Социа льный прогр есс
и буржуазная философия
А. Ю. МЕЛЬВИЛЬ
СОЦИАЛЬНАЯ
ФИЛОСОФИЯ
СОВРЕМЕННОГО
АМЕРИКАНСКОГО
КОНСЕРВАТИЗМА
Москва
Изда тел ьс тво
политической литературы
1980

оТ!иВГО
М48
Мельвиль А. Ю .
М48
Социальная философия современного аме­
риканского консерватизма.— М.:
Политиздат,
1980.— 143 с.—
(Социальный прогресс и буржуаз­
ная философия).
В последние годы в буржуазной, прежде всего в американ­
ской, общественной мысли все более заметен поворот к консер­
вативным идеям. Каковы причины и характерные особенности
этого явления, именуемого на Западе «консервативной рестав­
рацией»? В книге кандидата философских наук А. Ю. Мельвиля
критически анализируются наиболее распространенные в США
консервативные социально-философские теории, вскрываются их
идейные истоки и социальная направленность. Автор показы­
вает, что в условиях углубления общего кризиса капитализма
и обострения противоборства двух мировых систем широкие
круги буржуазии отказываются от либеральной риторики и об­
ращаются к консервативной апологии устоев капитализма.
М 10506~ 359 162—80 0302020300
®!^в02
079(02)—80
1ФБ
© ПОЛИТИЗДАТ, 1980 г.

ВВЕДЕНИЕ
На рубеже 70-х и 80-х годов нашего столе­
тия на Западе отчетливо дала себя знать тенденция
ужесточения идейно-политических позиций определен­
ных кругов буржуазии, проявляющаяся как во внутрен­
ней, так и во внешней политике. « ...Воинствующим кру­
гам империализма — и прежде всего империализма
США — не по вкусу укрепление мира и успехи освобо­
дительной борьбы народов... И чем больше сокращают­
ся возможности империализма господствовать над дру­
гими странами и народами, тем яростнее реагируют на
это его наиболее агрессивные и недальновидные пред­
ставители»
указывал JI. И. Брежнев.
Ростом влияния консервативных политических и со­
циально-философских идей и концепций и даже стрем­
лением придать консерватизму определенную «респек­
табельность» характеризуется сегодня политическая и
идеологическая жизнь многих стран Западной Европы
и особенно США. Все эти явления свидетельствуют об
усилении консервативной реакции определенных бур­
жуазных кругов на позитивные сдвиги в системе меж­
дународных отношений, на изменение места и роли
США и других развитых капиталистических государств
в современном мире, на расширение общедемократиче­
ской борьбы различных слоев капиталистического об­
щества за свои права, на продолжающуюся в целом эво­
люцию общественного сознания Запада влево.
Среди западных политологов, философов, социоло­
гов ныне прочно укоренилось мнение о том, что по срав­
нению с 60-ми годами, ознаменовавшимися распростра­
1
Брежнев J1. И. На ш кур с — м ирное со зидание. Речь~Л&
встрече с избирателями Бауманского избирательного округа
г. Москвы 22 февраля 1980 г. М., 1980, с. 11—12.
3

нением леворадикальной идеологии и подъемом движе­
ний социального протеста, следующие десятилетия
отмечены «консервативной реставрацией», усилением
консервативных и апологетических настроений.
По мнению футурологов Г. Кана и Б. Брюс-Бриггса,
70-е годы знаменуют собой наступление эпохи «контр­
реформации», «движения к консерватизму», представ­
ляющих собой охранительную реакцию на «контркуль­
туру» в форме возрождения «традиционных американ­
ских ценностей»1. Этот тезис получает дальпейшее
развитие в рамках работ Кана в системе исследований
Гудзоновского института. В «контркультуре» он видит
проявление «эрозии» основных социальных авторите­
тов — религии, законности, лояльности, «пуританской
этики» и т. д., а «движение контрреформации» расце­
нивает как последовавшую за спадом леворадикального
протеста попытку возрождения традиционных ценно­
стей «американского образа жизни». Еще в конце
1976 — начале 1977 г. американским и английским жур­
налами «Комментарии и «Энкаунтер» были организо­
ваны два теоретических симпозиума, в которых приня­
ли участие многие известные западные обществоведы
(У. Баррет, Н. Бирнбаум, Д. Белл, А. Казин, И. Кри-
стол, М. Лернер, Р. Низбет, Э. Шиле и др.) - Темы сим­
позиумов были определены следующим образом: «Что
такое либерал, кто такой консерватор?» и «Кто такие
левые, что такое правые?»2 Большинство участников
симпозиумов отметили поворот идейно-политической
«оси» американского общества вправо, в направлении к
консерватизму. Проведенные в конце 70-х годов в США
общенациональные опросы общественного мнения выя­
вили тенденцию к увеличению числа американцев, счи­
тающих себя консерваторами, по сравнению с теми, кто
причисляет себя к либералам.
В буржуазной литературе усиление консервативных
тенденций в американской общественно-политической и
идейной жизни и рост интереса к консервативным поли­
тическим и социально-философским идеям рассматрива­
ются как якобы неизбежная фаза мирового политиче­
ского и идеологического «цикла». Подобные объясне­
ния влекут за собой, по сути дела, фаталистические вы­
1 Kahn Н. and Bruce-Briggs В. Things to Come. N. Y., 1972,
p. 37.
2 Commentary, September 1976; Encounter, February 1977;
March 1977.
4

воды, признание неизбежности чередований «правых» и
«левых» тенденций в общественной и идейно-политиче ­
ской жизни Запада. Они не затрагивают реальной диа­
лектики общественного развития и эволюции буржуаз­
ных идеологических течений, оставляют в тени действи­
тельные механизмы социального процесса.
Говоря о причинах роста популярности консерватив­
ных настроений в США в последнее время, необходимо
отметить дискредитацию традиционных для американ­
ского либерализма оптимистических социально-фило­
софских концепций и технократических схем (таких,
как «общество изобилия», «общество всеобщего благосо­
стояния», «постиндустриальное общество», «технотрон­
ная цивилизация» и т. п .) . В результате был «опроверг­
нут один из главных мифов, созданных реформистами и
буржуазными идеологами,— м иф о том, будто капита­
лизм наших дней способен избавиться от кризисов. Не­
стабильность капитализма становится все более очевид­
ной. Обещания «оздоровить» капитализм и создать в его
рамках «общество всеобщего благоденствия» потерпели
очевидный провал» *.
Падению популярности либеральной идеологии и
росту интереса к консервативным идеям в США кос­
венно способствовал такж е и политический спад лево­
го радикализма, обозначившиеся кризисные явления в
идеологии «новых левых». Стимулировав рост настрое­
ний социального критицизма и массового недовольства
современным капиталистическим обществом в США,
«новые левые» оказались, однако, не в состоянии пред­
ложить позитивную программу социального переуст­
ройства. В то же время участившиеся в последние годы
проявления левацкого экстремизма и терроризма обус­
ловили девальвацию самой идеи «левизны» в глазах
американских обывателей, чему способствовала и про­
пагандистская кампания буржуазных средств массовой
информации. Этому в значительной мере содействовали
также активизация правых и консервативных сил и
группировок, растерянность, идейно-политический раз­
брод среди либералов и левых радикалов.
Значительно возросший в самые последние годы в
США интерес к консервативной идеологии, попытки
возрождения традиционных консервативных социаль-
но-философских идей и концепций выдвигают аргумен­
1 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 28.
5

тированную критику современной американской консер­
вативной идеологии и социальной философии в число
важных задач марксистской теоретической мысли.
При этом необходимо учитывать то обстоятельство,
что буржуазная идеология представляет собой ныне
конгломерат различных и нередко противоречивых уче­
ний и концепций. Разногласия в рамках буржуазного
сознания отражают реальные противоречия, возникаю ­
щие между интересами различных групп буржуазии в
капиталистическом обществе. Либерализм и консерва­
тизм оказываются здесь основными, магистральными
направлениями философской и общественно-политиче ­
ской мысли.
Классический либерализм, возникший в XVII—
XVIII вв. как идеология молодой буржуазии, борющей­
ся против сословно-феодальных пут, выдвинул в каче­
стве своего основного требования принципы свободного
предпринимательства и буржуазных свобод. По мере
развития буржуазного уклада в направлении к государ­
ственно-монополистическому капитализму в либераль­
ной идеологии принцип свободного рынка вытесняется
принцииом государственного регулирования экономики.
На этой основе формируется новая разновидность либе­
ральной идеологии — так называемый неолиберализм.
На всех этапах эволюции либеральной идеологии ей
противостояла идеология консерватизма, такж е высту­
пающая в разных формах.
Как течения современной американской буржуазной
мысли либерализм и консерватизм включают различ­
ные идейные компоненты — экономический, политиче­
ский, правовой, философский и др., ка ждый из которых
заслуживает обстоятельного рассмотрения 1. Для всесто­
1 Политическим и экопомическим аспектам американского
консерватизма посвящены работы: Морев В. Судьбы американ­
ского консерватизма.— Международная жизнь, 1964, No 7; Коз-
лова К. Об эконо мической платформ е кон сер ва тиз ма в США.—
Мировая экономика и международные отношения, 1965, No 7;
Шабад Б. А. Империализм и буржуазная социально-политиче ­
с ка я мысль. М.,1969; Сивачев Н. В. Идейно-политичес кие пред­
посылки послевоенной реакции в США.— Новая и новейшая
ис тор ия, 1972, No 2; Плеханов С. М. Сдвиг вправ о — мнимый и
реальный. — США
—
эконом ика , по литика, идео логия, 1979, No 12.
Идеологические и социально-филос офс кие проблемы ко нсер ва ­
тизма в США рассматриваются в работах: Ермоленко Д. В.
Америка нский не око нсер ва тизм . — Вопросы философии, 1958,
No 6; Модржинская Е. Д. Судьбы американского либерализма и
6

роннего и целостного уяснения сущности обоих течений
большое значение имеет анализ их социально-философ­
ской основы, т. е. их мировоззренческих и философских
истоков, свойственных им представлений о мире, чело­
веке, обществе, культуре, истории, прогрессе. Либера­
лизм и консерватизм могут быть рассмотрены как опре­
деленные системы социально-философских идей, в свою
очередь имеющих выход в область политики, экономи­
ки, юриспруденции, этики, эстетики и т. д . .
Будучи относительно целостными идеологическими
образованиями, каждое из этих направлений характе­
ризуется определенной внутренней неоднородностью.
Так, современный американский консерватизм включа­
ет в себя элементы и феодально-аристократической кон­
сервативной идеологии, и идеологии свободного пред­
принимательства, и идеологии государственно-монопо ­
листического капитализма. Они имеют специфические
философские истоки, особые идеологические механиз­
мы, свою социальную базу.
Два первых консервативных направления в амери­
канской буржуазной идеологии сформировались в
1930—1940-х годах и получили в США наименование
соответственно «традиционализм» и «либертаризм».
Традиционализм унаследовал многие элементы класси­
ческого европейского феодально-аристократического
консерватизма — пессимистический взгляд на челове­
ческую природу, религиозный дух, нормативный мора­
лизм и др. Либертаризм, напротив, восходит в своих
истоках к индивидуалистическим традициям идеологии
«свободного рынка». Наконец, третье консервативное
направление в буржуазной идеологии США, «неокон­
серватизм», возник в начале 70-х годов.
Целью настоящей книги является критический ана­
лиз важнейших консервативных течений в современной
американской мысли. Основное внимание в ней уделяет­
ся социально-философским аспектам этих течений.
неоконсерватизм.— Совремеппая буржуазная идеология в США.
М., 1967: Юлина Н. С. Буржуа зпьте идеоло гич еские те че ния в
США. М.. 1971; Замошкин Ю. А., Мелъвилъ А. Ю
.
Между пео-
либер а лизм о м и не о конс ер ва тизм ом . — Вопросы философии,
1976. No 11: Мелъвилъ А. Ю
.
Идеология амер иканско го ко нсерв а­
тиз м а: тр адиции и со вре ме нные форм ы.— Вопро сы фил ософии,
1979, No 5.
1

ГлаваI
ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
КОНСЕРВАТИВНОЙ
ИДЕОЛОГИИ
1. Что такое консерватизм?
Термин «консерватизм» впервые употре­
бил французский писатель и политический деятель кон­
ца XVIII — начала XIX в. Ф . Шатобриан, сторонник
консервативного романтизма, человек реакционных
политических взглядов, оплакивавший в своих произ­
ведениях гибель монархии и старого аристократическо­
го общества. «Консерватор» — так Шатобриан назвал
издававшийся им литературно-политический журнал,
главную задачу которого он видел в пропаганде идей
реставрации династии Бурбонов.
Воззрения Шатобриана были характерны для пред­
ставителей англо-французской послереволюционной фи­
лософии и деятелей феодально-консервативной рестав­
рации, которые, по словам К. Маркса, «не скрывали,
что для того, чтобы вернуться к политике доброго ста­
рого времени, следует восстановить добрую старую соб­
ственность, собственность феодальную, собственность
моральную. Всем известно, что монархическая предан­
ность не может обойтись без десятины и барщины» 1.
Таким образом, первоначально понятие «консерва­
тизм» вошло в философский и политический лексикон
как обозначение идеологии феодально-аристократиче­
ской реакции на французскую буржуазную революцию.
Эта реакция выражала прежде всего интересы земель­
ной аристократии и крупной торговой буржуазии и вы­
ступала с защитой сметенных революцией обществен­
ных устоев и с критикой идей Просвещения «справа».
Ее представители направили острие своей критики
против концепций «общественного договора» и «естест­
венных прав» индивида, выдвинутых просветителями
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 490.
8

и выражавших требования освобождения личности от
сдерживающих рамок и условностей феодального обще­
ства. В просветительском «культе разума» они усмат­
ривали анархическое и социально опасное начало, ко ­
торому надлежит противопоставить силу религиозной
традиции и веру в божественный промысел.
Политическая программа феодально-аристократиче-
ского консерватизма обосновывала незыблемость дво­
рянско-клерикальных привилегий, категорически отвер­
гала принципы буржуазной демократии, республикан­
ского правления, конституционализма. Феодальное
государство воспринималось здесь как естественно, «ор­
ганически» возникшая большая «семья», возглавляемая
монархом, который обладает всеми привилегиями «от­
цовской власти», в свою очередь идущей от божествен­
ного завета.
Даже краткое знакомство с обстоятельствами и осо­
бенностями формирования идеологии европейского кон­
серватизма XVIII—XIX вв. позволяет проследить, как
возникает та или иная разновидность консервативной
идеологии, какие функции она выполняет. В данном
случае идеи и представления, порожденные феодаль­
ным способом производства, заимствовались сторонни­
ками послереволюционной консервативной философии,
но при этом подвергались определенной переакценти­
ровке и деформации. Это обусловливалось введением не­
которых новых идейных мотивов, вытекающих из кон­
кретных идейно-политических особенностей эпохи.
Если обратиться к добуржуазной идейной традиции,
нетрудно увидеть, что идейно-политические и философ­
ские представления, порожденные феодальным спосо­
бом производства, в целом были подчинены официально
санкционированным морально-религиозным ценностям.
Добуржуазное сознание рассматривало общество как
организм, существование которого предполагает четкую
функциональную связь социального целого и его ча­
стей. Основные человеческие права и обязанности вос­
принимаются в сословно-корпоративном духе и обосно­
вываются незыблемой морально-правовой традицией.
С этой точки зрения функционирование общественного
организма должно основываться на гармоническом вза­
имодействии сословий, каждое из которых добровольно
принимает на себя в рамках строгой общественной
иерархии те обязанности, которые определены указан­
ной традицией. В системе данных убеждений личность
9

не осознает себя в полной мере атомизированной и само­
ценной индивидуальностью, а получает свои конкрет­
ные определения через свою причастность к сословию.
Частная собственность не расценивается здесь как без­
условное благо и ценность, она, скорее, функциональна
по отношению к более общему моральному и социаль­
ному порядку 1.
Подобные представления стали той идейной основой,
на которой и возник консерватизм периода буржуазно­
демократических движений. Однако, в отличие от до-
буржуазной идеологии, идеология консерватизма поста­
вила акцент на праве частной собственности, что при­
вело к рассмотрению ее как незыблемого морального
принципа и безусловного блага, а также к усилению
репрессивного элемента в понимании человеческих прав
и обязанностей.
В итоге добуржуазные социальные, философские и
морально-религиозные представления стали основой
консервативной идеологии феодально-аристократиче­
ской реакции. Внутреннее расхождение между добур-
жуазной идеологией и феодальным консерватизмом в
конечном счете было вызвано изменением социального
положения ее носителей, прежде всего аристократии,
оказавшейся в ситуации, когда привычный образ жиз­
ни подвергается революционным преобразованиям.
В основе данной разновидности консервативной
идеологии лежат следующие основные положения: ут­
верждение, что человек обретает смысл своего сущест­
вования не в активной общественно-политической дея­
тельности, а во внутреннем религиозном смирении; пред­
ставление об обществе как о гармонично функциониру­
ющем социальном организме; идея о том, что человек
в каждом своем поступке должен не подчиняться соб­
ственным побуждениям и влечениям, а сообразовывать
свои действия с существующими законами и обычаями.
Из этих исходных социально-философских принципов
консерватизма вытекает ряд частных положений. Среди
них можно назвать следующие: общество является не
«договорным», а от бога данным образованием; государ­
ство вторично по отношению к гражданскому обществу,
имеющему морально-религиозную основу; политика
подчинена морали; помимо законодательства общест­
вом управляют привычки, эмоции; нации, как и люди,
1 Подробнее об этом см.: Гуревич А . Я. Ка те гор ии среднев е­
ковой культуры. М., 1972.
10

имеют неизменные «характеры»; человеческая природа
наполнена злыми побуждениями; человеческий разум
слаб и немощен; права человека подчинены его обязан­
ностям; демократическое правление невозможно пото­
му, что народные массы иррациональны и обязаны под­
чиняться элите («Глас народа — глас дьявола», как го­
ворил английский поэт С. Колридж); элита должна вер­
шить свою власть в соответствии с существующими в
обществе традициями.
Как и либеральная идеология, консерватизм утвер­
ждает, что из прав человека главным является право
собственности. Однако, в отличие от первой, он выража­
ет готовность защищать это право куда более репрес­
сивными мерами. Кроме того, речь идет не столько о
буржуазной собственности, сколько о собственности
феодальной, наследственной. Отсюда же следует и пред­
почтение, оказываемое представителями этой формы
консерватизма аграрному образу жизни в сравнении с
буржуазно-индустриальным. Перечисленные основные
положения, как это показано в книге английского исто­
рика Н. О'Салливана «Консерватизм», практически од­
нотипны в английском, немецком и французском кон­
серватизме X VIII—XIX вв.
В XX в. в идеологии консерватизма проявляются не­
которые существенно новые моменты. Она оказывается
на службе у тех буржуазных кругов, которые в принци­
пе принимают капиталистическое развитие западного
общества, однако сопротивляются некоторым его сов­
ременным формам; прежде всего их страшит рост соци­
альной и политической активности широких народных
масс. Происшедшее изменение социальной базы консер­
ватизма привело к тому, что нынешние его последовате­
ли придерживаются взглядов и убеждений, которые в
прошлом были объектом принципиальной критики со
стороны их предшественников, а именно выступают с
идеологической защитой раннебуржуазных рыночных
устоев перед лицом наступления государственно-моно ­
полистического, «регулируемого» капитализма. «Глав­
ная задача консерватизма сегодня,— пишет О’Салли-
ван,— сводится в двух словах к следующему: защи­
щать политическую
свободу и конституционное
правление при помощи сохранения свободной рыночной
экономики»
Такая идеологическая переориентация
связана с тем, что консервативную функцию приобре-
1 O'Sallivan N. Conservatism. L., 1976, p. 140.
11

тает на этот раз не добуржуазная идеология, а ранне­
буржуазная идеология свободного рынка.
Это говорит об ошибочности существующей на Запа­
де точки зрения, согласно которой под консерватизмом
подразумевается лишь один конкретный исторический
и идеологический феномен, а именно феодально-аристо-
кратическая реакция на французскую буржуазную ре­
волюцию *. К . Маркс и Ф. Энгельс, критикуя в «Мани­
фесте Коммунистической партии» консервативный, или
буржуазный, социализм, используют понятие консерва­
тизма в широком смысле, имея в виду его функцию
идейно-политического оправдания и стабилизации исто­
рически изживших себя общественных структур, упро­
чения условий существования вытесняемых с историче­
ской арены общественных слоев 2.
Исходя из принципов материалистического понима­
ния истории, консерватизм должен быть расценен как
особый тип мышления и поведения тех социальных сло­
ев, положению которых в обществе угрожают объектив­
ные тенденции социального прогресса. Консервативная
функция идеологии таких общественных слоев заклю­
чается в нежелании признавать, необратимость соци­
альных процессов, ставящих под вопрос их обществен­
ное положение.
Консерватизм воспринимает противоборство соци­
альных сил не как проявление диалектики саморазви­
тия действительности, а как вмешательство некоего
«инородного» радикализма, подрывающего «извне» дан­
ную социальную структуру. Поэтому в своей классиче­
ской форме консерватизм — это идеология, как бы
«сплавленная» с данной социальной структурой, тожде­
ственная ей. Иначе говоря, консерватизм — это прежде
всего сознание «статус-кво» 3, но такого, которому ре­
ально угрожают прогрессивные общественные преобра­
зования и сторонникам которого приходится не только
1 К. Мангейм, например, отождествляет консерватизм иск­
лючительно с эпохой конца XVIII — начала XIX в. и определяет
его к а к «функцию одной ч ас тной историч еской и с оциологиче­
ской ситу ации» (Mannheim К. E ss ais on Sociology a n d Social
Psychology. N. Y., 1953, p. 98 -99).
2 См.: Маркс K.t Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 453.
* «Консерватор как бы говорит себе: мне нравится
статус-кво , меня и мне подобных вполне удовлетворяет это со­
стояние, я хочу сохранить его, я не хочу его потерять» (The
Wisdom of Conservatism. Ed. by Witonsky P. New Rochelle, 1971,
vol. 1, p. 21),
12

защищать, но нередко и отвоевывать уже потерянное
социальное «пространство».
В то же время приверженность консерватизма «ста­
тус-кво» — это, скорее, его логический предел, идеаль­
ная форма. Что же касается реальных общественных
ситуаций, то, поскольку носители консервативной иде­
ологии нередко лишаются своих в прошлом привилеги­
рованных и господствующих позиций, они, по словам
американского социолога М. Селиджера, «могут ока­
заться отчужденными от статус-кво и стремиться к из­
менению общества в соответствии с образом его прош­
лого»
Следует заметить, что именно идея «статус-кво» (или
по крайней мере возврата к нему через преодоление
нынешнего состояния) как раз и отличает идеологию
консерватизма от правого радикализма. В своей иде­
альной форме консерватизм ориентирован на сохране­
ние стабильности данной социально-классовой структу­
ры в соответствии с идеалами «классовой гармонии» и
сглаживания общественных противоречий на основе их
признания в качестве неизбежных и примирения с
ними.
С учетом этих особенностей консервативной идеоло­
гии в ее внутреннем строении можно выделить как бы
два пласта: во-первых, охранительный, нацеленный на
стабилизацию устаревшего общества в его неизменной
форме; во-вторых, направленный на устранение проти­
водействующих социальных сил и тенденций.
Если стабильность общественного строя пока еще не
встречает серьезного противодействия иных социальных
тенденций, консервативная идеология будет существо­
вать в «свернутом» виде. Если же, напротив, полная
смена общественного уклада уже произошла, попытки
его реконструкции в строгом смысле слова будут уже
не консервативными, а реакционными.
Поэтому консерватизм в своем историческом разви­
тии может выступать в двух различных функциональ­
ных формах: как апология «статус-кво» и как носталь­
гия по уже утерянным социальным привилегиям. Наи­
более характерен консерватизм для ситуации острого
противоборства социальных тенденций, когда старое
еще не полностью сошло с исторической арены и про­
должает сопротивляться новому.
1 Seliger М. Ideology and Politics. N. Y., 1976, p. 92.
IS

Консерватизму изначально свойственны морализм и
дидактика, констатирование «абсолютных», неизмен ­
ных в исторической перспективе «истин». Стимул к са-
морефлексии, теоретизированию консерватизм полу­
чает извне, со стороны оппозиционных социальных
сил, которые начинают оспаривать общественный
статус его носителей и которым последние вынуждены
противопоставлять в качестве контраргументов свое
обоснование неизменности данной общественной струк­
туры.
В этом смысле консервативная идеология всегда вто­
рична, производна от каких-то иных форм идеологии,
осваиваемых ею лишь после того, как они «исчерпали»
изначально заданную им социальную функцию. Вторич-
ность консерватизма проявляется и в том, что, в отли­
чие от некоторых иных форм идеологии, он лишен еди­
ной концептуальной основы. Во всех своих проявлениях
он выступает как определенный тип отношения к тен­
денциям социального развития, а именно как тип идей-
но-политической стабилизации объективно устаревшей
общественной структуры.
«Устаревшая» идеология, приобретающая консерва­
тивную функцию, претерпевает необратимую деформа­
цию, включая в себя некоторые общие и устойчивые
структурные элементы, мировоззренческие принципы и
представления о природе человека и общества. Среди
них можно выделить следующие: мироздание подчиня­
ется всеобщему моральному закону; человеческая при­
рода и разум несовершенны и злы; люди изначально не­
равны; радикальному социальному реформаторству над­
лежит предпочесть уже существующие и проверенные
временем общественные институты; для гармоническо­
го взаимодействия классов и социальных групп необхо­
дима строгая социальная дифференциация; охрана ча­
стной собственности является конечной нравственной
самоцелью общества и т. п.
Можно выявить два достаточно устойчивых меха­
низма, посредством которых идеология приобретает кон­
сервативную функцию и которые условно можно на­
звать «заимствованием» и «инверсией». В первом слу­
чае наследуются и воспроизводятся идейные элементы,
ранее уже присущие какой-либо предшествующей фор­
ме консервативной идеологии, во втором случае изме­
няется социальная функция той или иной идеологии в
новых общественных условиях.
14

Общность различных типов консервативной идеоло­
гии заключается в том, что в социально-классовом от­
ношении они выражают сознание отмирающих общест­
венных слоев. Из-за своей изначальной сплавленности с
исторически изжившим себя общественным строем кон­
серватизм как бы лишен временного «вектора», направ­
ленного в будущее. Особенность консервативного отно­
шения к социальному времени заключается в преиму­
щественной ориентации на прошлое. Консерватизму
известен лишь один тип социально-исторической зави­
симости — связь с прошлым.
В таком одностороннем отношении к проблеме со­
циального времени проявляется внутреннее противоре­
чие консервативной идеологии, в конечном счете раз­
рушающее ее изнутри. С одной стороны, консерватизм
объявляет социальной утопией и отвергает даже саму
возможность вмешательства субъекта в ход социально-
исторического процесса. С другой стороны, он произ­
вольно вводит прошлое во всем его историческом объеме
в настоящее, создавая тем самым особую консерватив­
ную утопию1. В итоге социальное время в философии
консерватизма пластично, оно как бы «втягивает» про­
шлое в настоящее, но при этом проявляет удивительную
«жесткость», как только речь заходит о радикальных
социальных преобразованиях, ориентированных в бу­
1
Именно это обстоятельство проливает дополнительный
свет на возможную двойственную социальную функцию совре­
менного утопического мышления, которое может быть ориен­
тировано как на стабилизацию существующих порядков, так и
на их разрушение (см.: Баталов Э. Я. Философия бунта. М., 1973;
Баталов Э. Я. Противор ечия с оврем енного «левого» р ади ка л и з­
ма. «Новое левое» движение и его эволюция.— Борьба идей в
современном мире. М., 1976, т. 2). На эту же двойственность об-*
ращают внимание Ю. А. Замошкин и Э. Ю. Соловьев: «Вовсе не
случайно то обстоятельство, что в последние годы в качестве
наиболее видных творцов утопических доктрин в области со­
циологии выступают яркие представители антиисторизма: с од­
ной стороны, последовательные теоретические защитники sta­
tus quo, апологеты «функциональной стабилизации» существую­
щего общественного строя, с другой — догматически последова­
тельные представители социальной критики, со всей страстью
осуждающие самый принцип функциональной организованности
и структурной целостности в общественной жизни, принцип,
рассматриваемый ими как главный, универсальный, все подчи­
няющий себе регулятор социальной жизни» (Замошкин Ю.,
Соловьев Э. Социальные у то пии и совр ем енные мас сов ые д в иж е ­
ния. — О современной буржуазной эстетике. М., 1976, вып. &
с. 11).
15

дущее!. Консерватизм не может быть односторонне
отождествлен с монархической и феодально-аристокра-
тической реакцией, вместе с тем его нельзя расцени­
вать как тенденцию к политико-идеологической стаби­
лизации любой общественной структуры, независимо от
ее объективного значения и места в социально-истори­
ческом процессе 2.
Марксистский анализ социальной философии кон­
серватизма основывается на дифференцированном со­
циально-классовом понимании становления, развития и
падения того или иного антагонистического обществен­
ного уклада. Важным при этом является также учет на-
ционально-исторических особенностей, которые отраж а­
ются в различных формах идеологии, опирающийся на
ленинское указание о том, что «безусловным требовани­
ем марксистской теории при разборе какого бы то ни
было социального вопроса является постановка его в
определенные исторические рамки, а затем... учет кон­
кретных особенностей, отличающих эту страну от дру­
гих в пределах одной и той же исторической эпохи» 3.
Ознакомившись вкратце с основными особенностя­
ми родившейся в Европе философской традиции консер­
ватизма, обратимся теперь к Соединенным Ш татам
Америки.
2. Характерные черты
американского консерватизма
В свое время французский историк и поли­
тический деятель XIX в. А. де Токвиль отметил после
поездки в Америку свойственный ее жителям практи­
1 На эту особенность консерватизма обращают внимание и
некоторые западные авторы: «Радикалу утопия видится в буду­
щем, консерватору — в прошлом» (Fairlie Н. The Spoiled Child
of the Western World. Garden City, 1976, p. 276).
2 Например, Ф. Мейер утверждает, что пафос консерватиз­
м а «нацел ен на вос станов ление тр адиции цив ил изации. Это су ть
консерватизма во всех его формах, во всех обществах и при
любых условиях» (Meyer F. The Recmdescent American Conser­
vatism.— In: American Conservative Thought in the Twentieth
Century. Ed. by Bucklev W., jr. N. Y., 1970, p. 76). С. Хантингтон
определяет консерватизм как «систему идей, используемых для
оправдания установленного социального порядка, независимо
от того, где и когда он существует, и направленных против лю­
бой существенной угрозы этому порядку, независимо от того,
с какой стороны она исходит» (Huntington S. Conservatism as an
Ideology.— In: Political Thought Since World War II. Ed. by
Stankiewicz W. N. Y., 1964, p. 357).
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч ., т. 25, с. 263—264.
16

цизм и назвал США страной, где философией зани­
маются меньше всего. Современники Токвиля нашли
его замечание вполне точным и справедливым, а после­
дующие годы, казалось бы, мало что добавили к его
общей оценке национального характера и духа амери­
канцев.
Некоторые представители общественно-политической
и философской мысли и по сей день подчеркивают уни­
кальность «американского опыта», якобы заключающе­
гося в том, что США всегда была чужда традиционная
для Европы идеологическая поляризация общества, на­
личие противостоящих друг другу философских и идей­
но-политических систем.
Сегодня нередко можно встретить ссылки на то, что,
за исключением эпохи американской революции и
Гражданской войны, общественно-политическая мысль
в США почти никогда не апеллировала к «изначальным
философским принципам», в отличие от европейской, и
в частности французской, сплошь и рядом трактовав­
шей проблемы политики на уровне философской мета­
физики. В США принято было считать, что философия,
идеология — достояния сугубо европейской политиче­
ской культуры, чуждые прагматическим традициям
американского общества. Многие американские авторы
выводят указанную особенность национальной культу­
ры США из свойственного американцам прагматизма,
склонности к эмпирическому рассмотрению явлений
под углом зрения их возможного практического исполь­
зования.
От того же Токвиля ведет свою родословную тезис
о «естественности» возникновения в Новом Свете тако­
го общественного порядка, который в своих идеологиче­
ских основаниях восходит к традициям европейской ли­
берально-демократической философии. Согласно этому
тезису, американское общество является в своей осно­
ве исключительно либеральным; более того, само поня ­
тие «консерватизм», порожденное конкретными обстоя­
тельствами европейской истории конца XV III — первой
половины XIX в., вообще неприменимо к американской
действительности.
«Американская исключительность» проявляется яко­
бы в том, что США «свободны» от конфликтов и против
воречий европейских социально-политических , идеоло­
гических традиций и что в их общественной и духовной
жизни господствует идеология либерализма, которая со­
2
А. Ю. Мельвиль
17

ставляет специфически американское «либеральное со­
гласие» *.
Развернутое выражение тезиса о существовании в
США «либерального согласия» дает работа американ­
ского историка JI. Харца «Либеральная традиция в
Америке». Согласно Харцу, США были основаны «от-
цами-пилигримами», спасавшимися от феодально-кле -
рикальных притеснений и гонений Старого Света; по­
скольку же исторически антифеодальные движения вы­
ступали прежде всего в буржуазно-либеральной форме,
постольку и американское общество является «изна­
чально либеральным». Доводы Харца сводятся к ут­
верждению, что раз в США не было развитого феодаль­
ного уклада, то не было и характерной для Европы тра­
диции буржуазно-демократических революций, а сле­
довательно, не было и консервативной реакции на них.
Иначе говоря: «Не имея Робеспьера, оно (американское
общество.—А . М .) не имело и де Местра» 2.
Сторонники этой идеи утверждают, что европейский
консерватизм никак не мог укорениться ни в идеоло­
гии, ни в общественной жизни США и что с поражени­
ем лоялистов (сторонников английской монархии и
приверженцев колониального правления) во время вой­
ны за независимость от английской короны в стране
была ликвидирована единственно возможная социаль­
ная база консерватизма, который оставался и будет
оставаться здесь всего лишь «экзотическим импортом».
1 Известный американский политолог Э. Лэдд-младший
пишет по этому поводу следущее: «Американское либеральное
общество — капиталистическое, ориентированное иа достиже­
ние успеха, эгалитаристское, индивидуалистическое, привер­
женное идее бесконечного прогресса,— не имело перед собой
противника в лице жизнестойких аристократических институ­
тов и их идеологии и, таким образом, стало обладателем уни­
кального идеол огиче ского единства» (Ladd Е., /г . Ideology in
America. Ithaka and London, 1969, p. 21).
2 Hartz L. The Liberal Tradition in America. N. Y., 1955, p. 5.
Незадолго до Харца эта же идея была высказана американским
литературным критиком JI. Триллингом в его работе «Либераль­
ное воображение», где он объявил либерализм «не только гос­
подствующей, но и единственной интеллектуальной традицией»
в Америке (Trilling L. The Liberal Imagination. Garden City,
1959, p. VII). Если идти еще глубже в историю, то истоки этой
идеи, как отмечалось, можно обнаружить у Токвиля, который
писал, что «великое преимущество американцев заключается в
том, что они пришли к демократии без демократических рево­
люций и не сдела лись, а родились р авными» ( Токвиль Л. де.
О демократии в Америке. М., 1897, с. 412).
1
18

Идеология либерального капитализма, основываю­
щаяся на принципах индивидуализма, вере в частную
собственность и могущество свободного рынка, расцени­
вается здесь как основное и изначальное содержание «ли­
берального согласия» в американской идейно-полити ­
ческой жизни. Причем сторонники этой теории говорят
о принципиальном единстве идейно-политической, пра­
вовой и философской системы либерализма и экономи­
ческой системы капитализма. «США — это изначально
капиталистическая нация. И дело не в том, что капи­
талистический строй расцвел здесь более пышно, чем,
скажем, в странах Западной Европы. Дело в том, что
отцы-основатели предполагали, что американская на­
ция будет капиталистической, и считали , что либераль­
ной демократии соответствует только капиталистиче­
ская экономика»1,— пишет, например, И. Кристол.
В рамках понятого таким образом «либерального согла­
сия», конечно, не остается места для идеологии консер­
ватизма, понимаемого в классическом европейском
смысле.
В то же время у американских авторов нередко
можно встретить и противоположное утверждение о
том, что для Америки гораздо больше характерна от­
нюдь не либеральная, а именно консервативная идей-
но-политическая традиция: «Америка прославляет себя
как общество либеральной традиции, однако в действи­
тельности эта традиция покоится на весьма консерва­
тивном фундаменте» 2. С этой точки зрения идеология
консерватизма — это глубинная основа всей идейно-по ­
литической жизни США. По словам американского
консервативного историка К. Росситера, за видимостью
либеральной традиции в США скрывается «глубинное
течение философского консерватизма» 3.
Представители этой точки зрения не признают ка­
кого-либо «разрыва» между консервативными тради­
циями в США и Европе; напротив, они выдвигают
идею преемственности неких «трансцендентных» кон­
сервативных идей по обе стороны Атлантики. Они мно­
го говорят о преемственности якобы «вечных» принци­
пов морали и политики, составляющих «великую тра­
1 Kristol /. On Corporate Capitalism in America.— The Public
Interest, Fall 1975, p. 124.
2 American Conservative Thought in the Twentieth Century,
p. IX.
3 Rossiter C. Conservatism in America. N. Y., 1968, p. 82.
19

