
наслаждаться тем, что ему нравится, смеяться тому, что его забавляет, и не
обращать внимания на замаскированных Катонов, не желающих
допустить его наслаждаться тем, что доставляет ему удовольствие.
Образованнейшие французы не имеют своей национальной
импровизированной комедии, но у них есть комическая опера, которая
ей равноценна. Пьеро, Арлекин, Панталоне, Меццетин, Скапен,
Скарамуш, Доктор и многие другие маски — вот персонажи этих
забавных и удачных представлений. Они вгоняют в пот серьезность
великолепных трагедий и веселую учтивость обдуманных комедий.
Этот народ, который благодаря своей совершеннейшей культуре
сделался для нас зеркалом и показательным образцом, так что мы
уже без удивления и без смеха можем наблюдать французов из
Венеции, французов из Падуи, французов из Милана, французов из Бер-
гамо и т. п., — пожелал иметь в Париже итальянскую
импровизированную комедию, и она подвизается там уже более ста лет,
пользуясь покровительством королевского двора.
Течение веков и данные опыта позволяют мне предсказывать, что,
если только в Италии не закроются театры, импровизированная
комедия никогда не исчезнет и ее маски никогда не будут уничтожены.
Нет другого народа, который мог бы ее культивировать.
Итальянцы — единственные смелые таланты, сумевшие в течение стольких
веков поддерживать этот вид импровизированных представлений.
Я смотрю на Италию в области театра с несколько иной точки
зрения, чем некоторые сердитые поэты, ярость которых проистекает
скорее из невозможности подчинить себе капризные умы
исполнителей импровизированной комедии и сделать их своими данниками,
чем из национального рвения.
Я вижу в импровизированной комедии гордость Италии и
смотрю на нее, как на развлечение, резко отличающееся от написанных
и обдуманных пьес. Я приглашаю талантливых и образованных
людей создавать хорошие, правильные пьесы и не обзываю с пьяной
наглостью невежественной чернью благородную аудиторию
импровизированной комедии, ибо вижу собственными глазами, что
импровизированную и предумышленную комедию смотрят одни и те
же зрители.
Я гораздо выше ставлю прекрасных актеров-импровизаторов,
чем импровизирующих поэтов, которые, в сущности не сказав
ничего, вызывают восторг собрания, толпящегося, чтобы их послушать.
За Пилотти, Гарелли, Каттолли, Кампиони, Ломбарди, не
удаляясь в более давние времена, следовали Дарбес, Коллальто, Дзаннони,
Фьорилли, Сакки и многие другие. После них придут новые смелые

8
КАРЛО ГОЦЦИ
умы, воспитанные на практике импровизированной комедии, и
поддержат ее. Они будут увеселять публику своим остроумием, шутками,
находчивостью и красноречием. Если же они будут глупы, холодны,
неуклюжи, они наскучат, как часто бывает и теперь. Тогда их
перестанут посещать, но та же судьба ожидает глупых и холодных
поэтов, авторов так называемых правильных пьес.
Барыши и благосостояние итальянской актерской труппы,
которые зиждутся на приблизительно двухстах шестидесяти ежегодных
представлениях, с переездами через каждые три месяца в те
итальянские города, где соглашаются их приютить, не зависят от одной
пьесы, тем более, что, чем она ближе к совершенству, тем меньше
она нравится толпе.
Постоянная невозможность достойно оплачивать произведения
изящной словесности в Италии довела эту приятнейшую страну
Европы, как бы она ни была богата чарующими талантами, до того,
что она всегда окажется лишенной тех писателей, которые путем
изучения человеческих страстей, искусными приемами, правдивой
моралью и силою красноречия облагораживают умы и делают их
восприимчивыми к изящному и правдивому.
Помимо этого, все зрячие легко могут убедиться, что всякая
написанная театральная пьеса через известный короткий промежуток
времени непременно должна прийти в упадок. Подобного рода
вещи всегда нуждались в обновлении или по крайней мере в
некоторой внешней, хотя бы и обманной, новизне, которая ослепляла и
давала комическим труппам кое-какую материальную выгоду.
Подражателям комического поэта, который имел счастье
добиться сценического успеха своих произведений, никогда не удастся
сравняться в счастьи с тем, кому они подражают.
Многие пьесы господ Детуша, Буасси и других прекрасных
французских писателей, подражавших школе Мольера, безусловно
лучше, изящнее, тоньше вещей самого Мольера, и, однако, им не
только не удалось победить последнего в мнении своих зрителей и
соотечественников, но даже и сравниться с произведенным им
впечатлением.
Эта истина заставляет в настоящее время французов терять
голову, и они вводят в свои театры произведения, которые они сами
называют новыми, с чем я, однако, не могу согласиться. Они
называют их драмами, я же назвал бы их трагикомедиями, так как не питаю
отвращения к этому старинному названию, которым пренебрегают
учебники поэтики. Таковы «Беверлей», «Шотландка», «Евгения»,
«Честный преступник», «Дезертир» и несколько других подобных
произведений, которые ставятся в их театрах.
Можно либо сочинить совершенное произведение для
образованных умов, обессмертив его в книге, либо осчастливить бедных
итальянских комедиантов, сочинив произведения для
благопристойного развлечения нашего народа. Если же эти пьесы не будут удов-

Чистосердечное рассуждение...
9
летворять требованиям новизны, которая всегда имеет успех, и не
будут отличаться по своему характеру от уже виденных или забытых,
они не смогут приносить барышей или же попросту провалятся.
Тысяча остроумных споров, тысяча прекрасных мнений,
которые украшают книги о театре, тысяча обвинений, тысяча защит,
приводимых авторами по поводу театра античного, современного,
английского, французского, испанского или итальянского, совершенно
излишни, если принять во внимание всегда недолговечный
театральный спектакль. Стечение народа увеличивает прелесть развлечения,
а сценические пьесы всегда постепенно приходят в упадок, вызывая
через короткий промежуток времени тоску, если им каким-нибудь
образом не придавали характер новинки.
Все это доказывает неотразимую силу итальянской
импровизированной комедии — силу, поддержанную находчивыми умами и
шутовскими масками. Это волшебное чудовище исходит, может быть, из
трехсот бесформенных сюжетов, заключающих в себе подбор самых
сильных театральных положений, самых испытанных утонченных
шуток, свойственных театру, неоспоримых по своему действию,
испробованных и успешно повторявшихся. Она всегда остается
постоянной, изменяясь лишь сообразно характеру своих исполнителей.
Несмотря на то, что она во все времена подвергалась нападкам, она
существует более трех веков, и я предоставляю грядущим итальянцам
свидетельствовать о ее существовании и в будущем.
Некоторые лицемеры (этот эпитет следует понимать лишь
применительно к литературе) пользуются обстоятельствами нашего
непостоянного века, погруженного в хаос неясностей и не сумевшего
выработать себе определенный вкус, особенно в области изящной
литературы, и устраивают с восхитительной смелостью собственную
лавочку уродливых мнений, суждений и приговоров над
произведениями духа. Они утверждают, но не доказывают, что
импровизированная комедия не старинна и что единственной старинной
комедией является правильная писаная комедия; к этому они прибавляют с
поразительной откровенностью, что импровизированная комедия
получила свое начало во времена упадка изящной словесности в
XVII веке1. Отсюда они выводят с вежливостью, имеющей мало
общего с тем французским воспитанием, которое они воспевают, все
свои нападки на опытных и честных итальянских комедиантов,
которые в наше время представляют эту комедию с гораздо большим
успехом, чем прежде. Причина столь непристойных литературных
ошибок совершенно ясна. Эти лицемеры, которые жадно стремятся
расширить источник своих театральных доходов простыми
переводами с французского, чувствуя бессилие своих талантов и не будучи
в состоянии сделать данниками актеров-импровизаторов, желали бы
Предисловие к собранию переводов Каминер. (Прим. автора.)

10
КАРЛО ГОЦЦИ
своей бранью уничтожить итальянский театр и свести его к
предумышленным представлениям, при которых все актеры должны
терпеть тиранию их жадности и многословия.
Я не буду пытаться разрешить вопрос, пошла ли комедия от
импровизаторов или от поэтов, от евреев, от греков, или от латинян.
Ограничиваясь естественными соображениями, я полагаю, что она
скорее произошла от импровизации, чем от «предумышления», но
так как импровизация не остается в записях, а от предумышленного
сохраняются экземпляры, то наши лжецы и основывают свое
неудачное и неискреннее мнение на этом материальном признаке.
Я говорю о древней комедии итальянского театра, за которой я
оставляю название комедии, так как оно присвоено ей народом, и
назову при этом Плавта, Теренция и Мольера вовсе не для того,
чтобы импонировать своим педантизмом, а с открытым и честным
намерением выделить хорошие и бессмертные театральные пьесы разных
народов, отграничив их от импровизированных театральных
увеселений наших итальянских комедиантов. Найдется ли кто-нибудь, кто
указал бы мне более ясные выражения, после чего лжецам только и
останется, что упрекать меня в невежестве, глупости или лукавстве?
Импровизированная итальянская комедия, так называемая corn-
media dell' arte, очень стара и, конечно, старше правильной,
итальянской комедии. Она возникла в Ломбардии, распространилась по
всей Италии и дошла до Франции, где существует и поныне. В
древности женщинам не позволяли посещать импровизированную
комедию, равно как им не разрешалось благоразумными людьми
посещение и правильной комедии, которая появилась у нас в XVI веке,
если не считать некоторых более ранних бесформенных
представлений, главным образом духовного содержания, в рифмованных
терцинах и октавах. Оба эти вида зрелища были непристойными. В
старинных итальянских комедиях непристойности еще можно читать;
что же касается импровизированных, то от них осталось лишь кое-
что, удержанное традицией. Эти два рода развлечений всегда
соперничали друг с другом. Помещениями для тех и других спектаклей
служили в Италии обыкновенные залы. С течением времени стали
воздвигаться театры, число их росло, росло вследствие этого и число
актерских трупп, но соперничество между обоими видами зрелищ
ни на мгновенье не прекращалось. Денежная выгода всегда была на
стороне импровизированной комедии, почет же оставался на
стороне предумышленной. Впрочем, века, которые облагородили
народные обычаи, облагородили также и обычаи этих двух родов
представлений.
При широкой посещаемости театров, свойственной Италии,
невозможно найти пьесы, которые поддерживали бы к себе интерес в
течение целого года. Публика скучает, не видя в писаных
произведениях новых характеров, и снова бросается к импровизированной
комедии дель арте — зрелищу гротескному и веселому, постоянно

Чистосердечное рассуждение...
11
обновляемому живыми, остроумными диалогами действующих лиц.
Чекки, Ариосто, Маккиавелли, Каро, Фиренцуола, Даль Амбра,
Граццини, по прозвищу Ласка, и многие другие талантливые писатели
XVI века явились в Италии основателями предумышленной
комедии, задуманной по образцу комедии латинской. Карнавальная
маскарадная песня Дзанни и Маньификов, сочиненная Граццини, по
прозванию Ласка, автором многих правильных комедий, около 1540
года и напечатанная во Флоренции Торрентино в 1559 году,
доказывает, что уже в это время так называемая комедия дель арте
свободно распространялась со своими масками по всей Италии и вызывала
нападки со стороны правильной комедии. Нет надобности
объяснять, что первый и второй Дзанни не кто иные, как Бригелла и
Арлекин, а Маньифико — Панталоне. Некий Кантинелла был
знаменитым актером-импровизатором того времени.
Вот что написал Граццини в своей карнавальной песне Дзанни и
Маньификов:1
Венецианцы мы и бергамаски.
Мы странствуем повсюду.
Комедии мы представляем люду,
К Флоренции добрались без опаски.
Как можете вы видеть, ротозеи,
Мы шутовские маски,
Остроты нам — проказы и затеи;
Другие ж лицедеи:
Любовники, монахи, дамы, слуги
Сидят покуда дома на досуге.
Комедиантов труппа, что недавно
Тут антимонии вам представляла,
Рычала очень славно,
Но удовольствия и смеху мало.
Вся зрительная зала
Зевала во весь рот от этой сцены,
Казалось, что скучали сами стены.
Но мы дадим другое представленье.
Согласны: с виду мы как есть тосканцы,
Но в нашем помещеньи
Мы бергамаски и венецианцы2.
В минувшем XVII веке, веке упадка изящной литературы в
Италии, соревнование между этими двумя жанрами продолжалось по-
прежнему. Благодаря испорченному вкусу писателей сомнительного
1 Canti carnascialeschi stampati a Firenze — Карнавальные песни,
напечатанные во Флоренции. (Прим. автора.)
2 Перевод М. Кузмина.

12
КАРЛО ГОЦЦИ
достоинства, сочинявших правильные комедии, импровизированная
комедия, уступая странному направлению эпохи, нагромождала
экстравагантность на экстравагантность и превратилась в
отвратительное площадное зрелище. В эту пору Мольер во Франции не изгнал
еще из театра Скарамуша и итальянскую комедию масок, которые и
доныне еще подвизаются в этом королевстве, но уже прославились
благодаря некоторым своим правильным комедиям, живым,
естественно сатирическим и являвшимся новинками для того времени.
Мне не нужно повторять, что с итальянской
импровизированной комедией борются и в наше время и что, несмотря на это, она с
успехом продолжает существовать. Гнев литературных лжецов и
факты подтверждают это.
Пагубная склонность нашего века к роскоши и наслаждению
заставила театральную сущность уступить общественным вкусам.
Воздвигались новые театры, украшались старые. В Венеции, где до того
существовало только два комических театра, за последние двадцать
пять лет стали работать четыре, а нередко даже и пять театров. В
связи с этим начали множиться театральные писатели, узревшие новую
возможность для наживы. Оригинальные произведения и переводы
с французского наводнили наши сцены. Бесконечное число мужчин,
утомленных профессиями, в которых их воспитали отцы, огромное
множество женщин, которым наскучила семейная подчиненность,
уверовав в многочисленные пьесы, ставившиеся на итальянских
сценах, и полагаясь на свою память, умение и прочие качества,
посвятили себя актерскому искусству. Неисчислимы стали комические
труппы, развившиеся на подобных основаниях.
Не существует ни одной итальянской труппы, которая не
считала бы импровизированную комедию необходимым условием своего
успешного существования. В каждой из них имеется свой Дзанни,
свой Маньифико, свой Доктор, но, засыпая на отживающих свой
век предумышленных пьесах, не упражняясь в импровизированной
комедии масок, которая в течение трех веков служила им главной
поддержкой, они влачат жалкое существование и становятся
невыносимыми для утомленного зрителя, тщетно ищущего
удовлетворения в одолевшем его потоке новых сценических впечатлений. Вот
то, что в наше время называется упразднением итальянской
импровизированной комедии, зрелища, которое всегда было полезно
нашим театральным труппам и является нашим драгоценным
национальным украшением.
«Сакки, знаменитый Труффальдино — единственный среди
итальянских актеров, разбирающийся в наши дни в современной
обстановке и в правильном ведении дел актерской труппой, при
котором ее профессиональный заработок не остается бесплодным. Он
содержит труппу, испытанную в импровизированной комедии, и
заботится не только о том, чтобы в ней имелось достаточное число
подходящих персонажей для подобного рода представлений, но и о

Чистосердечное рассуждение...
13
том, чтобы она была снабжена искуснейшими артистами,
умеющими исполнять хорошую трагедию, трагикомедию или писаную
комедию, оригинальную или переводную, доставленную ему
каким-нибудь блистательным умом. Этим способом он дает передышку
импровизированной комедии и усиливает впечатление ее новизны, что
является необходимым залогом выгодного существования театра в
течение целого года и спасает его от предрассудков цивилизации, о
которой до сего времени продолжает мечтать Италия. Благодаря
этому публика одновременно воспитывается и развлекается, а Сакки
получает нужные барыши, которым напрасно завидуют
комедианты, неопытные в своей профессии и не сознающие пользы, которую
это искусство может принести в Италии»1.
Тот, кто стал бы искать причину ложных и глупых отзывов и
нападок по адресу этого почтенного и заслуженного комедианта,
любимца публики и всей труппы, нашел бы, что она вызвана злобной
продажностью, отвергнутой из соображений экономии, а вовсе не
заботами об итальянской литературе, которая никогда не будет
благодарна плагиаторам и пачкунам.
Государи умеют зорко следить за источниками порчи нравов
своих подданных, и, если у импровизированной комедии есть
заинтересованные презренной выгодой враги, я позволю себе быть
откровенным и бескорыстно вспомнить о некоторых
предумышленных представлениях. Доводы, которые я приведу, будут всегда очень
просты и лишены придирчивых софизмов и косоглазой
метафизики. Здравый смысл — дитя истины и не нуждается в одеждах, не
позволяющих отличить ложь от правды.
«Я никогда не буду позорить благонравные подмостки Адрии
постыдным отражением мерзких серьезных сюжетов из повседневной
жизни. Этот новый прием может дать обильные театральные темы,
но он не способен оживить театр и вызвал бы только краску стыда у
любого венецианского трагического или комического писателя.
Человечеству больше всего свойственно удовлетворять
собственные разнузданные страсти. Безбожные характеры, выведенные
каким-нибудь искусным писателем, и ярко очерченная утонченная
интрига подают вредный пример, особенно если злодеи не получают
возмездия, вполне соответствующего их преступлению; если же
наказание соразмерно преступлению, зрелище становится
нестерпимым для наших человеколюбивых зрителей»2.
Эти опубликованные мною доводы, которые не могут встретить
возражений, заставляют тех, кто ими злоупотреблял, упрекать
других в недостатке здоровой морали.
Я никогда не поверю, что буду включен в число сеятелей без-
Предисловие к переводу «Файеля». (Прим. автора.)
Предисловие к переводу «Файеля». (Прим. автора.)

14
КАРЛО ГОЦЦИ
нравственности, и даже не стану унижать себя подобным
подозрением. Я только развлекал моих соотечественников на подмостках
невинными произведениями, изображая чудесное, любовь к
которому так свойственна человеческой природе, а также сильные и
честные страсти, соответствующие обстоятельствам, облекая их
доступным мне художественным красноречием, разумеется, ни в какой
степени не вредным. Я подражал природе, хотя это и признается
нежелательным, соединяя шутливые полеты фантазии и строгую,
иногда аллегорическую мораль. Меня скорее обвинят в излишнем
нравственном ригоризме, чем в непристойности. Вот образец моих общих
принципов и взглядов на воспитание, высказанных всенародно. В
моем «Дзеиме, царе джиннов» Дзелика спрашивает у рабыни Дзирмы,
добродетельнейшей ученицы Дзеима, кто ее так воспитал. Дзирма
отвечает следующее:
Кто я, сама не знаю. Некий старец,
В одеждах белых, с длинной бородою
Белее снега, и суровый с виду,
В лачуге жалкой воспитал меня.
Он рассказал мне, что меня в пеленках
Нашел на берегу пустынном Тигра,
Родителями брошенную, верно,
Как тайный плод позора и стыда.
Учил меня всегда, что рождена я
Для рабства, для лишений, и должна
Повиноваться высшей воле Неба,
Что всем вершит святое Провиденье,
Что чудные дела — удел великих,
Что Небесам угодно, чтобы люди
Все постепенно, вплоть до мелкой черни,
Работали у высших в подчиненье.
Он говорил мне так: не соблазняйся
Речами тех, кто, мудрствуя лукаво,
Внушает смертным мысли о свободе,
О нарушенье дивного порядка,
Что меж людей установило Небо...
Они смущенье вносят и разлад,
И нарушают мир, и умножают
Ряды разбойников и нечестивцев,
И плахам кровь преступную дарят.
Чти высших, дочь моя; люби, терпи
Свою судьбу, хотя б и тяготила
Она тебя, и зависть подавляй.
В суде небесном подвиг благородный
Великих мира ценится не выше,
Чем подвиг низкого раба. Бессмертье

Чистосердечное рассуждение...
15
Равно открыто и простолюдину,
И славному монарху. Сильный дух
В страданиях всего счастливей в мире.
Так мне спокойно старец говорил,
И в рабство продал он меня спокойно;
А я... я счастлива, когда меня
Считаете вы верною рабыней1.
Если угодно будет обратить внимание на то, куда ведет это
рассуждение, можно будет легко усмотреть, какова моя система. Мои
сочинения напечатаны. Надеюсь, мне не придется защищать мораль,
которую я в них излагаю.
Негодование некоторых корыстолюбцев или фанатиков на то, что
публика упорствует в своем пристрастии к старинной
импровизированной комедии дель арте, которая, разумеется, не более как
простонародное зрелище, либо построенное на грубой фантастике,
унижении порока и восхвалении добродетели, либо же представляющее
преувеличенную пародию нравов, остроумную и приятную, но в
обоих случаях вполне невинное развлечение, дозволенное, определенное
и допустимое и притом составляющее исключительно нашу
национальную ценность, — заставляет голословно обвинять ее, с ничем не
объяснимой яростью, в порче нравов девушек, жен и слуг2.
Никогда не защищая мимолетное неумеренное слово, которое
случайно может сорваться с уст комедианта в пылу импровизации
(за чем совершенно разумно и следят, соответственно исправляя и
наказывая), я не могу понять, как может портить нравы развлечение
«причудливо-шутливое, простонародное и экстравагантное»3, к
которому прибегают, по словам косных врагов этого жанра, чтобы
найти пищу только для глаз и для ушей, но не для того, чтобы найти
пищу для ума и сердца.
Хотелось бы, чтобы так же легко, насколько легко разоблачить и
переубедить этих неудачных лицемеров, ежеминутно впадающих в
противоречие, оказалось высмеять тех, кто, желая уменьшить
религиозный пыл и набожность, писал, что испарения усыпальниц и
холодная сырость, исходящая от мрамора церквей, образует
зловредную атмосферу, которой следует избегать. Против них, быть может,
недостаточно привести опыт веков, когда посещение церквей было
очень велико и всегда оказывалось полезным. Круг человеческой
жизни со времен, когда воздвигались наши храмы и в них хоронились
наши покойники, всегда был одинаков и, быть может, оказывался
более длительным у посетителей храмов, чем у безбожных
вольнодумцев, которым наскучило созерцание этих священных оград.
1 Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
2 Предисловие к собранию переводов Каминер. (Прим. автора.)
3 Предисловие к переводу «Файеля». (Прим. автора.)

16
КАРЛО ГОЦЦИ
Единственное, что могло бы оказаться полезным, — это
внимательное изучение нравов и поведения тех, кто, презирая узы религии,
ставящие препятствия их необузданным желаниям, искушает слабое
человечество страхами нечестивой заботы о телесном здравии.
Современная наука, богатая подобными теориями, в
особенности та, которая царит по ту сторону гор, заставила меня высказать
по поводу некоторых переводов, появившихся на подмостках наших
театров с тем, чтобы дать «пищу умам путем возбуждения душ и
благородных страстей»1, нижеследующие соображения.
Я смело утверждаю, что если бы когда-нибудь случилось, что
публика в своих театральных развлечениях, необходимость которых
признается властями, единогласно решила слушать и наслаждаться
только культурными, возвышенными произведениями, презрительно
отбросив капризно шутливые и доступные каждому пьесы, то властям
пришлось бы опасаться, что их народы будут более развращены, чем
воспитаны, и соответственно с этим усилить свою бдительность.
Мало чести придаст неизвестному автору предисловия,
истинному воспитателю народов, здравому в своих принципах, с которого,
кстати сказать, я намерен при случае сорвать маску, извлечение из
книги о театре синьора аббата Милициа, сопровождающееся
разбором и его собственными тонкими мыслями с оттенком похвалы.
Книга эта была признана глупой целым Римом и была осуждена на
сожжение на городской площади столицы благотворным приказом
высших властей за свою безрассудную дерзость, на что, впрочем,
наш очаровательный Протей не указывает, быть может, не желая
напоминать, что книги иногда сжигаются вместе с их авторами,
ради блага народов и государств.
Собиратели различных мнений о сущности театра, касающихся
воспитания и обычаев, высказанных писателями за много веков,
всегда ошибутся в надежде проявить свою ученость, если захотят
приурочить их к современным театрам всех народов.
Сент-Эвремон, который правильно рассуждал об итальянской
комедии XVII века в Париже, неправильно рассуждал о нашей
современной комедии, которой он не видал.
Синьору Милициа и его неосторожному панегиристу, который
хотел бы изгнать из наших театров грубые народные шутки, коварно
называя политическим тиранством держание народа в невежестве, я
отвечу, что не тирания, а человеколюбивая и мудрая
предусмотрительность заставляет по возможности воспитывать народы в той
простоте, которую я не стану называть невежеством. Напротив,
обезумевшим тираном является тот, кто, стараясь пробудить их софизмами и
опасной отвлеченностью, делает их беспокойными и тем подвергает
неизбежным тяжким наказаниям со стороны правителей.
Предисловие к собранию переводов Каминер. (Прим. автора.)

Чистосердечное рассуждение...
17
Я смело объявляю, помня свою горячую любовь к родине, не
будучи ни педантом, ни лицемером, ни защитником предрассудков,
что употребленные мною слова об «обработанных и возвышенных
произведениях» — слова иронические. При обстоятельствах, в
которых они были написаны, я не собирался говорить об обработанных
и возвышенных произведениях, дающих примеры сильных и
честных страстей, а только о вредных превыспренностях.
Если наши лицемеры хотят видеть в театре прислужника для
воспитания народа, а не для его дозволенного развлечения, мы
можем с этим согласиться. Но мы никогда не должны забывать, что
театральные подмостки служат всенародной школой. Я не защищаю
варварства, но презираю ложную возвышенность науки,
воспринятой нами с той стороны гор.
Простое высказанное мнение, что слезные мещанские драмы не
слишком подходят для театра и что недурно приберечь слезы для
трагедий, не может пресечь потока слезных драм, и, если они будут
нравиться, поток этот не остановится до тех пор, пока у них хватит пороха.
Между тем в их обманчивой возвышенности скрыта змея,
заставляющая ссылками на волнение души вводить новые слезные
мещанские драмы с благородными страстями, переводимые и
защищаемые в наших театрах людьми лицемерными по слепоте,
продажности или хитрости как орудие здравого нравственного воспитания1.
Искусная и хорошо построенная защита естественного права,
изображение живыми красноречивыми чертами представителей
власти, обманутых дурными советами и ставших вследствие этого
деспотичными и неверными своему слову, называние предрассудками
непоколебимых семейных устоев и законов, подчеркивание
несправедливого распределения прав, бесчеловечной жестокости отцов,
поощрение свободы мыслей и действий, наконец, распространение
скрытого и остроумного нечестия, вызывая волнение души игрой
благородных страстей, — вот та возвышенность, которую я презираю, и
то народное воспитание, которое считаю нежелательным. Именно
эта возвышенность народного воспитания, применяемая в театрах
искусными писателями, вызывающими волнение души путем
сильных впечатлений, заставляет людскую жадность и необузданность
судить самих себя, возбуждает их против подчинения мудрым
законам, продиктованным долгим опытом; уничтожает необходимую
субординацию в дочерях, сыновьях, женах, слугах и подданных;
разрушает возвышенный и полезнейший образ религии и страх перед
невидимым карающим судьей, вызывает неравные, непредвиденные
браки, расшатывающие основы семейственности, прискорбные са-
1 Прошу офранцузившихся итальянцев не понимать мое слово
«защищаемые», как «запрещаемые». (Прим. автора.)

18
КАРЛО ГОЦЦИ
моубийства, убийства и даже участившиеся в наше время
отвратительные покушения на священную жизнь судей и монархов.
Неужели для того чтобы убедить глупых лицемеров «с
благородными страстями», знакомящих Италию с новыми видами слезных
мещанских драм, мне придется выбрать те из них, в которых
особенно ярко отражаются пламенные чувства, направленные к
ниспровержению всех законов Божественного промысла, к тому, чтобы
сделать общество коварным и подозрительным, держать властителей
в постоянном напряжении, заставить их всегда иметь наготове
палачей, исказить великий образ католической веры и ввергнуть
человечество в страшный хаос старинного варварства, — и все это под
предлогом вернуть ему прежнюю чистоту?
Побуждаемый лучшими писателями, которые не принадлежат к
числу лицемеров и непримиримых чернильных пачкунов, я
произведу и эту показательную работу и в то же время, глубоко любя свою
родину, буду просить о тщательном исследовании того действия,
которое может оказать на наш народ яд, преподнесенный ему
«благородными страстями».
Воспитание низших классов, которым власть имущие из
предосторожности разрешают невинные театральные развлечения, заключается
в религии, усердном и честном занятии своим ремеслом, слепом
повиновении своему государю и преклонении главы перед прекрасным
порядком общественной субординации, а вовсе не в пропаганде
естественного права, не в объявлении законов злоупотреблением власти
меньшинства, жестокой тиранией, а всего лучшего, что установилось
в глубоко несчастном человечестве, — варварским игом и ярмом.
Естественное право обнимает собой законы, которые
установлены каждым народом по общему желанию и которым все
добровольно подчинились для того, чтобы избавиться от тяжелого положения,
неизбежно вызываемого путаницей в мыслях, особенно у людей,
различно понимающих идею естественного права, не ограниченного
людской жадностью и несправедливостью.
Мудрецам, избранным человечеством для того, чтобы следить за
исполнением установленных законов, надлежит изменять или
добавлять постановления в зависимости от обстоятельств. Таким
путем обеспечивается равенство и справедливость и держится в
равновесии естественное право, зависящее от требуемых законов.
Лукавые и хмурые писатели не должны побуждать каждого в отдельности
стать своим собственным судьей, чтобы сколотить партию
недовольных, которая бы их кормила и исполняла их желания.
Если отнять у «Беверлея» вредные семена, разбросанные в нем
коварной современной наукой, то из него можно будет только научиться
зевать и приходить в ужас. На «Английском каменщике», который
выдает себя за французскую пьесу, чтобы ему подражали итальянцы, и
которому предпослано предисловие, начинающееся словами: «Эта
драма провалилась, и не без треска, на первом же представлении», можно

Чистосердечное рассуждение...
19
только научиться позорному отчаянию не слишком обоснованного
самоубийства. Но вот истинное впечатление, которое должны
произвести на ученическую аудиторию «Дезертир», «Сыновняя любовь» и «Жен-
неваль», предложенные для воспитания народов.
В «Дезертире» выведен молодой человек, бежавший из полка в
порыве юношеской горячности из ненависти к суровой воинской
дисциплине. Он обладает приятным характером, проникнут
честными правилами, нежно любит свою Клару и узнает своего любящего
отца в минуту ужасного несчастья. Произведение это написано
господином Мерсье с большой страстностью и силой, достойными
великого писателя, но оно основано в своих рассуждениях и чувствах на
коварной науке нашего времени. Приговоренный к смерти по
непреложным, необходимым военным законам, этот «Дезертир» вызовет у
зрителей чувство ужаса и сострадания и внушит им гибельное
отвращение к властям и заботливым законодателям. Вот чему искусно учит
это театральное воспитание, а вовсе не указывает на вред
дезертирства, как утверждают тайные дезертиры — авторы предисловия.
Поскольку вредное дезертирство было всегда неизбежным,
постольку смертная казнь являлась для него необходимым
наказанием. И, если, невзирая на действительную, реальную смертную казнь,
солдаты все-таки дезертируют, как может подобный пример смерти
на подмостках заставить солдата исполнить свой долг? Я скоро
докажу, что гораздо лучше понял намерения господина Мерсье, чем
защитники воспитательного значения слезных мещанских драм.
Елизавета Каминер, переводчица этой пьесы, которая с успехом
продержалась на наших сценах благодаря новизне содержания и
сильным страстям, изменила трагический конец этого произведения
и заставила миловать дезертира, что, конечно, могла сделать только
добросердечная девица. К этому ее привело единственное
соображение, что наша человеколюбивая аудитория не вынесет такого
жестокого конца. Если бы она произвела эту замену, руководствуясь
моими соображениями, она очистила бы все произведение от нападок,
риторических цветов и излишней чувствительности в защиту1
естественного права, которые, подрывая субординацию и уважение к
власти, внушают народу непослушание ее законам.
Для того чтобы я мог открыто и без всяких оговорок признать
принципы господина Мерсье противоречащими тому хорошему
впечатлению, которое тайные авторы предисловия извлекли из его
драмы, нужно было, чтобы Елизавета Каминер по чисто женскому,
вполне извинительному тщеславию созналась в своей переписке с
автором этой драмы. Меня радует эта переписка, но тот, кто
написал предисловие к ее переводу, не должен был допустить, чтобы она
1Я продолжаю опасаться, что офранцузившиеся итальянцы примут
«защиту» за «запрещение». (Прим. автора.)

20
КАРЛО ГОЦЦИ
напечатала письмо господина Мерсье, в котором тот благодарит ее
за изменение конца его пьесы. Может ли мое толкование внушить
сомнение? На какие только ложные шаги не толкает близорукое
лицемерие! Вот отрывок из этого письма:
«Эта смерть не понравилась во Франции так же, как в Италии.
Я преследовал в своей пьесе политическую цель, хотел разъяснить
своему народу весь ужас бесчеловечного закона, который так
хладнокровно распоряжается жизнью человека, решившего вернуться к
естественному праву. Я надеялся заставить его отвергнуть этот закон,
представив ему яркую картину его применения. Но он не мог
перенести изображения того, что допускает в действительности и т. д.»
Я не собираюсь критиковать Елизавету Каминер ни за ее
перевод, ни за исправление пьесы. Молодая девица не обязана
вскрывать всю остроту возвышенного яда пьесы, которую ей приходится
переводить. Но я не могу не защищать свою родину от козней,
направленных на ниспровержение установленного порядка, и самого
себя — от предисловия, которое лживые лицемеры советуют
молодой девушке опубликовать от ее имени.
Пример сыновней любви Фабра, пример, который мы встречаем
во многих других наших пьесах, научит нас любить наших отцов с
таким же успехом, с каким нас учат этому наши собственные комедии.
Но преступная семья Фабра, описанная с таким хитрым искусством,
разукрашенная невиннейшими и прекраснейшими нравственными
добродетелями, великодушная, гостеприимная, любезная, нежная,
страдающая под бременем тяжелого обвинения, предъявленного
католическим монархом, и, наконец, сам Фабр, добродетельный
преступник, нежный страдалец, избавляющий отца от цепей, налагая их
на себя самого и подвергаясь из-за этого позору осуждения на
каторгу, старающийся скопить в поте лица возможно больше денег, чтобы
поддержать родителя, и встречающий свою возлюбленную в
ужасающих обстоятельствах нищеты, вызванной его преступлением, —
подобное театральное зрелище, поставленное на нашей сцене в условиях
нашей опасной современности, с обработанными умелым писателем
принципами естественного права, с противопоставлением
угнетенной добродетели преступников варварской тирании честных людей и
украшенное волшебным очарованием любовных страстей, способно
внушить ученической аудитории отвращение к суровым принципам
католицизма, склонить ее на сторону еретиков, еще более отдалить
народ от церкви и духовенства, заставить увидеть гугенота в католике
Фальбере и заставить назвать по меньшей мере неосторожными те
беспокойные и смутные умы, которые в своих предисловиях
защищают воспитательное значение подобных пьес.
«Женневаль», который, по словам наших замаскированных
авторов предисловий, научит нашу молодежь остерегаться искушений,
есть не что иное, как английская пьеса «Джордж Барнвель»,
подвергнутая некоторой переделке. Барнвель убивает своего дядю, подстре-

Чистосердечное рассуждение...
21
каемый бесчестной любовницей. Женневаль, мучимый угрызениями
совести, не доходит до такой крайности; но бесчестная любовница
Женневаля гораздо опытнее в преступлениях, чем бесчестная
возлюбленная Барнвеля. Раскаявшийся Барнвель погибает на эшафоте,
проклиная свою коварную возлюбленную. В «Женневале» все
приводится к благополучному концу.
Эта слезная драма благородных страстей, призванная
воспитывать народы, очень остро и великолепно трактует мораль наизнанку
и может легко и без оговорок называться позорным зеркалом1
повседневной трактовки преступных характеров, сочиненных ловким
писателем и выведенных на свет с утонченной злонамеренностью.
Злодейство в этой драме возводится на пьедестал. Добродетель же
является либо смешной и преувеличенно суровой, либо бесполезно
глупой. Случайность исправляет зло, которое несправедливость
довела до крайних пределов, а добродетель только усилила.
Проходимец в подлинном смысле слова, игрок, сутенер и
разбойник, и молодая служанка, типичная сводня, которая лечилась ртутью
и вследствие этого, по собственному признанию, лишилась доходов и
удовольствий на целых шесть месяцев, — вот персонажи, призванные
украшать наши сцены и отражать в себе образы благородных
страстей. Наши веселые слуги и невинные шутники, которые развлекают
публику своими нисколько не предосудительными остротами,
кажутся безвкусными шутами и мошенниками рядом с этими
прирожденными героями, взятыми напрокат из домов терпимости.
Розалия — настоящая непотребная женщина и вместе с тем
зеркало чудесного воспитания в театре. Она умеет прятать любовника,
когда приходит Женневаль, неопытный и влюбленный юноша,
умеет тонкими риторическими приемами, с применением богословской
морали неудачников нашего века, заглушить всякие угрызения
совести, которые, естественно, терзают душу, воспитанную в твердых
принципах, когда она начинает опускаться в бурное море порока,
похоти и.грабежа. Розалия — красноречивый философ. Все дело во
взглядах. Земные блага принадлежат всем и каждому. Причина их
несправедливого распределения — злоупотребление и случайность.
Мир разделен между двумя классами людей: одни отнимают, другие
дают. Щепетильность — это слабость ума, стыд — малодушие
плебейской души, напуганной ложными страхами воспитания.
Добродетель желает несколько исправить неурядицу, но
добродетель снисходительного и щедрого хозяина есть признак слабости,
добродетель любящей и честной девушки — признак холодности и
незначительности. Добродетель мудрого и сердечного друга обесценивается
1 Вот еще одно «защищают», заставляющее меня бояться офранцузившихся
людей, с которыми я постепенно теряю способность объясняться
по-итальянски. (Прим. автора.)

22
КАРЛО ГОЦЦИ
лицемерием, а добродетель старого дяди Женневаля, более
подходящая к данному случаю, — серьезное шутовство; и сам он играет в этой
слезной воспитательной драме роль Труффальдино. Настоящая
героиня драмы — Розалия. Все потрясенные души зрителей обращены к
Розалии. Куртизанка Розалия возведена на пьедестал; все ей рукоплещут.
Старый дядя Женневаля, который старается вовремя удалить эту
жрицу божественного лицемерия, чуть не становится жертвой
ужасного убийства.
Розалия, укрывшаяся в бедной лачуге, учит зрителей отменней-
шему богохульству и восстанавливает их против карающего
правосудия. Вместе с лицемерным плутом, разбойником, хладнокровным и
ловким наводчиком и утешительницей сводней она затевает
отвратительную, но ловко придуманную интригу для удовлетворения своей
мести. Недостаточно зверски убить старого гонителя; племянник его
Женневаль должен быть соучастником преступления, чтобы эшафот
опозорил семью, которая ее притесняла. Женневаль присоединяется
к этому делу. Согласитесь, что четвертый акт этого воспитательного
зрелища содержит квинтэссенцию возвышенной школы для детей,
женщин и слуг. Автором ничто не забыто для того, чтобы возвеличить
и представить в правильном освещении подстрекательство к
бесчестному поступку. Ласки, слезы, обмороки любимой женщины,
сопровождаемые утонченнейшими логическими доводами, просьбами и
потрясающими риторическими угрозами, выступают со всей силой и
приковывают внимание аудитории к этой полезнейшей школе.
Обычная сцена угрызений совести, столь часто повторяющаяся в
театральных представлениях, но трактованная с полетом фантазии и
отпугивающими образами и к тому же исполненная актером с
должным воодушевлением, может произвести гораздо больший эффект,
чем эта длиннейшая гнусная сцена, рисующая отвратительную школу
соблазна. Розалия не наказывается, чтобы дать пример народу. По
настоянию наших современных разнузданных безбожников и
систематических казуистов, высмеивающих Божественный промысел, ее
оставляют ожидать от Провидения тех укоров совести, которые могли
бы заставить ее раскаяться в своих грехах.
Неудивительно, что новизна положений и сильные страсти этой
драмы приковывают к ней внимание зрителей, но поразительно, что
молодая девушка из нашего народа решилась перевести ее и отдать
для постановки театрам, преследуя не только свои собственные
цели, но предлагая эту пьесу как пример для подражания.
Отвратительные сцены, изображенные в этом произведении,
могут произвести только пагубные действия. Показательно и тонко
обработанные тяжелое сладострастие, злодейство и соблазн,
поставленные в центре внимания зрителей и составляющие главную сущность
пьесы, либо раздражают, либо учат дурному человечество, и без того
как нельзя более склонное удовлетворять свои разнузданные страсти.
Я готов допустить, что жены и девушки не будут брать пример с

Чистосердечное рассуждение...
23
Розалии, не будут учиться у нее искусству обольщения и не доведут
мужа или возлюбленного до такого состояния, чтобы он зверски
убил отца, дядю, брата или тещу, мешающих их желаниям, но я
охотно верю, что жены и девушки могут, по меньшей мере,
научиться у Розалии тысяче хитростей и уверток, чтобы заставить мужа или
возлюбленного сделаться орудием их мести, исполнить их
дорогостоящую прихоть, вызвать вражду, притеснение, ссоры, раздоры и
разорение семьи.
Расскажу анекдот, который мне передавал один французский
путешественник, хорошо знакомый с театрами Франции, где он
подвизался в качестве художника и декоратора, и, хотя этот анекдот
кажется мне вполне правдоподобным и соответствующим данной
пьесе, я не стану, однако, выдавать его за истину. Он уверял меня,
что в парижских театрах «Женневаль» не исполняется. Французские
актерские труппы, разъезжающие по провинциальным городам,
изредка ставят его, чтобы занять вечер новинкой, но и там
«Женневаль» не пользуется никаким успехом.
— Я видел его на сцене в Бордо, — добавил он. — Все
порядочные актрисы, входящие в состав труппы, неизменно отказываются
исполнять роль Розалии, но есть несколько публичных женщин, так
называемые актрисы-куртизанки, которые также подвизаются в
театральном искусстве, получая кое-какие барыши исполнением ролей
отвратительных персонажей, от которых отказываются настоящие
актрисы, и вместе с тем выставляя себя напоказ. Когда хотят ставить
«Женневаля», нанимают одну из таких актрис-куртизанок и
поручают ей роль Розалии. В такой день театр превращается в публичный
дом и посещается известными своднями, негодяями и развратниками,
которые громом аплодисментов, криками и невоздержанным
смехом приветствуют Розалию и актрису, исполняющую ее роль в этой
слезной драме благородных страстей. Это назидательное торжество
приносит театру некоторый доход.
Я только сообщаю то, что мне было рассказано французом, и не
выдаю за истину то, чего не видел сам. Но, если в этом анекдоте
заключается крупица правды, по меньшей мере странно то
усовершенствование, которое хотят ввести в Италии путем постановки на наших
театрах «Женневаля» как образцовой, назидательной пьесы.
Французские актрисы, не допускаемые к причастию, отказываются
выступать в роли Розалии. Итальянские же актрисы, пользующиеся
всеми духовными благами церкви, не стесняются ее исполнять.
В Италии честным девушкам советуют переводить «Женневаля» и
отдавать его в театр только потому, что эта слезная драма
происходит из страны, где все от гостиной до кухни проникнуто культурой,
где умеют потрясать души, захватывать сердца и изображать
благородные страсти.
Огромная масса людей делается приверженцами безбожников,
прославившихся своими талантами, своей смелостью и гонениями,

24
КАРЛО ГОЦЦИ
которым они подвергались. Бесконечное множество этих
приверженцев надеются стать знаменитыми и в свою очередь иметь
сторонников, которые кормили бы их, распространяя вкривь и вкось то, что
сказали или написали великие люди (прославившиеся, конечно, не
своими вредными принципами), и не способны познать разницу
между добром и злом или предвидеть последствия того и другого.
Нетрудно доказать, что простой народ, воспитанный в простоте
и на великих образах католической религии, в уважении к властям и
законам, в приверженности к искусству, развлекающийся в театре
фантастикой, легкими пародиями, сильными, но благородными
страстями, более восприимчив к необходимой для общежития
добродетели, чем тот же простой народ, которому постоянно напевается
естественное право, — узы законов называются несправедливыми,
власть называется тиранией, восхваляется мягкость протестантизма
и суровость католицизма, но невозможно допустить, чтобы так
называемая возвышенная мысль нашего века соединила подобную
проблему с вопросом о театре. Со своей стороны я готов читать все, что
угодно, но всегда буду насколько возможно придерживаться
изречения одного из лучших и мудрейших философов Франции:
«Тот, кто пишет, считаясь только со вкусами своего времени,
думает больше о себе, чем о своих читателях. Надо всегда
стремиться к совершенству, и тогда потомство сумеет нам воздать
справедливость, в которой нам иногда отказывают наши современники» (Ла-
Брюйер).
«Стремиться к совершенству» я отношу как к нравственности,
так и к искусству писать. Среди пьес, конечно, всегда
«кратковременных» и «преходящих», если речь идет об их сценическом
воплощении, я не выставляю свои пьесы, ни как образцовые, ни как дурные,
ни как посредственные. Опубликовывая их, я только защищаю моих
современников и соотечественников, которым они нравились и
нравятся, и нисколько не хочу хвастаться перед потомством. Ни
один писатель никогда еще не унижался до того, чтобы писать
научную апологию или поэтику в защиту популярных театральных
пародий, причудливых, с сильными страстями и участием
фантастического элемента. Актеры и публика должны были прокричать во все
горло подобную апологию и поэтику, которая защищала бы их
интересы и их гениальность, но возвышенные театральные поэты
никогда не напишут ничего подобного, а публике совершенно
безразлично, написана она или нет. Я со своей стороны хотел бы, чтобы
новая слезная драма «Дезертир», идущая всего только второй год,
собрала такое же множество публики, как никому не нужный
«Каменный гость», который ставится целых двести лет, и чтобы старый
испанец Тирсо де Молина был побежден современным французом
Мерсье. Тогда можно было бы осуждать наших актеров и нашу
публику и жить в полном согласии с авторами, трактующими вопрос о
правильности театральных представлений.

Чистосердечное рассуждение...
25
Тот, кто говорит1, что мои десять театральных сказок
«прекрасны», но написаны без соблюдения театральных правил и
неестественны, говорит это по одной из тех причин, которые внушаются
лицемерием. Из того, что он говорит, я не приемлю ни хорошего, ни
дурного. Он их называет «прекрасными», чтобы не оскорбить
публику, которой они нравились, и называет «неправильными и
неестественными» из язвительного желания чем-нибудь их унизить.
Преувеличенная аффектированная похвала, расточаемая по адресу
«Доброго и злого духа» синьора Гольдони, — пьесы, которою он хочет
побить все мои сказки, на деле же резко отличающейся от них по
своему характеру, но о которой я еще не высказал ни
положительного, ни отрицательного суждения, ибо намерен говорить о ней в
предисловии к моей десятой фьябе, — доказывает преследуемые им
мелкие злобные цели, к которым можно, смеясь, применить слова
поэта «Floriferis ut apes in saltibus omnia libant»2.
Мои десять сказок для театра как нельзя более правильны, если
вообще можно говорить о правильности в пьесах подобного жанра,
и настолько близки к природе, что могли даже растрогать
аудиторию до слез. Теперь они появляются в печати, и синьор Floriferis ut
apes сумеет с большим удобством и хладнокровием произвести свою
ученую оценку их ошибок и нравственных достоинств.
Правила построения театральных пьес, завещанные нам
старинными мастерами, особенно правила единства действия и
завершения его в течение двадцати четырех часов, имели целью заставить
авторов создавать произведения, в которых правдоподобие и связь
между частями достигли бы полнейшей гармонии, цельности и
пропорциональности. Почтенная античность рассматривала отдельные
части драматического произведения с точки зрения узких и строгих
принципов, вроде тех, из которых исходили Петрарка и Бембо,
рассматривая части сонета, не щадя ничего, лишь бы заключить
дарование автора в тесный круг, который мешал бы ему выйти из границ
совершенства и простоты.
Благодаря этим строгим правилам публику одолела тоска, и
многие драматические авторы, настаивавшие на них, наполнили свои
произведения нелепостями, которых они не ввели бы, если бы
совсем отказались от правил. Испанцы, англичане, итальянцы, желая
идти навстречу публике, первые освободились от этих уз. Более
тонкие французы сумели дольше сохранить эти правила, но теперь и
они уже не придерживаются их. Алексис Пирон, французский
драматический писатель, начал тяготиться этими правилами еще в 1728
году, а в нынешних французских пьесах мы уже видим залы, тюрь-
1 Журнал «Литературная Европа». (Прим. автора.)
2«Как пчелы на цветоносных лугах все отведывают». (Гораций.)

26
КАРЛО ГОЦЦИ
му, сад, парк, ограду, храм, площадь с мостом и различные другие
перемены места в одной и той же пьесе.
Я не стану смешивать, как это делают с удивительной
откровенностью и проницательностью наши лицемеры, в одну кучу со
слезными драмами трагедии господина д'Арно, произведения
безусловно оригинальные, возвышенно талантливые, но слишком мрачные и
вряд ли могущие быть поставленными рядом с пьесами, идущими
сейчас в театре.
Слезные драмы, заставляющие попеременно смеяться и плакать,
как это имеет место в «Дезертире» с его легкомысленным офицером,
в «Сыновней любви» с насмешливым Ольбаном, в «Евгении» с мадам
Мюрер и Дринком, в «Английском каменщике» с его лицемером, в
«Женневале» с его строгим стариком, в «Нанине» с глупым
крестьянином, в «Двух друзьях» с ревнивцем и во многих других пьесах с
другими персонажами, наперекор всем поэтикам, не желающим их
признавать, приносят своим авторам и переводчикам некоторую
выгоду, особенно, если в них заложена здоровая мораль и если они
нравятся. Но если они заставляют смеяться и плакать и способны
захватить аудиторию, то нельзя отрицать и того, что здоровая мораль
«Ворона», «Женщины-Змеи», «Синего Чудовища» и других моих пьес
произвела совершенно такое же действие, и я оставляю за собой
право доказать, что я в своих сказках имел мужество пойти гораздо
дальше в воспитательных намерениях, чем это сделали драматурги,
придерживавшиеся установленных правил, и что мои сказки по существу
гораздо оригинальнее и новее, чем слезные драмы.
Относясь всегда с полным уважением к переводчикам, которые
дают нам возможность наслаждаться в наших театрах хорошими
переводами прекрасных пьес иностранных авторов, я позволю себе сказать
лицемерам, которые, сами ничего не делая для увеличения в нашем
народе числа гениальных людей, презирают все итальянское и хотят
ограничить театральные развлечения предлагаемыми ими образцами.
По поводу жалкого убожества их переводов я могу повторить фразу
упомянутого выше Алексиса Пирона «Cela est trop commode pour être
séant» («это слишком удобно, чтобы быть приличным»).
Мне остается провозгласить, а не оправдывать опубликованное
мною положение, которое весьма неискусно было обращено против
меня таинственными авторами предисловий.
«Тот, кто заметит и, очевидно, заметит по опыту, что невозможно
преподносить публике в течение целого года театральное зрелище, не
похожее на те, которые она считает установленными и допустимыми,
предаст свою публику, если будет стараться лицемерным рвением и
обманом внушить ей отвращение к тому, что ей нравится»1.
Неужели мы поверим, что, переводя «Евгению» и «Дезертира»,
Предисловие к переводу «Файеля». (Прим. автора.)

Чистосердечное рассуждение...
27
которые понравились при первой постановке, но уже в следующем
году пользовались меньшим успехом, чем «Зеленая Птичка», мы
дали Италии театральное развлечение на многие годы и снабдили
достаточным материалом больше двадцати подвизающихся в ней
актерских трупп? Что за развлечение и какие доходы приносят сегодня
нашим театрам неисчислимые произведения синьоров Гольдони и
Кьяри, которые в свое время наделали столько шуму, не изгнав,
однако, нашу импровизированную комедию? Неужели невозможно
побудить талантливых людей Италии сочинить какого-нибудь
«Мудрого друга», какую-нибудь «Виргинию» или другое драматическое
произведение, которое будет иметь успех, или заставить
кого-нибудь правильно перевести хорошую иностранную пьесу, вместо того
чтобы выставлять наши «установленные и допустимые» театральные
забавы глупыми арлекинадами, неуклюжим шутовством,
недостойным барышничеством, грязными низостями, пугающими дурным
примером, что противно истине, приличию, справедливости, и
вместо того, чтобы обрушиваться с грубыми и неосторожными выпадами
на нашу публику, которая бежит туда, где ей нравится, и
развлекается там, где ей приятно? Совсем не заботясь о том, чтобы доставить
нашим театрам необходимое, эти лицемеры и ложные ревнители
только и делают, что распространяют по всей Италии своей
цветистой болтовней вредную и невежественную мысль о мнимой
культуре, приводя большую часть людей к сознанию полного пресыщения
и лишая их даже того ничтожного удовольствия, которое дается
мимолетным театральным развлечением. С подобными же принципами
зловредная роскошь, прикрываясь разными личинами, расстраивает
людское воображение и, называя скромность в одежде,
воздержанность в нарядах и украшениях, умеренность и простоту в пище
постыдной некультурностью и недостойной грубой невоспитанностью,
заставляет человеческие мысли невероятно возноситься, внушает
отвращение решительно ко всему и, под видом воображаемой
утонченности, превращает мужчин и женщин в смешные карикатуры,
заставляет бесцельно стонать мудрецов и для собственной забавы
вносит разруху в современные семьи.
Сколько я вижу людей во власти этого призрака воображаемой
культуры в области театра, которые, не слушая никаких доводов,
называют настоящие шутки и остроты глупой буффонадой.
Как много дам, ставших смешными жеманницами под влиянием
людей, совершенно серьезно распространяющих лицемерие нашего
века и проникнутых неосновательными предубеждениями
воображаемой культуры, утверждают со смешными гримасами тошноты,
что не могут выносить народную комедию, но в то же время ни за что
не соглашаются пропустить возвышенную трагедию. Однако, когда
я искусно допрашивал их по поводу какого-нибудь места в трагедии,
которая шла в данный вечер и про которую они бессовестно
клянутся, что прослушали ее с вниманием и восторгом, в действительности

28
КАРЛО ГОЦЦИ
оказывалось, что они не следили ни за ходом действия, ни за
обстоятельствами, ни за развитием чувств.
Таково представленное в должном свете пагубное впечатление,
произведенное на публику ложным усердием и лицемерием, по
поводу которых я в свое время прибавил следующие слова, казавшиеся
тогда малопонятными, но смысл которых теперь, быть может,
разъяснился слишком очевидно:
«Мне бесконечно надоели все театральные вопросы. Из этого
ложного усердия и лицемерия рождаются некоторые сценки, в
которых я нахожу мою долю развлечения. Осторожный наблюдатель,
который умеет разобраться в плодах предрассудков, всегда найдет чем
позабавиться».
Наконец, чтобы убедить наших замаскированных или
разоблаченных тайных сочинителей предисловий, которые защищают
слезные драмы (я назвал бы их скорее трагикомедиями, не убоявшись
столь презираемого названия) и считают их новым видом пьес,
придуманным современными французами1, не учтя того, что старый
английский, испанский и итальянский театр полон образцами
слезных драм, — я удовольствуюсь тем, что брошу им в лицо слова
известного французского писателя Пирона, автора «Густава Вазы»,
«Метромании» и других драматических произведений.
Этот образованнейший и тончайший писатель, который
поставил на парижской сцене 21 октября 1728 года свою грустную комедию
под названием «Неблагодарные дети», впоследствии напечатанную под
названием «Школа отцов», жестоко выругав себя за ее постановку,
несмотря на то, что она не провалилась, разразился следующими
словами:
«Просвещенный исключительно светом здравого смысла, умный
человек никогда не будет наслаждаться в театре нашими скучными
новшествами, холодным и чудовищным смешением,
спектаклем-амфибией, в котором проявляется и временно прельщает нас
легкомыслие века, но которое в действительности обязано своим
происхождением только ослаблению таланта. Преходящий успех подобных пьес
объясняется только причудливостью мод и испорченностью вкуса.
Общее заблуждение на этот счет заходит, однако, так далеко, что
называют почетным именем «нового вида комедии» причудливые
драмы, составленные исключительно из того, что портит мою. Как будто
сочинить пьесу из самых незначительных и к тому же самых слабых
частей нескольких произведений — значит заслужить почетный титул
«творца». Как будто портить значит создавать! Конечно, нет; и что бы
ни говорили наши приверженцы, на мой взгляд, все сведется к тому,
1 См. предисловие к собранию переводов Каминер и журнал «Литературная
Европа». (Прим. автора.)

Чистосердечное рассуждение...
29
что мы не сможем оценить злосчастный трогательный комизм иначе,
как поставив его на одну доску со смехотворным трагизмом.
Восхваление наших пьес-полукровок никогда не опровергает
физический закон: всякое смешанное тело несовершенно и
недолговечно». (Предисловие Пирона к «Школе отцов».)
«Неимущий» и «Беверлей»1, слезные драмы или мещанские
трагедии, лишенные веселых характеров и поставленные в переводе на
наших сценах, не имели никакого успеха.
Я обещал рассказать чистосердечную историю возникновения
моих сказок для театра, но до сих пор написал к ней только
длиннейшее введение. Оно находится в ближайшей связи с обещанной
мною историей, и я вынужден продолжать его, чтобы иметь
возможность изложить то, что хотел.
Если я миную подводный камень в образе рассуждения о
синьоре Карло Гольдони, я не смогу продолжать свое путешествие и
выполнить данное обещание.
Этот итальянский драматический писатель был самым ярым
противником нашей импровизированной комедии из всех, когда-
либо существовавших в Италии.
Хотя я знавал ученых и почтенных старцев, которые клялись,
что в свое время театральные произведения Чиконьини вызывали в
театре такой же шум и восторг, как пьесы Карло Гольдони, я не
хотел обидеть его, согласившись с таким утверждением. Ни толстые
тома, ни отдельные комедии, ни повторные издания Чиконьини,
встречающиеся в Венеции, Болонье, Пезаро, Милане и Тревизо,
которых теперь ни один благоразумный читатель не удостаивает
взглядом, не заставят меня предсказать такую же участь многочисленным
изданиям произведений синьора Карло Гольдони. Только время
может решить, преходящи или бессмертны театральные пьесы,
которые некогда вызывали восторг.
Если бы этот писатель получил то культурное воспитание,
которое заставляет талантливых людей правильно и возвышенно
мыслить и красиво писать, и если бы он ограничился небольшим
числом хорошо продуманных комедий, он обессмертил бы в этой
области и себя и Италию.
Внимательный наблюдатель природы и обычаев, человек столь
опытный в театральном деле, как он, несомненно мог создать
неувядаемые итальянские пьесы, если бы он обладал критической
способностью рассудка отличать, просеивать и выбирать собранные им
мысли, сообщая своему перу надлежащие глубокие и яркие краски.
Всего этого он не сумел использовать и не обладал этим свойством.
Он выставлял на сцене все истины, которые попадались ему под
1 Меланхолические произведения, переведенные с французского и
поставленные на сцене. (Прим. автора.)

30
КАРЛО ГОЦЦИ
руку, грубо и дословно копируя действительность, а не подражая
природе с изяществом, необходимым для писателя.
Он не сумел или попросту не пожелал отделить то, что можно
изображать на сцене, от того, что на ней абсолютно недопустимо, и
руководствовался единственным принципом, что истина не может
не иметь успеха. Благодаря этому его комедии всегда отдают
дурными нравами. Сладострастие и порок борются в них со скромностью
и добродетелью, и нередко первые побеждают последних.
Нередко в своих комедиях он выводил подлинных дворян как
достойный осмеяния образец порока и в противовес им выставлял
разных плебеев как пример серьезности, добродетели и степенства.
Я подозреваю (хотя, быть может, и с излишним лукавством), что это
делалось им для того, чтобы заслужить любовь простого народа,
всегда тяготившегося обязательным подчинением.
Я вижу в его «Честной девушке» только сластолюбивую, лживую
и не особенно честную девицу, в его «Остроумном кавалере» —
только соблазнителя, в его «Импрессарио из Смирны» — школу
бесстыдства и похоти, в его «Персидской невесте» — дурное зеркало
зловредной полигамии и уничтожение добродетели и т. п.
Многие его комедии представляют собой простое нагромождение
сцен, в которых хотя иногда и заключается истина, но эта истина так
отвратительна, нелепа и грязна, что, несмотря на удовольствие,
которое я сам от них получал благодаря живой игре актеров, я никак не
мог примирить в своем сознании, как может писатель настолько
унизиться, чтобы описывать вонючие подонки общества, как у него
хватает решимости поднять их на театральные подмостки и, особенно,
как он может отдавать подобные произведения в печать.
Основываясь на зрелом и обдуманном изучении его пьес и не
будучи нисколько убежден их успехом, переводами,
многочисленными изданиями и некоторыми дерзкими и невежественными
писателями, я утверждаю (без малейшей самонадеянности и желания
умалить его действительные заслуги), что синьор Гольдони среди своих
многочисленных итальянских пьес не написал ни одной, которая
могла бы считаться совершенной, но в то же время ни одна из них
не лишена некоторых достоинств.
Я лично считаю его объемистые томы собранием сцен и
материалов, театральным руководством или словарем для более живых,
образованных и искусных писателей, чем сам Гольдони, которому
наш чистый итальянский язык ничем не обязан вследствие того, что
он довольствовался прелестью лишь двух диалектов —
венецианского и кьоджинского.
Не обращая внимания на невежественных грубиянов, которые в
своем желании защитить Гольдони порочат славу этого талантливого
писателя, я почтительно обращаюсь к благородным, образованным и
воспитанным людям, ценителям его дарования, похвалы которых он
вполне заслужил целым потоком новых пьес, произведших благопри-

Чистосердечное рассуждение...
31
ятное впечатление. Я вежливо хочу просить их любезно указать мне,
которую из итальянских комедий синьора Гольдони они считают
заслуживающей эпитета совершенной, и готов взять на себя труд
разобрать ее и напечатать со своими примечаниями, легко доказывая
обратное суждение, разумеется, в границах неизменной учтивости.
Недостаток культуры и необходимость сочинять много пьес
были, на мой взгляд, палачами этого талантливого писателя, которого
я любил, в то же время жалея его.
Я полагаю и, думаю, не без основания, что причина успеха
многих произведений Гольдони заключалась скорее в новизне их жанра,
чем в их внутренних достоинствах. Я готов доказать это на опыте,
который всегда был моим лучшим руководителем.
Синьор Гольдони, хорошо знакомый с театральным делом,
отлично понимал, что в наших театрах новизна жанра, если только она
не совсем лишена театральных достоинств, — единственный залог
успеха, способствующего обогащению актеров и поэта, который желает
извлечь пользу из собственных произведений, всегда недолговечных
на подмостках, и что подражание или повторение мало-помалу
уменьшает посещаемость театра. Учитывая это обстоятельство, он
начал писать комедии с применением известных и популярных
итальянских масок. Вслед затем, однако, он стал грозить, что хочет
уничтожить в Италии эти кожаные маски, — жестокие слова, которые
нисколько не увеличили его заслуг и очень мне не понравились. Он
перешел к сочинению новых комедий национальных характеров, и
это были лучшие из его новинок, особенно наименее тривиальные,
написанные на диалекте Венеции — города, в котором он всегда
имел большой успех. После этого он опустился до другой новинки —
комедии мусульманских характеров, стал искать новизны в области
чудесного, потом в слезной романтике, запутался в дебрях
трагического, возродил новизну рифмованных мартеллианских стихов, уехал
из Венеции, но в других городах Италии не нашел счастья, а потому
вернулся в свое надежнейшее убежище — Венецию, — чтобы там
снова повторять самого себя. Но театральным подражателям не везет.
Вынужденный благодаря обилию своих пьес подражать самому себе,
он начал вызывать зевоту и разговоры о том, что его последние
комедии являются переделками первых, хотя это было и не так. В его
пьесах начали замечать целое море нелепостей и неточностей, которых
прежде не видели благодаря царившему предубеждению. Скука все
возрастала, и в Италии явственно обозначилось падение его славы —
все только потому, что по естественному ходу вещей и в силу
необходимости источник его новизны иссяк.
Сам синьор аббат Кьяри (о котором я сейчас не буду говорить,
чтобы ничего не прибавлять к тому, что говорит о нем публика) был
очень полезен Гольдони своими критическими нападками на его
произведения. Разделив публику на два враждебных лагеря и
возбудив всеобщее напряженное внимание, он снова придал сочинениям

32
КАРЛО ГОЦЦИ
Гольдони интерес новизны и увеличил его заслуги, ясно
обнаружившиеся в таком неравном состязании.
Когда же иссяк интерес и к этой новизне, побитой итальянской
труппой импровизированной комедии Сакки, которая, вернувшись
из Португалии с новым талантливым Тартальей, ослабила своими
новинками его успех, синьор Гольдони решил покинуть охладевшую к
нему Италию. Он объявил, что приглашен в Париж, чтобы устроить и
реформировать итальянский театр в этой великой столице.
Известно, что в этом деле он не имел успеха, но был удостоен
чести стать учителем итальянского языка при королевском дворе и
обучать одну принцессу. Доказывает ли подобная честь, столь
желанная для каждого итальянца, совершенство комедий, написанных
им по-итальянски, я предоставляю судить людям понимающим.
Многолетнее изучение французского театра и французского
национального характера, которым он занимался в течение долгих лет
его пребывания в Париже, заставило его написать «Ворчуна
благодетеля» («Le bourru bienfaisant»). Эта комедия мне очень нравится,
нравится не потому, что она имела успех в Париже, а потому, что я
нахожу ее прекрасной. Итальянские комедии Гольдони имеют ту
заслугу, что он развлекал ими свой народ. «Ворчун благодетель» идет в
этом отношении гораздо дальше, и я вполне согласен с его словами
в посвящении к этой пьесе: «Да, я называю своим первым
произведением то, которое я имею честь, сударыня, посвятить Вам».
Естественное, не притянутое за волосы единство, простая интрига,
правдивость, чувство меры в изображении человеческих недостатков,
точно обрисованные характеры, живые диалоги, естественные и ясные,
составляют прелесть этой комедии. Характеры племянника Жеронта
и его жены обличают в авторе хорошего, наблюдательного
философа, и изображение их на сцене весьма полезно. На свете существует
очень много Даланкуров, которые по сердечной доброте, из
тщеславия или по привычке, без особой вины, незаметно для себя,
постепенно летят в пропасть. Я не стану оскорблять себя, говоря о
данной пьесе, желанием бросить тень на истину и разумность.
Если наблюдения, произведенные Гольдони над развитием
парижских театров, заставили его написать хорошую французскую комедию,
это только подтверждает сказанное мною выше о том, что его
дарование вполне могло снискать ему славу в области драматургии. Если
«Ворчун-благодетель» — дитя двух его венецианских комедий «Новая
квартира» и «Синьор Тодеро-Брюзга», которые мы в свое время
видели на сцене, то это доказывает, что я не ошибся, когда говорил, что
итальянские комедии Гольдони представляют большое собрание сцен
и материалов и могут служить полезным театральным словарем для
образованных и чутких писателей. Наконец, если эта комедия, которая
не является «слезной» драмой благородных страстей, имела успех на
парижской сцене и в то же время была переведена и поставлена у нас,
это подтверждает правильность другого моего предположения — о том,

Чистосердечное рассуждение...
33
что душевный склад французских зрителей резко отличается от
итальянского, гораздо более сильного и не способного к восприятию вещей,
построенных на таком шатком основании.
Из бесформенной массы театральных произведений,
написанных Гольдони в Италии, можно, по-моему, извлечь несколько
очаровательных вещиц, сумевших доказать в Париже, что Италия
обладает талантливыми людьми, и способных обеспечить ему тот успех,
которого он не мог добиться благодаря нескромности итальянских
актеров, — нескромности, скорее проистекающей от скудости
заработков этих бедняков, чем от их душевных качеств.
Пускай синьор Гольдони не посетует на меня за то, что исходит
из моего чистосердечия, рожденного, быть может, ошибочным
суждением. Пускай со свойственным ему добродушием он забудет те
шутки и колкие остроты, в которых я никогда не выходил из
пределов учтивости, неразлучной спутницы трудного искусства сатирика,
и вместе со мной посочувствует прекрасным талантам Адрии,
впавшим в бездеятельность из-за отсутствия приличных гонораров или
из боязни подвергнуться вульгарным, бессмысленным,
невежественным нападкам и грубой клевете некоторых господ, принципом
которых является бесстыдная наглость. Пускай он, так же как и я,
погрустит над таким положением вещей, когда развитие у нас
изящной словесности парализовано, а сама она провозглашена
бессмысленным и даже вредным новшеством.
Летучие листовки и скверные стишки этих чернильных
пачкунов, которые, чтобы дать ход своему зловонному товару, с грубой
откровенностью безнаказанно нападают на доброе имя писателей,
на честь порядочных людей и их семей, посягают на святость
почитаемых убежищ и служат верным признаком того, что изящная
словесность делает в настоящее время «быстрые успехи».
Если похвала, исходящая от такого подлого пера, воздает честь
произведениям синьора Гольдони, я никогда не позавидую ему и
всегда буду убеждать талантливых писателей не бояться и одинаково не
удостаивать внимания смешные обиды порицания и заманчивые
похвалы бесполезных обжор, приносящие только вред культурной
среде наших соотечественников. Если бы я не сделал вышеприведенного
скучного отступления, впрочем, по существу не такого уж скучного,
особенно для сторонников синьора Гольдони (которого я люблю и
ценю по заслугам и умаление славы которого на нашей сцене меня
огорчает), и не высказал своих искренних взглядов, которые я
всегда о нем имел, я не мог бы перейти к истории возникновения моих
неумелых сказок для театра. Вот наконец ее чистосердечное и
кратчайшее изложение.
Мне нравились драматические произведения синьора Гольдони,
и меня развлекали творения синьора Кьяри, но я никогда не считал
ни те, ни другие произведениями, которые могут сделать честь
Италии. Мое воображение, может быть, предубежденное знакомство с

34
КАРЛО ГОЦЦИ
принципами, отличными от тех, которыми руководствовались в
своих писаниях синьоры Кьяри и Гольдони, лишало меня возможности
восхищаться их пьесами. Сознаюсь, что всякого рода
предубеждение нельзя не считать пороком, за который мы всегда будем укорять
друг друга, впрочем, без всякого результата.
Если человек не чувствует щекотки, его никто за это не может
упрекнуть, и я прошу мою аудиторию не осуждать меня за то, что я не
способен воспринимать некоторые вещи.
Обе партии, враждовавшие между собой из-за названных двух
писателей, настойчиво осаждали меня требованиями высказаться за
того или другого, но я, по совести, не могу уступить таким
просьбам, несмотря на всю их настойчивость.
Даже незначительные и кратковременные дела могут оказаться
опасными и нарушить душевное спокойствие.
Далекий от намерения сочинять что-либо для театра, я проводил
время в изучении великих бессмертных поэтов, этих крепких устоев
против нападений фантастических теней новаторов, а также
сочинял кое-что, подходившее к характеру моего дарования.
Я написал небольшую книжку в шутливых стихах под названием
«Тартана влияний». Это было подражание многим приятным
старинным тосканским поэтам и в то же время учтивая и поучительная
сатира на современные нравы, сочиненная исключительно с целью
избавления от всегда ненавистной мне праздности.
Среди многих общих замечаний, изложенных мною в этой
книжке литературным языком, кажущимся в Италии варварским, потому
что сама Италия стала варварской в своей речи (как это ни грустно,
но это неопровержимая истина), я, между прочим, высказал свое
впечатление о двух вышеупомянутых поэтах.
Культура, которую я так старательно оберегал, и шутливый тон
этих нескольких страниц имели счастье привлечь внимание одного
образованнейшего кавалера.
Я отдал ему рукопись. Он пожелал оказать мне честь изданием ее в
Париже с тем, чтобы раздать несколько экземпляров своим друзьям.
Оттиски попали из Парижа в Венецию и здесь тоже раздаривались.
Немногие замечания по адресу обоих наших театральных
поэтов, помещенные в этой маленькой книжечке, внезапно
превратились в фурий, преследовавших наших Орестов.
В сборниках стихов, которые обычно издаются в Венеции по
случаю свадеб или пострижений, оба поэта пытались выставить меня в
самом карикатурном виде. Эта попытка была более определенно
выражена в стихах синьора Гольдони, самого скверного стихотворца,
когда-либо существовавшего в Италии.
Почувствовав себя задетым, не скрою, что я не преминул
отразить это нападение поэтической насмешкой. Не знаю, кто из нас
двоих оказался в этой смехотворной схватке лучшим Буало.
Споры разгорались, и, по-прежнему относясь к ним с веселым сме-

Чистосердечное рассуждение...
35
хом, я не пропустил случая обнаружить огромные погрешности в
поведении, характерах, привычках и тривиальном языке произведений
этого поэта. Следы этих смехотворных схваток можно найти во
многих томах, которые я собираюсь опубликовать. Я очень сожалею,
должен сказать, что принимал в них участие и что имел к тому повод.
Синьор Гольдони удовлетворился одним доводом для защиты и
доказательства возвышенности своих драматических произведений,
уступая мне во всем остальном: он указывал на их большой,
всенародный успех.
Мне показалось, что я поставлен перед задачей, которую
считают неизбежной упрямые поэты, настойчиво защищающие свое
мнение и свою туманную славу.
Я полагал, что если бы я мог убедить Гольдони воочию, что
публичный успех вовсе не доказывает, что его произведения хороши, то
поле брани окончательно останется за мной.
Но для того чтобы правильно повести осаду, необходимы были
солдаты,
Я видел труппу актеров Сакки, талантливую исполнительницу
итальянской импровизированной комедии, незадолго до того
вернувшуюся из Португалии. Дела ее пришли в некоторое расстройство
благодаря кипевшей борьбе партий, которая усиливалась с каждым
новым произведением вышеназванных писателей,
Я пожалел этих бедных заслуженных людей — образец
порядочности в театральном искусстве и опытности в своем ремесле — и,
видя в них оплот невинного народного развлечения, избрал их в
качестве войска для задуманного мною предприятия.
Я полагал, что если мне удастся вызвать шумный успех
произведениями с детскими названиями и самым неправдоподобным,
легкомысленным содержанием, я докажу синьору Гольдони, что успех
его пьес вовсе не является мерилом их качества. Вот и весь
обещанный рассказ о происхождении моих сказок для театра.
Я должен, однако, сказать, что как выбор заглавий, так и выбор
ребяческих сюжетов были с моей стороны только военной хитростью.
Никакое беглое шутливое замечание по этому поводу не должно
считаться оскорбительным ни для моей просвещенной аудитории,
ни для синьора Гольдони и должно быть приписано исключительно
поэтическому капризу. Я отлично знаю, что посещающая театры
публика состоит из просвещенной знати, образованных людей и
простого народа и что театральные новинки не пользуются успехом,
если не имеют внутренних достоинств.
Этими достоинствами и был вызван тот почет, которым
пользовались новые произведения синьора Гольдони, и я никогда не
оскорблю ту публику, которая создала успех и аплодировала десяти
сказкам, подаренным мною труппе Сакки. Сказав, что это были
новинки, совершенно лишенные подлинных заслуг, я должен
сознаться, что под прикрытием хитрых заглавий и ребяческого содержания в

36
КАРЛО ГОЦЦИ
них все же заключались кое-какие достоинства. Огромное
впечатление, которое они произвели на сцене, их длительное существование в
театре и собачье бешенство, проявленное по отношению к ним
некоторыми невоспитанными издателями, подтверждают мою надежду.
Не только мне, но и всем правдивым и беспристрастным людям
известно, сколько труда и знания было мною положено на эти
десять сухих фабул, чтобы сделать из них произведения, достойные
публики, ввести в них интригу, придумать сильно драматические
ситуации, придать им оттенок истины, сочинить подходящие ясные
аллегории, снабдить их остротами, шутками, критикой нравов, возможным
красноречием и прочими необходимыми подробностями,
придающими сказке характер правдоподобия и способность держать в
напряженном внимании аудиторию, безразлично, ученую или
необразованную, и в течение трех часов заставить ее терпеливо слушать и
выражать свое одобрение.
Подобно тому как я одно время не имел ни малейшего желания
писать театральные пьесы, но был вынужден к этому
обстоятельствами, точно так же, будучи далек от самолюбивой мысли печатать мои
произведения, я силой обстоятельств оказался перед
необходимостью их опубликовать.
Чуждый недостойного честолюбия прослыть автором только
потому, что меня печатают и что за мной стоит сила и влияние
типографских чернил, я сумел смириться перед самим собой и не считал
возможным подвергнуть себя собственной критике более надежным
способом, чем оставив неизданным то, что вышло из-под моего
несчастного пера, обрекая его таким образом на полное забвение.
Я не могу, однако, потерпеть, чтобы оскорбляли ту публику,
которая почтила меня своими щедрыми аплодисментами, когда я дерзнул
поставить на нашей сцене свои произведения, исключительно
полагаясь на поддержку отдельных лиц и на преходящую игру актеров, —
как это делают некоторые писатели, позорящие нашу публику и наш
народ.
Я отдаю в печать не только произведения, написанные мною для
театра, из которых, кстати, будет видно, что я не офаничился одними
десятью сказками, но, руководствуясь рассуждениями, жестами и
духом моих соотечественников и пользуясь приемами, которые будут
мною разъяснены и изложены в исторической постепенности, я
разнообразил свой жанр ради невинного развлечения моей родины и ради
прибылей актеров, принимавших мои дары. Я печатаю также большую
часть тех произведений, которые, не имея ничего общего с театром,
давали мне возможность по собственному разумению и без боязни
быть непонятым народной аудиторией пользоваться точными
выражениями, изяществом и разнообразием стиля соответственно избранным
мною различным сюжетам. Что же касается той неизбежной фубости,
которая встречается в моих писаниях о театре, я прошу за нее извине-

Чистосердечное рассуждение...
37
ния у немногих современных истинных ценителей красоты и чистоты
нашего языка, преданных в наши дни полному забвению.
Я должен принести подобные извинения не только по поводу
написанных и переведенных мною театральных пьес, но и по
поводу данного моего «Чистосердечного рассуждения».
Лицемеры, поднимающие на смех культуру нашего языка,
вызывая потоком своих листовок целое вавилонское столпотворение,
заставили меня в вещах, которые мне желательно сделать всем
известными и понятными, приноровиться к характеру того наречия,
которое они ввели и сделали почти общепринятым. Без этого моего
заявления они не постыдились бы и, может быть, в своей злобе и
сейчас не постыдятся искать при содействии какого-нибудь
опытного окулиста соломинку в чужом глазу, гордясь в то же время
бревном в своем глазу, и обвинять меня в отсутствии той культуры,
которую они высмеивают только потому, что она им недоступна.
Я надеюсь, что из нескольких томов моих произведений, каковы
бы ни были их достоинства, выяснится по крайней мере, что,
несмотря на всегда лежавшее на мне тяжелое бремя, несмотря на то,
что я всегда был отягощен расчетами и обязан защищать не
особенно счастливую большую семью, я не употреблял свободное время,
которое мне удавалось похитить у скучного водоворота судебных
инстанций и домашних забот, на скандальное плотоугодие или на
другие неразумные развлечения.
Я никогда не могу упрекнуть себя за то, что осквернил
хранимый мною в душе высокий образ литературы или пользовался ею
для низких корыстных целей, в чем повинны некоторые грязные
писаки и безграмотные крикуны, которым я могу простить их
материальную зависимость, не прощая, однако, их плебейское, злое и
грубое нахальство.
Лицемерие всегда было в моих глазах предметом, достойным
осмеяния, и, отдавая свои произведения в печать, я как нельзя более
далек от тайных намерений этого чудовища, равно как и от желания
прослыть остроумным, живым и лишенным предрассудков
Меркурием нашего века.
Я скорее готов создать себе репутацию мизантропа (хотя на деле
я вовсе не мизантроп), чем присоединиться к своре
легкомысленных софистов, алхимиков идей, разрушителей здоровой морали,
вредящих почитаемой и необходимой вере.
Если в моих писаниях я не проявил себя достаточно
романтичным и свободным от предрассудков в глазах блестящих
представителей современной науки, слывущей зрелой, на деле же необычайно
легковесной, то подобный ущерб будет возмещен тем, что я всегда
оставался верен себе и, со своей стороны, сделал все, чтобы быть
полезным моим собратьям.
Проницательные люди легко могут убедиться в том, что я часто

38
КАРЛО ГОЦЦИ
в шутливой форме затрагивал самые важные и серьезные вопросы и
делал это, конечно, не без некоторых оснований.
В наш век, когда добродетель оспаривается с такой
великолепной, соблазнительной серьезностью, вызывающей всеобщие
рукоплескания, никто не станет читать, ссылаясь на скуку, вещи, в
которых защищается угнетенная добродетель, трактованная с
профессорской серьезностью.
Шутливый, насмешливый тон, если только он удается благодаря
какой-то допускаемой всеми привилегии свободы, заставляет людей
встряхнуться и по крайней мере побуждает их внимательно читать;
потому-то я и хочу заручиться его полезным действием.
Я говорил слишком долго, но мне очень надоело играть роль
безмолвного и выслушивать упреки от тех языков, которые ради
общественного и своего собственного блага должны были бы сохранять
неизменное молчание.
Если бы умы, управляющие этими языками, поняли, что значит
рассуждать, они бы тогда уразумели, что я говорил открыто и что
для некоторых языков молчание является лучшей речью.
Приобретенные мною эпитеты «Молчаливого» и «Отшельника»
не только не заключают в себе ничего смешного и не порочат
доброе имя порядочного человека, но еще и ясно свидетельствуют о
том, что я не заискивал перед влиятельными людьми, посещая их
дома, встречаясь с ними на улицах или в лавках, не обращался к
ним с просьбами и в разговорах с ними льстиво не выражал им
почтения, стараясь склонить их на свою сторону. Таким образом, мои
пьесы обязаны своим существованием в театре добровольной
снисходительности просвещенной и учтивой публики, которую я всегда
буду уважать и благодарить даже в моем одиночестве, чуждом
наглого, смешного, безрассудного и оскорбительного чванства.
Преувеличения не делают чести, но они извинительны, как
извинительно резкое движение у самого серьезного человека,
окруженного тучей надоедливых, отвратительных комаров, когда он
хочет обратить их в бегство или раздавить несколько штук.
Оставляя материал для кратких предисловий, которые я намерен
предпослать каждой из моих пьес и к которым, я уверен, еще
вернутся те, кто руководится единственным жадным стремлением продавать
печатные листы, я перейду к разбору по воспоминанию моей первой
сказки для театра, озаглавленной «Любовь к трем Апельсинам». Я
предпошлю ей также маленькое предисловие, решив на этот раз
превзойти в болтливости все предисловия, все журналы, все жестокие
романы, всех ломовых извозчиков, всех литературных почтальонов и все
бесчисленные, грубые, оскорбительные, грязные летучки.

ДРАМАТИЧЕСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ,
РАЗДЕЛЕННОЕ НА ТРИ ДЕЙСТВИЯ
РАЗБОР ПО ВОСПОМИНАНИЮ
Перевод Я. Блоха

Мою ладью подъемлет с каждым разом
Все выше, все восторженней — волна.
Подобно ей, поток моих фантазий
Восторгом напоит и вас сполна!
Но в мире море лиц, и каждой фразой
Мне всем не угодить. Моя ль вина:
Один желает, проза и стихи
Чтоб пели чистоту, другой — грехи.
Вы знаете, что часто, как Моргайте,
Я все крушил и разбивал всех тут.
И если был не прав — интересанты
Пусть надо мной устроят Страшный Суд!
Но я же вышел в бой против гиганта
И кровь пролил за правду — не за блуд!
Теперь же взял не меч, а только мечик,
Словесная игра — замена сечи.
Пульни. «Морганте», песнь 27.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К ПЬЕСЕ
«ЛЮБОВЬ К ТРЕМ АПЕЛЬСИНАМ»
«Любовь к трем Апельсинам» — детская сказка, превращенная
мною в театральное представление, которым я начал оказывать
поддержку труппе Сакки, — была лишь шутовской преувеличенной
пародией на произведения синьоров Кьяри и Гольдони, бывшие в
ходу в момент ее появления на свет.
Единственной целью, которую я преследовал этой пьесой, было
выяснить, насколько характер публики восприимчив к такому
детски сказочному жанру на театральных подмостках.
Из моего точного разбора по воспоминанию читатель убедится,
что представление это было настолько смелым, что граничило даже
с дерзостью. Истину никогда не следует скрывать.
Никогда еще не было видано на сцене представления,
совершенно лишенного серьезных ролей и целиком сотканного из
общего шутовства всех персонажей, как это было в данном сценическом
наброске.
Пьеса была представлена труппой Сакки 25 января 1761 года, в
театре Сан-Самуэле в Венеции, с прологом, помещаемым ниже
перед разбором.
Разъяренные приверженцы обоих поэтов сделали все
возможное, чтобы обеспечить ее провал, но любезная публика поддержала
ее целых семь представлений в течение карнавала, который уже
приближался к концу.
В последующие годы пьеса неизменно повторялась, но уже без
преувеличенной пародии на вышеупомянутых поэтов, потому что
для нее уже прошло время и она явилась бы некстати.
Из моего разбора будет видно, чем она была при своем
возникновении.

ПРОЛОГ
МАЛЬЧИК-ВЕСТНИК К ЗРИТЕЛЯМ
Мы старые актеры, каждый рад
Служить вам, труппой здесь стоим смущенно.
Опущен в землю от стыда наш взгляд,
А лица мрачны: разные препоны
Нам ставят, а в народе говорят,
Что публику мы потчуем коронной
Бессмыслицей, комедией протухшей,
Что мы шуты, и не спасти нам души.
Беру в свидетели природу, ибо
Она нас породила: все актеры
Лишиться рады зуба и, как рыбы,
Немыми стать, лишь зал с любовью взоры
К ним обращал бы, прокричав: «Спасибо!»
Не придавайте с гневом нас позору,
О люди добрые! Позвольте правду тут
Сказать, и вам отдам себя на суд.
Молчат в недоумении артисты:
Как залу угодить, услышать «браво»,
Сегодня публика встречает свистом
То, что недавно увенчала лавром,
Ведь колесо удачи норовистый
Вращает ветер, не скрывая нрава.
Одно лишь верно: чем полнее зал,
Тем и актер сытней питаться стал.
А также верно то, что вы на сцене
Хотели б видеть столь большой поток
Характеров, а в каждой перемене —
Игру судьбы, случайность или рок,
Что стынет кровь от страха в наших венах,
В глазах вопрос: «Кто б угодить вам мог?!»

КАРЛО ГОЦЦИ
Страх неудачи нас лишает дара,
А пьеса без острот родится старой.
Так почему же тот, кто был нам другом,
Любимый зритель, заполнявший зал,
Так охладел к своим покорным слугам,
Которых громким «браво» провожал.
Наверно раньше тек святым недугом
Нектар поэзии, а ныне — перестал.
Не отзовется слово смехом, страхом,
А безучастность зала хуже краха.
Однако знаю: мы стоим в преддверьи
Старинной славы — путь она не минет.
Отныне я поэзии лишь верю,
Мы лавры ей одной на лоб надвинем
И, шаровары выменяв на перья,
Плащ за бумагу и чернила скинем.
А если выйдет стих нелеп и сален —
Неважно: лишь бы хохотали в зале.
На сцену выйдет шут или герой
Ломать комедию, пусть и без крика,
Но страстно. — Где ж нашли ее? — Постой,
Секреты разглашать нам было б дико.
Но если ливень хлынет в летний зной,
То вы упьетесь свежестью великой,
Хоть ливень будет вечною водой,
Но вы же насладитесь новизной!
Течет и изменяется все в свете,
Начала и концы сошлись в объятье,
Прадедовский наряд на том портрете
Сегодня современнейшее платье.
Изыск и вкус, — две модных страсти эти
Прелестным сделают все без изъятья.
Заядлый театрал же никогда
Таких комедий дивных не видал!
В репертуаре нашем есть сюжеты,
Что мудрецами делают детей,
Ах, мамочки, и нянечки, и метры
В театр с детьми спешите, да резвей!
Презреньем гения мы не задеты,
Монеты звон утешит нас скорей,
На зуб и запах ведь не угадать,
Что дали глупость, ум и благодать.

Любовь к трем Апельсинам
45
А ряд событий изогнулся, аки
Нежданный лабиринт — и вам предстал
Чудесный мир, знамения и знаки,
И им внимает восхищенный зал,
Ведь говорят и птицы и собаки
Стихами, что превыше всех похвал!
Мартеллианский стих, быть может, будет
Славнее всех стихов, что хвалят люди.
Уже готовы выступить актеры,
Но расскажу сюжет для вас в прологе,
Однако страшно: шипом, лаем своры
Ответит мне партер к сюжетам строгий.
Смелей! «Любовь к трем Апельсинам» скоро
Увидите на сцене. А в итоге
Представьте все — премилая картина! —
Вы с бабушкой сидите у камина.
Слишком очевидна сатира этого пролога, направленного против
поэтов, притеснявших труппу актеров импровизированной комедии
Сакки, которую я хотел поддержать, и слишком ясно мое намерение
поставить на сцене ряд моих детских сказок, чтобы мне пришлось
высказывать соображения по поводу отдельных мыслей,
рассыпанных в самом прологе.
В выборе первого сюжета, взятого из самой пустой сказки,
какие рассказывают детям, в грубости диалогов, действия и
характеров, намеренно опошленных, я хотел высмеять «Перекресток»,
«Кухарок», «Кьоджинские перепалки» и многие другие плебейские и
тривиальнейшие произведения синьора Гольдони.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Сильвио — король Треф.
Тарталья — принц, сын его.
Клариче — принцесса, племянница короля.
Леандро — валет Треф, первый министр.
Π антал оне.
Труффал ьди но.
Бригелла.
Смеральдина — арапка, служанка.
Чел и о — маг.
Моргана — фея.
Фарфарелло — дьявол.
Дьявол с мехами.
Креонта — великанша-волшебница.
Три принцессы— дочери Кон кула, короля
Антиподов.
Пес.
Веревка.
Ворота.
Пекарка.
Голубка.
Герол ьд.
Стража.
Придворные.
Народ.
Действие происходит в сказочном королевстве Треф.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сильвио, король Треф, монарх воображаемого королевства,
одежды которого в точности походили на одежды карточного
короля, жаловался Панталоне на несчастие, постигшее его
единственного сына, наследного принца Тарталью, уже десять лет
больного неизлечимой болезнью. Врачи определили ее как непреодолимое
следствие ипохондрии и уже отступились от него. Король сильно
плакал. Панталоне, осмеивая врачей, указывал на удивительные
секреты некоторых живших в то время шарлатанов. Король
возражал, что все было уже испробовано без пользы. Панталоне,
фантазируя о происхождении болезни, спрашивал короля по секрету,
чтобы его не услышала окружавшая монарха стража, не приобрел ли
его величество в молодости какой-нибудь болезни, которая, перейдя
в кровь наследного принца, привела его к этому несчастью, и не
поможет ли в данном случае ртуть. Король со всей серьезностью
уверял, что он всегда был верен королеве. Панталоне добавлял, что
принц, быть может, скрывает из стыда какую-нибудь
приобретенную им заразную болезнь. Король серьезно и величественно уверял,
что он своим отеческим осмотром удостоверился, что это не так и
что болезнь его сына — не что иное, как смертельное последствие
ипохондрии; врачи определили, что если он не засмеется, то вскоре
будет в гробу, ибо только смех может быть очевидным знаком его
исцеления. Но это невозможно! Он добавлял, что его печалит видеть
себя уже дряхлым, с единственным умирающим сыном и с
племянницей, принцессой Клариче, будущей наследницей его королевства,
девушкой своевольной, странной и жестокой. Он жалел своих
подданных к плакал навзрыд, забыв о своем королевском величии.
Панталоне утешал его; он высказывал соображение, что если
исцеление принца Тартальи зависит от его смеха, то не следует держать
двор в такой печали. Пусть будут объявлены празднества: игры,
маскарады и спектакли. Нужно разрешить Труффальдино, человеку
заслуженному в искусстве смеха, настоящему рецепту против
ипохондрии, говорить с принцем. Панталоне заметил у принца некоторую
склонность доверять Труффальдино. Может случиться, что принц

48
КАРЛО ГОЦЦИ
засмеется и выздоровеет. Король соглашался с этим и собирался
отдать соответствующие распоряжения.
Выходил Л е а н д ρ о, валет Треф, первый министр. Это лицо
было точно так же одето, как его фигура в игральных картах.
Панталоне высказывал в сторону свое подозрение о предательстве Леандро.
Король заказывал Леандро празднества, игры и вакханалии. Он
говорил, что всякий, кому удастся рассмешить принца, получит
большую награду. Леандро отговаривал короля от такого решения,
полагая, что все это еще больше повредит больному. Панталоне
настаивал на своем совете. Король снова подтверждал свои приказания
и уходил. Панталоне ликовал. Он говорил в сторону, что, по его
мнению, Леандро желает смерти принца. Затем он следовал за
королем. Леандро оставался в смущении. Он видел какое-то
противодействие своему желанию, но не мог понять его причину.
Выходила принцесса Клариче, племянница короля. Никогда
еще не было видано на сцене принцессы с таким странным,
капризным и решительным нравом. Я очень благодарен синьору Кьяри,
который в своих произведениях дал мне несколько образцов для
преувеличенной пародии характеров. Клариче, уговорившись с
Леандро выйти за него замуж и возвести его на престол, если она
останется наследницей королевства в случае смерти ее двоюродного
брата Тартальи, бранила Леандро за равнодушие, которое он
проявлял, выжидая, пока ее кузен умрет от такой длительной болезни, как
ипохондрия. Леандро оправдывался с осторожностью, говоря, что
его покровительница, фея Моргана, вручила ему несколько грамот в
мартеллианских стихах, чтобы он дал их Тарталье запеченными в
хлебе; это должно привести его к медленной смерти от последствий
ипохондрии. Так говорилось для того, чтобы осудить произведения
синьора Кьяри и синьора Гольдони, которые, будучи написаны мар-
теллианскими стихами, утомляли однообразием рифм. Фея Моргана
была врагом короля Треф, так как потеряла много денег, ставя на
портрет этого короля, и, напротив, была другом валета Треф, ибо
несколько отыгралась на его изображении. Она жила в озере
поблизости от города. Арапка Смеральдина, которая играла роль
служанки в этой сценической пародии, была посредницей между Леандро
и Морганой. Клариче приходила в ярость, услышав о медленном
способе, который применялся для умерщвления Тартальи. Леандро
высказывал сомнения о пользе грамот в мартеллианских стихах. Он видел,
как прибыл ко двору, неизвестно кем посланный, некто Труффаль-
дино, забавная личность. Если Тарталья засмеется, он выздоровеет.
Клариче приходила в сильное беспокойство: она видела этого Труф-
фальдино; невозможно было удержаться от смеха при одном взгляде
на него. Грамоты в мартеллианских стихах, даже отпечатанные
самым жирным шрифтом, будут бесполезны. В этих рассуждениях
читатель увидит защиту импровизированной комедии масок как сред-

Любовь к трем Апельсинам
49
ства против последствий ипохондрии, в противовес меланхолическим
писаниям тогдашних поэтов. Леандро уже раньше послал своего
гонца Бригеллу к арапке Смеральдине с целью узнать, что означает
тайна появления этого Труффальдино, а также просить о помощи.
Выходил Бригелла и таинственно сообщал, что
Труффальдино прислан ко двору неким магом Челио, врагом Морганы и
покровителем короля Треф, по причинам, сходным с указанными выше.
Труффальдино служил лекарством против последствий ипохондрии,
вызванной грамотами в мартеллианских стихах, и прибыл ко двору,
чтобы охранять короля, его сына и всех обитателей города от
заразной болезни, распространяемой этими грамотами.
Следует заметить, что во вражде феи Морганы и мага Челио
аллегорически изображались театральные битвы, происходившие между
синьорами Гольдони и Кьяри, и что в лице феи и мага изображались
в преувеличенной пародии оба поэта. Фея Моргана представляла
карикатуру на синьора Кьяри, а маг Челио — карикатуру на синьора
Гольдони.
Принесенное Бригеллой известие о Труффальдино приводило
Клариче и Леандро в большое смущение. Они обсуждали разные
способы погубить Труффальдино. Клариче советовала мышьяк или
пулю, Леандро — мартеллианские стихи в хлебе или опий. Клариче
возражала, что мартеллианские стихи и опий — вещи сходные, но
Труффальдино кажется ей обладающим достаточно крепким
желудком, чтобы переварить подобные снадобья. Бригелла добавлял, что
Моргана, узнав о празднествах, готовившихся для развлечения
принца, чтобы заставить его рассмеяться, обещала прийти на торжество
и противопоставить его здоровому смеху проклятие, которое сведет
принца в могилу. Клариче уходила, чтобы дать место
приготовлениям к заказанным зрелищам, а Л еандро и Бригелла
уходили, чтобы распорядиться ими.
Действие переносилось в комнату принца, больного
ипохондрией. Этот шутовской принц Тарталья был наряжен в самый
забавный костюм больного. Он сидел в большом кресле, а возле него
находился столик, о который он опирался, заставленный
склянками, мазями, плевательницами и другими предметами,
соответствующими его состоянию. Слабым голосом он жаловался на свою
несчастную судьбу, рассказывал о способах лечения, которым он
напрасно подвергался, говорил о странных симптомах своей неизлечимой
болезни. И, хотя он имел только краткое изложение сцены, этот
превосходный актер разыгрывал ее с невиданным блеском и
разнообразием. Его шутовская и в то же время естественная речь все
время вызывала дружные взрывы хохота у зрителей.
Затем выходил пресмешной Труффальдино и делал
попытку развеселить больного. Импровизированная сцена, разыгранная
по сценарию этими двумя отличнейшими комиками, не могла не

50
КАРЛО ГОЦЦИ
получиться чрезвычайно веселой. Принц благосклонно смотрел на
проделки Труффальдино, но, сколько тот ни пробовал, он не мог
рассмешить принца. Принц возобновлял разговор о своей болезни и
хотел узнать о ней мнение Труффальдино. Труффальдино произносил
запутанные комические рассуждения на медицинские темы, самые
забавные, какие когда-либо приходилось слышать. Он нюхал
дыхание принца, слышал запах от переполнения его желудка
непереваренными мартеллианскими стихами. Принц кашлял и хотел
плюнуть. Труффальдино подставлял ему чашку и исследовал его плевок;
находил в нем гнилые и вонючие рифмы. Эта сцена продолжалась
около двадцати минут при непрерывном смехе зрителей.
Слышались звуки инструментов, которые давали сигнал к
началу веселых зрелищ, происходивших на большом дворе королевского
дворца. Труффальдино хотел повести принца на крытую террасу,
чтобы оттуда смотреть на них. Принц восклицал, что это невозможно.
Завязывался смешной спор. Труффальдино в ярости выбрасывал в
окно склянки, чашки и другие предметы, служившие Тарталье во
время его болезни. Последний громко кричал и плакал, как
ребенок. Наконец Труффальдино уносил принца насильно,
взвалив его себе на плечи; при этом Тарталья выл так, как если бы у
него выпускали кишки.
Далее открывалась сцена в большом дворе королевского дворца.
Леандро сообщал, что он исполнил приказания относительно
зрелищ, что весь народ, печальный и жаждущий смеха, надел маски
и собрался в этот двор на праздник, но что он из предосторожности
заставил многих лиц замаскироваться мрачными фигурами, чтобы
увеличить меланхолию принца, который будет смотреть на них. Уже
настало время открыть ворота и дать народу возможность войхи.
Выходила Моргана, принявшая образ карикатурной
старушонки. Леандро удивлялся, как подобное существо могло
проникнуть сквозь запертые двери. Моргана открывалась ему и говорила,
что пришла сюда в этом виде с целью окончательно погубить
принца. Она прибавляла, что уже пора начать празднество. Леандро
благодарил ее, называл ее царицей ипохондрии. Моргана удалялась.
Открывались ворота двора. На крытой террасе фасада
появлялись король Сильвио, меланхолический принц Тарталья,
закутанный в шубу, Клариче, Панталоне, стража. Зрелища и
празднества были именно те, о каких рассказывают детям в сказке о
трех Апельсинах.
Входил народ. Происходил конный турнир.
Труффальдино в качестве начальника отряда заставлял участвовавших в
состязании проделывать смешные движения. При этом каждый раз,
оборачиваясь к террасе, он спрашивал у его величества, смеется ли принц.
Но принц плакал, жалуясь, что воздух его беспокоит, а шум вызыва-

Любовь к трем Апельсинам
51
ет головную боль, и просил короля, чтобы тот приказал отнести его
в теплую постель.
У двух фонтанов, из которых один источал масло, а другой вино,
толпился народ, делая себе запасы. Происходили вульгарнейшие
простонародные перебранки, но ничто не могло заставить принца
рассмеяться.
Выходила Моргана в виде старушонки с кувшином в руках,
чтобы запастись маслом из фонтана. Труффальдино осыпал
старушонку градом оскорблений. Она падала, высоко задрав ноги. Все
эти пошлости, сопровождавшие представление обыкновенной
сказки, развлекали зрителей своей новизной не меньше, чем «Кухарки»,
«Перекресток», «Кьоджинские перепалки» и другие пошлые
произведения синьора Гольдони.
При виде падения старушонки принц разражался долгим и
звонким смехом и разом излечивался от всех своих недугов.
Труффальдино получал награду, а зрители, избавленные наконец от тяжелого
впечатления его болезни, хохотали во все горло.
Весь двор радовался происшедшему. Только Леандро и Клариче
были грустны. Разъяренная Моргана, поднявшись с земли, с жаром
упрекала принца и бросала ему в лицо следующее ужасное
проклятье в стиле Кьяри:
Дойдет до чрева твоего — мой крик, болван презренный!
Мой гнев крушит все на пути: все скалы, горы, стены.
Как молния вонзится в землю, все сжигая в прах,
Так мой пророческий восторг, разя, наводит страх.
Как лодка следует везде — вослед за кораблем,
Так ты мятись по жизни всюду — ночью, утром днем.
Как трудно выжить средь несчастий, что нашлет Моргана!
На суше так погибнет рыба, зверь — средь океана.
Небесный Пиндар и Плутон, царем сошедший в Тартар,
Три апельсина полюбить заставят с тем азартом,
Что не смягчается угрозой, жалобой невинной, —
Смирись: твоя судьба навек — искать три Апельсина.
Моргана исчезала. Принц внезапно воодушевлялся любовью
к трем Апельсинам. Его уводили при сильнейшем смущении всего
двора.
Какой вздор! Какое огорчение для обоих поэтов! Так кончался
первый акт сказки при громких аплодисментах всей публики.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Панталоне в одной из комнат принца, в отчаянии и вне
себя, рассказывал о тяжелом состоянии Тартальи, которым овладело
бешенство вследствие произнесенного над ним проклятия.
Успокоить его было немыслимо. Он требовал от отца пару подбитых
железом башмаков, чтобы отправиться бродить по свету до тех пор, пока
он не найдет роковые Апельсины, предмет своей любви. Панталоне
получил приказ, под страхом немилости, просить у короля эти
башмаки. Положение было очень серьезным. Такой сюжет очень
подходил для театра. Панталоне высмеивал по этому поводу, в шутливой
форме, сюжеты, бывшие тогда в ходу. Наконец он уходил к королю.
Выходили одержимый манией π ρ и н ц Тарталья и
Труффальдино. Принц выражал нетерпение по поводу задержки с
железными башмаками. Труффальдино задавал нелепые вопросы. Принц
объявлял, что хочет отправиться искать три Апельсина, которые,
как ему рассказывала его бабушка, находятся за две тысячи миль во
власти волшебницы-великанши Креонты. Он требовал свои доспехи
и приказывал Труффальдино вооружиться, так как хотел иметь его
своим оруженосцем. Следовала шутовская сцена между этими
всегда забавными персонажами. Они надевали кольчуги и шлемы и
брали большие длинные мечи; все это они делали с величайшей
карикатурностью.
Выходили король Сильвио, Панталоне и стража.
Один из стражей нес в тазу пару железных башмаков.
Эта сцена проводилась четырьмя персонажами с
преувеличенной важностью, делавшей ее вдвойне смешной. С трагическим и
драматическим величием отец пытался отговорить сына от его
опасного предприятия. Он просил, угрожал, впадал в патетический тон.
Одержимый манией принц настаивал на своем. Он был уверен, что
снова впадет в ипохондрию, если ему не позволят исполнить его
намерение, и в конце концов доходил до грубых угроз по адресу отца.
Огорченный король не знал, что ответить. Он делал заключение, что
неуважение к нему сына объясняется тем, что он насмотрелся новых
комедий. И действительно, мы видели в одной пьесе синьора Кья-

Любовь к трем Апельсинам
53
ри, как сын обнажал шпагу, чтобы убить собственного отца.
Подобными примерами изобиловали тогдашние комедии, высмеянные
мною в этой глупой сказке.
Принц никак не мог успокоиться, пока Труффальдино не
надевал ему железные башмаки. Сцена заканчивалась квартетом в
драматических стихах, состоявших из причитаний, прощаний и вздохов.
Принц Тарталья и Труффальдино отправлялись в путь.
Король падал на кресло в обмороке. Панталоне громко требовал
уксуса, чтобы ему помочь.
Прибегали Клариче, Леандро и Бригелла, бранили
Панталоне за производимый им шум. Панталоне говорил, что речь
идет о короле, лежащем в обмороке, и о принце, который пошел на
гибель для трудного приобретения Апельсинов. Бригелла возражал,
что это такой же вздор, как новые комедии, переворачивающие все
вверх дном без всякого смысла. Между тем король, придя в себя, с
преувеличенным трагизмом оплакивал сына, как мертвого. Он
отдавал приказ всему двору облачиться в траурные одежды, сам же
уходил, чтобы запереться в кабинете и там окончить свои дни под
бременем скорби. Панталоне клялся разделить печаль короля, смешать
в одном носовом платке их общие слезы и дать современным
поэтам сюжет для нескончаемых эпизодов в мартеллианских стихах.
После этого он следовал за королем.
Клариче, Леандро и Бригелла радостно восхваляли Моргану.
Капризная Клариче хотела, прежде чем возвести Леандро на престол,
заключить соглашение о своем праве распоряжаться в королевстве.
В военное время она желала стоять во главе войск. Даже в случае
поражения она сумеет очаровать своей красотой вражеского
полководца. Когда же тот влюбится и будет ею обнадежен, она при его
приближении воткнет ему нож в живот. Это была язвительная
насмешка над «Аттилой» синьора Кьяри. Кроме того, Клариче хотела
иметь право раздавать придворные должности. Бригелла просил за
свои заслуги должность управляющего королевскими зрелищами.
Следовал спор по вопросу о выборе рода театральных развлечений.
Клариче требовала трагических представлений, в которых
действующие лица бросались бы из окон и с башен не сломав себе шеи, и
происходили бы другие столь же удивительные происшествия —
одним словом, она требовала произведений синьора Кьяри. Леандро
предпочитал комедии характеров, иначе говоря — произведения
синьора Гольдони. Бригелла предлагал импровизированную
комедию масок, которая может служить невинным развлечением для
народа. Клариче и Леандро возражали в гневе, что не хотят
глупых буффонад, недостойных просвещенного века, и уходили.
Бригелла произносил патетическую речь, соболезнуя актерской труппе
Сакки, правда, не называя ее по имени, но так, что легко было
понять, кого он имел в виду. Он оплакивал почтенных и заслуженных

54
КАРЛО ГОЦЦИ
актеров, притесняемых со всех сторон и потерявших любовь той
публики, которую они обожают и для которой они столько времени
служили развлечением. После этого он уходил под аплодисменты
зрителей, превосходно понявших истинный смысл его речи.
Далее открывалась сцена в пустыне. Было видно, как маг Ч е -
л и о, покровитель принца Тартальи, чертил круги. Он вызывал
дьявола Фарфарелло.
Выходил дьявол Фарфарелло и страшным голосом
говорил мартеллианскими стихами следующее:
Кем вызван я из щели ада? Кто безумен так?
Ты балаганный шарлатан? Иль настоящий маг?
Нет! нет! Предчувствую: ты шут — ты шарлатан, увы!
Ты веришь, как и я, что бред — все духи и волхвы.
Оба поэта несколько раз заявляли, что хотят уничтожить в
комедиях маски, магов и дьяволов. Челио отвечал прозой, что он
настоящий маг. Дьявол добавлял:
Кто б ни был ты, знай: шарлатану — магу-подлецу
Четырнадцатисложный стих, — лишь он один к лицу.
Челио грозил дьяволу — он хотел говорить прозой по своему
разумению. Он спрашивал, добился ли какого-нибудь результата Труф-
фальдино, посланный им ко двору короля Треф; заставил ли он
рассмеяться Тарталью и излечился ли тот от своей ипохондрии. Дьявол
отвечал:
От смеха выздоровел принц — одна Моргана злится,
И чары шлет ему вослед, и ими губит принца.
И вот отца он покидает, и покидает двор,
И три заветных Апельсина ищет принц с тех пор.
А с ним пошел в путь верный друг — надежный Труффальдино,
Моргана ж дух унынья шлет за королевским сыном.
Прошли все трое путь большой — верст тысячу не меньше,
И скоро к горю набредут на замок феи здешней.
Дьявол Фарфарелло исчезал. Челио выкрикивал
проклятия по адресу своего врага Морганы. Он разъяснял великую
опасность, которой подвергались Тарталья и Труффальдино,
отправившись в лежащий недалеко от этого места замок Креонты, где
хранились три роковых Апельсина. Он удалялся, чтобы приготовить все
необходимое для спасения двух заслуженных и чрезвычайно
полезных обществу лиц.
Маг Челио, который изображал в этом вздоре синьора Гольдони,
не должен был бы защищать Тарталью и Труффальдино. Эта
ошибка вполне достойна порицания, если может заслуживать порицания
такая чертовщина, как этот сценический набросок. Синьоры Кьяри

Любовь к трем Апельсинам
55
и Гольдони были в то время врагами в своем поэтическом
творчестве. Я хотел в лице Морганы и Челио вывести в карикатурном виде
противоположность этих двух талантов, но вместе с тем я старался
не удваивать число действующих лиц, чтобы спастись от упреков в
чрезмерности своего каприза.
На сцену выходили принц Тарталья и Труффальдино,
вооруженные, как было указано выше. Они выбегали стремительно
быстро. За ними следовал дьявол с мехами, который, поддувая им в
спину, заставлял их двигаться с необычайной быстротой. Внезапно
дьявол с мехами переставал дуть и исчезал. От прекращения
ветра оба путешественника падали на землю, не будучи в состоянии
остановиться.
Я бесконечно обязан синьору Кьяри за превосходное
впечатление, которое производила эта дьявольская пародия.
В своих драмах, заимствованных из «Энеиды», он заставлял
троянцев на протяжении одной пьесы проделывать огромнейшие
путешествия без помощи моего дьявола с мехами.
Этот писатель, педантично нападавший на всех других за
различные неправильности, сам позволял себе всевозможные
вольности. Я видел в его «Эццелине, тиране Падуанском», как в одной сцене
был покорен Эццелин и отправлен полководец для захвата Тревизо,
находившегося еще под властью тирана. В следующей сцене того же
акта полководец уже возвращался с победой. Он сделал больше
тридцати миль, взял Тревизо, казнил притеснителей и в цветистой
речи, которую он произносил, оправдывал совершенные им
невероятные поступки доблестью своего отважного скакуна.
Тарталья и Труффальдино должны были проделать две тысячи
миль, чтобы достичь замка Креонты. Мой дьявол с мехами
оправдывал их путешествие лучше лошади синьора аббата Кьяри. Оба эти
забавнейших персонажа в удивлении вставали с земли,
ошеломленные ветром, дувшим на них сзади. Они делали нелепое
географическое описание тех стран, рек и морей, которые прошли. Из того, что
ветер прекратился, Тарталья выводил заключение, что три
Апельсина недалеко. Труффальдино запыхался; он был голоден; он
спрашивал принца, захватил ли тот с собой достаточный запас денег или
векселей. Тарталья презирал все эти низкие и бесполезные вопросы.
Он замечал неподалеку замок на горе и полагал, что это замок
Креонты, хранительницы Апельсинов. Он отправлялся в путь, а
Труффальдино следовал за ним, надеясь найти пищу.
Выходил маг Челио, пугал обоих и напрасно старался
отговорить принца от опасного предприятия. Он описывал
непреодолимые препятствия — те самые, которые рассказывают детям в этой
сказке; но Челио говорил о них вытаращив глаза, страшным
голосом, как если бы они были великими вещами. Опасности заключались
в железных Воротах, покрытых ржавчиной от времени, в голодном

56
КАРЛО ГОЦЦИ
Псе, в Веревке от колодца, полусгнившей от сырости, в Пекарке,
которая, не имея метлы, подметала печь собственными грудями. Принц,
нисколько не устрашенный этими ужасными предметами, хотел
идти в замок. Видя его решимость, маг Челио давал ему волшебную мазь,
чтобы смазать засов на Воротах, кусок хлеба, чтобы бросить его
голодному Псу, и пучок вереска для Пекарки, подметающей печь
собственными грудями. Он напоминал им о том, чтобы они вытащили
Веревку из сырости и высушили ее на солнце. Он прибавлял, что
если по счастливой случайности им удастся похитить три охраняемых
Апельсина, им следует тотчас же бежать из замка и помнить, что
нельзя разрезать ни одного из этих Апельсинов иначе, как возле
какого-нибудь источника. Он обещал, в случае, если после похищения
они уйдут невредимыми от опасности, прислать им того же дьявола
с мехами, который, дуя им в спину, перенесет их в несколько
мгновений на родину. Поручив их покровительству неба, маг Челио
уходил. Тарталья и Труффальдино направлялись с
полученными предметами к замку.
Тут опускалась занавеска, изображавшая дворец короля Треф.
Какое нарушение всех правил! Что за неуместная критика!
Следовали две небольшие сцены: первая между арапкой Смеральди-
ной и Бригеллой, радовавшимися гибели Тартальи; вторая с
феей Морганой, которая в гневе приказывала Бригелле
известить Клариче и Леандро о том, что Челио помогает Тарталье в
его предприятии. Она получила эти сведения от демона Драгинац-
цо. Моргана приказывала Смеральдине следовать за нею до ее
озера, куда должны будут попасть Тарталья и Труффальдино, если они
выйдут живыми из рук Креонты. Здесь она сможет устроить им
новые козни. Все расходились в смущении.
Далее сцена открывалась во дворе замка Креонты.
Уже с самого начала этой сцены, в которой разные нелепые
предметы выступали в качестве действующих лиц, я имел возможность
убедиться в том могучем воздействии, какое производит на людей
все чудесное.
Ворота с железной решеткой на заднем плане; голодный
Пес, бегавший взад и вперед с громким воем; колодец с лежавшей
рядом связкой Веревок; Пекарка, подметавшая печь двумя
огромнейшими грудями, — держали весь театр в напряженном
внимании, нисколько не меньшем, чем лучшие сцены из произведений
обоих наших поэтов.
Было видно, как за решеткой принц Тарталья и
Труффальдино старались смазать ее засовы волшебной мазью, после
чего Ворота распахивались. Вот так диво! Они входили. Пес с лаем
набрасывался на них. Они кидали ему хлеб, он успокаивался. Вот так
чудо! В то время как Труффальдино, полный страхов, раскладывал

Любовь к трем Апельсинам
57
Веревку на солнце и давал Пекарке веник, принц входил в замок и
затем радостно выходил из него, похитив три огромных Апельсина.
Великие происшествия на этом не кончались. Солнце меркло,
земля содрогалась, слышались сильные удары грома. Принц передавал
Апельсины дрожащему Труффальдино; они приготовлялись к бегству.
Из замка раздавался ужасающий голос Креонты, которая в точном
соответствии с текстом детской сказки кричала следующим образом:
Избавь скорее от стыда — меня, моя Пекарка!
Хватай, бросай их за ноги — да прямо в печь, где жарко!
Пекарка, точно следуя тексту, отвечала:
Нет! Нет! Ведь я тебе служу — не месяц и не год,
Сама страдаю, белу грудь терзая, алый рот,
А ты метлы не поднесла мне к праздничку за труд,
Они же дали веничек, — так пусть себе идут.
Креонта кричала:
Веревка! Кинься! Удави!
А Веревка отвечала ей по тексту:
Ах, наглая особа!
Не помнишь разве, как в грязи меня держала злобно,
А я гнила в глухом углу, где вечно пыльно, сыро,
Они ж меня всю просушили, пусть уходят с миром!
Креонта, продолжая придерживаться текста сказки, вопила:
Мой верный пес! Людишек сих догнать и растерзать!
Пес, верный страж текста, отвечал:
Нет, ласковых людей и я не буду зря кусать!
Я столько лет и столько зим на службе голодал,
Сыт обещаньем — а из них мне каждый мяса дал.
Креонта кричала сообразно тексту:
Закройтесь, лязгайте, Врата! И раздавите их!
Ворота отвечали по тексту:
Ты не ценила нас — помочь проси теперь других!
За век мы проржавели все: до самого порога!
Нас эти люди смазали — и пусть уходят с Богом!
Забавно было видеть изумление Тартальи и Труффальдино перед
таким обилием поэтов. Они были ошеломлены, слыша, как
Пекарка, Веревка, Пес и Ворота разговаривают между собой мартеллиан-
скими стихами. Они благодарили эти вещи за их милосердие.

58
КАРЛО ГОЦЦИ
Зрители были чрезвычайно довольны этой чудесной ребяческой
новинкой, и, признаюсь, я смеялся и сам, чувствуя, как душа
принуждена радоваться детским образам, возвращавшим меня во
времена моего младенчества.
Выходила великанша Креонта. Она была громадного
роста и носила платье «андриенну». При ее ужасном появлении Тар-
талья и Труффальдино обращались в бегство.
Креонта с жестами отчаяния произносила следующие отчаянные
мартеллианские стихи, не переставая взывать к Пиндару, которого
синьор Кьяри считал своим собратом:
Ворота, Пес, Веревка! Зло ввек ваше не забуду!
Пекарка вероломная! Всех гаже — дочь Иуды!
О как же мне лишиться вас, родные Апельсины!
Без сладких апельсинов сих — вся радость жизни сгинет!
От злобы просто лопаюсь — в груди моей кипят
Стихии, солнце, хаос, ночь, а с ней кромешный ад.
И как мне дальше жить, скажи, о Зевса гром и град!
Пусть лучше молнии разят меня с главы до пят!
Покоя смертного прошу у духов, что здесь кружат:
Родная молния, убей меня по старой дружбе.
Никакая преувеличенная пародия не сможет лучше объяснить
чувства и стиль синьора Кьяри, чем этот последний стих.
Падала молния, которая испепеляла великаншу.
На этом кончалось второе действие, заслужившее у публики еще
больше аплодисментов, чем первое.
Моя смелость начинала уже становиться менее преступной.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена изображала место вблизи озера, в котором обитала фея
Моргана. Виднелось огромное дерево, а под ним большой камень в
форме скамьи. По всей местности были разбросаны разные камни.
Смеральдина, говорившая на итальянизированном
турецком языке, стояла на берегу озера, ожидая приказаний феи, выйдя
из терпения, она звала ее.
Из озера выходила фея Моргана. Она рассказывала, что была
в аду и там узнала, что Тарталья и Труффальдино с помощью Челио
победоносно шествуют, подталкиваемые мехами дьявола, с тремя
Апельсинами в руках. Смеральдина упрекала ее за невежество в
магии: она была в бешенстве. Моргана советовала ей не выходить из
себя. Благодаря подстроенной ею хитрости Труффальдино прибудет
сюда отдельно от принца. Волшебный голод и жажда будут мучить
его, и так как у него с собой три Апельсина, произойдут важные
события. Она передавала арапке Смеральдине две дьявольские
шпильки. Говорила, что она увидит под деревом прекрасную девушку,
сидящую на камне. Это будет жена, избранная Тартальей. Пускай она
постарается искусно воткнуть ей в волосы одну из шпилек. Тогда
девушка превратится в голубку. Сама же Смеральдина должна сесть
на камень вместо этой девушки. Тарталья женится на ней, и она
станет королевой. Ночью, когда она будет спать с мужем, пускай она
воткнет ему в волосы вторую шпильку; он превратится в животное, и
таким образом трон останется свободным для Леандро и Клариче.
Арапка находила в этом предприятии некоторые трудности, в
особенности то, что ее хорошо знают при дворе. Волшебное искусство
Морганы, как и следовало ожидать, устраняло все препятствия. Она
уводила с собой Смеральдину, чтобы научить ее, как действовать,
так как видела, что приближается Труффальдино, гонимый адским
ветром.
Выбегал Труффальдино с поддувавшим на него
дьяволом и с тремя Апельсинами в мешке. Дьявол исчезал.
Труффальдино рассказывал, что принц упал неподалеку вследствие
стремительности их бега; теперь он хочет его подождать. Он садился. Он

60
КАРЛО ГОЦЦИ
начинал чувствовать необыкновенный голод и жажду. Решал съесть
один из трех Апельсинов. Испытывал угрызения совести,
разыгрывал трагическую сцену. Наконец, ослепленный, измученный
невероятным голодом, он решался принести великую жертву. Полагал,
что можно возместить убытки двумя сольдо. Разрезал один из
Апельсинов. О, чудо! Из него выходила девушка, одетая в белое,
которая, точно следуя тексту сказки, говорила:
От жажды умираю! Пить! Спасите же! Спасите!
О Боже! Смерть моя пришла... Подай воды, мучитель...
Она падала на землю, охваченная смертельным томлением. Труф-
фальдино забыл приказание Челио разрезать Апельсины только
около источника. Одуревший от голода и от необычайности всего
случившегося с ним, он в отчаянии не замечал соседнего озера; ему
приходил в голову только один выход: разрезать другой Апельсин,
чтобы утолить его соком жажду умирающей девушки. Он тотчас же
приступал к этому жестокому поступку, разрезал другой Апельсин,
и вот из него появлялась другая прекрасная девушка со
следующими словами на устах:
О горе мне! Глоток воды! Один глоток прошу!
Как мучаюсь, о Боже мой! Как жажду выношу!
Она падала, как и первая. Труффальдино приходил в
сильнейшее беспокойство. Он был вне себя от отчаяния. Одна из девушек
продолжала жалобным голосом:
Как тяжек рок! И смерть тяжка. Умру... я умерла.
Она испускала дух. Другая девушка прибавляла:
В предсмертный час без помощи! О свет! Я жить могла...
Она тоже испускала дух. Труффальдино плакал, нежно с ними
разговаривал. Он решал разрезать третий Апельсин, чтобы помочь им.
Он уже был готов привести свое намерение в исполнение, как вдруг
выходил разгневанный принц Тарталья и грозил ему,
Труффальдино в ужасе убегал, оставив Апельсин.
Изумление и размышления этого гротескового принца над
корками двух разрезанных Апельсинов и над трупами двух девушек не
поддаются описанию.
Веселые маски импровизированной комедии при подобного
рода обстоятельствах разыгрывают сцены таких милых глупостей,
таких приятных шуток и ломанья, которые нельзя ни пером описать,
ни превзойти в поэтических произведениях.
После длинного и забавного монолога Тарталья замечал двух
проходивших мимо мужиков и приказывал им похоронить с
почетом обеих девушек. Мужики уносили их прочь.

Любовь к трем Апельсинам
61
Принц обращался к третьему Апельсину. К его удивлению, он
чрезвычайно вырос и стал похож на огромную тыкву.
Он замечал вблизи озеро; следовательно, согласно указаниям
Челио, это было подходящее место. Он разрезал Апельсин своим
мечом, и из него выходила высокая, красивая девушка, которая,
следуя тексту этого серьезного сюжета, восклицала:
Кто растворил мою темницу? О боже, какая мука!
И чтобы жизнь мне подарить, позволь мне жажду утолить!
И падала на землю.
Принц понимал теперь смысл приказа Челио. Он был в
затруднении, так как у него не было ничего, чем он мог бы зачерпнуть
воды. Обстоятельства заставили забыть о вежливости. Он снимал
один из железных башмаков, бежал к озеру, наполнял его водой и,
принеся извинение за несоответствующий сосуд, давал
подкрепиться девушке, которая поднималась сильной и благодарила его за
помощь.
Она рассказывала, что она дочь Конкула, короля Антиподов, и
что она была осуждена волшебством жестокой Креонты вместе с
двумя сестрами пребывать в кожуре апельсина по причине столь же
правдоподобной, сколь правдоподобен самый этот случай. Следовала
шутливо-любовная сцена. Принц клялся, что женится на ней. Город
находился вблизи. Принцесса не имела приличной одежды. Принц
уговаривал ее подождать, сидя на камне под сенью дерева. Он
обещал прийти за ней с богатыми одеждами в сопровождении всего
двора. Порешив на этом, они расставались со вздохами.
Выходила арапка Смеральдина, изумленная всем, что она
видела. Она замечала в воде озера отражение прекрасной девушки.
Можно было не опасаться, что она не исполнит в точности всего,
что предписывалось сказкой этой арапке. Она больше не говорила
на итальянизированном турецком наречии. Моргана впустила ей в
язык тосканского дьявола, и она могла бросить вызов всем поэтам в
правильности своей речи. Она обнаруживала молодую принцессу,
которую звали Нинеттой. Она льстила ей, предлагала свои услуги,
чтобы поправить ей головной убор, подходила к ней и предательски
втыкала ей в голову одну из двух заколдованных шпилек. Нинетта
превращалась в Голубку и улетала. Смеральдина садилась на ее
место, ожидая прибытия двора. Другой шпилькой она собиралась
пронзить Тарталью в эту ночь.
Вся эта смесь чудесного и забавного, все ребячества этих сцен
заставляли зрителей, которые с детских лет знали от нянек и
бабушек содержание этой сказки, следить с большим вниманием за
всеми перипетиями ее сюжета, и души их были увлечены смелой
попыткой воспроизвести ее в театре.
Под звуки марша появлялись Си л ьвио — король Треф,
принц Тарталья, Леандро, Клариче, Бригелла и весь

62
КАРЛО ГОЦЦИ
двор, чтобы торжественно отвести в город принцессу-невесту.
Видя вместо нее арапку, неузнанную благодаря колдовству Морганы,
принц приходил в ярость. Арапка клялась, что она — принцесса,
оставленная здесь. Принц не мог не вызвать смеха своими стонами.
Леандро, Клариче и Бригелла радовались. Они понимали истинную
причину происшедшего. Король Треф с важностью уговаривал сына
сдержать свое слово и жениться на арапке. Он угрожал ему. Принц
грустно соглашался, проделывая разные шутовские выходки.
Раздавались звуки инструментов, и все общество направлялось ко двору,
чтобы отпраздновать свадьбу.
Труффальдино не пришел вместе с двором. Он получил от
принца прощение своих грехов. Принц дал ему звание королевского
повара. Он остался на кухне готовить свадебный пир.
Следующая за уходом двора сцена была самой смелой в этой
шутливой пародии. Представители партий синьоров Кьяри и Голь-
дони, находившиеся в театре и заметившие колкие остроты, делали
всяческие попытки вызвать гневный шум в аудитории, но все их
усилия были напрасными. Я уже сказал, что в лице Челио я
изобразил синьора Гольдони, а в лице Морганы — синьора Кьяри. Первый
был некоторое время адвокатом в венецианском суде, и его
литературная манера отдавала стилем тех писаний, к которым привыкли
адвокаты в этом почтенном трибунале. Синьор Кьяри хвастался
пиндарическим и возвышенным стилем, но я должен сказать, с
вашего позволения, что в семнадцатом веке не было у нас ни одного
столь напыщенного и безрассудного писателя, который превзошел
бы его невероятные ошибки.
Возбужденные взаимной ненавистью и злобой, Челио и
Моргана, встретившись, разыгрывали следующую сцену, которую я
перепишу целиком, вместе с диалогом,
Следует помнить, что, если пародия не ударится в
преувеличение, она никогда не достигнет желаемой цели. Поэтому надо
снисходительно отнестись к капризу, родившемуся от веселого и
шутливого ума, в основном как нельзя более дружественного к синьорам
Кьяри и Гольдони.
Челио
(выходя стремительно, Моргане)
Злодейка-фея, я узнал все твои обманы; но Плутон мне поможет.
Подлая ведьма! Проклятая колдунья!
Моргана
Что это за разговор, шарлатанский маг? Не задевай меня, а не то я
задам тебе головомойку в мартеллианских стихах и заставлю тебя
умереть от зевоты.

Любовь к трем Апельсинам
63
Чел ио
Мне, дерзкая ведьма? Я отплачу тебе той же монетой! Вызываю тебя
на поединок в мартеллианских стихах. Вот тебе:
Пусть все увидят, что в судьбу вмешалась ты опять
Бесчестно нагло, так что грех нам было б защищать
Твои несносные дела — их дерзость и напор,
Последствия твоих злых чар, что мучат до сих пор!
Мы всем дадим такой урок: зло, названное злом,
Мы полностью искореним, изгоним помелом!
Моргана
Вот скверные стихи! Теперь моя очередь, ничтожный маг.
Скорее стрелы Фебовы, что золотом горят
Вдруг станут бренным оловом, восходом же — закат;
Скорее месяц, что царит — над тьмой в густой ночи,
Вдруг даст затмить себя звезде иль язычку свечи;
Скорей равнинная река, что льется, как хрусталь,
Вдруг на Пегасе взмоет ввысь — в заоблачную даль;
Чем сможешь отказаться ты, презренный раб Плутона,
От вольной лодочки моей, танцующей бессонно.
Чел ио
О надутая, как пузырь, колдунья! Подожди!
В ближайшем действии развязка — подождем немного, —
Ведь статьям о превращеньях следуем мы строго:
Нинетта чары все разрушит — и не голубицей —
Станет вскоре, как и должно, красною девицей.
Статья же об ответственности за дела, привычки
К расплате страшной приведет Леандро и Клариче.
А Смиральдину за коварство тоже не простят,
Но чтобы не искала выгод, ей поджарят зад.
Моргана
О глупый, глупый рифмоплет! Слушай меня, я тебя устращу:
На крыльях, прикрепленных воском, гордо взмыл Икар
Все выше к небу он стремится — и земля, как шар;
Титаны поднялись на Зевса — бой со всех сторон:
Пик Оссу грозно громоздят на гору Пелион.

64
КАРЛО ГОЦЦИ
Но тает постепенно воск — пучина ждет Икара.
Титанов Зевс испепелит всех — молнии ударом.
Твоим укорам вопреки, взойдет Клариче к трону,
Оленем станет юный принц, подобно Актеону.
Чел ио
(в сторону)
Она хочет осилить меня поэтическими преувеличениями. Если она
думает загнать меня в мешок, она ошибается.
Как неприличны и грубы твои слова и речи!
С тобой вступаю в личный спор, а он подобен сечи.
Моргана
Отныне королевство Треф получит массу прав.
(Уходила.)
Чел ио
(кричал ей вслед)
Я предъявляю тебе иск! Плати скорее штраф!
(Уходил.)
Далее сцена изображала королевскую кухню. Никогда еще не
было видано более жалкой королевской кухни, чем эта.
Остальная часть представления была лишь окончанием сказки,
представленной во всех подробностях, за которой зрители
продолжали следить с неослабевающим вниманием.
Пародия касалась теперь низостей и тривиальностей, а также
пошлости некоторых характеров в произведениях обоих наших
поэтов. Суть ее заключалась в невероятной скудости, неуместности и
низменности.
Труффальдино был занят насаживанием жаркого на вертел.
В отчаянии он рассказывал, что, так как в этой кухне нет
вращающегося вертела, ему пришлось самому поворачивать вертел. В это
время на оконце появлялась Голубка; между ним и Голубкой
происходил следующий разговор. (Эти слова взяты из текста сказки.)
Голубка говорила ему: «Здравствуй, повар!» Он ей отвечал:
«Здравствуй, белая Голубка!» Голубка добавляла: «Я молю Небо, чтобы ты
заснул и жаркое сгорело; пускай арапка, противная тварь, не будет в
состоянии его есть». После этого на него нападал чудесный сон, он
засыпал, а жаркое превращалось в уголья. Так происходило два раза.

Любовь к трем Апельсинам
65
Два жарких сгорели. Он поспешно ставил на огонь третье жаркое.
Появлялась Голубка, и повторялся тот же разговор. Волшебный
сон опять нападал на Труффальдино. Этот милый персонаж делал
все усилия, чтобы не заснуть; его шутки, свойственные театру, были
чрезвычайно забавны. Он засыпал. Огонь обращал в уголья и третье
жаркое.
Пускай спросят у публики, почему эта сцена имела такой
исключительный успех.
Появлялся с криком Панталоне и будил Труффальдино. Он
говорил, что король разгневан, потому что уже съедены суп, вареное
мясо и печенка, а жаркого все нет. Да здравствует смелость поэта!
Тем самым были превзойдены драки из-за тыкв кьоджинских
женщин синьора Гольдони. Труффальдино рассказывал историю с
Голубкой. Панталоне не верил этим чудесам. Появлялась Голубка и
повторяла волшебные слова. Труффальдино готов был снова впасть
в оцепенение. Оба эти персонажа начинали гоняться за Голубкой,
которая порхала по кухне.
Эта погоня живо интересовала публику. Голубку ловили, сажали
на стол, гладили. Нащупывали маленькую шпилечку на ее голове;
это была волшебная шпилька. Труффальдино вытаскивал ее, и
Голубка тотчас же превращалась в принцессу Нинетту.
Изумление было очень велико. Появлялся его величество
король Треф, который с монаршей величественностью и со
скипетром в руке грозил Труффальдино за опоздание жаркого и за стыд,
который такой человек, как он, должен был испытать перед
приглашенными.
Приходил принц Тарталья, узнавал свою Нинетту. Он был
вне себя от радости. Нинетта рассказывала вкратце свои
приключения; король оставался в изумлении. Он видел появление в кухне по
его следам арапки и всего остального двора. Приняв чрезвычайно
гордую осанку, король приказывал принцу и принцессе выйти в
судомойню и, избрав себе в качестве трона очаг, садился на него со
всем королевским достоинством. Появлялись арапка Смераль-
дина и весь двор. Король, точно следуя сказке, описывал
происшедшее и спрашивал, какого наказания заслуживают виновные.
Каждый в смущении высказывал свое мнение. Король в ярости
приговаривал арапку Смеральдину к сожжению.
Появлялся маг Челио. Он разоблачал вину Клариче, Леандро
и Бригеллы. Их приговаривали к жестокому изгнанию. Вызывали из
судомойни принца с его нареченной. Все ликовали.
Челио уговаривал Труффальдино держать дьявольские мартел-
лианские стихи подальше от королевских кастрюль и почаще
заставлять смеяться своих государей.
Сказка кончалась обычным финалом, который знает наизусть

66
КАРЛО ГОЦЦИ
каждый ребенок: свадьбой, тертым табаком в компоте, бритыми
крысами, ободранными котами и т. п. А так как господа
журналисты того времени без конца расхваливали в своих листках всякую
новую пьесу, представленную синьором Гольдони, то не было
забыто и горячее обращение к публике с просьбой принять на себя
посредничество между актерами и господами газетчиками в защиту
доброй славы этого таинственного вздора.
Я не был виноват. Любезная публика требовала несколько
вечеров подряд повторения этой фантастической пародии. Стечение
народа было огромно. Труппа Сакки могла наконец свободно
вздохнуть. Мне придется в дальнейшем указать на большие последствия,
которые произошли от такого легкомысленного начала. Тот, кто
знает Италию и не является по духу энтузиастом французской
деликатности, не будет судить мою пародию, сравнивая ее с пародиями
этого народа.

./*-Ч*

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ ТЕАТРА
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Я. Блоха

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К «ВОРОНУ»
Сценический успех сказки о Трех Апельсинах вызвал в Венеции
разноречивые толки.
Журналисты, которые всегда сообразуются, если только
обладают здравым рассудком, с теми сборами, которые делает пьеса,
поместили в своих листках похвальные отзывы об этой сказке.
Помимо задуманной мною пародии, они раскрыли в ней
глубокий аллегорический смысл и много такого, что мне никогда и не
приходило в голову.
Оба поэта и их приверженцы говорили о ней много дурного, —
более, чем достаточно, чтобы обидеть тех, кто ее хвалил. Эта мысль
меня не только не огорчала, но даже заставляла смеяться. Я видел,
как мои чуткие к литературе враги сами уравнивали мне
намеченный путь, думая создать на нем непреодолимые препятствия.
Великая толпа недоброжелателей «Апельсинов» утверждала, что
успех этой сказки был вызван исключительно ее тривиальным
народным комизмом, искусством разыгрывавших ее четырех забавнейших
масок и ее чудесными превращениями. Слишком разгоряченный
синьор Гольдони поместил в обычное прощание, с которым
обращается к Городу всякая комическая труппа в последний день карнавала,
злые и насмешливые слова по адресу этой сказки, вложив их в уста
актрисы Брешиани, примадонны и представительницы труппы театра
Сан-Сальваторе, которую он поддерживал своими произведениями.
Нисколько не обидевшись, я высказал утверждение, что глупый,
неправдоподобный, ребяческий сюжет, разработанный с
искусством, изяществом и должной обстановочностью, может захватить
души зрителей, заставить их внимательно слушать и даже способен
растрогать их до слез.
Чтобы доказать это свое утверждение, я сочинил «Ворона».
Это обыкновенная детская сказка, и я взял ее сюжет из одной
неаполитанской книжки под заглавием: Lo cunto délie cunte: tratteni-
mento per le piccierille.
Я не мог найти более подходящего источника для приведения в
исполнение моей угрозы. Но тот, кто прочитает сказку о «Вороне» в

70
КАРЛО ГОЦЦИ
той книге и захочет сравнить ее с моей пьесой, затеет дело
совершенно невыполнимое. Я считаю необходимым сделать это
предупреждение моему читателю не только относительно «Ворона», но и
относительно всех прочих сказок, порожденных впоследствии моим
капризом, в которых я хотел сохранить одно лишь заглавие и
некоторые наиболее известные факты.
Не устранив обычных масок из этой сказки, избранной мною
в качестве театрального материала, но выпуская их с должной
экономией, в чем можно будет убедиться из дальнейшего, я сочинил
полушутливое, полусерьезное представление на этот
неправдоподобнейший, ребяческий сюжет. Пьеса была впервые представлена
труппой Сакки в Королевском театре в Милане. Любезная
миланская публика, вопреки своему обычаю, потребовала несколько раз
подряд ее повторения.
Та же труппа поставила ее осенью 1761 года 24 октября в театре
Сан-Самуэле в Венеции, причем пьеса вызвала большой шум.
Зрители с величайшей легкостью переходили от смеха к слезам,
вполне отвечая поставленной мною цели и подтверждая искусство
того, что мне удалось достигнуть.
Чтобы заставить плакать среди явных нелепостей, необходимы
ситуации с сильнейшей игрой страстей, но если данная ситуация
зиждется на неправдоподобном и самом по себе нелепом сюжете, в
роде «Ворона», без риторических красок обстановочности и
искусственного описательного красноречия, которые обманывают
подражанием природе и истине, — пусть попробуют исторгнуть слезы
господа газетчики, литературные почтмейстеры и жестокие
романисты, развлекающиеся тем, что без всякого повода изрекают
приговоры, не имея даже слуг, чтобы привести эти приговоры в
исполнение.
Великие бессмертные таланты Боярдо, Ариосто и Тассо,
умевшие с такой силой влиять на людские сердца, придавая
риторическую окраску истины чудесным и неправдоподобным
происшествиям побудили меня пойти на это испытание.
На характере Норандо, волшебника этой сказки, читатель может
убедиться, насколько я старался возвысить и облагородить образы
своих чародеев, делая их отличными от глупых магов традиционной
импровизированной комедии.
Сказка о «Вороне» была повторена 16 раз в промежуток времени
между осенью и последующим карнавалом, при сильно мешавших
делу проливных дождях и переполненном театре. Она ставилась
также самовольно некоторыми другими актерскими труппами, не без
хорошего успеха, и успешно повторяется ежегодно труппой Сакки.
Читатель увидит, что она написана частью стихами, частью
прозой, и что она заключает в себе некоторые сценки, в которых лишь
намечено их содержание и общий смысл.

Ворон
71
Всякий, кто захотел бы помочь труппе Сакки и поддержать
маски и импровизированную комедию, должен был поступить точно
так же, рискуя иначе впасть в ошибку.
Синьор Кьяри хотел заставить маски разговаривать стихами; он
вложил им в уста страшнейший вздор и, обрекая их на осмеяние,
сделал сам себя посмешищем. Седьмая сцена, третьего действия
«Ворона» и представляет собой пародию на это.
Никто не сумеет написать роль Труффальдина, хотя бы в прозе,
не говоря уже о стихах, а Сакки один из тех превосходных Труф-
фальдинов, которые, выполняя намеченное поэтом в
импровизационной сцене содержание, превзойдут любого автора, который думал
бы такую сцену сочинить.
Тем не менее все сцены в стихах, прозе или форме сценария, из
которых состоит Ворон, строго необходимы и вытекают из
определенной канвы, выдержанной в стиле сказочного представления.
Если бы ипохондрические авторы летучих листков почитали
французские пьесы, напечатанные Леграном, Жерарди и другими, они не
стали бы горячиться, называя мои сказочные представления
нелепыми пустяками или собранием бесформенных сцен, не
подготовленных и не написанных.
Я печатаю их в том самом виде, в каком они шли на сцене.
Подвергая их в печати общественной оценке, я избираю себе судьей не
злобствующего, гордого или просто глупого и голодного издателя.
Я перешел в своих пьесах от прозы к стихам, руководствуясь не
только капризом, но по необходимости и по соображениям
художественности. Некоторые сцены сильных страстей я написал стихами,
зная, что гармония хорошо составленного стихотворного диалога
придает мощь риторическим оттенкам и облагораживает ситуации
серьезных персонажей. Впрочем, я не беру на себя смелость
утверждать, что я успешно выполнил свое задание.
Мне было бы не трудно обратить все написанные мною пьесы
целиком в прозу или целиком в стихи, но я обещал напечатать их
такими, какими они шли на сцене, и не хочу нарушить данного
слова. Не считая свои произведения достойными того, чтобы перейти
моря и горы и читаться иностранцами, незнакомыми с
венецианским диалектом, необходимым моему Панталоне и моему Бригелле,
я не стану тратить время на составление примечаний к репликам
обоих этих персонажей, объясняя, например, что «osello» значит птица,
a «aseo» — уксус, как это предусмотрительно сделал синьор Гольдо-
ни при издании своих пьес, к большому удобству иностранцев.
Из всего этого видно, что я в достаточной мере скромен и не
притязаю на то, чтобы мои писания, облеченные в сказочные заглавия,
были достойны того, чтобы быть целиком понятыми иностранцами,
которым, разумеется, необходимо оценить до мельчайших
подробностей красоты и достоинства «Кьоджинских ссор» и важные споры

72
КАРЛО ГОЦЦИ
о дураках, выведенных синьором Гольдони. Для меня достаточно,
если критика нравов и обычаев, вложенная мною в роли этих двух
персонажей, окажется доступной итальянцам.
В виду того, что во всех моих пьесах, которыми я поддерживал
почтенную труппу Сакки, я следовал указанным выше принципам
касательно прозы, стихов и сценариев, все сказанное мною по этому
поводу должно служить предуведомлением моим любезным
читателям не только для сказки о «Вороне», но и для большей части
написанных мною театральных пьес.
Я старался развлекать и занимать публику новым жанром
сценических произведений, искусно сохраняя во всех своих вещах
смиренный вид и ребяческое легкомыслие, чтобы победить свой
капризный литературный вкус и широко развернуть свою дерзость, не
останавливаясь перед требованиями литературной умеренности и
сухой осторожности. Поэтому всякий, кто будет читать
произведения этого нового жанра, откровенного, смелого и в меру
несдержанного, имея пред глазами образ Меропы синьора маркиза Маффеи,
которая, кстати сказать, тоже не избегла хулы, или других подобных
произведений, может легко оказаться прекрасным критиком, но не
уместным, а потому лишенным заслуг.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
M и л л о н — король Фраттомброзы.
Дженнаро — принц, его брат.
Л еа ндро
. министры.
Тартал ья
Армилла — принцесса Дамаска.
Смеральдина — ее прислужница.
Норандо — волшебник.
Труффал ьд и н
королевские охотники.
Бри гелла
Панталоне — адмирал.
Две голубки, с речами.
Матросы и экипаж галеры.
Солдаты.
Слуги.
Действие происходит
в фантастическом городе Фраттомброзе
и его окрестностях.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Берег. Вдали бушующее море. Буря, гром и молния.
ЯВЛЕНИЕ I
Панталоне суетится на палубе галеры, среди бурного моря. Свистит,
кричит на экипаж, выкрикивает приказания, которых не слышно за ревом урагана.
Буря понемногу стихает, галера направляется к берегу.
Панталоне
(колотя веревкой гребцов)
К черту руль! Спускайте парус, чтоб вас! Дурачье!
Команда
Земля! Земля!
Панталоне
Ну, разумеется, земля, бродяги вы эдакие! Хотел бы я видеть, что бы
с вами стало, не будь меня на этой галере.
(Свистит).
Скорее к якорю, висельники!
Команда
Так точно!..
Галера приближается к берегу; опускают трап.
Панталоне
Благодарите Небо, собаки.
Свистит три раза; на каждый свисток команда отвечает воем. Появляется принц
Дженнаро, одетый восточным купцом, и выходит на берег вместе с Панталоне.

Ворон
75
ЯВЛЕНИЕ II
Дженнаро и Панталоне.
Джен наро
Я, признаться, уже думал, Панталоне, что погибну в эту ужасную бурю.
Панталоне
Как, разве вы забыли, откуда я родом?
Джен наро
Как же, помню: из Джудекки в Венеции. Вы мне об этом
рассказывали тысячу раз.
Панталоне
Нет, кроме шуток, разве вы не знаете, что раз на судне есть джудек-
кинец, оно всегда в безопасности? Я убедился в этом на
собственной шкуре, потопив две лодки и одну баржу на пути из Маламокко
в Зару, когда учился ремеслу. У меня тоже, признаться, во время
этой бури немного тряслись поджилки; разумеется, не за себя и не
потому, чтобы опасность была особенно велика, мы, ведь,
привыкли и не к таким переделкам, а только за вас. Господи, ведь вы
родились при мне, сколько я нянчил вас! Кормила вас жена моя
Пандора, добрая душа, сажала вас ко мне на колени. Как сейчас помню, я
вас целовал, а вы били меня по физиономии ручонками,
приговаривая: «Оставь! у тебя борода колется!» Что ж удивительного если
после этого мне кажется, что вы мне сын, и я боюсь больше за вас,
чем за себя. К тому же ваше семейство назначило меня адмиралом;
тридцать лет я пользовался милостями вашего батюшки, царствие
ему Небесное и, наконец, у меня сердце джудеккинца. Вот и все.
Джен наро
Это правда. Вы неоднократно выказывали себя человеком
примерной доброты и мореплавателем отважным, и, в самом деле, то, что
вы сегодня, несмотря на бурю, благополучно привели нашу галеру в
порт, уже достаточно, чтобы обессмертить адмирала. Как далеко
отсюда до Фраттомброзы? Что нам теперь делать, Панталоне?
Панталоне
Этот порт называется Спортелла. До города Фраттомброзы
отсюда десять миль. Погода улучшается, ветер начинает дуть с запада.
Часа через два-три небо окончательно прояснится, а там еще часика

76
КАРЛО ГОЦЦИ
полтора — и мы будем в Фраттомброзе утешать бедного короля Мил-
лона, у которого наверно постоянно горят уши, так как вы не
перестаете говорить о нем. Он, должно быть, в страшном волнении, не
имея от вас ни известий, ни писем. Да благословит Господь братьев,
которые так любят друг друга! Что ж, теперь можно уже называть
вас королевским братом?
Джен наро
Да, теперь можно (смотрит на галеру, с которой в это время сходят
Армилла и Смеральдина, обе в слезах, поддерживаемые слугами). Вот
она, похищенная мною принцесса; она спускается с галеры,
подавленная грустью. Ступайте и прикажите раскинуть на берегу две
палатки, чтобы можно было немного отдохнуть и оправиться от бури.
Немедленно отправьте сушей гонца к королю Миллону, моему
брату, известить о нашем приезде.
Панталоне
Ни минуты не будет потеряно! Что за восторг! Что за радость! Ну и
свадьба будет в Фраттомброзе! Вы скажете, что я сошел с ума, в
семьдесят пять лет радуясь свадьбе. Но как только я заслышу о свадьбе,
так будто воочию вижу обычные озорства, тертый табак в компоте,
ободранных крыс и бритых котов и сам делаюсь мальчишкой.
(Проходит мимо принцессы, которая плачет). Ничего, милая. Когда ты
узнаешь, кто мы такие — ты перестанешь плакать. (Выходит и отдает
распоряжение поставить палатку).
ЯВЛЕНИЕ III
Дженнаро, Армилла, одетая по-восточному. Ресницы и волосы ее должны
быть сделаны возможно чернее. Смеральдина тоже по-восточному.
Плачущих женщин ведут слуги, которые затем уходят.
Джен наро
Вы плачете. Армилла, ваши слезы
Мне горестный упрек. И все ж, Армилла,
Для слез у вас причин гораздо меньше,
Чем вы считаете.
Арм илла
Пират жестокий!
(Плачет).

С меральдина
Изменник злой!
(Планет).
Джен наро
Да, правда, я злодей...
Жестокий, да, изменник... но, принцесса,
Я вам скажу...
Смерал ьдина
Что ты ей скажешь, вор?
Джен наро
Я ей скажу...
Смерал ьди на
Палач, что ты ей скажешь?
Что хитрыми речами ты умел
На свой корабль, одну, завлечь принцессу
Чтоб показать ей сукна и меха,
Наряды, ленты, камни дорогие,
С тем, чтобы, выбрав по сердцу товар,
Она его купить себе могла.
Когда ж таким путем ты возбудил
В ней слабость женскую, когда бедняжка
Стояла средь бесчисленных товаров,
Тогда, ты можешь рассказать, велел
Ты сняться с якоря, поставить парус
И путь направить в море, вероломно
Дочь отрывая от груди отцовской.
Что, похищать принцесс? Вор, негодяй,
Достоин виселицы ты и плахи!
Джен наро
Эй, слуги, уберите прочь отсюда
Болтунью дерзкую.
Входят слуги.

78
КАРЛО ГОЦЦИ
Армилла
О боже! Изверг!
Наедине со мной остаться хочешь...
Я понимаю. Но, поверь, умру...
Джен наро
Нет, славная принцесса, цель моя
Лишь оправдаться, но терпеть не в силах
Я оскорблений разоренной бабы,
Которая меня перебивает
И не дает сказать то, что, конечно,
Вину с меня не снимет, но, быть может,
Ее хотя б немного облегчит
И успокоит ваши опасенья.
Пускай уйдет.
Смерал ьдина
(слугам, которые силою стараются ее увести)
Преступник, негодяй,
О Небо, накажи его!
(В сторону.)
Неужто
Ужасное пророчество свершится,
Которое в груди своей таю?
Уходит в сопровождении слуг.
ЯВЛЕНИЕ IV
Армилла и Дженнаро.
Армилла
Что скажешь мне, жестокий? Отойди
Подальше от меня, корсар бесстрашный,
И если ты другого не боишься,
То уважай во мне хоть дочь Норандо,
Дамасского царя, и трепещи
Перед его могуществом. Жди мести
Ужаснейшей.

Джен наро
Пусть будет так. Но только
Я вам скажу, что не корсар я низкий,
А царский брат. Властитель Фраттомброзы —
Король Миллон. Ему я брат. Я — принц,
Меня зовут Дженнаро.
Арм илла
Брат M илл она?
Брат короля, в торгашеской одежде
На свой корабль обманом завлекает
Несчастных девушек, принцесс невинных,
И похищает их?
Джен наро
Любовь, Армилла,
Которую питаю к брату, слухи
О гордой недоступности Норандо,
Жестокого в своих делах, и случай —
Непостижимый случай — захотели,
Чтоб я похитил вас.
Армилла
Какой же случай
Заставить может брата короля
Себя позорным запятнать поступком?
Дженнаро
Вот случай тот, Армилла: старший брат мой,
К которому всем сердцем я привязан,
Король Миллон, — от самых детских лет
Любил охоту. Он к другим забавам
Был равнодушен, но охотой был
Настолько увлечен, что разговор
Всегда лишь вел о лошадях и луках,
О соколах и псах. И вот, однажды,
Тому уже три года (страшный миг!),
За дичью и за зайцами гоняясь,
Преследуя перепелов и зайцев,
В лесу он очутился и увидел
На дубе Ворона. За лук немедля
Схватился, наложил стрелу, прицелясь,

КАРЛО
И застрелил его. Под этим дубом
Прекрасная гробница возвышалась
Из камня белоснежного. Упал
На ту плиту, что крышею служила
Для памятника, Ворон, оросив
Ее своей горячей, алой кровью,
И умер. Вдруг раздался страшный гром,
Всесокрушающий, — и из пещеры
(Спаси нас, Боже!) Пугало явилось,
Которому был Ворон посвящен.
То был гигант, глаза огнем горели,
Лоб мрачен, а из пасти вылезали
Кабаньи два клыка, и вытекала
Кровавая, зеленая слюна.
«Миллон, Миллон, будь проклят!» — он воскликнул
И страшное заклятие произнес, —
Мне кажется, его доныне слышу:
«Когда девицу не разыщешь ты
Такую белую, как этот мрамор,
Румяную, как Воронова кровь,
Чьи волосы и брови были б черны
Как перья Ворона, — молю Плутона,
Чтоб в страхе и безумьи ты погиб».
Промолвив так — исчез, а брат (о чудо!),
На птицу, и на мрамор, и на кровь
Глаза уставив в диком беспокойстве
И бешенстве, как будто зачарован,
Уйти оттуда больше не хотел.
Лишь силой во дворец его вернуть
Нам удалось, и с самой той поры
Нельзя помочь ему ни рассужденьем,
Ни просьбами, ни хитростью — ничем.
В слезах и вздохах, в грусти бесконечной
Мой брат, мой бедный брат, себя убьет...
Безумный, он скитается по залам
И все твердит: «О, кто из вас найдет мне
Ту девушку, чьи волосы черны,
Как Ворона зловещие крыла,
Румянец чей его подобен крови,
Чья белизна была б как мрамор нежный,
Как мрамор на котором умер он!»
Армилла
(в сторону)
Да; правда, случай необыкновенный!

Джен наро
В глубоком огорченьи разослал я
По городам шпионов и послов,
Чтоб девушку такую разыскать —
Но все напрасно: ни в одной девице
Румянец крови, камня белоснежность
И Вороновых крыльев чернота
Не сочетались, а меж тем я видел,
Что погибает мой любимый брат.
В отчаянии корабль я оснастил
И, океан безбрежный бороздя,
Сам в поиски за женщиной пустился.
От Инда и до Мавра я встречал
Бесчисленное множество красавиц;
И там, на Адриатике, я видел
Дев златокудрых, в блеске красоты,
Величественных, нежных и прекрасных.
Но черный цвет, румянец, белизну
Искал в теченье года я напрасно.
Три дня назад приехал я в Дамаск.
На берегу какой-то старичок
Оборванный и грязный разгадал
Печаль мою. На вас он указал мне
И научил, каким обманом мог бы
Я вас похитить. Он мне сообщил,
Что ваш отец бежал. Я у окна
Увидел вас — желанные приметы
Заметил и, в одежде торгаша,
Вас соблазнил товарами, завлек
На свой корабль изменой, а затем
Я стал предателем, похитив вас
И в бегство обратясь.
Армилла
Но почему же
В течение двух дней пути все это
Вы от меня скрывали?
Дженнаро
Ваши слезы,
Раскаянье мое и отвращенье,
Которое ко мне вы проявляли
Тому причиной были. Я боялся

82
КАРЛО ГОЦЦИ
К вам подходить, считая, что одною
Оставить надо вас и выждать время
Спокойнее, когда я мог бы вам
Поведать правду о моем поступке,
Которым я немало огорчен.
Но если к брату страстная любовь,
Необходимость и ужасный случай
Меня подвигли на подобный шаг,
И если сердце есть у вас в груди —
А ваши очи и лицо так нежно
Об этом говорят, — молю, Армилла,
Простите мне вину!
(Становится на колени).
Армилла
Дженнаро, встаньте.
Раз буду я супругой короля,
Сознаюсь вам, что я с трудом сносила
Жестокость моего отца и рабство,
В котором он держал меня. Прощаю
Я вам вину и в вас ценю пример
Редчайшей в наши дни любови братской.
Дженнаро
(поднимаясь)
О добрая, о мудрая принцесса,
Как вы великодушны.
Армилла
Разве важно
Мое прощение, Дженнаро? В вас,
Несчастнейшем из всех, из всех несчастных,
Оплакиваю беды без конца.
Дженнаро
Какие беды могут омрачить
Мое блаженство? Тот, кого люблю —
Мой брат спасен, а вы меня простили,
Кто ж причинит мне зло?..

Ворон
83
Арм илла
Отец, Норандо,
Он непреклонен, горд и он король,
А вместе с тем великий чернокнижник.
Он может солнца бег остановить,
Людей в растенья обратить и горы
Перевернуть, и по его веленью
Все совершается, что он захочет.
Он похищенья моего не стерпит,
И ждите мести страшной, о Дженнаро.
Мне жаль вас, юноша, мне жаль Миллона
И всех, кто был участник похищенья,
И самое себя мне жаль — ведь я
Из любопытства, в глупой простоте
Дала себя увлечь, запрет нарушив,
Положенный отцом — моих покоев
Не покидать. Быть может, эта буря,
Которая сегодня разразилась,
Отцом и вызвана. Какие муки
Перестрадать придется нам, о боже!
Неслыханные муки!
Джен наро
Пусть свершатся
Предначертанья Неба. Мой восторг
И ликованье так сильны, что я
Не принимаю мысли о печали.
Армилла — вот палатка.
(Показывает на палатку, находящуюся за сценой.)
В ней найдете
Вы отдых после бури, а вот в этой
(Показывает на другую палатку, находящуюся на сцене.)
Я буду отдыхать. Волненье вскоре
Уляжется, и к королю Миллону
Короткий путь нас приведет.
Арм илла
Иду,
Хотя не отдых ждет нас и не счастье,
А слезы, вздохи, горе без конца.
(Уходит).

84
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ V
Панталоне и Дженнаро.
Панталоне
Ура! Счастье само бежит нам в руки! Ваше высочество, сын мой,
сообщу вам новость. Не скажу, чтобы это была важная новость, но
зная, как вы любите брата и как близко к сердцу он принимает все,
что касается охоты и лошадей, я не могу назвать ее неважной.
Дженнаро
В чем дело, дорогой Панталоне?
Панталоне
Да вот, пока вы разговаривали с принцессой, я отошел, как
подобало, и стал прогуливаться по этой площади. Вдруг появляется
охотник верхом на лошади. Боже, что за конь! Правда, я джудеккинец и
знаю толк, главным образом, в кораблях, но мне приходилось видеть
и лошадей на своем веку. Прямо картинка! Весь в яблоках, сильный,
с широкой грудью и большим крупом, голова маленькая, глаза
большие, хвост во какой!
(Показывает).
Он красовался, прыгал, танцевал так, что, будь это кобыла, я сказал
бы пифагорически (как говорят сумасброды), что одна из лучших
балерин наших дней в нее переселилась.
Джен наро
Это редкий случай. Необходимо приобрести этого коня для брата.
Панталоне
Подождите; слушайте дальше и удивляйтесь: у этого охотника на руке
сидел прекраснейший сокол, и так они гарцевали. Вероятно, здесь
много дичи, потому что сразу же вылетело полдюжины куропаток,
три или четыре перепела и не знаю уж сколько рябчиков и глухарей.
Охотник спустил сокола, и то, что я увидел, кажется мне совершенно
невозможным: этот сокол, слету, понимаете ли, слету, одной лапой
схватил куропатку, другой лапой — перепела, клювом — рябчика, а
хвостом... вы мне не поверите, ваше высочество, но хвостом, клянусь
моей любовью к вам, хвостом он убил глухаря.
Джен наро
(смеясь)
Неужели на Джудекке принято рассказывать такие басни, Панталоне?

Ворон
85
Панталоне
Пусть меня накажет Небо, если я говорю неправду. С куропаткой в
одной лапе, с перепелкой в другой, с рябчиком в клюве — этот
негодяй поймал хвостом глухаря.
Дженнаро
Во всяком случае, непременно надо купить и коня, и сокола. Эти две
диковинки вместе с принцессой, сделают моего брата
счастливейшим из смертных.
Панталоне
Сделано уже, они мои.
Джен наро
Сколько же вы за них заплатили?
Панталоне
Сколько он спросил; пустяки, шесть миллионов цехинов. Неужели
мне никогда не быть самому себе хозяином и не выразить хоть
небольшую благодарность за столькие благодеяния по отношению ко
мне? Они — ваши; я хочу, чтобы вы их приняли, и никаких денег не
возьму. Иногда мне и теперь, когда вы выросли, хочется помуштро-
вать вас, как я когда-то муштровал вас, когда вы были маленьким.
Ступайте, отдохните немного. Погода скоро исправится, и мы
закончим наше путешествие. Скажите, кстати, принцесса теперь в
хорошем настроении? А?
Дженнаро
Да, она успокоилась. Но, во всяком случае, вы должны быть
вознаграждены за ваш подарок. Впрочем, я об этом позабочусь.
Π анталоне
Ступайте, ступайте, синьор мокроштанник, ступайте спать и не
злите меня.
(В сторону.)
Я истратил двести цехинов, но если бы даже мне пришлось
окриветь, я пошел бы и на это, во-первых, потому что страшно люблю
этого мальчишку, а во-вторых, чтобы показать, что и на Джудекке
бывают Цезари, Помпеи и Готфриды.
(Выходит).

Дженнаро
(про себя)
Да, добрый старец, редкая душа,
Казалось бы, я должен быть счастливым,
Но все, что дивный мне сказал старик,
Открывший мне Армиллу, все, что после
Она мне подтвердила о Норандо
И об его могуществе великом,
Смущает сердце мне. Но я устал,
Мне хочется немного отдохнуть.
Идет и ложится в палатке, которая находится на виду. Эта палатка должна быть
расположена под деревом.
ЯВЛЕНИЕ VI
Две голубки описывают в своем полете круг и садятся на дерево над
палаткой. Дженнаро спящий.
1-я Голубка
Дженнаро злополучный, погибший навсегда!
2-я Голубка
Но почему, подружка? Какая с ним беда?
Дженнаро
(про себя, пробуждаясь)
Как? Где я? Что за чудо? Две голубки
Болтают, и болтают обо мне?
Послушаем и помолчим пока.
1-я Голубка
В тот миг, когда Миллону он сокола вручит,
Миллона этот сокол мгновенно ослепит,
А если не вручит он, иль выдаст тайны эти
Поступком или словом кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час.
Дженнаро
(в ужасе, про себя)
Жестокий приговор! Ужели правда?

Ворон
87
1-я Голубка
Дженнаро злополучный, погибший навсегда!
2-я Голубка
Ужель еще страшнее грозит ему беда?
1-я Голубка
В тот миг, когда Миллону он скакуна вручит,
Миллон коня коснется и будет им убит.
А если не вручит он, иль выдаст тайны эти
Поступком или словом кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час.
Джен наро
(приходя все в больший и больший ужас)
Сон или явь? Жестокое решенье!
1-я Голубка
Дженнаро злополучный, погибший навсегда!
2-я Голубка
Каким еще несчастьем грозит его звезда?
1-я Голубка
Когда Миллон Армиллу в объятья заключит,
Чудовище ночное Миллона поглотит.
А не вручит Армиллу, иль выдаст тайны эти
Поступком или словом кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час.
Дженнаро
(в волнении)
Так с Вороном голубки заодно, —
И все против меня. О, если б был
Хоть лук в руках моих! Я б показал вам,
Проклятые!.. Найду на корабле...
(Встает в гневе, голубки улетают.)
Они уж улетели!..

88
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VII
Норандо и Дженнаро.
После исчезновения голубок появляется из моря на морском чудовище
Норандо, почтенный, гордый на вид старик, богато одетый по-восточному. Он
сходит на берег и величественно идет навстречу Дженнаро.
Норандо
Стой, злодей,
Неосторожный, дерзкий и преступный,
Бесчестный похититель! Я — Норандо.
Голубки эти — вестницы мои,
Правдивые и верные. Ступай же:
И конь, и сокол чарами моими
К тебе попали. Дочь мою Армиллу,
Прекрасную Армиллу, передай
Миллону, брату своему. Обиду,
Которую ты мне нанес, искупишь
Ты сам, и брат искупит твой. Норандо,
Король Дамасский, не настолько низок,
Чтобы терпеть обиды. Если буря
Тебе всю власть мою не показала,
Пусть сбудутся слова голубок...
Джен наро
(умоляющим голосом)
Слушай
Норандо...
Норандо
Нет, тебя не стану слушать.
Ты думаешь, что я отнять не мог бы
Своею властью у тебя Армиллу,
Твою добычу? Но я жажду мести,
Одной лишь мести, гибели, несчастий
Для рода твоего и для Армиллы,
Которая ослушалась меня.
Норандо будет отомщен. Возьми
Армиллу, сокола, коня и брату
Их передай, иль в камень превратись.
А если ты, хотя б единым словом
Кому-нибудь откроешь ту опасность,
Что угрожает брату твоему, —
Окаменеешь тотчас. Оставайся,
Злодей, в пучине ужасов и страха

Ворон
89
Пред карою. Я покажу тебе.
Как женщин похищать!
Снова садится на морское чудовище и быстро исчезает.
Дже н наро
(испуганный и потрясенный)
О, я несчастный!
Что делать мне теперь? «Возьми Армиллу,
Возьми коня и сокола — и брату
Их передай, иль в камень превратись.
А если ты, хотя б единым словом
Кому-нибудь откроешь ту опасность,
Что угрожает брату — тотчас станешь
Холодным камнем ты». Но если их
Я передам, то выклюет глаза
Тот сокол брату, иль убит он будет
Конем горячим, или, наконец,
Его поглотит чудище, как только
С Армиллой будет он на брачном ложе.
Армилла, конь и сокол! (Что за ужас
Внушают мне они!) О дорогой,
Любимый брат мой! Эта ли та радость,
Которую везу тебе я после
Таких трудов несметных, слез горючих!
(Планет).
ЯВЛЕНИЕ VIII
Панталоне, Дженнаро, затем двое слуг, из которых один держит на руке
большого, прекрасного сокола, а другой ведет под уздцы резвую лошадь с
прекрасной сбруей, отвечающую описанию Панталоне в 5-ом явлении.
Π анталоне
Как, вы не спите?
Дже н наро
(вздрагивая)
Нет, Панталоне.
Панталоне
Вот посмотрите-ка сами на эти две диковинки! Эй, мальчики, идите
сюда с соколом и конем.
Выходят слуги с соколом и конем и проходят перед Дженнаро. Конь гарцует
с большой ловкостью.

90
КАРЛО ГОЦЦИ
Что за красота! Не будь я так стар, я с удовольствием поскакал бы
на этом коне.
Дженнаро
Ах, друг мой.
(Плачет).
Панталоне
(в изумлении)
Что это? Вы плачете?
Джен наро
Предметы эти —
(В сторону, в ужасе).
Ах, уж слишком много.
Сказал я, и мне кажется, что в камень
Холодный превращаюсь я.
Панталоне
Ну да, это и есть те знаменитые предметы, о которых я вам говорил.
Разве не красота? А вот, кстати, и погода разгулялась — надо будет
отвести их на корабль. А я все это время старался развлечь
принцессу — она тоже не могла уснуть и по-прежнему предается горю и
отчаянию. Дорогой мальчик, у каждого свое настроение, а у меня
сердце болит. Ведь, кажется, теперь время для радости, а не для
меланхолии.
Дженнаро разражается рыданиями.
Вот тебе и раз! Он плачет! Да что с вами?
Дженнаро
(в сторону, в отчаянии)
Я не могу сказать... О Боже!
(Панталоне).
Сон, друг мой, сон. Ужасный тяжкий сон... но где ж принцесса?
Панталоне
Сон? Полноте, стыдитесь! Все это воображение, и больше ничего.
Развеселитесь же! Вот идет принцесса, а я пойду приготовить все
для окончания путешествия.

Ворон
91
(Слугам).
Идите. Осторожнее с конем, смотрите, чтобы он ничего себе не
повредил!
(Команде).
Эй, висельники, подымайте паруса, к веслам, канальи!
Свистит. Всходит на галеру в сопровождении слуг, с соколом и конем.
Дженнаро
(в волнении, про себя)
О, я несчастный! Что мне делать? Если
Коня и сокола оставить здесь,
Армиллу же вернуть отцу? Ах нет,
Ведь должен я их брату передать,
Иль в мрамор превратиться. Но ведь брат
Тогда погибнет! Неужели буду
Родному палачом? Что делать мне?
(В ужасе).
Но, кажется, движеньями своими
Я тайну роковую выдаю...
О Небо, помоги своим советом
В тяжелом этом испытанье
(Планет. Овладевая собою).
Небо
Поможет мне. Я чувствую, что ум мой
Вдруг светом озарился. О Дженнаро,
Будь мужествен.
ЯВЛЕНИЕ IX
Армилла, Смеральдина, Дженнаро и Панталоне, на галере.
Джен наро
(смело)
Армилла, все готово.
Идемте же, принцесса.
(Берет ее за руку.)
Армилла
Я иду.

92
КАРЛО ГОЦЦИ
Смерал ьди на
Простите, принц, мне грубые слова.
Я думала, что вы — корсар свирепый,
Не царский брат.
Дженнаро
Вину твою прощаю.
Идемте все.
(В сторону.)
О Небо, помоги мне!
Панталоне
(с галеры)
Эй вы, мерзавцы, приветствуйте высоких особ!
Свистит три раза. На каждый свист команда отвечает общим воем. После того
как принц и принцесса взошли на галеру, подымаются паруса. Команда
садится к веслам, и галера отчаливает.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Комната во дворце в Фраттомброзе.
ЯВЛЕНИЕ I
Миллон возлежит на подушках в глубине сцены и спит. Тру ффал ьд и н с
охотником.
Труффальдин входит тихо, чтобы не разбудить короля.
Говорит вполголоса, описывает ужасное положение, в котором
находится король с тех пор, как убил проклятого Ворона. Никогда не
следует связываться с Воронами. Сатирический намек. Описывает
толщину и прекрасное состояние здоровья короля раньше; его
худобу и жалкое положение со времени вороноубийства. После
проклятий отвратительного Пугала он сошел с ума. Повторяет слова,
которые обыкновенно произносит Миллон в припадке безумия:
О Ворон, Ворон! Кто из вас найдет мне
Ту девушку, чьи волосы черны,
Как Ворона зловещие крыла.
Румянец чей его подобен крови,
Чья белизна была б, как мрамор нежный,
Как мрамор, на котором умер он!
Он столько раз слышал эти слова, что, несмотря на то, что туго
соображает, все же выучил их наизусть. Жалеет короля. Благодаря его
милости, он назначен начальником королевской охоты. У короля
бывают минуты просветления, но когда он начинает говорить —
О Ворон, Ворон и т. д., лучше бежать, потому что оставаться
опасно. Ему приказано разбудить его в девять часов, потому что король
хочет отправиться на охоту, свое любимое развлечение. Не знает,
есть ли уже девять часов. Не хотел бы ошибиться и вывести его этим
из себя. В это время раздается отчетливый бой часов. Труффальдин
радуется, что, сосчитав удары, узнает, наконец, сколько времени.
Пока он выражает свою радость, часы уже успели пробить три раза.
Труффальдин по глупости начинает считать после этих трех и
насчитывает шесть. Упрекает себя за то, что пришел так рано — за три
часа до девяти. Полный страха, собирается тихонько уйти.

