История и культура славянских народов - Королюк В.Д.

Author: Королюк В.Д.

Tags: история славян

Year: 1966

Similar

Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья

Коды повседневности в славянской культуре: еда и одежда

Материальная культура Древней Руси

Социально-экономическая история Юго-Восточной Европы до середины XIX в

Text

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ
История
и КУЛЬТУРА
СЛАВЯНСКИХ
НАРОДОВ
Польское освободительное двъю^сение
XIX -XX вв.
и проблемы истории культуры

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 19 6 6
Рие да к ц ионная коллегия:
И. Ф. БЭЛЗА, В. Д. БОРОЛ ЮК, И. С. MHJ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящий сборник является первым из подготовляемой
Институтом славяноведения Академии наук СССР серии «Исто-
рия и культура славянских народов».
Включенные в него статьи и сообщения посвящены самым
различным вопросам истории, литературы, музыки, изобразитель-
ного искусства Польши, а также ее межславянским революци-
онным и культурным связям.
Значительную часть выпускаемой книги составили работы,
которые в той или иной степени затрагивают вопросы развития
польской демократической культуры и русско-польских культур-
ных отношений в период национально-освободительных движе-
ний середины XIX в. Это — статья И. Ф. Бэлзы об отношении
передовой русской интеллигенции к польскому восстанию 1863 г.
и содержащая характеристику деятельности польского литератур-
ного кружка в Петербурге статья А. Ф. Смирнова. Сюда же следует
отнести работу Г. С. Островского об отражении в польском изо-
бразительном искусстве событий 1846—1848 гг. и особенно вос-
стания 1863 г., а также основанные на архивных данных сообще-
ния Ю. И. Штакельберга по вопросам переводов на русский
язык польских повстанческих песен и об откликах польской и
русской периодической печати на 50-ю годовщину восстания 1863 г.
Хронологически к этому циклу примыкает небольшое сообще-
ние И. Ф. Бэлзы об издании писем Ф. Шопена, а также статья
Б. С. Попкова, содержащая оценку политической деятельности
И. Лелевеля в эмиграции, данную его современниками.
Восемнадцатый век представлен в сборнике работами А» В. Ли-
патова и Н. П. Бобрика. В первой из них рассматривается вопрос
3
о преломлении в творчестве Игпация Красицкого идей француз-
ских просветителей, вторая посвящена характеристике общест-
венно-политического значения и художественной ценности поэмы
«Органы», принадлежащей перу известного польского сатирика
второй половины XVIII В. Т. К. Венгерского.
К работам, рассматривающим культурные явления новейшего
периода, относятся статьи С. И. Бэлзы «Брюсов и Польша» и
И. И. Свириды о становлении изобразительного искусства в Народ-
ной Польше.
Наконец, вопросам межславянских, в том числе и чешско-
польских, литературных связей Й. К. Тыла посвящается работа
Л. Н. Титовой.
Таким образом, хронологически сборник охватывает почти
двухсотлетний период истории, литературы и искусства Польши.
Очередные выпуски серии будут посвящены проблемам исто-
рии, развитию культуры народов Чехословакии, Болгарии и
Югославии, а также межславянским революционным и культур-
ным связям.
Игорь Бэлза
ПЕРЕДОВАЯ РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
И ВОССТАНИЕ 1863 года*
В отношениях между передовыми деятелями русской и поль-
ской культуры уже в первых десятилетиях прошлого века
значительную роль играла не только личная дружба, по и
общность освободительных стремлении. Можно напомнить хотя бы
о том, что в политическую программу декабристов входило воз-
рождение независимости Польши и социальное раскрепощение
как русского, так и польского народов. Это стремление получило
отражение в записных книжках Вяземского даже после восста-
ния 1830—1831 гг., когда он, по вполне понятным причинам,
сделался гораздо более осторожным в своих высказываниях.
Известны письма Рылеева соратнику Костюшко, знаменитому
польскому историку и поэту Юльяну Урсыпу Немцевичу. В
этих письмах, написанных, кстати сказать, по-польски, говорится
о том, как высоко ценят в России польскую литературу и ее
благородные традиции. Известно также, что тайное «Общество
соединенных славян» «имело главной целью освобождение всех
славянских племен от самовластия», как выразился один из
руководителей этого общества, декабрист Горбачевский \
Основоположник польской музыкальной критики Маурыций
Мохнацкий, который был одним из инициаторов и организаторов
восстания 1830 г., в самый разгар революционных событий писал
(в статье «Как понимать польское восстание?», опубликованной
3 марта 1831 г. в газете «Новая Польша») об «угнетенных русских,
наших братьях и соплеменниках», и о необходимости совместной
борьбы за освобождение от гнета царизма. Вести об этом восста-
нии дошли даже до узников, томившихся «во глубипе сибир-
ских руд», и один из них, поэт-декабрист Александр Одоевский,
Сокращенное изложение доклада на научной сессии Института славяно-
ведения АН СССР, посвященной 100-летию восстания 1863—1864 гг.
«Избранные социально-политические и философские произведения де-
кабристов», т. 3. М., 1951, стр. 22.
5
слагал стихи в честь восставшего польского народа, который
...в тпуме битв поет за упокой
Несчастных жертв, проливших луч святой
В спасенье русскому народу.
Слова эти были пе только взволнованным поэтическим обра-
зом, но и отображением исторической правды, ибо польские
повстанцы, как известно, действительно в первые недели восста-
ния торжественно отслужили панихиду по пяти казненным
декабристам и пронесли но улицам Варшавы пустые гробы с их
именами. Можно вспомнить также о дружбе Пушкина и Глинки с
Мицкевичем, Марией Шимановской, со многими польскими худож-
никами, жившими в Петербурге, о том, что к одному из них —Алек-
сандру Орловскому, упоминающемуся в «Руслане и Людмиле»,
а затем и у Мицкевича в «Пане Тадеуше» — Пушкин уже после
расправы Николая 1 с декабристами и «национальным масопством»
Польши ездил для того, чтобы взглянуть на письмо Костюшко2.
После восстания 1830—1831 гг. Пушкин вдохновенно перево-
дил баллады Мицкевича, а Глинка, Алябьев, Даргомыжский и
другие русские композиторы писали музыку на слова величайшего
польского поэта. И было это проявлением не только любви к его
творчеству, по и чувством братской солидарности с польским наро-
дом. В истории русской литературы, музыки и живописи имена
творцов нашей художественной культуры тесно переплетаются с
именами их польских сэбратьев. «Отец русской музыки» Глинка
заложил прочные основы дружбы русских и польских музыкан-
тов. К числу его друзей принадлежали не только «царица звуков»
(так называл Мицкевич Шимановскую), по и Кароль Липиньский,
прозванный «польским Паганини», и Станислав Монюшко, и его
учитель, прославленный варшавский органист Август Фрейер,
а также автор либретто «Гальки» Влодзимеж Вольский. Биографы
Глинки обычно не обращают должного внимания на то, что,
описывая свое пребывание в Варшаве весной 1854 г., великий
композитор подчеркивает, что к числу лиц, особенно часто посещав-
ших его, принадлежал именно Вольский 3. Нам важно отметить
это обстоятельство, так как Вольский был автором не только
либретто опер «Галька» и «Графиня» Монюшко, но и впоследствии
многих песен восстания 1863 г. (сборник их был издан в Париже в
1863 г.)? в том числе знаменитого «Марша зуавов». Припев этой
песни содержал призыв идти «на бой кровавый, святой и правый»
(«Na boj, па krwawy, swi^ty a prawy...»).
2 Запись в дневнике Елены Шимановской от 19 марта 1828 г. См. Ирена
К а р а с и п ь с к а я. Дневник Елены Шимановской.— В сб.: «Русско-
польские музыкальные связи». М., 1963, стр. 111.
3 М. И. Г л и п к а. Литературное наследие, т. 1. Записки. Л., 1952,
стр. 296. В комментариях (стр. 462) ошибочно указан год смерти Вольского
(1861 вместо 1882).
6
Тпадиции русско-польской дружбы продолжали Балакирев,
Римский-Корсаков, Бородин, Мусоргский, Кюи, Серов, Дарго-
мыжский, Чайковский, Рахманинов, Скрябин, Глазунов, Ляпу-
нов, Лядов, Мясковский и многие другие русские музыканты, в
творчестве которых не раз появляются польские песенпо-танце-
вальные народные мелодии, произведения на тексты и сюжеты
польских авторов.
На рубеже 50-х и 60-х годов прошлого столетия в России печа-
тается особенно много переводов произведений Мицкевича и дру-
гих польских поэтов, публикуются статьи о польской литературе4 *,
причем даже в 1863 г. в Петербурге выходит отдельное издание
сделанных В. Г. Бенедиктовым переводов «Гражипы» и «Конрада
Валленрода» с иллюстрациями И. Тысевича и обстоятельными
комментариями. Говоря об этих изданиях, следует, как нам кажет-
ся, обратить также внимание па почти совсем забытый в наше
время сборник «Отголоски славянской поэзии», напечатанный в
Москве (издательством К. Солдатенкова и Н. Щепкина) в конце
1861 г. Предисловие к сборнику написал (под криптонимом
<<М. П-ий») М. II. Петровский. Открывается сборник его стихотворе-
нием «Славянский поэт русскому». В нем говорится о тяжкой участи
порабощенных славянских народов, в частности о Польше, Чехии
и Словакии:
У нас — у нас везде и тесло и темно...
Кончается это стихотворение образом смерти, грозящей тем
славянским поэтам, которые, как ясно из всего контекста, прини-
мают участие в освободительной борьбе. Образ этот невольно
вызывает в памяти строки, написанные Рылеевым незадолго
до 14 декабря 1825 г. в «Исповеди Наливайко»:
Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителен народа...
Заключительные строки стихотворения «Славянский поэт рус-
скому» мы вправе считать поэтическим отображением той пред-
грозовой атмосферы, которая ощущалась в начале 60-х годов
прошлого века.
В первый раздел «Отголосков славянской поэзии» М. Петров-
ский включил переводы 14 стихотворений Мицкевича, Копдрато-
вича-Сырокомли и Одыньца, а также переводы произведений
чешских, словацких, сербских и болгарских поэтов.
Б те годы, когда царское правительство подвергало гонениям
польских патриотов, передовая русская общественность заявляла
о своем солидарности с ними, с их борьбой за свободу родины, за
. *.9М,: «Адам Мицкевич в русской печати. 1825—1955». М.—Л., 1957,
стр. 44—62, 199—212.
7
национальную самобытность отечественной культуры. И если в
лице Мицкевича в России чтили «великого славянского поэта»
(именно такой эпитет приводит Герцен в своей книге «Былое и
думы»), то в Шопене видели великого славянского композитора,
возвышенные творческие стремления которого были близки, доро-
ги и понятны как широким кругам любителей музыки, так и преж-
де всего создателям русской музыкальной культуры.
Здесь следует напомнить, что издание первого полного собра-
ния сочинении Шопена было предпринято петербургским изда-
телем Ф. Стелловским в том же 1861 г., когда вышел сборник
«Отголоски славянской поэзии». Знаменательно, что на титульной!
листе этого издания было сказано, что произведения Шопена
посвящаются композитором «а ses compatriotes» (своим соотечест-
венникам), хотя известно, что многие сочинения великого поль-
ского композитора были посвящены его зарубежным друзьям и
знакомым. Но этими словами петербургский издатель, по совету
крупнейших русских музыкантов, хотел подчеркнуть неразрыв-
ную связь шопеновской музыки с польским пародом, с его пере-
живаниями, порывами и стремлениями.
Эти порывы и освободительные стремления всегда были близ-
ки и передовой русской общественности, устами Герцена про-
возгласившей лозунг: «За полную, безусловную независимость
Польши, за ее освобождение от России и Германии и за братское
соединение русских с поляками» 5. Слова Герцена прямо пере-
кликаются с уже приводившимися нами словами Мохнацкого,
относящимися к периоду восстания 1830—1831 гг., о лозунге ко-
торого вспоминал и Герцен, когда обращался к русскому народу
с призывом: «Соединитесь с поляками в общую борьбу «за нашу
и их вольность» ®.
В. И. Ленин в статье «Памяти Герцена» (1912) особо подчерк-
нул это отношение Герцена к польскому освободительному движе-
нию, в частности к восстанию 1863 г.:«Он продолжал отстаивать
свободу Польши и бичевать усмирителей, палачей, вешателей
Александра II. Герцен спас честь русской демократии»6 7. Такое
отношение было закономерный! следствием взглядов Герцена, его
мировоззрения, складывавшегося тогда, когда по Европе прока-
тились волны революционного подъема. В упоминаемой статье
Ленин со свойственной ему проницательностью указал на эти
годы, ставшие рубежными в формировании мировоззрения Гер-
цена: «В крепостной России 40-х годов XIX в. он сумел поднять-
ся па такую высоту, что встал в уровень с величайшими мысли-
телями своего времени» 8. Напомним, что первые высказывания
Герцена о дружбе русского и польского народов относятся еще
6 А. И. Герцен. Собрание сочинений в 30 томах, т. XV, стр. 66.
6 Там же, т. XII, стр. 93.
7 В. И. Л е н и и. Полное собрание сочинений, т. 21, стр. 260,
8 Там же, стр. 256.
8
К началу 50-х годов. 29 ноября 1853 г. Герцен, будучи в Лондоне,
пришел на собрание польских патриотов, посвященное 23-й
годовщине ноябрьского восстания, и там торжественно провоз-
гласил здравицу в честь «независимой Полыпи и свободной Рос-
сии» 9-
Именно к этому времени относится начало переписки Герцена с
Лелевелем. Лелсвель считал, что только революция в России
может принести свободу Польше, и понимал лицемерие западно-
европейских политиков в польском вопросе. «Запад такой, каким
он является в настоящее время, совершенно не думает о восстано-
влении Польши и даже противится ему. Польша не может под-
няться только собственными силами, па своей национальной
основе. Лишь революции могут создать для этого благоприятную
почву. Тогда вам, русские братья, следует будет объединиться с
нами во имя общего дела, точно так же как нам-—подняться во
имя общего дела тогда, когда вы поднимете знамя свободы»10.
Как известно, взгляды Герцена и во многом совпадавшие с
ними взгляды Лелевеляна отношения между русским и польским
народами полностью разделял и Огарев, соратник Искандера по
«Колоколу», многие страницы которого по праву вошли в исто-
рию русско-польской дружбы.
Те братские чувства любви к польскому народу и его культуре,
о которых говорили Герцен и Огарев, ярко проявились в период,
восстания в январе 1863 г. В эти дни к польским патриотам при-
соединились тысячи русских, белорусских и украинских борцов
за свободу. Естественно, что официальные круги царской России
были не на шутку обеспокоены проявлением симпатий к поль-
скому народу, о которых открыто заявляла передовая русская
общественность в ходе январского восстания.
Еще летом 1862 г. министр внутренних дел Российской империи
П. А. Валуев с нескрываемой тревогой записал в своем дневнике:
«Кн. Долгорукий говорит, что движение красных в Варшаве
усиливается», отметив также, что «в Варшаве арестовано много
лиц» и что ремесленник, стрелявший в великого князя Констан-
тина Николаевича, во время допроса «отвечало величайшим хлад-
нокровием, что хотел убить наместника и что они, т. е. поляки,
решились на то, чтобы убивать всех наместников, которых к Пим
будут посылать»11. Через несколько дней после этого был арес-
тован Чернышевский «вследствие обнаруженных сношений с
Герценом»12. Это не могло быть, разумеется, случайным совпаде-
нием, ибо Герцен был виднейшим представителем тех кругов
io р* И. Г е р ц е п. Собрание сочинений, т. XII, стр. 132.
См.: Stefan Kieniewicz. Samotnik brukselski. Warszawa, I960,
str. 145.
Ул/?Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел», т. 1, 1 <861—1864.
М., 1961, стр. 180—181.
12 Там же, стр. 183.
9
передовой русской общественности, которые всем сердцем сочув-
ствовали освободительным порывам польского парода, нарас-
тавшим в те годы и приводившим в ужас всех его угнетателей.
В конце 1862 г. при дворах прусского короля, императора
австрийского и самодержца всероссийского тревога усилива-
лась по мере получения сведений о развитии революционной
ситуации в Польше. Русская реакция стремилась создать шови-
нистические, аптипольские настроения, проклиная «презренного
убийцу» (который, впрочем, промахнулся, стреляя в великого
князя). Этим провокациям противостояла передовая русская
интеллигенция, представители которой любыми доступными им
средствами стремились выразить свои симпатии, интерес и уваже-
ние к культуре польского народа. Крайне показательно, в част-
ности, что вскоре после выстрелов, прозвучавших летом 1862 г.
в Варшаве, глава «Могучей кучки» Милий Алексеевич Бала-
кирев обратился к одному из гениальнейших творений польской
литературы — драме Мицкевича «Дзяды». Вот что мы читаем в
письме Балакирева, посланном 26 декабря 1862 г. из Петербур-
га Римскому-Корсакову (находившемуся тогда в кругосветном
плавании) и опубликованном впервые С. М. Ляпуновым в 1915 г.:
«Русаковский теперь пишет свои сцены из Фауста, и не знаю,
будет ли это хорошо. Я тоже задумал писать сцену на слова Миц-
кевича (пролог фантастический к драме Дзяды (предки). Сцена
состоит в вызывании умерших душ, па сцене развалины храма,
обстановка полухристиапская, полуязыческая, хор поет: «Мрач-
но всюду, глухо всюду, что-то будет, что-то будет». Затем речита-
тивы жреца и песни различных духов, перебиваемые хором.
Я вас так люблю, что пе мог не поделиться с вами каждой нотой,
приходящей мне в голову».
Затем Балакирев приводит два тематических наброска, яв-
ляющихся эскизами к интродукции и первому хору задуманного
им произведения, и добавляет: «Пе знаю, когда я за это примусь,
и тем менее могу вам сказать, когда все это я окончу»13.
Замысел этот настолько заинтересовал Римского-Корсакова,
что, как это явствует из его ответного письма, он решил прочи-
тать «Дзяды». Экземпляр драмы на польском языке, несмотря
па категорический запрет царских военно-морских властей,
оказывается, все же был на клипере «Алмаз», на борту которого
находились тогда Римский-Корсаков и другие гардемарины,
вместе с ним совершавшие учебное плавание14. Вести о восстании
доходили не только до графа Валуева, записи в дневнике кото-
рого начиная с января 1863 г. делались все более и более тревож-
ными, но и до русских моряков. Но воспринимали они эти вести
•совсем иначе, чем министр внутренних дел Александра II.
13 «Переписка М. А. Балакирева и Н. А. Римского-Корсакова (1862—
1898)».— «Музыкальный современник», 1915, № 2, стр. 100.
14 Там же, стр. 102.
10
В «Летописи моей музыкальной жизни» Римский-Корсаков
в очень осторожной записи о восстании отметил «тайное сочув-
ствие в молодых сердцах некоторых из нас, т. е. членов гардема-
ринской каюты, делу, казавшемуся нам правым, делу свободы
самостоятельной и родственной национальности, притесняемой
ее родной сестрой — Россией...»15
Напомним в связи с этим, что, рассказывая о своем знаком-
стве и беседах с Зыгмунтом Серак о век им, который, но свидетель-
ству Чернышевского, был дружен также с ним и с Добролюбовым,
Герцен писал: «К России у него не было не только тени ненавис-
ти, но он с любовью останавливался на мечте о независимой Поль-
ше и дружестве ни oii с ней вольной России»16. Именно так пред-
ставляли себе отношения двух братских народов как польские,
так и русские патриоты. Деятели русского освободительного
движения страстно мечтали о том, чтобы его подъем совпал с
революционными взрывом в Польше, и прославляли русских во-
инов, ставших на сторону повстанцев, о чем свидетельствует
хотя бы «Надгробное слово», которое опубликовал в «Колоко-
ле» Огарев после гибели Андрея Потебни в битве у Песковой
скалы.
Вскоре после возвращения из учебного плавания Римский-Кор-
саков написал романс «Свитезянка» на слова Мицкевича. До
последних дней жизни он с горячей симпатией относился к поль-
скому народу и его культуре. Если памятник Шопену на его
родине, в Желязовой Воле, был сооружен по инициативе Бала-
кирева, то другим памятником «польскому Моцарту» явилась
опера Римского-Корсакова «Пан воевода», посвященная памяти
Шопена. К столетию со дня рождения Мицкевича Римский-Кор-
саков создал кантату па текст той же «Свитозяпки». Известно
также, что оба композитора сделали переложения нескольких
произведений Шопена для симфонического оркестра, а Балакиров
незадолго до смерти написал фортепьянную пьесу на тему двух
прелюдий Шопена. Русского композитора уже не было в живых,
когда эта пьеса исполнялась на одном из нелегальных собраний
польских патриотов в Варшаве, посвященном 50-летию восста-
ния 1863 г.
Говоря о многочисленных произведениях Римского-Корсако-
ва, так или иначе связанных с польской тематикой и отражав-
ших его любовь к польскому народу, нужно отметить также,
что чувство это возникло, видимо, еще в детские годы.
16 Н. Римский-Корсаков. Литературные произведения и пере-
писка, т. 1. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1955, стр. 27. Настрое-
ния, о которых пишет Римский-Корсаков, были характерны и для других
Русских моряков (см. В. М. Зайцев. Морская повстанческая экспедиция
к берегам Литиы в 1863 г.— Сб.: «К столетию героической борьбы за пашу
BaJKy свободу». М., 1964, стр. 195—198>.
И. Герцен. Собрание сочинений, т. XVII, стр. 220.
11
Исследователь творчества и биограф Римского-Корсакова
советский музыковед А. А. Соловцов, опираясь на документаль-
ные данные, указывает, что Николай I «повелел но особенным
причинам» уволить отца композитора, А. II. Римского-Корса-
кова, занимавшего в 1831—1835 гг. пост волынского губернато-
ра, и что под «особенными причинами» следует понимать отноше-
ние Л. П. Римского-Корсакова к сосланным под надзор властей
польским «мятежникам»17.
Великим художником и вместе с тем как бы знаменем осво-
бодительной борьбы польского народа был для русских музыкан-
тов Шопен. Антон Рубинштейн, который с потрясающей силой
раскрыл образы шопеновской «Сонаты с похоронным маршем»
как музыкального воплощения национальной трагедии Польши
после восстания 1830—1831 гг., в 60-е годы играл не только1
эту сонату и другие произведения Шопена, но и мелодии поль-
ских народных и революционных песен, иногда вместе со своим
другом Генриком Венявским, вошедппш, по приглашению Ру-
бинштейна, в первый состав профессуры Петербургской консер-
ватории. Народно-танцевальные мелодии исполнялись Рубин-
штейном и Венявским даже в открытых концертах, а в более
узком кругу слушателей оба музыканта с глубоким чувством
играли «Хорал» ныне почти забытого польского композитора
Юзефа Никоровича (1827—1890), сочиненный им еще под впе-
чатлением краковского восстания 1846 г. и ставший в 1863 г.
гимном польских повстанцев (слова поэта Корнеля У ейского
(1823—1897) «С дымом пожаров»). Венявский и Рубинштейн мно-
гим рисковали, исполняя в те годы гимн «мятежников».
С повой силой зазвучал через несколько лет этот гимн в бал-
ладе «Полководец» Мусоргского, замыкающей его цикл «Песни и
пляски сморти». Композитор придал мелодии Никоровича, прохо-
дящей в «Полководце», трагедийную мощь и величие, вновь вер-
нувшись к образам восстания 1863 г. Каждое исполнение бал-
лады Мусоргского вызывало в памяти эти образы, будило вос-
поминания о тех месяцах 1863—1864 гг., на протяжении которых
шла неравная, но мужественная борьба с царизмом.
Пытаясь разобраться в событиях того времени, Валуев с горе-
чью записал в декабре 1863 г. в своем дневнике:
«Мы тешились надеждами без основания. Мы все ищем мораль-
ной силы, на которую могли бы опереться, и ее не находим. А
одною материальной силой побороть нравственных сил нельзя».
И с нескрываемой ненавистью к полякам министр добавила...на
их стороне есть идеи. На пашей—ни одной... Здесь собственно
нет речи о России, а речь о самодержце русском, царе поль-
ском, конституционном вел. кн. финляндском. Это не идея, а ано-
17 А. Соловцов. Жизнь и творчество Н. А. Римского-Корсакова^
М., 1964, стр. 7—8.
12
малин. Нужна идея, которую мог бы усвоить себе хотя бы один
поляк»18-
Царские сатрапы тщетно искали такую «идею», ибо не понима-
ли что революционное движение с неумолимой силой развива-
ется в России и в Польше на основе освободительных идей, не
придуманных каким-либо хитроумным политиком, не навязан-
ных нашим народам, а созданных, выстраданных и победоносно
утвержденных самими пародами. И, вспоминая имена Герцена,
Чернышевского, Огарева, Балакирева, Римского-Корсакова,
Рубинштейна и Мусоргского в связи с восстанием 186*3 г., а так-
же Даргомыжского, поспешившего навестить Монюшко в Варшаве19
вскоре после жестокого подавления этого восстания, мы мыслен-
но задерживаем взор на незабываемых страницах той прекрас-
ной книги русско-нольской дружбы, в которую навеки вписаны
имена деятелей русской культуры и их польских собратьев.
Дружба эта запечатлелась далеко не только в истории куль-
туры наших пародов, но и в истории их совместной освободитель-
ной борьбы. Путь «из царской армии в ряды повстанцев»3* был
вполне закономерным для многих русских патриотов, с оружием
в руках сражавшихся «за вашу и нашу свободу». «Тайное сочув-
ствие» к этой борьбе, отмечавшееся в цитировавшихся воспоми-
наниях Римского-Корсакова, не раз превращалось в явное, не
раз приводило к объединению революционных сил братских сла-
вянских народов. Об этой солидарности, так ярко проявлявшей-
ся на поле битвы, написаны уже многочисленные исследования
как советскими, так и польскими историками, изучавшими вос-
стания 1794, 1830-1831 и 1863—1864 гг.
Назовем еще имя ротмистра русской армии Владимира Ми-
хайловича Озерова, который в 1863 г. спас попавший в окру-
жение отряд польских повстанцев и был за это отдан под суд
царскими властями. Ему удалось эмигрировать на Запад. Вскоре
он сблизился с Герценом и его друзьями. К числу учениц
В. М. Озерова, преподававшего русский язык и литературу,
принадлежала встречавшаяся с ним в Ницце замечательная рус-
ская певица Н. А. Обухова.
Говоря о памятнике Мицкевичу, сооруженном в Варшаве в
1898 г. но проекту Цыпрьяна Годебского (1835—1909), внука поль-
ского легионера, сражавшегося еще под знаменами Костюптко,
друг скульптора Виктор Кизеветтер, наблюдавший за отлив-
кой статуи поэта в мастерской Пьетро Липпи в Пистойе, заметил
в своих «Воспоминаниях», что в этом памятнике бронза переме-
шалась с кровью участников всех трех польских восстаний.
J9 «Дневник П. А. Валуева», т. 1, стр. 258—259.
Как известно, во время этой встречи Даргомыжский уже знакомился
с оперой «Straszny Dwor» и с другими замыслами Монюшко, не переставшего
после подавления восстания 1863—1864 гг. бороться за национальную само-
бытность польской культуры.
Так озаглавлен один из разделов книги В. А. Дьякова и И. С. Миллера
еволюционное движение в русской армии и восстание 1863 г.» (М., 1964).
Л. Ф. Смирнов
О ПОЛЬСКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ КРУЖКЕ
В ПЕТЕРБУРГЕ И ЕГО ОРГАНЕ «СЛОВО»*
В январе 1859 г. после долгих и настойчивых усилий группа
польских литераторов и общественных деятелей в Петербурге
удалось организовать издание газеты на родном языке с еже-
месячным литературным приложением. Газета, получившая на-
звание «Слово» («Slowo»), имела около 4 тыс. подписчиков, но на
пятнадцатом номере была запрещена царским правительством.
История «Слова» является яркой страницей русско-польских
культурных и общественно-политических связей накануне паде-
ния крепостного права в России и январского восстания 1863 г.
С этой газетой связана деятельность некоторых виднейших уча-
стников восстания и признанного мастера польской демократи-
ческой культуры поэта Э. Желиговского С Изучение истории
«Слова» позволит уточнить также и характер деятельности Ю. Ог-
рызко — ее редактора и издателя. Последнее тем более необхо-
димо, что в этом вопросе нет единства мнений. А. Пыпин назвал
направление «Слова» «примирительным». Близость Огрызко к
Кавелину всемерно раздувал Л. Пантелеев 2. С другой стороны,
В. Берви-Флеровский и А. Слепцов (подробнее об этом ниже)
подчеркнули близость Огрызко к нелегальной деятельности рус-
ских революционеров-шестидесятников. Естественно, что цри
таком разнообразии свидетельств современников нет единства
мнений и среди исследователей. Некоторые считают Огрызко
революционным демократом и ближайшим соратникохм Черны-
* В основу статьи положены материалы доклада «Польские друзья
Н. Г. Чернышевского», прочитанного автором осенью 1958 г. на заседании
группы по изучению революционной ситуации в России в 1859—1861 гг.
1 Специальных работ, посвященных этой теме, не имеется, за исключе-
нием двух заметок мемуарного характера (см.: О. JI р ж о ц л а в с к и й.
И. Огрызко и его польская газета «Слово».—«Русский архив», № 7—8, 1872;
В. Dybowski. Pami$ci J. Ohryzko.—«Biblioteka Warszawska», t. 1,
a. 2, 1907).
2 См.: А. П ы п и н. Польский вопрос в русской литературе.— «Вест-
ник Европы», 1880, кп. 2, 4, 5, 10; Л. Пантел ее в. Воспоминания. М.,
1958, стр. 175.
14
шевского 3. Но достаточных оснований для подобных выводов
дока нет, поэтому в многочисленной литературе, посвященной
русско-польским революционным связям накануне и в период
восстания, деятельность Огрызко специально не рассматрива-
лась. Точно так же осталась неисследованной история возникно-
вения и запрещения «Слова».
Цель настоящей работы — восполнить этот пробел, ввести
в научный оборот новые факты, почерпнутые из показаний Ог-
рызко и других документов, содержащихся в многотомном деле
«С.-Петербургская революционная организация», возникшем в
результате настойчивых усилий Муравьева-вешателя выяснить
«степень и причины участия русских людей в польском деле»,
а также из писем Огрызко к Кавелину за 1858—1860 гг., храня-
щихся в бумагах Кавелина в архиве Пушкинского дома в Ленин-
граде. Представляют несомненный интерес и дела из фонда Глав-
ного управления цензуры «О дозволении коллежскому асессору
Огрызко издавать в С.-Петербурге на польском языке газету
«Слово» (№ 4189 за 1857 г.); дело «О дозволении к напечатанью в
польской газете «Слово» статьи о предположении учредить в Жи-
томире общество для издания дешевых польских книг» (там же,
№ 4728 за 1859 г.) и, наконец, дело 4773 из того же фонда под
растянутым названием «О запрещении издания польской газеты
«Слово», заключении в крепость ее редактора И. II. Огрызко и
строгом замечании попечителю Петербургского учебного округа
за помещение в № 15 газеты двух писем польского политического
эмигранта И. Лелевеля, о запрещении распространения этого но-
мера газеты «Слово» и пропуске писем Лелевеля и сочинений о
нем и о разрешении И. II. Огрызко издать сборник законов «Vo-
lumina Leguin» (1347—1780 гг.) на латинском и польском языках»4
(см. ЦГИАЛ, ф. 772, д. 4773, 1859 г.). В фонде III отделения за
1857 г. есть дело № 4 «О журналах и газетах», его часть 17—«О
3 См.: В. Г. Б а с к а к о в. Мировоззрение Н. Г. Чернышевского. М.,
1956. С другой стороны, В. Р. Лейкина-Свирская и В. С. Шидловская отме-
чают «существование кружка либеральной польской интеллигенции», «Сло-
во» же определяют как орган «передовой польской мысли того времени» (см.
«Русско-польские революционные связи60-х годов и восстание 1863 г.». М.,
1962, стр. 35).
4 К. Гропёвский в статье «Попытка создания польского научного центра
в Петербурге перед 1863 г.» («Kwartalnik hiatorii nauki i tcchniki», Rok VII,
№ 4) дает краткую характеристику польских деятелей, группировавшихся во-
круг «Слова», акцентируя внимание на научном значении их трудов. Особое
внимание автор уделяет «Volnmina Lcgum» и сборнику исторических, эконо-
мических и литературно-критических статей, изданному Огрызко после за-
прета «Слова» на основании материалов, собранных редакцией для газеты и
приложения к ней. Обращает внимание, что среди авторов были не только чле-
ны петербургского кружка, но и представители польской культуры, прожи-
вавшие в Варшаве, Вильно, Познани, Львове, Киеве. Учитывая работу Гро-
нёвского, мы но останавливаемся специально на характере деятельности
группы Огрызко, а рассматриваем обстоятельства возникновения и запре-
щения «Слова».
15
дозволении коллежскому асессору Огрызко быть редакторОхМ
предполагаемой им к изданию на польском языке газеты под
заглавием «Слово» (ЦГАОР, ф. 109-м, 1 эксп., 1857 г., д. 4). Эти
документы позволяют определить намерение редакции «Слова»,
круг ее основных сотрудников, обстоятельства запрещения этого
органа царским правительством. Все это более полно раскры-
вает деятельность членов польского литературно-общественного
кружка, чьим органом «Слово» являлось.
В конце 50-х годов прошлого века в Петербурге проживало
около 20 тыс. поляков, среди которых было много выходцев из
«западных губерний»: студенты, слушатели военных академий
и училищ, офицеры, чиновники, журналисты и преподаватели.
Среди них выделялся кружок военных, руководимый 3. Сераков-
ским, деятельность которого ужо явилась предметом специаль-
ного изучения в нашей литературе 5 . Среди штатских сущест-
вовал так называемый «литературный кружок», в который входи-
ли Огрызко, Желиговский, братья Рехневские, Бальтазар Кали-
новский, Владимир Спа со вич, профессор Чайковский и др. Что
же представляла собой среда, в которой возникла мысль об
издании польской газеты, что представляли собой ее издатели?
Юзефат или, как его называли русские друзья, Иосиф Пет-
рович Огрызко родился в 1827 г. в Лепельском уезде Витебской
губернии у «небогатых» (по его словам) родителей. Начальное
образование он получил дома. В 1837—1841 гг. Юзефат Огрызко
обучался в Лепельском уездном училище. «По случаю недостаточ-
ного состояния моих родителей,— указывал Огрызко,— я, на-
ходясь еще в уездном училище, был уже репетитором при детях
тамошнего учителя немецкого языка по фамилии Берман»6. В
1841 г. Огрызко поступил в 5-й класс Минской гимназии, где
также содержал себя уроками.
Вначале он был гувернером в доме стряпчего Семенькевича,
с 1842 по 1845 г.— у секретаря дворянского депутатского собрания
Бардского, а затем в семье помещика Лапицкого. В гимназии
Огрызко выделялся выдающимися способностями. Его любимым
учителем был преподаватель русской словесности Сергиевский.
Пробыв три года в гимназии, в 1844 г. Огрызко «при выпуске
за успехи в русском языке удостоен был права на получение
чипа XIV класса при поступлении в гражданскую службу».
Год он еще оставался в Минске, сколачивая уроками необходимые
средства для продолжения образования. В 1845 г. поступил в
5 А. Ф. С м и р п о в. Сигизмунд Сораковский. М., 1959; В. А. Д ь я-
к о в. Материалы к биографии С. И. Сераковского.—Сб. «Восстание 1863 г.
и русско-польские революционные связи 60-х годов». М., I960; «К столетию
героической борьбы «За вашу и иапту свободу». М., 1964 и др.
6 Автобиографические данные почерпнуты из показаний Огрызко 20 ян-
варя 1865* г. в Особой вил опекой следственной комиссии (см. ЦГИА Литов-
ской ССР, ф. 1248, оп. 2, д. 1839, лл, 104—129).
16

Петербургский университет на юридический факультет. В 1849 г.
окончил его со степенью кандидата права.
В университете Огрызко учился вместе с Зыгмунтом Сера-
ковским, Яном Станевичем, Якубом Гейштором, Александром
Оскерко, Владимиром Спасовичем, Бальтазаром Калиновским,
Вацлавом Пшибыльским. Его имя упоминает В. Спасович, пере-
числяя участников кружка студентов университета, группиро-
вавшихся вокруг Сераковского (этот кружок был связан с петра-
шевцем Филипповым). С 1850 г. Огрызко — чиновник. Как сви-
детельствует Спасович, Огрызко, «будучи от природы одаренным
необычайными способностями, обратил па себя внимание сразу
же при поступлении на службу». Вначале он служил в комиссии
п > составлению законов Царства Польского, с 1857 г,— в министер-
стве финансов, а перед арестом в 1864 г. исполнял обязанности
вице-директора департамента накладных сборов. Огрызко имел
много знакомых в литературно-профессорских кругах столи-
цы, в частности был очень близок к кружку К. Д. Кавелина.
Агенты III отделения доносили, что Огрызко был частым по-
сетителем квартиры Чернышевского, а последний посещал ти-
пографию Огрызко и задерживался там «довольно долго». Агенты
также отмечали, что Чернышевский, принявший меры предосто-
рожности, допускает к себе во всякое время только очень близ-
ких лиц, среди которых вместе с именами Некрасова, Серно-
Соловьевича, Добролюбова и Антоновича называли и Огрызко 7.
Это имя упоминается в письмах редактора «Современника», оно
стоит рядом с подписью Чернышевского под протестом прогрес-
сивных литераторов против антисемитских выпадов «Иллюстра-
ции» в 1856 г.8 Из переписки и служебных бумаг Чернышевского
видно, что он был связан с Огрызко по издательским делам. Связь
была довольно прочной: «У Огрызко,— писал Чернышевский,—
я хотел печатать перевод политической экономии Милля, кото-
рый окончен мною»9.
Ограничивалась ли связь Чернышевского и Огрызко чисто
литературно-издательскими делами или простиралась и па неле-
гальную революционную работу? Некоторые из исследователей
(например, В. Г. Баскаков) отвечают утвердительно, считая
Огрызко членом «тайного Петербургского революционного цент-
ра», организованного Чернышевским, хотя прямых доказательств
этому пет, если пе считать ссылок на высказывания царских
сановников о том, что Огрызко, «взятый врасплох, сознался в
своих преступлениях»10. Однако никаких «сознаний» в следст-
7 «Красный архив», т. 14, стр. 8 7. 109.
8 «Русский вестник», т. 18, 1858, стр. 134—135, 246—247.
9 Н, Чернышевский. Соч., т. XIV, 1949, стр. 444, 703, 724.
10 В. Г. Б а с к а к о в. Указ, соч., стр. 146, 157. Несколько иную по-
зицию в споре о взглядах и революционных связях Огрызко занимают
В. Р. Лейкина-Свирская и В. С. Шидловская. Они считают Огрызко либера-
2 Заказ № 145 17
* z
венно-судебном деле Огрызко пет. Наоборот, умной защитой он
сбил следователей с пути. Но до нас дошли некоторые свидетель-
ства современников об Огрызко. Нельзя не отметить указания
А. Слепцова о советах Огрызко руководству «Земли и Воли»
по организации борьбы с жандармерией11. В. Берви-Флеровскип
ставил Огрызко как руководителя революционного нодполья
рядом с Чернышевским 12. Связи Огрызко с революционно-де-
мократическими кругами не подлежат сомнению, равно как и
его участие в восстании 1863 г. в качестве представителя высших
повстанческих органов в Петербурге. Все это, разумеется, но слу-
чайные эпизоды в его биографии, их нельзя игнорировать при
определении его мировоззрения, его планов относительно поли-
тического направления редактируемой газеты и их реализации.
Бесспорно, что одним из виднейших и влиятельнейших членов
польской колонии в Петербурге был Зьггмупт Сераковскин (1826 —
1863), старый университетский товарищ Огрызко. Как свиде-
тельствует Ян Становия, Сераковскин сыграл первенствующую
роль в создании «Слова»13 14. Он лично комплектовал редакционный
состав газеты.
Нет ничего удивительного, что в редакцию «Слова» вошли
старые университетские товарищи Сераковского, и прежде всего
его ближайший друг, «соизгнанпик оренбургский» — Ян Стано-
вия. Он был также дружен с Т. Г. Шевченко и И. А. Добролю-
бовым.
Ян Становия родился в 1833 г. в бедной дворянской семье
в Виленской губернии. Окончил Константиновское военное учи-
лище (Дворянский полк) и 1 июня 1850 г. был назначен подпра-
порщиком 2-го Оренбургского батальона. В Оренбугском корпу-
се он служил до 1857 г., где сблизился с Шевченко, Плещеевым и
особенно с Сераковским. В 1857 г. был зачислен в Академию ге-
нерального штаба, которую окончил в 1859 г., получив звание
штабс-капитана, после чего приказом «№599 был назначен помощ-
ником библиотекаря Академии генерального штаба. 4 января
1863 г. Становия подал рапорт с просьбой об отставке «по домаш-
ним обстоятельствам», а но существу в знак протеста против дей-
ствий царизма в Польше. 9 января 1863 г. Станевич получил
отставку и.
лом, не отказывавшимся от использования революционных средств борьбы,
весьма популярной личностью и в демократической, и в либеральной среде (см.
«Русско-польские революционные связи 60-х годов и восстание 1863 гл,
стр. 35—36).
п См.: Л. И. Герце н. Поли. собр. соя., т. XVI. Пг., 1920, стр. 97.
12 В. Б о р в и - Ф л о р о в с к п й. 11а жизнь и смерть. /Кенова, 1877,
стр. 110.
1:1 «Wspomnienia о Z, Siorakowskim — naczolnym wodzu па Litwio i
Zmudzi. Wyj^tki z pamiptnika J. Staniewicza». Kowno, 1939.
14 ЦГВИА, ф. 544, он. 2, 1863, д. 919.—«Об увольнении помощника биб-
лиотекаря отделения генерального штаба Станекича», а также д, 840- 842,
18
В отставке Яп Стапевич страшно бедствовал и умер около
1902 г. в Петербурге, зарабатывая в последние годы на жизнь
сотрудничеством в «Полицейских ведомостях»15.
Эти скупые официальные данные дополняются фактами, соб-
ранными III отделением в связи с арестом в Варшаве Ярослава
Домбровского. Одним из соучастников Домбровского Ш отделе-
ние считало Станевича. «Станевичи принимают у себя своих
знакомых поляков и весьма часто просиживают с ними до 2—3
часов ночи»16.
О характере собраний можно судить по дневниковым запи-
сям. В записи от 27 марта (8 апреля) 1862 г., адресованной к
дочери Марии, говорилось: «Вечерам сегодня я был в кругу несколь-
ких приятелей (в других записях говорится о «небольшом круж-
ке избранных приятелей».— А. С\), где мы читали отзыв русско-
го, братским сочувствием дышащий к полякам. Я при этом думал,
что, когда ты будешь читать эти заметки, может быть, о тепереш-
них несчастьях останется только одно воспоминание. Мы живем
во время страшной и последней борьбы и или погибнем, или до-
будем для вас, наших детей и потомства, лучшее будущее». Ка-
саясь дневниковых записей Станевича, жандармы писали: «В за-
метках этого дневника слишком явно высказывается сочувст-
вие его к настоящим событиям в Польше и пропаганде Гарибаль-
ди». Дневник не остался в архиве ТП отделения. Станевичу уда-
лось вырвать с помощью князя Л. Суворова свои бумаги из pyt;
III отделения и доказать, что его нельзя преследовать «за образ
мыслей, недоступный пониманию следственной комиссии».
Станевич учился совместно с Сераковским в Академии гене-
рального штаба и был «скрытой волен готовящейся смуты [...]
обладал большим умом, революционной выдержкой, житейским
тактом и характером». Бесспорно, Станевич и Сераковский вхо-
дили в число тех офицеров — друзей Добролюбова, о которых
упомянул Чернышевский в «Материалах к биографии Н. А. До-
бролюбова». Здесь мы пе останавливаемся на революционно-ор-
ганизаторской деятельности Станевича и Сераковского. Упомя-
нем, что, как видно из его мемуаров, Стапевич обрабатывал
данные, присылаемые из-за границы Сераковским. Выдержки
из этих материалов были опубликованы в «Морском сборнике».
Яп Стапевич помогал Сераковскому в борьбе за отмену телес-
ных наказаний. «Живя в С.-Петербурге,— указывает он,— я
занимался военно-уголовным законодательством». 13 1858 г. Ста-
невич под именем Ивана Путника опубликовал в «Современнике»
статью «Чудо «Морского сборника», в которой высказывался за
ликвидацию палочной дисциплины в царской армии.
м а и т о в и ч. Записки и заметки. Рукопись, автограф.
242’ оп- U.2, л. 5.
ога арестованном в Варшаве штабс-капитане Я. Домбровском и
его соучастниках». ЦГАОР, ф. 109-и, 1 эксп., 1862, д. 406.
19
Другой член редакции «Слова» — Эдвард Желиговский, из-
вестный под псевдонимом «Антоний Сова»,— польский поэт и
общественный деятель, родился 20 июля 1816 г. в Мариамполо
Вилейского уезда. С 1835 г.—студент Дерптского университета
и глава тамошнего землячества польских студентов. В универси-
тете он был связан с III. Конарским и «Содружеством польского
парода». Раскрытие организации Конарского повлекло за собой
арест Желиговского, впрочем очень кратковременный. По оконча-
нии университета он жил в Вильно, где совместно с Ромуальдом
Иодберезским издавал в 1849- -1851 гг. литературно-научный
сборник, в котором принимали участие В. Спасович и В. Пши-
быльский. В 1845 г. Желиговский издал «Иордана» — драмати-
ческую поэму, в которой изложил программу единения шляхты с
народом путем культурной работы среди крестьян и морального
возвышения дворянства.
Желиговский был не чужд симпатий и к революционным
методам борьбы. В начале 1851 г. за издание второй части «Иор-
дана» (под названием «Зорский»), в которой сочувственно изо-
бражены сцены крестьянского восстания против помещика, его
выслали в Петрозаводск. В 1853 г. он был переведен в Оренбург,
где провел всю зиму. Здесь он установил связи с ссыльными
петрашевцами и Шевченко. Лично поэты в ссылке не встречались,
но обменивались вестями друг о друге через общих знакомых
(Бронислава Залеского, Сераковского, Станевича). После Орен-
бурга Желиговский жил в Уфе, в 1858 г. он прибыл в Петер-
бург. Здесь произошла его первая личная встреча с украинским
поэтом. В те дни Желиговский написал замечательные стихи
о Кобзаре: «Друг народа, вождь народа. Мученик — твой путь
прекрасен...», которые глубоко взволновали Шевченко. Как
видно из дневниковых записей Шевченко, он поддерживал ожив-
ленные связи с польскими деятелями, знал о предстоящем выхо-
де «Слова», желал успеха этому новому польскому органу. Жели-
говский совместно с Чернышевским и Виктором Калиновским
был участником диспутов, происходивших в 1859 г. на квартире
историка Костомарова с участием Шевченко и Сераковского.
Желиговский вошел в состав инициативной группы по изданию
«Слова». На него, по свидетельству Станевича, была возложена
обязанность подбора литературных сотрудников и заведование
редакцией. После закрытия газеты Желиговский эмигрировал
в 1860 г. за границу, где и умер в 1864 г. В «Ежегоднике» Истори-
ко-литературного общества в Париже за 1866 г. был помещен
некролог Желиговского, написанный Б. Залеским.
Желиговский был близок со многими русскими писателями,
которые считали его человеком передовых устремлений. Так,
весной 1861 г. А. И. Герцен писал И. С. Тургеневу: «Ты знаешь
Желиговского. Он, я полагаю не без резона, один из поляков
имеет настоящие сведения. Ты бы у него поспрошал — да мне бы
20
отписал». Речь шла о получении у Желиговского, только что
прибывшего во Францию из Петербурга, сведений по крестьян-
скому вопросу 17.
В редакцию «Слова» вошел также старый университетский
товарищ Огрызко и Сераковского — Владимир Данилович Спасо-
вич (1829—1906). Спасович родился в Минске в семье врача,
выходца из униатского белорусского духовенства. Мать его была
полька. Это обстоятельство во многом определило его интерес
к польской культуре, к истории русско-польских культурных и
общественно-политических связей. По этим вопросам он написал
ряд исследований, не утративших своей ценности и в паши дни.
В конце 50-х годов Спасович занимал кафедру уголовного права
в Петербургском университете и считался первым юристом России.
Его исследования о правах нейтрального флага и нейтрального
груза получили широкое международное признание, и ряд поло-
жений, выдвинутых Спасовичем, вошел в международное право.
Учебники Спасовича по уголовному праву в течение многих деся-
тилетий считались лучшими и выдержали много изданий.
В 1861 г. в связи с правительственными репрессиями против уни-
верситетов Спасович вышел в отставку и занялся адвокатской
практикой. Его речи вошли в золотой фонд русской юриспруден-
ции. Перу Спасовича принадлежат также литературно-публицисти-
ческие работы о А. Мицкевиче, А. Пушкине, В. Сырокомле и
др., в которых он высказывался за дружбу и широкое культур-
ное сотрудничество России и Польши.
В год издания «Слова» Спасович был в зените научной и общест-
венной карьеры. Кроме преподавания в университете, он читал
специальный курс военно-уголовного права в Академии генераль-
ного штаба («по лично разработанной программе») и пользовался
огромным авторитетом в научно-общественных кругах столицы.
Среди русских либералов, группировавшихся вокруг Кавелина
и Пыпина, Спасович считался главным авторитетом в польском
вопросе.
В. Спасович позднее указывал, что познакомился с К. Д. Каве-
линым в 1852 г. во время защиты своей диссертации и по его пред-
ложению занял кафедру в университете. «Под его влиянием
рассеялись в уме моем последние остатки прежнего миросозерца-
ния, усвоены приемы научного исследования. Он был предводи-
тель, настоящий лидер и средоточие нашего кружка в универси-
тете. Для меня лично Константин Дмитриевич был всегда люби-
мый и глубокоуважаемый учитель. В его квартире и при его
горячем и одобряющем содействии возник план издания несколь-
кими в С.-Петербурге оседлыми поляками, с которыми Кавелин
оыл особенно дружен, польской газеты «Слово» в духе так называ-
емом теперь примирительном, т. е. с направлением к отысканию
17 А. И. Г ерц е н. Собр. соя., т. XXVII, стр. 139.
21
&
•г
ч
условий дружного и братского в культурном отношении сожитель-
ства» 18. Спасович вслед за Кавелиным отвергал революционный
путь борьбы, далее требований культурной национальной авто-
номии он пе шел. Недаром в книге «Жизнь и политика маркиза
Велепольского», изданной в 1882 г., Спасович осудил восстание
1863 г., назвав его громаднейшей ошибкой, пропев дифирамб
маркизу Велепольскому, деятельность которого он определил
как «в сущности демократическую».
Из агентурных донесений известно, что Спасович посещал
квартиру редактора «Современника» и спорил с ним по польско-
му вопросу. М. Л. Антонович указывает: «Однажды в моем при-
сутствии он (Н. Г. Чернышевский.— Л. С. ) распекал адвоката
Спасовича (тогда еще профессора.— Л. С. ) за его индиффе-
рентное отношение к польскому вопросу. Спасович несколько
раз пытался остановить его. Но напрасно. Наконец, Чернышев-
ский сказал: «Я кончил» и умолк и на все объяснения Спасовича
не ответил ни одним словом»19.
Близко к Спасовичу стоял и другой член редакции «Слова»,
также старый университетский товарищ Огрызко и Сераковско-
го, профессор упиверситета Бальтазар Калиновский (из беспо-
местных дворян Вилейского уезда Виленской губ.). В канун
восстания 1863 г. Калиновскому не чужды были демократические
настроения. Анализ писем Калиновского, однако, показывает,
что и в этот период он не поднялся до идеи революционного де-
мократизма. Намерения сторонников «Современника» подгото-
вить крестьянскую революцию он назвал в одном из писем к Спа-
совичу «странным ребячеством».
В 1862 г. Б. Калиновский выехал за границу. 14 июля по
возвращении оттуда он был арестован в Кронштадте. При нем
нашли «Былое и думы», «Полярную звезду» за 1862 г., «Колокол» от
№ 107 до № 137, «Под суд», Полное собрание сочинений А. Мицке-
вича и письмо, адресованное ему «Станиславом» от 14 июня
1862 г. В нем сообщалось, что «Станислав» (позже Калиновский
признал, что это был Тхоржевский), выполняя поручение Ка-
линовского, был у А. Герцена и обсуждал с ним какие-то литов-
ские дела, а также выслал Калиновскому номера «Колокола».
Извещая Калиновского о выходе «Общего веча», Тхоржевский
писал: «Что же касаетсядо дел виленских, я должен ждать до 1 ав-
густа — таков срок». Что собой представляли эти «виленские
дела», следователю узнать не удалось. Какие-либо точные дан-
ные по этому вопросу в архивах нами не обнаружены.
По обвинению за связь с Герценом Калиновский был в 1862 г.
сослан в Астрахань. В 1863 г. часть его писем к товарищам в
18 В. Д. С и а с о в п я. Несколько слов о Кавелине.— Сон., т. I. СПб.,
1889, стр. 205.
19 М. Л. Антонович. Воспоминания. М., 1933, стр. 92.
22
столицу была перехвачена III отделением и последовала новая
ссылка уже в Бийск 20. Позже, вернувшись из ссылки, Калинов-
ский занимался в Петербурге адвокатской практикой.
В состав редакции вошли либерально настроенные профес-
сор уголовного права А. II. Чайковский и редактор журнала ми-
нистерства народного просвещения, однокашник и друг извест-
ного педагога Ушинского Юлий Рехневский21. Перу 10. Рехнев-
ского принадлежит ряд работ по истории и теории педагогики,
исследования о польском крестьянстве. Поданным III отделения,
братья Рехневские занимались вместе с Огрызко, Сераковским,
Спасовичем польской литературой, но не принадлежали к опре-
деленному комитету и не находились в прямых сношениях с ре-
волюционной организацией22. Это подтверждает и отказ Казимежа
Рехневского принять в 1863 г. участие в восстании (предложе-
ние было сделано 3. Сераковским).
Таковы вкратце данные о жизненном пути виднейших членов
редакции «Слова». В той или иной мере почти все они подверга-
лись преследованиям царского правительства за свою патриоти-
ческую деятельность. Одни из них (Сераковский, Огрызко) при-
няли в дальнейшем активное участие в восстании, другие (Ста-
не вич, Калиновский) были связаны с революционным подполь-
ем, хотя различные обстоятельства и не позволили им принять
участие в вооруженной борьбе, наконец, третьи (Спасович, Рех-
невский) не пошли далее оппозиционных действий и были свя-
заны с группировкой русских либералов во главе с Кавелиным.
Однако разногласия между революционно-политическим и либе-
ральным направлением бывших сотоварищей по редакции «Слова»
проявились позже. В период же создания газеты, когда разме-
жевание революционных и либеральных сил было далеким до
завершения, когда в «Современнике» печатались работы Каве-
лина, правительственный курс в Польше был еще во многом не
ясен, а крестьянская реформа находилась в стадии первичной
разработки, они еще могли работать совместно в одном органе.
В литературе нет единства в освещении обстоятельств воз-
никновения «Слова». Так, В. Спасович утверждал, что мысль о
создании газеты родилась у Кавелина, Огрызко же был только
20 ЦГДОР, ф. 109-и, 1 эксп., 1862, д. 230, ч. 79, лл. 1-16; 1863, д. 109.
ереписка Б. Калиновского и В. Спасовича частично рассмотрена Р. А. Тау-
кпест1 В статье «И3 истории пропаганды «революционной партии» среди
г£гтг«ЬЯН и СОлДат в годы революционной ситуации» (веб. «Революционная
ситуация в России в 1859—1861 гг.» М., 1960),
ппоАнггЛ Путать с братом Казимежем, полковником генерального штаба,
р 22 пгАппОенно“ академии, другом Н. Н. Обручева и 3. Сераковского.
риол почте I эксп., 1863, д. 23, 1, 23, л. 215. 10. Рехпевский в пе-
свещепия ^И°Нг°Г0 минист°Рства Д. Толстого оставил службу в ведомстве про-
Деуш был И работал в риго присяжным поверенным. Один из его сыновейТа-
Тариат» Л видпьш Деятелем польской революционной организации «Проле-
г
реализатором этого замысла. Спасович противоречил себе, приз-
нав, что программа Кавелина сводилась к «введению полнейшего
культурного равноправия между двумя народами», к исключе-
нию «со стороны поляков стремлений к вооруженной борьбе».
Однако известно, что Огрызко был чужд этих стремлений. Впро-
чем, и сам Спасович признал, что Огрызко, хотя и был очень
дружен с Кавелиным, но ие разделял всех его взглядов. И сам
Спасович признал, что расходился с Кавелиным «в понятиях
о близости ожидаемого обновления мира».
Утверждение Спасовича, что крестным отцом «Слова» был
Кавелин, опровергается данными, приведенными вторым, пожа-
луй, даже более осведомленным участником событий — Яном
Станевичем, который свидетельствует, что замысел издания га-
зеты возник «в нашем кружке», т. е. среди указанных выше то-
варищей Сераковского, еще в 1857 г. и тогда же было решено,
что ходатайство о разрешении на издание газеты и все хозяйст-
венные хлопоты возьмет на себя Огрызко. О Кавелине и прочих
Станевич не пишет ни слова.
Действительно, 22 августа 1857 г. в III отделение поступила
просьба Огрызко об издании в Петербурге польского периоди-
ческого органа. По-видимому, этому предшествовали какие-то
устные неофициальные переговоры, так как уже на следующий
день (23 августа) III отделение уведомляло цензурное ведомство,
что не имеет никаких возражений против намерений Огрызко.
Получив заверения, что препятствий к реализации замысла нет,
Огрызко развернул подготовку. Весной в 1858 г. он предпринял
специальную поездку в Ригу, Вильно, Ковно, Варшаву, а затем
и за границу, чтобы заказать все то, что было необходимо для
устройства типографии, и подыскать сотрудников и корреспон-
дентов. Поездка продолжалась около трех месяцев, до начала
августа 1858 г. Огрызко посетил Краков, Дрезден, Бреславль,
Познань, Брюссель, Париж, Кельн. На обратном пути он опять
был в Варшаве, Ковно, Вильно, Минске и через Витебск вернулся
в Петербург.
7 августа 1858 г. Огрызко представил в главное управление
цензуры развернутую программу «Слова», в которой писал, что
имеющиеся издания па польском языке не знакомят польскую
публику с русским обществом, с государственной и культурной
жизнью России. Этот недостаток польской журналистики проис-
текает оттого, что вся опа сосредоточена в Варшаве и обслужи-
вает нужды и потребности администрации Царства Польского.
Польское население в западных губерниях, связанных экономи-
чески, политически и юридически с коренными русскими облас-
тями, писал Огрызко, находится в тесных и частых деловых
отношениях с центральным правительством и умственными цент-
рами России в Москве и Петербурге и потому нуждается в прав-
дивой информации о событиях в России. Лучшим средством для
24

решения задачи «сближения литератур русской и польской, для
распространения между поляками здравых, полных и основа-
тельных сведений о России было бы основание нового журнала
на польском языке в С.-Петербурге. Здесь легче, чем в каком бы
то ни было другом месте, можно следить за движением русской
литературы. Богатые же библиотеки столицы представляют от-
личные пособия и материалы для трудов научных». В столице,
писал Огрызко, также легче найти сотрудников, хорошо понима-
ющих намерения издателей и способных решать задачи, постав-
ленные в представленной им программе.
Огрызко указывал, что намерен создать ежедневную газету
с ежемесячным прибавлением «преимущественно для жителей
Западного и Юго-Западного края». Предполагалось иметь в га-
зете следующие отделы: официальные и неофициальные внут-
ренние известия, краткое обозрение внешнеполитических собы-
тий, корреспонденции из различных мест империи и из-за грани-
цы, фельетоны и статьи легкого содержания. Ежемесячное при-
бавление объемом до 20 печатных листов должны были иметь
следующие отделы: изящная словесность (стихи, повести, рома-
ны, как оригинальные, так и переводы, особенно с русского);
история России и Полыни; история славянских народов; биогра-
фии видных деятелей; политическая экономия и статистика;
юриспруденция (при особенном внимании к жизни и быту Рос-
сии); философия и эстетика, естественные науки, особенно же при-
ложение их к сельскому хозяйству и промышленности. Журнал
обещал также давать обзоры рукописей, хранящихся в библио-
теках России, и публиковать наиболее интересные и важные из
них. Предполагалось ввести отдел библиографии польских книг,
выходящих в России, и, наконец, общий отдел мелких заметок на
разные темы — смесь 23.
Обширные научно-политические замыслы редакции «Слова»
сразу же натолкнулись на бюрократические препоны царских
властей. Еще до 29 октября 1857 г. статс-секретарь но делам Цар-
ства Польского высказал сомнения в возможности публикации
в газете официальных известий о действиях царской админист-
рации в Варшаве и особенно исторических статей без предвари-
тельного разрешения наместника 24.
18 ноября 1857 г. министр иностранных дел А. М. Горчаков
в к°пфиденциальнО1М письме на имя А. С. Норова заявил; «Я
£ не могу признать пользы в этом нововведении. Число поляков в
нашей. столице невелико». Намеренно искажая замысел редак-
ции, Горчаков как бы не замечал, что издание адресовалось ко
У польскому населению страны, а не только к полякам в сто-
ЦО. Он заявил об отказе министерства иностранных дел вести