дицию цивилизации», к которой, как утверждается,
принадлежит и американское общество.
Пытаясь конкретизировать свои исходные позиции,
теоретики американского консерватизма обращаются к
Югу США как к «наиболее консервативному району
страны», который является для них истинным преем­
ником западноевропейской политической культуры,
уходящей своими корнями в древний мир и христиан­
ское средневековье. Ю жанин — это «аномальный аме­
риканец», гораздо больше похожий на европейца и рез­
ко отличающийся от «либеральных северян» своим
врожденным консерватизмом мысли и дела. Виргин­
ский плантатор-аристократ и консервативный общест­
венный деятель начала XIX в. Дж. Рэндольф расцени­
вается этими авторами как воплощение «южного кон­
серватизма», буквально как «американский Берк» 1.
Согласно утверждениям патриарха американского
консерватизма Р. Керка, американцы всегда и неизмен­
но демонстрировали «консервативный склад ума»,
свою приверженность «порядку» и социальной ста­
бильности, что бы ни говорили по этому поводу либе­
ралы. В области морали — это наследие «греко-иудео-
христианской религиозной традиции» с ее этическим
кодексом, в сфере политики — британского конститу­
ционализма и «Великой хартии», провозглашающих
«дисциплинированность, традиционность, умеренную и
законопослушную свободу». Декларации независимо­
сти, где утверждается, что «все люди сотворены равны­
ми» и от рождения наделены неотъемлемыми правами,
включая право на «жизнь, свободу и стремление к сча­
стью», консерваторы явно предпочитают конституцию
США, в которой опи видят юридическую гарантию
прав собственности. В рамках самой правительствен­
ной системы США они более склонны апеллировать к
1 Нужно сказать, что с 60-х годов наметилась активизация
по иско в « консер вативной тр адиции» н а Юге США. В ка кой-то
мере это было связано с реакцией правых и консервативных
кругов на развертывание в этих районах страны борьбы негри­
тянского населения за свои гражданские права и подъем
о бщеде мо кр атич ес ких дви ж ений про теста во всей Америке. Про­
паганда «южного консерватизма» выступила в качестве проти­
вовеса росту левых и демократических настроений в американ­
ском обществе. Однако здесь усилия консервативных теорети­
ков также не достигают своей цели, поскольку в их утвержде­
н иях об «исключител ьности» конс ерв ативно го Юга ф акт ич ес ки
содержится скрытое признание тезиса о существовании «либе­
рального согласия» в рамках всей, остальной страны.
20

конгрессу и противопоставлять его исполнительной вла­
сти и Верховному суду.
Наконец, многие теоретики взывают к якобы суще­
ствующему в США «консервативному большинству»,
т. е. к «молчаливой» (по выражению бывшего прези­
дента США Р. Никсона), но численно преобладающей
и поддерживающей консервативные идеи и порядки
«средней Америке». Нужно сказать, что подобная идея
в наибольшей степени характерна для тех идеологов,
которые связаны с политической деятельностью и поли­
тическими группировками консерваторов в США *. Но
здесь же кроется и внутреннее противоречие, свойст­
венное идее «консервативного большинства». С одной
стороны, идеологии американского консерватизма при­
сущи значительные элементы социального элитизма,
презрения и недоверия к «массам». Но, с другой сторо­
ны, практическую политику в национальных масшта­
бах невозможно строить на такой элитарной основе, в
результате чего консерваторы оказываются вынужден­
ными как бы против своей воли взывать к «массам», к
«консервативному большинству».
Нельзя не отметить, что разногласия между амери­
канскими консерваторами и либералами не только кос­
нулись вопроса о природе национальной идейно-поли ­
тической традиции, но и выразились в характерных по­
пытках взаимной политической дискредитации. В пер­
вую очередь речь идет о распространении с начала
50-х годов в литературе либерального (а позднее и ле­
ворадикального) толка попыток критического истолко­
вания американского консерватизма как своего рода
психопатологического явления. Авторы этих попыток
рассматривали консерватизм как особую реакцию тех
социальных слоев, которые оказались не приспособлен­
ными к бурным темпам социальных изменений в США
в XX в., связанных с переходом к государственно-моно ­
полистическому капитализму.
Эти идеи были связаны с осознанием американски­
ми либерально-академическими кругами последствий
разгула маккартистской истерии в США. Однако эти
крути не проводили сколько-нибудь существенного раз­
1 Характерным примером может служить деятельность ор­
ганизации Р. Вигери, занимающейся обработкой общественного
мнения и сбором средств для консервативных политиков в
США. В последнее время эта организация особенно активизи­
ровалась и развернула широкую антисоветскую кампанию.
21

личия между консерватизмом и правым радикализмом и
рассматривали последний как экстремистское проявле­
ние консервативной идеологии на уровне конкретной
политики. По существу, консерватизм здесь расцени­
вался как иррациональная реакция «старых средних
слоев» (фермеров, городской средней буржуазии), ко­
торые не могут найти свое место в стремительно ме­
няющемся современном мире. Речь шла прежде всего о
фигуре независимого предпринимателя, свято верующе­
го в частную собственность и исповедующего объектив­
но обесцененные развитием монополистического капи­
тализма идеи индивидуалистического успеха, в резуль­
тате чего он и оказывался, говоря словами Р. Миллса,
«маленьким островком в бушующем море нового мира».
Извращенное сознание этого социального персонажа
расценивалось здесь не столько как политическое,
сколько как клиническое явление.
Своеобразным итогом этой критики может считать­
ся определение личности американского консерватора,
данное радикальным англо-американским социологом
Ч. Хэмпден-Тернером: «Американский консерватор —
это привержепеп элитизма и иерархии, он стремится
осуществлять контроль над другими людьми. Он счита­
ет все остальное человечество аффективной и неоргани­
зованной толпой. Он часто проявляет энергию, но бы­
вает одержим и шаблонен в своих привычках. Он высо­
ко ценит согласие и дисциплину. Он не доверяет тем,
от кого не знаешь наперед, что можно ожидать, он не­
терпим к непредвиденному в человеческих поступках,
рассматривает жизнь как борьбу экономических инте­
ресов, апеллирует к прошлому, склонен к стереотипам.
Он не в ладах с эмоциями и аффектами, предпочитает
выдерживать социальную дистанцию между собой и
всеми остальными и замыкаться в кругу единоверцев» 1.
Опираясь на некие экспериментальные шкалы «пси­
хосоциального развития личности», сконструированные
американским психологом Г. Макклоски, сторонники
этой точки зрения пытались установить однозначное со­
ответствие между уровнем эмоционального и интеллек­
туального развития личности и соответствующим типом
политической идеологии. Высокий уровень развития
личности, по их мнению, соответствует леворадикаль­
ным и либеральным убеждениям, низкий — консерва­
1 Hampden-Turner Ch. Radical Man. Garden City, 1971, p. 16.
22

тизму, догматизму и авторитаризму. Как утверждает
Макклоски, консервативные политические убеждения
«могут сказать нам меньше о природе человека и обще­
ства, чем о личностях тех, кто разделяет эти доктри­
ны» *. Консерватор расценивается здесь как «внешне-
ориентируемая» личность, руководствующаяся только
социально санкционированными мотивами и нормами
поведения.
Несмотря на ряд содержащихся в этих теориях ин­
тересных социально-психологических наблюдений, их
главный недостаток заключался в отсутствии конкрет­
ного социально-классового анализа американского кон­
серватизма как тина идеологии, вызванного к жизни
вполне определенными социальными условиями. Идея
психологической предрасположенности личности к ав­
торитарно-догматическому мышлению и поведению
полностью вытесняет исследование объективной рас­
становки социально-классовых сил и масштабных
структурных изменений в американском обществе. По­
этому в конечном счете анализ здесь подчинен лишь
задачам социально-психологической и политической
дискредитации мнения оппонентов.
Хотя инициаторами этой критики выступили либе­
ралы, американские консерваторы скоро заговорили на
том же языке. В итоге все свелось к словесной перепал­
ке, в пылу которой одни и те же доводы кочевали из
идейного арсенала либералов к консерваторам и наобо­
рот.
Следует добавить, что ни среди последователей идеи
о существовании в США «либерального согласия», ни
среди ее консервативных критиков нет единства во
взглядах на то, что же, по существу, представляет со­
бой американский консерватизм. Так, в «Международ­
ной энциклопедии общественных наук» различается
«психологический консерватизм», «ситуационный кон­
серватизм», «политический консерватизм» и «философ­
ский консерватизм» 2. Одни авторы считают консерва­
тизм «стилем мышления», другие утверждают, что это
вполне определенная идеология. Одни говорят о расо­
вой, этнической, аристократической и даже феодаль­
ной разновидностях американского консерватизма.
1 McClosky Н. Conservatism and Personality.— American Po­
litical Science Review, March 1958, p. 40.
2 International Encyclopedia of the Social Sciences. Ed. by
Sills D. N. Y.— L., 1968, vol. 3.
23

Другие причисляют к консерваторам в США только сто­
ронников классической либерал ьной идеи «свободного
рынка». Третьи считают таковыми только последовате­
лей традиционной религиозной морали и «органиче­
ской» концепции общества, предложенной европейски­
ми консерваторами. В одних случаях высказывается
мнение, что различия между либерализмом и консерва­
тизмом в США выявились уже во время Филадельфий­
ского конституционного собрания 1787 г., в других —
что это произошло только в эпоху «нового курса» в ны­
нешнем столетии. Наконец, к консерваторам в США с
недавних пор стали причислять и «поправевших» в на­
чале 70-х годов либералов.
Теоретические трудности вызывает также факт «ин­
версии», т. е. перехода в свою противоположность, мно­
гих либеральных и консервативных идей в США. На­
пример, такие положения классического либерализма,
как требование свободы рыночных отношений и огра­
ничения государственного вмешательства, сегодня счи­
таются в Америке консервативными. И напротив, идея
сильной, централизованной, регулирующей власти го­
сударства, выдвинутая еще в XVIII в. консервативным
блоком федералистов, вошла в идеологию современного
американского либерализма.
Многие из указанных разногласий объясняются
внутренней неоднородностью идеологии американского
консерватизма, основывающейся на различных идейных
традициях и существующей сегодня в различных фор­
мах. Все они объединяются общей функцией идейно­
политического оправдания исторически изживших себя
общественных структур. Противоборство различных со­
циальных тенденций, одни из которых несут в себе эле­
менты социального прогресса, а другие отражают со­
противление сил прошлого, определяет в конечном
счете и основные вехи на пути становления консерва­
тивной мысли в США.

Глава II
АМЕРИКАНСКАЯ
ИДЕЙНАЯ ТРАДИЦИЯ
И СТАНОВЛЕНИЕ
КОНСЕРВАТИВНОЙ МЫСЛИ
В США
1. Идейные истоки
«традиционалистского»
консерватизма
Если обратиться к конкретному анализу
идейно-политической истории США, нетрудно убедить­
ся в ошибочности как мнения о безраздельном господ­
стве «либерального согласия» в силу отсутствия в аме­
риканском обществе развитого феодального уклада, так
и мнения, усматривающего в традиционном европей­
ском консерватизме подлинный «фундамент» американ­
ского общества. В обоих случаях ошибка заключается в
несоответствующем
исторической действительности
представлении о единстве и бесконфликтности амери­
канской идейно-политической традиции, якобы основы­
вающейся на изначальной преемственности единой си­
стемы ценностей: в первом случае — либеральных, во
втором — консервативных.
В самом деле, для сторонников теории «либерально­
го согласия» специфика американской философской и
политической культуры всецело определяется тем, что
она явилась перенесенным в Новый Свет либеральным
«фрагментом» европейского пуританизма. С точки зре­
ния их консервативных оппонентов, США, напротив,
наследуют лишь «великую традицию» европейского кон­
серватизма. Между тем конкретно-исторический и соци­
ально-классовый подход к анализу американской идей­
ной традиции вскрывает ее внутреннюю противоречи­
вость и борьбу разнородных тенденций на всем протя­
жении развития американского общества.
Как известно, развитие капитализма в США проис­
ходило в особо благоприятных условиях — «исполин­
скими шагами» и при отсутствии «преграждающих путь
средневековых развалин» К Однако буржуазные общест­
1См.: Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 23, с. 783; т. 21, с. 347.
25

венные отношения здесь уже с XVII в. зародились от­
нюдь не на «пустом месте», как это пытаются предста­
вить сторонники идеи «либерального согласия», а в
борьбе с вполне реальными феодальными пережитками,
существовавшими прежде всего в форме английского ко­
лониализма и насаждаемого им хозяйственного и полити­
ческого уклада. Не случайно, критикуя утверждение о
том, что США — это «страна, никогда не ведавшая
феодализма», В. И. Ленин подчеркивал, что «это — ут­
верждение прямо противоположное истине, ибо эконо­
мические пережитки рабства решительно ничем не от­
личаются от таковых же пережитков феодализма, а в
бывшем рабовладельческом юге Соединенных Штатов
эти пережитки очень сильны до сих пор»К
В Америке, по словам Ф. Энгельса, «история начи­
нается при наличии уже сложившихся в XVII веке эле­
ментов современного буржуазного общества...»; как ука­
зывал К. Маркс «буржуазные производственные отно­
шения, ввезенные туда вместе с их носителями, быстро
расцвели на почве, на которой недостаток исторической
традиции уравновешивался избытком гумуса»2. Эле­
менты феодальных общественных отношений также ока­
зались привнесенными в Новый Свет преимущественно
на штыках английской экспедиционной армии.
Импортированные в США феодальные элементы —
землевладение в форме королевских пожалований, полу­
феодальная фиксированная рента, майорат, попытки
цеховой регламентации производства и другие формы
внеэкономического принуждения, а также сам рабовла­
дельческий строй с колониальной элитой и слоями на­
селения, лишенными по закону основных прав,— все это
явилось изначально консервативным моментом в систе­
ме складывающихся в целом на буржуазных рельсах
общественных отношений.
В то же время раннее развитие капиталистических
отношений на Севере и колонизация Запада препятство­
вали искусственному насаждению феодальных отноше­
ний в Америке. Даже в сельскохозяйственных районах
Юга страны смогли укорениться лишь некоторые фео­
дальные элементы в форме крупного плантационного
рабовладельческого землепользования, которому проти­
востояли преобладавшее в масштабах страны фермер­
1 Ленин В. И. ТТолн. собр. соч., т. 27. с. 141.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 347; т. 13, с. 42.
26

ское хозяйство и скваттерство (незаконный захват зем­
ли переселенцами), явившиеся важной предпосылкой
«американского пути» развития капитализма в сельском
хозяйстве.
Особенностью искусственно насаждавшихся в аме­
риканских колониях феодальных производственно-пра­
вовых элементов было то, что по своей социальной
функции они выступали в качестве способа пресечения
буржуазного развития колоний со стороны уже разви­
той капиталистической метрополии с целью защиты ее
привилегий. Таким образом, это была форма внешнепо­
литической и внешнеэкономической борьбы одного бур­
жуазного общества с другим. В определенном смысле
противоборство буржуазной и феодальной социально­
исторических тенденций моделировало на американской
почве классическую ситуацию возникновения европей­
ского консерватизма как реакции на поступательное
буржуазное развитие
Отсюда видно, что и утверждение о существовании
в Америке «либерального согласия», и тезис о «консер­
вативном фундаменте» американского общества фикси­
руют лишь отдельные и изолированные друг от друга
стороны конкретной исторической ситуации.
В действительности противоборство реально сущест­
вовавших в колониальном обществе социально-истори­
ческих тенденций привело к возникновению острого со­
циального антагонизма — прежде всего между купече­
ским капиталом и крупными лендлордами, связанными
с английским рынком и заинтересованными в сохране­
нии элементов феодального устройства, с одной сторо­
ны, и промышленными кругами и арендаторами, ориен­
тировавшимися на буржуазное развитие,— с другой.
Насаждавшиеся в колониальной Америке феодальные
1 «Методологически правильно рассматривать феодализм в
Америке как реальную историческую тенденцию, подкрепляе­
мую рядом эконо мических и по л итических фа ктор ов , а соци ал ь­
ное содержание американской революции — как элиминацию
не отдельных пережитков, а всей этой тенденции. В таком слу­
чае элементы феодализма в колониальном обществе будут оце­
ниваться в динамичном социальном контексте и не покажутся
с толь у ж без обидны ми и нез начите льным и... Ф еода лизм в Аме­
рике, не будучи практической альтернативой капитализму, был
тем не менее ре альной социальной тенденцией, кот ор ая поддер­
живалась всем колониальным политическим аппаратом в пред­
ставляла собой серьезное препятствие капиталистическому раз­
витию» (Каримский А. М. Рев ол юц ия 1776 года и с та нов ле ние
американской философии. М., 1976, с. 13, 87—88).
27

порядки как реальная историческая и социальная тен­
денция по своей природе изначально выступили в каче­
стве консервативного антибуржуазного элемента в си­
стеме складывающихся буржуазных общественных от­
ношений. Это противоречие получило разрешение в ходе
войны за независимость американских колоний от анг­
лийской метрополии, фактически решавшей задачи бур­
жуазной революции, ознаменовав достижение соответ­
ствия между уровнем развития производительных сил
и капиталистическими производственными отношения­
ми. Торжество свободного капиталистического рынка
способствовало окончательному искоренению самостоя­
тельных идеологических и правовых структур феода­
лизма и дальнейшему укреплению господства форм
идеологии, соответствующих эпохе возвышения буржу­
азного уклада, расцвета капиталистического предприни­
мательства и свободной конкуренции.
Как известно, центральное место в классическом ли­
беральном миросознании занимал индивидуалистиче­
ский идеал, служивший своего рода «призмой» для по­
следующего рассмотрения экономических, социальных,
философских и этических вопросов. В плане экономики
он служил фундаментом для принципа laissez faire, выд­
винутого еще физиократами и поддержанного затем
А. Смитом. Этот принцип, буквально означавший «Пре­
доставьте каждому делать, что он хочет», настаивал на
обеспечении свободы рыночных отношений от государ­
ственной опеки. Предполагалось также, что необходи­
мым условием общественной гармонии является свобода
конкуренции между индивидами, обладающими неотъ­
емлемыми правами собственности. На этом принципе
основывалась и идея о том, что в политическом отноше­
нии индивид важнее группы или сословия, и традицион­
ный для классического либерализма идеал невмеша­
тельства государства в социально-экономическую и по­
литическую область. Наконец, в морально-этическом
плане из индивидуалистического идеала следовала
мысль о том, что большинство людей вполне разумно и
что индивидуальное суждение может служить основой
социально значимой моральной оценки.
Требование свободного рынка, выдвинутое идеологи­
ей классического либерализма, явилось формой критики
средневековой цеховой регламентации производства и
произвольного вмешательства феодально-бюрократиче­
ской власти в хозяйственный процесс. Одним из карди­
28

нальных отличий классического либерализма от добур-
жуазной идеологической традиции явилось «разведе­
ние» политики и экономики на две изолированные и
автономные области человеческой жизнедеятельности,
единственным связующим звеном между которыми и
оказывался свободный рыночный обмен.
Свободный рынок понимается классическим либера­
лизмом как наиболее эффективное средство саморегули­
рования экономики («невидимая рука»), а рыночная
конкуренция — как «естественный» механизм регули­
рования общественно-экономического процесса. В отли­
чие от добуржуазной идеологии, здесь государству отво­
дится роль лишь «ночного сторожа», чьи функции огра­
ничиваются преимущественно борьбой с преступностью
и защитой внешнеполитического суверенитета страны.
Индивид выступает в качестве равноправного экономи­
ческого субъекта, обладающего «конкурентной приро­
дой» и определенными потребностями, для удовлетворе­
ния которых он вступает в отношения рыночного обмена
с другими индивидами. Предпринимательская дея­
тельность расценивается как моральная обязанность ин­
дивида перед обществом стремиться к достижению соб­
ственной экономической выгоды. Личный предпринима­
тельский успех и прогресс материального производства
выступают как «автоматический» результат «естествен­
ной» игры частных интересов на свободном рынке, как
следствие их соответствия общественному благу, т. е.
как «естественная экономическая гармония».
Идеал свободного рынка и экономического индиви­
дуализма оказал воздействие и на соответствующие
представления о сущности политического процесса.
Сфера политики понималась по аналогии со свободным
рынком, со специфическими формами политического
спроса и предложения. Каждый индивид имеет опреде­
ленные потребности и одну «покупательную» способ­
ность — один голос. Этот «рынок» такж е основывается
на принципах свободной «игры интересов» и требует
ограничения произвольного вмешательства государст­
венной власти в автономный политический процесс,
предполагающий соблюдение принципов конституцио­
нализма.
В силу специфически благоприятных обстоятельств,
способствовавших раннему развитию в Америке капи­
талистического уклада, буржуазно-либеральная мысль
оказалась в колониальном обществе господствовавшей,
29

хотя в дореволюционный период ей и противостояли
феодально-консервативные тенденции, а в послереволю­
ционный период, вплоть до поражения войск южан в хо­
де Гражданской войны при Апоматтоксе,— такой кон­
сервативный общественный институт, как рабство.
И после окончательной победы буржуазного уклада в
результате Гражданской войны некоторые элементы
феодальной идеологии сохранились и приобрели новую
функцию в сугубо буржуазной идейно-политической и
философской традиции 1.
Таким образом, многие идейные компоненты фео­
дальной традиции, завезенные, как и либерализм, в Но­
вый Свет из Европы, лишенные в новой обстановке сво­
ей старой социально-классовой «привязанности», посте­
пенно обрели определенную идеологическую самостоя­
тельность и со временем стали обслуживать иные соци­
альные силы, занимающие консервативные позиции в
американском обществе.
Необходимо подчеркнуть, что обе системы идеоло­
гического отсчета, оказавшиеся у истоков американской
идейной традиции (т. е. классический европейский ли­
берализм и классический европейский консерватизм),
постоянно претерпевали эволюцию, находились в дви­
жении, которое, в свою очередь, отражало борьбу раз­
нородных тенденций в ходе развития американского об­
щества. На основе различных комбинаций и сочетания
идейных элементов двух указанных традиций возника­
ли различные типы идеологии, противоречия между ко­
торыми отражали неизбежные внутренние конфликты и
борьбу консервативно-охранительных и относительно
прогрессивных социальных тенденций.
Хотя среди американских лоялистов и имелись
приверженцы патриархально-абсолютистского учения
Р. Филмера, английского консервативного оппонента
локковского либерализма, все же даже в колониальной
Америке идейные элементы феодально-консервативной
традиции не существовали в своей первозданной «чис­
тоте». В той или иной степени они несли на себе отпе­
1
Весьма характерное в этом отношении наблюдение было
сделано в свое время Токвилем, заметившим, что «картина,
представляемая американским обществом, покрыта, если мож­
но так выразиться, слоем демократического лака, из-под кото­
рого от времени до времепи выступают старинные аристокра­
тические краски» (Токвиль Л. де. О демократии в Америке,
с. 34).
30

чаток господствовавшего в американском обществе
либерального духа.
Позднее, после завоевания Америкой независимости,
рудименты феодально-консервативной традиции в наи­
большей степени сохранились на Юге страны, войдя в
качестве важнейшего идеологического компонента в си­
стему философско-политических убеждений плантатор­
ско-рабовладельческой аристократии. Но и они были
внутренне противоречивыми: южные плантаторы, буду­
чи выходцами из английской буржуазии, категорически
отвергали саму идею королевских прерогатив и каких
бы то ни было феодальных повинностей, и в то же вре­
мя, справедливо замечает В. Паррингтон, «принцип
феодализма, который в скрытом виде присутствует во
всякой системе рабовладения, как нельзя лучше отве­
чал психологии плантатора» 1.
Едва ли не главным в идеологии «южной традиции»,
наследующей многие компоненты классического евро­
пейского консерватизма, была оппозиция самим прин­
ципам эксплуатации наемного труда и неприятие духа
капиталистических отношений, развивавшихся на Се­
вере. Подвергая критике уже проступившие в начале
XIX в. язвы капитализма, южане противопоставляли
им патриархальную идиллию рабовладельческой план­
тации как «гармонического» союза великодушного
«отца-хозяина» и преданных ему «детей-слуг». Стоит
ли говорить о том, что эта идеализируемая «гармония»
в действительности покоилась на еще более жестокой и
архаичной системе эксплуатации. Характеристика реак­
ционного феодального социализма, данная К. Марксом
и Ф. Энгельсом в «Манифесте Коммунистической пар­
тии», во многом может быть применена и к идеологии
«южной традиции», звучавшей как «наполовину похо­
ронная песнь — наполовину пасквиль, наполовину отго­
лосок прошлого — наполовину угроза будущего, подчас
поражающий буржуазию в самое сердце своим горьким,
остроумным, язвительным приговором, но всегда произ­
водящий комическое впечатление полной неспособно­
стью понять ход современной истории» 2.
Типичным представителем этого направления в аме­
риканской мысли был Дж. Кэлхун, политический и об­
щественный деятель первой половины XIX в., ярый сто­
1 Паррингтон В. Л. Основные те ч е ния ам ер ика нс кой мысли.
В3-хт.М., 1962,т.2,с.122.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 448.
31

ронник рабовладения и отделения южных штатов. Его
убеждения находились в противоречии с господствую­
щим либерализмом и производили впечатление средне­
векового архаизма *.
Буржуазному пути развития Америки Кэлхун про­
тивопоставлял идеал греческой рабовладельческой ари­
стократии, выступая против идеи «естественных прав»,
«естественного состояния», концепции договорного про­
исхождения государства. Для него люди вовсе не рож­
дены ни свободными, ни равными, в обществе всегда
были и должны быть высшие и низшие сословия, а все­
общая демократия является неосуществимым и опас­
ным прожектом. «Истинная» демократия возможна
только там, где признается изначальное неравенство
людей и где лучшие и наиболее добродетельные состав­
ляют аристократическую элиту, берущую на себя по­
печительство о всех других сословиях.
«Предполагать, будто все люди имеют равное право
на свободу,— значит
совершать большую и опасную
ошибку,— писал Кэлхун. — Свобода — награда, которую
следует заслужить, а не благословение свыше, безвоз­
мездно посылаемое всем без различий, награда, пред­
назначенная для людей умных, преданных своей стране,
добродетельных и достойных, а не благо, даруемое лю­
дям, слишком невежественным, опустившимся и по­
рочным, чтобы быть способными оценить его по досто­
инству и насладиться им... Неравенство общественного
положения, являясь неизбежным следствием свободы, в
то же время необходимо для прогресса» 2.
Нетрудно увидеть, что представленная Кэлхуном
консервативно-аристократическая мысль, хотя и восхо­
дит в своих идеологических основаниях к наследию фео­
дальной традиции, в конечном счете ей не тождествен­
на. В ней отвергается деспотическая воля монарха, от­
рицается право феодально-бюрократической власти про­
извольно вмешиваться в автономный хозяйственный
процесс, локализующийся по отдельным плантациям.
В то же время в полном соответствии с духом средневе­
кового сознания утверждается, что «естественным» для
1 «Кэлхун был выразителем интересов меньшинства в ус­
ловиях демократии, партикуляристом в эпоху национализма,
рабовладельцем в эпоху прогресса свобод, аграрием в интенсив­
но капитализирующейся стране» (Hofstadter Д. The American
Political Tradition and the Men Who Made I t N. Y., 1948, p. 90).
2 Цит. no: Rossiter C. Co n se rv atism in Am erica, p. 121.
32

человека является подчинение всем социальным нормам
и установлениям, ради чего он и был создан творцом.
«Вместо того, чтобы быть рожденными свободными и
равными, люди рождены зависимыми, причем не только
от родительского авторитета, но и от законов и инсти­
тутов той страны, в которой родились, и под чьей защи­
той сделали свой первый вдох»1,— утверждал Кэлхун.
Американская традиционалистская консервативно­
аристократическая мысль XVIII—XIX . вв. отмечена
глубоким пессимизмом и различного рода эсхатологиче­
скими настроениями. Эти ее особенности в конечном
счете отражают непрочность социального положения ее
носителей и выразителей — рабовладельческой аристо­
кратии Юга, все в большей степени ощущающей свою
изоляцию от магистральных путей развития американ­
ского общества. Идеологи рабовладельческой аристокра­
тии отвергают все основные посылки философии клас­
сического либерализма. С их точки зрения, идеальная
структура общества не атомистическая, как утверждает
последний, а «органическая». Примером такого общест­
ва для них является социальная организация Юга, со­
стоящая не из отдельных индивидов-атомов, а из сооб­
ществ-плантаций во главе с хозяином, представляющим
обобщенные интересы всех входящих в них членов.
Осознавая себя представителем интересов мень­
шинства, причем меньшинства не только социального,
но и регионального, Кэлхун выражает опасения по по­
воду использования ничем не ограниченной и ничем не
сдерживаемой централизованной политической власти.
Но самая большая опасность — это абсолютная и деспо­
тическая власть «неконтролируемого численного боль­
шинства», которая и отождествляется Кэлхуном с демо­
кратией.
Узкоместнические интересы плантаторского Юга
воплощаются здесь в концепции «параллельно действу­
ющего большинства», противопоставляемого численному
(или «демократическому») большинству. « Параллель­
ное» большинство для Кэлхуна — это «географиче­
ское» большинство, т. е. воля господствующих полити­
ческих кругов какого-либо региона, наделенных правом
вето в отношении постановлений и предписаний цент­
рального правительства и обладающих тем самым «не­
1 Цит. по: Rosslter С. Conservatism in America, p. 120.
3
А. Ю. Мельвиль
33

гативной властью». Нужно подчеркнуть, что даж е на
Юге такого рода консервативно-аристократические иде­
алы не могли одержать полной победы над индивидуа­
листическими, буржуазно-демократическими тенден­
циями. Установлению безграничного феодального гос­
подства южной плантаторской аристократии препятст­
вовало скваттерство и передвижение американских
переселенцев-фермеров па Запад. Консервативная идео­
логия сословной аристократии южных плантаторов пос­
ле Гражданской войны, когда были ликвидированы ос­
тававшиеся препятствия развитию капиталистических
отношений, переживает резкий упадок и постепенно все
более и более сходит со сцены. Если политические и со­
циально-философские взгляды Дж. Кэлхуна, Дж. Рэн­
дольфа, Н. Такера и других идеологов южной аристокра­
тии первой половины XIX в. отражали хотя и местные,
но все же господствовавшие в своих регионах позиции,
то к концу столетия подобные представления оказыва­
ются уже не только безнадежно архаичными, но и ли­
шенными сколько-нибудь реальной социальной базы.
В условиях распада аграрного натурального хозяй­
ства и успехов капиталистической индустриализации
эта консервативная идеология все в большей степени
оказывается, по выражению К. Росситера, мироощуще­
нием «разочарованных аристократов» *, вспоминающих
о патриархальных порядках сельского образа жизни,
отвергающих вульгарную власть денег, банкиров и ка­
питалистов и поэтому воспринимающих самих себя как
трагический анахронизм. Известные американские пуб­
лицисты братья Г. и Б. Адамс, наследники такого ари­
стократического консерватизма в эпоху невиданного
расцвета буржуазно-индустриального уклада в США в
конце XIX в., уже откровенно отворачиваются от насто­
ящего и замыкаются в прошлом, в идеализации средне­
вековья и апологии религиозного мистицизма.
Некоторые компоненты консервативно-аристократи­
ческой традиции продолжают свое существование уже
в иных формах в конце XIX — первой трети XX в. Ее
приверженцы в принципе уже признают неизбежность
буржуазного уклада, но при этом испытывают страх
перед социальными и культурными последствиями про­
цесса интенсивной индустриализации Америки, кон­
1
«Это был протест отвергнутого аристократа против царст­
вующего плутократа» (Rossiter С. Conservatism in America,
p. 158).
34

центрации и централизации экономической и политиче­
ской власти. Речь идет о взглядах тех кругов провинци­
альной и периферийной в социальном отношении
буржуазии, которые оказываются не в состоянии вы­
держивать навязываемые им условия конкуренции. На
этой социальной базе возникает особый тип буржуазно­
консервативной идеологии, носители которой обраща­
ются к идеализируемому прошлому как к эпохе соци­
альной стабильности, устойчивой иерархии, непререкае­
мых моральных и социальных авторитетов.
Характерно, что чисто буржуазные компоненты это­
го типа идеологии находятся здесь где-то на втором
плане, тогда как «на поверхности» отчетливо проступа­
ют внешние приметы добуржуазной идеологической
традиции. Дело в том, что в эпоху интенсивной индуст­
риализации и монополизации капиталистических отно­
шений («позолоченного века», по выражению Марка
Твена) лозунги классического либерализма, требующие
свободы рыночной конкуренции, активно используются
в политической риторике тех буржуазно-монополисти ­
ческих кругов, которые на деле стремятся как раз к
ликвидации свободы конкуренции и сохранению завое­
ванных ими монопольных привилегий. Оппозиция этим
индустриально-монополистическим тенденциям оказы­
вается вынужденной говорить как бы на языке старой
сословно-аристократической идеологии, которая в новых
условиях отражает уже интересы новых общественных
слоев — не плантаторов, а провинциальной и перифе­
рийной буржуазии. Ее представители идеализировали
прошлое, размышляли об «идеальных» условиях обще­
ственного и индивидуального существования, заявляли
об «уходе из политики» в область нравственно-религи­
озного совершенствования личности. Для консерваторов,
первой трети XX в. характерно ощущение, будто они
«лишние» в современном им американском обществе
(автобиография одного из них, публициста и литерато­
ра А. Нока, вышедшая в 1943 г., так и называлась —
«Воспоминания лишнего человека»).
Считая себя наследниками классической традиции
европейского консерватизма, они отвергали все харак­
тернейшие приметы «американского образа жизни» —
прагматизм, индивидуализм, утилитаризм, культ успеха
и денег, а в поисках своего идеала обращались то к
Древней Греции, то к средневековому христианству, то
к феодальной Европе. Философ Дж. Сантаяна, архитек­
35

тор Р. Крэм, публицист Г. Менкен, литературные кри­
тики И. Бэббитт и 11. Мор, Д. Дэвидсон и Дж. Рэнсом,
Ф. Оусли и А. Тейт — все эти представители консерва­
тивных элитарпо-академических кругов, обличающие
американский утилитарный «материализм», забвение
«вечного» и «духовного» за суетным стремлением к
«успеху», в американской литературе получили назва­
ние «культурных консерваторов» (или «консерваторов
в области культуры»).
Сама культура понимается здесь довольно расшири­
тельно — как некий «дух» нации. Рассмотренная под
таким углом зрения «американская культура» подверга­
ется этими консервативными мыслителями резкой кри­
тике. По утверждению Сантаяны, географические про­
сторы Америки соседствуют с «моральной пустотой»
американской души («В интеллектуальном отношении
они более пусты, нежели Сахара» [,— говорил он об аме­
риканцах). Индустриализм в понимании традициона­
листских консерваторов означает вечное изменение, не
оставляющее ничего стабильного, постоянного в этом
мире и вытесняющее духовные ценности безудержной
погоней за материальным удовлетворением.
Восприятие современной им американской действи­
тельности с ее бурными темпами индустриальных из­
менений, относительно высоким уровнем мобильности
и неизбежно сопутствующим ей разрушением устояв­
шихся патриархальных связей и порядков отмечено
эсхатологическими настроениями и предчувствиями.
Американское общество начала XX в. предстает в гла­
зах традиционалистов как гигантская индустриальная
«фабрика Форда», единственной целью которой являет­
ся производство товаров и получение прибылей, а сами
легендарные американские «капитаны промышленно­
сти», основатели монополистических династий, воспри­
нимаются как носители и воплощение вульгарного духа
«материализма» и потребительства.
Однако, обличая действительно характерные для мо­
нополизирующейся Америки стяжательство, плутокра­
тию, прагматизм, консерваторы зачастую видели перед
собой не реальные общественные механизмы и законо­
мерности, а лишь демагогическую риторику новых, рву­
щихся к власти групп крупной буржуазии. Утрата пе-
' Santayana G. Excerpts From Three Letters. — In: The Super­
fluous Men. Conservative Critics of American Culture, 1900—1945.
Ed. by Crunden R. Austin and London, 1977,’p. 56.
36

риферипными буржуазными кругами своего прежнего
социального статуса и их неприспособленность к новым
навязанным им условиям эпохи империализма воспри­
нимается ими в искаженной форме — как торжество
«демократии» над «аристократией».
Лишившись прежних рычагов реальной политиче­
ской и экономической власти в своих регионах и уступая
п о зиц ии под напором новой плутократии, крупной мо­
нополистической буржуазии, эти слои пытаются выдать
себя за элиту «духа». Аристократизм, сознательно куль­
тивируемый их идеологами, оказывается своеобразной
формой психологической компенсации их реального
экономического и политического безвластия.
Этими эмоциями пронизаны, наиример, работы
Г. Менкена, который сокрушается по поводу «болез­
ни», «общекультурного дефекта» Америки, проявляю­
щегося в «отсутствии культурной аристократии, уверен­
ной в своих позициях, вдохновленной умной любозна­
тельностью, скептической ко всем легковесным обобще­
ниям, находящейся выше сентиментальной толпы и
находящей удовольствие в самоценной борьбе идей» 1.
Зачатки такой аристократии он усматривает лишь в ук­
ладе Старого доминиона (Виргинии) XVIII в., разру­
шенном после Апоматтокса, который знаменовал побе­
ду новоанглийской плутократии над старой южной ари­
стократией. «Юг слепо привержен к тем формам
европейского настроения и поведения, которые были
сокрушены французской революцией и которые в очень
слабой степени хранятся в памяти Англии... Где, кроме
Юга, имеется еще такое общество, которое верит, хотя
бы тайно, в Кодекс Чести?»2,— вопрошал другой кон­
серватор — А. Тейт в работе под характерным названи­
ем «Реакционные эссе».
Разделяя единый эмоциональный пессимистический
настрой и при этом постоянно апеллируя к положениям
старой сословно-аристократической идеологии, консер­
ваторы первой трети XX в. все же не составляли еди­
ного направления. Среди них было течение «неогума-
низма» (Бэббитт, Мор), были «южные аграрии» (Дэ­
видсон, Рэнсом, Тейт), были, наконец, одиночки типа
Менкена.
1 Mencken Н. The Need For Aristocracy.— In: The Superfluous
Men, p. 73.
2 Цит. по: Гиленсон Б. Заметки о «новой критике».— Во­
про сы эстетики. М., 1968, вы д. 8, с. 265.
37

