Text
                    ТЕРАПИЯ
ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ
СХЕМ
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ
ОСОБЕННОСТИ


EMOTIONAL SCHEMA THERAPY DISTINCTIVE FEATURES Robert L. Leahy
ТЕРАПИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СХЕМ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ Роберт Лихи АЦДПЯЛП1ША Москва • Санкт-Петербург 2021
ББК 88.352 Л65 УДК 159.962 ООО “Диалектика” Зав. редакцией С.Н. Тригуб Перевод с английского Н.И. Коневой ■ Под редакцией В.Р. Гинзбурга По общим вопросам обращайтесь в издательство “Диалектика” по адресу: info.dialektika@gniail.com, http://www.dialektika.com Лихи, Роберт Л. Л65 Терапия эмоциональных схем. Отличительные особенности. : Пер. с англ. — СПб.: ООО “Диалектика”, 2021. — 160 с.: ил. — Парал. тит. англ. ISBN 978-5-907365-79-7 (рус.) ББК 88.352 Все права защищены. Никакая часть настоящего издания ни в каких целях не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то электронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель, если на это нет письменного разрешения издательства Routledge. Copyright © 2019 Robert L. Leahy. All Rights Reserved. Authorised translation from the English language edition published by Routledge, a member of the Taylor & Francis Group. No part of this book may be reprinted or reproduced or utilized in any form or by any electronic, mechanical, or other means, now known or hereafter invented, including photocopying and recording, or in any information storage or retrieval system, without permission in writing from the publishers. Научно-популярное издание Роберт Л. Лихи Терапия эмоциональных схем Отличительные особенности Подписано в печать 17.06.2021. Формат 70x100/16 Усл. печ. л. 12,9. Уч.-изд. л. 6,8 Тираж 500 экз. Заказ № 4980 Отпечатано в АО “Первая Образцовая типография” Филиал “Чеховский Печатный Двор” 142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1 Сайт: www.chpd.ru, E-mail: sales@chpd.ru, тел. 8 (499) 270-73-59 ООО “Диалектика”, 195027, Санкт-Петербург, Магнитогорская ул., д. 30, лит. А, пом. 848 ISBN 978-5-907365-79-7 (рус.) © ООО “Диалектика”, 2021, перевод, оформление, макетирование ISBN 978-1-138-56114-4 (англ.) © 2019 Robert L. Leahy
Оглавление Введение 11 Часть I. Модель эмоциональных схем 13 Глава 1. От познания к эмоции 15 Глава 2. Многогранность эмоций 23 Глава 3. Эволюционная адаптация и эмоции 27 Глава 4. Эмоция как социальный конструкт 29 Глава 5. Эмоции как объект познания 33 Глава 6. Представления об эмоциях как отражение когнитивных искажений 39 Глава 7. Четырнадцать аспектов эмоциональных схем 41 Глава 8. Как окружающие реагируют на наши эмоции 47 Глава 9. Аффективное прогнозирование 51 Глава 10. Нормализация и патологизация эмоций 57 Глава 11. Метафоры всеохватное™ эмоций 61 Глава 12. Эмоциональный перфекционизм 67 Глава 13. Выявление дезадаптивных стратегий регуляции эмоций 71 Глава 14. Эмоциональная социализация 77 Глава 15. Эмоциональные схемы в терапии 81 Часть II. Модификация эмоциональных схем 83 Глава 16. Выявление и оценка клиентских теорий эмоций 85 Глава 17. Адаптивные стратегии регуляции эмоций 91
6 | Оглавление Глава 18. Концептуализация случая 95 Глава 19. Выражение эмоции 99 Глава 20. Валидация, самовалидация и самосострадание 107 Глава 21. Проблемные стратегии поиска валидации 113 Глава 22. Универсальность эмоций 117 Глава 23. Вина и стыд 121 Глава 24. Непостоянство эмоций 125 Глава 25. Эскалация и контроль 129 Глава 26. Личностная эмансипация 133 Глава 27. Терпимость к неоднозначности и сложности 137 Глава 28. Связь эмоций и ценностей 141 Глава 29. Межличностные эмоциональные схемы 145 Глава 30. Исследование эмоциональных схем 149 Библиография 153
Содержание Об авторе 11 Введение 11 Терапия эмоциональных схем 11 Ждем ваших отзывов! 12 Часть L Модель эмоциональных схем 13 Глава 1. От познания к эмоции 15 Ранний подход к когнитивной терапии 17 Недавние достижения в КПТ 19 Глава 2. Многогранность эмоций 23 Спектр и уровни эмоций 24 Глава 3. Эволюционная адаптация и эмоции 27 Универсальные страхи 27 Глава 4. Эмоция как социальный конструкт 29 Исторические и культурные различия 29 Эмоции и оценки 30 Глава 5. Эмоции как объект познания 33 Оценка эмоций и реакция на них 33 Объяснения и описания эмоционального опыта 35 Мужественный Майкл и невротик Нейт 36 Глава 6. Представления об эмоциях как отражение когнитивных искажений 39 Проблематичные правила эмоционального опыта 40 Глава 7. Четырнадцать аспектов эмоциональных схем 41 Глава 8. Как окружающие реагируют на наши эмоции 47 Теория привязанности и эмоция 47
8 I Содержание Глава 9. Аффективное прогнозирование 51 Предугадывание будущих эмоций 51 Эвристика эмоций 53 Эмоциональная память 54 Глава 10. Нормализация и патологизация эмоций 57 Патологизация эмоций индивида 57 Глава 11. Метафоры всеохватности эмоций 61 Эмоциональное принятие 61 Живой ручей 63 Эмоциональный ландшафт 63 Эмоциональная призма 64 Облака 64 Симфония 64 Глава 12. Эмоциональный перфекционизм 67 Иллюзии идеала 67 Экзистенциальный перфекционизм 68 Чистый разум 69 Калейдоскоп эмоций 70 Глава 13. Выявление дезадаптивных стратегий регуляции эмоций 71 Решение порождает проблему 72 Отказ от стратегий 75 Глава 14. Эмоциональная социализация 77 Родительские посылы касательно эмоций 77 К кому вы обратились за помощью? 80 Глава 15. Эмоциональные схемы в терапии 81 Эмоциональная позиция терапевта 82 Часть II. Модификация эмоциональных схем 83 Глава 16. Выявление и оценка клиентских теорий эмоций 85 Описание эмоций 85 Цель клиента в терапии 86
Содержание | 9 Фиксация и развитие эмоций 86 Клиентская теория изменений 87 Глава 17. Адаптивные стратегии регуляции эмоций 91 Гибкость в стратегиях эмоциональной регуляции 92 Глава 18. Концептуализация случая 95 Схема концептуализации случая 97 Глава 19. Выражение эмоции 99 Когда выражение эмоции переходит в руминацию и жалобы 100 Социально-мотивированное выражение эмоции 102 Невозможность выражать эмоции 105 Глава 20. Валидация, самовалидация и самосострадание 107 Меня никто не понимает 107 Валидация и есть привязанность 108 Идеальная валидация 109 Глава 21. Проблемные стратегии поиска валидации ИЗ Проблемные убеждения о валидации 113 Самоинвалидация 114 Глава 22. Универсальность эмоций 117 Универсализация эмоционального опыта 118 Глава 23. Вина и стыд 121 Может ли стыд быть адаптивным? 121 Как понять “темные” эмоции 122 Испытывать эмоцию, а не подчиняться ей 123 Глава 24. Непостоянство эмоций 125 Почему эмоции запутывают нас 125 Расширение спектра эмоций 127 Глава 25. Эскалация и контроль 129 Эксперименты с отказом от контроля 130
10 I Содержание Глава 26. Личностная эмансипация 133 Таблетка устойчивости 134 Конструктивный дискомфорт 134 Успешное несовершенство 135 Гордость за преодоление трудностей 135 Глава 27. Терпимость к неоднозначности и сложности 137 Принятие решений и эмоциональные схемы 137 Убеждения насчет неоднозначности 138 Глава 28. Связь эмоций и ценностей 141 Боль со смыслом 142 Жизнь, которая стоит перенесенных страданий 142 Лестница смысла 143 Забираем все 143 Эта прекрасная жизнь 144 Глава 29. Межличностные эмоциональные схемы 145 Проблема убеждений о рациональности и справедливости 145 Комната отношений 146 Глава 30. Исследование эмоциональных схем 149 Эмоциональные схемы, процессы и психопатология 149 Эффективность ТЭС 150 Библиография 153
Об авторе Роберт Лихи — директор Американского института когнитивной тера¬ пии в Нью-Йорке и профессор клинической психологии факультета пси¬ хиатрии в Корнеллском медицинском колледже Уайля. Его исследования сосредоточены на индивидуальных различиях в регуляции эмоций. Введение Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) занимает центральное мес¬ то в доказательной практике и часто применяется в клинической среде. Тем не менее универсального подхода к КПТ не существует, и клиницисты говорят о разнообразии подходов первой, второй и даже третьей волны. В данной серии книг читателям предлагаются простые и доступные руководства по целому ряду методик КПТ, разъясняющие отличитель¬ ные особенности каждого из терапевтических подходов. Редактор серии Уинди Драйден приглашает экспертов из разных областей, предлагая им подытожить 30 главных аспектов их подхода с разделением на теорети¬ ческую и практическую части. Книги, выходящие в рамках серии, ориентированы на психотерапевтов, консультантов и психологов различной специализации, которым интерес¬ но узнать о новых и развивающихся направлениях когнитивно-поведен¬ ческой терапии. Терапия эмоциональных схем В книге дан краткий обзор отличительных особенностей нового тера¬ певтического подхода, помогающего клиентам справиться со “сложными” эмоциями. Книга написана исследователем с многолетним клиническим опытом и содержит только самое главное. В рамках удобного формата се¬ рии в книге рассматриваются 15 теоретических особенностей и 15 прак¬ тических приемов терапии эмоциональных схем. Книга послужит полезным источником информации для психотера¬ певтов, клинических психологов, психологов-консультантов, психиатров и всех тех, кто хочет больше узнать о роли эмоций и их регуляции.
Ждем ваших отзывов! Вы, читатель этой книги, и есть главный ее критик. Мы ценим ваше мнение и хотим знать, что было сделано нами правильно, что можно было сделать лучше и что еще вы хотели бы увидеть изданным нами. Нам интересны любые ваши замечания в наш адрес. Мы ждем ваших комментариев и надеемся на них. Вы можете прислать нам электронное письмо либо просто посетить наш веб-сайт и оставить свои замечания там. Одним словом, любым удобным для вас способом дайте нам знать, нравится ли вам эта книга, а также выскажите свое мне¬ ние о том, как сделать наши книги более интересными для вас. Отправляя письмо или сообщение, не забудьте указать название книги и ее авторов, а также свой обратный адрес. Мы внимательно ознакомимся с вашим мнением и обязательно учтем его при отборе и подготовке к из¬ данию новых книг. Наши электронные адреса: E-mail: info.dialektika@gmail.com WWW: http: //www.dialektika. com
Часть I МОДЕЛЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СХЕМ
1 От познания к эмоции Размышляя о том, с чего началась разработка модели эмоциональных схем, я заодно стал анализировать долгую историю собственных мыслей и чувств, связанных с психотерапией. Как и многие из моего поколения, сперва я был очарованным приверженцем психоаналитического мышле¬ ния, прочитавшим почти каждую из опубликованных книг Фрейда, по¬ рой даже фантазирующим о том, как мои интерпретации теста Роршаха и прочих проективных методик прольют свет на душевные тайны моих пациентов. Изучая английскую литературу в колледже в течение трех лет как бакалавр, я познакомился с великими европейскими литературными традициями, в частности с особой природой трагического видения. Меня очаровал не только Шекспир, но и жанр древнегреческой трагедии и его идея непредвиденного рока, настигающего даже знатных и могуществен¬ ных. Я был в восторге от трагизма Унамуно, а также сложностей лично¬ сти и судьбы в романах Достоевского. Казалось, что психоаналитическое мышление прекрасно совмещалось с потрясшими меня культурными вли¬ яниями и давало ответы на все вопросы. Но в аспирантуре реальность взяла свое, и я начал больше изучать в какой-то степени поверхностные на тот момент исследования эффек¬ тивности психодинамической терапии и недостаточной надежности психодиагностического тестирования. Итоги и впрямь оказались не особо радужными, так что я постепенно разочаровался; взамен я обра¬ тил внимание на теорию и расширяющуюся исследовательскую базу со¬ циального познания. Исследования в этой области продемонстрировали, что наше воспри¬ ятия зачастую оказывается предвзятым из-за применяемых нами схем, объяснений поступков, следующих парадигме атрибуции, а также выво¬ дов о чертах характера, зачастую определяющихся тем, действуем мы или наблюдаем. Например, мы чаще объясняем поведение пациентов припи¬ санными им чертами характера, а собственное — особенностями ситу¬
16 | Часть I. Модель эмоциональных схем ации. Этот феномен известен как предвзятость “актор — наблюдатель”. Данная социально-психологическая традиция многим обязана ранним трудам Фрица Хайдера [Heider, 1958] и его последователям в 1970-1980-х годах. Модель атрибуции, выдвинутая Вайнером и позже использованная в изучении депрессии Селигманом, Аллой и Абрамсон, стала прямым по¬ рождением теории социального познания, описывающей, что происходит при создании нами выводов о намерениях и иных психологических про¬ цессах других людей. Это и стало основой концепции социального позна¬ ния, сегодня известной под другими названиями — “теория разума” или “метапознание”, — но вдохновленной ранними работами по социальной психологии. Одновременно я занялся исследованием развития социаль¬ ного познания, будучи вдохновленным собственным опытом работы и концепцией конструктивизма, предложенной Жаном Пиаже. Согласно моей модели, люди “конструируют” аспекты собственного социального опыта, порой в определенной последовательности этапов. Я исследовал то, как дети и взрослые “конструируют” социальную несправедливость — как объясняют и оправдывают экономическое неравенство или борются с ним и приписывают определенные черты характера другим людям. Впервые прочитав Бека и Эллиса в конце 1970-х годов, я был впечат¬ лен благоразумием и действенностью их подхода к пониманию и лечению тревоги и депрессии. Этот “рациональный” подход апеллировал к логиче¬ ской стороне разума — он позволял мне опираться на собственный опыт в аналитической философии и логику аргументации, что давало возмож¬ ность действовать как пациенту, так и терапевту. Он вернул меня к кли¬ нической работе, и — как и многие, “нашедшие ответ”, — я стал ревност¬ ным его почитателем. Когнитивная концепция также согласовывалась с результатами моей работы с социальным познанием, в особенности с акцентом на схематической обработке, что было прочно утверждено в те¬ ории познания и социального познания. Казалось, я нашел ответ. Лишь позже я понял, что он вызывал у меня еще больше вопросов. Я не был уверен, стоит ли мне продолжать академические исследования или лучше заняться клинической работой. Но одним безрадостным днем, когда я сидел у себя в ванкуверском офисе в Университете Британской Колумбии, я получил звонок от Сары Спэрроу из Центра исследований детства при Йельском университете — моей старой знакомой по студен¬ ческим временам — и узнал, что наш общий товарищ и коллега, Дэйв,
Глава 1. От познания к эмоции | 17 покончил с собой. Он был научным сотрудником в Йеле, моим близким другом и соавтором в исследованиях. Я чувствовал себя раздавленным, потрясенным, растерянным, даже разозленным, и со временем решил, что хочу работать с людьми, которые сражаются с темными демонами депрес¬ сии. Я хотел быть уверенным в том, что для кого-то наподобие моего до¬ рогого и любимого друга будет найден выход. Показательно, что именно трагедия помогла мне повернуть в направлении, придавшем смысл моей работе. Я никогда не пожалел об этом решении. Я прошел интенсивный тренинг у Аарона Бека в Центре когнитивной терапии Пенсильванского университета. Ранний подход к когнитивной терапии Пожалуй, в первые годы занятий когнитивной терапией я казался помешанным психотерапевтом, предлагающим одну технику за другой. Многим из моих пациентов стало лучше, но также ко мне пришло по¬ нимание того, что с некоторыми из них ситуация зашла в тупик. Вместо того чтобы продолжать работать с техниками дальше, я решил остано¬ виться и выслушать клиентов, узнать, что стало причиной их не самой положительной реакции. Также я прислушался к критикам когнитивной терапии. Они утверждали, что мы не работаем с сопротивлением, пере¬ носом, контрпереносом, ранним детским опытом, бессознательным или эмоциями. Как и любой ревностный приверженец “идеи” или “движения”, я поначалу занимал оборонительную позицию, отвергая любую критику, но в глубине души чувствуя, что они в чем-то правы. Вместо того чтобы небрежно отмахнуться от критики КПТ, я решил рассматривать эти случаи как прекрасный повод расширить ее возмож¬ ности. Я был автором и редактором множества книг на эту тему, вклю¬ чая Overcoming Resistance in Cognitive Therapy [Leahy, 2001], The Therapeutic Relationship in the Cognitive Behavioural Psychotherapies, Roadblocks in Cogni¬ tive-Behavioural Therapy и Treatment Resistant Anxiety Disorders. Считая эмо¬ цию центральным элементом терапии, я написал две книги на эту тему: Emotion Regulation in Psychotherapy [Leahy et al., 2011] и Emotional Schema Therapy [Leahy, 2015]. Когда критики КПТ пытаются изобразить данный подход слишком упрощенным и шаблонным, у нас есть на этот счет хоро¬ шие ответы. Я считаю, что совместно с тонкой работой над расстройства¬ ми личности и концептуализацией случая, проведенной Аароном Беком,
18 | Часть I. Модель эмоциональных схем Джудит Бек, Артом Фриманом, Дениз Дэвис, Джеффри Янгом, Арно Арнцем, Джеки Персонс, Кристин Падески и Виллемом Кюйкеном, КПТ предлагает действенные и комплексные модели для решения многих про¬ блем, некогда считавшихся компетенцией исключительно психодинами¬ ческой терапии. У когнитивной модели есть потенциал интегрировать ис¬ следования по эволюционной психологии, социализации, привязанности, социальному познанию, теории личности, аффективному прогнозирова¬ нию, эмоциональной регуляции, нейропсихологии и прочим теориям. По моему мнению, в определенном смысле мы только начинаем расширять нашу работу в направлении более сложной модели функционирования человека. Эмоции играют здесь важную роль. Я всегда интересовался ими, но некоторые наблюдения и события стали поворотными. Много лет назад, когда моя мать внезапно скончалась от кровоизлияния в мозг, я как-то разговаривал по телефону с коллегой по КПТ. В ходе разговора я на¬ чал плакать, и он сказал: “Любопытно, я во взрослом возрасте никогда не плакал”. Понятно, что он таким образом валидировал мои пережи¬ вания и проявлял заботу, но одновременно это высказывание отразило отсутствие в тогдашней модели КПТ определенного элемента, а именно: неизбежный опыт потери, трагедии, естественности боли и страданий. Я вспомнил одну из книг Мигеля де Унамуно, О трагическом чувстве жизни [Unamuno, 1921]. Унамуно в своей истории сравнивает прагмати¬ ческий и трагический взгляды на жизнь. На обочине дороги сидит ста¬ рик и рыдает. Проходящий мимо юноша спрашивает: “Отчего ты рыда¬ ешь?” Старик отвечает: “Я плачу оттого, что мой сын умер”. Юноша гово¬ рит: “Зачем же ты рыдаешь? Слезы ничем не помогут”. Старик отвечает: “Оттого и рыдаю, что они не помогут”. Унамуно продолжает эту мысль и приходит к выводу, что мы должны научиться “оплакивать, а не только лечить чуму”. Трагедия — это разделенное страдание. Именно весомость потери причиняет боль, и она становится частью неизбежного страдания в сполна прожитой жизни. Вместо того чтобы считать, будто главная цель — “чувствовать себя хорошо”, мы должны осознать, что обретение смысла включает в себя возможность прочувствовать все. Невозможно прожить полноценную жизнь со всеми ее привязанностями и потерями, не испытав полный спектр эмоций. Все мы пройдем через гнев, тревогу, печаль, ревность,
Глава 1. От познания к эмоции | 19 зависть, беспомощность и безнадежность. Но именно наша реакция на них покажет, используем ли мы эти чувства эффективно или же пытаемся убежать от возникающих естественных эмоций. Недавние достижения в КПТ Достижения в КПТ за последние годы показывают, как можно спра¬ виться со сложными эмоциями. Ведущие когнитивно-поведенческие мо¬ дели теперь занимаются сложностью всех уровней обработки эмоций, предлагая трансдиагностический подход, основанный больше на про¬ цессах, чем на категориях DSM [Hayes & Hofmann, 2018; Hofmann, 2015]. Терапия принятия и ответственности с ее акцентом на осознанности под¬ черкивает скорее взаимоотношения человека с его мыслями и эмоция¬ ми, нежели содержание вызывающих эмоции мыслей [Hayes, Strosahl et al., 2011]. Модель ТПО также подчеркивает роль ценностей в выяснении целей, которые могут помочь нам переносить фрустрацию и дискомфорт в процессе обретения смысла жизни. Модель ТЭС опирается на некото¬ рые из идей ТПО, но моя концепция является скорее описанием теории эмоций индивида и их регуляции [Leahy, 2015; 2018]. Эта когнитивная мо¬ дель показывает, как люди думают о своих эмоциях и реагируют на них, но в то же время использует соответствующие ТПО стратегии. Также подходящей может стать концепция ДПТ, сосредоточенная на навыках регуляции эмоций и поведения и помогающая клиентам распознать их “мифы” о чувствах [Linehan, 1993]. Опять-таки, ТЭС признает и включает в себя многие из этих идей и техник, но ДПТ сама по себе не является моделью того, как люди думают об эмоциях, оценивают, объясняют их и придают им значение. Метакогнитивная модель, выдвинутая Уэллсом, имеет самую непосредственную связь с ТЭС, с акцентом на когнитивно- аттенционном синдроме (КАС), при котором человек зацикливается на собственных переживаниях, пытаясь контролировать или подавлять не¬ желательные мысли и тем самым усугубляя порочный круг беспокойства и руминации [Wells, 2000]. Можно считать, что модель ТЭС обладает определенным структурным сходством с ней. Но предложенная концеп¬ ция фокусируется на эмоциях, а не мыслях, поскольку именно они име¬ ют отношение к ценностям, поведению и межличностному функциони¬ рованию. Содержание ТЭС связано с проработанной “наивной теорией”, присущей клиентам и касающейся анализа эмоций, стыда и вины, роли
20 | Часть I. Модель эмоциональных схем выражения и валидации, а также нормализации связанных с ними эмо¬ циональных опытов [Leahy, 2015]. И разумеется, неоценимый труд Пола Гилберта над терапией, сфокусированной на сострадании (CFT), подтол¬ кнул КПТ в направлении утешающих и исцеляющих эффектов активации чувств привязанности, часто являющихся частью сострадания: заботы, воспитания, принятия и ощущения безопасности [Gilbert, 2009]. Модель CFT определенно имеет значительную ценность в преодолении негатив¬ ных убеждений и стратегий, касающихся эмоций. И наконец, эмоцио- нально-фокусированная терапия (ЭФТ) обогащает наше понимание того, что чувства могут “содержать” информацию о наших потребностях, наме¬ рениях и мыслях, а проработка первичных и вторичных эмоций способна углубить значение терапии [Greenberg, 2002]. Как бы я ни ценил важность позитивной психологии, не нужно пу¬ тать ее с отсутствием болезненных чувств. Именно это признание при¬ вело меня к разработке модели “эмоциональных схем” — того, как мы мыслим о наших эмоциях, оцениваем их и справляемся с ними. С этой точки зрения эмоции — “данность”, на которую мы реагируем. Например, “дано”, что мне грустно. Что я об этом думаю? Считаю ли я, что у печали есть смысл, что она будет продолжаться вечно, что у меня нет контро¬ ля над своим настроением? Стыжусь ли я ее и считаю, что никто меня не поймет? Какие стратегии эмоциональной регуляции у меня активиру¬ ются? Пытаюсь ли я избегать ситуаций, напоминающих о моей грусти? Пытаюсь ли заглушить невыносимое чувство алкоголем, наркотиками или перееданием? Принимаю ли я его как нечто, что в какой-то момент придется испытать, но что со временем пройдет и на чем можно учиться? В своей книге Терапия эмоциональных схем [Leahy, 2015] я обозреваю историю того, как эмоция рассматривалась в западной философии и куль¬ туре — от привилегированного статуса рациональности у стоиков, сокра¬ тических и британских аналитических философов до подчеркнутой важ¬ ности эмоции в трагедии, экзистенциализме и романтической традиции. Я также рассматриваю изменения в социализации эмоций в западном обществе за последние несколько столетий, делая акцент на интернали¬ зации, самоконтроле и попытке пресекать “нежелательные” эмоции, такие как ревность. Я считаю, что эмоции не только детерминированы биологи¬ чески, но также конструируются социально. У людей из разных культур различаются представления об их выражении и особенно об их взаимо¬
Глава 1. От познания к эмоции | 21 действии друг с другом. Модель эмоциональных схем ставит эмоцию в центр мышления и опыта, пытаясь прояснить, как проявляются эти соци¬ альные конструкции с их стратегиями регуляции и выражения. Познание и эмоция взаимосвязаны и могут наполнять друг друга. Ведь именно чувства указывают, что для меня важно и что меня мотивирует. Стоит помнить, что слово “эмоция” происходит от лат. “emoveo” — потря¬ саю. Она нас потрясает, приводит в движение. Но наши интерпретации событий, их оценки и копинг-стратегии также оказываются частью более сложной картины. Именно ее и исследует модель эмоциональных схем. Там, где Декарт говорит: “Я мыслю, следовательно, я существую”, я пред¬ лагаю: “Я чувствую, следовательно, я существую”.
2 Многогранность эмоций Эмоции (такие, как грусть, тревога, ревность) включают в себя когни¬ тивные оценки, намерения (движение к цели), физиологическую реакцию, поведенческие тенденции и стратегии межличностного взаимодействия. Возьмем, к примеру, зависть. Мне кажется, что кто-то опережает меня в гонке социальных статусов; я чувствую, что должен соревноваться с ним, а его удача — мой провал; я могу начать желать ему зла и даже попытать¬ ся принизить его авторитет в общении с моими коллегами. Когда я думаю о его успехе, мое сердцебиение учащается, а в теле возникает напряжение; и я, возможно, даже жалуюсь коллегам, что успех этот — незаслуженный. Моя зависть также включает в себя грусть, беспокойство, злость, униже¬ ние и ощущение безнадежности. Все вышесказанное свидетельствует о том, что данная эмоция состоит из других элементов: моей когнитивной оценки, утверждающей, что “его триумф означает мою неудачу”; разоча¬ рования в собственных перспективах достижения успеха и высокого ста¬ туса; физиологического возбуждения, проявляющегося в виде учащения пульса и скрежета зубов; поведенческой стратегии избегания этого чело¬ века, а также жалоб и регулярных оправданий в общении с коллегами. Модель ТЭС занимается каждым из компонентов эмоционального опыта и реакции: понимание всех аспектов служит важным элементом этой концепции, поскольку любой из них может оказаться нуждающим¬ ся в проработке. Например, мы можем начать с анализа объективности оценки вызывающих эмоции ситуаций — в этом случае оценку можно скорректировать, и вместо того, чтобы считать чужой успех своим прова¬ лом, я решу, что в действительности достижений хватит на всех. Я также могу поискать альтернативы собственным намерениям или объекту эмо¬ ций, изменяя цели и пересматривая ценности. Здесь можно выбрать но¬ вые цели, такие как “быть компетентным работником”, “помогать другим” или “выкладываться на полную”, вместо того чтобы оценивать себя через призму пагубных сравнений. Или же я могу выбрать совсем другую цель,
24 | Часть I. Модель эмоциональных схем скажем, “прочитать интересную книгу”. Можно также справиться с фи¬ зиологическими проявлениями эмоции, практикуя расслабляющие упражнения, осознанность или позитивное мышление, которые замедля¬ ют пульс и ослабляют телесное напряжение. Еще один вариант — изме¬ нить свою поведенческую реакцию избегания этого коллеги на противо¬ положную, а именно: поздравить его или прослушать его презентацию. И наконец, я могу повлиять на свою межличностную реакцию, отказаться от оправданий и жалоб на чужой успех, и вместо того, чтобы унижать коллегу мелочной критикой, похвалить его перед другими. Таким обра¬ зом, ТЭС не ограничивается одной целью, а признает обоснованность и важность широкого спектра возможных интервенций. Спектр и уровни эмоций ТЭС не только занимается многоаспектностью эмоции, но и призна¬ ет, что эмоциональный опыт включает в себя целый спектр проявле¬ ний. Согласно этой концепции, чувства не являются однозначными и сингулярными (например, “Я испытываю зависть”), а связаны с сетями других эмоций. В частности, зависть — социальная эмоция, которая спо¬ собна включать в себя грусть, гнев, тревогу, стыд, обиду и любопытство. Расширение и дифференциация испытываемых чувств — ключевой эле¬ мент ТЭС. Иногда одна эмоция может оказаться “обложкой” другой — например, гнев в некоторых случаях проявляется более заметно, нежели основополагающая тревога или беспомощность [Greenberg, 2002]. Согласно ТЭС, бывает так, что пациент проявляет более “знакомую” ему эмоцию — или ту, которую легче признать. Например, гнев более “приемлем” для многих, поскольку он демонстрирует меньшую уязви¬ мость и зачастую выражается как нравственное самодовольство и пре¬ восходство в силе. Тем не менее “многослойная” натура эмоций может открыть, что за злостью в действительности прячутся тревога и грусть — а также чувство поражения и унижения. В одном из случаев руководитель отдела в маркетинговой фирме впадал в ярость и разражался враждебны¬ ми и уничижительными высказываниями, стоило кому-то публично вы¬ разить несогласие с ним. Когда психотерапевт начал рассматривать другие эмоции (“Если бы вы не гневались, а испытывали другое чувство, то чем бы оно было?”), клиент пришел к выводу, что ощущал бы беспокойство и полную беспомощность. Он боялся, что сотрудники отдела выберут
Глава 2. Многогранность эмоций | 25 неправильное направление, которое приведет к провалу, унижению со стороны начальства и увольнению. При рассмотрении социальных эмоций, таких как зависть, ревность, вина, стыд и обида, зачастую оказывается, что можно выявить и изучить широкий спектр других чувств. Например, в случае ревности (“Мой пар¬ тнер с кем-то флиртует”) первоначально будет проявляться гнев, в основе которого лежат тревога, беспомощность, унижение и ощущение провала. Активация злости иногда служит компенсацией страха возможного про¬ игрыша, предательства и одиночества.
3 Эволюционная адаптация и эмоции ТЭС признает важность как эволюционной, так и биологической моде¬ лей эмоции, а также ее социальной природы. Книга О выражении эмоций у человека и животных [Darwin, 1872/1965] Дарвина была первоначаль¬ ным ценным вкладом в изучение универсальных особенностей выраже¬ ния чувств — прежде всего мимики — и явной универсальной способно¬ сти к распознанию эмоций. Эмоции и психопатология связаны с эволюционной адаптацией (на¬ пример, каждое из тревожных расстройств представляет собой адаптацию к эволюционной среде). Признание эволюционных корней текущей эмо¬ циональной интенсивности помогает депатологизировать эмоциональный опыт, чтобы помочь человеку разобраться с собственными чувствами и осознать мощную, примитивную и непреодолимую природу его реакции. В частности, даже когда мы понимаем, что почти все эмоциональные пе¬ реживания “эфемерны” (т.е. краткосрочны), их интенсивность побужда¬ ет нас немедленно убегать, пытаться избежать опасности, атаковать или сдаваться. В эволюционной среде, населенной хищниками и опасными людьми — а также с постоянной угрозой голода и смерти, — логичной будет постоянная активность кризисного режима. Таким образом, инди¬ вид воспринимает собственную тревогу как серьезное предупреждение о том, что нечто опасное произойдет в скором времени, если не принять меры. Ложноположительные сигналы тревоги менее проблематичны, не¬ жели ложноотрицательные, поскольку не заметить находящегося побли¬ зости тигра — роковая ошибка. Взгляд на эмоцию, с точки зрения эволю¬ ции помогает нам осознать, что ее автоматичность, непреодолимость и срочность зачастую не оправдываются фактами. Универсальные страхи Показательной иллюстрацией эволюционной основы эмоций служит универсальная распространенность фобий. К примеру, боязнь воды, вы¬
28 | Часть I. Модель эмоциональных схем соты, животных, насекомых или змей встречаются по всему миру. Дети из разных культур боятся темноты и одиночества, боятся остаться сиротами. Способность распознавать мимику, судя по всему, также универсальна: выражения страха или удивления понятны даже на лицах людей из других сообществ. Дарвин заметил, что животные и человек зачастую обладают одинаковым эмоциональным опытом и способами выражения чувств, что отражает биологическую и эволюционную компоненту эмоции. Более того, эмоции служат потребностям, связанным с выживанием. К примеру, страх высоты защищает нас от падения; страх воды позволяет не утонуть; страх голода иногда приводит к перееданию — но это может помочь адаптироваться к среде, где пищи недостаточно. Аналогичным об¬ разом паника, вызываемая агорафобией, выполняет оберегающую функ¬ цию, поскольку хождение по открытой равнине в среде наших прими¬ тивных предков влекло за собой риск быть замеченным и атакованным хищниками. Ревность — этот универсальный и очень интенсивный эмо¬ циональный опыт — встречается во всех культурах, среди животных и даже у младенцев. Два ее вида связывают с эволюционными моделями — теорией родительского вклада и конкуренцией за ограниченные ресурсы [Trivers, 1972; 1974]. Согласно концепции родительского вклада, индивид с большей вероятностью станет заботиться о потомке, генетически похо¬ жем на него. Самка всегда знает, что это ее детеныш, в то время как са¬ мец не всегда уверен в своем отцовстве, поэтому он, как правило, более негативно относится к сексуальной неверности, нежели эмоциональной. И это подтверждается фактами [Buss et al., 1992]. Соперничество между детьми и сверстниками связано с эволюционной моделью конкуренции за ограниченные ресурсы. Одним словом, можно найти эволюционное обос¬ нование для всех чувств и даже таких сложных социальных эмоций, как ревность, зависть и жажда мести. ТЭС признает весомость эволюционной предрасположенности, но не упрощает эмоции до инстинктов или заранее предопределенной модели поведения. Они, скорее, рассматриваются как взаимодействие биологи¬ ческих предрасположенностей, процессов социализации и социальных конструктов, связанных с чувствами. Природа и воспитание оказываются взаимосвязанными.