М ИГИАЛ- ф. 772, д. 4728
1ам ж0, л. 14.
31.
л
А
цензуру иностранных известий, объявленных в программе газе-
ты, мотивируя отказ ссылками на неудовлетворительность по-
добных отделов в русской периодике. «Вообще политические
обзоры,— писал он,— требуют сведений, которых наши журна-
листы не имеют, и в этом случае благонамеренность не может
заменить познаний. Неоднократно в наших русских журналах,
а именно в «Северной пчеле» и в «Инвалиде», я находил обсужде-
ние политических событий, но совместимое с видами правитель-
ства. Я не люблю стеснять русского ума в рациональном направ-
лении, по до тех пор, пока иностранные правительства будут
принимать рассуждения цензурованных наших журналов за
мысль правительственную, мы не должны подавать им без необхо-
димости повода к рассуждениям, происходящим от такого предпо-
ложения и которыми наполняют наши журналы»25.
Можно предполагать, что позиция вице-канцлера опреде-
лялась пе столько выдвинутыми им соображениями, сколько
обеспокоенностью, которую вызвал проект издания польской
газеты в Петербурге у паместпика Царства Польского М. Д. Гор-
чакова, двоюродного брата вице-канцлера, поддерживавшего с
пим оживленную личную переписку.
Из дела видно, что с Горчаковым беседовали некоторые са-
новники, благоволившие к Огрызко (Норов, Рейтерн, Ковалев-
ский). Огрызко, по-видимому, информированный о встретив-
шихся затруднениях, с целью их преодоления подал 11 февра-
ля 1858 г. прошение Норову, сообщив, что согласен помещать
политические обозрения не в газете, а в ежемесячном приложении
к ней. Обозрения будут своевременно представляться на рус-
ском и польском языках для удобства цензуры. К тому же газета
намерена печатать только те сообщения, «которые предваритель-
но будут дозволены правительством, самую же газету издавать
пе ежедневно, а два раза в педелю»26.
Этим самым Огрызко снял последние препятствия к изданию.
31 января 1858 г. цензурный комитет высказался за разрешение
издания «Слова» и внес соответствующее предложение в кабинет
министров, оставив, однако, открытым вопрос о цензуре иност-
ранной корреспонденции. Поскольку Огрызко принял замечания
Горчакова, последний 3 апреля 1858 г., ознакомившись с изме-
ненной программой газеты, заявил: «На этом основании с моей
стороны нет препятствий». 13 мая кабинет министров сообщил,
что поданное 19 апреля прошение об издании «Слова» рассмот-
рено и решено положительно: «Государь император па сие высо-
чайше соизволил»27.
О скором выходе новой польской газеты было объявлено в
периодической печати («Современник», «Русское слово» и др.).
25 ЦГИЛЛ, ф. 772, д. 4728, л. 14.
2fi Там же.
27 Там же, д. 4789, лл. 40—43.
26
Появились сообщения и в польской зарубежной периодике. Это
встревожило прусские власти. 3 апреля 1858 г. прусский послан-
ник в Петербурге сделал даже специальный запрос и потребовал
программу газеты. Ссылаясь на сообщения краковских газет,
он с тревогой запрашивал сведения о «литературном обществе»,
якобы издающем газету. Царские власти как могли успокоили
посла, сообщили ему, что не мифическое общество, а благона-
меренный чиновник будет издателем и редактором газеты, и
ознакомили посла с программой 28.
2 января 1859 г. вышел первый иомер «Слова» и одновремен-
но перестал существовать «Еженедельник» («Tygodnik») Пржец-
ла век ого, единственная польская газета в России, носившая
официальный характер. «Слово» выходило до 23 февраля (7 марта)
1859 г., когда последовало по докладу наместника Царства Поль-
ского высочайшее повеление о запрещении газеты и аресте ре-
дактора-издателя. Чем же было вызвано вмешательство намест-
ника М. Д. Горчакова?
В Петербурге, по словам Станевича, «Слово» произвело двоякое
впечатление. Молодежь, люди, либерально мыслящие, при-
ветствовали газету и симпатизировали ей. Старые приятели
Пржецлавского взирали скептически и хотя не могли ни в чем
упрекнуть редакцию, но не скрывали своего нерасположения, зная,
что их клерикализм по найдет отголоска на страницах нового
органа. Но наибольшее впечатление выход «Слова» произвел в
Варшаве, где со времени Паскевича пресса терпела страшные при-
теснения. Более легкие условия цензуры в Петербурге способство-
вали тому, что в Варшаве «Слово» показалось чрезвычайно либе-
ральным. Власти встревожились. Один из варшавских сенаторов
(Энох) первый поднял шум. заявляя, что если «Слово» будет вых о
дить, то нельзя поручиться за спокойствие в Варшаве. Наместник
Горчаков разделял это мнение и слал в Петербург тревожные вести
Однако при большой осторожности редакции, знавшей о варшав-
ских интригах, газета не давала повода к придиркам. Тем време-
нем было получено письмо Лелевеля к Огрызко и Чайковскому
наиневиннейшего содержания, и цензор но противился его публи-
кации. Оно было помещено в № 15, который благодаря этому
стал последним. Придрались не к содержанию письма Лелевеля,
а к его имени как члена Национального правительства 1831 г.
Цензор сразу был арестован, и в тот же день Огрызко получил
приказ о запрещении издания. Типографию опечатали, а редакто-
ра посадили в крепость, где он и пробыл дней десять. Но пи у
Сгрызко, ни в типографии, ни в редакции ничего не нашли, и дело
ограничилось запрещением «Слова» к великому удовольствию вар-
пгавской администрации.
28 Там ясе, л. 43.
27
Ян Станевич вспоминал впоследствии: «Во время ареста Огрыз-
ко состоялся один литературный обед, на котором Некрасов
произнес экспромт:
Плохо, братцы, беда близко.
Арестован паи Огрызко.
Но беда была еще не так близка[...] Огрызко даже уверяли, что
со временем он получит разрешение издавать газету вновь. Однако
этого не произошло, и не прошло четырех лет, как ход событий
разрушил нашу группу и в потоке крови потопили все наши
надежды, да и не только паши, но и наилучнгих людей русского
общества».
Репрессии царизма против «Слова» справедливо были расце-
нены прогрессивными русскими кругами как проявление насту-
пающей реакции. Герцен, Некрасов, Добролюбов, Тургенев,
Шевченко, приветствовавшие газету при ее появлении, выступили
в ее защиту, то же сделал и Л. И. Герцен на страницах «Колокола».
II. А. Добролюбов в те дни писал: «Слово» польское запрещено,
редактор Огрызко сидел в крепости но требованию Горчакова
варшавского, под претекстом сношения с эмигрантами по тому
поводу, что напечатано было в «Слове» письмо Лелевеля, невинней-
шего свойства. Огрызко посадили было на месяц [...] был выпу-
щен через две недели. А журнал все-таки остался запрещенным»29.
И. С. Тургенев тогда же писал царю: «Заключение лица невинного,
если не перед буквою, то перед сущностью закона, запрещение
журнала, имевшего целью самостоятельное, т. е. единственно
разумное, соединение и примирение двух народностей - эти меры
и другие, с ними однородные, опечалили всех искренне преданных
Вашему Величеству людей, устранили существующее доверие, по-
трясли чувство законности[...] Никогда еще[...] общественное
мнение так единодушно не выражалось против правительственной
меры». Современники указывали, что письмо Тургенева широко
распространялось в списках, «ходило но рукам».
Официальные документы и комплект самого «Слова» хранятся
в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щед-
рина в Ленинграде. Они показывают, что редакция действительно
соблюдала величайшую осторожность, но настойчиво осущест-
вляла свои благородные идеи. В пятнадцати номерах газеты и в
девяти статьях специального литературного приложения к ней
большое внимание уделялось вопросам литературы, искусства.
Таковы статьи В. Спасовича о современной русской литературе,
29 В письме студента Петербургского университета Игнация Зданевича
от 28 февраля 1859 г. в Вильно к отцу Александру Зданевичу дано сходное
изложение обстоятельств запрещения «Слова». Поводом для запрета послужи-
ли письмо Лелевеля и «редакционное примечание, в котором выражается ра-
дость по случаю получения нескольких слов от человека столь известного н
святого для нас» (ЦГИА Литовской ССР, ф. 1135, оп. 20, д. 293, л. 521).
28
обзоры газет, подвальные статьи о сокровищницах русского
искусства (например, о Летнем саде в Петербурге), воспоминания
М. Белинского о Яне Снядецком — известном профессоре Вилен-
ского университета, разбор поэзии Сырокомли, биографические
очерки о Фридрихе Великом, историческая справка о гетманстве
и т. п. Современники особенно выделяли статью В. Спасовича
о современной русской литературе. Она, по словам И. Зданевича,
была написана «без желчи и подобострастия. Справедливо и
беспристрастно оценивает он современные направления, состоя-
ние этой словесности»,— пишет Зданевич отцу в феврале 1859 г.
В трудных условиях редакция, придерживаясь намеченной про-
граммы, на первое место выдвигала пропаганду русско-польского
культурного и научно-литературного обмена, знакомила сооте-
чественников с русской наукой и культурой. В корреснонденциях
с мест, опубликованных в газете, много внимания уделялось
земледелию, пропаганде сельскохозяйственных знаний. Правда,
многие корреспонденции принадлежали перу польских дворян,
не шедших далее расплывчатых призывов пойти навстречу мужику,
учить его детей грамоте, отучать от чрезмерного пристрастия к
водке и пр., но были помещены и ценные материалы «о трезвенном
движении» в Литве, о «братствах трезвости», использованные
тогда же Н. А. Добролюбовым в статье «Народное дело».
Научная и культурная значимость опубликованных в «Слове»
материалов не подлежит сомнению, но номера газеты почти пе
содержат данных, позволяющих судить о позиции редакции по
таким вопросам, как пути разрешения социальных и националь-
ных противоречий. Мало дапных и об отношении редакции к
важнейшим вопросам тогдашнего международного положения.
Это и понятно. Редакция только что возникшего с таким трудом
органа проявляла на первых шагах величайшую осторожность.
Только публикуя письмо Лелевеля в № 15, она, хоть и осторожно,
но высказывалась о своем отношении к польскому националь-
но-освободительному движению.
Письмо Лелевеля было, как справедливо отметил Добролюбов,
наиневиннейшего содержания. Обращаясь к Огрызко и профес-
сору Чайковскому, старому своему знакомому, Лелевель выска-
зывал сожаление, что не может принять участия в ра-
боте газеты, несмотря на предложение, сделанное ему в Брюс-
селе Огрызко и повторенное затем в письме. Он приветствовал
выход «Слова», желал ому успеха и закончил послание словами:
«Сердцем и мыслью я с Вашей колонией».
Редакция сопроводила письмо небольшой заметкой, высоко
оценивающей послание Лелевеля. Опа указывала, что Лелевель
своими чрезвычайными познаниями, страстью и любовью к родине
воодушевляет уже третье поколение соотечественников. Редак-
ция заверяла, что постарается оправдать ту честь, которую ока-
зал ей Лелевель своим посланием.
Следует отмстить, что письмо Лелевеля было набрано в газете
так броско, что сразу привлекло внимание читателя. Появление
имени Лелевеля на страницах «Слова» не являлось, конечно, слу-
чайностью. И дело здесь не только в его научных заслугах, по и
в его патриотической, демократической деятельности. Имя Лелеве-
ля связывало «Слово» с самыми радикальными интернационалисти-
ческими традициями польского освободительного движения. Оно
воскрешало в памяти настойчивую борьбу лучших сынов Польши
за освобождение крестьян, за наделение их землей. Лелевель
был непримиримым врагом аристократической эмиграции, сто-
ронником русско-польского революционного союза и борцом за
него. С именем Лелевеля неразрывно была связана память о
филаретах, Адаме Мицкевиче, Шимоне Конарском, Кузьмине-Ка-
раваеве. Это говорило о многом. Не случайно Б. Лимановскин,
в те годы студент Московского университета, назвал «Слово»поль-
ской газетой демократического направления 30.
Программа «Слова», изложенная Огрызко в прошении об
открытии газеты, предусматривала ведение широко поставленного
внешнеполитического отдела. Этот отдел из-за упорства Горча-
кова-канцлера был снят, и в вышедших номерах газеты но сущест-
ву нет оригинальных материалов, идущих от редакции. Однако
сохранилось письмо Огрызко, в сжатой форме раскрывающее его
понимание международного положения в период, непосредст-
венно предшествующий восстанию.
2 (14) августа 1860 г. Огрызко писал Кавелину: «Положение
Европы больше, нежели когда-либо, запутано. В настоящее время,
но моему мнению, даже итальянский вопрос, несмотря на гранди-
озные его размеры, несмотря на сверхъестественный успех Гари-
бальди, становится на втором плане, потому что, по всей вероят-
ности, в весьма непродолжительное время разыграется вопрос
восточный. Турция до того запуталась, что даже соперничество
Англии и Франции не спасет ее. Теперь посылают войска в Сирию,
уверяя друг друга, что войска посылаются для восстановления
спокойствия и поддержания султана, но как Франция, так и
Англия весьма хорошо понимают, что времена чудес прошли
и что трупы не воскресают в наше время, следовательно, весь
вопрос состоит в том, как поделиться наследством после умершего.
В опрос .этот, без всякого сомнения, будет предложен открыто
вскоре после вступления французских войск в Сирию и восстания
в Европейской Турции, которого удержать, если бы даже хотели,
не могут. Кто в этом дележе получит львиную долю, — не знаю, но,
во всяком случае, будет, чем делиться, а при таком дележе не
30 В. Lima nowski. Ilistoria dem ok гас ji polskiej. Warszawa. 1957,
t. II, str. 307. Отметим также благожелательный отзыв о «Слово» профес-
сора Виленского дворянского института Александра Здановича в письмо к
сыну — Игнацвю Здаиевлчу, студенту Петербургского университета, позже
соратнику К. Калиновского (см, ЦГИА Литовской ССР, ф. 1135, оп. 20,
д. 293, л.т. 449, 524).
30
могут не родиться новые вопросы, которые, пожалуй, изменят
карту Европы. Кроме вопроса восточного, вопрос итальянский
также нелегок. Положение короля Неаполитанского и папы день
ото дня становится хуже и хуже. Недоверие англичан к Фран-
ции постоянно увеличивается. Сам Пальмерстон, друг Наполеона,
советует укреплять Переча Англии. Все ото до такой степени
запутано, что, как говорится, сам чёрт сломает шею. Удастся
ди сломать свою Людвигу-1 кшолеому, не знаю, по едва ли
он в состоянии будет съесть всю ту кашу, которую наварил
в Европе»31.
Письмо Кавелину ясно говорит, что Огрызко был убежден
в неизбежности скорого столкновения крупневших европейских
держав между собой, столкновения, результатом которого будет
изменение политического положения во всей Европе. Нетрудно
проследить ход мыслей автора письма. Время воскрешения Поль-
ши не за горами, оживление национального движения в Италии
показывает, что настало время решить и польский вопрос. Стол-
кновения крупнейших европейских держав только ускоряют его
решение. Когда в 1863 г. к противоречиям, отмеченным Огрызко,
добавились еще и новые, возникшие в результате январского
восстания, когда последовали грозные ноты европейских держав,
Огрызко, ио-видимому, счел, что время предвиденного им конфлик-
та настало. Как свидетельствует Спасович, именно уверенность
в неизбежности столкновения великих держан между собой по
польскому вопросу предопределила поведение Огрызко в начале
1863 г. и побудила его принять участие в восстании. II хотя пол-
ных данных, позволяющих раскрыть взгляды Огрызко, нет,
его участие в восстании, его интерес к социальным проблемам,
национально-освободительным движениям, обращение к имени
и делам И. Лелевеля говорят о многом. Нельзя недооценивать
организационную и идейную роль Огрызко в создании «Слова».
Царизм не случайно именно в нем видел главу ненавистного ему
прог рес си вн о г о о р га на.
23 февраля (7 марта) 1859 г. наместник Царства Польского князь
1 орчаков известил министра народного просвещения Е. Ковалев-
ского, что по его докладу царь запретил «Слово», распорядившись
редактора Огрызко и цензора посадить в Петропавловскую
крепость, а распространение газеты воспретить. По на этом история
ие закончилась. В придворно-бюрократических кругах началась
борьба группировок. Против Горчакова-паместпика выступили ли-
вра л ьные сановники; граф Ел удов, Ковалевский, Ростовцев,
Деляпов, барон Корф и даже князь Долгоруков — шеф жандар-
мов. Речь шла не только о судьбе газеты и се редактора, по и о
>олее широком и важном круге проблем:
политике в йельском вопросе и об стпшпешш к органам печати.
правительственной
31 Архив Пушкинского дома, д. 2955. Бумаги К. Д. Кавслипа.
31
К тому же история с запрещением «Слова»уже в >змутила общест-
венность. Все это вызвало оживленную перепалку между при-
ближенными царя.
В ответ на действия Горчакова Долгоруков 24 февраля
(8 марта) представил царю «весь ход дела» и добился резолюции:
«Приостановить исполнение данных мною приказаний относительно
редактора и цензора». Однако запрещения с газеты царь все же
не снял. Цензор был спасен от крепости сразу же, Огрызко про-
сидел в ней до 13 марта, пока царь не принял окончательного
решения 32.
Разъясняя случившееся, попечитель Петербургского учеб-
ного округа Делянов, отвечавший за петербургскую цензуру,
писал царю 23 февраля, что он был знаком с письмом Лелевеля.
которое ему показал Огрызко, и решил ие препятствовать его
опубликованию, так как в письме речь шла не о политической,
а исключительно о научной деятельности известного польского
историка, получившего признание в научном мире. «У нас,—
писал Делянов,— не запрещено писать об эмигрантах по отно-
шению их к науке. Если в настоящем случае есть какая-либо ви-
на, то последствия оной должны падать на меня»33.
Небезынтересно и разъяснение цензора Оберта, пропустив-
шего письмо Лелевеля. Он привел случай, когда и до этого в
русской подцензурной печати упоминалось имя Лелевеля, в част-
ности в виленском издании в России «Тека Wilenska» № 3 было
помещено письмо Лелевеля примерно того же содержания, что и
в «Слове». И в том и в другом случае Лелевель отказывался от
участия в изданиях, ссылаясь на слабость здоровья, и желал
успеха коллегам.
Все это свидетельствует о том, что публикация писем Леле-
ве.тя была использована царским правительством в качестве под-
ходящего предлога для запрещения неудобного ему органа. Объ-
яснения Оберта и Делянова царь признал необоснованными. Соот-
ветствующая его резолюция датирована 24 февраля 1859 г.
27 февраля 1859 г. министр народного просвещения Е. Кова-
левский направил всеподданнейший доклад, к которому было
приложено объяснение Огрызко. Последний указал, что редак-
ционную приписку к письму Лелевеля он сделал «единственно
с той целью, чтобы выразить за присылку нескольких слов в
издаваемый мною журнал искреннюю признательность знамени-
тому историку, заслуги которого признаны не только Европою,
но и здешнею Академией наук, и который в течение всей послед-
ней четверти века посвятил себя исключительно науке (истории
и археологии), не принимая ни малейшего участия в делах поли-
тических»34. Е. Ковалевский но существу развивал эти же поло-
32 ЦГИАЛ, ф. 772, д. 4773, лл. 1—3.
33 Там же, лл. 3—9.
34 Там же, л. 13.
32
жения, делая упор на то обстоятельство, что Лелевель после
восстания 1831 г. совершенно отошел от политической деятельно-
сти и не принимал участия в работе польских эмигрантских об-
ществ. Министр писал царю, что Делянов, пропустив письмо
Лелевеля, «поступил весьма неосторожно и опрометчиво», по при-
водил в защиту своего подчиненного ряд соображений: «Собст-
венно по содержанию статьи, отвлекаясь от имени Лелевеля,
она не нарушила бы правил цензуры и всегда была бы напечата-
на». Министр подчеркивал, что Огрызко и Делянов пропаганди-
ровали Лелевеля «как известного ученого, а не как революцио-
нера» и поэтому инкриминировать им связь с эмигрантом нельзя.
Царь, однако, не согласился со всеми этими доводами. Делянов
получил строгое замечание, профессор Чайковский—выговор.
Огрызко отсидел две педели в крепости, «Слово» было запре-
щено.
4 марта 1859 г. за подписью Ковалевского был издан приказ
по цензурному ведомству, в котором извещалось о случившемся
и запрещалось впредь издание писем Лелевеля и подобных ему
лиц, а также и других их сочинений и статей. Правда, Огрызко
удалось с помощью графа Блудова издать для возмещения убыт-
ков свод польских законов и два сборника литературных матери-
алов, имевшихся в редакционном портфеле, но возобновить из-
дание польской газеты или журнала ему запретили35.
Издатели «Слова» не прекратили борьбу за газету, но дейст-
вовали они не единодушно. Сказалось различие их воззрений.
6 марта 1859 г. Е. Ковалевский получил за подписью В. Спа-
совича, 10. Рехневского и Б. Калиновского текст всеподданней-
шего письма и пояснительную записку, содержащую материал
для доклада министра царю. Как позже признал Спасович, текст
записки был отредактирован Кавелиным. Видимо, либераль-
но-примирительный тон прошения пе был но душе таким ради-
кальным деятелям, как Сераковским, Станевич, Желиговский,
чем и объясняется отсутствие их подписей. Огрызко же был еще
в крепости. В письме-прошении, которое Ковалевский доложил
императору 18 марта, говорилось: «Меры кротости и терпимо-
сти, которыми ознаменовалось ваше царствование, приучили
нас верить, что всероссийский государь стоит превыше всех на-
циональностей, что как для русских — он русский, для немцев —
немец, так для поляков — он настоящий польский государь».
Выступая с позиций ортодоксального верноподдаппичества, ав-
торы писем осудили национально-освободительную борьбу своих
соотечественников, определив ее как «несбыточные мечтания
поляков о минувшей самостоятельности политической».
Спасович, Калиновский и Рехневский писали: «Лучшие пере-
довые люди между поляками убедились, что пора им отказаться
36 Там же, лл. 15—18,. 34 и др.
3
Заказ № 145
33
от мечтаний и что нм следует под сенью русской державы, не п{>
рсставая быть поляками, искать спасения и защиты, искренно
и чистосердечно становясь на сторону правительства во всех его
мероприятиях». По словам авторов письма, «Слово» издавалось
исключительно в этих целях: «Мы хотели вымолвить слово люб-
ви и примирения, способствовать сближению двух величайших на-
родностей славянских, знакомя поляков с Россией, с ее учреж-
дениями и силами, с произведениями русского ума. В религии
мы хотели защищать полную веротерпимость и чистые христи-
анские идеи без всякого фанатизма. В пауке мы хотели способ-
ствовать распространению тех отраслей знаний, которые имеют
прямую связ!> с практической жизпыо[...] Положа руку па сердце,
мы можем откровенно сказать, что во всем том, что в журнале
напечатано [...] нет пи единой мысли, противной духу прави-
тельства». Авторы письма, умоляя царя ие глушить их орган,
обещали бороться «со всеми отжившими партиями, которые
мешают нам войти в себя и, отрешившись от прошедшего, при-
мириться с настоящим».
В пояснительной записке, написаппой Спасовпчем и Каве-
линым для использования ее Ковалевским, ходатайствовавшим
перед царем, указывалось, что газета была выдержана в спокой-
ных и беспристрастных топах, имела успех, число ее подписчи-
ков быстро возросло до 4 тыс. человек. «Слово» аттестовалось
как издание, «не имевшее политического цвета», помешавшее
статьи «чисто ученого содержания». Политические обзоры и ино-
странные известия в газете делались исключительно путем ре-
ферирования русских и иностранных изданий, оригинальными
были лишь корреспонденции с мест (Литва, Волынь, Белорус-
сия), которые и составляли «главную силу» газеты, но они посвя-
щались «почти исключительно местным интересам и содержали
известия и рассуждения по части сельского хозяйства, народного
воспитания, устройства, отношений между помещиком и кресть-
янами и т. п.»
В записке отмечалось, что были попытки со стороны католи-
ческой фанатической группы воздействовать па редакцию, но они
окончились безрезультатно. С другой стороны, редакция отказа-
лась содействовать администрации Горчакова и помещать жела-
тельные ой корреспонденции, чем и вызвала гнев наместника.
Газета, по словам авторов записки, пала под совместными
ударами крайних партий, распалявших национальную вражду,
тогда как Огрызко стремился гасить ее.
В заключении записки указывалось: «Если, как показал дол-
голетний опыт, поляков нельзя обрусить, то надлежит всячески
стремиться к тому, чтобы они, оставаясь поляками, не были бы
по крайней мере враждебны нам и, постепенно сближаясь с Рос-
сией и русскими, находили для себя более желательным быть с
памп и за пас, а не против нас — заодно с врагами нашими»
34
в лице Александра II авторы письма хотели видеть защитника
польского народа от Габсбургов и Гогепцоллернов.
В записке подчеркивалось, что запрещение «Слова» будет
событием радостным и желанным для немцев, Австрия и Прус-
сия смотрели на этот журнал крайне подозрительно. Те, кто тре-
бовал запрещения газеты, и прежде всего окружение наместника
в Варшаве, принесли в угоду своим групповым интересам общие
интересы государства 36.
Как видно из документов, письмо Спасовича, Калиновского
и Рехневского 18 марта 1859 г. было доложено царю, который
«изволил отозваться, что Огрызко будет освобожден, по продол-
жения издания журнала в настоящее время ему дозволить нель-
зя» (Пометка: «весьма секретно». Подпись: Е. Ковалевский). Спа-
совия был извещен о решении царя 19 марта, а Огрызко —
21 марта 37.
Запрещение «Слова» но остановило усилий польских демо-
кратических деятелей. Типография осталась, программа запре-
щенного издания была сочувственно встречена общественностью.
Даже колебания правительства в деле с Огрызко, казалось, го-
ворили в пользу продолжения попыток возобновления газеты.
Попытки эти связапы уже с именем Япа Станевича. Как библио-
текарь Академии генерального штаба, имевший по долгу служ-
бы связи с литературой, он не мог вызвать подозрения у прави-
тельства. По-видимому, действия Станевича были согласованы
с Сераковским. Во всяком случае, последний, проживая с ним
на одной квартире, не мог о них не знать. Записка Сераковского
«Вопрос Польский» ярко говорит, что и ему не была чужда мысль
использования всех легальных средств для решения польской
проблемы.
В числе бумаг, обнаруженных у Станевича при обыске 11 ию-
ня 1863 г., были найдены черновики и беловик прошения на имя
царя о разрешении издавать в Петербурге журнал на польском
языке 38. Анализ этих бумаг показывает, что Станевич совмест-
но со своими единомышленниками задумал издавать журнал
в 1859 или 1860 г. (точно установить дату невозможно). Во вся-
ком случае, к началу 1861 г. подготовительные работы шли к
концу. В январе 1861 г. был начерно составлен проект договора
об условии издания журнала и предполагалось вскоре подать
38 ЦГИАЛ, ф. 772, д. 4773, л. 92.
37 Там же, л. 90 и др. К этому времени Огрызко ужо был освобожден. И
Царь и Ковалевский не могли не знать этого. Как объяснить фразу царя «бу-
дет освобожден», сказанную 18 марта, спустя пять дней после освобождения
Огрызко? Может быть, желанием придать более либеральную форму отказу
возобновить «Слово»? Это остается пока не совсем ясным в этой противоречи-
вой Драматической истории.
Эти документы хранятся в архиве III отдел ев и я в деле «Об арестовап-
® Варшаве штабс-капитане Я. Домбровском и других его соучастниках»
(ЦГАОР, ф. Ю9-и, 1 эксп., 1862 г. д. 406).
35
з*
этот проект на утверждение властей вместе с прошением па высо-
чайшее имя. Журнал должен был носить название «День сегод-
няшний», издаваться тиражом свыше 3 тыс. экземпляров и пред-
назначался для распространения в Царстве Польском, западных
губерниях и во внутренней России.
Право собственности и прибыль от издания, согласно проек-
ту, принадлежали некоему В. К. Корповскому-Дашкевичу,
редакция же отдавалась в руки исключительно Станевичу и
избранным им сотрудникам. Если в хозяйственной части издания
оба, и владелец и редактор, по проекту должны были иметь оди-
наковые права, то в идейное направление журнала издатель Даш-
кевич не имел права вмешиваться. Специально оговаривалось,
что «выбор статей и направления журнала зависит исключитель-
но от редактора Станевича». Издатель мог лишь высказывать
пожелания, с которыми редактор мог и не согласиться. Вознаг-
раждение сотрудников журнала, «участвующих в издании тру-
дом умственным, а не материальным», также всецело было в ру-
ках Станевича. Сам он, пе претендуя на прибыль, должен был
получать «вознаграждение за труды по редакции» в зависимос-
ти от числа подписчиков. Все это говорит о том, что Станевича
менее всего интересовала коммерческая сторона издания. Для
него важно было получить трибуну для пропаганды идей своего
кружка «избранных приятелей».
В этом мы убеждаемся окончательно при знакомстве с текс-
том обращения па высочайшее имя. Станевич писал царю, что
«имеет связи с многими учеными и литераторами польскими»
как в столице, так и в других местах и хотел бы издавать в Петер-
бурге новый польский журнал. Он доказывал, «что система стро-
гости», направленная «к последовательному искоренению поль-
ской народности», неверна, и хотя она проводилась в Польше,
начиная с 1831 г., «цель, которой хотело достигнуть правитель-
ство, столь же далека, как прежде. Народность польская, опира-
ясь на вековое свое развитие, устояла противу всех этих мер».
«Как Австрии и Пруссии,— утверждал Станевич,— не удалось
онемечить поляков, так едва ли найдется кто-нибудь, понимаю-
щий историю, который бы верил в возможность того, чтобы поля-
ки обрусели».
Станевич указывал, что весь польский парод стремится к
восстановлению своего государства и это законное чувство, оно
опирается на патриотизм — самое благородное чувство чело-
века. «Кто уважает его в русском, тот не может порицать его в
груди поляка». Автор записки проводил мысль, что нельзя по-
давить эти законные патриотические надежды польского парода.
Не имея возможности открыто излагать их, народ нашел другие,
более скрытые формы проявления своих чувств, своей любви к
родине, родной культуре и речи. Этим объясняются, по мнению
Станевича, успехи польской литературы — единственной воз-
36
г
ясной формы выражения общественной мысли нации. Этим же
^бъясняется и религиозный фанатизм как своеобразное прояв-
ленив борьбы за поруганную национальную честь.
Излагая причины «раздражения и вражды» между Россией и
Польшей, он отмечал, что западные державы, и в особенности
немецкие государства, «стараются при всяком удобном случае
вбить клин в отношения между русскими и поляками». Прави-
тельству России, по мнению Стаповича, нужно постоянно пом-
нить, что «система строгости» в Польше осложняет международ-
ное положение России, «роняет честь русскую в глазах славян-
ских народов Европы, а ведь Россия — представительница силь-
нейшей и богатейшей силами славянской народности».
Автор записки считал возможным для царского правитель-
ства проводить в Польше другую политику, а именно распро-
странить на Царство Польское те реформационные начинания,
которые осуществлялись в центральной России. «Опыт показал,
что система строгости, система притеснения и преследования
оказалась безуспешною и привела к горьким для обеих сторон
последствиям; остается другая система — примирения, забве-
ния прошедшего и представления свободного и беспрепятствен-
ного развития народности польской». Только «уравняв народ-
ность польскую в правах с другими народностями», можно, по
мысли автора, «залечить раны прошедшего и вырвать корень
постоянного раздражения и вражды...» Парод Польши, как и
народ России, может забыть взаимные обиды и упреки, ибо они
народы славянские, им присущи «врожденная доброта и непамято-
злобие». Если репрессии оживляют вновь «старинную вражду»,
то отказ от них, близкое общение друг с другом, взаимное обогаще-
ние культур — основа дружбы России и Польши. Автор указал,
что по этому пути уже идут лучшие силы Польши. «Многие по-
ляки,— писал он,— особенно те, которые, живя в России, имели
возможность хорошо узнать русский народ, отказались от пле-
менной вражды». Станевич подчеркивал, что именно этот путь
он и намерен пропагандировать в своем журнале, который, сох-
раняя «верность законным стремлениям народа и в то же время
знакомя поляков с Россией, умеряя международную [т. е. меж-
национальную] вражду, принесет еще больше пользы делу сбли-
жения двух братских народов». Этой цели пока еще не достигают
существующие журналы, отчасти потому, что цензура не про-
пускает «мыслей новых, светлых, свободных».
Журнал, задуманный Станевичем и его единомышленниками,
пе увидел света. Прошение о разрешении издавать его даже пе
было подано. Политика царизма в Польше в начале 1861 г. ясно
Показывала, что патриотические чувства поляков будут подавлять-
ся самым варварским образом. После варшавских расстрелов
было бесцельно апеллировать к правящим кругам царской Рос-
37
Подведем краткие итоги. Намерение издавать польскую газету
в Петербурге возникло среди польских общественных деятелей, в
большинстве своем выходцев из западных губерний, в обстановке
общественного подъема в России после Крымской войны. Царское
правительство, стремясь мелкими уступками п неопределенными
обещаниями реформ ослабить польское национальное движение,
дало согласие на выход «Слова», рассчитывая использовать этот
орган в своих целях. Инициативная группа, составившая впослед-
ствии редакционную коллегию газеты, не являлась однородной.
В нее входили как демократические, так и либеральные деятели.
«Слово» пропагандировало идеи дружбы и культурного сотрудни-
чества народов России и Польши. Публикацией письма Лелевеля
редакция солидаризовалась с лучшими демократическими интер-
национальными традициями польского освободительного движе-
ния, дольской культуры, с идеями русско-польского революцион-
ного союза.Однако эти намерения не получили в газете яркого вы-
ражения из-за немедленного запрета издания.
Запрещение «Слова» царизмом вызвало единодушный протест
русской прогрессивной общественности. Закрытие «Слова» было
одним из первых проявлений «кризиса верхов» в польском вопросе.
Уже во время этого события ярко выявились присущие правитель-
ству Александра II в те годы неопределенность, колебания,
сочетание мелких уступок и драконовских преследований поль-
ских демократов. Намерение правительственных кругов, в какой-то
мере поддержанное и группой Кавелина, использовать «Слово» для
укрепления престижа правительства и ослабления польского
движения, потерпело неудачу. Планы «приручить» польскую
литературную колонию в Петербурге, превратить ее в проводника
правительственного курса, на что рассчитывали власти, давая
разрешение на издание газеты своему «дельному и благонамерен-
ному чиновнику», окончились провалом.
В ходе возникшего конфликта неустойчивая часть бывшей
редколлегии «Слова» (Спасович, Рехневский, Калиповский) отка-
залась от борьбы за национальную независимость и скатилась до
всеподданнейших, более чем скромных просьб. Характерно, что
Огрызко не участвовал в этом. В то же время другая, демократи-
ческая часть редколлегии во главе со Станевичем удвоила свои
усилия. Планы издания журнала «День сегодняшний» свидетель-
ствуют о намерении возродить «Слово» в повой демократической
оболочке. Неудача в этом — явление вполне попятное в обстановке
репрессий начала 1861 г. в Польше.
История «Слова» свидетельствует, что вряд ли правы иссле-
дователи, считающие Огрызко либералом по убеждениям. Являясь
врагом самодержавия, несомненным революционером и горячим
патриотом, Огрызко, по-видимому, не поднялся до последователь-
ного революционного демократизма и связывал государственную
независимость Польши пе только с действиями народа, по и с
38
липолитическими факторами, возможно, даже преувеличивал
1311 последних. Это проявилось в ходе восстания. Примкнув к
Повстанцам в марте 1863 г., оп уже осенью, когда обнаружилссь.
что столкновения западных держав с царизмом пе будет, отошел от
борьбы и пе смог сотрудничать с К. Калиновским 39 * * *. По это ни-
сколько не снижает ни значения деятельности Огрызко в качестве
оедактора и издателя «Слова», направленной к взаимопониманию
и дружбе народов России и Полыни, ни его высоких личных ка-
честв революционера. Оказавшись в тюрьме, он умело и стойко
защищался в неравной схватке с Муравьевым, так и не добившимся
от него желанных сведений. Десять лет его содержали в Вилгой-
ске, в специально созданном для него остроге, на положении бес-
срочного и секретного узника. Даже в служебной переписке
имя его пе упоминалось. Не было Огрызко, был узник № 9.
«Я был почти в гробу»,— писал он о своем пребывании в Вилюй-*
ске. Переведенный незадолго перед этим в Иркутск, Огрызко пи-
сал 21 ноября 1874 г. Спасовичу и Кавелину: «Со дня нашей раз-
луки я испытал много горя и лишений, появиласьседпна и сильное
некогда мое здоровье разрушилось. Прошедшее невозвратимо, по,
предположив невозможное, я не желал бы, чтобы случившееся со
мной повторилось вновь, но если бы, помимо моей воли, обстоя-
тельства эти повторились, я вновь бы поступил так, как поступил и
поступаю. Совесть моя чиста, я этим доволен и счастлив. Конечно,
и теперешняя моя жизнь тяжела, потому что настоящую мою
жизнь не могу назвать жизнью, а жить действительной жизнью
еще хочется, по во всяком случае мне теперь легче, чем было три
года назад...»
Отказавшись от денежной помощи, которую собирали ему
прежние товарищи, Огрызко озабоченно писал им: «Послушайте,
друзья дорогие, нельзя ли как-нибудь помочь человеку, занявшему
мое место, хотя в сравнении со мной ои и пользуется там гораздо
большей свободой, по одиночество и климат действуют на него, я
это знаю, убийственно. Нет, неужели нет никакой возможности
выхлопотать для него перевод хотя бы на один градус южнее?»43
Разумеется, Огрызко не знал, как мерзко вел себя Кавелин во
время расправы царизма с Чернышевским, и его просьба была
обращением, конечно, не по адресу. Это, однако, ни в коей мере не
снижает силы и благородства его протеста против дикого и злоб-
ного беззакония царизма. За Чернышевского боролся Маркс, за
него гибли русские народники. Свободы Чернышевскому требовали
лучшие люди России и Европы, и среди них из сибирских снегов
П0Дял голос и славный сын Польши Юзефат Огрызко.
39 О роли Огрызко в восстании, обстоятельствах его ареста и осуждения
См*: А. Ф. Смирнов. Восстание 1863 г. в Литве и Белоруссии. М., 1963,
СтР. 287, 318 и др.
° Архив Пушкинского дома. Бумаги К. Д. Кавелина.

J
4
РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ
СЕРЕДИНЫ XIX века
И ПОЛЬСКОЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ
ИСКУССТВО
*
еволюционпые потрясения явились определяющими вехами
всей польской истории нового и новейшего времени. Лучшие тради-
ции национально-освободительной и классовой борьбы стали одной
из главных движущих сил поступательного развития польской
демократической культуры.
В 1844 г. возрождается Варшавская школа изящных искусств,
ставшая вскоре крупнейшим центром подготовки молодых худож-
ников. Ян Пиварский, один из ведущих педагогов этой школы,
передает своим ученикам эстафету реалистического метода в искус-
стве. В Краковской школе первенствующую роль играл Войцех
Корнелий Штаттлер, правоверный академист, по одаренный педа-
гог, поставивший во главу угла изучение живой натуры. В начале
1850-х годов его сменяет Владислав Лущкевич, еще более углу-
бивший начатую Штаттлером реформу художественного образо-
вания. Горячо влюбленный в свой родной край и его историческое
прошлое, Лущкевич оказал сильное воздействие на воспитание в
своих учениках чувства патриотизма и национальной гордости.
Подъем национально-освободительного движения в Польше в 40-е
годы вызвал к жизни новые политические силы. Центр польского
революционного движения перемещается в Галицию и Великую
Польшу. Если в первой трети XIX в. вклад Княжества Познань-
ского в развитие национальной культуры был относительно скром-
ным, то в 1840-х годах положение меняется. В прямой связи с
революционными устремлениями народных масс стоит оживление
политической поэзии, выдвинувшей такого крупного поэта-рево-
люционера, как Рышард Бервиньский. Неразрывно переплелись с
национально-освободительным движением и судьбы ряда худож-
ников. Крупнейшим и наиболее талантливым из них был Л. Кап-
липьский (1826—1873) — замечательный портретист и живописец.
Уроженец Королевства Польского, Каплиньский с ранних лет
примкнул к революционному движению. Еще будучи студентом
Варшавского университета, он устанавливает связи с эмиссарами
Польского демократического общества. Полиция Паскевича на-
40
пала на след, и имя Каплииьского .заносится в список тех, кому
запрещено жить как в русских, так и в австрийских владениях,
р 1844 г. он вынужден был бежать в Великую Польшу, где про-
должил свои занятия на философском отделении Вроцлавского
университета.
Во Вроцлаве Каплиньский вскоре становится одним из руково-
дителей конспиративной студенческой организации, близкой к
<Союзу плебеев». Наиболее активными ее членами были помимо
Каплииьского поэт Р. Бервиньский, Ф. Антоневич, А. Фредро,
К. Блотишевский. По свидетельству польского историка Л. Ты-
ровича, «эта пятерка целиком разделяла демократические взгляды
Стефаньского и в практической деятельности не отходила далеко
от его программы»1.
Разгром повстанческих организаций не миновал и вроцлавских
студентов. В 1846 г. Каплиньский был арестован и в следующем
году вместе со Стефаньским, Мерославским и другими предстал
перед берлинским трибуналом. Ф. Антоневичу, А. Фредро,
К. Блотишевскому и Л. Каплиньскому было предъявлено обви-
йение в том, что они, «получив известия из посланий Демократи-
ческого общества, а также от Дембовского, Эссмапа и других о
существование союза, преследующего цель восстановления Поль-
и, стремились, как им то было поручено, подстрекать народ в
Горной Силезии, а именно в околицах Тарновской и Гливицкой,
чтобы этим способом помешать вторжению прусских войск в Кра-
койский округ»2.
30 марта 1848 г. восставший! народ освободил из Моабитской
^Й^рьмы Каплиньского и других польских патриотов. После пора-
Зкения революции молодой художник уехал в Париж.
< 1840-е годы — это лучшее время в жизни Каплиньского.
Никогда позже он не стоял так близко к народу и его интересам.
Именно этим годам революционного энтузиазма художник обязан
1сем лучшим в своем творчестве.
Ранние произведения Каплиньского — прекрасное предисло-
вие к его творческой биографии. В них, естественно, нет еще того
высокого уровня профессионального мастерства, но зато они прив-
лекают своей непосредственностью и исторической достоверностью.
^ Трудных условиях тюремного заключения Каплиньский делает
Ж зарисовок своих соратников3. С большой симпатией рисует он
11 крестьян-повстанцев 1848 г., осужденных берлинским
Л * г <
и
ы р о в и ч. Революционное движение в Силезии в 1846—1849 гг.
я стр. 30.
’ «Sprawa wigzniow poznaiiskich». Paris, 1848, str. 180.
Большинство ранних рисунков Каплииьского, посвященных пацио-
i них — «Szela obalaj^cy
до 1939 г. находился в* музее в Рапперсвиле и пропал в годы
Ж 1951
и
г
л. «W |^М,111ДА1А V J XIПШ) J ШШШ riXJVJAXJ-L vr у Al VFK/Л JZ1 J_L^V > IХ1АЛ1 A
Йик 50“осв°бодительному движению в Великой Польше, до сих пор по опуб-
ЙосЪВаН° И хРапи55я в берлинском архиве. Один из
«торой мировой войны.'
41
судом», подчеркивая в них несломленную испытаниями гордость,
чувство собственного достоинства.
Интересной, но, к сожалению, еще мало исследованной фигурой
в польском искусстве является Владислав Холидор Гумипьский
(1823—1898)4. В искусствоведческой литературе он представлен
главным образом как скромный пейзажист, один из предвестников
реализма в польской пейзажной живописи. Биографических сведе-
ний о нем почти не сохранилось, и пока что трудно определить
степень его участия в революционных событиях 1840-х годов. Од-
нако несколько известных произведений Гуминьского позволяют
сделать вывод, что он но стоял от них в стороне.
Большой интерес — пе только историко-документальный,
но и художественный — представляет рисунок Гуминьского
«Битва под Милославом 30 апреля 1848 г.», датированный тем же
1848 г. Динамичная, естественная композиция, точность деталей,
жизненная убедительность всей ситуации и отдельных фигур,
наконец, явная симпатия художника к повстанцам заставляют
предполагать в авторе если не участника битвы, то во всяком слу-
чае непосредственного свидетеля революционного энтузиазма
народных масс. О резкой антипрусской ориентации Гуминьского
свидетельствуют его сатирические литографии.
После подавления революции прусская военщина заключила
Гуминьского в тюремный каземат. Там он написал картину «Поль-
ские повстанцы в Магдебургской тюрьме» (1849) — один из наи-
более значительных художественных документов революционных
событий 1840-х годов. Художник стремился воссоздать образы
стойких борцов за свободу, сохранивших и в дни поражений силу
воли и революционную энергию. Индивидуальная трактовка пер-
сонажей говорит о том, что передками не просто жанровая сцена,
а скорее групповой портрет польских повстанцев.
Как и всякая революционная эпоха, 1846—1849 годы на Поз-
наныцине ознаменовались подъемом сатирической графики - -
наиболее мобильного и действенного вида изобразительного ис-
кусства. Кстати, именно на 1840-е годы падает расцвет немецкой
политической графики революционно-демократического крыла,
оказавшей, по-видимому, известное воздействие на некоторых
познаньских художников той поры. Видное место среди последних
принадлежит живописцу, скульптору и граверу Мариану Яр очин ь-
скому (1819—1901).
Воспитанник Берлинской Академии художеств, Ярочиньский
жил одно время в Дрездене, потом в Варшаве, а в начале 1848 г.
поселился в Познани, где открыл литографское заведение. И если
впоследствии, в 50—60-х годах, художник ведет спокойную, мало-
заметную жизнь учителя познаньской гимназии и провинциального
4 В каталоге выставки «1848 год» (Варшава, 1948) он ошибочно назван
Поликарпом Гумовским, а в «Истории Польши» (т. 11. М., 1955) — Вл. Гу-
мапьским.
42
v
живописца традиционных костельных образов, жанровых и исто-
рических сцен, то его творческая молодость озарена отблесками
революционных событий. Именно в 1848—1849-е годы творчество
дрочиньского достигает наивысшего расцвета, а сам он принимает
наиболее активное участие в политической и общественной жизни.
В 1848—1849 гг. познаньская литография издает ряд графиче-
ских листов остро актуального содержания. Большинство литогра-
фий исполнено по рисункам Ярочипьского5. Среди них мы видим
портреты героев венгерской революции Лайоша Кошута и Юзефа
Бема, офортный портрет познаньского революционера Вл. Пего-
левского, серию злободневных карикатур, высмеивающих пресло-
вутое решение франкфуртского парламента о разделе Познаньского
княжества, сцену, изображающую собрание Польской лиги в
Курнике 10 января 1849 г. Особый интерес вызывает литография
Ярочипьского «Военный совет и выборы начальника партизан в
Рогалине 4 мая 1848 г.» Патриотические настроения проявились
и в другой работе художника — «Изгнание пруссаков».
Революционные события конца 40-х годов XIX в. вносят
в творчество многих художников существенные, порой неожидан-
ные коррективы. Так, например, мало чем выдающийся познань-
ский портретист, жанрист и исторический живописец Фавиан
Сарнецкий (1800—1889) создает в 1848 г. очень эмоциональный,
взволнованный рисунок «Приветствие узников хМоабита в Познани».
За другим познаньским живописцем — Максимилианом Анто-
нием Пиотровским(1813—1875) — прочно установилась репутация
весьма консервативного художника академического направления,
автора когда-то нашумевшей картины о полулегендарной королеве
Ванде и псевдоисторических сцеп из эпохи Великой французской
революции. Но и он, художник, воспитанный на филистерских
образцах назарейско-дюссельдорфской школы, в 1846—1848 гг.
оказался подхваченным волной национально-освободительного
движения. Пиотровский создает в это время ряд рисунков, прав-
диво воссоздающих эпизоды героической борьбы народа. Не сле-
дует, конечно, переоценивать радикализм художника, не престу-
павшего рамки шляхетского демократизма. В своем наиболее зна-
чительном произведении тех лет — «Польской лиге» (1848) —
Пиотровский провозглашает лозунг классового мира и единства во
гмя «национальной солидарности».
В творчестве Кастана Випцепты Килиснньского (1808—1849),
У'ппего польского гравера 1830—1840-х годов и «борца за соци-
льные права наиболее обездоленных крепостных крестьян»6, рево-
юционное движение не получило непосредственного отражения,
° сам художник принимал в нем активное участие.
J Хранятся в Национальном музее в Познани,
32*^’ Q г а г* 9 a. Sztuka graficzna 1 jej rola spoleczna. Poznan, 1951
43
Уроженец Западной Галиции, Килисиньский учился в Варшав-
ском университете, где и получил навыки реалистического рисунка
под руководством Я. Ф. Пиварского. В 1831 г. недавний студент,
азатем подпоручик 9-го полка сражался в войсках повстанцев.
После поражения восстания художник возвратился в Галицию, по
в 1839 г. принимает предложение гр. Т. Дзялыльского запять
должность хранителя его библиотеки и собрания произведений ис-
кусства и переезжает в Великую Польшу — в Курник.
Творческое наследие Килисиньского очень велико. В многочис-
ленных акварелях, рисунках, офортах оп представил весь «инвен-
тарь)) Польши, ее прошлого и настоящего. Несмотря на отсутствие
солидной профессиональной подготовки и преобладающий этногра-
фический, а не социально-общественный аспект в освещении
народной темы, его произведения сыграли/несомненно, положи-
тельную роль в развитии польского реалистическго искусства.
Тесное общение с простым народом укрепило демократические
убеждения Килисиньского. И когда вспыхнуло восстание 1848 г.
художник снова принял в нем активное участие. В одпой из стычек
с пруссаками он был ранен и, едва успев подлечиться в госпитале,
попадает в познаньскую тюрьму. Все это сильно подорвало здо-
ровье художника и стало причиной преждевременной смерти.
Благородный образ художника — патриота и демократа ярко
рисует письмо Килисиньского, написанное им в госпитале. «Спра-
ведливость должна прийти,— пишет он,— и мы ее дождемся.
Крепко в это верю и потому сильно сожалею о напрасно пролитой
крови, о гибели стольких хороших людей. Одно только служит
мне утешением — наглядный пример великого благородства
нашего бедного народа, его превосходство перед народом, хвас-
тающимся своей первой в мире цивилизацией, философией и уче-
ностью, то есть перед немцами. Здесь лежит около ста человек,
большинство из деревни, беспощадно израненных, но никто еще
не слышал жалоб и нареканий на то, что уже сделано; конечно,
есть такие, которые плакали, что не могли быть под Милославом.
Очень обижен наш народ тем, что торговали его горением и само-
пожертвованием за три морга земли. С такими людьми народ пасть
не может, даже если бы на него свалились большие несчастья.
Только с ним должны быть люди искренние, не комедианты...»7-
Реакция польских художников середины XIX в. на современ-
ные им революционные события не была однородной. Одни из них
были теснее связаны с широким демократическим движением на-
родных масс, другие не переступали ограниченных рамок шляхет-
ского либерализма. Передовое направление в изобразительном
искусстве Галиции 1840-х годов было еще настолько неразвитььм
и политически незрелым, что оно так и не выдвинуло действи-
тельно крупных и самобытных мастеров, которые связали бы свое
7 Цит. по кв.: «Pamiptnik biblioteki Kornickiej», 1947, str. 141.
44
вОрчество с революцией. Отклики галицийских художников на
революцию 1848—'1849 гг. носят, как правило, эпизодический
характер, и по ним часто трудно составить четкое представление
* о политической позиции авторов. И все же в исторической пер-
спективе каждый такой отклик представляет большой интерес как
художественно-документальное свидетельство соврехменника рево-
люционных событий.
Классовые симпатии и антипатии художников проявляются
уже в самой тематике. И если краковская революция и антифеодаль-
ное крестьянское восстание 1846 г. не нашли в среде художников
своих певцов и летописцев8, то сохранилось немало призведений,
посвященных именно шляхетским демократам. Особенно сильное
впечатление произвела па многих художников казнь повстанцев
Теофиля Висневского и Юзефа Капусциньского, состоявшаяся во
Львове 31 июля 1847 г. Натурные зарисовки этих патриотов, за-
кованных в кандалы, делает львовский историк, архивист и хра-
нитель гравюр библиотеки Оссолипьских Щенсный Моравский
(1818—1898), известный также как одаренный художник-любитель.
Интересную, хотя во многом несовершенную по исполнению кар-
тину «Казнь Висневского и Капусциньского»9 оставил львовский
портретист и живописец Флорьян Люнда (1824—1888). И, нако-
нец, кисти одного из лучших польских акварелистов того времени
францишка Тепы (1828—1889) принадлежит портрет Т. Виснев-
ского10.
Фр. Тепа относится к числу незаслуженно забытых, но песо-
Мданно значительных мастеров польского реалистического искус-
ства. Это был художник талантливый, очень чуткий к передовым
идеям своего времени. В 1848 г. он принимал участие в веискОхМ
восстании, а после его подавления был заключен на некоторое время
К тюрьму. Непосредственные впечатления тех событий отражены
в гравюре Тепы «Оборона кладбища» (1849). Среди его многочис-
ленных произведений 40—50-х годов мы видим портретную гале-
рею деятелей польской революционной эмиграции — А. Мицке-
вича, С. Гощиньского, И. Лелевеля, М. Ляпгевича, 10. Залив-
Ского, одного из активных участников краковского восстания
4846 г. Леопольда Кметовича, а также Т. Лепартовича, А. Гротт-
гера, генерала Дверницкого и многих других. В 1848 г. Тепа
пишет портрет «Офицера львовской национальной гвардии»11.
; • Сатирическая графика революционных лет в Галиции пред-
ставлена рисунками Александра Рачипьского (1822—1889),
львовского художника, работавшего главным образом в жанре
н
К числу редких исключений относятся: анонимная гравюра 1847 г.,
«заражающая Якуба Шолю, карандашный портрет Юлиана Госляра (1848)
работы Щенсного Моравского.
ю пЬВ0Вская государственная картинная галерея.
и Еащюизльиый музей в Познани.
Львовская государственная картинная галерея.
45
портрета. И если живописные произведения Рачиньского редко
поднимаются над средним уровнем, то карикатуры 1848 г. свиде-
тельствуют о его незаурядном, хотя и не проявившемся в полную
силу таланте сатирика и юмориста. В таких едких, остроумных
листах, как «Стрижка» и др., художник зло высмеивает австрий-
скую бюрократию.
* * *
В каком бы краю Европы ни раздавался призыв к восстанию
против деспотии, в первые ряды революционеров вставали польские
эмигранты. «За вашу и пашу свободу» сражались они в Париже
и Вене, Италии н Венгрии, Германии и Румынии. В передовое
национальное искусство Польши врывался свежий ветер интерна-
ционализма, революционных боев разных народов. «Мы всегда
будем па стороне люден,— писал Адам Мицкевич,— которые, бу-
дучи верны прогрессивному инстинкту масс, будут работать над
созданием общественного строя, соответствующего новым пот-
ребностям парода». Мощная волна революционных выступлений
1848 г. вновь вселила в сердца изгнанников горячую надежду
на близкое освобождение их родины. Эту надежду польские де-
мократы тесно связали с общеевропейской борьбой трудящихся
против феодально-монархического гнета.
В 30—40-х годах в Париже собралось много крупных польских
художников. Одни из них — Я. Левицкий, Р. Постемнскийи др. —
эмигрировали после поражения восстания 1830—1831 гг.; дру-
гие — А. Олещинский, Г. Родаковский — приезжают во Фран-
цию учиться и со временем переходят фактически на положение
«добровольных эмигрантов». Десятилетиями жили они в чужой
стране, но никогда не теряли чувства национального самосозна-
ния. Эмигранты, по словам А. Герцена, «носили с собой свою ро-
дину», а когда вспыхнула революция, мало кто из них остался в
стороне.
Колоритным и довольно типичным представителем польской
эмиграции был крупный график Ян Левицкий (1795—1871), участ-
ник восстаний 1830—1831 и 1863—1864 гг., активный член Поль-
ского демократического общества.
В 1848 г. Левицкий особенно усиливает свою политическую
и творческую активность. Для брошюр В. Хельтмапа и Л. Зень-
ковича «Божье слово польскому народу» и Я. Подолецкого «Слово
правды к польскому пароду», изданных Польским демократиче-
ским обществом, художник рисует ряд гравюр, воскрешающих
славные страницы национально-освободительной борьбы польского
парода. Среди них портреты соратников Костюшко — Бартоша
Гловацкого и Яна Килипьского, революционеров Шимона Конар-
ского, Теофиля Висневского, Антония Бабиньского (трех послед-
них — накануне казни).
46
Глубоко взволновала французская революция 1848 г. Генрика
родаковского (1823—1894), крупнейшего польского портретиста.
Никогда позже Родаковскип ие стоял так близко к демократи-
ческому и национально-освободительному движению. Начиная с
1850-х годов оп все определеннее склоняется к консерватизму,
реакционному лагерю крупных магнатов.
Родаковскип, поселившийся в 1846 г. в Париже, был очевидцем
революционных событий 1848 г. Под свежим впечатлением июнь-
ского восстания он приступает к большой картине «Баррикады в
Париже», оставшейся, по всей вероятности, неоконченной, а затем
пропавшей бесследно. Сохранилось ее короткое описание совре-
менником: «Эскиз)...] изображает парижское восстание. Только
сбегается и начинает собираться народ. Движение передано так,
что, кажется, и ты вот-вот будешь увлечен толпой. Если описывать
этих собирающихся людей, то надо было бы разбирать каждую от-
дельную фигуру, потому что каждая есть целое в своей внешности
и движении. Перспектива улицы безупречна, колорит, совершенно
отличный от других картин, чрезвычайно приятный, а всюду ка-
кое-то действие, так что, бросая взгляд на землю или по этажам,
не теряешь впечатления целостного, все оказывается совершенно
необходимым»12.
К числу тех, чья жизнь и творчество были неразрывно связаны
с революционным и национально-освободительным движением,
относится Роман Постемпский (1808—1878). Активный участник
восстания 1830—1831 гг. и член польского Демократического об-
;ества, он создает в 30—40-х годах ряд произведений острополи-
н
тического характера: литографии «Лукасипьский в тюрьме»
(1838) и «Бартош Гловацкий в дозоре» (1839), картины «Последние
минуты Копарского» (1842) и «Смерть кс. Винцента Жабоклицкого
в Куфш тейпе» (1844).
В 1848 г. Постемпский как представитель Демократического
общества входит в состав делегации эмигрантских деятелей к
папе Пшо IX, возглавленной Мицкевичем. Участие Постемпско-
ГО в этой делегации было вызвано чисто политическими сооб-
ражениями.
В Риме Постемпский пишет с натуры портрет А. Мицкевича.
Сын и биограф поэта Владислав Мицкевич вспоминает о том
глубоком уважении, которое питал его отец к мужеству и храб-
рости Постемпского.
Активную, эмоциональную натуру художника тянуло к более
решительным действиям. В том же 1848 г., покинув семью, Постемп-
ский спешит вместе с полковником Еловицким в Марсель. Здесь
он вступает в итальянский легион, возглавленный другом Мад-
ЗИйи генералом Антонины. В Париже Постемпский переходит в
у. Р a w ] i к о w з к i. W pracowni р. Henryka Rodakowskiego, mala-
We Lwowie. «Pami^tnik sztuk рц'кпуск», I. Lwow, 1850—1854, str. 160—162.
47
отряд польских эмигрантов под командованием Годлевского.
Этот отряд намеревался пробиться в Польшу, но был распущен в
Страсбурге. Через Париж и Женеву Постемпский возвращается
в Рим.
На полях Ломбардии, в Тоскане и Римской республике за сво-
боду и независимость Италии сражался польский легион, организо-
ванный Адамом Мицкевичем.
В числе первых четырнадцати легионеров, подписавших 29 мар-
та 1848 г. акт основания легиона, мы видим архитектора Юзе-
фа Михала Орловского, живописца Ст. Залеского (1818—1882),
Кароля Саски (1818—1873), Александра Зелипьского, Кароля Мар-
кони, Петра Левицкого, повстанца 1830—1831 гг. и известного
литографа Юзефа Куровского (1809—1851), наконец, Алексан-
дра Каминьского (1823—1886), одного из видных членов италь-
янской колонии польских художников.
Воспитанник, а затем академик Петербургской Академии
художеств, Каминьский известен как одаренный педагог, кото
рому многим обязано не одно поколение варшавских живописцев
способный жанрист и портретист, автор натурных портрете
И. Лелевеля и А. Мицкевича (1850 г.).
Вместе с ним сражался в Италии и художник Александр Стат
кевич (1824—1892) —товарищ Каминьского по Петербургскс
Академии, римской колонии и, наконец, по легиону Мицкевича 1
С революционным движением 1848 г. в Румынии, где организ
вался так называемый «Южный легион» польских демократе
связал свою судьбу талантливый график и карикатурист Ипг
лит Дембицкий.
Но особенно горячие отклики вызвала в польском искусе*?
венгерская революция 1848—1849 гг.
В Познани М. Ярочипьский выпускает литографирован!
портреты Л. Кошута и Ю. Бема. В Варшаве первый иллюстра
Мицкевича, живописец и рисовальщик Винцент Смоковский (С
каускас) (1797 —1876) пишет сцены из венгерской революции.Че
ро юношей — студентов Краковской школы изящных искусе:
сражаются под знаменами венгерской революционной ар?
Во Львове скромный живописец Флориан Люпда создает в 18'
исполненную задушевной поэзии картину «Смерть повета!
предваряющую полотна А. Гроттгера 1860-х годов: на поле
убитый австрийский солдат, польские легионеры, один из кот
смертельно ранен, и венгерский крестьянин, застывший над
в скорбном молчании.
13 См.: WI. Mickiewicz. Legion Mickiewicza. Rok 1848. К
1921, str. 396—398.
14 Ян Луковский, Кароль Попел овский, Леон Юшакевич, Алог
жидкий (см. L. Н 9 g о г о wi с z. Dzieje Krakowskiej Akademii Szti
nych. Lwow, 1928, str. 37).
48
Но самым значительным произведением польского искусства,
связанным с венгерской революцией 1848—1849 гг., а точнее
с участием в ней польских демократов, стал «Портрет генерала
Дембиньского» (1852) ]5 работы Г. Родаковского. Более того,
это этапное произведение всей польской живописи XIX в., ч уд се-
дин сплав зрелого реализма с лучшими традициями прогрессив-
ного романтизма.
Портрет создавался уже в атмосфере политической реакции,
наступившей вслед за разгромом революции, и надо было обла-
дать немалым гражданским мужеством, чтобы воспеть тогда одно-
го нз выдающихся предводителей восстания 1830—1831 гг. и
главнокомандующего венгерской революционной армией. В пере-
довых кругах имена Дембиньского, Бема, Лапипьского, Высоц-
кого и других героев венгерской революции были окружены орео-
лом мужества и являлись символом беззаветной преданности
делу национального и социального освобождения. Не случайно
«Портрет генерала Дембиньского» вызвал такой широкий обще-
ственный резонанс. О нем с восторгом писал известный француз-
ский художественный критик и публицист Максим дю Камп;
иоэт Цыприан Норвид посвятил «Дембиньскому» взволнован-
ное стихотворение. В парижском салопе 1852 г. портрету была
присуждена медаль первого класса (едва ли не впервые за произ-
ведение портретного жанра), спустя несколько лет —медаль на
всемирной выставке 1б.
Произведение Родаковского перерастает рамки обычного пор-
трета. Это портрет-биография, портрет-картина, воплотившая
смысл целой исторической эпохи. Монументальный героичес-
кий портрет старого воина как бы озарен пафосом революционных
боев 1840-х годов. Дембипьский изображен в доходной палатке;
на перевернутой бочке —карта. Вдали виднеется венгерская рав-
нина, группа солдат; на горизонте поднимается горная гряда;
грозовые, свинцовые тучи. Но главное внимание художник со-
средоточивает на суровом, обветреннохМ лице генерала. В неболь-
ших, запавших под седые нависшие брови глазах, глубоких
мерщинах и высоком, прекрасном лбе читается мысль стратега и
горячее чувство, несокрушимая энергия борца и острая горечь
поражения. Скупая и выразительная обстановка служит лишь
необходимым сопровождением тонкой и многогранной психоло-
гической характеристики. Монументальная простота строгой,
Уравновешенной композиции, наконец, сдержанный, по глубо-
кий и звучный колористический аккорд красных, рыжевато-корич-
невых, темно-желтых, золотистых, зеленых и приглушенно
верных тонов — все выразительные средства подчинены задаче
16 Национальный музей в Кракове.
нат йнтсР^ный штрих, характеризующий отношение шляхетских «моце-
Гр к искусству: «Дембиньский» Родаковского был приобретен сначала
Раницким, который проиграл его в карты.
4
Заказ № ц45
49
создания цельного и эмоционального художественного образа.
«Портрет генерала Дембиньского», принесший автору европей-
скую известность и признание, и ио сей день остается одной из
верилит национального реалистического искусства, воплотившего
лучшие идеи польской демократии.
* * *
Значение событий 1846—1849 гг. для польского изобразитель-
и >го искусства отнюдь не ограничивается непосредственным уча-
стием художников в борьбе и отображением революционного
движения в произведениях живописи и графики. Оно гораздо
глубже и шире. События эти открыли новый этап в истории
польской культуры. Историческое развитие Польши вело ее к
буржуазно-демократической революции и решительной ломке
крепостнической системы. В литературе и искусстве это означало
обострение борьбы за правдивое отображение жизни и устремле-
ний народных масс и, в конечном счете, — за утверждении скла-
дывающейся национальной школы реалистического искусства.
«До 1848 г. подлинный критицизм в произведениях искусства
дремал в нашем старом городе», —писал краковский худож-
ник и педагог Вл. Лущкевич. Приближенный А. Чарторыского
и один из известных реакционных критиков и публицистов Юль-
яи Клячко в 1857 г. в своей нашумевшей статье «Польское искус-
ство» утверждал, что все «несчастья польского искусства, его
развитие в сугубо нежелательном реалистическом направлении
началось после «кровавого дождя» 1846 г.» 17. Такое при знание
влиятельного идеолога консервативных аристократических кругов
звучит довольно красноречиво и убедительно.
Народ, его характер и национальное своеобразие, мысли,
чувства и устремления, его прошлое и настоящее, жизнь, труд
и быт —вот главная проблема всякого национального реалисти-
ческого искусства, и от решения ее зависит ценность и жизне-
способность каждой самостоятельной школы. Значение револю-
ции 1846—1849 гг. для польского изобразительного искусства в
том и заключается, что она с небывалой ранее остротой поставила
перед художниками задачу яркого и всестороннего отображения
парода как основной движущей силы истории, единственного
источника возрождения нации. Но только и не столько шляхет-
ские демократы, сколько широкие массы парода — великополь-
ские и галицийские крестьяне, силезские горняки, ремесленники
и беднота Познани, Львова, Кракова и других городов — опре-
делили характер и размах революционных событий конца 40-х
годов, панически напугавших одних и вселивших горячие надо-
\----------
17 J. Klaczko. Sztuka Pohka. «Wiadomosci Pulskip». Paryz, 1857,
№ 23, str. 107.
50
в ДРУГИХ- (<Нс обойдется без страшных дел, — писал в
|84б г. Ф. Шопен, — но в конце концов будет Польша прекрас-
могучая, — словом, Польша!». Тема парода выступает в
Исторических концепциях И. Лелевеля, революционно-демокра-
тической эстетике Э. Дембовского, поэзии А. Мицкевича и Ю. Сло-
вацкого, музыке Ф. Шопена и С. Монюшко. Все смелее и реши-
£&0льнее примыкают к передовым кругам и польские художники.
I Интересы национально-освободительного и демократического
Снижения требовали активной борьбы за пробуждение, развитие
& укрепление национального самосознания парода, за воспитание
патриотических чувств и идеалов. В конце 40-х годов лучшим
Художникам становится ясной необходимость создания таких
произведений, которые бы правдиво отображали жизнь народа,
отвечали на самые насущные вопросы современности. Решать
большую и трудную задачу выпало на долю повою поколения
молодых художников, чья юность начиналась в эпоху революцион-
ных потрясений 1846—1849 гг., а творческая зрелость датируется
восстанием 1863—1864 гг.
: Революционные события 1846—1849 гг. как бы взорвали шлю-
преграждавшие течение польского искусства. Те прогрес-
сивные явления, которые ранее давали о себе знать скорее как
возможность и предпосылка дальнейшего развития, становятся
действительностью, определяющей чертой следующего этапа ис-
тории польской живописи. К середине XIX в. реализм, осво-
бождаясь от условностей религиозной п мифологической тема-
тики, выступает уже как особое, самостоятельное направление,
ДЛЯ своего времени последовательное и сильное.
Революция 1846—1849 гг. усилила и ускорила процесс диффе-
ренциации польского искусства. Именно революционные идеи и
события 40-х годов, поставившие вопрос о дальнейших судьбах
страны, о положении крестьянства, демократических свободах
И национальной независимости, положили конец многим роман-
тическим иллюзиям и имели решающее значение в процессе скла-
дывания реалистического направления.
Основной силой этого процесса, развивающегося уже не в
Ишграции, а в самой Польше, становятся молодые художники.
Критик Г. Пиотровский так характеризует художников, высту-
павших в конце 40-х —начале 50-х годов: «Это поколение первым
^Окинуло затертую дорогу подражания загранице, посмотрело
вокруг себя и на окружающую природу и, измеряя свой кран с
дорожным посохом в руке и ящиком красок за плечами, начало
воображать себе подобных»18.
Воспитанники Варшавской художественной школы В. Гер-
Оон, ф. Костшевский, Ю. Шерментовский, Г. Пиллати и другие
о энтузиазмом «шли в народ», любовно фиксируя малейшие про-
г 8 «Tygodmk iilustrowany», 1894, I, str. 243.
51
4*
явления национальной самобытности, детали народного быта,
неповторимое очарование родной природы. «Это было, — писал
впоследствии В. Гереон о годах своей молодости, — обращение
Антея к Матери-природе...»19 Пристальное наблюдение жизни
приводило их порой не только к восторженному преклонению
перед ее красотой, но и к грустным раздумьям о судьбах народа.
На тех же путях искали себя и краковские художники. Среди
учеников Краковской школы мы видим в 1850-х годах будущих
крупнейших представителей польского реализма: Я. Матейко и
А. Гроттгера, А. Котсиса и А. Грабовского, В. Леопольского
и А. Грыглевского.
Если в Варшаве, где никогда ire замирали полностью традиции
Нор блина и его школы, более интенсивно развивались бытовой
и пейзажный жанры, то в Кракове помимо этого расцветала и
историческая живопись, непрерывная линия которой тянется
от Стаховича до Матейко и далее —к его ученикам и последова-
телям.
В 50-х — начале 60-х годов появляются такие значительные
произведения польского реализма, как «Похороны в деревне»
(1855), «Прощание с конем» (1856) и ряд пейзажей В. Гереона,
«В корчме» (1854), «Расчет с рабочими» (1860) и «Каменотесы»
(1862) Ф. Костшевского, «Ярмарка в Тынце» (1859) А. Котсиса,
«Крестьянские похороны» (1862) К). Шерментовского, «Возвраще-
нце с работы» (1854) и «Торг о телке» (1857) В. Леопольского,
«Расчет с арендатором» (1859), «Разносчик» (1860), портреты кре-
стьян и нищих А. Грабовского, «Смерть Барбары Радзивиллув-
ны» (1860) IO. Симмлера, «Станьчик» (1862) Я. Матейко, «Вар-
шава» (1861) А. Гроттгера и др. И хотя критическая тема носит
еще в то время наивно прямолинейный характер, хотя герои Гер-
еона, Костшевского, Котсиса и их товарищей еще за редкими иск-
лючениями не способны к активному протесту, тем не менее эти
полотна н рисунки стали очень заметным и крупным явлением
в польском искусстве.
В художественной жизни страны наступает заметное оживле-
ние. Выставки, устраивавшиеся ранее от случая к случаю, те-
перь организуются регулярно, почти каждый год 20. В среде
художников постепенно укрепляется сознание национального
единства: па краковских выставках экспонируют свои произве-
дения варшавяне и нозпаньцы, на варшавских — краковяне.
Многие художники завершают свое образование в Париже, Пе-
19 W. Ger я о n. Jednodniowka. Warszawa, 1897, str. 33.
20 В 40-х годах был ограничен вход па варшавские выставки евреям и
«нижним» слоям населения, а в 1848 г. было издано правительственное поста-
новление, вообще запрещающее публичные обозрения произведений искусств
в Царство Польском. «В Варшаве искусство живет, право, из милости»..» —
писал в 1844 г. Ю. Крашевский.
52
епбурге» Вене, Мюнхене, Риме, но большинство их уже не осе-
тает там, а спешит на родину, чтобы отдать свои силы, знания и
талант делу развития отечественной культуры.
В 1854 г. в Кракове возникает «Общество друзей изящных
искусств» —первая организация польских художников. И хотя
ояо не имело такой ясной и четкой демократической программы,
кан русское «Т< варишсство передвижников», тем не менее сыграло,
несомненно, положительную роль, объединив лучшие силы поль-
ского искусства. Спустя несколько лет, в 1860 г., в Варшаве ор-
ганизуется аналогичное «Общество поощрения изящных искусств»
(«Захента»). Крупным событием культурной жизни явилось
основание в начале 60-х годов первого публичного музея в Варша-
ве, Активную собирательскую деятельность развернула и «За-
хента».
Все это, с одной стороны, не могло не радовать деятелей про-
грессивной культуры, с другой — не волновать и не беспокоить
консервативные круги. Ярким эпизодом идеологической борь-
бы тех лет явилась широкая дискуссия, разгоревшаяся после
1857 г. вокруг статьи публициста Юлиана Клячко «Польское
искусство», отражавшей взгляды консервативного «Отеля Лям-
бер».
' В своей статье Клячко пытается доказать вообще полную не-
возможность развития в Польше самостоятельной школы изоб-
разительного искусства, тщетность и даже вредность усилий в
этом направлении. Этот представитель аристократической эмиг-
рации признает только «чистое» искусство, далекое от треволне-
ний повседневной жизни и политической борьбы. Позиция Кляч
Ко на деле продиктована страхом перед растущими реалистиче-
скими тенденциями в живописи. Его окончательный вывод —мрач-
ное пророчество безнадежного дилетантизма и эпигонства,
совершенной бесполезности изобразительного искусства.
Статья «Польское искусство» вызвала бурю среди художни-
ков и литераторов. В ходе полемики «теории» Клячко и его иде-
алистические, реакционные концепции были подвергнуты унич-
тожающей критике. Среди тех, кто в печати откликнулся на этот
выпад «Отеля Лямбер», мы видим поэта Ц. Норвида, писателя
и публициста Ю. Крашевского, критика Горчипьского, худож-
ника В. Леопольского и др.
./Но наиболее веский и убедительный ответ Клячко дала сама
жизнь. В лице своих лучших художников Г. Родаковского и
Каплиньского, Я. Матейко и А. Гроттгера, В. Гереона и
Ф» Костшевского, А. Котсиса и А. Грабовского, 10. Шерментов-
ввого И Ю. Коссака, Ю. Брандта и многих других польский
Народ уже в 60—70-х годах наглядно доказал Европе высокую
одаренность, оригинальность и творческую зрелость своей наци-
овальной школы изобразительного искусства.
53
* * *
В начале 60-х годов революционное движение в Царстве Поль-
ском захватило широкие круги патриотически настроенной ху-
дожественной интеллигенции, политические и эстетические иде-
алы которой сложились под влиянием событий 1846 —1849 гг.
Воодушевленные идеями правды, народности и национальной
самобытности в искусстве, эти художники вели решительную
борьбу за самостоятельную школу реалистической живописи.
Передовым художественным устремлениям нового поколения
польских живописцев соответствовали и их прогрессивные поли-
тические взгляды. Они мечтали о независимой, единой Польше,
думали и спорили о путях демократизации общественно-полити-
ческого строя. Поэтому вопрос об участии в освободительном
движении не был для них вопросом, требовавшим мучительных
раздумий или переоценки ценностей.
С особенной силой проявились эти революционные настрое-
ния в среде учащейся молодежи, находившейся под влиянием
художников-демократов. Прежде всего здесь следует назвать
Варшавскую школу изящных искусств, контингент студентов
которой всегда носил «плебейский», разночинный характер.
По-видимому, еще в 1859 г. в Варшавской школе возник ре-
волюционный кружок, возглавленный студентами Каролем Но-
ваковским и Станиславом Шаховским, работавшим впоследст-
вии преподавателем рисования во Львове. Зтот кружок, весьма
радикальный по направлению, сыграл видную роль в событиях
1860—1861 гг. Установив тесный контакт с нелегальной органи-
зацией польской молодежи и интеллигенции, созданной в конце
50-х годов Нарцизом Янковским, кружок молодых художников
стремился вовлечь в национально-освободительное движение
широкие слои населения 2I. С этой целью члены кружка распро-
страняли литографские портреты Костюшко и Гловацкого, уста-
навливали связи с варшавскими рабочими и ремесленниками,
студентами и гимназистами столицы и других городов. Так,
например, студент художественной школы Кароль Матушев-
ский был арестован в сентябре 1861 г. в Киеве с нелегальными
воззваниями, прокламациями и инструкциями, которые он вез
студентам-полякам, обучавшимся в Киевском университете.
Собрания молодежи часто проходили па квартире студента
художественной школы Г. Филипповича, члена кружка Янков-
ского и одного из активных участников политической демоне/!-
21 Сведения о революционной деятельности учащихся Варшавской ху-
дожественной школ (я накануне восстания можно найти в книгах: J. Gra-
b i о с, Rok 1863. Poznan, 1913; J. Puciata-Pawlowska. Dzie.je
Miejskiej szkoly sztuk zdobniczych i malarstwa. Warszawa, 1939; S. К i e n i e-
w i c z. Warszawa w powstaniu styezniowym. Warszawa, 1954; И. Беля в-
c к а я. А. И. Герцен и польское национально-освободительное движение
60-х годов XIX в. М.д 1954, а также в архивных докумеггтах царской поли-
ции (ЦГАОГ, ф. 109-и, 1 эксп., 1860 г., д. 239 и 1861 г., д. 299).
54
F ации7 организованной 29 ноября 1860 г., в годовщину восстания
1830 г. На этих собраниях оживленно обсуждались вопросы ре-
волюционной борьбы, необходимых социальных реформ, разда-
вались призывы к восстанию. Ярким примером этих боевых наст-
роений кружка может служить деятельность К. Новаковского,
игравшего видную роль в организации Янковск >го. Новаков-
jtyKH# вместе с братьями Франковскими, двое из которых—Ян и
Станислав —были также учащимися художественной школы22,
Стремились направить кружок па путь активных действий. Чле-
4ками кружка Школы изящных искусств являлись также Кароль
Катушев с кип, Випцентий Домбровский, Шапявский, Игнаций
Дсиньский, ставший впоследствии известным художником, и
многие другие.
В патриотических выступлениях 1861 г. принимало участие
едва ли не большинство варшавских студентов. Во время манифе-
стации 25 февраля 1861г. полиция арестовала К. Новаковского
и С. Шаховского. Но это не охладило энтузиазма молодых ху-
дожников. Когда представители «умеренной» части студенчест-
ва» собравшись в анатомическом театре сразу же после закрытия
^Земледельческого общества», постановили воздержаться от уча-
стия в демонстрациях, к этому решению отказалась присоеди-
ниться только делегация «художников». Студенты Школы изящных
искусств целым отрядом участвовали в многолюдной мани-
фестации 8 апреля, расстрелянной полицией, и в других выступ-
лениях.
Многие учащиеся художественной школы, кроме участия в
демонстрациях, вели подпольную работу по подготовке воору-
щенцого восстания. Здесь следует назвать имя талантливого
у .художника Александра Сохачевского, принимавшего активное
^участие в деятельности Центрального Национального комитета.
\ Летом 1862 г. он был арестован и приговорен к смертной казпи,
замененной в последний момент каторжными работами. На ка-
* тррге, а затем в качестве ссыльного поселенца Сохачевскому
Н^уждено было пробыть в Сибири 22 года. Вернувшись из ссылки,
|Й®Охачевский поселился в Мюнхене.
|ж, Почти всю свою творческую жизнь художник посвятил соз-
[•«анию громадного цикла картин «Сибирь», включающего ряд
|‘Р^0Льших полотен и множество эскизов и этюдов, выполненных
ШЙр каторге и в ссылке 23. Из основных произведений серии назо-
«Польские ссыльные в Сибири», «На границе Азии», «Пани
М Братья Франковские — активные участники польского роволюциоп-
Движения конца 50-х — начала 60-х годов. Мы ие останавливаемся на
|Д|ФДробностя х их революционной работы, поскольку в связи с участием в
Освободит ел ьной борьбе их деятельность как художников прекратилась.
ЕЖх 83 Весь цикл А. Сохачевского (около 125 работ) хранился во Львовском
ВЖ^°РИческом музее и в 1956 г. был передан Польской Народной Республике,
р^^сколько произведений Сохачевского опубликовано в «Литературном на-
Ь^ледстве», т. 67. М., 1959, стр. 109, 127, 139, 210, 211, 647, 692, 693, 749, 757.
I:
«и
Гудзиньская», «Заутреня», «Вечер», «Отдых беглецов», «На эта-
пе», «Среди снежной пустыни».
События 1860—1861 гг. оставили заметный след пе только в
истории Варшавской художественной школы, но и в творчестве
некоторых уже известных художников. К их числу относятся
в первую очередь А. Лессер и Г. Пиллати.
Александра Лессера (1814 — 1884) трудно причислить к ла-
герю передовых художников-реалистов. Последователь немец-
ких назарейцев и убежденный сторонник академической сис-
темы, он всю свою жизнь писал условные, театральные картины
о королях и героях средневековой Польши, весьма далекие от
подлинного историзма. И если в 40-х годах эти произведения,
пролагавшие пути национальной тематике в польской истори-
ческой живописи, еще имели какое-то положительное значение,
то к началу 60-х годов, когда ведущую роль начинают играть
такие мастера, как 10. Симмлер, Г. Родаковский, Я. Матейко,
А. Гроттгер и др., они становятся уже анахронизмом.
Тем более интересен факт обращения Лессера к актуальному
политическому сюжету. В 1861 г., под сильнейшим впечатлением
патриотических выступлений варшавян, очевидцем которых
был художник, он создает большую многофигурную композицию
«Похороны пяти жертв 2 марта 1861 г.», изображавшую погребе-
ние жертв расстрела демонстрации 27 февраля. Картина Лессера,
сдержанная, суровая, можно сказать, возвышенная в своей граж-
данской скорби, — значительное явление пе только в творчест-
ве художника, но и всей польской живописи той поры. И хотя
настроение похоронного благочестия в известной мере приглу-
шает мотивы гнева и призыва к борьбе, тем не менее картина
прозвучала сильным и мужественным протестом художника —
гражданина и патриота.
Эту же тему разрабатывает живописец Генрик Пиллати (1832 —
1894). Соученик и товарищ В. Гереона, Ф. Костшевского,
Ю. Шерментовского и других варшавских художников-реалис-
тов, Пиллати известен как автор множества иллюстраций и жан-
ровых картин из народной жизни, занимательных, но немного
поверхностных батальных и исторических сцен, привлекающих
внимание сочным и красивым колоритом. В картине «Похороны
пяти жертв 2 марта 1861 г.» («Выход из костела св. Креста»)
Г. Пиллати, стремясь с максимальной точностью запечатлеть один
из эпизодов национально-освободительного движения, пресле-
дует скорее документальные, чем художественные задачи 24.
В тяжелых условиях того времени художники зачастую вы-
нуждены были прибегать к маскировке своего отношения к ре-
волюционным событиям. Так, например, в картине «Пожар в
24 Кроме того, французский художник Роберт Флери паписал картину
«Варшава 8 апреля 1861 г.», хранившуюся ранее в Рапперсвильском музее.
56
Александр Сохаче вс кий.
Заковывание в кандалы
деревне» (1862) одного из крупнейших мастеров польского реали-
стического искусства середины XIX в. Франциптка Костшев-
ского (1826—1911) своеобразно преломляется тема крестьянских
волнений, особенно участившихся накануне восстания. Безобид-
ное название и сознательная, по весьма прозрачная маскировка
не могли, конечно, скрыть от зрителя истинное содержание кар-
тины. В изображенной сцене с полным основанием видели не про-
стостихийное бедствие, довольно обычное для польской деревни,
а жестокую экзекуцию крестьянского «бунта». В этом зрителя
убеждали и фигурки коппых казаков, виднеющиеся около горя
щих хат.
V
* *
накопившемся революци-
Восстание 1863 г. открыло выход
онной энергии масс. В авангарде передовой интеллигенции были
варшавские художники.
Первой на призыв Центрального Национального комитета
<&кликнулась, конечно, молодежь — студенты Варшавской
Школы изящных искусств. Сейчас трудно назвать точное число
Учащихся, принявших участие в вооруженной борьбе, но судя
90 всему это были не одиночки, а большие организованные груп-
№. Из числа студентов-повстанцев, так и не окончивших школы,
НО ставших впоследствии известными художниками, следует
Назвать упоминавшегося уже И. Ясиньского (1840—1888), при-
говоренного в 1863 г. к каторжным работам в Сибири, и Вла-
-Дислава Шернера (1836—1915). Делу восстания Шернер стре-
: Хилея служить пе только оружием: он регулярно посылал ри-
< ©Унки в парижский журнал «I/Illustration». После интерниро-
с
L 57

вания австрийскими властями в Освенциме художнику удалось
эмигрировать в Мюнхен, где вскоре его талантливые бытовые,
исторические и батальные сцены из польской жизни завоевали
широкую популярность.
Учеником Варшавской художественной школы был также
способный пейзажист Станислав .Вроньский (1840—1898), актив-
ный участник восстания и «возмущения» польских ссыльных
на Кругобайкальской дороге в 1866 г.25
Трагично сложилась судьба молодого художника Людомира
Бенедиктовича (1844—1926), повстанца из отряда Замечка. В
бою он был тяжело ранен, и обе кисти его рук пришлось ампути-
ровать. Но любовь к искусству оказалась сильнее тяжелого
увечья. Бенедиктович продолжал учебу сначала под руковод-
ством таких крупных мастеров, как В. Гереон и Я. Матейко,
а затем в Мюнхене. Уже с начала 70-х годов он с успехом выстав-
лял свои пейзажи и жанровые картины. Одним из первых зна-
чительных полотен художника явилась картина «Над могилой
повстанцев» (1873 г., Львовская картинная галерея), правдиво
воссоздающая типичную для тех лет сцену.
От патриотической молодежи не отставали и художники
среднего и даже старшего поколения. Среди участников восста
ния, вынужденных после его поражения эмигрировать в Париж,
мы видим воспитанника Петербургской Академии художеств
Эразма Рудольфа Фабьяньского (1826—1891)26, варшавян Алек-
сандра Рыцерского (1825—1866) и Владислава Бакаловича (1831 —
1904), В Париже Бакалович, ловкий, но довольно поверхност-
ный и салопный художник, почти целиком посвятил себя
историко-бытовой живописи. К редким исключениям в ого творчест-
ве относится картина «Обыск», изображающая один из эпизо-
дов восстания.
В вооруженную борьбу народа за свободу и независимость
включились и ветераны минувших битв, участники восстания
1830 г.: варшавский акварелист и рисовальщик Максимилиан
Оборский (1809—1878), отбывавший потом каторгу в Сибири,
и упоминавшийся выше гравер Ян Левицкий. Почти 30 лет про-
вел Левицкий в эмиграции и только в 1860 г. вернулся па родину.
В 1863 г. Левицкий чертил для повстанцев топографические кар-
ты 27. После поражения восстания художник возвращается в
25 Вроньский и после амнистии оставался в Сибири. В 80—90-х годах
он работал художником в Восточно-Сибирском отделении Русского Геогра-
фического общества. Ряд его картин о Тунгусском крае ныне хранится в Ир-
кутском областном художественном музее,
26 Интересно, что Фабьяньский, готовивший себя сначала к карьере ме-
дика, исполнил ряд рисунков для анатомического атласа II, И. Пирогова.
В 70—80-х годах он работал театральным декоратором во Львове, затем в
Кракове. Выставлял пейзажи и жанровые картины.
27 В 1853—1859 гг. Левицкий работал директором школы тонографов
в Лиссабоне.
58