Характерно, что почти все представители этих тече­
ний, будучи в основном литературно-художественными
критиками, испытывали потребность в философских,
мировоззренческих обобщениях, стремились сформули­
ровать наиболее общие идеологические принципы, раз­
межеваться с господствующими в США либеральными
убеждениями. Общим для них было, как уже отмеча­
лось, неприятие современности и обращение к прошло­
му, к аристократическим традициям средневековой Ев­
ропы или американского Юга.
«Неогуманисты», например, выдвинули философско-
эстетический лозунг «Обратно к классицизму», отра­
жавший их стремление навязать искусству политиче­
ский консерватизм. В своей программной статье «Что
такое гуманизм» И. Бэббитт выступил с требованием
вернуть термину «гуманизм» его «изначальное» значе­
ние, которое он определял как «аристократическое сле­
дование доктрине и дисциплине». «Истинный» гума­
низм, согласно его утверждениям, противоположен
идеологии альтруизма, человеколюбия, вере в «про­
гресс» человечества.
Характерная особенность «неогуманизма» — стрем­
ление «подменить» реальные и остро стоящие экономи­
ческие и социально-политические проблемы вопросами
религии и морали *. Другая отличительная черта идео­
логии «нового гуманизма» — постоянная и настойчивая
апелляция к идейному наследию феодально-сословной
традиции, использование ее в качестве аргумента в поль­
зу обоснования власти духовной аристократии.
Модификация идейного наследия добуржуазной тра­
диции здесь четко проявляется в попытке определения
иных — несословных и ненаследственных — критериев
принадлежности к аристократии. В тенденции эти кри­
терии несут в себе зачаток идеи меритократии (образо­
вания элиты на основе личных достоинств), достаточно
глубоко укорененной в американском сознании, однако
здесь эта идея начисто лишена меркантильного, прагма­
тического духа предпринимательского «успеха». «С точ­
ки зрения цивилизации принципиально важно, чтобы
некоторые индивиды в каждом обществе были бы осво­
1 «Изученная с большей или меньшей тщательностью, эко­
ном ич е ская проблем а в ыл ьетс я в по л итическую, по литиче­
ская — в философскую, а философская проблема в конечном-
счете неразрывно связана с религиозной» (Babbitt /. Democracy
and Leadership.— In: The Superfluous Men, p. 212).
38

бождены от необходимости физического труда, чтобы
они могли заниматься высшими формами деятельности
и доказывать тем сямым свою способность быть лиде­
рами» *,— пишет И. Бэббитт.
Иные акценты в системе традиционалистских кон­
сервативно-аристократических воззрений были сделаны
«южными аграриями», подчеркивавшими сословно-ре­
гиональные механизмы формирования элиты, все так
же противопоставляемой «толпе». Эта группа, защищав­
шая «аграрианизм», «южный образ жизни» и религиоз­
но-кастовые традиции, заслужила наименование «не­
оконфедератов», приверженцев идеи отделения южных
штатов. Конечно, в XX в., учитывая уровень общена­
циональной производственно-экономической интегра­
ции, идея отделения южных штатов была совершенно
беспочвенной, и «аграрии» по вполне понятным причи­
нам не пошли на то, чтобы требовать ее осуществления
на практике. В то же время они провозгласили соци­
альную и моральную автономию Юга, «южной тради­
ции» от господствующего «американского образа жиз­
ни», воплощающегося в индустриализации и монополи­
зации Севера.
В своем программном манифесте «Я займу свою по­
зицию», опубликованном в 1930 г. и подписанном «две­
надцатью южанами», «аграрии» возвестили о себе как
о наследниках идей общественной иерархии, сословно­
сти, религиозной предназначенности человеческого су­
ществования, приоритета «духовного» над «материаль­
ным». Разногласия «аграриев» с «неогуманистами»
выразились в обвинении последних в излишней абст­
рактности, лишенности «корней». Для «аграриев» гума­
низм — это не абстрактная система взглядов, а вполне
определенная социально-культурная традиция; «истин­
ный» гуманизм — это и есть аграрная жизнь на «Ста­
ром Юге». «Согласно теории аграрианизма, культура
земли является лучшим и наиболее нравственным при­
званием человека, и поэтому в экономическом отноше­
нии ей должно оказываться предпочтение, она должна
включать максимальное число работников» 2.
Один из лидеров «южных аграриев», Дж. Рэнсом*
выразил разделяемые его коллегами идеи, когда заявил
об «уникальности» Юга, о том, что его социальная
1 Babbitt /. Democracy and Leadership.— In: The Superfluous
Men, p. 134.
1 I’ll Take My Stand.— In: The Superfluous Men, p. 169.
39

иерархическая организация соответствовала принципам
европейской культуры, ставящей на первое место «ду­
ховность» и подчиняющей ей «материализм». Не оста­
навливаясь перед апологией рабовладения, Рэнсом ут­
верждал, что рабство только во фразеологии либерализ­
ма казалось чем-то ужасным и противоестественным,
тогда как в практике Юга это был наиболее человеч­
ный, гуманный образ жизни, патриархальная идиллия
вполне в духе Кэлхуна. В то же время и Рэнсом, и дру­
гие «аграрии» не могли не ощущать свою изолирован­
ность, отчужденность от буржуазно-либеральных тен­
денций в развитии и американского общества, и амери­
канской мысли. Ю жанин, писал Рэнсом, «чувствует себя
на американской почве анахронизмом и знает, что все
другие смотрят на него с упреком... Южанин должен
сознавать, и он прекрасно это знает, что его стародав­
ний консерватизм не имеет особого влияния в сравне­
нии с американской прогрессистской доктриной. Ю жная
идея сегодня находится в упадке, а прогрессистская,
или американская, идея — на подъеме»
Необходимо подчеркнуть, что в идеологии консерва­
тивного буржуазного традиционализма первой трети
XX в. особое место заняли проблемы, связанные с отно­
шением к организованному рабочему и фермерскому
движению тех лет. Хотя на первый взгляд это консер­
вативное течение в американской мысли было направ­
лено против финансово-промышленной плутократии,
расцениваемой как воплощение «низменного материа­
лизма» и «духа стяжательства» , в действительности оно
резко выступало и против рабочего движения.
Общедемократическая борьба американских трудя­
щихся, организованно выступающих против крупного
капитала уже с 80-х годов прошлого века, несла фаталь­
ную угрозу для защищаемых традиционалистами соци­
альных и моральных устоев. Если идеологи «южной
традиции» конца XVIII — первой половины XIX в.
иной раз были склонпы принимать позу критиков «же­
стокой капиталистической эксплуатации» и противопо­
ставлять наемному труду рабский труд как якобы
«более гуманный», то их идейпые наследники первой
трети XX в. занимают уже безоговорочно антипролетар-
скпе позиции.
1
Rnnsnm J The South Defends Its Heritage.— In: The Super­
fluous Men, p. 172—173.
40

Рассчитывая «освободить» капитализм от тех, кто
создает своим трудом его материальпые богатства, эти
идеологи предлагали, в ч а сто сти , осуществить «более
равномерное» распределение собствеииости за счет
дроблеиия крупного каиитала. Так, Ф. Оусли в своих
«Основах аграрианизма» призывает имепно к более рав­
номерному распределению частной собственности и за­
креплению неотчуждаемых земельных наделов по на­
следству. Предполагая, что после осуществления таких
реакционно-утопических реформ можно исключить
какое-либо вмешательство государства в хозяйственный
процесс, Оусли усматривает в этих мерах способ, как
он сам выражается, «уничтожения пролетариата» '.
Ультраконсервативный характер этой программы
очевиден, поскольку ее коикретиый политический
смысл сводился к тому, чтобы воспрепятствовать госу­
дарственной помощи, которой требовали миллионы нуж ­
дающихся американцев. Однако, как известно, в 30-х
годах либеральное правительство президента Ф. Руз­
вельта, выдвинувшее программу «нового курса», было
вынуждено пойти на оказание определенной помощи
бедствующим фермерам и рабочим и вмешательство в
разлаженный хозяйственный процесс. Консервативная
оппозиция либеральной политике регулирования отно­
шений между трудом и капиталом стала, таким обра­
зом, еще одним фактором, способствующим смыканию
отдельных течений консервативной культурно-тради­
ционалистской мысли первой трети XX в. и разоблачаю­
щим их антидемократические устремления.
Итак, несмотря на существующие в рамках консер­
вативно-традиционалистского направления частные рас­
хождения, в нем сохраняется некоторое общее и нераз­
ложимое идеологическое «ядро», однотипный механизм
формирования социально-философских убеждений. Вы­
ше мы определили этот механизм как «заимствование»
и трансформацию идейных элементов, уже принадле­
жавших предшествующим формам консервативной
идеологии. В самом деле, от Кэлхуна и Рэндольфа до
«неогуманистов» и «аграриев» мы сталкиваемся с на­
следованием комплекса философских и политических
положений, заимствованных у европейской феодально­
аристократической идейной традиции.
1
Owsley F. The Pillars of Agrarianism. — In: The Superfluous
Men, p. 186.
41

Эта традиция оказывается важным, но не единствен­
ным идейным истоком американского консерватизма и
консервативной мысли. Дело в том, что по мере раз­
вития американского общества постепенно все более
отчетливо оформляются контуры иного типа консерва­
тивных убеждений, другой системы коисервативных
социально-философских идей. Возникновение новой
формы американского консерватизма связано не столь­
ко с воспроизведением идейных элементов феодально-
аристократической традиции, сколько с действием ме­
ханизма «инверсии». Он обусловлен внутренней эволю­
цией традиции американского либерализма и измене­
нием функций свободного рынка в период перехода к
монополистическому капитализму в США на рубеже
XX в.
2. Эволюция идеалов свободного рынка
и «рыночный» консерватизм
Победа американской революции, подор­
вав феодальную социально-историческую тенденцию,
существовавшую в колониальном обществе наряду с
буржуазной, не означала, однако, наступления эры
«согласия» и прекращения социальных конфликтов.
Важной особенностью становления национальной идей-
но-иолитической традиции в США в послереволюцион­
ный период явилось постепенное вызревание внутрен­
них противоречий в самом американском либерализме,
отражавших особенности становления буржуазного об­
щества в США.
Ко времени победы революции позиции американ­
ской буржуазии были уже достаточно сильны в эконо­
мическом (а в какой-то мере и политическом) отно­
шении. Молодая буржуазия, добившись благоприятных
условий для высвобождения внутренних сил капитали­
стического рынка в результате победы над английским
колониализмом, сочла цели революции полностью реа­
лизованными. Столкнувшись в этой ситуации с соци­
альным протестом широких трудящихся масс, требовав­
ших действительной реализации провозглашенных в
революционных документах общедемократических прин­
ципов (например, восстание под предводительством
Д. Шейса в 1786 г.), американский промышленный и
финансовый капитал уже вскоре после, революции за­
нял откровенно антидемократические позиции и обра­
42

тился к поиску соответствующих идеологических аргу­
ментов.
Здесь не замедлила сказаться внутренняя противо­
речивость либеральной традиции, укоренившейся в Аме­
рике. Эта противоречивость была обусловлена сущест­
вованием в рамках указанной традиции двух ориента­
ций — общедемократической, ставившей на первое
место идеал свободной и развитой индивидуальности*
идущий от радикального крыла французского Просвеще­
ния, и буржуазно-рыночной, собственнической, восхо­
дящей к наследию английского либерализма и высту­
павшей против феодально-бюрократической власти
прежде всего как против института, препятствующего
получению капиталистами более высоких прибылей.
Сформулированные в таком абстрактном виде об­
щие идейные принципы классического американского
либерализма могли обслуживать различные политиче­
ские и социальные слои в рамках класса буржуазии,
противоречия между которыми выявились почти сразу
же после завоевания Америкой независимости и осо­
бенно обострились к моменту принятия конституции
Филадельфийским собранием в 1787 г . 1
Противоречия между различными группами амери­
канской буржуазии в послереволюционный период по­
лучили, в частности, воплощение в известном конфликте
между федералистской «линией Гамильтона» и демо­
кратической «линией Джефферсона». Первая из них
отражала интересы крупного промышленного и финан­
сового капитала и была нацелена на ревизию социаль­
но-политических завоеваний американской революции,
ограничение буржуазной демократии и защиту приви­
легий крупной буржуазной собственности. Вторая вы­
ражала интересы фермерства, различных слоев буржуа­
зии, стоявших на более демократических позициях. По­
литическая программа федералистов, выработанная
А. Гамильтоном, Дж. Мэдисоном и Дж. Джеем, требо­
вала создания сильного централизованного правитель­
ства, наделенного значительными правами в целях
защиты интересов крупной капиталистической собст­
1
Как замечает В. Паррингтон, эти идеалы и принципы
«оказались удивительно гибкими и впоследствии использова­
лись различными политическими течениями, исходившими из
при нципа свободы личности, в своих специфич ес ких цел ях»
фаррингтон В. Л. Основные теченця американской мысли..
В3-*т., т.г,с.25).

венности. Апологетика крупного капитала и идеал оли­
гархической республики, содержавшиеся в ней, обос­
новывались такими традиционными консервативными
идеями, как утверждение об опасности «чрезмерной»
демократии, положение о врожденной испорченности и
аптисоцналыюсти человека, о природном неравенстве
людей, требование обуздания воли большинства и т. п.
Многие из этих положений, как видно, были заимство­
ваны из феодальной идеологии, по поставлены на служ­
бу интересам крупной буржуазии 1.
Необходимо сказать, что на уровне абстрактных
идеалов классического американского либерализма под­
рывавшее его внутреннее противоречие какое-то время
почти не ощущалось — демократия буржуазно-либе­
рального толка и принцип частной собственности высту­
пали в качестве двух полюсов одного и того же идеала
свободного рыпка. Но пример федерализма показывает,
что уже у истоков америкапской республики сущест­
вовали обществеппые и идейпые тепденции, представи­
тели которых выступали за ограничение либеральной
демократии и в этом смысле занимали, безуслоппо, кон-
сервативпые позиции2. Последующая эволюция амери­
канского общества приводит к дальнейшему обострению
противоречий между развитием капиталистической эко­
1 Указывая па несоответствие «линии Гамилътопа* всем
тр адиционным моркям евро пейс ко го ко нсерв ат изм а , А. В. Валю-
жепич пишет: «Фактически спор между федералистами и апти-
фолералистами в Америке копиа XVIII — начала XIX в. нужно
рассматривать не как «битву» между «консерваторами и либе­
ралами». как это иногда представляют буржуазные историки
политической мысли, а как столкновение между различными
г р уппам и ч астны х собстве нников» (Палюженич Л. R Амери­
канский либерализм: иллюзии и реальность. М., 1976, с. 51).
Действительно, расхождения федерализма и аптифедерализма
возникли и оформились в рамках существовавшего между ними
пр инципиа льного единства относительно р яда исх одных це нно­
стных ус таново к (индив идуализм, свободный рынок и др.) . Это
исходное единство, однако, не исключает того, что одно из ука­
за нны х напр авл ений яв ил о сь более копс ер вативпым .
2 «Сила консерватизма нашла отражение в конститупии
Соединенных Штатов, в раздел ении власти па три са м ос тоя­
тельные и разные вотви: в решении вопроса об обладании пра­
вом голоса: в установлении денежных квот для получения пра­
ва голоса. Она нашла отражение в разделепии законодательной
вла сти па две пал аты , одна из котор ых с троится на основе не ­
равного представ ител ьства...» (Horowitz /. Ideology and Utopia
iD the United Stales, 1956—1976. London — Oxford — New York,
p. 134).
44

номики в ее рыночных формах и принципами буржуаз­
но-либеральной демократии, что стимулировало углуб­
ление кризисных процессов в классическом либераль­
ном сознании.
После бурных успехов индустриального развития
Америки в эпоху «позолоченного века» крупная капи­
талистическая собственность перестала нуждаться в
государственном протекционизме и обратилась к пре­
жде чуждой ей идеологической программе laissez faire —
наследию аграрного либерализма Т. Джефферсона.
Начиная с 70-х годов XIX в., когда после победы
Севера над Югом и разгрома сепаратистов было достиг­
нуто национальное политическое объединение и устра­
нены оставшиеся препятствия на пути утверждения в
масштабах страны индустриально-капиталистического
уклада, в американском обществе происходят глубокие
изменения, связанные с безудержной экспапсией про­
мышленного капитализма. Запрещение на Юге исполь­
зования рабского труда привело к его замепе машинным
производством и приходу индустриализации в аграрные
районы. Власть повсеместно перешла от земельной и
торговой аристократии к промышленным предпринима­
телям. Преклонение перед машинной техникой, наукой
и технологией, дух наживы и корысти, покорения и ис­
пользования природы и природных ресурсов, индуст­
риализация и урбанизация — все это определяло духов­
ный климат США тех лет.
В последней трети XIX в. быстрым ходом шло
переустройство хозяйства, развивалась промышлен­
ность, широко применялась машинная техника (в том
числе и в сельском хозяйстве), создавалась железнодо­
рожная сеть, связавшая отдаленные уголки страны и
способствовавшая ускорению темпов социальных изме­
нений. «Для Америки XVIII века была характерна
статичность, для Америки XIX века — динамика»1,—
пишет по этому поводу В. Паррингтон. Основная линия
идейно-политического размежевания в этот период при­
обрела форму противоборства старой децентрализован­
ной аграрной Америки и Америки индустриальной, иду­
щей к централизации.
Значительные преобразования затрагивают в это
время и саму либеральную традицию в США. В резуль­
1
Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли.
В3-хт.М., 1963,т.3,с.51.

тате победы над аристократией в общественном созна­
нии укореняется в качестве «исконно американского»
абстрактный принцип демократизма, к которому как
раз в силу его абстрактности апеллировали самые раз­
личные социальные силы. Утверждается и идея про­
гресса, который, в свою очередь, стал к тому времени
стараниями «капитанов промышленности» прочно ото­
ждествляться с индустриализмом, предпринимательским
успехом, «деланием денег». Наконец, мотивы равенства,
содержавшиеся в идейном наследии классического аме­
риканского либерализма (прежде всего — в преамбуле
Декларации независимости) 1, оказались вытесненными
идеалом предпринимательской свободы и свободы инди­
видуалистической конкуренции.
Потенциально содержавшаяся в принципах класси­
ческого либерализма двойственность отчетливо прояви­
лась в эпоху «позолоченного века». В рабочей и фермер­
ской среде идеал демократии был истолкован в духе
требований осуществления действительно демократиче­
ских принципов общественного устройства, очищения
государственного аппарата от коррупции, установления
общественного контроля над деятельностью корпораций,
укрепления арбитражной власти государства в целях
обуздания произвола плутократии. Со своей стороны,
и бурно расцветающая в этот период плутократия на
словах признавала буржуазно-демократический идеал,
но однозначно отождествляла его с принципом свобод­
ного рынка и свободной конкуренции.
В сложившихся к последней трети XIX в. в Америке
новых социальных условиях свободный рынок сущест­
венно изменил свою историческую функцию. В период
борьбы с феодализмом и становления капиталистиче­
ского уклада программа laissez faire несла в себе отно­
сительно прогрессивный социальный потенциал. Однако
по мере вызревания социальных антагонизмов буржу­
азного общества она стала воплощать требования наи­
более консервативных буржуазных кругов о предостав­
лении им полной «свободы» эксплуатации наемного тру­
да и концентрации капитала. Иначе говоря, идеология
«рыночного» капитализма, обосновываемая классиче­
1
«Мы считаем самоочевидными истины, что все люди со­
зданы равными и наделепы творцом определенными неотъем­
лемыми правами, к числу которых относится право на жизнь,
свободу и на стремление к счастью»,— утверждали авторы
Деклар ации независимости»

ским либерализмом, приобрела консервативную функ­
цию {.
Изменение функций идеологии свободного рынка,
названное К. Росситером «большим ограблением поезда
американской интеллектуальной истории», было свя­
зано с процессом монополизации капиталистического
уклада в США и противодействием крупной буржуазии
вмешательству государства в сферу отношений между
трудом и капиталом.
С конца XIX в. в Америке получают широкое хож­
дение многие идеи социал-дарвинизма, с помощью ко­
торых принципу невмешательства в естественный ход
событий, в данном контексте отражавшему частнособ­
ственнические интересы плутократии, придается идео­
логическая респектабельность. Послевоенная индуст­
риализация страны, промышленная экспансия, беспо­
щадная предпринимательская конкуренция и жестокое
устранение с пути набиравшими силу монополиями и
корпорациями менее удачливых конкурентов — весь
социальный, политический и идейный климат «позоло­
ченного века», по меткому выражению Р. Хофстадтера,
напоминал «людскую карикатуру на дарвиновскую
борьбу за существование и выживание наиболее при­
способленных» 2.
Почувствовав возможность приспособления модных
социал-дарвинистских идей к своим частнособственни­
ческим интересам, «рыночные» консерваторы заявили
о чуть ли не генетической предопределенности резуль­
татов предпринимательской конкуренции. В результате
феодально-аристократическая идея сословности, пустив­
шая корни на Юге до Гражданской войны, была заме­
нена новой концепцией элиты — «аристократией пар­
веню», добившихся предпринимательского успеха в про­
цессе свободной конкуренции.
По мысли «рыночных» консерваторов, сфера полно­
мочий государства не должна распространяться на ка­
питалистическое предпринимательство (за исключением
тех случаев, когда такое государственное вмешатель­
1 «Прекрасный принцип laissez faire, оказавшийся столь
полезным в минувшие дни борьбы против аристократического
патернализма, превратился в ширму для плутократии, которая
развивалась на. основе свобод, обеспечиваемых политикой не­
вмешательства государства* (Паррингтон В. J1. Основные те­
чения американской мысли. В 3-х т., т. 3, с. 353).
2 Hofstadter R. Social Darwinism in American Thought,
1860—1915. Philadelphia, 1945, p. 30.
47

ство может принести добавочную прибыль), но в то же
время государство должно осуществлять свою власть
над «низшими» слоями общества (рабочими и ферме­
рами), чтобы держать их в полицейской узде. Таким
образом, в новых условиях идея свободного рынка ста­
ла обосновывать установку на защиту богатого мень­
шинства от большинства.
Идеология «рыночного» консерватизма унаследова­
ла многие принципы классического либерализма, но
дала им однобокую трактовку, выпячивающую на перед­
ний план мотивы прав частной собственности. Пред­
ставление «рыночных» консерваторов о человеке/ его
природе и роли в обществе игнорировало его подлин­
ные потребности, в нем усматривался лишь одержимый
манией частного предпринимательства «экономический
индивид», прирожденный эгоист, стяжатель .
Одним из главных понятий в идеологии «рыночного»
консерватизма стало «равенство возможностей», истол­
кованное сугубо формально как равенство «экономиче­
ской свободы», равенство в праве быть свободным от
государственного контроля. Во всех остальных отноше­
ниях люди признавались неравными, поскольку они
изначально обладают неравными способностями. Равен­
ство было объявлено идеалом якобы отсталых народов,
а свобода конкуренции — идеалом народов передовых,
идущих путем социального «прогресса».
Из сочетания этих двух постулатов — равенства воз­
можностей и неравенства способностей — вытекает
свойственная «рыночным» консерваторам идея «ари­
стократии личного успеха». С этой точки зрения «капи­
таны промышленности» , м ил лио неры являю тся своего
рода «результатом естественного отбора». В то же время
предполагалось, что такой «естественный аристократ» ,
выдвинувшийся вперед из рядов менее способных масс,
несет перед ними определенные моральные обязатель­
ства. Он, в частности, должен быть примером и образ­
цом для подражания во всем, даже в личной жизни.
«Пример» этот, конечно, имеет вполне определенный
классовый смысл — это «пример» беспощадной ко нку­
рентной борьбы и лицемерной благотворительности, во­
площающийся, в частности, в деяниях таких основате­
лей капиталистических династий, как Э. Карнеги или
Дж. Рокфеллер-старший.
Противопоставление «элиты» и «массы» и сам ари­
стократический идеал в писаниях таких «рыночных»
48

консерваторов, как тот же Карнеги, Э. Хаббард, Д. Гре­
гори, Р. Конуэл и др., по существу, мало чем отличались
от аристократизма традиционалистских консерваторов.
Права человека практически однозначно сводились к
свободе рыночной конкуренции. Право свободного рас­
пор яжения собственностью было воспринято как глав­
нейшее из прав человека, причем сама частная собст-
венность толковалась расширительно, включая собст­
венность корпораций. Подоходный налог рассматри­
вался как «воровство». Наконец, важнейшее право,
отстаиваемое «рыночными» консерваторами,— право
«свободного» заключения трудового соглашения без
вмешательства государства было непосредственно обра­
щено против профсоюзов, требующих лимитирования
продолжительности рабочего дня и установления мини­
мальных ставок заработной платы.
Характерная черта этой разновидности консерва­
тизма — декларативная критика государства как инсти­
тута, ограничивающего произвол частных собственни­
ков, сопровождаемая требованием обращаться к помощи
со стороны государства, когда это выгодно предпри­
нимателям. Охранительный характер идеологии «ры­
ночного» консерватизма вытекает из ее оппозиции ш и­
роким демократическим движениям в Америке конца
XIX — начала XX в., требовавшим от государства обуз­
дания рыночной стихии и произвола крупных капита­
листических собственников.
Таким образом, предметом столкновения различных
общественных интересов в этот период становится пре­
жде всего вопрос о роли и функциях государства в
общественной жизни *, причем за консерваторами за­
крепляются позиции реакционных критиков государ­
ства.
В отношении многих важнейших социально-фило-
софских и политических проблем «рыночные» консер­
ваторы оказались сторонниками традиционалистских
взглядов. Опи, в частности, всячески подчеркивали свя­
тость наследственных институтов типа семьи, церкви,
школы, собственности, классовой иерархии и т. п. Как и
1
Американский исследователь В. Г. Макгилл замечает, что
проблема активной роли государства в США «составляет оспо-
ву все х соврем енных дис кус сий о социальной философии»
(McGill V. G. The Main T rend in Social Philosophy in America. —
In: Philosophic Thought in France and the United States. Ed. by
Farber M. N. Y., 1968, p. 680).
4
А. Ю. Мельвмль
49

традиционалисты, они верили в «высший моральный за­
кон» и «всеобщий моральный порядок», ко торые своди­
лись к апологии частнособственнического стяжательства
в соответствии с принципами «свободы, неравенства,
выживания наиболее приспособленных». Самих себя
они рассматривали как наследников и носителей некой
абсолютной моральной истины, включающей традици­
онные консервативные принципы — неизбежность ие­
рархической стратификации общества, «естественное»
неравенство людей, необходимость аристократии и эли­
ты, неразумность «массы» и т. д.
Таким образом, приобретение классической либе­
ральной идеей «свободного рынка» консервативной со­
циальной функции было вызвано объективным изме­
нением механизмов рыночной конкуренции, а также
процессами монополизации и усиления эксплуатации
трудящихся. Уже к концу XIX в. механизм рыночного
регулирования превратился в препятствие на пути
дальнейшего развития производительных сил, что обна­
ружилось в форме периодических промышленных кри­
зисов и диспропорций.
Иррациональный характер стихийно-рыночного ре­
гулирования хозяйственного процесса с особенно раз­
рушительными для самой капиталистической эконо­
мики последствиями наиболее ярко проявился в годы
«великой депрессии». Резкое обострение грозивших
взрывом социальных противоречий капитализма (пре­
жде всего основного противоречия — между трудом и
капиталом) обусловило переход к программам государ­
ственного регулирования, к государственно-монополи ­
стическому капитализму.
3. «Новый» либерализм
и его консервативная оппозиция
Идеология и социальная философия «но­
вого» либерализма получили практическое воплощение
в политике «нового курса» Ф. Рузвельта. Мероприятия
«нового курса» включали, во-первых, переход к госу­
дарственному регулированию экономики, во-вторых,
принятие на себя государством ряда социальных функ­
ций и обязательств и, в-третьих, некоторые, ограничен­
ные элементы демократизации общественной жизни.
Все эти мероприятия конечно же не составляли антика-
питалистической и тем более социалистической про­
50

граммы, какими они казались в представлении сторон-
ников «рыночного» консерватизма. В качестве средства
стабилизации экономической жизни «новые» либералы
выдвигали принцип государственного регулирования
экономики капитализма, а отнюдь не обобществление
капиталистической собственности. В то же время пере­
ход от саморегулирования через экономику к регули­
рованию через политику, предпосылки которого вызре­
вали в американском обществе и осуществление кото­
рого было как раз и зафиксировано «новым курсом»,
знаменовал важный рубеж в развитии как капитали­
стической системы США, так и американской полити­
ческой и философской мысли.
Основным содержанием этого рубежа явился пер е ­
ход от господства свободного рынка к преобладанию
государст венно-бюрократических ( или
этатистских)
форм организации общественно-экономической жизни.
Происходящие изменения представители «рыночно­
го» консерватизма восприняли как «революционную
трансформацию», как полный отказ во имя этатизма и
«коллективизма» от традиции классического либера­
лизма, главным принципом которого был «свободный»
буржуазный индивид, действующий в условиях рыноч­
ной конкуренции.
«. .. Принципы огосударствления,
с одной стороны, сознательно внедряются буржуазией,
а с другой — ею же рассматриваются как опасные
«шаги к социализму». Эти две стороны антагонистиче­
ского процесса могут быть представлены как соперни­
чающими политическими группировками буржуазии,
так и одними и томи же ее кругами, в разное время и
в разных обстоятельствах, далеко не одинаково смот­
рящими на содержание и формы государственно-моно ­
полистической политики»К сказанному следует
добавить, что все эти процессы означали определенную
переориентацию в рамках существующей идеологии.
Выражением этой переориентации стали отход от
традиционных для раннего капитализма идей А. Смита
и обращение к экономической теории английского эко­
номиста, сторонника государственно-монополистическо ­
го регулирования экономики Дж. Кейнса.
Новая либеральная концепция роли государства
1 Сивачев И. В. Государственно-монополистический капита­
лизм США (Генезис и эволюция социал ьно-эко ном ич еских и
идейно-политических доктрин новейшего времени). — Вопросы
ист ории, 1977, No 7 , с. 79—80,
51

была провозглашена Ф. Рузвельтом в его речи в Сан-
Франциско 23 сеитября 1932 г. Главной задачей госу­
дарства было объявлено «просвещениое администриро­
вание» . В соответствии с этой программой правитель­
ство Рузвельта предприняло ряд мер, пытаясь стабили­
зировать производство, занятость и цены путем внед­
рения элементов государственного регулирования в
экономике. Начала развиваться система социального
обеспечения, были приняты законы о продолжитель­
ности рабочего дня; правительство взяло на себя
ответственность за установление ставок минимальной
зарплаты, размера рабочей недели с оплатой сверхуроч­
ных, пособий по безработице и др.
Социально-экономические реформы «нового курса» ,
нацеленные на упорядочение хозяйственной жизни в
стране и возрождение условий для предприпиматель-
ско-конкурентной деятельности, внешне, по своей фор­
ме выглядели как попытка защ иты индивида от бесче­
ловечных стихийных сил рынка Фактически же по
своему содержанию они имели своей целью стабилиза­
цию самой экономики капитализма, оказавшейся под
угрозой слепых и разрушительпых рыпочпых сил. Воз­
никновение государственно-бюрократической, этатист­
ской формы американской буржуазной идеологии за­
фиксировало исторически неизбежный переход от ме­
ханизмов свободного рынка, исчерпавших себя в новых
условиях, к государственно-монополистическому регу­
лированию и администрированию.
Социальпо-историческое развитие капитализм а идет
не только через обострение основного социального анта­
гонизма между трудом и капиталом, но и через вызрева­
ние и обострение противоречий между различными груп­
пами буржуазии, одни из которых склоняются к рефор­
мизму, а другие по-прежнему придерживаются традиций
стихийного рыночного регулирования, опасаясь усиле­
ния влияния профсоюзов. В силу этого становятся не­
избежными внутренний раскол в среде буржуазии и
возникновение консервативной реакции со сторопы тех
ее слоев, которые оказываются не приспособленными к
новым условиям капиталистического воспроизводства.
1 Кстати говоря, буржуазттая политическая мысль как раз
и фиксирует лишь эту внешнюю сторопу дела, когда расцени­
вает либеральные реформы «нового курса» как реализацию
«гум анис тич еско го импульса», якобы изн ач ал ьно присущего
американской буржуазно-либеральной традиции.
52

Общность социально-политических позиций этих сло­
ев в целом определяется их приверженностью к тради­
ционным формам социального устройства. В то же
время многомерность и разноплановость капиталистиче­
ского уклада в эпоху перехода к государственно-моно ­
полистическому регулированию обусловливают появле­
ние различных типов консервативной реакции на эти
процессы.
В социально-политическом отношении консерватив­
ная оппозиция «новому курсу» состояла из двух основ­
ных групп: во-первых, широких кругов бизнеса, высту­
пающих против посягательств государства на свои при­
вилегии и отвергающих любое расширение прав трудя­
щихся как «коллективистские» акции, подрывающие
устои америкапского индивидуализма, и, во-вторых,
провинциальных политических сил, у которых меры го­
сударственной централизации власти выбивали почву
из-под ног и лишали прежнего привилегированного по-
ложепия в своих регионах. В результате в рамках общей
консервативной оппозиции «новому курсу» произошло
вычленение двух ценностных ориентаций, соответствую­
щих различным типам консервативной идеологии.
Формирование этих различных типов консервативной
идеологии в 3 0—40-х годах происходило па идейной ос­
нове двух рассмотренных выше консервативных тради­
ций в америкапской мысли — «традициопалистского»
консерватизма и «рыночного» консерватизма. На у ка ­
занной основе п возникли, в частности, две существую­
щие п по сей день разновидности американской консер­
вативной идеологии — традиционализм и либертаризм.
Либертаризм заимствует идеологию классического
либерализма, деформированную в соответствии с коц-
сервативными идеями. Традиционализм, напротив, про­
тиворечиво сочетает наследие сословно-аристократиче­
ской идеологии с некоторыми положениями, заимство ­
ванными у классического либерализма. В то же время
консервативная идеология как конкретный феномен сов­
ременной американской идейно-политической жизни
представляет собой впутренне противоречивое явление,
сочетающее в различных пропорциях как традициона­
листские, так и либертаристские элементы. В резуль­
тате усилий определенной группы консервативных идео­
логов в США, прежде всего Ф. Мейера, М. Эванса и
У. Бакли-младшего, была предложена концепция «фу-
зионизма», «слияния» либертаризма и традиционализ­
5Э

ма, трактующая разногласия между ними как «трения
в рамках общего согласия» и призывающая к их «сня­
тию» в русле единого консервативного движения *.
Если же говорить о реальном связующем звене
между идеологиями либертаризма и традиционализма,
то им окажется в первую очередь антикоммунизм. Ли-
бертаризм стремится представить коммунистические
идеи якобы предельным выражением государственно-
бюрократических, этатистских тенденций, лишающих
индивида какой бы то ни было свободной предпринима­
тельской инициативы. Что же касается традиционализ?
ма, то для него коммунистическая идеология оказывает­
ся неприемлемой прежде всего из-за свойственного ей
материализма и атеизма.
Либертаризм и традиционализм до последнего вре­
мени были господствующими формами консервативной
идеологии в США. Однако ныне, как уже отмечалось, их
позиции заметно потеснил новый тип консервативной
идеологии — неоконсерватизм. Возникновение этого на-т
правления в американской социальной мысли было вы­
звано социально-политической и экономической ситуа­
цией, сложившейся в США в 70-х годах в результате
дальнейшего развития системы государственно-монопо ­
листического капитализма и углубления его противоре­
чий.
Активная посредническая и регулирующая роль го­
сударства в общественно-экономической жизни стала
ныне постоянным фактором социально-экономической
реальности американской государственно-монополисти­
ческой системы. И предметом разногласий между раз­
личными буржуазными политическими кругами стано­
вится уже не столько проблема использования механиз­
мов государственного регулирования, а вопрос о том, в
чьих интересах эти механизмы должны использоваться.
В качестве фактора, способствовавшего формирова­
нию нового типа консервативной идеологии, важно под­
черкнуть уже отмеченное выше разочарование в идео­
логии и социальной политике «нового» либерализма, в
частности в свойственном ему чрезмерном тех нократи­
ческом оптимизме, который вначале казался естествен­
ной реакцией на относительную экономическую стаби­
1 Попыткой практического воплощ ения идей «фузионизма»
является издаваемый У. Бакли-младшим консервативпый об­
щественно-пол итич еский ж ур на л «Нэшнл ревю*, в котором пуб-
ликуются как дибертаристы, так д традиционалиста /
W

лизацию американского государственно-монополистиче ­
ского капитализма, но в 70-х годах потерял всякую поч­
ву в условиях углубления кризисных явлений в эконо­
мике и политике США. Важным компонентом концепций
«новых» либералов была явная недооценка значения ос­
новного социального антагонизма капиталистического
общества — противоречия между трудом и капиталом.
Предполагалось, что сам рабочий класс, став частью
«среднего класса», полностью интегрируется в буржуаз­
ную общественную систему, после чего, ка к надеялись
либералы, и должна была наступить эра материального
«изобилия» и «классового мира». Однако завышенные
обещания и декларации, которыми пестрили программы
либералов, пришли в явное противоречие с экономиче­
ской действительностью С Ш А 1. Истоки неоконсерва­
тизма связаны с оппозицией тенденциям государствен­
ной социальной политики 60-х годов и с осознанием
действительных тупиков и противоречий государствен­
но-монополистического регулирования и государственно-
бюрократического подхода к решению социальных проб­
лем. Резкое обострение процессов «постиндустриализ­
ма», рост сложности современной общественной систе­
мы и очевидное бессилие либеральных технократических
рецептов решения социальных проблем — все это вызы ­
вало в качестве обратной реакции интерес к традицион­
ным социально-философским схемам консерватизма.
Особенности существующих в настоящее время в
США разновидностей консервативной идеологии целесо­
образно проанализировать на примере разработанных
в их рам ках социально-философских концепций.
1 Эволюция идеи активной роли государства в общественно­
экономической жизни во многом базировалась на предпосылке о
таких производственно-экономических возможностях капитали ­
с тиче ского способа про изводств а, котор ые в кон ечном сче те
якобы могут привести к возникновению «общества благосостоя­
ния». Объективные препятствия для экономического роста,
вставшие перед американским капитализмом в 70-х годах, ока­
зались также и камнем преткновения для этих либеральных
прогнозов. Социолог. П. Клисак пишет по этому поводу следую­
щее: «Предполо жение о в оз мо жно сти относ ительной бедности
является, вероятно, самым серьезным коррективом к либераль­
ной риторике, столь распространенной в Америке в послевоен­
ные годы» {Clecak P. Crooked Paths. Reflections on Socialism,
Conservatism and the Welfare State. N. Y., 1977, p. 124).