4 Эмоция как социальный конструкт Исторические и культурные различия Несмотря на то что ТЭС признает биологические ограничения и ос¬ нования эмоций, она делает значительный акцент на когнитивной оцен¬ ке эмоции, то есть на ее социальном конструировании. Таким образом, эмоциональный опыт не упрощается или объясняется исключительно биологическим основанием эволюционной теории. Доказательства со¬ циального конструирования чувств можно обнаружить в различных способах выражения и обозначения эмоций у разных культур, а также в произошедших за последние столетия переменах в отношении к про¬ явлению эмоций, например плачу [Lutz, 1999]. К тому же видны измене¬ ния во взглядах на определенные чувства, такие как ревность, которая в XVIII веке высоко ценилась как проявление защиты собственной чести и элемент романтики. Но, скажем, уже в викторианской Англии она счи¬ талась несовместимой с “гармонией” нуклеарной семьи, а в XX веке рев¬ ность рассматривали как признак эмоциональной незрелости, собствен¬ ничества и неуверенности в себе [Stearns, 1989]. Признание того, что эмо¬ ции конструируются социально, за последние два десятилетия привело к появлению “эмоциологии”, или “истории эмоций”, как нового важного направления в изучении истории [Stearns, 1994]. В области антропологии уже давно исследуют культурные различия эмоций. Например, в своей книге Протестантская этика и дух капитализма Макс Вебер выдвинул предположение, что акцент кальвинизма и протестантства на поступках, откладывании удовольствия, важности труда и интернализации заложил модель эмоционального контроля в инвестиционный подход капитализма [Weber, 1930]. Гирц в своем труде Интерпретации культур [Geertz, 1973] предложил концепцию символической антропологии, сосредоточенной на общем понимании коммуникации, связей и отношения к жизни внутри определенной культуры. Австрийский историк и социолог Норберт Элиас
30 | Часть I. Модель эмоциональных схем в своей работе О процессе цивилизации [Elias, 1939] проследил развитие манер и беспокойства о производимом на других впечатлении, которые привели к большей интернализации, сдерживанию эмоций и сосредото¬ ченности на частном опыте, а также усилившемуся “стыду” тела и секса [Elias, 1939; 1969]. Примеры социального конструирования эмоций включают в себя про¬ веденные Мишель Розальдо исследования филиппинского племени илон- готов, которое практиковало охоту за головами, основанную на верова¬ нии о том, что эмоциональные недуги можно облегчить обезглавливани¬ ем людей из других племен [Rosaldo, 1980]. Также стоит упомянуть работу Лутц, продемонстрировавшую, что в японском языке эмоции распозна¬ ются в отношении противопоставления независимости (гнев) и зависи¬ мости (любовь) [Lutz, 1999]; и работу Роберта Леви, показавшую, что в лексике таитян нет слов для обозначения грусти или горя (они рассматри¬ ваются как физиологические реакции) [Levy, 1975]. Кроме того, данные исследований ван Хемерт, ван де Вейвера и Вингерхутса [van Hemert, van de Vijver, Vingerhoets, 2011] указывают на то, что среди культур 37 стран существуют значительные различия в частоте, приемлемости и особен¬ ностях гендерных установок в отношении плача. Внутри каждой из куль¬ тур эмоции воспринимаются по-разному, и люди по-своему реагируют как на собственные чувства, так и на чувства остальных. Именно на этих различиях и фокусируется модель ТЭС. Эмоции и оценки Эмоции связаны с ценностями и когнитивными оценками (например, одиночество обусловлено желанием общения и привязанностью к людям, а гнев связан с ценностью уважения); в то же время эмоциональный опыт рассматривается как возможность испытывать широкий спектр эмоций — даже неприятных. Вместо того чтобы считать определенные эмоции “пло¬ хими” (ревность, зависть, гнев, тревога, грусть), модель эмоциональных схем рекомендует каждому человеку рассматривать любое из чувств как информирование о его собственных нуждах, ценностях, недовольствах и стремлениях. Также обсуждается эволюционная адаптация ряда эмоций, таких как гнев, тревога и грусть, а наряду с ними и более сложных со¬ циальных эмоций, включая ревность и зависть. Эволюционная концеп¬ ция помогает нормализовать то, что кажется опасным и сложным, а так¬
Глава 4. Эмоция как социальный конструкт | 31 же подталкивает пациента к осознанию того, что сила и автоматичность проявления чувств и поведенческих тенденций могут оказаться предрас¬ положенностью человеческой природы. Это помогает перестать винить эмоции и сделать их более понятными. Культура и социум действительно влияют на то, какие из эмоций считаются приемлемыми, а какие — нет. Это проявляется, в частности, в придании гендерного измерения некото¬ рым из них (например, уверенность в том, что эмоциональные реакции женщин должны отличаться от мужских), в исторических изменениях в восприятии и оценке эмоций, а также в формировании “эмоциональных сообществ” — сфер жизни индивида, где можно делиться эмоциями, а их проявления считаются допустимыми [Reddy, 2011; Rosenswein, 2007].
Эмоции как объект познания В традиционной когнитивной модели Бека считается, что эмоция час¬ тично обусловлена оценкой ситуации или стресс-фактора, с которым сталкивается индивид [Beck et al., 1979]. Например, переживая расста¬ вание и конец отношений, легко поверить в то, что ты никогда не най¬ дешь другого партнера, что ты никогда не будешь счастлив без него и что причиной разрыва стал некий твой дефект, от которого ты не сможешь избавиться и из-за которого невозможно будет начать строить новые от¬ ношения. Традиционные когнитивные модели сосредоточены на том, как когнитивные схемы могут формировать или поддерживать определенный эмоциональный опыт. Это включает в себя автоматические мысли (“Я ни¬ когда не буду счастлив”), промежуточные убеждения (“Без партнера моя жизнь лишена смысла”), а также глубинные убеждения или схемы о себе (“Я неудачник”) и других людях (“Они меня осуждают”). Несмотря на то что болезненные эмоции могут возникать или поддерживаться как ре¬ зультат этих оценок или конструкций, опыт переживания эмоции тоже может быть объектом оценивания. Именно такие оценки эмоций инди¬ вида и его реакции на них представляют собой “эмоциональные схемы”. Оценка эмоций и реакция на них Концепция эмоциональных схем фокусируется на оценке и реакции ин¬ дивида на опыт определенной эмоции. В этом смысле ТЭС является соци¬ альной когнитивной моделью теории эмоции. Предполагается, что люди придерживаются неявных теорий о собственных чувствах и чувствах других, включая убеждения об их причинах, оценках, обоснованности, продолжительности, потребности в контроле, правилах и стратегиях их выражения или проявления, а также представления о том, как справиться с ними. Как только пробуждаются эмоции, мы интерпретируем этот опыт по ряду аспектов и активируем стратегии реакций на них — это и есть эмоциональные схемы. Если, к примеру, я осознал, что несчастен, то что
34 | Часть I. Модель эмоциональных схем я начинаю думать о своем несчастье, как реагирую на него и какова моя теория регуляции собственных чувств? Эмоциональные схемы отражают идиосинкразическую теорию эмоции, включающую в себя оценку чувств, объяснения, убеждения в обоснованности определенных эмоций, пред¬ положения о потребности в эмоциональной регуляции и возможности модифицировать чувства. Как и продвигаемая Уэллсом метакогнитивная модель, эмоциональная схема сосредоточена на осведомленности и оцен¬ ке индивидом, а также на копинг-стратегии приспособления к внутренне¬ му эмоциональному опыту. Но если концепция Уэллса фокусируется на оценках собственных мыслей и стратегиях реагирования на них, то ТЭС нацелена на эмоции. Как будет показано далее, ТЭС многим обязана вкла¬ ду Уэллса и его коллег и опирается на некоторые из компонент метаког- нитивной модели [Wells, 2008]. Нейронаука тоже признает когнитивное содержание эмоций, как следует из использования термина “эмоциональ¬ ная схема” Леду и его коллегами, которые трактуют его как “подборку ин¬ формации об определенной эмоции”, включающую, например, семанти¬ ческую память об угрозах, поведенческие реакции и телесные ощущения [LeDoux & Brown, 2017]. Предлагаемая мною модель описывает эмоцио¬ нальную схему как набор концептуализаций, интерпретаций, стратегий и оценок эмоции, и, как я бы предложил, может включать в себя представ¬ ление Леду из его двухконтурной концепции обработки угрозы и опыта страха [LeDoux, 2017]. Модель эмоциональных схем предполагает, что в результате наличия связанных с эмоциями когнитивных схем формируются предубеждения в их распознавании, дифференциации и запоминании. К примеру, люди по-разному распознают пробуждающиеся чувства, дифференцируют уже, возможно, пробудившиеся и вспоминают пережитые эмоции, связанные с определенными прошлыми событиями или опытом. Таким образом, “алекситимия” зачастую служит первым шагом в процессе обработки эмоциональной схемы, поскольку невозможность распознать, маркиро¬ вать и связать эмоцию с опытом неизбежно будет подрывать способность пересмотреть его и найти альтернативные копинг-стратегии. Вдобавок ко всему люди по-разному видят ценность эмоционального опыта — как и обоснованности и важности различных эмоций. Например, некоторые считают свой гнев неправомерным и, следовательно, значимым, а дру¬ гие — ничтожной и сиюминутной реакцией.
Глава 5. Эмоции как объект познания | 35 Объяснения и описания эмоционального опыта Другой аспект эмоциональных схем подразумевает объяснительные концепты и модели, которые используются для описания причин возник¬ новения эмоций определенного человека. Это включает разницу между внешней и внутренней направленностями, например: “Я злюсь, потому что она отнеслась ко мне с пренебрежением” против “Я злюсь, потому что меня это задевает”. С этим связаны объяснения, включающие в себя отда¬ ленные (“Мне тревожно, потому что отец меня проигнорировал”) и непо¬ средственные (“Она ушла, не попрощавшись”) причины эмоций. Другие объяснительные концепты могут включать представления о чертах харак¬ тера (“Я вспыльчивый человек”), биологический детерминизм (“Я унасле¬ довал такие гены”) или понятия о способностях (“Думаю, мне нужно нау¬ читься справляться со своим гневом”). ТЭС помогает пациентам иденти¬ фицировать свои теории по поводу причин возникновения эмоций, часто связанные с теориями того, как происходят изменения. Модель эмоциональной схемы проиллюстрирована на рис. 5.1. Рис. 5.1. Модель эмоциональной схемы
36 | Часть I. Модель эмоциональных схем Мужественный Майкл н невротик Нейт Рассмотрим следующую ситуацию. Мужественный Майкл узнал, что его девушка Мелинда решила бросить его после трех месяцев весьма бурных отношений. Она прислала ему текстовое сообщение, в котором пишет, что все кончено, чтобы он больше никогда не пытался связать¬ ся с ней, и в конце ставит эмодзи машущей на прощание руки. Майкл способен справиться со сложными эмоциями и стерпеть разочарование и раздражение. Он осознает наличие целого спектра эмоций, таких как грусть, тревога, растерянность, гнев и в какой-то степени даже облегче¬ ние. Майкл не разделяет упрощенное мнение, что эмоция должна быть только одна. Он считает, что другие на его месте испытали бы примерно такие же чувства, и со временем они пройдут, хотя в данный момент ему неприятно и больно. Он решает поделиться эмоциями со своим другом Генри и чувствует себя понятым, так как тот терпеливо выслушивает его историю. Майкл способен через это пройти, поскольку не боится подоб¬ ных чувств, не полагается на заглушающие их алкоголь или наркотики и не избегает нового опыта. Такие люди редко нуждаются в терапии. В то же время невротик Нейт по-другому реагирует на аналогичный разрыв отношений с такой же немного высокомерной подругой. Он сбит с толку спектром испытываемых им эмоций, потому что считает, что долж¬ на проявляться только одна из них. Он размышляет о том, отчего эмоций так много, и думает, что разберется с проблемой и избавится от негатив¬ ных чувств, если попытается понять, что произошло с его отношениями и почему он столько всего испытывает. В процессе размышлений ему не становится лучше, что лишь подпитывает его негативные убеждения о своем болезненном эмоциональном опыте, и тем самым он убеждается в необходимости контроля над эмоциями. Но чем усиленнее он пытается их контролировать, тем хуже у него это получается. Нейт стыдится своей грусти, поскольку считает, что мужчины не долж¬ ны плакать и что другие намного лучше с этим справляются. В результате он начинает волноваться о будущем, находит утешение в алкоголе и изо¬ лируется от внешнего мира. Его депрессия становится все тяжелее, глав¬ ным образом в связи с его оценкой и реакцией на вполне нормальный опыт грусти, тревоги и гнева после разрыва. Эти два типа реакций были схематически представлены на рис. 5.1. Майкл нормализует свои эмоции в поисках утешения, тогда как Нейт ин¬
Глава 5. Эмоции как объект познания | 37 терпретирует их негативно, что переходит в руминацию, избегание и зло¬ употребление алкоголем. Эмоциональные схемы включают замечание эмоции (осведомлен¬ ность), ее маркировку и дифференциацию, привязку к событиям, воспо¬ минания о ней, предугадывание, нормализацию или патологизацию, вину и стыд за нее, оценку ее длительности и поиск в ней смысла. Эмоции связаны с персональными целями и ценностями, и ТЭС пред¬ полагает, что неотъемлемой частью полноценной жизни будут периоди¬ чески возникающие болезненные эмоции. Эмоциональные схемы также включают стратегии того, стоит ли регулировать, устранять или же уси¬ ливать эмоции и можно ли их выразить и получить при этом валидацию. Сюда же входят личные убеждения в необходимости подавлять или даже искоренять эмоции и попытки справиться с ними, используя спектр ко- пинг-стратегий. Они могут быть как дезадаптивными (руминация, бес¬ покойство, избегание, уход в себя, злоупотребление психоактивными ве¬ ществами, переедание и поиск виноватых), так и адаптивными, включая когнитивную реструктуризацию ситуации, принятие эмоций и самой си¬ туации, решение проблем, поведенческую активацию, самосострадание и прочие полезные стратегии. Применяемые пациентом копинг-стратегии связаны с его убеждениями об эмоциях. К примеру, если у человека нега¬ тивное отношение к собственному чувству тревоги — что оно будет про¬ должаться бесконечно, выйдет из-под контроля или сведет его с ума, — то он с большей вероятностью станет использовать проблематичные страте¬ гии, такие как избегание, алкоголизм, переедание, подавление либо дру¬ гие бесполезные методы. И напротив, если пациент считает, что его эмо¬ ции обычно сами стабилизируются и не опасны, то вероятность примене¬ ния проблематичных стратегий их регуляции оказывается намного ниже. Таким образом, теория эмоций определенного человека влечет за собой модель перемен, которая при применении ослабляет или усиливает “не¬ желательную” эмоцию. К примеру, убеждение в том, что моя нынешняя эмоция определяется тем, как мать разговаривала со мною пятилетним, усложнит для меня понимание того, как смена оценки нынешней ситуа¬ ции может что-либо изменить.
6 Представления об эмоциях как отражение когнитивных искажений Наши когнитивные искажения касаются не только восприятия себя, других людей и событий в мире, но также и чужих эмоций. Таким обра¬ зом, в модели ТЭС предполагается, что индивид может иметь тревожные, гневные или депрессивные конструкции об эмоциях. Это элемент их со¬ циального конструирования. Мы можем беспокоиться из-за собственной тревоги, злиться на собственный гнев и испытывать подавленность из-за наличия у себя депрессии. Можно чувствовать себя плохо из-за самого факта, что тебе плохо. Эти эмоции, вызванные другими эмоциями, зача¬ стую обусловлены наличием специфических предубеждений. К примеру, человек может обладать целым спектром автоматических мыслей (“искажений”) о собственной тревоге. • Предсказательство: тревога будет длиться бесконечно. • Катастрофизация: то, что я испытываю тревогу, — ужасно. • Домысливание: все знают, что я тревожусь. • Навешивание ярлыков: я склонный к тревожности человек. • Мысленный фильтр: я все воспринимаю исключительно сквозь призму своей тревоги. • Долженствование: я не должен испытывать тревогу. • Обвинение: это ее вина, что я тревожусь. Какие конкретно последствия у данных когнитивных искажений, каса¬ ющихся тревожности? В большинстве случаев это приводит к ее усугубле¬ нию. Поскольку человек считает, что его тревога сама не пройдет, он начнет все больше беспокоиться из-за ее повторения в будущем, волноваться и из¬ бегать ситуаций, из-за которых она может возникнуть. В случае катастро- физации он тревожится из-за того, насколько ужасным будет это чувство, и ожидает, что окажется беспомощным и бессильным. Таким образом он еще
40 | Часть I. Модель эмоциональных схем больше усиливает свое эмоциональное состояние. Если человек навешива¬ ет на себя ярлык тревожного, то это усиливает его ощущение собственной беспомощности и убивает надежду на то, что тревога скоро пройдет, а так¬ же заставляет еще больше переживать в данный момент. Человек может избирательно фокусироваться на собственных ощущениях тревоги, игно¬ рируя их адаптивные функции. В таком случае он с большой вероятностью беспокоится из-за того, что зациклен на тревожности, и, как следствие, ока¬ зывается полностью поглощен собственными чувствами и мыслями. Если человек считает, что не должен испытывать тревогу, то раздражается из-за данного эмоционального опыта и начинает добиваться его исчезновения. Он критикует себя за наличие тех эмоций, которых, как он считает, у него не должно быть. Если человек начинает обвинять в своем беспокойстве других, то заодно испытывает гнев и зачастую выбирает такую линию по¬ ведения с окружающими, которая создает еще больше проблем. Проблематичные правила эмоционального опыта С автоматическими мыслями об эмоциях связаны дезадаптивные пред¬ ставления или правила, касающиеся эмоций. К ним относятся убеждения, подобные следующим. • Существуют хорошие и плохие эмоции. • Если другие узнают, что ты это испытываешь, они станут хуже к тебе относиться. • Эти эмоции — признак слабости. • Я должен немедленно избавиться от этих негативных эмоций. Человеку с подобными убеждениями сложнее переносить или прини¬ мать любые “негативные чувства”. Но при этом более вероятно, что он зациклится на них, станет нагнетать ситуацию и пытаться подавить их или избавиться от них. В результате клиент активирует проблематичные копинг-стратегии, такие как руминация, беспокойство, избегание, само¬ критика, переедание, злоупотребление алкоголем и самоповреждение. Поскольку в конечном итоге эти стратегии не помогают избавиться от не¬ желательных ощущений, он начинает тревожиться из-за их постоянного возвращения. Это подкрепляет самоисполняющуюся негативную оценку, повышенную возбудимость, постоянную концентрацию на отрицатель¬ ных чувствах и ощущение беспомощности.
Четырнадцать аспектов эмоциональных схем В модели ТЭС предполагается, что существуют 14 аспектов и стратегий, которые индивиды используют для оценки и интерпретации собственных эмоций, а также для реакции на них. Это включает оценку эмоций (вина/ стыд, похожесть на чувства других, понятность, приемлемость, терпение к смешанным ощущениям, продолжительность, потребность в контроле, опасность) и копинг-стратегии (подавление, избегание, обвинение, руми- нация). Возьмем уже упоминавшийся пример зависти. Я, возможно, сты¬ жусь ее, поскольку считаю, что порядочный человек не станет завидовать коллеге; что другие не испытывают зависти, а я от них отличаюсь; что это чувство не имеет смысла; что я не смогу смириться с завистью; что неправильно испытывать смешанные чувства к этому коллеге, ведь он мне все-таки симпатичен; что зависть никогда не пройдет и будет отрав¬ лять мне жизнь; что я должен контролировать и даже побороть ее, иначе я потеряю над ней контроль и, возможно, сойду с ума. Чтобы справиться с этим достаточно неприятным опытом, я могу начать обвинять осталь¬ ных (в первую очередь объект моей зависти); могу попытаться подавить это чувство, повторяя себе, что я хороший человек и в действительности не испытываю “ничего такого”; могу начать сторониться своего коллеги и отказаться читать все, что он пишет; могу зациклиться и все время ду¬ мать об этом, в особенности о “несправедливости” его успеха и кажущем¬ ся очевидным собственном публичном провале. Четырнадцать аспектов ТЭС можно проиллюстрировать на примере мужественного Майкла и невротика Нейта. Возьмем Нейта. Он не верит, что может выражать свои эмоции, и поэтому даже не надеется, что друг когда-нибудь поддержит его. Он испытывает стыд и вину из-за своих чувств. Они вызывают у Нейта беспокойство, поскольку он считает, что как мужчина должен оставаться сильным. Ему также невыносим спектр эмоций, как положительных, так и отрицательных, испытываемых им
42 | Часть I. Модель эмоциональных схем после расставания, и он зациклен на вопросе “Что я чувствую на самом деле?” Он не связывает свою грусть с ценностями отношений и близости, а считает, что они противоречат его идеалу стойкого человека, который всегда способен управлять собой. Нейт опасается, что если он позволит себе испытать эти чувства в данный момент, то они выйдут из-под кон¬ троля. Поэтому он отчаянно пытается их контролировать либо полно¬ стью подавить. Иногда он ощущает пустоту, и, в общем-то, зачастую это и есть его цель — “ничего не испытывать”. Нейт считает, что всегда должен быть рациональным, а эмоции мешают ему оставаться на высоте и быть эффективным. Он боится, что нынешние чувства сами не пройдут. Он не верит, что другие люди могут испытывать то же самое, поэтому он ощу¬ щает себя одиноким, неполноценным и непохожим на остальных в своих переживаниях. Нейт не может перестать думать о том, почему так плохо себя чувствует и что с ним не так, поскольку надеется получить ответ, прояснить для себя ситуацию и затем отпустить ее. Он винит как себя, так и свою бывшую девушку за то, что оказался в подобном положении, и это только усиливает продолжающуюся эмоциональную бурю. Одним словом, Нейт не может принять свой нынешний опыт и очень хочет по¬ скорее избавиться от него. Эмоциональные схемы можно изучить с помощью модели LESS-II (Leahy Emotional Schema Scale — шкала эмоциональной схемы Лихи), описан¬ ной в блоке 7.1. Модель содержит 28 вопросов, позволяющих оценить 14 аспектов эмоциональной схемы, а ключ к оцениванию дан в блоке 7.2. Шкала оценки того, как, по мнению индивида, партнер реагирует на его эмоции (RESS), будет приведена в блоке 8.1. Блок 7.1. Модель LESS-II (шкала эмоциональной схемы Лихи) Наша задача — узнать, как вы справляетесь со своими эмоциями или чувствами, такими как гнев, грусть, тревога или сексуальное возбуждение. У всех это происходит по-разному, так что правиль¬ ных и неправильных ответов здесь нет. Внимательно прочитайте каждое из утверждений и оцените его (согласно приведенной ниже шкале) на основе того, как справлялись со своими эмоциями за по¬ следний месяц. Поставьте номер ответа рядом с утверждением.
Глава 7. Четырнадцать аспектов эмоциональных схем | 43 1 — полностью 2 — в основном 3 — частично не согласен не согласен не согласен 4 — частично 5 — в основном 6 — полностью согласен согласен согласен 1 .Я часто думаю, что у меня возникают чувства, которых у других не бывает. 2 .Некоторые из эмоций нельзя испытывать. 3 .Во мне есть то, чего я не понимаю. 4 .Я считаю, что важно позволять себе плакать, чтобы “вы¬ плеснуть” свои чувства. 5 .Я боюсь, что потеряю контроль, если позволю себе испы¬ тать некоторые из этих чувств. 6 .Другие понимают и принимают мои чувства. 7 .Не вижу смысла в моих чувствах. 8.Если бы другие люди изменились, мне стало бы намного лучше. 9.Иногда я опасаюсь, что если позволю себе испытать силь¬ ную эмоцию, то она уже не пройдет. 10.Я стыжусь своих чувств. 11.Вещи, которые беспокоят других людей, не беспокоят меня. 12.В действительности всем наплевать на мои чувства. 13.Мне важно быть рассудительным и практичным, а не чув¬ ствительным и открытым по отношению к своим эмоциям. 14.В плохом настроении я пытаюсь думать о важных вещах в жизни и том, что для меня ценно. 15 .Я считаю, что могу выразить свои чувства открыто. 16 .Я часто спрашиваю себя: “Что со мной не так?” 17 .Я беспокоюсь, что не смогу контролировать свои чувства. 18 .Я должен не допускать некоторых чувств. 19 .Сильные эмоции длятся недолго.
44 | Часть I. Модель эмоциональных схем 20 .Я часто испытываю эмоциональную “пустоту”, словно у меня нет чувств. 21 .Я испытываю негативные чувства из-за других людей. 22 .Когда у меня плохое настроение, я остаюсь в одиночестве и много размышляю о том, как мне плохо. 23 .Мне нравится отчетливо понимать свое отношение к друго¬ му человеку. 24 .Я принимаю свои чувства. 25 .Я считаю, что у меня такие же чувства, как и у других людей. 26 .Есть ценности поважнее, к которым я и стремлюсь. 27 .Я считаю, что важно оставаться рациональным и логичным в любых обстоятельствах. 28 .Мне нравится отчетливо понимать свое отношение к само¬ му себе. Блок 7.2. Четырнадцать аспектов шкалы эмоциональной схемы Примечание: О = обратный счет (1 = 6; 2 = 5; 3 = 4; 4 = 3; 5 = 2; 6 = 1) Инвалидация = (Пункт 60 + Пункт 12) /2 Пункт 6. Другие понимают и принимают мои чувства (обратный счет). Пункт 12. В действительности всем наплевать на мои чувства. Непонятность = (Пункт 3 + Пункт 7)/2 Пункт 3. Во мне есть то, чего я не понимаю. Пункт 7. Не вижу смысла в моих чувствах. Вина = (Пункт 2 + Пункт 10)/2 Пункт 2. Некоторые из эмоций нельзя испытывать. Пункт 10. Я стыжусь своих чувств.
Глава 7. Четырнадцать аспектов эмоциональных схем | 45 Слишком упрощенное видение эмоций = (Пункт 23 + Пункт 28) / 2 Пункт 23. Мне нравится отчетливо понимать свое отношение к дру¬ гому человеку. Пункт 28. Мне нравится отчетливо понимать свое отношение к са¬ мому себе. Обесценивание = (Пункт 140 + Пункт 260)/2 Пункт 14. В плохом настроении я пытаюсь думать о важных вещах в жизни и том, что для меня ценно (обратный счет). Пункт 26. Есть ценности поважнее, к которым я и стремлюсь (об¬ ратный счет). Потеря контроля = (Пункт 5 + Пункт 17) / 2 Пункт 5. Я боюсь, что потеряю контроль, если позволю себе испы¬ тать некоторые из этих чувств. Пункт 17. Я беспокоюсь, что не смогу контролировать свои чувства. Пустота = (Пункт 11 + Пункт 20)/2 Пункт 11. Вещи, которые беспокоят других людей, не беспокоят меня. Пункт 20. Я часто испытываю эмоциональную “пустоту”, словно у меня нет чувств. Чрезмерная рациональность = (Пункт 13 + Пункт 27)/2 Пункт 13. Мне важно быть рассудительным и практичным, а не чув¬ ствительным и открытым по отношению к своим эмоциям. Пункт 27. Я считаю, что важно оставаться рациональным и логич¬ ным в любых обстоятельствах. Продолжительность = (Пункт 9 + Пункт 190) / 2 Пункт 9. Иногда я опасаюсь, что если позволю себе испытать силь¬ ную эмоцию, то она уже не пройдет. Пункт 19. Сильные эмоции длятся недолго (обратный счет).
46 | Часть I. Модель эмоциональных схем Низкий консенсус = (Пункт 1 + Пункт 250) / 2 Пункт 1. Я часто думаю, что у меня возникают чувства, которых у других не бывает. Пункт 25. Я считаю, что у меня такие же чувства, как и у других лю¬ дей (обратный счет). Неприятие чувств = (Пункт 240 + Пункт 18)/2 Пункт 24. Я принимаю свои чувства (обратный счет). Пункт 18. Я должен не допускать некоторых чувств. Руминация = (Пункт 22 + Пункт 16)/2 Пункт 22. Когда у меня плохое настроение, я остаюсь в одиночестве и много размышляю о том, как мне плохо. Пункт 16. Я часто спрашиваю себя: “Что со мной не так?” Слабое выражение = (Пункт 40 + Пункт 150) / 2 Пункт 4. Я считаю, что важно позволять себе плакать, чтобы “вы¬ плеснуть” свои чувства (обратный счет). Пункт 15. Я считаю, что могу выразить свои чувства открыто (об¬ ратный счет). Обвинение = (Пункт 8 + Пункт 21)/2 Пункт 8. Если бы другие люди изменились, мне стало бы намного лучше. Пункт 21. Я испытываю негативные чувства из-за других людей. [Leahy, 2012]
8 Как окружающие реагируют на наши эмоции Теория привязанности и эмоция ТЭС опирается на теорию привязанности. В ней предполагается, что младенцы и дети проявляют отрицательные эмоции, чтобы добиться уте¬ шения и защиты от родителей. Схожие процессы установления контакта и выражения эмоций происходят в течении всей жизни. Их целью тоже служит получение утешения, сострадания и валидации. Одно из самых серьезных обвинений, которые можно предъявить другу или партнеру, — что ему плевать на ваши чувства. Влюбленность, дружба, родительские отношения — все они включают реакции одного человека на эмоции дру¬ гого. Модель ТЭС признает, что эмоциональная социализация составляет основу этого процесса. К примеру, когда клиент был ребенком, как ро¬ дители реагировали на его эмоциональное расстройство? Насмехались ли они над ним (“Ты ведешь себя как избалованное дитя”)? Обесценивали ли его чувства (“Не переживай, это ведь пустяк”)? Отмахивались ли от них (“Я слишком расстроен из-за своих проблем, чтобы еще тобою зани¬ маться”)? Исследования Готтмана, которые обсуждаются в главе об эмо¬ циональной социализации, свидетельствуют о том, что подобные реакции имеют долгосрочные последствия [Gottman et al., 1996]. С какими реакци¬ ями клиент сталкивается в своих нынешних отношениях? Модель RESS (Relationship Emotional Schema Scale — шкала эмоци¬ ональной схемы отношений) помогает клиенту оценить то, как, по его мнению, партнер относится к его эмоциям, когда он расстроен (блок 8.1). В модели 14 вопросов. Клиент должен описать, как на его чувства реаги¬ рует его партнер. Мы суммируем результаты по всем 14 вопросам, что¬ бы получить числовую оценку “негативного взгляда на эмоции”. Этот негативный взгляд тесно связан с неудовлетворенностью отношениями.
