Зарубежный криминальный роман Вып.17. Тайна безумного шляпника; Черные очки; Преступление в дюнах - Карр Д.Д.

Author: Карр Д.Д.

Tags: художественная литература

ISBN: 5-88374-021-9

Year: 1993

Similar

Зарубежный криминальный роман. Выпуск 1

Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом

Стальная крыса. (Библиотека зарубежного криминалистического и приключенческого романа)

Новое в зарубежной лингвистике. Вып 10. Лингвистическая сематика

Text

ДЖОН
ДИКСОН
КАРР

Джон
Диксон
КАРР

НИЖНИЙ
НОВГОРОД
«ФИДЕС»
1993
ББК 84.4 Вл
3-35
Художник В. В. Трофимов
Зарубежный криминальный роман: Вып. 17-й.
3-35 Джон Диксон Карр. Тайна Безумного Шляпника;
Черные очки; Преступление в Дюнах: Рома-
ны/Перевод с англ. А. С. Гуляевой.т- Нижний
Новгород: Фидес, 1993.— 624 с.
ISBN 5-88374-021-9
В основе произведений известного английского писателя
Д. Д. Карра, вошедших в настоящий сборник,— интригующая
история расследования нестандартных преступлений. Их ус-
пешно раскрывает доктор Гидеон Фелл благодаря своему
замечательному таланту остро подмечать детали и аналитиче-
ски мыслить.
Вместе с романом «Часы смерти» все эти произведения
были объединены автором в криминальную серию «Сборник
доктора Фелла».
4703040100-10
Д72(03)-93
Без объявл.
ББК 84.4 Вл
ISBN 5-88374-021-9
© А. С. Гуляева. Перевод, 1993
© Фидес. Составление, оформ-
ление, 1993

*
Mad Hatter Mystery
© John Dickson Carr, 1933
О^опоонского ofrcayayoci] Ъызсо^ятллеы
jta тфисзпсигь &нелс*ъ1, где. .
Ъс^о^ачт&ссютсж события.nooedrna.
рсшаня са Томаса
Пристань
ТЬиза
Пристань
ПЛАН ЮЖНОЙ ЧАСТИ ЛОНДОНСКОГО ТАУЭРА,
ВЫХОДЯЩЕЙ НА ПРИСТАНЬ ТЕМЗЫ,
ГДЕ РАЗБОРА ЧИВАЮТСЯ СОБЫТИЯ ПОВЕСТИ
Любезному читателю следует обратить внима-
ние, что Блади-Тауэр *, о котором упоминается
чаще всего, построен над воротами № 3 и что эти
ворота ведут не в саму башню, а на дорогу мимо
Уейкфилд-Тауэр. Дверь Блади-Тауэр выходит на Зе-
леную Башню, и попасть в нее можно через лестни-
цу, отходящую от дороги, о которой упоминалось
выше.
1. Ворота Изменников.
2. Ступени, где обнаружили тело.
3. Ворота под Блади-Тауэр.
4. Окно, из которого Паркер видел Дрискола и
неизвестного.
5. Малый кабинет коменданта крепости (север-
ная сторона Байвард-Тауэр), где проходил допрос.
6. Караульный зал (южная сторона Байвард-Тау-
эр), где посетителей держали под стражей.
7. Место, где стояла миссис Ларкин.
♦Блад и-Т а у э р (англ.) — переводится и как Кровавая, и как
Проклятая Башня. (Здесь и далее примечания переводчика.)
6
ГЛАВА I
. Все началось, как и большинство
приключений доктора Фелла, в баре. Обстоятельства
появления трупа на ступеньках Ворот Изменников в
Лондонском Тауэре и в особенности невероятная стран-
ность головного убора мертвеца придали случаю крайне
загадочный характер. В самом буквальном смысле слова
дело оказывалось в шляпе и грозило в один прекрасный
день вылиться в настоящий шляпный кошмар. Справед-
ливости ради следует заметить, что в самом этом
головном уборе нет абсолютно ничего устрашающего.
Любой из нас способен спокойно миновать витрину
шляпного магазина. Пожалуй, даже зрелище полицей-
ского шлема, украшающего верхушку уличного фонаря,
вызовет у нас не более чем снисходительную усмешку
над примитивным чувством юмора неизвестного шутни-
ка. Неудивительно поэтому, что молодой Рэмпоул при
виде газеты, серьезно трактующей подобные материи,
скорчил презрительную гримасу.
Однако главный инспектор уголовной полиции
Хэдли подобного скепсиса не разделял. Кстати, оба
эти господина поджидали доктора Фелла у Скотта —
в таверне в самом сердце района Пиккадилли. Воссе-
дая в нише со стаканом пива в руке, Рэмпоул с
любопытством разглядывал главного инспектора.
Этим утром молодой человек только что прибыл из
Америки, и события сразу же посыпались на него
одно за другим.
— Знаете, инспектор,— продолжил начатый разго-
вор американец,— я часто просто диву давался, глядя
на доктора. Он один стоит нас всех, вместе взятых.
Собеседник ответил на эти слова кивком и легкой
улыбкой. И Рэмпоул отметил про себя, что этот
главный инспектор департамента уголовной полиции
с первого взгляда в любом вызовет одну симпатию.
Людей такого сорта обычно называют подтянутыми.
Костюм сидит на нем ловко и аккуратно, как влитой;
типичные для военного человека усики и гладкие
волосы цвета тусклой стали усиливают общее впечат-
ление приятной собранности. Ну а если бы речь
зашла о самой характерной черте облика, такой,
которая сразу бросается в глаза, так это, вне всякого
сомнения, внутренний покой и вдумчивая наблюда-
тельность.
7
— А давно вы с ним знакомы? — спросил Хэдли.
— Если быть совсем точным — с июля прошлого
года.— При этом воспоминании молодой американец
неожиданно разволновался: — Боже мой! А кажется, с
тех пор прошли годы! Он... ну, попросту говоря, он и
свел меня с моей женой.
Хэдли кивнул.
— А, знаю, как же... Дело Старберга. Фелл при-
слал мне тогда телеграмму из Линкольншира, просил
подкрепления.
Немногим более восьми месяцев назад... Рэмпоул
воскресил в памяти ужасные события, происшедшие в
Ведьминой Дыре, мрачные окрестности железнодо-
рожной станции, где доктор Фелл настиг убийцу
Мартина Старберга.
Теперь от всего этого осталась только Дороти —
и счастье.
На губах главного инспектора вновь мелькнула
легкая улыбка.
— А вы, насколько мне известно,— продолжил он
ровным, сильным голосом,— в результате заполучили
юную леди. Мне довелось слышать от Фелла самые
похвальные отзывы о вас... Да, Фелл сработал просто
блестяще.— Внезапно Хэдли задумался.
— Интересно...— сказал он.
— Сумеет ли доктор превзойти самого себя? —
догадался Рэмпоул.
Его собеседник не без лукавства взглянул на него.
— Ого, так вот сразу, с ходу готовы ^ринуться в
бой? Но с чего вы взяли, что речь идет о преступле-
нии?
— Но как же, сэр, если он написал мне, чтобы я
встретился здесь с вами...
— Что ж, может быть, вы и правы,— согласился
Хэдли.— У меня есть кое-какие предчувствия.— Он
потрогал свернутую газету у себя в кармане и нахму-
рился.— Однако, кажется, дело скорее по его части,
чем по моей. Битон обратился ко мне как к частному
лицу, чисто по-дружески, и повод его обращения вряд
ли входит в компетенцию Скотланд-Ярда. Но сэру
Вильяму Битону отказывать неудобно. Кстати, вы уже
слышали о сэре Вильяме Битоне?
— Коллекционере?
— Я так и думал: уже наслышаны. Фелл уверен,
что и вам тут работенка найдется. Правильно, Битон —
8
собиратель книг, библиофил. Я довольно близко зна-
вал его еще до того, как он отошел от большой
политики.— Хэдли бросил взгляд на часы.— Он дол-
жен подойти сюда к двум, как и Фелл.
— Ага! — раздался в эту секунду раскат громового
голоса. Он исходил от мужчины, возвышавшегося на
противоположной стороне зала и яростно машущего
им тростью. Габариты пришельца были так внуши-
тельны, что он наглухо закрыл собою проем дверей,
ведущих на улицу. Два других посетителя таверны —
пара бизнесменов, тихим голосом о чем-то беседовав-
ших в соседнем углу,— одновременно подскочили при
этом возгласе на своих сиденьях и обернулись, чтобы
собственными глазами увидеть сияющую физиономию
Гидеона Фелла.
И тут же при виде доктора Фелла на Рэмпоула
нахлынул целый поток воспоминаний о старых добрых
деньках, о бесчисленных выпитых вместе с ним круж-
ках пива, о пламенных беседах и непримиримых
спорах под стук кулаков и стаканов, опускаемых в
азарте на видавшую виды крышку стола. Американец
даже невольно почувствовал непреодолимое желание
заказать еще одну порцию спиртного и затянуть
разудалую песню для пущего веселья. Вот он здесь,
доктор, собственной персоной, еще здоровее и еще
толще прежнего! Вот он с присвистом фыркает и
отдувается, красное лицо сияет, а маленькие глазки
блестят из-за пенсне на широкой черной ленте. Под
разбойничьими усами прячется довольная ухмылка, а
многочисленные подбородки колышутся, как волны,
от жизнерадостных смешков, весьма напоминающих
бодрое кудахтанье. Голову его, как всегда, украшает
невиданная черная шляпа с широкими полями, схожая
с головными уборами англиканских священников, а
под мешковатым, громоздким плащом обозначается
солидная выпуклость, огромное чрево.
— Хе-хе,— кряхтел доктор,— хе-хе-хе-хе.— Он
вперевалку приблизился к нише и сграбастал ладонь
Рэмпоула.— Мой мальчик, какая встреча! Счастлив
тебя видеть! Счастлив! Апч-хи... А ты неплохо выгля-
дишь, честное слово. А как Дороти? Ага, чудесно.
Я рад слышать. Наилучшие ей пожелания от моей
супруги.
Есть такая порода людей, которые обезоруживают
вас сразу же, с первой минуты. Доктор Фелл, безус-
9
ловно, относился к их числу. В его присутствии
мгновенно исчезала всякая скованность. Самые пре-
тенциозные особы забывали все амбиции перед безмя-
тежным взором доктора Фелла. Хэдли с дружески-
снисходительным видом подозвал официанта.
— Вот это может представить для тебя интерес,—
сказал главный инспектор, протягивая доктору Феллу
карту вин и напуская на себя самый что ни на есть
добродушно-невинный вид.— Нашему вниманию пред-
лагаются коктейли. Вот есть один, «поцелуй ангела»
называется...
—А-а-а?! — вдруг заревел доктор Фелл, подскочив
на стуле.
—... или вот еще другой — «восторг любви»...
— Это еще что за хреновина, а?! — пуще прежне-
го взвился доктор Фелл, выпучив глаза на карту.—
Молодой человек, вы что — вот это все подаете?
— Да, сэр,— отвечал официант, невольно попятив-
шись.
— Молодой человек,— громогласно продолжал
доктор, гневно полируя стекла пенсне,— вам никогда
не приходилось размышлять о том, как пагубно ска-
зывается американское влияние на благословенной
Англии? Где ваше чувство стиля? Да от такого
ассортимента любого порядочного пьяницу кондрашка
хватит!
— По-моему, лучше без лишних разговоров зака-
зать что-нибудь стоящее,— предложил Хэдли.
— Большой стакан пива,— распорядился доктор.—
Самый большой.
Все еще возмущенно фыркая и отдуваясь, он
достал свой портсигар и предложил его содержимое
присутствующим, пока официант убирал пустые ста-
каны. И уже с первым целебным клубом выпущенного
дыма доктор благостно привалился к стенке ниши.
— Мой молодой друг сможет подтвердить тебе,
Хэдли,— зарокотал он, делая широкий жест сига-
рой,— что я в течение семи лет работаю над матери-
алами для своего фундаментального труда «Питейные
традиции Англии с древнейших времен». И я бы
постыдился включить подобные напитки даже в при-
мечания! Уже по их мерзким названиям видно, что
это за пойло. Я...
Он осекся, маленькие глазки сверкнули поверх
пенсне. Безупречно одетый джентльмен благонаме-
ю
ренного вида, похожий на управляющего, в этот
момент замешкался около их ниши. Джентльмен явно
ощущал себя не в своей тарелке, однако упорно
разглядывал уникальную в своем роде шляпу доктора
Фелла, лежавшую на стуле поверх плаща. Когда
официант принес три стакана пива, мужчина реши-
тельно шагнул в нишу.
— Прошу прощенья, сэр,— произнес он,— но могу
я высказать свое мнение? На вашем месте я бы берег
эту шляпу как зеницу ока!
Доктор неторопливо обернулся и молча воззрился
на господина, пенсне его в это время, казалось, готово
было свалиться с кончика носа. Красное лицо доктора
сияло от удовольствия.
— Позвольте мне, сэр,— с самым серьезным видом
обратился он к мужчине,— пожать вашу руку! Я вижу,
что вы человек со вкусом и умеете судить о вещах. О
если бы вы только могли повлиять в этом смысле на
мою супругу! Я полностью с вами согласен — шляпа
действительно замечательная. Но, собственно, с какой
стати я должен принимать особые меры предосторож-
ности для ее сохранности?
Лицо незнакомца медленно розовело. Запинаясь,
он произнес:
— Я не хотел вмешиваться, сэр... Я думал, вы
знаете... Здесь, поблизости, уже имели место... как бы
это выразиться... несколько случаев подобных оскор-
бительных выходок, и я не желал бы, чтобы тому же
самому подвергались наши посетители. Эта шляпа —
эх, будь она неладна вовсе! — неожиданно взорвался
управляющий и выдал прямо, без обиняков: — Это уж
слишком! Он этого не потерпит... Да не будь он
Шляпник, если непременно не стащит ее!
— Кто?!
— Шляпник, сэр. Безумный Шляпник!
Хэдли, закусив губу, изо всех сил крепился, чтобы
не разразиться хохотом и не выскочить стремглав
из-за стола. Однако доктор Фелл и бровью не повел.
Он развернул огромный носовой платок и промокнул
вспотевший лоб.
— Дорогой мой сэр,— сказал он,— потрясающая
новость! Только верно ли я уловил суть? Должен ли
я понимать ваши слова в том смысле, что здесь по
соседству имеется шляпник с настолько расстроенным
рассудком, что, когда я совершенно невинно буду
11
следовать мимо его магазина, он способен выскочить
на улицу и стащить с меня этот головной убор? Вот
что значит зайти слишком далеко в любви к прекрас-
ному! Меня, знаете ли, решительно не устраивает
такая перспектива! — Тут тон доктора Фелла слегка
повысился.— Мчаться сломя голову по Пиккадилли,
удирая от ошалевшего шляпника?
Главный инспектор рассудил, что настало время
вмешаться ему в этот разговор.
— Весьма вам благодарны,— коротко бросил он
управляющему.— Этот джентльмен только что при-
был в Лондон, ему еще не известна эта история. Так
что я ему объясню.
Мужчина с пылающими щеками, раскланявшись,
с достоинством удалился, а доктор Фелл разочаро-
ванно вздохнул.
— Ну вот, ты отшил его как раз тогда,— посето-
вал он с шутливым недовольством,— когда я толь-
ко-только начал от души забавляться происходя-
щим. Знавал я шляпников в Лондоне: и суетливых,
и расторопных, и таких, что палец в рот не кла-
ди! — Доктор отхлебнул большой глоток пива и по-
качал головой с пышной копной волос, напоминав-
шей гриву. Затем одарил своих собеседников луче-
зарной улыбкой.
— Да ну его к черту...— буркнул главный инспек-
тор. Он изо всех сил старался сохранить серьезность,
хотя это ему никак не удавалось.— Ненавижу я эти
проклятые сцены, а вот ты, напротив, прямо наслаж-
даешься дурацкими ситуациями! Но, да будет тебе
известно, он и не думал шутить! Конечно, все это
лишь ребяческие выходки, но они продолжаются и
продолжаются. Если бы дело ограничилось кражей
одной-двух шляп и газеты не подняли такую жуткую
возню, то все было бы еще ничего. Но история зашла
слишком далеко, так что мы рискуем оказаться в
дурацком положении.
Доктор посерьезнел и привел в порядок свое
пенсне.
— То есть ты все-таки считаешь,— заговорил
он,— что какой-то шляпник на самом деле рыщет по
лондонским улицам и крадет...
— Газеты прозвали его Безумным Шляпником.
Шум поднял молокосос Дрискол, нештатный коррес-
пондент. А Дрискол — племянник Битона. Заткнуть
12
рот ему будет трудновато, но если даже мы и попы-
таемся его урезонить, то сами же и выставим себя на
посмешище. Ох, какую же он нам свинью подклады-
вает... И смех и грех! Что ж, и ты посмейся! —
предложил Хэдли.
Доктор насупился и один за другим утопил в
воротнике свои волнообразные подбородки.
— А Скотланд-Ярд, значит, не в состоянии это
остановить? — спросил он с подозрительной вкрадчи-
востью.
Хэдли приложил заметное усилие, чтобы сдержать-
ся и произнести спокойным голосом:
— Что касается меня, черт возьми, то я лично
ничего не имел бы против, если бы этот псих стянул
митру Архиепископа Кентерберийского. Но выстав-
лять на всеобщее посмешище действия полиции я не
позволю. Кроме того, даже если мы и поймаем
Шляпника, что с того? Для газет суд станет поводом
для еще большего зубоскальства. Только представьте
себе, как два почтенных юриста будут ломать копья
по поводу того, совершал ли подзащитный или не
совершал в вечер месяца марта пятого числа года
тысяча девятьсот тридцать второго насильственное
отъятие шлема полицейского констебля Томаса Спар-
кла с головы вышеупомянутого констебля в (или
около) домовладении по Эустон-Роуд с последующим
подъятием и размещением вышеупомянутого предме-
та на уличном фонаре перед домовладением Нового
Скотланд-Ярда... или как там у них положено выра-
жаться?
— Ну так он совершил все это? — с живейшим
интересом осведомился доктор Фелл.
— На, прочти,— ответил Хэдли и вытащил из
кармана газету.— Вот колонка молодого Дрискола.
Она круче всех, впрочем, остальные тоже не теря-
ются.
Доктор Фелл недовольно забурчал:
— Слушай, Хэдли, не за этим же ты пригласил
меня, верно? Надеюсь, что дело, которое ты хотел
обсудить со мной, не имеет с этой белибердой ничего
общего... Иначе будь я проклят, если стану помогать
тебе! Да, приятель, ну и потеха!
Но Хэдли было вовсе не до смеха.
— Это,— отвечал он ледяным тоном,— не то дело,
по которому я тебя пригласил. Но я располагаю
13
данными, благодаря которым надеюсь немного утихо-
мирить этого Дрискола. Если только...— Он заколе-
бался, что-то лихорадочно соображая.— Лучше про-
чти. Развлечешься немного.
Рэмпоул заглянул через плечо доктора и прочитал
следующее:
ДЕМОН ШЛЯП
СНОВА ВЫШЕЛ НА ОХОТУ!
ЕСТЬ ЛИ ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ПОДОПЛЕКА В ЗЛОВЕЩИХ ДЕЙСТВИЯХ
ТАЙНЫХ СИЛ?
От Филипа К, Дрискола, нашего специаль-
ного корреспондента по разгадке зверств Бе-
зумного Шляпника.
Лондон, 12 марта. Ни одному таинственному
злодею со времен Джека Потрошителя еще не
удавалось так терроризировать наш город, вне-
запно нанося удар и исчезая бесследно, как это
происходит в последнее время, благодаря дья-
вольским подвигам преступного гения Безумно-
го Шляпника. Своей новой дерзкой выходкой в
воскресенье утром он бросил вызов лучшим
умам Скотланд-Ярда.
Следуя около пяти утра мимо шеренги кебов
на восточной стороне Лейчестер-Сквер, полицей-
ский констебль Джеймс Мак-Гир был потрясен
одним необычным обстоятельством? Двухколес-
ный экипаж заехал на тротуар, что само по
себе было возмутительно. Но из недр его к
тому же доносились не особенно музыкальные
ритмичные рулады, свидетельствующие о без-
мятежном сне кучера. Лошадь (впоследствии
выяснилось, что ее зовут Дженифер) в это
время жевала гигантскую мятную лепешку и
благосклонно поглядывала на полицейского
констебля. Что особенно потрясло Мак-Гира,
так это тот факт, что на голове Дженифер
красовался большой белый парик с ниспадаю-
щими по бокам длинными буклями; короче —
парик адвоката.
Хотя рапорт м-ра Мак-Гира в полицейский
участок на Вайн-стрит о появлении на Лейче-
стер-Сквер лошади в адвокатском парике, по-
14
едающей мятную лепешку, был поначалу вос-
принят с явным недоверием, немедленное,
пусть и полное предубеждений, расследование
показало, что полицейский констебль был абсо-
лютно прав. Из чего стало ясно, что демон
шляп снова принялся за дело.
Читатели нашего «Дейли Рекордер» уже
хорошо осведомлены о том, как накануне ши-
карный жемчужно-серый цилиндр был обнару-
жен на голове одного из львов памятника
Нельсону на Трафальгар-Сквер, прямо перед
Уайтхоллом *. Судя по надписи, головной убор
принадлежит сэру Исааку Саймонайдесу Леви с
Кезон-стрит, широко известному члену Фондо-
вой биржи. Под покровом легкого тумана и
сгущающихся сумерек — испытанного союзника
всех злодеев — цилиндр вчера был сорван с
головы сэра Исаака в тот момент, когда по-
следний покидал свой дом и собирался отпра-
виться на заседание Лиги помощи сиротам.
Само собой разумеется, что, с точки зрения
Шляпника, сэр Исаак в жемчужно-сером ци-
линдре в дополнение к строгому вечернему
костюму для делового визита выглядел слиш-
ком роскошно.
Причина появления парика на голове Дже-
нифер тоже совершенно ясна властям. Владе-
лец его до настоящего времени не определен.
Сыщики уверены, что Безумный Шляпник по-
бывал около стоянки кебов всего за несколько
мгновений до прибытия констебля Мак-Гира,
ибо лепешка была изжевана едва на треть,
когда полицейский заметил лошадь. Далее уда-
лось прийти к выводу, что преступнику была
хорошо знакома как территория Лейчестер-
Сквер, так и кобыла Дженифер, иначе он не
смог бы воспользоваться ее заранее известной
страстью к мятным лепешкам, чтобы водрузить
парик на голову последней. Помимо этого,
полиция не имеет в своем распоряжении ника-
ких сведений...»
* Уайтхолл — улица в деловой части Лондона, где
расположены правительственные учреждения. Нельсон — адмирал,
национальный герой битвы при Трафальгаре.
15
— Там много еще чего написано,— сказал Хэдли,
увидев, что доктор Фелл, дойдя до этого места,
принялся складывать газету.— Впрочем, остальное
неважно. Вообще не выношу проклятой газетной тре-
скотни.
— А вы, полиция,— пришел к невеселому выводу
доктор Фелл,— вне всякого сомнения, из кожи вон
лезете — и никакого толку, верно? К моему глубочай-
шему сожалению, я не могу тратить время на такую
клоунаду. Хотя, возможно, если вы пошлете лучших
следователей по всем кондитерским в окрестностях
Лейчестер-Сквер поспрашивать, кто покупал...
— Я не для того вытащил тебя из Чэттерхэма,—
пылко запротестовал Хэдли,— чтобы обсуждать маль-
чишеские проказы. Но у меня есть основания за-
ткнуть рот этому щенку Дрисколу, тогда и остальные
прекратят печатать галиматью. Я уже сообщал тебе в
телеграмме, что дело касается Битона, а Битон —
дядя и опекун этого борзописца, все денежки у него в
кармане... Так вот, он уверяет, что одна из самых
ценных рукописей его коллекции украдена.
— Ах вот что...— протянул доктор Фелл. Он отло-
жил газету в сторону и, откинувшись назад, уронил
руки вдоль тела.
— Чертовщина с кражей рукописей или редких
книг,— продолжал Хэдли,— заключается в том, что
это невозможно расследовать как обычное воровство.
В случаях с драгоценностями, столовым серебром или
даже картинами все значительно проще. ^Ломбарды и
скупщики краденого известны нам как пять пальцев.
Но с книгами или рукописями все обстоит иначе.
Когда вор добывает что-нибудь в букинистическом
роде, он обычно уже заранее имеет на примете
клиента, которому собирается сбыть краденое. Более
того, он даже может действовать непосредственно по
поручению покупателя, что гораздо вероятнее. В лю-
бом случае покупатель будет нем как рыба, будьте
уверены! — Главный инспектор помолчал, а затем
после паузы продолжил: — Вмешательство Скотланд-
Ярда в данное дело осложняется тем обстоятельством,
что рукопись, украденная у Битона, является... ну, как
бы это выразиться, весьма спорной собственностью
самого Битона, понятно?
— Понятно,— пробормотал доктор.— И что это за
рукопись?
16
Хэдли медленно приподнял свой стакан и тут же
поспешил поставить его на место. Чьи-то торопливые
шаги загремели по медным ступеням наружной лест-
ницы. Высокий человек в длиннополом пальто вошел
в помещение; бармен при виде его перевел дух и
смиренно пробормотал, стараясь не замечать раздра-
женного блеска глаз посетителя:
— Добрый день, сэр Вильям.— Он как ни в чем не
бывало вернулся к полотенцу и стаканам.
— День вовсе не добрый,— жестко ответил ему сэр
Вильям Битон. Он вытер лицо концом белого шарфа,
отсыревшего из-за сгущающегося на улице тумана, и,
увидев инспектора, просиял: — А, привет, Хэдли! Слу-
шайте-ка, у меня нынче есть кое-что для вас. Знаете,
я не...— Сэр Вильям направился к нише, и тут его
взгляд упал на брошенную доктором Феллом газету.—
Значит, и вы читаете о наглеце, ворующем шляпы?
— Ладно, ладно вам,— поспешил успокоить его
Хэдли, нервно поглядывая по сторонам.— Да садитесь
же, наконец?! Вам-то какое до него дело?
— Какое мне до него дело? — с убийственной
вежливостью осведомился сэр Вильям, откидывая
прядь седых волос со лба.— Судите сами, какое мне
до него дело. Вернее, ему до меня. Прямо перед моим
домом стоит автомобиль — шофер отлучился за сига-
ретами. Тут я выхожу. Кругом туман. Вижу вроде как
мелкого воришку, через окошко запустившего свою
лапу в боковой карман дверцы автомобиля. Я говорю:
«Эй, ты!» — и прыгаю на подножку автомобиля. И тут
этот хам вытягивает свою ручищу и...— Сэр Вильям
поперхнулся.— Кроме нашей с вами встречи у меня
были назначены на сегодня еще три другие: две из
них в Сити *. Как раз собирался нанести обычные
ежемесячные визиты. Лорду Тарлотсу. Своему пле-
мяннику. И... впрочем, неважно. Но я не смог — и уже
не смогу — нигде побывать, потому что у меня ее нет!
Да будь я проклят, если снова стану платить три
гинеи за третью, которую этот хам может снова... И
вы еще спрашиваете, какое дело?! — перевел наконец
дух сэр Вильям. Пыл его начал понемногу угасать.—
Он стащил мою шляпу, вот какое дело! И за трое
суток это уже вторая, украденная у меня!
* Сити — деловой район Лондона.
17
ГЛАВА II
Хэдли постучал по столу.
— Двойное виски сюда! — крикнул он официан-
ту.— А теперь садитесь-ка и успокойтесь. А то эти
двое, подозреваю, уже и без того считают, что попали
в сумасшедший дом... И позвольте, наконец, предста-
вить вас моим друзьям.