Максимильян Герымский. Патруль повстанцев
Дариж. Во время разгрома Парижской Коммуны он был расстре-
лян версальцами.
И, наконец, еще один повстанец, на этот раз самый молодой
из варшавских художников — Максимильян Герымский (1846 —
4374). Шестнадцатилетним юношей М. Герымский, бывший тогда
^тудентом Политехнического института в Пулавах, примкнул
Д отряду Юзефа Оксиньского. Тяготы походной жизни впослед-
ствии тяжело отразились на здоровье художника.
; Творческая деятельность М. Герымского продолжалась сов-
' еем недолго —менее десятилетия. Но то, что он успел создать,
|вошло в золотой фонд польской реалистической живописи. Его
картины поражают редкой для того времени свободой и естест-
i ценностью композиции, высоким мастерством и эмоционально-
стью. Со смелостью большого мастера Герымский решительно
^ порвал с академическими канонами, и его произведения, освобож-
^.денные от устаревших условностей, покоряют зрителя дыханием
Осизни.
Ж" ' ^чень значительное место в творчестве М. Герымского зани-
тема восстания 1863 г. Очевидец и участник героических
Выбытий, Герымский, однако, не увлекается их патетической, эф-
фектной стороной. Более всего художника волнуют непри-
ветные боевые будни: утомительные походы и марши, патрули,
Короткие бивуаки, тревоги, стычки. Не одиночки, а масса, народ
В >Ст^»новятся героями его произведений. В картинах с замечатель-
,а°и правдивостью и лирической одухотворенностью изображена
йрирода родной страны. В конце 60-х — начале 70-х годов
Г 59
LZ. *ь
к
ВЬ •
Герымский пишет серию картин о восстании: «Обыск», «Повстанец»,
«Атака кавалерии», «Тревога в лагере повстанцев» и ряд других.
Среди них лучшей по праву считается «Патруль повстанцев».
Герои картины — рядовые повстанцы, патрулирующие на про-
езжей дороге, проводник-крестьянин. Прекрасно передана
внезапность встречи с противником, напряженность момента пе-
ред неминуемой стычкой.
Не только непосредственные участники восстания, но и ху-
дожники, стоявшие зачастую вдали от политических треволнений,
были захвачены могучим народным движением. Так, напри-
мер, один из наиболее крупных исторических живописцев и порт-
ретистов середины века Юзеф Симмлер (1823—1868) пишет
великолепные портреты повстанцев. В числе работ Владислава
Малецкого (1836—1900), декоратора Варшавского театра и од-
ного из основоположников польского реалистического пейзажа,
мы встречаем жанровые картины, а точнее, пейзажи со стаффа-
жем: «Повстанцы»28 29 и «Повстанческая кавалерия в утреннем ту-
мане» (1877).
Отклики на восстание можно отметить и в творчестве таких
поверхностных, салонных живописцев, как Титус Малешевский
(1829—1898) и Густав Будковский (1813—1884). Первый из них
выставил в 1864 г. картины «Вдова» и «Сирота над гробом», а
второй —«Лагерь в Гоще в 1863 г.» и «Польша и Литва».
Воспитанник Петербургской Академии художеств Стани-
слав Хлебовский (1835—1884) много лет жил при дворе турец-
кого султана и известен прежде всего как художник-ориенталист.
Однако в год восстания, будучи в Париже, он создает картину
«Сцена из 1863 г.», изображающую Падлевского, призывающего
в корчме крестьян к восстанию 39.
Более тесно связал свое творчество с судьбой родного народа
видный художник-демократ Юзеф Шерментовский (1833—1876),
автор множества чудесных пейзажей и жанровых сцен из кресть-
янской жизни, в которых ясно звучат ноты критического реализ-
ма. В 1866 г. художник пишет картину «Воспоминание о 1863г.»:
осенний парк и на аллее -—фигурка грустной, скорбящей жен-
щины в трауре (кстати, это единственный осенний пейзаж р твор-
честве Шерментовского). К этому же времени относится серия
«Разоренные гнезда» — символический отклик художника-пейза-
жиста па народную трагедию.
Кругом варшавских художников не ограничивается участие
передовой художественной интеллигенции в восстании 1863 г.
Восстание увлекло за собой ряд виленских художников. Неко-
торые из них были известны как стойкие революционеры и самоот-
28 Экспонировалась на выставке «Сто лет польской живописи» (из вар-
шавских частных собраний) в Варшаве в 1919 г.
29 Экспонировалась па выставке «Польское искусство. 1764—1886» во
Львове в 1894 г.
60
я
верженные борцы за свободу своей угнетенной и порабощенной
р оД 0ЦЫ •
F В историю польского искусства скульптор Генрик Дмохов-
ский (1810—1863) вошел как талантливый портретист, автор
медальона, изображающего Якуба Шелю и Меттерниха, бюс-
зюв Джефферсона и Лафайета, Костюшко и Гарибальди, Мицке-
. рича и Сырокомли. А в жизни это был испытанный боец и солдат,
сражавшийся в 1830—1831 гг. под знаменами генерала Дембинь-
^хого, смелый и находчивый эмиссар 10. Заливского, узник Куф-
штейна, эмигрант во Франции и Америке. В 1863 г. Дмоховский,
назначенный Национальным правительством комиссаром Дзис-
деньского уезда, организовывает повстанческие отряды. 14 мая
ртряд Дмоховского был разбит царскими войсками, а сам скульп-
тор погиб па поле боя.
L Не менее широко был известен в среде польских и литовских
революционеров замечательный рисовальщик, иллюстратор и
гравер Михал Эльвиро Андриолли (1836 —1893), оставивший
^глубокий след в польском и литовском изобразительном искус-
‘^втве. В 70—90-х годах Андриолли —«польский Доре», как его
Называли современники, пользовался европейской известностью.
Его темпераментные рисунки к произведениям польских и зару-
бежных писателей помещались в десятках книг и журналов.
Широкую популярность завоевал художник мастерски выпол-
; ненными иллюстрациями к Мицкевичу, Мальчевскому, Крашев-
^$кому, Ожсшко, Вальтеру Скотту, Гюго, Шекспиру, многочислен-
ными станковыми рисунками из истории и быта Литвы и т. д.
Уроженец Вильно, Андриолли получил образование в Моск-
йве, сначала в Медицинской академии, а затем в Училище живо-
|^ ииси, ваяния и зодчества, которое он окончил в 1857 г., получив от
|1демии художеств диплом неклассного художника. Вернув-
ж в Вильно, молодой художник много путешествует по Литве
1ьбомом и этюдником, внимательно наблюдая жизнь народа.
С первых же дней восстания Андриолли примыкает к его
олюционно-демократическому крылу, вербует добровольцев
первых вооруженных отрядов. В составе группы виленской
одежи, направлявшейся в отряд Клетово Коровы, худож-
участвовал в стычке под Миткишками 22 марта 1863 г,
щнее, будучи в отряде Людвика Нарбутта, он был контужен и
ен в руку в бою под Дубичами.
Опасаясь от репрессий, Андриолли бежит в Россию, где, по
I вероятности, еще в годы учения он завязал дружбу с русской
элюционной молодежью, которая и помогла ему некоторое
ия скрываться от жандармов30. Арестованного в ноябре 1863 г.
30 Не случайно, что впоследствии в одном из своих произведений Андриол-
разрабатывает тему русско-польского революционного союза. Речь идет
) рисунке 1866 г. «Шимои Кояарский в кандалах и поручик А. Кузьмин-
IB а ев на тюремном дворе».
61
в Петербурге художника отправляют по этану в Ковно, но уже
1 февраля 1864 г. он, возглавив группу заключенных повстанцев,
бежит из крепости. Через Ригу и Лондон Андриолли с большими
трудностями добирается до Парижа, где устанавливает контакт с
Я. Домбровским, В. Врублевским и другими деятелями револю-
ционной эмиграции. По-видимому, в качество ее эмиссара худож-
ник в 1866 г. отправился в Россию, побыл арестован в Бессарабии
при попытке нелегально перейти румынско-русскую границу.
Снова побег и снова арест, затем суд, приговоривший его к 15
годам каторги, замененной вскоре ссылкой в Вятскую губернию,
где он и пробыл до 1871 г. 31
Большинство произведений Андриолли, посвященных вос-
станию, относится к 1864—1866 гг. — времени пребывания худож-
ника в парижской эмиграции. Андриолли стремился отобразить
героизм народных масс, показать крестьянство как активную
движущую силу восстания. Таковы его большие композицион-
ные рисунки «Выступление повстанческого отряда» и «Литовские
повстанцы в засаде», созданные на основе непосредственных впе-
чатлении. Тема жестокого подавления восстания царизмом затро-
нута художником в рисунке «Суд Муравьева». В других своих
работах -- рисунках «Побег повстанцев», «Исповедь Зигмуита
Сераковского», литографии «Смерть Нарбутта» и др. — Андри-
олли воссоздает образы своих боевых соратников и выдающихся
революционеров. Высокое профессиональное мастерство в соче-
тании с исторической достоверностью, правдой жизни и глубокой
верой художника в справедливость дела восстания ставит эти
произведения в число ценнейших художественных документов
той героической эпохи.
Андриолли — пе исключение, но лишь один из наиболее ярких
и типичных представителей передовой части виленских худож-
ников середины XIX в. Вместо с ним отбывал вятскую ссылку
за участие в восстании еще один виленский рисовальщик, иллю-
стратор и живописец - Антоний Залсский (1824—1885). В рядах
партизан мужественно сражались художники Э. Павлович,
Н. Плакявичус, В. Длуский, воспитанник московского Училища
живописи, ваяния и зодчества Винцент Слендзиньский (1838 —
1909), автор интересных жанровых сцен из народной жизни.
В 1863—1872 гг. Слендзиньский как политический ссыльный жил
иод надзором полиции в Нижнем Новгороде, где создал несколько
портретов ссыльных повстанцев.
Художник, литограф и врач Болеслав Длуский (1826—1905),
известный в истории восстания под именем полковника Яблонов-
ского,—революционер с большим стажем и опытом. Еще в 1840 г. за-
мешанный в деле Конарского, он был сослан вместе со своим братом
31 В Вятке Андриолли учил рисунку Аполлинария Васнецова, будущего
известного русского художника, посвятившего своему первому учителю теп-
лые строки в своих «Автобиографических записках».
62
Кавказ. В 50-х годах Длуский изучал живопись в Петер-
бургской Академии художеств и медицину в Московском уни-
верситете. Вернувшись в Литву, он активно участвует в подго-
овке вооруженного восстания, нелегально выпускает ряд лито-
графий пропагандистского характера. Длуский возглавляет один
la отрядов повстанцев и вскоре выдвигается в число наиболее
ергичных и отважных партизан Жемайтии. Посвятить себя искус-
у он смог лишь по возвращении из парижской эмиграции,
огда поселился в 1873 г. в Кракове.
* К лагерю революционеров-демократов принадлежал также
^дственпик Сераковского живописец Юзеф Беркман
—1919). В 50-х годах, в период учения в Московском и Пе-
Ьрбургском университетах, а затем в Академии художеств, он
аствовал в революционном движении; в 1861 г. был арестован
I панихиде по жертвам варшавской манифестации. После пре-
Йвания в Петропавловской и Кронштадтской крепостях Беркман
Креезжает в Вильно и организовывает здесь подпольную типогра-
1Ю, выпускающую революционные песни и прокламации на полк-
ом и литовском языках. В 1863 г. художник примыкает к отря-
Минейко, а затем Остои-Чеховича. В битве под Рудзишками он
выл тяжело ранен и попал в плен. Нерчинская каторга, побег,
Снова каторга, затем «вольное» поселение в Иркутске, Нижнем
Новгороде и Лнбаве — таковы этапы его дальнейшей судьбы.
|ЙГИркутске он совместно с С. Вроньским открыл художественную
оЙстерскую, где написал ряд полотен из жизни польских ссыль-
ЙЙх, а также картину «Мш ила Сераковского».
Целую плеяду борцов за свободу и независимость дала семья
Виленского живописца, гравера и скульптора Альфреда Реме-
риса (1832—1897). Его дед, отец, брат, наконец, он сам принимали
частие в национально-освободительном движении. Ремерис вое-
л в рядах повстанцев 1863 г., был заключен в крепость, потом
ывал ссылку.
Одним из наиболее крупных живописцев, связавших свою
знь и творчество с Литвой, был Казимеж Альхимович
840—1917). Биография художника мало чем отличается от авиз-
ного пути многих его товарищей по искусству и по оружию 32.
ачало восстания застало его на Украине, где он служил управляю-
имением. ЗатехМ — Литва, отряды повстанцев, отчаянные схват-
военно-полевой суд, и наконец, тяжелая дорога ссыльного.
Ьсть лет пробыл Альхимович в Верхотурье за Уралом и только
Реле амнистии получил возможность поступить в Варшавские
^овальные классы. В память о мужестве и страданиях повстан-
5 художник пишет волнующие картины «Похороны на Урале»
<Д°ля поляков-каторжан» (1874—1875).
^м32 Вместе с ним участвовал и восстании его брат Гиацинт, эмигрировав-
лотом во Францию, где работал техническим рисовальщиком н худож-
ом-педагогом.
63
Ученик В. Гереона, Альхимович довольно скоро занял видное
место в искусстве последней четверти XIX в. Широкую известность
принесли ему эффектные, прекрасно выполненные полотна из
истории средневековой Литвы (например, «Погребение Гедемипа»,
1883 г. и др.). Но наиболее сильные качества художника — его
наблюдательность, демократизАм и реалистическое восприятие
жизни проявились в бытовых сцепах из жизни крестьян. Кар-
тина Альхимовнча «Наем работников» (1893) —явление выдаю-
щееся во всей польской и литовской жанровой живописи того
времени.
Восстание 1863 г. всколыхнуло весь польский народ. И в поль-
ских землях, находящихся под властью Пруссии и Австрии,
демократические круги польского общества горячо приветство-
вали восстание и стремились оказать ему всяческую поддержку —
моральную и материальную, оружием и добровольцами.
Вместе со всеми патриотами глубоко сочувствовали восстанию
передовые художники Познани, Кракова, Львова. Одни из них
непосредственно включились в вооруженную борьбу, другим ио
тем или иным причинам это не удалось сделать, по на большин-
ство из них восстание произвело громадное внечатление.
Несколько сцен из восстания написал познаньский художник
М. Пиотровский. По свидетельству одного из историков Краков-
ской школы изящных искусств, не менее 80 ее учащихся сражались
на стороне повстанцев33 34. Среди участников восстания мы встречаем
известного познаньского портретиста Марцелия Краевского
(1843—1920), краковских скульпторов Валериана Гадомского
(1833—1911) и Петра Казакевича, его брата, живописца Антония
Казакевича (1841—1929), воспитанников Краковской школы Анд-
жея Грабовского, Вильгельма Леонольского и др.
Еще в 18G1 г. А. Казакевич, будучи студентом Краковской
школы, пишет картину «На каторге» (Львовская картинная гале-
рея). Интереснейшим художественным памятником эпохи восста-
ния 1863 г. является картина А. Казакевича «Неожиданность»31-
Ранепые повстанцы нашли убежище у крестьян, но неожиданно в
хату врываются царские солдаты. В раненом, лежащем на лавке,
автор изобразил себя, а в сидящем рядом повстанце с забинтован-
ными руками — художника Л. Бенедиктовича.
Особый интерес представляет в это время творчество таких
замечательных мастеров, как Я. Матейко, А. Гроттгер, А. Котсис,
А. Грабовский, В. Леопольский, возглавлявших в 60—70-х годах
реалистическое направление в польском искусстве. Все они —
воспитанники Краковской школы изящных искусств, окончившие
ее. в 50-х годах и связанные между собой теспыми узами дружбы.
33 См. L. R р g о г о w i с z. Dzieje Krakowskiej Akademii Sztuk pipknych.
Lwow, 1928, str. 37.
34 Экспонировалась на выставке «100 лет польской живописи» в Кракове
в 1929 г.
64
Ян Матейко. «Год 63.— Полония».
«&Э.
65
Заказ № 145
г
фи всем различии творческих индивидуальностей и наклонно-
их объединяет демократизм, горячий патриотизм, стремление
йужить родине правдой своего искусства. Не случайно, что все
Рйи в той пли иной мере оказались связанными с восстанием
4863—1864 гг.
Ян Матейко еще с детства навсегда запомнил бурные годы «весны
ародов»; его старший брат Зыгмунт погиб в 1849 г., сражаясь на
ртороне венгерских революционеров. Много позднее Матейко сде-
лал очень выразительный и экспрессивный рисунок Якуба Шелп
бранится во Львовской научном библиотеке). Под рисунком много-
значительная подпись автора: «Продукт вековой шляхетской
ЙГльтуры». Два других брата художника — Казимеж и Эдмунд—
к же, как и многие родственники и друзья художника, вве-
ли в рядах повстанцев 1863 г.
J'i При первом же известии о восстании Матейко стремится внести
ою лепту в общее дело. Переодевшись угольщиком, он персво-
через границу оружие в Гощу, в лагерь Лянгевича, комапдо
Евшего повстанческими силами в Сандомирском и Краковском
воеводствах. Однако со временем вера Матейко в победу посте
Еенно гаснет, что нашло отражение в таких его рисунках, как
Щолония» и «Нужда 1863 г.» Много позднее, в 1879 г., Матейко
^вершает большую аллегорическую композицию «Год 63.— Поло-
1вя», задуманную еще в дни восстания.
5
События 1863—1864 гг. оставили глубокий след в творческой
биографии Яна Матейко. Именно в эти бурные годы рождается ц
крепнет его талант исторического живописца. «В паше время, —
говорил он,— нельзя любовь к пароду отделить от художествен-
ного творчества». В своих полотнах, повествующих о далеком
прошлом, художник отзывался на самые актуальные п животрепе-
щущие вопросы современности.
Восстание и его поражение, одной из причин которого явилось
предательство шляхты, в очень большой мере способствовали
углублению антишляхетских, демократических тенденций в твор-
честве художника. Еще в 1862 г., в канун восстания, Матейко пи-
шет «Станьчика» — произведение, выдвинувшее автора в первые
ряды лучших польских живописцев. Позорному легкомыслию и
равнодушию шляхты к судьбам своей родины здесь противопостав-
ляется глубокое патриотическое чувство королевского шута,
человека из народа.
В 1863—1864 гг. Матейко работает над большим многофигур-
ным полотном «Проповедь Скарги», задумывает «Рейгана». Как в
«Скарге», так и в «Рейгане» во весь голос зазвучало осуждение фео-
дальной аристократии, тех самых магнатов, которые ради лич noir
и классовой корысти пе останавливались перед прямой изменой я
чьи потомки в 1863 г. предавали национальные интересы.
Еще более прямой и непосредственный отклик получило вос-
стание 1863 г. в произведениях другого крупнейшего польского
художника той эпохи — Артура Гроттгера (1837 — 1867). Он про-
жил короткую жизнь, и его творческая деятельность продолжалась
всего лишь около десяти лет. Но глубокий след, оставленный нм
в истории отечественной культуры, поставил художника в первые
ряды национальных талантов.
В польское искусство Гроттгер вошел прежде всего как певец
восстания 1863—1864 гг. Лучшие годы его жизни, вся творческая
зрелость отданы им почти исключительно этой волнующей теме.
Ни один художник после Гроттгера не сумел создать столь вели-
чественной героической эпопеи о национально-освободительном
движении польского народа.
Гроттгер был современником, ноне свидетелем и не участником
событий 1861 1864 гг. В эти годы он жил в Вене, хотя ц часто
приезжал в Галицию. Тяжелая болезнь истощала его физические
силы. Но богатейшее творческое воображение, питавшееся расска-
зами очевидцев восстания и возбужденное общим революционно
патриотическим подъемом страны, прекрасное знание националь-
ной жизни и национального характера, наконец, исключительная
одаренность позволили Гроттгеру создать реалистические нронз
ведения высокой художественной ценности.
В 1861 —1862 гг. под впечатлением варшавских манифестации
Гроттгер создает две серии станковых рисунков под общим назва-
нием «Варшава». За ними последовали графические циклы «Поло-
бб
"Ч*
?*• Артур Гроттгер. Пожар усадьбы под Меховом
!
'<3
(1863) и «Литуання» (1864 —1866), отдельные листы неокон-
<Ценных альбомов «Литовский бор» и «Сибиряки» и, наконец, послед-
Г крупное произведение художнике! — серия «Вонна» (1866).
Не многим произведениям искусства выпадает такая завидная
;\Шцьба. Вот уже почти сто .тот, как никакие изменения эстетиче-
ских вкусов и направлений не смогли отнять у гроттгеровских тво-
IЗлений славу и действительно всенародную популярность.
Подробный разбор и анализ гроттгеровских серий требуют
того специального исследования. Художник создал очень
щенную и многоплановую картину Полыни тех бурных лет.
д нами предстает польский народ — скорбящий, гневный,
явшинся на борьбу за свою свободу. И в этом громадная, по-
одящая заслуга Гроттгера. Едва ли не впервые в польском
разительном искусстве народ предстал не как обиженная,
щющая и безвольная масса, а как активная, действующая
ешителыю порывая с окостенелыми традициями прошлого,
ггер показывает исторические события не через эффектные
эажения парадных сцен, вождей или правителей. В центре
ания художника — простой человек, рядовые участники и
ХЫ восстания: крестьяне и мелкопоместные шляхтичи, город-
ЛЮД и сибирские каторжане, варшавские евреи и низшее
67 5*

духовенство. Идеализация и романтическая отвлеченность гер<юн.
иногда даже некоторая театральность композиций остаются не дн
конца преодоленными, по в целом гроттгеровские рисунки убеж-
дают зрителя своей достоверностью, волнуют своей динамикой,
искренностью, предельным напряжением чувств и страстей.
лучших листах — «Первая жертва», «Куют косы», «Битва», «Знак».
«Арест» и др. — художник отображает будни восстания, его суро-
вый пафос, беззаветное мужество и героизм его участников. Про-
блему создания положительных образов повстанцев он решает
не только в графических, но и во многих живописных произведем
пиях («Портрет Якубовича» и др.).
Чуждый слепой ненависти дворяпско-буржуазных нацио-
налистов к русскому народу, Гроттгер поднимается до глубокого
понимания трагических событий 1863 г. В рисунке «Примирение»
(1866 — 1867), в картине «Ноктюрн» (1864 г., Львовская картин-
ная галерея) он изображает поле битвы и погибших на нем поль-
ских повстанцев и русских солдат. Художник скорбит об их уча-
сти и символическим рукопожатием павших воинов подчеркивает,
что он не видит в них врагов и что польского повстанца и русского
солдата столкнула и погубила в смертельной схватке одинаково
враждебная им обоим сила — царизм.
Но, сумев освободиться от узкого национализма, Гроттгер так
и не смог до конца осознать подлинный социальный смысл рево-
люционных событий, происходивших вдали от него. Классовые про-
тиворечия, лежавшие в основе восстания 1863—1864 гг., остава-
лись вне поля зрения художника. Лозунг «национального един-
ства» воспринимался им почти безоговорочно. Не случайно, что еще
в 1861 г. он исполняет вошедший в серию «Варшава» символиче-
ский рисунок «Крестьянство и шляхта», изображающий в одном
строю крестьянина со знаменем в руках и двух шляхтичей по сто-
ронам. Народ, шляхта и духовенство выступают в произведениях
Гроттгера единым национальным фронтом.
Закономерным следствием глубокого кризиса шляхетской ре-
волюционности явились растерянность и безвыходный пессимизм
художника после поражения восстания. Уже в рисунках и карти-
нах «Литуании» все сильнее и сильнее начинают звучать ноты мне
тики и отчаяния: в литовской пуще появляется зловещее видение
смерти с косой за плечами. А в графической серии «Война» отвле-
ченная аллегорияи символика определяют весь образный строй про-
изведений. Воплощение ведущей идеи цикла — страстного осужде-
ния войны, несущей людям только горе и гибель, калечащей им
жизнь и душу,— осложнено и в значительной мере ослаблено ре-
лигиозно-пацифистскими мотивами.
Малоизвестные, но весьма любопытные свидетельства о по-
литических симпатиях А. Гроттгера и его друга художник*1
А. Грабовского содержатся в записках украинского живописца 11
писателя К. Устияновича, опубликованных во Львове сШ°
68
gL жизни А. Грабовского.
Тначале 1860-х годов Усти-
вин учился в Венской
^адемии художеств, где и
упружился с Гроттгером и
^абовским. Именно этим
льским художникам, кото-
а познакомили его с Бро-
славом Залосним, Устиядо-
по его собственному при-
нию, обязан первыми све-
ями о жизни и творчестве
фаса Шевченко.
«Те поляки, с которыми
деил,— писал он,— худож-
цки Гроттгер, Грабовский,
еффлер и другие, были до-
ми славянами и пе оспа-
ривали прав русин [украин-
№.— Г. О.] и даже к мос-
ям относились не враж-
бно». И далее: «Меня при-
ал польский патрио-
JM великого гения Гроттге-
кя горячего Грабовского,
рорые хотели Руси на Руси,
с той Русью — федерацию
го народа» 35.
1В тех же записках Устиянович свидетельствует, что именно Гра-
кий ввел его в среду польских революционеров, проживавших
гда в Вене.
гАнджей Грабовский (1833—1886) принадлежит к числу талант-
ливейших польских художников-реалистов. Сын кузнеца и мо-
ды, он с большим трудом, в постоянной борьбе с жестокой
ой получил образование, стал одним из лучших портретистов
о времени, но никогда не терял тесных связей с народом, его
ью и надеждами. Весть о восстании художник встретил с эн-
|иазмом и, установив связи с революционными кругами, неле-
1ЬНо перешел границу Царства Польского, примкнул к одному
Повстанческих отрядов. После поражения восстания Грабов-
£ уезжает в Краков, а затем в Прагу, где живет около года.
х годах Грабовский написал ряд превосходных портретов
мятников восстания: «Повстанец 1863 г.», художников В. Га-
нского, братьев Антония и Петра Казакевичей (1865) и др.
ft
Артур Гроттгер. Повстанец 1863 г.
К. У с т i я и о в и ч. М. Ф. Расвський i росжський папсла-
Спомини з пережитого й передуманого. Лылв, 1884, стр. 14—15.
69
Участником восстания был и живописец Вильгельм Лоопо.ц».
скин (1830—1892), известный портретист и автор крупного исто-
рического полотна «Смерть Ацерпы». Позднее, в память о герои-
ческих днях восстания, он написал портрет своего товарища ц(}
оружию Э. Плотницкого, картины «Повстанцы» и «Арьергард»,
(1882), напоминающие по характеру и настроению некоторые цр(г
из ведения М. Геры мск ого.
Не остался в стороне от исторических событий п Александр
Котсис (1836—1877), крупнейший польский жанрист и одни на
наиболее значительных представителен критического реализма
В бытовой живописи 60-х годов. Ему принадлежит символический
рисунок «Год 1861», созданный явно под воздействием Гроттгсра;
молодая мать с мертвым ребенком на руках, на голове терновый
венок, а на nice — цепь. Влияние Гроттгсра сказывается и в неко-
торых других рисунках Котсиса на тему восстания, в картинах
«Лирник» (1862) и «Косарь» (1863), в которых современники ви-
дели косвенный отклик на народные движения.
Наиболее интересным и капитальным произведением Котсиса
тех лет является картина «Похороны и свадьба» (1863). Сюжет ее
построен на драматической встрече двух процессий: свадебной и по-
хоронной, смятении остановились молодожены, медленно и тор-
жественно движется похоронное шествие. Но это не обычные по-
хороны. На гробу, что несут на плечах,— красная конфедератка
с пером, какие косили тогда повстанцы; знамена не похожи на ко-
стельные штандарты, да и вся процессия очень напоминает народ-
ные манифестации начала 60-х годов, не раз пугавшие своим раз
махом «лояльных» обывателей.
Из других краковских художников, младших современников
Гроттгсра и Матейко, откликнувшихся на восстание 1863 г., еле
дует назвать исторического живописца и жанриста Леона Ник-
карда (1843—1900), автора картины «Смерть повстанца» и других
композиций, посвященных восстанию, а также одаренного пейзажи-
ста и иллюстратора Валерия Элиаша-Радзиковского (1840—1905).
В 1863 г. Радзиковский помогал переправлять через Мюнх tai
в Царство Польское добровольцев для повстанческих отрядов. На
краковской выставке 186(5 г. он экспонирует целую серию акваре-
лей: «Битва под Жижином 8 августа 1863 г.», «Лагерь в лесу».
«Раздача оружия», а 1878 г. — «Повстанцы из отряда Боиьчи в
Водзиславе». В собрании Львовской картинной галереи хранится
еще одна его акварель — «Смерть сына Семипьского во время вос-
стания».
Непосредственным участником восстания был и младший брат
художника — скульптор Владислав Элиаш (1847—1921). Ра-
ненный в битве под Меховом, он отбывал потом ссылку в Перми
и Николаевске.
Волна патриотических настроений захватила и многих поль-
ских художников, живших во Львове. Кароль Млодницкпй
70
—1899), близкий друг Гроттгера, в 60-х годах написал «По-
Крстанцев» и «Па пути в Сибирь»36. Большой интерес представляют
В' аб0Ты уже упоминавшегося Францишка Тепы. Под впечатлением
В восстания художник пишет интересные акварели: «Раненый герой
Е в битве под Салихой» (1875), «Ястреб (Маевский), предводитель
Е>волынской конницы в 1863 г.» (1879) и др. В 60-х годах по рисун-
Жкам с натуры Глуховского Тепа исполняет «Три странички из
«^Сибири», включающие «Интерьер жилища ссыльных», «Рудник
Ц'-в Сибири» и «Село Урс».
R... Не только в Польше, но и за ее пределами, везде, где разгорался
Еогонек польской национальной культуры, ощущался тогда свежий
К ветер революционного движения,
реформировалась
I
1.
г
ОЙаконец, парижская эмиграция — вот вехи биографии молодого
В 60—70-х годах в Мюнхене
довольно большая колония польских худож-
ников. Помимо А. Казакевича и В. Шернера, тему восстания разра-
батывали некоторые другие «.мюнхенцы», например Юзеф Брандт
(1841—1915) и Франтишек Штрейтт (1839—1890).
Важным центром польской культуры вне Польши оставался
Париж. Еще в начале 1830-х годов здесь образовалась большая
группа художников-эмигрантов, пополнившаяся после событий
1846—1849 гг. Кроме того, сюда постоянно приезжали из Польши
художники на учебу. Некоторые из них оседали здесь надолго.
Наиболее крупными и талантливыми из польских художни-
ков, проживавших тогда в Париже, были Генрик Родаковский и
его ближайший друг Леон Каплиньский.
Конспиративная организация вроцлавской молодежи, процесс
^[ерославского, Стефапьского и др., Моабит, революция 1818 г. и,
ИКашпшьского. В Париже, однако, художник с течением времени
ВЩсе сильнее и сильнее склонялся к лагерю «Отеля Лямбер». Имен-
ШЕо Замойские, Рачиньские, Водзицкие, Тарновские, Чарторыские
Цк другие представители эмигрантской знати были его основными
Покровителями и заказчиками. Выполняя поручения Чарторы-
МКого, Каплиньский даже ездил в качестве его эмиссара на Бал-
Жаны. Очень нервная, горячая и противоречивая натура, рохмантик
№ поэт, Каплиньский с энтузиазмом встретил весть о восстании
ВрбЗ г. Вместе с Родаковским он хотел немедленно ехать в Поль-
В|ру. Но как последовательные «чарторыйчики» они не верили в
Ирлы народа, возлагая все надежды на Наполеона III и вмешатель-
Жгво западных держав. Когда же убедились в тщетности этих ожи-
даний, восстание уже шло на убыль, и художники остались в Па-
®йже.
Субъективно честный, глубоко и искренно переживавший за
цВой народ, Каплиньский так и не сумел разобраться в расста-
ЙИОвке классовых и политических сил в стране. Запутанный в сетях
консервативного лагеря, он и в своих произведениях выражал его
Se Экспонировались на львовских выставках в 1871 и 1873 гг.

71
идеологию. Поэтому наряду с чудесным, очень эмоциональным и
психологически насыщенным «Портретом Северина Маркевича,
участника восстания 1863 г.» мы встречаем большую символиче-
скую картину «Шляхта и народ», перекликающуюся с упомянутым
выше рисунком Гроттгера «Крестьянствои шляхта». Картина была
написана Каплиньским в начале 1863 г. по мотивам стихотворе-
ния его близкого друга поэта 3. Красиньского.
Jeden tylko, jeden cud —
Z szlacht^ polsk^ polski lud.

Художник изображает старого шляхтича в кунтуше и крестья-
нина с хоругвью в руках, объединенных единым душевным поры-
вом 37.
* * *
Восстание 1863 г. оставило глубокий след в развитии всего
польского изобразительного искусства, и влияние его не ограничи-
вается кругом современников — участников и свидетелей револю-
ционных событий. Тема восстания занимает видное место в творче-
стве многих художников последней четверти XIX — начала XX в.
Значение революционных событий 1846—1849 и 1861 —1864 гг.
для польского изобразительного искусства мы должны рассматри-
вать не только в плане их непосредственного отображения в произ-
ведениях живописи и графики, но главным образом в широком ис-
торическом аспекте.
Революция 1846—1849 гг. дала могучий толчок поступательному
развитию прогрессивного, демократического искусства Поль-
ши как и многих других стран Восточной и Центральной Европы —
Чехии, Венгрии, Румынии и др. Эта революция впервые поста-
вила художников лицом к лицу с острейшими классовыми проти-
воречиями и открытой борьбой политических партий и лагерей,
раскрыла перед ними величие подливного патриотизма и героизма
широких народных масс, поднимавшихся на борьбу против
социального и национального гнета. Активное участие польских
демократов в европейском революционном движении 40-х годов рас-
ширило национальные рамки польского искусства, придало ему
тот интернациональный характер, который составляет одну из его
самых примечательных особенностей. Все это, конечно, пе могло не
способствовать консолидации передовых художников — реалистов,
их политическому и эстетическому воспитанию. В конечном итоге
революция 1846—1849 гг. явилась мощным фактором, сыгравшим
очень значительную роль в сложном и противоречивом историче-
ском процессе формирования и развития национальной школы поль-
ского реалистического искусства.
37 Не случайно, что картина была приобретена Марцелиной Чарторы-
ской.
72
Последний, завершающий удар по шляхетским романтическим
иллюзиям нанесло восстание 1863—1864 гг.
Ь истории Польского реалистического искусства кончается на
этом период юности, наступает пора творческой зрелости. В евро-
пейское искусство польские художники входят уже не отдельными
талантливыми одиночками, а сплоченным многочисленным отря-
дом, сильным своим демократизмом, национальным самосозна-
нием и своеобразием. Наличие художественных организаций и
профессионально окрепших учебных заведений способствовало це-
ментированию Национальной школы польского искусства в единое
целое.
В разных частях раздробленной страны искусство развивалось
в различных условиях. Соответственно неодинаковой была всюду
и зрелость прогрессивного, демократического направления. II
тем не менее, хотя Польша и оставалась расчлененной, хотя иго
австрийского, российского и прусского самодержавия не было
свергнуто, понятие «польское искусство», всего лишь несколько
десятилетии назад вызывавшее у многих только недоумение, за-
воевывает теперь прочное признание и все права гражданства.
« ельзя не уважать и не любить новую польскую художествен-
ную школу,— писал В. В. Стасов.— Между польскими художни-
ками довольно истинных талантов [...] То, что иным немцам могло
казаться недостатком, — решительное и твердое национальное на-
правление всего более восхищало меня, всего более давало мне
надежд на богатое будущее» 38.
Конечно, сводить причины расцвета польской реалистической
живописи только к революции 1846—1849 гг. или к восстанию
1 о 186 г гг. было бы явным упрощением. Законы развития ис-
кусства сложны, многообразны. Хронологические рамки тех или
иных этапов в истории искусства почти всегда относительны. II все
же, учитывая почти неизбежную условность периодизации, нель-
8Я °уР^ать гРомадного значения революционных событий середи-
с ны 1л. в. для истории польской культуры, польского изобрази-
тельного искусства. Восстание 1863—1864 гг. завершило первый
этап формирования самобытной национальной школы польской
еалистической живописи и открыло пути к ее расцвету в 60—
V-е годы. Революционные лозунги 1846—1849 и 1863—1864 гг.,
идеалы народной борьбы за свободу, национальную независимость
демократические социальные преобразования становятся луч-
ей, наиболее значительной традицией передового направления
польском искусстве на многие десятилетия.
Теснейшая связь развития искусства с национально-освобо-
тельным и революционным движением — одна из характерных
присущих культуре большинства стран Восточной и Цент-

' оол°в< И3 поездки по Европе.—«Северный вестник», 1891
стр. 286.
38
11,
73
ральной Европы. Не случайно именно в середине XIX в., а точное,
в 40—70-х годах, складываются национал иные школы изобрази-
тельного искусства Польши, Венгрии, Чехии, Румынии, Сербии,
Болгарии. Каждую из них отличают свои особенности, но всех
их объединяет прямая зависимость от успехов борьбы народов
против гнета иноземных поработителей, от специфики и хода раз-
вития буржуазной революции в этих странах, степени участия в
ней широких народных масс, наконец, от путей и интенсивности
процесса формирования наций. И в этом аспекте значение рево-
люционного движения середины XIX в. для всей истории польско-
го изобразительного искусства едва ли можно преувеличить.
ю. и. штакелъберг
РУССКИЕ ПЕРЕВОДЫ
ПОЛЬСКИХ ПОВСТАНЧЕСКИХ ПЕСЕН

Политическое движение в Польше, завершившееся вооруженным
восстанием 1863 —1864 гг., первоначально проявлялось в мани-
фестациях, которые устраивались в костелах и заключались в пении
патриотических песен и гимнов. Написанные в различное время
и ио разным поводам, иногда имевшие форму молитвы, но своему
ярко выраженному политическому содержанию они резко отли-
чались от хоралов и псалмов. Наиболее популярными стали в это
время три песни, впоследствии объединенные в литературе под
названием «польских национальных гимнов».
Во время молебствия в Кармелитском костеле в Лепшо 17(29)
ноября 1860 г. в память восстания 1830 г. была вновь публично
исполнена «Национальная песня», текст которой был написан
в честь Александра I («Za pomyslnose krola») еще в 1816 г. Алоизи-
ем Фелиньским и тогда же положен на музыку Яном Кашевским.
Основательно забытый к этому времени текст гимна был несколько
изменен Антонием Гурецким, отпечатан и распространен органи-
заторами манифестации. Через три дня, по свидетельству одного
из активных организаторов манифестации, 3. Янчевского, массы
народа пели «Boze, cos Polsk$» уже наизусть. В это же время
в первый раз была исполнена песня К. Уейского «Z dymem ро-
zarow»1. Песня эта была написана Уейским на мелодию Юзефа
Никоровича, созданную под впечатлением галицийских событий
1846 г. Несколько позднее во время манифестаций стали петь
«Песню легионеров» («Jeszcze Polska nie zgin^la»), текст которой
написал в 1797 г. Юзеф Выбицкий в качестве марша для форми-
ровавшихся тогда в Италии польских легионов под командова-
нием генерале! Домбровского. Во время манифестации 8 апреля
1861 г. на Замковой площади масса народа подхватила мотив
«Песни легионеров», исполнявшийся отъезжавшим в это время
1 ГПБ РО, ф. 1020, тетр. ХШ,лл. 172—173. К. Уейский принимал дея-
тельное участие в восстании 1863 г. Ок редактировал выходившую во Львове
газету «красного» направления «Prawda» и был скопца 1863 г. директором отде-
ла прессы в Галиции.
75
почтальоном на своем рожке, и впервые после долгого перерыва
запела ее хором на улице 2.
Все мемуаристы в один голос пишут о том, с каким громадным
подъемом исполнялись собравшимся народом эти песни-гимны как
в костелах, так и на улицах. Не могли пресечь этого никакие за-
преты царских властей, требовавших от служителем католической
церкви, чтобы они препятствовали исполнению в костелах гимнов
и песнопений, «не имеющих отношения к богослужению», однако
ксендзы ничего пе могли (да и не особенно хотели) сделать.
В Литве царскими властями была сделана попытка распро-
странить среди литовских крестьян слухи, что в этих гимнах
польские папы просят бога о возвращении крепостного права (ис-
пользуя игру слов — «ojczyzna — panszczyziia»). Для борьбы с
этими слухами и для привлечения симпатии крестьянства студент
Петербургского университета Телесфор Нешокоць перевел два
гимна («Bozo, cos Polsk^» и «Matko Chrystusa») на литовский язык
и, отпечатав их в начале лета 1861 г. в нелегальной петербургской
типографии, распространил в тысячах экземпляров среди кресть-
янского населения Литвы, за что и был подвергнут в 1И отделе-
нии физическому «внушению» 3.
Существовали также переводы на украинский4 и белорусский
языки5. Посвидетельству участника Виленских манифестаций 1861 г.
Б. Лимановского, летом 1861 г. песня «Boze, cos Polsk^» была пере-
ведена на языки литовский, латышский и белорусский и везде распе-
валась в католических и даже протестантских церквах и еврейских
синагогах 6. Тогда же этот гимн был опубликован во французском
стихотворном переводе Монталамбером 7. Стихотворные переводы
этого гимна и хорала Уейского были сделаны в 1863 г. A. Sour и
опубликованы вместе с прозаическими переводами еще ряда ма-
2 II. В. Берг. Первые два года последнего польского движения.—
«Библиотека для чтения», 1864, февраль, стр. 10; St. Russocki i in.
Godlo, barwy i hymn Rzeczypospolitej. Warszawa, 1963, str. 220.
3 Смл «Третье отделение сечет».— «Колокол», № 153, 1 января 1863 г.;
А. Ф. Смирнов. Восстание 1863 г. в Литве и Белоруссии. М., 1963,
стр. 69. Впоследствии Нешокоць принимал активное участие в восстании и,
взятый в плен, был расстрелян 15 марта 1864 г. (см.: Т. Z у с h I i n s k i.
Wspomnienia z roku 1863. Poznan, 1888, str. 29—30).
4 Украинский перевод гимна «Boze, cos PoIsk^» был сделан Александром
Дубецким. Известен только рефрен: «Просим тя боже и твой ого с ин а.
Hex вси знов будем як йидна родина» (М. D u b i е с к i. Z przeszlosri (1861 —
1863). Kijow, 1910, str. 45.
6 См.: ИРЛ И, ф. 265, оп. 10, д. 121, л. 1. Следует отметить, что это фак-
тически самостоятельное сочинение на белорусском языке, в котором лишь
отчасти сохранено содержание нескольких польских строф и добавлен ряд
куплетов, посвященных борьбе белорусов против ликвидации униатской церк-
ви. «Революционный подъем в Литве и Белоруссии в 1861—1862 гг.». М.,
1964, стр. 55 , 80.
6 В. Limanowski. Higtorya powstania narodu polskiego 1863 i 1864 r.
Lwow, 1909, gtr. 81.
7 Montalembert. Une nation en deuil, la Pologne en 1861. Paris,
1861, p. 8.
76
нифестационных песен Ст. Братковского 8. Следует отметить, что
стихотворный перевод пшна «Jeszcze Polska nie zgin^la» был изве-
стен во Франции еще в 1831 г. 9 Публикация французских перево-
дов в известной мере преследовала цель привлечь на сторону
повстанцев симпатии французского (и не только французского)
читателя.
Русская общественность с этими гимнами впервые познакоми-
лась только в начале 1864 г., когда в февральской книжке журнала
«Библиотека для чтения» был напечатан отрывок из хорала
У ейского и полностью «Boze, cos Polsk§» в переводе Н. В. Берга10.
Николай Васильевич Берг (1823—1884) к тому времени уже
был широко известен как переводчик. Изданная им десятью года-
ми ранее антология «Песни разных народов», правда, вызвала не-
доумение и даже протесты Н. Г. Чернышевского за бессистемность
содержания, но тот же Чернышевский отмечал, что «некоторые из
выписанных нами песен переведены прекрасно, большая часть
находящихся в сборнике — недурно» 11. Примерно так же отзы-
вался II. А. Некрасов о переводах Мицкевича, сделанных Бергом:
«Переводы его грешат менее всего близостью к подлинникам. Но
стихи его хороши. Есть переводчики, у которых свои стихи до того
же плохи, что готов подарить им и близость, только бы немножко
отлегло от уха...» 12 В данном случае Берг сам заявлял, что ста-
рался перевести «Boze, cos Polsk$» «самым близким и точным об-
разом», и, надо сказать, в известной мере это ему удалось. Что же
касается хорала У ейского, то перевод его сделан очень приблизи-
тельно, без соблюдения точности передачи и размера подлинника.
Печатая эти переводы, редактор «Библиотеки для чтения»
П. Д. Боборыкин счел необходимым сопроводить их редакционным
примечанием, в котором подчеркивал, что публикует их лишь
потому, что «нам, русским, полезно знать все орудия, которыми
действовали противу нас поляки».
Переводы Н. В. Берга на долгие годы остались единственными
переводами па русский язык этих гимнов. Более того, их публи-
кация в «Библиотеке для чтения» оказалась единственной публи-
кацией. Попытка II. В. Берга напечатать их вторично в своих «За-
писках о польских заговорах и восстаниях» в журнале «Русский
архив» за 1873 г. встретила сопротивление цензуры. Не помогло
и указание Берга, что они уже были опубликованы и, следователь-
но, знакомы русскому читателю 13. Впоследствии оп уже не вклю-
8 «La Pologne contemporaine». Hymnes du reveil. Monument religieux
et patriotique du 19 siecle. Traduction en prose par Stanislav Bratkowski». Paris,
1863.
9 Cm.: St. R u s s о c k i i in. Указ, соч., стр. 213.
10 «Библиотека для чтения», 1864, февраль, стр. 19—21.
11 Н. Г. Черпышевски й. Поли. собр. соч., т. II. М., 1949, стр.
317.
12 Н. А. Некрасов. Поли. собр. соч., т. IX. М., 1950, стр, 443.
13 ИРЛИ, д. 23113/CL XVI б. 10, л. 106.
77
нал их ни в отдельное издание первой части своих «Записок», вы-
шедшее в Москве в 1873 г., ни в полный текст «Записок», опублико-
ванный им в Познани в 1884—1885 гг. В последнем случае он,
очевидно, уже не руководствовался цензурными соображениями,
поскольку книга печаталась за границей, а сознавал недостатки
и неполноту перевода.
После Н. В, Берга на протяжении пятидесяти лет не делалось
никаких попыток нового перевода польских национальных гим-
нов. Да и о каких переводах можно было говорить, если в царской
России запрещались даже польские издания этих гимнов. Только
в 1906 г., в период относительного ослабления цензурного режима,
в Варшаве М, Насеровским была сделана попытка издать все три
гимна (конечно, польские их тексты). Однако издание это было
немедленно конфисковано, и в течение двух лет судебные и цензур-
ные органы решали его судьбу. В конечном итоге была разрешена
публикация только двух гимнов, без третьего («Z dyinem poza-
row»). Поскольку все три гимна были отпечатаны в виде листовки,
практически такая вырезка означала ликвидацию издания 11.
С началом империалистической войны 1914—1918 гг. политика
русского царизма внешне, казалось бы, изменилась. Война сразу
же выдвинула польский вопрос в качество узлового вопроса евро-
пейской политики, и старые методы подавления любого проявле-
ния национального духа в Польше становились непригодными.
Этим было вызвано обращение главноколгапдующого русской
армией вел. кп. Николая Николаевича 1/14 августа 1914 г. к поль-
скому народу с весьма туманным обещанием будущего самоупра-
вления Польши. Однако обращение это было явно демагогическим,
и попытка в прессе говорить о предстоящем автономии Поль-
ши была немедленно пресечена указанием председателя совета
министров от 4 августа 1914 г. редакторам ежедневных изданий,
что «подобное толкование признано со стороны правительства пре-
вратным» 14 15.
Тем не менее в связи с этим обращением в середине августа
1914 г. в Москве была сделана попытка издать поты трех польских
национальных гимнов («Trzy PoJ.skie Hymn у Na rod owe.». M., 1914),
14 ЦГИАЛ, ф. 77(>, oil 22, 1906 г., д.д. 445 (все) в 458, л. 3. В том же 1906г.
вышло издание «Wybor piesni polakich bojowych i rewolucy jnych», которое,
но мысли издателей, должно было «иллюстрировать процесс демократизации
польской революции». Сборник этот помимо всех трех гимнов содержит ряд
песен времени восстания 1863 г. и даже такие, безусловно запрещенные цен-
зурой песни, как «Варшавянка» и «Красное знамя». Однако хотя па титул fi-
ll ом листе сборника и обозначено место издания — Варшава, ио фактически
это зарубежное издание. Единственный обнаруженный нами экземпляр, хра-
нящийся в ГЛ Б, поступил туда в 1908 г. из Сосковидной таможни (Архив
ГНБ, ф. 1, «Реестр книгам, поступившим от разных учреждений в 1908 г.»,
запись № 13355 от 8 декабря 1908 г.). В делах главного управления но делам
печати никаких сведений об этом издании не обнаружено.
ЦГИЛЛ, ф. 776, он. 22, 1916 г., д. 34, л. 5 об.
78
причем, кроме польского текста, здесь был помещен и русский пе-
: ревод Лео Бельмонта.
> Лео Бельмонт (1865—1941 (?), настоящее имя—Леопольд Блю-
f менталь) был известен как публицист и политический деятель,
занимавшийся социологическими и экономическими проблемами,
и как поэт-переводчик. Он перевел на польский язык ряд произве-
дений Л. Андреева, А. Куприна, Э. Ростана, И. А. Некрасова
и др. Но наибольшую известность принес ему перевод «Евгения
Онегина» 16. Перевод этот был весьма доброжелательно встречен
польской и русской критикой. Одновременно отмечалось, что это —
фактически первый перевод знаменитого творения на польский
язык (если не считать очень плохого п далекого от подлинника пе-
ревода А. Сикорского, сделанного в 1847 г.). Подчеркивалось
также, что, «отличаясь точностью, перевод г. Бельмонта в то же
время прекрасен в смысле поэтической передачи красоты своеобраз-
ного пушкинского стиха» 17. Весьма характерно, что Бельмонт по-
святил свой перевод «Памяти дружбы двух величайших пророков
славянства» (т. е. Пушкина и Мицкевича), Стихотворные перево-
ды Бельмонта на русский язык, за исключением перевода трех на-
званных гимнов, нам неизвестны.
Московский комитет по делахМ печати 21 августа 1914 г. «встре-
тил сомнение к допущению выпуска» этих гимнов, так как, «заклю-
чая в себе призыв к восстанию для завоевания свободы и объеди-
нения Полыни, гимны эти являются ярким выражением заветных
вожделений поляков, домогающихся политической независимости
в виде восстановления или польского королевства, или польской
республики. В ПривпслпнскОхМ крае пение пимнов является всегда
своего рода политической демонстрацией, имеющей целью выра-
зить протест против существующего в государстве образа правле-
ния, вследствие чего пение их и приравнивается к бунтовщическим
деяниям |...] разрешение в данном случае выпуска напечатанных
гимнов в свет неизбежно послужит к появлению их и в других
местностях империи и будет учтено как коренное изменение взгля-
да правительства по отношению к польскому вопросу» 18. Дело
перешло в главное управление по делам печати, начальник которо-
го Татищев поддержал решение ^московского комитета. 23 августа
1914 г. в докладе министру внутренних дел он писал, что запреще-
Iti А. Р и s z k i в. Eugeniim Oniogin. Krakow, 1902. Перевод Бельмон-
га несколько раз переиздавался, последнее издание вышло в Вильнюсе в
1952 г.
17 «Русская мысль», 1905, № 12, стр. 86- 92; «Живописная Россия», 1902,
N® 78; М. То р о го wsk i. Piiszkin w Polsce. Krakow, 1950, atr. 82, 198.
lonyTiro отметим, что переводами А. С. Пушкина на польский язык занимал-
ся один из активнейших организаторов польского восстания 1863 г., Брони-
слав Шварце. Переводы эти хранятся в Ossolineum, некоторые из них («Кин-
кал», «Моя родословная» и две эпиграммы на Булгарина) опубликованы То-
юровским (указ, соч., стр. 123 -132).
18 ЦГИАЛ, ф. 776, он. 22, 1916 г., д. 34, л. 3.
79
ине публикации гимнов «несомненно вызовет в среде поляков на-
рекания на правительство, тем не менее мера эта представляется
мне необходимой, ибо разрешение гимнов, столь долго бывших под
запретом, явилось бы косвенным подтверждением правильности
данного газетами толкования объявления верховного главно-
командующего, каковой смысл объявления, однако, доныне отвер-
гался как неправильно усвоенный» 10.
Однако совет министров, на заседание которого был вынесен
доклад Татищева, спел возможным высказаться за разрешение
выпуска в свет этого издания. При этом решение его мотивирова'
ось тем соображением, что гимны эти являются отзвуком далекого
прошлого и «не имеют прямого отношения к переживаемому на-
ми времени», что «наложение ареста на текст гимнов, несомненно,
вызовет со стороны поляков нарекания, привлечет к этому мелко'
му случаю общественное мнение и приведет к появлению преврат-
ных комментариев в повременной печати», что было бы особенно
нежелательно, так как после обращения верховного главнокоман-
дующего поляки «выказывают исключительные чувства лояль-
ности и политического благоразумия» 19 20. Но это решение совета
министров было перечеркнуто гневной резолюцией Маклакова:
«Тем не менее считаю недопустимым распространение «польских
национальных гимнов». У нас есть только один гимн — «Боже,
царя храни»21.
Таким образом, и это издание вместе с переводами Бельмонта
было похоронено царскими властями, так и не увидев света.
Изменение военного положения на Западном фронте и окку-
пация австро-германскими войсками к концу 1915 г. значительной
террпт >рии Польши привели к некоторому изменению политики
царизма в польском вопросе. Это отразилось и на отношении к из-
данию польских национальных гимнов (правда, только с польским
текстохм). В марте 1916 г. в Москве был издан сборник польских
«несен и мотивов», в который вошли все три гимна, а в апреле в Кие-
ве Леон Идзиковский издал сборник народных песен, в который
опять же вошли гимны 22.
Московская судебная палата, куда поступило дело 25 апреля
1916 г., не решилась утвердить арест московского издания гимнов,
поскольку «при исключительных обстоятельствах переживаемых
времен возбуждение судебного преследования за напечатание
польских гимнов едва ли является целесообразным» 23. Правда,
начальник главного управления по делам печати Урванцев, в прин-
ципе склоняясь к тому же решению, счел за благо предварительно
согласовать вопрос с начальником штаба верховного главноко-
19 ЦГИАЛ, ф. 776, он. 22, 1916 г., д. 34, л. 6.
20 Там же, ля. 3—4.
21 Там же, л. 1.
22 Там же, л. 13. «Piesni iiarodovve». Kijovv—Warszawa, 1916, 128 str,
23 Там же, л. 19.
80
Вмандующего генералом Алексеевым. Последний 24 июля 1916 г.
^отвечал, что, по его мнению, запрещение гимнов «не отвечало бы
^требованиям переживаемого момента, так как вызвало бы есте-
Кртвенное озлобление в польской среде против России как раз в то
рвремя, когда мы близки к занятию части губерний Привислинского
I края и когда в наших государственных интересах казалось бы пе-
| обходимым извлечь всю возможную пользу от населения края» 24 25 26.
I В результате главное управление но делам печати на все по-
I следующие запросы по изданию польских гимнов отвечало, что
\ «необходимости в принятии против распространения этих гимнов
' каких-либо мер в настоящее время не усматривается», однако пред-
лагалось поставить немедленно в известность министерство внут-
ренних дел в случае, если распространение подобных изданий
примет «нежелательный характер» 2й.
Но все это касалось польских изданий, а вопрос о русских пере-
водах по-прежнему оставался открытым.
Положение несколько изменилось в самом конце 1916 г. Широ-
ковещательное провозглашение австро-германскими оккупантами
создания «польского государства» вынудило царское правительство
заявить (в приказе Николая II по армии и флоту от 12 декабря
1916 г.), что одной из задач России является «создание свободной
Польши из всех трех ее ныне разрозненных областей». Соответ-
ственно изменилось и отношение к публикации в русской печати
как вообще материалов, связанных с польским вопросом, так и
переводов на русский язык польских национальных гимнов.
2 февраля 1917 г. (по ст. ст.) в газете «Утро России» были опу-
бликованы «Польские гимны и военные песни» со следующим при-
мечанием редакции: «Помещаем польские гимны ввиду разрешения
их в настоящее время к исполнению». Здесь были помещены два
гимна: «Boze, cos Polsk§» в переводе Тадеуша Мициньского и
«Z dymem pozarow» в переводе К. Д. Бальмонта.
Несколько слов о переводчиках.
Имя Константина Дмитриевича Бальмонта (1867—1942), поэ-
та и переводчика, знакомившего Россию с лучшими произведе-
ниями мировой поэзии, к тому времени было хорошо известно чи-
тателям. Его переводы Юльюша Словацкого хотя и вызывали (как
и вообще переводы Бальмонта) нападки за отступление от текста
и размера подлинника, но все же пользовались широкой популяр-
ностью 2в. Его столкновения с цензурой из-за переводов Миц-
кевича были хорошо известны. В 1908 г. в свою книгу «Белые
зарницы» Бальмонт включил несколько отрывков из «Дзядов»
24 Там же, л. 22 об.
25 Там же, л. 26 и об. В томжо 1916 г. в Киеве вышел двумя изданиями
песенник «Polskie piesni narodowe». Kijow. Kaipgarnia Narcyza Gieryma,
1916. В оба издания включены все три гимна.
26 Е. Загорский. Юлий Словацкий. М., 1910.
Ь Заказ № 145 81
Мицкевича в собственном переводе 27. В этих отрывках, но мнению
цензуры, было «усмотрено дерзостное неуважение к верховной вла-
сти». В результате возбужденного судебного преследования 13 фев-
раля 1909 г. издатель книги М. В. Пирожков определением петер-
бургской судебной палаты был приговорен по ст. 128 уголовного
уложения к одному году крепости, а книга признана подлежащей
изъятию и уничтожению. Попытка издателя добиться только вы-
резки инкриминируемых мест не имела успеха 28.
Следует отметить, что, переводя хорал Уейского, Бальмонт
весьма тщательно следовал за текстом подлинника, в то же время
его перевод очень удачно передает всю силу и напряжение поль-
ского текста.
Второй переводчик — Тадеуш Мициньский (1873—1919),
польский ноэт-модернист, в творчестве которого не раз появляют-
ся мистические настроения, отчасти почерпнутые из восточной фи-
лософии. К сожалению, его мистические увлечения отразились и
на переводе «Boze, cos Polsk§», гимна-молитвы.
Газета «Утро России» издавалась на деньги миллионера II. Ря-
бушинского, чем и определялось со так называемое «национали-
стическо-прогрессивное» направление. Тем не менее газета позво -
ляла себе «оппозиционные выпады, вызывавшие судебные пре-
следования и административные кары» 29. Так, в феврале 1915 г.
за опубликование статьи А. Л. Погодина «Будущее Польши»
газета была подвергнута штрафу в 3000 рублей, хотя в этой статье
весьма робко предлагалось «честное и открытое разрешение поль-
ского вопроса» в виде «независимой» Полыни, однако «непремен-
но — независимость под скипетром династии Романовых»30.
Публикация польских гимнов также привлекла внимание главного
управления по делам печати. В цензурном деле подклеена соответ-
ствующая вырезка из газеты, но это были уже последние недели су-
ществования царского режима, и если даже цензура и предприняла
какие-то шаги (о чем, впрочем, нет никаких следов в архивных де-
лах), то сделать она уже ничего не успела. Через три с половиной
недели самодержавие было свергнуто. И характерная деталь —
через несколько дней после Февральской революции, 5 марта
1917 г., в той же газете «Утро России» был помещепперевод третье-
го гимна «Jeszcze Polska me zginpla», сделанный тем же Тадеушем
Мициньским 3l. Неизвестно, был ли этот перевод сделан им одно-
временно с переводом «Boze, cos Polsk§» и редакция газеты не ре-
27 К. Д. Бальмо ит. Белые зарницы. М., изд. М. В. Пирожкова,
1908. Переводы из Мицкевича помещены на стр. 188—192.
28 Циркуляр главного управления по делам печати от 8 декабря 1909 г.
(ИРЛИ, Р. ПЕ, он. 1, № 2050, л. 6 об.). См. также газеты за 1909 г.: «Новая
Русь», № 43; «Новое время», № 11827; «Русский вестпик», № 36; «Одесские
новости», № 7810.
29 ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 16, ч. 1, д. 1033, л. 23.
30 Там же, д. 1032, лл. 184, 188.
31 «Утро России», № 62 от 5 марта 1917 г.
82
aft*1
* шилась тогда напечатать его или же позже, по остается фактом, что
’ первый перевод на русский язык текста этого гимна, ныне государ-
J ственного гимна Польской Народной Республики, стал доступен
I русскому читателю только после Февральской революции, спустя
I 120 лет после того, как он был написан Выбицким.
I ПРИЛОЖЕНИЕ
Н?
кд %
| Поскольку все нышеупоминаемые переводы или, подобно переводу Бель-
| монта, не вышли в свет (нам известен только цензурный экземпляр), или дав-
с но стали библиографической редкостью, представляется целесообразным при-
i вести их в пашей публикации вместе с белорусским вариантом «Boze, cos
!• Polskp».
I
О, господи, который Польшу нашу
Не покидал в несчастьях в опы дни,
И днесь от пас жестоких казней чашу
Могучею десницей отжепп
И возврати забытому народу
Спокойствие, Отчизну и Свободу.
Ты был за нас, отец ты наш небесный,
И Польша, под эгидою твоей,
11 е падала, по гибла в битве честной;
В горниле бед ты слал спасенье ей,
И днесь пошли несчастному пароду
Спокойствие, Отчизну и Свободу!
Врагов на пас нахлынувшие тучи
Мечом своим разбей и сокруши,
И слезы наших ратников горючи
Лучом надежды яспой осуши.
И возврати несчастному народу
Спокойствие, Отчизн у и Свободу!
Покрой омять ты пас минувшей славой,
Да будет в честь полякам эта брапъ!
Отец ты наш, бог милостивый, правый,
Останови карающую длань,
И возврати несчастному пароду
Спокойствие, Отчизну и Свободу!
Дай отдохнуть от бед твоим ты людям;
А если вновь потонем во грехах,
Карай ты нас, упизи нас — и будем
Мы снова прах, но только... вольный прах!
А днесь пошли несчастному пароду
Спокойствие, Отчизну и Свободу!
(Пер. Н. В. Берга)
Боже! Ты Польшу в течение столетий
Хвалы и мощи окружал сияньем;
Когда враги плели нам злостно сети,
Щитом для нас ты был и упованьем.
Пред твой алтарь несется вопль народа:
Отчизне пусть вернется вновь свобода!
Господь! Ты тронут был паденьем края
И помогал борцам святого дела;
83
6*
Весь мир глядеть на храбрость призывая,
Ты создал блеск растерзанного тела.
Пред твой алтарь. . .
Ты древний свет верни стране ненастья
И возроди заглохшие селенья!
Да мир цветет за ужасом несчастья
И божий гнев сменят благословенья!
Пред твой алтарь...
Земли ты польской взял вчера свободу,
Л потекли уж нашей крови реки,
О, сколько мук грозит тому народу,
Кому отчизну ты возьмешь навеки!
Пред твой алтарь...
Господь, своею справедливой дланью
Ты сокрушал тиранов скипетр стальпый!
Поставь предел же хищников желанью.
Буди надежды зов в стране опальной.
Пред твой алтарь...
Святейший бог! В час грозной непогоды
Ты устрани резню и гибель боя,
Соедини свободою народы
Под скппетрОхМ архангела Покоя.
Пред твой алтарь....
Святейший бог! Во имя ран христовых
Дай вечный свет умершей братии нашей,
Взгляни с высот на твой парод в оковах
И нашу кровь прими с фимиама чашей.
Пред твой алтарь..,.
Когда наш край слезами истекает,
За павших братьев вопль к тебе несется,
Пусть их венок терновый украшает,
По ради них свобода к нам вернется.
Пред твой алтарь....
Пресвятый боже! Мощь в твоей лишь воле,
Весь мир держит и родит в нем надежду,
Освободи томящихся в неволи!
Мечтам отваги юной дай одежду!
Пред твой алтарь...
Великий бог! Одним ты властен словом
Из праха жар извлечь вновь живородный...
Так если к грешным хочешь быть суровым,
В прах обрати нас, но и в прах свободный.
(Пер, Лео Велъмонта}*
1
Боже, ты Польше дал тысячелетье
Могучей жизни и святых порывов.
Ты был щит веры, восходящий к свету,
Ковчег народный хранил у обрывов.
Пред алтарями моленье парода:
Нашей отчизне пусть блеснет свобода.
Несчастной Польше блеск верни старинный.
На паших нивах кресты и могилы...
Идут страдальцы вереницей длинной,
Народ могучий уже теряет Силы...
* Все переводы Лео-Бельмонта даны по архивному делу (ЦГИАЛ, ф, 7'
эн. 22, 1916 г., д. 34, л. 7).-
84
Молимся тихо перед алтарями —
Во мраке темницы ты блесни зарями!
Могучим словом, всех царей владыко,
Можешь раскрыть нам темницу к восходу!
Пусть же блеснет нам ангел златолпкпй —
Мы строим храм твой, но верни свободу!
Пред алтарями мы в страстном моленье:
Дух-утешитель, веди — к озаренью!
(Пер. Т. М и ци ноского)
II
С дымом пожаров, с кровью родимой,
Наш к тебе, боже, вихрится стон.
Жалобой страстной, неустранимой,
Дух поседевший в пытке взметен.
Вот уж без жалоб пет нам напева,
Тернии врыты в наше чело.
Памятник вечный божьего гнева,
Руку с мольбою к богу взнесло.
Сколько бы раз ты ни бичевал пас,
Мы не обмывши свежести ран,
Вновь восклицаем: «Он очищал нас,
Он ведь Отец наш, Вождь в нем лам дан».
Вновь восстаем мы, верою сильны,
Враг же гнетет нас, жизнь наша — вздох,
Смех нам бросает камень могильный:
«Где же Отец тот! Где же тот бог?»
Смотрим мы в небо: может, он ринет
Сотнею солнц вдруг в спину врагов?
Синее небо тихо так стынет,
Вольно там птице меж облаков.
В страшном сомненье дух негодует,—
Вера забыта? или жива?
Губы злословят, сердце тоскует,
Глянь в наше сердце, не на слова.
Боже, о, боже! Грозами смята
Жизнь наша — ужас, страшен наш час,
Сын на отца встал, брат встал на брата,
Каинов сколько есть между нас!
Все же они, боже, нет, не виновны;
Хоть п была в них гибель предтеч,
Духи иные в злом здесь греховны,
Длань покарай ты, длань, а не меч!
Будет твой ангел вестником к бою,
В битве великой склонится враг,
И над дрожащим мы сатаною
Павшим, воздвигнем мощный твой стяг.
Братьям заблудшим нет в нас укора,
Волей омыты вспомнят про честь,
Вздрогнет злословец в возгласах хора: —
«Был с нами бог наш, был он и есть!»
(Пер. К. Бальмонта)
С кровавым куревом и с дымом ярых битв
К тебе, о господи, несется Польши голос,
85
Последний стоп ос — от этаких молитв
На голове детей белеет волос.
Мольба без ропота, без жалоб и без слез,
Не наша то мольба! К челу венец терновый
У пас давным-давно безжалостно прирос
Господня гнева след суровый.
Ты долго нас карал, но мы, простершись в п
Молились, думая: он правосудно судит.
Мы грешны, господи, ты милостив и благ,
Придет черед и мам спасенье будет.
По ты неумолим: ты им опять помог
И снова наша кровь обильно прол ила ся.
«Где ж ныне ваш отец? Где милостивый бог?»
Они кричат, над Польшею глумяся...
(//ер. II. В. Верга',
С дымом пожаров, с пылью кровавой
Господи! Голос бьет в небеса,
Вопль то последний, стоп величавый,
Эта мольба белит волоса.
Мы уже без слез не знаем напева,
Все ж братской крови льется река...
Вечно лад нами молния гнева
Вечно подъята к небу рука!
Сколько ты раз казнил нас сурово;
Еще тернистый ранил венец,
А мы кричим уж: «Милостив снова
Стал к нам господь, он все же Отец!»
Спона встаем, доверия полны,
Волей твоей враг снова пас гнет,
Хлещут в лицо нам хохота волны:
«Гдеж От/ц тот?! Что ж п? спасет!?»
В небо глядим мы, все выжидая:
Сбросишь сто звезд, врага пристыдишь...
Птиц лишь свободных промчалася стая,
Царит в лазури мертвая тишь!
В час столь жестокий надежда тонет...
Пока вновь пера заблещет нам,
Рот богохулпт, хоть сердце стонет,
С уд Jr же сердце, прости словам!
Господ гг! Ада разверзлись враз а.
Пробил над миром ужасов час...
(млн мать зарезал, брат режет брата,
Каинов сотни есть среди пас!
По боже, боже! — они безвинны,
Хоть задержали грядущий строй;
Дьявол иной завел там пружины,
Руку карай же, пе меч слепой.
Будь твой архангел вождем па деле,
Ринемся все в бой свитый за ним —
Па сатаны трепещущем теле
Знамя твоей хвалы водрузим!
Братьев заблудших любовь возвысит,
Вины их смоет свободы честь,
Тут богохульник подлый услышит
Мощный ответ наш: «Бог был и есть!»
(II ер. Лео Нель ион та)
86
Ill
Еще Польша пе пропала,
Пока нам живется:
Что чужая сила взяла,
Саблею вернется.
Марш, марш, Домбровский,
Из Неаполя в край Польский
За тобой мы все идем,
Чтоб слиться с народом.
Пройдем Вислу, пройдем Варту,
Будем поляками;
Поучил пас Бонапарте,
Верх брать над врагами!
Марш, марш...
Как Ч ариец кий до Познани,
Лишь минуло горе,
Так и мы в родные страны
Вернемся чрез море.
Марш, марш....
И отец уж молвил Басе,
Видя слезы нагшы:
Дочка, слышь, ведь это наши,
Бьют их барабаны.
Марш, марш...
(Пер. Лео Бельмонта)
Еще Польша не погибла,
Пока мы живем.
Что насилье захватило,
Саблей отберем.
Марш, марш, Домбровский,
Из Италии в край польский;
При тебе свобода
И триумф народа!
Пройдем Вислу, пройдем Варту,
Б уд ем иол я ка мп!
Научил нас Бонапарте
Воевать с врагами.
Марш, марш...
Поспешим па поле брани
Отчизна в позоре...
Так Чарнецкпй в град Познани
Вернулся чрез море!
Марш, марш...
Отец молвил своей Басе,
Взойдя на курганы:
Слушай, сердце, это наши —
Гремят барабаны!..
Марш, марш...
(Пер, Т. М ицинъского)
IV
Боже, што Польшу праз пящотпы веки,
Дав чесць и славу сцярог ат няволи,
А пи жалевши айцовской а пеки
Сутой пацехп у пшцастпой доли.
87
Нирид алтари малитву заносим
Польщу и вольносцт» вараци нам, проси>
Ти па жале вши яе у пригодзи
Ни раз пабици маскаля дав силу
Сярод нищасця у правиднам родзи
Послав ]ой хвалу, гатовив магилу.
Нирид алтари...
Ти крепки! божа и каранауапых
Мов як былинку строшь у гневным судзя
Сатрпж у порах тырапав нагаиых
Дай нам надзею што Полыца жиць будзя.
Пирид алтари...
Бялыницкая пресвятая дзевл
Ядына мани прапащаго роду
Литвы и Руси можна каралева
Упраси сына каб дав нам слабоду.
Пирид алтари...
У Мрацюхови так як и усюду
Яны глумились як звери лютые
Пи нра пускал и иищаснаго люду
Цяриели ат них и храмы святые.
Пирид алтари...
О Изахваце! Громка твоя слава
У делам сведи и прамежду нами
Штобы твая мука горка и кравава
Узнов нас злучила, кались с поляками!
Пирид алтари...
Почаивская пресвятая маци
Глянь па нас бедных з вы сока га неба
Цярпець нам цяжка и трудна чикаци
Тваюй помани и ласки нам треба.
Пирид алтари...
У Журавичах, у Варунах слава
Мацири божой на весь свет гримела
Пакуль маековских хитрых папов справа
Усих у сызму уцягнуць успела.
Пирид алтари...
И Казимиров номниц як маскали
У спаю веру приму кай нас скули
Справ штоб ат сызмы уси мы атстали
Справ штобы з Полиций ун^ю вярнули.
Пирид алтари малитвы заносим
Полыцу и ушю вараци нам, просим
(ИРЛИ, ф. 265, on, 10, д. 121, л
Ю. VL ш такелъб&рг
ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ВОССТАНИЯ 1863 г.
И ЦАРСКАЯ ЦЕНЗУРА
Пятидесятая годовщина восстания 1863 г. была широко отме-
чена в 1913 г. в польской периодической печати, выходившей
за рубежом Российской империи (главным образом в австрийской
Галиции). В то же время в пределах империи, где начиная с 1905 г.
царская цензура, казалось бы, относительно свободно пропускала
в польских изданиях материалы, связанные с восстанием 1863 г.,
именно в юбилейный год польская периодическая печать хранила
глубокое молчание по этому вопросу. Молчание это отнюдь не было
добровольным, попытки польской периодики откликнуться на
годовщину восстания были, но все они немедленно подавлялись
цензурным ведомством.
Первая такая попытка была сделана в самом начале юбилей-
ного года. 3 января 1913 г. на обложке первого номера варшавско-
го литературно-политического иллюстрированного еженедельника
«Литературная беседа» («Biesiada Literacka») была помещена
репродукция картины Артура Гроттгера «Видение», Никаких
комментариев к пей пе давалось, так же как ни словом не вспо-
миналось и о восстании 1863 г. Впрочем, пояснений и пе требо-
валось. Читателям журнала было хорошо известно имя Гроттгера,
современника восстания 1863 г., чьи рисунки на темы повстанческой
борьбы (а именно они и создали ему славу) не раз уже появля-
лись на страницах «Литературной беседы». «Видение» — это сде-
ланный в 1866 г. последний картон из его четвертого цикла рисун-
ков на темы восстания (цикл «Литуания»). Рисунок как бы симво-
лизирует итог взрыва национальных усилий — его поражение.
Штольня сибирского рудника, участница восстания (или, может
)ыть, просто жена повстанца), прикованная к тачке женщина,
1 которой все потеряно, кроме веры в «милосердие и справедливость
•ожию». Надеяща па последнее и вызывает перед ней, в глубине тем-
сой штольни, видение богоматери, как бы явившейся сюда для ее
тешения. Можно говорить, что «Видение» — далеко не лучшая
абота Гроттгера, что «с точки зрения мастерства это, может быть,
89
наиболее слабая его работа» \ пе это важно в данном случае.
Важно, что рисунок, помещенный на обложке номера журнала,
начинающего юбилейный год, должен был служить и служил напо-
минанием о тех тысячах погибших, казненных, замученных в тюрь-
мах и па каторге, сгинувших в ссылке, отдавших свою жизнь за
дело национального освобождения, память о которых должна быть
священна для потомков. Именно так и восприняла появление этого
рисунка царская цензура. В день выхода журнала в свет в главное
управление но делам печати поступило следующее сообщение:
«В № I (нового «юбилейного» года) варшавского журнала «Biesia-
da Lite гаска» помещено с подписью «Сновидение» изображение
повстанки на каторге (выделено в тексте. — Ю. III.). Это репродук-
ция картины Артура Гроттгера из цикла его картин, специально
посвященных 1863—1864 гг.»2В тот же день в Варшаву был отпра-
влен запрос: «находился ли означенный рисунок на рассмотрении
комитета и какое последовало по отношению его постановление
комитета?» 3.
Такая немедленная реакция главного управления была не слу-
чайна. «Biesiada Literacka», издававшаяся с 1875 г., давно была на
заметке у цензурного ведомства. Еще в 1897 г., по поводу ходатай-
ства редактора журнала о разрешении выпускать литературные
приложения, варшавский генерал-губернатор в отношении к ми-
нистру внутренних дел характеризовал журнал следующим обра-
зом: «Названный журнал, редактируемый в но л ьс к о-патри от и чес-
ком духе, в значительном числе (6100) экземпляров не сообщает
своим многочисленным читателям решительно никаких сведений
о русской жизни, литературе и науке»4.
Во время первой русской революции (в 1906 г.) против журнала
было возбуждено судебное преследование «за напечатание стихо-
творения «В день поминовения умерших» (№ 44. — Ю. III.) и за
помещение ряда рисунков из истории польских мятежей 1831 и
1863 гг. возбуждающего характера» 5. В арестованном номере жур-
нала опять-таки были воспроизведены рисунки А. Гроттгера
«У могилы Костюшко» и «Сибиряки». На последнем изображены три
ссыльных повстанца, вырезающих на деревянном кресте надпись:
«1863 год». Рисунок был приведен как иллюстрация к статье
М. Сыпорадзкого (редактора журнала) «За Байкалом», печатавшей-
ся в журнале в течение трех месяцев (№ 43—52).
В мае 1907 г. в связи с усилением реакции и введением в При-
вислипском крае военного положения издание журнала было при-
остановлено. Непосредственным поводом к этому явилось опубли-
3 J. Р ц с i a t а-Р a wlowska. Artur Grottger. Torun, 1962, atr. 105.
2 ЦГИЛЛ, ф. 776, on. 11, 1875 г., д. 57a, л. 1. Сообщение напечатано на
машинке без подписи, авторство установить не удалось.
3 Там же, л. 14.
4 Там же, оп. 5, д. 57, л. 126.
5 Там же, л. 177.
90
; кование в № 18—22 журнала статей «крайне вредного направле-
; ния» о конституции 3 мая 1791 г. 6 Вновь журнал начал выходить
I только с октября 1908 г. Однако уже 1 ноября 1907 г. вместо «Ли-
(тературной беседы» вышел в точно таком же оформлении журнал
«Лехита» («Lechita»). Редактором его стал М. Немира, по М. Сы-
* норадзкий продолжал активно участвовать и в этом издании и,
| по-видимому, был его фактическим редактором, во всяком случае
| все передовые статьи были подписаны им. Всего вышло девять но-
| меров журнала в 1907 г. и 39 номеров в 1908 г. № 1 журнала «Ли-
? тературная беседа» от 2 октября 1908 г. имел двойной номер:
; 1 (40) и продолжающуюся пагинацию, чем откровенно заявлялось,
что «Лехита» —это только временная маскировка журнала, вы-
f вванная «причинами, от редакции не зависящими». С возобновле-
нием «Литературной беседы» редактором опять официально стал
М. Сынорадзкий.
Таким образом, главное управление по делам печати имело все
основания насторожиться при выходе № 1 журнала за 1913 г.
с «Видением» Гроттгера, хотя научонная горьким опытом редакция
и не поместила никаких иных материалов, посвященных памяти
восстания 1863 г. Однако в дальнейший ход цензурной переписки
вмешались совершенно иные мотивы. По-видимому, защищая честь
мундира, варшавский цензурный комитет, пропустивший журнал
в таком виде, стал па его защиту. 19 января 1913 г. председатель
варшавского комитета Ладоговскип ответил на запрос Татищева,
что «рисунок был своеврохмеппо представлен на рассмотрение ко-
митета и инкриминированию пе подвергался, так как эта картина
неоднократно пропускалась варшавским комитетом по делам
печати в репродукции в повременных изданиях («Tygoduik Illustro-
\vany», № 13 за 1907 г.) и в неповременных изданиях («Grottger».
Издание Антония Потоцкого. Львов —Варшава. Дозволено в
октябре 1909 г.)»7. После такого ответа главному управлению по
делам печати не оставалось ничего другого, как оставить дело
без последствий.
Точно так же благополучно прошел цензуру и журнал «Иллю-
стрированный еженедельник» («Tygodnik Illustrowany»), который
на первой странице шестого номера от 8 февраля 1913 г. поместил
выполненный в красках портрет Владислава Равпча, бывшего во
время восстания гражданским начальником Подлясского воевод-
ства и погибшего в 1863 г. па виселице 8. По портрет этот, снабжен-
ный ничего не говорящей непосвященному подписью — «Аква-
рель Юлыоша Коссака 1861 года (из собраний семьи Равич)» и не
сопровождавшийся каким-либо объяснением в тексте, не мог при-
влечь особенного внимания цензуры.
6 Там же, л. 178.
7 Там же, д. 57а, л. 15.
я См.: St. Kieniewic z. W przedediiiu setnej rocznicy powstania
styczniowego. «Kwartalnik Hisloryczny», t. 69, 1962, str. 800.
91
Совсем иначе отнеслось цензурное ведомство к появлению в
польской газете «Dziennik Petersburski», № 839 от 10 января
1913 г., передовой статьи «В пятидесятую годовщину».
Ежедневная общественно-политическая и литературная газе-
та «Dziennik Petersburski» била рассчитана на читателей-поляков,
проживающих в Петербурге и в губерниях Центральной России.
Наблюдавший за газетой цензор М. С. Вержбицкий следующим об-
разом характеризует ее: «Газета считала первым своим долгом про-
будить в читателях любовь к польской национальности и культуре
и вместе с тем внушить им [...] сознание необходимости стремить-
ся к объединению уже существующих, но обособленных польских
кружков [...] Мероприятия правительства, отчасти общие, пре-
имущественно же применяемые к польскому населению, и дей-
ствия отдельных властей встречали в газете осуждение и изобра-
жались в ее освещении и толковании вредными для поляков [...]
газета приходила к выводу о полной несостоятельности прави-
тельственной национальной политики и о необходимости предо-
ставления полякам полноправия и самостоятельности действий
в тех сферах, где преобладали их интересы и численность» °.
Еще более категорично дана характеристика газеты в «Списке
газет, выходящих в СПб., с обозначением их направления», соста-
вленном в петербургском комитете по делам печати, где она прямо
отнесена в число газет «резко оппозиционного направления»9 10 11 12.
За время своего существования до 1913 г. газета пять раз подвер-
галась аресту и два раза штрафуп. И вот в этой-то газете
и появилась статья «В пятидесятую годовщину».
В том же номере было напечатано стихотворение Рсмигиуша
Квятковского «1863—1913», также вызвавшее пристальное внима-
ние цензора. В докладе петербургского комитета по делам печати
в главное управление, написанном на следующий день после
ареста этого номера, резюмируется, что в передовой статье, так
же как и в стихотворении Квятковского, «восхваляются повстан-
цы 63 года, как самоотверженные национальные герои, принесшие
свою кровь и жизнь в жертву «отчизне», и выражается уверенность
в мощных силах Польши» и, что особенно отмечается цензором,
«польское восстание признается потерпевшим неудачу по той при-
чине, что повстанцев не поддержал простой народ; теперь же
[...] крестьянин понял, что он должен подать руку помещику и со-
обща добиваться того дня, когда для «отчизны» «взойдет заря сво-
боды». Поэтому комитет постановляет арестовать помер газеты и
возбудить судебное преследование против редактора се Иосифа
Савицкого» 13.
9 ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 10, д. 1233, лл. 237- 238.
10 ЦГИАЛ, ф. 777, ои. 19, ч. П, д. 48, л. 251.
11 ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 31, Д. 86, л. 21 об.
12 Там же, оп. 9, д. 1965, л. 184.
92
г
г
л
Помимо петербургского комитета, внимание главного управле-
> ния по делам печати было обращено на этот номер газеты и мини-
i стерством внутренних дел. 25 февраля 1913 г. директор денарта-
i мента полиции обратился к председателю главного управления
| гр. С. С. Татищеву с «доверительным» указанием на помещенные
в №839 газеты «Dziennik Petersburski» передовую статью и стихо-
f творение «1863—1913». Отмечая те же места, которые уже уломи-
нались в докладе Катенина, директор департамента полиции про-
| сил Татищева уведомить ого о последовавших распоряжениях по
поводу «помещенных в названной газете стихотворения и статьи»13.
Такое внимание к появлению статьи о восстании 1863 г. со стороны
министерства внутренних дел было не случайным. Царские власти
были весьма обеспокоены доходившими в Петербур!' с Вислы све-
дениями об антиправительственных настроениях в связи с пяти-
десятилетней годовщиной восстания. Управляющий министерством
внутренних дел Н. Маклаков разослал даже ио этому поводу
17 февраля 1913 г. циркуляр всему римско-католическому епархи-
альному начальству, в котором требовал пресечения попыток пе-
ния в костелах польских революционных песен —гимнов «Еще
Польска не сгипела» и «Боже, цось Польске», памятуя, что восста-
ние 1863 г. тоже началось с пения этих гимнов в костелах 14 15.
Одновременно Маклаков сообщил этот циркуляр губернским на-
чальниками предложил им наблюдать за поведением ксендзов.
Газета, естественно, уже не могла быть спасена, и дальше все
пошло по заведенному порядку. 26 апреля 1913 г. петербургская
судебная палата постановила уничтожить № 839 газеты «Dziennik
Petersburski»1£>. Одновременно был уничтожен арестованный
№ 946 той же газеты за помещение информационного сообщения
об отсрочке открытия во Львове выставки в память восстания 1863 г.,
целью которой было «оказание чести богатырям и мученикам:
воскрешение перед глазами живой картины событий» 16. Заметка
об этой выставке, предназначенной «на пользу и укрепление ны-
нешнего поколения», появившаяся в газете в. сентябре 1912 г.,
уже однажды обратила на себя внимание цензуры, но тогда все
ограничилось устным внушением редактору17. Сейчас это привело
к уничтожению номера.
Таким образом, попытка газеты «Dziennik Petersburski» как-
то откликнуться на юбилей восстания 1863 г. привела только к
уничтожению тех номеров газеты, где были помещены соответст-
вующие материалы. Более того, очевидно, именно с этим фактом
должна быть связана происшедшая в конце 1913 г. перемена в ре-
дакции. Но тут уж цензурное ведомство вряд ли могло поздравить
13 Там же, лл. 192 — 193 об.
'ь* ЦГИАЛ, ф. 1282, оп. 3, д. ИЗ, лл. 21—22.
15 ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 9, д. 1965, л. 222.
16 Там же, лл. 223 и 214 об.
17 ЦГИАЛ, ф. 777, оп. 8, д. 305, лл. 13-14. .
93
себя с особенной удачей. Вместо И. Савицкого, всего только год
пробывшего редактором, на этот пост вступил тот самый Ремиги-
уш Квятковский, стихотворение которого «1863—1913» было вто-
рой причиной цензурного удара, разразившегося над газетой.
Уничтожением номеров газеты «Dziennik Petersburski» царская
цензура предостерегала издателей и редакторов польских пери-
одических изданий от каких-либо попыток откликнуться на
годовщину восстания 1863 г. И действительно, таковых в 1913 г.
практически не было 18.
Журналы, рассчитанные на русского читателя, были в несколь-
ко лучшем положении, чем польская печать. Материалы, связан-
ные с историей восстания 1863 г., могли в первую очередь появить-
ся в специальных изданиях, рассчитанных па сравнительно узкий
круг читателей. К тому же широкое отражение годовщины восста-
ния в заграничной (главным образом австрийско-польской) прес-
се не могло быть совершенно обойдено молчанием — это было
понятно даже царским властям. По-видимому, последним соображе-
нием следует объяснить появление (причем без каких-либо цензур-
ных трений) в майском номере журнала «Исторический вестник»
статьи Л. Миловидова «Первые скорбные страницы летописи поль-
ского восстания 1863 года в пределах Северо-Западного края»19.
Автор к тому времени уже приобрел достаточную «известность»
своими статьями черносотенного характера на темы «польского
засилья» и восстания 1863 г., в которых он главным образом вос-
хвалял роль Муравьева-вешателя как «спасителя русского дела
в Северо-Западном крае». Трудно сказать, была ли эта статья
Миловидова заказной, но в предисловии автор сам говорит о ее
назначении как отклика па торжественное празднование «в зару-
бежной и частью русской Польше» пятидесятилетия начала поль-
ского восстания 1863 г. С первых же строк оп высказывает свое
отношение и к восстанию, и к его юбилею, пытаясь выставить по-
следний как очередную «ксендзовско-панскую выдумку». «Народ
польский, — пишет Миловидов, — конечно, как всегда, был не
причастен к этой политической браваде». И вообще, по его мнению,
пе следовало отмечать юбилей восстания, которое «осуждает наи-
более благоразумная часть польского общества» 20. В самой статье
говорится о нескольких стычках повстанцев с царскими войска-
ми в Гродненской губернии до битвы при Семятичах (26 января
1863 г.).
18 Помещенную в еженедельнике «Swial» (25 января 1913 г.) рецензию
Savitri «Nowa powiesc Zeromskiego «Wierna rzeka» трудно считать «напоми-
нанием» о восстании 1863 г., настолько автор соблюдает здесь осторожность.
В рецензии совершенно не указывается время действия повести и только в
нескольких местах герой повести называется «повстанцем)». Таким образом,
подобным напоминанием рецензия могла стать только для того читателя еже-
недельника, который ужо познакомился с самой повестью.
19 «Исторический вестник», 1913, май, стр. 557—569.
20 Там же, стр. 557.
94
ST
g *
r
TVGODN1K IlsWSTROWANV
«
S'