48 | Часть I. Модель эмоциональных схем Клиент дополнительно может указать, какие из реакций партнера наибо¬ лее позитивные, а какие — наиболее негативные. В ТЭС предполагается, что эмоционально благоприятная среда стано¬ вится ключевым фактором в отношениях. Некоторые партнеры осуждают друг друга за наличие определенных эмоций, обесценивают их, противо¬ действуют их выражению, считают их по-особому странными, непрекра- щающимися, неконтролируемыми и лишенными смысла, настаивая на рациональности. Подобные реакции формируют эмоционально наэлек¬ тризованную среду. В результате у человека возникает ощущение, буд¬ то в отношениях нет безопасного пространства для выражения эмоций. К примеру, одна клиентка рассказывала, что муж постоянно называл ее неконтролируемой и неразумной. Это усиливало ее чувство отчуждения и обиды, а также заставляло сомневаться в собственном эмоциональном опыте и восприятии реальности. Если рассматривать романтические от¬ ношения как проявление привязанности, то неприятие партнером выра¬ жения болезненных эмоций можно сравнить с тем, как родитель не только не утешает расстроенного ребенка, но еще и наказывает его. Некоторые считают, что поощрение выражения эмоций и их валидация (или даже сам разговор об эмоциях) открывают ящик Пандоры. Выражающий эмо¬ ции человек не сможет их контролировать и перегрузит ими своего пар¬ тнера. Подобный негативный отклик привязанности иллюстрирует то, как убеждения человека об эмоциях в отношениях могут привести к бес¬ полезным и даже деструктивным реакциям. Иронично, но они усугубля¬ ют то самое “невыносимое” эмоциональное расстройство. В ТЭС предпо¬ лагается, что создание безопасного пространства для эмоций, проявление интереса и заботы, а также валидация и принятие производят успокаи¬ вающий эффект, смягчают болезненный опыт расстроенного партнера, укрепляют доверие, близость и взаимосострадание.
Глава 8. Как окружающие реагируют на наши эмоции | 49 Блок 8.1. Модель RESS (шкала эмоциональной схемы отношений) Как мой партнер справляется с моими эмоциями Наша задача — узнать, как, по вашему мнению, ваш партнер реа¬ гирует, когда вы испытываете болезненные и сложные эмоции. Ис¬ пользуя следующую шкалу, поставьте рядом с каждым утверждени¬ ем цифру, которая лучше всего описывает реакцию вашего партне¬ ра. Этот опросник предназначен только для тех, у кого есть партнер. 1 — полностью 2 — в основном 3 — частично не согласен не согласен не согласен 4 — частично 5 — в основном 6 — полностью согласен согласен согласен Понятность Мой партнер помогает мне понять мои эмоции Валидация Мой партнер проявляет понимание и заботу, когда я делюсь своими эмоциями Вина/ Стыд Мой партнер критикует меня и пытается внушить чувство стыда и вины за мои эмоции Дифференциация Мой партнер помогает мне понять, что иметь смешанные чувства — нормально Ценности Мой партнер связывает мои болезненные чув¬ ства с моими ценностями Контроль Мой партнер считает, что я не умею контролиро¬ вать свои чувства Нечувствитель¬ ность Мой партнер выглядит безразличным и равно¬ душным, когда я говорю о своих эмоциях Рациональность Мой партнер считает, что по большей части я веду себя неразумно Продолжитель¬ ность Мой партнер считает, что мои болезненные эмо¬ ции никогда не утихают Консенсус Мой партнер помогает мне понять, что многие испытывают чувства, аналогичные моим
50 | Часть I. Модель эмоциональных схем Принятие Мой партнер принимает мои болезненные чув¬ ства и относится к ним с терпением, не требуя от меня измениться Руминация Мой партнер постоянно размышляет о том, поче¬ му я так себя чувствую Выражение Мой партнер побуждает меня выражать свои эмоции и говорить о них Обвинение Мой партнер винит меня за то, что я пребываю в расстроенных чувствах Теперь перечитайте эти 14 утверждений и ответьте на следующие вопросы. Какими были три худшие реакции партнера из всех? Какими были три лучшие реакции партнера из всех?
9 Аффективное прогнозирование Предугадывание будущих эмоций За последние годы повысился исследовательский интерес к теме пред¬ угадывания эмоций и эмоциональной памяти [Wilson & Gilbert, 2003]. В случае предугадывания мы зачастую сталкиваемся с вопросом, каки¬ ми будут наши эмоции в тех или иных обстоятельствах. Оказываются ли эти догадки верными? К примеру, многие склонны считать, что опреде¬ ленные положительные или отрицательные жизненные события имеют продолжительное и сильное воздействие на их будущий эмоциональный опыт. Люди думают так: “Если мы разведемся, то я уже никогда не буду счастлив” или “Если я потеряю эту работу, то меня навсегда накроет де¬ прессия”. К сожалению, наши догадки о собственных будущих эмоциях зачастую далеки от реальности. Например, исследования стрессоустойчи- вости показывают, что при широком спектре весомых негативных явле¬ ний в жизни 85% людей возвращаются к привычному эмоциональному состоянию примерно через год [Bonanno, 2009]. Это применимо даже к таким драматическим событиям, как развод, увольнение с работы, фи¬ зическая инвалидность, банкротство и т.п. Мы зачастую недооцениваем собственную способность восстанавливаться после негативных эпизодов. Действительно, лишь небольшой процент людей, прошедших через тра¬ гические события, со временем начинают страдать от ПТСР, что отражает существенный потенциал человека “оправляться” от невзгод. Но тем не менее мы все равно зачастую верим, что последствия отрицательных со¬ бытий уже никогда не пройдут. Подобные предубеждения не ограничиваются негативными события¬ ми. Мы не менее часто переоцениваем эффект эмоций, вызванных чем- то положительным. Нам кажется, что мы станем безмерно счастливы на долгое время, если выиграем в лотерею, получим заветную должность, поженимся, заведем ребенка, заработаем много денег и купим квартиру, о
52 | Часть I. Модель эмоциональных схем которой давно мечтаем. Тем не менее исследования долгосрочного эффек¬ та позитивных эпизодов показывают, что положительное эмоциональное влияние длится недолго. В случае и негативных, и позитивных событий мы зачастую чересчур завышаем валентность и продолжительность соот¬ ветствующих эмоций в своих догадках. Предполагаемый положительный эпизод часто вызывает вспышку позитивных эмоций, которые ослабева¬ ют со временем, когда мы начинаем привыкать к новой вещи, должности, отношениям или “выгоде”. Это называют “гедонистической беговой до¬ рожкой”, поскольку мы начинаем “гнаться” за удовольствиями, привыкая к ним [Mancini et al., 2011]. Разумеется, люди вряд ли ожидают возникно¬ вения подобного “привыкания” — они не догадываются, что достижение важной цели не даст продолжительной гедонистической ценности. Но мы, как правило, приучаемся и возвращаемся к базовому уровню психологи¬ ческого благополучия или же страдания, в зависимости от обстоятельств. Эта область исследований известна как “аффективное прогнозирова¬ ние”, и ей уделяется все больше внимания в научной литературе [Wilson et al., 2000; Wilson & Gilbert, 2003]. Одним из последствий аффективного прогнозирования становится “временное дисконтирование”. Это явление, при котором мы предпочитаем меньшую выгоду в ближайшей перспекти¬ ве большей выгоде в будущем. Мы делаем больший акцент на сиюминут¬ ном эффекте и занижаем или минимизируем важность результата, кото¬ рый требует терпения и потенциально может оказаться более весомым. И соответственно, мы не готовы перетерпеть краткосрочный неприятный опыт ради долгосрочных преимуществ. Таким образом, существует общая склонность людей быть “близорукими”, то есть выбирать краткосрочное удовольствие вместо долгосрочных преимуществ [Frederick et al., 2002]. Именно это происходит, когда вы, к примеру, бездумно тратите суточ¬ ный лимит по своей кредитной карте, игнорируя необходимость платить 28% годовых. Наша “близорукость” также может проявляться в выборе краткосрочных удовольствий, таких как переедание, избегание физиче¬ ской нагрузки, злоупотребление алкоголем и прочие вредящие нам самим поступки. Нам хочется испытать удовольствие прямо сейчас. Временное дисконтирование — одна из причин импульсивности. Для многих людей безделье — уже сама по себе награда.
Глава 9. Аффективное прогнозирование | 53 Эвристика эмоций Связь аффективного прогнозирования с ТЭС состоит в том, что наши предположения о будущих эмоциях, их интенсивности, пределах и про¬ должительности служат ключевым фактором нашего восприятия нынеш¬ них эмоций и решений, а также нашего отношения к ним. Чем объясня¬ ется столь явная предвзятость? В теории аффективного прогнозирования предполагается, что мы пытаемся предугадать наши будущие эмоции с помощью эвристики, или эмпирических правил. Это простые правила, которые применяются автоматически и подталкивают к предвзятым пред¬ сказаниям. Одна из таких эвристик — “игнорирование психологического иммунитета”, отражающее нашу склонность не учитывать смягчающие обстоятельства, которые, возможно, повлияют на наши будущие эмоции [Gilbert & Andrews, 1998]. К примеру, женщина, пытающаяся предугадать, что она будет испытывать спустя год после развода, может не задумы¬ ваться о вероятности появления новых отношений, продвижения по ра¬ боте, новых возможностей для личностного роста и путешествий, а также о свободе от конфликтов с нынешним супругом. Подобное “вмешатель¬ ство” другого опыта может дать человеку “иммунитет” к продолжитель¬ ным эмоциональным трудностям. Но нам зачастую сложно предугадать события и факторы, “защищающие” нас от негативных эмоций, которых мы так опасаемся. Еще один фактор — “фокализм”, при котором мы за¬ цикливаемся на одной детали и исключаем прочие возможные обстоя¬ тельства [Wilson et al., 2000]. К примеру, в ситуации с разводом мы иногда концентрируемся на ощущении одиночества в праздники, но не распоз¬ наем иной положительный опыт, такой как проведение времени с друзь¬ ями или членами семьи. Многие из нас “прикованы” к нынешней эмоции и, таким образом, пользуются “эвристикой эмоций”. Из-за этого мы пы¬ таемся предсказать будущие эмоции, основываясь на сиюминутных чув¬ ствах. Когда мы радуемся из-за выигрыша в лотерею, нам кажется, будто эта радость продлится долго, а может, и вечно. Если мы грустим из-за разрыва отношений, то считаем, что тоска и одиночество уже не пройдут. Это одна из форм “эмоционального размышления”: “Мне грустно сейчас, а значит, моя грусть будет продолжаться и дальше”.
54 | Часть I. Модель эмоциональных схем Эмоциональная память Еще одно последствие аффективного прогнозирования — “эмоцио¬ нальная память”. Это наша способность (или ее отсутствие) вспоминать эмоции, которые у нас были в прошлом, и то, как они связаны с собы¬ тиями, мыслями и поведением, а также как они могут измениться под влиянием этих факторов [Levine et al., 2009]. Память о предыдущем эмо¬ циональном опыте может предусматривать недооценку либо переоценку интенсивности этих чувств [Kaplan et al., 2016]. Кроме того, такие воспо¬ минания поддаются влиянию нынешних убеждений в том, как появилась конкретная эмоция [Safer et al., 2002]. К примеру, мы склонны, находясь в депрессии, вспоминать прошлые поражения, убеждаясь в мысли, что мир мрачен. Нам сложно вспомнить много счастливых и даже нейтраль¬ ных эпизодов, которые у нас были до депрессии. То же самое происходит и с гневом. Когда мы злимся на своего партнера, мы можем вспомнить все прошлые “обиды”, “разочарования” и “несправедливости”, при этом не задумываясь о многих приятных, романтических или позитивных со¬ бытиях. Чем обусловлена неточность эмоциональной памяти? Был выяв¬ лен ряд факторов. Один из них — склонность переоценивать прошлую эмоцию, основываясь на сиюминутной ситуации, концентрация на “пике” опыта вместо общего эпизода [Fredrickson & Kahneman, 1993]. Также сюда входит реконструкция нашей “памяти об эмоции” с помощью воспоми¬ наний о контексте события и оценки того, что, по нашему мнению, мы “должны были испытывать на самом деле”. Таки образом, наша память об эмоциях, в сущности, не особо достоверна. Подобные предубеждения эмоциональной памяти связаны с недостат¬ ком мотивации, который возникает при депрессии. К примеру, было за¬ мечено, что клиенты, страдающие от депрессии, зачастую сообщают об улучшении способности испытывать удовольствие, когда мы задействуем бихевиоральную активацию, чтобы убедить их вести продуктивный об¬ раз жизни. Но по-прежнему остается загадкой, почему они не могут сде¬ лать это самостоятельно. Исследования эмоциональной памяти показыва¬ ют, что люди с депрессией зачастую забывают о положительных эмоциях, которые испытывали в прошлом, когда вели “продуктивный образ жиз¬ ни”. Фактически именно эта неспособность вспомнить “вознаграждающие эмоции” формирует “логику” бездействия. В конце концов, если я не могу
Глава 9. Аффективное прогнозирование | 55 вспомнить, что испытывал положительные эмоции, занимаясь какими-то вещами в прошлом, то нет никакого смысла тратить на них усилия сейчас. Модель ТЭС включает в себя теорию аффективного прогнозирова¬ ния и эмоциональной памяти. К примеру, терапевт может помочь клиен¬ ту конкретизировать его предсказания будущих эмоций. Затем терапевт рассматривает основу этих предсказаний, задавая следующие вопросы: “Учитываете ли вы возможность возникновения смягчающих или ме¬ няющих ситуацию обстоятельств в будущем?”, “Ошибались ли вы уже по этому поводу в прошлом?”, “Как часто вам казалось, что сиюминут¬ ная эмоция окажется постоянной?” и “Какими были последствия вашей уверенности в том, что положительное или отрицательное событие будет производить постоянный эффект?” Более того, ежедневное составление графика активности, сосредоточенное на попытках предугадать эмоции, которые возникнут в течение недели, и их привязка к поведению может помочь в иллюстрации того, что эти предсказания зачастую не сбывают¬ ся. Подобные ошибки в аффективном прогнозировании имеют большое значение для рассмотрения аспектов продолжительности эмоций, их кон¬ тролируемости и нарушений. Более того, изучение предубеждений в аффективном прогнозирова¬ нии и эмоциональной памяти помогает модифицировать проблематич¬ ные схемы принятия решений. К примеру, склонные к тревоге пациенты зачастую придают слишком большое значение прошлым ее проявлениям и из-за этого не решаются столкнуться с ситуацией, которая может ока¬ заться для них непростой. Если забыть, что к тревожной ситуации мож¬ но привыкнуть, то формируется ложное подтверждение того, что ниче¬ го нельзя изменить. Точно так же страдающему от депрессии пациенту сложно вспомнить удовольствие, полученное от предыдущего опыта, и это снижает его мотивацию наладить потенциально положительный об¬ раз жизни в настоящий момент. ТЭС помогает информировать пациентов о подобных предрассудках эмоциональной памяти и аффективного про¬ гнозирования, а также предлагает стратегии сбора информации, с помо¬ щью которой можно испытать эти воспоминания и предсказания. В ТЭС учитывается, как формируется предсказание эмоций, изучаются эффекты фокализма и зацикливания на нынешней эмоции, иллюзии о продолжи¬ тельности эмоций и механизмы игнорирования психологического имму¬ нитета.
10 Нормализация и патологизация эмоций Многие считают, что существуют так называемые “нормальные” эмо¬ ции, а все остальные “проблематичны” или характерны для конкретного человека. Как уже упоминалось при обсуждении исторических и культур¬ ных различий в восприятии эмоций, навешивание на определенную эмо¬ цию ярлыка “нормальной/ненормальной” — это, скорее, элемент социаль¬ ного конструирования эмоции, а не ее внутреннее содержание. Более того, если принять, что все чувства развились в силу своей эволюционной цен¬ ности, то из этого вытекает, что люди способны испытывать все эмоции [Gilbert, 2009]. В модели ТЭС эмоции рассматриваются не как “хорошие” или “плохие”, “нормальные” или “ненормальные”, а лишь с точки зрения того, как эмоциональный опыт и копинг-стратегии определенного челове¬ ка могут привести к возникновению проблем. К примеру, зависть можно рассматривать как универсальную эмоцию, хоть она и представляет со¬ бой неприятный опыт. Эволюционная основа зависти может быть связа¬ на с важностью иерархии доминирования в развитии как нашего, так и других видов. Соперничество за статус также имеет ценность в среде, где наблюдается нехватка ресурсов или их количество непредсказуемо. Еще Бертран Рассел отметил, что в случае полного отсутствия зависти у нас не было бы демократии, поскольку эта эмоция, возможно, лежит в осно¬ ве справедливого распределения ресурсов [Russell, 1930/2016]. Более того, в зависти может быть и положительная сторона, если суметь превратить ее в восхищение, подражание и мотивацию. Патологизация эмоций индивида Нормализация эмоций не предполагает приятности определенного эмоционального опыта или полезности и оправданности копинг-стра- тегий. К примеру, нормализация зависти не означает, что принижение успехов остальных — это полезно или правильно. Но понятно и то, что человек может испытывать стремление поступать именно так. В резуль¬
58 | Часть I. Модель эмоциональных схем тате патологизации собственных или чужих эмоций задействуются проблематичные копинг-стратегии. Например, гнев, тревога, ревность и зависть зачастую патологизируются (“Я не должен испытывать эти эмо¬ ции, они плохие и опасные; наверное, я злой человек, раз они у меня есть”). Впоследствии формируется убеждение, что в случае возникнове¬ ния этих чувств человек должен испытывать стыд или вину и стараться избавиться от них как можно быстрее. Существует мнение, что иногда те¬ рапия включает “нормализацию ненормального”. ТЭС признает, что частью индивидуального эмоционального опыта является беспокойство о том, что он может кардинально отличаться от опыта остальных. Почти как в модели атрибуции, выдвинутой Вайнером [Weiner, 1986], человек считает, что отличается от остальных в плане эмо¬ ционального опыта. Это приводит к сомнениям в себе, чувству вины, са¬ мокритике, избеганию и руминации, связанной с вопросом, ответа на ко¬ торый не существует: “Что со мной не так?” Противоположностью этому чувству странности и патологичности становится взгляд, что свои эмоции можно нормализовать. Можно осознать, что ты не один, что это часть че¬ ловеческой природы, заложив тем самым фундамент для принятия себя и сочувствия к себе. К примеру, для универсализации собственного опыта, т.е. понимания того, что другим тоже бывает сложно со своими эмоция¬ ми, можно применить самосострадание (доброта, принятие и теплота по отношению к себе, которые ведут к смягчению самокритики, уменьше¬ нию проявлений депрессии и тревожности) [Davidson & Neff, 2016]. Нормализацию эмоций можно подкрепить опросом других людей с похожим эмоциональным опытом, проявлением сострадания к ним для депатологизации собственных чувств, а также изучением песен, книг, фильмов и картин, в которых поднимается эта тема. Терапевт может за¬ дать пациенту следующие вопросы: “Какие эмоции для вас проблематич¬ ны? Что делает их таковыми? Как вы относитесь к тому, что люди во всем мире испытывают их? Существуют ли хорошие и плохие эмоции? Могут ли люди, которых вы уважаете, испытывать те же чувства, что и вы сей¬ час? От каких эмоций вы хотели бы избавиться? Что делает эмоцию пло¬ хой?” Терапевт может помочь клиенту достичь осознания того, что люди испытывают самые разные эмоции и что не существует “плохих” и “хоро¬ ших” чувств. Проблематичными, скорее, становятся решения, способные
Глава 10. Нормализация и патологизация эмоций | 59 причинить вред другим. Требование избавиться от определенного чувства обычно оказывается невыполнимым. “Ненормальными” можно считать не только собственные эмоции, но и чувства других. К примеру, у конфликтных пар часто один партнер счи¬ тает эмоции другого ненормальными, “больными”, “невротичными” или “неоправданными”. Как и открытая демонстрация неуважения, подобная критика чувств другого человека приводит к эскалации конфликта, со¬ противлению и взаимному обмену жалобами друг на друга. И наоборот, нормализация эмоций других может помочь в валидации, усилить инте¬ рес к этим чувствам и даже привести к совместному решению проблемы. Мы рассмотрим применение модели ТЭС для решения проблем в парах в последующих главах.
11 Метафоры всеохватности эмоций Я сравнил эмоции с навязчивыми мыслями, которые характеризуют¬ ся одержимостью, беспокойством, руминацией и даже образами и ощу¬ щениями, ассоциирующимися с травмой. Таким образом, если взять ме- такогнитивную модель Уэллса [Wells, 2008], “навязчивые эмоции” могут привести к фиксации на них, попыткам их подавления, зацикливанию на себе и прочим неэффективным реакциям, описанным Уэллсом как когни- тивно-аттенционный синдром (КАС) [Wells, 2007]. Также мы знаем, что пациенты, страдающие от собственных обсессивных интрузий, оценива¬ ют их с точки зрения личной значимости, ответственности, опасности и контроля [Clark, 2005]. Аналогичный процесс задействован и в реакции на “нежелательные эмоции”: индивид зацикливается на себе, считает, что эти эмоции “лишние” и что от них необходимо избавиться, и в результате он безуспешно пытается подавить их. По иронии судьбы, в результате они только усиливаются. Эмоциональное принятие Альтернативой тому, что от эмоций необходимо избавляться, служит идея “эмоционального принятия” в ТЭС. Человек принимает свою эмо¬ цию, создает для нее “пространство” и учится жить с ней как с “фоновым шумом”. Это отражает точку зрения, что широкий спектр чувств можно терпеть, принимать и испытывать в повседневной жизни. Таким образом, цель не в том, чтобы избавиться от определенных эмоций, а в том, что¬ бы сформировать для них пространство, проявить осознанность, не осу¬ ждать их, позволить им возникнуть на какое-то время, а затем отпустить. Модель ТЭС не только нормализует неприятные чувства, но и признает, что для полноценной жизни нужно обладать способностью пережить са¬ мый разный опыт, вынести из него уроки и вытерпеть те эмоции, кото¬ рые противоречат идеализированному видению себя человеком. Модель эмоциональных схем укрепляет способность включать широкую гамму
62 | Часть I. Модель эмоциональных схем эмоций, в том числе и “неприятных”, в повседневную жизнь, наполненную смыслом. Вместо того чтобы считать целью “испытывать только хорошие эмоции”, предлагается прожить жизнь так, чтобы “испытать все чувства” [Leahy, 2015]. В модели ТЭС предполагается, что, как и с навязчивыми мыслями, попытки блокировать и подавить эмоции либо целиком изба¬ виться от них подпитывают страх и непереносимость эмоционального опыта. ТЭС поощряет принятие эмоционального опыта как часть пол¬ ноценной жизни. Признание и принятие “нежелательных чувств” также соответствует концепциям принятия, осознанности и метакогнитивным моделям, в которых “навязчивые” мысли и импульсы наблюдаются и вос¬ принимаются спокойно [Hayes, 2004; Linehan, 1993; Wells, 2008]. В ТЭС не существует “одновалентности” эмоций, т.е. убеждения, что “все мои эмоции должны быть позитивными”. Таким образом, амбивалентность нормализуется. Идея всеохватности и приемлемости эмоций может быть представлена с помощью вопроса “Что происходит, когда вы испытываете эмоцию, ко¬ торая вам не нравится?” Это может привести к обсуждению нетерпимо¬ сти клиента к эмоции, ее боязни и попытки ее избежать. Убеждение кли¬ ента “я не могу вынести это чувство и должен сейчас же от него избавить¬ ся” можно рассматривать как то, что вызывает и усиливает негативные эмоции из-за самих негативных эмоций. Это как подливать масло в огонь. Психотерапевт может сообщить клиенту: “Пытаться убежать от собствен¬ ных эмоций — все равно что пытаться убежать от самого себя. Далеко уйти не получится”. Но затем клиент может начать уверять, что это созда¬ ет для него дилемму: “Если я не избавлюсь от этой эмоции, то зациклюсь на ней и буду чувствовать себя подавленным и беспомощным”. Терапевт может ответить: “Это все равно, что посчитать, будто сделать где-то пе¬ редышку во время путешествия означает остаться там навсегда”. Модель ТЭС предполагает, что каждая эмоция является сиюминутным опытом, который можно признать, принять, нормализовать, изучить и затем про¬ должить двигаться дальше. Более того, психотерапевт может сказать, что вполне реально вести насыщенную жизнь, включающую широкий спектр эмоций, воспоминаний и даже страданий.
Глава 11. Метафоры всеохватности эмоций | 63 Живой ручей Идею эмоционального принятия можно проиллюстрировать на при¬ мере большого озера, в которое стекаются ручьи. Стремление вместить побольше чувств вместо того, чтобы сопротивляться им или “строить плотину” на пути источника эмоций, показывает, что можно испытывать более широкую и богатую гамму чувств. В метафоре Живой ручей эмоции потоком льются в большое озеро, символизирующее уже накопленный жизненный опыт. К примеру, обида — это чувство, поступающее через ручей в широкое озеро всего накопленного опыта, в его воды, постоянно находящиеся в движении. Клиенту предлагается представить, будто это озеро опыта настолько велико, что может вместить любую из приходя¬ щих и уходящих эмоций. Более того, данная метафора предполагает, что эмоции приходят, уходят, а затем возобновляются. Метафоры текучести (например, Облака) показывают, что эмоции быстротечны, их нельзя кон¬ тролировать — можно только наблюдать за ними с расстояния. Эмоциональный ландшафт Метафора Эмоциональный ландшафт помогает клиенту осознать, что в данном ландшафте уместны все эмоции и можно путешествовать от од¬ ной точки эмоционального опыта к другой. Таким образом, клиентка, ис¬ пытывающая злость по отношению к своему начальнику, может принять, что злость возникает на определенной развилке дорог, откуда можно уйти к другим эмоциям, таким как интерес к работе, забота о собственном здо¬ ровье, любовь к своим детям и наслаждение своим хобби. Вместо мысли “Меня переполняет злость, я не могу этого вынести” она может заметить: “Я злюсь на своего начальника в данный момент, но могу сфокусировать¬ ся и на других эмоциях”. Метафора Эмоциональный ландшафт предлагает модель переключения, прохождения, наблюдения, принятия и отпускания в процессе перехода от одной эмоции к другой. Это активное путешествие по местности позволяет остановить процесс руминации, часто сопро¬ вождающий неприятные эмоции.
64 | Часть I. Модель эмоциональных схем Эмоциональная призма Эмоциональная призма — еще одна метафора, подталкивающая кли¬ ента оценить собственный опыт с позиции другого человека. К примеру, женщина из вышеописанной ситуации может попытаться взглянуть на свою ситуацию со стороны начальника сквозь призму сострадания: “Что его беспокоит? Что происходит в его жизни?” Или же она может рассмо¬ треть ситуацию сквозь призму принятия вызова: “Эта работа бывает не¬ простой, но зато она подталкивает меня делать новые интересные вещи: решать проблемы, преодолевать трудности”. Эмоциональная призма спо¬ собствует гибкости мышления касательно эмоций, поскольку клиентка экспериментирует с разными чувствами из числа тех, которые может ис¬ пытать в данный момент. Эмоциональная призма не отрицает или пода¬ вляет неприятные эмоции, а скорее позволяет клиенту испытать различ¬ ные виды эмоционального опыта на какое-то время. Облака Метафора Облака позволяет клиенту проверить идею о том, что эмо¬ ции нужно контролировать или подавлять. “Если представить, что ваша нынешняя эмоция — это облако, парящее в небе, а вы наблюдаете за ним и позволяете ему парить, то что вы испытываете в момент наблюдения?” Это упражнение на “отвлеченную осознанность” (подобное тому, кото¬ рое использует Уэллс в лечении навязчивых мыслей) позволяет клиенту отвлечься на какое-то время, расслабиться и осознать, что облака (или эмоции) могут “уплывать”. Клиент может представлять в виде парящих облаков не только неприятные эмоции, но и положительные. Наблюдая за облаками и представляя, как чувство счастья уплывает, боится ли он, что оно уже не вернется? Всегда ли наблюдение и необходимость отпустить будут заканчиваться чувством потери, беспомощности и провала? Симфония Еще одна метафора всеохватности эмоций называется Симфония. Она предлагает клиенту представлять каждую из эмоций как набор нот или фрагмент симфонии. В ней есть медленные части, быстрые части, высо¬ кие ноты, низкие ноты, и сама симфония имеет определенную продол¬ жительность. После того как клиент представил себе все ноты симфонии
Глава 11. Метафоры всеохватности эмоций | 65 и ее части, психотерапевт может задать вопрос: “Что, если бы симфония состояла исключительно из высоких нот?” Звучание симфонии будет не¬ полноценным без всех этих нот, фраз, контрапунктов и крещендо. Метафоры всеохватности можно применять для понимания как соб¬ ственных эмоций, так и чувств других людей. Таким образом, задейству¬ ется теория разума (модель психики), поскольку теперь клиент может представить эмоции окружающих по отношению к нему или другим ве¬ щам в жизни. К примеру, один клиент был зол, поскольку другой человек пытался обмануть его с деньгами. Терапевт предложил ему представить другие эмоции, которые он когда-то испытывал по отношению к этому человеку: заботу о нем, удовольствие от общения с ним и совместные раз¬ влечения. Затем терапевт попросил клиента представить спектр эмоций, который в последнее время возникал у этого человека в связи с недавним разводом, болезнью матери и чувством одиночества. Когда клиент при¬ менил метафору Эмоциональная призма, чтобы понять другого человека, его гнев утих, сменившись сочувствием. Эта метафора служит гибким ин¬ струментом для понимания и собственной, и чужой гаммы возможных эмоций. Вдобавок к стимуляции возникновения альтернативной эмоции терапевт может спросить, какие мысли и поступки за ней последуют. К примеру, разгневанный клиент сумел оценить возникшее по отноше¬ нию к другому человеку сочувствие с помощью таких мыслей: “У него тя¬ желый период в жизни”, “Он многое потерял за последнее время”, “Это не было чем-то личным, скорее, он зол из-за собственной ситуации”. В результате клиент смог принять альтернативное отношение к этому человеку, что включало валидацию его разочарования и потерь, согла¬ сие дать ему больше времени и, самое главное, отсутствие мести и злых мыслей.