94
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Бригелла. Бригелла входит быстро и шумно.
Труффальдин делает ему угрожающие знаки, чтобы он не
разбудил его величество.
Бригелла говорит, что уже пробило девять, и он пришел
разбудить короля.
Труффальдин вполголоса утверждает, что теперь шесть.
Бригелла вполголоса говорит, что теперь девять.
Труффальдин, немного возвышая голос, настаивает, что
девяти нет. Он не хочет подчиниться чужому авторитету. Он сам
начальник охоты и знает, что делает. Страсти разгораются. Они
начинают угрожать друг другу.
Труффальдин по-прежнему утверждает, что теперь шесть,
и, принимая чрезвычайные меры, чтобы не разбудить короля,
невероятно возвышает голос. Король просыпается.
M иллон
Кто тут? Кто здесь шумит? Какая дерзость!
(Бегает в припадке безумия по сцене).
О Ворон, Ворон!..
Труффальдин, испуганный страшными словами, с криком убегает в одну
сторону, Бригелла — в другую.
M иллон
(продолжает)
Кто из вас найдет мне
Ту девушку, чьи волосы черны,
Как Ворона зловещие крыла,
Румянец чей его подобен крови,
Чья белизна была б, как мрамор нежный,
Как мрамор, на котором умер он?
(Овладевая собой).
Но где я? Снова прихожу в себя.
О, горький миг, когда спустил стрелу я!
О, грусть невыносимая, что жизни
Меня лишает, подданных тревожит,
Слезами наполняет весь дворец
И от меня Дженнаро оторвала,

Ворон
95
Возлюбленного брата! Только Небу
Известно, что случилось с ним. Быть может,
Из-за меня он, море бороздя,
Лишился жизни.
ЯВЛЕНИЕ III
Тарталья и Миллон.
Тарталья
(быстро входя)
Ваше величество, ваше величество — важная новость!
M иллон
Новые несчастья?
Скажи, министр!
Тарталья
Подождите — подождите — новость так велика, что я задыхаюсь —
гонец привез известие — что ваш брат —
(Разражается неестественным плачем.)
M иллон
Вы плачете... О горе!
Так, значит, умер мой любимый брат.
О кто, скажи...
Тарталья
Нет, нет, нет, я плачу от радости. Он здесь — близко, на галере, и
скоро прибудет сюда. С ним принцесса, похищенная у дамасского
царя Норандо. Ее волосы и ресницы черны, щеки красны, а вся она
бела, как проклятые крылья, проклятая кровь и проклятый камень
проклятого Ворона, принадлежавшего распроклятому Пугалу.
Миллон
Тарталья дорогой,
Ужель возможно это?

96
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
Известие самое достоверное. Его принес гонец, посланный принцем
сушей. Он рассказывает, что принц с галерой находится в порте
Спортелла, спасенный от страшнейшей бури храбростью адмирала
Панталоне, и что он прибудет на рейд Фраттомброзы, как только
погода прояснится. Погода прекрасная, и он должен быть уже
близко от города.
M иллон
О Небо! О судьба! О, брат мой милый!
Как многим я тебе обязан! Тотчас,
Тарталья, соберите Двор. Скорее
Пошлите в порт людей, чтоб наблюдали,
Не близится ль галера, а затем
Все радостно пойдем мы ей навстречу!
(Выходит).
Тартал ья
Боже, какая стремительность! Что ж, пойдем посмотреть на эту
редкую красавицу, это солнце, которое целых три года держало наш
город погруженным в печаль и почему? Только потому, что она
похожа на Ворона.
(Выходит).
ЯВЛЕНИЕ IV
Вид на городской порт с башней, на которой расставлены пушки.
Труффал ьд и н, Бри гелл а и часовой на башне.
Труффальдин и Бри гелл а дают понять, что они пришли
в порт по приказанию короля, посмотреть, не приближается ли
галера; уТруффальдина длинная подзорная труба, которую он в
шутку направляет в сторону противоположную морю, т. е. на
зрителей, шутит с произвольной сдержанностью относительно того, что
видит, в особенности в ложах. Наконец, говорит, что он не видит
галеры. Бригелла упрекает его за ошибку, берет трубу, смотрит
на море и обнаруживает вдали галеру. Труффальдин берет
трубу, смотрит, говорит, что это водяная курица. Бригелла
утверждает что это галера, Труффальдин, что это гусь. Бригелла
настаивает на своем, — что это галера. Труффальдин,
продолжая смотреть, говорит что это — осел, затем, что это слон и т. д. По
мере того, как галера приближается, Труффальдин продолжает
называть разные неподходящие вещи. Часовой ударяет в колокол и

Ворон
97
кричит с башни: Галера! Труффальдин продолжает настаивать
на своем и, после небольшой шутовской сцены в простонародном
духе, приспособленной к незначительности спора между этими
двумя лицами, бежит вместе с Бригеллой ко двору, сообщить о
приближении галеры.
ЯВЛЕНИЕ V
Слышатся семь пушечных выстрелов с галеры, все еще невидимой, салютующей
крепости. С башни отвечают тремя выстрелами и, согласно военно-морским
правилам, галера, в свою очередь, отвечает тремя выстрелами. Слышится
свисток и голос Панталоне, кричащего на команду. Появляется украшенная
флагами и знаменами галера, под звуки разнообразных военных инструментов. С
башни раздается барабанный бой. Под крики Панталоне спускается трап. Сходят
Дже н н аро, Арм и лл а и Смеральдина.
Джен наро
(грустный, с некоторым волнением)
Ну вот, Армилла, мы и в Фраттомброзе,
Вот город, где супругой короля
На трон взойдете скоро.
С мерал ьди на
Он красив,
Приветливым он кажется.
Арм илла
Красив
И обещают мне приют счастливый
И это море тихое, и воздух,
И залитые солнцем берега,
И обещанья, и характер нежный
И благородный принца.
(К Дженнаро иронически).
Но тревога,
Которую таит в душе Дженнаро,
Ее стараясь тщетно скрыть, ясна мне
Из вздохов тайных, беспокойных взглядов
И сердце мне пронзает, обещая
Совсем иное, чем приют счастливый
И радостную жизнь, и трон, и свадьбу.

98
КАРЛО ГОЦЦИ
Дженнаро
(овладевая собою)
Быть может, то, что я похитил вас,
Вы все-таки в душе мне не простили
И, находясь вдали от отчей кровли,
Средь новых, неизвестных вам людей,
Вы в сердце ощущаете нередко
Невольные сомнения. Вам сдается,
Что видите... Что слышите...
(В сторону в сильном волнении)
Ужасно!
Жестокий приговор! Он мне мешает
Открыть всю правду.
(Глядит за сцену, затем говорит быстро и с волнением).
Вот, Армилла, брат мой
И ваш супруг идет сюда. Молю вас,
Свой взор вы проясните: пусть не будет
Миллон, мой брат любимый, огорчен
Такою горечью; ведь слишком много
Он до сих пор страдал и удручался.
(Бежит навстречу Миллону).
Миллон, целую, обнимаю вас!
ЯВЛЕНИЕ VI
Те же, Миллон, Леандро, Тарталья и стража.
Миллон
О, мой любимый, мой родной Дженнаро,
Какое счастье вновь тебя обнять!
Они обнимаются и целуются с нескрываемой нежностью и восторгом.
Леандро
(Тарталье)
Какой прекрасный пример братской любви!
Тарталья
О, брат мой Панкрацио, где ты, изменник, ты, который все выкрал
и в доме, и на дворе, и своими процессами довел меня до того, что я
продал последние штаны!

Ворон
99
Миллон
(глядя на Лрмиллу с восторженным изумлением)
А это, ведь, она?
Дженнаро
Да, вот принцесса
Дамасская, Армилла. Вам ее
Доставил я.
M иллон
О, чудо красоты!
(Про себя.)
Вот то лицо, вот волосы, ресницы
Чудесные, которых я так жаждал
С неутолимым, пламенным страданьем.
Теперь она всегда со мною будет.
Душа полна восторгом, и мученье
Жестокое от сердца отлегло.
(Громко.)
Еще раз обнимаю вас, мой брат.
(Обнимает Дженнаро).
Смеральдина
(тихо Армилле)
Вам нравится король?
Армилла
(тихо)
Да.
M иллон
Вы, Тарталья,
Скорее поспешите во дворец.
Следите, чтоб его убрали. Вы же,
Леандро, в храм ступайте: пусть алтарь
Жрецами будет к свадьбе приготовлен.

100
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(про себя)
О, о, какая прыть! Он выздоровел. Он выздоровел.
(Громко).
Бегу исполнить приказания вашего величества.
(Уходит).
Леандро
Я в храм лечу...
(Хочет уйти).
Дже н наро
(с волнением)
Постойте, нет, Леандро...
(Миллону)
Не отдыхая... Так поспешно, брат?
M иллон
(несколько удивленно)
Чего же ждать еще нам?
(Армилле)
Вы, принцесса,
Мое несчастье превратили в радость.
Историю мою вам рассказать
Успел, наверно, брат. Теперь здоровье
Мне возращают волосы, ресницы
И белое лицо, и весь ваш вид.
Мне грустно лишь, что я причиной был
Того, что отчей кровли вы лишились,
(Чтоб исцелить недуг мой, злой судьбой
Назначенный в удел мне) и, быть может,
Вас огорчает это. О прощеньи
Смиренно вас молю и предлагаю
Вам руку королевскую. Быть может,
Для вас супруг и будет ненавистен,
Но верьте мне, он весь горит желаньем,
Чтоб в нем вы мужа по сердцу нашли;
И если вам покажется таким он,
Пусть запылают факелы, и вы

Ворон
101
Женой моею станете. Счастливый
И долгожданный миг! Из ваших уст
Жду приговора жизни или смерти —
Я прибегать к насилию не стану,
Я умереть сумею.
Смерал ьди на
(тихо Лрмилле)
Он прекрасен,
Он нежен, он король, он любит вас
И вам он нравится. К чему же медлить?
Армилла
Миллон, я ваша и пред алтарем
Предстать готова с вами.
M иллон
О, принцесса
Как вы великодушны и добры!
Ступайте с ней, Леандро, проводите
Ее в мои покои. Отдохнуть
Ей следует. Тем временем во храм
Вы передайте мой приказ.
Смерал ьди на
(тихо Армилле)
Идем,
Да ну же, веселее.
Арм илла
(тихо Смеральдине)
Смерал ьдина,
Как ноет сердце!
Армилла, поклонившись Дженнаро и бросив на него многозначительный взгляд,
выходит в сопровождении Леандро. Дженнаро погружен в глубокую грусть.
Смеральдина
(в сторону)
Как мне жаль ее.
Когда б она о предсказаньи знала!..

102
КАРЛО ГОЦЦИ
Я вижу в этом... Ну, а вдруг все сказки?
Не будем свадьбу омрачать!
(Уходит).
ЯВЛЕНИЕ VII
Миллон, Дженнаро, затем Панталоне и слуги.
Милл ОН
(Дженнаро)
Зачем
Хотели вы мое отсрочить счастье,
Мою утеху, о Дженнаро?
Дженнаро
(грустный и сконфуженный)
Брат...
Я полагал, что долгий путь... Да... Нет...
Довольно — пустяки.
(В сторону, с волнением).
О боже, боже!
Злодей Норандо!
С галеры сходит Панталоне в сопровождении слуг, которые ведут коня и несут
сокола. Дженнаро продолжает в сторону, с отчаянием в голосе.
Вот я у предела...
Ведут коня и сокола сюда.
Всевышний Зевс! Будь в помощь мне и брату
И сделай так, чтоб страшному решенью
Весь разум мог я противопоставить.
M иллон
(в сторону, наблюдая за ним)
Что с братом? Я его не узнаю.
Слуги с соколом и конем выходят вперед. Конь идет, играя. По знаку
Панталоне они останавливаются в стороне. Панталоне почтительно приближается.
Панталоне
Дозволите ли бедному старику, бесполезному и ненужному для
своего господина, поцеловать вам руку?
(Целует руку Миллону).

Ворон
103
Милл он
Не нужны — вы? Но изо всех придворных
Вас за нужнейшего я почитаю.
Ведь ваша доблесть вырвала у бури
Родного брата, вырвала Армиллу —
Жизнь вашего монарха...
Панталоне
Небо, благосклонное к вам, поддержало слабую мою опытность.
Благодарите прежде всего его, а затем смелость, сердце и редкую
братскую любовь принца Дженнаро, которого, могу сказать по совести,
вы никогда не сумеете вознаградить за его одолжение.
M иллон
Это правда.
(Глядя на сокола и коня).
Но вновь своей я слабости к охоте
Невольно отдаюсь. Ведь этот конь
И этот сокол — редкой красоты,
Прекрасней всех моей служивших страсти.
О, чьи они?
Дженнаро проявляет беспокойство.
Панталоне
Чьи? Да вашего же братца, который из кожи лезет, чтобы угадать,
чем бы вам угодить.
M иллон
Как я вам благодарен!
Они мне дороги...
Дженнаро
(про себя, с волнением)
Вот, вот оно —
Предначертанья горького начало!
Смелее! Этот сокол,
(Берет сокола.)
брат, пример
Редчайшей храбрости, и вам его
Передаю я в руки.
(Идет навстречу Миллону с соколом).

104
КАРЛО ГОЦЦИ
M ИЛЛОН
(с довольным видом торопится взять его)
Он прекрасен...
О, скольким вам обязан я!
Дженнаро
(в сторону, в сильнейшем волнении)
Глаза
Спасу я брату!
Передает Миллону сокола и в то же время выхватывает из-за пояса нож,
отрубает птице голову, стремительно бросает ее на землю и стоит со смущенным
видом.
M иллон
(удивленно)
Что это за странность?
Панталоне
(пораженный)
Черт побери! Что вы наделали? Сокола, который убивал хвостом
глухарей! Я поглупел... Я ничего не понимаю.
M иллон
(с достоинством)
Он вашим был, Дженнаро. Если дорог
Он был для вас — могли его оставить
Вы при себе. Советую вам помнить,
Что я хоть вам и брат, но все ж король.
Джен наро
(смущенный)
Простите... Восхищение... Порыв...
(В сторону с отчаянием).
О тайна, я раскрыть тебя не в силах!
(С нежностью).
Пусть этот конь, который так прекрасен,
Вам сокола убитого заменит.

Ворон
105
Найдя в нем быстроту, которой равной
В коне вы не встречали никогда,
Забудете потерю, что порывом
Слепым моим была причинена.
M иллон
(про себя)
Я словно как во сне... Да, принимаю
Я этого коня и убедиться
Хочу в его достоинствах, проехав
Вплоть до дворца на нем. Вы с адмиралом
В мою коляску сядете.
Слуги подходят с конем. Миллон берет его под уздцы и собирается на него
вскочить.
Джен наро
(вне себя)
Пошлите
Могущество руке моей, о боги,
Чтоб брата мне от смерти уберечь!
Панталоне
Подождите, ваше величество. Сделайте мне честь, разрешите
подержать вам стремя.
Берется за стремя, Миллон вдевает ногу в другое стремя. В то время как он
собирается вскочить на коня, Дженнаро, быстро обнажив меч, отрубает
животному одним ударом передние ноги. Конь падает на Панталоне и опрокидывает
его на землю.
Ай, ай, на помощь! Что это такое! Недаром говорил мне один астролог:
возитесь себе с вашими лодками и держитесь подальше от лошадей.
Слуги освобождают его из под коня и уводят хромающим.
Стража, люди, будьте милостивы, присмотрите, чтобы не вышло
какой обиды между братьями!
(Уходит).
M иллон
(гордо)
Брат, я вас понял. Все старанья ваши,
Чтоб свадьбу отложить, и странный способ,

106
КАРЛО ГОЦЦИ
Неслыханный, обиды наносить,
Мне ясно обнаруживают страсть
Безумную, преступную, слепую,
Которая к Армилле вас влечет,
Ко мне же ненавистью наполняет,
Брат, я люблю вас, но своим вы правом
Не злоупотребляйте. Пусть порывы
Безумства остановятся на этом, —
Иль, как король, сумею наказать вас.
(В сторону).
Какое подозренье! Кровь застыла,
И сердце сжалось ревностью! Армилла
Ведь слишком хороша... Дженнаро брат мне —
Но страсть не смотрит на родство и ссоры,
На ненависть и на позор... Сжигает
Огонь мне душу!..
Уходит в гневе, в сопровождении стражи.
Дженнаро
Брат! Миллон! О боже!
Уходит в гневе он, и не могу я
Ему сказать, что, сокола убив
И ноги скакуну перерубая,
Я спас твои глаза, спас жизнь твою...
Ведь если я теперь открою тайну,
Чтоб оправдаться — сразу станет камнем
Дженнаро... Нет! Терпенье, как и прежде!..
Но если брак с Армиллой состоится,
Как мне спасти сегодня ночью брата
От чудища, которым тот грозил?..
Весь мой рассудок напрягу, чтоб только
Могущество Норандо уничтожить!
Все средства испытаю! Пусть погибну,
Лишь брата бы от гибели спасти!
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Зал во дворце.
ЯВЛЕНИЕ I
Миллон и Армилла.
Милл ОН
Армилла, сердца моего услада,
(С жаром).
Армилла, сердцу гибель и мученье,
Я больше не могу...
Армилла
Что вас смущает
И огорчает так?
M иллон
Мой брат Дженнаро —
Любовник ваш.. Жестокая, известно
Вам все, но скрыть хотите от меня
Вы смертный приговор мой, хоть незнанье
Мне смерть еще ужаснее несет.
Армилла
Что за безумье вами овладело,
Миллон, скажите?
Миллон
Нет, я не безумен,
Неблагодарная. Поступки брата,

108
КАРЛО ГОЦЦИ
Его неуважение ко мне
Известны вам и говорят открыто.
Мои министры видели сейчас,
Как по дворцу задумчивый ходил он
В глубокой грусти, как бы вне себя.
Он горестно вздыхал. Его глаза
Струили слезы горькие. Скрываться
Напрасно вам. Снимите эту тяжесть
Жестокую с груди моей, откройте
Мне все, смерть нанеся одним ударом.
Арм илла
Миллон, я отрицать не стану: эти
Рыдания, и странности, и вздохи,
И все, о чем теперь вы рассказали,
Внушают подозрение и мне.
Но сердце оправдать свое сумею:
Я обожаю вас, Миллон, и если
Неправду говорю я, гром небесный
Пусть голову мне поразит. Готова
Я к свадьбе. Не могла бы никому
Я дать ясней, правдивее залога
Своей любви. Быть может, романтичной
Сочтете вы и неправдоподобной
Внезапную и пылкую любовь,
И крепкую привязанность, что к вам
Питаю я: ваш брат тому причиной.
В течение короткого пути,
Что совершили мы, о вас он нежно
И в ярких красках, словно обольщая,
Со мною говорил всегда, наружность
Прекрасную, и нежные манеры,
И искреннее сердце, и характер
Ваш постоянный мне изобразил он —
И прежде чем увидела я вас,
К вам, побежденная, душой стремилась.
Решите сами, можно ль осудить
В Дженнаро верность и великодушье,
Что к вам он проявил. Вот все, что я
Могу о нем сказать вам.
M иллон
Но зачем же
Хотел меня обидеть он презреньем

Ворон
109
И странными поступками своими?
К чему вздыхать ему? К чему жалеть
О свадьбе, уж назначенной? Армилла,
Наверное, внезапной бурной страстью
Охвачен он и, видя, что теряет
Прекрасное светило, все ж не смеет
Открыться он ни вам, ни мне. Вот он.
Молю вас, друг, во имя той любви,
Которую ко мне вы проявили,
Хоть недостоин я ее; во имя
Священных уз, что нас сегодня свяжут
И что разрушить может смерть одна —
Усилья приложите, чтобы прежде,
Чем в храм пройдем мы, он сказал вам правду,
А мне, сокрывшись здесь, позвольте слушать.
Пусть не обидит вас ревнивый пыл,
Что грудь мою испепеляет. Вами
Я жажду обладать, но обладать
Хочу я вами в мире.
(Прячется в глубине сцены).
Арм илла
Успокойтесь,
Меня вы не обидели нисколько.
ЯВЛЕНИЕ II
Дженнаро, Армилла и Миллон (спрятанный).
Джен наро
(мрачный, не замечая Армиллы, про себя)
Казалось мне, что до сих пор от брата
Я гибель отвращал. Но вот, уже
Кончаются приготовленья к свадьбе,
А средства, чтоб на этот раз спасти
Его от зверя лютого, которым
Норандо угрожал мне, я не вижу.
О, жалкий ум людской! О, этот трепет,
Мной овладевший! Но моих мучений
Открыть причину не могу.
(Замечает Армиллу, приходит в ужас).
О боже!
Армилла здесь и слышала, быть может,

110
КАРЛО ГОЦЦИ
Мои слова... Остановилось сердце,
И кажется, что с каждым новым мигом
Я каменею.
Армилла
(приближаясь к нему)
Это ли, Дженнаро,
Желанный брак, веселие и радость?
Все эти слезы, вздохи и печаль,
Обиды ваши, странность повеленья
Раздоры порождают... Это ль праздник,
Что должен свадьбу украшать — ту свадьбу,
К которой вы стремились столько лет,
Которую устроили вы сами
Ценой таких трудов? Так вот начало
Моей счастливой жизни в Фраттомброзе?
Скажите же всю правду мне, Дженнаро.
Быть может, страх перед моим отцом,
Перед его могуществом великим
Вас против воли действовать заставил?
Сознайтесь мне!
Дженнаро
(с волнением про себя)
О боже, речь мою
Она наверно слышала...
(Вслух, с деланной откровенностью).
Армилла,
Что за нелепая, пустая мысль?
Где та опасность, что грозить нам может?
Здесь, во дворце, нам нечего бояться.
Армилла
А если так — что ж делает вас хмурым,
Нетерпеливым, странным, заставляет
Смущать спокойствие мое и брата,
Расстраивать нам свадьбу? Ну, откройтесь.
(Ласково).
Иль может быть... скажите... вас смущает
Внезапная любовь, что вам внушила

Ворон
111
Моя наружность, хоть и недостойна
Она того. Ведь нет?.. Дженнаро... правда?
Я не права — я знаю. Ведь Миллону
Любимому такого огорченья
Не причините вы, Дженнаро. Брата,
Которого вы любите так нежно,
Вы жизни не лишите?.. Правда?.. Боже!..
Вы плачете... Что вижу?.. Вы в слезах!..
Джен наро
Армилла, нет, неправду вы сказали.
Люблю я брата больше, чем себя,
И знаю, что и в вас любить бы должен
Я, брата своего жену.
(В сторонуу в ужасе).
О горе!
Сказал я слишком много, и другого
Я не могу, не должен говорить...
(Армилле).
И лишь молю, любовью заклинаю,
Что к брату вы питаете, той болью,
Что мне пронзает грудь, своей душой, —
(Становится на колени).
Коль есть в вас милосердье, отложите
Венчание, не отдавайтесь брату...
(Плана, берет Армиллу за руку).
M иллон
(β ярости выходя вперед)
Изменник! Ты не брат мне; все понятно!
Армилла — в храм. Алтарь уже готов.
В конце концов, сумею защитить я
Себя и вас от дерзких посягательств
Соперника, который тем преступней,
Что он мне брат. Сейчас же дам приказ,
И если он опять превысит меру,
То пусть погибнет. Трепещи! Идем,
Близка уж ночь, а я нетерпелив,
И промедлений не люблю. Идем же!

112
КАРЛО ГОЦЦИ
Армилла
(в сторону)
О, свадьба горести, а не веселья!
Уходит с Миллоном.
Дженнаро
(бешено)
О приговор! Жестокая судьба!
Проклятый Ворон! Проклят будь тот миг,
Когда ты пал, стрелой пронзенный брата.
Теперь для брата ненависти я
Предмет и злобы. То же для Армиллы,
И для двора, и для всего народа,
А между тем, невинен я. На что же
Невинность мне, когда ее раскрыть
Я не могу!..
(Планет).
ЯВЛЕНИЕ III
Открывается кусок драпировки, и чудесным образом появляется H о ран до.
Норандо и Дженнаро.
Норандо
Да, да, раскрой ее
И в твердый камень тотчас обратишься.
Дженнаро
(в ужасе)
Норандо, как ты здесь?
Норандо
Меня об этом
Не спрашивай. Я все могу. Убил ты
Коня и сокола и тем зажег
В груди моей великий гнев. Отсрочил
Ты мщение, но мщенье совершится.
Сегодня ночью будет твой Миллон
Чудовищем погублен. Что ж, ступай

Ворон
113
И тайну всем открой. Холодным камнем
Ты тотчас станешь. Пусть погибнет мир,
Но оскорбление, что ты нанес
Норандо непреклонному, отмстится.
(Хочет идти).
Дженнаро
(с мольбой)
Норандо, о Нсрандо! Господин мой!
Норандо
Не слушаю. Я покажу тебе,
Как женщин похищать!
Выходит сквозь драпировку, которая принимает прежний вид.
Дженнаро
(в отчаянии)
Жестокий враг,
Преследователь адский! Словно тень,
Ты около меня и наполняешь
Мне сердце страхом, болью и смятеньем,
А в мозг вселяешь ядовитых змей.
ЯВЛЕНИЕ IV
Выходит Панталоне с белой повязкой на голове, прикрытой шляпой и с
другой повязкой на шее.
Панталоне, Дженнаро.
Дженнаро
(с чувством)
Ах, добрый старец! Нынче только вы
Остались мне верны, и знаю я
Что любите меня. Но как вы здесь?
Мне говорили, что в руках хирургов,
В беспамятстве от конского удара,
Вы находились. Я причиной был
И вашего несчастия. Смиренно
Прошу у вас прощенья друг...

114
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Прощенье у меня? У вашего слуги? У человека, который вас
обожает, который нянчил вас? У джудеккинского сердца? Правда, я был у
хирурга; он мне вправил вот эту руку, которая была вывихнута и
положил примочку сюда на голову. Она, как видите, немного
поломалась.
(Снимает шляпу и показывает повязку).
Кроме того, он натер мне мазью все тело. Я был весь покрыт
синяками, не мог двигаться, не мог вздохнуть, но слова... слова, сынок,
сильнее всяких лекарств. То и дело слышишь: при дворе распря
между братьями. Король разгневан. Принц всячески оскорбил его.
Между ними была ссора. Король грозился убить принца. Дело не
обойдется без трагедии. Весь город ропщет. Конечно, эти лекарства хуже
самой болезни, но они выгнали меня из кровати, заставили позабыть
боль и дали силы бедному, больному, ненужному старику, который
пришел от чистого сердца посмотреть на вас, услышать из ваших уст,
что за причина всем этим беспорядкам, от всего сердца дать вам
хороший совет, и в крайнем случае, потерять на вашей службе
несчастный остаток дней своих, если я не сумею сделать ничего лучшего.
Джен наро
(в сторону, растроганный)
Меня растрогал бедный старичок!
(Громко).
Не плачьте Панталоне. Правда все,
Что рассказали вам, но ведь об этом
Мне плакать следует, а не другим.
Панталоне
Дорогой сынок, сердце мое! Простите, если я говорю вам так, как
если бы я был вашим отцом, а не как подданный и слуга.
Расскажите мне все. Откуда все эти ваши странные выходки, обиды,
дерзости, направленные против вашего брата, — брата, до сих пор
бывшего вашей единственной любовью? Если у вас лежит что-нибудь
на сердце, если вас чем-нибудь обидели — откройтесь мне. Если вы
окажетесь правы, я, старик, как есть, сам первый посоветую вам,
как получить удовлетворение, но способом благородным и
достойным вас. Убивать сокола у человека в руках или отрубать ноги коню,
когда на него собираются сесть — простите меня — но на Джудекке
это называется низостью, местью живодера, а никак не принца.
Если у меня есть какие-нибудь заслуги, если вы дорожите вашей че-

Ворон
115
стью и не хотите смерти бедного старика, который вас так любит,
будьте со мной откровенны, удостойте меня... удостойте меня своего
доверия. Не делайте меня простым зрителем надвигающихся
несчастий, при одной мысли о которых сердце мое пронзают сотни
кинжалов.
(Плачет).
Джен наро
Ах, дорогой мой друг, старик достойный,
Пример высокий каждому слуге,
Честь города прекрасного, откуда
Вы родом! Для чего хотите вы
Страданья прекратить, их умножая
Стремлением найти причину бед,
Вас огорчающих?
(В сторону).
Ах, слишком много
Я говорю. Вся кровь во мне застыла!
Панталоне
Да ну же, милый, бросим говорить загадками, как оракулы.
Откройте мне все. Потушим распрю. Дайте мне вашу руку, пойдем
вместе в храм, и там среди всего народа, собравшегося на свадьбу,
покажитесь веселым, обнимите брата, поцелуйте его. Таким
образом мы заставим прикусить все завистливые языки, враждебные
спокойствию и миру.
Дженнаро
(взволнованно)
Так, значит, брат мой в храме, значит, свадьба
Последует? Ведь правда?..
Π анталоне
(с изумлением)
Синьор, позвольте... Что я слышу? Вам, может быть, неприятна эта
свадьба? Быть может, у вас какая-нибудь любовь... Ну чего там...
Кто знает? Почему бы и нет?.. Вы молоды... Бывают случаи, когда
нельзя сопротивляться. Почему вы не сказали мне этого, когда мы
были на галере? Я повернул бы парус в обратную сторону, и мы
отправились бы... Да куда же, как не в Джудекку!..

116
КАРЛО ГОЦЦИ
Дженнаро
(про себя)
Внушает ужас каждое мне слово:
Все чудится, что вижу я Норандо,
Что он передо мной, что в камень хладный
Я превращаюсь. Но спасти ведь надо
Мне брата. Избегать мне должно речи
Об испытаньи.
(Громко).
Знаю, Панталоне,
Что в тяжких обстоятельствах моих
Все мне враги, и только вы один
Ко мне привязаны. Клянусь я Небу
И вам клянусь, что брата я люблю
Гораздо больше, чем себя. В Армилле
Люблю лишь братнину жену. Не мог я
Того не сделать, что сегодня сделал.
Ни слова больше не скажу я. Вашей
Любви свою невинность поручаю
И честь свою. Теперь я ухожу,
(В сторону).
Но кажется, что Небо указует
Мне верный путь. Спасу я брата или
Я из любви к нему погибну сам.
(Хочет идти).
Панталоне
Нет, нет, я пойду за вами. Я хочу быть с вами... Постойте...
Послушайте... Скажите мне...
Дженнаро
(гордо)
Приказываю вам остаться здесь.
Прощайте.
(Уходит).
Панталоне
(пожимая пленами)
Что ж, я останусь. Я слуга, должен повиноваться. Но что же это за
тайны?

Ворон
117
«Клянусь я Небу
И вам клянусь, что брата я люблю
Гораздо больше чем себя. В Армилле
Люблю лишь братнину жену. Не мог я
Того не делать, что сегодня сделал».
Разберись тут1. Я ничего не понимаю. Здесь есть какая-то
чертовщина. Но я готов жизнью побиться об заклад, что он сказал правду.
Я хорошо знаю этого мальчика — сам ведь его воспитывал. С
детских лет он был всегда самой искренностью и никогда не врал.
Разобьет ли бывало чашку, стащит ли яблоко, напустит ли лужу,
никогда не выгораживал себя каким-нибудь вздором, как учила его моя
жена, добрая душа — нянькой его была, — свалив это на кошку,
горничную или собаку. Он сразу говорил: «Синьора мамаша, это
сделал я. Простите, я больше никогда не буду». И так с первого дня,
как он научился говорить, до теперешнего времени — а сейчас ему
уже двадцать лет, — он никогда не был способен соврать. Я знаю,
чего ему стоило обманным образом похитить принцессу. Но дело
шло о спасении брата, и нельзя было поступить иначе. О Юпитер,
укажи мне путь, чтобы защитить невинность, которую невозможно
доказать, но которая, тем не менее, все же невинность. Бедняжка!
Он поручил себя мне, одному мне. Родной мой, всеми покинутый
мальчик!..
ЯВЛЕНИЕ V
Леандро и Панталоне.
Леандро
(входит озабоченный)
Скажите, адмирал: не встречался вам принц
Дженнаро?
Панталоне
(удивленно)
Почему вы меня об этом спрашиваете?
Леандро
Поручение дал мне король.
Дословно — «угадай, сверчок!» Итальянская поговорка.

118
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
(в сторону)
Ай, ай, ай!
(Вслух).
Что же за поручение, дорогой синьор Леандро?
Леандро
(гневно)
Видели вы его, или нет?
Панталоне
Видел; но скажите мне, ради бога, что за приказания вы получили?
Леандро
Куда же он пошел, что я его
Нигде найти не мог?
Панталоне
Когда я узнаю, в чем состоит ваше поручение, я вам это скажу.
Леандро
Я не обязан
Вам открывать монаршие веленья.
Его найти сумею и без вас!
(Поспешно выходит).
Панталоне
Ах, собаки! собаки! Наверх ему отданы какие-нибудь решительные и
жестокие приказания. Пойду за ним вслед и постараюсь все у него
выпытать.
ЯВЛЕНИЕ VI
Тарталья и Панталоне.
Тартал ья
(входит озабоченный)
Адмирал, вы не видели Леандро?

Ворон
119
Панталоне
Видел, а что вам нужно?
(Иронически)
У вас у всех удивительно веселый вид. Сразу заметно, что вы
собираетесь на свадьбу. Наверно получили добрые вести?
Тартал ья
Куда он пошел? Скажите скорее. У меня приказ от короля.
Панталоне
Ах, дорогой Тарталья, если вы мне друг, если вы меня любите,
расскажите, какие приказания вы получили.
Тарталья
Для меня это не составляет труда — я вам скажу их сейчас же. Леан-
дро было приказано арестовать принца в его комнатах. Для меня
доза усилилась: он не успокоился и хочет, чтобы принца тотчас же
отвели на Остров Плача и там заточили.
Панталоне
На Остров Плача! Король идет против такого достойного брата?
Против собственной крови? Это жестокость! Бедный невинный
принц!
Тарталья
Невинный? Но ведь он зарезал сокола у него в руках и убил под ним
коня; вам следовало бы об этом помнить: разве не по этому случаю
у вас рука на перевязи и проломленная голова?
Панталоне
Это все пустяки. Причина всего этого никому неизвестна. А я ее
знаю, то есть, вернее, я ее тоже не знаю, но знаю, что он невинен.
Тарталья
Но ведь после всех этих дерзостей король застал его на коленях
перед принцессой, причем он целовал ей руку, ласкал ее и говорил ей
плача: «Ах, дорогая! Ах, жизнь моя, не выходите замуж за моего
брата, если не хотите, чтобы я погиб!» Что ж это тоже невинность?

120
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
(в сторону)
Черт возьми! Это, конечно, уж много!
(Вслух)
Ну, так что же? Разве вы можете проникнуть в эти тайны?
Тартал ья
Тайны? Здесь не нужно объяснений. Король впал в еще большую
подозрительность, в особенности, не видя его среди свиты в храме, и
прекрасно делает, убирая от себя брата, который может сделать еще
что-нибудь похуже и даже зарезать его из ревности в кровати вместе
с супругой. Весь двор негодует и раздражен против принца, а народ
в волнении. Таким господам надо рубить головы. Но у вас
проломлена голова и, вероятно, сотрясение мозга, потому вы и говорите
вещи приличные сумасшедшему.
Панталоне
А по-моему, вы министр-предатель, человек без всякого сердца,
один из тех (как говорит пословица), кто любит иметь дело с
бешеными собаками. Вы только ищете, как бы играть на руку страстям
короля, достигнуть собственного благополучия и, вместо того,
чтобы лить воду, раздуваете огонь, и видя, что возникает скандал,
распря между двумя братьями, прежде так любившими друг друга,
радуетесь известиям, которые должны бы заставить вас плакать,
разорвать вам сердце, как это случилось со мной, бедным стариком,
лишенным на веки спокойствия, который, быть может, сегодня
вечером лишится жизни под бременем этих огорчений.
(Плачет).
Тартал ья
Несмотря на все дерзости, которые вы мне насказали, дорогой
адмирал, вы меня заставляете плакать, потому что я знаю вашу любовь
к принцу Дженнаро; но виноват-то он, а не я, и приказания его
величества должны быть исполнены.
Панталоне
Да, это правда. Надо повиноваться королю. Из всех придворных
только я, хоть и бедный джудеккинец, постарался бы успокоить
душу моего короля, и, если бы он настаивал на том, чтобы идти
против брата, у меня скорее хватило бы духу отказаться от должности,
потерять положение, подвергнуться заточению, чем сообщить
мальчику о стольких бедах, стольких огорчениях.

Ворон
121
Тартал ья
Но в Неаполе, дорогой Панталоне, воспитаны не так, как в вашей
Джудекке, и принято исполнять приказания короля быстро, хотя и
менее героично.
Π анталоне
Что ж, исполняйте! Но я, синьор, родился в Джудекке и еще могу
показать вам, как бросают счастье и удобства, чтобы окончить дни в
изгнании, около бедного несчастливца, покинутого всеми, но
которого я никогда не перестану любить.
ЯВЛЕНИЕ VII
Труффал ьд и н, Тартал ья и Пантолоне.
Труффальдин выходит в страшном волнении. Спрашивает,
слышали ли они о великих происшествиях.
Панталоне спрашивает, не помирился ли принц со своим
братом.
Тарталья спрашивает, не сделал ли Дженнаро какой-нибудь
еще большей грубости.
Труффальдин становится в позу декламирующего трагика и
начинает серьезным, тоном: «В то время как»... прерывает рассказ,
просит, чтобы его, ради бога, не останавливали, потому что один
поэт написал для него повествование в стихах, и он этим может
прославиться. Он надеется, что запомнил его наизусть.
Панталоне предлагает ему торопиться, так как предвидятся
еще большие несчастия.
Тарталья ожидает новых сумасшествий Дженнаро.
Труффальдин снова напускает на себя карикатурную
серьезность и с трагическим пафосом и аффектацией декламирует
следующее повествование, академически жестикулируя со
свойственной его характеру неуклюжестью.
В то время как народ, столпившись в храме,
С волненьем свадьбы ожидал, и жрец
Стоял у алтаря, король Миллон
Держал Армиллу, нежную Армиллу
За руку, и под звуки флейт, тимпанов,
В созвучьи музыкальных голосов
Был заключен союз давно желанный.
Но вдруг, о ужас! Совами весь храм
Наполнился и птицами ночными,
Зловещими предвестниками. Всюду
Они летали. Гулко своды храма

122
КАРЛО ГОЦЦИ
Их жалобные крики повторяли,
А сотни, сотни псов, наполнив храм,
Завыли страшным голосом, упало
Тут зеркало с расписанной стены
И разлетелось в мелкие осколки,
А ваза с солью, что на алтаре
Стояла — опрокинувшись, разбилась.
Затем над головой монарха филин
Вдруг стал парить; огромная сова
На голову царице опустилась
И острыми когтями растрепала
Ей волосы и дивный хохолок.
(Отирает пот).
Панталоне
Нетерпеливо спрашивает, чем же кончилось происшествие.
Труффал ьди н
Отвечает, что устал говорить стихами, он боится надоесть им, так
как ему не подходит говорить стихами, а потому кончит прозой.
Король и народ были потрясены зловещими предзнаменованиями. Ле-
андро пришел доложить королю, что Дженнаро нигде нельзя найти.
Король исполнился великих подозрений и страха перед мятежом со
стороны брата, а потому отдал приказ поставить всех солдат под
ружье и распорядился, чтобы все придворные стояли эту ночь на
страже. После этого он удалился с супругой в брачные покои и т. д.
Панталоне
В отчаянии, что нигде не могут найти Дженнаро, выражает
опасение, что он пошел топиться, и, оплакивая его, выходит с криками с
одной стороны.
Тарталья
Слыша приказ находиться ночью на страже, выходит с другой
стороны, запастись крепким табаком, как лекарством от сонливости.
Труффал ьди н
Уходит привести в порядок своих охотничьих собак, чтобы
напустить их на Дженнаро, если он ночью будет сумасшествовать.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Передняя во дворце с большой дверью на заднем плане.
Темная ночь. Видно, как поднимается одна плита пола и входит Дженнаро с
зажженным факелом в одной руке и обнаженным мечом в другой.
ЯВЛЕНИЕ I
Джен наро
(тихим и взволнованным голосом)
Могли, конечно, корни, ветви, камни,
Что в подземельи, временем забытом,
Находятся, шаги мои замедлить,
Но не остановить меня. Ведь слишком
Близка мне жизнь возлюбленного брата,
Хоть он и враг мне. Выхода другого,
Откуда бы дракон проникнуть мог
В покои к брату — нет: я это знаю.
Здесь жизнь свою оставлю! Смерть откроет
Мою невинность, если я словами
Всей правды обнаружить не могу.
(Молния с одной стороны сцены).
Но что за жар, что за огонь и смрад.
Отравлен воздух... Дух мне захватило...
То адского чудовища дыханье,
Что угрожает нам — оно уж близко.
(В смятении).
Вот, вот оно вошло через балкон.
Ужасный вид! О праведное Небо!
Ты видишь все, заботишься о слабых...
Дай силу этому мечу, руке
И сердцу, верному твоим веленьям.

124
КАРЛО ГОЦЦИ
Ставит факел; выходит огромный, страшный дракон, изрыгающий пламя.
Дженнаро нападает на него.
Твоей ужасной пасти, жадный червь,
Я первой буду жертвой.
Следует сражение с различными резкими переходами по сцене. Удары
Дженнаро бесполезны; чудовище приближается прямо к двери. Дженнаро постепенно
отступает, защищая ее.
Горе мне!
Покрыт алмазной крепкой чешуею
Жестокий этот зверь.
(Наносит дракону несколько ударов).
Мой брат! О боже!
Тебя я плохо защищаю...
Чудовище отталкивает Дженнаро в сторону и приближается к двери.
Вам
Удар последний посвящаю боги!
Поднимает меч обеими руками и страшнейшим ударом ранит чудовище,
разрубая одновременно дверь, которая отворяется. Чудовище исчезает. Дженнаро
остается в смятении с мечом в руках.
ЯВЛЕНИЕ II
Выходит M илл он, полуодетый, со свечей в левой руке и обнаженным мечом
в другой, видит Дженнаро в вышеуказанном положении и, изумленный,
отступает на несколько шагов.
Миллон и Дженнаро.
M иллон
Изменник! Как? Ты здесь? Один? И ночью?
С мечом в руке? Неистовый, безумец,
Ломаешь двери и пришел затем,
Чтобы злодейски жизнь отнять у брата?
Дженнаро
(смущенный, оглядываясь)
Чудовище исчезло, защищаться
Я больше не могу.

M иллон
Вот эта жизнь,
Вот кровь, что жаждешь ты пролить. Твой меч
Еще дрожит от страшного удара,
Быть может, смерть твоя...
(Принимает оборонительную позу).
Джен наро
О, брат мой, знай,
Что я пришел сюда... Что для твоей я...
(В сторону, с отчаянием).
Но больше говорить я не могу.
Жестокая судьба!..
M иллон
Сюда, эй, слуги,
Сюда идите. Где вы?
ЯВЛЕНИЕ III
Те же, Леандро, Тарталья и солдаты.
Тартал ья
Что прикажете, ваше величество?
(Видя Дженнаро).
Ах, черт! Что это? Что я вижу?
Леандро
(изумленно)
Как! О Небо!
M иллон
Небрежные, бессовестные слуги,
Так вот, как жизнь монарха вы храните,
Иль вы мои забыли подозренья?
И, вопреки веленью, допустили
Предателя в ближайшие покои,

126
КАРЛО ГОЦЦИ
(К Дженнаро, качая головой.)
Предателя, что меч поднять дерзнул,
Разрушил дверь одним ударом, брата
В объятьях сна хотел убить! Злодей!
Тотчас его обезоружьте.
Тартал ья
Я не понимаю, каким образом...
Леандро
Король мой, смущены мы и не знаем.
Как он вошел...
Дженнаро
Они невинны, брат,
Я шел сюда забытым подземельем
Наученный той страстью, что пронзает,
Мне грудь. Лишь из любви к тебе пришел я
Сюда, о брат мой; меч мой обнажен,
Но из любви к тебе. Я дверь разрушил,
Но сделал это из любви к тебе.
M иллон
Что за слова? Что за любовь? Безбожник!
Джен наро
Не спрашивай, любовь меня вела.
M иллон
Я знаю, что любовь! Но что я медлю?
Души преступной, крайностью смущенной,
Безумные те речи. Пусть сейчас же
Его обезоружат и в тюрьму
Суровую отправят. Соберется
Совет наш королевский и решит,
Как с жизнью быть его.
(Выходит гневно).

Дженнаро
Неблагодарный!
(Бросает меч).
Вот вам мой меч и вот вам жизнь моя.
Пусть навсегда меня избавит смерть
От всех тревог. Нет больше сил! Быть может,
Настанет день, и брат меня оплачет
И над могилой с горькими слезами
Напрасно будет звать меня невинным.
(В сторону).
Теперь ты будешь рад, Норандо злой,
Ведь эта кровь — достаточная жертва.
Других несчастий с братом не случится
И радостно с Армиллой проживет
Он дни свои.
Леандро
Ах, принц, что привело вас
К такому преступлению?
Тарталья
Как же это вы так, Дженнаро?
Джен наро
(повелительно)
Довольно!
Упреков я от вас не потерплю.
Министры вы — так слушайтесь монарха.
(Выходит гордо).
Леандро
Ну что ж, мы исполним приказ?
Тарталья
О, без сомненья.
Выходит со стражей вслед за Дженнаро.

128
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ IV
Армилла и Смеральдина.
В домашних платьях, растерянные. Первая выходит из двери напротив, другая
из боковой кулисы. Они встречаются.
Смеральдина
Что за волненье, что за шум, принцесса?
И почему здесь во дворце повсюду
Горящих факелов я вижу блеск?
Ночь превратилась в день. Толпой солдаты
Повсюду ходят, бегают министры
И шепотом смущенным отдают
Приказы, порученья. Что случилось?
Армилла
Оставь меня! Здесь спрятавшись, Дженнаро
Открыл насильно дверь и, обнажив
Свой острый меч — хотел в моих объятьях
Убить Миллона, моего супруга,
Родного брата. Он в тюрьму посажен,
И жду теперь я крови и убийств,
А не спокойствия и счастья.
Смеральди на
Как?
Что говорите? Где же ваш супруг?
Армилла
Разгневанный, вздохнул он, посмотрел
Тут на меня и, горькими слезами
Заплакав, в кабинет свой удалился
И заперся. На все мои мольбы
О том, чтоб он открыл мне, лишь рыданья
И плач могла услышать я.
Смеральдина
Армилла,
Принцессе, дочь моя, бежим отсюда,
Бежим скорей в пещеры гор скалистых.

Ворон
129
Час настает, когда свершится, видно,
Все, что от вас скрывала я.
Арм илла
Скрывала?
Скажи скорей и сердце мне пронзи.
Смеральди на
Скажу вам все. Когда вы родились,
Норандо, ваш отец, хотел совета
У мудрецов спросить о вас. Узнал он,
Что за убийство птицы чернокрылой,
Ужасному гиганту посвященной,
Похищены вы будете. Отсюда
Проистекут несчастья, смерть и гибель,
А сам он, злой звездой своей ведомый.
Бесчеловечным станет и слепым
Орудием мучительных тревог.
Вот почему, Армилла, ваш отец
Вас строго охранял и взаперти
Всегда держал. Но слабый ум людской
Ведь должен уступить судьбе и звездам:
В конце концов, пророчество сбылось.
Бежимте же Армилла, чтоб всецело
Оно не оправдалось. О, не будьте
Неслыханных свидетельницей бед,
Кровопролитий и других ужасных
Превратностей судьбы!
Армилла
Бежать мне? Как же
Супруга дорогого мне покинуть?
Останусь здесь. Присутствие мое
Полезным может быть. В конце концов,
Смерть прекращает всякие тревоги,
Я не боюсь ее.
(Выходит).
Смеральди на
Дитя слепое,
Неосторожное дитя.
(Уходит вслед).

130
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ V
Декорация меняется и изображает тюрьму.
Дженнаро в цепях.
Джен наро
Лишь вам, о, стены мрачные темницы,
Вам, камни, цепи, крепкие оковы,
Дженнаро бедный может рассказать,
О том, как, очи брату сохранив
И спасши жизнь ему, пришел он к смерти.
Ведь человеку не могу открыть
Ни правды, ни причины этих действий,
Иль хладным камнем стану. Положенье
Бывало ли ужасней, чем мое?
Умру. Но ты, Норандо, злой Норандо,
Ты, что наверно близ меня теперь
Невидимый находишься и видишь;
Мои страданья — кончатся ль, скажи,
С моею жизнью огорченья брата.
Жестокого ко мне, но потому лишь,
Что ты того желал?
ЯВЛЕНИЕ VI
Норандо появляется чудесным образом из стены и подходит к нему с обычной
гордостью. Дженнаро пугается.
Норандо и Дженнаро.
Норандо
Умри, грабитель!
Умри с клеймом изменника. Открой
Свою невинность, если хочешь. Станешь
Сейчас же изваяньем, но умрешь ли,
Иль в камень обратишься — знать не будешь
Того, что с братом станет и с Армиллой,
С моей родной, с моей любимой дочкой.
Так требует судьба; так я хочу.
Дженнаро
Жестокий, выслушай...
Норандо
Не стану слушать,
Я покажу, как женщин похищать.

Ворон 131
Выходит чудесным образом через стену, которая затем принимает прежний вид.
Дженнаро
(в отчаянии)
О Небо, Небо, Небо, ты все слышишь,
Ты справедливо, — помоги! Тебя лишь
О жалости просить могу. О сжалься!
(Плачет).
ЯВЛЕНИЕ VII
Панталоне и Дженнаро.
Панталоне
(поспешно и запыхавшись)
Дженнаро, сын мой, жизнь моя! Я не спрашиваю вас о причине ваших
проступков, не мучаю вас и не упрекаю. Нельзя терять ни минуты.
Королевский совет уже собрался; вопрос только о том, в какой форме
заставить вас умереть. Вас ожидает смерть, это несомненно. О боже!
Одно это слово заставляет меня умереть от ужаса. К счастью, всем
своим достоянием я подкупил стражу, приготовил двенадцативесель-
ную фелуку. Не будем терять времени, идем сейчас же. Да
совершится воля судьбы! Я богат уже тем, что спасу вашу жизнь. Не будем
терять времени, дорогой сынок, следуйте за мной.
Джен наро
Как мне бежать? Благодарю вас, друг, —
Единственный в моем несчастьи. Должен
Остаться я. Внезапный мой побег
В преступника меня бы превратил,
А я невинен и умру невинным.
Панталоне
Ах, жизнь моя, теперь не время говорить о невинности. Это было
сумасшествие... Это было все, что хотите, но...
Дженнаро
(порывисто)
Преступником считаете меня!

132
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Ну? Пусть вы не виновны, если вам угодно. Разве это вам поможет?
Теперь только бегство поможет нам выиграть время, привести к
разбирательству дела, придать когда-нибудь всему происшедшему
окраску невинности и снова вернуть вам расположение брата.
Приговор, объявляющий вас изменником, проливающим родственную
кровь, мятежником; верная смерть, душа моя, при всем народе, на
плахе от руки палача — вот что сразу сделает вас для всех
преступником, — вот чему не помогут никакие лекарства, и это покроет
вашу память позором. Ах, дорогой мой, послушайтесь меня, как отца,
не будем терять ни минуты, дайте мне вашу руку. Мужайтесь.
Джен наро
Ах, старый друг, вы слишком, слишком правы.
Смерть утвердит виновность, и бесчестным
Останусь в памяти. Но бегство тоже
Наложит тень.
(Задумывается).
И умереть не должен...
Не должен и бежать.
(Задумывается).
Одно лишь средство...
Π антал оне
Ну, так скажите же скорей, какое это средство, если не бегство, о
котором я вам говорю.
Джен наро
Да, милый друг, одно лишь средство есть,
Чтоб не бежать, не умереть позорно,
Чтобы мою невинность доказать,
Хоть для меня то средство хуже смерти,
И при одной лишь мысли в жилах кровь
Похолодела.
(В сторону).
Уступить придется
В конце концов, судьбе моей жестокой.
Бесчестным пусть меня не назовут.

Ворон
133
Π анталоне
Что за тайны? Что за средства? Ах, сынок, подавите в себе безумие
и, каково бы ни было это средство, употребите его тотчас же. Смерть
уже над вашей головой, и мне кажется, что я слышу...
Джен наро
(решительно)
Довольно, добрый старец вот оно:
Ступайте к брату и ему скажите,
Что я хочу с ним говорить пред смертью,
И если, вспомнив все мои дела,
Найдет он хоть одно, что благодарность
В нем вызвать может, пусть он не откажет
Мне в милости поговорить с ним прежде,
Чем я умру. Тогда никто не скажет,
Что я бежал, иль что бесчестным умер,
А вы довольны будете, увидев,
Что я невинен.
Панталоне
(с восторгом и радостью)
Вы говорите серьезно?
Дженнаро
Да, идите к брату;
Пусть он придет. Останется доволен.
Панталоне
О сынок, я опять могу вздохнуть посвободнее. Поцелую вас,
(Целует его).
и бегу к вашему брату. Я буду молить, плакать, брошусь на колени.
Что за веселье меня ожидает! Поцелую вас еще разок и затем лечу.
Стремительно целует его и выходит.
Дженнаро
О бедный старец! Сколько горьких слез
Прольют твои глаза, что за тревоги
Ждут брата моего и Двор, и Царство,
И всех несчастней все же буду я.

134
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VIII
Тарталья с листом бумаги, стража иДженнаро.
Тарталья
Небо знает, ваше высочество, с какой скорбью, с каким горем я
прихожу к вам... У меня дрожит голос... Я не знаю, с чего начать... Но я
министр...
Дженнаро
Ну да, Тарталья, знаю. Ведь вопрос
О голове моей решен. Не так ли?
Тартал ья
С вашего разрешения... У меня здесь бумага; я не знаю, хватит ли у
меня духу прочитать ее... Но вы меня поймете и так.
(Читает, изредка всхлипывая).
Парламент королевский, рассмотрев
Все действия Дженнаро, особливо
Ночное нападение с оружьем,
И, находя тягчайшим покушенье,
Направленное явно и бесспорно
Против особы брата — короля,
Признал его достойным смерти. Пусть
Умрет, пред всем народом обезглавлен.
Джен наро
И приговор мой подписал Миллон?
Тартал ья
С вашего разрешения... Смотрите здесь: Миллон, король Фраттомброзы.
Джен наро
Бесчеловечный брат!
Тартал ья
(продолжая плакать)
Простите меня, ради бога. Вам, стража, я его поручаю. Через час
приговор будет приведен в исполнение. Я ухожу, потому что
чувствую, что не в силах больше выдерживать. Счастливый день вашему
высочеству.

Ворон
1
Дженнаро
Так значит, должен
Решиться я на этот шаг жестокий!
ЯВЛЕНИЕ IX
Миллон, Дженнаро и стража.
Миллон
На просьбы адмирала и на ваши
Явился я, но, главное, подвигли
Меня на это клятвы старика,
Что я из ваших уст узнаю все
И что невинны вы, Дженнаро. Знаю,
Вы будете просить меня отсрочить
Смерть, угрожающую вам. Мне жаль вас,
И я хотел бы видеть вас невинным,
Но не могу надеяться: ведь слишком
И непростительны, и очевидны
Все ваши покушения. Довольно...
Я не жесток. Я здесь, и буду слушать.
Пускай садится он, снимите цепи.
С Дженнаро снимают цепи и по восточному обычаю кладут две подушки для
сидения, близко от места, удобного для последующих превращений. Миллон
делает брату знак, чтобы тот сел. Дженнаро садится.
Джен наро
(взволнованным голосом)
Я не считал жестоким вас. О, если б
Я был слепым, чтоб почерк ваш не видеть
И ваше имя, давшее мне смерть.
(Планет).
Миллон
(тронутый, сдержанно)
Проступок ваш — парламент и законы —
И польза государства —
(Овладевая собой).
Я пришел
Не для упреков. Видеть я хочу
Невинность вашу. Не жесток я...

136
КАРЛО ГОЦЦИ
Джен наро
(в сторону, взволнованный)
Горе!
О, я несчастный! Ужас и нужда
Меня влекут и сдерживают!
(Миллону с нежностью).
Брат мой,
О, вспомните, как были мы детьми
Невинными и как всегда любовь
Нас связывала так, что ни минуты
Мы друг без друга не могли остаться.
О, вспомните вы нежность и согласье
В младенческих забавах. Никогда
Ни зависти ребяческой, ни ссор
Меж нами не было. Мы все подарки,
Все достоянье поровну делили
С веселым поцелуем. Не могли
Мы друг без друга радоваться им.
Миллон, растроганный, плачет.
О, вспомните мой брат, как я всегда
Пред воспитателем, учителями
Брал на себя вину проступков ваших,
А вы в моих винились. Лихорадкой
Один, бывало, заболеет — грусть
Другим овладевала, и он плакал,
В руках своих сжимая руки брата,
И никогда не отходил от ложа.
То пот с лица отрет, то насекомых
Докучных прочь отгонит, то предложит
Лечебный горький сок с мольбой умильной,
Сам пробует его, чтоб этим брата
Подбодрить своего. Но для чего
Мне вспоминать теперь о той любви?
Прошу вас, брат, один лишь укажите
Поступок мой от юности и вплоть
До зрелых лет, который не внушен был
Любовью, самой нежною любовью.
И, наконец, припомните тревоги,
Волнения, опасности, которым
Я подвергался с самой той поры
Когда стрелой вы ворона пронзил
Ведь из-за вас похитил я девицу —

Ворон
137
Шаг роковой, хоть он и дал вам жизнь —
А вы меня считаете виновным
В злодейском покушеньи? Вы меня,
Жестокий брат, приговорили к смерти?
M иллон
(вытирая глаза и овладевая собою)
Приговорил вас к смерти ваш поступок.
Я не затем пришел сюда, чтоб слушать
Людей, в речах искусных. Я пришел,
Чтоб невиновность вашу обнаружить —
Ее мне докажите, иль уйду.
Дже н наро
(в сторону, с глубоким вздохом)
Жестокая звезда! Пускай покинет
Меня смущенье и вооружит
Мне душу твердость пред тяжелым шагом.
(Плачет).
О брат, клянусь, невинен твой Дженнаро.
На смерть невинным брата осудил ты.
Молю тебя, не вынуждай невинность
Доказывать тебе.
(Планет навзрыд).
M иллон
В слезах и вздохах
Приговоренного не вижу доказательств
Невинности.
(Встает).
Тебя я оставляю
Наедине с раскаяньем и скорбью.
(Хочет уйти).
Джен наро
(вставая, в отчаяньи)
Жестокий, стой, и если ты горишь
Желанием меня невинным видеть,
Меня таким увидишь. Приготовься

138
КАРЛО ГОЦЦИ
Оплакивать погибшего невинным,
Оплакивать без пользы.
(В сторону, с отчаянием).
Вот, Норандо,
Твое отмщенье. Я теперь сдаюсь.
M иллон
(язвительно)
Послушаем-ка эти предсказанья,
Послушаем невинность.
Дженнаро
(с большой силой)
Я похитил
Армиллу из любви к тебе. Коня
И сокола я приобрел, надеясь
Тебе их в дар приятный поднести.
Я сокола убил, убил коня,
Молил Армиллу, чтоб на брак с тобою
Она не соглашалась и теперь
Тебе открою я всему причину:
В то время, как один я отдыхал,
Вдруг надо мной явились две голубки,
Чудесные голубки-говоруньи,
И передали странные угрозы,
Затем отец Армиллы, злой Норандо
Явился мне и гневно подтвердил
Слова голубок.
(В сторону, печально).
Небо! Все ж пришлось
До страшного дойти мне превращения.
(Миллону).
Слова голубок и Норандо — вот:
«Дженнаро злополучный, погибший навсегда!
В тот миг, когда Миллону он сокола вручит,
Миллона этот сокол мгновенно ослепит,
А если не вручит он, иль выдаст тайны эти,
Поступком или словом, кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час».

Ворон
1
Я должен был отдать его тебе
И вместе с тем убить, чтобы спасти
Твои глаза, молчаньем же спасал
Свое существованье.
(В сторону у с криком боли).
Боже правый,
Я чувствую, как в мрамор превращаюсь!
Слышится землетрясение. Ноги Дженнаро вплоть до колен превращаются в
белый мрамор.
M иллон
(в ужасе от землетрясения, не глядя на брата)
Что за землетрясенье?..
(Хочет бежать).
Дженнаро
Не беги,
Бесчеловечный, выслушай сперва
То, что голубки дальше мне сказали:
«В тот миг, когда Миллону он скакуна вручит,
Миллон коня коснется и будет им убит,
А если не вручит он, иль выдаст тайны эти,
Поступком или словом, кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час».
Я должен был отдать его тебе
И вместе с тем убить, чтоб жизнь твою
Спасти, себя молчаньем охраняя.
(В сторону, с криком).
Свершается жестокий приговор,
О боже!
Снова слышится землетрясение, руки и тело Дженнаро превращаются в белый
мрамор, причем он сохраняет благородную позу.
Миллон
(заметив изменение, испуганный и растроганный)
Как! Что вижу я, несчастный?
О брат, остановись. Невинный брат мой,
Замкни уста! Не говори!

140
КАРЛО ГОЦЦИ
Джен наро
Жестокий,
Теперь уж поздно! Раз ты захотел,
Так испытай раскаянье и ужас
В том, что невинен я. И наконец
Они сказали...
M иллон
Замолчи!..
Джен наро
(гневно и решительно)
Сказали:
(Продолжает слабим голосом).
«Когда Миллон Армиллу в объятья заключит,
Чудовище ночное Миллона поглотит,
А не вручит Армиллу, иль выдаст тайны эти,
Поступком или словом, кому-нибудь на свете,
На тот и этот случай неумолим указ:
Холодным изваяньем он станет в тот же час».
Сражался я с драконом этой ночью,
Когда я дверь рассек. То был удар,
Который спас тебя и быть бы мог
Причиной, чтоб ты жизнь мне сохранил,
Которую... теряю... Берегись...
Норандо... Вот... Я больше не могу.
Следует землетрясение, голова и лицо Дженнаро превращаются в мрамор.
M иллон
(с отчаяньем)
О Небо, разрази меня громами!
Брат, кто тебя похитил у меня?
О боже! Слуги! Воины! Министры!
Невинен был мой брат! Его я предал
И я повинен смерти! Отнесите
Немое изваянье во дворец.
У ног его я изойду слезами!..
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Театр изображает небольшой зал.
ЯВЛЕНИЕ I
Труффальдин и Бригелла.
Оба эти персонажа держат под мышкой тюки со своим имуществом.
Они решили покинуть этот двор, который стал слишком
несчастным. Высказывают соображения, соответственно своему характеру,
по поводу обстоятельств, в которых находится двор.
Бригелла скуп. Он находит, что, благодаря общей печали,
пресеклись пути для наживы, а потому ловкий человек должен
покинуть это место.
Труффальдин паразит. Он находит, что кухня бездействует,
что пресеклись все пути к бражничанью; следовательно, ловкий
человек должен отсюда уйти.
Оба эти персонажа созданы для того, чтобы заставлять смеяться.
Все при дворе стало серьезным и меланхоличным, вплоть до
горничной, а потому он здесь больше не к месту.
Бригелла, что они здесь, как цветы в море или как рыба на
лужайке и т. п.
Труффальдин: или как сыр в библиотеке.
Бригелла: или как вода за столом немца.
Труффальдин: или как актеры в плохо посещаемом театре
и т. д.
После диалога, в котором сатирически очерчиваются двое
скверных слуг, которые не чувствуют благодарности за полученные
благодеяния, но покидают своих хозяев впавших в беду, полагая что
благоразумный человек должен искать счастья в другом месте, они
уходят.

142
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ II
Декорация меняется и изображает большой зал, убранный мрачными
драпировками. Посредине виднеется Дженнаро в виде статуи на небольшом пьедестале в
том положении, в котором он остался в тюрьме. С обеих сторон статуи по креслу.
Панталоне и статуя Дженнаро.
Панталоне
(кричит за сценой)
Где он, мой мальчик? Где он, сердце мое, кровь моя невинная?
Стража, умоляю вас, пустите меня.
(Выходит).
Где же он?..
(Смотрит на статую: некоторое время стоит
в оцепенении от горя, затем продолжает,
плана все сильнее, по мере того, как говорит).
Сын мой, зерцало невинности, пример всех добродетелей! Ах, у
меня еще сейчас звучат в ушах ваши последние слова:
«Ступайте к брату. Пусть он не откажет
Мне в милости поговорить с ним, прежде, —
Чем я умру. Тогда никто не скажет,
Что я бежал, иль что бесчестным умер,
А вы довольны будете, увидев,
Что я невинен».
Дорогой мой, я и был орудием вашего несчастья, но орудием
невольным. Я думал, что поступаю хорошо, а оказывается, добрая
половина вашего несчастья лежит на мне.
Но кто бы мог подумать, сердце мое, что за этими словами будет
крыться подобного рода несчастье? Во всяком случае, я прошу у вас
прощения.
(Становится на колени и целует у статуи ноги,
продолжая плакать).
Слезы, которые я проливаю над вами, говорят за мое сердце. Я хотел бы
показать вам всю душу, чтобы вы могли увидеть, как охотно я
поменялся бы с вами положением. Впрочем, я дал бы вам этим немного и, быть
может, сделал бы вас еще более несчастным потому что на всем свете
нельзя найти жизнь более горькую, чем жизнь этого бедного старика.
(Встает с большим трудом
и пристально смотрит на статую).
Эти уста, которые были моим утешением, больше не говорят со мной...
Я больше не достоин быть утешенным, быть упрекаемым этим
голосом, который снимал у меня всякую тяжесть с сердца... У меня нет

Ворон
143
больше сил вынести этот вид, смотреть на все, не хватает духа...
Я лишаюсь чувств... Я чувствую, что падаю... Сделаю над собою
усилие и пойду в самую темную комнату дворца, чтобы плакать там
наедине в ожидании смерти, которая, чувствую, уже близка.
(Выходит, плана навзрыд).
ЯВЛЕНИЕ III
Слышатся звуки грустного марша. Выходит стража, неся траурные знамена,
затем M и л л он в траурной одежде, погруженный в глубокую печаль.
M иллон
Оставьте вы меня, друзья, солдаты:
Здесь жажду умереть в слезах. Пусть пища
Уж подкрепленья больше никогда
Мне не приносит.
Стража уходит.
Здесь умру. Пусть дух мой
Покинет это горестное тело
Меж вздохов тяжких и кровавых слез.
(Садится возле статуи и обнимает ей колени).
Мой милый брат, невинный брат мой, кто,
О, кто тебя похитил у меня?
Я был изменником, злодеем был я,
Что отнял жизнь твою — жизнь дорогую,
Жизнь моей жизни. Если б только мог я
Тебя уверить в том, что подозренья
Жестокие мои причиной были
Того, что я скрепил твой приговор,
Скрепил затем лишь, чтоб узнать всю правду
Из уст твоих о стольких тайнах! Впрочем,
Я никогда б не согласился видеть
Исполненным жестокое решенье —
Клянусь я в этом Небу, — раз услышать
Меня не можешь ты, а если б даже
Ты слышал — все ж, быть может, не поверил.
Клянусь я Небу, хоть вотще клянусь —
Прощенья все равно не получу я.
Прости меня, о брат! Молю, прости!
Ведь мести ты другой желать не можешь,
Как видеть смерть мою — ее увидишь
Перед собой. У ног твоих умру.
(Горько планет).

144
КАРЛО ГОЦЦИ
Когда ж паду на землю бездыханным,
У ног твоих моя могила будет,
И станешь ты победным изваяньем
Над головой моей, а на плите,
Которая меня навек покроет,
Изобразят мой грех, твои заслуги,
Жестокость непомерную Норандо...
Открывается стена, и появляется Норандо.
ЯВЛЕНИЕ IV
Норандо и Миллон.
Норандо
Судьба жестока, я ж ее служитель.
M иллон
(испуганно вставая)
О, кто ты?
Норандо
Я Норандо — царь Дамаска
И вестник бед великих. Правда, в мрамор
Дженнаро превратился, и теснят
Рыданья и тревоги грудь твою.
Записано на роковых скрижалях
И Ворона убийство, и проклятье,
Которое почило на тебе,
Записано Армиллы похищенье,
Записано и то, что быть жестоким
Я должен к роду твоему; жестоким
И к самому себе, чтоб отомстить.
M иллон
(становится на колени)
Норандо... Господин мой — все ты можешь:
Жизнь отними мою, но только брату
Верни первоначальный вид.
Норандо
(с достоинством)
Нельзя
Желать того, что невозможно. Встань.

Ворон
145
Из мрамора освободить Дженнаро
Одно лишь средство может.
(В сторону, с чувством).
Злые звезды,
К чему меня приговорили вы!
(Вынимает кинжал и втыкает его у ног статуи).
Вот средство: пусть кинжалом этим будет
Над статуей зарезана Армилла.
Лишь кровь ее, обрызгав изваянье,
Вернуть Дженнаро может к жизни вновь.
Коль хватит мужества в тебе, чтоб средство
Такое применить, — исполни это.
Другого средства указать не в силах.
Страдай, Миллон,
(Со вздохом).
ведь я страдаю тоже.
Исчезает чудесным образом так же, как и появился.
M иллон
Остановись... Послушай... ведь она,
Жестокий, дочь твоя!.. Моя супруга,
Что слышал я!
ЯВЛЕНИЕ V
Армилла и Миллон.
M иллон
Беги, беги Армилла!
Ты медлишь в обиталище Эдипа,
Иль даже в худшем, средь мучений ада.
Армилла
Не стану от тебя бежать, супруг мой.
Сюда пришла я, чтобы дать совет —
Не презирай его, хоть он и женский.
Миллон
Какой совет?

146
КАРЛО ГОЦЦИ
Армилла
Пойдем с тобою вместе
На судно и к Дамаску путь направим.
Там, пред отцом упавши на колени,
Мы о прощеньи будем умолять;
Так горячи Армиллы будут слезы,
Что, без сомненья, сердце у Норандо
Смягчится, и вернет из состраданья
Он бедному Дженнаро прежний образ.
Простив, он нас супругами признает,
И в мире заживем.
Милл он
Любовь моя,
Не говори о мире! Нежной речью
Ты только хуже мне терзаешь сердце.
Ведь мира нет, Армилла дорогая,
Отныне мой удел — одни рыданья,
Отчаянье, и бешенство, и смерть.
Знай, что Норандо только что являлся
Сюда ко мне. И я с ним говорил,
Но слушать он не стал. Он непреклонен,
И к брату, и ко мне, к тебе самой...
О боже! Что сказал он...
Армилла
Здесь — Норандо?
Зачем меня здесь не было!.. Ужели
Спасти Дженнаро средства не просил ты?
Милл он
(вздыхая)
Просил, Армилла, но узнать его
Ты не старайся.
Армилла
Ах, скорей! Хочу
Его я знать. Что говорил отец?
M иллон
Не спрашивай.

Ворон
147
Арм илла
(хватая его за руку)
Нет, все сказать ты должен!
M иллон
Что хочешь знать ты и к чему меня
Ты принуждаешь, милая супруга!
О, брат мой, брат, теперь навек погибший!
(Планет).
Жена, не принуждай меня...
Арм илла
Скажи!
Хочу узнать я средство.
M иллон
Бесполезно
И узнавать его, раз примененье
Немыслимо.
Армилла
Хочу, хочу я знать.
M иллон
Армилла, ужаснись! Отец жестокий
На все мои мольбы ответил так:
Вот средство:
(Показывает на кинжал у подножия статуи).
Пусть кинжалом этим будет
Над статуей зарезана Армилла —
Лишь кровь ее, обрызгав изваянье,
Вернуть Дженнаро может к жизни вновь.
Коль хватит мужества в тебе, чтоб средство
Такое применить, — исполни это.
Другим помочь тебе я не могу.
Страдай, Миллон. Ведь я страдаю тоже.
Так он сказал и скрылся, но огнем
И серою мои прониклись жилы.

148
КАРЛО ГОЦЦИ
Теперь, Армилла, видишь ты сама.
Возможно ль применить такое средство,
И видишь, что в отчаяньи безумном
Себя убить я должен, грудь пронзить.
(С жестом отчаянья).
Одна лишь смерть от мук меня избавит.
Выходит в бешенстве. Армилла, пораженная, остается.
Армилла
(с жестом ужаса)
Что слышала я! Где я! Что за дрожью
Ужасной я охвачена! Холодный
Пот выступил на лбу! Ах, есть ли где
Средь женщин хоть одна меня несчастней?
На свет родилась я, чтоб жить в темнице
Иль быть причиной стольких бед, презренье
И ненависть людскую возбуждая.
Тебя, о рок, я понимаю. Ясно
Желание твое мне, как и то,
Чего из мести мой отец желает.
Увы, отец жестокий! Смерть мою
Увидеть жаждешь ты — ее получишь!
(С жестом отчаянья бежит, хватает кинжал
и становится возле статуи).
Дженнаро мой, невинная душа,
Да, нужно, чтобы кровь моя омыла
Твое изображенье и спасла
Тебя из тесной мраморной темницы.
И, наконец, ничтожную лишь жертву
Я приношу собой, раз смерть избавит
Меня от бездны горести и слез.
К тому же брат, столь редкостный, как ты,
Столь сердцем доблестный, не может брату
Быть возвращенным меньшею ценой.
(С силой).
Тебе себя и кровь свою отдам.
Обнимает статую и ранит себя: кровь брызжет на изваяние, которое теряет свою
белизну и становится прежним человеком.
Дженнаро спрыгивает с пьедестала. В то время как Армилла ранит себя,
с пронзительным криком вбегает Смеральдина.

Ворон
149
ЯВЛЕНИЕ VI
Смерал ьди на, Арм илл а и Дженнаро.
Смерал ьдина
Ах, горе!
Джен наро
Кто меня освободил
Из крепких уз?
Армилла
О боже, умираю!
(Падает на кресло).
Смеральдина
Принцесса, дочка, что могло заставить
Тебя с собой покончить?
(Становится около Лрмиллы).
Джен наро
Как, Армилла
С пронзенной грудью! Кто вас ранил? Кто
Нанес ей рану, женщина, скажи,
Я отомщу...
Смеральдина
(плана)
Сама себя бедняжка,
Я видела, поранила.
Арм илла
(постепенно слабея)
Дженнаро,
Причины этой смерти не ищи.
Отец мой захотел, чтоб умерла я,
И захотел, чтоб не было иного
Лекарства, жизнь вернуть тебе обратно,
Чем кровь моя... Ее тебе дала я...
Живи счастливым вместе с братом, если ж

150
КАРЛО ГОЦЦИ
Твою я благодарность заслужила,
Ее ты в памяти и сохрани.
Дженнаро
Великодушная! Нет, не умрешь ты!
Ведь, может, рана вовсе не смертельна.
Еще рука врача...
(Хочет идти).
Армилла
Остановись,
Искать спасенья... Друг... Уже не надо —
(Умирая).
Я чувствую, как с уст моих готова
Слететь душа... Супругу дорогому
Ты мой привет прощальный передай...
Отца увидишь, так скажи ему,
Скажи ему... Что я его желанье
Исполнила... И пусть он помнит... Боже!..
Скажи, что... Скажешь... Боже!.. Умираю.
(Умирает).
Смерал ьди на
Ах, ах, увы!
Джен наро
(в ярости)
Бедняжка умерла.
О, я несчастный! Небо! Что за день!
Миллон, Миллон! Норандо бессердечный!
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и M илл он.
M иллон
Я слышу плач и крики.
(Заметив Дженнаро).
Брат Дженнаро!
В мои объятья кто тебя вернул?
(Бежит, чтоб обнять его).

Ворон
151
Дженнаро
(стараясь скрыть от него Армиллу)
Брат, отвернись, беги отсюда, брат!
Не направляй свой взор на это место.
M иллон
(заметив труп)
Армилла! Как! Жена моя! В крови!
В своей крови!.. О горе, горе мне,
Как молнией вдруг ум мой озарило!
Я, брат, ее убийца: здесь одну
Ее оставил я: ведь в исступленьи,
В отчаяньи слепом не понимал я,
Что может благородная душа
Сама... Но что я медлю?
(Поднимает кинжал).
Пусть кинжал,
Который грудь ей белую пронзил,
Отмстит за смерть ее.
Хочет ранить себя, Дженнаро его удерживает.
Дженнаро
Нет, так не будет,
О брат, приди в себя!
Миллон
(отбиваясь)
Оставь... Хочу я
Окончить дни свои!..
ЯВЛЕНИЕ VIII
Сцена меняется на виду у всех: исчезают все мрачные предметы, декорация
представляет большую великолепную залу, в глубине ее появляется H оран до,
который выступает вперед.
Те же и Норандо.
Норандо
Остановитесь!
Довольно вы наказаны; довольно

152
КАРЛО ГОЦЦИ
Пролито слез. Ведь Ворона убийство
Не вызвать похищенья не могло,
А похищенье стало роковым
Для вас и для меня. Теперь же Ворон,
За смертью горькой дочери моей
Воскрес на радость Пугалу. Теперь лишь
Могу и я не быть жестоким больше:
Великая ведь тайна совершилась,
Но о причине спрашивать нельзя.
От искры малой города сгорают,
И малый повод нужен для несчастья.
M иллон
Тиран, кто мне вернет жену мою?
Дженнаро
Скажи, как могут кончиться несчастья
Со смертью этой женщины высокой,
Единственной опоры королевства?
Смерал ьди на
Плохой конец настал теперь тревогам
Со смертью той, из-за которой с горя
Мы умираем.
Норандо
После всех чудес,
Показанных Норандо, и событий,
Что из убийства Ворона возникли,
Такие вы вопросы задаете!
Правдоподобье разве нужно вам?
И есть ли правда в тех произведеньях,
Что кажутся правдивыми на вид?
(Берет Лрмиллу за руку).
Встань, дочь моя, Армилла, власть мою
Теперь ничто уже не ограничит.
Быть человечным снова я могу.
Встань, дочь моя, и этих огорченных
Своим ты воскресением утешь,
А вместе с ними и меня — пора уж.

Ворон
153
Армилла
(поднимаясь)
О, кто нарушил мой глубокий сон?
Отец, отец, ты дважды дал мне жизнь!
M иллон
(с восторгом)
Жена!
Арм илла
Супруг!
Дженнаро
Невестка! Что за чудо!
С мерал ьдина
(вне себя от радости)
О чудо! Что я вижу! Дорогая!
(Целует Лрмиллу).
Я вне себя, простите.
(Бегает по сцене).
Эй, народ,
Министры, стража, все сюда спешите,
Спешите, чтоб увидеть чудеса!
Скорее!
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Те же Леандро, Тарталья, Панталоне, Труффальдин, Бригел-
л а с узелками.
Леандро
(вбегая)
Что случилось?
(Видит Дженнаро).
Что я вижу!

154
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(вбегая, с жестом изумления)
Статуя Дженнаро!
Панталоне
(вбегая, его изумление)
Что я вижу! Душа моя, ах, дайте мне вас задушить, дайте вас съесть!
(Восторженно ласкает Дженнаро).
Труффальдин и Бригелла вбегают; их удивление и раскаяние.
Норандо
Ну вот. Теперь вы видите, безумцы,
Как этот двор мгновенно изменился,
И все ликует. Уходить не надо.
Мы доказали, может ли иметь
Воображенье силу над душою
И может ли у публики оно
Прощенье заслужить. Сейчас увидим.
Пускай раздастся смех, и бросим все
Трагичную и мрачную серьезность.
Выходит вперед и заканчивает представление следующими словами, с которыми
обыкновенно старушки, заканчивая сказку, обращаются к слушающим их детям.
Снова начинается свадьба с тертым табаком в компоте, бритыми крысами и
ободранными котами, и если мы недостойны другого, пусть, по крайней мере,
дети своими маленькими ручонками поддадут нам какой-нибудь знак своего
удовольствия.
КОНЕЦ СКАЗКИ

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ ТЕАТРА
В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Я. и Р. Блох

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Большой сценический успех «Апельсинов» и «Ворона» заставил
синьора Гольдони, человека не лишенного хитрости, сказать, что он
начинает со мной считаться, так как я произвел на свет новый
театральный жанр, соответствующий вкусам публики. Синьор аббат Кья-
ри со своей обычной осторожностью ругал публику, говорил об ее
испорченном вкусе и невежестве. Что же касается журналистов, то
они в своих листках хвалили мои сказки и находили в них красоты,
которых я сам в них прежде не замечал.
Чуткие талантливые люди смотрели на эти вещи с правильной
точки зрения и искренне и беспристрастно хвалили их, как подобает
честным, просвещенным людям, умеющим различать
тривиальности, поданные с искусством, от тривиальностей, являющихся
плодом неповоротливого и необразованного ума.
Нелегко было победить толпу, привыкшую спать на так
называемых «правильных» представлениях синьоров Кьяри и Гольдони и
слишком убежденную в том, что они действительно правильные и
ученые, таким необычайным для нее жанром, к тому же прикрытым
столь ребяческим наименованием.
Эта толпа посещала представления моих первых двух сказок и,
хотя была захвачена их внутренней силой, стыдилась хвалить
произведения, носившие ребяческое название, из боязни унизить свое
культурное достоинство и возвышенный образ мыслей, соглашаясь,
однако, с тем, что они не лишены некоторых достоинств.
Чтобы пересилить эту краску стыда, я нашел необходимым в
подобного рода вещах откровенно идти дальше в своей фантазии. И,
действительно, тот, кто прочитает «Короля-Оленя», мою
следующую сказку, легко убедится в смелости моей мысли.
Заключающиеся в ней сильные трагические положения
вызывали слезы, а буффонада масок, которых я, по своим соображениям,
хотел удержать на подмостках, при всей вносимой ими путанице
нисколько не уменьшила впечатления жестокой фантастической
серьезности невозможных происшествий и аллегорической морали,
несмотря на то, что труппа Сакки, всецело строя свое благополучие

158
КАРЛО ГОЦЦИ
на преувеличенной пародии доблестных масок, ощущала сильный
недостаток в актерах, которые могли бы играть с должным умением,
сдержанностью и чувством серьезные роли, а последние, при
неправдоподобном содержании, занимают гораздо более ответственное
положение, чем в правдоподобных сюжетах, и требуют от актера
исключительного дарования при изображении правды, которой на самом
деле не существует.
Как будет видно из дальнейшего, сказка «Король-Олень»
начиналась с вольности в виде нелепейшего пролога. Произносил его
старик по имени Чиголотти, человек странной внешности, хорошо
известный в Венеции, собиравший вокруг себя толпы людей,
рассказывая им грубым голосом старинные романы о волшебниках и,
делая это со смешной серьезностью, вставлял в свой рассказ массу
бесконечных глупостей, аффектируя при этом тосканскую речь.
Атанаджо Дзаннони, исполнявший с редким мастерством роль
Бригеллы среди масок труппы Сакки, изображал этого старика с
неописуемым успехом, в совершенстве подражая ему в одежде, голосе,
прибаутках, жестах и позах, что всегда производит на сцене большое
впечатление.
Неоспоримый успех имеют даже тривиальности, освещенные с
должной откровенностью и вставленные в пьесу так, чтобы публика
видела, что автор отдавал себе в них полный отчет и смело ввел их в
пьесу именно как тривиальности.
Многие места «Короля-Оленя» и прочих моих сказок, в которых
я всегда применял неограниченную свободу, подтверждают этот мой
взгляд, осуждая тех немногих, кто называл их глупыми пустяками,
пошлыми и тошнотворными.
Для того, чтобы не без удовольствия продержать в театре в
течение трех часов восемьсот или девятьсот человек весьма различного
культурного уровня, и для того, чтобы оказаться полезным труппе
старинных итальянских масок, необходимо по многим причинам
бросать в землю семена весьма разнообразных растений. Мелкие
писаки, привыкшие все поносить, наверно, обладают очень слабыми
желудками, неспособными отделить и переварить в отдельности каждый
род зерен в моих скромных представлениях, которые, каковы бы они
ни были, пользовались успехом у публики.
Я говорю это вовсе не для того, чтобы утверждать, что сказка
«Король-Олень», сочиненная по моему методу, непременно
понравится в театре. Мне не надо предсказаний: она имела огромный
успех. Поставленная труппой Сакки в театре Сан-Самуэле в Венеции
5 января 1762 года, она была повторена 16 раз подряд при
переполненном зале и до сих пор ежегодно возобновляется.
Если моим благосклонным читателям пьеса эта покажется
пустяком, я приму это с философским смирением.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Чиголотти — площадной рассказчик, лицо
заимствованное, пролог представления.
Дерамо — король Серендиппа, возлюбленный Анджелы.
Анджела — дочь Панталоне.
Панталоне — второй министр Дерамо.
Тарталья — первый министр и личный секретарь Дерамо,
влюбленный в Анджелу.
Клариче — дочь Тартальи, возлюбленная Леандро.
Леандро — сын Панталоне, придворный кавалер.
Бригелла — дворецкий короля.
Смеральдина — его сестра.
Труффальдино —ловчий, влюбленный в Смеральдину.
Дурандарте — волшебник.
Стража.
Охотники.
Народ.
Действие происходит в Серендиппе и его окрестностях. Все действующие лица,
кроме Чиголотти, одеты по-восточному.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Театр представляет небольшую площадь.
ЯВЛЕНИЕ I
(ВМЕСТО ПРОЛОГА)
Ч иголотти
(подражающий костюмом, разговором и жестами одному человеку,
который обычно рассказывал сказки и романы народу на Большой
площади Венеции, снимает шляпу, отвешивает поклон публике и,
снова надев шляпу, произносит следующую речь)
На этот раз, уважаемые синьоры, я пришел рассказать вам
необыкновенные вещи. Ровно пять лет тому назад пришел в этот город Се-
рендипп великий астрономический волшебник, который владел
тайнами магии белой, черной, красной, зеленой и даже, кажется,
синей. Звали его великий Дурандарте, а я был его верным слугой.
Как только Дерамо, король этого города, узнал, что мой господин
остановился в остерии Обезьяны, он призвал к себе одного из своих
верных министров и сказал ему: Тарталья (так звали этого
доблестного министра), ступайте, друг мой, в остерию Обезьяны и
приведите ко мне волшебника Дурандарте. Верный Тарталья повиновался и
привел Дурандарте к его величеству. Было бы слишком долго
расписывать, с какой роскошью был принят мой господин; достаточно
сказать, что в благодарность он оставил его величеству два больших
знака своего расположения. Эти две великие магические тайны, два
чуда, две удивительные вещи — первая и вторая... Но я не могу вам
их открыть, потому что иначе у вас пропадет весь интерес и
удовольствие, которые, бог даст, вы будете иметь, увидев их воочию.
Скажу лишь, что я имел честь служить волшебнику Дурандарте в
течение сорока лет, но никогда не мог ничему научиться из его
великих знаний. Лишь однажды он мне сказал: «Смотри, Чиголотти,
горе тебе, если ты кому-нибудь обмолвишься до наступления 1762
года о двух тайнах, которые я сообщил королю Серендиппа. Носи

Король-Олень
161
всегда одну и ту же дырявую сутану черного сукна, шерстяную
шапку и рваные сапоги. Стриги бороду раз в два месяца и зарабатывай
себе на жизнь, рассказывая сказки в Венеции на Большой площади.
5 января 1762 года из этих двух тайн родятся великие чудеса, и ты
отнесешь меня, в образе Попугая, в расположенный недалеко отсюда
Рончислапский лес. Там ты меня оставишь, а при моей помощи будет
наказано предательство, вызванное самой страшной из двух тайн,
открытых мною королю Серендиппа». Сказав это, он воскликнул: «О
дорогой Чиголотти, исполняется мой приговор; Демогоргон, бог фей,
хочет, чтобы я в течение пяти лет жил в образе Попугая. Помни, что 5
января 1762 года ты должен отпустить меня на свободу в Рончислапском
лесу. Там, став добычей птицелова, я совершу великие чудеса, после
чего с меня снимется заклятие; ты же около шести часов вечера
будешь иметь заработок в двадцать сольдо за твою верную службу и
беспокойство». С этими словами он, к великому моему изумлению,
покинул человеческую оболочку и превратился в прекраснейшего Попугая.
Поэтому, почтенные синьоры, внимайте великим событиям
сегодняшнего дня, ибо я отправляюсь в Рончислапский лес, чтобы
выпустить там Дурандарте, волшебника-попугая, а потом, получив наконец
долгожданные двадцать сольдо, пойду в остерию Обезьяны выпить за
ваше здоровье, в честь того, кто их бросит мне в шляпу. (Снимает
шляпу, отвешивает поклон и уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Декорация меняется и представляет зал.
Тарталья, Клариче.
Тартал ья
Дочь моя, ты видишь, как улыбнулось нам счастье в этом царстве
Серендиппа. Ты сделалась придворной дамой, а я — первым
министром и любимцем короля Дерамо, которого все боятся. Теперь,
дорогая Клариче, настала пора решиться на великий шаг, и если ты
меня послушаешься, то еще сегодня будешь королевой.
Клариче
Я — королевой? Но каким образом?
Тарталья
Ну да, королевой, королевой. Ты ведь знаешь, что король Дерамо,
допросив две тысячи семьсот сорок восемь девиц, принцесс и дам в
своем потайном кабинете, черт знает почему отказал им всем и вот
уже четыре года, как решил не вступать в брак.

162
КАРЛО ГОЦЦИ
Клариче
Я это знаю, но не думаю, чтобы он захотел взять меня в жены после
стольких отвергнутых знатных дам.
Тарталья
(гордо)
Синьора ветреница, я знаю, что говорю. Дай мне докончить. Я его
допек вчера хитростью, говоря, что нет наследника престола, что в
народе недовольство, что народ волнуется и т. д., и убедил его
жениться. Но у него все то же проклятое упрямство — расспросить
сначала девушку в тайном кабинете. И так как больше нет принцесс,
которых можно было бы допрашивать, он решил обнародовать, что
девушки всякого звания и положения могут явиться для допроса в
этот проклятый кабинет, чтобы он мог жениться на той, которая
придется ему по душе. Объявилось двести девушек, и их имена
вынули из урны, чтобы определить порядок, в котором они будут
представляться королю. Твое имя вышло первым, и ты должна идти на
допрос. Он меня очень любит; ты моя дочь, ты не пугало, и, если ты
будешь хорошо держаться, я уверен, что ты сегодня же станешь
королевой, а я — самым знаменитым человеком на этом свете. (Тихо.)
Скажи мне, дочка, у тебя нет никакого тайного пятнышка, которое
он мог бы обнаружить?
Клариче
Дорогой отец, избавьте меня от этого испытания, умоляю вас.
Тартал ья
Что? Как? Дрянная девчонка! Ступай сейчас же и держись как
следует при допросе или... понимаешь! Ты ведь знаешь меня. Дура, как
ты смеешь меня не слушаться! (Тихо.) Может быть, у тебя есть
какой-нибудь тайный недостаток? А?
Клариче
Нет у меня ничего, но я предчувствую, что не сумею вести себя как
следует на испытании; это невозможно; я буду отвергнута.
Тарталья
Что за предчувствие! Отвергнута! Не может этого быть. Он слишком
меня уважает. Идем скорее, уже время. Он ждет тебя в своем
кабинете. (Берет ее за руку.)

Король-Олень
163
Клариче
(сопротивляясь)
Нет, ни за что, отец, ни за что.
Тартал ья
Я оборву тебе уши. Я отрежу тебе нос. Ступай, говорят тебе, и
держись как следует, или... (Ударяет ее.)
Клариче
Дорогой отец, я не сумею держаться как следует. И, наконец, я
сознаюсь, что до смерти влюблена в Леандро и не буду иметь силы скрыть
свою страсть перед королем.
Тартал ья
(отступая в ярости)
В Леандро, сына Панталоне, второго министра! Простого
придворного кавалера! Ты предпочитаешь королю какого-то Панталоне? И ты
моя дочь? О негодная, недостойная дочь грозного Тартальи! Слушай!
Если ты откроешь королю эту низкую любовь... Если ты не заставишь
его сделать выбор в твою пользу... Слушай. Идем сейчас же. Не
заставляй меня больше говорить.
(Хватает ее за руку.)
Клариче
Избавьте меня от этого, будьте милосердны! Я никогда не сделаю
зла Анджеле, моей подруге, становясь на ее пути. Я знаю, что она
безнадежно любит короля.
Тарталья
(снова отступая)
Анджела, дочь Панталоне, любит короля? (В сторону.) Анджела,
сердце мое, радость моя, которую я хотел еще сегодня любовью или
силой заставить сделаться моей женой! Она любит короля! (Громко.)
Клариче, слушай меня и трепещи. Если ты сейчас же не
отправишься к королю и не будешь вести себя как следует, если ты откроешь
ему свою любовь к Леандро и не заставишь его выбрать на допросе
именно тебя или если ты выдашь королю то, что я тебе сказал, — яд
у меня под рукою; тебе уготована смерть, и ты падешь жертвой
моего гнева.

164
КАРЛО ГОЦЦИ
Клариче
(в ужасе)
Хорошо, я сделаю по-вашему. Вы будете удовлетворены, увидев
меня отвергнутой и пристыженной.
Тартал ья
(толкая ее в гневе)
Не медли. Думай о твоей жизни и о моих приказаниях, ветреница
дура, дрянная девчонка!
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ III
Панталоне, Анджела входят.
Панталоне
Ничего неизвестно, дорогая дочка, ничего неизвестно. Конечно, две
тысячи семьсот сорок восемь принцесс и дам были отвергнуты
нашим королем: он их водил в свой тайный кабинет, задавал им три-
четыре вопроса, затем вежливо отпускал с миром; потому ли, что
ему не нравилась их внешность или по каким-нибудь другим
причинам... ничего неизвестно. Я, конечно, не скажу, что это
сумасбродство, потому что вот уже сколько времени, как я ему служу, и
убедился, что он мудрый и милостивый правитель, обладающий всеми
качествами, необходимыми монарху, но в этом деле, наверно,
кроется какая-то чертовщина.
Анджела
Дорогой отец, почему вы не защитили меня от такого позора? Ведь
если он меня отвергнет, что, наверно, и случится, я погибну от горя.
Панталоне
Разумеется, он тебя отвергнет; но, дорогая моя, я и на колени
становился, и молил, и заклинал, чтоб он тебя от этого освободил, —
но все было напрасно. Я сказал ему, что мы родились в Венеции и,
конечно, честные люди, но мы бедны, и его щедрость и так уже
возвысила нас не по заслугам, и мы недостойны притязать на такую
высокую честь. Дудки! Знаешь, что он мне ответил?
«Несправедливо было бы, раз я
Всем женщинам открыл свободный доступ,
Позволить вашей дочери не быть
Среди других на этом испытаньи».

Король-Олень
165
Сколько я ни просил — дудки! Он только рассердился и велел
бросить в урну и твое имя. Ты вышла третьей. Что теперь делать? Надо
идти. Ты, может быть, думаешь, что мне приятны сплетни и
россказни остроумцев? У меня разрывается сердце, Анджела, у меня
разрывается сердце.
Анджела
Я дрожу перед этим шагом, сознавая, что недостойна такого
величия. Впрочем, если он ищет в своих допросах искренности,
преданности, если он ищет любви...
Панталоне
Вот тебе и раз! Ты что же, влюблена, что ли, ветреница?
Анджела
Да, сознаюсь вам, как любящему отцу. Дорогой отец, у меня
хватило смелости безнадежно влюбиться в моего короля. Он откажет мне,
отец, и я умру не потому, что мне откажет монарх, — бедной
девушке должно быть чуждо такого рода домогательство. Но я увижу себя
отвергнутой, презренной тем, кто мне всего дороже, в ком вся моя
жизнь, — и это будет причиной моей гибели.
Панталоне
О я несчастный! Что я слышу?
Анджела
Кроме того, я больше всего боюсь недовольства Тартальи, который
заинтересован в состязании не только потому, что в нем участвует
его дочь, но и сам всегда смотрит на меня влюбленными глазами и
вздыхает. Еще сегодня утром он уговаривал меня притвориться
больной, чтобы не идти на допрос в королевский кабинет.
Панталоне
Ловко! Вот и еще одна любовь с этой стороны! Небо заботится о тебе,
дочка. Я не знаю, что сказать. Но уже поздно, надо идти. Ты ведь
записана третьей. (Уходит.)
Анджела
Любовь, тебе я поручаю себя. (Уходит.)

166
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ IV
Бригелла, Смеральдина.
Оба одеты по-восточному. У Смеральдины огромный веер, большие цветы и
карикатурный султан из перьев на голове.
Бригелла
Да подними ты голову повыше! Не держи так неуклюже руки, черт
побери! Вот уже час, как я тебя учу, а ты все такая же колода. Ты
мне напоминаешь тех торговок, которые выкрикивают: розы,
груши, сласти!
Смеральдина
Как, братец? Неужели ты находишь, что я своим видом могу
влюбить в себя животное, а не только короля?
Бригелла
Что за манера выражаться! Если ты скажешь что-нибудь в этом роде
его величеству, клянусь честью, он заставит тебя влюбиться в своего
конюха. Вообще я предпочел бы видеть тебя одетой
по-венециански, с красивым шиньоном и небрежной накидкой.
Смеральдина
Вот сумасшедший! Бьюсь об заклад, если я отправлюсь в этом виде
в Венецию, то покорю всех венецианцев, обладающих хорошим
вкусом. Берретини украдут десять фасонов из этого наряда и в три дня
опустошат кошельки всех венецианских женщин.
Бри гелла
Разумеется, новизна всегда имеет успех, и вот поэтому, если бы ты
предстала перед королем Серендиппа в венецианском костюме, ты
поразила бы его новизной. Нечего делать, приходится пускаться на
хитрость. Ведь если ты влюбишь в себя его величество, ты станешь
королевой, а я, как твой брат, из дворецкого сделаюсь по крайней
мере главнокомандующим.
Смеральдина
Ну, если все дело в том, чтобы заставить его влюбиться, предоставь
это мне. Вот уже три дня, как я читаю песнь Армиды Тассо и роль
Кориски из «Верного пастуха». Я приготовила самые прекрасные
вздохи и обмороки, какие только существуют. И с легкостью могу
спеть стихи Ариосто:

Король-Олень
167
Стал от любви неистов и безумен
Тот, кто считался прежде мудрецом.
Бри гелл а
Довольно; молю Небо, чтобы это было так; но твоя рожа... твоя
фигура... Довольно, идем, бросимся в пучину. (Хочет уйти.)
ЯВЛЕНИЕ V
Те же и Труффальдино.
Труффальдино одет по-восточному, в зеленый костюм птицелова с
несколькими несоразмерно большими шутовскими дудками, привязанными на груди.
Труффальдино, встретив Смеральдину и Бригеллу,
высмеивает карикатурный наряд Смеральдины. Спрашивает, куда она идет.
Бригелла, — представиться в королевский кабинет на
конкурс королевской супруги.
Труффальдино, удваивая насмешки, высмеивает Смеральдину.
Смеральдина грозит ему с преувеличенной серьезностью.
Труффальдино спрашивает, правду ли она говорит.
Смеральдина, — сущую правду.
Бригелла говорит, что не следует унижаться до разговора с
таким негодяем. Подает руку Смеральдине; приняв гордый вид, они
хотят удалиться.
Труффальдино протестует с гневом и говорит, что
помешает Смеральдине конкурировать на роль королевской жены, так как
она обещала ему выйти за него замуж.
Смеральдина отвечает, что королевский приказ разрывает
всякие обещания.
Труффальдино говорит, что попросит его величество не
совершать подобной несправедливости.
Бригелла смеется, прибавляет, что его сестра, которая
стремится к трону, не должна вступать в брак с каким-то несчастным
птицеловом.
Они спорят о своем положении и происхождении.
Труффальдино плачет.
Смеральдина тронута, она трагически утешает его, обещает
свои благодеяния, когда будет королевой, и уходит с Бригеллой.
Труффальдино остается в отчаянии.
ЯВЛЕНИЕ VI
Труффальдино, Леандро.
Л е а н д ρ о, на одной стороне сцены, горюет о том, что Клариче,
его возлюбленная, будет за свою красоту избрана королем, а он
останется обманутым.

168
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффальдино, на другой стороне сцены, глубоко
огорченный, делает преувеличенное описание красот Смеральдины и
изображает ее ужасной. Он боится, как бы на нее не пал выбор короля;
впадает в отчаяние.
Леандро жалуется на непостоянство Клариче; решает, что
честолюбие Тартальи привело ее к этому шагу и заставило пойти в
королевский кабинет.
Труффальдино, на другой стороне сцены, нелепо
пародирует его слова применительно к Смеральдине; решает, что ее
принудил к этому сводник Бригелла, ее братец.
Оба плачут, замечают друг друга. Спрашивают друг друга о
причине слез.
Леандро утверждает, что избранницей будет Клариче.
Труффальдино возражает, что избрана будет Смеральдина.
Они горячатся по поводу своих мнений и своего хорошего вкуса;
забывают об опасности и своей страсти.
Леандро выражает надежду, принимая во внимание две тысячи
семьсот сорок восемь отвергнутых девиц, которые представлялись
королю, что Клариче не будет среди них белой мухой, и уходит.
Труффальдино заявляет, что если король откажется от
Смеральдины, то и ему будет совсем не жалко получить отказ. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Декорация меняется и изображает королевский кабинет Дерамо с входной дверью
на заднем плане. По обе стороны двери находятся две ниши, в которых
помещены две статуи. Статуя налево изображается живым человеком, спрятанным до
пояса и набеленным так, чтобы публика приняла его за изваяние, подобное
стоящему справа. Человек, изображающий это изваяние, должен быть комиком и
должен уметь играть последующие сцены так, как это будет указано. Предполагается,
что эта статуя — одна из тех двух великих магических тайн, сообщенных королю
Дерамо волшебником Дурандарте, о которых упоминал в прологе Чиголотти.
Посередине кабинета подушки для сидения на восточный лад. Дерамо один.
Дерамо
Итак, теперь я должен, по совету
Министра, осторожного Тартальи,
Избрать себе супругу.
(Оборачивается к изваянию.)
Помоги мне,
О мага Дурандарте дар бесценный!
Смеясь притворству лицемерных женщин,
Вскрывая их неискреннюю сущность,
Ты до сих пор всегда мне был защитой,
Спасал от нерушимых брачных уз.

Король-Олень
169
О тайный друг, известный только мне,
Не оставляй меня. Твоя улыбка
Изобличит неверность и коварство
Всех, что сегодня здесь должны предстать.
Пусть лучше без наследника оставлю
Я трон и царство, чем отдамся в руки
Обманщице, которая предаст
Мою любовь и честь и будет вечно
Питать ко мне вражду, а мне придется
Всегда во всем ее подозревать.
Сюда идет Тартальи дочь. Посмотрим,
Насколько искренна она. Мой опыт
Подсказывает мне, что нет на свете
Той женщины, что правду говорит.
(Садится.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
Дерамо, Клариче, стража, сопровождающая Клариче.
Клариче входит через среднюю дверь. Идущая впереди нее стража
расступается, чтобы дать ей дорогу, и заслоняет от публики обе статуи. Дерамо делает
страже знак удалиться. Стража уходит и закрывает дверь.
Дерамо
Садитесь же, Клариче, не смущайтесь
Присутствием монарха. Вы должны
Непринужденно говорить со мною.
В войне и мире ваш отец прославлен,
И унижаться не пристало вам.
Клариче
(грустно)
Мой государь, благодарю за милость;
Мой долг повиноваться — я сажусь.
(Садится.)
Дерамо
Вы знаете, что должен я избрать
Себе жену и царству королеву.
Достойней вас найти мне нелегко.
Казалось бы, что дочь Тартальи вправе
Рассчитывать на этот сан. И прежде

170
КАРЛО ГОЦЦИ
Хочу услышать я из ваших уст,
Действительно ль вам брак со мной желанен.
Клариче
Ужель найдется девушка на свете,
Которой бы желанным не был этот
Высокий брак, король великодушный,
Пример всех доблестей и благочестья.
Дерамо
(незаметно для Клариче оборачивается и смотрит украдкой на
изваяние, которое не подает никакого знака)
Туманны эти речи. Я хочу
Узнать лишь ваше мнение, Клариче.
Конечно, многим было бы приятно
Вступить со мною в брак, но, может быть,
Смешаться не хотите с их толпой, —
Вот что от вас желал бы я узнать.
Клариче
(в сторону)
Как он меня пытает!
(Громко.) ·
Неужели
Вы можете поверить, государь,
Что я средь стольких буду безрассудной
И откажусь от счастья?
Дерамо
(оборачивается, как выше, к статуе, последняя не двигается)
Мне не ясен
Смысл ваших слов, Клариче. Говорю я
О вас одной. Скажите откровенно,
Хотите ль вы моею стать женой.
Клариче
(в сторону)
Отец, из-за тебя я лгать должна.

Король-Олень
171
(Громко.)
Да, мой король, я этого хочу.
Дерамо
(оборачивается, как выше, к статуе, последняя делает смеющееся
лицо, затем снова приходит в неподвижность)
Клариче, нет, я знаю, что в душе
Вы просто оскорбить меня боитесь
Своим отказом. Может быть, страшит вас
И что-нибудь другое, — только вы
Неискренни со мною. Ваше сердце,
Признайтесь мне, ведь занято другим?
Клариче
(в сторону)
Отец жестокий, ты меня заставил
Лгать, чтобы жизнь несчастную спасти.
(Громко.)
Нет, мой король, вас одного люблю я.
Конечно, я прекрасно понимаю,
Что недостойна царственной руки,
Но если вы считаете иначе,
Я только вашей быть хочу женой,
Других возлюбленных нет у меня.
Дерамо
(смотрит на статую, которая смеется сильнее,
затем принимает прежний вид)
Ну, хорошо, вы можете идти.
Я понял вас, Клариче. Никого
Ни огорчать, ни радовать не буду.
Сперва я должен выслушать других,
А там решу.
Клариче
(встает и отвешивает поклон, в сторону)
О, если б отказал он
И я к Леандро снова возвратилась!
Входит стража и закрывает собою обе статуи. Клариче уходит. Стража
следует за ней.

172
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ IX
Дерамо один.
Дерамо
Да, без притворства женщину найти
Казалось бы мне странным.
(Статуе.)
Изваянье,
Благодарю тебя. Сжималось сердце,
Когда не видел я твоей улыбки.
Уж я боялся, что утратил ты
Свою таинственную силу.
ЯВЛЕНИЕ X
Дерамо, Смеральдина, стража.
Стража делает так, как указано выше, затем выходит и закрывает дверь.
Смеральдина приближается с нелепыми карикатурными поклонами и жестами.
Дерамо
Кто вы?
Садитесь.
(В сторону.)
Если я не ошибаюсь,
Она сестра дворецкого.
Смеральди на
(садясь)
Синьор,
Сестра Бригеллы я. Высокий род
Ведем мы из Ломбардии. Невзгоды
Принизили нас очень. Ну... и вот...
Но бедность красоты не умаляет.
Дерамо
(смотрит на статую, которая смеется)
Конечно. Но скажите мне, синьора,
Вы любите меня?

Смерал ьди на
(сильно вздыхая)
Ах, ах, тиран...
Какой вопрос... Меня вы покорили...
(Вздыхает.)
Дерамо
(смотрит на статую, которая смеется сильнее)
Скажите мне, когда бы вас избрал я
Своей супругой и, скончавшись вскоре,
Оставил вас вдовой, вы б горевали?
Смерал ьди на
(с преувеличенным жестом отчаяния)
Жестокий! Что сказали вы? О, если
Вы не свирепый тигр в людском обличьи,
Не говорите мне таких речей.
Ах, при одной лишь мысли стынет кровь.
Мне дурно... помогите...
(Делает вид, что падает в обморок.)
Дерамо
(смотрит, как указано выше,
статуя смеется все сильнее)
Вот несчастье!
Теперь придется слуг сюда позвать,
Чтобы отсюда унести ломбардку.
Слыша это, Смеральдина тотчас же приходит в себя.
Синьора, ваша страсть ко мне чрезмерна.
Скажите, вы девица иль вдова?
Смеральдина
Будь я вдовой, ужели б я посмела
Монарху, что одних первин достоин,
Себя в супруги дерзко предложить?
Я девственна.
(С притворным смущением обмахивается веером.)

174
КАРЛО ГОЦЦИ
Дерамо
(глядит на статую, которая сильно смеется,
со странными гримасами и широко раскрытым ртом)
Ну, так. Теперь ступайте,
Ломбардская синьора. Я клянусь,
Что сколько женщин мне ни представлялось,
Такого развлеченья не имел я
Ни от одной. Ступайте. Я решу.
Идите же.
Смерал ьд и на
(вставая, весело)
Синьор, я вам сознаюсь,
Храню в груди я море сладких чувств,
Любви и всяких нежностей. Сказать их
Я не могу. Я к свадьбе берегу их.
Тогда поймете, как я вас люблю.
(В сторону.)
Победа! Он влюбился. Я царица.
(Отвешивает аффектированные поклоны со вздохами,
по временам оборачиваясь.)
Входит стража, чтобы встретить ее, и заслоняет собою обе статуи; человек-
статуя в этот момент заменяется как можно более схожим изваянием. С м е -
ральдина уходит, стража следует за нею.
ЯВЛЕНИЕ XI
Дерамо один.
Дерамо
(статуе)
Ах, милый истукан, какую радость
Дает мне смех твой! О мужья, отцы,
Любовники, как было бы вам кстати
Иметь в дому такое изваянье
И, вопрошая жен, сестер любимых,
Знать тайные их мысли... Впрочем... Нет,
То было бы ужаснейшим несчастьем
Для всех людей. Вот, если бы ты мог
Разоблачать не женщин, а мужчин
В их тайных побуждениях, тогда
Сумели бы всегда мы уберечься

Король-Олень
175
От недостойных слуг, друзей неверных
И от министров, что предать готовы.
(Смотрит по направлению к двери.)
Вот Анджела идет сюда. Клянусь,
Найти ее такой же лицемерной
Мне будет грустно. Думал я в ней встретить.
Безумное желанье! Долгий опыт
Мне запретил надеяться. Все ж, если...
Я грежу... Изваянье, дай мне знак.
ЯВЛЕНИЕ XII
Дерам о, Анджела.
Анджела
(с благородной откровенностью)
Я здесь, синьор, по вашему приказу.
Не знаю, справедлив ли он.
Дерамо
Садитесь.
(В сторону.)
Какая восхитительная смелость!
(Анджеле.)
Я не был никогда несправедлив.
Анджела
(садится)
Конечно, вы — король, и кто ж посмеет
В лицо вас осуждать и показать вам
Несправедливость ваших приказаний?
Дерамо
Насколько вижу я из ваших слов,
Мне кажется, в вас смелости достанет
Монарха упрекать, а если нет —
Я сам даю вам полную свободу.
Открыто говорите. Оскорбленья
Я в этом не увижу.

176
КАРЛО ГОЦЦИ
Анджела
(в сторону)
Ах, жестокий,
Меня он, ободряя, предает!
О бедное сердечко!
(Громко.)
Неужели
Сочтете справедливым вы, синьор,
Что стольких бедных девушек, несчастных,
Рожденных в скромной и убогой доле,
К вам силою являться заставляют
На выборы супруги королевской
И этим льстят их ветреным умам?
А после, все в слезах, они уходят,
Исполнены стыда и огорченья,
Что вам пришлись не по сердцу, хоть, может,
У них заслуг немного
(вздыхает)
и отказ
Понятен ваш. Ужели справедливо,
Что против воли я сюда пришла
И вы отвергли все мольбы отца
О том, чтоб вы не делали меня
Случайной жертвой вашего величья
И вашей проницательности дивной
Или (простите!) вашего каприза,
Которым стольких девушек-бедняжек
Вы оскорбили? О король Дерамо,
Не забывайте праведное Небо, —
Оно ведь только время выжидает,
Чтоб покарать грехи. Я говорю
Не за себя — готова я к отказу.
Я говорю за тех несчастных женщин,
Что там стоят и с грустью ожидают
Час униженья. Пощадите их.
Пусть Анджела последней будет жертвой,
Которой суждено отказа горечь
Перенести насильно. Мой король,
Простите, но вы дали мне свободу,
И я свободно с вами говорила.
Дерамо
(в сторону)
Каким дурманом ум мой опьянен!

Король-Олень
177
(Смотрит на статую, которая не двигается.)
И все же неподвижно изваянье.
Ужель и вправду сердце в ней не лживо?
Нет, нет, не верю...
(Громко.)
Вашу откровенность
Я, Анджела, прощаю и хвалю.
Ах, если бы всю правду вы узнали,
Вы так не говорили бы. Когда-то
Надеялся я девушку найти,
Которая бы искренней любовью
До самой смерти радость мне давала.
Я не нашел ее. Необходимость
Наследника оставить королевству
Меня сегодня снова заставляет
Возобновить попытку, но боюсь,
Что и на этот раз все будет тщетно.
Анджела
Но где же доказательства, синьор,
Что искренности нет у стольких женщин?
Дерамо
Они в моих руках. Но не могу
Вам их открыть. Поверьте, это так.
(С нежностью.)
Ну вот... а вы... вы любите ль меня?
Анджела
(вздыхая)
О, если б я могла вас не любить,
Тогда бы неизбежный ваш отказ
Не поразил меня смертельным горем.
Но все равно. Я жду его спокойно,
Хоть так спокойным быть вам не желаю.
Дерамо
(глядит на статую, которая остается неподвижной. В сторону)
Над нею не смеется изваянье...
О, что за радость мне объемлет душу!
Не может быть... Ужели это правда?

178
КАРЛО ГОЦЦИ
(С восторгом.)
Вы будете любить меня до гроба,
До дня, когда я прежде вас умру?
Анджела
Да, если можно измерять любовью
Грядущие дела. Но, государь,
К чему мешать вопросов мрачных горечь
Со сладостью... Любовь... печаль... надежда...
Я больше не могу.
(Планет.)
Дерамо
(смотрит на статую, которая не двигается)
Он неподвижен.
И после стольких женщин оказалась
Правдивой эта венецианка?
(Смотрит, как выше.)
Боже!
Неужто мне любовь слепит глаза,
И я не вижу правды... Нет, скажите...
(С волнением.)
Быть может, вам не люб я или есть
Другой у вас возлюбленный... О, сжальтесь!
Молю вас, Анджела, откройте правду,
Пока я вас супругой не назвал.
Нет больше сил... Я, Анджела, люблю вас,
Люблю вас так, что если бы потом
Нашел вас лживой, я бы умер с горя.
Анджела
(встает и бросается к его ногам)
О, дайте мне скорее тот отказ,
Который принесет мне смерть! Дерамо,
Довольно оскорблений. Удержитесь
От бессердечных шуток. Что за честь вам
Терзать сердца невинных и несчастных?
Я недостойна вас, и это знаю,
Но я страдала много... Ах, Дерамо,
Я больше не могу... разбито сердце...
Не трогайте меня... Дерамо, сжальтесь,
Не смейтесь надо мной.
(Плачет навзрыд.)

Король-Олень
179
Дерамо
(тронутый, смотрит, как выше, на статую,
которая остается неподвижной. Встает)
О дорогая,
Пример редчайший искренности женской!
Не плачьте. Встаньте. Был бы я злодеем,
Такую душу дивную отвергнув.
Сюда, министры, стража! Пусть народ
Теперь ликует. Я нашел подругу,
Ту, что любить меня навеки будет.
Входит стража.
Анджела
Дерамо, нет, к чему вам смерть моя?
Готова я к отказу, но зачем
Его хотите сделать всенародным,
К чему жестокость? Я ведь вам созналась,
Что недостойна вас.
Дерамо
О венецианка,
Достойны вы великого монарха,
Вы истинной любви пример, который
Опровергает россказни глупцов,
Что разглашают всюду о притворстве,
Непостоянстве, ветрености пола,
Который Адриатики услада.
Войдите же, министры. Я супругу
Избрал себе. Я Анджелу избрал.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Те же,Тарталья и Панталоне.
Панталоне
(в восторге)
Моя дочь, ваше величество!
Дерамо
Да, вашу дочь, счастливейший отец,
Счастливей тем, что произвел на свет
Такую душу дивную, чем став
С сегодняшнего дня монарху тестем.

180
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(злобно, в сторону)
Проклятый миг! Я чувствую, что гибну. Я теряю Анджелу, а моя дочь
теряет трон.
Панталоне
Ах, ваше величество, разве недостаточно того, что мы без всяких
заслуг получили от вас столько благодеяний, а вы теперь хотите так
возвысить бедную девушку!
Дерамо
Я только возвышаю добродетель
На должное ей место. Государство
Нуждается в наследнике и этим
Меня избрать супругу заставляет.
Достойней Анджелы я не нашел.
Тарталья
(с притворной веселостью)
Ура, ура... Ваше величество, я радуюсь. Вы не могли сделать
лучшего выбора. Анджела, я утешаюсь. Панталоне, я не могу выразить
моей радости. (В сторону.) Я в бешенстве. О смерть! о ад! о мщенье!
Панталоне
Дорогая дочка, никогда не забывай своего происхождения, не
возносись. Благодари каждое мгновение Небо, которое посылает нам
счастье, но от которого идут и непредвиденные беды. Довольно.
Наш король сделает мне милость и позволит поговорить с тобой
часика два наедине, чтобы я мог дать тебе пару советов, несколько
предостережений доброго старика-отца. Но мне все же кажется
невозможным...
Дерамо
К чему сомненье! Вот моя рука —
И, если только Анджела согласна,
Она моя супруга.
Анджела
Государь,
Даю и я вам руку, с нею ж вместе
Все помыслы и верность навсегда.
Берутся за руки.

Король-Олень
181
Тарталья
(в сторону)
Я издыхаю от ярости. (Громко.) Но как же, возлюбленнейший
монарх, вы потеряли столько времени, чтобы нас утешить, и после
двух тысяч семисот сорока восьми девиц эта венецианка?..
Дерамо
Теперь все расскажу. Пять лет назад
От мага Дурандарте я в подарок
Великие две тайны получил,
Из них одна пред вами
(показывает статую),
а другую
Храню я в сердце. Это изваянье
Имеет свойство дивное смеяться
Над лицемерьем женщин. До сих пор
Лишь Анджела была пред ним не лживой.
Ее и выбрал я.
Анджела делает жест изумления.
Π анталоне
Вот так штука!
Тарталья
(злобно)
Что ж, эта статуя смеялась над Клариче? Значит, моя дочь
обманщица? С вашего разрешения, я сейчас же пойду и зарежу ее.
Дерамо
Остановитесь!
Клариче влюблена в другого. Знал он,
Что недостойна стать она моей.
О Анджела, невинная голубка,
Я так люблю вас, так вам доверяю,
Что не хочу иметь вблизи возможность
Любовь и верность вашу заподозрить.
И в знак того, что сердце и доверье
Готов навеки в жертву принести
Я вашей добродетели и чувству,
Я разбиваю адский истукан
(обнажает шпагу).

182
КАРЛО ГОЦЦИ
Чтоб не искать в вас пятен и обмана.
(Разбивает статую.)
Пусть это будет каждому уроком,
Как уничтожить ревность, подозренья,
Тягчайшие обиды верных жен
И поводы к великим преступленьям.
Пускай ликует город. Вы, Тарталья,
Теперь довольны будете. Да ну же,
Встряхнитесь, бросьте грусть за вашу дочь.
Идемте веселиться. На сегодня
Назначим мы веселую охоту.
В храм, Анджела.
Анджела
За вами, мой король,
Последую я в радостном смущенье.
Панталоне
Клянусь честью, все это мне кажется сном. Пойду напишу пару
строк о моей радости брату моему Больдо в Венецию. Хотя я и
уверен, что это известие и без того попадет в госпожу газету, все же я
хочу написать госпожу записку через посредство госпожи почты.
(Уходит.)
Тарталья
Дочь моя отвергнута. Моя Анджела! Моя Анджела потеряна. Я
чувствую в своем сердце ярость, зависть, честолюбие, любовь, ревность,
язву, которые грызут меня, пожирают. Человек моих достоинств! Я не
могу скрыть того потрясения, которое я испытываю во всем теле.
Надо пересилить себя. И в такой момент я должен отправиться на охоту,
чтобы развлечься. Будь проклята моя дочь, Панталоне, король и
адское изваяние! Я буду внимательным, таким внимательным, что
улучу минуту для осуществления моего мщения, одного из самых
ужасных, какие когда-либо изображались в театре. Мои потомки, слыша
рассказ о нем, брякнутся в ужасе задом об пол.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Тронный зал.
ЯВЛЕНИЕ I
Тарталья, Клариче.
Тарталья
Недостойная! Преступница! Из-за тебя я потерял все свое добро, и
ты не сделалась королевой. Ты открыла королю свои шашни с
Леандро и сразу погубила этим себя и меня. Чтоб тебя поразили
несчастья! Чтоб тебя язва заела! Чтоб тебя собаки разорвали!
Клариче
Нет, дорогой отец, клянусь вам, я ничего не говорила; это изваяние
открыло ему мое сердце.
Тарталья
Изваяние или не изваяние, сердце или не сердце, но кто дал тебе
разрешение влюбиться в Леандро? Если бы ты не была влюблена, ты
не заставила бы смеяться истукана, дрянная девчонка!
Клариче
Красота Леандро, его глаза, его прекрасные речи не дали мне
времени просить позволения влюбиться, и я полюбила его, сама того не
замечая.
Тарталья
Еще бы! Обращай побольше внимания на заигрывание мужчин и на
их прекрасные слова, и ты часто будешь влюбляться без
разрешения, негодница.

184
КАРЛО ГОЦЦИ
Клариче
Не обижайте меня, отец, и, раз уж Дерамо выбрал себе супругу,
утешьте меня.
Тартал ья
Утешить тебя? За что, дерзкая?
Клариче
Позвольте мне выйти за Леандро. В конце концов, он все же
придворный кавалер, брат королевы и, наверное, теперь получит
повышение по службе.
Тарталья
(в гневе)
Слушай! (В сторону.) Ярость выдает меня. Чтобы отомстить, надо
притворяться. (С притворной нежностью.) Слушай, дорогая дочка,
не обращай внимания на то, что я сказал. Во мне говорил гнев.
Повремени, дай пройти моему бешенству... Войди в мое положение...
Я тебя утешу, но не надо торопиться. (В сторону.) Скорее я зарежу
тебя!
Клариче
Да, отец, да, утешьте меня.
Тартал ья
Да, да, но ступай теперь в свои покои и сейчас больше не
разговаривай со мной.
Клариче
Я повинуюсь, но позвольте мне поцеловать вашу руку.
Тарталья
Да, да... поцелуй меня — целуй, что хочешь... да... ступай... дай мне
немножко разгулять злость. (Выталкивает ее.) Скорее я разрежу
тебя на части, как судака, как угря! Теперь король, вероятно,
разговаривает с Анджелой... Ах, я чувствую, что разрываюсь!.. Я готов биться
головой о стену!.. Какая ревность!.. Какая ненависть!.. Пойду
помешаю ему под каким-нибудь предлогом. Скажу, что сейчас начнется
охота.

Король-Олень
185
ЯВЛЕНИЕ II
Тарталья, Леандро.
Леандро
Синьор Тарталья!
Тартал ья
В чем дело? Я отправляюсь на охоту. (В сторону.) Новая
неприятность.
Леандро
Ввиду того, что на мое счастье король выбрал в жены мою сестру, а
ваша дочь, Клариче, осталась ни при чем, я прошу ее руки, если
только вы не считаете меня недостойным.
Тарталья
«Ввиду того, что на мое счастье король выбрал мою сестру, а ваша
дочь осталась ни при чем»? Что за дерзость! (В сторону.) Если у тебя
двойное счастье, то у меня двойное несчастье, которое терзает мне
грудь, собака! (Громко.) Хорошо, я не отказываюсь от родства с
вами. (В сторону.) Разрази тебя гром небесный вместе с твоим отцом!
(Громко.) Но дайте мне три-четыре дня времени. Я сейчас очень
занят государственными делами. (В сторону.) Я покажу вам, что это за
государственные дела, если только дьявол мне поможет.
Леандро
Ах, дорогой синьор Тарталья, уж раз сегодня такой радостный день...
Слышатся охотничьи рога и лай собак.
Тартал ья
О, вот сигнал, что охота начинается. Его величество, вероятно, уже
на коне. Приготовьтесь и вы следовать за ним. Ступайте.
Леандро
Вы правы. Я иду. Где будет охота?
Тартал ья
Тут рядом, за городскими воротами, в Рончислапском лесу. (В
сторону.) Где, быть может, мне попадется жирная добыча. (Уходит.)

186
КАРЛО ГОЦЦИ
Леандро
Тарталья смущен. Он отвечает нелюбезно, но он отец Клариче и
любимец короля; с ним надо держаться осторожнее. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Труффальдино, Смеральдина.
Труффальдино вбегает, спасаясь отСмеральдины,
которая бежит за ним.
Смеральдина хотела бы помириться с ним, ввиду того что
король ей отказал.
Труффальдино гнушается ею, упрекает ее за то, что она
пошла против его воли. Он не хочет жениться на отвергнутой, в
особенности после того, как изваяние раскрыло все ее недостатки. Оно,
наверно, обнаружило любовные приключения, тайные заблуждения,
скрытые пороки, вставные зубы, прыщи и пр.
Смеральдина говорит, что изваяние высмеяло ее только
потому, что она его возлюбленная и что Бригелла заставил ее туда
отправиться. Ее томление и вздохи.
Труффальдино стоек, он отказывает ей.
После сцены хитростей и споров, по усмотрению исполнителей
ролей этих ловких персонажей, Труффальдино хочет уйти,
чтобы отправиться на ловлю птиц.
Смеральдина собирается следовать за ним.
Труффальдино не позволяет ей этого делать.
Уходят гневные и взъерошенные.
ЯВЛЕНИЕ IV
Сцена открывается в Рончислапском лесу. Широкий вид. Декорация
изображает лесную, холмистую местность с водопадом, образующим реку. Виднеются
разные камни, которые могут служить для сидения. Выходит Чиголотти с
Попугаем на руке.
Чиголотти
Это ли Рончислапский лес, о Дурандарте, господин мой?
Попугай
Да, Чиголотти, отпусти меня.

Король-Олень
187
Чигол отти
Прощайте, Дурандарте. Идите, совершайте ваши великие чудеса в
честь того, кто так этого заслуживает, а в шесть часов вечера я буду
ждать вас в вашем прежнем человеческом облике в остерии
Обезьяны, где мы выпьем за достойную уважения знать в мире, здравии и
веселье. (Выпускает Попугая, который летит по лесу, а сам уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Выходят Д е ρ а м о с мушкетом за спиной, Тарталья —с мушкетом в руках.
Дерамо
(смотря в лес)
Вот место, о котором говорил я.
(Поворачивается спиной к Тарталье.)
Тарталья целится ему в спину, готовый выстрелить. Дерамо оборачивается.
Тарталья быстро принимает прежнюю позу, Это повторяется несколько раз,
причем Дерамо не замечает преступного намерения министра.
Тарталья
(оправившись от смущения)
Да, правда, ваше величество. Местность прекрасная. (В сторону.) Он
не дает мне времени.
Дерамо
Наверно, в этой роще много дичи.
(Поворачивается спиной.)
Тарталья прицеливается.
(Оборачивается.)
И поохотиться мы сможем вволю!
Тарталья
(который быстро оправился от смущения)
Разумеется. (В сторону.) У меня дрожит рука. Если только мне
удастся... Мы здесь одни... я брошу его в реку...
Дерамо
Мне помнится, что раз на этом месте
Оленя я убил.
(Как выше, размеренно, не спеша.)

188
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Конечно, конечно. Я припоминаю. (В сторону.) Солдаты у меня
наготове. Я сразу же захвачу Анджелу и город; но у меня бьется сердце.
Дерамо
Мы здесь одни,
Куда же все охотники девались?
Тарталья
(яростно)
О, они далеко! (В сторону.) Проклятие! Еще б одно мгновение...
Дерамо
(глядя на него)
Тарталья, милый, что вы так печальны
И сумрачны? Мой друг, у вас на сердце,
Наверно, что-то есть? Мне тяжело
Вас видеть грустным. В трудные минуты
Вы были мне поддержкой; не скрывайте
Причины недовольства своего.
Все сделаю для вас. Давайте сядем,
Поговорим по-дружески. Мне больно,
Когда я вижу огорченным вас.
Тарталья
(в сторону)
Теперь кончено. Подожду другого случая. Никогда я еще не был таким
трусом, как сегодня. (Громко.) Я вас не понимаю, ваше величество.
Дерамо
Не притворяйтесь же! Я вижу ясно,
У вас в душе какая-то обида.
Садитесь, говорите откровенно:
Ведь с вами друг, который любит вас.
Тарталья
(садясь, в сторону)
Смешаю правду с обманом для того, чтобы он меня не заподозрил.
(Громко.) Синьор, я не могу скрыть от вас, что меня обуревает страсть
и обида.

Король-Олень
189
Дерамо
Скажите прямо, верный мой министр,
В чем ваши недовольства? Я готов
Отмстить за них иль устранить обиду.
Тартал ья
Вот уже тридцать лет, как я служу вам верой и правдой, и вы знаете,
сколько хороших советов я вам дал как на войне, так и в мире.
Сколько раз я подвергался опасностям в кровопролитных
сражениях, происходивших из-за того, что вы отвергали стольких принцесс.
Я не щадил своей жизни и своей крови. Я всегда оставался
победителем, но следы ран, покрывающие мое тело, говорят о том, какой
ценой я защищал вашу славу и вашу честь. Конечно, я был
вознагражден выше заслуг, но лучше бы мне встретить смерть, чем быть
сегодня оскорбленным в моих чувствах к вам, к вам, которого я
люблю, как самого себя. (Притворно планет.)
Дерамо
Я вас обидел! Чем? Скорей скажите,
Скажите мне, Тарталья дорогой!
Тарталья
Чем? Простите, ради бога! Я огорчаюсь только потому, что люблю вас,
и плачу, как мальчишка, ревнующий свою возлюбленную. (Плачет.)
Дерамо
Я вас не понимаю. Объяснитесь!
Тартал ья
Вот уже пять лет, как вы владеете тайнами мага Дурандарте.
Несмотря на все мои заслуги, вы мне их не открыли, и в этом вы были,
конечно, совершенно правы. Но вы могли по крайней мере
проявить свое милосердие и отличить меня от других, не выставляя
мою дочь на посмеяние вашего заколдованного изваяния, и тем
избавить меня от позора. Я не ищу почестей, не ищу величия, но ищу
любви. Ваше отношение ко мне и смех проклятого истукана не
выходят у меня из головы. Я вижу, что вы не считаете меня достойным
вашей полной откровенности и что вы не любите меня так, как я
мог надеяться, и это, при моей чувствительности, будет причиной
того, что я изойду слезами. (Плачет.)

190
КАРЛО ГОЦЦИ
Дерамо
Я был неправ, Тарталья. Это верно.
Вы преданно и долго мне служили,
Я мог вам все поведать, а Клариче
От трудного избавить испытанья.
Чтоб искупить невольную ошибку
И показать, что я люблю вас больше
Моих друзей и так же, как себя,
Я расскажу вам о великом чуде,
О самом страшном из подарков мага,
Врученных мне перед его отъездом.
(Вынимает из-за пазухи маленький кусок бумаги.)
Вот адское заклятие. Узнайте
Предназначенье этих строк волшебных.
Над мертвым зверем или человеком.
Произнеся их, тотчас вы умрете.
Но властью заклинания ваш дух
Вселится в то безжизненное тело,
И дивно это тело оживит,
А ваше, прежнее, оставит мертвым...
Тарталья
Как! Как! Если я, например, произнесу этот стих над мертвым
ослом, я войду в этого дохлого осла, воскрешу его и, оставляя
собственное тело мертвым на земле, получу преимущество остаться
ослом? Бедный Тарталья! Ваше величество может шутить и взваливать
на меня новые огорчения. Вы ведь властны над моей жизнью.
Дерамо
Тарталья, что вы! Я еще не кончил
Перечислять магические свойства
Заветного стиха. Теперь узнайте,
Что если вы, приняв звериный образ,
Над вашим телом скажете заклятье,
Ваш дух вернется к прежней оболочке,
А зверь на землю бездыханным ляжет.
(Встает.)
Таинственною силой этих строк,
Переходя то в птицу, то в собаку,
А иногда и в тело мертвеца,
Я открывал виновников восстаний,
Клеветников, обманщиков, злодеев,
Преступников и дивными путями,

Король-Олень
191
Наказывая всех изобличенных,
Очистил я страну. И вот сегодня
Могучий стих передаю Тарталье!
(Дает Тарталье стих.)
Мы будем пользоваться им совместно.
Вы этот стих запомните и больше
Не говорите, что я вам не друг!
(Обнимает его.)
Тарталья
(в сторону)
Если это правда, быть может, мне откроется путь к мести, и я сумею
завладеть моей Анджелой. (Громко.) Государь, простите меня за то, что
я был несправедлив к вам, но это произошло от чрезмерной любви.
Эта великая тайна — великий знак вашего доверия. Позвольте мне...
(Хочет стать на колени.)
Дерамо
Нет, встаньте, дорогой. Давно я знаю,
Что ваша дочь в Леандро влюблена.
Я дам Леандро Замок Островов,
И пусть ему женой Клариче будет.
Так награжу ее за свой отказ.
Тарталья
(в сторону)
Ах, моя дорогая Анджела все не выходит у меня из головы. (Громко.)
О мой щедрый повелитель, как мне возместить столько благодеяний!..
Дерамо
Ну, полно. Выучите наизусть
Великое заклятье и пойдем
В другое место. Здесь не видно дичи.
(Уходит.)
Тарталья
(разворачивает бумагу. Идет за королем и читает,
заикаясь, следующий стих Мерлина Кокай)
Кра кра триф траф нот сгниефлет
Канатаута риогна.
Проклятый стих! Он страшно труден, но, быть может, он будет мне
полезен. (Уходит.)

192
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VI
За сценой слышатся голоса охотников, Панталоне, Бригеллы,Леан-
дро и звук рогов. Выбегает медведь, преследуемый вышеназванными лицами,
вооруженными мушкетами.
Бригелла
(стреляет в медведя, который спасается бегством)
Только воду продырявил. Теперь ваша очередь, синьор Панталоне.
Панталоне
А, мимо! Ну, берегись! Теперь я. (Стреляет в медведя, который
убегает за сцену.)
Бригелла
Браво! А ведь он убегает все дальше, синьор Панталоне.
Панталоне
Кремень, вероятно, отсырел, синьор осел! А ну-ка, сын мой. Его
еще можно достать выстрелом: тебе!
Леандро
(бежит в сторону, где скрылся медведь)
Мне! Мне! (Стреляет.)
Панталоне
Мне! Мне! Молодец поросенок! Он бежит себе, как будто его черт
несет.
Леандро
Он ранен. Он ранен.
Панталоне
Ранен. Как бы не так! Ребята, теперь вам.
Два охотника стреляют.
Бригелла
Ослы. Они убили собаку.
Панталоне
На гору, на гору, по склону, идемте прямо. Бригелла, ты иди с этой
стороны. Л еандро, повернись. Бегите, живо!
Убегают в разные стороны.

Король-Олень
193
ЯВЛЕНИЕ VII
Дерам о, Тарталья.
Дерамо
Вы слышали? Какая перестрелка?
Здесь никого не видно.
Тарталья
Я думал по крайней мере найти убитого носорога. Я вижу вдалеке
охотников. Они повернули за холм.
Дерамо
(смотрит вдаль)
Посмотрите,
Сюда идут из рощи два оленя.
Скорей, скорее спрячьтесь.
(Прячется.)
Тартал ья
Черт возьми, они великолепны. (Прячется с другой стороны.)
Выбегают два оленя. Дерамо выходит с одной стороны, стреляет из
мушкета, убивает одного оленя. Тарталья выходит с другой стороны, стреляет из
мушкета и убивает другого.
Тарталья
Браво, ваше величество!
Дерамо
Превосходно.
Удача улыбнулась нам. Супруге
Я подарю оленей.
Тарталья
(в сторону)
Великолепная мысль! Если только мне удастся, я отомщу за обиду...
Ты больше не будешь владеть моей Анджелой! Попробуем! (Громко.)
Государь мой, вот два мертвых оленя.

194
КАРЛО ГОЦЦИ
Дерамо
Так и есть —
Недвижны оба.
Тарталья
А нельзя ли, уж раз мы одни, а остальные охотники далеко отсюда,
сделать опыт с тем стишком и, перевоплотившись в оленей,
отправиться вот на тот холм, чтобы насладиться прекрасным видом?
Только на минутку, только на минутку. Сказать по правде, это чудо
кажется мне невозможным. Мне так хочется увидеть это, что я готов
лопнуть от нетерпения.
Дерамо
Отчего ж? Конечно,
Мы можем это сделать. Убедитесь,
Что я не лгу. Ступайте же, немедля
Скажите над оленем заклинанье,
Вы действием увидите.
Тарталья
(смущенно и смеясь)
Хе-хе... Ха-ха... Ваше величество, мне немножко страшно, хе-хе...
ха-ха... вы подождите немного... я боюсь, ха-ха... ха...
Дерамо
Вам страшно?
Я понимаю, что поверить трудно
Моим словам. Ну что ж, я буду первым.
Произнесите над другим оленем
Заклятый стих и следуйте за мной.
(Становится над одним из оленей и произносит стих.)
Кра кра триф граф нот сгниефлет
Канатаута риогна.
По мере того как Дерамо говорит стих, он постепенно наклоняется и наконец
падает на землю мертвым; Олень воскресает, оборачивает голову к Тарталье и
быстро убегает.
Тарталья
О чудо! Я вне себя! Будь мужественным, Тарталья! Наступил миг,
когда я отомщен и счастлив. Я перевоплощусь в короля и в образе
Дерамо завладею царством и моей Анджелой, которую я обожаю! Но

Король-Олень
195
кто знает, быть может, когда я перейду в это тело, я сохраню свой
порок заикания? Я не хотел бы быть узнанным. Впрочем, когда я
буду королем, чего мне бояться! Не будем терять больше времени.
Тарталья идет к телу Дерамо, но в тот миг, когда он хочет произнести
заклинание, слышатся звуки рогов и голоса охотников, которые выбегают,
преследуя медведя. Тарталья в страхе уходит. Продолжая преследовать медведя,
охотники убегают. Выходит человек, загримированный Тартальей до
полной иллюзии, и становится над телом Дерамо. Тарталья, находясь на близком
расстоянии, говорит стих «Кра кра и т. д.», который его двойник должен
сопровождать приличествующими жестами; двойник падает мертвым. Дерамо
воскресает. Снова возвращаются охотники, преследующие медведя.
Тарталья в образе Дерамо уходит. После того как медведь и охотники
удалились, Тарталья появляется снова. Следует заметить, что с самого начала
Дерамо должен носить маску для того, чтобы другой подобной же маской можно
было добиться возможно большего сходства между этими двумя лицами.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Тарталья один.
Тартал ья
Пусть Дерамо останется при своем несчастье... (Заикается.) Ах,
проклятый недостаток речи, ты опять преследуешь меня! Баста. Я теперь
король и владею Анджелой и королевством. Кого мне бояться? Кто
счастливее меня? Я сумею избавиться от всех подозрительных и
ненавистных мне людей. (Обращаясь к мертвому телу Тартальи.) А ты, мое
тело, оставайся ненужным трупом, для того, чтобы король, который
теперь стал оленем, не мог воспользоваться тобой и тем причинить
мне неприятности при дворе. (Отрубает мечом голову трупу и бросает
тело в кусты.) Оставайся за этим кустом, бедное мое тело, мне больше
не надо завидовать твоей судьбе. (Смотрит на сцену.) Вот королевские
министры и охотники. Здесь необходима суровость. Первым делом
надо будет убить оленя, который служит убежищем душе Дерамо. Это
должно меня занимать больше всего, потому что он может сыграть со
мной злую шутку. Я слишком хорошо видел силу этого «кра кра триф
траф». Когда будет убит этот олень, мне нечего больше бояться.
ЯВЛЕНИЕ IX
Панталоне, Леандр о, Бригелл а, охотники,Тарталья в образе
Дерамо. При входе все отвешивают низкие поклоны королю, который принимает
преувеличенно важный вид.
Тарталья
Скорее, министры, скорее. Тут было два оленя. Одного из них, как
видите, я убил, но другой убежал вон в ту сторону. Я хочу, чтобы он
был убит. Тот, кто убьет его, получит от меня все, что он ни
попросит. Следуйте за мной. (Уходит.)

196
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Живо, ребятки, живо! Служите его величеству.
Леандро
Уж я об этом позабочусь. Если убью оленя — потребую в награду
Клариче. (Уходит.)
Бри гелла
Дудки! Дудки! Будьте покойны, это кончится так же, как история с
медведем, которому никто не смог даже поцарапать зад. (Уходит.)
За сценой звуки рогов, мушкетные выстрелы и голоса, которые кричат: «Вот
он, вот он». Выбегает в ужасе Олень.
Панталоне
Мне! (Стреляет мимо.)
Леандро
Мне! (Стреляет мимо.)
Тарталья
(яростно)
Ослы!
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и старый крестьянин.
Роль этого старика, уродливого, изможденного и оборванного, должен
исполнять тот же актер, который играет роль Дерамо, но говорить за него следует
другому, он же будет только жестами поддерживать свои реплики. Он выходит
из глубины сцены, опираясь на палку.
Тарталья
(старику)
Скажи, старик, ты не видел, в какую сторону свернул олень,
который пробежал здесь мимо?
Стари к
Я его не видел.
Тартал ья
Ах, ты его не видел? (В крайней ярости.) Будьте вы все прокляты!
Бесполезный старик, ты мне заплатишь за все и перестанешь
служить обузой для этого мира!
(Стреляет из пистолета и попадает в старика.)

Король-Олень
197
Старик
Увы, я погиб! (Умирает.)
Леандро
(в сторону)
Что за новая жестокость?
Бри гелла
(в сторону)
Я скоро удеру.
Панталоне
(в сторону)
Что такое? Уж не пьян ли он? (Громко.) Ваше величество, что вас
приводит в гнев? У вас, может быть, что-нибудь болит? Что с вами?
Тарталья
(угрожающе)
Эй, вы, отстаньте, а то я сумею избавиться от всех лишних. Сегодня
уже поздно, но завтра будьте все наготове. Оцепите этот лес, я хочу,
чтобы олень был убит во что бы то ни стало. Объявите, что всякий,
кто найдет оленя с белой метиной на лбу, получит десять тысяч
цехинов. Но где же Тарталья? (Заикается.)
Панталоне
(в сторону)
Я умираю; он сделался собакой! Я его больше не узнаю. У него,
наконец, изменился голос, и он заикается так, что просто противно.
Тартал ья
Я спрашиваю, где Тарталья? Что вы говорили о Тарталье? (Заикается.)
Панталоне
(в страхе)
Ничего, ничего. Ведь Тарталья был с вами, ваше величество!
Тарталья
Да, но я уже давно потерял его из виду.
Леандро
Город близко, если он и не в городе, то на пути туда.

198
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Да, да, но я знаю, что его все ненавидят за то, что я его люблю, и я
не хотел бы, чтобы с ним произошел какой-нибудь неприятный
случай. (Явственно заикается.)
Панталоне
(в сторону)
Черт возьми, как он заикается!
Тарталья
(в сторону)
Этот порок преследует меня... Я не хотел бы... впрочем, чего мне
бояться? (Громко.) Охотники, поднимите этого убитого оленя. Я хочу
отнести его в подарок дорогой Анджеле, я не дождусь времени,
чтобы обнять ее. Пусть завтра все будут готовы. (Уходит.)
Панталоне
Идем, я разбит, у меня болят колени, но я так напуган всем
виденным, что если бы не моя дочь, которую я не хочу покинуть, я хотел
бы убежать к себе в Венецию от всех моих почестей, от моего
министерского поста. (Уходит.)
Леандро
(Бригелле)
А ведь если бы я убил оленя, Бригелла, я мог бы теперь просить
Клариче себе в жены. (Уходит.)
Бри гелла
У этого молодчика в голове одни любовные дела. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XI
Д е ρ а м о в образе Оленя.
Выходит, становится около мертвого старика, который должен говорить за
него, чтобы сохранить иллюзию.
Дерамо
О Небо! Ты спасло меня от смерти.
Благодарю тебя! Но горе! Горе!
Что делать мне? Несчастный! Чем я стал?

ь-Олень
За дерзкий ум, за смелые затеи
Меня судьба в оленя обратила.
Собаками и ловчими гонимый,
Я обречен беде ежеминутно.
Трава мне будет пищей, жестким ложем
Земля, открытая ветрам и бурям,
И граду, и дождю. Но не об этом
Скорблю и плачу! Анджела моя,
Обманута бессовестным министром,
Своим супругом назовет сегодня
Предателя, принявшего мой облик.
От этой мысли я изнемогаю!
(Замечая труп старика.)
Но что я вижу? Мертвый старикашка!
Я заклинаньем перейду в него.
Таким путем мне, может быть, удастся
Предупредить любимую супругу.
(Становится над трупом старика, произносит обычный
Олень падает мертвым, старик воскресает.
ЯВЛЕНИЕ XII
Д е ρ а м о, воскрешенный в образе старика с палкой.
Дерамо
Мне помогает Небо. Человеком
Я стал опять, и мне открыта месть.
(Смотрит на свое отражение в реке.)
Но кто же это отражен в потоке,
Уродливый и старый? Я, Дерамо!
Но где же я? О боже! Я — Дерамо?
В кого я обратился? Злой министр,
Предатель нечестивый! Вот награда
За столькие мои благодеянья.
Тебя из грязи поднял я и слепо
Доверился тебе. Да будет проклят
Тот день, когда о злополучной тайне
Тебе я рассказал! Твой долгий опыт
И верное служенье государству
Меня обманывали, но теперь

200
КАРЛО ГОЦЦИ
Я вдруг увидел, на какую низость
И на какую подлость ты способен.
О Анджела несчастная моя!
(В отчаянии.)
Быть может, ты в объятиях злодея,
Обманута...
(Хочет уйти.)
Я поспешу к тебе.
Я во дворец явлюсь... К моей супруге.
(Останавливается.)
Но как мне быть? Поверит ли она,
Что я Дерамо, если нечестивец
В моем обличье стал ее супругом?
И даже, если Анджела узнает,
Что я — Дерамо, а министр — злодей,
Полюбит ли она мое уродство
Перед лицом моей же красоты?
Ведь женщине всего дороже внешность,
И красоту телесную, наверно,
Она величью духа предпочтет.
Мужайся, старый! Анджела, быть может,
Иначе любит. Гаснущие силы
Я соберу и во дворец отправлюсь.
Смерть не уйдет, а Небо мне поможет.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XIII
Труффальдино один.
Труффальдино выходит с сетью на шее и разными
приспособлениями для ловли птиц. Осматривает местность, находит ее
удобной для того, чтобы расставить силки для пернатых. Видит
мертвого оленя, осматривает его, замечает, что у него на лбу белая
метина, вспоминает награду, обещанную королем, и выражает
восторг по поводу удачного начала ловли. Расставляет сети,
возмущенно рассуждая об обиде, нанесенной ему Смеральдиной. Вспоминает
подарки, которые он ей делал, — птиц. Утверждает, что больше не
хочет поддерживать с ней знакомство. Говорит тихим голосом,
чтобы не помешать ловле птиц. После того как сеть расставлена,
отходит в сторону. Играет на разных дудочках для привлечения птиц; в

Король-Олень
201
том числе на разных шутовских инструментах, соответствующих
комическому характеру роли. Замечает Попугая, который есть
волшебник Дурандарте, оставленный здесь Чиголотти. Показывает
желание поймать его в сети. Свистит с разными гримасами до полного
изнеможения. Попугай добровольно идет в сеть. Труффальдино
радостно бежит, берет его и сажает в большую клетку. Снова
принимается за ловлю, но больше ничего не может поймать. Попугай
обращается к нему голосом, подражающим голосу попугаев.
ЯВЛЕНИЕ XIV
Труффальдино, Дурандарте в образе Попугая.
Дурандарте
Труффальдино!
Труффальдино изумляется и жестами показывает испуг. Не
знает, кто говорит. Осматривается крутом, находит тело и голову
Тартальи, пугается еще больше. Боится, что его позвал мертвец.
Хочет собрать сети и добычу и бежать.
Дурандарте
Не бойся, Труффальдино!
Труффальдино замечает, что голос идет не со стороны
трупа. Подозревает, что это попугай. Пробует заговорить с ним и
начинает с обычных слов: «попка дурак» и т. д.
Дурандарте
Снеси меня во дворец к королеве!
Труффал ьди но
Во дворец? К королеве?
Дурандарте
Да, да. Ты будешь богат, богат, богат!
Труффальдино. Его удивление. Его затруднения, страхи,
радости. Не может забрать все сразу — оленя, клетку, сети. Зовет
двух крестьян, велит им взвалить на плечи оленя и следовать за
ним, обещая щедро вознаградить их за услугу. Поспешно собирает
все свои пожитки. Упоминает о том, что понесет в город известие о
находке им трупа Тартальи. (Уходит.)

202
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ XV
Зал во дворце. Тарталья в образе Дерамо. Анджела.
Тарталья выходит вслед за Анджелой, которая бежит от него. У него
неуклюжие, грубые манеры, и он поминутно заикается, ругаясь про себя.
Анджела
(выходит грустная)
Оставьте! Отойдите!
Тарталья
Черт возьми,
Моя голубка, что за перемена!
Где прежняя веселость? Целый час
Напрасно добиваюсь вашей ласки!
Вы точно не в своем уме. Нельзя
Мне даже за руку вас подержать.
Пока Тарталья говорит все это с преувеличенной важностью, Анджела
пристально смотрит на него и жестами выражает удивление, в особенности, когда
он начинает заикаться.
(В сторону.)
Она так смотрит, словно догадалась.
Не может быть!
(Громко.)
Ну, полно, дорогая,
Где ваша прежняя любовь?
Анджела
(в волнении)
Дерамо,
Не гневайтесь, я буду откровенной.
Не вынести мне дольше...
Тарталья
Говорите
Все, не смущаясь, черт вас побери!
Анджела
(отшатываясь)
Мой государь, сомненья роковые
Меня гнетут, Я больше в вас не вижу
Дерамо моего.

Король-Олень
203
Тарталья
Как? Что такое?
Но почему?
(В сторону.)
Черт! Что за осложненье!
Анджела
Не знаю.
(Смотрит на него.)
Вы как будто прежний. Вот
Сияют красотой лицо и тело,
Мной горячо любимые, но я
Не нахожу знакомых мне движений,
Высоких чувств и речи благородной,
И вдохновенного полета мысли,
Тех, что меня пленили, тех, что сердце
Похитили мое, меня заставив
Открыть мою любовь, и пробудили
Во мне желанье быть супругой вашей.
Простите, государь. Я вас любила
Не потому, что были вы прекрасны
Телесной красотой; меня пленили
Возвышенное мыслей благородство,
Воображенье пылкое и важность,
Которых блеск вам душу украшал.
И я — увы! — не нахожу их больше,
Иль кажется, что их не нахожу.
(Планет.)
Тарталья
(в сторону)
Возможно ли, чтоб в королевском теле
Я не был бы похож на короля?
(Громко.)
Не плачьте, Анджела, моя красотка.
Анджела
Я с той же откровенностью признаюсь,
Которая вам нравилась когда-то,
Что, если б раньше видеть я могла,
Каким вы стали, я бы вам сказала

КАРЛО
(гордо):
Вас не люблю и вам женой не буду!
Тарталья
Оставьте, это все воображенье,
Припадок истерической болезни,
Недуг в мозгу. Не надо огорчаться,
Мое сокровище! Придут врачи,
Вам пустят кровь...
Анджела
(гневно)
Да, может быть, вы правы;
Мой разум помрачен. Одно мне ясно:
Вы не такой, каким бывали прежде.
Пустите же, пустите! Я уйду
В свои покои и наплачусь вволю.
Хочу в слезах найти свою погибель!
(Уходит.)
Тарталья
Да, милая моя. Уж я уверен, —
Пройдет болезнь, полюбите меня!
ЯВЛЕНИЕ XVI
Тартал ья один.
Тартал ья
Здесь выдержка нужна. Внутри меня
Клокочет страсть. Я применю любезность,
Подходцы, просьбы, а потом насилье,
А после месть. Мышьяк всегда найдется.
Теперь уместно совершить злодейство
И этим устрашить ее, во-первых,
А во-вторых, быть нежным с ней и, если
Возможно, подчинить моей любви.
Я — государь и истребить сумею
Все, что перечит и не угождает.
Я брошу в тюрьмы тысячи невинных,
Сломлю ее иль перережу всех!

Король-Олень
205
ЯВЛЕНИЕ XVII
Тарталья, Клариче.
Клариче
Мой государь, молю вас, правосудье!
(Горько планет.)
Тарталья
Клариче, что вы?
Клариче
Моего отца
Охотники нашли в соседней роще
С отрезанною головой.
Тарталья
Бедняжка!
Мне жаль ее. — Как, что сказали вы?
О, я несчастный! Гнусные убийцы
Меня лишили верного министра!
Но кто они? Увы, я так и думал,
Когда он на охоте вдруг исчез!
Все ненавидели его... Виновных
Откройте мне.
Клариче
Убийц никто не знает.
Одно я знаю, что на целом свете
Нет дочери несчастнее меня!
(Плачет навзрыд.)
Тарталья
(тронутый, делает тайком жесты, выражающие нежность,
хочет обнять ее, но сдерживается и говорит в сторону)
Она меня растрогала. О тайне
Сказал бы ей, но не могу решиться.
— Клариче, успокойтесь. Вы найдете
Во мне отца. Я обещаю вам,
Что за убийство верного министра

206
КАРЛО ГОЦЦИ
Прольется кровь. Я отыскать сумею
Изменника. А вы пока ступайте.
Клариче
Я повинуюсь. Будьте мне защитой.
(Уходит плача.)
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Тарталья, Панталоне, Леандро.
Леандро
(быстро)
Дерамо, государь. С великой скорбью
Я приношу вам горестные вести...
Панталоне
(быстро)
О ваше величество... Ваше величество... Бедный Тарталья...
Тарталья
(гордо)
Я знаю все... Тарталья злополучный,
Мой самый верный друг!.. Но кто принес
Известие о гнусном преступленье?
Панталоне
Труффальдино, придворный птицелов, ваше величество. Он
говорит, что нашел его с отрубленной головой в соседнем Рончислап-
ском лесу, в куче опавших игл.
Тартал ья
Эй, стража!
Входит несколько стражников.
Тело моего министра
Предать незамедлительно сожженью,
А милый пепел пересыпать в урну,
Ту урну водрузить в моих покоях.
Я не расстанусь с ней. Да не иссякнет
Вовеки память о достойном муже!

Король-Олень
207
В тюрьму пусть будет брошен Труффальдино
И все, кто был сегодня на охоте.
Отнять оружье тотчас у Леандро
И Панталоне и обоих в башню
Сейчас же запереть. Я с них намерен
Начать свое суровое дознанье.
Леандро
Меня обезоружить?
Панталоне
Меня, ваше величество?
Тарталья
(страже)
Повинуйтесь!
Я знаю, как сердца придворных полны
Измены и коварства. Вы, Леандро,
Любили дочь его, и мне известно,
Что никогда бы он не согласился
Свою Клариче в жены вам отдать.
А вы, старик... Мою любовь к нему
Вы не могли простить. Ступайте в башню.
Коль вы невинны, вас я оправдаю.
(В сторону.)
Все об Олене думаю. Но завтра
Он будет мертв. Удачно между тем
От самых сильных я освободился.
За мною царство. Анджела, дрожи!
Леандро
О я несчастный! Больше нет надежды!
(Уходит, окруженный стражей.)
Панталоне
Это первый раз, что я попался, будучи министром его величества.
Но Небо защитит мою невиновность!
(Уходит, окруженный стражей.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Зал во дворце.
В глубине видна большая клетка с Попугаем. Эта клетка должна быть
поставлена на стол или на какой-нибудь другой предмет, который облегчил бы
последующие превращения.
ЯВЛЕНИЕ I
Д е ρ а м о в образе старика входит измученный, боязливо оглядываясь.
Дерамо
Устал, не в силах я! Больные ноги
Едва влачу. Здесь во дворце, где я
Монархом был, я должен всех бояться,
Министра и последнего слуги;
Входить тайком. Как на меня напали
Мои собаки! Уцелел я чудом...
Вот комнаты супруги. Я хотел бы
Увидеть Анджелу, застать одну,
Ей все открыть... Но спрячемся теперь,
Чтоб не заметили меня. Быть может,
Она поймет, поговорю с ней. Горе!
Поверит ли она моим словам?
А если нет, то кто ж ее осудит?
(Прячется.)
ЯВЛЕНИЕ II
Дерамо в образе старика, Анджела.
Анджела
(в сторону)
Тарталья умер! Мой отец и брат
Заключены в темницу. Что за странность!

Король-Олень
209
Каких причуд, каких еще тиранств
Ждать от супруга? Я все больше вижу,
Что он не тот, каким он раньше был!
Дерамо
(выходя сзади)
Вот Анджела!
(Смотрит за сцену.)
Но, ах, жестокий рок!
Идет слуга. Он помешает делу.
(Прячется.)
ЯВЛЕНИЕ III
Труффальдино, Анджела.
Труффальдино выходит, представляется с глупым
подобострастием. Говорит, что явился засвидетельствовать ей свое
почтение, потому что он осмеливается, побуждаемый тем великодушием,
с которым она относится к его малым заслугам, подарить ей
редчайшую вещь, и т. д.
Анджела
Ах, Труффальдино, в сердце у меня
Совсем другое, чем твои подарки
И выходки дурацкие. Ступай!
Ты что принес? Оставь меня в покое!
Труффальдино говорит, что хочет подарить ей Попугая,
самого добродетельного, самого ученого, какой когда-либо выходил
из семинарии; что он уже принес его в эту комнату и ждет лишь
случая передать его, и т. д.
Анджела
Прочь убирайся вместе с Попугаем!
Назойливый слуга! Мне надоело.
Труффальдино указывает ее величеству, что этот Попугай
красноречивее всех женщин в мире. Обращается к Попугаю, чтобы
заставить его говорить. Зовет его так, как обыкновенно
разговаривают с попугаями, обращается к королеве с просьбой послушать.
Снова обращается к Попугаю. Дразнит его. Тот все не отвечает.
Труффальдино приходит в бешенство, угрожает Попугаю и умоляет
королеву, чтобы она слушала. Делает разные глупые штуки.

210 КАРЛО ГОЦЦИ
Анджела
Я говорю тебе, ступай, не то
Тебя с балкона выбросят на площадь!
Труффальдино обращается к Попугаю; проклинает его. Это
ли те богатства, которые тот обещал ему, если он подарит его
королеве? И т. д.
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же и стражник.
Стражник
Синьора, извините...
Анджела
Вы зачем?
Труффальдино обращается к королеве, умоляя, чтобы она не
горячилась. Что это, несомненно, лицо, отправленное королем,
чтобы заплатить ему десять тысяч цехинов награды за то, что он по
приказанию его величества мужественно убил оленя с белой метиной.
Стражни к
Король повелевает Труффальдино
В темницу заключить. Есть подозренье,
Что он виновен в гибели Тартальи.
Простите смелость! Что ж, идем, мошенник.
(Хватает его за руку.)
Труффальдино, — это ли обещанная награда, и т. д.
Анджела
Как! Быть не может! Здесь, в моих покоях?
Стражник
Так приказал король! Ступай, дурак.
Не время глупым выходкам. Идем.
(Тащит его.)
Труффальдино злится на Попугая, на короля, на королеву,
на оленя; уходит плача, в сопровождении стражника.

Король-Олень
211
ЯВЛЕНИЕ V
Анджела одна.
Анджела
Растет тиранство. Горе мне несчастной!
Над головой моей собрались беды,
От них одна лишь смерть меня избавит!
О милый мой отец! О милый брат!
Чем виноваты вы, что в ближней роще
Убит Тарталья и что я не в силах
Любить супруга, как любила прежде?
(Планет.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Анджела, Дерамо в образе старика.
Дерамо
(за сценой)
Не плачь, моя супруга, жизнь моя!
Любимая, не плачь!
Анджела
(с удивлением и страхом)
О, что я слышу?
То голос короля!
Дерамо
(за сценой)
Да, говорит
Твой муж с тобою, чистая душа!
Анджела
(еще более удивленная)
Откуда? Как? Быть может, Попугай!..
Дерамо
(выходя и простирая дрожащую руку к Анджеле)
Не бойся, не встречай меня презреньем,
Я умоляю, жизнь моя!

212
КАРЛО ГОЦЦИ
Анджела
(смущенно и волнуясь)
Старик!
Что говоришь? Кто ты такой? Откуда?
Уйди, предатель, из моих покоев!
(В сторону.)
Конечно, спрятался он здесь тайком,
Чтоб слышать все, что я скажу, и после
Разгневанному донести Дерамо.
(Громко.)
Прочь, уходи, старик, иначе слуги...
(Хочет звать.)
Дерамо
Не надо... Сжалься... Анджела, послушай!
(В сторону.)
Я гадок ей недаром. Никогда
Она во мне Дерамо не признает.
(Громко.)
Скажи, в ужасной этой оболочке
Ты ничего знакомого не видишь?
Тебе противно все?..
Анджела
Какой ты глупый,
Старик! Что за слова! Чего ты хочешь?
Дерамо
Да, глупый, ты права! Скажи мне, радость,
Ты в короле не видишь перемены
За этот день?
Анджела
(изумленная)
О боже! Что я слышу?
Как мне понять твои слова? Несчастный,
Кем послан ты, чтоб спрашивать об этом?

Дерамо
Несчастный, да! Ты помнишь, дорогая,
Когда Дерамо твой разбил сегодня
То изваянье, что волшебной силой
Над женским лицемерием смеялось,
Чтоб Анджелу когда-нибудь сомненьем
Не оскорбить? Ты помнишь, он сказал:
Тому пять лет, я получил от мага
Два чуда в дар, и вот одно из них;
Другое утаю?
Анджела
(изумленная еще больше)
Да, так сказал он.
Но ты откуда знаешь? Горе мне!
Сомненья смутные меня тревожат,
Кипят во мне!
Дерамо
(в сторону)
Она подозревает.
Спасительные подозренья!
(Громко.)
Помнишь,
Сегодня поутру Дерамо твой
(ударяя себя в грудь),
Дерамо твой во внутренних покоях
С тобой шутил о пятнышке родимом
Над грудью у тебя и говорил,
Что не полна твоя краса?
Анджела слушает его с величайшим изумлением.
(Плача.)
Уродства
Поистине бесчисленные знаки
Несет теперь твой муж, смертельной болью
Измученный, неузнанный супругой,
Лишенный юности, и слуг, и царства!
(Плачет.)

214
КАРЛО ГОЦЦИ
Анджела
(приближаясь к нему)
Старик, что ты сказал? Что слышу я?
Постой! Ответь мне!
Дерамо
(собираясь с силами)
Анджела, узнай...
Дай силы, Небо, этими устами
Поведать правду!.. Анджела, узнай:
Я твой Дерамо, в этом жалком теле
Томящийся. В мою же плоть, жена,
Вселился дух неверного Тартальи
Могучим колдовством! Я доверял
Ему чрезмерно. Роковую слабость
Мою теперь должны мы будем вечно
Оплакивать!
Анджела
Старик, не может быть.
Немыслимы такие превращенья!
Дерамо
Когда ты мне не веришь, дорогая,
Когда меня не любишь, так убей,
И пусть по крайней мере это горе
Не отягчает горя моего!
(Плачет.)
Анджела
Ах! Это голос моего Дерамо.
Я узнаю возвышенные чувства
И дух его, ничем не укротимый.
Дерамо, это так, вы мой Дерамо!
(Берет его за руку.)
Дерамо
Ты все еще меня, как прежде, любишь?
И не страшит тебя мое уродство?
О редкая, великая душа!
(Плача, целует ей руку.)

Анджела
Но как же вы в бессильном этом теле,
А государем стал Тарталья мертвый,
Чье тело сожигают на костре?
Какая странность! Я не понимаю!
Я понимаю лишь свое смятенье.
Ах! я ведь знала, что душа Дерамо
В его обличье больше не живет!
(Планет.)
Дерамо
Прошу тебя, не плачь, чтоб тяжелее
Не стало, Анджела, мое несчастье.
Скажи, предатель в образе моем
С тобою, милая... нет, о несчастье
Моем не говори... и если должно
Мне быть примером роковой ошибки,
Живи, моя любимая, живи,
Когда ты в силах, но умрет Дерамо!
От этих пут избавь меня, убей!
Анджела
(с отчаяньем)
Оставь сомненья, тела твоего
Бездушного я не признала, милый,
Его отвергла я! В безумье, в гневе
Министр-злодей и хочет своевластьем
Насытить ярость! Брошены в темницу
Отец и брат несчастные мои;
Он всем грозит!.. Я побегу скорее
Открыть обман и возвестить измену
Всему народу! Пусть в крови погибнет
Предатель гнусный!
(Хочет идти.)
Дерамо
Жизнь моя, постой!
Ты всех погубишь! Кто же станет верить
Таким речам? Последняя надежда
Осталась мне в спокойствии твоем!
Но к нам идут сюда, и это место
Небезопасно! В тайные покои

216
КАРЛО ГОЦЦИ
Уйдем скорее. Там ты все услышишь,
Там все скажу! Твоей любовью только,
О Анджела, я буду отомщен!
Вверяюсь ей!
Анджела
О милый, если верность
Моя тебе поможет, близок срок!
Мы будем счастливы, свершится мщенье!
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ VII
Небольшая комната.
Бригелла, Смеральдина.
Бригелла
(спасаясь от Смеральдины, которая преследует его)
Да ты мне так надоела, что мне прямо кисло стало! Мне сказали,
что меня разыскивает стражник, чтобы посадить в тюрьму, и
можешь себе представить, что у меня сейчас в голове совсем другое, а
не твои глупости! Следовало бы дать тебе пару пинков в живот и
выбросить тебя вон из дома! Что у тебя, черт на шее сидит, что ли?
Смерал ьд и на
Да, да, предатель, твое тщеславие было причиной моей гибели. Ты
захотел выставить меня в королевском кабинете, я была отвергнута,
и из-за этого Труффальдино меня больше не хочет! Я потеряла свою
репутацию, пропустила все случаи. Теперь изволь найти мне мужа
или ты будешь иметь в доме сатану. Я всегда буду у тебя под боком,
сделаю тебя несчастным и заставлю повеситься от отчаяния!
Бри гелла
Но ведь мы действовали согласно! Ты сама хотела еще больше, чем я,
предстать перед королем. Баба! баба!.. Ты хочешь, чтобы я нашел тебе
мужа! Ступай к черту, соблазняй, кого хочешь, и ищи его себе сама!
С мерал ьди на
Я сделала все, что могла, осел ты этакий! Я пробовала пожимать
руку всем конюхам, строила глазки всем кухонным мужикам, вздыхала
перед всеми дворцовыми носильщиками, перед всеми мальчишками

Король-Олень
217
на конюшне; но никто не хочет и смотреть на меня; все делают вид,
что их тошнит от меня, строят мне рожи и смеются, и все это только
потому, что я опозорена королевским отказом, в котором виноват ты!
Бригелла
Что же ты хочешь, чтобы я сказал тебе, почему они строят рожи и
чем ты опозорена!
Смерал ьд и на
Что? Как? Что? Как? Убийца моей репутации и моего положения!
Бригелла
(горячась)
Тебя позорит то, что у тебя за плечами больше сорока лет, то, что ты
уродливее, чем сумасшедшая Кьяра, и... (я не могу больше
молчать!), что ты хочешь сойти за девушку, а между тем даже в этой
стране известно, что из-за твоего проклятого желания иметь мужа
ты служила в Ломбардии по крайней мере в шести домах
кормилицей!.. Не надоедай мне больше! Дура!
(Уходит в ярости.)
Смеральдина
Ах, каналья, негодяй, предатель! (Бежит за ним.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
Прежняя комната с Попугаем, приготовленная для последующих превращений.
Анджела, Дерамо в образе старика иДурандарте в образе Попугая.
Анджела
Да, милый мой, не бойся, все исполню,
Как научил меня ты. Если ж тщетным
Окажется мой труд, не сомневайся:
Умрет Тарталья, ты же примешь снова
Твой прежний облик!
Дерамо
Этот путь, жена,
Один лишь может принести спасенье
Супругу твоему! Опасно здесь
Насилье применять! Но слышу голос
Предателя. О молодость моя!

218
КАРЛО ГОЦЦИ
О силы прежние, куда вы делись?
Зачем вы бросили меня, зачем
В моей душе огонь, а в дряхлом теле
Такая слабость, что свою обиду
Отмстить я не могу? Пойду и спрячусь!
Ты сделай прежним твоего Дерамо!
Свою судьбу тебе я поручаю!
(Берет ее за руку.)
Влюбленной притворяйся, но молю,
Его ты не ласкай, чтоб нечестивый
Тебя не трогал! Сделай, что возможно...
Но слушай!.. Я любовью ослеплен.
Не выдавай меня, огонь ревнивый!
(Отходит.)
Анджела
Скорее уходи же! Он идет.
Ты все увидишь! Спрячься же, ступай!
ЯВЛЕНИЕ IX
Анджела, Дурандарте в образе Попугая, Τ а ртал ья в образе Дерамо,
сзади стража.
Тарталья
(в сторону)
Олень убит, его узнал я сразу,
Но Труффальдино в этом ни при чем.
Я не уверен, я бы не хотел...
Нет, вздор! Я царствую! Дрожите все!
Анджела
(в сторону)
Будь сильным, сердце! Научись притворству.
Предателя спокойствием встречай!
Тарталья
(в сторону)
Ее любви добиться, и тогда
Я счастлив! Чувствую, что страсть меня
Сведет с ума! Еще раз попытаюсь!
(Громко.)