Портрет Владислава Равича, напечатанный па титульном листе журнал
«Тыгодник иллюстрованый»
И всо же появление в печати даже такой в сущности черно-
сотенной статьи создавало известный прецедент. Открывалась
возможность, при соблюдении осторожности по отношению к
цензурному ведомству, опубликовать па страницах хотя бы истори-
ческих журналов материалы, связанные с годовщиной восстания.
Но из всех исторических журналов, не говоря уже об остальных,
подобные материалы поместил на своих страницах только «Голос
минувшего». Первой такой статьей была работа А. Ершова «Ка-
занский заговор 1863 г. Эпизод из польского восстания 1863 г.» 2\
написанная на основании ставших доступными автору следствен-
ных материалов (точнее, докладов следственной комиссии). Статье
предпослан очень подробный обзор общего развития восстания
1863 г. Излагая последовательное развитие всего «заговора»,
автор приводит в статье текст поддельного манифеста и проклама-
ции (правда, с купюрами) «Долго давили вас, братцы». В заклю-
чении дается полный текст решения суда над участниками «Казан-
ского заговора».
Статья Ершова прошла цензурные рогатки, и вслед за ней в
журнале начинается растянувшаяся на три месяца публикация пи-
сем за 1863—1864 гг. М. II. Муравьева к своему многолетнему
помощнику по министерству государственных имуществ А. А. Зе-
леному, сменившему его на посту министра 21 22.
Во вступительной статье В. И. Семевского (на 12 стр.),
прямо указывается, что данная публикация начинается перепиской,
относящейся ко времени восстания именно «ввиду пятидесятилетия
годовщины этого события» (хотя в распоряжении редакции нахо-
дились и письма М. Н. Муравьева к А. Л. Зеленому за предшест-
вующие годы) 23. Используя многочисленные ранее печатавшиеся
воспоминания и работы других авторов, В. И. Семевский по-
казывает настоящее лицо М. 11. Муравьева, палача восстания
1863 г. в Литве и Белоруссии. Впрочем, истинный характер его
деятельности, направленной к уничтожению национально-осво-
бодительных стремлений среди населения Северо-Западного края,
достаточно четко виден и в письмах, опубликованных журналом.
Письма эти писались с достаточной откровенностью. Поэтому для
читателя «Голоса минувшего» проводившаяся Муравьевым руси-
фикаторская политика царского правительства была достаточно
ясна из его писем. Вступительная статья подчеркивала эти момен-
ты и в то же время определяла позицию редакции как по отноше-
нию к Муравьеву-вешателю, так и по отношению к нацио-
нально-освободительной борьбе польского и литовского народов.
Гораздо более откровенно В. И. Семевский высказывает свой
взгляд на восстание 1863 г. в статье об одном из руководителей
21 «Голос минувшего», 1913, № 6, стр. 199—232; № 7, стр. 199—228.
Там же, № 9, стр. 240—264; № 10, стр. 181—207; № 12, стр. 252—267.
23 Там же, № 9, стр. 240. Авторство В. И. Семевского установлено по
рукописи вступительной статьи (ЦГЛОР, ф. 801, on. 1, д. 129, лл. 9—19)
96
восстания на Литве —Сигизмунде Сераковском. Конечно, не мог-
ло быть никакого сомнения, что биография такого лица вряд ли
будет пропущена цензурой, и чтобы преодолеть цензурные рогат-
ки, редакция журнала «Голос минувшего» прибегла к весьма любо-
пытному ходу. В ноябрьском номере журнала была помещена
статья Ч. Ветринского (В. Е. Чешихина) «Статья Герцена «Сигиз-
мунд Сераковский» (к истории отмены телесных наказаний)» 24.
В качестве комментария к пей н была дана написанная В. И. Се-
ме неким биография Сераковского, но своему объему превосходив-
шая саму статью 25. Семевскпй не удовлетворился только сообще-
нием читателям биографических данных о герое восстания 1863 г.
Он выступил против официальной точки зрения (пропагандируе-
мой, в частности, и А. Миловидовым), что крестьянство не уча-
ствовало в восстании. Говоря о намерениях Сераковского, Се-
мевский пишет: «План Сераковского состоял в том, чтобы отряды
повстанцев продвинулись до Курляндии и везде провозглашали
предоставление земли в собственность крестьян и уничтожение ос-
тавшихся кое-где феодальных повинностей с призывом жмудино-ли-
товцев и латышей к восстанию [...] Оп умел влиять на литовских
крестьян, из которых многие, вооружившись косами, вступили
в его отряд». Таким образом, «Голос минувшего» еще раз под-
черкивал, что восстание 1863 г. отнюдь не было только «папско-
ксендзовской» интригой, как его все время пыталась представить
официальная историография.
* * *
Помимо вышеуказанных статей, па темы восстания 1863 г.
было опубликовано еще несколько более или менее развернутых
рецензий на юбилейную литературу, вышедшую за рубежом.
В конце 1913 г. орган еврейского историко-этнографического
общества «Еврейская старина» опубликовал статью Б. Розенштад
та «Еврейские жертвы в польском восстании 1863 года. Историче-
ская справка» 26. Статья эта по существу является пересказом вы-
шедшей во Львове книги Б. Мервина об участии в восстании «по-
ляков моисеева закона» (общепринятое обращение к евреям во
время восстания)27. Розенштадт свел воедино разбросанные в книге
Мервина сведения о евреях, погибших во время восстания
1863 —1864 г г., и предварил их небольшой справкой об участии евре-
ев в восстании 1831 г. и восстании нод руководством Костюшко.
24 «Голос минувшего», 1913, № 11, стр. 210—211. Статья Герцена «Сигиз-
мунд Сераковский» была опубликована в «Колоколе» от 1 августа 1863 г.
(А. И. Г ерце н. Собрание сочинений, т. XVII. М., 1959, стр. 218—220).
25 «Голос минувшего», 1913, № 11, стр. 212—214. Комментарий подписан
инициалами, авторство устанавливается по автографу (ЦГАОР, ф. 801, оп.1,
д. 127, лл. 1—3).
26 «Еврейская старина», 1913, № 4, стр. 485—492.
27 В. Merwin. Zydzi w powstaniu 1863 г. Lwow, 1913.
7 Заказ № 145 97
В известной мере (и автор нс скрывает этого) статья была направ-
лена против разгула в Польше «воинствующей юдофобии».
Своего рода полемической рецензией явились опубликованные
в журнале «Украинская жизнь» воспоминания IS. С. Познаньско-
го28 29 30. Название «воспоминания» дано редакцией журнала н не совсем
соответствует действительности. Но форме это —письмо Антоне-
вичу в связи с выходом в свет книги Равпты-Гавроньского
А по содержанию —ретроспективная оценка взаимоотношений ме-
жду польским и украинским («хлопомаиским») кружками студен-
тов Киевского университета в 1861—1863 гг. Доведено письмо-
восномннапие до апреля 1863 г. (Познаньский пе успел закончить
его до своей смерти). Автор на все смотрит глазами украинского
националиста петлюровского толка и соответственно его отноше-
ние к событиям. Впрочем, обо вссьм этом он высказывался в печати
еще в 1885 г. 39 На этот раз Познаньский лишь несколько подроб-
нее останавливается на неудавшейся попытке польского кружка
привлечь на свою сторону «хлопоманов».
И, наконец, последним откликом на изданную за рубежом
литературу является рецензия П. Рябинина на книгу Грабца «Год
1863», опубликованная в том же «Голосе минувшего»31. В ней
Рябинин дает сжатый обзор содержания книги и особо отмечает,
что «наибольший интерес представляют страницы, посвященные из-
ложению экономического положения края [...I и отношению кре-
стьян к восстанию». При этом Рябинин перечисляет основные меры
Национального правительства, направленные к привлечению кре-
стьян на сторону восстания.
Этим исчерпываются помещенные в русской периодике в 1913 г.
материалы, так или иначе связанные с нятидесятилетией годов-
щиной восстания 1863 г. Их незначительное количество объясняет-
ся как известным противодействием (явным или опосредствован-
ным) царской цензуры, так и тем фактом, что для русского чита-
теля этих журналов вопросы, связанные с восстанием, уже не пред-
ставляли в то время такого интереса, как 25—30 лет до того: их
заслонили современные социально-исторические события.
28 «Украинская жизнь», 1913, № 1, стр. 25—44; № 2, стр. 10—26; № 3,
стр. 15—24; № 4, стр. 23—33 и № 5, стр. 41—51.
29 Rawita-Gawronski. Rok 1863 па Rusi. Lwow, 1902—1903.
30 В. С. П о зн а н ьский. Воспоминания о польском восстании на
Украине 1863 г. — «Киевская старина», 1885, № 9, стр. 436—465; № 12, стр.
571—611. Здесь Познаньский основное внимание уделяет событиям 27 апреля—
6 мая 1863 г., т. о. попытке вооруженного восстания на Киевщине, о чем
В воспоминаниях, опубликованных в «Украинской жизни», он почти не упо-
минает.
31 Н. Р я б и н и н. Рец. на книгу.: J. G г a b i е с. Rok 1863. Poznan,
1913.— «Голос минувшего», 1913, № 7, стр. 255—258. Кроме того, II. Ряби-
ниным в том же журнале помещен некролог Валерия Пгпиборовского («Голос
минувшего», 1913, № 4, стр. 286—287), где отмечены работы последнего о
восстании 1863 г., хотя и «лишенные критицизма и научного метода», но
«цепные собранным в них документальным материалом».
А. В.Липатов
ИДЕИ Ж.-Ж. РУССО В ПОЛЬШЕ XVIII в.
И «НИПУАНСКАЯ УТОПИЯ» И. КРАСИЦКОГО