12 Эмоциональный перфекционизм Реакция на собственные эмоции частично обусловлена ожиданиями от эмоционального опыта. К примеру, представим, что я сижу в своем заго¬ родном доме. За окном мороз, и дует пронизывающий ветер. Я собираюсь выйти на прогулку. Логично ожидать, что там жутко холодно, и к этому нужно подготовиться. Так же логично ожидать, что жизнь неизбежно пре¬ поднесет нам целый спектр неприятных эмоций (“издержек”). Значит, нуж¬ но быть готовым пережить самый разный опыт и разработать копинг-стра¬ тегии. Человек должен принять неизбежность возникновения отрицатель¬ ных и нежелательных эмоций, поскольку они фактически и есть плата за наполненную смыслом жизнь. В таком случае он уже не окажется застиг¬ нутым врасплох и ошеломленным “неприятным” эмоциональным опытом. Иллюзии идеала Эмоциональный перфекционизм отражает убежденность в том, что эмоциональная жизнь всегда должна быть спокойной, приятной, легкой и приносящей удовольствие. Люди, разделяющие такой взгляд, зачастую ис¬ пытывают разочарование и даже деморализацию при возникновении ску¬ ки. Они верят, что жизнь должна быть интересной, веселой, увлекатель¬ ной и полной смысла, а скуке в ней нет места. При негативном отношении к скуке и сопутствующей уверенности в том, что эмоции должны быть только приятными, человек может испытать серьезное разочарование, гнев и беспокойство в случае возникновения этого чувства. Впоследствии это может привести к руминации (“Почему мне так скучно?”), чрезмер¬ ным обобщениям (“Кажется, у меня скучная жизнь”), навешиванию яр¬ лыков (“Я такой скучный”), избеганию (“Я должен что-то сделать с этим”), катастрофизации (“Не выношу скуку”). В результате индивид прибегает к саморазрушающему подведению (обвинение других, злоупотребление ал¬ коголем, нездоровое сексуальное поведение, употребление наркотиков). Эмоциональный перфекционизм характеризуется следующими убежде¬ ниями: “Я должен испытывать только положительные эмоции”, “Нужно
68 | Часть I. Модель эмоциональных схем всегда себя хорошо чувствовать”, “Если мне нехорошо, значит, творится что-то ужасное”, “Я должен немедленно избавиться от негативного ощу¬ щения” и “Из-за негативных эмоций я буду чувствовать себя расстроен¬ ным (ненормальным, неполноценным, нелюбимым)” Эмоциональный перфекционизм часто формирует ряд проблематичных эмоциональных схем, например: “Ни у кого больше такого не бывает”, “Мои эмоции невозможно понять”, “Не выношу противоречивые чувства”, “Я чувствую себя виноватым из-за всего этого, мне так стыдно” и “Я должен контроли¬ ровать свои эмоции и подавлять их”. Экзистенциальный перфекционизм Вследствие эмоционального перфекционизма возникает перфекцио¬ низм экзистенциальный. Он отражает убеждение “Моя жизнь должна быть насыщенной, все должно идти так, как я хочу, идеал достижим”. Экзистенциальный перфекционизм влечет за собой более обобщенный эмоциональный перфекционизм — убежденность человека в том, что не только его эмоции должны быть безупречны, но и сама жизнь. Столь вы¬ сокая планка требований возникает вследствие идеализации насыщенной, беззаботной и легкой жизни. В результате неизбежно возникают отрица¬ тельные эмоции и негативный опыт, которые пациент не может выносить. К примеру, один молодой человек сменил свою сложную работу на другую в поисках “идеала”, где каждый день будет насыщенным и важным. Ему было сложно принять, что каждая работа включает неизбежные компро¬ миссы (т.е. достоинства и недостатки). Его идеал романтического партне¬ ра также поддавался влиянию экзистенциального перфекционизма. В от¬ ношениях партнер сперва идеализировался, а затем поддавался критике за “несоответствие ожиданиям”. Экзистенциальный перфекционист зача¬ стую относится к собственным ожиданиям как к требованиям (“Я не этого ожидал”), а не как к необоснованным и нереалистичным предпочтениям. Можно спросить у такого человека, что произойдет, если изменить свои ожидания на более соответствующие реальности (неидеальные работа и партнер). Он ответит: “С чего это я должен соглашаться на меньшее?” Экзистенциальный перфекционизм приводит к повышенным ожида¬ ниям, из-за которых человек испытывает разочарование, обижается на других, избегает их, с трудом приспосабливается к реальности и неспо¬ собен мыслить гибко. Впоследствии иллюзии неизбежно рушатся. Как и в
Глава 12. Эмоциональный перфекционизм | 69 теории Кохута об “эмпатических провалах” как неизбежном элементе зна¬ чимых отношений, в ТЭС предполагается, что разочарование в идеали¬ зированном опыте обязательно произойдет в насыщенной жизни [Kohut, 1977; 2009]. Таким образом, разочарование и крушение иллюзий — не¬ избежный опыт. Проблема лежит не в самом разочаровании в каких-то аспектах любви, семьи, работы, политики или религии, а скорее, в его вос¬ приятии, которое приводит к конструированию новых убеждений. Они могут быть как циничными, пессимистичными или враждебными, так и реалистичными (комплексными, адаптивными, гибкими). В некоторых случаях крушение старых иллюзий приводит к формированию новых. Чистый разум Со сформированными под влиянием эмоционального перфекциониз¬ ма требованиями связан концепт чистого разума. Это перфекционист¬ ское убеждение в том, что все мысли, чувства и порывы индивида долж¬ ны быть чистыми, добрыми, порядочными и благородными. Эта явление встречается в метакогнитивных оценках. Люди с ОКР страдают от навяз¬ чивых, нежелательных мыслей, воспринимают их как опасные и отврати¬ тельные, как свидетельство безумия, потери контроля и несоответствия собственному образу себя. Несмотря на то что по результатам исследова¬ ний неклинической части населения 85% людей страдают от навязчивых мыслей, подобных возникающим при ОКР (к примеру, боязнь заражения, импульсивные жестокие и сексуальные мысли, богохульные мысли), они при этом не становятся одержимыми, поскольку нормализуют эти мысли, не придают им особого значения и легко их отпускают. Чистый же разум вызывает у человека озабоченность теми его мыслями и эмоциями, кото¬ рые не соответствуют его идеалу себя, и приводит к попыткам их пода¬ вить, самофокусированию, руминации и чувству вины. С концептом чистого разума связана идея существования “высшего и низшего Я”. Подобно трехсторонней структуре, принятой во фрейдизме (ид, эго, суперэго), этот распространенный взгляд предполагает, что в “человеческой природе” существуют разные уровни “хороших” эмоций. Разнообразные религиозные традиции (включая буддизм и христианство) тоже предлагают разделение на высшее и низшее Я, требуя бороться с по¬ следним и стремиться к первому. ТЭС отвергает такое разделение и рас¬ сматривает понятие Я как произвольную фикцию, подверженную посто¬
70 | Часть I. Модель эмоциональных схем янным изменениям. Таким образом, чувства и мысли, которые были у вас год назад, могут кардинально отличаться от сегодняшних. В ТЭС пред¬ полагается, что опыт человека изменчив, а не фиксирован. Зачастую раз¬ ные его элементы могут противоречить друг другу в случае наличия у че¬ ловека убеждения в обязательной одновалентности его мыслей и чувств. Также предполагается, что попытки подавить и уничтожить эмоции лишь усиливают их важность для человека и усугубляют фиксацию на них. Калейдоскоп эмоций Понятия “разум”, “Я” и “эмоции” рассматриваются в ТЭС как калей¬ доскоп постоянных изменений, где опыт может активизировать чувства, в том числе и нежелательные. К примеру, зависть часто ассоциируется с гневом, грустью и обидой, которые неприятны любому человеку. Но зависть при этом может быть частью социальной жизни. Нетерпимость к этому чувству из-за его несоответствия образу “высшего Я” или “хоро¬ шего Я” только увеличит его весомость. В ТЭС зависть рассматривает¬ ся как универсальный эмоциональный опыт, у которого могут быть как положительные, так и отрицательные стороны. Признание того, что это чувство тоже является частью жизненного опыта, не означает, что нужно быть управляемым им. ТЭС предлагает широкий спектр копинг-стратегий, таких как норма¬ лизация эмоций, принятие, приобретение опыта, признание краткосроч¬ ности эмоций, “оседлание волны”, переключение внимания на другие чувства и цели и т.п. Тем не менее некоторые люди уверены, что их эмоции должны всегда быть чистыми, прекрасными, приятными и лег¬ кими. Они зачастую считают, что не должны испытывать ничего “уни¬ зительного”, к примеру ревности, зависти, обиды, гнева, скуки или не¬ уверенности. Эмоциональный перфекционизм отражает высокие стан¬ дарты многих людей по отношению как к собственным эмоциям, так и к эмоциям других. Эмоциональный перфекционизм связан с верой в “чистый разум” — убеждением, что разум и чувства должны всегда оставаться добрыми, чистыми, ясными, последовательными, логичными и понятными. В ТЭС, напротив, эмоциональный опыт рассматривается как сложный калейдо¬ скоп мыслей и чувств. Предлагается стремиться не к чистоте чувства, а к богатству опыта.
13 Выявление дезадаптивных стратегий регуляции эмоций В результате негативной оценки эмоций зачастую активируются опре¬ деленные дезадаптивные стратегии их регуляции и выражения. Если че¬ ловек опасается, что его эмоции выйдут из-под контроля и никогда не пройдут, то он может задействовать проблематичные стратегии эмоцио¬ нальной регуляции (к примеру, переедание, употребление психоактивных веществ или самоповреждение). Так он надеется немедленно положить конец предполагаемому надвигающемуся эмоциональному срыву. Если человек считает, что не может понять свои чувства, то это может приве¬ сти к руминации и поискам способов успокоения. При наличии убежде¬ ния, что другие ничего подобного не испытывают, клиент не получает валидацию, так как не делится своими эмоциями, а испытывает чувство стыда или вины из-за них. Если пациент считает, что неспособен принять сильные негативные чувства или справиться с ними, то за этим часто сле¬ дуют избегание, изоляция и отступление. Дезадаптивные стратегии могут понизить эмоциональную интенсив¬ ность на короткое время, но при этом укрепить или подтвердить негатив¬ ные убеждения об эмоции. К примеру, клиентка, считающая свои эмоции отвратительными и постыдными, с меньшей вероятностью выразит их или поделится ими. Таким образом, вряд ли она получит валидацию, пой¬ мет, что у других людей возникают такие же чувства, и нормализует свой опыт. Будучи уверенной в необходимости критики себя за собственные чувства для избавления от депрессии, тревоги и гнева, она обнаруживает, что они в результате только усиливаются. Это приводит к новым попыт¬ кам критиковать и подавлять свои эмоции.
72 | Часть I. Модель эмоциональных схем Решение порождает проблему ТЭС помогает пациенту идентифицировать подобные копинг-страте¬ гии и рассмотреть их возможные негативные последствия. Несмотря на его веру в то, что эти стратегии “помогают решить проблему с эмоцией”, применяющий ТЭС психотерапевт может помочь ему осознать вредо¬ носность подобных действий (“Решение порождает проблему”). Можно оценить как краткосрочные, так и долгосрочные издержки и выгоды этих дезадаптивных стратегий для клиента. К примеру, в уменьшении эмоци¬ онального возбуждения с помощью алкоголя может быть краткосрочная выгода. Но долгосрочной платой за нее станут депрессия, чувство вины, потеря связей с другими людьми и периодически возникающая тревога. Кроме того, использование таких дезападаптивных стратегий, как употре¬ бление психоактивных веществ, укрепляет убеждение в необходимости избавления от определенной эмоции, невозможности ее принятия и неэффективности других (так и не испробованных) техник. Психотерапевт помогает клиенту осознать, что оценка эмоционального опыта лежит в основе уверенности в необходимости этих копинг-стратегий. Затем можно попытаться пересмотреть негативную оценку, что поможет изме¬ нить проблематичные стратегии эмоционального контроля и предложить альтернативу. На рис. 13.1 показан пример того, как негативная оценка эмоции может привести к применению проблематичных копинг-стратегий. В этой ситу¬ ации пациентка испытывает грусть (возможно, из-за одиночества). Также она чувствует себя растерянной, поскольку считает, что должна быть всегда счастлива. У нее ведь хорошая работа и теплые романтические от¬ ношения. Женщина испытывает бессилие из-за своей грусти и считает, что она будет длиться бесконечно и в конечном итоге поглотит ее, что приведет к потере контроля. В результате у этой женщины возникает де¬ прессия. Она считает, что должна избегать других людей и оставаться пассивной, пока не перестанет чувствовать себя обузой для них и пока не появится мотивация заняться чем-то полезным. Стратегии избегания и пассивности, применяемые из-за негативной оценки, усиливают грусть, усугубляют одиночество и подпитывают уверенность в продолжительно¬ сти негативных эмоций и невозможности их контроля.
Глава 13. Выявление дезадаптивных стратегий регуляции эмоций | 73 Грусть Беспомощность, отчаяние Эти чувства выйдут из-под контроля и никогда не пройдут Попытки подавить чувства проваливаются Не понимаю свои чувства, я не должна так себя чувствовать Рис. 13.1. Цикл эмоций и негативные схемы Другие проблематичные копинг-стратегии перечислены в табл. 13.1. К примеру, человек, чья ситуация схожа с вышеупомянутой, может при¬ бегать к употреблению алкоголя и наркотиков для улучшения настрое¬ ния. Это лишь усугубляет его одиночество, пассивность и понимание не¬ отвратимости возвращения негативных эмоций сразу же по окончании воздействия психоактивных веществ. Его попытки подавить свои чувства также не увенчиваются успехом, что еще больше укрепляет убежденность в потере контроля и необходимости приложения большего количества усилий. В некоторых случаях человек может считать, что размышления на тему “Почему я так себя чувствую?” или “Отчего же мне так одиноко?” помогут найти ответ, и это сразу же избавит его от сомнений, дав набор инструментов для решения проблемы и избегания подобного опыта в бу¬ дущем. Однако руминация всего-навсего становится еще одной стратеги¬ ей когнитивного избегания, пассивности и негативного самофокусирова¬ ния, что только подпитывает уверенность в безысходности ситуации.
74 | Часть I. Модель эмоциональных схем Таблица 13.1. Стратегии эмоциональной регуляции Дезадагпмвные стратегии Адаптивные стратегии Руминация Поведенческая активация Беспокойство Смена целей Употребление психоактивных веществ Решение проблемы Избегание Когнитивная реструктуризация Обвинения Принятие Жалобы Осознанность Подавление Самоутверждение Поддержка окружающих Валидация Самовалидация Сострадание Модификация эмоциональных схем Отвлечение Психотерапевт может идентифицировать широкий спектр проблема¬ тичных стратегий, изучить предполагаемые издержки и выгоды каждой из них и предложить поэкспериментировать с этим опытом в поиске альтернатив. К примеру, если пациентка пытается глушить свою грусть с помощью алкоголя, то можно предложить ей оценить издержки и вы¬ годы этой стратегии. К издержкам относятся усугубление депрессии, похмелье, ужесточение самокритики, чувство стыда и социальная изо¬ ляция. Предполагаемыми выгодами будут немедленное исчезновение от¬ рицательной эмоции и возвращение чувства контроля на какое-то время. Взвесив плюсы и минусы злоупотребления алкоголем, пациентка может обратить внимание на долгосрочные последствия в виде депрессии, оди¬ ночества и ощущения отчужденности. Можно также подумать над аль¬ тернативными копинг-стратегиями. Это включает нормализацию одино¬ чества (отношение к нему как к чувству, которое подчеркивает ценность близости с другими людьми) и поведенческую активацию в данном со¬ стоянии, к примеру планирование полезных занятий, критический пе¬ ресмотр возникающих мыслей, расширение социальных связей и уста¬ новление контактов, а также формирование чувства общности. Можно
Глава 13. Выявление дезадаптивных стратегий регуляции эмоций | 75 также использовать концептуализацию социальных схем для осознания скоротечности чувства одиночества, необязательности его выхода из-под контроля, его естественности в человеческой жизни, его связи с самосо- страданием и возможности использовать его конструктивно для установ¬ ления новых связей с другими людьми. Отказ от стратегий Идентифицируя подобные дезадаптивные стратегии, психотерапевт может спросить у клиента, что, по его мнению, изменится, если не ис¬ пользовать ту или иную стратегию: “Что произойдет, если вы переста¬ нете употреблять алкоголь (принимать наркотики, переедать и т.п.)?” Предположения клиента тоже можно обсудить вместе с ним: “Как часто вы отказывались от использования этой стратегии? Что именно происхо¬ дило?” Вдобавок к этому терапевт может предложить: “Давайте проведем эксперимент, где вы отследите момент возникновения эмоции и использу¬ ете другую стратегию. Ее мы сейчас выберем вместе”.
14 Эмоциональная социализация Помню, как однажды в ресторане заметил итальянскую семью с деть¬ ми и внуками, сидящую за соседним столиком. Их разговор был весьма оживленным, они смеялись и часто разговаривали громко и эмоциональ¬ но. Вдруг их внимание резко переключилось на упавшего и заплакавшего младенца. К счастью, он не поранился, но, как я заметил, некоторые из членов семьи полностью сконцентрировались на нем. Следующие 15 мин. они ласкали его, успокаивали и проявляли сострадание. Этот ребенок явно жил в среде, где эмоции было принято выражать и валидировать. Люди изучают эмоции, наблюдая за реакцией на них своих родителей и других людей. Ранняя социализация формирует эмоциональные схе¬ мы, которые часто пронизывают межличностное взаимодействие и эмо¬ циональную регуляцию в течение жизни. ТЭС признает важность типа привязанности и реакции родителя на проявление дистресса у младенца. У каждого младенца свой тип привязанности (тревожный, амбивалент¬ ный или надежный), и зачастую он отражает реакцию родителя на нега¬ тивные эмоции у ребенка. Тип привязанности влияет на эффективность процессов регуляции эмоций в раннем детстве [Pallini et al.]. Родительские посылы касательно эмоций Вдобавок к формированию основы привязанности мы в детстве полу¬ чаем определенные посылы или оценки, касающиеся эмоций. Опираясь на работы Готтмана, Айзенберг и других, ТЭС изучает реакцию родителей клиента на его эмоции в детстве. К примеру, имели ли место игнорирова¬ ние (“Да это же сущий пустяк!”)» принижение (“Какой же ты избалован¬ ный!”), проявление собственной дисрегуляции (“Я слишком расстроен из- за своих проблем, чтобы еще и тобою заниматься”), или же родители за¬ действовали “эмоциональный коучинг” (поощрение выражения эмоций, расширение эмоционального спектра, оценка эмоций, валидация и при¬ зыв к решению проблемы)? Аналогичным образом ТЭС признает важ¬
78 | Часть I. Модель эмоциональных схем ность реакции индивидов (супругов, друзей и родных) на эмоции клиента в настоящий момент. Сформировавшиеся эмоциональные схемы (к при¬ меру, стыд, убежденность в невозможности валидации эмоций, вера в их странность и бессмысленность) связаны с ранним и нынешним опытом. Стратегия пренебрежения — отрицание значимости эмоций ребенка. Неодобрение — критика и чрезмерный контроль чувств ребенка. Дисрегуляция — родители слишком поглощены собственными эмоциями и не обращают внимания на чувства ребенка. Эмоциональный коучинг — помощь в выражении, а также идентифи¬ кации эмоций, их дифференциация и поиск решения проблемы. Дети учатся эффективно взаимодействовать со своими друзьями. [Eisenberg & Fabes, 1994; Eisenberg, Fabes & Murphy, 1996; Gottman, Katz & Hooven, 1996; Katz, Gottman & Hooven, 1996] • Мои эмоции лишены смысла. • Раз я испытываю такие эмоции, значит, я слабый и инфантильный. • Меня никто не понимает. • Мои эмоции — обуза для других людей. • Другие люди так себя не чувствуют. • У меня нет права испытывать эти чувства. • Всем плевать на мои эмоции. • Меня накажут за мои чувства. • Я должен перестать так себя чувствовать. • Мои эмоции вызывают отвращение у других людей. В первоначальных беседах и в течение всего курса психотерапевт уз¬ нает, откуда взялись определенные убеждения об эмоциях: какие из них было некомфортно выражать, как они обсуждались в семье, что говорили и делали родители, братья и сестры. К примеру, одному из пациентов го¬ ворили, что его гнев — “грязное” чувство. Уже во взрослом возрасте ему было сложно терпеть любое проявление гнева, особенно по отношению к матери. Он часто молился в надежде на то, что божественное провидение
Глава 14. Эмоциональная социализация | 79 избавит его от гнева. Но это приводило лишь к тому, что гнев возвращал¬ ся и поглощал его целиком. Подобные вопросы могут касаться реакции друзей, интимных партне¬ ров и нынешнего супруга на эмоции клиента. К примеру, один человек рассказал, что в его семье проявление любого признака “слабости” ис¬ пользовалось против него. Под слабостью подразумевались болезненные эмоции, чувство тревоги или грусти. Клиент впоследствии ощущал себя одиноким в своей депрессии и тревожности. Ему было трудно понимать не только собственные чувства, но и чувства его девушки. На вопрос о выражении эмоций в его семье он ответил: “Выражать перед ними свои эмоции было пустой тратой времени. Они использовали это против меня, унижали и заставляли чувствовать себя еще хуже”. Сформировавшаяся у клиента эмоциональная схема включала в себя убеждение в невозмож¬ ности валидации его чувств, их постыдности, бессмысленности, странно¬ сти, запретности их выражения. Как упоминалось выше, этот антиэмоци- ональный, основанный на чувстве стыда подход сформировал у клиента алекситимию и подталкивал постоянно пытаться быть рациональным и контролировать себя. Он считал, что должен избавляться от эмоций каж¬ дый раз при появлении чувства дискомфорта. Клиент выбирал то страте¬ гию самоизоляции от других, то трудоголизм. Психотерапевт вдобавок может расспросить о том, как родители кли¬ ента обсуждали эмоции других людей. К примеру, навешивался ли ярлык “слабака” на испытывающего эмоции человека, “неуправляемого” — на проявляющего эмоции человека, “ненормального” — на расстроенного, “сверхэмоционального” — на плачущего? Подчеркивалась ли важность рациональности и самоконтроля, в результате чего любые чувства рас¬ сматривались как отклонение от идеала стоицизма? Подчеркивалась ли важность “эмоциональной твердости”, в результате чего выражение эмо¬ ций становилось объектом насмешек? Как родители и другие люди реаги¬ ровали на эмоции клиента? Они валидировали, игнорировали или допол¬ няли эмоции клиента? Может быть, они просто стыдили его? Пытались ли они насмехаться над эмоцией, воспринимали ли всерьез высказанную им обеспокоенность? Говорили: “Смирись с этим”, “Все будет хорошо, не переживай” или “Тебе не о чем беспокоиться”? Подобные пренебрежи¬ тельные и неодобрительные комментарии закладывают основу эмоцио¬ нальных схем. В таком случае схема включает убежденность в том, что
80 | Часть I. Модель эмоциональных схем эмоции определенного человека отличаются от эмоций других, поэтому данный человек окажется унижен, раскритикован и не сможет безопасно их выразить. К кому вы обратились за помощью? Во многих случаях весьма полезным оказывается задать клиенту сле¬ дующий вопрос: “Когда вы были расстроены и плакали, с кем вам было комфортно делиться своими чувствами?” Зачастую следует ответ: “Ни с кем из родителей”. Или иногда выясняется, что в присутствии одного из родителей клиент не позволял себе плакать. При дальнейших расспросах он может также рассказать, что этот родитель всегда был слишком занят и озабочен другими вопросами, был холоден, унижал, критиковал или проявлял пренебрежение каким-то другим способом. Затем терапевт мо¬ жет спросить: “Что бы вы хотели, чтобы они сделали по-другому в ответ на ваше огорчение?” Некоторые клиенты отвечают прямо: “Я хотел бы, чтобы он просто выслушал меня, позволил мне испытывать эти чувства и сказал, что понимает их”. Любопытно, но в своей практике я ни разу не слышал от клиента желания того, чтобы родители помогли ему стать более рациональным. В ТЭС предполагается, что эмоциональное выраже¬ ние обусловлено типом привязанности в раннем возрасте и проявляется всю жизнь как в отношениях между взрослыми, так и во взаимодействии с собственными детьми. Испытываемые эмоции требуют выражения, ва¬ лидации и утешения. Если спросить у клиента, что он больше всего ценит в терапии, то зачастую следует ответ: “Я знаю, что вы действительно хо¬ тите помочь мне”.
15 Эмоциональные схемы в терапии Процесс терапии включает в себя изучение воспоминаний и нынешне¬ го опыта клиента, в которых зачастую есть интенсивное эмоциональное содержание. Убеждения, касающиеся эмоций, и боязнь реакции окружа¬ ющих могут иметь негативное влияние на терапевтические отношения и ход терапии. К примеру, негативные убеждения касательно эмоций мо¬ гут привести к тому, что пациент стыдится выражать их, боится “просто позволить чувствам быть”, начинает стесняться и бояться слез, избегает неприятных воспоминаний, боится испытывать болезненные эмоции при изменениях в образе жизни, ощущает собственную дефективность при появлении сильных эмоций, чувствует себя уязвимым, “слабаком”. Более того, каждое из расстройств, описанное в DSM, в том числе расстройства пищевого поведения, злоупотребление психоактивными вещами, ОКР, тревожные и прочие расстройства (например, социофобия, ГТР, паническое расстройство, специфическая фобия, ПТСР), включают в себя негативные убеждения об эмоциях. Эти убеждения также играют важную роль в воз¬ никновении страха близости или потери и страха быть отвергнутым. Клиенты приходят на терапию по самым разным причинам. Кто-то хочет вернуть себе душевное спокойствие, а кто-то — наоборот, излить душу. За годы практики я многому научился у своих пациентов. Я понял, что нужно быть очень храбрым, чтобы справляться с тревожностью и проблемными отношениями. Как терапевты мы можем гордиться нашими техниками и инструментами, которые считаем эффективными. Но самое главное, о чем мы всегда должны помнить, к какому бы направлению ни принадлежали: важнее всего в терапии — уметь слушать и искренне хо¬ теть помочь. Таким образом, если вы терапевт, начните с осознания этого факта. Человек, который приходит к вам впервые, вас не знает. Возможно, он подвергается унижению и травле с самого детства и по сегодняшний день. Или он чувствует себя разочарованным и преданным разрушенны¬ ми отношениями и надеждами. Может быть, он считает, что с ним что-то не так, что его никто не хочет терпеть и что он испытывает совершенно
82 | Часть I. Модель эмоциональных схем иные чувства по сравнению с другими людьми. Пришедший к вам чело¬ век, возможно, верит, что остался один на один со своей бедой. Не ис¬ ключено, что его уверяли в бессмысленности его чувств, убеждали про¬ сто взять себя в руки и смириться. И теперь он обращается к совершенно незнакомому человеку, сам не зная, можно ли вам доверять. Вы для него “неизвестность”, а неизвестность уже причиняла ему боль в прошлом. Эмоциональная позиция терапевта Жизнь, полная страданий, и так тяжела, но еще хуже страдать в оди¬ ночестве. Терапия включает в себя готовность разделить страдание, слезы и даже моменты беспомощности с другими людьми. И как мы, будучи те¬ рапевтами, можем ожидать, что это окажется легко для человека, которо¬ му запрещали плакать и страдать? Можем ли мы заранее претендовать на доверие? Вряд ли. Одна пациентка давным-давно помогла мне это осознать. У нее была тяжелая жизнь, включавшая попытки суицида, госпитализацию, критику со стороны отца, постоянное уныние и отчаяние. Изначально я пытался задействовать различные техники и практики, но в ответ только слышал: “Вы не понимаете”. Я предлагал все больше и больше техник, позитивных идей, но все равно получал одну и ту же реакцию. Вернувшись домой, я задумался над ее словами и пришел к выводу, что она была права: я действительно не понимал. Вспоминая свою жизнь, я осознал, что никогда не испытывал настолько сильную депрессию, как та, с которой ей приходилось справляться каждый день. Вот как прошла следующая сессия. Терапевт. Я подумал над тем, что вы сказали. Я понял, что все время навязывал вещи, с помощью которых, как мне казалось, вы сможете улучшить ситуацию. Вы отвечали, что я вас не пони¬ маю, но я все равно продолжал навязывать их. Пациентка (глядя на меня с недоверием). Да. Терапевт. И я понял, что за всю свою жизнь ни разу не чувствовал себя так плохо, как вы — каждый день. Я пытался понять, переу¬ бедить вас, но затем сделал вывод: я действительно не пони¬ маю вас. Пациентка. Теперь — понимаете.
Часть II МОДИФИКАЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СХЕМ
16 Выявление и оценка клиентских теорий эмоций Общеизвестно, что клиенты приходят на терапию в надежде повлиять на свои чувства. И разумеется, у терапевта есть собственные убеждения и теории о том, как это можно сделать и стоит ли делать вообще. В ТЭС предполагается, что клиентская теория эмоций охватывает не только их оценку, интерпретации и дифференциацию, но и убеждения в том, какие чувства стоит изменить, как их описать и каковы их причины. Описание эмоций Первый уровень оценки — описание эмоций и опыта. Это описание получается слишком обобщенным и размытым (например, “я расстроен” или “это был сложный период”)? Или же эмоции описываются более кон¬ кретно (“Я немного ревную”) и включают оценку обстоятельств (“Когда мой партнер флиртовал с ней”)? Следует отметить, что основанная на осознанности когнитивная терапия была первоначально разработана как тренинг психологической внимательности, поскольку у клиентов с реци¬ дивирующей депрессией зачастую имело место “обобщенное мышление” [Segal et al., 2002]. Техника осознанности помогала клиентам концентри¬ роваться на непосредственном опыте вместо того, чтобы предаваться аб¬ страктным размышлениям, а также воспринимать его без осуждения и попыток немедленного контроля. Если клиент не может подобрать слов для описания определенной эмоции, а просто говорит “Я расстроен” или “Мне некомфортно”, то становится сложнее дифференцировать эмоции, связать их с определенными ситуативными или когнитивными тригге¬ рами и разработать стратегии для их регуляции. К примеру, туманное описание “Я расстроен” не учитывает широкий спектр эмоций и мыслей, которые могут сопровождать столь обобщенное и абстрактное чувство. И наоборот, пациент, четко идентифицирующий свой гнев (“Мой на¬ чальник не обратил внимания на то, как усердно я работал, и придрался
86 | Часть II. Модификация эмоциональных схем к мелкой детали”), способен предоставить конкретную информацию о чувстве, его триггере и, возможно, даже шаблоне гнева, связанного с ощу¬ щением игнорирования, недооценки и пренебрежения по отношению к нему. Можно обратить внимание клиента на специфику ситуации с по¬ мощью такого вопроса: “Если бы я заснял вас на камеру в состоянии рас¬ стройства, что бы мы увидели на фотографии или видео?” Конкретные детали (когда, с кем, что происходило и какими были последствия) позво¬ ляют клиенту и терапевту оценить связи между представлениями клиента и специфическими событиями-триггерами. Таким образом, первым уров¬ нем оценки становится детальность описания эмоций, их интенсивность, а также предшествующие или сопровождающие их ситуации и когниции. Цель клиента в терапии С чересчур обобщенным описанием эмоций зачастую связано и слиш¬ ком размытое описание цели терапии. К примеру, обобщены ли мысли о целях (“Хочу изменить свою жизнь”) или же они более конкретны (“Хочу научиться реагировать на партнера по-другому, когда я расстроен” или “Хочу изменить вот это свое поведение”)? Ощущение перегруженности или беспомощности из-за эмоций часто связано именно с подобными обобщенными и туманными описаниями чувств и целей. Задействующий ТЭС терапевт может помочь клиенту сузить круг определенных эмоций, их контекстов и конкретных целей изменений. Могут быть заданы следую¬ щие вопросы: “Какая из эмоций беспокоит вас больше остальных?”, “В ка¬ ких ситуациях она возникнет с наибольшей вероятностью? Пожалуйста, опишите подробно одну из них” или “Как бы вы хотели повлиять на свои эмоции и поведение? Вы хотели бы полностью избавиться от них, или же вы согласны на некий компромисс?” Желание избавиться от любых нега¬ тивных эмоций, вместо того чтобы ослабить их интенсивность, частоту и степень воздействия, приведет лишь к раздражению и разочарованию. Фиксация и развитие эмоций В связи с описаниями и целями изменений терапевт может изучить взгляды клиента на “фиксацию” и “развитие” эмоций. К примеру, Дуэк [Dweck, 2006] предположила, что люди различаются в убеждениях о сво¬ их способностях. Некоторые считают их фиксированными, а другие — подверженными изменениям и, следовательно, развитию. Многие кли-
Глава 16. Выявление и оценка клиентских теорий эмоций | 87 енты полагают, что их эмоции (или эмоции других людей) постоянны и не могут измениться. Вдобавок они часто воспринимают чувства как черты характера, утверждая, например: “Я тревожная личность” или “Он тот еще ревнивец”. Подобная атрибуция укрепляет убеждение, что эмо¬ ции фиксированы, не могут меняться, а индивид равнозначен им. Но в действительности каждый человек способен испытывать целую гамму чувств, в зависимости от контекста ситуации и конкретных условий. Клиентская теория изменений Как клиент представляет изменение своих эмоций? Верит ли он, что для этого нужно сконцентрироваться на прошлом (“Я должен понять, как стал таким и что со мной сделали родители?”)? Или он полагает, что здесь важен биологический детерминизм (“Это заложено в моих генах”, “Так ра¬ ботает мой мозг”)? Считает ли клиент, что должно произойти какое-то внешнее событие или что другой человек должен измениться? Подобные теории изменений могут противоречить целям терапии. Терапевт должен помочь клиенту изучить последствия этих убеждений и то, как они пре¬ пятствуют более гибким реакциям. В теориях причин эмоций можно выделить отдаленные и непосред¬ ственные объяснения. К примеру, к отдаленным причинам относят дет¬ ский опыт, генетику и травмирующий опыт. Более непосредственные (в некоторых случаях еще и более стойкие) причины включают в себя био¬ логический дисбаланс (нарушенная психика), особенности личности (по¬ граничное расстройство) и когнитивный стиль (пессимизм). Клиент мо¬ жет считать, что, в отличие от более обобщенных и отдаленных “причин”, его эмоции подвержены влиянию текущих обстоятельств (“Мой партнер меня критиковал”), недавнего опыта (“Я потерял работу”), восприятия определенной ситуации (“Мне показалось, что он меня не уважает”) или даже определенного чувства (“Я тревожился, потому и расстроил¬ ся”). Каждая из этих казуальных атрибуций имеет последствия не толь¬ ко для теорий возникновения эмоций, но и для мнения пациента о том, что должно быть изменено. Клиент может спрашивать себя: “Возможно, мне необходимо восстановить психику с помощью медикаментов?”, или “Может быть, мне нужно поменяться как личность?”, или “Может, стоит попробовать мыслить и вести себя по-другому?” Логично предположить,
88 | Часть II. Модификация эмоциональных схем что чем более дистанцирована причина эмоции (например, генетика, дет¬ ский опыт, старая травма), тем сложнее будет изменить эмоцию. Описания эмоций и каузальные теории связаны с убеждениями о спо¬ собах изменения эмоций в нынешней ситуации. К примеру, некоторые клиенты принимают негативный взгляд своих родителей на эмоции и приходят к выводу, что лучшая копинг-стратегия — игнорировать опре¬ деленное чувство или, если это возможно, избегать вызывающих его си¬ туаций. У другого клиента может сформироваться обобщенное представ¬ ление “Я должен изменить свою жизнь”. Кто-то считает, что анализ сво¬ его прошлого (“Хочу понять, как я стал таким”) или выявление старых, “подавленных” воспоминаний сможет принести облегчение. Можно так¬ же занять пассивную позицию и полностью положиться на лекарства в надежде переломить текущий негативный и болезненный опыт. А кто-то станет утверждать, что сможет измениться только после перемен в пове¬ дении другого человека, например “Мне станет лучше, только если жена перестанет так себя вести”. Каждая из этих теорий определяет то, как кли¬ ент среагирует на применение любого варианта КПТ, включая ТЭС. Некоторые клиенты даже станут утверждать, что не должны ничего менять, поскольку имеют право чувствовать себя так, как чувствуют. Но вместе с тем они будут жаловаться на свои эмоции и постоянно пережи¬ вать из-за них. К примеру, один клиент утверждал, что имеет право испы¬ тывать гнев и боль, так как жена отказывается признавать его расстрой¬ ство. Но в то же время он говорил, что чувствует себя увязшим в своих чувствах и не может перестать о них думать. Кто-то другой, возможно, станет придерживаться катарсической модели изменений (“Я должен вы¬ плеснуть все свои эмоции наружу”). Клиенты, чрезмерно сосредоточен¬ ные на катарсисе, зачастую чувствуют себя поглощенными своими эмоци¬ ями. В таком случае они могут оттолкнуть даже тех, кто пытается им по¬ мочь. К примеру, одна клиентка рассказала, что муж редко обращал вни¬ мание на ее чувства. В результате она стала постоянно жаловаться ему, в красках расписывая каждую свою негативную эмоцию. Муж чувствовал себя перегруженным, а бесконечный поток эмоций жены лишь еще боль¬ ше отталкивал его. У них обоих были проблематичные убеждения о своих чувствах. Женщина думала, что “нужно выплескивать все свои чувства” и “он должен понимать все, что я чувствую”. Муж, в свою очередь, счи¬ тал, что его жена неконтролируемая, и если ее чувства признать, то она
Глава 16. Выявление и оценка клиентских теорий эмоций | 89 не успокоится. Мы рассмотрим проблематичные убеждения о валидации эмоций в последующих главах. У некоторых клиентов все же встречаются и адаптивные убеждения. К примеру, утверждение “Я могу повлиять на свои эмоции, опираясь на поддержку других людей” в определенной степени правильно. Наличие поддерживающих отношений действительно сильно помогает справлять¬ ся с чувствами, в особенности если друзья и родные клиента валидиру- ют их. Тем не менее, как предлагается в поведенческой межличностной модели, постоянное проявление негатива, сопровождаемое отказом от оказания помощи, может оттолкнуть других людей. Это приводит к изо¬ ляции, отверженности и отсутствию поддержки, что лишь усугубляет депрессию [Joiner, 2000]. К другим адаптивным стратегиям, которые мы рассмотрим позже, относятся изменение отношения к происходящему, принятие неизбежного, решение проблем, смена целей, проявление со¬ страдания к себе, поведенческая активация и улучшение коммуникации с близкими людьми.