О Анджелетта, милое сердечко,
Хотите вы и вправду, чтоб я лопнул
От страсти к вам? Что, разве не прошли
Припадки, истерический недуг,
Меня лишивший вашего вниманья?
(В сторону.)
Нежнее невозможно говорить.
Анджела
Синьор, давала я обеты, клятвы,
Молила Небо призраки рассеять,
Меня гнетущие, и понемногу
Освободилась разумом и сердцем
От неоправданного отвращенья.
Затем, спокойно обо всем подумав,
Я говорила: «Это он, любимый.
Что за безумье мною овладело
И отнимает мой покой и жизнь!
Смирись, неосторожная, любовью
Ответь на обожанье! Адский дух
Преследует тебя и превращает
В жестокий гнет супружеское счастье».
Так я, Дерамо, часто говорила
Самой себе. И пробуждалась нежность
В душе моей.
Тарталья
(хватает ее за руку)
Прекрасно, дорогая!
Вот это мне приятно.
Анджела
(в сторону)
Негодяй!
(Громко.)
Но не было ли тяжкою помехой
Сознание, что мой отец любимый
И брат в суровой заперты темнице,
Что сто других по вашему приказу
Томятся в заточенье! Мой Дерамо
Не мог бы совершить такого зверства,

220
КАРЛО ГОЦЦИ
Сказала я, и горестным слезам
Вновь предалась скорбя.
(Хочет плакать.)
Тарталья
Не надо плакать!
Мой свет, моя луна! Как видно, пластырь
Подействовал и сердце ей смягчил.
Я заключил их в тюрьмы, дорогая,
Чтоб успокоить бешенство народа,
Любившего Тарталью моего.
Сейчас же после рассмотренья дела
Я отпущу на волю ваших близких,
Хотя б они и были виноваты.
Анджела
(в сторону)
Предатель!
Тарталья
Если их освобожденье
Привяжет ваше сердце к моему,
Они свободны оба.
(Стражнику.)
Эй... Леандро
И Панталоне выпустить на волю!
Стражник уходит.
Анджела
Дерамо, дорогой! Вот верный способ
В моей груди опять посеять нежность,
Осилить отвращение! Успешней
Меня ничто не может излечить!
Вы мне уже милей!
Тартал ья
(в порыве восторга)
О кровь моя!
Любую милость требуйте, да ну же!
Скорее обмозгуйте. Все просите,
Все сделаю для вас!

Король-Олень
221
Анджела
(притворяясь нежной)
Супруг любимый,
Немногого прошу. Мой брат Леандро
Влюблен в Клариче. Пусть своей женой
Он назовет ее!
Тартал ья
(в еще большем восторге)
У! У! У! У!
Клариче вместе с Замком Островов
Получит он! Ну, Анджела, идем!
(Берет ее за руку.)
Анджела
(очень нежно)
Нет, подожди, Дерамо дорогой,
Я милости потребовать хотела
Какой-нибудь, чтоб было основанье
Мне обожать тебя, и вот не знаю,
О чем просить!
Тарталья
Скажите мне, голубка!
Меня не истязайте. Ну, просите!
Просите сразу больше, и пойдем!
Анджела
(тихо, Тарталье)
Велите этим стражникам уйти.
Тарталья
(страже)
Ступайте, вы вернетесь по приказу!
Анджела
(показывая сомнение)
Вы говорили мне сегодня утром,
Любовь и нежность доказать желая,
Что вам дано чудесными путями
Душою поселяться в мертвом теле

222
КАРЛО ГОЦЦИ
И оживлять его, свое покинув;
И что потом принять свой прежний образ
Вы можете заклятием волшебным.
О, дайте мне такое превращенье
На деле увидать!
Тарталья
(в сторону, с удивлением)
Увы, Дерамо
Супруге рассказал о заклинанье!
Анджела
Мне кажется, исполнить эту просьбу
Вам неприятно? Или вы боитесь,
Что обману доверье ваше?
Тарталья
Нет!
(В сторону.)
Нет, это слишком. Крепнут подозренья.
Покажем откровенность.
(Громко.)
Что ж, и в этом
Я уступлю вам, милая моя!
Но после стольких ясных доказательств
Моей любви мне тем же отплатите!
Я муж вам, наконец!
Анджела
О мой Дерамо!
Я обещаю, что, исполнив просьбу,
Увидите, насколько я способна
Любить супруга!
Тартал ья
(в сторону)
Нет, конечно, это
Опасная затея. Подозренья
Растут сверх меры! Просьбы не исполню!
Насилье применю! Чего бояться?

(Громко,)
Здесь на дворе лежит олень убитый.
Пусть принесут его! Я этот опыт
Вам покажу, ну, а пока идем.
Анджела
Нет, уступите мне, и стану вашей!
Тарталья
(хватает ее с силой)
Э, я устал! Так цените вы чувство!
Расправлюсь с вами силой...
Анджела
(в сторону у в волнении)
Все погибло!
О, горе мне! — Дерамо! Умоляю!..
Тарталья
Тут не к чему мольбы. Идите живо.
Анджела
(защищаясь)
Дерамо! Боже мой! Прости, Дерамо!
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и Дерамо в образе старика.
Дерамо
(за сиеной)
Стой, нечестивец гнусный! Стой, предатель!
Тарталья
(в сторону, в волнении)
Чей это голос! Небо, я погиб!

224
КАРЛО ГОЦЦИ
(В смущении отпускает Анджелу.)
Я слышу голос короля! Злодейка!
Чтоб жизнь мою отнять, ты здесь укрыла
Убийц наемных! Я найду ловушку!
За спрятанных дрожи и за себя!
(Обнажив меч, уходит в ту сторону,
где находится Дерамо.)
Анджела
О горе мне! О горе! Умираю!
(Падает в обморок.)
Тарталья выходит с обнаженным мечом, таща за руки Дерамо в образе
старика.
Тарталья
(в ярости)
Ты кто, старик безумный, говори!
Ты как сюда попал? Ответь иль шпагой
Тебя пронжу!
Дерамо
Изменник, покорись!
Я твой король! Мои благодеянья
Ты помнишь ли, злодей? Что ж, если хочешь,
Убей меня! Тебе отплатит Небо!
Тарталья
(смущенный, в сторону)
Его я видел раньше! То старик,
Убитый мной в лесу. Неосторожно
Я тело там оставил! Слишком поздно
Мы каемся в ошибках! Но пора!
Умри же, старый лжец, и в преисподней!..
Внезапно слышится гул землетрясения. Дерамо и Тарталья в ужасе отступают
друг от друга и становятся на соответствующие места для предстоящих
превращений. Анджела от шума приходит в себя.

Дурандарте
(в образе Попугая)
О Небеса! Явите ваши дива
В защиту правды! Эти птичьи перья
Пусть упадут. Настали времена!
Следует превращение Попугая в человека.
Дерамо
(оглушенный)
О, что за чудо! Небо в должный час
Не забывает даже самых слабых!
Тартал ья
(смущенный)
Что делать? Что решить? Бежать? Остаться?
Я потерял рассудок! Я дрожу!
Дурандарте
(выходя с жезлом в руке, к Дерамо)
Дерамо добродетельный, не бойся!
(Тарталье.)
Министр-предатель, ожидай возмездья!
Ты, любящая, верная жена,
Спокойной будь. Увидишь отомщенье
Твоих обид.
Дерамо
(плачущим голосом)
Любимая моя!
Я жив остался чудом, но живу,
Твои глаза уродством оскорбляя!
Анджела
Твой дух прекрасным делает тебя!
Ты не печалься!

226
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Что ж, иль я бессилен
Мстить за себя! Сюда, мои министры!
Солдаты! Слуги! Государь ваш предан!
Дурандарте
Тебя не слышат. Помогает Небо
Одним невинным. Убедишься в этом!
Всегда нежданно наступает кара.
Примером будь, бессовестный министр,
Для всех тебе подобных, кто дерзает
В обличье короля своих монархов
Преображать в вассалов безобразных,
Как бедного Дерамо, и владеть
Могуществом, отличьями, державой!
Знай, подлый! Отличает человека
Высокий дух, и, если суждено,
Чтоб тешил взоры доблестный Дерамо
Осанкой гордою и красотой
(возвышая голос),
Пусть переменятся тела! Вся немощь
Его пусть на тебя падет сторицей!
Былое счастье доброму Дерамо
Вернуло Небо!
(К Дерамо.)
Радуйся!
(Тарталье.)
Дрожи!
(Ударяет жезлом.)
Дерамо вплоть до колен оказывается одетым в королевское платье. Тарталья
изменяется вплоть до колен, у него босые, израненные ноги.
Анджела
Что вижу я?
Дерамо
(к Дурандарте)
Мой друг, какое счастье!

Король-Олень
227
Тартал ья
Довольно!.. Стой!.. О Небо!.. Вот беда!..
Дурандарте
Прими свой жребий, негодяй! Ликуйте,
Дерамо, Анджела и весь народ!
(Ударяет жезлом.)
Дерамо оказывается одетым в богатое платье. Тарталья одет в рваную рубашку,
через дыры которой видно его голое тело.
Анджела
(в восторге)
Ты нам поможешь, Небо!
Дерамо
О мой друг!
Тарталья
Я цепенею! Стой!
Дурандарте
Терпи, преступник!
Возвеселитесь, должное свершится!
(Ударяет жезлом.)
Голова Дерамо меняется. На ней тюрбан с драгоценными камнями. Голова
Тартальи превращается в голову ужасного рогатого чудовища. Подмышками у
него костыли, как у калеки.
Анджела
О мой Дерамо!..
Дерамо
Анджела моя!..
Обнимаются.

228
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(в ярости и отчаянии)
Куда укрыться мне? Куда бежать?
Проклятая любовь и честолюбие
Проклятое! Проклятый миг, когда
Я стал предателем! Бегу в пустыню!
(Хочет бежать.)
Дурандарте
Стой, негодяй! Ты должен от стыда
Здесь умереть! Пусть станет этот зал
Открытой площадью! Пусть соберется
На зрелище толпа! Дрожи, беснуйся!
(Ударяет жезлом.)
Комната превращается в площадь, роскошь и глубина которой зависят от
желания и от размеров театра.
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Все актеры, стража, народ. Тарталья, обезумевший, бегает по сцене.
Тартал ья
О, кто меня застрелит, кто застрелит!
Взгляните, в этом чудище Тарталья
Судьбою заключен! Я негодяй!
Все выражают изумление.
Клариче
(плача)
Что вижу я? Что слышу я? О боже!
Отец! Отец!
Тартал ья
Не надо плакать, дочка.
Я недостоин слез! Забудь отца,
Преступного отца! Пусть все забудут
Противное чудовище! Стыдом
Я мучусь, и раскаянье терзает

Король-Олень
229
Так грудь мою, что я лишаюсь света
И ненавистной жизни! В полной мере
Дерамо отомщен! Но не виновна
Моя Клариче! Государь, за что
Платиться ей? Пусть выйдет за Леандро!
Ее не оставляйте. Кроме вас,
Нет у нее отца другого. Зависть,
Страсть, честолюбие меня сгубили.
Вот, чем я стал... От боли умираю.
От корч...
(дрожа)
От бешенства! Вот смерть моя!
Вот страшный бес. О, горе мне! Я умер!
(Падает мертвым.)
Панталоне
Я не знаю, чего во мне больше — страха, радости или любопытства
узнать, в чем здесь дело!
Леандро
От изумленья каменным я стал!
Клариче плачет, остальные выражают ужас и недоумение.
Дерамо
Друзья, прощаю ваше изумленье
В таких делах! Клариче, успокойтесь:
Придет пора, Леандро назовете
Своим супругом! Знаменитый маг,
Я вас узнал! Теперь распоряжайтесь
И мной и королевством!
Дурандарте
Дурандарте
Не хочет власти! Всем он возвещает.
Что ныне тайнам магии конец!
Я больше не волшебник! Пусть упрямо
Разгадывает физика загадку
О голосах и членах, что, блуждая
От тела к телу, остаются те же.

230
КАРЛО ГОЦЦИ
Такой конец послужит для ученых
Предметом спора! Пусть возобновится
С мышами и толченым табаком
Веселый пир! А вы, мои друзья,
Раз мы, звериный образ принимая,
Чтоб вас развлечь, достойны снисхожденья,
Утешьте нас по крайней мере знаком
Хвалимой всеми вашей доброты!
ЗАНАВЕС

ьъ-'">

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ КИТАЙСКАЯ СКАЗКА
ДЛЯ ТЕАТРА
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод М. Осоргина
«ЗАГАДКИ» ТУРАНДОТ
в переводе С. Герасимовой

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
К ПЬЕСЕ «ТУРАНДОТ»
Многие лица готовы были признать, что «Ворон» —
представление с большой внутренней силой. Другие, не менее
многочисленные, хотя и были захвачены этой силой и охотно по нескольку
рассмотрели пьесу, тем не менее, не хотели признать за ней
существенных достоинств. Они голословно утверждали, не стараясь даже
подкрепить свое мнение убедительными доводами, что веселье
доблестных масок, которые, кстати сказать, очень мало участвовали в
данной пьесе, фантастические появления и превращение человека в
статую и статуи в человека — единственные причины того, что пьеса
так счастливо удерживается в репертуаре.
На деле, однако, единственные причины того, почему данные
лица не хотели признать за бедным «Вороном» никаких достоинств,
заключались в его ребяческом заглавии и неправдоподобном
содержании. Эти неблагодарные люди заставили меня выбрать из
Персидских Сказок забавную сказку о Турандот и сделать из нее
представление, в котором хотя и участвуют маски, но они едва заметны
и введены только для того, чтобы их поддержать, а фантастическое
и чудесное отсутствует совершенно.
Я хотел, чтобы три загадки Китайской Принцессы,
преподнесенные в искусно-созданных трагических обстоятельствах, дали
пищу для первых двух актов, а затруднения в отгадывании их
составили содержание остальных трех. Таким образом получилось пятиакт-
ное представление, наполовину серьезное, наполовину шутливое.
Три загадки и два имени, разумеется, огромная база для
театрального спектакля и для того, чтобы держать просвещенную
публику целых три часа прикованной к сцене, в серьезности, так мало
соответствующей содержанию пьесы. Мои недоброжелатели, с их
исключительными дарованиями, имея в руках подобный
прекрасный сюжет, несомненно, сделали бы из него знаменитейшую пьесу,
гораздо лучше моей, и которая, несомненно, имела бы огромный
успех. Я готов с этим согласиться.
В виду простоты этой смешной сказки, лишенной всяких
превращений и колдовства, я решил выбросить из нее не нравившееся

234
КАРЛО ГОЦЦИ
мне рассуждение о важности превращений, хотя я и не сомневался в
том, что все его положения чистейшая правда. Превращения, в
большинстве своем грустного характера, помещенные мною в мои
сказки, представляли собой лишь завершение обстоятельств,
заблаговременно подготовленных, разработанных и соответственно
окрашенных, которые могли привлекать внимание зрителей столько
времени, сколько мне было нужно, и держать их в красочном обмане
до самого момента превращения. Подобный прием,
использованный мною со всем напряжением моего слабого дарования, был
прекрасно подмечен людьми прозорливыми, и, если бы глупые
насмешники обратили внимание хотя бы на тот факт, в какой упадок
пришли обычные чудеса и чертовщина импровизированной
комедии после моих вздорных сказок, они могли бы обнаружить истину,
не применяя к делу с пошлой злонамеренностью отсутствующие у
них таланты.
Сказка о «Турандот, Принцессе Китайской» обставленная всеми
невероятными перипетиями, с которыми читателю предстоит
познакомиться, при незначительном участии доблестных масок и без
всяких чудесных появлений и превращений, была поставлена
труппой Сакки в Театре Сан-Самуэле в Венеции 22-го января 1761 года
и шла с успехом семь вечеров подряд, благосклонно собирая
полную залу. Это приостановило на время прежние разговоры.
Моя фантастическая пьеса не умерла тотчас же после своего
рождения. Ее играют ежегодно с неизменным успехом — единственной
причиной ярости ее сказочных врагов.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Турандот — китайская принцесса.
Альтоум — ее отец, китайский император.
Адельма — татарская княжна, любимая рабыня Турандот.
3 е л и м а — другая рабыня Турандот.
Скирина — мать Зелимы.
Барах — под именем Ассама, бывший воспитатель Калафа.
К а л а φ — князь ногайских татар.
Тимур — астраханский царь.
Измаил — бывший воспитатель самаркандского князя.
Панталоне — секретарь Альтоума.
Тарталья — великий канцлер.
Бригелла — начальник пажей.
Труффальдин — начальник евнухов сераля Турандот.
Восемь мудрецов— члены Дивана, китайцы.
Толпа рабынь из сераля.
Евнухи.
Палач.
Солдаты.
Действие происходит в Пекине и его окрестностях. Все действующие лица в
китайских костюмах, за исключением Адельмы, Калафа и Тимура, одетых по-
татарски.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Вид на городские ворота в Пекине. Над воротами ряд железных шестов, на
которые воткнуты головы, обритые, с турецкими чубами.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Со стороны выходит Калаф, затем Барах.
Калаф
Хотя одно отзывчивое сердце
Найдется и в Пекине.
Барах
(выходит из города)
Что я вижу!
Возможно ль это! Князь Калаф! Он жив?
Калаф
(с удивлением)
Барах.
Барах
Мой князь...
Калаф
Ты здесь!
Барах
Вы здесь! Вы живы!

Турандот
237
Кал аф
Молчи; не выдавай меня, прошу.
Но расскажи мне, как ты здесь?
Барах
Когда
Под Астраханью я нашел разбитым
Все ваше войско, и татар ногайских
Я увидал бегущими в расстройстве
Пред ратью хорезмийского султана,
Который так жестоко овладел
Всем вашим царством, некогда могучим, —
Я скрылся в Астрахань, скорбя, страдая
От ран. И там узнал, что царь Тимур,
Родитель ваш, и вы — убиты оба
В бою. Тогда, рыдая, побежал
Я во дворец, чтобы спасти Эльмазу,
Несчастную родительницу нашу.
Увы — напрасно! В город беззащитный
Уже входил неистовый султан
С своими присными. И я бежал
Из города. Шесть месяцев я шел
И, наконец, прищел сюда, в Пекин,
Одет, как перс, под именем Ассана.
Здесь случай свел меня с одной вдовой,
Несчастной, угнетенной; я помог
Ей опытом, а главное — продав
Что было драгоценностей; она
Мне нравилась, была мне благодарна
И сделалась теперь моей женой.
Она меня еще считает персом,
Зовет меня Ассан, а не Барах.
И вот, живу, значительно бедней,
Чем прежде — но зато теперь я счастлив,
Раз жив Калаф, которого, как сына,
Я воспитал, которого опять
Живым я вижу — мертвого оплакав!
Калаф
Меня по имени не называй.
В тот день злосчастный, после пораженья,
С отцом мы поспешили во дворец.
Взяв лучшие сокровища, мои
Родители, Эльмаза и Тимур,

КАРЛО
И я бежали прочь, в крестьянском платье.
Скрывались мы среди пустынь и скал
И долго шли. Когда б ты знал, Барах,
Как мы страдали, как мы были жалки!
Разбойники у нас в горах Кавказа
Все отняли, оставив только жизнь, —
Ее у них слезами мы купили.
От голоду и жажды умирая,
Изведав все несчастья, мы брели.
Я на плечах то старого отца,
То мать изнеможенную тащил.
И мы все шли. Сто раз предупреждал я
Отца, хотевшего с собой покончить
И также часто в чувство приводил
Я мать мою, терявшую сознанье
От слабости, усталости и горя.
Так мы дошли до города Яика.
Там много раз, сгорая от стыда,
Я у дверей мечетей и у лавок
Молил о милости, роняя слезы,
Выпрашивал монету, корку хлеба,
Чтоб поддержать несчастных стариков.
Но слушай дальше. Наш жестокий враг,
Хан Хорезмийский, трупов не найдя,
О смерти нашей слухам не поверил
И объявил богатые награды
За наши головы. Князьям окрестным
Он письма разослал, где перечислил
Приметы наши, требуя нас выдать.
Ты знаешь, все трепещут перед ним,
И падший царь, опутан подозреньем,
Несчастней, чем последний смерд. Ты знаешь,
Что значат интересы государства.
И вот, совсем случайно я узнал,
Что царь Яицкий отдал приказанье
По городу нас тайно разыскать.
Я прибежал к родителям, чтоб их
Опять побудить к бегству. Мой отец
И мать моя, рыдая, порешили
Покончить с жизнью. Если бы ты знал,
Мой верный друг, как трудно было мне
Внести покой в отчаянные души!
Как я молил, напоминая им
О тайнах Неба и его веленьях!
И, наконец, пошли мы снова в путь

Для новых бед, для новых испытаний
И новых мук бессчетных...
Барах
(плача)
Господин,
Не говорите больше! Не терзайте!
Тимур, мой царь, с супругою своей
И с сыном — до такого положенья
Доведены! Великий царский род,
Известный мудростью и милосердьем,
В столь жалкой нищете! Но, умоляю,
Поведайте мне: живы ли они,
Мой царь, его супруга?
Калаф
Да, мой друг,
Да, оба живы. Но теперь послушай,
Какой судьбе подвержен человек,
Хотя бы и в величин рожденный.
Дух сильный должен все перенести.
Ты знаешь сам, что пред лицом богов
И царь — ничтожество; лишь постоянство
И лишь покорность воле Неба сделать
Способны человека человеком.
В столице каразанского царя,
Желая поддержать моей работой
Родителей, я взялся при дворе
Оказывать нижайшие услуги.
Адельма, дочь царя, меня жалела,
И, думаю, не жалостью одной
Ее питалось чувство. Взор ее
Как будто угадал, что я рожден
Не тем, каким казался. Но не знаю,
Какой злой рок подвигнул Хейкобада,
Ее отца, однажды объявить
Войну царю Пекина, Альтоуму.
В народе глупые ходили толки
Про ту войну; одно лишь достоверно,
Что Хейкобад разбит, его семья
Погибла вся, и дочь его Адельма
Потоплена в реке. Так я слыхал.
И нам пришлось из края каразан
Бежать опять от ужасов войны

240
КАРЛО ГОЦЦИ
И страшной бойни. После многих дней
И многих бедствий прибыли мы в Берлас,
Босые, жалкие, полунагие.
Что мне еще сказать? Не удивляйся.
Четыре года бедных стариков
Пришлось кормить ценою униженья,
Таская на плечах мешки, кули
И тяжести, порою не под силу...
Барах
Довольно, господин! Я вижу вас
Теперь в одежде царской. Про несчастья
Забудем, и скажите поскорей,
Как, наконец, судьба вам улыбнулась?
Кал аф
Мне улыбнулась? Слушай! Алингвер,
Берласский император, потерял
Любимца-сокола. Его поймал я
И с птицею явился к Алингверу.
Он пожелал узнать, кто я такой,
Но я, конечно, скрыл происхожденье,
Сказав, что и носильщик и бедняк
И что кормлю отца и мать работой.
Он приказал несчастных стариков
Принять в приют для бедных, поручив
Заботиться с особенным вниманьем.
(Планет).
Вот где твой царь, Барах... Твоя царица...
Мои родители в тревоге вечной,
Что их откроют и накажут смертью...
Барах
(планет)
О боже, что я слышу!
Калаф
Император
Мне подарил прекрасного коня,
Одежду эту, этот кошелек,

(Достает из-за пазухи кошелек).
И я, с тоской родителей обняв,
Сказал им, что пойду искать судьбы,
Чтоб или умереть, иль, может быть,
Великое содеять, что терпеть
И видеть их в несчастии таком
Не может сердце преданного сына.
Они меня хотели удержать,
Хотели вместе ехать; Небеса
Не допустили, чтобы вслед за сыном
Их увлекла горячая любовь.
Таясь от хорезмийского тирана,
Поехал я в Пекин, и здесь хочу,
Скрыв имя, стать солдатом богдыхана.
Быть может, я возвышусь, и судьба
Еще поможет мне отмстить злодею.
Но полон чужестранцами Пекин,
Не знаю почему. Я не нашел
Приюта. Только здесь с моим конем
Я принят был любезною хозяйкой
Гостиницы.
Барах
Да то моя жена.
Кал аф
Твоя жена? Да ты, Барах, счастливец,
Твоя жена прекрасна и любезна!
(Хочет уйти).
Так я вернусь. Мне хочется взглянуть
На торжества, которые собрали
Такие толпы. А затем хочу
Предстать пред богдыханом и просить,
Как милости, — сражаться за него.
(Идет к городским воротам).
Барах
Калаф, остановитесь, не спешите
Потешить взоры зрелищем ужасным.
Вы злой судьбой приведены в страну
Неслыханных жестокостей.

242
КАРЛО ГОЦЦИ
Калаф
В чем дело?
Барах
Ведь вы не знаете, что Турандот,
Единственная дочка богдыхана,
Красива и жестока в равной мере.
И что она — причина многих зверств,
И многих слез, и горестей в Китае.
Калаф
Мне приходилось слышать много басен
От каразан. И даже говорят,
Сын Хейкобада необычной смертью
Погиб у вас в Пекине, и война
Из-за него и вышла с Альтоумом.
Но ведь в народе любят сочинять
Нелепости, стремясь проникнуть в тайны.
Людей разумных это все смешит.
Но расскажи мне дальше.
Барах
Турандот,
Дочь хана, красоты невыразимой
Ни кистью, ни искуснейшим пером,
И дивной остроты ума, портреты
Которой есть при всех дворах, душою
Настоль жестока и настоль враждебна
Мужскому полу, что ее руки
Напрасно жаждут многие монархи.
Калаф
Ну, вот как раз про это я слыхал
И много посмеялся этой басне.
Ну, что же дальше?
Барах
Нет, не басня, нет!
Ее отец не раз хотел найти
Наследнице единственной своей
Достойного супруга, царской крови.
Но с гордостью неслыханной она
Отвергла всех; отец ее так любит,

Турандот
243
Что не решается принудить к браку.
Из-за нее не раз он воевал,
И, как он ни силен, как ни удачлив
В борьбе с соседями, он все же стар...
И вот, однажды, тщательно обдумав,
Он дочери упрямой заявил:
Ты или выйдешь замуж, или скажешь,
Как мог бы я страну от войн избавить!
Я стар, и многих оскорбил царей,
Тебя им обещая и потом
Из-за тебя не сдерживая слова.
Ты видишь, дочь, что я тебя люблю,
Но что я прав. Ты или выйди замуж,
Иль укажи, как войны прекратить,
Тогда живи и умирай, как хочешь.
Гордячка приложила все старанья,
Чтоб уклониться; нежного отца
Усердно умоляла, но напрасно.
От ярости ехидна заболела,
Едва не умерла. И вот, к отцу
Явилась с новой просьбой. Я прошу
Вас выслушать безумное решенье
Ужасной женщины.
Кал аф
Ну да, все то же!
Я эти сказки слышал и смеялся.
Не правда ли: она отца просила
Издать указ, что может каждый принц
Просить ее в супруги, но с условьем,
Что прежде, пред собранием старейшин
Торжественно она ему сама
Задаст для разрешенья три загадки?
И если он загадки разрешит,
То будет он наследником престола
И мужем будет ей. Но если он
Загадок этих разрешить не сможет,
То клятвою священной пред богами
Хан Альтоум обязан приказать,
Чтоб принц неосторожный, неспособный
Решить загадок дочери его,
Был тотчас обезглавлен. А теперь
Барах, скажи мне, так ли излагаю
Я эту сказку? Продолжай ты сам,
Мне продолжать прескучно.

244
КАРЛО ГОЦЦИ
Барах
Это сказки?
О, если бы так было! Возмутился
Несчастный император. Но тигрица
Своими ласками, своей гордыней,
Притворными болезнями своими
Поколебала сердце старика,
Заставила издать указ жестокий.
Сама же рассчитала: «Ведь никто
На это испытанье не решится,
И буду жить я в мире. Если даже
Такой смельчак придет, — тогда отца,
Который дал торжественную клятву,
За исполненье клятвы не осудят».
Закон был издан, сделался известным,
И я бы рад был, если б только сказку
Я говорил, и мне бы только снились
Последствия жестокого закона.
Калаф
Готов я верить — раз ты говоришь, —
Что издан был закон. Но уж, конечно,
Не мог найтись такой глупец...
Барах
Смотрите!
(Указывает ему на ряд голов на стене).
Все это головы несчастных принцев,
Несчастных юношей, не разрешивших
Таинственных загадок Турандот
И потерявших жизнь.
Калаф
(пораженный)
Ужасный вид!
Но как, скажи, могли найтись глупцы,
Чтоб голову отдать за обладанье
Жестокой девушкой?
Барах
Не говорите
Достаточно, когда увидит кто

Турандот
245
Ее портрет, которых очень много,
Чтоб тотчас, как слепец, он устремился
Навстречу смерти.
Кал аф
Кто-нибудь безумный!
Барах
О нет, иной и мудрый! Вот сегодня
Так необычно оживлен Пекин
Затем, что самаркандский принц, красавец,
Любезный, умница, идет на казнь.
Уже не раз хан Альтоум оплакал
Закон, которым клялся. Но ликует
Бесчеловечная.
(Прислушивается. Доносится печальный звук
расстроенного барабана).
Вот этот звук,
Унылый и печальный, служит знаком,
Что казнь свершилась. Чтоб ее не видеть,
Я вышел из Пекина.
Кал аф
Что за вещи
Престранные, Барах, ты рассказал мне!
Ужели же возможно, чтоб природа
Создала женщину, как Турандот,
Которая не только не способна
Влюбиться, но и жалости не знает?
Барах
Одна из дочерей моей жены
В серале Турандот живет рабыней
И говорит порою про нее
Такие вещи, что нельзя поверить.
Как тигр, она жестока; но порок
Главнейший — гордость и высокомерье.
Кал аф
Меж демонов встречаются такие
Чудовища. Среди людей не могут!

246
КАРЛО ГОЦЦИ
Когда бы я имел такую дочь,
Я на костре бы сжег ее живую.
Барах
(смотрит в сторону города)
Вон там идет, рыдая, Измаил,
Казненного несчастный воспитатель
И мой приятель близкий.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Те же и И змаил.
Измаил
(выходит с плачем из города)
Милый друг!
Погиб мой принц! Какой удар жестокий!
Уж лучше бы меня он поразил.
(Заливается слезами).
Барах
Но отчего ж позволил ты ему
Пойти на это дело?
Измаил
Ты к печали
Еще свои упреки добавляешь?
Барах, свой долг я выполнил, как мог.
Но известить отца я не успел бы.
Моих же уговоров он не слушал.
Ведь воспитатель — раб: не может он
Распоряжаться принцем.
(Плачет).
Барах
Успокойся
И будь философом.
Измаил
Где взять покой?
Меня любил он и хотел со мною

Турандот
247
Быть до последнего мгновенья. Вечно
Мне будут памятны его слова,
Они мне в грудь, как терния, вонзились.
Не плачь — сказал — охотно я умру,
Раз обладать жестокой недостоин.
Пускай меня простит отец, твой царь;
Я дом его покинул, не простившись.
Боялся я, что он меня не пустит,
И оскорбил его непослушаньем.
И этот покажи ему портрет.
(Вынимает спрятанный на груди портрет).
Пусть взглянет он на прелесть гордой девы
И мне простит, и над судьбой моей,
Судьбой жестокой оба погорюйте.
Сказал, и сто горячих поцелуев
Запечатлел на дьявольском портрете.
Затем склонил он шею — и мгновенно
(Чудовищная, страшная картина!)
Кровь хлынула, и труп его упал,
И голову питомца дорогого
Я увидал в руке у палача.
И я бежал, от ужаса и горя
Не чувствуя, не видя ничего.
(Бросает портрет на землю и топчет ногами).
О ты, портрет проклятый и презренный,
Лежи в грязи! О, если бы я мог
С тобою вместе Турандот топтать!
Тебя царю представить? Нет, конечно!
Нет, Самарканд меня уж не увидит.
Я в вечной скорби кончу дни в пустыне.
(Уходит в бешенстве).
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Барах и Калаф.
Барах
Вы слышали, мой принц?
Калаф
Да, признаюсь,
Я потрясен услышанным. Но как же

248
КАРЛО ГОЦЦИ
Такой могучей силой обладает
Простой портрет?
Идет поднять портрет. Барах его останавливает.
Барах
Что делаете вы?
Калаф
(с улыбкой)
Хочу поднять его, чтоб увидать
Невиданную прелесть.
Хочет поднять портрет. Барах удерживает его силой.
Барах
Лучше вам
Взглянуть в лицо ужасное медузы!
Я не позволю вам!
Калаф
Оставь меня!
(Отталкивает его и поднимает портрет).
С ума сошел ты? Пусть ты — сумасшедший,
Я не таков. Не родилась еще
Та женщина, которой красота
Могла б меня заставить опустить
Глаза — не то, что мне затронуть сердце.
Я говорю о женщине живой,
И ты увидишь, будет ли способен
Портрет, набросанный искусной кистью,
Мне сердце взволновать, как ты боишься.
Какие пустяки!
(Вздыхает).
Увы, мой друг,
Другим теперь я занят, не любовью.
Хочет взглянуть на портрет. Барах порывисто закрывает портрет рукой и не
дает ему смотреть.
Барах
Принц, умоляю! Не смотрите!

Турандот
Кал аф
(отстраняя его)
Прочь!
Меня ты оскорбляешь, глупый!
Смотрит на портрет. Он поражен. Мало-помалу лицо его перестает быть
насмешливым. Он очарован.
Барах
(в отчаянии)
Горе!
Несчастный я!
Кал аф
(удивленно)
Что вижу я, Барах!
Не может быть, чтоб в этом нежном взоре,
В лице прекрасном и в лилейной груди
Мог жить тиран ужасный.
Барах
Что я слышу?
Мой господин, она еще прекрасней.
Всей красоты художник передать
Не мог. От вас я правды не скрываю.
Зато красноречивейший язык
Ораторов не сможет описать
Всей гордости ее, высокомерья,
Всей спеси, всех ее жестоких чувств
И низости испорченного сердца.
Отбросьте поскорей ее портрет.
Ужасной красоты смертельный яд
Не пейте вашим взглядом, умоляю.
Кал аф
(все смотрит на портрет)
Меня напрасно хочешь устрашить.
О, нежность щек, о, прелесть этих глаз,
Улыбка губ!.. Как счастлив будет тот,
Кто сможет обладать ее красот
Живым, одушевленным сочетаньем!
(Задумывается, затем говорит решительно).

250
КАРЛО ГОЦЦИ
Не выдавай меня. Настало время
Решиться разом: или обладать
Прекраснейшей из всех живущих женщин
В империи могучей, разгадав
Загадки странные, или пресечь
Невыносимый гнет несчастной жизни!
(Смотрит на портрет).
О, сладкая надежда! Я готов!
Я — жертва новая твоих загадок,
Но пожалей меня. Скажи, Барах,
Там, на собраньи мудрецов, пред смертью,
Увижу ль я живым изображенье
Красы столь дивной?
Слышен траурный бой расстроенного барабана в стенах города, ближе, чем
прежде. Калаф прислушивается. С той стороны ворот выходит на городскую
стену ужасный китайский палач с голыми окровавленными руками. Он
водружает на шест голову самаркандского принца и удаляется.
Барах
Но взгляните прежде
И ужаснитесь. Это голова
Несчастного царевича, с нее,
Еще дымясь, стекает кровь. А тот,
Что водрузил ее — он ваш палач.
Пусть вас удержит неизбежность смерти,
И знайте: невозможно разгадать
Загадок женщины жестокой. Завтра
И ваша голова в угрозу всем,
Которые дерзают, но напрасно,
Воткнется рядом с этой.
(Плачет).
Калаф
(обращаясь к голове)
Бедный мальчик!
Зачем всесильный рок меня влечет
К тебе в товарищи? Барах, послушай,
Ты смерть мою уже оплакал раз,
К чему ж еще? Иду на испытанье.
Смотри, не открывай же никому
Мое прозванье. Может быть — как знать? —
Пресытилось моим несчастьем Небо
И сделает меня теперь счастливым
За то, что был кормильцем стариков.

Турандот
251
И если мне удастся разрешить
Загадки, знай, что за твою любовь
Тебя я вспомню. Ну, прощай!
Хочет уйти. Барах его удерживает.
Барах
Постойте!
Остановитесь, сын мой... Бога ради...
Жена... Иди сюда... На помощь мне...
Вот этот юноша, мне очень близкий,
Идет в Пекин и хочет заявить,
Что он берется разгадать загадки
Жестокой Турандот.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Те же и Скирина.
Скирина
Увы! Что слышу?
Ведь это вы, мой гость? Что вас толкает
Любезный юноша, в объятья смерти?
Кал аф
К моей судьбе зовет изображенье
Красавицы.
(Показывает ей портрет).
Скирина
Но кто же мог вам дать
Ее портрет ужасный?
(Планет).
Барах
(плана)
Чистый случай.
Калаф
(освобождаясь от них)
Ассан, и вы, любезная, мой конь
И кошелек на вашем попеченьи.

252
КАРЛО ГОЦЦИ
(Вынимает кошелек и передает Скирине.)
Ничем иным в убогой нищете
Я выразить вам чувства не сумею.
И, если вам не жаль, отдайте часть
Из этих денег на святые жертвы
Богам небесным и на помощь бедным.
Пусть сотворят молитву о несчастном.
Прощайте.
(Уходит в город).
Барах
Господин...
Скири на
Остановитесь...
Сынок несчастный... Нет, напрасны просьбы
Скажи, Ассан, кто этот человек,
Такой великодушный и несчастный,
Что ищет смерть свою?
Барах
Не любопытствуй.
Он так умен, что я еще надеюсь.
Идем, жена, и отдадим жрецам
И беднякам все золото, да будет
К нему добрее Небо. Если ж он
Умрет — его оплачем.
(Огорченный, входит в дом).
Скирина
О, не только
Все это золото, но что имею,
Я все отдать готова за бедняжку
На добрые дела. Я вижу, он
Прекрасный, благородный человек,
Высокого рожденья. Дорог он
И мужу моему. Пусть так и будет.
Три сотни кур и столько ж рыб речных
Великому снесу Бергингузину,
А гениям — корзины овощей
И рису. Пусть же будет благосклонен
К моленьям бонз всеведущий Конфуций.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Большая зала Дивана с двумя дверями, одна против другой. Предполагается,
что одна ведет в сераль принцессы Турандот, а другая в апартаменты
императора, ее отца.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Труффальдин, Бригелл а, евнухи. Все в китайских одеждах.
Труффальдин распоряжается евнухами, которые подметают
залу. Велит поставить два китайских трона на двух концах сцены.
Затем, по его указанию, ставят восемь стульев для восьми Мудрецов
Дивана. Он весел и напевает.
Бригелла входит, спрашивает, для чего все эти убранства.
Труффальдин отвечает, что здесь должен спешно собраться
Диван Мудрецов, император и его милая принцесса. По милости
Неба дела идут отлично. Появился еще один принц, желающий,
чтобы ему отрубили голову.
Бригелла замечает, что лишь три часа тому назад погиб один.
Он упрекает Труффальдина, что тот весел, когда происходят
подобные жестокости.
Труффальдин. Никто не неволил этих принцев отрезывать
себе головы; если они сами сумасброды-добровольцы, так уж это их
убыток и т. д. Говорит, что его обожаемая принцесса всякий раз,
как ей удастся запутать какого-нибудь принца своими загадками и
предоставить его своей судьбе, — дарит что-нибудь ему, Труффаль-
дину, в ознаменование своей радостной победы, и т. д.
Бригелла высказывает свое отвращение к таким чувствам,
недостойным патриота. Осуждает жестокость принцессы. Ей
следовало бы выйти замуж и положить конец этому несчастью и т. д.
Труффальдин. Она права, что замуж не хочет и т. д. Это
довольно надоедливая и нескромная штука, брак, и т. д.
Бригелла. Так могут выражаться только евнухи, бесполезные
и т. д. Все евнухи брак ненавидят, и т. д.

254
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффальдин заявляет злобно, что он потому ненавидит
браки, что от них рождаются разные Бригеллы.
Бригелла раздраженно кричит, что он благородный человек и
т. д. Что такого рода взгляды весьма постыдны, что если бы мать Труф-
фальдина не вышла замуж, то и самого его на свете не было бы.
Труффальдин. Все это бессовестное вранье. Никогда его мать
замужем не была, а, однако, он великолепнейшим образом родился.
Бригелла. То-то и видно, что он родился против добрых правил.
Труффальдин говорит, что он — начальник евнухов, и
просит в его дела носа не совать. Раз Бригелла — начальник пажей, так
пусть и убирается заниматься своим делом. А уж ему, Труффальди-
ну, известно, какие штучки по части браков Бригелла проповедует
своим пажам и т. д.
Пока между этими персонажами происходит словесная стычка, евнухи
приводят залу в порядок. Слышна музыка, играющая марш. Это — император, в
сопровождении двора и Мудрецов, идет в залу Дивана. Бригелла из почтения
удаляется. Труффальдин со своими евнухами уходит известить свою дорогую
принцессу.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Под звуки марша выходит стража, одетая по-китайски. Затем восемь
Мудрецов, за ними Панталоне, Тарталья и хан Альтоум, все в китайских
нарядах. Альтоум — почтенный старик в богатом китайском одеянии. При его
появлении все припадают лицом к земле. Альтоум всходит и салится на трон,
ближний ко входу. Панталоне и Тарталья садятся по обе столоны трона.
Мудрецы — на заготовленные для них стулья. Марш прекращается.
Альтоум
О, верные мои, доколе буду
Страдать и мучиться? Едва... едва
Успели мы свершить обряд печальный
Над прахом злополучнейшего принца,
И этот прах я оросил слезами,
Как, вот, является искатель новый
И новой скорбью мне сжимает грудь.
О, злая дочь, рожденная на горе!
Что толку проклинать теперь тот час,
Когда я дал торжественную клятву
Великому Конфуцию — исполнить
Мной изданный указ? Нарушить клятву
Я не могу. Жестокости дочерней
Предела нет. И недостатка нет
В глупцах упрямых, в дочь мою влюбленных.
И некому советом мне помочь.

Турандот
255
Π анталоне
Уж прямо ума не приложу, ваше величество, какой вам дать совет.
У нас, в наших краях, на таких законах не клянутся. Да и указов
таких не издают. И примера такого не было, чтобы принцы влюблялись
настолько в портретик, чтобы за оригинал голову сложить; и девицы
у нас такие не родятся, чтобы мужчин ненавидеть, как дочка ваша,
принцесса Турандот. Н-н-е-е-т, у нас о такого рода девицах и
понятия не имеют, даже во сне. Прежде, чем мои несчастья заставили
меня покинуть мою родину, и судьба незаслуженно вознесла меня на
пост секретаря вашего величества, я про Китай только то и знал, что
тут имеются великолепные порошки против перемежающейся
лихорадки. И уж так я теперь удивлен, как увидал тут такие порядки,
разные такого рода клятвы и таких парней и девушек. Расскажи я такую
историю в Венеции, так мне бы сказали: «Ступай ты, болтунишка,
хвастунишка, враль несчастный, иди ребятам свои сказки
рассказывать». Расхохотались бы мне прямо в лицо и повернули оглобли.
Альтоум
Тарталья, посетили вы его,
Несчастного искателя?
Тарталья
Так точно, ваше величество, он там, в обычных приемных комнатах,
отведенных для иноземных принцев. И я был поражен его осанкой, его
прекрасным лицом, благородством разговора! Я в жизни своей не
встречал такого достойного человека. Прямо влюбился я в него, и сердце у
меня разрывается, как подумаю, что такой красивый, хороший, такой
молоденький принц идет на убой, словно козел какой... (Планет).
Альтоум
О, горе несказанное! Ужель
Нам не помогут жертвоприношенья?
Ужель хоть каплю света не прольют
На тайну Небеса и не помогут
Решить загадки дочери жестокой?
Но нет, надежды тщетны!..
Панталоне
Будьте покойны, ваше величество, насчет этих жертвоприношений.
Сотня быков Небу заказана, потом Солнцу сто лошадей, да Луне сто
свиней. (В сторону). Я то, по совести говоря, не очень понимаю,
какой толк может быть от такой императорской бойни?

256
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(в сторону)
Лучше было бы принести в жертву одну свинку-принцессу. И
всякому бы горю конец.
Альтоум
Итак, пусть новый принц войдет сюда.
Один из стражей уходит.
Попробуем его отговорить.
А вы, умы ученые Дивана,
Министры верные, мне помогите,
Когда мне горе утомит уста.
Панталоне
Нам это дело привычное, ваше величество. Сначала всласть
поболтаем, а потом он пойдет себе горло резать, как индейский петух.
Тартал ья
Слушай, Панталоне. В этом юноше много ума и остроты. Я не
теряю надежды.
Панталоне
Что? Это чтобы он эти бабьи закорючки разгадал? Это уж вы — ах
оставьте!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Те же и Калаф в сопровождении стражи.
Калаф
(преклоняет колени, касаясь рукой лба)
Ал ьтоум
Встань, юноша неосторожный!
Калаф подымается и, поклонившись, с благородной осанкой становится среди
Дивана между двумя тронами, лицом к аудитории. Альтоум, внимательно
оглядев Калафа, продолжает в сторону.
Прекрасен он! Всем сердцем жаль беднягу!
Скажи, несчастный, ты откуда? Чей
Ты сын?

Турандот
257
Кал аф
(несколько смешавшись, но затем с благородным поклоном)
Мой государь, могу ль просить я
О милости — остаться неизвестным?
Ал ьтоум
Но как же можешь ты, сокрыв свое
Рождение, надеяться на брак
С моею дочерью?
Кал аф
(величественно)
Я — принц, и если
Угодно Небу, чтобы умер я, —
Мое рожденье, положенье, имя
Я до того последнего мгновенья
Хотел бы скрыть. И пусть тогда узнают,
Что не дерзнул бы никогда мечтать
О царственном союзе, если б сам
Я не был крови царской.
(Склоняется).
А пока
Дозвольте мне остаться неизвестным.
Альтоум
(в сторону)
Полны достоинства его слова.
Как жаль мне юношу!
(Громко).
Но если ты,
Темнейшие загадки разгадав,
Окажешься не царственного рода, —
Как быть с законом мне?..
Кал аф
(прерывая его с горячностью)
Лишь для князей
Был издан ваш закон. Мой господин...
Да будет воля Неба... Если я
Вас обманул, и род мой — недостойный,

258
КАРЛО ГОЦЦИ
Тогда обман я этот искуплю,
Склонивши голову под топором,
И пусть мой труп останется лежать
Добычей воронам, псам и шакалам.
Но, знайте, есть в Пекине человек,
Который подтвердит мое рожденье.
(С поклоном).
Пока — хочу остаться неизвестным,
Об этом, как о милости, прошу.
Альтоум
Я эту милость дарую тебе.
Такому голосу и благородству
Отказа нет. О, если бы ты столь же
Был милостив к высокому престолу,
С которого я шлю к тебе мольбы!
Послушай, откажись от испытанья,
Которому себя подвергнуть хочешь!
Ты мне понравился, и я готов
Все предложить тебе, что только может
Дать император. Ты мне будешь другом
И соправителем. Когда мои глаза
Должны закрыться будут, я тебе
Оставлю все мое благоволенье.
Меня насильно палачом не делай.
Моя ошибка сделала меня
Позором подданных. Прошу тебя
О милости, о, храбрая душа,
Не заставляй меня твой труп оплакать!
И ненависти к дочери моей
Не разжигай в сердцах! И вместе с ней —
Ко мне, за то, что я родил ее,
Гордячку, злую, жесткую, пустую,
Источник горести моей и смерти.
(Планет).
Кал аф
Утешьтесь, государь. Известно Небу,
Как я вам сострадаю. Вашу дочь
Пример отца не мог тираном сделать.
Оставим это. Вся вина отца, —
Когда его за то винить возможно, —

Турандот
259
Лишь в том, что нежно он любил свою
Единственную дочь, и миру дал
Такую красоту, перед которой
Бессилен человек. Благодарю
За ваших чувств святое благородство.
Я был бы вам помощником плохим!
Пусть либо Небо даст мне Турандот,
Мою избранницу, в супруги, либо
Пусть пресечется жизнь, которой бремя
Без Турандот невыносимым станет.
Я смерти требую, иль Турандот.
Панталоне
Но послушайте, ваше высочество, жизнь вы моя, вы ведь видели на
городских воротах все эти черепа воткнутые, не к ночи будь
сказано? Не могу я взять в толк, что вам нравится в том, чтобы идти
наверняка себе голову рубить, словно козленок какой, да еще всех нас
заставлять над вами слезы проливать, как все эти прочее
отчаянные? Вы имейте в виду, что принцесса вам три такие загадочки
заворотит, что и сам астролог Чингарелло не разгадает. Даже и мы,
которые сколько уж времени сидим тут депутатами вместе с их
превосходительствами, с этими мудрецами Дивана, сидим специально,
чтобы решить, кто разгадал правильно, и кто — нет, — так даже и
мы, люди опытные, книжники, и то иной раз надсадимся, пока
доберемся до смысла этих самых загадок, которые жестокая принцесса
загадывает. Потому что тут нужно иметь и желудок железный, и
кишки холщевые, и всякую такую штуку. И все новые она
придумывает, будь они прокляты. И коли бы она не раздавала ответы на них
сложенными и запечатанными их превосходительствам мудрецам,
так, пожалуй, те не знали бы, куда у них голова потерялась. Так-то,
сынок, шел бы ты с миром. Стоишь ты там, прямо, как цветочек.
Жалость смотреть берет. Я вам потому это говорю, что добра вам
хочу, а то, ежели вам угодно на своем стоять, так, ведь, мне до вашей
головы столько же дела, сколько до огородной редиски.
Кал аф
Старик, не утомляй себя речами.
Я смерти требую, иль Турандот.
Тарталья
Заладил — Турандот, Турандот... Да какого ты черта на стену
лезешь, сын мой милый? А ты лучше пойми. Тут ведь не то, что на
пари загадки загадывать за чашку кофе с пышкой, да за полплитки

260
КАРЛО ГОЦЦИ
шоколаду с ванилью. Ты пойми раз навсегда: тут идет дело о голове.
Я никаких других убеждений и приводить не стану, одного этого
довольно. О голове идет дело, о голове, о голове. Вот его величество
сам тебя просит; он принес в жертву сто лошадей Солнцу, да сто
быков Небу, да сто свиней Луне, да сто коров звездам, все из-за
тебя, а ты, неблагодарный, стоишь на своем и досаду ему
причиняешь. Коли бы даже не было на свете других женщин, кроме
принцессы Турандот, и то бы порядочной глупостью это было. Ты меня
извини, мой милый, принц мой. По совести скажу: это из любви к
тебе я с такой свободой выражаюсь. Понял ли ты хорошенько, что
значит голову потерять? — прямо невозможно!
Кал аф
К чему старания? Напрасно все:
Я смерти требую, иль Турандот.
Ал ьтоум
Жестокий! Но пусть так. Ты вкусишь смерть,
А я отчаянье.
(Стражу).
Пускай принцесса
Пожалует в Диван на испытанье,
И пусть она упьется новой жертвой.
Страж уходит.
Кал аф
(пылко говорит сам с собой)
О боги, ниспошлите вдохновенье!
Пусть вид ее меня не поколеблет.
Мой ум волнуется — я сознаюсь —
И бьется сердце, и дрожат уста.
(К собранию).
Диван священный, мудрецы и судьи
Моих ответов и моей судьбы!
Простите мне мой пыл, явите милость
К слепому от любви, который сам
Не знает, где он, что он, и летит
К своей судьбе, влекомый тайной силой.

Турандот
261
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Слышны звуки марша, вперемежку со звоном тамбуринов. Входит
Труффальдин с палашом на плечах. За ним следуют его евнухи. Затем разные
рабыни, под звон тамбуринов. Затем две рабыни под покрывалами, одна богато и
величественно одетая по-татарски (это Адельма), другая в обычном
китайском наряде (Зел и ма). В руках у последней маленькая тарелка с
запечатанными листами. Труффальдин и евнухи, идя один за другим, распростираются на
земле перед Альтоумом, затем встают. Рабыни преклоняют колена, поднося
руку ко лбу. Затем входит Турандот, под покрывалом, одетая в богатый
китайский костюм, с гордым и надменным видом. Мудрецы и министры припадают
лицом к земле. Альтоум встает на ноги, Турандот подносит руку ко лбу и
торжественно кланяется отцу, затем всходит на свой трон и садится. Калаф,
встречающий приход принцессы коленопреклоненно, встает и в очаровании
смотрит на нее. Все возвращаются на свои места. Труффальдин, проделав на
свой лад разные забавные церемонии, берет у Зелимы тарелку с запечатанными
листами, раздает их мудрецам и удаляется, исполнив еще несколько китайских
церемоний и поклонов. Во время всех этих немых обрядов играет марш. С
уходом Труффальдина в зале Дивана воцаряется молчание.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Альтоум, Турандот, Калаф, Зелима, Адельма, Панталоне, Тар-
талья, мудрены и стража.
Турандот
(надменно)
Кто здесь так храбро льстит себя надеждой,
Не наученный опытом других,
Проникнуть в тайный смысл моих загадок?
Кто хочет жизнь за это положить?
Альтоум
Вот он.
(Указывает на Калафа,
который стоит среди залы Дивана).
И был бы он вполне достоин
Быть избранным тобой себе в супруги
Без испытанья, не терзая сердца
Того, кому обязана ты жизнью.
Турандот
(взглянув на Калафа, тихо Зелиме)
О Небо! Ни один из смельчаков,
Являвшихся передо мной в Диване,

262
КАРЛО ГОЦЦИ
Еще мне состраданья не внушал.
А этого мне жаль, Зелима!
Зелима
(тихо ей)
Что же,
Задайте легкие ему загадки
И перестаньте быть жестокой.
Турандот
(тихо ей, с горделивым видом)
Как?
А честь моя? Как смеешь говорить
Ты, дерзкая!
Адел ьма
(пристально рассматривая Калафа, в сторону)
О Небо! Это он!
Тот самый, кто у нас при Каразанском
Дворе работал, как невольник жалкий,
Когда был жив отец мой, Хейкобад.
Итак — он принц! Я чувствовала это
И сердце отдала ему.
Турандот
О принц,
От гибельной попытки откажитесь.
Я не жестока, нет. Известно Небу,
Что слух об этом — ложь. Но я таю
В моей душе глухое отвращенье
К мужскому полу. Чтобы защитить
Себя и быть свободной, я готова
Все сделать, что могу и что умею.
И почему должна лишиться я
Свободы той, которая доступна
Должна быть всем? Кто заставляет вас
Меня жестокой делать против воли?
И если вас возможно убедить
Мольбами — я унижусь до мольбы.
Оставьте, принц, попытки, не дерзайте
Испытывать мой ум. Я им горда,
Лишь им одним горда. Мне Небо дало

Турандот
263
Мой разум и талант. И если здесь,
В Диване, кто-нибудь меня превысит
Своей догадкой, дав мне всенародно
Изведать стыд, — я мертвой упаду.
Избавьте же меня от злого долга
Загадывать загадки. Или вам
Придется смерть оплакивать напрасно.
Кал аф
Прекрасный голос, и прекрасный облик,
И дивный ум, редчайшей остроты, —
Все в этой женщине! Зачем же так
Мужчина создан, что своей он жизни
Готов не пожалеть для обладанья?
Ах, гордая умом, она не знает,
Что чем ее достоинства прекрасней,
Чем более противится она
Его женою стать — тем он сильнее
Пылает страстью! Знайте, Турандот
Жестокая, что если бы имел
Я не одну, а сотню тысяч жизней,
Я все бы их за вас принес на плаху.
Зелима
(тихо Турандот)
О, загадайте легкие загадки!
Он так достоин вас.
Адельма
(в сторону)
Как он хорош!
О, если б он был мой! Зачем не знала
Тогда я, что он принц! Теперь же я
Сама рабыней стала. О, как страстно
В моей душе любовь зажглась при мысли,
Что он — царевич! Буду же смелее.
Любовь всегда смела.
(Тихо Турандот).
О Турандот,
Про нашу славу вспомните.

264
КАРЛО ГОЦЦИ
Турандот
(в сторону, недоумевая)
Лишь он,
Лишь этот принц способен сожаленье
Мне в сердце пробудить?
(Решительно).
Но нет, должна
Себя я пересилить.
(Резко Калифу).
Так готовься,
Надменный, к испытанью.
Значит, ты
Ал ьтоум
Настаиваешь, принц?
Кал аф
Да, я сказал:
Я смерти требую, иль Турандот.
Альтоум
Пускай же будет роковой указ
Прочитан всенародно в устрашенье.
Панталоне вынимает из-за пазухи книгу законов, целует ее, прижимает к
груди, потом ко лбу, затем передает Тарталье, который, сначала распростершись
на земле, берет книгу и читает громко.
Тартал ья
Сим объявляется, что каждый принц
Просить имеет Турандот в супруги.
Но прежде он средь Мудрецов Дивана
Обязан три загадки разгадать
Самой принцессы. Если разрешит,
То станет мужем ей. Но если он
Окажется к решенью неспособен.
То будет сдан немедля палачу,
И палачом да будет обезглавлен.
Хан Альтоум указ сей выполнять
Перед лицом Конфуция клянется.

Турандот
265
Окончив чтение, Тарталья целует книгу, прижимает ее к груди и ко лбу и
возвращает Панталоне, который, приняв ее распростершись на полу, встает и
представляет ее Альтоуму, а тот опускает на книгу поднятую руку.
Ал ьтоум
(со вздохом)
Мучительный закон! Тебя исполнить
Перед лицом Конфуция клянусь.
Панталоне вновь засовывает книгу за пазуху. В зале Дивана воцаряется полная
тишина. Турандот подымается.
Турандот
(академическим тоном)
«Поведай мне, кто может неустанно
По замкам шествовать, в село любое
Входить? Его вовек не тронут в стане
Поверженных и победивших в бое.
Ему все рады, даже если странник,
Придет он рано. Всем он друг — не скрою.
Тягавшихся с ним дурнями сочтут.
Неведомый, но видимый он тут».
(Садится).
Калаф
(поднимает глаза к небу, как бы раздумывая.
Затем кланяется Турандот, касаясь рукою лба).
Я был бы счастлив, если бы загадки
Все были также просты! О принцесса,
Кому ж не ясно, что обходит вечно
Все города, все замки, все селенья,
Что совершает безвозбранный путь
Средь криков пораженья и победы,
Что равного себе не терпит в мире
И здесь находится — простите — солнце?
Панталоне
(весело)
Тарталья, а ведь он ее подкузьмил.
Тартал ья
В самую середку попал.

266
КАРЛО ГОЦЦИ
Все мудрецы
(вскрывают первую бумагу и хором говорят)
Великолепно, Солнце, Солнце, Солнце!
Ал ьтоум
(весело)
Мой сын, пусть Небо даст тебе поддержку
В дальнейшем.
Зелима
(в сторону)
Боги, милостивы будьте!
Адельма
(в волнении, в сторону)
О Небо, не давай ему догадки.
Пусть он не будет мужем Турандот.
Я чую смерть мою.
Турандот
(раздраженно, в сторону)
Он победит?
Он разум мой превысит? Нет, не верю!
(Громко).
Безумец, слушай вновь и отгадай!
(Встает и снова продолжает академическим тоном)
«Произрастила твердь
Всегда младое древо,
Но древнее. С ним смерть
Для всех потомков Евы.
Листочков не найдешь
Белей, свежей, задорнее,
Но в них таится ложь,
Ведь с тыла листья черные.
Так как по всем приметам
Зовется древо это?»
(Садится).

Калаф
(немного подумав, с обычным поклоном)
Простите, госпожа, что снова я
Загадку вашу разрешу. Растенье
Древнейшее, но юное, где скрыта
Кончина человека, чьи листы
Белы снаружи и черны с изнанки,
То будет — с днями и ночами Год.
Панталоне
(весело)
Тарталья, а у него есть в башке кое-что!
Тарталья
По совести сказать, чем дальше, тем лучше!
Все мудрецы
(вскрывают второй лист, и хором)
Великолепно, это — год, год, год!
Альтоум
(радостно)
Какая радость! Боги, помогите
Ему закончить так же!
Зелима
(в сторону)
О, когда бы
Загадкой этой кончить испытанье!
Адельма
(в сторону, в отчаянии)
Ах! Я его теряю.
(Тихо Турандот).
Госпожа,
В единый миг вы можете утратить
Всю вашу славу. Он вас превосходит.

268
КАРЛО ГОЦЦИ
Турандот
(тихо, в негодовании)
Молчи! Погибнет прежде род людской,
И рухнет мир.
(Громко).
Узнай, глупец несчастный,
Чем больше ты стремишься превзойти
Меня, тем больше мною ненавидим.
Отсюда ты не выйдешь. Откажись
Со мной тягаться — и избегнешь смерти!
Калаф
Лишь ваша ненависть одна, принцесса,
Меня смущает. Умереть готов,
Раз милости я вашей недостоин.
Ал ьтоум
О, откажись, мой сын, и ты, о дочь,
От новых испытаний. Он достоин
Твоим супругом быть. Он заслужил!
Турандот
(гневно)
Супругом? Отказаться? Пусть закон —
Свершится.
Калаф
Не печальтесь, государь.
Я смерти требую, иль Турандот.
Турандот
(негодующе)
В супруги смерть получишь. Вот увидишь.
(Встает и читает академическим тоном).
«Скажи мне, как зовется страшный зверь,
Четвероногий, мудрый и крылатый!
Он любит всех: трепещущих теперь
Иль честно облачающихся в латы,
Живущих в мире. Гневом обуян,
И всюду шествуя, как триумфатор,

Турандот
269
Под лапы он подмял весь океан
И ширь земную, что богатством пенясь,
Век миром наслаждается: из стран
Те счастливы, где правит новый Феникс».
Прочтя загадку, Турандот гневно отбрасывает с лица покрывало, чтобы
поразить Калафа.
Смотри в лицо, и не дрожи! Теперь
Реши загадку, или будешь мертвым!
Кал аф
(в замешательстве)
Какая красота! Какой восторг!
(Закрыв глаза руками, он молчит).
Альтоум
(в волнении)
Погибнет он. Мой сын, не поддавайся.
Приди в себя!
Зел има
(с горечью, в сторону)
Рассудок я теряю...
Адел ьма
(в сторону)
Ты мой, о чужестранец! Да, ты мой!
Моя любовь тебя укрыть поможет.
Панталоне
(в тревоге)
Эй, эй, сынок милый! Мужайся! Эх, кабы можно было помочь ему.
У меня поджилки со страху трясутся, как бы он себя не погубил.
Тарталья
Не будь этого этикета, я бы сбегал на кухню за банкой с уксусом.
Турандот
Несчастный, ты погиб. В своей судьбе
Повинен ты один.

270
КАРЛО ГОЦЦИ
Кал аф
(приходя в себя)
О Турандот!
Вы ослепительною красотой
Меня смутили. Я не побежден.
(Обращается к аудитории).
Ты, зверь четвероногий и крылатый,
Гроза вселенной, ты, что торжествуешь
Над морем и землей, даруя тень
Блаженную широкими крылами
Стихии беспокойной и земле,
Возлюбленным сынам твоей державы,
О, новый Феникс, зверь блаженный, ты —
Лев Адрии, во гневе справедливый.
Панталоне
(в порыве восторга)
Ах ты, будь ты... милый ты мой. Не могу удержаться... (Бежит
обнять его).
Тартал ья
(Алыпоуму)
Ну, ваше величество, можете успокоиться.
Мудрецы
(вскрывают третий лист, и хором)
Лев Адрии. Да, верно, верно, верно!
Слышны восторженные крики народа и звон музыкальных инструментов.
Турандот без чувств падает на трон. Зелима и Адельма ухаживают за ней.
Зел и ма
Он победил. Принцесса! Успокойтесь!
Адел ьма
Любовь моя погибла? Никогда!
Альтоум радостно покидает трон в сопровождении Панталоне и Тартальи.
Мудрецы вереницей удаляются в глубину сцены.
Ал ьтоум
Довольно, дочь моя, терзать меня
Твоей жестокостью. Ты, милый принц,
Иди меня обнять.

Турандот 271
Обнимает Калафа. Турандот, придя в себя, в бешенстве сбегает со ступеней трона.
Турандот
(в припадке ярости)
Остановитесь!
Пусть не надеется он мной владеть,
Хочу еще задать ему загадки,
Но не сейчас. Мне слишком краткий срок
Был дан для подготовки. Не могла
Обдумать я загадок. Подождите...
Альтоум
(прерывая ее)
О нет, жестокая, теперь уж поздно.
Я больше не смягчусь. Закон суров,
И должен быть исполнен. Приговор
Я сообщу министрам.
Панталоне
Нет уж, извините! Больше никаких загадок не требуется, и никаких
голов больше резать не будем, — словно это не головы, а тыквы.
Этот мальчонка догадался. Все по закону выполнено, теперь
пожалуйте бриться. (Тарталье). Верно ли я говорю, господин канцлер?
Тарталья
Конченное дело! И никаких толкований не требуется. Как изволят
полагать их превосходительства, господа мудрецы?
Все мудрецы
Исчерпано, исчерпано! Довольно!
Альтоум
Тогда идемте в храм. Пусть незнакомец
Свое откроет имя, а жрецы...
Турандот
(в отчаянии)
Отец мой, пощадите, подождите!..
Альтоум
(негодующе)
Ждать нечего. Я все уже решил.

КАРЛО
Турандот
(бросается перед ним на колени)
Отец мой, заклинаю вас любовью
Ко мне, и если дорога моя
Вам жизнь, я умоляю уступить
Мне новый день для новых испытаний.
Я не смогу перенести стыда.
Скорей умру, чем подчинюсь мужчине
И сделаюсь надменному женой.
Женой мужчины! Подданной мужчины!
Уж слов одних довольно для меня!
Мысль самая убить меня способна!
(Плачет).
Ал ьтоум
(в сильном гневе)
Упрямая, жестокая и злая!
Довольно слушал я! За мной, министры!
Кал аф
Встань, сердца моего тиран прекрасный!
Вас, государь, прошу я отменить
Приказы ваши. Я не буду счастлив,
Когда меня она так ненавидит.
Моя любовь мне не позволит быть
Причиною ее страданий. Чем
Утешусь я, когда вся страсть моя,
Весь пыл души — достойны лишь презренья?
Жестокая тигрица, если я
Твоей души суровой не смягчу,
Ты можешь быть довольной и веселой:
Твоим не буду мужем я. Но ах,
Когда бы ты могла увидеть муку
Истерзанного сердца, то, клянусь,
Ты пожалела бы. Чего ты хочешь?
Моей ты ищешь смерти? Государь!
Дозвольте ей другое испытанье!
Мне жизнь моя противна.
Ал ьтоум
Никогда!
Мое решенье твердо. В храм идемте,
Довольно испытаний... ты... безумец.

Турандот
273
Турандот
(в порыве)
Пусть в храм идут. Но там на алтаре
С отчаянья и горя ваша дочь
Умрет.
Кал аф
Умрет? Прошу вас, государь,
И вы, принцесса, окажите милость.
Пусть в новый день здесь соберут Диван,
И непокорному уму я сам
Здесь предложу решить мою загадку.
И вот она: «Чей сын и как зовется
Тот принц, который должен был просить,
Как нищий, корку хлеба, и который
Чтоб жизнь поддерживать, носил мешки
За плату низкую и, вознесясь
К вершине счастья, о каком не мыслил, —
Еще несчастней сделался, чем прежде?»
Пусть завтра здесь, перед лицом Дивана,
Жестокая душа найдет разгадку
И скажет имя сына и отца.
И если вы разгадки не найдете,
То обещайте мне не отказать
В руке любимой, и спасти от муки
Несчастного, и сердцем умягчиться.
Но если вам удастся разгадать, —
Тогда пускай несытая душа,
В своей жестокости непоборимой,
Моей упьется кровью, насладится
Моею смертью...
Турандот
Чужестранец, я
Условье принимаю.
Зелима
(в сторону)
Вновь опасность!
Адел ьма
(в сторону)
О, новая надежда!

274
КАРЛО ГОЦЦИ
Альтоум
Не согласен!
Не позволяю вам. Пускай закон
Исполнен будет!
Кал аф
(опускаясь на колени)
Государь, когда
Хоть что-нибудь я стою, пожалейте,
Даруйте мир и дочери, и мне,
О пусть не я лишу ее отрады,
Пусть дух ее утешится. И если
Ей ум поможет в этом, — завтра пусть
Она мою загадку разгадает.
Турандот
(в сторону)
Я задыхаюсь от обидных слов.
Он надо мной смеется!
Альтоум
Неразумный,
Что требуешь? Да разве ты не знаешь,
Каков в ней ум? Прекрасно! Я готов
Вам уступить еще в последний раз.
Пускай она нам скажет имена;
Тогда она опять свободна будет.
Но я не допущу трагедий новых:
Хотя б она сумела догадаться, —
Ты не умрешь, и ты уйдешь живым.
Довольно я оплакивал несчастий.
(Тихо Калафу).
Иди за мной... несчастный... неразумный...
Вновь звуки марша. Альтоум, в сопровождении стражи, Мудрецов, Панталоне
и Тартальи торжественно удаляется в ту дверь, из которой вышел. Турандот,
Адельма, Зелима, Труффальдин, евнухи и рабыни с тамбуринами удаляются в
другую дверь.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в серале.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Адельма и ее доверенная рабыня, татарка.
Адельма
(резко)
Довольно разговоров, перестань!
Твои слова меня не убеждают.
Другое на сердце. Меня томит
Моя любовь к неведомому принцу,
И ненависть к гордячке нечестивой,
И горесть рабства. Слишком я страдала.
Уж пятый год истек, как я скрываю
Смертельный яд в груди и притворяюсь,
Что я смирилась, что люблю ее,
Надменную, всех бед моих причину.
Во мне кровь царская, ты это знаешь,
И Турандот меня ничем не выше.
Мне стыдно быть униженной рабой,
Мне равной подчиняться, как служанка!
Притворство не по силам больше мне,
Я вся измучена, больна, я таю,
Как снег под солнцем, воск перед огнем.
Скажи мне, кто бы мог во мне узнать
Адельму прежнюю? Но я решилась
Сегодня сделать все, на что способна:
Доверившись звезде моей любви,
Покончить разом с рабством или с жизнью.
Рабыня
Нет, госпожа, еще не время.

276
КАРЛО ГОЦЦИ
Адел ьма
(порывисто)
Прочь,
Не смей мне возражать, ни слова больше.
Я запрещаю, слышишь? Запрещаю!
Испуганная рабыня удаляется с поклоном, коснувшись рукою лба.
Теперь, когда она разъярена
И вне себя от злости и позора, —
Настало время также для меня
Пойти на все: победа или смерть.
(Скрывается).
СЦЕНА ВТОРАЯ
Турандот, Зелима, затем А д е л ь м а.
Турандот
Я не могу, Зелима! Словно пламя
Мне душу жжет при мысли о моем
Позорном пораженьи.
Зел има
Госпожа,
Ужели только ненависть и злобу
Он мог в вас пробудить, такой красавец,
Такой великодушный, так влюбленный?
Турандот
Не мучь меня... Ты знаешь... Ах, мне стыдно
Признаться... Он родил в моей груди
Неведомые чувства... холод... жар...
Неправда, нет! Его я ненавижу.
Он в стыд меня поверг перед Диваном.
Теперь во всей стране и в дальних землях
Узнают, что случилось. Над моим
Невежеством смеяться станут. Ах,
Скажи мне, помоги, Зелима, если
Ты знаешь, как помочь мне! Завтра утром
Опять сойдутся в зале мудрецы,
И если я не в силах разрешить
Им заданную трудную загадку,

Турандот
277
Тогда отец немедленно велит
Вести нас в храм, соединить нас браком.
Он мне сказал: «Чей сын и как зовется
Тот принц, который должен был просить,
Как нищий, корку хлеба, и который,
Чтоб жизнь поддерживать, носил мешки
За плату низкую и, вознесясь
К вершине счастья, о каком не мыслил, —
Еще несчастней сделался, чем прежде?»
Я поняла, что неизвестный принц —
Он сам и есть. Но кто он может быть?
Как угадать отца и сына имя?
Его не знает даже император,
Который разрешил ему скрывать
Свое прозванье до конца борьбы.
А мне пришлось, конечно, дать согласье
На это испытанье, чтоб спасти
Себя от брака с ним. Нет, невозможно
Найти разгадку. Что теперь мне делать?
Зелима
Найдутся здесь, в Пекине, чародеи,
Испытанные в магии; найдутся
И мудрецы, искусные в каббале;
Вы обратитесь к ним.
Турандот
Как ты глупа,
Зелима! Я не верю в них. Они
Обманщики, и верить может им
Одно простонародье. Посоветуй
Другое что-нибудь.
Зелима
Я вам напомню
Слова, и вздохи, и немую скорбь
Героя этого. Как на коленях
Он так усердно вашего отца
Просил за вас.
Турандот
Довольно, замолчи.
Знай, это сердце... Нет, я ненавижу!

278
КАРЛО ГОЦЦИ
Мужчины все коварны, никогда
Не искренне их сердце и к любви
Не может быть способно. Притворятся,
Что любят девушку, и, обольстив,
Не только о любви не помышляют,
Но, оскорбив союз священный брака,
От женщин к женщинам другим идут
И не стыдятся сердце отдавать
Последней потаскушке из народа,
Рабыням и блудницам. Нет, Зелима,
Не говори о нем. И если снова
Он завтра победит — возненавижу
Его, как смерть. Я вне себя от мысли,
Что он меня способен победить
И что могу я стать рабой мужчины.
Зел има
Вы слишком молоды, и потому
И говорят в вас гордость и упрямство.
А как настанет возраст несчастливый,
Поклонники исчезнут — вот тогда
Приходит час напрасных сожалений.
Что вы теряете? Какую честь?
Какую там надуманную славу?
Адел ьма
(вслушиваясь, понемногу выступает вперед
и резко обрывает Зелиму)
Прости, Зелима, только так судить
Приличествует лишь низкорожденным.
Ты плохо понимаешь, что принцесса,
Которая была побеждена
Перед лицом высокого Дивана
Каким-то неизвестным, после ряда
Трофеев и побед, — должна невольно
Испытывать и стыд и огорченье.
Я видела сама толпу мужчин,
С нескрытой радостью шутивших злобно
Над этими загадками, как будто
Загадки были глупы и смешны.
Но я люблю принцессу, я была
Возмущена! Что делать ей, скажи,
Когда ее стремятся против воли
И вопреки рассудку — выдать замуж?

Турандот
(бурно)
Нет, ненависть мою не разжигай.
Зелима
Что за несчастье в том, чтоб выйти замуж?
Адельма
Ах, замолчи! Ты просто неспособна
Понять величье сердца. Не из лести
Я это говорю. Или пустяк,
Что завтра пред Диваном, всенародно,
Она должна два имени назвать?
И если ей придется отвечать
Незнаньем и признаньем откровенным
В своем бессильи разрешить задачу, —
Как быть тогда? Заранее я слышу
Гул тысячи насмешек, издевательств
Толпы народа, словно бы она
Несчастная комическая дива,
Ошибкой вызвавшая смех на сцене.
Турандот
(гневно)
И знай, Адел ьма, я уже решила,
Что если завтра утром не смогу
Открыть имен, то посредине храма
Пронжу кинжалом грудь.
Адельма
Принцесса, нет!
Решить загадку вам необходимо
При помощи науки или даже
Путем обмана.
Зелима
Так. Адельма вас
Гораздо больше любит, и она
Все понимает лучше. Пусть теперь
Она поможет вам.

280
КАРЛО ГОЦЦИ
Турандот
Да, да, Адельма!
Ты мне должна помочь. Но как могу
Узнать я имя сына и отца,
Когда не знаю, как, когда, откуда
Он к нам явился?
Адел ьма
Сам вчера в Диване
Он нам сказал, что здесь, в Пекине, есть
Его знакомые. Необходимо
Весь город перерыть, и не жалеть
Камней и золота. Все надо сделать.
Турандот
Располагай моей казной, как хочешь.
Жалеть мне нечего, я знать должна.
Зел и ма
Куда же тратить деньги? И кого
Искать? И как потом, узнавши даже,
Скрыть, что не доблестью, а лишь обманом,
Предательством открыты имена?
Адел ьма
Но кто же выдаст? Или ты, Зелима?
Зел и ма
(с гневом)
Нет, это слишком. Лучше вам, принцесса,
Сберечь свою казну. Я так хотела
Смягчить вам сердце, убедить вас дать
Свое согласье стать женой того,
Кто вас достоин, нежен, кто вас любит!
Мне было жаль его. Теперь же пусть
Я буду к вам пристрастна, к вам, которой
Обязана повиновеньем. Здесь
Была Скирина, мать моя. Она
Пришла ко мне веселая, узнав
Судьбу загадок, но еще не зная

Турандот
281
О новом испытании на завтра.
Она открыла мне, что этот принц
В ее гостинице остановился,
И что Ассан, мой отчим, обожает
Его и знает близко. Я спросила,
Как имя принца, но она не знала.
Ассан не только принца ей не назвал,
Но отказал ей в этом наотрез.
Я мать мою просила попытаться
Еще раз, и она мне обещала.
Теперь принцесса может сомневаться
В моей любви и преданности.
(Сердито уходит).
Турандот
Нет,
Не уходи и дай обнять тебя...
Адельма
Ах, Турандот, Зелима указала
Нам некоторый путь. Она глупа.
Ведь глупо же надеяться, что отчим
Сам, добровольно, зная обо всем,
Откроет имена. Необходимо
Нам действовать умно. Нельзя теперь
Терять нам время. Если вам угодно
Любви моей поверить, — я хочу
Вам дать совет... не здесь... в укромном месте.
Турандот
Идем, мой друг. На все готова я,
Чтоб только поражен был чужестранец.
(Уходит).
Адельма
Любовь, подай мне помощь, исполняя
Мои желанья, чтобы мне уйти
От ига рабства! Пусть ее гордыня
Откроет мне широкую дорогу.
(Уходит).

282
КАРЛО ГОЦЦИ
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Зала во дворце.
Калаф и Барах.
Калаф
Но наши имена, — мое, отца, —
Во всем Пекине знаешь только ты!
К тому же наше царство так далеко,
И сам я восемь лет уже скрываюсь,
И жили мы так скрытно, и прошла
Молва о нашей смерти. Нет, кто впал
В несчастие, тот быстро исчезает
Из памяти людей!
Барах
И все же вы
Неосторожны, принц! В несчастьи людям
И невозможного бояться нужно.
И стены, и деревья, и предметы
Подъемлют голос против злополучных.
Все в мире против них. Я не могу
Спокойным быть. С опасностью для жизни
Вы взяли верх над самою прекрасной
И умной женщиной, приобрели
Сильнейшее из царств, — и вдруг затем,
По слабости сердечной — все погибло!
Калаф
Барах, не меряй нежную любовь
Мерилом выгоды. Ты не видал
Отчаянья и гнева Турандот, —
А в ней вся жизнь моя.
Барах
Но вы, как сын,
Должны бы больше думать не о ней,
Уж побежденной вами, а о тех
Своих родных, которых в нищете
И в горе вы оставили в Берласе.
Калаф
Не упрекай меня! Я так хотел
Ее утешить! И смягчить хотел

Турандот
283
Ей сердце. Может быть, поступок мой
Ей по душе пришелся. Может быть,
В ней искра благодарности проснулась...
Барах
В ком? В Турандот? Какое заблужденье!
Кал аф
Она теперь моя. Барах, ведь ты
Меня не выдашь? Говорил ли ты
Своей жене, кто я?
Барах
Конечно, нет!
Барах послушен приказаньям вашим.
Но у меня предчувствие беды,
И я дрожу, не знаю почему...
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Π анталоне, Тартал ья, Бригелла, солдаты и прежние.
Панталоне
(выходя с озабоченным видом)
Да вон он, вон он! Ну скажи, пожалуйста.
Тарталья
(Калафу)
А это кто же с вами, ваше высочество?
Барах
(в сторону)
Несчастие! Что делать?..
Кал аф
Человек
Мне неизвестный. Я его нашел
Случайно здесь. Расспрашивал его
Про город, про порядки, про другое...

284
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Вы меня извините, вы, молодой человек, с мозгами превыше чалмы,
и чувства в вас самые изящные. Я это еще в Диване заметил. Так на
какой же это вы черт все эти глупости натворили?
Панталоне
Ну, ну, ладно, что сделано, то сделано. Вы, ваше высочество, сами
не знаете, в каких водах плаваете, и не смотри мы за вами во все
глаза, — сядете вы на мель.
(Бараху).
Эй, вы, господин усач! Вам тут быть не место. Вы, ваше высочество,
потрудитесь удалиться в свои апартаменты. Дан приказ, чтобы две
тысячи солдат под ружьем стояли на страже. Вы, Бригелла, с
вашими пажами будете охранять вход в комнаты принца до завтрашнего
утра. И чтобы никто туда не входил. Окружите его стражей и
исполняйте ваш долг. Таков приказ императора, понимаете? Император
прямо влюбился в ваше высочество и страсть боится, как бы чего не
вышло. Если вы завтра его зятем не станете — боюсь я, как бы
бедный старик от чрезмерной любви не помер. Но уж и мальчишество
же, извините, вы сегодня учинили!
(Тихо Калафу).
Сделайте такую милость, не выдавайте вы своего имени ни единым
звуком. Ежели, впрочем, пожелаете сообщить его старому
почтенному старику на ушко, тихонечко, — я бы с великой
признательностью принял... Угодно будет доверием подарить?
Кал аф
Я вижу, вы плохой слуга царю!
Панталоне
Браво, браво. Ну, синьор Бригелла, за вами дело.
Бри гелла
А вот, как вы болтать кончите, я и займусь делами.
Тарталья
Синьор Бригелла, вы смотрите в оба, тут можно поплатиться головой.
Бригелла
Я своей голове цену знаю. Напоминать мне не приходится.

Турандот
285
Тарталья
(тихо Калафу)
Я прямо лопаюсь от любопытства — так мне имя ваше узнать
хочется. Уж если бы вы мне его поведали — так бы оно у меня в животе
на запоре и осталось.
Кал аф
Оставь попытки. Завтра все узнаешь!
Тартал ья
Брависсимо, черт побери!
Панталоне
Слуга ваш покорный, ваше высочество.
(Бараху).
А вы, господин усач, вы ступайте-ка лучше на площадь трубочку
выкурить, чем здесь во дворце околачиваться. Очень советую вам по
своим делам идти, лучше будет.
(Уходит).
Тартал ья
Не скажу, чтобы он мне нравился. Больше на жулика с рожи похож.
(Уходит).
Бри гелла
Позвольте приказание выполнить. Разрешите препроводить вас в
ваши комнаты.
Кал аф
Сейчас иду.
(Бараху).
Ну, друг мой, до свиданья.
Увидимся в другой раз. Ну, прощай.
Барах
Слуга покорный.
Бри гелла
Ну ладно, ступай, ступай, нечего церемонии разводить!
Отдает солдатам приказание окружить Калафа, и все идут к выходу.

286
КАРЛО ГОЦЦИ
СЦЕНА ПЯТАЯ
Барах, затем Тимур.
Тимур — дрожащий старичок, в одежде, указывающей на крайнюю нищету.
Барах
(в сторону Калафа, удаляющегося со стражей)
Да поможет Небо
Неосторожному! А я, конечно,
Не выдам тайны.
Тимур
(увидав сына, которого уводит стража,
говорит в страшном волнении)
Горе мне! Мой сын!
Он взят под стражу! Этот злой тиран,
Хан Хорезмийский, дерзкий узурпатор
Моей короны — властен даже здесь.
Тогда умру и я!
(В отчаянии, готов броситься за ними следом).
Калаф! Калаф!
Барах
(в изумлении, хватает его за руку и обнажает палаш)
Молчи, старик, или умрешь на месте!
Кто ты такой? Откуда? Как узнал
Ты имя юноши?
Ти мур
(вглядываясь в него)
Барах!.. О боже!..
Ты здесь, в Пекине? Как ты смел поднять
Оружье на монарха своего,
В несчастье впавшего? Ты — против сына?
Барах
(с величайшим изумлением)
Так, значит, ты — Тимур?
Тимур
О, да, предатель!
Ну что ж, ударь и сократи мне дни!

Турандот
287
Я жил довольно. Больно пережить
Неблагодарность преданных министров,
Мне, ради низких выгод, изменивших.
И тяжело мне знать, что милый сын
Во власти хорезмийского тирана.
(Плачет).
Барах
Мой государь! Да, узнаю теперь,
(Падает на колени).
О, государь мой. Вы меня простите...
Поступок мой любовью к вам был вызван.
И если сын вам дорог, не зовите
По имени ни сына, ни себя.
Я больше не Барах. Здесь я — Ассан.
(Поднимается и боязливо оглядывается кругом.)
Что, если слышали меня?.. Скажите,
А где ж супруга ваша? Здесь? В Пекине?
Тимур
(продолжая плакать)
О дорогой жене не поминай.
Там, в Берласе, в убежище для нищих,
Несчастная в былом и настоящем,
Покорная судьбе, с мечтой о сыне
И с именем любимца на устах,
Склонив свое чело на эту грудь
Усталую, меня же утешая,
На этих обессиленных руках,
Вздохнув в последний раз, она скончалась...
Барах
(плача)
Несчастная царица!
Тимур
Я, в печали,
Отыскивая дорогого сына,
Отыскивая смерть, пошел в Пекин,
И вот, едва прибыв, я вижу сына,
Под стражей, уводимого куда-то.

288
КАРЛО ГОЦЦИ
Барах
Уйдемте, государь. И не тревожьтесь
О вашем сыне. Завтра, может быть,
Он будет счастлив. Вместе с ним и вы
Счастливым станете. Но только вы
Должны скрывать свое и сына имя.
И здесь я не Барах, здесь я Ассан.
Тимур
Но что за тайны?
Барах
Все я вам открою,
Когда уйдем отсюда. Здесь нельзя.
Скорей же, государь.
(Осматриваясь с опаской).
Но что я вижу?
Скирина? И выходит из сераля.
Откуда ты? К кому ходила?
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Те же и Скирина.
Скирина
Радость,
Что наш неведомый и милый гость
Здесь одержал победу, любопытство
Узнать, как эта хищная тигрица
Смирится и наденет узы брака,
Влекли меня в сераль, и тут с Зелимой
Я вместе радовалась.
Барах
(негодующе)
Ты всего
Еще не знаешь и идешь в сераль,
Болтливая сорока! Я тебя
Искал повсюду, чтобы запретить
Тебе болтать в серале. Но, на горе,
Мудрейшие из замыслов мужчин

Турандот
289
На деле неизменно отстают
Во времени от глупых бабьих планов.
Что ж ты болтала? Я боюсь, что ты
В своей чрезмерной радости призналась,
Что неизвестный принц гостит у нас,
Что муж твой принца знает, очень любит...
Ну, говорила?
Скири на
(смущенно)
Если бы и так...
Что ж тут плохого, если бы сказала?
Барах
Нет, ты признайся. Рассказала? Да?
Скирина
Да я, сказала дочери. Она
Меня узнать просила имя принца,
И я, сказать по правде, обещала...
Барах
(в волнении)
О, я несчастный! Я погиб!.. О дура!..
Бежим отсюда.
Тимур
Что, скажи, за тайны?
Барах
(в большом волнении)
Скорее из дворца и из Пекина.
Бежим скорей.
(Смотрит внутрь).
Увы! Теперь уж поздно.
Вот евнухи жестокой Турандот.
(Скирине).
Неблагодарная.. За все добро.. Мне поздно
Уже бежать. А ты с несчастным этим
Беги и скрой его.

290
КАРЛО ГОЦЦИ
Тимур
Но расскажи...
Барах
(тихо Тимуру)
Уста замкните. Пусть из ваших уст
Не выйдет ваше имя. Ты, жена,
(Торопливо).
Ты, если хочешь мужу услужить,
И если ты хотела бы исправить
Свою ошибку — скройся поскорей
Со старцем этим вместе; живо скройтесь,
Но не в твоей гостинице, в другом
Укромном месте, и сидите там
До половины завтрашнего дня.
Скирина
Мой муж!
Тимур
А ты не с нами? Почему?
Барах
Ступайте без расспросов. Я открыт,
За мной идут, и я остаться должен.
(Смотрит вглубь сцены).
Да торопитесь же. Идите, скройтесь...
Ти мур
Но почему же ты не с нами?
Барах
(в беспокойстве)
Боже!
Какое, наказанье!
(Смотрит в глубину сцены).
Скирина
Милый муж!
Но в чем моя ошибка?

Турандот
291
Барах
Вот несчастье!
(Выталкивая их).
Ступайте! Да скрывайте имена.
(Смотрит в глубину сцены).
Увы! Напрасно время я терял
На убежденья. Глупая жена!
А ты, старик несчастный! Ну, тогда
Бежимте вместе... Ах, теперь уж поздно!
(Все готовятся бежать).
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Труффал ьди н, вооруженные евнухи и прежние.
Труффальдин останавливает их, приставив им к груди оружие. Велит
загородить все выходы.
Барах
Вы ищете Ассана? Я — Ассан.
Труффальдин просит его не шуметь. Говорит, что пришел
оказать ему великую милость.
Барах
Ты хочешь отвести меня в сераль?
Труффальдин в преувеличенных выражениях описывает,
какое счастье выпало на долю Ассана. Уверяет, что если в сераль
залетает муха, то и ее осматривают, мужского она пола или женского.
И если окажется мужского, то ее сажают на кол и т. д. Спрашивает,
что это за старик.
Барах
Не знаю я его. Бедняк какой-то.
Труффальдин говорит, что в его расчеты входит
осчастливить и этого старика-нищего. А кто эта женщина?
Барах
Я знаю, госпожа твоя меня
Искать велела. Брось же старика
И эту женщину. Я их не знаю.

292
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффальдин раздраженно уличает Бараха во лжи. Он
отлично знает, что эта женщина — его жена и мать Зелимы. Он видал
ее в серале. Величественно приказывает своим евнухам окружит
всех троих, и, под покровом ночи, отвести их в сераль.
Ти мур
Скажи, что ждет меня?
Скири на
Не понимаю...
Барах
Что ждет тебя, старик? Что ждет меня?
Я все перенесу. И ты терпи.
Мои слова припомни. Ты, жена,
Поплатишься за все.
Скири на
Я вне себя!
Труффальдин с угрозами окружает их евнухами, и все удаляются.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Ночь.
Атриум с колоннами.
Стол, на котором строит огромный таз с грудою золотых монет.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Турандот, Барах, Тимур, Скирина, Зелима, евнухи.
Евнухи привязали по отдельности к двум колоннам Бараха и Тимура, до пояса
в одних рубашках. По одну сторону стоят и плачут Зелима и Скирина, по
другую стоит страшно раздраженная Турандот.
Турандот
Еще вы можете спастись. Я снова
Вам предлагаю гору золотую,
Но если вы откажетесь назвать
Два имени, — тогда мои рабы
Могучею рукой, без сожаленья,
Вас до смерти забьют. Эй, палачи!
Готовьтесь к исполненью приказанья!
Евнухи, сделав глубокий поклон, вооружаются палками.
Барах
Скирина, ты довольна, ты узнала
К чему ведут ошибки?
(С силой).
Турандот,
Насытьтесь нашей кровью. Я от пыток
Не уклонюсь. И умереть готов.
Что ж, палачи безжалостные, бейте,
Скорей! Отца неведомого принца
Я знаю, и обоих знаю имя.

294
КАРЛО ГОЦЦИ
Готов идти на муки, на страданья,
На смерть, — но не открою имена.
Все это золото не стоит грязи.
А ты, жена, по мне не убивайся;
И если слезы могут проникать
В жестокие сердца — моли о нем,
Об этом старике.
(Плачет).
Он виноват
Лишь в том, что мне был другом.
Скирина
(молящим голосом)
Пощадите!
Тимур
Не стоит огорчаться и просить
О старике, которого одна
Могила с нищетой разлучит. Друг,
Живи, пусть я — умру. Узнай, злодейка...
Барах
(настойчиво)
Во имя Неба! Пусть твои уста
Не произносят имя чужестранца,
Иначе он погиб!
Турандот
(с удивлением)
Старик, ты знаешь?
Тимур
Мне, мне не знать? Жестокая...
(Повернувшись к Бараху).
Скажи мне,
Мой друг, в чем тайна здесь? И почему
Я не могу сказать?
Барах
Затем, что смерть
Несчастного постигнет. И погибнем
Мы все.

Турандот
Старик, не бойся. Запугать
Тебя он хочет. Эй, вы, палачи,
Смирите дерзкого!
Евнухи готовятся пытать его.
Скири на
О горе!.. Муж мой!..
Мой муж... Остановитесь... Пощадите!..
Ти мур
Но где же я? И что со мной? Принцесса,
Клянешься ли своею головой,
Что жизнь ему оставишь, и что жить
Останется царевич неизвестный?
Пусть на меня обрушится все зло.
О голове моей я не забочусь.
Я обещаю все тебе открыть.
Турандот
Торжественно моею головой
Перед лицом Конфуция великим
Клянусь, что неизвестный будет жить,
И вы спасетесь оба.
(Кладет руку на лоб).
Барах
(смело)
Лицемерка!
Остановись, старик! Под этой клятвой
Есть скрытый яд. Клянитесь, Турандот,
Что тотчас же, узнавши имена,
Вы станете женою чужестранца,
Как вы обязаны, как это должно.
Что он, отвергнут вами, не умрет
От горя иль с собою не покончит.
Еще клянитесь, что, когда мы вам
Откроем имена, то вы не только
Нас не лишите жизни, но еще
Не заключите в вечную темницу,
Чтоб скрыть предательства позорный след.

296
КАРЛО ГОЦЦИ
Нам поклянитесь в этом, и тогда
Я первый оба имени открою.
Тимур
(в смущении)
Но что за тайны? Небо, помоги,
Избавь нас от несчастий!
Турандот
(с досадой)
Я устала
От этого упрямства. Эй, рабы!
Убейте их обоих.
Евнухи готовятся к истязаниям.
С кири на
Госпожа,
Прошу вас, пощадите!
Барах
Ну, старик,
Теперь ты понял сердце лицемерки?
Тимур
Сын, эту жизнь я приношу, как жертву
Любви к тебе. За матерью твоей
Иду я следом.
(Планет).
Турандот
Сын? Как? Подождите.
Ты принца неизвестного отец?
Ты — царь?
Тимур
Да, злая женщина, тиран,
Я царь! И я — отец... отец несчастный...
Барах
Ах, что вы сделали!

Турандот
297
Скирина
Что слышу? Царь,
До нищеты и крайности дошедший?
Турандот
(она тронута, в сторону)
В таком несчастьи? Царь? Его отец...
Мне жаль его глубоко... Он отец
Того, кого стремлюсь отвергнуть сердцем
И не могу...
(Овладевая собой).
Но что я говорю!
Отец того, кто в стыд меня поверг,
Кто честь мою попрал и обесславил!
Нет, поздно.
(Громко).
Можешь продолжать, старик!
Тимур
Мой друг, что делать мне теперь?
Барах
(настойчиво)
Терпите!
Да, Турандот, он царь. Не оскорбляйте
Хотя б себя поступком, недостойным
Рожденья вашего. Умейте чтить
Почтенные седины. Пусть ваш гнев
И злоба обратятся на меня,
Хотя без пользы: от меня ни слова
Вы не услышите.
Турандот
(раздраженно)
Ты прав. Мой гнев
Падет теперь на голову твою.
Я пощажу его. Но за него
Ты головой ответишь.
Делает знак евнухам, которые все подходят к Бараху, чтобы начать истязания.

298
КАРЛО ГОЦЦИ
Скирина
Муж мой... муж...
СЦЕНА ВТОРАЯ
Те же и Адел ьм а.
Адел ьма
Остановитесь. Госпожа моя,
Я, спрятавшись, услышала довольно.
Мы двух упрямцев тотчас же запрем
В серале, в подземелья. Ваш отец
Идет сюда из царской половины.
Отдайте мне Скирину и отдайте
Все золото. Я подкупила стражу
У комнат чужестранца. И теперь
К нему проникнуть можно. Если все
Мои советы примут, — Турандот
Утешится и снова будет славной.
Скирина, если ты за участь мужа
Тревожишься, и если ты, Зелима,
За мать свою боишься, — обе вы
Должны исполнить все, что вам укажут.
Кто победит — тот будет награжден.
Но время дорого. Надеюсь скоро
Утешить вас.
Турандот
Тебе я доверяюсь!
Возьми с собою золото. Пускай
Идут с тобой Зелима и Скирина.
Теперь моя надежда на тебя,
Адельма, на Зелиму и Скирину.
Адел ьма
Идемте же, Скирина и Зелима.
Пусть это золото несут за мной.
(В сторону).
Быть может, я открою имена,
Он будет побежден, отвергнут ею...
Быть может, я сумею убедить

Турандот
299
Его бежать далеко из Пекина,
И будет он моим...
Адельма, Зелима и Скирина уходят в сопровождении одного из евнухов,
который уносит сокровища.
Барах
Жена и дочь,
Не предавайте. И не подчиняйтесь
Их адским душам. О, мой государь,
Кто знает, что теперь со всеми нами
Случиться может!
Турандот
Верные рабы,
Немедленно их заключите тайно
В подземные темницы.
Тимур
Турандот,
Со мной ты можешь делать все, что хочешь,
Но сына пощади!
Барах
Не пощадит!
Твой предан сын. А нас она схоронит
Во мраке вечном, чтоб осталось скрытым
Ее предательство. Но трепещи,
Жестокая, коварная и злая.
Знай, что тебя еще накажет Небо.
Евнухи уводят Тимура и Бараха.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Турандот
Удастся ли Адельме? Если я
Достигну цели — кто славнее будет
Принцессы Турандот? И кто тогда
Дерзнет еще с умом ее тягаться?
О, как хочу я эти имена
Швырнуть ему в лицо перед Диваном

300
КАРЛО ГОЦЦИ
И выгнать опозоренным его,
Лишенным всех надежд!
(Останавливается).
И все же... странно...
Мне как-то неприятно... Словно вижу,
Как плачет он, как огорчен... Меня,
Не знаю... чем-то это беспокоит...
Ах, Турандот, довольно жалких слов
И этих слабых мыслей! Разве он
Тебя жалел, когда перед собраньем
Разгадывал загадки, заставляя
Тебя краснеть? Так пусть поможет Небо
Адельме! Пусть оно поможет мне
Его унизить, выкинуть долой
И снова стать свободной! Развязав
Позорного союза узел страшный,
Я буду презирать коварный пол,
Который хочет женщиной владеть,
Как подданной — и жалкою рабой.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Ал ьтоу м, Π антал оне, Тартал ья, стража и Турандот.
Ал ьтоум
(задумчиво говорит про себя)
Так ныне хорезмийский узурпатор
Погибнуть должен был, а сын Тимура,
Калаф, прибыть сюда и, волей рока,
Добиться счастья... Кто проникнуть может,
О, небо справедливое, в твоих
Предначертаний тайные веленья?
Кто, дерзкий, смел бы их не уважать?
Панталоне
(тихо Тарталье)
Какого дьявола император все что-то бормочет?
Тартал ья
К нему тайный гонец приехал. Уж какая-нибудь чертовщина тут да есть!
Ал ьтоум
О дочь, близка заря, а ты не спишь
И бродишь по сералю, добиваясь

Турандот
Знать невозможное. Я не искал,
Но знаю все, что ты узнать стремишься.
А ты усердно ищешь, и напрасно.
(Вынимает лист бумаги).
Здесь на листе стоят их имена
И названы приметы их обоих.
Сейчас ко мне гонец приехал тайный
Из дальних стран. Я расспросил его
И заключил под бдительную стражу
До завтрашнего дня; здесь на листе
Он записал мне эти имена
И ряд известий, радостных и важных.
Тот незнакомец — царь. Он сын царя.
Их имена давным-давно забыты.
Ты их узнать не можешь. Я пришел
К тебе из жалости. Ужели ты
Среди всего народа, пред Диваном
Вторично, добровольно, хочешь быть
Осмеянной? Презренная толпа
Свистками, улюлюканьем тебя
Проводит, в дикой радости, что ты,
Гордячка, ненавистная и злая,
Наказана за лишнюю жестокость.
И думать невозможно обуздать
Волненье возбужденного народа.
Повелительным жестом приказывает Тарталье, Панталоне и стражам удалиться.
Они поспешно, с обычным земным поклоном, выходят. Альтоум продолжает.
Я мог бы честь твою восстановить.
Турандот
(несколько смешавшись)
Зачем слова о чести? Я, отец,
Вам очень благодарна. Только я
Ни в помощи, ни в прочем не нуждаюсь.
Я честь свою восстановлю сама.
Ал ьтоум
Ах, нет. Поверь мне, дочь, что невозможно
Узнать, что ты хотела бы. Я вижу
В твоих глазах, в твоем лице боязнь?
Почти отчаянье. Я твой отец.
Тебя люблю, ты знаешь. Мы одни.
Скажи мне, ты узнала имена?

302
КАРЛО ГОЦЦИ
Турандот
Об этом ты узнаешь пред Диваном.
Альтоум
Нет, Турандот, ты их узнать не можешь.
Поверь моей любви. И если ты
Узнала их — скажи. Тебя прошу
Об этом, как о милости. Тогда
Я дам понять несчастному, что он
Тобой открыт, и дам ему возможность
Свободно выйти из моих владений.
И слух я распущу, что чужестранец
Был побежден тобой, но ты его
Не захотела дать на посмеянье.
Ты ненависти подданных избегнешь,
Да и меня утешишь. Неужели
Единственная дочь должна отцу
В такой пустяшной просьбе отказать?
Турандот
Я знаю имена... Или не знаю...
Не постеснялся он перед Диваном
Покрыть меня стыдом! Пускай теперь
Свершится справедливость. Пусть же он
Сам испытает то, что я терпела.
И если я узнаю имена —
Я их скажу в Диване.
Ал ьтоум
(делает в сторону жест нетерпения,
но сдерживается и говорит с нежностью)
Турандот,
Он пристыдил тебя, спасая жизнь
И из любви к тебе же. Турандот,
Забудь на время гнев, обиду, злость.
Хочу я, чтобы ты могла понять,
Как я тебя люблю. Готов отдать
Я голову мою в залог того,
Что ты имен не знаешь. Я их знаю.
Они записаны, я их скажу.
Пускай Диван на завтра соберется
И незнакомец явится пред ним.
Ты победишь. Он будет пристыжен.

Турандот
303
Пусть он страдает, плачет от обиды
И горести, что потерял тебя,
Которая ему дороже жизни.
Одно прошу: чтоб ты, его помучив,
Ему в награду руку отдала
И сделалась его женой. Клянись,
Что это сделаешь. Мы здесь одни.
И я тебе открою имена.
Пусть тайна остается между нами.
Ты гордость удовлетворишь свою
И подданных любовь снискать сумеешь.
Твоим супругом станет человек
Достойнейший; и старого отца,
Познавшего достаточно страданий,
Ты можешь напоследок успокоить.
Турандот
(тронута и колеблется. В сторону)
Отец искусен в просьбах... Что мне делать?
Довериться Адельме и, имея
Одну надежду — ввериться судьбе?
Или узнать разгадку у отца,
Поклявшись стать женою чужестранца?
Ах, Турандот, раз ты должна смириться —
Не лучше ли довериться отцу?...
Позора меньше... Но моя подруга
Уверенно добиться обещала...
И вдруг она узнает все, — а я
Себя связала клятвенным обетом...
Ал ьтоум
Ну, дочь, о чем ты думаешь? Зачем
Колеблешься смущенно, боязливо?
Ужели думаешь, что я могу
Поверить, видя все твои тревоги,
Что ты еще надеешься найти
Ключи к загадке? Уступи отцу!
Турандот
(все еще нерешительно, в сторону)
Нет, подожду подругу. Почему
Отец с таким стараньем убеждает?
Не есть ли этот знак, что он боится,

304
КАРЛО ГОЦЦИ
Что я могу понять, в чем дело. Он
Так любит незнакомца. Может, с ним
Вошел он в соглашенье, от него
Узнал он тайно имена, и вот
Теперь меня пытает.
Ал ьтоум
Ну же, дочь,
Ну, обуздай свой дух неукротимый,
Не мучь сама себя.
Турандот
(с внезапной решимостью)
Решила я!
Пусть завтра соберутся мудрецы
В Диванном зале.
Ал ьтоум
Значит, хочешь ты
Остаться пристыженной, подчиниться
Скорее силе, чем мольбам отца?
Турандот
Да, я хочу, чтоб было испытанье.
Ал ьтоум
(гневно)
Ты... злая, глупая... ты всех глупее!
Я убежден, что будешь всенародно
Посрамлена ты, ибо невозможно
Узнать имен. Так знай же, что Диван
На пущий стыд тебе, как побежденной,
Одновременно будет также храмом
И жертвенником. Я велю жрецам
Быть наготове. И среди народа,
Под град насмешек, возгласов презренья,
Я там, на том же месте, прикажу
Тебя связать супружеским обетом.
Сумею я припомнить твой недавний
Отказ отцу родному облегчить
Измученное сердце. Оставайся!
Безумная!
(в гневе уходит).

Турандот
305
Турандот
Теперь, когда меня
Отверг отец, — лишь на тебя, Адельма,
Моя подруга, на тебя одну
И на любовь твою — мои надежды.
Лишь от тебя жду помощи в беде.
(Уходит).
СЦЕНА ПЯТАЯ
Сцена превращается в великолепную комнату с несколькими входами.
Посередине стоит софа в восточном вкусе, которая служит для отдыха Калафу.
Темная ночь.
Бригелла с факелом и К а л а ф.
Бри гелла
Было девять часов1, ваше высочество. Вы изволили прогуляться по
комнате ровно триста шестнадцать раз, точка в точку. По совести
говоря — устал я. Если соблаговолите отдохнуть — здесь место
спокойное.
Кал аф
(устало)
Ты прав. Меня мой беспокойный дух
Волнует. Но иди, оставь меня.
Бри гелла
У меня к вам, ваше высочество, просьба. Сделайте такую милость,
если будет какое привидение, вы с ним поосторожнее.
Кал аф
Какие привиденья? Что такое?
Бригелла
О Небо, Небо! Нам под страхом смерти приказано никого к вам в эти
комнаты не пускать, где вы, значит, находитесь. Но... наше дело
маленькое... Император, конечно, император, а принцесса, она,
можно сказать, императрица; а уж какое у нее сердечко — сами знаете.
Мы люди маленькие... Промеж двух капелек не проскочишь... изво-
После заката солнца, т. е. 3-4 часа утра (М. О.).

306
КАРЛО ГОЦЦИ
лите видеть... жизнь наша в роде как бы между молотом и
наковальней... не дай бог, кому не угодишь... сами можете понимать... Мы
что ж, мы люди служащие... а тут еще и без того возраст
преклонный, так как бы не ускорить... Положение наше уж очень плохое.
Кал аф
(с удивлением)
Ты говоришь... Так значит жизнь моя
Не безопасна в этом помещеньи?
Бригелла
Я не про то... Только, сами понимать изволите, людям-то любопытно
узнать, кто вы такой будете. Может случиться... к примеру, скажем...
какой-нибудь там дух через замочную скважинку полезет... а то какая-
нибудь фея с намерениями... Вы уж только будьте начеку и
соображайте. Ладно ли сказал? Мы люди служащие, наше дело маленькое...
Кал аф
Ступай, я понял. Буду осторожен.
Бригелла
Вот и отлично. Только уж вы меня не выдайте. Буду на милость
вашу полагаться.
(В сторону).
Оно, конечно, может, от кошелька с цехинами и возможно
отказаться. Но только я всяческие усилия делал — и никак не мог. Это
уж как кому на роду написано, одному удается, а другому...
(Уходит).
Кал аф
Он пробудил глухие подозренья.
Но что случиться может? Пусть хоть ад
Сюда придет — сумею защититься.
Я должен Турандот завоевать.
Еще немного нужно потерпеть;
Уж близок день. Но неужель возможно,
Что это сердце все еще строптиво?
Попробую немного отдохнуть.
(Собирается лечь).

СЦЕНА ШЕСТАЯ
С к и ρ и н а (переодетая китайским солдатом) и К а л а ф.
Скири на
Сынок...
(Оглядывается по сторонам).
Мой господин...
(Оглядывается).
Как сердце, бьется...
Кал аф
Кто здесь? Чего ты хочешь?
Скирина
Я Скирина,
Жена Ассана, бедного Ассана.
Я пробралась сюда, переодевшись
Китайским стражником, как те, что вас
Здесь стерегут. И вот, пришла сюда.
Я вам должна про много рассказать,
Да я боюсь... мне страшно... плачу я...
И злое горе отнимает силы...
Калаф
Что хочешь ты сказать?
Скирина
Мой бедный муж
Бежал и скрылся. Кто-то Турандот
Сказал, что муж мой раньше вас знавал;
Она его велела привести
В сераль, чтоб он открыл прозванье ваше.
Хоть жизнь его в опасности теперь,
Хотя ему теперь грозят мученья,
Но он сказал, что коль его найдут,
То лучше он умрет, а вас не выдаст.
Калаф
Слуга мой верный!.. Злая Турандот!

308
КАРЛО ГОЦЦИ
Скирина
И больше вам скажу. Ведь ваш отец
Ко мне приехал. Он теперь вдовец,
Он вашей матушки лишился...
Калаф
(горестно)
Как?
Что говоришь ты? Небо!
Скирина
И еще
Скажу вам вот что. Знает ваш отец,
Что ищут все Ассана и что вы
Содержитесь под стражей. Он теперь
Боится, плачет. Даже он хотел
Явиться во дворец и там открыться.
«Хочу, — кричит, — я с сыном умереть».
Уж я устала даже, все стараясь
Его сдержать. Он всем нелепым слухам
Про вас поверил. Я его теперь
Пока одним сдержала обещаньем
Ему ог вас записку принести,
Написанную вашею рукой
И с вашей подписью. Уж вы ему
В записке напишите, что вы живы
И чтобы не тревожился за вас.
Чего я только здесь не претерпела,
Чтобы записку эту попросить
И старика несчастного утешить!
Калаф
Отец в Пекине! Мать моя скончалась.
Ты мне не лжешь, Скирина?
Скирина
Если я
Солгала вам, пускай Бергингузин
Меня спалит огнем!
Калаф
Бедняжка мать!
Отец несчастный!
(Плачет).

Скири на
Вы поторопитесь!
Боюсь, чего бы не случилось, если
Не поторопитесь черкнуть два слова.
На случай под рукою не найдется,
Я принесла чернил, перо, бумаги,
Все приготовила.
(Вынимает все необходимое для письма).
Пускай старик
Получит строчку с надписью, что сын
В надежном месте, что он будет счастлив.
А то, боюсь, не побежал бы он
Сам во дворец и бед там не наделал.
Кал аф
Да, передай скорее мне бумагу...
(Хочет писать, затем обдумывает).
Но что я делаю?
(Размышляет, потом бросает бумагу).
Беги к отцу,
Скирина, и скажи, что я прошу,
Чтоб к Альтоуму он пошел и смело
Наедине поведал все, что хочет,
Чтоб успокоить сердце. Я согласен.
Скирина
(смущенно)
Как? Не хотите? Ведь строки довольно...
Кал аф
Нет, я не напишу. Не раньше утра
Мое узнают имя. Я дивлюсь,
Что ты, Скирина, ты, жена Ассана,
Меня пытаешься предать.
Скирина
(еще более смущаясь)
Предать!
Да что вы говорите?

310
КАРЛО ГОЦЦИ
(В сторону).
Неужели
Разрушит он все выдумки Адельмы?
(Громко).
Ну, что же, можно. Вашему отцу
Я передам все это. Не ждала я,
Что после этаких трудов и страха
Меня ж начнут корить, что предаю...
(В сторону).
Хитра Альдема, да не прост и этот.
(Уходит).
Кал аф
Слуга был прав, когда предупреждал
Меня о привиденьях. Но Скирина
Священной клятвой предо мной поклялась,
Что мой отец в Пекине и что мать
Скончалась. Надо верить: ведь повсюду
Несчастия преследуют меня...
(Вглядывается во вторую дверь комнаты)
Однако — вот другое привиденье.
Посмотрим, что ему угодно.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Зел и ма и Кал аф.
Зелима
Принц,
Я к вам от Турандот, ее рабыня.
Я потайными пробралась путями,
Которые доступны для принцессы,
И принесла вам радостную весть.
Калаф
О, если б так! Но только я далек
От мысли льстить себя такой надеждой.
Уж слишком жестко сердце Турандот.

Зели ма
Вы правы, господин, не отрицаю.
Но видно вы в ней первый пробудили
Такие чувства. Вам мои слова
Должны, конечно, показаться ложью.
Принцесса до сих пор еще твердит,
Что ненавидит вас, да я-то вижу,
Что любит вас она. Пускай земля
Разверзнется и пусть меня поглотит,
Когда она не любит вас.
Кал аф
Так, так.
Я верю. Весть счастливая. Затем?
Зелима
Ведь все отчаянье принцессы только
От гордости. Она давно призналась,
Что слишком непосильную задачу
Взяла она на завтра пред Диваном
И что смертельным может оказаться
Ее смущенье. Трудно после стольких
Побед, пускай жестоких, оказаться
Посмешищем всего народа. Пусть
Я провалюсь на этом месте, если
Сказала вам неправду.
Кал аф
Ну, зачем,
Не накликай себе таких несчастий.
Я верю и без клятв. Иди скорей
К своей принцессе и скажи, что я
Согласен отказаться от затеи.
И для нее гораздо лучше будет,
Без дальних опытов, пойти навстречу
Влеченью сердца, попросту признав,
Что это сердце милости доступно
И что она отдать мне согласилась
Любимую и дорогую руку,
Чтобы, по воле старого отца,
Спасти страну, влюбленного утешить.
Ты это и хотела предложить?

312
КАРЛО ГОЦЦИ
Зелима
Нет, господин, мы думали иначе.
Простите слабость женскую. Принцесса
О милости вас просит, чтобы ей
Спасти в Диване призрачную славу,
Назвавши имена. Затем она
Покинет трон в порыве благородном
И руку вам свою отдаст навеки.
Мы здесь одни. И вам завоевать
Принцессы сердце многого не стоит.
Вы нежную получите супругу,
Не оскорбленную, и не насильно.
Калаф
(с улыбкой)
А в заключение последней речи
Прибавь свои обычные слова.
Зел има
Какие, господин, слова?
Калаф
Пускай
Я провалюсь на этом месте, если
Сказала вам неправду.
Зел и ма
Неужели
Вы сомневаетесь, что это правда?
Калаф
Отчасти сомневаюсь. И сомненье
Мое настолько сильно, что тебе
Я должен отказать. Иди к принцессе,
Скажи, что я прошу меня любить,
Но в именах ей должен отказать
Лишь от избытка чувств, а не в обиду.
Зел и ма
(смело)
Ты, неразумный! Разве ты не знаешь,
Как дорого ты можешь заплатить,
Ответив так?

Турандот
313
Кал аф
Пускай ценою жизни.
Зели ма
(строго)
Так и заплатишь!
(В сторону).
Все напрасно было.
(Сердито уходит).
Кал аф
Смешные привиденья... Но слова
Скирины этой мне смутили душу.
О, мать моя несчастная... отец...
Душа, крепись. Теперь уже не долго;
Узнаю все, придет конец мученьям.
Прилечь, пожалуй...
(Садится на софу).
Голова устала
От этих мыслей. Кажется, приходит
Сон благодатный тело укрепить.
(Засыпает).
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
Труффальдин и спящий Кал аф.
Труффальдин потихоньку входит и говорит, что можно
заработать два кошелька с золотом, — стоит только выпытать два
имени у незнакомца, который, по счастью, спит. Что он купил за одно
сольдо у N. N. фокусника на площади, чудесный корень
мандрагоры; если этот корень подложить спящему под голову, — тот
немедленно заговорит, и можно у него выспросить все, что угодно.
Рассказывает по этому поводу поразительные случаи чудесного
действия этого корня, о которых сообщил фокусник и т. д. Тихонько
подбирается к Калафу, подсовывает ему под голову корень, отходит
назад, стоит и прислушивается, выкидывая разные смешные штуки.
Калаф не говорит, но делает некоторые движения ногами и руками.
Труффальдин воображает, что движения эти красноречивы в
силу действия корня мандрагоры. Ему приходит в голову мысль, что

314
КАРЛО ГОЦЦИ
каждое движение означает определенную букву алфавита. По
движениям Калафа он старается угадать буквы, комбинирует их и
составляет, по своему разумению, странное и смешное имя; затем
весело, в надежде, что ему удалось достигнуть цели, уходит.
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Адельма, с покрывалом на лице и светильником в руке, и спящий Калаф.
Адельма
(сама с собой)
Не все ж мои попытки будут тщетны!
И если не узнаю я имен, —
Быть может, не напрасно попытаюсь
Его увлечь с собой из этих стен.
Он будет мой. О вожделенный час!
О ты, любовь, которая доселе
Мне придавала разума и силы,
И ты, судьба, умевшая помочь
Преодолеть преграды и препоны, —
Вы помогите мне, влюбленной страстно,
Отважную попытку завершить!
Любовь, о дай мне счастье. Ты, судьба,
Разбей мне злые цепи рабства!
(Освещает Калафа и смотрит на него).
Спит
Возлюбленный. О успокойся, сердце,
Не трепещи. Любимые ресницы,
Как жаль мне вас тревожить! Но нельзя
Терять мгновенья.
(Ставит светильник, затем говорит громко).
Незнакомец, встань.
Калаф
(проснувшись и испуганно вскочив)
Кто здесь? Кто ты? Чего еще ты хочешь?
Ты, новый беспокойный призрак... Дайте
Хоть миг покоя мне.
Адел ьма
Но почему
Ты сердишься? Чего боишься? Я

Турандот
315
Лишь женщина несчастная. И я
Не имена выпытывать пришла.
Ты хочешь знать, кто я? Садись и слушай.
Кал аф
Зачем ты здесь? Предупреждаю: ты
Пытаешься предать меня напрасно.
Адельма
(нежно)
Неблагодарный. Я — предать? Скажи,
Скирина здесь была? Письмо просила?
Калаф
Была.
Адел ьма
(быстро)
Но ты, конечно, не дал?
Калаф
Нет.
Не так я глуп.
Адельма
Благодари же Небо.
А хитрая рабыня здесь была?
Просила имена ей сообщить?
Калаф
Была и эта. Но она ушла
Ни с чем. И ты пришла напрасно тоже.
Адельма
Напрасны подозренья. Ты меня
Еще не знаешь. Сядь, послушай прежде,
А после если хочешь, называй
Меня предательницей.
(Садится на софу).

316
КАРЛО ГОЦЦИ
Калаф
(садится рядом)
Хорошо;
Скажи, чего ты хочешь от меня.
Адельма
Хочу, чтоб ты сначала посмотрел
Мои одежды и сказал мне, кто я.
Калаф
(рассматривает ее)
По виду, по осанке, по речам
Ты кажешься мне высокорожденной.
Но по одежде — скромная рабыня,
И вряд ли ошибусь, сказав, что ты
Была в Диване. Я тебя жалею.
Адельма
Пять лет назад тебя жалела я,
Когда ты был прислужником несчастным.
Сегодня, увидав тебя в Диване,
Жалела много больше. Было время,
Мне подсказало сердце, что рожден
Ты не для низкой службы. Знаю также,
Что для тебя я делала всегда
Все, что могла, когда я не была
Сама беспомощной. И что глазами
Я все сказала сердцу твоему,
Что девушке доступно молодой
И царской крови.
(Сбрасывает покрывало с лица).
Видишь? Говори:
Меня ты знаешь?
Калаф
(он поражен)
Небо! Ты Адельма?
Принцесса каразан? Ты та Адельма,
Которую считали все умершей?
Адел ьма
В цепях презренных рабства пред тобой
Дочь каразанского царя Адельма,

Турандот
317
Рожденная дня царства, а теперь
Несчастная, ничтожная служанка.
(Планет).
Кал аф
Все смерть твою оплакали. И вот,
Дочь Хейкобада вновь передо мною,
В цепях, раба, служанка...
Адел ьма
Да, в цепях!
Позволь, я расскажу тебе теперь
Моих несчастий роковую тайну.
Мой брат, как ты, влюбился до безумья
В надменную принцессу Турандот
И для нее предстал перед Диваном.
(Планет).
Среди голов на городских воротах
Ты можешь видеть голову его.
Мой бедный брат! Ужасная картина!
Я плакать никогда не перестану.
(Рыдает).
Кал аф
Бедняжка! Я слыхал об этом раньше,
Но плохо верил. А теперь я знаю.
Адельма
Царь Хейкобад, отец мой, храбрый воин,
Был возмущен концом ужасным сына.
Собрав войска, желая отомстить
За смерть его, он осадил пределы
Пекинского царя. Но изменила
Ему судьба: он был разбит и пал.
Один из царедворцев Альтоума
Решил искоренить семейство наше.
Три брата были варварски убиты,
А мать мою, моих сестер, меня,
Чтоб с нами кончить, бросили всех вместе
В бушующую реку. Милосердый

318
КАРЛО ГОЦЦИ
Хан Альтоум стоял на берегу
И, увидав, жестоко рассердился
На царедворца и велел спасти нас
Во что бы то ни стало. Мать моя
Была уже мертва и сестры также.
Я, более несчастная, была
Еще полуживой, меня спасли,
Вернули к жизни, и потом меня
Хан Альтоум с великим торжеством
Жестокой Турандот в рабыни отдал.
Коль ты не чужд, о, неизвестный принц,
Чувств человечности, — оплачь мой жребий.
Подумай, каково, какой ценой
Досталось мне быть низкою служанкой
У той, которая была причиной
Всех наших страшных бед, у Турандот.
(Планет).
Калаф
(тронутый)
О да, принцесса, горестям твоим
Я глубоко сочувствую. Однако
Их первою причиной был твой брат,
Затем отец неосторожный твой.
Но чем же мог бы я тебе помочь,
Я, сам несчастный? Если я достигну
Венца моих стремлений, — ожидай
От сердца, что сочувствует тебе,
Свободу и поддержку. А теперь
Рассказ об этих бедах лишь умножил
Мою печаль еще одной печалью.
Адельма
Вот я тебе призналась, и лицо
Тебе открыла; ты узнал, кто я,
Ты знаешь все мои несчастья. Я
Хочу одно: чтоб легче ты поверил
Мне, движимой глубоким состраданьем, —
Раз о любви не должно говорить, —
Мне, дочери царя. Пускай же Небо
Поможет мне внушить доверье сердцу,
Смущенному принцессой Турандот,
Слепому от любви; и пусть оно

Проникнется правдивыми словами
О замыслах принцессы.
Кал аф
Говори,
Адельма, что ты хочешь рассказать?
Адельма
Я расскажу... Но ты решишь, что я
Пришла тебя предать, как те, другие,
Презренные служанки и рабыни.
Калаф
Не мучь меня, Адельма, не томи,
Скажи мне все о той, кого люблю.
Адельма
(в сторону)
О Небо, пусть он лжи моей поверит!
(С силой говорит Калафу).
Так слушай. Яростная Турандот,
Проклятая злодейка, приказала
Тебя убить, едва взойдет заря.
Вот что решила та, кого ты любишь.
Калаф
(встает в гневном изумлении)
Меня убить?
Адел ьма
Да, да, тебя убить.
(Вставая, с удвоенной силой).
Едва ты завтра выйдешь из покоя,
Как двадцать или более кинжалов
Тебя ударят, и падешь ты мертвым.
Калаф
(с беспокойством)
Я извещу охрану...
(Хочет выйти).

320
КАРЛО ГОЦЦИ
Адельма
(удерживая его)
Что ты хочешь?
Ужели ты надеешься спастись,
Уведомив охрану? Простодушный!
Ведь ты не знаешь, где ты... Как сильна
Здесь власть ее... И до каких пределов
Дошли измена, хитрость и обман...
Кал аф
(в слепом отчаянии)
Калаф! Несчастный! О Тимур, отец мой,
Так вот как я пришел тебе на помощь!..
(В печальном забытье стоит, закрыв руками лицо).
Адел ьма
(изумленно в сторону)
Калаф, Тимура сын... О, будь же ты
Благословенна, ложь моя! Теперь
Вдвойне помочь несчастному ты можешь.
Любовь моя, мне помоги, укрась
Мои слова цветами красноречья;
И если он сейчас мне не уступит, —
То все же он лишится Турандот!
Калаф
(продолжает в отчаянии)
Проклятая судьба... Ну! что ж еще
Останется проделать над несчастным
Тебе, собравшей все свои удары
Над головой отверженного принца,
Умевшего и верить, и любить?
Итак, она на все, на все способна!
Ах, нет, такая злобная душа
Не может жить в таком прекрасном теле
(С негодованием).
Принцесса, нет, меня ты обманула.
Адельма
Твои слова меня не оскорбляют.
О, я предвидела твои сомненья.
Узнай же, чужестранец, что она
Из-за твоей загадки, там, в серале,

Турандот
321
Дошла до бешенства. Она теперь
Уверена, что ей не догадаться.
(С преувеличенным жаром).
Она в безумьи бродит по сералю
И, как собака, лаять и кусаться
Готова. Рвет и мечет, и кричит,
Позеленела вся, глаза косят,
Налились кровью, потемнел зрачок.
Она теперь не та, какой в Диване
Ее ты видел. Ты бы ужаснулся.
Я ей старалась расхвалить тебя,
Твои достоинства, чтобы умерить
Ее неистовство и убедить
Твоей женою стать. Но все напрасно.
Она, ты знаешь сам, пошла на хитрость.
И если б хитрость ей не удалась,
То верным евнухам распоряженье
Дано тебя предательски убить.
Ее приказы точны. Никогда
Еще на целом свете не рождалось
Такой души свирепой. За любовь
Ты ей заплатишь смертью. Эта смерть
Уже висит над головой твоей.
Ты мне не веришь? Что же, я готова
Стерпеть обиду. Мне вдвойне больнее,
Сознанье неминуемой беды.
(Плачет).
Кал аф
Итак, я предан посреди солдат,
Поставленных монархом для охраны!
Да, правду мне сказал слуга, что страх
И выгода сильнее чувства долга.
Жизнь, я тобой не дорожу! Напрасно
Искать спасенья от звезды жестокой.
Так вот твоя награда, Турандот,
Тому, кто полюбил тебя безумно,
Кто преклонился, кто себя заставил
Пойти на невозможное, на все,
Чтоб ты могла свою исполнить прихоть
(Гневно).
Жизнь, я тобой не дорожу! Напрасно
Искать спасенья от звезды жестокой.

322
КАРЛО ГОЦЦИ
Адельма
Нет, от звезды жестокой, чужестранец,
Тебя сумеет оградить Адел ьма.
Ты должен знать, что я из состраданья
Сумела стражу золотом купить.
Тебя от смерти, а себя от рабства
Могу спасти я. Там, в моих краях,
Сокровище зарытое лежит.
Я связана и дружбою, и кровно
С царем Берласским, славным Алингвером.
Здесь стража есть, готовая меня
Сопровождать; и лошади готовы.
Бежим из этих ненавистных стен.
Я соберу войска, и с Алингвером,
Царем Берласским, я восстановлю
Мои владенья! И отдам тебе!
Из благодарности ты можешь взять
Вот эту руку; если же тебе
Союз со мной не по сердцу, тогда
Среди княжон татарских ты найдешь
Немало девушек, прекрасней этой,
Достойных быть супругами. А я
Останусь подданной. И лишь бы ты
Избавился от смерти, лишь бы я
Стряхнула цепи рабства, я сумею
Смирить любовь, в которой я тебе
Смущенно признаюсь. Лишь о себе,
Лишь о своем спасении подумай,
А руку ты мою отвергнуть можешь.
День близок... Я страдаю... Принц, бежим!..
Калаф
Адельма благородная! Мне тяжко,
Но не могу тебя доставить в Берлас
И дать тебе свободу. Что сказал бы
О бегстве Альтоум? Он был бы прав,
Назвав меня предателем. Похитив
Тебя, я бы нарушил вероломно
Священные права гостеприимства.
Адел ьма
Права гостеприимства Турандот
Нарушила.

Калаф
Пусть так. Я не могу.
Я не хозяин сердца своего.
Я буду счастлив умереть, Адельма,
По воле той, которую люблю.
Беги одна. Я за нее умру.
Я так решил. Зачем мне дальше жить?
Без Турандот я более чем мертвый.
Пускай она натешится победой.
Адельма
Так это правда? Значит, от любви
Ты стал совсем слепым?
Калаф
Любовь и смерть.
Я ни на что другое не способен.
Адельма
Я знала, чужестранец, что злодейка
Прекраснее меня; я шла в надежде,
Не встретит ли иную благодарность
Моя душа. Не больно мне, что я
Унижена, одним я дорожу,
Твоей бесценной жизнью. О, бежим!
Спаси лишь жизнь свою, я умоляю.
Калаф
Адельма, я умру, я так решил.
Адельма
Неблагодарный. Оставайся. Я
Из-за тебя останусь также здесь,
Но я рабой уже недолго буду.
И если Небо мне не помогло, —
То ты увидишь, кто из нас двоих
Презреть умеет лучше блага жизни
В превратностях судьбы.
(В сторону).
Сломить любо
Настойчивостью твердой я сумею.
Калаф, и сын Тимура?

324
(Громко).
Неизвестный,
Прощай!
(Уходит).
Кал аф
Такую ночь провел ли кто?
Пылать в огне губительном любви,
Отвергнутым любимою страдать,
Быть окруженным тысячью напастей,
Узнать о смерти матери своей
И о большой опасности, грозящей
Отцу, слуге, и, наконец, узнать,
Что в самый день, который должен быть
Последним днем блужданья, днем надежды,
И радости, и высшего блаженства, —
В тот самый день тебя велит убить
Та, для которой ты хотел бы жить,
Которую ты любишь... Турандот!
Как ты безжалостна! Да, значит правду
Поведала мне хитрая рабыня,
Которой отказал я в именах,
Что дорого придется заплатить
Мне за мое упорство... Вот и солнце...
(Светлеет).
Настало время кровью напоить
Змею несытую. Долой печаль!
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
Бри гелл а, стража и Калаф.
Бри гелла
Ваше высочество, настал час великого испытания.
Калаф
(в волнении)
Так это ты? Ну что же, исполняй
Приказ, который дан тебе. Злодей,
Иди, кончай. Я жизни не ценю!

Турандот
325
Бри гелла
(удивленно)
Какие такие приказы? Никакого у меня другого приказа нет, как
препроводить вас в Диван, потому что император расчесал себе
бороду и идет туда же.
Кал аф
(с воодушевлением)
Идем в Диван. Я знаю, что до залы
Мне не дойти. Ты видишь, я умею
Идти на смерть без страха.
(Б:осает саблю).
Не хочу
Иметь защиты. Пусть она узнает,
Жестокая, что был я безоружен
И добровольно грудь мою открыл,
Чтобы ее исполнились мечты.
(Уходит в гневе).
Бри гелла
(в полном недоумении)
Что с ним за дьявол делается? Уж эти мне бабы проклятые! И спать
ему не дали, и всю башку перебаламутили. Ола! На караул! Веди его,
да смотри в оба!
Уходит. Слышны звуки барабанов и других инструментов.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Сцена изображает Диван, как во втором действии. В глубине сцены алтарь с
китайским божеством и два жреца; но он отделен от залы большим занавесом. При
открытии действия Альтоум сидит на троне, Мудрецы на их местах. Панталоне и
Тарталья по обеим сторонам трона Альтоума. Стража, как во втором действии.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Альтоум, Тарталья, Панталоне, Мудрецы, стража, затем Кал аф.
Калаф выходит в большом волнении, с подозрением оглядываясь вокруг.
Прибыв на середину сцены, делает поклон Альтоуму, затем говорит сам с собой.
Калаф
Как? Неужели я благополучно
Прошел весь путь, всегда перед собой
Дыханье смерти чувствуя? Никто
Меня не тронул. Или обманула
Меня Адельма, или Турандот,
Узнавши имена, приказ о смерти
Успела отменить и... я погиб!
Но лучше смерть, чем если оправдаться
Должно мое сомненье.
(Стоит в задумчивости).
Ал ьтоум
Милый сын,
Я вижу, ты взволнован. Я хотел бы
Тебя веселым видеть. Ты не бойся.
Сегодня кончатся твои невзгоды.
Я возвещу тебе и мир и радость.
Твоей супругой станет Турандот.
Она ко мне три раза посылала,
Прося меня освободить ее
От обязательства в Диван явиться

Турандот
327
И от союза брачного. Ты видишь,
Что можешь быть уверенным и ждать
Ее бестрепетно.
Панталоне
Что верно, то верно, ваше высочество. Я сам лично два раза ходил и
ждал у дверей сераля приказаний принцессы. Наскоро оделся и
побежал. Замерз так, что до сих пор борода трясется. Ну ничего.
Признаюсь — занятно мне было увидать вас в таком огорчении, когда
всем нам предстоит веселье.
Тарталья
Я там в тринадцать1 часов был. Как раз на самой на заре. Она меня
своими просьбами с полчаса продержала. И я ей с холода да со
злости, кажется, всяких глупостей наговорил.
(В сторону).
Выпорол бы я ее с удовольствием!
Альтоум
Смотри, как долго
Нейдет она. Я к ней послал с приказом
Немедленно явиться пред Диваном.
А в случае отказа — приведут
Ее насильно. Много оснований
Мне на нее сердиться. Вот она!
Она печальна. И лицо ее
Покрыто краскою стыда, который
Я тщетно вызвать в ней пытался... Сын!
Будь веселей!
Кал аф
Простите, государь!
Я вас благодарю. Но не могу
Преодолеть жестоких подозрений,
И больно мне, что мог я быть причиной
Ее страданья и ее стыда.
Я лучше бы хотел... Нет, не могу...
Как мог бы жить я без нее на свете!
Надеюсь, что со временем она,
Моею окруженная любовью,
Ко мне привыкнет. Я ей безраздельно
Т. е. 13 часов после Ave Maria (после заката солнца). (М. О.).

328
КАРЛО ГОЦЦИ
Вручаю сердце! И ее желанья
Моими будут. Тот, кто от меня
Захочет милостей, не должен будет
Искать поддержки разных паразитов,
Льстецов придворных, женщины иной;
Одна она — советчица моя,
Посредница моих благоволений!
В любви я буду верен, постоянен,
И повода не дам для подозрений.
Немного времени пройдет, быть может,
Она меня полюбит и, надеюсь,
О ненависти прежней пожалеет.
Ал ьтоум
Эй, слуги, торопитесь превратить
Зал заседаний в храм. Пускай она
Войдя, увидит, как держу я слово.
Пускай народ сюда свободно входит.
Настало время пострадать немного
Неблагодарной дочери моей
И разом заплатить за все мученья
Ее отца. Пусть радуются все.
Сыграем свадьбу. Жертвенник готовьте.
В глубине сцены поднимается занавес, и открывает алтарь и китайских жрецов.
Панталоне
Канцлер, а канцлер, она идет, идет. Сдается мне, что она плачет.
Тартал ья
Свита у нее довольно печального вида. Вообще, эта свадьба больше
на панихиду смахивает, по-моему.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Турандот, Адел ьма, Труффал ьд и н, е вн ухи, рабы н и и прежние.
Под звуки печального марша выходит Турандот со своей обычной свитой. Все лица
ее свиты носят знак траура. Выполняется тот же церемониал, как и во втором
действии. Турандот, взойдя на трон, делает жест изумления, увидав алтарь и жрецов.
Каждый занимает свое место, как во втором действии. Калаф стоит посреди сцены.
Турандот
Весь этот траур, незнакомец, этот
Печальный вид моей угрюмой свиты,
Тебя, я знаю, радуют. Я вижу

Турандот
329
Готовый жертвенник, и я печальна.
Поверь, что я употребила все
Свое искусство, чтобы отомстить
За стыд вчерашний; но теперь судьбе
Я уступить должна.
Кал аф
О Турандот!
Как я хотел бы душу вам открыть
И показать, что вашею печалью
Омрачена моя живая радость!
Зачем жалеть, что вы даете счастье
Тому, кто любит вас? Зачем не сплесть
Священный узел счастием взаимным?
И я прошу прощенья, если должен
Просить прощенья тот, кто полюбил.
Ал ьтоум
Она не заслужила, сын мой милый,
Таких смиренных слов. И ей пора,
Давно пора склониться и смириться.
Пусть музыка играет веселей.
Пусть брак священный будет заключен.
Турандот
Еще не время. Нет прекрасней мести,
Как притвориться и вселить в тебя
Уверенность, душевный мир и радость,
Чтобы затем тебя внезапно бросить
От счастья к муке.
(Встает).
Слушайте меня!
Калаф, Тимура сын, вон из Дивана!
Вот имена, которых ты хотел.
Ищи жену другую! И узнай,
Как Турандот умеет побеждать!
Калаф
(в горестном изумлении)
О, я несчастный!

330
КАРЛО ГОЦЦИ
Альтоум
(изумленно)
Боги, что я слышу!
Панталоне
Мать честная, как она его отбрила! Канцлер, а?
Тарталья
Бергингузин! Меня прямо по сердцу резануло!
Калаф
(в отчаянии)
Погибло все! Кто мне теперь поможет?
Ах, некому помочь! Я сам себе
Убийцей стал. Я слишком полюбил
И погубил любовь. Я мог вчера
В ответах ошибиться. И теперь
Я был бы обезглавлен, и душа
Не испытала бы страданий этих,
Ужаснее, чем смерть! Ты, Альтоум,
Напрасно отменил закон суровый,
Суливший смерть мне, если дочь твоя
Узнает имена. Она была бы
Еще счастливей.
(Планет).
Альтоум
Верь, Калаф, печаль
Терзает сердце старое. Какой
Нежданный случай!
Турандот
(тихо Зелиме)
Как мне жаль его,
Зелима! Дольше сердце от него
Не защитить мне!
Зелима
(тихо)
Сдайтесь, уступите!
Народ волнуется.

Турандот
331
Адельма
(сама с собой)
Идет вопрос
О жизни и о смерти!
Кал аф
(растерянно)
Будто сон...
Рассудок мой...
(Бурно).
Жестокая, скажи,
Ты сожалеешь, что не видишь мертвым
Того, кто так любил тебя? Хочу,
Чтоб ты и жизнь мою завоевала!
(Быстро подходит к трону Турандот).
Вот, он у ног твоих, тот принц Калаф,
Которого ты знаешь, ненавидишь,
Который презирает небо, землю,
Свою судьбу, который, обезумев,
В отчаянии, на твоих глазах
От горя умирает!
Выхватывает кинжал, хочет заколоться. Турандот бросается к нему с трона и
останавливает его.
Турандот
(с нежностью)
Нет, Калаф!
Не надо.
Ал ьтоум
Что я вижу?
Калаф
(в изумлении)
Как, ты хочешь
Той смерти помешать, которой ищешь?
Способна ты на дело милосердья?
Жестокая, ты хочешь, чтобы я
Жил без тебя, страдая бесконечно,

332
КАРЛО ГОЦЦИ
И мучился всю жизнь? По крайней мере,
Будь в этом милосерда и позволь
Мне избежать такого горя. Если
Способна ты на милость, то в Пекине
Есть мой отец, Тимур. Несчастен он,
Преследуем, его лишили царства,
Он нищим стал. Помочь ему я тщетно
Старался. Пожалей его, а мне,
Дай этот мир покинуть.
(Хочет убить себя. Турандот останавливает его.)
Турандот
Нет, Калаф!
Ты будешь жить. Ты должен... для меня!
Знай; я побеждена. Скорей, Зелима,
Беги ты к узнику, его отцу,
Утешить постарайся старика
И верного слугу его утешь.
Там ждет и мать твоя. Ей помоги...
Зелима
Бегу. О, как я рада!
(Уходит).
Адельма
(в страшном волнении)
Гибнет все!
Я чую смерть. Надежды больше нет!
Турандот
Узнай. Я победила лишь случайно.
Сегодня ночью, в странном забытьи,
Ты имена открыл моей рабыне,
Адельме. От нее я их узнала.
Но, пусть про то узнает целый мир,
Я не способна быть несправедливой.
Узнай еще, что красота твоя,
Твой доблестный и благородный вид
Нашли дорогу к сердцу моему,
Его смягчить сумели. О, живи,
Будь справедливо гордым. Турандот
Твоя супруга!

Турандот
Адел ьма
(скорбно сама с собой)
О, как я страдаю!
Кал аф
Как, ты моя? О радость, дай мне жить!
Ал ьтоум
(сходя с трона)
Дочь... Дорогая... Я тебе прощаю
Все горести, что ты мне причиняла.
Ты искупила все своим порывом.
Панталоне
Свадьба, свадьба! Уступите дорогу, господа мудрецы.
Тарталья
Отойдите в сторонку, туда, на задний план.
Мудрецы отходят назад.
Адел ьма
(порывисто выходит вперед)
О да, живи, жестокий, и живи
С ней, ненавистной мне! А ты, принцесса,
Узнай, что ненавижу я тебя,
Что все мои дела имели целью
Добиться, чтобы он на мне женился.
Пять лет назад, еще в моих владеньях
Его я полюбила. Притворившись,
Что я забочусь об одной тебе,
Сегодня ночью я его просила
Бежать со мной, ему тебя бранила...
Но было все напрасно... Наконец,
Случайно произнес он имена.
Я их тебе открыла, ожидая,
Что ты его прогонишь, и тогда
Удастся мне склонить его к побегу,
И будет он моим. Но слишком он
Тобою увлечен. И мне на горе
Все оказалась тщетным, и надежда

КАРЛО
Рассеялась навек. Теперь один
Мне остается путь. Я им пойду.
Я рождена принцессой. Стыдно мне
Жить в рабстве, как жила я до сих пор.
Тебя, жестокую, я ненавижу.
Ты отняла отца и мать мою,
И братьев, и сестер, мои владенья
И, наконец, его, мою любовь.
Довольно для Адельмы этих бедствий.
Пора кончать. Пускай же с ней погибнет
Последний отпрыск царственного рода.
И кровь да смоет годы униженья!
(Подымает кинжал Калафа и гордо продолжает).
Вот он, кинжал, тобою отстраненный
От сердца мужа, чтоб пронзить меня.
Пусть видит весь народ, могу ли я
Разрушить цепи рабства!
(Хочет убить себя. Калаф ее останавливает).
Калаф
Нет, Адельма!
Остановись!
Адел ьма
Оставь меня, тиран!
(Плачущим голосом).
Пусти, неблагодарный! Дай мне смерть!
(Пытается заколоться. Калаф отнимает у нее кинжал).
Калаф
Ты не умрешь. Я признаю, что я
Тебе обязан всем благополучьем.
Твое предательство на пользу было,
Им довела меня ты до поступка,
Который тронул сердце, наконец,
Той, что меня хотела ненавидеть
И сделала теперь счастливей всех.
Прости любовь, в которой я не волен,
И не зови меня неблагодарным.
Клянусь богами, если бы я мог

Любить другую, то моей женой
Была бы ты.
Адельма
(зарыдав)
Нет, нет, я не достойна
Твоей руки.
Турандот
Адельма, что с тобой?
Адельма
Теперь ты знаешь все мои страданья.
Ты отняла одну мою надежду —
Ты отняла его. Лишь для него
Я шла на все, предательницей стала;
Он отнял средство отомстить тебе.
Верни свободу мне, по крайней мере,
Я странницей покину ваш Пекин.
Не сотвори жестокости последней,
Не заставляй меня узреть Калафа
В объятьях Турандот. Ты должен помнить, —
Ревнивые сердца на все способны,
На все пойдет в отчаяньи душа.
Там, где Адельма, ты уже не можешь
Быть в безопасности.
(Планет).
Ал ьтоум
(в сторону)
Мне жаль ее,
Принцессу бедную.
Калаф
Адельма, будет,
Не плачь. Ты видишь, я теперь могу
Отчасти возвратить тебе свой долг.
Ты, Альтоум, и ты, моя супруга,
Я вас молю принцессе возвратить
Ее свободу.

336
КАРЛО ГОЦЦИ
Турандот
Я прошу о том же,
Отец! Я знаю, что в ее глазах
Я — ненавистна и жестока; видеть
Меня ей трудно. Я ее любила,
Я доверяла ей во всем. Но было
Напрасно все. Она таила гнев.
И для нее я не могла никак
Быть более подругой, чем принцессой.
Она не доверяла мне. Пускай
Она уйдет свободной! Если вы
Хотите оказать нам эту милость,
Мне, дочери, и моему супругу, —
Не откажите в этой низкой просьбе!
Альтоум
В такой счастливый день своих щедрот
Я мерить не могу. Пускай она
Свою получит долю в этом счастьи.
Одной свободы мало. Я отдам
Адельме мною отнятое царство.
Пусть выберет супруга, чтобы с ним
Благоразумно, мудро, а не слепо,
Не дерзостно страною управлять.
Адел ьма
О, господин мой... слишком смущена
Раскаяньем несчастная Адел ьма...
Моя любовь мешает мне понять
И оценить благодеянья ваши.
Но время просветит усталый ум.
Пока же я способна только плакать...
Нет сил сдержаться...
Кал аф
Где ты, мой отец?
Ты здесь, в Пекине? Где тебя найти,
Обнять тебя и счастьем поделиться?
Турандот
Отец твой у меня. И в этот час
Он знает все и радостен. Позволь

Не открывать пред всеми эту тайну.
Я их стыжусь. Ты скоро все узнаешь.
Альтоум
Тимур с тобой? Калаф, возвеселись.
Здесь ты уж царь. Тимур да будет счастлив,
Его страна свободна. Этот варвар,
Хан хорезмийский, управлял жестоко
Твоей землей и от руки вассалов,
Не вынесших свирепой тирании,
Пал мертвым. А державный скипетр твой
Твоим министром верным дли тебя
Был сохранен. Теперь он разослал
Ко всем монархам тайные записки,
Где описал подробные приметы,
Прося тебя иль твоего отца
Принять бразды правленья, если живы.
Возьми вот этот лист и в нем прочти
Конец твоих невзгод.
(Дает ему бумагу).
Калаф
(рассматривая бумагу)
Возможно ль? Боги!
О Турандот, о царь! Но нет, не к вам,
Не к смертным воссылать мои восторги.
Мои восторги к вам, о боги! К вам
Я руки воздеваю. Вам я шлю
Мои благодаренья, вас молю
Послать мне сотню новых испытаний,
Вас, изменяющих дела земные
Наперекор людскому рассужденью,
В уничижении молю простить
Мне жалобы мои. И если жизнь
И горести ее порою могут
Нас заставлять на время позабыть
О всемогуществе руки дающей, —
Простите мне и это прегрешенье!
Все присутствующие тронуты и плачут.
Турандот
Ничто не омрачает нашей свадьбы...

338
КАРЛО ГОЦЦИ
(В раздумьи).
Калаф готов был жизнь свою отдать
Из-за любви ко мне. Его министр
Для счастья господина своего
Пошел на смерть. Его другой министр
Ему хранит престол, хотя бы мог
Сам стать царем. И тот старик несчастный
Во имя сына близко видел смерть...
А женщина, что мне была скорее
Подругой, чем рабыней, предает.
О Небо, умоляю мне простить
Упорное к мужчинам отвращенье!
Прости и все жестокости мои!
(Выходит вперед).
Узнайте вы, любезные мужчины,
Что я вас всех люблю. И чем-нибудь
Раскаянье извольте поощрить!
ЗАНАВЕС

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ ТЕАТРА
В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевода. Блоха

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Новый род сказочных театральных представлений преуспевал
как нельзя лучше, что явствует из неоспоримых истин, изложенных
в предшествующих моих предисловиях.
С этих пор насмешки сторонников синьоров Кьяри и Гольдо-
ни стали бессильными. Они лишь оскорбляли публику, которая
была в восхищении и благосклонно желала видеть в театре все новые
сказки.
Этот род представлений настолько отличен от того, который
употреблялся обоими вышеупомянутыми поэтами, что не мог
вредить их пьесам, правильным и ученым, как их называют. Тем не
менее мне едва ли удалось убедить кого-либо в том, что этим пьесам
не было причинено ущерба. В схватке театральных поэтов победы и
поражения определяются разногласиями публики.
Трудное в этом новом роде зрелищ (кроме других, очень
многочисленных трудностей) заключается в избежании однообразия и в
придумывании новых и сильных положений.
Чудесное — небольшой источник для небольшого таланта вроде
моего. Тот, однако, у кого окажется канва, пригодная для критики и
аллегорического изображения человеческих нравов и ложных
учений нашего века, с правдивостью, скромностью и изяществом, тот,
кто сумеет красноречиво ее трактовать и поставить чудесное на
подобающее ему место, тот найдет, что чудесное далеко не бесплодно
и всегда будет самым могучим и полезным подспорьем для
итальянских комических актеров.
Я утверждаю, что приложил все усилия к тому, чтобы сделать
мои десять сказок различными как по канве, так и по ситуациям.
«Женщина-Змея» была моей пятой театральной сказкой.
Поставленная труппой Сакки в театре Сант-Анджело в Венеции 29
октября 1762 года, она в течение осени и последующего карнавала
выдержала семнадцать удачнейших представлений.
Пятая сцена третьего действия этой сказки — одна из тех
выдумок, которые серьезные газетные писаки, авторы глупых,
бессмысленных сатир, называют тривиальным вздором.

342
КАРЛО ГОЦЦИ
Так как это представление полно чудес, мне пришлось для
сокращения времени и расходов труппы, а также для того, чтобы не
заставлять ее показывать многие чудесные события, которые,
однако, должны быть известны слушателям, выпустить на сцену Труф-
фальдино, подражающего оборванным продавцам печатных
известий, и заставить его рассказывать их вкратце, сопровождая
повествование разными выходками.
Сакки — Труффальдино, выходивший в коротком, рваном
плаще и грязной шляпе, с огромной охапкой печатных листков, кричал,
подражая этим бездельникам, и передавал в немногих словах
содержание сообщения, рассказывая о происшедших событиях и
приглашая народ купить у него листок за один сольдо.
Эта неожиданная сцена, которую он исполнял с большим
изяществом и точностью подражания, что неизменно имеет успех у
зрителей, вызывала в театре шум и несмолкаемые взрывы смеха, а из лож
ему бросали деньги и сласти, чтобы только получить листок.
Подобного рода выдумка, кажущаяся тривиальной, но
находящая себе оправдание в той откровенной свободе, которой я всегда
придерживался в своих сказках, была оценена умными людьми по
достоинству. Сцена эта повлекла за собой ряд происшествий, слух о
которых распространился по всему городу, вызывая у всех
любопытство и желание пойти посмотреть такое зрелище.
Когда продавцы газет услышали об успехе этой сцены, они
собрались около входа в театр с грузом старых, заплесневелых листков,
ничего не имевших общего с представлением, и во время выхода
публики стали выкрикивать, надсаживая горло, сообщение о
великих событиях, изображенных в «Женщине-Змее». В ночной темноте
они продали бесчисленное множество этих листков, после чего
отправились в остерию выпить за здоровье Сакки. Все это возбудило
общественные пересуды, которые так способствуют успеху
актерской труппы.
Низменное, развитое и представленное в театре в своем
истинном виде, привлекающее толпу и вызывающее волнение, перестает
быть низменным и превращается в полезную и занимательную
выдумку. Занимательна ли она, — спросите у публики, полезна ли, —
узнайте у актеров: тогда вам нетрудно будет убедиться в ее
соответствии совету Горация.
Излишне говорить, что эта сказка ежегодно повторяется перед
публикой, которая всегда имеет любезность терпеливо смотреть ее.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Фаррускад — царь Тифлиса.
Керестани — фея, царица Эльдорадо, его жена.
Канцаде — сестра Фаррускада, амазонка, возлюбленная Тогрула.
Тогрул — визирь, верный министр.
Бадур — другой министр, предатель.
с > близнецы, дети Фаррускада и Керестани.
Бедредин!
Смеральдина — прислужница Канцаде, амазонка.
Панталоне — воспитатель Фаррускада.
Труффальдино — ловчий Фаррускада.
Тарталья — младший министр.
Бригелла — слуга визиря Тогрула.
Фардзана . А
1 феи.
Дзем и на
Великан.
Солдаты и прислужницы без речей.
Голоса различных невидимых лиц.
Действие происходит частью в неведомой пустыне, частью в городе Тифлисе и
его окрестностях.

^E:|^SMS^^^fcS:?i2S^®::S5:^
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Небольшой лес.
ЯВЛЕНИЕ I
Феи Фардзана и Дземина.
Дзем и на
(с грустью)
Фардзана, неужели ты не плачешь?
Фардзана
О чем, Дземина, плакать я должна?
Дземина
Иль ты забыла, что Керестани,
Прекраснейшая фея, дочь Дзебдоны
И смертного царя Абделадзина,
Что в Эльдорадо держит свой престол, -
Керестани, любезная подруга,
Влюбившись в Фаррускада, захотела
Ему женою стать, свою природу
Бессмертную на смертную сменить?
Забыла ты, как царь Демогоргон
В великом гневе приказал ей бросить
Свой замысел, но...
Фардзана
Да, Дземина, знаю;
Демогоргон поклялся, что исполнит
Ее желанье: если до заката

Женщина-Змея
345
Второго дня, когда в зените Пес,
Керестани супруг не проклянет,
Она свое бессмертье потеряет.
Дзем и на
О боже! Завтра с солнечным восходом
День роковой наступит! Потеряем
В расцвете лет любимую, родную
Керестани, прекраснейший цветок
В венце подруг. Ты знаешь ведь, Фардзана,
Ее очарование...
Фардзана
Ты помнишь,
Как много дел неслыханно жестоких
Придется ей пред мужем совершить
По приказанию Демогоргона?..
И, сверх того, он осудил ее,
Чтоб восемь лет и день тот роковой
Она происхождение скрывала
И тайну всех поступков. Верь, Дземина,
Проклятие сорвется с уст его,
И станет нам она подругой снова!
Дземина
Но ты ведь знаешь, должен Фаррускад
Дать клятву в том, что никогда супругу
Не проклянет, и все же вероломно
Произнести проклятие. Тогда
Керестани останется бессмертной.
Фардзана
Он клятву даст, но, клятвы не сдержав,
Ее он проклянет, и нашей будет
Она опять.
Дзем ина
Нет, клясться он не станет.
Фардзана
Увидишь — станет!

346
КАРЛО ГОЦЦИ
Дземина
Если поклянется,
Свою он клятву сдержит.
Фардзана
Нет, Дземина,
Он проклянет ее.
Дземина
Как ты жестока!
Забыла разве страшный приговор,
Что будет тяготеть над ней два века?
Ведь если он произнесет проклятье,
Придется ей прекрасную наружность
Сменить на кожу гнусную змеи.
Фардзана
Все это так, но разве в этом дело?
Конечно, ей придется наказаньем
Безумное желанье искупить.
Но двести лет пройдет; за это время
Погибнет дерзновенный Фаррускад
И станет вновь она подругой нашей.
Дземи на
Но может Фаррускад освободить
Ее от наказанья, и тогда
Она для нас потеряна навеки!
Фардзана
Все это сны. Простится с жизнью он.
Мне это дело вверено. Должна я
Подругу осужденную стеречь
И завтра ж погубить ее супруга.
Исчезнет он и вместе с ним возможность
Ей смертной стать.
Дземи на
Но неужели ты
Волшебника Джеонки не боишься?
Он Фаррускаду друг.

Женшина-Змея
347
Фардзана
Нет, не боюсь.
Идем, нехорошо надоедать
Толпе, что ждет неслыханных событий;
Мы тайнами своими лишь наскучим,
И лучшие из них утратят смысл.
Д земина
Ах, прежде чем успеем мы наскучить
Тем, кто для нас дороже всех на свете,
Керестани погибнет с Фаррускадом!
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ II
Декорация меняется, изображая ужасную пустыню с различными скалами в
глубине и разбросанными камнями, удобными для сиденья.
Труффальдино и Бригелла выходят вместе обнявшись.
Бригелла, — он только что встретил Труффальдино; ему
хочется узнать, каким образом тот оказался в этой пустыне, и
получить сведения о принце Фаррускаде.
Труффальдино принимает позу человека, рассказывающего
ребенку сказку; часто употребляет выражение: «И так-то вот,
добрый мой синьор», и т. д. Рассказывает, что, как известно Бригелле, в
таком-то году (указывает год, который совпадал бы с окончанием
упоминавшегося феями восьмилетнего срока) двенадцатого числа
апреля месяца вышли поохотиться из города Тифлиса принц Фарру-
скад, его дядька Панталоне, он сам и много охотников. Придя в лес,
расположенный далеко от города, они увидели лань, белую, как
снег, украшенную золотыми шнурками и цветами, с
драгоценностями на шее, с кольцами на ногах, с алмазами в чолке и т. п. «Самая
прекрасная, самая прекрасная вещь, какую можно увидеть обоими
глазами», и т. п. Принц Фаррускад безумно в нее влюбился и
бросился за ней. Панталоне бежал за принцем, а он за Панталоне.
«Бежал... бежал... шел... шел...» Лань достигла берега реки. Принц был
уже совсем близко от нее, и все они «вот-вот» готовы были схватить
ее за хвост, как вдруг лань сделала прыжок, бросилась в реку и
исчезла.
Бригелла, — может быть, она утонула?
Труффальдино, — нет, но пускай он не прерывает рассказа
чрезвычайной важности. «И так-то вот, добрый мой синьор», и т. д.
Принц в страшном беспокойстве, зачарованный ланью, в отчаянии
заставил весь день вылавливать ее живой или мертвой. «И вот ее ло-

348
КАРЛО ГОЦЦИ
вили... ловили... ловили...» и пр. Но все было напрасно. Как вдруг...
О чудо! Из реки послышался сладчайший голос, который звал и
говорил: «Фаррускад, следуй за мной!» Принц, совершенно не
владевший собой, не мог удержаться и бросился в реку головой вниз.
Панталоне в отчаянии, придерживая бороду рукой, бросился вслед за
своим господином. Он, Труффальдино, тоже хотел броситься вслед
за Панталоне, но его удержал страх промокнуть. Однако, посмотрев
на реку, он увидел в глубине реки стол, который ломился от яств.
Тогда верность господину заставила его броситься в пропасть. О
чудо! Он нашел в пучине уже не стол, а лань, превратившуюся в
принцессу, со свитой прислужниц — «самую прекрасную, самую
прекрасную вещь, какую можно увидеть обоими глазами», и пр. Принц
стоял перед ней на коленях, а Панталоне стоял там дурак-дураком.
Принц говорил:
Скажи мне, кто ты, дева красоты.
О сжалься над печальным этим сердцем,
Которое ни разу не горело
Таким всепожирающим огнем!
Принцесса же отвечала:
Не спрашивай, кто я. Настанет время,
И все узнаешь. Пыл любовный твой
Мне нравится, и если ты сумеешь
В себе довольно мужества найти
Перенести тяжелые невзгоды,
Тебя своим супругом назову.
Принц решил жениться на ней, даже если погибнет весь мир.
Панталоне кричал, старался его отговорить, но они вошли во дворец г
алмазными колоннами, рубиновыми дверями, балками из чистого
золота, и т. п., и т. д. Здесь на зло Панталоне отпраздновали
свадьбу, а девять месяцев спустя принцесса родила мальчика и девочку —
«прелестнейшие создания, братец ты мой, прелестнейшие создания»
и т. д. Мальчика назвали Бедредином, а девочку Рецией — им
теперь могло быть около семи лет. Все это время они
превосходнейшим образом ели, пили и спали, а он с большим успехом ухаживал
за прислужницами. Панталоне был вечно грустен, не зная ни
страны, ни принцессы; принц же постоянно повторял:
Скажи мне, кто ты, дева красоты, и пр.
На что принцесса отвечала:
Не спрашивай, кто я. Настанет время,
И все узнаешь. Пыл любовный твой
Мне нравится, но мужество имей
Перенести жестокие невзгоды.

Женщина-Змея
349
Увы! Тяжелый миг настанет вскоре
Для нас с тобою, нежный мой супруг.
Вечные тайны, вечные секреты, и пр. Три дня тому назад принц из
любопытства взломал письменный стол принцессы, надеясь там
найти какое-нибудь ее письмо и узнать по адресу, кто она такая.
Принцесса застала его на месте преступления и, разгневанная его
непослушанием, со слезами стала его упрекать, затем вскрикнула, топнула
ногой и... о чудо!., исчезла вместе с детьми, с прислужницами и с
дворцом, они же остались, как он видит, в этой ужасной пустыне.
Бригелла изумлен этим рассказом; не хочет верить.
Труффальдино клянется и обещает показать ему в этой
пустыне чудеснейшие веши. Спрашивает Бригеллу, каким образом
он сюда попал.
Бригелла говорит, что он попал сюда не один, а в обществе
визиря Тогрула и Тартальи, верных министров принца Фаррускада.
Рассказывает, что старый царь Атальмук, отец Фаррускада, умер от
огорчения, не имея в течение восьми лет никаких известий о сыне;
что злой арапский король, великан Моргон, добиваясь руки сестры
Фаррускада, принцессы Канцаде, а вместе с нею и короны, напал на
государство и осадил город Тифлис; что визирь Тогрул,
возлюбленный Канцаде, отправился к пещере чернокнижника Джеонки,
чтобы при этих печальных обстоятельствах получить вести о принце
Фаррускаде. Джеонка велел ему отправиться на гору Олимп; там он
найдет скважину; спустившись в нее, он встретит принца. На дорогу
он дал Тогрулу талисманы и, между прочим, ввиду
продолжительности путешествия по скважине и невозможности найти в ней питье и
пищу, — чудесный пластырь, который, будучи помещен под
ложечкой, предохраняет от голода и жажды в течение двух месяцев.
Тогрул, Тарталья и он отправились с этим пластырем под ложечкой к
Олимпу, разыскали там скважину, спустились в нее с зажженными
факелами и, пройдя сорок миллионов семь тысяч двести четыре
ступени, очутились наконец в этой пустыне.
Труффальдино изумляется; спрашивает, где находятся
Тогрул и Тарталья.
Бригелла говорит, что оставил их отдыхать под деревом
поблизости. Спрашивает, где принц и Панталоне.
Труффальдино говорит, что они скитаются по пустыне,
потому что принц в отчаянии все ищет принцессу, но к вечеру они все
же придут в эту ограду, чтобы поужинать и отдохнуть.
Бригелла спрашивает, что едят и как спят в этой пустыне, в
которой видны одни камни и пни.
Труффальдино отвечает, что они спят в палатках,
появившихся после исчезновения роскошного дворца, едят же они
превосходно, так как кушанья подаются готовыми, неизвестно кем, но по
первому требованию.

350
КАРЛО ГОЦЦИ
Бригелла изумляется; чувствует, что пластырь, лежащий у
него на животе, теряет свою силу: два месяца его действия уже на
исходе. Он изнемогает и не может больше стоять на ногах.
Труффальдино говорит ему, чтобы он следовал за ним и не
сомневался, и пр.
Бригелла говорит, что надо также помочь Тогрулу и Тарталье.
Труффальдино, — что все будет сделано; пусть он только
следует за ним, и по дороге он расскажет ему еще о других чудесах.
«И так-то вот, добрый мой синьор», и пр. (Продолжает рассказывать.)
Оба уходят.
ЯВЛЕНИЕ III
Фаррускад, Панталоне.
Фаррускад
(выходя в беспокойстве)
Все поиски напрасны. Неужели
Керестани, любимую жену,
Увидеть вновь, мой друг, не суждено мне?
Панталоне
Я совсем потерял голову. У меня помутился рассудок. Дорогое
высочество, ведь если оставаться целый день под этим солнцем, можно
простудить себе почки или схватить гадкую болезнь — красную
сыпь. Здесь у нас нет ни докторов, ни лекарств, ни хирургов. Мы
умрем, как животные. Дорогой сынок, дорогой сынок, забудьте вы
эту проклятущую любовь!
Фаррускад
О друг, как мне забыть любовь такую,
Такую нежность, доброту, томленья?
Ах, верный мой слуга, все потерял я,
И мне покоя больше не найти!
Панталоне
Но нежность, любовь, томления, вздохи — к кому? к кому?
Фаррускад
К душе великой, гордой, благородной
Принцессы, самой доброй и прекрасной

Женщина-Змея
351
Из всех, которых созерцало солнце
С тех пор, как им земля озарена.
Панталоне
Проклятой ведьмы, которая меняет свой облик, как захочет, как ей
понравится; у которой, наверно, за плечами четыреста или пятьсот
лет. О где ты, волшебное кольцо Анджелики? Ты, открывшее Руд-
жеро глаза, что красота Альчины была страшным безобразием, — ты
бы вылечило и этого несчастного юношу, показав ему бабу-ягу в
образе этой синьоры Керестани.
Фаррускад
(страстно, на одной стороне сцены)
О волосы прекрасные! Навеки,
Увы, навеки вас я потерял!
Панталоне
(на другой стороне сцены, прислушиваясь к его словам)
Проклятая общипанная тыква с четырьмя седыми волосками на
макушке и, вероятно, покрытая паршой, будь милостивой, откройся!
Фаррускад
(по-прежнему)
Ах, очи-звезды! Кто меня лишил вас?
Панталоне
(по-прежнему)
Провалившиеся гляделки, похожие на глаза лошади Гонеллы,
оплеванные и раскосые, покажитесь же наконец!
Фаррускад
О рот, рубины алые и жемчуг —
Вас не увижу вновь! Кто вас похитил?
Панталоне
Лиловые десны с четырьмя гнилыми торчками, тощие губы, черная
пасть василиска, покажитесь наконец в недобрый час!
Фаррускад
О щеки — розы с лилиями!.. Где вы?

352
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Выцветшая физиономия, челюсти сушеной трески, выскочите же
скорее наружу, какие вы ни на есть, и вылечите бедного юношу от
этого несчастья, от этого наваждения!
Фаррускад
О грудь прекрасная моей супруги!
Куда ты, белоснежная, сокрылась?
Π анталоне
О мешки из грязной замши, шаровары из колбасной кожуры,
откройтесь такими, какими я вас вижу глазами моего рассудка, и
толкните как следует этого бедного завороженного! (Фаррускаду.) Ваше
высочество, родной мой, вы не помните грубого обмана, который
колдунья Дильноваз проделала над королем Тибета?
Фаррускад
Какой обман? О чем вы говорите?
Панталоне
Скверная история! Колдунья Дильноваз, имея триста лет от роду,
посредством волшебных чар, заключенных в талисман, приняла
образ двадцатилетней молодухи, жены короля Тибета, сумела согнать
с царского ложа настоящую жену как обманщицу и стала сама
царицей. Ну, что вы скажете? Так как эта колдунья была перворазрядной
негодницей, король застал ее однажды за делом, которое ему не
понравилось, с каким-то... разве я знаю?., из дома дьявола и, не
удержавшись, нанес ей удар шпагой. Случилось так, что при этом он
разрубил талисман, источник обмана, в котором были заключены
все ее чары, и вот она на его глазах превратилась в безобразную
старуху, без единого зуба во рту, такую сморщенную, со столькими
волосами на подбородке, что она больше всего была похожа на
рубленую телятину. Это истинное происшествие, ваше величество, а не
сказки, которые рассказываются ребятам. Бедному королю
пришлось разыскивать свою жену, которая, бедняжка, ходила, питаясь
подаянием и твердя эти знаменитые слова:
Мой муж король, но я не королева...
Принцесса я, но царства лишена.
Вот и вы тоже. Бьюсь об заклад, что Керестани такая же колдунья,
как и Дильноваз. О, если кто-нибудь может обнаружить истину,
скрытую колдовством, так это именно я!

Женщина-Змея
353
Фаррускад
Не говорите больше! Как же может
Старухой быть моя Керестани,
Раз мне она двух деток родила?
О милые, потерянные дети!
(Плачет.)
Π анталоне
Да, признаться, эти дети и у меня отняли сердце. Они были такие
ненаглядные ягодки, моя единственная услада! Этот мальчик, Бед-
редин, такой живой, такой сообразительный! О, из него наверно
вышел бы толк! А эта девочка, Реция, что это было за дорогое, за
замечательное создание! Мне кажется, я еще сейчас вижу, как они
играют вокруг меня и называют меня дедушкой. Не надо было о них
вспоминать, потому что теперь я чувствую, что мое сердце
разрывается на части... (Планет.) Но, ваше высочество, надо же набраться
мужества и отдохнуть. В конце концов, они ведь дети колдуньи.
У нее сердце, наверно, обросло шерстью, если она могла оторвать от
отцовской груди единственное утешение, его собственную кровь!
Фаррускад
Ах, Панталоне, сам себя я предал:
Запрещено мне было узнавать
До дня, определенного женою,
Ее происхожденье — кто она.
Запрет нарушил я. Хотел до срока
В ее проникнуть тайну и теперь
Свое я любопытство проклинаю!
Панталоне
Нечего сказать, преступление! Неужели нельзя узнать, кто такая
собственная жена? Сказать откровенно, это запрещение всегда было
мне подозрительно, так же как меня всегда возмущал этот брак.
Подумайте только: взять себе в жены лань! Уверены ли вы, что в один
прекрасный день вы сами не обратитесь в оленя? Клянусь честью
дворянина, у меня все время трепетало сердце при мысли, что у вас
покажутся рога. Сказать вам правду? Возблагодарим Небо за то, что
мы отделались от этой колдуньи. Отправимся в путь. Наверно,
найдется какой-нибудь выход из этого ада. Пойдемте, вернемся к
бедному, старому Атальмуку, вашему отцу. Кто знает, сколько слез он
пролил из-за вас! Кто знает даже, жив ли он? Несчастный! Да
существует ли еще и царство? Вы помните, каким врагом вам был этот

354 КАРЛО ГОЦЦИ
свирепый арап, король Моргон, сватавшийся за вашу сестру,
принцессу Канцаде? Вы рискуете остаться навсегда царем без царства,
нищим, бедняком, достоянием колдуньи, дьявола, чудища, стрелы,
которая в один прекрасный день может вас убрать с пути.
Фаррускад
Молчите, Панталоне! Я клянусь
Скорее умереть, чем удалиться
Из этих мест. Во сне я видел снова
Супругу дорогую пред собой!
Жив мой отец иль умер — униженно
Его молить я буду о прощенье
И, по лесам скитаясь одиноко,
Я буду звать свою Керестани
И деток милых — сына Бедредина
И Рецию, голубку дорогую!
(Уходит с жестом отчаяния.)
Панталоне
О бедный Панталоне! Пускай он идет себе, куда захочет, — у меня
больше нет сил следовать за ним.
ЯВЛЕНИЕ IV
Панталоне, Тогрул, Тарталья.
Тарталья
(выходя из глубины сцены, видит Панталоне
и кричит в порыве радости)
Синьор Тогрул, Тогрул, синьор визирь!
Тогрул
(выходя)
В чем дело, Тарталья?
Тартал ья
Панталоне, Панталоне, разве вы его не видите?
Тогрул
Неужели это возможно? О Небо, благодарю тебя! Благодарю тебя!
Тарталья, мы нашли Фаррускада.