— Очень приятно,— с трудом выдавил нервный
господин и закивал головой в ответ на два последо-
вавших затем представления. Он принял приглашение
сесть, но закончил свою речь по-прежнему требова-
тельным, повелительным голосом: — Единственно, по-
чему я здесь — так это потому, что к вам я могу
явиться даже без ботинок. Ха! Во всем доме больше
ни одной шляпы. Только что купил пару новых на
прошлой неделе: складной цилиндр-шапокляк с ко-
телком — и на тебе! В воскресенье утром этот маньяк
стащил мой шапокляк, а сегодня обзавелся еще и
моим котелком! Боже, невозможно вынести! Я говорю
вам, что...— Он оглянулся на подошедшего официан-
та.— А? Что? О, виски! Ну разве один глоток...
Продолжая все еще что-то возмущенно говорить,
сэр Вильям принялся за спиртное, в то время как
Рэмпоул внимательно разглядывал его. Всем был
достаточно известен, хотя бы понаслышке, неукроти-
мый нрав этого джентльмена. Ура-патриотические
газеты обожали смаковать подробности его карьеры:
как в возрасте восемнадцати лет онг начинал в
магазине тканей; в сорок два возглавлял одну из
парламентских группировок сторонников жесткой во-
енной политики правительства; как ушел в отставку,
продолжая ратовать за увеличение военно-морского
флота в самый разгар движения за мир после послед-
ней войны. Он был подлинным кумиром ура-пат-
риотов. Его речи обычно были полны упоминаний
о Дрейке, мифических преувеличений и здравиц в
честь старой доброй Англии. Кроме того, он писал
письма, в которых на чем свет стоит ругал премьер-
министра. Перед Рэмпоулом сейчас сидел человек,
которому едва перевалило за семьдесят: жилистый,
энергичный, с длинной шеей, торчащей из отложного
воротника, и жутковато-пронзительными голубыми
глазами.
Совершенно неожиданно сэр Вильям отставил свой
18
стакан и, прищурившись, вопрошающе уставился на
доктора Фелла.
— Прошу прощения,— сказал он в своей отрыви-
стой, чрезвычайно отчетливой манере,— я не сразу
уловил ваше имя. Так это вы и есть доктор Гидеон
Фелл? Ах как же, как же! Я уже давно хотел
встретиться с вами. Я читал ваш труд по истории
сверхъестественного в английской литературе. А тут
еще эта проклятая чертовщина со шляпами...
Хэдли бесцеремонно перебил его:
— По-моему, мы уже достаточно наслышаны о
шляпах. И сами понимаете, что после всего того, что
вы рассказали, не остается никаких сомнений: дело не
входит в официальную компетенцию Скотланд-Ярда.
Вот почему я счел необходимым привлечь к нему
доктора Фелла. Сейчас не время особо распростра-
няться о причинах, но он... он уже прежде имел
случай оказать нам значительную помощь. А я не так
глуп, чтобы не доверять любителям. Тем более что
дело это как раз по его части. И в то же время...—
Главный инспектор поколебался с минуту, затем ис-
пустил глубокий вздох и решительно продолжил: —
В то же время, джентльмены, я не так глуп, чтобы
считать себя сугубо трезвомыслящим человеком. Кое-
какую долю фантазии и я могу себе позволить!
Только что я сказал, что мы уже достаточно наслы-
шаны о шляпах. И до появления сэра Вильяма был в
этом твердо убежден. Но еще одна кража шляпы... Не
приходило ли вам в голову, что каким-то образом
(каким — я пока и сам понятия не имею) это проис-
шествие может быть связано с пропажей рукописи?
— Естественно,— буркнул доктор Фелл, подзывая
официанта и указывая ему на пустой стакан перед
собой.— Мне приходило в голову, что кража шляп —
не просто дурацкие, бесцельные выходки. Весьма
возможно, что какой-то не в меру остроумный весель-
чак решил коллекционировать ворованные головные
уборы: шлем полицейского, парик адвоката и любые
другие, столь же экзотические, которые он мог бы с
гордостью предъявить своим приятелям. Подобную
привычку я замечал у студентов во время моего
преподавания в Америке. Там это выражается во
всевозможных вывесках и табличках, которыми они
украшают стены своих комнат.
— Но, понимаешь, здесь совсем другое. Этот па-
19
рень — не просто чокнутый коллекционер. Он ворует
шляпы и выставляет их, словно какой-то сигнал. Есть
и другие версии...
Неприветливая улыбка скривила губы сэра Вилья-
ма, когда он переводил взгляд с Рэмпоула на сосре-
доточенное лицо доктора; в глазах его отражалась
напряженная работа мысли.
— Вот вы довольно необычная компания сыщи-
ков,— сказал он.— И что же? Все вы вполне серьезно
способны предположить, что преступник начал воро-
вать то там, то тут по Лондону шляпы, чтобы в конце
концов украсть у меня рукопись? Неужели я похож
на человека, имеющего привычку носить ценные
рукописи в шляпе? Помимо этого, позвольте напом-
нить вам, что манускрипт исчез до кражи первой
моей шляпы.
Доктор Фелл задумчиво взъерошил свою гриву.
— Назойливое повторение этого злополучного
слова «шляпа» создает такой гипнотический эффект,
что я скоро буду говорить «шляпа», о чем бы другом
ни зашла речь... Давайте-ка лучше вернемся к наше-
му манускрипту. Что это за рукопись, как она к вам
попала и когда ее украли?
— Я расскажу, что это за рукопись,— отвечал сэр
Вильям, понизив голос,— но лишь потому, что Хэдли
поручился за вас. Только один коллекционер в мире,
от силы два, знают, что мне удалось ее раздобыть.
Один из них не мог не знать: я вынужден был
показать ему рукопись, чтобы убедиться в* ее подлин-
ности. Второго я вскоре назову. Но нашел манускрипт
именно я.
Это рукопись абсолютно неизвестного рассказа
Эдгара Аллана По. За исключением меня и еще
одного человека никто, кроме По, никогда не видел ее
и не знает о ней... С трудом верится, не правда ли?
В его взгляде появилось холодное довольство, и он
хихикнул не разнимая губ.
— Мне никогда не попадались рукописи По. Но
зато у меня имеется первое издание серии Аль-Ара-
аф, выпущенное по подписке во время его пребывания
в Вест-Пойнте, а также несколько экземпляров «Юж-
ного литературного вестника», который он издавал в
Балтиморе. Ну так вот... В сентябре прошлого года я
рыскал по Штатам в надежде наткнуться на что-ни-
будь стоящее, и случай занес меня к доктору Мастер-
20
су, коллекционеру из Филадельфии. Он предложил
мне взглянуть на дом, где жил По — где-то на углу
Седьмой и Спринг-Гарден улиц. Так я и сделал.
Отправился я туда в одиночестве. Какое счастье, что
я поступил именно так!
Дом с фасадом из темного кирпича под остатками
краски и с песчаным задним двориком находился
неподалеку, на углу переулка, так что из гаража до
меня доносились чьи-то проклятия в адрес постоянно
глохнувшего мотора. Вокруг дома все оставалось
почти так, как было сто лет назад.
Через ворота в высоком дощатом заборе я попал
из переулка прямо в мощеный передний двор с
чахлыми, пробивающимися сквозь плиты кривобокими
деревцами. В маленькой кирпичной кухне угрюмого
вида работник что-то надписывал на конверте; из
передней комнаты доносился стук молотка. Я изви-
нился и объяснил, что в былые времена в этом доме
проживал писатель, о котором я весьма наслышан, и
что я зашел просто посмотреть. Он буркнул, чтобы я
входил, и вновь погрузился в свою тайнопись. Тогда
я прошел в следующую комнату. Надеюсь, вы пред-
ставляете себе жилище такого типа: небольшие ком-
наты с низкими потолками, оклеенные бумагой буфе-
ты со множеством перегородок высятся по обеим
сторонам низкого черного камина...
Сэр Вильям не мог не заметить, что ему удалось
завладеть вниманием слушателей, и по манерности и
аффектации его речи было ясно, что он от души
наслаждается ролью рассказчика.
— Буфеты как раз и чинили. Буфеты, понимаете?! —
он внезапно всем корпусом подался вперед.— И опять
же, какое счастье, что они решили вынуть их внут-
ренности, вместо того чтобы просто зашпаклевать и
заново оклеить бумагой! Комната наполнилась клуба-
ми пыли и известки. И только собрались двое рабочих
сбросить раму с перегородками на пол, как моим
глазам предстал...
Джентльмены, меня буквально мороз пробрал по
коже! Он был засунут в угол между досками: тонень-
кий лист бумаги, покрытый разводами от сырости и
дважды свернутый в длину. Зрелище, подобное боже-
ственному откровению, ибо еще когда я впервые
толкнул ворота и увидел рабочих, ремонтирующих
дом, я невольно подумал: «А что, если вдруг мне
21
попадется...» Ну, честно говоря, я не мог удержаться
и чуть ли не отшвырнул рабочих с дороги. Один из
них рявкнул: «Эй, какого черта!» — едва не уронив
раму. Но и одного взгляда, который я успел бросить
на почерк, было вполне достаточно: вы, конечно,
помните этот кудрявый разборчивый росчерк под
факсимильным изданием По и его манеру подписы-
ваться «Э. А. По»?
Но следовало быть начеку. Я не знал, кто нынешний
хозяин дома, а он вполне мог сознавать ценность
подобной находки. Но если предложить этим рабочим
деньги в обмен на разрешение забрать бумагу, то надо
сделать это очень осторожно, чтобы не дать слишком
много, иначе у них могут появиться какие-нибудь
подозрения и они заломят несусветную цену...— Сэр
Вильям улыбнулся уголками губ.— Я объяснил, что эта
бумажка дорога как память одному чувствительному
господину, прежде жившему здесь. И сказал: «Знаете
что, я даю вам за нее десять долларов». Но даже такая
сумма навела их на подозрения. Они, видимо, решили,
что речь идет не более не менее, как о спрятанном
кладе или о руководстве, как его найти, или еще о
чем-нибудь в этом же роде. Думаю, что дух По в этот
момент был просто в восторге.— Снова отрывистый
смешок сквозь сомкнутые губы... Сэр Вильям торжест-
вующе простер вперед руку.
— Но они осмотрели листок со всех сторон и
убедились, что это всего лишь... какая-то дурацкая
писанина или черт знает что, такая же белиберда с
длинными словами. В конце концов мы сошлись на
двадцати долларах, и я забрал рукопись.
Не знаю, известно ли вам, что главных авторите-
тов по творчеству По двое: профессор Харви Аллен
из Нью-Йорка и доктор Робертсон из Балтимора.
С Робертсоном я был знаком, поэтому мой выбор пал
на него. Прежде всего я взял с него слово ни в коем
случае никому ничего никогда не рассказывать...
Рэмпоул все это время с интересом наблюдал за
поведением главного инспектора. Он видел, что по
мере рассказа сэра Вильяма на лице Хэдли проступа-
ла... не то чтобы досада, а скорее нетерпение и
беспокойство.
— Но к чему здесь секреты? — не выдержал в
конце концов полицейский.— Если бы и возникли
какие-нибудь сложности с вашими правами, так вы
22
ведь, между прочим, первооткрыватель! И, в конце
концов, могли бы купить рукопись! К тому же, судя
по вашим словам, это такая грандиозная находка, что
никаких денег не жалко!
Сэр Вильям остановил на Хэдли долгий взгляд и
покачал головой.
— Не понимаете вы ничего...— наконец произнес
он.— А объяснить подробнее я не могу. Дело в том,
что я вообще не хотел огласки. Мне просто нужно
обладать величайшей вещью в мире — секретом меж-
ду По и мною, мною одним! И чтобы никто не был
посвящен в него, пока я сам этого не захочу.— Лицо
сэра Вильяма приняло свирепое выражение: ему явно
не хватало слов, чтобы объяснить всю значимость и
одновременно невыразимость случившегося. И это
сердило его.— Во всяком случае, Робертсон — человек
чести. Он обещал, и обязательно сдержит свое обеща-
ние, хотя приложил все усилия убедить меня посту-
пить так же, как только что предлагали вы, Хэдли. Я,
естественно, наотрез отказался... Джентльмены, я не
ошибся в своих ожиданиях в отношении этой рукопи-
си. Более того — она превзошла их.
— Ну и что же там написано? — довольно резко
перебил его доктор Фелл.
Сэр Вильям открыл было рот, но вовремя осекся...
— Минуточку, джентльмены. Поймите меня пра-
вильно — не то чтобы я вам не доверял, вовсе нет.
Хм-м... Но я уже и так слишком разоткровенничался
с вами — совершенно посторонними в этом деле лица-
ми. Простите меня, если я предпочту некоторое время
не открывать своей тайны. Пока достаточно уже
сказанного, чтобы решить — в силах ли вы мне по-
мочь.
В ответ на эти слова на лице доктора появилась
такая сложная гримаса, что трудно было понять, чего
в ней больше: презрения, насмешки или досады.
— Тогда предлагаю изложить нам обстоятельства
кражи,— объявил он,— а также все ваши подозрения
относительно того, на кого они падают.
— Рукопись пропала из моего дома на Беркли-
Сквер примерно между полуднем субботы и утром
воскресенья. Наверху, в смежной комнате со спаль-
ней, находится моя гардеробная, которую я по боль-
шей части использую как добавочный рабочий каби-
нет. Само собой разумеется, основная часть моей
23
коллекции находится внизу — в библиотеке и боль-
шом кабинете. Днем в субботу я занимался исследо-
ванием рукописи в маленьком кабинете наверху...
— Он был заперт? — осведомился Хэдли.
— Нет. Никому — по крайней мере, так я думал —
не было известно о рукописи, поэтому я не чувство-
вал необходимости в особых предосторожностях. Она
хранилась просто в выдвижном ящике стола.
— А что ваши домашние? Они были в курсе?
Сэр Вильям уронил голову на грудь в некоем
подобии покаянного поклона.
— Я рад, Хэдли, что вы спросили об этом. Не
бойтесь, я не обижусь, хотя самому мне подобное
подозрение и в голову не приходило. По крайней
мере, в первое время. Естественно, я совершенно не
мог заподозрить никого из них, совершенно!
— Естественно? — невозмутимо переспросил инс-
пектор.— Но почему?
— В настоящее время в число моих домочадцев
входит дочь Шейла, мой брат Лестер и его жена. Мой
племянник со стороны жены, Филип, живет отдельно,
но, как правило, обедает у нас по воскресеньям. Вот
и все, если не считать одного нашего гостя, мистера
Джулиуса Арбора, американского коллекционера.
Сэр Вильям углубился в изучение своих ногтей.
Наступила пауза.
— Что касается степени осведомленности моих
домашних,— так же неожиданно продолжил он, сде-
лав небрежный жест ладонью,— то в сеМье конечно
же было известно, что я вернулся с ценной руко-
писью. Но никто из них не испытывает ни малейшего
интереса к подобным материям, так что слов «новая
рукопись» было вполне достаточно.
— А для мистера Арбора?
— У меня было намерение показать ему руко-
пись,— невозмутимо ответил сэр Вильям.— Он один
из лучших собирателей первых изданий По. Но я не
успел и словом об этом с ним обмолвиться.
— Ну, и что дальше? — бесстрастно допытывался
Хэдли.
— Как я уже говорил, днем в субботу сначала я
изучал свое приобретение. Затем отправился в Лон-
донский Тауэр...
— Лондонский Тауэр?
— Мой старинный приятель, генерал Мейсон, слу-
24
жит там заместителем коменданта крепости. Он со
своим секретарем производит какие-то замечательные
изыскания в архивных записях Тауэра. Они пригласи-
ли меня взглянуть на только что обнаруженную
запись, имеющую отношение к Роберту Девере, графу
Эссексу. После чего я вернулся домой, пообедал в
одиночестве и отправился в театр. В верхний кабинет
я так и не заглянул, а после театра было слишком
поздно это делать, поэтому я сразу лег спать.
Пропажа обнаружилась наутро в воскресенье. Ни-
каких попыток взлома и проникновения извне за это
время замечено не было; окна оставались запертыми,
нетронутыми.
— Выдвижной ящик вашего стола запирался? —
поинтересовался Хэдли.
— Нет.
— Понятно. Ну и что вы предприняли?
— Я позвал своего камердинера.— Костлявые
пальцы сэра Вильяма отбивали по столу монотонную
дробь, пока он нервно крутил головой на длинной
шее. Несколько раз он безуспешно пытался продол-
жить рассказ. Наконец это ему удалось.— Должен
признаться, Хэдли, что первым я сразу же заподозрил
его. Он новый человек в нашем доме, служит всего
несколько месяцев. Имеет непосредственный доступ
во все мои комнаты и может бродить где хочет, не
вызывая ни малейшего подозрения. Однако... в общем,
он оказался слишком серьезным, слишком преданным
и слишком тупым во всем, что не относится к его
непосредственным обязанностям. Когда я через неко-
торое время решил его допросить, он был явно
растерян и не смог связать двух слов по причине
своего уникального скудоумия.
— А что он рассказал?
— Ничего не рассказал,— раздраженно отвечал
сэр Вильям.— Ничего подозрительного он не видел,
так как не видел вообще ничего. Мне с большим
трудом удалось вбить в его глупую голову, что за
важная вещь исчезла и как мне необходимо ее вер-
нуть. Тот же результат был и от беседы с остальными
слугами. Никто ничего не заметил.
— Ну а что же все-таки ваши... э-э... домочадцы?
— Дочери Шейлы в субботу весь день не было.
Вернувшись, она очень недолго побыла дома и отпра-
вилась обедать с юношей, с которым помолвлена...
25
Между прочим, секретарем генерала Мейсона. Мой
брат Лестер с женой навещали друзей на западе
Англии, они вернулись только в воскресенье к вечеру.
Филип — Филип Дрискол, племянник — посещает нас
только по воскресеньям. Следовательно, никто не мог
заметить ничего подозрительного в то время, когда
предположительно была украдена рукопись.
— Ну а мистер Арбор?
Рассказчик на мгновение задумался, потирая сухие
ладони.
— Славный человек,— ответил он наконец,— сдер-
жанный, знающий, порой немного саркастический. На
мой взгляд, довольно молод: едва ли старше сорока...
Так что вас интересует? Ах да, мистер Арбор, как же!
Он больше, чем другие, вне подозрений: один амери-
канский приятель пригласил его провести уик-энд в
деревне. Он уехал в субботу и до сегодняшнего утра
не возвращался... Именно так,— добавил сэр Вильям,
внезапно переходя на конфиденциальный тон и нава-
ливаясь грудью на стол.— Я звонил, проверял.
Хэдли задумчиво кивнул. По его виду можно было
безошибочно судить, какая борьба происходит сейчас
внутри него.
— Я привлек к вашему делу эксперта-консультан-
та,— наконец медленно произнес он, посмотрев в сто-
рону доктора.— Доктор Фелл взял на себя труд пус-
титься в путь и прибыть сюда, чем оказал большую
любезность. Я же умываю руки до тех > пор, пока вор
не будет обнаружен и не потребуется принять офици-
альные меры пресечения. Но хотелось бы попросить и
вас в свою очередь оказать мне одну любезность.
— Любезность? — переспросил сэр Вильям.— Ради
Бога, конечно! Все, что в моих силах.
— Вы упоминали имя своего племянника, мистера
Дрискола...
— Филипа? Да. А что?
—...который пишет для газет...
— Ох Боже мой, да. По крайней мере, изо всех
сил пытается это делать. Мне пришлось употребить
все свое влияние, чтобы добиться для него более-ме-
нее приличного положения в журналистике. Ха! Меж-
ду нами говоря, редакторы намекали мне, что он
может еще накатать занятную историйку, но вот нюх
на события у него отсутствует начисто. Харботл
26
считает, что Фил может бродить по колено в рисе *
перед папертью Сент-Маргарет, но ему даже в голову
не придет, что здесь идет венчание. Вот он и пребы-
вает до сих пор во внештатниках, ха-ха!
Хэдли с деланным безразличием на лице отвернул-
ся, взял со стола газету и собирался продолжить
говорить, как вдруг заметил спешащего к их столику
официанта. Тот нервно взглянул на инспектора и
что-то торопливо зашептал ему на ухо.
— Что? — переспросил Хэдли.— Да громче же,
громче!.. Ну да, это я... Хорошо. Спасибо.— Он осу-
шил свой стакан и с удивлением посмотрел на собе-
седников.— Чертовски странно. Я приказал им не
беспокоить меня, пока не... Прошу прощения, я на
минутку.
— В чем дело? — осведомился доктор.
— Меня вызывают к телефону. Сейчас вернусь.
При всеобщем молчании Хэдли последовал за
официантом. Замешательство его было столь явным,
что Рэмпоулу стало не по себе...
Инспектор возвратился менее чем через две ми-
нуты, и у Рэмпоула при виде его перехватило
дыхание. Хэдли не спешил; он был, как всегда,
уравновешен, но шагал, против обыкновения, очень
звучно, громко стуча каблуками по дощатому полу;
лицо его в блеске ламп было бледным словно
полотно.
Задержавшись на мгновение у стойки, он бросил
несколько фраз и подошел к столику.
— Я заказал всем еще выпивки,— медленно про-
изнес он.— Виски. До закрытия ровно три минуты, а
затем нам придется отправляться.
— Отправляться? — эхом откликнулся сэр Виль-
ям.— Куда отправляться?
Хэдли ничего не ответил, он хранил гробовое
молчание, пока официант не принес стаканы и не
удалился. А затем сказал:
— За удачу! — с этими словами он торопливо
отхлебнул виски, а затем аккуратно поставил стакан
обратно на столик. Все это было так зловеще таинст-
венно, что недоброе предчувствие все сильнее овладе-
вало Рэмпоулом...
— Сэр Вильям,— наконец заговорил Хэдли, безу-
* Обычай осыпать зерном новобрачных.
27
частно оглядывая окружающих.— Надеюсь, у вас хва-
тит сил достойно вынести удар...
— Что такое? — забеспокоился кавалер.
— Только что мы говорили о вашем племяннике.
— Ну и?.. Господи Боже мой! Да что с ним?
— Увы, я вынужден сообщить вам, что его больше
нет в живых. Некоторое время назад в Лондонском
Тауэре обнаружен труп. Есть основания считать, что
вашего племянника убили.
Донце стакана в руке сэра Вильяма часто-часто
застучало по полированной столешнице. Он сидел не
шелохнувшись, остекленевшими глазами взирая на
Хэдли. Казалось, даже дыхание замерло у него в
груди. Наконец он выговорил с видимым усилием:
— Я... у меня здесь машина...
— Помимо этого есть основания считать,— про-
должал Хэдли,— что все воспринимаемое нами как
грубая шутка обернулось теперь умышленным убий-
ством... Сэр Вильям, на вашем племяннике оказался
костюм для гольфа. А на голову ему кто-то неиз-
вестный нацепил украденный у вас складной ци-
линдр.
ГЛАВА III
Лондонский Тауэр... Здесь, над Бе-
лой Башней, во время царствования Вильгельма Заво-
евателя реял вымпел с тремя нормандскими львами.
На крепостных валах Темзы, с Башни Божественного
Юлия римские часовые выкрикивали время ночной
стражи уже за тысячу лет до Думздей-Бук *. Ричард
Львиное Сердце углубил ров вокруг приземистой
крепости из серого камня и на площади в четырнад-
цать акров возвел внутренние и внешние укрепления
на стенах. Здесь гарцевали короли в багряных одеж-
дах и рыцари, с ног до головы закованные в железо;
Генри и Эдвард Молот Шотландцев. Они шествовали
в Вестминстерское аббатство, возглавляемые Святым
Крестом. Здесь Эдвард Третий подобрал подвязку
♦ Д у м з д е й-Б у к [англ.) — букв. Книга Страшного Суда,
кадастровая книга, земельная опись Англии, произведенная
Вильгельмом Завоевателем в 1086 г.
28
своей леди *, а одинокий призрак Бекета маячил в
Башне святого Томаса**.
Дворец, крепость и одновременно тюрьма. Пока
Чарльз Стюарт не вернулся из изгнания, это место
было обиталищем королей, да и до сих пор оно
остается королевским дворцом. Рога по-прежнему
трубят перед Казармами Ватерлоо, там, где в былые
времена проводились турниры, и по-прежнему можно
услышать, как чеканит шаг смена караула королев-
ской гвардии.
По тоскливым, промозглым дням с Темзы ползут
мутные пары: недостаточно легкие, чтобы имено-
ваться дымкой, но и недостаточно густые, чтобы
заслуживать название тумана. Грохот уличного дви-
жения доносится до холма Тауэра уже приглушен-
ным. В смутном свете призрачно возвышаются зуб-
цы неуклюжих круглых башен. Свистящие гудки
речных судов скорбно плывут над водою. И пересох-
ший ров с железными штырями ограды зияет, как
решетки темницы...
Рэмпоулу прежде уже доводилось бывать в Тауэре.
Тогда крепость предстала перед ним в солнечном
сиянии лета: зелень травы и деревьев празднично
оживляла проходы между стенами. Однако он вполне
мог представить, каким сегодня должно открыться
ему это место. Рисовавшиеся воображению картины
целиком захватили его, пока автомобиль сэра Вилья-
ма преодолевал казавшееся бесконечным расстояние
между Пиккадилли и Тауэром.
Только когда Рэмпоул впоследствии размышлял
обо всем случившемся, он вполне осознал, что послед-
ние фразы, сказанные Хэдли, были самыми страшны-
ми из всего, что ему приходилось когда-либо слы-
шать. И дело было вовсе не в мертвеце, обнаружен-
ном в Лондонском Тауэре. К подобным ужасам он
привык еще в Линкольншире, во время дела Старбер-
га. Но труп в спортивном костюме для гольфа, на
затылок которого дьявольская рука водрузила ци-
♦ Король Эдвард III во время бала подобрал упавшую с ноги его
возлюбленной подвязку (ленту, которой под коленом крепили чулок)
и повязал ее себе, чем спас свою даму от насмешек. Так был
учрежден Орден Подвязки, один из самых почетных.
♦♦ Бекет — в средние века архиепископ Кентерберийский, за-
тем — канцлер. Противник подчинения церкви монарху. Был убит по
приказу короля.
29
линдр, украденный с головы сэра Вильяма,— это было
уже слишком! Выходило, что безумец, после того, как
ему удалось пристроить украденные головные уборы
йа извозчичьей лошади, на фонарном столбе и камен-
ных львах, специально приготовил себе труп для
очередной своей добычи!
Злосчастная эта поездка, казалось, никогда не
кончится. Вест-Энд окутывала сравнительно негустая
дымка, но по мере приближения к реке она все
уплотнялась, и когда они оказались на Кэннон-стрит,
все было погружено уже в полный мрак. Шоферу сэра
Вильяма приходилось вести машину с величайшей
осторожностью. Сам же сэр Вильям — без шляпы, с
шарфом, нелепо обмотанным вокруг шеи, с напряжен-
но выпрямленной спиной и руками, вцепившимися в
колени,— едва втиснулся на сиденье между Хэдли и
доктором Феллом. Рэмпоул поместился на одном из
откидных сидений.
Дышал сэр Вильям невероятно тяжело...
— Уж лучше поболтаем о чем-нибудь,— ворчливо
предложил попутчикам доктор Фелл.— Мой дорогой
сэр, вам тогда полегчает, вот увидите... Ну что ж,
Хэдли, дело обернулось убийством. Тебе по-прежнему
требуется моя помощь?
— О, более чем когда-либо! — отвечал главный
инспектор.
Доктор в раздумье надул щеки.
— Ну тогда, если вы не возражаете, я хотел бы
спросить... »
— А? Что? — встрепенулся вконец потерянный сэр
Вильям.— Ах да-да, пожалуйста. Что вы хотели? —
Взгляд его все еще был устремлен в туманную даль.