17 Адаптивные стратегии регуляции эмоций Эмоциональные схемы включают в себя концепты, интерпретации, оценки, теории возникновения эмоций, а также копинг-стратегии. Ранее мы уже обсуждали некоторые из дезадаптивных стратегий, такие как ру- минация, беспокойство, избегание, поиск успокоения, употребление пси¬ хоактивных веществ, алкоголизм, переедание и жалобы. Я считаю “деза- даптивной” любую стратегию, которая приносит лишь кратковременное облегчение и усугубляет стресс в долгосрочной перспективе. К примеру, алкоголь помогает быстро снять стресс, но при этом увеличивает риск возникновения депрессии, тревоги, бессонницы, конфликтов в отно¬ шениях, проблем со здоровьем и других серьезных проблем. Тем не менее клиент может выбрать дезадаптивную стратегию потому, что она времен¬ но ослабляет негативное эмоциональное возбуждение, или же потому, что в его теории изменений эта стратегия считается эффективной. К при¬ меру, от руминации человек не получает мгновенного облегчения. Но он все равно ее задействует, так как надеется, что она приведет к ответу, по¬ может решить проблему и станет показателем способности относиться к делу серьезно. Подобные дезадаптивные стратегии основаны на теориях изменений, например “Чтобы справиться с этим чувством, мне нужно либо избегать его, либо полностью избавиться от него сейчас же”, или “Если я буду долго обдумывать это, то в конце концов пойму, почему мне плохо, и найду ре¬ шение”, или “Алкоголь помогает мне успокоиться, а мне нужно избавиться от этого чувства и расслабиться прямо сейчас”. Самоизоляция и избега¬ ние основаны на теории “Мои эмоции — обуза для окружающих, поэтому я должен избегать их”. Заложенные схемы оценивания и предугадывания эмоций также подталкивают к использованию дезадаптивных страте¬ гий. К примеру, убеждение “Если я позволю себе это чувство, то потеряю контроль над собой, оно поглотит меня, и произойдет что-то ужасное” может вызвать желание немедленно избавиться от эмоции через импуль¬
92 | Часть II. Модификация эмоциональных схем сивное поведение или употребление психоактивных веществ. Подобные взгляды контрастируют с установками “эмоции временны”, “эмоции меня не убьют”, “я могу принять эту эмоцию”, “иногда эмоции подсказывают мне о моих потребностях и ценностях”, “другие тоже это испытывают” и “возможно, стоит взглянуть на ситуацию по-другому, чтобы перестать так расстраиваться”. Имеет смысл презентовать подобные стратегии клиенту и изучить преимущества и недостатки каждой из них. Гибкость в стратегиях эмоциональной регуляции В модели ТЭС предполагается, что клиент может начать формировать новые оценки и интерпретации эмоционального опыта, которые можно привязать к новым копинг-стратегиям. Как уже отмечалось ранее, здесь подойдут любые модели КПТ [Aldao & Nolen-Hoeksema, 2010; Leahy et al., 2011]. Единой модели регуляции эмоций не существует. Ради большей гибкости терапевт может предложить клиенту следующее: “Хорошая новость состоит в том, что вы можете задействовать лю¬ бые стратегии регуляции сложных эмоций. Наша задача — подобрать ту, которая подойдет вам. Разным людям подходят разные стратегии. Предположим, вам грустно и одиноко. Есть целый ряд стратегий, ко¬ торые подойдут в данной ситуации, например активация поведения для занятия полезными делами. Мы называем это поведенческой ак¬ тивацией. Другая стратегия — получение социальной поддержки и общение с людьми. Можно попытаться изменить свой образ мышле¬ ния, если вы все принимаете слишком близко к сердцу, занимаетесь предсказательством или опасаетесь катастрофы. Можете просто при¬ нять свои нынешние чувства, но при этом заняться чем-то полезным, что наполнит вашу жизнь смыслом и сделает ее лучше. Также могу предложить осознанную медитацию: попробуйте отпустить ситуацию и понаблюдать за ней со стороны, не позволяя себе быть поглощен¬ ным вашими нынешними мыслями и чувствами. Еще можно попы¬ таться взглянуть на свои эмоции по-другому: многие испытывают то же самое, что и вы; ваш опыт можно нормализовать; эмоции приходят и уходят, они никого не убивают; вы сможете контролировать эмоции, переключив внимание на другие стратегии поведения и мышления. Итак, мы можем разработать план, направленный на изменение ваше¬ го представления об эмоциях и попробовать новые копинг-стратегии”.
Глава 17. Адаптивные стратегии регуляции эмоций | 93 Есть эффективный способ выявить оптимальные стратегии. Для этого нужно расспросить клиента о том, какие из стратегий уже работали для него в прошлом. К примеру, психотерапевт и клиент могут рассмотреть прошлые и нынешние случаи возникновения сложных эмоций и опреде¬ лить, какие стратегии помогли с ними справиться. Одна пациентка рас¬ сказала, что для нее действенной стратегией оказалось выйти из кварти¬ ры и встретиться с друзьями. Из этого можно сделать вывод, что общение и поддержка могут помочь ей в будущем. Можно также предложить по¬ размыслить о том, почему именно эти стратегии работают. Например, вы¬ шеупомянутая клиентка пришла к выводу о том, что получила поддержку и сочувствие от окружающих, почувствовала себя принятой и понятой. Она также отметила, что смогла отвлечься от переживаний и осознать, что способна справиться с ситуацией и заняться чем-то полезным. Таким образом, социальная поддержка послужила указанием, что негативные чувства подпитывались руминацией, а изоляция не позволяла разорвать порочный круг. Получив поддержку, сострадание и занявшись полезны¬ ми делами, клиентка почувствовала себя лучше. Таким образом, терапевт и пациент смогли совместными усилиями разработать план действий, включавший в себя поведенческую активацию, метакогнитивную терапию руминации, развитие социальных связей и применение терапии, сфокуси¬ рованной на сострадании, для развития самосострадания. Что касается вышеупомянутых дезадаптивных стратегий, терапевт может предложить клиенту представить, как они сменяются на адаптивные. Вдобавок клиент может расспросить окружающих об их опыте и о том, какие адаптивные стратегии они используют. Зачастую он таким образом выясняет, что дру¬ гие люди “воспринимают ситуацию по-другому” (когнитивная реструкту¬ ризация), “стараются чем-то занять себя” (поведенческая активация) или “заботятся о себе” (самовознаграждение и самосострадание). В процессе нормализации адаптивных стратегий другие люди (включая тех, которые близки клиенту) становятся образцом регуляции эмоций. Аналогичным образом клиент может расспросить окружающих о дезадаптивных страте¬ гиях. К примеру, можно спросить у друзей: “Было ли такое, что в моменты расстройства тебе помогли уединение и бездействие?” или “Сталкивался ли ты с тем, что постоянные размышления помогли тебе отпустить ситуа¬ цию?” В большинстве случаев друзья с удивлением ответят: “Нет, от этого
94 | Часть II. Модификация эмоциональных схем только хуже становится”. К примеру, один клиент в процессе развода по¬ делился своим опытом с друзьями. Он узнал, что некоторые из них тоже сильно переживали из-за этого (от чего им становилось только хуже), зато другие обнаружили, что социальная поддержка, занятость, фокуси¬ рование на решении проблемы, забота о детях и, наконец, попытка начать отношения с другими женщинами оказались эффективными стратегиями.
18 Концептуализация случая ТЭС применяется для концептуализации эмоционального опыта кли¬ ента. Это включает оценку того, как эмоции связаны с эволюционными задачами (к примеру, связь тревоги и страха с боязнью незнакомцев, жи¬ вотных и заражения), эмоциональной социализацией (реакция родите¬ лей и окружающих на эмоции клиента в прошлом), нынешней системой поддержки (реакция его близких и друзей), сформировавшейся у клиента классификацией приемлемых и неприемлемых эмоций, проблематичных и адаптивных стратегий и эмоциональных схем (оценок, объяснений и те¬ орий возникновения эмоций), а также последствиями этих оценок и ко- пинг-стратегий. История эмоций в близких отношениях служит важной частью концептуализации случая, начиная с опыта привязанности, по¬ терь отношений и того, как проявлялись, валидировались и регулирова¬ лись эмоции. Рассмотрим концептуализацию случая ревности у женатого мужчины (Эндрю) с тремя детьми. Он был обеспокоен из-за командировки своей жены, опасаясь, что там у нее возникнет соблазн завести роман на сто¬ роне. Изначально он выразил озабоченность из-за собственной ревности и описал, как часто допрашивал жену, искал “зацепки” (к примеру, ноше¬ ние ею откровенной одежды), проверял GPS-трекер в ее машине, чтобы узнать, куда она ездит, следовал за нею в фитнес-клуб и ждал снаружи, пытался проверить ее электронную почту и текстовые сообщения. Кроме того, он часто обижался и замыкался в себе. Эндрю считал, что так смо¬ жет оперативно получить ключевую информацию и не будет шокирован, если узнает, что жена ему изменила. Его ревность включала в себя целый спектр других эмоций: тревогу, грусть, отчаяние, беспомощность, гнев и растерянность. Клиент рассказал, как мог часами беспокоиться из-за бу¬ дущей поездки жены или переживать о том, что может происходить с нею в данный момент. Мы идентифицировали его автоматические мысли: до¬ мысливание (“Ей нравится ее начальник”), персонализация (“Он устала,
96 | Часть II. Модификация эмоциональных схем потому что я скучный”), предсказательство (“Она заведет роман”) и ката- строфизация (“Если она мне изменит, это будет конец, я не смогу больше жить”). У него также были убеждения о собственных эмоциях, касающи¬ еся их продолжительности (“Моя ревность никогда не пройдет”) и кон¬ троля (“Я не в состоянии контролировать свою ревность” и “Я должен из¬ бавиться от ревности”). Другие его убеждения — упрощенный взгляд на эмоции (“Я должен чувствовать себя либо хорошо, либо плохо, — нель¬ зя иметь смешанные чувства к своей жене”), отсутствие нормализации (“Другие такого не испытывают”), чувство вины (“Я не должен ревно¬ вать”), непонятность (“Не могу понять, почему мне так плохо”) и неприя¬ тие (“Не могу принять это чувство”). В начале терапии клиент испытывал ощущение безнадежности и даже задумывался о суициде. Но все же он хотел увидеть, поможет ли ему наша совместная работа. Рассказ Эндрю о своем детстве позволил пролить свет на истоки его недоверия. Он рассказал, что его отец, респектабельный глава семейства, изменял его матери долгие годы. Эндрю узнал об этом только во взрослом возрасте, причем от брата. Он злился как на отца, продолжавшего жить с матерью, так и на брата, скрывавшего правду от него и матери. Эндрю считал это ее унижением. Ему казалось, что о происходящем знали все, кроме него и матери. Также клиент описал историю отношений со своей женой, Бекки, которые начались, когда им обоим было около двадцати. Первые несколько лет они то сходились, то расходились. В какой-то мо¬ мент Эндрю изменил Бекки и начал задумываться о расставании. В итоге они все же поженились и завели детей. Эндрю чувствовал себя относи¬ тельно спокойно, пока Бекки не нашла работу, подразумевавшую частые командировки. Чтобы помочь Эндрю сориентироваться в модели эмоциональных схем, я предложил более обобщенно рассмотреть происходящее. Я объ¬ яснил ему эволюционную ценность ревности (в особенности сексуальной ревности самца) и то, как его ранний опыт ощущения себя обманутым собственной семьей и отцовскими изменами заложил основу для форми¬ рования убеждений, касающихся недоверия к Бекки. Я объяснил, что его ревность — универсальная эмоция, связанная с важностью верности и се¬ мейной жизни, отражение его стремления защищать интересы семьи так, как они их видел, что повлекло за собой полный спектр “мер предосто¬ рожности” (допросов, проверок, преследований, испытаний верности).
Глава 18. Концептуализация случая | 97 Мы рассмотрели достоинства и недостатки этих мер. Эндрю признал, что, хоть ему и казалось, что они его успокаивали, в действительности они лишь подпитывали его ревность. Мы решили проверить, действительно ли он нуждается в таких крайних мерах. Эндрю отказался от них на не¬ сколько недель и следил за тем, усилится ли его ревность. Как и ожида¬ лось, изначально она действительно возросла, но затем ослабла в течение двух недель. Затем мы прояснили чувство ревности, связав его с семьей Эндрю, с его негласным убеждением, что в браке никому нельзя доверять и что любое проявление женой благосклонности к другому человеку слу¬ жит поводом для подозрений. Мы отметили, что хорошим отношениям зачастую присуща двойственность, которую Эндрю испытывает по отно¬ шению к жене и, возможно, она тоже испытывает по отношению к нему. Мы нормализовали это чувство, рассмотрев доказательства того, насколь¬ ко часто оно проявляется даже в крепких дружеских отношениях. Также мы обсудили преимущества умеренной ревности и пришли к выводу, что реагировать на нее не стоит. Я назначил “время для ревности”: каждый день Эндрю должен был концентрироваться на этом чувстве в течение 20 мин. За это время он должен был задаться вопросом, приводила ли ревность к каким-то продуктивным действиям, укрепляющим его брак, и давала ли столь нужное ему чувство уверенности. Затем мы рассмотре¬ ли преимущества принятия ревности, а также разработали позитивную схему поведения с женой и детьми, которая шла вразрез с его эмоциями. Кроме того, чтобы протестировать свое убеждение о необходимости из¬ бавления от ревности, Эндрю должен был повторять за “время для ревно¬ сти” двести раз ту самую пугающую мысль: “Жена может мне изменить”. Тем самым он задействовал так называемый “метод повторения” — акти¬ вация и повторение мысли или чувства, пока они не станут привычными. Затем мы представили, как Эндрю среагировал бы, если бы его жена ста¬ ла ревновать его к молодым симпатичным сотрудницам. Это помогло ему понять, что ревность может возникнуть, даже если ничего не происходит. Схема концептуализации случая На рис. 18.1 изображена общая схема концептуализации вышеописан¬ ного случая. Ее можно адаптировать под другие схемы и стратегии. Более подробное описание того, как применять модель эмоциональных схем к концептуализации, см. в [Leahy, 2015] и [Leahy, 2018].
98 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Рис. 18.1. Концептуализация случая ревности Ценность концептуализации случая заключается в том, что каждый ее пункт представляет собой возможное терапевтическое вмешательство. Выше мы описали этапы этой концептуализации: ознакомление клиента с теоретической моделью, привязывание эмоций к эволюционным процес¬ сам для нормализации и универсализации эмоций, связывание нынешних эмоциональных проблем клиента с его детским опытом, идентификация схем, касающихся личных качеств и эмоционального опыта самого кли¬ ента и других людей, идентификация дезадаптивных копинг-стратегий, привязывание этих стратегий к убеждениям клиента об эмоциях или их схемах и, наконец, иллюстрация того, как эти убеждения и стратегии по¬ рождают сложности, с которыми сталкивается клиент.
19 Выражение эмоции Терапевт может обсудить с клиентом убеждения о том, когда, как и в каких ситуациях допустимо выражать эмоции. К примеру, имеются ли у клиента катарсические убеждения — что все эмоции должны выражаться на полную? Или, возможно, он считает, что их выражение откроет “ящик Пандоры” и только усугубит дисрегуляцию? Клиенты с катарсическими убеждениями воспринимают эмоции как гидравлическую модель, что встречается в психодинамической терапии. В основе этой модели лежит предположение, что простое “изливание чувств” позволит снять напря¬ жение, возникшее из-за их подавления. Соответственно, после снятия напряжения исчезнет и тревога. Клиенты с подобным убеждением часто утверждают: “Мне просто нужно излить душу”, “Я должен выплеснуть свои эмоции” или “Мне нужно хорошенько проплакаться”. Исследование письменного выражения эмоций показало, что это поз¬ воляет снимать стресс, улучшать физическое здоровье и облегчать депрес¬ сию. Метаанализ исследований экспрессивного письма также показывает, что выражение мыслей и чувств, относящихся к эмоциональному опыту, весьма полезно для физического и психологического здоровья [Frattaroli, 2006]. Правда, конкретный механизм изменений остается неясным. Тем не менее здесь может быть наиболее уместна экспозиционная модель, согласно которой сам акт выражения и переживания эмоций может ока¬ зывать благотворное влияние. Несмотря на то что экспрессивное письмо при определенных обстоятельствах помогает снять стресс, действенным в нем оказывается не само выражение эмоций или. снятие напряжения, а скорее, возможность индивида передать и понять свои мысли и чувства [Ullrich & Lutgendorf, 2002; Pennebaker, 1997]. В большинстве исследова¬ ний экспрессивного письма люди вспоминают значимые для них собы¬ тия в письменном виде, а не напрямую выражают их другому человеку. Выражение эмоций в таком “приватном” ключе способно помочь в опре¬ деленных обстоятельствах, а межличностное выражение иногда дает
100 | Часть II. Модификация эмоциональных схем неоднозначные результаты. К примеру, в межличностной модели депрес¬ сии Джойнера предполагается, что люди с повышенной склонностью к де¬ прессии зачастую выражают негативные эмоции друзьям и родным, а те в ответ пытаются помочь советом или поддержкой. Но в некоторых слу¬ чаях человек отказывается это принять и выражает еще больше негатив¬ ных эмоций, снова отвергая любую предлагаемую поддержку. Подобная петля обратной связи, связанная с выражением негатива и отказом от поддержки, приводит к тому, что друзья и родные отдаляются от жалую¬ щегося человека, из-за чего у него возникают новые и подкрепляются уже возникшие депрессивные эпизоды [Hames et al., 2013]. Когда выражение эмоции переходит в руминацию и жалобы Рассмотрим пример Дэна, умного и заботливого человека, часто выска¬ зывавшего свои мысли вслух друзьям. Они пытались поддерживать его, проявляли понимание, советовали, как можно улучшить ситуацию, и пы¬ тались показать, что в действительности все не так уж и плохо. Дэн слу¬ шал их, но продолжал жаловаться, зачастую подолгу расписывая, как все ужасно. Это привело к тому, что некоторые из его друзей стали меньше с ним общаться. Некоторые критиковали его негативный настрой, а не¬ которые даже перестали с ним видеться. Это усугубило его одиночество, восприятие себя как обузы и чувство непонятости и недолюбленности. Другая клиентка, Ронда, пожилая пенсионерка, проходила психодинами¬ ческую терапию уже в течение 40 лет, иногда даже по 4 сеанса в неделю. Ее выражение эмоций зачастую было одной продолжительной жалобой на то, что люди ее разочаровывают, ей плохо, а муж ей не подходит. Ронда начала воспринимать терапию как сеанс изливания чувств, на котором она выражала одну негативную эмоцию за другой. Чаще всего она уходила с уверенностью, что лучше уже не станет и все действительно настолько ужасно, как она себе представляет. Подобное “зацикливание” на жалобах отталкивало от нее мужа и прошлых партнеров. Те считали, что у Ронды есть и положительные качества, но она уж слишком зациклена на своих бедах. Для этой женщины стало неожиданностью то, что, хоть когнитив¬ но-поведенческая терапия в какой-то степени и способствует выражению эмоций и высказыванию жалоб, она сфокусирована на способах изменить мысли, чувства и поведение. Терапевт, задействующий ТЭС, помогает
Глава 19. Выражение эмоции | 101 клиенту осознать, что умеренное выражение эмоций может помочь обрести понимание со стороны окружающих, но чрезмерная эмоциональ¬ ность способна вызвать зацикливание на негативе, оттолкнуть близких людей и усилить руминацию. При выражении эмоций часто возникает проблема с их интенсивно¬ стью. Например, некоторые клиенты считают, что должны увеличить свою эмоциональную амплитуду, потому что только тогда другие их пой¬ мут. Один клиент буквально стонал, выражая негативные эмоции. Это пу¬ гало его жену, которая чувствовала себя сбитой с толку и перегруженной подобной эмоциональностью. Он рассказывал, что иногда даже корчился на полу и со стоном бормотал бессвязные предложения, буквально вы¬ крикивая свою боль. Такое поглощение эмоциями только усугубляло ин¬ тенсивность негативных чувств и делало практически невозможным при¬ менение обсуждаемых в ходе терапии техник. Судя по всему, у клиента было имплицитное “правило” выражения эмоций: “Сделай это как мож¬ но ярче, чтобы хорошенько излить свои чувства”. Как он сам описывал, у него было только два переключателя для выражения эмоций: “Включить” и “Выключить”. Тем не менее терапевт отчетливо видел, что почти на всех сеансах клиент выражал полную гамму интенсивности эмоций, от сред¬ ней до чрезвычайно сильной. Столь дихотомический взгляд на выражение эмоций лишь усугублял эмоциональное расстройство клиента, поскольку стоны, вопли и яростные крики все больше расшатывали его психику. Это убеждение в двухпозиционном выражении эмоций, которое должно быть либо интенсивным, либо вовсе не проявляться, и стало целью терапии. Описывая достоинства и недостатки столь яркого эмоционального про¬ явления, клиент постепенно осознал, что весь этот драматизм только усу¬ гублял чувство беспомощности и семейные разногласия. Поглощенный интенсивным выражением эмоций, клиент был не в силах предотвратить их дальнейшую эскалацию и часто чувствовал, что перешел грань. Ранняя идентификация напряженности, применение отвлеченной осознанности, рассмотрение происходящего в перспективе и напоминание самому себе о том, что раньше обсуждалось с терапевтом, помогли ослабить интен¬ сивность выражения эмоций.
102 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Социально-мотивированное выражение эмоции Терапевт может спросить: “При каких людях и в каких обстоятельствах вы выражаете эмоции?” К примеру, один из компонентов эмоционального интеллекта — понимание контекстуальной уместности различных выра¬ жений или проявлений эмоций. Некоторым из клиентов сложно принять, что интенсивное выражение эмоций или наличие определенных их кате¬ горий (таких, как зависть, обида и жажда мести) не приветствуются в ра¬ бочей среде, а для разных чувств и стилей выражения эмоций существу¬ ют разные контексты. Определенные эмоции на определенном уровне ин¬ тенсивности приемлемо проявлять с партнерами или близкими друзьями, но чаще всего это неуместно делать с остальными. К примеру, выражение враждебных и агрессивных чувств на работе может привести к примене¬ нию дисциплинарных мер за формирование враждебной рабочей среды. А демонстрация сексуального возбуждения коллеге или подчиненному может закончиться иском за сексуальные домогательства. Любопытно, что, по мнению некоторых пациентов, в семейных отношениях у них должна быть возможность выразить любое свое чувство: “Разве дома я не могу быть самим собой и выражать все свои чувства?” Это распро¬ страненная убежденность в “праве на эмоции”, часто наблюдаемая нами в семейной терапии. Человек считает, что может “выпустить пар” дома, а его партнер должен принять это. Выражение эмоций часто включает в себя дифференциацию выража¬ емого, его интенсивности, длительности, стиля выражения, аудитории, социального контекста, а также реакций окружающих и того, как сам ин¬ дивид реагирует на других. Содержание эмоции, т.е. то, что именно вы¬ ражается, зачастую служит важным компонентом реакции окружающих. К примеру, однажды двое коллег сидели в ресторане. Один из них начал обсуждать свои сексуальные отношения с замужней женщиной и связан¬ ные с этим чувства в мельчайших подробностях. Коллега постарше на¬ мекнул, что ему эта тема неприятна, и предложил поговорить о чем-то другом. Но вместо того, чтобы осознать неуместность данных обсужде¬ ний, молодой коллега ответил: “Понятно, ты просто закомплексован”, на¬ мекая на то, что старший коллега слишком старомоден. Тот в результате только убедился в непрофессионализме и инфантильности молодого кол¬ леги и решил не продолжать общение с ним.
Глава 19. Выражение эмоции | 103 Как отмечалось выше, важной целью терапии эмоциональных схем становится понимание клиентом интенсивности эмоций и того, как ее усиление может усугубить дисрегуляцию. Терапевт может помочь кли¬ енту осознать, что большую часть эмоционального содержания можно передать без излишнего драматизма, который способен затмить собой содержание, если слушатель реагирует в основном именно на это. Еще один важный аспект — продолжительность. Многие говорят подолгу, не дожидаясь ответа от собеседника. Тенденция “брать слово и никому боль¬ ше его не давать”, как правило, отталкивает слушателей. Терапевт может помочь заметить, что излишняя продолжительность зачастую приводит к потере интереса со стороны собеседника. Более эффективным будет об¬ думывание того, что говорится, и получение обратной связи. Уменьшение продолжительности также способствует большей интерактивности и мень¬ шей эгоцентричности коммуникации. Опять-таки, это одна из целей тера¬ пии эмоциональных схем. Слушатель (или аудитория) зачастую становится важным фактором умелой коммуникации. К примеру, одна клиентка рассказывала, как по¬ стоянно жалуется своим коллегам на рабочую среду и даже на одних со¬ трудников другим. Это создало ей на работе репутацию “нытика” и ковар¬ ного человека, что только усугубило ее одиночество в офисе. Отсутствие сдержанности и непонимание аудитории в сочетании с наивной верой в то, что все останется в тайне, стали важным темами обсуждения в тера¬ пии. Таким образом клиентка осознала, что ее отчуждение было в боль¬ шей мере последствием ее жалоб не тем людям и что ей необходимо при¬ ложить усилия для восстановления доверия окружающих. Точно так же социальный контекст выражения эмоций служит важным компонентом эмоционального интеллекта в общении. Как отмечалось выше, коллега, описывавший подробности своей сексуальной жизни, испортил свою репутацию и оттолкнул старшего коллегу, занимающего более высокую должность. Как пример нарушения социального контекста можно также привести чрезмерное раскрытие случайным знакомым и коллегам дета¬ лей личной жизни, вызывающих у них дискомфорт. К примеру, клиенты, описывающие свою историю серьезных психологических проблем незна¬ комым людям зачастую недоумевают, почему те не горят желанием про¬ должать общение. Негласно подразумевается, что при знакомстве человек изо всех сил старается показать себя с лучшей стороны. Если на самой
104 | Часть II. Модификация эмоциональных схем первой встрече начать рассказывать о своих проблемах и кризисах, то со¬ беседник может подумать: “Если это лучшее, о чем он может рассказать, то что же будет дальше?” Задействующий ТЭС психотерапевт помогает клиенту понять, что межличностная коммуникация зачастую включает в себя формирование впечатления. Другими словами, что и как мы говорим оказывает влияние на мнение окружающих о нас. Тактичность, красноречие, знание аудитории и понимание того, что другие могут оказаться “не готовыми” или “не заинтересованными” в мыслях и чувствах человека, — важные элементы эмоционального ин¬ теллекта. Терапевт может предложить клиенту подумать над тем, какое впечатление на других окажет сказанное им. “Если бы вы могли прочи¬ тать мысли слушающего вас коллеги, то о чем, по-вашему, он думал бы?” Вдобавок можно спросить: “Что вы хотели бы, чтобы он испытывал по отношению к вам и думал о вас?” или “По вашему мнению, помогло ли такое выражение эмоций добиться поставленной цели?” Наконец, клиен¬ ты часто получают отклик от окружающих после выражения своих мыс¬ лей и чувств, и их реакция на этот отклик может подорвать отношения. К примеру, одна пациентка часто кричала и словесно нападала на свою мать. Когда та намекала, что, несмотря на родительскую любовь, крики и оскорбления слишком неприятны для нее, дочь продолжала кричать: “Тебе плевать на меня!” Подобный агрессивный стиль общения клиент¬ ки с людьми, дававшими отклик на ее слова, отталкивал от нее родных и друзей, что только усугубляло ее уверенность в собственной нелюби¬ мое™. Терапевт попросил пациентку учесть мнение ее матери и пред¬ ставить, каково ей было слышать эти крики. Это привело к дальнейшему обсуждению “уважительного разговора” о “моих чувствах” вместо драма¬ тических криков о них же. Вместо того чтобы рассматривать выражение эмоций с точки зрения “гидравлики” или “катарсиса”, важно распознать межличностный кон¬ текст и последствия выражения. Терапевт, задействующий ТЭС, изучает знания и убеждения клиента о каждом из этих компонентов и помогает рассмотреть последствия конкретного выражения в конкретное время и в конкретном контексте при конкретных людях. Также важна убежденность в праве на выражение, поскольку многие считают, что должны иметь воз¬ можность излить свои чувства в любой момент. Можно рассмотреть то, чем оборачивается такая претензия, привести ее примеры, обоснование,
Глава 19. Выражение эмоции | 105 последствия и реакции окружающих на нее. Часто оказывается важным спросить у клиента, что он испытывал бы, если бы его друг или партнер считал себя вправе выражать каждое свое негативное чувство. Подобная техника выявления двойных стандартов может помочь убрать эгоцен¬ тричную предубежденность в своем праве на выражение. Невозможность выражать эмоции Неспособность или нежелание выражать эмоции — противополож¬ ность претензии на их выражение и избыточную экспрессивность. Подоб¬ ные затруднения могут быть вызваны наличием определенных убежде¬ ний, касающихся способности испытывать и выражать эмоции. Это мо¬ жет быть, например, страх, что эмоции выйдут из-под контроля, никогда не пройдут, покажутся окружающим чудачеством или что их выражение приведет к выявлению постыдных и нежелательных чувств. В частности, один пациент отметил, что считает проявление своих эмоций “открыти¬ ем ящика Пандоры”. Это свидетельствовало о том, что он воспринимал собственный внутренний мир как отвратительный и постыдный. По сло¬ вам другой клиентки, выражение ею своих чувств заставит ее терапевта думать о ней плохо и считать ее слабой. Еще один клиент спросил: “Что вообще хорошего в выражении эмоций?”, вспоминая, как в его детстве это вызывало насмешки у членов семьи. Он пришел к выводу: “Это будет использовано против тебя же”. Подобные убеждения зачастую связаны с детским опытом в семье, где выражение эмоций подавлялось путем устрашения и унижения. К приме¬ ру, человек, считавший, что выражение чувств будет использовано про¬ тив него, описал, как любая попытка обсудить собственные пугающие эмоции в семье делало его объектом насмешек со стороны отца и стар¬ шего брата. Эмоциональное проявление считалось признаком слабости, недостаточной мужественности и становилось триггером для унижения. Впоследствии у клиента сформировались другие негативные эмоциональ¬ ные схемы, к примеру, убеждение в постыдности эмоций, их бессмыслен¬ ности, отсутствии таковых у других людей и невозможности их валида¬ ции. Вдобавок к наличию этих схем ему часто было сложно распознать и дифференцировать свои эмоции. Клиент не мог понять, что “в реально¬ сти” испытывает к своей девушке. Неспособность оценить собственный эмоциональный опыт, сложности с маркировкой эмоций и их чрезмер¬
106 I Часть II. Модификация эмоциональных схем ное сдерживание значительно затрудняли для него принятие решений. Клиент не мог понять, что испытывает на самом деле и что подсказывает ему “чутье”. Психотерапевт может помочь клиенту разработать более адаптивный стиль выражения эмоций, позволяющий не отталкивать от себя других людей. Это включает в себя такие рекомендации, как сдерживание сво¬ их жалоб, чтобы не перегружать ими собеседника, адаптивные стратегии, задействуемые при обсуждении эмоций, и валидация слушателя. Можно предложить что-то более конкретное, например: “Ведете ли вы себя как неудачник? Понаблюдайте, не является ли ваше выражение эмоций слиш¬ ком негативным”; “Говорите о собственных позитивных поступках, ко¬ торые могут вам помочь”; “Если вы описываете проблему, описывайте и ее решение”; “Не разговаривайте так, будто вы сам себе худший враг” и “Уважайте чужие советы” [Leahy, 2010]. Специалист может изучить обо¬ снование этих предложений, рассмотрев достоинства и недостатки каждо¬ го из них. Терапевт, применяющий ТЭС, признает, что выражение эмоций играет важную роль, но, как и у любого вида коммуникации, здесь есть особые правила. Вместо того чтобы просто сказать: “Выражайте свои чув¬ ства”, можно помочь клиенту идентифицировать полезные стили выра¬ жения и провести коммуникационный эксперимент, например отказать¬ ся от долгого перечисления всех негативных чувств и сыграть в ролевую игру, включающую в себя модификацию выражения эмоции, модуляцию его интенсивности, описание как негативных, так и позитивных сторон, и благодарение слушателя за проявленное терпение.