В 1750 г. появляется «Рассуждение о науках и искусствах»,
сразу же прославившее неизвестного автора необыкновенно
восторженным приемом, с одной стороны, и острой критикой —
с другой. К числу критических относится и выступление Стани-
слава Лещиньского в «Mercure de France» в августе 1751 г. Бывший
польский король, а в описываемое время ~ герцог Лотаринг-
ский, человек широких взглядов и большой культуры, меценат, па
правах тестя Людовика XV занимающий резиденцию в Люне-
виле, отдает должное необыкновенной эрудиции и таланту
«женевского гражданина». А вскрывая логическое противоречие
между отрицанием в «Рассуждении» пользы наук и ученостью са-
мого автора, отрицанием искусств и искусством писателя, нако-
нец, подчеркивая отсутствие всякой логики в установлении взаи-
мосвязи между развитием наук и искусства и упадком нравствен-
ности, С. Лещиньский приходит к выводу, что «Рассуждение» —
просто шутка над публикой, выдумка, в которую не верит сам
автор.
Ответ Руссо коронованному оппоненту был подобающе учтив
и малоубедителен. Чтобы отстоять основную мысль «Рассуждения»,
нужно было отказаться от признаваемой экс-королем эруди-
ции в пользу также признаваемой добродетели. Жан-Жак Руссо
з конце концов выбирает и то, и другое, высказываясь в пользу
таук и искусств, основанных на добродетели и добродетель
распространяющих.
Так выглядел первый контакт прославленного философа с поль-
ской критикой.
Имя Руссо в польской прессе впервые появляется 25 июня
1766 г. на страницах «Варшавских ведомостей», где дается сравни-
тельная характеристика взглядов П. Бейля и женевского мысли-
теля V
Критические статьи о произведениях Руссо печатались уже
1 См.: W. Smolenski. Przewrot umyslowy w Polsce wieku XVIII
Varazawa, 1923, str. 387—388.
99
7*
в 70-х годах XVIII в. на страницах «Монитора» и «Варшавских
ведомостей», а влияние тогда еще не переведенного «Общественно-
го договора» было столь велико, что нашло свое отражение даже
на страницах школьного учебника К.Скшетуского «Политическая
история для шляхетской молодежи» («HLstoria pohtyczna dla mlo-
dzi szlacheckiej»), изданного в Варшаве в 1775 г.
В 1770 г. один из первых литературно-общественных журна-
лов польского Просвещения, «Zabawy przyjemne i pozyteczne»,
помещает две дискуссионные статьи. Первая —«О пользе наук
и искусств, выступление против выступления г-на Жан-Жака
Руссо» —написана самим редактором, известным просветителем-
публицистом, позднее королевским библиотекарем, азатем первым
председателем Общества Друзей Наук Яном Лльбертранди; вто-
рая — «Выступление, что нет для людей уважаемых большего
почета, как науки оборонять» —без подписи.
Знаменательна и статья в том же журнале за 1772 г., где
неизвестный автор пишет свое «Рассуждение» па тему, предложен-
ную Дижонской академией. Правда, имя Руссо здесь не упоми-
нается, но характер критических замечаний, а в особенности
заключительный диалог защитника паук с философом, жалующим-
ся па окружающих и самого себя, не оставляет никаких сомнений
относительно личности адресата.
По-видимому, идеи знаменитого «Рассуждения» Руссо продол-
жали пользоваться известностью и даже были в какой-то мере
популярны, если в 1778 г. отдельным изданием выходит «Речь при
открытии школ варшавских.... произнесенная ксендзом Шимо-
ном Выговским, профессором риторики и поэтики...» «Речь» носит
ярко выраженный полемический характер. Способ мотивировки
и сам ход рассуждений Выговского позволяют предполагать, что
оратор хорошо ознакомился с выступлением С. Лещиньского.
Новое — это резкая критика проведенного Руссо противопоста-
вления евангелической простоты схоластическим силлогизмам
и требования раскрепощения человеческих чувств. Ксендз посту-
лирует развитие наук, опирающихся на христианскую доброде-
тель, и призывает молодежь соединить познание с христианством.
Интересно, что брошюра была дополнена общей характеристикой
Руссо и его творчества. В самом начале подчеркивается отход Рус-
со от католической религии, в чем усматривается причина всех
заблуждений, конфликтов и внутренних противоречий. Затем
следует перечень его произведений 2.
В 1781 г. в Варшаве появляется брошюра «О свободе человека».
Это был польский перевод первой книги «Общественного догово-
ра», сыгравшего колоссальную роль в развитии польской обще-
2 Более полный анализ выступления Выговского и публицистической
полемики с идеями Руссо дан в книге: М. S z у j к о w я k i. Mysl Jana
Jakoba Rousseau w Polsce XVIII wieku. Krakow, 1913, str. 21.
100
Ии-венной мысли XVIII в. Перевод и его интерпретация вызвали
в ленную полемику в прессе и целом ряде брошюр.
Уже в ответе С. Лещиньскому Руссо затронул проблему собст-
И^ттности как одной из причин общественного зла. Эта мысль на-
Кала свое развитие в «Рассуждении о неравенстве», переведенном на
Кольский язык в 1784 г.
К В Польше Руссо снискал себе популярность прежде всего сво-
Ерми философскими, а не художественными произведениями. В
Кртране обострялась борьба между сторонниками буржуазных ре-
Еформ и защитниками старых, феодальных основ. Горячие дискус-
Есии из залов сейма переносились на страницы газет, журналов и
^художественных произведений. Шла борьба за влияние на шляхет-
Евкие массы. И если в более развитых странах Западной Европы
к многие трезво мыслящие просветители уже начинали замечать тем-
| ные пятна бурно развивающегося третьего сословия, с которым
I они связывали претворение в жизнь благородных гуманистических
I идеалов, то польские просветители, полные иллюзий первого, «ге-
* роического» периода, боролись за реформы, уже проведенные на За-
? паде, еще пе предвидя всех их последствий.
Утраченные иллюзии западного Просвещения выразил сенти-
ментализм с его .мятущимся, критически настроенным героем. А
это уже была дискредитация идеи и последствий воплощения
просветительских реформ. Это, по мнению польских просветите-
лей, было оружие для враждебной партии. Но магнатская партия
не пожелала воспользоваться им. В разгорающейся борьбе ей
требовались люди, фанатически преданные пошатнувшимся ста-
рым идеалам, а сентимепталистский герой с его раздвоением лич-
ности и болезненно обостренными переживаниями вместо решитель-
ной деятельности не мог служить образцом для подражания.
Такшм образом, антисентименталистские тенденции были об-
щими обеим враждующим партиям, хотя мотивировка каждой из
них существенно отличалась: просветителей не устраивала дискре-
дитирующая идейная направленность сентиментализма, защитни-
ков старого —сломленпость героя. Этим и объясняется тот факт,
что в Польше XVIII в. не переводили романы Голдсмита, Стерна,
Гете и Руссо.
В дискуссиях о реформах государственного устройства и граж-
данских нрав идеологи всех партий используют аргументы и ав-
торитет известных западноевропейских философов. Королевская
партия, считая, что в польских условиях просветительские рефор-
мы можно провести, только опираясь на сильную централизован-
ную королевскую власть, пропагандирует идеи просвещенной
монархии Вольтера и Монтескье. Знаменательно, что первый поль-
ский перевод «Духа законов», появившийся в 1772 г., посвящен
Станиславу Августу. Сторонники «золотой свободы» берут иа свое
вооружение — как это ни парадоксально па первый взгляд —
идеи Руссо. Правда, интерпретация понятий «женевского гражда-
101
нина» в политических брошюрах реакционного лагеря выглядим
весьма своеобразно: жонглируя антимонархическими высказы-
ваниями Руссо, магнатские идеологи его идеи демократии, равен-
ства и свободы ограничивают рамками шляхетского сословия.
Просветители же, не соглашаясь с антимонархизмом Руссо, в дис-
куссии с магнатской партией ссылались на его авторитет, цитируя
высказывания философа об изменении несправедливых общест-
венных отношений.
В образованных кругах Полыни произведения Руссо читались
в оригинале и, по словам героя первого польского романа Мико-
лая Досьвядчиньского, были в такой моде, что их можно было
увидеть в каждом будуаре «рядом с рукодельем и белилами» 3.
Увлекался Руссо и король Станислав Август. Оп приказал даже
повесить в своем кабинете портрет «добродетельного философа».
По-видимому, и Руссо не была чужда польская проблематика,
если в своем «Общественном договоре», вышедшем в 1762 г., он
помещает знаменитое изречение: «malo periculosam libertalem quam
quietum servitium» —объясняя в примечании, что взято оно из
сеймовой речи воеводы Лещиньского. Известно и письмо Руссо
к графу Вельгорскому, в котором он выражает свою радость но
поводу Чепстоховской победы конфедератов 4.
В период Барской конфедерации (1768—1772), выступавшей
против реформ королевской партии, ограничивающих магнат-
скую анархию, «liberum veto», реорганизующих феодальную
систему администрирования, дипломатический представитель вос-
ставших граф М. Вельгорский обратился в Париже к Руссо с
просьбой написать проект польской конституции. Это не был
первый непосредственный контакт философа с поляками. Еще в
1761 г. он принимал одного из видных деятелей польского Про-
свещения, А. К. Чарторыского 5. Имеются сведения о попытке
братьев Мнишех 6 познакомиться с Руссо.
О политической ситуации в Польше Руссо знал только со слов
Вельгорского. Этим объясняется его представление о Барской кон-
федерации как об антимонархическом движении. Именно отсюда
и его отрицательное отношение к королевской партии, стремя-
щейся в определенной степени реформировать польские порядки
в духе новых западноевропейских веяний. Руссо из своего па-
рижского далека представлял себе польского короля полновласт-
ным деспотом типа западноевропейских монархов периода рас-
цвета абсолютизма, а нищету и бесправие польских мещан и кре-
стьянства считал результатом монархического деспотизма, а не
правления феодальной олигархии, как это было на самом деле.
3 I. К г а э i с k i. Pisma wybrane, t. III. Warszawa, 1954, str. 118.
4 M. Szyjkowski. Указ, соя,, стр. 71.
Б См.: L. D $ b i с k i. Pulawy, t. I. Lwow, 1887, 3tr. 95.
6 M. Szyjkowski. Указ, соя., стр. 70.
102
к Перенося таким образом западноевропейские отношения перио-
да абсолютной монархии на польскую действительность, не учи-
тывая неразвитость и политическую незрелость польской буржуа-
зии, придавленной шляхетским законодательством и еще не сфор-
мировавшейся как класс, Руссо в то же время не понимает истин-
ной, кастово ограниченной цели борьбы конфедератов, в предста-
влении которых свобода и равноправие были свободой и равно-
правием только для шляхты, а окончательное ограничение коро-
левской власти преследовало цель преградить путь королевским
антиаристократическим реформам.
С таким искаженным представлением о польских общественно-
политических отношениях автор корсиканской конституции пи-
шет в первой половине 1771 г. «Considerations sur le gouvernement
de la Pologne et sue sa reformation projetee» 7.
Этот проект анонимно кружит в рукописях среди конфедера-
тов. По особую популярность оп приобретает начиная с 1774 г.,
когда Вельгорский, нарушив слово, данное Руссо, разглашает
имя славного автора. С того времени известность Руссо в Польше
основывается уже не столько на его европейской славе, сколько
на факте его участия в актуальной политической дискуссии, раз-
делившей страну па враждующие лагери.
В своем проекте Руссо (подобно Вельгорскому и другим идео-
логам Барской конфедерации) выступает против монархизма и
власти феодальной олигархии. Защищая интересы средней шлях-
ты, он предлагает реорганизовать сейм, дав ему полноту законо-
дательной власти, а функции сената свести в основном только к
власти исполнительной. Король не имеет права престолонаследия
и не может назначать сенаторов: в сущности ему остается только
роль председательствующего наблюдателя. В отношении одного
из основных пунктов польской дискуссии — права «liberum veto» —
Руссо отмечает демократизм этого принципа в теории, но ведуще-
го, однако, к опасным злоупотреблениям в практической реализа-
ции. Заняв в этом вопросе столь несвойственную ему реалистиче-
скую точку зрения, Руссо предлагает решать все вопросы большин-
ством голосов. В отношении административного деления Руссо
исходит из швейцарской кантональной системы, предлагая еще
большую децентрализацию путем разделения страны на три фе-
дерации: Великую Польшу, Малую Польшу и Литву — что дол-
жно было, по мысли автора «Общественного договора», воссоздать
первоначальный строй и первоначальные отношения. В дальней-
шем «добродетельный философ», все более и более отрываясь
от реальной почвы, советует Польше, находящейся перед угрозой
иностранной интервенции, отказаться от постоянной армии, а
7 Относительно времени написания «Соображений по поводу правления
в Польше» см. статью В. Коноплипнекого в «Themis Polska» (seria II, t. 1,
zesz. II). Дату, установленную Конопчипьским, принимает и М. Щипков-
ский (указ, соч., стр. 47).
103
в случае нападения противника использовать партизанские ме-
тоды ведения войны. Крепостей тоже не нужно строить, ибо в них
гиогут возникнуть «гнезда тирании», артиллерия слишком дорого
обходится, она не нужна: от нападения противника Польшу дол-
жны спасти ее широкие просторы, а также добродетели, любовь
к родине и свободе ее граждан. Для морального возрождения
польского народа Руссо предлагает восстановить давние обычаи,
сохранить национальную одежду и уничтожить все нововведения
цивилизации, в первую очередь театр. Далее выдвигаются требо-
вания реорганизации судопроизводства, единых прав для всех
сословий, оценки гражданина пе по знатности, а по его заслугам
перед страной 8.
В лагере феодальной реакции проект Руссо инспирировал це-
лый ряд политических выступлений, из которых наиболее значи-
тельными были: М. Вельгорского «О восстановлении прежнего
управления» (1775 г.); В. Турского «Мысли о королях, о престо-
лонаследии, о прошлом и будущем правлении» (1790 г.), А. В. Же-
вуского «О форме правления республиканской идеи» (1790 г.),
не говоря уже о ряде статей 1Ц. Потоцкого, С. Жевуского, Я. Езер-
ского и др. 9 Причем авторы, демагогически оперируя руссоист-
ской фразеологией, клеймили королевскую власть как душитель-
ницу свободы и справедливости, каждый раз обходя молчанием
требование Руссо одинаковых нрав для всех сословий.
Эта проблематика выступила в брошюрах сторонников реформ,
и прежде всего в «Заметках о жизни Я. Замойского» (1785 г.) и
«Предостережениях для Польши» (1790 г.) С. Стапшца, «Станисла-
ву Малаховскому... несколько писем анонима» (1788—1789 гг.)
и в «Политическом праве польского народа» (1790 г.) Г. Коллоп-
8 Более подробно о проекте Руссо см.: М. S zy jko wsk i. Указ, сон.,
стр. 73—103.
9 Интересно, что восторженные поклонники Руссо, ослепленные его ев-
ропейской славой, нашлись и в среде сотрудников журнала «Монитор», основ-
ного органа королевской партии. Именно в 1774 г. здесь появляется статья,
автор которой пытается доказать, что в Польше «...где монархия переплелась
с аристократией [...] нет нужды содержать большую армию. Польша окру-
жена тремя могущественными державами, состоящими между собой в друж-
бе, и в нынешней ситуации Польше не требуется армии больше, чем это не-
обходимо для внутренней безопасности граждан и соблюдения справедли-
вости» («Monitor», 1774, № 85). Имя Руссо здесь по упоминается, по основные
положения статьи не оставляют сомнений относительно источника ее инспи-
рации. Польский исследователь JL Кисель (см. L. К i a i е I. «Pan Podstoli»
wobec «Monitors», Kowel, 1927, gtr. 92) рассматривает эту статью как некую
необъяснимую «неожиданность» в последовательной кампании «Монитора».
Выступление подобного рода — единственное на протяжении двадцати-
лет исто существования «Монитора» — прозвучало резким диссонансом по
отношению к основной политической линии журнала. Однако оно предста-
вляет несомненный интерес как свидетельство определенного влияния утопи-
ческих идей Руссо даже на трезво мыслящих представителей королевской
партии, стремящейся к проведению умеренных буржуазных реформ в грани-
цах существующих феодальных отношений.
104
^тая, а также в публицистике наиболее радикального писателя
.дольского Просвещения, якобинца и «вулкана Коллонтаевской
;Кузницы» Ф. С. Езерского. Здесь авторитет Руссо, его аргументы
1.д мысли использовались для доказательства необходимости ре-
ф°рмы общественных отношений и расширения прав крестьян и
^мещанства. Особый интерес к Руссо-философу проявляется в ие-
Сриод Четырех летнего сейма (1788—1792). Это было время острой
ьсхватки нового со старым, когда молодая, более радикальная по
j сравнению с королевской Партия Патриотов добивается победы,
завершившейся актом принятия конституции 3 мая 1791 г. Именно
в период обострившейся политической дискуссии выходит из пе-
чати первый польский перевод проекта Руссо «Замечания о поль-
ском правлении, а также о перемене или реформе оного, предло-
женные Ж.-Ж. Руссо, женевским гражданином, с французского
на родной язык переведенные месяца 20 декабря 1788 г.»
В конце XVIII в. общественные идеалы Руссо воспринимаются
в Польше уже в свете реализующей их французской революции.
Философия женевского мыслителя становится основой идеологии
польского якобинпзма, радикальные идеи Руссо переосмысляют-
ся R многочисленных якобинских клубах, а затем в «Обществе
польских республиканцев». Именно в этот трудный период писал
Г. Коллонтай: «Совет для поляков при таком положении дел давно
уже дан женевским гражданином: если они (поляки.—А, Л.) не
в состоянии воспрепятствовать тому, чтобы их не съели соседи,
то должны стараться, чтобы их не могли переварить» 1С. Эти
слова как бы перекликаются со словами С. Сташица, призываю-
щего и в неволе сохранить патриотизм и национальную культу-
ру: «Потерпеть поражение может каждый народ, но исчезнуть —
только никчемный».
Популярность идей Руссо среди различных политических пар-
тий, довольно многочисленные переводы его философских произ-
ведений оказали большое влияние на форму и стиль польской про-
светительской публицистики. Политическая литература в Польше
благодаря шляхетской демократии имела старые традиции: опа
и по содержанию и по форме была в плену средневековья и контр-
реформации. Так, весьма характерным композиционным прием ом
организации материала были диалоги с нравоучительными приме-
рами. В стиле сказывалось определяющее влияние риторики иезу-
итской школы периода контрреформации и барокко: нагромождение
сложных стилистических фигур, напыщенность и панегпризм,
язык, засоренный макаронизмами.
В публицистике польского Просвещения в качестве наиболее
распространенного композиционного приема выступает монолог.
Авторы вслед за Руссо стремятся не только к строгой последова-
тельности и логичности в изложении мыслей, по стараются передать
10 «Lisly KoH^taja pisane z emigraeji», t. 11. Poznan, 1872, str. 173.
105
и свои чувства, выразить свое эмоциональное состояние, вы-
званное излагаемыми проблемами. Столь характерное для Руссо
переплетение интеллектуального с эмоциональным сопровождает-
ся авторскими отступлениями, часто в форме своеобразной встав-
ной новеллы, вытеснив средневековые морализаторские exempla.
Для языка характерно обращение к живой, разговорной речи,
введение многочисленных восклицаний и междометий, отражаю-
щих различные эмоциональные состояния и эмоциональное от-
ношение автора к описываемому.
Этот новый, несвойственный для поэтики классицизма стиль
оказывает определенное влияние и на формирование польской
художественной прозы. Сам факт отсутствия переводов сентимента-
листских романов отнюдь не означал, что польскому читателю
были чужды или неизвестны новые веяния в западноевропейской
литературе. Наоборот, нашумевшие в Европе книги читались в под-
линнике и были популярны. Так что жалобы ксендза II. Свиткок-
ского вполне соответствовали действительности, когда он писал
в журнале «Pamiptnik historyczno-polityczny i ekonomiczny»
(1789, стр. 919): «Произведения Вольтера, Руссо, Юма, Фридриха II
никогда в стране не печатались, однако их полно у нас, и до
такой степени, что если бы они печатались на польском языке, все
равно пе могло бы их быть больше».
Комические оперы Руссо ставятся любительскими театрами в
шляхетских усадьбах, а в родовом поместье Чарторыских —Пула-
вах —устраивается парк с гротами, водопадами и беседками, где
переодетые в пастухов и пастушек польские аристократы перели-
стывают страницы «Эмиля» и вздыхают над судьбой Юлии и Сен-
Ире. Здесь начинают творить основоположники польской сенти-
ментальной школы Ф. Карпиньский и Ф. Д. Княжнин.
Впрочем, культ Руссо проявляется не только в аристократи-
ческих инсценировках пастушеских идиллий.
В 1773 г. буллой Клеменса XIV был ликвидирован орден иезуи-
тов, в руках которого находилась в сущности вся система образо-
вания в Польше. Королевская партия создает Комиссию народного
образования, которая в своей деятельности руководствуется но-
выми просветительскими идеалами. В период работы над повой
программой обучения Комиссия обратилась к общественности с
воззванием высказать свои предложения о воспитании граждан.
Развернулась горячая полемика. С одпой стороны, в работах
Ф. Белиньского, А. Поплавского, позднее К. Богуславского и
других наметились тенденции и идеи «Эмиля», с другой — на пер-
вый план выступает требование реализации педагогических идей
предвестника польского Просвещения С. Конарского, который в
своих положениях исходил из реальных польских условий, вы-
ступая против индивидуальной, домашней системы воспитания
Руссо и противопоставляя его в сущности космополитическому
идеалу гражданина идеал гражданина-патриота.
106
Вот как писал в редакционной статье об «Эмиле» еще в 1765 г.
боевой орган польских просветителей «Монитор» (№ 32), одним из
редакторов которого был в это время Игпаций Красицкий: «Я
видел в нем («Эмиле». — Л. Л.) с восхищением и сожалением: при
чудесном стиле и удивительно хороших, мудрых, глубоких мы-
слях, рядом с ними ужасающие каждого правоверного софизмы.
И сколько раз у меня возникало желание перевести на родной
язык это произведение из-за необыкновенно замечательных мы-
слей, в пем заключенных, — столько раз, отталкиваемый теми
коварными чертами, о которых я упомянул выше, отступал я...»
В этом же журнале (№ 27—30 за 1766 г.) печатались «Письма
об образовании» И. Красицкого, по, пожалуй, более широко и
ярко его отношение к актуальным общественно-политическим,
педагогическим и эстетическим дискуссиям проявилось в
«Приключениях Миколая Досьвядчиньского» — первом в истории
польской литературы романе (1776 г.).
Ужо па первых страницах автор сатирически воспроизводит си-
стему шляхетского домашнего воспитания, уродующего ребенка,
забивающего его голову средневековыми предрассудками, совер-
шенно не подготавливающего к жизни. Не менее остро представле-
на и попытка модернизации этой системы в духе Руссо: случайный
гуверпер-француз только растлевает наивного подростка.
Деталь весьма знаменательна: это уже откровенная сатира па
«Эмиля» с его принципами домашнего воспитания и одновремен-
но — пародирование выдвинутого там требования постоянного и
сердечного контакта воспитателя с подопечным.
Так нашли свое художественное воплощение мысли автора,
высказанные в известных четырех статьях, где Красицкий прямо
выступил против руссоистской системы домашнего воспитания как
совершенно не пригодной для Польши. Рассматривая систему
Руссо в свете условий жизни и быта шляхты, Красицкий, выдви-
гая идею общественного воспитания, приводит характерные для
польского Просвещения контраргументы: ввиду культурной от-
сталости и средневековых пережитков, характерных для старшего
поколения, родители не смогут воспитать просвещенного граж-
данина; не все даже просвещенные родители имеют педагогические
способности; «модная» система приглашения гувернера в силу чи-
сто материальных соображений доступна далеко не каждой семье,
кроме того, степень образованности гувернеров, их моральные
качества (особенно, если речь идет о случайных иностранцах) оста-
вляют желать много лучшего, наконец, подобная система воспи-
тания в изоляции от широкого круга сверстников порождает эго-
изм и общественно вредные взгляды.
Герой романа, молодой пан Миколай, пройдя все ступени тра-
диционного шляхетского воспитания, вступает в жизнь наивным
и неподготовленным. Совершенно дезориентированный при пер-
вом же столкновении с действительностью, доверчивый Досьвяд-
107
«сменил nuonavi dvv *нрелес1и» столичной жизни; разочарован-
ный и сново ищущий, попадает он в Париж; обманутый и снова ра-
зочаровавшийся, бежит, спасаясь от долговой тюрьмы. В Амстерда-
ме Миколай случайно попадает на корабль, плывущий к далеким
голландским колониям. Потом — кораблекрушение. Волна выбра-
сывает героя на неведомый остров, населенный нипуанцами.
Здесь еще патриархальный строй. Живут эти люди обработкой золь
ли, отличаются простотой обычаев. Им неизвестны достижения
европейской цивилизации и таких неотделимых от нее понятий,
как эгоизм, ложь, воровство, зависть, измена. Старец Ксаоо, виде
ленный общиной, учит Досьвядчиньского нипуанской этике и фило-
софии.
Компаративисты, рассматривая эту часть «Приключений Ми-
кол ая Досьвядчиньского» как обычную утопию, указывают мас-
су «аналогий» и «заимствований» Красицкого 11.
При таком подходе, не учитывающем пи общественно-фило-
софские взгляды автора, пи особенности его творческой личности,
ни, наконец, специфику польской политической ситуации в период
создания книги, литературные утопии всех времен и народов мож-
но легко свести к одному знаменателю: в каждой из них выражен
идеал общества, основанного па справедливости и свободе лично-
сти, гуманистический идеал счастья и красоты.
Красицкий по складу ума не был мечтателем. Он был рацио-
налистом пе только в философии, но и в жизни. Рано увидел без-
надежность политики королевской партии, опирающейся па союз,
вернее, подчинение политике Екатерины II. Фактически изгнан-
ный из сейма и столицы за противодействие всесильному царскому
послу, Красицкий отходит от непосредственного участия в поли-
тической жизни (за что до сих пор упрекают его некоторые роман
тпчески настроенные исследователи). Он видит возрождение стра-
ны в победе Патриотической партии и Конституции 3 мая, после
первого раздела, отрезанный прусской границей, жадно ловит
каждое известие о восстании Костюшко.
После поражения восстания Красицкий не предавался иллю-
зиям, не искал па стороне, подобно многим польским политикам,
11 W. Gubry no wicz. Romans w Polsce za czasow Stanislawa Augusta.
Lwow, 1904, str. 81--82; он же. Wstpp «Mikolaja Doswiadczynskiego
przypadki». Krakow, 1922, str. XXIV—XXV; K. bWo jciecliowski.
Historia powiesci w Polsce. Lwow, 1925, str. 43; P. M ac zewski —«Pa-
mi^tnik litcracki*, 1904, zesz. 1—II; M. S z у j k о w я k i. Указ, соч., стр. 223;
A. M azanowski. Ignacy Krasicki. ZIoczow, str. 41; W. В о г о w у.
О poezji polskiej w wioku XV1IL Krakow, 1948, str. 135; M. S mo-
lar я k i. Studia nad Wolterem w Polsce. Lwow, 1918, str. 180—181.
Некоторые интерпретации старой критики оказали определенное влияние и
па молодое марксистское литературоведение Народной Полыни. В частности,
это относится к интерпретации так называемой утопии в «Досьвядчмньском»
и проблеме влияния и заимствований в работе 3. Скварчипьского «Chiop i
sprawa chtopska w rornansie stanislawowskinn (Lodz, str. 16—17), а также
к реферату P. Волошпиьского на Вроцлавской конференции 1961 г. («РатцЧ-
nik literacki», 1962, Ab 2, str. 619).
108
мессии-освободителя. Он видел выход в практической деятельно-
сти; пропаганда польской культуры и прогрессивных тенденций
времен независимости среди единого народа, разделенного тремя
границами. Трезвость, острое чувство реальности характерно
для всего творчества Красицкого.
Нипуапская история складывается из двух частей: бытовой
(которую наблюдает сам Миколай) и философской (которую изла-
гает Ксаоо). Нипуанцы —не плод фантазии автора: их быт и обря-
ды почерпнуты Красицким из «Истории инков» де ля Вега (по-
явившейся и в польском переводе). Соблюдая реалистическую
мотивировку, столь характерную для романистов Просвещения, ав-
тор устами американского туземца расскажет об истории переселе-
ния предков нипуапцев с материка на остров 12 13. А их экономиче-
ский строй является иллюстрацией столь распространенной в
XVIII в. теории физиократов. Знаменателен с этой точки зрения
разговор Ксаоо с Миколаем 13 в 7-й главе II книги, где земля и ее
обработка превозносятся как источник богатств и благополучия
отдельных граждан и стран в целом, как основа экономического
существования общества.
Влияние физиократизма испытывал и Ж.-Ж. Руссо. Общест-
венно-философские, этические и педагогические идеи, перекли-
кающиеся с его взглядами, провозглашает поучающий Миколая
нипуанский старец Ксаоо. Это было поводом для Б. Губрыновича
и других исследователей компаративистской школы рассматри-
вать II книгу романа как «пипуапскую утопию», в которой автор,
находясь иод сильным влиянием Руссо, выразил свой философ-
ский и общественно-политический идеал.
Такое отождествление сентенций нипуанского старца (порази-
тельно соответствующих идеям «добродетельного философа») с
взглядами автора кажется более чем сомнительным, если обра-
титься к непосредственным высказываниям самого Красицкого.
Прежде всего форма изложения идеалов в виде утопии была чужда
рационалистическому скептицизму Красицкого. Еще в сатире
«Путешествие» писатель едко высмеял утопические абстракции и
рецепты 14, а позднее в сатире «Человеки зверь» прямо выступил
против утопических концепций Руссо: «Некогда мудрец угрю-
мый пером слишком вольным //К несчастью, сам, сделавшись гос-
подином и судьей, // Загонял человека в лесам хотел кормить его
желудями // Он нашел последователей, какое же заблуждение не
находит последователен? // Ослеплял прелестью стиля довольно
успешно и коварно, /'/ Новизна была приманкой, а прелестью —
дерзость» 15.
12 I. К г a s i с k i. Указ, соч., т. Ill, стр. 203—204.
13 Там же, стр. 164—165. •
14 Там же, т. II, стр. 88—89.
15 Там же, стр. 76.
109
Довольно сдержанно, а иногда и просто отрицательно относил-
ся Красицкий — сторонник умеренных реформ — к радикализму
французских просветителей 1е, так что отождествление его взгля-
дов с философией Руссо выглядит мало убедительным. Отрицатель-
но рационалист Красицкий относится и к литературным героям
Руссо, руководствующимся чувством и сердцем
Таким образом, основываясь на высказываниях и взглядах
Красицкого на идеалы Руссо, по-видимому, следует подойти к про-
блеме так называемой «пипуалскоп утопии» не с точки зрения лите-
ратурных влияний и заимствований, а попытаться рассмотреть ее
как отражение актуальных общественно-политических и философ-
ских дискуссий в Польше времени Просвещения. В «нипуапской
истории» на первый план выступает проблема идеального общест-
венного строя, идеальной морали и воспитания в духе этой морали.
Вот что рассказывает Ксаоо об общественном устройстве Нину:
«Мы не знаем того, что вы называете монархией, аристократи-
ей, демократией, олигархией и т. д. В нашем обществе нет ника-
кой другой политической власти, кроме естественной власти
родителей пад детьми. Случаи, выходящие за пределы отдельной
семьи, разрешаются пе насилием, а мирным путем, советами ста-
рейшин. Люди равны по рождению или но крайней мере нс должны
присваивать себе власть над другими: все люди равны. Когда же
они объединяются в общество, то общество само для своего же бла-
га предоставляет в некоторых случаях известную власть совету
в целом или отдельным его членам... Цель общества —укрепить
собственность» 16 17 18. Уже этот маленький отрывок показывает пол-
ную аналогию не только с идеями, но и с терминологией Руссо.
Причем общественный строй нипуанцев является иллюстрацией
не столько крайнего идеала человека-дикаря из «Рассуждения о
неравенстве», сколько естественного человека из «Общественного
договора». Итак, как будто бы то же представление о возникнове-
нии общества и его целях, та же идея «первоначального договора»
и критика его нарушения: «Я не являюсь и не могу быть привер-
женцем такого строя, при котором один человек или несколько
правят всеми» 19.
В какой мере это соответствует взглядам Красицкого? В
1764 г. он выступает со знаменитой «коронационной прэноведью»,
16 Ср., например, стихотворение «Do ***» (I, Krasicki. Liaty i
pisma rozne, t. II. Warszawa, 1878, str. 92).
17 Ср., например, многочисленные высказывания о положительном иде-
але человека в «Папе Подстолии», в частности, н I томе, сатиру на сентимен-
тальную чувствительность и «новый» стиль жизни в «Супруге-моднице» и
статьи в «Мониторе», посвященные вопросам морали и быта, наконец, уже
упомянутое выше саркастическое замечание о почитательницах Эмиля и
Юлии в «Приключениях Досьвядчияьского».
18 См.: И. К р а с и ц к и й. Избранные произведения. М., 1951, стр. 208.
19 Там же, стр. 207.
110
is
' видя в усилении королевской власти единственную возможность
I проведения реформ и тем самым политико-экономического воз-
С рождения Речи Посполитой. Это было началом головокружи-
I тельной карьеры молодого деятеля королевской партии и лю-
I бимца Станислава Августа. Весьма знаменательным является
Е и изложение Красицким «Духа законов», которым были запол-
| пены 27 номеров «Монитора» за 1768 г. Впервые мысли этого
I произведения Монтескье зазвучали па польском языке, а ос )-
В бое внимание было уделено VIII и XI главам, выражающим
В сущность монархических идей французского философа.
| Критикуя варварское обращение шляхты с крепостными, тре-
| буя реформ в этой области, Красицким остается сторонником клас-
| совых различии, видя в средней шляхте политический и экономя-
[ ческий фундамент возрожденной реформами страны 20.
Такшм образом, в области общественно-политических взгля-
дов Руссо и Красицкого трудно найти какие-либо точки соприкос-
новения, впрочем, так же, как и между пропагандой развития но-
вого искусства, ремесел, прославления купечества и торговли
в публицистических статьях, «Истории» и «Пане Подстолми»
Красицкого и острой критикой европейской цивилизации с ее фи-
лософией, науками и искусством в высказываниях шшуанского
мудреца 2Ч
Поразительное сходство мыслей Ксаоо с идеями знаменитого
«Рассуждения о науках и искусствах» видно из следующего (од-
ного из многих подобных) высказывания: «В области ремесел от-
крытие металлов, как я полагаю, принесло большую пользу. Но за
нее было уплачено слишком дорогой ценой. Избыток рождает но-
вые потребности, а те потребности, которые природа сама дает и
определяет, могут быть удовлетворены без золота, серебра, железа
и меди. Металлические орудия дают экономию времени и труда;
однако па нашем примере ты видишь, что изобретательность может
заменить их отсутствие. Правда, это требует больше усилий, но
работа приносит столько пользы, что отказаться от нее — значит
причинить вред самому себе. Природа научила нас тому, что нам
действительно необходимо; она же дала нам инстинкт, как удо-
влетворять наши потребности 22.
Красицкий в диалогах Ксаоо и Миколая, проведя руссоистское
противопоставление первозданного, «естественного», «натураль-
ного» понимания общественных и моральных проблем «испорчен-
ной» европейской цивилизации, касается и актуальной для Поль-
ши педагогической проблемы.
20 См.: «хМопйог», 1772, № 30, 70, 78, а также ранее редактируемые Кра-
шцким As 58, 1766; № 47-48, 1767; № 85, 1768.
21 См.: I. К г а з i с k 1. Р1ыпа wybrane, t. Ill, str. 157—159? 160—164,
22 И. К расицкий. Избранные произведения, стр. 207.
111
Пипуанская система воспитания, как в в «Эмиле», индивидуа-
листична, также разделена па четыре периода: познание естествен-
ных, врожденных способностей и склонностей ребенка, исправле-
ние отрицательных черт, затехМ укоренение добродетелей и, нако-
нец, в четвертой стадии воспитатель должен следить, чтобы воспи-
танник строго следовал всем предписаниям, соблюдая разумную
меру 23. Ментор Ксаоо не только излагает своему ученику Мико-
лаю эту теорию, по и строго ей следует в практике приобщения ев-
ропейского неофита к пицуапскому миру.
Свое отношение к педагогическим взглядам Руссо Красицкий
выразил как в цикле статей в «Мониторе» (где, впрочем, имя же-
невского философа прямо не называлось), так и в письме к княж-
не Сапежппе 24, где, отмечая непрактичность и даже «причудли-
вость» концепций «Эмиля» и пагубные результаты их реализации,
выдвигает идею общественного воспитания. В письме содержит-
ся весьма характерное для польской просветительской реформации
требование воспитывать пе просто хорошего человека, но и хоро-
шего гражданина, политического деятеля и патриота. (Требование
весьма актуальное. Именно в этот период, противясь реформам,
судьбы страны вершили религиозные фанатики из Барской конфе-
дерации или деятели магнатской партии измены типа К. Радзивил-
ла, III. Потоцкого, К. Браницкого, Сухожевского и иже с ними).
Знаменательна реакция самого героя Красицкого на нипуан-
скую концепцию: к взглядам и порядкам, с которыми он здесь
столкнулся, Миколай относится с глубоким уважением и в то же
время снисходительно, не веря в их применимость там, откуда он
приехал —в реальном цивилизованном мире. Бессильной оказа-
лась и нипуанская (родом из «Эмиля») педагогическая концепция,
пе давшая «растленному» европейцу практического совета о месте
реального человека в реальном обществе.
Таким образом, перед нами воссозданная в художественных
образах доктрина Руссо: здесь и отзвуки знаменитого «Рассужде-
ния», и концепции «Общественного договора», и мысли из «Эмиля».
Красицкий облекает в художественную форму философские идеа-
лы Руссо; представляет в красках естественного человека и его
общество, созданное в соответствии с законами природы 25.
X
23 См.: I. Krasicki. Pisma wybrane. t. Ill, gtr. 177—178.
24 Cm.: «Dziola Ignacego Krasickiego», t. IV. Warszawa, 1878, str. 338--
341.
25 Знаменательно, что как в вопросах воспитания, так и в некоторых дру-
гих, например в высказываниях Ксаоо относительно обычаев и нравов, пра-
вильного понимания гражданского долга, отношения к национальной культу-
ре и истории, содержатся критические намеки на конкретную польскую дей-
ствительность. Таким образом, Красицкий предоставляет голос пе только же-
невскому философу, по и его польским ученикам. Дискуссия с Руссо становит-
ся дискуссией с польскими руссоистами, Красицкий доказывает нереальность
их взглядов в борьбе с пережитками средневековья в Польше.
112
Пипуапцы —идеал Руссо, по словам Миколая, «народ крот-
кий и добродетельный, по, с другой стороны, в отношении наук,
искусств и образа жизни дикий и несведущий» 26.
Реально ли такое общество? Как долго оно может существо-
вать?
Пирамида камней, под которой лежат нипуанцы, осмелившие-
ся мыслить иначе, посягнувшие на неизменные традиции застывшего
в своей идиллии общества, еще раз 37 говорит о несостоятельно-
сти идеалистического гуманизма женевского мыслителя. И обще-
ство, построенное в соответствии с законами природы, застывшее,
лишенное развития, без «растлевающей» науки, ремесел, искус-
ства, «кроткое и добродетельное», становится враждебным для
мятущегося, ищущего человека, расправляется с ним, как во
времена варварства и средневековья.
Если II книга романа —«Нипу» —спор рационалиста Красиц-
кого с сентименталистом Руссо, то III кпига —сопоставление док-
трины Руссо с реальной жизнью. Идеалистические, сентименталь-
но-гуманные принципы терпят поражение, а глашатая их Дось-
вядчипьского считают врагом государственного строя и религии 28,
а затем и сумасшедшим, чудаком, «теленком» у себя на родине.
Понимают Миколая лишь избранные — добрые и благородные —
американский туземец, квакер Гвильгельм, маркграф де Венн. Кон-
кретная общественно-историческая обстановка того времени
показывает нереальность философии и воспитательных идеалов
Руссо.
Выдвигая свою программу общественного образования, воспи-
тания гражданина и патриота, Красицкий-реалист не видит, од-
нако, возможностей активной общественной деятельности в усло-
виях разлагающейся шляхетской республики. После крушения на-
дежд, которые Миколай возлагал на государственную службу,
автор предоставляет своему герою лишь умеренные реформы в
имении, самоусовершенствование и носильное влияние на окру-
жение. «В течение десяти лет завсегдатай салопов в Варшаве,
в Париже—франт, пахарь па Инну, раб в Потози, сумасшедший
в Севилье — стал я реформатором в Шумипе» (родовое именно
Досьвядчиньского) 29.
Эти потки пессимизма пе характерцы для литературы Просве-
щения. провозглашавшей эпоху буржуазных реформ и ожидав-
шей! после их реализации разрешения всех общественных проблем
и конфликтов. Лишь немногие писатели этого времени предвидели
См.: I. Krasi с k i. Pisma wybrane, t. Ill, str. 154.
27 Уже сам факт выбора Краснцклм формы утопии для отображения фи-
лософских концепций Руссо подчеркивает их нереальность.
28 Характерно, что в педагогических взглядах Краснцкого религия от-
ступает ла второй план, в то время как у Руссо она является высшей и заклю-
чительной частью воспитания. Ср., например: I. Kra.sicki. Pisiua wy-
brane, t. Ill, str. 257; «Listy о edtikacji».— «Monitor», 1766, As 27—30.
29 I. К raaicki. Указ, соч., стр. 224.
8 Заказ Ле И5
113
последствия победы третьего сословия. Одним из них был Свифт.
В Польше таким был Красицкий — бывший сенатор, изгнанный
из сейма и столицы за то, что осмелился противостоять средне-
вековому мракобесию и всесильному екатерининскому послу.
Таким образом, пипуанская история —это голос Красицкого
в польской дискуссии о путях общественных реформ и новых мето-
дах обучения. Это и его ответ на известное обращение Комиссии
народного образования, в которой были и сторонники руссоист-
ских концепций.
Остается еще вопрос чисто терминологический: правомерно ли
установившееся в истории литературы определение II книги
«Приключений Миколая Досьвядчиньского» как «нипуанской
утопии»?
Утопия — это выраженный определенными художественными
средствами философский идеал автора. Пипу — не идеал Красицко-
го. Автор воссоздает чуждую ему концепцию, которую ниспровер-
гает, сопоставив со своими идеями, с реальной действительностью.
Это — своеобразная философская дискуссия, воспроизведенная
в художественных образах, дискуссия, которая была отобра-
жением реальной политической борьбы в Польше времеп Просве-
щения. Это была и своеобразная агитация против идей преврат-
но понятых и интерпретируемых феодальноп партией. Это было
ниспровержением авторитета, используемого политическими вра-
гами. Нипу — это развенчанный идеал.
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ
И ЛИТЕРАТУРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
«ОРГАНОВ» Т. К. ВЕНГЕРСКОГО
Вторая половина XVIII в. в польской художественной лите-
туре ознаменовалась появлением многих ярких поэтических
произведений, которые вошли в сокровищницу польской класси-
ки. Это сатирические произведения Адама Нарушевича и Ста-
нислава Трембецкого, поэмы Игнация Красицкого «Мышеида»,
«Монахомахия» и «Лнтимонахомахия», «якобинские» стихи Ясинь-
ского, это народные драмы «отца польского театра» Францишка
Богомольца, комедии Францишка Заблоцкого и др. Но, пожалуй,
ни одно из произведений польского Просвещения не вызывало
столько разноречивых отзывов, критических оценок и толкований,
как ироикомическая поэма «Органы» Томаша Каетана Венгерского
(1755—1787). Этт суждения относятся к разному времени и выска-
заны представителями самых различных идейно-эстетических
взглядов. Они содержат массу противоречивых интерпретаций про-
изведения, начиная с общественно-политического содержания,
литературных достоинств и кончая отдельными вопросами тексто-
логии, первоизданий, даты написания и т. д.
Особенно упорная полемика велась по вопросу о самобытности
поэмы. Дело в том, что в «Органах» Венгерский использовал идеи
и мотивы из «Пюпитра» Буало и «Орлеанской девы» Вольтера. Эти
дало повод шляхетским и буржуазным польским литературоведам,
которых не устраивала острая антифеодальная и антиклерикальная
направленность произведения, начисто отрицать художественную
ценность «Органов» как произведения, якобы полностью подража-
тельного, компилятивного, не выходящего за рамки неуклюжей
графоманской поделки. «Поэма — убога содержанием и триви-
альна»,— такое мнение об «Органах» высказал Б. Пшиборовский1.
«Литературная ценность поэмы мала»,— заключал Р. Пилят 2 *.
1 W. Р г zy Ь о го wsk i. Kajotan Wggieraki. «Tygodnik wielkopolski»,
№ 46. Poznan, 1871, str. 566.
2 R. P i 1 a t. Hiatoria Literatury polskioj, t. IV, cz. 1. Warszawa—•
Lwow, 1908, str. 210.
115
8*
Ст. Тарковский также считал поэму Венгерского лишь заурядным
переводом «Пюпитра» Буало: «Органы»,— писал оп,— наполне-
ны либо банальной моралью, либо избитой шуткой.,, Эти ироико-
мические «Органы» — не комичны, а только нудны»3.
Подобного мнения придерживался и М. Шийковский, утверж-
дая, что «Самостоятельность польского поэта в «Органах» следует
свести до минимума. Его произведение — это свободная компи-
ляция поэм Буало и Вольтера»4 .
Более доброжелательно отзывались о Венгерском и его поэме
Э. Словацкий (отец известного поэта-романтика) и С. К. Потоц-
кий. Первый считал «Органы» счастливым наследованием «Пюпит-
ра» 5, второй характеризовал поэта как «удачливого последо-
вателя Буало» 6.
Что касается таких исследователей, как К. Эстрейхер, А. Бем,
П. Хмелевский, Ю. Кшижановский, 3. Батовский и Ст. Добжиц-
кий, то их точка зрения выражается в признании «Органов» как
произведения хотя и подверженного французскому влиянию,
в первую очередь Буало, но в основе своем самобытного, с выра-
женным национальным своеобразием, как произведения, имею-
щего самостоятельную художественную ценность и занимающего
видное место в польской литературе эпохи Просвещения. Так,
анализируя творчество Т. К. Венгерского, А. Бем пишет, что по-
следний «всегда стремился пе слепо заимствовать западноевропей-
скую идею, а пересадить ее на родную почву всегда старался в
изображении правды превзойти оригинал. Такое стремление
только с несравненно большей силой, проявилось в «Органах»» 7.
«Идея, заимствованная у Буало, во время работы над «Органами»
Венгерским значительно изменена и оригинально переделана»,—
отмечает II. Хмелевский 8 9. 3. Батовский, анализируя стихотворе-
ния Т. К. Венгерского «Праздность света», «Мой взгляд», подчер-
кивает, что польский поэт только вначале придерживается идей
Вольтера, а затем значительно отходит от взятого образца. «Про-
должение и конец этих двух стихотворений есть полнейшая его
(Т. К. Венгерского. 11, Б.) собственность [...] Это еще больше
проявляется при создании «Органов» «В целом «Органы» можно
отнести к оригинальным произведениям поэта», — такой вывод
4 St, Т а г я о w s k 1. 11 istoria Literal игу polskiej, t. III. Warszawa, 1906,
str. 37G—377,
4 M. S z у jkowski. Tomasza Kajetana W^gierskiego «Organy». «Prze-
wodnik nankowy i И terack i», Lwdw, 1907, str. 38.
5 Cai.: «Organy» poema heroi-komiczne wszesciu picsniach przez Tomasza Ka-
jetana W^giorskiego». Opracowal Juliusz W. Gomulicki. Warszawa, 1956, str. 51.
G Там же.
7 Л, G. В e m. Smielsze blyski humoru satyrycznogo. «Ognisko». War-
szawa, 1882, str. 274.
s P, C h miolowsk i. Historia Literatury polskiei, т. IL Warszawa,
1899, str. 207,
9 Z. В a t о wski. W^gierskiego wicrsze drobne w stosunku do poe-
zji Woltera. «Czasopismo akademickie», Lwow, 1897, str. 263.
116
делает Ст. Добжицкий 10 11. Как всему творчеству поэта, так и «Ор-
ганам» дает восторженный отзыв один из первых исследователей
творческого наследия поэта — К. Эйстрейхер п.
Интерес к творчеству Т. К. Венгерского, к спорным и нерешен-
ным вопросам его художественного наследия особенно усилился
в последнее, послевоенное двадцатилетие 12.
Новые методологические установки, активные поиски новых
материалов и тщательный анализ позволили польским ученым
дать глубокое и объективное освещение многих важных сторон жиз-
ни, деятельности и художественного творчества автора «Орга-
нов». Особенно ценны в этом отношении исследования Ю. В. Го-
мулпцкого и Ю. Щепанца.
Ю. Щепанец проделал большую работу по установлению пер-
воиздателей поэмы и географии ее распространения 13. Известно,
что это произведение издавалось и XVIII в. дважды: в 1784 14 и
J 788 гг. 15 Польский ученый установил издателей «Органов» и место
их публикации: поэма печаталась пе в столице, как считали многие
исследователи (К. Эстрейхер, М. Щипковский и др.), а в Кракове
и Супрасле.
Следует отметить, что книгоиздательство эпохи польского
Просвещения знает очень мало случаев, когда одно и то же произ-
веден не дважды публиковалось бы в такой короткий промежуток
времени. Причем «Органы», по всей вероятности, печатались зна-
чительным для того времени тиражом, так как в продаже имелись
вплоть до 1796 г. одновр мепно в магазинах многих городов: в
Варшаве, Кракове, Львове, Луцке и др. 16
Особая заслуга в изучении творчества Венгерского, в том числе
и его поэмы «Органы», принадлежит Ю. Гомулицкому. Известно,
10 St. D obrzycki. Historia Literatury polakioj, t. I. Poznan, 1927,
str. 493.
11 К. E sire jc he г. T. K. W^gierski. «Klosy i kwiaty». Krakow, 1869;
о я ж с. T, K. Wggicrski. «Biblioteka klasykow polskich», t. VI. Lwow,
1882, str. 1-XXV1II.
12 Только в периодической печати в продолжение этого времени появились
следующие статьи, посвященные Венгерскому: «Nowa kultura», 1951, -V 12;
«Tworczosc», 1951, № 3, str. 125; «Ze skarbea knltury», Wroclaw, 1955, z. 1,
str. 99—100; A. Aleksandr о wicz. Z badaii nad estetykfi satyry Stani-
stawowskiej. «Annales Cniv. Mariae Curie-Sklodowska». Sectio F. Nauki fi-
lozofiezne i humanistyezne. Lublin, 1962, str. 17—52; Z. Libera. GIdwne
problemy kultnry i literatury polskiego Oswiecenia w swietle ostatnich badaii.
Warszawa, 1963; Л. Aleksandr о wicz. О poecie, ktory moznyrn sip
nie klanial. «Катона», Lublin, 1959, № 4—5.
13 J. S zc zop ani ос. О pierwodrukach «Organow» T. K. Wpgiorskiego.
«Przegl^d humanistyezny», 1959, 6, str. 119—131.
14 1 la титуле значится: «Organy poema horoi-komiezne w szesciu piosniach
przez Tcodora Weichardta... do druku podane roku 1784».
15 «Xic^dz ploban. Dyocczyi X. B. W. w Brunsbcrgu roku 1788» — вот
титульный лист второго, так называемого «корсарского» издания с изменен-
ным названием. Подробнее об этом см.: J. S zc ze р an i ес. Указ, соч.,
стр. 129—130.
16 J. Szczepaniec. Указ, соч., стр. 125—129.
117
что поэма печаталась не с авторского оригинала, а с одно ') из его
копий, причем весьма поточной, содержащей много искажений,
описок и добавлений переписчика. Польский ученый проделал
огромнейшую работу. Оп исследовал более двадцати рукописных
списков {(Органов». На основании первопубликаций и четырех
более верных копий 17 он восстановил подлинный авторский текст.
Много внимания уделил Гомулицкий доказательству литера-
турных достоинств поэмы, которые на протяжении почти двух ве-
ков пыталось отрицать реакционное шляхетское и буржуазное
литературоведение. Всесторонний блестящий сравнительный ана-
лиз «Органов» с ((Пюпитром» Буало дал ему право с научной осно-
вательностью констатировать, что «сходство в развитии действия
в обеих поэмах нисколько не делает «Органы» простым перефрази-
рованием «Пюпитра», напротив, это обстоятельство еще сильнее
подчеркивает самостоятельный вклад девятпадцатилетнего поэта,
стремившегося осуществить собственные литературные замыслы»18.
Кстати, к таким же выводам пришел и Ю. Шепанец. «Поэма, от-
мечает он,— значительно изменена в сравнении с прототипом:
она во многих партиях оригинально переделана, сильно насыщена
реальными фактами из польской общественно-политической жизни
и новыми акцентами критики» т'9.
В комментариях и в статье, посвященной «Органам», Ю. В. Го-
мулицкий дал поэме высокую оценку. Он указал, что автор ее «ни-
когда не был слепым подражателем, он скорее был осторожным
и сознательным созидателем своего искусства, умеющим самосто-
ятельно нарисовать изображаемый предмет»20.
Сравнительно меньше внимания в работах польских ученых
уделено вопросам о роли произведения Венгерского в обществен-
но-политической жизни своего времени и о месте «Органов» в поль-
ской поэзии, особенно сатире конца XVIII в. Эти вопросы и пред-
полагается более подробно рассмотреть в настоящей статье.
Годы создания поэмы и ее первых публикаций представляют
собой чрезвычайно важный, насыщенный большими драматиче-
скими событиями период польской истории. Это было время боль-
ших политических потрясений и социальных конфликтов, когда
противоречия в феодально-крепостнической Речи Посполитой
достигли кульминации и страна оказалась в глубоком политиче-
ском и экономическом кризисе. Все ощутимее давали о себе знать
новые буржуазные отношения в городе и старых шляхетских поме-
стьях, расшатывая многовековые крепостнические устои. Руши-
17 Ю. Гомулицкий обследовал рукописи из архива Потоцких, храняще-
гося в Главном архиве древних актов (Варшава), из архива Морштынов,
находящегося ныне в Народной библиотеке (Варшава), аве копии Я Голдов-
ской библиотеки (Краков).
18 J. W. G о m u 1 i с k i. Nad klawiatur^ «Organow» Kajetana Wggier-
skiego.— «Organy...», str. 69—70.
18 J. Szczopaniec. Указ, соя., стр. 120.
20 «Organy...», str. 70.
118
*-яс,
лась феодальная государствен-
ная система, окончательно дис-
кредитировали себя созданный
ею громоздкий аппарат и мно-
гочисленные институции. Глу-
бокая политическая анархия
привела страну на грань наци-
ональной катастрофы.
В 1772 г. произошел первый
раздел Речи Посполитой. Он
подтвердил ее полную полити-
ческую и военную слабость и
был суровым предупреждением
о грядущей опасности.
Однако пи королевские са-
новники, пи космополптствую-
щие магнаты, ни упивавшаяся
«золотой вольностью» шляхта
не спешили что-либо предпри-
нимать,чтобы предотвратить на-
двигавшуюся катастрофу .Их ин-
тересы находились вне каких бы
то пи было государственных за-
бот, политических пристрастий,
а сам образ мышления и образ
жизни представляли пример
ORGANY
РОЕМА
in-ROI-KOMICZNE
в’ szrf-cHi pk’snindi
Г117Л::Л
TOAHSZA KAJEIWA WEtilERSKIEGO
ОГНЛСОП'АЬ
JULIUSZ II; GOAUILICKI
Титульный лист издания
«Органов» 1956 г.
поразительного гражданского безразличия и полнейшего мораль-
ного упадка. Все же и в этих условиях духовной деградации в поль-
ском обществе появились силы, которые предприняли попытку най-
ти выход из создавшегося положения. Это была немногочисленная,
по довольно активная группа идеологов польского Просвещения —
широкого общественно-политического и культурного течения вто-
рой половины XVIII в. Несмотря на то, что в их проектах полити-
ческих, социальных и культурных реформ содержалась масса уяз-
вимых мест и их усилия не привели к желаемым результатам, дея-
тельность польских просветителей не пропала даром. Она сыграла
значительную роль в формировании и консолидации прогрессивных
сил польского общества, стала школой политического мышле-
ния в период складывания нации и в дальнейшей политической
борьбе польского народа за национальное и социальное освобож-
дение.
В первых рядах тех, кто взялся за «исправление Речи Поспо-
литой» («napraw^ Rzeczypospolitej»), оказались выдающиеся поль-
ские писатели: И. Красицкий, Ю. Немцевич, Фрапцишек Заб-
лоцкий, А. Нарушения, Ст. Тре1Мбецкий, а также идеологи рож-
дающейся городской буржуазии — Гуго Коллонтай, Ст. Сташиц
и др.
119
Постепенно движение за общественные реформы и государ-
ственное переустройство охватило все сферы общественно-поли-
тической и культурной жизни страны. Основные задачи этого
движения были сформулированы в «главном письме Просвеще-
ния», опубликованном в журнале «Монитор», где говорилось, ка-
ким должен стать гражданин, «чтобы быть полезпьш отчизне»21.
«Монитор» выдвигает требование «изменять обычаи не насилием
и приказами, а путем убеждения, посредством науки»22. Еще бо-
лее знаменательно требование, сфор.мулировашюе в нервом но-
мере этого журнала (1765): «поднять людей низшего сословия,
освободить их от крепостного права, усовершенствовать хозяй-
ство и только таким путем создать реальные основы для расшире-
ния разума и совершенства человека».
Польские просветители сходились во мпешш, что виной упадка
и всех пороков Речи Посполитой является ее экономическая по-
литическая и культурная отсталость, которую выгодно сохранить
реакционной шляхте и клиру для того, чтобы держать народ
в темноте, подчинении и послушании. Изменить существующее по-
ложение можно будет лишь тогда, когда новая рационалистическая
школа воспитает человека-гражданина, вырвет его из плена пред
рассудков, отсталости и сословной ограниченности. Чем просве-
щеннее человек, тем глубже он может познавать окружающую
действительность, тем быстрее он будет превращаться в активного
ее преобразователя. Отсюда у просветителей беспощадная кри-
тика сарматского невежества, религиозных догм п фанатизма,
экономической и политической отсталости — всего того, что ме-
шает движению общества по пути прогресса. Главным оружием
шляхетских реформаторов являлись их литературные и публици-
стические выступления, направленные против старых порядков,
политической анархии и содержащие требования социально-эко-
номических и политических реформ.
«Литература становится как бы специальным разделом госу-
дарственной службы»,— отмечает Л. Александрович 23. 11 в этом
нет преувеличения. Можно с уверенностью сказать, что никогда
до тех пор польская литература не проявила такой заинтересован-
ности общественной жизнью, пе была столь беспощадной в своих
критических суждениях и столь откровенной. В этом отношении
«эпоха Просвещения,— по словам известного исследователя это-
го нериодг1 Т. Микульского,— представляет собой совершенно по-
вое общественное и литературное явление в истории польской ли-
тературы, опа — живой, плодотворный п начальный этап в раз-
витии польской современной мысли»24.
« - -—L — - --И— 1
21 «Monitor па Rok Panski 1770», 8 sierpnia, str. 406.
22 «Monitor na Rok Panski 1769», 5 lipca, str. 424.
23 A. A J e k s a n d ro \vi c z. Z badan nad estetyktt salyry Slanisla-
wowskiej..., str. 17.
24 T. Mi k ulski. W kr?gu Oswieconych. Warszawa, 1960, str. 21.
120
Это была эпоха подлинной самобытности польской литературы.
В этот период опа стала важной общественной силой и сумела
выдвинуть задачи большого политического значения. Литература
перестала быть десертом так называемых «чвартконых обядов»
(литературные вечера у короля, устраиваемые по четвергам). Вы-
дающиеся писатели того времени часто выступают и против коро-
ля, и против своих сильных меценатов и покровителей.
В ряду тех, кому литература польского Просвещения обязана
своих возвышением, находится и автор «Органов». С именем То-
маша Кастана Венгерского связано развитие одного из блиста-
тельных разделов литературы Просвещения — ее сатирического
направления.
В строгой жанровой иерархии классицизма в отличие от «вы-
соких» жанров, призванных воспевать и восхвалять и поэтому
всегда пользовавшихся сановным покровительством, сатире дол-
гое время отводилась роль литературной золушки. Но уже со вто-
рой половины XVIII в., когда анархия, кризис и упадок приняли
общегосударственные масштабы, сама действительность настойчиво
подсказывала и побуждала к культивированию в литературе имен-
но сатирических жанров. «Расцвет и упадок сатиры эпохи Стани-
слава Августа,— справедливо подчеркивает А. Александрович,—
ее идейное содержание и этический облик тесно связаны с начал ом
и закатом общественно-политических реформ»25.
Хотя сатира долгое время продолжала развиваться в рамках
классицистического метода, требования жизни оказались сильнее
строгих канонов эстетического кодекса Буало. Стремительное
развитие сатирического направления стало вскоре одним нз
важных факторов, вызвавших кризис классицизма и последовав-
шего затем окончательного разрушения его системы и норм.
У писателей-сатириков было то важное преимущество, что
их литературные замыслы опирались на конкретную жизненную
основу. Эго давало возможность отойти от установленного поэти-
кой классицизма расщепления действительности на две опреде-
ляющие категории: высокое и низкое, добродетельное и порочное —
и постепенно перейти от конструирования «образов без лиц»
к созданию подлинно художественных образов, лишенных одно-
линейной обобщенности и пренебрежения к индивидуальному. Это
стремление быть критикой «лица», а пе порока вообще
составляет ценное завоевание польской просветительской
сатиры.
К концу XVIII в. в литературе уже наблюдается большая диф-
ференциация сатирических жанров. У ведущих писателей этого
времени — Красицкого, Трембецкого, Нарушевича, Заблоцкого
и др. — мы находим чрезвычайно разнообразные сатирические
25 Л. A leksa n d rowi с z. Z badaii nad estetyk^ satyry Slanisla-
wowskiej..., str. 17.
121
формы, включая басню, фельетон, повесть, эпиграмму, письмо,
комедию и т. д.
Одновременно начинает приобретать популярность и такой
жанр старопольской литературы, как «ироикомическая поэма»,
первым представителем которой был Ян Кохановский, автор
пленительной юморески «Шахматы» (1564 г.)26.
Для возрождения ироикомической поэмы в эпоху Просвеще-
ния имели большое значение «Мышеида» И. Красицкого и «Орга-
ны» Т. К. Венгерского. Важно отметить, что мысль о написании
ироикомической поэмы у Венгерского возникла самостоятельно,
а не под влиянием «Мышеиды» И. Красицкого, как утверждает
10. В. Гомулицкий 27. Молодой поэт приступил к написанию «Ор-
ганов» в 1773 г., когда ему едва исполнилось 18 лет. Подтвержде-
ние этому находим в его письме из Лондона к Рогалиньскому.
Узнав в Лондоне о публикации своей поэмы (1784 г.), он писал
своему другу: «Зол, что напечатаны те слабые «Органы». Когда их
слагал, мне было едва 18 лет»28.
Вторым доказательством может служить посвящение И. Кра-
сицкому, предпосланное «Органам» и написанное 22 января 1777 г.,
в котором Венгерский вспоминает: «Те самые «Органы», к которым
я еще в бытность Вашей княжеской светлости в Варшаве кла-
виши и струны подбирал; не раз слышал от Вас, что их звук при-
ятен ушам Вашим»29. В польском литературоведении установлено,
чго во время этого пребывания Красицкого в Варшаве молодой
сатирик прочитал ему первые песни своей поэмы. Маститый лите-
ратор был в Варшаве в июле 1774 г., «Мышеида» же вышла из
печати только в конце 1775 г.30, а первые известия о работе И. Кра-
сицкого над «Мышеидой» приходятся па лето 1774 г., когда епи-
скоп варминьский читал наброски своей поэмы королю Стани-
славу Августу на одном из «чвартковых обядов». Причем известный
2й Оригиналом для пее послужила поэма итальянского гуманиста Вида
«Scacchia Indus» (1527 г.). Однако Ян Кохановский сильно отошел от взятого
образца, приблизив содержание к польской действительности. После Коха-
нопского на этом поприще успешно выступили Павел Заборовский с поэмой
«Война лягушек» (1588 г.) и Яи Ахаци Кмита с поэмой о войне между жура-
влями и пигмеями (1595 г,).
27 10. В. Гомулицкий в своем исследовании об «Органах» пишет:
«Еще сильнее, чем Ю. У. Немцевич, заимствовал от «Мышеиды» восемпадца-
тплетиий староста корытницкпй (Венгерский.— 1L Б. ), которого пример
Красицкого должен был оплодотворить первым, еще неясным и пеоформив-
шпмся замыслом собственного ироикомического произведения» (J. W. G о-
in и I i с k i. Nad klawiatura «Organdw»... «Organy...», str. 65).
28 «Przewodnik naukowy i literacki», 1907, str. 40.
20 «Organy...», str. 7.
30 См. об этом: «Gazeta Warszawska», 23 декабря 1775 г., в которой изве-
стный польский книготорговец М. Гролль опубликовал следующую инфор-
мацию: «Наконец после долгого ожидания «Мышеида» вармнньского епископа
поступила в продажу».
122
польский исследователь Л. Бернацкий установил, что в первона-
чальном варианте поэма носила памфлетный характер и высмеи-
вал а идеи монархии и монархизма 31. Исследование Л. Бернацкого
также может служить одним из доказательств выдвинутого нами
тезиса, что Т< К. Венгерский параллельно и независимо от И. Кра-
сицкого обратился к жанру ироикомической поэмы.
Много спорного в польском литературоведении и ио вопросу
установления времени написания «Органов». К. Эстрейхер считает,
что поэма была написана в 1775—1777 гг.32, И. Хша невский —
в 1773—1777 гг.33, Ю. В. Гомулицкий — в 1775—1770 гг.34 Дру-
гие польские литературоведы указывают такие даты: В. Пигибо-
ронский — 1773 г.35, М. Шийковский — 1773—1775 гг.36, В. Бент-
ковский — 1780 г.37 Р. Пилят в «Истории польской литературы»
пишет: «Органы» создавались постепенно: поэт приступил к их
сочинению очень рано, в 1773 г. (он сам об этом говорит, что созда-
вал их в возрасте 18 лет). Из посвящения И. Красицкому, «его
светлости князю епископу вармипьскому», видно, что Венгерский
читал их последнему во время его пребывания в 1774 г. в Варшаве.
Воспоминания в III песни о «Мышеиде» (1775 г.), а также вступ-
ление к VI песни поэмы, содержащее намек на борьбу Америки за
независимость, указывает, что поэма с началом 1775 г. была закон-
чена»38. На паш взгляд, исследователь здесь наиболее близок
к истине. Выше было установлено (на основе письма Т. К. Вен-
герского к Рогалиньскому), что поэт приступил к написанию «Ор-
ганов» в 1773 г. Из авторского посвящения поэмы И. Красицкому
следует, что летом 1774 г. была готова какая-то часть произведе-
ния. По-видимому, это были первая и вторая песни. Такое пред-
положение можно сделать на том основании, что в третьей песни
польский поэт уже упоминает о «Мышеиде» И. Красицкого. Учи-
тывая то, что летом 1774 г. епископ варминьский читал началь-
ный вариант «Мышеиды» королю Станиславу Августу на «чварт-
ковых обидах», можно заключить, что Венгерский знал о новом
произведении Красицкого. В посвящении вармипьскому еписко-
пу молодой поэт говорит:«Эта апробация (имеется в виду чтение
первых песен летом 1774 г. И. Красицкому.— Н. Б.) вдохновила
меня на полное завершение поэмы и посвящение ее Вашей княже-
ской светлости»39. Намек в последней, шестой песни поэмы на
31 L. Bernacki. «Myszeida» I. Krasickiego. «Pami^tuik iiteracki»,
XXI, 1924—1925, str. 208—215.
32 Cm.: «Klosy i kwiaty», 1869, str. 20.
33 См.: I. C h r z a n о w s k i. Dzieje literatury pigkiiejw Polsce. «Ency-
klopedia Polska», t. XXI, cz. 1. Warszawa, 1908, str. 309.
34 Cm. «Organy...», str. 69—74.
35 W. Przyborowski. Указ, соч., стр. 554.
,4i M. S z у j k о w s k i. Указ, соч., стр. 23—24.
37 См.: W. Be n tko wski. Historia Literatury polskiej, t. I. Warszawa,
38 R. P i 1 a t. Указ, соч., т. IV, ч. 1, стр. 209.
39 «Organy...», str. 7—8.
123
ORGANY -
POEMMA HEROK KOMICZNE
W SZESCIU PIESNlACH
P Л 2 E Z
TEODOfcA WEICHARDTA
jUnfyijsria J K. Md Ockiara N^dwofnego J. W Potockiff*
Sierofly OifttynSiifgc* 4x* Akademii Riymfko Ceut&iey
Towarzyna Дс
«мм^^ммшйяшммтамшмммммшммтшшшммв* - •
R О К U J7&4-
войну за независимость в Амери-
ке подтверждает, что «Органы»
были готовы в конце 1774 —
первой половине 1775 г.],г
Поэтому вряд ли можно со
гласитъся с утверждением
Ю. В. Гомулицкого, что
Т. К* Beгггерский после одоб-
рения И. Красицким первых
песен «Органов» отложил ра-
боту над своим произведени-
ем па целый год в ожидании
п у бл и к ai (,и и « М кип е иды >>40 41. Э г < >
противоречит вышеприведенной
цитате из посвящения, в ко-
торой молодой сатирик подчер-
кивает, что «апробация» вдох-
новила его на полное заверше-
ние поэмы. К тому же вряд ли
логично Допускать, чтобы у на-
чинающего поэта похвала мас-
титого литератора не вызва-
ла желания быстрее окончить
Титульным лист первого издания
«Органов»
других городах в мпогочисл
начатое произведение.
«Органы» задолго до опуб-
ликования были широко рас-
пространены в Варшаве и в
енных рукописных списках. Опп
играли важную роль в формировании общественного мнения, в
дискредитации защитников старого и реакционного. Особенно
популярной была поэма в годы интенсивной политической борьбы—
в период Четырехлетнего сейма и активных антифеодальных
выступлений народных масс.
Выход в свет «Органов» сразу же привлек внимание широкой
общественности. Журнал «Магазин Варшавский» в рубрике «Тру-
ды ученых» информировал читателей о повой книге следующей
заметкой: «Под нескладным заголовком и скрытым именем,—
писал редактор журнала ксепдз Швитковский,— автор (верно,
славный Венгерский) заключил в этих своих песнях остроумную
и увлекательную критику некоторых пороков, поступков и обы-
чаев наших... Из песен мы не приводим выдержек, достаточно
имеем и без того свидетельств, что в песнях везде видны искусная
40 Вооруженные столкновения начались осенью 1774 г. в колониях Тен-
несси п Коннектикут, 19 апреля 1775 г. колонисты нанесли английским вой-
скам поражение при Конкорде и Лексингтоне.
41 См.: J. W. Gontulicki. Nad klawial.urq. «Organow»... «Organy...»,
str. 72—73.
124
Dytctzyi х. В. w.
w BRUNSBERGU
Roku 17$^.
Титульный лист второго издания
«О ргалов»
рука и иез преувеличения при-
ятный стиль))42. Сразу же после
появления на прилавках вар-
шавских книжных магазинов
«Органы» получили огромную
популярность как произведение
большого политического звуча-
ния.
Длительная же задержка
публикации «Органов» объясня-
ется тем, что поэма содержала
острую критику феодального
строя, короля, духовенства и
вельмож Речи Посполитой.
Страстное и смелое разоблаче-
ние многих сановников восста-
новило их против молодого
поэта. Кроме того, Венгерский,
выступив в 1776 г. со стихотво-
рением «Портреты пяти Елиза-
вет» (против жен всесильных
магнатов — Чарторыского, Са-
пеги, Любомирского, Потоцкого,
Браницкого), окончательно по-
терял и поддержку своего нокро-
в и т ел я — А да ма К а з имеж а Ч а р -
торыского. Двери варшавских
типографий захлопнулись перед дерзким автором «Органов», и пу-
бликация поэмы надолго отодвинулась. Первое издание «Орга-
нов» было осуществлено лишь в 1784 г. Теодором Вейхардтом, без
указания, однако, на авторство Венгерского.
В произведении подняты темы бесправного положения кре-
постного крестьянина и жестокой эксплуатации его со стороны
помещика, неограниченных прав и привилегий магпатерии и круп-
ной шляхты, а также католического духовенства. Поэт вскры-
вает многие пороки и недостатки государственного устройства
Речи Посполитой и современных ему общественных отношений.
Подверглись критике и осмеянию многие конкретные лица из
представителей господствовавших классов: магнаты, высшие ка-
толические и государовенные сановники, король и его ближай-
шее окружение.
Венгерок nil обличает не только отдельные недостатки феодаль-
ного строя, по и всю его сущность, он гневно и страстно бичует важ-
нейшие его устои. Особенно резко выступает поэт против нрава
магнатской верхушки на неограниченные свободы, так пазы-
42 «Magazyn Warszawski Pi^knych Nauk i Kunsztow», 1784, cz. IV, str. 27.
125
ваемого «liberum veto» и «золотых вольностей» консервативной
шляхты. Известно, что против «liberum veto» еще в 1733 г. высту-
пил выдающийся польский публицист того периода Станислав
Конарский (1700—1773). В брошюре «Беседа некоего помещика
со своим соседом о современных обстоятельствах» он подверг осу-
ждению этот политический анахронизм, требуя ограничения вол1>-
постей магнатов и шляхты. В 1761—1763 гг. этому вопросу Конар-
ский посвятил четыре тома под названием «Об успешном способе
проведения совещаний».
Т. К. Венгерский остро и с присущим ему умением саркасти-
чески высмеивает эти «золотые вольности» в IV песни «Органов».
Основной конфликт между главными героями произведения —
Органистом и Плебаном (приходским ксендзом)—разыгрался из-
за сущего пустяка: Органист не спросил разрешения на замену
умершей ночью «бабы для калькования» — женщины, которая
приводит в движение меха органа 43 44. Утром Органист, не дожида-
ясь Плебана, сам доставил для выполнения этой операции старую
женщину. Такое, казалось бы, незначительное нарушение иерар-
хических прав привело ксендза в бешенство. Он усмотрел в дей-
ствии Органиста грубое нарушение своих привилегий. И вот свя-
тая братия собралась па совет, чтобы решить, как поступить с «бун-
товщиком». Плебан в длинной речи доказывал, что Органист
совершил покушение на их привилегии. «Вижу,— заявляет Пле-
бан,—что это, как и мне, каждому из вас больно ... Читаю в очах
ваших, что никто не допустит, чтобы эта баба осталась». Как толь-
ко закончил свою речь ксендз-плебан, с места раздался голос ксен-
дза-подпробоща (помощника приходского священника), который
заверил оратора в полной поддержке:
Пусть,— говорит,— плебанская светлость о нас не беспокоятся»
От имени всех собравшихся искренне заверяю,
Что у пас никто прерогатпвов наших не отнимет.
Мы скорее предпочтем потерять вместе с отчизной и веру,
Чем на волосок утратить старые привилегии14.
(Песнь IV, 70 -7.J)
Более точного и откровенного изложения шляхетского кредо пе
найти, пожалуй, во всей тогдашней литературе.
Феодальная знать, аристократия и духовенство всеми сред-
ствами старались сохранить свои старые привилегии, несмотря
на то, что это приводило страну к полной анархии, обрекало го-
сударство на военно-политическое бессилие. Междоусобицы, пол-
ная безнаказанность и своеволие магнатов лишали центральную
государственную власть какой бы то ни было силы и дееспособ-
43 Kalkowac — качать органные меха (полъск.).
44 Здесь и далее подстрочник мой.— Н. Б.
126
ности. В V песни «Органов» мы видим едкую сатиру на систему
протекций и взяточничество, па бесчинства депутатов сейма и всех,
; кто находится у государственного кормила.
В учреждениях интриги и взятки.
И счастлив тот, кто ворует и страну предает.
А если честные люди об этом осмеливаются говорить,
Им отвечают: так подсказывают интересы.
(Песнь V, 7-10)
Обращаясь к политикам* он с иронией вопрошает:
— Не дело моего слабого ума
Вникать в то, что делаете...
Одыако с покорностью разрешите спросить:
Должно ли входить в принципы хорошего правления,
Чтобы людей, честных и достойных во всех отношениях,
Обходили ваши милости и награды
И чтобы там все гнездились роем,
Где глупость восседает с пышным шумом?
(Песнь V, 17—23)
В авторском вступлении к III песни Венгерский уподобляет
действия польских правителей игре неумелого музыканта на рас-
строенном инструменте. Естественно, что такого рода правление
способно привести страну лишь к краху. Ведь в истории можно
много найти примеров того
...Как из-за личной зависти и пагубных раздоров
Быстро приходили в упадок могучие народы.
(Песнь III, 23—24)
Такого рода предостережения шляхте, магнатам, клиру — всем,
кто должен быть ответствен за судьбу Речи Посполитой,— повто-
ряются в «Органах» несколько раз. С подобным предостереже-
нием выступит Венгерский и несколько лет спустя, в своем изве-
стном стихотворении «К Енджею Замойскому» (1777):
...Мне хорошо известно, несчастный мой народ,
О том, что ты слишком полюбил свободу,
Твоего исправления хочет король, желают все честные люди,
Но мешают этому спесь и корыстолюбие 45.
Не пощадил Т. К. Венгерский и самого короля Станислава Ав-
густа Понятовского и его приближенных:
Если бы я был королем, то только справедливым,
Гнал бы со двора негодных, награждал бы честных.
(Песнь IV, 1—2)
45 «Bi ЪИ о teka kl asykow pol ski ch», t. VI. Lwow, 1882.
127
В этих словах современники и позднейшие исследователи усматри-
вали и выпад в адрес придворного проповедника и библиотекаря
Альбертрапди, который благодаря своей близости к королю ока-
зывал влияние на дела государства. Политика Альбертрапди
критиковалась многими прогрессивными писателями Полыни.
Ст. Трембецкий в стихотворении «К Альбертрапди» высмеивает
<(святых прав каплана», запрещающего печатать передовые про-
изведения пауки и искусства: «И где люди должны были о науке
говорить, стал там проповедник, предатель, юрист».
Другой польский поэт, Ян Дроздовский, в стихотворении «К
Альбертрапди» называет его («подлым льстецом, представителем
обезьяньего племени, подлым лицемером», желающим «сгубить
польскую землю».
Еще более резко отзывается о короле Венгерский в следующих
строках поэмы:
Если бы я был королем... то...
Я бы каждый день, как Тит, считал благодеяния,
Родине желал бы счастья больше, чем себе,
Я бы не тратил попусту время па никчемные дела,
Л наслаждался бы, наделяя парод справедливыми законами.
(Песнь IV, ./ —8)
Венгерский высмеивает короля за устройство «чвартковых обя-
дов»:
Если бы я был ученым или слыл им.
То не остановился бы на том, чтобы только висеть на степе
нарисованным
Или совершать трапезу вместе с высокопоставленными лицами.
(Песнь IV, —
В этих словах насмешка над распоряжением Станислава Августа,
но указанию которого были написаны портреты завсегдатаев «уче-
ных обядов» и вывешены в столовом зале королевского замка.
К осмеянию «чвартковых обядов» Т. К. Венгерский возвратится
еще в стихотворении «К ксендзу Венгерскому» (1778). Он развен-
чивает никчемность таких «обядов» и царившие там подхалим-
ство и лицемерие. Посетители приходят на них ради корыстных
целей, а пе ради науки и искусства:
А ученые обеды? Может, знаешь имя им,
Где одна половина спит, а другая молчит,
Где .король должен нм возместить
Недостаток ума, мяса, знаний и вин.
Не обошел поэт в своей поэме и одного из главных защитников
старого — военного министра, пол иного коронного гетмана Севе-
рина Жевуского:
128
Если был бы я министром мира или войны,
В битве — рыцарем я был бы, а в Палате —спокойным,
Решительно поддерживал бы добрые дела...
(Песнь IV, 18—20)
Здесь, видимо, намек па скандальное поведение С. Жевуско-
го, который резко выступал против требований прогрессивных
сил ограничить власть гетмана. Интересно в этом отношении
свидетельство знаменитого польского писателя Ю. У. Немцеви-
ча. ((Жевуский,— пишет Немцевич,— подверженный в высшей
степени булавомапии, взъерошенный, вспененный, летал по Вар-
шаве, крича, что вольность уже погибла»46.
Подверг смелому обличению Венгерский и основу феодально-
го строя — крепостное право, право па безжалостную эксплуа-
тацию крестьянина. Его как истинного патриота глубоко вол-
новало тяжелое и бесправное положение крепостного крестьяни-
на, которое в этот период сделалось особенно невыносимым. Фео-
дальное хозяйство давало низкие доходы. А стремление магнатов
к роскоши, разгульная жизнь и постоянные празднества и балы
требовали огромных расходов. Поэтому помещики повышали раз-
меры чинша, вводили дополнительные повинности. На это кресть-
янство отвечало усилением антифеодальной борьбы.
Эта борьба вызвала сильную реакцию в шляхетском обществе.
В 70—80-е годы крестьянский вопрос оживленно обсуждался на
сеймах и сеймиках, в шляхетской и буржуазной публицистике
и литературе.
Внутри феодального лагеря между магнатами и шляхтой,
защищавшими старые права и привилегии, с одной стороны, и шля-
хетскими прогрессивными группами, стремящимися приоста-
новить глубокий экономический и политический кризис Речи
Посполитой, с другой—, началась острая борьба. Шляхетские
реформаторы выдвинули программу преобразований. Опа пашла
свое выражение, между прочим, и в Кодексе прав, который, не-
смотря на свою крайнюю умеренность, был решительно отвергнут
представителями консервативной шляхты. Больше всего возму-
щали последнюю содержащиеся в нем проекты крестьянских ре-
форм. Как только начал обсуждаться этот кодекс, Венгерский
сразу же решительно выступил в его поддержку. Он посвятил соз-
дателю кодекса — Енджею Замойскому свое стихотворение.
В оде «К Енджею Замойскому» было высказано полное одобрение
программе шляхетских реформаторов. Тема разоблачения сущно-
сти крепостного права нашла отражение и в других его произве-
дениях. В этом смысле очень показателен его памфлет «Внимание
к делу Венгерского с Вильчевским», в котором он смело разоб-
лачает жестокость и гнусность преступлений могущественного
46 J. U. N i е m с е wi с z. Pami^tniki czasow moich. Warszawa, 1868,
str. 40.
9 Заказ № 145
129
магната Радзивилла («Panie kochanku»), «того самодура, сильного
и богатого, который 30 человек убил, который людей вместе
с нсами и разъяренными медведями закрывает, приказывает жен-
щинам залезать на дерево и куковать, а потом стреляет в них»47.
Поэт возмущается, что этот «сумасбродный самодур» до сих пор
не наказан, «нигде еще не прикован цепью к стене». Венгерский
с горечью пишет о том, что законы «существуют только для сла-
бых, покрывают подлость сильнейших, поощряя их к увеличению
этой подлости!»48
Резкому осуждению подвергается бесправное положение кре-
постных в «Органах». «Разве это порядок,— пишет поэт, — что
па нашем свете богатый тиранит и угнетает бедного!» (песнь V).
Он с гневом говорит о том, что «безразличное право смотрит на
злодеяния сквозь пальцы», что в «учреждениях господствует ин-
трига» и все «можно купить в кредит», что участились случаи обо-
гащения нечестным путем.
Почему тот, который ничего не имел, сегодня считает деньги,
Как и тот, кто имел еще недавно единственный контуш,
Сегодня в роскошной разъезжает карете.
(Песнь 11, 20—23)
10. В. Гомулицкий, анализируя это место, предполагает, что
приведенные строки были адресованы известным вымогателям и
взяточникам,выступавшим па делегатском сейме (1773—1775 гг.),—
маршалу Адаму Попиньскому или одному из его товарищей —
секретарю сейма Флориапу Древноскому или нотариусу канце-
лярии сейма Виицептию Модзилевскому. «Пониньский, подобрав
для себя такой удобный комплект,— пишет мемуарист,— впутал-
ся в особого рода законодательство: выдавал за плату добрую san-
citu по требованию одного гражданина против другого, приоста-
навливал действие трибунальских или земских решений, назначал
новые комиссии судов, пограничные споры решал в пользу той сто-
роны, которая больше платила... То sancita принесли Понинь-
скому и его секретарю с нотариусом несколько сот тысяч»49.
Пороки феодального строя, королевская власть, своеволие
магнатов и шляхетская анархия — это далеко не все, что под-
вергалось атакам со стороны сатирика. Главный удар в поэме
он наносит по духовенству, его образу жизни, церковным догмам
и религиозному фанатизму.
Клир играл важнейшую роль в стране. Он являлся одной из
основных опор строя Речи Посполитой, был крупным земельным
собственником. В период Четырехлетнего сейма костел владел
большими земельными площадями с 8G0 тыс. крестьян, в то вре-
мя как численность самого католического духовенства составляла
47 «Biblioteka klasykow polskich», t. VI, str. XXVII.
43 Там же.
49 «Pami^tnik anegdotyezny z czasow Stanislawa Augusta». Poznan
1867, str. 96—97; «Organy...», str. 137. ’
130
всего 12,5 тыс. человек, из них 5 тыс. монахов 50. Епископ краков-
ский из своих 44 деревень и фольварков имел чистого дохода
575 тыс. злотых в год. Не меныиис доходы были у епископа виден-
ского, примаса Подоского. епископов Островского, Млодзиев-
ского, Массальского и др. Костел оказывал огромное влияние на
дела государства и общества, на состояние польской культуры,
просвещения, препятствовал прогрессу. Поэтому одним из знаме-
ний эпохи Просвещения был антиклерикализм. Он нашел сильное
отражение и в «Органах». Следует подчеркнуть, что и здесь поэт
не был простым подражателем, как утверждает, например,
К. Бродзиньский («писал против пороков и панов только потому,
что так поступали Вольтер и Руссо»61). Очень метко подчеркнул
большую самостоятельность поэта в антиклерикальной тематике
Ю. В. Гомулицкий: «Этот как бы программный антиклерикализм
Венгерского только в части имел сходство с поэмой Бу а л о, в ко-
торой, правда, осмеиваются ксендзы, но они не представлены в та-
ком обличительном свете, как это сделал польский поэт, а сделал
он, надо признать, с совершенным знанием предмета»52.
Прогрессивная шляхта выступила против духовенства, тре-
буя ограничить права церковников, урезать их земельные владе-
ния, провести школьную реформу и др. Большая роль в этой борь-
бе принадлежала прогрессивной литературе, добивавшейся осво-
бождения человека от влияния ксендзов, стремившейся дискреди-
тировать в глазах общественного мнения служителей культа.
Главным объектом сатирика становятся «косьцельне дытни-
таже»—церковные сановники,—для которых основное в жизни —
стремление к наживе, к накоплению богатства. Пастерские обя-
занности отодвинуты на второй план. Эти духовные обязанности
за них исполняются «косьцельными паробками». И хотя главным
героем произведения выведен толстый и заспанный Плебан, в его
замашках, в его поведении мы чувствуем сильного костельного
сановника. За определенную плату Плебан содержит «косьцель-
ных паробков»: ксендза-викария, ксендза-коменданта, ксендза-
алтариста и отца Бонифация, исполняющего функции казначея.
Они-то и выполняют за Плебаиа все обязанности Вдобавок ксепдз-
плебан имеет и содержанку Дороту, нежно заботящуюся о главе
прихода. Разоблачая их никчемное паразитическое существо-
вание, Венгерский подводит читателя к мысли, что такие духов-
ные наставники не нужны обществу. Об этом прямо поэт скажет
позже, в стихотворении «Не я, а плохие времена»:
Что каноник этот мне с толстым брюхом,
Откормленным на поборах с десятины,
Что улегся меж кухаркой и периной?
Бесполезен он себе, бесполезен и другим.
50 А. К о г z о п. Wewn§trzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta,
t. III. Warszawa, 1897, str. 162.
м К. В ro d zi n s ki. Dziela, t. IV. Wilno, 1842, str. 211.
62 J. W. G о m uli cki. Nad klawiatur^ «Organow», str. 84.
131
9*
Венгерский не стесняется назвать своих героев «святой сворой»
(песнь V, 92). Он разоблачает их духовное падение:
Если бы я был епископохМ или священником,
О том бы стремился старанием немалым,
Чтобы собственным даже редким примером
Не причинять Иисусу огорченья.
(Песнь IV, Р—12)
В этих строках намек на беспутное поведение тогдашних высоких
церковных сановников: епископа познаньского и варшавского,
канцлера воликокороппого Анджея Млодзиевского, прозванного
«польским Макиавелли», а также на Яна Алоиза Александро-
вича — чиновника варшавских церковных судов. О разгульной
жизни А. Млодзиевского писали многие мемуаристы. «Млодзиев-
ский не без дарования, — отзывался о нем Немцевич,—он был чело-
веком разносторонних наклонностей. И как все люди без морали
и твердых правил, оп в своих любовных делах не мог воздержи-
ваться»5^.
Ксендз Александрович, верный помощник Млодзиевского,
также пользовался скандальной славой во всей Польше. Получить
развод не составляло труда, если истец имел достаточно денег.
И Венгерский в популярном стихотворении «Жена» (1777 г.) метко
высмеял взяточничество тучного прелата:
О, мой вельможный прелат
Тучный, мне дадите развод?
У меня причины серьезные,
Как душевные, так и телесные.
Понимаю, говорит, твои желанья,
Но имеешь ли ты деньги?
Не даю я за так разводы
Заплатить мне нужно прежде.
Рисуя представителей клера, Венгерский изображает их людь-
ми жадными, ленивыми и обжорами. Уже давно наступил день,
а ксендз-плебан еще спит, сладко похрапывая в мягкой постели.
В это время к нему пришел ризничий Матьяш с важным сообщением:
Ты спишь,— шепчет,— прелате, а в твоем костеле
Распоряжается кто то ипой и делает смело то,
Что правом и бегом веков подтверждено
И только тебе самому разрешено.
Ты спишь, ленивый, а не знаешь, что там Органист
Твою беспечность и бездействие использует...
Несмотря на традицию и мое приказавие,
Посадил своего кандидата для калькования...
Чтобы у тебя отобрать десятину без основания,
пусть лучше себе
будет плебаном, чем органистом тебе.
(Песнь I, 51—66) 53
53 J. U. Niemcewicz. Указ, соч., стр. 92.
132
Ксендз-плебан, узнав о нарушении прав костела — Органист
без его разрешения заменил женщину для дутья мехов у органа,—
пришел в неистовство:
Словно жалом пчелы бык взбешенный,
G ревом метался он во все стороны.
(Песнь I, 67—68)
Вмиг одевшись, он бежит за своей святой братией. Но ого останав-
ливает кухарка Дорота:
Стой,— говорит,— куда зовет, мой пан,
Тебя энтузиазм твой? Что за способ новый
Идти немедленно в костел, когда обед готовый?
(Песнь I, 82—84)
Плебан останавливается в нерешительности. Но аппетит и слова
кухарки побеждают. И Плебан усаживается за стол, «глотая мясо
целиком, чуть не подавившись непрожеванным куском» (песнь I,
93—94). Все отодвинуто на второй план. Его больше не волнует
ни нарушение его прав, ни угроза возможной потери прихода
и сборов с десятины.
Осмеянию подверглись и верные соратники Плебана: ксендз-
викарий. ксендз-комендант, алтарист, казначей Бонифаций и др.
Они спешат на зов своего патрона не ради оказания немедленной
помощи, а прежде всего горя желанием «захватить кусок пожир-
нее».
В своей поэме Т. К. Венгерский смело выступил и с критикой
современных ему реакционных идей, а также книг и журналов,
распространявших эти идеи. Это было сделано удачно и мастер-
ски. В битве книжек, описанной в V песни «Органов», сатирик вы-
смеял антинаучные опусы, популярное тогда чтиво без смысла
и содержания и некоторых издателей, вроде ксендзов Бенедикта
Хмелевского или Щепана Лускины.
В драке между Органистом и Плебаном модные книжки слу-
жат орудиями боя (скандал разыгрался на городской торговой
площади около книготорговца, и книги его лотка были использо-
ваны именно в этом качестве). Вот Плебан «резанул» по липу Ор-
ганиста своим требником. В ответ разгневанный Органист «тиснул»
Плебана по голове толстыми «Афинами» (изданием ксендза
П. Хмелевского), «содержащими много географических ошибок
и выдуманных описаний, фальшивых известий. Книга много раз
переиздавалась в Польше. Ее давали читать и детям»,— отмечает
в примечании Венгерский. «Новые Афины» П. Хмелевского 61
за свой низкий научный уровень получили название «энциклопе- 64
64 «Nowe Ateny, albo Akademija wszelkiej sejenejej pelna, na rozne tytuly
jak na classes podzielona, m^drym dla memorialu, idiotom dla nauki, polity-
kom dla praktyki, melancholikom dla rozrywki, erygowana», t. I—IL Lw6w,
1745—1746, изд. 2, 1773.
133
дии невежества». Несмотря на это, издание пользовалось большой
популярностью среди шляхты, которая черпала в нем знания по
географии, истории и природоведению; оно служило также учеб-
ным пособием для детей. Эпитет «толстые» применяется поэтом для
того, чтобы показать читателю, что эта книга хороша для драки,
по пе больше. Ксендз-плебан, получив ею удар по голове, мгно-
венно свалился па землю. В разгоревшейся битве книги замель-
кали в воздухе над головами сражавшихся:
Тому глаз подбила победоносная Янина5'’,
Тот упал оглушенным, жив еле.
(Песнь V, 98—Г/Ь)
Поэт высмеивает автора «Янины» — Рубипковского, который,
описывая победы польского короля Яна III, считает их чудом неба.
Автор лишил короля мужества, смелости, находчивости и пол-
ководческого таланта. А вот язвительная критика в адрес другой
книги*
Сперва алтаристу раздробили кости
Спасительным Тыльковского «Столиком мудрости»55 56 57 *
(Песнь V, 101— Ю2)
Венгерский имел в виду книгу Тыльковского «Стол мудрости...»,
В 1781 г. в стихотворении «К Игнацию Потоцкому из Каменьца»
он называл «Стол мудрости» «глупым дворцом мудрости». Сочине-
ние ксендза Тыльковского состояло из исторических описании
событий древней истории и современности, объясняемых с теоло-
гических позиции. Это — анекдоты с назидательной моралью,
ничего не имеющие общего с научным описанием жизни и дея-
тельности многих исторических личностей.
В разгаре битвы в воздухе мелькают убогие и скудные «Пат-
ренты» Ю. Белявского «Королевский щит» И. 11. Жабицко-
го б8, «Магеллания»59. Каждая из перечисленных книг нодвергает-
55 J. К. R u b i n к о w s к i. Janina zwyci$skich tryumfow dzielami
i heroicznyni inystwem Jana III, Krola polskiego, na marsowym polu’najjasniej-
szy, po przelomowej Otomanskiej i Tatarskiej sile niesmiertelnym wiekom do
druku podany. Poznan, 1739; изд. 5, 1759.
56 W. T ylkowski. Stol implrosci ku zbawicnnemu i politycznemu
przy stolowych rozmowacb posilkowL Wilno, 1663 и позднейшие издания, по-
следнее -- в 1756 г.
57 J. Biela wski. Natr$ci. Komedia z rozkazu Najjasniejszego Stani-
slawa Augusta, Krola polskiego, Wielkiego Ksi^z^cia Litewskiego, napisana i
na widok dnia 19 listopada 1765 roku w Warszawie wystawiona, b. m. r. r.
Warszawa, 1776.
68 J. P. Z a b i с к i. Tarcza krolowi krolestw, poboznosc gruntowna, co-
dziennymi zabawami zmacnia дса siy, albo Dzien Chrzescijanski, ukazujacy spo-
sob przepfdzenia dni wszystkich po chrzescijansku, z przeiozeniem grnntowuym
i jasnym praw i obrz^dkow Kosciola swi§tego. Warszawa, 1773.
59 Здесь имеется в виду рассказ о прекрасной Магеллане, дочери неапо-
134
ся критике. «Натренты» — комедия Юзефа Белявского, неудачная
переделка произведения Вольтера «Les Facheux». Она яви-
лась первой польской комедией, поставленной на сиене варшав-
ского публичного театра (1765 г.). Венгерский высмеивает неудач-
ную композицию (в одном акте было по 26 сцен), тон и содержание
комедии, восхваляющей польского короля Станислава Августа
Между Венгерским и Белявским была очень длительная словесная
дуэль. Ю. Белявский написал много поверхностных и легких во-
девилей. И вот поспешность и педоработанпость произведений
Белявского метко осмеял поэт в известной и очень популярной
эпиграмме (1776 г.), которая явилась «надгробным» памятником
Белявскому еще при его жизни:
Погребен здесь Белявский, будьте потише,
Не то проснется,— комедию па пишет.
Повесть о Магеллане в XVIII в. стала произведением лубочной
литературы, многократно переиздаваемым в новых и новых ано-
нимных изданиях. Она расходилась в огромном числе экземпля-
ров среди невзыскательных читателей. Против такого безграмот-
ного, невежественного рода чтива и выступает Т. К. Венгерский.
Польский сатирик упоминает и о ряде иных произведений, кото-
рые, по его мнению, не должны распространяться в польском обще-
стве. Это «Беседа Фоциопа»* 60 (перевод с французского), «Коло-
андр»61 (перевод с итальянского). Наконец, под огонь критики попа-
дают и произведения религиозного характера: «Венок из роз»62,
«Прямой путь па небо»63, «Житие святых»64.
Если «Беседы Фоциона» критиковались за то, что их перевод
был очень плохим, со множеством ошибок, то повесть «Коло-
андр»— за «глупое сентиментальное содержание». Против нее вы-
ступали и другие польские писатели — Красицкий и Заблоцкий.
Например, И. Красицкий в «Досьвядчиньском» (1775) высмеивает
пана Подстолия. Произведения религиозного характера Венгер-
ский обличает как рассадники темноты, невежества и глупости.
литанского короля, и ее возлюбленном Петре—сыне графа Прованса. Это про-
изведение — типичный продукт средневековой западноевропейской сказоч-
ной литературы.
60 G. В. de М a b 1 у. Rozmowy Focyjona о zwi^zku ohyczajnosci z po-
lity kg, w greckim jgzyku od Nikoklesa zostawione, a teraz z francuskiego na
polski przetlomaczone przez ks. S. Cbroscikowskiego. Warszawa, 1771.
61 G. A. Mari n i. Hollander wierny Leonfldzie przyjazni dotrzymujAcy
przy roznych nienawisci wojennycb, awanturach i przypadkach... t. 3. Krakow,
1762.
02 «Wianek rozany wielii rozlicznego nabozenstwa kwiatow». Poznan, 1758.
63 F. D z i e 1 о w ski. Gosciniec prosty do Nieba, zyciem Syna Bozegoi jego
swiptych kochankow utorowany. Krakow, 1677; изд. 5—1774.
61 По всей вероятности, Т. К. Венгерский имел в виду известное произ-
ведение ксендза Петра Скарги о житии святых, многократно переиздававшее-
ся в XV11I в. в Польше.
135
Последняя треть XVIII в. в Речи Посполитой ознаменовалась
и широким распространением изданий периодической печати. «Га-
зета Варшавская», «Магазин Варшавский», «Монитор», «Забавы
шпыемне и пожытечне» стали выходить в свет значительными ти-
ражами. Некоторые из них («Монитор», «Забавы») освещали на
своих страницах проблемы, волнующие польское общество, но
многие издапия, особоппо газеты, были заполнены лишь столб-
цами провинциальной хроники, сообщениями о балах, нарядах,
вечерах в великосветской среде. Венгерский поднимает тему
пользы газет для польского общества. Оп метко пародирует типич-
ные газетные хроники о великосветской жизни в Варшаве и про-
винции, зло подшучивая над Стефаном Лускпной (редактор «Га-
зеты Варшавской», выходившей в 1774—1793 гг.). Его издевка над
пустыми сообщениями редактора, экс-иезуита С. Лускины пока-
зывает, что Венгерский ратует за то, чтобы газеты поднимали
важные политические темы. Язвительную шутку содержит его
пародия на газетные бессодержательные новости:
Это видно,— сказал подстолий,— газеты сообщали.
Я сам имею газеты свеже отпечатанные:
Тысячи диковинных вещей. На последней неделе
На великом празднике людей было много
И, чтобы сохранить высокую достойность,
Мессу епископ отслужил...
(Песнь VI, 75 — 80)
Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что Т. К. Вен-
герский в поэме сумел поднять важные политические проблемы,
волнующие польское общество того времени. Острым оружием
сатиры он смело разит пороки феодального строя, реакционной
шляхты и духовенства — виновников упадка Речи Посполитой.
Двукратное переиздание «Органов», их большая популяр-
ность и многие благожелательные отзывы современников достаточ-
но красноречиво свидетельствуют о том, что произведение Вен-
герского было незаурядным явлением в литературе польского
Просвещения.
Однако, как об этом уже упоминалось, некоторые исследова-
тели на протяжении длительного времени продолжали оспаривать
не только общественное и политическое значение «Органов», но
и их самобытность и литературные достоинства, считая произве-
дение Венгерского перепевом «Пюпитра» Буало и «Орлеанской
девы» Вольтера.
Для И. Хшановского, например, «Органы» — «неумелая пере-
делка «Пюпитра» Буало с добавлением критических вступлений
морализаторского характера к каждой песне»66. К. Войцехов-
ский был твердо убежден, что «поэму нельзя оценить как произ-
ведение оригинальное...» Это — «частью пародия, частью воль- 65
65 I. Chrzanowski. Указ, соч., стр. 309—310.
136
ный перевод, частью подражание»66. Такого же мнения придер-
живался и Ст. Коссовскип, утверждая, что «оригинальность
Т. К. Венгерского в «Органах» равняется чуть ли не нулю»67.
И уж совсем непонятно заключение В. Пшиборовского о том, что
«Органы» — «поэма ироикомическая в шести песнях — являются
в основе наследованием «Монахомахии» Красицкого»68, хотя изве-
стно, что они были написаны задолго до появления «Монахомахии».
Для выяснения спорного вопроса о самобытности и ориги-
нальности «Органов» обратимся к сопоставлениям их с «Пюпит-
ром» Буало и «Орлеанской девой» Вольтера. В обращении «К чита-
телю» Т. К. Венгерский заявлял: «Начиная это дело (т. е. присту-
пая к написанию «Органов». — И. £?.), я сначала намеревался
полностью подражать «Пюпитру» Буало, поэме, в своем роде наи-
более остроумной, полной полезной критики и занятных вымыс-
лов, однако мой отличающийся материал многократно повелевал
отходить от оригинал а...»69 В какой же мере автор отдалился от
взятого образца?
Венгерский изменил не только композицию своего произведе-
ния, но и место действия. Основные события стали разворачи-
ваться не в столице, как у Буало, а в провинции, в населенном
пункте, который уже сильно отличается от деревни, но еще но
стал городом. Главным местом действия стал приходской костел,
а по великий и древний собор. Изменены и персонажи. У Буало
главные действующие лица — два важных церковных сановника,
у Венгерского — скромный плебан. Изменение места действия
и героев привело к различию в фабулах, что в дальнейшем вы-
звало значительное изменение в композиции и содержании. Отли-
чия начинаются с первой же песни. К пей Венгерский дает совер-
шенно иное мифологическое вступление, чем Буало. По-иному
зачинаются вторая и третья песни. Их вступления носят харак-
тер политических морализаций. Если во вступлении ко второй
песни еще можно увидеть влияние Вольтера, то вступление
к третьей песни полностью свободно от каких-либо влияний. Опи-
сания совета духовников (песнь IV) и битвы книжек (песнь V)
содержат заимствования у Буало. Однако уже вся песнь VI являет-
ся полностью самостоятельным делом польского сатирика —
и очень удачным.
Работая над «Органами», Т. К. Венгерский сильно сократил
длинные и пышные речи главных героев поэмы, но-иному дал ми-
фологические вступления, опустил обширные орнаментальные от-
ступления (описание ночи в начале песни III «Пюпитра» Буало 60 * * * * *
60 К. Wojciechowski. Wiek Oswiecenia. Lwow — Warszawa —
Krakow, 1926, str. 407.
67 St. Kosso wski. Z zycia Kajetana W^gierskiego. Pami^tniki i
listv. «Przewodnik naukowy i literacki». Lwow, 1908, str. 15.
68 W. Przyborowski. Указ, соч., стр. 554.
69 J. Szczepaniec. Указ, соч., стр. 120.
137
и др.), ввел значительные добавления политического характера,
применил пародийные оригинальные сравнения (например, в пес-
ни П сравнения с аргонавтами и троянской войной), ввел личные
высказывания о характере политической и бытовой сатиры (в пес-
ни ПТ сравнение с размышлением Юлия Цезаря над Рубиконом).
Любопытные сравнения проделал 10. В. Гомулицкий. Он тщатель-
но сверил не только сходные и различные моменты в обеих поэ-
мах, но и подсчитал даже количество строк в обоих произведениях.
По его подсчетам, первые три песни «Органов» насчитывают
428 строк («Пюпитр» — 576), т. е. на 148 строк меньше, чем в
поэме Буало. Вторая часть произведения Венгерского содержит
400 строк, Буало - 652. Всего «Органы» имеют 828 строк, в то
время как «Пюпитр» насчитывает 1228. Анализируя сходство
I — III песен поэм по строкам, 10. В. Гомулицкий установил, что
из 576 строк первых трех песен поэмы Буало только 140 строк
находят соответствие но смыслу 27 строкам поэмы Венгерского.
Причем текст названных 27 строк не является простым переводом
французского прототипа. «Ни одна строка польского текста не яв-
ляется собственно переводом какой-либо соответствующей ей фран-
цузской, более того, две трети данпого текста (точно 16 строк:
47—62)— даже не парафраза, а в действительности оригинальная
переделка Венгерского, литературная амплификация четырех
строк оригинала (III, 57—60), собственно, их сокращение...»70
Большое различие между «оригиналом» и «копией» наглядно
видно хотя бы при сопоставлении текстов «Пюпитра» и «Органов»,
где дается описание ночного похода главных героев в костел.
У Буало
У Венгерского
Песнь 77, 65—66
Только что тени крыш домов рассыпа-
лись но городу, двигаясь ио каменным ули-
цам...
Песнь 77, 67—76
Желание поужинать выгнало с хоров ка-
пелланов, п постоялый двор заполнился
подвыпившими хористами. В это время,
мучимый чувством долга, просыпается и
выходит во двор испуганный Броптип, пе-
регруженный тройным бокалом вина.
Сладкий винный запах ободрил его, и он
перестал чувствовать тяжесть своего па-
стырского бремени. Вскоре к нему присо-
единяется рнзшгшй Боруде, и оба идут
дальше, надеясь разбудить храбрость в
смешном флегматичном парикмахере.
Песнь ИЦ 39—40
Как только Морфей на тем-
ную сферу начал распростра-
нять свою власть...
Песнь 7/7, 41—42
Сошлися три рыцаря вме-
сте н стали сообща совето-
ваться о важном замысле...
7<> См.: J. W, G о m и И с ki. Nad klawiatur^ «Organow...», str. 132.
138
Песнь II, 77—84
Разговор Бронтина с парикмахером
Леснъ II, 85—94
Парикмахер тотчас же берет нригориь
ню длинных гвоздей, вскидывает на пле-
чо тяжелую секиру и па спине, трясущей-
ся под тяжестью, наподобие колчана при-
крепляет пилу. Выходит и становится в го-
лове процессии. Оба других товарища го-
товы следовать за своим предводителем, и
сердца их воспламеняются новыми стра-
стями. Боруде держит молоток, Броптин—
кувалду. Луна, которая видит с небес их
величавый поход, освещает их своим при-
ятным светом.
Песнь //, 95—164
Песнь 7/7, 1—40
Описание путешествия Ночи в Париж,
где он i встречает Сову, вестницу несчастий.
После встречи они вместе летят в костел,
где Сова прячется вовнутрь спорного Пю-
питра.
Песнь III, 11—56
О пун: ено
Песнь III, 43—46
Приготовленные к этому со-
вещанием, они сразу пошли
к костелу, озираясь вокруг,
осторожно ступая, боялись,
как бы со стороны не увидело
их любопытное око.
Опущено
Опущено
Основной текст опущен.
Здесь у Венгерского только
имеются две сходные строки,
р ас с называющие о мерцающем
огарке свечи, который от вет-
ра защищало фонарное сгпекло.
Приведем еще несколько примеров»
Буало, для того чтобы дать вкратце содержание своей поэмы,
потребовалось восемь строк (песнь I, 1—8). Венгерский же пе-
редал это одной строкой: «Расскажу о войне, которую вел Пло-
бан с Органистом». На описание прелата в постели Буало отвел
восемь строк (песнь I, 57—64). Польский же сатирик метко высмеял
это в одной строке: «В мягкой похрапывал ксендз-плебан по-
стели». Польскому сатирику понадобилась всего одна строка,
чтобы сообщить о помощи Органисту со стороны столяра Бартека
и слесаря Я па: «Ян обещал прийти с молотком, а Бартек — с се-
кирой» (песнь II, 126). У Буало это занимает восемь строк. Во мно-
гих случаях польский поэт умело расширял краткую мысль
французского оригинала, насыщая ее примерами из польской дей-
ствительности. Так, вступление к песни II у Венгерского занимает
34 строки, у Буало — всего 5.
Показательно вступление к песни Ill. Оно носит характер кон-
кретной политической аллегории и является полностью само-
стоятельным делом польского сатирика. В иронической форме
рассказывая о своих наклонностях, он метко высмеивает сенаторов
139
сейма, их политическую беспринципность, их безразличие к судь-
бе страны. Вступление к песни IV сходно по содержанию с вступ-
лением поэмы Вольтера «Орлеанская дева». Однако Венгерским
оно оригинально переделано и занимает восемь строк вместо че-
тырех у Вольтера. Некоторые соответствия с «Орлеанской девой»
можно найти во вступлении к песни VI. На этом, собственно, и
заканчивается сходство «Органов» с произведением Вольтера.
Особенно сильно проявилась самостоятельность польского поэта
в песни VI «Органов», несмотря на то, что первые четыре строки
песни VI дословно повторяют соответствующие четыре строки из
песни XIX «Орлеанской девы» (рассуждения о войне).
Как видим, сходных моментов не так уж много. Это позволяет
констатировать, что польский поэт был в поэме достаточно само-
стоятелен. И уж никак нельзя согласиться с утверждением
Ст. Тарковского, который считал, что Венгерский «выполнил на-
мерения (подражать Буало.— Н. Б.)... так сильно, что держится
своего образца, как пьяный забора»71.
Создавая «Органы», Т. К. Венгерский не придерживался клас-
сицистических канонов. Им не соблюдается закон единства дей-
ствия, места, времени. События в поэме развертываются в воскре-
сенье и заканчиваются в среду. В воскресенье в костеле был от-
служен молебен с участием ксендза-плебана (песнь I, 34). В ночь
с воскресенья на понедельник умерла женщина, качающая меха
у органа (песнь I, 27—28). С наступлением рассвета вызвонили
колокола (песнь I, 23—28). Органист для отправления службы
поставил другую женщину качать меха у органа (песнь I, 55—60).
Звон колоколов разбудил утомленного вчерашней мессой ксендза-
плебана (песнь I, 41). Вскоре к его постели подошел ризничий
с сообщением о бунте Органиста (песнь I, 45—66). Одновременно
с этим Ссора будит Органиста. Она, приняв облик жены
Органиста, предупреждает его о грозящей опасности (песнь II,
35—101). В полдень собирается совет духовников под председа-
тельством Плебана (песнь I, 105—150), закончившийся принятием
решения собраться снова во вторник (песнь I, 147). Почти
одновременно с этим советом происходит совет Органиста с его
друзьями — столяром Бартеком и слесарем Яном (песнь II,
108-140).
Во время вечери дебютирует новая «баба до калькованья»
(песнь IV, 60). В понедельник же поздно ночью Органист со свои-
ми помощниками пробираются на хоры и уничтожают орган
(песнь II, 103—140).
Во вторник состоялся общий совет Плебана с его помощни-
ками. Было решено назначить новую женщину для качанья ме-
хов органа (песнь IV, 36—102). Плебан идет на хоры, чтобы про-
верить работу новой «каликаторки», но видит там уничтоженный
71 St. Т а гво wski. Указ, соч., т. Ш,гстр. 376.
140
орган (песнь IV, 103—140). Ночь со вторника на среду Органист
проводит в бессоннице, его одолевают сомнения (песнь V,
43-46).
В среду ранним утром праздник — юбилей. На торжество
съезжаются многочисленные жители близлежащих деревень,
а также различные купцы и лоточники (песнь V, 47—72). На ко-
стельном кладбище неожиданно встречаются главные герои —
Органист и Плебан. Начинается грозная битва между главными
героями и их сторонниками (песнь V, 73—150). Появляется'пан
Подстолий. Он приглашает к себе па обед оба враждующих ла-
геря (песнь VI, 20—50). Общая беседа (песнь VI, 51—97) завер-
шается сытным обедом (песнь VI, 98—108) и миром (песнь VI, 109—
110.).
Венгерский создает новые художественные приемы, например
пародию на газетные статьи. До него такой прием в польской
литературе, в том числе и в ироикомической поэме, не использо-
вался.
Газетные статьи того времени были однотипными я пе содер-
жали никаких политических проблем. Они информировали только
о прошедших праздниках, светской жизни, балах, развлечениях
и др. Меткая пародия удачно высмеивает никчемность такой ин-
формации (см. песнь VI, 60—110). Позже прием такой пародии
унаследовали и другие польские поэты. Подражая польскому са-
тирику, анонимный автор известного пасквиля «Приятельское пре-
достережение ксендзу Лускине» (1780 г.) пародирует бессодержа-
тельные статьи, помещаемые в «Газете Варшавской».
Пародирование газетных сообщений, сплетен (песнь VI),
описание отпущения грехов и примирительной беседы у папа Под-
столия придало поэме народный колорит. Причем мотив разре-
шения спора между враждующими сторонами путем приглашения
их к обеду нашел немало последователей. Даже И. Красицкий
использует его в своей «Монахомахии»72. Оригинально задумано
и исполнено Венгерским описание «битвы книжек». Остроумная
трансформация французской идеи, удачный подбор книг позволи-
ли польскому поэту создать оригинальную и интересную сатиру.
Это позднее было подхвачено многими польскими поэтами, в ча-
стности и Красицким в «Монахомахии» (песнь V, 41—56).
Важным нововведением Венгерского явились лирические ав-
торские отступления, что впоследствии стало одной из характер-
нейших черт многих романтических поэм. Во вступлении к песни
V Венгерский, критикуя пороки феодального строя Речи Поспо-
литой, вопрошает: «Зачем я мозг сушу раздумьями над этими
72 Анализируя корреспонденцию И. Красицкого, К). В. Гомулицкий
показывает, что чтение «Органов» маститым поэтом привело его к мысли на-
писать «Монахомахию» (См.: J. W. Gomulicki. Nadklawiatur^«Organ6w...»,
str. 97—99).
141
проблемами?» И отвечает:
Мне скажут...
Зпаем, ты (т. е. Венгерский. — Л. Б.) — талант редкий,
И прозой пишешь хорошо, и стих сочипяепть гладкий.
Имей немного терпенья, приятель милый,
По сравнению с тобой пе мало есть более заслуженных;
Нужно труд вознаградить и грубые мозоли.
Жди...
(Песнь V, 24 30)
Заслуживают внимания оригинальные реалистические описа-
ния обходов костела во время церковной службы (песнь V, 47—
53), городской торговой площади и торгового рынка (песнь V, 54—
69). Следует отметить введение героев из низших социальных сло-
ев — столяра Бартека и слесаря Яна. В отличие от героев Буало
они принимают участие в событиях не в силу случайности, а впол-
не сознательно. Объяснение этому находим в конкретных социаль-
ных причинах. Бартек и Яп выступают против ксендза-плебана
потому, что он запрещал им трудиться по святым праздникам
и воскресеньям, а па прошлой неделе после долгих торгов «урвал
четыре злотых» (песнь II, 111—114).
Весьма ценным следует признать у Венгерского прием кон-
кретной политической аллегории. Это меткая сатира на Адама
Попиньского (песнь II, 21—24), на известные «чвартковые обяды»
у польского короля Станислава Августа (песнь II, 32—34; песнь
IV, 21—26), на епископа А. Млодзиевского и ксендза Я. А. Алек-
сандровича (песнь IV, 9) и т. д.
Своеобразным приемом было развитие элементов сатиры за счет
юмора. Это позволило Венгерскому ярче отразить действитель-
ность. «Такой самостоятельный вклад Венгерского в поэтику ирои-
комической поэмы,— пишет Ю. В. Гомулицкий,— развивает ее
далее и соединяет ее с жизнью сильнее, чем это удалось Буало
и Вольтеру во Франции, Красицкому в Польше»73.
Заметна роль «Органов» и в введении в польскую литературу
элементов народного разговорного языка. Современная польская
исследовательница А. Александрович пишет, что наряду с Нару-
шевичем, который в своих сатирах последовательно проводил эту
традицию, начатую И. А. Залуским и продолженную Г. Пиот-
ровским, «в комедии аналогично поступал Фр. Заблоцкий,
в ироикомической поэме — Т. К. Венгерский, в сатирических
произведениях, баснях и переводах — С. Трембецкий»74.
Итак, как показывает анализ, Т. К. Венгерский при созда-
нии своих «Органов» проявил большую оригинальность и само-
73 J.W. Gomulicki. Nad klawiatur^ «Organow...», str. 80.
74 Alina Aleksandrowicz. Tworczosc satyryezna Adama Naru-
szewicza. Wroclaw — Warszawa — Krakow, 1964, str. 70.
142
стоятельиость. Это нашло отражение как в композиции поэмы,
так и в содержании. Общественно-политическая актуальность те-
матики, высокое художественное мастерство поэмы принесли ей
большой успех: среди прогрессивной шляхты последней трети
XVIII в. «Органы» дважды в короткий период переиздавались,
ходили по польской столице и по стране в бесчисленных рукопис-
ных копиях. Произведение Венгерского нашло многочисленных
последователей и подражателей. Влияние «Органов» паходят
в поэмах Я. Ясипьского «Споры», Е. Ющппьского «Жифстворос»,
«Аскетом о рис», Р. Корс орка «Бибейда» и в поэме анонимного ав-
тора «Отпущения». Отдельные моменты заимствовал и И. Красиц-
кий. Все это может служить еще одним подтверждением, что
и роик омическая поэма «Органы» была значительным произведе-
нием в литературе польского Просвещения.
А/горъ Бэлза
ПИСЬМА ШОПЕНА
*
Последние годы принесли много публикаций, содержащих
материалы, которые крайне важны для биографии Шопена,
для постижения его творческого наследия, патриотической дея-
тельности, философско-эстетических и этических воззрений.
В процессе работы над этими материалами многое пришлось пере-
смотреть, исключить фальсификации (типа пресловутых «писем
к Дельфине Потоцкой») и опровергнуть немало тенденциозных
и лживых «воспоминаний» современников величайшего польского
композитора. О необходимости такого рода критического пере-
смотра шла речь как на Первом международном конгрессе музы-
коведов имени Шопена в Варшаве (1960), так и на расширенных
заседаниях ученого совета Общества имени Шопена в Варшаве,
посвященных обсуждению принципов национального издания со-
брания сочинений Шопена, тематического каталога его произве-
дений и летописи жизни и творчества.
Серьезное значение для шопеноведения имеют появившиеся
уже после конгресса чешское 1 и английское 2 издания коррес-
понденции Шопена. Оба издания построены по сходному принци-
пу (письма Шопена, письма к нему, письма и высказывания о нем),
причем переводы выполнены такими авторитетными специали-
стами, как Ярослав Симонидес и Лртур Хэдли, использовавший
при составлении сборника материалы своей обширной частной
коллекции. Пражскому изданию предпослана прекрасная всту-
пительная статья д-ра Мирослава Черного, одного из наиболее
видных чехословацких шопеноведов.
Неоспоримым достижением советского шопеноведения следует
считать недавно вышедший из печати том переписки Шопена 3*
Как известно, собрание писем Шопена на русском языке издава-
1 «Chopin. Listy rodine a pratelum». Praha, 1961.
2 «Selected Correspondance of Fryderyk Chopin». Selected and translated
by Arthur Hedley, London, 1962.
3 Ф. Шопен. Письма. Общая редакция А. Соловцова. М., 1964, стр. 712.
144
лось только один раз, в 1929 г,5 в переводе А. Л. Гольденвейзер,
проделавшей огромную работу, но не располагавшей многими из
тех источников, которые стали известными лишь в последние де-
сятилетия. Повое русское издание, выпущенное через десять лет
после польского двухтомника шопеновской корреспонденции, под-
готовленного в основном Б. Э. Сыдовым (после его смерти работу
довела до конца редколлегия), является наиболее полным из всех
существующих до сего времени, так как коллектив советских шо-
пеноведов имел возможность учесть все новейшие исследования
и публикации.
Инициатором этого прекрасного издания был скончавшийся
в 19G3 г. старейший советский тпопеновед Сергей Алексеевич Се-
меновский, автор ряда ценных статей, переводов (например, книги
Листа о Шопене) и публикаций, в том числе работы «Русские
друзья и знакомые Шопена», изданной в 1963 г,- также посмерт-
но — Академией наук СССР совместно с Польской Академией
наук в сборнике «Русско-польские музыкальные связи». Тяжелая
болезнь прервала многолетнюю работу С. А. Семеновского над пе-
реводом писем Шопена. Закончил эту работу Г. С. Кухарский,
снабдивший все переводы комментариями, в совокупности вое
создающими «педолгий и горький век» Шопена, его убеждения,
круг друзей — истинных и мнимых. Последних автор коммен-
тариев разоблачает в немногих, но беспощадных словах. Г. С. Ку-
харский сверил все тексты переводов с польскими и французскими
подлинниками и написал предисловие к книге, выпущенной изда-
тельством «Музыка» под общей редакцией А. А. Соловцова (1898—
1965), автора выдержавшей уже три издания монографии о Шо-
пене. завоевавшей признание как в нашей стране, так и па родине
композитора 4.
Открывается том обширной и в высшей степени содержатель-
ной статьей А. А. Соловцова «Письма Шопена», где подчеркивает-
ся, что до нас дошла лишь небольшая часть писем композитора,
но даже сохранившиеся письма дают обильный материал для
характеристики его как человека, музыканта д патриота. Нет сом-
нения, что компетентность лиц, работающих над какой-либо кни-
гой или статьей, является первой и наиболее существенной пред-
посылкой, необходимой для успешности предпринятой работы.
Данное замечание, которое может показаться трюизмом, пред-
ставляется, однако, не лишним, если учесть печальный опыт ле-
нинградской публикации избранных статей и писем Кароля Ши-
мановского (Музгиз, 1963), изобилующей ошибками и промахами,
часть которых уже отмечена в появившихся в польской прессе
статьях Ярослава Ивашкевича. В отличие с>т этой публикации,
4 См., например: Б. Л е в и к. Литература о Шопене за 1960 год.— «Со-
ветская музыка», 1961, № 2. См. также рецензию Далилы Турло на последнее
издание монографии Соловцова о Шопене («Annales Chopin», 6. Warszawa,
1965).
Ю Заказ № 145
145
новое издание писем Шопена подготовлено лицами, высококом-
петентными и прекрасно ориентирующимися (это относится и к
редактору издательства Т. И. Соколовой) пе только в сложных
вопросах шоиеповедепия, ио и вообще в проблематике польской
культуры.
Письма Шопена позволяют достаточно отчетливо представить
себе все этапы его «странствия земного». То веселый и шаловли-
вый, то задумчивый мальчик, который был кумиром в семье уча-
стника восстания 1794 г. и уже в детстве заслужил прозвище
«польского Моцарта», постепенно превращается в юношу и начи-
нает понимать трагичность положения своей родины. И патетиче-
ские страницы писем и произведений свидетельствуют о неистовых
откликах, которые породило в сердце Шопена восстание 1830 —
1831 гг. Отзвуки на эти события нс прекращаются и в дальнейшие
годы, перекликаясь с переживаниями, которые выпали на долю
Шопена, когда оп узнал о расправе пруссаков с польскими по-
встанцами в Княжестве Познаньском в 1848 г.
Но даже тогда, когда Шопен создавал свою бессмертную «Со-
нату с похоронным маршем», даже тогда, когда оп чувствовал,
что дни его сочтены, твердая, несокрушимая вера в светлое буду-
щее Польши не оставляла его. Примечательно, что Шопен, встре-
чавшийся в Париже не только с писателями, художниками и му-
зыкантами, но и с польской аристократией, был убежден, что
свобода родной страны будет завоевана в результате народно-
освободительного движения. «Галицийские крестьяне подали при-
мер волынским и подольским; не обойдется это без страшных дел,
но в конце концов будет —Польша, прекрасная, могучая, сло-
вом: Польша»,—нисал композитор своему другу Юльину Фон-
тане 4 апреля 1848 г. Веря в возрождение родной страны, Шопен
возлагал надежды не на сложную дипломатическую игру «отеля
Ламбер», пе на мистические бредни товянизма, а па силу и осво-
бодительные стремления родного народа.
Во многих письмах содержатся ценные сведения о времени
возникновения и первой публикации шопеновских произведений.
Все эти сведения будут использованы в соответствующих томах
начавшего выходить в Польше национального издания сочинений
Шопена, на появление которых, надо полагать, откликнется и со-
ветская музыкальная пресса. Но пе менее важно и все то, что мы
узнаем о Шопене как человеке. Он понимал, какое громадное
значение в те тяжелые годы имели ласковые, участливые слова,
и всегда находил такие слова для своих соотечественников. Нельзя
читать без волнения его письма, адресованные родным и друзьям.
Все эти письма полны дум о Польше, воспоминаниями о ней, о про-
стых, но бесконечно дорогих пейзажах страны, в которой он ро-
дился, вырос и в которую завещал перевезти свое сердце. Письма
Шопена, относящиеся к зарубежному периоду его жизни, изоби-
луют меткими наблюдениями, тонкими оценками лиц и событий.
146
В начале своей статьи А. А. Соловцов цитирует слова Генрика
Сенкевича, назвавшего письма Шопена «подлинными жемчужина-
ми литературы». Как известно, В. В. Стасов был такого же мнения
о письмах Бородипа. Но, читая письма обоих великих компози-
торов, думаешь даже не столько об их литературных достоинствах,
сколько о той громадной человечности, которая заключена в этих
строках, никогда пе предназначавшихся для опубликования. Ка-
кое величие, чистота чувств и какое благородство, поистине возвы-
шающее читателя! Большой заслугой А. А. Соловцова и Г. С. Бу-
харского следует считать то, что как во вступительных статьях,
так и в комментариях столь отчетливо выступает это благородство
Шопена, его патриотизм и человечность.
Отличительной чертой нового русского издания переписки
Шопена следует считать его высокий текстологический уровень.
Вследствие того, что польские письма Шопена и его коррес-
пондентов написаны на языке, порою существенно отличающемся
от современного, переводчикам пришлось преодолеть громадные
трудности, связанные с изобилием зашифрованных намеков, идио-
матических выражений и многочисленных лексических особенно-
стей. Письма Шопена написаны преимущественно на польском язы-
ке, частично па французском, одно — на итальянском. На разных
языках писали и его корреспонденты. Все это потребовало от пе-
реводчиков многолетнего труда и усилий, вне всякого сомнения
увенчавшихся полным успехом.