Женщина-Змея
355
Панталоне
(замечая их вдали)
Тогрул... Тарта... я захлебываюсь... или, может быть, у меня
головокружение?
Тарталья
(бежит)
О дорогой друг, как меня радует эта встреча!
Панталоне
Простите... Тарталья, простите... Сердце переполнено... Увы...
(Падает в обморок.)
Тарталья
(поддерживает его)
Синьор Тогрул, старик издыхает, а между тем он нам еще не
рассказал, где находится принц. Панталоне, скажи нам, где принц Фарру-
скад, а потом умирай себе с миром.
Тогрул
Панталоне... друг!
Панталоне
(приходя в себя)
Синьор визирь, как вы попали в эту пустыню?
Тогрул
Рассказ мой будет долог. Но скажите
Мне прежде, где теперь мой повелитель,
Где Фаррускад? Ведь времени терять
Не можем мы.
Панталоне
Он здесь, он жив и здоров, но он пропал, он впутался с головой в
страшную беду. Ну уж и дела... великие дела!.. Я вам все расскажу.
Но как же все-таки вы попали в это место, которое находится за
пределами мира?
Тогрул
Сюда пришел я с помощью Джеонки,
Волшебника, что дружбу к нам питает,
С Тартальей и слугой моим Бригеллой.

356
КАРЛО ГОЦЦИ
Джеонка дал мне тайных средств немало,
Чтоб государя моего могли мы
Отсюда увести. Но где же он?
Панталоне
Эх, тайные средства, может быть, и годятся от мозолей, но не для
того, чтобы спасти принца из этой беды. Глупости! Здесь надо
другое! Если вы думаете, что дело идет о том, как вытащить репу, вы
ошибаетесь.
Тартал ья
Да скажи же, где он, где он, медлительный старик! Не надоедай ты нам!
Тогрул
Ведь каждый миг, который мы промедлим,
Последствия тяжелые влечет.
Π анталоне
Он, наверно, неподалеку. Принц сейчас прогуливается, а затем
вернется ко мне. Однако будьте уверены, что плачем и мольбами его
отсюда вытащить не удастся. Но раз вы говорите, что у вас есть такие
великие секреты, нам будет лучше спрятаться, чтобы он нас не
заметил. Надо будет посоветоваться, подумать, решить. Здесь я не могу
вам все сказать: это все великие тайны. Вы не нуждаетесь в отдыхе?
Тартал ья
Разумеется, да. Ведь пластырь уже теряет свою силу, и я чувствую,
что все слабею и слабею.
Панталоне
Какой пластырь?
Тогрул
Ах, пустяки. Идемте, Панталоне.
(Уходит.)
Π анталоне
Спрячьтесь вон за той оградой, а я сейчас приду. Скажи, Тартал ья,
ты, кажется, говорил, что и Бригелла здесь? Где же он?
Тартал ья
Да, да. Он где-нибудь здесь поблизости.

Женщина-Змея
357
Панталоне
Вот дураки! Ведь если принц его увидит — игра проиграна! А какие
секреты у визиря, дорогой братец?
Тартал ья
О, удивительные! Слушай. (Шепнет ему на ухо.)
Π анталоне
Чепуха! Впрочем, можно надеяться. Спрячьтесь где-нибудь
поблизости. Если увидите принца, не попадайтесь ему на глаза, а если
встретите Бригеллу, скажите ему, ради бога, если сумеете, чтобы он
не показывался и ничего не говорил; пусть прямо придет к этой
ограде. О, если бы Небо устроило так, чтобы принц его еще не видел и
нам удалось бы его вытащить из этой беды! (Уходит.)
Тартал ья
Эй, эй, Панталоне... а поесть? Вот это прекрасно: они покидают меня
с пластырем на животе. Правда, он мог утолять голод в течение двух
месяцев, но с тех пор прошло пятьдесят девять дней и пять часов;
еще несколько часов я могу терпеть, а потом упаду мертвым. А все-
таки, какое превосходное свойство у этого пластыря! Скольким
беднякам он был бы полезен! Отцы приходили бы домой с пластырем в
кармане и, найдя свои семьи плачущими и голодными, вдруг —
бац! — всем кусочек пластыря на живот, и сразу все спасены от
нужды, в которой находились. Скольким актерам, скольким поэтам
такой пластырь был бы манной небесной! О, если бы Масгомьери имел
этот пластырь, он, наверное, разжился бы гораздо больше, чем со
своим греческим бальзамом и эликсиром Кавалера Бурри против
ломоты в бедрах, потери аппетита и плохого пищеварения. Надо
спрятаться, чтобы не быть обнаруженным; но я, однако, чувствую такой
приступ голода, что готов сожрать целого быка. (Прячется.)
ЯВЛЕНИЕ V
Тарталья (спрятанный), Фаррус кад, же не ки й голос.
Фаррускад
(выходит в сильнейшем беспокойстве)
Увы, напрасно я ее ищу.
Напрасно, запыхавшись, по пустыне
В отчаянье бегу. Керестани,
Жестокая моя, в порыве гнева
Глуха к страданьям горестной души.
Тебя я не послушался — смиренно

358
КАРЛО ГОЦЦИ
Молю тебя за это о прощенье.
Керестани, любимая супруга,
Керестани, хоть на одно мгновенье
Явись мне вновь! Детей моих любимых
Дай мне в последний раз поцеловать!
А там, хоть жизнь возьми, — я буду счастлив!
Тарталья
(сзади, в сторону)
Это принц Фаррускад. Это он, без сомнения. О, какая радость! Я не
могу сдержаться... хочу обнять его. (Делает в порыве восторга несколько
шагов, затем останавливается.) Но что ты делаешь, Тарталья? Околей
от любви, но не изменяй данному тебе приказу. (Прячется снова.)
Появляется небольшой стол, уставленный яствами.
Фаррускад
(заметив стол)
Нет, пищи я не трону. Пусть умру
От горя и лишений. Как жестоко
Желать, чтобы в живых остался я,
Когда ежеминутно умираю
От грусти и живой переношу
Бесчисленное множество смертей!
Тарталья
(сзади)
Этого стола раньше не было. Кто его принес? Я умираю от голода.
Если бы можно было незаметно что-нибудь съесть! (Боязливо и
прячась, приближается к столу.)
Женский голос
Отведай пищи, Фаррускад. Питайся.
Тартал ья
(в ужасе)
Что это за голос? Черт! В каком месте они меня покинули?
(Бежит, чтобы спрятаться с другой стороны.)
Фаррускад
То не моей супруги милый голос.
Жестокий голос, умереть решил я,

Женщина-Змея
359
Когда детей своих я не увижу
И дорогой супруги.
Женский голос
Нет, живи
И убедись, что значит, непослушный,
Своей жены не выполнить запрет.
Тарталья снова приближается к столу, стараясь быть незамеченным, чтобы взять
что-нибудь съестное. Стол исчезает. Тарталья в ужасе бежит и прячется с
другой стороны.
Фаррускад
(женскому голосу)
Скажи, что сделать мне, чтоб успокоить
Керестани, обиженную мною?
На все готов я.
(Делает паузу; женский голос не отвечает, он продолжает.)
Ты не отвечаешь?
Тогда скажи, скажи по крайней мере,
Увижу ль я когда-нибудь супругу,
Детей своих любимых обниму ли?
(Делает паузу.)
Он мне не отвечает. Недостойный,
Забытый, без товарищей, один,
В отчаянье я здесь покинут всеми,
Меж тем как наслаждаться будут слуги
В веселии едою и питьем.
Один лишь Фаррускад себя терзает
В тоске ужасной, гневе, беспокойстве...
Но я несправедлив! — нельзя винить
Того, кто страстью не горит. Один
Погибну здесь. Я пищи не хочу.
И пусть послужат ложем эти камни
Моим усталым, ослабевшим членам.
(Садится на камень, подперев голову рукой;
старается заснуть, засыпает.)
Тарталья
(выходя сзади)
У меня голова идет кругом, как колесо в фейерверке. Я видел и
слышал удивительные вещи! Принц, кажется, заснул. (Уходит.)

360
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VI
Фаррускад, Панталоне.
Панталоне выходит без обычной своей маски, но с лицом, закрытым
большими усами и большой седой бородой. Под ней должна быть спрятана его
маска Панталоне, так чтобы она могла упасть ему на лицо при исчезновении
митры. На нем жреческое одеяние, а под ним обычный кафтан и брюки
Панталоне. Он должен быть одет так, чтобы из жреца мог превратиться в Панталоне.
Необходимо заметить, что Панталоне, переодетый жрецом, не должен иметь
никакого внешнего признака, по которому зрители могли бы его узнать. Он
сопровождает соответствующими жестами то, что говорит за него другой актер за
сценой, вплоть до момента превращения, причем жест у него должен быть
важный, приличествующий старому священнослужителю.
Панталоне
(выходя сзади и сопровождая жестом то, что говорится за сценой)
Встань, Фаррускад.
Фаррус кад
(приподнимаясь)
Увы! Чей голос слышу?
Панталоне
Пустынника, жреца Кексайи голос.
Которого всевышний просветил
Великими познаньями и сделал
Всевидящим во благости своей,
Чтоб тех спасти, кто слушается Неба,
Не тех, кто близок аду.
Фаррускад
О Кексайя,
Избранник Неба! Знаю я, пришел ты
Сюда, Кексайя, чтобы мне помочь.
Скажи мне, жрец, — тебе известно все! —
Скажи мне, где найти моих детей
И где Керестани, моя подруга?
Панталоне
Умолкни, нечестивец! Называть
Не смей того, кто ненавистен Небу, —
Постыдную и мерзкую колдунью!
Сюда явился я тебя спасти,
Освободить из рук Цирцеи новой,
Жестокой и преступной. Сколько горя,

Женщина-Змея
361
Глупец, перенести тебе придется,
За то, что слепо дался ей в добычу,
И этим брак постыдный искупить!
Фаррускад
Кексайя... что я слышу!.. Нет... Неправда...
Не может быть, чтоб это...
Панталоне
Замолчи!
Ты зверь, не человек. Но знай — несчастья
Великие грозят тебе. Все камни,
Деревья, звери, что в пустыне этой
Ты видишь, — были некогда людьми;
Но жадная, бесстыдная колдунья,
Желанья сладострастные насытив,
Безжалостно любовников своих
В животных и деревья превращала,
И стонут заключенные!
Фаррускад
(в ужасе)
О боже!
Что слышу я!
Π анталоне
(как выше)
Приди в себя, безумец!
Узнай свой жребий — он свершится вскоре.
Из человека в страшного дракона
Ты превратишься; пламя извергать
Из глаз ты станешь, грязная слюна
Из пасти потечет твоей ужасной,
И, волоча чешуйчатое брюхо,
Уродливое, грязное, пойдешь ты
По всей пустыне, выжигая всюду
Растения и почву! С диким воем,
Пугая самого себя, ты будешь
Напрасно клясть судьбу.
Фаррускад
(в еще большем ужасе)
О горе! горе!
Что делать мне?

362
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
(как выше)
Идти без промедленья
Сейчас за мной.
Фаррускад
Увы! Кексайя, как же
Моих детей потерянных покину?
Не в силах я!..
Панталоне
(как выше)
Стыдись! За мною следуй.
Детей любви постыдной, бездны ада
Забыть навек ты должен. Дай мне руку.
Фаррускад
Да, светоч пресвятой, с тобой пойду я,
Хоть здесь оставлю сердце. Поручаюсь
Тебе всецело.
(Протягивает руку жрецу,
который превращается в Панталоне.)
Панталоне
(не заметив превращения, продолжает собственным голосом)
Так. Послушным будь.
О Фаррускад, а я найти сумею
Те мысли и лекарства, что тебя
Керестани заставят позабыть,
А с нею и детей — плоды позора.
Фаррускад
(с жестом удивления по поводу
происшедшей перемены, в сторону)
Кексайя оказался Панталоне?
Что вижу?
Панталоне
(продолжает, как выше)
Ты раскаялся, глупец?

Женщина-Змея
363
Фаррускад
Как смеешь с повелителем своим
Вести такие речи? Прочь отсюда!
Прочь, дерзновенный, с глаз моих долой!
Панталоне
(оглядываясь)
Увы! Увы! Я ведь говорил, что всеми самыми прекрасными тайными
средствами нам не удастс
(Стремительно убегает.)
средствами нам не удастся спасти его из лап этой пачкуньи-ведьмы!
Фаррускад
(с порывом)
Керестани! Меня еще ты любишь
И хочешь, чтоб я ждал тебя. Но боже!
Что вижу!.. Чудо!..
ЯВЛЕНИЕ VII
Фаррускад, Тогрул.
То г рул выходит в пышном одеянии, в образе старого короля Атальмука, отца
Фаррускада. Голос за сценой должен говорить за Тогрула, он же будет
сопровождать речь жестами вплоть до момента последующего превращения. Действие
должно вестись в порядке предыдущей сцены. Тогрул выходит со стороны,
противоположной той, в которую выбежал Панталоне.
Тогрул
Да, конечно, чудо.
Проклятая колдунья так сильна,
Что делает бесплодными попытки
Долг милосердья выполнить и даже
Вид слуг неверных придает жрецам.
Я видел все.
При виде отца Фаррускад остается неподвижным, как бы в экстазе.
(Приближается и продолжает.)
Ничто мне не сокрыто.
Знай, сын мой, — тот, кого за Панталоне
Ты принял, — жрец Кексайя. Не дивись
Ты превращению его и бегству —
Твоей колдуньей вызваны они.

364
КАРЛО ГОЦЦИ
Фаррускад
(смущенно)
Отец... Родитель... как... вы здесь... в пустыне...
О дорогой отец мой!
(Бежит, чтобы обнять его.)
Тогрул
Отойди!
Я был твоим отцом, теперь же я
Его бесплотный призрак, тень пустая.
(Плачущим голосом.)
Я стал таким от горя, потеряв
В несчастье сына. Восемь лет я плакал,
И наконец страданьям уступили
Измученные члены, что теперь
Заключены немым холодным прахом
В могиле тесной. Ты тому виною!
Фаррускад
Ах, дорогой родитель! Значит, я
Отцу родному смерть принес! О Небо!
Вот как пришлось вас снова увидать!
(Плачет.)
Я был удержан женщиной прекрасной,
Прекраснейшей из всех, которых видел
Глаз смертного. Она — моя супруга,
И двух детей имел я от нее.
Три дня назад, отец, она исчезла,
И вот...
Тогрул
Не говори! Тебя бы должен
Возненавидеть я: Керестани,
Колдунья мерзкая, тебя держала
В своих сетях. Она тебе явилась,
Принявши образ лани, ты ж, безумный...
Стыжусь сказать все то, что мне известно...
О, если горе бедного отца
Ты сердцем чувствуешь и если есть
В тебе к нему хоть искра уваженья,
Хоть тень любви, послушайся меня, —
Иди за мною. Удались отсюда.

Женщина-Змея
365
Из этого убежища порока,
Злодейств и всякой скверны.
Фаррускад
О отец мой!
Как тяжко я страдаю, потеряв
Отца такого... Пусть же вам покажет,
Как вас любил я, как ваш призрак чту,
То, что теперь в глубоком покаянье
И горести последую смущенно
В страну, куда отец мой поведет,
Керестани покину. Знает Небо,
Каких усилий стоит это мне!
Тогрул
Хвалю тебя, мой сын. Иди за мною!
В то время как он хочет отправиться в путь, происходит превращение Атальму-
ка в Тогрул а.
Фаррускад
(изумленный)
Тогрул... Визирь! Здесь! В образе отца!
Тогрул
(собственным голосом, гордо)
Принц, слишком много власти у колдуньи.
Мои усилья тщетны, и напрасно
В страданиях безмерных я томлюсь.
Фаррускад
Какая странность и какая дерзость!
Тогрул
(величественно)
Не знаю я, чье странно повеленье.
Сюда добравшись с помощью Джеонки,
Волшебника и друга моего,
Я думал вас избавить от несчастья.
Ах, правду мне сказал он, что напрасно
Стараться буду. Но, когда бессильна
Джеонки власть, пусть истина вас тронет,
Которую открою вам теперь.
Отец несчастный ваш скончался. Царство
Осаждено. Разрушено Моргоном,

КАРЛО
Свирепым негритянским королем.
Дома, деревни и святые храмы
Разграблены, и властвуют над всем
Огонь и меч. Насилья, разоренье,
Рыдания и льющаяся кровь,
Что наводняет подданных жилища, —
Вот принца ослепленного трофеи,
Живущего в сетях колдуньи низкой,
В бездействии позорном и преступном,
На зло богам и Небу в отвращенье.
Фаррускад
Остановись, Тогрул. Молчи. Довольно!
Тогрул
(смело)
Кого бояться мне? Ужель того,
Кто в тягость стал себе и малодушно
Своих покинул подданных и близких
В несчастье злом? Ах, Фаррускад, быть может,
Уж пал Тифлис, могучая столица,
И предан разрушенью и огню;
Канцаде же, отважная принцесса —
Моя любовь, сестра родная ваша —
Подумать страшно — может быть, в руках
Свирепого Моргона и бесчестно
Им опозорена... И я один,
Один нашел в себе довольно силы
Совет Джеонки верного исполнить,
Который обещал, что в то мгновенье,
Когда вернется в царство Фаррускад,
Неведомым путем восстановится
Оно опять, как прежде. Я один
В опасности возлюбленную бросил
Среди людей растерянных, в надежде
Спасти царя и царство сохранить.
Какое царство и царя какого!
Одно, быть может, уж в чужих руках,
Другой же, неразумный, в подчиненье,
Почти в цепях у женщины постыдной
И об отце покойном, о сестре,
О подданных загубленных и царстве
Заботиться не хочет и живет
Одним своим недугом. Фаррускад,
Я знаю путь, которым удалиться
Отсюда мы сумеем. Если вас

Женщина-Змея
367
Чужое горе неспособно тронуть,
Побойтесь хоть разгневанных богов!
Простите мне горячие слова,
Которые осмелился сказать вам.
Я был в порыве рвенья слишком дерзок,
Но говорил, как преданный слуга.
(Становится на колени.)
Фаррускад
Тогрул, довольно. Ночь уж наступила.
Ступай, пойди в палатку, отдохни.
Хочу остаться несколько мгновений
Наедине с собой. Подумать дай мне
О бедствиях моих; я обещаю,
Что с новою зарей к тебе приду
И за тобой последую повсюду.
Тогрул
Синьор, не надо времени терять.
Фаррускад
Теперь оставь меня. Иди в палатку.
Клянусь, что через несколько часов
К тебе приду.
Тогрул
Синьор, я повинуюсь.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
Фаррускад один.
Фаррускад
О, что за муки! Ум мой потрясен...
Неужто надо будет удалиться
И потерять супругу и детей!
Но кто они, в конце концов? Нет, лучше
Бежать, не размышляя. Грудь теснят
Мне тысячи тревог, любовных мук
И горестей. Здесь, милая, была ты,
Керестани. Здесь я запрет нарушил.
Здесь скрылась ты с детьми и со дворцом,
Жилищем радостей и наслаждений.

368
КАРЛО ГОЦЦИ
Какие наслаждения? Увы!
Обман бесовский! О отец мой, царство,
Сестра моя любимая, Канцаде!
Я вас спасу, покину этот ад,
Печальную суровую долину —
Пустынные и страшные места.
(Хочет идти.)
Но что за слабость, что за сон внезапный
Вдруг овладели мной и не дают
Мне двигаться? Не в силах я уйти...
И не могу остаться... все же... нет!..
Чудесный сон, пришедший так внезапно.
Наверно, неспроста...
(Засыпает.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Фаррускад, Керестани, свита прислужниц.
В то время как Фаррускад спит, пустыня превращается в сад. Задний план,
представлявший раньше скалы, превращается в роскошный, сверкающий
дворец. Все это происходит под звуки нежной симфонии, которая завершается
громким звучным аккордом Фаррускад просыпается в изумлении.
Фаррускад
(оглядываясь по сторонам)
О где я? Где я?
Какой прекрасный сон!
(Видит дворец, стремительно вскакивает.)
Ведь вот дворец
Моей супруги милой! Сон чудесный!
О, если б ты навек продлиться мог!
(Бежит в сторону дворца.)
Из дворца выходит Керестани, в богатом одеянии, со всем величием. За ней
следуют прислужницы.
(В порыве восторга.)
Керестани... Керестани...
Керестани
(с благородной грустью)
Жестокий!
Уйти хотел ты и забыть меня,
Свою супругу!

Женщина-Змея
369
Фаррускад
Знай... Мои министры...
Керестан и
Да, знаю я. Чтоб у моей любви
Тебя отнять могучим чародейством,
Пришли они, но я разбила чары.
Фаррускад
Узнай, отец мой...
Керестани
Знаю. Умер он
От горя, потеряв родного сына.
Фаррускад
Моя держава...
Керестани
Кровью истекает,
Горит в огне и предана мечу,
Сестра ж твоя в опасности. Ах, милый,
Меня любил ты, я тебя любила
И знаю, как сейчас тебя люблю
И как мне больно поводом служить
Такой борьбе кровавой. Но решили
Моя звезда и рок немилосердный,
Что от любви избытка я должна
Жестокою казаться и внушать
Всем подозренье в том, что я колдунья
И под личиной мнимой красоты
Скрываю безобразие. Любовь,
Горячая любовь всему причиной,
Которая к тебе меня влечет.
(Плачет.)
Фаррускад
Не плачь, молю тебя. Но если так
Сильна твоя любовь, за что, скажи,
Меня ты здесь покинула?

370
КАРЛО ГОЦЦИ
Керестани
За то,
Что ты ослушался и пожелал
Узнать, кто я.
Фаррускад
Ужель за всю любовь
Я не могу узнать, кто ты такая,
Кто твой отец и где твоя страна?
Скажи мне...
Керестани
Нет, жестокий, не могу
Тебе того открыть. О как меня
Своим ты любопытством огорчаешь!
Любви отдаться слепо ты не в силах.
Я знаю, ты меня подозреваешь,
И знаю, что, скрывая ото всех,
Кто я такая и откуда родом,
В твоей душе бужу я недоверье,
А им моя любовь оскорблена.
Но завтра, бессердечный, сможешь ты
Жестокое насытить любопытство:
С восходом дня свершится приговор,
Которого в любви к тебе чрезмерной
Сама я пожелала. Знаю, знаю,
Что стойкости не хватит у тебя
Перенести все то, что будет завтра,
И этим ты мне гибель принесешь,
Взойдет заря, кровавая на вид,
Тяжелым станет воздух, содрогнется
Земля, и эта местность уж не будет
Приютом Фаррускаду. Он узнает,
Кто я такая, и напрасно станет
В раскаянье оплакивать супругу.
Пусть лишь моим уделом будет горе.
(Планет.)
Фаррускад
Не плачь, моя любимая. Министры!
Когда б в слезах такую красоту
Узрели вы, наверно бы простили
Мою любовь. Керестани, скажи мне,
Какой ужасный рок, звезда какая

Женщина-Змея
371
Над нами приговор произнесли?
Скажи мне все!.. Скажи... Будь милосердной!..
Керестани
Нет, больше не могу открыть! Любовь
Тревоги и мученья нам приносит...
О Фаррускад, молю тебя, спокойно
Все, что случится, ты перенеси
В день для меня ужасный. О причине
Того, что ты увидишь, никогда
Не спрашивай, но верь, что происходит
Все по своей причине, так, как надо.
Но главное: что б ты ни увидал,
Не проклинай меня! Увы! Я знаю,
О невозможном я тебя прошу.
(Плачет.)
Фаррускад
(в волнении)
Каким мне страхом наполняешь душу...
Какие тайны... Я не понимаю...
О горе мне!
Керестани
(беря его за руку, с сердечностью)
Скажи, сумеешь завтра
Все выстрадать, что нам пошлет судьба?
Фаррускад
Хотя бы жизни стоило мне это!
Керестан и
Ах, нет, не может быть! Обманешь ты...
Ну, а скажи, скажи... Что б ни случилось,
Меня ты проклинать не станешь, злой?
Фаррускад
Скорее грудь мечом пронжу!
Керестани
(с порывом)
Клянись!
(С волнением.)

372
КАРЛО ГОЦЦИ
Нет, Фаррускад, ты клятвы не давай:
Ее нарушишь ты, а для меня
Она имеет силу роковую.
Фаррускад
Клянусь я неба светлыми богами!
Керестани
(отходя от него, в страшном волнении)
О боже! вот... вот клятва роковая,
Которую из уст твоих исторгнуть
Должна была я! Приговор свершился,
Исполнилась судьба моя. Теперь
Мое существование зависит
От стойкости и храбрости твоей.
О Фаррускад, погибну я, когда
Не отстоит меня твоя любовь.
(Снова берет его за руку.)
Возлюбленный супруг, должна я снова
Тебя покинуть.
Фаррускад
О, зачем... молю,
Не покидай меня... Скажи, где дети?
Керестан и
Увидишь завтра и детей. О, если б
Ты был слепым, чтоб не увидеть их!
Фаррускад
Слепым! Как... Боже мой!
ЯВЛЕНИЕ X
Фаррус кад, Керестан и, фея Фард зана, с вята прислужниц.
Фардзана
Керестани!
Керестан и
Да, знаю, знаю, умер мой отец, —
Начало в этом всех моих несчастий...
О бедный мой отец!
(Плачет.)

Женщина-Змея
373
Фардзана
Звучит повсюду
Лишь ваше имя, и народ в волненье
Зовет: Керестани! Керестани! —
И вас своей царицей хочет видеть.
Готовы трон и царство. Все в тревоге
Керестани разыскивают тщетно,
И медлить вам здесь долее нельзя.
Керестани
Тебя я покидаю, Фаррускад.
Узнал отчасти ты, кто я такая,
Но люди царства моего не знают,
Хотя оно и вдвое превосходит
Подвластную тебе страну Тифлиса.
До завтра отдохни, а там мужайся
И твердым будь. Пускай твоя тоска
Моей печали горькой не умножит.
(Входит во дворец с прислужницами
и с феей Фардзаной.)
Фаррускад
(следуя за ней)
Иду, иду, с тобой хочу погибнуть!
О не беги!
В то время как Фаррускад собирается войти во дворец, раздаемся удар грома,
сверкает молния, происходит землетрясение. Дворец и сад исчезают, и снова
остается прежняя пустыня, погруженная в глубокий мрак.
(В отчаянии, с руками, протянутыми вперед.)
Несчастный я! О муки...
Какое горе... Боже мой... Министры...
Керестани — царица! Рождена...
От смертного! Послушайте о чуде!
(Уходит.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Декорация представляет ту же пустыню.
ЯВЛЕНИЕ I
Бригелла, Труффальдино.
Труффальдино рассказывает Бригелле, что слышал ночью,
перед тем, как заснуть, страшный шум. Спрашивает, не слышал ли
и он чего-нибудь.
Бригелла отвечает, что благодаря превосходным кушаньям и
винам он спал глубоким сном. Он благословляет час своего прихода
в эти места, где все в таком изобилии. Высказывает соображение,
что если даже кушанья и адского происхождения, вкус их настолько
тонок, что не стоит об этом волноваться.
Труффальдино добавляет, что в этой пустыне живется
гораздо лучше, чем в городах. Он высмеивает беспорядки и обычаи
города, в особенности двора, говорит о тяжелой жизни слуг.
Бригелла соглашается с ним относительно последнего.
Труффальдино приводит в пример замешательство слуг во
время исполнения комедий, нравящихся хозяевам, но не слугам.
Ему, например, нравится Арлекин, хозяевам же — нет. Он всегда
заставлял его смеяться, а хозяева говорили, что глупо смеяться на
шутовские выходки. Неужели надо втыкать себе иголки в сиденье,
чтобы не смеяться над тем, что смешно?
Бригелла соглашается, что это большое неудобство. Когда
маски говорят в комедиях вещи, которые его смешат, ему от стыда
приходится смеяться под плащом.
Труффальдино говорит, что видел очень многих дам и
кавалеров, которые вовсе не стыдились смеяться, но он во всяком
случае доволен, что ушел от мира, который внешне поддерживает
неудобную серьезность, на деле же — в достаточной степени смешон.
Это уединение ему нравится, и т. п.

Женщина-Змея
375
Они собираются позавтракать, так как воздух чудесен и
пищеварение отменно. Спорят о кушаньях, которые надо будет просить у
дьявола.
Бригелла хочет получить хороший завтрак с соусами и т. п.
Труффальдино хочет получить завтрак венецианского
придворного и т. п.
Они уходят в некотором разногласии по этому вопросу.
ЯВЛЕНИЕ II
Панталоне, Тарталья.
Выходят, испуганные землетрясением, слышанным ими ночью.
Тарталья слышал, что идет дождь. Он выставил руку из
палатки и убедился по каплям, что идет дождь из чернил. Показывает
следы.
Панталоне производит наблюдения, подтверждает это
обстоятельство. Приходит в ужас.
Тарталья слышал, как всю ночь кричали совы.
Панталоне слышал, как выли собаки.
Тарталья утешает обещанием визиря Тогрула, что с восходом
солнца принц намерен покинуть эту дьявольскую страну.
Панталоне смотрит на восток, видит, что восходящее солнце
как бы окровавлено. Приходит в ужас.
Тарталья увеличивает страх, замечая высохшие деревья,
горы, сдвинувшиеся с места, ручьи с лиловой водой и другие
ужасающие предзнаменования.
Они собираются бежать, но не хотят покинуть принца.
ЯВЛЕНИЕ III
Те же,Фаррускад и Тогрул.
Тогрул
Синьор, все то, что вы мне рассказали,
Решимость вашу не должно ослабить
И может лишь ускорить наш отъезд.
Фаррускад
Тогрул, сейчас расстроен я жестоко
И не имею сил. Мне угрожают
Несчастия — их должно перенесть.
«Взойдет заря, кровавая на вид», —
Сказала мне она — и вот, заря,
Действительно, взошла омытой кровью.

376
КАРЛО ГОЦЦИ
«Тяжелым станет воздух. Содрогнется
Земля», — и воздух мрачен и тяжел,
И почва содрогнулась. «Это место
Приютом Фаррускаду не послужит».
Да, знаю, так случится. За тобою
Мне следовать придется. Но щемят
Ужасные слова мне сердце — слушай:
«Узнаешь ты, кто я, и будешь тщетно
В раскаянье оплакивать супругу.
Пусть лишь моим уделом будет горе».
Тогрул
То хитрость адская, обман, жестокость.
Без промедленья мы должны бежать!
О, вспомните о том, что вы клялись
Отсюда удалиться! Чародейка
Царю Моргону, негру, помогает
И хочет вас и царство погубить.
Придите же в себя!
Панталоне
(Тарталье)
Я заразился, глядя на этого бедного юношу, превратившегося в
какого-то безумца. Помогите ему вы, я так ослабел, что способен
только плакать.
Тартал ья
Нас здесь трое. Труффальдино и Бригелла, должно быть,
поблизости. Впятером мы могли бы его связать и унести отсюда.
Фаррускад
(в сторону)
«О Фаррускад, молю тебя, спокойно
Все, что случится, ты перенеси
В день для меня ужасный. О причине
Того, что ты увидишь, никогда
Не спрашивай, но верь, что происходит
Все по своей причине, так, как надо...
Увидишь завтра и детей. О, если б
Ты был слепым, чтоб не увидеть их!»
(Окружающимf с воодушевлением.)
Друзья, друзья! О боже! Кто мне скажет,
Что ждет меня сегодня?

Женщина-Змея
377
ЯВЛЕНИЕ IV
Молния и сильный удар грома.
Те же и дети — Бедредин и Реция.
Панталоне
(радостно)
Что вас сегодня ждет? Идите-ка сюда, рыбки мои, мои ягодки.
(Бежит, чтобы обнять их.) Ягодки вы мои... ягодки... ягодки... больше
уж вы от меня не убежите, пачкуны вы этакие!
Фаррускад
Дети! Дети!
Родные, ненаглядные... Ах, правду
Сказала мать, что вас увижу вновь!
Бедредин и Реция целуют руки Фаррускаду.
Тогрул
(Тарталье)
Вот славные детишки! Что за чудо!
Я вне себя!
Тартал ья
Я окаменел! Каким дьяволом попали сюда эти хорошенькие пискуны?
Фаррускад
О Реция, дочурка,
Скажи, где мама?
Реция
Мама? Бедредин,
Ты знаешь, где она?
Бедредин
Она, отец,
В громадном ослепительном дворце
Царицей коронована, средь кликов
Ликующих, веселых голосов,
Под звуки многих тысяч инструментов.
Но как зовут тот город, я не знаю.

378
КАРЛО ГОЦЦИ
Реция
Отец, мы были вместе с Бедредином
В покоях дивных, с нами сотни слуг.
О, если бы вы видели!
Фаррускад
Но как
Попали вы сюда?
Бедреди н
Сестрица, знаешь?
Реция
Конечно, знаю так же, как и ты:
Сюда принес нас ветер в миг единый.
Панталоне
(Тогрулу и Тарталье)
Слышите, какие дела? Ветер! Ветер!
Фаррускад
Что говорила мать? Что вам сказала,
Когда вы расставались?
Реция
Мать пришла
К нам в комнату и, пристально взглянув
На нас, вздохнула. После села в кресло
И вдруг навзрыд заплакала. Мы тотчас
К ней подбежали, стали целовать
Ей руки, но она еще сильнее
Тут плакать стала и, обнявши нежно
Одной рукой меня, другою брата,
Лобзала то меня, то Бедредина.
О как она рыдала! Все мы были
Омочены слезами. Удержаться
Я не могла, заплакала с ней вместе,
А с нами зарыдал и Бедредин.
Так плакали втроем мы, хоть не знали,
О чем мы плачем.

Женщина-Змея
Фаррускад
Небо! Что нас ждет?
Она вам говорила что-нибудь?
Бедредин
Да, страшные слова. «К отцу ступайте,
Несчастные! — сказала нам она. —
Погибну скоро я. Увы, бедняжки,
Зачем на свет родились вы! О, сколько
Вам выстрадать придется, как жестоко
Поступит с вами мать! Теперь вперед,
К отцу идите, к моему супругу,
А я прибуду вскоре. Расскажите,
Как я над вами слезы проливала».
Едва она сказать успела это,
Неведомая сила подняла нас
На воздух и, напуганы смертельно,
Мы прибыли сюда.
(Плачет.)
Реция
Ах, Бедредин,
Заставишь ты заплакать и меня.
Удерживаться дольше я не в силах.
Отец родимый, от беды избавь нас,
Что нам грозит!
(Плачет.)
Тогрул
Синьор, к чему же медлить?
Скорее вашу кровь и плоть спасите!
Чего нам ждать? Покинем этот ад.
Фаррускад
Здесь твердо буду ждать своей судьбы.
Я не хочу ослушаться супруги.
Панталоне
(решительно)
Тарталья, дай руку мальчику, а я постерегу эту крошку. Ну что,
дурачки, мы никак уже засыпаем?! (Идет, чтобы взять Рецию.)

380
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Панталоне, пусть сломает себе шею тот, кто раскается в этом. (Идет,
чтобы взять Бедредина.)
Слышится шум землетрясения, и после нескольких чудес появляется Кере-
стани, в царской короне, со свитой прислужниц и стражей. Все
приходят в ужас.
ЯВЛЕНИЕ V
Те же, Керестани и свита.
Панталоне
Тьфу, пропасть! Вот она, вот она, эта ведьма! Мы опоздали!
(Возвращается на свое место.)
Керестани
Остановитесь. Ведь нельзя отнять
Детей у тайн великих их рожденья.
Тогрул
(в сторону)
Какая красота! Что за величье!
Я понимаю принца!
Керестани
Дорогие!
Любимые мои!
Реция
(беря ее за руку, умоляющим тоном)
Зачем грустишь ты?
О чем ты плачешь?
Керестан и
(продолжая плакать)
Ах, мои родные!
Стремлюсь к тому, что сердцу нежеланно.
Должна желать... чего желать не в силах!
Оплакиваю вас... себя... отца...
(Плача обнимает и целует их.)

Женщина-Змея
381
Фаррускад
Керестани, не удручай меня.
Что значат эти слезы? Что случится
С детьми моими? Жизнь мою возьми,
Но больше не терзай меня.
Тартал ья
(тихо)
Что это за тайны, Панталоне?
Панталоне
Такие тайны, что если я сейчас не лопну, так уж, наверно, никогда
не умру.
Керестан и
О вспомни
Все то, в чем ты поклялся, Фаррускад,
И что своим вопросом нарушаешь.
Тому, что видишь, не ищи причины.
Молчи всегда. Меня не проклинай.
И если ты сегодня будешь стойким
И мужество найдешь в себе — поверь,
Останешься доволен ты вполне.
Причиною всему, что ты увидишь,
Любовь к тебе. Смотри и онемей.
Все выстрадать ты должен. Верь: жестока
К себе я больше, чем к тебе, и здесь
Начало всем мученьям.
(В отчаянии и плача.)
О дети!
О горе мне, несчастной!
В глубине сцены открывается пропасть, из которой извергается гром и столб
пламени.
(Оборачивается к своим солдатам
и произносит повелительным тоном.)
Вы, солдаты,
В ужасную, пылающую бездну
Детей моих швырните без пощады!
(Закрывает лицо, чтобы не видеть происходящего.)
Реция
Отец, на помощь!

382
КАРЛО ГОЦЦИ
Бедредин
Боже мой! Отец!
Оба ребенка бегут за сцену, солдаты за ними.
Тогрул
Что за жестокость! Нет, я не позволю!
(Обнажает меч; остается зачарованным.)
Панталоне
«Причиною всему, что ты увидишь, — любовь к тебе». Стойте!
Стойте! Негодяи!.. (Обнажает оружие; остается зачарованным.)
Тартал ья
Пусти меня, Панталоне! (Остается зачарованным, как и другие.)
Выходят два солдата с куклами, похожими на детей, и швыряют их в
огненную бездну. Изнутри слышатся крики детей. Пропасть закрывается.
Панталоне
Негодяйка! Негодяйка! Что за мать! Бедные мои рыбки! (Плачет.)
Тартал ья
Громы небесные, громы небесные, испепелите также и эту ведьму-
мать! Изжарьте ее! Изжарьте ее!
Тогрул
Я вне себя. Молю вас, удалимся!
Фаррускад
(к Керестани)
Жестокая!
Керестани
Молчи и помни клятву.
Молю тебя — прости мои злодейства.
Твоя супруга близится теперь
К ужаснейшему шагу. Фаррускад,
Ступай отсюда. Больше не найдешь ты
Приюта в этой местности. Вернись
В свою страну — она изнемогает

Женщина-Змея
383
И ждет тебя. Спеши со всею свитой
Того холма достигнуть, и домой
Неведомая сила отнесет вас.
Ты встретишь там великие невзгоды,
Но знай — мои невзгоды тяжелее.
Увидимся мы снова и, быть может,
Меня в последний раз такой увидишь,
Какой меня любил ты. Если только
Любви и веры у тебя не хватит,
От вероломства твоего я стану
Предметом страха людям и себе,
Несчастнейшей на долгие столетья.
При чудесном сверкании молнии и под удары грома исчезают Керестани и ее
свита. Остальные остаются в страхе и изумлении.
Панталоне
Чего вы еще хотите? Не подождать ли, пока и вам опалят живот?
Тарталья
Если только мне не отрубят ноги, я уж, наверно, не остановлюсь.
Тогрул
Встряхнитесь же, синьор. К чему нам медлить?
Фаррускад
(приходя в себя)
О адские места! О дети, дети
Погибшие! Печаль, зачем меня
Не убиваешь ты? Друзья, на холм!
Себя я проклинаю — не супругу.
Скорей, скорей бежим! На холм! На холм!
(Уходит с Тогрулом, который следует за ним.)
Тарталья
На холм! Беги, Панталоне, — вот колдунья!
(Уходит.)
Панталоне
Ну, уж меня-то она не тронет, поверь!
(Уходит.)

384
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VI
Труффал ьди но, Бригелла.
Выходят испуганные. Они потребовали обычную пищу, но им явились жабы,
скорпионы, змеи и т. п. Соображают, что местность переменилась. Не видят
своих спутников. Замечают их в отдалении и с криком бегут за ними вслед.
ЯВЛЕНИЕ VII
Декорация меняется, изображая зал царского дворца в Тифлисе.
Смеральдина, одетая и вооруженная, как амазонка.
Смеральдина
(с палашом в руке)
Как бьется сердце! Чудится мне все,
Что эти дьяволы тут за спиною.
Убила их, наверно, я пятьсот,
Не их ведь море целое... О боже,
Я госпожи не вижу! Ах, Канцаде,
Принцесса дорогая! Слишком смело
На все идете вы, всегда готовы
Отважно жизнь опасностям подвергнуть!
Подумать только! С тысячью солдат
Напасть на сотню тысяч злых арапов,
Не знающих пощады! Ах, быть может,
Погибла уж бедняжка! Если в плен
Забрал ее Моргон, — прощай, Канцаде!
Он великан и может головою
Колонну расшибить. Подумать только,
Что станется с Канцаде!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Смерал ьди на, Канцаде.
Канцаде
(с обнаженным мечом)
Смеральдина,
Погибли мы!
Смеральдина
О дорогая дочь...
Благодаренье Небу! Как спаслись вы?
Что было с вами и куда вы скрылись?

Женшина-Змея
385
Кан цаде
Отчаянье и гнев меня толкнули,
Коню дала я шпоры и мгновенно
Средь вражеского стана очутилась.
Прокладывая путь себе мечом,
Людей и лошадей сражая долу,
Я в ослепленье яростном звала
По имени жестокого Моргона,
Чтоб умереть или отсечь от тела
Его главу, источник всех невзгод.
Завидев великана, я сердито
Ударами меча и впрямь, и вкось,
И сверху вниз, и сбоку, и наотмашь
Свирепого осыпала. Он тщетно
В отчаянье железной булавою
По воздуху удары наносил.
Прыжок коня — и он рубил впустую.
Уж много ран ему я нанесла,
И, весь в крови, он яростно рычал,
Как дикий лев, но вдруг поток солдат
Нахлынул, и узрела над собою
Я столько стрел и копий, что погибшей
Себя считала; но Моргон влюбленный,
Хоть ранен был и в гневе, угрожать
Стал всякому, кто вред мне причинит;
Меня живою в плен забрать он думал.
Тут ясно стало мне, что безрассудна
Была моя попытка, и, коня
Разгорячив, солдат железный круг
Прорвала я и, шпоря беспощадно,
Под свист меча домчалась до моста.
Меж тем врагов несметная толпа
На мост уж в беспорядке наступала.
Конь подо мною пал, пронзенный в бок...
В отчаянье свой меч тогда на мост
Я обратила и под тяжким грузом
Бесчисленных коней и злых арапов
Устои я обрушила, — мгновенно
Все всадники и кони, бревна, балки
В пучину рухнули, а я, схватившись
За цепь моста из сил своих последних,
Сумела удержаться, и меня
Солдаты подоспевшие спасли.

386
КАРЛО ГОЦЦИ
Смеральдина
Я вся дрожу. Поспешно жизнь спасти
Хотела я, считая вас погибшей,
И здесь одна оплакивала вас.
Благодаренье Небу, что живою
Вас вижу снова.
Канцаде
Ах! Еще недолго
В живых меня увидишь ты. Моргон
Всердцах велел готовиться к сраженью.
В теченье дня он хочет город взять.
Сопротивляться дольше мы не можем.
Не вижу я Тогрула. Брат погиб,
И скоро стану я добычей негра.
Но прежде, чем ему принадлежать,
Кинжалом грудь пронжу себе!
Смеральдина
(глядя за сцену)
Синьора!
Смотрите, вот идет сюда ваш брат
И с ним визирь Тогрул! Ура! Ура!
ЯВЛЕНИЕ IX
Те же,Фаррускад и Тогрул.
Канцаде
О Фаррускад! Визирь! Какой звездою
Сюда приведены вы! Слишком поздно!..
(Плачет.)
Тогрул
Принцесса, успокойтесь!
Фаррускад
Ах, сестра,
Молю тебя, не плачь, не умножай
Мою печаль раскаяньем жестоким!
Ах, этот вход! Здесь все напоминает

Женщина-Змея
387
Мне об отце, безвременно погибшем,
И служит мне укором. Как мне тяжко!
(Планет.)
Смерал ьдина
Синьор Тогрул, скажите, что с Тартальей
И где Бригелла? Старый Панталоне
И Труффальдино умерли?
Тогрул
Нет, живы
И там в других покоях повествуют
О чудесах, случившихся в пути.
Смерал ьдина
Иду и я послушать их. Вот радость!
Жив Труффальдино!
ЯВЛЕНИЕ X
Фаррускад, Тогрул, Канцаде.
Тогрул
Принцесса, Фаррускад,
В слезах бесплодных не теряйтесь. Время
Подумать о беде.
Фаррускад
Скажи, Канцаде,
Скажи, моя любимая сестра,
Что с городом теперь?
Кан цаде
Потерян город.
Подготовляет уж Моргон свирепый
Последний натиск, а защиты нет.
Почти все войско наше перебито,
А половина граждан при осаде
Скончалась в муках голода. Когда
Припасы все иссякли, стали есть
Коней, собак, затем зверей домашних,
И, наконец, — о ужас! — трупы мертвых
Живым пошли на пищу, и служили

388
КАРЛО ГОЦЦИ
Отцы малюткам, дети матерям,
Их жадным ртам, от голода преступным,
Ужасной и позорною едой.
Вой, слезы и проклятья раздаются
В покинутых домах и по дорогам,
И все винят тебя. Теперь остались
Лишь мы с тобой да несколько друзей,
А там навек погибло все!
Тогрул
Не так ли
Вам говорил я?
Фаррускад
Ах, молчи, молчи,
Не подавляй меня печалью новой!
Я умираю... О отец мой милый,
Вы, подданные верные мои,
Возмездия другого не просите
У Неба для меня. И так довольно
Наказан я!
(Планет.)
Канцаде
Брат, видеть не могу
Тебя в таком отчаянье и горе.
Одна надежда все ж у нас осталась:
Министр Бадур нам помощь обещал.
Отправился он тайными путями
За много тысяч миль достать припасы
Для изможденных жителей страны.
Быть может, принесет он облегченье
И мы сумеем, с помощью Тогрула,
Прогнать всех этих негров. Должен вскоре
Бадур вернуться. Если б Небо дало,
Чтоб он благополучно воротился
С припасами!
Тогрул
Отчаиваться рано.
Джеонка-чернокнижник обещал,
Что в то мгновенье, как вернется в царство
Принц Фаррускад, — неведомым путем
Оно спасется. Тайный путь, быть может,
И заключался в этом.

Женщина-Змея
389
Фаррускад
(глядя за сцену)
Вот Бадур...
Я узнаю его! Бадур, скажи,
Что нам несешь ты — жизнь иль смерть?
ЯВЛЕНИЕ XI
Те же, Бадур и два солдата.
Солдаты несут на подносах несколько бутылок с напитками.
Бадур
(с изумлением)
Вы здесь синьор?
Фаррускад
Ну да! Не спрашивай об этом.
Скажи мне, утешенье нам несешь ты,
Иль должен я с собой покончить.
Бадур
Вести
Я приношу о смерти, о вещах
Неслыханных!
Кан цаде
О горе! Что случилось?
Ужель ты пищи не привез в Тифлис?
Бадур
Я вез ее, но, Небо! что я видел!
То, что со мной случилось, невозможным
Мне кажется!
Тогрул
Так расскажи, не медли!
Фаррускад
Да, расскажи и жизнь мою прикончи!..

390
КАРЛО ГОЦЦИ
Бадур
В Тифлис, на помощь, с множеством подвод,
Груженных хлебом, винами и мясом,
Вдоль берега Куры спокойно шли мы,
Как вдруг солдат бесчисленные толпы
Остановили нас. Но не Моргона
То было войско — дикая орда
Неведомых людей в одеждах пышных,
Сверкавших самоцветными камнями
И золотом. Вела царица их,
Затмившая всех женщин красотою.
Она своим кричала: «Эй, солдаты,
Припасы уничтожьте, с ними ж вместе
И тех, кто будет вам сопротивляться».
Мгновенно все набросились на нас.
Мои ж немногочисленные слуги
Едва могли себя оборонять.
Все мясо, хлеб, вино — все то, что я
С таким трудом почти доставил в гавань, —
Жестокая в Куру велела бросить,
Затем ко мне приблизилась и гордо
Сказала: «К Фаррускаду отправляйся, —
Он мне супруг, — ему все расскажи
И передай, что я свершила это».
Сказавши так, она со всею свитой
Исчезла вдруг. Сто человек сначала
Со мною было. Девяносто восемь
Погибли в схватке. С этими двумя
Едва спастись успел я. Из припасов
Сумел, синьор, спасти я только эти
Питья остатки.
(Показывает на бутылки.)
Может быть, они
Вас подкрепят.
Тогрул
Жестокая колдунья!
Отнять у вас последнюю надежду
На трон и царство! Ах, ведь говорил я,
Что чарами своими помогает
Она Моргону и что эти чары
Лишат вас царства, подданных, приюта,
А наконец, и жизни.

Женщина-Змея
391
Канцаде
Как... супруга?
Что слышу я! Какое бессердечье...
О брат, погибли мы!..
Фаррускад
(в отчаянии)
Молчите все!
Не мучьте больше! Вот когда открылись
Глаза мои! Открылись слишком поздно!
Спасенья больше нет. Меня послала
Жестокая сюда, чтоб, погруженный
В кровопролитья страшные, я сам
В своем несчастье убедиться мог
И горестно под бременем его
В бессильной злобе душу отдал. Ярость
Слепит глаза мне. Мой отец погиб...
Детей лишился я... и как ужасно!..
Теперь теряю царство, с ним и жизнь...
Из-за меня невинные погибнут...
Как терпишь, Небо, столько злодеяний!
«Страдай, молчи, не проклинай меня»...
Что ж выстрадать еще мне остается,
Преступница! Будь проклято мгновенье,
Когда тебя впервые я увидел!
Ты адская, бесчестная колдунья,
Тебя я тоже проклинаю... да...
Тебя я проклинаю, хоть бессильны
Проклятья горе облегчить мое!
ЯВЛЕНИЕ XII
Гром, молния и землетрясение.
Те же и Керестан и.
Керестани
(выходя в гневе)
Что сделал ты, злодей, погибла я!
Канцаде
Как... Что я вижу!

392
КАРЛО ГОЦЦИ
Тогрул
(к Канцаде)
Вот колдунья злая,
Супруга брата, бедствий всех причина.
Бадур
Синьор, вот та, что на меня напала.
Фаррускад
(с порывом)
Верни отца мне, царство мне отдай.
Детей верни, преступная колдунья,
Моих убитых граждан воскреси!
Жестокая! Ведь чарами твоими
Лишился я всего, и скоро жизнь
Они мою отнимут!
Керестан и
Вероломный...
Неблагодарный... Предал ты постыдно
Любовь мою. Еще один лишь шаг,
И кончилось бы все — ты был бы счастлив.
Узнай, жестокий... Боже! Дай мне силы,
Одно мгновенье дай мне, чтоб могла я
Открыть все то, о чем пока молчала. —
И привести к раскаянью его.
Не отнимай, молю, и дара речи,
А после покорюсь своей судьбе,
Себя же проклиная.
(Планет.)
Фаррускад
Снова тайны!..
Что можешь ты, злодейка, мне сказать?
Керестан и
Знай, вероломный, смертным был отец мой,
А мать бессмертной феей. Родилась я
Бессмертной, как она. Мой край счастливый
Зовется Эльдорадо. Не по сердцу
Житье мне было феи и суровым
Закон казался, что должны мы часто

Женщина-Змея
393
На время принимать животных образ,
Чтоб никогда не умирать, хоть бедам
Средь смертных мы подвержены немалым
И ждут нас бесконечные мученья,
Когда погибнет мир. Себе на горе
Тебя я полюбила, и супругом
Ты сделался моим; тут загорелось
В моей душе желанье смертной стать.
Хотелось мне твой жребий разделить
И быть с тобой навек соединенной,
Чтоб даже смерть не разлучила нас.
Об этой милости просила я
Монарха нашего и властелина.
Тот, в ярости проклятья извергая,
Мне разрешил все то, о чем просила,
Но под одним условием: «Ступай,
Ступай, сказал он, смертною ты станешь,
Коль восемь лет и день один впридачу
Тебя ни разу муж не проклянет.
Но в день последний совершить должна ты
Дела столь страшные на вид, чтоб мог
Царь Фаррускад при этом испытанье
Проклясть тебя. И знай, что если он
Произнесет проклятье, чешуею
Покроешься ты сразу и змеей
Чудовищною станешь. В этом виде
Два века будешь ты заключена».
Жестокий! Варвар! Проклял ты меня,
И чувствую — уж близко превращенье...
Мы больше не увидимся.
(Плачет.)
Фаррус кад
«На вид»?
Я царство потерял! Я близок к смерти!
Ты отняла последнюю надежду —
Ужель все это видимость одна?
Керестан и
За царство и за жизнь свою не бойся.
Все делала со смыслом я. Об этом
Тебе я говорила, — но напрасно!
(Показывая на Бадура.)

394
КАРЛО ГОЦЦИ
Бадур — изменник. Все припасы были
Отравлены. Он в сговоре с врагом,
Что осаждает город. Вот причина
Того, что все припасы уничтожить
Велела я.
Бадур
(растерявшись, в сторону)
О горе! Я погиб!
(К Керестани.)
Колдунья злая...
(Фаррускаду.)
Нет, синьор, неправда!
Керестани
Молчи, изменник! Выпей-ка остатки
Того питья, что ты принес, злодей, —
Пусть истина раскроется.
Бадур
(в отчаянии)
Синьор...
Все это правда!.. Я разоблачен...
Но от позорной смерти и от яда
Своей рукой избавиться сумею!
(Выхватывает кинжал, закалывается и падает в кулисы.)
Канцаде
Тогрул, скажите мне.
Тогрул
Я вне себя!
Фаррускад
(беспокойно)
Тогрул... Канцаде... Ах, я не хотел бы...
Я весь дрожу... Скажи, Керестани,
Детей сожженье — видимость иль правда?

Женщина-Змея
395
Керестани
Им от рожденья было суждено
Очиститься в пылающем огне,
Чтоб стать вполне твоими, чтоб с тобою
Они судьбу делить могли.
(Глядит за сцену.)
Вот дети —
Они твои теперь и стали смертны,
И только я, несчастная, должна
Тебя покинуть, потерять детей
И стать змеею страшной, вероломный!
(Плачет навзрыд.)
ЯВЛЕНИЕ XIII
Те же, Бедредин и Реция в сопровождении двух солдат.
Фаррускад
(в порыве восторга)
О дети, дети!.. Пусть не довершится
Все остальное... Милая супруга...
Керестани... О, что за горе ждет
Меня теперь!
Кан цаде
Визирь!
Тогрул
Кан цаде!
Керестани
(в страшном волнении)
Небо!
Вот, чувствую... Жестокий! По костям
Проходит холод смертный... Превращаюсь...
Какой озноб! О боже!.. Что за муки!
Ужасно! Ах... ужасно! Фаррускад,
Тебя я покидаю. Ты бы мог
Меня освободить еще сегодня,
Но не надеюсь я! Ведь слишком много

396
КАРЛО ГОЦЦИ
Для этого усилий надо. Нет,
Я не хочу, чтоб подвергал ты жизнь
Из-за меня опасностям. Хоть буду
Я от тебя далеко, все же она
Мне дорога. Чудес немного
Свершить могу сегодня — пусть они
Тебе и царству твоему послужат.
Прими любви моей последний дар.
Визирь, Канцаде, дети, скройтесь... скройтесь...
Молю вас, не глядите на страданья
Своей родимой!
(Фаррускаду.)
Ты один, жестокий,
Со мной останься. Ведь твое желанье,
Чтоб стала я змеей, — так вот, смотри!
(Падает плашмя на землю, превращаясь от шеи вниз в длинную
страшную змею.)
Бедредин
О мама, мама!
Реция
Где же мама?
Фаррускад
Боже!
Остановись! Прости меня... родная...
(Бежит, чтобы обнять ее.)
Керестан и
Я больше не твоя... Беги отсюда...
(Проваливается.)
Кан цаде
Брат...
Тогрул
Господин...

Женшина-Змея
397
Бедредин
Отец...
Ре ция
Отец мой милый.
Фаррускад
(в отчаянии)
Подите прочь! Подальше от меня!
Земля, о ты, что в лоне укрываешь
Мою супругу милую, прими
Меня, клятвопреступника, злодея!
(Уходит в бешенстве.)
Кан цаде
(берет детей за руки)
Визирь и дети, следуем за ним!
Уходят.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Декорация не меняется.
ЯВЛЕНИЕ I
Фаррускад, Панталоне.
Фаррускад выходит, как бы убегая от всех, кто хочет его утешить.
Фаррускад
Прочь от меня, изменники! Вы были
Причиной главной всех моих ошибок
И нестерпимых мук. Вы подстрекали
Своими подозреньями меня;
Вы сердце мне зажгли, и впал я в крайность.
Супругу дорогую погубил я,
А с ней себя. Ступайте с глаз моих,
Чудовища бесчестные! Я жажду
Одной лишь смерти. Пусть она придет!
Панталоне
Ваше величество, Небо знает, какие угрызения совести я
испытываю, как разрывается мое сердце. Да... вы правы... вы правы... Но
что же поделаешь? В конце концов, у вас остаются дети. Король
Моргон начал жестоко штурмовать город. Говоря по совести, вы бы
должны были постараться сохранить царство для своих подданных.
Визирь Тогрул и ваша сестрица готовятся, бедняжки, к защите, но
они огорчены, они пали духом, не видя вас около себя. Соберите
мужество, покажитесь на городских стенах. Увидите, сколько
смелости зажжется в груди ваших верных слуг при вашем появлении.
Один будет стоить сотни, и мы зададим гонку этим мерзавцам
арапам. Клянусь честью дворянина, что они у нас в ужасе обратятся в
бегство, как стая куропаток.

Женшина-Змея
399
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Тарталья.
Тартал ья
(радостно)
Ваше величество, ваше величество! Великие дела! Великое чудо! В
одно мгновение, неизвестно каким образом, все лавки, все харчевни,
все мясные города наполнились мясом, хлебом, вином, маслом,
похлебкой, сыром, плодами — одним словом, всем, вплоть до
жаворонков и бекасов!
Π анталоне
Вы говорите серьезно, Тарталья?
Тарталья
Ну да, разумеется. Приду я рассказывать его величеству твои глупости.
Фаррускад
Опять печаль, опять душе укор.
Вот слов ее последних объяснение:
«Чудес немного я еще могу
Свершить сегодня. Пусть они послужат
Тебе и царству твоему на помощь,
Прими любви моей последний дар».
Воспоминанья горькие! Ступайте...
Бегите от меня. Не в силах видеть
Я никого, и больше, чем на всех,
На самого себя я негодую.
Тарталья
(тихо, к Панталоне)
Время излечивает самые тяжкие раны, Панталоне. Он успокоится.
Мы же не должны покидать принцессу и Тогрула, которые
готовятся к защите города.
Панталоне
Правда, это малодушие — сидеть здесь и чесать себе живот, когда
все взялись за оружие. Это недостойно доброго венецианца.
Пошлем сюда слуг, которые следили бы за ним. Боюсь, как бы не
случилось какого-нибудь нового несчастья. Сами же отправимся
отрубить каждый по пятидесяти голов этим разбойникам арапам. Нас
ведь немного, а, Тарталья?

400
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
О, эдак десять против десяти тысяч. Но это неважно. Я чувствую в
себе подъем духа. Лучше погибнуть в бою, чем умереть с голода.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ III
Фаррускад, фея Фардзана в глубине сцены.
Фаррускад
(в сторону)
Она затем сказала: «Ты бы мог
Меня освободить еще сегодня,
Но не надеюсь я! Ведь слишком много
Для этого усилий надо. Нет,
Я не хочу, чтоб подвергал ты жизнь
Из-за меня опасностям. Хоть буду
Я от тебя далеко, все ж она
Мне дорога». О нежные слова,
Что сердце мне на части разрывают!..
Керестани, как мне тебе помочь?
Пусть жизнь моя тебя не беспокоит —
Мне смерть милее, чем такая жизнь!
Ах, если я тебе не ненавистен,
Подай мне знак, как должен поступить я,
Чтоб, жизнь свою отдав, тебя спасти.
О, сжалься надо мной!
Фардзана
Я поведу
На смерть его, — отныне перестанем
Мы трепетать, что он поможет ей
Освободиться и ее лишит нас.
Все заняты в бою. Он здесь один;
Его незримо к смерти приведу я.
(Выходит вперед.)
Освободить ты думаешь супругу?
Для этого ты слишком малодушен!
Где смелость взять тебе?

Женщина-Змея
401
Фаррускад
О тень благая!..
Тебя я видел спутницей жены
Скажи, что делать, как ее спасти?
Фардзана
Тебе ее спасти? Непостоянный!
Ты женщина безвольная — не муж!
Как много красоты, как много счастья
Ты малодушьем потерял! Ужели
Найдешь в себе ты мужество ее
Освободить? О нет! Рука другая
Для этого нужна! Другое сердце!..
Фаррускад
Довольно оскорблений! Испытанью
Меня подвергни лучше. Я охотно
Пойду навстречу смерти.
Фардзана
Дай мне руку.
Фаррускад
Веди меня с собой куда захочешь.
С тобой пойду я — вот моя рука.
(Протягивает правую руку Фардзане,
и при сверкании молнии оба проваливаются.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Панталоне, Тарталья.
Входят с чрезвычайной поспешностью.
Панталоне
Ваше величество... Ваше величество... Великое чудо... Радуйтесь!..
Да где же он?
Тарталья
Он должен быть здесь. Мы недавно оставили его в этой комнате.

402
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Ну не говорил ли я, что его не следовало оставлять одного? Вот
увидишь, Тарталья, что теперь, когда настало время для веселья,
случится какая-нибудь большая беда. Он был вне себя, околдован этой
своей супругой-змеей и, наверно, выкинул какую-нибудь глупость
вроде самоубийства.
Тарталья
С какой стати? Смотри, например, у меня ведь тоже жена — змея, а
между тем я терплю.
Панталоне
Да, конечно, теперь как раз время острить.
Тарталья
Идем, поищем его, Панталоне. Этот дворец имеет больше мили в
длину. Он, наверно, убежал в те комнаты, которые выходят на юго-
восток. (Уходит.)
Панталоне
Пойдем и мы на юго-восток. Боюсь только, не выбросился ли он
головой вниз из окна, выходящего на северо-запад. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Труффальдино в коротком, рваном плаще, грязной шляпе, с охапкой
печатных известий в руках, затем Бригелла.
Труффал ьди но
(подражая продавцам газет, выходит,
выкрикивая следующее нелепое сообщение)
Новое, подробное и достоверное сообщение, описывающее и
разъясняющее большое кровопролитное сражение, происшедшее такого-то
числа, такого-то месяца под стенами славного города Тифлиса.
Читайте о том, как страшный великан Моргон штурмовал город с двумя
миллионами арапов. Читайте, как храбро и мужественно всего лишь
четыреста солдат отстояли город и крепость, и о страшном
истреблении, произведенном среди собак-варваров. Читайте о том, как город
и сама крепость находились в страшнейшей опасности и как
внезапно, чудесным образом, с Небесного соизволения, вышла из берегов
река, именуемая Курой, и т. п. и затопила весь негритянский лагерь.

Женщина-Змея
403
Читайте об ужасающем истреблении и о том, как они все утонули, с
указанием числа погибших; желающий прочитать подлинное
подробное сообщение пусть не пожалеет жалкую монету в одно сольдо.
Новое, подробное и достоверное сообщение и т. д.
Бригелла прерывает его и спрашивает, зачем он ходит по
дворцу и кричит.
Труффальдино сообщает о чуде и прочем.
Бригелла удивляется, как можно писать и печатать
сообщение о факте, имевшем место меньше часа тому назад?
Труффальдино говорит, что писатели и издатели
настоящие молнии, когда речь идет о наживе.
Бригелла говорит, что в этом городе ему удастся продать
немного листков, потому что все уже и так осведомлены о
происшедшем. Но он советует ему отправиться в Венецию, чтобы там
оглушать своими выкриками прохожих. Там он продаст много
сообщений.
Труффальдино возражает: для того, чтобы продать их в
Венеции, надо преувеличить успехи по крайней мере в тридцать раз.
Бригелла говорит, что он сошел с ума. Спрашивает, где принц.
ЯВЛЕНИЕ VI
Те же,Тарталья и Панталоне.
Тарталья и Панталоне выходят в отчаянии. Спрашивают,
не видали ли они принца. Бригелла ничего не знает.
Труффальдино возобновляет свои крики с сообщением.
Все вместе разыгрывают сцену шума и смущения.
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же, Кан цаде, Тогрул и Смеральдина.
Канцаде
А где же брат мой?
Тартал ья
Принцесса, дорогая, ужасное несчастье! Когда мы отправились в
бой, он был здесь, в этой комнате, а теперь его больше нет. Мы
искали его на юго-восточной половине, но его нигде нельзя найти.
Π анталоне
Так оно и вышло. Он был в отчаянии, а когда человек находится в
отчаянии, он способен на скверные шутки.

404
КАРЛО ГОЦЦИ
Кан цаде
Что вы говорите!
О, горе мне!
Тогрул
Что слышу!
Все изображают отчаяние.
Смерал ьди на
Боже! Боже!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же и голос Джеонки.
Голос Джеон ки
Несчастные! Что медлите? Внимайте
Вы голосу Джеонки и ему
Послушны будьте. О Тогрул, Канцаде,
Вы, слуги все, узнайте: Фаррускад
Здесь, у горы ближайшей, приведен
Враждебной феей на свою погибель.
Детей к нему скорее отведите,
Его растрогать всячески старайтесь,
Чтоб испытанье грозное он бросил,
Которое в отчаянье избрал.
Скорей ему на помощь! Ах, быть может,
Придет спасенье ваше слишком поздно!..
Так пусть же голос мой ему поможет
До вашего прихода, в час нужды.
Кан цаде
Визирь, ты слышал?
Тогрул
Тотчас же исполним
Все то, что голос друга приказал.
(Уходит с Канцаде.)
Смерал ьди на
Возьму детей — и следую за вами.
(Уходит.)

Женщина-Змея
405
Панталоне
Ребята, Тарталья, идемте-ка и мы за ними. Надо быть
милосердными и помочь этому бедному неудачнику-мужу. (Уходит.)
Тартал ья
Я надеюсь, что ты увидишь меня за собой; у меня ведь нет твоих
тайных недостатков, простуженный старикашка! (Уходит.)
Бригелла
Веселье откладывается. Идемте смотреть, чем кончится эта
страшная катастрофа. (Уходит.)
Труффал ьд и но
Чудесного немало видит тот,
Кто вдаль от родины своей уедет.
«Новое, подробное и достоверное сообщение, описывающее и
разъясняющее», и прочее.
(Уходит, выкрикивая сообщение.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Сцена представляет поляну. В глубине, у подножья горы, видна гробница.
С одной стороны сцены столб, к которому привешен тимпан или другой
подобный инструмент, издающий гул при ударе; около него повешена палочка.
Фардзана, Фаррускад в легкой одежде, со щитом и мечом, одетый для
битвы.
Фардзана
Вот мы пришли. Ну, а теперь посмотрим,
Ты чувствуешь ли так, как говоришь.
Фаррускад
Зачем меня ты снова обижаешь?
Хотел бы жизней тысячу иметь я
И их супруге в жертву принести.
Но что мне на поляне этой делать?
Одну гробницу вижу. Неужели
Я с мертвыми сражаться осужден?
Скажи, как умереть мне, не томи
Меня в аду, Фардзана.

406
КАРЛО ГОЦЦИ
Фардзана
(в сторону)
Не замедлит
Его погибель.
(Громко.)
Если так ты жаждешь
Скорее умереть — ударь в тимпан;
Под гул его утешишься. Ты жизнью
Не дорожи, но если победишь,
Керестани избавишь, и она
Твоей и смертной станет.
(Уходит.)
Фаррускад
Как? Всего лишь
В тимпан ударить надо? Так скорее!..
К чему мне медлить? Пусть приходит смерть!
Фаррускад ударяет палочкой по инструменту, гул которого сопровождается
звучными раскатами грома и сверканием молний. Сцена затемняется.
Дрожи, земля! Пускай померкнет солнце,
Пусть молнии падут — я не боюсь!
ЯВЛЕНИЕ X
Фаррускад, Бык, затем голос Джеонки.
Выходит разъяренный Б ы к, выбрасывающий огонь изо рта, из рогов и из
хвоста, и нападает на Фаррускада.
Фаррускад
Свирепый зверь, ошибся ты в расчете,
Коль думаешь меня остановить!
Сцена снова освещается. Следует долгая борьба. Бык обдает Фаррускада огнем.
Увы! Неуязвим жестокий зверь!
Голос Джеонки
Не бойся, Фаррускад, и правый рог
Животному старайся отрубить, —
Иначе будешь биться с ним бесплодно.

Женщина-Змея
407
Фаррускад
Благодарю тебя, о голос друга!
Я твоему последую совету.
(Борется с животным; отрубает ему правый рог.)
Быке мычанием проваливается и исчезает.
Кого мне остается победить?
Кто б ни был ты, о голос милосердный,
Скажи, молю, что мне осталось сделать, —
Как милую жену освободить?
Голос Джеонки
Джеонка я. Пока еще немного
Ты совершил. Мужайся. Знай, лишь только
Утратишь бодрость духа, — ты погиб
Навеки, неизбежно. Будь же смелым,
Сопротивляйся, жизнь свою спасай!
ЯВЛЕНИЕ XI
Фаррускад, Фардзана.
Фардзана
(выходя)
Что вижу! Кто помог ему?
Фаррускад
Фардзана,
Скажи, что надо сделать, чтобы снова
Керестани вернуть прекрасный облик,
Обнять ее, назвать ее своей?
Фардзана
Оставь на это всякую надежду;
Ты ничего пока еще не сделал.
Ударь опять в тимпан и победи
Того, кто явится, но, если даже
Его сразить сумеешь, все ж немного
Тобою будет сделано. Несчастный,

408
КАРЛО ГОЦЦИ
Тебе не хватит мужества закончить
Подобный подвиг!
(Уходит.)
Фаррускад
Если весь вопрос
Лишь в храбрости, напрасно ты считаешь,
Что я ее лишен. Не испугаюсь,
Хотя б разверзся ад!
(Бежит и ударяет снова в инструмент.)
Сцена затемняется. Слышится гул землетрясения.
Земля, дрожи!
Гремите, небеса! Из этих мест
Не убегу я!
Снова светлеет.
ЯВЛЕНИЕ XII
Фаррускад, чудовищный Великан с мечом в руке, затем голос
Джеон ки.
Великан
Нет, не убежишь
И голову свою оставишь в поле,
А рядом с ней и тело ты в добычу
Лесным зверям и воронам!
(Готовится к бою.)
Фаррускад
Быть может,
С тобой случится то, чем мне грозишь,
И больше пищи вороны найдут
В тебе, урод свирепый. Помоги мне,
О Небо!
Следует бой. После ряда ударов Фаррускад отсекает Великану руку, которая
вместе с мечом падает на землю.
Что ж, сражайся, если можешь!
Спасай скорее жизнь: мне от тебя
Другого и не надо.

Женщина-Змея
409
Вел икан
(нагибается, подбирает руку, прилаживает ее к прежнему месту
и готовится биться снова)
Ах, не надо?
Но я зато хочу сразиться вновь!
(Яростно нападает на Фаррускада.)
Фаррускад
Неслыханное дело! Но не должен
Я мужества терять...
Следует бой. После многих ударов он отсекает Великану ногу.
Вел икан
О, горе мне!..
Ты победил... Увы... Я умираю!..
Фаррускад
Скорей, жестокий! Кровью истекая,
Теперь умри!
Вел икан
(подбирает ногу и прилаживает ее на прежнее место)
Безумец ты несчастный!
«Умри! Умри!» То детские забавы!
Нет, τ ы умрешь.
(Приготовляется к новому нападению.)
Фаррускад
Вот странные дела!
Скажи, Джеонка, как же я могу
Сопротивляться? Он не отвечает...
Ах, только б силы мне не изменили...
Иначе я погиб...
Следует новая свирепая схватка. Фаррускад отсекает Великану голову.
Пришел конец твой,
Исчадье ада! Чудище, ступай
В ту бездну, из которой появился.

410
КАРЛО ГОЦЦИ
Вел икан
(ощупью находит голову и прилаживает
ее к прежнему месту, со смехом)
Ха, ха, ха, ха! Безумный, ты пришел к ней!
Фаррускад
О горе! Что мне делать... Друг... Джеонка...
Нет больше сил... Я буду побежден...
Готовятся к новой схватке.
Голос Джеонки
Когда ему ты голову отрубишь,
Отрежь и ухо левое. Лишь этим
Спасешься ты.
Вел икан
(нападая на Фаррускада)
Умри, неосторожный!
Твой пробил час!
Фаррускад
Велению Джеонки
Послушны будьте, силы. Помогите
Гиганта тяжкий натиск отразить!
(Бросает щит и отчаянно бьется, держа меч обеими руками.
Отсекает Великану голову и поднимает ее.)
В то время как Фаррускад старается отрезать от нее левое ухо, Великан ощупью
ищет свою голову. Как только ухо отрезано, тело Великана падает и
проваливается сквозь землю.
(Бросая голову Великана за сцену.)
Приставь ее обратно, если можешь,
И к жизни воротись! О друг Джеонка,
Как я тебе обязан! Я погиб бы,
Наверно, если б ты меня покинул!1
1 Все сцены чудес и иллюзий этого популярного третьего действия были
превосходно выполнены актерской труппой Сакки. (Прим. автора.)

Женщина-Змея
411
ЯВЛЕНИЕ XIII
Фаррускад, Фардзана и голос Джеонки.
Фардзана
(в сторону)
Он жив, и побежден Гигант! Но кто же
Помог ему? Здесь кроется Джеонка.
Права была Дземина, что его
Бояться должно мне! Керестани,
Любимая, тебя навек теряем!..
Тебя твой Фаррускад освободит
И сделает своей. Но попытаюсь
Я удалить его.
Фаррускад
Ну что ж, Фардзана,
Что делать мне? И где Керестани?
Фардзана
Отважный витязь, как мне жаль тебя!
Ах, Фаррускад, оставь великий подвиг!
Все, что тобою сделано, — ничтожно.
Верь искренности слов моих. Спасайся!
Беги отсюда!
Фаррускад
Мне уйти отсюда?
Решился я жену освободить
Иль здесь оставить жизнь. Ты обещанье
Сдержи свое — спаси мою супругу
Или убей меня. Что мне осталось
Еще свершить?
Фардзана
Свершить придется дело
Превыше сил твоих. Ступай! Довольно!
Ты новых испытаний не ищи.
Фаррускад
Фардзана, ты на ветер говоришь.
Хочу я умереть иль все исполнить.

412
КАРЛО ГОЦЦИ
Фардзана
Так приступай же, дерзкий. Но теперь
Уж не оружьем действовать придется.
Посмотрим, как сумеешь ты осилить
То, что тебе осилить суждено.
(Показывает на гробницу в глубине сцены.)
На ту гробницу руку положи.
И поклянися именем Пророка
Поцеловать предмет, в ней заключенный.
Каков бы ни был он.
Фаррускад
(подбегает к гробнице и, кладя на нее руку,
говорит с благородной откровенностью.)
Клянусь Пророком,
Что я губами прикоснусь к устам
Того, кто заключен в гробнице этой,
Кто б ни был он.
Фардзана
Возьми же, безрассудный,
Ту палочку и вновь ударь в тимпан.
Фаррускад
И это все? Ну вот, я ударяю!
(Ударяет палочкой.)
Сцена затемняется, и все происходит, как выше. Открывается крышка
гробницы. Снова светлеет.
Фардзана
Теперь к гробнице подойди поближе
И на устах того, кого увидишь,
Свой поцелуй запечатлей.
Фаррускад
Ужели
Я побоюсь губами прикоснуться
К устам противным трупа, если только
Таким путем могу спасти супругу?

Женщина-Змея
413
Любовника не этим устрашить,
И твой приказ исполнить мне не трудно.
(Подбегает к гробнице и приближает к ней свое лицо,
чтобы дать обещанный поцелуй.)
Из гробницы является по грудь Змея со страшной головой, она открывает
рот, показывая длиннейшие зубы; приближается к лицу Фаррускада.
(В ужасе отскакивает назад и хватается рукой за меч.)
Увы! Измена!.. Горе мне!..
(Хочет нанести удар Змее.)
Змея скрывается в гробнице.
Фардзана
Безбожник!
Пока мечом был призван побеждать,
Ты побеждал. Теперь, когда сраженье
Придется поцелуями вести,
Где мужество твое? Я говорила,
Что самым трудным будет лишь конец.
Исполни ж клятву, если только можешь!
(В сторону.)
Страх, овладей им так, чтоб он бежал!
Фаррускад
Дай силы соберу. Долой, сомненье!
(Снова решительно подходит к гробнице и приближает к ней лицо.)
Появляется Змея, приближается к нему своей страшной пастью, открывая ее.
Фаррускад старается пересилить себя и поцеловать Змею, которая, все
свирепее щелкая зубами, заставляет его отступать.
О боже! Что за холод овладел мной?
Не в силах шевельнуться я. Вот подвиг
Поистине уж дьявольский! Но разве
Моя супруга не змеею стала?..
Ведь, может быть, в чудовище ужасном.
Что здесь меня удерживает, скрыта
Керестани?..
(Хочет подойти, но останавливается.)
А если эта фея
Замыслила обман и только ждет,

414
КАРЛО ГОЦЦИ
Чтоб, голову отдав ужасной пасти,
Я был раздавлен и, свершив так много,
Сам, беззащитный, бросился в объятья
Позорной смерти. Новы для меня
Такие поединки!
(Остается в раздумье.)
Фардзана
(в сторону)
Удручай
Его сильнее, страх! Пускай отсюда
Он удалится, подвиг не свершив.
Фаррускад
(решительно)
Пускай умру! Быть может, поцелуй,
Которого страшусь, разрушит чары.
(Подходит к гробнице.)
Змея с еще большей свирепостью бросается к его лицу. Фаррускад отступает.
Змея прячется.
Жестокая судьба! Ты не могла
Меня подвергнуть злейшим испытаньям.
Джеонка, отчего же ты молчишь
И в крайности мне этой не поможешь?
Так пусть мой меч, который до сих пор
Все побеждал, гробницу разобьет
И умертвит Змею!
(Хочет ударить мечом по гробнице.)
Голос Джеонки
Неосторожный!
Остановись иль слезы проливать
Ты будешь вечно. Больше не надейся,
Фардзана, получить Керестани!
Вернись к своим, скажи, что Фаррускаду
Она досталась, — смертная, как он.
Будь смелым, сын мой, поцелуй Змею,
Целуй ее без страха, прямо в губы:
Она — жена твоя. Ее укусов
Не бойся ты — так требует заклятье.
Все кончено. Не забывай Джеонку.

Женщина-Змея
415
Фардзана
(в отчаянии)
Жестокий рок! Увы, проклятый голос!
Подруги... ах... Керестани погибла!
(Плача, убегает.)
Слышатся стонущие женские голоса.
Фаррускад
Глаза закрою... Дрожь преодолею...
Керестани, любимая, напрасно
Меня пугаешь ты — я не боюсь.
(Стремительно подходит к гробнице.)
Появляется Змея. После нескольких жестов смущения и решимости
Фаррускад целует Змею. Сцена затемняется, следуют, как всегда, молнии и гром с
землетрясением. Гробница превращается в роскошную триумфальную
колесницу, на которой видна Керестани в богатом наряде царицы. Светлеет.
ЯВЛЕНИЕ XIV
Фаррускад, Керестани.
Керестани
(обнимая Фаррускада)
Супруг мой, Фаррускад, какое счастье!
Как я тебе обязана!
Фаррускад
Родная,
Теперь моя ты, и тебя уж больше
Я не лишусь. Свой грех я искупил.
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Те же, Канцаде, Реция, Бедредин, Тогрул, Панталоне, Тар-
тал ья, Бригелла, Труффал ьд ино и Смеральдина.
Кан цаде
Мы все пришли тебе на помощь, брат!
Но что я вижу?

416
КАРЛО ГОЦЦИ
Фаррускад
Вот моя супруга.
Сестра, свою невестку обними.
О дети, как я счастлив! Пусть же будут
Со мною все счастливыми сегодня!
Все, с жестами изумления, начинают обниматься и прочее.
Тогрул
Синьор, скажите мне...
Фаррускад
Теперь не время,
Потом все расскажу. Керестани,
Я больше ничего не помню. Радость
Рассудок помутила мне. Реши,
Как сделать всех довольными.
Керестан и
Охотно.
Со мною и с детьми ты будешь править
Моим обширным царством Эльдорадо,
Которое от глаз людских сокрыто.
Тогрул с Канцаде вступит в брак и будет
Царить в Тифлисе. Старый Панталоне
С Тартальей к нам придут, а Труффальдино
Свою я Смеральдину отдаю.
Бригелле же найдем жену другую
И наделим приданым. Но скажите,
Как быть нам, чтоб снискать расположенье
К ребяческой и скучной сказке нашей
Всех этих добрых душ? Как поступить,
Чтоб руки их единодушным плеском
Нам дали знак прощенья и веселья?
ЗАНАВЕС

СКАЗОЧНАЯ ТРАГЕДИЯ
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Т. Щепкиной-Куперник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Бедер — царь Ормуса.
Сале — его дочь.
Зобеида — другая его дочь.
Шемседин — его сын.
Д ил ара — жена Шемседина.
M ас уд — князь Замара, влюбленный в Сале.
Синадаб — царь Самандаля, волшебник, супруг Зобеи-
ды, арап.
Абдалак — старый жрец.
Смеральдина — служанка Зобе иды.
Бри гелла 1 г
^ ^ А г слуги при дворе Бедера.
Труффал ьд и но J
Панталоне 1 ^ *
_ > министры Синадаба.
Тарталья J
Смута.
Воины.
Разные женские голоса.
Женщина, держащая в руках свою отрубленную голову.
Действие происходит под стенами города Самандаля
и в самом городе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Дворик при царском дворце; в глубине запертые ворота, ведущие в грот.
Тигр и Лев, привязанные цепями по обеим сторонам ворот, прохаживаются
перед ними, как часовые.
ЯВЛЕНИЕ I
Зобеида одна.
Зобеида
(входит)
О, горе мне! Ужель так быстротечно
Должно быть счастье брачное мое?
И лишь коротких тридцать девять дней
Мне выпало на долю быть счастливой?
Вчера меня супруг одну покинул...
Здесь на меня все смотрят со слезами.
Я не могу понять причину слез.
Жрец Абдалак, где мне тебя найти?
Лишь ты один причину мне откроешь...
ЯВЛЕНИЕ II
Зобеида, Тарталья.
Тарталья входит, смотрит на Зобеиду; Зобеида смотрит на Тарталью;
Тарталья делает жесты сострадания и как будто хочет что-то сказать, но
воздерживается, делая жесты боязни; оглядывается вокруг; потом уходит с громким ревом
и плачем.
Зобе ида
О, горе мне... Какой удар навис
Над головой моей?..

Зобеида 421
ЯВЛЕНИЕ III
Зобеида, Панталоне.
Панталоне смотрит на Зобеиду, делает жесты немого сострадания и плачет.
Зобеида
Министр, скажи мне,
Молю: что смотришь на меня и плачешь?
Панталоне
Ах, дорогая моя, жизнь моя... я хотел бы сказать... (оглядывается
вокруг) если бы только смел... Но к чему это послужит? Я не могу
говорить. Я слишком боюсь... Сегодня тридцать девять дней, как была
ваша свадьба, а завтра... (трогает себя за поясницу, ощупывает свои
руки) через несколько времени с вами случится то же, что со мной, —
непременно; я превращаюсь... мне кажется, что у меня руки
обрастают шерстью. Мне жаль вас, но я ничего не могу сказать... ничего не
могу сказать. (Уходит плача.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Зобеида, Абдалак.
Зобеида
Отец мой, Абдалак... тебя лишь ныне
Могу я звать отцом здесь, в Самандале,
С тех пор, как я скитаюсь вдалеке
От моего отца; скажи, что значит,
Что так печальны все? Зачем все плачут,
Кто смотрит на меня, кто говорит
Со мной?
Абдалак
О Зобеида! Как хотел бы
Глядеть я на тебя, не ощущая
Волненья в сердце, влаги на ресницах.
(Плачет.)
Зобеида
И ты, ты плачешь? Как!

422
КАРЛО ГОЦЦИ
Абдалак
Нет, Зобеида,
Не плачу, нет; а если и заплачу,
Не обращай вниманья; я не должен
Своей печалью ослаблять твой дух
Сегодня, в день, когда должна ты быть
Особенно сильна.
Зобеида
Но что за тайна?
Молю тебя...
Абдалак
Скажи мне, Зобеида,
В далеком Ормусе Бедер, отец твой,
Имел еще детей? Имела ты
Еще сестер?..
Зобеида
О мой отец и друг,
Не вспоминай мне о минувшем горе,
Не вызывай тоски... Да, у меня
Была сестра, по имени Сале,
Была невестка у меня, Д ил ара,
Супруга брата моего; обеих
Любила нежно я... Но вот пять лет,
Как из дворца они исчезли обе
Бесследно. Как? Куда они сокрылись?
Неведомо!
Абдалак
Скажи мне, Зобеида:
Ты любишь мужа своего, арапа?
Скажи мне, любишь ли?
Зобеида
Как жизнь свою.
К чему вопрос твой странный?
Абдалак
Зобеида,
Не так он странен, как подумать можно, —

Но расскажи еще мне: как попала
Ты в Самандаль из Ормуса?
Зобеида
Ты знаешь,
Три месяца назад с моей служанкой
Играла я у моря. Вдруг мы видим
На берегу челнок, в нем все, что нужно
Для рыбной ловли: удочки и лесы...
Так увлеклись, что вдруг, подняв глаза,
Мы берегов родных не увидали —
И с изумленьем в незнакомом царстве
Мы очутились. Больше не могла бы
Сказать, хотя б желала. До сих пор
Меня не покидает изумленье.
Абдалак
Когда ж вошла ты в стены Самандаля,
Что было дальше?
Зобеида
Повторю, коль хочешь.
Испуганы, мы обе с Смеральдиной
Пристали к этим берегам и вышли.
Увидели мы город пред собою,
Пошли к воротам... По дороге стадо
Телушек, кобылиц, овец и коз
Мы встретили; не дикие на вид,
Но ласково, настойчиво и кротко
Как будто бы мешали нам войти.
Но мы освободились и вошли...
И здесь меня приветливо ты встретил,
Меня супругой Синадаба сделал
И государства этого царицей.
К чему рассказ мой? Лучше ведь, чем я,
Ты знаешь все.
Абдалак
Скажи мне, Зобеида:
Ты любишь мужа своего, арапа?
Скажи мне, любишь ли?

424
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Как жизнь свою.
Но что же значат все твои расспросы?
Ты повторяешь их... К чему они?
Абдалак
Не продолжай... Ты странными находишь
Мои расспросы... Странного в них нет.
Ты слышала, что к этим берегам
Плывут войска?
Зобеида
Да, слышала.
Абдалак
Ты знаешь,
Кто во главе тех войск?
Зобеида
Нет, я не знаю.
Абдалак
Царь Ормуса, Бедер, отец твой, вождь их;
С ним Шемседин, твой брат, и вместе с ними
Масуд, жених сестры твоей.
Зобе ида
Что слышу!
Из дальних стран отец сюда плывет!
Но это радостная весть! Так значит...
Абдалак
Дай мне сказать. Отец твой, Зобеида,
Является к нам в царство не как друг,
А как жестокий враг: он ищет смерти
Супруга твоего!
Зобеида
Но почему?
И чем мог возбудить в отце вражду
Мой Синадаб?

Абдалак
Несчастная! Но ты
Не знаешь, где ты... И пора настала
Открыть всю правду. Соберись же с духом.
Скажи, как сильно любишь ты супруга,
Могучего царя? Как горячо?
Зобе ида
Люблю безумно.
Абдалак
Чувство это ново,
И странным кажется. — А Синадаб,
Тебя он любит, думаешь?
Зобеида
О! Любит!
Абдалак
Ты замужем лишь тридцать девять дней.
Скажи мне, не приметила ли ты
У твоего супруга охлажденья?
Зобеида
Он был все время пылок, как любовник;
Лишь нынче ночью не был он со мной;
Я думала, что он делами занят,
Что слух о войске дух его тревожит.
Абдалак
Нет, Зобеида: Синадаб таков,
Что никакого войска не боится.
Пускай войска дрожат пред Синадабом,
Ты ж, бедная, оплакивай отца
И бойся за себя. Готова будь
Возненавидеть своего супруга,
Проклясть меня за то, что отдал в жертву
Царю тебя; но знают Небеса,
Я думал, что ко благу это будет.
Знай, твой супруг — коварнейший волшебник;
Черней, страшнее дьявольской души
Нельзя найти.

426
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Старик, что говоришь ты?
Абдалак
Я правду говорю. Узнай, что больше
Ста девушек невинных он похитил
Чудовищною силой чар своих.
Их соблазнял желанием нечистым,
И с каждой ровно тридцать девять дней
Он жил в любви, а на сороковой
Их превращал в телиц иль кобылиц
И гнал их, нечестивец, от себя,
Как всякий пресыщенный соблазнитель.
Так вот кто были кроткие стада,
Что в Самандаль войти тебе мешали,
Твою предвидя участь.
Зобеида
Как ты можешь
Мне говорить подобный вздор!
Абдалак
Я знаю.
Что вздором речь моя должна казаться;
Все это слишком неправдоподобно;
К тому же ты ослеплена любовью.
Но слушай же: Д ил ару и Сале,
Сестру твою, похитил также он,
Развратный и жестокий этот изверг;
Они же в добродетели своей
Скорей решили умереть, чем сдаться
Желаниям преступного царя.
Волшебник, разъяренный и уставший
От их сопротивленья, принудил их...
О, не хочу тебя я убивать!
Несчастные здесь обе во дворце...
Пока узнай, что в Самандаль тебя
Он чарами волшебными завлек.
Что истекают завтра сорок дней.
Так бойся Синадаба.
Зобеида
Мне поверить
Подобным бредням? Жрец, я опасаюсь,

Зобеида
427
Что фанатизм иль старость разум твой
Поколебали. Синадаб так нежен,
Так человечен, так благочестив!
Когда б ты видел, как с восходом дня
Ниц простирается он перед солнцем,
Как к Небесам возносит он молитвы,
И как, при самой маленькой вине,
Скорее совершает омовенье,
Ты б не сказал... Мне не случалось видеть
Малейшего намека на волшебство,
А ты вдруг хочешь... Боги! Но скажи мне,
Зачем отец плывет сюда?
Абдалак
Должна ты
Поверить мне: супруг твой нечестивец,
Он лицемер коварный и тебя
Не любит больше. Признак роковой,
Обычный, что тебя он этой ночью
Покинул. Зобеида, вот причина,
Что при дворе здесь плачут о тебе,
Предвидя жребий твой; но все молчат,
Боясь разгневать страшного тирана,
Что знает всё и может всё. Бедер,
Отец несчастный твой, сюда плывет
Затем, что от оракула узнал,
Что дочерей обеих и Дилару
Похитил Синадаб. Да, знаю я:
Ты любишь Синадаба и не можешь
Поверить мне; но он идет сюда.
О дочь моя! Настанет миг — беги,
Беги отсюда! Свидимся еще.
Пока ни слова обо всем, что знаешь.
Ты ни о чем не спрашивай его,
Люби его; коль ненависть проснется,
Скрывай ее и притворись, что любишь,
Во имя Неба, если только жизнью
Ты дорожишь.
Зобеида
Я смущена, в волненье...
В душе борьба любви, тоски и страха...
Исполню все. Но как? Лишь Небо знает.
(Удаляется.)

428
КАРЛО ГОЦЦИ
Абдалак
Уйду. Подслушать постараюсь тайно
Намеренья преступного злодея.
(Удаляется.)
ЯВЛЕНИЕ V
Синадаб, Панталоне, Тарталья, стража.
Си надаб
С которых пор я жалуюсь, министры,
На заблужденья, на паденье нравов
Народа моего? С которых пор
Прошу факиров, дервишей, жрецов
В мечетях говорить о Божьей каре,
Чтоб обуздать грехи?
Тартал ья
Да, уж по правде с давних пор. Ваше величество никогда не жалели
ни доброго примера, ни благочестия, ни увещаний. Другого такого
монарха, как вы, — никогда еще не было, нет и не будет.
Историков, которые будут описывать вашу жизнь, непременно сочтут
лгунами.
Панталоне
(в сторону)
Что за гадина этот Тарталья, как он льстит! У меня на это не хватает
духу, не могу, не гожусь на это. Я тоже его боюсь, но отделываюсь
низкими поклонами, вот в таком роде. (Почтительно кланяется.)
Си надаб
Уж сколько Небо за мои заслуги
Чудесного явило в этом царстве!
Все тщетно: я не вижу улучшенья!
Тартал ья
Клянусь Вакхом! Кто же мог бы их видеть больше, чем мы? Дурные
люди превращаются в скотов, жалкие женщины становятся
кобылицами и телками. Вот какую благодать посылает Магомет в награду
за большие заслуги вашего величества. (В сторону.) Пока возможно,
постараюсь, чтобы он не превратил и меня в козла.

Зобеида
429
Панталоне
(в сторону)
Полагаю, что Тарталью не перетартальишь, когда дело идет о лести.
Попробуем ему сказать что-нибудь лестное сквозь зубы.
(Продолжает кланяться и что-то невнятно бормотать.)
Си надаб
И разразилась кара наконец.
В осаде мы: враждебные войска
Займут страну, и кровь зальет ее,
И разоренье мой народ постигнет;
Но с грешниками вместе под ударом
Невинные погибнут. Для защиты
Все сделаем, но главная защита
Должна от Неба исходить: оно
Дарует зло и благо. Вы, министры,
Идите к дервишам, жрецам, факирам;
Скажите муэдзинам, чтобы с башен
Мечетей созывали весь народ
На жертвы и молитвы. Всей душою
Я верю в чудеса: Бедер-безбожник,
Из Ормуса прибывший мне вредить,
Раскается, возможно. Но, быть может,
Рок мне готовит смерть. Все — в воле Неба!
Тартал ья
О великий царь, великий царь! Дайте мне облобызать ваши стопы!
Немедленно исполню ваши благочестивые повеления!
Π анталоне
(с поклоном)
Я также спешу исполнить приказания вашего величества. (Тихо,
Тарталье.) Льстец, мошенник, каналья!
Тартал ья
(тихо, к Панталоне)
Берегись, Панталоне, у тебя растут ослиные уши! (Уходит.)
Панталоне
(хватает себя за уши)
Вот беда... Ох, это он пошутил, этот плут. Но того и гляди, это
случится; мне все кажется, что у меня отрастает хвост. (Уходит.)

430
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VI
Си надаб один.
Синадаб
Раскается Бедер жестоко в том,
Что он пошел войной на Синадаба.
Узнал он, верно, что в моем дворце
В плену Дилара и Сале. Но что же
Он может сделать? Пленницы мои
В отчаянье, и плачут и трепещут,
И вечны их страданья и тоска.
Они заплатят мне за те утехи,
В которых мне посмели отказать,
Или уступят воле Синадаба.
Пресытился я Зобеидой. Время
Телицею ее к быкам отправить
И от нее избавиться. Пускай
Отец ее мне отомстит, коль сможет!
Жрец Абдалак один меня смущает;
Но силой чар его я превзошел!
Нужна, однако, осторожность с ядом,
Готовым для противников моих.
Вот кстати и рабыня Зобеиды.
ЯВЛЕНИЕ VII
Синадаб, Смеральдина.
Синадаб
Рабыня!
Смерал ьдина
Государь?
Си надаб
Где Зобе и да?
Смеральдина
Ищу ее...
Си надаб
Найди и ей скажи,
Что я не в гневе на ее отца,

Зобеида
431
Хоть на меня войной пошел он. Небо
Решит, кто прав. Конечно, защищаться
Намерен я; но раньше, чем пролиться
Невинной крови воинов, все силы
Употреблю, чтоб примириться с ним.
Скажи, быть может, покарать его
Решило Небо; если это воля
Небес, его не в силах я спасти.
Скажи, что он сюда был завлечен
Обманами, раздорами и ложью.
Что, верно, хочет ложью и обманом
Увлечь ее, дабы меня лишить
Ее любви, единой в этом мире
Отрады сердца моего...
(Притворяется, что планет.)
Смеральдина
Как? Слезы?
Такой великий, кроткий государь, —
Кто смеет огорчать его? Злодеи?
Синадаб
Любезная девица, и злодеев
Терпеть нам должно и не презирать.
Найди мою супругу и скажи ей,
Чтоб никому не верила она,
Лишь своему супругу. Что готовят
Нам тайны, кровь и гибель... Что виденья...
Что Небеса устам моим внушают...
Нет, этого ты ей не говори:
Я этой благодати не достоин
И более всех смертных заблужденьям
Подвержен я.
Смеральдина
Да, Синадаб, охотно
Исполню все, найду слова, чтоб ей
Сказать все осторожно.
(В сторону.)
О, какая
Душа! Вот светлый царь! Такие редки.
(Уходит.)

432
КАРЛО ГОЦЦИ
Синадаб
Погибни Зобеида и весь мир,
Лишь был бы счастлив я; а кто закон мне?
ЯВЛЕНИЕ VIII
Синадаб, Абдалак.
Абдалак
(выходя, в сторону)
Злодей! Обманщик!
Си надаб
О любимый Небом
Жрец Абдалак, я думал о тебе
В моих несчастьях; ты богам угоден,
Молись же за меня — и в дар получишь
Сокровища большие!
Абдалак
Государь,
Душа — приют сокровищ наших лучших;
Коль в ней грехи, их небу поручи,
А мне не предлагай земных сокровищ.
Мои сокровища — мои года,
Они ведут меня к желанной смерти,
Чтоб не видать мне злобы и бесчестья.
Си надаб
Увы, ты слишком прав, священный светоч:
Весь этот мир — юдоль грехов и зла.
Абдалак
Не будем лицемерить, Синадаб:
Друг друга знаем мы... Я приютил
Бедняжку Зобеиду; не хотел я
Отдать ее тебе, как ты желал,
Я знал обычай гнусный Синадаба:
Что сорок дней несчастных дев ты держишь
И, в женщин обративши их сперва,
Потом в телиц навеки превращаешь

Зобеида
433
И бешеным быкам даешь их в жертву.
Просил меня ты долго, но напрасно,
Все чары были надо мной бессильны,
Что в ход пускал ты... И тогда поклялся,
Припомни, ты на алтаре поклялся,
На алтаре святом передо мною,
Что отречешься ты от чар своих
И нрав и душу ты свои изменишь,
Что Зобеиду хочешь ты в супруги
Затем, чтоб до могилы вместе с ней
Жить в мирном счастье. К клятвам был я глух.
Но их слыхали праведные боги,
И их богам вручаю. — Правда, сам я
Обманут был надеждой: ведь душа,
В которой страх к богам живет, не может
Вообразить, что души есть, которым
С злодействами расстаться невозможно. —
И я в супруги отдал Зобеиду
Монарху своему, кого еще
Не перестал я почитать.
Синадаб
Довольно!
Я вижу, ты меня подозреваешь.
Я оскорблен, но я прощать умею.
Я чту богов и клятвы все исполню.
Абдалак
Брось лицемерие. Со мной излишни
И доброта притворная и хитрость.
Сегодня лишь узнал я, что в плену
В своем дворце в ужасном виде держишь
Двух чистых женщин ты — сестру царицы
С ее невесткой; и узнал еще,
Что нынешнею ночью ты покинул
Свою супругу. Это верный признак,
Как только тридцать девять дней минуют,
Что ты обрек несчастную на гибель.
Си надаб
Ты бредишь, жрец! Меня ты оскорбляешь!
Но ухожу, чтоб не поддаться гневу:
Богам покорность так повелевает.

434
КАРЛО ГОЦЦИ
Важней делами занят я теперь.
Я помню, помню клятвы; ты же вспомни.
Что говоришь не только с человеком,
Но и с царем твоим, который властен
Тебя заставить каяться за смелость;
И что один избыток милосердья
И уваженье к званью твоему —
Причина, что он терпит и уходит.
(Уходит.)
Абдалак
Тебя я понимаю, нечестивец!
Несчастная, тебя принес я в жертву;
Я мог тебя не отдавать ему,
Но вырвать у него уже не властен.
Увы, ему судил победу рок,
И мощь и власть его неотразимы.
ЯВЛЕНИЕ IX
Абдалак, Зобе ид а.
Зобеида
(смущенная, в сторону)
Я выбилась из сил: кому мне верить?
Супруг остерегает от жреца,
Жрец просит, чтоб супруга я страшилась.
Что делать мне?
Абдалак
Твои читаю мысли,
О Зобеида! Знаю, что рабыню
Послал к тебе с наветом Синадаб,
Чтоб очернить меня. Его ты любишь.
Любовь слепа, она тобой владеет.
Сейчас ты можешь верить только мужу;
Он лицемерием своим злодейским
Добился этого. Но слушай: скоро
Ты в жалкую телицу превратишься.
До завтрашнего дня еще ты будешь
Превращена в телицу. Я один
Могу тебя предупредить, а если

Зобеида
435
Поверишь мне — так можешь и помочь.
Хоть это трудно. Веришь ли ты мне?
Зобеида
Должна б — и не могу: любовь супруга
И доброта мне слишком очевидны.
Абдалак
Но как ты думаешь, зачем отец твой
Осаду Самандаля объявил?
Зобеида
Враги супруга, жаждущие крови,
Отца сумели на войну подвигнуть.
Абдалак
Чем объясняешь ты печаль и слезы
У всех, кто ни посмотрит на тебя?
Зобеида
Боязнью пред войной; во мне все видят
Причину распри.
Абдалак
А твое прибытье
Чудесное сюда — в лодчонке утлой,
Что в миг один переплыла моря, —
Что думаешь о нем ты?
Зобеида
У супруга
Спросила я: как это быть могло?
Он мне сказал, что так богам молился
О даровании ему супруги,
Во всем с его мечтаниями сходной,
Что сверх его заслуги Небеса
Свершили чудо и меня послали.
Абдалак
Злодей! Как слепы женщины! Любовь,
Как ты сильна! Но слушай, Зобеида:

436
КАРЛО ГОЦЦИ
Ты околдована. Одно лишь помни,
Что если правду я тебе сказал,
Тебя твое погубит недоверье.
Останься же в сомненье. Ты супруга
Ласкай, как и всегда; коль заведет
Речь обо мне, хули меня при нем.
Но слушай: ни сегодня и ни завтра,
И как бы ты ни мучилась от жажды
И голода, ни пищи, ни Питья
Не принимай. Следи сегодня ночью
За всем, что будет делать Синадаб,
Но так, чтоб не заметил он; я буду
Настороже. О, как хотел бы вырвать
Тебя из рук его, спасти от горя
И ужаса твоих родных, хотел бы
Плотиной заградить потоки слез,
Горючих слез, что проливать ты будешь
Над лютой смертью твоего отца.
Зобеида
О боги гневные! Что говоришь ты?
Коль правда все, о чем ты говоришь,
Все эти тайны... Коль меня ты любишь,
Спаси отца!
Абдалак
Отец твой, Зобеида,
Когда-то был преступен и навлек
И на себя и на детей своих
Несчастье. Кровью искупить он должен
Свой грех; когда его он не очистит,
То я — пока во образе людском
На свете существует Синадаб —
Не в силах род несчастный твой спасти.
И так написано. Не смею больше
Тебе открыть.
Зобе ида
Все это бред и ложь!
Нет, не могу поверить! Хочешь ты
Мне сердце отравить и, как всегда
Носители раздора, жаждешь ты
И алчешь крови и людских страданий.

Зобеидa
437
Абдалак
Так говори ты обо мне супругу,
Но в сердце верь мне. Я хочу тебе
Дать доказательство всех слов моих:
Взгляни сюда...
(Указывает на Тигра и Льва.)
То были два раба.
В твоем дворце, вот в этом самом гроте,
Среди других несчастных пленниц, знай,
Твоя сестра с невесткою томятся,
Рабы же их превращены в зверей
И стерегут отчаяние их.
Ты во дворце ходить повсюду можешь,
Но в этот грот супруг жестокий твой
Вход запретил тебе; скажи — не так ли?
Зобеида
Так. Отрицать не стану я.
Абдалак
(дает ей ключ)
Возьми же,
В удобный час открой ключом замок;
Тебя не тронут звери, не пугайся
И в грот войди; прольешь там море слез
И мне тогда поверишь, Зобеида.
Но помни, ничего не ешь, не пей
И притворяйся. Первый знак я дам;
Что здесь обмана нет! Внимайте, звери,
Людскую речь я возвращаю вам:
Лев, кто ты, — отвечай! Скажи всю правду!
ЯВЛЕНИЕ X
Те же, Бригелла и Труффальдино в образах Тигра и Льва.
Труффал ьдино
(грубым голосом)
Я бедный Труффальдино.
Зобеида
Что слышу? Боги!..

438
КАРЛО ГОЦЦИ
Абдалак
Тигр! скажи, кто ты?
Бригелла
(грубым голосом)
Я Бригелла, бедняжечка Бригелла!
Зобеида
Бригелла? Труффальдино? Быть не может!
Абдалак
Так помни, что сказал я, дочь моя,
Смотри и не пугайся. Но бегите,
Несчастные! Покиньте город; в лагерь
Спешите и богам хвалу воздайте!
(Ударяет посохом о землю и уходит.)
Благодаря искусному маневру совершается превращение Льва в Труффальдино,
а Тигра — в Бригеллу.
Зобеида
(в ужасе)
Что вижу? Горе! Кто бы мог поверить!
(Убегает.)
Бригелла и Труффальдино — жесты боязни, изумления,
смотрят друг на друга, пробуют голоса, произносят какие-то слова
вперемежку с рычанием и т. д. Потом убегают с криком: «В лагерь, в
лагерь!»
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Морская гавань. Высадка Бедер а, Шемседина, Масуда, войск под
звуки марша и военных инструментов.
ЯВЛЕНИЕ I
Бедер, Шемседин и Масуд.
Бедер
Вот ты у цели, князь. Мои войска
И воины твои пускай на берег
Выходят. Здесь оставим половину,
А с остальными перевалишь горы
И лагерем близ города ты станешь,
Подумай, ведь в его стенах томится
Твоя невеста, дочь моя Сале.
Одушеви войска и подкрепи!
Скажи им, что они должны со мною
Иль умереть, или до основанья
Разрушить Самандаль и Синадаба
Предателя — казнить. С тобою сына
Отправлю я, но с ним еще хочу я
Поговорить.
Масуд
Монарх, я повинуюсь:
И если не освобожу любимой,
Ни жизнь моя, ни кровь мне не нужны.
(Уходит со своими воинами.)

440
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ II
Бедер, Ш емсед и н.
Бедер
Мой сын, я знаю, что меня ты любишь
И что ты слов моих не убоишься:
Останешься бесстрашным.
Шемсед и н
Государь,
В опасности, и в битвах, и в войсках
Не знаю страха я; но если дело
О вас, о гибели, грозящей вам, —
Бессильным стану. Любящему сыну
Как хватит силы слушать, что погибель
Грозит отцу?
Бедер
Нет, сын мой. Я предвижу
По ясным признакам и предсказаньям,
Что должен умереть, но смерть моя
Нежданная в мгновенье роковое
Пусть не ослабит духа твоего,
И за отца ты отомсти злодею,
Похитившему двух твоих сестер
И нежно так любимую супругу.
Шемседи н
О мой отец! От ваших слов одних
Я трепещу и горестью подавлен.
Бедер
Не будь же слаб, коль ты мне сын, и слушай.
Ты знаешь ведь, что умертвил я брата,
Чтоб царство захватить. Вот та рука,
Что святотатственный, преступный меч
Вонзила в грудь его; вот та рука,
Что скипетр узурпатора держала
До сей поры. Но мне с того мгновенья
Терзали сердце змеи угрызенья.
Увы, мой сын! И черные часы
Я проводил.

Шемседи н
Не надо мрачных мыслей,
О мой отец любимый! Может быть,
Вам Небо милосердное простило!..
Бедер
Нет, сын мой, нет... Еще доселе Небо
Мне не простило темного деянья,
И счастлив буду я, коль в смертный час
Оно простит, — о чем молюсь смиренно.
Смотри, что я с тех пор претерпеваю:
Чума в стране; проиграны все битвы;
В безумии внезапном мать твоя
Покончила с собой; волшебник злобный
Похитил дочерей моих любимых,
В плену их держит; из твоих объятий
Супругу вырвал... О, подумать страшно,
В каком позоре, к нашему стыду,
Несчастные живут у нечестивца!
Шемседи н
Отмстим за них, любимый мой отец!
Своей рукой злодея Синадаба
Без жалости убью и труп его
Растерзанный я в поле размечу.
Но прогоните горестные думы:
Они меня лишают силы духа!
Бедер
Таким тебя хотел я видеть, сын мой.
Я ради мести переплыл моря
И вопреки всем вещим предсказаньям
Гадателей; они предупреждали
О бурях, о потере половины
Всех войск моих. Так это и случилось.
Они же предсказали смерть мою
Под Самандалем — и на смерть иду я.
Я не боюсь ее. Но страшно то,
Что лютая предсказана мне смерть,
Ужасная, неведомая мне.
Всего же тяжелей мне предсказанье,
Что смерть моя неслыханное горе
Тебе доставит и почти лишит
Тебя рассудка. Сын мой, знай же это

442
КАРЛО ГОЦЦИ
И приготовься к смерти ты моей.
Когда предвидим мы и ждем несчастье,
Его приход не так пугает нас.
Пускай твое бесстрашно будет сердце,
Чтоб смелого врага имел твой враг
И чтобы мог я умереть с надеждой,
Что ты за кровь мою, за дочерей,
За наш позор сумеешь отомстить.
Шемседин
Ни думать я, ни верить не хочу
Зловещим предсказаниям. Гадатель
Прославится, суля дурное, легче,
Чем тот, кто счастье обещает, ибо
Печали и несчастия у смертных
Гораздо чаще радостей бывают.
Наш жадный нрав не думает о добром,
Но огорченья примечает все;
Неблагодарны мы, добра не помним.
Не стану я все беды отрицать,
Что пережили мы; но вспоминаю
Часы и дни и целые года,
Что не были печальны и зловещи,
Как предсказанья ваших мудрецов;
И каркают вороны не всегда
Перед дождем. Тот, кто пустился в море,
Ждать должен бурь, а бури за собой
Влекут порою кораблекрушенье.
Мы из двухсот судов в пути далеком
И трудном потеряли девяносто;
Но ведь теперь известно нам, что только
Прогнившие и старые суда
Добычей стали волн, а остальные
Доставлены благополучно в гавань.
Бедер
Напрасно хочешь ты меня утешить;
Нет, не ошиблись мудрецы мои!
Узнали же они, что в Самандале
У Синадаба дочери в плену.
Чти, сын мой, мудрецов и их науку.
Шемседи н
Естественным путем, от мореходов,
Они узнали все; они умеют

Зобеида
443
Себе значенье придавать, скрывать,
Что узнают, — и после вычислений,
Письмен, компасов, призывая Марса,
Сатурна и Юпитера, как будто
Отгадывать все то, что было скрыто.
Хочу вас видеть гордым и веселым,
Как раньше были вы. Отец, мы здесь,
Чтоб отомстить, — и жизнь моя готова
К повиновению отцу — и к мести!
Бедер
(обнимает его)
Обнимемся и поцелуй меня,
Увы, мой сын, в последний раз, быть может...
Ше мседи н
О, что за мысли мрачные, отец!
Бедер
Ты прав, довольно. Перейди же гору;
Соединись с Масудом. Ты получишь
Приказ, когда начать вам наступленье
На Самандаль, а с этой стороны
Полки я двину. Думай лишь о мести!
Сожгите город; перережьте всех;
Когда в резне жена твоя погибнет
И дочери мои — снесем и это;
Пускай не дрогнет сердце: это лучше,
Чем опозоренных, несчастных женщин
Вернуть в Ормус с позором нашим вместе.
Но, может быть, они еще невинны —
Тогда невинных Небо не оставит,
Оно спасти сумеет их.
(Уходит.)
Шемседин
О боги!..
Трепещет сердце. Почему-то страшен
Я сам себе. Выказываю смелость,
Но за отца боюсь и так и вижу,
Что на моих руках он умирает.
(Уходит.)

444
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ III
Небольшой лес.
Труффал ьд и но, Бригелла.
Труффальдино, Бригелла входят, еще перепуганные.
Рассказывают друг другу о своих ужасных переживаниях за эти
пять лет, пока один был тигром, а другой — львом. Проклинают
некую яичницу, которую они съели при дворе Синадаба: всегда
будут ее помнить. Это было такого-то числа и т. д., в апреле, в таком-
то часу и т. д. Едва они ее съели, как увидали, что обросли шкурой,
что у них появились длинные когти, и т. д. Описание их
превращения. О страшном голоде, который они терпели, о качестве пищи,
которую они съели. О большом желании есть людей, которое у них
было. О том, как они думали, когда были зверями. О суждениях
животных.
Бригелле кажется невозможным, что он уже не тигр.
Труффальдино, — у него еще осталось в натуре нечто от
льва, он страшно голоден и с удовольствием съел бы ягодицу у Бри-
геллы.
Бригелла ругает его. Раз уж Небо благодаря доброте этого
старца вернуло им образ человеческий, и т. д. Вспоминает все, что
проделывал мошенник Синадаб и многие другие, которые не
церемонились перед ними, считая их животными. Как кто воровал, как
кто за кем ухаживал, и т. д. Сожаление о Д ил аре и Сале, их
повелительницах: кто знает, как они там живут, в этом гроте.
Труффальдино приходит на ум — отчего бы Бригелле опять
не превратиться в тигра, а он был бы его сторожем, показывал бы
его, поехали бы в Венецию, сделали клетку и т. д. Пора спасаться в
лагерь.
Бригелла, — что готов испытать жизнь воина, но боится, что
это еще хуже, чем быть тигром, и т. д.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ IV
Двор перед гротом.
Синадаб, Панталоне, Тарталья.
Синадаб
(не видя зверей)
Что вижу я? Кто цепи отвязал?
Где оба зверя?..

Зобеида
445
Тартал ья
Клянусь Вакхом! Ваше величество, наверно, они вырвались...
Только бы не напали на вас.
Панталоне
Вообразите, пять лет они были на этом месте. Должно быть, замки
испортились от ржавчины.
Си надаб
(взволнованно, в сторону)
Неужели жрец
Открыл?.. — Неосторожные министры,
Я вижу, Небо хочет наказать вас!
Тартал ья
(в сторону)
Опять он со своим небом. Значит, мы попались. Мне уже сдается,
что мои ноги превращаются в лапы буйвола.
Панталоне
(в сторону)
Твердеет кожа... ах... еще немного
И, верно, превращусь я в носорога!
Си надаб
Идите же, несчастные, с посольством
К Бедеру в лагерь. Все ему скажите,
Как повелел вам. Будьте мне верны
И бойтесь Неба: вам давно известно,
Как Небом я любим, как не жалеет
Оно чудес для своего раба.
Тартал ья
(в сторону)
При чем тут Небо? Твой владыка — дьявол. (Громко.) Ваше
величество, не сомневайтесь, что обожающий вас министр будет служить
вам с неподкупной верностью. (В сторону.) О сатана, и зачем ты
прямо не забрал меня к себе, вместо того чтобы привести меня в
этот проклятый город Самандаль. (Уходит.)

446
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
(в сторону)
И как это земля не разверзнется? Ничего я не понимаю во всех этих
тайнах. (Громко.) Иду служить вашему величеству. (В сторону.)
Всего же охотнее я услужил бы ему так: связал бы его да отхлестал
хорошенько с огромным удовольствием. (Уходит.)
Си надаб
Встревожен я... Конечно, это жрец
Зверей вновь обратил в рабов... Ужели,
Чтоб Зобеиде доказать... Ах, надо
Избавиться скорее от нее,
Войскам же принести и кровь и смерть,
Опасности себя не подвергая,
Коль не уйдут. Гнев заливает сердце,
Желанье мести... Хитрость здесь нужна,
В победе я уверен. Против войска
Неслыханную хитрость в ход пущу;
Сегодня ж ночью адское питье
Дам Зобеиде, чтоб ее с другими
На пастбище послать.
ЯВЛЕНИЕ V
Си надаб, Зобе ида.
Зобеида
О, наконец
Супруг мой милый! Я в смятенье страшном.
Любимый Синадаб, моя отрада,
О, прогони мой страх и подозренье
Жестокое!
Синадаб
Любимая супруга,
Ну что с тобой?
Зобеида
Ах! Удали из царства
Коварного жреца ты Абдалака;
Знай, хочет он, чтобы твоя супруга
Считала бы тебя исчадьем ада,

Зобеидa
447
Считала злобным демоном, готовым
Посредством черной магии сгубить
Невинную меня!
Синадаб
(в сторону)
Я так и знал,
К нему внушил ей кстати недоверье.
(Громко.)
Люби меня, как прежде, Зобеида.
Храни невинность. Небо наказует
Того, кто наказанье заслужил:
По опыту я знаю, успокойся.
Не верь жрецу, его речей коварных
Не слушай; но прости ему.
Зобеида
О милый!
Старик — волшебник: хищных двух зверей,
Что были здесь прикованы, при мне
В людей он обратил, придав им образ
Рабов, при ормусском дворе служивших,
И мне внушить старался он, что ты
Их превратил в зверей своим волшебством.
Синадаб
Довольно. Знаю все. Ужель ты веришь
Его словам?
Зобеида
Я так тебя люблю,
Что верить не могу ему.
Синадаб
Прекрасно.
Так знай, что под его смиренным видом
Скрывается душа в раздоре с Небом,
Он движим злобою, во имя цели.
Известной мне, залить хотел бы кровью
Весь этот край, и он причиной был,
Что твой отец нам объявил войну.

448
КАРЛО ГОЦЦИ
Но ты с отцом должна поговорить.
К нему послов отправил; предложил
Заложников, чтоб прибыл без боязни
И здесь с тобой увиделся. А ты
Защитой будешь мне: скажи всю правду,
Что я люблю тебя, что как царицу
Здесь чту тебя. Но он, конечно, будет
По наущению жреца в ответ
Неправду говорить. А ты учтиво,
С дочернею лаской, убеди его
Осаду снять и ночью же отплыть.
Мне горестно, но если не захочет
Тебя послушать он, то страшной карой
Его накажут звезды. Знаю я,
Ты с первого же дня была моею,
Но не пытайся воле непреклонной
Противиться, иначе очень скоро
Раскаешься. И более — ни слова.
(В сторону.)
Отправимся теперь в обитель Смуты.
Когда Бедер не покорится, в лагерь
Внесем раздор, безумие и гибель.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
3 о б е и д а одна.
Зобеида
Ты запретил к таинственному гроту
Мне даже подходить; но Абдалак
Дал этот ключ, чтоб я туда вошла,
И так сказал: «Открой ключом замок
И в грот войди, прольешь там море слез
И мне тогда поверишь, Зобеида».
В ушах еще звучит запрет супруга,
Его угрозы, но слова жреца
Смущают ум. Что, если Синадаб
Узнает... О мученье! Неужели
Должна найти я это море слез
В заветном гроте?.. Да! Войду туда:
Кто хочет правды, не боится слез.
Где Смеральдина? Я ей приказала

Зобеида
449
Прийти с зажженным факелом сюда.
Сказал мне жрец, что час настал удобный:
Супруг мой далеко. А, вот она!
Сберись же с духом, Зобеида: скоро
Узнаешь ты, кто лжет, — жрец иль супруг твой.
ЯВЛЕНИЕ VII
Зобеида, Смеральдина с зажженным факелом, разные женские
голоса.
Смеральдина
Я не пойму, зачем вам факел днем?
Мне стыдно, если б кто меня увидел...
Вы собрались на ловлю скорпионов?
Зобеида
Довольно. Отопри скорей ключом
Вход в этот грот.
Смеральди на
(испуганно)
Как, этот грот открыть?
Простите мне, царица... Синадаб...
Вы ж знаете...
Зобе ида
Открой, я так велю.
Туда войти желаю я.
Смеральдина
О горе!
Погибель нам обеим. Ах, царица...
Кто дал вам этот ключ?
Зобеида
Тебе нет дела,
Кто дал его...
Смеральдина
Но где же эти звери?
Куда они девались?

450
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Смеральдина,
Коль ты верна мне, коль меня ты любишь,
Так повинуйся... отопри же грот
И факелом мне освещай дорогу.
Смеральдина
Я вам верна, царица, я люблю вас,
Как самое себя: но я клянусь,
Коль я открою грот, оттуда выйдет
Иль смерть с косою, или сатана.
Вы помните, что говорил супруг ваш,
Как он грозил, какие вам сулил
Терзанья... наказанья... и страданья...
Забыли вы?
Зобеида
О, слишком ясно помню,
Ты, верная моя: напоминаньем
Ты хочешь напугать меня. Напрасно!
Не все ты знаешь. Я должна войти.
Так сердце мне велит. Открой скорее
И следуй ты за мною.
Смеральдина
О царица,
Открыть могу я, повинуясь вам;
Могу о том смолчать — уж это много, —
Но следовать... но следовать за вами —
Нет, не могу. Войти велит вам сердце?
Мне ж сердце бедное мое велит
Скорей бежать отсюда без оглядки.
Зобеида
Трусиха! Открывай! Найти дорогу
Сумею без тебя!
Смеральдина
Я открываю,
Но лишь по принуждению, клянусь.
(Делает жесты страха, отступает, в конце концов отпирает.)

Зобеида
451
Из глубины грота слышатся стоны и жалобы разных женских голосов.
Смеральдина в ужасе.
Женский голос
(издали)
О смерть! Что ж медлишь? Что ж ты к нам нейдешь?
Смеральдина
(отбегает в сторону)
Смерть! Это смерть! Вы слышите?
Зобеида
Молчи.
Другой печальный женский голос
Когда же кончатся мои страданья?
Смеральдина
Наверно, это адские врата?
О, разрешите запереть их.
Зобеида
Стой!
Разные женские голоса
Несчастны мы! Несчастны мы навеки!
Зобеида
(взволнованно)
Средь разных этих голосов печальных —
Знакомые я слышу голоса!
Увы! Сказал мне правду Абдалак.
О горе! леденеет кровь во мне.
Дай факел мне.
(Берет у Смеральдины факел.)
Одна войду я в грот
И до конца пройду. Запри меня.

КАРЛО
Сама останься здесь и жди, покуда
Не позову тебя. О дорогая,
Не выдавай меня, и если спросят,
Где я, не говори; как знать, быть может,
Я больше не вернусь. Не знаешь ты.
Что мне грозит, мой друг. Там... в этом гроте...
Нет... не могу сказать... Молчи и жди.
(Идет к гроту.)
Смерал ьд и на
Нет, милая, последую за вами:
Погибнем, так вдвоем.
Зобе ида
Нет, оставайся,
Но вход запри и тайну сохрани
Коль любишь, повинуйся. Странный пыл
Я чувствую, и тысячи сомнений
Терзают сердце. Я, войдя туда,
Судьбу свою узнаю. Но пора...
Чтоб не застигли нас... Исполни все.
(Поспешно входит в грот.)
Смерал ьд и на
Несчастная! Я не дала б ни гроша
За жизнь ее!.. Прощай, моя царица.
Войти за ней? Иль запереть? Не дело
Служанке рассуждать: запру на ключ.
Как разбирает любопытство! Право,
Умру со страху.
(Смотрит внутрь.)
Как она бежит...
Как там черно, и страшно, и зловонно...
О Зобеида! Зобеида! Тщетно
Зову бедняжку! Нет, пойду за ней.
(Хочет войти.)
Но долг мой слушать госпожу. Запру!
(Хочет запереть.)

ЯВЛЕНИЕ VIII
Смеральдина, Абдалак.
Абдалак
Что делаешь ты здесь?
Смеральдина
(с трепетом)
Я — умираю.
Абдалак
Не трепещи!.. Зачем ты здесь, у грота?
Смеральдина
Я поклялась молчать. Но вам... скажите,
Могу открыть иль нет?
Абдалак
Там Зобеида?
Смеральдина
Так вы об этом знали? О бедняжка!
Абдалак
Молчи и отопри мне вход.
Смеральдина
Открыла.
Абдалак
Запри за мной. Ни слова никому
Про все, что знаешь. Уходи отсюда.
Смеральдина
Она велела мне не уходить
И ждать ее, чтоб ей открыть. Но, значит,
Она уж не вернется.

454
КАРЛО ГОЦЦИ
Абдалак
Исполняй
Свой долг. Со мною сможет Зобеида
Из грота выйти.
Смеральдина
Если Синадаб
Прикажет мне...
Абдалак
Не бойся, он далеко;
Тебе он не прикажет ничего.
Запри на ключ и ни одной минуты
Не медли здесь. Молчи и повинуйся.
(Уходит.)
Смеральдина
Молчи и повинуйся... Синадаб
Далеко... Зобеида сможет с ним
Из грота выйти... Ты запри на ключ
И уходи. О бедная царица!
Я не пойму, где голова моя?
Язык на ключ... Ворота на запор...
Ох, что-то нынче я еще увижу?
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Внутренность мрачной пещеры.
Зобеида с факелом.
Зобеида
Запутанные входы, переходы...
О, сколько мне еще кружиться здесь?
Кто стонет так? Я ничего не вижу;
Я ужасом охвачена, но где же,
Как я увижу то, что жрец сказал, —
Чтоб истину узнать? Что слышу я?
Ужасный лязг цепей... Даруй мне, Небо,
Бесстрашие и мужество.

Зобеида
455
ЯВЛЕНИЕ X
3 о б е и д а, великолепно одетая женщина в цепях, которые тащатся за ней;
она без головы, держит в руке за волосы голову.
Жен щи на
(поднимая голову, Зобеиде)
Кто ты?
Зачем пришла в ужасную пещеру?
Чтобы к слезам несчастных жертв свои
Прибавить слезы?
(Опускает голову.)
Зобеида
(испуганно)
Тень! О, расскажи мне,
Кто ты, и как попала ты сюда,
И как в подобном виде существуешь?
Же н щи на
(поднимая голову)
Предатель Синадаб, в безумье яром,
Здесь заключил меня — за то, что я
Была невинна! Вот, меня ты видишь,
Но я не тень — я женщина, как ты,
Я умереть должна была; но чары
Велят мне жить, неся мое несчастье.
(Опускает голову.)
Зобеида
Что слышу я... Несчастная! Скажи мне,
Когда-нибудь в юдоли этой страшной
Ты имена Дилары и Сале
Слыхала?
Женщи на
(поднимая голову)
Близко от меня всегда
Несчастные; когда ты здесь помедлишь,
Они пройдут за мною вслед — вот так же,
Как я должна блуждать здесь по следам
Других несчастных. Оставайся здесь:

456
КАРЛО ГОЦЦИ
Коль злобный рок судил тебе делить
Наш горький плен, мы вместе будем плакать.
(Уходит, волоча цепи.)
Зобеида
Меня бросает в жар и в холод. Видеть
Должна невестку и сестру. Ах, лучше б
Не видеть их! Но вот она, Дилара...
Я узнаю ее, мою невестку,
И участь страшная ее все ж легче,
Чем той несчастной.
ЯВЛЕНИЕ XI
Зобеида, Дилара в свободном длинном платье, которое покрывает ей
ноги, волоча за собой груду цепей.
Дилара
Боже, что я вижу?
О Зобеида, бедная, и ты
В земном аду здесь с нами?
Зобеида
О, скажи,
Невестка милая, из Ормуса исчезнув,
Как ты могла попасть сюда?
Дилара
Однажды
Нашла я перстень в комнате моей,
Блестевший ярче солнца, и надела
Себе на палец радостно его.
И тут же я заснула... а, очнувшись,
Здесь в Самандале очутилась я.
Тут Синадаб приблизился ко мне
С притворной страстью. И хотел насильно
Мной овладеть, но тщетно, и во гневе
Тогда меня он заключил в пещеру
И ввергнул в бездну ужасов. Ты видишь
Лишь часть их, но не все тебе открыто.
Жестокий лицемер сюда приходит
И молит уступить его желаньям,
Суля меня освободить от мук.

Зобеида
457
Я не сдаюсь; он в бешенстве, с проклятьем
Уходит прочь, и остаюсь я вновь
В моей тоске, средь стонов и рыданий,
И плачу вместе с жертвами другими.
Зобе ида
О Синадаб, злодей! Теперь я вижу,
Что жрец был прав.
Дил ара
Но ты, сестра моя,
Как очутилась здесь?
Зобеида
Могу уйти я;
Не бойся за меня.
Дил ара
Что говорит
Супруг мой о моем исчезновенье?
Клянет, наверно, разлюбив меня.
(Планет.)
Зобеида
Не бойся, скоро, может быть, Дилара,
Окончатся мученья! Шемседин
С моим отцом сейчас под Самандалем
С войсками: верю, что благое Небо
Победу им пошлет.
Дилара
Что слышу я!
Но если победит он Синадаба,
Супруг меня любить не станет больше,
Я не могу ему женою быть.
Зобеида
Но почему?
Дилара
Я больше не Дилара,
Хоть и кажусь тебе Диларой.

458
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Что же,
Что это значит? О, скажи яснее,
Я не пойму...
Дил ара
(со слезами)
Мне стыдно, Зобеида,
Тебе открыть несчастие мое.
Зобеида
Нет, не стыдись и смело все открой мне.
Дилара
Я больше не Дилара. Вот, взгляни.
(Раскрывает свою одежду; оказывается, что она, начиная с шеи,
превращена в животное — собаку или козу; ее вид должен вызвать
состраданье, а не смех.)
Ты в ужасе! Но я иду свершать
Мой страшный круг, должна тебя покинуть.
(Уходит.)
Зобеида
О звезды! Что я вижу! Как же терпит
Подобного преступника земля?
Ах, вот сестра моя! Какие муки
Несчастную терзают?
ЯВЛЕНИЕ XII
Зобеида, Сале, тоже в длинной одежде, волоча за собой цепи.
Сале
Зобеида,
Мне не хватало этого для горя.
И ты здесь? Ты?
Зобеида
Не плачь, моя Сале,
Иль я умру. Не бойся за меня.
Скажи, как ты из Ормуса исчезла,

Каким путем к преступному тирану
Попала ты во власть?
Сале
Тому пять лет,
В сопровождении двух слуг, Бригеллы
И Труффальдино, я в садах дворцовых
Гуляла; вдруг мы видим на дорожке
Перед собой роскошнейший ковер.
Не думая, мы на него ступили;
Едва его моя нога коснулась,
Как он на воздух тихо поднялся
И в Самандале с нами опустился.
Судьбы рабов не знаю. Синадабу
Развратному противилась я долго...
Зобеида
Молчи, сестра. Я знаю все. Утешься:
Масуд, жених твой, наш отец и брат
Здесь, в Самандале.
Сале
Как? Отец, мой, брат?
И мой жених Масуд? Увы! Что пользы,
Что любим мы друг друга?
Зобеида
Но, сестра,
Быть может, этот изверг Синадаб
За добродетель покарал тебя
Жестоко?
Сале
(планет)
О, жестоко... слишком!
Зобеида
Чем же?
Сале
О, не желай узнать, сестра, в чем мука
Твоей сестры. Нет зрелища ужасней.

460
КАРЛО ГОЦЦИ
Прошу, избавь меня от этой скорби.
Не вынести тебе, когда увидишь,
Как я страдаю...
Зобеида
Нет, хочу я знать!
Хочу, чтоб запылал сильней мой гнев
Для страшной мести.
Сале
Я тебя молю,
Не мсти. Пусть я страдаю в заключенье,
В пещере страшной; ты же, если любишь,
Спасайся от злодея. Знай: мне сердце
Грызет всечасно лютая змея.
(Открывает одежду и показывает змею, которая впилась ей в грудь;
по ее белой рубашке тенет кровь.)
Какая мука! Видишь, что за казнь
Переношу я: раненая грудь
Истерзана, и все же я должна
Дышать и жить в мученье беспрестанном.
(Плачет.)
Зобеида
(слабея)
Несчастная! Я больше не могу.
(Планет.)
Сале
Терпи, сестра; я пред веленьем Неба
Смиряюсь!
Зобеида
На себя зову я месть.
Подумай только: я его жена;
Злодей держал меня в своих объятьях!
Сале
Как? Он твой муж?

Зобеида
461
Зобеида
Да. Презирай меня:
Ведь я жена злодея, что всех нас
Так страшно и неслыханно терзает;
Он муж мой; я была в его объятьях.
Горю я от стыда.
Сале
О, что я слышу!
Беги, коль можешь; страшен мне удел твой,
Беги от ложа адского, беги!
Я больше не могу с тобой остаться.
Теперь удвою слезы и рыданья
И буду ими воздух я тревожить.
(Уходит.)
Зобеида
Уже сейчас терплю я наказанье
За грех невинный мой. Я вне себя
От горя, от отчаянья, от страха.
Жестокий Абдалак! За что ж меня
Чудовищу в добычу отдал ты!
(Хочет уйти.)
ЯВЛЕНИЕ XIII
Зобеида, Абдалак.
Абдалак
О дочь моя! Надеясь вырвать душу
Заблудшую из пропасти греха
И Небу возвратить, я это сделал.
Но ты права, я виноват.
Зобеида
Ты здесь?
Абдалак
Не будем медлить. Видела ты все
И убедилась, что твой муж преступник,
Что он тебя не любит.

462
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Слишком ясно.
Абдалак
И веришь ты, что в день сороковой,
Наутро превратит тебя злодей
В телицу?
Зобеида
Как же ты, что все проник,
Все знаешь, как же ты несчастным этим
Не хочешь возвратить их прежний облик?
Ужель меня ты защитить не в силах
От превращенья страшного? Ты только
Пугать умеешь.
Абдалак
Дочь моя, отец твой
Совершил великий грех и на себя
И на своих детей навлек несчастье.
Он должен смыть неслыханною смертью
Свой грех; когда его он не очистит,
То я — пока во образе людском
На свете существует Синадаб —
Не в силах род несчастный твой спасти.
Так свыше суждено. Не смею больше
Тебе открыть.
Зобе ида
Жестокий, так зачем
Смущаешь ты мой ум, когда не в силах
Ты мне помочь? Так смерть грозит отцу?
Абдалак
Смерть, Зобеида.
Зобеида
И спасти не можешь
Наш род, пока во образе людском
На свете существует Синадаб?

Зобеида
463
Абдалак
Увы, все так.
Зобеида
Темны твои слова.
Страшны условья, помощь невозможна.
Абдалак
Все это так. Условия жестоки,
Спасение почти что невозможно.
Но если будешь ты беспрекословно
Повиноваться мне, то слабый луч
Надежды есть.
Зобеида
Повиноваться слепо
Я обещаю.
Абдалак
Хорошо. Увидя
Родителя, с ним гневно говори.
Зобеида
Как? Гневной быть с отцом моим люб
Но сделаю усилье.
Абдалак
Синадабу
Высказывай ты нежность и любовь
Сердечную.
Зобеида
Нет! Это невозможно!
При имени его пылаю гневом
И жажду мести... Абдалак, скажи:
Но этим я спасу отца?
Абдалак
Надейся.

464
КАРЛО ГОЦЦИ
(В сторону.)
О дочь моя! Увы, тому не быть.
(Зобеиде.)
Меня же — сделай вид, что ненавидишь.
Зобеида
Все сделаю, чтобы спасти отца.
Абдалак
Внимай же мне и точно все исполни,
Как я скажу. Храни тебя, о Небо,
И всякого, чтоб тень хоть подозренья
Закралась к Синадабу как-нибудь,
Что я твой друг. Сегодня же и завтра,
И как бы ты ни мучилась от жажды
И голода, — ни пищи, ни питья
Не принимай; следи сегодня ночью
За всем, что будет делать Синадаб,
Чтоб он не замечал, — я буду близко,
Настороже. Теперь идем, пора,
Ты без меня из роковой пещеры
Не сможешь выйти. Следуй же за мной.
(Уходит.)
Зобеида
О Небо! Дай мне сил. Терзают грудь
Страданье, ужас, гнев и отвращенье...
Не вынесу, коль ты меня покинешь!
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Зал во дворце. Две подушки для сидения.
ЯВЛЕНИЕ I
Бедер, Зобеида сидят, Панталоне, Тарталья, стража.
Бедер
(встает взбешенный)
Довольно! Слишком долго я терпел!
Ты, наглая, бесстыдная, не стоишь,
Чтоб дочерью я звал тебя! В плену
Вы прячете Дилару и Сале;
Те два раба, что в лагерь к нам бежали,
Мне подтвердили правду, ужаснув
Рассказом о чудовищных деяньях
Преступника. Твоя любовь слепая
Заставила тебя возненавидеть
Богов, людей, весь мир, забыть себя;
Родителя ты дерзко оскорбляешь,
Не думаешь ты больше о сестре,
О чести брата, о своем отце...
Что ж, наслаждайся со своим злодеем;
Быть может, смерть отца увидишь ты,
Но знай, что не умрет он неотмщенным.
Зобеида
(в сторону, вставая)
Отец разгневан. О насмешка рока!
Зачем я не могу его обнять
И плакать вместе с ним о нашем горе?
(Надменно.)

466
КАРЛО ГОЦЦИ
Ты дочерью меня назвать не хочешь.
Я имени отца тебя лишаю!
Когда напрасны все мои советы
И веришь ты предателю, который
Раздоры сеет, а не мне, — пускай же
Судьба твоя свершится.
Бедер
О злодейка!
Но заслужил я за мои грехи,
Чтоб на пороге смерти все несчастья
Мне сразу испытать.
Зобеида
(в сторону)
О, как он бледен!
Несчастный! И не смею я утешить,
Рыдая, броситься к его ногам.
Когда б он знал, что этим я спасаю
Его от смерти? Но нельзя...
(Надменно.)
Бедер!
Я вижу, оскорбить меня ты хочешь.
Довольно. Иль поверь моим речам,
Иль возвращайся в лагерь. Будь что будет.
Бедер
Так слушай же. Клянусь перед богами,
Что если в стены города победно
Войдут мои войска, то первой жертвой
Воинственного гнева будешь ты.
Зобеида
Напрасные угрозы, пыл бесплодный.
Твой ум расстроен; гнев твой слеп. Прощай!
Бедер
(в гневе)
От дочери сносить мне оскорбленья?
Умри же от моей руки! С тебя
(вытаскивает меч)
Начну я месть свою!

Зобеида
467
Панталоне
(удерживая его)
Потише, потише, ваше величество, не безумствуйте!
Тарталья
Держи его, Панталоне, держи его, ради всего святого!
Зобеида
(в сторону)
О, если б гнев свой
Он утолил! О, если б меч его
Пронзил мое истерзанное сердце!
(Плачет.)
Панталоне
(в сторону)
Бедненький! Ведь отец: как мне жаль его! Бедненькая! Ведь плачет;
ничего не понимаю.
Тартал ья
(в сторону)
Знай она, что ей предстоит стать телкой, она не была бы так дерзка
с отцом!
Бедер
Ты плачешь? Я надеюсь, это слезы
Раскаянья; в тебе проснулось чувство
Любви к отцу?
Зобеида
(в сторону)
Увы! Неумолим
Приказ жреца!
(Гордо.)
Я плачу оттого,
Что здесь, в своем дворце, терплю угрозы;
Что оскорбленьям мой супруг любимый
Подверг меня; от гнева плачу я.

468
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Синадаб.
Си надаб
Бедер, ты оскорбляешь сам себя
Угрозами своими. Ты же знай,
О Зобеида, хоть тебя люблю я,
Но дочь с отцом так дерзко говорить
Не смеет. Будь уверена, что Небо
За этот грех великий непременно
Тебя накажет.
Панталоне
(в сторону)
Ох, опять насчет Неба пошел разговор.
Тартал ья
(в сторону)
Все понятно. Небо ее обратит в телушку.
Зобеида
(в сторону)
Адский лицемер!
(Гордо.)
Я не могу снести, чтоб поносили
При мне супруга моего!
Бедер
(в сторону)
Злодейство
Неслыханно!
Тартал ья
(тихо, к Панталоне)
Вот увидишь, Панталоне, Бедер превратится в борова.
Панталоне
(тихо, Тарталье)
Не уверен: скорее в индюка, бедный малый.

Зобеида
469
Си надаб
Супруга, удались
В свои покои.
Зобеида
Я вам повинуюсь.
(В сторону.)
Что ждет отца? О, слишком много скорби
Ты на меня взвалил, жестокий жрец!
(Уходит.)
Си надаб
Министры, стража, удалитесь все.
Бедер, останься. Дружески с тобою
Хочу поговорить.
Тартал ья
Повинуюсь, ваше величество. (В сторону.) Бедный Бедер! Бедный
Бедер! (Уходит.)
Панталоне
(в сторону)
Будет изжарен с луком. Какой кус индюшатины! Так его и вижу.
У нас при дворе нет достаточно большого птичника. (Уходит со
стражей.)
ЯВЛЕНИЕ III
Си надаб, Бедер.
Бедер
Надеюсь я,
Что добровольно возвратишь ты мне
Дочь и невестку, вымолишь прощенье
За то, что так коварно их похитил,
И, наконец, раскаявшись...
Синадаб
Довольно!
Я чту тебя, так уважай меня.
Прощаю гнев твой, вызванный мечтаньем

470
КАРЛО ГОЦЦИ
Иль волею лукавых, злобных духов
В твоей душе. И думаю я только
О неповинных подданных моих,
Подвергнутых всем ужасам войны,
И о твоих войсках, безвинно также
На гибель и на бойню обреченных.
Их души будут вопиять о мести,
И их услышит Небо. Нам не должно
Из-за досады, прихоти иль гнева
Людские жизни в жертву приносить.
Бедер, не больше ты, чем человек,
Так точно, как и я. Мы здесь с тобою —
Монархи оба; ты ж не слабоумен.
Бедер
(в сторону)
От гнева я горю! Насколько меньше
Открытое злодейство оскорбляет,
Чем тайное и скрытое коварство.
(Гордо.)
Ты ненавистен мне. Я знаю все,
Что скрыть ты хочешь: брось свое притворство;
Не отрицай... В твоих глазах свирепых,
Что, избегая взгляда моего,
Глядят по сторонам иль смотрят в землю,
Написано, какое злое сердце,
Коварное, живет в твоей груди,
Изъязвлено пороком и нечестьем.
Я искренен. Не тратя много слов,
Скажи, что ты хотел. Ты мне сдаешься
Ужасною гремучею змеей;
Ты страшен мне; кончай иль я уйду.
Синадаб
Я радуюсь, когда имею случай
В терпенье упражняться. Мы одни.
Бушуй, как хочешь: все перенесу я.
Хочу лишь, чтобы этой ночью ты
Обдумал все. Быть может, воля Неба,
Чтоб заблуждался ты... Коль на рассвете
Ты не уйдешь от наших берегов
И бой решишь начать, резни кровавой
Не допущу я; но в соседний лес
Ты на заре приди, один, с оружьем.

Зобеида
471
В лесу поляна; там и жди меня.
И там один из нас своею кровью
Невинной крови море сохранит.
Но поклянись мне головой своею,
Что никому об этом ты не скажешь.
Молчать клянусь и я своею жизнью.
А сыну повели, что, если завтра
Ты к вечеру не возвратишься в лагерь,
Пусть вместе с войском отплывает он.
Я ж дам приказ, чтоб завтра, в час заката,
Коль во дворец свой я не возвращусь,
Тебе ворота города открыли.
Тогда войди, проверь все подозренья,
Рожденные ошибкой. Но прошу
Тебя за подданных моих невинных:
Гнев утоли одной моею кровью,
Бедер. И пусть ответ на эту просьбу
Устам твоим внушит благое Небо!
Бедер
(в сторону, подозрительно)
Как быть? Мне предсказали мудрецы,
Что смерть найду я здесь, под Самандалем.
Коль вызов на таких приму условьях,
Умру на поединке; и тогда
Сын должен будет этот край покинуть
И без жены, и без сестры, оставив
Мой прах неотомщенным. Но ведь мне
Предсказано, что будет смерть моя
Неслыханной, невиданной, нежданной,
Ужасной, жуткой; а такая смерть
На поединке и в сраженье честном —
Смерть храбрых, смерть обычная, — не та,
Какою угрожали мне зловеще
Гадатели.
Синадаб
Так долго размышляешь?
Что это — уж не трусость ли?
Бедер
Презренный!
Мне трусость незнакома.
(В волнении, в сторону.)

472
КАРЛО ГОЦЦИ
Отказавшись,
Я выкажу смешным себя; войска же
Возропщут, что на бойню их обрек,
Спасаясь сам... О нет! Моя рука
Не дрогнет перед этим недостойным;
Вещает сердце мне, что от него
Я смерти не приму. — Так, Синадаб!
Я принимаю вызов; Магометом
Клянусь, что все условия твои
Исполню я. С рассветом буду там,
Где ты сказал. Но берегись: не вздумай
К предательству прибегнуть иль к засаде;
Сумею так распорядиться я,
Что, если ты своей изменишь клятве,
Наказан будешь ты. Я жажду крови
Твоей, я жажду отомстить тебе
И дочери моей — и умереть;
И ожиданье завтрашнего утра
Мне будет вечностью. Я жду тебя.
(Уходит.)
Си надаб
Ступай же, дерзкий! В лагере найдешь ты
Мной посланную Смуту, чьи деянья
Тебя заставят охладить твой пыл
И отозвать войска; а если нет,
Еще в теченье ночи испытаешь
Всю силу чар моих, всю власть над войском;
И сам ты ночью поспешишь отплыть.
Но если же мои ночные чары
Не удадутся мне, придешь ты в лес
На вызов мой; тогда с тобой случится
Вещь беспримерная, и сам при мысли
О ней я трепещу... Но так погибнут все,
Все, кто посмеет спорить с Синадабом.
Жрецу не верит больше Зобеида;
Все за меня, и завтра без труда
Отдам ее во власть ее судьбы.
Я не могу понять: как можно дольше,
Чем сорок дней, терпеть с собою рядом
Одну и ту же женщину? Несносно
И скучно! Так ступай же, Зобеида,
С другими в стадо: новую хочу я!
(Уходит.)

Зобеида
473
ЯВЛЕНИЕ IV
Военный лагерь. Смута в длинной одежде из разноцветных лоскутьев;
волосы с одной стороны причесаны, с другой распущены в беспорядке; с факелом
в руках.
С мута
Доволен будь, о Синадаб! Страшнее
Поднять бы в стане было невозможно
Ссор и раздоров. Против Шемседина
Масуд уж в гневе; Шемседин не меньше
Ярится на Масуда; брат на брата
Встают в войсках; рабы и те готовы
Поубивать друг друга. Но пора мне.
Спешу любовников счастливых ссорить,
Вносить раздор в семью и распри в храмы,
В обители, где должен мир царить:
Взамен его хочу царить там я.
Мир, дружба и любовь мне ненавистны.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Выходят несколько воинов, разделившихся на две партии; они сражаются
друг с другом и уходят.
Шемседин и M ас уд с обнаженными мечами.
Шемседи н
Смелее, верные мои! Разите
Его солдат иль в плен берите их!
Предатель, защищайся — я коварство
Твое узнал! Один из нас умрет.
Масуд
Ты царский сын, но я ведь тоже князь.
Не оскорбляй меня. Мечтаешь ты,
Что победишь, и на меня слагаешь
Свою вину. Бесчеловечный изверг!
Спеши оплакать все твои грехи.
Часть сердца лучшую мою ты отнял;
Я должен уважать тебя — ведь ты
Сын моего царя, но из терпенья
Не выводи меня, или мой гнев...

474
КАРЛО ГОЦЦИ
Шемсед и н
Злодей презренный! Что ты разумеешь
Под этими словами? Защищайся,
Иль ты раскаешься.
Масуд
Но видит Небо —
Я больше не стерплю обиды. Боги!
Невинного спасите: вам открыта
Моя невинность и его злодейство,
И то, что против воли с ним сражаюсь.
Бьются. Масуд отступает. Уходят.
ЯВЛЕНИЕ VI
Труффальдино и Бригелла появляются, вооруженные дубинами, и
говорят о каком-нибудь поводе к ссоре, — предполагается, что этот повод
внушен Смутой. Колотят друг друга дубинами и так уходят. Снова входят и уходят
сражающиеся воины. Снова появляются и уходят дерущиеся
Труффальдино и Бри гел л а; снова выходят Ш е мсед и н и Масуд.
Шемседи н
Коль силы есть во мне, еще недолго
Противиться ты сможешь.
Масуд
Если Небо
Захочет нечестивца наказать,
Оно свершит моей рукою кару.
Сражаются.
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и Бедер.
Бедер
Мой сын! Масуд! Что вижу я! Что с вами?
Шемсед ин
Не гневайтесь, отец. Пусть он умрет!

Зобеида
475
Масуд
Коль Небо вас лишит такого сына
(нападает),
Не жалуйтесь!
(Нападает.)
Бедер
Остановись, Масуд.
Сын, повинуйся мне! Сейчас же в ножны
Мечи вложите! Что же это значит?
Несчастный я! Двойное бремя горя
И бедствий давит вашего царя!
Мои войска пошли все друг на друга;
Кровь льется; в лагере согласья нет,
И прежние друзья врагами стали.
Рабы друг друга смертным боем бьют,
А сын мой с лучшим другом в бой вступает.
Так вот на Самандаль поход желанный?
Мой сын, так за меня ты мстишь? Масуд,
Ведь я тебя любил. Таким путем
Несчастному царю стать хочешь зятем,
Убивши сына моего? Откуда
Ваш гнев? Что значит этот поединок?
Ше мсед и н
Так слушайте, отец, и, если гнев мой
Несправедлив, приму я наказанье.
Я лесом шел и вдруг перед собою
Увидел мать покойную мою.
Она мне внятным голосом сказала:
«О Шемседин мой! Берегись Масуда,
Предатель этот дочь мою Сале
И милую жену твою Дилару
Похитил и в плену обеих держит.
Он Синадабу предал Зобеиду,
Он подкупил гадателей, презренный,
Бедера легковерного завлек
Под Самандаль, и здесь он, сговорившись
С преступным Синадабом, вас погубит.
А здесь и перебежчики-рабы,
И все, что говорят тебе иное,
Подкуплены Масудом; он стремится
Всех погубить, потом Сале взять в жены

476
КАРЛО ГОЦЦИ
И, Ормус захватив, стать там царем».
Тут мать исчезла, мне оставив в сердце
Гнев, ярость и желанье лютой мести.
Масуд
(в сторону)
Ложь гнусная! Неслыханный злодей!
Бедер
Не думал я, что ты душой так черен,
Масуд! Коль правда все, что ты ответишь?
Масуд
Отвечу, государь, что возмущен я
Такою клеветой и предлагаю
Гадателей, рабов и самого
Меня подвергнуть пытке и допросу,
Чтоб истину узнать. С тебя довольно,
О Шемседин? Но бойся, коль скажу я,
Что мне известно.
Шемседин
Что сказать ты хочешь?
Масуд
Скажу, хотя источник слез кровавых
Откроется у твоего отца
И у меня. Пусть на мою главу,
Бедер, падут все наказанья Неба,
Коль я солгу. Я был в своем шатре;
Со мною два начальника моих —
Гафур и Тимо; оба подтвердят
Рассказ мой. О войне мы говорили.
Я каждого одушевить старался,
Чтоб не боялись смертью храбрых пасть.
Как вдруг Сале явилась предо мною,
Несчастная Сале... О Небеса,
Когда б забыть я мог виденье это!
Моя Сале, вся кровью залитая...
Она явилась и сказала мне:
«Масуд, вели ты воинам своим
Идти на брата моего, злодея
Безбожного! Меня лишил он жизни;

Зобеида
477
В саду дворцовом схоронил меня;
От ревности слепой свою супругу
Дилару он убил; когда ж случайно
Открыла преступленье это я,
Кровавый меч он в грудь мою направил
И рядом с ней он умертвил меня,
А после с ней меня похоронил он.
Отмсти, Масуд! Гадателей слова
И тех рабов — все измышленья брата,
Чтоб преступленье в тайне сохранить».
Шемсед и н
(вне себя)
О дьявольская ложь! Нет сил терпеть.
(Нападает на Масуда.)
Масуд
Прости, Бедер, я мщу за дочь твою!
Бьются.
Бедер
Что слышу! Стойте! Иль отцовской кровью
И кровью государя твоего,
Усталого от жизни, обагрите
Свои мечи.
(Бросается между ними.)
Шемседин
Отец мой, удалитесь,
Он должен умереть!
Масуд
Да, удалитесь —
Умру иль отомщу за смерть ее.
Сражаются.
Бедер
Ну, если все слова мои напрасны,
Пусть меч слепую ярость прекратит!
(Выхватывает меч и хочет их разнять.)

478
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же и Абдал а к, держит за волосы Смуту.
Абдалак
Остановитесь все: пред вами Смута!
По воле Синадаба в этот лагерь,
В различных образах являясь людям,
Она внесла смятенье и вражду.
Ты, Фурия, всю истину открой
Или навек запру тебя в могилу.
Смута
Все правда... Но пусти меня на волю,
Жрец, пощади!
Абдалак
Ты, адская чума,
Ты, смертных бич, увы, тебя я должен
В распоряженье высшее богов,
Которых чту, вернуть. Но подвизайся
В судах, и пусть высокие умы,
С тобой сражаясь, получают славу.
Смута
Тебе готова я повиноваться
И больше, чем когда-нибудь, дам случай
Противникам моим добыть и славу
И выгоду.
(Чудесно исчезает.)
Абдалак
Ступай! Почтенным судьям
На помощь посылают Небеса
Терпенье, чтоб тебя судить и слушать.
Масуд
Прости мне, Шемседин!
Шемсед ин
О милый друг,
Приди в мои объятья!

Зобеида
479
Бедер
Славный светоч,
Я всем тебе обязан!
(Тихоу Лбдалаку.)
Ты все знаешь —
Так проясни мой ум, скажи мне только,
Умру ли я, сраженный Синадабом?
Абдалак
О злополучный. Что ты хочешь знать?
Нет... Синадабом ты сражен не будешь...
Но... боги... Успокойте лагерь ваш;
Пусть каждою его судьба постигнет.
Я больше не могу сказать ни слова.
Бедер
Так! Хорошо! Мой сын, Масуд, войска
Вы усмирите. Должен я, мой сын,
Поговорить с тобой наедине...
Потом вернусь я в лагерь. Ночь уж близко!
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Ночь.
Лагерь, в отдалении палатки и шатры.
ЯВЛЕНИЕ I
С и надаб один.
Синадаб
(в ярости)
Упрямый жрец преследует меня!
Напрасны были все старанья Смуты;
Когда она войска бы развратила,
Бежали б все давно! Я обещаю
Тебе несчастье, вражеское войско!
К твоей досаде вящей, дерзкий жрец,
Пойду и приготовлю превращенье
В телицу Зобеиды. Коль посмеешь
Ты помешать мне войско истребить.
Неслыханная месть тогда постигнет
Царя Бедера, моего врага,
И всех, кто с волею моею спорит.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Бедер, Шемседин, Масуд, воины.
Бедер
Ты понял все, мой сын? Пусть лагерь будет
Вполне готов и в боевом порядке.
Но подожди на город наступать.

Зобеида
481
В заката час увидимся. А если, —
Но этого, уверен я, не будет, —
Я не вернусь, плыви с войсками в Ормус
И царствуй там, мой сын.
Шемсед ин
Но почему же
Не разделить мне с вами этой тайны?
Нет, мой отец, я в этом послушанья
Не обещаю.
Бедер
Сын мой! Твой отец,
Твой царь тебе повелевает так.
Обнимемся. Теперь иди на отдых.
Я ободрить войска мои вернусь.
(В сторону.)
Чудесный старец тот меня заверил,
Что Синадабом я сражен не буду.
А в остальном — себя вручаю Небу!
(Уходит.)
Масуд
Но как ты мог так отпустить отца?
Он тайной все облек и, без сомненья,
На верную опасность он идет,
Скрывая все от нас.
Ше мсед ин
Ты прав, Масуд,
Упреки справедливы. Странный ужас
Проник мне в сердце; за отца так страшно,
Что не хватает сил мне. Умоляю,
Смени одежду и за ним последуй
Ты незамеченным: дрожу при мысли,
Что в западню жестокого врага
Он попадет. Тебе его вручаю.
Масуд
Все сделаю. Он дорог мне, как сыну.
(В сторону.)

482
КАРЛО ГОЦЦИ
Да, против Синадаба он предпринял
Опасный шаг, догадываюсь я.
(Уходит.)
Шемсед и н
О воины, пора вам на покой:
Уж ночь близка. Кто на часах стоит,
Неси усердно службу; остальные
Усталым членам отдых дайте все.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Воины располагаются ко сну. Труффальдино, Бригелла.
Труффальдино и Бригелла просят друг у друга
прощенья за побои.
Бригелла спрашивает, действительно ли он ему прощает?
Труффальдино говорит, что от всей души, и в
доказательство этого будет мирно спать рядом с ним.
Ложатся рядом на землю.
Бригелла
О рыцарей минувших дней примеры!
Труффальдино
Врагами были — были разной веры...
Бригелла
Еще у них изрядно ныли спины...
Труффал ьди но
Так хорошо прошлись по ним дубины.
Бри гелла
И все ж в густых лесах чужой земли —
Труффальдино
С доверьем полным рядом спать легли.

Зобеида
483
Следуют обычные разговоры дзанни, взаимные сонные попреки и зевота. Они
засыпают и храпят. Надвигается туча, слышен отдаленный гром, сверкает молния.
Труффальдино просыпается, зовет Бригеллу.
Бригелла, сонный, спрашивает, чего он хочет.
Труффальдино, — нашла туча, скоро польет дождь.
Бригелла говорит, что хорошие солдаты на такие пустяки не
обращают внимания. Засыпает и сильно храпит.
Труффальдино жалуется, что ему холодно, ветер
пронизывает его.
Начинается, сперва медленно, огненный дождь, потом усиливается, страшная
молния и гром.
Труффальдино вскакивает, зовет на помощь.
Бригелла и остальные воины —также.
Слышны вопли по всему лагерю; загораются некоторые палатки.
Труффальдино, Бригелла и воины некоторое время бегают по сцене, стараясь
спастись от падающих в виде дождя огоньков, толкаются, с криком убегают.
Продолжается огненный дождь и вопли ужаса.
ЯВЛЕНИЕ IV
Абдал а к один.
Абдалак
Жестокий Синадаб, твой адский дух
Тебе внушает страшные деянья.
О силы Неба, если благосклонны
К невинным вы, то этих жертв несчастных
Вы удостойте милости своей.
Ужели адским пламенем безбожник
Созданья ваши сгубит и сожжет?
Услышьте, боги, голос мой усталый,
Разрушьте силу этих страшных чар
Иль, чем предать людей невинных смерти,
Все пламя обратите на меня,
И пусть обугленный и жалкий труп мой
Не видит больше торжества порока.
Утихни, дождь! Вы, духи преисподней,
Из сфер воздушных возвратитесь в ад.
Дождь перестает, непогода прекращается.
Благодарю богов за милосердье!
(Уходит.)

484
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ V
Панталоне, Тарталья.
Панталоне спрашивает Тарталью, видел ли он, как
огненный дождь пал на лагерь?
Тарталья, — да; и, верно, сейчас все эти несчастные
перебиты, изжарены, и т. д.
Панталоне резко нападает на Синадаба, которого он в то же
время боится.
Тарталья, — а где Синадаб?
Панталоне, — в опочивальне с царицей. Он надеется, что
Синадаб раскаялся и не превратит ее в животное.
Тарталья, — наступает сороковой день; невероятно, чтобы
Зобеида избегла общей участи.
Панталоне не может примириться с таким преступлением;
если уж Синадаб непременно хочет, чтобы его жены подвергались
превращеньям, то пускай бы он лучше запирал их в пристойном
серале и держал там в заключении, чем пускать их по улицам в виде
животных.
Тарталья говорит, что Синадаб похотлив, но и скуп; он
желает удовлетворять свои капризы, не тратя на это денег, и сначала
натешится своим капризом, а потом отправляет его пастись на травку.
Вот в Неаполе он знавал таких магов, и т. д.
Панталоне говорит, что в Венеции он, слава богу, таких не
знал, да там, верно, их и нет.
Тарталья, — может ли он в этом поклясться?
Панталоне, — нет, но он надеется, что на его родине таких
чернокнижников нет.
Тарталья, — хорошо он делает, что надеется, он тоже на это
надеется, но есть пословица: «Кто дурное предполагает, всегда
угадает», и т. д.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ VI
Великолепный покой, бюро, подушки.
Синадаб стоит, Зобе и да лежит и притворяется спящей.
Си надаб
Я вне себя, я весь пылаю гневом
На этого жреца. Своею силой
Он мстительный огонь мой удержал.
Но, дерзкий жрец, напрасны все старанья;

Зобеида
485
Враги мои погибнут; беспощадно
Постигнет их неслыханная месть.
Бедер и сын его обречены.
Ты хочешь победить — кого? Меня!
(Смотрит на Зобеиду.)
Так, опий действует. Я не ошибся.
Несносное, постылое созданье,
Я не хочу насильно с нею жить.
Сон ей сомкнул глаза. Я приготовлю
Обычные чудесные составы;
Проглотит их, и рок ее свершится.
(Открывает бюро, вынимает баночку, а из нее несколько порошков и
сыплет их по полу в виде полоски через весь покой.)
Явись, ручей, из недр болотных Стикса!
(Постепенно появляется струя воды, которая ручейком протекает по
полу. Кладет обратно порошок, берет золоченую тарелку, в которую
всыпает другие порошки, потом наливает воды из ручья и
замешивает тесто золотой лопаточкой.)
Ты, Аргусом добытый порошок
Из сердца охраняемой им телки,
Что громовержец поручил ему,
Ты, кинамон, ты, адский сахар, — вместе
Чудесное вы тесто образуйте
И дайте силу дивную ему.
(Кладет тесто маленькими кусками на золотую сковородку.)
Явитесь из седьмой злой ямы ада,
Пеките, угли, вы мое изделье.
(Появляется огонь, на который он ставит сковородку.)
Проклятье этой пище! Пусть она
Поможет Зобеиду превратить,
И бешеным быкам неукрощенным
Я на потеху обреку ее.
Исчезните, стихии: все готово!
Ручей и огонь исчезают.
Скорее в лагерь! И царю готовить
Ужасную, неслыханную месть.
Ты, злополучная, ты завтра ночью
На сене будешь спать. В моей пещере,

486
КАРЛО ГОЦЦИ
Устав хранить в мученьях добродетель,
Другая женщина захочет, верно,
На волю, глупая: и сорок дней
Добычей новой буду наслаждаться!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Зобеида одна.
Зобеида
(в испуге встает)
О, что несчастной мне пришлось увидеть?
В какие руки я попала, боги?
От ужаса трепещет все во мне.
Не знаю, где я. Что со мною будет?
Прислужницы... на помощь... Смеральдина!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Зобеида, Смеральди на со светильником.
Смеральдина
Что с вами, дочь моя? Где ваш супруг?
Зобеида
О, что за страшные слова... Ручей...
Огонь... Что я увидела, о боги!
Смеральдина
Да вы еще теперь во сне! Проснитесь!
Что ж видали вы?
Зобеида
Ах, ручей, огонь...
(В сторону.)
Я ничего не смею ей открыть.
Мне облегченья нет.

Зобеида
487
Смерал ьдина
Ручей? Огонь?
Она сошла с ума. Рабы, на помощь!
ЯВЛЕНИЕ IX
Те же и Абдалак.
Абдалак
Молчи, болтунья, и уйди отсюда.
Смерал ьди на
Все из-за вас, все вы, старик проклятый.
Мы жили мирно, вы же развели
Такое беспокойство при дворе
Своим «молчи» и тьмою всяких сказок,
Что все мы полумертвые от страха,
Бедняжка же сошла с ума.
Зобеида
Я рада,
Что наконец пришел ты. Смеральдина,
Уйди отсюда.
Абдалак
Да, пускай уйдет;
Поговорить нам надо.
Смеральдина
Я останусь!
Хочу и я услышать ваши тайны
И россказни. Вы голову набили
Ей всяким вздором, и теперь ей снятся
Вода, огонь и всякие безумства.
Послушаю, поговорю сама.
Я женщина такая, что сумею
Совет дать неплохой.
Абдалак
Ступай, молчи
Иль раньше, чем минует эта ночь,

488
КАРЛО ГОЦЦИ
Окаменеет твой язык, и больше
Ни слова ты не скажешь никогда.
Смерал ьд и на
Ох, это было б хуже всех мучений.
Я не рискну. Прощай, прекрасный старец.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ X
Зобеида, Абдалак.
Зобеида
О жрец! Пока я притворялась спящей,
Злодей...
Абдалак
Я знаю все: здесь появились
Ручей и пламя адское, а он
Готовил зелье страшное тебе,
Чтоб превращенье над тобой свершить!
В воде, которую тебе вчера
Раб подал на ночь, был прибавлен опий.
Благодари судьбу, что я тебя
Предупредил и не пила ты воду,
Лишь сделав вид, что выпила ее,
И не спала, а притворилась спящей.
Он может превращенья совершать
Лишь с помощью вот этой адской пищи.
Притом ее он должен приготовить
В присутствии того, кого намерен
Подвергнуть превращенью: так велит
Ему его властитель, сатана.
Я должен был глаза тебе открыть:
Душе влюбленной, чтобы в миг один
Возненавидеть, иногда довольно
Увидеть преступленье. Ты видала
И, верно, слышала из уст его
Намеренье сгубить тебя... так страшно...
И, думаю, уверилась теперь
В его злодействе ты?
Зобеида
О, слишком, слишком!

Абдалак
И что ж? Мы все еще не победили
Преступника; открой же слух, внимай:
Тебе он будет зелье предлагать,
Но если ты хоть малую частицу
Проглотишь, брызнет он тебе в лицо
Своей водой, произнеся проклятье,
И станешь ты немедленно телицей.
Зобеида
Что говоришь ты? И ценою жизни
Я откажусь, не буду есть.
Абдалак
О нет,
Не спорь с ним; адских вымыслов довольно
У варвара, чтоб наказать иначе,
И мы должны тогда надежду бросить
Освободить твоих сестер несчастных
И от чудовища избавить мир.
Так нужно! Повинуйся мне, иначе
Твоим уделом будут скорбь и слезы.
Зобеида
Что ж делать мне?
Абдалак
Возьми же, Зобеида,
(дает ей две облатки)
Облатки эти, запахом и цветом
Такие ж, как его; когда своих
Тебе предложит он, бери спокойно,
Но тут же обменяй их незаметно
На эти; женской хитростью потом
Заставь его их съесть и тоже съешь.
Но знай одно: тебе его изделье
Опасно, для него ж оно безвредно;
А в том, что я даю, — его погибель,
Тебе ж в нем нет вреда. Довольно будет
Тебе в лицо ему водою брызнуть,
Как он тебе.

490
КАРЛО ГОЦЦИ
Зобеида
Но как же, Абдалак,
Заставить съесть его?
Абдалак
Дитя мое,
Да, это трудно, ибо Синадаб
Сам — хитрость воплощенная. Поможет
Нам то, что верит он в твою любовь
И думает, что на отца ты в гневе
И во вражде со мной. Таким путем
Возможно только обмануть злодея.
Как важно было, чтобы подозренья
Он не имел ни тени, ни минуты.
Разумна ты. Подумай о себе
И об опасности, грозящей брату;
О том, что заживо погребена
Твоя сестра несчастная с Диларой.
Чего ж еще, о дочь моя! Подумай:
В твоих руках бесчисленные жизни,
Которые удастся мне спасти,
Когда не будет больше Синадаб
Существовать во образе людском;
И столько же благословений будет
Над головой твоею, сколько жизней
Я при твоем содействии спасу.
Зобеида
Коль мне удастся, я спасу отца?
Абдалак
Не будем говорить о нем: не время!
Кто запятнает душу злодеяньем,
Бояться должен тот небесной кары.
Идем, тебе еще я дам советы.
Здесь оставаться нам небезопасно.
(Уходит.)
Зобеида
О, кто еще терпел такую муку,
Отчаянье, и ужас, и тоску,
Как это сердце, этот ум смятенный?
О Небо, помоги, иль я погибну.
(Уходит за Абдалаком.)

Зобеида
491
ЯВЛЕНИЕ XI
Лагерь. Небольшой шатер, под которым спит Шемседин. Синадаб в
образе жреца Аб далака.
Синадаб
(в сторону)
Не появись я в облике жреца,
Остались бы все чары бесполезны.
Вот спит мой враг. Его убить я мог бы,
Но на отца весь гнев мой обращен;
Сын мне не нужен. Маленькою местью
Не удовольствуюсь; деянья выше
Мне суждены. Свершайся, месть моя,
Мой замысел! Не изменяй мне, голос,
И Абдалаку верно подражай;
Расставлена ловушка.
Тут Синадаб обратится к Шемседину и будет сопровождать жестами слова Аб-
далака, который должен говорить за него незаметно для зрителя, спрятавшись
около Синадаба.
Сын мой! Сын мой!
О Шемседин! Проснись!
Шемседин
(просыпается)
Кто нарушает
Мой сон и отдых?
Синадаб
(голосом Абдалака)
Тот, кому ты дорог,
Кто честь твою хранит.
Шемседин
(поднимаясь)
Ты, жрец почтенный?
Ты — друг мне. Но зачем в ночную пору
Пришел ты в лагерь?
Синадаб
Страшная опасность,
В которой оставляешь ты отца,
А сам спокойно спишь, меня толкнула.