20 Валидация, самовалидация и самосострадание В ТЭС валидация всего эмоционального опыта рассматривается как центральный элемент терапевтического процесса, причем не только на ранних его этапах, но и в течение всего курса. Понимая важность пове¬ денческих и когнитивных изменений, терапевт одновременно с этим при¬ знает, что люди к нему приходят не только в поисках новых копинг-стра- тегий. Зачастую они также хотят поделиться своими тяжелыми чувства¬ ми, снять с себя груз тайных проблем и постыдных эмоций, почувство¬ вать себя понятыми и безопасно поговорить о том, о чем им обычно при¬ ходится молчать. Клиенты часто жалуются, что терапевт их не понимает, больше сосредоточен на техниках, а не на личной коммуникации, или же слишком озабочен результатом, забывая о простом общении. Одна из це¬ лей терапии в данной модели — создание у клиента чувства безопасности, формирование восприятия терапевтического кабинета как того простран¬ ства, где все эмоции могут быть выражены, поняты, приняты и валидиро- ваны. Это место, где клиент не испытает нового унижения, критики или пренебрежительного отношения, уже пережитых им в детстве, когда ро¬ дители или ровесники презирали его эмоции. Меня никто не понимает Одной из распространенных сложностей оказывается неверие пациен¬ та в то, что кто-то поймет или станет терпеть его эмоциональный опыт. Применяющий ТЭС терапевт проводит грань между опытом эмоции и потенциально проблематичным поведением или коммуникацией, связан¬ ными с нею. Это включает в себя постоянное поощрение терапевтом эмо¬ ционального выражения, валидации понятности этих чувств, отмечание и рассмотрение их невербального проявления, связывание их с ценностя¬ ми, подчеркивание их универсальной природы. Валидация связана с со¬ страданием, в том числе и самосостраданием. Она может помочь чело¬
108 | Часть II. Модификация эмоциональных схем веку успокоиться, адресуя самому себе сочувственные заявления, образы и воспоминания [Gilbert, 2009]. ТЭС помогает сформировать безопасное пространство для эмоционального выражения. Благодаря этому чело¬ век способен осознать, что опыт эмоции может быть выражен и разде¬ лен без ощущения вицы или стыда, а цель терапии — найти место своим эмоциям. Наши исследования иллюстрируют, что клиенты, получающие под¬ держку в повседневной жизни, чаще всего имеют более позитивные эмо¬ циональные схемы практически в каждом аспекте. Таким образом, вали¬ дация (то есть уверенность в том, что другие понимают и разделяют мои чувства) может стать ядром этих схем. К примеру, она помогает клиенту осознать, что у других такие же чувства, что он может иметь смешанные чувства и что его эмоции понятны. В результате он реже испытывает стыд или вину из-за них и в процессе выражения эмоций начинает пони¬ мать, что они не выходят из-под контроля и не длятся вечно. Тем самым их становится проще принять. Таким образом, роджеровский процесс безусловного позитивного вознаграждения и принятия имеет “когнитив¬ ные последствия”. Получение валидации оказывает влияние почти на все аспекты негативной эмоциональной схемы. Она меняет наше восприятие собственных эмоций. Валидация и есть привязанность В ТЭС валидация рассматривается как центральный компонент про¬ цессов привязанности. Начиная с реакции родителя на плач расстроен¬ ного младенца, немедленное утешение и отражение эмоций со стороны родителя (чаще всего матери) закладывают основу безопасной привязан¬ ности. Существует теория Боулби о том, что поведение привязанности, к примеру плач, неотступное следование и выражение дистресса, является “системным”. Другими словами, дети ищут компенсацию в системе безо¬ пасной связи с родителем. Игнорирование этих усилий лишь увеличивает их количество и вызывает у ребенка еще больший дистресс и провоциру¬ ет еще более отчаянные попытки установить связь. Вопреки модели под¬ крепления, согласно которой утешение плачущего младенца подкрепляет плач и тем самым ведет к еще большему количеству слез, у родителей, ко¬ торые привыкли реагировать на плач утешением, дети реже плачут и ис¬ пытывают меньший дистресс. Социальная системная модель привязанно¬
Глава 20. Валидация, самовалидация и самосострадание | 109 сти Боулби показывает, что предсказуемость и утешающая природа роди¬ тельской реакции закладывают основу безопасного типа привязанности. У младенца формируется когнитивная схема, или, как ее назвал Боулби, внутренняя рабочая модель [Bowlby, 1968; 1973]. Эта детская модель от¬ ражает внутреннее представление о мире как о безопасном, спокойном, предсказуемом и отзывчивом месте и придает успокоительный характер внутренней схеме младенца. Многие исследования показывают, что при положительной родительской реакции дети формируют более безопас¬ ный тип привязанности, испытывают меньший дистресс, легче переносят одиночество, способны сами себя успокаивать и лучше понимают других детей. Идеальная валидация Что представляет собой идеальная валидация? Начнем с вопроса о том, что такое валидация и чего именно ищет клиент. Валидируя другого че¬ ловека, мы идентифицируем его боль и страдание, истинность его чувств, весомость его опыта и принимаем его именно с теми чувствами, которые он испытывает [Leahy, 2015]. Валидация может быть первым шагом, но ее цель — не изменение чувства; ее предназначение — передать, что мы по¬ нимаем его и нам не все равно [Leahy, 2005]. Несмотря на то что мы редко получаем идеальную валидацию, мы можем определить ее компоненты. • Поощрение выражения. Терапевт поощряет обсуждение чувств кли¬ ента и важных для него вещей. Это закладывает основу интереса к эмоциям и заботы о них. • Эмпатия. Терапевт идентифицирует и маркирует услышанные в сообщении клиента эмоции, например: “Похоже, вы испытывае¬ те грусть, одиночество и тревогу и беспокоитесь, что они не прой¬ дут”. За эмпатическими утверждениями должны следовать вопро¬ сы, подразумевающие обратную связь: “Вы ощущаете именно это? Правильно ли я понимаю ваши чувства?” • Выявление боли и страдания. Терапевт определяет испытываемые клиентом боль и страдание и признает, что это должно быть очень тяжело, говоря успокаивающим и заботливым тоном: “Похоже, вам сейчас и впрямь приходится очень нелегко. То, через что вы прохо¬ дите, причиняет вам много боли”.
110 | Часть II. Модификация эмоциональных схем • Дифференциация и расширение эмоции. Терапевт просит клиента описать полный спектр эмоций. Таким образом, важные чувства не будут упущены, и от клиента будет услышано все, что для него важно: “Я слышу о вашем одиночестве, но хотелось бы все же уз¬ нать, есть ли сейчас у вас еще какие-то эмоции?” В данном случае клиент может заявить, например, о гневе: “Я сержусь, потому что мои друзья не вышли на связь со мной”, или об отрешенности: “Иногда я просто замыкаюсь в себе и ничего не испытываю. В таких случаях я утешаю себя едой”. • Нормализация. Терапевт предоставляет универсальный контекст для чувств клиента, указывая на то, что многие в подобных обстоятель¬ ствах испытывают схожие болезненные эмоции. Это часть человече¬ ской природы, и клиент не одинок. В процессе нормализации эмо¬ ций ощущение патологичности опыта исчезает, как и чувство стыда и вины из-за него. Клиент чувствует себя менее одиноким, менее презираемым и более понятым. • Связь с высшими ценностями. Валидация в ТЭС зачастую связы¬ вает болезненные эмоции с высшими ценностями, центральными для клиента. Например: “Я понимаю, почему вам грустно после расставания. Похоже, близкие отношения важны для вас. Когда вы цените важность данного опыта, в какой-то момент может воз¬ никнуть боль. Для меня это свидетельство того, что вы глубокая натура, для вас важны семейные ценности, из-за которых иногда бывает больно”. • Привязка к текущему моменту. Валидация всегда связана с пережи¬ ванием текущего момента, когда мы делимся чувствами, мыслями и воспоминаниями с другими людьми. Выслушивая и комментируя то, чем делится клиент, терапевт признает истинность его текущих пе¬ реживаний, их важность и потребность во внимании. Это все равно что сказать: “Я вижу, что в данный момент это причиняет вам боль” или “Сейчас вам так больно”. Такое заявление подчеркивает, что те¬ рапевт слушает клиента, уважает его и принимает болезненность те¬ кущего момента, его реальность для клиента именно сейчас, а также намекает, что клиент не остался наедине со своим горем. Сравните это с высказыванием “Вам сейчас плохо, но скоро все пройдет”. Оно звучит пренебрежительно и покровительственно. У клиента в ито¬
Глава 20. Валидация, самовалидация и самосострадание | 111 ге возникает ощущение, что терапевт не понимает, насколько это сложно. Размышление о границах валидации. Несмотря на то что терапевт может приложить значительные усилия, чтобы понять и поддер¬ жать клиента, важно учитывать границы такой валидации. Клиент не хочет думать, что терапевт надеется за счет шаблонных техник “исцелить его чувства”. Терапевт должен понимать рамки того, чего можно достичь с помощью валидации: “Я понимаю, насколько вам тяжело, в особенности сейчас. Пожалуй, что бы я ни сказал, это не изменит ваши чувства. Даже если вы ими поделитесь, вам все равно будет тяжело”. Подобное признание границ отражает приня¬ тие текущего момента и уважение к нему. Это дает клиенту свободу испытывать эмоции, пока они не изменятся, что кардинально отли¬ чается от пренебрежительных заявлений о чувствах в стиле “Вам полегчает через неделю” или “Просто смиритесь с этим”.
21 Проблемные стратегии поиска валидации Выражение эмоций важно, но мы уже рассмотрели случаи, в которых оно может вызывать проблемы. Это происходит, когда человек не мыслит гибко или же не улавливает контекст и уместность содержания и стиля выражения. Проявление эмоции может привести как к положительным последствиям (чувство облегчения, понимание смысла происходящего, формирование нарратива, позволяющего находить смысл, или получение валидации), так и к отрицательным (психологическое истощение, отказ от помощи, срыв или продолжение эмоциональной дисрегуляции). Клиент также может столкнуться с отказом в валидации со стороны окружаю¬ щих, когда выражение чувств приводит лишь к усугублению изоляции и самоунижению. В предыдущей главе мы описали “идеальную валида¬ цию”, но подобная чуткость и поддержка встречаются нечасто, если вооб¬ ще встречаются. Проблемные убеждения о валидации Поиск валидации может оказаться сложным для человека, поглощен¬ ного собственными эмоциями, а также человека, чей стиль выражения эмоций создает проблемы для помогающих ему друзей и членов семьи. Но есть и те, кто формируют нереалистичные правила валидации, кото¬ рые вызывают только дальнейшее разочарование и приводят к эскалации эмоций, отчуждению слушателей или потере надежды получить помощь. Вот некоторые примеры подобных убеждений: “Если ты не испытываешь то же, что и я, то тебе наплевать на меня”, “Если ты просишь меня изме¬ ниться, то тебе плевать на мои чувства”, “Ты должен соглашаться со всем, что я говорю, чтобы понять меня” или “Ты должен понимать, что я чув¬ ствую, без каких-либо объяснений”. Клиенты, сопротивляющиеся валида¬ ции, зачастую верят в ее нереалистичные стандарты. Это приводит лишь к дальнейшему усугублению недоверия к терапевту [Leahy, 2005].
114 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Терапевт, задействующий ТЭС, может заняться некоторыми из подоб¬ ных имплицитных правил. Сначала нужно проверить, не считает ли кли¬ ент, что его не слышат или не понимают: “Похоже, вам кажется, что я не совсем понимаю ваши чувства. Это действительно так?” или “Правильно ли я понимаю то, что вы хотите сказать?” Проблемные стратегии поиска валидации с большей вероятностью приводят к инвалидации, отчуждению со стороны окружающих и соци¬ альной изоляции. Я уже описывал ряд подобных стратегий в других сво¬ их книгах [Leahy, 2001; 2005; 2015]. Некоторые клиенты иногда не полу¬ чают ту валидацию, которую хотят. В таком случае они либо задействуют бесполезные стратегии ее получения, либо высказывают свое разочаро¬ вание. К проблемным стратегиям поиска валидации относятся румина- ция (постоянное повторение жалобы из-за уверенности в том, что другой человек просто ее не понял), катастрофизация (убеждение собеседника в ужасности произошедшего и эскалация интенсивности из-за того, что он “не понимает сути”), эмоциональное вовлечение терапевта (попытки заставить его почувствовать то же самое, что и клиент, чтобы донести смысл собственных заявлений, например беспомощность или расстрой¬ ство), дистанцирование (замыкание в себе, молчаливость или уклончи¬ вость, которые призваны “испытать заботливость” терапевта и сподвиг¬ нуть его “выяснить, что происходит на самом деле”) и расщепление пере¬ носа (заявления о том, что другой терапевт или друг понимает клиента, в отличие от данного терапевта). Самоинвалидация Противоположностью завышенных требований к валидации стано¬ вится склонность некоторых людей к самоинвалидации. Она включает в себя убеждения человека в том, что его эмоциональные нужды необосно¬ ванны, что он просто “нытик” и что эти потребности должны быть от¬ вергнуты. К примеру, одна клиентка, которая уже несколько лет не жила сексуальной жизнью со своим мужем, считала, что “возможно, я требую лишнего”. Она не думала, что сексуальное влечение — одна из основных характеристик хороших интимных отношений. В качестве примеров са- моинвалидирующего поведения можно привести нежелание обсуждать свои потребности, восприятие их как проявлений слабости, чувство вины из-за наличия потребностей, неспособность воспринимать инфор-
Глава 21. Проблемные стратегии поиска валидации | 115 мацию о них, диссоциацию, соматизацию и попытки занизить ожидания. Человек, убежденный в “чрезмерности” собственных эмоциональных по¬ требностей, зачастую считает, что всегда должен оставаться рациональ¬ ным, самодостаточным, никогда не расстраиваться, не разочаровываться и не быть настойчивым по отношению к окружающим. Эти потребно¬ сти в некоторых случаях приравниваются к слабости, инфантильности, эгоистичности, чрезмерной требовательности и обременению окружаю¬ щих. Клиенты данного профиля склонны к самоунижению, покорности, пассивности, молчаливости и замкнутости. Даже терапию они считают чем-то не особо важным. В некоторых случаях такие клиенты прибега¬ ют к КПТ в надежде защититься от собственных потребностей: “Я хотел понять, почему я настолько эмоционален, иногда даже чересчур. Тогда я смогу попробовать воспользоваться некоторыми вашими уловками, что¬ бы переносить все это легче”. Терапевт, задействующий ТЭС, может напрямую рассмотреть эту проблему, обратив внимание клиента на то, что он постоянно извиня¬ ется за свои потребности и воспринимает их как проявление слабости. Затем имеет смысл поговорить о причинах, по которым клиент уверился в неправильности, постыдности и обременительности своих потребно¬ стей и эмоций для окружающих. К примеру, одна клиентка, которая из¬ винялась за потребность в чувственности и поддержке, рассказала дол¬ гую историю, начавшуюся еще в детстве, о том, как ей приходилось жить с отцом-алкоголиком, страдающим от депрессии. Для ее потребностей не было “места”, поэтому клиентке приходилось успокаивать отца, под¬ держивать мир в семье и избегать конфликтов. Позже, став матерью, она страдала гиперопекой, что переплелось с пограничным расстройством ее дочери, которая в результате не смогла повзрослеть и отделиться от ма¬ тери. Фактически нужды дочери вышли на первый план, а потребности самой матери воспринимались ею как проявление эгоизма и плохого вы¬ полнения родительских обязанностей. Самоинвалидация связана с недостатком самосострадания, которое по¬ могает уменьшить эмоциональную интенсивность, самоненависть и им¬ пульсивность [Diedrich et al., 2014; Kelly et al., 2010; Neff, 2003]. Формиро¬ вание понимания того, что потребности нормальны, — важный этап в развитии самовалидации и самосострадания. Терапевт может посодей¬ ствовать этому процессу, подчеркивая важность наличия потребностей,
116 | Часть II. Модификация эмоциональных схем нормализуя их, связывая потребности со стремлением вести полноцен¬ ную и насыщенную жизнь и указывая на необходимость относиться к себе с таким же состраданием, как и к своим друзьям. Клиенты зачастую негативно настроены к самосостраданию, опасаясь показаться эгоистич¬ ными, мягкотелыми, ленивыми или же просто считая себя незаслуживаю¬ щими его. Подобные убеждения имеет смысл рассмотреть с точки зрения их обоснованности и доводов, кажущихся клиенту уместными.
22 Универсальность эмоций Некоторые клиенты считают: “Другие не испытывают того же, что и я”. Для них подобное чувство уникальности эмоций подразумевает непра¬ вильность собственного эмоционального опыта или же его существенное отличие от опыта других. К примеру, в случае ревности человек может посчитать, что у других не бывает такого рода чувств, а раз так, то “с мо¬ ими эмоциями что-то не в порядке”. Вдобавок ко всему восприятие соб¬ ственных эмоций как уникальных укрепляет чувство их бессмысленно¬ сти: “Почему я так себя чувствую? У других ведь такого нет”. Считая свои эмоции уникальными, человек с большей вероятностью станет корить себя и испытывать стыд и вину за их возникновение, а также скрывать их от окружающих. Помню, как однажды обедал с опытным коллегой-психи¬ атром. Он спросил меня о моей теории эмоциональных схем, и я ответил: “Она основана на идее о том, что мы способны испытывать все из¬ вестные нам эмоции. Эволюция привела к появлению эмоций, кото¬ рые многими рассматриваются как нежелательные, включая ревность, зависть, обиду, неуверенность, жажду мести и отчаяние. В моей те¬ ории предполагается, что в жизни можно испытать все, а не только хорошее. Я нормализую ненормальное, поскольку эти эмоции универ¬ сальны”. Позже в разговоре коллега признался, что много лет назад в процес¬ се развода задумывался об убийстве остывшей к нему жены. Но все же он решил, что никогда никому не станет причинять вреда. Затем коллега рассказал, как в колледже его девушка ушла от него к другому парню, ко¬ торого он терпеть не мог и считал выскочкой. Он стал трудиться изо всех сил, чтобы поступить в медицинский институт, и добился значительных успехов. А карьера его соперника, женившегося на той девушке, не зада¬ лась. Он сказал: “Ты мне позволил испытывать любые чувства. Так вот они”. Я ответил, что это хороший пример нашей способности испыты¬ вать все эмоции: жажду мести, ревность, зависть, обиду и даже отчаяние.
118 | Часть II. Модификация эмоциональных схем “Итак, мой вывод: у тебя была человеческая реакция на сложные ситуа¬ ции. Ты достаточно честен, чтобы это признать. А кто-то — нет”. Читая классическую литературу, можно заметить, что рассматрива¬ емые здесь эмоции служат главной темой многих великих пьес и рома¬ нов. Ревность — основное чувство Отелло по отношению к Дездемоне, а зависть подталкивает Яго подставить и уничтожить Отелло. В Орестес Эсхила Орест пытается отомстить своей матери и ее любовнику за убий¬ ство своего отца, Агамемнона. В романе Обломов Гончарова любовь спа¬ сает поглощенного скукой мужчину. В романе Моби Дик Мелвилла рас¬ сказывается о капитане Ахаве, который жаждет отомстить гигантскому белому киту, лишившему его ноги. Существует множество баллад, опер и поэм, рассказывающих истории об эмоциях, которые многие считают присущими лишь себе. Фактически литература, кино, театр и музыка привлекательны в том числе и тем, что помогают нам понять: мы не оди¬ ноки в своих чувствах, все мы способны на то, чего в себе боимся. Эта универсальность валидирует наши эмоции, поскольку становится понят¬ ным, что кто-то сумел рассказать историю о тех чувствах, которые мы все испытываем. Задействующий ТЭС терапевт помогает клиенту понять, что все эмо¬ ции универсальны, их испытывают люди во всем мире. Нет никакого раз¬ деления на “хорошие” и “плохие” эмоции или же “высшее” и “низшее” Я. За счет универсализации эмоций клиент может осознать, что он не оди¬ нок в своих чувствах и переживаниях и что другие смогли с ними спра¬ виться. Вдобавок к распознанию универсальной природы эмоций клиенту предлагается развить понимание, принятие и сострадание по отношению к другим людям с таким же эмоциональным опытом, которые тоже испы¬ тывают грусть, гнев, тревогу, одиночество и ревность. Универсализация эмоционального опыта Существует несколько стратегий универсализации и нормализации эмоций, даже тех, которые кажутся клиентам непонятными или постыд¬ ными, включая ревность, зависть, обиду, жажду мести, сексуальные фан¬ тазии, неуверенность и скуку. Я называю такие эмоции “унизительными”, поскольку многие клиенты считают, что лишь они их испытывают, а дру¬ гим повезло избежать болезненной борьбы с ними. Возьмем скуку — уни¬ версальное состояние, встречающееся у всех животных. Действительно,
Глава 22. Универсальность эмоций | 119 проще всего охарактеризовать привыкание, или уменьшение ответной реакции на повторяющееся воздействие стимула, как “скуку” животного или человека. Тем не менее многие верят, что люди не должны ее испыты¬ вать, ведь это в корне неправильно. К примеру, одна клиентка описывала свое недовольство работой как последствие скуки: “Я обязательно должна найти что-то интересное и приносящее удовольствие”. Подобные прояв¬ ления эмоционального перфекционизма закладывают основу нетерпимо¬ сти к универсальным эмоциям. Точно так же многим клиентам сложно принять двойственность отношений. Они считают, что их чувства долж¬ ны быть однозначными: “Как можно поддерживать отношения, если я ис¬ пытываю к этому человеку двойственные чувства?” В процессе нормали¬ зации подобного эмоционального опыта имеет смысл задать вопросы о природе “нежелательных эмоций”: “Если многие люди испытывают скуку или неопределенность, означает ли это, что данные эмоции нормальны, или же в ваших чувствах есть нечто уникальное?” и “Как другие справля¬ ются со скукой и неопределенностью в отношениях?” Понимание эволюционной основы помогает универсализировать и нормализовать эмоции. Возьмем зависть, при возникновении которой клиент испытывает подавленность или гнев из-за предполагаемого успеха или преимущества человека, воспринимаемого им как соперника. Каковы эволюционные причины столь неприятной эмоции? Терапевт может ука¬ зать, что люди всегда соперничали за ограниченные ресурсы, и, таким образом, более высокое положение в иерархии доминирования или на социальной лестнице дает определенные привилегии. Поэтому, несмотря на любовь и привязанность к своему другу, мы можем завидовать ему, если он достигает успеха, о котором мечтали мы сами. Эволюционная основа чувства дискомфорта после “проигрыша” заключается в том, что придется прикладывать больше усилий для зарабатывания преимуществ и поднятия в иерархии доминирования. Те из наших предков, у которых была мотивация стараться сильнее и даже бороться за место под солнцем, часто получали привилегии от заработанного ими статуса, такие как воз¬ можность продолжения рода и получение доступа к источнику пищи.
Вина и стыд Может ли стыд быть адаптивным? В одной из теорий о чувстве стыда [Keltner & Harker, 1998] предпола¬ гается, что способность убедить других — и самого себя — в том, что вам стыдно, позволяет избежать межличностных оскорблений. Например, я часто предлагаю клиентам смоделировать следующую ситуацию: “Давайте представим, что вы ищете партнера, с которым хотите провести остаток жизни. И вот наконец вы встречаете привлекательного, восхитительного, интересного человека. Но он заявляет: «Ты мне тоже нравишься, но я дол¬ жен кое в чем признаться. Мне никогда не бывает стыдно. У меня просто неактивна та часть мозга, которая отвечает за это»”. Далее я спрашиваю у клиента: “Вы бы доверились такому человеку? Захотели бы прожить с ним всю жизнь? Почему нет?” Стыд позволяет быть уверенным в том, что дру¬ гие люди постараются себя контролировать уже хотя бы из страха быть пристыженными. Мы можем доверять их чувству самоконтроля. Вина и стыд — ключевые элементы оценивания собственных эмоций. Клиент может стыдиться наличия у себя сексуальных фантазий, чувства зависти или гнева по отношению к близкому ему человеку. Возможно, его пугают собственные фантазии, чувство грусти или тревоги. Таким образом, эмоциональный опыт еще больше усложняется мыслями и чув¬ ствами, возникшими в результате подобных оценок. Как и при обсессив¬ но-компульсивном расстройстве, клиент может считать, что не имеет права чувствовать ничего подобного. Это заставляет его с еще большей настороженностью относиться к собственным постыдным эмоциям, за¬ цикливаться на себе, постоянно пытаться понять причины возникнове¬ ния таких эмоций и стесняться проявлять их в присутствии окружаю¬ щих. Вследствие потока негативных оценок собственных чувств клиент воспринимает их как “неправильные”, “грязные” или “злые”. Он неспо¬ собен получить валидацию, нормализовать свои эмоции и принять их.
122 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Подпитывающиеся тревогой вина и стыд только мешают справляться с чувствами, зачастую являющимися универсальным опытом. Как понять "темные" эмоции Применяющий ТЭС терапевт помогает пациенту рассмотреть послед¬ ствия негативной оценки его чувств, нормализовать и понять его “тем¬ ные” эмоции. Можно попросить клиента объяснить, почему он считает определенные эмоции “плохими”. Многих “учили”, что ревновать и зави¬ довать плохо, часто объясняя это религиозными догмами: “Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего” [Исх. 20:1— 17]. Подобные учения зачастую укрепляют уверенность человека в том, что определенные эмоции, фантазии и желания аморальны и от них не¬ обходимо избавляться. Это только усиливает возникающее в результате чувство вины и стыда. Клиенты часто испытывают стыд, когда признаются в наличии у себя определенных эмоций. Один мужчина признал, что чувствует зависть и обиду по отношению к коллеге, которого повысили вместо него: “Я по¬ нимаю, что не должен так себя чувствовать, но я и вправду завидую ему. Я даже радовался, когда узнал, что он развелся с женой”. И действитель¬ но, зависть считается “постыдной” эмоцией. Лишь немногие осмелива¬ ются признаться в том, что испытывают ее враждебную форму — зло¬ радство — по отношению к неудачам успешных людей, с которыми себя сравнивают. Часто клиенты подобным образом переживают и из-за соб¬ ственных сексуальных фантазий, считая, что такого рода желания нужно обязательно подавлять, а связанные с ними эмоции — этого признак не¬ коего ужасного и отвратительного личностного недостатка. Из этого можно сделать вывод, что вина и стыд фигурируют в боль¬ шинстве эмоциональных схем. Как уже упоминалось, данные эмоции за¬ ставляют человека чрезмерно сдерживать свои чувства, что приводит к недополучению валидации. Такому человеку сложно осознать, что другие тоже испытывают аналогичные эмоции, поэтому он не может принять их и переживает из-за них. Более того, из-за чрезмерного самофокусирова¬ ния (как и в случае с любой попыткой подавить навязчивую мысль) кли¬ ентам кажется, что эмоции длятся слишком долго и их невозможно кон¬ тролировать или подавлять. Некоторые в результате начинают избегать
Глава 23. Вина и стыд | 123 любых ситуаций, в которых могут испытать нечто подобное. К примеру, один молодой человек боялся, что его станет тянуть к мужчинам (когда-то он подвергся сексуальному насилию со стороны священника). Он расска¬ зывал, как старался не смотреть в сторону привлекательных мужчин, был гомофобом и часто вел себя подчеркнуто маскулинно. За исключением упомянутого опыта насилия в подростковом возрасте, все связи клиен¬ та были гетеросексуальными. Терапевт предположил, что страх клиента и его попытки избежать “искушения” лишь подпитывают его сомнения в собственной ориентации. Он предложил попробовать воздействие воз¬ буждающими стимулами. Поначалу клиент отказывался, но в итоге все же согласился взглянуть на фотографии обнаженных мужчин и женщин, после чего с облегчением осознал, что испытывает влечение к последним. При этом из-за тревоги у клиента возникало определенное возбуждение и при просмотре мужских фотографий. Но он сумел объяснить это соб¬ ственным чувством стыда, а не сексуальной ориентацией. Также полез¬ ной оказалась техника мысленной экспозиции, когда при возникновении сомнений в своей гетеросексуальности клиент должен был повторить 200 раз: “Возможно, я гей”. Эти методы помогли снизить его страх собствен¬ ных эмоций. Испытывать эмоцию, а не подчиняться ей Чувство вины и стыда можно ослабить, проведя грань между пережи¬ ванием эмоций и эмоциональными поступками. Это позволяет придать эмоциям универсальный контекст, осознать наличие таких же чувств у своих близких и адаптироваться к наличию “нежелательных” чувств в своей жизни. Разница между эмоциями и поступками напоминает концепцию когнитивного слияния, когда появление навязчивой мысли приравнивается к неизбежному совершению предполагаемого действия [Rachman & Shafran, 1999]. К примеру, мысль “Я могу причинить вред это¬ му ребенку” воспринимается как предсказание “Я обязательно причиню вред этому ребенку”. Клиент может поразмыслить над тем, обязательно ли чувство зависти, обиды или ревности заставляет человека поступать определенным образом. “Можно ли не поступать так, как подталкивает это чувство, даже если оно возникло? Можете вспомнить любой при¬ мер, когда у вас это получалось?” Еще одна техника — убедить клиента в том, что испытывать искушение и поддаваться ему — не одно и то же.
124 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Порядочным будет именно не поддаться сильному соблазну. Природу ис¬ кушения и морального выбора можно проиллюстрировать с помощью следующей ситуации: “Два человека спорят о том, кто из них более поря¬ дочен. Первый утверждает, что хранит верность своей жене уже 5 лет, не¬ смотря на то что постоянно встречает привлекательных женщин. Второй отвечает, что настолько же порядочен, т.е. тоже верен своей жене уже 5 лет, но затем выясняется, что он живет на безлюдном острове. Кто же из них порядочнее?” Этот гипотетический пример показывает, что выбор че¬ ловека нельзя считать порядочным, если у него попросту нет возможности поступить иначе. Таким образом, большего уважения заслуживает тот, кто отказывается поддаваться искушению даже при наличии соблазна. Осознание того, что человек несет ответственность за свои поступ¬ ки, а не мысли или эмоции, позволяет сделать вывод, что наличие таких чувств, как зависть, ревность или даже жажда мести, не является поводом для стыда или угрызений совести. Это, скорее, универсальный опыт, ко¬ торый есть у всех людей. К каким именно поступкам он приведет, каж¬ дый решает сам. Как альтернативу осуждающим и самокритичным мыс¬ лям об эмоциях можно предложить осознанное, толерантное и лишенное осуждения признание того, что у всех они время от времени возникают: “Вы можете признать, что действительно испытываете эти чувства вре¬ мя от времени. Но большинство из них так и не смогли подтолкнуть вас к совершению отрицательных поступков. Эти чувства означают, что вы живете, а не виноваты в чем-то”.