Машину дернуло. Сэр Вильям повернулся и сказал:
— Понимаете, бедный мальчик был так мне дорог!
— Ясное дело, конечно,— по-прежнему ворчливо
отвечал доктор Фелл.— Хэдли, а что они тебе по
телефону сказали?
— Все, что я вам сказал. Что парень мертв: колотая
рана. И что на нем костюм для гольфа и цилиндр сэра
Вильяма. Вызов из Скотланд-Ярда. Вообще-то я не
должен был бы вмешиваться — это дело районного
полицейского отделения, если только они сами не
обратятся в Ярд за помощью. Но в данном случае...
— Что?
— У меня сложилось впечатление, что заварушка
зо
со шляпами -г- не просто бредовая забава. Поэтому на
всякий случай я — несмотря на насмешки за моей
спиной — приказал, чтобы обо всех следующих шляп-
ных подвигах местные отделения извещали Скотланд-
Ярд и все сообщения через сержанта Андерса переда-
вались непосредственно мне.
— Ну а откуда в Тауэре узнали, что шляпа — сэра
Вильяма?
— О, это я вам объясню в два счета,— оживился
сам владелец пропавшего цилиндра.— Мне надоело
вечно возвращаться с чужой шляпой с вечерних
собраний: все стоящие рядком цилиндры похожи один
на другой, а инициалы только еще больше сбивают с
толку. Поэтому я велел проставить золотыми буквами
«Битон» на внутренней стороне всех своих обычных
и складных цилиндров, а заодно и на котелках. Чтобы
не ошибаться.— Речь сэра Вильяма звучала торопли-
во и путано: голова его была явно занята совсем
другими мыслями.— Вообще-то, если хорошенько по-
размыслить, то... ведь это был совсем новый шапок-
ляк. Я купил его вместе с котелком, потому что у
моего прежнего складного цилиндра лопнул кар-
кас...— Внезапно он умолк, безотчетно потер ладоня-
ми глаза и вдруг ошалело воскликнул: — Эге! Стран-
но. Очень странно. Хэдли, вы сказали — моя украден-
ная шляпа. Да, мой шапокляк действительно сворова-
ли. Но откуда вам знать, что на Филипе нашли
именно украденный цилиндр?
Хэдли заволновался.
— Я не знаю. Мне передали так по телефону.
Сказали, что генерал Мейсон обнаружил тело, и
поэтому...
— Ага, ага...— бормотал сэр Вильям, кивая и по-
щипывая переносицу.— Ну как же. Мейсон был у нас
в воскресенье, и я, кажется, припоминаю, что я
говорил ему. Я...
Доктор Фелл подался вперед.
— Значит,— произнес он,— это была новая шляпа,
сэр Вильям?
— Да, я же сказал.
— Складной цилиндр-шапокляк...— размышлял
доктор,— который вы надели впервые... Когда его
украли?
— Э-э... A-а, в субботу вечером. Когда я возвра-
щался домой из театра.
31
Мы свернули с Пиккадилли на Беркли-стрит. Ночь
стояла душная, довольно теплая, и стекла автомобиля
были опущены. Как раз напротив Лэнсдоун-Пассаж
шофер притормозил, чтобы пропустить какого-то
слепца разносчика с подносом карандашей или другой
мелочи, перебиравшегося на противоположную сторо-
ну улицы. Вдруг кто-то выскочил из темноты около
входа в галерею, сунул руку сквозь заднее окно,
сдернул шляпу и убежал.
— И как же вы поступили?
— Никак. Я был слишком ошеломлен.
— Вы погнались за воришкой?
— Чтобы стать посмешищем всей улицы? Упаси
Бог! Нет.
— Следовательно,— заключил доктор,— вы не
стали и заявлять о пропаже. А успели вы составить
хоть беглое впечатление о похитителе?
— Нет. Все произошло слишком внезапно. Я же
говорил. Раз — и готово! И след простыл. Эх, черт бы
его побрал! А теперь вот... Понимаете,— потерянно
лепетал сэр Вильям, вертя головой из стороны в
сторону.— Понимаете... не в шляпе дело — у меня
Филип из головы не выходит! Я никогда не обращал-
ся с ним так, как следовало бы. В душе питал чисто
отцовскую нежность, но постоянно изображал зануду
дядюшку. Держал его, что называется, в ежовых
рукавицах, спуску не давал ни в чем и вечно поми-
нал, какой он непутевый. Не знаю, что на меня
находило, но каждый раз при его появлении меня так
и подмывало к бесконечным наставлениям. Ведь он
деньги в грош не ставил.
Лимузин скользил мимо красных домов, в пелене
тумана уличные фонари испускали подобие бледного
сияния. Выскочив из Марк-лейн, они обогнули Мону-
мент и наконец достигли холма Тауэра.
Теперь Рэмпоул видел не дальше чем на несколько
футов впереди себя. В дымных сумерках тускло
мерцали лампы; бесконечное пространство, долженст-
вующее быть рекой, только угадывалось по наполня-
ющим его коротким, визгливым свисткам, которым
издалека отвечали гудки побасистее.
Когда лимузин въехал в ворота железной решетки,
опоясывающей холм, Рэмпоул попытался протереть
окна, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Блуждающе-
му его взору предстал высохший ров, вымощенный
32
белым бетоном, с одинокой сеткой посередине. Дорога
повернула налево, за будку, в которой он узнал
билетную кассу и буфет; под аркой ее обступали
приземистые, незатейливые круглые башни. Вот под
этой самой аркой их путь и был прерван. Караульный
в высоком черном кивере и серой гвардейской форме
с ружьем наперевес решительно преградил им дорогу.
Лимузин дернулся, и Хэдли проворно выпрыгнул
наружу.
В неясном, призрачном полусвете из-за спины
гвардейца выступила еще одна фигура. Это оказался
один из стражников-йоменов в наглухо застегнутой
короткой голубой куртке и фуражке с красно-голубой
кокардой лейб-гвардейца. .
— Главный инспектор Хэдли? — вопросил он.—
Очень рад. Не проследуете ли За мной, сэр?..
— Кто у вас за главного? — спросил резко Хэдли.
— Старший лейб-гвардеец, сэр, по приказу комен-
данта. А эти джентльмены?..
— Мои помощники. Вот это — сэр Вильям Битон.
Что здесь происходит?
— Старший гвардеец все объяснит, сэр. Тело
молодого джентльмена было найдено генералом Мей-
соном.
- Где?
— По-моему, на ступеньках, ведущих к Воротам
Изменников, сэр. Вы, конечно, знаете, что гвардейцы-
йомены принимают и особую полицейскую присягу,
так что имеют все соответствующие полномочия.
Однако генерал Мейсон, зная вашу дружбу с дядей
молодого джентльмена, предложил вместо местного
полицейского отделения немедленно связаться с вами.
— Какие меры приняты?
— Был отдан приказ, чтобы никто не входил и не
покидал Тауэр без разрешения.
— Отлично. Однако хорошо было бы еще распоря-
диться, чтобы сюда пустили полицейского хирурга с
санитарами, когда они прибудут.
— Слушаюсь, сэр.— Лейб-гвардеец отдал отрыви-
стое распоряжение часовому и, сопроводил их под
арку Тауэра.
Каменный мост вел через ров из этой части
Тауэра, называемой Средним Тауэром, в другую —
основную, с кольцевым бастионом, арки которого
обеспечивали вход на наружные заградительные
2 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
33
стены. Серо-черные, испещренные белесыми камнями,
тяжелые защитные укрепления тянулись в обе сторо-
ны, слишком плотный туман не давал возможности
различить вход.
Сразу же под аркой следующей башни с той же
самой жутковатой внезапностью вынырнула как из-
под земли следующая фигура: толстый, довольно
приземистый человек с прямой спиной и руками,
засунутыми в карманы промокшего дождевика. Мяг-
ких очертаний шляпа надвинута на самые брови. Он
выступил вперед» напряженно вглядываясь во мрак,
как только заслышал приглушенные шаги на дороге/
Но вдруг вскричал:
— Боже мой, Битон! Как ты-то тут оказался? — и
поспешил обменяться рукопожатием с сэром Вилья-
мом.
— Неважно,— бесцветно отозвался сэр Вильям.—
Благодарю тебя, Мейсон. Где ты его нашел?
Все остановились, в молчании разглядывая незна-
комца, лицо которого украшали усы и бородка-эс-
паньолка, от сырости торчавшая клоками. Поблекшую
кожу физиономии генерала бороздили морщины, а
вокруг ярких, тяжелых, немигающих глаз залегли
глубокие складки.
— Ну, здравствуй, здравствуй...— говорил Мейсон,
выпуская руку сэра Вильяма.— А с тобой — это?..
— Главный инспектор Хэдли. Доктор Фелл. Мис-
тер Рэмпоул... Генерал Мейсон,— представил сэр
Вильям друг другу мужчин, поочередно^ дергая голо-1
вой в нужном направлении.— Где он, Мейсон? Я хочу
видеть его.
Генерал взял Битона под руку.
— Конечно, ты понимаешь, что мы не имели права
трогать тело до прибытия полиции. Он там, где мы
его нашли. Правильно, мистер Хэдли?
— Абсолютно правильно, генерал... Не покажете
ли вы нам место... Спасибо. Боюсь, и нам придется
оставить его так до осмотра полицейским хирургом.
— Ради Бога, Мейсон,— упавшим голосом взмо-
лился сэр Вильям,— как он был убит?
Генерал тяжело провел ладонью по усам и бород-
ке — только этот единственный жест и выдал нервоз-
ность, которая им владела,— и сказал:
— Насколько я могу судить — арбалетной стре-
лой. Пробила грудную клетку почти на четыре дюйма,
34
так что острие чуть было не вышло с другой... О,
прости... В общем, стрела от арбалета. В нашем
арсенале имеется несколько штук... Прямо в сердце.
Мгновенная смерть, Битон. Ни секунды не мучился.
— Вы хотите сказать,— заметил главный инспек-
тор,^— что он был застрелен...
— Или заколот ею, как кинжалом. Последнее
более вероятно. Пойдите взгляните на него, мистер
Хэдли, а затем принимайте дело в свои руки,—
генерал кивнул на Тауэр у себя за спиной,— во всем
моем хозяйстве. Обычно я использую Караульный зал
для особо4 важных дел.
— А что посетители? Мне сообщили, что вы отда-
ли прцказ никого не выпускать.
— Да. К счастью, сегодня плохая погода и посети-
телей не так. уж много. К счастью также и то, что
туман настолько сгустился, что вряд ли случайные
прохожие могли разгдядеть тело на ступеньках Ворот
Изменников. Поэтому, насколько я знаю, еще никто
не догадывается о происшедшем. Когда посетители
пытаются уйти, их просто останавливают у ворот и
говорят, что произошел несчастный случай. Мы ста-
раемся создать им максимум удобств, пока вы сможе-
те допросить их.
Ровная как стрела дорога уходила вдаль. Левее, на
небольшом расстоянии от длинной арки, под которой
оци стояли, Рэмпоулу удалось разглядеть смутные
очертания еще одной круглой башни. Соединяющая
их высокая стена высилась параллельно дороге. И тут
Рэмпоул начал припоминать. Эта стена по левую
руку — защитное укрепление внутренней крепости:
так сказать, квадрат внутри квадрата. А по правую
руку тянулась наружная стена, образующая причал.
Таким образом получался простенок шириной каких-
нибудь двадцать цять—тридцать футов, который шел
вдоль реки по всей длине участка. Генерал Мейсон
провел их по этому проходу примерно около ста <
ярдов, затем остановился и указал рукой вправо.
— Башня святого Томаса,— сказал он.— А вот и
Ворота Изменников, под нею.
Ворота Изменников представляли собой длинную
ровную арку из камня, чем-то похожую на. свод
адской печи. Шестнадцать широких каменных ступе-
ней вели с уровня дороги вниз на большое мощеное
пространство, которое в далекие времена являлось
2*
35
руслом Темзы. Таким образом, изначально ворота
служили водным путем в Тауэр: уровень воды в реке
достигал как раз высоты первых ступеней, и баржи
проходили под аркой, чтобы пришвартоваться к бере-
гу. Сохранились даже старинные запоры, прежде за-
крывавшие ворота: две тяжелые створки из дубовых
бревен с вертикальными железными полосами и дубо-
вой решеткой над ними. Сверху была построена
набережная Темзы, а обширное пространство ниже
заполняла вода.
Генерал Мейсон достал из кармана портативный
электрический фонарь, включил его и направил луч
на землю прямо перед собой. Очередной гвардеец
застыл около ограждения; генерал махнул ему лучом
фонаря.
— Встань около ворот Блади-Тауэр,— распорядил-
ся он,— и никого сюда не подпускай... Ну вот, джен-
тльмены. На ограду нам, полагаю, взбираться не
придется. Внизу я побывал.
Уже за секунду до того, как луч фонаря двинулся
вниз по ступеням, Рэмпоул ощутил невыносимый
приступ тошноты. Теперь он увидел тело...
Человек лежал головой у самого подножия лестни-
цы, нелепо раскорячившись, словно ему кубарем при-
шлось катиться с самых верхних ступеней. Одет он
был в костюм из плотного твида с брюками-гольф,
гетры и башмаки на толстой подошве. По мере того
как пятно света от электрического фонарика генерала
Мейсона ползло iio убитому, глазам7 собравшихся
открывался еще один предмет: длиной в несколько
дюймов, тускло блестевший, он торчал с левой сторо-
ны груди. Это была арбалетная стрела. Никаких
признаков, чтобы рана сильно кровоточила, не было.
Лицо убитого было обращено к подошедшим, в то
время как торс, слегка откинувшийся набок, как бы
демонстрировал стрелу в сердце. Бледно-восковое, с
почти сомкнутыми веками лицо это имело такое
глуповато-бессмысленное выражение, что его никак
нельзя было бы счесть страшным, если бы не головной
убор...
Складной цилиндр на вид ничуть не пострадал. Но
для Филипа Дрискола он оказался необычайно боль-
шим: был ли он так надет или просто съехал набок—
в любом случае* он закрывал лоб по самые брови и
нелепо оттопыривал уши мертвеца.
36
Генерал Мейсон выключил фонарик.
— Ну как? — раздался из мглы его голос.— Если
бы эта шляпа так чудно не выглядела, то я бы вообще
не прикоснулся к чей и не разглядел бы твоего
имени... Мистер Хэдли, вы сейчас произведете осмотр
, или намерены подождать полицейского хирурга?
— Если вы одолжите мне ваш фонарь,— отвечал
главный инспектор. Он снова зажег свет и медленно
повел лучом вокруг.— А как случилось, что именно
вы нашли его, генерал?
— Боюсь, не в моих силах передать подробности и
половины обстоятельств, связанных с этим делом,—
горестно произнес комендант крепости.— Пролог к
трагедии вам поведают те, кто видел здесь Дрискола
раньше меня, днем, когда он только что прибыл сюда.
— А когда это было?
— Когда он прибыл? Около двадцати минут второ-
го, должно быть. Но точно утверждать не могу —
меня еще здесь не было... Дэлри, мой секретарь,
привез меня на машине из города; мы приехали в
Тауэр ровно в два тридцать. Проехали вдоль Уотер-
Лейн... вот по этой самой дороге... и потом Дэлри
оставил меня у ворот Блади-Тауэр, как фаз напротив
того места, где мы сейчас находимся.
После этих слов все с невольным ужасом начали
вглядываться в непроницаемую пелену тумана, в
сторону ворот Блади-Тауэр, которые располагались
во внутренней крепостной стене, прямо через дорогу.
Сейчас видны были зубья подъемной решетки, за-
граждающей вход, и далее — часть усыпанной грави-
ем дороги, ведущей на верхнюю площадку.
— Моя квартира расположена в Кинг-Хаусе *,
внутри вон той стены,— продолжал генерал между
тем.— Я находился как раз в воротах, а Дэлри уже
отъезжал по Уотер-Лейн, чтобы убрать машину, когда
мне внезапно вспомнилось, что я должен был перего-
ворить с сэром Леонардом Холдайном...
— Сэром Леонардом Холдайном?
— Смотрителем Джуэл-Хаус, Сокровищницы. Он
живет на противоположной стороне Башни святого
Томаса. Поверните луч фонаря, будьте любезны; так,
теперь правее, прямо в сторону арки Ворот Изменни-
ков... Вон туда.— В свете луча, пробивающего туман,
♦Кин г-Х а ус — Королевский Дом (англ.).
37
вырисовалась массивная, обитая железом дверь, утоп-
ленная в толстой стене.— Она ведет к лестнице в
часовню, а квартира сэра Леонарда находится с дру-
гой стороны.
В довершение к туману в этот момент пошел еще
и дождь. Я пересек Уотер-Лейн и взялся рукой за
прутья ограды вот здесь, перед ступенями, чтобы,
придерживаясь за нее, добраться до двери. Что
заставило меня взглянуть вниз — не знаю. Но я
все-таки посмотрел туда. Толком ничего я не раз-
глядел, но почуял что-то неладное. Тогда я перелез
через ограду, осторожно спустился вниз и зажег
спичку. И увидел его.
— И как же вы поступили?
— Я сразу понял, что передо мной — убитый,—
продолжал генерал, будто не слыша вопроса.— Чело-
век, решивший покончить с собой, не сможет засунуть
стальную стрелу-так глубоко в свою грудную клетку,
что острие ее дочти выйдет из-под лопатки. Тем
более на это не способно столь хилое создание, как
юный Дрискол. Кроме того, было ясно, что он мертв
уже некоторое время... тело почти остыло.
Тут как раз подошел возвращающийся из гаража
молодой Дэлри. Я не стал ему говорить, кто убитый,
ведь он помолвлен с Шейлой Битон, и... ну, в общем,
ясно. Но я приказал послать одного из гвардейцев за
доктором Бенедиктом...
— А это кто такой?
— Шеф дежурного медперсонала в мёстном воен-
ном госпитале. Еще я попросил Дэлри сходить в
Белую Башню и найти мистера Рэдберна, начальника
охраны. Обычно он заканчивает свой дневной обход у
Белой Башни в два тридцать. И добавил, чтобы он
распорядился никого не выпускать из Тауэра, ни
через какие ворота. Конечно, мне было понятно, что
предосторожность эта совершенно бесполезная, ведь
Дрискол был мертв уже немалое время и убийца имел
не одну возможность скрыться; но ничего другого не
оставалось.
— Минуточку,— вставил Хэдли.— А сколько вооб-
ще ворот в наружной стене?
— Трое, не считая Ворот Королевы, но там-то уж
ни одна живая душа пробраться не сумеет. Главные
ворота находятся под Средней Башней. Это те, сквозь
которые вы вошли. А еще двое выходят на набереж-
38
ную. Кстати, и те и другие расположены в этом же
проходе, немного дальше.
— А караул?
— Все, как положено. Гвардейцы на каждых воро-
тах, и по йомену вдобавок. Но если вы попытаетесь
получить описание кого-нибудь, кто выходил через
ворота, то, боюсь, вы ничего не добьетесь. Тысячи
посетителей ежедневно проходят здесь. Некоторые
часовые, правда, иногда развлекаются тем, что отме-
чают вошедших и вышедших, но сегодня весь день
стоит туман и то и дело идет дождь. Если только
убийца не какой-нибудь особый урод, то у него была
тысяча и больше шансов выскользнуть незамеченным.
— Черт возьми! — не удержался от восклицания
Хэдли.— Прошу меня извинить, продолжайте, гене-
рал.
— Да это почти все... Доктор Бенедикт — ой сей-
час на обходе — подтвердил мое заключение о состо-
янии Дрискола. Он заявил, что тот по крайней мере
уже три четверти часа как мертв. А может быть, и
дольше.— Генерал Мейсон замялся.— С делом, кото-
рое привело сюда Дрискола сегодня днем, связана
странная, немыслимая история. Или мальчик сошел с
ума, или...— резкий неопределенный жест...— Я пред-
лагаю вам, мистер Хэдли, осмотреть тело, затем мы
сможем побеседовать в более удобной обстановке, в
кабинете коменданта.
Хэдли кивнул и повернулся к доктору.
— Сможешь ты одолеть ограду?
Огромная фигура доктора все это время молчаливо
возвышалась на заднем плане. Закутанный в плащ, он
вполне мог сойти за разбойника с большой дороги.
Неслучайно генерал Мейсон исподтишка то и дело
взглядывал на него. Коменданта явно снедало любо-
пытство — кто такой этот толстяк в широкополой
священнической шляпе, отпыхивающийся при каждом
шаге; и зачем он здесь?
— Нет,—ответил доктор.— Я слегка тяжеловат
для подобных подвигов. К тому же, на мой взгляд, это
не так уж и необходимо. Действуй, я отсюда понаблю-
даю.
Главный инспектор натянул перчатки и в одиноче-
стве полез на заграждение. Светящийся круг от его
фонарика запрыгал по лестнице.
В первую очередь Хэдли внимательно изучил по-
39
ложение тела Филипа Дрискола и, сунув фонарик под
мышку, сделал несколько пометок в записной книжке.
Он попробовал также гибкость мышц трупа, слегка
покрутив тело, ощупал основание черепа. Более до-
тошно исследовал мощеный тротуар; затем вновь
обратился к нескольким дюймам металла, торчащего
из груди мертвеца. Стальной стержень — полирован-
ный, круглый и тонкий — не имел никаких бороздок
или зазубрин, как обычно бывает у стрел.
. В завершение осмотра Хэдли снял шляпу с убито-
го. Мокрое лицо хрупкого, щеголеватого юноши было
обращено прямо к нему, жалобное и бессмысленное.
Хэдли не'удостоил его даже беглым взглядом. Вместо
этого он придирчиво рассмотрел цилиндр и, захватив
его с собой, медленно полез назад по лестнице.
Очутившись по другую сторону ограды, инспектор
долгое время безмолвствовал: просто стоял неподвиж-
но и потушенным фонариком медленно похлопывал
себя по ладони. Хотя Рэмпоулу не удавалось хоро-
шенько рассмотреть его, молодой американец был
убежден, что инспектор внимательно изучает в этот
момент проход между стенами, в котором они стояли.
Наконец раздался приглушенный голос Хэдли:
— Ваш хирург, генерал, проглядел только одну
вещь. В основании черепа имеются следы ушиба. Они
могли появиться как в результате удара по голове,
так и — что более вероятно — тогда, когда он куба-
рем катился по лестнице от смертельного удара
убийцы.— Главный инспектор обвел глазами присут-
ствующих.— Представьте себе, джентльмены, что ми-
стер Дрискол стоит около ограды, или не очень
далеко от нее, и тут убийца наносит удар. Высота
ограды выше пояса, а Дрискол вообще невелик рос-
том. . Так что непохоже, чтобы удар, даже такой
страшной силы, был способен перебросить его через
ограду. Вне всякого сомнения — убийца сам переки-
нул тело, чтобы убрать подальше с глаз.
Однако мы не должны упускать из виду и такую
возможность, что стрелой могли выстрелить, а не
орудовать как кинжалом. Конечно, это невероятное,
даже безумное предположение, судя по ситуации.
Если арбалет таков, каким я себе его представляю,* то
почти немыслимо, чтобы убийца разгуливал по Лон-
донскому Тауэру со столь хитроумным аппаратом в
руках.
40
С равным успехом под покровом тумана подошел
бы и нож, и удар чем-нибудь тяжелым. В то же время
именно из-за этого тумана невозможно даже меткому
стрелку разглядеть свою цель с очень далекого рас- *
стояния. Уж не говоря о точном попадании стрелой
прямо в сердце. Ну и наконец шляпа.— Хэдли выта-
щил ее из-под мышки.— Не знаю, с какой целью, но
убийце потребовалось нахлобучить вот этот шапок-
ляк наголову своей жертвы. Полагаю, можно сразу
же принять на веру тот факт, что мистер Дрискол,
когда явился в Тауэр, не щеголял в подобном голо-
вном уборе.
— Разумеется, нет. Часовой и йомен в* Средней
Башне, заметившие его приход, говорят, что на нем
была матерчатая кепка.
— Которая сейчас отсутствует,— произнес глав-
ный инспектор задумчиво.— Но объясните мне одну
вещь, генерал. Вы рассказывали, какие толпы людей
проходят через ворота... Так как же могло случиться,
что они запомнили Дрискола?
— Потому что они знали его в лицо. Йомен, по
крайней мере, имел с ним шапочное знакомство; ну а
часовые постоянно сменялись. Дрискол был у нас
частым гостем. Дэлри столько раз выручал его в
самых разных передрягах, что Дрискол уже привык
рассчитывать на него: сами убедитесь, что сегодня
Филип появился здесь по той же причине.
— Понятно. Теперь, прежде чем мы перейдем к
вопросу об оружии, мне хотелось бы кое-что выяс-
нить... Для начала твердо уясним следующее: застре-
лен ли, заколот ли — но убит он был непосредственно
у самой лестницы. Убийца не мог расхаживать там,
где на каждом шагу охрана, с мертвым телом на
руках. Эти ступени было созданы для тайных целей —
вот ими и воспользовались по прямому назначение.
Итак, предположим самый маловероятный вариант.
Допустим: а) что его застрелили из арбалета; б) что
силой выстрела — а она, оказывается, очень велика —
его сбило с ног и перебросило через ограду, или же
Нубийца позже сам перебросил его и в) что следом
злодей украсил жертву цилиндром мистера Вильяма.
Понятно? Тогда вопрос: откуда мог быть произведен
выстрел?
Генерал Мейсон взволнованно теребил свою эс-
паньолку. Все прочие разглядывали в задумчивости
41
противоположную стену с воротами Блади-Тауэр, сосед-
ствующую с темной глыбой высокой круглой башни.
— Да откуда угодно могли стрелять! — восклик-
нул генерал.— Из вот этого прохода между стенами,
с запада или востока, или с любой стороны Ворот
Изменников. Из-под ворот Блади-Тауэр — это самая
подходящая позиция, как раз по прямой. Но все это
пустой вздор. Здесь невозможно запросто расхаживать
не то что с арбалетом в руках, а даже с ружьем. Это
практически невозможно.
Хэдли спокойно кивнул.
— Я знаю, что невозможно. Но, как вы сами
заметили, это самая подходящая позиция, как раз по
прямой. А что в таком случае вы скажете об окнах
или о верхе стены? Где вы, например, могли бы
разместиться, чтобы в нужный момент выстрелить? Я
не стал бы расспрашивать, но мне в этом тумане не
удается разглядеть ничего, кроме общих очертаний.
Генерал пристально посмотрел на него. Затем
церемонно кивнул. Когда он заговорил, в голосе его
звучали тяжелые, гневные, командные нотки челове-
ка, которого страшно оскорбили. Рэмпоула даже
дрожь пробрала.
— Ясно... Если вы, мистер Хэдли, осмеливаетесь
предполагать, будто кто-нибудь из личного состава
местного гарнизона...
— Уважаемый сэр, я этого не говорил,— примири-
тельно заверил его Хэдли.— Я задал ^ам другой
вопрос.
Генерал засунул руки поглубже в карманы до-
ждевика, секунду боролся со своим возмущением,
затем, резко обернулся и указал на противополож-
ную стену.
— Там, наверху, слева от вас,— сказал он,— вон в
той группе зданий, выступающих над стеной, вы
можете различить несколько окон. Это окна помеще-
ний Кинг-Хауса. Часть из них занята гвардейцами-
йоменами и их семьями, в том числе, должен заме-
тить, и мной лично... Далее невидимая для нас
крепостная стена идет прямо вдоль Блади-Тауэр. Это
пространство называется Ролейс-Уок *, и только че-
ловек довольно высокого роста в состоянии заглянуть
оттуда через верхний край крепостной стены... Ро-
♦ У о к — тропа (англ.).