492
КАРЛО ГОЦЦИ
Ш емседи н
Скажи, молю... Открой мне, что скрывает
Мой дорогой отец? Что за опасность
Грозит ему?
Си надаб
На смертный бой он вызван
Жестоким Синадабом; но об этом
Он клятву дал тебе не говорить.
Так требуют условья поединка.
Вон, видишь лес? Там в третий час молитвы
Они должны сойтись. Отец твой стар
И слаб, чтобы с таким врагом сражаться,
Ты ж молод и силен. И что ж? Спокойно
Его в объятья смерти неизбежной
Отпустишь ты?
Шемседи н
Благодарю тебя,
Почтенный старец! В третий час молитвы
Пойду в тот лес, на место поединка,
И за отца с противником сражусь.
Пускай отец разгневается, все же
Его опасность на себя приму.
Я так люблю отца!
Си надаб
Нет, милый сын,
Не дожидайся третьего ты часа;
Ведь в этот час туда придет отец.
Тебя увидит он, и неизбежно
Меж вами вспыхнет спор. Я не дозволю.
Сын никогда с отцом не должен спорить.
Шемседин
Но что ж мне делать?
Си надаб
Если ты решился,
С восходом солнца отправляйся в лес;
Я знаю, Синадаб уже там будет:

Зобеида
493
Не в силах ждать до третьего он часа —
Так жаждет крови твоего отца!
Приди же до условленного часа,
Но запрети тебя сопровождать
Кому бы ни было. На Синадаба
Ты нападешь. Тебя я уверяю,
Что он твоей не вынесет десницы,
И сердце ты пронзишь ему мечом.
Но подожди, прошу, восхода солнца,
Чтобы при свете отражать удары
Противника. К тому ж боюсь, что вдруг
И твой отец не стерпит, не дождется
Зари; и оба, в ослепленье гневном,
Друг друга не узнавши в темноте,
Отец и сын сойдутся... Силы Неба,
Храните нас! Но этого не будет.
Ступай же, сын мой, защити отца
И славу заслужи; коль Синадаба
Ты победишь, окончится война.
Шемсед ин
Счастливою звездой ко мне ты послан.
Рассвет уж близок; полечу навстречу
Опасности. Отец, прости меня!
Тебе не повинуюсь — из любви!
(Уходит.)
Си надаб
(своим голосом)
Ступай, безумец! Абдалак, теперь
Попробуй помешать моей ты мести
Иль Зобеиды участь изменить!
(Уходит.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Поляна посреди леса. Восход солнца.
ЯВЛЕНИЕ I
Бедер в образе Синадаба, потом Шемседин, также преобразившийся в
Синадаба; оба держат себя так, чтобы можно было предположить, что они
принимают один другого за Синадаба. Предупреждаем, что первые реплики обоих
этих персонажей должны быть произнесены актером, исполняющим роль
Синадаба, спрятанным и меняющим места: первый монолог он говорит за Бедера,
второй — за Шемседина; они же должны сопровождать его слова
жестикуляцией, чтобы создать иллюзию.
Бедер
(выходит с обнаженным мечом. За него говорит Синадаб)
Уж день: злодей не может опоздать.
О, пусть придет! Я жду его и встречу.
Но страшный трепет ощущаю я,
Неведомый доселе мне; как будто
Тень брата все я вижу пред собой
И грозные его упреки слышу.
Но ободрись, Бедер! Сказал мне старец,
Что Синадабом я сражен не буду.
А! Вот мой враг! Я приготовлюсь к бою!
Тут спрятанный Синадаб должен перейти на другую сторону.
Шемседи н
(с обнаженным мечом. За него говорит Синадаб)
Уж рассвело. Вот лес, а вот и враг мой,
Коварный Синадаб! О Шемседин,
Не трать на рассужденья ни минуты
И — на врага!
(Бедеру.)
Безбожный, защищайся!

Зобеида
495
Нападают друг на друга, дерутся; после нескольких выпадов Шемседин
наносит смертельный удар в грудь Бедеру, у которого из рук выпадает меч.
Бедер
Жрец, ты солгал! И вот я умираю,
Сраженный им. Ты победил, злодей!
Синадаб
(выходит)
Да, победил. Глупец, смотри
(показывает на Шемседина),
Вот сын твой!
(Указывает на Бедера.)
Вот твой отец, ты сам его убил!
И вот урок вам, как со мной бороться.
Но Синадаб еще не то свершит,
И, если сын твой не бежит отсюда,
Его ужасней наказанье ждет.
(Убегает.)
Следует превращение Бедера и Шемседина в их первоначальный вид; у Бедера
льется кровь из раны.
Бедер
О Небеса!.. Нет, нет, мои глаза
Мне лгут!.. О боги!!! Что я вижу? Сын мой...
С мечом окровавленным? Это слабость
Предсмертная глаза мне застилает...
Неясно вижу...
Шемседин
(в волнении)
Слишком ясно... Мщенье!
(Хочет бежать за Синадабом, но меч выпадает у него из рук,
он теряет силы.)
Но что со мной? Я двинуться не в силах...
Подавлен я... О мой отец любимый!
Жестокости ужасней в мире нет.
Прости, отец... не стою я прощенья...

496
КАРЛО ГОЦЦИ
Сюда, о фурии!.. Меня гоните,
Мне растерзайте сердце!
(Обнимает Бедера.)
Бедер
(падает на землю)
Успокойся...
Я понял все... прощаю... дай мне руку.
Вот предсказанья мудрецов сбылись.
И смерть моя ужасна и нежданна,
Неслыханна. Тень брата отмщена.
Хотел бы я сказать тебе: «отмсти» —
И не могу. Хотел бы я сказать:
«Беги, спасайся»... но желанье мести
Мешает... Дочери мои в руках
Тирана... Умираю... Умираю...
Земные мысли, оставляю вас...
Мой сын, проси у мудрецов совета.
Я умираю, умираю...
(Умирает.)
Шемседин
Умер!
А я еще дышу. Моя рука
Безбожная была орудьем сыну.
Чтобы убить отца. Пускай она же
Отнимет у отцеубийцы жизнь.
(Заносит меч и хочет покончить с собой.)
ЯВЛЕНИЕ II
Шемседин, Масуд, солдаты.
Масуд
(удерживает Шемседина)
Стой, Шемседин, что делаешь?
(Отнимает у него меч.)
Шемседин
О друг мой!
Не множь моих страданий, погляди:
Вот мой отец, убит моей рукою.

Зобеида
497
Масуд
Что вижу, Небо!
Шемседин
Ты же, друг жестокий,
Мешаешь за него мне отомстить.
Не следуйте за мной! Мне стыдно всех,
Мне страшен взгляд людской. Сокройся, солнце!
Глубокий, вечный мрак меня укрой,
Чтобы меня не видели. Найду я
Приют в могиле или в самом мрачном
Ущелье диких гор, вдали от мира.
(Убегает.)
Масуд
Увы, пришел я поздно! Что здесь было?
Несите в лагерь тело государя;
За ним пойду я с сокрушенным сердцем.
(Быстро уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Покой во дворце.
Зобеида входит в слезах, Абдалак — за ней.
Абдалак
Поверь мне, дочь моя. Весь этот мир —
Юдоль скорбей и горя; побеждает
Лишь тот, кто бренную людскую плоть
Сумел смиренной и покорной сделать.
Отец твой умер; знаю, ты скорбишь.
Зобеида
Скорблю о том, какой ужасной смертью
Погибнул он!.. Скорблю о том, что в гневе
Расстался он со мной! Когда б могла я
Хотя бы вымолить его прощенье
Пред смертью!

498
КАРЛО ГОЦЦИ
Абдалак
Не печалься, дочь моя.
Он там, откуда видит все. Открыта
Ему твоя печаль, твоя невинность.
Тебя за слезы он благословляет.
Я говорил, припомни, что отец твой
Когда-то был преступен и навлек
И на себя и на детей своих
Несчастье. Кровью искупить он должен
Свой грех; когда его он не очистит,
То я — пока во образе людском
На свете существует Синадаб —
Не в силах род несчастный твой спасти!
Но если месть быть может утешеньем
В людских делах, то месть за смерть отца —
В твоих руках. Коль будешь ты покорна
Тем наставленьям, что тебе я дал,
Ты отомстишь, а брата ты спасешь,
Я ж отворю ужасную пещеру,
Верну тебе твою сестру с Диларой
И сто еще других несчастных пленниц
От пыток дьявольских освобожу.
Ни слова больше! Близится мгновенье.
Малейшая твоя неосторожность —
И все погибло. Должен я уйти.
Мой вид в нем возбудил бы подозренье,
И рухнет все, что ты должна свершить.
(Уходит.)
Зобеида
(гордо)
Смелее, Зобеида! Не поможешь
Слезами горю. Думай лишь о мести
За бедного отца. Сбери все силы.
Все вспомни: вот отец, убитый сыном;
Убийца неповинный ищет смерти
В отчаянье; сестре твоей несчастной
Змея нещадно пожирает сердце;
Напрасно смерти ждет она и просит.
В чудовище обращена Дилара.
Тебе ж самой грозит остаток жизни
Животным быть. Но до каких же пор
Он будет безнаказанно свершать
Жестокие и страшные деянья?

Зобеида
499
ЯВЛЕНИЕ IV
Зобеида, Тарталья.
Тартал ья
(меланхолически)
Ваше величество! (В сторону.) Я пришел отвести ее на скотный двор.
Зобеида
Что хочешь ты, министр?
Тартал ья
Его величество Синадаб приказал сказать вам, чтобы вы немедленно
пожаловали в сад к фонтану; он желает в вашем обществе
позавтракать, освежиться прохладительным питьем и отдохнуть со своей
возлюбленной супругой; так он сказал, ваше величество.
Зобеида
(в сторону)
Настало время.
(Спокойно.)
Я повинуюсь. Мой супруг уж там?
Как радостно его исполнить волю!
(В сторону.)
На помощь, Небо, иль погибнем все!
(Уходит.)
Тарталья
(плачет)
Бедная женщина, бедная женщина... такая прекрасная, такая
добрая, и подумать, что ее ждет такая ужасная судьба!
ЯВЛЕНИЕ V
Тарталья, Панталоне.
Панталоне (спрашивает Тарталью), что с ним, отчего он
плачет?
Тарталья говорит, что он сейчас отправил Зобеиду, чтобы
она превратилась в корову.

500
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне, — неужели она пошла на обычный полдник?
Тартал ья, — да. Он в отчаянии, что ему выпало на долю
приглашать ее, так как обычно это была обязанность Панталоне.
Панталоне считает Тарталью слишком старым министром,
чтобы исполнять такие поручения, и т. д. Соображения — успела ли
Зобеида превратиться и т. д.
Сцена необходима для того, чтобы дать время приготовить
декорации сада, а Зобеиде — прийти. Можно еще прибавить сцену с
Труффальдино, который, устав от лишений и тягостей военной
жизни, вернулся, чтобы просить опять превратить его в тигра, так
как он видел слишком много ужасов в лагере, особенно, как сын
убил отца, и пр. Люди хуже всяких тигров и т. д.
ЯВЛЕНИЕ VI
Сад с фонтаном; около фонтана накрыт небольшой столик; на нем фрукты и
лакомства; в глубине сада другой вход в грот.
Входят Синадаб и Зобеида.
Си надаб
Известно Небу, как я опечален;
Но что же мог я сделать? Твой отец
Сам шел на смерть; и так велели боги.
Смириться ты должна. Вдвойне скорблю
Твоею скорбью, милая супруга;
Утешься, подкрепись немного пищей,
Развеселись...
Зобеида
(в сторону)
Не измени мне, сердце!
Мне дурно...
(Синадабу.)
Да, ты прав, супруг мой нежный:
Смириться я должна. Ты прав, конечно.
Отец сам шел на смерть. Но все ж не в силах
Я не скорбеть. Присутствие твое,
Твой вид, что сладостен моим очам,
Вернут мне радость!
(В сторону.)
Как хватает силы
На эти речи?

Синадаб
Сядем, Зобеида,
И подкрепись. Вот легкие облатки
Из пряностей и спирта; сердцу быстро
Дают покой и силу. Если любишь
Ты Синадаба, так возьми, отведай,
Хоть из любви ко мне!
(Дает ей две облатки.)
Отведай их.
(В сторону.)
И я свободен!
Зобеида
(берет облатки, в сторону)
Помоги, судьба,
Подменой этой мне достигнуть цели!
(Подменяет данные Синадабом облатки своими. Она это делает
незаметно для Синадаба, но явно для зрителей.)
Синадаб
Ну, из любви ко мне...
Зобеида
О, если так
Меня ты просишь, милый, — отказаться
Я не могу.
(Подносит облачку ко рту, потом останавливается,
как бы заподозрив что-то.)
Синадаб
Ну, что ж ты не глотаешь!
Зобеида
(улыбаясь)
О, Синадаб... прости, но я хотела б...
Все пустяки, конечно... Жрец лукавый
Мне говорил... хоть я ему не верю,
Но вспомнилось невольно. Он сказал,

502
КАРЛО ГОЦЦИ
О всех твоих рассказывая кознях,
Что жен своих в телиц ты превращаешь
И им даешь ты снадобья отведать,
В которых сила дьявольская скрыта,
Они-то и свершают превращенья...
И... ты прости... но это вздор, конечно.
Си надаб
О дерзкий! Что посмел он! Вздор, конечно!
Прости мне, милая... не сомневаюсь,
Что ты не можешь и малейшей мыслью
Того, кто любит так, как я, обидеть.
Зобеида
(решительно)
И не обижу.
(Подносит ко рту облатку и опять останавливается.)
Но какую силу
Имеет над душою человека
Предателем заброшенное семя
Лукавых слов! Я признаюсь тебе:
Прости меня... Прости, не обижайся:
Ведь это очень важно... Извини
Ты хрупкому и слабому уму,
Игрушке впечатлительности женской,
Прости... И если любишь, так исполни
Ты эту прихоть: съешь одну облатку,
А я тогда другую съем... Прошу я...
(Берет его за руки.)
Я вижу, ты разгневался?
Синадаб
О нет,
Любимая, твою исполню прихоть;
Целебное с тобой разделим средство.
(В сторону.)
Вот наконец-то ты попалась в сети!
Облатки эти для меня безвредны!
О жрец, мой враг!.. Погибнет и она.

Зобеида
503
Зобеида
(в сторону)
Так пусть свершится месть моя, о боги!
Оба смотрят друг на друга; Зобеида шутливо берет облатку, своей рукой кладет
ее в рот Синадабу, себе берет другую. Оба жуют, потом глотают, глядя друг на
друга. Синадаб, сидя, опускает руку в фонтан и брызжет в лицо Зобеиде водой.
Синадаб
(яростно)
Постылая, несносная, ступай
К своим товарищам, быкам и телкам!
Зобеида
(вставая, опускает руку в фонтан, гневно)
Злодей, презренный Небом и людьми,
Оставь ты свой благообразный вид
И превратись в ужасного скота!
(Сильно брызжет водой в лицо Синадабу.)
Синадаб превращается в страшного кентавра; особенно ужасно его лицо с
бородой и длинными рогами.
Синадаб
(яростно)
Измена! Кто посмел меня предать!
Проклятая! Не радуйся... недолго
Придется ликовать тебе... Умри...
(Бросается на нее.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Зобеида, Синадаб в образе кентавра, Абдалак, Шемседин, Масуд,
Смеральдина, Панталоне, Тарталья, Труффальдино, Бригел-
л а — два последние с цепями в руках, воины.
Абдалак
Остановись, злодей: настало время
С могуществом твоим тебе расстаться.
Все безобразие, что было скрыто
В твоей душе, во внешности явить.
Сковать его цепями!
Труффальдино и Бригелла бросаются и накидывают цепи на Синадаба, держа его.

504
КАРЛО ГОЦЦИ
Смеральдина
О Зобеида, милая! Вот диво!
Синадаб отбивается. Бригелла и Труффальдино с трудом удерживают его.
Тартал ья
Помоги им, Панталоне. (Помогает Бригелле.)
Панталоне говорит, что готов всеми своими
драгоценностями пожертвовать.
Синадаб делает большие прыжки. Четыре маски придерживают его, как быка.
Си надаб
Проклятье! Где мой трон? Где скипетр мой?
Плутон, на помощь! Силы хватит мне —
Со всеми справлюсь!
Новые прыжки, новое смятенье среди масок.
M асуд
(выхватывая меч)
Положу конец
Презренной жизни! Так за смерть Бедера
Я отомщу.
(Кидается на него.)
Шемсед и н
Сдержись, не унижайся,
Масуд. Ты хочешь слишком честной смертью
Вознаградить злодея. Больше всех
Имею право я на гнев, на месть;
Отмстить и за отца и за себя,
За все его грехи, за все злодейства.
Пусть на показ чудовище ведут
По улицам столицы, погоняя
Колючими бодилами нещадно,
Чтоб вся его спина была в крови;
Пусть чернь его забрасывает грязью,
Каменьями, как в цель, в него кидает;
На площади потом разжечь костер,
И в пламени пусть корчится он с воем.
Сожгите вы нечистый труп и кости,
Трещащие в огне, в прах обратите,
Развейте в воздухе и бросьте в море,

Зобеида
Отец! Коль мало этого, готов я
Отдать и жизнь постылую мою.
Си надаб
(в смятении)
Ты победил, о жрец и Зобеида
Невинная! Мои же злодеянья
Вам дали силу победить меня.
О горе! Те, кто шел против меня,
Теперь меня они же обрекают
На муки, на посмешище, на казнь.
В моей душе... в моей душе живут
И кроются враги мои. Не сможет
Никто понять, какая сила муки...
Какой смертельный ад в моей груди.
Жрец Абдалак, невинным помоги;
Ты можешь все отныне. Чистых женщин
Освободи и счастье им даруй.
И пусть — костер... И пусть — любая смерть;
Я жажду смерти, мне она сладка,
И легче смерть, чем эти угрызенья!
(Удаляется прыжками; воины держат его за цепи.)
Абдалак
Бедер своею кровью преступленье
Свое очистил. Синадаб отныне
Не существует в образе людском.
В моих руках вся сила, Зобеида.
Откройся же, ужасная пещера.
Дилара и Сале в свой прежний облик
Вернутся и в объятья поспешат
Одна — к супругу, к жениху — другая.
Другие пленницы освободятся —
Телицы, кобылицы, овцы, козы
Превращены все будут в женщин вновь.
Старайтесь новым счастьем наслаждаться;
Минувшие печальные событья,
Склонясь перед божественною волей,
Примите все покорно и смиренно.
Да будет всюду радость, мир и праздник.
(Ударяет жезлом о землю.)
Открывается грот; оттуда выходят Сале и Дилара, великолепно одетые, в
прежнем своем виде. Предоставляется по желанию превратить сцену в
грандиозный апофеоз.

506
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Те же, Сале и Дилара.
Дил ара
Супруг!.. Сестра!.. Кого благодарить
За это счастье?
Сале
О Масуд! Мой брат!
Все обнимаются.
Сестра!.. О, кто же спас меня из ада,
В котором мертвой заживо была я?
Панталоне, Тарталья, Труффальдино, Бригелла, Смеральдина выражают свои
радость и веселье.
Шемседин
Любимая супруга и сестра!
Спаситель наш — вот этот жрец почтенный,
Что здесь стоит! Его благодари.
Абдалак
Нет, боги это все предначертали,
А Зобеида привела к концу.
Зобеида
Ликуйте все вы. Я же не способна
К веселью. Боги! Быть женой такого
Чудовища, преступника, злодея!
Стыжусь я за себя. Одно утешить,
О души добрые, меня могло бы:
Знак вашей благосклонности малейшей,
И жалости ко мне, и поощренья!
ЗАНАВЕС

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА
В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Т. Щепкиной-Куперник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Узбек — царь Самарканда, под видом нищего и разных
других лиц.
И мам — при храме.
Саэд — бывший визирь Кара Коран, нищий, влюбленный в
Дземруду.
Дземруда — отвергнутая жена Тартальи.
Тарталья — богатейший самаркандский купец.
Анджела — дочь Панталоне, любимая Узбеком.
Панталоне —нищий.
Бригелла —нищий.
Мудзафер — великий визирь и правитель Самарканда.
Смеральдина — дочь Мудзафера, влюбленная в Труф-
фальдино.
Труффальдино —нищий.
Женщина-чудовище — в кресле, без речей.
Священники без речей.
Министры без речей.
Воины и рабы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Храм, перед ним запертые ворота.
ЯВЛЕНИЕ I
Входит Узбек в виде нищего с измененным лицом.
Узбек
Уж рассвело. Имам, священник добрый,
Должно быть, встал.
(Стучит в ворота.)
ЯВЛЕНИЕ II
Узбе к, имам.
Имам
Кто здесь? Чего ты хочешь?
Ты слишком рано, нищий. До полудня
Не раздается милостыня здесь
Обычная; ступай, вернись попозже.
Узбек
(снимая маску с лица)
Не узнаешь царя?
Имам
(изумленно)
Узбек! Властитель!
Как, в этом виде и в таких одеждах
Вы здесь, в столице вашей, в Самарканде,

Счастливые нищие
511
Где ждет вас трон и где четыре года
Вас не было? И вижу вас у храма,
Обезобразившим свое лицо,
В лохмотьях нищенских?..
Узбек
Молчи, мой друг.
Отец покойный уж четыре года
Наследником меня оставил. Знаешь
Ты хорошо — он был рассудком слаб,
Он в государстве правды не видал;
Дурных министров шайка за него
Царила; волей злых он направлял
Шаги, движенья, голоса достойных,
Неправедных — обогащал, а честных
Он угнетал — и сам себя позорил.
Имам
Увы, все это слишком верно. Я
Слугой усердным был, но злополучным,
И вот решил, чтобы избегнуть зла,
Средь этих стен в молитве и посте
Окончить жизнь усталую свою.
Взыскую лучших, вечных благ. Но ты
Не утаи: зачем покинул царство?
Зачем так изменил себя, что стал
Твой облик для других неузнаваем?
Зачем в лохмотьях и в такую пору
Пришел в мой храм? Во имя той любви,
Что я питал, когда ты был ребенком,
К тебе, открой мне все, молю.
Узбек
Имам,
Не много верных есть, что, зная тайну,
Хранят ее. Тебе решил я также
Всю истину открыть. Не удивляйся
Ты этой перемене: я могу
Ежеминутно образ свой менять;
Есть маски у меня такой работы,
Что заподозрить в них нельзя подделки.
Уже четыре года, как покинул
Я царство и в руках министров бывших

512
КАРЛО ГОЦЦИ
Отца оставил управленье. Но
Отъезд мой был притворным: в Самарканде
Я жил, скрываясь, письма посылал
Из Индии, из Персии сюда,
Из разных стран. Вот год, как это бросил,
Но Самарканда все не покидал,
Я был купцом и просто гражданином,
Держал кофейню... Видах в двадцати
Жил в Самарканде и завел знакомства
И отношенья. Знал про свой народ,
Про подданных, про царство, про министров
Все то, чего на троне не узнать,
Над нами слишком властно воспитанье,
Нам трудно понимать среди богатства,
Пиров и роскоши всю нищету
Несчастных наших подданных, и слишком
Нас ослепляет лесть и поклоненье
Министров жадных, умных, ловких только
Себе на пользу, для кого монарх —
Машина, часто глупая, — орудье
Для их наживы, мести и страстей.
Имам, узнал я много. Завтра утром
Царем я стану вновь. И как мне тяжко
Свободу бросить! Сколько наслаждений
За эти годы я имел на воле.
Имам
Узбек! Рассказ твой изумил меня,
Я, правда, с детства замечал в тебе
Своеобразье мысли, острый ум
И смелость необычную...
Узбек
О, сколько
Опасностей и сколько приключений!
И все мне было радостно и сладко!
Последнюю неделю стал я нищим;
Хотел и это знать! И вот, в лохмотьях
Я полюбил, имам! Так полюбил,
Что весь горю!
Имам
Влюбленный — в этом виде?
Без шуток? В рубище таком, наверно,
Не встретил ты взаимности?

Счастливые нищие
513
Узбек
Нет, слушай
Прекраснейшую деву в Самарканде
Я полюбил. Она — живой пример
Всех добродетелей: в юдоли скорби,
И нищеты, и голода — она,
Как лилия чистейшая, цветет,
Прославлена всем городом. Не смею
Я думать о взаимности. В лохмотьях,
Прося подачки, случай я имел
Ее увидеть три-четыре раза
И красоте ее я отдал сердце.
Сегодня же любимую мою
Надеюсь я своей супругой сделать
И девушке прекрасной счастье дать.
Имам, здесь в полдень будет Мудзафер,
Визирь великий. Не могу сказать,
Как много я узнал, открыл, проверил
Его злодейств, а он меня считает
Несчастным нищим, вором, негодяем,
И как такого, хочет... Ты подумай...
Но больше не скажу, пока всего
От недостойного я не узнаю.
Дай мне повеселиться. Нынче день,
Когда к тебе приходят толпы нищих
Вот в этот храм и милостыню им
Ты раздаешь?
Имам
Да, государь, но только
Не пробил час. Обычно лишь к полудню
Сбирается толпа, а раньше разве
Зайдет какой-нибудь случайный нищий,
Тот, что других стыдится иль боится.
Узбек
Дай мне какое-либо одеянье
Священника, а изменить лицо —
Мне предоставь ты в ожиданье часа,
Когда сюда придет визирь великий.
И, как имам, дающий подаянье,
Я потолкую с нищими. От них

514
КАРЛО ГОЦЦИ
Еще, быть может, кое-что узнаю
О кривде и обманах в этом царстве.
Имам
Я поражен намереньем твоим
Необычайным. Я бы не хотел...
Узбек
Не трать же даром времени. Я вижу,
Какой-то нищий уж подходит к храму.
Теперь оставь меня ты одного.
Хочу, чтобы в моей дальнейшей жизни,
Исполненной трудов и важных дел,
Я мог всегда с улыбкой светлой вспомнить
Последние часы моей свободы.
Имам
Входи, исполню все.
Узбек входит в храм.
Вот дух высокий!
Пошли, о Небо, чтобы он открыл
Визиря преступленья все и свергнул
Тяжелый гнет, что давит всю страну,
И от преступных и жестоких нравов
Свой край родной очистил наконец!
(Входит в храм.)
ЯВЛЕНИЕ III
Узбек, Саэд.
Входит Саэд, одетый оборванным нищим турком.
Саэд
Сегодня милосердные имамы
Убогих оделяют скудной пищей,
Но час еще не наступил. Вот это
Тот самый храм, где ждать его велел
Купец богатый; он моим несчастьям
Прийти на помощь как-то обещает.
Я ослабел от голода, и если

Счастливые нищие
515
Найду немного хлеба и удачи,
То — в добрый час, мне это будет кстати.
(Стучит в двери храма.)
Узбе к
(в другой маске, с бородой и в одеянии имама)
Кто ты? Чего ты просишь?
Саэд
Я - Саэд.
Кто я, чего прошу, — мои лохмотья
И бледный лик мой скажут за меня.
Узбек
Твой вид, твои лохмотья выдают,
Что нищий ты и просишь той поддержки,
Что я даю. Но сколько же обманов
Изобретают плуты и лентяи,
Чтоб без труда прожить за счет других,
И крадут тем у настоящих нищих
Доверие и хлеб. Скажи мне все:
Хочу узнать я, стоишь ли на деле
Ты помощи?
Саэд
О пастырь милосердный,
Я все скажу: я родом из Дамаска,
Когда-то был богат, но в кутежах
Я юношей неопытным, поддавшись
Друзьям притворным, подлым и развратным,
Растратил все. Когда я разорился,
Друзья, как сон, исчезли. Эта часть
Моих несчастий, говорю от сердца,
Не стоит жалости.
Узбе к
Скорее — кары.
Саэд
Ты прав. Дамаск во гневе я покинул,
Попал в Кара Коран и там в войска

516
КАРЛО ГОЦЦИ
Царя Мирджеана вступил как воин
И на войне успел так отличиться,
Что скоро стал царю не только другом,
А высшим я сановником, визирем.
Узбек
Тут гордость и неправые деянья,
Столь часто спутники достигших власти,
Тебя сгубили и твое величье
В несчастье обратили?
Саэд
Нет, имам,
Дай мне сказать. Тут девушка одна
В меня влюбилась. Кто она была,
Не знаю, так как ночью шесть рабов
Вооруженных, завязав глаза мне,
К ней привели меня. Скажу одно:
Блестящей глаз, прелестнее лица,
Изящнее осанки горделивой
Я не встречал. А что за редкий ум!
А милый разговор! Имам, прости,
Коль милость есть в тебе, но, вспоминая
Ее глаза, и голос, и лицо,
И пылкую, но чистую любовь,
Унять тоску и слезы я не в силах!
(Планет.)
Узбе к
Несчастный! Все я понял. Разорила
Коварная красавица тебя,
И ты обманут ей, но все ж в тебе
Любовь сильней, чем нищета и голод?
Саэд
Ошибся ты, имам. Она имела
Дворец великолепный и богатством
Блистающий! За ужином роскошным
Нас развлекали молодые девы
Игрой и пеньем. И, насколько мог
Понять, она — единственная дочь
Вельможи знатного.

У збе к
Но любопытно
Мне наконец узнать, как ты дошел
До нищеты и до сандалий рваных?
Саэд
Помедли, все узнаешь. Мирджеан
Со мною так сдружился, что нередко
Он позволял мне видеть Гулендан,
Черкешенку, любовницу свою,
И требовал, чтоб я ее признал
Прекраснейшей из женщин. Но любовь
Неосторожным сделала меня,
И незнакомки красоту поставил
Я выше. Он решил ее узнать,
Под видом низкого раба, шута
Проникнув к ней в наш тайный час свиданий.
И так устроил я: как мой слуга,
Мой шут, с повязкой на глазах, со мною
Был царь введен. Мгновенье роковое!
Узбек
Я понял все: прекрасной незнакомкой
Увлекся царь, и вот твоих несчастий
Причина?
Саэд
Нет. Ошибся ты, имам.
Дай мне сказать. Заметь, моей любимой
Я раньше говорил, что много раз
Пришлось в лицо мне видеть Гулендан.
Она ж меня пытала, кто из них
Красивее. Я клялся, что она
Прекраснее... Всегда слова такие
Для сердца женщин сладки, и за них
Она платила ласками... Уж ночь
Кончали мы, с рабом поддельным вместе
Пируя за столом, как вдруг пришло
На ум моей капризной незнакомке...
По-женски чисто... шутка, может быть,
Чтобы еще хвалу услышать... только,
Поднявши кубок, обратясь ко мне,
Сказала: «За красавицу твою,
За Гулендан, подругу Мирджеана!»
Заметил я, как царь при этом вспыхнул!

518
КАРЛО ГОЦЦИ
Во мне застыла кровь. Хотел я шутку
Опасную прервать, она ж со смехом
Стояла на своем: «Зачем, Саэд, —
Сказала, — отрицать? Ты мне признался,
Что Гулендан тебя боготворит
И изменяет своему царю.
За Гулендан!» Ты мудр, имам; подумай:
Что оставалось мне? Глаза царя
Метали искры ярости и гнева.
Дрожащими устами тщетно шутку
Хотел я прекратить. Она ж, в восторге
От моего смущенья, продолжала
Свою игру. С ума сходил я, видя,
Как гневен царь, боясь притом открыть
Моей любимой, что ее я предал
И к ней привел царя переодетым...
Мой грустный вид смешил ее все больше...
А мой ревнивый царь молчал упорно,
А в сердце гнев и ярость затаил.
Но время было уходить, и вместе
С повязкой на глазах мы вышли оба.
Дорогой я пытался оправдаться,
Но царь молчал. Молчанье было грозно.
Наутро я лишен был и почета,
И состоянья, титула — всего,
Под страхом смерти присужден к изгнанью!
И я не мог с возлюбленной проститься,
С невинною причиной бед моих...
И вот полгода, как изгнанник, нищий,
Кара Коран покинул я. Сношу
И голод, и презренья, и насмешки,
Все — твердо. Только не могу забыть
Те очи, милый лик и нежный смех,
Любовь моей прекрасной незнакомки!
О страстная тоска воспоминаний,
О слезы горькие!
Узбек
Я понимаю.
Я знаю сам всю мощь любви. Лохмотья
От стрел ее — не броня.
Саэд
Все сказал я.
Так помоги же мне в моем несчастье.
Я обессилел.

Счастливые нищие
519
Узбек
Подожди меня.
(Входит в храм.)
Саэд
О, если бы пришел купец, что помощь
Мне обещал. Хоть столько заработать.
Чтоб я вернуться мог переодетым
В Кара Коран и там существовать,
Пока хоть раз еще я не увижу
Неведомой красавицы моей.
Узбек
(выносит два хлеба)
Возьми, Саэд, и подкрепись. Являйся
В храм ежедневно. Могут Небеса
Помочь тебе. Не унывай. Прости.
(Входит в храм.)
Саэд
Благодарю, святой имам! У входа
Здесь подкреплюсь. О Небо, помоги мне!
В душе воскресла смутная надежда,
Еще не все пропало, может быть,
И победить судьбу мне хватит сил!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИИ IV
Входит Панталоне нищим.
Панталоне
Куда я ни пойду, всюду только кричат на меня да смеются мне в
лицо. Терпение! Плохо быть нищим, не имея других пороков.
Невинный человек вызывает все проявления бесчеловечности: презрение,
насмешки... Сейчас еще рано. Я нарочно поторопился, чтобы
раньше других нищих получить ту жалкую пищу, которую раздают эти
добрые имамы. Я хожу остерегаясь, я стыжусь, чтобы меня
кто-нибудь не увидел, и не могу забыть того, что было в Самарканде
пятнадцать лет тому назад. Неужели же молния не испепелит визиря

520
КАРЛО ГОЦЦИ
Мудзафера? Где же Божественная справедливость? О Небо! Прости
мне, что я иногда ропщу... Но не будем терять времени: если уж
суждено жить под гнетом несчастий, так постараемся добыть себе это
жалкое пропитание, чтобы хоть на несколько дней продлить свою
жизнь! (Стучит в двери храма.)
ЯВЛЕНИЕ V
Панталоне, Узбек в костюме имама.
Узбе к
Старик, зачем пришел ты, знаю я;
Но знать хочу, ты стоишь ли поддержки?
Π анталоне
Дорогой имам, я понимаю, ты прав: ты ведь меня совсем не
знаешь... Да и никого не осталось, кто бы меня знал... Не можешь ли
ты оказать мне посильную помощь, не вынуждая меня вспоминать о
моих несчастьях и испытывать жажду мести, которую запрещает нам
Небо? А я хочу ему повиноваться, так как верю, что Провидение,
как праведный судия, наказывает обман и зло!
Узбе к
Речь эта добродетельная будит
Во мне сильней желание узнать
Тебя, твои дела, твои несчастья!
Π анталон е
Доброму человеку можно довериться. Постараюсь вам все
рассказать в немногих словах. В молодости я был горяч и вспыльчив, и вот
из-за одного легкомысленного проступка мне пришлось покинуть
Венецию, мою родину, о которой я до сих пор не могу вспомнить
без слез. У нас с женой был хороший капиталец, и мы довольно так
попутешествовали, пока не попали сюда, в Самарканд. И тут, не
столько в награду за мои достоинства, сколько, очевидно, в
наказание за мои грехи, полюбил меня Мирабаль, царь Самарканда, отец
Узбека, исчезнувшего неизвестно куда, на горе всей страны. У царя
Мирабаля был первый визирь Мудзафер, возведенный им в эту
должность из низкого звания. Он позавидовал мне и, боясь, чтобы я
не отвратил от него очей царя, начал меня преследовать. О низкая
душа! Я думаю, в целом мире не найти другого такого черного
сердца, такой ненасытной жестокости. Он оклеветан меня перед царем и
лишил меня его милостей. Мне бы надо было примириться с этим и

Счастливые нищие
521
замолчать, но разве может честный человек допустить и тень пятна
на своей репутации. Я хотел оправдаться перед царем, но это было
невозможно сделать, не открыв тысячи несправедливостей,
совершенных визирем. На это я не решился, и вот я остался виноватым.
Мудзафер был самоуверен, хладнокровен, коварен, а царь был
слабоволен. Вот причина гибели моего состояния, моей семьи. Я не
мог решиться так унизить свое человеческое достоинство, чтобы
броситься перед визирем на колени и умолять его о пощаде. Визирь
же поклялся в вечной вражде ко мне. Единственный мой сын,
позволивший себе в отчаянии несколько слов возмущения, был им
осужден на смертную казнь за оскорбление величества и умер от
руки палача; жена моя не вынесла этого и умерла с горя. Но ему мало
всего этого. Он не успокоился, пока не увидал меня в полной
нищете, просящим подаяние; как видишь, и я знаю, что этот варвар все
еще не насытился ни своей ненавистью, ни моим горем. (Планет.)
Узбе к
(в сторону)
Все новые обиды узнаю...
Пора мне взять бразды правленья в руки
И покарать за зло!
(Громко.)
Старик, не плачь;
Немного потерпи, и скоро Небо
Спасет тебя от нищеты и скорби.
Π анталоне
Ах, добрый имам! Я стар, я болен и недолго уж смогу выносить все
свои страданья. Но ты еще не все знаешь! У меня осталась
единственная дочь, образец чистоты и скромности. На беду она прекрасна,
как цветок. Вот мое мученье, вот мое отчаянье. Несмотря на ее
бедность, она известна всему городу. Мою лачугу осаждают знатные
молодые люди; хотя я и держу мою дочь взаперти, в уединении, все
равно вокруг нее плетутся сети. Когда красота соединена с
бедностью, развратники обольщаются надеждами и окружают ее
дьявольскими кознями. Я знаю, злодею Мудзаферу известно, что она мое
единственное утешение, и я постоянно боюсь, что он постарается
втоптать в грязь последнее мое счастье, последнюю мою гордость.
Я знаю, что скоро умру и что мне придется оставить ее со всей ее
юностью и красотой без поддержки, без средств, одинокой, в когтях
нищеты и голода. Это разрывает мне сердце, терзает мне душу, не
дает мне ни одной минуты покоя.

522
КАРЛО ГОЦЦИ
Узбек
(в сторону)
Что слышу я? Ужели это та,
Кого люблю? Та девушка, которой
Готовит козни низкий Мудзафер,
Меня считая нишим негодяем?
(Громко.)
Скажи, как имя дочери твоей?
Π анталоне
Анджела.
Узбек
Анджела! Но скажи, где ты живешь?
Панталоне
В двух шагах от Караван-сарая, недалеко от этого храма, напротив
королевского дворца, где обитает визирь Мудзафер, мой
преследователь. Домишко близ гробниц, оконца у него заклеены бумагой,
ставни в дырках, крыльцо заросло высокой травой, обстановка —
всего два соломенных тюфяка и... ах, дорогой имам, разреши мне не
описывать дальше мою нищету и, пока не пришли другие нищие,
подай мне милостыню, сколько можешь. (Плачет.)
Узбек
Не плачь и жди меня, венецианец.
(Уходит в храм.)
Панталоне
«Не плачь, венецианец!» Ему хорошо говорить: «не плачь», когда
ничто не раздирает ему сердце. Этот старичок небось ежедневно
садится за богато сервированный стол, у него не бывает ни голода, ни
забот. Мне так и кажется, что я вижу, как он умасливает себе
бородку и кушает с большим аппетитом.
Узбек
(возвращаясь с двумя хлебами)
Возьми и уходи, еще недолго
Терпеть тебе, и к дочери твоей
Вернется счастье, нищеты не будет.

Счастливые нищие
523
Панталоне
Эх, добрый имам, что ты имеешь в виду? Или, быть может, ты
даешь мне два волшебных хлебца? Мне больше не видать радости. Это
невозможно.
Узбек
О нет, возможно, и твой злейший враг,
Сам Мудзафер-визирь, уготовляет
Твое благополучье. Так открыл мне
Бог Аполлон. В тот миг, когда мой голос
Услышишь от другого человека,
Знай, это знак, что все твои несчастья
Готовы в радость превратиться. Больше
Ни слова. Ободрись и уходи.
(Уходит и закрывает дверь в храм.)
Панталоне
Мудзафер! Что он может мне уготовлять, кроме разве пары камней в
голову! «Так открыл мне бог Аполлон». Гм! Однако надо отнести это
скудное подкрепление моей бедной Анджеле, у нее со вчерашнего дня во
рту не было ни крошки. Родная моя, ты стоишь более счастливого отца,
чем я... Нужно мне, однако, вытереть глаза и спрятать в сердце эти
слезы, чтобы не доставить тебе еще больше горя и печали. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Бригелла в виде нищего.
Бри гелла
Как дальше жить? Уж прямо и не знаю. Хорошо читать проповеди
тем, у кого брюхо набито... Что тут говорить? Вот, сказывают —
лучше просить милостыню, чем воровать... Попробуем! Сделаем и этот
опыт. При этом храме имамы дают милостыню. Правда, еще рано,
но кто рано встает, тому Бог подает. (Стучит.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Бригелла, Узбек.
Узбек
(выходит с двумя хлебами)
Вот подаянье... но сперва скажи мне,
Кто ты? И чем ты заслужил его?

524
КАРЛО ГОЦЦИ
Бри гелл а
Кто я? Рассказать недолго. Я уроженец Бергамо и начал свою
карьеру конюхом. Первым моим заработком была сломанная нога:
лошадь меня так лягнула, что я едва встал! Это было мое жалованье за
первый месяц. Я отправился в больницу. Кто себе не помогает, тот
пропадает! Меня вылечили. Я поступил в один дом курьером. Тут
хозяйская собачонка наделала мне на пунцовый жилет, а я его сшил
на накопленные деньги и так радовался ему! Я отодрал собачонку,
хозяйка взбесилась, а ее чичисбей, чтобы угодить ей, хватил меня
лопатой по голове так удачно, что проломил мне череп. Хозяйка,
чтобы оправдать своего ретивого друга, обвинила меня перед мужем
в воровстве, а чтобы я не мог в знакомых домах рассказать об ее
шашнях, отказалась мне выдать рекомендацию. Она так ославила
меня, что никто меня не захотел принимать на службу. Но кто себе
не помогает, тот пропадает! Я сделался цирюльником. Стали
жаловаться, что я плохо брею и царапаю. Я устроился в кофейне, но там
случился пожар, и меня посадили в тюрьму за поджог. Я пробовал
счастья на сто ладов, а оно всякий раз поворачивало мне спину!
Бродил-бродил я по свету, и вот забрел сюда, в Самарканд. Кто себе
не помогает, тот пропадает! Я женился на красивой девушке и
надеялся, что хоть в этом мне повезет; не тут-то было! Бедная моя
Пенелопа умерла от родов, а мне оставила дочь. Этой дочке скоро
исполнится двадцать лет, а на ее долю выпали все радости больницы и все
красоты преисподней. Калека на обе ноги, горб выше головы,
безобразная, косая, а что всего хуже — аппетит такой, что отца родного
съесть может! Таковы мои дела, почтенный имам!
У збе к
Да, странные дела. Но неужели
Ты никакого ремесла не знаешь
И нищим быть предпочитаешь ты?
Бри гелла
У меня есть ремесло: я красильщик, да что из этого? Никто мне
никакой работы не дает — разве какие-нибудь бабы, которые желают
щеголять, несмотря на бедность. Одна даст грязную кофту и
требует, чтобы я ее сделал с узорами помпадур. Другая принесет рваную
коричневую юбку и желает ее сделать ярко-красной! Третья
притащит кучу линялых штанов и чепцов, которые у меня уже раза два
побывали; и так как мода на цвета меняется, то одна желает, чтобы
я их перекрасил в нежно-голубой цвет, другая — в агатовый, а
третья — в золотистый. Платить они не желают под тем предлогом, что
я испортил материал, болтают как сороки, так что у меня голова
кругом идет; заплатят грош «в счет», а остального я не вижу как

Счастливые нищие
525
ушей своих! Конечно, кто себе не помогает, тот пропадает, но мне
ни в чем не везет. Рис стоит двадцать сольдо за меру, а пшеница —
четыре цехина за пуд. Великий визирь Мудзафер ежедневно
увеличивает цены на продукты. Царь исчез отсюда четыре года тому
назад; надо бы его посадить в сумасшедший дом за то, что он поручил
управление государством этому тирану. Отчаяние заставляет меня
говорить чересчур много. Дочь моя — ото не дочь, а чудовище с
волчьим, аппетитом. Сам я красильщик, но красильщик из нищих. Вот
и приходится мне просить у тебя милостыни.
Узбе к
Красильщик честный, говоришь ты смело!
Бри гелла
Кто себе не помогает, тот пропадает! Только лучше бы уж меня
сразу посадили на кол. Один конец!
Узбе к
Как тебя зовут?
Бри гелла
Бригелла Кавиккио, к услугам вашего преподобия.
Узбек
(подавая ему хлеб)
Возьми и не горюй. А дочь твоя —
Открыл мне Аполлон — устроит вскоре
Твои дела. Итак, прощай, Бригелла.
(Уходит.)
Бри гелла
Этот ходячий лазарет устроит мою судьбу? Можно ли было глупее
выдумать? Это он утешить меня хотел! Какой там Аполлон! Какой
там дьявол!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Труффальдино в виде нищего, на костылях, с перевязанной головой, с
фальшивым брюхом, борода делает его неузнаваемым.
Труффал ьдино
Вот оно, богоугодное заведение! Чья-то благословенная рука подаст
мне милостыню? Кто сжалится над несчастным калекой, который
ничего не может заработать! О, я злополучный! О, я горький! Вот

526
КАРЛО ГОЦЦИ
уже четырнадцать лет, как я болею водянкой. Врачи от меня
отказались... Нет у меня ни приюта, ни помощи. Попрошу подаяния у
имамов. Сегодня раздают милостыню. Хорошо, что я рано пришел.
Можно будет еще раз вернуться и получить двойную порцию. О
любовь, любовь, до чего ты меня доводишь!
(Продолжая что-нибудь говорить, стучится в двери храма.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Труффальдино, Узбек с двумя хлебами.
Узбек смотрит на него и говорит, что у него лицо мошенника.
Труффальдино просит Небо простить имаму то, что он не
узнает истинной добродетели.
У збе к, — он ясно видит, что борода и брюхо у Труффальдино
фальшивые.
Труффальдино в отчаянии, что какая-то немилосердная
душа сказала ему это.
Узбек (в сторону), — это, должно быть, глупый, веселый нищий.
(К Труффальдино.) Боги Аполлон и Бельфагор открыли ему всю правду,
и, если он хочет получить милостыню, он не должен ничего скрывать.
Труффальдино изумлен: может быть, Аполлон и Бельфагор
сказали ему, что его имя Труффальдино и что он родом из Бергамо?
Узбек, — без сомнения.
Труффальдино, — и что он незаконный сын полицейского
и рыночной торговки?
Узбек, — да, конечно, и даже открыли, что мать носила его
девять месяцев, пока не родила.
Труффальдино в полном изумлении. Неужели боги
открыли ему и то, что его выпороли за воровство, что он был на каторге,
потом бежал из тюрьмы, бродяжничал и наконец попал в кухонные
мужики к Мудзаферу?
Узбек, — всё открыли — и то, что он на кухне приводил
поваров в негодование своим обжорством и всякими выходками, и т. д.
Труффальдино чрезвычайно удивлен. Ну, значит, от богов
невозможно скрыть его страстную любовь к дочери визиря.
Узбек, — невозможно. Но он хочет испытать, будет ли
Труффальдино вполне откровенным, чтобы заслужить милостыню.
Труффальдино — пускай же имам узнает, что визирь Муд-
зафер — тиран, злодей, что в молодости он был мясником, что он
совершает тысячу беззаконий на каждом шагу и что Узбек,
бросивший свое царство на произвол судьбы, сущий осел, раз он позволяет
Мудзаферу так издеваться над его страной. Что сам он влюблен в
дочь Мудзафера Смеральдину и пользуется ее взаимностью. Что
Мудзафер проведал об этом, приказал ему дать сто палочных ударов

Счастливые нищие
527
по животу и изгнал его из Самарканда под страхом виселицы, но
что он переоделся нищим, чтобы жить неузнанным и хоть изредка,
тайно, видеться со своей возлюбленной.
У з б е к, — все это он знает, но знает также, что не пройдет и
суток, как Смеральдина будет его женой.
Труффальдино — ах, какое бы это было блаженство. Но это
невозможно, и в этом вопросе Аполлон здорово наврал ему.
У з б е к, — он точно знает, что такая свадьба будет. Одного
только не сказал ему Аполлон — каким образом ему удается видеться со
Смеральдиной, раз отец держит ее взаперти в своем дворце.
Труффальдино, — любовь делает влюбленных усердными и
изобретательными. В покоях Смеральдины есть труба, которая
выходит в подземную яму; он прячется в этой яме, подстрекаемый
Купидоном; и так Смеральдина сверху, а он снизу обмениваются
самыми нежными словами и вздохами.
Узбек (в сторону) смеется над таким искусным и
неслыханным способом заниматься любовью.
Но мне пора в последний раз облечься
В лохмотья нищего. Уж близок час,
Когда со мною встретиться здесь должен
Коварный Мудзафер. О, как над ним
Я посмеюсь. — Возьми, бедняк.
(Дает ему хлеб.)
Ступай.
Являйся ежедневно в этот храм
И скоро будешь счастлив, но отныне
Ты от имамов правду не скрывай.
(Уходит.)
Труффальдино, — он всегда слышал, что правды на свете
мало, и потому не хотел ее даром тратить, чтобы побольше осталось.
Он очень рад предсказанию Бельфагора и Аполлона. Он будет
стараться получить вторую порцию, а затем тотчас же пойдет в яму,
чтобы обрадовать свою возлюбленную доброй вестью!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ X
Тарталья, одетый богатым татарским купцом, Саэд, одетый нищим.
Тарталья
Так, так... Ты, значит, родом...

528
КАРЛО ГОЦЦИ
Саэд
Из Дамаска.
Тартал ья
Давно ли ты живешь здесь, в Самарканде?
Саэд
Немного дней тому назад я прибыл.
Тартал ья
Так, значит, здесь тебя никто не знает?
Саэд
Бродя по улицам, просил я хлеба,
А здесь, у храма, вымолить хотел
Хоть грош себе... Но на таких, как я,
Никто не смотрит, их никто не знает!..
Тартал ья
Отлично, любезный дамаскинец. Сдается мне, что морда у тебя
честная, и потому я тебе несколько раз подавал милостыню. А знаешь
ты, зачем я тебе вчера велел сюда прийти?
Саэд
Не знаю, но скажите — и узнаю.
Тартал ья
Скажи ты мне правду: порядочный ты человек или мошенник?
Саэд
Коль можно беднякам дарить доверье —
Доверьтесь мне, я этого достоин.
Тартал ья
Слушай же, Саэд: я тебя выбрал, чтобы ты помог мне в одном деле,
которое для меня важнее всего на свете; если ты обещаешь мне
исполнить точно и беспрекословно все, что я скажу, я тебе дам за это
триста цехинов и новую одежду.

Счастливые нищие
529
Саэд
Законно ль то, что от меня хотите?
Тартал ья
Законно, законно. За триста цехинов и новый кафтан безусловно
законно. Слушай: я здешний купец, у меня большое состояние, мне
сосватали невесту, молодую чужестранку. Приданого тридцать
тысяч цехинов, все налицо. Сама она — радость, звезда, солнце, никто
не видел другой такой красавицы! Отец ее выдал за меня насильно.
Месяц тому назад ее привезли сюда, я с ней обвенчался. Но эта
неблагодарная только и знала, что плакала, бранила меня, не
позволила мне ни разу приблизиться к ней, находила для этого тысячу
всяких женских уловок. А я в нее влюбился, как осел! Осыпал ее
подарками, стоял на коленях, вздыхал, плакал, с горя мыться перестал...
Она же, упрямица, гнала меня как собаку! Я возымел подозрение,
что она любит кого-нибудь другого. Все во мне так и вспыхнуло.
Я страшно разозлился. Когда во мне поднимается желчь, я
становлюсь страшен, как лев. Гнев ослепил меня, и вот три дня тому назад
я вышел из себя и поступил по нашему татарскому закону: при
посторонних подошел к ней, зверски поглядел на нее и трижды
воскликнул: «Отвергаю тебя! Отвергаю тебя! Отвергаю тебя!» — а потом
трижды плюнул ей в лицо: «тьфу! тьфу! тьфу!» — и таким образом
совершил обряд развода.
Саэд
Коль такова она, — вы были правы.
Я б так же поступил. Что делать нам
С женой, нас ненавидящей? Хвалю вас.
Тарталья
Не говори так, любезный! Я в отчаянии, я вне себя! Я раскаиваюсь,
что нанес ей такое оскорбление. Я погибаю, у меня нет больше ни
сердца, ни легких, я жить не могу без моей жены. У меня словно
черт за спиной! Пожар внутри. Я хочу опять на ней жениться! Но ты
знаешь закон? Я не могу этого сделать, если не найдется Некто, то
есть какой-то человек, который согласится на ней жениться, а
потом разведется с ней, и, когда она будет этим человеком, этим
Некто отвергнута, только тогда я могу опять на ней жениться; иначе я
не имею права.
Саэд
Да, знаю, мне знаком обычай этот...

530
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
О, брависсимо! Так ты меня понимаешь: я хочу, чтобы ты был этим
Некто. Ты на ней женишься, потом сразу скажешь ей: «Отвергаю
тебя! Отвергаю тебя! Отвергаю тебя!» Потом трижды плюнешь ей в
лицо: «тьфу! тьфу! тьфу!» И все это обойдется без шума, без разговора
по всему городу. Я тебе дам кошелек с тремястами цехинов и новый
кафтан, ты уедешь из Самарканда, и я снова женюсь на моей
ненаглядной, на моей душеньке, на моей красавице!
Саэд
(в сторону)
Как поступить? Решиться ль мне на это?
Когда с него я деньги получу,
Тогда смогу я под чужой личиной
В Кара Коран вернуться тайно. Там
Стараться сведенья добыть о ней,
О незнакомке, и, как знать, быть может,
Увидеться смогу и говорить
С той, для кого живу я и страдаю.
Тарталья
Ты что-то весел?
Саэд
Да, купец, согласен
На предложение твое, идем.
Тартал ья
Постой, постой, господин Некто. Сперва договоримся как следует:
я позову имама в мой дом. Голубка сидит там запертая, в потемках...
Ты с ней обвенчаешься. Но сначала ты поклянешься десницей
имама, что сейчас же разведешься с ней. Закон требует, чтобы ты
несколько часов провел в комнате с моим сокровищем, запершись
наедине. (Плачет.) Но сперва ты поклянись мне, что ты даже одежды
ее не коснешься, останешься от нее на расстоянии тридцати шагов,
потом откроешь дверь, я войду, и ты при мне от нее отречешься.
Я тебе выдам деньги и кафтан, и ты отправишься так далеко, как
только черт сможет тебя унести. Согласен?
Саэд
Согласен. Так не медли же, идем.

Счастливые нишие
531
Тарталья
Постой, постой, что ты так торопишься? Ты клянешься с ней
развестись?
Саэд
Даю тебе торжественную клятву!
Тартал ья
Клянешься, что даже на три шага к ней не подойдешь?
Саэд
Купец, клянусь, что так. Когда б ты знал,
Как прочно сердце занято мое,
В твоем бы места не было сомненью.
Тартал ья
Дорогой мой, милейший Некто, я волей-неволей должен тебе
верить. (В сторону.) Я так ревную, что у меня селезенка лопается! Что
если он обманет мое доверие? Что если он захочет воспользоваться
своими правами? Нет, не буду бояться. Великий визирь в моих
руках. С помощью золота я могу жестоко отомстить, если, он меня
обманет. (Громко.) Некто, иди за мной. (Уходит.)
Саэд
Пройдут часы, что нужны для развода
С бедняжкой этой, и тогда смогу
Напасть на след красавицы моей.
Так вот на что приходится идти мне
Из-за тебя, жестокая любовь!
(Уходит за Тартальей.)
ЯВЛЕНИЕ XI
Узбек в виде нищего и и м а м выходят из храма.
Имам
Прошу, властитель, перерви же нить
Подобных сумасбродств и во дворец твой
Вернись как царь и покарай примерно
Визиря гнусного и этот край,
Измученный нуждой и притесненьем,
От гнета облегчи!

532
КАРЛО ГОЦЦИ
Узбек
О да, имам:
На это я решился. Но сегодня
И завтра я еще хочу развлечься
Под разными личинами. Надеюсь
Узнать я много. Это сумасбродство
Поможет мне. Я накажу злодея
Посредством шутки, так что весь народ
Развеселится! С высоты своей
Визирь на посмеянье людям рухнет
И, как посмешище детей и черни,
От ярости, от бешенства, от гнева
Сам задохнется! Но — ни слова больше.
Вот он! Меня он ищет! Близок час,
Когда за хлебом нищие толпою
Сюда придут. Вот золото — возьми,
Раздай несчастным и вели молиться.
Имам! О, как нужна мне помощь Неба,
Чтобы, когда взойду я на престол,
Глаза мои открыты правде были.
Как трудно видеть все! Найти министров,
Чтоб не были корыстны, жадны, льстивы,
Чтоб, разрушая и скрывая правду,
Не сделали б преступным и монарха!
Священник, удались.
Имам
Я повинуюсь,
Мой государь, и первый вознесу
Молитву к Небу, чтоб послало помощь
Душе прекрасной и высоким чувствам.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XII
Узбек, Мудзафер со свитой.
Мудзафер
Ты, нищий, здесь?
Узбек
(с глубоким поклоном)
С рассвета здесь, и ждал
Твоих велений, государь великий.

Счастливые нищие
533
Мудзафер
Ты помнишь хорошо, как прошлой ночью
В компании разбойников других
Ты найден был в гробнице, где сбирались
Вы труп ограбить? Там тебя схватили...
Узбек
(покорно)
Так, но клянусь, великая душа,
Я там совсем случайно очутился;
У той гробницы ночью я заснул,
Измученный тяжелою дорогой
И голодом, и был я там один:
Разбойники ж, придя, меня оружьем
Заставили войти в гробницу с ними;
Повиновался я под страхом смерти!
Мудзафер
Пусть так: невинен ты. Зато в тебе
Нашел я средство, как одно желанье
Осуществить. Сообщников твоих
Повесил я! Благодари богов:
Свободен ты! Вдвойне благодари.
Тебя хочу я осчастливить, нищий.
Откуда ты?
У збе к
Я родом из Каризма.
Мудзафер
Кто твой отец?
Узбек
Отец мой землепашец.
А мне не захотелось надрываться,
Работать в поле и ходить за плугом,
И стал я нищим.
Мудзафер
Ты мне говорил,
Что в девушку влюблен ты, чей домишко

534
КАРЛО ГОЦЦИ
Недалеко от Караван-сарая.
Как ты ее увидел?
Узбек
Ветерок,
Откинувший случайно занавеску
От жалкого оконца, мне позволил
Красавицу такую увидать,
Что замер я и с самой той минуты,
Как только поднимался свежий ветер,
Скорее я спешил к ее окошку
И снова из-за рваной занавески
Небесный видел лик и постепенно
Мной овладела страстная любовь.
Мудзафер
(в сторону)
В каких несчастных бедняков, голодных
Шутник амур свои пускает стрелы.
Узбек
О ней узнал я, что ее отец —
Бедняк-венецианец, что она
Добра, великодушна, благородна.
Сильнее все любя и размышляя
О нищете своей, о низком роде,
О темных всех делах моих, я плакал,
Что никогда она моей не станет.
Мудзафер
Трус, ободрись.
(В сторону.)
А, вот оно, мгновенье,
Когда я отомщу. Как ненасытно
Я жаждал мести! Но чего же мне
Еще желать, когда свершится это?
— Иди за мной. Я научу тебя,
Что делать. Повинуйся. Будешь счастлив.
(Уходит.)
У збе к
Увидим, до чего дойти способна
Преступная и низкая душа.
(Уходит.)

Счастливые нищие
535
ЯВЛЕНИЕ XIII
Имам выходит с кувшином, полным червонцев, толпа нищих, среди них
Труффал ьд и но.
Имам
Голодные, несчастные, для вас
Хлеб в золото сегодня превратился.
За это вас прошу я об одном:
Молитвы к Небу жарко вознесите
За некого царя. Богов он молит,
Чтоб ниспослали мудрость и уменье
Снять с истины покровы; правосудье
И мир вернуть в страну и счастье дать
Всем подданным, что, как детей, он любит.
(Раздает монеты.)
Нищие толпятся, дерутся. Труффальдино на костылях кидается за монетами.
Давка Спор. Монеты падают. Имам уходит. Нищие, Труффальдино дерутся.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Дворец.
ЯВЛЕНИЕ I
M уд зафе ρ один.
Мудзафер
Сегодня для меня счастливый день:
Я наконец узнаю сладость мести!
Венецианец, мой презренный враг,
Еще не окончательно раздавлен.
Мне нестерпимо, как гордится он
Своим единым благом! Дочь его
В уединенье, в нищете, безвестно
Своею добродетелью блистает;
Весь город ей поет хвалы... Как знать!
При помощи ее когда-нибудь
Ему опять вернуть удастся счастье,
И станет он тогда врагом опасным?
Не потерплю, чтоб у него остался
Хотя бы призрак счастья на земле!
Меня хотел когда-то он унизить —
Сам будет втоптан в грязь и опозорен!
Не слишком ли я смел?.. Народ возропщет?
Но нет! Чего бояться мне?.. Пустое!
Я во дворце — монарх единовластный:
Узбек исчез, и вот уже пять лет,
Как нет вестей: наверно, на чужбине
Погиб на счастье мне, и здесь я — царь!
Вся власть — моя! Вот и венецианец.
Один уж вид его мне ненавистен...
Но гнев пока сдержу. На помощь, хитрость!

Счастливые нишие
537
И помоги мне утолить ту зависть,
Что сердце мне, как червь голодный, гложет.
Единое, чем он еще владеет,
Я обреку насмешке и позору!
ЯВЛЕНИЕ II
Мудзафер, Панталоне в виде нищего.
Панталоне
Мудзафер, твои министры принудили меня явиться к тебе. Чего ты
хочешь от меня? Или тебе мало всех моих несчастий, и ты решил
пресечь мою жалкую жизнь и напиться моей крови? Пей! Утоли свою
месть! О если бы я мог найти слова, чтобы тронуть твое сердце... Не
ради себя, но ради моей невинной дочери... Неужели ты и ее будешь
преследовать так же, как ее несчастного отца? Казни, убей меня; но
пусть моя смерть вызовет в тебе хоть каплю сострадания к ней.
Одна, без поддержки... она погибнет... Не погуби ее — вот все, о чем я
тебя умоляю. Ты не боишься Неба; но оно строгий и справедливый
судия и рано или поздно покарает всякое зло. Бери остаток моей
жизни: ее и так немного осталось. Купайся в моей крови; мне ее не
жалко. Но пощади мою дочь!
M удзафер
Несчастный старец, полно, успокойся!
Тебя призвал я, чтоб открыть тебе,
Что, тронутый несчастьями твоими
И чистотою дочери твоей,
Преследовать тебя не буду больше.
Прошу тебя: коль можешь, позабудь
Мою жестокость и прости мне, старец!
Π анталоне
(в сторону)
Как!.. Неужели оправдываются слова священника?.. Мудзафер
раскаялся?.. Нет, не может быть. (Громко.) Великий визирь!
Удовольствуйся моим отчаянием. Жизнь моя в твоих руках: не издевайся же
над несчастной жертвой твоей жестокости!
Мудзафер
Венецианец, страх твой и сомненья
Простительны. Но, друг мой, не считай
Меня жестоким больше! Пусть уверит
Тебя вот этот братский поцелуй!

538
КАРЛО ГОЦЦИ
Пожми мне руку! Дай мне малый знак,
Что ты прощаешь мне великодушно.
Я скоро сделаю тебя счастливым:
Я докажу тебе, как изменился.
Да, знаю я, тебе поверить трудно,
Что эти чувства истинны во мне,
Что эти слезы искренни мои.
Одно прошу: коль можешь, позабудь
Мою жестокость и прости мне, старец!
Панталоне
(в сторону)
Но почему бы и не могло так случиться, что он раскаялся. Может
быть, сердце его насытилось моими страданиями и почувствовало
жалость? Ведь бывает так в жизни... Что мне говорил тот почтенный
имам во храме... (Громко.) Я венецианец, сердце у меня горячее; я
прощаю тебе от души. Если твое раскаяние действительно, я могу
только видеть в нем торжество десницы Божьей! Пятнадцать лет я
терпел твои преследования. Если это смягчило твое сердце, дай мне
какой-нибудь знак, что это правда, сделай меня благим примером
для тех, кто и малых невзгод выносить не способен!
Мудзафер
Да, знак я дам... и вот он! Во дворце
Здесь у меня гостит под строгой тайной
Султан Каризмский! В дочь твою Анджелу
Влюбился он; и от меня зависит,
Чтоб дочь твоя возвышена была
До трона царского и этот брак
Твои страданья в радость превратил!
Панталоне
В мою дочь влюбился султан Каризмский? Теперь мне ясно, что ты
хочешь издеваться надо мной. Моя дочь! Бедная девочка, запертая в
своей хижине, как в темнице... Да нет такой мужской бороды,
которая могла бы похвастаться, что видела ее в глаза... Нет, это не
доказательство, — я возвращаюсь в бездну своего горя. Прощай, визирь!
Мудзафер
Не удивляйся: дочь твою увидел
Султан Селим, когда случайно ветер
В ее окне развеял занавеску...
По воле Неба самый малый повод

Счастливые нищие
539
Причиной может стать великих дел!
Но царь пленен не только красотою:
О добродетели ее твердит весь город...
Он это слышал, полюбил ее
И мне поведал все. И в ту минуту
Как будто что-то сердце сжало мне;
Я обещал ему, что сам с тобою
Поговорю и упрошу тебя
Отдать ему прекрасную Анджелу.
Вот благодатный знак, каким хочу
Купить твою любовь, восстановить
Былую дружбу и вражду загладить
Меж нашими домами. Что ты скажешь?
Панталоне
(в сторону)
Можно ли поверить такой необыкновенной вещи? Ах, если бы меня
не ослепляла отцовская любовь, не обманывало желание счастья
моей Анджеле! Но в ушах так и звучат слова того имама — они
запечатлелись в памяти:
«...И твой злейший враг,
Сам Мудзафер-визирь, уготовляет
Твое благополучье!..»
Мудзафер
Я больше не стерплю, несчастный старец,
Чтоб сомневался ты в моих словах.
Войдите, государь! Вот перед вами
Моей несправедливой злобы жертва:
Он добродетели пример высокий
И заслужил величие вполне!
ЯВЛЕНИЕ III
Те же и Узбек, одетый по-царски, в той же маске, когда был одет нищим.
Свита.
Узбек
(в сторону)
О, есть ли в мире человек преступней?
Мудзафер
(тихо, Узбеку)
Ну, землепашец, не робей: будь важен,
Веди себя, как я сказал.

540
КАРЛО ГОЦЦИ
Узбек
(тихо, Мудзаферу)
Не бойтесь!
(К Пантопоне, величественно.)
Из сердца ныне прогони всю горечь,
Почтенный старец! Родину твою,
Венецию, чтит Самарканд; и в нем,
Поверь, найдется тот, кто от гонений
Спасет почтенного венецианца,
Невинно пострадавшего отца
Прекраснейшей, чистейшей девы в мире.
Я слышал все. Великий Мудзафер
На этот раз тебя не обманул:
Тебе вернет он счастье! Дочь твою
В супруги даст царю: оставь сомненья!
Мудзафер
(в сторону)
Вот нищий удивительный! Как ловко
Играет роль великого монарха!
Панталоне
(в сторону)
Не знаю, во сне я или наяву, но у меня все звучат в ушах слова
священника:
«В тот миг, когда мой голос
Услышишь от другого человека, —
Знай, это знак, что все твои несчастья
Готовы в радость превратиться!»
Или мне все это снится, или это голос того имама, который говорил
со мной тогда во храме и сказал мне это... (С изумлением смотрит на
Узбека.) Но лицо у него другое...
Узбек
Старик, тебе прощаю: ведь несчастным,
Кто видел в жизни лишь одни обманы, —
Везде обманы чудятся... Но ты,
Смиренный духом, оскорблять Аллаха
Отчаяньем не должен. Он дарует
Рукой врага порою счастье нам!
И Мудзафер на этот раз не лжет.
Да, я монарх! И царственной десницей

Счастливые нишие 541
Готов я дать венец невинной деве
И злополучья старца прекратить!
Мудзафер
(в сторону)
Не видел я ни одного актера,
Чтоб так играл царей, как этот нищий!
Панталоне
(в сторону)
Да, да... Сердце чует, что Небо хочет вознаградить меня за все
пережитое. Напрасным страхом я только оскорбляю Небо. (Становится
на колени перед Узбеком.) Ваше величество, я недостоин такой чести,
такой милости. Я вижу в вас чудо всемогущества. Моя человеческая
сущность с трудом постигает, что случилось. Я так измучен, так
ослабел душой и телом, что не в силах выразить свою благодарность,
свое смятение. Единственным выражением моей благодарности
могут быть только слезы радости, слезы радости, одни слезы!
M удзафер
(в сторону)
Ты пал, старик! О, наконец насытил
Я месть свою, и ты лежишь во прахе!
Узбек
Встань, бедный старец, встань! Хочу скорее
Торжественно свершить обряд венчальный
С прекрасной, чистой дочерью твоей.
Не трать же времени; в твое жилище
Веди меня; там совершится брак!
(Уходит.)
Π анталоне
Как? Государь в моей убогой лачуге? О великий визирь! Что мне
делать? Если бы ты только видел нашу нищету: два мешка с соломой,
три колченогих стула. Как мне принимать монарха? Да я умру со
стыда.
Мудзафер
Я все предвидел; в этот час твой дом
Мои рабы снабдили всем убранством

542
КАРЛО ГОЦЦИ
И всею роскошью. Ты смело можешь
Там, у себя, венчанье совершить.
В твой дом имам в священном облаченье
Уже явился. Дочери твоей
Известно все; я ж у тебя прошу
Лишь одного — прощения и дружбы.
Ступай, будь счастлив, добрый человек.
Панталоне
Да, Мудзафер, я готов забыть все прошлое. Я верю, что за такое
великодушие Небо смоет с тебя все былые грехи. О, если б ты так же
загладил и другие твои преступления, если б ты доверился мне как
другу, как много я бы еще сказал тебе! Но некогда. Надо бежать
служить его величеству! Все во мне так и дрожит... Кто бы мог
предвидеть, что моя бедная дочь... Визирь, поцелуй меня! Имею честь! Имею
честь! (Убегает быстро, радостный и взволнованный.)
Мудзафер
Теперь мне больше нечего желать.
Мой старый враг, ты власть мою узнаешь!
Утратишь ты единственную радость,
Последнюю ты гордость потеряешь,
Что в дочери имел. Вот наказанье
За то, что смел чернить меня когда-то
Перед царем: ступай и жди меня.
Приду в твой дом и я, старик! Как Страстно
Я жаждал мести! Но теперь я сыт.
ЯВЛЕНИЕ IV
Маленькая комната в доме Тартальи.
Имам, Саэд в виде нищего, Тарталья.
Имам
Отныне, чужестранец, ты супруг
Отвергнутой им женщины и помни,
Что клялся ты ей верность сохранить.
Другие клятвы прежние твои,
Что ты давал до брака, — только грех.
Не оскорбляй богов ты ложной клятвой.
(Уходит.)

Счастливые нищие
543
ЯВЛЕНИЕ V
Саэд, Тартал ья.
Тарталья
Ну, нищий, все в порядке. Вот кошелек с деньгами, новый кафтан
готов. Я должен впустить тебя к твоей супруге. «Не оскорбляй богов
ты ложной клятвой». Я верю, что ты свою клятву сдержишь, все
исполнишь по закону так, чтобы общественное мнение было
удовлетворено: закатишь ей три хороших плевка в лицо, торжественно
отвергнешь ее и уйдешь из города — в Дамаск, или к чертовой матери,
или куда угодно. И прощай!
Саэд
Купец, не сомневайся, я исполню
Все клятвы. В сердце у меня другая,
А не она. Клянусь! Ведь кто не любит,
Уверен будь, ей сердце не погубит...
Мне даже неприятно к ней идти.
Тартал ья
Превосходно! Иди в эту дверь, пройдешь галереей и прямо
упрешься в ее комнату. Там темно, она, наверно, спит. Запрись изнутри.
Я не могу тебе этого запретить. Так велит бесчеловечный закон. Но,
прошу тебя, не буди ее, ступай тихонько, все время оставайся от нее
на расстоянии пушечного выстрела. Черт тебя побери! Если же она
на беду проснется, скажи ей несколько слов, да погрубее, слышишь!
Не смей говорить никаких любезностей! Не вздумай вздыхать!
Саэд
Чего ж еще? Иду, чтобы исполнить.
(Хочет уйти.)
Тарталья
Эй, эй, эй, нищий! Некто, Некто!
Саэд
(возвращаясь)
Что вам угодно?

544
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Мне кажется, что ты уж очень спешишь пойти в эти комнаты.
Саэд
Только ради вас.
Тартал ья
Ох, что-то уж очень глаза у тебя блестят! Ну, ступай, не обращай на
меня внимания! Кончай, кончай дело, ступай.
Саэд поспешно уходит.
Некто, Некто, вернись, ради бога!
Саэд
(возвращаясь)
Вы, право, бредите, вас не понять!
Тартал ья
Брежу, а? Брежу, а? Проклятый! Ступай, чтоб тебя сто тысяч чертей
унесло! Ты словно голодный медведь, бешеный пес, кот,
завидевший мышонка! Чего ты красен, как раскаленная печка?
Саэд
От ревности ума лишились вы?
Клянусь, ее смущать я не намерен!
Спокойны будьте, я войду, запрусь,
Лишь на минуту, чтоб закон исполнить...
Ее отвергну, вам верну... и все!
Тарталья
Да. Поцелуй меня. Я хочу тебе верить! Ступай, не обращай на меня
внимания. Я обезумел от любви! Помни только, что если ты не
сдержишь клятвы, то жестоко раскаешься! Я не дождусь минуты, когда
ты ее отвергнешь. Ступай. Если я тебя еще позову, притворись
глухим. Ступай! (В бешенстве выталкивает его.)
Саэд
Иду, иду и скоро к вам вернусь.
(Уходит.)

Счастливые нишие
545
Тартал ья
Ушел! Некто, Некто! Вернись! Не слушает, разбойник! О, будь я
проклят за то, что отверг ее! Несчастный я! Голова у меня кружится.
Ноги подкашиваются! Впору хоть зарезаться! О моя Дземруда! Как
дождаться? Пойду в погребок, уткнусь там в свою кружку и буду
плакать и реветь, как осел! (С плачем уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Темная комната. Посреди сцены Дземруда плачет на диване.
Дземруда
О дни тоски, о ночи горьких слез!
Возможно ли, чтоб сердце вечно ныло?
Чтоб очи вечно слезы проливали?
И чтобы смерть не сжалилась над этим?
Немилому насильно отдана!
Позорно им отвергнута с презреньем!
И вот теперь, как слышно, буду вновь
Обвенчана с каким-то жалким нищим
Затем, чтоб снова он меня отвергнул.
Кто этот Некто? Обвенчают с ним...
Их выбирают из бродяг, из нищих
За плату в подставные женихи...
Но что это? Ужасней горе ждет:
К постылому опять вернуться надо...
Отец жестокий, что со мной ты сделал?
И звезды мне враждебны! Но на что
Я жалуюсь? Сама всему виною!
Любимый мой, несчастный, где-то ты?
Какие за меня ты муки терпишь?
Когда б ты знал раскаянье мое!
Как ты страдал, и я теперь страдаю,
И так страдать я буду без конца.
Но час придет, желанный час свободы,
Смежу навек я скорбные глаза;
Тогда я только плакать перестану!
ЯВЛЕНИЕ VII
Дземруда, Саэд.
Саэд
(пробираясь ощупью)
Вот до чего я доведен судьбой!
(Запирает за собой дверь.)

546
КАРЛО ГОЦЦИ
Запрем пока, чтобы закон исполнить.
Когда я совершу обряд развода,
Тогда от клятв своих освобожусь.
Не знаю, та, которой я не вижу,
Счастливей ли меня?..
Дземруда
(в сторону)
Мне показалось,
Шаги я слышу!
(Вслух.)
Кто посмел нарушить
Мою печаль?
Саэд
(изумленно, в сторону)
О Небо!.. Этот голос
Проник мне прямо в сердце... Невозможно:
Мне просто всюду чудится она.
— Я тот, кто избран был тебе в мужья,
Но лишь затем, чтоб дать тебе свободу.
Не бойся!
Дземруда
(в сторону, с удивлением)
Этот голос... быть не может...
(Встает, выхватывает кинжал.)
— Не приближайся! Слышишь? Знай, что смерти
Я не боюсь! Коль ты ее боишься —
Не приближайся!
Саэд
(в сторону)
Небеса! Я брежу?
Возлюбленной моей я слышу голос?
(Вслух.)
Скажи, несчастная, откуда ты?
Как очутилась здесь? Кто ты?

Счастливые нищие
547
Дземруда
Мне дурно!
О боги! Чужеземец, ты открой мне,
Откуда ты? Как в Самарканд попал?
Саэд
(в сторону)
Иль верить в чудеса?
(Вслух.)
Я из Дамаска.
Визирем был. Из-за любви несчастной,
Которой я всю жизнь останусь верен,
Я изгнан был и стал бродягой жалким.
И вот пошел я на такое дело,
Чтобы потом, рискуя головой,
Отправиться любимую искать,
Невинную причину бед моих.
Дземруда
(в сторону)
Дай силы мне, любовь! Избыток счастья
Теснит мне грудь! — Саэд, ты сохранил
Еще любовь к той женщине безумной,
Что довела тебя до нищеты
И до страданий? Это я, Саэд!
Та незнакомка — бедная Дземруда,
Причина бед твоих. Когда б ты знал,
Какими я слезами искупила
Мою вину, то ты не мог бы думать,
Что я твоей любви уже не стою!
(Плачет.)
Саэд
О силы Неба! Так я не ошибся!
В какую же минуту я нашел
Любимую! Красавица моя,
Благодарю! От твоего супруга
Я знаю, что из-за меня страдаешь,
Что ненавидишь ты его. Но странно,
Как ты могла его супругой стать?
Он груб... тебя не стоит он!

548
КАРЛО ГОЦЦИ
Дземруда
Пока
С тобой любви мы тайно предавались,
Отец сюда послом назначен был.
Здесь он сдружился с богачом купцом
И обещал ему меня в супруги.
Не помогли ни слезы, ни мольбы.
Насильно отдал он меня тому,
Кого я ненавижу, презираю.
Но мне ль роптать? За все страданья Небо
Благодарю, что привело ко мне
Неведомым путем тебя, Саэд,
Возлюбленный, единственно любимый...
Саэд
Не радуйся, увы, Дземруда, Небо
Ужасней не могло нас наказать.
Дземруда
Как! Что ты говоришь! Да разве ты
Не мой супруг? Да разве ты не клялся
Десницею имама, что ты будешь
Хранить мне верность!
Саэд
Да. Я в этом клялся...
Дземруда
Чего ж боишься?
Саэд
Теми же устами,
Что о любви тебе твердили страстно,
Я раньше клятву дал, что я женюсь
Лишь для того, чтоб развестись с тобой.
Дземруда
И ты бы мог!.. И ты нашел бы силу
Мою любовь безмерную отвергнуть?

Счастливые нищие
549
Саэд
Я должен, чтобы клятвопреступленья
Не совершить, с тобою развестись,
Отдать тебя немилому супругу,
Своим твое несчастье сразу сделать!
Бежать из Самарканда. Здесь оставить
Разбитое, истерзанное сердце!
Дземруда
Зачем давал ты клятву?
Саэд
О Дземруда,
Кто б догадаться мог, что в этом доме
Живет моя любимая Дземруда?
Что с ней-то я и клялся развестись,
Чтобы иметь возможность вновь пуститься
На поиски любимой незнакомки?..
О горе!.. О враждебные нам звезды!..
(Планет.)
Дземруда
О глупый, что же плакать? Только брачный
Обет имеет силу, все другие
Не стоят ничего, и перед Небом
Тебя очистит омовенье.
Саэд
Правда.
Но вынудят меня. Купец в тебя
Влюблен безумно. Он богат несметно,
Он Мудзафера золотом осыплет,
А жадность к золоту в душе тирана
Сильней всего. А я... Ты в темноте
Меня не видишь. Если б увидала,
Каким я нищим стал, то поняла бы,
Могу ли я бороться с этой силой!
Как мне тобой владеть, как защищаться?

550
КАРЛО ГОЦЦИ
Дземруда
Презренный! Так-то любишь ты меня?
Тебя пугают новые страданья...
Из страха перед ними ты готов
Меня отвергнуть. Ты — меня отвергнуть!
Я столько слез из-за тебя лила,
Я столько за любовь твою страдала!
Борясь с его жестокостью и гневом,
Себя хранила чистой для тебя.
Отдашь меня в постылые объятья
Немилого и сам меня в них бросишь?
Ты не любил, не любишь ты меня!..
А я люблю того, кто хочет видеть
Меня несчастной, угнетенной, мертвой!
(Плачет.)
Саэд
Высокая душа, прости. Да, правда,
Неблагодарен я. Пусть кровь моя
Омоет черный грех мой. Да, Дземруда,
Я за тебя на смерть готов. Пускай же
Меня убьют. На казнь пойду я смело,
Умру, но от тебя не отрекусь!
Дземруда
Нет,
Я казни не хочу, не надо крови.
Прости любовь слепую ты мою.
Не в силах я к тебе жестокой быть.
Пусть я страдаю, лишь бы спасся ты!
Саэд
Речь нежная, пример любви высокой,
Дземруда, жизнь моя, твоей рукою,
Которую поцеловать не смею,
Клянусь, лишь смерть нас разлучит с тобой!
Дземруда
Да, да, Саэд, найдем с тобой мы силы
Перенести угрозы и мученья:
Награды стоит верная любовь...

Счастливые нищие
551
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же и Тарталья за сценой.
Тарталья
(за дверями)
Эй, синьор Некто! Синьор Некто!
Саэд
Вот страшный миг. Вот он, купец жестокий
И грубый.
Дземруда
Этот ненавистный голо:
Мне хорошо знаком. Я вся дрожу...
Боюсь, тебя убьет он!
Тартал ья
(стуча)
Эй, эй, синьор Некто! Отопри!
Саэд
Нет, Дземруда,
Жизнь моей жизни, за меня не бойся.
Тартал ья
(стуча сильнее)
Эй, эй, Некто! Отопри, говорят тебе, мошенник! Я двери выломаю,
я дом спалю! Какого черта ты там застрял?
Саэд
Я отворю, Дземруда, вот, должно быть,
В последний раз к твоей руке прекрасной
Мои уста горячие прильнут!
(Решительно отпирает дверь,)
Дземруда
О, я была безумна! О несчастный!
Он жертвой ярости его падет!

552
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья входит взбешенный. За ним — τ ρ и раба: один несет кошелек с
золотом, другой — кафтан, третий — факел.
Тартал ья
Будь ты проклят, это так ты пробыл одну минуту? Долго было
сказать: «Трижды отвергаю тебя!» Долго — три раза плюнуть, а? Бери,
вот твой кафтан, вот кошелек с золотом, убирайся отсюда и беги
сейчас же из Самарканда!
Саэд
(бросая кошелек и кафтан)
Я не отверг ее и не отвергну!
Нет, никогда! Червонцы и кафтан
Отдай своим рабам. Она моя.
Тарталья
Ты шутишь, Некто, ты шутишь?
Саэд
Решился я, и твердо.
Тарталья
Как? О сатана! Что я слышу? Отвергни ее, нищий обманщик, сейчас
же отвергни! Или, клянусь всеми дьяволами, я велю тебя повесить!
(Поворачиваясь к Дземруда.) Не бойся, любовь моя, я его прогоню...
Саэд
Как хочешь будь жесток, свирепствуй вволю,
Она мне слишком дорога, она
Моя жена и быть должна моею,
И наш союз разрушит только смерть.
Тарталья
О низкая скотина, мерзавец отъявленный! Отвергни ее сейчас же
или я задушу тебя своими руками!.. Не волнуйся, сокровище мое, не
волнуйся. Плюй, плюй, говорят тебе! Мошенник, разбойник,
каторжник, плюй сейчас же.
Саэд
Напрасны все угрозы. Не отвергну.

Счастливые нишие
553
Тартал ья
Ох, чуяло мое сердце! Ох, черти и дьяволы всей преисподней, что
мне делать? Видано ли что-нибудь подобное? Рабы! Схватите его,
тащите его, привяжите его к конскому хвосту! Доставьте прямо к
великому визирю Мудзаферу!
Саэда вяжут.
Клятвы, собака ты этакая! Клятвы, каналья ты этакая, надо
исполнять! Правосудие! Правосудие! Не бойся, голубка, я истрачу столько
золота, что, наверно, добьюсь правосудия!.. О, будь я проклят, зачем
я ему доверился! Ведите его во дворец, трусы, уж я сумею с ним
справиться! Отдам его в руки палачей, они вытянут ему жилы и
заставят его дать развод.
Саэд
Увидишь ты, умею ль я любить!
Саэда уводят.
Дземруда
Несчастный! Боги, нету сил! Мне дурно!
(Падает в обморок.)
Тартал ья
Обморок! Обморок! Бедняжка! Только представить себе — сделаться
женой разбойника, негодяя, который отказывается дать развод!
Немудрено, что она в отчаянии! (Становится на колени, берет ее руки.)
Моя царица, моя султанша! Ты имеешь право возненавидеть меня
хуже, чем обезьяну. Я — причина этого несчастья! Но ведь я же это
сделал, чтобы иметь возможность опять жениться на тебе... Все это
из-за любви! Из-за любви, царица моя, султанша моя, радость моя,
жизнь моя! (Планет.)
Дземруда
Оставь! Какое горе! Что же будет?
Тартал ья
Кровь моего сердца, моя Дземруда! Тебя волнует эта история с Некто?
Дземруда
Да, варвар, да, тиран, волнует страшно!

554
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(встает в бешенстве)
Не бойся, божество мое, если б даже это мне стоило всего моего
состояния, этот негодяй или даст тебе развод, или умрет под
страшными пытками! Завтра же ты будешь моей женой! Прощай, любовь
моя, бегу скорее помочь несчастью и сбросить с себя эти проклятые
рога. (Быстро уходит.)
Дземруда
(вставая)
Постой! Вернись!.. Не слышит... О Саэд!
Будь тверд, борись. О боги, помогите!
Зачем его послала я на казнь!
ЯВЛЕНИЕ IX
Жилище Панталоне, богатое убранство, вечер, свечи в серебряных канделябрах.
Узбек в маске нищего, но одетый по-царски, и Анджела, в скромной
одежде, сидят.
Узбек
Анджела, я твой муж и ты супруга
Султана. Только Небо наш союз
Разрушить может. Красота твоя,
Твой дивный лик меня очаровали...
Но знай, что добродетели, какими
Ты в городе прославилась, сильнее
Всей красоты твоей. Когда б открыл я,
Что блеск ее сияет лишь наружно,
Мне было б больно. Девушка, скажи
Всю правду мне. За краткие мгновенья,
Что вместе были мы, проснулось чувство
В тебе? Скажи с открытым сердцем мне!
Быть может, что-нибудь во мне тебе
Не нравится, свободно говори!
Анджела
О государь, я женщина, и если
Как женщина понравилась я вам,
Благодарю я Небеса за то,
Что женщиной меня создали боги...
Но я б хотела, чтобы женский пол
Так не был лжив, обманчив и хитер,
И больше бы заслуживал доверья...

Счастливые нишие
555
Быть может, вы б поверили тогда,
Что в вас мне все по сердцу: гордый вид,
И стройный стан, и ласковая речь —
Все, все мне мило в вас; но так как клятва —
Речь нечестивых, в этом не клянусь.
Узбек
Нет, сердце взвесь свое. В цепях нужды,
Подавленная бедностью, в лачуге
Ютилась ты под гнетом нищеты...
И вдруг с царем ты рядом очутилась!
Ты знаешь, что отныне навсегда
Твои несчастья кончились, что будешь
Владеть богатством и дворцом роскошным,
И в гордости, быть может, любишь ты
Величье, блеск, а думаешь, что любишь
Того, кто это все тебе дает.
Взвесь сердце ты и правду мне скажи...
Анджела
Нет, государь, не так. Известно Небу,
Что дух мой выносить умел лишенья
В спокойствии. Что вижу я в богатстве,
В жилищах пышных, во дворцах тем паче —
Обманчивые призраки людского
Корыстолюбья, яд для наших душ.
Земли немного надо для жилья мне,
Немного ткани, чтоб прикрыть мне тело,
Немного хлеба прокормить его,
Пока придет его освобожденье,
И в вас люблю я только человека,
Которого назначило мне Небо
В супруги, — я сказала правду вам.
Узбек
Итак, не страсть твою любовь рождает,
А кроткое спокойствие натуры,
К покорности привыкшей?.. Ты не любишь?
Анджела
О, будь такой любовь супруги каждой
К супругу — не порыв безумной страсти,

556
КАРЛО ГОЦЦИ
Капризный, человеческий инстинкт,
Изменчивый, как дуновенье ветра,
А кроткая, разумная любовь —
Насколько б больше мира было в жизни,
Насколько бы в семье покоя больше
И больше меж супругами доверья!
У збе к
Как горько бы мне было убедиться,
Что эти речи лгут. Моя Анджела!
Ты слишком много обещала мне.
Подумай, в жизни много испытаний,
Неслыханных, нежданных... Я уверен,
Что ты меня не любишь и что скоро
Придется в этом убедиться мне!
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и Па нталоне.
Панталоне
(радостно)
Ваше величество, дочь моя, пожаловал визирь Мудзафер со всей
свитой; прошу тебя, прими его поласковей. Ведь он оказался источником
нашей радости, а Небеса повелевают нам любить даже врагов своих.
Анджел а
Мне ль надо это говорить? Приму
Визиря так, как если бы он был мне
Вторым отцом.
Узбек
(в сторону)
Нельзя молчать мне больше!
Удар несчастным будет слишком страшен,
И слишком я жестоким окажусь!..
Открою все. — Нет! Будет наслажденьем
Изведать, до чего дойдет преступность
Души порочной и на что способна
Моей супруги милой добродетель!
Но ей прощу, коль под таким ударом
Проявит человеческую слабость!
(Вставая.)

Счастливые нищие
557
Жена, с твоим отцом я не согласен:
Ты с Мудзафером говорить не будешь,
Я не хочу, чтоб слышал он твой голос.
Закрой лицо плотнее покрывалом,
Чтобы тебя не мог он увидать.
Я твой супруг, я этого желаю!
Π анталоне
Ах, не надо, дорогое ваше величество, ведь здесь дело идет о
примирении!
Узбек
Я так повелеваю. Ты утратил
Права над дочерью: я ей супруг.
(В сторону.)
Так! Доведу свой план я до конца!
(Громко.)
Закрой лицо, Анджела!
Анджела
Повинуюсь!
Панталоне
Он прав. Я утратил все права над дочерью... Но зато и устроена она
прекрасно!
ЯВЛЕНИЕ XI
Торжественный марш.
Те же, стража, затем рабы с рваными нищенскими лохмотьями и чалмой
Узбека, за ними — Мудзафер.
Мудзафер
(гордо)
Венецианец! Помнишь, как когда-то
Ты моего паденья добивался?
Я победил — и твоего добился!
Я не забыл еще...
Панталоне
Дорогой мой визирь, ты можешь понять: мне необходимо было
оправдаться — этим самым пришлось тебя обвинить; я раскаиваюсь в
этом и тоже прошу твоего прощения. Ты только что высказывал

558
КАРЛО ГОЦЦИ
свое раскаяние по отношению ко мне — все, все погашено твоим
великодушием. Я забыл твою жестокость — забудь мою вину! Не
будем вспоминать прошлого, не будем омрачать этой радостной
минуты. Принимаю от души твою доброту и милость его величества, и
пусть все дурное навек исчезнет, дай в залог этого поцеловать тебя
от всего сердца! (Хочет его поцеловать.)
Мудзафер
(отталкивает его)
Прочь ты, наглец!
У мести нет границ! Как червь, мне сердце
Точила мысль, что у тебя остался
Источник гордости, надежд и славы —
Единственная дочь твоя... Так слушай:
Ее супруг прекрасный — тот, кого
Считаешь ты султаном, — жалкий нищий!
Среди разбойников он мною найден,
Сын землепашца, он продался мне.
Вот как тебе сумел я отомстить.
Вся честь твоя и все твои надежды
Погублены, и в вечном посмеянье
Останется твой род за то, что смел
С моим бороться! — Эй, рабы! Сорвите
С него одежды царские и снова
В лохмотья жалкие его оденьте
И рваную чалму ему отдайте!
А из лачуги этой ненавистной
Чужую роскошь всю назад возьмите,
И пусть она навеки остается
Приютом слез, насмешек и стыда!
(Уходит.)
Рабы снимают с Узбека роскошные одежды и оставляют его в рубище,
собирают ковры и прочую обстановку и уходят, оставив маленькую лампочку. Узбек
молча стоит, наблюдая за поведением Панталоне и Анджелы.
Панталоне
(вслед Мудзаферу)
Изменник, преступник... Родная моя. Что делать? Как жить, как
дальше жить? Закрыть глаза, перестать дышать и конец.
(Выхватывает кинжал и хочет заколоться.)
Анджела
(удерживая его руку)
Что ты, отец?.. А где ж покорность Небу,
Которую ты сам же мне внушал?

Счастливые нищие
559
Панталоне
Как ты можешь удерживать меня, если я своими руками тебя отдал
на гибель, безумный я, кому поверил?
Анджела
Отец мой, ослепленье или мудрость,
Несчастье или счастье не от нас
Зависят! Человеческий рассудок
По-своему — одно считает честью,
Другое — оскорбленьем и позором,
В превратности ввергает нашу жизнь;
Все это — от людей, а Небеса
Немногого хотят от человека!
Легко нам их веленья исполнять,
От суетных желаний отрешившись,
Которым мы добычей легкой служим.
Я удовольствуюсь своей судьбой:
Вот мой супруг, он мне назначен Небом,
И с ним я нищеты не убоюсь!
Что Небеса дают, то и берут...
Они превыше всех людских законов.
А если слезы видишь ты мои, —
Поверь, отец, не о себе я плачу,
Но о тебе — что в тяжком заблужденье
Искал ты смерти: это страшный грех!
Панталоне
Дочь моя, ангел мой, ты права! Я впал в грех, я хотел покончить с
собой. Прости меня. (Бросает кинжал.) Прости и пожалей
несчастного отца. Чем яснее я вижу величие твоей души, тем мне ужаснее
видеть тебя жертвой этого злодея. Мне недолго осталось жить, но я
умру в отчаянии, оставляя тебя женой нищего, не только нищего,
но, прости, и соучастника этого преступления. У него хватило духа
приложить руки к этому низкому делу. Нет для нас в этой стране
правосудия! Куда кинуться за защитой? Выхода нет. Остается только
умереть... умереть... (Плачет.)
Узбек
(сбрасывая с себя маску нищего)
О несравненная! О бедный старец!
Вы — редкая, прекрасная чета!
Кто б мог сказать, что здесь, в лачуге жалкой,
Подобное величье может жить?

560
КАРЛО ГОЦЦИ
Долой личину! Знайте: я — Узбек,
Наследник трона, Самарканда царь!
Безбожный Мудзафер наказан будет.
Он вас хотел унизить, принимая
Меня за нищего, и будет сам
Унижен и наказан, как не ждет:
Посмешищем для всей страны он станет!
(Анджеле.)
Иди со мной и повинуйся мне.
А ты, венецианец, научись
У дочери — не сомневаться в Небе!
Панталоне
Что я слышу? Что я вижу? Ничего не понимаю...
Анджела
Святые боги! Я себе не верю!
Узбе к
Ни изумленья, ни недоуменья;
За мной! Я успокою вашу душу,
Все расскажу; но до рассвета дня
Храните тайну вы. Идем, супруга!
(Уходит.)
Анджела
Что если тут обман?.. Но все равно:
Он мой супруг, мой долг — повиноваться!
(Уходит.)
Панталоне
Клянусь кровью святой Екатерины — я сплю... я вижу сон... Да, но
если это сон, то из него можно сделать замечательную сказку.
(Уходит.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Небольшая приемная зала во дворце.
ЯВЛЕНИЕ I
Мудзафер с чубуком сидит на подушках, окруженный министрами:
Тартал ья.
Мудзафер
Налоги возрастают! Финансисты
Мне представляют новые проекты:
Растет казна, растет мой капитал...
А к злостным неплательщикам налогов
Я шлю вооруженные отряды.
Я знаю, кто что может заплатить...
А если бы кто жаловаться вздумал,
Тот будет всенародно четвертован
На площади. Да... Жалость — малодушье!
Министры склоняются.
Тарталья
(в сторону)
Сразу видно, что он был мясником. (Приближаясь к Мудзаферу.)
О великий визирь! Я только что внес в твою казну две тысячи
червонцев и теперь прошу у тебя правосудия.
Мудзафер
Не сомневайся.
(Рабам.)
Нищего введите!
Послал ли за женой? Пускай придет.

562
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Послал, послал... Никак не могу убедить бедняжку, что ей ничего не
грозит...
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Саэд, одетый нищим. Его приводят двое рабов.
Муд зафер
Приблизься, нищий; должен клятву ты
Исполнить.
Саэд
Сжалься, господин, над верным
Любовником! Обетом брачным связан
С Дземрудой я и умереть хочу
Ее супругом!
Тартал ья
Как, подлый бродяга? Да ведь ты клялся дать ей развод! (Тихо,
визирю.) Мудзафер, я жду от тебя правосудия.
Мудзафер
(Саэду)
Клятвопреступлений
Я не терплю, безбожник! Или дай
Обещанный развод, или сейчас же
Сто палочных ударов ты получишь!
Палач мой знает дело превосходно!
Тартал ья
Так, так, славный визирь! После сотни палочных ударов всякая
любовь умчится на почтовых!
Саэд
Напрасны все угрозы! И напрасны
Мученья будут. Раньше откушу
Я свой язык, чем он произнесет
Слова развода. К пыткам я готов!
Бери меня, терзай!

Счастливые нищие
563
Мудзафер
Наглец! Рабы!
Свести его во двор и, до нага
Раздев, жестоко наказать. Ступайте!
Саэд
Прекрасная Дземруда! Это имя
Поможет мне все пытки претерпеть!
(Его уводят.)
Тарталья
Так, так! «Прекрасная Дземруда!» Ступай, ступай, отведай этого
угощенья. Такую Дземруду увидишь, что небо с овчинку покажется!
ЯВЛЕНИЕ III
Мудзафер, Тарталья, министры.
Мудзафер
Послушай ты, купец! Твоим желаньям
Навстречу я пошел; но, если нищий
Упорствовать захочет, я не вправе
Расторгнуть брак!
Тарталья
Как так? А его клятва?
Мудзафер
Но клятва о разводе,
Которая дана еще до брака,
И не действительна и не законна:
Условных клятв закон не признает.
Тартал ья
А как же насчет довода в две тысячи червонцев?
Мудзафер
Есть довод выше этого: законность!
И всем известно, что законов наших
Я исполнитель верный, неуклонный!

564
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
(в сторону)
О проклятие! Если он становится строгим исполнителем законов,
значит, готовь еще две тысячи червонцев по крайней мере. Но вот
она, вот Дземруда. Несчастная жертва, жена нищего, и все по моей
вине... Ее слезы помогут делу.
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же и Дземруда.
Дземруда
Вот я, визирь великий! Что ты хочешь
От опозоренной, несчастной жертвы?
Тартал ья
(приближаясь к ней, со слезами)
Плачет, плачет! Кровиночка моя! Не плачь, не бойся, мое
сокровище, я не отдам тебя ему. Сейчас, сейчас ты получишь лекарство от
твоего горя.
Дземруда
Презренный, прочь, — не смей и подходить!
(Отталкивает его.)
Тартал ья
Визирь, визирь, ты видишь, в каком она отчаянии: даже меня не
подпускает. Ты права, голубка моя, ты права; но вот увидишь — я
нашел отличное средство поправить собственную глупость. Ты мне
простишь, и я опять завоюю твое сердечко!
Мудзафер
(хлопая в ладоши)
Эй, нищего ввести!
ЯВЛЕНИЕ V
Те же и Саэд в окровавленном рубище, со связанными руками. Рабы.
Саэд
Вот, Мудзафер, гляди, гляди на жертву
Твоей жестокости... Доволен ты, палач?

Счастливые нищие
565
Но дух еще не расстается с телом
И хватит сил на новые страданья:
Я от своей любви не отрекусь!
(Увидя Дземруду.)
Дземруда!..
(Плачет.)
Дземруда
Что я вижу? О Саэд!
Мне дурно... Поддержите... упаду я...
Тартал ья
Бедная страдалица! Ах ты, проклятый нищий, козел ты рогатый, да
отрекись же от нее, плюнь ей в лицо... Великий визирь, заступись!
Саэд
Дземруда, ободрись: бери пример
С меня. Вот эта кровь и эти раны —
Свидетели любви непобежденной!
Моли его — и да пошлет нам Небо, —
Чтоб тронули его страданья наши
И мне тебя вернули наконец.
Дземруда
(Мудзаферу)
О, если б мог в твое проникнуть сердце
Мой слабый голос... У меня нет больше
Ни слов, ни сил, чтоб находить слова!
Склони твой слух к моим несвязным стонам,
Склони твой взор к слезам моим горючим!
Тартал ья
Слушай ее, Мудзафер, слушай, умоляю тебя!
Дземруда
Освободи его от злых мучений,
Любимого верни моим объятьям!
Саэд! Он муж мой! Я люблю его!
(Рыдает.)

566
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(в изумлении)
Что за черт такой? Визирь, не слушай ее, она в бреду, сама не знает,
что говорит. Это от отчаяния.
Саэд
Встань, жизнь моя; не трать своих молений
Пред тем, чей каждый вздох несет жестокость.
Любовь моя, пускай прервется жизнь
Несчастного Саэда: не желай
В мужья себе игралище судьбы!
Дземруда
Прости, Саэд, одна моя любовь
Была причиной всех твоих мучений
И всех твоих сегодняшних страданий.
Мудзафер
Купец, что ж говорил ты? Вот — ты слышишь?
Заставить не могу я, коль не хочет
Он дать развод. Я долг исполнил свой.
Тарталья
Голова кругом идет! Да как же эту нежную куропаточку отдать в
когти злому коршуну? Я от изумления в камень обратился. Тут не
без чертовщины: как это они так скоро слюбились? Пусть мне все
кишки выпустят, но я ее терять не хочу. (Тихо, визирю.) Заклинаю
тебя нашей дружбой: заставь его дать ей развод; тебе стоит только
посадить его на кол!
Мудзафер
(тихо, Тарталье)
Купец, ты не находишь нужных слов,
Чтоб убедить меня: в твоих речах
Как будто не хватает красноречья!
Тарталья
(тихо)
Визирь, если я захочу, я могу сравниться по красноречию с самим
Цицероном. Я тебе дам еще две тысячи... еще четыре тысячи
золотом... Только освободи меня от этой язвы.

Счастливые нищие
567
Мудзафер
(тихо)
Так поклянись мне в этом.
Тартал ья
(тихо)
Клянусь моей честью, моей головой и всеми частями моего тела!
Мудзафер
(тихо)
Хорошо.
Ты должен потерпеть, чтоб ненадолго
Она осталась с ним наедине.
Так требует закон. Его исполним:
Без совершенья брака — нет развода...
Потом — ему веревка, ей — свобода.
Тартал ья
(тихо)
Ох нет, Мудзафер! Нельзя ли его сейчас повесить? У меня сердце
лопнет: ни минуты больше не могу видеть ее его женой!
Мудзафер
Так? Ну, тогда сейчас освобожу
Несчастного от мук, верну Дземруде
И им обоим я свободу дам!
Тарталья
Нет, нет... ну, делай как хочешь — я буду терпеливо ждать. Все губы
себе искусаю, всего себя исщиплю, все вытерплю — лишь бы ты его
потом повесил и отдал мне Дземруду.
Мудзафер
Ну, так молчи и не противоречь,
Что б ни сказал я.
(Дземруде.)
Женщина! Пусть так:
Согласен я, чтоб нищий оставался
Твоим супругом; на тебе проверим

568
КАРЛО ГОЦЦИ
Мы истину, что женщина нередко
Себе во вред плохое избирает.
Но тот закон, что исполнять я должен,
Кладет преграду женским сумасбродствам.
Какое ты приданое имела?
Дземруда
С собою привезла я тридцать тысяч
Червонцев. Все они в руках того,
Кто виноват во всех моих страданьях.
Тартал ья
Это верно, Мудзафер; они так и лежат нераспечатанными в
тридцати кошельках.
Мудзафер
И этот капитал отдать желаешь
Ты нищему? Закон не дозволяет:
Когда не в состоянье муж представить
Такое ж обеспеченье тебе,
Развод уж совершен! И он свободен,
И ты свободна! Значит, ты, как прежде,
Жена купца, а нищий пусть уходит!
Тартал ья
(в сторону, радостно)
О Мудзафер! Ты стоишь ста тысяч... моих поцелуев!
Саэд
(в сторону)
Увы, погибло все! Напрасно я
Терпел мученья.
Дземруда
Мудзафер! Но сердце
Быть может выше, чем закон суровый;
Я отрекаюсь от своих богатств,
От роскоши: приданое оставлю
В руках купца! Готова я всю жизнь
Терпеть лишенья, нищету и голод,
Чтоб их делить с возлюбленным моим!

Счастливые нишие
Тартал ья
Он околдовал ее! Вот дьявол!
Мудзафер
Закон не поощряет сумасбродств.
Не можешь ты отречься самовольно
От состоянья. Значит, ты, как прежде,
Жена купца, а нищий пусть уходит!
Тартал ья
(в сторону)
О визирь! Тебя мало всего брильянтами осыпать!
Саэд
(в сторону)
Что если бы спасительною ложью
Ее великодушию помог я?
Так выиграем время мы; быть может,
И сжалятся над нами Небеса.
(Мудзаферу.)
Визирь! Свою тебе открою тайну.
Не нищий я, каким меня ты видишь.
Отец мой, Муэдзим, купец богатый
Из города Кодженды; от него,
Как блудный сын, бежал я своенравно,
Был обворован и терпел нужду,
Здесь, в Самарканде, тайно укрывался.
Но мой отец меня глубоко любит,
Я знаю, что меня он всюду ищет,
И стоит мне к его ногам упасть —
Он с радостью простит мне мой проступок.
Вот, в крайности я все тебе открыл,
Что заставлял меня скрывать мой стыд!
И так я обеспеченье доставлю.
Она — моя.
(В сторону.)
Удастся ль нам бежать?
Дземруда
(в сторону)
О милый мой, что он тут измышляет?

570
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Не верь ему, визирь! Он все выдумывает! Он говорил мне, что он
сын бедняка, сирота из Дамаска. Какой Муэдзим? Какая Кодженда?
Ах ты, висельник, разбойник, каторжник!
Саэд
Да, от стыда, боясь отца, скрывал я
Все это, но теперь сказал я правду.
Мудзафер
Ты раньше лгал, быть может, лжешь теперь?
Да, ясно мне, что ждет тебя веревка!
Эй, вы, пусть из рабов один скорее
На быстром скакуне летит в Кодженду,
Найдет там Муэдзима, все узнает
И привезет немедленно ответ.
Один из служителей с поклоном уходит.
Дземруда
Так, значит, до того могу остаться
С моим супругом, бросить дом постылый
Урода этого, а он обязан,
Он должен мне приданое вернуть.
О визирь, правосудье! Обожди
Ответа из Кодженды.
Тартал ья
Вернуть приданое? Нет, Мудзафер, ты этого не допустишь!
Мудзафер
Нет, купец,
Приданое ты должен мне доставить,
Оно надежней под моим присмотром.
Пока гонец вернется из Кодженды,
Они должны быть вместе, спора нет...
Тарталья
Беда моя! Если я не подохну, это будет чудо Бельфагора...

Счастливые нищие
571
Саэд
(в сторону)
Что ждет меня?
Дземруда
(тихо, Саэду)
Приданое мое,
Быть может, нам поможет убежать.
Тарталья
Смотри, визирь, чтобы мышь не убежала из мышеловки.
Мудзафер
Не убежит. Связать Саэда крепко!
С женой его вдвоем вы отведите
В покой здесь во дворце: двойная стража
Пускай их стережет под страхом смерти,
Пока гонец вернется. Ты же, нищий,
Дрожи за жизнь, и если ты солгал,
Твоим уделом виселица будет.
Купец, доставь мне тридцать кошельков,
Ты их в моих руках пока оставишь.
(В сторону.)
Дземруда может мой гарем украсить,
Ну да и тридцать кошельков неплохо
Заполучить: предлог легко найдется.
(Рабам.)
Ведите их!
Саэд
(тихо, Дземруде)
Чего нам ждать, Дземруда?
Погибли мы.
Дземруда
Не бойся, мой Саэд;
Я верю, бог любви нас не покинет.
Не будем портить мы мгновений этих.
(Уходит с Саэдом.)

572
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Визирь, они уходят, они уходят вместе! Умоляю тебя, разлучи их
или я околею!
Мудзафер
Терпи, Тарталья, все, что мог, я сделал,
Чтоб угодить тебе, так повинуйся!
Тарталья
Но тридцать-то кошельков, пожалуй, будут лишними, а?
Мудзафер
Устал я слушать! Милостью моей
Ты злоупотребляешь. Должен ты
Свой долг исполнить, иль пошлю отряд
И дам ему твой дом на разграбленье!
Тарталья
Иду, иду... (В сторону.) Сердце у меня так и дрожит... У него такая
морда, что он, того и гляди, вправду по закону поступит! О Дземру-
да! Как ты мне дорого стоишь! (Уходит.)
Мудзафер
Кто ждет еще приема, пусть войдет.
ЯВЛЕНИЕ VI
Мудзафер, Анджела, богато одетая, закутанная в покрывало, министры.
Анджела
(в сторону)
Супругу повинуюсь я всецело:
Исполню странное его желанье...
Боюсь, чтобы жестокий Мудзафер
Не оскорбил меня... Но мой супруг
Уверенно сказал, что во дворце
Найду защиту, в случае обиды.
(Проходит по сцене, выражая жестами робость и страх,
переходит на другую сторону и останавливается
в глубине сцены, смотря на визиря.)

Счастливые нищие
573
Мудзафер
Прекрасное виденье! Что ей нужно?
Анджела
(делает несколько шагов по направлению к визирю,
но потом, выражая нерешительность, опять отходит
и становится, как раньше. В сторону)
Внимательно глядит.
Мудзафер
Осанки гордость
Мне нравится. Чего она страшится?..
Что нужно ей?
(Анджеле.)
Чего ты ищешь здесь?
Анджела
Ищу я правосудья, господин.
Но с вами говорить наедине
Хотела б я...
Мудзафер
(в сторону)
Какой прелестный голос!
(Свите.)
Ступайте все! И не входить, пока
Не позову я!
Все уходят.
Говори свободно!
Что от меня ты хочешь?
Анджела
Я сначала
Вас попрошу, взгляните и проверьте:
Хромаю ль я, когда хожу, скажите?
(Два раза величественно проходит перед ним взад и вперед.)
Как вы находите?

574
КАРЛО ГОЦЦИ
Мудзафер
Что это значит?
Веселая ли шутка иль каприз!
Анджела
Не шутка, нет; скажите, я хромаю?
Мудзафер
Клянусь, что большей грации в походке
Не видел я у женщин; но в чем дело?
Анджела
Простите, я прошу еще, взгляните
Вы на меня внимательно. Найдете
Горб у меня, или кривую шею,
Или другое, может быть, уродство —
Скажите прямо.
(Несколько раз поворачивается перед ним.)
Мудзафер
(в сторону)
Милая шутница!
Она меня зажгла!
(Анджеле.)
Оставь, оставь
Свои проказы, девушка. Садись.
Мы здесь одни. Поговорим на воле!
Анджела
Я повинуюсь вам. Дает мне смелость
Такая доброта. Ваш лик внушает
Доверье и... когда бы смела я —
Сказала б больше.
(Снимает перчатку.)
Вас не утомляют
Мои расспросы? Вот моя рука.
Взгляните и по совести скажите,
Покрыта ли болячками она?
Есть трещины и волдыри на ней?
Скажите же...

Счастливые нишие
575
Мудзафер
Клянусь тебе, девица,
Твоя рука белее и нежнее
Всех женских рук.
(Берет ее руку.)
О дорогая ручка!
Ты сжала сердце мне... Оставь же шутки!
Откройся мне, и, если ты решила
Меня пленить, — довольно: я пленен!
Молю, открой, открой свой лик прелестный!
Добей меня — и без того я твой.
Анджела
Ошиблись вы, я не затем пришла.
Владеть я вашим сердцем недостойна.
У вас я только милости ищу
И правосудья. Вот мое лицо...
(Открывает покрывало.)
Открою вам его, но только раньше,
Чем мне просить защиты, поклянитесь
Своей душой — всю правду мне сказать.
Быть может, я крива на правый глаз?
Уродлив нос мой, перекошен рот?
И так обезображено лицо,
Что каждому мужчине можно только
Бежать меня, как выродка природы?
Мудзафер
(в сторону)
О, как она прекрасна! Это с неба
Спустился дух, чтоб сердце мне зажечь!
Какая скромность, царственность, величье
И столько чистоты, что я подавлен.
Анджела
Что скажете, визирь, мне?
Мудзафер
Злая, злая...
Отлично знаешь ты, что в целом мире
Нет звезд блестящей, нет лица прекрасней!

576
КАРЛО ГОЦЦИ
Явилась ты сюда, чтобы зажечь
В суровом этом сердце целый ад!
Анджела
Нет, этим я себя не обольщаю.
Пред вами злополучнейшая дочь
Жестокого отца: он выдает
От скупости за нищего себя,
Чтоб обмануть закон. Закон велит
Девицам в брак вступать, иль род людской
Иначе прекратится. Но отец мой
Приданое мое отдать не хочет
И держит под замком меня и всюду
Кричит, что дочь его хрома, горбата,
Уродлива, страшна... И вот сегодня
Мне удалось из дома убежать.
Меня одна соседка пожалела,
И, нарядив в роскошную одежду,
Уговорила к вам меня пойти
Искать защиты. Вот, судья великий!
(Становится на колени.)
У ваших ног — несчастная Омега,
Посмешище и басня Самарканда!
Прошу защиты. Быть хочу покорной
Закону и прошу себе супруга.
Мудзафер
(вставая)
Встань, милая Омега, преступленье
Отца исправлю. Вот моя рука!
Я — твой супруг.
Анджела
Визирь, иль это шутка?
Подобной чести недостойна я.
Под этой пышной, но чужой одеждой,
Лишь девушка простая, чей отец —
Ремесленник ничтожный в Самарканде.
Мудзафер
Кем хочешь будь, красавица моя.
Красе дарует Небо благородство.
О, дай мне руку, я не в силах ждать!

Счастливые нищие
577
Анджела
О жребий мой, благодарю я Небо...
Великий дар богов я в этом вижу.
Готова стать я вашей, но молю,
Коль любите меня, — внемлите просьбе:
Закрыв лицо, домой вернусь я тайно,
Тогда к себе отца вы позовите
И от него потребуйте в супруги
Омегу, дочь его. Он будет вам
Описывать меня, как всем, всегда...
Не слушайте его, и пусть наш брак
Законно совершит святой имам
В присутствии отца. Я не решаюсь,
Хоть он жесток ко мне, располагать
Моей рукою без отцовской воли.
Мудзафер
От этого тебя освобожу я:
Не стоит он...
Анджела
Нет, умоляю вас:
Дочерний долг исполнить дайте мне,
Коль любите меня.
Мудзафер
Все, что ты хочешь.
Кто твой отец, скажи?
Анджела
Простой красильщик.
Его зовут Бригелла; мы живем
Недалеко...
Мудзафер
(хлопает в ладоши)
Эй, вы, рабы, сюда!
Входит раб.
Сыскать сейчас красильщика Бригеллу!
Ступай. Да пусть сюда придут имам,
Нотариус, свидетели — скорее!
Раб кланяется, уходит.

578
КАРЛО ГОЦЦИ
Теперь, моя красавица, ты видишь,
Люблю ли я! Ступай. Довольна ты?
Анджела
Великодушны вы! Благодарю
За всю любовь. Отца я вам вручаю:
Ему простила; а свою Омегу —
Любите вечно... Я желаю страстно,
Чтобы она скорее вашей стала.
(Опускает на лицо покрывало, уходит.)
Мудзафер
За нею сердце рвется! О, как Небо
Благодарить? Узбек давно погиб;
Я здесь властитель. Во дворец текут
Несметные богатства. В довершенье
Прекраснейшую женщину на свете
В мои объятья Небо привело!
ЯВЛЕНИЕ VII
Мудзафер, Бригелла в виде нищего.
Мудзафер
Красильщик, подойди.
Бри гелла
(в сторону)
Все поджилки трясутся. Чего хочет от меня этот мясник? Черт
подсобил ему меня найти... Я столько раз публично честил его, что
наверняка какой-нибудь благочестивый шпион устроил мою судьбу; и
закончатся мои несчастья последним удовольствием — посадят меня на кол.
Мудзафер
Удачлив ты,
Что за тебя такой ходатай есть.
Закону вопреки в безбрачье держишь
Девицу ты насильно без супруга.
Великий грех. Ее зовут — Омега.
Не верно ли?
Бри гелл а
Вопреки закону? В безбрачии! Ха-ха-ха!.. Ох, простите, ваша
милость, шутить изволите.

Счастливые нишие
579
Мудзафер
Смеяться, мне в лицо!
Не верно ли? Не лги и трепещи!
Бригелла
Вернее верного. Дочка у меня есть и зовут ее Омега... А можно бы и
Ижицей назвать! Потому что она — самая скверная буква из азбуки.
Лежит она дома, потому что у нее ноги отнялись.
Мудзафер
(в сторону)
Омега правду говорит — преступник.
(Громко.)
Что скажешь мне еще?
Бри гел л а
Да времени не хватит все рассказывать, десятой доли не скажешь.
Она крива на один глаз, горбатая, больна дурной болезнью, смердит
от нее, как от покойника... и нет такого закона, который бы
заставил мужчину спать с таким чудовищем. Она просто ходячая
больница... Я понимаю, ваша светлость хочет пошутить... Что делать,
господин, со всяким может случиться несчастье. Да сохранят вас
Небеса от такого потомства, как мое!
Мудзафер
(в сторону)
Дрожу от гнева!
(Громко.)
Все это мне не ново. Я дивлюсь,
Что от меня ты правду хочешь скрыть.
Но ты прощен, во имя той, кто любит
Тебя твоим поступкам вопреки.
Дочь «безобразная» твоя нашла
Себе супруга, и закон не смеешь
Ты нарушать, упрямый нечестивец!
Бри гелла
Моя дочь нашла себе супруга! Кто же эта скотина?

580
КАРЛО ГОЦЦИ
Мудзафер
Ни слова больше. Мудзафер-визирь
Ее супругом будет. Брось обманы!
Бри гелл а
Вот здорово! Ха, ха, ха, ха!
Мудзафер
Ступай и приведи сюда Омегу.
Женюсь на ней и все. С тебя довольно.
Бри гелл а
Ваша светлость шутит...
Мудзафер
Каналья, не гневи меня!
Бри гелл а
У вас, наверно, есть какой-нибудь враг, ваша светлость? Вам
глупостей каких-нибудь наговорили? Клятвенно заверяю вас — дочь моя
целый кладезь нарывов, язв, болячек, она соединение
всевозможных уродств, настоящий ларчик Пандоры!
Мудзафер
Устал я слушать! Живо за Омегой!
Бри гелла
(в сторону)
Тут какая-то тайна! Но стой, я припоминаю, что имам говорил мне
в храме: «Аполлон говорил мне, что дочь твоя вскоре составит
счастье...» Что если это правда? Все может быть. Поможем
предсказанию исполниться. Кто себе не помогает, тот пропадает! (Громко.)
Владыка визирь, я приведу сюда дочь мою, но я уверен, что как
только вы увидите это чудовище, жизнь моя окажется в опасности, а
ее вы немедленно отошлете домой. Долг отца повелевает мне
поставить вам условия, чтобы вы поклялись десницею имама обвенчаться
с ней, не видя ее, и закрепить за ней по крайней мере двадцать
тысяч червонцев. Надо вам знать, что вдобавок ко всему она больна
волчьим голодом, а ведь не подобает, чтобы бывшая супруга
великого визиря, когда он ее выгонит, умерла бы с голоду. (В сторону.)
Увидим, сбудется ли предсказание.

Счастливые нищие
581
Мудзафер
Известно мне, что тайные богатства
Из жадности ты прячешь и что скупость —
Твой царь. Мою прекрасную Омегу
Благодари, что я на все согласен.
А вот имам, как кстати он явился!
Бри гелла
(в сторону)
С ума сойти! «Тайные богатства»? Когда у меня тайной рубахи
лишней нет. Скупость — мой царь. Я не знаю другого царя, кроме
голода... Верно, Аполлон заставил его спятить с ума, чтобы наказать за
все его злодейства!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Бри гелл а, Мудзафер, имам, нотариус, солдаты.
Имам
(в сторону)
Наверно, Узбек и здесь замешан...
(Мудзаферу)
Явился я по твоему веленью.
Мудзафер
Имам, простри десницу.
Имам протягивает ладонь, на которую Мудзафер кладет свою руку.
Я богам
Торжественно клянусь твоей десницей,
Что я беру Омегу, дочь Бригеллы,
Законною, любимою супругой
И из моей казны шесть кошельков
Даю отцу как выкуп. Запиши,
Нотариус, свидетели заверят.
(Бригелле.)
А ты веди Омегу. Я пылаю!
Нотариус и два раба уходят с поклонами.
Бри гелла
(в сторону)
Он пылает! Тут какое-то чудо! Этот брак должен попасть в сборник
комических сказок. Пойдем, притащим этот сосуд скудельный. Иду
и вернусь мигом! Меня прямо любопытство разбирает, чем вся эта
история кончится? (Уходит.)

582 карло гоцци
ЯВЛЕНИЕ IX
Имам, M удзафер, солдаты.
Имам
(в сторону)
Так. Близится, должно быть, наказанье
Преступника, и скоро возликует
Несчастный край.
(Мудзаферу.)
Коль я не нужен больше —
Я возвращусь в мой храм.
Мудзафер
Нет, оставайся;
Участник будешь радости моей,
На свадьбе гость. — Эй вы, скорей дворец
Украсьте пышно, музыку зовите!
Пусть милую невесту встретят звуки
Гармонии и песни торжества.
ЯВЛЕНИЕ X
Те же, Тарталья и ел у г и, несущие мешки с золотом.
Тартал ья
(радостно)
Мудзафер, вот тридцать мешков с золотом. Впрочем, сюда входят и
те четыре... что я раньше... ты меня понимаешь. Но я так счастлив,
что готов тебе все мое состояние отдать... Сложите мешки и
ступайте. Визирь, пошли скорей за палачом!
Мудзафер
Что значит, что так смело говоришь ты?
Тартал ья
Скорей, скорей палача, чтобы повесить Саэда! Я нашел двух
известных купцов, которые вели дела с Муэдзимом, коджендским купцом,
и сыновей у него не было, и женат он не был никогда, были у него
два брата. Скоро месяц, как он умер. Братьев он лишил наследства,
а все оставил старой любовнице, которая до самой смерти водила
его за нос. Купцы готовы подтвердить свои показания под
присягой, так что ответа нечего ждать, остается скорее повесить Саэда.

Счастливые нищие
583
Мудзафер
Так. Смерть ему. Пока останься ты
Здесь во дворце. Но кто сюда идет?
ЯВЛЕНИЕ XI
Те же и Узбек в виде гонца.
Узбек
(в сторону)
Готово все. Всем во дворце известно,
Что вновь он мой. Нет больше у злодея
Покорных слуг. Мне жалко одного:
Покинуть жизнь, в которой находил я
Такое наслажденье. И под гнетом
Порфиры царской дни вести отныне...
Еще хоть несколько минут привольных!
Мудзафер
Чего ты хочешь, странник?
Узбек
(кланяясь)
О визирь,
Я из Кодженды, прибыл я гонцом,
Послал меня сюда отец несчастный
На поиски исчезнувшего сына,
Узнав, что здесь он, в Самарканде, нищим.
Два дня его ищу, и мне сказали,
Что здесь он, во дворце, и что ему,
По милости ревнивого глупца,
Грозят не только пытки, но и смерть.
Тарталья
Наглец, каналья! Визирь, это обманщик, не верь ему!
Мудзафер
(в сторону)
Мне кажется, он прав.
Имам
(в сторону)
Гонец — Узбек.
Его причуда!

584
КАРЛО ГОЦЦИ
Mудзафер
Говори, как имя
Пропавшего и кто его отец?
Узбек
Отец — купец богатый, Муэдзим;
Пропавший сын — Саэд.
Тарталья
О бесстыжий негодяй, Муэдзим умер, детей у него не было. Я могу
привести свидетелей.
Мудзафер
Чем ты докажешь,
Что истина все это?
Узбек
Вот письмо
Родителя, а караван верблюдов
С богатыми товарами стоит
У врат дворца. Его прислал Саэду
Старик отец, чтоб сын его скорее
О нищете забыл, и молит сына
Немедля возвратиться в отчий дом.
(Дает Мудзаферу письмо.)
Мудзафер читает.
Тартал ья
Черт возьми, как же это возможно? Купцы, люди почтенные! Тут
какое-то сверхъестественное мошенничество!
Мудзафер
(в сторону)
Вот новые ко мне плывут богатства!
Что б ни было, легко найти мне способ
Их захватить. — Пусть позади дворца
Товары сложат. Ты же, чужестранец,
Пройди же внутрь утешить господина,
Но предваряю, что под стражей будешь
И ты, пока не подтвердится правда.

Счастливые нищие
585
Узбек
Я повинуюсь, славный Мудзафер.
(В сторону.)
В глазах изменника читаю ясно,
Что новые он козни замышляет.
Пора кончать и наказать его!
(Уходит.)
Мудзафер
А ты, купец, коль возымел ты дерзость
Представить лжесвидетелей, дрожи
И знай, что смерть твоя недалеко!
Тартал ья
(в сторону)
Ничего уж не понимаю. Физиономия Мудзафера пугает меня... Ох
уж эта любовь — дорого она мне стоит!..
ЯВЛЕНИЕ XII
Слышно радостное пение и музыка.
Те же, Бригелла и Омега — чудовище под покрывалом, которое несут в
кресле два носильщика.
Мудзафер
Вот и невеста. О счастливый миг!
Бри гелла
Вот и мы, господин, вот и мы с моей дамасской розой.
Тартал ья
Это что еще за новости?
Мудзафер
Моя Омега! Где ж моя супруга?
Бри гелл а
Вот, господин, под этим покрывалом. Я ее прикрыл на всякий
случай, чтобы на улице мальчишки ее грязью не закидали. (Открывает
Омегу.)

586
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
О тысяча чертей! Это что за чудище?
Мудзафер
Клянусь, красильщик, если б не любовь
К твоей прекрасной дочери Омеге,
Тебя на месте б я убил. Довольно
Шутить со мной: жену мою Омегу
Веди сюда иль жди ужасной казни!
Бри гелла
Как шутить? Я не думаю шутить. Это моя дочь Омега, другой у меня
нет. Ваша законная жена: имам свидетель этому, а вот бумага,
которую я получил от нотариуса. Пожалуйте выкуп!
Мудзафер
(вытаскивая саблю из ножен)
Наглец, я больше не стерплю... Умри!
Солдаты обезоруживают его.
Злодеи... как вы смеете... Измена!
Имам
Раскайся, Мудзафер, иль грянет гром
И все твои злодейства покарает!
ЯВЛЕНИЕ XIII
Те же и Π антал о не, богато одетый, в сопровождении почетной стражи.
Панталоне
Мудзафер! Минута настала; чаша переполнилась; Небо устало от
твоих грехов. Раскайся в своей жестокости, раскайся — пади на
колени. Моли Небо простить тебе насилия и произвол: твоя власть
кончена. (Важно уходит.)
Мудзафер
Что за нелепость? Надо мной смеются!
Рабы обезоружили меня...
Мой злейший враг, кого втоптал я в грязь,
В одеждах пышных и с почетной стражей?
(Рабам.)

Счастливые нишие
587
Скорей за ним! Схватить его! Убить!
Немедля повинуйтесь Мудзаферу!
Имам
Раскайся, Мудзафер, иль грянет гром
И все твои злодейства покарает!
ЯВЛЕНИЕ XIV
Те же и С а эд, богато одетый, об руку с Дзе м руд ой, в сопровождении
почетной стражи.
Саэд
Дрожи, тиран, отныне ты бессилен!
Дземруда
Паденьем заплати за все грехи!
(Уходят.)
Тарталья
Что это значит? Нищий — богато одет... об руку с Дземрудой...
Погибель моя... Что же это? Мудзафер! А подарок? А приданое? А
червонцы?..
Мудзафер
Где ж воины мои? Что происходит?
Меня задушит гнев! Темно в глазах!
Имам
Раскайся, Мудзафер, иль грянет гром
И все твои злодейства покарает!
Бри гелла
Ох, боюсь я, что вся эта суматоха не к добру: как-то я выкуп получу?
ЯВЛЕНИЕ XV
Те же и Труффальдино, хорошо одетый, об руку с Смеральдиной, в
сопровождении почетной стражи.
Смеральди на
Государь, отец мой, не омрачайте счастливой минуты моей свадьбы.
Раскайтесь, раскайтесь...

588
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффал ьд и но
Мясник!.. Раскайся...
Уходят.
Мудзафер
Как? Дочь моя с рабом презренным, низким,
Которого изгнал я... О... мой гнев...
Имам
Раскайся, Мудзафер!..
Мудзафер
Молчи! Довольно!
Ты лицемерье береги для тех,
За счет кого живешь, для слабых духом,
Для тех глупцов, что в страхе верят в Небо.
Толпе невежд толкуй ты о богах.
Меня ты мало знаешь! Говорите,
Кто на меня восстал, иль всех убью,
Своей рукой казню всех без разбора!
Но — сознавайтесь! Я повелеваю,
Я ваш владыка, иль забыли вы?
Имам
Раскайся, Мудзафер, пока не грянул
Удар страшней!
Мудзафер
Раскаяться — о нет!
Молчите вы? Я сам узнаю все.
Я верных воинов моих найду,
И весь дворец я стонами наполню,
И кровью все до потолка залью!
(Хочет бежать.)
Четыре солдата останавливают его, быстро снимают с него богатое одеяние и
набрасывают на него одежду мясника: колпак на голову, окровавленный
передник и два ножа у пояса.
Слышны возгласы: «Да здравствует Узбек!»
Музыка, тамбурины, торжественный марш.

Счастливые нищие
589
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Быстро раздергивается задний занавес, открывается великолепная тронная зала.
Узбек, роскошно одетый, в царской короне сидит на престоле. Рядом с
ним — Анджела, тоже в короне.
По одну сторону трона — Панталоне, Саэд, Дземруда и другие стоят
на коленях, приложив руки ко лбу. С другой стороны стоят Тарталья, Б ρ и -
гел л а и другие.
Тартал ья
Ух! (Кидается на колени и прикладывает руку ко лбу.)
Ох! (Делает то же.)
Бри гелла
Имам
(Мудзаферу)
Настал конец твоей преступной власти.
Мудзафер
Что вижу я? Узбек! О горе мне!
Исчезнувший Узбек на царском троне...
О! смерть пришла: надежды больше нет.
(Бросается на колени.)
Смеральдина
О государь, пощадите моего отца!
Опять торжественный марш. Узбек с Анджелой спускаются с трона. Он
величественным жестом повелевает всем встать. Все встают, кроме Мудзафера,
остающегося во прахе.
Узбек
Изменник подлый! Но в твоих злодействах
Виню себя. На произвол злодея
Я на пять лет свое оставил царство.
Не из причуды так я поступил:
Намеренья мои открыты Небу!
Отец мой некогда тебя возвысил
Из званья низкого: министром сделал.
Я этого в вину ему не ставлю.
Тебе дарован разум был, а разум
Достоин возвышенья, но в величье

590
КАРЛО ГОЦЦИ
Ты плохо отплатил богам за милость;
Их дар ты загрязнил своим злодейством,
И недостоин ты величья стал.
Я мести не хочу, не жажду крови,
Я не хочу торжественного дня
Убийством омрачать, начав мое
Правленье с пыток и жестоких казней;
Но в прежнее тебя верну я званье,
Ты будешь мясником. Встань и ступай.
Мудзафер
Ты слишком милостив.
(Встает в ярости.)
Что мне сказать?
Смерть мне была бы слаще, чем прощенье.
Мне сделаться посмешищем для черни!
О, тяжела душе, привыкшей к власти,
Жестокая минута униженья!
Нет! Не зову тебя великодушным.
Ты хуже пытки выдумать не мог.
Но я сумею прекратить мученья!
(В бешенстве убегает.)
Узбек
(страже)
За ним, чтоб он с собою не покончил!
Саэд, Дземруда при моем дворе
Останутся. Тебе, купец, пусть будет
За все твои проступки воздаяньем,
Что ты утратил деньги и жену.
Красильщику за дочь отдайте выкуп
Из денег Мудзафера. Остальное,
Имам мой верный, пусть твоя рука
Раздаст всем нищим. Ты ж, моя супруга,
Когда еще чего-нибудь желаешь
Для счастья нищих, — все проси, что хочешь.
Анджела
Не знать им счастья, если не найдут
У зрителей любезных одобренья!
ЗАНАВЕС

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Т. Щепкиной-Куперник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Дзелу — Синее Чудовище.
Дардане — принцесса Грузинская, возлюбленная
Таэра.
Та эр — принц Нанкинский.
Фан фур — царь Нанкинский, дряхлый отец Таэра.
Гулинди — рабыня, вторая жена Фанфура.
Смеральдина — прислужница Дардане.
Панталоне] ^ .
_ > министры Фанфура.
Iартал ья J
Бригелла — капитан гвардии.
Труффальдино — слуга Таэра.
Заколдованный Рыцарь в старинном
вооружении, закованный в латы.
Семиглавая Гидра.
Палач.
Вельможи.
Солдаты.
Рабы без речей.
Действие происходит в Нанкине и его окрестностях.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Лес. В глубине под горой пещера.
ЯВЛЕНИЕ I
Дзелу — Синее Чудовище выходит из пещеры.
Дзелу
О звезды! Звезды! Вам благодаренье!
Настал тот миг, счастливый для меня,
Когда я сброшу этот страшный облик
Ценой чужого горя. В этот лес
Грузинская принцесса Дардане
Должна с возлюбленным своим Таэром,
Наследным принцем Нанкина, прибыть.
Должна была найтись чета влюбленных,
Друг другу верных так, как эти двое:
Такая женщина, чтоб ни о ком
Ни на мгновенье, кроме одного,
Не помышляла; и такой мужчина,
Чтобы к одной лишь женщине на свете
Испытывал волнение любви;
И чтоб они попали в этот лес:
Тогда, и лишь тогда, свершится срок
Моих мучений. И, о чудо! В мире
Подобные любовники нашлись
И скоро будут здесь — и я свободен.
(За сцену.)
Вперед, вперед, злосчастная чета!
Мне тяжко, что на вас обрушить должен
Я столько бедствий, чтобы самому
Освободиться. Да, но кто ж способен

Синее Чудовище
595
Любить страдания страданий ради,
Коль на другого может их взвалить?
Немало ужасающих чудовищ
Увидит этот лес, густой и темный.
Настанут времена — и превращенья,
Которые свершаю, могут стать
Прекрасной аллегорией; и люди,
Подобно мне, чудовищами будут,
Стремясь вернуть себе прекрасный облик
И превратить других, коль только смогут,
В чудовищ.
(Смотрит за сцену.)
Вот и двое царских слуг:
Они предшествуют чете несчастной.
Чтобы в столицу принести известье
О скором возвращении Таэра.
(Берет фляжку и кубок.)
Питье забвенья! Сделай, чтоб забыли
Они все прошлое... своих господ...
И ко двору чтоб больше не вернулись.
ЯВЛЕНИЕ II
Труффальдино, с зонтиком, ухаживает за Смеральдиной, оба одеты
по-китайски.
Труффальдино говорит, что надо дать лошадям попастись
на траве, они просто падают от усталости. Ведь их господа еще
далеко, и т. д. Они могут отдохнуть в тени этих приятных деревьев,
слушая журчанье ручейка и щебетанье птичек, и т. д., а потом
отправиться в Нанкин, который виден отсюда. Здесь всего каких-нибудь
двести шагов. Он поет известную народную песенку:
Что может быть нам слаще
И что для нас милей,
Гулять в зеленой чаще
С возлюбленной своей.
Ах, ах, я умираю,
Умираю от любви,
Красавицу мою
ЯЛиЮиБиЛиЮ.
Смеральдина, — он прав, это место способно пробудить
любовные настроения и т. д., но он непостоянен и скоро ее забудет для
какой-нибудь другой девицы и т. д.

596
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффал ьд и но
ЯЛиЮиБиЛиЮ,
Что значит — я люблю,
Любить я вечно буду
Красавицу мою.
ЯЛиЮиБиЛиЮ.
Его клятвы. Он будет следовать примеру принца Таэра, его
повелителя, на службу которого он поступил, встретившись с ним, к
счастью, в Грузии. Принц влюблен в царевну Дардане и никогда не
взглянул ни на какую другую женщину — все ему кажутся
безобразными и т. д. Он, Труффальдино, видал красавиц, которые были
безумно и безнадежно влюблены в принца, а тот презирал их,
попросту — плевать на них хотел! Ах, его Дардане! его Дардане! и т. д.
Смеральдина говорит, что если перед ним пример Таэра,
его повелителя, то перед ней, как в зеркале, стоит ее госпожа
Дардане. Какая верность! Смеральдина не думает, чтобы она даже во сне
когда-либо видела другого такого человека, как принц Таэр, и т. д.
Труффальдино, — по правде говоря, Таэр заслужил ее
любовь теми великими подвигами, которые он совершил, чтобы
избавить ее от преследований волшебника Бизегеля. Помнит ли
Смеральдина о его сражении с огненной обезьяной, а затем о сражении
с ослом, который связывал ушами и рубил хвостом, а потом о
сражении с птицей, которая извергала ему в лицо кипящее масло?
И всех он превозмог, и всех он победил благодаря своей любви!
О великая любовь! Великое постоянство! Великая любовь! и т. д.
Смеральдина отвечает, что все это верно; но разве мало, что
Дардане сохранила верность Таэру даже тогда, когда волшебник Би-
зегель накинул ей на плечи то заколдованное покрывало, которое
вселяет в женщин безумие и желание иметь всех мужчин, которых
они видят? Какая нужна была верность, чтобы превозмочь чары
этого покрывала из любви к одному Таэру, и прочее.
Труффальдино, — конечно, это много. А было л и на плечах
Смеральдины когда-нибудь это покрывало?
Смеральдина, — никогда, но даже если бы у нее оно и было,
она все равно осталась бы ему верна.
Труффальдино шутит по поводу этого заколдованного
покрывала. Ему кажется, что теперь все покрывала, которые продают
женщинам в модных лавках, обладают такими же волшебными
свойствами, как покрывало Бизегеля, и т. п. Он выражает свои
чувства Смеральдине, романтически вздыхает и т. д.
Смеральдина отвечает Труффальдино тем же. Говорит, что
ей жарко и хочется пить.
Труффальдино волнуется, — ...Ах, моя принцесса, и т. п.
Ищет воду, находит фляжку и кубок Дзелу. Его соображения: ка-

Синее Чудовище
597
кой-нибудь пастух оставил ее здесь; нюхает; хорошо пахнет: аромат
кипрского вина и пр. Он горд, что может угостить в этом
пустынном месте свою принцессу таким питьем; подносит ей кубок.
Смеральдина пьет. Показывает жестами, что она все
забыла; спрашивает у Труффальдино, кто он такой.
Труффальдино — Я Л и Ю и Б и т. д. Он — ее дорогой
Труффальдино, ее страстный любовник, равный своей верностью
Таэру, принцу Нанкинскому, и т. д.
Смеральдина прогоняет его; она не знает, ни кто такой
Труффальдино, ни кто такой Таэр, и пр.
Труффал ьд ино
Ах, ах, я умираю,
Умираю от любви, и пр.
Думает, что Смеральдина шутит. Говорит, что пора отправляться в
город, потому что вот-вот подъедут их господа и Дардане может на
них рассердиться, и пр.
Смеральдина — дерзкий! Она не знает никаких господ,
никакую Дардане; пускай он убирается и пр.
Труффал ьди но спрашивает, уж не надели ли на нее
покрывало волшебника Бизегеля, и не захотелось ли ей других
любовников и пр. Берет ее за руку, чтобы повести ее к лошадям и
отправиться в Нанкин.
Смеральдина дает ему пощечину и убегает по направлению
к Нанкину.
Труффал ьдино —ЯЛиЮиБиЛиЮ. Его изумление. Он
чувствует, что вот-вот упадет в обморок. Должен подкрепиться.
Пьет из фляжки. Показывает жестами, что все забыл: не знает, где
он, как попал сюда. Должно быть, верхом, потому что у него болят
ягодицы. Он ничего не помнит. Видит город и уходит искать себе
там приюта и пр.
ЯВЛЕНИЕ III
Дзелу — Синее Чудовище один.
Дзелу
Несчастные! Ступайте. Если только
У ваших повелителей найдется
Довольно сил, чтоб победить судьбу,
Вас ждет еще и встреча и любовь,
Но близко уж Таэр и Дардане.
Сгущайтесь, тучи! Небеса, гремите!
Пускайте молний огненные стрелы,

598
КАРЛО ГОЦЦИ
Чтоб кони царственной четы в испуге
Разъединились! Жизнь оставьте им.
Пусть каждый порознь явится сюда;
Все остальное я свершить сумею.
Мрак, гром, молния.
Разъединились вспугнутые кони.
Летят — один к горе, другой в долину.
Упал скакун несчастной Дардане.
Испугана, она спешит сюда
Походкой торопливой. Удалимся.
(Уходит.)
Некоторое время продолжается гром и молния, потом проясняется.
ЯВЛЕНИЕ IV
Дардане, потом Д з е л у.
Дардане
(в испуге)
Мой бог! Куда бежать? Кто мне поможет?
Как я не умерла! Конечно, чудо
Меня спасло. Но что я говорю?
Я спасена на горе: мой любимый
Погиб, наверно! О Таэр, Таэр!
Где ты, мой друг, единая утеха
Несчастной и гонимой беспощадно
Враждебною звездою?
(Плачет.)
Д зелу
(появляясь)
Дардане,
От звезд враждебных мало ты терпела:
Еще должна ты много претерпеть.
Дардане
(испуганно)
Мой бог... Кто ты, чудовище? Мне страшно...
Куда спастись?.. Мой бог...
(Хочет бежать.)

Синее Чудовише
599
Дзелу
(останавливает ее)
Остановись!
Ты не спасешься от меня. Я тот,
Кто тучам повелел и разлучил
Таэра с Дардане.
Дардане
Кончай, жестокий!
Возьми и жизнь мою. Я потеряла
Того, кем я жила.
Дзелу
Мне жаль тебя,
Несчастная; Таэр твой жив, но больше
Его ты не увидишь. Трепещи
За жизнь свою, но не сейчас. Все беды
Таэра и твои с минуты этой
Лишь начались.
Дардане
Я больше не увижу
Таэра?!
Дзелу
Нет, увидишь, но потерян
Он для тебя. Судил жестокий рок
Обоим вам опасность, смерть, быть может.
Подвергнетесь жестоким испытаньям,
и, может быть, вернется счастье к вам.
Дардане
Чудовище! Какие ж испытанья
Еще судьба его готовит мне, несчастной?
Я столько за любимого страдала.
Дзелу
Не надо так бояться, Дардане.
Вот первое — сейчас его увидишь.
(Ударяет ногой в землю.)
Дардане оказывается одетой, как мужчина-воин, с восточной роскошью.

600
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
Зачем ты изменил мою одежду?
О, что со мною будет...
Дзел у
Так немного,
И ты уже дрожишь? Но слушай: хочешь
Вернуть себе Таэра?
Дардане
О! Хочу ли
Вернуть того, кто нужен мне один
Во всей вселенной?
Дзел у
Хорошо, ступай же
Ты в Нанкин, к престарелому Фанфуру,
Отцу Таэра. Поступи на службу
Под видом юноши; возьми себе
Чужое имя. Там сейчас ты встретишь
Тех слуг, которых ты вперед послала;
Неузнанной останешься ты ими:
Тебя мужчиной будут все считать.
Но никому не открывай ты правды:
Когда себя малейшим словом выдашь,
Таэр твой навсегда погиб.
Дардане
И это
Тяжелым испытаньем ты считаешь?
Ты легкую задачу задаешь мне.
Чудовище, клянусь, себя не выдам.
Дзел у
Несчастная! Ты легкою задачей
Считаешь это? Но предупреждаю,
Мне жаль тебя. Мужской наряд тебе
Больших опасностей причиной станет,
Жестоких бедствий... Как возможно только,
Скрывай свой пол и жизни не щади
В опасностях ужасных, предстоящих,
Хотя б ценою смерти, иль Таэра
Навеки потеряешь...

Синее Чудовище
601
Дардане
Ты грозишь мне,
Жестокое Чудовище; угрозы
И тайны страшны, как и ты. Наверно,
Ты хочешь напугать меня; но снова
Клянусь: я все перенести готова,
Себя не выдам я. Скажи мне только,
Какие испытанья ждут Таэра.
Дзел у
Ужасные. Несчастного мне жаль,
Но не могу открыть тебе всего.
О дочь моя, о нем молчать мы будем.
Речь о тебе. Так если ты сумеешь
Все победить, что предстоит тебе,
И если жизнь свою ты сохранишь
И сердцем будешь вовсе не похожа
На всех других ты женщин, то поверь,
Что не пройдет и суток, как найдешь
С супругом милым радость и покой.
Дардане
Волшебник адский, счастливы мы были,
Зачем же было тучи насылать,
Чтоб разлучить влюбленных? И к чему
Менять мои одежды на мужские?
Зачем молчать о том, что ждет Таэра?
Зачем тебе ввергать меня в опасность
И страшной тайной облекать судьбу?
Чудовище! Что б ни было, сумею
Молчать, скрывать свой пол. Клянусь тебе,
Опасности любые встречу смело;
Поможет Небо женщине несчастной —
Пусть слабой, да, — но любящей и верной.
(Хочет уйти.)
Дзел у
(удерживает ее)
Стой, дочь моя.
Дардане
Что ты еще мне скажешь?

602
КАРЛО ГОЦЦИ
Дзелу
Тебя твоя суровая звезда
Вновь в эту рощу скоро приведет.
Дардане
Зачем?
Дзелу
Еще не все тебе сказал я...
Дардане
Но что ж еще?
Дзелу
Взгляни же, дочь моя,
Внимательно на страшный облик мой.
Дардане
Гляжу... С трудом не отвожу я взгляда.
Твой страшен лик, чудовищен твой образ,
Не заставляй меня еще смотреть.
(Выказывает отвращение и ужас.)
Дзелу
Несчастная! Тебе Таэр твой дорог?
Дардане
Не спрашивай! Как я сама себе,
Так дорог мне Таэр.
Дзелу
Мне жаль тебя.
Взгляни ж еще на страшный облик мой
И не пугайся.
Дардане
Боги! Защитите.
От зрелища ужасного избавьте.

Синее Чудовище
603
Зачем мне на тебя смотреть? Мой взгляд
Не в силах вынести...
Дзелу
Тебя мне жалко.
Пока — молчание. Ступай же в Нанкин,
Отдай себя во власть твоим несчастьям,
Которые я должен на тебя
Наслать, покорный року. Не забудь же
Все, что тебе сказал. О дочь моя,
Конечно, этот подвиг невозможен,
Которого открыть тебе не смею.
Таэра ты утратишь, но не в силах
От подвига избавить я тебя.
Дардане
Не падай духом, Дардане! В смятенье
Мой ум от слов Чудовища ужасных...
Я смело брошусь в роковое море
Неслыханных, таинственных несчастий.
Все претерплю; пускай супруг мой знает,
Что я свершила все, что было в силах;
И, если смерть должна его отнять,
Зову я смерть: другого мне не нужно.
(Уходит по направлению к Нанкину.)
Дзелу
Иди, несчастная! Не смел я больше
Сказать тебе, чтоб лучше подготовить
И вызвать силу духа для того,
Чтоб вынести неслыханные беды.
Вот и супруг, Таэр твой злополучный,
Спешит навстречу горю своему.
ЯВЛЕНИЕ V
Дзелу, Таэр.
Таэр
Ужели после стольких мук и бедствий,
О Дардане, тебя я потеряю?
Куда тебя умчал твой конь горячий?

604
КАРЛО ГОЦЦИ
Быть может, ты погибла, Дардане...
О мысль ужасная! Я умираю!
(Планет.)
Дзел у
(появляясь)
Не плачь, Таэр!
Таэр
Чудовище! Кто ты?
Не думай жизнь мою легко отнять!
(Хочет кинуться на него.)
Дзелу
Оставь, Таэр! Меч бесполезен твой,
Нет речи о сраженьях или смерти.
Я, правда, должен быть твоим врагом
Затем, что я себе быть должен другом.
Но все же чем могу, хочу я быть
Тебе полезным.
Таэр
Если так, мне нужно
Одно: скажи, не проезжала ль здесь
Красавица, затмившая красою
Лик солнца в небесах?
Дзелу
Прошла пешком:
Пал конь ее, она же невредима.
Ей имя Дардане. Ее во власть
Ужасных бед и в бездну злых мучений
Послал Дзелу.
Таэр
О горе, что я слышу!
Но кто Дзелу?
Дзелу
Дзелу перед тобой.
Да, я Дзелу, великий дух; когда-то

Синее Чудовище
605
Я красотою ослеплял. Но дерзко
Прогневал мудрецов Горы Священной
В Китае и за то был превращен
В Чудовище сто лет тому назад.
Таэр
Ну, гнусное Чудовище, прощай.
Терпи удел свой. Только дай мне след
Моей любимой. Ты ее послал
На муки и на скорбь? Но почему?
Скажи, злодей, где мне ее искать?
Противна близость мне твоя; не в силах
Переносить твой мерзкий вид.
(Хочет бежать.)
Д зел у
(удерживает его за руку)
Останься.
Коль хочешь ты прекрасной Дардане
Вновь овладеть, то слушай: очень скоро
Не будешь называть меня ни мерзким,
Ни гнусным.
Таэр
Ну, как хочешь. Прочь... пусти!
(Освобождается.)
Д зел у
Таэр, не так надменно! Раньше слушай:
Отец твой, царь Фанфур, когда прошло
Пять лет с исчезновенья твоего,
Которое для всех загадкой было,
За неимением вестей тебя,
Как мертвого, оплакал наконец.
Остался без наследника престол,
И добрый царь взял в жены Гулинди,
Рабыню с страстным и порочным сердцем.
Полна грехов и низких вожделений
Ее душа, — и за ее грехи
Поведено мне из пещеры этой
Наслать на государство наказанье.

606
КАРЛО ГОЦЦИ
Веленьем Неба здесь явилась Гидра,
Еще страшней, чудовищней, чем я.
А башней городскою некий Рыцарь,
Рожденный феей, овладел, и вот
Я из моей пещеры выхожу,
Уничтожаю жатву на полях,
Гублю стада и отравляю почву;
А Рыцарь заколдованный, чья сила
Непобедима, каждый день выходит
Из башни, и прохожих убивает,
И держит город в страхе. Но всего
Ужасней Гидра, бич неотвратимый!
Она людей дыханьем отравляет,
И чтобы в город не впускать ее,
Ей ежедневно посылают в жертву,
Набрав по жребию, несчастных дев.
Фанфур, о бедный старец, горько плачет,
Не понимая, что его жена —
Причина бедствий...
Таэр
Хорошо. Довольно.
Я за отца сумею отомстить.
Чудовище, не причиняй нам больше
Вреда, или узнаешь ты, как больно
Мой колет меч. Иду во след любимой;
Противна близость мне твоя, не в силах
Я выносить твой гнусный, мерзкий вид.
Где Дардане, скажи, иль сам найду я.
(Хочет уйти.)
Дзелу
(удерживает его)
Таэр, коль любишь Дардане, так слушай.
Несчастный! Очень скоро ты не будешь
Ни гнусным называть меня, ни мерзким.
Таэр
Довольно слушал я, прощай, пусти же.
Дзелу
Таэр, не так надменно! Не грози
Тому, кто хочет уменьшить посильно

Синее Чудовише
607
Твои несчастья. Коль не станешь слушать,
Не покоришься мне — знай, ты погиб,
И Дардане, любовь твоя, погибла.
Сейчас ее увидишь в необычной
Одежде; одному тебе дано
Узнать ее. Тебя же не узнает
Твоя супруга; даже голос твой
Чужим ей будет. Берегись, смотри
Не открывайся ей, Таэр, запомни;
Не открывайся никому и слушай —
Коль правду ты откроешь, не надейся
Когда-нибудь супругой обладать.
Таэр
Чудовище, что значат эти тайны?
И как меня супруга не узнает,
Когда увидит?
Д зелу
Скоро все твои
Сомнения окончатся, Таэр.
За Дардане не следуй. Оставайся
В пещере этой. В ней найдешь ты книгу;
Там описанье всех несчастий ваших.
Прочти. Когда же Дардане придет,
Ей посоветуй так, как книга учит.
Поласковей с ней говори; к советам
Прибавь всю нежность, вздохи, все искусство,
Какими только может разбудить
Влюбленный благосклонность в женском сердце,
В котором ненависть живет; добейся
Любыми униженьями, мольбами,
Чтоб в Дардане зажглась к тебе любовь.
Таэр
Безумное Чудовище! Добиться,
Чтоб в Дардане зажглась ко мне любовь,
Когда она давно пример любви
И верности супругу своему?
Ты глупое Чудовище!
Д зелу
О, скоро
Узнаешь ты, к несчастью своему,

КАРЛО
Что я не глуп. Проси ее, моли
Тебя любить, любви ее добейся,
Коль сможешь, но не говори, кто ты.
От всех, от мелких даже насекомых
Скрывай, что ты Таэр. Ужасный трепет
Почувствуешь во всем ты существе,
Огонь смертельный в жилах, а на сердце —
Прикосновенье ледяной руки
Еще до наступления рассвета, —
Когда ее любви ты не добьешься,
И мертвым ты падешь; и то же будет,
Когда откроешь — в гневе или в скорби —
Ей иль другому смертному, кто ты.
Клянусь богами я, Таэр, и адом,
Что правду говорю. Не открывай,
Кто ты такой; с ней ласково беседуй;
Добейся от нее любви — тогда
Окончатся все ваши злоключенья.
Таэр
Дзелу, меня пугаешь ты: и смерть,
И тайны, и любовь, и превращенья...
Не понимаю! Строгое молчанье...
Твои угрозы... книги и пещеры...
Не верю ничему! Я ей любим —
И я спешу на поиски за нею.
(Хочет идти.)
Дзелу
(удерживает его)
Остановись, несчастный! Ты увидишь,
Что, побуждаем жалостью, я сделал
Возможное, чтоб твой удел жестокий
Смягчить. — О мудрецы Горы Священной!
Ваш приговор обрек меня на муки,
Но наконец теперь свободен я.
— Таэр, войди в пещеру; с чудной книгой
Уединись; читай ее и помни,
Что я сказал. Увидимся еще,
Коль стерпишь все; не стерпишь — никогда уж
Не свидимся. Теперь прости меня,
Но чтоб уйти от моего несчастья,
Я на тебя весь гнет переложу.
(Топает ногой.)

Синее Чудовище
Следует чудесное превращение Таэра в Синее Чудовище, каким был
Дзелу — в красивого юношу.
Смелее, друг, владей собой. Прости!
(Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Та эр один, в образе Чудовища.
Таэр
О, горе мне! Что это? Сон иль явь?
Дзелу, жестокий, возвратись. О боги!
Ты правду говорил. О Дардане!
И ты должна спасти меня от мук,
В обличье этом гнусном полюбивши?
Сюда придешь, но должен буду я
Молчать о том, что я твой муж любимый,
Повергнутый в такую бездну горя!
Когда тебе открою я, кто я,
Или когда меня ты не полюбишь, —
Еще до наступления рассвета
Умру я и навек тебя утрачу!
О звезды злобные! За что же это?
(Планет. Гневно.)
Бежать скорее в город, во дворец,
К несчастному отцу, просить защиты
И помощи. Обманывает дух;
Нельзя терять сейчас мне ни минуты!
(Хочет бежать, но останавливается.)
Что говорю? Погибшие надежды,
Моя жена! О горе! Повинуюсь
Жестокому Дзелу. Сомненья нет,
Он правду мне сказал. Все подтверждает
Смысл темный речи: на себе, злосчастный,
Я испытал неслыханное чудо.
Пойду читать я роковую книгу
И все свершу, чтоб счастье возвратить
И Дардане вернуть. А ты, пещера,
Ты, сына царского приют убогий,
Укрой от света страшный облик мой.
(Уходит в пещеру.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Тронный зал в Нанкине. На троне — Фан фур, престарелый царь. Посреди
зала урна, около которой сидит мальчик. Двумя рядами сидят вельможи.
Панталоне и Тарталья стоят по обеим сторонам трона. Возвышение, с
которого выкликают имя, вынутое из урны.
ЯВЛЕНИЕ I
Фанфур, Панталоне, Тарталья, вельможи, мальчик.
Фанфур
Министры! Знаю, вам глядеть печально
На вашего царя: годами сломлен
Я на беду народу моему.
Дрожит моя рука, бессильно тело.
Но если б в душу заглянуть могли вы,
То ненавидеть вы меня б не стали.
Я потерял единственного сына;
Женился я вторично, чтоб оставить
Наследника. Но не сбылось желанье.
Чудовище, внушающее ужас,
В стране явилось, завладело ею
И губит все кругом и разрушает.
Зловещий Рыцарь, выходец из ада,
Избрал жилищем Нанкинскую башню,
Всех убивает, городу грозит;
С ним биться тщетно: он непобедим.
И, наконец, чудовищная Гидра
Грозит пожрать всех подданных моих!
Оракула приказу повинуясь,
Ей, ненасытной, в жертву ежедневно
Должны мы отдавать невинных дев,
Во избежанье худших дел. О боже!
Чем я такие казни заслужил?

Синее Чудовище
611
Мои вельможи! Если кто-нибудь
Из вас взойти на мой престол желает,
Престол скорбей и слез, о, как охотно
С него сойду я! Но скажите мне:
Какие беды новые готовят
Чудовище, ужасный Рыцарь, Гидра?
Узнаем ли когда-нибудь покой?
Панталоне
Ваше величество, к великому моему огорчению, вино в этом году
дорожает. Это проклятое Чудовище в одно сегодняшнее утро
испортило больше десяти тысяч виноградников. Трудно поверить, но
после того, как оно загубило столько благодати Божьей, оно начало
развлекаться тем, что вырезало всех овец и баранов под городом и
пошвыряло их в реку. В общем, если мы не обстрижем самих себя,
то в этом году у нас не будет ни клочка шерсти ни для тюфяков, ни
для сукновален и, кроме того, не будет ни капли вина. Магнаты,
вельможи, кто не хочет плакать, пускай не плачет.
Тарталья
Я видел список путешественников, убитых сегодня между
двенадцатью часами и половиной второго Рыцарем Башни. Ваше величество,
их всего сто двадцать пять человек: шестьдесят восемь мошенников,
плюс двадцать два крестьянина, получается девяносто, затем
пятнадцать врачей, пять адвокатов, итого сто десять; четырнадцать
поэтов, итого сто двадцать четыре и, что хуже всего, один почтенный
комедиант, которого я никогда не перестану оплакивать. (Планет.)
Панталоне
Сказать вам правду — а делаю я это со стесненным сердцем, —
больше терпеть невозможно, ваше величество. Подданные ваши
разбегаются, как муравьи, и отдаются покровительству других
государей; как только стемнеет, начинается разбой и грабеж, происходит
конфискация имущества. Город совершенно обезлюдел. На что
стала похожа наша столица? Какое-то гнилое местечко, вроде Каорле,
Мацорбо, Портобуффоле.
Тартал ья
Что касается Гидры, ваше величество, то она осталась очень
недовольна сегодняшним завтраком. Вообразите, девица была
тощая-тощая, хотя на вид казалось, что она в теле, и тут, спереди, и там,
сзади. Когда же ее стали раздевать, чтобы привязать к столбу, из нее
посыпались пять или шесть привязанных здесь и там подушечек и

612 КАРЛО ГОЦЦИ
осталась этакая ящерица, длинная-предлинная, одна кожа да кости.
А теперь Гидра испускает устрашающий рев, и, если поглядеть на ту
гору, где она находится, видны языки пламени. Должен вам
сознаться, что, хотя я и не чистая девушка, но все же совершенно не
чувствую себя в безопасности.
Фанфур
О боги, боги! Чем я вас разгневал?
О, сколько тучных жертв, даров богатых
Я приносил на ваши алтари!
Бесплодно все! Вы, верные министры,
И мой народ любимый, вам известно,
Как много дев, рабынь, я покупал,
Все делал, чтоб не дать голодной Гидре
Невинной крови ваших дочерей.
Сегодня деву новую судьба
К нам привела; немедля имя девы
Положено с другими вместе в урну.
О, если бы я дочерей имел,
Чтоб имена их были в этой урне
Средь дочерей народа моего!
Но выньте жребий. Близок новый день,
И новой жертвы жаждет адский дух.
Трубные звуки.
Π анталоне
Что же, встряхнем урну. (С церемонными поклонами берет урну и
трясет ее.) Честное слово, синьоры девственницы, что-то маловато вас
тут. Еще одну вынем, еще меньше останется. Но и это удивительно:
нашлось столько невинных девственниц, что до сих пор хватает. Ну,
чья же очередь? Начинай, невинный младенец!
Мальчик делает поклон, берет записку из урны. Тарталья подходит с
церемониями; берет у него записку, с важностью всходит на возвышение и громко
выкликает имя. Во время всех этих церемоний гремят трубы.
Тартал ья
(с возвышения, громогласно)
Девица Смеральдина! (Спускается с достоинством.)
Панталоне
О бедная девочка! Смотрите, пожалуйста! Не успела прибыть, как ей
уже на долю выпала честь служить пищей Семиглавой Гидре!

Синее Чудовище
613
Фанфур
(встает с престола, все поднимаются с знаками почтения)
Несчастная! Душой скорблю о ней.
К начальнику тюрьмы ее сведите,
Пускай ее запрет, а завтра утром
Доставит к Гидре. О мои министры,
Я так подавлен гнетом всех несчастий,
Что силы нет дышать. Одна отрада
Мне остается в дряхлости моей —
Присутствие моей супруги нежной,
Любимой Гулинди! Я у нее
Найду луч утешения в печали.
Осталось нам судьбе повиноваться.
Панталоне
(в сторону, с иронией)
«Присутствие моей супруги нежной...»
Тарталья
(в сторону, с иронией)
«Любимой Гулинди.
Торжественный марш. Фанфур уходит с вельможами; остаются
Панталоне и Тартал ья.
Входит Бригелла.
ЯВЛЕНИЕ II
Панталоне, Тарталья, Бригелла.
Бри гелла
Честь имею, синьоры! Кому достался жребий?
Панталоне
Странно, синьор капитан, жребий выпал на долю молодой девушки,
которая только что этим утром прибыла в наш город. Будьте же
любезны разыскать ее, посадить под замок и завтра, как это всегда
делается, отправить на завтрак Гидре.
Бри гелла
Я ее не видел, не знаю, что это за девица.

614
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
Маленькая, с толстеньким носиком, а характер такой, что я вам не
советую и пробовать одному с ней справиться, потому что она
надает синьору капитану пощечин. Она, верно, здесь; поищите ее. Вот
имя. (Дает ему записку.)
Бри гелла
(читает)
«Девица Смеральдина». О звезды! Так звали мою сестричку, которую
я оставил малюткой, когда покинул родину. Что если это моя сестра?
Вот именно — из Бергамо да в Нанкин! И потом — не может быть,
чтобы за эти двадцать лет, что я уехал, она не вышла замуж и до сих
пор осталась девицей? Э, басни, басни! Честь имею. (Уходит.)
Тартал ья
Ваш слуга, синьор капитан.
ЯВЛЕНИЕ III
Панталоне, Тартал ья.
Панталоне
И как это, Тарталья, его величество не понимает, что все удары
судьбы сыплются на него из-за грехов его жены! Ему нельзя даже
заикнуться об этом; он околдован, одержим злым духом, погиб,
ослеп, превратился в мальчишку.
Тартал ья
Я изумляюсь этому, Панталоне. И везет же ей! Это проклятая
негодяйка чистой воды! У нее сотни тайных любовников, и венец на
царственной голове его величества растет не по дням, а по часам.
Ты не все знаешь! Слушай: вчера ночью явился ко мне евнух и хотел
меня переодеть женщиной, по приказу царицы Гулинди, чтобы
провести тайно в ее покои. Я защищался так дипломатично, как только
мог: сказал, что у меня страшный понос с ежеминутными позывами
и, кроме того, что я не хочу наносить оскорбление моему монарху.
Панталоне
Ой, Тарталья! Если бы у меня не было так тяжело на сердце от всех
этих бедствий, я бы хохотал, как сумасшедший. Вы — у царицы
Гулинди, переодетые женщиной? А что бы вы стали с ней делать?

Синее Чудовище
615
Тартал ья
Тише, черт вас подери! Это — чистейшая правда.
Панталоне
Но этот бедный старик живет с закрытыми глазами, раз он всему
верит. Меня изумляет, что эта низкая рабыня довела его до такого
состояния. Знаете ли вы, Тарталья, один мой знакомый визирь, с
которым я в переписке, уверяет меня... но об этом молчок... никому...
Она самого жалкого происхождения... Мать ее на базаре фисташки
чистила. А она сама продавала тесемки и ночные колпаки на улицах
в Самарканде.
Тартал ья
Ну, положим, это пустяки. Я этому не верю ни на грош.
Панталоне
Как не веришь? Дочка уличной торговки и сама уличная торговка,
проданная в первый раз за полскудо, стала царицей Нанкина!
Тарталья
Не верю, потому что сейчас философский век. Я удивляюсь
слабости Фанфура; но он слюнявый старикашка, и, когда рядом с ним
находится молодая, красивая бабенка, хитрая, как черт, ему
кажется, что он ее недостоин и что она всегда будет водить его за нос.
В Неаполе я видел тысячи таких случаев.
Панталоне
Но он чересчур ослеплен, друг мой! Является эта злополучная Сме-
ральдина; по всему видно, что порядочная девушка. Фанфур хочет
ее взять к ней в прислужницы; так нет, она этого не желает и
требует, чтобы он положил записку с ее именем в урну; и что же? Он
слушается ее. У нее есть несколько рабынь, всегда закутанных в густое
покрывало; а походка у них такая, что я боюсь, Тарталья, нет ли под
этими покрывалами усов.
Тартал ья
И я готов в этом поклясться. Но что сказать о другой его слабости?
Является сюда этот шут-арапчонок по прозванию Труффальдино;
он нравится и синьоре Гулинди и Фанфуру и немедленно принят на
службу к синьоре Гулинди. А он сущий дьявол! Ничего не знаю,
ничего не понимаю, ничего не могу сказать.

616
КАРЛО ГОЦЦИ
Π анталоне
Эх, есть дела гораздо хуже. Каких-нибудь два часа тому назад
появился тут некий синьор Ахмет: красавец юноша, который выдает
себя за знатного вельможу, изгнанного из Грузии. А на самом деле он,
наверно, какой-нибудь проходимец, шарлатан и искатель
приключений, но он по вкусу синьоре Гулинди, и Фанфур сейчас же:
«Будешь служить пажем синьоре Гулинди!» Мордочка у него, как у
Купидона. Честное слово венецианца: он красив до того, что каменные
столбы и те могли бы в него влюбиться... Просто невообразимо, да и
только. Ну, не думаешь ли ты, Тарталья, что Фанфур в сорок раз
добрее, чем следует?
Тартал ья
Ты шутишь, Панталоне. Он назначил к ней в пажи этого
хорошенького франтика? О сумасшедший Фанфур! О Фанфур! Рогатая
скотина! (Уходит.)
Панталоне
Вот именно. Таков он и есть. А у нас за спиной — и Синее
Чудовище, и Заколдованный Рыцарь, и Семиглавая Гидра, и надо держать
ее в руках!.. Надо держать ее в руках! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Роскошный покой Гулинди.
Фанфур плачет. Гулинди, одетая соблазнительно, но с требуемой в театре
благопристойностью, сидит рядом с ним на подушках.
Гул и нди
Мой дорогой супруг, не плачь так горько.
(В сторону.)
Ахмет, настанет миг, и я тебе
Всецело страсть души моей открою.
Фанфур
Ах, Гулинди! Ведь старость — тяжкий гнет;
А эти постоянные страданья
Меня лишают сил.

Синее Чудовище
617
Гул и нди
Супруг мой кроткий,
Меня же эти слезы сил лишают
Тебя утешить. Ах! Как сердце сжалось!
Мне дурно.
(Притворный обморок.)
Фанфур
Нет... любимая моя...
(Поддерживает ее.)
Эй, евнухи, рабы... сюда!..
Гул и нди
Не надо!
Тебе довольно плакать, перестань!
Я видеть не могу, когда ты плачешь,
Владыка мой и друг!..
Фанфур
Звезда моя,
Жестокая звезда... Ты насылаешь
Так много бед измученному старцу,
Что он не в силах слез своих сдержать.
Когда ж в слезах он ищет облегченья,
То этим он отягощает душу
Той, что одна его утешить может...
К двойной своей печали... Гулинди
(встает, дрожа),
Судьбы удары вызывают слезы,
И у меня нет сил их в сердце скрыть.
Ты видеть их не можешь, а Фанфур
Не может видеть дивный лик твой грустным
Хотя б на миг. Утешься, дорогая,
И постарайся чем-нибудь развлечься.
Пойду в свои покои, чтоб тебя
Не огорчать, и волю дам тоске.
Прости, что я смутил тебя невольно.
(Уходит.)

618
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ V
Гул и нд и одна.
Гули нди
Ступай, старик несчастный. Видит Небо —
Мне жаль тебя... Но, ах!.. Безумьем было
В твои года преклонные жениться
На женщине и молодой и пылкой.
Ахмет!.. Пора мне страсть тебе открыть.
Эй! Труффальдино!
ЯВЛЕНИЕ VI
Гул и н д и, Труффальдино.
Труффальдино смотрит, ушел ли старик; он знает все,
потому что подсматривал из-за портьеры; умирал от ревности; видел, как
она ему трогала кончик носа; у него голова закружилась; он чуть не
упал замертво; называет ее тиранкой, неверной, изменницей и пр.
Гул инди
(в сторону)
Ах, этот негр! Какой забавный шут!
(Громко.)
Как? И так быстро ты воспламенился?
Труффальдино говорит ей, что ее шутка, когда он подавал
ей мыть руки и она брызнула ему водой в лицо, — была шуткой
красноречивой, говорящей и т. д. Он вне себя от любви и т. д.
Гул инди
Ступай, безумный, позови Ахмета!
Труффальдино, — как?! Едва увидев солнце, он не хочет сейчас
же лишиться его... Чего ей надо от этого вертопраха Ахмета? Он
умирает, он не хочет, чтобы другие мужчины входили в этот покой, и пр.
Гул инди
Ну, шут! Пришли Ахмета и ступай!
Труффальдино, — о жестокая обманщица,
соблазнительница! Как она могла забыть тот щелчок, который дала ему в нос, ту
иголку, которую всадила ему в ягодицу, и т. д. Такими нежностями
не увлекают мужчин для того, чтобы потом изменить им, и т. д.