24 Непостоянство эмоций Как уже упоминалось в главе об аффективном прогнозировании, мно¬ гие клиенты боятся, что их нынешние или будущие эмоции долго не пройдут. Это известно как “феномен искажения длительности” и харак¬ теризует убеждение в том, что при определенном положительном или отрицательном событии возникшая эмоциональная реакция будет про¬ должаться долго. Тем не менее, согласно результатам исследований, люди часто переоценивают продолжительность эмоций. Это может быть вызва¬ но игнорированием факторов, которые могут помочь справиться со слож¬ ностями (игнорирование психологического иммунитета), чрезмерной концентрацией на одном событии, что приводит к неспособности видеть другие смягчающие обстоятельства (фокализм), и формированием своих ожиданий от будущего на основе текущих чувств [Wilson & Gilbert, 2003] (см. главу 9). Подобные социокогнитивные оценки и предсказания лежат в основе восприятия собственных эмоций как постоянных или продол¬ жительных. Они укрепляют отчаяние клиента и его боязнь любых нега¬ тивных чувств. Почему эмоции запутывают нас Следует сказать, что с эволюционной точки зрения для человека, как и для животных, полезно воспринимать свои эмоции как постоянные и пугающие. Именно так у нас формируется адаптивная мотивация дей¬ ствовать. Любопытно, но при этом мало кто подобным образом оцени¬ вает положительные эмоции, потому что мы реже стремимся их усилить. Негативные эмоции имеют мотивирующий эффект в том плане, что че¬ ловек пытается их ослабить, а то и вовсе избавиться от них. Это зача¬ стую лишнее, ведь в реальности эмоции мимолетны, т.е. временны и ча¬ сто проходят сами по себе. К примеру, ни один клиент не приходил ко мне в разгар панической атаки, хотя у многих из них было паническое расстройство. Чаще всего при панической атаке человеку кажется, будто
126 | Часть II. Модификация эмоциональных схем она никогда не закончится. Если бы в какой-то альтернативной реаль¬ ности наши доисторические предки воспринимали сильные эмоции как временные и малозначительные, у них не было бы мотивации избегать угроз или убегать от опасностей. Таким образом, мощная “сигнализация” эффективна в опасной для жизни ситуации, где экстренность и скорость реакции важнее всего. Реагирование на ложную тревогу редко приводит к серьезным проблемам, но недостаточная осторожность в смертельно опасной ситуации может оказаться роковой. Лучше убегать при любых признаках появления тигра, даже если в большинстве случаев его здесь на самом деле нет. Убежденность в том, что неприятные эмоции никогда не пройдут, укрепляет их боязнь и склонность к их избеганию. В ТЭС предлагается считать эмоции мимолетными, т.е., скоротечными. Мы рассматриваем их продолжительность и быстротечность, изучая последствия связанных с ними убеждений, проводя поведенческие/эмоциональные эксперимен¬ ты, собирая информацию о прошлых эмоциях и наблюдая за их разно¬ образием у других людей. К примеру, можно скорректировать убеждения в продолжительности чувств путем обсуждения их достоинств и недо¬ статков. В частности, уверенность в том, что грусть будет длиться беско¬ нечно и никогда не сменится другим чувством, усиливает ощущение от¬ чаяния и беспомощности, приводит к нежеланию клиента изменить свое поведение и, как следствие, к пассивности и избеганию эмоций, что в ко¬ нечном итоге усиливает саму грусть. Это ведет к поступкам, подпитываю¬ щим подобное восприятие. В результате клиент утверждается во мнении, что будет испытывать неприятные эмоции бесконечно, если только не за¬ действует проблемную стратегию избегания, т.е. формируется самоиспол- няющееся пророчество. Человек еще больше убеждается, что единствен¬ ный способ не испытывать этого бесконечного чувства — избегать его или избавляться от него как можно скорее. Терапевт может рассмотреть преимущества такой уверенности в длительности эмоций. Клиент станет убеждать, что оно реально (“Зачем обманывать себя?”), что попытки по¬ влиять на свои чувства приведут исключительно к разочарованию, а лю¬ бые усилия только усугубят грусть. Взвесив все достоинства и недостатки своего убеждения, клиент может начать собирать информацию, состав¬ ляя график активности. В нем он должен фиксировать свои эмоции и их интенсивность каждый час в течение недели. Клиент может попытаться
Глава 24. Непостоянство эмоций | 127 оценить точность своих предсказаний и назначить приятные и стиму¬ лирующие занятия для отслеживания возможных изменений в эмоциях. Также терапевт может вместе с клиентом исследовать, меняются ли его чувства в зависимости от когниций и эффективно ли пытаться критиче¬ ски рассматривать эти когниции. Все это относится к стандартным техни¬ кам когнитивно-поведенческой терапии, но здесь акцент сделан именно на продолжительности эмоций. Вдобавок имеет смысл оценить прошлые предугадывания продолжительности чувств: “Казалось ли вам когда- либо, что ваши негативные эмоции никогда не пройдут? Изменились ли они в итоге? Что вызвало эти изменения? Если изменились те эмоции, то могут ли измениться и эти?” Собирать информацию о консенсусе с окру¬ жающими тоже может оказаться полезным: “Вы знаете людей, которые пережили подобный эмоциональный опыт и со временем почувствовали себя лучше? Почему именно им стало легче? Может, это уместно и в ва¬ шей текущей ситуации?” Расширение спектра эмоций Расширение спектра возможных эмоций — одна из техник, влияющих на восприятие их длительности. Составление клиентом списка возникших за неделю положительных, нейтральных и отрицательных эмоций и фик¬ сирование их частоты и интенсивности помогает найти отрицательным эмоциями место в гамме испытываемых чувств. К примеру, один клиент в процессе тяжелого развода зациклился на собственных грусти и гневе. Ему казалось, что это никогда не закончится. Тем не менее, описывая собственные эмоции в течение недели, клиент осознал, что при общении с друзьями, родными и собственными двумя детьми чувствует интерес к жизни, счастье, теплоту, поддержку и сострадание со стороны окружа¬ ющих. Уже прошедшие через развод друзья объяснили ему, что смогли пережить эту тяжелую ситуацию и нашли в себе силы двигаться дальше. Некоторые из них даже вступили в новые, куда более здоровые отноше¬ ния. Новой идеей клиента стало “То, что кажется бесконечным, — всего лишь то, что ты испытываешь в данный момент”. Отвлеченная осознанность помогает замечать собственные эмоции, на¬ блюдать за ними и позволять им происходить. Эта техника помогает по¬ нять, что со временем эмоции утихают. К примеру, когда клиент замечает, что у него возникло чувство обиды или ревности, он должен не осуждать
128 | Часть II. Модификация эмоциональных схем себя, а просто сказать: “Я это испытываю в данный момент”. В особен¬ ности следует подчеркнуть переменчивость опыта и важность наблюде¬ ния за ним: “Эта эмоция — как воздух, которым я дышу: она приходит и уходит”. Техника осознанного дыхания может оказаться эффективной, поскольку клиент учится наблюдать за собственными эмоциями со сто¬ роны и отпускать их.
25 Эскалация и контроль Многие опасаются, что их “неприятные эмоции” — грусть, гнев, тре¬ вога или ревность — усилятся, станут абсолютно невыносимыми и даже начнут причинять вред. Клиенты чувствуют себя “поглощенными” сво¬ ими эмоциями и опасаются, что те будут становиться только сильнее и запутаннее, и в результате случится что-то непоправимое. Более того, многие боятся, что подобная эскалация эмоций в итоге приведет к пол¬ ной потере контроля над собой (“Я сойду с ума”), угрозе физическому здоровью (“У меня сердце остановится”) или постоянному чувству беспо¬ мощности (“Я не смогу ничего делать”). Клиент пугается при возникно¬ вении сильных эмоций, поскольку уверен, что те будут только нарастать. Паника еще сильнее подкрепляет подобные убеждения. Клиент может попытаться сразу же успокоить собственные эмоции с помощью психо¬ активных веществ, самоповреждения или переедания, но это не помогает полностью избавиться от них, а лишь усугубляет панику и дальнейшую эскалацию. Например, клиент с обсессивно-компульсивным расстройством, кото¬ рое проявлялось в виде страха заражения, боялся прикасаться к предме¬ там у себя дома, так как считал, что они пропитывались радиацией от его часов. Я спросил, что он почувствует, если все же дотронется до “за¬ раженных” поверхностей. Он ответил: “Я буду очень сильно переживать, это будет невыносимо”. Я спросил: “Как вы считаете, что вы будете испы¬ тывать спустя 10 мин. после того, как это сделаете?” Он ответил: “Я про¬ сто с ума сойду и не смогу ничего делать целый день. Это испортит мне всю неделю”. Я спросил: “Как часто происходило именно так?” Он заме¬ тил: “Я никогда не пытался этого сделать”. Клиент был просто уверен, что его тревога только усилится и выйдет из-под контроля. Это проявление уже рассмотренного нами “аффективного прогнозирования”. Я попросил клиента записать его догадки и вместе с ним прошел каждый из этапов техники экспозиции. Вопреки его ожиданиям, тревога не “зашкалила”,
130 I Часть II. Модификация эмоциональных схем и контроль над ней не был потерян. Более того, клиент почувствовал себя лучше и захотел снова задействовать эту технику. На следующем сеансе он упомянул, что изначально боялся потерять все силы из-за усиливаю¬ щейся тревоги, но в итоге он смог отправиться на работу и хорошо про¬ вести день. Клиент чувствовал себя в прекрасном расположении духа еще несколько дней, осознав, что чувство беспокойства — временно. Я уже упоминал, что, несмотря на распространенность панического расстройства среди моих клиентов, ни один из них ни разу не приходил ко мне в разгар панической атаки. Тем не менее многие из них боялись, что приступ паники будет длиться неопределенно долго и не позволит им нормально функционировать. Исходя из этого я сделал вывод, что даже сильные эмоции со временем утихают сами по себе. Если клиенту кажет¬ ся, что его чувства — “пожар”, который невозможно погасить, точно так же он будет оценивать и свой страх. Как-никак пожар должен быть по¬ тушен немедленно при любой возможности. Клиентам, испытывающим страх собственных эмоций, зачастую присущи ощущение потери контро¬ ля над ними и спешка в их успокоении. Это связано с чувством срочно¬ сти и беспомощности, что подталкивает клиента к задействованию деза- даптивных стратегий. Эксперименты с отказом от контроля Но что, если эмоции на самом деле не выходят из-под контроля? Что, если они всего лишь какое-то время вызывают неприятные ощущения? Убеждения, связанные с эскалацией эмоций, можно протестировать с помощью когнитивно-поведенческих экспериментов. Например, кли¬ ент с ОКР или паническим расстройством может записать свои догадки о том, что произойдет. Как будет проходить эскалация? Что человек боль¬ ше не сможет делать? Как долго он будет находиться в состоянии беспо¬ мощности? Ретроспективное оценивание также может оказаться полез¬ ным: “Как часто вам казалось, что ваши эмоции выйдут из-под контроля? Ваши суждения когда-нибудь оказывались ошибочными?” Текущая ситу¬ ация клиента также может послужить примером: “В данный момент вы чувствуете себя полностью беспомощным? Почему нет? Что произошло с теми сильными чувствами, которые, как вам казалось, разрушат вас?” Можно задействовать копинг-стратегии, например: “Давайте при воз¬ никновении сильных эмоций вместо [алкоголя, переедания, самопо-
Глава 25. Эскалация и контроль | 131 вреждения и т.п.] попробуем использовать отвлеченную осознанность”, “Давайте представим, что вы катаетесь по волнам эмоций на доске для серфинга; подобно волнам, эмоции иногда то усиливаются, то утихают”, “Давайте представим, что вы смотрите на свои эмоции сверху, стоя на балконе; вы просто наблюдаете за происходящим и описываете его, слов¬ но это всего лишь сцена из фильма”. Клиенты также могут переключить свое внимание на другие модели поведения и цели: “Давайте подумаем, чем вы можете себя сейчас занять вместо того, чтобы зацикливаться на этом чувстве”. Можно рассмотреть любое количество отвлекающих заня¬ тий, например принятие горячей ванны, вязание, поглаживание домашне¬ го питомца, уборку дома, прослушивание музыки или прогулку. Модель ТЭС помогает клиенту понять, что эмоции усиливаются и ос¬ лабевают по мере появления нового опыта и его интерпретаций, а интен¬ сивность эмоций постоянно колеблется. Отслеживание перемен в чув¬ ствах и их интенсивности в определенное время суток может послужить иллюстрацией того, как способны изменяться кажущиеся неконтролиру¬ емыми и нарастающими эмоции. Имеет смысл также предположить, что эмоции напоминают морские волны, которые то вздымаются, то обруши¬ ваются вниз. К этим “модуляционным убеждениям” можно отнести сле¬ дующие: “Любое мое чувство будет то усиливаться, то ослабевать”, “То, что вырастает, рано или поздно снова уменьшается”, “Нужно просто не¬ много потерпеть, и все наладится”, “Я могу заняться чем-то другим и про¬ сто понаблюдать, как мои эмоции утихают сами” или “Мои эмоции так и не разрушили мою жизнь”. Терапевт помогает пациенту проанализировать его стремление к кон¬ тролю собственных эмоций, зачастую вызванное убеждением, что непри¬ ятные чувства необходимо подавлять и искоренять. Восприятие эмоций как чего-то не поддающегося контролю связано с уверенностью в том, что потери этого контроля невозможно избежать. В качестве замены подавле¬ нию эмоций и попыткам от них избавиться терапевт может предложить попробовать справиться с ними. Как упоминалось ранее, это включает в себя отвлеченную осознанность, т.е. отмечание эмоции без попыток взять ее под контроль, откладывание действий, мотивированных ею, мо¬ дификацию эмоционального опыта с помощью когнитивной реструкту¬ ризации, отвлечение себя от переживаний, решение проблем, принятие, поведенческую активацию и смену целей. Терапевт может предложить:
132 | Часть II. Модификация эмоциональных схем “Вы раньше опасались, что ваши эмоции выйдут из-под контроля и это приведет к ужасным последствиям. Сейчас мы рассмотрим техники, ко¬ торые помогут вам переключать внимание на что-то другое, легче пере¬ носить эмоции, отстраняться от них, подниматься “над” ними, управлять ими и совершать другие действия, которые оказывают влияние на их ин¬ тенсивность. После их задействования, возможно, чувства уже не будут казаться вам опасными и неконтролируемыми”.
Личностная эмансипация Многие приходят на терапию с целью избавиться от тревоги, печа¬ ли, гнева или иного нежелательного эмоционального опыта. Я объясняю им: это все равно что пытаться убежать от собственных бедер — куда ни беги, они все равно с тобой. В ТЭС подчеркивается важность терпения и использования сложных эмоций как средства достижения успеха вме¬ сто попыток избавиться от них и “упростить себе жизнь”. Способность испытывать дискомфорт в данной модели рассматривается как способ достижения важных для клиента целей. Терапевт может начать с вопро¬ са о том, как давно клиент пытается избавиться от нежелательных эмо¬ ций: “Как часто вам хотелось избавиться от этого чувства? Удавалось ли это?” Затем можно предложить идею, что иногда неудобство — это дорога к развитию, вымощенная опытом: “Представьте, что доктор посоветовал вам похудеть на 10 кг для снижения риска сердечного приступа. Как бы вы это сделали?” Клиент, скорее всего, ответит: “Мне нужно больше за¬ ниматься спортом и меньше есть”. “Итак, давайте подумаем над вашим ответом. Ваша цель — похудеть на 10 кг. Я спросил, как бы вы это сдела¬ ли, а вы ответили: больше заниматься спортом и меньше есть. Я не спра¬ шивал, хотели бы вы больше заниматься спортом и меньше есть, а только готовы ли вы это делать. Готовность совершить определенные поступки означает, что у вас достаточно решимости сделать нечто, продвигающее вас в нужном направлении. Важно различать, что вы хотите сделать и что вы готовы сделать”. Таким образом, терапевт предлагает идею “выбора”: достигать поставленных целей вместо того, чтобы пытаться избавиться от дискомфорта. Я называю это личностной эмансипацией — намерением сделать все необходимое для достижения жизненно важных целей. В дан¬ ной концепции дискомфорт — это инвестиция и средство достижения успеха. Как только вы научитесь терпеть его, вы начнете добиваться же¬ лаемого.
134 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Таблетка устойчивости Клиенты часто ищут “волшебную таблетку”, которая полностью изба¬ вит их от дискомфорта. Узнав о том, что ничего подобного не существует, они чувствуют себя деморализованными. Таблетка должна была просто убрать неприятный опыт. В модели ТЭС предлагается иная метафора: “Что, если у меня найдется таблетка, которая заставит вас делать что-то полезное, например заниматься спортом, следить за питанием, усиленно работать, формировать самодисциплину? С помощью такой таблетки вы сможете делать то, чем раньше не могли заставить себя заниматься, и на¬ конец достигнете желаемого. Давайте назовем ее таблеткой устойчивости. Вы все равно будете испытывать дискомфорт, но сможете делать сложные для вас дела. Вы бы приняли такую таблетку?” В метафоре Таблетка устойчивости “неприятный опыт” противопо¬ ставляется “важным целям”. Клиенту предлагается не пытаться убежать от дискомфорта, а научиться терпеть его для достижения своих целей. Аналогичным образом задействующий ТЭС терапевт поощряет форми¬ рование “личностной эмансипации” или “устойчивости” — способности, несмотря на чувство дискомфорта, выполнять сложные и требующие уси¬ лий, но при этом важные задачи, чтобы сделать свою жизнь полноценной. В основе метафоры лежат три концепта: конструктивный дискомфорт (способность использовать неудобства для достижения цели), успешное несовершенство (способность выполнять задания неидеально, но каждый день, для постоянного развития) и гордость за преодоление трудностей (поиск препятствий и их преодоление с целью формирования самоува¬ жения). Цель — научиться решать сложные, но важные для полноценной жизни задачи. Конструктивный дискомфорт Конструктивный дискомфорт — это идея о том, что терпимость к дис¬ комфорту может быть использована конструктивно и продуктивно. В качестве примера имеет смысл привести занятия спортом. Тренировки часто неудобны и неприятны, но можно воспринимать их как инвести¬ цию в будущее физическое здоровье. Путем формирования способно¬ сти испытывать дискомфорт терапевт может помочь клиенту поменять приоритеты от “избавиться от дискомфорта” на “терпеть дискомфорт и
Глава 26. Личностная эмансипация | 135 использовать его конструктивно”. Также стоит в качестве домашнего за¬ дания предложить клиенту отслеживать некомфортные ситуации, помо¬ гающие ему двигаться в правильном направлении. Сюда можно включить упражнения на экспозицию, борьбу с прокрастинацией, самоутверждение и прочие задания, которые можно назвать “дискомфортными”. Каждое из них будет полезно сопровождать мантрой “Я тот, кто занимается слож¬ ными делами”. Это противопоставляется мысли “Я хочу избавиться от чувства дискомфорта”. Конструктивный дискомфорт стимулирует экспо¬ зицию, поведенческую активацию и решимость клиента вести полноцен¬ ную жизнь. Успешное несовершенство Второй элемент личностной эмансипации — концепция успешного не¬ совершенства. Здесь подчеркивается важность поступательного движения вперед вместо попыток соответствовать высоким стандартам, провоциру¬ ющим чрезмерную самокритику. Фактически это формирование парадиг¬ мы “Человек преуспевает, когда продолжает двигаться вперед, даже если что-то делает неидеально” Случающиеся неудачи, разочарования, “непра¬ вильные” решения становятся “нормой” и “частью пути”. Клиента можно подбадривать, приводя примеры авторитетных для него людей, которым доводилось испытывать неудачи и невозможность достичь идеала. В этой концепции делается акцент на постоянном развитии вместо стремления к идеалу. Гордость за преодоление трудностей Третий компонент эмансипации — гордость за преодоление препят¬ ствий. Суть в том, что самооценку можно повысить путем преодоления трудностей вместо постоянного пребывания в зоне комфорта. Это мож¬ но проиллюстрировать с помощью “истории гордости”: “Давайте соста¬ вим список ваших поводов для гордости, т.е. полезных и порядочных по¬ ступков, соответствующих вашим ценностям”. Клиенты часто приводят в пример приобретение какого-то навыка (изучение иностранного языка, игра на музыкальном инструменте, занятие танцами или спортом), до¬ стижение результатов в обучении (образование и карьера), проявление себя как хорошего друга или семьянина (забота о своих детях или родите¬ лях) и прочие успехи, связанные с их ценностями. Далее стоит спросить:
136 | Часть II. Модификация эмоциональных схем “Чего из этого списка было сложно достичь?” Клиент приходит к выводу, что его чувство гордости — следствие занятия важными для него дела¬ ми и преодоления трудностей, которые возникали в процессе. Терапевт может предложить: “Вы сформируете резилентность и сможете раскрепо¬ ститься, а также повысить свою самооценку, если станете искать сложные занятия для преодоления трудностей. Ваша гордость связана с вашими ценностями и успешно пройденными испытаниями, а не чувством ком¬ форта”.
27 Терпимость к неоднозначности и сложности В модели ТЭС поощряется расширение спектра эмоций и увеличение их дифференциации. Некоторые считают, что должны испытывать лишь одно определенное чувство, а не полную их гамму. Зацикливание на од¬ нополярных эмоциях часто приводит к нерешительности, руминации, со¬ мнениям и низкой толерантности к сложностям в отношениях. Опираясь на принцип инклюзивности — принятие широкого спектра чувств, — терапевт изменяет восприятие неоднозначности клиентом. Теперь она представляется как показатель богатства эмоционального опыта и более пристального внимания ко всем жизненным аспектам. Например, вместо того чтобы поощрять руминации из разряда “Почему у меня смешанные чувства к любимому человеку?”, терапевт нормализует неоднозначность как отражение реальной сложности любых отношений. Плюс ко всему в ТЭС она рассматривается не как повод бездействовать, а как реалистич¬ ная оценка, лежащая в основе принятия решений. Ведь без неопределен¬ ности не было бы решения. Принятие решений и эмоциональные схемы Эмоциональные схемы задействуются в принятии решений, поскольку одна из целей таких решений — испытать эмоции, возникающие вслед¬ ствие определенного выбора. Рациональное решение основывается на будущей пользе, затратах и вероятности альтернативных последствий. У каждого человека свое представление о приемлемости определенных последствий. Некоторые придерживаются стратегии “максимизации”, цель которой — получить почти на 100% положительный результат, приклады¬ вая как можно меньше усилий или вообще ничего не делая [Simon, 1972]. И наоборот, кто-то задействует стратегию “умеренности” и готов принять неидеальный исход, прикладывая определенное количество усилий, ис¬ пытывая неуверенность и сталкиваясь с трудностями. Концепция “макси¬
138 | Часть II. Модификация эмоциональных схем мизаторов” и “умеренных” была впервые выдвинута Гербертом Саймоном [Simon, 1955, 1956, 1978], который предположил, что решения, принятые в состоянии неопределенности, отражают индивидуальный стиль удов¬ летворения потребностей. “Умеренный” готов принять “неплохой” вари¬ ант, в то время как максимизатору нужно больше. В ТЭС считается, что последние движимы эмоциональным перфекционизмом. Исследования показывают, что максимизаторы менее решительны, чаще ориентируются на мнение окружающих, стараются избегать ситуаций, в которых необхо¬ димо принимать решения, реже довольны своим выбором, чаще склон¬ ны к депрессии и разочарованию [Schwartz et al., 2002; Iyengar et al., 2006; Parker et al., 2007]. Они зачастую сравнивают имеющееся с лучшими об¬ разцами вместо того, чтобы рассмотреть полный спектр сравнений, что лишь усугубляет их недовольство. Дисфория максимизаторов в основном обусловлена сожалением, вызванным сравнением имеющихся результатов с идеалом, которого невозможно достичь. Эмоциональный перфекцио¬ низм, лежащий в основе этого стиля принятия решений, и нетерпимость к неоднозначности заставляют человека пытаться достичь идеальных ре¬ зультатов и одновременно подавить собственные сомнения путем сбора информации, что существенно замедляет весь процесс. Максимизаторы могут упустить возможность, так и не приняв решение, поскольку по¬ стоянно откладывают его. Они не задумываются о тех усилиях, которые тратят на поиск идеального варианта. Таким образом, максимизаторы не могут наслаждаться ни тем, что имеют, ни тем, чего могли бы достичь. Убеждения насчет неоднозначности Клиенты, которым сложно быть толерантными к неоднозначности, за¬ частую имеют негативные автоматические мысли о смешанных чувствах. Сюда можно отнести следующие распространенные убеждения, касающи¬ еся неоднозначности. • Полярное мышление. Пример: “Все либо восхитительно, либо кош¬ марно”. В частности, отношения могут быть или прекрасными, или абсолютно ужасными, а не сочетанием положительного, отрицатель¬ ного и нейтрального опыта. Полярное мышление лежит в основе уверенности в “однополярности” эмоций: “Мне либо хорошо, либо плохо”. Этому противопоставляется восприятие эмоций как посто¬ янно меняющегося спектра.
Глава 27. Терпимость к неоднозначности и сложности | 139 Навешивание ярлыков. Пример: “Такой вариант неприемлем, это пло¬ хой выбор”. Человек, не выносящий неопределенности, оценивает последствия своего выбора только как однозначно плохие или хоро¬ шие, а не как сочетание компромиссов и предпочтений. Например, при покупке машины можно дать положительную оценку ее расходу топлива, а ее комфорту и роскоши — отрицательную. Тем не менее, если альтернатива — это автомобиль с высоким расходом топлива и улучшенным комфортом, но по более высокой цене, то выбранная опция может восприниматься как предпочтение. Обесценивание позитива. Пример: “Преимущества здесь не особо важны”. Человеку, склонному к максимизации, свойственно обес¬ ценивать преимущества альтернативных вариантов. Он считает их тривиальными, не имеющими значения или исключенными самим существованием недостатков. К примеру, мужчина, задумывающий¬ ся о женитьбе, не обращает внимания на достоинства своей девуш¬ ки: ее ум, теплоту, добросердечность, способность понимать других и верность своим ценностям, словно эти черты можно принять за должное и они не первичны для хороших отношений. Мысленный фильтр. Пример: “Я буду в основном рассматривать не¬ достатки”. В данном случае человек видит лишь негативные черты партнера и не обращает внимания на все остальное. Таким образом, нетерпимость к неоднозначности заставляет человека игнорировать полный спектр качеств своей второй половинки и замечать, вспоми¬ нать и подчеркивать исключительно негатив. К тому же, задумыва¬ ясь о возможном расставании, этот человек фокусируется лишь на негативных аспектах одиночества, т.е., по иронии, именно на том, что потеряет, уйдя от своего партнера. Негативные предсказания. Пример: “Это добром не кончится”. Человек считает, что определенный выбор приведет исключитель¬ но к негативным последствиям, и не воспринимает всю гамму воз¬ можных исходов, каждый из которых включает в себя те или иные компромиссы. Такому человеку сложно принимать решения из-за собственной нетерпимости к неоднозначности, и он часто прогно¬ зирует тяжелые последствия выбора, в особенности если он связан с изменением текущей ситуации. Подобное проявление аффективно¬ го прогнозирования, т.е. уверенность в возникновении негативных
140 | Часть II. Модификация эмоциональных схем эмоций в связи с определенными последствиями, часто упускает из виду возможные смягчающие обстоятельства или копинг-стратегии. • Эмоциональное обоснование. Пример: “Если я не уверен в этом реше¬ нии, значит, оно плохое”. Человек использует собственную неопре¬ деленность как доказательство возможной неудовлетворительности решения. Он надеется “переждать” и принять его, когда эмоции ста¬ нут однополярными. • Долженствование. Пример: “Я должен быть полностью доволен сво¬ им решением и уверен в нем”. Подобные проявления эмоционального перфекционизма лежат в основе убеждения, что неоднозначность — это плохо, ее необходимо избегать любой ценой и стараться искоре¬ нить, а человек не может принимать решение, если не уверен в нем. Задействующий ТЭС терапевт может помочь клиенту справиться с при¬ нятием решений и неоднозначностью, указав на наличие у клиента не¬ терпимости к неоднозначности, рассмотрев лежащие в ее основе предпо¬ ложения и автоматические мысли и изучив достоинства и недостатки ее принятия. Более того, сам клиент может проанализировать многие ситу¬ ации из собственной жизни, в которых ему приходится мириться с неод¬ нозначностью, например в отношениях с родными и друзьями, на работе, в учебе, в быту, а также в политических и религиозных дискуссиях. Имеет смысл рассмотреть нерешительность с точки зрения потери возможно¬ стей при отказе сделать выбор, цены руминации, предшествующей и со¬ провождающей принятие решения, а также затрат на поиск идеального варианта усилий. Терапевт может указать, что у определенных решений существуют только поступательные, незначительные преимущества, что отсутствие выбора — тоже выбор и что идеальных вариантов не суще¬ ствует. В качестве замены стратегии максимизации можно предложить стремление использовать по максимуму то, что есть. Терапевт может предложить не рассматривать неоднозначность как не¬ что негативное, поскольку принятие решений подразумевает компромис¬ сы. Таким образом, у любого варианта есть преимущества и недостатки, но это не отменяет достоинств каждого из них. Нетерпимость к неодно¬ значности приводит к избеганию рисков, когда человек ищет безрисковую альтернативу, которой не существует. Терапевт может подчеркнуть, что принятие решений стоит воспринимать как оценку рисков, а не как вы¬ бор между безопасностью и риском.
28 Связь эмоций и ценностей Сложные эмоции зачастую связаны с ценностями клиента. Например, ревность может быть обусловлена важностью для него верности, привя¬ занности, честности и близости. В основе тревоги может лежать ценность быть компетентным в своей работе или эффективным в общении с окру¬ жающими. Гнев бывает связан с ценностью уважения и справедливости, а одиночество — с ценностью принадлежности к сообществу. Терапевт может согласиться с важностью таких ценностей, одновременно связы¬ вая их с неизбежностью разочарований и краха иллюзий. Вместо отказа от ценностей терапевт может признать их значимость, но подчеркнуть важность гибкости в жизненном опыте, ведь он не всегда соответствует ожиданиям. Одна клиентка пришла к терапевту после ухода мужа, будучи опеча¬ ленной окончанием своей семейной жизни. Она расплакалась во время сеанса и попросила за это прощения: “Я вообще редко плачу. Наверное, просто уже не выдерживаю”. Терапевт спросил, что огорчило ее сильнее всего в разводе, и получил ответ: “Я буду скучать по семейным праздни¬ кам — по тому, как мы украшали елку на Рождество, дарили друг другу подарки, просто проводили время вместе, по-семейному”. Терапевт свя¬ зал грусть клиентки с ценностью для нее семьи, близости, устойчивых отношений, взаимной любви и совместных воспоминаний: “Для вас это важно, и потому в данный момент вы испытываете чувство потери, разо¬ чарования и одиночества. Но вы все равно можете придерживаться сво¬ их ценностей, живя с дочерью и другими людьми”. Она возразила: “Но я не знаю, почему мне так плохо”. На что терапевт ответил: “Ваше сердце разбито, потому что оно у вас есть. Вы способны на чувства, потому что у вас есть ценности. Такой вы человек”.
142 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Боль со смыслом У боли часто есть предназначение. Она сообщает нам о том, что в дан¬ ный момент в нашей жизни чего-то не хватает. Клиенту важно понять, что же является главной причиной или смыслом боли. Может быть, это потеря отношений, чувство собственной неполноценности или ощущение предательства? В каждом из этих случаев проявляется ценность близости, привязанности, сознательности и честности. Можно испытывать грусть и одиночество, переживая разрыв близких отношений, но это не значит, что близость и общение больше не важны для вас. Разрушаются отно¬ шения, но не их ценность. Можно испытать разочарование и грусть, не справившись с рабочим заданием, но это не означает, что вы должны пе¬ рестать стремиться к компетентности и саморазвитию. Жизнь, которая стоит перенесенных страданий Выявление ценностей, лежащих в основе грусти, может давать успо¬ коительный эффект. Одна клиентка спустя год после смерти своего сына, который умер после продолжительной болезни, сказала мне: “Уже прошел год, а я все еще не могу это пережить. Я думала, что готова к этому, но, видимо, ошибалась”. Уверенность в необходимости “пережить” потерю встречается часто. Ей противопоставляется принятие боли, которая то уходит, то снова возвращается. Я ответил: “Я знаю, как сильно вы любили сына. Вообще-то, будет лучше, если вы никогда не сможете это пережить. То есть я надеюсь, что вы ни¬ когда не забудете, как много он для вас значил, как сильно вы его любили и продолжаете любить, и что ваша жизнь станет достаточно насыщенной, чтобы вы смогли принять такую потерю. Вместе с гру¬ стью, вызванной его потерей, вы одновременно будете испытывать радость и утешение оттого, что он был частью вашей жизни. Не стоит всегда пытаться избегать страданий, ведь они чаще всего неотврати¬ мы. Важно построить жизнь так, чтобы перенесенные страдания того стоили. Присутствие сына в вашей жизни, пускай даже на короткий период времени, стоило той боли, которую вы испытываете от его потери”.