Следует отметить также, что, опираясь иа упоминавшийся
уже польский двухтомник переписки Шопена, содержащий как
польские, так и иноязычные тексты, Г. С. Кухарский широко ис-
пользовал и другие источники, включая публикации, появляв-
шиеся в польской и зарубежной периодике, благодаря чему мог
внести соответствующие текстологические коррективы. Насколь-
ко нам удалось установить, коллектив шопеноведов, работавший
над данным томом, допустил лишь одну серьезную текстологиче-
скую ошибку. Речь идет о том месте письма графа Войцеха Гжи-
малы к Огюсту Лео (вторая половина октября 1849 г.), где гово-
рится, что Шопен, мотивируя свое желание уничтожить незавер-
шенные произведения, перед смертью говорил: «... я не хочу,
чтобы под мою ответственность и под моим именем распространя-
лись произведения, недостойные публики...» (стр. 650). Эта фраза
является переводом с французского: «.. Je пе veux pas que sous la
responsabilite de mon nom, qu'il se repande des oeuvres indignes
du public...» Данный текст взят из упоминавшегося уже двухтом-
ного польского издания переписки Шопена б. Между тем текст
этот не точен, так как слово indiques (набросанные) было прочи-
тано как indignes (недостойные) и, к тому же, оказалось пропу-
6 «Korespondencja Fryderyka Chopina», t. II. Warszawa, 1955, str. 463.
147
щенным целое вводное предложение 6, вследствие чего «наброски»
превратились в «недостойные публики» произведения. Необходи-
мо исправить эту неточность в следующем издании — а оно на-
стоятельно необходимо, ибо книга, которая мгновеппо разошлась
и которую ищут многие тысячи людей, напечатана по нелепому
решению торговых организаций тиражом ... в три тысячи экзем-
пляров!
Комментарии Г. С. Кухарского немногословны, но отличают-
ся полнотой и максимальной точностью. В центре внимания ис-
следователя неизменно находятся Шопен и его творчество, его
семья, друзья и соратники в борьбе за сохранение и развитие
польской культуры. В своей вступительной статье, представляю-
щей исключительную ценность н содержащей историю публика-
ции переписки Шопена, а также в комментариях к некоторым эпи-
столярным материалам Г. С. К ухарский приводит те выводы,
к которым пришли авторитетные исследователи, давая оценку
достоверности этих материалов. Так, касаясь фактов, изложен-
ных во втором письме Жорж Саид к Войцеху Гжимале от 12 мая
1847 г., автор статьи отмечает: «...французский биограф Шопена,
Эдуард Ганш 7, характеризует его в целом как проявление неве-
роятного лицемерия и фарисейства» (стр. 39). В своем комментарии
Г. С. Кухарский лаконично замечает: «Многое в этом письме не
соответствует общеизвестным фактам жизни Ж. Санд» (стр. 527).
Такого рода примечания, совершенно необходимые с пашей точки
зрения, содержатся в комментариях и к некоторым другим пись-
самЖ.Санд, включенным в книгу с целью показать, каким ста-
ралась «Лукреция»8 представить Шопена, исказив его светлый
облик.
Но Г. С. Кухарский, бесспорно, прав, совершенно отбро
сив многие материалы, подложность или лживость которых не-
опровержимо установлена па протяжении последних десятиле-
тий исследователями жизни и творчества Шопена. Так, в кни-
гу по вошли ужо упоминавшиеся «письма к Дельфине Потоцкой»,
подложность которых окончательно установлена недавно состо-
явшейся специальной конференцией в Неборове. В дюцензиру-
емсе издание включены зато драгоценные отрывки из дневни-
ков Эжена Делакруа — едва ли не единственного представителя
культуры Запада, который при жизни Шопена в полной мере
постиг не только его гений, изобразив ого в облике Данте, но
и бесконечное человеческое обаяние.
6 Уточненный перевод текста этого письма дает Хэдли в составленном гм
сборнике переписки’Шопена (см. прим. 2).
7 Президент Шопеновского общества во Франции и редактор Оксфорд-
ского издания собрания сочинений Шопена (И, Б.)-
8 Так называл Шопен Жорж Санд после появления ее романа «Лу-
креция Флориани», в котором она изобразила себя мученицей, а его —
тираном {!).
148
В библиографической заметке о рецензируемой книге9 музы-
ковед Д. Житомирский, давай ей в общем положительную оценку,
делает по меньшей мере странный упрек, замечая, что «состави-
тель и комментатор книги не должен был бы, как мне кажется,
следовать сомнительному примеру некоторых биографов компо-
зитора и полностью, безоговорочно принимать «сторону Шопена»
(тенденциозное освещение семейного конфликта Шопена и
Жорж Санд заметно и в подборе, и в истолковании документов)».
Между тем к числу этих «некоторых биографов композитора» отно-
сятся, как известно, не только Лист, но и Мечислав Карлович,
Ярослав Ивашкевич, Эдуард Гапш, которые, в отличие от Д. Жи-
томирского, являются шонеиовсдами, и притом с мировым име-
нем. Что же касается «тенденциозного освещения», то С. Семенов-
ский, А. Соловцов и Г. Кухарский, разумеется, не сочли возмож-
ным включить в книгу нс только «письма к Дельфине», но и такие
«докухменты», как «Три романа Фрпдерика Шопена» самозванного
графа Антония Водзиньского, измышления баронессы Дюдеван,
развязную болтовню журналистов Роллина и Нуркевича — во-
обще все то, что, собственно говоря, не имеет никакого отноше-
ния к шонеиоведению.
Историческая достоверность облика Шопена, создаваемого
прекрасной книгой, подготовленной советскими шопеноведами,
находит научное обоснование в письмах о Шопене п к Шопену,
в воспоминаниях современников и в других документах. Все эти
материалы складываются в драматическое повествование о довер-
чивом, измученном болезнью и обманами гениальном мастере,
единственным достоянием которого на протяжении всей жизни
оставалась родина. И когда в замыкающем это потрясающее по-
вествование документе — воспоминаниях Людвики Цехомской,
племянницы Шопена, присутствовавшей при его смерти, мы чи-
таем, что последними его словами были: «Мать, моя бедная мать»,
то не вправе ли мы считать, что эти слова относились не только
к пани Юстыне Шопеп, по и к истерзанной родине композитора?..
9 «Новый мир», 1965, А’з 7, стр. 280—281.
Б. С. Попков
ПОЛЬСКИЕ СОВРЕМЕННИКИ
О ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ИОАХИМА ЛЕЛЕВЕЛЯ В ЭМИГРАЦИИ
*
После поражения восстания 1830 — 1831 гг. в Королевстве
Польском центром политической и идеологической борьбы
в польском обществе явилась польская эмиграция во Франции,
Бельгии и Англии. Она включала представителей магпатства,
шляхты, шляхетской интеллигенции, крестьян п ремесленников —
бывших солдат польской армии —и составила два лагеря: бур-
жуазно-демократический и консервативно-монархический. Острая
идейно-политическая борьба между ними отражала расстановку
классовых сил в Польше, кризис феодально-крепостнической си-
стемы на польских землях, стремление польского народа к на
цнопальному и социальному освобождению.
Демократический лагерь польской эмиграции состоял из Поль-
ского демократического общества, созданного в 1832 г. шляхет-
скими революционерами, которые после восстания эволюциони-
ровали влево, из различных организаций, возглавлявшихся
И. Лелевелем. IV крайне левому крылу демократического лагеря
принадлежала крестьянско-плебейская организация «Люд поль-
ский» (1835—1846), выражавшая идеи революционной демокра-
тии и утопического социализма. Польские демократы выдвигали
программу возрождения Польши на основе вовлечения в борьбу
широких народных масс,исходилииз необходимости установления в
стране республиканского строя, осуществления демократических
преобразований, ликвидации феодально-крепостнических отноше-
ний и решения аграрного вопроса. Консервативно-монархический
лагерь, группировавшийся вокруг созданных князем Л. Чарторы-
ским общественно-политических организаций и журналов, рас-
считывал на восстановление с помощью иностранных государств
независимого польского государства с монархическим строем
и феодально-крепостническими порядками.
Видную роль в идейно-политической борьбе, развернувшейся
среди польской эмиграции, играл выдающийся ученый-демократ
и общественный деятель Иоахим Лелевель (1786—1861), резко
150
критиковавший основные каноны феодальной историографии и
отстаивавший идеи республиканизма. Оп изображал прошлое Поль-
ши как борьбу шляхты и крестьянства (кметей), подчеркивал роль
народных масс в истории и отрицал извечность частной собствен-
ности. Уже в 20-х годах Лелевель, будучи профессором Вилен
ского и Варшавского университетов, пользовался огромной
популярностью в прогрессивных кругах польского общества. В
период восстания 1830—1831 гг. оп был одним из вождей его левого
крыла, председателем радикального «Патриотического общества».
Лелевель подчеркивал неразрывную связь задач национально-
освободительной борьбы польского народа и социальной револю-
ции в Польше. В 30-х годах и в первой половине 40-х годов
Лелевель принимал активное участие в политической жизни поль-
ской эмиграции. С декабря 1831 г. он возглавлял в Париже Поль-
ский национальный комитет. Он сблизился с карбонариями
и создал тайную революционную организацию «Месть парода»,
которая должна была подготовить новое восстание в Польше. Во имя
борьбы за свободу родины он пытался добиться единства всего
антимонархического крыла польской эмиграции. В 1837 г. он вы-
ступил с инициативой создания «Объединения польской эмигра-
ции». После краковского восстания Лелевель вступил в Поль-
ское демократическое общество, а затем в «Демократическую ассо-
циацию», созданную представителями левого крыла европейской
эмиграции в сентябре 1847 г.
В 1846 г. в Брюсселе Лелевель познакомился с К. Марксом.
Сотрудничество Лелевеля с основоположниками научного комму-
низма было кратковременным: польский ученый не воспринял их
идей, однако много лет спустя К. Маркс высоко оценивал его де-
ятельность в 1846—1848 гг?
Со второй половины 40-х годов Лелевель стал все больше от-
ходить от активной политической деятельности. После пораже-
ния революции 1848 г. его участие в политической жизни ограни-
чивалось председательством и выступлениями в Брюсселе па
ежегодных празднованиях годовщин ноябрьского восстания.
Лелевель являлся идеологом мелкобуржуазных слоев поль-
ского общества и выражал устремления крестьянства, мещан,
мелкой шляхты. Политические идеалы Лелевеля, сводившиеся к пе-
рестройке Польского государства на буржуазно-демократических
принципах, фактически не отличались от программы Польского
демократического общества. Однако долгие годы их разделяли
острая борьба и соперничество. Раскол эмиграции Лелевель объ-
яснял недоверием, эгоизмом, сектантским духом и монополи-
стическими тенденциями руководства Общества. Он противопо-
ставлял ему свои не вполне ясные принципы, которые трудно было
1 К. Маркс и Ф. Э нге л ь с, Соч., т. 30, изд. 2-е, стр. 360; Е. II а 1 i с z.
Mipdzynarodowe towarzystwo demokra tyezne w Brnkseli w la tach 1847—1848 i
udzial wnimMarksa, Engelsa i Lelewcda. «Z pola walki», 1961, N3, str. 100 —127.
151
реализовать в рамках организаций, ставивших своей задачей кон-
спиративную деятельность в стране. Вхместе с тем польские демо-
краты находили в исторических трудах ученого многочисленные
аргументы в пользу своих планов общественно-политической
перестройки Полыни. Мировоззрение Лелевеля было идеалистиче-
ским, но его историческая концепция и общественно-политиче-
ская программа, служившие делу борьбы против феодализма и
национального угнетения польского парода, были прогрессив-
ными 2.
Оценка позиции Лелевеля-политика занимала важное место
в идейно-политической борьбе, развернувшейся в польской эми-
грации. Польские демократы, обогащенные опытом ноябрьского
восстания, уже в начале эмиграции подвергали критике тактику
Лелевеля, справедливо считая политику возглавлявшегося им
Польского национального комитета недостаточно последователь-
ной и слишком умеренной 3.
Радикально настроенные члены этого комитета создали Поль-
ское демократическое общество (март 1832 г.).
Публицисты Польского демократического общества в течение
длительного времени с полемическим задором критиковали дея-
тельность Лелевеля-политика. Периодическая печать этого обще-
ства, прежде всего журналы «Демократа польский» н «Пшонка»,
из номера в номер публиковали статьи, направленные против
Лелевеля, упрекая его в умеренности политических взглядов,
в отсутствии у пего подлинно демократической программы, в про-
тиворечиях, в беспринципном стремлении объединить польскую
эмиграцию на основе компромисса и осуждая созданные под его
руководствОхМ организации за нрошляхетскую позицию.
Демократические журналы уделяли много внимания началу
политической деятельности Лелевеля во Франции. Оценка Поль-
ского национального комитета часто распространялась и на его
председателя, позиция которого без достаточных оснований рас-
сматривалась демократической публицистикой как отражение всей
политической программы ученого. Комитет Лелевеля упрекали
в том, что оп не разделял демократических идей и не затрагивал
социальных проблем, не устанавливал действенных связей с демо-
кратическими организациями других пародов, пе вел активной по-
2 См.: А. М. Б а с е в и ч. Иоахим Лелевель — польский революционер,
демократ, ученый. М., 1961; St. К i е n i е wi с z. Sanio Ini k brukselski. Оро-
wiesc о Joachimie Lelewelu. Warszawa, 1961; M. II. Serejski. Wstgp.
B.kt: J. Le Jewel. Wyborpism politycznych. Warszawa, 195a, str. XXX—
XXXI; В. Вас z к о. Pogl^dy spoleczno-polityczne i filozofiezne Towarzystwa
Dem okra tyczriego Polskiego. Warszawa, 1955.
3 J. ft. J a no wski. О poczgtku demokraeji polskiej. Paryz, 1862, str.
14—16; J. N. J a n o w ski. Notatki autobiografiezne, 1803—1853. Przygoto-
wal do druku, wstepem i przypisami zaopatrzyl M. Tyrowicz. Wroclaw, 1950,
str. 366—367.
152
ломики с польскими консерваторами 4.’’Впоследствии эти упреки
неоднократно варьировались в различных статьях демократов
и использовались ими для аргументации обвинений Лелевеля
в нерешительной и неопределенной политической линии.
Журнал «Демократа польский» отмечал в октябре 1839 г., что
Лелевель стремился стать знаменем борьбы поляков, но в этой
роли оп выглядел слабым и «разноцветным» 5 6. Тот же журнал на-
ходил , что Лелевель хотел создать в эмиграции власть, похожую
на первые эмигрантские комитеты, основанные па двусмысленной
политической линии и лишенные энергии в.
Деятели Польского демократического общества критиковали
попытки Лелевеля объединить польскую эмиграцию, осуждали его
планы как беспринципный и недопустимый компромисс, ущем-
лявший значение демократических идеалов7. «Демократа польский»
обвинял его в стремлении объединить антагонистические элементы
на беспринципной основе 8, в эклектизме и проведении средней
липни между аристократией и демократией, считая, что Лелевель
и его сторонники нз «Объединения польской эмиграции» были
очень далеки от демократических убеждений. Этот журнал вы-
ступал против «Молодой Польши», одним из руководителей кото-
рой был Лелевель. Он обвинял комитет «Молодой Полыни» в от-
сутствии демократических принципов, в пассивном ожидании
развития событий9, считал, что «Молодая Польша» изжила себя,
отвергнутая общественным мнением.
«Демократа польский» высмеивал слабость руководимой Леле-
вел ем организации и утверждал, что «Объединение польской эми-
грации» выражало гибельную для Польши политику —шляхет-
скую, олицетворением которой был якобы сам Лелевель 10. Жур-
нал писал, что Лелевель и его сторонники не знали, что делать
с властью, и поэтому якобы сознательно придавали своей органи-
зации неопределенный характер11.
4 Emigracja. «Post$p», 1834, N 10, str. 154; J. N. J a uo wski. Poczqtek
Towarzystwa Dcmokratycznego Polskiego. «Polnoc», N 15,1835, str. 59—60;
Zjednoczenie Emigracji. «Demokrata Poiski», t. Ill, cz. I, 27.11 1840, str. 20.
5 Czem jest Nowa Polska vvydawana xv emigracji? «Demokrata Poiski»,
t. II, cz. Ill, 23.X 1839, str. 217-218.
6 Zjednoczenie. «Demokrata Poiski», t. I, cz. Ш, 24.VI 1838, str. 134.
7 Там же, стр. 134—135.
s Obchod Zjednoczenia w dniu 29 listopada. «Demokrata Poiski», t. Ш,
cz. IV, 10.1 1841, str 22 ’.
9 Rozklad Zjednoczenia. «Demokrata Poiski», t. V, cz. II, 10. X 1842,
str. 75.
19 Zjednoczenie emigracji. «Demokrata Poiski»,' t. Ill, cz. 1,27.111 1840,
str. 20—21; Zjednoczenie. «Demokrata Poiski», t. IV, cz. IV; 10.Ill 1842, str.
218—220; Stronnictwa polityczne (Artykul drugi). «Demokrata Poiski», t. V.
cz. I, 25.VII 1842, str. 26; Nowa taktyka przywodcow Zjednoczenia. «Demokra*
ta Poiski», t. VII, cz. II, 23.X 1844, str. 65.
11 Оbeenу stan Zjednoczenia. «Demokrata Poiski», t. IV, cz. IV; 1. VI1842,
str. 273—275.
153
«Демократа польский» осуждал политические выступления Ле-
левеля, называя его воззвания бесполезными 12. Журнал утвер-
ждал, что Лелевель, публикуя обращение к русскши, в котором
содержался призыв к восстанию, ставил своей целью добиться
только «мученического венца»13. Журнал «Эхо мяст польских»,
издававшийся Я. Чипьским, находившимся под влиянием идей
утопического социализма, высмеивал многочисленные воззвания
Лелевеля и подчеркивал его неспособность к решительным дей-
ствйям: эти воззвания могут служить только для выставления на
посмешище лиц, присвоивших себе пышный титул «Национального
комитета» в эмиграции14.
Демократическая публицистика, оцепивая политические вы-
ступления Лелевеля, описывала их обычно в сатирических тонах.
«Демократа польский» с насмешкой отзывался о речи, произнесен-
ной им в Брюсселе 29 ноября 1840 г., называя ее «длинным и раз-
дирающим сердце траурным рыданием, смешанным с самыми уди-
вительными домыслами»15.
Критика Лелевеля-политика, содержавшаяся на страницах
журналов Польского демократического общества, была неоправ-
данно суровой. Она являлась следствием тактических разногла-
сий между Обществом и этим виднейшим идеологом демократиче-
ского лагеря польской эмиграции. В пылу полемической борьбы
эти журналы несправедливо приписывали Лелевелю все недостат-
ки, слабости и ошибки возглавляемых им организаций и даже
ставили его в один ряд с деятелями консервативно-монархиче-
ского лагеря.
Насмешливое отношение к Лелевелю-нолитпку и возглавляв-
шейся им организации «Объединение польской эмиграции» осо-
бенно характерно для политико-сатирического журнала «Пшонка»,
издававшегося в Париже в 1839—1844 гг. под редакцией Л. Зеп-
ковича. На страницах этого журнала польский историк-демократ
несправедливо изображался человеком, лишенным твердых убеж-
дений и демократических идеалов, пустым резонером, демагогом,
неспособным на практические действия. Указывая па слабость
комитета «Объединения польской эмиграции», журнал подчерки-
вал, что глава этого комитета желал больше «изучать старые мо-
нетки», а не заботиться о судьбе руководимой им организации 16.
«Пшонка» с иронией писала об уважении, которым окружали Ле-
левеля его сторонники якобы только потому, что оп был старым
заслуженным профессором, и доказывала бесплодность всей по-
12 Zjednoczenie. «Demokrata Polski», t. VI, cz. I, 5. XI 1843, str. 43—44.
13 «Demokrata Polski», t. VII, cz. 2.XI 1844, str. 53.
14 «Echo miast polskich», N 14, 12.VII 1844, str. 72; J. J. Odezwa Komite-
tu Bruxelskiego. «Echo miast polskich», N 17, 8.VIII 1844, str. 79.
16 Mowa Lelewela. «Demokrata Polski», t. IV, cz. Ill, 4.1 1841 str. 163—
164.
16 Medytacie Pszonki о Ziednoczeniu. «Pszonka», Oddzial IV, polarkusz
9 i 10, 1843, str. 36.
154
литической деятельности ученого, который, по мнению журнала,
долгие годы обрекал «Объединение» на раздоры и бесполезное
существование. «Такова воля Лелевеля-нрофессора и божка
Объединения. Да святится воля твоя! О Лелюм 17 Лелевелюм
Объединения» 18 19, — с сарказмом продолжала «Пшонка», отмечая,
что «вождь Лелевель» оказался со своими соратниками на поле
боя без войск.
Журнал «Пшонка» резко критиковал Лелевеля-политика
в сатирическом стихотворении «Антифоны Объединения» 1У.
О ты, долго бывший предметом наших молитв!
Ты снова к нам возвращаешься, коронный Лелевель 2< —
писал автор стихотворения, изображая отношение членов «Объ-
единения польской эмиграции» к своему вождю и пародируя
стихотворение А. Мицкевича «Иоахиму Лелевелю», в котором про-
славлялись его заслуги как профессора всеобщей истории Вилен-
ского университета. Описывая положение этой организации,
которая, как отмечал автор, блуждала «по ложным путям без сле-
да»21^ обсуждая политическую деятельность ее вождя, аноним-
ный поэт приписывал его сторонникам понимание бесплодности
руководства Лелевеля.
Политическая деятельность Лелевеля осуждалась и в ряде
других материалов, опубликованных на страницах «Пшонки»,
особенно в сатирических сцепках «Первая сессия комитета Объ-
единения» п «Вторая сессия комитета Объединения»22.
Политическую деятельность И. Лелевеля в эмиграции и его
общественно-политическую программу критиковала и созданная
в 1835 г. организация «Люд польский», состоявшая из солдат
польской армии, оказавшихся в Англии. Создание этой органи-
зации явилось протестом крестьянско-плебейских кругов польской
эмиграции против умеренной программы Польского демократи-
ческого общества. «Люд польский» усматривал в идеологии шля-
хетских революционеров влияние «лелевелизма»23. Поэтому его
суровая критика Польского демократического общества в полной
мере относилась и к деятельности Лелевеля-политика. Крестьян-
ско-плебейская организация выступала против шляхты, подчер-
кивая ее историческую ответственность за все поражения ноль-
17 Лелюм Полейюм — прозвище И. Лелевеля.
18 Medytacja Pszonki о Zjodnoczeniu. «Pszonka». Oddzial IV, polarkusz
9 i 10. 1843, str. 37.
19 Антифона — молитвенное пение священника и молящихся или по-
очередно двух церковных хоров.
20 Antyfona Zjednoczenia. «Pszoiika». Oddzial IV, polarkusz 9 i 10, 1843,
str. 38.
21 Там же.
22 Pierwsza Sesja Komitetu Zjednoczenia. «Pgzonka». Oddzial V, polar-
kusz 2, 1843, str. 6—7; Druga Sesja Komitetu Zjednoczenia czyli redakeja pier-
wszej odezwy Komitetu dwoch. «Pszonka». Oddzial V, polarkusz 7, 1843, str. 26.
23 Lud Polski. Gromada Grudzi^dz do emigraeji polskiej. «Lud Polski w
emigraeji. 1835—1846», Jersey, 1854, str. 3.
155
ского народа в борьбе за независимость. Она считала ее защит-
ником Польское демократическое общество и фактически осужда-
ла ирошляхетские симпатии И. Лелевеля 24.
Выражая чаяния польского крестьянства, мечтавшего о соци-
альном справедливости, выдвигая принципы общественной соб-
ственности на землю, «Люд польский)) правильно отмечал огра-
ниченность общественно-политическом программы Лелевеля и
указывал на ее недостатки гораздо более глубоко, чем шляхет-
ские революционеры. 13 обращении к секции Польского демокра-
тического общества «Вимутье» 10 декабря 1835 г. громада «Груд-
зёпдз», являвшаяся основой «Люда польского», подчеркивала, что
политическую деятельность Лелевеля характеризовал дух полу-
мер 25. Польские революционные демократы правильно отмечали
ограниченность политической программы Лелевеля и его колеба-
ния. Однако в пылу полемической борьбы они несправедливо при-
числяли его к противникам революции, забывая, что при всех
колебаниях он стремился к преобразованию польского общества
в интересах крестьянских масс и к национальному освобож-
дению польского парода.
Критикуя аграрную программу Польского демократического
общества, громада «Грудзёндз» фактически распространяла эту
критику и на решение крестьянского вопроса, которое отстаивал
Лелевель. Революционные демократы выступали против увели-
чения числа мелких земельных собственников, выдвигая прин-
цип общественной собственности на землю. Осуждая не только
феодальную, но и капиталистическую эксплуатацию трудящих-
ся, «Люд польский» писал в мае 1836 г., что Польское демократи-
ческое общество хотело увеличить в стране тиранию, преобразо-
вав аграрную Польшу в промышленную, создав могущественную
касту денежных мешков, «аристократов картофеля и сыра»26. Все
эти обвинения крестьянско-плебейская организация в полной ме-
ре относила и к Лелевелю, подчеркивая, что «партия Лелевеля»
выражала «мещанские представления»27. Но критикуя Лелевеля-
л о ли тик а, деятели крестьянско-плебейского лагеря находили
в его исторических работах дополнительные аргументы для обос-
нования своей программы общности земельной собственности 28.
24 Akt oskarzenia tak zwanego Towarzystwa Demokratycznego Polskiego
wskutek odezwy tegoz Towarzystwa do ministra spraw wewnptrznych z d. 31
pazdziernika 1835 r. Lud Poiski. Gromada Grudzi^dz do emigracji polskiej.
«Lud Poiski w emigracji», str. 34 36.
25 Lud Poiski. Gromada Grudzi^dz do obywateli sekcj£ Vimoutiers w tak
zwanym Towarzystwie Demokra tycznym ski a da jgcych. «Lud Poiski w emigra-
c ji», str. 25.
2G Lud Poiski. Gromady Grudzi^dz i Human о projekcie do manifestu
Towarzystwa Dcmokratycznego. «Lud Poiski w emigracji», str. 60.
27 Там же, стр. 62.
28 Lud Poiski. Gromada Grudzi^dz do obywateli sekcjp Vimoutiers w tak
zwanym Towarzystwie Demokratycznym skladaj^cych. «Lud Poiski w emigra-
cji», str. 25.
156
«Люд польский» всегда относил Лелевеля к числу своих по-
литических противников, считая организации польской эмигра-
ции, созданные под его руководством, чуждыми и враждебными
польскому народу 39. Резкой критике подвергал «Люд польский»
возглавлявшееся Лол ев ел ем «Объединение польской эмиграции».
В июле 1838 г. громада «Умапь» подчеркивала ого бессилие и неспо-
собность сплотить польских эмигрантов, кроме «маленькой груп-
пки Лелевеля»29 30. Представители крестьянско-плебейских кругов
эмиграции подозрительно относились ко всей деятельности этой
организации, считая, что там действовали враждебные пароду
силы, подчеркивали, что объединительная деятельность, ко-
торой так много внимания посвящал Лелевель, не имела никакого
значения, потому что несколько сотен поляков пе олицетворяли
Польшу31. Решительно отвергая вступление в «Объединение
польской эмиграции», «Люд польский» выносил этой организации
суровый приговор. «Объединение, — отмечало общее собрание по-
ляков в Портсмуте в июле 1842 г., — это трактирщик, который
изысканно предлагает свои напитки, но наделяет наиболее легко-
верных самым утонченным ядом»32.
Деятельность Лелевеля-политика обычно одобряли круги
польской демократической эмиграции, объединявшиеся вокруг
созданных им организаций33, часто лишенные четких классовых
позиций и крайне непоследовательные в борьбе за демократиче-
ские принципы 34.
Публицистика «Объединения польской эмиграции» разделяла
политическую программу своего идейного руководителя, которого
особенно активно поддерживал близкий к нему журнал «Белый
орел» («Orzei Bialy»), всегда высоко оценивавший его политиче-
ские выступления и находивший в его взглядах и программе «вы-
сокие науки» и «избавительные предостережения». Этот журнал
считал деятельность Лелевеля краеугольным камнем «Объеди-
нения польской эмиграции»35. Оп подчеркивал большое значение
речей Лелевеля, произносившихся но случаю годовщип вос-
стания 1830—1831 гг., считая, что они возбуждали у эмигрантов
благородные и честные чувства 36, приписывал Лелевелю попима-
29 Lud Polski. Gromada Human do Gromady Grudzi^dz. «Lud Polski w
emigraeji», str. 167.
30 Там же, стр. 194—195.
31 Lud Polski. Gromady Grudziadz i Human do wydawey Zjednoczeuia.
«Lud Polski w emigraeji», str. 233.
32 Ogolne zgromadzenie Polakow w Portsmouth do emigraeji polskiej.
«Lud Polski w emigraeji», str. 255.
33 W. D a r a s z. Pamiptnik emigranta.Przygotowala do druku, wstppem
i przypisami zaopatrzyla A. Rynkowska. Wroclaw, 1953, str. XVI, 43, 64, 71.
34 «Pamigtnik J. 0. Szanieckiego», wydal M. Handelsman. Warszawa,
1912, str. 92.
35 Obchod rocznicy 29 listopada w Bruxelli. «Orzei Bialy», N 27, 15.XII
1841, str. 105.
36 «Orzei Bialy», N 3, 25.11 1844, str. IL
157
нис средств объединения демократических кругов эмиграции, под-
черкивая его готовность к активной общественной деятельности 37.
Результаты голосования при избрании в ноябре 1840 г. руко-
водящего органа «Объединения польской эмиграции» — Поль-
ского национального комитета —свидетельствовали об автори-
тете Лелевеля среди польских эмигрантов. Он получил наиболь-
шее количество голосов —1387 из 159138. Выборы в этот комитет
в 1844 г. также показали уважение членов «Объединения польской
эмиграции» к Лелевелю: многие общины польских эмигрантов
(Роде, Мезен, Лондон, Вильнев, Сен-Жермен, Тулуза, Ажан, Бор-
до, Рошфор и др.39) выдвигали кандидатуру ученого и высоко
оценивали его деятельность. В своем обращении к Польскому нацио-
нальному комитету 19 мая 1844 г. община «Ангулем» писала: «Ле-
левель влил в сердца молодежи дух свободы, приобрел доверие на-
рода и сумел подготовить, а затем в 1830 г. вызвать памятную
в истории революцию; более того, когда в изгнании он подвер-
гался нападкам всех партий, оп проявил величие души благодаря
своей стойкости в трудностях, он не перестал ни на минуту рабо-
тать для эмиграции и Полыни, поэтому сбтцнпа желает, чтобы он
закончил начатое им дело освобождения родины...»40.
Однако в рядах «Объединения польской эмиграции» также раз-
давались голоса, критиковавшие политическую деятельность Ле-
левеля. Особенно часто они звучали со страниц органа гаврской
группы этой организации — журнала «Объединение» («Zjednocze-
nie»), находившегося под влиянием христианского социализма 41.
Оценивая речь Лелевеля в Брюсселе в 1842 г., посвященную го-
довщине ноябрьского восстания, этот журнал осудил позицию
ученого, выступавшего против утверждения о христианской мис-
сии Польши 42. Общую оценку всей политической деятельности
Лелевеля «Объединение» дало в статье «Чиновники Объединения»,
опубликованной 10 августа 1844 г. Журнал намекал на ошибоч-
ную позицию Лелевеля в период ноябрьского восстания, высме-
ивая лиц, которые, глядя на восставший народ, хотели «отгады-
вать» начавшееся движение. Он подчеркивал, что Лелевель вхо-
дил во все организации, но своим присутствием ослаблял любое
дело и не мог идти дальше деклараций и воззваний. По мнению
журнала, явно утрировавшего факты, начиная с памятной ночи
29 ноября 1830 г., Лелевель никогда пе мог оцепить нроисходив-
37 «Orzel Bi al у», N 6, 13. II 1843, str. 25.
38 «Pisma komisji korrespondencyjnej», 1840, N XXXII, str. 6.
39 «Wywod slowny rozpraw i akta piibliczne emigracji polskiej», 1844,
N 9, str. 42—47, 197; N 12, str. 73—74; N 17, str. 103; N 18, str. 102, 103, 109.
40 Там же, № 9, стр. 42 43.
41 W.Lukaszewicz. Wielka emigracja (1831—1862). Obozy ideo-
logiczne, polityka, publicystyka. «Prace polonistyczne», seria IX (1951). Towa-
rzystwo lite rack! e im. A. Mickiewicza. Wroclaw, 1951, str. 180.
42 Duch obchodow rewolucji 29 listopada. «Zjednoczenia», cz. II, X 48, 49,
15.Ill 1843, str. 80.
158
тис события, пытался затормозить все стремления народа, про-
должая в эмиграции парализовать полумерами национальное дело
и опасаясь решительных действий.
Критические голоса в адрес Лелевеля раздавались во время
выборов комитета «Объединения'польской эмиграции» в 1844 г.
Некоторые общипы не выставили его в качестве своего кандида-
та 43 44. В ходе выборов наибольшее число голосов (539) получил
Ворцель, возглавивший новый комитет Это свидетельствовало
о падении авторитета Лелевеля как политика.
Краковское восстание 1846 г. произвело огромное впечатление
на Лелевеля и его сторонников. 26 апреля 1846 г. «Польский нацио-
нальный комитет» обратился к «Объединению польской эмигра-
ции» с воззванием, в котором подчеркивал необходимость единства
всех демократических сил польской эмиграции, признававших
краковский манифест национального правительства 45 46. 10 ию-
ля 1846 г. комитет заявил о самороспуске «Объединения польской
эмиграции» и вступлении в Польское демократическое общество 16.
После вступления Лелевеля в Польское демократическое об-
щество публицистика демократического лагеря польской эмигра-
ции прекратила критику его политической деятельности, призна-
вая его заслуги перед польской демократией и выражая уваже-
ние к старому ученому 47. «Демократа польский» стал активно
защищатьего от нападок аристократов. В 1858г. этот журнал писал,
что консерваторам пе удастся опозорить «безупречное и уже бес-
смертное патриотическое имя ученого»48 49. Журнал «Ппюглепд
жечи польских» подчеркивал, что жизнь Лелевеля являлась иде-
алом демократической чистоты и будет образцом для многих по-
колений поляков 4<J.
Консервативно-монархические круги польской эмиграции оце-
нивали общественно-политическую деятельность Лелевеля за гра-
ницей под непосредственным впечатлением событий ноябрьского
восстания, связывая его имя с народным движением 15 августа
1831 г. Польские аристократы клеветали на Лелевеля, изобра-
жали его злодеем, упивавшимся кровью детей 50 *. Сторонники
князя Чарторыского были напуганы инициативой Лелевеля при
43 «Wywod slowny гогргаw i akta publiczne emigracji polskiej», 1844,
N 9, str. It7
44 Там же, 1845, № 26, стр. 167.
46 Komitet narodowy poiski do emigracji Zjednoczonej. «Demokrata Poi-
ski», t. VIH, cz. I, l.VI 1846, str. 171.
46 «Demokrata Poiski», т. IX, cz. I, 18.VII 1846, str. 19.
47 (fDemokrata Poiski», t. XI, cz. I, 28.11 1848, str. 41; Z. M i Ikowski
(T, T. J e z). Joachim LeJewel. Sylwety emigracyjne. Lwow, 1904, str. 29—36.
4d «Demokrata Poiski», t. XVIII, arkusz 38, 31. X 1858, str. 150.
49 «Przegl^d rzeczy poiskich», 10.XII 1858, str. 33; Rocznica 29 Ustopada.
Там же, 15.XII I860, стр. 10—11.
50 «Listy emigracyjne Joachima Lelewela». Wydala i wst^pem poprzedzila
H. Wi^ckowska. T. IV. Wroclaw — Krakow, 1954, str. 380.
159
Люцьян Семеньскии в некрологе, напечатанном в краков-
ской консервативной газете «Час», изображал его оторванным от
жизни кабинетным ученым, умалчивая о его политической деятель-
ности в эмиграции 60. Польские консерваторы даже после смерти
Лелевеля решительно боролись с его революционной идеологией.
Ксендз Нрусиновский в речи па панихиде по Лелевелю, произне-
сенной в Познани, фактически критиковал всю его политическую
деятельность, утверждая, что Польшу могут спасти не заговоры,
бунты или революции, а лишь труд, соединенный с молитвой 61.
Отношение к Лелевелю в Польше определялось подходом раз-
личных кругов польского общества к задачам национально-ос-
вободительной борьбы. Консерваторы по-прежнему ненавидели
ученого, казавшегося им страшным возмутителем. Те же, кто высту-
пал за продолжение национально-освободительной борьбы, рас-
сматривали польского историка-демократа как своего идейного
вдохновителя. В 1833 г. особая следственная комиссия, выясняв-
шая источники антиправительственных настроений в западных
губерниях России, установила, что один из преподавателей
Полоцкого пиарского учил ища, монах А. Михайлович, возбуждав-
ший патриотические чувства молодежи, преподавал историю «по
руководству известного Лелевеля» 62, лекции которого он слушал
в течение года в Виленском университете. При обыске у Михай-
ловича были найдены сочинения Лелевеля и речи, обращенные
к ученикам, в одной из которых Михайлович, по словам отчета
следственной комиссии, «превознося Лелевеля, называет его доб-
родетельнейшим, божественным мужем и говорит, что последо-
вать ему похвально» 63.
Смерть Лелевеля, имя которого было «известно каждому поля-
ку и польке с малых лет» 64, в обстановке нарастания революцион-
ного подъема в Королевстве Польском послужила поводом для
многочисленных патриотических демонстраций, устроенных тогда
в его честь в Варшаве, Ковно, Вильне, Минске, Киеве и других
городах. На многих панихидах присутствовавшим раздавались
портрет Лелевеля и его биография, в которой подчеркивались его
заслуги в борьбе за свободу и перед родиной, а также листы с
патриотическим гимном 65.
60 Joachim Lelewel. «Czas». Krakow, N 136, 16.VII 1861.
61 Mowa zalobna na nabozenstwie za dusz$ s. p. Joachima Lelewela wPoz-
naniu przez x. Prusi nowski ego к «Przeglqd Poznanski», t. XXXII, 1861.
62 ЦГИАЛ, ф. 733, oil 62, ед. xp, 699, л. 115.
63 Там же, л. 174.
64 11. В. Г> е р г. Записки о польских заговорах и восстаниях.
1831 — 1862. М., 1873, стр. 318.
65 Там же, стр. 348—320; «Революционный подтем в Литве и Белорус-
сии в 1861—1862 гг.». М., 1964, стр. 347, 372; А. Ф. С м и р н о в.
Восстание 1863 г. в Литве и Белоруссии. М., 1963, стр. 57; «Общественно-
политическое движение на Украине в 1856—1862 гг.». Киев, 1963,
стр. 159—152.
162
И. Лелевель боролся за национальное освобождение поль-
ского народа, за прогрессивные буржуазно-демократические пре-
образования польского общества. Однако ему была присуща мел-
кобуржуазная ограниченность, либеральные иллюзии и колеба-
ния, надежды на мирное решение аграрного вопроса в стране.
]> то время как историческая концепция Лелевеля и его социоло-
гические взгляды широко использовались демократическим лаге-
рем польского общества в идейно-политической борьбе против
монархической и клерикальной реакции, колебания историка
предопределили его критику слева.
Оценка общественно-политической деятельности Лелевеля в
эмиграции являлась составной частью идеологической и полити-
ческой борьбы, развернувшейся в польском обществе в 30—50-е
годы XIX в. Отношение к Лелевелю-политику определялось клас-
совой позицией различных кругов польского общества, их под-
ходом к задачам национально-освободительной борьбы и осуществ-
ления коренных социально-экономических преобразований па
п ол ьс к и х з емл я х.
Начало критики Лелевеля-политика слева было связано с
радикализацией взглядов деятелей польского буржуазно-демо-
кратического лагеря, обогащенных опытом революционной борь-
бы в 1830—1831 гг., в эмиграции критически относившихся к сво-
ему идейному вождю и требовавших от него решительности в
выражении идейных принципов и в практической деятельности.
Эти разногласия привели к образованию Польского демократиче-
ского общества. Однако его классовая основа и программа фак-
тически не отличались от программы тех сил, к которым апелли-
ровал Лелевель, и его общественно-политических идеалов. Но
тактические разногласия о методах борьбы за возрождение роди-
ны, разделявшие их, предопределили отрицательное отношение
публицистики Польского демократического общества к полити-
ческой деятельности Лелевеля, справедливо подчеркивавшей его
колебания, нерешительность, стремление к компромиссам. Эта
критика фактически не затрагивала идеологических проблем,
потому что шляхетские революционеры пе могли противопоста-
вить его программе какие-либо новые принципы. Опа отличалась
полемической направленностью, нередко страдала односторон-
ностью и возлагала на И. Лелевеля все ошибки и недостатки
руководимых им эмигрантских организаций.
Классовую ограниченность политической программы Лелевеля
вскрывала крестьянско-плебейская организация «Люд польский?;,
с позиций революционного демократизма осуждавшая его шля-
хетские симпатии. Выражая интересы польского крестьянства,
эта организация правильно подметила общность классовых пози-
ций Лелевеля и Польского демократического общества. Одпако
163
11*
деятели «Люда польского» несправедливо причисляли историка
л врагам освобождения народа от угнетения.
После краковского восстания 1846 г. Польское демократиче-
ское общество превращается в единственную организацию поль-
ской демократической эмиграции. Лелевель фактически отошел
от активной политической деятельности, и публицистика поль-
ских демократов стала признавать его заслуги в иацнопалыю-
освободнтельпой борьбе польского народа.
Консервативно-монархический лагерь польской эмиграции кри-
тиковал Лелевеля политика справа, видел в нем вождя демо-
кратического лагеря польского общества. Сторонники князя
Чарторыского боролись прежде всего с идеологией ученого, кри-
тиковали его последовательный республиканизм, веру в творче-
ские силы народа, антиклерикализм, антимонархизм, интернацио-
нал из лг. Ненависть польской реакции к Лелсвелю, а также его
популярность в самой Польше, в кругах польского общества,
разделявших идеи национально-освободительной борьбы, в пол-
ной мере показывают, что общественно-политическая деятель-
ность Лелевеля, как и его историческая концепция, при всей их
классовой ограниченности были прогрессивны.
Л. Н. Титова
МЕЖСЛАВЯНСКИЕ СВЯЗИ
ИОЗЕФА КАЕТАНА ТЫЛА
*
Общественная деятельность и творчество Йозефа Каетана
Тыла (1808—1856), крупнейшего деятеля чешского нацио-
нального возрождения, драматурга, прозаика, журналиста, ре-
жиссера, актера, организатора театральной жизни Чехии 30—40-х
годов XIX в., продолжают привлекать внимание чешских уче-
ных. Однако среди многочисленных трудов, посвященных его
творчеству, мы найдем всего несколько работ, рассматривающих
славянские связи Тыла. Это статьи М. Гысека «Тыл и славянская
взаимность»1, Й. Прохазки «Начало чешско-польских театраль-
ных связей в чешском возрождении» 2, в которой приводится
интересный материал о постановках Тылом польских пьес на сце-
не пражского Сословного театра, и Ю. Доланского «Й. Тыл и
А. Шеиоа»3— о влиянии Тыла па творчество крупного хорватского
писателя.
Между тем изучение славянских связей «великого будителя»
(Я. Неруда) поможет полнее и правильнее представить характер
творчества и разносторонней деятельности Тыла в 30—40-е годы
XIX в., периода, который является одним из важнейших эта-
пов формирования чешской национальной культуры.
Бурные 30-е годы XIX в. и подготовка к революции 1848 г.
вызывают в передовых чешских кругах повышенный интерес к
славянской и западноевропейской политической и культурной жиз-
ни. Деятели чешской культуры внимательно следят за развитием
современных европейских литератур, стремятся к тому, чтобы
отечественная литература не осталась в стороне от общеевропей-
ского культурного развития. Это ясно видно из дневника Махи,
критических статей К. Сабины, научных исследований В. Небе-
1 М. II у s е k. J. К. Tyl a slovanska vzajemnost. «Slovansky preliled»,
1926, с. 6, str. 401 — 109.
2 J. P г о c h a z к a. Pocatky cesko-polskych styku divadelriich v ces-
кеш obrozeni. «Narodni divadlo», 1954. c. 16, str. 14—22.
3 J. Doi ansky. J, K. Tyl a A. Scnoa. «Slovansky preliled», 1956, c. 16,
str. 183—185.
165
ского. Редакция журнала «Ост унд Вест», выходившего в 1837—
1848 гг. в Праге на немецком языке, подчеркивает в своем про-
граммном выступлении, что «интересы цивилизованных пародов ста-
новятся все более близкими» и поэтому журнал ставит перед
собой задачу «способствовать литературным связям между сла-
вянским востоком и Германией и помочь таким образом рожда-
ющейся в настоящее время мировой литературе»4.
Не стоит в стороне от этого движения и Тыл. Буржуазные
чешские литературоведы часто упрекали его в том, что он якобы
не имел «широкого кругозора». В действительности же Тыл ис-
кал в славянских и западных литературах (в частности, немец-
кой) и театре все прогрессивное и повое, что было близким жиз-
ни и потребностям чешского парода. Тыл живо интересуется
французской новеллистикой и социальным романом, в частности
творчеством Э. Сто. Ему была близка немецкая литература, особенно
представители «Молодой Германии» — ее демократического тече-
ния. В одной из статей Тыл полемизирует с Яном из Гвезды по
поводу влияния прогрессивной немецкой литературы па чешское
искусство. В своей рецензии на переводы Гоголя Тыл высказы-
вает желание, чтобы «Библиотека увлекательного чтения» наряду
с переводами русских авторов «приносила плоды других ли-
тератур, а именно, французской, шведской либо немецкой, при-
годные для пас»5. Многочисленные переводы Тылом пьес немец-
ких драматургов, Шекспира, постановки им польских пьес па
сцене Сословного театра также не говорят об изоляции его от
«чуждых зарубежных влияний».
Важной стороной деятельности И. К. Тыла было стремление
к расширению межславянских связей, повышению уровня чеш-
ской культуры и особенно литературы путем усвоения достиже-
ний братских славянских народов.
С самого начала национального возрождения идея славянской
взаимности вошла в сознание чешского парода. Ощущение брат-
ской общности побуждало чехов к ознакомлению с родственными
славянскими литературами, в которых они видели, как говорил
Пухмайер, «жилу чистейшего золота» для развития своей наци-
ональной литературы. С надеждой обращались чешские будите-
ли прежде всего к наиболее сильному славянскому народу — рус-
скому. Россия в то время была единственным самостоятельным
славянским государством.
Пребывание русских войск на чешских землях в конце XVIII в.
позволило чехам ближе познакомиться с русским пародом. Бу-
дители использовали воодушевление и интерес парода к русским
солдатам и распространяли знания о России. Размножались лис-
товки с текстами песен о русской армии, о Суворове. Они поль-
4 Цит. по кн.: A. Holf mau. Die Prager Zeitschrift «Ost and West».
Berlin, 1957, S. 27.
5 «Kvety», 1847, c. 96, str. 383.
166
зовались такой популярностью, что, например, «Новая песнь в
честь храбрых русских» была издана трижды. С этого времени
интерес к России уже пе затихал. Чешские будители считали,
что Россия будет играть особенно значительную роль в истории
Европы. Не теряло веры в Россию — защитницу всех угнетен-
ных славянских народов и поколение, выступившее в начале
XIX в., в период больших политических изменений во всей Ев-
ропе. Когда в патриотической пьесе Штепанка «Патриоты, или
Празднование победы при Лейпциге» (1813), прославляющей ге-
роизм русской армии, появлялись на сцене казаки во главе со
своим атаманом Павлом Кучевым, которого играл сам Штепапек,
весь зал рукоплескал и кричал «ура»6.
В 20—30-х годах XIX в. идея славянской взаимности стала
важнейшей составной частью чешского национального движения,
политической и культурной жизни парода.
Впрочем, в это же время начали отчетливо вырисовываться и
слабые ее стороны, что вскоре привело колларовскуто концепцию
к глубокому кризису. Первым серьезным испытанием для этой
идеи явилось польское восстание 1830—1831 гг. Восстание выз-
вало большое смятение в среде чешских будителей, так как раз-
бивало их концепцию славянского единства Коллара. Патриоты,
которые до того были едины в своих национальных и славян-
ских идеях, по вопросу об отношении к восстанию разделились на
несколько лагерей.
Чешские исследователи7 различают три точки зрения на поль-
ское восстание 1830—1831 гг. нескольких поколений чешских бу-
дителей.
Поколение Юпгманна видело в России еще со времени напо-
леоновских войн могучего защитника малых славянских пародов.
Интересы Польши стояли для них на втором плане, уступая
«высшим», общеславянским интересам. «Мне жаль поляков,— пи-
сал Юпгманн Мареку в письме от 5 октября 1831 г., — по я ра-
дуюсь за славянство...»8 В письме к тому же Мареку от 20 июня
1833 г. он резко осуждает Мицкевича за «безумие духа и особен-
но за то, что он пышет злобой на русских»9.
Среднее поколение Коллара — Шафарика не было так едино
в своем отношении к событиям в Польше и испытывало симпа-
6 См. J. Vondracek. Dejiuy ceskeho divadla, I. Praha, 1956, str. 372.
7 См.: E. В a ss. Cteni о rocc 1848. Praha, 1948; J. J i r a s о k. Busko
a my, 1. Praha, 1946; Zd. N e j e d 1 y. Bedrich Smetana,II, IV. Praha, 1950—
1951; J. К о c i. Nase narodni obrozeni. Praha, 1947; J. Piclil. Vlastenecke
• vzpominky. Praha, 1936; Л. Pra za k. Coske obrozeni. Praha, 1947; St. S o-
uce k. Dve pozdni mystifikace Ilankovy. Praha, 1924; J. Strn a d. Osudy
polskych emigrantu na Morave v letech 1833—1834. CC.M, 1959; AT. Szyj-
kowski. Polska ucast v c?,skein narodnhn obrozeni, III. Praha, 1946; V. Z a-
cek. Cochove a Polaci roku 1848. Praha, 1948; V. Zac e k. Ohlas polskeho pov-
stani roku 1863 v Cechach. Praha, 1935.
8 Цит. no kh..‘ J. К. о c i. Указ, соч., стр. 207.
9 Цит. ио кп.: J. J i г a s е к. Указ, соч., стр. 183.
167
тии к борющимся за свободу полякам. Коллар горячо сочувству-
ет их судьбе, хотя и не может одобрить их поведения, которое
противоречило его мечте о славянской общности. В отличие
от него Шафарик был горячим полонофилом. Он с огромным
интересом следил за польским восстанием, которое усили-
вало в нем любовь к польскому пароду (для пего «поляк и поль-
ка — идеал славянина и славянки») и ненависть к реакционному
царскому абсолютизму («царь, — писал он,— самый страшный
военным деспот»).
Молодое поколение чешских буди гелей 30-х годов с вооду-
шевлением восприняло известие о мужественной борьбе сосед-
него славянского парода за свою свободу и относилось к вос-
станию «как к борьбе, которая живо касается и пас»10 11.
В кружках молодых поэтов и художников обсуждаются поли-
тические проблемы, огромное распространение получают польские
песни. В кружке Махи поют «Мазурку» Хлопицкого, очень попу-
лярен гимн «Jeszcze Polska me zginyla», на мотив которого поют-
ся чешские песни. Большой популярностью пользуются и немец-
кие Polenlieder. Известно несколько специально созданных в
Чехии «польских» несен, в частности, песня Й. Крофа, в которой
говорится:
Мы надеемся, возвратятся старые времена,
и опять засверкают и наших руках чешские мечи!
Она была запрещена сразу же после создания (1831), но ее еще
долго продолжали петь и даже стали считать народной песней.
В честь восставших чешские студенты стали носить голубые
польские шапки с революционными красными лептами. Как под-
черкивал Зд. Неедлы, именно в период восстания особую попу-
лярность завоевала в Чехии «полька».
Публицистической трибуной молодого поколения стал жур-
нал «Чехослав», издаваемый Лангером и пронизанный полоно-
фильскими тенденциями. В первом же номере журнала за 1831 г.
было напечатано стихотворение Лангера «Чешские леса», за кото-
рое поэт был выслан из Праги:
Смотрите, ветер с востока
тучи к нам гонит...
Пе дрожите, деревья!
В этих тучах не гром,
а благословение.
Из них
дождик хлынет
п оживит все,
что ныне сохнет и гибнет31.
10 Z. N е j о б 1 у. Указ, соч., II, стр. 298—299.
11 «Cechoslav», 1831, с. I, str. 3 (подстрочник мои.— Л. Т.}.
168
Польское восстание оказало освежающее влияние па всю чеш-
скую жизнь и стало настоящей политической школой для моло-
дого поколения будителей. Оно расширило и обогатило програм-
му освободительной борьбы чехов, обратив их внимание па проб-
лему социального раскрепощения народа. Один из польских эми-
грантов, вспоминая о своем пребывании в Чехии в это время,
писал: «Чехи... считали нас родными братьями... Если когда-
нибудь наступит революция великого славянского парода, можно
рассчитывать на участие чехов. Молодежь нетерпеливо сносит
австрийское ярмо и способна па большие дела»12.
Возвратившись в Прагу в июле 1830 г., Тыл попадает в ат-
мосферу воодушевления, горячих споров, обсуждения последних
политических событий. Оп пе такой горячий полонофил, как
Маха и члены его кружка, не играет активной роли в помощи
польским беженцам, имя его редко упоминается в связи с деятель-
ностью общественно-литературных кружков того времени, что да-
ет некоторые основания М. Отрубе утверждать, что «Тыл в это
время стоял в стороне от нового движения»13. Однако мы все
же встречаемся с его именем в связи с польским вопросом. Тыл
был тесно связан с сотрудником полонофильского журнала «Че-
хослав» Янсм Славомиром Томичком — известным литературным
деятелем и журналистом того времени, принимавшим активное
участие в делах польских эмигрантов. Известно, что Тыл вместе
с Махон и Сабиной посещал кабачок «У Штрасбурка»14— центр
помощи восставшим, где составлялись патриотические планы,
пелись польские песни. Тыл, несомненно, разделял мысли и убеж-
дения своих друзей, если вспомнить, с какой горячей симпатией
оп будет позднее (1849 г.) защищать поляков — «верных рыца-
рей свободы» — от несправедливых упреков в их адрес15.
12 Цит. по кн.: J. Кос i. Указ, соч., стр. 210.
13 М. О t г и Ь а, М. К а се г. Tvdrci cesta J. К. Tyla. Praha, 1961, str. 32.
11 A. P г a z a k. Указ, соч., стр. 349.
15 «В 1831 г. героически подвились они против русских притеснителей,-'
писал Тыл. — Тогда каждое сердце, не затвердевшее в рабство, желало им
счастья, тогда, вероятно, весь мир желал им победы, кроме русского само-
держца и Меттерниха. Но чаша их испытаний пе была испита до два— они
нс дождались победы, наиболее ревностные сыны славного парода разошлись
во нее стороны, бросив все, кроме горячей любил к родине и неукротимой
жажды мести. Много их проходило через Чехлю... друзья свободы помогли
им перейти границу... Венгерская газета пишет: Если бы после несчастного
польского восстания 1831 г. ...польские эмигранты были выданы русским
(для того, чтобы их послали решительно всех в темные рудники н шахты
или в Сибирь), эти уменьшило бы море слез и крови! Следовательно, нужно
было выдать поляков на бойню за то. что они имели несчастную мысль стать
снова единым, свободным народом, за то, что в жестоком и мужественном бою
они проливали свою кровь, по не смогли победить л были изгнаны, за это их
следует еще и па муки гнать, губить тело и душу!.. 11 у, я думаю, с милого
читателя уже достаточно! Я хотел сказать лишь слово в зашиту наших братьев»
(«Sedlske noviny», 1849, str. 132, 156).
169
В 1839 г. вместе с Шумавским и Томичком Тыл навещает
Фр. Ригра, а в следующем году вступает в организованный им поли-
тический клуб. Члены этого клуба (Эрбен, Рубеш, Поспит ил,
Яблонский и др.) читали газеты и журналы на славянских язы-
ках: русском, польском, сербском, обсуждали вопросы общест-
венной и культурной жизни славянских стран. Несмотря на то,
что клуб существовал меньше года, он проделал большую рабо-
ту и установил контакты с некоторыми славянскими странами,
в частности с Полыней. Так, члены его принимали польского
писателя и общественного деятеля А. Тетмайера, который был
направлен для связи с чешскими друзьями.
Свидетель пражской жизни 30-х годов XIX в. Й. Б. Пихль
в своих воспоминаниях описывает собрания пражской молодежи
в кафе «У Комарку», в которых принимали участие Тыл, его
друг Филипок, актер и товарищ Тыла Я. Кашка и др. На них
обсуждались проблемы «прогресса отечественной литературы и
успехов патриотической работы среди народа»14 * 16. Известия о поль-
ских событиях придавали этим собраниям активный, политиче-
ский характер.
Псе это, безусловно, способствовало тому, чтобы идея славян-
ской взаимности, ставшая в этот период одной из важнейших
в идеологии будител^ства, сыграла большую роль в лите-
ратурном и театральном творчестве Тыла, а также в его публи-
цистике.
Прежде всего славянские мотивы характерны для художест-
венного творчества самого Тыла. «Певец славянской взаимно-
сти» Ян Коллар и его известная «Дочь Славы» оказали па него
большое влияние. Именно по образцу этого произведения девят-
надцатилетний студент Тыл пишет свои первые стихи, которые
публикует в журналах «Словански поутник» (1827) и «Инды
а ныни» (1833). «Ни один из наших поэтов на вошел так глубо-
ко в кровь и жизнь парода, как Коллар»17,— писал Тыл впо-
следствии в новелле «Последний чех». Он называет Коллара «про-
роком своего века», от поЭхМЫ которого «все поколение захватила
идея славянской народности»18.
К первым годам редакторской деятельности Тыла19 относит-
ся статья Коллара «О литературной взаимности между племе-
нами и наречиями славянскими», содержащая теоретическую и
практическую программу взаимной работы славян в области ли-
тературы и искусства. Тыл сейчас же перепечатал ее в своем
журнале и при этом подчеркнул, что «отличное выступление Кол-
14 J. Pich !. Указ, соч., стр. 77.
17 J. К. Т у 1. Posledni Cech. Spisy J. К. Tyla, sv. 4. Praha, 1961,
str. 296.
18 Там же.
19 С 1833 г. Тыл редактирует журнал «Пиды а ныни», который в 1834 г.
стал называться «Квоты ческе», а с 1835 г.— «Киеты».
170
лара» заслуживает внимания в Чехии, где «Гронка»20 была мало
распространена.
Славянские мотивы проникают в повести и драмы Тыла.
В повести «Чех и Лех» Тыл предупреждает об опасности раздоров
между славянами и призывает к единству: «Единство и любовь,
славянский парод!»21 С большой симпатией рисует Тыл в повести
«Пркош Билипский» (1833) образ польского солдата Черныша,
отважного и благородного человека. Тыла волнует вопрос об
отношении чехов и словаков («Воспоминания из Ростежи»),
чехов и моравап. В повести «Татары у Оломоупа» он осуждает мо-
равский сепаратизм и провозглашает необходимость боевого един-
ства чехов и моравап.
Исторический роман «Выгонь Дуб» должен был иметь две
главы: «Праздник па Выптеграде» и «Поляки в Праге». Была за-
кончена лишь первая часть, рассказывающая о поляках во вре-
мя правления Болеслава Храброго в Чехии. Ее опубликовал
журнал «Весна» в 1838 г.
Идея славянской взаимности присутствует и в драмах Тыла
из чешской истории, созданных после 1848 г.
Герой одной из лучших исторических драм Тыла Яп Гус бо-
рется за свободу и счастье пе только своего народа, а «всего чело-
вечества, жаждущего просвещения»22. Герой той же драмы Иеро-
ним Пражский с воодушевлением говорит об Украине, как о
ядре славянства, где живы еще славянские правы, которые когда-то
процветали в Чехии, где церковная служба идет на славянском
языке. О необходимости самого тесного единства славянских
народов мечтает и Драгомира из драмы Тыла «Драгомира и ее сыно-
вья», представительница полабскнх славян, мать Вацлава и
Болеслава. Она с радостью вспоминает о «славянской свободе», в
которой раньше жили полабские племена.
К теме славянского единства Тыл неоднократно обращается
и а период реакции, наступившей в конце 40-х годов. В своей
последней пьесе «Старе Место и Мала Страна» (1851) он напоми-
нает о правлении Генриха Корутанского, который ничего не
сделал для сближения чехов со словенскими племенами и поэтому
стал игрушкой в руках чужеземцев.
Тыл с большой симпатией относился к русскому народу, хо-
рошо знал его литературу и историю, призывал чехов знакомить-
ся с русской литературой. В очерке «Вечер на Барвиржском
острове» (1834) он описывает выступление русского оркестра
роговых инструментов кн. Салтыковой, гастролировавшего
20 Работа Коллара была напечатана в журнале «Гронка, подтатра пеки и
забавник. Журнал художественного и полезного чтения под ред. Карла Куз-
мапи», издававшемся в Баньской Быстрнце.
21 J. К. Т у I. Cech a Lech. Spisy J. К. Tyla, sv. 7. Praha, 1955, str. 316.
22 J. К. T у 1. Jan Hus. Spisy J. K. Tyla, sv. 20. Praha, 1954, str. 196.
171
в 1830—1835 гг. по Западной Европе, отмечает высокое мастер-
ство русских музыкантов.
Несомненный интерес представляет пьеса Тыла «Петр Вели-
кий, или Царский сын перед судом». Хотя молодое поколение
чешских будителей не всегда одобрительно относилось к по-
литике Петра (его упрекали в том, что он перенимал немецкие
обычаи и нравы, хотел ввести протестантскую веру вместо
православной, основал бюрократический чиновнический аппарат),
фигура Петра Великого привлекала чехов23.
Гавличек видел в нем великого правителя и уважал его за
энергичный характер. В духе этой традиции обращается ко вре-
мени правления Петра Т и Тыл.
Сама пьеса не сохранилась. О ней известно лишь из доку-
ментов, найденных в архиве пражской ратуши. Цензор, которо-
му попала пьеса, подробно, на шести страницах, передает ее
сюжет и цитирует ряд особо «опасных» мест. Вот как описыва-
ется сюжет пьесы, пожалуй, столь же далекий от исторической
правды, как и либретто оперы Дворжака «Дмитрий», написан-
ное М. Червепковой-Ригровой: «Распространяется известие, что
умор Петр Великий. Восставшие бояре используют удачный мо-
мент, чтобы с помощью первой жены Петра Евдокии, которая
ушла в монастырь, посадить на троп ее сына Алексея. Но Петр
возвращается и появляется среди бояр. Царевич Алексей схва-
чен и должен предстать перед судом.
Казнь бояр вызывает в стране такое волнение, что города
выбирают депутатов, посылают их в Москву и, напоминая о ста-
ром договоре между Михаилом Федоровичем и боярами, наста-
ивают на правах наследия Алексея. Государственный Совет
вызывает царя в качестве свидетеля. Во время допроса Алексей
пишет письмо, компрометирующее многих членов Совета. Он осуж-
ден на смерть.
Царь верит Алексею, не хочет его казнить, но одновременно
хочет лишить его права наследия. Он собственноручно подает
ему бокал с ядом, говоря, что это укрепляющее средство.
Петр Великий идет на шведов, и занавес падает» 24.
Цензор считает, что цель пьесы — «прославить простой на-
род и опорочить лиц правящих». Тылу было отказано в постанов-
ке пьесы «как из-за тенденции произведения, так и из-за спосо-
ба, с каким чешское население принимает подобные вещи».
В докладной записке приводятся некоторые места, которые Тылу
23 См. об этом: «Петр Великий, царь русский» («Svetozor», 1834); «Петр
Вез и кий и Юрий Долгорукий» («Kvety», 1839); «Физическая сила Петра Ве-
ликого» («Kvety», 1840); «Петр Великий в Дании» («Kvety», 1844); «Пет]) Ве-
ликий» («Orel Tatransky», 1846); «Петр Первый и религия» («Novy a stary ka-
lendaf»).
24 J. К op ec k у. О Tylove ztracene bre. «Divadelm noviny», 1958,
c. 9, str. 3.
172
было предложено вычеркнуть: «Слава пароду, который может вос-
противиться воле правителей»; «я бы запряг самого царя, чтобы
он попотел на моей работе» и др., ясно говорящие о характере
всей пьесы и о смелости автора в годы начавшейся реакции. Нет
ничего удивительного, что пьеса, посланная дирекцией Сослов-
ного театра па цензуру 4 января 1851 г., с поразительной быс-
тротой была запрещена уже 9 января.
Стремление познакомить соотечественников с жизнью и куль-
турой славянских стран нашло свое осуществление в издатель-
ской деятельности Тыла. Уже па страницах своего первого журнала
«Инды а нышг» Тыл отводит большое место сообщениям и инфор-
мации о самых различных сторонах жизни славянских пародов.
Количество этих сообщении значительно увеличивается в после-
дующие годы в его журналах «Квоты ческе» (1834), «Квоты» (1835—
1836, 1841—1845), «Властимил» (1840—1842), «Пражски посол»
(1846—1848), «Седлске новины» (1849).
Тыл считал «Квоты» «общественной всеобщей книгой» всего
чешского народа и чешской жизни, «языком всего народа» 25.
Наряду со статьями о чешской истории, исторических памятни-
ках, театральной и литературной критикой в журнале отводилось
место и для переводов иностранных статей о национальном воз-
рождении славянских пародов, для статей чешских авторов по
истории, этнографии, литературе и культуре западных и восточ-
ных славян и т. д.
На страницах своего журнала Тыл стремится познакомить
своих читателей с самыми различными сторонами жизни России.
Оп поместил здесь свою повесть о донских казаках «Тетера» (1835),
заметки о населении Москвы (1844, стр. 72), о доходных домах
Петербурга (1844, 92), о приютах для подкидышей в Москве и
Петербурге (1836, 78), о добывании золота па Урале и в горах
Алтая (1844, 12), о Казанском университете и национальном сос-
таве его студентов (1844, 264), о Красноярске и «Енисейском аль-
манахе» (1844, 452). В трех номерах журнала он рассказывал о
М. 13. Ломоносове, описывал памятник «славному поэту восточ-
ных славян» Державину в Казани (1844, 450), с удовлетворением
сообщал о выходе нового словаря Российской Академии (1844,
77) и т. д.
Существенную часть переводной беллетристической прозы
тыловских журналов 30-х годов составляли переводы с русского
языка. Это был тот начальный этап «завоевания» Европы русской
литературой, вершина которого приходится па вторую половину
XIX столетия. Однако в Чехии, которая была колыбелью идеи
25 «Kvety coske», 1334, с. 1, str. 236.
173
славянской взаимности, где интерес к России и русской культуре
всегда был неотделимой частью славянского самосознания, пере-
воды русских авторов и информация в ту пору нередко еще носили
случайный характер 26. Как правило, предпочтение отдавалось
второстепенным писателям, не оставившим следов ни в русской,
ни в чешской литературах: О. Сенковскому (переводы его произ-
ведений в Чехии составляют половину всей переводной литера-
туры с русского языка в это время), О. Сомову, Ф. Булгарину,
Гречу и др.
Это можно объяснить несколькими причинами. Прежде всего
тогдашним положением в самой чешской литературе, представи-
телям которой «была близка историческая проза, поэзия, опи-
рающаяся па народную словесность, небольшие сентиментальные
повести, однако великие произведения русского реализма и рож-
дающаяся реалистическая литература, раскрывающая глубокие
общественные противоречия, остались чужды их нравственным
и художественным убеждениям» 27.
Односторонность в отношении к русской литературе этого
периода можно объяснить также характером связей чешских буди-
телей с представителями русской литературы. Чешскими иссле-
дователями уже отмечалось, что наибольшей популярностью в
Чехии в 30~е годы пользовалась «Библиотека для чтения». Этот
консервативный журнал, во главе которого стояли Сенковский,
Булгарин и Греч, был для чешских будителей почти единствен-
ным источником знаний о новейшей русской литературе. Об
участии в нем «виднейших русских писателей» писали, кстати,
тыловские «Квоты» в 1842 г. (стр. 298).
Поэтому в то время как в Германии выходит ряд серьезных
работ, посвященных русской литературе 28, в чешских журналах
мы находим лигпь отрывочные сообщения о тех или иных авторах
и довольно случайный подбор переводов произведений русских
писателей.
Большинство переводов с русского языка в эти годы печата-
лось в журнале Челаковского «Ческа вчела», однако тыловским
журнала^! принадлежит также немалая роль в популяризации
русской литературы. Тыл помещает в своих журналах перевод
оды Державина «Бог», отрывки из воспоминаний Бестужева и
нескольких повестей Карамзина, а также отдельные главы и»
его «Истории Государства Российского». В журнале «Квоты» пуб-
ликуется и один из первых переводов Лермонтова на чешский
язык («Тамань»),
26 См. J. Та bor ska. Gogol v ceske literature ctyricatych a padesa-
tych let. «Ctvero setkani a ruskym realisrnenu, Praha, 1958, sti. 89—100*
27 Там же, стр. 92.
28 «Poetische Erzeugnisse der Russen». E in Versuch von Karl Friedrich von
der Borg (1820, 1823); II. Koenig. Literarische Bilder aus Russian d (1837);
стать л Йордана в «Jahrbuch fur slawische Literatur».
174
Большое место в журналах Тыла отводится переводам произ-
ведений Пушкина. Имя Пушкина появилось в Чехии в 20-е годы
XIX в. и вскоре стало, ио выражению его переводчика К. Бенделя,
«знаменем всех непокорных». Коллар относил Пушкина к «наи-
более значительным славянским поэтам» и в статье «О литератур-
ной взаимности», перепечатанной Тылом, ставил его перед Миц-
кевичем. «Кветы» Тыла впервые опубликовали перевод «Пиковой
дамы» (отдельный оттиск с переводом Орел некого Поспишил издает
в 1844 г.), отрывок из «Бориса Годунова» в переводе Томичка,
стихотворение «Зимний вечер» в переводе К оу бека.
Тыл, проявляющий самый живой интерес к национально-пат-
риотической и социальной тематике, не мог пройти и мимо твор-
чества Гоголя, произведения которого начинают в эти годы
проникать в Чехию. Б своей рецензии на вышедшие тома «Библио-
теки развлекательного чтения» Я. Малого (1847), содержавшие
повести Гоголя «Нос» и «Старосветские помещики», Тыл привет-
ствует направление «на восток, к русской и польской литера-
турам», называет Гоголя «одной из первых звезд на небосклоне
русской литературы», а переводы его произведений считает украше-
нием чешской литературы 20.
Еще раньше он сообщает о немецком издании «Мертвых
душ» и сожалеет, что эта «русская и национальная книга», в ко-
торой дана «правдивая картина социальных отношений», неиз-
вестна в Чехии.
Главной заслугой Гоголя Тыл считает национальное своеоб-
разие и колоритность, однако он видит и демократичность и обще-
ственно-критическую направленность его произведений. Особенно
высоко оценивает он «Шинель» — повесть, согретую мягким юмо-
ром, создающую правдивую картину жизни,сатирически направ-
ленную против общественных пороков. Тыл высоко ценит спо-
собность Гоголя переносить «истинную и чистую жизнь России
на бумагу, пе нарушая оригинальности, не смягчая красок» 29 30.
Он видит в Гоголе прежде всего автора реалистических произве-
дений о судьбах маленьких людей, униженных в своем чувстве
собственного достоинства, страдающих от несправедливости,—
темы, столь близкой творчеству самого Тыла.
Высокая оценка, данная Тылом реалистическим повестям Го-
голя, противостояла не только известным в Чехии критическим
статьям «Библиотеки для чтения», но и отзывам чешских рецен-
зентов, прежде всего Томичка, и безусловно способствовала уста-
новлению связей чешской литературы с демократической русской
литературой, повышению интереса к ее писателям-реалистам.
Тыл был одним из пионеров в популяризации русских авторов,
одним из тех, кто открывал путь литературе, которая сыграла
29 «Kvety», 1847, с 86, str. 344.
30 «Kvety», 1845, с. 110, str. 439.
175
большую роль в развитии национальной чешской литературы и
помогла в 40—50-е годы XIX в. становлению реализма в твор-
честве ее лучших представителей.
Подготовка к революции и бурные события 1848 г. еще больше
усилили интерес Тыла к славянской тематике, заставив его в то
же время более конкретно поставить вопрос об отношении к рус-
скому и другим славянским народам. «Так долго говорилось у
нас о славянской взаимности, — пишет он, — теперь у нас есть
возможность доказать, как мы ее понимаем и какую пользу мож-
но извлечь из нее» 31.
В 1848 г. идея славянской взаимности приобретает особый
смысл. Приход русской армии в Чехию, события в Хорватии—все
это усложнило положение, вызвало «второй кризис» идеи (первый
кризис был, как уже говорилось, вызван событиями 1830—1831 гг.).
Славянская проблематика находит свое отражение главным
образом в публицистике Тыла, редакционная деятельность кото-
рого в годы революции носит наиболее активный политический
характер. Па одно из первых мест в периодике 1848 г. выходят
газеты Тыла «Пражски нос ел» п «Седлске новины», затрагиваю-
щие самые злободневные вопросы современности, в том числе и
отношение к славянским странам.
В нескольких номерах газеты «Седлске новины» (№ 24—26, 37)
Тыл печатает статью обзорного характера «О русской земле»,
в которой содержатся экономо-географические сведения о России.
Он дает высокую оценку русским людям, подчеркивая, что это
народ «очень выносливый, закаленный, скромный и при этом
насквозь пропитанный своей народностью, умный, добрый п
страстный, имеет особый дар н редкую способность любое дело
делать хорошо» 32.
В отношении к русскому народу у Тыла в это время перепле-
тались представления старшего будительского поколения, видев-
шего в русских надежную опору в национально-освободительной
борьбе, надежду всего славянства, с трезвой политической оцен-
кой действительности. Из многочисленных откликов, появившихся
в «Седлскпх новинах» в 1849 г. на поход русской армии, при-
званной австрийским правительством для подавления националь-
но-освободительного венгерского восстания, ясно видно, что ему
было обидно, что русское войско пришло в Австрию пе как за-
щитник угнетенных, а в помощь ненавистному чехам габсбург-
скому трону и реакционному правительству Шварценберга.
В 30—40-е годы чешский читатель широко информируется
и о культурной жизни Сербии, часть которой, как и Чехия,
находилась под властью Австрии. В журналах Тыла приводится
список недавно вышедших сербских книг, сообщение о новом
31 «Sedlskc noviny», 1849, str. 181.
32 Там же, стр. 182.
176
сербском словаре В. Ст. Караджича, о новом сербско-лужицко-
немецком словаре, о лужицко-сербском переводе Краледворской
рукописи, реферат о книге сербских народных посей Караджича.
Кроме того, Тыл печатает перевод статьи Почича «Славянская
антология», статью из английского журнала «Foreign and Quar-
terly Review», посвященную истории Сербии, предисловие
Фр. Доухи к сборнику «Лужицкие народные песни» о лужицко-серб-
ской литературе.
Много места в журналах Тыла уделяется культурной жизни
Польши. Оп публикует статью о польском художникеТышевиче,
о польских театрах, о выходе переводов Шиллера ла польском
языке и о его переводчике —Мипасовиче, о литературной и музы-
кальной жизпи Львова. В журнале «Квоты» напечатала в поль-
ском переводе песня Тыла «Где родина моя?» (уже через год после
ее создания).
Значительное место отводится и переводам польских авторов 33:
Немцевича (дума «Михал Глиньский»), Потоцкого, Залеского,
Красицкого (повесть «Дамид»), 3амойского, Бродзиньского.
Чешских переводчиков 30-х годов привлекала национально-
освободительная проблематика творчества Мицкевича и Словац-
кого. В журналах Тыла опубликованы: «Ода к молодости», «Крым-
ские сонеты» («Буря», «Гробница Потоцкой»), «Будрыс и его сы-
новья», «Сонет», «Разговор», «Возвращение отца».
Мицкевич в литературных кругах Чехии с самого начала дея-
тельности нашел своих почитателей и последователей. Уже в 1828 г.
в журнале «Часопис Ческего Музеа» Й. К. Хмелснский публи-
кует восемь своих переводов из Мицкевича. Позднее «польского
Байрона», как называли поэта в Чехии, переводили Я. Камениц-
кий, В. Штульц, а в 50-е годы —Гавличек-Боровский, Коубек
и Й. Й. Коллар.
Одним из лучших переводчиков Мицкевича на чешский язык
был В. С. Штульц — активный член полопофильского кружка
Махи, ученик Юнгмаипа, оказавшего большое влияние на его
дальнейшее творчество. Тыл напечатал в журнале «Кветы» пер-
вый перевод, сделанный Штульцем, — «Оды к молодости» —бое-
вой песни виленских филоматов. В 1831 г. этот «Гимн» (так сна-
чала была названа Мицкевичем «Ода») стал революционной пес-
ней польского народа. Строки из него:
Привет тебе, заря освобожденья,
Вслед за тобою — солнце избавленья!
были написаны на транспаранте, вывешенном па варшавской
33 Всего в журнале «Кветы» за 1834—1836 гг. были напечатаны переводы
14 польских произведений, семи русских и одного сербского. В этом
же журнале за 1841—1845 гг.— переводы 25 польских, 12 русских, 13 серб-
ских произведений.
12 Заказ № 145 177
ратуше во время восстания, на листовках, распространяемых
среди народа.
Один из важных и интересных моментов деятельности Тыла
в развитии межславянских культурных связей — его постановки
польских пьес па чешской сцепе. Тыл хорошо знал и любил поль-
скую драматургию, пе раз упоминал о ней в своих театральных
статьях и рецензиях. В «Письмах из Праги 1839 г.», описывая
тяжелое состояние чешского театра, Тыл призывает учиться у поль-
ских драматургов и актеров: «Польским актерам также не при-
ходится выбирать, где играть, — пишет Тыл,— а посмотрите, ка-
кие среди них встречаются талантливые люди!» 31
Тыл явился первым постановщиком польских пьес па сцене
пражского Сословного театра. Польская драма была первой сла-
вянской драмой, пришедшей на чешскую сцепу.
В 1842 г. в журнале «Квоты» Тыл опубликовал первый пере-
вод польской пьесы —комедии Л. Фредро «Нелюдимы и поэты».
С этого времспи Фредро стал одним из любимых и известных сла-
вянских авторов па чешской сцене. Его комедии, наполненные
песнями, танцами, остроумными диалогами, высмеивающие отри-
цательные черты шляхты и развивающейся польской буржуазии,
привлекали чешских постановщиков.
Одним из первых пропагандистов творчества А. Фредро в Че-
хии в первой половине XIX в. был Адам Росчишевский. В 1830 г.
он высылает все комедии Фредро В. Ганке. На чешской сцене пер-
вая комедия Фредро появляется в 1849 г. в Хрудиме, где
празднуется открытие чешского Театрального общества под руко-
водством Й. А. Прокопа. На торжественном вечернем представ-
лении была поставлена инсценировка по повести Тыла «Путь чеш-
ских художников», а в заключение шла одноактная пьеса Фредро
«Пан Чапек, или Кто меня не знает» в переводе Фр. JI. Ригера,
который перенес действие пьесы в Прагу. На сцене пражского
Сословного театра пьеса была поставлена Тылом в январе 1850 г.
Благодаря Тылу получила доступ на чешскую сцену и другая
пьеса Фредро —«Дамы и гусары» (1851), которая неоднократно
и с большим успехом шла и позднее.
При постановке польских пьес Тыл не ограничивался комеди-
ями Фредро. В 1851 г. он поручил Й. Ринеку перевод «Карпат-
ских горцев» Коженёвского и «Аристократов» Анчица.
При поддержке Тыла был поставлен большой национальный
балет «Краковская свадьба» («Свадьба в Ойцове»), содержавший
ряд польских национальных танцев. В это же время ставится
«polska kratochvile» с чешским названием «Сельская невеста, или
Пять роз вместо одной».
Постановкам польских пьес на чешской сцене способствует
начавшееся в 1851 г. издание «Театральной библиотеки» Яр. По-
34 «Kvety», 1839, с. 38, str. 298.
178
спишила. Уже во второй том ее входит перевод комедии «Дамы и
гусары», а в третий — «Пап Чапек».
Польские пьесы, занявшие благодаря усилию Тыла почетное
место на сцене Сословного театра, вместе с проникающим несколь-
ко позже русским репертуаром становятся основой славянской
драматургии Временного и Национального театров.
Как видим, Тыл внимательно следил за развитием современ-
ных славянских литератур и культур, стремился использовать
все, что было близко и полезно чешской культуре, что способст-
вовало повышению ее уровня. Славянские мотивы, характеризую-
щие творчество самого Тыла, воспитанного на произведениях
Коллара, большое внимание, уделяемое культурной и политиче-
ской жизни славянских народов Тылом-редактором, постановки
им польских пьес па сцене пражского Сословного театра — все
это говорит о том, что мысль о славянской взаимности была важ-
ной частью его мировоззрения.
Творчество чешского классика, «отца чешского театра», драма-
турга и прозаика, журналиста и актера нашло заслуженное при-
знание и за рубежами Чехословакии. Общественность не только
пашей страны, по и многих других стран давно знакома с одной
из лучших пьес Тыла —драмой-сказкой «Волынщик из Страко-
ниц». Столетие со дня смерти Тыла было широко отмечено в между-
народной печати.
Самый большой отклик и признание творчество Тыла полу-
чило в славянских странах. С Тылом здесь познакомились преж-
де всего как с автором несни «Где родина моя?», прозвучавшей со
сцены Сословного театра в 1834 г. Через несколько дней после
премьеры «Фидловачки» песня звучала по всей Праге, а вскоре
ее пели и за пределами Чехии.
Раньше всего песня попала па славянский юг. В 1839 г. ее
перевел на хорватский язык профессор Загребской Академии
писатель Степан Мойссс и в этом же году с успехом исполнял ее
сам на концертах. Одновременно песня попала к словенцам, по
в печати она появилась лишь в 1845 г., когда А. Пирнат опубликовал
ее в журнале «Новице».
На сербском языке опа появилась в 1848 г. в журнале «Поду-
навка». Пражские «Кветы» обратили внимание на перевод песни
и перепечатали его вместе с примечанием сербского журнала:
«Так воспевает свою родину писатель Й. К. Тыл. Славный чеш-
ский народ ноет эту песню по всей своей земле. Так же воспевают
свои страны и все славяне, лишь мы, сербы, остались в стороне» 3\
В октябре 1845 г. верхнелужицкий будитель Я. А. Смолер
организует первый лужицкий праздник песни, для которого гото-
вит перевод чешского гимна. Песня завоевала такую популярность
в стране, что автором долгое время считался Смолер и лишь в
35 «Z ceskeho listowanja J. A. Smolerja». Budysin, 1919, str. 64.
179
12*
1925 г. под текстом ее появилось имя Тыла. Перевод Смолера был
напечатан в журнале «Кветы» за 1845 г. вместе со статьей «О празд-
нике песни лужицких сербов».
С драматургическим и прозаическим творчеством Тыла южно-
славянские страны познакомились также еще при жизни автора 36.
Сербские и хорватские деятели культуры неоднократно обраща-
лись к творчеству Тыла и внимательно следили за его журналами.
Об этом свидетельствует, например, тот факт, что в журнале «Чес-
ка вчела» за 1846 г. была помещена заметка Милана Петровича,
в которой он критиковал повесть Тыла «Герой и смерть» («Праж-
ски посел») за неточности и ошибки. «Жалко, что в паше время
исторические славянские дела подаются с ошибками»37, —пишет
автор.
10. Доланский в специальном исследовании38 прослеживает
влияние Тыла на творчество крупного хорватского писателя и
общественного деятеля Л. Шеноа, в 60-е годы обучавшегося в
Праге, близко знакомого с современной ему чешской культурой
(он был другом Неруды и Галека) и с творчеством будителей, о
чем свидетельствуют его многочисленные переводы из Клицперы,
Эрбена, Тыла, Гавличка. Перевод повести Тыла «Из-за одного
слова» Шеноа включил в свой сборник «Венок» за 1870 г. Свиде-
тельством того, что Шеноа хорошо знал творчество Тыла и учился
у него, служит его роман «Zlatarovo zlalo» (4871) —один из наи-
более популярных исторических романов во всей хорватской
литературе перед первой мировой войной. С тематическом и ком-
позиционном отношении, да и своим названием он близок исто-
рической повести Тыла «Zlatnikova milenka» (1838). Деятельность
и творчество Тыла служили ярким примером этому прогрессив-
ному писателю и борцу, организатору и реформатору хорватской
литературы п театра.
Первая критическая статья о Тыле на словенском языке по-
явилась в 1910 г. в журнале «Слован» под названием «Тыл и зарож-
дение чешского театра».
Чешская периодика с удовлетворением следила за переводами
произведений Тыла па южнославянские языки. Журнал «Све-
тозар» за 1870 г. в специальной статье «Югославы внимательно
следят за замечательными достижениями пашей литературы»
информирует читателей о переводе и постановке пьесы Тыла «Ян
Гус» в Югославии. Тот же журнал за 1896 г. сообщает, что «Дочь
поджигателя» Тыла была переведена па словенский язык и с огром-
нььм успехом шла в Любляне 39.
36 Й. К. Тыл. Чех и Лек. «Подупавка», 1844, стр. 158—163, 166—167;
Й. К. Тыл. Сестры. «Danica Jilirska», 1845, стр. 6—8, 10—15, 17—19, 22—
24; Й. К. Тыл. Любовь поэта. «Danica Jlirska», 1853, стр. 163—171.
37 «Ceska veehi», 1846, sir. 154—155.
38 J. Dolansky. Указ, соч., стр. 183—185.
39 «Svetozor», 1896, str, 68.
180
В XIX в. па языки южнославянских народов были пере-
ведены почти все пьесы Тыла и ряд его повестей 40.
В Болгарию песню Тыла и Шкроупа «Где родина моя?» при-
несли студенты, учившиеся в Чехии. Один из пих, А. Илиев, вспо-
минает, как в 60-е годы в Таборе и в Праге вместе с чешскими сту-
дентами они с воодушевлением пели чешские патриотические песни
и прежде всего гимн Тыла 41.
Автором болгарского текста этого стихотворения был Теодоси
Икономов, один из болгарских деятелей культуры, получивших
образование в Чехии. В сборнике «Общ труд», редактируемом им
в Белграде, в 1868 г. было напечатано стихотворение «Дейродът
ми?» с подзаголовком «Подражание па чешката песня «Kde do-
Hiuv muj?» 42 Песня пользовалась большим успехом. Ей посвящено
специальное исследование 43. Песня Тыла имеет большую тради-
цию в болгарской литературе. Влияние этой песни можно легко
увидеть в стихотворении «Де е България» И. Вазона (1870), «Тат-
ковина» П. Славейкова (1882) и т. д.
Что касается Тыла —драматурга и прозаика, то условия для
перевода художественных произведений с иностранных языков, в
том числе с чешского, были созданы в Болгарии лишь в 60—70-е
годы XIX в. В это время появляются первые переводы драм и
повестей Тыла па болгарском языке.
Болгарский театр узнал о Тыле с первых шагов своего зарож-
дения благодаря Й. Шмаге — передовому чешскому актеру и
режиссеру, одному из основателей болгарскою национального
театра.
Поляки также познакомились с Тылом прежде всего как с
автором песпи «Где родина моя?». Она попала к ним в 40-с годы
XIX в. из Марианских Лазней, где часто исполнялась на концер-
тах К. Стракатым, первым ее исполнителем. «Живущим в Мариан-
ских Лазпях полякам и русским песня так понравилась, что труд-
но рассказать; вместе с ними опа путешествовала потом и дальше» 44.
40 «Дочь поджигателя» (Любляна, 1871); «Сумасшедший скрипач» («Slo-
vanska knjiznica», snop. 32, 1894, str. 40—64). Кроме того, повести и стихи Ты-
ла были опубликованы в сб.: «Новейшая чешская литература», «Ljubljanski
zvon», 1881, № 3, 5, И, 12. Переводы на сербский язык: «Конец Белой башни»
(«Nase gore list», I, 1861),«Из-за одного слова» («Vienac», 11, 1870), «Ян Гус»,
пер. Йованович («Неманья», 1, 1887; 2, 1888). М. Гысек в своей монографии
(«Й. К. Тыл», 1926) сообщает, что в Любляне в 1867 г. играли пьесы: «Виде-
ние Иржика» (нер. Ребца), позже «Упрямая баба» (пер. Апдрейчка), «Волын-
щик из Стракониц» (Бепкович), «Дочь поджигателя» и «Пражский щеголь»
(Стары), «Банкрот» (Шушник), «Слепой пустынник» (Аядрейчек).
41 «Спомени на Ат. Т. Илиев». София. 1926.
42 Е. Г е о р г и е в. Распространение и влияние от чешката литерату-
ра в България в енохата на българското възраждане. В кп.: «Чехословакия
и България през веко вето». София, 1963, стр. 304.
43 «Българска мисъл», X, 1, стр. 3—24.
44 Fr. В а с к о v s к у, К. Rnzicka. J. К. Tyla. Kde domuv mOj v slo-
vanskych pfekladech a odmenach. Praha, 1884, str. 11.
181
ведения Тыла, говорится о его политической деятельности в
1848 г,, об участии в бродячих театральных труппах. Драму «Ян
Гус» переводчик называет лучшей драмой Тыла. Что же касается
патриотической деятельности Тыла, то читатель отсылается к
переводу «Воспоминаний и заметок старого патриота» Я. Малого,
напечатанных во втором выпуске этого же «Славянского ежегод-
ника».
В 1898 г. в Москве появляется второй перевод «Яна Гуса» 56.
На перевод драмы Тыла на русский язык сразу же откликну-
лась чешская общественность. О переводе сообщает своим чита-
телям газета «Пародии листы» 57 и журнал «Словански пршеглед»,
который считает, что «драма эта, ценная скорее с литературно-
исторической точки ярения, не вызовет в России такого отклика,
на который рассчитывают переводчики. Путь чешской драмы в
Россию следовало бы открыть переводами более поздних произ-
ведений, способных возбудить интерес не только сюжетом, но и
художественными достоинствами в духе современного литератур-
ного творчества» 58.
Деятельность Й. К. Тыла, получившая высокую оценку на
родине патриота-будитоля, привлекла внимание и советской лите-
ратурной и театральной общественности.
Переводы его произведений занимают одно из почетных мест
среди переводов литературы братской Чехословакии.
Пьесы Тыла нашли уже свою сценическую жизнь. Знакомство
советского зрителя с творчеством Тыла началось с постановки
его драмы-сказки «Волынщик из Стракониц» 59. Постановка вы-
звала огромный интерес советской и чешской общественности ео.
Бв Й. К. Т ы л. Ян Гус. Драма в пяти действиях. Пер. с чешского И. М.
Ивакина и И. И. Глинка. М., 1898. Перевод был переиздан в 1899 и 1901 гг.
Один из переводчиков (И. Гиляк) рассказывает в предисловии о жизни и дея-
тельности Тыла, а также пишет об актуальности перевода драмы. «Присту-
пая к переводу драмы «Ян Гус», я понял, что в настоящее время, когда в рус-
ском обществе все сильнее назревает потребность основательного знакомства
с литературами славянских народов, появление произведения Тыла в печати
представляет известный интерес и не лишено историко-литературного значе-
ния, во-первых, по чисто литературным достоинствам драмы, а во-вторых,
ввиду всемирно-исторической роли Гуса как реформатора...
Русское общество, искони питающее братское сочувствие к самобытному
духовному и политическому прогрессу славянских национальностей, пе мо-
жет оставаться равнодушным к людям, отдавшим этому прогрессу все силы
своего ума и таланта. И именно в настоящее время, в период нового обостре-
ния многовековой борьбы чешской нации за свою народность, этот интерес
должен стоять еще выше и имя драматурга-патриота должно привлекать осо-
бое внимание всех, кто в состоянии оценить законные исторические стремле-
ния одной из просвещенных славянских национальностей» (стр. 3, 5—6).
67 «Narodni listy», 1899, pril., str. 285.
58 «Slovansky pfehled», 1900, str. 394.
50 В ЦДТ Москвы в июне 1952 г. Лит. обр. Т. Габбе.
60 «Советская культура», 8.VII 1958; «Учительская газета», 19.VII 1952;
«Комсомольская правда», 6.VII 1952; «Советское искусство», 3.IX 1952;
184
После успешной премьеры в Москве пьеса была поставлена теат-
рами Киева, Ленинграда, Саратова, Новосибирска и других
городов Советского Союза, «Думал ли Тыл сто лет назад, что его
народную сказку будут играть за Уралом, что и там он будет
учить любви к родине, верности жизни и людям?» * 61 — писал
чешский рецензент Я. Копецкий.
По мотивам драмы Тыла «Упрямая баба» И. Шток написал
либретто оперетты «Прекрасная мельничиха» (композитор О. Фельц-
ман), которая была поставлена в Ростовском театре музыкаль-
ной комедии.
Богатое творчество чешского классика привлекло внимание
советских литературоведов. Автор вступительных статей к двум
книгам избранных произведений Тыла (1954 и 1956 гг.) Г, Лещин-
ская впервые познакомила советского читателя с его творчеством
и деятельностью. На театрально-организационной деятельности
Тыла останавливается Л. Солнцева — автор вступительной статьи
к книге «Й. К. Тыл. Театр». Характеристика творческого пути
Тыла дается А. II. Соловьевой в «Очерках истории чешской лите-
ратуры XIX—XX вв.» 62
Творчество чешского классика получило заслуженное при-
знание в славянских странах. Тыл обрел там вторую родину, на-
шел верное понимание и плодотворное использование своего насле-
дия, которое все глубже раскрывается деятелями социалистиче-
ской культуры.
«Literarm noviny», 1955, с. 22; «Divadlo», 1952, с. 11 — 12; «Lidova demokracic»,
27.Х 1953; «Praha — Moskva», 1955, с. 6; «Divadlo», 1955, с. 5.
61 «Divadlo», 1955, с. 5, str. 454.
62 А. П. С о л о в ь о в а. И. К. Тыл.—В кн.: «Очерки истории чешской
литературы XIX—XX вв.» М., 1963, стр. 91—103.
Святослав Бэлза
БРЮСОВ И ПОЛЬША
Над Польшей и Россией пусть пройдет свобода
П озарит всю землю солнечным лучом.*.
В той цепи золотой, что свяжет два парода,
Ты будь, поэт, любви прекраснейшим звеном!
(Лео Бельмонт. «Валерию Брюсову»)
l-s развитии русско-польских литературных связей на рубеже
•*^Х1Х—XX столетий и в первые десятилетия нашего века
видную роль сыграл один из крупнейших русских поэтов этого
периода, Валерий Яковлевич Брюсов (1873—1924).
Связи Брюсова с Польшей и польской культурой до послед-
него времени были мало изучены, а между тем они весьма разно-
сторонни и представляют большой интерес.
Прежде всего необходимо отметить сам факт нескольких при-
ездов поэта в Польшу.
Впервые Брюсов побывал в Варшаве весной 1896 г., будучи
уже студентом Московского университета и совершая, по его соб-
ственным словам, «маленькое «круговое путешествие»: из Москвы
в Петербург, Ригу, Варшаву и обратно» X Тогда Брюсов не знал
еще в достаточной мере польский язык, однако среди дневни-
ковых записей поэта мы находим оригинальное замечание о его
слуховом восприятии: «Что до польского языка, то сам по себе он
неблагозвучен, но поляки придают ему певучесть, а ... de la musi-
que avant toutes choses!» 1 2
1 Детские и юношеские воспоминания (из архива Валерия Брюсова).
«Новый мир», 1926, № 12, стр. 117. В этом отрывке Брюсовым приведена оши-
бочная дата описываемого путешествия (лето 1895 г.), которая опровергается
его дневниками и письмами, откуда явствует, что лотом 1895 г. поэт никуда
из Москвы далее пригородов не выезжал. Приводимая мною дата подтверж-
дается цитируемой далее в тексте записью в дневнике Брюсова от 16 апреля
1896 г., его написанным в этот же день письмом кА. А. Лангу и другими ис-
точниками, например письмом Брюсова к П. П. Перцову от 2 мая 1896 г.,
опубликованным в кп.: «Письма В. Я. Брюсова к II. И. Перцову». М., 1927,
стр. 72.
2 Отдел рукописей Всесоюзной Государственной библиотеки им.
Ленина (ВГБИЛ), ф. 386, картон 1, ед. хр. 14/1, л. 12об. «De la rausique avant
186
Удалось обнаружить чрезвычайно интересное письмо Брю-
сова из Варшавы, адресованное А. А. Лангу (Миропольскому),
с которым Валерия Яковлевича связывала большая личная и
творческая дружба (так, например, нашумевшие в свое время
сборники «Русские символисты» готовились Брюсовым совместно
с Лангом). Привожу отрывок из этого письма:
«Некоторые улицы [Варшавы] лучше московских -пир. новая
Маршалковская, Краковское предместье, Новый Свет. Но многие
хуже, уже, грязнее. Вообще же Варшава с Москвой поспорит в
красоте. Много памятников. Идешь, идешь —и вдруг заборчик,
а за заборчиком статуя Девы Марии или какого-нибудь святого,
или высокий крест с Христом. Есть и прямо «монументы» —напр.
Копернику 3 «благодарное отечество, grata patria», есть памятник
Паскевичу Эриванскому, князю Варшавскому, покорителю Вар-
шавы во время ее бунта; памятник для поляков, вероятно, неприят-
ный.
Церкви высоки и красивы; при входе статуи, полные экспрес-
сии, напр. Христос, изнемогающий под тяжестью креста 4. Очень
мало парков (бульваров нет вовсе). Лучше других Саксонский
сад, но туда даром пускают лишь утром. В этом саду построено
здание в стиле старинных языческих польских храмов, по туда
вовсе не пускают.
Множество в городе кофеен и ресторанов, впрочем все довольно
плохие. Такое же количество аптек; видимо, все поляки очень
хворые люди.
Улицы мощены четырехугольными плитами, освещаются га-
зом, по очень светло, ибо в каждом фонаре два рожка.
Везде говорят по-русски (т. е. в ресторанах, лавочках etc.),
но говорят плохо, так что я начал примешивать к своим объясне-
ниям польские слова, [...] Вечером были мы в драматическом
театре, teatr rozmaitosci. Театр маленький, вроде нашего Малого
и помещается в том же здании, где и оперный, так что иногда доле-
тают звуки пения. Публика очень благовоспитанная. [..,] Играли
пьесу плохую (я, в скобках сказать, понимал все, о чем шла речь
на сиене), — но поляки радовались и аплодировали. Играли слиш-
ком мелодраматично, женщины лучше мужчин; декорации срав-
touto chose...» («Музыки, музыки прежде всего...») — первая строка стихо-
творения Поля Верлена «Art poetiquo» («Поэтическое искусство»), ставшего
программным для символистов. Крюсов долгое время находился под влиянием
поэзии Верлена и был одним из первых, кто «Сену гранитом русским оковал»,
как писал он французскому поэту при посылке своего перевода «Романсов
без слов». Первые переводы Брюсова из Верлена были опубликованы еще в
1894 г.
3 Об этом монументе работы Торвальдсена писал также Александр Блок
в «варшавской» глав? поэмы «Возмездие».
4 Здесь Брюсов имеет в виду, очевидно, Свентокшижский костел, в ко-
тором хранится урна с сердцем Шопена.
187
пителыю с нашими жалкие, но постановка, режиссерская часть
великолепна» 5 (курсив мой. — С. Б.).
Ценность данного письма, дата написания которого — dnia
16 kwielnia 1896 roku— указана Брюсовым по-польски, состоит
в том, что из пего мы непосредственно узнаем о самых первых
впечатлениях поэта от Варшавы, о его первом практическом зна-
комстве с польским языком.
В следующем, 1897 г. Брюсов вновь посещает Варшаву 6.
В 1902 г., возвращаясь из путешествия по Италии, Брюсов опять
на некоторое время задерживается в Варшаве и делает запись
об этом в своем дневнике 7. Имеются сведения о пребывании поэта
в Варшаве и в 1908 г. 8
В 1913 г. Брюсов начал делать наброски к задуманному им
стихотворному циклу «По маленькой Европе». В сохранившемся
плане этого произведения 9 среди Парижа, Рима, Вены и других
крупнейших европейских городов, о которых собирался писать
поэт, мы находим и название польской столицы. К сожалению,
до нас дошло лишь стихотворение, являющееся вступлением к
этому циклу 10; остальные стихи цикла, в частности,посвященные
Варшаве, не были, видимо, написаны или затерялись.
Наконец, в самом начале первой мировой войны Брюсов при-
езжает в Польшу в качестве военного корреспондента газеты
«Русские ведомости».
Десятки статей, очерков и репортажей Брюсова с театра воен-
ных действий были напечатаны в «Русских ведомостях» и других
газетах. В них он рассказывает о героизме русских солдат (см.,
например, его очерки о штабс-капитане Гурдове, о рядовом Пор-
фирии Панасюке), пишет об изменениях, происходящих на фронте,
об обстановке в прифронтовых городах. По военным корреспон-
денциям Брюсова видно, что он находился в самой гуще событий.
Сам поэт, например, вспоминает в своей автобиографии, что ему
«одному из первых удалось проехать в освобожденный Пшемысль»11.
Биографы поэта справедливо указывают, что «Брюсов в
начале войны был глубоко убежден в ее мессианском, освободитель-
ном значении» 12.
5 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, б. пг. Автор считает споим долгом вы-
разить признательность за помощь в работе старшему научному сотруднику
Отдела рукописей ВГБИЛ В. М. Федоровой.
8 Там же, картон 1, ед. хр. 14/2, л. 22 об.
7 Там же, ед. хр. 16/1, л. 19 об.
8 Валерии Брюсов. Дневники 1891 — 1910. Изд. М. и С. Сабашнико-
вых, 1927, стр. 141. Предыдущие записи о посещениях Варшавы в печатном
издании дневников Брюсова опущены.
9 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 1, ед. хр. 25.
10 Опубликовано в кн.: Валерий Брюсов. Неизданные стихотворе-
ния. М., 1935, стр. 212—214.
11 В. Б р ю с о в. Краткая автобиография.— В сб.: «Валерию Брюсо-
ву». 1924, стр. 15.
12 Д. Е. М а к с и м о в. Поэзия Валерия Брюсова. Л., 1940, стр. 250.
188
Своими стихами он хотел
обратить внимание на то, как
Привив племен порабощенных
Врывается в военный крик,
выражал надежду, что «из ог
ненной купели преображен-
ным выйдет мир». Однако по-
добное отношение Брюсова к
войне коренным образом от-
личается от той позиции, ко-
торую заняли в это время
охваченные шовинистическим
азартом многие писатели во-
юющих стран. Поэтому никак
нельзя согласиться с утверж-
дением И. С. Поступальского,
что в этот период «почти весь
комплекс патриотизма, слепо-
го шовинизма и империали-
стической агрессивности у
Брюсова налицо», проявле-
ние чего автор данного выска-
зывания видит, в частности,
в том, что поэт «славит
встречу славянских пародов на
В. Я. Б рю сов
Карпатах, усиленно восхваляет
«одноплеменного орла»—Польшу, перед которой теперь заискивал
ее угнетатель—царизм» 13.
Русский царизм (так же, как правящие круги Германии и
Австро-Венгрии) действительно был чрезвычайно заинтересован
в укреплении своих политических позиций в Польше. Зтому при-
звано было служить, в частности, известное воззвание к польскому
пароду главнокомандующего русской армией великого князя
Николая Николаевича, где содержался тезис о необходимости
объединения всех польских земель «под скипетром русского ца-
ря» и давалось обещание предоставить этим землям самоуправ-
ление.
Но если даже большинство военных корреспонденций Брю-
сова (особенно после того, как по ним проходился карандаш ре-
дактора кадетских «Русских ведомостей» 14) не шло вразрез с тон
лицемерной игрой, которую вел царизм с Польшей, то уж во вся-
13 Игорь Поступальский. Поэзия Валерия Брюсова. —В кп.:
Валерий Брюсов. Избранные стихи. М., 19.33, стр. 71.
14 Эта редакционная правка, порою восг>ма обильная, сохранилась на
ряде статей Брюсова. См.: Центральный Государственный архив литературы
и искусства СССР (ЦГАЛИ), ф. 56, on. 1, ед. хр. 59.
189
ком случае поэта никак нельзя обвинить в том, что он был созна-
тельным пособником самодержавия.
Далеко пе сразу пришло к Брюсову сознание того, что, как
указывал Ленин, «эта война, на почве буржуазных отношений, не
может. в силу объективного положения не может, вести ни к ка-
кому демократическому «прогрессу», а только к усилению и рас-
ширению всякого гнета вообще, национального в частности,—и
это при любом исходе войны» 15.
Одпако с течением времени Брюсов понял истинный характер
империалистической войны и, по его собственному свидетельству,
«после занятия немцами Варшавы вернулся в Москву, глубоко
разочарованный войной, что тогда же и выразил в стихотворении,
напечатанном в «Новой жизни» М. Горького» 16.
Брюсов был настоящим, большим другом Полыни. Как когда-
то Пушкин и Мицкевич, мечтал он о братской дружбе русских и
поляков. И в первые месяцы войны поэт искренне верил в то, что
именно война принесет Польше избавление от цепей «тройного
рабства», о чем он недвусмысленно писал в своих стихах:
И верь, наш брат! твой долгий искус прожит!
Тройного рабства цепь была тяжка,
Но та Победа, что теперь близка,
Венца разбитого обломки сложит!
Эти брюсовские строки никак не согласовывались с истинными
намерениями самодержавия в отношении Польши: лучшим дока-
зательством этому служит тот факт, что стихотворение, откуда
взят цитируемый отрывок, не смогло появиться в печати дорево-
люционной России 17.
Идеи, высказывавшиеся Брюсовым в начале войны, пе могли
не найти живого отклика в сердцах поляков, большинство которых
также надеялось на то, что война принесет, наконец, освобождение
их многострадальной родине. Они верили в искренность добрых
намерений по отношению к Польше со стороны русского царя,
в его посулы, столь же щедрые, сколь и туманные, — подобные
тем обещаниям французского императора, с мыслью о которых
столетие назад шли на смерть под его знаменами польские эскад-
роны.
Уже в одной из первых военных статей Брюсова «Проездом
через Варшаву» нашло отражение глубокое сострадание автора
к судьбам Польши, его сочувственное отношение к свободолюби-
вым чаяниям польского народа: «Само собой разумеется, что вся
15 В, И. Л они н. Соч., т. 22, стр. 152.
16 В. Б рюсов. Краткая автобиография, стр. 15. Брюсов имеет в
виду стихотворение «Тринадцатый месяц».
17 Об этом произведении Брюсова (авторское заглавие которого «В от-
вет Эдуарду Слопскому») речь пойдет ниже.
190
Варшава с самым напряженным вниманием следит за событиями
войны. Слишком большие надежды связаны у поляков с исходом
этой «борьбы народов», и слишком тяжелая роль выпала в ней
на долю Польши, дети которой распределены по армиям трех
разных государств и которая стала первой ареной кровавых столк-
новений» 18.
Брюсов, как и многие другие представители передовой русской
общественности, ненавидел русификаторскую политику самодер-
жавия в Польше, Чрезвычайно показательна в этом отношении
его статья «Тени», опубликованная в «Русских ведомостях» 2 сен-
тября 1914 г., где оп с возмущением приводит ряд фактов, которые,
по его мнению, ложатся ненужными тенями па отношения между
русским и польским народами.
В нескольких корреспонденциях Брюсова можно найти инте-
ресные зарисовки быта Варшавы военного времени. Особенно
яркое описание жизни польской столицы дапо Брюсовым в статье
«Ощущение войны»:
«...в варшавской толпе половина —даже больше — военные;
мелькают самые разнообразные формы шинелей и мундиров, из
которых иные я вижу в первый раз. А у штатских, — тоже едва
ли не у половины, — повязки с Красным Крестом па левой руке.
Вся Варшава обратилась как бы в один огромный военный
лагерь.
...Все рода оружия, все формы русской армии сталкиваются
и смешиваются на улицах польской столицы, в этом городе, кото-
рый своим обнаженным мечом таинственно оберегает дева с рыбьим
хвостом —сирена (герб города Варшавы).
Но война наполняет не только внешнюю жизнь Варшавы:
глубже, чем в других больших городах, в том числе и в Москве,
война проникает здесь во внутреннюю жизнь населения, в жизнь
каждой отдельной семьи, каждого отдельного лица.
Все, у знакомых, в лазаретах, на вокзалах (где многие рабо-
тают в санитарных отрядах) или просто в ресторанах и кофейнях,
постоянно встречаются с очевидцами боев, с людьми, только что
прибывшими из самого огня, слышат рассказы офицеров и солдат,
узнают военные новости раньше всей России. Замечено даже, что
варшавяне сравнительно неохотно читают в газетах.,, что нового
могут сказать газеты жителю Варшавы.
В Варшаве война — факт, реальность, ощущение; то, что ви-
дишь глазами, что врывается в каждый шаг повседневной жизни.
... днем Варшава постоянно видит в своей черте и над собой
образы войны.
... Наступает ночь, но жизнь в Варшаве не замирает...
Подходят поезда с ранеными и отряды санитаров работают,
размещая их в кареты Красного Креста и в трамвайные вагоны.
18 «Русские ведомости», 26.VIII 1914 г.
191
Слабым светом озарены и окна лазаретов... На улицах — полу-
свет. Никто на этот полусвет не ропщет: всем понятна разумность
принятых городом мер» 19.
Брюсов, еще в 1907 г. провозгласивший в своем знаменитом
стихотворении «Поэту»:
Быть может, всё в жизни лишь средство
Для ярко-певучих стихов...,
даже среди «пиршества войны» продолжал оставаться поэтом.
Несколько его фронтовых блокнотов целиком заполнены стихами,
написанными в это время (часть из них вошла впоследствии в сбор-
ник «Семь цветов радуги»). Многие из этих стихов посвящены
Польше и ее столице, которую поэт полюбил и в ее новом облике
прифронтового города, где
...алой зыбью в желтой Висле
Огопь биваков отражен 20.
В своих стихах поэт также говорит о братстве русского и поль-
ского пародов. Примечательным в этом отношении является сти-
хотворение «Польше», где Брюсов пишет:
Опять родного нам парода
Мы стали братьями,— и вот
Та «наша общая свобода,
Как феникс», правит свой полет 21.
Стихотворение «Польше» было впервые опубликовано 8 (21)
августа 1914 г. в газете «Русские ведомости» и перепечатано затем
в целом ряде русских изданий 22. Уже через неделю, 15 (28) августа,
19 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 36, од. хр. 17,
20 Эпитет «желтая» по отношению к Висло показался Брюсову, видимо,
очень точным, так как оп использовал его пе только в этом стихотворении
(«К Варигаг.о»), но и в другом («Круги на воде»):
В лазурной Марне, в желтой Висле
Влачатся чуждые тела...
Блоку, приехавшему в Варшаву в декабре 1909 г. на похороны отца,
Висла показалась черной («Когда мы встретились с тобой...»).
21 Слова, взятые Брюсовым в кавычки, заимствованы пм из стихотворе-
ния Тютчева «Как дочь родную па закланье...», конец которого Брюсов взял
эпиграфом к цитируемому стихотворению.
22 Интересно, что стихотворение «Польше» наряду с другими материала-
ми «па польские темы» было включено в «Записку», составленную «по заказу
его императорского величества государя императора — для представления
немедленно лично». «Записка» эта, сохранившаяся в деле канцелярии совета
министров (№ 8 за 1916 г.), была обнаружена Александром Блоком в августе
1917 г., когда ого привлекли в качестве редактора стенографических отчетов
к работе чрезвычайной следственной комиссии, созданной Временным прави-
тельством «для расследования противозаконных по должности действий
бывших министров и прочих высших должностных лиц» (см.: Александр
Блок. Собр. соч. в восьми томах, т. 7. М.—Л., 1963, стр. 296 и 503).
192
в одной из варшавских газет появился перевод этого произведения,
принадлежащий перу Эдварда Слоньского (1872—1926),— веро-
ятно, первого польского переводчика Брюсова, переведшего,
между прочим, и одно из самых известных стихотворений Брю-
сова «Каменщик»23. Перевод Слоньского стихотворения «Польше»
был воспроизведен также па почтовой открытке, отпечатанной в
Варшаве в 1914 г.:
Do Polski
Orle wspolplemionny!
Wierz slowu ruskiego narodu,
Twoj popidl my swigcie przechowamy
I nasza wspolna swoboda
Jak feniks z niego powstanie
F, Tiutczew
Wieszczu! Twych wierzen gios promienny
Dzisiejsz^ chwilg przepowiadal,
W czasach, gdy «orzel wspdlplemienny»
N'aprozno skrzydla swe rozkladal.
Sny, ktdre ci sig majaczyly,
Dzis sig wcielily w czyn dostojny
I zorz^ jasn^ zaswiecily
W krwawej purpurze swigtej wojny.
Znowu pokrewne dwa narody
Staly sig bracmi w oczach swiala
I «feniks wspolnej nam swobody»
Z popioldw prosto k’niebu wzlata.
A ty, narodzie bolow, wiary,
Wsrdd wspolnych bojow z nami drgan,
Uslyszysz glosdw swigtych czary
W wezwaniu: hej, Lazarzu wstan!
Choc nieobecny w ludow radzie,
Rzekomo zmarly w dziejow loni,
Tys nam gosc pierwszy na biesiadzie,
[ Dla ciebie pierwszy uscisk dloni.
Kiedy mysl twoja ogarngla
Calosc swych dziedzin, pol i kniej,
To okrzyk «Polska nie zgingla»
Z piesniEi zwycigskEi naszEi zlej.
23 Этот перевод Слоньского помещен в кн.: Walery Briusow. Poezje
wybrane. Warszawa, 1960, str. 53.
13 Заказ As 145
193
Кроме того, 21 августа (3 сентября) того же года в газете «Dzieu-
nik Petersburski» (№1270) был напечатан другой польский перевод
этого же стихотворения Брюсова, сделанный Лео Бельмонтом
(1865 - ок. 1940):
Do Poiski
Twdj popiol swigeie przechowany,
Ту, z pokrewnego orlg gniazda,
Wierz rosyjskiego ludu slowu —
A, jako feniks, wskrzesnie znowu,
Naszej wolnosci wspdlnej gwiazda!
Tiutczeir
Wieszczu! wyklgty wiersz Twoj spiewny
Czyz naszej chwili obraz dal —
Wtedy, gdy «orzel nam pokrewny»
Prozno rozpostrzec skrzydla chcial!
Sny, co sig Tobie mgliscie snily,
Oto sig cialem staja juz, —
Blaskiem proroezym sig spowily
Srod purpurowych wojny roz!
Oto sig w bratni uscisk р1оЦ
Narodow krewnych rgee znow —
I «nasza wspolna wolnos^» oto
Wzlatuje wzwyz, jak feniks owl
A Ту, narodzic пцк i wiary,
Co z nami krwi przynosisz dan —
Baez, u grobowej Twej pieczary
Brzmi swigty gios: «Lazarzu, wstanl»
Zst$piles z ziemi tej w mogily,
Lecz tajnie Cig pamigtal los —
Na uezeie naszej, gosciu mily,
Ciebie pierwszego wita gios.
Zmartwychwstanczego ziarno dziela
Az do rodzimych kresdw siej —
I okrzyk: «Polska me zgingla!»
Z zwycigskim Rosji hymnem zlej!
Очень часто события, описываемые Брюсовым в газетных ре-
портажах, находили отражение и в его стихах. Небезынтересно
па конкретном примере проследить связь поэтического творчества
Брюсова в этот период с его военной публицистикой.
В статье «Грозные дпи Варшавы» Брюсов писал: «Принужден-
ные отступать, немцы, как бы в отместку, стали осыпать Варшаву
бомбами с аэропланов. Немецкие летчики и раньше были частыми
гостями над Варшавой. Теперь они стали захватывать с^собой бом-
194
бы и сбрасывать их па людных улицах в толпу мирных прохо-
жих. Это уже было гнусностью. Иные бомбы падали в дома,
сокрушали крышу, разрывались в частных квартирах. Другие па-
дали среди гуляющей по улице публики, убивая и калеча десят-
ки людей. Три бомбы были сброшены в «Саксонском саду»,— боль-
шом тенистом парке, где всегда гуляют кормилицы и няньки с
детьми и играют не десятки, а сотни подростков. По счастью, эти
три бомбы не разорвались, но расчет был явный: «избиением
младенцев» немцы надеялись устрашить отцов и матерей»24. Далене
автор пишет, что оп вместе с варшавянами «послал проклятие
воздушному разбойнику». В заключение, сообщая, что удалось
сбить несколько вражеских самолетов и захватить летчиков в
плен, Брюсов восклицает: «Не знаю, сочтут ли этих бандитов,
расстреливающих безоружных, военнопленными; мне лично ка-
жется, что они скорее подлежат суду уголовному».
Протест Брюсова против подобной жестокости кайзеровских
войск нашел отражение и в его стихотворении «Аэропланы над
Варшавой» 25:
Как пред грозой касатки низко
Скользят над ровностью поляны,—
Так в знак того, что грозы боя близки,
— Взгляни, - парят аэропланы.
Миг,— и продольный, долгий трепет
Пройдет по улице; метнется
Толпа, и тротуар обленит,
И взор за взором в высь вольется.
Мотки белеющей кудели
Взлетят и таять будут в сппи,
И, под пальбу, дымки шрапнелей
Распутаются в сети линий.
А там, воздушные пираты,
Спокойно правя лет машины,
Вонзят сквозь пар голубоватый
Свой взор, как мы, на дно равнины.
Увидят, как темнеют зыбко
Квадраты крыш и зданий ромбы...
С какой змеящейся улыбкой
Качнут два немца в небе бомбы I
В стихотворении «К стальным птицам» Брюсов вновь возвраща-
ется к этой глубоко его взволновавшей теме. Поэт вспоминает,
24 «Голос», 18.Х 1914. Об этом же Брюсов писал в статье «Немцы над
Варшавой» («Русские ведомости», 11.Х 1914).
25 Впервые напечатано в кп.: Валерий Брюсов. Семь цветов радуги.
Пзд-во К. Ф. Некрасова. М., 1916, стр. 118.
195
13*
как он «первые полеты славил», говорит о своем преклонении пе-
ред человеческим гением, который «грёзу Леонардо осуществил»,
и горестно заключает:
И что же! Меж царей лазури,
В своп владевья взявших твердь,
Нашлись, пособниками фурий,
Опасней молний, хуже бури,
Те, что несут младенцам — смерть!
Не в честный бой под облаками
Они, спеша, стремят полет,
Но в полночь, тайными врагами,
Над женщинами, стариками
Свергают свой огонь с высот!
Затем ли (горькие вопросы)
Порывы вихренных зыбей
Смиряли новые матросы,
Чтоб там шныряли «альбатросы»
И рой германских «голубей»?
Польская общественность с большой симпатией отнеслась к
русскому поэту.
Я пришел путем большим, как русский,
И, как русский, слышал я привет,—
имел полное право заявить Брюсов о своем пребывании в Вар-
шаве.
Устанавливаются и расширяются личные контакты Брюсова с
польскими писателями и деятелями культуры. Среди последних
следует, видимо, особо выделить Александра Зельверовича (1877—
1955) — замечательного польского актера и режиссера, про-
славившегося, в частности, созданием сценических образов Город-
ничего в «Ревизоре» Гоголя и дяди Вани в одноименной пьесе
Чехова 2в.
Переводы стихов Брюсова продолжают появляться в польской
периодике: например,в «Tygodniku Illustrowanym» (1915 г., № 2)
был помещен сделанный Э. Слоньским перевод стихотворения
Брюсова «Западный фронт» 27. Кстати, в цитировавшейся уже
«Краткой автобиографии»28 поэта сам Брюсов среди языков, на
26 О встрече с Зельверовичем Брюсов пишет в статье «В варшавских гос-
питалях» («Русские ведомости», 29.VIII 1914 г.).
27 Этот перевод воспроизведен в недавнее время в статье: I. Р о stu-
pa 1 s k i. Walery Briusow w polskich przekladach. «Tworczosc», 1961, № 4.
28 Ко времени написания этого варианта автобиографии Брюсову, ве-
роятно, была уже известна книга великолепных переводов Ю. Тувима:
К. Balmont, W. Briusow. Liryki. Warszawa, 1921. Вообще распростра-
нение поэзии Брюсова в Польше, а также влияние ее па творчество различ-
ав
которых имеются отдельные издания его произведений, называет
и польский.
Вскоре после приезда Брюсова в Варшаву, в воскресенье
24 августа (6 сентября) 1914 г., «Польское общество литерато-
ров и журналистов» * 29 устроило экстренное собрание своих
членов в его честь. На следующий день газета «Kurier Warsza-
wski» поместила подробную информацию об этом событии, кото-
рая начиналась словами: «Вчера, в полуденные часы, коллектив
членов «Польского общества литераторов и журналистов» в своем
помещении на Братской улице принимал скромно за чашкой чая—
как подобает в теперешних условиях — знаменитого русского
поэта Валерия Брюсова, автора превосходного (mocnego) стихо-
творения «Польше». Там подчеркивалось, в частности, что «сердеч-
ностью, глубокой убежденностью, верой дышали высказывания
Брюсова».
Заметка эта была полностью перепечатана 30 августа (12 сен-
тября) в газете «Dziennik Petrogradzki» (№ 1278) 30. Сообщение об
этом под заголовком «Прием Брюсова польскими писателями»
опубликовали на своих страницах «Биржевые ведомости»
(26 августа 1914 г.) и другие русские газеты. Сохранилось также
свидетельство самого Брюсова:
«Польское общество литераторов и журналистов», узнав о
моем присутствии в Варшаве, пожелало устроить экстренное соб-
рание своих членов и пригласить меня на него. После приветст-
вия, обращенного ко мне председателем, как к русскому писате-
лю, было произнесено много речей по-польски, по-французски и
по-русски. Я далек от мысли приписывать какое-либо значение
тому обстоятельству, что на этом заседании присутствовал именно
я; мои скромные литературные заслуги также были, конечно, толь-
ко предлогом, чтобы выразить новый круг чувств. Но если при-
помнить, что на заседаниях «Польского общества литераторов»,
принимавшего у себя писателей разных национальностей, раньше
ни разу не присутствовал писатель русский и ни разу не были
произнесены речи на русском языке,— это маленькое событие,
может быть, покажется знаменательным» 31.
ных польских поэтов, в том числе принадлежавших к группе «Скамандр»,
может быть предметом самостоятельного исследования.
29 Председателем этого общества был одно время Болеслав Прус. См.
об этом: Krystyna Tokarzowna. Prezesura Boleslawa Prusaw Towarzy-
atwie Literatow i Dziennikarzy polskich 1910—1911. «Tworczosc», 1962, №8
30 В связи с переименованием Петербурга в Петроград газета «Dziennik
Petersburski» с № 1272 стала называться «Dziennik Piotrogrodzki», а с №1274—
«Dziennik Petrogradzki».
31 Автограф статьи «Варшава в дни войны», откуда взят приведенный от-
рывок, хранится в ЦГАЛИ, ф. 56, on. 1, ед. хр. 59, л. 6. Интересно, что сти-
хотворение Брюсова «В Варшаве» при публикации его в «Русской мысли»
(1914, кн. X) было снабжено авторским примечанием; «Эти строки были напи-
саны после обмена речами в «Польском товариществе писателей» в Варшаве,
пожелавшем устроить особое заседание для приема автора стихов...»
197
I
Rys. A> Xarryciu
PAMJ WA/.EPEMU RR/USOWOW.
I
Z dqltiich stspow, z fa saw nadutofia/ishc^
Г pad xfatycA Aopuf, Z pod Ьге/п(м»ус6 ictan
de ft a St fczdOtftrrycA I do nas fitrpaasfhcA
pr^^tiffts Strazzaq zaun'fruc/^ ffnan.
f potidafiti tv itnitaiu sfowianskich
fadfav radosxq zmfan
-.Jtpfait^ mms/mr, itafasta# Czynaischansfttcts
szfafow, ttajz fdtdny iftazottHfcSf fan.
IWftf pOHHtdz taraz, czy z fyefs dziaf, to бгомн?
Dwugfoti/y<,f> erfotu padnit ;tdw sfrza£
c fad fed? n ty(6o za Orfa z Pcfiniin?
Ba jeifc padnie, unem it 6fdut fniaf
pax гЬижд t&aetun B&dtim, czy tznfans&tm
/ tvsfrztsi Pofsf^ u* Arajo „Pn^MslanfiiM''..,
s
Posfachaj ~ dztad moj na czofe dwit Szramy
atiaf odpa/hsza, tycitc poszedf w fas
wafczyc za Pofsfy gdztri a Ostrejbram^
wt^c ito pawiedzioC it w aas ogtfn zgasf,
if wtecz zardzewtaf? My miecza ttfe jnampf
Pogffta pocfaca, postrzfpierty pajt,
zf staff; flingt fruE dziadbw&fUfj pfamp
starf muzeafn^ strai i zniszczpf czas.«
To prawdaf- afe w noc^ aad o^opem.
gd^ stantrsZf z pafsf im potnodfigz Sif cfifbpw.
fit&ry fetMt didstaj fifrrz* e^rtfst.
Л gdd po&fftyc# poz^iftast szfwphtrtjt.
ft? powtfsz; - /Wjq* tam fyfi iafttitrzaf
t drzyfrniesz swoim f J^xrcxr fio/Mfa jfstf
£&ЮАМ> .UCMfcW.
Открытка с текстом сонетов Эдварда Слоньского «Валерию Брюсову»
В 1915 г. в Варшаве была выпущена художественная почтовая
открытка с изображением части кремлевской стены и храма Ва-
силия Блаженного, на которой были напечатаны два сонета Эд-
варда Слоньского, посвященные Валерию Брюсову:
Р a n u W а ] е г е m u Briusowowi
I
Z dalekich slepow, z lasow nadwolzanskich,
z pod zlotych koput, z pod Kremlowych scian
do nas bezdoiniiych i do nas bezpanskich
przyszedlos strasznq. zawieruch^ gnan.
I powitales w imoniu slowiaiiskich
ludow radosn^ obietnic^ zmian
zdeptany wojn$, naksztalt Czyngischariskich
szlakow, nasz biedny mazowiecki Ian.
*
Wi^c powiedz teraz, czy z tych dzial, co ЪгопЦ
Dwuglowych oriow padnie jeden strzal,
choc jeden tylko za Orfa z Pogoni^?
Bo jesli padnie, wiem, ze bgdzie mial
moc rown^ mocom Boskim, czy szatariskim
i wskrzesi Polsk$ w kraju «Przywislanskini»...
198
Posluchaj — dziad moj na czole dwie szramy
mial od palasza, ojeiec poszedl w las
walczyc za PoLskg gdzies u Ostrej Bramy,
wi\c kto powiedzial, ze w nas ogien zgasl,
ze miecz zardzewial? My miecza nie mamy!
Pogi§ta pochwa, postrz^piony pas,
ze starej klingi krwi dziadowskiej plain у
start muzealny stroz i zniszczyi czas...
To prawda! — ale w nocy nad окореш,
gdy staniesz, z polskim pomodlisz si^ chlopem,
ktory tarn dzisiaj knvawy bierze chrzest.
A gdy poleglych pozbierasz szkaplerze,
to powiesz: — Polscy tam byli zolnierze!
i krzykniesz swoim: — Jeszcze Polska jest!
Автограф первого сонета был послан автором Брюсову вместе
с письмом следующего содержания, написанным по-русски:
«6 января 1915 года.
Многоуважаемый Валерий Яковлевич!
Хотел я для Вас сочинить в память стихотворение на русском
языке, но оно не вышло сказалось, что за двадцать лет я совершен-
но разучился владеть русским стихотворным языком.
И вот вместо желаемого пришлось мпе посвятить Вам стихо-
творение, написанное на родном для меня языке. Примите его —
оно тоже неважно — по я надеюсь, что мой старший коллега меж-
ду строк его прочтет ту симпатию, которую я питаю для него.
Желаю Вам всего хорошего, жму Вашу руку
Эдуард Слонский» 32.
Последние слова второго сонета Слоньского — «Jeszcze Polska
jest!» — были взяты Брюсовым в качестве эпиграфа к его собст-
венному сонетному диптиху, озаглавленному «В ответ Эдуарду
Слонскому» 33. В страстных строках «Ответа» Брюсова, который
начинается так:
Да, Польша есть! кто сомневаться может?
Она — жива, как в лучшие века.
Пусть ой грозила сильного рука,
Живой парод чья сила уничтожит?
32 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 102, ед. хр. 63.
33 Автограф хранится в рукописном отделе ВГБИЛ, ф. 386, картон Ц?
д. 6, лл. 19—23.
199
заключено поэтическое утверждение веры в бессмертие польского
народа, в возрождение государственности Польши. Впервые это
произведение под общим заглавием «Польша есть» было напеча-
тано лишь через 30 лет после его создания—в разделе «Посмертные
стихи» книги «Избранные стихотворения» Валерия Брюсова
(М., 1945), где авторское название и эпиграф, по непонятным причи-
нам, опущены. Теперь сталаясной творческая историяэтихпрекрас-
ных сонетов Брюсова: они были прямым и, подчеркнем, аналогич-
ным по форме ответом на стихи Эдварда Слоньского.
Как уже было сказано, стихотворение Брюсова «Польше»
появилось почти одновременно в двух различных польских перево-
дах — Эдварда Слоньского и Лео Бельмонта. Лео Бельмонт (Лео-
польд Блюменталь) завоевал широкую известность опубликован-
ным им в 1902 г. переводом «Евгения Онегина», который он посвя-
тил «памяти дружбы двух величайших пророков славянства» —
Пушкина и Мицкевича. По мнению современного польского поэта и
литературоведа Северина Полляка, этим переводом Лео Бельмонт
«открыл новую эпоху в истории польских переводов русской
поэзии» 34.
Лео Бельмонт так же, как и Слопьский, пе только переводил
Брюсова, но и посвятил ему свои стихи, причем написанные по-
русски. Впервые они прозвучали в авторском исполнении
18 января 1915 г. па чествовании Брюсова, которое устроил своему
председателю Московский литературно-художественный кружок,
воспользовавшись двухнедельным пребыванием поэта в Москве
(25 января Брюсов вновь выехал на театр военных действий).
Стихотворение Лео Бельмонта было полностью воспроизведено
в десятом выпуске «Известий литературно-художественного
кружка» (февраль 1915 г.).
Как свидетельствует пресса, прочитанное с большим подъемом
стихотворение Лео Бельмонта обратило на себя внимание всех
присутствовавших 35. Газеты особенно выделяли также то, что в
ходе чествования «Г. Курнатовский и А. Р. Ледницкий указали
на заслугу г. Брюсова в польском вопросе, на то, что он способ-
ствует сближению русского и польского народов» 36.
Длительное пребывание в Польше, естественно, усилило ин-
терес Брюсова к польскому языку и литературе, в частности к
польской поэзии.
Можно без преувеличения сказать, что любовь к поэзии вели-
чайшего польского поэта Адама Мицкевича Брюсов пронес через
всю жизнь. Еще шестнадцатилетним юношей Брюсов вписывал
переводы стихов Мицкевича в тетрадь, в которой он собирал раз-
личные чужие произведения, особенно ему понравившиеся 37.
34 Северин П о л л я к. Русская поэзия в польских переводах. «Вопро-
сы литературы», 1964, № 11, стр. 191.
35 «Голос Москвы», 20Л 1915.
38 «Русские ведомости», 20.1 1915.
37 Об этом сообщает Александр Ильинский в обзоре «Литературное на-
200