Синее Чудовище
619
Гул и нди
Но если хочешь милости моей,
То повинуйся, позови Ахмета.
Труффальдино, — о милая! О добрая! «Но если хочешь
милости моей». Он все понял. Он сделает над собой усилие и пр. Но
вручает себя ее нежности, ее верности и пр. Делает жесты
страдающего любовника. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Гул и нд и одна.
Гули нди
Какое счастье женщиною быть!
Соблазном, лаской, шуткой иль улыбкой
Мужчин смущать и мучить, как угодно.
Особенно героев, важных, мудрых,
И делать их игрушками своими.
Какая ж радость есть еще у нас?
Ужель Ахмет погибелью мне будет?
Я столько побеждала, а сама
Осталась до сих пор непобежденной.
От ласк моих он отвращает взор.
Потупившись, не смотрит. В наше время
Такая редкость юная стыдливость,
Румянец нежный... О любовь, я вижу,
Ты хочешь мне отмстить; в моей груди
Пожар бушует! Если не полюбит
Меня Ахмет... О, фурией слепой
Тогда я стану. Вот он! О красавец!
Вся кровь во мне кипит.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Гулинди,Дардане в образе Ахмета.
Гул и нди
(нежно)
Ахмет, приблизься!
Что так несмел? Так холоден, скажи?
Ты молод и красив, но не хватает
Тебе огня. Проснись! Чего боишься?

620
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
Боюсь поднять глаза я на царицу,
Так долг велит.
Гулинди
А если повелит
Царица, чтоб ее ты не боялся?
Дардане
Тогда еще б я больше стал бояться:
Нельзя нам милость высших принимать,
Как должное и не сообразуясь
С величьем их.
Гул инди
(удивленно)
Ахмет, одно из двух:
Иль скромности пример ты небывалый,
Иль самой редкой хитрости пример.
Оставь свою боязнь. О, почему
Печалью и тоской ты отуманен?
Дардане
Не будь в моей душе тоски другой,
Известной Небу, было б для тоски
Довольно видеть город обреченный
И горе старца бедного, Фанфура,
Супруга вашего. Его страданья
Так тяготят меня, что я не мыслю,
Чтоб кто-нибудь здесь, при дворе, стремился
Искать отрады, кроме как в слезах.
Гул инди
(в сторону)
Упрек суровый! Но из этих уст
И он мне сладок.
(Громко.)
Сядь, Ахмет, сюда.
Дардане
Простите мне, царица, что я смею...

Синее Чудовище
621
Гул и нди
Садись... я так велю.
Дардане
Я повинуюсь.
(Садится.)
Гул и нди
Послушай, я в глазах твоих читаю,
Что недоверье в сердце у тебя.
Здесь, при дворе, меня все ненавидят —
Я знаю, но... Вот видишь ли, Ахмет:
Коль молодая женщина — но, правда,
Не глупая, живая — отдана
В супруги старику — в глазах других
Ей никогда безгрешной не казаться!
От клеветы не уберечься ей.
Все это предрассудки старины...
Меня считают гордой, а министры
Несправедливо судят обо мне,
И, верно, не успел ты к нам прибыть, —
Они тебе уж прожужжали уши.
Довольно лжи и черной клеветы!
Тебе меня изобразили злобной,
Безбожною, порочной и коварной.
Дардане
Коль вы подозреваете министров,
Так и меня должны подозревать!
Я здесь всего лишь несколько часов.
Кто б мог со мной здесь говорить так смело?
И неужель так низок я душой,
Чтоб слушать и не наказать тех дерзких,
Кто так преступно о моей царице
Посмел бы говорить?
Гул инди
Увы, Ахмет,
Иначе вскоре ты заговоришь.
Скажи, прекрасный мальчик, ты, цветущий
Всей силой юности: ужель возможно,

622
КАРЛО ГОЦЦИ
Чтоб молодая женщина, насильно
Соединенная с холодным старцем,
Могла бы отвращенье победить
И полюбить его?
Дардане
О да, возможно.
Я это видел.
Гул и нди
Как? Старик холодный,
Усталый, дряхлый, хилый, весь в морщинах,
Подверженный всем старческим болезням,
Внушить способен женщине любовь?
Дардане
Дух благородный, благостное сердце,
Царь и влюбленный — в образе почтенном
И престарелом — трогательный вид!
Моложе видел женщин я, любивших
В супруге старом душу, а не плоть;
Ее ж, хоть не любили, — почитали.
Гулинди
Ты говоришь, как хитрый царедворец,
И то, что у тебя на языке,
Уверена, не чувствуешь ты в сердце.
Тебе признаюсь я, что сотни раз
Я над собою делала усилье,
Но полюбить супруга не могла.
Возможно ль полюбить заставить сердце?
Дардане
Не любите его? Но почему же,
Когда вы с ним, то нежности полны,
Горячие слова любви твердите?
Гул инди
(в сторону)
От милого снесу я все упреки.

Синее Чудовище
623
(Громко.)
Ахмет, ты должен знать, что нам нужна
Политика... Но я тебе признаюсь:
Я не люблю его, а ненавижу.
Ты добродетелен; так научи же,
О, научи меня его любить.
Дардане
Я научил бы... но разгневать вас
Я опасаюсь.
Гулинди
Нет, твоим устам
Все можно говорить: я не обижусь.
Дардане
Так будь я вами, я б к самой себе
Повел такую речь
(величественно):
О Гулинди!
Ты в низкой доле рождена была,
И продана сюда ты как рабыня,
Царь снизошел к тебе и полюбил
Тебя, рожденную в грязи рабыню.
Он все забыл: в любви великодушной
Тебя царицей сделал он!..
Гули нди
Довольно,
Ахмет, молчи, молчи.
Дардане
О нет, царица:
Позвольте досказать: я говорю ведь
За вас.
(Как выше.)
Неблагодарная! Люби,
Люби супруга своего, пускай
Бессчетные его благодеянья
Горячую любовь тебе внушат.

624
КАРЛО ГОЦЦИ
Но, если низость, себялюбье — дщери
Неблагодарности — тебе мешают
Любить царя, — люби сама себя,
Люби пристойность, царское величье
И честь свою и миру докажи,
Что благородство не в одном рожденье
И что родиться может в низкой доле
Душа, по добродетели своей
Достойная и скиптра и короны.
Гул и нди
(нежно)
Ахмет, ни слова больше... Ты хотел
Меня разгневать, оскорбить, но знай:
Своею речью только увеличил
Мою любовь. О если б так умел
На языке пленительном любви
Ты говорить! Тебя я обожаю.
Скрыть не могу, и, если на любовь
Мне не ответишь, я умру от горя.
(Планет.)
Дардане
(в сторону)
Так вот источник новых злоключений,
Предсказанных Чудовищем. Не смею
Открыться ей, иль мой Таэр погиб!
(Планет.)
Гул инди
Не плачь, мой мальчик. Ну чего ж бояться
Тебе, любви доверившись моей?
Ужель, о милый, обо мне ты плачешь?
Меня жалеешь? Нет, наверно, плачешь
Ты о своих несчастьях: ты изгнанник,
Ты разорен...
Дардане
Увы, мои несчастья
Ужаснее, чем думаете вы;
Теперь они умножились.
(Планет.)

Синее Чудовище
625
Гул и нди
О хитрый!
Не веришь мне? Боязнь и подозренье
Тебя смущают? Ну, смотри, я первой
Тебе доверюсь. Все твои несчастья
Могу я прекратить. Ведь я царица...
Царь дряхл, и нет наследника престола...
Фанфур на этом свете... только лишний...
А у меня гораздо больше власти,
Чем думаешь.
Дардане
(в сторону)
Преступная душа!
Что слышу я? Мне страшно.
Гулинди
Что ты скажешь
Ты удивляешься, любовь моя,
Что, несмотря на дерзостные речи,
Твоя царица все тебе прощает
И любит... Не дивись: любовь все может.
Но и любовь отвергнутая тоже
На все способна!
(Нежно.)
Что ж ты мне ответишь?
Дардане
Я думаю о том, как вы боялись,
Чтобы министры ваши не сказали
О вас мне всякой низкой клеветы.
И вот теперь вы сами мне открыли
Все то, о чем молчали все они.
Гулинди
(гордо)
О добродетельный глупец! Но бойся
Во мне ты гнев великий разбудить!
(Нежно.)

626
КАРЛО ГОЦЦИ
Оставь, оставь ненужные сомненья.
Люби меня... люби... Любить ты будешь?
Дардане
Любя царя, я вас любить не смею.
Гулинди
(вставая)
Неблагодарный! Дерзкий! Проклинаю
Тот миг, когда увидела тебя
И не хватило силы страсть мне скрыть.
Страшись моей ты власти над супругом,
Дрожи перед могуществом моим.
Дардане
(в сторону)
О мой Таэр! Открыться я не смею —
И вот во власти женщины безбожной.
(Громко.)
Клянусь вам, Гулинди, что никогда
Не полюблю вас — это невозможно.
Не прибавляйте к совести своей
Вы новых пятен и несчастий новых
Тому, кто без того убит судьбой.
И, если оскорбил вас дерзкой речью,
У ваших ног прощения молю.
Но о любви со мной не говорите!
ЯВЛЕНИЕ IX
Те же и Фа к фур.
Фанфур
Что вижу? Он у ног моей супруги?
Как?
(Сильно.)
Гулинди! Ахмет!
Гул инди
О мой Фанфур,
Не гневайся на Гулинди свою.

Синее Чудовище
627
Ахмет безумец — он решился жизнью
Пожертвовать за нас: он мне поклялся,
Что Синее Чудовище убьет.
Его хотела я отговорить
От этого безумства, но напрасно.
Меня просил он у тебя добиться
На этот страшный подвиг разрешенья;
Я отказала в этом сумасбродстве,
Он стал молить коленопреклоненно
Помочь ему... Ты поступай, как хочешь.
(С иронией, к Дардане.)
Избавим от опасности великой
Неопытного юношу: не знает
Он жизни, в правилах своих упрям:
Пред женщиной легко юнцам хвалиться!
Но, если хочет, — пусть идет, безумец.
(Тихо, к Дардане.)
Ты понял? Все зависит от тебя.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ X
Дардане, Фанфур.
Дардане
(в сторону)
Коварная! Я в ужасе...
Фанфур
(иронически)
Ты, воин!
Так смело ты намерен нас избавить
От страшного Чудовища? Но что же
Ты раньше, чем просить мою супругу,
Не попросил царя, который дал
Тебе приют?
Дардане
О царь Фанфур, поверьте,
Я не просил о том...

628
КАРЛО ГОЦЦИ
Фанфур
Что? Гул инди
Лгать не способна.
Дардане
Царь мой, я клянусь,
Что не просил...
Фанфур
Молчи, клятвопреступник!
Она вполне сказала справедливо:
«Пред женщиной легко юнцам хвалиться!»
Об остальном смолчала осторожно.
Да, да! Ее просил ты, но с надеждой, —
Уверен я, в глазах твоих читаю,
Мальчишка хитрый, — ты просил с расчетом,
Что доблестью похвалишься своей
Пред женщиной, она ж тебя не пустит
На подвиг и смертельную опасность.
Ты — низкий лицемер неблагодарный.
Едва успел ты водвориться здесь,
И так мне платишь за благодеянья,
И дерзостно ведешь себя с царицей,
Моей супругой? Небеса меня
Послали во время; наказан будешь.
На что надеялся? Ты красотой,
И юностью, и глупым самохвальством
Мечтал принесть соблазн душе великой,
Супруге добродетельной, царице!
Дардане
(в сторону)
О звезды! Что я слышу! Ослепленье
Ужасное! А я открыть не смею
Всей истины ему... — Нет, государь мой...
Фанфур
Молчи! Раз ты о том просил, сражайся
С Чудовищем и до заката солнца
Убей его: иль до восхода солнца
Заплатишь головой за неудачу.
Вы, воины мои, его возьмите,

Синее Чудовище
629
Сведите в лес, к пещере, — он пылает
Желанием Чудовище убить!
Учись, Ахмет, что значит соблазнять
Невинных женщин, доблестью хвалиться
И обольщать таких чистейших жен,
Что любят только одного супруга.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XI
Дардане одна.
Дардане
О, горе мне! Коварная злодейка!
Вот близится моих несчастий бездна.
Благословенны будьте вы, несчастья,
Коль вами будет мой Таэр спасен.
Молчать я буду и сносить смиренно
Все бедствия. К Чудовищу пойду,
Пожертвовать своей готова жизнью.
Он мне сказал: взгляни же на меня...
Ты скоро будешь здесь; и жизнь твоя
В опасности, но от нее не смеешь
Ты уклониться. — Это не опасность —
Смерть верная! Мне, слабому созданью,
Неопытному, хрупкому — сражаться
С Чудовищем невиданно ужасным,
С исчадьем ада! Но долой, о трусость!
Исполню все: навстречу смерти кинусь
И за Таэра с радостью умру!
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Дворец.
ЯВЛЕНИЕ I
Смеральдина, Труффальдино.
Смеральдина и Труффальдино встречаются. Им
кажется, что они как будто знакомы.
Труффальдино смутно вспоминает какую-то полученную
пощечину.
Смеральдина подтверждает, что это верно: это случилось в
соседнем лесу за то, что он позволил себе вольности. Она просит
извинения. Спрашивает, какая у него должность при дворе, не может
ли он ее устроить; она не знает, как ей жить.
Труффальдино хвастается любовью царицы Гул инди.
Спрашивает, как ее зовут.
Смеральдина, — Смеральдина и пр., она ищет места и пр.
Труффальдино, — не она ли девица Смеральдина?
Смеральдина, — она и есть.
Труффальдино, — так ей нечего заботиться о месте, место
ей уже готово.
Смеральдина, — какое? Царица не пожелала ее принять, и
она не знает, к кому обратиться и чем жить.
Труффальдино, — как? Она ничего не знает о том, что
вытянула жребий, благодаря которому у нее не будет больше никакой
нужды?
Смеральдина, — ничего не знает: какой жребий? В чем
дело?
Труффальдино (увидев приближающегося Бригеллу,
показывает), — вот тот, кто окончит все ее бедствия и пр. (Уходит.)

Синее Чудовище
631
ЯВЛЕНИЕ II
Смеральдина, Бри гелл а, солдаты.
Бри гелла
(смотря на Смеральдину)
Ох, у меня вся кровь взволновалась. Печальное предзнаменование,
плохое предсказание.
Смеральдина
(с радостными ужимками)
Ваша покорная слуга, синьор.
Бри гелла
(в сторону)
Те же черты, только в более взрослом виде... Две капли воды
покойная мать! О, как сердце бьется!
Смерал ьдина
Не нахожу слов, чтобы благодарить вас за то, что ваша милость
приняла участие во мне...
Бри гелл а
(в сторону)
Этот голос проникает мне прямо в сердце... Неужели мне суждено
узнать ее и этим умножить мое горе? Неужели я должен слепо
повиноваться и исполнить бесчеловечное повеление? Но к чему
доставлять себе лишние мучения?.. Надо повиноваться. (Планет.)
Смеральдина
(в сторону)
Плачет. Значит, и в этой стране, как и в других, люди способны
плакать над чужим несчастьем!
Бри гелла
(в сторону)
Но довольно; надо удовлетворить убийственное любопытство.
Соберись с духом, Бригелла! Вспомни, что ты воин, храбрый капитан,
призови себе на помощь воспоминание об античном героизме
греков и римлян. (Решительно.) Прекрасная девица, как ваше имя?
Смерал ьди на
Смеральдина, синьор.

632
КАРЛО ГОЦЦИ
Бри гелла
Крепись, Бригелла. — Откуда вы родом?
Смерал ьд и на
Из Бергамо, ваша милость.
Бри гелла
(в сторону)
Так оно и есть, так и есть! (Громко.) Нет ли у вас родимого пятна в
форме баклажана внизу живота?
С мерал ьди на
(в сторону)
Он, наверно, астролог. (Громко.) Есть, ваша милость, фиолетового
цвета.
Бри гелла
(в сторону)
О роковой баклажан! (Громко.) А ваша фамилия, умоляю вас, как
ваша фамилия?
С мерал ьди на
Менарелла, ваша светлость, Менарелла.
Бри гелла
О звезды! Чего же еще не хватает. Это она! Звезды, планеты,
созвездия! Благодарю вас, вы даете мне возможность обессмертить мое имя.
Смелее. Закончим эту трагическую сцену. — Знаешь ли ты, кто я?
Смерал ьд и н а
Мне сказали, что вы тот, кто составит мою судьбу.
Бри гелла
Составлю твою судьбу?.. Я — Бригелла, брат твой, уехавший из
Бергамо двенадцать лет тому назад и дослужившийся при этом дворе до
капитанского чина.
С мерал ьди на
О милый Бригелла, милый брат мой! Так это правда — все мои
несчастья окончены. Дай мне тебя обнять, дай тебя поцеловать, ах, я
умру от нежности!

Синее Чудовище
633
Бри гелла
(в сторону)
Я волнуюсь, я волнуюсь, я волнуюсь... Я больше не могу! (Планет.)
О, что за жизнь моя! Оставь меня. У нас нет больше времени... По
повелению монарха я должен отдать тебя на съедение Семиглавой
Гидре. Приготовься к тому, что она растерзает твое тело и будет
хрустеть твоими косточками, как поджаренными корочками.
Пожалуйста, без женских капризов: не подводи своего брата, помни героизм
нашего бергамского рода.
С мерал ьди на
Брат, ты шутишь? Как ты можешь шутить, когда мы свиделись с
тобою после стольких лет разлуки?
Бри гелла
Шучу? Эй, стража! Возьмите ее... сведите в башню... а завтра
утром... (В сторону.) О, страшно даже и вымолвить... (Громко.) А
завтра утром... отведите ее на съедение Гидре.
Смерал ьди на
(бросаясь на колени)
О брат мой, пощади! Я заклинаю тебя нашими детскими играми,
нашей былой любовью; теми слезами, что я проливала о тебе в
разлуке, той родственной кровью, которая течет в наших жилах, —
спаси свою несчастную сестру от такой страшной, такой мучительной
смерти! (Планет.)
Бри гелл а
(в сторону)
Я волнуюсь, я волнуюсь, я волнуюсь! (Планет. Решительно.)
Пробудись, героизм! Мой долг повиноваться монарху! Нет спасенья, нет!
Как? Ты дожила до таких лет? Ты скиталась по всему миру? И ты
умудрилась попасть в Нанкин девицей? Сама виновата: не надо
было приезжать сюда девушкой, чтобы подвергать испытанию
геройский дух твоего брата. Стража! Делайте ваше дело.
Смерал ьди на
(в бешенстве)
О изверг! О бесчеловечный брат!
Ну, что ж! Умру! Бесстрашно встречу смерть;
Но Небо за меня тебе отмстит,

634
КАРЛО ГОЦЦИ
И после смерти буду грозной тенью
С тобою вечно, неотступно я,
Не как сестра, не как жена твоя!
(Уходит с солдатами.)
Бригелла
О скорбь! Небесный огонь меня сразит!..
Но не моя ж вина перед сестрицей,
Что ей остаться удалось девицей.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Лес. Пещера. Камень.
Та эр в образе Чудовища выходит из пещеры с книгой в руках.
Таэр
Закон жестокий! Все во мне трепещет
От ужаса, от гнева. Страшный дух!
На что меня обрек! Каким ужасным
Опасностям подвергнешь Дардане,
Часть лучшую моей проклятой жизни?
О книга адская! К чему ж ты мне
Предсказываешь наш удел печальный?
К чему даешь такие указанья,
Неверные, скупые, как нам жизнь
В ужасных испытаньях сохранить?
Неопытное, юное созданье
Обречено сражаться с существами
Из бездны ада? Почему не смею
Сказать тебе: я здесь, я твой Таэр.
И почему же так судили звезды,
Что все во мне — и даже голос мой —
Тебе казаться будет чуждым?.. Как же
Могу тебя заставить полюбить
Чудовище, коль не скажу тебе,
Что это я под страшною личиной?
Но должен я молчать, что я Таэр —
Иль мертвым упаду. А если ты
Чудовищный мой образ не полюбишь,
Пока еще не встанет новый день,
Я все равно умру нежданной смертью,
И потеряю навсегда тебя.

Синее Чудовище
635
О ясный свет дневной! Я только завтра
Еще смогу тобою наслаждаться,
Потом меня обнимет вечный мрак.
О, дай мне сил снести все испытанья,
Все совершить, что книга мне велит,
А если я погибну, то спаси
Несчастную, что жизни мне дороже.
(Порывисто.)
Но вот она... Я узнаю ее!..
(Хочет бежать к ней навстречу.)
О Дардане... смотри, как твой супруг...
(Останавливается.)
Любовь чуть-чуть не погубила все.
Молчать... молчать... повиноваться книге.
(Уходит в пещеру.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Дардане с копьем, окруженная солдатами, Панталоне, Тарталья.
Π анталоне
Тарталья, кинь-ка взгляд на пещеру... Видишь его? Видишь?
Тартал ья
Нет еще... Но давай кончим дело, а то у меня уже лихорадка начинается.
Π анталоне
Вот это самое место, прекрасный юноша. Мне жаль вас: я хорошо
вижу, что храбрость ваша напускная; мордочка у вас точно после
тяжкой болезни, и я уверен, что если бы спустить с вас штанишки,
так мы бы увидели хорошенькие вещи.
Тартал ья
Будет тебе, венецианский болтун. Какого там черта штанишки и
хорошенькие вещи, сейчас не до панталонад.
Панталоне
Нет, мне его жаль; он был неосторожен, легкомыслен, и я хочу ему
прочитать нравоучение, так в течение получасика...

636
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Нравоучение в течение получасика? А тут Синее Чудовище! Вот оно!
Вот оно! (Убегает.)
Панталоне
Вот глупости!.. В час добрый, пастушок... (К солдатам, которые
убегают за ним.) За мною, дети!
ЯВЛЕНИЕ V
Дардане одна.
Дардане
О Небо! Помоги мне. Коль невинность
Достойна помощи; коль то, что я
Готова за любимого на смерть,
Ты видишь, на тебя моя надежда.
Ведь если ты теперь меня покинешь,
Так кто ж еще поможет в грозный час
Руке бессильной женщины несчастной?
ЯВЛЕНИЕ VI
Дардане, Таэр в образе Чудовища, с мечом, щит в одной руке, цепь в
другой, сбоку рог.
Дардане
Ну, выходи, Чудовище; должна я
Убить тебя, коль я смогу... А если
Меня убьешь, не много в этом славы.
(Приготовляется броситься на него с копьем.)
Таэр
Стой, Дардане... Копьем твоим не сможешь
Пронзить мне грудь: возьми вот этот меч.
(Дает ей меч, потом щит.)
Он крепче и острей... А вот и щит.
Вот грудь Чудовища, она готова
К смертельной ране от твоей руки.
Легко тебе со мной сражаться будет!

Синее Чудовище
637
Дардане
(в сторону у удивлена)
Какая речь! Какую человечность
Я встретила в ужасном этом звере!
(Берет мен и щит, бросая копье.)
Оружье принимаю. Я пришла
Убить тебя иль жизнь свою окончить
Согласно предсказанью твоему.
(Подвязывает меч, берет щит в руки.)
Таэр
(мягко)
Ужели у тебя хватило б духу
Моею кровью обагрить десницу,
В которую тебе вложил я меч?
Дал щит тебе... подставил грудь свою...
Не защищаюсь. Нет, не верю я
В твою жестокость. Что тебе я сделал?
Дардане
Злодей! Что сделал ты с моим Таэром?
Ты разлучил меня; наряд мой женский
Сменил ты на мужской; приказом странным,
Угрозами связал меня своими,
В отчаянье, в смертельную опасность
Безжалостно поверг меня. И смеешь
Ты спрашивать, что сделал мне?
Таэр
(в сторону)
О боги!
И я не смею ей открыть, кто я!
(К Дардане.)
Молю тебя, прекрасное созданье:
В несчастиях Таэра и твоих
Вини одну судьбу. Когда б ты знала,
Как горячо скорблю я о тебе
И о страданьях твоего Таэра,
Ты смерти не хотела бы моей;
И если ты словам моим не веришь,
О дочь моя, слезам моим горючим,
Моим слезам кровавым ты поверь!
(Плачет.)

638
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
Ты плачешь? Не пойму я... Так скажи,
Чудовище, скажи, где мой Таэр?
Что с ним и что любимому грозит?
Таэр
Я не могу открыть тебе, но верь,
Что окружает мрак его и гибель,
Судьбе попался в сети он, и знай,
Высокая душа, что если ты
Не победишь... Не победишь того,
Что верно для тебя непобедимо,
То до восхода солнца в этот день
Умрет Таэр.
Дардане
Умрет Таэр мой, если
Мне не удастся победить того,
Что верно для меня непобедимо?
К чему ж пытаться? Где же силу взять,
Чтоб совершить несовершимый подвиг,
Коль это невозможно, ты сказал?..
(Без сил садится на камень.)
Таэр
(поддерживая ее)
Не поддавайся так своей печали,
Коль ты не хочешь, чтобы раньше срока
Таэр твой умер, умер от тоски.
(Плачет.)
Дардане
(презрительно)
Такую нежность, счастье и любовь,
Какими мы с Таэром наслаждались,
Сумел ты оборвать, жестокий дух,
Исчадье ада... в самый сладкий миг,
И после стольких мук...
(Плачет.)

Синее Чудовише
639
Таэр, прости мне,
Где б ни был ты, мой друг, прости несчастной,
Что плохо так борюсь я за тебя.
Сейчас могу тебе отдать лишь слезы.
Чудовище всему виной, прости же,
Что плачу я, слезами исхожу.
(Плачет.)
Таэр
(в сторону)
Не разорвись, о сердце, от мучений!
Несчастная! Но я еще несчастней!
Молчать я должен, или я умру...
Смелей, Таэр! Будь тверд, пока есть сила...
Еще сегодня солнце не зашло,
И время есть до нового восхода.
(КДардане.)
Таэра ты не любишь, Дардане!
Таэр тебе вернее! Я не скрою,
Что жизнь твоя в опасности смертельной,
Но непонятна скорбь моя тебе.
Быть может, что тебя спасут от смерти
Мои советы и твоя отвага.
Но должен самый трудный подвиг
Открыть тебе, он будет тем труднее,
Чем более меня ты ненавидишь.
Смотри в мой лик и победи себя.
Не презирай меня. Узнай: твой милый
Твоим не будет больше никогда,
Коль раньше сердцем не смягчишься ты
И не полюбишь этот страшный образ.
Дардане
(вставая)
Что слышу, боги? Этот страшный образ
Должна я полюбить?
Таэр
О Дардане!
Молю тебя: вини в твоих несчастьях
Ты не того, кто пред тобой стоит,

640
КАРЛО ГОЦЦИ
Но грозный рок. Клянусь я всем святым,
Что если сердцем не смягчишься ты
И нежною любовью не полюбишь
Меня, Таэр погибнет для тебя,
И раньше, чем взойдет заутра солнце,
Плачь, плачь о нем: его в живых не будет.
Дардане
(гневно)
Безумное Чудовище, довольно!
Глазам моим вдвойне ты ненавистно.
Возможно ли? Еще твои злодейства
Не кончены, тебе все мало их?
Какой же странный рок меня гнетет?
Возможно ли к Чудовищу такому
Смягчиться сердцем? Полюбить его?
Таэр, Таэр, так ты навек потерян!
(Планет.)
Таэр
(в отчаянии)
Не плачь, о Дардане; не плачь, быть может,
Сама не зная, любишь ты меня...
(В сторону.)
Что я сказал? Увы! Смертельный трепет
Я чувствую...
(К Дардане.)
Узнай, не я виновник
Твоих несчастий...
(В сторону.)
Я себя гублю.
(К Дардане.)
Не ужасайся, будь тверда в несчастье.
Совет тебе полезен будет мой.
Ведь часто в благородном женском сердце
Способна благодарность пробудить
Любовь к тому, кто ненавистен был.
Спрячь бережно и этот меч и щит.

Синее Чудовище
641
Сюда пришла ты, чтоб меня убить,
Но этой смертью...
(В сторону.)
Что я говорю!
(КДардане.)
Но для тебя нет пользы в этой смерти.
Возьми, вот цепь, порвать ее нельзя;
Вот цепь... вот руки... вот вся жизнь моя:
Все отдаю тебе я добровольно.
Свяжи меня; теперь я пленник твой.
Пусть царь меня запрячет в подземелье,
И закует, и стражу мне приставит.
Ты ж в город победителем войдешь,
Народ восторженно тебя проводит.
Я за тобой безропотно пойду.
Когда тебе приблизиться противно,
Вот на себя я сам надену цепь.
(Надевает на себя цепь.)
Я раб твой! И молю я об одном:
Чтоб ненависть уменьшилась твоя
Хотя на каплю; чтобы ты смягчилась
И помнила, что если не полюбишь
Меня, то твой Таэр пропал навек.
Дардане
(в сторону)
Жестокость... Нежность... Ласка, и угрозы,
И милосердье в этом страшном звере...
Неслыханна судьба моя! Недаром
Сказал он мне: смотри ты на меня,
Внимательно смотри. Про остальное
Молчал. Теперь сказал он слишком много.
(Громко.)
О гнусный зверь! Ты хочешь обмануть
Меня своею ласковою речью,
Под тайнами лукавыми скрываешь
Ты грязную любовь...
Таэр
Стой, Дардане!
Не оскорбляй меня! Пусть гром небесный

642
КАРЛО ГОЦЦИ
Убьет меня, когда я лгу тебе.
Прошу твоей любви, но из любви
К Таэру, сам горю к тебе любовью,
Но для Таэра. Этими устами
Таэр тебе моленья посылает:
Люби меня!
(В сторону.)
Мне трудно удержать
Слова, и смерть я чую за собою.
(К Дардане.)
Я повторяю: это рок, и, если
Меня ты не полюбишь, он погиб.
Дардане
(в волнении)
Мутится ум... О, если для спасенья
Таэра... Сердце вынести не в силах...
(Глядит на Чудовище.)
Таэр
Смотри же на меня. Когда б свой образ
Мог изменить — любила б ты меня?
Дардане
(гневно)
Презренный! Если б ты красавцем был,
А не уродом гнусным, все равно
Любить тебя мне было б невозможно.
Любить могу я одного Таэра.
Ступай же в Нанкин впереди меня.
Таэр
Безропотно, смиренно и покорно,
Прекрасная, пойду перед тобой.
И знай, что скорбь, тяжеле этой цепи,
Несчастное Чудовище гнетет.
(Уходит.)

Синее Чудовище
643
Дардане
О боги! Мой Таэр! Я все стерплю.
Но как найти к Чудовищу любовь?
Тому не быть. Таэр, тебя лишиться?
Но знай, и жизни я тогда лишусь.
(Уходит за Таэром.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Дворец.
Г у л и н д и одна.
Гул и нди
(в волнении)
О, что я сделала! Ахмет мой нежный!
Израненный и весь в крови, наверно,
Лежишь ты мертвым на сырой земле.
Любимый лик, еще ты предо мною,
Глаза, как звезды, — так и вижу вас.
Увы, теперь вы навсегда закрылись.
Из-за меня ты умер! Умный, добрый,
Красавец юноша... О Гулинди!
Как сердце за себя тебе отмстило.
О, нестерпимо больно мне! Но что я?
Мою любовь презрел он, недостойный!
Царицу дерзкой речью оскорбил!
Ты мною был возвышен и отмечен.
Ведь мог ты раньше, чем идти на смерть,
Прийти ко мне, покорно умоляя,
Чтоб я тебя от гибели спасла.
И я тебе на это намекнула:
«Ты понял? Все зависит от тебя».
А ты, гордец, ко мне не возвратился;
Скорее, чем унизиться до просьбы,
Жизнь меньше милости моей ценя,
Ушел, чтоб кинуться в объятья смерти.
Им презрена, о чем же я горюю?
О чем горюю? Но в душе моей
Не радость мести, а одна тоска.
Отчаянье скрывать не в силах больше.
Ахмет! один владел ты этим сердцем!
Я часто притворялась, что люблю,
Я сотнями любовников меняла.

644
КАРЛО ГОЦЦИ
Все от каприза, оттого, что скучен
Был старый муж мне. Одного тебя,
Ахмет, любила я и предала!
(Плачет.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
Гулинди, Фанфур.
Фанфур
Ты плачешь, Гулинди? Я не ошибся.
Ты плачешь. Что тебя печалит?
Гул и нди
Правда,
Я плачу, и меня печалит то,
Что вижу я в супруге перемену.
Теперь супруг мой больше уж не прежний
Благочестивый, милосердный царь.
Не думая того, я оказалась
Женой тирана... Вот и вся причина
Горючих слез моих...
Фанфур
Как? Я тиран?
В чем ты меня винишь?
Гул и н д и
Не я виню.
Спроси о том у подданных своих,
Несчастного на смерть зачем послал ты?
Ведь я тебя просила, государь,
Избавить от опасности великой
Неопытного юношу: не знает
Он жизни; в правилах своих упрям.
Но ропщет двор, и по твоей вине
Мое порочат имя.
Фанфур
Гулинди,
Он оскорбил тебя: он отрицал...

Синее Чудовище
645
Гулинди
(прерывая)
Конечно, из боязни. Я ж сказала:
Пред женщиной легко хвалиться им.
А ты его на смерть толкнул, жестокий!
Фанфур
Как, мало, что тебе хвалился он!
С какою целью? Этого довольно,
Чтоб заслужил он смерть!
Гулинди
(гордо)
Так, значит, ревность
Могла тирана сделать из тебя?
Но, кажется, меня давно ты знаешь!
И спрашиваешь, что меня печалит?
О чем я плачу? Варвар! Можно ль больше
Чувствительную душу оскорбить?
Нет, не ждала я этого от мужа!..
Фанфур
О Небеса! Что сделал я! За что
(плачет)
Вы шлете мне страданье за страданьем?
Но этого не в силах я снести.
Что ж делать, Гулинди? Я не могу
Тебя разгневанной, суровой видеть!
Гул инди
Когда не поздно, честь мою спаси,
Несчастного от гибели избавив;
Тем прекратишь все толки о злодействе,
О слабости твоей... Не трать ни мига.
(В сторону.)
Спаси Ахмета, Небо!
Фанфур
Эй, министры!
Рабы! Солдаты!
За сценой крики, барабанный бой, трубы.

646
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ IX
Те же, Труффал ьд и но, потом Τ а рта л ья и Панталоне.
Труффал ьди но
(испуганный, с криками)
Синее Чудовище! Синее Чудовище! (Производит смятение, убегает.)
Гулинди
Что это? Ужас?
Фанфур
Что за шум и крики?
Тартал ья
(вбегает испуганный)
Ваше величество, ваше величество... помогите... Синее Чудовище,
Синее Чудовище близится к Нанкину... Его уже видно... оно
убивает, истребляет, сокрушает все по дороге... Я спрячусь, с вашего
дозволения, в дворцовую уборную. (Убегает.)
Гулинди
Ахмет погиб! Не знать мне больше счастья!
Фанфур
Что ждать еще? Чудовище во гневе...
Бегите, трусы! На запор ворота.
Боритесь с зверем!
Π анталоне
(радостно)
Кто бы это мог сказать, кто бы это мог сказать, ваше величество?
Фанфур
Но к чему пугать
Царицу и весь двор?
Панталоне
Кого пугать? Зачем пугать? Это все в честь героя! Этот мальчик с
пальчик так смел, что связал цепями Синее Чудовище! Он здесь,
вернулся победителем. Чудовище связано, как Падуанская обезьяна,

Синее Чудовище
647
а я не могу удержаться: пойду схвачу этого малыша за голову и дам
ему сорок поцелуев в щеки, потом обниму его, съем — проглочу,
как свежее яичко! (Уходит.)
Фанфур
Я радуюсь с тобой, моя супруга.
Пойду навстречу храброму ребенку!
Чудовище отныне в нашей власти!
Ахмета я сейчас к тебе пришлю.
Пускай твои прекрасные уста
Всю благодарность выскажут ему.
И ты сама назначь ему награду,
Какую он достойно заслужил.
Гулинди
Так юн — и так неотразимо смел.
Теперь не умереть бы мне от счастья!
Приди, Ахмет, возлюбленный, приди.
Я жду тебя. Я вымолю прощенье
И расскажу, как тосковала я,
Как я за жизнь твою дрожала страстно.
Я буду слезы лить и упаду
К твоим ногам без чувств, полуживая...
Любовь, внуши мне речи, ласки, слезы;
Внуши, как сердце победить его.
Иль угаси в моей груди огонь
Неугасимый. Если ж не полюбит
Меня Ахмет, я стану лютым зверем.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дворец.
ЯВЛЕНИЕ I
Панталоне, Тарталья в ночных колпаках, со светильниками.
Панталоне
Где вас черти носили?
Тартал ья
Я был в дворцовой уборной.
Π анталоне
И не вышли оттуда, чтобы присутствовать при таком зрелище?
Сдается мне, что вы глупы.
Тартал ья
А мне сдается, что ты семидесятилетний младенец. Сразу видно, что
любопытный венецианец. Мне совсем не интересно смотреть на
Чудовище. Если бы оно разорвало цепь, оно бы растерзало тебя на
клочки, вот как я сейчас десяток конвертов с адресами.
Π анталоне
О милейший мой хитрец, ты много потерял, что не видел встречи
царя Фанфура с Чудовищем и этой прелестью Ахметом.
Замечательные минуты, братец. Мы все плакали, как дети.
Тартал ья
Плакали? О чем?

Синее Чудовище
649
Π анталоне
Во-первых, да будет тебе известно, что Чудовище зовут Дзелу.
Тартал ья
Хорошо, Дзелу. О чем же тут плакать? Скорее смеяться можно.
Π анталоне
Во-вторых, оно говорит, что твой Цицерон.
Тартал ья
Превосходно, но это больше удивляет меня, чем заставляет плакать.
Панталоне
В-третьих, царь Фанфур хотел отрубить ему голову.
Тартал ья
Ну, тут я готов был бы лопнуть от смеха на радостях. Великолепно
бы сделал.
Π анталоне
Не говори этого! Если бы ты слышал, какую речь Дзелу сказало
царю, — и ты бы заплакал.
Тартал ья
Что же, например, сказало это Дзелу? (Зевает.)
Π анталоне
Как бы мне это вспомнить... погоди, постой, погоди... оно сказало...
погоди... Оно сказало... «Государь, я побежден»... Сказало: «Вот эта
цепь и мрачная тюрьма защитой будут вам от меня». Сказало...
погоди, постой:
«Молю, избавьте,
Меня от смерти лютой, а себя
От страшного несчастья, что грозит вам,
Коль я умру».
В этом месте оно принялось горько плакать и так смотрело, так
смотрело на царя. Никто не понимал, что оно хочет сказать, но все
равно. У нас начали дрожать подбородки, и мы распустили губы...
Оно сказало:

650
КАРЛО ГОЦЦИ
«Сейчас я вижу солнце.
Оно зайдет сегодня, завтра встанет,
На ужас всем, говорит, когда Ахмет иль вы
Меня казните смертью, говорит, встанет солнце,
А мне осталось жить один лишь день,
И на закате завтрашнего дня
Прощусь я с жизнью. Смерти ж не боюсь я».
Тут оно нежно поглядело на синьора Ахмета, рыдая и проливая слезы
величиной с орех! А мы стояли и хлопали глазами, как совы. Все эти
тайны, эти слезы взволновали царя, и он сам заплакал. Увидя, что
плачет его величество, все мы, кто из учтивости, кто из сочувствия,
начали рыдать, как выпоротые ребятишки. Царь стал ему задавать
всякие вопросы. Оно отвечало на все таинственно, проливая горькие
слезы. Словом, теперь Чудовище Дзелу сидит в надежной тюрьме,
крепко-накрепко скованное четырьмя цепями. Синьор Ахмет просил
разрешения быть на страже около Чудовища, и ему вручены ключи.
Словом, ты потерял великолепный случай поплакать, Тарталья. Да
ты спишь?
Тарталья
(зевая)
И совсем тут не над чем плакать. Я пойду и лягу: так и клонит ко
сну, уже пробило семь часов.
Панталоне
Фу, ты совсем оглупел. И тебе не интересно услышать самые
большие новости?
Тартал ья
(зевая)
Какие еще новости?
Панталоне
Пустяки! При дворе все дерутся и разговоров, разговоров! Ахмет три
часа совещался о чем-то с этой негодяйкой царицей.
Тартал ья
(зевая)
Неужели тебе никогда не надоедят сплетни, Панталоне?
Панталоне
Сплетни? Появилась надежда, что синьор Ахмет завтра утром
освободит город от нашествия Заколдованного Рыцаря и Гидры... Ну,
как?.. Перестал зевать при этой новости?

Синее Чудовище
651
Тарталья
Что? Что? Ты шутишь, Панталоне!
Панталоне
Ничуть не шучу. Царица ли влюбилась в мальчишку, мальчишка ли
влюбился в царицу, не все ли равно? Один черт! А этот седой
греховодник мечется от царицы к мальчишке и от мальчишки к царице.
Троица: царь, царица и мальчишка. В конце концов мальчишке
предстоит лишиться головы, если он не убьет Рыцаря и Гидру.
Сражение назначено на завтрашнее утро. У этой подлой оперной
царицы мозги в порядке. Если она причина всех этих бедствий, так она
же им положит конец с помощью того капитала, который у нее есть.
Бедный мальчуган поплатится жизнью, пожалуй, хотя все же
развязка истории с Чудовищем подает мне некоторые надежды, Тарталья!
Ну, а вы ступайте спать, драгоценный мой сурок, потому что, видя,
как вы зеваете, слушая все эти новости, даю вам слово, я не
выдержу и пущу вам свечку в морду. (Уходит )
Тарталья
Должно быть, я сплю и вижу во сне, что Панталоне мне тут несет
всякую чепуху. Но я, кажется, не в постели. Пойду лягу. (Хочет идти.)
ЯВЛЕНИЕ II
Тарталья, Труффальдино в рубашке и ночном колпаке.
Труффальдино говорит, что любовь и ревность — две
страшные вещи. Он ревнует к Ахмету, глаз не может сомкнуть, от
испарины шесть рубашек сменил; у него страшное сердцебиение,
дурнота и пр.
Тарталья удивляется. Спрашивает, куда это он идет в таком
виде?
Труффальдино, — был л и он когда-нибудь влюблен?
Τ а ρ τ а л ь я, — да. Но никогда не бегал по ночам в таком виде и т. д.
Труффальдино, — видно, он никогда не был влюблен в
царицу, а то и ему пришлось бы бегать в одной рубашке и т. д.
Ревновал ли он когда-нибудь?
Тарталья удивляется этим расспросам. Ему надоело, он хочет
уйти.
Труффальдино останавливает его: он не уйдет раньше, чем
объяснит ему, что такое любовь и ревность.
Тарталья советует ему спросить об этом какого-нибудь
философа. После сцены (любой на эту тему) он называет Труффальдино
сумасшедшим и уходит.

652
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ III
Труффальдино, Бригелла, солдаты с факелами.
Бригелла, — вот роковой час; заря восходит; он должен
отвести Смеральдину и привязать ее к столбу, в жертву Гидре, раньше
чем проснется Заколдованный Рыцарь.
Труффальдино останавливает его: не философ ли он?
Бригелла изумлен при виде такой фигуры. Да, он крайне
философски настроен.
Труффальдино, — хотел бы от него узнать, что такое любовь?
Бригелла тяжело вздыхает. Он знает одно, что родственная
любовь — это великая вещь. Плачет.
Труффальдино расспрашивает.
Бригелла говорит, что он должен отвести Смеральдину к
Гидре, а она его родная сестра, и т. д.
Труффальдино успокаивает его: в Китае смерть — пустое дело.
Бригелла, — почему?
Труффальдино говорит, что он может сохранить своей
сестре жизнь и после смерти.
Бригелла, — как? и т. д.
Труффальдино слышал, что китайцы, когда умирают,
крепко держат корову за хвост и, испуская последний вздох, попадают
прямо в заднее отверстие коровы, так и остаются живыми. Пусть он
заставит сестру крепко сжать коровий хвост, когда она будет
умирать, и таким образом она останется жива.
Бригелла сердится, спорит с ним.
Все уходят.
ЯВЛЕНИЕ IV
Темная камера.
Таэр в образе Чудовища, привязанный длинными цепями к колонне. В руках
у него книга.
Таэр
Отец не только не узнал меня,
Но сам же заключил меня в темницу.
На вид я страшен, ненавистен милой.
Она же за меня ежеминутно
На смерть готова. И молчать я должен,
Иначе — смерть. О грозный приговор!
Кто так еще страдал? Казалось, мне
Желать бы надо смерти, и, однако,
Боюсь я смерти. Ах! Лишь потому,

Синее Чудовище
653
Что разлучит она меня навеки
С возлюбленной, с супругою моей.
Дзелу! Дзелу! Что ж ты меня покинул?
Ты мне сказал: увидимся еще,
Коль все претерпишь. Что ж еще осталось
Мне претерпеть помимо тяжкой скорби,
Что прекратит и жизнь мою и муки?
(Смотрит вперед.)
Я вижу блеск. Что это? Новый луч
Того светила, чей закат сегодня
Смежит навек глаза мои. Но нет!
В могилу эту солнца луч не может
Проникнуть; здесь — отчаянье и мрак.
Не солнца луч, а милая моя
Обречена коварной Гулинди
На муки новые. Идет ко мне.
Смелей, Таэр! Надейся, помоги ей.
Но где надежду взять, что не погибнет
Жизнь, дорогая мне, и что любовь
Почувствует она ко мне, — ко мне,
Когда я сам себя готов пугаться?
ЯВЛЕНИЕ V
Τ а э ρ в образе Чудовища, Дардане с факелом.
Дардане
Дзелу жестокий! Ну, какой же можешь
Совет мне дать, как от беды спастись?
С неслыханным коварством Гулинди
Заставила теперь царя Фанфура...
Таэр
Я знаю все, несчастная. Она
Любви твоей хотела; обезумев,
Пошла на все, чтоб соблазнить тебя.
Ты в целомудренном сопротивленье
Упреками пронзила сердце ей.
Чем кончился ваш спор с злодейкой этой?
Дардане
О, горькими словами. Я сказала,
Что яду б дать ей должен был супруг

654
КАРЛО ГОЦЦИ
И что коль мне удастся победить,
То безнаказанной она не будет!
Таэр
И в споре ты ей ядом угрожала?
(В сторону, глядя в книгу.)
О горе! Наступает страшный миг.
Дардане
Она же вновь заставила царя,
Что поглупел от старости и страсти,
Дать обещанье, что меня казнят,
Когда в сраженье я не одолею
И Рыцаря и Семиглавой Гидры.
Таэр
И ты, любя несчастного Таэра,
Скрываешь, что ты женщина, и хочешь
Скорей погибнуть? О, если б только
Безмерной благодарности супруга
Довольно было, чтоб тебя спасти,
Ты б отмщена была, и он со мною
Не плакал бы о горестях твоих.
(Плачет.)
Дардане
Так знает мой Таэр, что я страдаю,
Что все терплю я из любви к нему?
Молю тебя, Дзелу, скажи мне, сжалься,
Где мой Таэр?
Таэр
Пока его оставим
С его тоской, в его печальном мраке
И будем думать о тебе. Уж скоро
Ты с страшным Рыцарем пойдешь на бой.
Он заколдован и несокрушим.
А дальше — встреча с Гидрой. Слушай: меч,
Что дал тебе я, только он и может
И Рыцаря и Гидру победить.
Чтоб вызвать Рыцаря на бой, труби
Ты в этот рог.

Синее Чудовище
655
(Дает ей рог.)
В нем чары, звук его
Повергнет в ужас Рыцаря. Сражаясь,
Едва почувствуешь, что ты слабеешь,
Покрепче рукоять меча сожми
И сразу ощутишь ты сил приток
Необычайный. Этот меч имеет
Большую силу — так же, как и щит.
Щит подставляй ты вражеским ударам,
И с каждым взмахом твоего меча
Твой враг терять и мощь и силу будет.
Вот чары, скрытые в моем щите.
И, если ты хоть раз один ударишь
Его нашлемник, победишь в бою,
Дивясь сама.
Дардане
Но как же с страшной Гидрой
Я справлюсь, если так она свирепа?
Таэр
Возьми и крепко ты держи во рту
Вот этот корень
(дает ей корень),
Чтобы яд дыханья,
Который испускают семь пастей,
Не отравил тебя. Напрасно будет
Ей наносить удары. Из семи
Голов одну отсечь, сейчас же две
У Гидры вырастают. С ней сражайся,
Фехтуя; помни, лишь один удар
Для нечисти опасен: постарайся
Пронзить ее под левою лопаткой.
Таким путем лишь смерть проникнет к ней.
Коль ранишь ты ее, ты победила.
Дардане
Что говоришь ты! Небеса помогут
Мне злополучной — может быть, удастся
Спасти от бед несчастный этот край.
Таэр
Не знаю, Дардане, чего желать мне:
Что лучше — смерть иль жизнь ужасной Гидры.

656
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
Вот снова тайны! Объясни мне их.
Таэр
(в сторону)
Как я могу сказать ей? Жизнь злодейки,
Жизнь Гулинди связует тайный рок
С презренной жизнью Гидры. Если Гидра
Погибнет, Гулинди здесь, при дворе,
Как новый Мелеагр, в мученьях страшных,
Испустит дух, а Дардане при всех
Грозила ядом ей — себе на гибель.
(Вслух.)
К чему искать тебе лишь новых страхов?
Лишь скорбь и слезы мог бы возвестить,
Скажи я больше.
Дардане
А когда ж настанет
Конец моим мученьям?
Таэр
Он настанет.
Скажи мне, несравненная царевна,
Скажи: в твоем чистейшем, верном сердце
Ко мне слегка смягчилось отвращенье?
Дардане
Исчез мой страх, и говорить мне стало
С тобой легко. Твоя ли человечность,
А может быть, глаза мои привыкли
К ужасной внешности твоей, — но больше
Не содрогаюсь, глядя на тебя.
Таэр
Я за тобой пошел, как раб, хоть мог бы
И не идти: я делом и советом
Тебя готов хранить и защищать.
Хоть капля благодарности, скажи мне,
Есть в сердце у тебя?
Дардане
Не скрою — есть.

Синее Чудовише
657
Таэр
Благодаренье Небу. Но скажи мне,
Когда ты шла сюда, уж на востоке
Всходило солнце?
Дардане
Уступала место
Заря его лучам.
Таэр
Молю я: вспомни,
Что если до заката солнца нынче
Твоя душа любовью не смягчится
Вот к этому ужасному уроду,
Несчастный твой Таэр погибнуть должен.
Дардане
(гневно)
О, помню, слишком помню! И хотела
Я победить себя и говорила
С тобой, стараясь сердцем измениться.
Но мысль одна, что ты причиной был
Несчастий наших, что из-за тебя
Таэр мой близок смерти, зажигает
Мне в сердце гнев; во много тысяч раз
Ты кажешься страшнее мне, гнуснее,
Ты, адское Чудовище! И хочешь,
Чтоб я тебя любила! О Таэр,
Таэр мой, ты погиб. Лечу в объятья
Опасности, чтоб первой умереть.
Надежды больше нет!..
(Уходит в негодовании.)
Таэр
(в отчаянии)
Благословенье
Богов с тобой. Спаси лишь жизнь свою.
Мне жизни собственной она дороже,
Судьба, в ней жизнь моя! А эта жизнь —
Не жизнь, а тысяча смертей в одной.

658
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VI
Декорация меняется.
С одной стороны башня с подъемным мостом. В перспективе городская стена
тоже с подъемным мостом; с другой стороны — колонна, к которой
привязывают девственниц, предназначенных в жертву Гидре. У подножия валяются
черепа, кости, руки, ноги — остатки от трапез Гидры. Опускается городской мост.
Бригелла, солдаты, Смеральдина в короткой одежде, плачущая.
Бри гелла
(входя)
Солнце восходит. Башенные ворота еще заперты. Надо
поторапливаться, потому что, когда Заколдованный Рыцарь проснется, он нас
всех проткнет, как куропаток.
Смеральдина
Черная душа! Как ты можешь еще заботиться о своей жизни, когда
ведешь собственную сестру на заклание, в жертву Гидре? Ах ты,
собака подлая, злодей проклятый!
Бригелла
Сокровище мое, если бы ты только могла заглянуть в сердце
мужчины, ты увидала бы, что внешность у нас всегда не согласуется с
внутренностью. Дорогая сестра, плоть и кровь моя! Дай мне всю
мою муку скрыть глубоко в сердце; я должен, к твоей и моей славе,
сохранить внешне вид героя, назло бренной человеческой
сущности. Эй, дети, смотрите, не открываются ли ворота, чтобы
Заколдованный Рыцарь не проломил мне головы.
Смерал ьди на
Ах ты, герой, ах ты, мошенник, трус, палач собственной своей
крови. Если уж ты должен повиноваться царю, так настоящим
героизмом было бы умереть благородно, жертвою Рыцаря или Гидры, и
рядом с твоей злополучной сестрой! (Плачет.)
Бри гелла
Невежество, бесполезная слабость, на которую философ не должен
быть способен. Ты получила воспитание, которое было в моде в
далеком прошлом. Героизм, как ты его понимаешь, это — устарелое
слово, которое встречается в истории и в романах, но которое в
наше время отброшено, как смехотворная вещь. Теперь необходимо
прививать себе здравый смысл. Если бы ты не была полна
предрассудков, результатов старомодного воспитания, если бы ты изучала
новейшие философские системы, — имя твое не попало бы в урну

Синее Чудовище
659
как имя девственницы и ты сама не попала бы в такое ужасное
положение. Героизм нынче — это выказывать смелость по отношению
к чужим и к своим несчастьям, лишь бы добиться исполнения своих
намерений. В мои намерения совершенно не входит, чтобы
Заколдованный Рыцарь выпустил мне кишки. Ну, баста, у меня нет
времени, и сейчас уже лишнее читать тебе наставления. Твердость —
вот современная философия, надо на нее смотреть философски. Эй,
братцы, гляньте за воротами... Живей, привязывайте ее к колонне.
Смерал ьдина
О Небеса! Не откажите мне хоть в одном утешении: пошлите
громовую стрелу, испепелите этого безбожника! (Планет.)
Смеральдину привязывают к колонне.
Бри гелл а
Слушай, сестренка, не приходи в такое отчаяние. Гидра не
появляется раньше, чем через час после восхода солнца; у тебя еще
осталось полчаса времени, раньше чем ты превратишься в прах, как эти
черепа и кости. Такова участь людей — мы все, рано или поздно, в
это превратимся. — Эй вы, поглядывайте на башню. — Так вот, да
будет тебе известно: некий мальчуган вызвался уничтожить и
Рыцаря и Гидру. Кто знает? Как говорится, «дуракам счастье», — а он и
ты достойны быть счастливыми. Я знаю, что знаю. Говорю тебе
последнее прости с гордым сознанием, что не пролил ни одной слезы,
и ухожу (смотрит на башню), потому что не желаю промедлением
ослабить свою доблесть, которая еще сильна милостью Небес. Но
вот и твой защитник, герой античного образца. Братцы, не будем
терять времени, удалимся в город.
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и Дардане.
Дардане
Ступайте в город; за моей спиной
Врата замкните. Жалкие вы души,
Умру один. В отчаянии жизнь
Не дорога.
Бригелла
Покорнейший слуга вашего отчаяния. (Уходит с солдатами, ворота
запираются за ними.)

660
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
(в сторону у смотря на плачущую Смеральдину)
Бедняжка! Если б только
Меня она узнала, вдвое горе,
Наверно, испытала бы! — Девица,
Не плачь...
С мерал ьди на
Чему же радоваться мне?
Дардане
Что у тебя в твой смертный час нежданно
Товарищ, есть.
Смеральдина
Плохое утешенье.
Дардане
Не приходи в отчаянье; быть может,
Судьба тебя спасет; а если нет, —
Смотри, как умирают, и бесстрашьем
Вооружи и сердце и чело.
(Трубит в рог.)
С вершины башни раздается ответный звук рога. Опускается подъемный мост
башни. На городской стене появляются толпы народа.
Выходит Рыцарь.
Смерал ьд и на
О боги! Помогите же ему,
Пока еще не появилась Гидра.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же, Заколдованный Рыцарь и народ на стене.
Рыцарь
(в сторону)
Мне этот звук внушает странный трепет.
(Громко.)
Кто здесь? Мальчишка? Ты зачем пришел?
Я не унижусь до тебя.

Синее Чудовище
661
Дардане
(надевая шлем, обнажая мен)
Пришел я
Убить тебя иль умереть, и только.
Рыцарь
Я не унижусь до тебя, мальчишка.
Прочь, сумасброд, — и миру ты поведай,
Что жалость я почувствовал к тебе.
Дардане
Не жалости, а смерти я ищу.
На бой! Убей меня или умри!
(Нападает на него.)
Рыцарь
А! Смерти хочешь? Приготовься к ней.
(Вынимает мен.)
Следует поединок. Дардане подставляет под удары свой щит. Смеральдина
делает, по желанию актрисы, какие-либо жесты, или топает ногами, или глядит
на него. Сражающиеся останавливаются.
Дардане
(в сторону, размахивая меном)
Чудесных сил я чувствую прилив.
Рыцарь
(в сторону, гневно, слабеющим голосом)
О, что со мной? Вы, духи адской бездны,
Я обессилен. Где же ваша помощь?
Он победит меня.
Дардане
Ну, что ж? О чем
Задумался?
Рыцарь
Задумался о том,
Как голову я дерзкую снесу!
(Нападает.)

662
КАРЛО ГОЦЦИ
Дардане
Нет, если силы Неба мне помогут,
Мой меч с тобою это совершит.
Поединок.
Рыцарь
(задыхающимся голосом)
Слабеют силы...
Дардане
Если б удалось мне
Ударить шлем его...
Рыцарь
(совсем обессилен)
Я не могу...
Дардане
(ударяет его по шлему, который спадает)
На, изверг!..
Рыцарь
О! Ты победил, ребенок!
Мрак. Молния. Разлетается пустое вооруженье: куда падает шлем, куда —
панцирь, куда — набедренник, куда — наручи — человека больше не видно.
Радостные клики народа на стенах, в то время как Дардане с изумлением
рассматривает лежащие части вооружения.
Дардане
Что вижу я?.. Дух... Тень... бесплотный призрак?
Сражался я с доспехами пустыми!
Смерал ьдина
(в ужасе)
Ах, воин, воин, жизнь моя, — вот Гидра,
Вот Гидра, Гидра! Ах, я умерла!
Видно пламя.

Синее Чудовище
663
Дардане
(разламывая корень, дает ей часть)
Не бойся, в рот возьми вот этот корень,
Держи его и за меня молись.
А если Небо хочет нашей смерти,
Будь твердой и достойно мы умрем.
(Гидре.)
Жестокий зверь, тебя убить я жажду
Не для того, чтоб жизнь свою спасти,
Но чтоб спасти и царство и вот эту
Несчастную. А что до всех несчастий,
Которые Дзелу мне предсказал,
Коль ты умрешь... О, мне они не страшны!
(Берет в рот корень, надевает щит, обнажает меч,)
Смеральдина дрожит, вопит и т. д. Появляется Гидра, идет прямо на Сме-
ральдину, которая удваивает вопли.
Дардане
(нападает на Гидру и наносит ей удары)
Ко мне, ты, гнусный зверь! И я могу
Быть пищей челюстям твоим железным.
Поединок с Гидрой.
(После нескольких поворотов ранит ее под левую лопатку.)
Вот роковой удар! Ты левый бок
Подставила — теперь моя победа!
Семь голов Гидры воют, кровь хлещет из ее бока, она падает на землю, корчась
в судорогах. Ликование, барабанный бой, опускается мост. Дардане бежит и
развязывает Смеральдину; обе, радостные, убегают в город. Декорация
меняется. Опускается занавес, изображающий комнату с диваном во дворце.
ЯВЛЕНИЕ IX
Фанфур, Гулинди, которой помогают две рабыни.
Гулинди
(входит разъяренная)
Оставьте... прочь... бегите... Смерть во мне...
(В сторону.)

664
КАРЛО ГОЦЦИ
Ахмет, злодей, Ахмет, ты перед смертью
Мне за себя отмстил... ты дал мне яд...
Я не ошиблась... ты грозил мне ядом...
Ты отравил меня... Ах! Нету силы.
Рабыни поддерживают Гул и иди.
Фанфур
(в отчаянии)
Но, Гулинди, любимая моя...
Что говоришь ты? Яд? Ахмет? Скажи мне...
Гул и нди
(в сторону)
Отравлена... сомнений больше нет.
Внутри огонь... Терзанье... жжет меня...
О боги...
(Громко.)
О Фанфур, я умираю,
От яда умираю...
Фанфур
Что я слышу!
Врачей моих скорей, рабы, врачей...
Но кто посмел... Быть может, ты случайно...
Питья целебного... Скорей...
Гул и нди
Не надо...
Напрасны все старанья... я ослепла...
Не вижу света... расстаюсь с душой.
Последний вздох уж на моих устах...
(В сторону.)
Ахмет, жестокий... если ты в живых,
Умру неотомщенной... Не хочу
Я умирать... О... о... какая мука!
(Падает на диван.)
Фанфур
Сейчас... помогут... милая... не бойся...

Синее Чудовище
665
Гул и н д и
Фанфур... Я умираю... Отравил
Меня Ахмет... Он... он...
Фанфур
Ахмет! Ахмет!
Но что его на это преступленье
Могло толкнуть?
Гул и н д и
О... что бы ты ни думал,
Супруг мой... Ты еще не все ведь знаешь.
Я не хотела для него быть тем,
Чем он хотел... Все Небесам открыто!
Грозил он ядом мне... и дал мне яд...
Не все о нем скажу... Так поступить
Не смел жестокий!.. Если он погиб,
Я рада гибели его... Но если
Он жив... Супруг — дай руку...
Фанфур
Скорбь и Ярость
Меня сразили... Вот моя рука.
Гул и нди
О, если ты любил меня, Фанфур,
И если жив Ахмет, то поклянись мне,
Что отомстишь ты за меня. О боги!
Клянись, что душу ты его пошлешь
Вслед за моей несчастною душой...
Вслед за моей... Я буду ждать его.
(Умирает.)
Фанфур
(в отчаянии)
Страдалица! Скончалась!.. Что мне делать?
Кто мне поможет? Скорбь моя! Оставь
Мне столько жизни, сколько надо будет,
Чтоб, если жив злодей, его казнить.
О ты, мое единственное счастье,
Погибшее, что перед смертью ты

666
КАРЛО ГОЦЦИ
Открыть хотела? «Что бы ты ни думал,
Супруг мой... Ты еще не все ведь знаешь.
Я не хотела для него быть тем,
Чем он хотел... Все Небесам открыто!»
«Не все о нем скажу... Так поступить
Не смел жестокий!..» Но его застал я
У ног ее с пылающим лицом,
При появлении моем в испуге,
В волненье был он... Да, сомненья нет,
На честь ее хотел он покуситься,
На честь мою, и дал отраву ей,
Чтоб не могла она открыть мне правды.
А ты, прекрасная душа, ты даже
В свой смертный час не все сказала мне,
Едва лишь намекнула на злодейство.
О юная красавица моя,
Твоя же красота тебя сгубила.
Ты будешь отмщена. Коль он погиб,
Я труп злодея брошу на съеденье
Зверям и псам... Спешу скорей узнать...
Радостные клики, барабанный бой.
Что значат эти радостные клики
И музыка в тяжелый самый миг,
Какой мне испытать случилось в жизни?
ЯВЛЕНИЕ X
Фанфур, Панталоне, Тарталья, Бригелла, Дарда не, солдаты.
Панталоне, Тарталья, Бригелла с жестами радости, ликующими
восклицаниями; Фанфур с жестами скорби; отвернув лицо, делает знак, чтобы замолчали.
Дардане
О государь! Свободно ваше царство.
Победу мне послали Небеса,
И я исполнил ваше повеленье.
Несчастья ваших подданных минули...
Фанфур
(в гневе)
Молчи, злодей... Смотри и ужасайся.
Я знаю все!
(Указывает на Гулинди.)

Синее Чудовише
667
Дардане
Что вижу? Гулинди?
Тарталья
Что случилось?
Панталоне
Царица скончалась. (Бригелле.) Как это случилось, синьор капитан?
Бри гелла
Ничего не знаю, у меня от страха сделался понос.
Фанфур
Не удивляйтесь. Перед вами жертва
Вот этого злодея, что сюда
На пользу вам, а мне на горе прибыл.
Он чести враг моей, его душа
Полна обманов черных и коварства.
Царицу тщетно соблазнить пытался
И умертвил ее, неблагодарный.
О дьявольская, низкая душа!
Нет больше сил, гнев омрачает взгляд мой.
Сковать его железными цепями...
В тюрьму его... И голову срубить,
А труп его на клочья растерзать...
Но казнь его я должен отложить,
Пока ко мне не возвратятся силы.
Хочу я сам увидеть месть мою.
Рабы! Любимую за мной несите,
Там я ее слезами оболью.
(К Панталоне и Тарталье.)
За мной, министры. Капитан, останься.
А этого с Чудовищем в темнице
Запри, закуй в тяжелые оковы.
(Уходит.)
Двое солдат уносят Гулинди.
Панталоне
(в сторону)
Ох, как мне неприятна эта история. Ведь, право, подвиги этого
мальчика прекрасны. Но он уж слишком отважен. (Уходит.)

668 КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(в сторону)
Вот мы освободились от четырех несчастий: Гулинди была худшим из
всех. Сердце у меня так и прыгает от радости. Но этот-то связывает
Чудовище, побеждает заколдованных рыцарей, умерщвляет гидр,
убивает цариц — и все это за какие-нибудь полутора суток! Он
чересчур храбр. Политика требует, чтобы такие люди не оставляли
потомства себе подобных на земле. В этом вопросе Фанфур — отличный
политик. (Уходит.)
Бригелла
Я очень огорчен, синьор, я вам так обязан, вы освободили мою
сестру от смерти, и мне крайне неприятно исполнять повеление царя.
Дардане
(которая стояла в задумчивости, закрыв глаза руками, гневно)
Молчи, не будь назойлив.
(Бросает меч.)
На, бери.
Веди меня.
(В сторону.)
Дзелу! Ужель Таэра
Таким путем спасла я? О, жестоко!
Пройдут часы, умру я страшной смертью,
И в память мне останется позор!
Винят меня в преступном покушенье
На честь царя, винят меня в убийстве
Царицы? И невинной я умру,
Не смея никому сказать на свете,
Что женщина и что невинна я?
О Небо, помоги мне, просвети
Меня, веди меня: сама я над собою
Теряю власть — надежды больше нет.
(Уходит в отчаянии.)
Бри гелла
Я герой, я философ. Но будь я на месте этого бедного мальчишки,
боюсь, и я бы стал трусом и более невежественным, чем мой зад!
(Уходит.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Дворец.
Панталоне, Тарталья.
Тартал ья
Не надоедайте мне больше, я сделал все, что мог.
Π анталоне
Не верю. Невозможно. Если бы я был тут, я убедил бы его бежать,
спасти свою жизнь. Это было бы менее ужасно. Царь упрям... Нам
не миновать народного восстания! Но вы — дрянной министр.
Тартал ья
Клянусь тебе непорочностью моей матери, что мы вместе с
капитаном Бригеллой держали его в караульне до сего часу, и я произнес
перед ним речь не хуже Сципиона Африканского, убеждая его
бежать. Чего вы еще хотите? Я ему дал в руки несколько монет,
оторвав их от собственного сердца, чтобы ему было с чем уйти... Он и
слушать не пожелал. Это упрямый мальчишка; он непременно хотел
идти к Чудовищу в темницу, и вот теперь Бригелла повел его.
Π анталоне
Жирный индюк! Ну да кто собаку поймал, тот ее и отвяжет. Его
величество отдал приказ, чтобы приговор был приведен в исполнение;
он сам хочет при этом присутствовать и желает, чтобы казнь была
совершена вечером, в тюрьме, при закрытых дверях. Наверно, он
сам видит, что иначе небезопасно. Не обойдется без какой-нибудь
чертовщины. Ну, Тарталья, мы того и гляди увидим нынче вечером
на троне Ахмета, а старого царя — на свалке.

670
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Я всегда за того, кто победит. У меня в запасе много всякого
почтения для того, в чьих руках скипетр. Ну, пойдем сопровождать этого
злого старикашку, уже поздно. Нет, с меня довольно, довольно:
иметь возможность спасти свою жизнь, убежать с двумя монетами,
которые были ему так великодушно предложены, — и не захотеть
этого? С меня довольно, довольно. (Уходит.)
Панталоне
Он сказал — две монеты, а я думаю, что это были два гроша, да к
тому же такие потертые, что ни одна собака их бы не разменяла.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Темница.
Та эр в образе Чудовища, прикованный к колонне; рядом с ним камень.
Таэр
(в волнении)
О, кто мне скажет, что с моей супругой?
Ее все нет. Погибла без сомненья,
О жертва злополучная! На гибель
Сама охотно бросилась она.
О день мучений! Страшный день, когда
Так медленно ползут часы и вместе
Так пролетают. Исстрадался я
При мысли о ее тоске и муках.
День этот — вечность и одно мгновенье.
День этот темный — я не видел солнца,
Но чувствую, оно к закату близко,
И смерть уже витает надо мной.
О, кто мне скажет, что с моей супругой,
И долго ль до заката... О, приди же,
Приди же, ночь, и муки прекрати.
ЯВЛЕНИЕ III
Таэр, голос Дзелу.
Голос Дзелу
Смелей, Таэр! Все свершено; остался
Один труднейший подвиг. Ободрись.

Синее Чудовише
671
Таэр
Несущий скорбь и утешенье голос,
Ты мне знаком...
Голос Дзелу
Да, это я, Дзелу,
Твой притеснитель говорит с тобой.
Лишь час остался до захода солнца.
Сберись же с духом и себя не выдай.
Увидишь скоро верную свою.
Пусть стерпит все, но пол свой не откроет.
Все сделай, чтоб любовь в ней пробудить.
Как знать? Быть может, ты любви добьешься.
Коль нет — мне жаль тебя. Один лишь час
Остался до заката. Друг, прощай.
Таэр
Жестокий голос, провозвестник горя!
Так ободряешь ты? Так, значит, солнце
Свой путь свершило, и один лишь час
Мне жить осталось? Час один? Терпенье!
Смерть, ты мне не страшна. Я утешаюсь,
Что Дардане еще живет и дышит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Таэр, Дардане в цепях.
Дардане
Несчастная еще живет и дышит,
Но жить недолго ей... и ты, жестокий,
Причина смерти Дардане. Царица
Внезапно умерла — не знаю как,
А я осуждена за покушенье
На честь и за убийство Гулинди.
Свой женский пол клялась не открывать
И потому теперь умру невинной
И обесславленной.
Таэр
(в сторону)
Всего ужасней
Мгновенье это. Что ты сделал, дух?

672
КАРЛО ГОЦЦИ
«Пусть стерпит все, но пол свой не откроет».
— Повиноваться надо, Дардане.
Лишь час остался до заката солнца.
Ты знаешь это. Неужели сердце
Твое не дрогнуло?..
Дардане
(гневно)
Оно дрожит
От гнева, от отчаянья пылает.
Гнев очи мне слепит, я проклинаю
Судьбу и то мгновенье роковое,
Когда я встретила тебя! Зверь гнусный,
Проклятый Небом, вышедший из ада
Со всей твоею дьявольскою тайной,
Неслыханной и невообразимой.
Таэр
Да, ты права.
(В сторону.)
Дзелу! Чего ж ты хочешь!
«Пусть стерпит все, но пол свой не откроет».
Что будет? Что мне делать?
(Нежно.)
Ты права,
Но вспомни о своем несчастном муже:
Один лишь час ему остался жизни —
Потом умрет он по твоей вине.
И ты не хочешь победить себя
Во имя милого?
Дардане
О беспощадный!
Ты знаешь ведь, что это невозможно.
Ты знаешь сам; ты сам сказал, что мне
Навек Таэра суждено лишиться
И что позорной смертью я умру!
О злобная душа! В чужом страданье
Находишь наслажденье ты себе?
Так ты решил сломать две наши жизни,
Как стебельки цветов, и это после
Таких страданий, после моря слез...
(Плачет.)

Синее Чудовище
673
Таэр
(приближаясь, ласково)
Прошу тебя, любовь моя, коль дорог
Тебе Таэр, и жизнь его, и счастье, —
Попробуй невозможность победить!
Подумай: от твоей любви зависит
Теперь спасти несчастнейшую душу,
Которой только несколько мгновений
Осталось жить в несчастной оболочке.
Дардане
Прочь от меня! Твой образ с каждым мигом
Гнев хуже распаляет мой. Не можешь
В таком моем ужасном положенье
Ты требовать с насмешкой от меня,
Чтоб невозможность победила я!
Но слышу... ржавые скрипят засовы...
Тюремные ворота отпирают...
Миг наступил. Мне голову отрубят.
Так я спасу Таэра? Так с ним свижусь?
Ты издевался над моей печалью!
Но обмануть могу твои надежды
И обесславленной не умереть.
Пусть гневный царь придет. Ему открою,
Что женщина и что невинна я.
И рухнет адский замысел тогда.
И если не умру позорной смертью,
То будет для меня Таэр потерян,
Как ты хотел, — сумею я тогда,
Невинность доказав свою, покончить
Своей рукой с страданьем этой жизни.
Пусть царь придет, узнает он, кто я.
Таэр
(в сторону)
Дзелу жестокий! Как же быть? Что сделать?
«Пусть стерпит все, на пол свой не откроет».
Да... слышу... ржавые скрипят засовы...
Ужель погибнуть дам моей любимой?
Но до конца судьбе я повинуюсь.
— Не выдавай себя, не выдавай,
Крепись, любовь моя! Коль все откроешь,
Погиб Таэр, — о, победи себя,

674
КАРЛО ГОЦЦИ
Иначе твой супруг умрет. Припомни
Все, что я сделал для тебя; припомни,
Как о тебе и о твоем Таэре
Я проливал горючих слез потоки.
Коль мало их, то новыми слезами
Насыть ты душу. Сжалься над Таэром.
(Горько планет.)
Дардане
Дай мне Таэра хоть на миг увидеть.
Скажи, где он! Дзелу, клянусь тебе,
Когда лишь эту просьбу ты исполнишь,
Я скрою все и с радостью умру!
Таэр
Какая мука! — Дочь моя, молю,
Не требуй этого: я не могу.
Дардане
Упрямый изверг! Я пылаю гневом!
Но повтори, Чудовище, мне клятву:
Клянись, что если я царю откроюсь,
Таэр погиб? Клянись, что если я
Тебя не полюблю, то в час заката
Любимый мой Таэр утратит жизнь?
Таэр
Клянусь всем тем, что есть святого в Небе,
И адской бездной, и своею жизнью,
И головой — клянусь, что это так!
Дардане
(решительно)
Так невозможно победить мне сердце
И полюбить.тебя — в моей лишь власти
Скрыть, что я женщина. Приди же, смерть!
Таэр не мог бы мне в вину поставить,
Что не могу Чудовище любить я.
Могла бы я избегнуть лютой смерти,
Сказав, кто я, открыв свою невинность.
Но за него я рада жизнь отдать,

Синее Чудовище
675
И побеждает грозный ужас смерти
Одна лишь мысль: чрез несколько мгновений
Умрет Таэр мой, но умру и я,
И за его прекрасною душою
Последует тогда душа моя!
Таэр
(с восторгом)
Любовь моя! — О, есть ли хуже мука? —
Так нет надежды, что меня полюбишь
Ты из любви к нему?
Дардане
Мне гнусно слушать,
Как о любви ты говоришь. Сумею
Из-за любви к Таэру умереть,
Но не могу я полюбить тебя.
Таэр
Неблагодарная! Коль есть во мне
Остаток сил, так знай: Таэр умрет,
Но ты, ты будешь жить — Таэр так хочет, —
Терзаема тоской и угрызеньем,
Что ты могла так пылко ненавидеть
Того, кто спас тебя от лютой смерти,
Кто плакал о тебе и тосковал,
Кто хочет возвратить тебе супруга!..
Ты ни его моленьям, ни слезам
Не верила. Таэра ты убила.
Дардане
Ты с воздухом беседуешь, Дзелу.
Но вот и царь, он — воплощенье гнева,
Таэр! Я твердо встречу смерть мою.
Одно меня терзает, что пред тем,
Как поразит меня удар смертельный,
Хотя на миг тебя я не увижу,
Что не с тобой умру.
Таэр
(в волнении)
О верх мучений!
На что еще надеяться могу.

676
КАРЛО ГОЦЦИ
Летят минуты. Солнце уж готово
Исчезнуть в море. Чувствую, что близко
Предсказанный мне духом страшный трепет,
Огонь смертельный в жилах, а на сердце
Прикосновенье ледяной руки.
Куда бы взор ни обратил я, всюду
Мне чудится зловещий образ смерти.
Дзелу! Чего тебе еще? Ужели
Смотреть, как дорогая голова
На плаху скатится передо мною?
Невинной жертвы прекратится жизнь?
Терпенье... До последней капли крови
Все должен я испробовать, а там
Пусть смерть придет, и я склонюсь пред нею.
ЯВЛЕНИЕ V
Те же, солдаты с факелами, π ал а ч с обнаженной секирой, Π анта л о не,
Тарталья, Бригелла и Фанфур. Мрачная музыка.
Фанфур
Я утолю свой гнев и месть свою.
Срубите голову ему: я жажду
Злодея крови.
Дардане
Голова готова,
Готова кровь моя рекою хлынуть —
За грех или невинно, — но не медли,
Мне ненавистна каждая минута.
(Становится на колени, склоняет голову.)
Палач приближается.
Таэр
Стой, царь!.. Народ!.. Солдаты! Неужели
Вы стерпите, чтоб умер ваш спаситель?
Смотрите, он изнемогал, сражаясь
За вас, еще чело его в поту.
Он жертвовал за вас своею жизнью!
Фанфур
Что слышу я? Чудовище в цепях
В присутствии царя дерзает нагло

Синее Чудовище
677
На возмущенье подбивать народ?
Эй! Нанести ему удар смертельный!
Пусть тысяча смертей сразит злодея.
Палач приближается.
Таэр
Стой!
Жесты Панталоне, Тартальи, Бригеллы палачу, который приостанавливается
тайно от царя.
Царь! Он неповинен: смерть царицы
Должна была случиться с смертью Гидры.
Таков ее удел. Все те удары,
Что выносил несчастный город твой,
Тебе послало Небо, наказуя
Разврат твоей порочной Гулинди.
Она Ахмета тщетно соблазняла.
Он честь твою ей не дал запятнать.
Порочная душа из низкой мести
На гибель верную его послала
И в смертный час свой, мщением пылая,
Его на смерть безвинно обрекла.
Фанфур
(в гневе)
Что ж медлят исполнять приказ царя?
Как мне стерпеть кощунственные речи
Из адских уст? Чудовище, ты будешь
Товарищем ему в его судьбе.
Разите! Да прольется кровь Ахмета!
Палач приближается.
Таэр
(в сторону, в отчаянии)
Нет, должен я спасти мою любовь.
Дзелу сказал: «Пускай она не мыслит
Открыть свой пол». Но мне ж не приказал он,
Чтоб я скрывал, что женщина она...
Палач заносит секиру.
Остановись, палач. Узнай же, царь:
Перед тобою женщина стоит,

678
КАРЛО ГОЦЦИ
Ей имя Дардане, она супруга
Наследника и сына твоего.
Досель ты заблуждался, полагая,
Что умер он, и слезы лил напрасно.
Но с этой лишь минуты можешь плакать —
Погиб несчастный. Дардане, живи!
Гром, молнии, сотрясается земля. На Дардане появляются роскошные одежды.
Фанфур
(в смятении)
В глазах темнеет... Боги, что я вижу?
Панталоне
Тарталья, беги скорее за хирургом, у меня головокружение...
Тарталья
Белая магия, Панталоне, белая магия!
Бригелла
Это затмение. Сражение солнца с луной.
Дардане
Дзелу! К чему! Не вырывай, жестокий,
Меня у смерти: умереть я жажду.
Таэр
Живи. Дай умереть тому, кто должен
Свершить свою судьбу. Ты будешь жить.
Пример неблагодарности жестокий,
И верности, и пламенной любви,
И ненависти праведной, невинной...
Пример единый в мире. Горе! Горе!
Я чувствую, что солнце тонет в море...
Какой огонь пылает в голове,
Какой ужасный трепет ощущаю...
Мне хладная рука сжимает сердце...
О Дардане... ты не могла любить...
Мой страшный лик... но более ни слова...
Неблагодарная!.. Молчу... молчу...
И умираю!..
(Дрожа, падает на камень*)

Синее Чудовище
679
Дардане
Ты... Ты умираешь?
(В сторонуf подозрительно.)
Но если смерть ждала Таэра, не Дзелу?
Дзелу был должен жить, Таэр погибнуть?
О, сколько нежных слов, и слез, и мук
Из-за меня?.. И разве превращенья
Не испытала я? О луч небесный,
Ты озарил, как молния, меня!..
Ты пробудил такое подозренье...
Дзелу... О боги!
(Наклоняется к нему нежно, берет его за руку.)
Но еще не поздно...
На помощь, Небеса... Дзелу, о боги!
От ужаса не содрогаюсь больше,
Твой страшный лик не ненавистен мне.
Смягчилось сердце... Я сама не знаю,
Что чувствую... смятение... надежду...
Я не могла души твоей прекрасной
Не полюбить!.. И родилась любовь
Из благодарности, из состраданья...
Живи, Дзелу, живи... Люблю тебя!
Опять гром, молнии, сотрясается земля. Таэр из Чудовища превращается в
великолепно одетого принца; темница превращается в сияющую роскошную
залу, в которой появляется Дзелу.
ЯВЛЕНИЕ VI
Те же и Дзелу.
Дардане
Супруг мой!
Таэр
Милая!
Обнимаются.
Фанфур
Таэр, мой сын!
О, кто тебя вернул в мои объятья?
Панталоне, Тарталь я, Бри гелла — о, какие чудеса!

680
КАРЛО ГОЦЦИ
Дзел у
Царь, Дардане, Таэр и вы, министры,
Не изумляйтесь: Небу все возможно!
Все привиденья, чудеса и гидры,
Чудовища, победы, превращенья,
Что видели вы в этом вашем царстве, —
Все только аллегории, все сказки
Былых годин, ценимые когда-то,
У современных авторов теперь
В пренебреженье; но наскучить вам
Я не хотел бы, их разоблачая.
Мы вместе с вами разъясним все скоро
И насладимся вместе, вынимая
Из старого, забытого ларца
Все вымыслы поэзии старинной,
Которые уже сейчас не в моде,
Но нравятся почтенным знатокам.
Счастливые любовники! Пример
Единственный, быть может, в целом мире
Любви, и верности, и постоянства, —
Простите мне! Причиной ваших мук
Была судьба; в них было мне спасенье.
Вам все теперь вернулось, даже слуги,
Узнавшие друг друга наконец.
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Те же и Труффальдино, ухаживающий за Смеральдиной, как в
первом действии.
Труффал ьд и но
Что может быть нам слаще,
Что для нас милей... и т. д.
Видит Таэра. Его радость и приветствия.
Смеральдина видит Дардане; ее радость и приветствия.
Дардане
Но торжество отложено: мы ждем
С сердечным трепетом, бледнея в страхе,
Что скажут зрители? От вас одних,
От одобренья вашего зависят
Все наши радости и все печали.
Какое счастье будет, если вы
Нам возвестите радость и веселье!
ЗАНАВЕС

ФИЛОСОФСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ ТЕАТРА
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод С. Герасимовой

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Тарталья — король Монтеротондо.
Тартальона — престарелая королева Тароков, его мать.
Нинетта ^- жена Тартальи.
Ренцо
_ , ее дети-близнецы
Барбарина
Помпея — статуя, возлюбленная Ренцо.
Кальмон — назидательная статуя античности, царь Изваяний.
Бригелла — поэт и прорицатель, притворно влюбленный в Тартальону.
Труффальдино — колбасник.
Смеральдина — его жена.
Панталоне — министр Тартальи.
Зеленая Птичка— король Террадомбры, влюбленный в Барбарину.
Яблоки, поющие.
Золотая вода, звучная, плачущая.
Статуя из Тревизо.
Ρ и оба с маврам и — статуи с Кампо Деи Мори в Венеции.
Голос Серпентины, феи.
Кам пелло 1
> уличные рассказчики, статуи.
Ч иголотти J
Слуги, стража и разные звери.
Действие происходит как в вымышленном городе Монтеротондо, так и в саду
Серпентины, и у холма Людоеда, и в иных местах, соответствующих духу
сказочного представления.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Улица в Монтеротондо.
ЯВЛЕНИЕ 1
Бригелла в образе прорицателя, причем карикатурного. Панталоне,
встав сзади, внимательно слушает.
Бригелла
(в сторону, с воодушевлением)
О солнце — вещий символ
Круговорота судеб —
С высот безмерных людям
Укоры шлет во зле невыносимом!
Π анталоне
(в сторону)
Этот поэт кого угодно с ума сведет. Что ни слово — картина, а
стихи — как для свадебного подарочка!
Бригелла
(как и раньше)
О королева из страны Тароков!
Судьба Тартальи, что невинен!
О Ренцо с Барбариной!
Сей плод созрел на древе рока!
Панталоне
(в сторону)
Ну и ну? Далась ему царская кровь Монтеротондо. Королева
Тароков у него бедная! Заслужила, сударь, заслужила! Да она — старая
хрычовка, с тех пор как король Тарталья, ее сын, уехал, только и

Зеленая Птичка
685
знает, что тиранить подданных. А он? Разве он заслуживает счастья,
если на восемнадцать лет бросил королевство и все это время им
правит сущая мегера? Жаль, что она не издохла прямо на свадьбе
сына, когда у нее приключилась рожа на ногах. А это о чем: «О Рен-
цо с Барбариной! Сей плод созрел на древе рока»?
Бри гелла
(как и раньше)
О дух покойного владыки Треф,
Невидимый, державный!
Кто был в делах Монтеротондо равный?!
И с чем сравнится его ложь и блеф!?
Панталоне
(как и раньше)
Кто ж ему в делах равный? И что за дела: на глазах у всех апельсины
превращались в женщин, женщины — в голубок, а голубки — в
королев (светлая им память)?
Бри гелл а
(как и раньше)
Нет больше запрета
Тарталье век царствовать.
Покинет Нинетта
Острог — будет здравствовать.
И возродятся, выйдя из пучины
Страданий, царственные Апельсины.
Π анталоне
(в сторону)
Чепуха какая-то! И чего ради я стою, как дурак, да еще, разиня рот,
слушаю его! Этот малый великий прорицатель — раз в шесть
сильнее альманаха. «Нет больше запрета Тарталье век царствовать»? Все
ясно! Ведь скоро девятнадцать лет, как король Тарталья ушел
воевать с мятежниками, и нет о нем ни слуху, ни духу — а сегодня
вечером — ясное дело — он вернется! «Нинетта будет здравствовать»?
Увы! В этом мире я ее больше не увижу: вот уж восемнадцать лет,
как королеву Нинетту заживо похоронили под сточной ямой, — и
все из-за ненависти старой фурии, — я видел все сам, собственными
глазами. Кто поверит, что она не истлела и не рассыпалась в прах?
«И возродятся царственные Апельсины»? Не возродятся, как ни
трудно с этим смириться! Кажется, тот роковой миг длится и сейчас:
вот бедняжка Нинетта, покойная королева, рождает близнецов, маль-

686
КАРЛО ГОЦЦИ
чика и девочку, красивых, как апельсин и розочка, а вот ее заживо
хоронят в сточной яме. А старая хрычовка, их родная бабка,
заставляет меня зарезать крошек. Болит! Болит душа! И нет сил молчать!
И кажется, что как наяву вижу это черное дело: вот вместо
близнецов кладут в колыбель двух уродцев — щенят, их родила придворная
костюмерша. Затем бабка пишет депешу — гнусное обвинение,
возмутительную ложь, за которой последовали все эти ужасные
распоряжения, — а ведь о них вспоминают у камина, словно сказку
рассказывают! К счастью, у меня не достало духу зарезать крох. И я, как
сейчас помню, взял двадцать четыре локтя первоклассной венецианской
клеенки, которой торгует Трагетто дель Бузо, и как можно
аккуратнее завернул деток; позаботился, чтоб они оставались сухими, чтоб
им было уютно, — а затем бросил драгоценный сверток в реку, бабке
же принес пару козлиных сердец, — ибо так в сих случаях поступают
настоящие министры. Если они не захлебнулись и не умерли с
голода, то за эти восемнадцать лет они, верно, отдали Богу душу оттого,
что я зашил их такой прочной бечевкой, что им уж точно было
некуда расти. Вы прекрасный поэт, мой милый астролог, но вам не дано
подражать, поэтому не старайтесь говорить на тосканском наречии;
пусть вам везет в трудах, а не в словах. Небо может дать великие
таланты — с их помощью люди начинают пророчествовать да
изрекать, но при этом несут такую чушь, что редкий не рассмеется им в
глаза! Дело конченное: род Апельсинов пресекся.
Бри гелла
(прикасаясь, как и прежде, руками ко лбу)
Господь! От яблок — петь они закляты —
От пляшущей воды, текущей златом,
От мудрствующих королей пернатых
Вновь Тартальону защити!
Ведь если его чудом не спасти,
Его замучат статуи кошмаром,
Когда вдруг потекут и станут паром,
Затем его болото втянет смело
Он будет звездочета
Напрасно звать — мудрейшего Бригеллу!
(Очнувшись)
Ох-ох-ох! Меня покидает божественное вдохновенье; я становлюсь
дураком, серостью, как все. На меня наваливается томность и
разливается по легким, я сейчас упаду в обморок. Но что это? Я
оказался рядом с колбасной! Подкрепимся баландой за два сольдо и
вылечим бессилье, до которого меня довел не то божественный огонь, не
то поэтический жар.

Зеленая Птичка
687
Π анталоне
Провались я на этом месте, чудесней стихов не слыхал. Я не понял в
них ни полслова, но как они хороши, — просто божественны!
Яблоки поют песни, воды пляшут, текут, становятся паром... Что ни
говори, а нечто великое и впрямь должно случиться при дворе.
Сколько невообразимых вещей я повидал — грех не усомниться и не стать
философом-пирронианцем до кончиков пальцев. Какой же
получился бардак после всех этих превращений! Себя сжигают арапка
Смеральдина и Бригелла, за ними — слуга валета Треф, но после
самосожжения арапка Смеральдина воскресает белой, — чем ни
старая трубка, брошенная в огонь! Труффальдино же женится на ней, а
он ведь придворный повар, так что им с руки открыть новую
колбасную. Бригелла же сгорает, как сонет к диссертации, и, конечно
же, восстает из праха, став пророком и великим поэтом. Чему
теперь удивляться — невозможного нет и быть не может! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Труффальдино в виде колбасника и Смеральдина.
Труффальдино кричит, что у него нет мочи ее терпеть, ведь
пока она оставалась пеплом, то была хоть и гадостью, но полезной,
что если ей так уж хотелось воскреснуть, то почему ж обязательно
дурой, ведь куда лучше оставаться простыми угольками. Клянет час,
когда они поженились, уверяет, что с ней его ждет неминуемая
смерть, и т.д.
Смеральдина, — уж конечно, пеплом быть лучше, чем
женой такого плута, как он, — ведь он только о том и думает, как
набить брюхо, а затем начинает мотать деньги, потакая своим
страстям, — а капитал, который надо вложить в торговлю, то есть в их
лавку, тает.
Труффальдино уверяет, что когда был придворным
поваром, то сам сколотил капитал, добыл его потом и честным
воровством, — а что-что, а это уж повару простительно; теперь же он
жалеет, что не кинул все в реку, а открыл колбасную, ведь жена все
равно тайком раздает что под руку попалось городским подружкам-
болтушкам: и требуху, и колбасу и т.д. И хуже того — отпускает в
долг носильщикам, извозчикам и даже, — (кому сказать — не
поверят), причем в нынешний-то век, — поэтам!
Смеральдина берет в свидетели Небо, что если она и
потакала ближним, то от чистого сердца, впрочем, и о процветании
торговли всегда заботилась, а ее муженек сам себя всякий час объедал,
ведь он был не прочь полакомиться в любой час и миг, а с жареной
печенкой не расставался даже ночью, кладя ее под подушку; кроме
того, сколько товара ушло налево, сколько потрачено на женщин

688
КАРЛО ГОЦЦИ
легкого поведения, а этим ее муженек причинил вред не только
торговле, но и себе, потому что потом был вынужден раздавать ветчину
да сосиски и врачам, и хирургам, и аптекарям...
Труффальдино пришел в ярость, ведь она стремится любым
способом оправдаться и оставить последнее слово за собой. И это
притом, что в лавке днем с огнем ничего не найдешь, кроме четырех
сухих осьминогов и пары гроссов жареных угрей. Она разорила его
своей роскошью и безудержной расточительностью; небо не послало
им детей, точнее их единственный ребенок умер во младенчестве; но
она вопреки воле мужа взяла двух крошек — их, завернутых в
клеенку, случайно нашли в воде, — захотела их вскормить, а в результате
их лавка окончательно разорилась; с тех пор он невзлюбил жену,
отказал ей в супружеских ласках, думая, что так будет легче его
истерзанной ненавистью душе; ведь главная причина его разорения — ее
желание не отпускать от себя мальчишку и девчонку, пока им не
минет восемнадцать лет, — но что же может быть глупей, — и т.д.
Смеральдина обрушивает не него свой гнев: — он не смеет
хоть словом, хоть делом оскорблять Ренцо и Барбарину, пусть он не
думает, что и управы на него не найдется.
Труффальдино решил окончательно и бесповоротно: чтобы
ноги их не было в его доме.
Смеральдина. Ее скорбь, сострадание, ее похвала Ренцо и
Барбарине, ведь они так послушны и добры, стоически переносят
лишения. Они едят отбросы; усердно учатся; готовы служить и
приносить пользу: Ренцо, например, всегда возвращается с охоты,
принося зайцев, и т. д.; Барбарина стирает, подметает и даже ходит по
дрова, и т.д.
ЯВЛЕНИЕ III
Те же, в глубине сцены Ренцо с аркебузом и книгой и Барбарина с
вязанкой дров и книгой, оба в потрепанной одежде.
Барбари на
Любимый брат мой, Ренцо, мать с отцом
Усердно спорят.
Рен цо
Послушать бы их надо.
Смотрят, остановившись.
Смеральдина (к Труффальдино): если он посмеет сказать
хоть одно обидное слово в адрес Ренцо или Барбарине, она будет
страшна в своем гневе.

Зеленая Птичка
689
Труффальдино, — он с нетерпением ждет их возвращения,
чтобы поскорей выгнать их из дому.
Смеральдина молит Труфальдино не мучить детей.
Труффальдино, — Господь не послал ему детей, и он не
собирается делить последние крохи с подкидышами.
Ре нцо
(Барбарине)
С подкидышами!
Барбарина
Странные слова!
Смеральдина умоляет Труффальдино впредь не называть
детей подкидышами, и даже самого слова никогда не произносить.
Труффальдино, — он чуть не задохнулся и не умер, ведь ему
столько лет приходилось удерживать это слово, чтоб оно не
выпорхнуло при них; но он более не намерен бороться с собой. Пусть
только они попадутся ему на дороге, и он тысячу раз повторит им:
подкидыши, подкидыши, — чтоб, наконец, вздохнуть.
Смеральдина, — вдруг они окажутся детьми некоего
аристократа; их дивные лица и манеры свидетельствуют как раз об этом.
Труффальдино, — дети аристократов не могут оказаться в
реке, их не вылавливают оттуда голыми или в клеенке и т.д. Он
бесповоротно решил больше не тратить на подкидышей ни гроша.
Рен цо
(Барбарине)
Сестра! Понятно: мы подкидыши.
(Направляется к Труффальдино.)
Отец! Мы лишь подкидыши? Скажи!
Барбари на
(направляется к Смералъдине)
Так мы не ваши дети. Это правда?
Смеральдина не в силах ответить, горько плачет.
Труффальдино (важно), — ему неведомы слезы и
патетические ласки, — бедность убила в нем героя. Преувеличивает
масштабы разорения, его рассказ о торговом балансе похож на
самопародию. Сетует, что слишком долго содержал их; пора бы им узнать,
что они и впрямь подкидыши, к тому же найденные в клеенке голы-

690
КАРЛО ГОЦЦИ
ми, одетыми лишь в собственную кожу. Он не виноват в их
страданиях, — тут он само Небо призывает в свидетели, — ибо было
время, когда он упрашивал жену закинуть этот сверток с клеенкой
обратно в реку, чтобы они утонули и не узнали мучительных
страданий мира. Он клятвенно заверяет, что говорит сущую правду.
Однако его жена на редкость пустоголова и безумна, ведь она
настояла на том, чтобы оставить младенцам жизнь — им на беду, —
воспитала их. Он вновь взывает к Небу, уверяя, что не виноват в
том, что дети остались без должного образования. Смогли же они
научиться есть, пить и отправлять нужду, — пусть же теперь,
невозбранно пользуясь знанием, которым он их облагодетельствовал,
пусть уходят подобру-поздорову, — отныне и ноги их не будет у
него в доме, в противном случае... и т.д. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Ренцо, Барбарина, Смеральдина.
Рен цо
Сестра родная, Барбарина, — весть
Ужасна. Я подавлен. Слава богу,
Что сила воли есть и сила духа
Перенести все.
Барбарина
Мне ли отрицать,
Что этот миг мог быть еще ужасней:
Когда б мы не читали сочинений
Философов, когда б не размышляли
О бренности природы человека,
Его ума, — мне было бы не выжить!
Смерал ьди на
Родные деточки мои, зачем же
Вы слушаете мужа! Он ведь глуп
И зол на вас!
Ренцо
Но ваши ли мы дети?
Чьи, — скажи!
Смерал ьд и на
Я не рожала вас,
Как ты уж знаешь. — Разве в этом дело?

Зеленая Птичка
691
Ведь я же вас растила, как родных!
От любящей груди не уходите!
Барбари на
Не может быть и речи, Смеральдина!
Наш долг, как только сможем, возместить
Расходы ваши. Грех чужим по крови
Под кровом вашим жить. Ведь мы вам в тягость!
Вы сами бедствуете, а ваш муж
И на порог не хочет нас пускать.
Вы затоскуете в разлуке с нами,
Вся ваша грусть, однако, продолженьем
Одной привычки будет — просто жить
Бок о бок с нами; продолженьем мысли
О том, что якобы в изгнанье — горе,
Беда грозит — скитальцам. Но поймите,
На самом деле, грусть — от самолюбья
Рождается, — оно одно царит в вас.
Смерал ьди на
Да неужели лишь от самолюбья?
Барбари на
Оно одно в вас, Смеральдина, больно
Всем разлучаться, но чтоб было легче
Вам жить — вы не даете нам свободы, —
И что ж? — Хотите счастья лишь себе!
Вам нечем крыть! Вы зря мудрите — бросьте!
Пора вам знать, что мы давно уж с Ренцо
В лесу читаем мудрые труды
И книги новые. — Но все скупив
Для лавки, вы их не открыли.
Мы постигаем тайны человека,
И философствуем, ища причины
Людских поступков, добрых или злых,
Поэтому нас трудно удивить!
И мы невинны в вашей тщетной грусти
Вот ни на столечко! Ее причину
Ищите в себялюбье, ведь рассудку
Оно должно однажды подчиниться.
А мы уйдем, достойно и спокойно.
Когда же Бог нас одарит богатством,
Мы не забудем вас вознаградить.

692
КАРЛО ГОЦЦИ
Но в нас заговорит не чувство долга,
А постулат общественных законов.
Прощайте же!
Рен цо
Так-так, моя сестра!
Ты говоришь, как подлинный философ!
И учишь всем желаньям вопреки
Лишь истине общественных законов.
Пусть, Смеральдина, вам поможет Бог!
Ступайте же теперь к супругу смело,
Который утвержден для вас прекрасным
Общественным законом. И из сердца
Гоните тьму и просвещайте разум,
Трудитесь над собой, чтоб самолюбье,
Вас изнуряющее, победить!
Прощайте же!
Смерал ьд и на
Лишь ветер в головах!
А может, нет голов — одни слова:
Рассудок, общество и себялюбье!
К чему все это? И к чему законы?
Откуда ваши мысли и слова?
Кто подучил, вас, дети?!
Барбари на
(громко смеется)
Брат! Ха-ха!!!
Взгляни, как сердится! О как ужасно,
Когда ты не философ!
Ренцо
Смеральдина!
Вас мучит себялюбие. Ступайте!
Иначе срама вам не избежать:
Без предрассудков, но с умом — прохожих
Немало — каждый пристыдит!
Смерал ьд и на
О Небо!
Как вы черны душой! Когда бы знала,
Не стала б вас жалеть! Выходит: я

Зеленая Птичка
693
Спасла вас из любви к самой себе,
Из самолюбья не дала погибнуть?
Барбарина
Так это ж очевидно! В чем вопрос?
Вы делали лишь то, вам приятно,
Себе в угоду вы служили нам.
Смеральдина
Я голодала, чтоб вы были сыты;
Была нагой, но одевала вас;
Кусок последний вам же отдавала,
Чтоб сыты были вы всегда; для вас
Я претерпела беды, горе, скорби, —
И все из себялюбия?
Рен цо
Смешна
Вся эта речь! Конечно же, — ха-ха, —
Из себялюбья! Вы же, как фанатик,
Своим геройством бредили, — оно
Вам приносило наслажденье, жертвой
Вы покупали наше послушанье;
А что таится под желаньем власти?
Конечно, себялюбие!
Смерал ьдина
О боже!
Вам не за что меня благодарить?
Не заслужила я?!
Барбарина
Нет, Смеральдина!
В самом благодеянье нет заслуги,
Но если нам фортуна улыбнется,
То чувство к вам мы тут же согласуем
С общественным законом, чтоб воздать
За ваши жертвы, хоть вы принесли их
Из себялюбия.
Смеральди на
(в приступе ярости)
Будь проклят день,
Когда из себялюбья я прижала

КАРЛО
К груди и пожалела двух безумцев,
Неблагодарных и готовых бросить
Меня с таким холодным равнодушьем.
О чтоб я утопавшего спасла,
О чтоб я голому дала одежду,
О чтоб я подала хоть грош тому,
Кто с голоду опух, от жажды высох,
Нет, пусть меня уж лучше рубят, бьют,
Нет, пусть меня уж лучше вновь сожгут.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Ренцо, Барбарина.
Рен цо
Как мы разгневали ее, сестра!
Но нужно нам прощать невежд!
Барбарина
Охотно.
Но неужели же тебе не жаль
Вдруг стать бродягой, нищим стать, безроднь
В лохмотьях; и не ведать, чей ты сын!
Рен цо
Ничуть! Вот философия моя:
У нас нет матери с отцом, а значит,
Вольны как птицы мы. Кого нам слушать?
Никто воздействовать на нас не может!
Свободны мы и от желанья смерти
Родителей. — Наследства мы не ждем,
А значит, не погрязнем мы в страстях,
Достатком данных, — губящих его.
Безродность — выше блага нет на свете,
В нем утешенье, не беда. Однако
Еще больной вопрос: «Ты влюбена?»
Барбари на
Нет-нет, мой брат, отнюдь не влюблена!

Ре н цо
Я тоже не влюблен. И мы покончим
С причиной всех безумств и всех желаний,
С причиной разорительнейшей страсти —
Ждать радости от праздничных нарядов,
Из-за нее влюбленные смешны,
А лавочники, верящие в долг
Влюбленным, неустанно стонут. Благом
При этом все считают роскошь платьев,
А не лохмотья нищих. Мы ж не станем
Природу нашу приручать к тому,
Что соблазняет современный род
И кажется удобным. Ибо дружбу
С привязанностью нам нельзя питать
В сем мире ни к кому и никогда.
И стоит помнить, что лишь себялюбье
Привязанность рождает меж полами.
Ведь, как известно, смертные надменны,
И алчны, и горды, и жажда мести
Таится в их сердцах, сердца ж лукавы. —
Мы будем руководствоваться этим
Воззреньем и забудем себялюбье,
Чтоб быть счастливыми. Вперед, сестра!
Барбарина
Мой милый Ренцо, будь уверен в том,
Что ни в кого я не влюблюсь — навеки
Философом останусь. Но, послушай,
Хотя отнюдь не влюблена — поверь —
Вокруг меня, бывает, вьется Птичка
Зеленая — у головы кружит.
Она меня, наверно, любит. Я же
Сама ей рада и всегда нежна.
Ренцо
Из головы все выбрось — я избавлю
Тебя от глупой страсти: дело в том,
Что птицы, следуя инстинкту, любят
Порхать вкруг щеголих. Она ж, наверно,
Тебя за щеголиху приняла.
Давай скорей покинем этот город,
Забудем все соблазны!
(Уходит.)

696
КАРЛО ГОЦЦИ
Барбари на
Мир! О мир!
Как безотраден ты, в тебе нельзя
Забыться даже чистою любовью,
Воздушной дружбою с Зеленой Птичкой!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Склеп под землей, устроенный в сточной яме, — там томится H и нетта,
одетая в траур.
H и нетта
Зачем мне жить? Проходит год за годом.
А я томлюсь средь жижи в этой яме,
Погребена средь нечистот и смрада,
Средь этой вони! Дочерь Конкула!
О скорбная Нинетта! Лучше б ты осталась
Голубкой и страдала в заключенье
У великанши властной — у Креонты,
Влачила б дни под коркой апельсина,
Чем, как теперь, неведомо за что,
Вдруг оказалась погребенной в яме,
Схороненная заживо, едва
Успела разрешиться близнецами.
Зеленая родная Птичка, ты одна
Добра ко мне — всегда приносишь пищу
Влетая в эту яму чрез отверстье.
Ах, птичка милая! Дала б ты мне
Скорее умереть — так лучше б было,
Так кончились бы муки, а враги:
Жестокий муж — король Тарталья, с ним
Старуха мать, — они бы рады были.
(Плачет).
ЯВЛЕНИЕ VII
Нинетта, Зеленая Птичка, влетевшая с булочкой и хлебом.
Зеленая Птичка
Недолго ждать, Нинетта! Забудь об укоризне,
Ведь ты из заточенья — воскреснешь к новой жизни!

Зеленая Птичка
697
H и нетта
Не может быть! Я слышу голос Птички!
Зеленая Птичка
Все восемнадцать лет я — не смел раскрыть секрета,
Не смел смягчить страданья — прости меня, Нинетта!
Ведь ты была принцессой, став Апельсином бренным,
Познав, что все стремится — к великим переменам.
Я царский сын, а в детстве — вдруг на меня сердиться
Стал гадкий людоед, что ж! — меня он сделал Птицей.
Однако Барбарина — твоя родная дочка,
Как ангел, все исправит — и сможет всем помочь нам!
Но перед нами встали — великие преграды:
Жестокие законы — враги земной отрады.
H и нетта
Ах, Птичка! В чем моя вина — скажи!
За что же я сижу в зловонной яме?
Как живы муж мой и родные дети?
Зеленая Птичка
Свекровь все сотворила, Нинетта — ты невинна —
В распутстве заклеймила — она тебя пред сыном.
Старуха слала письма — хоть бредил сын атакой, —
Что родила ты двойню: но кобеля с собакой!
Король поверил бредням, полученным намедни,
Велев злой Тартальоне убить всех, и немедля.
Старуха посадила тебя злодейски в яму,
Повелевая бросить младенцев в воду прямо.
Но дети твои живы! И низкого поклона
Спаситель из Венеции — достоин — Панталоне.
Бредут они по свету — и негде им согреться,
Ее звать — Барбарина, его же имя — Ренцо.
Молись, молись, Нинетта! И не ликуй, хоть рада:
Восславь Творца усердно из мрака и из смрада!
Ведь если дети смогут преодолеть преграды,
Восстанешь ты из ямы, получишь власть в награду.
Погибнет Тартальона — хвост сброшу неуместный,
Захочет Барбарина — пусть будет мне невестой.
Пока ж служить обязан врагам твой друг заветный,
И вынужден умолкнуть, прости меня Нинетта!
(Взлетает и исчезает.)

698
КАРЛО ГОЦЦИ
H и нетта
Смелее ум навстречу переменам!
Хлеб преломлю и помолюсь пред Небом.
Чрез восемнадцать лет могильной скорби
Преодолею тленье, —
Пусть мир дивится чуду воскресенья.
Склеп закрывается.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Городская улица.
Бригелла один.
Бригелла, — подкрепил свой пророческий дар в колбасной,
наевшись овечьих потрохов под соусом. Ощущает, как в животе бурлят
астрология и вдохновенье: теперь он поэт и пророк — но это всего
лишь прелюдия грядущих потрясений. Насколько хватит сил, он
будет помогать Тартальоне; а в его старуху-мать — он так просто
влюблен, ведь о вкусах не спорят. Верно: она стара и безобразна, но
она королева! Пристрастия поэта всегда выделяют его из толпы. Он
верит, что ему удастся смягчить ее сердце, если он будет внимателен
к ней и посвятит чувствительные вирши с самыми нежными
выражениями.
(Напыщенно.)
Серебряные кудри поднялись,
Вокруг лица златого заклубились.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Безлюдный берег.
Барбарина, Ренцо.
Барбарина
Брат! Скоро ночь! Один безлюдный берег
Повсюду виден! Воздух леденит
Мне руки, ноги, челюсти дрожат.
Я вся замерзла и должна сознаться,
Что поддалась влиянью себялюбья.
Рен цо
Нет, Барбарина, будь тверда — борись!
Меня от голода уже шатает,

Зеленая Птичка
699
Но этот голый безнадежный берег, —
Вдали от всякого жилья, ведь люди,
Как хищники, себялюбивы, злы, —
Меня лишь вдохновляет...
Барбари на
Если б, Ренцо!
Нас кто-нибудь вдруг пригласил в свой дом,
Сейчас же затопил камин, и даже
Накрыл роскошный стол для нас на ужин,
И постелил постель, то неужели
Ты и его почел бы недостойным.
Ренцо
Я б оценил его постель, камин,
И даже ужин... Впрочем, нет, подумав,
О сути человека, я б отверг
Его благодеянья, ведь все это
Он делал для себя скорей.
Барбарина
Нет, Ренцо!
Бессонница, а с нею голод, холод
Меня принудили бы согласиться,
С тем, что сей человек любовью полон,
Но только к нам, а не к себе!
Рен цо
Нелепость!
Так поступить могла бы только дама,
Когда б увидела меня — мужчину,
Но также поступил бы и мужчина,
Тебя завидев — даму. Лишь лукавство
В сердцах укоренилось. Повезло б,
Нам если б муж сей был фанатик, славы б
Везде искал, при этом бормоча
Себе под нос, что он великодушен,
Любвеобилен, щедр. Ведь сердцевина
Людская только гниль да себялюбье.
Барбарина
Ах, Ренцо, Ренцо! Голод, и усталость,
И лютый холод мучат так, что я

700
КАРЛО ГОЦЦИ
Скорей сочту фанатиком тебя,
Себялюбивейшим из всех людей!
Ренцо
Но почему?
Барбари на
Ты слишком презираешь
Людей, да так свирепо, что и сам
Живешь одним жестоким себялюбьем.
И эта страсть в тебе укоренилась так,
Что ты не видишь даже скорой смерти:
Ты умираешь с голода. Скажи,
Не фанатизм ли эти убежденья?
Рен цо
Постой-постой! Боюсь, что ты права.
Вину я понял: если буду спорить,
То ненавистным стану сам себе.
(Задумывается.)
ЯВЛЕНИЕ X
Землетрясение, чудеса, тьма.
Те же и Кальмон — античная статуя.
Кал ьмон
Ах, Ренцо! Как сестра права! Прозрей!
Барбарина
Помилуй боже! Статуя навстречу
Идет и говорит!
Ре н цо
Философ скажет,
Что это невозможно, но своим
Глазам я верю. Статуя, ты кто?
Кал ьмон
Я тем был, кем стал ныне ты — бездарным
Философом. Хотел постигнуть суть

Зеленая Птичка
701
Людей. Когда был человеком я,
Считал: причина даже малых дел —
Лишь себялюбие. Я видел, — впрочем
В бреду, наверное, казалось мне, — что разум
Людей в плену у чувств, а род людской
В своем уме надменном я считал
Неисправимо жадным, лживым, злым,
Неблагодарным, для себя живущим,
Не для других, — я гордо презирал
Прекраснейшее Божие созданье,
Венец творенья. Лучше бы язык
Себе я вырвал, прежде чем назвать
Всю жертвенность возвышенных деяний, —
Ее не видеть в людях я не мог, —
Сплошным безумьем или фанатизмом,
Которые рождает себялюбье
Надутых до предела дураков.
Как часто я гасил порыв высокий,
Как часто порождал неблагодарность!
Но, Ренцо, есть ли польза в том, чтоб всех
Подозревать в пороках, расточая
Слова и убеждая, что природа
Людская скована грехом, который
Нельзя избыть, что ум в плену у чувства?!
Такая проповедь среди живущих
Рождает подозрительность, печаль,
И неприязнь взаимную рождает
С извечною враждой. Ты сам ведь, Ренцо,
Обычный человек. А если кто-то
Тебе однажды скажет, что считает
Тебя таким же, как ты сам о людях
Повсюду говоришь, — язык твой будет
Себялюбиво от стыда цепляться
За каждый повод, чтобы оправдаться,
Внушая, что ты добр, и щедр, и честен.
Природа наша не выносит зла!
Ты хочешь быть благим и понимаешь,
Каким быть должен человек, поскольку
Умом, который властвует над чувством,
Ты различаешь, где добро, где зло.
Любя себя, люби людей. Умом
Все поверяй — им Небо, а не чувства
Руководят. Лишь полюбив себя,
Ты сможешь стать таким, каким хотел.

КАРЛО
Барбари на
Брат, статуя, мне кажется, философ
Достаточно хороший.
Рен цо
Нет, сестра!
Философ-статуя не опроверг,
Что себялюбье — корень всех поступков,
Но принялся учить замшелым нравам.
Кальмон
Прошло четыре века с той поры,
Когда я жил и думал, как и ты:
Всех презирал, усердно добиваясь,
Чтоб не зависели от себялюбья
Мои дела. Тогда окаменело
Вдруг сердце — тело обратилось в мрамор,
И я упал на землю и лежал
В теченье многих лет — чурбан забытый,
Поросший грязью и травой, чтоб стать
Мишенью для людей, что захотели
С природой поделиться. — Так со всеми
Случится, кто не хочет подчиниться
Любви к себе — началу всех начал.
Рен цо
Зачем ты, статуя, явилась к нам
С такой унылой проповедью? Чтобы
Еще раз доказать, что я был прав?
Что в этом мире все от себялюбья?
Кал ьмон
Дрянной философ, речь твоя сродни
Словам тех нечестивцев, что возводят
(Стремясь свои пороки оправдать)
Напраслину на Божие творенье,
На замыслы Творца. Ведь себялюбье
Приводит к милосерднейшей любви
К страдальцам, — память смертная, страх вечных
Мук учат нас творить добро для ближних.
Не бойся истины, ведь в человеке
Есть образ Божий: и любя себя,

Зеленая Птичка
703
Мы Бога любим. В человеке
Любовь к себе — дар Неба, дивный дар
В себе сильнее ощущает тот,
Кто полон доброты и состраданья,
Кто милосерд, — подобный человек,
Стремясь к блаженному бессмертью, любит
Исток души, текущий добротой,
Которую твои учителя
Безумно называют фанатизмом.
Час роковой пробьет для человека —
Его природа станет очень чуткой
К малейшему страданью. Грянет час,
И на тебя все люди с омерзеньем
Вдруг поглядят — последним утешеньем
Останутся тебе твои же чувства,
С которыми ты прожил бренный век,
А также мысль о собственном величье.
О пагубных философах забудь,
И душу не скверни неверьем их
В небесный рай — в обитель для бессмертных.
Свинья, привыкшая искать в грязи
Грехи и злые чувства, рыло к небу
Скорее подними — взгляни на звезды!
Барбари на
Мне кажется, что статуя умна.
Рен цо
Умна по-своему. Пусть не мешает
Мне жить по философии моей!
Кал ьмон
Я не мешаю. Сам так жить не станешь:
Людской природе это не под силу.
Постигнешь вскоре: не философ ты,
Хоть философствуешь, ты — дурачок.
Ренцо
Зачем пришла? Представься, наконец.
Кал ьмон
Жил на земле и властвовал я встарь,
Был царь людей — стал изваяний царь.

704
КАРЛО ГОЦЦИ
Их ставлю выше, чем людей, чей род
Философами нагло развращен.
Но ваши деды, вызволив из грязи,
Меня перевезли в соседний град,
Затем установили в центре сада.
Я прибыл отблагодарить потомков,
Пришел помочь, мои сиротки, вам,
Припомнив ваших предков доброту.
Барбари на
О статуя любезная! Скажи:
Ты знала наших предков? Это правда?
Открой же, чьи мы дети! Ты же знаешь!
Кальмон
Я не могу открыть вам эту тайну.
Но знайте, что над вами вражьи силы
Сплели клубок. Лишь от Зеленой Птички,
С любовью вьющейся над Барбариной,
Зависит, будете ли вы свободны
От чар; узнаете ли вы, чьи дети.
Ре н цо
Уже я сомневаюсь даже в том,
Что он болван. Но предсказанья смутны...
Судьба зависит от Зеленой Птички,
Что влюблена... Скульптура рассуждает,
И голова моя идет уж кругом...
Понять здесь невозможно ничего.
Кал ьмон
Чему ж дивиться: средь живущих много
Скульптур найдете каменней, чем я.
Узнаешь скоро ты о силе статуй
О превращении людей в скульптуры.
Нагнись скорей, чтоб взять вот этот камень,
И в город поспеши, там у дворца
Швырни его — нежданно в богачей
Вы из последних нищих превратитесь.
И впредь в беде вам нужно звать Кальмона.
Землетрясение, чудеса. Кальмон скрывается.

Зеленая Птичка
705
Ренцо
Сестра! Кальмон ушел — мы вновь сироты.
Как голодно, и холодно, и страшно!
И только камень в кулаке. О боже!
Барбари на
(поднимет камень)
Пойдем же бросим камень у дворца,
Как он сказал. Какие ж чудеса
Нам предсказал Кальмон? А ну, спешим!
Я верю, нам удастся избежать
Великих бед, что нам грозили. В горе,
Когда его смягчает состраданье,
Возможно быть счастливым и веселым.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Зал во дворце. Звуки марша.
ЯВЛЕНИЕ I
Король Тарталья, стража, Панталоне, сзади Тартальи, испуганно.
Тарталья раздражителен и меланхоличен; кричит на трубачей
и велит им прекратить игру, ведь их музыка — сил нет, — как дерет
уши, и т.д. Приказывает страже уйти.
Панталоне (в сторону) замечает, что его королевское
величество не в настроении. Он и рад бы был его поздравить с тем, что тот
вернулся, что покорил мятежников, но не решается, ведь король не
в духе, а всем известно, что он норовист, как лошадь.
Тарталья (в сторону), — вот пол, по коему ступала его
Нинетта. Вон там кухня, где она была голубкой, так что благодаря ей
сгорело жаркое, — та самая кухня, где потом она вновь стала
женщиной. А вот судомойня, куда покойный король, его отец, приказал
ей удалиться в день их торжественной и несчастной свадьбы. Ему на
память приходит вся их нежность, все их ласки и т.д. он украдкой
всплакнул, впрочем, так, чтоб двор не увидел и не узнал его
слабости; затем второпях смахнул слезы и вновь предстал предельно
величественным и грозным.
Панталоне (в сторону), — как ему кажется, его королевское
величество плачет; нет, он готов поклясться, что так оно и есть:
король оплакивает свою несчастную супругу — королеву, которую вот
уже восемнадцать лет, как похоронили в сточной яме. Он храбрится,
делает шаг вперед и поздравляет короля и с тем, что тот усмирил
мятежников, и с тем, что вернулся; желает ему всяческого счастья.
Тарталья (в сторону), — нет, ему уже не знать счастья без
Нинетты; он предчувствует, что вот-вот вернутся его
ипохондрические припадки; но вскоре он, прежде украдкой всплакнув,
мужественно овладевает собой.
Панталоне (Тарталъе), уж не показалось ли ему, что король
впал в меланхолию, что у короля покраснели глаза, — просит его за-

Зеленая Птичка
707
быть про слезы и не печалить двор, который в нем души не чает и с
таким нетерпением ждал своего короля, и т.д.
Тарталья пришел в ярость, гневается. Разве бывает, чтобы
король плакал?! Он не потерпит таких речей! Что за неуместная
смелость! Он не допустит, чтобы министры обращались запросто с
таким королем, как он! Пусть Панталоне уходит подобру-поздорову,
да поскорее, иначе ему не миновать позорного столба и т.д., и т. п.
Панталоне (в сторону), — с великими мира сего никогда не
знаешь, как поступить. Он от души хотел подойти к королю и
рассказать о пророчествах поэта-предсказателя, но теперь, когда на всех
наводят страх королева-мать да и сам король своими странностями,
боже упаси что-нибудь сказать: пусть ему лучше отрежут язык, если он
проронит хоть слово. Наступил псу на хвост — удирай!
ЯВЛЕНИЕ II
Тарталья один.
Тарталья пересыпает речь преувеличениями, говоря, как
обременительна роль монарха, вынуждающая преодолевать себя,
скрывая в сердце печать и тая слабости — и все затем, чтобы подданные
относились с уважением. О горестная участь, и т.д. Сетует, что у
него нет ни одного близкого друга, перед которым можно было бы
излить душу. Когда-то он верил, что у него есть настоящий друг, что
роднее брата — повар Труффальдино, но он обманулся в нем!
Изменник, он был осыпан многими милостями, разбогател при дворе
и под конец возгордился да так, что, женившись на арапке Смераль-
дине, которая вышла белой из огня, и открыв колбасную, взял да
покинул двор. Недаром говорят:
Скорей бандаж для грыжи станет розой,
Чем ты отыщешь друга в этом мире.
Теперь, оставшись наедине, ему приятно отбросить величественность,
вдоволь наплакаться с горя и предаться сумасбродству. Дух Нинетты,
где же ты?! Будь благосклонна к слезам, оросившим эти очи, ибо они
знаменуют великую скорбь твоего супруга-монарха. Ему привиделось,
будто мелькнула тень Нинетты, — он переживает приступ энтузиазма.
Понимает, что ошибся. Издает скорбный ослиный рев.
ЯВЛЕНИЕ III
Тарталья, Труффальдино в образе колбасника.
Труффальдино уверяет, что поспешил на голос короля.
Тарталья удивляется, увидев Труффальдино; стесняется его,
ведь тот невольно подслушал его речь, тем более что король больше
не считает его своим другом.

708
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффальдино узнал о его возвращении и, памятуя об их
былой дружбе, не смог удержаться, чтобы не прийти, ведь надо же
поздравить и напомнить о своей любви, и т.д. Вспоминает смешные
случаи, случившиеся с ним в прошлом.
Тарталья (в сторону), — он со своей стороны был бы
счастлив возобновить их сердечную дружбу. Но разве он может верить
Труффальдино, если тот, стоило ему влюбиться в Смеральдину и
заняться торговлей, чтоб разбогатеть, бросил своего короля. Хочет
испытать сердце Труффальдино и начинает с важностью
рассматривать его, осведомляясь, как его здоровье.
Труффальдино, — хорошо: моча прозрачная, аппетит
отменный, одинаковый ночью и днем, до еды и после. Ежедневно успешно
испражняется в один и тот же час; к услугам его милости, и т.д.
Тарталья, — так же ли, как прежде, любит он свою жену?
Труффальдино, — он любил ее всего лишь две недели;
потом же его начало тошнить, — и говорит он об этом, положа руку на
сердце. Первые восторги прошли — а его темперамент так и не смог
приспособиться к ее темпераменту, — и все из-за того, что она ни
чуточки не философ, — он говорит об этом, положа руку на сердце.
Эта женщина слишком старомодна для него, ее сердце ужасно: дня
не пройдет, чтобы она не посочувствовала чужому горю; подумайте
только — она взваливает на себя обязанность помогать сиротам;
подумайте только — она воспитывает подкидышей; подумайте только —
она последними крохами делится с нищими; подумайте только — она
преисполнена дуростей, всевозможных предрассудков, всяких
слабостей, что становится просто несносным, особенно для
здравомыслящего человека, у которого голова в порядке, а душа просвещена
искрой современной философии, как у него. Он говорит об этом,
положа руку на сердце. Мало того, что ее глупость была нестерпима,
но и красота ее каждый день меркла, пока не превратилась в такое
уродство, что ему приходилось искать утешения для глаз в разных
эдаких домишках. И говорит он об этом, положа руку на сердце.
Ему кажется, что за восемнадцать лет супружества она стала
редкостным чудовищем, и он невзлюбил ее пуще крапивы, и т.д.; и
говорит он об этом положа руку на сердце.
Тарталья (в сторону), — он все яснее понимает, что
Труффальдино пришел сюда отнюдь не по дружбе. Выведывает у него,
как обстоят дела с колбасной, доходами, торговлей, имуществом.
Труффальдино признается, положа руку на сердце, что он в
пух и прах разорен, но вины его в этом нет: жена — дура, продавала в
долг и верила, что вернут; благотворительностью, видишь ли, решала
заняться и другими разорительными благодеяниями; нельзя
отрицать, что и он повадился ходить в кабак, да редко — лишь пару раз в
день, и то лишь затем, чтобы поддержать приятельские отношения,
да и покупателей так легче заманить, а иной раз — услышать дельное
философское суждение. Верно и то, что он частенько хаживал к под-

Зеленая Птичка
709
ружкам, чтобы развеяться и забыть об антипатии, которую внушала
ему жена; но при этом он соблюдал крайнюю экономию, и всегда
находил красоток с изъянами — с язвами на ногах или безносых, и т.д.,
и т.п. Верно и то, что он увлекся было игрой в бассету и цехинетту;
но он предпринимал это с благой целью — возместить убытки от
благотворительности и прочих сумасбродств жены; впрочем, он
регулярно проигрывал, но все это оттого, что во время игры ему
вспоминалась жена, — но ведь одна мысль о ней может свести с ума, и т.д.
Тарталья (в сторону), — Труффальдино — сущий плут из
числа современных философов, которых следует остерегаться; ему
неясно, пришел ли он по дружбе или из нужды; чего греха таить, Тру-
фальдино, кажется, всегда был прохвостом, полным злонравного
себялюбия; помнится, он как-то из жадности разрезал два апельсина.
Грозно приказывает Труффальдино говорить правду и только
правду — а то он повелит вспороть ему брюхо и вырезать сердце. Такой
же ли у него, как прежде, мучительный аппетит; не разлюбил ли он
своей жены; хорошо ли идут его торговые дела; пришел ли он лишь
затем, чтобы воскресла их дружба.
Труффальдино просит разрешения немного подумать.
Тарталья, — пусть он не тянет резину и говорить правду, а то
он прикажет разрезать его на части.
Труффальдино говорит, положа руку на сердце, что если
бы не нужда, то он бы и не вспомнил ни его самого, ни его дружбы.
Тарталья разгневан; выпроваживает его пинками в зад.
Труффальдино с воплем убегает, крича, что король
обезумел, что он не философ, и т.д.
Тарталья впадает в глухое отчаяние. Но вот он видит, что
идет его мать — королева Тароков, и немедленно берет себя в руки.
ЯВЛЕНИЕ IV
Тарталья, Тартальона, старая карикатурная королева.
Тартальона
Так вот каков мой сын! Возможно ль это!
Ведь пропадая восемнадцать лет
От сердца материнского вдали,
Ты возвратился, чтоб заняться вздором,
А не помчался к матери навстречу,
Не отдохнув, еще не сняв сапог,
Чтоб приложиться к материнской ручке.
Тарталья
Прошу вас, драгоценная мамаша —
Уйдите прочь, меня же здесь оставьте,
В отчаянье мне легче одному.

710
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартальона
Ах, дерзкий сын! Я вижу все насквозь:
Ты больше не достоин зваться сыном
Великой Тартальоны! Пожалел
Нинетту — вижу, что тебе дороже
Твои рога, а не родная мать.
Да как не наказать прелюбодейку,
Она ведь обесчестила тебя,
Родив на трон лишь кобеля и сучку, —
И это все, на что она годна!
Зачем писал, что поручаешь мне
Отмщенье, а теперь меня же гонишь?
Подумай только, кто меня родил?
Ведь пред тобой тароков королева.
Тартал ья
Ах, развалюха! Мать! Вы так стары!
А старость судит очень осторожно,
Не так, как я — разгоряченный мальчик,
Неопытный юнец. Ведь я писал
В припадке ярости из-за письма
От вас! Но что случилось? Может?.. Впрочем...
Вы ненавидели ее, бедняжку!
Я это знаю, но молчу... Мамаша!
Уйдите ж, наконец, теперь я в гневе
И не желаю больше видеть вас.
Тартальона
Что слышу? Я права — ты мне не сын.
Так оскорблять меня, назвать старухой!
Мне, видно, надо было твой позор
Предать огласке, а не погребать!
Тартал ья
Так как же мой отец вас не погреб
За свой позор, за ваши злодеянья!
А мой позор, как видно, только в вас.
Тартальона
Рождать таких, как ты — позор похуже.
Тартал ья
Так не рождали б. Кто родить не может,
Тот родами умрет! — Зачем родили?

Зеленая Птичка
711
Тартал ьона
Да как ты смеешь говорить такое
Все девять лун тебя носившей в чреве.
Тартал ья
Купил бы я осла вам — при луне
Проехаться, и носили б тяжесть.
Тартал ьона
Звереныш ты неблагодарный! Вспомни,
Как во младенчестве от молока
Кормилиц отворачивался ты. Сама
Тебя вскормила. Чем теперь ты платишь?
Тартал ья
У женщин много молока бывает.
Я кадок двадцать вам куплю взамен,
Чтоб молоком воздать за молоко,
Но сможете ли вы мне воскресить
Дочь Конкулла, прекрасную Нинетту?
Несчастнейший монарх, я среди битв
Жил на чужбине восемнадцать лет,
И, наконец, в родной дворец приехал
Припасть к груди супруги и узнал,
Что нет ее в живых, что в сточной яме
Она погребена. А без супруги
И без друзей нет утешенья в мире.
(Планет.)
Тартал ьона
Хотелось мне простить тебя, мой сын,
Но ты безмерно груб. Забудь тоску!
Давай-ка будем каждый день играть
В пятнашки, в жмурки, в палочку-воровку, —
И ты развеселишься. Я найду
Супругу лучше прежней: к нам придут
Прекрасная Скьявона, Сальтареи.
Тарталья
Вам чувство меры изменяет, мать!
Нельзя шутить, когда живой Нинетта
Погребена. Пусть городские нимфы
Придут, богини Кале Деи Корли, —

712
КАРЛО ГОЦЦИ
Они меня не соблазнят. А вы —
Измучили меня. Вон! Прочь!
Тартал ьона
Мать мучит?!
Ты гонишь мать! Отмсти ему, о Небо!
Тартал ья
Поскольку не хотите уходить,
Я сам здесь не останусь, ваша грудь
Поражена катаром. Из почтенья
Я должен выйти — спать к тому ж пора.
ЯВЛЕНИЕ V
Тартал ьона одна.
Тартал ьона
О мой безумный гнев...
(Кашляет.)
О мой катарр...
(Кашляет.)
Дыханье сдавлено в груди...
(Кашляет.)
Сдыхаю.
И месть страшна, ведь Небо — мститель мой.
Так неужели же для общей пользы
Одну невинную нельзя убить?
Смерть скосит всех, когда — не все ль равно!
Как кстати ты пришел, поэт-астролог!
ЯВЛЕНИЕ VI
Тартальона, Бригелла.
Бри гелла
Созвездья бредом
Палят мозги
Поэта ночью.
А мне бы лучше
Не зреть ни зги,

Зеленая Птичка
713
Утратить очи!
О, Тартальона,
Я так вам предан!
Тартальона
Ни слова не понятно. Вы о чем?
Бри гелла
Вон близнецы возвысились,
К ним стены так и тянутся;
Ночь роковая выдалась —
Пора рубаху сбрасывать,
От вшей ее отряхивать,
Чтоб отоспаться всласть.
Мне ж в эту ночь не выспаться,
Займусь-ка каббалистикой,
И постараюсь истово
Спасти тебя от гибели,
Но из метлы как выстрелишь? —
Боюсь впросак попасть.
Тартал ья
Пусть на тебя посыплются
Астролог злой, все горести!
От слов невразумительных
Всем задом содрогаюсь я.
Что делать — подскажи!
Бри гелла
О блеск очей прелестнейших,
Что мог — тебе сказал уже!
Ах, глазик мой слезящийся,
Прости меня, мой царственный!
О сиськи безразмерные,
Для вас готов я к подвигу...
Как жутко в третьей сфере к нам недоброй
Зреть, как моя звезда взглянула коброй.
(В сторону.)
Творческий восторг послужил мне на славу! Надеюсь, я достиг
своей цели. Если мне удастся внушить ей мысль, что не плохо бы
оставить на меня завещание, то мне не придется жалеть ни о моей роли
обожателя, ни о плодах моих вдохновенных трудов. (Уходит.)

714
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VII
Тартальона одна.
Тартальона
Хотя его пророчества туманны,
Томительны они. Но вот на раны
Пролил бальзам он нежностью желанной.
Везет лишь дерзновенным — так дерзай,
Первейший из поэтов, — вкусишь рай
Здесь на земле своей блаженной плотью —
Утешу ласками тебя, чтоб вечно
Ты был со мной. Но я боюсь посеять
В сердцах поклонников глухую ревность.
О красота моя — ты ненароком
Опасной стала мне, ты стала роком.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
С одной стороны сцены — фасад дворца.
Ренцо, Барбарина.
Барбарина
Ах, Ренцо, вот дворец, а вот и камень,
Что дал Кальмон. Давай его метнем
И поглядим, что будет.
Ренцо
Предсказал
Он нам богатство, если бросим камень —
Тогда бросай!
Барбарина
Лукавец! Ты богатства
Внезапно захотел? Куда же делась
Вся философия твоя?
Рен цо
Сестра!
Упреком справедливым заставляешь
Забыть про лютый холод и про голод

Зеленая Птичка
715
И жить в согласьи лишь с высокой страстью;
Я верю, что она одна способна
Настолько ум и сердце поразить,
Что человек забудет все земное —
Потребности природы позабудет.
И я горжусь своей высокой страстью,
Ведь это философия моя.
Барбари на
Пусть философия нам будет пищей,
Зачем же камень нам бросать? Представь,
Что мы разбогатели, ведь затем
В душе проснутся пагубные мысли,
Мы поглупеем на глазах, смешней
Окажемся бесчисленных невежд.
Тебя обступят женщины из грез,
Опустошенная, я буду бредить
Поклонниками, свитой и богатством;
Я стану вздорной, нервной. И мы оба
С презреньем поглядим на муки нищих,
Забыв, как сами жили в нищете.
Бросать не стану камень, брат!
Ренцо
Бросай!
Не беспокойся: сможем и в богатстве
Философами быть. Ведь этот голод
И холод нам не позабыть, я верю,
Что мы с тобой преодолеем натиск
Ничтожных помыслов и сохраним
Среди богатства нашу добродетель,
Живя согласно воле мудрецов.
Барбари на
Не голод ли в тебе рождает мысли!
Ах, Ренцо! Я боюсь, что мудрецы
Рабы природы; словом, их сужденья
От голода и холода родятся
От низкой страсти, ибо им легко
В умах приверженцев царить и править
Толпой безумцев, изрекая ложь
Ее боготворящим. Брошу камень!
Но я должна запомнить на всю жизнь,

716
КАРЛО ГОЦЦИ
Что роскошь и богатства нам даются
Всего лишь грубым угловатым камнем.
(Бросает камень.)
Напротив королевских хором появляется еще один дворец, столь же
роскошный и богатый. Собственные лохмотья неожиданно спадают с Ренцо и Барба-
рины, заменяясь богатыми одеждами. Навстречу Ренцо и Барбарине из дверей
дворца выходят два арапа с горящими факелами и приветствуют их.
Рен цо
Сестра, как не смутиться, видя это!
Барбари на
Кальмон сказал нам правду. Дивный замок
Несбыточной мечтой о счастье манит,
Но в нем нас ждут лишь скорби и печали,
О сердце, стойким будь, не верь мечте!
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Зал во дворце.
Бригелла, Тартальона.
Бри гелла
О, лоб, в котором отражаясь, меркну,
Ты затупишь любви и смерти стрелы!
Тартал ьона
Поэт! Откуда взялся этот замок?
Он вырос за ночь и затмил собой
Дворец мой. Так скажи, как смеет он
Блистать подобно скалам величавым!
Бри гелла
Я знаю все, о королева, верь:
В тебе одной вся жизнь моей души.
Но божий рок мне повелел молчать.
Тартал ьона
Но если нравлюсь я тебе, скажи
Хотя бы, кто живет в чудесном замке.
Бри гелла
Очей жемчужных чуть раскосый блеск!
Я знаю все. — Но что могу сказать?
Лишь малость: ведь живущие в хоромах
Величественных — смерть тебе готовят

718
КАРЛО ГОЦЦИ
И гибель млеку этих губ, редчайшим
Ресницам, незабвеннейшим грудищам!
Тартал ьона
Не напускай тумана! Не плошай,
Надеясь на богов, но расскажи,
Кто смерти мне желает, и какой
Мне гибелью грозит, — тебе я верю.
Бри гелла
Ваше величество, источник моих поэтических дерзновений! Не
дожидаясь, но, помня, что должно случиться, заклинаю вас —
составьте скорей завещание и не забудьте помянуть и излить в нем свои
щедроты на того, кто желает вам только добра и способен
обессмертить ваше имя, создав такие стихи, что само время, со своим
ржавым зубом, будет бессильно против них, а также и критика — это
исчадье зависти.
Тартал ьона
Не смей так говорить, ведь я юна:
Лелей и прославляй меня при жизни!
Бри гелла
О, как не хочет составлять завещание эта старая хрычовка. — Я
говорю прямо, без всяких там украшений, хоть это и противно моему
поэтическому чувству: трудно вам спастись от гибели, ведь она, как
дамоклов меч, уже висит над вашей головой. Но все же выслушайте
меня, да повнимательней. В этом дворце живут парень и девушка,
то есть брат с сестрой. До того как разбогатеть, они были завзятыми
философами, хоть и нищими; теперь же, разбогатев за одну ночь
сверх всякой меры, они подзабыли свою философию, и голова у них
наполнилась всем суетным и тщетным, как у прачки,
повенчавшейся с графом, или как у таможенного смотрителя, которому
улыбнулась удача, и он может теперь потакать всем своим прихотям без
разбора, — словом, как у всех тех, кто без труда разбогател. Они не
смогут стерпеть обиды, если им кто-то скажет, что у них чего-то
нет, — они хотят всех и во всем превосходить. Вот через эту-то
страстишку и нужно постараться их погубить.
Тартал ьона
Раскрой мне тайны — я же все исполню.

Зеленая Птичка
719
Бри гел л а
О ваше величество, о роковая дама моего сердца, вы, верно, знаете,
что смертельные опасности ждут того, кто отважится добыть Поющее
Яблоко и Золотую Воду, которая и пляшет, и звучит, — а эти
предметы спрятаны рядом с нашим городом — ими владеет фея Серпентина.
Тартальона
Что мне с того, что сие место страшно?
Бри гелла
Словом, вам нужно изо всех сил постараться увидеться с девчонкой,
которая поселилась в этом дворце, ибо она уже сбилась с пути
истинного, начертанного философией, и превратилась в мерзкое
воплощение мелкого тщеславия, так что отравите ей жизнь и все
внутренности ужасающими словами! Вот они, слушайте внимательно:
Чтоб стать всех в мире лучше, красавицей прослыть,
Вам яблоко поющее — придется раздобыть.
Тартальона
Чтоб стать всех в мире лучше, и т.д.
(Повторяет.)
Бри гелла
Отменно! А затем разбередите ей душу такой попевочкой:
Чтоб стать прекрасней самой — чудесной в стае звездной
Звезды, достаньте пляшущей — воды, пока не поздно.
Тартал ьона
Чтоб стать прекрасней самой, и т.д.
Бри гелла
Бесподобно! Вы своими глазами убедитесь в чудодейственной силе
сих слов. Надо быть знатоком человеческого сердца и понимать, как
оно изменяется в разных ситуациях, и т.д. Из-за этих слов
обитатели дивного дворца умрут, а если вдруг эти побасенки не
подействуют, то мы найдем другой, еще более верный способ.
Тартал ьона
Последую совету твоему:
Чтоб стать прекрасной самой, и т.д.
(Уходит, повторяя стихи.)

720
КАРЛО ГОЦЦИ
Бри гелла
Пусть случится все, что только может продлить жизнь этой
смазливой развалюхи: а если мне не удастся убедить ее составить
завещание, отказав хоть что-нибудь мне, то зачем мне венец Аполлона,
глубокие чувства и пламя, что меня снедает.
Из рук моих посыпались надежды
Не как алмазы — как простой стеклярус.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Чудесный чертог во дворце близнецов.
Барбарина одна.
(Любуясь отражением в зеркале)
Я предвкушаю: вот являюсь завтра
В бордовом платье с золотой каймой.
ЯВЛЕНИЕ III
Барбарина, Смеральдина, потом слуги.
Смерал ьди на
(кричит за сценой)
Дорогу мне! Вы, право, обнаглели!
Посланники повсюду и прошенья,
А от докладов просто нет уж сил!
Барбари на
Так там?
Смерал ьди на
Рогатый за тобой пришел.
Барбарина
Ах, наглая злодейка! Скороходы,
Вот так-то вы служить готовы мне?!
Зачем впустили нищенку в покои?
Смерал ьди на
Сама ты вертихвостка! Вот так встреча!
Ты той грубишь, что заменила мать,

Зеленая Птичка
721
Кормила и от смерти упасла?
Скажи, а ты давно ль из нищеты?
Барбари на
Помалкивай и прикуси язык!
Не приближайся больше — помни, кто я!
Тебя ж я знаю — ты жалка, хоть помощь
Получишь от меня, но с тем условьем,
Что ты покинешь и дворец, и город.
Твое присутствие тоску наводит
И тяготит меня! Скорее, слуги!
Смерал ьдина
Какую чушь несешь, моя глупышка,
Мадама Фрикандо! Тебя бояться? —
Не я ль тебя вскормила молоком
И подзатыльниками! — Нынче ль
Я растеряюсь? Только я пришла
Не для того, чтоб получить богатство, —
Меня вела любовь! И я забыла,
Едва узнав, как ты разбогатела,
Каким ужасным срамом стал уход ваш,
Я счастлива за вас, я лишь хотела
Порадоваться счастью твоему,
Поверь, пришла я не из себялюбья,
Но из любви... Вот видишь... Я люблю
И проклинаю себялюбье. Знаешь,
Хочу тебя, как прежде, целовать.
Как ты прекрасна в этом платье?! Чудно!
Как хороша! Храни тебя Господь!
Разок лишь поцелую, раз — и съем!
(Пытается порывисто ее обнять.)
Барбарина
Какая гадкая развязность, боже!
Где слуги!
Входит слуга.
Лодыри! Скорей неси
Кошель потуже — и благодари!
Старуху да гони!
Слуга с поклоном уходит.

722
КАРЛО ГОЦЦИ
Смеральдина
Ах, Барбарина!
Все это шутка? Разве же возможно
Так оскорблять! Ты знаешь и меня,
И все мои поступки и не станешь
Подозревать в корысти или в том,
Что я пришла не из одной любви
К двум сорванцам, которых я вскормила
Своею кровью, заменив им мать,
Которых полюбила и люблю!
Входит слуга с кошельком.
Барбарина
(насмешливо)
Бери, бери кошель. Я знаю, злато
Твою любовь немного охладит:
Его здесь ровно по твоим заслугам!
Иди — и больше не входи в мой дом,
Меня тошнит от вида твоего!
Смеральдина
(в сторону)
Слова ужасны, а уйти нет сил!
(Громко)
Нет, не в твоем характере, родная,
Шутя жестоко, гнать из дома ту,
Что восемнадцать лет любя кормила
Тебя в своем убогом доме, — гнать
Ту, что сама тебя не прогоняла,
Но плакала с тех пор, как ты ушла.
(Планет.)
Барбари на
(В сторону)
Ее слова томят и ранят душу,
Но как мне свыкнуться с такой печалью!
(Громко)
Прочь, Смеральдина! Деньги не забудь!
Твое присутствие язвит, а речи,
С развязностью в придачу — только мучат.
Слуга, скорее уведи ее,

Зеленая Птичка
723
Веди хоть силой в ее нищий дом
И кошелек отдай ей иль оставь там.
Слуга пытается взять Смеральдину за руку.
Смерал ьдина
Слуга, пусти! Ах, доченька моя!
Прости развязность мне великодушно.
Я обещаю стать иной, вести
Иначе. И не буду говорить
С тобой, как с равной. Буду почитать
Отныне вас, как госпожу свою.
Уйти мне — смерть! Средь ваших слуг я буду
Последней из служанок — только б с вами
Остаться и не уходить! А пищей
Пусть будут мне отбросы и объедки.
Уж слишком я привыкла с вами жить.
Уж слишком глубоко люблю вас с братом.
Из ваших слуг я буду самой верной
И самой любящей. Но если вы
Хотите все-таки меня прогнать,
То сделайте уж милость: как пришла
Я нищенкой в ваш дом — так и уйду.
Мне золота не нужно, ведь сюда
Я шла не ради денег, но как маты
И нежность и любовь во мне горели
К двум чадам, позабывшим мое млеко...
(Планет.)
Барбари на
(в сторону)
Какую власть имеют надо мной
Слова, что дышат ясностью и лаской!
Я слушала их и теперь нет сил
Прогнать ее отсюда — видно, проще
Оставить. Как же быть? Я поступлю,
Как будет легче сердцу.
(Громко)
Смерал ьдина!
Останься и живи со мной. Былое —
Молю — не вспоминай: оно упрек мне —
Иначе я тебя возненавижу!
Забудь прошедшее, коль хочешь, чтобы
Тебя терпели. Вслед иди, но молча.
(Уходит.)

724
КАРЛО ГОЦЦИ
Смеральдина
Вот философка, что еще вчера
Ходила за дровами, а теперь...
Но что поделать — я ее люблю:
Хотела с ней остаться и осталась.
Попробую молчать, хоть это трудно.
Девчушку не узнать — такая спесь!
Нечистый золото ей подарил?
Бедняга, как мне жаль... Но, может, это
Какой-нибудь аристократ... узнаем вскоре.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Ренцо один.
Рен цо
(вне себя)
Но женщине не быть прекрасней этой
Скульптуры — дышит грудь такою мощью
У девы каменной — что я ее,
Одну ее в своем саду и вижу.
А сам в смятенных чувствах. Кто бы мог
Представить только: женоненавистник,
Я полюбил так горячо и страстно
Красавицу, которую резец
Из камня высек? — Мог один Кальмон.
Припоминаю, как он говорил,
Что сердце человека слишком слабо
И может покориться изваянью.
Сокровищ мне не жаль — пусть от концов
Вселенной соберутся некроманты,
Чтоб оживить прекрасную скульптуру,
Ведь деньги всемогущи, — прочь печаль!
ЯВЛЕНИЕ V
Ренцо, Труффальдино.
Труффальдино кричит во все горло за сценой: есть ли кто
живой дома; кричит дерзко, фамильярно: Ренцо! Куда ты подевался!
Осел, лодырь и т.д.
Ренцо, — ему кажется, что он слышит голос Труффальдино; но

Зеленая Птичка
725
он не верит своим ушам: как тому хватило наглости заявиться в
гости к тому, кого он сам только что выпроводил из дома, и т.д.
Труффальдино надменно выходит и вальяжно здоровается,
отчитывает Ренцо за то, что тот ему не ответил. Сняв фартук
колбасника, обдергивает свой костюм и спрашивает Ренцо, уж не
обедает ли тот случайно.
Ренцо, — что за наглость? Что ему только нужно в его доме?
Труффальдино, — есть, пить и спать, — и т.д.
Ренцо, — разве он не помнит, как вчера вечером он грубо
выгнал его из дома?
Труффальдино, — прекрасно помнит; но что за дурацкая
манера появилась у философа — задавать никчемные вопросы.
Ренцо озадачен его дерзостью; желает узнать, почему тот
выставил его из дома и почему вопрос ему кажется никчемным.
Труффальдино, — ответ очевиден: выгнать сироту, нищего,
которому и есть-то нечего — что же может быть естественней.
Ренцо не устает удивляться его хамству; хотел бы знать, как
ему хватило нахальства заявиться к нему в дом после того, что
произошло.
Труффальдино нагло хохочет над нелепым вопросом, в
котором и следа нет современной философии.
Ренцо негодует на смеющегося Труффальдино, хочет знать,
как он дерзнул прийти.
Труффальдино, — все просто: он узнал, что тот стал богачом,
а следовательно, каждый, у кого только есть аппетит, как у него, и
другие пороки, вправе объесть его или ограбить; хохочет и не может
остановиться, услышав столь нелепый вопрос, который никто не
решился бы задать и в самые темные и невежественные времена.
Ренцо разъярен.
Труффальдино, — Ренцо явно сошел с ума: пусть он
спросит у любого просвещенного и к тому же искреннего человека, и тот
ему, несомненно, скажет, что нищих повсюду гонят, а богатых
объедают до тех пор, пока те сами не станут нищими, — так уж заведено,
по таким законам вращается мировая машина.
Ренцо сам захохотал, ибо он никогда не встречал столь
отъявленного философа. Ценя его искренность, он готов оставить его в
своем доме, но уж слишком темна его душонка, поэтому — лучше
прогнать! Отчитывает его за наглую откровенность, грозит, что,
если он немедленно не уйдет, то слуги побьют его палками.
Труффальдино (в сторону) недоумевает, что значат все его
причуды; возмущается: вот еще новости! Задумывается и понимает,
что нарушил этикет. Догадывается, что и у Тартальи навредил себе
неприкрытой откровенностью. Он одумался: ругает себя самого;
соглашается, что Ренцо прав, но упрашивает дать ему всего лишь одну
минутку — и он непременно исправится.

726
КАРЛО ГОЦЦИ
Ρ е н ц о теряется в догадках, что все это может значить.
Труффальдино встает за дверью, спрашивает тоненьким и
робким голоском, можно ли ему войти; потом смиренно, держа по-
ханжески шляпу в руке, входит; с наигранным подобострастием
просит простить ему злодеяние, ведь он так нагло выгнал из своего дома
существо, которое, что ни говори, делало честь его халупе, а
следовательно, заслуживало почтения и любви, но в тот момент он был пьян,
и т.д.. Он раскаялся в своем грехе и поэтому пришел со скорбью
припасть к его стопам, тем более повсюду говорят, что он воплощение
милосердия, снисходительности, всех душевных совершенств, — и
это придает ему смелости и т.д. (встает на колени)', нет сомнения: он
смоет свой грех слезами, он омочит ими его стопы; он добьется
прощения, без которого ему не жить, и т.д.; он вымаливает право
служить ему до самой смерти, и т. д. Сцена гротескной лести. Затем
осведомляется у Ренцо, понравился ли ему последний вариант.
Ре н цо, ломает голову: глуп ли Труффальдино или хитер —
непонятно; однако решает его оставить: уж очень он забавен (к
Труффальдино), — согласен не прогонять его, если тот и впредь останется таким.
Труффальдино просит прощения за то, что не сразу стал
дурачиться, но обещает продолжить эту игру с максимальным
искусством, ловкостью и изысканной смекалкой в современном духе.
Ренцо посмеивается над характером Труффальдино; в глубокой
старости тот будет иногда потешать его; людям его положения
пристало иметь дома шута; велит Труффальдино идти за ним, уходит.
Труффальдино. Его поклоны и утрированная чопорность —
все согласно этикету. (В сторону.) Великое несчастье состоит в том,
что с богатыми не предашься откровенности, не будешь честен.
Следует за Ренцо с выражением преувеличенного подобострастия на лице.
ЯВЛЕНИЕ VI
С одной стороны сцены — королевский дворец с крытой террасой, с другой —
дворец близнецов с точно такой же террасой.
Панталоне, Тарталья на террасе — с подзорной трубой и в ночном колпаке.
Тарталья
Ума не приложу, как могло такое случиться. Панталоне, мне кажется,
что я стал видеть толи сны наяву, толи комедии с превращениями,
как в театре: кто бы мог подумать, что дворец может вырасти, как
гриб, за одну ночь.
Панталоне
И впрямь вырос, ваше величество, да какой! Ах, я, несчастный, —
возвращаюсь я вчера ко двору, а уже вечер, темно, иду же быстро,
ведь знаю, что площадь пуста, да как налечу на стену этого двор-

Зеленая Птичка
727
ца, — если бы мой животик не смягчил удара, то все лицо разбил бы
в лепешку! Словом, потом я целых полчаса не мог сообразить, как
же дойти до покоев короля.
Тарталья
(глядит в подзорную трубу)
Прелестные лоджии! Прелестные колоннады! Прелестная
архитектура! Прелестней римского Колизея!
Панталоне
Вы бы посмотрели при случае на хозяев дома, ваше величество, вот
чудо, достойное удивления!
Тарталья
Ты успел их повидать? Кто же они, Панталоне, боги или нечисть?
Панталоне
Юноша — сущий горностай, а молодая девица — чистое масло;
ваше величество, я уверен, стоит вам взглянуть на нее — и меланхолии
как ни бывало.
Тарталья
Не смей говорить об этом — ты лишь бередишь мою рану. Я ввек не
кончу рыдать по моей любезной Нинетте. (Планет.)
Панталоне
Тише! Глядите, там открывается балконная дверь. Что за
жемчужина перед нами. Будьте любезны, взгляните на сей кусочек.
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и Барбарина соСмеральдиной на террасе.
Смерал ьдина
Вот на террасу вышел сам король!
Уходим, Барбарина!
Барбарина
Ну и что!
Пусть думает, что я его не вижу:
Монархам меня в краску не вогнать.

728
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
(глядит в подзорную трубу)
Панталоне, Панталоне, что за чудесное лицо! Какие чудесные
ручки! Чувствую, как загорается мое сердце — и конец меланхолии.
Панталоне
Не нужно столько пыла, ваше величество; судя по ее лицу, она и
сама готова влюбиться в вас по уши.
Смерал ьд и на
Идем скорей! Король глядит в трубу,
Предусмотрительнее будь с монархом!
Барбари на
Не лезь, куда не просят, Смеральдина!
Иль ты во мне нашла изъян какой-то?
Пусть смотрит на здоровье. Вот увидишь:
В нем закипит любовь такая — сам он
Не будет знать, что происходит с ним.
Тартал ья
Панталоне, Панталоне! Что за чудесный ротик! Какая чудесная грудь!
Я чувствую, что начинаю забывать покойницу Нинетту.
Панталоне
Однако же, как быстро он прельстился. А если правду говорил поэт?
Мне все равно — но пусть король утешится скорей. Министрам не
следует перечить страстям монарха, но стоит потакать им. (Громко)
Ваше величество, нравится ли вам этот головной убор? А с каким
вкусом сшито это платье!
Смерал ьд и на
Пока он вас не сглазил, Барбарина,
Уйдем! Любовный пламень так опасен,
А прихоть короля преград не знает!
Стыдитесь, уходите!
Барбари на
Надоело!
Пусть влюбится — он выгодная пара?
Он вдов, — скажи!

Зеленая Птичка
729
Смерал ьди на
Какое самомненье!
Вы слишком влюблены в себя. Простите!
Барбарина
Ты мне дерзишь? — Молчи! Он недостоин
И моего мизинца.
Тартал ья
О, сей головной убор от Карлетто; а это платье, — какое же оно
роскошное и великолепное, — создал Канциани. Панталоне, я
влюбился как осел! Я больше не в силах сносить это: взгляни мне в глаза —
они, кажется, мечут огонь. Какое чудное создание! Я хочу
поприветствовать ее, хочу сказать ей хоть что-нибудь, но робею — вдруг она
промолчит в ответ. Я глуп, как мальчишка, а вся монаршая
величавость куда-то исчезла.
Панталоне
Ваше величество, разве так можно? Не смейте пресмыкаться — для
нее будет величайшей частью, что вы соизволили посмотреть в ее
сторону; не уничижайте собственного великодушия. Три тысячи
девчонок так и посыплются с балконов, если монарх пошлет им
воздушный поцелуй.
Тартал ья
Попытаюсь, Панталоне, попытаюсь.
Панталоне
Сохраняйте важность и чувство собственного достоинства, ваше
величество.
Тарталья посылает воздушный поцелуй со смехотворной важностью.
Смерал ьди на
Конечно же, он шлет вам поцелуй.
Барбари на
Он даже взгляда моего не стоит.
(С презрением отворачивается.)

730
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
Ошиблись, Панталоне, я вновь в отчаянье.
Панталоне
Откуда столько спеси у бабенки?
Тарталья
Голова идет кругом, Панталоне; подскажи парочку нежных слов для
нее из своего венецианского репертуара. Ради всего святого,
познакомь меня с ней.
Панталоне
Ваше величество, спасибо за поручение, но в Венеции занимаются
любовью либо по-французски, либо по-английски, а в нужной вам
области я ничего не знаю.
Тарталья
Подожди, подожди; начало должно быть остроумным и живым. О,
юная красавица, вы ощущаете сирокко1? Ну, как, Панталоне?
Панталоне
Так, так! Я часто слышал такое начало разговора, и оно обычно
давало прекрасные результаты.
Барбарина
Вы ощутили, как подул сирокко,
А на меня от ваших слов дохнуло
Холодным ветром, — так-то вот, синьор.
Смерал ьд и на
Гордячка! Ты зачем дерзишь монарху?
Тартал ья
Она ответила! Она ответила мне с обворожительной дерзостью,
Панталоне; у нее очень живой ум. А мне нужно продолжить
отточенной и тонкой мыслью, исподволь намекающей на ее красоту.
Этим утром солнце было ослепительным.
Сирокко — сильный южный или юго-западный ветер в Италии.

Зеленая Птичка
731
Панталоне
Ваше величество! Зачем вам советчики? Вы великолепны и так, — а
ухаживания ваши просто чудесны.
Барбарина
Коль солнце ослепительно, мой сударь!
Оно не в равной мере всем полезно.
Панталоне
(в сторону)
Как ловко отвечает, егоза! На редкость тертый калач!
Тарталья
Какова! Сколько ума у плутовки! Я сгораю от любви и не могу
больше сопротивляться; мне предстоит второй брак. Я весь свечусь от
радости. Я счастлив, что этому браку ничто не препятствует и что
Нинетта умерла. Придется матери все простить. А вот и она, а вот и
она! Мамаша, мамаша, по воле Купидона мой темперамент
изменился: я полон к вам расположенья. Придите же — взгляните только
на эту сказочную красавицу.
Π анталоне
(в сторону)
Ха-ха-ха, камин трещит, камин трещит.
Барбари на
Понятно, Смеральдина: для таких,
Как я, нет даже королевской власти.
С мерал ьди на
Что в том, что вы богаты, миловидны
И молоды? Скромнее будьте! Вам
Принадлежит отнюдь не все на свете!
Барбарина
Нет, все! Бессовестная, замолчи!

732
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же, Бригелла иТартальона.
Бри гелла
(Тартальоне, тихо)
О грозном роке помните, уста,
Что тайну сердца моего хранят.
Тартальона
(Бригелле, тихо)
Не беспокойся. — Только где мой сын,
Божественный и всемогущий отпрыск?
Тартал ья
Меня сияньем пышным озарила
Аврора. Или это — дня светило?
Панталоне
(в сторону)
Возможно ль так влюбиться? С его языка слетают рифмы!
Тартальона
Девица, ваша внешность из числа
Прелестных зрелищ, вы милы чудесно.
(Бригелле, тихо)
Подброшу едкие твои слова.
(Громко.)
Чтоб стать всех в мире лучше, красавицей прослыть,
Вам Яблоко Поющее — придется раздобыть.
Тартал ья
Какую чушь несете вы, мамаша!
Панталоне
Зачем же искать на солнце пятна!
Барбари на
(Смеральдине, взволнованно)
Так значит, Смеральдина, у меня
Нет яблока, способного запеть?

Зеленая Птичка
733
Смерал ьд ина
Твердила ж вам, что все иметь нельзя!
Тартал ья
(Бригелле, тихо)
Сейчас я наше дело довершу.
(Громко)
Чтоб стать прекрасней самой — чудесной в стае звездной
Звезды, достаньте пляшущей воды, пока не поздно.
Тарталья
Мамаша! Что за чушь несете вы?
Π анталоне
(в сторону)
Поющих яблок, видишь ли, недостает; воды, что пляшет и звучит! За
этим не угнаться даже фантазеру Каппелло, гондольеру с Пьяцетты.
Барбарина
(в ярости)
Терплю позор! Пусть целый мир погибнет,
Но Яблоко Поющее достану,
И пляшущую воду запасу.
(Стремительно уходит.)
С мерал ьди на
Жаркое же — из солнца, суп — из звезд
(Уходит.)
Бри гелла
(в сторону)
Как властно управляет сердцем гордость!
И как поэзия в душе царит!
(Уходит.)
Панталоне
(в сторону)
Сын побледнел, как простыня. Старая хрычовка ликует; а мне
лучше уйти, пока цел; я не хочу видеть с этого балкона, как ссорится
мать с сыном и льется кровь из-за воды и яблока.

734
КАРЛО ГОЦЦИ
Тарталья
Мамаша, вы хотите моей смерти,
Вы рады мучить сына своего!
Тартальона
Чем я теперь тебе не угодила!
Тарталья
(Грозно)
Клянусь, не будь вы матерью моей...
Тартальона
Негодник! Чем же недоволен ты?
Тарталья
Вы снова губите мою богиню,
Завидуя великой красоте!
Ведь вы же знаете, что всех, кто ищет
Поющих яблок, пляшущей воды,
Ждет злая смерть, что им уже не выжить.
Старуха злобная, как вы забыли,
Что пели песню с гноем на глазах,
Что нет зубов у вас во рту, что сами
Изобрели для гордости причины,
Но вы хотите, чтобы я во гроб
Сошел, опередив вас. Что вам надо?
Чтоб снова овдовел? На вас женился?
Зачем меня вы породили? Как
Еще при родах не воткнули вертел
Мне в сердце? Как же не пожрали сразу
Свое дитя? Я проклинаю день,
Когда я был рожден постыдным чревом,
Чтоб стать однажды в этом царстве первым.
(Уходит в гневе.)
Тартальона
А мне бы только обмануть свой рок,
Грозящий гибелью.
А до тебя мне дела нет, щенок!

Зеленая Птичка
735
ЯВЛЕНИЕ IX
Зала во дворце близнецов.
Ρ е н ц о с вложенным в ножны кинжалом, Труффальдино.
Рен цо
(исступленно)
Скажи мне, Труффальдино, но без лести,
Уж не видал ли ты созданье в мире
Красивей статуи в моем саду?
Труффальдино, однако, не может обойтись без лести и
превозносит скульптуру сверх всякой меры. (В сторону.) Он еще не
встречал такого сумасброда, который влюбился бы в статую; хохочет.
Ренцо
Кто взглянет на красавицу из камня
Поймет мое стремленье к совершенству!
Труффальдино, — более того, все станут на перебой
превозносить его любовь, ведь это — истинно платоническая страсть, и
уже нельзя будет спеть такой куплетик:
Как ни скупись на клятвы мне,
Однако не поверю я:
Мужчина любит женщину
Любовью платонической.
Он сам однажды влюбился в сущую статую, впрочем, ее мясо
было не такое твердокаменное, как у этой. (В сторону.) Насмехается.
Рен цо
Скажи, когда рыдая на колени
Я встал перед скульптурой, — ты не слышал,
Как говорил я с той Зеленой Птичкой,
Что речью человека обладает.
Труффальдино, — ничего не слышал и даже не знает, что за
Зеленая Птичка здесь объявилась.
Ренцо
Так ты не знаешь о Зеленой Птичке,
Что любит Барбарину? — Простофиля!
Труффальдино, — он знать не знает, ведать не ведает про
такое чудо. (В сторону) Потешается над его любовью.

736
КАРЛО ГОЦЦИ
Ренцо
Когда я плакал у ступней скульптуры,
Глупец, как не заметил ты, что Птичка
К моим ногам подбросила кинжал,
Труффальдино, — ничего не знает ни про странные голоса,
ни про Птичку, ни про кинжал. (В сторону.) Ренцо с ума спятил —
теперь его хоть на цепь сажай, и т.д.
Рен цо
(в сторону)
Как понимать слова Зеленой Птички,
Которая ко мне слетела, впрочем,
Не рассказав мне, чей я сын, но душу
Предчувствием таинственным наполнив?
Какие же опасности и беды
Я должен претерпеть, чтоб ожило
Мое возлюбенное изваянье?
Зачем мне дан кинжал волшебный этот,
Что делать с ним? Я так сойду с ума.
Труффальдино (в сторону) передразнивает и высмеивает
его безумие.
ЯВЛЕНИЕ X
Те же, Барбарина и Смеральдина.
Барбари на
(пришла в ярость, Смеральдина удерживает ее)
Считала я, — прочь руки, Смеральдина! —
Все в нашем замке есть и будет впредь,
Теперь же я несу позор безвинно
За то, что нет танцующей, звучащей
Воды и яблока, что может петь.
Смерал ьдина
Любимая, не трать напрасно сил:
Те, кто хотел добыть вещицы эти,
И жизнью заплатив, их не достали.
Ренцо
Как странно! Что случилось с Барбариной?

Зеленая Птичка
737
(К Труффальдино)
Ты знаешь, в чем тут дело? Может, видел?
Труффальдино, — все из-за любви к Зеленой Птичке, а
может быть, она влюбилась в одну из каменных масок на стене
Магистратуры, из тех, в чей рот кладут тайные доносы, и т.д. (В сторону.)
Ерничает.
Барбари на
Мой милый Ренцо! Как снести позор!
Твоя сестра — несчастнейшая женщина,
Ничтожество, всеобщее посмешище,
Хохочут все, — смотри, — все кто ни взглянет!
Рен цо
Совсем не так — все это невозможно,
Но что за горе у тебя? Скажи!
Барбари на
Возможно, брат! Роскошные чертоги,
И россыпь самоцветов, груды злата,
И даже красота моя, и слуги, —
Все это прах. Сегодня мне сказали,
Что нет у нас ни Пляшущей Воды,
Ни Яблока Поющего, а значит
Мне не затмить всех женщин красотой.
О, я несчастная! Мой милый Ренцо!
Продли мне жизнь! Продли же жизнь сестры —
Добудь же, разыщи две эти вещи —
Без них мне жизнь не в жизнь — спаси меня!
Труффальдино, — ничего не скажешь; Поющее Яблоко и
Пляшущая Вода — вот вещи первой необходимости, что там
насущный хлеб; что ж, придется доставить удовольствие сестре. (В
сторону.) Высмеивает любовь и чудачества разбогатевших сирот.
Рен цо
Но ты же знаешь, Барбарина, — их
Никто не может получить! Никто!
А тот, кто и пытался разыскать,
Нашел лишь смерть. Беспутное дитя,
Опомнись, ты же не отдашь меня
За яблоко какое-то и воду.

738
КАРЛО ГОЦЦИ
Барбарина
Как ты жесток, но я и раньше знала,
Не любишь ты меня! Ах, помогите...
Выпрыгивает сердце... Голова
Уж кругом... Я дрожу... Туман мне застил
Глаза, я больше ничего не вижу...
Запомни, брат, как ты убил сестру,
Боясь добыть мне яблоко и воду.
(Падает в обморок.)
Смерал ьди на
Богатство, помрачающее ум!
Будь проклято. Очнитесь, Барбарина!
Родная деточка моя, очнитесь!
Не смейте умирать — вас осмеют
За смерть из-за воды и из-за яблок!
Труффальдино (в сторону) безудержно хохочет, и т.д.
Потом притворяется, что в отчаянии от обморока дамы и начинает
притворно хлопотать.
Рен цо
Теперь я понимаю — вот опасность,
Мне роком уготованная, — это
Узнал я от Зеленой Птички: тайна
Кинжала мне теперь ясна. Я должен
Решиться на ужасный подвиг. Дева
Из камня будет им оживлена.
Сестра моя хрупка и уязвима,
Но я за слабость не сужу ее,
Ведь сам я чахну от любви к скульптуре.
Мужайся же, сестра, одно из двух:
Иль ты получишь Яблоко и Воду,
Иль брат твой отоспится вечным сном.
Барбарина
Я вновь дышу; спасибо, брат, — живи,
Достань мне только Яблоко и Воду.
Рен цо
(Обнажает кинжал)
Бери, сестра, сверкающий кинжал!
Иду тебе служить. А ты следи:
Пока его клинок на солнце блещет,
Знай: брат твой жив. А если вдруг кровавым

Зеленая Птичка
739
Окажется, то ведай — брат убит.
Иди за мной! На подвиг, Труффальдино!
Труффальдино. Слегка затрудняется решиться, и т.д.
Рен цо
За мной последуй — или прочь из дома!
(Уходит в гневе.)
Труффальдино, — он будет крайне осторожен в этой
щекотливой ситуации; он вовсе не хочет лишиться всех своих выгод, живя
в доме у таких богатых сумасбродов, у которых все их денежки и
богатства, как вода, меж пальцев утекут. Актерствует, пародируя Бар-
барину и свою жену; он и арию мог бы спеть, но осип, да и некогда,
и т.д. (Уходит.)
Барбари на
(весело)
За мной победа! Вознесем мольбы
К пространным Небесам, а также жертвой
Почтим Творца. Услышь меня, Господь!
Не может быть, чтоб Всемогущий Бог
Мне быть счастливой в мире не помог.
(Уходит.)
Смеральдина
Забыла философка, как смеялась
Над себялюбьем. А разбогатев,
Она и жизни брата не щадит,
Всем жертвует за яблоко и воду.
И даже Богу подает совет, —
Ужаснее примера просто нет!
ЯВЛЕНИЕ XI
Подземный склеп, где томится Нинетта.
Нинетта, Зеленая Птичка с едой и бутылкой.
Зеленая Птичка
Будь весела, как прежде, прекрасная Нинетта!
Не все, кто жив надеждой, до гроба ей согреты.
Для нас настанет время событий роковых,
И будем ли мы счастливы, зависит лишь от них.