Глава III
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
ТРАДИЦИОНАЛИЗМА
1. «Великая традиция»
консервативной философии
в идеал неофеодализма
Социальная философия традиционализма
на первый взгляд кажется перенесенным на американ­
скую почву в его идеологической «чистоте» классиче­
ским европейским консерватизмом X V III —XIX вв. Эти
внешние аналогии настолько сильны, что об американ­
ском традиционализме часто и говорят как о «консер­
ватизме традиционного европейского типа» *.
Между тем анализ традиционализма показывает, что
это, по существу, специфически ам ериканская идеоло­
гическая и социально-философская система, не имею­
щ ая каких-либо однозначных двойников, хотя в ряде
отношений и связан ная с традициями европейского кон­
серватизма. В данном случае идеи, свойственные клас­
сическому европейскому консерватизму, используются,
хотя и в измененной форме, для решения иных задач и
обслуживания иных социальных групп.
Специфика традиционализма проявляется в «дефор­
мации» внутренней структуры заимствуемых идей клас­
сического европейского консерватизма. Это видно уже
на примере традиционалистской социальной философии,
в которой сочетаются категории феодально-сословпой
идеологии с понятием «свободы» в ее буржуазпом пони­
мании. «Свобода, как политическая, так и экономиче ­
ская, явл яется неизменным идеалом американского
консерватизма. Защ ита частной собственности, а позд­
нее и самого духа капитализма всегда занимала цент­
1 Нельзя пе призттать, что основателя для таких толковапий
в известной мере дают сами теоретики традиционализма, ут­
вер жда ющ ие, па пр им ер , что основоположник кл ас сич еского ан­
глийского консерватизма Э. Берк — «это наш современпик»
(Hart J. Burke and Radical Freedom.— In: American Conserva­
tive Thought in the Twentieth Century, p. 462).
56

ральное место в сознании американских консервато­
ров,— пишет П. Витонски. — Среди того, что стремились
сохранить консерваторы, была американская система
свободного предпринимательства — основа нашего ве ­
личия; и это обстоятельство существенно отличает их
от их европейских двойников» *. В американском тради­
ционализме феодально-сословная идеология сочетается
с сугубо буржуазными идейными компонентами. Цент­
ральное место среди них занимает, как уже отмечалось,
идея свободного рынка.
Однако на первый взгляд экономическая модель сво­
бодного рынка в идеологии традиционализма незаметна;
она отчетливо вытеснена интересом к мировоззренче­
ским, морально-религиозным вопросам. Традициона­
лизм испытывает явную неприязнь к вульгарной «вла­
сти денег», проповедуемой, например, либертаристами,
и склонен рассматривать все экономические и полити­
ческие проблемы как морально-религиозные в своей
основе. В его идеологии актуальпые проблемы амери­
канского общества как бы преломляются в кривом
зеркале традиционно-консервативной моралистической
риторики. Хотя поднимаемые традиционалистами воп­
росы в конечном счете, безусловно, порождены р еал ь­
ной социальной и политической ситуацией в современ­
ной Америке, такая связь носит не прямой, а опосредст­
вованный характер. В этом — отличие традиционализма
от других форм консервативной идеологии в США.
Если либертаризм видит в экономической свободе
рынка гарантию политической свободы, а наиболее ра­
дикальные представители этой идеологии даже расце­
нивают ее в анархистском духе, то традиционализм в
соответствии с заимствованными им антидемократиче­
скими мотивами усматривает в политической свободе
угрозу для буржуазно-рыночной экономики. В резуль­
тате такого внутренне противоречивого идейного «син­
теза» категория свободы трактуется традиционализмом
в экономическом плане как «освобожденность» частного
предпринимателя от всех форм государственного конт­
роля и регулирования, а в морально-политическом пла ­
н е — как «свобода» добровольного подчинения тради­
циям, воплощенным в организованной религии и госу­
дарственных установлениях.
1 The Wisdom of Conservatism. Ed. by Witonski P. New
Rochelle , 1971, vol. 1, p. 35.
57

Хотя прямой толчок к формированию идеологии
традиционализма был дан социальными реформами
30-х годов, проведенными правительством Ф. Рузвельта,
все же становление этого типа консерватизма в каче­
стве более или менее развернутой философской и идей­
но-политической системы датируется послевоенным
периодом. Как и в случае с либертаризмом, здесь рез­
кой критике подвергаются рост репрессивной мощи го­
сударственного аппарата на Западе, увеличение возмож­
ностей манипулировать людьми. С точки зрения тради­
ционалистов, общая для всего Запада тенденция к
этатизму ведет, с одной стороны, к фашистскому тота­
литаризму, а с другой — к диктатуре «массового обще­
ства». В то же время эти идеологи считают, что «пра­
вильное» общественное устройство должно покоиться на
авторитете сильной государственной власти, способной,
когда это необходимо, оказывать принуждение по отно­
шению к индивиду, не подчиняющемуся установлен­
ным порядкам. Таким образом, традиционалистское
отношение к государству двойственно: в области эконо­
мики государственное вмешательство осуждается, а в
морально-политической области — одобряется.
Сочетание в рамках одной идеологической концеп­
ции таких, казалось бы, взаимоисключающих компонен­
тов обеспечивается в традиционализме при помощи
«разведения» экономики и политики на две изолирован­
ные друг от друга области человеческой жизнедеятель­
ности. Если либертаризм фактически отвергает сущест­
вование политики как автономного и подчиняющегося
собственным внутренним закономерностям процесса и
однозначно сводит ее к действию экономических меха­
низмов, то традиционализм не желает признавать взаи­
мообусловленность экономических и политических про­
цессов, столь отчетливо проявившуюся в период «нового
курса» .
Традиционалистская идеология пронизана ощуще­
нием какой-то всеобщей катастрофы, разорванности
привычных и якобы проверенных вековым опытом че­
ловеческих связей и нравственных норм. Корни этой
катастрофы усматриваются в самой человеческой при­
роде, внезапно как бы лишившейся традиционных сдер­
живающих механизмов морали и религии и прорвав­
шейся в злом порыве наружу. Видение мира принимает
здесь глобально-пессимистические и эсхатологические
очертания, свидетельствующие о «разложении Запада».
58

Одна из наиболее характерных черт традициона­
лизма — его ориентация на «южную традицию» в идей­
но-политической истории Америки, непосредственно
связанная с его «аграрными» корнями, особенно четко
воплотилась в лице одного из ведущих теоретиков этого
направления, Р. Уивера, в свое время начинавшего в
качестве сторонника «южных аграриев» и ученика
Дж. Рэнсома. Именно в лице Уивера наиболее отчет­
ливо воплотилась свойственная традиционализму про­
грамма возрождения идеала «неофеодализма».
« Южная традиция» , основу которой, согласно Уиве­
ру, составляют «феодальная организация общества»,
«идеал рыцарства», «понятие джентльмена» и «старая
неинтеллектуальная религиозность», даже и после побе­
ды северного промышленного капитализма в Граждан*
екой войне продолжает хранить в себе «средневековый
этический свод» и «концепцию духовности». Юг — это
«этический вызов, который может быть определен лишь
в терминах мандата цивилизации»; «южный феода­
лизм», продолжает Уивер, был «культурой корней, кото­
рую ужасала анонимность и социальное безразличие
урбанистского человека». Он во всех отношениях пре­
восходит Север и, по существу, явл яется «последней
нематериалистической цивилизацией западного мира» 1.
Соответственно с этим консервативно-аристократиче-
ский идеал американского Юга как бы проецируется на
всю американскую историю, которую традиционализм
расценивает в духе наследования некоторых изначаль­
ных принципов и установлений, в свою очередь восхо­
дящих к средневековым заветам европейской цивили­
зации и свидетельствующих о «преемственности поли­
тической традиции Запада».
Между тем «великая традиция» древнего мира и.
христианского средневековья, к которой апеллируют
традиционалисты и в наследовании которой они видят
идейные и политические корни американского обще­
ства, по своему содержанию весьма отличается от фео-
дально-аристократической традиции, поднятой в свое
время на щит европейскими консерваторами. Традицио­
налистская идеология подчеркивает принципы буржу­
азного конституционализма и отвергает как идею рас­
ширения массовых демократических прав, так и монар­
1 Weaver R. The Southern Tradition at Bay. New Rochelle,
1968, p. 29, 59, 391.
59

хический произвол. Традиционалистский социальный
идеал — это власть частнособственнической о лигар хии
в сою зе с духовной аристократией, стабильность кото­
рой обосновывается при помощи идеологических аргу­
ментов, заимствованных у классического консерватизма.
Истоки «великой традиции» европейского консерва­
тизма традиционалисты выводят из политической фило­
софии Платона, Аристотеля и Цицерона. Категорически
отвергая идею классического либерализма о «естест­
венных правах», они противопоставляют ей категории
средневековой «добродетели», «справедливости». В эпо­
хе Возрождения традиционалисты видят опасные корни
«модернизма», отказа от всех социальных, культурных
традиций, скепсиса в отношении религиозно-философ­
ских «истин». Наконец, они подчеркивают центральное
значение теистического, религиозного компонента «ве­
ликой традиции» , а иногда даже расценивают современ­
ный консерватизм вообще как возврат к средневековому
христианству.
В целом идеология и философия традиционализма
признают все основные принципы американского соци­
ально-политического устройства. Эта типичная для
американского консерватизма позиция была выражена
Р. Керком в следующих словах: «В общем и целом кон­
серватор принимает американские институты в том
виде, в каком они существуют сегодня» *. В то же
время, принимая американскую социально-политиче ­
скую систему в принципе, традиционализм дает ей весь­
ма однобокую интерпретацию.
Заимствованная им идея основоположника англий­
ского консерватизма Э. Берка о плавности и непрерыв­
ности культурно-исторического процесса, исключаю ­
щего какие бы то ни было радикальные социальные
сдвиги и катаклизмы, в итоге повлияла на трактовку
ранних этапов американской истории, и прежде всего
революции 1776 г. В частности, традиционализм вос­
производит известную формулу Берка, назвавшего
войну американских колоний за независимость от
Англии «революцией не совершенной, а предотвращен­
ной» и противопоставившего ее французской буржуаз­
ной революции как катастрофическому и разрушитель­
ному социальному катаклизму. Для традиционалистов
американская революция была не радикальным разры­
1 Kirk R. A Program for Conservatives. Chicago, 1962, p. 248.
60

вом с прошлым (в частности, с феодальной социально­
исторической тенденцией в развитии американского
общества), а, напротив, стремлением его сохранить и
«консервировать». «Наша революция,— пишет Р. Керк,—
была движением, которое стремилось сохранить тради­
ции американского общества, уберечь их от нововве­
дений Георга III» *.
Согласно традиционалистам, отличительной чертой
идеологии американской революции был ее «глубинный
консерватизм»: какими бы радикальными ни казались
остальному миру ее принципы, в глазах американцев
они были охранительными и в отличие от идеологии
французской революции, не выдвигали требования из­
менить мир. С этой точки зрения средневековый прин­
цип «органического общества» и религиозное прекло­
нение перед божественной волей являются основой
американской политической веры. Атеизм и индивидуа­
лизм, напротив, возводятся к якобинской традиции как
противоречащей исконному американскому духу.
Поэтому традиционалисты и подчеркивают преем­
ственность «великой традиции» европейской консерва­
тивной философии в США. Для них американский кон­
ституционализм — это наследник британской средневе­
ковой традиции «великой хартии». Они обрушиваются
с резкой критикой на либерализм, либеральные идеи,
которые толкуются крайне расширительно и влияние
которых на общественное развитие считается фаталь­
ным отказом от «истины».
Согласно традиционалистам, распад средневековой
иерархии, крушение социальной стабильности и возник­
новение на их руинах «массового общества» и культуры
«массового чело века» объясняются в конечном счете
влиянием порочных либеральных идей. Главную угрозу
для Америки они видят в «культуре нуворишей» и «гос­
подстве толпы». Они считают, что именно сейчас, в
обстановке распада традициоппых моральных норм и
ценностей, массы все более нуждаются в «демократи­
ческой элите», способной вести их за собой высоким
моральным примером. Что же касается «путеводной
звезды», то ею, согласно традиционализму, и должен
стать уже порядком пообветшалый и архаичпый идеал
неофеодализма. Неспособность увлечь массы этим идеа­
лом и придает традиционализму оттенок глубокого пес­
симизма^
1 Kirk R. A Program for Conservatives, p. 24.
61

2. Концепция «справедливости»
и «порядка»
Как у же говорилось, элементы дидактизма
и морализма в той или иной степени свойственны всем
разновидностям консервативной идеологии. Наиболее
ярко эти мотивы проявляются именно в традициона­
лизме. В отличие от либертаризма, ориентированного
главным образом на поиск экономического обоснования
незыблемости принципов свободного капиталистическо­
го рынка, он нацелен преимущественно на поиск
моральн ых аргументов для обоснования тех же прин­
ципов. В немалой степени моралистическая риторика
отражает нежелание консерваторов признавать само
существование тех действительных социальных и поли­
тических проблем, которые волнуют американцев.
Ключевым дл я традиционалистской идеологии поня­
тием, служащ им своеобразным «мостом», соединяющим
формально противоречащие друг другу системы ценно­
стей — классическую либеральную апологию рынка и
традиционные консервативные социально-политические
рецепты, является категория «справедливость». Само
понятие «справедливость» понимается здесь как при­
частность к высшему и объективному миру «истин»,
к некой онтологической системе морали. Однако в числе
главных признаков социальной «справедливости» тра­
диционалисты называют господство частной собствен­
ности, свободную конкуренцию и отсутствие государ­
ственного контроля над рыночной стихией. « Понятие
справедливости... означает: каждому — свое в соответ*
ствии с его природой. Справедливость не означает воен.
общего уравнивания, она основывается на уважении к
частной собственности» *,— заявл яет Р. Керк.
Таким образом, функции идеологии традиционализ­
ма в немалой мере сводятся к особому сословно-мора­
листическому обоснованию рыночных форм буржуаз­
ного уклада. При этом частная собственность объявля­
ется средством для поддержания «морального» и «спра­
ведливого» общественного строя. Керк, например, так
и пишет: целью консерватизма является абстрактно­
моралистический идеал «свободного и справедливого
общества», а вот средство его достижения — это, ко­
нечно, «з ащита системы частной собственности» 2.
1 Kirk R. A Program for Conservatives, p. 42.
2 Ibid., p. 40.
62

Сама частная собственность расценивается как по­
следнее оставшееся «метафизическое право». В понятие
собственности традиционалисты вводят элемент насле­
дования, и это придает ей сословно-аристократический
оттенок, сочетающийся, однако, с чисто буржуазным
мотивом частнопредпринимательского успеха, опреде­
ляемого только личными способностями индивида. Иде­
ал традиционализма — это «свободное и справедливое
общество, в котором каждый человек имеет право на
свою собственность, на то, что он унаследовал от своих
родителей, и на то, что он получил как воздаяние за
свои собственные способности и усилия» *.
Традиционалисты, правда, предпочитают мелкую и
среднюю частную собственность и даже противопостав­
ляют ее крупной корпоративной собственности как не­
управляемой, обезличенной и несущей опасность для
сообщества. Возникнув в рамках консервативной реак­
ции на реформы «нового курса», традиционализм и по
сей день исполнен страхом перед любой организованной
экономической и политической силой. Поэтому обраща­
ясь в поисках своего социального идеала к уже про­
шедшим фазам в развитии буржуазного общества, он
ощущает угрозу со стороны крупной капиталистйче-
ской корпорации, все в большей степени сливающейся
с государственным аппаратом.
В представление о частной собственности традицио­
нализм включает также принцип неравенства: «Нерав­
ное распределение богатств и корреляция неравных
функций с неравным вознаграждением является прин­
ципом социальной справедливости» 2,— пишет Ф. Уил­
сон.
С ключевой категорией справедливости как «выс­
шего морального закона» тесно связана и сквозная для
всех разновидностей консервативной идеологии проб­
лема соотношения принципов свободы и равенства. Сим­
патии традиционализма, безусловно, на стороне пер­
вого. При этом считается «справедливой» лишь та сво­
бода индивида, которая основана на внутреннем,
морально осознанном и добровольно принятом подчи­
нении закону и традиции. Равенство же трактуется как
« интел лектуальное и биологическое недоразумение» .
Обосновывая противоположность справедливости и ра­
1 Kirk R. A Program for Conservatives, p. 40.
J Wilson F. The Anatomy of Conservatism.— In: Political
Thought Since World War II, p. 342.
63

венства, традиционализм воспроизводит классическую
консервативную аргументацию, допускающую равенство
людей лишь в высшем нравственном смысле — перед
богом.
Трактовка справедливости как объективного меха­
низма воздаяния по заслугам приобретает вполне кон­
кретную социальную направленность, как только речь
заходит о проблемах рыночного и государственного ре­
гулирования экономики. Преимущества рыночного регу­
лирования традиционалисты видят как раз в том, против
чего выступают «новые» либералы,— в стихийности и
неподвластпости рациональному контролю, усматривая
в механизмах рынка воплощепие и материализацию
объективной и внеличной справедливости. Так, Р. Керк
утверждает, что только рынок воздает каждому то, что
ему причитается «по заслугам», тогда как государст­
венное вмешательство в экономический процесс вопло­
щает стихию пристрастного субъективного произвола и
в конечном счете несправедливости.
Согласно социальной философии традиционализма,
любое смещение акцентов с чисто экономических и сти-
хийпых механизмов рыночпого регулирования в сторону
государственного регулирования неизбежно означает
отказ от «объективных» критериев социальной справед­
ливости и их замену субъективными притязаниями
лишенных прочных моральпых убеждений индивидов.
Как пишет теоретик традиционалистского толка Э. ван
ден Хааг (в настоящее время, правда, склоняющийся
к группе неоконсерваторов), «альтернативы рынку,
будучи реализованными, вызвали бы не меньше нрав­
ственного негодования, чем сам рынок» *.
Истоки тенденции к государственному регулирова­
нию традиционалисты возводят исключительно к пе­
риоду «нового курса», хотя реально уже с конца XIX
и особенно с начала XX в. американское государство
начинает в тех или иных формах регулировать некото­
рые экономические процессы.
Как и либертаризм, идеология традиционализма
воспринимает реформы «нового курса» как социальный
катаклизм, поставивший под вопрос судьбу всей чело­
веческой цивилизации. Однако для либертаристов пере­
ход к такому курсу носит характер единовременного
1 Van den Haag Е. Economics is not Enough —Notes on the
Anticapitalist Spirit.— The Public Interest, Fall 1976, p. 112.
64

политико-юридического акта, воплотившего злую волю
кучки политиканов, случайно очутившихся у кормила
власти. Для традиционалистов же это, скорее, кульми­
нация давно вызревавших тенденций, воплощающих
извечную борьбу демонических сил злой человеческой
природы с традициями цивилизации. Проявлением этих
вырвавшихся наружу сил зла традиционализм считает
возникновение «массового общества» и различных форм
«коллективизма», основывающегося не .на традициях
«органических» человеческих сообществ, а на мораль­
ном релятивизме.
Господство моралистических настроений в тради­
ционализме, с одной стороны, отражает озабоченность
стоящих за ним политических сил распадом привычной
системы социальных связей в условиях централизации
правительственной власти и хотя бы некоторого расши­
рения прав трудящихся, а с другой — их беспокойство
за судьбу самой частной собственности и «права» неог­
раниченной эксплуатации, а также бессилие что-либо
предпринять для изменения положения.
Из традиционалистского «разведения» политики и
экономики на две изолированные области вытекает
представление о существовании сферы человеческой
жизнедеятельности, которая подчиняется принципам
атомистического индивидуализма. Это область частного
предпринимательства. Вместе с тем подобная идея, за ­
имствованная у классического либерализма, старатель­
но маскируется разными морально-религиозными рас­
суждениями, требованиями обуздать злую и импуль­
сивную человеческую природу и подчинить ее социаль­
ным нормам и традиционным религиозным ценностям.
Согласно традиционалистскому пониманию челове­
ка, в последнем сосуществуют «тело», подчиняющееся
«вещным» закономерностям, а потому существующее в
мире экономического индивидуализма и конкуренции,
и «душа», причастная высшему миру справедливости и
получающая там своего рода «индульгенцию» на всякие
непредвиденные поступки, вытекающие из его «телес­
ной» природы. «Тело» — это «продукт привычек, им­
пульсов и страстей, находящийся под влиянием беспо­
рядочных природных сил вне его контроля», тогда как
«в той мере, в какой человек есть дух, он свободен, и
законы причинности неприложимы к нему» *. Так тра­
1 Vivas Е. The Moral Life and the Ethical Life. Chicago, 19(50,
p. 341, 342.
5
А. Ю. Мельвиль
65

диционализм пытается примирить свой либерально-ин ­
дивидуалистический компонент с консервативным те­
зисом о подчинении личности «высшему порядку» , к а к
бы «снимающему» ее социальную атомарность и инди­
видуалистическую «отъединенность» от «общего».
В традиционалистской концепции человека цент­
ральное место отводится принципу врожденной грехов­
ности индивида. Не случайно П. Вирек вообще опреде­
ляет консерватизм как «политическую секуляризацию
доктрины первородного греха» 1.
Все социально-философские представления тради­
ционалистской идеологии насквозь проникнуты духом
исторического идеализма. Исторический процесс вос­
принимается здесь как история идей, история противо­
борства «истины» и «лжи». В одних случаях традицио­
нализм возводит ощущаемый им кризис западной ци­
вилизации и культуры чуть ли не к номинализму фило­
софа XIV в. Оккама, который отказался от веры сред­
невековых схоластов в существование трансцендентных
ценностей и универсалий в пользу чувственного опыта
и морального релятивизма (поражение схоластическо­
го реализма в этом средневековом философском споре
рассматривается как «поворотный пункт» в истории за­
падной культуры и цивилизации). В других случаях
ответственность возлагается на средневековые религи­
озные ереси и, в частности, гностические учения с их
надеждой на безграничное «улучшение» и «обожест­
вление» человека и стремление к сближению «земли» и
«неба». Некоторые традиционалисты, как , например,
Э. Фогелин, говорят даже о глобальной «гностической
революции», начатой еще в недрах средневековой мыс­
ли и получившей впоследствии воплощение во фран­
цузской буржуазной революции и мировом коммунизме.
В принципе зла традиционалисты видят своего рода
«мировую стихию», в которой происходит морально-
нравственное и религиозное в своей основе «испытание»
личности. Выдержавшая такое испытание личность дол­
ж на отказать ся от своей индивидуалистической «горды­
ни», после чего она ис пытывает чувство религиозно-ми1
стического «смирения». О бъектами этого смирения я в­
л яю тся «божественная воля», «историческое прошлое» ,
«природный мир» и «все остальное человечество».
В традиционализме присутствует отчетливо выражен-
1 Viereck P. Conservatism Revisited. N! Y., 1966, p. 30.

на я ориентация на «возврат к средневековью» как к
«теоцентричной», а не «гомоцентричной» культуре.
Идея врожденной греховности человека тесно свя­
зана с уже упоминавшимся принципом изначального
неравенства людей и равенством их лишь перед богом.
Если классический либерализм, пр изнавая чисто фор-
мальпое равенство возможностей конкурирующих на
свободном рынке индивидов, в определенном смысле до­
пускает социальную мобильность, то традиционализм
отвергает даже такое в высшей степени абстрактное по­
нимание равенства возможностей. Он выступает, таким
образом, как идеологическое оправдание достигнутых
экономических привилегий, незыблемость которых обос­
новывается тезисом о социальном и нравственном пре­
восходстве элиты.
Из традиционалистских постулатов об изначальном
неравенстве людей, их злой и своекорыстной природе
вытекает представление об опасности социального хаоса
и насилия, которые неизбежно возникнут, если людей
предоставить самим себе. Поскольку гармония индиви­
дуальных и общественных интересов немыслима, по­
стольку общество оказывается перед необходимостью
выработать искусственные сдерживающие механизмы.
Злой человеческой природе следует противопоставить
проверенные опытом прошлых поколений традицию, на­
вык, привычку,
обычай — «демократию
мертвых»
(Р. Керк). Отвергая идею социального атомизма, тра­
диционалисты подвергают резкой критике теорию об­
щественного договора и договорного происхождения го­
сударства в результате добровольного и сознательного
соглашения между индивидами, противопоставляют ей
«естеств енный закон» и «органическую» концепцию
происхождения общества, восходящие к феодально-со -
словпой идеологии.
Согласно этой концепции, все элементы социальной
структуры обязаны выполнять возложенные на них не­
равнозначные функции, а нарушение их гармоническо­
го взаимодействия как частей целого грозит самыми ка­
тастрофическими последствиями для всего обществен­
ного организма. Все современные социальные структу­
ры считаются глубоко укорененными в прошлом и как
бы «произрастающими» из него. Общество воспринима­
ется как система взаимообусловленных и взаимосвязан­
ных традиций, прецедентов, навыков, привычек; это не
tabula rasa, не «чистая доска», на которой можно на­
67

чертать любое пожелание. Напротив, это высокочувст­
вительный живой организм, на котором нельзя ста­
вить эксперименты в соответствии с субъективными
пожеланиями и абстрактными социальными идеалами.
Общество представляет собой с этой точки зрения сба­
лансированную систему установлений, базирующихся
на своеобразном метафизическом субстрате — на соци­
альной «реальности». Наиболее жизнеспособным режи­
мом отправления всех общественных функций выступа­
ет «закон и порядок», ко торый представляет собой «осо­
бый процесс органического роста, медленно развертьь
вающегося в течение многих столетий», «гармониче­
ское сочетание классов и социальных функций, защи­
щающее справедливость, обеспечивающее добровольное
подчинение закону и совместную безопасность» *.
Традиционалистская идея социального «порядка»
как гармонического функционирования сословно-клас ­
сового общественного организма — это попытка рацио­
нализации буржуазно-обывательского идеала, возведе­
ния вульгарного консервативно-охранительного соци­
ального «инстинкта» буржуазии в рапг социально-фи­
ло со ф ской концепции. О житейскп-практическом фун­
даменте такого рода идей можно сказать словами
К. Маркса, что он представляет собой «не что иное, как
дидактическое, более или менее доктринерское истолко­
вание обыденных представлений действительных аген­
тов производства» , а поэ тому «ограничивается тем, что
педантски систематизирует затасканные и самодоволь­
ные представления буржуазных деятелей производства
о их собственном мире как лучшем из миров и объявля­
ет эти представления вечными истинами» 2.
В системе социально-философских и политических
представлений традиционализма важное место занима­
ет также характерный для всех разновидностей консер­
вативной идеологии идеал классового сосуществования.
Возможность такого сосуществования выводится из
всеобщего морально-ценностного «согласия» и «ко­
нечной идентичности» интересов всех классов и всех
членов общества как религиозных в своей основе
существ.
Так, согласно Р. Керку, «истоки ам ериканского по­
рядка лежат глубоко в девантийской пустыне; они
1 Kirk R. A Program for Conservatives, p. 473, 227.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. И, с. 398; т. 23, с. 91.
68

начали произрастать за тринадцать поколений до рож-
дения Иисуса из Назарета» *. Но далее он проводит раз­
личия между «моральным порядком», идущим от заве­
тов древних евреев, и «общественным порядком», во­
площающим чисто буржуазные, рыночные элементы
американского общественного уклада. В то время как
в политической и морально-религиозной области «тре­
буется тотальное самопожертвование во имя порядка»,
в сфере экономических отношений «порядок» предпо­
лагает рыночную конкуренцию, свободную от государ­
ственного вмешательства. Но «порядок» в обществе для
традиционалистов отнюдь не тождествен простому от­
правлению власти. Это не любая институциализирован-
ная «власть», но только такая, которая имеет морально­
религиозные «корни» и соответствует национальной по­
литической традиции. Согласно традиционалистам, в
американской социально-политической системе «поря­
док» выражается, во-первых, в децентрализации власти
и, во-вторых, в системе «сдержек и противовесов», к а к
они были задуманы «отцами-основателями». Начиная
с «нового курса», считают они, происходит постоянная
эскалация «беспорядка», достигшего своего апогея в
60-х годах, когда «американский порядок» подвергался
нападкам с обоих флангов — со стороны «чрезмерного
индивидуализма» и «чрезмерного коллективизма». П ер­
вый несет опасность субъективного и волюнтаристского
произвола, забвения в стихии эгоистического стяжа­
тельства высших нравственных норм и принципов он­
тологической морали2. Второй воплощает иную угро­
зу — стирание всех традиционных иерархических свя­
зей в обществе и их растворение в стихии коллективной
анонимности «массового общества». В крайних инди­
видуалистических и коллективистских ориентациях
традиционализм видит противоположные и в то же вре­
мя взаимообусловленные полюсы одной и той же непри­
емлемой для него социально-политической реально­
сти — роста мощи и произвола государственно-бюрокра­
тического аппарата, сначала низводящего человеческую
личность до атомарного уровня, а затем механически
1 Kirk R. The Roots of American Order. La Salle, 1975, p. 41.
2 «Истинный конс ерв атизм ... антипод индив идуализму. Ин­
дивидуализм — это социальный атомизм; консерватизм же —
сообщество духа». (Kirk R. The Conservative Mind: From Burke
to Santayana. Chicago, 1953, p. 211).
69

соединяющего изолированных и н д и в и д о в в массовидные
«колл ективы» .
Антиподом крайностям индивидуализма и коллекти­
визма для традиционалистов является принцип сообще­
ства (или общ ности), понимаемого как «тип отношений
между индивидами, которые характеризуются высокой
степенью личной близости, социальной взаимосвязанно­
сти, морального единства и преемственности во време­
ни» 1. Сообщество (или общность) в традиционалист­
ской социальной философии играет роль некой «проме­
жуточной» общественной ассоциации (семья, церковь,
гильдпя, сословие, соседство и т. п . ) , «снимающей»
крайности чрезмерного индивидуализма и коллективиз­
м а 2. Причем истоки свойственного современности рас­
пада «органических» сообществ традиционализм возво­
дит к зарождению буржуазно-индивидуалистического
сознания, т. е. опять -таки к распространению «лож­
ных» идей. Тем самым становление буржуазного эко­
номического базиса рассматривается ка к производное
от процессов, происходящих в морально-духовной об­
ласти.
Хотя традиционалисты и говорят о «сообществе доб­
рой воли», фактически освященные традицией нравст­
венные связи индивида с ним воспринимаются как же­
сткая нормативная система, диктующая ему строго
определенный способ поведения и мышления как обя­
зательное предписание, как «естественный закон», сле­
дование которому является моральной обязанностью.
Традиционалисты утверждают, что «человек по своей
природе не индивид с неотчуждаемыми правами, а по­
литическое существо, которое может обрести свою сущ­
ность и достичь цели своего существования только в
полисе» 3.
Для традиционалистской концепции индивида и об­
щества характерны также значительные элементы мо­
1 Nisbet R. The Social Philosophers: Community and Conflict
in Western Thought. N. Y., 1973, p. 1.
2 «Сообщество и коллективизм являются противоположно­
стями. Сообщество — продукт доброй воли; коллективизм — ре­
зультат принуждения. Сообщество основывается на принципах
разнообразия и сложности; коллективизм — на единообразии и
бесплодной простоте» (Kirk R. A Program for Conservatives,
p. 140).
3 Berns W. Freedom, Virtue and the First Amendment. Chi­
cago, 1957, p. 247.
70

рального телеологизма, представления о божественной
предназначенности человеческого существования к
нравственному совершенствованию путем подчинения
общественной добродетели, воплощенной в «естествен­
ном законе» . Только этот морально-телеологический
компонент и придает человеческому существованию
смысл перед лицом вечности. С его помощью обосновы­
вается необходимость подчинения субъективных воле­
вых действий индивида внеисторической моральной ис­
тине.
В социальной философии традиционализма челове­
ческая личность лишается в конечном счете самостоя­
тельного значения, оказывается лишь пассивным инст­
рументом божьей воли. Эту позицию недвусмысленно
выразил Р. Керк: «Бог творит историю посредством че­
ловека» 1.
Принижение способностей человека, его разума вы­
полняет явно охранительные в социально-политическом
отношении функции. «Чем больше мы культивируем
разум,— утверждает JI. Страусс,— тем больше мы куль­
тивируем нигилизм и тем меньше мы способны быть
лояльными членами общества»2. Поэтому традиционали­
сты требуют безоговорочного подчинения нормам рел и­
гиозной морали, воплощающим «мудрость прошлых по­
колений». В качестве главной цели воспитания и социа­
лизации индивида выдвигается не задача саморазвития
и выявл ения личностного духовного потенциала, а ми­
стическое «вчувствование» , «открытие» морально-рели-
гиозной «истины».
Показательно также, что традиционализм стремит­
ся объяснить классовое деление в обществе различиями
в уровне морально-религиозного «воспитания». Утверж­
дается, например, что высшие социальные слои состав­
ляют «элиту», пото му что они более «моральны» и
более «духовны», тогда к а к «массы» подвержены «праг­
матизму» и «материализму». На деле за такого рода ут­
верждениями скрывается воинствующая антипролетар-
ская идеология, выражающая сопротивление наиболее
консервативных групп буржуазии каким бы то ни было
демократическим реформам.
1 Kirk R. The Conservative Mind: From Burke to Santayana,
p. 36.
2 Strauss L. Natural Rights and History. Chicago, 1953, p. 6.
71

3. Классовый смысл программы
«депролетаризации»
Обосновывая свое неприятие главных тен­
денций современного общественного р азвития, тради­
ционализм пытается представить себя «последним» но­
сителем высшего морально-религиозного «завета», а все
остальное человечество — подверженным «болезни ду­
ха» — принявшему в XX в. пандемические масштабы
стремлению к «материализму».
Характерно, что причины этого «духовного заболе­
вания» выводятся традиционализмом из внутренней ло­
гики развития буржуазной цивилизации, лишившейся
сдерживающих механизмов религиозной морали и не­
удержимо идущей к «культу масс» и «триумфу машин».
Все эти ностальгические мотивы косвенно отражают
уже отмеченную выше оппозицию некоторых буржуаз­
ных слоев таким тенденциям социальной динамики ка­
питалистического уклада в США, как интенсивная ин­
дустриализация, урбанизация, концентрация производ­
стваит.п.
Но вселенский пессимизм традиционалистов не дол­
жен заслонять скрытые за ним истинные социально­
классовые мотивы, подлинный классовый смысл и на­
правленность этой социальной философии. Все дело в
том, что ощущение обрушившейся на человечество мо­
ральной трагедии традиционализм непосредственно свя­
зывает с ростом социально-политической активности
пролетариата и трудящихся масс, ростом его классового
самосознания и борьбы за свои социальные права. Эти-
то явления и расцениваются как показатели глубокого
«морального кризиса» человечества.
Тезис о «моральной деградации» пролетариата зани­
мает одно из важнейших мест в традиционалистических
политических и социально-философских представлени­
ях. «Отличительной чертой социального статуса проле­
тариата,— пишет Р. Керк,— является полное
отсутст­
вие корней и принципов. Пролетарий — это практиче­
ский нигилист» К
Нельзя, однако, не обратить внимания на то, что в
социальной философии традиционализма сами понятия
«рабочий» и «пролетарий» отнюдь не тождественны.
Понятие «рабочее сословие» для традиционалистов
1 Kirk R. A Program for Conservatives, p. 115.
72

включает обладание частной собственностью, хотя бы и
мелкой, но, главное, предполагает осознание социальной
«гармонии» классовых интересов на основе всеобщих и
разделяемых всеми сословиями нравственных норм и
принципов. Пролетарий же, следуя данной логике, ока­
зывается результатом «моральной деградации» рабоче­
го, т. е. тем представителем рабочего сословия, который
отвергает иллюзию классового мира и включается в ак­
тивную борьбу за свои классовые права и интересы. Та­
ким образом, понятие «рабочий», по существу, оказы ­
вается выражением реакционного буржуазного идеала
классового мира и сотрудничества. Все проявления
«пролетаризации» рабочих (т. е. рост их классового со­
знания, расширение их классовой борьбы за свои права
и т. д .) должны, согласно традиционализму, жестоко
искореняться, поскольку грозят утратой социальной
стабильности и крахом социальной системы, основанной
на принципах частной собственности и эксплуатации
наемного труда.
В особенности традиционализм опасается угрозы
«всемирной пролетаризации» рабочих, сознавая, что
пролетарский интернационализм составляет мощную
силу, способную сокрушить господство буржуазии.
В качестве альтернативы выдвигается программа «де­
пролетаризации» западного общества путем восстанов­
ления традиционной социально-классовой иерархии, ре­
лигиозной веры и уважения к частной собственности.
С этой точки зрения социальную стабильность капи­
тализма предполагается обеспечить путем «разложе­
ния» классового сознания пролетариата и других экс­
плуатируемых слоев населения при помощи целена­
правленного морально-идеологического
воздействия.
Таким образом, идеологи традиционализма возлагают
все свои надежды на воспитание в массовых масштабах
соответствующего типа буржуазно-апологетического со­
знания, а не на проведение каких-либо, даже мини­
мальных, социальных реформ.
Поскольку весь мир воспринимается как арена ти­
танического противоборства сил «добра» и «зла», по­
стольку неизбежным становится стремление конкрети­
зировать эти морально-религиозные представления и во
внешнеполитическом плане. Причем воплощением «зла»
на мировой арене оказывается буквально все, что так
или иначе оказывает противодействие или сопротивле­
ние религии и свободному рынку. «Зло» — это любая
73

инородная, дестабилизирующая сила, направленная
против морально-религиозной ортодоксии, с одной сто­
роны, и свободного рынка — с другой, независимо от
того, с какой стороны она действует и какие интересы
и тенденции воплощает.
Так, для многих идеологов традиционализма в США
нацизм был неприемлем из-за мощного государствен­
ного аппарата, бюрократии и подчинения ему пред­
принимательской инициативы буржуазии. Вместе с тем
образование антигитлеровской коалиции и в особенно­
сти успехи СССР в борьбе с фашизмом тоже встретили
резкую оппозицию. В послевоенный период образ «ми­
рового зла» все в большей степени начинает приобре­
тать контуры «коммунистической угрозы» *.
С 50-х годов многие теоретики американского тр а­
диционализма, такие, как Дж. Бернхэм, У. Херберг,
У. Чэмберс, У. Кэндэлл и др., активно включились в н а­
гнетание антикоммунистической истерии в США и про­
паганду политики «холодной войны». Однако некото­
рые идеологи традиционализма (П. Вирек, Р. Низбет и
др.) и в ту пору продолжали придерживаться изоляцио­
нистских идей и иногда даже осуждали разгул маккар-
тизма в стране с позиций интеллектуальной «элиты», не
желающей опускаться до вульгарности каждодневной
политики.
Что касается нынешнего положения США в систе­
ме международных отношений, то оно получает в тради­
ционализме откровенно пессимистическую оценку. У к­
репление позиций мирового социалистического содру­
жества и развивающихся стран воспринимается как
симптом «духовного заболевания» всей цивилизации.
Политика разрядки международной напряженности
резко осуждается как «дьявольский сговор» и забвение
высших моральных принципов «великой традиции». На­
против, обострения в отношениях между СССР и США
ими всячески поддерживаются.
Говоря об идеологических основаниях политической
линии традиционалистов, нужно обратить внимание на
1 Американский политолог Э. Фогелин, папример, пе оста­
навливался перед заявлениями о существовании внутреппей
связи между «коммунистической угрозой» и неким «гностиче­
ским заговором». «Гностические политики,— пишет он,— при­
вели советские войска на Эльбу, отдали Китай коммунистам и
при этом демилитаризовали Германию и Японию, а под конец
и нашу собственную армию». (Voegelin Е. The New Science
of Politics. Ch icago , 1952, p. 172).
74

свойственную им элитарно-просветительскую позицию ,
в целом характерную для всех разновидностей амери­
канского консерватизма. Именно эта «просветитель­
ская» ориентация на морально-идеологическое пропа­
гандистское воздействие (как бы «минуя политику»)
объясняет «свернутость» многих социально-политиче ­
ских категорий в традиционализме, их «растворенность»
в соответствующих морально-религиозных представле­
ниях.
Социальную стабильность в США традиционалисты
намереваются восстановить путем «разложения» кл ас­
сового сознания пролетариата и навязывания общест­
венному мнению в стране буржуазно-апологетических
идей и представлений. Решение всех социальных про­
блем онп усматривают в морально-религиозной «рекон­
струкции» человеческого духа. Эта особенность социаль­
ной философии традиционализма вытекает из рассмот­
рения истории преимущественно как интеллектуальной
истории, а исторических заблуждений — как таких, ко­
торые могут быть исправлены лишь морально-духовным
усилием. В то же время идеализм и просвещенческие
методы воздействия, рекомендуемые традиционалиста­
ми, отражают и их реальное политическое бессилие и
безвластие. «Вероятно, легче сопротивляться тенденци­
ям своего времени, если «только» идеи, а не реальные
«силы» являю тся твоим противником» — не без доли
самокритики замечает Дж. Нэш.
Формирование традиционалистского мироощущения
обусловлено самим развитием буржуазного уклада,
ломкой традиционных и установившихся социальных
связей, стереотипов, представлений. Сама вну тренняя
динамика буржуазных общественных отношений по­
рождает конфликт между силами традиций и стремле­
нием к реформам. Поэтому социальная база традицио­
налистского консерватизма включает довольно широкие
круги буржуазии (главным образом мелкой и средней),
а также те социальные группы, положение которых в
той или иной степени оказывается под угрозой «нисхо­
дящей мобильности». Таким образом, традициона­
лизм — это необходимый и неизбежный побочный про­
дукт развития самого буржуазного уклада и буржуаз­
ной идеологии в США.
1 Nash G. The Conservative Intellectual Movement in America
Since 1945. N. Y., 1976, p. 56.