42
лейс-Уок граничит с Блади-Тауэр, в которой также
имеются несколько окон, обращенных к нам. Видите
направо от Блади-Тауэр соединяющуюся с ней боль-
шую круглую башню? Это Уейкфилд-Тауэр, где хра-
нятся сокровища королевской казны. Там тоже видне-
ются несколько окон. Но, как и положено, там двое
часовых на посту. Это ответ на ваш вопрос, сэр?
— Благодарю,— отвечал главный инспектор.—- Я
все осмотрю, когда немного рассеется туман. Если вы
готовы, джентльмены, то теперь мы можем пройти в
кабинет коменданта.
ГЛАВА IV
Генерал Мейсон, как только все
отправились прочь, мягко тронул локоть сэра Вилья-
ма. Тот за все это время еще не проронил ни слова;
он продолжал стоять, держась за ограду и вглядыва-
ясь в мглистое пространство перед собой; он и сейчас
ничего не сказал. Просто тихо двигался рядом с
генералом.
Все еще со шляпой под мышкой, Хэдли делал
какие-то пометки, направив фонарик на свою запис-
ную книжку. Его массивное, невозмутимое лицо со
спокойными темными глазами низко склонилось над
страничками в мерцающем свете.
Наконец он удовлетворенно кивнул и захлопнул
книжку.
— Продолжим, генерал. Перейдем к арбалетной
стреле. Она из местного арсенала?
— Я ждал именно этого вашего вопроса! — отве-
чал Мейсон резко.— Не знаю. Еще не выяснил. Здесь
имеется коллекция арбалетов и набор стрел. Они
хранятся под стеклянными колпаками в арсенале на
втором этаже Белой Башни. Но я абсолютно уверен,
что оттуда ничего не пропало... Кроме того, у нас есть
мастерская в Кирпичной Башне, на другой стороне
парадного плаца, где мы чистим и ремонтируем ору-
жие и снаряжение из экспозиции. Я пошлю за дежур-
ным начальником. Он сможет дать все необходимые
пояснения.
— Но возможно ли в принципе, чтобы был исполь-
зован ваш выставочный экземпляр арбалета?
43
— О да. Они содержатся в такой исправности,
словно это наше собственное оружие.
Хэдли присвистнул сквозь зубы и обернулся к
доктору Феллу.
— Для субъекта, обычно склонного к безудержной
болтовне,— заметил он,— ты что-то сегодня невероят-
но молчалив, доктор. У тебя есть какие-нибудь сооб-
ражения?
Доктор сначала бурно засопел, а затем произнес
безо всякого желания:
— Да, есть. Но они не имеют никакого отношения
к окнам и арбалетам. Скорее — к шляпам. Дай-ка мне
сюда этот цилиндр, будь добр.
Хэдли безропотно протянул требуемое.
— А вот это,— пояснил генерал Мейсон, когда все
свернули налево за Байвард-Тауэр,— наш малый ка-
бинет коменданта; в соседнем же зале содержатся
наши нечаянные гости.— Он распахнул дверь под
аркой и жестом пригласил всех войти.
Только очутившись в тепле помещения, Рэмпоул
ощутил, насколько промок и продрог. Комната была
круглой и удобной, с крестовым сводом, с которого
свисала гирлянда электрических ламп, и решетчаты-
ми окнами высоко в стене. Большая гора углей
потрескивала в закрытом камине. За простым широ-
ким столом, положив на него руки, восседал очень
прямо пожилой мужчина, разглядывая вошедших из-
под кустистых седых бровей. На нем был костюм
йомена, но гораздо более замысловатый, ^ем привык
видеть Рэмпоул. Сбоку от него высокий, худой, суту-
лый молодой человек делал какие-то пометки на
листе бумаги.
— Присаживайтесь, джентльмены,— предложил
генерал Мейсон.— Это мистер Рэдберн, старший
лейб-гвардеец, и мистер Дэлри, выполняющий обязан-
ности моего секретаря.
Завершив процедуру знакомства, он указал гостям
на стулья и, предложив им свой портсигар, обратился
к офицеру:
— Так чего же удалось добиться?
Старший гвардеец покачал головой. Предупреди-
тельно пододвинув стул, с которого только что под-
нялся, генералу, ответил коротко:
— Боюсь, сэр, почти ничего. Я только что допро-
сил караульных из Белой Башни и начальника мас-
44
терской. Мистер Дэлри стенографировал при этом.
Рядом с ним Стоявший молодой человек деловито
собрал какие-то бумаги со стола и, часто моргая, с
готовностью воззрился на генерала Мейсона. У него
было удлиненное, довольно меланхолическое лицо, но
при всем том насмешливый рот. В добродушных,
близко посаженных серых глазах его сейчас сквозила
горечь.
—Добрый день, сэр,— опустив глаза в бумаги,
сказал он сэру Вильяму.— Мне передали, что вы уже
побывали там... Я... Мне нечего добавить, увы. Вам,
наверно, понятны мои чувства.— Дэлри, так и не
отрывая взгляда от бумаг, поспешил сменить тему для
беседы.— Я вел записи,— обратился он к генералу
Мейсону.— Естественно, из арсенала ничего не пропа-
ло. А начальник мастерской, так же как и двое
часовых из Белой Башни, готов присягнуть, что такой
арбалетной стрелы нет и не было ни в одной из
наших коллекций.
— Неужели? Разве можно с точностью идентифи-
цировать подобную вещь?
— Джон Браунлоу по этой части большой специа-
лист. И очень авторитетный, уверяю вас, сэр. Между
прочим, он сказал,— Дэлри пристроил на носу пенс-
не,— он сказал, что это гораздо более ранний тип
стрелы, чем любая из нашей коллекции. К такому
заключению он пришел на основании того^ что
увидел при осмотре... тела. Вещь образца конца
четырнадцатого века. Ах, где это? Вот: «...более
поздние типы гораздо короче и толще, с более широ-
ким наконечником на конце. А эта слишком тонка,
чтобы плотно войти в паз любого из большинства
известных арбалетов».
Генерал Мейсон обернулся к Хэдли, который тем
временем аккуратно снимал свой плащ.
— Теперь вы здесь распоряжаетесь, старший инс-
пектор. Поэтому задавайте любые интересующие вас
вопросы. Думаю, заключение эксперта доказывает,
что стрелой не стреляли; если только, конечно, не
допускать, что убийца заранее запасся своим собст-
венным луком. Значит, Дэлри, ею не могли выстре-
лить ни из одного из местных арбалетов?
— Браунлоу говорит, что могли, но тогда был бы
всего один шанс из ста, что стрела попадет точно в
цель.
45
Мейсон кивнул и с молчаливым удовлетворени-
ем смерил взглядом инспектора. Рэмпоул впервые
получил возможность рассмотреть генерала при пол-
ном освещении. Тот уже снял пропитанную влагой
шляпу и дождевик и бросил их на скамью. В нем не
было заметно и следа той суетности, которая отлича-
ет штабных офицеров высокого ранга. Теперь генерал
стоял, согревая ладони над огнем, и через плечо
поглядывал на Хэдли.
— Ну? — не выдержал наконец он.— Что дальше?
Дэлри положил бумаги на стол.
— Думаю, вам следует знать,— сказал он, обраща-
ясь не то к Мейсону, не то к сэру Вильяму,— что
среди посетителей есть двое имеющих Самое непо-
средственное отношение к делу. Они задержаны вме-
сте с другими в Караульном зале. Я хотел бы
получить ваши указания, сэр. Миссис Битон поднима-
ет адский шум с того времени, как...
— Кто?! — возопил сэр Вильям. До сих пор он
отстранению смотрел в огонь, но при имени миссис
Бцтон внезапно вскинул голову.
— Миссис Лестер Битон. Как я уже говорил, она...
Сэр Вильям смял конец своего белого шарфа и
потерянно взглянул на Мейсона.
— Моя невестка... Какого дьявола ей тут понадо-
билось?
Хэдли уже сидел за столом, выкладывая в ряд с
педантичной аккуратностью записную книжку, каран-
даш и фонарик. Он со слабым интересам поднял
глаза. .
— Ага,— сказал он,— рад слышать. Это, так ска-
зать, сосредоточит наши усилия. Но не беспокойте ее
еще некоторое время, мистер Дэлри; мы встретимся с
ней немного позднее.— Он опустил руки и принялся
созерцать сэра Вильяма с внезапно залегшей между
бровями складкой.— А почему сама возможность при-
сутствия здесь миссис Лестер Битон так вас изумила?
— Ну, понимаете...— начал сэр Вильям в некото-
ром замешательстве и вдруг оборвал фразу на полу-
слове.— Дело в том, что вы ее не знаете, не так ли?
А она натура весьма порывистая... Послушай, Боб, ты
уже сказал ей о... о Филипе? — взволнованно закон-
чил он.
— Я был вынужден,— угрюмо отозвался Дэлри.
Хэдли так сжал при этом свой карандаш, что
46
казалось, он собирался грифелем его просверлить
дырку в крышке стола.
— А кто эта вторая особа среди посетителей,
мистер Дэлри? — осведомился он.
Тот помрачнел еще больше.
— Это мистер Арбор, инспектор. Джулиус Арбор.
Он широко известен как собиратель книг и, по-моему,
остановился в доме сэра Вильяма.
При этих словах сэр Вильям настороженно вски-
нул голову. Его глаза впервые после известия об
убийстве приобрели осмысленное выражение.
— Интересно, чертовски интересно.— Он реши-
тельным шагом направился к стоящему около стола
стулу.
— Неплохо! — оценил ситуацию инспектор.— Но
мы некоторое время также не станем беспокоить
мисФера Арбора. В первую очередь я хотел бы полно-
стью уяснить последовательность сегодняшних пере-
движений мистера Дрискола. Вы упомянули, генерал,
что с этим связана какая-то дикая история?
Генерал Мейсон повернулся спиной к огню.
— Мистер Рэдберн,— обратился он к начальнику
охраны,— не пошлете ли вы в Кинг-Хаус за Парке-
ром? Паркер,— пояснил он, когда старший гвардеец
покинул комнату,— мой денщик, моя, так сказать,
правая рука. А пока, Дэлри, ты можешь изложить
главному инспектору всю эту сумасшедшую историю.
Дэлри кивнул, и лицо его посерело от волнения и
как-то болезненно осунулось.
— Вйдйте ли, инспектор,— начал он,— тогда я не
понималу что бы-это все значило,-да- и сейчас до
конца еще не во всем уверен. Кроме того, что против
Фила существовал какой-то заговор.
Когда он садился на стул, его длинные ноги слегка
подрагивали.
— Что ж, сосредоточьтесь, мистер Дэлри,— успо-
коил его главный инспектор.— Сэр Вильям — прошу
прощения — уже сообщил нам,, что вы жених его
дочери. Отсюда я допускаю, что вы хорошо знали
юного Дрискола?
— Очень хорошо. Я знал самое сокровенное о
Филе,— спокойно подтвердил Дэлри. Он заморгал,
словно от едкого дыма.— Естественно, эта роль не из
приятных. Ну-у... понимаете, он вбил себе в голову,
будто я один из тех страшно практичных людей,
47
которые могут найти выход из любого затруднитель-
ного положения. А он‘всегда попадал в передряги и
всегда бежал при этом ко мне за помощью, чтобы
выпутаться из них.
— Затруднительное положение? — эхом отклик-
нулся инспектор. Он сидел, откинувшись на спинку
стула, с полуприкрытыми веками, но не сводя глаз с
сэра Вильяма.— А какого рода затруднительные поло-
жения? 4
Дэлри заколебался;
— Как правило — финансовые. Ничего особенного.
Он давал векселя и подобное им...
— Женщины? — внезапно спросил Хэдли.
— Ну, Боже мой! Не больше, чем все мы...—
смущенно запротестовал его собеседник.— То есть я
имел в виду...— Дэлри густо покраснел.— Простите.
Но и в этом смысле тоже ничего особенного, уж я-то
знаю. Он имел обыкновение названивать мне в сере-
дине ночи с заявлением, что на танцах встретил
девушку, которая абсолютно Бдинственная и Непов-
торимая. Обычно чуть не бредил от восторга. И, как
правило, каждая такая история тянулась около меся-
ца.
— Но ничего серьезного не было? Прошу простить
мою настойчивость, мистер Дэлри,— не унимался
главный инспектор, в то время как его собеседник,
махнув рукой, явно не желал продолжать этот разго-
вор.— Но я ищу мотив убийства, как вам известно.
И поэтому вынужден задавать подобные вопросы.
Итак, ничего серьезного?
— Ничего.
— Пожалуйста, дальше.
— Ну-у... Дрискол позвонил сюда рано утром, и
Паркер взял трубку в главном кабинете. Я же еще не
вставал. По словам Паркера,» Фил нес какую-то
околесицу. Он, ме^сду прочим, попросил передать мне,
что прибудет в Тауэр ровно в час, что он в ужасном
затруднении и нуждается в помощи. В середине их
разговора я услышал свое имя и взял трубку. Хотя
про себя решил, что речь идет о каком-нибудь пустя-
ке, но не перечил Дрисколу, а сказал, что буду здесь,
тЬлько с утра должен отлучиться.
Понимаете, если бы все сложилось иначе... Но так
уж случилось, что генерал Мейсон попросил меня
отогнать легковой автомобиль в гараж в Холборн,
48
чтобы починить гудок. Эта электрическая звуковая
сирена никак не выключалась, если вы нажимали на
нее.
Хэдли нахмурился.
— Гараж в Холборне? А зачем же в такую даль?
Снова в глубине глаз Мейсона вспыхнул огонь
глухого гнева. Генерал стоял, расставив ноги, спиной
к камину, его ответ прозвучал подчеркнуто вежливо:
— Совершенно справедливо замечено, сэр. Вы по-
пали в самую точку. Но дело в том, что этим гаражом
командует один старый вояка, сержант, который,
между прочим, однажды оказал мне довольно боль-
шую услугу.
— А-а! — протянул Хэдли.— Итак, мистер Дэлри?
Рэмпоул, прислонясь к шеренге книжных полок, с
незажженной сигаретой между пальцами старательно
пытался осознать, что все происходящее реально; что
он на самом деле снова втянут в кошмарные хитро-
сплетения убийства и следствия. И ничего тут не
попишешь! Но между этим преступлением и смертью
Мартина Старберга есть большая разница. На этот
раз Рэмпоул не столь кровно заинтересован в исходе
дела. Совершенно случайно, из чистой любезности он
допущен к происходящему как простой наблюдатель,
беспристрастный и независимый, а на сцене перед
ним разыгрывается трагедия вокруг трупа в складном
цилиндре. Все и в самом деле представало сценой из
классического спектакля. Вон там, за столом, восседа-
ет терпеливый, внимательный главный инспектор со
стального цвета жесткими волосами и подстриженны-
ми усами, с руками, расслабленно опущенными, вдоль
тела. По одну сторону от нега сидит сэр Вильям, в
глазах которого вновь мерцает решительный огонек;
а по другую — худой Роберт Дэлри с кислой гримасой
на лице. Все еще весь ощетинившийся генерал Мей-
сон стоит спиной к огню. А в большом кресле прямо
напротив камина развалился доктор Фелл, с наивным
видом разглядывая (словно сова добычу) складной
цилиндр-шапокляк у себя в руках.
Тут до сознания Рэмпоула дошло, что Дэлри
продолжает свой рассказ, и он усилием воли вернул
свои мысли к хитросплетениям этого дела.
—...поэтому я не придал его словам большого
значения и выбросил их из головы. Так продолжалось
примерно до часа дня, пока вновь не раздался теле-
49
фонный звонок. Паркер взял трубку: Фил спрашивал*
меня. По крайней мере,— добавил Дэлри, внезапно
сминая в руках сигарету,— голос напоминал Фила.-
Я в это время находился в регистрационной, делая
кое-какие выписки для книги генерала, и Паркер
соединил меня с ним. Речь Фила звучала еще более
бессвязно, чем утром. Он заявил, что по причине,
которую он не может объяснить в телефонном разго-
воре, в Тауэр он прийти не сумеет, но я должен сам
прийти к нему на квартиру. Он употребил свое
обычное выражение, прежде уже сотни раз слышанное
мною,— что это вопрос жизни и смерти.
Мне все это страшно надоело, и я ответил, что
завален работой и что мне не поздоровится, если я не *
успею выполнить ее в срок, что если ему так уж
позарез необходимо встретиться со мной, то пусть он
сам и приходит. Тогда Фил начал божиться, что речь
действительно идет о жизни и смерти. И еще он
сказал, что мне все равно сегодня надо в город, а его
квартира находится в Блумсбери, и гараж, в который
я должен доставить машину, совсем неподалеку, так
что мне не составит труда по пути заскочить к
нему. В конце концов я согласился.— Дэлри заерзал
на стуле.— Должен признаться, что на этот раз его
речь звучала и в самом деле более убедительно, чем
всегда. И я подумал, что он, быть может, действитель-
но попал в нешуточную беду?
— У вас были веские основания ему поверить?
— Н-нет. То есть — да. Судите сйми.— Взгляд
Дэлри устремился в угол, где доктор Фелл с неосла-
бевающим интересом занимался изучением шляпы.
Дэлри нервно передернулся при этом.— Знаете, Фил
в последнее время был в каком-то возбужденном,
приподнятом настроении. Вот почему меня так изуми-
ла столь внезапная перемена. Дело в том, что он
работал над пьесой по своим материалам о шляпных
кражах... вы знаете, что я имею в виду?
— Уж нам ли не знать! — отвечал инспектор. В его
взгляде был явный интерес.— Пожалуйста, продол-
жайте!
— Такого рода темы давались ему превосходно.
До сих пор он никак не мог вылезти из «внештатни-
ков», а тут открывался шанс получить свою постоян-
ную рубрику. Поэтому, как я уже говорил, меня
чрезвычайно удивили его слова. Помню, я еще сказал:
50
«Да что за спешка, в конце концов? Я-то думал, что
ты занят своим шляпным вором...» И он ответил: «Вот
именно,— каким-то очень странным голосом.— Я за-
шел слишком далеко, Я вытащил на свет Божий
кое-что, от чего теперь мне самому может не поздо-
ровиться».
Главный инспектор подался вперед.
— Так-так! -г- глубокомысленно произнес он.— Вы
решили, что Дрискол считает себя в опасности со
стороны этого похитителя шляп?
— Что-то вроде этого. Естественно, что я принял-
ся подшучивать по этому поводу. Припоминаю, как
спросил: «А в чем дело? Ты что, боишься потерять
собственный головной убор?» — На что он ответил:
«Я боюсь не за головной убор, а за саму голову».
Наступила пауза. Все молчали, пораженные. Хэдли
первым пришел в себя.
— Итак, вы отправились к нему из Тауэра. Что
дальше? — вкрадчиво поинтересовался он.
— А дальше последовало самое странное. Я при-
ехал в гараж — он на Дейн-стрит, в Верхнем Холбор-
не. Механик оказался занят. Сказал, что мог бы
починить гудок за пару минут, но мне придется
подождать, пока он закончит с предыдущей машиной.
Вот я и решил отправиться пешком на квартиру
Фила, а автомобиль забрать попозже. Спешить все
равно было некуда.
Хэдли потянулся к своей записной книжке.
— Адрес Дрискола?
— Тависток-Чэмберс *, 34, Тависток-Сквер. Его
номер второй, на первом этаже... Так вот, когда я
туда добрался, то долго звонил у двери, но никто мне
не ответил. Тогда я вошел сам.
— Дверь была отперта?
\— Нет. Но у меня есть ключ. Видите ли, ворота
Лондонского Тауэра каждый вечер запираются ровно
в десять часов, и самому королю понадобилось бы
потратить некоторое время, чтобы попасть внутрь
после положенного часа. Поэтому, когда я бывал в
театре, на танцах или еще где-нибудь в этом же роде,
я обыкновенно оставался ночевать на кушетке в
гостиной Фила... Да, так на чем я остановился? Ах да!
Значит, я присел в ожидании его возвращения.
♦ Комнаты, номера (англ.).
51
Дэлри сделал глубокий вдох, нервно сжав ладонью
край стола.
— Примерно через пятнадцать минут после того,
как я покинул Тауэр, в главной приемной появился
Фил Дрискол и попросил позвать меня. Естественно,
Паркер сказал, что я ушел на встречу с ним, как он
и просил по телефону. Паркер рассказывает, что лицо
Фила в этот момент покрыла смертельная бледность,
он вдруг пришел в ярость и обозвал Паркера крети-
ном, заявив, что сегодня утром по телефону просил
встречи со мной здесь, в час дня... Он клялся, что
ничего не менял в нашей договоренности. Что вообще
не звонил во второй раз.
ГЛАВА V
Даже Хэдли при этом известии, ка-
залось, окаменел. Очень медленно он положил каран-
даш, хотя по тому, как желваки двигались на его
скулах, можно было видеть, как он взволнован.
— Вот оно что,— произнес он сдержанно.— Что же
дальше?
,— Я ждал. Туман все сгущался, заморосил дождь,
и мое терпение начало истощаться. Затем зазвонил
телефон, и я поднял трубку. Это был Паркер. Он
сообщил то, о чем я вам только что рассказал. Он уже
один раз звонил сюда, надеясь застать 'меня; но я был
еще в гараже. Фил ждал в Тауэре, весь как на
иголках. Паркер уверял, что он трезв, я даже поду-
мал, что один из нас определенно спятил. Однако не
оставалось ничего другого, как вернуться, тем более
что мне и так уже было пора обратно. Я поспешил за
автомобилем, но на выезде из Блумсбери встретил
генерала...
— И вы тоже,— осведомился Хэдли, бросив взгляд
в сторону Мейсона,— были в городе, генерал?
Мейсон угрюмо разглядывал кончики своих боти-
нок. Он поднял глаза, в которых читалось что-то
вроде горькой иронии.
— Выходит, что так. Меня пригласили на ленч, а
после я отправился в Британский музей за приготов-
ленными для меня книгами. Как уже говорил Дэлри,
пошел дождь, поэтому такси, естественно, поймать
52
было невозможно. Тогда я вспомнил о машине, от-
правленной в гараж к Стэплмэну; а если бы ее там
уже не оказалось, то он одолжил бы мне другой
автомобиль.
От музея это не так уж далёко, вот я и пошел
туда. Увидел Дэлри в автомобиле л окликнул его...
Остальное я вам уже рассказывал. Мы приехали сюда
в два тридцать и нашли... его.
— А что, это приглашение на ленч было для вас
очень важно? — внезапно спросил доктор Фелл.
Вопрос был настолько прямолинеен, что все, пора-
женные, обернулись в его сторону. Круглое румяное
лицо доктора утопало в воротнике, пышная копна
белых волос беспорядочно сбилась на один бок.
Генерал даже оторопел на секунду от такой дерзо-
сти.
— Кажется, я не совсем понимаю...
— Случайно, не был ли ленч собранием в каком-
нибудь обществе, заседанием правления, встречей в...
— Если вас это интересует, то — да,— ответил
Мейсон.— Так и есть.— Генерал казался озадачен-
ным, глаза его разгорелись.— Это было Археологи-
ческое общество. Мы собираемая каждый первый
понедельник месяца. Вообще-то я не люблю много-
людных сборищ. Заседающие старые развалины —
хуже некуда! Я состою в нем только из-за пользы,
которую их эрудиция способна принести в спорных
вопросах. Сэр Леонард Холдайн — хранитель мест-
ной сокровищницы — отвез меня туда на своей ма-
шине. Z
— Полагаю, что о вашем членстве в обществе
известно всем?
— Всем моим друзьям, если и это вас интересует.
Они любят острить на этот счет.
Хэдли задумчиво кивнул, не сводя глаз с доктора
Фелла.
— Я начинаю понимать, к чему ты клонишь...
Скажите мне, генерал: вы и мистер Дэлри — единст-
венные люди в Тауэре, с которыми был хорошо
знаком юный Дрискол?
— М-да... по-моему. Думаю, что он встречался с
сэром Леонардом, имел шапочное знакомство с неко-
торыми из лейб-гвардейцев, а так./.
— Но звонить он мог только вам?
— Вероятно.
53
У Дэлри слегка отвисла челюсть, и он привстал на
стуле. Затем снова сел.
— Я понял, сэр. Вы имеете в виду, что убийца
подстроил так, чтобы ни меня, ни генерала Мейсона
здесь не было?
Доктор заговорил раздраженным голосом, сопро-
вождая свои слова звоном железного наконечника
трости, постукивающей в такт каждому его слову,
будто вбивая их в нее.
— Конечно, подстроил.' Если бы вы были здесь,
ваш друг встретился бы с вами. Если бы в ваше
отсутствие здесь оказался генерал — он встретился
бы с ним. И тогда у преступника не осталось бы ни
малейшего шанса заманить его в подходящее место и
под покровом тумана прикончить.
Дэлри* выглядел озадаченным.
— Все равно,— сказал он,— готов поклясться, что
во второй раз я слышал по телефону именно голос
Фила. О Боже! Подставное... сэр, прошу прощения! —
Он поперхнулся от волнения и в ответ на ободряю-
щую улыбку доктора Фелла продолжил более уверен-
но: — То есть я хотел сказать, что знал голос Фила,
как любого другого приятеля. А если все, что вы
подозреваете,— правда, то, значит, это вообще был не
его голос... А кстати, откуда этот субъект — кто бы он
ни был — узнал, что Фил назначил мне здесь встречу
в час дня? И к чему тогда вся эта болтовня по поводу
боязни потерять голову?
— Подобные факты,— сдержанно ^заметил док-
тор,— могут сослужить нам значительную службу.
Обдумаем их. Кстати, а каков был голос Дрискола?
Дэлри задумался.
— Единственное, что можно о нем сказать,— не-
внятный. Его мысли были так мимолетны, что речь не
цоспевала за ними. А когда Фил бывал взволнован, то
повышал голос.
Доктор Фелл медленно кивал, свесив голову набок
и полуприкрыв глаза. Он встрепенулся, когда раздал-
ся стук в дверь и вошел начальник охраны.
— Полицейский хирург, сэр,— доложил он.—
И еще' несколько человек из Скотланд-Ярда. Какие
будут распоряжения?
Хэдли совсем было поднялся, но отчего-то внезап-
но передумал.
— Никаких. Будьте любезны передать им, что все
54
как обычно, они наймут. Мне потребуется около
дюжины фотографий трупа в разных ракурсах. Где
здесь можно спокойно обследовать тело?
— В Блади-Тауэр. Займитесь, мистер Рэдберн,—
распорядился генерал Мейсон.— Воспользуйтесь
Комнатой Принцев — она очень подходит для этой
цели. Паркер здесь?
, — Ждет за дверью, сэр. Какие будут распоряже-
ния насчет посетителей? Они начинают терять терпе-
ние и...
— Еще немного,— попросил Хэдли.— И не будете
ли вы так добры прислать сюда Паркера? — Как
только старший гвардеец удалился, он обернулся к
Дэлри: — У вас есть список посетителей?
— Есть. Но боюсь, что я превысил свои полномо-
чия,— ответил секретарь. Он вытащил из папки стоп-
ку листочков.— Отнесся к делу со слишком большим
рвенцем и заставил их написать не только имена, но
и адреса, род занятий и прочее. Большинство из них
обычные туристы. Я подумал, что особенно их не
затрудню, .они, к слову, и не думали протестовать.
Кроме, надо, признаться, миссис Битон. И еще одной
леди.
Он передал бумаги Хэдли. При последних словах
Дэлри главный инспектор пристально взглянул на
него:
— Еще одной женщины? Кто она?
— Я не обратил внимания, что она там написала,
но, очевидно из-за ее поведения, запомнил имя. Суро-
вая особа. Видите ли, я обставил все страшно офици-
ально, чтобы припугнуть их и заставить писать толь-
ко правду. Но эта женщина оказалась невероятно
подозрительной. Она заявила, что я не обладаю пол-
номочиями нотариуса, и я был настолько изумлен, что
от неожиданности не нашелся, как ответить. Тогда
она сказала: «У вас нет никакого права, молодой
человек. Нас к присяге не приводили. Мое имя —
Ларкин, я почтенная вдова, а большего вам знать не
положено».