стихотворения Валерия Брюсова «В ответ Эдуарду С донском у»
Сам Брюсов также переводил Мицкевича: в 1903 г. увидел
свет его поэтичнейший перевод стихотворения Мицкевича «В аль-
бом Каролине Яниш».
Кроме того, в своей статье о «Медном всаднике» Пушкина, на-
писанной в 1909 г., Брюсов, говоря о различных толкованиях
этой поэмы, подробно останавливается на проблеме «связи между
«Медным всадником» и сатирами Мицкевича», причем критически
подходит к точке зрения по этому вопросу польского исследова-
теля Юзефа Третьяка 38.
Во время войны Брюсову как военному корреспонденту при-
ходилось много ездить по территории Польши. Он посещает
Лодзь, Лович, Цеханув, Белосток, Люблин и многие другие поль-
ские города. Рассказывая о своем посещении Ярослава (неболь-
шого города на юго-востоке Польши), Брюсов вспоминает о том,
как оп «в одной книжной лавке купил «па память» подержанный
экземпляр третьей части «Дзядов» Мицкевича...» 39.
хМного позже, в 1923 г., в своих знаменитых «Вариациях на
тему «Медного всадника», включенных в книгу стихов «Меа» —
последний сборник, подготовленный им самим,— Брюсов с любо-
вью вывел образы «двоих под одним плащом» — Пушкина и Миц-
кевича.
Находясь в Варшаве в годы войны, Брюсов обращается к твор-
честву другого корифея польской поэзии — Юльюша Словацкого.
В библиографическом указателе переводов произведений Сло-
вацкого на русский язык указано семь переводчиков одного
из лучших произведений поэта—«Hymn» («Smutno mi, Boze!..») 4t).
Однако неизвестным до сих пор оставался еще один перевод «Гим-
на», сделанный Валерием Яковлевичем Брюсовым.
Автору этих строк посчастливилось найти в одном из фронто-
вых блокнотов Брюсова автограф полного перевода этого стихо-
творения Словацкого 41. Кроме того, в архиве поэта имеется ма-
шинописный экземпляр (с правкой автора) этого перевода42, где
отсутствуют две последние (7-я и 8-я) строфы стихотворения.
Переводил Брюсов не только Мицкевича и Словацкого, но и
современных ему поэтов — Лесьмяпа, Слоньского и др.
следа во Валерия Брюсова» («Литературное наследство», № 27/28. М., 1937,
стр. 489). Такого рода тетради имелись также? у Блока. Сохранились сде-
ланные им списки стихотворений не только Мицкевича, но и Асныка.
См.: Александр Блок. Соор, соч., том 7. М.—Л.,1963, стр. 52t.
38 Валерий Брюсов. Мой Пушкин. М.—Л., 1929, стр. 65—67 и 86.
39 Валерий Брюсов. Из Варшавы в Ярослав (4).«Русские ведомости»,
28. IX 1914.
40 Юлиуш Словацкий. Биобиблиографический указатель к 150-ле-
тию со дня рождения. Изд-во Всесоюзной книжной палаты. М., 1959, стр.
оО — 51.
41 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 14, ед. хр. 6, лл. 18—19.
Брюсовский перевод «Гимна» Словацкого опубликован мною в сб.: «Славян-
ское источниковедение». М., 1965, стр. 146--149.
42 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 24, ед. хр. 1.
202
С Болеславом Лесьмяном (1878—1937) у Брюсова завязалась
переписка еще в 1907 г. В архиве Брюсова сохранились два
письма Лесьмяпа к нему, датированные этим годом 43. В первом
из этих писем, к которому приложен автограф написанного по-
русски стихотворного цикла Лесьмяна «Лунное похмелье», поль-
ский поэт спрашивает о возможности поместить данный цикл в
«Весах» — журнале, редактировавшемся Брюсовым 44.
В ответном письме Брюсов, видимо, выразил согласие поме-
стить в «Весах» шесть из десяти входящих в цикл стихотворений
(эти шесть отобранных Брюсовым стихотворений—«Ночь», «Беглый
сон», «Новолунницы», «Полумесяц над ракитой», «Древняя
повесть» и «Лунный летописец»— были напечатаны в «Весах»)
п сделал предложение Лесьмяну о постоянном сотрудничестве с
журналом. Второе послание Лесьмяна, как явствует из его содер-
жания, является ответом на это письмо Брюсова:
«Варшава,1 Новый Свет № 37
Многоуважаемый Валерий Яковлевич!
Я охотно соглашаюсь на помещение в Весах избранных Вами
пз моего цикла стихов, а также с удовольствием воспользуюсь Ва-
шим согласием зачислить меня в сотрудники журнала, который я
считаю одним из самых глубоких и преданных искусству журна-
лов в Европе. В недалеком будущем я отправлюсь в Москву с ру-
кописью драмы, над которой работаю в настоящее время, и, если
позволите, обращусь к Вам лично за советом в деле и напечатания
и постановки драмы на сцене.
С глубоким уважением
Болеслав Лесьмян»,
Оба письма Лесьмяна к Брюсову и четыре ненапечатанных в
«Весах» стихотворения из цикла «Лунное похмелье» («Сад и луна»,
«Песня про себя», «Два белых крыла» и «Лунный нищий») опуб-
ликованы Антонием Юневичем в статье «Новые русские стихи и
письма Лесьмяна» 45.
Говоря об упоминаемой Лесьмяпом русской драме, Юневич
пишет: «Закончил ли ее поэт и переслал ли или привез в Москву —
как обещает в письме — неизвестно». Между тем, мне удалось
найти письмо Лесьмяна к М. Я. Шику, где польский поэт назы-
вает дне свои закопченные русские пьесы — «Василий Бусла-
43 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 92, ед. хр, 176.
44 О родакционпоиздательской деятельности Брюсова интересные вос-
поминания оставил в своих мемуарах Андрей Белый: «Брюсов — трудился до
пота, сносясь с редакциями Полыни, Бельгии, Франции, Греции, варясь в
полемике с русской прессой, со всей; обегая типографии и принимая в «Скор-
пионе»...» (Андрей Белый. Начало века. 1933, стр. 161. Курсив мой.—
С. Б.).
45 «Przcgl(|d humanistyczny», 1964, № 1.
203
ев» и «Песня песней» 46. «Песня песней» — по авторской характе-
ристике, «пьеса лирическая, многоцветная, полная движения,
шепотов, звуков поцелуев и т. д.» — была предложена Лесьмя-
ном Александрийскому театру (В. Э. Мейерхольду). Что же каса-
ется драмы «Василий Буслаев», то удалось установить, что она
получила одобрение Леонида Андреева, но проект издания ее в
петербургском книгоиздательстве «Знание» расстроился, так как
резко отрицательный отзыв о ней дал Горький 47.
Во время войны Брюсов и Лесьмян встречаются в Варшаве
лично. На одной из страниц брюсовского блокнота осталась па-
мять от одной из этих встреч — сделанная рукой Лесьмяна запись
текста его стихотворения «Gdybym spotkal ciebie znowu pierwszy
raz» («О, если б я тебя впервые встретил вновь»). Стихотворение
это, вероятно, намечалось Брюсовым к переводу, так как рядом с
текстом имеется его ритмическая разметка 4\
Среди бумаг Брюсова сохранился также сделанный им перевод
цервой из трех частей стихотворения «Szly t^dy pulki kozackie»
(«Шли тогда полки казацкие») Эдварда Спопьского.
Кстати, интересна история знакомства Брюсова со Слоньским.
Эдвард Слоньский был не только литератором, но и врачом-дан-
тистом. И первая встреча двух поэтов была весьма прозаичной —
это была встреча врача и пациента 49.
Стихотворение «Szly tpdy pulki kozackie» было написано ав-
тором, по всей видимости, под впечатлением популярной в то
время русской народной песни «Солдатушки, браво, ребятушки» 50.
Влияние этой песни чувствуется как в подлиннике, так и в пере-
воде Брюсова:
Szly tgdy pulki kozackie —
orgzna szla t^dy moc,
plakaly piesni soldackie
pod oknem przez cal$ noc.
«Gdzie wasze zony i siostry,
molojcy z dalekich stron? —
karabin i bagnet ostry,
to nasze zony i siostry
i step i bl^kitny Don!.. -
Шли тогда полки казацкие,
Сила — родине помочь.
Песни плакали солдатские
Под окном всю долгу ночь.
Где же ваши жены, сестры,
Молодцы со всех сторон?
Эти ружья, сабли остры —
Наши жены, наши сестры,
Наша степь и светлый Дон!
46 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 92, ед. хр. 17 в.
47 А. М. Г о р ь к и й. Письма к К. П. Пятницкому. Архив А. М. Горь-
кого, т. IV. М., 1954, стр. 267—268.
48 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 14, ед. хр. 7/2, л. 6; ритми-
ческая разметка — л. 5 об.
49 Об этом пишет Влодзимеж Слободник во вступительной статье к кн.:
Walery В г i и я о w. Poezje wybrane. Warszawa, 1960, стр. 12.
Ср. текст песни в сб.: «Русские народные песни». Л., 1943, стр. 37—
38.
204
Gdzie wasze grody i siola,
kolebka wasza i schron?—
Na boj ojczyzna nas wola,
tam nasze grody i siola
i step i blpkitny Don!»
Dzwonily szable kozackie
melody? do prostych slow
i w mroku piesni soldackie
to rosly, to milkly znow...
Где же ваши грады, села,
Где вкусить вам вечный сон?
Бой за родину веселый—
Наши грады, наши села,
Наша степь и светлый Дон!
Сабли звякнули казацкие
Как припевы «ай-лю ли!»
Песни, r сумраке, солдатские
Молкли вновь и вновь росли* 52 53.
В письме из Варшавы от 2 мая 1915 г. Брюсов писал К. И.
Чуковскому: «В Варшаве я пробуду еще не больше 7—8—9 дней,
т. е. до 10 (приблизительно) мая; после того на месяц еду отдыхать
в Москву...» 52 А 30 мая того же года поэт писал С. А. Венгерову:
«В Москву я приехал собственно на 2—3 недели, по, по-видимому,
мне пе придется возвратиться на театр войны: новые правила
делают это невозможным...» 53
Действительно, Брюсову не суждено было вернуться в Поль-
шу, но польская тематика не исчезла из его творчества и после воз-
вращения в Россию. Она проходит и в стихотворении 1917 г. «Свобо-
да и война», где Брюсов вновь задумывается над судьбами «родной
нам, истерзанной Польши», и в уже упоминавшихся «Вариациях
на тему «Медного всадника», написанных за год до смерти поэта.
Сочинение это, действие которого, по указанию самого автора,
происходит во время восстания 1831 г., пронизано глубочайшей
симпатией к освободительной борьбе польского народа.
Данными, приведенными в этой статье, разумеется, не исчер-
пывается вопрос о связях Брюсова с Польшей и ее культурой.
Дальнейшее изучение архивных материалов и периодики может
принести еще много нового в этом отношении 54. Однако уже соб-
ранные в настоящей работе факты позволяют с уверенностью го-
ворить о значительности вклада Брюсова в развитие русско-поль-
ских культурных связей.
Дружба русского и польского народов освящена многими
великими именами. Среди этих славных имен должно по праву
занять видное место имя Валерия Брюсова.
61 Отдел рукописей ВГБИЛ, ф. 386, картон 14, ед. хр. 6/2, л. 17. К твор-
честву Слоньского, известному своей патриотической направленностью, в это
время обращается еще один русский поэт, друг Брюсова, Владислав Хода-
севич, переведший стихотворение «Та со nie zgin?Ia» (этим переводом откры-
вается изданный в Петрограде в 1915 г. сборник «Мы помним Польшу»).
52 «Литературное наследство», № 27/28. М., 1937, стр. 502.
53 ЦГАЛИ, ф. 113, on. 1, ед. хр. 8.
54 Учитывая обыкновение Брюсова делать пометки па полях нрочитав-
ных книг, немалый интерес представляет также подробное ознакомление с
библиотекой поэта, в которой имелся специальный отдел, посвященный Поль-
ше (см. об этом: В. Пуришева. Библиотека Валерия Брюсова. «Литера-
турное наследство», № 27/28, стр. 664).
VI. VL. С вир ид a
СТАНОВЛЕНИЕ
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ИСКУССТВА
НАРОДНОЙ ПОЛЬШИ
#
Развитие современного польского изобразительного искус-
ства — процесс сложный и противоречивый, в своем дви-
жении прошедший ряд этапов. Особенности каждого этапа опре-
делялись как общими политическими и социально-экономиче-
скими условиями, так и теми внутренними изменениями, которые
происходили в среде творческой интеллигенции.
Первые послевоенные годы были временем возрождения твор-
ческой деятельности, прерванной войной, выработки идейных
основ искусства Польши, вступившей па путь демократического
и социалистического строительства, временем острой борьбы с
проявлениями буржуазной идеологии, доставшейся в наследство
от минувших времен и оживлявшейся под влиянием внутренних
и внешних трудностей созидания нового общественного строя.
Народно-демократическое государство с первых дней своего
существования наряду с решающими экономическими и полити-
ческими проблемами включило в сферу своих задач вопросы
культурного развития страны. В программном документе первого
правительства, сформированного па освобожденной части Поль-
ши,— Июльском манифесте Польского комитета национального
освобождения (1944 г.) — провозглашалось, что отныне куль-
тура должна стать достоянием народных масс.
Манифест говорил об особом внимании к деятелям культуры:
«Польская интеллигенция, уничтожавшаяся немцами, а особенно
люди науки и искусства будут окружены особой заботой» Ч
Министерство культуры и искусства, отделы культуры и искус-
ства воеводских и городских советов руководили всей возрож-
давшейся художественной жизнью страны. Несмотря на огромные
экономические трудности, государство находило материальные
средства для развития искусства, финансировало деятель-
ность творческих союзов. В мае 1945 г. при Президиуме Совета
1 См.: «Mala konstytucja». Warszawa, 194.7, str. 38.
206
министров была создана комиссия помощи деятелям пауки и ис-
кусства.
Воеводские и городские советы оказывали постоянную под-
держку местным союзам художников в организации выставок и
конкурсов. Б 1945—1946 гг. были учреждены воеводские и город-
ские награды, которыми отмечались наиболее выдающиеся мас-
тера искусств. Это свидетельствовало о признании их большой
общественной роли и в то же время было ценной материальной
поддержкой.
Провозглашение культуры общенародным достоянием и борь-
ба за претворение этого положения в жизнь были неразрывно свя-
заны с демократизацией искусства. Борьба за нее началась с ус-
тановлением народно-демократического строя и включала два
одновременно протекающих процесса. Первый—это популяриза-
ция, пропаганда произведений искусства среди широких народных
масс, создание новых художественных центров в промышленных
районах страны, на воссоединенных землях, резкое расши-
рение масштабов творчества в целях удовлетворения непрерывно
возрастающего интереса трудящихся к искусству, развитие наи-
более массовых жанров искусства (плакат, книжная иллюстра-
ция, монументальная скульптура), непосредственное участие тру-
дящихся в творческой деятельности (развитие самодеятельного
искусства). Второй — демократизация содержания искусства как
следствие все углубляющегося воздействия социалистической идео-
логии на творчество художников. Это был более сложный и про-
тиворечивый процесс.
Искусство нового общества создавалось мастерами, чье миро-
воззрение и творческий метод сложились в период буржуазной
Польши. Их переход к творчеству для народа и о пароде был
постепенным. И он не мог не быть таковым. «Процесс переоценки
самого себя в повой социальной действительности,— писал вид-
ный государственный и партийный деятель Вл. Сокорский,—
является чрезвычайно трудным, требующим искренних усилий л
искреннего понимания сущности проблем, стоящих по обе сто-
роны социальной баррикады... Это требует от нас не только тер-
пеливости, но в первую очередь сознательных действий, которые
бы облегчили творческой интеллигенции включение в новую
жизнь» 2.
Формирование художественной культуры новой Польши на-
чалось в условиях глубокой дифференциации среди творческой
интеллигенции, что нашло выражение в пестроте политических
и философских взглядов отдельных ее представителей.
Это учитывала Польская рабочая партия, определяя свое от-
ношение к интеллигенции. В речи па I съезде ПНР в декабре
2 WI. Sokorski. L’dzlal klasy robotniczcj wbudowaniu kultury narodo-
wej. «Nowe drogi», 1948, № 7.
207
1945 г. В. Гомулка говорил: «В среде интеллигенции есть реак-
ционная группа, на которую рассчитывать нельзя.. Но есть среди
широких масс интеллигенции наибольшая группа, которая не-
решительна... но не реакционна. Мы, как рабочая партия, долж-
ны помочь этой интеллигенции в преодолении ее сомнений» 3.
Именно партия была той силой, которая помогла большей час-
ти интеллигенции сделать правильный выбор. Партия вела орга-
низационную и пропагандистскую работу в профессиональных и
общественных организациях творческой интеллигенции, сделав
их ареной острых дискуссий, что способствовало повышению по-
литической активности интеллигенции, усвоению ею социали-
стической идеологии. В результате многие писатели и художники
уже на своих первых съездах (1945 г.) высказали полную поддерж-
ку деятельности народного государства и заняли позицию ак-
тивного сотрудничества с ним.
Смысл процессов, происходивших в культуре Польши первых
послевоенных лет, заключался в постепенном переходе деятелей
искусства и литературы на позиции сознательного служения сво-
им творчеством делу социализма. Сложность этого процесса отра-
зилась в дискуссиях, в художественной критике, в самих произ-
ведениях искусства.
* * *
Переходу интеллигенции на сторону народа в немалой степени
способствовало участие большинства ее в национально-освобо-
дительной борьбе с фашизмом. Именно в этой борьбе произошел
политический разрыв лучшей части интеллигенции с буржуазией.
Годы второй мировой войны, явившиеся самыми трагическими
в истории польского народа, принесли невозвратимые потери и
польской культуре. За годы войны было уничтожено около поло-
вины всего культурного достояния нации, были разрушены те-
атры и школы, разграблены библиотеки и музеи 4 5, оккупантами
была запрещена творческая, педагогическая и выставочная дея-
тельность.
Во время войны погибло около четырехсот польских художни-
ков — четвертая часть всех творческих сил страны в области изо-
бразительного искусства.
Ликвидация художественных учебных заведений прервала под-
готовку молодых кадров, что ощутимо сказалось на целом поко-
лении художников: это лишило их возможности получить систе-
матическое художественное образование, привело к большому
числу поздних дебютов а.
3 WI. Gomulka. Przemowicnio wygtoszone па I Zjezdzie PPIb
4 В годы войны было разрушено 158 из имевшихся 175 музеев.
5 Эю особенно тяжело отразилось на художниках, родившихся в 1911 —
1920 гг., среди которых число дебютировавших после 30 лет составляет 44%.
(см. A. Wallis. Artysci-plastycy. Zawod i srodowisko. Warszawa, 1964.
str. 26—28).
208
Фелицъ.чн, Коварский. На пороге дома. Из цикла «Гетто»
Война почти на шесть лет затормозила развитие польского
искусства, ибо лишь немногие мастера смогли тайно от оккупан-
тов продолжать творческую работу. Однако, несмотря па это, в
годы войны в изобразительном искусстве зарождаются новые яв-
ления. Важнейшие из них— усиление гражданственности, повы-
шение общественной активности искусства.
Суровая действительность войны заставила многих художни-
ков, произведения которых в межвоенное двадцатилетие были да-
леки от острых проблем действительности, посвятить свое творче-
ство освободительной борьбе.
Различные формы приобретала деятельность художников во
время войны. Некоторым из них удалось создать значительные
произведения (Ф. Коварский «Беженцы», цикл «Гетто»), другие
свое виртуозное мастерство использовали для подделки докумен-
тов, спасавших жизнь польским патриотам (В. Васьковский), тре-
тьи пытались в нелегальных условиях наладить художественное
обучение (Т. Чеслевский-сын). Многие оставили кисти и палит-
ры, чтобы с оружием в руках участвовать в вооруженной борьбе
(Фр. Бартошек, 3. Бобовский). Ряд художников сотрудничал в
подпольной прессе в тылу врага и во фронтовой печати.
Хроникерами войны стали художники, работавшие в рядах
Войска Польского. Изображение боев, жанровые зарисовки во
14 Заказ № 145
209
время коротких передышек, плакаты, призывающие к борьбе с
фашистами, явились репортажем освободительных действий Со-
ветской и Польской армий.
Авторами другой хроники — хроники ужасов фашистского
террора—были художники, оказавшиеся в фашистских концлаге-
рях: Кс. Дуниковский, М. Березовская, Я. Симон-Петкевичова,
М. Гипшаньска, В. Вунше, И. Довош и др. Рискуя жизнью, соз-
давали они документы мучений и мужества узников фашизма.
В годы войны укрепляются связи между советским и польским
искусством, которые в 20—30-е годы были весьма незначительны-
ми. В это время некоторая часть польских художников находи-
лась в Советском Союзе. Соприкосновение с советским искусством
оказало влияние па их творчество, что нашло выражение в уси-
лении реалистического начала, в появлении жанровой тематики,
малохарактерпоп для их довоенных произведений (показательна
в этом отношении эволюция творчества Леопольда Левицкого).
Связь с традициями советского плаката в значительной мере
определила развитие польской мастерской фронтового плаката,
созданной при I Польской дивизии им. Т. Костюшко еще в период
ее формирования и действий на территории СССР.
В военные годы складываются и некоторые художественные
группы, явившиеся в послевоенные годы носителями противоре-
чивых творческих тенденций. В начале 40-х годов в Кракове фор-
мируется авангардистская «Группа молодых художников». Опа
сложилась вокруг нелегального театра, организованного Тадеу-
шем Кантором. Там тайно от немецких властей был поставлен ряд
произведений польской классики («Балладина» Словацкого,
«Возвращение Одиссея» Выспяньского). Эти пьесы получали ост-
ро современную трактовку, что находило выражение пе только
в общей интерпретации авторского замысла, по и в деталях, хотя
порой и наивных (некоторым отрицательным персонажам прида-
валось внешнее сходство с немецкими солдатами).
Актерами в этих спектаклях были молодые художники —
Т. Бжозовский, К.Микульский, Е. Новосельский,М. Порембский,
Куявский и др. Они устраивали также конспиративные собрания,
проводили лекции по истории искусства, организовали выставку
своих работ (в квартире Седлецкой) 6.
Произведения, созданные польскими художниками в годы вой-
ны, определили облик первых художественных выставок, откры-
вавшихся на освобождаемых от фашистов территориях 7.
6 Сведения о деятельности этого театра любезно сообщил польский исто-
рик искусства профессор М. Порембский.
7 В 1944 г. в Люблино состоялась выставка мастерской фронтового пла-
ката, в 1945 г. в Варшаве — «Руины Варшавы», в апреле 1945 г. — выставка
работ краковских художников, убитых немцами. В августе 1945 г.в Варшаве
в Центральном Доме солдата — выставка живописи военных художников,
в которой приняли участие Е. Заруба, Вл. Томкевич, Л. Багнньский, А. Боб-
ровский, А. Рафаловский, И. Витц, Вл. Закшовский, X. Мапедопьский.
210
Тадеуш Кулисевич. Дома на Черняковской. Из цикла «Варшава 1945»
В декабре 1944 г. в Люблине открылась первая послевоенная
общепольская выставка «Полония». На ней были представлены
наброски и зарисовки художников сделанные в 1939—1944 гг. «Это
преимущественно масляные или карандашные эскизы, которые
делались дома, на улице, в поле, на фронтовом привале. Их соз-
давали штатский и военный. Тот и другой с единым нервом худож-
ника-солдата ... Название «Полония» выражает специфический
характер выставки, дающей в форме набросков или даже заме-
ток художественную характеристку кровавых лет войны» 8,—
писали художники во введении к каталогу. В своих рисунках они
клеймили зверскую жестокость фашистских захватчиков
(Ю. Краевский «Убийцы», зарисовки 3. Коноповича с процесса над
палачами Майдапека, цикл А. Радзевича-Винницкого «Время пре-
ступлений», Г. Томашевский «Гетто»), показывали героическую
борьбу против оккупантов (зарисовки фронтовых будней I дивизии
А. Рафаловского и цикл И. Битца «Партизаны»), тяжелые по-
следствия войны (цикл X. Краевской «Наследие оккупантов»,
Ст. Тессейр «Там, где прошла война», 3. Возьпа «Матери уже нет»).
8 «Polonia. Wystawa szkicow z wojny». Lublin, 1944, sitr. 5.
211
14*
Создавая обличительные рисунки-документы, художники ис-
кали яркие образные решения, художественную форму, которая
бы наиболее полно выразила их страстный протест. «Не только жи-
вой рассказ является предметом этих работ,— говорится в катало-
ге,— по прежде всего художественная форма... Литературное
содержание... в сущности было лишь инспирацией выставленных
произведений»9. Однако это высказывание было скорее выраже-
нием теоретических позиций художников, ибо многие из работ,
представленных на выставке, были интересны прежде всего как
документы, рассказывающие о своей эпохе, но не отличались зре-
лой художественной формой.
Одним из наиболее значительных произведений этого време-
ни, посвященных теме войны, явился графический цикл Т. Ку-
лисевича «Варшава 1945».
Тот факт, что именно Кулисевич сумел глубоко показать на-
циональную трагедию польского парода, был далеко не случай-
ным. Он был подготовлен творчеством мастера в довоенные годы.
Уже тогда Т. Кулисевич выступил как очень серьезный художник,
остро ощущающий социальные контрасты действительности. Это
проявилось в его циклах «Шлембарк» (1931), «Бацувка» (1932),
«Мефодий» (1934).
Цикл «Варшава 1945» состоит из 100 рисунков, выполненных
с натуры. Безжизненны рваные силуэты разрушенных домов, вы-
рисовывающиеся на сером фоне хмурого осеннего неба, мутны
волны реки, омывающей безлюдное пепелище («Над Вислой»),
повержены в прах сокровища национальной культуры («Костел
сакраменток на Новом Мясте», «Колонна Зыгмунта»), мрачными
призраками возносятся искривленные силуэты фонарей над гру-
дами развалин («Гетто — улица Гепся»). Разрушенный город —
мрачное и грозное свидетельство фашистских злодеяний.
Эпическая манера повествования свойственна Кулисевичу в
этом цикле. В отличие от циклов 30-х годов, где для достижения
повышенной экспрессии, усиления характерных явлений худож-
ник прибегал к контрастным сопоставлениям, а норою к дефор-
мации реальных предметов, в серии «Варшава 1945» Кулисевич
как бы бесстрастно фиксирует картину разрушенного города. Чи-
сто реалистическими средствами он создает произведение боль-
шого эмоционального воздействия, в его кажущейся бесстраст-
ности — высокий трагизм, обличительная сила.
Контрастом к эпичности «Варшавы» Кулисевича является цикл
Бронислава Линке «Камни взывают» (1946—1949 гг.). В образах
страшных призраков оживают развалины разрушенного города.
Гневным протестом и обличительной страстью полны антропо-
морфизировапные образы Линке. В отличие от работ некоторых
польских художников, склонных романтизировать, поэтизировать
9 «Polonia. Wystawa szkicow z wojny». Lublin, 1944, str. 6.
212
Ксаверий Дуниковский. Оркестр. Из цикла «Освенцим»
изображения разрушенной Варшавы, ее развалины у Линке —
это «отталкивающие, враждебные и кошмарные руины... руины-
сны, которые снятся тем, кто видел преступления, а должны
сниться тем, кто совершил эти преступления, и тем, кто в каждую
минуту может стать жертвой или виновником таких преступле-
ний» 10,— писала о цикле «Камни взывают» Мария Домбровская.
Линке — мастер гротеска, гипертрофированных метафор. Он
сочетает фантастическую ирреальность образов с тщательной вы-
писанностью деталей.
В цикле «Камни взывают» преобладают картины ужаса, бес-
человечной жестокости, пассивного страдания. Такая трактовка
темы войны была свойственна ряду произведений послевоенного
польского искусства (например, цикл Дупиковского «Освенцим»).
В 1943—1948 гг. над циклом «Гетто» работал один из крупней-
ших польских художников, Фелицьяп Коварский. Из-за безвре-
менной кончины художника (1948 г.) цикл остался незавершенным.
Однако то, что ему удалось сделать («На пороге дома», «Портрет
еврейской женщины»), свидетельствует о глубоком проникнове-
нии Поварского в суть трагических событий военного времени.
10 Вг. Linke. Kamienie krzycz^. Warszawa, 1958, str. 4.
213
Освещение темы войны в героическом аспекте было характер-
но для произведений монументальной скульптуры. В 1948 г. На-
тан Раппопорт создал памятник героям гетто, установленный в
Варшаве. Гранитный горельеф изображает мужественных бор-
цов, которые в страшных условиях фашистского террора сохра-
нили стойкость и чувство человеческого достоинства. В этом
памятнике Н. Раппопорту удалось показать глубокий трагизм
событий войны и в то же время веру в человека,в торжество гума-
низма. Одновременно здесь воплотилась тема мученичества, столь
характерная для трактовки национально-освободительного дви-
жения в польском искусстве 11 (барельеф, помещенный на тыль-
ной стороне памятника, изображает толпу пассивных жертв фа-
шистского произвола).
Во второй половине 40-х годов появился ряд памятников в
честь Советской Армии. В образе женщины, смело идущей со зна-
менем в руках, воплотил М. Внук идею победоносного шествия
освободителей (памятник воинам Красной Армии в Гдыне). Уче-
ник Т. Бейера, мастер продолжил в этом памятнике реалистиче-
ские традиции Варшавской Академии художеств.
В 1948 г. Кс. Дуниковский получил предложение от Оль-
штыньского общества польско-советской дружбы создать памятник
Благодарности советским воинам. В увековечивание героических
подвигов Советской Армии скульптор создал реалистических! об-
раз солдата-освободителя.
Монументальным архитектурно-скульптурным ансамблем,
как бы завершающим серию памятников, воздвигнутых в честь
Советской Армии, явился ансамбль кладбища советских воинов
в Варшаве. Он был создан в 1952 г. по проекту архитекторов
Б. Лахерта и Игпачака и молодых скульпторов Е. Ярнушкевича и
Ст. Лисовского. Архитектурно-пластическая организация всего
окружающего пространства как единого целого подготавливает
восприятие скульптурных элементов ансамбля, на которых
сделан основной смысловой акцент 12 (две двухфигурные
группы, изображающие советских воинов, и обелиск). Такое
синтетическое решение памятника было характерно и для
11 Пессимистические тона в трактовке темы национально-освободитель-
ной борьбы появляются в польской литературе и в искусстве еще в XIX в.
поело поражения восстания 1830 г. Идея жертвенного патриотизма, воплощен-
ная Ю. Словацким в его поэме «Ангелли» (1838), получила развитие в творче-
стве многих польских писателей и художников. Особенно сильно ноты обре-
ченности зазвучали после поражения восстания 1863 г.
12 В своих последующих работах Е. Ярнушкевич отказался от
трактовки скульптурной композиции как главной части памятника. Основным
средством создания художественного образа для него стала особым способом
организованная сама естественная среда, что нашло наиболее последова-
тельное выражение в проекте мемориального ансамбля в Освенциме, выпол-
ненном Е. Ярнушксвичем с группой соавторов.
214
Фелицъян Коварский. Эскиз из цикла «Гетто»