ГлаваIV
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
ЛИБЕРТАРИЗМА
1. Консервативная утопия
«свободного рынка»
Социальная философия американского ли-
бертаризма в своих основаниях представляет собой де­
формированный «фрагмент» идеологии исторически раз­
вившегося классического либерализма, который уже не
соответствует изменившейся экономике капитализма и
поэтому приобретает консервативную функцию. Буду­
чи формой идеологической апологии капитализма эпохи
свободного предпринимательства и свободного от госу­
дарственного вмешательства буржуазного рынка, ли-
бертаризм отказывается признать необратимый харак­
тер движения американского общества к государствен­
но-монополистическому регулированию экономики1.
Либертаризм заявляет о себе как о наследнике клас­
сической либеральной традиции, от которой отказались
«новые» либералы. Действительно, при анализе на
уровне идеологических лозунгов и деклараций, требую­
1
Идеология либертаризма составляет программную основу
политической деятельности так называемой либертаристской
партии, входящей в число «третьих» партий в США. Либерта-
ристская политическая группировка первоначально сформиро­
валась на крайне правом фланге республиканской партии, но
уже вскоре вышла за рамки двухпартийной системы и образо­
вала в 1971 г. собственную партию. Кандидатом в президенты
США в 1972 г. от либертаристской партии был профессор фило­
софии Дж. Хосперс, в 1976 г.— Р. Макбрайд, собравший незна­
чительное число голосов, несмотря на щедрую финансовую под­
держку некоторых консервативных iqjyroB буржуазии. В 1980 г.
кандидатом в президенты США либертаристская партия вы­
двинула Э. Кларка, адвоката нефтяной компании. В предвыбор­
ной программе либертаристов содержатся такие противоречи­
вые призывы: ликвидировать государственную систему образо­
вания и передать ее в частные руки, отменить антитрестовское
законодательство, значительно сократить налоги (главным об­
разом на недвижимость), ликвидировать минимальные ставки
заработной платы, узаконить потребление наркотиков и т. п.
76

щих защиты принципов laissez faire и свободы экономи­
ческого индивидуализма, кажется, что либертаризм и
классический либерализм тождественны. Однако ф ак­
тически в либертаризме воспроизводится лишь внеш­
няя форма классического либерального противопостав­
ления свободного рынка государственному вмешатель­
ству. Подлинный социально-политический и экономиче­
ский смысл этого противопоставления здесь существен­
но иной, потому что различны функции свободного рын­
ка в условиях раннего рыночного капитализма д со­
временного государственно-монополистического капи ­
тализма.
Либертаризм «забывает», что сег одня рыночному
идеалу противостоит не феодально-бюрократическая
организация производства, а система государственно-
монополистического капитализма, с одной стороны, и
реальный социализм — с другой. Более того, идеологи
либертаризма утверждают, что между государственно-
монополистическим капитализмом и социализмом пр ак­
тически нет различий — оба они противостоят рыноч­
ному капитализму. Защита архаичных раннебуржуаз­
ных механизмов и функций свободной рыночной конку­
ренции в условиях современной капиталистической
концентрации производства и настойчивое стремление
удержать уходящие из-под ног экономические пози­
ции — все это придает социальной философии либерта­
ризма консервативно-ностальгический оттенок.
В политическом плане наиболее характерные осо­
бенности либертаризма выявились уже в 30-х годах и
выразились в приверженности реакционной буржуазии,
объединенной в Национальной ассоциации промышлен­
ников, экономическому индивидуализму, рыночному
регулированию. Однако потребовалось определенное
время, чтобы либертаристские идеи смогли получить
более или менее развернутое обоснование.
В 1944 г. почти одновременно в Англии и в США
была опубликована небольшая работа австрийского эми-
гранта-экономиста Ф. Хаека «Путь к рабству», в кото­
рой развивались идеи, вскоре ставшие основополагаю­
щими постулатами социальной философии либертариз­
ма. Основные идеи Х аека сводились к следующему: лю­
бое планирование экономики и вмешательство государ­
ства ведет прямо к политической диктатуре; дилемма
заключается в следующем: планирование (тирания)
или конкуренция (свобода); любой коллективизм тота­
77

литарен; едйнственный выход — вернуться к индиви­
дуализму и классическому либерализму, принципам
свободной конкуренции и индивидуальной предприни­
мательской инициативы.
В США книга Хаека встретила бурный и восторжен­
ный прием в тех кругах буржуазии, которые были не­
довольны «новым курсом» и той ролью, которую взяло
на себя американское государство. Восторженные аме­
риканские рецензенты сравнивали ее по влиянию и
значению с трактатом Дж. Ст. Милля «О свободе» и с
памфлетом Т. Пейна «Права человека». Примерно в это
же время не меньшую известность в США приобрела
работа другого австрийского экономиста-эмигранта,
учителя Хаека — JI. Мизеса. Его книги — «Всемогущее
государство» и «Бюрократия» — р азвивали сходные
идеи.
JI. Мпзес оказался еще более прямым и последова­
тельным сторонником свободного рынка, чем Хаек. Он
сформулировал такую альтернативу: свободный рынок
или «хаос», объявив принципы незыблемости частной
собственности и свободного рынка «фундаментом циви­
лизации» .
Ф. Х аек и JI. Мизес единодушно выступили против
государственно-бюрократического контроля над бизне­
сом, против государственно-монополистического регу­
лирования экономики, считая их прямой дорогой к «со­
циализму» и «тоталитаризму», подрывающей фунда­
ментальные устои капиталистической собственности.
Восторженный прием этих идей наиболее реакционны­
ми кругами американского бизнеса, расценившими их
как «капиталистический манифест», объяснялся пре­
жде всего тем, что в них они увидели идеологическую
программу наступления как на саму политику соци­
ального маневрирования, утвердившуюся в США со
времен «нового курса» , так и на рабочее и профсоюзное
движение. В послевоенный период одним из активных
пропагандистов либертаристских идей в Америке стал
публицист Ф. Чодоров, считавший себя прямым наслед­
ником классического либерализма А. Смита и социал-
дарвинистского учения У. Самнера. Наконец, в 1947 г.
была создана международная либертаристская органи­
зация, существующая и по сей день, — «Общество Мон
Пелерин». В принятой обществом декларации утверж­
далось: «Центральные ценности цивилизации находят­
ся под угрозой. На огромных пространствах основные
78

условия человеческого достоинства и свободы у же ис­
чезли. На остальных они находятся под постоянной уг­
розой в силу развития современных тенденций поли­
тики. Позиция индивида и добровольных групп все в
большей степени подрывается распространением деспо­
тической власти» 1. Не особенно заботясь об объяснении
истоков этой «деспотической власти» , л ибертаристы
усматривали ее в таких коренным образом противопо­
ложных феноменах, как социалистическое государство
и государственно-монополистический капитализм.
Господствующим в идеологии либертаризма являет­
ся ощущение трагических перемен в привычном, «без­
упречном» строе жизни. Призывая отказаться от любо­
го государственного вмешательства и предоставить пол­
ную свободу «игре» рыночных сил — для «доказатель­
ства» эффективности возврата к рыночным механизмам
экономического регулирования,— либертаристы ссыла­
ются на послевоенное «экономическое чудо» Западной
Германии, сознательно замалчивая роль американских
капиталовложений в этом процессе.
Здесь мы сталкиваемся с характерной особенностью
всех форм консервативной идеологии — склонностью к
поиску заведомо упрощенных рецептов выхода из кри­
тических и кризисных социальных ситуаций. Консер­
ватизм — это вообще особая реакция буржуазной идео­
логии на сложность и неразрешимость острых социаль­
ных проблем и стремление вынести эти проблемы «за
скобки», отказаться признавать их существование, не
замечать и х 2.
Сознательно закрывая глаза на исторически необ­
ратимый характер происшедших в американском обще­
стве изменений, либертаризм выдвигает заведомо не­
реализуемую на практике консерват ивную утопию сво­
бодного ры н ка . Характерной его особенностью является
предчувствие чуть ли не грядущего светопреставления,
которое неминуемо произойдет в том случае, если будет
1 Цит. по: Essays on Hayek. Ed. by Machlup F. Hillsdale,
1976, p. XII .
2 Упрощенчество — отличительная черта либертаристской
консервативной утопии свободного рынка. В одной из своих ра­
бот, «Конституция свободы», Хаек пишет, например, следующее:
«Саморегулирующиеся силы рынка как-нибудь смогут приспо­
собиться к новым условиям, хотя никто не может предсказать,
как именно они это сделают». (Hyek F. The Constitution of Li-*
berty. L. and Henley, 1976, p. 400).
79

продолжаться государственное вмешательство в эконо­
мический процесс.
Склонность либертаристов к моралистике воплоща­
ется в делении всего мира на «черную» и «белую» поло­
вины— добро и зло, истину и ложь в их абсолютном
противопоставленииПричем ощущение своей нрав­
ственной правоты и этического превосходства либерта­
ризм связывает с обоснованием консервативного соци­
ального идеала — рыночной стихии свободного пред­
принимательства как якобы единственно соответствую­
щей человеческой природе, как абсолютного морально­
го идеала. Более того, согласно либертаризму, символом
«истинной» морали является долларовый знак, указы­
вающий на предпринимательский «успех». Переход к
государственному регулированию воспринимается им
как извращение незыблемого «естественного порядка» ,
который соответствует высшим нравственным нормам.
Таким образом, идеи А. Смита о «естественности» капи ­
талистического уклада и свободной рыночной конкурен­
ции либертаризм использует в ином идейно-политиче -
ском контексте — как аргументы против установившей­
ся в США системы государственно-монополистического
капитализма.
«Единственный путь назад к процветанию и эконо­
мическому благоденствию — это путь от коллективиз­
ма к свободе. Рыночная экономика, освобожденная от
государственного вмешательства, является не только
единственно моральным решением для Америки и все­
го остального мира, но и единственно практическим
путем восстановления экономического здоровья и про­
цветания» 2. Следует подчеркнуть, что сам-то «рынок»,
о котором толкуют либертаристы, это отнюдь не реаль­
ные рыночные механизмы регулирования экономики,
которые господствовали в США до «нового курса» и ко­
торые в той или иной степени сохранились и сегодня.
Их идеал рынка представляет далекую от действитель­
ности нормативную идею.
Утопичность и консервативный характер идеала сво­
бодного рынка отчетливо видны также и в трактовке
проблемы образования монополий. В целом отношение
1 «Каждая проблема имеет две стороны — истину и ложь,
а между ними всегда лежит зло»,— утверждает, например, ли-
бертаристка Э. Рэнд (Rand A. Atlas Shrugged. N. YM 1969,
p. 978).
2 McBride Я. A New Dawn for Am erica. Ottaw a, 1976, p. 23.
80

либертаризма к этому вопросу неоднозначно: с одной
стороны, он как бы ощущает тенденцию капиталисти­
ческого рынка к монополизации, а с другой — резко
противится и осуждает любое государственное вмеша­
тельство в экономическую стихию рынка, в том числе
и в форме создания государственной монополии. Из
критики государственно-монополистического капита ­
лизма вытекает столь же негативное отношение и к
«большому бизнесу», св язан но му с государственным
аппаратом. Эта особенность либертаризма связана с
тем, что в своей социально-классовой ориентации это
прежде всего идеология консервативных слоев мелкой и
средней буржуазии, не имеющей связей с государствен­
ным сектором и поэтому рассматривающей любое госу­
дарственное вмешательство как посягательство на свои
интересы и привилегии.
Так, известный теоретик либертаризма Дж. Хосперс
различает «насильственные» (т. е. государственные) и
«ненаси льств енные» (т. е. частные) монополии и, осуж­
дая первые, в принципе одобряет существование вто­
рых. Д . Фридмен предлагает более развернутую диффе­
ренциацию типов монополий !. Первый тип — «естест­
венная» монополия, представляю щая собой специфиче­
скую реакцию самого рынка, причем она в принципе
сохраняет «потенциальную конкуренцию». Напротив,
второй тип монополии — « искусственная монополия» —
стремится к контролю над свободпым рынком и к лик­
видации конкуренции в целях получения максималь­
ных монопольпых прибылей и выгод там, где для воз­
никновения «естественной» монополии не существует
«объективных» условий. Поскольку главный мотив
рынка — достижение максимальной прибыли — являет ­
ся его объективным законом, который р еализуется через
«субъективную» деятельность стремящихся к прибыли
и организующих для этого монополии предпринимате­
лей, постольку либертаристское деление монополий на
«естественные» и
«искусственные»
предназначено
лишь для формального примирения исходных абстракт­
ных постулатов с конкретной реальностью современ­
ного капиталистического производства. Наконец, треть­
им типом монополий, воплощающим в себе м ак­
симум «зла», оказывается именно государственная мо­
нополия.
1 Friedman D. The Machinery of Freedom. N. Y., 1973.
6
А. Ю. Мелъвилъ
81

В конечном счете апелляция либертаризма к чисто
экономическим механизмам рыночного регулирования
ставит под вопрос статус политики как самостоятельной
сферы общественной жизни. Непризнание самостоя­
тельности политики в либертаризме связано с критикой
регулирования экономики через целенаправленное по­
литическое действие. Политика в тенденции вообще ли­
шается самостоятельного значения и наполняется вуль-
гарно-экономическим содержанием. В данном случае
либертаризм опять-таки упрощает и огрубляет соответ­
ствующие представления классического буржуазного
либерализма, который уделял значительное внимание
обоснованию легальных и конституционных механизмов
политики. Д ля последнего требование свободы рынка
было призывом к борьбе за права и свободы, которых
было лишено третье сословие, тогда как для либертари-
стов — это прежде всего призыв к защите и охране уже
достигнутых частнособственнических привилегий от
идущих снизу требований демократического характера.
2. «Права человека»
и частная собственность
Из основного для либертаризма тезиса о
«естественности» рыночного капитализма вытекают и
соответствующие представления о природе и предназна­
чении человека, о его правах и обязанностях, соответ­
ствующие идеологическим интересам наиболее консер­
вативных кругов буржуазии.
Либертаризм воспринимает человека исключительно
как «экономического индивида», практически лишенно­
го каких-либо иных потребностей. Мистифицированное
и фетишизированное капиталистическое предпринима­
тельство расценивается здесь как высшая форма чело­
веческой деятельности, дающ ая якобы полный простор
для реализации» всех природных сил человека, а эконо­
мический обмен — как лучший способ самораскрытия
человеческой природы ‘. Таким образом, действительное
1
«Единстветтпо естествеппый способ че лов ече ского сущест­
вования и достижения благополучия — это с помощью своего
разума и энергии вступать в отношения производства — обмепа»
(Rothbnrd М. The Anatomy of the Stafp. — In: The Libertarian
Alternative. Ed. by Machan T. Chicago, 1974, p. 70).
82

общественное отношение эксплуатации наемного труда
в процессе капиталистического производства скрыто
здесь за видимостью равноценного товарообмена.
Либертаристы, считающие человека прирожденным
частным предпринимателем, доводят до крайности ин­
дивидуалистические установки классического либера­
лизма и дают им однобокую трактовку. «Индивиды —
единственная человеческая реальность. Все группы —
фикции,— утверждает Р. Макбрайд. — Они существуют
только в абстракции» К Поэтому в строгом смысле сло­
ва представления о социальной структуре для либерта­
ризма вообще не существует, поскольку предполагается,
что реально есть лишь отдельные человеческие индиви­
дуальности, социальные «атомы». С другой стороны, как
бы «скрытно», «исподволь» в либертаристской идеологии
просматриваются элитарные импульсы, обусловленные
мотивами социального и морального превосходства тех
индивидов, которые добиваются успеха в предпринима­
тельской деятельности. В этом смысле либертаризм в
полной мере наследует элитарность «рыночного» консер­
ватизма эпохи «позолоченного века». С его точки зр ения
сущность человека — это и есть предпринимательская
деятельность, осуществление каждый раз индивидуаль­
ного экономического выбора на свой страх и риск, что и
воплощает присущую индивиду меру свободы2. Причем
предел индивидуальной свободы выбора либертаризм
расценивает как нанесение урона (преимущественно
физического или в форме отчуждения собственности)
другому человеку. Само насилие понимается крайне
упрощенно — в основном как непосредственное физиче­
ское принуждение, идущее прежде всего со стороны го­
сударства. Что же касается экономических и других
форм насилия и принуждения личности, то либертаризм,
исходя из фетишизированной схемы экономического об­
мена, вообще отказывается признавать их существо­
вание.
1 McBride R. A New Dawn for America, p. 2.
2 «Политическая философия, которая называется либерта-
ризмом, пр ед ст ав л яе т собой доктр ину, согласно которой к а ж ­
дый человек — хозяин своей жизни и пикто не вправе распоря­
жаться жизнью другого; следовательно, каждое человеческое
существо имеет прав о по ступа ть в соответствии со своим вы­
бором, если только его действия не нарушают равную свободу
другого человеческого сущ ества поступать в со ответствии с его
выбором»,— пишет Дж. Хосперс (Hospers /. What Libertarianism
Is? — In: The Libertarian Alternative, p. 3).
83

Либертаризму свойственна, таким образом, предель­
но индивидуалистическая концепция человека как ча­
стного предпринимателя, действующего в условиях пред­
полагаемой свободы от любого частиого и л и государст­
венного вмешательства и контроля; его способности
сводятся лишь к личным качествам, функциоиально не­
обходимым в рыночной конкуренции. Общественно-ис­
торический процесс приобретает психологизированную,
субъективно-идеалистическую интерпретацию как про­
дукт личностных волевых усилий, а не совокупный ре­
зультат проявляющегося в них действия объективных
закономерностей социального развития. Рост государст­
венной мощи и государственного вмешательства в эко­
номической и социальной областях расценивается как
защитная реакция со стороны «слабых», но численно
преобладающих масс, обращающихся к государству за
помощью.
Принцип индивидуалистической свободы оказывает­
ся здесь одновременно и моралистическим идеалом, и
средством его достижения. Свобода морального выбора
выступает как предпосылка нравственного совершенст­
вования личности. «Пока человек не свободен быть по­
рочным, он не может стать добродетельным» *,— пишет
Ф. Мейер. Однако на деле за этой фразой скрывается
весьма однобокое понимание свободы ка к свободы ры­
ночной конкуренции, гарантом которой объявляются
неотчуждаемые права человека.
«Либертаризм представляет собой тотальную привер­
женность концепции индивидуальных пр ав»2, — пишет
Дж. Хосперс. Целью индивидуального существования,
гарантированной неотчуждаемыми правами, является
достижение личного материального благополучия. Со­
гласно «принципу прав» Дж. Хосперса, права человека
включают классическую локковскую триаду — жизнь ,
свободу, собственность. Внутренняя субординация этих
«естеств енных прав» такова, что «без права собственно­
сти невозможны никакие иные права».
Либертаризм подвергает переоценке идейное насле­
дие американской революции, фактически отрицает об­
щедемократический и гуманистический пафос Деклара­
ции независимости.
1 Meyer F. In Defense of Freedom: A Conservative Credo.
Chicago . 1962, p. 166.
2 Hospers /. Libertarianism: A Political Philosophy for To­
morrow. Los Angeles, 1971, p. 4.
84

Как известно, общие идеалы социального развития
определены в Декларации как «жизнь, свобода и стрем­
ление к счастью». При этом ее составитель Т. Джеффер­
сон в основном заимствовал у Дж. Локка тезис о тех
идеалах и естественных правах людей, защ ищ ать кото­
рые призвано государство. Однако у Локка основными
идеалами были жизнь, свобода и собственность1. Заме­
на Джефферсоном «собственности» на «стремление к
счастью», к а к справедливо отмечает видный ам ерикан­
ский марксист Г. Аптекер, в принципе обладала значи­
тельным гуманистическим потенциалом2. Однако Хос-
перс и другие либертаристы извращают формулировку
Джефферсона, интерпретируя ее исключительно как га­
рантированное право на частную собственность: «Это
право является абсолютно базисным... Это твой задел на
будущее. Это гарантия того, что заработанное тобой бу­
дет при тебе, твоим, когда ты захочешь или когда тебе
нужно будет его использовать» 3.
Согласно либертаризму, частная собственность «то­
тальна» , это «основа цивилизации». Ее апология проти­
вопоставлена общедемократическим требованиям эк­
сплуатируемых масс, выступающих за сдерживание
частнособственнического произвола. Само понятие част­
ной собственности приобретает в либертаризме вуль-
гарно-трудовую трактовку — она выступает исключи­
тельно как продукт личного производительного труда
или эквивалентного обмена4. Такое попимаиие призва­
но замаскировать как насильственные внеэкономические
формы первоначального накопления, так и эксплуата­
1 «Государство,— писал Дж. Локк,— я
сч итаю обществом
людей, образованным... для обеспечения, сохранения и достиже­
ния их собственных гражданских интересов. Гражданскими ин­
тересами я называю жизнь, свободу, здоровье и отсутствие те­
лесных страданий и владепие такими внешними благами, как
деньги, земли, дома, домашняя утварь и т. д.» (Локк Д.
Избранные философские произведения. В 2 -х т. М., 1960, т. 2,
с. 145).
2 См.: Аптекер Г. О классовом характере американской ре­
волюции. — Проблемы мира и социализма, 1975, No 7, с. 76.
3 Hospers /. Libertarianism: A Political Philosophy for To­
m orrow. p. 61.
4 «Право собственности не является правом ее захвата у
других, поско льку это пр отивореч ило бы их пр аву собс твенно­
сти. Это право трудиться ради нее, право накоплепия и нена­
сильств енно го пр иобретения денег или у с лу г в процессе добро­
вольного обмена» (Hospers 1. W h a t Libertarianism Is?— I n :
The Libertarian Alternative, p. 7).
85

торскую антитрудовую сущность капиталистической
собственности.
Таким образом, частная собственность и свободный
рынок расцениваются как единственный «моральный» и
«добровольный» способ объединения человеческих уси­
лий, минуя государственное принуждение индивида.
В свое время требование свободы рынка адресовалось
классическим либерализмом феодальному способу про­
изводства и несло в себе элементы исторически прогрес­
сивного содержания. Либертаризм же и по сей день рас­
сматривает рыночную стихию как единственную и под­
линную гарантию человеческой свободы. Само понятие
свободы в результате этого настолько абсолютизирует­
ся, что становится лишенной всякого конкретного обще­
ственного содержания абстракцией, предназначенной
лишь для сугубо моралистического оправдания капита­
лизма *.
Трактовка либертаризмом понятия свободы наклады­
вает отпечаток и на понимание им проблемы ее право­
вых гарантий. Для либертаризма категория закона воп­
лощает юридическое обоснование вмешательства госу­
дарства в область рыночных отношений, поэтому она и
отвергается им как якобы противоречащая свободе ин­
дивида. Либертаризм не согласен с «континентальной
теорией свободы» и идущим от Руссо и Канта понима­
нием закона как гаранта свободы; он склоняется к
«английской теории свободы», к гоббсовскому противо­
поставлению индивидуальной свободы и всеобщего за­
кона. «Категория свободы, определенная в терминах за­
кона, может иметь только коллективистский смысл»2,—
пишет Д ж. Нельсон. Такое «коллективистское» понима­
ние свободы неприемлемо для либертаризма с его инди­
видуалистическими настроениями. Поэтому-то либерта-
ристские консерваторы нередко возражают против поли­
тического лозунга «закон и порядок», выдвинутого край­
не правыми силами в США и поддержанного традицио­
налистскими консерваторами.
1 Как пишет либертарист Р. Нозик, суть свободы заклю­
чается в том, что никто не вправе запрещать «капиталистиче­
ский акт между совершеннолетними и добровольно идущими
на него лицами» (Nozick R. Distributive Justice. — Philosophy
and Public Affairs, F all 1973. p. 59).
2 Nelson J. The Two Opposed Theories of Freedom of Our
Philosophical Inheritance.— In: The Libertarian Alternative, p. 44.
86

3. «Минимальное» государство
и «анархокапитализм»
Влияние идеи свободного рынка как яко­
бы гаранта и воплощения индивидуальной свободы
сказывается и на либертарпстских представлениях о
природе общества и государства.
Общество либертаризм воспринимает как «совокуп­
ность робинзонов крузо», добровольное объединение
«независимых х озяйственников», обладающих равной
мерой свободы. Общество не тождественно государству;
государство — это продукт договора между индивидами,
в результате которого опо не приобретает каких-либо но­
вых прав. «Права, которыми располагает государство,
присущи каждому индивиду в естественном состоя­
нии» — пишет Р. Нозик. Поэтому государство и не
обладает правом принуждения по отношению к отдель­
ному гражданину. Особенность социальной философии
либертаризма в том, что договорная теория происхожде­
ния государства в пей соседствует с негативпым отноше­
нием к государственной власти вообще, которая расце­
нивается как главный источпик насилия над индивидом,
проявляющегося прежде всего в сдерживании его пред­
принимательской свободы.
С точки зрения либертаризма государство нерента­
бельно, поскольку оно непроизводительно и для своего
существования насильственно изымает часть собствен­
ности граждан в виде налогов, которые поэтому ничем
не отличаются от простой «кражи». Кроме того, су­
ществование государственного аппарата означает суще­
ствование паразитических слоев бюрократии, не зани­
мающихся производительпой деятельностью (здесь
необходимо уточнить, что либертаризм считает «произ­
водительной» деятельностью не столько создание мате­
риальных ценностей руками трудящихся, сколько част ­
ное предпринимательство). Либертаристы заявляют
даже, что государство всегда было «главным врагом»
частной собственности и что это «самый опасный инсти­
тут». известный человечеству.
Парадоксальность либертаристской позиции по во­
просу о роли и функциях государства в общественной
жизни в том, что где-то подспудпо в ней сохраняется
банальное для буржуазной политической мысли поло­
1 Nozick R. Anarchy, State and Utopia. Oxford, 1974, p. 118.
87

жение о необходимости государства как раз для защиты
частной собственности. Поэтому ее сторонники у твер ж­
дают, что государство необходимо в пределах «мини­
мальных» функций, под которыми имеется в виду за­
щита классовых интересов частных собственников от
эксплуатируемого большинства.
Нетрудно увидеть, что либертаристская концепция
государства насквозь проникнута субъективно-идеали­
стическим, волюнтаристским духом: государство о казы­
в ается продуктом произвольных человеческих установ­
лений, а не результатом объективного исторического
процесса разделения труда; его можно отменить, а мож­
но и реконструировать в соответствии с проектируемым
идеалом. Договорная теория происхождения государст­
ва используется здесь как способ консервативной кри­
тики государственного регулирования в экономической
и социальной областях.
Идея общественного договора служит здесь в каче­
стве оценочного критерия, оправдывающего или осуж­
дающего те или иные формы государственного устрой­
ства. Исходя из идеала невмешательства государства в
свободный рыночный процесс, либертаризм выдвигает
свою иерархию типов государства. «Ультраминималь-
ное» государство с этой точки зрения самое справедли­
вое. Оно выполняет функции охраны частной собствен­
ности граждан, но гарантирует это только тем, кто
добровольно платит за такие услуги частным организа­
циям, взявшим на себя государственные функции. Госу­
дарства, строго говоря, в данном случае еще нет, как
нет и его признаков, в частности налогов.
Если происходит дальнейшее расширение государст­
венных функций, возникает «минимальное» государст­
во. Это, по существу, уже «ночной сторож», каким его
рисует классическая либеральная традиция. У него
есть все признаки государственного устройства, но его
функции не распространяются далее обеспечения суще­
ствования свободного рынка, внутренней и внешней
безопасности всех частных собственников. Государст­
венное вмешательство в экономику с либертаристской
точки зрения «аморально» и не может быть ничем
оправдано: «Единственная необходимая функция госу­
дарства заключается в охране граждан от агрессии со
стороны других индивидов» *.
1 Hospers /. What Libertarianism Is?, p. 12.