Хэдли зашелестел бумажками.
.— Ларкин,— повторил он.— Хм. Стоит обратить
внимание. Порой, забрасывая невод, мы неожиданно
ловим и всякую мелкую рыбешку, за которой и не
думали охотиться... Ларкин, Ларкин — а-а, вот она.
Миссис Аманда Жоржетта Ларкин. Слово «миссис» —
55
в скобках: она хочет дать ясно понять что к чему...
Твердый почерк. Адрес — ого!_
Он опустил листочки и нахмурился.
— Ну и ну! Адрес-то — Тависток-Чэмберс, 34, Та-
висток-Сквер. Значит, она живет в том же самом
здании, что й юный Дрискол, а? Прямо как сговорились!
Сэр Вильям, неловко потирая челюсть, заметил:
— Послушайте, Хэдли, не кажется ли вам, что
следует отделить миссис Битон от остальной толпы?
Она жена моего брата, вы же знаете, и после всего
случившегося...
— К моему глубокому сожалению...— сдержанно
отвечал ему Хэдли.— Да где же этот Паркер?
Паркер все это время стоял в тумане без шляпы и
плаща прямо около приоткрытой двери, ожидая при-
глашения. В ответ на реплику Хэдли он постучал,
вошел и выжидательно застыл на пороге.
Это был приземистый, темнолицый человек с воен-
ной стрижкой. Как большинство старых вояк, он не
знал меры в отношении длины усов. Ничто в его
облике не напоминало камердинера. Высокий белый
воротничок подпирал голову, словно Паркер снимался
на дагерротип *.
— Вы и есть денщик генерала Мейсона? — спро-
сил его Хэдли.
Паркер расплылся в довольной улыбке.
— Д’сэр.
— Мистер Дэлри уже рассказал нац. о двух теле-
фонных звонках мистера Дрискола... Насколько я
понял, оба раза именно вы брали трубку?
— Д’сэр. Оба раза.
— Значит, между вами состоялся какой-то разговор.
— Состоялся, сэр. Недолгий, но содержательный.
Два раза.
— Можете ли вы присягнуть, что оба раза слыша-
ли голос мистера Дрискола?
Паркер помрачнел.
— Ну, сэр, «могу ли я присягнуть» — это слишком
сильно сказано,— ответил он рассудительно.— Йо
благодаря моим познаниям и способностям сравнивать
и рассуждать, можно сказать, что — да, сэр.
* В начале века для фотографии требовалась очень долгая
рыдержка, поэтому голову портретируемого зажимали в особые
тиски и подпорки, чтобы она не шевелилась. \
56
— Очень хорошо. Значит, мистер Дэлри уехал
отсюда на автомобиле незадолго до часа дня. Вы
помните, в какое время появился мистер Дрискол?
— В час пятнадцать, сэр.
— Откуда такая точность?
— Прошу прощения, сэр,— холодно заметил Пар-
кер,— я в состоянии снабдить вас информацией о
точном времени любого имевшего место события по
перемещениям в казармах. То есть по сигналам горна.
Данное событие произошло в час пятнадцать.
Хэдли в задумчивости постукивал пальцами по
столу.
— Теперь соберитесь с мыслями, Паркер. Я хочу,
чтобы вы вспомнили все, что произошло после появ-
ления мистера Дрискола. Постарайтесь припомнить
текст разговоров, если получится... Прежде всего —
как он себя вел? Нервничал? Был растерян?
— И нервничал очень сильно, .сэр, и был растерян.
— А как одет?
— Матерчатая кепка, светло-коричневый костюм
для гольфа, носки из тонкой шерсти, клубный гал-
стук. Без плаща. Спрашивал мистера Дэлри. Я ска-
зал, что мистер Дэлри отправился к нему по его же
просьбе. Тогда он выразил недоверие. Применил
крепкие выражения, на которые я принужден был
ответить. «Мистер Дрискол,— сказал я ему.— Сегодня
я. лично беседовал с вами. Когда я взял трубку, в
спешке вы приняли меня за мистёра Дэлри и выпали-
ли: «Слушай, ты должен меня выручить — я не могу
сюда сейчас прийти»,— вот что вы сказали».— Паркер
прокашлялся.— Я заявил ему это все, сэр.
— И что он ответил?
— Он спросил, как давно ушел мистер Дэлри?
Я сказал, что около пятнадцати минут. Он поинтере-
совался, пешком или в машине, и я ответил, что в
машине. Тогда он воскликнул, прошу прощения, сэр:
«О Боже! За это время в тумане он еще не успеет
туда доехать!» Однако все равно мистер Дрискол
подошел к телефону и стал звонить к ^ебе домой.
Никто ему не ответил. Он приказал приготовить ему
выпить чего-нибудь, что я и принялся исполнять.
А пока я этим занимался, то заметил, как он погля-
дывает в окно.
Хэдли вдруг пошире открыл полуприкрытые глаза.
— Окно? Какое окно?
57
— В окно маленькой комнаты, где работает мис-
тер Дэлри, с восточной стороны Кинг-Хауса.
— А что можно увидеть оттуда?
Паркер, который настолько погрузился в воспоми-
нания, что совсем забыл о своей привычке говорить
цветистыми фразами; недоуменно заморгал, поражен-
ный смыслом вопроса.
— Увидеть, сэр?
— Ну да! Какой оттуда вид? Можно ли увидеть
Ворота Изменников, к примеру?
— О! Д’сэр! Я думал, что ваш вопрос относится
к... ну, сэр, к тому, что увидел я и что сначала счел
малозначительным, но теперь я прихожу к выводу...
— Как, вы что-то такое увидели?,
— Д’сэр. Вот именно, сразу, как мистер Дрискол
удалился, сэр.
Хэдли с видимым трудом подавлял в себе желание
поторопить рассказчика. Он даже полупривстал, но,
взяв себя в руки, ровным голосом произнес:
— Очень хорошо. Теперь продолжайте ваш рас-
сказ, Паркер, с того самого момента, как вы увидели,
что мистер Дрискол смотрит в окно.
— Очень хорошо, сэр. Он выпил свою порцию и
налил еще, неразбавленную. Я поинтересовался, поче-
му он не возвращается к себе, если хочет застать
мистера Дэлри. А он ответил: «Не валяйте дурака: я
не собираюсь снова разминуться с ним. Мы будем
звонить ему каждые пять минут, пока я не узнаю, что
он там».— Паркер передавал диалоги тйким хриплым
и подвывающим монотонным голосом, что Рэмпоул с
трудом мог различать, где он цитирует речь Дриско-
ла, а где — себя.— Но он не мог усидеть, сэр. Маячил
по комнатам. Наконец заявил: «Боже мой, я больше
не вынесу; я пойду пройдусь по двору». И вышел.
— Как долго он пробыл у вас?
— Минут десять, сэр. Даже меньше... Но, сэр, я
переключил свое внимание на другие дела. И ничего
не заметил, кроме...— Паркер колебался. Видя скры-
тый блеск в глазах Хэдли и взволнованность подав-
шегося вперед сэра Вильяма, а также замешательство
Дэлри, замершего с зажженной спичкой у самой
сигареты, он, казалось, наслаждался важностью своей
роли. Денщик выдержал полновесную паузу и продол-
жил внезапно окрепнувшим голосом: —... кроме, сэр,
указующего перста судьбы! Мне хотелось бы отме-
58
тить, сэр, что с раннего утра стояла легкая туманная
дымка. Но охарактеризовать ее как серьезный туман
еще не представлялось возможным. Наблюдалась прит
личная видимость, и объекты четко просматривались.
Но плотность тумана резко увеличивалась. Вот при
каких обстоятельствах я посмотрел в окно. И вот в
тот момент я увидел мистера Дрискола.
Пальцы Хэдли прекратили выбивать дробь по
столу, а глаза впились в оратора.
— Как вы узнали, что это мистер Дрискол? Вы же
сказали, что туман начал сгущаться...
— Я не говорил, что видел его лицо. Никто не
смог бы опознать его на таком расстоянии: виднелся
лишь силуэт. Но, сэр, имейте терпение! Остается еще
его характерное хрупкое сложение. Остаются еще
брюки от костюма для игры в гольф, которые у него
расширялись всегда ниже, чем у всех остальных.
И когда он вышел, то верх своей кепки сдвинул на
один бок. И вот так я увидел его, расхаживающего
взад и вперед по Уотер-Лейн.
— Но ведь вы не можете присягнуть, что это был
именно он?
— Д’сэр. Могу. Потому что, сэр, он дошел до
ограды Ворот Изменников и прислонился к ней. После
чего чиркнул спичкой, чтобы разжечь сигарету. Всего
одну секунду я видел часть его лица. Д’сэр, я твердо
уверен. Я знаю что говорю. Я видел его как раз перед
тем, как некто тронул его за плечо...
-г- Что-о?! — Хэдли был так поражен, что Паркер
принял это его восклицание за сомнение в своей
искренности.
— Сэр, да покарай меня Господь! Именно некто,
стоявший сбоку от Ворот Изменников. И он подошел
и прикоснулся к мистеру Дрисколу.
— А вы рассмотрели этого человека, Паркер?
— Нет, сэр. Там было слишком темно. Тень была,
сэр. Я и мистера Дрискола тоже не разглядел бы, если
бы не наблюдал за ним в тот момент, когда он
чиркнул спичкой.
— Но вы. можете сказать — мужчина это был или
женщина?
— Э-э... нет, сэр. Я тогда уже отвернулся. И не
имел счастья быть свидетелем дальнейших событий.
— Достаточно. Вы заметили, в котором часу это
происходило?
59
— Почти сразу после половины второго.
Хэдли, сцепив на затылке руки, погрузился в
размышления. Затем он обратил хвой взгляд в сторо-
ну генерала Мейсона.
— Значит, генерал, когда вы в половине третьего
обнаружили тело, то местный врач сказал, что Дри-
скол мертв по крайней мере уже в течение получаса —
сорока пяти минут? Так? Что ж, так и выходит. Он
был убит в те десять-пятнадцать минут, которые
прошли с того момента, как некто прикоснулся к нему
у ограды. Полицейский сержант сможет сообщить нам
точное время.
Он помолчал еще и наконец сказал одобрительно
денщику Мейсона:
— Очень хорошо, Паркер. Вы оказали нам неоце-
нимую помощь.
Паркер щелкнул каблуками и двинулся прочь,
сияя от гордости.
А главный инспектор только глубоко вздохнул.
— Ну, джентльмены, вот вам факты. В распоряже-
нии убийцы оставалось значительно больше получаса,
чтобы ускользнуть. И, как заметил генерал, за тума-
ном и дождем стража на воротах была не в состоянии
рассмотреть каждого выходящего. Вот с каких исход-
ных позиций нам придется начинать работу. Основная
надежда на...— Хэдли взялся за листок с именами
посетителей.— Если уж все равно надо с чего-то
начинать,— сказал он,— то начнем с гостей. Нам
известно примерное время убийства. Эй, там! — крик-
нул он в дверь. Она тут же открылась, и на пороге
предстала фигура часового.— Будьте добры сходить в
Блади-Тауэр и прислать сюда старшего из группы
полицейских офицеров, прибывших в крепость!
— Надеюсь, им окажется Хэмпер,— добавил он,
обращаясь к присутствующим.— Для начала отложим
карточки с данными о трех лицах, с которыми я хочу
побеседовать особо,— миссис Битон, мистера Арбора
и, на всякий случай, неприступной миссис Ларкин.
Так... вот она — карточка миссис Ларкин...
— Миссис Битон не стала вообще ничего писать,
сэр,— подал голос Дэлри.— Она сочла затею нелепой.
— Ну и ладно. Вот карточка Арбора. Ну-ка,
посмотрим. Я бы сказал, что почерк просто отменный,
словно надпись на визитке. Особа с претензиями...—
Он с любопытством разглядывал листок.— Та-ак...
60
«Джулиус Арбор, 440, Парк-Авеню, город Нью-Йорк.
Без определенных занятий...»
— В них нет никакой необходимости,— буркнул
сэр Вильям,— у него куча денег.
—- «Прибыл в Саутгемптон четвертого марта па-
роходом «Бремен». На неопределенный срок. Даль-
нейший маршрут — Вилла Сеуле, Ницца, Франция».
И дальше весьма любезно добавляет: «В случае необ-
ходимости за дальнейшей информацией можно обра-
титься к моим поверенным в Лондоне, мистеру Хил-
тону и мистеру Дейну, Линкольнс-Инн-Филдз». Да-а...
Хэдли улыбнулся в усы, отложил листок и обежал
глазами присутствующих.
— Если вы когда-либо слышали какое-нибудь из
следующих имен, то будьте добры подать знак; иначе
я передаю карточки в руки нашего сержанта: пусть
самостоятельно занимается гостями. Мистер и миссис
Джордж Дж. Беббер, 291 Айлсбороу-авеню, Питтс-
бург, штат Пенсильвания, США. Люсьен Лефевр, 60
Авеню Фош, Париж. Мадемуазель Клементина Ле-
февр, оттуда же. Мисс Доротея Деливан Месней, 23
Элм-авеню, Мидвиль, штат Огайо, США. Мисс Мес-
ней к своему имени добавила жирно подчеркнутое
«Магистр искусств». Вот и вся компания. Выглядит
достаточно безобидно.
— Сержант Бете, сэр,— раздался в этот момент у
дверей голос. Очень серьезный молодой человек во-
шел, нервно отдав честь.
— Бете? — переспросил Хэдли.— Бете... ах да! Вы
сделали снимки лица трупа?
— Да, сэр. Они разместили необходимое оборудо-
вание прямо здесь, в Тауэре, и фотографии уже
сушатся.
— Хорошо. Возьмите один из отпечатков и предъ-
явите его всем перечисленным здесь лицам, охранник
проводит вас к ним. Выясните, видел ли кто из них
сегодня этого, человека, и если да, то где и когда.
Главное внимание обратите на любого, кого они
могли заметить поблизости от Ворот Изменников в
любое время или действия кого казались подозритель-
ными. Мистер Дэлри, я буду очень обязан, если вы
отправитесь с ним и застенографируете все важное.
Дэлри с готовностью поднялся, прихватив каран-
даш и записную книжку.
— Особенно мне хотелось бы знать, сержант, где
61
все они находились между часом тридцатью и часом
сорока пятью. Это жизненно важно. Мистер Дэлри, не
будете ли вы так добры попросить заодно миссис
Лестер Битон пожаловать сюда.
ГЛАВА VI
»
— Значит, так...— Хэдли с дотош-
ной аккуратностью снова выложил перед собой в ряд
карандаш, записную книжку и фонарик.— Полицей-
ский хирург принесет нам содержимое карманов Дри-
скола. Мы сможем также хорошенько рассмотреть
орудие убийства. Допросить охрану — не видели ли
они чего-либо — я поручу старшему лейб-гвардейцу.
Далее, джентльмены. Перед тем как встретиться с
миссис Битон, предлагаю прояснить наши позиции.
Пройдемся по кругу и выясним, у кого есть^ что
сказать в данной ситуации. Сэр Вильям, что в нашем
деле беспокоит именно вас?
- — Ответить на этот вопрос очень легко,— признал
сэр Вильям, теребя конец белого шарфа.— Думаю, что
и вы не могли не обратить внимание на полное
отсутствие мотива преступления. Ни у одной живой
души в мире не было повода убивать Филипа.
— Да. Но вы упустили из виду одну вещь,—
заметил Хэдли.— Мы в некотором роде имеем дело
с безумцем. Ведь было бы бессмысленно отрицать
связь между шляпным вором и данным преступлени-
ем. Он убил Филипа Дрискола или нет, но вероят-
нее всего, что именно он надел шляпу на его
мертвую голову. И теперь из слов Дэлри становится
ясно, что Дрисколу удалось напасть на свежий след
странного похитителя...
— Но Боже ж ты мой, послушайте! Неужели вы
всерьез допускаете, что этот молодчик прикончил
Филипа только потому, что тот его выследил! Это же
абсурдно!
— Разумеется. Но тем не менее достойно нашего
внимания. И в таком случае, что же мы имеем?
Сэр Вильям потупил глаза.
— Понимаю. Филип регулярно поставлял матери-
алы в редакцию. Одна из его статей была опублико-
62
вана в сегодняшнем номере, в утреннем выпуске. Это
значит, что он принес ее вчера вечером. И когда он
был в редакции, то мог что-то сообщить своему
редактору...
— Именно так. И это одна из ниточек нашего
дальнейшего расследования.
Бели каким-либо неожиданным образом его смяте-
ние было вызвано реальной опасностью, то весьма
вероятно, что он мог намекнуть об этом кому-то
вчера вечером. Что ж, стоит попытаться.
— Чепуха,—-подал голос доктор Фелл.
— Вот как? — надменно осведомился главный
инспектор, с трудом сохраняя невозмутимость.— Не
соблаговолите ли объяснить нам почему?
Доктор сделал широкий жест.
— Хэдли, небб свидетель — ты хорошо знаешь
свое дело. Но вот в газетном ни бельмеса не
смыслишь. Я же, к своему стыду, грешил подобной
ерундой. Ты слышал когда-нибудь историю об одном
новичке-репортере, которому для начала поручили
осветить собрание пацифистов в Вест-Энде? Ну вот,
он возвращается назад с кислой миной. «Принес
отчет?» — спрашивает его редактор новостей.— «Не
принес, не о чем писать,— отвечает новичок.— Ми-
тинг не состоялся».— «Не состоялся? — спрашивает
редактор новостей.— Почему же?» — «Ну-у...— от-
вечает новичок,— не успел первый докладчик на-
чать свое выступление, как кто-то швырнул в него
кирпич. А затем лорд Динвиди провалился в турец-
кий барабан и вокруг трибуны завязалась драка.
Они молотили друг друга стульями по головам, а
когда я увидел у дверей «Черную Марию» *, то
понял, что митинг уже не состоится, и ушел».—
Доктор Фелл печально покачал головой.— Вот и ты
так, Хэдли. Разве до тебя не дошло, что если бы
Дрискол узнал что-нибудь или особенно испугался,
так это и были бы его новости! Так и пошло бы
заглавными буквами: «ДЕМОН ШЛЯП ЕЖЕДНЕВ-
НО КОМУ-ТО УГРОЖАЕТ». И уж конечно он не
преминул бы упомянуть об этом в редакции. И
будьте уверены, в этом случае мы сегодня же
прочли бы обо всем в передовице.
♦-Black Maria (англ.) — тюремная карета, автомобиль. Сродни
русскому «воронок».
63
— Но он не мог решиться на такое,— заволно-
вался Хэдли,— если действительно был так напуган,
как нам кажется!..
— Стойте, стойте! Вот тут вы не правы,— вставил
сэр Вильям.— Надо отдать мальчику должное. Он был
кем угодно, но только не трусом. Он, не мог потерять
голову всего лишь от страха перед насилием.
— Но ведь он же говорил...
— Не в этом дело,— терпеливо остановил его
доктор Фелл.— Подобная публикация ничем не могла
ему повредить. В ней было бы объявлено только то,
что в руках редакции появился ключ к разгадке, или
что стало известно об угрозах преступника. В первом
случае они только спугнули бы безумца. Во втором —
предали бы более широкой огласке именно то, что он
и хотел ей предать. Ведь все его поведение — своеоб-
разная самореклама! Нет, это никак не могло повре-
дить юному Дрисколу, а наоборот, в любом случае
только помогло бы ему.
— Но представь себе, что ему вдруг действительно
удалось обнаружить Шляпника? И тот решил защи-
щаться?
— А с чего вдруг газете заменять полицию, а
утверждениям Дрискола — иметь серьезный вес? Вы
что же, на самом деле считаете, что власти стали бы
преследовать из-за газетной статьи человека, который
до сих пор казался всего лишь неумным шутником?
Нет-нет. У Шляпника не было повода исчезать,
оставляя шляпу на трупе,— для этого й в самом деле
надо обладать весьма своеобразным, если не злове-
щим, чувством юмора... Я склонен согласиться с
утверждением сэра Вильяма, что мальчик не был
трусом. Но чего же тогда он действительно опасался?
Вот вам ниточка. Распутывайте.
— У меня есть что ответить на это, но только
некоторое время спустя,— отвечал инспектор.— А пока
продолжим. Есть у вас какие-нибудь соображения,
генерал?
— Почти никаких. За исключением того, что оче-
видно: он был заколот, а не застрелен.
— Мистер Рэмпоул! — Хэдли видел, что амери-
канцу не по себе, и ободряюще кивнул.— Вы что
думаете?
Три пары глаз обратились в сторону Рэмпоула. Он
попытался выглядеть непринужденно под этими испы-
64 ‘
тующйми взорами, понимая, что это своеобразная
проверка, будет ли ему позволено и дальше участво-
вать в деле.
— Имеются кое-какие детали,— заговорил он,
чувствуя, как его голос невольно срывается.— Арба-
летная стрела не из местной коллекции. Кто-то из
охранников заметил, что она образца конца четырна-
дцатого века. Но маловероятно, что Дрискол был убит
стрелой, изготовленной в тысяча трехсотых годах. .
Он смущенно запнулся.— Я как-то имел случай за-
няться изучением военного снаряжения и оружия.
Метрополитен-музей в Нью-Йорке обладает одной из
лучших коллекций вооружения в мире. У стрелы
столь древней сталь должна была бы значительно
пострадать от коррозии. Откуда же тогда у той,
которой убили Дрискола, блестящая полировка и
упругая твердость? Она выглядит совсем новой. Если
я верно припоминаю, то у вас на выставке нет оружия
ранее пятнадцатого века. Но даже шлемы начала
пятнадцатого века изъедены ржавчиной почти на-
сквозь.
Тишина воцарилась, что называется, мертвая.
— Вот вы о чем...— кивнул главный инспек-
тор.— Хотите сказать, что стрела изготовлена не-
давно. И если это так, то...
— То кто тогда ее сделал? Определенно, не так уж
много есть кузнецов, которые куют стрелы образца
четырнадцатого века. Вещь чисто антикварная, так
что кто-то должен заниматься этим либо ради забайы,
либо из других целей.
Хэдли внес очередную пометку в свою черную
книжечку.
— Путь довольно окольный,— заметил он, тряхнув
головой,— но, несомненно, в этом что-то есть. Тонко
подмечено! А теперь мы послушаем моего обычно
столь разговорчивого коллегу доктора Фелла. Как ты
прокомментируешь все, что здесь прозвучало?
Доктор Фелл склонил голову набок с видом глубо-
кого размышления.
— Увы, боюсь, я не очень был внимателен. Однако
мне хотелось бы задать один вопрос.
— Что ж, всегда пожалуйста! Что это за вопрос?
— Вот шдяпа.— Он взялся за цилиндр.— Надеюсь,
вы заметили, когда она была на голове убитого, то
сползла ему на уши. Конечно, сэр Вильям, мальчик
3 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 65
был невелик ростом, не то, что вы. Но у вас довольно
длинная и узкая голова. Не был ли этот головной
убор велик даже для вас?
— Велик...— Собеседник доктора был в явном за-
мешательстве.—Что вы, нет! Да нет же, он не был
мне велик. Хотя погодите-ка, я, кажется, теперь
припоминаю. Когда я примерял шляпы в магазине, то
одна, как мне помнится, была действительно велика.
Но та, что они мне потом прислали, сидела как
влитая.
— Но, в таком случае, не будете ли вы добры
примерить эту?
Сэр Вильям уже было протянул за шляпой руку,
генерал Мейсон даже взял ее у доктора, чтобы
передать ему, как вдруг сэр Вильям содрогнулся и
отдернул руку.
— Извините меня,— процедил он сквозь зубы,—
но я... я не в силах это сделать.
— Да это не так уж * и важно,— добродушно
заверил его доктор Фелл, забирая шляпу обратно. Он
нажал на цилиндр, так что тот сложился, и принялся
обмахивать им свое румяное лицо.— Во всяком слу-
чае, не сейчас. А у кого вы заказываете шляпы?
— У Стилов. С Риджент-стрит. Это имеет зна-
чение?
— Миссис Лестер Битон,— провозгласил дежурный
гвардеец, распахивая дверь.
Миссис Битон не заставила себя жда^ь. Она вошла
в комнату энергичным, широким шагом уверенной в
себе женщины, что, глядя на нее, вполне можно было
понять. Стройная даже на исходе третьего десятка, с
прекрасной фигурой спортсменки-купальщицы, с при-
влекательным лицом, на котором особо выделялись
спокойные, лучистые карие глаза и смеющийся реши-
тельный рот, она, безусловно, была в центре внима-
ния, где бы ни появлялась. Русые волосы ее сейчас
были собраны под аккуратной голубой шляпой. Плот-
но облегающее/ с пышным меховым воротником паль-
то подчеркивало все соблазнительные округлости ее
пышных форм. Однако при виде сэра Вильяма само-
уверенности у миссис Битон заметно поубавилось.- -
— Привет! — произнесла она подчеркнуто незави-
симо.— Боб не сказал мне, что ты тоже здесь. Жаль,
что ты так скоро приехал.
Сэр Вильям сухо выполнил положенную процедуру
66
знакомства, и Рэмпоул усадил леди на стул возле
стола Хэдли.
— Значит, вы и есть мистер Хэдли,— заключила
она, несколько свысока окидывая взглядом инспекто-
ра. Затем она повела глазами в сторону сэра Вильяма
и добавила: — Я слышала, Вил говорил о вас.—
Теперь она холодно оглядела каждого из присутству-
ющих, под конец даже вытянув шею, чтобы получше
рассмотреть доктора Фелла.— А это, значит, ваши
сотрудники или что-то в этом роде? Боюсь, я тут уже
довольно крупно поскандалила. Но тогда мне ничего
не было известно об этой истории.. Даже когда Боб
сообщил мне... сказал... о Филе, я ему не поверила.
Несмотря на самоуверенный тон леди, у Рэмпоула
все больше складывалось впечатление, что миссис
Битон крайне обеспокоена.
— Вам известны обстоятельства несчастья, миссис
Битон? — спокойно спросил ее Хэдли.
— Только те, о которых был в состоянии сообщить
мне Боб. Бедный Фил! Я хотела бы...— Она гневно
замолчала, будто подбирая в уме кару для убийцы.—
Разумеется, было совершенно нелепо предлагать за-
полнить эту дурацкую бумажку. Как 0удто мне еще
нужно в чем-то оправдываться!
— Это чистая формальность. Однако вы понимае-
те, что всех, кто находился здесь около часа, когда
случилась трагедия, нам необходимо было опросить.
— Разумеется, понимаю.— Миссис Битон метнула
быстрый взгляд на Хэдли.— Когда убили Фила?
v — В свое время мы дойдем и до этого вопроса,
миссис Битон. Но давайте по порядку, если не
возражаете... Для начала я осмелюсь предположить,
что вы не в первый раз посещаете Тауэр, так?
Вполне понятный интерес к... э-э... историческому
наследию?
На лице женщины мелькнуло довольно задорное '
выражение.
— Вот истинно джентльменский способ спросить у
дамы о ее сердечных делах! — Взгляд в сторону сэра
Вильяма.— Представляю, как Вил расписал вам меня.
Он считает, что я не испытываю ни малейшего
интереса к пыли веков и тому подобной рухляди.
Генерал Мейсон при этих словах не мог остаться
безучастным. Выражение «рухлядь» задело самые
чувствительные струны его сердца.
з*
67
— Мадам,— вынув изо рта сигару, с жаром пере-
бил он ее,— вы позволите вам напомнить, что...