Кс. Дуниковского, работавшего в эти годы над памятником
силезским повстанцам.
Произведения польских художников, посвященные событиям
войны, были их первым вкладом в культуру Народной Польши, в
фонд искусства, непосредственно связанного с жизнью парода.
* * *
Первые послевоенные годы явились временем бурного возро-
ждения творческой жизни.
Начальным ее центром стал Люблин, освобожденный в 1944 г.
Там был создан первый в Народной Польше Люблинский союз
художников. 7 августа 1944 г. состоялось первое общее собрание
его членов.
Задачей своей работы союз поставил поддержку материальных
и моральных интересов членов союза, популяризацию изобрази-
тельного искусства, а также содействие культурно-просветитель-
215
ной деятельности. Художники приняли решение в самое ближай-
шее время организовать выставку живописных работ. Опа, по
мысли организаторов, «должна быть свидетельством жизненных
сил польских художников, которые работали во время самого
тяжелого фашистского гнета» 13. Люблинский союз обратился ко
всем художникам Польши с призывом принять участие в задуман-
ной экспозиции. Итогом этой инициативы была выставка, показан-
ная в октябре 1944 г. в Люблине. В ней приняли участие члены
Люблинского союза художников и присоединившиеся к ним мас-
тера из других городов. Они показали пейзажи, портреты, жан-
ровые зарисовки, выполненные в годы войны.
В конце 1944 г. в Люблине был сформирован общепольский
Союз художников. С первых шагов своей деятельности оп ощутил
помощь рождавшегося народного государства. «Фактором, име-
ющим особенно важное значение при организации Союза поль-
ских художников, является широкая забота государства об
искусстве. Благодаря этой заботе художники первый раз в Поль-
ше почувствуют, что вопрос их существования и творчества пред-
ставляет общегосударственный интерес»14, — говорилось во вступ-
лении к каталогу первой выставки, организованной Союзом.
Сразу же после освобождения Советской Армией Кракова
(18. I 1945 г.) он стал одним из наиболее активных художественных
центров. Здесь уже в январе 1945 г. был создан местный союз
художников, развернувший большую выставочную деятельность.
В конце марта 1945 г. возобновила работу Краковская Академия
художеств — старейшее художественное учебное заведение Поль-
ши. С 1946 г. начал выходить журнал, посвященный изобрази-
тельному искусству, «Пшеглепд артыстычны» — орган Краковско-
го союза художников. Несмотря на известную односторонность в
трактовке проблем художественного творчества, он сыграл зна-
чительную роль в сплочении художников на демократической
платформе, в пропаганде искусства.
Важную область деятельности Краковского союза художников
составила помощь мастерам других городов в налаживании куль-
турной жизни, в организации творческих союзов. Краковские
художники активно занимались пропагандой изобразительного
искусства: они организовывали выставки своих произведений в
Кракове,КатовиЦах,Лодзи, Вроцлаве,Тарнове,Новом Сонче и дру-
гих городах,во время которых выступали с докладами и лекциями.
Большое культурное и политическое значение имело развитие
художественного творчества на воссоединенных Западных и По-
морских землях. В статье «Художники на Запад» председатель
Союза художников Польши Ст. Тессейр писал: «В рядах пересе-
ленцев па Запад должны быть художники, ибо реполонизация
этих земель и их крепкая связь с Польшей может полностью осу-
13 «Rzeczpospolita», 9. VIII 1944.
14 «Polonia. Wyatawa szkicow z wojny», atr. 6.
216
ществиться лишь в результате соединения с польской культурой
и польским искусством» 15.
В декабре 1945 г. открылась выставка Щецинского округа Сою-
за художников Польши — первая на воссоединенных землях.
8 мая 1946 г. в старинной вроцлавской ратуше — ценнейшем па-
мятнике архитектуры — была показана первая выставка поль-
ских художников в воссоединенном Вроцлаве. На ней были пред-
ставлены полотна краковских и вроцлавских художников. В мае
1946 г. во Вроцлаве состоялась выставка польской книги, на
которой были показаны современные и старые издания, свидетель-
ствующие об исконно польском происхождении Нижнего Шленска.
В 1946 г. государство выделило стипендии 45 художникам для
двухмесячной поездки на воссоединенные земли. Результатом
явилась выставка «Пейзаж Западных земель» (1947 г.), па которой
были показаны работы 40 художников 16.
На воссоединенных землях организовывались отделения Сою-
за художников, создавались художественные учебные заведения.
В конце 1945 г. состоялись организационные съезды художни-
ков Гданьского и Поморского округов.
Осенью 1945 г. была создана Высшая школа изобразительных
искусств в Сопоте, вокруг которой объединилась группа худож-
ников, сыгравших значительную роль в формировании современ-
ного польского искусства: А. Нахт-Самборский, Ст. Тессейр,
Ст. Горпо-Поплавский, Я. Стшалецкий, 10. Студницкий, М. Внук,
К. Лада-Студницкая, Ю. Внукова и др. В школе были открыты
отделения живописи, графики, скульптуры, а также прикладных
дисциплин — ткачества, керамики, мебели, металлопластики и
оформления интерьеров (в том числе кораблей).
В октябре 1946 г. была открыта Высшая школа изобразитель-
ных искусств во Вроцлаве—первое высшее художественное учеб-
ное заведение на Шленске. В связи с потребностями местной
промышленности там было создано отделение, готовящее худож-
ников по стеклу и керамике.
Для дальнейшего развития художественной культуры Помо-
рья большое значение имело создание факультета изобразитель-
ного искусства при университете им. Коперника в Торуни, сред-
ней художественной школы в Быдгощи 17, общества популяриза-
ции изобразительного искусства в Хелмне, курсов художествен-
ной культуры в Быдгощи, Торуни, Влоцлавке. Па Поморье был
открыт ряд музеев: в Быдгощи, Торуни, Влоцлавке, Грудзяже.
15 St. Teisseyre. Artysci па zachod. «Odrodzenie», 1945, № 39.
1R См. «Katalog wystawy Pejzaz Ziem Zachodnich». 1947, SARP. Среди
участников выставки были: Э. Бурке, Л. Бельско-Творковска, Вл. Госьтим-
ский, X. Мусялович, А. Рафаловский, Я. Симон-Петкевичова, Е. Вольф,
А. Радзевич-Винпицкий.
17 До войны на Поморье не было ни одного художественного учебного
заведения, если не считать кратковременно действовавших в Быдгощи худо-
жественных курсов.
217
Большую работу развернули художники в крупнейших про-
мышленных центрах Польши — Лодзи и Катовицах. В 1945 г.
была основана Высшая школа изобразительных искусств в Лод-
зи. В том же году начал действовать Лодзинский союз художников
(его первая выставка состоялась в августе — сентябре 1945 г.).
Катовицкие художники объединились в 1946 г. в катовицкое
отделение Союза художников. Их первая выставка состоялась в
августе 1945 г. Они устраивали также передвижные выставки на
шахтах, в горняцких поселках. Открытая в 1945 г. Катовицкая
школа изобразительных искусств организовывала выезды уча-
щихся на шахты. Катовице стали местом показа первой Обще-
польской выставки иллюстрации в 1947 г. 18
Центром развития изобразительного искусства в Келецком
воеводстве стал Радом. 21 июня 1945 г. там было создано Товари-
щество любителем изобразительного искусства, которое развер-
нуло энергичную деятельность 19. По инициативе Товарищества,
поддержанной Министерством культуры и искусства, в Радоме с
23 декабря 1945 г. по 26 января 1946 г. была проведена общеполъ-
ская выставкг1 (по довоенной традиции названная «Салоном»).
С тех пор Радом стал постоянным местом общепольских ежегодных
выставок 20.
В 1945 г. был открыт Радомский городской музей, где были
представлены произведения польского искусства XIX—XX вв.
Вместе с восстановлением разрушенной Варшавы начали
возрождаться и очаги ее художественной жизни. Возобновил спою
деятельность национализированный в 1945 г. Национальный му-
зей. В ноябре 1945 г. открылась Академия художеств. Варшав-
ская Академия художеств, отличавшаяся демократизмом своих
политических и эстетических традиций, стала одним из очагов
борьбы за реалистическое искусство.
Таким образом, уже в 1945 г. творческие союзы оформи-
лись во всех крупнейших городах Польши. На протяжении
1946—1947 гг. было создано еще 9 окружных союзов и 17 отде-
лений художников, объединивших 1800 человек.
Положение художников в народно-демократическом государ-
стве, выработка общих творческих и идейных позиций художни-
ков, обеспечение их быта, организационные основы выставочной
деятельности — эти вопросы выдвигала жизнь перед Союзом
художников. Решить их был призван первый съезд польских
18 Превращению Катовиц в один из крупных культурных центров На-
родной Польши содействовала организация там республиканского радиове-
щательного центра.
19 За 1945- -1948 гг. Товарищество организовало 15 выставок, издало
три ежегодника.
20 Второй «Салоп» состоялся в 1946 г.В нем приняло участие 63 художни-
ка из разных городов.Третий «Салоп» (1948 г.) не был таким представительным,
так как в это время начали проводиться общепольские выставки в Кракове
н Варшаве.
218
художников. Он состоялся 28 сентября — 2 октября 1945 г. в
Варшаве.
Значение съезда для дальнейшего развития дольского искус-
ства прежде всего состояло в том, что на нем была выражена пол-
ная поддержка политики польского народного государства и жела-
ние художников сотрудничать с ним. Со своей стороны государ-
ство взяло па себя финансирование деятельности Союза.
Съезд принял устав Союза художников Польши, определяющий
Союз как единственную организацию, представляющую интересы
художников и являющуюся посредником между государством и
творческими организациями.
На съезде были рассмотрены вопросы организации выставоч-
ной деятельности, системы государственных закупок произве-
дений искусства, создания галерей современного искусства как
центров пропаганды творчества.Они нашли отражение в мемориа-
ле съезда, направленном министру культуры и искусства.
Важное место в работе первого съезда заняло обсуждение
средств пропаганды творчества. Популяризация искусства, при-
общение к нему как можно более широкого круга людей рассмат
ривались как важнейшие задачи деятельности художников и
культурных организаций.
Придавая большое значение пропаганде искусства, съезд, од-
нако, не выдвинул требования борьбы за новое содержание искус-
ства. Между тем некоторая часть польских художников не сразу
смогла преодолеть давление традиций межвоенпого двадцатиле-
тия, в котором, несмотря на наличие прогрессивных течений, бы-
ли сильны тенденции камерного, эстетски замкнутого искус-
ства. Оставаясь на этих позициях, нельзя было создать произ-
ведения, которые получили бы признание массового зрителя.
Возникла известная изоляция художественного творчества.
Причину этой изоляции многие художники видели лишь в не-
подготовленности новых зрителей к восприятию эстетических цен-
ностей. Именно поэтому главной задачей деятелей культуры они
считали просвещение зрителей. «Реализация лозунга «искусство
для народа» требует прежде всего воспитания зрителей» 2l,— пи-
сал художник Я. Щепаньский.
Борьба с односторонностью понимания смысла демократиза-
ции искусства велась на страницах журнала «Нове дроги» —
органа ЦК ПНР. Вл. Бепьковский писал: «При народном строе
распространение культуры не может быть только апостольской или
филантропической акцией,не может быть лишь пропагандой куль-
туры, а такие остатки старых методов иногда проявляются» 22.
Для превращения искусства в общенародное достояние нужно
было изменение идеологической основы его развития. «Объединен-
21 J. Szczcpa а я k i. Wychowanic dla sztuki. «Wies», 1948, № 28—29.
22 WI. Bienkowski. Problemy polityki kuJluralnej. «Nowe drogi»,
1948, № 7.
219
ная партия в союзе с трудящейся интеллигенцией будет стремить-
ся к подъему уровня и ускорению темпа культурной жизни народ-
ных масс и к опоре культурного творчества на соответствующие
идеологические основы» 23, — писал на страницах «Новых дрог»
Б. Берут.
Организационно объединившись в один Союз,художники Поль-*
ши в своем творчестве, эстетических взглядах, понимании
задач искусства стояли на различных позициях. Это идейно-творче-
ское разделение сложилось в значительной степени еще в меж-
военное двадцатилетие. Как наиболее зрелая и монолитная груп-
па в первые послевоенные годы выступили колористы. Это
направление сформировалось еще в середине 20-х годов. Свою
творческую программу в то время они формулировали так: «Про-
изведение искусства существует само в себе. Рисуя с патуры, мы
хотим создать полотно, которое бы отвечало нашему живописному
восприятию натуры, а пе было бы документом сходства, чтобы оно
передавало игру пластических отношений и впечатлений, которые
возникают под воздействием этой патуры» 24.
Безразличие к сюжету, идейной проблематике искусства, вы-
движение па первый план «игры пластических отношений и впе-
чатлений» — характерные черты творчества художников этого
направления, ориентировавшихся на французских постимпрессио-
нистов и прежде всего Боппара.
В 30-е годы колористы заняли очень активные позиции в
художественной жизни. Они редактировали журнал польского
Союза художников «Глос пластыкув», преподавали в высших
художественных учебных заведениях.
После войны выразителем взглядов колористов стал журнал
Краковского союза художников «Пшегленд артыстычны», кото-
рый так формулировал свое идейное кредо: «Основным моментом
для надлежащей организации изобразительного искусства в со-
ответствии с ролью, которую оно должно сыграть в культурной
жизни, должно быть установление правильного отношения между
так называемым «чистым» искусством и «полезным» («sztuka uzyt-
kowa»). Чистое искусство выполняет важные лабораторные зада-
ния, является мастерской новых форм и средств художественного
выражения, определяет жизненность творческих усилий и, таким
образом, несмотря па кажущуюся оторванность от жизни, свое-
образным способом выполняет плодотворную и положительную
роль в общем развитии изобразительного искусства» 25.
В этих положениях выявилась односторонность в понимании
одного из важных принципиальных вопросов — оценки роли жи-
вописи в общественной жизни, это сужало диапазон действия ис-
23 В. В i е г u t. Zjednoczenie — nowy etap w walce о lepsz^ przyszto^c.
«Nowe drogi», 1948, № 12.
24 Cm..«Katalog wystawy w Polskim klubie artystow w Warszawie», 1931.
26 «Prz.egl^d artystyczny», 1946, № 1, str. 1.
220
кусства, превращало живопись из активного средства идео-
логического и эстетического воздействия лишь в лабораторию
для поисков совершенной формы.
Отведение такой роли живописи было следствием фетишиза-
ции формы, которая рассматривалась как единственное средство,
выражающее отношение художника к действительности, как един-
ственная хранительница непреходящих ценностей искусства. Это
вело к разрыву формы и содержания в искусстве, к абсолютиза-
ции техники живописи.
Фетишизация формы вела также к отказу от значительных
тем (большинство произведений польских художников-колори-
стов в 1944—1948 гг.— это пейзажи, натюрморты, камерные порт-
реты). В среде художников распространилось мнение, что в эпо-
ху кино живопись не может конкурировать с этим новым видом ис-
кусства в разработке больших тем, а потому должна от них отка-
заться. Только в формальных достоинствах картины они видели
силу ее воздействия. Отсюда как единственный критерий при оп-
ределении художественной ценности картины выдвигалось тех-
ническое совершенство, живописное качество полотна.
Из культа формы вытекало и отношение этих художников к
национальному наследию и к искусству других стран. Рассмат-
ривая польское изобразительное искусство как «совершенно ли-
шенное традиций и преемственности развития» аб, колористы счи-
тали закономерным и необходимым ориентацию на искусство
французских художников конца XIX—XX в., в творчестве кото-
рых видели эталон и источник настоящих ценностей. Лишь на ос-
новании изучения формальных достижений французской школы
XX в. они считали возможным создание национального искус-
ства.
Взгляды художников-колористов находили подтверждение в
их художественной практике. А именно их полотна в значитель-
ной степени определяли лицо польской живописи на первых пос-
левоенных общепольских и местных выставках (I Окружная вы-
ставка Краковского союза художников 1945 г.; IОбщепольский
весенний салон в Варшаве 1946 г.; II Общепольский зимний салон
в Кракове). Полотна колористов, отличавшиеся высокой живо-
писной культурой, значительно выделялись среди выставленных
работ по уровню мастерства. В эти годы художниками-колориста-
ми был создан целый ряд произведений, позволяющих говорить
о периоде расцвета этих художников.
Последовательное развитие принципы колоризма получили в
творчестве Яна Цибиса. Мажорно звучащая сочная палитра его
картин, полных ощущения радости жизни, мир, увиденный
художником через богатство его цветов,переданный в типичных для *
26 St. Teisseyre. Problem wspolczesnosci w malarstwie. «Przegl^d ar-
tystyczny», 1946, № 4, str. 3.
221
колористов сюжетах (пейзаж, натюрморт),— эти черты были ха-
рактерны для его послевоенного творчества.
По пути углубления психологической характеристики образа
пошло творчество Збигнева Пропашко (1885—1958). Этот мастер,
который был лидером движения формистов 27, в конце 20-х — в 30-х
годах приблизился в своей художественной концепции к принци-
пам колоризма, сохранив и в послевоенные годы эту общность
творческой проблематики. Вместе с том для творческого метода
36. Пропашко было характерно более объективное, более разно-
стороннее отношение к натуре, чем это имело место у других ко-
лористов.
В его полотнах богатство колористического решения сочеталось
с раскрытием внутреннего мира. Человеческая фигура в карти-
не не была для него лишь поводом к созданию красочной, деко-
ративной живописи. Художника привлекают одухотворенные лю-
ди, живущие сложной духовной жизнью («Гитарист», «Портрет
поэта Завейского»), Отказ от натюрмортно-декоративного подхода
к изображению человека, свойственного ряду других художни-
ков-колористов, позволил 36. Пропашко создать ряд великолеп-
ных по своей психологической глубине портретов.
Именно по пути повышения интереса к выражению психоло-
гического начала в человеке, отхода от дематериализации предме-
тов окружающего мира, от растворения их в мерцающей фактуре
картин пошли художники-колористы, стремившиеся расширить
замкнутую проблематику постимпрессионизма.
Вместе с тем в творчестве некоторых представителей колориз-
ма проявилось усиление формально декоративных тенденций.
О картине В. Тараньчевского «Концерт в ателье» профессор Т. Доб-
ровольский справедливо писал, что это «чистая симфония цвета,
которая могла бы обойтись без своей предметной основы», а о «На -
тюрморте» А. Марчиньского — что в нем «предметность понимается
как чисто живописный претекст» 28. Творчество этих художников
в 50-е годы шло по пути формально-декоративных исканий,
дальнейшее ослабление связи с предметно-тематической основой
впоследствии привело некоторых из них к абстракционизму.
Несмотря на значительные результаты, достигнутые художни-
ками-колористами, их творчество, политически нейтральное,
не связанное непосредственно с огромными изменениями, проис-
ходящими в Польше,с новыми явлениями окружающей действитель-
ности, ограниченное в своей формальной проблематике, вызыва-
ло острую критику 29.
27 Формизм — первое авангардистское направленно в йельском искус-
стве мелсвоенного двадцатилетия.
28 Т. 1) о bro wo 1 sk i. Reconzja na II Ogolnopolski Salon zimowy
Krakowie. «Odrodzenie», 1947, As 6.
2Й Проф. И. Смолик в статье «Ситуация и задачи польской живописи»,
говоря о творчестве колористов, писал: «Если изобразительное искусство хо-
222
Вацлав Васъковский. Интерьер
«Эпоха клубится от бурь, а в облике этих картин не изменился
ни один штрих» 30,— писал на страницах журнала ((Кузница»
критик Е. Жулавский. Этот литературно-художествепный еже-
чет завоевать массы.., то оно должно немедленно выйти ив лаборатории и как
можно быстрее войти в жизнь» (Р. S m о I i k. Sytuacja i zadania malar-
rt-wa polskiego. «Glos robotniczy», 1945, № 187). Аналогичные мнения мы нахо-
тии и в целом ряде статей и рецензий того времени (см., например: Т. F Ь
I i р с z а к. Impresjo z salomi wiosonnego plastykdw. «Skarpa», 1946, maj).
30 «Kuznica», 1945, № 7, str. 7.
223
неделъник, который редактировался группой литераторов —
членов ПНР и сочувствующих партии, выступал за художествен-
ное творчество, общественно значимое, активно участвующее в
борьбе на стороне прогрессивных сил, за выработку принципов
нового, связанного с современными задачами реализма 31.
Как полемика с колористами был задуман цикл гравюр Вац-
лава Васьковского, выполненный для журнала «Кузница» (остал-
ся неопубликованным). В. Васьковский взял традиционные для
колористов темы: натюрморт, интерьер, акт, но вложил в них со-
вершенно иное содержание. «Интерьер» Васьковского — это не
изящно убранное помещение, а развалины разрушенного бомбой
дома с висящими перекрытиями и зияющими пролетами лестнич-
ных клеток, «Акт» — не прекрасное женское тело, а изможден-
ный труп, «Натюрморт»— не изысканный набор предметов, а пе-
чатный станок подпольной типографии, на котором выходит га-
зета «Мы победим».
Непримиримо выступила против колоризма краковская «Груп-
па молодых художников». Это было объединение художников
младшего поколения, которые продолжили традиции авангар-
дистского искусства межвоенного двадцатилетия и, в частности,
«Краковской группы художников».
Авангардизм возник в польском искусстве в 20—30-х годах
как бунтарское направление, протестующее против принятых
эстетических норм, против консерватизма и традиционализма
официального натуралистического искусства, стремящееся соз-
дать «новое», «современное» искусство. Это чрезвычайно сложное
идейно-творческое течение, представители которого очень различ-
но, а порой противоположно понимали суть «нового» искусства.
Из авангардизма вышел современный польский абстракционизм, в
то же время авангардизм способствовал развитию наиболее мас-
совых видов искусства — монументально-декоративного и техни-
ческой эстетики. В творчестве авангардистов в противовес про-
возглашавшейся некоторыми из них доктрине бестематического
искусства появлялись произведения, посвященные острейшим
проблемам современности. Противоречивым это направление бы-
ло не только в целом. Декларации, манифесты художников пе
были адекватны их творческой практике; выражая мнение той
или иной группы, они часто не совпадали с позицией каждого из
художников в отдельности; в те или иные формулировки вкладыва-
лись различные толкования. Острые противоречия возникали
между субъективными стремлениями художников и объективны-
ми результатами их деятельности.
По-разному понимали авангардисты общественное назначе-
ние художественного творчества. Наряду с мастерами, стремящи-
мися связать свое творчество с прогрессивными идеями своего
31 См. «Очерки истории Народной Полыни». М., 1965, стр. 440—441.
224
времени, стать их активными проводниками, оыл и художники, ко-
торые провозглашали искусство не зависимым от жизни, полити-
чески нейтральным 32.
Авангардисты говорили и о путях превращения искусства в
массовое, общедоступное. «Участком, где может наступить кон-
такт с массами... должна быть плановая работа над перестройкой
организационных норм быта и форм повседневной жизни» 33,—
писал один из лидеров авангардизма, Вл. Стшеминьский.
В связи с таким пониманием этого вопроса авангардисты раз-
вивали виды искусства, по своей специфике являющиеся наиболее
массовыми: они работали в книжной графике, фотомонтаже, пла-
кате, монументально-декоративном и прикладном искусстве. Они
поставили вопрос о необходимости придать промышленному про-
изводству художественный характер.
Первый опыт участия художников в промышленном производ-
стве был сделан в Лодзи. Связь художников с промышленностью
стала лодзинской традицией, которая развивается и в настоящее
время 34.
Вместе с тем некоторые группы авангардистов отрицали стан-
ковое тематическое искусство. Так, Вл. Стшеминьский, много
сделавший в области технической эстетики, писал, что «участком,
где может наступить контакт с массами, не должна быть тематика
картин, потакающая стремлениям отсталых элементов этих масс»35.
В этом высказывании отразилась антипатия к сусальным, слаща-
вым сюжетам, получившим распространение в то время 36, но од-
новременно проявилась и недооценка роли станкового искусства 37.
32 Станислав Игнацы Виткевич в 1921 г. так писал о выставке членов
группы «Формизм» — одного из первых художественных объединений аван-
гардистов можвоепной Польши: «Пусть публика и «знатоки»... не идут на эту
выставку, чтобы пробуждать уснувшие национальные чувства или общест-
венные идеалы... пусть хоть немного поймут чистую форму. Забыть о жизни,
будь опа никудышная или наилучшая,именно этого.... желаем всем, кто посетит
нашу выставку» (St. J. W i t k i e w i c z. Nowe form у w malarstwie. 1959, str.315).
Такая точка зрения была характерна и для журнала польского Союза
художников «Глос ллястыкув», отражавшего взгляды колористов. Перечисляя
ряд важнейших событий внутренней и международной жизни, журнал писал:
«Все это интересует и пас, художников, однако мы не видим необходимости,
чтобы связывать с этим проблемы нашей живописи» («Glos plastykow», XII,
1931).
33 Wl. Strzemi nski. Haslo przeciw stabilizatorom sztuki. «Tygod-
nik artystow», 1935, № 4, str. 2.
34 Лодзинская Высшая художественная школа, созданная в годы Народ-
ной Полыни, готовит художников для работы в текстильной и швейной про-
мышленности.
35 Wl. Strzemi nski. Указ. соч.
36 Именно сентиментальное искусство низкого художественного уровня
выдавалось тогда за «массовое искусство», что было проявлением буржуаз-
ного понимания «массовой культуры». Выступая против этого «искусства»,
художники отстаивали право народных масс па настоящее большое искусство.
37 Следует отметить, что в своем творчество Вл. Стшеминьский иногда от-
ступал от провозглашаемых им принципов бостематического искусства. Так,
15 Заказ № 145
225
Позиции Вл. Стшеминьского противопоставили свою точку
зрения члены так называемой «Краковской группы». В связи со
своей выставкой в феврале 1935 г. они писали: «Унизм (творче-
ский метод Вл. Стшеминьского.— И. С,) является результатом
исторического развития форм... Однако он решает лишь одну часть
эксперимента, так как его целью является не создание картин, а
лишь накопление опыта, обогащающего промышленное производ-
ство... Но рядом с промышленными формами всегда существуют
картина и скульптура как самостоятельные явления» 38.
Отстаивая права самостоятельного станкового искусства, чле-
ны «Краковской группы» хотели, чтобы оно было связано с поли-
тической борьбой:«В Академии нас объединил общий интерес борь-
бы против академизма... но мы выдвигали также общие для
нас идеологические постулаты» 39,— говорилось в листовке, вы-
пущенной в связи с выставкой их работ. «Краковская группа»
объединяла людей прогрессивных политических воззрений. Не-
которые из художников, входивших в нее, были членами Комму-
нистической партии Польши.
Залог общественного значения своего творчества художники
«Краковской группы» видели прежде всего в поисках новой
художественной формы. Однако эти поиски зачастую уводили их
на путь, полный противоречий: отказ от реалистической формы,
субъективная деформация образов реальной действительности соз-
давали разрыв между ними и массовым зрителем, которому их
произведения были непонятны.
Именно к традициям «Краковской группы», как уже говори-
лось, обратилось молодое поколение авангардистов. В отличие
от межвоенного двадцатилетия в послевоенные годы авангардизм
не был локальным явлением, связанным с той или иной группой
художников. Его признаки мы находим в этот период в творче-
стве польских мастеров различных направлений 40. G каждым го-
дом он завоевывал все более прочные позиции, что нашло отраже-
ние на выставках 1945—1949 гг.
Если на первой выставке Краковского союза художников
(сентябрь октябрь 1945 г.),1 общепольском «Салопе» (1946 г., Вар-
в 30-е годы им был написан ряд пейзажей, изображающих его родной город
Лодзь. В годы войны Вл. Стшеминьский создал несколько тематических цик-
лов рисунков: «Ссылка» (1940), «Гражданская война» (1941), «Дешевое, как
болото» (1944), «Руки, которых мы не знаем» (1945).
38 «Wystawa grupy Krakowskiej». Krakow, 1935.
39 Там же.
40 Польский критик и историк искусства Мечислав Порембский в ре-
цензии на выставку художников-авангардистов (1946 г.) так определял свой-
ственные им общие черты: «Смелое нарушение навыков натуралистического
видения, свободное оперирование формой и цветом для выявления изобрази-
тельной концепции, суровая дисциплина абстрактно конструируемой живо-
писной поверхности» (М. Р о г g b s k i. Sztuka naszego czasu. Warszawa, 195(1,
str. 23).
226
и
ава) полностью преобладали колористы 41, то уже на II обще-
польском Салоне (январь — февраль 1947 г.) ситуация была иной.
Как сильная самостоятельная группа здесь выступили авангар-
дисты. Это проявилось и в таком, на первый взгляд, незна-
чительном, но симптоматичном факте: в каталоге Салона было
помещено два вступления: одно Ежи Вольфа — представителя
колоризма, автором второго был Марек Влодарский — выразитель
взглядов авангардистов. В первом из них авангардизм призна-
вался полноправным партнером в творческой дискуссии 42.
Позиция авангардистов была весьма наступательной: «Левые
художники требуют не только снисходительности, они хотят по-
нимания и равноправия»,— писал М. Влодарский 43.
В первые послевоенные годы складывается ряд авангардист-
ских группировок. С 1945 г. начала выставляться «Группа моло-
дых художников» 44, с 1947 г.— познаньская «4F + г».
Одним из важных моментов в творческой программе авангар-
дистов было сознательное противопоставление своего метода твор-
ческому методу колористов, в котором авангардистами принимался
лишь принцип создания образа «чисто живописными средства-
ми». Проблема отношения к колоризму нашла освещение в статье
лидеров «Группы молодых художников» Т. Кантора и М. Поремб-
ского, опубликованной в 1946 г. в связи со второй выставкой
группы45. Авторы статьи подчеркивали, что искусство колористов
дошло до такой степени зрелости, что дальнейшее его развитие
пе может дать каких-либо изменений, а будет заключаться лишь
«в наиболее полном уточнении своей формы». По их мнению, эта
форма не содержит эмоционального заряда, который бы соот-
ветствовал духу новой эпохи.
Какие же черты они хотели бы видеть у искусства будущего?
Прежде всего оно должно преодолеть «натуралистическую схему»,
41 Это нашло выражение в составе жюри, в выборе экспонатов, в присуж-
дении премий, закупке произведений.
42 «Па предшествующей выставке,— писал Е. Вольф,— могло сложиться
впечатление, что в Польше решительно победил «папизм». («Капизм» — наи-
более ортодоксальное течение колоризма, возникшее среди выпускников
Краковской Академии художеств, которые выехали в Париж для продолже-
ния художественного образования в ее парижском филиале, где и образова-
ли так называемый «Парижский комитет» — «Komitet paryski — К. Р. — от-
сюда название «kapizm». — И. С.). Если бы этот факт соответствовал дей-
ствительности, то он вызывал бы беспокойство. Ибо нет ничего более опасного
и нуднейшего, чем слишком длинный монолог. Если бы модернистское движе-
ние у нас укрепилось и углубилось, если бы создало сильную творческую оп-
позицию... это было бы чрезвычайно положительным явлением, ибо в искус-
стве нет ничего важнейшего, чем серьезная дискуссия» («II Ogolnopolski Salon
Zimowy». Katalog, 1947, str. 5).
43 Там же.
44 Первая выставка состоялась в Краковском отделении Союза писате-
лей в июне 1945 г., вторая — в 1946 г.
45 Т. К a n t о г i М. Р о г р Ь я k i. Grupa mlodych plastykow ро гаг
drugi. «Tworczosc», 1946, Xs 9, str. 82—88.
227
15*
основанную на повторении реального предмета». Если колорис-
ты еще видели в натуре «источник форм, импульсов форм... пред-
назначенных для создания собственных конструкций, смысл ко-
торых определяют границы самой картины, не требуя от зрителя
сопоставления изображений с их моделями» 46, то авангардисты
шли дальше постимпрессионистов, полностью отрицая предметы
реальной действительности даже как претекст творчества.
В 1948 г., участвуя в дискуссии, посвященной вопросам изобрази-
тельного искусства, на страницах журнала «Dziennik lileracki»
Т. Кантор писал: художник «не воссоздает и пе наследует реаль-
ность, а создает новую»47. В утверждении полной автономии кар-
тины Т. Кантор и «Группа молодых» смыкалась с французскими
художниками,но не с постимпрессионистами, как колористы, а с
абстракционистами и сюрреалистами.
Критикуя принципы колористов, рассматривая их творчество
как академизировавшийся вариант постимпрессионизма, худож-
ники «Группы молодых» считали абстракционизм, берущий исто-
ки в творчестве Сезанна, направлением, прокладывающим доро-
гу новому искусству. «Верим, что абстракционизм был первым
шагом в новом мире, расширенном современной наукой, более
полном в общественном смысле, управляемом рациональной мы-
слью» 48,— писали они.
К взглядам «Краковской группы» была близка позиция поз-
наньских художников «4F + г»49 50, которые, так же как и члены
«Краковской группы», решительно выступали против принципов
колористов ь0. В своей программе они провозглашали: «^усвое-
ние новейших достижений мирового искусства; 2) создание па
этой основе программы общественного искусства. «4F 4* г» считает
возможным создание реалистического искусства па основе дости-
жений современного искусства, но не равнозначного с натурализ-
мом. Ибо речь идет о реализме в смысле связи искусства с жиз-
нью общества. Здесь возникают два метода, ведущие к цели: под-
черкивание «литературы» (темы) или восстановление прерванной
46 Т. D о b го w о 1 sk i. О hermetyzmie i spolecznej izolacji dzisiojszego
malarstwa. «Odrodzonio», 1946, № 80.
47 «Dziennik litoracki», 1948, №22.
48 Там же.
49 В первой выставке (1947 г.) принимали участие И. Ховальт, А. Леница,
Ф. Нововойский. Название «4 F 4 г» группа приняла в 1949 г. (от слов:
форма, фактура, краска — «farba», фантастика + реализм). На второй вы-
ставке участвовали также 3. Вечорек (художник), Ф. Обромпальская (фото-
графия), Б. Шмидт (архитектор), Б. Войтович (скульптор), Т. Калиновский
(живописец) (см. Katalog wystawy grupy «4F + г». Poznan, 1949).
50 В каталоге третьей выставки группы Ф. Нововейский писал: «В 1945—
1949 гг. первую скрипку в польском искусстве играли нацисты, постимпрес-
сионисты. Против их гегемонии возникла в Познани группа «4 F-Ь г».Тогда
в известном смысле были сведены счеты с постимпрессионизмом, отдавая
себе отчет в том, что его творческие возможности полностью исчерпаны»
(«Katalog wystawy prac grupy «4 F+ г». Warszawa, 1957).
228
связи с архитектурой. Программа группы... предусматривает
изображение общественных явлений в искусстве или придание
самому произведению искусства черт общественно полезного яв-
ления. Второй метод оправдывает употребление абстрактных форм
и ведет к новому стилю. Объединением обоих методов является
монументалистика (большие темы для архитектоничных прост-
ранств)» 51.
В своей творческой практике группа «4F + г» стремилась к
реализации второго пути. В связи с этим к участию в выставках
группы были привлечены архитекторы, ибо архитектуру они счи-
тали «самым общественным из искусств» 52.
Таким образом, в своей программе группа «4F г» была бо-
лее близка к концепции Вл. Стшеминьского, чем «Краковская
группа», делавшая главный упор на станковом творчестве. Имен-
но с этих позиций познаньские художники выступали против ко-
лоризма.
Что же собой представляло творчество художников-авангар-
дистов?
Первым серьезным выступлением авангардистов, получившим
широкие отклики в прессе 53, была «Выставка молодых худож-
ников», показанная в октябре 1946 г. в Кракове. Представленные
па ней работы, стилистически разнородные, объединял прежде
всего способ отношения к натуре. Художники, по их собственному
определению, стремились «искусству, основанному на зрительном
познании мира, противопоставить искусство, которое на плоско-
сти картины строит действительность, принципиально отличаю-
щуюся от действительности реальных цветов и форм» 54. Их
произведениям была свойственна повышенная экспрессия, до-
стигнутая при помощи деформации, контрастного сопоставления
произвольно взятых цветовых сочетаний, гротескные преувеличения
в характеристике человеческих образов.
По сравнению с картинами колористов, доставлявшими спо-
койную радость зрителю при созерцании изысканных тонов,
работы «Группы молодых художников» не оставляли зрителя в
покое.Их агрессивная, остро субъективная форма действовала на
зрителя как побуждение к мышлению. Настроение напряженной
тревоги, неуравновешенности, господствовавшее в их картинах,
вызывало непосредственные ассоциации с беспокойными событи-
ями первых послевоенных лет.
Художники «Группы молодых» решительно противостояли
колористам и в тематике. Они отказались от нейтральных тем и
51 ((Katalog wystawy ргас grupy «4 F-f-г».
52 Там же.
63 См. «Przegl^d artystyczny», 1946, № И—12; «Tworczosc», 1946, Да 9;
№ 12; «Odrodzenie», 1946, № 5.
54 Из введения к каталогу выставки «Wystawa mlodych plastykow».«Kata-
Jog. Slowo od organizatorow M. Porgbski».
229
обратились к темам труда («Прачка», «Гладильщица» Т. Канто-
ра), войны («Гетто» Э. Розенштайн). Нои в трактовке сходных с
колористами сюжетов они искали совершенно иных настроении
(Е. Скажиньский «Акт»), Иногда повышенная экспрессия дикто-
валась самой темой картины (Э. Розенпгтайн «Гетто»), но в боль-
шинстве случаев эта субъективно экспрессивная форма и в
традиционных сюжетах (М. Ярема «Танцовщица») служила для
выражения беспокойного, повышенно экспрессивного, порой
трагического отношения к действительности.
Непосредственная связь с современной жизнью отразилась в
творчестве членов познаньской группы «4F + г». Экспрессией на-
полнены работы А. Леницы «Плач гетто», «Антифашистские ком-
позиции». Как символ очищающего ветра революционной борьбы
воспринималась скульптура Б. Войтовича «Нике» — мощная фи-
гура, устремленная в порывистом движении вперед.
В своих исканиях «Группа молодых художников» не была
изолирована от развития европейского искусства, она опиралась
на творчество художников, близких им по методу и задачам: Фу-
жерона, Пикассо, Гуттузо, произведения которых они могли ви-
деть на французской и итальянской выставке в варшавском На-
циональном музее в 1946 г. Работы ряда художников из «Группы
молодых» в известной мере имели подражательный характер,
однако в образном строе некоторых полотен была видна и польская
специфика. Это нашло выражение прежде всего в картинах на
военные темы.
Уже в это время можно было говорить о складывании различ-
ных творческих индивидуальностей среди авангардистов, идущих
своими путями в искусстве: обращение к традициям иконы опре-
делило своеобразие творческих исканий Е. Новосельского; наст-
роения меланхолии, сюрреалистической поэтики, проявившиеся
в ранних работах К. Микульского, оказались решающими и в
его дальнейшем творчестве; психологическая насыщенность,
свойственная полотнам Т. Вжозовского, стала определяющей чер-
той его произведений и позже.
Однако произведениям всех этих художников была свойственна
затрудненность восприятия,что отрицательно сказывалось на ком-
муникативности. Провозглашая свое творчество революционным,
новаторским, наиболее близким пролетариату 55, художники-аван-
гардисты на практике оказывались в творческой изоляции, что
осознавалось ими самими 5е. В произведениях авангардистов
1947—1948 гг. произошло усиление явлений некоммуникативно- 56
56 См. введения к каталогам выставки «Группы молодых художников»
и группы «4F г».
вв М. Порембский писал: «Частая гипертрофия субъективизма, нечитае-
мость чрезмерно сложной формы, трудно уловимые оттенки настроений...—
это свойства, которые, во всяком случае, не облегчают контакта искусства
с публикой» (М. Р о г q b s k i. Указ, соч., стр. 23).
230
сти, что отразилось на выставке, открывшейся в декабре 1948 г.
в Краковском Дворце искусства. В выставке приняли участие 35
художников-авангардистов из различных городов (Варшава,
Краков, Лодзь, Познань, Люблин). Выставка была задумана как
синтетический показ «современного» искусства: экспозиция про-
изведений изобразительного искусства сочеталась с показом
фотографий, выполненных при помощи сложных технических при-
емов и как бы открывающих зрителю новый мир; воспроизведения
записей авангардистской музыки должны были создать соответ-
ствующую эмоциональную атмосферу для осмотра выставки. На-
звав эту выставку «Выставкой современного искусства», художни-
ки, принимавшие в ней участие, тем самым прокламировали, что
лишь искусство, близкое к их концепции, выводящейся из тео-
рий абстракционизма и сюрреализма, является истинно совре-
менным.
Носителями авангардистских тенденций были в основном
художники младшего поколения. Бунтуя против академизировав-
шегося искусства постимпрессионизма, они стремились к созда-
нию нового, пролетарского искусства. Однако их поиски были
очень противоречивыми и зачастую уводили от поставленной
цели.
Противоречия их исканий проявились и в работе варшавского
«Клуба молодых артистов и ученых»,который действовал в 1947—
1949 гг. в помещении театра Войска Польского.
Значительное место в деятельности Клуба заняла организа-
ция выставок, носящих боевой антифашистский характер. В 1948 г.
в Клубе была показана выставка фотомонтажей Мечислава Бер-
мана. Эпиграфом к каталогу выставки были взяты слова выда-
ющегося немецкого художника-антифашиста Джона Хартфильда:
«Мы должны вкладывать в наше творчество все силы и всеми си-
лами развивать идеи революции» 57.
М. Берман показал на выставке работы, посвященные антифа-
шистской, антиимпериалистической тематике. Они продолжали
линию развития, начатую М. Берманом еще в 30-е годы, когда он
был сотрудником левых периодическх изданий и членом худо-
жественного общества «Фригийский колпак». Вместе с тем М. Бер-
ман обратил оружие своей сатиры против внутренней реакции.
Его фотомонтаж «Те из леса» (1945 г.), представленный на выстав-
ке, в остро экспрессивной форме, пластическими средствами бес-
пощадно обличал реакционеров.
В 1948 г.в «Клубе молодых артистов и ученых» была показана
выставка рисунков «Шленск в образах» Ядвиги Симон-11еткеви-
човой, которая одна из первых обратилась к созданию в искус-
стве образов современных рабочих.
57 <<Fo ten nontax о M. Borniana». Kat a log wystawy. Warszawa, 1948. Wst§p
T. Borowski ego.
231
Активное вторжение в современную проблематику, анализ че-
ловеческих состоянии нашли отражения в полотнах М. Веймана,
В. Симонович, Ст. Баурского, А. Межеевского, II. Межеевского,
показанных в Клубе на выставке, носвященной памяти художни-
ка М. Котарбипьского — профессора Варшавской Академии
художеств, расстрелянного немцами.
Клуб установил контакты с молодыми художниками стран
народной демократии 58.
Вместе с тем в деятельности Клуба значительное внимание
уделялось экспериментальному творчеству художников, разра-
батывающих проблемы формы. В конце 1947 — начале 1948 г.
здесь была организована выставка художников-авангардпстов
разных поколений во главе с Вл. Стшеминьским и Г. Стажевским,
которая по своему характеру предвосхитила «Выставку современ-
ного искусства», состоявшуюся в Кракове в декабре 1948 г.
Писатели, художники, сотрудничавшие с Клубом 59, сходясь
в том, что искусство не может стоять в стороне от жизни, по-раз-
ному видели способы включения его в жизнь, по-разному оцени-
вали роль различных направлений.
Тадеуш Боровский — один из организаторов Клуба, очень
резко выступил против тенденций, проявившихся на выставке
авангардистов, за искусство, имеющее яспо выраженную идеологи-
ческую направленность. Он писал, что их картины содержат лишь
«обособленные элементы действительности. Истинный смысл кар-
тин идейно совершенно безразличен» 60.
Деятельность Клуба в 1948—1949 гг., как и все художествен-
ное творчество, находилась под влиянием острых дискуссий,
развернувшихся после выступления Б. Берута на открытии Вро-
цлавской радиостанции в декабре 1947 г.
В этой речи нашла отражение позиция Польской рабочей пар-
тии по вопросам искусства, был поставлен ряд принципиальных
вопросов развития художественного творчества. В ней констати-
ровалось «несоответствие между динамикой экономических до-
стижений и нерешенными проблемами интеллектуальной жизни»,
подчеркивалось, что только при наличии равномерного развития
экономической и духовной жизни общества можно преодолеть «не-
равномерности в развитии человека», доставшиеся в наследство
от капитализма. Партия призвала творческую интеллигенцию к
созданию произведений, отражающих действительность и одно-
временно преобразующих ее, доступных массам и воспитываю-
щих их.
58 В 1948 г. в Клубе была показана выставка чехословацкой графики,в де-
кабре 1948 — январе 1949 г. — выставка венгерского искусства.
59 С Клубом были связаны художники М. Богу in, Я. Леница, И. Витц,
В. Фапгор, Б. Швач, писатели Т. Боровский, Т. Ружевич, Р. Братны, крити-
ки А. Якимович и М. Порембский.
00 Т. В о г о w s k i. Utwory zebrane, t. (V. Warszawa, 1954, str. 15.
232
Положения, высказанные в речи, стали предметом изучения
па съезде комнозиторов(октябрь 1947 г.), на Ш Общепольском съез-
де художников (декабрь 1947 г.), Ш Общепольском съезде писа-
телей (ноябрь 1947 г.), на декабрьской сессии Совета творческих
союзов ПНР. Особенностью этих съездов явилось то, что в центре
их внимания были идеологические, а не организационно-профес-
сиональные вопросы, как это имело место на предыдущих съездах.
Декларация III съезда художников приветствовала речь пре-
зидента республики, приняв положения, содержащиеся в ней, за
идеологическую базу своей работы. «Творческая свобода — это
право и обязанность художника ответить па те проблемы и вопро-
сы, какие ставит художнику пробудившееся сознание народных
масс. Свободным является тот художник, который сознательно
включает свое творчество в прогрессивное течение своего вре-
мени» 61.
В идеологической борьбе за новое содержание искусства поль-
ское государство и рабочая партия опирались на достижения
художников, сумевших ответить своим творчеством на запросы
нового зрителя.
Уже в первые послевоенные годы создается ряд художествен-
ных групп, программа которых ставит задачу сближения искус-
ства с жизнью. В феврале 1947 г. состоялась первая выставка
группы «Варшава». В нее вошли художники и скульпторы, окон-
чившие перед войной Варшавскую Академию художеств 62. Груп-
па провозглашала в своей программе: «Полные самого глубокого
уважения к идущему безусловно впереди французскому искус-
ству, мы не хотим брать из него готовых формул... Не отрицаем
и не уменьшаем необходимости формальных поисков, однако не
хотим, чтобы лишь они составляли смысл нашего искусства... Не
хотим создавать нсевдонационального искусства, наполненного
патриотическим реквизитом. Объединяющей нас идеологией...
является наше отношение к человеку, его делам и переживаниям»^.
Таким образом, группа, с одной стороны, отмежевывалась от
колоризма и авангардизма, а с другой — от натурализма «Неза-
висимых» 64. Что же давали положительного в своем творчестве
художники «Варшавы»? Прежде всего— это обращение в искус-
стве к образу человека, раскрытие его духовного мира.
Одну из наиболее интересных страниц в историю этой группы
вписала Мария Гишпаиьска-Непман. Послевоенные годы явились
Й1 «Przcgltid artystyczny», 1948, № 1.
(i- В составе группы были: Е. Наурский, Э. Бурке, К. Ченкальская-Баур-
скал, М. Гшшгаиьска, М. Маевский, X. Мусялович, М. Ишмбышевская-Г1и-
воварская, К. Зайдл ср-Зборовский, Е. Хойпацкий, Е. Пивоварскмй, Ст. Си-
кора.
63 «Katalog vvystawy artystow-plastykow Warszawa», SARP. 1947.
64 В первые послевоенные годы было организовано несколько так назы-
ваемых «Салопов независимых художников», на которых выставлялись худож-
ники^ значительной степени продолжавшие традиции предвоеиной «Захентык
233
временем создания ее первых зрелых произведений, которые не-
сут на себе отпечаток трагических переживаний военных лет. В то
же время в них получили органическое развитие черты, проявив-
шиеся еще в предвоенных работах М. Гипшаньской (например,
рисунки 1939 г. из Варшавского Национального музея). Внима-
тельное отношение к судьбе человека во многом определяет харак-
тер творчества М. Гипшаньской, очень гуманного, одухотворен-
ного. «Больше всего я люблю человека, а архитектуру — в том
случае, если чувствую через нее живых людей или если через
нее говорит история», — так определила М. Гишпаньска круг
своих творческих интересов 65 66.
Интерес к судьбе обездоленных, подавленных горем людей, ха-
рактерный для творчества Гишпаньской, ставит ее работы в пре-
емственную связь с графическими циклами Кулисевича 30-х го-
дов. Эта связь проявляется не только в образном строе, но и в
форме их произведений: ярко выраженные контрасты blanche
et noire, деформация реальных форм для достижения экспрессии,
подчинение пейзажного фона выявлению основной мысли, наст-
роению данной композиции. М. Гишпаньска, которая благодаря
своему учителю Ст. Остойе-Хростовскому непосредственно со-
прикоснулась с традицией «Ryt’a», великолепно владеет специфи-
кой ксилографии. Стилистическая общность гравюр Т. Кулисевича
п М. Гишпаньской обусловлена также интересом к средневековой
скульптуре, что проявилось в плоскостности и орнаментальности
объемов и линий, свойственных многим работам обоих мастеров.
Вместе с тем их творчеству присущи глубоко индивидуальные
черты. Графические листы Гишпаньской отличаются большей
мягкостью моделировки формы, в них пет беспощадной кулисеви-
чевской экспрессии 30-х годов.
Мария Гишпаньска была одной из немногих варшавских гра-
фиков, работающих в технике гравюры на дереве. Варшава, кото-
рая до войны была главным центром развития ксилографии (здесь
протекала деятельность скочилясовского «Ryt’a» и его последо-
вателей), после войны уступила свое место Кракову вв. В 1947 г.
здесь сложилась «Группа девяти графиков», которая объединила
мастеров различных поколений, в том числе бывших членов «Ryt’a»
(Б. Краснодембская-Гардовская, К. Сшедницкий) 67. Начиная с
65 «Stolica», 1956, № 14, str. И.
66 Одной из причин этого были утраты, принесенные войной в ряды вар-
шавских ксилографов: погибли Т. Чеслевский (сын), Э. Мантейфель^ В. Вон-
сович, Ф. Зильберберг; эмигрировали Ст. Мрожевский и В. Подоский.
В первые послевоенные годы умерли Э. Бартломейчик и Ст. Остойя-Хростов-
ский.
67 В группу вошли также Е. Бандура, М. Вейман, Ст. Дретлер-Флин,
Л. Космульский (после его смерти в 1952 г. членом группы стал К. Сшед-
нпцкий), X. Кпотова, А. Млодзяновский, Ст. Тепфер. На протяжении всего
вромони существования группы (последняя совместная выставка была в 1960 г.)
председателем группы была К. Врублевская. В ее архиве хранится доку-
234
1947 г. группа ежегодно проводила выставки, которые после по-
каза в Кракове демонстрировались в разных городах Польши и
вызывали значительный интерес. Он объяснялся не только высо-
ким художественным уровнем работ, но и темами, к которым об-
ращались графики: изображения старой архитектуры, жанровые
сцены, пейзажи. Широкую известность получили гравюры из
подготовленных группой альбомов: «Польские города» и «Промыш-
ленность Краковского воеводства» (1949 г.). Группа выступила как
активный пропагандист изобразительного искусства. Особенно
энергично популяризаторская работа велась в 1949—1952 гг.,
когда были организованы многочисленные выставки на целом ря-
де краковских предприятий, сопровождавшиеся лекциями и бе-
седами.
К моменту сложения «Группы девяти графиков» каждый из
ее участников имел вполне сформировавшееся творческое лицо,
Объединение в группу не помешало дальнейшему развитию ин-
дивидуальных черт их творчества. На совместных выставках,в ко-
лективно выполненных работах 88 ярко проявилось их творче-
ское своеобразие: морально-философская проблематика работ
М.Веймана, в ранних вещах окрашенная элементами символической
поэтики; мощная пластика очень цельных по мировосприятию
гравюр Е. Бандуры; жанровая повествовательность К. Врублев-
ской, которая в своем последующем творчестве путем усиления
элементов метафоры и экспрессии приходит к более обобщенной
трактовке проблем человека, его места в мире; романтическая
идеализация, сочетающаяся с любованием изысканной факту-
рой в работах Л. Космульского; подробный рассказ об окру-
жающей жизни у Б. Краснодембской-Гардовской, гротеск
Ст, Тепфера и изящество А. Млодзяновского, одухотворенность
Ст. Флин и эпичность X. Енотовой.
В 1948 г. сложилась варшавская группа «Повислье». В ее со-
став вошли видный пейзажист и портретист старшего поколения
Э. К окошко, мастер реалистической скульптуры А. Карны, ав-
тор исторических и батальных композиций М. Былина._Острьш
публицистический акцент в деятельность группы внесло участие
Бр. Линке.
Значительную роль в этот период сыграли тематические выстав-
ки и конкурсы, организованные в 1948 г. (передвижная выставка,
^освященная теме борьбы с расизмом, всепольский конкурс
га произведения живописи, скульптуры, графики к 14-й Олим-
тентация деятельности группы, с которой она любезно разрешила познако-
пться.
За время своего существования «Группа девяти графиков» осуществи-
а следующие совместные работы: альбомы «Dziewi^ciu grafikow» 1948 г.;
3rzemysl krakowskiego wojewddztwa» 1949 г.; «Miasta poJskio» 1949 i.; иллю-
?рации к «Фортепьяно Шопева» Норвида; альбом «Z walki i zwyci^slwa ludu
dskiogo» 1954 r.
235
пиаде в Лондоне) и особенно в 1949 г. («Рабочий и его труд в про-
изведениях краковских художников»; Т общепольская выставка
портретов передовиков труда; выставка Поморского отделения
Союза художников «Человек и труд»; выставки портретов пере-
довиков труда в Познани, Катовицах, Вроцлаве; общепольский
конкурс па роспись и скульптуры для Центрального Дома ПОРП;
конкурс на проект Памятника Благодарности Советской Армии в
Щецине). Они способствовали расширению тематики в произве-
дениях польских художников.
Польские художники на протяжении XX в. редко обращались
к изображению трудового процесса. Поэтому приходилось ломать
и традиционное пренебрежение к этой теме и вырабатывать сред-
ства ее воплощения.
Пе имея достаточного опыта и традиции для серьезных худо-
жественных обобщений, художники давали зарисовки-репорта-
жи, которым свойственна документальная фиксация фактов. Та-
ковы циклы Г. К л им аш ев с коп «Восстановление Варшавы» и
Ст. Жултовского «Строительствотрассы «Восток-Запад» в Варшаве».
Однако большинство картин к тематическим выставкам 1949 г.
было подготовлено очень поспешно, что отразилось на их каче-
стве. Эскизность, незавершенность, небрежность некоторых по-
лотен, порой отсутствие творческой увлеченности темой, неглубокое
ее воплощение, имевшие место чисто внешняя характеристи-
ка и натуралистическая фиксация фактов снижали художествен-
ный уровень произведений, а тем самым силу их воздействия. Это
компрометировало современную тем у, отпугивало от нее некоторых
художников, обостряло тенденцию замкнуться в собственном
кругу, чтобы не допустить снижения «уровня» искусства.
В 1947—1948 гг. появились работы двух крупнейших масте-
ров-реалистов Кс. Дуниковского и Ф. Поварского, связанные с
темой нового героя в искусстве: «Бюст шахтера» (1947) и «Шах-
тер» (1948) Дуниковского и «В. Петровский» (рисунок) и портрет
Петровского —1948) Поварского. Деятельность этих мастеров, с
первых дней существования народной власти ставших на путь
сотрудничества с ней, была ярким примером активного участия
художественной интеллигенции в строительстве новой жизни.
Их послевоенное творчество было непосредственным ответом на
«социальный заказ» нового зрителя, оно послужило основой раз-
вития реализма в современном польском искусстве.
Реализм, демократизм, социальные тенденции, получившие
выражение в произведениях Дуниковского, связь с национальной
традицией, прогрессивное мировоззрение скульптора определили
естественность и органичность включения его творчества в социа-
листическое течение современного польского искусства. В своих
работах послевоенных лет Дуниковский успешно решал задачи,
вставшие перед творческой интеллигенцией в условиях Народной
Полыни.
236
Фелицъян К аварский. Электра. Из цикла «Человек»
Первая послевоенная работа Дуниковского, над которой он
начал трудиться будучи еще тяжелобольным после освенцимского
заключения,— памятник силезским повстанцам па горе св. Анны.
Героизм жителей Шленска, поднявшихся на борьбу против на-
ционального и социального гнета, вдохновил скульптора на соз-
дание великолепного архитектурно-скульптурного ансамбля.
В первом варианте памятник был задуман как барельеф с изо-
бражением лучников, который предполагалось разместить на сте-
не амфитеатра, образованного естественным рельефом местности.
Однако в процессе работы над памятником Дуниковский отошел
от первоначального замысла. Во втором, реализованном варианте
Дуниковский дал новаторское решение общей композиции. Па-
мятник представляет собою полый куб, грани которого сложены
из гранитных блоков. В углах, образованных на стыке блоков,
размещены полукруглые скульптуры, изображающие шахтера, ме-
таллурга, крестьянина, женщину с ребенком. В структуре памят-
ника они выполняют функции кариатид — фигур, несущих
основную нагрузку конструкции. Этот прием имеет не только кон-
структивный смысл. Он служит и для раскрытия художествен-
ного образа памятника, его идеи: основу жизни человека состав-
ляет труд, он дает человеку силу и величие души. Люди труда,
выходцы из народа — носители прогресса. Именно их образы
являются в памятнике на горе св. Анны выразителями освободи-
тельных идей.
237
Работа над памятником привела к созданию ряда самостоятель-
ных скульптур. В 1947 г. для выставки воссоединенных земель
во Вроцлаве (1948 г.) Дуниковский сделал вариант фигуры шах-
тера «Голова шахтера». Обобщенные скульптурные объемы, ла-
коничная моделировка формы, энергичный поворот головы, пря-
мой взгляд, волевое выражение лица являются средствами вопло-
щения образа, в котором Дуниковский подчеркивает светлое,
героическое начало.
Естественным был путь в социалистическое искусство и дру-
гого крупнейшего польского мастера — Фелицьяна Коварского
(1890-1948).
Творчеству этого мастера, воспитанного Петербургской Акаде-
мией, были присущи черты монументально-драматического стиля.
Для Коварского характерно обращение к образу-типу, что на-
ходит выражение даже в портретах, где художник стремится не к
передаче индивидуальных особенностей данной личности, а дела-
ет ее носителем определенных морально-этических идей. Образ че-
ловека, который является главным в его произведениях, Ковар-
ский всегда наделял большой нравственной и физической силой.
Эти черты, свойственные художнику еще в 20—30-е годы («На-
циональное правительство», 1937 г.), характерны для его после-
военных произведений (Групповой портрет членов организа-
ции «Пролетариат», 1948 г.).
Творчество Коварского имело большое значение для становле-
ния современного польского искусства. Оно несло глубокую идей-
ную проблематику, выраженную в реалистической форме, кото-
рая была результатом глубоко современных исканий и далека в
своей монументальности от натурализма и иллюстративности.
Для произведений Коварского последних лет характерно уси-
ление светлого, оптимистического начала (цикл «Человек», 1946—
1948 гг.), что проявилось и в портрете Петровского.
Коварский изображает Петровского в парадном шахтерском
наряде, сидящим в торжественной позе среди знамен. Празднич-
ностью, торжественностью изображения Коварский выразил свое
полное уважения отношение к человеку труда.
Художник был чрезвычайно требователен к себе. Он остался
неудовлетворен «Портретом Петровского» и намеревался дорабо-
тать его после показа на выставке воссоединенных земель.
В последних работах Коварского последовательно воплотились
принципы большого гуманистического искусства.
Вслед за Поварским и Дуниковским к созданию образов со-
временников обратились и другие художники. Однако именно
Кс. Дуниковский и Ф. Коварский одни из первых сумели пайтп
для их воплощения убедительную художественную форму.
Под влиянием преобразующейся действительности художники
различных направлений включались в русло социалистической
культуры Народной Польши, развивая прогрессивные традиции
238
прошлого и создавая принципиально новые художественные цен-
ности.
Решающее влияние на развитие польской культуры оказал
Объединительный конгресс рабочих партий (декабрь 1948 г.) и
принятая им Идеологическая декларация, явившаяся теоретиче-
ской основой построения социализма в Польше.
Декларация формулировала позицию партии и по основным
вопросам культурного строительства. «Народная демократия,
развивающаяся в направлении социализма, должна совершить
коренные преобразования также в области культуры... народная
демократия должна бороться в национальной культуре со всякого
рода влиянием реакционных элементов, должна развивать куль-
туру, науку, искусство, связанные с потребностями народных масс,
отражающие их стремления, воспитывающие народ в духе гума-
низма, демократии, социализма» в0.
69 «Deklaracja ideowa PZPR». Warszawa, 1949, str. 28—29.
СОД ЕРЖ All НЕ
Предисловие...................................................... 3
Игорь Б э л з а. Передовая русская интеллигенция и восстание 1863 г. 5
А. Ф, Смирнов, О польском литературном кружке в Петербурге
и его органе «Слово»........................................ 14
Г. С. Островский. Революционное движение середины XIX в.
и польское изобразительное искусство........................ 40
Ю. И. Ш т а к е л ь б е р г. Русские переводы польских повстан-
ческих песен................................................ 75
Ю. И. Штакельберг. Пятидесятилетие восстания 1863 г. и цар-
ская цензура................................................ 89
А. В. Л и п а т о в. Идеи Ж.-Ж. Руссо в Польше XVIII в. и «Нипуан-
ская утопия» И. Красицкого.................................. 99
II, П. Б о б р и к. Общественно-политическое и литературное зна-
чение «Органов» Т. К. Венгерского.......................... 115
Игорь Б э л з а. Письма Шопена................................. 144
Б. С. Попков. Польские современники о политической деятель-
ности И. Лелевеля в эмиграции.............................. 150
Л. Н. Тито в а. Межславяиские связи Й. К. Тыла................. 165
Святослав Б э л з а. Брюсов п Польша................ . . е ~ 186
И. И. Свирида. Становление изобразительного искусства Народ-
ной Польши................................................. 206
История и культура славянских народов
Утверждено к печати Институтом славяноведения Академии наук СССР
Редактор Г. В. Шелудько. Редактор издательства ГЛ. Моисеенко
Texir веский редактор И. II, Дорохина
Сдано в набор 28/1 1966 г. Подписано к печати 29/Ш 1966 г. Формат 60X9071»
Псч. л. 15. Уч.-изд. л. 15,3. Тираж 2000 экз. 'Г-03592. Изд. № 48/65. Тип. зак. 145
Цвиа 1 р. 11 к.
Издательство «Наука». Москва, К-62, Подсосенчк-’й нер., 21
2-я типография издательства «Наука». Москва, Г-99, Шуб {[некий пер., 10