Понятно, что исходные постулаты либертаристской
концепции «прав человека» и частной собственности не­
совместимы с активной ролью государства в социально-
экономической жизни, когда оно берет на себя опреде­
ленные социальные функции и обязательства (что ре­
ально и произошло в период «нового курса»). Широко
апеллируют либертаристы и к особым образом истолко­
ванному наследию «отцов-основателей»: «Свобода начи­
нать любого рода предприятие, производить, владеть и
контролировать собственность, покупать и продавать на
свободном рынке — все это вытекает из права на жизнь,
свободу и собственность... которые провозглашены в
Деклар ации независимости... Когда ж е государство га­
рантирует «право» на образование или равное обеспече­
ние сельскохозяйственными продуктами или гарантиро­
ванный годовой доход, оно выдвигает при тязан ия на
собственность одной группы граждан в интересах дру­
гой. Короче, оно нарушает одно из фундаментальных
прав, которое оно было призвано защищ ать» *.
Идеология либертаризма, будучи крайним выраже­
нием частнособственнического стремления к прибыли,
категорически отвергает не только саму идею активной
роли государства в общественной жизни, но даже и
историческую неизбежность перехода к мерам государ­
ственного регулирования э к о н о м и к и , со всей очевидно­
стью проявившуюся в годы «великой депрессии». Более
того, не в дисфункции рыночных механизмов, а в якобы
неумелом и ненужном государственном вмешательстве
либертаризм видит причины глубокого экономического
кризиса, поразившего Запад в 1930-х годах.
Но еще более резкую критику у либертаристов вызы­
вает государственная система социального обеспечения,
в которой они усматривают подрыв индивидуалистиче­
ских основ всей американской жизни. Либертаристы
объявляют требования демократических социальных ре­
форм выражением «зависти неудачников и лентяев» по
отношению к более предприимчивым и удачливым со­
гражданам. Вся система социального обеспечения для
либертаристов — символ государственного насилия в
форме нзымання налогов у наиболее предприимчивых
граждан и передачи их лентяям: «Система социального
обеспечения есть бесконечный акт грабежа» 2. Борьбу
1 Bayes W. What Is Property? — Freeman, July 1970, p. 348.
* Tuccille J. Radical Libertarianism. Indianapolis, 1970, p. 90.
В некоторых случаях либертаристы спекулируют на действи­
89

трудящихся за свои права, за наполнение формально
декларируемых буржуазной демократией прав человека
конкретным социальным содержанием либертаризм рас­
ценивает как притязания «бездельников».
lio существу, либертаристская иерархия типов госу­
дарств — это заведомо утопическая и нереализуемая на
практике схема. В пределе подобная критика государ­
ства доходит до «анархокапитализма», который настаи­
вает на еще более радикальных решениях, чем сторон­
ники идеи «ультраминимального» государства. Д л я
«анархокапиталистов» нет вообще ни одной функции го­
сударства, которая могла бы оправдать его существо­
вание. «Я утверждаю,— пишет Д. Фридмен,— что не
существует надлежащих функций у государства. В этом
смысле я являюсь анархистом»
Достичь «лнбертаристекой анархии» предполагает­
ся путем претворения в жизнь программы «распродажи
государства» , восстано вл ен ия абсолютной свободы рын­
ка и, как выражается Фридмен, «деэтатизации общест­
ва» . Передаче в частную собственность подлежит бук­
вально все: земли и предприятия, города и улицы, шко­
лы и университеты, реки и океаны, более того — поли­
ция, суды, законы. Такие крайности говорят лишь о том,
что «анархокапиталистическая» программа «деэтатиза­
ции» является утопическим прожектом, предназначен-
ным для моралистического оправдания господства част­
ной собственности и неограниченной капиталистической
эксплуатации.
В своем логическом развитии подобная программа
приходит к неизбежному отрицанию основополагающих
тельных фактах злоупотреблений и мошенничества в области
социальною обеспечения и получения пособий в США. Однако
это используется для дискредитации самого принципа госу­
дарственной помощи нуждающимся. На самом деле реально
существующая в США система социального обеспечения не
охватывает всех нуждающихся в помощи и не обеспечивает
их реальным прожиточным минимумом. «Коренная причина
более чем скромных результатов «войны с бедностью» заклю­
чается в том, что буржуазно-реформистские поиски решения
проблемы бедности велись и ведутся в сфере распределения
материальных благ (через пособия, услуги и т. д.), тогда как
одна из гла вных причин бедности м иллионов людей л е ж и т в
сфере производства этих благ, а точнее, в капиталистическом
способе их про изводства и присвоения» (Чорбинский С. И. Со-
циальная помощь, социальные мифы.— США
—
эк ономика, по­
л ит ика , идеология, 1978, No 2, с. 17).
1 Friedman О. The Machinery of Freedom, 1973, p. 24.
90

принципов самого либертаризма. В самом деле, кто дол­
жен «распродавать» государство, т. е. передавать в част­
ную собственность владения и атрибуты государствен­
ной власти? Очевидно, это мог бы осуществить только
сильный авторитарный режим, т. е. та сам ая непомерно
могучая государственная власть, против которой как
раз и выступает либертаризм. Фактически же в данном
случае речь должна идти не о «деэтатизации», а о дена­
ционализации, которая, как свидетельствует об этом
опыт истории, может быть осуществлена лишь диктатор­
скими режимами в интересах наиболее реакционных
кругов буржуазии. В этом смысле неизбежна внутрен­
няя связь между попытками осуществления принципа
laissez fa ire в экономике в условиях, когда этот принцип
исторически изжит, и усилением политической репрес­
сии. Реальные факты говорят о том, что требование
свободного рынка в таком контексте органически соче­
тается с политической реакцией против демократии.
Очевидно, не случайно программа денационализации,
осуществленная режимом Пиночета, была теоретически
разработана специально приглашенными для этой цели
американскими либертаристами М. Фридменом и Э. Хэр-
бергером. В конечном счете это и проливает свет на кон­
кретную социальную функцию либертаризма в совре­
менном американском обществе как идеологии реак­
ционных кругов буржуазии.
В своих внешнеполитических ориентациях л иберта­
ристы склоняются к изоляционизму. Опасаясь распро­
странения социализма, они требуют выхода США пз
международных организаций, прежде всего из ООН,
Международного валютного фонда п Международного
банка реконструкции и развития, и прекращения всякой
государственной помощи другим странам, в том числе и
союзникам. «Сейчас помощь одного государства другому
базируется на социалистических предпосылках и спо­
собствует распространению социализма и экономической
стагнации, в то время как частные иностранные инве­
стиции основываются на капиталистических предпосыл­
ках и способствуют развитию частного предпринима­
тельства и максимальному экономическому росту» \ —
пишет Г. Хэзлитт. Отсюда видно, что защита принципов
изоляционизма у либертаристов оборачивается апологи­
ей неоколониализма.
1 Hmlitt Н. The Fallacy of Foreigh Aid.— In: The Libertarian
Alternative, p. 316.
91

Таким образом, либертаризм насквозь пронизан глу­
бокими внутренними противоречиями, а его идеологи*
ческая «беспринципность» о бъясняется тем, что вовсе
не декларируемые абстрактные идеалы индивидуальной
свободы, а охранительный частнособственнический ин­
стинкт о казывается здесь определяющим фактором.
Абсолютизация либертаризмом идеи свободного рыноч­
ного обмена предполагает, что обменивается (т. е. про­
дается) буквально все, в том числе и сами либертарист-
ские принципы. Для сторонников «анархокапитализма»
нет никакого противоречия в том, что абсолютное гос­
подство принципов свободного рынка может в тенден­
ции привести их к самоуничтожению. Например, может
сложиться такая ситуация, когда кто-то «купит» себе
право отменить свободный рынок. Ведь законы, судо­
производство и вообще вся политическая надстройка
должны покупаться и продаваться на свободном рынке,
т. е. подчиняться, как говорит Д. Фридмен, «закон ода­
тельству в экономических терминах». Согласно его ги­
потезе, либертаристский рынок может породить антили-
бертаристские тенденции, причем все будет р еш ать не
голосование, не референдум, не свободная игра пар ла­
ментских сил, как это предполагалось в классическом
либерализме, а лишь реально предложенная рыночная
цена.
Но как же либертаристы предполагают осуществить
свою программу «деэтатизации» общества? Свои надеж­
ды они возлагают на формирование своеобразной кон ­
сервативно-утопической «контркультуры» — альтерна­
тивных общественных институтов, подчиняющихся
принципам тотальной анархии свободного рынка. Эту
программу теоретики либертаризма называют созданием
«каркаса апархокапитализма в рамках существующей
общественной структуры» *.
Как раз мотивы апархизма, свойственные либерта-
ризму, в определенной мере стимулировали попытки ор­
ганизационной и идейно-политической блокировки ли-
бертаристских групп с некоторыми леворадикальными
кругами в конце 60 — начале 70-х годов. Идеологи ли­
бертаризма (в частности, М. Ротбард и Дж. Тассиль)
выдвинули в этой связи программу создания «право-ле ­
вой» либертарпстской коалиции на базе анархизма и
идеи «радикальной децентрализации общества»: «Левые
1 Freidman D. The Machinery о! Freedom, р, 219.
92

и правые могут достичь гармонии только на основе
анархизма» \ — утверждали они.
Неудивительно, что попыткам оформления такой
«право-левой» коалиции на основе анархизма и критики
«истеблишмента» соответствовали и усилившиеся в это
время попытки многих либертаристов отказаться от
идеи «фузионизма» и размежеваться с традиционалист­
скими консерваторами. Конечно, здесь было немало про­
пагандистской шумихи, нацеленной на то, чтобы рекру­
тировать новых сторонников в среде недовольной и про­
тестующей молодежи и интеллигенции, направить их
настроения социального критицизма в русло идеологии
либертаризма.
Пожалуй, наиболее характерным примером такого
рода «размежевания» в лагере американских консерва­
торов стала метаморфоза либертариста К. Хесса, кото­
рый до 1969 г. был помощником ультраконсерватора
Б. Голдуотера и писал для него большинство выступле­
ний. Поддавшись воздействию леворадикальной идеоло­
гии молодежного протеста, Хесс заявил, что поддержи­
вает анархизм «новых левых». Он также подверг резкой
критике традиционный лозунг американских правых и
консерваторов — «зак он и порядок», вы ступил против
репрессивных политических мер в отношении проте­
стующей молодежи и студенчества2. В своем интервью
журналу «Плейбой» он заявил: «Радикально-революци­
онная позиция — это либертаризм, а его социоэкопоми-
ческой формой является капитализм laissez faire» 3. Во
многом сходную эволюцию проделал и либертарист
М. Ротбард, опубликовавший свои «Признания» в лево ­
радикальном журнале «Рэмпартс» и призвавший к фор­
мированию единого «левого» и «правого» фронта анар­
хизма против «истеблишмента».
Для анархо-либертаоистов, стремящихся к союзу с
левыми радикалами, в 70-х годах характерно подчерки­
вание «радикализма» своей позиции и представление ее
в качестве центрального идейно-политического компо ­
нента всей американской либерально-индивидуалисти­
ческой традиции. В либертаристы они зачисляют «от­
1 Tnccille J. Radical Libertarianism, p. 37.
2 Сып К. Хесса, С. Хесс, был одним из руко водителей лев о­
радикальной студенческой организации СДО («Студепты за
демок^атичегкоо обитество»).
8 Hess К. The Death of Politics.— Tn: American Radxal
Thought. The Libertarian Tradition. Ed. by Silverman H. Lexing­
ton, 1970, p. 274
93

цов-основателей» американского государства Т. Пейна
и Т. Джефферсона, философов-трансценденталистов
Р. Эмерсона и Г. Торо, поэтов-битников А. Гинзберга,
Г. Корсо и П. Снайдера, лидеров «новых левых» П. Гуд­
мена и Т. Хейдена, предводителей негритянского про­
теста Малькольма X, Мартина Лютера Кинга и Э. Кли­
вера.
В начале 70-х годов либертаристские и некоторые
леворадикальные группировки в Америке принимали
совместное участие в ряде политических акций протеста
(преимущественно против войны во Вьетнаме). В зна­
чительной мере попытки такого рода блокировки были
следствием массового распространения недовольства во­
енным вмешательством США в Индокитае и крахом ан­
тикоммунистической истерии периода «холодной вой­
ны». Именно эти обстоятельства обусловили поиски мно­
гими либертаристами союза с левыми радикалами на
основе анархизма: «Консерваторы вроде меня,— писал
К. Хесс,— тратили целые жизни на критику федераль­
ной власти, но за одним исключением. Мы доверяли Ва­
шингтону с его огромной мощыо в борьбе с глобальным
коммунизмом. Мы были пеправы... Вьетнам должен на­
поминать всем консерваторам, что, как только ты уве­
руешь в большое правительство по какой бы то ни было
причипе, раньше или позже ты становишься сторонни­
ком геноцида» К
Нужно подчеркпуть в то же время, что подобная
позиция ничего не меняла, по существу, в социальной
программе либертаризма. Об этом недвусмысленно за­
явил один из инициаторов создания «право-левой» коа ­
л и ц ии — Дж. Тассиль: «Мои собственные философские
предпочтения остаются на стороне капитализма — не
гибридной, полуфашистской разновидности государст­
венно-монополистического капитализма, который суще­
ствует сегодня, а истинно конкурентного, свободного,
немонополистического предпринимательства свободного
рынка, которое может существовать только в абсолютно
свободном общ естве»2. Неизбежные в конечном счете
идеологические конфликты, вытекающие из идейно-по ­
литических ориентаций анархо-либертаристов и левых
радикалов, вскоре затмили их временное единство, осно­
вывающееся исключительно на внешнем сходстве неко­
1 Пит. по: Nnsh G. The Conservative Intellectual Movement
in Amorirfl Sin ce 1945. p. 31fi.
2 Tuccille J. Radical Libertarianism, p. 32.
94

торых объектов критики. В результате, несмотря на
многочисленные программные декларации (идущие по­
чти исключительно со стороны либертаристов), «право­
левая» анархическая коалиция в США практически так
и не была создана.
Прослеженные нами идеологические метаморфозы,
связанные с рецидивами классического либерализма в
XX в., свидетельствуют о том, что в эпоху государствен­
но-монополистического капитализм а в США консерва­
тивная идеология либертаризма представляет собой по-
литический и идеологический анахронизм. В то же
время нельзя не отметить, что в современном американ­
ском обществе существуют объективные причины и
определенные социально-психологические истоки для
распространения тех ил и и н ы х либертаристских на­
строений. Поскольку американская экономика является
смешанной и поскольку моиополия, как известно , не
отменяет рыночной конкуренции *, постольку отдельные
элементы «рыночной» идеологии неизбежно воспроиз­
водятся в процессе идейно-политического развития со­
временных США.
« Рыночная» идеология в той или иной мере присуща
капитализму на всех этапах его развития. В современ­
ных условиях либертаристский ее вариант выполняет
функцию идеологического обоснования и оправдания
интересов консервативной буржуазии, агрессивно про­
тивящейся каким бы то пи было государственным ре­
формам и настойчиво дер жащ ейся за старые и безвоз­
вратно уходящие в прошлое привилегии.
1 «...Монополии, вырастая из свободпой конкуренции, но
устраняют ее, а существуют над ней п рядом с ней, порождая
этим р яд особенно ос трых и крут ых про тивор ечий, т рений,
конфликт ов» (Ленин В . И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 386).

ГлаваV
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
НЕОКОНСЕРВАТИЗМА
1. «Пределы социальной политики»
В 70-х годах в США складывается новая
разновидность консервативной идеологии — неоконсер­
ватизм. В ее основе леж ат два ведущих мотива: во-пер­
вых, признание объективной необходимости государст­
венно-монополистического регулирования экономики в
условиях современного капитализма; во-вторых, разо­
чарование в эффективности самой государственно-моно ­
полистической системы, и в частности федеральных
программ в социальной области.
Отсюда в социальной философии неоконсерватизма
можно выделить различные идейные компоненты, в свя­
зи с чем о последнем часто говорят как о «новом синте­
зе» традиционных для послевоенной американской ис­
тории либеральных и консервативных идей 1.
Признание правомерности и необходимости госу­
дарственного вмешательства в экономику отличает со­
циальную философию неоконсерватизма от традицио­
нализма и либертаризма. В то же время в отличие от
неолибералов неоконсерваторы настаивают на ограни­
чении этого вмешательства и делают более значитель­
ный упор на рыночных механизмах. В последние годы
на неоконсервативных пози ц и я х оказались многие из­
вестные американские политологи, социологи, публици­
сты и политические деятели. Среди них — политолог
И. Кристол, которого иногда называют «крестным от­
1 «Идейная платформа «нового консерватизма» в значитель­
ной мере абсорбирует не то лько в зг ляды тр адиционных конс ер­
вативных политических кругов, но и многие теоретические по­
строения буржуазно-либерального, буржуазпо-реформистского,
в том числе «технократического», толка»,— справедливо заме­
чает Т. Тимофеев (Тимофеев Т. Новое и старое в антикомму­
низме. — Коммунист, 1976, No 16, с. 108—109).
96

цом» неоконсерватизма, Д. Белл, в прошлом один из
создателей концепции «постиндустриального общества»,
их коллеги С. Липсет, Э. Шиле, Н. Глейзер, публицист
и литературный критик Н. Подгорец, известный консер­
вативный теоретик С. Хантингтон, сенатор Д. Мойни-
хен, в прошлом представитель США в ООН (неоконсер­
ваторы прочат его в вероятные кандидаты на пост
президента на выборах 1984 г.) и др. На неоконсерва­
тивные позиции перешли многие из тех, кто придержи­
вался ранее неолиберальных взглядов. Теоретическими
рупорами неоконсерватизма являются два академиче­
ских издания — журналы «Паблик интрест» и «Коммен-
тари».
Критерии принадлежности к неоконсерваторам не­
однородны. С точки зрения методологических и теоре­
тических принципов неоконсерватизм наследует целый
ряд мотивов, традиционно присущих идеологии амери­
канского консерватизма в целом. К ним относятся:
предпочтение рыночных механизмов регулирования, ан­
тидемократическая трактовка взаимоотношения между
элитой и массой, пессимизм в оценке человеческой
«природы», рассмотрение общества как статичной си­
стемы, которой якобы противопоказаны всякие ради­
кальные изменения, и др.
Неоконсерваторы воспринимают общество как некий
хрупкий организм, сопротивляющийся любым попыт­
кам людей изменить его; человеческую природу счи­
тают вместилищем злых и иррациональных импульсов,
нуждающихся в узде строгой нормативной морали и эф­
фективном социальном аппарате принуждения. Нако­
нец, общественное развитие, с их точки зрения, должно
быть постепенным, эволюционным, соответствовать
«внутренним» закономерностям жизни общественного
организма. Свой социально-философский идеал они свя­
зывают с идеями Э. Берка, которые воплощают «образ
неоконсерватора, его аристократизм, традиционализм,
терпимость к социальным изменениям и даже револю­
циям (но американского, а не французского типа), если
только это необходимо» 1.
Эволюция бывших идеологов американского либера­
лизма в направлении к консерватизму отражает углуб­
ление кризисных явлений в буржуазном обществе и
1 Silver I. What Flows From Neo-Conservatism.— The Nation,
1977, July 9, p. 45.
7
А. Ю. Мелъвилъ
97

буржуазной идеологии. Нужно сказать, что она вызва ­
на не столько переоценкой собственных теоретико-ме ­
тодологических позиций, сколько изменением полити ­
ческих взглядов на ряд существенных процессов и тен­
денций в развитии американского общества 60 —70-х
годов. Прежде всего мы имеем в виду резкую критику
радикальных движений социального протеста 60-х
—
начала 70-х годов (антивоенного, молодежного, негри­
тянского, женского и др.), ведущуюся с правокопсер-
вативных идейно-политических позиций. В ответ на уг­
лубление настроений недовольства, социальной крити­
ки, на расширение общедемократического протеста в
США эта группа буржуазных идеологов, отказавшись
от популярной среди них в прошлом либерально-рефор­
мистской риторики, выступила с требованиями установ­
ления «сильной власти», ограничения демократии во
внутриполитической жизни страны, применения самых
решительных мер, вплоть до полицейской силы, против
всех недовольных и протестующих. В некоторых отно­
шениях она сблизилась с традиционными консерватив­
ными группировками в США.
Неоконсерватизм пока что не создал развернутой
социально-философской системы. Впрочем, это скорее
роднит его с другими идеологическими течениями в
США, предпочитающими рассматривать социальную
проблематику на уровне обсуждения отдельных идей-
но-психологических и нравственных вопросов. Д ля аме­
риканской буржуазной идеологии всегда было важнее
предложить свод индивидуальных моральных ценнос­
тей, чем развернутую идеологическую концепцию. Нео­
консерватизм представляет собой совокупность опреде­
ленных ценностных ориентаций и социально-этических
приоритетов, не получивших систематизированной тео­
ретической формы и глубокого социально-философского
обоснования. Если идеологи «нового» либерализма в
60-х годах, частично отступив от этой традиции, все-
так и претендовали на построение теорий типа «индуст­
риального» или «постиндустриального общества», то
неоконсерваторы прямо заявляю т, что их замысел го­
раздо скромнее — предложить эскиз менее определен­
ной, менее «категорической» политической и социаль­
ной философии, положения которой не приходили бы
в слишком явные противоречия с действительностью
современного американского общества.
Характерная черта неоконсерватизма — его острый
98

интерес к политике и активное участие в конкретной
политической борьбе. Резкий крен вправо администра­
ции Вашингтона, обозначившийся на рубеже 80-х го ­
дов, говорит об усилении неоконсервативных настрое­
ний в кругах правящей элиты США. Несмотря на то,
что в настоящее время подобные настроения сильнее
ощущаются в демократической партии (в частности, в
Коалиции за демократическое большинство, возглавляе ­
мой такими известными консервативными политиками,
как сенаторы Г. Джексон и Д. Мойнпхен), неоконсерва­
тивные идеи отражают также положения, заимствован­
ные из программ республиканской пар ти и1. Кстати го­
воря, в ходе предвыборной кампании 1980 г. некоторые
неоконсерваторы стали поддерживать не демократа
Дж. Картера, а республиканца Р. Рейгана.
Один из главных для социальной философии нео­
консерватизма идейных мотивов — критика либераль­
ных программ «общества благосостояния» , точнее, их
реализации в практике государственной социальной по­
литики и в лозунгах «новых рубежей» и «великого об­
щества» президентов Дж. Кеннеди и JI. Джонсона.
С 70-х годов идеологи неоконсерватизма начинают
обвинять либералов в трех основных ошибках, связан­
ных, как они считают, с их подходом к определению
границ и направлений социальной политики государ­
ства. Во-первых, они утверждают, что американское го­
сударство в 60-х годах предприняло слишком много ини­
циатив в экономической и социальной области и раз­
дало слишком много невыполнимых обещаний: ликви­
дировать бедность, покончить с расовой дискриминаци­
ей, обеспечить социально-экономическое равенство
и т. п. Во-вторых, социальная политика государства
была чрезмерно эгалитарной, что в конце концов вы-t
1 Необходимо заметить, что уже с копца 30-х годов и осо­
бенно в 50-х годах в некоторых кругах республиканской пар­
тии предпринимаются попытки выдвинуть в качестве особой
г осударств енно-мо нопо листиче ской
альтернативы
«новому
курсу» партийно-политическую платформу, которая в советской
исто риче ской н ау ке получ ил а наи ме нов ание « не оконсерва тизм»
(Дементьев И. П., Маныкин А. ССивачев Н. В., Согрин В. В.,
Язъков Е. Ф. К вопросу о периодизации истории двухпартийной
системы США. — Вопросы методологии и истории ис торич еской
науки. М., 1978, вып. 2, с. 198). Такая трактовка неоконсерва­
тизма оправдана, когда речь идет именно о программах и эта­
пах р а з в ит ия пар тийно-по литич ес кой сис темы США. Одпако
социальная философия неоконсерватизма в полном смысле сло­
ва начала оформляться лишь в 70-х годах.
99

звало «революцию равенства». В -третьих, утверждает­
ся, что последствия государственного вмеш ательства в
экономику и общественную жизнь были чаще всего от­
рицательными.
Главное обвинение, которое адресуется указанным
либеральным программам,— это переоценка возможно­
стей и эффективности социальной политики государ­
ства, забвение «органических» общественных законо­
мерностей и их замена декларированными абстрактны­
ми идеалами и прож ектам и1. В представлении неокон­
серваторов пороки социальной политики 60-х годов
заключаются прежде всего в том, что Вашингтон пытал­
ся брать на себя слишком много несвойственных феде­
ральному правительству функций и выполнял их, как
правило, плохо. В то же время интенсивное расширение
правительственного аппарата за счет создания новых
ведомств и комиссий, предназначенных для решения
социальных проблем меньшинств, означало рост нало­
гов и живущей за их счет бюрократии.
В этих представлениях, как в кривом зеркале, пре­
ломляются некоторые реальные тенденции развития об­
щественного мнения в США в 70-х годах. Речь идет
прежде всего о росте пессимистических и скептических
настроений в отношении господствующих в США поли­
тических и общественных институтов — настроений, ко­
торые принято обозначать как «кризис доверия» . «Воз­
никновение чувства глубокого скептицизма и пессимиз­
ма среди широкой американской общественности объ­
ясняется многими причинами. Поражение американ­
ской агрессивной политики во Вьетнаме, скандальные
разоблачения «уотергейта», кризисные явления в эко­
номике, произвол разведывательных служб, длитель­
ный период невыполнения обещаний, даваемых во вре­
мя избирательных кампаний, оказали серьезное воздей­
ствие на настроения америкапцев» 2.
1 Так, в изданном в 1978 г. под редакцией 3. Бжезинского
сборнике работ американских и западноевропейских политоло­
гов, посв ящ енном судьбам совреме нного л ибер ал из м а, одним
из общих мотивов явилась ведущаяся с консервативных пози­
ций критика социальной стратегии либералов 60 — начала
70-х годов. Как заявил Р. Бартли: «По существу, ошибки либе­
ралов 60^х и 70-х годов были ош ибками чрез м ер ных абс тр акций,
ошибками интеллектуалов» (Bartley R. Liberalism 1976: A Con­
servative Critique.— In: The Relevance of Liberalism. Ed. by
Brzezin ski Z. Bould er. 1978. p. 78).
3 Петровская М. М. Общественное мнение США: опросы и
пол итика. М., 1977, с. 102.
100

Современное общественное мнение США демонстри­
рует противоречивые тенденции. Многие американцы
одобряют федеральную помощь неимущим, нуждаю­
щимся, престарелым, признают необходимость про­
грамм медицинского обеспечения, охраны окружающ ей
среды и т. п., но они не хотят, чтобы для финансирова­
ния этих программ повышалось налогообложение, тре­
буют их удешевления и одновременно увеличения эф­
фективности, т. е. на первый взгляд повторяют тради­
ционные обвинения американских консерваторов в ад­
рес «общества благосостояния». Сочетание растущих
претензий к государству с критическим к нему отноше­
нием является характерной чертой современного обще­
ственного мнения в США *.
В то же время сам факт сочетания в массовом со­
знании американцев таких, казалось бы, противореча­
щих друг другу настроений не является каким-либо ис­
ключением. Напротив, это довольно устойчивая особен­
ность политического и социального сознания в США,
включающего в себя как либеральные, так и консерва­
тивные элементы. Так, еще в середине 60-х годов аме­
риканские исследователи JI. Фри и X. Кэнтрил обра­
тили внимание, что в отношении практической, каждо­
дневной экономической политики государства большин­
ство американцев придерживаются либеральных взгля­
дов, т. е. считают, что государство должно играть ак­
тивную регулирующую роль в экономической жизни и
выполнять определенные социальные функции. Однако
в тех случаях, когда речь идет об идеологическом отно­
шении американцев к роли и функциям государства в
общественной жизни, большинство о тзывается о них
крайне отрицательно — в духе традиционного рыноч­
ного консерватизма и индивидуализма2.
Этот кажущийся парадокс объясняется как глубо­
кой укорененностью в национальном сознании традиций
индивидуализма, так и последствиями происшедшей к
50—60-м годам институциализации реформ «нового кур­
са», когда активная роль государства в общественно­
1 «Ясно,— пишет журнал «Ныосуик»,— что американцы хо­
тят, чтобы и волки были сыты, и ов цы це лы: м еньш е налогов,
но больше услуг, меньше вмешательства из Вашингтона, по
больше помощи в решении существующих проблем» (Is America
Turning Right? — Newsweek, 1977. November 7. p. 28).
8 Free L. and Сantrill H. The Political Beliefs of Americans.
New Brunswick, 1967.
101

экономической жизни все больше начинала восприни­
маться как нечто обязательное.
Однако не следует отождествлять социальную фило­
софию неоконсерватизма с описанными выше тенден­
циями в развитии американского общественного мнения
70-х годов. Скорее неоконсерватизм живет «за счет»
этих тенденций, апеллирует к ним и безуспешно пыта­
ется с ними слиться, чтобы казаться распространен­
ной, подлинно массовой идеологией. В то же время он
не может скрыть, что рассматривает массу как объект
манипуляции, целенаправленного и идущего извне воз­
действия. В неоконсерватизме существует ощущение
четкого водораздела между ним самим и остальной че­
ловеческой массой, являющейся лишь объектом его уси­
лий.
Одно из центральных мест в социальной философии
неоконсерватизма занимает идея внутренней сопротив­
ляемости социальных структур любым попыткам ради­
кальных реформ. Эта идея выступает также как осо­
знание пределов возможностей субъективной человече­
ской деятельности по преобразованию социальных
структур. Либеральному реформизму неоконсерваторы
противопоставляют идею «упругости» социальной ре­
альности, ее неподвластности радикальным преобразо­
ваниям, выдвигают тезис о существовании «пределов со­
циальной политики».
«В то время как либерал верит, что для каждой про­
блемы существует свое решение, а радикал думает, что
для каждой проблемы есть только общий ответ — все­
объемлющее социальное преобразование, я считаю ,—
пишет Н. Глейзер в своей программной для неоконсер­
ватизма статье «Пределы социальной политики»,— что
возможны только частичные и не со всех сторон удов­
летворительные решения рассматриваемых социальных
проблем» *.
Фактически идея «пределов социальной политики»
выступает в качестве требования, обращенного к нуж­
дающимся слоям населения и группам, которые вклю­
чились в активную борьбу за свои права и интересы,
умерить свои «притязания» и удовлетвориться нынеш­
ним положением дел. В указанном смысле эта идея по
своей социально-классовой направленности является ан­
1
Glnzer N. The Limits of Social Policy.— Commentary, Sep­
tember 1971, p. 54.
102

тидемократическим лозунгом, обосновывающим пр акти­
ческий отказ от тех обещаний и заверений о грядущем
изобилии и равенстве, которые щедро раздавались бур­
жуазными либералами в 60-х годах в их политических
программах и технократических концепциях.
В интерпретации неоконсерваторов либералы 60-х
годов, в оптимистическом угаре забывшие о существова­
нии «пределов социальной политики» и возложившие
все надежды на расширение федеральных программ, на­
рушили тем самым «органические законы» обществен­
ного развития. В результате возникли «искусственные»
социальные связи и зависимости непосредственно меж­
ду индивидом и централизованной государственной вла­
стью, резко усложнившие социальную систему и сделав­
шие ее в конечном счете практически неуправляемой 1.
Неоконсерватизм убежден, что стабильное общест­
венное устройство возможно лишь в том случае, если
идущий «снизу» социальный протест и недовольство
«гасится» на промежуточном социальном уровне и в ко­
нечном счете не достигает «верха» политической струк­
туры общества. Конкретный социальный смысл этой
идеи сводится к тому, что функции «общества благосо­
стояния» (прежде всего помощь нуждающимся) дол­
жны выполнять не государственные учреждения и ве­
домства, а «промежуточные» общественные институ­
ты — семья, церковь, добровольные филантропические
организации и т. п. Перекладывание бремени забот о со­
циальном обеспечении на плечи государства, с этой точ­
ки зрения, разрушает традиционные социальные связи
и зависимости и, кроме того, ведет к упадку морали
и росту иждивенческих настроений 2.
Согласно неоконсерваторам, безуспешность рефор­
маторских усилий либералов, воплотившихся в проек­
тах «великого общества» , обусловлена группой факто­
1 Как заявил Д. Белл, «наши политические институты не со­
ответствуют масштабам экономической и социальной реально­
сти; национальное государство слишком мало для решения ко­
ренных жизненных проблем и слишком велико для решения
мелких проблем» (цит. по: Herbers J. Deep Government Disu­
nity Alarms Many U. S. Leaders.— New York Times, November 12,
1978).
2 He случайно в последнее время неоконсерваторы уделяют
все бо льш е вним ания пр опа ганде тр адиционал истско го, ох р ани­
тельно-консервативного понимания функций семьи и общест­
венной морали (Glazer N. The Rediscovery of the Family.—
Commentary, March 1978).
103

ров. Среди них — уже отмеченная выше «сопротивляе­
мость» социальной реальности и человеческой природы,
ограниченность материальных ресурсов и средств, ко­
торые можно использовать при решении общественных
проблем, наконец, рост сложности и неуправляемости
общественной системы, ограниченность человеческих
знаний и принципиальная непредсказуемость послед­
ствий вмеш ательства в ход социальных процессов.
Д. Белл, например, прямо связывает кризис идеологии
либерализма с ее неспособностью понять усложнив­
шуюся социальную реальность: «Проблемы оказались
более сложными, чем предполагалось. Крах либерализ­
ма, таким образом, в значительной мере является кра­
хом знания» *.
Неоконсерваторы обвиняют либералов 60-х годов в
создании совершенно нового стиля социального рефор­
мизма, более радикального, чем социальная политика
«нового курса», и представляющего, по их мнению, уг­
розу для социальной стабильности в США. Здесь-то осо­
бенно отчетливо дает себя знать социально-классовая
направленность идеологии неоконсерватизма. В первую
очередь речь идет о стремлении извратить реальную со-
циально-классовую структуру современного американ­
ского общества, представить дело таким образом, будто
бы рабочий класс оказался полностью интегрированным
в буржуазную общественную систему.
Так, Э. Лэдд-младший, тяготеющий к неоконсерва­
тизму, в серии статей, опубликованных журналом «Паб-
лик опинион», излагает свою концепцию новой поляри­
зации американского общества, существенно отличаю­
щейся, по его мнению, от ситуации «нового курса».
С его точки зрения, в период президентства Ф. Рузвель­
та и вплоть до конца 50-х годов основной классовый
конфликт в Америке разворачивался между рабочим
классом и так называемым средним классом, причем
первый поддерживал программы либералов, а второй
шел в основном за консерваторами. Однако в силу яко­
бы происшедшего в 60-х годах «обуржуазивания» ра­
бочего класса и его интеграции в «средний класс» в
американском обществе обозначились новые линии и
границы социально-классового размежевания. «Глав­
ный классовый конфликт,— утверждает Э. Лэдд-млад-
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y.,
1976, p. 203.
104

ший,— сегодня протекает не между низшим и средним
классами, но, скорее, уже между низшим средним и
высшим средним классами. Точнее говоря, «обуржуа­
зившийся» рабочий класс находится в конфликте с «ин­
теллигенцией» . Идеологическим выражением этого кон­
фликта и является получившая сегодня известность оп­
позиция «нового консерватизма» и «нового либера­
лизма» 1.
Согласно неоконсерваторам, основой «средней Аме­
рики» является рабочий класс. Ошибка либералов за­
ключается в том, что, сконцентрировав свои усилия на
решении проблем меньшинств, они фактически поста­
вили под угрозу с таким трудом завоеванное благопо­
лучие «средней Америки». Если в 30-е годы, в период
«нового курса», требования социальных реформ шли
прежде всего «снизу», от бедствующих рабочих и фер­
меров, то в 60-е годы произошла «профессионализация
реформизма», т. е. импульсы к реформизму стали идти
«сверху», от «либералов-интеллигентов» и «профессио-
налов-благодетелей», хо тя в массе своей население Аме­
рики (за исключением меньшинств) было вполне яко ­
бы удовлетворено положением дел. Так, по мнению нео­
консерваторов, социальная политика «нового курса» вы­
родилась в самоцель либерального администрирования.
И здесь неоконсерватизм имеет в виду не реальное по­
ложение дел в стране, которое никак не укладывается
в апологетическую схему «интеграции» рабочего клас­
са, а либеральную риторику, сопутствовавшую програм­
мам «великого общества» .
Подвергая критике осуществленную либералами
централизацию политики социальных реформ, неокон­
сервативные идеологи пытаются дать своим социаль­
но-философским идеям политическую конкретизацию ц
сформулировать свое отношение к федеральному пра­
вительству США. В конечном счете они хотели бы, что­
бы вопрос о социальной помощи и обеспечении нужда­
ющихся решался «на местах» и был в руках местных
политиканов.
Отсюда вытекает и их представление о социальном
идеале, многие характеристики которого заимствованы
у традиционализма («порядок», «спокойствие»), но ко­
торый включает и либертаристские идеи. Неоконсерва­
1
Ladd Е., Ir. The New Lines Are Drawn (I). — Public Opinion,
July — August 1978, p. 49.
105

торы утверждают, что социальная «перегрузка», возник­
шая в результате возросших претензий к государству
и увеличения его социальных функций, может быть
уменьшена только путем переноса поисков решений
многих социальных проблем в сферу рыночных отноше­
ний. В связи с этим Д. Белл, например, пишет о «воз­
можностях использования рыночных механизмов для
достижения общественных целей» *.
В последнее время некоторые американские авторы
стали говорить о возникновении «новой консервативной
экономической теории», пришедшей на смену кейнсиан­
ству и противопоставившей государственному вмеша­
тельству возрождение традиций свободного р ы н к а2.
В действительности здесь складывается более сложная
ситуация. Дело в том, что сам механизм рынка полу­
чает в неоконсерватизме не узкоэкономическую (в духе
либертаризма), а, скорее, социально-политическую ин­
терпретацию. Важнейшая область его применения не
столько экономика, сколько система социального обес­
печения.
Неоконсерваторы требуют отказаться от непосредст­
венной социальной помощи нуждающимся и выделить
им небольшую сумму денег, единовременное пособие,
которым они могли бы свободно распорядиться, что, в
свою очередь, способствовало бы развитию у них пред­
принимательского «инстинкта» как основы жизненного
успеха. В увеличении роли рыночных механизмов в со­
циальной области усматривается единственно возмож­
ный путь снятия чрезмерной «перегрузки», которая ока­
залась непосильной для американского «общества бла­
госостояния» .
Однако эта пропагандируемая неоконсерватизмом
переориентация на свободный рынок не может считать­
ся сколько-нибудь удовлетворительным способом сня­
тия «общественной перегрузки». В условиях современ­
ного капитализма рыночные механизмы являются объ­
ективно дисфункциональным, дестабилизирующим ф ак­
тором. Рыночное регулирование вполне соответствует
1 Bell D. The Future World Disorder.— Foreign Policy, Sum­
mer 1977, p. 135.
2 «Кейнсианская проповедь бесконечного изобилия через
активное государственное регулирование экопомики уступает
место утопии свободного рынка новой консер вативной эконо­
мической теории»,— утверждает, например, американский ли­
беральный экономист Дж. Кротти (Crottl /. From Keynes to
W nere We Are Now.— The Nation, 1978, October 14, p. 367).
106

интересам наиболее консервативных групп буржуазии
и ни в коей мере не может считаться действительным
решением стоящих перед современной Америкой соци­
альных проблем.
2. «Революция растущих притязаний»
Важный аспект неоконсервативной крити­
ки социальной политики либералов — обвинение их в
поощрении «революции растущих притязаний» (выра­
жение Д. Белла, в настоящее время принятое всеми
неоконсерваторами), на которую и возлагается ответ­
ственность за нарушение социальной стабильности в
Америке. Неоконсерваторы связывают это нарушение
с «чрезмерностью» ожиданий и пр итязаний рядовых
американцев в плане повышения уровня жизни и пер­
спектив достижения большего материального благопо­
лучия. В «революции растущих притязаний» они усмат­
ривают одну из главных причин галопирующей инфля­
ции, симптом и стимулятор растущей внутренней неста­
бильности и неуправляемости политической и социаль­
но-экономической системы капитализма. С этой точки
зрения возросшие «притязания» явились отражением в
сознании американцев тех относительно высоких тем­
пов экономического роста, которые были х арактерны
для предшествующих периодов истории США. В обста­
новке же резко усилившихся экономических и энергети­
ческих трудностей они стали «нереалистическими».
По мнению Д. Белла, поступательное экономическое
развитие превратилось в важнейший идеал «американ­
ского образа жизни». «И в то же время, каким бы па­
радоксальным это ни казалось, экономическое развитие
может быть источником определенного «противоречия»
капитализма — противоречия, которое может оказаться
гибельным для него. Дело в том, что экономическое раз­
витие теперь неизбежно связано с инфляцией, и в выс­
шей степени сомнительно, чтобы демократическое об­
щество могло справиться с инфляцией без гибельных по­
литических последствий» 1.
«Революцию растущих притязаний» неоконсервато­
ры связывают и с изменением роли государства в соци­
ально-экономической жизни США, а также тех пред­
1 Bell D. The Revolution of Rising Entitlements.— Fortune,
April 1975, p. 101.
107

ставлений о его задачах, которые укоренились в созна­
нии большого числа американцев. В частности, усмат­
ривается непосредственная связь между эскалацией
политики государственного вмешательства в социально-
экономическую область и расшатыванием стабильности
общественного устройства. Логика дальнейшего госу­
дарственного вмешательства в социальную область, с
точки зрения неоконсерваторов, извратила оба принци­
па, на которых покоились либерально-технократические
утопии 60-х годов, — изобилия и равенства. Обещанное
в либеральных программах «общества благосостояния»
материальное изобилие стимулировало «революцию ра­
стущих ожиданий», а обещание равенства — «револю­
цию растущих притязаний», когда американцы стали
не просто «ждать», но и «требовать» от государства ис­
полнения данных обещаний.
Фактически эти рассуждения неоконсерваторов от­
ражают тот факт, что тезис, будто американское госу­
дарство, провозгласившее себя творцом «общества бла­
госостояния», должно обеспечить благосостояние граж­
дан, не мог не прийти в противоречие с реальной соци­
ально-экономической практикой в США, результатом
чего явилось углубление недовольства все большего
числа американцев всеми сторонами деятельности пра­
вительства 1.
Осуществленный неолибералами переход от рыноч­
ных механизмов регулирования к государственно-бюро­
кратическим, с точки зрения неоконсерватизма, привел
в 60-х годах к возникновению «нового типа политиче­
ской экономии» и новой разновидности социальных кон­
фликтов, разрешение которых для государства стано­
вится все более и более трудным делом. «Все в большей
1 «...Истоки многих современных проблем лежат в 60-х го­
дах,— отмечает В. О. Печатное.— Именно тогда под давлением
демократических движений, требований научно-технической
революции и соревнования с социализмом резко активизирова­
лась роль государства. Возросло вмешательство государства в
такие сферы, как экономика, здравоохранение, образование, ра­
совые отношения,— все это превратилось в объект государст­
венной социал ьной пол ит ики. И е сл и недовольств о р ядов ых
граждан пороками капиталистической системы не имело преж­
де четко обо зн аченного адреса , по скольку м ех а низм с тих ийного
регулирования этих проблем совпадал с самим капиталистиче­
ским рынком, то те пер ь было уяснено, что отв етс тв енно ст ь за
их решение принадлежит государству» (Печатное В. О. О «кри­
зисе власти». — США
—
эконо мика, по лит ика, идео логия, 1978,
No3,с.8).
108