— Конечно, конечно! — сразу согласилась она с
ослепительной улыбкой и оглянулась на Хэдли.—
Однако Вил совсем неправ. Я просто обожаю древно-
сти. Мне приятно думать о героических людях в
доспехах и военном снаряжении, о прошлых жарких
битвах. И я намерена объяснить вам, почему оказа-
лась здесь. Действительно, дело не в самом Тауэре.
Дело в прогулке.
— Прогулке?
— Боюсь, мистер Хэдли,— внушительным голосом
заметила она;— что вы мало гуляете пешком. А для
вас это было бы не лишнее. Чтобы держать себя в
форме. У Лестера стало намечаться. брюшко; вот
почему я, как только это удается, выманиваю его на
пешие прогулки. Только вчера мы возвратились из
очередного путешествия в Вест-Кантри. А сегодня я
решила пройтись от Беркли-Сквер до Лондонского
Тауэра. Но я не сумела убедить Лестера сопровож-
дать меня, вот я и отправилась одна. И тогда мне
пришло в голову, что раз уж я здесь, то моТу заодно
осмотреть и все достопримечательности.
— Понятно. Вы помните, в котором часу вошли в
крепость?
— В час или немного позднее, по-моему. В буфете
около ворот купила сандвич. Как раз там, где и
билеты на осмотр башен — три штуки: белый* розо-
вый и зеленый.
Хэдли вопросительно глянул на генерала Мейсона.
— В Белую Башню, в Сокровищницу и в Блади-
Тауэр,— пояснил тот.— Для этих трех мест требуются
входные билеты.
— Хм, понятно. Вы использовали эти билеты,
миссис Битон?
Она задышала заметно взволнованнее, верхняя
губа слегка вздернулась.
— Я взглянула на драгоценности короны,— она
даже не стала стараться казаться искренней.— Они
показались мне просто стекляшками. И держу пари,
что они действительно не настоящие.
Теперь лицо генерала Мейсона от возмущения
приобрело кирпичный оттенок, и он издал даже ка-
кой-то сдавленный звук.
— Могу я узнать,, почему вы, миссис Битон, не
68
воспользовались двумя другими билетами? — поспе-
шил задать следующий вопрос Хэдли.
— О Боже, да откуда мне знать? Просто расхоте-
лось.— Она откинулась на стуле, словно потеряв вся-
кий интерес к теме беседы. Но напряжение в глазах
по-прежнему осталось.— Я действительно немного по-
бродила там, во внутреннем дворике, и поболтала с
одним милым старым бифитером *...
Генерал Мейсон перебил ее с ледяной вежливо-
стью:
— Мадам, могу я попросить вас не применять
подобное слово? Лейб-гвардейцев в Тауэре называют
йоменами, а не бифитерами. Посдедним же термином
пользуются...
— Ах, простите. Я этого не знала. Так все гово-
рят... Ну, вот, я увидела каменную плиту, где, расска-
зывают, людям обычно Отрубали головы, ну, вы знае-
те это, и спросила бифи... то есть гвардейца: «Здесь
ли привели в исполнение приговор над королевой
Елизаветой?» Чудак, он чуть в обморок не упал. Еле
прокашлялся и отвечает: «Мадам... э-э... королева
Елизавета не имела чести быть... а-а... то есть я
говорюу что королева- Елизавета умерла в своей
постели». А затем он достал свиток со-списком людей,
лишившихся здесь головы. «Отчего же она умерла?» —
спрашиваю я его, а он говорит: «Да кто, мадам?» —
«Королева Елизавета». Тут он издал какой-то стран-
ный звук...
На Хэдли рассказ не произвел ровно никакого
впечатления.
— МиСсис Битон, пожалуйста, не отвлекайтесь.
Когда вы решили уходить?
— Дорогой мой, я же не ношу с собой часов! Знаю
только, что, когда спустилась с парадного плаца под
арку большого сооружения, которое называют Блади-
Тауэр, то увидела толпу около ограды возле той
самой лестницы, и еще один бифитер спросил меня,
не проследую ли я за ним. Из этого я заключаю, что
уходила уже после того, как вы нашли... Фила.
— За это время не встречался ли вам мистер
Дрискол?
— Нет. Разумеется, я не знала, что он тоже здесь.
* Бифитер (beafeater) — прозвище лейб-гвардейцев, от
французского «буфитиер».
69
Хэдли некоторое время в рассеянности барабанил
пальцами по крышке стола, а потом вдруг заключил:
— Значит, миссис Ьитон, судя по вашему собст-
венному заявлению, вы-прибыли сюда около часа дня.
Тело обнаружили в два тридцать, и, следовательно,
вы попытались уйти уже после этого, иначе вы не
оказались бы . здесь. Выходит, вы провели все это
время, рассматривая драгоценности короны и прогу-
ливаясь на парадном плацу в тумане? Верно?
Она рассмеялась в ответ и с некоторым вызовом
смерила взглядом Хэдли. Но уже не казалась такой
уверенной, как раньше.
— Надеюсь, вы не думаете, что йеня способен
испугать клочок тумана с дождем? Господи! И не
считаете же вы, что я имею хоть какое-то отношение
к убийству Фила?
— Вообще-то это моя обязанность, миссис Битон,
задавать вопросы. Так как вы не носите часов, то,
полагаю, не можете ответить, не были ли вы в районе
Ворот Изменников где-то между половиной второго и
без четверти два?
— Ворота Изменников...— повторила она.— Надо
подумать. Которые это?
Хэдли кивнул в сторону сумочки.
— Могу я спросить — ЧТО'это у вас вон там, под
ремешком с обратной стороны сумочки? Свернутое, я
имел в виду: какая-то зеленоватая брошюрка?
— Это... Ах это, я совсем забыла о нем! Это
путеводитель по Лондонскому Тауэру. Я приобрела
его за два пенса в кассе.
— Так были вы поблизости от Ворот Изменников
между половиной второго и без четверти два?
Она достала сигарету, зажгла ее, чиркнув спичкой
по краю стола, и уставилась на инспектора холодны-
ми от бешенства глазами.
— Спасибо за напоминание! Так заботливо с вашей
стороны! — ответ ее был убийственно язвительным.—
Так вот, если Ворота Изменников это те, где нашли
Фила,— а я полагаю, что это именно так,— то ответ
будет: нет. Я не была рядом с ними, за исключением
тех моментов, когда миновала их при входе и выходе.
Хэдли усмехнулся. Это была безмятежная, миро-
любивая, безыскусственная усмешка, и она делала его
лицо очень открытым. Миссис Битон, наоборот, посу-
ровела, напряжение в ее глазах усилилось. Однако в
70
ответ на усмешку инспектора она разразилась внезап-
ным смехом.
— Хорошо. Браво! Но чтоб мне пусто было, если
я позволю заморочить мне голову, мистер Хэдли.
А ведь именно этого вы и добиваетесь!
— Теперь перейдем к неизбежной части нашего
разговора, миссис Битон. Знаете ли вы, кто мог
желать кончины юного Дрискола?
— Никто не мог желать его смерти. Это нелепо. Фил
был просто замечательный. Милый душка-простачок.
Генералу Мейсону такая фамильярность пришлась
явно не по душе. Даже Хэдли поморщился.
— Э-э,— замялся он,— может, он и был, как вы
сказали... впрочем, неважно. Когда вы в последний
раз видели его?
— Хм-м... Как-то перед тем как мы с Лестером
поехали в Корнуол. Он приходит к нам только по
воскресеньям обедать. А вчёра не явился, потому-то я
и обратила на это внимание.— Она опять помрачне-
ла.— А тут еще Вил просто голову потерял из-за
пропажи рукописи, все в доме перевернул вверх
дном... или вы об этом ничего не знаете?
— Знаем,— нахмурясь, отвечал Хэдли.
— Подождите-ка. Подождите... Я ошиблась,— спо-
хватилась она, опираясь рукою о стол.— Филип все-
таки забегал на минутку уже довольно поздно вечером
засвидетельствовать свое почтение. По-моему, по доро-
ге в редакцию с очередной статьей: об адвокатском
парике и лошади кебмена. Вил, ты припоминаешь?
Сэр Вильям потер лоб.
— Не знаю... Не видал, я был тогда... очень занят.
— Шейла рассказывала нам об этой его новой
теме в газете — охота за шляпами.— Впервые по телу
Лауры Битон пробежала дрожь.— И я передала ему
рассказ Шейлы об украденном накануне ночью ци-
линдре Вила.
— Что же он ответил?
— Ну-у, тут же принялся расспрашивать: и где он
был украден, и когда, и все такое прочее. А когда я
вспомнила все что могла, начал метаться по гостиной,
повторяя, что это «знак», и заторопился уходить,
прежде чем мы успели спросить, что он имел в виду.
Раздавшийся стук в дверь предварил появление
пожилого, усталого мужчины со свертком из носового
платка в руках.
71
— Сержант Хэмпер, сэр,— представился он, отда-
вая честь.— Здесь у меня вещи, принадлежавшие
убитому. И еще, с вами хотел бы переговорить
полицейский хирург.
Вкрадчивый маленький человечек с прищуренными
глазками и козлиной бородкой уже маячил % в проеме
двери.
— Привет! — заявил он, слегка сдвигая котелок на
затылок рукой, в которой болтался черный саквояж.
В другой он сжимал длинный тонкий предмет из
стали.
— Вот оно, тйое орудие, Хэдли. Охо-хо... Нет,
никаких отпечатков пальцев. Я ее помыл.
Он заковылял к столу, озираясь и приглядываясь,
словно в поисках наиболее подходящего места для
арбалетной стрелы, которую в конце концов положил
перед Хэдли. Она была круглой, тонкой, длиной около
восемнадцати дюймов, с зазубренным стальным нако-
нечником.
— Да-a, любопытными вещичками стали нынче поль-
зоваться! — прокомментировал доктор, почесывая нос.
— Это стрела конца четырнадцатого века.
— Что за небылицы ты * плетешь! — возмутился
доктор.— Ты на надпись взгляни: «Souvenir de
Carcassonne, 1932» *. Эти разбойники-французы тор-
гуют ими в мелких сувенирных лавчонках!
— Но, доктор...-г- начал было сэр Вильям.
Новоприбывший, прищурившись, посмотрел в его
сторону.
— Меня зовут,— неожиданно заметил он с ожесто-
ченной подозрительностью,— меня зовут сэр Ватсон.
Доктор Ватсон. И если какой-нибудь записной остро-
слов...— сорвался он почти на писк, размахивая при
этом чемоданчиком,— если какой-нибудь записной ос-
трослов вздумает отпустить непочтительную реплику
по этому поводу, то я размозжу ему голову! Вот уже
тридцать лет я выслушиваю на эту тему одно и то. же.
Мне надоело. Все просят меня заказывать иглы,
извозчиков и табак ♦♦ и спрашивают, под рукой ли
мой револьвер.
* Сувенир из Каркассонна (фр.).
♦♦ Обычные просьбы Шерлока Холмса к доктору Ватсону. Осо-
бый табак можно было заказать в единственной в Лондоне лавке.
72
Лаура Битон не обратила на его тираду ни малей-
шего внимания. Она сидела побледневшая, неподвиж-
ная, не спуская глаз с арбалетной стрелы. И вдруг
произнесла голосом, которому постаралась придать
самое будничное выражение:
— Мне известно происхождение этой стрелы, мис-
тер Хэдли.
— Вы раньше видели ее?
— Она из нашего дома,— отвечала миссис Битон,
взвешивая каждое слово.— Мы с Лестером купили ее
во время похода по югу Франции.
ГЛАВА VII
— Все присядьте,— коротко распо-
рядился Хэдли.-— Боюсь, что Тауэр скоро превратится
в какой-то сумасшедший дом... Вы уверены в своих
словах, миссис Битон?
Она, судя по всему, с трудом приходила в себя
после гипнотического оцепенения, с которым все это
время взирала на блестящую сталь.
— Я... Я имела в виду... то есть, конечно, я не
могу утверждать наверняка. Такие вещи продаются в
Каркассонне повсюду, и купить их могут сотни людей.
— Ясно,— сухо оборвал ее Хэдли.— Тем не менее
вы купили как раз такую же. Где она хранилась?
— Честно говоря, не знаю. Она не попадалась мне
на глаза уже несколько месяцев. Я помню, что когда
мы вернулись из путешествия и я наткнулась на нее
среди багажа, то подумала: «С какой стати понадоби-
лось мне покупать эту дурацкую штуковину?» По-мо-
ему, я куда-то зашвырнула ее тогда.
Хэдли повертел стрелу в руках и взвесил на
ладони. Затем ощупал острие и грани наконечника.
— Миссис Битон, наконечник — как острый нож.
Когда вы купили ее, он был такой же?
— О Господи, нет! Совсем тупой. Им нельзя было
да^ке поцарапаться.
— В сущности,— заметил главный инспектор, под-
нося наконечник к глазам,— его вполне можно подпи-
лить и заточить. А вот и еще кре-что... Есть у
кого-нибудь лупа?.. Ага, спасибо, Хэмпер.— Хэдли
взял небольшое увеличительное стекло, переданное
73
ему сержантом, и повернул стрелу, чтобы исследовать
выгравированную вдоль нее надпись.— Кто-то пытал-
ся сточить надпись напильником. Хм... И не похоже,
чтобы этот некто бросил свои попытки как безнадеж-
ную затею. Вначале буквы SOU стерты почти полно-
стью, очень методично. Смахивает скорее на то, что
его прервали и он не смог довести дело до конца.
Хэдли с мрачным видом отложил стрелу. К докто-
ру Ватсону, вполне убедившемуся, что никто особо не
склонен сейчас к шуткам, тем временем возвращалось
его обычное дружелюбие.
— Ну, я пошел,— отважился он наконец нарушить
молчание.— Что-нибудь еще хотите знать? Что про-
изошло с молодым человеком, объяснять излишне...
Картина ясная: удар страшной силы. Прожил не
больше полминуты. Охо-хо... Ах да. Синяк на затыл-
ке. Может быть, он ударился, падая с лестницы, а
может быть, кто-то и саданул его. Это уж вам решать.
— А что скажешь о времени, когда наступила
смерть, Ватсон? Местный доктор говорит, что он умер
между половиной второго и без четверти два.
— Вот как? — полицейский хирург был явно удив-
лен такой точностью.— Недурно, однако. Он умер без
десяти два. Я заберу тело в лабораторию для подроб-
ного осмотра и тогда вам сообщу о результатах.— И
с этими словами он заковылял прочь, помахивая
черным саквояжем.
— Но послушайте! —возмутился сэр Вильям,,ког-
да дверь за доктором захлопнулась.—'Откуда ему
знать наверняка? Откуда? Мне кажется, врачи всегда
в таких случаях указывают время в достаточно при-
близительных границах.
— А он — нет,— ответил Хэдли.— Вот почему ему
просто цены нет. И за двадцать лет он еще ни разу
не ошибся больше чем на десять минут.
Теперь инспектор обратился к Лауре Битон:
— Продолжим, миссис Битон. Допустим, что эта
стрела из вашего дома. Кто знал о ее существовании?
— Думаю, что все. Точно не помню, но, по-моему,
я по приезде показывала весь тот хлам, что мы
набрали по дороге.
— Сэр Вильям, ранее вы видели эту вещь?
— Не уверен,— медленно отвечал тот.— Вполне
мог видеть. Однако что-то не припомню. Ах да!
Теперь я понял, Лаура. Вы с Лестером путешествова-
74
ли, пока я был за границей, в Штатах, и вернулся уже
после вас. Вот в чем причина.
Хэдли тяжело вздохнул.
— Рассуждения сейчас излишни,— заметил он.—
Нам придется сделать обыск в вашем доме... а теперь,
миссис Битон, я полагаю, нет нужды задерживать вас
дольше. Один из гвардейцев проводит вас до кеба. Или
сэр Вильям, например... И знаете что, старина,— он
положил руку на плечо кавалера,— вы имеете полное
право оставаться, если хотите. По крайней мере, я не
стану пытаться выпроводить вас. Однако сегодня на
вашу долю и так выпало предостаточно. Не лучше ли
будет отправиться и вам вместе с миссис Битон домой?
— Ну нет. Я горю желанием услышать, о чем вы
будете беседовать с Арбором.
— Но неужели вы не понимаете, что именно этого
делать и не следует? Тогда все пойдет насмарку.
— А знаешь что, Битон? — предложил с добро-
душной грубоватостью генерал,— отправляйся-ка ты
наверх, в мои комнаты. Там тебе Паркер живо
сообразит и сигарку, и бренди. А если что новенькое
объявится — дадим тебе знать. Тут вот у меня в столе
в футляре как раз припасен фонограф Девере — хо-
чешь взглянуть?
Сэр Вильям поднялся во весь свой замечательный
рост. Когда он обернулся ко все еще находившейся в
комнате миссис Битон, Рэмпоул сделал то же самое,
и как же он был потрясен увиденным на лице Лауры
выражением холодного ужаса! Это не было вызвано
чем-то только что обнаруженным ею: это было состо-
яние человека, который вспомнил нечто, на время
забытое, так что даже дух перехватило от сделанного
открытия, а глаза округлились. Гримаса быстро исчез-
ла, и Рэмпоул мучительно соображал: успел ли заме-
тить её Хэдли?
— Можно даже не надеяться, что мне будет позво-
лено остаться? — сдержанно осведомилась миссис Би-
тон. Но ноздри ее судорожно вздрагивали при этом, а
дыхание, казалось, готово было вот-вот прерваться.—
Я мргу оказаться полезной.— Когда Хэдли с улыбкой
отрицательно покачал головой, она, казалось, что-то
взвесила в уме. Затем пожала плечами и очень просто
согласилась: — A-а, ну ладно. Простите мое нездоро-
вое любопытство. Я действительно воспользуюсь ке-
бом. Всего хорошего, джентльмены.
75
Она церемойно раскланялась й следом за своим
деверем вышла из комнаты.
— Хм...— после долгой паузы произнес свое обыч-
ное генерал Мейсон. Огонь в камине начинал угасать,
и он зябко ежился. Он недоговорил, заметив сержанта
Хэмпера, все еще стоявшего на прежнем месте, тер-
пеливого и всеми позабытого после появления докто-
ра Ватсона.
— Ах да-да! — спохватился главный инспектор,
будто тоже только что обратил внимание на полицей-
ского.
— Прости, Хэмпер, что заставил тебя ждать. Вот
это и есть, значит, содержимое карманов несчастного?
Положи вот сюда и пойди-ка узнай у старшего
гвардейца, нет ли чего новенького. Но перед этим
найди заодно миссис Аманду Ларкин. Минут пять
повремени, а потом отсылай ее сюда.
Сержант отдал честь и удалился. Хэдли же воз-
вратился к созерцанию небольшого свертка, лежав-
шего перед ним на столе, но медлил прикасаться к
нему.
— Ну и ну, мистер Хэдли! — заговорил явно недо-
вольный генерал.— И чего же вам удалось добиться
от этой женщины?
— Миссис Битон? Любопытная особа... Чувствует-
ся, что мастер всяких отговорок, уверток и притом
очень опытный. Она чует ловушку прежде, чем вы
успеете ее поставить. Что вам известно о ней?
— Я прежде никогда ее не встречал. Но с мужем
ее немного знаком через сэра Битона.
— И что за человек этот Лестер Битон?
— Не хотелось бы давать отзыв о том,— с сомне-
нием покачал головой генерал,— кого недостаточно
хорошо знаешь. Он старше ее, и я сказал бы —
значительно. Не представляю, как он справляется с ее
неуёмной натурой. Полагаю также, он получает кучу
денег от своей финансовой деятельности.
Теперь Хэдли целиком перенес свое внимание на
носовой платок, завязанный в узелок, в котором были
вещи убитого.
— Значит, что тут у нас? Наручные часы, стекло
разбито, но они еще ходят. Связка ключей. Авторучкй
и стилограф. Банкноты, серебро и медь. Одно пись-
мо... Так, ерунда... Бледно-лиловый конверт, надушен
вдобавок; почерк женский.
76
Он вытащил листок бумаги, и Рэмпоул с генера-
лом склонились над письмом, когда главный инспек-
тор развернул его на столе перед собой. Не было ни
даты, ни обращения. Текст располагался в центре
листа:
«Будь осторожен. Лондонский Тауэр, час тридцать.
Подозревают. Жизненно важно. Мэри».
Хэдли прочел письмо вслух, сердито хмурясь.
— Мэри, — повторил он. — Теперь придется ра-
зыскивать эту Мэри. Что же, посмотрим. Штамп
Лондона, Вест-сайд,' десять тридцать, 'вчерашний ве-
чер. Честно говоря, все это начинает действовать мне
на нервы.— Бросив письмо на стол, инспектор возвра-
тился к изучению содержимого носового платка.—
Должен признаться, сержант поработал на славу. Он
не забыл даже его кольцо и булавку для галстука.
А вот и главная наша надежда: записная книжка с
отрывными листами в черном кожаном переплете.
Открыв книжку, Хэдли пробежал глазами несколь-
ко строчек на первом листе.
— Вы только послушайте! Какие-то заметки с
многоточием между ними. Это почерк Дрискола, вне
всякого сомнения: «Наилучшее место?.. Тауэр?.. Вы-
следить шляпу... К сожалению, Трафальгар... нельзя
пронзить!.. 10... Дерево... Забор или охрана... Выяс-
нить».
— Но ведь это сущая тарабарщина! — запротесто-
вал генерал с несколько преувеличенным раздражени-
ем.— Ничего это не значит. По крайней мере, может
быть, и значит, но...
— Но связующие в единое целое слова пропуще-
ны,— закончил Хэдли.— Кажется, они имеют отноше-
ние к какому-то ключу, при помощи которого он
пытался выследить Шляпника.
— Ну-ка, прочти еще раз! — это доктор Фелл
внезапно подал голос из своего угла. Рассеянное
выражение на его широком лице медленно перераста-
ло во что-то вроде изумления, пока- главный инспек-
тор повторял прочитанное.
— Миссис Ларкин, сэр,— раздался от дверей голос
сержанта Хэмпера.
От неожиданности из обширных выпуклостей жи-
лета доктора раздались целые очереди утробного
кашля и хрипов. Его маленькие глазки замерцали,
а пепел из трубки тучей заклубился вокруг головы.
77
В этот момент он мог вполне представлять собой
воплощение Духа Вулканов.
Миссис Аманда Жоржетта Ларкин оказалась высо-
кой, немного тяжеловатой женщиной, одетой в темное
пальто «пристойного» фасона, каковым словом в
обычном понимании обозначают полное отсутствие
всякого очарования. Она осторожно осмотрелась,
прежде чем войти в помещение, словно не сомнева-
лась, что над дверью готова опрокинуться кадка с
ледяной водой. Затем ступила внутрь, увидела пустой
стул у стола Хэдли и без всяких церемоний направи-
лась прямо к нему.
Хэдли рывком пододвинулся поближе к столу.
— Миссис Ларкин, я главный инспектор Хэдли.
Вы, конечно, понимаете, что нам страшно не хотелось
бы причинять вам хоть малейшее беспокойство. Мы
отняли ваше время, задержав вас здесь, потому, что
вы можете снабдить нас чрезвычайно важной инфор-
мацией.
— Может быть,— фыркнула миссис Ларкин, вздер-
нув плечи.— Но, прежде чем вы зададите мне какие-
либо вопросу, обещайте, что все сказанное здесь
останется между нами.
Хэдли тяжело задумался.
— Видите ли, я не могу давать никаких обещаний.
Если что-нибудь, сказанное вами, будет иметь непос-
редственное отношение к следствию, то я не имею
права оставлять это между нами. 1$ам это ясно?..
Кстати, миссис Ларкин, я почти увереЬ, что раньше
мы с вами где-то уже встречались?
Она опять пожала плечами.
— Может, да, а может, и нет. Все может быть. Но
нет еще такой полицейской ищейки, которая имела
бы что-нибудь против меня. Я почтенная вдова. И знать
ничего не знаю о ваших следствиях, и не скажу я вам
ничего.
Все это время миссис Ларкин, казалось, испытыва-
ла какое-то неудобство из-за своих манжет. Под
темным пальто на ней было что-то вроде длиннопо-
лого жакета с белыми накладными манжетами. Рэм-
поул не мог точно сказать: то ли миссис Ларкин
необходимо было оправить левый манжет, то ли ее
ловкие пальцы просто привыкли теребить его. Хэдли,
если и обратил внимание на эту деталь, то не подал
вида.
78
— Вам известно, что произошло, миссис Ларкин? —
спросил он.
— Разумеется, известно. Уже все только и судачат
об этом.
— Тогда вам, может быть, известно и имя убитого —
Филип Дрискол, из Тависток-Чэмберс, что на Тави-
сток-Сквер. На заполненной вами карточке вы указа-
ли, что проживаете в этом же здании. Какой номер
вашей квартиры?
Короткое замешательство.
— Номер один.
— Номер один. Первый этаж, полагаю?.. Совер-
шенно верно. Вы, должно быть, постоянно там прожи-
ваете, миссис Ларкин?
— А какая, к черту, вам разницй? — неожиданно
вскипела женщина.— Если у вас есть жалобы, то
обращайтесь к домоправителю!
И снова Хэдли глубоко задумался, уронив руки.
— Который также сможет сообщить нам, как долго
вы там обитаете. Но, в конце концов, почему бы вам
немного не пойти нам навстречу, ведь это вам не
повредит, не так ли? Иногда...— он поднял глаза,—
иногда это не только не повредит, а даже может
оказаться весьма полезным.
Снова замешательство.
— Я и не думала препираться с вами,— отвечала
наконец угрюмо миссис Ларкин, беспокойно поерзав
на стуле.— Ну, если это пойдет вам на пользу, то я
живу там уже несколько недель, или что-то около
того.
— Вот так-то лучше. Сколько квартир на каждом
этаже?
— Две. Две с каждого входа.
— Итак,— задумчиво подытожил Хэдли,— вы, зна-
чит, живете прямо напротив мистера Дрискола. А с
ним знакомы?
— Нет. Виделись, только и всего.
— Конечно, невольно... И, скажем, проходя мимо
туда-сюда, вы ведь могли встречать кого-то из его
посетителей?
— Ну конечно же встречала. Куда денешься? К нему
столько всякого люду шлялось!
— Меня особенно интересуют женщины.
Секунду миссис Ларкин сверлила его испепеляю-
щим взглядом.
79
— Ну да. И женщины бывали. Да что с того?
Живи и давай жить другим, вот что я вам скажу! Это
было не моего ума дело. Но ежели вы надумаете
приставать ко мне с расспросами, кто они были
такие, так поберегите-ка лучше свое время! Я не
знаю.
— Например,— продолжал Хэдли, будто вовсе не
обратив вниманий на последние слова женщины и
поглядывая на листок лиловой почтовой бумаги,— вы
не слыхали никогда упоминания имени Мэри?
Миссис Ларкин притихла. Глаза ее застыли на
лиловом листке письма, а рука еще беспокойнее
теребила манжету.
— Нет. Говорю же вам, не знала я его. Одно
только женское имя в связи с ним и слышала, так оно
здесь ни при чем. Такая маленькая блондинка. Она
обычно являлась с высоким худым молодчиком в очках.
Однажды она меня остановила при входе и спрашива-
ет, где ей привратника найти, чтобы в квартиру к
Дрисколу попасть. А там никаких привратников нет;
только лифт электрический. Она говорит, зовут ее
Шейла, она, мол, его кузина. Вот и все, что я
когда-нибудь слышала.
Некоторое время Хэдли молчал.
— Теперь о сегодняшнем дне, миссис Ларкин...
Как случилось, что вы оказались в Тауэре?
— Имею полное право* ходить куда хочу. И не
объяснять, почему появляюсь в общественном месте,
не так ли?
— Когда вы прибыли сюда?
— После двух. Помните, я не могу поклясться в
этом. Я же не под присягой! Просто мне кажется, что
в это время.