740
КАРЛО ГОЦЦИ
Возьми обычный завтрак, ведь может быть сегодня
Под солнцем вдруг счастливее ты станешь и свободней.
H и нетта
Ты мне даешь надежду на спасение,
Родная Птичка, расскажи теперь
Какие роковые перемены
Возможны, — я устала умирать.
Зеленая Птичка
Печальное известье пора сказать Нинетте:
Хоть полюбил я страстно — я враг тебе и детям.
Враждую сам с собою — отрады в жизни нет,
Такое зло устроил колдун и людоед.
Веду со всеми тихо и ласково беседы,
Но там лишь, где не видно холмища людоеда.
А на холме ужасном, где я живу при входе
По самой сути гадкими слова мои выходят.
Но я сказать не вправе, покинув то жилище,
О предках твоим детям, хотя они их ищут.
И брак кровосмесительный отец и его дочь...
Грядущее ужасно — грядущее как ночь.
Сказал я слишком много — лечу под страшный кров,
Недолго ждать, Нинетта, — откроется засов.
(Улетает.)
H и нетта
Понять все это просто невозможно!
О роковые силы!
Вдали я от супруга,
От деток моих милых,
Как тяжело прожить мне
Восьмнадцать лет в могиле!
Ах, склепный мрак, ведь менее жестоко
Мне было б умереть под гнетом рока.
Склеп закрывается.
ЯВЛЕНИЕ XII
Невысокий лес.
Труффальдино, Ренцо, вооружены.
Труффальдино с бутылкой. Идут за Водой и Яблоком. Впрочем, это проходная
сцена, необходимая, чтобы было достаточно времени для подготовки следующей.

Зеленая Птичка
741
ЯВЛЕНИЕ XIII
Сад феи Серпентины. В его глубине с одной стороны — яблоня с яблоками,
а с другой — пещера со скрипучими воротами, которые затворяются и
открываются с великим шумом и усильем. На земле, у входа в пещеру,
несколько трупов, частично обглоданных, частично — уцелевших. Слышен
голос Серпентины.
Голос Серпентины
Вы, звери возле яблони — свирепейшая рота! —
Вы, золотую воду таящие ворота,
Грозит нам всем опасность — будь страшен ваш оскал,
Чтоб Яблоки и Воду — грабитель не украл.
Идущего сторонкой — не троньте до тех пор,
Пока не смотрит вором — а ворам дать отпор!
ЯВЛЕНИЕ XIV
Ренцо, Труффальдино.
Ренцо, — насколько он понял из объяснений — перед ними
сад Серпентины, а вот и пещера, в которой, как говорят, находится
золотая вода, умеющая плясать и звучать; а вот дерево с яблоками,
способными петь. (К Труффальдино.) Не слышно ли ему звуков или
пения и нет ли рядом какой опасности?
Труффальдино, — он не слышит ни пения, ни звуков; и
опасностей поблизости тоже нет; он считает, что все это выдумки —
попугать мальчишек, чтобы им неповадно было воровать яблоки и т.д.
Ренцо, — тогда пусть он идет в пещеру, чтобы наполнить
бутылку водой.
Труффальдино успевает сделать два шага в сторону
пещеры; но вот из нее доносятся звуки музыки; изумленный
Труффальдино потихоньку крадется назад, прижав палец к губам и делая
знаки Ренцо, чтобы тот молчал.
Ренцо делает в сторону Труффальдино такие же знаки.
Звучит симфония, под ее звуки яблоки на дереве поют.
Хор яблок
Людишки жадноваты,
Им тесно средь раздолий,
Бегите же обратно,
Мирясь со скудной долей
И не желайте большего.

742
КАРЛО ГОЦЦИ
Два яблока
О человечий род!
Ко злу клонится разом,
Ослепнув от невзгод,
Утратив даже разум,
Теряет правый путь.
Одно яблоко
Над сердцем, полным страсти,
Лишился разум власти
Где долг и честь и счастье?
Влюбленных от напасти
Избавьте, Небеса!
Хор яблок
Людишки жадноваты, и т.д.
Ренцо и Труффальдино изумлены.
Ρ е н ц о предлагает Труффальдино сорвать яблочко.
Труффальдино, — он пойдет и попытается сорвать яблоко,
ведь он сочувствует влюбленным; он внимательно рассматривал сию
вещицу и догадался, что она такое: теперь он уверен, что это и впрямь
яблоко. Идет к дереву; откуда ни возьмись, появляются разъяренные
Лев и Тигрица, — они начинают ходить кругами вокруг дерева,
охраняя его. Испуганный Труффальдино бежит к Ренцо.
Ренцо, — что стряслось?
Труффальдино показывает на животных.
Ренцо в гневе, приказывает ему идти и наполнить бутылку
водой.
Труффальдино подходит к пещере, видит покойников и
возвращается. Докладывает.
Ренцо в ярости хватается за шпагу; угрожает ему; велит достать
воду, а сам в тот же миг обещает наброситься на зверей и сорвать
яблоко. Раздумывает над советом Зеленой Птички: чтобы оживить
каменную возлюбленную, не нужно избегать опасностей.
Труффальдино набрался храбрости, отмочил несколько
шуток; идет к пещере.
Ренцо со шпагой в руке мужественно нападает на зверей,
засевших под деревом. Скрипя и грохоча, с силой затворяются ворота
пещеры и ударяют Труффальдино в грудь; он всем телом судорожно
дергается и, падая без чувств, разбивает бутылку. Между тем, звери
обезоружили Ренцо и ему пришлось убежать.
Затем звери встали вокруг дерева, а ворота вновь отворились.

Зеленая Птичка
Ренцо
Никчемный раб, как жалок я и глуп!
Кальмон ведь обещал мне, что в беде
Я позову его — и он поможет.
Кальмон, Кальмон, никчемного спаси!
Землетрясение, тьма, огни, чудеса и т.д.
ЯВЛЕНИЕ XV
Ренцо, Труффальдино, Кальмон.
Кальмон
Где ж философия твоя! О Ренцо!
Ведь вы с сестрой философами были,
Теперь же ум ваш ослепило злато:
Одна в угоду праздному тщеславью
На гибель брата посылает — ты же
Красивую скульптуру полюбил
И жизнью уж не дорожишь, надменно
Забыв в тяжелом испытанье друга,
Который раз тебя обогатил уж,
Надменно не зовешь его на помощь.
Ре н цо
Прошу тебя, о статуя, прости!
Не упрекай, но помоги скорей,
Ведь ты все можешь, — воскреси беднягу —
Слугу несчастного, а мне позволь
Лишь чудо-Яблоко добыть и Воду,
Еще скажи, кто нас с сестрой родил!
Но самое горячее желанье —
Чтоб оживил ты статую в саду,
Мне без нее ни счастья, ни покоя
Не знать, — я так хочу ее обнять!
Кал ьмон
Слуга не умер — только оглушен,
Вот шевельнулся, глянь: встает уж он.
Труффальдино зашевелился, поднялся; кривлянье и
гримасы оглушенного; вдруг увидел статую — онемел от изумления.

744
КАРЛО ГОЦЦИ
Кал ьмон
Ты сможешь Яблоко добыть...
Труффальдино. Говорящая статуя привела его в ужас, и т.д.
Кальмон
Ты сможешь Яблоко добыть. Ведь звери
Давно изнемогли от сильной жажды.
И, будучи царем всех изваяний,
Я из Тревизо повелел явиться
Тебе на помощь статуе с сосцами,
Ведь из груди ее льют две струи, —
За это так ее мы и прозвали.
Явись с водой к нам, статуя с сосцами!
Статуя из Тревизо
Вот, государь, смиренные сосцы!
Наливает в бассейн воду из сосцов; звери ринулись к бассейну, чтобы напиться.
Труффальдино. Гримасничает, выражая свое отношение к
происходящему.
Кал ьмон
Дерзай же, Ренцо, — к дереву иди
И чудо-Яблоко смелее рви.
Ренцо
Тебе я повинуюсь, милый друг!
(Идет к дереву и срывает Яблоко.)
Кал ьмон
Теперь Воды бы нам добыть. Врата,
Когда подходишь к ним, с такою мощью
Нежданно хлопают, что убивают.
Ты видишь бездыханных храбрецов.
Они Воды искали — смерть нашли.
Я от венецианских волн позвал
Пять тяжеленных древних статуй. Все
Шли с площади — шли с Кампо Деи Мори.
Теперь они к воротам прислонятся, —
Все пятеро прочны на удивленье —
Удар смертельный им ничуть нестрашен.
Веди друзей, Риоба, на врата.
Входит Риоба.

Зеленая Птичка
745
Риоба
Не сомневайся — мы крепки, наш царь!
Друг за другом входят мавры и направляются к воротам, которые
готовы со скрежетом захлопнуться, но Риоба стоит насмерть;
прочие мавры выстраиваются рядком плечо к плечу. Ворота насильно
остаются открытыми. Гримасы Труффальдино.
Кал ьмон
Слуга, ступай в пещеру смело. Там
Найдя сосуды, выбери один,
Наполнивши его, вернись немедля.
Труффальдино сетует на трудности.
Ρ е н ц о понуждает его силой.
Труффальдино. Испуганно жестикулирует и гримасничает;
отдается на волю Риобе и маврам. (Уходит.)
Кал ьмон
Нет счастья в обладанье. Ты все взял,
Но взял ты прах, страдая, как и прежде.
Тщеславию сестры, твоей любви
Предела нет. А страсть, все разрастаясь,
Сильнее жжет. Хоть ты меня просил,
Чтоб я твоих родителей называл,
Я в этом не могу тебе помочь.
Мечтал ты изваянье оживить, —
Пока нельзя. Ведь от Зеленой Птички
Зависит, снимутся ль покровы с тайн.
Влюбившись в Барбарину, и тебе
Она являлась. Я ж пока могу
Красавицу немую наградить
Лишь даром речи, чтоб тебя утешить.
Но, может быть, услышав ее голос,
Ты будешь мучиться еще сильней.
Рен цо
Она со мною вступит в разговор? —
О большем я не смею и мечтать.
Предчувствую, как сладко будет сердцу
С любимой статуей заговорить,
Услышать слово нежности от девы,
Ведь не могла ж она не полюбить

746
КАРЛО ГОЦЦИ
Меня в ответ за все мои страданья,
Не поблагодарить за всю любовь.
Кальмон
Глупец! Когда желанья твои сбудутся,
Ты пожелаешь большего. Безумным
Влюбленным будешь, как и прочий люд.
Ведь ветреное слово нежных уст
В тебе огонь раздует, жадный, страстный.
Однако это пламя невозможно
Унять воздушным мимолетным звуком.
Ведь нет предела страсти человека!
Тот счастлив, кто душою устремился
К бессмертным радостям — они превыше
Земных отрад, которые так бренны.
Труффальдино появляется с бутылкой в руках — он со
страшным волнением рассказывает о невероятных событиях: как
трудно ему было набрать Воды, ибо она плясала, устраивала
концерты и т.д. Он чувствует, что вода вот-вот разобьет бутылку и пустится
в пляс, и т.д.
Кальмон
Ты должен быть доволен, Ренцо. Впрочем
Я заглянул в твое слепое сердце
И понял, как оно неблагодарно
И беспокойно, — так легко накликать
Несчастья и возмездье за безумство.
Зови меня, когда придет беда!
Взамен прошу о небольшой услуге:
Однажды в старину мальчишки камнем
Мне нос отбили — скульптор же поправил,
Но первый нос был у меня орлиным,
А новый не похож на бывший прежде!
Пожалуйста, распорядись, чтоб мне
Вновь вылепили подходящий нос.
Я столь немного прошу. Прощай!
Тьма, землетрясение и т.д. Кальмон исчезает, а Звери вновь подходят к
дереву.
Статуя из Тревизо
Века изъели правый мой сосок.
Что ж, помни о моей услуге, Ренцо.
(Уходит.)

Зеленая Птичка
747
Мавр
Руки недостает.
(Уходит.)
Второй мавр
И подбородка.
(Уходит.)
Третий мавр
А мне — ушей.
(Уходит.)
Четвертый мавр
Мне ноги искалечили.
Пятый мавр
Мне изуродовали справа зад.
Будь благодарен нам и почини.
(Уходит.)
Труффальдино (к Ренцо), — он очень сомневается, что
Ренцо обременит себя починкой всех этих носов, задниц, сосков и т.д.
Ренцо
Живу одним — услышать милый голос,
До прочего мне просто дела нет.
(Уходит.)
Труффальдино, — цель достигнута. Вспоминать о
благодеяниях обременительно, а думать о вознаграждении мучительно;
благодарность — вымысел. Пусть у всех остаются сломанные носы,
соски и задницы; никому ничего, никому ничего; но если бы Ренцо
вдруг вздумал заняться реставрацией, то он, Труффальдино, был бы
рад получить подряд и т.д.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Зала в замке близнецов.
Статуя по имени Помпея одета богато; с наполовину обнаженными
мраморными руками и ногами; ее лицо, голова и грудь открыты; в живописной
и удобной позе покоится на пьедестале.
ЯВЛЕНИЕ I
Ренцо,статуя по имени Помпея.
Рен цо
Храню тебя, любимый образ мой,
В укромной зале от невзгод: от туч,
От зимних ветров и от хлопьев снега,
От солнечного зноя. Одеяньем
Богатым я окутал твое тело,
Мучительно ревнуя, чтоб другие,
Увидев всю тебя, отнюдь не смели
Такое ж наслажденье получить,
Как я. Услышь мой стон! Скажи, ведь ты
Меня жалеешь; сам Кальмон предрек,
Что я услышу дивный звук из уст
Твоих. Пролей на раны сладкий голос,
Мне сердце оживи и дух. Родная,
Скажи, задета ль ты моей любовью!
Помпея
Нет, юноша, молчи. Твои слова
До боли мне знакомы. Эти речи
Я слышала от скаредных льстецов,
От щеголей — сосудов, полных скверны,
Но золотом покрытых, — от гробов
Повапленных, смердящих изнутри
Пороками. Я из-за них страдаю.

Зеленая Птичка
749
Рен цо
Любимый голос! Ты пролил мне в душу
Небесную отраду! Так, скажи
Ты не скульптура, не резца творенье?
Ты женщиной была? Чьим колдовством
Превращена ты в изваянье? Кто
Души лишил такую красоту,
Недвижным сделал дорогое тело
И пламя жизни угасил в очах,
А с щек румянец стер, подобный розе?
Помпея
Умолкни, юноша! Ах, боже, боже!
Я снова слышу вздор, вновь слышу лесть!
Из-за подобных слов я возгордилась
И стала для самой себя кумиром,
Превозносясь надменно над всем миром.
О, если б не прельстилась я тогда
Ни похвалой, ни вздохами, ни речью
Глупейшей, позабыв про Небеса
И мудрые советы, — не пронзил бы
Меня столь лютый холод, что по жилам
И по костям протек и сразу отнял
Дыханье, зренье, чувство цвета, слух,
Движенье, наконец! Моя тюрьма,
Не будь такой жестокой и позволь
Мне скорбь излить!
(Плачущим голосом)
Зачем я лишена
Возможности утешиться слезами —
Отрадной горечью очей? Все всуе!
Рен цо
Страдалица! Поверь, и я страдаю!
Мои мучения равны твоим,
А может быть и больше их! Смотри —
Из глаз моих пролились слезы, — их
Твои глаза напрасно ждут. Ах, если б
Стал общим плач, как общим стало горе:
Ты просишь слез — а я их проливаю,
Но слезы не приносят облегченья!
Не льстец я, милая, не обвиняй

750
КАРЛО ГОЦЦИ
Меня напрасно, лучше расскажи,
Кто и откуда ты, кем рождена?
Помпея
Меня Помпеей нарекли. Мой род
Старинной кровью славен и велик.
Я воздухом Италии дышала,
Где царствует страсть к наслажденьям, где
Седую мудрость презирает юность,
Где ждут от книг разврата, развлечений,
А не познанья, — там вздымает к небу
Строенья град, где жизнь я получила!
(Плачущим голосом.)
Но эту жизнь нельзя назвать и жизнью!
Ты видишь — протекают дни мои
В гробу, в аду — и под покровом смерти!
Рен цо
(в отчаянии)
Ты оказался прав, Кальмон. Страданья
Мои лишь возросли, когда сей камень
Заговорил. Скажи-ка мне, Помпея,
Вступила бы ты в брак со мной, когда б
Была ты теплокровной, полюбила б?
Помпея
(вздыхая)
О, полюбила б!
(плача)
Но не будь жесток!
Не пробуждай во мне бесплодной страсти
И мук страдалицы не умножай!
Ренцо
Меня ты полюбила! А твой голос
Терзает мое сердце и пьянит!
Не допущу, чтоб мраморным остался
Прекрасный лик в меня влюбленной девы!
Скажу Зеленой Птичке: «Помоги!
Одна ты знаешь тайну воскресенья!»

Зеленая Птичка
751
Помпея
Ты уверял, что сразу, как услышишь
Мой голос, станешь счастлив, но теперь
Ждешь новых утешений. Храбрый мальчик,
Оставь меня одну под гнетом рока,
И не спеши навстречу испытаньям.
Рен цо
Без помощи тебя оставить — подлость!
(Идет к выходу.)
ЯВЛЕНИЕ II
Ренцо, Труффальдино в дорожном костюме, с кучерским кнутом.
Труффальдино (от нетерпенья щелкает кнутом), — скорей,
скорей, уж все готово; нечего терять время и заигрывать с камнями
и т.д.
Ренцо спрашивает, в чем дело. Куда он направляется? Что
происходит?
Труффальдино, — разве он не знает о великих
потрясениях?
Ρ е н ц о, — он ничего не знает.
Труффальдино, — король Тарталья приказал Панталоне,
королевскому своднику, отправиться за Барбариной, сестрой Ренцо,
чтобы заключить с ней брак и взять в приданое Поющее Яблоко и
Пляшущую Воду. Барбарина не решалась выбрать между любовью к
Зеленой Птичке и возможностью стать королевой. Она великолепно
разыграла сцену смятения и была похожа на корабль, попавший в
бурю, и т.д. Королевский сводник был красноречив, унижая чувства
Зеленой Птички и воспевая любовь короля; в итоге Барбарина была
уже готова выбрать монархию. Но в этот миг — чудовищное
потрясение — откуда ни возьмись, появляется старая королева Тартальо-
на со своим воздыхателем — поэтом — и, став подбоченившись,
произносит такие стихи:
Снохе нет в замок входа — сама в том виновата,
Что нет Зеленой Птички — а есть одно лишь злато.
Затем она ушла, а следом за ней исчез и ее кавалер — поэт,
декламируя себе под нос эклогу в честь аппетита, и т.д. Барбарина
пришла в исступление и, выставив Панталоне за дверь, спустила его с
лестницы и стала орать на весь дом, как одержимая, требуя, чтобы
ей немедленно подали Зеленую Птичку. В истерике она упала в

752
КАРЛО ГОЦЦИ
кресла и начала брыкаться; она строит такие рожи, что без страха не
взглянешь. Четыре женщины едва могут ее удержать: расшнуровали
ей платье, сожгли у нее перед носом пару стихотворных сборников.
Из скромности и сострадания он удалился. Откуда-то явился на
выручку дьявол, он помогает идти, поддувая сзади; когда-то он уже
помогал королю Тарталье и ему самому. Холм Людоеда, где обитает
Зеленая Птичка, расположен неподалеку — всего в трех тысячах
миль отсюда; все готово — пора отправляться на поиски Зеленой
Птички, чтобы утешить бедную Барбарину, и т.д. (В сторону,
высмеивает все это безумство.)
Рен цо
Я, Труффальдино, было уж и сам
Решил отправиться на этот подвиг.
А вот твоя жена.
ЯВЛЕНИЕ III
Смерал ьд и на
Скорей на помощь!
Рен цо
Все знаю, Смеральдина, и готов
Уже на поиски Зеленой Птички.
Мне нужно знать отца и мать, хотел бы
Любимую освободить из плена,
Да и сестру утешить — было б кстати.
Сестра ж пусть чаще смотрит на кинжал:
Пока блистает он — ее брат жив,
Кинжал в крови — и он погиб. Прощай.
(Уходит.)
Труффал ьд и но
Кинжал в крови — и он погиб. Прощай.
(Обнимает жену и, щелкая кнутом, уходит.)
Смеральди на
Мир сумасшествием кишит, безумством!
Сплошная путаница наша жизнь!

Зеленая Птичка
753
ЯВЛЕНИЕ IV
Смерал ьд и на, Барбари на, статуя по имени Помпея.
Барбарина
Скажи, где брат, служанка!
Смерал ьдина
Не волнуйтесь.
На поиски Зеленой Птички мчится
И за кинжалом вам велел следить:
Как запечется кровь на нем — он умер.
Барбарина
Благие вести!
Помпея
Брат погиб! Спеши!
Безумная, останови его!
Смеральдина
Скульптура говорит! Нелепо! Страшно!
(Ее ужас.)
Барбарина
А я привыкла к разным чудесам.
Брат умер?
(Достает кинжал — его лезвие блистает.)
Как ты смеешь говорить
Такое? Блещет мой кинжал — брат жив!
Помпея
Как ты жестока и надменна — хочешь
Ждать в черствости своей и слепоте
Когда вдруг кровь польется по кинжалу,
Чтоб сетовать напрасно о погибшем?

754
КАРЛО ГОЦЦИ
Смеральдина
(дрожа)
Она права, а ваша речь безумна.
Барбарина
Что ж, это значит, мне опять страдать:
Страдать, не зная, кем я рождена,
Испытывать от всех за то презренье,
Страдать, не получив Зеленой Птички,
Не став женой монарха. — Нет, уж слишком!
Помпея
Поверь мне, Барбарина, что никто
Сильней меня не может пожелать
Явления Зеленой Птички. — Только
Все, кто искал ее, погибли. Ренцо
Жаль даже мне, тебе, наверно, жальче.
Смотри — меня тщеславие сгубило:
Так устрашись Небес: их гнев ужасен.
Тебе не нужен трон — страшись любви
Монарха. Ну а больше сказать не смею.
Но главное — верни скорее брата.
Барбари на
Мне этот голос сердце пронизал;
Дрожу... Терзают равно страх за брата...
И страстное желанье обладать
Зеленой Птичкой. Как мне быть! Ах, Ренцо,
Живи, останься жив! А эту прихоть
Я подавлю! Иди за мной, служанка,
К скале, где обитает Людоед.
(Уходит.)
Смерал ьд и на
Вот чудеса: когда ты страстно любим,
Расстаться с милым мы уже не в силах;
Хоть страсть и сделала ее безумной,
Она найдет жилище Людоеда,
Но путь проделает из себялюбья.

Зеленая Птичка
755
ЯВЛЕНИЕ V
Зал во дворце.
Панталоне один.
Панталоне
Как она, обманщица, только посмела спустить меня с лестницы!
Меня — монаршего посла, который прибыл предложить от лица
монарха руку и сердце; да кому предложить — ей, никому не ведомой
замарашке; и потребовать в приданое какой-то графин воды и
яблоко — сущие пустяки, — видано ли, чтобы посла спускали с
лестницы, как рваный башмак! А с другой стороны, стоит задуматься,
почему разные пустячные вещицы, то вода и яблоки, то зеленые
птицы, мешают столь великому делу — этому браку. А мне, прямо
скажем, что-то мешает служить и этой любви. — Может быть, это
совесть?.. Бог весть! А вдруг те двое малышей, которых я тщательно
упаковал, прежде чем бросить в реку... Бог весть! Эти ведь тоже
близнецы... К тому же слова нашего славного поэта... Бог весть! Эта
девочка явно из породы Апельсинов! Нужно молчать, ведь страшно
и подумать, что из этого может выйти — мне несдобровать. Ох,
совесть моя нечиста. Люди говорят, что это дети Труффальдино и
Смеральдины; но подумайте сами, могут ли отец и мать так служить
своим детям; а что уж говорить об этих дворцах, чудесах, этом
непролазном богатстве, — этого в колбасной лавке так скоро не
заработать. Нечего делать — придется идти на поклон к Смеральдине и
Труффальдино и выспросить у них поделикатнее, что к чему, и если
дело обстоит так, как я и подозреваю, то жив быть не хочу, а выложу
всю подноготную; ведь как дальше быть, если отец с дочерью
заключат брак, — остается глаза себе выколоть, как Эдип, от такой
трагедии, или за шею себя на мясном крюке повесить, как
разжиревшую индейку. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Тарталья, Тартальона.
Тарталья убегает от матери.
Тартал ьона
Куда ж от матери бежишь ты?
Тартал ья
Мать,
Я выгнал вас из сердца, вы мне гадки,
Распорядитесь вас похоронить.

756
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ьона
Исчадье ведьмы, мерзкое отродье!
(В ярости.)
Как надоел ты, жалкий рогоносец!
Посмей мне только с выскочкой спознаться,
Без рода и без племени сноха
Мне на дух не нужна — я не хочу
Стать бабкою прегадкого потомства.
Тарталья
Не врите: не в безродности тут дело —
Вы просто бабкой не хотите стать.
Но как монарх клянусь землей и небом:
Возьму в супруги ту, что соизволю.
Вы ж с нечистью венчайтесь и валите.
Тартал ьона
Мерзавец, вор! Тебя насквозь я вижу.
Все до последнего гроша верни,
Что получил в наследство. Шесть процентов
Мне выплати, походишь без порток.
Тартал ья
Я понял — по совету рифмоплета
Вы действуете. Он по вас вздыхает?
Уверены? — Не льстите. — По деньгам,
Он завещаньем бредит, а не вами.
Безумны вы, но вовсе нестрашны!
Я встречный иск вам закачу такой,
Что окочуритесь, узнав в каком
Размере предстоит вам возместить
Убытки мне — по воле адвокатов,
Умело нанятых; ну, а поэта
Попотчую пинками в мягкий зад,
Чтоб сочинил канцоны мне на случай.
Тартал ьона
Прекрасно! Мы тебе порты-то спустим
Сегодня же — в залог уплаты долга.
Все опечатаю! Все королевство —
До зубика последнего во рту.
И погляжу, не станешь ли учтивей.
Зачем, о Небо, замуж я пошла?!
Неужто, чтоб сей выродок родился?
(Плачет.)

Зеленая Птичка
757
Тартал ья
Спешите объявить меня банкротом
И секвестировать Монтеротондо,
Мне дела нет до крокодильих слез.
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и Π антал оне.
Панталоне
(второпях)
Ваше величество, ваше величество, великие дела, диву даюсь, какие
великие. Извольте примириться с матерью; семейные дрязги теперь
ни к чему. Я прямо из дворца этой парочки незнакомцев, но там их
больше нет. Прислуга причитает, на вопросы не отвечает — все в
трауре. Воздух напоен ужасом, предчувствием смерти, катафалка с
гробом. Хозяева завещали долго жить! И этой беды уже ни
исправишь — все там будем.
Тартал ья
(полон отчаяния)
Теперь довольны вы! О боги! Ты,
Юпитер и Сатурн, Меркурий, Рок!
Осталось вертел в пуп себе всадить!
Панталоне
«Вертел в пуп»! Куда там — это мне, Панталоне, придется
пожертвовать собственной рукой, чтоб не провалился весь спектакль. Ну, и
дела! (Убегает.)
Тартал ьона
Все к лучшему, поэт мой! Все прекрасно!
Теперь нам не страшны с тобой угрозы.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Тартальона, Бригелла.
Бри гелла
Моя августейшая любовь, они все уже собрались на холме
Людоеда — им не вернуться обратно.

758
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ьона
Прекрасно, что ж. А сын, король Тарталья,
Теперь уж всаживает вертел в пуп.
Пристало мне открыть, поэт великий,
Любовь мою к тебе, хоть и краснею.
Бригелла
Не всех щедротами балует Небо.
О, ваше величество, позвольте просить вас — ведь это ничему не
помешает — а так, мера предосторожности, — немедленно составьте
завещанье!
Тартальона
Не выношу безрадостных пророчеств,
Не заикайся впредь о завещанье!
Твой долг любить меня и воспевать.
(Уходит.)
Бригелла
Что тут поделаешь; и слова не скажи о завещании. Близнецам
невозможно вернуться с холма Людоеда — это верно, ведь сам дьявол,
созерцающий неумеренные страсти людей, поддувает им сзади. Но
каббала дает мне какой-то смутный ответ; видимо, даже если дела
примут самый лучший оборот, несчастному поэту ответят все то же:
Твой долг любить меня и воспевать.
Да избавят меня небеса от обладанья дипломом придворного поэта.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Холм Людоеда; в глубине виднеется дворец. Перед его дверью на жердочке
сидит Зеленая Птичка с цепочкой на лапках. По холму расставлено
несколько статуй. На земле сложена листва.
Ренцо, Труффальдино, Зеленая Птичка.
Рен цо
Мы не могли быстрей сюда добраться.
Труффальдино, — ему еще в молодости довелось испытать
на себе силу этого дьявола, поддувающего сзади.

Зеленая Птичка
759
Ренцо
Наверно, здесь и есть холм Людоеда.
Смотри — вот жердочка с Зеленой Птичкой.
Хотя все тихо, Труффальдино, глянь-ка,
Не видно ли опасности какой:
Дракона, Зверя, Людоеда, змия.
Труффальдино внимательно смотрит по сторонам; вокруг
не видно даже муравья; но из этого ничего не следует: возле Яблока
и Воды тоже было все тихо, а потом такое началось... Советует
обратиться за помощью к Кальмону — к статуе.
Рен цо
Я не желаю знаться с ним; не нужно
Сторонней помощи, ведь я не мальчик,
Не впавший в детство трусоватый старец.
Не стану должником. Мне так противно
Обязанным быть. Он просил меня,
Чтоб нос я починил, а я об этом
Совсем забыл. Зачем же звать его!
Ведь он захочет поучать, урок
Нам даст и длинную рацею тут же
Статье мраморной прочтет!
Ведь стоит нам принять хоть чью-то помощь
Не будет притязаниям конца:
Назойливый и скучный благодетель
С нас стребует награду или плату.
Неси скорей Зелененькую Птичку —
Ее цепочку разомкнуть нетрудно.
Труффальдино, — Кальмон просил о сущем пустяке — о
починке носа. И если Ренцо не позовет его на помощь, то он,
Труффальдино, вряд ли решиться подойти к Птичке поближе.
Возражения Ренцо не стоят и выеденного яйца. Сам-то он в момент
опасности всегда обращался за помощью к Кальмону, но, получив ее, тут
же забывал о благодетеле, словно его и нет вовсе. Оказавшись снова
в опасности, он с наивным чистосердечием и без зазрения совести,
просил о помощи; а если что, то и укоры выслушивал, склонив
голову и пустив слезу в знак искреннего раскаяния, а также согласия с
тем, что упреки совершенно справедливы; но стоило ему получить
помощь, он возвращался в свое прежнее состояние, и т.д. Ренцо
нечего хвастать, что он изучил современную философию; он и обло-

760
КАРЛО ГОЦЦИ
жек-то нужных книг толком не видел. Ибо постулат современной
философии таков: счастье — это знание света и искусство всеми
правдами и неправдами добиваться поставленной цели.
Рен цо
Ну, поворачивайся! Птичку дай!
(Грозит ему побоями)
Труффальдино, — он силен духом и преисполнен мудрости,
поэтому может отнестись философски ко всему, даже к пинкам в
зад, только бы не подвергаться опасности; словом, он никуда и ни
за что не пойдет, если Ренцо не позовет Кальмона, и т.д.
Ренцо сам идет к Птичке и хочет ее взять.
Зеленая Птичка
Остановись, несчастный! И брать меня не смей!
Ведь кара ждет за вызов — одумайся скорей!
Ре н цо
Какая боль, о боже!.. Что за мука!
Спаси меня, слуга. Прости, Кальмон!
Неблагодарному, мне нет прощенья!
(Превращается в статую.)
Труффальдино. В ужасе мечется по сцене. Опасности
ниоткуда не видно, — но видно, как Ренцо на глазах белеет и
отвердевает; его причудаковатые рассуждения на сей счет. Если бы только он
мог добыть эту Птичку, ему бы и дела не было до гневных воплей
хозяина. Он двинулся бы в Венецию и построил бы там будку, и т.д.
Он осторожно подкрадывается к Птичке, надеясь схватить ее; вот он
уже рядом с ней.
Зеленая Птичка
Не лицемерь, бездельник! Вот грянул час расплаты!
За наглость и развратность — за все, в чем виноват ты!
Труффал ьди но
Какая боль, о боже!.. Что за мука!
Я каюсь в плутовстве от всей души!
Покинул ветер — не заткнуть рукой!
(Превращается в статую.)

Зеленая Птичка
761
ЯВЛЕНИЕ X
Барбарина, Смеральдина.
Барбари на
Мой друг, я вижу чудо в этом ветре,
Который нас донес так благодатно
На помощь брату.
Смерал ьди на
Нам чудес не счесть!
Не чудо разве то, что не споткнувшись
И шеи не сломав, мы здесь!
Барбарина
А брат?!
Вот знаменитый холм и Птичка, где же
Мой брат! Мой милый Ренцо! Что же сделать,
Чтоб он не умер по моей вине —
Я не хочу! А сердце так и рвется!
Смерал ьди на
Вам волноваться не о чем, ведь мы
Сюда поспели вовремя, ему же
Едва ли дул в корму попутный ветер.
Барбари на
В моей груди, родная Смеральдина,
Такая грусть, такие угрызенья,
Раскаянье меня и жжет, и мучит.
О, боже! На кинжал взгляну: он блещет
Или в крови. Я так дрожу в предчувствии
Ужасных потрясений и пророчеств,
Что не могу взглянуть!
Смерал ьдина
Так будь смелей!
Не променяй размах души на робость!
Барбари на
Мне совесть не дает покоя, друг!..
Но ты права — я мужественной буду:

762
КАРЛО ГОЦЦИ
Страданье встречу и умру, страдая,
Раз натворила бед.
(Вынимает кинжал — с него струится кровь.)
О, боже! Мама!
Мой брат погиб! Я погубила брата!
(Роняет кинжал и лишается чувств.)
Смерал ьди на
Злосчастнейшая я! Мой бедный сын!
Несчастная дочурка! Бедный муж!
(Поддерживает ее.)
Барбарина
Поддержки я не стою, Смеральдина.
Не удивлюсь, когда возненавидишь
Меня ты больше всех. Из-за меня
Все беды и несчастья! Ты ж добра:
Меня спасла от смерти, воспитала,
В простых словах учила долгу, страху,
Любви в земных скитаньях ты учила!
А я смеялась, увлекаясь ложью
И презирала разум, — само Небо
Его дало всем людям, чтобы страсти
Смирялись им; — мой разум в результате
Стал нечестивым и бессильным, — он
Не ограждал меня от толп мятежных
Страстей. Им предаваясь, у желаний
Рабой была. Но ныне осознала,
Как ошибалась, только поздно. Разум
Во мне не угасал и в страшный час, —
Так с нечестивыми всегда бывает, —
Открыл мне истину. Теперь сама
Себе противна. Стыдно пред людьми
За нрав. Пред звездами — я чадо ада.
И страстен разум тихий в мудрецах...
(Планет.)
Смерал ьди на
(рыдая)
Как тяжело, мне Барбарина! Сердце
Горит в груди... Мне горько, неприятно,

Зеленая Птичка
763
Что я горюю так... Что не могу
Утешить вас достойными речами.
Невежда я и оттого страдаю.
О смерти брата льете слезы вы
Из себялюбья — в нем лишь корень дел.
Барбарина
Осмей меня — ты вправе, я снесу.
(Берет ее за руку.)
Мой друг невинный, как бы я хотела
Жить в нищете, как некогда с тобой,
По-прежнему ходить в одежде драной
И босиком; как часто растрепавшись
Из одного ручья мы пили воду,
И крохами питались. В этом счастья
Намного больше, чем в моем богатстве,
В нем я гадка самой себе и плачу,
Раскаиваясь в смерти брата! Боги
Не сжалятся над грешницей преступной,
Одно отчаянье осталось мне.
(Рыдает.)
ЯВЛЕНИЕ XI
Мрак, огни и т.д.
Те же и Кал ьмон.
В предсмертный час отчаянье глухое,
Ждет всех, кто звал учителем своим
Того, кто ум людей высвобождая,
Вознес его мечтанья выше звезд.
Смеральдина
О горе горькое! Скульптура вновь!
Барбарина
Хоть и не знаю, стою ль я спасенья,
Спаси и брату помоги, Кальмон!
Смерал ьдина
Как запросто она с ним говорит!

764
КАРЛО ГОЦЦИ
Кал ьмон
Как я предсказывал, твой брат погиб.
Однако средство, чтоб его спасти
Я знаю, но, вполне возможно, жизнью
Поплатится спасавший. Плач умерь!
Перетерпи потерю и уйди!
Не ты одна повинна в его гибели:
Он мертв за гордость и неблагодарность,
Но я могу помочь тебе советом,
Не более того. Его исполнить
Столь трудно, что и говорить-то мне
Нелепо. Все бесплодно. Все лишь к смерти.
Барбарина
Но сжалься надо мной, несчастной. Сжалься!
Я с радостью погибну, лишь бы брат
Вновь ожил. Ведь его сгубила я!
Смерал ьдина
И пусть бы ожил мой супруг-негодник...
Кал ьмон
Иди ж и слушай: видишь эту птичку?
Она в тебя влюбилась. Вдалеке
Она на диво безобидна. Здесь же,
У Людоеда на холме, — дика.
А будет ли жив брат, и муж сей дамы,
И многие страдальцы, — от нее
Зависит, ей известна также тайна
Рожденья твоего. Через тебя лишь
Она навек счастливой может стать,
Тебя тем осчастливив, Двор и Царство,
Смягчая рок, казня злодеев, — только
Сумей ее добыть. Сын короля —
В ней скрыт, страдающий под властью чар.
Запомни хорошенько, что скажу:
Раз хочешь завладеть ей — приближайся
Неспешно. И проси у Неба зренья
Столь ясного, чтоб чудом ты смогла
Отмерить семь шагов и фут, затем
Четыре дюйма, дальше — палец с точкой.
Ни на волос не ошибись — нельзя.
Когда найдешь описанное место,

Зеленая Птичка
765
Хоть очень трудно отыскать его,
То первой обратись к Зеленой Птичке,
Произнеся старинные стихи,
Написанные на листе.
(Указывает на лежащий на земле лист.)
Но если
Она опередит и речь начнет,
Погибла ты — погибнешь также, встав
Чуть дальше или ближе. Знай — в смертельной
Опасности желающий спасти.
Погибнешь — воскресить уж не смогу.
Сама решай, дерзать ли. — Если счастье
Тебе вдруг улыбнется. — Не забудь
Меня, как брат. Не будь неблагодарной.
Тебя я оставляю средь сомнений,
Пусть Небо выбор твой благословит.
Тьма и т.д. Кальмон исчезает.
ЯВЛЕНИЕ XII
Смеральдина, Барбарина, Ренца, Труффальдино, Каппелло,
Ч и гол отти, Зел е ная Птичка.
Смерал ьди на
За дело может взяться лишь безумный.
Легко ли семь шагов отмерить, фут,
Затем четыре дюйма, палец, точку,
Ни на волос не ошибившись мерой.
Так кто ж отважится на этот подвиг?!
Погибнет первым не заговоривший?
Погибнет вставший дальше или ближе,
Чем подобает? Лучше, Барбарина,
Нам вдовами остаться и уйти.
Барбарина
Нет, Смеральдина, я иду спасать.
(Поднимает лист.)
Смеральдина
(стараясь ее удержать)
Стой, милая моя!

766
КАРЛО ГОЦЦИ
Барбарина
Пусти! Решилась!
Направь мои шаги и зренье, Небо!
(Идет в сторону Птички, иногда останавливается,
словно соизмеряя расстояние со своими шагами;
медленно приближается, наконец, разворачивает лист.)
Смерал ьди на
(волнуясь)
Ах, деточка! Боюсь! Как смерть близка!
Вот шаг еще! Тихонько, Барбарина!
Четыре дюйма, милая, и палец...
И точку... Только точки не хватает!
Пора читать! Скорей! Скорей! О боже!
Барбари на
(читает написанное на листе)
Золотокрылый мой, зеленый брат!
Вот я — узнал меня? Я Барбарина!
Преодолев тяжелый путь и длинный,
Пришла освободить тебя! Ты рад?
Зеленая Птичка
Невестушка, мой милый человек,
Я твой слуга! Как час велик и светел!
Возьми меня, пусть нас подхватит ветер,
Об этом и мечтал я целый век!
Барбарина поспешно берет ее.
Смеральди на
(рукоплещет)
Ах, браво, браво, браво! Что за радость!
Барбарина
Спаси, помилуй брата, моя Птичка!
Зеленая Птичка
Из левого крыла — ну ж! — тяни перо. Хорош!
Коснешься им скульптуры — и брата обретешь.
Выдернув перо, Барбарина касается статуи Чиголотти.

Зеленая Птичка
767
Ч иголотти
(вдруг преображается; с достоинством достает табакерку,
чтоб взять понюшку)
Кого прельщает только то, что внове,
Страдай радикулитом, хмуря брови.
Я хотел добыть эту Птичку, смастерить для нее будочку и разжиться,
а она взяла да и отняла ее у меня — ох, и несчастный же я человек.
Какой смысл судиться с Октавианом Леонским, с королем Пипи-
ном, с прекрасной Друзианой и с Бовой Королевичем. (Уходит.)
Барбарина касается перышком статуи Каппелло.
Каппелло
(кричит, преобразившись)
Несчастный Каппелло! Ох, и не пообедать бы мне больше, если бы
она меня не спасла. Мессер, этот угорь был влюблен в двери
Моранцани, а двери Моранцани, в свою очередь, о, мессер, ревновали
его, как семь овчарок, о, мой мессер. (Уходит.)
Барбарина касается Труффальдино.
Труффальдино преображается, а, придя в себя, начинает
клясться, что забудет все принципы современной философии и
станет образцом добропорядочности, обнимает супругу и т.д.
Барбарина касается Ренцо.
Ренцо
(преобразившись)
Сестра! Кто снова жизнь мне даровал?
Барбарина
(обнимает его)
Та, что забыла гордость и безумство.
Смеральдина
Весь мир преобразился. Что за чудо?
Зеленая Птичка
Уходим-ка отсюда, чтоб не наделал бед,
Увидев нас случайно, прегадкий Людоед.
Заметим кстати, что персонажей Чиголотти и Каппелло при желании
можно заменить другими известными карикатурами того же плана.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Чудный сад. В одном конце виден фонтан с бассейном, в другом — пьедестал с
тазом; в центре — стол; а вокруг — деревянные скамьи.
ЯВЛЕНИЕ I
Тарталья, Барбарина, Ренцо, M о м π ея, Тартал ьо н а,
Панталоне, Бригелла сидят на скамейках из дерна; Труффальдино и Сме-
ральдина стоят.
Тартал ьона
(тихо, Бригелле)
Поэт, я промолчу тебе в угоду.
Бригелла
(тихо, Тартальоне)
Пускай сыграет свадьбу с Барбариной
Король, чтоб провести всю жизнь в кошмаре.
Тогда не женится поэт Бригелла,
Его на сковородке враз изжарят!
Ренцо
(Помпее)
Мы счастливы. Но кто бы мог подумать,
Что в перышке Зеленой Птички скрыта
Такая власть?
Помпея
(к Ренцо)
Я буду тебе, Ренцо,
Женою благодарной, и покорной,
И любящей, ведь ты же спас меня.

Зеленая Птичка
769
Смерал ьдина
(к Труффальдино)
Ты будешь любящим супругом?
Труффал ьд и но
Полон
Я самых нежных чувств к тебе, родная,
Мне кажется, что это первый день,
Когда соединили узы нас.
(Целует ей руку.)
Тартал ья
Я разъярен: зачем же, Барбарина,
Меня сюда позвали вы? Чтоб я
Чужие объясненья наблюдал
И получил отпор от вас? Все рады —
Один король ни с чем, хоть моя мать
И согласилась бабкой стать. Зачем
Вы избегаете моих объятий?
Вам ложе разделить со мной противно?
О, как бы я хотел встать на дыбы
И, словно конь, порвать узду сомнений!
Барбари на
Не гневайтесь, король! Меня в сомненье
Ввело сплетенье темных тайн, грозящих
Венчанью нашему и непонятных
И вам, и мне. Когда же нам удастся
Вдруг разрубить сплетения событий
И греческой трагедии узлы?
Скорее бы узнать ее развязку!
Так дайте ж, Смеральдина, мне сосуд
С чудесной золотой Водой, — она
Звучит и пляшет. Дайте, Труффальдино
Вещунью-Птичку с Яблоком Поющим.
Хочу узнать, моя ль судьба — король.
Труффальдино и Смеральдина уходят.
Тартал ья
Наш брак зависит от Воды и Птички,
От прорицаний Яблока зависит?
Смешней чудес не знал, клянусь короной!

770
КАРЛО ГОЦЦИ
Π анталоне
(в сторону)
Нет сил и слово-то сказать — такие спазмы в горле! Если кто-то
хочет нарисовать, что у меня сейчас творится внутри, пусть изобразит
пищевод угря во время шторма.
Смеральдина и Труффальдино возвращаются. Они принесли Воду,
Яблоко и Зеленую Птичку.
Барбари на
Здесь — место Птичке, Яблоку же — там.
Да вылейте в бассейн фонтана Воду.
Поставив Птичку на стол, Смеральдина кладет Яблоко в таз, что на пьедестале.
Труффальдино, гримасничая, выливает Воду в бассейн. Как только вода будет
вылита, должна послышаться тихая музыка, и Вода начнет слегка
приплясывать. Музыка становится звучнее — и Вода, пустившись в пляс, начинает бить
фонтаном; громко звучит симфония.
Тарталья, Тартальона, Помпея, Ренцо, Панталоне,
Бригелла, Смеральдина, Труффальди но
Как здорово! Чудесно! Браво! Браво!
Барбарина
(жестом просит воду замолчать)
Вода, аккомпанируй песне Яблока
И не спеши звучать одна.
Вода замолкает.
(Яблоку.)
Начни же!
Яблоко
(речитатив Яблока под аккомпанемент Воды)
Пусть те трепещут, кто упорно жил
В безумных заблужденьях, чья душа
Не знала покаянья. Близок час —
На нечестивых с Неба грянет гнев.
Счастливым же пусть станет тот, кто ждет
Спасенья своего и помнит Небо.
Вода
(поет)
Раскройся до дна
Тот склеп, где невинно
Голубка-жена

Зеленая Птичка
771
Век скорбный и длинный
Томиться должна.
Так пусть Небеса
Грозою грозят
И кары чинят,
Тарталья лишь рад —
Ведь в царстве весна!
Вода и Яблоко умолкают.
Все
(как выше)
Как здорово! Чудесно! Браво! Браво!
Тарталья
Нельзя ли не кричать так громко, тише;
Я все по-своему вам истолкую.
«Пусть те трепещут, кто упорно жил
В безумных заблужденьях, чья душа
Не знала покаянья». Барбарина!
Упрямая, как маленький осленок
И не желающая стать женой мне,
Убойтесь речи яблока, дрожите!
Тартал ьона
(тихо, Бригелле)
Поэт! В тебе ведь вся моя надежда!
Бри гелла
(тихо, Тартальоне)
Тогда не женится поэт Бригелла,
Его на сковородке враз изжарят!
Тартал ья
Так пусть Небеса
Грозою грозят
И кары чинят,
Тарталья лишь рад —
Ведь в царстве весна!»
Дай руку, Барбарина, ждать грозы
Нельзя. Ликую я по слову Яблока.

772
КАРЛО ГОЦЦИ
Барбари на
О мой король! Сперва пусть скажет Птичка!
Тартал ья
(гневно)
Зачем мне вздор на птичьем языке?
Я вашу руку требую — давайте!
Зеленая Птичка
Страшись своих желаний, дрожи, как лист осины:
Узнав, что твоя дочка — девица Барбарина.
Тартал ья
Да ты с ума сошла! Какая дочь!
Зеленая Птичка
Король, послушай кротко. Я не сошла с ума!
И ты узнаешь правду — все расскажу сама
Про Ренцо с Барбариной — ведь ты отец их. Полно —
Порадуйся: от смерти — упас их Панталоне!
А я спасла Нинетту — она в могиле тесной
Жила, и из могилы — пришла к тебе, воскресла!
Тартал ьона
(Бригелле)
Беда, Бригелла! Будем жить в кошмаре!
Бри гелл а
Меня ж на сковородке враз изжарят!
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Те же и Нинетта.
H инетта
Но кто меня освободил из гадкой
И смрадной ямы, чтобы видеть звезды?
Тарталья
Глазам не верю! Женушка! Жена!
Мне кажется, она чуть постарела,

Зеленая Птичка
773
Без разницы — я очень добрый муж
И буду делать то, что долг велит.
Нинетта... Дети... Я обескуражен:
Так значит вы не два щенка-урода?
Теперь уж мой черед лишиться чувств.
(Лишается чувств.)
Π анталоне
Я же говорил, что отлично завернул в клеенку двух малюток.
Зеле ная Птичка
Немного потерпите, свою умерив прыть,
Рассказ о превращеньях нам нужно довершить.
Пусть Тартальоне будет — жизнь с жабами уроком,
Прими венец, Бригелла, ты был плохим пророком.
Тартал ьона
Поэт! Я черепахой становлюсь!
(Превращается в черепаху.)
Бри гелла
О, мой кумир! Смотри, а я — ослом!
(Превращается в осла.)
Тартал ьона
(в образе черепахи)
Отомщена, Нинетта — и мы в расчете, сыне!
Она сидела в яме — я посижу в трясине!
(Неспешно уползает.)
Тарталья
Урок всем! Августейшая особа
Уходит, обернувшись черепахой!
Бри гелла
(в образе осла)
Поэт я незабвенный, как соловей средь сада,
И выведу под палкой на мельнице рулады.
(Уходит брыкаясь.)

774
КАРЛО ГОЦЦИ
Зеленая Птичка
Прошу на миг вниманья — не кончена ведь сказка:
Еще случится чудо, за чудом же — развязка.
Я — царь над Террадомброй, но Людоед невзгодам
Меня обрек, и птицей страдал я год за годом.
От чар освободившись, волшебный круг покину,
Чтоб взять, целуя, в жены родную Барбарину.
Добрее будьте. Тот же философ злой и черствый,
Кто каверзных вопросов не разрешает просто.
«Философ мудрый, — скажет следивший за сюжетом, —
Кто осознал ошибки и кается при этом».
(Превращается в короля.)
Друг друга обнимают Τ а рта л ья и Нинетта, Ренцо и Помпея,
король Террадомбры и Барбарина, Тарталья и его дети, Труф-
фальдино, Смеральдина, Панталоне и т.д.
Прощальное слово.
Барбари на
Кальмону нос новехонький
Приделать нам с руки,
На это дело доброе
Бросайте медяки.
Подумав, вы нам скажете,
Что сказка — сущий бред.
Но мы ее сыграли вам,
Так хлопайте в ответ!
ЗАНАВЕС

ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ СКАЗКА
В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
Перевод Т. Щепкиной-Куперник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Суффар — царь Бальсоры.
Дзелика — его сестра, влюбленная в Алькоуза, царя Дивандура.
Дугме — под именем Дзирмы, раба Дзелики, ее неузнанная сестра.
Алькоуз — царь Дивандура, влюбленный в Дзелику.
Канцема — арапская царица, амазонка, ведущая войну с Суффаром.
Смеральдина — арапка, ее оруженосица и наперсница.
Панталоне — бывший министр Фарука, покойного отца Суффара.
Сар к е — его дочь.
Тарталья — министр Суффара.
Бригелла — капитан, на службе Алькоуза.
Труффальдино — сердобольный надсмотрщик за Дзирмой,
позднее — приближенный Суффара.
Д зе и м — царь джиннов, в различных образах.
Тень матери Дзелики.
Тень Фарука, отца Суффара.
Палач.
Войска различные и арапские.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Небольшой лес.
Панталоне в деревенской одежде, Сарке, одетая пастушкой.
Панталоне
Ты, верно, устала, сердце мое. Солнце поднимается все выше,
начинает припекать, не правда ли? Пора тебе приняться за
приготовление нашего обеда. Скажи мне правду, дочка, — ну, разве не чудесна
наша жизнь?
Сарке
Да, мой отец, но все же я читала,
Что разные есть страны, города,
А в них цари, вельможи; там богатства,
Пиры, и праздники, и блеск, и роскошь —
Жизнь смертных превращают в наслажденье.
И вот порой от этих мыслей скучным
Мне кажется уединенье наше.
Панталоне
Учись, дочь моя, учись, Сарке. Вот ты только прочитала о том, что
существует мир, не похожий на нашу мирную обитель, — и это уже
возбуждает в тебе мысли, от которых она кажется тебе скучной и
неприятной. Насколько лучше было бы для тебя, если бы не было
никаких книг, внушающих твоей фантазии беспокойство. Да, есть и
города, и горожане, и короли, и принцы, и праздники, и пиры, и
роскошь, и светское общество — все это правда. Если бы ты попала
в город, для тебя все было бы, как в книгах, и у тебя возникло бы
множество неутолимых желаний, которые лишили бы тебя на всю
жизнь покоя и заставили бы умереть в отчаянии. Человеческая воля
никогда не бывает удовлетворена; несчастен тот, кто видел много

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
779
вешей в этом мире, но не впитал с образованием широких идей; он
все равно будет недоволен, даже если бы он мог овладеть целым
миром. Люди все плохи в этом смысле. Знаешь ли, дочка, я отец твой и
люблю тебя; так вот: я был сорок лет при дворе блаженной памяти
Фарука, царя Бальсоры, и видел все, что только можно было видеть.
Вот уже минуло шестнадцать лет, как царь скончался, и восемь лет,
как я удалился с тобой в эту хижину, в этот лесок, когда ты была
еше совсем грудным ребенком. Сарке, твоя бедная мать, живя среди
роскоши, умерла от горя; а я, во-время удалившись от пышности
двора, понял, что одиночество, восход солнца, рождение цветов,
созревание плодов, пение соловьев, хорошо возделанный садик и
вкусный обед без напитков — все это вещи, дарованные небом,
чтобы занять ум человека и дать ему возможность с большим
одушевлением прожить эту жизнь, которую мы получили взаймы и должны
вернуть по принадлежности.
Сарке
Ужели ты не мог бы мне хоть раз
Бальсору показать? Она так близко.
Панталоне
Не говори мне об этом городе. Туда нам нельзя идти. Если у меня
еше есть какое-нибудь сердечное сокрушение в нашем мирном
приюте, то это постоянные зловещие вести об этом дворе, со времен
кончины царя Фарука, моего повелителя.
Сарке
Так никогда мне города не видеть?
Π анталоне
Слушай, дочка. Шесть тысяч женщин в карикатурном виде.
Двадцать тысяч разряженных ухаживателей, которые их толкают на
дурной путь и делают еще более полоумными, чем они есть. Пятьсот
купцов, которые плачутся на то, что не могут высосать всей крови у
своих покупателей. Сорок тысяч человек, которые целуются и
предают друг друга. Три тысячи воров, которые рубашку с тебя снимут.
Восемь тысяч негодяев, которые проклинают виселицу за то, что
она не дает им убивать направо и налево, согласно с их
философскими воззрениями. Сотни бедных, одиноких стариков, которые,
чтобы казаться мудрыми, становятся смешными, проповедуя страх
Божий, правосудие, истину и оплакивая гибель всех начал —
семейных, репутаций, всего... Вот что такое город, дочь моя. Хочешь ли
ты все-таки, чтобы я показал тебе его?

780
КАРЛО ГОЦЦИ
Сарке
О нет, отец, коль города такие,
Мне мил и этот лес, и этот воздух,
И наше мирное уединенье.
(Уходит.)
Π анталоне
Ступай, ступай, дочка. А если у тебя есть часок досуга, читай
глупости из «Кабинета фей» и смейся. Они меньше принесут вреда
твоему уму, чем та философия, которая все города сделала похожими на
тот образец, что я тебе описал. Как ты послушна, мое ненаглядное
дитя. Леса в наши дни — это благословенное место, чтобы
воспитать девушку как следует!
Мрак, молнии и гром.
Вот он, друг — учтивый человек; сперва его курьеры, а уже потом и он
сам. Этот джинн Дзеим — добрейший малый. Был он когда-то прямо
благодетельным, но теперь дело пошло по-другому; я перестал его
понимать. Пора бы уж мне к нему привыкнуть, немало лет я его знаю, —
однако ничего поделать не могу: завидев его, я чувствую дрожь
отвращения и душа у меня уходит в пятки. Постараемся скрыть это.
ЯВЛЕНИЕ II
Панталоне, Дзеим в виде ужасающего зверя.
Дзеим
Старик!.. При появлении моем
Что так всегда дрожишь ты? Успокойся.
Π анталоне
Почтение мое, Дзеим, причиной...
Дзеи м
Нет, ясно я в твоем читаю сердце:
Ты сомневаешься, не веришь мне,
Но лицемеришь. Лести не терплю я.
Панталоне
Да, но если доброта ваша мне служит только во вред, я был бы не
прочь избавиться от нее.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
781
Дзеим
Не злой я джинн; я джинн, любимый Небом;
Питаюсь я деяньями благими.
Будь откровенен, не страшись. Со мною
Ты в безопасности, клянусь богами.
Панталоне
Вы говорите, что находите особенное удовольствие в том, чтобы
делать добро. Не стану отрицать, что вы были добрым другом
покойному царю Бальсоры Фаруку, моему повелителю. Он был,
действительно, счастлив; больших благодеяний вы не могли ему оказать, и
не было более цветущего государства, чем его страна, пока он жил.
Вы ему дали достаточно всего.
Дзеим
Несчетные богатства, а под старость
Я дал ему двух дочерей и сына,
Наследника престола. Что же больше
Я сделать мог? Над смертью я не властен.
Панталоне
Это все так, но дальше идут загадки, которых мне никак не
разгадать, если вы не объясните их. Во время тех частых бесед, которыми
вы меня удостаиваете, являясь сюда или приглашая меня в ваш
таинственный дворец, вы доверили мне некоторые дела, о которых
запретили говорить, а это сильно смахивает на тиранию.
Дзеим
Говори свободно, не бойся.
Π анталоне
Вы очень милостивы. Так вот: вы взяли с царя Фарука обещание, как
только родился принц Суффар, что он его сочетает браком с Канце-
мой, принцессой Серендибской. Она выросла, эта надменная арапка,
безобразная, как людоед. Мальчик тоже вырос и не желает ее брать в
жены, в чем я ему сочувствую. Из этого получилось только то, что эта
скотская царица с тремястами негров подвергает Бальсору жестокой
осаде и довела город до крайности. Вот одно из ваших благодеяний,
которого я не понимаю. Это раз. Вы говорите, что оставили этого
мальчика на произвол судьбы, соблазняемого дурными министрами и
окруженного развратной молодежью, чтобы он разорял казну,
истощал государство и стал ненавистным для своих подданных и не
способным защищать их в этих печальных обстоятельствах. Вот еще од-

782
КАРЛО ГОЦЦИ
но благодеяние, которого мое невежество постичь не может. Это два.
Вы говорите, что вырвали из объятий вдовствующей царицы царевну
Дугме еще в пеленках, так что никто никогда потому не узнал, где
она, и сделали это для того, чтобы заставить пролить столько слез
бедную мать. Вот тоже благодеяние, от которого даже собаке не будет
пользы. Это три. Вы сказали мне, что вам благоугодно было
проклясть в присутствии царицы-матери царевну Дзелику еще в
колыбели, обрекая ее на ужасную участь, которая никому не ведома и
которую вы не хотите мне открыть; но эта тайна заставила бедную мать в
течение семи лет лить безутешные слезы, никому не открывая
причины своей скорби; известно только, что она умерла в объятиях своей
Дзелики и перед смертью сказала ей несколько слов — какие, никто
не знает. А моя бедная жена, горячо любившая царицу, умерла с горя!
Это четыре. Что же это за странная доброта? Что значат эти ваши
явления бедной царевне Дзелике в виде тени ее умершей матери,
пугающей ее и угрожающей ей в случае ее выхода замуж? Что это за
несчастная рабыня, которую вы заставляете держать в таком угнетении?
При чем тут этот царь Алькоуз Дивандурский, который в союзе с
арапкой осаждает Бальсору, добиваясь руки царевны Дзелики, раз вы
не хотите, чтобы она выходила замуж? Беспомощный царь, которого
осаждают чернокожие; одна сестра похищена вами, другая проклята
вами и каждую минуту переживает ужасы — это пять, и шесть, и
семь. Я ничего не понимаю! Вот такого-то рода милости, в
соединении с вашей наружностью, в которой нет ничего привлекательного, и
заставляют меня дрожать при вашем появлении; не очень все это мне
нравится. Я вам все сказал и предаю себя в ваши лапы.
Дзеи м
И ты был при дворе и там читал
Оставленные древними скрижали?
Из них так мало вынес и не знаешь,
Что счастие восходит над несчастьем,
Сперва с трудом, потом все выше, выше,
Когда ж достигнет до вершин величья,
То поворот свершает колеса,
Счастливца первым повергая в бездну?
Таков всегда был неуклонный путь
Людских судеб; таков круговорот
Всего, что знает разум человека.
Π анталоне
Эх, все это верно, я знаю, но здесь все происходит с быстротой
молнии! Таких несчастий нигде не видано, кроме Бальсоры, и вы
нарочно подтолкнули колесо изо всей силы, а могли бы предоставить
ему катиться естественно, не пугая лошадей.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
783
Дзеим
Скажу я больше; слушай же, старик!
Знай: если бы естественным путем
Я совершиться дал паденью рода,
Возлюбленного мной, ему пришлось бы
По крайней мере десять поколений
Жить в ужасе, в презренье, в муках раньше,
Чем прежнее величье обрести.
И колесо я повернул, и мукам
Обрек я молодое поколенье,
Суффара, и Дзелику, и Дугме!
Стараюсь я, чтоб гнет мучений долгих,
Рассчитанных на десять поколений,
Всецело пал бы на детей Фарука.
Несчастия, обрушившись на юность,
Порой смягчают рок у самой бездны,
Сдержав его, и могут повернуть
Фортуны колесо; быть может, тщетно,
Но я, трех этих отпрысков терзая,
Надеюсь отвратить от них несчастье.
Я охраняю род их. Детям их
На пользу будет их пример; быть может,
Упадок прекратится. И, как средство
Единое, я взял жестокий бич,
Чтоб добродетель разбудить, в которой
Опора счастья, — ей лишь Небеса
Дарят награду. Нет, я не тиран;
Старик, своим сужденьям не вверяйся!
Панталоне
Не гневайтесь, умоляю вас. Видите ли, есть такие сокровенные
вещи, которые нам смертным непонятны, потому что мы думаем, как
материалисты, и философы уверяют, что это басни. Умоляю вас,
скажите мне: значит, вы желаете все бремя несчастий,
предназначавшихся для десяти поколений, обрушить на плечи этих бедных детей,
чтобы вам скорее достичь цели? Но меня берет сомнение: а вдруг
такая доза благотворных милостей не окажется полезной вплоть до
четвертого или пятого поколения? Это тайна ярмарочного шута.
Пока солнце взойдет, роса очи выест.
Дзеи м
Ну, глупый ты старик, меня считаешь
Тираном и жестоким; как же мог ты

784
КАРЛО ГОЦЦИ
Детей владыки своего покинуть,
Чтоб жизнь вести отрадно и спокойно,
Подобно многим малодушным трусам,
В ленивой праздности, в мечтах приятных,
Без угрызений? Низкая душа!
Π анталоне
Не оскорбляйте меня, великий Дзеим. Я все могу перенести, кроме
этого. Я не мог воспрепятствовать беспорядкам: это было
бесполезно. Вот уже девять лет, как я удалился в эти леса, чтобы воспитать
свою дочь по собственному разумению, вдали от дурных примеров и
опасностей. Однако не проходит дня, чтобы я не получал вестей из
города, и не проходит ночи, чтобы я не омочил слезами свою
подушку, думая о страданиях бедных царских детей. И клянусь Небом:
нет ничего, чем бы я не пожертвовал ради их счастья.
Дзеи м
Клянешься Небом?
Π анталоне
Да, клянусь и еще раз клянусь Небом, что пожертвовал бы всем, что
у меня есть в этом мире, и даже своей жизнью ради детей царя,
который так любил меня.
Дзеим
Так: попался в сети
И скоро соучастником ты станешь
Всех их несчастий. Свидимся мы вновь
В моем дому. К тебе придет Суффар.
Не откажись помочь ему и помни
Свою ты клятву. Если ей изменишь
И если все, что я тебе открыл,
Не сохранишь от всех на свете в тайне, —
Тебя ждет смерть, а дочери твоей,
Растерзанной вот этими когтями,
Кровь землю обагрит. Прощай же, друг!
Мрак, молнии. Дзеим исчезает.
Π анталоне
Прощай, друг! Горе мне, горе, бедная моя голова, а я-то думал, что
мирно пообедаю с моей дочкой вкусным ризотто. (Уходит.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
785
ЯВЛЕНИЕ III
Зал во дворце в Бальсоре.
Дзелика, Суффар.
Суффар
Так, значит, из-за твоего упрямства
Падет столица? Вспомни, о Дзелика,
Что все ж я брат твой, и мои проступки
Забудь, молю, хотя б из состраданья
К несчастным жителям, которым ныне
Грозят разгром, кровавая резня
И ужасов неслыханных жестокость.
Дзел и ка
Суффар, ни слова больше. Всех несчастий
В стране твои безумные поступки
Причиной были; отвечать ли мне
Не за свою вину, за грех другого?
Суффар
Отдай лишь эту руку ты Алькоузу,
Что осаждает нас из-за любви, —
Изменится все наше положенье.
Дзел и ка
Отдай лишь эту руку ты Канцеме,
Что в справедливом гневе осаждает
Наш город, — и окончится война.
Суффар
Жестокая, как можешь ты хотеть,
Чтобы арапка, страшная и видом
И нравом, стала брата твоего
Женой? Моя ль вина, что наш родитель
Меня с пеленок предназначил ей?
Какой закон меня принудит к браку
Насильному с чудовищем ужасным?
Дзелика
Цветущий край тебе отец оставил.
Богатств несметных полную казну,

786
КАРЛО ГОЦЦИ
Чтоб, если ты союз отвергнешь этот —
Что я прощаю, — мог ты защищаться;
Все разорил ты. За твои грехи
Я жертвовать собою не должна.
Суффар
Чем жертвовать?
Дзели ка
(в сторону)
Ах! Как могу сказать:
Таинственный, ужасный, гневный рок —
Он мать мою убил, а мать все время
Является и угрожает мне.
Суффар
Какие ж у Алькоуза недостатки?
Дзел и ка
(в сторону)
Его прекрасный лик и стройный стан,
Его великодушие — что сердце
Пленили мне! — вот эти недостатки!
Суффар
Дзелика, знай: шесть раз по крайней мере
Во время тщетных вылазок я жизнь
Мог потерять; он защищал ее.
Он, он один обманом хитроумным
Удерживает страшную Канцему
От наступленья на несчастный город.
Жестокую, кровавую резню,
Грабеж, пожар предотвращает он
Дзелика, слушай, слушай: нынче ночью
Я встретился, сразился с ним. Меня
Обезоружил он, но возвратил мне
Свободу, меч и жизнь. Молил со вздохом
Его простить, поцеловал и обнял,
И одного в награду пожелал:
Сюда явиться тайно, чтоб с тобою
Поговорить. Прости меня, Дзелика:
К тебе придет он! От тебя зависит

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
787
Подать стране несчастной нашей помощь.
Я ночь не спал, измучен утомленьем,
И должен отдохнуть.
(В сторону.)
О сделай, Небо.
Чтоб она сдалась, чтоб все надежды
Пророческих видений, снов моих —
Сбылись. Но нет, надеюсь я напрасно.
(Уходит.)
Дзел ика
Постой же, брат... Алькоуз, ко мне? О Небо,
Что за минута? Как его мне слушать
И отказать? О мать! Зачем скрываешь,
Что за несчастье ждет меня, коль сердце
Отдам супругу я? Зачем ты хочешь,
Чтоб тайно я несчастную рабыню
Держала во дворце и рядом тяжких
Обид ее испытывала верность?
Наш город осажден; ему не смею
Дать помощи; горячую любовь,
Что рвет мне сердце, утолить не смею;
Насильно я должна тиранить Дзирму,
Несчастную рабыню, и не смею
Жестокости причину ей открыть.
О, сколько тайн зловещих я должна
Таить в груди!.. Но вот идет Алькоуз.
Не хватит сил внимать любовной речи
И не отдать себя ему во власть.
Избегну встречи! В этом меньше зла.
ЯВЛЕНИЕ IV
Дзел и ка, Ал ькоуз.
Алькоуз
(выхватывая кинжал)
Не убегай, Дзелика. Каждый шаг твой,
Чтоб от меня бежать, есть приказанье
Моей руке пронзить вот эту грудь.
(Хочет ранить себя.)

788
КАРЛО ГОЦЦИ
Дзел ика
Остановись!.. Скажи, Алькоуз, скажи мне,
Чего ты хочешь от меня?
Ал ькоуз
Хочу я
Лишь одного: чтоб ты мою любовь,
Сильней которой нет, не презирала;
Чтоб не считать себя неблагодарной,
Убей меня иль руку мне отдай.
Дзел и ка
Меня ты любишь, а родной мой город,
Приют мой, осаждаешь ты с оружьем
И кровью землю пачкаешь мою?
Так вот — влюбленных школа в Дивандуре!
Ал ькоуз
Клянусь, Дзелика, воины мои
Не пролили еще ни капли крови
Защитников твоих. Любовь меня
Направила сюда. Отказ твой гордый
Меня врагом считаться заставляет.
Я не скажу тебе, кто я в Бальсоре:
Враг осажденный иль ее защитник
Вернейший — это лучше понимает
Слепая, полудикая Канцема,
Чем умная и кроткая Дзелика.
Решай, Дзелика, больше я не в силах
Губящую меня любовь сносить.
Не в силах больше сдерживать напора
Врагов и ярости Канцемы злобной.
Сюда привел я небольшой отряд
Как твой супруг его ввести бы мог
Я в стены города и жизнь отдать,
Чтоб защитить тебя; за это время
Пошлю за подкрепленьем в Дивандур.
Придут войска, и продержаться сможем
Мы два-три месяца еще. Я мог бы
Открыто стать врагом Канцемы грозной,
Напасть на лагерь вражеский и там
С моим отрядом верным быть убитым —
Ведь я едва могу поставить десять

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
789
На тысячу ее солдат. Я мог бы
Разгрому предоставить эти стены.
Где сердце заключается мое,
Вернуться вместе с войском в край родной,
Но знаю, что еще в пути наверно
От слез, от горя, от тоски жестокой
Расстался бы с печальной жизнью я.
От слов твоих судьба моя зависит.
Дзели ка
Не так печально и не так опасно
Мне смерти ждать, чем быть с тобою вместе
Здесь, в этом городе, в жилище этом.
Алькоуз, пощади, не мучь меня:
Решай, как хочешь, уходи же с миром.
(Плачет.)
Алькоуз
Уйти мне с миром? Как найду я мир,
С тобой расставшись? Если ты не хочешь
Сверх меры быть жестокой, то скажи мне,
Чем виноват? За что меня ты гонишь?
Дзел и ка
(в сторону)
О мать моя! Зачем скрываешь ты,
Что ждет меня; зачем грозишь несчастьем,
Коль выйду замуж я? — Ступай, мой друг:
Ни в чем не виноват ты, лишь в одном —
Что я не смею отвечать любовью,
Не смею быть твоей, пока жива.
Ал ькоуз
Неблагодарная, я понял все!
Кто у меня твое похитил сердце?
Кто хочет у меня отнять тебя?
Найду его... Но нет, прости, твой выбор
Я буду чтить: не оскорблю тебя.
Скажу одно, что выбрать не могла ты
Любовника нежнее и верней.
(Плачет.)

790
КАРЛО ГОЦЦИ
Дзелика
(в сторону)
Жестокая судьба! Должна я видеть
Такую красоту, такую прелесть —
И отказаться от него навек?
— Алькоуз, утешься. Я люблю тебя,
Но не должна любить. Ничьей не буду,
Но и твоей не буду никогда.
Уйди скорей от этого порога,
Сокройся ты скорее с глаз моих.
Коль любишь ты меня, заставь себя
Возненавидеть, не желать меня.
Несчастную оставь ее слезам,
Не множь ты мук ее... нет больше силы.
(Плачет.)
Алькоуз
Вот просьба странная! Но в чем же тайна?
Дзел и ка
Не спрашивай: прощай и уходи.
Алькоуз
Я понял. Значит, умереть я должен.
Во мне нет сил тебя возненавидеть,
Но заслужу я ненависть твою,
Когда любви моей тебе не нужно.
В отчаянье уйду... Еще не знаю,
Как поступлю. Жалею этот город,
И брата твоего, и этот край.
Меня увидишь лишь с пронзенной грудью,
В предсмертной муке. Пусть живет Дзелика,
С последним вздохом я скажу тебе,
Что царство ты утратила, я — жизнь.
За царство мог тебе отдать я царство.
Чем ты, жестокая, за жизнь мою
Вознаградишь меня? Прощай, Дзелика.
(Уходит в отчаянии.)
Дзели ка
Остановись, Алькоуз. Горе мне!
Несчастный друг мой! И несчастный брат!
Несчастный город, что с тобою будет?

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
791
ЯВЛЕНИЕ V
Дзелика, Дзеим в виде тени матери Дзелики. Эту роль должна играть женщина.
Тень
(жестикулируетt а слова говорит Дзеим за сценой)
В ней силу добродетели проверю.
(Продолжает женщина своим голосом.)
Дзелика! Что ты сделала! Могла ты
Помочь своей столице осажденной
И вдруг возможность эту отвергаешь?
Дзел ика
Тень! Вечная сопутница моя!
Ужель тебе моих страданий мало?
О мать моя, что значит эта речь?
Не ты ль меня в предсмертные минуты
С слезами заклинала не вступать
В брак никогда? Не ты ли сотни раз
В видении являлась мне, грозила
Судьбой ужасной и проклятьем, если
С мужчиной я соединюсь в любви.
Лишь Небо знает, как терзалась я,
Чтоб отказать Алькоузу, повинуясь
Тебе; и что же? Ты меня винишь.
Тень
Быть может, не одно повиновенье —
Страх за себя удерживал тебя?
Увы!., все правда: страшная судьба,
Невыразимый ужас ждет тебя,
Коль выйдешь замуж; но душе великой
Пожертвовать собою надлежит,
Чтоб защитить, насколько хватит силы,
От разрушенья осажденный город,
От избиенья подданных невинных.
Так выйди за Алькоуза. Лишь этим
Спасешь ты обреченную Бальсору.
И свой удел прими великодушно:
Несчастие и ужас хуже смерти, —
О чем всечасно слезы лью я там,
Где вечный мир найти должна была бы.
(Плачет.)

792
КАРЛО ГОЦЦИ
Дзели ка
О, если б ты взяла меня с собой,
Избавив от судьбы моей жестокой!
(Планет.)
Тень
Смелее, дочь моя... Решись и кинься
Своей судьбе безжалостной в объятья!
Скажи, нашла ль ты верную рабыню,
Чтоб на тебя лицом была похожа?
Дзел и ка
Да, ей на горе. После всех строптивых
Покорную нашла. Ей имя — Дзирма.
Тень
Достаточно ль ее ты истязала,
Чтоб испытать, верна ль она душой?
Дзел и ка
Сама себя стыжусь и ненавижу.
О мать, я вопреки моей природе
Жестока с ней, — несчастная все терпит!
Чем я с ней хуже, тем все больше любит!
Тень
Она могла бы, если будет верной —
Что невозможно: может ли рабыня
Быть верною вполне? — тебя избавить
Со временем от горя.
Дзел и ка
Ты не можешь
Сказать, какое горе?
Тень
Нет, пока
Твоя звезда мне это воспрещает.
Ты все узнаешь в свадебную ночь
До твоего несчастья; и, быть может,

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
793
Когда-нибудь наступит избавленье
В последний миг. Одной лишь только Дзирме
Во всем доверься! Дочь моя, ступай;
Рабыню подвергай мученьям тяжким,
Терзай ей душу, чтобы испытать,
Действительно ль верна она и любит.
Верни Алькоуза, стань его женой;
Решись погибнуть. Нынче день последний,
День роковой. С непобедимой силой
Свершится рок. Мы свидимся еще
До гибели твоей. О дочь моя,
Я только тень, но страждущая тень.
(Исчезает.)
Дзел и ка
Пускай погибну. Если б только знать —
Какое надо мной висит несчастье?
ЯВЛЕНИЕ VI
Дзелика, Труффальдино.
Труффальдино в ярости говорит, что не в состоянии
выносить эту должность, что у него лопаются все внутренности. Просит
Дзелику приготовить ему аттестат.
Д зел и ка
Скажи мне, верный мой слуга, как Дзирма?
Труффальдино, — как того желает Дзелика: живет, как
каторжница, как собака и т. д. Вот уже три года он сторожит ее,
запертую в этой потайной комнате, как настоящий изверг-палач. Он
заставил ее сделать пряжу из двадцати фунтов льна и в один день
выткать из нее полотно. Дал ей наполнить водой бочку без втулки, а
вместо ведра дал решето; дал ей мешок, наполненный
одновременно просом, пшеницей, овсом, рожью, ячменем и т. д. и велел все это
разобрать по сортам в течение трех часов. Изобретал самые ужасные
жестокости в мире: дал ей шесть тысяч семьсот щелчков, двадцать
тысяч шестьсот тридцать щипков в нос; рисовал ей углем усы,
трепал прическу и т. д. Он запретил ей разговаривать в течение трех
дней — для женщины истязание, достойное Нерона! Говорит, что
он человек, воспитанный в благородных чувствах, что сердце его
полно тонкости, великодушия и деликатности, что у него слишком
чувствительные внутренности и что он больше не может повино-

794
КАРЛО ГОЦЦИ
ваться ее варварским приказаниям. Пускай она найдет себе другого
тюремного надсмотрщика, а он впал в чахотку от сердечного
сокрушения, он уже сто раз ушивал себе штаны, он худеет, бледнеет, у
него круги под глазами и т. д.
Дзел и ка
Скажи, как терпит Дзирма, обо мне
Как говорит она? Скажи мне правду.
Труффальдино, — о бедная скотинка! Он не знает более
добродушной ослицы, чем эта Дзирма! Она жалуется, если ей нечего
делать, чтобы услужить своей царице. Потеет, задыхается,
высовывает язык от усталости и утешается тем, что все это для ее царицы.
Ест черствую корку заплесневелого хлеба и целует ее, потому что она
из рук царицы. Поминутно спрашивает, здорова ли ее царица,
хорошо ли спала ее царица, хорошо ли кушала ее царица и т. д., и т. д. ее
царица. (В бешенстве.) Неблагодарная царица, не царица, а тигрица,
не царица, а бешеная собака, и т. д.
Дзел и ка
Я все прощаю верности твоей.
Вернись, однако, к Дзирме, Труффальдино,
Изобрети еще страшнее искус.
Терзай рабыню нынче целый день
Угрозами, обидами, работой;
Любым путем иль хитростью добейся,
Чтоб разлюбила, изменила мне.
Добейся этого, тогда свободу
Я дам тебе и щедрыми дарами
Осыплю. Повинуйся и молчи.
(В сторону.)
Не терпит время. В город призову
Алькоуза, и пусть судьба свершится.
(Уходит.)
Труффальдино упрекает Дзелику. Он уверен, что город
осаждают в наказание за жестокость Дзелики. Его размышления.
Дозволено ли быть жестоким из-за подарков? Дело идет о том, чтобы
покинуть эту должность и получить за это подарки; делает вывод, что,
следовательно, жестокость дозволена, и т. д. Изобретет такие
мучения, будет проделывать над Дзирмой такие зверства сегодня, что
наверно заставит ее пожелать, чтоб Дзелику и все ее отродье
четвертовали и т. д., и т. д. О Нерон! О Диоклетиан! О Калигула! О Эццели-
но! Помогите мне! (Уходит.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
795
ЯВЛЕНИЕ VII
Другая зала во дворце.
С у φ φ а ρ спит. Дзеим в виде старика, одетого в белое, с белой бородой.
Дзеим
Чего добился я от развращенной
Его души, пора теперь узнать мне.
Суффар, проснись!
Суффар
Зачем меня будить?
(Встает.)
Иль для усталых членов недоступен
Хотя бы краткий сон?
Дзеим
О безрассудный!
Спокойный сон не для таких, как ты.
Не стоишь ты его. Тебе не стыдно?
Суффар
Мучитель старый мой, ты, появляясь,
Меня терзаешь. Ты в моих несчастьях,
Что, правда, на себя я сам навлек,
Явился мне, надеждой обольщая.
Из-за тебя покинул я Египет,
С трудом великим прибыл я сюда.
Не зная сам, зачем, и убедился,
Что я напрасно сделал этот путь;
Я на земле лежал и спал, усталый,
Когда вторично мне явился ты
И повелел мне вновь идти в Бальсору
Без отдыха; сказал мне, что в Бальсоре
Несметные богатства я найду.
Вот я в Бальсоре: город осажден,
И в нем нашел я голод, кровь и трупы.
Коль это те сокровища, какие
Ты обещал мне, то, сейчас явившись,
Какие ты сокровища мне дашь?
Дзеи м
Суффар! Я полагал, что та покорность,
С которою покинул ты Египет,

796
КАРЛО ГОЦЦИ
Не зная, для чего, что та готовность,
С которой ты предпринял тяжкий путь
По повеленью моему в Бальсору,
Не спрашивая, для чего, — есть признак
Раскаянья душевного в тебе
И благостная перемена сердца
Порочного, упрямого. Как смеешь
Так говорить со мной? Настало время
Тебе монархом снова стать могучим...
Спи ж, дерзкий, спи среди своих несчастий!
(Хочет уйти.)
Суффар
Нет, старец, нет, не уходи. Прости мне
Мой пылкий нрав, отчаявшийся в горе,
К ногам твоим смиренно припадаю,
Смиренно я прощения молю.
(Преклоняет колени.)
Д зе и м
Смирение твое — не добродетель.
Оно нуждою вызвано; вставай...
Еще ты от пороков не очищен,
И не заслужены дары. Но все же
Иди в покои твоего отца,
Средь комнаты в полу поднимешь плиту —
Спустись туда; возьми с собой раба,
Который всех верней и простодушней.
Здесь, при дворе, он служит у Дзелики,
Сестры твоей. Там, в тайном помещенье,
Несметное количество сокровищ
Неоцененных: овладевши ими,
Ты станешь самым мощным и богатым
Монархом в мире. В пышном том покое
Ты надписи понятные увидишь;
Прочти и повинуйся им дословно.
Но если не исполнить повеленья
Тебя заставит твой капризный нрав,
Безудержный и дерзкий, — ты погибнешь.
И знай, сегодня же Алькоуза супругой
Дзелика станет. Злополучный брак
Ни царству, ни несчастной не поможет...
Молчанье! Такова ее звезда.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
797
От ярости Канцемы беспощадной
Ты не спасешься; только клад, который
Тебе открыл я, счастье даст тебе.
Но если раньше ты в душе не сможешь
Все пагубные страсти победить,
То от богов на счастье не надейся.
Найди раба, иди в покой отца.
Сокровища найди ты в подземелье;
Там надписи прочти и повинуйся,
Иначе в бездну страшной глубины
Низвергнется и город и все царство,
Останется лишь имя от Бальсоры!
(Исчезает.)
Суффар
Что слышу о сестре? И что за тайны:
И грустные и радостные вместе!
Дзелике расскажу... но все равно,
Ее звезда так поступить велит ей.
Найду раба... Покорно и смиренно
Сокровища найду. Пошли, о Небо,
Чтоб призрак правду мне сказал. Чтоб мог я
Счастливым стать и край освободить.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Дворец.
Бригелла, Тарталья.
Бригелла и Тарталья. Их дружба. Они встречаются
потому, что их повелители Суффар и Алькоуз заключили союз.
Бригелла расспрашивает о положении города.
Тарталья подробно рассказывает. Около двух тысяч солдат,
без жалованья, без сухарей, голодные, обовшивевшие, недовольные.
Народ, недовольный царем Суффаром, едва можно удержать от
того, чтобы он не открыл ворот города Канцеме. Ветхие,
разрушающиеся стены как будто сложены из сухой лапши; их реставрировали
многие строители, огромные суммы ушли на это, а стены какими
были, такими и стоят. Суффар думал только о своих женщинах, о
пирах, о роскошных зрелищах, а об остальном не заботился. Воры-
министры обогащались за счет его слабостей (в сторону), и он тоже
не зевал.
Бригелла видит, что защищаться немыслимо, даже если все
войско царя Алькоуза присоединится. В лагере Канцемы триста
тысяч арапов, а сегодня еще пришло подкрепление. Описание
свирепости Канцемы и ее гнева, когда она увидела, что Алькоуз уводит
свое войско в Бальсору; она скомандовала «к оружию!» и изрубила
на куски весь арьергард. Наутро надо ждать окончательной осады,
невозможно больше отступать. Он только потому рад оставить
лагерь, что таким образом он удаляется от Смеральдины, оруженоси-
цы Канцемы, арапки, которая влюблена в него и которую он не
выносит. За его пренебрежение и она будет в ярости.
Тарталья не знает, что приятнее: любиться с арапкой или
дать себе выпустить кишки, напрасно защищая город.
Бригелла, — тысячу раз лучше выпустить кишки, чем жить с
этой чертовкой.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
799
Тарталья не понимает, как среди всех этих бедствий можно в
Бальсоре праздновать свадьбу Дзелики и Алькоуза.
Бригелла, — это не первый брак, заключенный при
печальных обстоятельствах.
Тарталья, — ему дано поручение приготовить все в храме, и
он отдаст два приказа: пусть все будет готово для свадьбы и для
похорон. (Уходит.)
Бригелла предвидит, что должен умереть, но по случаю
свадьбы хорошенько напьется, чтобы разбудить в себе мужество и
больше не чувствовать ужаса смерти. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ II
Бедная каморка.
Дугме, рабыня, оборванная и босоногая, под именем Дзирмы, потом Труф-
фал ьд и но.
Маленькая кучка овса, которую рабыня просеивает и бросает в мерку.
Ручная мельница, на земле палка.
Дугме
(сеет и поет на мотив популярной народной песни «Ирена»)
В повиновенье долгу
Какой покой душевный!
Жить в ненависти гневной
Гораздо тяжелей.
Тот непокорен Небу,
Чье сердце не смирится;
Коль трудимся охотно,
Так легче нам трудиться.
А жизнь так быстролетна
Рабов, как и царей!
Труффальдино слушает ее, стоя сзади нее. Его
размышления потихоньку: он не знает, как она может петь при такой
усталости, с таким веселым духом, всегда невозмутимая. Надо заставить ее
потерять терпенье и верность. Дело идет о том, чтобы избавиться от
постылой должности палача и сверх того получить подарки. Ему
очень жаль, что он должен ее истязать; если ему не удастся
хитростями заставить ее проклясть Дзелику и отречься от нее, он думает,
что тогда из жалости убьет ее. Притворяется суровым. Спрашивает,
кончила ли она просеивать двадцать мешков пшеницы?
Дугме
Да, господин мой, кончила.

800
КАРЛО ГОЦЦИ
Труффальдино высмеивает и передразнивает ее. Пора было
кончить. Два битых часа она просеивала двадцать мешков пшеницы,
такую безделицу. Кроме того, она, кажется, скверно просеяла. Он
наклоняется над меркой, берет пшеницу, пересыпает из руки в руку:
множество плевелов! Угрожает ей, швыряет ей в лицо: «Плохо
просеяно!» (В сторону.) Это ее, наверно, взбесит.
Ду гме
(с большим спокойствием)
Возможно.
Неопытна еще я в этом деле.
Труффальдино (в сторону), — какое спокойствие! Какая
кротость и т. д. — Взбешен. Царевна Дзелика вне себя от гнева,
кричит, что она никуда не годна, клянет, что столько денег истратила
на такую рабыню, ни на что не годную, беспамятную, неспособную,
трусливую и пр.
Ду гме
(мирно)
Она права; но если б только знала
Царевна, как душевно я скорблю,
Что не умею ей служить как надо
И как хочу ей службой угодить, —
Она меня наверно бы простила.
Труффальдино (в сторону), — он не может не чувствовать
сострадания, он расстроен, он заставляет себя быть суровым.
(Сурово.) Она воображает себе, что может разыгрывать усталость,
деликатность, жеманность? У него есть приказания царевны, им надо
повиноваться, не делать сцен.
Ду гме
Синьор, я не скажу, что не устала,
Чтоб не солгать. Но все же мне отрадно
Всегда, беспрекословно повинуясь
Желаньям обожаемой царевны,
Всю жизнь мою на труд любой отдать.
Приказов ваших жду.
Труффальдино(в сторону), — девушка — масляный
барашек и т. д. Его смерть приходит, но он должен довести ее до
неверности, и живо. (Громко. В ярости.) Царевна желает, чтобы она за
один час времени смолола эти двадцать мешков пшеницы на этой
ручной мельнице. При дворе очень нужна мука. Царю будут печь
лепешку. Потому пускай она поторопится, а то он ее выпорет.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
801
Дугме
Что до меня,
Работать буду я, не сомневайтесь.
(Сыплет зерно в мельницу и мелет.)
Здорова ли царевна? Как давно я
Не видела ее... Ах, недостойна
Я счастья этого, я это знаю!..
Труффальдино не может удержать слез сострадания. Ревет.
Дугме
(работая и отирая лоб)
Вы плачете? Что с вами?
Труффальдино (в сторону), — что грубостью с ней ничего
не поделать; попробую более хитрый, целесообразный и надежный
способ, чтобы взбесить женщину. (К Дугме.) Пускай она
остановится, подойдет поближе и слушает его.
Дугме
(почтительно)
Что угодно?
Труффальдино жалеет ее, потому что Дзелика жестокая
царевна; что он откроет ей большую тайну: пускай она хорошенько
слушает и заметит жестокость Дзелики. Дзелика сказала, что она
некрасива!
Дугме
Ну да, я знаю — некрасива я!
Труффальдино, — она говорит, что думает, будто ей
пятьдесят лет; что у нее все лицо в морщинах, и т. д.
Дугме
Любовь и верность к ней в моей душе
Останутся и вечно молодыми
И сильными; другое все не важно.
Труффальдино, — Дзелика сказала, что она красится, что у
нее руки, как лапы у белки, что зубы у нее гнилые, дыхание
зловонное.
Дугме
Быть может, все и так, а если нет —
Нельзя рабыне, нищей обижаться,

802
КАРЛО ГОЦЦИ
Коль госпоже ее угодно будет
Слова потратить на нее. И это
Уж счастие, что взор царевны светлой
Внимательно заметить удостоил
Все недостатки у ее рабыни.
Труффальдино рассержен и возмущен такой добротой и
упорной верностью. Но не надо отступать, надо настаивать.
Размышляет. Нашел верное средство, чтобы заставить ее потерять
самообладание. Принимает влюбленный вид, нежно смотрит на нее и
вздыхает.
Ду гме
(в сторону)
Что это может значить?
(К Труффальдино.)
Но царевна
Рассердится, что долг забыла я:
Я повинуюсь и иду работать.
(Идет к мельнице.)
Труффальдино — «Остановись, несчастная Дзирма, любовь
моя». Вот уже три года, как он тиранит ее. Небо знает, с какой
неохотой, и т. д. Что у него больше нет сил повиноваться жестокой
царевне, которая желает, чтобы она умерла от изнурения. Что приказы
на нынешний день — ужасны; что он до сих пор сдерживал свою
нежность, свою любовь. Но, о боги! Он чересчур взволнован и не
может не открыть своих чувств, не выразив ей своей преданности.
Его вздохи, томность, конвульсивные движения.
Ду гме
Что значат эти нежные слова?
Труффальдино (в сторону), — ловится на удочку, ловится!
Говорит Дугме, что у него наготове вооруженный корабль, с
солдатами и богатствами, что дует попутный ветер, который направит их
к нему на родину, в Бергамские горы, где у него прекрасные
владенья. Чтобы она не теряла времени и бежала от истязаний
ненавидящей ее царевны, с сердцем жабы, с неудобоваримыми легкими, и
т. д. Что она нашла в нем друга, влюбленного и супруга.
О звезды дивные любимых глаз,
Ланит прелестных — розы, уст — кораллы.
Бежим, покинем этих гнусных стен
Враждебный Небу и природе плен.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
803
Ду гме
Вы шутите, я слов таких не стою.
Труффал ьд и но
(в сторону, весело)
Клюет, клюет!
— Не унижай себя, твоя душа...
Твой несравненный нос венца достоин!
Арбак ведь стал же Ксерксом, скромный воин.
Дугме
(с иронией)
Возможно ли? Вы так великодушны?
Труффальдино (в сторону, радостно), — поймалась, пойма-
лась на удочку! Попалась! Довел ее до неверности. Теперь он будет
свободен, получит подарки. Какой у него талант и т. д.
— Бежим, бежим, о Дзирма, от злодейки;
Я щитоносец твой, и я же — щит!
(Берет ее за руку.)
Дугме
(отталкивает его)
Стой, дерзкий! Если низко изменить
Способен ты своей царевне, Дзирма
Сумеет отомстить за госпожу!
(Берет палку и бьет его.)
Труффальдино в отчаянии. Пусть идет к мельнице, пусть
работает, не то он прибьет ее как собаку. Бегает по сцене,
преследуемый Дзирмой, которая колотит его палкой. Он кричит: «Вот тебе
и подарки, вот они подарки», и т. д.
ЯВЛЕНИЕ III
Те же и Дзелика.
Дзел ика
Что делаешь ты, Дзирма?

804 карло гоцци
Ду гме
(бросает палку и становится на колени)
О царевна!
Молю, меня простите. У раба
Спросите, в чем вина моя; он скажет.
Скажи всю правду! Правда — украшенье
Превыше всех. Из уст моих она
Тебе во вред была бы; из твоих —
Найдет в ее великом сердце милость.
Труффальдино усиливает свой плач. Рыдая, говорит, что
сам не знает, над чем плачет: над благородством и добротой Дзир-
мы, над полученными от нее ударами или над потерянными
подарками. Вся вина Дзирмы — только в упрямейшей добродетели, в
нестерпимой верности своей госпоже. Что он соблазнял ее бежать с
ним и изменить ей и за то получил изрядную порцию побоев. В
ярости говорит Дзелике, что не хочет больше ей служить, что совесть в
нем проснулась, что смерть и Божья кара готовы для всякого пола,
возраста и состояния, и т. п. выходки...
Дзел и ка
Ты, дерзкий, удержи язык! Отныне
Свободен ты. Подарки ты получишь,
Не бойся. Брат Суффар тебя зовет;
Иди к нему, ему служить ты будешь;
Но тайн моих не разглашай; молчи,
Иль жизнью ты заплатишь мне своей.
Труффальдино, — вот тебе и подарок! Весело уходит, прося
прощения у Дзирмы за дурное обращение и сострадая ей, что она
останется в руках этой негодяйки, которая наверно хочет остаться с
ней наедине, чтобы зарезать ее. Хотел бы, чтоб Суффар не поручал
ему больше истязать девушек; надеется, что этого не будет, потому
что Суффар слишком любит женщин! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Д зел и ка, Ду гме.
Дзел и ка
Встань, Дзирма, и скажи мне... Сколько лет,
Как у меня живешь рабыней ты?

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
805
Д у гме
(встает и целует ее одежду)
Всего лишь три счастливых самых года.
Дзел и ка
Устала, верно, ты от притеснений,
От всех моих обид, от обращенья
Жестокого, скажи?
Дугме
Когда, царица,
Себя поставить с вами рядом смею,
Мне честь служить вам; милость для меня
Все ваши повеленья.
Д зел и ка
Говоришь ты
Неискренно. Под нежными словами
Упрек таится, Дзирма. Но хочу я,
Чтоб искренно ответила рабыня:
Весь этот ряд мучений и страданий,
Перенесенных из-за госпожи,
Ужели в сердце у тебя не вызвал,
К ней ненависть и горькую вражду?
Дугме
Вражду и ненависть! Ах! Только это
Для верной Дзирмы тяжкое несчастье:
Ужель за то счастливейшее время,
Что я рабыня ваша, не сумела
Я доказать свою любовь? Молю вас,
Задайте мне еще трудней работу,
Мою любовь вы подтвердить позвольте
Делами и всей жизнию моей.
Я не могу перенести, чтоб сердцем
Вы сомневались в верности моей,
В моем невыразимом обожанье.
(Планет.)
Д зел и ка
Скажи мне, Дзирма, кто ты? Где взяла
Такую нежность ты и благородство,
Что дочь царя перед тобой краснеет?..

806
КАРЛО ГОЦЦИ
Ду гме
Кто я, сама не знаю. Некий старец,
В одеждах белых, с длинной бородою
Белее снега, и суровый с виду,
В лачуге жалкой воспитал меня.
Он рассказал мне, что меня в пеленках
Нашел на берегу пустынном Тигра,
Родителями брошенную, верно,
Как тайный плод позора и стыда.
Учил меня всегда, что рождена я
Для рабства, для лишений, и должна
Повиноваться высшей воле Неба,
Что всем вершит святое Провиденье,
Что чудные дела — удел великих,
Что Небесам угодно, чтобы люди
Все постепенно, вплоть до мелкой черни,
Работали у высших в подчиненье.
Он говорил мне так: не соблазняйся
Речами тех, кто, мудрствуя лукаво,
Внушает смертным мысли о свободе,
О нарушенье дивного порядка,
Что меж людей установило Небо...
Они смущенье вносят и разлад,
И нарушают мир, и умножают
Ряды разбойников и нечестивцев,
И плахам кровь преступную дарят.
Чти высших, дочь моя; люби, терпи
Свою судьбу, хотя б и тяготила
Она тебя, и зависть подавляй.
В суде небесном подвиг благородный
Великих мира ценится не выше,
Чем подвиг низкого раба. Бессмертье
Равно открыто и простолюдину,
И славному монарху. Сильный дух
В страданиях всего счастливей в мире.
Так мне спокойно старец говорил,
И в рабство продал он меня спокойно;
А я... я счастлива, когда меня
Считаете вы верною рабыней.
Дзел ика
Закройся покрывалом и последуй
За мною, Дзирма. Ах, близка минута,
Когда изменишь мне в моем несчастье!
(Уходит.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
807
Ду гме
Я изменю? О нет, скорей умру,
Но в Дзирме не найдут рабы примера
Неверности: клянусь богам я в этом.
(Закрывает лицо покрывалом и идет за Дзеликой.)
ЯВЛЕНИЕ V
Огромная комната в подземелье, где все полно несметных богатств. На
пьедесталах симметрично расположены пять золотых статуй в коронах из
драгоценных камней. На шестом пьедестале не хватает статуи, но вместо этого на нем
стоит древко, поддерживающее сияющую надпись. Богатейшие урны,
переполненные золотом и драгоценностями, расставлены в порядке. В глубине
находится богатая гробница, из которой, когда она откроется, должна появиться до
половины тела Тень Фарука в короне.
Суффар, Труффальдино с факелами.
Труффальдино входит первый, дрожа, медленными,
неуверенными шагами, произнося какие-нибудь слова, выражающие
ужас. Ему кажется, что он попал в обитель дьявола, спустившись в
это подземелье, и пр.
Суффар
(делает жесты изумления при виде всех сокровищ)
Чего боишься, жалкий раб? Не видишь
Кругом сокровищ ты неисчислимых?
Сказал ты правду, старец: да, я счастлив.
Труффальдино, мало-помалу разглядывая сокровища,
приходит в себя и безмолвными жестами постепенно переходит к
безумной радости. Рассматривает статуи, урны, показывает зрителям
все открываемые им богатства; особенно поражает его ценность
статуй. Предлагает Суффару воспользоваться ими в своей нищете,
унести сокровища.
Суффар
Молчи.
(В сторону.)
Старик сказал, что овладеть
Не смею этим золотом, но должен
Исполнить, что написано здесь будет.
Пять статуй богатейших вижу я
И пьедестал без статуи. Вот надпись;
Ей должен я повиноваться прежде,
Чем овладеть сокровищем заветным.

808
КАРЛО ГОЦЦИ
Иначе в бездну страшной глубины
Низвергнется и город и все царство...
Останется лишь имя от Бальсоры.
(Читает.)
«Кто б ни был ты, ни самой малой долей
Сокровищ этих обладать не должен,
Коль статуи шестой ты не найдешь,
Которой нет на этом пьедестале.
Найди ее: она в сто тысяч раз
Дороже всех богатств, здесь заключенных,
Пять этих статуй перед ней — ничто».
(Задумывается, приложив руку ко лбу.)
Труффальдино повторяет в карикатурном виде надпись.
Его размышления. Нельзя овладеть сокровищем, если не найдешь
шестой статуи, которой не хватает, которая стоит в сто тысяч раз
дороже, и т. д. Она существует. Пойди догадайся, где она? Лучше было
не находить сокровища. Какая канитель! Какая ерунда! Не думает,
чтобы Суффар был настолько глуп, чтобы считаться с этой
надписью, которая врет больше, чем вывеска на дверях гостиницы.
Начинает припоминать разные надписи на вывесках венецианских
таверн. Его размышления, что вино изобличает надписи во лжи, и пр.
Суффар
(в сторону, взволнованно и в раздумье)
Коль статуи шестой я не найду,
Что во сто тысяч раз дороже этих,
Сокровищем не смею овладеть.
Но есть ли в мире статуя такая?
И где она? Кого спросить о ней?
И как найти? Пока искать я буду,
Кто будет защищать мою Бальсору
И кто ее от гибели спасет?
Труффальдино (в сторону), — сокровища, сокровища! Он
не будет обращать внимания на эти писания, достойные газетных
выдумок, и т. д.
Суффар
Власть золота сильна. Народ, солдаты,
Коль заплатить им щедро, жизнь охотно
Положат за меня. И малой доли
Богатств несметных этих бы довольно,

Дзеим, царь джиннов, иди Верная раба
809
Чтобы склонить Канцемы полководцев
К измене; миновала бы тогда
Опасность для меня и для столицы,
И в царстве наступило б ликованье!
Труффальдино, — браво! Он думает, как глубокий
мыслитель, как проницательный политик. Он знает настоящие военные
хитрости. Сокровищ, заключенных в одной из этих урн, достаточно,
чтобы избавиться от всех несчастий и получить все наслажденья.
Умеренная сатира. Решаться так решаться. Не может же такое
сокровище остаться совершенно нетронутым.
Суффар
Ну, нет! Угроза слишком велика,
Не трону ничего. Я повинуюсь.
(Собирается уйти.)
Труффальдино (в сторону), — ой, ой! Какая слабость,
предрассудки, ребячество! Уверен, что Суффар не уйдет.
Суффар
(возвращается)
Безумцем буду я, когда фортуну,
Которую уже держу в руках,
Я выпущу, чтоб сожалеть потом!
Богатство налицо, а тайна — призрак;
Тому, кто так богат, грозить напрасно.
Труффальдино, — денежки в кармане, война со всеми и
т. д. Радуется.
Суффар
Раб!
Труффал ьд и но, — государь?
Суффар
Сними вот эту урну.
Иди за мной и тайну сохрани.
Труффальдино говорит, что будет служить ему верно,
добросовестно и пр. (В сторону.) Что постарается руки держать на
привязи, да не знает, удастся ли это ему; приближается к одной из урн и
протягивает руку, чтобы ее снять.
Наступает темнота. Ужасающий гром, под ногами Суффара и Труффальдино
разверзается под, и они погружаются вниз до половины туловища.

810
КАРЛО ГОЦЦИ
Суффар
Пощады!.. Гибну... Раб, остановись!
Труффал ьди но
Пощады... гибну... я остановился!
Пол приходит в прежнее положение. Открывается гробница, из нее
показывается до пояса венчанная Тень Фарука, отца Суффара.
ЯВЛЕНИЕ VI
Те же и Тень Фарука.
Тень
Суффар, ты узнаешь меня?
Труффальдино. Его ужас. Лучше было бы остаться
надсмотрщиком за Дзирмой и пр.
Суффар
Отец мой!
Но как ты здесь? Когда в дворцовом склепе
Ты почивал?
Тень
Я вымолил у Неба
Возможность оказать тебе защиту,
Предвидя твой упрямый, пылкий нрав.
Суффар
Отец мой... наше царство...
Тень
Знаю все.
Суффар
Канцема...
Тень
Знаю.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
811
Суффар
Бедная Дзелика...
Тень
Дочь бедная! О да, она несчастна,
Зато покорна и великодушна
В несчастиях своих; твое же сердце
Ты к добродетели склонить не мог.
Найди ту статую, которой нет здесь,
Что во сто тысяч раз других дороже,
Тогда лишь будешь счастлив и получишь
Сокровища. Коль не найдешь ее,
К сокровищам не смей и прикасаться,
Иначе в бездну страшной глубины
Низвергнется и город и все царство,
Останется лишь имя от Бальсоры.
Но выслушай меня. В соседней роще
Живет в уединенье добрый старец,
Что был когда-то мне слугою верным,
Венецианец родом. Одному
Ему известно, от кого я в дар
Сокровища все эти получил;
И знает он, где статуя шестая,
Бесценная, и как ее найти.
Ступай и старца верного найди.
Ему во всем ты повинуйся точно.
Легко усилье, сын мой, что ты сделал,
Сокровища запретного не тронув;
Проси у Неба от других пороков
Спасти тебя, что в сердце ты таишь:
Когда очистить сердце не сумеешь
От всех пороков, от порывов злобных,
Не обуздаешь страсти, не приучишь
К смиренью, к добродетели его —
Твоим уделом будет море скорби.
Свободной волей человек владеет;
Так пробудись, несчастный, и утешь
Ты своего отца в жилище мертвых.
(Скрывается в гробнице.)
Труффальдино, — в жилище мертвых, и т. д.

812 КАРЛО ГОЦЦИ
Суффар
Отец, помедли... О, скажи, молю...
Но с кем я говорю? В чем сомневаюсь?
Да, Тень почтенная, я все исполню:
Очищу сердце я от всех грехов,
Я победить сумею в нем все страсти.
За мною, раб, идем в соседний лес!
Труффальдино. Его старания оставить сокровище
неприкосновенным. Не может уйти, не взяв хоть одного цехина. Цехин —
это такая мелочь! Он возьмет его и убежит. Ну что может случиться
из-за цехина? Приближается к урне, протягивает руку. Темнота,
гром. У Труффальдино падает факел; он убегает с криками:
«Пощады, гибну, помогите», и т. д., «в лес, в лес».
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Небольшой лагерь с палатками и подушками для сиденья.
ЯВЛЕНИЕ I
К а н ц е м а, страшная арапка в вооружении амазонки; Смеральдина, тоже
арапка и амазонка.
Кан це ма
До коих пор презрение Суффара
Терпеть Канцеме?
С мерал ьди на
И до коих пор
От низкого бергамца Смеральдина
Сносить обиды будет?
Кан цема
Смеральдина,
Мы здесь одни. Хочу, чтоб откровенной
Со мной была ты. Погляди в лицо мне
И осмотри мой стан. Я знать желаю,
Какие недостатки есть во мне,
Чтоб этот шахматный король несчастный,
Царек Бальсоры, смел меня отвергнуть,
Царицу Серендиба, чьи владенья,
Богатства, подданные и войска
Неисчислимы!
Смеральди на
О моя царица,
В тебе природа нам явила чудо,

814
КАРЛО ГОЦЦИ
Разбивши форму, чтобы мир не знал
Тебе подобной! О, твои уста
В два пальца толщины, твой нос, что к небу
Свою верхушку гордо поднимает,
И узкие блестящие глаза,
И черная, чернил чернее кожа,
Густых волос твоих коротких кудри,
Курчавее овечьего руна, —
Все, все слилось в гармонии небесной,
Чтоб возникали войны меж людей
За обладание тобой.
Канцема
Однако ж
Злодей нашелся, что меня отвергнул.
Смеральди на
Царица, не дивись: глупцы бывают
Без вкуса. Я ли не пример тому?
Сказать по правде, кто б не должен пасть
К моим ногам? И вот нашелся в мире
Такой Бригелла, каменное сердце:
Противится он стрелам глаз моих,
И в городе с Алькоузом заперся,
И смерти ждет, чтоб убежать от взоров,
От ласк моих. Ну, это ль не безумье?
И кто его поймет? Одни лишь боги!
Канцема
Послушай, верная раба, Суффара
Я ненавижу, не хочу в супруги;
Клянусь, мне этот бледнолицый мерзок;
Но честь моя затронута. Смешон мне
Алькоуз-предатель и его войска;
Грозны мои полки, грозна десница,
И мощь моя презрением пылает
К его ничтожеству. С рассветом утра
В Бальсору воины мои войдут.
Ее во власть огню, мечу, убийствам
Я обрекла. Суффар жестокий будет
В моих руках: в огонь его я брошу.
Пусть заживо сгорит, раз отказался
Гореть со мною на огне любви!

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
815
Смерал ьди на
Отдайте пленником мне палача Бригеллу,
И мир увидит, что на столько порций
Не сможет повар кролика нарезать,
Как я изрежу этого козла.
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и арап.
Арап
Царица! Из Бальсоры два посла
Явились в лагерь, просят их принять.
Канцема
Какая наглость! Но они, возможно,
Хотят ключи мне от Бальсоры сдать
И в руки мне отдать беспрекословно
Всех жителей! Настало время кровью
Насытиться: раскаявшийся царь
Предложит брак мне; я не снизойду.
За свой отказ он мне заплатит смертью.
(Салится.)
Ко мне их допусти.
Арапе поклоном уходит.
Смеральди на
(смотрит взволнованно)
Моя царица,
Я вижу, это капитан Бригелла.
Позволь мне удалиться. Не сумею
Сдержаться я, боюсь, и при тебе
Я голову срублю, пожалуй.
Канцема
Останься. Сядь. Должна желать ты мести
И за меня, не только за себя!
Смеральдина
(садясь)
Спокойствие пошлите мне, о боги,
В минуту трудную.

816
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ III
Те же,Тарталья и Бригелла.
Арапские воины предшествуют послам; играют варварский марш.
Тартал ья
(тихо, Бригелле)
Какая адская морда! Ты будешь говорить, Бригелла... Э?
Бри гелла
(тихо, Тарталье)
Я предоставляю первенство званию и старшинству. (В сторону.) При
таких двух влюбленных особах — никакого красноречия не хватит!
Смерал ьдина
(в сторону)
Боги, как я страдаю! (Делает жесты бешенства и презрения.)
Бригелла и Тартал ья раскланиваются, садятся.
Тартал ья
Когда уничтожается причина,
И следствию конец прийти бы должен;
Гласит нам опыт, дивная царица,
Коль, например, нам кассию принять,
То надоедный зуд пройдет сейчас же.
Суффар был кассией, что возбуждала
В вас зуд — предать Бальсору разрушенью.
Но царь Суффар исчез из государства;
Неведомо, где он; быть может, умер,
Быть может, скрылся где-нибудь в пещерах.
Так пусть же зуд воинственный уймется,
Невинную столицу не терзает;
Ее желудок пусть теперь, очищен
От вашего постылого врага.
Влюбленные Алькоуз и Дзелика,
Чья свадьба скоро, посылают нас
К вам с полномочием просить вас
Мир заключить; и мы о мире просим.
Кто против мира, тот войны желает, —
Ведь недостатка в драках не бывает.
А кто в войне победы ждет, гордясь, —
Глядь, трахнулся, да прямо задом в грязь!
(тихо, Бригелле.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
817
Ну, что, Бригелла? Лучше не сказал бы
И Демосфен, надеюсь.
Бри гелла
(тихо, Тарталье)
Боюсь я, что царица превзойдет тебя красноречием. Смотри, чтобы
она не подшутила над тобой.
Канцема
Посол счастливый, можешь ты гордиться.
Тарталья делает знак Бригелле, поддразнивая его.
Что в милости особенной Канцема
Дала тебе докончить, дерзкий, речь,
К веревке не прибегнув в тот же миг.
Бригелла делает знак Тарталье, поддразнивая его.
Из ваших недостойных уст не вырву
Презренных языков, чтоб вы в Бальсоре
Могли поведать всем о доброте
И кротком милосердии царицы.
Тарталья делает знаки Бригелле.
Тебе я поручаю, Смеральдина,
Двух этих наглецов. Вели сейчас же
Отрезать им носы и уши только
И принеси их мне, хочу их видеть.
Бригелла делает знаки Тарталье.
Вернитесь в город вы, парламентеры,
Искавшие в военном стане мира;
Вернитесь без носов и без ушей;
С рассветом мир внесу я в ваши стены.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Смеральдина, Бригелла, Тарталья, потом палач.
Смерал ьдина
(с жестами радости)
Эй, стражи! Кузнеца сюда!

818
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
Ой, Бригелла, кузнеца, который холостит лошадей! (Плачет.)
Бри гелла
Говорил я тебе, что царица окажется красноречивее тебя. Мне эта
проклятая влюбленная баба противнее, чем остаться без носа и без
ушей. Но не хочу доставить ей удовольствие, выказывая страх.
(Поворачивает спину Смеральдине.)
Тартал ья
(падая на колени)
Синьора Смеральдина, если у вас не такое черное сердце, как лицо,
троньтесь состраданием! У вашей царицы чересчур горячий нрав. Ее
приговор жесток и неосторожен. Позаботьтесь о достоинстве вашей
повелительницы, избавьте меня от этой кары, которая покроет
позором все ее деяния. Представьте себе, молю вас, тот уродливый
вид, который будет у меня, если я вернусь в Бальсору без носа и без
ушей. (Плачет.) Ох беда, ребятишки будут за мной бегать, собаки
будут на меня лаять; я не смогу ни понюхать табаку, ни вдохнуть
аромат розы; ох беда, я даже не буду знать, куда мне надевать очки!
Смерал ьдина
(спесиво)
Очки мои упали,
Не вижу больше нот.
Дин-дон, дин-дон, все враки,
Пощада вас не ждет.
(В сторону.)
А этот черт рогатый на меня не смотрит.
Тартал ья
(в отчаянии подбегая к Бригелле)
Но, Бригелла, умоляю тебя... тебя любит эта палачиха, смирись,
проси ее. Любовь проснется в ней, она растрогается, смягчится, у нее не
хватит духа видеть любимый предмет обезображенным... Стань на
колени, вздыхай, плачь, проси, моли, надрывайся, упади в обморок...
Бри гелла
(серьезно)
По постоянству я — цезарь; я не унижусь до того, чтобы умолять
женщину. Я не люблю ее, из-за каких-нибудь двух отрезков ушей и
одного дюйма носа я не обманываю и не обольщаю девиц, к
которым не питаю склонности.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
819
Тарталья
И тебя не огорчает, что Смеральдина отомстит за твое презрение к
ее любви тем, что отрежет тебе нос?
Бригелла
Я не первый останусь без носа из-за влюбленной женщины. (В
сторону.) Однако мне кажется невозможным, чтобы она решилась
применить ко мне эту нероновскую меру.
Входит палач с обнаженными руками, в переднике, с огромными усами и
непомерно большим ножом.
Смеральдина
Эй ты, отрежь этим двоим носы и уши.
Тарталья
(в отчаянии)
О я несчастный! Синьора Смеральдина, капитан Бригелла, кузнец...
ох беда, куда мне спрятать мои уши, куда мне девать мой нос?
Бригелла
(в сторону)
О, дело серьезное... А я надеялся, что у нее не хватит духа; надо
спешно бросать героизм и вовсю развернуть красноречие. (Смиренно
приближается к Смеральдине и говорит трагическим тоном.)
Шутил я, Смеральдина! Вот тот нос,
Что так тебе понравился когда-то,
И вот лицо, что ласковым очам
Твоим не будет же милей без носа!
Смерал ьди на
(с трагическим величием)
Эней, прошло то время. Если сердце
Ты мне не отдал
(растроганно),
Пусть хотя б твой нос
Останется в моих руках и будет
Напоминать мне вечно о тебе.
(Плачет, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы.)

820
КАРЛО ГОЦЦИ
Тартал ья
(весело)
Ура, ура, она растрогалась!..
Бри гелла
(гневно)
Ты не любила никогда меня!
Так мне всегда подсказывало сердце,
И миг настал всю истину узнать.
Отрежь и нос и уши, но тогда уж
И голову. Пишась ушей и носа,
Кинжалом я вспорю себе живот,
Дух испущу на башмаки тебе.
Тарталья
Нет, нет, Бригелла, так не годится, это слишком сердито!
Смерал ьд и на
(взволнованно)
Злодей, тебя я не любила?
Бри гелла
Нет,
Ты не любила! Ты, носов тиранка!
Ушей злодейка!
(Планет.)
С мерал ьди на
Сам тиран! Жестокий!
Ничто не может так смягчить мой гневный
Непобедимый дух, как эта фраза:
Я не люблю тебя! Но ты увидишь,
Как я люблю, как я любить умею.
О! месть обезоружена, и ею
Я жертвую любви. Послы, идите,
Свободные и вольные, в Бальсору,
И с целыми носами и ушами.
Неблагодарный, ты теперь не скажешь,
Что не люблю тебя! Кузнец, отрежь
Носы и уши двум ослам скорее,

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
821
Чтоб я могла царице показать их.
Прости, прости, прощай, неблагодарный!
(Уходит с палачом.)
Тарталья
Как двум ослам?
Бри гелла
Это она хочет надуть царицу. Она помешалась от любви, как Бетти-
на, не будем терять времени и, прежде чем у нее наступит светлый
промежуток, поспешим в Бальсору сообщить о предстоящем
нападении и хоть как-то приготовиться к защите и т. д. (Уходит.)
Тартал ья
Черт возьми, я совсем смущен этими ослиными ушами, которые
должны заменить мои уши, и т. д. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V
Комната во дворце.
Дзелика, Дугме под покрывалами.
Дзел и ка
Послушай, Дзирма. В комнату войди,
Вот в эту дверь, запри ее на ключ,
Там спрячься и не выходи оттуда,
Пока сама тебя не позову.
Все, что могла, тебе сказала я,
Но всей моей тоски ты все ж не знаешь,
Ах, Дзирма, нет, ты верной мне не будешь.
Дугме
Не буду верной? Вас молю я, боги,
Так испытать меня, чтоб не осталось
Сомненья больше в верности моей!
(Уводит.)
Дзел ика
О мать моя! Не покидай меня!
Сказала ты, что свидимся с тобою

822
КАРЛО ГОЦЦИ
До гибели моей. Вот, я готова
Пожертвовать собой, не оставляй же
Меня одну ты в этот страшный час.
ЯВЛЕНИЕ VI
Дзелика, Дзеим в виде тени матери Дзелики.
Тень
О дочь несчастная! В последний раз
Тебе явиться может мать твоя!
Уж близок миг судьбе твоей свершиться,
Жестокой, потрясающей, ужасной.
Великую в тебе нашла я душу,
О дочь моя, и это служит мне
Единым утешеньем в горькой муке.
Дзелика
Узнаю ль наконец, что ждет меня?
Тень
Возьми, Дзелика, вот твоя судьба
Здесь за двумя печатями таится.
(Дает ей запечатанный лист.)
Но помни: распечатать ты не смеешь
Посланье роковое; ты откроешь
Его тогда, когда свершится брак твой
И по заходе солнца ночи тьма
Окутает дворец; а если раньше
Его откроешь, всякая надежда
Погибла для тебя. Я дам тебе
Снотворный порошок.
(Дает ей облатку.)
Ты дай его
Супругу так, чтоб он не догадался,
Пред тем, как в брачный он чертог пойдет,
Потом ты этот прочитай листок.
И вот, в те драгоценные минуты,
Что будет в сон супруг твой погружен,
Пусть на тебя похожая рабыня,
В таком же точно головном уборе,

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
823
Одетая, точь-в-точь как ты, здесь будет
Готова; ей судьбу свою открой
И верности ее вручи себя.
Дзел ика
Ужели так узнать и не могу я...
Тень
Молчи: открыть тебе не смею больше.
Внимай, Дзелика, ты словам последним
Любви и горя матери твоей.
Пусть брак свершится. Спрячь писанье это
И тайно, в одиночестве, прочти,
Уж после свадьбы. И, когда узнаешь,
Что ждет тебя, одной лишь только Дзирме,
Одетой, убранной, точь-в-точь как ты,
Во всем откройся и во всем доверься,
Пока супруг твой будет спать. Прости же,
О дочь моя! Так будь великодушна,
И если будет надо, то пожертвуй
Собой... Прости, тебя я покидаю.
(В сторону, голосом Дзеима.)
Теперь ее проверю добродетель.
(Уходит.)
Дзелика
Остановись, о мать моя, молю!
Куда исчез Суффар, скажи, о боги!
Как молния из глаз моих исчез он.
Судьба моя неслыханна... ужасна...
Но брак свершиться должен? Порошок
Снотворный дать любимому супругу?
Рабыню на меня похожей сделать?
Одной лишь Дзирме вверить я могу
Мою судьбу, жестокую, конечно,
Которую навряд ли что изменит.
О! Пусть бы только был спасен супруг мой,
Пусть от несчастий будет он спасен.
Здесь все написано, а я должна
Прочесть тогда, когда уж будет поздно
И для него и для меня... Какая

824
КАРЛО ГОЦЦИ
Здесь тайна скрыта грозная? Открыть,
Сорвать печать и прочитать...
(Хочет открыть.)
Но нет!
Повиноваться я должна и в бездну
Несчастий плыть. Ужасные сомненья!
Пропавший брат мой и несчастный город,
Супруг мой милый и моя судьба...
О, кто б из женщин мог сдержаться, сердце
Не облегчить бесплодными слезами?
(Плачет.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Дзелика, Алькоуз.
Ал ькоуз
Ужель всегда слезами и печалью
Влюбленного и страстного супруга
Встречать ты будешь?
Дзел и ка
О, прости меня!
Исчез любимый брат.
Ал ькоуз
Нет, успокойся.
В покоях у тебя твой брат оставил
Записку. Тайно скрылся он на время,
Чтоб радостно и счастливо вернуться
На благо государству. Так он пишет.
Д зел и ка
Оставь меня, Алькоуз, не ищи
Причины слез моих. На сердце тяжко —
Не знаю, почему. Меня все мучит,
Всего же больше вид твой — вызывает
Из сердца моего и плач и вздохи.
(Плачет.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
825
Ал ькоуз
Жестокая! Ужель я для любимой
Предметом отвращенья стал? Скажи мне,
Что хочешь, о, скажи, что делать мне,
Несчастному, чтоб заслужить любовь
И благодарность сердца твоего?
Дзел и ка
Не знаю ничего. О, дай мне плакать!
Ал ькоуз
Зачем же в лагерь посылала ты,
Зачем свою мне руку обещала?
Я был готов погибнуть без упрека
И умереть, тебе оставив царство.
Ты сердце успокоила мое
И радостью наполнила безмерной,
Жестокая! Затем, чтобы ужасней
Почувствовать ему все отвращенье,
Всю. ненависть, что вижу я в тебе?
Но будь спокойна: больше я не стану
Молить тебя... И коль необходимость
Иль хитрости политики искусной
Заставили тебя призвать меня,
Твою Бальсору защищать я буду
И в ней умру я воином простым,
А не царем и не твоим супругом;
Но, расставаясь с жизнью в миг последний,
Тебя неблагодарной назову.
(Хочет уйти.)
Дзел и ка
Не убегай, молю. Не угрожай,
Не называй меня неблагодарной
И низким это сердце не считай.
(Берет его за руку.)
Алькоуз, нет невесты, чтобы больше
Тебя любила, больше обожала.
Ты должен быть моим, а я твоей.
Все боги знают, как хочу я стать
Твоей женою. Но несчастье... страх...
Сомнения... Предчувствия... не знаю,
Как объяснить, не знаю, как сказать:

826
КАРЛО ГОЦЦИ
Но наш союз нам принесет несчастье.
Не ненависть, а лишь любви избыток
Виною слез и горести моей.
Ал ькоуз
Дзелика, успокойся! Понял я
Причину слез твоих. Предчувствий грустных:
Не надо, милая! Ведь если любишь,
Как говоришь, так силу я найду,
Чтоб отразить Канцемы нападенье.
Пусть все печали превратятся в радость.
Не бойся ты за жизнь мою, она
Так счастьем переполнена, что ей
Опасность никакая не страшна.
Вот и послы. Наверно, весть о мире
Несут они и городу и нам!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же,Тарталья и Бригелла.
Тарталья
О мире нет и слова.
Бригелла
Канцема в бой готова.
Тарталья
На утро наступленье.
Бри гелла
Бальсору ждет паденье.
Тарталья
Посольство неудачным явилось в этом деле.
Бригелла
У нас там нос и уши насилу уцелели.
Ал ькоуз
Докажет наша свадьба, что война
Нас не пугает. Все ль готово в храме?

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
827
Тарталья
Священные жрецы надели митры
С рогами, и во храме все готово.
Бри гелл а
Но ни осада, ни тягчайший голод
Поэтов вдохновенья не лишили,
Все улицы увешаны стихами.
Алькоуз
(берет Дзелику за руку)
Идем во храм, Дзелика, я так счастлив,
Что ни в угрозы я, ни в смерть не верю.
Дзел и ка
(в сторону)
Пускай свершится рок; идем во храм.
(Уходит с Алькоузом.)
Следует маленький диалог, заимствованный из комедии «Остров супружества».
Тартал ья
Капитан, какая удачная погода для того, чтобы эти двое молодых
людей отплыли из гавани любви на остров супружества.
Бри гелла
По-моему, они скорее сели на корабль в гавани неблагоразумия.
Тарталья
Ты думаешь, что на них могут напасть любовники?
Бри гелла
Нет для этого уже нет времени. Боюсь, что Дзелика очутится на
полуострове вдовства раньше, чем попадет в славную столицу рогоносцев.
Барабанный бой.
Во храм, во храм!

828
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ IX
Густой лес, за которым скрыт великолепный, сверкающий дворец царя джиннов.
Панталоне, Суффар, Труффальдино.
Панталоне
Ваше величество, я не могу наглядеться на вас, мне не хватает слов,
чтобы высказать ту радость, которую я чувствую, что перед смертью
еще раз увидал сына того государя, который всегда удостаивал меня
своим доверием! Вы, может быть, недовольны, что я не принял вас в
своем домишке, но я постеснялся. Мое убогое жилье недостойно вас.
(В сторону.) Как бы ни были велики любовь и уважение, но если в
доме есть невинная девушка, туда нельзя пускать гостей такого сорта.
Легко себе представить: ее в одно мгновенье ока всей азбуке научат.
Труффальдино (в сторону) говорит о том, что он не
пригласил их в дом из скупости, чтобы не угощать их полдником, или
потому, что у него спрятана там какая-нибудь бабенка, ведь он на вид
старичок с хорошим вкусом.
Суффар
О нет, старик почтенный. Я тебе
Все рассказал. И мне теперь лишь нужно
Ту статую бесценную найти.
Которой не хватает. Я к тебе
За этим послан; окажи мне помощь.
Панталоне
Ваше величество, жизнь моя, вот я привел вас в этот лес, где
обитает царь джиннов Дзеим. Он-то и даровал эти сокровища покойному
царю Фаруку, вашему отцу, и назначил те условия, о которых вы
мне рассказали; и бесценная статуя, которой не хватает в палате
сокровищ, несомненно находится в руках царя джиннов. Я знаю
способ вызвать его, но предупреждаю вас, что нам грозит смертельная
опасность. Вне этих мест он является в каком угодно виде и его
появления не таят в себе никакой опасности, но в этих местах, когда
он вынужден появиться, не существует закона, который мог бы
предохранить нас. Если он явится в виде человека, то мы можем быть
спокойны, но если под видом зверя, мы будем истреблены все до
единого, как если бы мы были снегирями; спасения не ждите.
Труффальдино. Его испуг. Он просит отпустить его, так как
не хочет подвергаться опасности, и пр.
Суффар
Остановись, отсюда не уйдешь:
Ты должен быть со мной! Нет, лучше смерть,

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
829
Мой старый, добрый друг, чем жить в несчастье,
В котором, как в могиле, погребен я.
Труффальдино в этом вовсе не уверен и т. д.
Π анталоне
Обдумайте хорошенько, ваше величество. Мне известно, что царь
джиннов не очень доволен вашим управлением. Не хотелось бы
мне, чтобы он разгневался и явился в образе зверя. Мы будем
четвертованы, знаете.
Труффальдино умоляет не вызывать царя. Ему,
Труффальдино, так не везет, что царь наверняка явится в образе зверя.
Суффар
Ты не уйдешь. А ты, старик мой добрый,
Коль ты помочь боишься мне, страшась
За жизнь свою, — как хочешь, ты свободен.
Панталоне
(в сторону)
Да, но если я поклялся всем пожертвовать этому государю, я не
могу ничего сказать и не могу идти назад. В сердце моем запечатлелись
слова этого изверга:
«Так: попался в сети
И скоро соучастником ты станешь
Всех их несчастий и т. д. Помни
Свою ты клятву. Если ей изменишь
И если все, что я тебе открыл,
Не сохранишь от всех на свете в тайне, —
Тебя ждет смерть, а дочери твоей,
Растерзанной вот этими когтями,
Кровь землю обагрит. Прощай же, друг!»
Не все ли равно, умереть от чумы или от свинки! Так пусть
Панталоне безропотно умрет, лишь бы только жили эти юные побеги.
(Громко.) Ваше величество, я скажу необходимые слова заклинания
и сделаю все, что следует. Если он появится со свиным рылом,
кончится наш праздник, если же с человеческим лицом, так кинемся
все на колени, и вы со всем возможным для вас смирением скажите
ему, кто вы и что вам угодно, а также, что вы во всем подчинитесь
его повелениям. Ваше величество, я начинаю.
Суффар
Да, да, начни, прошу. Я все исполню.

830
КАРЛО ГОЦЦИ
Панталоне
Пошли нам Небо удачи. (Бормоча непонятные слова, делает знаки на
земле и смешные жесты.)
Труффальдино в испуге смотрит то на Панталоне, то на
лес; бегает по сцене, хочет убежать.
Суффар удерживает его грозными жестами.
Темнеет. Слышен гром. Страх Труффальдино возрастает. Внезапно
раздвигается лесная чаша, открывается сверкающий дворец царя джиннов. С шумом
распахиваются врата дворца. Выходит Д з е и м в обличий человека, но с свирепым
лицом. Остальное туловище у него звериное. В руке он держит зеркало.
ЯВЛЕНИЕ X
Те же и Дзеи м.
Панталоне
О небо милое! Благодарю! (Бросается на колени, прижимая лицо к
земле, то же делают Труффальдино и Суффар.)
Труффал ьд и но
О милая земля, благодарю!
Суффар
Мольбе смиренной помогите, боги!
Дзеим
Кто ты? Зачем пришел? Чего ты просишь?
Панталоне показывает Суффару жестами, чтобы тот был почтительнее.
Суффар
Я царь Суффар, несчастный сын Фарука,
Что верным был слугой твоим. Ищу я
Ту статую, бесценную, шестую,
Которой не хватает средь сокровищ,
Что моему отцу ты подарил,
Дзеим великодушный. Я ищу
Ту статую. Она одна лишь может
Мне счастье даровать, меня избавив
От нищеты, в которую я ввергнут.
Лишь ты, Дзеим, мой царь, помочь мне в силах;
Склонив чело, о помощи молю;
Клянусь тебе служить до смерти верно.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
831
Панталоне делает жесты, выражающие просьбу исполнить
его мольбу.
Труффальдино повторяет их в карикатурном виде.
Дзеим
Я твоего отца любил, но разве
Я должен милостью дарить тебя?
Ты так во всем отличен от Фарука.
Я вижу, ты смиренен и покорен,
Повиноваться мне готов, но знай же,
Что должен ждать ты новых испытаний,
Труднее прежних. То, что здесь ты просишь,
Тому цены нет. Статую, которой
Недостает среди других сокровищ,
Ты от меня получишь, но сначала
Уплатишь дань, какую я назначу.
Панталоне делает ужимки, что он все обещает, и τ д.
Труффальдино подражает Панталоне в карикатурном виде.
Суффар
Я нищ, Дзеим, и, верно, в этот час
Лишен я царства; но готов отдать
Я жизнь свою тебе, коль эту дань
Величья твоего сочтешь достойной.
Дзеим
Встань... Встаньте все... А ты внимай, Суффар.
Все встают.
Уж тысячу сто лет в глухом лесу
В уединенье я живу. Все время
Я жаждал обладать невинной девой,
У коей все дела, слова и мысли
Всецело чисты б были перед Небом.
Вот зеркало.
(Дает ему зеркало.)
С ним можешь ты найти
Такую деву, о какой мечтаю.
Коль не такая дева поглядится
В него, оно немедля потемнеет,
Но сохранит прозрачное сиянье,

832
КАРЛО ГОЦЦИ
Коль чистой девы лик в нем отразится,
Какую у себя хочу иметь.
Ищи ее в лесах, в глуши, подальше
От общества фальшивых мудрецов.
Найти ее тебе поможет старец,
Он будет спутник твой и проводник.
Коль не найдешь ее, оставь надежду
Ты статуей желанной обладать
И получить сокровища Фарука.
А коль найдешь, но хоть на миг замедлишь
Отдать ее Дзеиму, брось надежду
Ту статую иметь, но это будет
Лишь меньшим злом из всех, что ждут тебя;
Явлюсь я в виде зверя, растерзаю
И деву и тебя я на куски.
Тот дерзкий, кто противиться посмеет
Моим желаниям, своею кровью
Кустарники и скалы обагрит.
Мрак и т. д. Дзеим уходит во дворец, лес сдвигается.
Труффал ьд и но. Его ужас.
Суффар
Идем, старик, покорно я отправлюсь
На поиски невинной этой девы.
(Уходит.)
Π анталоне
Иду за вами, ваше величество. Какой странный этот синьор Дзеим.
Я всегда полагал, что возлюбленные чертей — потаскушки, а этому
подавай чистую девушку. Как все на свете меняется! В наши дни
черти думают, как люди, а люди, да простит мне Небо, думают, как
черти. (Уходит.)
Труффал ьдино
Вот еще одна невозможность заполучить сокровище: найти
девушку, у которой поступки и слова целиком чисты перед Небом, Дзеим
подохнет от неутоленного желания, а они, безусловно, умрут
нищими, и т. д. (Уходит.)
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Небольшой лес.
Фасад дома Панталоне с дверью и окном.
ЯВЛЕНИЕ I
Труффальдино один.
Труффальдино выходит быстрыми шагами; спереди у него
висит зеркало. Он оставил Суффара далеко позади себя от
нетерпения. Суффар непременно хочет идти с Панталоне, быть в обществе
этого старика, который, на зло всем площадным шарлатанам на
свете, страдает и подагрой и мозолями; у него, Труффальдино, нет
такого хладнокровия. Он хорошо знает, что такой чистой девушки,
какой хочется Дзеиму, не удастся найти. Господин дьявол Дзеим
может ее дожидаться сколько ему угодно. Бедный дьявол! Его
насмешки. Не понимает, как это дьявол может не знать, насколько это
трудно, и т. д. Больше пятисот девушек в этой округе смотрелись в
это зеркало. Зеркало всегда становилось черным; иногда — немного
светлее, но разве что кофейного цвета. Был страшно удивлен, когда
для опыта заставил поглядеться в зеркало шестилетнюю девчурку и
увидел, что зеркало стало каштанового цвета. Прелестная девчурка,
которая начинает петь сольфеджо, чтобы со временем стать
певицей. Непонятно, каким образом зеркало могло сделаться
каштанового цвета. Замечательное свойство у этого зеркала! Он еще никогда
не гляделся в него сам. Любопытно было бы ему поглядеть на себя
самого, чтобы увидеть, сделается ли зеркало черным. Глядится в
зеркало. Изумляется его страшной черноте. Уверяет всех в своей
чистоте и пр. Замечает дом Панталоне. Не понимает, почему тот не
принял их у себя и так скрывает этот дом. Ему хочется пробраться
туда и проверить свои подозрения. Смотрит в дверную щель.
Изумляется, увидя там прелестную девушку, которая плачет и вяжет
чулки. Его насмешки над добрым старичком, который не желал их
принять у себя. Радуйся, что Суффар и Панталоне должны будут пройти
по этой тропинке. Хочет как-нибудь проникнуть в этот дом, раньше
чем они пройдут мимо. Стучит в дверь, ничего не говоря.

834
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ II
Труффальдино, Сарке за сценой.
Сарке
(в сильном беспокойстве)
Дорогой отец, это вы? Вы ли это?
Труффальдино (в сторону), — «дорогой отец»! Как? Значит,
это дочь Панталоне. Отказывается от своих поспешных суждений.
Ругает себя самого. Может быть, Панталоне держит ее в уединении,
подальше от мужчин. Хорошо делает и особенно, что скрывает ее от
Суффара. Что она такой цветок добродетели, и пр. Ему приходит в
голову, что, может быть, это и есть та чистая дева, которую они
ищут. Снова смотрит в щель. Что поистине у нее невиннейшее
лицо; если это не предположение, а истина, что она чиста, — какая
это была бы удача! Решается постучать, но не говорит ничего, пока
она не откроет, вообразив, что это ее отец, который онемел. Если
она откроет, он войдет в дом, поднесет ей зеркало к носу и
установит, чистая ли она дева. (Стучит.)
Сарке
Вы ли это, дорогой отец мой?
Труффальдино молча стучит.
О я несчастная, кто ж это здесь?
Труффальдино молчит, стучит и свистит.
(У окошка.)
О, горе мне! Кто вы? Чего вы хотите?
Труффальдино, — что она обманула его и не отворила
дверь; но он все равно узнает, она ли есть эта чистая дева. Берет
зеркало и становится в разные смешные положения, яростно хлопоча о
том, чтобы поймать отражение Сарке в зеркале.
Сарке
Что он делает? Какие у него безумные и глупые жесты!
Труффальдино продолжает свои ухищрения; идет спиной
к стене под окно, держа зеркало так, чтобы увидеть в него лицо

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
835
Сарке; после долгих усилий добивается этого. Его радость; он
кричит, что зеркало сияет, что он нашел чистую деву, что не
может дождаться прихода Суффара и Панталоне, которые так будут
рады, и т. д.
Сарке
Назвал он имя моего отца,
Которого я жду. О, может быть...
Скажите, добрый человек, знаком вам
Отец мой! Вы не знаете, где он?
Труффальдино, — что он его великолепно знает, что это
Панталоне прислал его сюда.
Сарке
Но где же он? Далеко ли? Здоров ли он?
Труффальдино, — если она не откроет дверь и не даст ему
позавтракать, то не узнает от него ни одного слова. (В сторону.) Он
хочет непременно войти в дом, чтобы заставить ее основательнее
поглядеться в зеркало, потому что все-таки ему кажется
невозможным и т. д.
Сарке
Но сжальтесь же над дочерью несчастной,
Что обожает своего отца!
Труффальдино, — что он человек честный, но в вопросе
упрямства не уступит ослу. Что он все ей скажет, если она откроет ему
и даст позавтракать, иначе и т. д.
Сарке
Какой нескромный, я открою. Что-то будет?
(Отходит от окна.)
Труффальдино радуется, потому что он хочет быть вполне
уверенным; но что ей он секрета не откроет. Видит на некотором
расстоянии Суффара и Панталоне; его намерение. Вот будет
хорошая шутка. Нетерпеливо толкает дверь.
Сарке открывает. Труффальдино входит и поспешно закрывает за собой
дверь.

836
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ III
Суффар, Панталоне.
Суффар
(в сторону, в отчаянии)
И так погибнет царство? Я останусь
В отчаянье? Ужели я напрасно
Средь стольких дев — невинную искал!
(Задумывается.)
Панталоне
(в сторону)
Если бы у меня сейчас нужно было брать кровь, я уверен, что ни
капельки не выдавилось бы. Слова Дзеима... моя клятва... Я должен
принять участие во всех бедствиях этого царскою рода... я поклялся
всем пожертвовать ради него. Знаю, как невинна дочь моя и как я ее
воспитал... Ах, Дзеим, если это твоя воля, ты хочешь слишком
большой жертвы от любящего отца. Лучше бы ты пронзил мне грудь,
вырвал у меня внутренности и сердце.
(Плачет.)
Суффар
Ты плачешь! значит, больше нет надежды?
Π анталон е
Прости меня, ваше величество: я оплакиваю ваше положение, но
все же не отчаиваюсь. Поблизости, под горой, есть еше одинокие
жилища; может быть, мы там найдем какую-нибудь невинную
девушку. (В сторону.) Необходимо удалить его отсюда. Это опасное
место. В конце концов джинн выразил сомнение, что можно найти
такую героиню. Если бы он хотел мою дочь, он сразу бы ее
потребовал. Он сказал, что если мы найдем такую девушку и не
предоставим ее ему, начнется смертоубийство; но ведь если ее не
поймают с зеркалом в руках, тогда прощайте, ваша милость, — это не
входит в мои обязанности... В конце концов не должна же моя
дочь из любезности отправляться в лапы к дьяволу. (Громко.) Ваше
величество, не будем терять времени. Джинн требует покорности,
послушания, повиновения; пойдемте на соседнюю гору. Я весь к
вашим услугам.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
837
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же и Τ руффал ьд и н о, выглядывающий из окна.
Суффар
Но Труффальдино с зеркалом исчез.
Куда злодей девался? Ведь напрасно
Без зеркала на поиски идти.
Труффальдино (в сторону) смеется.
Панталоне
Это как раз на него похоже. Этакое дерьмо! Он опередил нас, ваше
величество, и наверно подрал прямо... но, кроме этой, — нет другой
дороги. Мы найдем его... не можем не найти... Позвольте вам
услужить. (В сторону.) Подо мной земля горит.
Труффальдино (в сторону) смеется.
Суффар
Идем же, добрый старец, за удачей.
Оба они собираются уходить.
Труффальдино (из окна), — ку-ку! Куда они идут? пускай
остановятся. Он нашел чистую деву, чистую деву и т. д.
Панталоне
Увы, что я вижу! Что я слышу. Ваше величество, этот удар отнимает
у меня жизнь. (Падает в обморок на камень или на лежащий ствол
дерева.)
Суффар
(помогая Панталоне)
О бедный старец!.. Раб... Но расскажи мне...
Труффальдино, — чистая дева нашлась... Зеркало светлое-
светлое; его клятвы. Она дочь Панталоне. Он ее покажет. Вызывает
синьору Сарке. Говорит, что пришел ее батюшка, чтобы она скорее
выходила, что он в обмороке, потому что она чистая дева.
Суффар
Возможно ли! О, я тебя жалею,
Несчастный старец! Что за странный миг,
В нем радости не меньше, чем печали.

838
КАРЛО ГОЦЦИ
ЯВЛЕНИЕ V
Труффальдино, Суффар, Панталоне, Сарке.
Сарке поспешно выходит. Труффальдино гордо сопровождает ее,
настойчиво держа зеркало перед ее лицом, и мешает ей двигаться, повторяя: «Вот
чистая дева, вот чистая дева!» При этом он танцует и поет. Суффар
приближается и смотрит в зеркало, делает комический жест изумления.
Труффальдино удаляется в дом, чтобы закончить завтрак ила зачем-либо еше.
Сарке
Отец... Где мой отец? Из-за чего
Случилось это?
(Приближается к Панталоне.)
Суффар
(в сторону)
Что за красота!
Какая грация! Какой умильный
И нежный взор! В такой красе редчайшей
Невинность непорочная таится,
Которой ждет Дзеим. О сердце! Сердце!
Какою страстью вспыхнуло ты вдруг,
Ты ранено, побеждено любовью!
(Задумался.)
Сарке
Отец, очнись; ведь я же дочь твоя.
Та, для кого богатство ты покинул,
Единственный предмет твоих тревог...
Я — твой покой, единая любовь,
Отеческой души твоей забота
Очнись, очнись, отец мой, ах, очнись!
(Плачет.)
Суффар
(в сторону)
Отец несчастный! Горестная дочь!
О Небеса, какого ж от меня
Злодейского решенья вы хотите?
Так сделайте меня тогда слепым
Или глухим, чтоб сладкий этот голос

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
839
Не слышать мне: иначе не желайте
Подобной жертвы от того, кто ныне
Готов на все, но только не на это!
Такого зла не допущу я, нет...
Панталоне
(приходя в себя)
Кто воскрешает меня? Кто возвращает мне жизнь, которая для меня
ненавистнее смерти? Сарке, удались. Твои ласки — нож в сердце
твоему бедному отцу. Дзеим, ты сказал правду: я попал в сети, я
втянут в несчастья этого царского рода. Но как жестоко, с каким
дьявольским издевательством! Дочь моя, я поклялся пожертвовать всем
во имя благ этого царя. Я никогда не думал, что жертва эта коснется
тебя. Я недостаточно хорошо прятал тебя, твою добродетель. Я не
могу спасти тебя. Я должен отдать тебя в добычу страшному
чудовищу, адскому джинну, или видеть, как это чудовище растерзает тебя
на моих глазах. Дзеим, этот ужасающий зверь, о котором я не раз
говорил тебе, должен обладать тобой. У тебя больше нет отца, у
меня больше нет дочери; я не понимаю, как у меня сердце не
разорвется от страданий, от отчаяния. (Планет.)
Сарке
Дзеим! мной обладать... Я без тебя?
Отец, молю я, из своих объятий
Не выпускай меня; спаси, коль можешь.
Панталоне
Не могу, сердце мое. Я поклялся Небу, не предвидя твоего и моего
несчастья. Нет силы человеческой, которая могла бы спасти тебя.
Не увеличивай своими мольбами тоску твоего бедного отца.
Примиримся с нашей судьбой. Если ты была мне всегда послушна в
прошлом, ты должна пойти на это последнее повиновение. Я знаю, что
ты на это способна. Это наш повелитель. Нет ничего в мире, чем
нельзя было бы пожертвовать ради своего царя. Отдав себя Дзеиму,
ты вернешь счастье погибающей царской семье и спасешь от
разрушения ни в чем не повинное государство. Кто бы подумал, что то,
что я воспитал тебя в чистоте нравов и помыслов, именно и
навлечет на тебя такой страшный удар судьбы. Радуйся, дочь моя, ты
погибнешь за верность твоему государю, за спасение государства и
народа. Имя твое останется бессмертным в памяти людской, пока
стоит мир. О, если бы это размышление могло облегчить горесть твоего
отца; но этот удар слишком неожиданный, слишком роковой,
слишком жестокий.

Сарке
(падая на колени перед Суффаром)
О сжальтесь вы над старцем злополучным,
Над дочерью несчастной... Защитите
Меня в беде! От моего отца
Не отрывайте! Кто же без меня
Ему закроет в смертный час глаза
И прах его достойно похоронит!
(Плачет.)
Суффар
Нет, не могу противиться: нет сил
Жестоким быть. Я раб своей любви.
Самим собой я больше не владею.
— Встань, о Сарке! Утешься, добрый старец!
Я выберу жизнь бедную в лесу,
С тобою вместе, как ее супруг...
Я позабуду все. Я откажусь
От царства, от величья, от сокровищ.
Нет большего сокровища на свете,
Чем дочь твоя Сарке. Такую дань
Жестокое чудовище напрасно
В своих стенах проклятых будет ждать!
Π антал оне
Вот как. Польщен и благодарен. Что вы говорите? Грезите вы, что
ли? Это ли то обещание, которое вы дали, — быть покорным,
приучить свое сердце отказываться от страстей своих — ради блага
вашего государства, ваших подданных, которые погибают из-за ваших
прежних заблуждений? Жертва, которую я приношу ради вас, дает
мне свободу говорить смело; тем не менее я прошу у вас прощенья.
То, что вы хотите сделать, не великодушно: тут самолюбие, тут
порыв страсти, которые заставляют нас забывать угрозы джинна и ту
страшную смерть, которою погибнет эта невинная бедняжка, и вы,
и я — в случае, если мы не отдадим ему в дань этой несчастной
жертвы. Дочь моя, надежды больше нет. Я завяжу тебе глаза, я
увенчаю тебя цветами; соберись с силами, как это делаю я, и пойдем
приносить тебя в жертву. (Решительно берет ее за руку.)
Суффар
(удерживая его, порывисто)
Старик жестокий, стой, я не позволю...
Гром, молния, мрак и т. д.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
841
Π анталоне
Вот и он. Увы, все мы погибли! Дзеим, молю, остановись. Ты
видишь мою невинность.
Сарке
(решительно)
Пускай свершится рок, отец, — иду.
(Уходит с Панталоне.)
Суффар
Так. Покорюсь. Покой и мир в Бальсоре
Пусть воцарятся, а ее монарху
Останется одно: печаль и смерть.
(В отчаянии следует за Панталоне.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Труффальдино один.
Труффальдино, испуганный громом, выходит, не видя
своих спутников, замечает их вдалеке. Какая неблагодарность! Он их
обрадовал, а они покидают его и проч. Его крики. Он взывает их
неучтивыми ослами, следует за ними и т. д.
ЯВЛЕНИЕ VII
Темная комната ночью, во дворце.
Аль ко уз спит набольших подушках. Дзелика с небольшим факелом и с
письмом в руках.
Дзел и ка
(взволнованная, дрожащая, тихим голосом)
Я вас прочла, о роковые строки,
И ужасом, отчаяньем, тоской
Вы сердце мне наполнили. Горите
(сжигает на факеле),
Остатки, чтоб никто не мог узнать
Мое несчастье; как велите вы,
Лишь Дзирме все скажу. И пусть она
Хранительницей будет муки сердца,
Что принесли вы.
(Алъкоузу.)

842
КАРЛО ГОЦЦИ
Ты, кого люблю я,
Как только может женщина любить,
Не будешь ты моим! Дзелика гибнет,
Ее несчастье ты не должен знать,
И никогда о ней ты не узнаешь.
Но слезы не помогут мне.
(Планет.)
Терпенья
Прошу я у богов для этой жертвы.
(Подходит к комнате Дугме, ставит факел; тихо.)
Тс-с-с... Дзирма, выйди. Это я, Дзелика.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Д зел и ка, Ал ькоуз спящий, Дугме.
На Дугме совершенно такая же одежда и головной убор, как на Дзелике.
Дугме
Я здесь, я слушаю, моя царица.
(Хочет поцеловать ей руку.)
Дзели ка
Не унижайся! Больше уж меня
Царицей не зови. Ведь недостойна
Я почестей. И скоро, скоро, Дзирма,
Сама не буду знать, кто я... а ты
Презришь меня и навсегда забудешь.
(Плачет.)
Дугме
Но что вас так тревожит? Что за тайны?
К чему сомненья эти и обиды?
Дзели ка
О друг мой, этот день, что быть бы должен
Счастливым для меня, — день роковой.
Еще в пеленках я попала под проклятье
Ужаснейшего джинна. В день венчанья,
Которого не смею избежать, —
Так хочет джинн! — должна я превратиться
В свирепую тигрицу. И та ночь,
Что радости несет для новобрачных, —

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
843
Ночь гибели моей. Мой рок свершится,
Лишь пять часов пробьет. Уже немного
До страшного мгновенья остается.
Четыре года с днем должна я буду
Жить диким зверем, прежде чем опять
Мне превратиться в женщину. О Дзирма,
Я чувствую и ужас и смятенье.
У сердца не хватает силы твердо
Несчастье встретить. Кротким благочестьем
Утешь меня и помоги, коль можешь.
(Плачет.)
Дугме
Несчастная, что слышу! О царица,
Быть может, страх напрасен ваш? У Неба
Попросим помощи, склонив колени,
Молитвы съединив: оно услышит.
Дзели ка
Рок беспощаден. Верная моя,
Взгляни на моего супруга: спит он...
Его я усыпила, чтоб не видел
Он превращенья страшного. О Дзирма,
Взгляни ты на него: он благороден,
Прекраснейший из всех мужчин на свете...
И дорог, дорог мне... Его победа
Назавтра возвратить должна свободу
И радость царству. Ждет меня любимый
На брачном ложе... Но его покинуть
Должна и стать свирепым, диким зверем.
Что будет с ним? Со мной? О дорогая,
Кто мне поможет в этом страшном горе?
(Планет.)
Дугме
Не в силах жить я... мы его разбудим...
Пусть знает он... найдет, наверно, средство...
(Хочет разбудить Алькоуза.)
Дзели ка
Стой! Нет! Что делаешь!.. Стой, друг, иначе
Навек погибну я. Послушай, Дзирма,

844
КАРЛО ГОЦЦИ
Не все ты знаешь. Жалости твоей
Царица просит! Времени так мало,
Чтоб все тебе сказать. Четыре года
И день один должна я зверем быть.
Отбуду срок, и что же дальше будет?
Так слушай же внимательно: осталась
Одна надежда на спасенье мне.
Когда нашлась бы верная рабыня,
Лицом со мною схожая, и сходства
Мне удалось бы полного достигнуть,
Путем искусства, хитрости, уменья
Восполнить все, чего недостает,
Она должна занять супруги место,
Пока я не вернусь в свой прежний облик;
В тот день она любимого супруга
И царский трон должна мне уступить.
Среди рабынь не находила верной,
Все испытанья не могли снести;
В тебе одной, о Дзирма, и терпенье
И верность я нашла. Но кто порукой
Мне в будущем? Прекрасный, славный царь...
И ты его супругой и царицей
Останешься. Я ж буду в диких чащах
Блуждать, как зверь. Пройдет мой страшный срок,
Вернусь к тебе неузнанной и нищей,
Коль буду я жива. Ужасно было б
Моей любви супруга дорогого,
Боготворимого, хотя бы на минуту
Отдать в объятья женщины другой, —
Что ж говорить об этом долгом сроке
Моих мучений? Где же взять надежду
И как себя заставить положиться
На верность небывалую такую?
Где та раба, что, сделавшись царицей,
В объятиях прекрасного супруга
Могла б забыть любовь и честолюбье,
Стать вновь рабой, все уступив другой?
(Планет.)
Ду гме
(искренно)
Все это сможет Дзирма. Если это
Несчастье неизбежно, о царица,
То успокойте горесть, сколь возможно

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
845
В такой печали. Слезы я сдержу,
Чтоб ими хуже вам не омрачить
И без того судьбы жестокой вашей.
Дзел и ка
(в гневе)
Изменница! Тебя уж захватила
Любовь к нему.
(Указывает на Алькоуза.)
И ты воображаешь
Себя царицей! Ты с лицом веселым
Терпенье мне советуешь спокойно?
О, что за ад ревнивых чувств бушует
В моей душе... Судьба моя ясна.
(Взволнованно и гневно.)
Супруга разбужу... Пусть все узнает...
Пускай погибнет... Я его лишусь
Тогда навек... Но... низкая рабыня!
Он и твоим не будет!..
(Бежит к Алькоузу, удерживается,)
Что со мной?
Что делаю? Навек остаться зверем!
Навек надежду потерять на счастье!..
О, сколько мук!.. Как я не умерла!
Ду гме
(тронутая, беря ее за руку)
Нет, милая... простите это слово
Моей любви... Но верьте: ваша Дзирма
Способна на неслыханную верность;
Пусть рок свершится ваш. Я и царицей
Рабой останусь вам. Вот этот сад
Приютом будет вам, и все заботы
Я положу, чтоб кары срок ужасный
Для вас как можно легче миновал.
(Со слезами.)
Вы помощи просили; вот вся помощь,
Что может дать вам жалкая рабыня.
И если вас утешат эти слезы,

846
КАРЛО ГОЦЦИ
Что силою старалась я сдержать, —
Вот вам потоки искреннейших слез;
Вот поцелуи нежности вернейшей.
(Плачет и горячо целует ей руки.)
Бьют часы.
Дзел и ка
(испуганная)
Молчи, вот миг настал...
Пробило пять часов.
О, помоги же
Твоей царице бедной, Дзирма! Милый,
Как от тебя я оторвусь!..
(Бросается в объятия Дзирмы.)
Ду гме
(плачет)
О боги!..
На что обречена я!.. Жизнь моя,
Когда б с тобой могла я обменяться!
Дзели ка
(в страшном волнении)
Я чувствую, мой друг... ужасный трепет...
Дрожит внутри... и холодеет кровь.
О боги... Дзирма... мой супруг любимый —
Не мой... он твой... Владей же за меня
Моим возлюбленным, владей престолом.
Я их должна отдать. Но сострадай мне,
Молю тебя... Сумей весь этот ужас
Скрыть от людей... иначе буду вечно
Осуждена... Но станешь ли молчать?
Я слишком уж была к тебе жестока...
Прости за все... Ведь я такой была,
Чтоб верность испытать твою... О боги!
Я превращаюсь... Боги! Что со мною?
Нет сил... Какая мука!.. Дзирма, Дзирма,
Дай сил... прощай, супруг... прощай, о Дзирма!
(Превращается в тигрицу.)

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
847
Это превращение было поставлено довольно удачно. При словах «Боги!.. Что со
мною? Нет сил...» она падала на стоящий вблизи диван, специально
подготовленный для превращения. Потом, превратившись в тигрицу, убегала.
Д у гме
Какое зрелище!.. О, как возможно
Не умереть от муки!
(Плачет.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Ду гме, Ал ькоуз.
Ал ькоуз
(просыпается)
Что за шум?
Кто разбудил меня?
(Встает.)
Ду гме
(не видит Алькоуза, в сторону)
И я должна
Молчать!.. Рабе достанется супруг,
Что страстно так любим ее царицей.
Пока несчастная томится в горе,
Как Дзирме быть счастливой? Верной Дзирме
Как верность запятнать свою?
(Плачет.)
Ал ькоуз
(приближается)
Дзелика!
Опять в слезах... Я ждал тебя так долго
На брачном ложе, как велела ты,
И вдруг меня нежданный сон объял,
Не знаю почему, но я встревожен...
О, прекрати ненужную печаль;
Не трать оставшихся часов счастливых
На вздохи беспричинные и слезы.
(Берет ее за руку.)

848
КАРЛО ГОЦЦИ
Ду гме
(сдержанно)
Алькоуз, удались. У слез моих
Причины больше, чем ты можешь думать...
Коль прежде я печальною бывала,
Теперь еще печальней быть должна.
Плохие сны и страшные виденья
Причиною печали были прежде;
Теперь уж не виденья и не сны —
Действительность лить слезы заставляет.
Узнай, супруг, в тот миг, когда к тебе
Я шла, как обещала, мне явилась
Тень матери моей. Вот что тебя
И разбудило. Мне она сказала,
Чтоб я четыре года с днем с тобою
Не разделяла ложа, а иначе
Та жизнь, что дорога тебе, погаснет.
И так она богами поклялась,
Потом исчезла. Знаю я, Алькоуз
К насилью не способен. Если только
Насильно мною овладеть захочешь,
Так значит — нет в тебе ко мне любви;
А если умереть мне суждено,
То я сама себя убью.
(Нежно.)
Но знаю,
Меня ты любишь верно и надежно,
И жизнь моя тебе нужна. Оставь же
Нетронутой меня четыре года
И день один; а ты все это время
Довольствуйся лишь мыслью, что Дзелика
Твоя!
(Уходит.)
Ал ькоуз
Что слышу я? Какой удар!
Так я уж больше не супруг счастливый?
О, сколько страшных тайн! Четыре года
И день один!.. Не понимаю... Ревность
Меня терзает: изменяет мне
Дзелика; у нее любовник тайный,
Что не велит ей сблизиться со мной!

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
849
ЯВЛЕНИЕ X
Алькоуз, Тарталья, Бригелла.
Тарталья и Бригелла вооруженные, яростные, просят
извинения, что врываются в царские покои, но арапы окружили
город, близится атака, его присутствие необходимо.
Ал ькоуз
Ворота городские отворите!
Кто смелый, тот за мной! В бою мой гнев
Я утолю, иль пусть убьют Алькоуза,
Которому постыла жизнь его.
(Уходит в отчаянии.)
Тарталья, — что за черт? Почему он в таком отчаянии?
Бригелла, — что же тут удивительного? Тарталья сам через
три часа после свадьбы был в отчаянии и т. д. Не хочу говорить
ничего плохого, но, быть может, Алькоуз поссорился с царицей.
Нечего терять времени на сплетни, когда представляется такой
прекрасный случай дать себе выпустить кишки, и т. д.
ЯВЛЕНИЕ XI
Дворец Дзеима.
Дзеим один, в дверях, в виде страшного зверя.
Дзеим
(за сиену)
Вы, джинны верные! я ждал века,
И вот идет ко мне на радость дева
Невинная и чистая! Встречайте
Небесною гармонией ее!
Слышится нежная музыка.
ЯВЛЕНИЕ XII
Дзеим, Сарке с завязанными глазами и в венке из цветов идет под руки с
Панталоне и Суффаром. Суффар и Панталоне, подавленные скорбью,
отирают глаза. Труффальдино держит у глаз драный носовой платок.
Музыка замолкает.
Дзеим
(приближаясь)
Старик, я говорил, что все несчастья
Ты должен разделить. А ты, Суффар,

850
КАРЛО ГОЦЦИ
Старайся страсти в сердце победить.
Хвала богам! Дзеим владеет девой,
Его достойной. И земля ликует.
Старик, Суффар, вернитесь вы в Бальсору,
Там бой идет. Послал я на защиту
Ряд воинов моих. Разбиты будут
Арапы все, и будет их Канцема
Побеждена. Ты снова в зал сокровищ
Спустись, Суффар, и там на пьедестале
Ты статую бесценную, шестую,
Увидишь. Все сокровища — твои;
Владей же ими. Пусть Бальсора вся
Ликует и пирует. Добродетель
Детей Фарука и твоя, старик,
И дочери твоей так велика,
Что Небеса гоненья прекращают.
Обидны ваши слезы мне, но должен
Людское чувство слабости простить я.
Сарке
(целуя руку Панталоне)
Прощай, отец.
Суффар
(целуя руку Сарке)
Прощай, моя Сарке.
Труффальдино плачет навзрыд. Дзеим уходит с С а ρ к е во дворец.
Лес сдвигается.
Панталоне
О боги!.. Мое сердце разрывается! Я больше не в силах. (Падает на
шею Труффальдино, обняв его одной рукой.)
Суффар
Смертельная тоска мне сжала сердце!
(Падает на шею Труффальдино,
обнимая его одной рукой с другой стороны.)
Труффальдино в замешательстве. Вытаскивает из мешка
кусок сыра или что-нибудь другое, посмешнее, и подносит его к носу
то одному, то другому; идет мелкими шажками, поддерживая обоих.
Все уходят.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
851
ЯВЛЕНИЕ XIII
Лес или поле.
Схватка арапов и солдат Алькоуза, которые сражаются, потом уходят.
Алькоуз и Канцема сражаются.
Ал ькоуз
Склонись, Канцема, пред судьбой; разбиты
Твои войска, спасай хоть жизнь свою.
Канцема
Спасай свою, изменник ты, предатель!
Еще Канцема не побеждена,
На всех врагов меня одной довольно.
Убить тебя мне мало: я хочу,
Чтоб псы твой труп презренный растерзали!
(Яростно нападает на Алькоуза.)
Происходит поединок. Алькоуз смертельно ранит Канцему;
меч выпадает у нее из рук.
Ты победил... Ах, нет, не победил ты...
Лишь от своей руки я смерть приму.
(Выхватывает кинжал и уходит, поранив себя.)
Алькоуз
Несчастная, стой! Адская душа!..
(Следует за ней.)
ЯВЛЕНИЕ XIV
Бригелла и Смеральдина сражаются; воины.
Бри гелла
Остановись, спесивая гордячка!
Смотри! Последний вздох свой испускает
Твоя царица. Спрячь же свой в желудок.
Смерал ьд и на
Несчастная! Что ж, нос тебе спасла я.
Бери же мой последний вздох себе.
(Нападает.)
Сражаются.

852
КАРЛО ГОЦЦИ
Бри гелла
(обезоруживает ее)
Эй, цепью закоптелою свяжите
Арапку эту, будет ей к лицу.
Два воина связывают ее.
Смерал ьд и на
(делает усилия освободиться)
Хочу я за Канцемой к сатане.
Прошу у милых пьяниц: смерти, смерти!
Бри гелла
Нет, пусть живет!.. Близ Адрии, в зверинце,
Негодная с собаками другими
Разделит плен со знаменитым львом!
(Уходит.)
Происходит смешной поединок между Тартальей и арапом, в котором
арап оказывается побежденным.
ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Зал сокровищ.
На шестом пьедестале видна недостающая статуя, закрытая с ног до головы
белым покрывалом.
ЯВЛЕНИЕ I
Суффар, Алькоуз, Панталоне, Труффальдин о, Бригелла.
Суффар
Итак, ты знаешь все теперь, Алькоуз.
Вот статуя, бесценней всех сокровищ,
Она уже стоит на пьедестале.
Она должна была мне счастье дать,
Но для меня нет в мире больше счастья.
Благодарю тебя за всю отвагу,
За все, что ты свершил для государства!
Пускай под управлением твоим
Народ любимый мой узнает счастье.
За все страданья их вознаградим.
Сокровища тебе помогут эти
Их нищету в богатство превратить.
Тебе с сестрой я оставляю все.
Приютом слез мне будет жалкий угол
За то, что я причиной жертвы стал,
Которую оплакиваю вечно
И позабыть до смерти не смогу.
Алькоуз
Увы, твой друг сам радости не знает.
Единственный предмет моих желаний,
Неблагодарная Дзелика гонит
Меня. Мечтает и в саду — безумье! —

854
КАРЛО ГОЦЦИ
Все время неразлучная с тигрицей,
Ужасной с виду, но ручной, вздыхает
И плачет: с нею только хочет жить,
И есть, и спать... На все мольбы мои
Уйти оттуда отвечает только,
Что не желает; на угрозы — гневно
Грозит кинжалом грудь свою пронзить
И требует, чтобы четыре года
И день один я не был мужем ей.
(Плачет.)
Панталоне
(в сторону)
Несчастья всех их велики. Только время может их утешить, Но
бедный отец, отдавший дочь свою в лапы дьяволу, чтобы исполнить
свой долг, никогда не будет знать покоя. (Плачет.)
Тартал ья
Надо бы и мне из учтивости заплакать. Но вид этих сокровищ так
радует меня, что я не могу плакать.
Бригелла
(к Труффальдино)
Что это за чертова статуя, которая дороже всех сокровищ?..
Труффальдино, — она, наверно, сделана из сыра и т. д.
Страстно хочет ее увидеть.
Суффар
(в отчаянии)
Так как же заявляешь ты, Дзеим,
Что кончились детей Фарука беды?
Удары сыплются на весь их род,
На двор его и на его друзей.
Дугме похищена еще в пеленках;
Дзелика разума совсем лишилась!
Ее супруг достойный утопает
В слезах; почтенный старец угнетен
Тоскою тяжкой; но несчастней всех
Суффар страдает о Сарке погибшей,
Невинной деве, утешеньи сердца.
Чего же стоит доблесть и смиренье?
Я отвергаю трон, богатство, царство.

Дзеим, царь джиннов, или Верная раба
855
Откройте статую, цена которой —
Мои страданья, горе и мученья.
Она сокровище; но для меня
Не может быть предмета ненавистней.
Бегу, чтоб не видать ее; ей в жертву
Я отдал сердце, ум, любовь и душу.
(Хочет уйти.)
Тарталья, Бригелла, Труффальдино бегут открыть статую. Слетает закрывавшее
ее покрывало: на пьедестале оказывается Сарке, одетая принцессой. Все с
изумлением зовут обратно Суффара.
Суффар
Та статуя — Сарке! Да, это правда:
Сокровища, ее дороже, — нет...
(Радостный сводит ее с пьедестала.)
Панталоне. Его жесты радости и изумления. Сарке, Сарке!
Сарке
(подбегает к нему)
О мой отец!
(Обнимает его.)
Панталоне
Поддержите меня... Заткните мне рот... Душа улетает... Не могу ее
удержать зубами... Радость меня убьет...
ЯВЛЕНИЕ II
Открывается перспектива. Дзеим, сияющий и одетый великолепно, на
возвышении. С одной стороны у него Дзелика, с другой Д у г м е. Все изумлены и
благоговейно приветствуют его. Дзеим с женщинами спускается с возвышения,
держа их за руки.
Дзеим
И будешь говорить ты, богохульник,
Что добродетель, сердца чистоту
Не награждает Небо? Возвращаю
Тебе Сарке, твою супругу. Верно,
Дороже этой статуи нет в мире...
Сокровища же эти здесь хранились
В приданое Сарке, твоей невесте.

856
КАРЛО ГОЦЦИ
Суффар соединяется с Сарке в безмолвных объятиях.
А ты, великодушная Дзелика,
Что в жертву принесла себя для блага
Своей страны, в награду сокращаю
Срок приговора, что повелевал
Четыре года с днем ей быть тигрицей.
Она сама расскажет обо всем;
Свободной отдаю тебя я мужу.
Дзелика соединяется с Алькоузом в безмолвных объятиях.
Ликуй, Бальсора, и дворец, и царство.
Пусть каждый из богатств получит долю,
Чтобы сбылись Дзеима обещанья.
Тебя, Сарке, Дзелику, старика,
Тебя, Суффар, — к деяньям благородным
Подвигли сила и необходимость;
Алькоуза ж возвысила любовь.
Суффар, а вот твоя сестра Дугме;
Она была похищена Дзеимом
Еще в пеленках; у него прошла
Всю школу добродетели. В Дугме
Какой пример имеем добровольный
Мы добродетели для тех, кто Небом
Жить обречен в повиновенье высшим?
Дугме! Награды не найти достойной
Для верности такой, как у тебя.
Знай, больше, чем супруга и богатство,
Тебе даст тот, кто говорит с тобой.
Смиренная, проси же у меня
Какой ты хочешь для себя награды.
Дугме
(смотрит вперед)
О души славные! Мои друзья
Хитры, для них важней моя награда,
Чем свадьбы и богатство. Коль награды
Достойна ваша верная раба,
То просит вас она о снисхожденье.
ЗАНАВЕС

ПРИЛОЖЕНИЕ

Яков Блох
КАРЛО ГОЦЦИ
Si la race future gardait quelque mémoire de
notre nom ou de nos écrits, nous pouvons prévoir
qu'elle ne goûterait notre pensée que par ce travail
ingénieux de faux sens et de contresens qui seul
perpétue les ouvrages de génie a travers les âges.
Vivre c'est se transformer et la vie posthume de
nos pensées écrites n'est pas affranchie de cette
loi: elles ne continueront d'exister qu'a la
condition de devenir de plus en plus différentes de ce
qu'elles étaient en sortant de notre âme. Ce qu'on
admirera de nous dans l'avenir nous deviendra
tout a fait étranger.
A. France. Les opinions
de Λ/. l'abbé Jérôme Coignard1
I
«Среди всех случайностей и неудач, которым судьбе угодно было меня
подвергнуть, самым неприятным, опасным и нелепым было то, что меня
почему-то постоянно принимали за других лиц, на которых я вовсе не был
похож и с которыми не имел ничего общего».
Эти слова, открывающие собою третью часть «Бесполезных
Воспоминаний», могли бы служить эпиграфом не только к жизни Карло Гоцци, но
и к посмертной судьбе его произведений. Действительно, вряд ли можно
указать во всей итальянской литературе другого писателя, который
подвергался бы более разноречивой оценке, вызывая в одних резкое осуждение, в
других неумеренные восторги.
Ореол фантастики и чудачества сделался почти неразрывно связанным
с его именем, вызывая странные и увлекательные сопоставления, и,
несмотря на то, что за пределами своей родины он уже давно приобрел
заслуженную известность, до сих пор о нем еще не писано ничего отмеченного
печатью достаточной объективности. По-прежнему идут споры о том,
следует ли считать Гоцци романтиком и визионером или, скорее, в нем надо
видеть своеобразного реалиста, является ли он «общественным сатириком,
А. Франс. Суждения господина Жерома Куаньяра.