степени основные конфликты протекают не между аген­
тами экономического процесса, а между организован­
ными группами специальных интересов, требующих
своей доли от государственных щедрот. Политической
ареной, на которой проходят эти сражения, является
государственный бюджет. Эти ср ажения стали «клас­
совой борьбой» настоящего и будущего» *,— пи ш ет
Д. Белл.
Если раньше, по мнению неоконсерваторов, разре­
шение конфликтов между различными индивидами с их
противоречащими друг другу притязаниями и требова­
ниями обеспечивал механизм свободной конкуренции и
свободного рынка, то в настоящее время последний все
больше заменяется государственной системой социаль­
ного обеспечения. Из экономики борьба социально-клас ­
совых интересов переместилась в политику, в резуль­
тате чего, как пишет Д. Белл, «психология заменила
биологию» как критерий удовлетворения человеческих
потребностей. Однако психология не может быть таким
критерием, поскольку, в отличие от биологических по­
требностей, психологические притязания практически
безграничны.
За этим тезисом скрывается оппозиция неоконсер­
ваторов усилению общедемократической борьбы различ­
ных групп и слоев американцев за свои права в 60—
70-х годах. В отличие от либертаристов, неоконсервато­
ры не отрицают государство как институт, скорее, они
требуют от него все большей неуступчивости и отказа
от готовности немедленно реагировать на любое «дав­
ление» , откуда бы оно ни шло — «снизу» или «сверху».
Внутренняя противоречивость неоконсервативной
идеологии характеризуется конфликтом двух установок.
Первая восходит к рыночным традициям классического,
либерализма и поэтому неизбежно возрождается в тех
или иных формах вместе с апелляцией к рыночным ме­
ханизмам, вторая — к псевдоколлективистской ритори­
ке неолибералов, которая требовала подчинения инте­
ресов отдельного индивида интересам государства и
корпорации и которая получила широкое распростране­
ние в технократических концепциях 60-х годов.
«Политические противоречия (капитализма — А . М .)
проистекают из того факта, что либеральное общество
1
Bell D. The Revolution of Rising Entitlements.— Fortune,
April 1975, p. 99.
109

было задумано — в его этосе, законодательстве, системе
вознаграждения — так, чтобы способствовать достиже­
нию индивидуальных целей, однако сейчас преврати­
лось во взаимосвязанную экономическую систему, ко ­
торая должна предполагать коллективные цели» !,— от ­
мечает Д. Бел л. Признавая необходимость государст­
венного вмешательства и регулирования, идеология нео­
консерватизма вынуждена (хочет она этого или нет)
идти на ограничение принципа индивидуализма, а под­
вергая критике социальную политику неолибералов за
ее ориентацию на «групповые права» м еньшинств, — об­
ращ аться к индивидуалистическим традициям.
Вся эта проблематика переводится преимущественно
в план морали и социальной психологии. Так, «револю­
ция растущих притязаний» воспринимается как некий
субъективно-психологический комплекс — порождение
чувства «относительной лишенности» (называемого
также «эффектом Токвиля»)2. С этой точки зрения по­
пытки государства уменьшить социально-экономическое
неравенство в условиях буржуазной демократии вызы­
вают рост недовольства, озлобленности, зависти тех
людей, которые испытывают чувство «относительной
лишенности» при сравнении своего материального поло­
жения с более высокими моделями потребления. Увели­
чение зависти и обиды обгоняет компенсацию соци­
ально-экономического неравенства и общий рост благо­
состояния, утверждают неоконсерваторы. Отсюда они
делают политические выводы вполне традиционного
консервативного толка: чем больше благ давать трудя­
щимся, тем больше они хотят; следовательно, для сохра­
нения социального порядка лучше ограничивать их в
этом.
Неоконсерватизм ставит данный вопрос в непосред­
ственную связь с проблемой оценки и истолкования
идеала равенства, зафиксированного, как известно, Дек­
ларацией независимости. По мнению неоконсерваторов,
эа 200 лет существования США отношение к этому иде­
алу серьезно изменилось и сейчас даже превратилось
в угрозу для буржуазного устройства. «Равенство обла­
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 221.
2 Токвиль указывал на противоречие между идеалом ра­
венства и системой буржуазной демократии: «Демократические
учреждения возбуждают страсть к равенству и потворствуют
ей, никогда не будучи в состоянии удовлетворить ее вполне»
(Токвиль А. де. О демократии в Америке, с. 159—160).
110

дает всеми предпосылками для того, чтобы стать рели­
гией — провиденциальной идеей в наш век изоби­
лия» !, — утверждает Р. Низбет. По Беллу, сегодня иде­
ал равенства стал толковаться гораздо более расшири­
тельно: «Требование равенства необычайно расширилось
и теперь включает в себя широкий спектр политиче­
ских, экономических и социальных притязаний. Эти
притязания теперь определяются как права» 2. Больше
всего неоконсерваторов тревожит то, что идеал равен­
ства, который классический либерализм трактовал как
«равенство возможностей», сег одня все чаще выступает
в форме требования «равенства результатов» . В этом
требовании они видят серьезную угрозу для американ­
ского общества и претендуют на уточнение «истинного
содержания» равенства, противопоставляют его раз­
личного рода «ложным» , э гал итаристским трактовкам.
При этом они дают сознательно зауженное толкование
понятию равенства, основанное на традиционном кон­
сервативном противопоставлении свободы и равенства.
Согласно неоконсерваторам, «равенство возможно­
стей» должно пониматься прежде всего как ликвидация
сословных ограничений и уравнивание всех людей в ка­
честве граждан перед лицом закона. Предполагается,
что эти условия обеспечат «справедливое» равенство
всех людей в их конкурентной борьбе за жизненный ус­
пех. Согласно этой логике, конечные результаты конку­
рентной борьбы, т. е. фактически неравное положение
тех или иных людей на социальной лестнице, является
«естественным» результатом различия их индивидуаль­
ной инициативы, воли, энергии, способностей. Таким
образом, речь идет о попытках возрождения того пони­
мания равенства, которое опирается на теорию и прак­
тику традиционного буржуазного права и предприни­
мательского индивидуализма, девальвированного ходом
исторического развития капиталистической форма­
ции 3.
1 Nisbet R. The Pursuit of Equality.— The Public Interest,
Spring 1974, p. 103.
2 Bell D. The Revolution of Rising Entitlements.— Fortune,
April 1975. p. 99.
3 «Принцип равных возможностей,— пишет Д. Белл,— вы ­
текает из основных предпосылок классического либерализма:
индивид, а не семья, общность или государство является глав­
ным элементом общества, и цель социальных установлений за­
ключается в предоставлении индивиду возможностей для реа­
лизации своего потенциала. При этом предполагается, что
111

В этом смысле условие равенства — это право стать
неравным, выбиться вперед. Следовательно, понятие
«справедливого» равенства о казывается тождествен­
ным лишь формальному равенству людей перед зако­
ном в реализации своих заведомо неравных способно­
стей и возможностей. При этом неоконсерваторы раз­
граничивают понятия «относиться к людям как к рав­
ным» и «делать людей равными друг другу». Поскольку
индивидуальные способности у разных людей разные
и неизбежно конечное неравенство полученных ими ре­
зультатов, постольку любые попытки достижения ре­
ального равенства людей «несправедливы».
Как известно, идея «равных возможностей» основы­
валась на предпосылке беспрепятственной социальной
мобильности в раннебуржуазном обществе, только что
освободившемся от сословных пут феодализма. Подрыв
веры в «равные возможности» отражает кризис соци­
альной мобильности в государственно-монополистиче ­
ской Америке.
В свое время Ф. Энгельс писал, что США — это
страна, «где переход из рядов рабочего класса в ряды
фермеров, торговцев или капиталистов происходит еще
сравнительно легко...» *. Однако с вступлением в импе­
риалистическую стадию развития резко сузился круг
лиц, способных достичь предпринимательского успеха
в свободной конкуренции 2. В результате в США растет
неудовлетворенность формальным толкованием прин­
ципа равенства как «равенства возможностей» и рас­
индивиды будут отличаться в природных способностях, прила­
гаемой энергии, установках и что общество должно установить
правила, регулирующие конкуренцию между ними таким об­
разом, чтобы каждый человек имел определенные возможности
и получал по заслугам за свои старания» (Bell D. A «Just»
Equality. — Dialogue, 1975, vol. 8, N 2, p. 86).
1 Маркс K.%Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 287.
2 «Таким образом, в США в результате развития государ­
ственно-монополистического капитализма объективно необы­
чайно сузился круг людей, которые обладают частной собствен­
ностью и на деле, а не на словах имеют возможность сколько-
нибудь активно участвовать в предпринимательской деятельно­
сти. Для подавляющего большинства американцев сегодня воз­
можность достижения личного успеха — в смысле активного
участия в конкурентной борьбе, в смысле осуществления «сво­
бодной частной инициативы» и «свободы предпр инима тельст ва»
в области производства п распределения — есть миф» (Замош­
кин Ю. А . Кризис буржуазного индивидуализма и личность. М.,
1966, с. 81).
112

пространяются требования равенства реального, зри­
мого.
Эти требования в сознании многих американцев вы­
ступают в особой идеологической форме — в форме ло­
зунга «равенства результатов». Именно он становится
главным объектом неоконсервативной критики, которая
односторонне истолковывает этот лозунг лишь как при­
зыв к грубо уравнительной организации общества, к
полному нивелированию людей. Истолкованная таким
способом идея «равных возможностей» сравнительно
легко поддается критике: достаточно указать на реаль­
ные различия в способностях, личных качествах и
склонностях людей, на различия в сложности разных
видов современного труда.
Как известно, К. Маркс критиковал грубо уравни­
тельное и примитивно-потребительское понимание ра­
венства, равно как и утопические варианты «казармен­
ного коммунизма» , ни велирующего личность, отрицаю­
щего дифференциацию индивидуальных способностей и
существование различных форм и типов тру да1. Но
Маркс выступал с развернутой критикой буржуазно-ли ­
берального толкования равенства и реальной капитали­
стической практики, доказав, что в силу объективной
принадлежности к различным классам отдельные инди­
виды имеют уже «в начале» своей деятельности раз­
личные, неравные возможности для развития своего
личностного потенциала и проявления своей инициа­
тивы.
Конечно, в наиболее обездоленных слоях населения,
в мелкобуржуазных и люмпен-пролетарских слоях не­
редко получают распространение различные варианты
грубо уравнительной психологии и идеологии, предпо;
1
«Право производителей пропорционально доставляемому
ими труду; равенство состоит в том, что измерение производит­
ся равной мерой — трудом,— писал К. Маркс.— Но один человек
физически или умственно превосходит другого и, стало быть,
доставляет за то же время большее количество труда или же
способен работать дольше; а труд, для того чтобы он мог слу­
жить мерой, должен быть определен по длительности или по
интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное
право есть неравное право для неравного труда. Оно не при­
знает никаких классовых различий, потому что каждый являет­
ся только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо при­
знает неравную индивидуальную одаренность, а следовательно,
и нер а вну ю работоспо собность е ст еств енным и привил егиям и.
Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как
всякое право» (Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 19, с. 19).
8
А. Ю. Мельвиль
ИЗ

лагающие «уравниловку» и в сфере труда, и в сфере
распределения, игнорирующие объективное различие
типов труда и индивидуальных потребностей. Но разо­
чарование все более широких слоев американского об­
щества в традиционных либеральных декларациях о
«равенстве возможностей» и требование «равенства ре­
зультатов» связано с массовым ростом недовольства со­
циальным, классовым неравенством в буржуазном об­
ществе. Это и беспокоит больше всего неоконсерватив­
ных идеологов. О бъявляя требование «равенства ре­
зультатов» «социалистической этикой» , они усм атрива­
ют в нем серьезную угрозу для американского образа
жизни 1. «Доведение требования равенства результатов
до логического конца будет означать полное разруше­
ние Американской Мечты» 2.
Воплощением «справедливого» равенства неоконсер­
ваторы считают принцип меритократии (т. е. образова­
ния элиты на основе личных заслуг). Фактически же
он используется для идеологического оправдания при­
вилегий правящего класса, поскольку идея «выслуги»
как механизма образования элиты в условиях фактиче­
ского неравенства возможностей — это лишь риторичес­
кое обоснование уже имеющихся привилегий правяще­
го класса, которые стали объектом резкой критики со
стороны широких демократических движений.
В представлении неоконсерваторов в современной
Америке произошло извращение «справедливого» пони­
мания равенства: если для классического либерализма
критерием социального блага выступало развитие спо­
собностей индивида, то сегодня этим критерием стано­
вится возмещение социально-экономического неравен­
ства, когда уравнивается и «успех» предприимчивого
индивида, и «неуспех» лентяя и неудачника. Наиболь­
шая угроза для социальной стабильности усматривается
в том, что требования «равных результатов» сегодня
выдвигают даже не отдельные индивиды, а организо­
ванные «группы специальных интересов» — профсою­
зы, этнические организации, женские ассоциации и т. п.
По мнению неоконсерваторов, наиболее опасные по­
1 «Требование равенства результатов — это социалистиче­
ская этика (как равенство возможностей — либеральная)»,—
утверждает, в частпости, Д. Белл (Bell D. On Meritocracy and
Equality.— The Public Interest, Fall 1972, p. 48).
2 Grunwald H. The Morning After the Fourth.— Time, 1975,
July 14, p. 21.
114

следствия «революция растущих притязаний» приобре­
ла в области расовых отношений в США. Неоконсерва­
торы убеждены, что на протяжении последних десяти­
летий расовая сегрегация постепенно искоренялась и
национальные меньшинства интегрировались в амери­
канском обществе в качестве его р авноправных членов.
Иначе говоря, к середине 60-х годов после принятия
ряда федеральных законов было якобы достигнуто «на­
циональное согласие» по расовому вопросу, осуществ­
лен расовый баланс и ликвидированы последствия про­
шлой дискриминации негров и иных национальных
меньшинств. Сразу же после этого, считают они, маят­
ник расовых отношений в США качнулся в противопо­
ложную сторону, что повлекло за собой новые конфлик­
ты и противоречия: началась «обратная дискримина­
ция» — на этот раз белых американцев, поскольку пред­
почтение в большинстве случаев стало якобы отдавать­
ся неграм.
Неоконсервативная пропаганда оказала воздействие
и на сознание некоторых слоев трудящихся США. Про­
граммы «великого общества» J1. Джонсона, завоеванные
движением за гражданское равноправие черного населе­
ния, породили у несознательной части рабочих мнение,
будто правящ ая элита предала их интересы, превра­
тила их в «забытых американцев», так как одной из
«господствующих» групп в обществе якобы стали орга­
низации национальных меньшинств, в первую очередь
черного населения. Деятельность организаций нацио­
нальных меньшинств, стремящихся с помощью системы
квот обеспечить социально-экономическое равенство
черных с белыми (в первую очередь при найме на ра­
боту и при поступлении в высшие учебные заведения),
под влиянием демагогии правых расценивается значи­
тельными группами белых рабочих как «дискримина­
ция наоборот» 1.
В представлении неоконсерваторов подобного рода
«дискриминация» непосредственно вызвана политикой
либералов в области расовых отношений, в частности
программами «позитивных мер» 60 —70-х годов, пред­
полагавших установление определенных количествен­
ных квот пропорционально проценту негритянского на­
селения. Квоты определяли представителям националь­
1
См.: Керемецкий Я. Н. Развитие общественного сознания
американского рабочего класса.— США
—
эконом ика, пол итика ,
идеол огия, 1979, No 5, с. 8—9.
115

ных меньшинств соответствующее количество мест в
школах, университетах, при поступлении на работу,
найме жилплощади и т. д . 1
Главный упрек, который неоконсерваторы адресова­
ли этим либеральным программам десегрегации, заклю ­
чается в том, что они извращают традиционные прин­
ципы американского индивидуализма и подменяют их
«кол лектив измом ». Согласно неоконсерваторам, все со­
циальные и экономические последствия неравенства бе­
лых и негров в Америке должны рассматриваться в
каждом отдельном случае как индивидуальная, а не
«групповая» проблема. Принцип индивидуализма в дан­
ном контексте означает отношение к каждому отдель­
ному человеку как к обладающему равной свободой и
«равными возможностями» , н езависимо от националь­
ности и цвета кожи. Между тем десегрегационные про­
граммы «новых» либералов, которых неоконсерваторы
обвиняют в «либеральном расизме» (т. е. в расизме «на­
оборот»— в отношении белых американцев), исходили
из посылки, что, поскольку негры подвергались угнете­
нию именно как этническая группа, постольку и меры
по десегрегации должны ориентироваться на них как
на группу с определенными правами, которых они в
прошлом были лишены 2. Следует подчеркнуть, что ис­
1 В последнее время неоконсерваторы уделяют значитель­
ное внимание так называемому делу Аллана Бэкки, раздутому
чуть ли не до уровня национального скандала и ставшему од­
ним из главных козырей в руках противников «позитивных
мер». А. Бэкки, белый, в 1973 и 1974 годах пытался поступить
в Калифорнийский университет на медицинский факультет,
хотя уже имел к этому времени инженерное образование. Оба
раза ему было отказано в приеме как не прошедшему по кон-
курсу. Бэкки подал жалобу в калифорнийский суд, утверждая,
что он не был припят потому, что из 100 мест каждый год 16
отводится для национальных меньшинств, представители кото­
рых поступают на факультет с более низкими оценками, чем
белые, которым отказывают в приеме. По его словам, эта прак­
тика означает «дискриминацию наоборот» и нарушает 14-ю по­
правку к конституции США. Рассмотрев апелляцию админи­
страции университета, Верховный суд США в 1978 г. постано­
вил, что существовавшая на медицинском факультете програм­
ма «позитивных мер» незаконна и что А. Бэкки следует
принять па учебу. Как полагают американские обозреватели,
это решение Верховного суда может привести к коренному пе­
ресмотру всех про грам м по лик видации последствий дискрим и­
нац ии негров и нац иона л ьных ме ньш инств в США.
2 «В начале 70-х годов позитивные меры... стали озпачать
навязывание статистических условий при поступлении в учеб­
ные заведения и на работу, исходя из критерия расы, цвета
116

токи многих трудностей и проблем современной Амери­
ки усматриваются неоконсерваторами не только в субъ­
ективных заблуждениях либералов, но и в противоречи­
вости самой американской идейно-политической тради­
ции. В частности, истоки проблемы расовых квот они
видят в противоположных ценностных установках, из­
начально свойственных американской мысли: с одной
стороны, в проповеди неограниченной индивидуалисти­
ческой свободы, а с другой — в признании эгалитариз­
ма, т. е. уравнительства, являющегося логическим пре­
делом идеологии буржуазных революций.
Таким образом, позиции неоконсерваторов характе­
ризуются категорическим неприятием идеи социально­
го равенства и резкой оппозицией демократическим дви­
жениям (в том числе движению против расовой сегре­
гации). Политические ориентации этой группы идеоло­
гов особенно четко проявляются в их настороженном и
даже критическом отношении к институтам самой бур­
жуазной демократии.
3. Неоконсерватизм
и противоречия буржуазной демократии
Усиление консервативных мотивов в сов­
ременной буржуазной социальной и политической мыс­
ли идеологи неоконсерватизма связывают с углубле­
нием идеологического «вакуума» , духовного, идейного
кризиса в капиталистическом обществе. «Я полагаю,—
пишет Д. Белл,— что мы приблизились к водоразделу
в западном обществе: мы становимся свидетелями кра­
ха буржуазной идеи — того взгляда на человеческую ак­
тивность и социальные отношения, который формировал
облик современной эпохи последние 200 лет» *.
«Буржуазная идея», о которой говорят неоконсерва­
торы,— это классические буржуазно-либеральные взгля­
ды, которые М. Вебер назвал «протестантской этикой»
и которые были особым идеологическим эквивалентом
системы свободного предпринимательства. Они посту­
лировали «неразрывную» связь между капитализмом
кожи и происхождения. Эта новая устаповка грозит отказом
от на ш е й традиционной заботы об индивидуальных пра ва х , ос­
новывающихся на принципах справедливости и беспристраст­
ности, во им я нублично санкцион иро ва нных гру ппо в ых пра в»
(Glazer N. Affirmative Discrimination. N. Y., 1975, p. 197).
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 7.
117

ка к экономической системой свободного предпринима­
тельства и либеральной демократией как соответствую­
щей ей политической системой. Однако представления,
которые классическому либерализму казались самооче­
видными и непреходящими, с течением времени обна­
ружили тенденцию к «эрозии», отражающей углубление
кризисных явлений в капиталистической системе. В пер­
вую очередь это относится к представлению о единстве
капитализма и демократии, переосмысление которого
привело к неоконсервативной переоценке всего комп­
лекса либеральных убеждений.
Важным этапом на этом пути была идеология нео­
либерализма с ее технократическим оптимизмом, кото­
рый фактически свел на нет проблему политической де­
мократии в классическом либеральном понимании.
В самом деле, раз функции управления и принятия ре­
шений переходят к «новому классу» специалистов —
управляю щих и экспертов, а руководство обществом
строится на точном технократическом расчете, то и в
самой системе либеральной демократии нет более
нужды.
Если учесть, что основные идеи технократических
утопий были сформулированы во второй половине 60-х
годов, т. е. в период резкого подъема в США социаль­
но-политических движений протеста, выдвинувших ши­
рокую программу общедемократических преобразова­
ний, то можно сказать, что эти идеи устарели еще до
того, как вышли из типографий книги их создателей.
Движения социального протеста способствовали широ­
кому внедрению в сознание американцев представле­
ния о том, что истинная и последовательная демократия
в общественно-политической жизни возможна только
как отрицание капитализма. Неоконсерваторы сформу­
лировали противоположный тезис: «истинный», т. е.
«рационально организованный» , л и ш енный излишнего
либерального «налета», капитализм возможен лишь как
ограничение и даже отрицание демократии.
«Хотя капитализм и демократия,— пишет Д. Белл,—
исторически возникли одновременно и получили общее
обоснование в философском либерализме, нет ничего,
что действительно обусловливало бы их теоретическое
или практическое единство» 1. Развивая далее эту
мысль, идеологи неоконсерватизма высказывают сомне­
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 15.
118

ния в жизнеспособности той формы буржуазной демо­
кратии, которая считалась оплотом традиционных «сво­
бод» западного мира. Буржуазная демократия, которая
для идеологов л иберализма была символом законности,
оправданности, «легитимности» экономической системы
капитализма, в работах их неоконсервативных преем­
ников выступает в качестве опасного, саморазруши­
тельного начала.
Характерна позиция С. Хантингтона, который на за­
данный ему вопрос о причинах распространения песси­
мизма и неудовлетворенности состоянием демократии в
США ответил: данное обстоятельство отражает тот
факт, что «демократический процесс в этой стране функ­
ционирует очень хорошо, быть может, даже слишком
хорошо в некоторых отношениях» *. В качестве симпто­
мов этого «слишком хорошего» функционирования бур­
жуазной демократии в США неоконсерваторы называют
движения социального протеста 60 — начала 70-х го­
дов, истолковывая их как «демократический всплеск»,
чреватый большими опасностями для стабильности бур­
жуазной общественной системы, как «эксцессы демо­
кратизма». Для неоконсерваторов демократия хороша
лишь до известного предела, после которого она пре­
вращается в свою противоположность и становится раз­
рушительным в социальном отношении фактором. И они
не скрывают, что этот предел преступается тогда, когда
«слишком широкие» народные массы начинают стре­
миться к активному и непосредственному участию в об­
щественно-политической жизни, когда рост их соци­
альной, классовой сознательности приводит к выдвиже­
нию новых и все более высоких общедемократических
требований и борьбе за их удовлетворение.
Общим «стилем» 60 — начала 70-х годов был, кай
выражается тот же С. Хантингтон, «драматический рост
демократического пыла в Америке», свойственный ос­
новным социальным тенденциям этого времени. Его
следствиями стали такие явления, как кризис власти и
рост неуправляемости общества, критика традицион­
ных социальных и моральных авторитетов (по выраже­
нию Р. Н изб ета— «сумерки авторитета») и воплощаю­
щих их общественных институтов, участие широкой
публики в общественно-политическом процессе, выдви­
1 Is Democracy Dying? — US News a nd World Report, 1976,
March 8, p. 50.
119

жение па передний план в политических спорах про­
блемы групповых прав меньшинств, наконец, «револю­
ция равенства», разрушившая все традиционные либе­
ральные принципы и устои социальной стратификации.
Согласно неоконсерваторам, два основных мотива
господствовали в Америке в тот период — «равенство»
(в смысле требования «равных результатов») и «уча­
стие» (в смысле активного участия масс в политиче­
ском процессе). При этом, в отличие от правых ради­
калов, они признают, что социальные движения проте­
ста 60-х годов не были чем-то инородным, занесенным
в Америку извне. «Темы 60-х годов отражают идеи и
убеждения, которые органически присущи американ­
ской традиции, но которые, как правило, не проявлялись
с таким накалом, как в 60-х годах»
пишет С. Хан­
тингтон. Его позиция в четкой и открытой форме вопло­
щ ает фактические антидемократические настроения
неоконсерватизма. Основной пафос последнего направ­
лен на ограничение буржуазной демократии в США
строгими рамками, обеспечивающими стабильность су­
ществующей общественной системы. Основной аргу­
мент, используемый неоконсерваторами, сводится к те­
зису о саморазрушительности демократии в том слу­
чае, если ее развитие обнаруживает тенденцию выхода
за рамки, поставленные существующими обществен­
ными институтами и установлениями.
Логика развития буржуазной демократии до тех
«предельных» форм, которые она приняла, согласно
неоконсерваторам, в 60-х годах, привела к возникнове­
нию парадоксальной ситуации. Хотя в эти годы рас­
ширилась сфера государственной активности в соци­
альной области, все же, несмотря на значительное уве­
личение правительственной помощи различным слоям
населения, произошло резкое падение авторитета пра­
вительства в глазах американцев и распространилась
критика всех институтов государства.
Вину за возникновение такого противоречия неокон­
серваторы возлагают на либералов и радикальных кри­
тиков американской общественной системы. Бывший
советник президента JI. Джонсона — Б . Уоттенберг, на­
пример, обвиняет либеральную и радикальную интел­
лигенцию и «безответственных» работников сферы
1 Huntington S. The Democratic Distemper.— The Public In­
terest, Fall 1975, p. 36.
120

массовых коммуникаций в распространении среди аме­
риканцев «комплекса вины и неудачи» , ко мпл екс а «на­
циональной неполноценности» и различного рода кр ити­
канских настроений1. При этом неоконсерваторы обра­
щают внимание лишь на риторическую сторону соци­
альных программ либералов. Выражая обеспокоенность
падением авторитета правительства и объясняя это ро­
стом «эгоизма» масс, они вообще замалчивают такие
факторы, как оппозиция вьетнамской войне, разобла­
чения незаконной деятельности ЦРУ и ФБР, скандалы
в высших эшелонах правительственной власти и т. п.,
которые не могли не наложить отпечаток на отношение
американцев к своему правительству, на рост недоверия
к нему.
Неоконсерваторы пытаются противопоставить пред­
ставление о сущности демократии, сформулированное
« отцамн-основателямн», реальному развитию массовой
демократической борьбы в США в X IX —XX вв. Они
утверждают, что со времени президента Э. Джексона и
подъема популистских движений конца XIX в. «демо­
кратическая политическая философия», созданная «от-
цами-основателями» , деформировалась в «демократиче­
скую веру» низших общественных слоев, служащую
идеологическим оправданием их эгалитарным настрое­
ниям. Самим «отцам-основателям» неоконсерваторы
приписывают антинародные и антидемократические на­
строения, рассматривая все этапы ранней идейно-поли­
тической истории США сквозь призму авторитарных
идей федерализма и полностью игнорируя традиции
американского Просвещения.
Социально-философские представления неоконсер­
ватизма подвергают ревизии буржуазно-демократиче­
ское наследие американской революции под предлогом
борьбы против «эксцессов демократии» и необходимо­
сти «самоограничения» в реализации идеалов Деклара­
ции независимости, прежде всего такого, как «стремле­
ние к счастью». Эти идеологи критикуют «односторон­
ние» мотивы равенства и демократии и выдвигают на
передний план требование установления авторитарной
власти, с которым выступали представители консерва­
тивно-олигархического крыла американской революции.
Закрывая глаза на борьбу различных социальных
тенденций в ходе американской революции, неоконсер­
1 Wattenberg В. The Real America. N. YM1974.
121

ваторы утверждают, что демократия для «отцов-основа-
телей» выступала лишь средством достижения «поли­
тической свободы». Демократия с этой точки зрения не
может быть идеалом общественного устройства — «со­
гласие» народа требуется лишь при учреждении прави­
тельства, которое после этого приобретает автономию и
не нуждается более в одобрении и санкционировании
своих действий «снизу». Однако в современной Америке
неоконсерваторы усматривают «глубокую инфляцию
идеи равенства», вырождение провозглашенной «отца-
ми-основателями» идеи равной политической свободы в
«идеологию равенства», грозящую разрушительными по­
следствиями для социальной стабильности.
Неоконсерваторы признают главным условием «нор­
мального» функционирования демократического процес­
са его «умеренность». По их мнению, демократия не мо­
жет считаться универсальным принципом общественно­
го устройства. Там, где требуются экспертиза, опыт, та ­
лант, знания, принцип демократии неприложим. Кроме
того, для «нормального» функционирования политиче­
ской системы необходима известная доля пассивности,
неучастия в политическом процессе широких слоев на­
селения. Поскольку же в 60-х годах в США усиливает­
ся политическая активность различных общественных
групп, единственным противодействием этим «потенци­
ально разрушительным» тенденциям в американской
общественной жизни должна стать «умеренность» со
стороны участников демократического процесса, их «са-
мосдержанность» . Словом, «существуют предпочтитель­
ные пределы расширения политической демократии.
Демократия была бы более жизнеспособной, будь она
более сдержанной» *.
Таким образом, основные социальные проблемы со­
временной Америки неоконсерваторы пытаются свести
лишь к «эксцессам демократии», «эгалитарным издерж­
кам». Но тем самым идеология неоконсерватизма дает
заведомо искаженную картину социальной жизни; даже
в тех случаях, когда фиксируются реальные проблемы
и противоречия, возникающие в американской действи­
тельности, все они в конце концов списываются за счет
либо «эксцессов демократии», которым подвержены
массы, либо «интеллигентской риторики», распростра­
ненной в среде безответственных «левых» критиков.
1Huntington S. The Democratic Distemper.— The Public
Interest, Fall 1975, p. 37.
122

Следует сказать, что в последнее время идея кри­
зиса демократии отходит в системе неоконсерватив­
ной идеологии на второй план. Это обстоятельство объ­
ясняется стремлением определенных политических кру­
гов возродить веру в Америку как в «оплот демокра­
тии», а также последними антисоветскими пропаган­
дистскими кампаниями. В этом отношении показателен
теоретический симпозиум, проведенный недавно жу р ­
налом «Комментари», с участием многих известных нео­
консервативных идеологов (П. Бергер, Н. Глейзер,
И. Кристол, С. Липсет, Р. Низбет и др.) на тему «Капи­
тализм, социализм и демократия» . Один из основных
тезисов, выдвинутых большинством участников симпо­
зиума, заключается в утверждении, что только капита­
лизм может якобы создать «истинные» условия для по­
литической демократии. «Существует высокая степень
положительной корреляции между капитализмом и де­
мократией... — пишет П. Бергер,— все общества, кото­
рые являются демократическими, также и капиталисти­
ческие» 1.
В то же время нет оснований говорить о полном из­
живании идеологией неоконсерватизма тезиса о воз­
можных разрушительных последствиях «неумеренной»
демократии. Тезис об «эксцессах демократии» и их р аз­
рушительных последствиях занимает настолько важное
место в ней, что сквозь его призму представители этого
направления склонны рассматривать не только внутри­
политические проблемы, но и вопросы мировой полити­
ки и международных отношений.
4. От морализма к «политике силы»
Морально-идеологическое
обоснование
внешней политики США занимает значительное место
в социальной философии неоконсерватизма. Господст­
вующим настроением здесь явл яется ощущение глубо­
ких кризисных изменений в этой области, происшедших
в последние годы.
Нужно сказать, что пристальное внимание к мо­
рально-идеологическим аспектам внешней политики —
отличительная черта современной американской обще­
1 Capitalism, Socialism and Democracy.— Commentary, April
1978, p. 37.
1#

ственно-политической м ы сл и1. Вопросы, касающиеся
взаимоотношений США с другими странами, становятся
сегодня предметом острых идейных дискуссий, в ходе
которых теоретики неоконсерватизма неизменно зани­
мают позиции на правой стороне политического спект­
ра. При этом неоконсерваторы выдвигают требование
переосмыслить те принципы, на основе которых форми­
ровались взаимоотношения США с другими государст­
вами в предшествующий исторический период. Однако
в конце концов оказывается, что это переосмысление не
затрагивает сути традиционной экспансионистской по­
литики США, особенно усиливающейся в период импе­
риализма.
Известно, что американская буржуазная философ­
ская и морально-этическая мысль всегда уделяла боль­
шое внимание вопросам о роли и «призвании» США в
мировой истории, выдвигая идею «американской иск­
лючительности». В ходе революции 1776 г. эта идея не­
редко выражала общее критическое отношение тех сил,
которые внутри США боролись за национальную неза­
висимость и установление буржуазно-демократических
порядков, к реакционным монархическим и феодальпо-
бюрократическим режимам Европы и других регионов
мира. Позднее она, как и подобные ей идеи, стала ти­
пичным воплощением самоуверенности и оптимизма мо­
лодого американского капитализма, который развивался
в особо благоприятных естественно-природных и об­
щественно-исторических (внутренних и внешних) усло­
виях и был склонен рассматривать себя в качестве не­
кой универсальной идеальной модели социального и
нравственного прогресса.
Такой тип самосознания оказывал влияние и на об­
щие представления американцев о месте и роли их стра­
ны в мировой истории, и на внешнеполитическую прак­
тику США. Причем исторически это влияние выража­
лось в различных, нередко внешне противоположных
формах: то в форме «изоляционизма» , то в форме мес­
сианской ориентации на «спасение» всего остального
1 См.: Арбатов Г. А. Идеологическая борьба в совреметш ых
международных отношениях. М., 1970; Богданов Р. Г.,
Коко-
шин А. А . США: информация и впешняя политика. М., 1979;
Журкин В. В. США и международно-политические кризисы. М.,
1975; Петровский В. ф . Американская внешнеполитическая
мыс ль. М., 1976; Соврем енные вне ш непо литич ес кие копцеппии
США. М., 1979; Трофименко Г. А . США: политика, война, идео­
л огия. М., 1976 и др.
124

человечества, то, наконец, в форме активного экспанси­
онизма и интервенционизма — экономического, военно ­
го и идеолого-пропагандистского. Последняя форма ста­
ла особенно характерна по мере достижения американ­
ским капитализмом империалистической стадии. Имен­
но тогда оформились контуры «имперско-мессианской»
морально-идеологической ориентации, сформировавшей­
ся после второй мировой войны и наиболее ярко про­
явившейся в концепции «американского века», соеди­
нившей эту ориентацию с воинствующим антикомму­
низмом и антисоветизмом. В этот период в американ­
ской общественно-политической мысли и получила
широкое хождение аналогия между Римской империей
и Соединенными Штатами XX в.
Однако с конца 60-х и начала 70-х годов внешнепо­
литическая самоуверенность и оптимизм, подогревав­
шие «имперско-мессианскую» идеологию, сменяются
настроениями неуверенности, беспокойства, пессимиз­
ма. Все чаще обозреватели вспоминают «последние дни
Рима». Как суммировал эти настроения известный аме­
риканский теоретик культуры М. Лернер, «идеи господ­
ства и гегемонии типа «американского века».. . стал и
архаизмом в эпоху ядерного оружия, войны политиче­
скими средствами, технологии мгновенной ком муника­
ции, взаимозависимой мировой экономики и зарожде­
ния мирового сообщества духа» *.
Такие изменения взглядов на роль США в системе
международных отношений связаны прежде всего с уг­
лублением общего кризиса капитализма, укреплением
позиций социалистического содружества, усилением по­
зиций развивающихся стран и активизацией борьбы
всех прогрессивных сил в мире против экспансионизма
и интервенционизма США. В изменении мировосприя­
тия американцев большую роль сыграли провал воен­
ной авантюры во Вьетнаме, напряженность во взаимо­
отношениях с европейскими партнерами, падение пре­
стижа США во многих регионах мира, скандалы, свя­
занные с разоблачением вмешательства американских
разведывательных служб во внутренние дела суверен­
ных иностранных государств, нарастание кризисных яв­
лений в самих США — в экономике, внутренней поли­
тике, морали.
1
Lerner М. America: Decline and Fall? — Dialogue, 1975,
vol.8,N1,p.21.
125