— Совершили ли вы осмотр... я хочу сказать, где
вы побывали?
— В двух местах побывала — Королевская сокро-
вищница и Блади-Тауэр. И больше нигде. Устала и
решила уйти. Меня задержали.
Хэдли исчерпал все полагающиеся в таких случаях
вопросы, но вытянуть из миссис Ларкин что-нибудь
полезное ему так и не удалось. Она была глуха, слепа
и нема. Да, вокруг нее появлялись другие люди... она
припоминает американца, блуждавшего в тумане... на
остальных не обратила внимания. В итоге инспектор
вынужден был отпустить ее с предупреждением, что в
80
дальнейшем у него опять могут появиться к ней
вопросы.
Стоило ей только исчезнуть, как Хэдли бросился к
дверям.
— Разыщите сержанта Хэмпера и скажите ему,
чтобы он направил кого-нибудь приглядывать за жен-
щиной, которая только что вышла отсюда,— распоря-
дился он дежурившему йомену.— Срочно! И скажите,
чтобы потом Хэмпер обязательно зашел сюда.— Инс-
пектор возвратился к столу, задумчиво похлопывая
одной рукой о другую.
— Да пошло оно все к черту! — разразился тут
генерал раздраженной тирадой.— К чему эти телячьи
нежности? Небольшой допросик с пристрастием ей бы
не повредил! Она что-то знает, будьте уверены!
И наверняка связана с преступным миром!
— Вне всякого сомнения, генерал. Но я не могу
предъявить ей ни малейшей претензии и прежде всего
потому, что на свободе она будет нам более полезна.
Думаю, что в настоящий момент даже в Ярде у нее
ничего серьезного узнать не удалось бы. Более того,
я почти убежден, что сейчас она действует как
частный детектив.
— Вот это да! — опешил гене*рал.— Частный де-
тектив. Но каким же образом? — В недоумении Мей-
сон даже принялся крутить усы.
— По целому ряду признаков... Ясно, что перед
полицией у нее совесть чиста и бояться ей нечего —
она дает понять это каждым своим словом. Живет на
Тависток-Сквер. Место недостаточно «престижное»,
если у нее имеются значительные средства, и недоста-
точно дешевое, если у нее их нет. Знаю я людей
такого типа. Обитает она там всего несколько не-
дель... и как раз напротив Дрискола. Явно удостаива-
ет его посетителей особым вниманием. Рассказала она
нам только один-единственный эпизод, о визите его
двоюродной сестры Шейлы, именно потому, что нам
от него никакого проку. Но заметьте — рассказала до
мельчайших деталей! 1
Далее... вы обратили внимание, как она теребила
свою манжету? Она боялась, что та вдруг каким-либо
образом высунется из рукава пальто, которое она
упорно избегала снимать и в Караульном зале, чтобы
не вызвать подозрений.
— Манжета?
81
Хэдли кивнул.
— Эти частные сыщики обычно вынюхивают осно-
вания для разводов. Поэтому возникает необходи-
мость очень быстро записывать время, даты, названия
мест, причем чаще всего в темноте. Да-да! Именно за
этим она и явилась сюда. Сегодня днем она кого-то
выслеживала.
Генерал буркнул «хм» и переступил с ноги на ногу,
прежде-чем задать следующий вопрос:
— Думаете, Дрискола?
Хэдли потер в задумчивости лоб и согласился:
— Да. Вы видели, как она невольно выдала свое
волнение, когда заметила лиловую записку на моем
столе. Чуть было не прочла ее, но и одного цвета
бумаги, видимо, оказалось вполне достаточно, чтобы
опознать письмо... если только раньше ей уже прихо-
дилось сталкиваться со сходными записками в связи
с Дрисколом. Но не это сейчас главное... Я сильно
подозреваю, что особа, которая ее интересовала,
была... А кто бы, ты думал, док?
Доктор Фелл раскурил трубку.
— Миссис Битон, конечно. По-моему, она и так
достаточно сама себя выдала, если только вы дали
себе труд вслушаться в ее слова.
— Но Боже мой! — вскричал опешивший от такого
поворота событий генерал.— Вы хотите сказать, что-
то было между Дрисколом и... Хм-м. Вообще-то,
кажется, сходится. Но где доказательства?
— Доказательств нет. Я же сказал, что это только
одни подозрения.— Хэдли потер подбородок.— Одна-
ко давайте примем их как рабочую гипотезу и вер-
немся к нашей теме. Допустим, что Ларкин следила
за миссис Битон... Кстати, генерал, что скажете О
Белой Башне? Это основная, самая большая из всех,
не так ли? Причем расположена слегка в отдалении
от Блади-Тауэр.
— Да-a, она стоит особняком, прямо посередине
внутренней крепостной стены, как раз рядом с пара-
дным плацем.
— А башня, в которой хранятся драгоценности ко-
ролевской короны,— сразу же рядом с Блади-Тауэр?
— Да, Уейкфилд-Тауэр... Погодитё-ка! вдруг
взволнованно протянул Мейсон.— До меня только
сейчас дошло! Миссис Битон осматривала сокровища
короны. Ларкин — тоже. Миссис Битон говорила, что
82
прошла под аркой Блади-Тауэр вверх, к парадному
плацу... А Ларкин отправилась к Блади-Тауэр. Не
могла же она держаться вплотную к миссис Битон!
Но стоило ей подняться по лестнице Блади-Тауэр на
Ролейс-Уок, и она могла с высоты преспокойно на-
блюдать, куда направится миссис Битон.
— Вот об этом-то я и хотел поговорить,— сказал
Хэдли.— Разумеется, в тумане нельзя ничего разгля-
деть на очень . большом расстоянии. Ларкин, скорее
всего, отправилась в Блади-Тауэр — если вообще от-
правилась,— чтобы создать для всех, ее окружающих,
иллюзию обычного туриста. Или она надеялась, что
миссис Битон тоже пойдет, в Блади-Тауэр, Но все это
лишь предположения. Однако ни одна из них не
пошла в Белую Башню, заметьте... Это может пока-
заться обычным совпадением, но дополните все про-
исшедшее странным фактом одновременного интереса
к Тауэру обеих женщин, да еще прибавьте сюда их
показания...
— Так что возникает довольно правдоподобная
картина...
— Вы полагаете,— спросил генерал, указывая на
стол,— что миссис Битон написала это письмо?..
— Подозревая все время,— задумчиво продолжил
Хэдли,— что за нею следят. Посмотрите только, что
она пишет: «Будь осторожен. Подозревают. Жизненно
важно». Письмо было отправлено в десять тридцать
вчера вечером, в районе, где живет миссис Битон,
после короткого Визита к ним мистера Дрискола.
А миссис Битон как раз перед этим только что
возвратилась с пешей прогулки по Корнуолу... Но
чего ради, спрашивается, затевать поход в Корнуол в
худшую половину марта — разве что ради избавления
от опасностей безрассудного увлечения?
Теперь далее. Уж если мы решили допустить
подобную версию, то нам придется допустить и следу-
ющее: увлечение действительно становилось опасным.
Ибо дело дошло даже «до частного детектива, уже
несколько недель как подсаженного в соседи к Дри-
сколу, причем даже на то время, пока она и ее муж
отсутствуют!.. Что бы все это значило? И кто пользу-
ется услугами миссис Ларкин? На ум сразу же,
конечно, приходит муж.
— А имя — Мэри? — возразил генерал.
— В свое время мне доводилось слышать и гораздо
83
€олее пикантные прозвища... э-э... как это называет-
ся... ласкательные! — не то с сожалением, не то с
издевкой вздохнул Хэдли.— Почерк, вне всякаго со-
мнения, изменен до неузнаваемости. Даже украденное
письмо не может служить уликой: эта женщина весь-
ма сообразительна. Но вы отдаете себе отчет, в какую
переделку мы в таком случае попадаем? Согласитесь,
Рэмпоул,— обернулся он столь внезапно к американ-
цу, что тот даже вздрогнул от неожиданности,— что
теперь все очень здорово увязывается между собой.
— Но я тем не менее вижу здесь достаточно много
неувязок,— отважился возразить смущенный Рэмпо-
ул.— Письмо могло быть получено сегодня утром. До
сих пор мы исходили из предположения, что причина
звонка Дрискола мистеру Дэлри была каким-то обра-
зом связана с кражей шляп и поисками Дрисколом
вора. Но сам он ни разу об этом не говорил. Дэлри в
шутку поинтересовался, если я правильно запомнил,
не боится ли он потерять свой собственный головной
убор. И что на это ответил ему Дрискол? «Я боюсь не
за свой головной убор, а за свою голову». Вот Дэлри
и решил, что речь идет о краже шляп. Но так ли это
было на самом деле? — Он все еще с долей замеша-
тельства посмотрел на главного инспектора.
— Ну не знаю,— отмахнулся Хэдли.— Нам извест-
но только, что он договорился с Дэлри о встрече на
час дня. В письме указано час тридцать. Дрискол
получил его сегодня утром, испугался — и обратился
к Дэлри за помощью. Затем некто послал Дэлри
ждать у моря погоды на квартиру Дрискола. А тот в
свою очередь прибыл сюда, весьма в расстроенных
чувствах. И на глазах Паркера выглядывал из окна,
а потом внизу кто-то тронул его за плечо, около Ворот
Изменников.
Что могло связывать Дрискола, миссис Битон,
Ларкин и четвертого неизвестного, сведя их всех в
Тауэре? Был ли это ка^ой-нибудь преступный инте-
рес? И если это так, то пусть кто-нибудь в’здравом
уме и твердой памяти объяснит мне, почему на голове
мертвого Дрискола обнаружили украденный цилиндр
сэра Вильяма. Тут мы опять самым непостижимым и
бредовым образом упираемся в нашего Шляпника.
Наступила долгая пауза. Доктор Фелл первым
нарушил ее. Он вытащил трубку изо рта и заговорил
довольно умиротворенно:
84
— Послушай, Хэдли,— принялся увещевать он.—
Ты работаешь на износ. Так нельзя, успокойся. Все
в конце концов утрясется. Нужно делать дело поти-
хоньку.
Главный инспектор одарил его горьким взглядом.
— Если допрос остальных задержанных ничего не
даст,— сказал он,— нам остается побеседовать только
с одной персоной. Ну и слава Богу! Я бы выпил
стакан бренди. Нет, уйму стаканов бренди... Ибо на
следующие несколько минут главным инспектором
придется побыть тебе, док. Этот свидетель скорее по
твоей части. Другими словами, тебе представляется
возможность допросить Джулиуса Арбора.
— С удовольствием,— отвечал доктор,— при усло-
вии, что ты уступишь мне свой стул.— Он с заметным
усилием поднялся, пока Хэдли подзывал дежурного и
отдавал распоряжения.— Я и сам собирался просить
тебя об этом, Хэдли. И знаешь почему? Потому что
от следующего допроса зависит добрая половина ус-
пеха всего дела... Что, неужели мне придется объяс-
нять тебе, от чего именно зависит эта половина,
Хэдли?
— Боюсь, что придется. Ну так от чего же?
— От судьбы украденной рукописи, вот от чего,—
отвечал доктор Фелл.
ГЛАВА VIII
Сначала доктор Фелл расправил
свой плащ на спинке стула инспектора, затем утвер-
дился на стуле сам, покойно разместив на нем свои
обширные объемы.
— Я, правда, не очень уверен, следует ли мне
допускать тебя к дознанию,— все еще неуверенным
тоном произнес Хэдли.— Боюсь, как бы генерал не
решил, что мы оба малость свихнулись. Но, ради
Бога, постарайся держаться в разумных границах. Это
тебе не балаган, а серьезная работа.— Он смущенно
помял подбородок.^- Видите ли, генерал, кое в чем
мистеру Феллу просто цены нет! Вот только беда, что
все представления о полицейских процедурах он по-
черпнул из кинофильмов и пребывает в заблуждении,
что с успехом мог бы сыграть в них любую роль.
85
Поэтому каждый раз, когда я давал ему возможность
самостоятельно провести допрос в моем присутствии,
он всегда создавал некую мрачную пародию на меня:
вел себя, как страдающий манией преследования
учитель, решивший во что бы то ни стало выяснить,
кто из четвероклассников разлил на лестнице смазоч-
ное масло, когда он спускался к обеду.
Доктор Фелл нисколько не обиделся на это.
— Ого! — сказал он.— Твоя, пусть и несколько
школярская, аналогия даже льстит моим скромным
актерским способностям. Выходит, мне довольно точ-
но удается передать, как ты с мрачным упорством
маньяка бьешься над всякой ерундой, например: кто
нацепил парик адвоката на извозчичью лошадь? Так
что я и есть тот двойник, который тебе нужен. Между
прочим, среди мальчишек в школе бытуют штучки и
покруче! Вот, помню, как-то раз помост средних
размеров, заботливо приспособленный под статую ди-
ректора в ночь перед торжественным собранием пуб-
лики в честь открытия последней...
— Эх, да я сам лично, азартно перебил доктора
генерал, морщась от сигарного дыма,— припоминаю
свои собственные школьные каникулы во Франции.
И готов спорить, что нет на свете ничего более
поучительного, чем случай с размещением красного
। фонаря * над дверью нашего наставника в районе,
битком набитом моряками. Ох-хо-хо...
— Ну что ж, действуй,— не очень любезно бурк-
нул Хэдли.— Желаю приятно провести время. Сдает-
ся мне, что если бы не дошло до убийства, ты сам бы
с превеликим удовольствием принял участие в похи-
щениях шляп и совал бы их на самые неожиданные
места.
Вновь раздался стук, и тихий, неуверенный голос
спросил:
— Прошу простить, я стучался уже несколько раз,
но, по-моему, ответа не было. Кажется, вы посылали
за мной?
Рэмпдул, все это время терявшийся в догадках,
чего им следует ожидать от загадочного мистера
Джулиуса Арбора, хорошо помнил характеристику,
данную этому джентльмену сэром Вильямом: «Сдер-
жанный, знающий, немного саркастический». Амери-
* Вешается над входом в публичный дом.
86
канец рисовался ему как высокий, худой, чуть смуг-
ловатый, нос — с горбинкой. Вошедший теперь чело-
век, медленно стягивавший перчатки и с холодным
любопытством оглядывавшийся по сторонам, действи-
тельно был слегка смугловат. Но на этом сходство с
воображаемым образом кончалось.
Ростом мистер Арбор оказался не выше среднего,
к тому же был весьма полноватым. Одет безупречно,
даже слишком: жилет отделан белым пике, в галсту-
ке — булавка с небольшой жемчужиной... Широкое
лицо с темными, густыми, нависающими бровями.
Очки без оправы настолько искусно отшлифованы,
что стекла, казалось, ворбще отсутствовали.
— Я имею честь обращаться к главному инспекто-
ру Хэдли? — просто осведомился он.
— Добрый дець,— отвечал доктор, делая любезный
жест приглашения проходить к столу.— Руковожу хо-
дом дознания здесь я, если именно это вас интересует.
Присаживайтесь. Мистер Арбор, я полагаю?
Арбор перевесил зонтик с одной руки на другую,
приблизился к стулу, внимательно осмотрел его, опа-
саясь испачкаться, и только после этого сел.
— Вот и хорошо,— удовлетворенно заметил док-
тор.— Теперь можно и начинать.— Выудив из карма-
на потрепанный портсигар, он прежде всего протянул
его гостю:— Угощайтесь!
\— Благодарю вас, нет,— отвечал тот. Спокойно
подождал, пока доктор спрячет отвергнутый портси-
гар, затем извлек свой собственный серебряный фут-
ляр с затейливой чеканкой, наполненный длинными и
тонкими сигаретами с фильтром, щелкнув серебряной
зажигалкой, изящным движением поднес ее к кончику
сигареты и закурил.
Доктор Фелл, все это время скрестив руки на
животе, сонно наблюдал за ним. Арбор неуверенно
кашлянул и начал проявлять признаки беспокойства.
— Мне не хотелось бы торопить вас, инспектор,—
наконец сказал он,— но я вынужден обратить ваше
внимание на тот факт, что сегодня мне были причи-
нены значительные неудобства. Если вы сообщите
мне, какого рода информацию желали бы получить, то
я буду счастлив оказать вам всяческое содействие,
какое только окажется в моих силах.
Доктор Фелл закивал головой.
— Рукописи По есть? — осведомился он таким
87
тоном, словно таможенник интересовался наличием
контрабанды у проезжающего.
Вопрос был задан с такой прямотой, что мистер
Арбор даже остолбенел. Едва заметная складка обоз-
начилась ца его загорелом лбу.
— Думаю, я не совсем понял вас. У себя дома, в
Нью-Йорке, у меня, само собой, имеется определенное
количество первых изданий Эдгара Аллана По, а
также и несколько оригинальных рукописей. Но едва
ли можно предполагать, чтобы они представляли ин-
терес для вас. Насколько я понял, вы намеревались
расспросить меня касательно убийства.
— Ах, убийства...— встрепенулся доктор, сделав
беспечный жест рукой.— Да Бог с ним совсем!
— Неужели? — удивился Арбор.— Я полагал, что
полиции свойственно испытывать некоторое любо-
пытство по “данному поводу. Но, впрочем, это меня
не касается. В подобном вопросе лучше присоеди-
ниться к Плинию: «Quot homines, tot sententioe *»,—
протянул он.
— Это не Плиний,— неожиданно грубо оборвал
его доктор.— Грубый, непростительный промах! Но
если уж вам непременно нужно прибегать к пошлым
банальностям, то старайтесь хотя бы * следить за
правильностью произношения. Буква «о» в слове
«homines» — краткая, а что касается слова «sententioe»,
то долгий начальный призвук в сочетании «еп» и
вовсе лишний... Впрочем, Бог с никри и с этими
тонкостями! Так что вам известно о По?
Хэдли при этой тираде доктора издал в углу
непонятный звук. А на широком лице мистера Арбора
проступили признаки гнева.
— Я не совсем уверен,— выговорил он, все еще
пытаясь сохранять внешнее спокойствие,— что со-
знаю, к чему вы клоните; может быть, это весьма
неудобоваримая -шутка? Если последнее верно,, то
будьте так любезны объявить мне об этом прямо.
— Что ж, пусть будет по-вашему. Значит, вы
интересуетесь Эдгаром По? Если бы вам предложили
автограф одного из его рассказов — вы купили бы?
Столь крутой поворот к практической стороне
вопроса сразу привел мистера Арбора в чувство.
— Теперь я вижу, мистер Хэдли,— обратился он к
♦ Сколько людей — столько мнений (лат.).
88
доктору Феллу с самой любезной улыбкой,— что этот
трибунал вы разыгрываете здесь всего лишь из-за
какой-то пропавшей рукописи сэра Вильяма Битона.
А я-то поначалу не мог взять в толк, в чем дело! —
Вновь улыбка, от которой широкое лицо покрылось
сетью морщинок. Затем Арбор погрузился в короткое
раздумье.— Да. Конечно, я обязательно купил бы
рукопись По, предложи мне ее кто-нибудь.
— Хм, так-так. Значит, вам известно о краже в
доме сэра Битона?
— О. да. А вам, инспектор, известно также, что я
остановился у него в доме. Вернее,— с безразличным
видом уточнил мистер Арбор,— я сказал бы — оста-
навливался. Завтра я перебираюсь в «Савой».
— Почему?
— Если начистоту, инспектор, то я прекрасно
осведомлен о враждебных настроениях сэра Битона.
И вовсе не шокирован этим. Приходится мириться с
какими-то неизбежными мелочами. Но зачем еще
больше обострять Ситуацию? Вы меня понимаете?
— Вам известно, какого рода был украденный
манускрипт?
— Очень даже хорошо известно. Собственно гово-
ря, у меня самого были серьезные намерения приоб-
рести его.
— Значит, Битон рассказал вам о рукописи?
На плоском лице мистера Арбора изобразился
вежливый протест.
— Но вы же прекрасно знаете, что нет. Однако
Вильям Битон — сущее дитя, осмелюсь заметить. Мне
довелось слышать, как он за обедом в присутствии
всей семьи отпускал такие полные таинственности
намеки, что, думаю, даже для его домашних не
составило особого труда разгадать характер его при-
обретения. Но тем не менее я был осведомлен о нем
еще до моего отъезда из Штатов.— Он издал корот-
кий смешок. Это был первый естественный человече-
ский звук, который услышал от него Рэмпоул.— Мне
не совсем приятно подвергать критике некоторую
инфантильность известной породы людей, но боюсь,
что доктор Робертсон, доверенное лицо сэра Битона,
оказался не совсем достоин доверия.
Доктор Фелл в задумчивости потыкал концом
трости, лежавшей поперек стола, арбалетную стрелу
и поднял взор, исполненный дружелюбия:
89
— Мистер Арбор,— мягко проговорил он,— вы ук-
рали бы рукопись, представься вам удобный случай?
Рэмпоулу даже из противоположного конца комна-
ты была хорошо видна, гримаса отчаянной досады,
исказившая при этом лицо Хэдли. Однако мистер
Арбор отнюдь не выглядел уязвленным.
— Нет, инспектор, думаю, что нет,— просто сказал
он в ответ.— Видите ли, это слишком бы обострило
ситуацию. И вообще, злоупотреблять гостеприимством
противно моей натуре. Прошу понять меня правильно.
Не то чтобы я был особо щепетилен в смысле морали,
но, между прочим, еще большой вопрос, имеет ли и
сам Вильям Битов какие-либо права на рукопись.
— Ну а вдруг кто-нибудь предложил бы вам
,купить ее?
Арбор-снял свои изящные очки и принялся проти-
рать их безупречно белым шелковым носовым плат-
ком. Прежняя самонадеянность, непринужденность и
изящество вновь вернулись к нему. Черные брови
приподнялйсь в довольной улыбке.
— Позвольте рассказать вам одну историю, инс-
пектор. Думаю, что полиции надо быть в курсе, чтобы
оказать поддержку моим требованиям в случае... э-э-
э... их успеха. Перед поездкой в Англию я отправился
в Филадельфию и повидался с мистером Джозефом
Мак-Картни с Маунт-Эри-авеню, владельцем того
участка, где была найдена рукопись. В подтверждение
факта находки у меня имелись свидетельства трех
вполне заслуживающих доверия рабочих. Я изложил
свое дело мистеру Мак-Картни настолько откровенно,
насколько это было возможно в моем положении.
Ведь именно он был законным владельцем рукописи.
Я поставил его в известность, что если он в письмен-
ном виде предоставит мне трёхмесячный опцион* на
эту рукопись, где бы она ни находилась, я передаю
ему из рук в руки тысячу долларов наличными. И еще
одно соглашение было заключено между нами. Оно
гласило, что, если рукопись оправдает мои ожидания
(решение предоставлялось мне лично), я должен упла-
тить ему за нее четыре тысячи долларов в заверше-
ние сделки.
♦ Опцион — приобретаемая при уплате известной премии при-
вилегия на покупку товара по заранее установленной цене в опреде-
ленный срок.
90
— А по сути дела, мистер Арбор, сколько вообще-
то стоит манускрипт? — подавшись вперед, поинтере-
совался доктор Фелл.
— Я готов оценить его... ну-у, скажем, в десять
тысяч фунтов.
Генерал Мейсон, до сих пор с ухмылкой теребив-
ший свою бородку, не выдержав, вмешался:
— Но Боже мой! что я слышу — это же фантасти-
ка! Ни одна из рукописей По не может...
— Я возьму на себя смелость предсказать,— без-
мятежно отвечал Арбор,— что моя может. Это первое
аналитическое детективное повествование в истории
мировой литературы. Оно предвосхищает даже самый
известный из написанных По рассказов — «Убийство
на улице Морг». По свидетельству доктора Робертсо-
на, текст по своим чисто художественным достоинст-
вам далеко превосходит остальные три рассказа По с
детективным сюжетом... Я с ходу готов назвать вам
по крайней мере троих из библиофильской среды,
которые готовы будут выложить за нее не меньше чем
двенадцать или даже пятнадцать тысяч. И я, откро-
венно скажу, с наслаждением предвкушаю, сколько
удастся мне выручить за нее на аукционе; каком —
нет нужды называть, но куда я собираюсь непременно
ее отправить.
Доктор Фелл оглушительно прокашлялся.
— Но откуда все это известно? Вы что, видели
рукопись?
— Я слышал заключение доктора Робертсона, ав-
торитетнейшего из ныне здравствующих знатоков
творчества По. А он рассказал мне это лишь по
причине... ну, как бы это выразиться... В общем, мои
винные погреба действительно превосходны, инспек-
тор. И даже королевское токайское далеко уступает
некоторым экземплярам из моих запасов. Конечно же
на следующий день доктор Робертсон искренне сокру-
шался о своей невоздержанности: ведь он давал чест-
хное слово сэру Битону и потому умолял меня хотя бы
не воспользоваться полученными сведениями в коры-
стных целях. Я же мог выразить ему только свое
соболезнование.
— Выходит,— подытожил доктор Фелл,— что ва-
жней целью были не только поиски рукописи, но и ее
перепродажа в дальнейшем?
— Именно так, дорогой инспектор! Случилось так,
91
что рукопись — где бы она сейчас ни находилась —
принадлежит мне. И хотелось бы напомнить... Впро-
чем, стоит ли продолжать?
— Вне всякого сомнения.
— Ну что ж, дело с мистером Мак-Картни было
улажено довольно быстро,— непринужденно продол-
жал Арбор.— Казалось, он не мог поверить собственг
ным ушам, что какой-то письменный документ может
стоить таких немыслимых денег — пять тысяч долла-
ров. Кстати, мистер Мак-Картни оказался большим
охотником до остросюжетного чтива;.. Ну, следующий
предпринятый мною шаг... какой бы, вы думали,
инспектор?
— Добились приглашения в дом к сэру Битону,—
с усмешкой ответил доктор Фелл.
— Не совсем так. Я и прежде бывал там желан-
ным гостем. Но, как правило, никогда не останавли-
вался во время посещений Лондона. В этом нет
необходимости. В пригороде у меня имеется собствен-
ный особняк, где я часто живу летом, зимой же
снимаю номер в отеле. Но обстоятельства заставляли
меня быть особо тактичным. Ведь с Вильямом Бито-
ном мы дружили. Не мог же я, само собой, так прямо
и заявить: Битон, дружище, у тебя моя рукопись. Не
будешь ли ты любезен вернуть ее? Это и неприлично,
и, как мне кажется, бесполезно. Я ожидал, что он
наконец сам похвастается своей находкой. Тогда я
получил бы возможность постепеннд подвести разго-
вор к интересующей меня теме и объявить о несчаст-
ливом для сэра Битона стечении обстоятельств, кото-
рое обязывает его поступить по закону.
Но, видите ли, инспектор и вы, джентльмены, это
оказалось не так-то просто. Вы знаете Битона? Ага,
то-то и оно! Я знаю его как своевольное, упрямое и
скрытное создание. Он маниакально скрывает свои
сокровища, втайне лелея их от всего света. Но
все-таки даже я не ожидал натолкнуться на такие
трудности. Сэр Вильям все не заговаривал о своем
открытии, так что через несколько дней я даже
отважился слегка намекнуть ему об этом. Боюсь, что
намеки мои были так откровенны, что озадачили не
только его, хоть он и не подавал виду, но и все его
семейство. Теперь-то я понимаю, что своими разгово-
рами я вызвал только подозрения у сэра Битона,
заставив его быть еще осторожнее. Как это ни про-
92
тивно моей натуре, но пришлось искать случая прямо
завести разговор о своих законных правах.— В голосе
мистера Арбора вдруг зазвучали жесткие нотки. —
Я имел полное право не платить ни пенни за мою же
собственность.
— Но ведь сделка между вами и Мак-Картни еще
не была завершена, не так ли? — осведомился доктор
Фелл.