860
Яков Блох. Карло Гоцци
бичующим всякие новшества и борющимся с демократизмом и
освободительными тенденциями века с точки зрения защиты старых
аристократических традиций Венеции», или же его консерватизм совершенно иного
характера, и он просто-напросто «отстаивает культурные ценности,
исторически сложившиеся взгляды в области религии и морали».
Между тем, внешние события жизни венецианского сказочника вряд
ли дают достаточно пищи для фантастических вымыслов, значительно
уступая в яркости хотя бы тем, из которых слагалась жизнь его знаменитого
литературного противника Гольдони. Он родился 13 декабря 1720 года в
приходе Сан-Патерниано в Венеции, в семье сильно обедневшего графа
Якопо-Антонио Гоцци, который вел свое происхождение от некогда
знаменитых провинциальных дворян, оказывавших неоценимые услуги
Светлейшей Республике. Мать его, Анджела Тиеполо, женщина сильного и
властного характера, умела, однако, придать этому разрушающемуся дому
некоторые внешние признаки благообразия, хотя и ценой многочисленных
долгов, заключавшихся в стеснительных условиях. С раннего детства Карло
был окружен этой атмосферой борьбы за внешнее благополучие, за которой
скрывалась самая жалкая, самая отчаянная борьба за существование.
Постоянные ссоры и перебранки одиннадцати братьев и сестер при участии
супруги старшего брата Гаспаро, поэтессы Луизы Бергалли, довершали
картину той обстановки, в которой проходила молодость нашего автора и
которая наложила такой резкий отпечаток на весь склад его характера. Рано
столкнувшись с непривлекательной стороной жизни, он, двадцати лет
отправился вместе с генеральным интендантом Квирини в Далмацию, чтобы
не быть в тягость семье и добиться самостоятельного положения. Однако
военная карьера пришлась ему не по душе, и через три года он снова
возвращается в Венецию, где застает картину полного разорения и развала.
«Пиндарическое» управление Луизы Бергалли при бесхарактерности
Гаспаро и отсутствии наиболее деловых членов семьи передало в руки разных
ростовщиков и перекупщиков все картины, мебель, семейные
драгоценности, все, словом, что можно было продать, и сам опустелый «дворец»,
покрытый пылью и паутиной, без стекол, с проваливающимся полом, мало
чем напоминал родовое гнездо венецианской аристократии. Среди этого
разрушения ютилась многочисленная семья, по-прежнему кипевшая
распрями, обострившимися вследствие тяжелых условий. Попытки Карло как-
нибудь устроить дела окончились крайне неудачно и привели к тому, что
он покинул родительский дом, но, поселившись отдельно, он тем не менее
продолжал заботиться о своей семье и помогать ей по мере возможности.
Ему пришлось вести бесконечные судебные процессы, входить в
переговоры с бесчисленными судьями, адвокатами, нотариусами, мировыми
посредниками, тратить все свои скудные средства на сутяжничество, навлекая
на себя попутно разные неприятности со стороны влиятельных лиц,
недовольных занятой им непримиримой позицией. Даже его собственные
родные, обязанные ему всем, что у них было, сами способствовали и помогали
его врагам, надеясь таким путем получить больше. Но несмотря на все
препятствия, героическая борьба с кредиторами закончилась сравнительно
благополучно и, после многолетних усилий, Гоцци мог обеспечить себе и
своей семье относительно приличное существование.
Все это время, ни на минуту не переставая думать о завтрашнем дне,
среди всех невзгод и неприятностей, Гоцци уделял каждую свободную ми-

Яков Блох. Карло Гоцци
861
нуту своему любимому занятию — чтению старинных итальянских авторов
и писанию стихов. Вкус к литературе обозначился в нем с раннего детства;
недаром он отзывается о родительском доме, как о настоящей богадельне
поэтов, где по остроумному замечанию Чамполи «стихи и долги,
ростовщики и поэты сходились в один литературный кружок». Женитьба Гаспаро на
поэтессе Бергалли, блиставшей в Аркадской академии под именем Ирмин-
ды Партениды, еще более упрочила в доме поэтические традиции. В период
до поездки в Далмацию Карло уже успел написать, помимо бесконечного
числа мелких стихотворений, четыре большие поэмы: «Берлингиери», «Дон
Кихот», «Разговоры животных», переделку из Фиренцуолы и «Гонеллу», но,
конечно, всем им очень далеко до того технического совершенства, которое
было приобретено им впоследствии. Они любопытны лишь, как пробы
пера талантливого юноши, осторожно нащупывающего почву и
упражняющегося в привлекательном, но все еще трудном для него искусстве.
Во время пребывания в Далмации и в первые годы по возращении
оттуда Гоцци, по собственному признанию, писал очень много, но главным
образом стихотворения на случай, без серьезного задания и без
определенной мысли. Любовь к старым писателям сблизила его с кружком людей,
основавших знаменитую в свое время академию Гранеллески, и в 1747 г. он
также вступает в число ее членов. Это было общество изысканных
любителей поэзии, пуристов, мечтавших о возрождении первоначальной чистоты
итальянского языка, поклонников Данте и Петрарки и злейших врагов
всего того, что противоречило строгим идеалам классицизма. Такая позиция
естественно вела к борьбе с пионерами новых направлений и прежде всего
с теми из них, которые, пользуясь огромным успехом, увлекали за собою
вкусы публики в сторону подражания французским образцам, внушая в то
же время пренебрежительное отношение к национальным традициям.
Наиболее опасными в этом отношении были Гольдони и Кьяри: первый —
блестящий, остроумный писатель, автор многочисленных комедий,
обладавший неисчерпаемой изобретательностью в нахождении тем и ситуаций и
неистощимой продуктивностью, второй — скучный, плохонький романист,
увлеченный общей страстью к театру, сочинитель слезных драм и
душераздирающих трагедий в стиле «разговорных представлений». Литературная
конкуренция и погоня за лаврами первого драматурга Венеции привели их
к ожесточенной вражде, но и тот, и другой, с точки зрения ревнителей
итальянского языка и славных традиций прошлого, были одинаково
достойны полного забвения. Поход, открытый академиками Гранеллески
против Гольдони и Кьяри, нашел себе яркое выражение в ряде листовок,
так называемых «актов Гранеллески», где в форме ядовитых, колких сатир
и аллегорических стихотворений высмеивалось повальное безумие,
охватившее венецианцев, готовых все отдать за одну строчку мартелльянских
стихов своих любимых авторов. Ближайшее участие в этой литературной
войне принимал и Гоцци, перу которого принадлежит добрая половина
всех безымянных памфлетов, которыми Гранеллески осыпали своих
противников. Не довольствуясь этим, он написал небольшую поэму «Тартана
влияний на високосный 1756 год», где, подражая приемам своих любимых
писателей Пульчи и Буркиелло, высмеивал Кьяри и Гольдони со всеми их
многочисленными адептами. За «Тартаной» последовали «Странная Мар-
физа», сатира в 12 песнях, «Похищение девушек» и «Сонеты», посвящен-

862
Яков Блох. Карло Гоцци
ные все тем же писателям, с каждым разом более резкие, озлобленные и
непримиримые.
Так начался второй период литературной деятельности Гоцци, тот,
которому суждено было принести ему его главную известность. Недаром
многие исследователи считают эпизод с Гольдони и Кьяри центральным в его
биографии и склонны рассматривать с этой точки зрения все его
дальнейшее творчество. Как мы увидим далее, такой взгляд вряд ли может
считаться в достаточной степени обоснованным, но без сомнения это
обстоятельство сыграло в жизни Гоцци очень большую роль. В разгаре борьбы Кьяри
бросил вызов веселым академикам, предлагая им сочинить пьесу, которая
могла бы соперничать в успехе с его произведениями, и вот Гоцци быстро
набрасывает комедию под экстравагантным названием «Любовь к трем
Апельсинам» и, несмотря на недоверчивое отношение своих собратьев по
академии к подобной рискованной затее, отдает ее труппе странствующих
комедиантов, во главе которой стоял известный в свое время Труффальдин
Антонио Сакки. Гольдони и Кьяри хвалились тем, что им удалось
уничтожить старую итальянскую комедию масок, недостойную просвещенного
века. Теперь представителям этого искусства дана была возможность с новым
оружием в руках отстаивать свои интересы. 25 января 1761 года пьеса была
поставлена в театре Сан-Самуэле при непрерывном хохоте и под
несмолкаемые аплодисменты огромной толпы. Гольдони и Кьяри, выведенные в
преувеличенно-карикатурном виде, ничего не могли поделать против этого
стихийного успеха. Напрасно они старались отделаться презрительным
молчанием, быстро сменившимся ламентациями об упадке общественного
вкуса. Сам Гольдони в свое время указывал, что главный аргумент в пользу
правильности и своевременности его пьес — успех у публики, и ничто уже
не могло повернуть теперь колесо фортуны. Окрыленный успехом, Гоцци
стал сочинять все новые сказки, Гольдони пришлось уехать в Париж,
Кьяри в Брешию, а победители воцарились в театре Сан-Анджело, прежней
цитадели гольдонианства.
Так началась драматическая карьера Гоцци. Родившись из
литературной распри, его пьесы, следуя одна за другой в течение короткого
промежутка времени, быстро утратили полемическую окраску и даже с
технической стороны, разрешая чисто художественные задачи, приобрели
совершенно новые черты. Тесная дружба, связавшая его с Сакки и его труппой,
способствовала развитию в нем театрального инстинкта. Вдыхая в течение
двадцати лет атмосферу кулис, прекрасно зная характер дарования каждого
актера, он умело применял свою наблюдательность и знание законов,
управляющих театральным представлением, в своих разнообразных
композициях. Начиная с этого времени писание для театра становится главным
занятием, наполняющим его часы досуга (ибо, как истинный сын благородной
Венецианской республики, он не считал возможным жить за счет своего
литературного таланта, видя в поэзии нечто слишком высокое, чтобы
извлекать из нее прибыль, и предоставляя это «адвокатам от литературы»
вроде синьора Гольдони). За десятью фьябами, заполняющими промежуток
между 1761 и 1765 годом, последовали пьесы несколько иного направления,
заимствованные из испанского репертуара, в котором он также видел
исцеление от охватившего его сограждан увлечения Францией. Правда, под
влиянием Теодоры Риччи, с которой он познакомился в 1771 году и которая по
его настоянию была принята в труппу Сакки, он сам перевел с французско-

Яков Блох. Карло Гоцци
863
го мелодраму «Файель», чтобы дать ей возможность выступить в
выигрышной роли, но это была минутная слабость, в которую он больше не впадал,
оставаясь всю жизнь верным первоначальным театральным принципам.
Дружба с Риччи, продолжавшаяся с 1771 по 1776 год, — одно из
значительнейших событий жизни Гоцци. Начавшись с простой театральной
привязанности, такой, каких у него были десятки, она перешла в настоящую
любовь, хотя Гоцци и старается в своих мемуарах прикрыть подлинное
чувство маской кажущегося безразличия. Благодаря ей, Гоцци пришлось
выдержать немало тяжелых испытаний, но он терпеливо сносил все капризы
этой взбалмошной, ветреной, почти истеричной женщины, ставившей
вопросы выгоды выше всего, пока наконец ее слишком открытая связь с
секретарем венецианского сената Пьетро-Антонио Гратаролем не заставила
его окончательно с ней порвать. Разыгравшаяся в связи с этим история
бросает некоторую тень на репутацию Гоцци, тень, которую не удалось
устранить ни ему самому, ни даже самым горячим его поклонникам. К
сожалению, постепенный ход событий, приведший к катастрофе, несмотря на
казалось бы исчерпывающий рассказ «Воспоминания», остается до сих пор
не вполне выясненным. Как бы то ни было, 10 января 1776 года труппой
Сакки была поставлена пьеса «Любовное зелье», написанная Гоцци и о
которой задолго до спектакля ходили слухи, будто в ней выведен в карикатурном
виде его удачливый соперник. Гратароль, предупрежденный Риччи, сделал
все от него зависевшее, чтобы не допустить представления, но у него были
влиятельные враги, да и сам Гоцци, несмотря на свое утверждение, будто
он принял все меры, чтобы потушить скандал, возгоревшийся вокруг его
пьесы, фактически сделал очень мало. Представление состоялось, причем,
помимо разбросанных в пьесе оскорбительных намеков, актер Витальба
загримировался Гратаролем и копировал его своей походкой, речью, даже
костюмом. На следующий день Гратароль сделался притчей во языцех всего
города. Напрасно он обращался во все трибуналы с просьбой о защите.
Всюду его встречали со злорадной усмешкой, отказываясь запретить
злосчастную пьесу. В отчаянии он бежал в Стокгольм, где издал в свое
оправдание «Защитительное повествование», наполненное недвусмысленными
выпадами против Гоцци, Сакки и своих многочисленных врагов,
возглавлявшихся знаменитой Екатериной Дольфин-Трон1. Книга эта вызвала в
Венеции целую бурю негодования. Сенат приговорил его заочно к смертной
казни за самовольную отлучку, все его имущество было конфисковано в
пользу казны, и семья пущена по миру. Сам Гратароль, не ужившись в
Стокгольме, вскоре уехал оттуда в Брауншвейг, затем в Англию, Соединенные
Штаты и Бразилию, где сошелся с кучкой авантюристов, в обществе
которых предпринял поездку на Мадагаскар и здесь в октябре 1785 года
закончил свое недолгое, но бурное существование.
Мы нарочно несколько подробнее остановились на этом эпизоде, так
как, по словам самого Гоцци, печальная судьба Гратароля и в особенности
его обличительная книга послужили главной побудительной причиной,
вызвавшей к жизни «Бесполезные Воспоминания». Действительно, хотя по
времени мемуары эти обнимают всю жизнь автора, их апологетическая и
1 По поводу Екатерины Дольфин-Трон см. Enrico Castelnovo: «Una dama
Veneziana del secolo XVIII». Nuova Antologia, Seconda série, vol. 33.

864 Яков Блох. Карло Гоцци
вместе с тем полемическая цель становится ясной с первых же страниц.
Слишком много было сказано Гратаролем, и слишком много было среди
венецианского общества после смены политического строя людей, готовых
сочувственно смотреть на эту жертву произвола прежнего правительства,
чтобы Гоцци мог оставить без ответа возникавшие нелестные для него
толки. Тотчас же после появления в Венеции экземпляров «Защитительного
повествования» он сочиняет «Обличительное письмо», в котором, разбирая
по пунктам все доводы Гратароля, делает попытку доказать свою
непричастность к его делу и попутно изливает потоки злобы, плохо скрытой за
инсшне изысканными фразами, на зарубежного памфлетиста.
Одновременно у него созревает план изобразить шаг за шагом всю свою жизнь, чтобы,
таким образом, вырвать у клеветников последнее оружие. План этот был
выполнен очень быстро, и уже к концу 1780 года «Бесполезные
Воспоминания», по крайней мере в главной своей части, были почти закончены.
Гоцци не удалось, однако, сразу напечатать ни «Письма», ни «Воспоминаний».
Правительство, уязвленное книгой Гратароля, прекрасно понимая, что
всякое возражение подольет только масла в огонь, тем более, что в его упреках
было немало справедливого, запретило в категорической форме касаться в
печати этого дела. Лишь в 1797 году, после падения республики, когда честь
и доброе имя Гратароля были официально восстановлены и его имущество
возвращено семье, а друзья издали в Венеции «Защитительное
повествование», и вскоре затем «Последние известия о Пьетро-Антонио Гратароле с
документами касательно его смерти», Гоцци счел себя вправе ответить изданием
своих «Воспоминаний», к третьей части которых он приложил
«Обличительное письмо», считая, что раз друзья его покойного соперника
«прибегают к клевете и распространению на его счет злонамеренных слухов», ему
нет необходимости стесняться в средствах самозащиты. Вместе с тем, к
первоначальным двум томам он прибавил несколько глав, предпослав их
«Письму» для того, чтобы довести свой рассказ до более позднего времени.
Эпизод с Гратаролем и любовь к Риччи — последние значительные
события, в жизни Карло Гоцци. После разрыва с Риччи он продолжал
некоторое время писать для театра, но уже без прежней охоты, да и без
прежнего вдохновения. Впрочем, еще один раз он вернулся к своей старой лучшей
манере, и по странной иронии судьбы опять Риччи было суждено вплести в
его венок эти запоздалые лавры. Вернувшись из Парижа после
долговременного отсутствия и вступив в труппу Сан-Джованни-Кризостомо, она
обратилась к Гоцци с просьбой дать ей какую-нибудь новую комедию, и он
отдал ей пьесу, написанную для Сакки, но никогда не игранную — Cimene
Pardo. Она имела огромный успех, вознаградивший Гоцци за принесенную
жертву, а публика, аплодировавшая прекрасной, игре актрисы, снова
узнавала в этом произведении престарелого поэта, того, кто некогда в
скромном театре Сан-Самуэле сумел вырвать победу из рук великого Гольдони.
Последние годы жизни нашего автора прошли почти в полной
неизвестности. Ему пришлось пережить все ступени унижения своей родины, и
его горячее сердце патриота невольно сжималось в бессильной злобе
против тех, кто, «проповедуя свободную мораль и уничтожение
предрассудков», довел Светлейшую Республику до положения вассальной провинции.
После распадения труппы Сакки театр окончательно перестал его
интересовать, и уже в мемуарах с горькой очевидностью сквозит это чувство,
заставившее его «отбросить ударом ноги все, когда-либо им написанное». Один

Яков Блох. Карло Гоцци
865
за другим сходили в могилу его родственники и друзья, а новые люди были
ему слишком чужды, чтобы он мог с ними сойтись. Опубликованные Мази
письма, относящиеся к этому периоду, показывают, однако, что кипучая,
неутомимая энергия, свойственная его характеру, несмотря на его
кажущуюся насмешливую флегматичность, не оставила его и в эти черные дни.
Он по-прежнему занимается делами, что-то покупает, что-то продает и
успевает среди всех деловых разговоров отпустить пару едких замечаний по
поводу «ложных философов, отравляющих человеческие умы». Умер он 86-ти
лет 4 апреля 1806 года, оставив любопытное завещание, в котором не смог
удержаться от дидактических нот: «Я напоминаю моим племянникам,
детям моих братьев и их детям, что им следует бояться Господа Бога, блюсти
свою веру, соблюдать правила святейшей нашей церкви и повиноваться
своему государю. Да будут они честными, правдивыми, милосердыми к
ближним и благодарными за оказанные им услуги, а также умеренными в
распоряжении своими доходами, ибо я убежден, что точное выполнение этих
правил окажется для них полезнее всякого наследства. Опыт подскажет им,
что все люди, нарушающие эти принципы и отдающиеся капризам и
страстям, не могут обеспечить себя никакими богатствами. Они истязают свой
мозг хитроумными измышлениями, совершают бесчестные поступки,
теряют всякую возможность помочь своей беде и, падая все ниже в пропасть,
становятся недостойными участия Провидения и вызывают отвращение
всех людей. Назначая своими душеприказчиками брата моего Альморо и
сына его Гаспаро, я завещаю ему любить свою добрую и нравственную жену и
строго следить за воспитанием детей, тщательно устраняя от них ложные
принципы обманчивой и пагубной науки нашего времени, которая привела
все человечество в туман заблуждения и ввергла его в лабиринт несчастий и
горестей».
Так тихо и бесцветно закончилась эта жизнь. Соответственно ее
внешней бессодержательности, и литературная деятельность Гоцци в последние
годы угасла, замерла сама собою. Любопытно, что на его примере лучше,
чем на всяком другом, видно соответствие между отдельными периодами
его жизни и характером всего творчества данного времени. Эпоха борьбы с
Гольдони и Кьяри создала героико-комические поэмы и знаменитые
сказки для театра; увлечение Риччи заставило его искать вдохновения в
сложных перипетиях испанских интриг; наконец, эпопея Гратароля снова
оживила в нем полемический задор и вызвала к жизни «Бесполезные
Воспоминания» и весь цикл памфлетов и листков, сопровождавших их появление.
Между тем большая часть исследований, посвященных Гоцци, число
которых теперь уже очень значительно, несмотря на резкое расхождение в
его оценке, сходится в том, что рассматривает все его творчество, исходя из
его конфликта с Гольдони и пользуясь методом сопоставления обоих
писателей, как представителей двух взаимно исключающих направлений. По
остроумному замечанию Мази, среди всех тех, кто хвалил Гоцци, не было
ни одного, который одновременно не старался бы доказать ничтожество
его противника, и, быть может, итальянская критика потому всегда так
строго относилась к его сочинениям, что хотела отомстить за честь своего
любимца. (Masi, Prefazione, 5—6). Благодаря этому, все творчество Гоцци
приобретает в глазах исследователей характер чего-то до крайности
одностороннего и тенденциозного, направленного к доказательству
определенных положений в области театра, а внутренние его достоинства, ряд перво-

866
Яков Блох. Карло Гоцци
степенной важности вопросов, связанных с происхождением его
драматических сказок и их местом в развитии итальянского театра, оставляются
совершенно в стороне.
Не говоря о том, что такой прием сам по себе вряд ли может привести к
каким-либо ценным, научным выводам, он таит в себе большую опасность
и с методологической стороны, создавая видимость объективных
результатов, на деле же оставляя проблему по-прежнему не разрешенной. Конечно,
театральная борьба, возгоревшаяся между обоими писателями, — событие
первостепенной важности, но с перенесением на нее центра тяжести очень
трудно уяснить себе как дальнейшие этапы в эволюции самого Гоцци, так и
вообще его положение в общем развитии итальянской драматической
литературы. Гоцци и Гольдони должны скорее рассматриваться, как отпрыски
одного и того же дерева1, а потому их сравнительная характеристика
требует величайшей осторожности.
В связи с этой первой ошибкой стоит и вторая, также чреватая
важными последствиями. Одним из лозунгов конфликта с Гольдони была, как
указано, защита старой импровизированной комедии от насаждавшихся им
чужеземных влияний. Благодаря этому возникло ходячее мнение, будто
театральные сказки Гоцци представляют собою комедии дель арте,
принявшие под его пером вид сказочных феерических мелодрам, подкрепленное
его собственными многократными заявлениями о том, что он желал
возродить это очаровательное, несправедливо забытое искусство. Между тем
вопрос о том, насколько Гоцци выполнил свое задание, является одним из
наиболее спорных и наименее исследованных, решать который приходится
на основании объективного материала его произведений. Недостаточно
внимательное исследование драматической структуры «Сказок» неизбежно
влечет за собою неправильную и одностороннюю их квалификацию.
С указанными вопросами нам придется все время считаться в нашей
попытке дать оценку произведений Гоцци тем более, что, помимо их
общего значения, они для русского читателя имеют еще и специальный интерес.
Обозначившийся за последнее время интерес к проблемам театральности
естественно вызвал в памяти образ Гоцци и вместе с тем возродил
стародавний спор о том, как следует смотреть на его произведения2. Мало того,
был выдвинут совершенно новый вопрос, дотоле остававшийся всегда в
1 Подобного же мнения держится и Верной Ли, хотя и не подчеркивает его
с достаточной уверенностью. Гольдони на ее взгляд заимствовал у комедии
дель арте ее комические и реалистические элементы, а Гоцци взял у нее же
фантастику и юмор, ее маски, ее превращения, импровизированные остроты и
игру слов... (Верной Ли, Италия: Театр и Искусство, Музыка, стр. 166 и ел.).
Впрочем, как мы увидим ниже, черты различия между Гоцци и Гольдони,
установленные в этом определении, вряд ли могут считаться обоснованными.
2 Большую роль в деле пропаганды Гоцци и, если можно так выразиться,
«гоццианства» в России сыграл журнал «Любовь к трем Апельсинам»,
издававшийся в 1914—1916 гг. в Петербурге Вс. Эм. Мейерхольдом. В нем был
помещен ряд статей полунаучного, полуполемического характера о самом Гоцци, а
также разрабатывались и некоторые смежные темы, как вопрос об
импровизированной комедии, о Гоцци и Гофмане и т. п. Здесь же была помещена
упомянутая статья Мочульского о технике комического у Гоцци.

Яков Блох. Карло Гоцци
867
стороне, вопрос об общественной роли Гоцци и его театра, вопрос о том,
кто в нем преобладал, художник или политик. В виду этого многообразия
мнений приходится быть особенно осторожным в выводах и по
возможности избегать всяких предвзятых оценок. Единственный путь для этого —
рассматривать Гоцци в связи с общим развитием итальянского театра и
выяснить те традиции, которые в своих видоизменениях могли привести к
возникновению «театральных сказок».
II
Прежде чем приступить к ближайшему разрешению поставленной
нами задачи, будет не бесполезным бросить общий взгляд на то положение,
которое Гоцци занимал в европейской критике XIX века, особенно в
Германии и во Франции, так как этим путем мы сразу разъясним причины
многих споров и недоумений.
Европейская публика познакомилась впервые с Гоцци в освещении
романтической критики, всячески старавшейся связать его
глубоко-национальные своеобразные «поэтические капризы» с литературным движением,
охватившим в конце XVIII и начале XIX вв. Германию, а вслед за нею и —
другие смежные страны. Нельзя отрицать, что внешних поводов для
подобного сопоставления имелось немало. Свободный размах его театральных
приемов и определенная склонность ко всему сказочному и
фантастическому, к тем вымирающим народным суевериям, которые давно уже были
изъяты из «ученой» и «культурной» литературы, привлекали к нему внимание
романтиков и заставляли их видеть в нем своего предшественника в борьбе
за свободу творчества против тягостных оков классической поэтики. Уже в
1777 году в Берне появляется перевод на немецкий язык «драматических
сказок», сделанный Францом Вертесом, который вводит Гоцци в обиход
чтения всех образованных немцев. Перевод этот чрезвычайно польстил
самому Гоцци, упоминающему о нем в одной из своих полемико-защититель-
ных статей, с некоторым недоумением по поводу того, что автор перевода,
отнесясь весьма сочувственно к созданному им театральному жанру, по
неизвестной причине оставил в стороне «Чистосердечное Рассуждение»
вместе с «Добавлением» к нему, а также все предисловия, предпосланные
каждой отдельной сказке1. Между тем в этом пропуске, сделанном немецким
переводчиком, заключается чрезвычайно характерный момент,
освещающий в значительной степени дальнейшую судьбу Гоцци в Европе. «Здесь, —
1 «Чистосердечное Рассуждение и подлинная история возникновения моих
десяти театральных сказок» и «Дополнение» к нему были напечатаны в
качестве предисловия к первым двум итальянским изданиям полного собрания
сочинений Карло Гоцци и ни разу с тех пор не переиздавались. Такова же судьба
предисловий к отдельным сказкам, чрезвычайно существенных для уяснения
всего хода драматической деятельности Гоцци. По совершенно непонятной
небрежности редакторов, во всех без исключения изданиях фьяб эти предисловия
пропущены, причем этим недостатком грешит даже такое первоклассное
издание, как издание Мази. «Чистосердечное Рассуждение» было напечатано в
отрывках в переводе К. А. Вогака в журнале «Любовь к трем Апельсинам» за 1914 г.
№ 4-5 и 6-7.

868
Яков Блох. Карло Гоцци
говорит Мази, — кроется начало счастливого непонимания,
установившегося между ним и его пламенными заграничными почитателями, которые
интересовались лишь частью его сочинений, отвечавшей их собственным
литературным разногласиям, в перекраивали на собственный лад как
человека, так и писателя. Они приняли всерьез все шутливые выходки старого
чудака, в волнующей серьезной фабуле увидели только дань итальянскому
дурному вкусу и совершенно не поняли, какую собственно роль отводит
Гоцци фантастике в своих театральных пьесах».
За переводом последовали переделки и подражания. В лице Людвига
Тика в немецком театре ясно обозначился уклон в сторону фьябического
жанра, и его «Синяя борода» — прямое заимствование из «Зобеиды». Через
несколько лет Шиллер, пользуясь вертесовским переводом, пишет свою
«Принцессу Турандот», очищенную от простонародного юмора
венецианской комедии и превращенную в лирическую драму. Одновременно с этим
и в историко-литературных исследованиях авторитет Гоцци отстаивается с
необыкновенным жаром. Фридрих Шлегель сравнивал его по дарованию с
Шекспиром. Август-Вильгельм Шлегель, значительно более сдержанный,
все же отзывается о Гоцци с чрезвычайной похвалой. Раз установившись,
мода на Гоцци продолжает развиваться с той быстротою и всеобщностью, о
которых он сам так много и так остроумно рассказал в главе своих
«Воспоминаний», где коснулся вопроса о повальных литературных увлечениях. Но
несмотря на эту популярность, по существу Гоцци так и остался
непонятым. Увлеченные своими построениями, романтики проглядели самую
основу его творчества, выдвинули в нем совсем иные элементы, чем те,
которые он сам в нем ценил. Только один Теодор Амадей Гофман, быть может
ближе всех почувствовавший живую душу автора за его, произведениями,
несколькими отдельными замечаниями в своем Seltsame Leiden eines
Theaterdirektors дал кое-какие намеки, слишком, однако, недостаточные для
положительных утверждений. Недаром, выдвигая «фьябы», эпоха романтизма
мало интересовалась теоретическими писаниями Гоцци и его мемуарами,
которые ни разу не переводились, да и в подлиннике были изданы всего
лишь один раз. В них действительно трудно было найти подтверждение
взгляда на Гоцци, как на защитника мира таинственной фантастики от
холодной рассудочности философского века и, как мы увидим из
дальнейшего, потребовалось произвести немалую работу, чтобы приспособить их к
такому пониманию.
Оценка Гоцци, данная немецким романтизмом, нашла полное
признание во Франции и получила здесь новое подтверждение и развитие. Падая
хронологически на более позднее время, увлечение Гоцци совпало с
моментом сильного влияния Гофмана, что способствовало окончательному
превращению его на французской почве в героя «в стиле Калло». «Этот
высокий черный человек с бледным лицом, неподвижным проницательным
взором и медленной походкой, — пишет о нем Филарет Шаль, — носит в
1780 году величественный парик 1735 года, золотые застежки старого
сенатора и старомодный воротник. Он живет в полуразвалившемся дворце
среди развалин Республики, по-прежнему носящей имя Венеции, той самой
Венеции, которая начала свою историю легендой, продолжала ее в стиле
повести Радклиф и закончила ее романом Аретино. Если когда-нибудь он и
выходит из дому, он делает это только, чтобы навестить своих актеров и
актрис. С его появлением в театре весь этот маленький мир сразу оказывается

Яков Блох. Карло Гоцци
869
у его ног. Арлекин склоняется перед ним, примадонна всячески перед ним
заискивает, директор велит принести прохладительные напитки, ссоры и
соревнование актрис сразу стихают и успокаиваются. Посмотрите на эту
суровую, грустную фигуру и на то почтение, которое она внушает
семейству Тартальи и Панталоне. У него не было ни потребностей, ни детей, ни
пороков, ни укоров, и в среде странствующих комедиантов, вдали от
реального мира, этот мечтательный философ, подобно пауку в центре паутины,
чувствовал себя господином окружающего и, следовательно, совершенно
счастливым. Он охотно входил в мелочи жизни своих подчиненных, всегда
готов был помочь им советами или делом, терпеливо выслушивал
любовные признания актрис, поочередно испытывавших к нему нежные чувства,
и с добродушной улыбкой выдавал их замуж за какого-нибудь богатого
венецианского гражданина, после чего снова возвращался к своему обычному
занятию меланхолического насмешника, занятию Аристофана и Мольера,
которое, увы, быть может является последним достоянием человеческой
мудрости». Еще дальше в том же направлении идет Поль де Мюссе, автор
довольно бесцеремонной переделки «Бесполезных Воспоминаний», не
остановившийся перед тем, чтобы присочинить к ним несуществующие
отрывки, якобы заимствованные из мифического письма Гоцци к своему
брату Гаспаро. Он прямо сопоставляет Гоцци с Гофманом и, не решаясь
сделать окончательных выводов, определенно намекает на сильное влияние
первого на второго, обусловленное сходством их мироощущения
«Перенесите в Германию главу о «неприятных случаях». Разве перед вами не
студент Ансельмус, который не может поклониться знатному лицу без того,
чтобы не опрокинуть стула, или Klein Zoches со всеми его превращениями,
или советник Туссманн, который видит голову лисицы на плечах своего
соседа, часовщика, — весь фантастический мир, раскрывающийся в кабачках
Берлина и Нюрнберга?» Надо отдать справедливость Мюссе, что он с
большим вкусом и талантом выделил в мемуарах все подкрепляющее его мысль
и таким образом зафиксировал свое понимание Гоцци его же
собственными словами.
Гоцци, каким его изобразили Шаль и Мюссе, надолго утвердился в этом
виде в понимании европейской критики. С небольшими уклонениями, но
по существу совершенно тождественно, все писавшие о нем авторы
повторяли одну и ту же ошибку, от Альфонса Руайе, переводчика и
комментатора пяти фьяб, до чуткой и вдумчивой Верной Ли, которая в своих очерках
XVIII века в Италии посвятила Гоцци одну из лучших глав. Даже в
настоящее время, как нам уже приходилось указывать, взгляд на Гоцци, как на
странного фантаста и чудака, преследуемого «духами лагуны», мстящими
ему за то, что он выдал их тайны и предал их посмеянию на подмостках
уличного театра — не может считаться изжитым, хотя, конечно, мало-маль-
ский научный подход сразу разбивает эту красивую легенду, и вместо
визионера перед нами оказывается тонкий и умный писатель с насмешливым,
даже сатирическим направлением мысли, который наверно сам от души
рассмеялся бы, если бы ему показали его французский или немецкий портрет.
Совсем иной была судьба Гоцци на его родине. Итальянская критика,
за очень немногими исключениями, относилась к Гоцци довольно сурово и
не всегда с достаточным беспристрастием. Справедливо считая Гольдони
славой национального театра, она делала отсюда произвольный вывод, что
пьесы его противника являются «нагромождением ошибок» (un amasso d'irre-

870
Яков Блох. Карло Гоцци
golarità), раз они написаны по законам какой-то странной и ни с чем не
сообразной поэтики. Громкий успех гоцциевских сказок закрыл на некоторое
время рот голосу осуждения, но уже тот самый Баретти, от которого дошел
до нас анекдотический рассказ о происхождении «Любви к трем
Апельсинам» и с которым Гоцци, по-видимому, был не в плохих отношениях1, в
одном из своих писем подверг его беспощадной критике, правда,
обнаружившей, как мало он понимал в фьябическом жанре. Речь шла о новой пьесе
Гоцци. «Я рассчитывал, — пишет Баретти, — на пышное поэтическое
пиршество... Но что делать? Это животное (quest'animale) испортило все свои
драмы, насажав в них своих проклятых Панталоне, Арлекинов, Тарталий и
Бригелл, своим появлением на сцене доставляющих удовольствие нашей
черни (alia nostra canaglia). Побуждаемый слепой любовью к Сакки и его
компании, которую он гордо называл «труппой Сакки», он отнял у Италии
великую славу и сделал свои драмы бесполезными как для своих
соотечественников, так и для иностранцев. Кому, в самом деле, придет в голову
изучить венецианский диалект, и для чего? Для того, чтобы понимать глупейшие
панталонады! Какое счастливое изобретение, чтобы сделать
неприемлемыми и недоступными прекрасные, оригинальные и поэтичные измышления
его фантазии! Вот уж подлинно странный и извращенный ум!»
Почти так же резко высказывались и другие. Если Гоцци в конце
концов и оказался победителем, ему пришлось до этого подвергнуться многим
нападкам. Ванетти называет его «порчей итальянского театра, любимцем
безграмотных гондольеров». Дженнари видит в нем творца туманных и
неправдоподобных представлений... Наполи-Синьорелли называет его пьесы
«обманчивыми чудовищами», Герардини считает их плохими мелодрамами,
наконец Томазео считает его характеры плохо разработанными, чувства
ложными и легковесными, диалог неестественным и стиль убогим. Правда,
этим критикам можно противопоставить других, отзывавшихся о Гоцци
более мягко и даже с похвалой, но и в этих оценках мало улавливалась суть
дела, и в них слишком сильно сказывается влияние зарубежных взглядов.
Но одно мнение заслуживает, однако, быть выдвинутым, так как в нем
заложена мысль, оставленная, впрочем, автором без дальнейшего развития,
заключающая в себе указание на тот план, в котором следует вести
исследование творчества Гоцци. «Желая возродить старину, — пишет Франческо
де Санктис, — Гоцци оказался новатором и реформатором и, следуя
традициям импровизированной комедии, он пришел к комедии народной». В
отношении Гоцци к итальянской народной комедии и должно искать
разрешение всех связанных с его театром проблем.
1 Джузеппе Баретти, известный критик и необыкновенно для своего
времени образованный человек, живя довольно продолжительное время в Лондоне и
прекрасно владея английским языком, обратился к Гоцци с предложением
перевести его пьесы для постановки в Лондоне. Гоцци, однако, отказался,
по-видимому, из опасения, что его пьесы, оторванные от итальянской почвы и
перенесенные в сферу совершенно чуждых театральных и поэтических приемов,
вряд ли могут рассчитывать на успех. В своих «Воспоминаниях» Гоцци
приводит этот эпизод, не называя, однако, имени своего лондонского
корреспондента. Ср. Е. Мази. Предисловие, стр. CXVII и ел.

Яков Блох. Карло Гоцци
871
III
История возникновения и развития национального итальянского
театра тесно связана с общей историей Возрождения в Италии. Интерес к
античности во всех ее формах, изучение выдающихся писателей древности,
комментирование и толкование их сочинений, тщательное собирание
памятников искусства и общее проникновение античным духом не могли не
оказать решающего влияния на область театра, находившегося до этого на
сравнительно примитивной ступени «священных представлений». Правда и
здесь, как и во всех других областях, дух Древнего Рима не исчез
окончательно и продолжал существовать в традициях странствующих шутов и
комедиантов, разыгрывавших свои несложные представления среди
ярмарочной толпы. Разумеется, здесь не приходится говорить о каких бы то ни было
идейных связях, но самый факт существования бок о бок столь
разнородных явлений, как «sacre rappresentazioni» и площадные игры гистрионов,
против которых с такой силой восставали церковные авторитеты, видя в
них соблазн и причину падения нравов, нельзя не отметить, как явление
чрезвычайно характерное и богатое важными последствиями. Традиция
комического жеста, хотя и не может заменить традицию литературную, все же
является существенным звеном в цепи, соединяющей античность и
современность.
Возрождение античного театра в его римской форме, в образе Сенеки,
и Плавта, положило основу для дальнейшей эволюции уже на почве
национальной. Какое направление итальянского театра ни взять, оно в конечном
итоге может быть возведено к этому единственному по своей
значительности факту, заключающему в себе, как в эмбрионе, все дальнейшие линии
развития. Представления Сенеки, устроенные в Риме и других городах по
почину великого гуманиста Помпония Лета и людей близких к нему, и
представления Плавта в Ферраре, устраивавшиеся герцогом Эрколе д'Эсте,
явились той школой, в которой воспиталось целое поколение итальянских
писателей и деятелей театра. Здесь профессиональные актеры, приглашенные
высокопоставленными любителями для исполнения второстепенных ролей,
знакомились с драматической и театральной техникой старых трагедий и
комедий, здесь создавались и крепли те навыки профессионального
мастерства, которым суждено было сыграть такую значительную роль не
только в Италии, но и далеко за ее пределами.
Дальнейшее развитие итальянского театра совершается с определенной
закономерностью по линиям, наметившимся уже с самого начала. Первым
этапом, как и всюду, является подражание классическим образцам, затем,
путем привнесения нового, освежающего материала из жизни или
повествовательной литературы, как раз переживавшей период блестящего
расцвета, создается переходная ступень к новому театру. Новое содержание,
вливаясь в устаревшие формы, постепенно их расшатывало и видоизменяло,
сообразно требованиям сюжета. Один за другим исчезали старые каноны
классической поэтики, уничтожавшиеся почти бессознательно и во всяком
случае не из протеста против отживших доктрин. Эта своеобразная борьба
содержания и формы, борьба, которая привела к окончательному торжеству
первого, свойственна в одинаковой мере всем европейским театрам, и не в
Италии ей было суждено углубить противоречие до последнего предела. Этот
этап был перейден только в Англии, где в образе современников и ближай-

872
Яков Блох. Карло Гоцци
ших последователей Шекспира, которые теоретически (а иногда и на деле),
следуя старым традициям, всячески их нарушали, практика романтической
драмы находит свое конечное завершение. Такова линия развития того, что
итальянцы называли «ученой комедией», противопоставляя ее комедии
народной. От классических форм, через посредство неолатинской комедии
гуманистов, она приходит к новеллистической комедии, как единственно
возможной форме, удачно сочетающей новизну сюжета с законами
Аристотеля. Новеллистическая комедия, победоносно вышедшая из борьбы
противоречивых направлений и взглядов, становится основной формой,
определяющей на очень продолжительное время физиономию итальянской
драматургии. Постоянно черпая живой, свежий материал из соседних литературных
жанров, удачно применяя все формы рассказа — серьезного,
фантастического или веселого — для создания театрального спектакля, она «силой
своих технических достижений, композицией, быстрой сменой волнующих
происшествий и красотою поэтического языка приковывала внимание
зрителей и неизменно пользовалась успехом во всех городах Италии». Даже в
самых скучных и бездарных пьесах этого типа заключался какой-то
драматический нерв, делавший их на сцене увлекательными и интересными.
Целый ряд свидетельств современников, от самых отдаленных времен до конца
XVIII в., подчеркивает значение новеллистической комедии. Ею
зачитывался мальчиком Гольдони, найдя в библиотеке своего отца пыльный
истрепанный том пьес Чиконьини, поразившего его своим искусством давать
развитие интриге и неожиданно приводить к развязке самый запутанный
сюжет1. О ней же, конечно, думал и Гоцци, противопоставляя искусство
драматургов прежнего времени тем слезливым тягучим «недоноскам»,
которые поставлялись венецианскому театру аббатом Кьяри и его
приспешниками, воображавшими, что они своею деятельностью облагораживают вкус
своих сограждан, приучая их к французскому репертуару.
Под влиянием новеллистической комедии развивался еще один
смежный жанр, который не лишен значения для нашей основной темы. Мы
разумеем пасторальную драму и трагикомедию, представлявшие компромисс
между законами классической поэтики и театральной практикой,
настойчиво диктовавшейся всеми условиями жизни. Овеянные дымкой
сентиментальности, пасторальные драмы, анализируя тончайшие переживания,
связанные с чувством любви, не могли в то же время отрешиться от свойственного
итальянцам пристрастия к сложным и запутанным перипетиям действия и
в этом приближаются к обычному типу новеллистических пьес. С другой
стороны, трагикомедия — тип, допустимость которого возбуждала столько
ожесточенных споров, все громче заявляет о своих правах, затмевая чистую
трагедию, кажущуюся многим неестественной и неправдоподобной.
Трагикомедия строилась исключительно на новеллистической основе, и самое ее
возникновение стоит в связи с невозможностью разрабатывать новеллы
исключительно в трагическом или комическом плане, ввиду смешанности их
содержания.
Наряду с развитием новеллистической комедии шло развитие и
комедии народной, причем здесь так же, как в ученой комедии, очень скоро
обособились два самостоятельных течения, тесно между собою соприкасав-
Гольдони. Воспоминания, гл. I.

Яков Блох. Карло Гоцци
873
шихся, но вместе с тем принципиально друг от друга отличных. С одной
стороны, старая народная комедия, существование которой отмечено с
древнейших времен в форме средневековых фарсов и площадных
представлений, получив поддержку со стороны некоторых бытовых драматургов эпохи
Возрождения, скоро стала на ноги и, пройдя через ряд изменений, о
которых мы здесь не будем распространяться, привела к так называемым
венецианским комедиям Гольдони, а через них к бытовой комедии XIX века.
Происхождение импровизированной комедии и те нити, которые, по-
видимому, соединяют ее с классическою древностью, остаются до сих пор
совершенно невыясненными. Было сделано немало остроумных попыток
поставить ее в связь с так называемыми ателланскими фарсами и оскскими
играми, о которых повествует Тит Ливии, но в виду скудости дошедших до
нас сведений и полной недостоверности иконографического материала
совершенно невозможно прийти к каким-либо положительным выводам.
Поэтому гораздо правильнее, как это делает русский исследователь комедии
дель арте К. М. Миклашевский, не останавливаясь на вопросе о ее
источниках, прямо обратиться к ее возникновению, так как здесь нам придется
меньше иметь дело с необоснованными догадками и в наших руках есть
кое-какие надежные факты1.
Первый дошедший до нас сценарий импровизированной комедии
относится к 1568 году, но нет никаких оснований предполагать, что в течение
всей первой половины XVI века подобного рода представления не имели
места. Напротив, на основании целого ряда документов можно установить,
что многие элементы, ставшие характерными признаками этого жанра,
безусловно имелись налицо, и комбинирование их неизбежно должно было
привести к дальнейшему плодотворному развитию. Так, известно, что во
время некоторых народных празднеств выступали профессиональные
актеры, которые, покрыв себе лицо маской, проделывали перед толпой
приблизительно те же штуки, что и их поздние коллеги, облеченные в костюмы
Арлекинов или Бригелл. Вместе с тем, в среде актеров замечаются первые
признаки профессионального объединения. Совершенно бесспорно, что
исключительную роль в этом отношении сыграли любительские
придворные спектакли, при исполнении которых актеры, приглашавшиеся на
второстепенные роли, находились в тесном контакте с просвещенными
кругами эпохи, и обогащали свой репертуар рядом, новых приемов и ситуаций.
В этом отношении весьма показательно, что хронологически первые
импровизированные спектакли падают на эпоху более позднюю, чем феррар-
ские или мантуанские представления Плавта и Теренция. Вместе с тем
нельзя не отметить, что многие из первых сценариев представляют лишь
новую компановку сценических положений, встречающихся в античной
1 К. М. Миклашевский справедливо указывает, что для правильного
суждения о связи римского театра с итальянским в его народной форме необходимо
предварительно «рассеять мрак, скрывающий от нас историю светского
профессионального театра Средних веков» — задача, остающаяся до последнего
времени невыполненной. Основываться же на различных словесных
совпадениях или на статуэтках, найденных при раскопках, как это делают некоторые
немецкие ученые, вряд ли может считаться научным.

874
Яков Блох. Карло Гоцци
комедии, и многие традиционные фигуры их прямо заимствованы из
произведений латинских комиков.
Театральное любопытство сыграло и прямую роль в деле развития
комедии дель арте. Светские дилетанты и ученые гуманисты с одинаковым
рвением и охотой принимали участие в этих забавах, как и в постановке
классических пьес и далеко не случайным является факт, что первый
дошедший до нас сценарий был разыгран не профессионалами, а
любителями, объединившимися вокруг Массимо Трояно, придворного хормейстра
при Баварском дворе. Литературные анализы первой половины XVII века
содержат ряд указаний на такого рода спектакли, устраивавшиеся людьми,
весьма далекими от театральных сфер, и, судя по отчетам об этих
представлениях, проходивших не без успеха; многие выдающиеся писатели и
художники отличались и на актерском поприще, среди них Сальватор Роза, Чи-
коньини, члены Флорентийской академии «Непостоянных» (Accademici
Incostanti) и многие другие. Несомненно, не один из них, увлекшись этой
деятельностью, окончательно уходил в театр, порвав со всеми своими
прежними занятиями. Мы знаем, например, что известный актер Пьер Мария
Чеккини был дворянином и начал свою театральную деятельность, участвуя
в любительских спектаклях при Мантуанском дворе. Точно так же
благородного происхождения был актер и драматург Фламинио Скала, автор
известного сборника сценариев «Teatro délie favole rappresentative». Наконец,
небезынтересно указание Андрэа Перуччи на то, что он пишет свою книгу,
представляющую нечто в роде руководства к театральным постановкам
airimprowiso, имея прежде всего в виду любителей и даже отрицая за
низшими ярмарочными актерами право участвовать в таких спектаклях.
Таким образом ученая комедия и комедия дель арте воспитались в
общей колыбели, овеянной духом классической древности. Разойдясь с
первых же шагов по разным дорогам, они, однако, и в дальнейшем не теряли
друг друга из виду, постоянно друг у друга заимствуя. Поэтому
импровизированная комедия прошла в отраженном виде через те же влияния, через
которые проходила ее старшая сестра, и мы без труда можем выделить в
дошедших до нас сценариях наслоения национальные французские или
испанские. Абстрагируя театральный момент до крайнего предела,
совершенно не заботясь о том, что представляется, и обращая внимание лишь на
самое исполнение, на техническое совершенство импровизирующего актера,
комедия дель арте широко пользовалась сюжетами, поставлявшимися
драматической литературой, мало считаясь с авторскими правами и
произвольно комбинируя различные темы. Даже самые известные писатели не
избегли этой участи. До нас дошли комедии Ариосто, делла Порта и других,
переделанные в сценарии импровизированной комедии, причем
отступления от основного текста здесь чрезвычайно велики, и динамический
элемент доминирует над всеми другими сторонами.
Итак, основной момент комедии дель арте заключается не в ее
содержании, а в ее методах и приемах. Это особенно резко бросается в глаза, если
сравнить ее с писанной народной комедией, с которой у нее скоро
проявляются родственные черты. Находясь в руках одних и тех же исполнителей,
оба направления естественно должны были пойти друг другу навстречу, и
драматические авторы не могли не считаться не только с публикой, но и с
теми актерами, которым будет поручена сценическая интерпретация их
произведений. Кроме того, народная комедия, чаще всего написанная на диалек-

Яков Блох. Карло Гоцци
875
те, естественно должна была сближаться с комедией дель арте, где точно
так же диалект играл весьма важную роль, составляя характерную
особенность каждой маски1. Хронологически расцвет диалектической литературы
в ее основных формах также соответствует расцвету импровизированной
комедии. Словом, на лицо было достаточное количество факторов, которые
должны были привести к их взаимодействию. И действительно, уже в очень
раннюю эпоху мы видим проникновение имен традиционных масок
импровизированной комедии в бытовые пьесы. Разумеется, мы здесь имеем
дело не только с чисто словесным заимствованием. Панталоне и Тарталья,
попадая в чуждую им обстановку, сохраняли кое-какие черты своего старого
облика, правда, несколько транспонированные на новый лад, и получившиеся
таким образом «установленные характеры» нового типа заняли
промежуточную ступень между масками и характерными ролями. В этом сказалась
общая тенденция итальянского театра схематизировать характеры,
вкладывать центр тяжести не в отдельную личность, а в те или иные замысловатые
изгибы драматического действия, — тенденция, одинаково свойственная
писателям самых разнообразных направлений.
Благодаря этому наличность того, что на итальянском техническом
языке обозначается термином tipi fissi, еще не дает возможности говорить о
представлении, как о принадлежащем к импровизированной комедии. Зато
совершенно достаточным моментом должна считаться наличность
импровизации. Не следует, конечно, думать, что в импровизированной комедии
актер творил словесный материал своей роли, руководствуясь
исключительно вдохновением. Сущность его работы сводилась скорее к умелому
комбинированию элементов, уже заранее данных — всех тех монологов, диалогов,
шуток, острот и комических выходов, которые легко могли применяться к
любому сюжету и сохранялись для памяти в особых записных книжках
«Zibaldoni», — где они группировались по темам и ролям. Даже такие
исключительные актеры-импровизаторы, как Андреини, и те предварительно
составляли все свои наиболее существенные тирады на бумаге, оставляя
свободному творчеству во время спектакля лишь детали, не нуждавшиеся в
тщательной разработке. Что же касается актеров второстепенных, они
попросту выучивали наизусть записанное со слов их более талантливых
товарищей и традиционно повторяли одно и то же при соответствующей
ситуации, умело придавая своим речам характер новизны удачным сочетанием
отдельных отрывков. Задача при этом облегчалась тем, что при всем
разнообразии сюжетов число возможных сценических ситуаций было в сущности
1 Один из характернейших моментов итальянской импровизированной
комедии то, что каждый город, каждая местность Италии создали свою маску,
отражающую те или иные черты, отличающие местных жителей. Впрочем, эти
черты никогда не превращаются в бытовые, и маска всегда остается
театральной формулой, абстракцией, носительницей действия, подчеркивая, однако,
свое происхождение употреблением того или иного диалекта. Так Венеция дала
Панталоне, Болонья ученого педанта Доктора, Бергамо — двух дзанни,
Арлекина и Бригеллу, Неаполь — Пульчинеллу, Тарталью и Капитана, наконец
Флоренция дала любовников, так называемых тосканских персонажей, которые в
отличие от других исполнителей выходили без маски и говорили на чистом
итальянском языке.

876
Яков Блох. Карло Гоцци
довольно ограничено. Уже Гоцци в своем «Чистосердечном Рассуждении»
подсчитал, что их во всех известных ему сценариях не более четырехсот.
Разумеется, среди них могло быть много ситуаций смежных, допускавших
применение одного и того же словесного материала.
Если, однако, приходится оставить взгляд на комедию дель арте, как на
жанр, открывающий широкую дорогу произволу каждого актера, все же его
роль в этих представлениях остается весьма значительной. Хотя его работа
часто сводилась к компиляции, ему предоставлялась возможность выбирать
свой материал по собственной инициативе и проявлять в этом подборе
свой вкус и талант. Не мудрено поэтому, что очень многие из актеров
импровизированной комедии были людьми чрезвычайно образованными,
владевшими несколькими языками и весьма начитанными в литературе,
любившими при случае блеснуть своей эрудицией. Изабелла Андреини славилась
ученостью и умом, поражавшими французских поэтов, которые ее
воспевали в восторженных стихах. Барбьери-Бельтраме пересыпает свои
рассуждения обильными ссылками и цитатами, Пьер Мария Чеккини великолепно
знал всех древних и новых авторов и в своих самостоятельных пьесах умело
применял свою начитанность, наконец Цанони, знаменитый исполнитель
гоцциевских сказок, прекрасно владея испанским и французским языком,
любил вводить время от времени цитаты из иностранных поэтов.
Что касается содержания импровизированных комедий, то здесь, как
указано, заметно довольно большое разнообразие в виду того, что сюжетом
могла служить любая тема, будь то «новелла, античная комедия, современная
литературная комедия, популярное литературное произведение или
исторический эпизод»1. Единственная область, оставшаяся почти совсем не
затронутой, — это область фантастики, требовавшая совершенно иных приемов,
более мягких, но быть может менее театральных, чем те, которые были
свойственны комикам дель арте. Драмы «лесов и морей»,
утонченно-сентиментальные пасторали Тассо и Гварини и их подражателей не встречали отклика
в их среде. Если иногда в сценариях и мелькают кое-какие намеки в этом
отношении, они носят единичный характер и всегда разрешаются в
веселую буффонаду2. Сказочные новеллы вроде рассказов Джамбаттиста Бази-
ле, из которых заимствовал свои фиабы Гоцци, оставались совершенно
неиспользованными.
Представляя собою абстрагированную театральную сущность, сводя
пьесу к причудливому развитию интриги, лишенному элементов бытовой
или психологической характеристики, и сосредоточивая внимание зрителей
на актере, как двигательной силе представления, итальянская
импровизированная комедия легче всякого другого жанра должна была обрести
универсальность. Многократные поездки итальянских комедиантов во
Францию, Германию, Испанию и Англию, сопровождавшиеся неизменно
громким успехом, свидетельствовали, насколько искусство итальянских актеров
находило отклик и за пределами их родины. Но оторванная от родной поч-
1 Миклашевский, цит. соч., стр. 84.
2Среди дошедших до нас сценариев обозначение импровизированной
пьесы, как пасторали, встречается всего два-три раза. Тем не менее в некоторых
комедиях роль любовников поручается пастушкам и пастухам, но, разумеется,
отсюда до пасторали в стиле Аминты или Pastor Fido еще очень далеко.

Яков Блох. Карло Гоцци
877
вы, лишенная живительного контакта с теми народными массами, из
которых выросли ее лучшие исполнители, импровизированная комедия вне
Италии теряет свою очаровательную простоту и превращается в новый вид
зрелища, отличный от того, который мы наблюдаем на ее родине.
Создаются новые маски, сочиняются новые сюжеты, комбинируются новые
ситуации, — но во всем этом чувствуется влияние иноземного духа, начало той
внутренней дисгармонии, которая постепенно привела
импровизированную комедию к упадку. Поэтому необходимо относиться с величайшею
осторожностью к материалу, получаемому из вне итальянских источников,
хотя этот материал оказывал несомненное влияние и на местное развитие.
Таковы основные положения, обозначившиеся в итальянском театре с
самого начала его самостоятельного развития. В дальнейшем, по мере
эволюции отдельных форм, первоначальная стройность и ясность картины,
разумеется, исчезла. Благодаря постоянному взаимодействию различных
жанров, их своеобразные особенности подвергались нивелировке, и
образцы, которые дает нам XVI или XVIII век, конечно, сильно отличаются от
своих прообразов. Тем не менее, характерные черты, отличающие
новеллистическую комедию, пасторальную драму, народные фарсы и комедию дель
арте, удержались вплоть до начала прошлого столетия, когда, под влиянием
новых литературных и театральных веяний, произошла транспонировка
национального итальянского театра на общеевропейский лад.
IV
Середина XVIII века в Италии характеризуется усилением
французского влияния. Увлечение рационалистической философией и модными
теориями эпохи просвещения охватило широкие круги интеллигенции и
вызвало попытки подражания. Все старое было объявлено отжившим,
ненужным вздором и предрассудком, и те самые имена, которые всегда считались
гордостью и славой Италии, произносились не иначе, как с иронической
усмешкой сожаления по адресу тех, кто продолжал отстаивать их
значительность. Особенно сильно сказывалось это влияние в литературе. Аббат
Саверио Беттинелли, иезуит и поклонник Вольтера, громил в своих
писаниях, не лишенных таланта и силы, все установленные авторитеты.
«Достаточно смелый и честолюбивый, чтобы устроить пожар в храме Дианы Эфес-
ской, он проповедывал молодежи с церковной кафедры, что предрассудок
останавливаться и млеть от восхищения перед нашими старыми мастерами,
а тем более им подражать, осмеивая Данте, Петрарку, Боккаччо и всю
огромную толпу людей, открывших и закрепивших для нас пути мышления и
фантазии. Низвергая громы, он воспевал наш век, как единственный
просвещенный и образованный, и клеймил отсталыми тех, кто доискивался
правды, называя их вздорными болтунами, терявшими время над скучными
и бесплодными писателями и даже у самого бессмертного Данте, которого,
кстати сказать, он не понимал; он признавал лишь несколько удачных
образов и стихов, затерянных среди целого моря грубости и отвратительных
ошибок»1.
То, что в литературе делалось Беттинелли и некоторыми другими, с извест-
Бесполезные Воспоминания I, гл. 33.

878
Яков Блох. Карло Гоцци
ным знанием предмета и не без остроты критической мысли,
подхватывалось невежественной толпой, которая улавливала в новом направлении
исключительно внешний момент — эмансипацию от всяких установленных
правил, объявлявшихся предрассудками. Если рисуя картину губительных
французских влияний, Гоцци несколько сгущает краски, все же в ней
несомненно заложена большая доля истины. Как всегда бывает в переходную
эпоху, старые ценности изжиты, новые еще не найдены, и поколение,
попавшее в период полной неустановленности и неопределенности, живущее
«среди хаоса неясности и лишенное всякого определенного вкуса»,
неизбежно строит свою жизнь на шатких нравственных устоях. «Все мужчины и
женщины сразу сделались умными визионерами. Они воображали себя
знатоками в искусстве различать и придумывать, постоянно находили во всем
какую-то гармонию и воображаемые разногласия, бесконечные удобства и
бесконечные затруднения, бесконечную воображаемую прелесть и
бесконечное безвкусие. Всем предрассудкам, раскрытым, рассеянным и
уничтоженным проницательным умом новаторов, были противопоставлены выгоды,
которые может дать безверие, утраченное уважение, уничтоженное
правосудие, суды, отданные в подчинение целому потоку преступлений,
разбойники, оплаканные и ободренные, разгоряченное воображение,
напряженные чувства, сладострастие, господство роскоши, оправданной ложной
необходимостью — плодом развращенной фантазии»1.
В области театра французское влияние, разумеется, сказалось в
неменьшей степени, чем в остальных сферах итальянской жизни.
Классическое направление в сущности ни на минуту не обрывалось в Италии,
наряду с трагикомедиями новеллистического типа продолжали писаться
трагедии в духе Джанджорджио Триссино или Спероне Сперони. С последних
десятилетий XVII века это течение заметно усилилось, притом с явным
тяготением в сторону французских образцов. Появился ряд переделок и
переводов лучших произведений Корнеля и Расина, а вслед затем
многочисленные им подражания, Шипионе Маффеи создал своей «Меропой»
прекрасный образец подлинного трагического стиля, хотя и не на национальной
основе. В идее «Меропы» должна была воссоздавать греческую трагедию в
ее чистом виде, но на деле она гораздо ближе французской классической
поэтике, как по своим драматическим приемам, так и по обрисовке
характеров. Но самый смелый шаг в деле сближения французского и
итальянского театра был сделан Пьером Джакопо Мартелли, пытавшимся
приблизиться к французам не только в содержании, но и во внешней форме,
заменив один над цатисложный белый стих четырнадцатисложным, рифмующим
попарно. Мартелльянский стих, подвергавшийся вначале строгой критике,
был впоследствии подхвачен Гольдони и Кьяри и их приверженцами и
сыграл в истории итальянского театра свою определенную, хотя и не слишком
значительную роль.
С середины XVIII в. в Италию начинают проникать отголоски и
другого направления, постепенно занимавшего во Франции все более
значительное место. Слезная комедия и буржуазная драма по самой своей природе
были гораздо ближе практике итальянского театра, чем театра
французского, а потому их победоносное воцарение на итальянских сценах соверши-
Бесполезные Воспоминания I, гл. 33.

Яков Блох. Карло Гоцци
879
лось без особой борьбы или волнений. Раздавались, правда, отдельные
голоса, указывавшие на неуместность превращения театральных подмостков
в арену политической или общественной проповеди, но эти голоса тонули в
общем восторженном хоре, приветствовавшем появление новых
французских пьес. «Беверлей» Сорена, пьесы Мерсье, фальберовский «Честный
преступник», «Отец семейства» Дидро и «Шотландка» Вольтера надолго
вытесняют национальный репертуар, представляющийся устарелым и скучным.
Переводы этих пьес, сделанные наспех людьми ремесленной складки,
безнадежно коверкали чистоту итальянского языка, уснащая диалог обильными
галлицизмами. Мода на слезные спектакли была так велика, что ей
последовали и многие итальянские драматические писатели, не желавшие прослыть
отсталыми и исполненными предрассудков, и охотно пошедшие навстречу
требованиям толпы. Таким путем возникла итальянская сентиментальная
комедия, жанр, лишенный всякой оригинальности, рабски копировавший
французские образцы.
В Венеции все вопросы, связанные с тем или иным направлением в
театре, воспринимались с особенной остротой. Венеция издавна была
городом театральным — недаром она дала так много блестящих представителей
актерского мастерства, так много музыкантов и певцов и таких
выдающихся драматургов, как Гоцци, Гольдони или Апостоле Дзено. Ее семь театров
каждый вечер наполнялись толпой зрителей, приходивших сюда не
позабавиться или отдохнуть от будничных забот, а видевших в каждой пьесе,
каждом новом выступлении событие огромной национальной важности. Это
общее участие в театральной жизни города чрезвычайно характерно и
объясняет многие черты жизни и деятельности Гоцци, совершенно
немыслимые в другой обстановке. Только в обстановке театрального кипения могла
возникнуть та забавная полемика, в результате которой скромный поэт,
довольствовавшийся альманахами и антологиями и читавший свои хлесткие
сатиры лишь в обществе академиков Гранеллески, в лучшем случае
выступая под псевдонимом, выступил открыто, как памфлетист и драматург,
восставший против авторитета самого Гольдони.
В момент, непосредственно предшествовавший выступлению Гоцци на
драматическом поприще, злобой театрального дня в Венеции было
соперничество двух наиболее значительных драматургов, действовавших в это
время, произведения которых составляли обычный репертуар всех
театральных антреприз — Кьяри и Гольдони. По существу вряд ли мог бы
возникнуть вопрос о соперничестве, так как комедии Гольдони при всех их
многочисленных недостатках, разумеется, оставляли далеко позади
бездарные напыщенные пьесы Кьяри, лишь по недоразумению сделавшегося
драматургом из автора тягучих романов и скучных повестей. Но в обстановке
Венеции вопрос крайне обострился и принял форму своеобразной
гражданской войны. Сторонники обоих поэтов образовали два враждебных лагеря,
осыпая друг друга колкостями, бранными пасквилями, оскорбительными
листками. Стоило Гольдони выступить с какой-нибудь новой пьесой, как
его противник тотчас же писал в подражание что-нибудь в том же роде. Так на
«Памелу» Гольдони Кьяри ответил «Памелой замужем», на «Авантюриста» —
«Модным авантюристом», на «Теренция» — «Плавтом», на «Персидскую
жену» — «Китайской рабыней», на «Английского философа» —
«Философом веницианским». Словом, обе стороны очень мало стеснялись в
средствах, вполне соглашаясь с принципом Гоцци, что в войне театральных по-

880
Яков Блох. Карло Гоцци
этов успех у публики единственный критерий, определяющий победы и
поражения.
В сущности и Гольдони, и Кьяри, при всем различии и
несоизмеримости их дарований, страдали одним общим недостатком, открывавшим дорогу
беспощадной критике академиков Гранеллески и их единомышленников.
В погоне за сценическим успехом они слепо подчинялись требованиям
толпы и, не примкнув до конца ни к одному направлению, разбрасывались во
все стороны и создавали вещи, имевшие лишь минутный интерес.
Разумеется, этот упрек относится в гораздо большей степени к Кьяри, чем к
Гольдони, но и у последнего чрезмерная поспешность в писании пьес и
потакание «плебейским вкусам» наложили свою печать на творчество, испортив
много прекрасно задуманных, но неудачно выполненных комедий1.
Особенно подчеркивалась их слабая сторона той морализирующей тенденцией,
которой Гольдони, и Кьяри думали искупить внутренние недостатки своих
произведений. Практика слезной комедии открывала в этом отношении
широкий простор, и оба конкурирующих поэта с жадностью ухватились за
эти возможности. Итальянская сцена обогатилась великим обилием
душераздирающих пьес, лишенных всякого проблеска искреннего чувства,
замененного либо скучной риторической декламацией, либо натуралистическими
сценами, домашней жизни с претензией на интимность. Превращаясь в
подголосок французского театра, итальянский театр даже в руках такого тонкого
и театрального человека, как Гольдони, не сумел внести ни одной новой
ноты, ни одного лишнего штриха, видя в подражательности свою самобытность.
Такова обстановка, заставившая Карло Гоцци, ревниво оберегая
национальные традиции в области поэзии, выступить со своим решительным
протестом в театре против узурпаторов, завладевших подмостками, на
которых некогда блистали Маккиавелли, Аретино и Метастазио и где
сохранились славные традиции импровизированной комедии, пленявшей своим
искусством половину Европы. Мы не будем останавливаться здесь на всех
перипетиях его борьбы с Гольдони и Кьяри, в которых он видел главных
виновников всеобщей порчи литературного вкуса. Для нас гораздо важнее
выяснить, что собственно казалось Гоцци неправильным и вредным в их
творчестве, что возбуждало его негодование и в каких направлениях он
считал необходимым решительно от них отмежеваться. Таким путем нам
будет легче определить положение самого Гоцци среди намеченных нами
основных линий развития итальянского театра.
Как уже указывалось выше, романтическая критика, а за нею и многие
авторитетные исследователи хотели видеть в Гоцци поборника фантастики
и ярого врага реалистических принципов, насаждавшихся Гольдони и его
школой. Экзотическая исключительность гоцциевских сюжетов, их нарочи-
1 За Гольдони остается огромная заслуга оживления итальянского бытового
театра и использования тех материалов, которые давались всем развитием
народной писанной комедии. Этим в сущности и определяется его место в
эволюции форм итальянской драмы. Не удовольствовавшись, однако, этой задачей
и увлеченный французскими образцами, он очень скоро перешел к пьесам
трагического стиля и стиля слезной комедии, которые ему совсем не удавались.
Это и повлекло за собою падение его репутации и все события второй
половины его жизни, после знаменитого конфликта с Гоцци.

Яков Блох. Карло Гоцци
881
тая театральность и самодовлеющее развитие интриги, казалось,
подтверждали такой взгляд. Однако ближайшее ознакомление с теоретическими
писаниями Гоцци коренным образом его опровергает.
В «Бесполезных Воспоминаниях», центр которых не инцидент с Голь-
дони и Кьяри, а Теодора Риччи и ее неудачный поклонник Пьетро-Анто-
нио Гратароль, Гоцци сравнительно мало останавливается на
характеристике своих литературных врагов. Однако и здесь он с достаточною
определенностью указывает на причины принципиального с ними расхождения, если
же сравнить и сопоставить его слова с тем, что было написано им в
«Чистосердечном Рассуждении» и предисловиях к отдельным фьябам, картина
получится еще более яркой.
«Чтобы сказать что-нибудь о том впечатлении, которое производили на
меня два чернильных потока Гольдони и Кьяри, я, со своей стороны, поло-
жа руку на сердце, могу чистосердечно заявить, что нахожу в первом очень
много комических образов, много правды и естественности, но в то же
время нахожу у него бедность, интриги, вместо подражания
природе — буквальное ее вое π роизведение, πлохо
сопоставленные добродетель и порок, причем часто порок
торжествует, тяжелую и грубую игру слов, особенно в его национальных
комедиях, шаржированные характеры, заимствованную и не всегда
уместную эрудицию, производящую впечатление на толпу невежд»1.
Уже из этих слов явствует, что причина расхождения Гоцци и Гольдони
лежит вовсе не в том плане, в каком обычно хотят ее видеть. Здесь не
может быть и речи о противопоставлении фантастики и реализма, напротив,
Гоцци выступает с требованиями, обличающими в нем приверженца
классической поэтики, требующей правдоподобия, подражания природе, а не
буквального ее воспроизведения. Мало того, его указание на ошибки
Гольдони — недостаточно резкое противопоставление порока и добродетели,
грубость и безнравственность его героев — свидетельствует, что и
дидактизм, и тенденциозность, отталкивавшие от французской буржуазной драмы,
ему вовсе не были чужды. Словом, разговор здесь идет не о том, что
изображалось, а как изображалось. Реализм не только не кажется ему
недопустимым, а напротив становится одним из основных требований,
предъявляемых к художественному произведению. Конечно, это не тот грубый
площадной натурализм, которым бездарные писатели думали скрыть свое
творческое бессилие, и даже не реализм Гольдони, но важно установить,
что в принципе Гоцци не только допускал его, но и одобрял. Это
подтверждается другим местом «Бесполезных Воспоминаний», где, переходя от
критики к апологии, Гоцци замечает по поводу своих собственных фьяб: «Я
публично доказывал, что искусное построение пьесы, правильное развитие ее
действия и гармонический стиль достаточны, чтобы придать детскому
фантастическому сюжету, разработанному в плане серьезного представления,
полную иллюзию правды и приковать внимание всякого человека за
исключением быть может каких-нибудь тридцати моих врагов».
Театр управляется своими собственными законами, действие которых
может постигаться только при свете рампы на фоне причудливо
разукрашенных кулис. Вносить в театр элементы, выхваченные непосредственно из жиз-
Бесполезные Воспоминания, гл. 34.

882
Яков Блох. Карло Гоцци
ни, не значит проводить реалистическую тенденцию, а значит попросту не
понимать самых несложных театральных аксиом. Эту ошибку, с точки
зрения Гоцци, и сделал Гольдони, перенесший на сцену мелкие, никому
неинтересные детали, подмеченные им, при посещении домов и представителей
низшего класса, таверн, игорных зал, разных притонов и глухих переулков
Венеции». Непонимание требований подлинной театральности — основной
его порок и, быть может, порок единственный, ибо, «если этот писатель и
не сочинил ни одной совершенной пьесы, в каждом его произведении есть
черты подлинного комизма», искупающие многие его промахи. «Он всегда
представлялся мне, — пишет Гоцци в другом месте, — человеком,
обладавшим врожденным даром писать прекрасные комедии, но быть может
недостаток образования, критического чутья, необходимость отвечать вкусам
народа и помогать бедным итальянским актерам, дававшим ему средства к
существованию, или поспешность, с которой он должен был сочинять
бесконечное множество новых театральных пьес, чтобы поддержать свою
репутацию, сделали то, что ни одна из его итальянских комедий не свободна
от целого ряда недостатков».
Итак, борьба между Гоцци и Гольдони есть прежде всего борьба методов,
ведущих к одной и той же цели — приковать внимание зрителя к
происходящему на сцене. Переводя ее на язык современной драматургии, мы сказали
бы, что во втором случае мы имеем быт, а в первом — преодоление быта.
В лице Гоцци и Гольдони столкнулись две традиции — традиция народной
комедии эпохи Возрождения и традиция новеллистической драмы,
прошедшая, однако, через ряд перекрестных влияний; к выяснению этих влияний мы
теперь и перейдем.
V
Бытовому реалистическому театру Гольдони Гоцци противопоставляет
старую итальянскую импровизированную комедию, которая во все времена
составляла славу его народа. «Она существует триста лет. С ней постоянно
боролись, и все-таки она не погибла. Проницательные, остроумные и
тонкие люди, способные удовлетворить даже самые требовательные дарования,
изображающие старинные маски нашей импровизированной комедии,
благодаря естественной мимике и характерным забавным нарядам, обладают
верным оружием для смехотворного эффекта, настолько ярким, точным и
сильно действующим, что никогда нельзя будет уменьшить их влияния на
народ, который всегда будет иметь право наслаждаться тем, что еще
нравится, смеяться тому, что его забавляет, и не обращать внимания на
замаскированных Катонов, не желающих допустить, чтобы он наслаждался тем,
что ему доставляет удовольствие»1.
Вопрос об импровизированной комедии и о значении этого жанра в деле
возрождения национального итальянского театра занимает в теоретических
писаниях Гоцци первостепенное место. Его «Чистосердечное Рассуждение»,
предпосланное первому печатному изданию десяти фьяб, представляет
собою в сущности одновременно апологию и панегирик самодовлеющему
искусству актера-импровизатора. Только возвращением к этой забытой
традиции может, по мнению Гоцци, осветить свои силы прозябающая в без-
Чистосердечное Рассуждение.

Яков Блох. Карло Гоцци
883
вкусной подражательности отечественная драматургия. В ней подлинное
биение жизни Италии, в ней заложен тот театральный фермент, который
превращает глупую детскую сказку в блестящее представление, способное
одновременно исторгать у зрителя слезы и вызывать взрывы безудержного
хохота. Все дело не в том, что изображают, а в приемах, которыми
достигается впечатление, в том углу зрения, под которым и автор, и публика
воспринимают происходящее на сцене. Гоцци не настаивает на требовании
сценического правдоподобия, хотя вскользь кое-где и упоминает о нем. Ему
кажется наиболее существенным «приковать внимание зрителя», т. е.
создать такого рода спектакль, который удачной сменой ситуаций и
драматических моментов давал бы достаточную пищу воображению, не утомляя его
длиннотами, происхождение которых не «от театра», а «от литературы». В этом
отношении комедия дель арте кажется ему вполне удовлетворяющей все его
притязания. «Я вижу в импровизированной комедии гордость Италии и
смотрю на нее, как на развлечение, резко отличающееся от написанных и
обдуманных представлений. Я приглашаю талантливых, образованных
людей создавать хорошие, правильные пьесы и не обзываю с пьяной
наглостью невежественной чернью благородную аудиторию, импровизированной
комедии, ибо вижу собственными глазами, что на импровизированной и на
предумышленной комедии аудитория одна и та же».
«За Пиллотти, Гарелли, Каттоли, Кампиони, Ломбарди, не вдаваясь в
более отдаленные времена, следовали Дербес, Коллальто, Цаннони, Фиорил-
ли, Сакки и много других. После них придут новые, смелые умы,
воспитанные на практике импровизированной комедии, и поддержат ее».
Воинствующая защита импровизированной комедии послужила одним из
стимулов, заставивших Гоцци открыто вызвать на театральный поединок
своего противника. Гольдони видел в старых традиционных масках одну лишь
никому ненужную ветошь, хвастаясь тем, что он окончательно вытеснил их с
театральных подмостков. Фьябы Гоцци давали последний бой зазнавшемуся
реформатору и, отстаивая права этой ненужной ветоши перед победоносной
бытовой комедией, в последний раз громко и решительно заявляли, что театр
не базарная площадь, и что «нельзя пачкать нравственные сцены Адрии
постыдными образцами мерзких фамильярно-серьезных сюжетов»1.
Сказка о «Любви к трем Апельсинам» явилась первой ласточкой этой
театральной борьбы. Поставленная во время карнавала 1761 года, она
выдержала ряд представлений, неизменно пользуясь огромным успехом. Та самая
толпа, которая незадолго до этого неистово аплодировала «Персидской деве»
или «Честной девушке», настойчиво требовала повторения этой злой
буффонады, так беспощадно высмеивавшей ее недавнего кумира. Пользуясь
поворотом общественных вкусов, которые в схватке театральных поэтов являются
единственным мерилом победы, Гоцци вслед за «Апельсинами»
последовательно написал «Ворона», «Короля-Оленя», «Турандот», «Счастливых
нищих», «Женщину-Змею», «Зобеиду», «Голубое Чудовище», «Зеленую
Птичку» и «Дзеима, царя джиннов». Все эти пьесы были встречены с восторгом.
Пряная, причудливая фантастика Востока, сюжеты, взятые вне пространства
и времени, при неизменном участии веселых «заслуженных» персонажей
импровизированной комедии, настолько захватывали зрителей, падких до но-
Гоцци, предисловие к переводу «Файеля». Цит. по пер. К. А. Вогака.

884
Яков Блох. Карло Гоцци
визны, что никто и слушать не хотел о пьесах из народного быта или о тех
душераздирающих трагедиях, которые поставлялись итальянской сцене
аббатом. Кьяри. «Я противопоставил их сценическим опытам, которые начинали
казаться скучными, свои причудливые поэтические сказки, написанные на
вымышленные сюжеты, но исполненные подлинной театральности,
заключавшейся в действии, а не только в словах», не без некоторого
самодовольства замечает Гоцци. Они отвлекали жатву от театров, поддерживавших
мнимую культуру, и увеличивали доходы Сакки и его труппы.
Черпая содержание своих сценических капризов из самых
разнообразных источников, начиная от Пентамерона Джамбаттиста Базиле и кончая
рассказами старых нянек, Гоцци, чем дальше, тем свободнее комбинировал
различные элементы, беря у каждого какую-нибудь одну черту и сплетая ее
в новый своеобразный узор с другими, совершенно с ней разнородными.
Вместе с тем, как указано выше, первоначальная задача Гоцци, стоявшая
перед ним во время написания «Любви к трем Апельсинам», постепенно
отходила в сторону. Если в «Вороне» элементы сатиры сказываются еще
довольно сильно и даже приводят в заключительной, полной возвышенного
пафоса, сцене к довольно резкому и даже грубому coup de théâtre, в
«Короле-Олене» уже не видно и следов литературной распри, вызвавшей к жизни
театральные сказки, и комический элемент ограничивается областью
специфически-театральной, а в последующих фиабах, за исключением одной
лишь «Зеленой птички» и отчасти «Дзеима», сатирические ноты
отсутствуют совершенно. Что же касается «Зеленой Птички», которой Гоцци дал
едкий подзаголовок «философской сказки», то здесь, как в драматическом
эпилоге некоей пьесы, составленной из многих разнородных частей, снова
выводятся старые знакомые фигуры первых пьес, но рамки сатирического
отображения значительно расширяются, и тема выходит далеко за пределы
мелкого литературного спора. Если в «Любви к трем Апельсинам» шла
борьба с французскими слезными драмами в мартелльянских стихах, то
здесь Гоцци ополчается со всей силой своего бичующего остроумия против
тех общественно-философских течений, которые способствовали
возникновению и развитию подобного жанра. Теория всеобщего равенства и
братства, возвращение к природе, все основные доктрины философии XVIII
века высмеиваются, доводятся до полного абсурда и превращаются в объект
веселой буффонады, борьба с верой и культ крайнего эгоизма воплощены в
одной из самых ярких фигур гоцциевского театра — колбаснике Труффаль-
дине, который со времени своего первого появления на театральных
подмостках успел проделать довольно сложную эволюцию. В нем Гоцци излил
всю накопившуюся в его душе злобу против людей нового направления,
которые на его глазах вели к гибели Светлейшую Республику1.
1 «Дзеим, царь джиннов», по замыслу вряд ли предназначался Гоцци к
тому, чтобы дополнить сатирические задания «Зеленой Птички». Однако
кое-какие моменты в роде описания того, что такое город (сцена между Панталоне и
Сарке), несомненно, стоят в связи с тем, что говорится и делается в
предыдущей сказке, да и самая фигура Царя джиннов, которого Мази остроумно
сравнивает с Бональдом или де-Местром, принявшими вид чудовищного
волшебника, является одним из основных моментов при обосновании Гоцци своих
консервативных принципов.

Яков Блох. Карло Гоцци
885
«Королем духов» заканчивается серия драматических сказок Гоцци,
которые таким образом укладываются в промежуток всего на всего пяти лет1.
«Я оборвал на этом нить своих фьяб, пишет Гоцци, в предисловии к «Дзеи-
му», и не потому, чтобы источник их иссяк (быть может, когда-нибудь мне
еще придется это доказать, если представится соответствующий случай), а
потому, что я вполне убежден в том, что каждый жанр естественно должен
прийти к упадку вследствие духа сходства и подражательности, избегнуть
которого нет никакой возможности. Я предпочел оставить публику
заинтересованной, чем внушить ей отвращение к подобного рода представлениям».
Гоцци сдержал слово и в течение своей долгой драматической карьеры
уже не возвращался к писанию театральных сказок, хотя фантастический
элемент продолжает играть значительную роль и в его так называемом
испанском театре — тех пьесах, которые он писал во вторую половину своей
жизни для Теодоры Риччи. Среди его бумаг сохранилось указание на то,
что он предполагал написать в этом же роде еще одну пьесу La Pulce — Блоха,
но, набросав ее сценарий, он до осуществления своего замысла не пошел,
так как умер один из его главных помощников, машинист труппы Сакки, и
ему, по-видимому, не хотелось начинать трудное дело монтировки такого
спектакля с новым лицом.
VI
Познакомившись вкратце с теми заданиями, которые ставил себе
Гоцци в своих фьябах, обратимся к рассмотрению их самих, чтобы выяснить, в
какой мере он эти задания выполнил. Вопрос этот особенно важен, потому
что в сущности вокруг него и кроются все недоразумения, которые
происходили и происходят до сих пор при выяснении роли Гоцци в истории
итальянской драмы.
Для разрешения поставленной нами проблемы весьма важны
некоторые указания самого Гоцци, касающиеся техники сочинения им
театральных пьес. В своих «Воспоминаниях», подвергая резкой критике Гольдони и
Кьяри, он в то же время, как врожденный теоретик, считает необходимым
остановиться на методе драматического творчества и выяснить в этом
отношении свои основные принципы: «Для своего развлечения, — пишет он, —
я стал проводить часы досуга в обществе актеров труппы Сакки и в
короткое время так глубоко проник в дух и изучил характеры моих воинов, что
мог сочинять все роли в своих театральных причудах, имея в виду
определенных лиц. Благодаря этому, исполнение бы л о до такой степени
жизненным, что казалось, будто каждое слово исходило
естественно от самих актеров, и таким образом представление
очень выигрывало и нравилось еще больше. Этому моему исследованию,
проникновению в суть характеров, подражанию и искусству я обязан
успеху своих театральных представлений, чего никак не могут понять мои
немногочисленные критики, и это же поддерживало их на сцене в течение
стольких лет.
Уже в этих словах вскрывается какое-то внутреннее противоречие меж-
1 «Любовь к трем Апельсинам» была поставлена впервые 25 января 1761
года, «Дзеим» — 25 ноября 1765 года.

886
Яков Блох. Карло Гоцци
ду теорией и практикой. С одной стороны идет речь о поддержке и
развитии импровизированной комедии, этой отвлеченнейшей из всех
театральных формул, а с другой маскам придаются жизненные черты, т. е. им
сообщается бытовая характеристика, в корне отрицаемая всем существом этого
жанра. Небольшой на первый взгляд сдвиг драматического сознания
приводит к важным принципиальным переменам, в корне меняющим весь
смысл задуманного построения.
Действительно, применяя для обрисовки традиционных персонажей
итальянской комедии наблюденные в жизни свойства и штрихи, Гоцци тем
самым круто сворачивал с пути, предуказанного комедией дель арте, на
дорогу народного бытового театра. В самом деле, чем принципиально
отличается метод Гоцци от той манеры Гольдони, которой в «Воспоминаниях»
посвящено столько язвительных строк? Гольдони, желая приблизить свои
пьесы к реальной действительности, старался вводить в них все, что ему,
удавалось заметить и записать во время прогулок по Венеции, среди
простонародья, площадных жуликов и шарлатанов, разбогатевших буржуа и
проигравшихся до нитки графов и князей; Гоцци, отрицая эту практику, в
то же время незаметно для себя приходит к совершенно аналогичной,
создавая своих героев сообразно характеру тех актеров, которым придется их
воплотить, другими словами, попросту переряживая в театральный костюм
обыкновенных людей из плоти и крови, жизненных представителей своей
бытовой среды. Конечно, можно a priori сказать, что такие фигуры должны
иметь мало общего с обычными масками импровизированной комедии.
И действительно, внимательно перечитывая фьябы, вглядываясь в образы
Панталоне, Тартальи, Бригеллы и Труффальдина, мы не можем не
убедиться в справедливости этих предположений.
«Любовь к трем Апельсинам» в этом отношении еще мало характерна.
При ее написании Гоцци был сравнительно плохо знаком со своими
«воинами», а потому не мог вполне развернуться. К тому же острота пародии не
позволяла создавать характеров, заставляя сосредоточиться на совершенно
иных моментах. Зато в «Вороне» все типические особенности проявляются
в полной мере. Первое, что бросается в глаза с самого начала этой пьесы,
это очень скромная роль, отведенная импровизации. В то время как в
регулярной комедии дель арте и отчасти в «Апельсинах» только намечались
основные линии развития сюжета, а содержание реплику давалось самими
актерами, здесь все первое действие, в котором большую роль играет
Панталоне, написано целиком, причем образ последнего богато наделен
бытовыми чертами, взятыми у толстого добряка-Дербеса, неизменно
исполнявшего эту маску во всех Гоцциевских пьесах. В дальнейшем, хотя отдельные
сцены и излагаются в форме сценария, т. е. простой канвы без указания
речей, они весьма немногочисленны и тонут в общей массе написанного
материала. Характерно, что наибольшую свободу в импровизации (но и то не
абсолютную) Гоцци дает маске Труффальдина, находившейся в опытных
руках самого антрепенера Сакки. По-видимому, старый актер,
воспитавшийся в благородных традициях своего искусства, не так-то легко поддавался
регламентации в форме навязываемых реплик, и Гоцци пришлось с этим
примириться. Вопрос этот почему-то обходится им абсолютным молчанием,
хотя всякие технические нововведения или, наоборот, возрождение
традиций охотно подвергались им обсуждению в предисловиях к театральным
сказкам.

Яков Блох. Карло Гоцци
887
Умаление импровизации, написанные роли комических персонажей,
наложили определенный отпечаток и на их внутреннее содержание. Перед
нами уже не абстрактные сущности, отвлеченные элементы театрального
действа, а добродушные плутоватые венецианцы и бергамцы, шутники и
остряки, которые не прочь побалагурить, но в то же время никогда не
теряют чувства собственного достоинства. Особенно велика эволюция,
проделанная Панталоне. Из одураченного старого любовника или простака он
превращается в одну из благороднейших фигур Гоцциевского театра,
наделенную чертами бесконечной, всепрощающей доброты и трезвого, здравого
смысла представителя среднего сословия. Если иногда ему и приходится
принимать участие в шутовских проделках своих товарищей, он делает это
всегда с большим чувством меры, и его комизм редко сходит на грань bas
comique, что зачастую случается с его партнерами. Где бы он ни находился,
при всяких обстоятельствах, он прежде всего чувствует себя Венецианцем и
умеет с удивительной простотой и благородством отстаивать свои
национальные традиции. Интересно отметить, что образ Панталоне, выведенный
в «Вороне», остается почти без всяких изменений на протяжении всех
десяти фьяб. Характер его совершенно не зависит от навязанной ему роли и от
того, носит ли он китайский, персидский или турецкий костюм. С какой-то
особенной любовью и старанием отделывает Гоцци мельчайшие детали
сцен, в которых он является активным персонажем. Видно, что прототип
этой маски был ему особенно близок и хорошо известен, а потому он мог с
такой точностью выдерживать рисунок роли в самых сложных и
неожиданных сценических комбинациях.
Судьбу Панталоне разделяют и другие использованные Гоцци
традиционные фигуры, с тою только разницею, что в их изображении он не проявляет
того единства, которое бросается в глаза в первой из них. Заставляя
Панталоне, Бригеллу и Труффальдина волей своего капризного дарования
превращаться попеременно то в министров фантастических королей, то в
адмиралов, охотников, канцлеров, начальников стражи, евнухов и даже диких
зверей, он считает возможным варьировать соответственно и их характеры,
сообразно с ролью, которую они играют в данной пьесе. Благодаря этому,
те же персонажи в различных пьесах существенно отличаются друг от друга.
Так, например, Тарталья в «Короле-Олене» превращается в трагического
героя, притом совершенно чуждого тому грубоватому комизму, который
ему обычно свойствен, а практичный бергамец Бригелла становится в
«Зеленой Птичке» мечтательным поэтом-прорицателем, любовником
гротескной карточной королевы.
Естественно, что направляя своих действующих лиц по тому пути,
который требовался сюжетом, и совершенно не считаясь с их театральной
сущностью, устанавливавшейся целыми поколениями актеров, Гоцци должен
был значительно сократить сцены с импровизациями, уделяя им общем строе
пьесы лишь второстепенную роль. Маски, сохранившие свои старые имена,
но на деле превратившиеся в характеры, подчас довольно сложные,
повторяли реплики, заранее для них придуманные автором, и только в сценах
драматически безразличных им предоставлялось свободно проявить свои
технические возможности, считаясь с основной канвой лишь постольку,
поскольку это требовалось принципом единства направляющей интриги.
Таким образом, идя от комедии дель арте, Гоцци совершенно
незаметно перешел к практике ей чуждой, к тому, что было выработано в недрах

888
Яков Блох. Карло Гоцци
народной бытовой комедии, заимствовавшей у своей младшей сестры
название ее масок, но влившей в них свое собственное содержание. Но вместе
с тем Гоцци не стал на путь бытового изображения жизни. Всем складом
своего характера и литературного вкуса он был этому чужд, а потому,
естественно, он просто перенес центр внимания с комической стороны на
трагическую. Как справедливо указывалось некоторыми критиками, маски у
Гоцци не слиты органически с действием, а являются все время в качестве
зрителей на сцене, отражающих как бы в кривом зеркале основную
интригу. Характерно, что сам Гоцци подчеркивал такую служебную роль своих
любимых персонажей: «Всякий знает, что итальянские маски, мною
искусственно возрожденные для развлечения той публики, которая их ценит по
заслугам, участвуют лишь в некоторых, но далеко не во всех моих
сценических произведениях, причем и в этих последних отведенная им роль самая
незначительная. Успех моих пьес обусловлен их строгой моралью и
сильными страстями, которые нашли себе поддержку в прекрасном исполнении
серьезных актеров».
Сводя воедино все сказанное и припоминая намеченные нами линии
развития итальянского театра, мы приходим к заключению, что
драматические сказки Гоцци примыкают теснейшим образом к традиции
новеллистических трагикомедий с той только разницей, что они вводят в
драматический обиход не реалистические сценки во вкусе Декамерона, а черпают
свой материал из богатой сокровищницы фантастических повествований.
Что же касается техники их написания, то здесь, при несомненном
влиянии импровизированной комедии, чувствуется сдвиг в сторону народного
театра, который к этому времени усвоил, себе очень многие характерные
особенности комедии дель арте, в частности широко пользовался именами
масок для подведения под них характеров, более или менее сходных.
Согласившись с такой точкой зрения, мы тем самым устраним еще
одно недоумение, неизбежно возникающее для всякого, кто знакомится с
Гоцци в более широком масштабе, чем это делают люди,
ограничивающиеся чтением фьяб. Дело в том, что эти последние составляют лишь
незначительную часть его театрального наследия, в состав которого входит большое
количество пьес, так называемого, «испанского репертуара»,
представляющих переработки и самостоятельные композиции в духе испанских драм.
Роль веселых театральных масок сужается здесь очень значительно, причем
обычно исследователи хотели видеть в этом влияние Теодоры Риччи,
любовь к которой заставляла Гоцци сочинять нарочито трагические
представления без всякой импровизации и, таким образом, в каждой пьесе
выдвигать ее на первый план. Значение Риччи для драматической деятельности
Гоцци, конечно, не подлежит никакому сомнению. В своих
«Воспоминаниях» он сам часто вполне откровенно это подчеркивает. Тем не менее, если
вглядеться в дело внимательнее, окажется, что никакого перелома в
творчестве Гоцци не произошло. Его испанский театр — результат определенной
эволюции, к которой он пришел полубессознательно, полусознательно,
стремясь с одной стороны поддержать традиции угасавшей
импровизированной комедии, с другой — не желая поступиться своими общими
литературными и театральными принципами. Этот рост, в котором даже
незаметно следов какой-либо внутренней борьбы, определенно виден уже в его
драматических сказках.

Яков Блох. Карло Гоцци
889
VII
Нам остается сказать еще несколько слов о «Бесполезных
Воспоминаниях», которые почти завершили собою литературную деятельность Гоцци.
Как уже указывалось выше, на них сравнительно меньше обращали
внимание, чем на его драматические сказки, пользуясь ими главным образом для
защиты и подкрепления тех или иных выставлявшихся тезисов, и самый
текст их до последнего времени оставался не переизданным. Такое
забвение вряд ли, однако, может быть чем-либо оправдано.
«Бесполезные Воспоминания» не принадлежат к типу тех интимных
мемуаров, которые пишутся для себя без всякой мысли о возможном
читателе. Напротив, по самому своему замыслу они рассчитаны на широкую
публику и хотя время от времени Гоцци считает необходимым подчеркнуть
их неинтересность и никчемность, легко заметить, что он в то же время
прилагает все усилия к тому, чтобы сделать их как можно более
занимательными. Благодаря этому далеко не всегда можно слепо доверять его
утверждениям, часто предвзятым и тенденциозным. Представляя все факты под
определенным уклоном, стараясь доказать, что им при всяких случаях жизни
руководили высокие нравственные принципы, он иногда, говоря об
окружающих, слишком сгущает краски, переходя в этом отношении границы
дозволенного и заменяя беспристрастное изложение резкими выпадами, в
которых слышится голос ущемленного самолюбия.
Любопытно, что в дополнении к «Чистосердечному рассуждению»,
предпосланному пьесе «La donna vendicativa disarmata daH'obbligazione»,
принадлежащей к испанскому периоду его творчества, Гоцци счел нужным
окончательно определить свою позицию по отношению к писаному и
импровизируемому репертуару, причем защита импровизации ставится им здесь уже
на новую почву — практического применения к бытовым условиям
итальянского театра. Для того, чтобы писаные пьесы исполнялись на сцене
подобающим образом, они должны были пройти сквозь сознание актера к его
сердцу, и если они не сделали первого пути, для них окажется закрытым и
второй. Между тем скудные заработки актеров, необходимость постоянно
обновлять репертуар и переезжать с места на место не позволяют им уделять
должное внимание каждой отдельной пьесе, благодаря чему представления
выходят вялыми, холодными и неинтересными. В этом отношении хороший
урок могут дать французские актеры, которые сумели усвоить себе
необходимую технику исполнения готовых пьес, всегда отлично знают свои роли
и никогда не рискуют сбиться стона. Театральные условия Франции не
требуют от актера такой напряженной работы, как это наблюдается в Италии
и, главное, дают им известную уверенность в завтрашнем дне, отсутствие
которой делает совершенно невозможным углубление в текст пьесы.
«Защита мною народного театра вовсе не означает, что я отвергаю
более изысканные жанры, которые, напротив, мне очень нравятся и которые
я очень хотел бы видеть в полном расцвете на славу моего народа и для
моего собственного развлечения. К сожалению, мне приходится
констатировать, что за отсутствием хороших пьес и известного направления в театре, а
также вследствие недостатков актеров и отсутствия должных наград, наши
театры приносят мало пользы и им мало покровительствуют».
При этом Гоцци дает любопытный проект возрождения в Италии
драмы. Пусть будет предоставлено народу развлекаться теми жанрами, кото-

890
Яков Блох. Карло Гоцци
рые ему всего более по душе, но вместе с тем необходимо, чтобы
государство создало своего рода «показательный» театр, собрав для этого труппу
первоклассных актеров и обеспечив их постоянным жалованием.
Одновременно должен быть объявлен конкурс на лучшие написанные трагедии и
комедии. Денежное поощрение всегда было великим стимулом для
итальянских писателей, и Гоцци не сомневается в том, что они охотно пойдут
навстречу этому начинанию. Пусть в Венеции будет открыто всего два
театра, один для импровизированной, другой для ученой комедии, и пусть во
главе последнего будет поставлен синьор Гольдони, человек заслуженный и
опытный в театральном деле, знающий условия итальянской сцены и
вместе с тем изучивший французский репертуар.
Таким образом Гоцци окончательно разрушает представление о нем, как
о фанатичном поборнике комедии дель арте, чуждом всяким иным формам
многосложного театрального искусства.
Несмотря на этот существенный недостаток, делающий
«Воспоминания» не всегда достоверным источником, книга эта остается одним из
любопытнейших литературных памятников итальянского XVIII века наряду с
мемуарами Гольдони и Казановы. За историей неудачной любви старого
чудака к взбалмошной, ветреной актрисе раскрывается яркая картина
блестящей, угарной жизни Венеции накануне ее упадка, целый мир актеров,
искателей приключений, адвокатов, судей, торговцев, ростовщиков, молодых
франтов, завсегдатаев театральных кулис, поэтов, сочиняющих стихи, сидя
в кофейной, уличных певцов и площадных рассказчиков, — создающий
пестрый, движущийся фон. С изумительным мастерством выводит Гоцци
фигуры странного, такого далекого от нас мира и дает почувствовать
бесконечное очарование этого «празднества вселенной, маскарада Италии».
Особенно хорошо изображает он быт и нравы актерской среды. Двадцать пять
лет, проведенных за кулисами театра, и тесная дружба с Сакки и его
товарищами наложили определенный отпечаток на всю его жизнь, и он охотно
возвращается к вопросам, связанным с ними. Главы, посвященные
характеристике итальянских актеров и особенно актрис, по тонкой
наблюдательности и глубине психологического анализа, дают исключительный по своей
полноте материал. С ни с чем несравнимой «презрительной нежностью»
повествует он об их привычках, обычаях, суевериях, об их жадности к
деньгам, соединенной почти с детской наивностью, о взаимных интригах,
ссорах и перебранках, в которых ему приходилось принимать участие,
рассказывает мелкие детали их повседневной жизни, их горести и радости, успехи
и неудачи. Насмешливое направление его ума, то «interno sempre risibile»,
которое, по собственному его признанию, составляет основу его характера,
дало ему возможность воспринимать все подмеченное без всякой злобы, с
какой-то мягкостью и всепрощением. Лишь когда речь заходит о его
отношениях к Риччи, он то и дело срывается с тона и обнаруживает глубокие
душевные раны, причиненные ему этой несчастной привязанностью.
Не менее ярко написаны встречающиеся в «Воспоминаниях» картины,
других кругов венецианского общества. Великолепно переданы в первой
части злоключения несчастной семьи Гоцци, поэтическая рассеянность
Гаспаро и безрезультатные попытки матери и невестки поправить
финансовое положение. Многие упрекали Гоцци в том, что он в этих главах
обнаружил свое бессердечие, беспощадно предав осмеянию самых близких ему
людей. Вряд ли, однако, такой упрек справедлив. Деспотизм матери и фан-

Яков Блох. Карло Гоцци
891
тастическая беспорядочность ее управления сыграли роковую роль в деле
уничтожения родовой семейной собственности, и Карло, видевший это
лучше других, вряд ли мог спокойно пройти мимо подобного факта. Если
даже в его рассказе и звучит подчас излишняя резкость, она вполне
оправдывается сопоставлением с тем, что пишет об этом же деле добродушный и
безответный Гаспаро, сходящийся с братом в оценке «женского царства».
В дальнейшем изложении встречаем новый ряд портретов — сухой
напыщенный щеголь Пьетро. Антонио Гратароль, погубивший себя и своих
близких из глупого тщеславия, всемогущая Екатерина Дольфин-Трон,
умная, тонкая интриганка, держащая в своих руках все нити управления
Республикой и способная из-за одного неосторожного слова уничтожить
какую угодно репутацию, сенаторы, члены высокого совета десяти,
генеральные интенданты и просто благородные дворяне. Все они так или иначе
связуются с основной интригой, расцвечивая ее яркими красками и
придавая повествованию особый, несколько приподнятый тон.
Но, конечно, центральный интерес «Бесполезных Воспоминаний»
лежит в фигуре их автора. Стародавний спор о том, кто такой Гоцци и каков
его взгляд на жизнь, может решаться только на их материале. Если даже,
как мы указывали, он не всегда достаточно искренен, стараясь истолковать
каждый шаг в свою, пользу, все же его книга остается единственным по
силе и значительности психологическим документом.
Добродушная ворчливость, сознание собственного достоинства и
безудержное желание поучать — вот основные черты, отмечающие образ Карло
Гоцци. С ранних лет предоставленный самому себе, обладая скрытным,
угрюмым характером, он мало сходился с людьми и за всю свою жизнь
приобрел только одного искреннего друга. Академики Гранеллески дали ему
прозвище Одинокого; Екатерина Трон при встречах называла его не иначе,
как «медведь», и, действительно, на окружающих он, по-видимому,
производил не очень приятное впечатление, особенно благодаря своей природной
раздражительности. Тем не менее он способен был принимать очень
близко к сердцу чужое несчастье и от души готов был помочь ближнему, даже
если эта помощь стоила ему немалых усилий. Это свойство его характера
привлекало к нему очень многих, особенно актеров, которым он
протежировал. Он охотно брал на себя роль посредника в их финансовых делах с
антрепризой, устраивал их домашние дела, сопровождал актрис в театр или
общественное собрание, провожал их домой, ссужал деньгами, поскольку ему
позволяли его скудные средства — словом, был для всех другом и
покровителем.
Но постоянно окруженный льстивой толпой комедиантов,
заискивавших перед ним, потому что он обладал даром устраивать им своими
пьесами полные сборы, Гоцци продолжал, как и в дни пребывания в академии
Гранеллески, оставаться тем же одиноким и замкнутым. Его попытка
сблизиться с Риччи, перед которой он готов был раскрыть всю свою душу,
окончилась, неудачей. Актриса не поняла душевного порыва стареющего поэта и
увидела в его страданиях лишь ревность отвергнутого любовника. Гоцци
окончательно замкнулся в самом себе. Рассказывая согражданам повесть своей
жизни, он с грустной усмешкой касается этих горьких страниц
разочарования, которые должны, по его словам, служить надежным уроком для
всякого, кто вздумает увлечься актрисой и, несмотря на намеренно
безразличный тон, видимо снова переживает всю горечь обиды.

892
Яков Блох. Карло Гоцци
Литературные распри тоже нашли себе отражение в «Воспоминаниях»,
но при всей их важности не они играют для Гоцци главную роль. С
неподражаемым юмором изображает он академию Гранеллески с ее шутейшим
председателем и пламенным преклонением перед высокими образцами
старины и передает отдельные моменты своей борьбы с «аббатом Кьяри и
синьором Гольдони»; но он быстро проходит мимо всех этих событий,
создавших ему славу, чтобы окунуться в милый его сердцу круг актерских
интересов, где все так красиво, ярко и красочно при свете рампы, но так
убого-примитивно, лживо и не искренно при свете его критического ума.
Большие споры вызывала и продолжает вызывать глава о «неприятных
случаях», помещенная в начале третьей части. Мюссе и Шаль
воспользовались ею для того, чтобы охарактеризовать Гоцци фантастом, чуть ли не
духовидцем. Забавное нафомождение неприятностей, преподнесенное в форме
полусерьезного, полукомического рассказа, действительно создает
несколько необычное впечатление среди отчетов о судебных процессах и перипетиях
истории, вызванной Гратаролем, но вряд ли здесь имелась в виду та
фантастика, о которой говорят слишком ярые поклонники нашего автора. Старый
поэт, оглядываясь на прожитую жизнь, вспоминает, взяв прежний
ворчливый тон, неудачи, которые ему посылала судьба, вспоминает о них,
перемешивая серьезное и смешное, трагическое и комическое. Конечно, в этом
есть известная поза, желание позабавить читателя, но совсем в ином духе,
чем это выходит в толковании Мюссе.
Таковы главные моменты, которые следует отметить в «Бесполезных
Воспоминаниях». Читатель может теперь сам судить, какой из приведенных
взглядов является более правильным, и Гоцци сам красноречивее сможет
все это рассказать, чем какие угодно его истолкователи, подобно тому, как
он сумел рассказать свои волшебные сказки «тихо дремлющей Венеции,
убаюканной своими волнами и тенью своего славного прошлого».
25.XII.1919

ПЕРСОНАЖИ
,- ИТАЛЬЯНСКОЙ КОМЕДИИ МАСОК
в рисунках Мориса Санда
Vif«.,
.La Go
medi-ь:

Арлекино (Harliquino)
Арлеццино (Arlecchino)
Арлекин (Arlequin)
Тривелино (Trivelino)
Пульчинелла (Pulcinella)
Пульчинело (Pulcinelo)
Полличиньелла (Polichinella)
Полишинель (Polichinelle)
Мео-Патакка (Meo-Patacca)
Балерина (La Ballerina).
Капитан Спавенто
(La Capitan Spavento)
Капитан Спеццафер
(La Capitan Spezzafer).
Жангурголо (Giangurgolo)
Коломбина (Colombine)
Арлекина (Arlequine)
Каролина (Caroline)
Пальяццио (Pagliaccio)
Педролино (Pedrolino)
Пеппе-Наппа (Peppe-Nappa)
Пьеро (Pierrot)
Орацио (Orazio)
Оттавио (Ottavio)
Лелио (Lelio)
Леандр (Leandre)
Панталоне (Pantalon)
Балоардо (Baloardo)
Бисцельезе (Biscegliese)
Кассандр (Cassandre)
Кантатриса (Cantatrice)
Руззант (Ruzzante)
Стентерелло (Stenterello)
Менего (Menego)
Джандуя (Gianduja)
Фиоринетта (Fiorinetta)
Изабелла (Isabella)
Сильвия (Silvia)
Бригелла (Brighella)
Бельтрам (Beltram)
Скапино (Scapino)
Меццетин (Mezzetin)
Нарцисино (Narcisino)
Скарамучча (Scaramuccia)
Пасквариелло (Pasquariello)
Ковиелло(СоУ1е11о)
Фрителлино (Fritellino)
Табарин (Tabarin)
Тарталья (Tartaglia)
Нотариус
Аптекарь

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 895
АРЛЕКИНО (HARLEQUINO)
Впервые Арлекино назвался великий итальянский комик XVI в. — Симон из
Болоньи, которого пригласил в свою труппу сам Фламинио Скала. Но чаще итальянцы
называют своего любимца Арлекин (Harleqion). Иногда в литературе появляется
ошибочная версия, якобы этимологически Арлекин восходит к имени Геркулес
(Hercules). Но имя ему дала похоже звучащая водоплавающая птица.
Самыми известными исполнителями роли Арлекина были Фремери (в 1624 г.), Бе-
лотти (в 1625), Джироламо Францеско (в 1630), Астори из Венеции (в 1720), Бертоли
(в 1730), Игнацио Касанова из Болоньи (в 1734).

896 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
АРЛЕЦЦИНО (ARLECCHINO)
Оттенков характера Арлекина столько же, сколько вариантов его имени.
Например, в Италии его называют и Арлеццино (Arlecchino), и Арлицино (Arlichino), и Ар-
лсцино (Arlechino). Арлеццино — простак из числа дзанни, веселых слуг,
обманывающих своих господ.
Арлекин в исполнении Доменико так объяснял Цинтио происхождение своего
имени: «Я Арлеццино Сбруфаделли. Сбруфаделль был столь великим мясником, что
Нерон ел только его свиные колбасы, и больше ничьи. Сбруфаделль родил Фрегоко-
1Я, великого Капитана. Он же женился на мадемуазель Гастаньи, у которой был столь
решительный темперамент, что она разрешилась мной через два дня после свадьбы.
Мой отец был в восторге, который, однако, длился недолго — и все из-за
крючкотворства полиции. Встречая на большой дороге аристократа, мой отец не упускал
случая снять с него шляпу. Если же встреча происходила ночью, то помогал снять и
плаш. Полиции показалась подозрительной неумеренная вежливость моего отца, и
ему грозил арест. Но отец не стал его дожидаться, схватил меня, со всеми моими
пеленками, и бросил в котелок, а остальную движимость — в корзину, и убежал из
города, погоняя перед собой осла, несшего все его пожитки и наследника в придачу. Отец
при этом часто стегал животное и приговаривал: «Ар! Ар!», — что на ослином языке
значит: «Поторапливайся! Поторапливайся!» Вдруг мой отец увидел человека,
который следовал за ним, а человек понял, что его заметили, и спрятался за кустом, сев на
корточки. Отец, решив, что за ним следят, чтобы неожиданно выйти из укрытия, стал
еше усерднее стегать осла, приговаривая: «Поторапливайся! На корточках!
Поторапливайся! На корточках!», — что по-итальянски звучит, как «Аг! le chin, Ar! le chin». Он
так часто повторял эти слова, что назвал меня Арлекином.
В труппе Желози, существовавшей с 1578 по 1604 г., слуг обычно именовали Пед-
ролино, Бураттино и Арлеццино. Арлеццино, например, мог быть слугой Орацио и
Изабеллы.
Ухаживая за женщинами, Арлеццино попадает в смешные ситуации. Его колотит
вдова, обнаружившая на своем неверном любовнике, кроме своего, еще два платья,
принадлежащие другим женщинам. От такого количества одежды Арлекин,
жалующийся на усталость и худобу, раздувается и становится похожим на слона.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 897

898 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 899
АРЛЕКИН (ARLEQUIN).
Само имя «Арлекин» — происходит от уменьшительно-ласкательного названия
водной птицы крохаль, именуемой французами «арль». Впрочем, Арлекин — родом
из Италии, и вторым рождением обязан величайшему актеру XVII столетия,
блиставшему при дворе Людовика XIV, — Доменико Бьянколелли, который в корне
переосмыслил этот характер, наделив его хитростью и смекалкой. На его основе появляется
Труфальдино.
Арлекина Арлекином чаще называли в Испании и Франции. Но и итальянец Би-
готтини написал комедию «Сумасбродное остроумие Арлекина», в которой в 1777
году сам исполнил главную роль. Гримм так отозвался о его игре: «У юного Арлекина,
примерно шестидесяти лет, Сью Биготтини, не было ни остроумия актера, которого
он заменял, ни его грации; не было ни утонченности, ни даже простодушия первого;
тем не менее, его превращения были неподражаемы и разнообразны, а его движения,
не обладая пластикой, присущей грациозным жестам Карл и на, были чрезвычайно
точны и изящны. Никто не может сравниться с ним в стремительности, с которой он
менял костюмы и маски; но это был тот тип совершенства, который не может долго
занимать наше воображение. Остроумие, ты одно бесконечно разнообразно; грация,
лишь твое очарование никогда не надоедает».

900 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ТРИВЕЛИНО (TRIVELINO)
Под другим именем и в другом костюме, бывшем у него до Доменико, Тривели-
но — все тот же Арлекин. Вместо симметрично расположенных ромбов, мы видим на
его одежде маленькие треугольники и хаотично разбросанные изображения солнца и
луны. Он носит мягкую шляпу с заячьим хвостиком, но не носит с собой дубины. Его
имя можно перевести «ходящий в лохмотьях», — возможно, до XVI века это было
основное и исконное имя Арлекина.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 901
ПУЛЬЧИНЕЛО (PULCINELO)
Полишинель — герой который встречается по всей Европе, но под разными
именами. Итальянский Пульчинелло, грубый и глуповатый, считается дальним
родственником Макка, в то время как остроумный неаполитанский Поличинелла произошел,
видимо, от Букко. Последний породил все европейские разновидности этого
персонажа. В Англии его называют Панч — сокращенное от Панчинелло, а также Джек
Пудинг, в Германии он известен как Гансвурст (Ганс Колбаса) и Пульцинелла; в
Голландии — как Тонеелгек; в Испании — Дон Гристоваль Пуличинела.

902 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ПУЛЬЧИНЕЛЛА (PULCINELLA)
Пульчинелла — один из итальянских вариантов Полишинеля, известного со
времен ателланы, в которой ему соответствовал Макк — мим, одетый в белое. В XVI веке
Пульчинелла возродился в Неаполе, его превосходно играл глава труппы Сильвио
Фиорелио, выступавший под псевдонимом Капитан Матаморос, а затем он доверил
исполнение этой роли Андреа Кальцезу (чье сценической имя звучало как Циуццио)
в совершенстве имитировавшему акцент и манеры крестьян Акерры, что рядом с
Неаполем.
Со времен Андреа Кальцеза костюм Пульчинеллы, хотя и знал множество
вариантов, мало изменился. Пулличиньелло (Pulliciniello) — это имя было распространено
еще в начале XVII в. носил широкую белую блузу без воротника, но с кожаным
поясом примерно на талии, на котором висели деревянная сабля и женская сумочка.
Кроме того, на нем были широкие гофрированные брюки и кожаные туфли. А
большой белый лоскут с зеленой вышивкой служил ему в качестве теплого плаща. Он
выходил на сцену в черной полумаске с длинными усами, на голове же его красовались
облегающая голову белая шапочка и огромная серая шляпа времен Луи XI.
В середине XVII в. в Комедии-Итальяна (Comédie-Italienne) в Париже костюм
Пульчинеллы неожиданно изменился. Он состоял теперь из камзола и брюк красно-
желтого цвета. В 1697 г. Микеланджело да Фракассано добавил к костюму два горба и
серую фетровую шляпу, украшенную двумя петушиными перьями — в результате
получился чисто ярмарочный Полишинель. Именно в таком виде его изобразил Ватто.
В начале XVIII в. итальянский Пульчинелла испытал французское влияние. Коле-
сон, которого радушно принимали в театрах Флоренции, Венеции, Венеции, Милана
и Парижа, представлял Пульчинелло в рубахе, раздувшейся от гигантского живота и
застегнутой на все пуговицы. Он выступал в черной полумаске с торчащим носом,
покрытом бородавками.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 903
ä&s»lk

904 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 905
ПОЛЛИЧИНЬЕЛЛА (POLLICINIELLA)
Полличиньелла, как его называли неаполитанцы, носил короткую, но очень
широкую блузу, с поясом или без него, рукава были перетянуты у запястья, штанины — у
щиколоток; в белых туфлях с крепкой подошвой. Он не любил воротников, а у его
черной полумаски не было бороды. Он выходил на сцену в черной или серой
конусообразной шляпе без полей. И если приходилось переодеться, то в первую очередь
менял свою фетровую шляпу на другую — из того же белого батиста, что и его куртка, но
очень высокую, необычной формы, отороченную розовыми лентами. Длинный
орлиный нос на черной полумаске украшался бородавкой, а щеки — глубокими
морщинами, — все это означало, что Полличиньелла родился отнюдь не вчера. Характером он
значительно отличался от французского Полишинеля и английского Панча. Ведь это
был паяц, шутник и насмешник, но не злой. Словом, он походил на неаполитанского
буржуа. У него была даже собственная сцена в Сан-Карлино, где блистали такие
актеры, как Целези Балли и Томазо Фабиони в 1800 г., Лючио Бибио в 1803, Самерано —
в 1805 и др. Одного прославленного Пульчинеллу здесь приветствовали
аплодисментами целых 25 лет.

906 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ПОЛИШИНЕЛЬ (POLICHINELLE)
Полишинель простонародный философ и резонер французской сцены,
неистощимый оратор, невозмутимый философ, бесстрашный логик, моралист,
пересыпающий свою речь практическими советами; непогрешимый теолог и
проницательный политик.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 907
КАПИТАН СПЕЦЦАФЕР (LA CAPITAN SPEZZAFER).
Капитан Спеццафер изначально носил костюм придворного времен Генри IV,
появляясь в круглой шляпе с перьями, с бородой и усами, в гофрированном воротнике,
камзоле времен Возрождения и широких по моде штанах. Но в 1668 году он изменил
стиль одежды. Благодаря своей манере поднимать вверх меч, подвешенный обычно
на широком кожаном поясе, он стал походить на Криспина — слугу из французской
комедии. Однако Капитан предпочитал другой цвет одежды, нежели Криспин,
ходивший с головы до пят в черном бархате, — он, то есть Спеццафер, облачался в плотный
ярко желтый шелк. Его одежда была скроена по недавней военной моде — времен
Людовика XIII. Он носил усы и серую изогнутую шляпу, увенчанную пером.

908 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 909
МЕО-ПАТАККА (МЕО-РАТАССА)
У жителей римского квартала Трастевере, что на правом берегу Тибра, было два
любимых героя из рода Полишинеля — Мео-Патакка, а также его верный спутник —
Марко-Пепе. Костюмы героев были почти одинаковыми. Мео-Патакка — исконный
житель Трастевере. Подобно Пульчинелле, он дальний родственник Макка,
заимствовавший у него и остроумие, и надменность. Он не терпит, когда с ним не
соглашаются, и его главный аргумент — дубина. Причем он прибегает к нему не иначе, как
положив противника на обе лопатки. Впрочем, у него красивые карие глаза, смуглая
кожа и чуть утрированный римский профиль. Возможно, в нем течет кровь самого
Нерона. Говорит же он на римском диалекте, опуская окончания инфинитивов,
добавляя ненужные окончания «н» и переставляя буквы в словах. Например, вместо
«глория», он скажет «гролия». Однако Джузеппе Бернери посвятил ему целую поэму
из 12 песен, написанную на распространенном в Риме диалекте. Она вышла в свет в
1685 году и вскоре была забыта. Но Бартоломео Пинелли в 1823 году воскресил ее
своими иллюстрациями.
Пинелли изобразил Мео-Патакку с волосами, плотно забранными сзади в
своеобразную сетку и голой шеей, хотя на его плечах и лежит шарф, завязанный на груди
широким бантом. На его широком поясе некогда висел кинжал, но теперь оружие под
запретом, и герой вооружен только дубиной. Жилет с рукавами застегнут сбоку на
пуговицы. Брюки, как носили во времена Бернери, доходят лишь до колена.

910 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
БАЛЕРИНА (LA BALLERINA).
Искусство танца неотделимо от театрального искусства, а особенно от пантомимы.
Но изначально оно было чисто мужским, и даже воинским. Ксенофонт сообщает, что
народные празднества были установлены после победоносного возращения греческих
войск, помогавших Киру в войне против Артоксеркса. В частности, Ксенофонт
повествует, что первыми грозными танцорами на одном из празднеств были вооруженные
фракийцы, затем жители Мисии и Аркадии; наконец, появились две элегантно
одетые женщины, одна из них, со шитом в руке, исполняла древнегреческий воинский
танец пиррихий; другая — ариан, при этом она так плавно махала платком и
двигалась столь легко и грациозно, что заслужила восторг зрителей и всеобщие
аплодисменты. Кроме того, среди древних танцоров были и имитировавшие движения
животных. А также танцующие актеры, о которых упоминает Плиний.
Эти два типа танца, то есть выросший из подражания животным и фарсовый,
ставший составной частью итальянской комедии масок, встречаются и в эпоху
Ренессанса. В облагороженном виде мы узнаем фарсовый танец в поступи балерины.
Позже в Италии сложилась традиция, в соответствии с которой актриса на сцене
должна непременно танцевать.
Одной из самых известных балерин была Гертруда Бун (Gertrude Boon),
прозванная — по манере танцевать — Прелестной Вертушкой (la belle Tourneuse) и
блиставшая в театре, устроенном на ярмарке Сен-Жерма. Она была молода, красива, а,
исполняя свои замысловатые па, поражала удивительной грацией.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 911

912 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 913
КАПИТАН
— Ба! Вы не узнаете меня. Да это же я, Капитан Спавенто. Итальянцы трепещут
при одном упоминании обо мне. Испанцы чтят меня как Матамороса, а на французов
я наводил ужас под именем Фракасс. Все меня любят, но все меня и боятся.
Капитан, с усами, как у кота, или даже тигра, с огромным гофрированным
воротником и шляпой с перьями родился, как считают одни, на берегах Гвадалкивира, а
как другие — на брегах реки Гаронн, но одно верно — он жил уже при Цезаре и целые
армии бежали от его меча. От любви к нему сходили с ума богини, он обхитрил самого
Марса. Он отъявленный хвастун и лгунишка, и может надуть даже самого себя.
Отважный воин и любовник, Капитан стал любимым персонажем
импровизационных спектаклей и авторских пьес XVI — XVII вв. Например, в 1646 г. о нем, то есть
о капитане Матаморе, написал стихотворную пьесу Скаррон. В новое время его
родиной стала Испания, откуда он проник на итальянскую сцену, появляясь на ней в
маске с грандиозным носом и ужасающими усами, а затем и на сцену Франции,
сохраняя при этом звучные испанские имена, такие как Капитан Куэрно де Коназан
или Капитан Эскобомбардон дела Париротонда.
В XVII в. он завоевал сцену Германии, назвавшись Хоррибиликрибрифакс. Этот
герой был списан с миланского Капитана Спавенто, весьма похожего на кастильского
Матамороса и французского Капитана Фракасса.
Знаменитый Калло в серии рисунков «Маленькие балеруны» сделал несколько
набросков итальянских Капитанов XVI в., среди них и Капитан Тал ья-Кантон и, в
облегающем балеро, гигантской шляпе с плюмажем и башмаках, годных разве что для ар-
теллеристов; и Капитан Церемония, оправдывающий свое имя тем, что стоит,
выставив ножку и церемонно склонившись к сеньоре Лавинии (Диане Понти), на которую
пускает из-под маски страстные взгляды.
В середине XVIII в. Капитан представал на сцене в одежде простого солдата под
именем, например, Калабриана, который, подобно Матаморосу, был ярым
поклонником женщин, но был и ревнив, ища под юбкой каждой издам соперника.
Лгунишка, он однажды голодал четыре дня из страха, что дама откажет ему во взаимности.
Позже он становится прожорлив, как Гаргантюа, а также глуп и тщеславен, словом,
превращается в смесь Матамороса, Пьеро и Гаргантюа.
КАПИТАН СПАВЕНТО (LA CAPITAN SPAVENTO)
Под этим именем Капитана, великого искателя приключений, знали итальянцы.
Замечательным исполнителем этой роли был Франциско Андрейни, написавшей
позже пьесу о нем.
А в одной из пьес Жерарди Капитан Спавенто решает купить нижнее белье. «Говорят,
вы не носите рубашку», — возражает ему Арлекин. «Когда-то у меня был такой
обычай, — отвечает Капитан, — все дело в том, что меня однажды так разъярили, что волосы
стали дыбом по всему моему телу и искололи рубашку со всех сторон. Дыр получилось
так много, что рубашка вполне сошла бы за дуршлаг, если бы он вдруг кому-нибудь
понадобился. Но теперь мой нрав смягчился, и я ношу нижнее белье, как и все».
В середине XVIII в. итальянский Капитан стал одеваться как военные того
времени: в треуголке; с длинными волосами, заплетенным сзади в косицу; в жилете и
брюках воинского покроя. Лишь задранный вверх меч делает его слегка похожим на его
свирепых предков.

914 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 915
ЖАНГУРГОЛО (GIANGURGOLO)
Жители итальянского полуострова Калабрия Капитана называли Жангурголо.
Подобно Матаморосу, он страстный поклонник прекрасного пола. Но он напуган
женщинами и пребывает в постоянном страхе, как бы ни обнаружить под нижней юбкой
дамы мужчину. И все-таки его великий меч и военная поступь всегда при нем. Он,
как и архаический тип Капитана, хвастун и невиданный лгунишка, к тому же страдает
зверским аппетитом. И все же он проголодал четыре дня, изнывая от страха, как бы
дама не отказала ему в своей благосклонности. Чтобы прокормить себя, он вынужден
воровать, ибо у него нет за душой ни фартинга. Он рыщет вдоль прилавков торговцев
макаронами и, поднимая вверх свой громадный картонный нос, бывает сыт одним
запахом яств. В случае удачи, он запускает руку в чужие запасы. У него не живот, а
бездонная пропасть. Кроме того, он глуп, тщеславен и представляется господином из
Сицилии.
Он безумно боится стражей порядка, ведь его совесть нечиста. При их
приближении, не взирая на свой титул, благородное происхождение и грозное оружие, он
съеживается так, что может юркнуть хоть в крысиную нору. Он носит высокую
остроконечную фетровую шляпу, рапиру, ярко красный камзол с рукавами в тон штанов, то
есть бледно-желтые в красную полоску. Франциско Фисорони (в своей диссертации,
посвященной комическому театру) приводит репродукцию древнего мима,
вырезанного на ониксе, причем найденный им мим очень похож на Жангурголо, как своим
колпаком, так и длинным носом, и нескладной осанкой.

916 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 917
КОЛОМБИНА (COLOMBINE)
Одной из самых известных итальянских исполнительниц роли субретки
(Коломбина — одна из ее разновидностей) в Париже стала Ипполита де ла Тюд (Hippolyte de
la Tude), дебютировавшая 8 января 1736 г. и добившаяся известности под именем
Олайрон. Свое первое выступление актриса вспоминает так: «Меня приняли в дом
моей благодетельницы, где меня прослушал Дешайес, актер Театра итальянской
комедии. Он остался доволен мной и представил своим коллегам. Меня приняли в театр
и дали роль для разучивания. Состоялся мой дебют. Я впервые ступила на сцену
прежде, чем мне успело исполниться двенадцать лет.
Аплодисменты, которые я заслужила, примирили мою мать с избранной
профессией. Мне дали наставников, учивших меня письму, танцу, музыке и итальянскому
языку. Мое прилежание, рвение и память поразили моих учителей. Я с жадностью все
поглошала и удерживала в памяти. Но моя чрезвычайная юность, малый рост,
недостаток покровителей, а также страх Томассина, как бы мой талант не повредил его
дочерям, которые сами еще не встали на ноги, — привели к тому, что в конце года я
была вынуждена искать свое счастье где-нибудь в другом месте. Меня пригласили в
труппу Роуена, где я исполняла все роли, подходящие для моего возраста, пела и
танцевала. Я страстно желала играть в комедиях, и ничто не могло отвлечь меня от этой
мечты».

918 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
АРЛЕКИНА (ARLEQUINE)
Впервые Коломбина появилась в костюме Арлекина на сцене Театра итальянской
комедии в 1695 г. Затем подобный наряд стал неотъемлемой частью ярмарочных
представлений. Коломбина представала в платье Арлекина в фарсах и пантомимах.
Впрочем, она очень часто меняла наряды, одеваясь то служанкой, то шевалье, то
маленькой девочкой, то адвокатом, то врачом, то, наконец, женой Арлекина,
позаимствовавшей у него маску и костюм. В пьесах Жерарди она закалывала волосы высоким
гребнем, а костюм ее мало отличался от платья ее госпожи — разве что маленьким
передничком, указывающим на роль субретки.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 919
ОТТАВИО (OTTAVIO)
С 1660 по 1667 гг. в Париже в амплуа второго любовника блистал Андре Занотти,
известный как Оттавио, с этого времени его имя стало нарицательным.

920 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
V ·;) ανΛΛ

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 921
КАРОЛИНА (CAROLINE)
Сценическое имя Каролина принадлежало Анне Веронезе, впервые сыгравшей
роль субретки 6 мая 1744 г. Актриса родилась в Венеции, отец ее, Карло Веронезе,
тоже был актером, исполнявшим роль Панталоне. Так что оба они, отец и дочь,
выступали в комедии «Двойной брак Арлекина». Отцу было 42 года, дочери едва
исполнилось 14. Они завоевали публику и утопали в аплодисментах. Красота и талант
Каролины возрастали день ото дня. Долгое время она не знала равных себе на сцене. Мода на
нее была чрезвычайной. И мы смеем полагать, что дело не только в красоте и
молодости, но в чем-то большем, ведь ей посвящалось множество пьес, написанных именно
для нее. Анна Веронезе уехала из Франции примерно в 1750 году, а в 1751 — 1752 годах
она продолжала играть под именем Каролины в пьесах Гольдони, но уже в Венеции.
Те же роли исполняла и Камилла, которая покинула труппу и поступила к Сакки, где
до 1769 года с успехом играла в пьесах Карло Гоцци.

922 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ПАЛЬЯЦЦИО (PAGLIACCIO)
Пальяццио (букв, «ломаная солома»), сорвиголова, разновидность Пьеро,
впервые появился в труппе Жана Ганасса, которая в 1570 году гастролировала по Италии,
Франции и Испании. Одеянием он похож на Пульчинелло, характером — нет.
Предшественник Пальяццио — Бажьяццио, вариация — Пальясс. Сальвадор Роза,
серьезно интересовавшийся театром и театральным костюмом, оставил следующую запись:
«Пальяццио одет в складчатую накидку неимоверной ширины, застегнутую на
гигантские пуговицы; его мягкая белая шляпа легко принимает любые формы, он носит
маску, а лицо его обсыпано мукой. Он туп, легкомыслен и неуклюж; любит
подталкивать ближних к необдуманной смелости, сам же остается невероятным трусом. У него
хорошо получается лишь без конца спотыкаться, при этом он хватается за своего
престарелого господина, рискуя повалить его на землю, а тот вынужден его
поддерживать». Пальяццио — тупой лакей и площадной шутник. Подобно английскому
клоуну, он часто грубо пародирует жесты и движения других мимов, за что, к великой
радости публики, получает непрестанные тумаки.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 923

924 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 925
ПЕДРОЛИНО (PEDROLINO)
Педролино и Пьеро — это один и тот же персонаж. Под именем Пьеро он, лакей,
появляется на итальянской сцене в 1574 году в комедии «Кристоф молит Гастеллет-
ти». Если же говорить о труппе Желози, то с 1578 по 1604 год включительно наивных
лакеев играли актеры с амплуа Педролино, Бураттино или Арлекино. Характер
Педролино очень сложен — но более всего он похож на французского Пьеро. Его
отличительной чертой становится честность. В пятидесяти сценариях Фламино Скала он
почти всегда является счастливым возлюбленным субретки Францешины, которой,
однако, ничто не мешает быть благосклонной к возвышенным воздыханиям
Панталоне и волокитству Арлекино и Бураттино. Иногда Педролино предстает мужем
Францешины — тогда ему выпадает роль Сганареля, которого предает жена. Обнаружив
измену, он осыпает ее упреками, но заканчивают свою грозную тираду тем, что
признает себя самого виновным во всем и просит у нее прощения, которого добивается с
большим трудом.
В другом типе сюжета он становится лакеем кокетки Фламинии и не желает
доставлять любовные письма своей госпожи ее возлюбленному Орацио. Фламиния и
Орацио оскорбляют его, обвиняя в жульничестве. Педролино в дикой ярости, он
бросается на грудь Арлекина и горько оплакивает утрату доброй репутации.

926 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
/χ

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 927
ПЕППЕ-НАППА (PEPPE-NAPPA)
Пеппе-Наппа — сицилийский вариант французского Пьеро. Во всем, кроме
одежды, он похож на Жиля, который, как на картине Ватто, одет в белую фланель, в то
время как Пеппе-Наппа носит бледно-голубой костюм. Он очень бледен, хотя и не
посыпает лицо мукой. Подобно Жилю, он носит белую, плотно прилегающую к
голове шапочку с белой или серой шляпой и туфли из белой кожи. Он чрезвычайно
подвижен и все время пританцовывает и подпрыгивает. Невозможно не запомнить его
выразительное бледное лицо и глаза. Он энергично жестикулирует, а движения его
мягки и пластичны, так что, падая, он превращается в ворох одежды, который,
кажется, никогда и не был человеком с плотью и кровью.
Почти всегда он предстает в роли слуги, например Барона (сицилийского
старика), на которого он обрушивает свою неистощимую глупость. Но самым тяжким
грехом Пеппе-Наппы является обжорство. Если ему не удается съесть лакомый кусок, он
будет ходить и вдыхать аромат пищи, наслаждаясь им как шедевром парфюмерного
искусства.

928 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ПЬЕРО (PIERROT)
В 1816 году Бертранд основал Театр Канатоходцев (Theatre des Funambules), в
котором выступали дрессированные собаки и танцоры на канате, ставились фарсы и
пантомимы. Главным актером театра был Феликс Чариньи, который исполнял роли
Жилей под именем Пьеро. В 1830 году Funambules преобразовали в театр пантомимы
и водевилей. Выдающимся атером этого театра стал Жан-Батист Дебуро (1796 —
1846), в течение пятнадцати лет неизменно собиравший всех любителей итальянского
и старофранцузского театра. Изо всех жанров итальянской комедии он предпочитал
пантомиму, поэтому амплуа Пьеро было полностью переосмыслено. Дебуро изменил
его столь же решительно, как Доменико — характер Арлекина. Пьеро представал то
добрым и великодушным, а вовсе не никчемным; то оказывался вором, предателем, а
иногда и скупцом; он являлся то трусливым, то отважным, но почти всегда — бедным.
Впрочем, его неискоренимыми пороками остались лень и обжорство.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 929
ЛЕЛИО (LELIO)
Лелио — классический вариант комического любовника. Исполнявший эту роль
актер должен быть наделен от природы стройной фигурой, красивым лицом,
приятным голосом и изящными манерами великосветского льва.

930 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 931
ОРАЦИО (ORAZIO)
Под именем Орацио (Горацио) прославился талантливый итальянский актер
Марко Романьези, выступавший в амплуа первого любовника. Он приехал во Францию
примерно в 1645 вместе со своей женой Бригидой Бьянчи (Аурелией). Лоре
вспоминал, что во время одного из спектаклей 1659 года муж Аурелии просто творил чудеса.
Одетый по последней моде, Орацио носил косицу и эспаньолку, точнее бородку,
подстриженную по особой моде, изобретенной королем Людовиком XIII в 1643 году. По
прихоти короля все придворные должны были стричь бороды именно на сей манер.
По этому поводу были написаны злые памфлеты, но Орацио, пренебрегая
возможными насмешками, носил эспаньолку. Его длинные локоны были собраны сзади в
косицу каденетт, названную так в честь Кадене де Луйне, обладателя самых красивых
локонов, какие только можно себе вообразить, схваченных сзади цветной ленточкой.
Эта прическа была в моде уже несколько лет и считалась признаком хорошего вкуса,
так же, как и большая фетровая шляпа, украшенная белым плюмажем, то есть
перьями. Орацио представал в камзоле бледно-зеленого цвета, считавшегося признаком
изысканного вкуса, брюках до колена из белого атласа, с серебряной каймой,
украшенных лентами, завязанными в узел на том самом месте, где прежде носили
подвязки, которые ныне вышли из моды; в шелковых чулках и туфлях с большими бледно-
зелеными розочками. Рапиру он носил на белой перевязи, украшенной серебром. Он
опирался на трость и был завит, напомажен и надушен. Таков был Орацио,
стремившийся взять приступом сердце Аурелии или Изабеллы, и как всякий служитель
любви, отказавшийся от курения. Несмотря на столь пристальное внимание к
собственной персоне и женоподобную внешность, Орацио был одинаково опасен как для
соперников, так и для дам, пленивших его взоры. Его, как и Дон Жуана, никто не мог
испугать и отвратить от рискованных предприятий: ни отцы, ни учителя, мужья, ни
даже братья его возлюбленных. Соперников он поражал мечом, их слуг — ударом по
голове, а сердца дам завоевывал сладкой, как мед, лестью. Это был джентльмен,
одетый по последней моде и знавший жизнь лишь со стороны сладостных излишеств,
таких, как наряды, лошади, дуэли и женщины. Он отказывается от руки Аурелии, чтобы
припасть к стопам Изабеллы, а если ему на глаза попадаются их служанки, Беатриса
или Диамантина, он забывает о прежней страсти и предается новому увлечению, не
стесняясь соперничества с собственным лакеем. Он прожигает жизнь и деньги, он
храбр до безрассудства, и соперники отступают перед ним. Но он больше, чем
любовник, ибо обладает поразительным мужеством. Это действительно герой, чей девиз:
«Иди к цели и не бойся последствий».

932 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
БАЛОАРДО (BALOARDO)
Доктор Балоардо так же, как и Панталоне, комический старик. В привычном для
XIX столетия виде Доктор появился в 1560г., когда его сыграл Лучио Буркиелла. Этот
старик, кажется, весьма образован, обычно он юрист, реже — врач. Доктор Грациано
или Балоардо Грациан родом из Болоньи. Он член Академии делла Круска, философ,
астроном, грамматик, ритор, каббалист и дипломат. Он может говорить на любую тему.
Впрочем, хотя он учился всему этому безмерно долго, знания его равны нулю, что не
мешает ему сыпать латинскими изречениями, нещадно их подтасовывая и искажая.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 933
БИСЦЕЛЬЕЗЕ (BISCEGLIESE)
В Неаполитанском театре существовал тип старика, которого звали Бисцельезе.
потому что он был родом из города Бесцилии. Публика смеялась уже при первом
появлении этого персонажа на сцене. Он был обязан своим успехом диалектному
произношению с подвыванием и тому, что его провинциальные манеры казались
уморительными в столице. Жизнь крупных городов, их роскошь, костюмы, отступления от
строгих правил морали, — все повергало его в крайнее изумление.
Подобно Панталоне, он воплощает различные провинциальные типажи:
лавочника, мещанина или старого крестьянина, — но кем бы он ни был, он всегда скуп,
доверчив и беззащитен против обмана. Его черный бархатный камзол и штаны крайне
старомодны. Рукава, шапка и чулки — нелепо красного цвета.

934 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ЛЕАНДР (LEANDRE)
Изначально Леандр был неопытным розовощеким любовником, потрясающий
всеми своими ленточками и тесемочками, и признанным почитателем красавицы Ла-
винии, или Изабеллы, или наивной Беатрисы. Таким он был в момент своего
появления на итальянской сцене в 1556 году. Корнель и Мольер наделяли его притягательно
внешностью. Таким он и оставался на итальянской сцене вплоть до конца XVII века,
когда дебютировал Карло Романьези, славившийся своей красотой. После его смерти
это амплуа неожиданно в корне изменилось, причем как в Италии, так и за ее
рубежом. В обновленном варианте, он был нелеп и смешон и звался теперь Леандро иль
Белло, то есть Леандр Прекрасный. Это прозвище, вполне подходившее Карло
Романьези, казалось издевательским, когда на сцену выходили унаследовавшие это имя
актеры пантомимы. Эта метаморфоза была не так уж и плоха, поскольку теперь
Леандро получил привилегию смешить публику до слез. Представьте себе этого героя,
вышагивающего по сцене, наподобие петуха: меч то угрожающе торчит за его спиной
острием вверх, то болтается под ногами у его лакея. Неуклюжий и крайне обидчивый,
он не выносит, когда ему перечат, и тут же тянется рукой к рапире, острия которой
никто никогда не видел.
Иногда он одевается, как маркиз времен Людовика XV. Впрочем, он обладает
храбростью и прочими достоинствами идальго, которые компактно умещаются под
его париком из пеньки или под короткой рыжей шевелюрой.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 935
А,
W
/
\ J о^л>>

936 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ПАНТАЛОНЕ (PANTALONE)
Панталоне — комедийный старик, в меру скупой, легковерный или хитрый, но
всегда обманутый и осмеянный из-за своей влюбленности или похотливости, к тому
же страдающий от ревматизма и кашля, — словом, несчастный старик.
Само же имя Панталоне, в честь которого названы панталоны, появилось в
Венеции. Панталоне — воплощение венецианского буржуа, предельно нелепого в своих
поступках и носящего имя, о происхождении которого стоит поговорить отдельно.
Некогда старинные купцы из Венеции были одержимы идеей скупать все новые и
новые земли во славу Республики и водружать там знамя с изображением льва, который
является атрибутом евангелиста Марка, покровителя Венеции. Словом, имя
Панталоне восходит к французскому словосочетанию «picata — leone», — так в шутку
называли «насадивших льва», то есть купцов, вернувшихся в Венецию похвастаться
своими достижениями. Другие комментаторы считают, что Панталоне просто заимствовал
свое имя у святого Панталеона, старинного покровителя Венеции.
Панталоне может быть отцом, мужем, вдовцом или старым холостяком, падким на
наслаждения, а потому неимоверно смешным. То бедный, то богатый; то скаредный,
то щедрый, он всегда остается старым венецианским купцом или торговцем, отцом
двух дочерей, за которыми крайне сложно уследить. Но Панталоне не всегда столь
убог. Иногда в своих красных панталонах и домашнем платье, в шерстяной шапочке и
турецких тапочках, он выглядел совершенно как старинный венецианский купец,
вернувшийся после странствий на родину.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 937
J <kjSj\

938 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
У УЧ., J '>--v\^ '
КАССАНДР (CASSANDRE)
Это юный душой старец, то есть почтенный римлянин, лет пятидесяти —
пятидесяти пяти, проворный, прилежно завитый и напудренный. Этот кокетливый старец,
одетый по моде времен Людовика XIV, был весьма влюбчив. Впрочем, во всем прочем
он был безукоризнен, ведь он много повидал на своем веку, приобрел опыт и
сноровку. Рим был полон подобных Кассандров, ищущих утешения и верящих в удачу,
которая ждет их в будущем и которой сами они не дождались в прошлом.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 939
КАНТАТРИСА (CANTATRICE)
Кантариса — оперная певица. 14 декабря 1645 года кардинал Мазарини приказал
устроить представление в парижском театре Петит-Бурбон. Музыку к нему написал
Сократи. Солисткой, то есть Кантатрисой, в труппе была Маргарита Бартолацци. Ее
голос был столь очарователен, что трудно подобрать достойные его похвалы.

940 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
МЕНЕГО (MENEGO)
Менего и Менато — разные имена одного и того же персонажа, созданного Марко
Аурелио Альваротто, актером падуанской труппы Руззанта. Это комический
персонаж: чаще всего простоватый и трусоватый крестьянин, реже — слуга. Кажется, что
Менего (Доменико) всего лишь глуп, но прислушайтесь: он жалуется на пороки — на
испорченные нравы своего времени.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 941
ФИОРИНЕТТА (FIORINETTA)
Впервые появившись в труппе Руззанта, Фиорина (крестильное это имя или
сценическое — неизвестно) была так прекрасна, что в своей пьесе «Фиорина» Руззант
(это и псевдоним актера-драматурга, и имя персонажа) умирает от любви к ней. Ее
имя на сцене варьируется — это и Фиора, и Фиоринетта.
Фиоринетта — это Филения античных драматургов Демофила и Плавта, вновь
явившаяся на свет в XVI в. и изменившаяся в соответствии со вкусами Ренессанса,
который стремился воскресить древние сюжеты и одеть актеров в античные костюмы.

942 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
РУЗЗАНТ (RUZZANTE)
— Мир праху твоему, Руззант! Ты потрудился над созданием комедии дель арте,
муза твоя сродни музам Шекспира и Мольера, сам же ты предан забвению.
Анжело Беолько, прозванный Руззант, родился в Падуе в 1552г. и умер, когда ему
было лишь сорок лет. Его предшественники — Ариосто, Николо Макиавелли и даже
кардинал Бернардо Довичи — воскрешали умершую античную комедию, он же
осмелился сотворить комедию, в которую вошла сама жизнь. Роль импровизатора он
променял на труд писателя. Имена почти всех героев его комедий стали нарицательными
и навсегда остались на подмостках сцены. Возможно, таким образом увековечен
бескорыстный спонсор Руззанта — Алозио Корнелио, ибо скаредный Панталоне в его
комедиях — по контрасту — носит имя Рузанта.
Он первым разрешил своим героям заговорить на различных народных диалектах,
например, на падуанском или болонском, заговорить на итализированном испанском
или новогреческом языках. Его называли новым Росцием, а сам он, одевшись,
например, эльфом, мог заявить перед началом представления, что, если бы Плавт был жив,
то он написал комедию точно в том же стиле, что и написанная им, Анжело Беолько.
Вместе с тем комедии Руззанта, описывающие со всем правдоподобием жизнь
современных ему крестьян, могут поражать жесткостью сцен. Руззант фиксирует нравы
развращенных войной сельчан, но он не воспевает жестокость, а вызывает
сострадание к невинным жертвам.
Анжело Беолько сыграл множество ролей в собственных шедеврах. Его комедии
полны трагизма, в его комедиях слышен сердечный вопль, а диалоги вместе с тем
полны остроумия и непереводимых каламбуров.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 943

944 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 945
СТЕНТЕРЕЛЛО (STENTERELLO)
Стентерелло, Менегино и Джандуя — итальянские характерные персонажи,
обычно не принимающие активного участия в действии, но необходимые даже в самой
меланхоличной мелодраме. Ведь благодаря их блистательным, хотя неуместным и не
имеющим никакого отношения к действию шуткам, пьеса начинает искриться
весельем, хотя бы иногда. Среди актеров, говорящих по-итальянски и одетых
соответственно месту и обстоятельствам, они изъясняются на своем родном диалекте и носят
костюм, популярный в их местности, так что всем становится ясно, что Стентерелло
родом изТоскании, Менеджино миланец, а родина Джандуйи — Пьемонт. Впрочем,
где бы Стентерелло ни оказался, он заговорит на любом диалекте, как на родном. Во
времена Мориса Санда эти персонажи были самыми популярными в Италии и
вытеснили с подмостков даже Арлекина и Бригеллу, которые спаслись только благодаря
кукольному театру. Поселившись в Болонье, Стентерелло стал подражать своим
товарищам из Венедции, Милана и Турина, то есть Арлекину, Менегино и Джироламо,
ведь они и без того были родственниками. Словом, все эти персонажи — варианты
одного и того же характера, изменившегося под влиянием обстоятельств и климата.
Флорентийцы считают, что Стентерелло появился в конце XVIII в., а создал его на
редкость популярный в то время актер — Буоно. Его имя — происходит от
итальянского глагола «stentare» — нищенствовать.
Желая добиться цели, Стентерелло не прибегает к хитрым или даже злобным
уловкам, и если счастье улыбается ему, то все складывается как бы само собой благодаря
его врожденной естественности.
Костюм же его с легкостью видоизменяется в соответствии с местом и
обстоятельствами, неизменным остается только его победоносный черный парик,
заканчивающийся длинной рыжей косицей по прусской моде, и узнаваемая маска, с белой
пудрой на щеках и бровями до ушей, как в древности. Но самой незабываемой чертой
Стентерелло стало то, что у него нет верхних передних зубов, поэтому актер,
исполняющий его роль должен пожертвовать красотой во имя искусства, к тому же этот
дефект помогает ему подражать тосканскому выговору. Однако в большинстве случаев
Стенторелло не злобен и негруб. В его желаниях нет ничего предосудительного, ибо
он принадлежит к числу простых людей, мечтающих о черном пиджаке и о том, чтобы
к нему обращались уважительно, в третьем лице. Этот тосканец отнюдь не храбр и
никогда и не помышляет кого-нибудь убить, но живет в страхе, как бы кто не убил его
самого, и готов убежать при первой опасности. Чувствительный, он обычно весьма
галантен с женщинами, но ему не нравятся долгие ухаживания, ведь он нетерпелив.
У него есть дурные привычки, за которые его часто поколачивают. Ему нравятся
застолья, а жадность может заставить его забыть даже о любви. Ради сытого ужина он
готов на любое мошенничество, согласен даже расплатиться за яства собственными
боками, хотя чаще боится побоев и печется о здоровье. Его лень вошла в пословицу,
ведь он так любит греться на солнышке, как ящерица.

946 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ДЖАНДУЯ (GIANDUJA)
Джандуя и Джироламо — один и тот же персонаж. В миланском театре Фьяно
Джироламо появлялся даже в XIX веке. Это был словоохотливый крестьянин,
говорящий на ломбардском диалекте, столь же трусливый и жадный, что и Джандуя на
сцене Турина и Генуи. В 1802 г. жители Пьемонта, испугавшись, что имя Джироламо,
производное от Иероним, — ведь именно это имя носил король, имеет политическую
окраску, перекрестили Джироламо в Джандую. Он близкий родственник Кальянетто.
Словом, это хитрый крестьянин, который прикидывается простачком. Он также
хитроумен, как ирландцы. Он не столь своеобычен, как Стентерелло. Став Джандуей, он
утратил также типичную для Мерегино и Джироламо рассеянность.
Джандуя носит красно-коричневый пиджак и желтый жилет, оторочены красной
тканью, зеленые или красно-коричневые брючки, красные чулки и черный парике
рыжей косицей. На его лице отражается смесь грубости с хитростью. Кроме того,
лицом он очень похож на древних Силенов: те же большие глаза, те же выгнутые
массивные брови и плоский нос, толстые губы, толстый подбородок и мясистые щеки.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 947
V~^êb

948 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
СИЛЬВИЯ (SILVIA)
Характер красавицы Сильвии несколько иной, нежели у Изабеллы. Особенно
своеобразны роли Сильвии в пьесах Мариво, в которых она бывает то госпожой, то
служанкой, то даже наивной пастушкой.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 949
Бельтрам носит ту же маску, что и Скопин и одет, как слуги XVI в., родом же он из
Милана и говорит на миланском наречии. Он не столь древен, как Бригелла, и в
труппе Джелози у него не было иного занятия, кроме как остроумно и весело болтать. Но
впоследствии он, подобно Меццетину и французскому Сганарелю, превратился в
мужа, который время от времени притворяется, якобы верит всему, что ему
рассказывают. В середине XIX в., попав в Болонье в кукольный театр, он стал горожанином,
купцом или старым евреем, делящим честь быть отцом Коломбины со старым Табарино.

950 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
ИЗАБЕЛЛА (ISABELLA)
Изабелла — первая красавица, появляющаяся еще с античности на сцене под
разными именами. В труппе Интонаци (1530— 1560) она сводила с ума, называясь Лели-
ей, Беатрисой и Изабеллой. В 1570 г. в этой роли блистала красавица Армиани,
родившаяся в Виченце поэтесса, музыкантша и талантливая комедийная актриса, чье
имя гремело по всей Италии. В труппе Конфиденци, прибывшей во Францию в 1572 г.,
примой была наделенная большим литературным талантом Целия, чье настоящее имя
— Мария Маллони. Мариино называет ее в своем «Красавце» («L'Adone») четвертой
грацией, а Пьетро Пинелли сочинил в ее честь целый том поэм. Она блистала не
только в комедиях, но также в трагедиях и пасторалях.
В Риме в 1569 г. взошла Диана, вариант Изабеллы, она выходила на сцену с
серебряным месяцем на голове; ее золотистые волосы отчасти ниспадали на плечи, а
отчасти в них был вплетен лавр с розами, фиалками и другими цветами, образующими
венец. Она появлялась в малиновом платье примерно до колена, богато расшитом
кипрскими мастерицами, а его складки забавно напоминали облачение кардинала.
В правой руке она держала серебряный дротик и выступала в окружении нимф,
которые мало отличались от нее одеждой, разве что у них не было месяца над бровями.
Каждая из них была вооружена турецким луком и колчаном, как у мифологической
Дианы.
Роль Изабеллы чаще всего чисто комическая, ее поверенной при этом бывает ее
служанка Коломбина.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 951
#1
«U*

952 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 953
БРИГЕЛЛА (BRIGHELLA)
С языка Бригеллы просто мед течет, манеры очаровательны, а вежливость льстива.
Бригелла вор, каких свет не видывав. Однако у него нет даже грубоватой
откровенности Полишинеля, которая могла бы смягчить все его пороки. Он улыбается, как
самодовольный кот, прячущий свои когти в бархатную лапку. С женщинами он весел и
высокомерен, хвастлив со стариками, но чаще он трус и бежит при приближении
всякого, кто не боится его самого. Однако пугать его рискованно: чем больше он
страшится, тем менее склонен прощать, и если вы получите в темноте удар в бок, то не
сомневайтесь: это дело рук Бригеллы. Если он хочет навредить, то нет дома, куда бы ему
не удалось проникнуть под видом певца, танцора или музыканта. Как слуга он
многого стоит, но только в руках господина, который умеет с толком использовать его
таланты. Ему всегда нужны деньги, и если вы знаете, как польстить его самолюбию и
способны хорошо заплатить, но в Италии не найдется девушки, к которой Бригелла
на смог бы подольститься ради вас.
Таков древний Бригелла, претерпевший под влиянием цивилизации некоторые
изменения. В наши дни он движим все теми же инстинктами, но теперь он не пойдет
с прежней легкостью на убийство. Сегодня большинство женщин смотрят ему в лицо
без содрогания, хотя и слушают без доверия. Впрочем, он по-прежнему опасен для
кошельков престарелых господ, которые ворует немилосердно. Его мечты сродни
желаниям Эпидика из комедии Плавта, ведь этот герой и является его отдаленным
предком. Бригелла, чье имя значит «интриган», так же древен, как и его соотечественник
Арлекин, ибо оба они из Бергамо.
В XVI—XVII вв. Бригелла одевался в белый жакет своеобразного покроя и
широкие панталоны из белого льна, свидетельствовавшие о его деревенском
происхождении. В XIX в. его наряд превратился в причудливую смесь старинного покроя и
современной моды. Впрочем, традиционную белую шапочку, отороченную зеленым, и
коричневую полумаску он сохранил. В этом костюме он похож на негра, вырядившегося
в ливрею.

954 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
СКАРАМУЧЧА (SCARAMUCCIA)
К 1680 г. в Италии забыли Капитана, а потребность в подобном персонаже
осталась — так в Неаполе появился Скарамучча. Это был Капитан, знаменитый своею
трусостью. Калло изобразил Скарамуччо из труппы Федели в маске, размахивающим
мечом. Его костюм, свидетельствующий, что персонаж появился еще в XVI в., почти
не отличается от наряда Тиберио Фиурелли, который был выдающимся
исполнителем этой роли, отказавшимся от маски и посыпавшим лицо мукой, чтобы была видна
его мимика. Рассказывают, что однажды ему удалось успокоить расплакавшегося
дофина, будущего Людовика XIV, и королева приказала актеру приходить во дворец
каждый вечер. Так завсегдатаем королевских покоев стал комик, приходивший, чтобы
развлечь дофина, с котом, собакой и обезьянкой, игравший на гитаре и
показывавший своего попугая.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 955
КОВИЕЛЛО (COVIELLO)
Мольер превратил Ковиелло в слугу типа Скапина, который повторяет за своим
хозяином все почти слово в слово. Одни считают Ковиеллу простачком, который
строит из себя храбреца; другие полагают, что он коварен и умен. Морис Санд
свидетельствует, что уже в XIX в. он вышел из моды и появлялся разве что в театре
марионеток в роли Капитана. Изменился также и его костюм: на его черной шляпе
появились три красных пера, на камзоле — красные полосы, туфли теперь у него черные.
Он носит перчатки, грубые башмаки и меч, как и полагается Капитану. Вместо
прежней, неестественной маски, с пунцово-красными щеками, черными бровями и
носом, он надел маску телесного цвета и отпустил усы.

956 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
СКАПИНО (SCAPINO)
Скапино — французский вариант Бригеллы, однако он не столь опасный вор. К
тому же там, где Бригелла орудует кинжалом, Скапино отбивается руками и ногами,
однако чаще он использует ноги — и затем, чтобы убежать, потому что он
отъявленный трус и полностью оправдывает свое имя, потому что Scappino образовано от
итальянского глагола scappare — удирать. Скапино всегда слуга, впрочем, он часто
меняет хозяина, но в любой ситуации он остается интриганом, остряком, болтуном и
лжецом. У него дурная репутация, ибо он обманщик, попрошайка и вор, однако его
любят субретки. Эти юные люди не прочь поразвлечься с ним. Мольер довел этот
характер до совершенства. Калло в своих «Маленьких плясунах» изобразил
современного ему итальянского Скапино вооруженным деревянным мечом и одетым, как
Фрителлино, то есть в плаще и шляпе с пером, лицо же бородатое, в маске. Однако у
Мольера костюм Скапино изменился — у него появилось много общего с нарядом
Бельтрама, Турлупина Джоделета, маска же пропала вовсе, зато лицо оказалось
обсыпанным пудрой. Когда Мольера упрекали за то, что в его сюжеты так причудливо
вплетается роль Скопино, он возражал: «Я видел, как публика уходит с
«Мизантропа», чтобы посмотреть на Скарамуша. И я поручил Скапино вернуть ее обратно».

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 957
*W ίο
__ О ίλΜΑΛ

958 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 959
МЕЦЦЕТИН (MEZZETIN)
Меццетин появился в труппе Джеложи в конце XVI в. В те времена он носил белый
льняной балахон, маску, шляпу, плащ и деревянную саблю, как у старинных дзанни.
Именно в таком виде его и запечатлел Калло. В то время Меццетин был лишь
вариацией Скапино и Бригеллы, но в начале XVII в. ролям дзанни было принято придавать
особую важность, а одеваться они стали по моде своего времени. Анджело Констан-
тини первым одел Меццетина в балахон в красно-белую полоску, теперь же это
одеяние кажется естественным. В этом модном одеянии герой появился в 1682 году и
дублировал Арлекина Доменико Бьянколелли, в труппе которого не было второго
дзанни. Кстати сказать, в роли первого дзанни любил выступать сам Мольер.
После смерти Доменико Меццетин облачился в ромбы Арлекина и полностью
слился с его характером. Однако Эваристо Джерарди вернул Меццетину его ливрею и
амплуа сообразительного лакея, время от времени действующего в собственных
интересах, иногда превращающегося в обманутого мужа, типа Сганареля, а иногда
выступающего в роли слуги Оттавио или Цинтио.
Меццетин любит петь пародии под гитару, и именно с этим инструментом
изобразил его Ватто в окружении других персонажей. Кроме того, в большинстве пьес Мец-
цетино танцует в аллегорических костюмах.

960 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда
НАРЦИСИНО (NARCISINO)
Нарцисино уроженец города Малальерго, расположенного между Болоньей и
Феррарой, и говорит он на местном наречии. В XVII в. этот герой представлял собой
либо слугу-тугодума, либо господина. Позднее он становится в пьесах отцом или
опекуном, наделенным выдающейся глупостью. В этой роли могли также выступать Та-
барино и Фиотинчелло, которые были очень похожи на Бельтрама и Сганареля.
Знаменитый актер Бихье дал новое истолкование этим характерам.
В начале XIX в. жители Болоньи относились к Нарцисино с почтением, хотя он и
появлялся только в интермедиях, не связанных с основным ходом действия. В
соломенной шляпе, с длинными локонами, как у крестьянина, он носил чрезвычайно
широкий балахон и короткие брючи в красно-зеленую полоску. Иногда у него на руке
был плащ или корзинка с фруктами. В таком виде он появлялся в антрактах, чтобы
разыграть короткие сценки и непринужденно поболтать с публикой, критикуя нравы
сего времени и рассказывая о невероятных приключениях, случившихся в пригородах
или деревнях.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 961

962 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 963
ПАСКВАРИЕЛЛО (PASQUARIELLO)
Когда Тиберио Фиурелли оставил сцену, в амплуа Скарамуша стал выступать Джу-
зеппе Торторетти, сценическое имя которого, появившееся еще в 1685 г., звучало как
Паскариелло. «В тот день, когда родился Пасквариелло, кот украл запеченное мясо,
трижды гасла свеча, а в погребе скисло вино... Дурные предзнаменования! Верный
им, Пасквариелло вырос обжорой, пьяницей и дебоширом, разорителем кухонь». Же-
рарди называл его Пасквариелем — это имя явно является уменьшительным от Паск-
вино — римской эмблемы всех пасквилей и сатир. В XVI в. он был танцором и шутом,
подобно Мео Сквакваре, от которого произошел Скарамуш. Калло нарисовал всех
этих персонажей в облегающем костюме с соколиными бубенчиками на ногах, с
саблей и в плаще. Все они ходят в маске с фантастически длинным носом, но без
головного убора. Мео Скваквара к тому же, кажется, лыс.
Как и его предшественники, Пасквариелло (Торторетти) был превосходным
танцовщиком и акробатом. Ему выпадали роли слуг. Одет он был как Скарамуш, разве
что чаще без плаща и шляпы. В его черном костюме появились красные чулки.
Иногда он играл роль Скапино, назвавшись Пасквином.
Пасквариелло мог быть двигателем сюжета. Вот он хочет воспользоваться всяким
удобным случаем, чтобы смертельно испугать Арлекина, который стал великим
господином, и его слугу Скарамуша. А вот он появляется в роли Капитана, чтобы
заставить Арлекина жениться на Коломбине, которую он соблазнил. Он может предстать
танцором, мавром, нечистой силой, наконец, художником, ибо Арлекин требует,
чтобы написали его портрет.

964 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса СанДа
ФРИТЕЛЛИНО (FRITELLINO)
Фретеллино относится ко второму типу плясунов из Фасценнии, а его широкие
панталоны и балахон, препоясанный ремнем, на котором висит деревянная сабля,
скорее всего, напоминает одеяние Панталоне, кроме того, он носит шляпу с
роскошными перьями. Именно так этот тип плясунов изобразил Калло.
Несколькими годами позже, уже во Франции, актеры с амплуа Фретеллино,
которого звали также Фрителин или Фристелин, играли роли лакеев в так называемых Та-
баринских фарсах (в фарсах, где главным героем был остроумный лакей Табарин).
Фрителлино одевался в широкий балахон и носил экстравагантную шляпу, которая в
руках Табарина, фантастически видоизменялась. Он носил коричневую маску мимов
из Бергамо и типичный для дзанни плащ, а также деревянную саблю и кошелек,
который, будучи всегда пуст, играл важную роль в его жизни.

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 96S

966 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 967
ТАБАРИН (TABARIN)
Впервые Табарино явился на парижской сцене в 1570 году, когда во Франции
гастролировала труппа итальянских комедиантов, но это был вовсе не тот знаменитый
Табарин, который появился на полстолетия позже и с 1618 по 1630 гг. блистал на
Плаце Дофина со своим другом и антрепренером Мондоро, покорив сердца парижан.
Трудно установить был ли он родом из Милана, или из Лотарингии, ибо настоящее
имя его неизвестно — оно померкло в лучах славы его сценического псевдонима,
восходящего к итальянскому названию плаща — «tabarro» — и, возможно, являющегося
родственным имени Бураттино.
Представления на Плаце Дофина вызывали такой интерес, что ярмарочные
торговцы легко сбывали любой товар, уснастив свой язык солеными шутками и
остротами, а женщины жаловались на своих мужей, пропадавших в театре, так что супруги
целыми днями не видели друг друга.
Табарин дожил до XIX в. В болонском кукольном театре он являлся в виде
живущего на покое старца — невежественного купца. Ради практики он начинает каждое
предложение на итальянском языке, но под конец фразы неизменно переходит на бо-
лонский диалект. Обычно он отец Коломбины и друг Доктора.

968 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 969
ТАРТАЛЬЯ (TARTAGLIA)
Тарталья — маска неаполитанского происхождения. Иногда это болтливый слуга,
который заикается и не может договорить до конца ни одного слова, гневаясь при
этом на себя и окружающих. Он невероятно толст. Гигантские очки скрывают три
четверти его лица, что указывает на то, что он близорук, но не хочет столкнуться с
опасностью нос к носу. Впрочем, он любит похвастаться своей храбростью. Если же
неожиданно закричит петух, то он готов превратиться из слона в мышь, лишь бы
спрятаться за цыпленком.
Этот характер редко встречается за пределами Италии, да и в итальянских
сценариях он необходим лишь в какой-нибудь одной сцене. При этом он может выступить
в роли нотариуса, коннетабля, адвоката, судьи и даже аптекаря. Но в любом случае
это смешной и высмеиваемый персонаж.
Надо сказать, что Тарталья далеко не всегда толстяк. Иногда он высок, как жердь,
очень худ и носат, то есть он злой колдун с дурным глазом, причем иногда
единственным и ничего не видяшим сквозь гигантские очки. В роли злодея, знающего тайное
заклинание, вредящее королю, он появляется у Гоцци.
Тарталья почти полностью заимствовал свой костюм у дзанни. Отличительной
чертой Тартальи стали поразительных размеров синие очки, без которых он был
немыслим на сцене. Бороды же у него не было, а свою лысину он прикрывал круглой
серой шляпой. Он носил огромный льняной воротник, а также плащ, сюртук и
панталоны, — все зеленое в желтую клеточку. У него были белые чулки и туфли из черной
или коричневой кожи. Именно в таком виде Тарталья впервые появился на сцене.

970 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 971
НОТАРИУС
Как комедия не может обойтись без любовной интриги, так и Нотариус не может
ужиться с ней. Что ж, если вслед за Нотариусом Гименей не ходит, то пусть он
приходит прежде него. И вот пьеса близится к счастливой развязке: Оттавио готов жениться
на Изабелле, а его слуга — на субретке. Вот тогда-то и приходит Нотариус: он должен
оформить брачный контракт и обручить молодых. Но сам старик никогда не женится.
Все что ему нужно — так это хороший аптекарь. Кроме того, он может появиться на
сцене, чтобы составить завещание.
У него белый парик с восемью завитками, черная мантия, на рыхлом носу сидят
гигантские очки, брюхо его всегда пусто, а ступни огромны. В одной руке у него
трость, как же без нее поддержишь столь величественную фигуру, а в другой, для
пущего равновесия, — портфель. Голова у него трясется, зато он приветлив и всем
улыбается. Чтобы доказать, что он важная персона, он сопит носом и хмурит брови.

972 Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда

Персонажи итальянской комедии масок в рисунках Мориса Санда 973
АПТЕКАРЬ
Если на итальянской сцене и в комедиях Мольера высмеивался Доктор, то,
конечно же, и Аптекарь не мог остаться в стороне. Триумф науки просто воплощен в фигуре
мистера Порценьяка (Свиньина), но эта наука особого рода — жизнь научила мистера
Порценьяка оставаться в должности Аптекаря, не имея ни малейшего представления
о медицине. «Нет, я не врач, — говорит Аптекарь Эрасту, — мне не принадлежит эта
честь, точнее если я и аптекарь, то крайне никчемный аптекарь, я просто ваш слуга».
Однако в пьесах Жерарди Аптекарь вновь получает комические имена, например,
Клисторель (мистер Клизма). Калло назвал его Марамо и одел так же, как и Мольер: в
шапочку и фартук, в который он весь завернулся. При этом он не расстается с
любимым медицинским инструментом. Однако в итальянской комедии к Аптекарю
относятся лучше, чем в комедии-балете Мольера. Он играет второстепенную роль и
говорит о своей профессии в метафорическом духе.

WÊàm тшшшшпшштмттт питии г,,.,.^^: ,,,/ι-, , ^,л;1. -^.мьдшшшЕР^
СОДЕРЖАНИЕ
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ РАССУЖДЕНИЕ И ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ.
ПРОИСХОЖДЕНИЯ МОИХ ДЕСЯТИ СКАЗОК ДЛЯ ТЕАТРА.
Перевод Я. Блоха 5
ЛЮБОВЬ К ТРЕМ АПЕЛЬСИНАМ. Драматическое представление,
разделенное натри действия. Перевод Я. Блоха 39
ВОРОН. Трагикомическая сказка для театра в пяти действиях.
Перевод Я. Блоха 67
КОРОЛЬ-ОЛЕНЬ. Трагикомическая сказка для театра
в трех действиях. Перевод Я. и Р. Блох 155
ТУРАНДОТ. Трагикомическая китайская сказка для театра
в пяти действиях. Перевод М. Осоргина
«Загадки Турандот» в переводе С. Герасимовой 231
ЖЕНЩИНА-ЗМЕЯ. Трагикомическая сказка для театра
в трех действиях. Перевод Я. Блоха 339
ЗОБЕИДА. Сказочная трагедия в пяти действиях.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник 417
СЧАСТЛИВЫЕ НИЩИЕ. Трагикомическая сказка в трех действиях.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник 507
СИНЕЕ ЧУДОВИЩЕ. Трагикомическая сказка в пяти действиях.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник 591
ЗЕЛЕНАЯ ПТИЧКА. Философская сказка для театра
в пяти действиях. Перевод С. Герасимовой 681
ДЖЗЕИМ, ЦАРЬ ДЖИННОВ, ИЛИ ВЕРНАЯ РАБА.
Трагикомическая сказка в пяти действиях.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник 775
ПРИЛОЖЕНИЕ
Я. Блох. Карло Гоцци 857
Персонажи итальянской комедии масок в рисунках
Мориса Санда. Перевод С. Герасимовой 893

ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
Издательство просит отзывы об этой книге
и Ваши предложения по серии
«Полное издание в одном томе»
присылать по адресу:
125565, Москва, а/я 4,
«Издательство АЛЬФА-КНИГА»
или по e-mail: mvn@armada.ru
Информацию об издательстве и книгах
можно полунить на нашем сайте в Интернете:
http://www. armada, ru
Литературно-художественное издание
Полное издание в одном томе
Карло Гоцци
СКАЗКИ ДЛЯ ТЕАТРА
ПОЛНОЕ ИЗДАНИЕ В ОДНОМ ТОМЕ
Заведующий редакцией
В. Н. Маршавин
Ответственный редактор
Е. Г. Басова
Художественный редактор
Л. В. Меркулова
Технический редактор
А. А. Ершова
Корректор
Н. А. Карелина
Компьютерная верстка
Т. А. Рогожиной
Подписано в печать 20.12.12. Формат 60x90/16.
Гарнитура «Ньютон». Печать офсетная.
Бумага офсетная. Усл. печ. л. 61,00. Тираж 5000 экз.
Изд. №5944. Заказ № 1725.
ООО «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
125565, Москва, а/я 4; ул. Расковой, д. 20
Отпечатано в ОАО «Можайский полиграфический комбинат»
143200, г. Можайск, ул. Мира, 93
www.oaompk.ru, \п\л\-.оломпк.рф тел.: (495) 745-84-28, (49638) 20-685