Глава 28. Связь эмоций и ценностей | 143 Здесь подтверждается ценность любви к близким для клиента людям. Суть моего высказывания в том, что любовь всегда подразумевает риск потери и грусти. Такова она в реальности. Существует целый ряд техник, которые помогают выявить ценности клиента. В первой из них, Жизнь, которая стоит перенесенных страда¬ ний, признается, что страдания, потери и даже разочарования могут ока¬ заться прямым следствием привязанности, любви и близости. Это позво¬ ляет принять страдания и служит напоминанием о том, что чувство поте¬ ри указывает на ценность пережитого. Лестница смысла Вторая техника, Лестница смысла, — это альтернатива технике “Стрел¬ ка вниз” из когнитивной психотерапии Бека, в которой клиент описывает расстраивающее его событие, а терапевт продолжает спрашивать: “Что для вас это значит?”, чтобы добраться до фундаментальной схемы или установки. Например, это может выглядеть так: “Если любимый человек меня бросит, то я останусь один, а в одиночестве я буду несчастлив, пото¬ му что не могу быть счастлив без любимого человека”. Техника Лестница смысла начинается с той же ситуации (потеря партнера), но в этом слу¬ чае терапевт “поднимается” к высшим ценностям: “Если он уйдет, то я расстроюсь, так как для меня важно иметь партнера, потому что я лю¬ блю жить с кем-то, ведь я любящий человек”. “Поднимаясь по лестнице”, клиент закрепляет положительную схему (“любящий человек”) и ищет возможность воплотить ее в жизнь. Например, одна клиентка чувство¬ вала себя подавленной из-за потери мужа, с которым прожила много лет. Переключившись на модель поведения “любящий человек”, она поняла, что все равно может придерживаться этой ценности, заботясь о своей до¬ чери, друзьях и даже домашнем питомце. Забираем все Техника Забираем все тоже может оказаться полезной для выявления системы ценностей клиента. Его просят представить, что все дорогое для него — его тело, чувства, имущество, семья — исчезло. Единственный спо¬ соб вернуть что-либо — доказать, что он и вправду это ценит. Например, один клиент, не справившись с рабочим заданием, боялся лишиться сво¬ ей должности в компании и не мог перестать думать о своем “провале”.
144 | Часть II. Модификация эмоциональных схем Я попросил его на время отстраниться от своих мыслей и представить, что все дорогое ему исчезло. Теперь ему нужно шаг за шагом доказывать, что он ценит все это и хочет вернуть. Клиент резко замолчал и задумался о ценности детей и жены в своей жизни, о том, что они для него значили. Две недели спустя он вернулся в приподнятом настроении и описал сле¬ дующую ситуацию: “Я встретил соседку, которую уже несколько месяцев не видел. Она сказала, что нечасто выходит из дома после смерти мужа в прошлом месяце”. Этот разговор помог клиенту начать еще сильнее це¬ нить все то, что он не замечал, будучи поглощенным мыслями о работе. Эта прекрасная жизнь Эта прекрасная жизнь — еще одна техника определения ценностей клиента. Он должен представить, как сложились бы жизни окружающих, если бы его не существовало. Техника основана на классическом филь¬ ме с Джеймсом Стюартом в роли банкира, впавшего в отчаяние после банкротства. Клиент должен подумать над тем, как он повлиял на жизни окружающих. Например, одна женщина задумалась о своей значимости для клиентов (она работала терапевтом), для больной матери, за которой ухаживала, для своих детей и мужа. Также она поняла, как много она зна¬ чит для своих друзей и даже собаки. Осознав, что всегда была любима многими людями, клиентка ощутила, что все же может найти цель в жиз¬ ни. Выяснение собственных ценностей, т.е. своей важности для окружаю¬ щих, помогло ей обрести смысл существования, что придало ей сил пере¬ жить депрессивный эпизод.
29 Межличностные эмоциональные схемы Как уже упоминалось ранее, ТЭС — социокогнитивная модель, в ко¬ торой предполагается, что люди придерживаются неявных теорий как о собственных чувствах, так и об эмоциях остальных. В данной модели эмоциональный интеллект клиента тоже может задействоваться для по¬ нимания других людей. Например, когда его подруга расстроена, считает ли клиент, что она не должна так себя чувствовать, что ее эмоции вышли из-под контроля и никогда не закончатся, что она должна всегда оставать¬ ся рациональной, а у других людей подобных проблем не бывает? Каковы последствия подобных убеждений? Терапевт может проанализировать мысли клиента о чувствах других людей и его реакции на них. Например, если клиент считает, что его партнер не должен тревожиться и не контро¬ лирует свои эмоции, то как это влияет на их отношения? Приводит ли это к обвинению партнера за проявление определенных эмоций, их инвали- дации или же снисходительной и презрительной манере поведения? Проблема убеждений о рациональности и справедливости Некоторые клиенты считают, что их партнеры всегда должны оставать¬ ся рациональными: “Я не могу поверить, что он сказал что-то настолько глупое и несправедливое”. Сама идея о том, что гнев и тревога партнера никогда не должны основываться на иррациональных и несправедливых убеждениях, нерациональна. Терапевт может рассмотреть последствия по¬ добных убеждений. Один клиент отмечал, что, несмотря на свою уверен¬ ность в уважении и любви жены к нему, он не мог выносить агрессивную критику с ее стороны, казавшуюся ему иррациональной и необъективной. Терапевт спросил: “Почему? Почему она должна оставаться справедливой и объективной, когда сердится?” Этот вопрос сбил клиента с толку, но в то же время и заставил задуматься. Он пришел к выводу, что обладал следующим убеждением: “Поскольку я ее люблю и уважаю, она не долж¬
146 | Часть II. Модификация эмоциональных схем на злиться на меня. К тому же я справедлив и нежен, а значит, она тоже должна быть такой”. Данное проявление эмоционального перфекциониз¬ ма только усугубляло эскалацию их ссор и приводило к последующим пе¬ реживаниям клиента на тему “Как она может так относиться ко мне?” Комната отношений Для нормализации сложных эмоций в отношениях можно задейство¬ вать метафору Комната отношений: “Представьте большую комнату, полную разных предметов. Каждый из них — это чувство, опыт, воспо¬ минание, возможности, общие для вас и вашего партнера. Среди пред¬ метов встречаются приятные, неприятные и нейтральные. Сейчас здесь нужно найти место для отрицательной эмоции. Можете положить ее вон на тот стул, если хотите. Она отсюда никуда не исчезнет. Мы представ¬ ляем комнату достаточно широкой, чтобы она вместила в себя весь ваш опыт и все ваши чувства”. Способность принимать более широкий спектр эмоций оказывает благотворное влияние на терпимость к сложным эмо¬ циям окружающих. Клиент может рассмотреть достоинства и недостатки создания комнаты для сложных эмоций. Считает ли клиент, что должен контролировать эмоции партнера, из¬ бавлять его от определенных чувств, принижать его опыт, унижать или игнорировать его? Например, некоторым кажется, что они должны найти способ заставить своего партнера немедленно почувствовать себя лучше. Они предлагают сразу же поискать решение проблемы и только сильнее разочаровываются, когда тот отказывается. “Ей хочется все время гово¬ рить о своих чувствах. Я не понимаю, почему она не может просто выслу¬ шать меня и решить проблему. Я ведь лучше знаю”. Женщины иногда на¬ зывают это “менсплейнинг” — снисходительное, сексистское отношение мужчины к эмоциям женщины. Разумеется, у мужа могут быть добрые намерения, т.е. он пытается помочь жене почувствовать себя лучше. Но рефлексивный поиск решения проблемы часто воспринимается как инва- лидация, снисходительность и даже попытка контроля. (Разумеется, муж¬ чины воспринимают подобное отношение к себе точно так же). Терапевт может спросить у партнера: “Как вы считаете, чего он ждал от вас в том разговоре?” Это противопоставляется вопросу: “Как бы вы хотели, что¬ бы все закончилось?” Зачастую предлагающий решение хочет, чтобы его партнер перестал так себя чувствовать. Но люди, испытывающие непри¬
Глава 29. Межличностные эмоциональные схемы | 147 ятные эмоции, далеко не всегда стремятся к этому. Они просто хотят вы¬ плеснуть свои чувства и ощутить поддержку и понимание. Аналогичным образом терапевт может спросить: “Как бы вы хотели, чтобы ваш партнер среагировал на ваши эмоции?” Иронично, но клиент, который гневался на выражение эмоций своей женой и конфликтовал с ней из-за своих попыток навязать поиск решения проблемы, признался, что хотел бы получать от нее больше поддержки. Это привело к обсуж¬ дению того, как его отец — строгий, придирчивый и эмоционально чер¬ ствый человек — никогда не поддерживал сына. Впоследствии у последне¬ го сформировалось ощущение, что его чувства не важны. В процессе раз¬ думий клиент начал осознавать, что относился к жене так же, как отец — к нему. У клиента действительно оказались дезадаптивные убеждения, насажденные отцом: “Если ты позволишь ей говорить об эмоциях, то она уже не успокоится. Слушать и поддерживать кого-либо — пустая трата времени. Из-за этого жалобы будут только продолжаться. Хватит уже. Реши проблему и забудь об этом”. Подобные убеждения и стали главной проблемой в отношениях клиента с женой. Можно изучить и другие эмоциональные схемы, например убеждения в том, что эмоции партнера — повод для стыда и вины, что они не прой¬ дут, лишены смысла и больше никто их не испытывает. Подобные взгля¬ ды имеет смысл оценить путем анализа их преимуществ и недостатков, с помощью техники выявления двойных стандартов и за счет анализа до¬ казательств. Зачастую в близких отношениях человек находится в “эмо¬ циональном очаге”, что формирует некое подобие “эмоциональной ин¬ фекции”: “Если у него это есть, то я тоже заражусь”. Осознав преимуще¬ ства отстранения от эмоций, наблюдения за ними, принятия и выражения интереса к эмоциям другого человека без их осуждения или попыток кон¬ троля, можно снизить напряжение в отношениях, связанное с чувствами. Помимо оценки эмоциональных схем клиента, касающихся чувств дру¬ гих людей, терапевт может также помочь в разработке адаптивных стра¬ тегий отношения клиента к окружающим. Опираясь на вышеприведен¬ ные наблюдения, терапевт (вместе с конкретным клиентом либо супру¬ гами в семейной терапии) помогает партнерам учиться поощрять выра¬ жение эмоций друг другом, валидировать, дифференцировать, понимать и принимать эмоции, относиться друг к другу с состраданием и совмест¬ но решать проблемы.
Исследование эмоциональных схем Эмоциональные схемы, процессы и психопатология Исследования роли эмоциональных схем в психопатологии, посред¬ нической роли эмоциональных схем и эффективности терапии эмоцио¬ нальных схем подтверждают ее теоретическую модель и эффективность. В раннем исследовании эмоциональных схем Лихи, Тирч и Мелвани [Leahy, Tirch & Melwani, 2012] обнаружили, что возникновение депрес¬ сии связано с интенсивным чувством вины из-за переживания опреде¬ ленной эмоции, ожиданием более долгой ее продолжительности, усилен¬ ной руминацией и восприятием собственного эмоционального опыта как отличающегося от опыта других, менее понятного и слабоконтролируе¬ мого. Возникновение тревоги тоже связано с чувством вины из-за нали¬ чия определенной эмоции, слишком упрощенным ее видением, активной руминацией, восприятием собственных эмоций как не особо понятных, менее приемлемых, менее контролируемых и отличающихся от опыта других людей. Зильберштейн, Тирч, Лихи и Макгинн [Silberstein, Tirch, Leahy & McGinn, 2012] установили, что негативные эмоциональные схемы связаны с меньшей психологической гибкостью и более низкими оценка¬ ми по шкале диспозиционной осознанности. Тирч, Лихи, Зильберштейн и Мелвани [Tirch, Leahy, Silberstein & Melwani, 2012] провели регрессион¬ ный анализ, используя психологическую гибкость, диспозиционную осоз¬ нанность и различные эмоциональные схемы в качестве независимых переменных. Они установили, что такой аспект эмоциональной схемы, как контролируемость эмоций, — лучший предиктор возникновения тре¬ воги. Лихи, Тирч и Мелвани [Leahy, Tirch & Melwani, 2012] в результате исследования 425 пациентов обнаружили, что избегание риска, негатив¬ ные убеждения об эмоциях и отсутствие психологической гибкости в зна¬ чительной степени связаны как с возникновением депрессии, так и друг
150 | Часть II. Модификация эмоциональных схем с другом. Рискинд и Кляйман [Riskind & Kleiman, 2012] установили, что когнитивный стиль надвигающейся уязвимости был предпосылкой к бо¬ лее высоким баллам при оценивании негативных эмоциональных схем и страха потери контроля. Проанализировав 166 человек с униполяр¬ ной депрессией, 140 человек с биполярным расстройством и 151 здоро¬ вого человека, Батмаз, Каймак, Кочбыйык и Тюркчапар [Batmaz, Kaymak, Kocbiyik & Turkcapar, 2014] обнаружили, что группы страдающих от аф¬ фективных расстройств отличаются от группы здоровых по шкале LESS в аспекте упрощенного восприятия эмоций, бесчувственности, рацио¬ нальности, руминации, высших ценностей и неспособности контроли¬ ровать эмоции. Изучив 457 психиатрических пациентов, Батмаз и Оздель [Batmaz & Ozdel, 2015] установили, что негативные эмоциональные схемы связаны с возникновением депрессии и метакогнитивными факторами беспокойства по шкале Уэллса. После изучения 200 пациентов российские исследователи Сирота, Московченко, Ялтонский, Кочетков и Ялтонская [Sirota, Moskovchenko, Yaltonsky, Kochetkov & Yaltonskaya, 2013] установи¬ ли, что тревожность, депрессия, межличностная чувствительность, обсес¬ сивно-компульсивные синдромы, стратегии когнитивной регуляции эмо¬ ций и детские дезадаптивные схемы были связаны с негативными эмоци¬ ональными схемами, соответствующими модели эмоциональной схемы. При изучении 326 взрослых психиатрических пациентов Вестфал, Ли¬ хи, Пала и Вупперман [Westphal, Leahy, Paia & Wupperman, 2016] пришли к выводу, что родительское безразличие к ребенку увеличивало вероятность формирования у него пограничного расстройства личности путем ассо¬ циации самосострадания и демонстрации предполагаемой инвалидации. Таким образом, эмоциональная схема инвалидации в значительной сте¬ пени приводила к пограничному расстройству и оказывалась даже более важным фактором, чем безразличие родителей или насилие с их стороны. Исследование, проведенное Эдвардс, Мицек, Моттареллой и Вупперман [Edwards, Micek, Mottarella & Wupperman, 2017], позволило установить, что “эмоциональная идеология” (т.е. эмоциональные схемы) формировала связь между насилием в раннем детстве и возникавшей позже алекситимией. Эффективность ТЭС В нескольких исследованиях было установлено, что ТЭС эффектив¬ но снижает чувство тревоги, депрессию, симптомы ПТСР и улучшает
Глава 30. Исследование эмоциональных схем | 151 различные показатели психологического функционирования. Исследуя повторяемость результатов наблюдений у двух взрослых пациентов, страдавших от ГТР в течение шести и восьми лет, Халеги с коллегами [Khaleghi et al., 2017] пришли к выводу, что за десять сеансов ТЭС зна¬ чительно уменьшались показатели по всем шкалам тревоги: Penn-State Worry Questionnaire (Пенсильванский опросник тревоги), Metacognitions Questionnaire (Опросник метакогниций), Beck Anxiety Inventory (Шкала тревоги Бека) и Hamilton Inventory (Шкала Гамильтона для оценки трево¬ ги). Улучшения сохранялись даже два месяца спустя. Кроме того, к концу лечения можно было заметить значительные улучшения практически во всех эмоциональных схемах. Морвариди, Машхади, Шамлу и Лихи разде¬ лили 24 взрослых пациента, страдающих от тревожности, на две группы: уже проходящие ТЭС и ожидающие ее начала. Пациенты прошли 10 сеан¬ сов терапии. Были замечены значительные улучшения по всем показате¬ лям: в эмоциональных схемах, адаптивных стратегиях регуляции эмоций по шкале ERS (Emotion Regulation Scale) и оценках AnTI (Anxious Thoughts Inventory — шкала тревожных мыслей Уэллса) [Wells, 1994]. В случае с AnTI баллы субшкалы генерализованного тревожного расстройства, со¬ циофобии и ипохондрии значительно изменились после терапии. Кроме того, во всех аспектах эмоциональных схем было отмечено улучшение. В исследованиях Резаи, Гадампура и Каземи [Rezaee, Ghadampur & Kazemi, 2016], а также Резаи, Газанфари и Резаи [Rezaee, Ghazanfari & Rezaee, 2016] было установлено, что ТЭС эффективно корректировала негативные эмоциональные схемы и ослабляла руминацию у пациен¬ тов с депрессией. Аналогично Данешманди, Изадиха, Каземи и Мехраби [Daneshmandi, Izadikhah, Kazemi & Mehrabi, 2014] пришли к выводу, что ТЭС уменьшила чувство вины, модифицировала излишне упрощенное восприятие эмоций и облегчила их принятие. Исследователи предполо¬ жили, что данная модель может быть эффективно использована для кор¬ ректировки эмоциональных схем женщин, подвергшихся насилию и же¬ стокому обращению в детстве. Надери, Моради, Хасани и Ноохи [Naderi, Moradi, Hasani & Noohi, 2015] изучили эффективность ТЭС в когнитив¬ ной регуляции эмоций ветеранов войны, страдающих от ПТСР. Они уста¬ новили, что ТЭС оказывала положительное влияние на негативные эмо¬ циональные схемы и улучшала стратегии эмоциональной регуляции.
Библиография 1. Aldao, А. & Nolen-Hoeksema, S. (2010). Specificity of cognitive emotion regulation strategies: A transdiagnostic examination. Behaviour Research and Therapy, 48(10), 974-983. 2. Batmaz, S. & Ozdel, K. (2015). Psychometric properties of the Turkish version of the Leahy Emotional Schema Scale-II. Anatolian Journal of Psychiatry/Anadolu Psikiyatri Dergisi, 16(1), 23-30. 3. Batmaz, S., Kaymak, S. U., Kocbiyik, S. & Turkcapar, M. H. (2014). Metacognitions and emotional schemas: a new cognitive perspective for the distinction between unipolar and bipolar depression. Comprehensive Psychiatry, 55(7), 1546-1555. 4. Beck, A. T., John Rush, A., Shaw, В. E & Emery, G. (1979). Cognitive therapy of depression. New York: Guilford. 5. Bonanno, G. A. (2009). The other side of sadness: What the new science of bereavement tells us about life after loss. New York: Basic Books. 6. Bowlby, J. (1968). Attachment and loss: I. Attachment. London: Hogarth. 7. Bowlby, J. (1973). Attachment and loss: II. Separation. London: Hogarth. 8. Buss, D. M., Larsen, R. J., Westen, D. & Semmelroth, J. (1992). Sex diffe¬ rences in jealousy: Evolution, physiology, and psychology. Psychological Science, 3(4), 251-256. 9. Clark, D. A. (Ed.). (2005). Intrusive thoughts in clinical disorders: Theory, research, and treatment. New York: Guilford. 10. Daneshmandi, S., Izadikhah, Z., Kazemi, H. & Mehrabi, H. (2014). The effectiveness of emotional schema therapy on emotional schemas of female victims of child abuse and neglect. Journal of Shahid Sadoughi University of Medical Sciences, 22(5), 1481-1494. 11. Darwin, C. (1872/1965). The expression of the emotions in man and animals. Chicago, IL: University of Chicago Press. 12. Davidson, O. & Neff, K. (2016). Self-compassion: Embracing suffering with kindness. In I. Ivtzan & T. Lomas (Eds.), Mindfulness in Positive Psychology (pp. 47-60). New York: Routledge.
154 | Библиография 13. Diedrich, A., Grant, M., Hofmann, S. G., Hiller, W. & Berking, M. (2014). Self-compassion as an emotion regulation strategy in major depressive disorder. Behaviour Research and Therapy, 58, 43-51. 14. Dweck, C. S. (2006). Mindset: The new psychology of success. New York: Random House. 15. Edwards, E. R., Micek, A., Mottarella, K. & Wupperman, P. (2017). Emotion ideology mediates effects of risk factors on alexithymia development. Journal of Rational-Emotive & Cognitive-Behavior Therapy, (35)3, 1-24. 16. Eisenberg, N. & Fabes, R. A. (1994). Mothers’ reactions to childrens negative emotions: Relations to childrens temperament and anger behavior. Merrill-Palmer Quarterly, 40(1), 138-156. 17. Eisenberg, N., Fabes, R. A. & Murphy, В. C. (1996). Parents’ reactions to children’s negative emotions: Relations to children’s social competence and comforting behavior. Child Development, 67(5), 2227-2247. 18. Elias, N. (1939/1969). The Civilizing Process, Vol. I. The History of Manners. Oxford, UK: Blackwell. 19. Frattaroli, J. (2006). Experimental disclosure and its moderators: A metaanalysis. Psychological Bulletin, 132(6), 823. 20. Frederick, S., Loewenstein, G. & O’Donoghue, T. (2002). Time discounting and time preference: A critical review. Journal of Economic Literature, 40(2), 351-401. 21. Fredrickson, B. L. & Kahneman, D. (1993). Duration neglect in retrospective evaluations of affective episodes. Journal of Personality and Social Psychology, 65(1), 45. 22. Geertz, C. (1973). The Interpretation of Cultures. New York: Basic Books. 23. Gilbert, P. (2009). The Compassionate Mind. London: Constable. 24. Gilbert, P. & Andrews, B. (Eds.). (1998). Shame: Interpersonal Behavior, Psychopathology, and Culture. London: Oxford University Press. 25. Gilbert, P. & Irons, C. (2004). Compassionate mind training, for shame and self-attacking, using cognitive, behavioural, emotional and imagery interventions. In P. Gilbert (Ed.), Compassion: Conceptualisations research and use in psychotherapy (pp. 263-325). London: Brunner Routledge.
Библиография | 155 26. Gottman, J. М., Katz, L. E & Hooven, C. (1996). Parental meta-emotion philosophy and the emotional life of families: Theoretical models and preliminary data. Journal of Family Psychology, 10(3), 243-268. 27. Greenberg, L. S. (2002). Emotion-focused therapy. Washington, DC: APA Press. 28. Hames, J. L., Hagan, C. R. & Joiner, T. E. (2013). Interpersonal processes in depression. Annual Review of Clinical Psychology, 9, 355-377. 29. Hayes, S. C. (2004). Acceptance and commitment therapy, relational frame theory and the third wave of behavioral and cognitive therapies. Behavior Therapy, 35(6), 639-665. 30. Hayes, S. C. & Hofmann, S. (2018). Process-Based CBT: The science and core clinical competencies of cognitive behavioral therapy. Context Press. 31. Hayes, S. C., Strosahl, K. D. & Wilson, K. G. (2011). Acceptance and commitment therapy: The process and practice of mindful change. New York: Guilford. 32. Heider, E (1958). The psychology of interpersonal relations. Hoboken, NJ: Wiley & Sons. 33. Hofmann, S. G. (2015). Emotion in Therapy: From Science to Practice. Guilford: New York. 34. Iyengar, S. S., Wells, R. E. & Schwartz, B. (2006). Doing better but feeling worse: Looking for the “best” job undermines satisfaction. Psychological Science, 17(2), 143-150. 35. Joiner, T. E. (2000). Depression’s vicious scree: Self-propagating and erosive processes in depressive chronicity. Clinical Psychology: Science and Practice, 7(2), 203-218. 36. Kaplan, R. L., Levine, L. J., Lench, H. C. & Safer, M. A. (2016). Forgetting feelings: Opposite biases in reports of the intensity of past emotion and mood. Emotion, 16(3), 309. 37. Katz, L. E, Gottman, J. M. & Hooven, C. (1996). Meta-emotion philosophy and family functioning: Reply to Cowan (1996) and Eisenberg (1996). Journal of Family Psychology, 10(3), 284-291.
156 | Библиография 38. Kelly, A. C., Zuroff, D. C., Foa, C. L. & Gilbert, P. (2010). Who benefits from training in self-compassionate self-regulation? A study of smoking reduction. Journal of Social and Clinical Psychology, 29(7), 727-755. 39. Keltner, D. & Harker, L. (1998). The forms and functions of the nonverbal signal of shame. In P. B. Gilbert (Ed.), Shame: Interpersonal Behavior, Psychopathology, and Culture (pp. 78-98). Oxford, UK: Oxford University Press. 40. Khaleghi, M., Leahy, R. L., Akbari, E., Mohammadkhani, S., Hasani, J., & Tayyebi, A. (2017). Emotional Schema Therapy for Generalized Anxiety Disorder: A Single-Subject Design. International Journal of Cognitive Therapy, 10(4), 269-282. 41. Kohut, H. (1977). The restoration of the self. New York: International Universities Press. 42. Leahy, R. L. (2001). Overcoming resistance in cognitive therapy. New York- Guilford. 43. Leahy, R. L. (2005). A social cognitive model of validation. In P. Gilbert (Ed.), Compassion: Conceptualisations, research and use in psychotherapy (pp. 195-217). London: Brunner-Routledge. 44. Leahy, R.L. (2010). Beat the Blues before They Beat You: How to overcome depression. New York: Hayhouse. 45. Leahy, R. L. (2012). Leahy Emotional Schema Scale II (LESS II). Unpublished manuscript, American Institute for Cognitive Therapy. 46. Leahy, R. L. (2015). Emotional Schema Therapy. New York: Guilford. 47. Leahy, R. L. (2018). The Jealousy Cure: Learn to Trust, Overcome Possessiveness, and Save Your Relationship. New York: New Harbinger. 48. Leahy, R. L., Tirch, D. D. & Melwani, P. S. (2012). Processes underlying depression: Risk aversion, emotional schemas, and psychological flexibility. International Journal of Cognitive Therapy, 5(4), 362-379. 49. Leahy, R. L., Tirch, D. & Napolitano, L. A. (2011). Emotion regulation in psychotherapy: A practitioner’s guide. New York: Guilford. 50. LeDoux, J.E. (2017). Semantics, Surplus Meaning, and the Science of Fear. Trends in Cognitive Sciences, 21(5), 303-306.
Библиография | 157 51. LeDoux, J.E. & Brown, R. (2017). A higher-order theory of emotional consciousness. PNAS, П4(10), E2016-E2025. 52. Levine, L. J., bench, H. C. & Safer, M. A. (2009). Functions of remembering and misremembering emotion. Applied Cognitive Psychology, 23(8), 1059- 1075. 53. Levy, R. I. (1975). Tahitians: Mind and experience in the Society Islands. Chicago, IL: University of Chicago Press. 54. Linehan, M. (1993). Cognitive-behavioral treatment of borderline personality disorder. New York: Guilford. 55. Lutz, T. (1999). Crying: The natural and cultural history of tears. New York: W.W. Norton. 56. Mancini, A. D., Bonanno, G. A. & Clark, A. E. (2011). Stepping off the hedonic treadmill: Individual differences in response to major life events. Journal of Individual Differences, 32(3), 144-152. 57. Naderi, Y, Moradi, A., Hasani, J. & Noohi, S. (2015). Effectiveness of emotional schema therapy on cognitive emotion regulation strategies of combat-related post-traumatic stress disorder veterans. Iranian Journal of War and Public Health, 7(3), 147-155. 58. Neff, K. (2003). Self-compassion: An alternative conceptualization of a healthy attitude toward oneself. Self and Identity, 2(2), 85-101. 59. Pallini, S., Chirumbolo, A., Morelli, M., Baiocco, R., Laghi, F. & Eisenberg, N. (in press). The relation of attachment security status to effortful self¬ regulation: A meta-analysis. Psychological Bulletin. 144, 501-531. 60. Parker, A. M., De Bruin, W. B. & Fischhoff, B. (2007). Maximizers versus satisficers: Decision-making styles, competence, and outcomes. Judgment and Decision-making, 2(6), 342-350. 61. Pennebaker, J. W. (1997). Writing about emotional experiences as a thera¬ peutic process. Psychological Science, 8(3), 162-166. 62. Rachman, S. & Shafran, R. (1999). Cognitive distortions: Thought-action fusion. Clinical Psychology & Psychotherapy. Special Issue: Metacognition and Cognitive Behaviour Therapy, 6(2), 80-85. 63. Reddy, William M. (2001) The Navigation of Feeling: A framework for the history of emotions. Cambridge, UK: Cambridge University Press.
158 | Библиография 64. Rezaee, M., Ghazanfari, F. & Rezaee, E (2016). Effectiveness of emotional schema therapy on severity of depression and rumination in people with major depressive disorder. Journal of Shahid Sadoughi University of Medical Sciences and Health Services, 24(1), 41-54. 65. Rezaee, M., Ghadampur, E. & Kazemi, R. (2016). Effectiveness of emotional schema therapy on rumination and severity of depression in patients with major depressive disorder. Journal of Clinical Psychology, 7(4), 45-58. 66. Riskind, J. H. & Kleiman, E. M. (2012). Looming cognitive style, emotion schemas, and fears of loss of emotional control: Two studies. International Journal of Cognitive Therapy, 5(4), 392-405. 67. Rosaldo, M. Z. (1980). Knowledge and passion. Cambridge, UK: Cambridge University Press. 68. Rosenwein, Barbara H. (2007). Emotional Communities in the Early Middle Ages. Ithaca, NY: Cornell University Press. 69. Russell, B. (1930/2006). The conquest of happiness. Abingdon, UK: Routledge. 70. Safer, M. A., Levine, L. J., & Drapalski, A. L. (2002). Distortion in memory for emotions: The contributions of personality and post-event knowledge. Personality and Social Psychology Bulletin, 28(11), 1495-1507. 71. Schwartz, B., Ward, A., Monterosso, J., Lyubomirsky, S., White, K. & Lehman, D. R. (2002). Maximizing versus satisficing: Happiness is a matter of choice. Journal of Personality and Social Psychology, 83(5), 1178-1197. 72. Segal, Z. V., Williams, J. M. G. & Teasdale, J. D. (2002). Mindfulness-based cognitive therapy for depression: A new approach to preventing relapse. New York, NY: Guilford. 73. Silberstein, L. R., Tirch, D. D., Leahy, R. L. & McGinn, L. (2012). Mindfulness, psychological flexibility and emotional schemas. International Journal of Cognitive Therapy, 5(4), 406-419. 74. Simon, H. A. (1955). A behavioral model of rational choice. The Quarterly Journal of Economics, 69(1), 99-118. 75. Simon, H. A. (1956). Rational choice and the structure of the environment. Psychological Review, 63(2), 129-138.
Библиография | 159 76. Simon, Н. А. (1972). Theories of bounded rationality. In С. B. McGuire & R. Radner (Eds.), Decision and organization (pp. 161-176). Amsterdam, Netherlands: Elsevier. 77. Simon, H. A. (1978). Rationality as process and as product of thought. The American Economic Review, 68(2), 1-16. 78. Sirota, N., Moskovchenko, D., Yaltonsky, V., Kochetkov, Y. & Yaltonskaya, A. (2013). Psychodiagnostics of emotional schemas: The results of transcultural adaptation and assessment of psychometric properties of Russian Version of Leahy Emotional Schema Scale II (LESS II_RUS). VM Bekhterev Review of Psychiatry and Medical Psychology, 77(1), 66-71. 79. Stearns, P. N. (1989). Jealousy: The evolution of an emotion in American history. New York: New York University Press. 80. Stearns, P. N. (1994). American cool: Constructing a twentieth-century emotional style. New York: New York University Press. 81. Tirch, D. D., Leahy, R. L., Silberstein, L. R. & Melwani, P. S. (2012). Emotional schemas, psychological flexibility, and anxiety: The role of flexi¬ ble response patterns to anxious arousal. International Journal of Cognitive Therapy, 5(4), 380-391. 82. Trivers, R. (1972). Parental investment and sexual selection. In B. Campbell (Ed.), Sexual selection and the descent of man (pp. 136-179). Piscataway, NJ: Transaction. 83. Trivers, R. L. (1974). Parent-offspring conflict. Integrative and Comparative Biology, 14(1), 249-264. 84. Ullrich, P. M. & Lutgendorf, S. K. (2002). Journaling about stressful events: Effects of cognitive processing and emotional expression. Annals of Behavioral Medicine, 24(3), 244-250. 85. Unamuno, M. (1921). Tragic sense of life. Mineola, NY: Dover. 86. van Hemert, D. A., van de Vijver, F. J. 8c Vingerhoets, A. J. (2011). Culture and crying: Prevalences and gender differences. Cross-Cultural Research, 45(4), 399-431. 87. Weber, M. (1930). The Protestant ethic and the spirit of capitalism. Boston, MA: Unwin Hyman.
160 | Библиография 88. Weiner, В. (1986). An attributional theory of motivation and emotion. New York: Springer. 89. Wells, A. (1994). A multi-dimensional measure of worry: Development and preliminary validation of the anxious thoughts inventory, Anxiety, Stress, & Coping: An International Journal, 6(4), 289-299. 90. Wells, A. (2000). Emotional disorders and metacognition: Innovative cognitive therapy. New York: John Wiley & Sons. 91. Wells, A. (2007). Cognition about cognition: Metacognitive therapy and change in generalized anxiety disorder and social phobia. Cognitive and Behavioural Practice, 14(1), 18-25. 92. Wells, A. (2008). Metacognitive therapy for anxiety and depression. New York: Guilford. 93. Westphal, M., Leahy, R. L., Paia, A. N. & Wupperman, P. (2016). Self¬ compassion and emotional invalidation mediate the effects of parental indifference on psychopathology. Psychiatry Research, 242, 186-191. 94. Wilson, T. D. & Gilbert, D. T. (2003). Affective forecasting. Advances in Experimental Social Psychology, 35, 345-411. 95. Wilson, T. D., Wheatley, T., Meyers, J. M., Gilbert, D. T. & Axsom, D. (2000). Focalism: A source of durability bias in affective forecasting. J Pers Soc Psychol, 78(5), 821-836.