Для тех, кто воспитан в экспансионистских тради­
циях «американского века», примирение с этой новой
ситуацией становится весьма трудным делом. «Мы бо­
лее не находимся в положении Гулливера в мире госу-
дарств-лилипутов. Что же касается пунктов завтрашней
международной повестки дня, то Соединенные Штаты
уже не смогут получить желаемого лишь простым выра­
жением своей воли. В переговорах нередко приходится
идти на сложный обмен, довольствоваться частью и да­
же примиряться с убытками. Исторпя не приучила аме­
риканцев к такому типу внешней политики» ' , — пишет
Б. Мэннинг. Изменение положения США в мире, их за­
висимость в ряде существенных политических и эконо­
мических моментов от других стран — все это порожда­
ет различные формы идейно-политической и морально­
психологической реакции: от более или менее реалисти­
ческого признания происшедших сдвигов до стремления
вновь вернуться к «силовым методам» ведения внешней
политики.
В 70-х годах все больше американских идеологов и
политических деятелей (в том числе и сторонников не­
оконсерватизма) начинали осознавать очевидное несов­
падение идеи «американской исключительности» с ре­
альностью современной внутриполитической ситуации
и современных международных отношений. «Сегодня
вера в американскую исключительность исчезла вместе
с лозунгом империи, ослаблением власти, потерей уве­
ренности в будущем нации» 2,— заявил Д. Белл.
Соответственно и те формы моралистической рито­
рики, которые опирались на эту идею и использовались
ранее для обоснования внешней политики США, в рабо­
тах теоретиков неоконсерватизма стали объектом сом­
нения. Делалась ссылка на то, что другие страны
имеют свою тысячелетнюю историю, что они не разви­
вались в прошлом и не будут развиваться в предвиди­
мом будущем в соответствии с «американской моделью».
Признавалось также, что принципиальное отличие эко­
номических и социально-политических систем кап ита ­
лизма и социализма будет сохраняться, а тем самым
терпела банкротство теория конвергенции, в прошлом
широко распространенная в буржуазной идеологии.
1 Manning В. The Congress, the Executive and Tntermestic
Affairs: Three Proposals.— Foreign Affairs, January 1977, p. 308.
2 Bell D. The End of American Exceptionalism.— The Public
Interest, Fall 1975, p. 197.
126

Своеобразие политических режимов в странах Азии и
даже в Западной Европе, по мнению неоконсерваторов,
не только не исчезнет, но даже возрастет.
Критике стали подвергаться те формы «мессиан­
ской» моралистики, которые опирались на идею «амери­
канской исключительности», однозначно привязанную
к некоторым чертам уже явно пройденного периода ис­
тории США (большие и казавшиеся неисчерпаемыми
природные ресурсы, динамизм и массовость предприни­
мательской деятельности, отсутствие развитой в мас­
штабах всей страны государственной бюрократии, «гео­
графическая» военная безопасность страны и т. п .) . По­
добные формы рассматривались неоконсерваторами
как иллюзии, якобы вполне естественные для периода
«молодости» американской нации, но уже не подобаю­
щие периоду ее «зрелости», к оторая предполагает более
трезвый взгляд на положение дел в мире. «Сегодня мы
являемся такой же нацией, как и все другие» \ — прямо
заявил Д. Белл.
В этой связи он констатировал глубокую несогласо­
ванность «демократических» и «имперских» устремле­
ний. Согласно Бел лу , после второй мировой войны США
претендовали на создание под своей эгидой мировой
«империи». Однако «отношения между демократией и
империей являются напряженными, и все яснее стано­
вится, что имперская роль не соответствует ни полити­
ческой структуре, ни национальному стилю Соединен­
ных Штатов» 2.
Свои сомнения относительно пригодности дл я Аме­
рики «имперской» внешней политики, опирающейся на
«имперскую» идеологию и мораль, в 70-х годах выска­
зывали многие авторы, подчас исходящие из различных
мотивов.
Показательно, что в данном пункте как бы смыкают­
ся внутриполитические и внешнеполитические позиции
неоконсерваторов. В самом деле, исходя из тезиса об
«эксцессах демократии», они на стаива ют на серьезном
ограничении демократического процесса внутри страны,
дабы он не препятствовал вынашиваемым представи­
телями неоконсерватизма «имперским» и милитарист­
ским внешнеполитическим прожектам. Идеологи нео­
консерватизма, таким образом, не только требуют уста­
1 Bell D. The End of American Exceptionalism.— The Public
Interest, Fall 1975, p. 197.
2 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p 201.
127

новления в США авторитарного «закона и порядка»,
ликвидации и без того ограниченных завоеваний бур­
жуазной демократии, но, по существу, ставят Америку
и весь мир перед угрозой ядерного пожара.
Некоторые из неоконсерваторов, например С. Лип-
сет, писали о том, что в эпоху возможной ядерной вой­
ны необходим отказ во внешнеполитической деятельно­
сти от «моралистического экстремизма» , вытекающего
из склонности объявлять все явления мира либо «боже­
скими», либо «дьявольскими» («добро» против «зла»,
«бог» против «сатаны» , «прогресс» против «реакции» и
т. п .) и мыслить категориями «крестового похода». «Мо­
ралистический утопизм» С. Липсет связывал с теми
формами протестантской идеологии и пуританской мо­
рали, которые оказали большое влияние на американ­
ское сознание. Вьетнамскую авантюру, организацию пе­
реворотов в Латинской Америке, военную помощь И з­
раилю и другие подобные акции он пытался объяснить
(а в какой-то мере и оправдать), исходя из неких об­
щих особенностей моралистического сознания амери­
канцев, их «морального идеализма».
С этой точки зрения «моральный идеализм» во
внешней политике проявляется в том, что противостоя­
щие США на мировой арене силы не оцениваются до­
статочно трезво, а лишь объявляются безусловным злом,
что создаются часто нереалистические проекты, опира­
ющиеся на лозунги борьбы с «сатанинской силой» во
имя «добра»
Однако многие неоконсерваторы отнюдь не предла­
гают отказаться от той моралистической риторики, ко­
торую правящие круги США и официальная пропаган­
да обычно использовали для оправдания антикоммуниз­
ма и империалистического экспансионизма; они продол­
жаю т говорить об «аморальности» коммунизма, о соз­
даваемой якобы им угрозе для «прав человека», в свою
очередь отождествляемых с «американским образом
жизни». Достаточно, например, вспомнить выдержан­
ные в духе традиционного мессианского морализма вы­
ступления Д. Мойнихена в защиту кампании вокруг
«прав человека» в бытность его представителем США в
ООН.
При этом неоконсерваторы стараются переключить
вовне реальные чувства неудовлетворенности положени­
1 Lipset S. The Paradox of American Politics. — The Public
Interest, Fall 1975.
128

ем дел внутри страны, выражаемые сегодня рядовыми
американцами, перенести их в сферу международ­
ных отношений, обратить против других стран. Поддер­
жка ими кампании реакционных кругов США по пово­
ду якобы исходящей от СССР «военной угрозы», в за ­
щиту «прав человека» в странах социализма связана с
попыткой создать своего рода громоотвод для настрое­
ний недовольства внутриполитической ситуацией в
США. Политические силы, инспирировавшие и поддер­
живающие эту кампанию, пытаются спекулировать на
болезненном психологическом состоянии, своего рода
«комплексе национальной неполноценности», во зник­
шем в сознании части американцев, которые, с одной
стороны, всерьез воспринимают традиционные пропа­
гандистские декларации об «американской исключи­
тельности» и «моральном превосходстве», а с другой —
постоянно сталкиваются с глубокими кризисными явле­
ниями в США в сфере экономики, внутренней и внеш­
ней политики. В целом восприятие неоконсерва­
торами проблем внешней политики (в частности,
вопроса о роли Америки в мире) проникнуто
явно пессимистическими топами. Речь идет об
«и золяции Америки в современном мире», о том, что
магистральные линии развития мировой политической
жизни не только не совпадают с основными принципа­
ми «американского образа жизни» и морально-идеоло­
гическими ценностями «американизма» , но и прямо
противоречат им. Тем не менее они продолжают наста­
ивать на том, что внешнеполитическая линия США дол­
жн а соответствовать этим основным «американским
ценностям», что на практике не может не стимулиро­
вать настроений шовинизма.
«Изоляция» Америки объясняется неоконсервато­
рами тем, что США и другие страны «свободного мира»
(Канада, Западная Европа и Япония) фактически ос­
тались единственными наследниками традиций буржу­
азной демократии, тогда как весь остальной мир дви­
жется в ином направлении — в сторону «мирового эга­
литаризма». С точки зрения неоконсерваторов, с 70-х
годов началась борьба за перераспределение богатств
на международной арене, основной ударной силой ко­
торой явился блок стран — экспортеров нефти, для про­
тиводействия которому необходима консолидация эко­
номических и политических сил развитых капиталисти­
ческих стран.
9
А. Ю. Мельвиль
129

Признавая самую тесную связь и взаимообусловлен­
ность проблем внутренней и внешней политики, идео­
логи неоконсерватизма исходят из предположения, что
увеличение внутриэкономических и внутриполитиче­
ских трудностей в странах Запада, и прежде всего в
США, приводит к неэффективности попыток их реше­
ния на национальном уровне. Отсюда их призыв к вы­
работке неких новых «эффективных международных
инструментов» *.
Как и в отношении внутренней политики, в своем
понимании внешнеполитических проблем неоконсерва­
тизм исходит из представления, как выражается
Д. Белл, о «росте сложности мировой политики» и «кри­
зисе старого мирового порядка» 2. Возникновение каче­
ственно новой международной ситуации объясняется,
во-первых, появлением огромного числа новых «акте­
ров» на мировой политической арене и, во-вторых, воз­
никновением неразрешимых традиционными методами
ведения буржуазной дипломатии внешнеполитических
проблем.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на все попытки
балансирования между морализмом и прагматизмом во
внешней политике, как только речь заходит о конкрет­
ных проблемах международных отношений, неоконсер­
ваторы склонны придерживаться прагматически поня­
тых «национальных интересов США», которые, как пра­
вило, приобретают и шовинистическую трактовку. Более
того, защита неоконсерваторами этих самых «на­
циональных интересов США» (или, как теперь часто
говорят, «ж изненн ых интересов США») все чаще выли­
вается в оголтелую пропаганду «политики силы», стрем­
ление «переиграть» необратимый ход исторического
процесса и вернуть Америке безвозвратно утерянные ею
позиции «мирового лидера» . На стыке 70-х и 80-х годов
именно эта тенденция становится преобладающей, по­
являются достаточно четкие признаки того, что взгля­
ды неоконсерваторов начинают определять политиче­
скую линию вашингтонской администрации, прежде все­
го в советско-американских отношениях.
Говоря о метаниях между морализмом и прагмати­
ческим «культом силы» во внешней политике Вашинг­
тона, нельзя не признать, что в ней просматривается и
1 Bell D. The Future World Disorder. The Structural Context
of Crisis.— Foreign Policy, Summer 1977, p. 134.
2 Ibid., p. 111.
13C

определенная внутренняя последовательность, весьма
импонирующая неоконсерваторам. Речь идет о настой­
чивом (чтобы не сказать навязчивом) стремлении лю­
быми путями изменить сложившееся в мире в 70-х го­
дах соотношение сил и вернуть Америке позиции гос­
подства и диктата, вернуть утерянную «лидирующую
роль».
В самом деле, во всех ш араханьях из стороны в сто­
рону — от морализма к «культу силы» — есть своя пре­
емственность, проливаю щая свет на обе стороны одной
и той же политической и идеологической линии, имя ко ­
торой — американский гегемонизм. Это постоянная тя­
га утвердить «американскую исключительность», идео­
логию превосходства, якобы дающую право на прове­
дение политики доминирования по отношению ко всем
другим странам и народам.
Возникший сравнительно недавно и нещадно экс­
плуатируемый пекинской пропагандой сам термин «ге­
гемонизм» обозначает стремление к мировому господст­
ву. Гегемонизм — это «родимое пятно» , а по сути дела,
норма м еждународных отношений господства, подчине­
ния и эксплуатации, характерная для антагонистиче­
ских формаций и на протяжении веков утверждавшая­
ся силой оружия. Это — проявление политики государ­
ства или группы государств, которые стремятся так или
иначе — политически, экономически, идеологически или
военным образом — доминировать над другими страна­
ми и народами, вмешиваться в их внутренние дела,
диктовать им свою волю.
В выступлении на пленарном заседании 34-й сессии
Генеральной Ассамблеи ООН член Политбюро ЦК
КПСС, министр иностранных дел СССР А. А. Громыко
напомнил о ясности и четкости советской позиции от­
носительно политики гегемонизма и доминирования1.
СССР с первых же дней своего существования неуклон­
но выступал против того, чтобы одни государства зани­
мали господствующее положение, а другие подчинялись
их воле. Ленинский внешнеполитический курс СССР и
стран социалистического содружества, соединяющий
последовательное миролюбие с твердым отпором агрес­
сии,— это верный заслон на пути любых гегемонистских
притязаний. Политика и идеология гегемонизма встре­
чают решительный отпор и со стороны развивающихся
стран, вступивших в активную борьбу за национальное
1 См.: Правда, 1979, 26 сентября.
131

и социальное освобождение, за политическую и эконо­
мическую независимость, против диктата извне. Реши­
тельное осуждение политики и идеологии гегемонизма
прозвучало в принятой по инициативе СССР резолюции
34-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН «О недопусти­
мости политики гегемонизма в международных отноше­
ниях».
Мало кто решится сегодня открыто декларировать
своп гегемонистские амбиции. Исключение составляют
Пекин и Вашингтон. В самих США гегемонистские за­
машки — давняя идеологическая и политическая тра­
диция.
Морализм и «культ силы» в США — это два полюса
неоконсервативного внешнеполитического мышления.
Они напоминают два сообщающихся сосуда, начинен ­
ные одним и тем же составом — гегемонистскими амби­
циями. Ведь именно по инициативе и при активном уча­
стии неоконсерваторов нар яду с показным благочести­
ем и моралистикой в США в последнее время предпри­
нимались отчаянные попытки забыть «вьетнамский
урок», преодолеть «кризис духа» и «утерю политиче­
ской воли». Не первый день раздаются голоса, что на
протяжении последних лет американская внешняя по­
литика была политикой «глобального отступления», а
из правоконсервативного политического сектора, в сто­
рону которого сегодня сместились позиции Белого дома,
слышны воинственные призывы «остановить американ­
ское отступление» .
Действительно, если поначалу было эксперименти­
рование с «жестким» курсом, то сейчас наметились тре­
вожные признаки уже не тактических, а стратегических
решений США и НАТО, нацеленных на долгосрочное
ужесточение позиции в отношении СССР и переход к
«силовой линии» в международных отношениях, к геге­
монизму, открыто воинственному, не нуждающемуся в
каком бы то ни было моралистическом камуфляже. Об
этом свидетельствуют принятые под давлением США
сессией совета НАТО решения о размещении в ряде за­
падноевропейских стран качественно нового ракетно-
ядерного оружия, объявленная Дж. Картером пятилет­
няя программа наращивания военных усилий, целый
ряд других односторонних действий США, получивших
название «доктрины Картера» и проникнутых духом
«холодной войны» , по литическ ой неуравновешенностью,
пренебрежением к коренным и долговременным инте­
132

ресам мира, разрядки, конструктивного развития со­
ветско-американских отношений.
В искусственно насаждаемом в США идейно-поли­
тическом климате неоконсерватизма начали вырисовы­
ваться контуры гальванизированной политики «сдер­
живания» СССР. После кампании в защиту «прав чело­
века» Советский Союз вновь стал главным объектом
неоконсервативного «культа силы» — новой формы геге-
монистской одержимости американского империализма.
Неоконсерваторы совместно с силами ультр аправых
резко выступают ныне против политики разрядки меж­
дународной напряженности, занимают «жесткую», не­
гативную позицию в отношении переговоров по ОСВ,
настаивают на обеспечении «военного превосходства
США». Некоторые из них (например, Р. Такер) требо­
вали даже осуществить военную интервенцию в отно­
шении тех арабских стран, которые отвергли кэмп-дэ-
видскую сделку и призвали к нефтяному бойкоту США
и И зр аи л я1. Неоконсерваторы требовали от правитель­
ства «решительных мер» (подразумевая под ними в
первую очередь непосредственное использование воен­
ной силы), когда произошла революция в Никарагуа и
возник серьезный кризис в американо-иранских отно­
шениях. События в Афганистане, законная интернаци­
ональная помощь СССР афганской революции для за­
щиты ее завоеваний от внешних посягательств — все
это стало поводом для сползания администрации
Дж. Картера на неоконсервативные внешнеполитиче­
ские позиции, ее отхода от достигнутых ранее с СССР
договоренностей, эскалации антисоветизма. Антисове­
тизм во внешней политике и попытки нагнетания анти­
коммунистической истерии внутри страны — характер­
ные черты неоконсервативной идеологии, наиболее от­
четливо проявившиеся в последнее время.
5. «Общественная философия»
и ее социальный смысл
Особенности социально-этических взг ля ­
дов, занимающих важное место в идеологии неоконсер­
ватизма, определяются общим пессимистическим вос­
1 Куда как показательпо высказывание И. Кристола: «Ка­
нонерки также необходимы для международного порядка, как
пол ицейские м аш ины для в нутр еннего пор ядка » (цит. по:
World Politics, April 1978, p. 542).
133

приятием состояния современного американского об­
щества.
Согласно неоконсерваторам, тревожащ ий их «кризис
демократии» (имеется в виду углубление противоречий
буржуазного общества) обусловлен «кризисом веры»,
кризисом традиционных ценностей американского ин­
дивидуализма, пришедших в противоречие с реально­
стью современного взаимозависимого «общественного
хозяйства» .
Речь идет об остром идейном конфликте между тра­
диционным «индивидуалистическим этосом» и «импера­
тивами коллективизма». «Проблема неизбежно заклю­
чается во взаимоотношении между личным и общест­
венным интересом, между индивидуальными влечения­
ми и общественными требованиями. Без ясно опреде­
ленной общественной философии мы лишены фунда­
ментального условия, при котором современное общество
может жить в условиях согласия (без которого неиз­
бежны вечные конфликты) и справедливости» — пи ­
шет Д. Белл.
Указанное противоречие отчетливо про является во
взглядах на природу и предназначение человека. Взяв
за исходный принцип индивидуализм, неоконсерва­
тизм тут же ставит этот принцип под сомнение, утвер ж­
дая, что предельной логикой индивидуализма оказыва­
ется его вырождение в социальный гедонизм, эгоисти­
ческое стяжательство, потребительство, иждивенчество.
Под пером неоконсерваторов встает кошмарная кар­
тина современной Америки: стихия «социального гедо­
низма» охватила США, стерла все различия в образе
жизни и культурно-ценностных установках американ­
цев, лишила страну «общей веры и цели». За этими опи­
саниями сквозят растерянность, испуг перед размахом
политической активности различных общественных
слоев в Америке в 60—70-х годах. Как это неоднократ­
но бывало в истории, во времена обострения социальных
кризисов даже многие из тех, кто еще вчера впадал в
реформистские иллюзии, сегодня поворачивают «впра­
во» и взывают к «сильной власти», способной противо­
стоять массовым движениям протеста.
Рост демократической активности широких слоев
населения истолковывается как потеря защитной изо­
ляции элиты от массы, как кризис традиционных соци­
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 250.
134

альных авторитетов, делающий элиту подверженной
« капризам масс». Эти тенденции вызывают у неокон­
серваторов опасения потому, что массы, с их точки зре­
ния, неразумны, иррациональны. «Социальный гедо­
низм» расценивается как универсальный «культурный
стиль» современной Америки, представляющий реаль­
ную угрозу для общественной стабильности: «Культура
самопотворства, гедонизма, сибаритства, во зникш ая в
последние 25—50 лет, не способна обеспечить полити­
ческое и социальное единство,— утверждает Р. Хейл-
бронер. — Это разрушительная культура» *.
Неоконсервативная концепция культуры основыва­
ется на представлении о внутреннем противоречии, за ­
ключенном в самой идее буржуазного индивидуализма.
Причем индивидуализм толкуется как всепожирающая
тяга к «новому», как свободный произвол субъекта в
области экономических отношений, политики или кул ь­
туры.
В экономике принцип индивидуализма породил бур-
жуа-предпринимателя, в культуре — независимого ху­
дожника, чуждого всем социальным условностям. Эти
два социальных персонажа — «буржуа» и «худож­
ник» — для неоконсерваторов символичны: вместе они
как бы иллюстрируют общее влечение к «новому», а их
противопоставление указывает на глубокие внутренние
коллизии буржуазного миропорядка. Дело в том, что
стремление к «новизне» для буржуазии целиком скон­
центрировалось в области экономической конкуренции,
индустриализации, технического прогресса. М ежду тем
в области морали и культуры буржуазия осталась кон­
сервативной, так как мобилизация сил в период перво­
начального накопления капитала вынуждала к самоог­
раничению и воздержанию в соответствии с норматива­
ми веберовской «протестантской этики». Отсюда па ра­
докс, заключающийся в том, что буржуазная культура,
выросшая из индивидуализма, с течением времени вы­
работала в себе «ненависть» к буржуазным ценностям.
«Удивительно, что, в то время как буржуазное общест­
во внедрило принцип радикального индивидуализма в
экономику и выработало готовность порвать все тради­
ционные социальные отношения, сама буржуазия ста­
ла страшиться радикального экспериментирующего ин­
1
Is Democracy Dying? U. S. News and World Report, 1976,
March 8, p. 56.
135

дивидуализма модернистской культуры» *,— считает
Д. Белл.
В противовес этой ситуации, в которой, по мнению
неоконсерваторов, оказалась буржуазная культура, они
выдвигают свою систему приоритетов. Д. Белл, напри­
мер, прямо заявляет: «Я — консерватор в культуре, по­
тому что я уважаю традицию; я верю в обоснованное
суждение о положительных и отрицательных качествах
произведения искусства; и я считаю обязательным
принцип авторитета в суждении об эмоциях, искусстве
и образовании»2. Из этого выводится важность и даже
необходимость строгого соблюдения раз и навсегда ус­
тановленных традиций, социальных, культурных и мо­
ральных норм и стереотипов3.
« Разобщенность» сфер экономики, политики и куль­
туры, согласно неоконсерватизму, привела к тому, что
последняя в своем якобы «автономном» развитии со
временем превратилась в «разрушительную», «враж­
дебную» (по отношению к капитализму) культуру, т. е.
в «контркультуру», отвергающую все основные принци­
пы, ценности и нормы буржуазного правопорядка и об­
щественного устройства. А в этом уже усматривается
угроза «заката цивилизации», отождествляемой с капи­
тализмом.
Отказываясь причислять «контркультуру», как и
все молодежное движение протеста 60-х годов, к явле­
ниям социально-политической жизни современной Аме­
рики, неоконсерваторы стремятся истолковать ее как
якобы сугубо эстетское явление, доведение буржуазного
модернизма и авангардизма до их логического предела.
Так, в ходе проведенного журналом «Комментари»
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 18.
2 Bell D. Modernism and Capitalism.— P artisan Review, 1978,
N2, p. 206.
* Впрочем, сами неоконсерваторы предпочитают не распро­
страняться насчет того, что конкретно они имеют в виду под
«традиционной ку л ьтурой» . Скорее, это д л я них просто ка кой-то
идеальный норматив, с позиций которого ведется критика со­
временного состояния западной культуры, борьбы в ней различ­
ных тенденций и направлений. Как замечает У. Филлипс, «та­
кое прошлое существует только в ре'пюспективных фантазиях
к онс ер в атив ных критико в, ко тор ые обв иняют с овр ем енность с
позиций некой идеальной эстетики закона и порядка. Это до­
брые старые времена стареющих моралистов, которые, как и
больш инство ностальгических интер пр ет аций истории, никогда
не существовали на самом деле» (Phillips W. The End of Cul­
ture. — P artisan Review, 1977, N 2, p. 282—283).
136

«круглого стола» под названием «Культура и текущий
момент» его редактор Н. Подгорец объявил «контркуль­
туру» извращением модернистско-авангардистского тол­
ка и расценил ее как «антикультуру», как культурно­
художественную «контрреволюцию» , «варварство»
По существу, мы здесь сталкиваемся с признанием
углубляющегося духовного кризиса традиционной бур­
жуазной организации жизни и его специфическим отра­
жением в сознании неоконсервативных апологетов «ста­
тус-кво». С этой точки зрения сегодня уже нельзя
говорить о модернизме или об авангардизме в их проти­
вопоставлении традиционной буржуазной культуре —
вся культура современного капиталистического обще­
ства рассматривается как якобы антибуржуазная. «Тра­
диционная буржуазная организация жизни — ее рацио­
нализм и уравновешенность — почти не имеет сторон­
ников в высокой культуре; не имеет она также и со­
ответствующей системы культурных значений или
стилистических форм с какой бы то ни было интел­
лектуальной или культурной респектабельностью. Что
мы имеем сегодня, так это радикальный разрыв между
культурой и общественной структурой, а именно такие
разрывы исторически мостили путь к эрозии автори­
тетов, если не к социальным революциям» 2,— заявл яет
Д. Белл.
Схема этого противоречия между экономикой и кул ь­
турой капитализма нужна неоконсерваторам для того,
чтобы в абстрактной форме объединить разноречивые
идейные тенденции в современной западной культуре,
представить их как логическое развертывание внут­
ренне присущего буржуазному сознанию противоречия.
При этом под рубрику «индивидуалистического модер­
низма» подводятся самые различные явления в совре­
менной западной культуре. Предпринимается попытка
включить в господствующую систему буржуазного ми-
росознания и антибуржуазные тендепции современной
культуры Запада, представить последнюю как некий од­
номерный монолит, чем на самом деле она отнюдь не
является. Для социалистической, пролетарской культу­
ры в этой схеме вообще не остается места. Выражением
всей культуры современного капиталистического обще­
1 Culture and the Present-Moment. A Round Table Discus­
sion.— Commentary, December 1974, p. 44.
2 Bell D. Beyond Modernism, Beyond Self. — In: Art, Politics
and Will. Ed. by Anderson Q., Donadio S., Marcus S. N. YM1977,

ства оказывается с этой точки зрения лишь стремление
к гедонистическому самопроявлению «я».
В экономической области неоконсерваторы также
усматривают сходные разрушительные тенденции, под­
рывающие нормативы «протестантской этики». Система
потребительского кредита, внедрение продажи в рас­
срочку обесценило стимул к бережливости и самоогра­
ничению, развитие системы «массового потребления»
пришло в противоречие с моралью воздержания и на­
копления. В результате капитализм остался без «эти­
ческого обоснования», без соответствующей ценностной
системы, а его единственным культурным, если не мо­
ральным оправданием оказывается гедонизм, идея на­
слаждения как смысла жизни.
Сама постановка этой проблемы в социальной фило­
софии неоконсерватизма фактически означает призна­
ние теоретического фиаско, которое потерпели прежние
либеральные утопии, претендовавшие на формулирова­
ние системы нормативных ценностей, адекватных совре­
менному уровню капиталистического развития. Дискре­
дитация технократических рецептов социального управ­
ления как явно нереальных 1 и усилившееся в 70-х го­
дах внимание к проблемам морали — все это поставило
идеологов неоконсерватизма перед серьезным фактом:
традиционная буржуазная культура более не соответ­
ствует современной экономической и технологической
организации капитализма.
«Ее ценности,— пишет
Д. Белл, — уходят корнями в традиционалистское про­
шлое, а ее язык представляет собой архаизм протестант­
ской этики» 2. Отсюда неоконсерваторы и сделали вывод
о том, что современный капитализм требует изживания
традиций буржуазного индивидуализма и создания
иных ценностных норм, основанных на принципах бур­
жуазного «коллективизма», сдержанности, самоограни­
чения. Только на этот раз центр тяжести сместился из
профессионально-технической сферы в область тради­
ционных политических и нравственных отношений.
Важнейш ее следствие «кризиса веры» , говорят нео­
консерваторы, — это утеря массами спонтанной готовно­
сти подчиняться закону и сдерживать эгоистические
1 «Теми, кто, в конце концов, обладает властью, являются
не технократы, а политики»,— констатировал еще в 1971 г.
Д. Белл (Bell D. Technocracy and Politics.— Survey, Winter 1971,
p. 19).
2 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 78.
138

соблазны. Преодолеть кризис можно лишь в том случае,
если будет выработана «новая общественная филосо­
фия» — систем а ценностей и приоритетов, соответствую­
щих современной капиталистической действительности
и предлагающих новую концепцию «общественного бла­
га» и «общих целей».
Эта новая система ценностей призвана противосто­
ять наиболее опасному проявлению «социального гедо­
низма» — расширению общедемократической активно­
сти различных слоев американского общества, выдви­
жению молодежью, черными американцами, женскими
организациями, ассоциациями потребителей, профессио­
нальными союзами и т. п. экономических и социально-
политических требований и борьбе за их удовлетворе­
ние.
Для ограничения демократического процесса стро­
гими рамками, согласно неоконсерваторам, и необходи­
ма выработка новой идеологической системы. Ф актиче­
ски призывы к «умеренности», «самоограничению» ад­
ресованы широким народным массам, социальным груп­
пам, наиболее активно участвующим в демократиче­
ских движениях в США. Они носят ярко выраженный
классовый характер, их основной пафос направлен на
ограничение демократического процесса жесткими рам­
ками, гарантирующими стабильность буржуазной си­
стемы.
Пропагандируемая неоконсерваторами идеологиче­
ская переориентация идет под знаком усиления мотивов
социальной ответственности, гражданственности, един­
ства и т. п. Однако было бы ошибочным полагать, будто
неоконсерваторы действительно принимают принципы
коллективизма. Напротив, они ориентируются на не ме­
нее архаичные, чем сам буржуазный индивидуализм;
формы коллективных связей, такие, как церковная об­
щина, местное провинциальное сообщество и т. п.
Важнейшая черта неоконсерватизма — стремление
достичь баланса, «равновесия» между традиционными
индивидуалистическими идеалами и псевдоколлекти-
вистскими установками, требующими подчинения инте­
ресов отдельного человека дисциплинарным нормам со­
временной государственно-монополистической организа­
ции. Одновременно неоконсерваторы преследуют вполне
определенную идеологическую цель: они стремятся об­
основать идею надклассовости буржуазного государства
и противопоставить ее марксистской теории государства
139

как надстройки над экономическим базисом и инстру­
мента классового господства в антагонистическом обще­
стве.
Однако сами теоретики неоконсерватизма воздержи­
ваются от каких-либо конкретных рекомендаций, на ­
правленных на разработку пропагандируемой ими «об­
щественной философии»; их рассуждения ограничива­
ются формулировкой задачи, заключающейся в том,
«чтобы выработать общие цели и в то же время сохра­
нить индивидуальные средства их достижения, а также
определить индивидуальные (и групповые) потребно­
сти и найти общие средства для их примирения» 1. Ка­
ким образом эта дилемма может быть решена, остается
неясным.
Но здесь и не может быть ясности, ибо весь ход со­
циального развития в современном мире ведет к осозна­
нию широкими массами капиталистических стран ко­
ренной противоположности, а никак не «единства» ин­
тересов и устремлений различных общественных групп
и слоев. И неоконсерваторы в той или иной степени осо­
знают, что подобное «единство» недостижимо традици­
онными средствами буржуазной демократии, вследствие
чего они и отдают предпочтение «сильной власти» и
консервативным рецептам социального устройства.
Выдвинутая неоконсерваторами программа создания
и распространения «новой общественной философии»
ставит на повестку дня проблему ценностной переори­
ентации современной буржуазной идеологии, но, конеч­
но, не решает ее. Решить эту проблему невозможно по­
тому, что давно у же исчерпаны внутренние ресурсы и
возможности самой буржуазной идеологии. Воззрения
неоконсерваторов отражают лишь некие настроения, а
не представляют собой продуманные теоретические по­
зиции. Эта особенность неоконсервативной социальной
философии связана с ее неспособностью найти подлин­
ные реш ения социальных проблем современной Аме­
рики.
1 Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 279

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как уж е говорилось, необходимость в кри­
тическом анализе социальной философии современного
американского консерватизма диктуется тем обстоятель­
ством, что в 70 — начале 80-х годов в идейно-полити ­
ческой жизни ряда стран капиталистического Запада, и
прежде всего США, обозначилась явная тенденция к
увеличению роли и влияния консервативных политиче­
ских и философских идей и концепций. В США мы се­
годня сталкиваемся не только с такими консерватив­
ными идейными течениями, возникшими в 30-х годах,
как традиционализм и либертаризм, но и с новой разно­
видностью консервативной идеологии, заявившей о себе
лишь в последнее десятилетие. Причем неоконсерватизм
стал в последние годы не просто влиятельнейшим тече­
нием буржуазной социальной мысли, он все в большей
степени оказывает воздействие и на формирование офи­
циальной политической линии Белого дома 1.
Неоконсерватизм представляет собой продукт слож­
ных и противоречивых процессов, происходящих в аме­
риканском обществе и обусловленных влиянием различ­
ных факторов. Говоря словами американского политоло­
га либеральной ориентации К. Ганса, нынешнее ожив­
ление неоконсервативных тенденций в США представ­
ляет собой «консерватизм от банкротства» , побочное
порождение того глубокого кризиса, в котором о каза­
лась господствовавшая в американском обществе и аме­
риканском общественном сознании идеология2.
В то же время современный американский консерва­
тизм отнюдь не является порождением якобы неизбеж­
ного идейно-политического «цикла» , о котором говорят
1 См.: Арбатов Г. На пороге нового десятилетия.— Правда,
1980, 3 марта.
2 Gans С. Conservatism by Default.— The Nation, 1978, Octo­
ber 14, p. 374.
141

сегодня многие западные авторы. Тенденция к неокон­
серватизму в значительной мере вызвана неспособно­
стью правящих слоев американского общества найти
решения острых экономических, социальных и полити­
ческих проблем как внутри страны, так и на междуна­
родной арене.
Необходимо также учитывать, что речь идет не
столько о росте консерватизма в настроениях рядовых
американцев, сколько о сознательной политической и
идеолого-пропагандистской
стратегии определенных
кругов буржуазии США, об активизации консерватив­
ного политического блока. Поэтому популярные сегодня
в буржуазной прессе рассуждения о всеобщем харак­
тере происшедшего в Америке сдвига вправо «призваны
обеспечить «демократическое» оправдание тому реаль­
ному сдвигу вправо, который происходит в верхних эта­
ж ах политической системы...» 1.
Консерватизм опирается на различные идеологиче­
ские традиции, заимствуя у них соответствующие аргу­
менты. Все разновидности консервативной идеологии
объединяет общая для них функция — сопротивление
действию необратимых тенденций общественного про­
гресса с наиболее архаичных и реакционных позиций.
В этой идеологии отражается сознание таких общест­
венных слоев, которые вытесняются с исторической аре­
ны и оказываются объектами критики и противодейст­
вия со стороны иных социально-исторических сил, во­
площающих на данном этапе закономерности социаль­
ного прогресса.
На примере социально-философских представлений
американского неоконсерватизма видно, что они оказы­
вают значительное влияние на буржуазное сознание.
Это обстоятельство свидетельствует о росте противоре­
чий современного капитализма в США, об углублении
классового, социально-политического и идейного р ас­
слоения буржуазного общества, о глубоких кризисных
явлениях в буржуазной идеологии и ее неспособности
разобраться в сложных и противоречивых явлениях со­
временной социальной действительности. Это — прояв­
ление кризиса идеологии общества, которое лишено бу­
дущего и которое поэтому все чаще с чувством носталь­
гии обращается к консервативной идеализации про­
шлого.
1 Плеханов С. М. Сдвиг вправо — мнимый и реальный.—
США — эконом ика, по литика, идеология, 1979, No 12, с. 13.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Основные особенности консервативной идео­
логии
1. Что такое консерватизм?
2. Характерные черты американского кон­
серватизма
Глава II. Американская идейная традиция и становле­
ние консервативной мысли в США
1. Идейные ис токи «т радицио нал истско го»
консерватизма
2. Эволюция идеалов свободного рынка и
«рыночный» ко нс ер в ат изм
3. «Новый» либерализм и его консерва­
тивная оппозиция
Глава III. Социальная философия традиционализма
1. «Великая традиция» консервативной
философии и идеал неофеодализма
2. Концепция «справедливости» и «поряд­
ка»
3. Кл ас со вый смысл про гра м мы «депр оле­
та риз ации»
Глава IV. Социальная философия либертаризма
1. Консервативная утопия «свободного
рынка»
2. «Права человека» и частная собствен­
ность
3. «Мипнмальное» гос удар ств о и «ана рх о-
капитализм»
Глава V. Социальная философия неоконсерватизма
1. «Пределы социал ьной пол итики»
2. «Революция растущих притязаний»
3. Неоконсерватизм и противоречия бур­
жуазной демократии
4. От морализма к «политике силы»
5. «Общественная философия» и ее соци­
альный смысл
Заключение

Андрей Юрьевич Мельвиль
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
СОВРЕМЕННОГО АМЕРИКАНСКОГО КОНСЕРВАТИЗМА
Заведующая редакцией Р. К . Медведева
Редакторы И. Е. Задорожнюк и М. М. Беляев
Младшие редакторы Ж. П. Крючкова и Е. С. Молчанова
Художественный редактор Г. Ф. Семиреченко
Технический редактор Ю. А . Мухин
ИБ М 1951
Сдано в набор 15.07.80. Подписано в печать 20.10.80. А00174. Формат
8 4 x 108732. Бумага типографская JSft 1. Гарнитура «Обыкновенная но­
вая». Печать высокая. Условн. печ. л . 7,56. Учетно-изд. л . 8,03. Тираж
31 тыс. экз . Заказ 336. Цена 35 коп.
Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл., 7.
Ордена Ленина типография «Красный пролетарий».
103473, Москва, И-473, Краснопролетарская, 16.

35 кол.