Арбор повел плечом. \
— Фактически да. Однако я приобрел опцион. Ну
сами подумайте, не мог же я сразу выложить пять
тысяч за рукопись, которую я и в глаза не видел, хотя
бы и имел ручательство доктора Робертсона... За
рукопись, которая, кстати, вполне могла быть утеряна
или уничтожена до того момента,. когда я сумел бы
заявить на нее права. Но, как ни верти, по существу,
она уже моя.
— Значит, вы объявили Битону, что вы ее владелец?
— Ясно, что нет,— рассердился мистер Арбор.—
Иначе как же, стал бы он поступать так, как посту-
пил! Он же не выжил еще из ума! Зачем ему было бы
обращаться за помощью в полицию после ее пропажи?
Но вернемся немного назад. Войдите в мое поло-
жение! Во мне крепла уверенность, что если я прямо
спрошу его, то... то он, как фанатик, может натворить
кучу глупостей. Скорее всего, с ходу отверг бы — или
подверг сомнению — мои притязания. Я мог бы дока-
зать свои права^ но это повлекло бы за собой отсроч-
ку и массу хлопот. А сэр Вильям тем временем
вполне мог объявить, что манускрипт утерян!
На лице мистера Арбора от одного только предпо-
ложения, что дело может обернуться таким образом,
проступило выражение отчаянной паники. Генерал
Мейсон при этом закашлялся, а доктор Фелл принял-
ся крутить свои усы, прикрывая ладонью рот.
— Ав таком случае,— продолжал Арбор,— все
пошло бы прахом. Однако рукопись украли. И я,
прошу заметить, джентльмены, именно я — постра-
давший! — Он откинулся на спинку стула и пылко
посмотрел вокруг, задерживаясь взглядом по очереди
на каждом из присутствующих.— Теперь вам должно
быть понятно, почему я пустился в столь подробные
объяснения и зачем мне понадобилось так точно
определять перед вами собственника рукописи. Битон,
вне всякого сомнения, считает вором меня. Но мне
93
нет никакого дела до его мнении, однако мне далеко
не безразлично, что думает на этот счет полиция.
Я отлучался на уик-энд, когда был украден ману-
скрипт, а назад вернулся лишь сегодня утром. Наве-
щал чету Спенглеров, своих знакомых, живущих в
Голдере-Грин, поблизости от моего загородного дома,
о котором я уже упоминал. «Ага,— хитро скажет наш
друг Битон,— вот вам и алиби». Он даже имел на-
глость позвонить Спенглерам по телефону, чтобы
самолично убедиться в том, что я нахожусь там. Но и
после этого он может сказать, что это сделал кто-то,
мною нанятый.
Конечйо, Битон из-за свойственной ему болезненно-
дикой мнительности может так полагать. Но скажите
вы, зачем, ради всего святого, мне могло понадобиться
красть собственную1 вещь? — патетически закончил
свою речь мистер Арбор.
Наступило молчание.
— Полагаю, мистер Арбор,— первым заговорил
наконец примостившийся в. углу Хэдли,—? вы готовы
доказать основательность ваших заявлений?
— Естественно! Соглашение с мистером Мак-Кар-
тни было оформлено нью-йоркским адвокатом и дол-
жным образом засвидетельствовано. Копия хранится у
моих поверенных в Лондоне.
— Что ж, мистер Арбор, в таком случае говорить
больше не о чем. Сэр Вильям просто надеялся, что его
открытие останется незамеченным.— Хэдли говорил
вежливо-холодно.— Даже если вы и изъяли рукопись
у сэра Вильяма, чтобы избежать лишних затруднений,
то все равно дело это неподсудное.
Откуда-то из глубины груди мистера Арбора вы-
рвалось клокотание, напоминающее приглушенный
звук работающего радиоприемника.
— Что ж, оставим последнее замечание без ком-
ментариев,— с видимым усилием выговорил он.— Аб-
сурдность вашего предположения так же очевидна,
как... э-э... мягко говоря, отсутствие у вас какого-либо
представления о хороших манерах. И это по отноше-
нию к человеку с моей известностью и репута-
цией!..— В груди мистера Арбора вновь родилось
клокотание. Но он сумел взять себя в руки.— Здорово
позабавятся мои знакомые в Ныр-Йорке, ничего не
скажешь! Ха-ха-ха. Ха-ха. Страшно забавно! Но, как
мы уже с вами выяснили, абсолютно неподсудно.
94
— Подсудно, если связано с убийством,— заметил
доктор Фелл.
Он выговорил эти слова как бы между прочим. Но
все вдруг замерли от них, как от внезапного шока,
так что стало слышно потрескивание догорающих
углей в камине да тоненькие взвизги сигнального
горна, еле-еле доносившиеся сюда с парадного плаца.
Арбор, уже готовый откланяться, взялся было за
свой плащ, но в этот момент его рука непроизвольно
отдернулась.
— Про... прошу прощения?! — еле вымолвил он.
— Я сказал — подсудно, если связано с убийст-
вом,— громче повторил доктор Фелл.— Не спешите
вставать, мистер Арбор. Теперь настал черед потол-
ковать и об убийстве. Для вас ведь это не новость,
верно? — Полуприкрытые глаза доктора приоткры-
лись чуточку шире.— Известно ли вам, кто именно
убит?
— Я... я слышал, говорят, что...— не сводя со
своего мучителя завороженного взгляда, залепетал
ошеломленный американец,— по-моему, я слышал,
что его фамилия Дрейкел... или Дрискол... или что-то
в этом роде.
— Его фамилия Дрискол, Филип Дрискол. Он был
племянником сэра Вильяма Битона.
Какой бы эффект ни надеялся произвести доктор
Фелл своими словами, можно не сомневаться, ему
удалось его достичь. Смуглое лицо мистера Арбора
побелело так, что даже проступили ранее невидимые
веснушки. Изящные очки свалились бы с носа, если
бы он не подхватил их дрожащей рукой. По всем
признакам джентльмен совершенно потерял присут-
ствие духа и находился почти на грани обморока.
Слова доктора потрясли и его душу, и его тело
одновременно.
— Вы должны... вы должны простить меня, джент-
льмены,— лепетал он. Самообладание медленно воз-
вращалось к нему.— Я... это просто так... когда слы-
шишь имя... кого-нибудь... кого сам знал. Этот... этот
Дрискол, он маленького роста, молодой... дайте-ка
вспомнить... с рыжеватыми волосами?
— Именно так,— подтвердил доктор.— Насколько
я могу судить, вы знали его?
— Я встречался с ним... э-э... в позапрошлое
воскресенье, на обеде у Битона. В тот день я как раз
95
только что приехал. Фамилию я не запомнил, но все
называли его Фил. Как он погиб?
— Вот от этой арбалетной стрелы.— Доктор Фелл
взял ее в руки.— Она принадлежала Битонам.
— Весьма... интересно...-— голосом из комедии
кошмаров отозвался с трудом приходящий в чувства
мистер Арбор.— Мне бы очень не хотелось, джентль-
мены, чтобы из-за моей... э-э... растерянности при
упоминании имени этого бедного мальчика вы реши-
ли, что я знаю что-нибудь об убийстве. В конце
концов, преступники так себя не ведут, верно? Тогда
все было бы слишком просто. Субъект, у которого
хватило отваги воспользоваться столь ужасным ору-
дием, не станет впадать в панику от одного его вида
впоследствии... Битон... бедняга... Он знает?
— Знает, мистер Арбор. Но вернемся к юному
Дррсколу: можете ли вы что-нибудь сказать о моти-
вах убийства?
— Дорогой мой сэр, да ничего! Ровным счетом
ничего! Я виделся с ним однажды за обедом. И с тех
пор не встречал.
— Он был убит вон там, около Ворот Изменни-
ков,— продолжал доктор, указывая в сторону окна,—
а тело сброшено с лестницы. Но я даже не надеюсь,
что вы заметили что-нибудь подозрительное, когда
проходили мимо, нет?
— Действительно, нет. И вообще, я... э-э... с само-
го начала собирался поставить вас в известность, что
задержан по чистой случайности. Понимаете,, я соби-
рался заняться исследованием экземпляра «Всемирной
истории» сэра Уолтера Релея, выставленного в Блади-
Тауэр, в той самой комнате, где он ее когда-то писал.
Я появился здесь сразу после часа дня и направился
прямиком в Блади-Тауэр. Предъявил свою визитную
карточку дежурному и поинтересовался, могу ли по-
ближе познакомиться с книгой. Он отвечал, что весь-
ма сожалеет, но доступ к ней я могу получить только
при наличии письменного разрешения от коменданта
крепости йли его заместителя. Однако, добавил он,
весьма сомнительно, что мне удастся раздобыть подо-
бное разрешение. Тем не менее я попросил его
объяснить, как найти хотя бы одного из двух. Он
послал меня напротив, к...
— В пределах внутренней крепостной стены? —
вмешался Хэдли.
96
— Да. К группе зданий прямо напротив Зеленой
Башни и парадного плаца. Но стоял туман, а дверей
оказалось несколько, и я не знал, в которую войти.
Пока я размышлял, как мне быть, из одной из них
вышел человек.
— В бриджах для гольфа и кепке? — догадался
доктор.
— Точно не знаю... Э-э... вообще-то, да. Кажется,
на нем действительно были бриджи. Я это вспомнил
именно потому, что они мне показались нелепыми в
такой непогожий день. Хотя стоял такой туман, что
ничего нельзя утверждать наверняка. Я заговорил с
ним, пытаясь выяснить, где нужная мне дверь, но он
рванулся мимо, не дослушав. Тут еще один часовой
Окликнул меня и объяснил, что посетители не допу-
скаются на эту сторону плаца, где я как раз находил-
ся. Я рассказал, в чем дело. Тогда он ответил, что не
уверен, что в это время удастся застать на месте
нужных мне лиц.
— Совершенно верно,— сухо заметил генерал
Мейсон.
— Но, джентльмены, неужели...— вспыхнул вдруг
Арбор, облизывая пересохшие губы,— неужели вас
могут интересовать... Неужели? Ну хорошо, дайте
вспомнить. Я вернулся в Блади-Тауэр и попытался
прибегнуть к другому вескому аргументу, а именно
деньгам. Но и это не получилось. Тогда я решил уйти
ни с чем. По пути к У отер-Лейн столкнулся с молодой
леди, только что вошедшей под арку ворот с Уотер-
Лейн и быстрым шагом поднимавшейся по склону к
парадному плацу.
— Вы можете описать внешность этой молодой
леди?
— Нет, боюсь, нет. Я едва взглянул на нее. Все,
что помню,— она страшно спешила и на ней было
что-то с меховым воротником. Она производила впе-
чатление... э-э... необычайно целеустремленной особы.
Она так налетела на меня, что чуть не сбила с ног.
Ремешок моих ручных часов немного слабоват, и я
испугался, как бы они не слетели с запястья. Ну,
значит, я прошел через арку Блади-Тауэр на Уотер-
Лейн...
— Минутку, мистер Арбор, ради Бога, минутку.
Остановитесь и подумайте! Подумайте хорошенько!
Был ли кто-нибудь в это время около ограды Ворот
4 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 97
Изменников? Вы видели кого-нибудь, стоящего там?
— Я начинаю понимать, куда вы клоните!..— вос-
кликнул мистер Арбор, нервно откидываясь на сту-
ле.— Я не приближался к ограде и не заглядывал
через... Но, инспектор, там никого не было, никто не
стоял. Никто!
— Тогда, может быть, вы время помните?
— А вот это я как раз скажу вам абсолютно точно,—
отвечал он.— Было ровно без двадцати пяти два.
ГЛАВА IX
* Хэдли, все это время проявлявший
полную безучастность, после этих слов вдруг встрепе-
нулся, будто проснувшись.
— Но послушайте,— заговорил он,— ведь полицей-
ский хирург установил, что Филип Дрискол умер без
четверти...
— Подожди! — осадил его доктор Фелл. Он обру-
шил такой сокрушительный удар трости на крышку
стола, что сорванный ветром листок лиловой бумаги
чуть не слетел на пол при этом.— Вот на это. я и
надеялся! Вот этого-то и ждал! И — подумать только! —
лишь сейчас удосужился снять показания об убийстве!
Ведь чуть было не упустил совсем! Мой друг, я так
благодарен! Я несказанно благодарен!.^ И что ж, вы
совершенно твердо уверены во времени?
— Совершенно твердо. Как я уже говорил, при
моем столкновении с молодой леди часы у меня чуть
не слетели. Я заглянул в дверь Уейкфилд-Тауэр,
чтобы проверить, не расстегнулись ли они, и заметил
время, после чего сразу направился к УОтер-Лейн.
— Сверим же наши часы, джентльмены,— зароко-
тал довольно доктор Фелл.— Эхе-хе, итак, на моих
четверть седьмого. А что у вас?
— Четверть седьмого,— первым откликнулся гене-
рал Мейсон.
— Тринадцать с половиной минут,— подал голос
Рэмпоул.
— А что на моих? — пробормотал Арбор.— Пят-
надцать с половиной минут без одной секунды. Мои
никогда не врут! Они сделаны в...
— Неважно,— бесцеремонно оборвал его доктор.—
98
На полминуты можно смело наплевать. Однако мне
все-таки хотелось бы узнать одну- вещь. Вы утверж-
даете, что в это время направлялись к выходу. Но
труп обнаружили не раньше половины третьего. Как
же случилось, что вы оказались в числе задержанных
после приказа перекрыть выход?
— Я оставил одну из своих перчаток на огражде-
нии вокруг первого издания «Истории» Релея в Бла-
ди-Тауэр. А перчатки эти... ну-у... в общем, довольно
особые,— воодушевляясь, заговорил мистер Арбор,—
от Картера с Пятой авеню, и у меня нет с собой точно
такой же запасной пары.
Генерал Мейсон, слушая эти подробности, скри-
вился как от боли, а Арбор приподнял с колен
блестящую серую шляпу и не без удовольствия про-
демонстрировал перчатки.
— Я был уже в кебе на полпути к Стрэнду, когда
вспомнил о них и вернулся. Было это почти без
двадцати три, так что выйти мне уже не удалось.
— Надеюсь, кебмен не торчит до сих пор в ожида-
нии вас,— съехидничал генерал.— А то было бы весь-
ма прискорбно, мистер Арбор, найти еще одного
свидетеля печальной истории и тоже с проломленным
черепом. Стойте! Погодите! Ага, понял. Теперь и я
хочу кое о чем спросить вас.
— Пожалуйста! — помрачнел Арбор.— А кто вы...
— Я тот, кого вы так жаждали видеть,— отвечал
генерал не без величия,— я заместитель коменданта
Тауэра. И что касается остального, сэр, то будь я
проклят, если позволю вам добраться до Релея! Это
подарок самого сэра Яна Гамильтона, генерала! Да,
так о чем это я? Ах да! О Релее. Вы утверждаете, что
видели книгу впервые. Это ваш первый визит в
Тауэр?
— Совершенно точно.
— Я спрашиваю к тому, что вы назубок знаете все
местные названия. Так привычно упоминаете о
Уотер-Лейн, Зеленой Башне и всем остальном, хотя
носа не успели показать дальше Блади-Тауэр.
— Чрезвычайно все просто,— отвечал Арбор с ви-
дом опытного детектива, вынужденного растолковы-
вать тугодуму-помощнику элементарные вещи. —
Я терпеть не могу спрашивать у посторонних доро-
гу...— Он достал из кармана одну из местных зеленых
брошюрок.— У меня всегда при себе краткий путево-
4*
99
дитель с картой, его я и изучил, прежде чем пересту-
пить порог Тауэра. Отсюда я почерпнул довольно
основательные знания.
Доктор Фелл подергал ус.
— У меня, мой друг, в запасе для вас еще только
один вопрос, после чего можете быть свободны. Вы
знакомы с миссис Лестер Битон, женой брата вашего
гостеприимного хозяина?
— К сожалению, не довелось. Видите ли, как я
уже говорил, я до этого никогда не останавливался у
Битонов, а когда впервые появился в их доме, мистер
и миссис Битон были в отъезде. Они вернулись вчера
к вечеру, а я — только сегодня утром, когда,их обоих
уже не оказалось дома.
— Значит, при встрече вы ее не узнали бы?
— Боюсь, что так.
— Ну и перед тем, как вы нас покинете,— вставил
Хэдли,— не будет ли с вашей стороны каких-либо
пожеланий?
Арбор поднялся, чуть не дрожа от радостного
возбуждения. Он медленно застегивал свой плащ,
будто специально желая показать, что отнюдь не
торопится. Но тут остановился в недоумении.
— Пожелания? Что-то я не совсем понимаю.
— Ну, что-нибудь — намеки, указания? Ведь укра-
дена ценная рукопись, по сути дела, принадлежащая
вам, не так ли? Разве вы не заинтересованы в ее
поисках? Создается впечатление, что вц как-то слиш-
ком легко примирились с потерей десятитысячного
достояния, если принять во внимание, каких усилий
стоило добраться до нее. Неужели вас ничуть не
волнует ее судьба?
Рэмпоул почувствовал, насколько этот вопрос уст-
рашил Арбора. Но. ответил тот на него не сразу,
только после того, как старательно пристроил на
голове шляпу, натянул перчатки и повесил на локоть
зонтик.
— Все это так,— согласился мистер Арбор не без
важности.— Но вы кое-что запамятовали, джентльме-
ны. Я не желаю обострять ситуацию и уже приводил
вам доводы на этот счет. Предпочитаю не прибегать
к услугам полиции. Но, уверяю вас, сидеть । сложа
руки не стану. У меня есть кое-какие связи в опреде-
ленных кругах — простите, для вас недоступных.
Всего хорошего, джентльмены.
100
Долго еще после его ухода никто не проронил ни
слова. Особенно сердит был генерал Мейсон. С озлоб-
ленным выражением лица он наконец произвел в
воздухе несколько пассов, пародирующих гипнотизе-
ра, и произнес:
— Фокус-покус! Аллагазам! Надеюсь, на этом вы
исчерпали запас своих свидетелей, Хэдли. С меня
хватит. Сначала шляпы, потом любовные делишки, и
теперь, нате вам, еще и рукописи! Да какой прок от
всего этого?! Только больше все запутывается... Ну и
что вы скажете об этом пижоне?
— Как свидетель,— ответил Хэдли,— он и слиш-
ком сложен, и слишком прост, смотря с какой стороны
взглянуть. Начал довольно складно. А потом вдруг от
одного упоминания об убийстве ударился в панику!
Но в результате готов поклясться, что говорил он
правду, когда рассказывал о посещении Тауэра.
— Ну а какой вывод? — не успокаивался генерал.
/ — Он не знал, что убитый — Дрискол, это очевид-
но. По крайней мере, что убит именно этот юнец,
которого он встречал у сэра Вильяма. И сообщение
'повергло его в шок. Почему?
Попробуем взглянуть на дело так: Арбор умен и,
более того, хитроумен. Он избегает, как. он говорит,
обострять ситуацию, потому что это выводит его из
равновесия и задевает явно преувеличенное чувство
собственного достоинства. При этом истинной отваги
у него не больше, чем у кролика. Можете судить об
этом по его поведению. Согласны?
— Целиком и полностью,— ответил генерал.
— Прекрасно. Далее — он попытался обратить в
шутку предположение, что сам и украл рукопись у
Битона. Но при знании характера как Арбора, так и
сэра Вильяма подобное предположение не так уж
фантастично. Американец прекрасно сознавал, что
сэр Вильям станет из кожи вон лезть, чтобы не пойти
навстречу его открытым требованиям вернуть руко-
пись. А в случае кражи ему ничего не останется, как
смириться. Арбор же смог бы преспокойно объяснить-
ся с ним по телефону, например уже после того, как
покинет дом и. заполучит рукопись в целости и
сохранности,
— Сомневаюсь, чтобы Арбор был способен собст-
венноручно стащить что-либо,— с сомнением покачал
головой генерал.— Он слишком труслив для этого.
101
— Погодите минутку! Обратите внимание, он со-
всем не тревожился из-за пропажи. Даже не был
взволнован. Но тогда кто мог пойти ради него на
воровство?
— Вы имеете в виду...— изумился генерал.
— Да вовсе нет! — прервав его, фыркнул инспек-
тор.— Это было бы уж слишком! Но масса возможных
вариантов сразу же бросается в глаза. Я хотел
сказать, что Арбор у Битонов то. и дело сводил
разговоры на По, так что уже вся семья была
заинтригована, его намеки становились все прозрач-
нее. В то же время он рассказал нам, что, благодаря
туманным-и полным таинственности околичностям, в
которые постоянно пускался сам сэр Вильям, все
домашние догадывались о рукописи. А Дрискол как
раз присутствовал на том обеде, где Арбор позволил
себе довольно откровенно прощупать почву...
— Постойте, постойте! — запротестовал генерал
Мейсон.— Такой прожженный махинатор, как Арбор,
конечно же мог на это пойти. Но подозревать Филипа
Дрискола... Что за бредовая идея!
— Я не утверждаю наверняка,— терпеливо гнул
свое Хэдли.— Но судите сами. Дрискол не удовлетво-
рен жизнью. Постоянно нуждается в деньгах. Теперь
представьте.себе, что он отводит Арбора в Сторонку и
спрашивает: «Во сколько бы вы оценили возможность
случайно обнаружить однажды этот манускрипт у себя
под подушкой?» Допустим, в ответ Арбор сразу же
объясняет, что он и есть настоящий владелец рукопи-
си. И, скорее всего, Дрисколу это без разницы. Но раз
уж Арбор собрался выложить определенную сумму
старику при честной сделке... Ну и?.. Сами понимаете,
что это неплохой шанс разом уладить дело.
От громогласного вопля, раздавшегося йосле этих
слов, Хэдли даже подпрыгнул на стуле. В этом вопле
звучал не столько протест, сколько отчаянная мольба.
Все в недоумении обернулись к доктору Феллу, неук-
люже поднимающемуся со стула.
— Прошу вас,— говорил он почти умоляюще,—
прошу вас и заклинаю — думайте себе что хотите, но
только не берите в голову эту бредовую идею! В про-
тивном случае, предупреждаю вас, Хэдли, вы никогда
не доберетесь до истины. Считайте что вам вздумает*
ся. Что вор — Арбор, если вам так нравится. Или
генерал Мейсон, Дед Мороз, или Муссолини. Но
102
только оставьте в покое Дрискола, умоляю! И думать
забудьте, что он мог пойти на такое.
— Ну а почему бы и нет? — сварливо осведомился
главный инспектор, не скрывая раздражения.
— Вернитесь-ка к событиям двухчасовой давности.
Черт возьми, куда запропастилась моя трубка? Ах,
вот она. Ну так вот, тогда зашла речь о Дрисколе.
И сэр Вильям сказал, что парень не трус. Но одной
вещи он, несомненно, весьма страшился.
— Какой jjce это?
— Своего дяди,— внушительно^ отвечал доктор.
Й после паузы, в течение которой набивал трубку,
рассыпая вокруг себя горы табаку, он продолжал
между приступами одышки: — Видите ли, Дрискол —
малый расточительный, с дорогостоящими замашками.
Существовал исключительно за счет щедрости своего
дядюшки. Вся его внештатная журналистская деятель-
ность приносила смехотворно мало, да и той он был
обязан сэру Битону.
Однако сэр Вильям — натура далеко не снисходи-
тельная. Скорее наоборот. Он вечйо ссорился со
своим племянником по всякому поводу. А почему?
Потому что был от него без ума. Собственных сыно-
вей ему иметь не посчастливилось. Самому пришлось
начинать когда-то с малого, и поэтому ему доставля-
ло удовольствие опекать и наставлять юношу, одарен-
ного такой же неукротимой энергией. И неужели вы
думаете, что Дрискол не знал об этом? Хе! — фырк-
нул доктор.— Конечно знал. Старик мог иногда поту-
же затянуть свой кошелек, но все равно Дрискол
прекрасно сознавал, что ходит у него в любимчиках.
Что же касается последней воли... Я имею все осно-
вания подозревать, что Дрискол отнюдь не обойден
вниманием в завещании старика. Не так ли, генерал
Мейсон?
— По чистой случайности,— довольно сдержанно
ответил генерал,— я знаю, что он действительно не
был забыт.
— Итак, Хэдли, вы будете безумцем, если решите
по-прежнему настаивать на том, что этот малый мог
ввязаться в такое дело! Рукопись Эдгара По была
особенно дорога сердцу Битона. Вы сами видели, как
он с цей носится. Если бы Дрискол ее украл, а у сэра
Вильяма возникли бы хоть малейшие подозрения на
этот счет, племянникова синекура навсегда бы пре-
103
кратилась! Теперь вы знаете нрав Битона и, прежде
всего, его упрямство. Что же в таком случае доста-
лось бы на долю Дрискола? Самое большее — не-
сколько фунтов от Арбора. Ну с какой стати Арбор,
деловой человек, станет вдруг тратиться на вора,
крадущего для него его же собственность? Скорее, он
в ответ на такое предложение оскалился бы на свой
пижонский манер и пропел: «Что, тысяча? Ну нет,
хватит и пятидесяти. А то расскажу дядюшке, где вы
раздобыли рукопись». Нет, Хэдли. Последнее, на что
отважился бы Дрискол в этом мире,— это стянуть
манускрипт у своего дяди, которого он боялся больше
всего на свете.
Хэдли ничего не оставалось, как согласиться.
— Да, да,— кивнув, задумчиво проговорил он,—
все правильно. Но с чего это вдруг ты так взбеленился?
Доктор испустил вздох глубочайшего облегчения.
— Потому что вы были уже на полдороге к
верному решению, может быть, сами того не подозре-
вая. Я...— Он поднял утомленные глаза на дверь,
услышав очередной стук, и живо закончил: — Осме-
люсь заметить, что уже сыт по горло всякими свиде-
телями. Больше никого слушать не желаю. Уже поло-
вина седьмого, и все питейные заведения открыты!
Но вошел всего лишь вконец измотанный сержант
Бете.
— Я только что опросил всех остальных посетите-
лей, сэр,— обратился он к Хэдли.— Ну и работенка
выдалась, доложу я вам! У всех языки без костей, а
надо каждого выслушать, чтобы не пропустить чего
важного,. Но, доложу, никто из них ничегошеньки по
делу не знает, так что я их отпустил на все четыре
стороны. Я правильно поступил, сэр?
— Да. Сохраните только все имена и адреса на
всякий случай.
Хэдли устало прикрыл ладонью глаза, поколебался
какое-то мгновение и взглянул на часы.
— Что ж, сержант,— со вздохом проговорил он,—
уже поздно; пора закругляться.
Он взялся за плащ.
— Джентльмены,— подал голос генерал Мейсон,—
кажется, действительно на сегодня все. Надеюсь, все
мы теперь можем с чистой совестью целиком посвя-
тить себя бренди и содовой. Не окажете ли вы честь
подняться ко мне?..
104
Хэдли остановился в нерешительности, затем бро-
сил еще один взгляд на часы и покачал головой.
— Спасибо, генерал, очень любезно с вашей сто-
роны! Но, боюсь, ничего не получится. Мне нужно
возвращаться в Ярд. Полным-полно проклятой текуч-
ки, сами знаете, а я и так уже порядком подзадержал-
ся. Тем более что дело, вообще-то, совсем не по моей
части.— Он помрачнел.— К тому же полагаю, что
будет лучше, если никто из нас не станет сегодня
подниматься к вам. Сэр Вильям ждет вас, генерал. Вы
с ним довольно дружны, и будет лучше, если он
услышит все из ваших уст. Я имею в виду Арбора;..
— Хм, хм... Должен заметить, что отнюдь не в
восторге от подобной миссии,— отвечал генерал,— но
думаю, что вы правы.
— Передайте сэру Вильяму, что скорее всего мы
нанесем визит к нему на Беркли-Сквер сегодня к
вечеру, так что было бы очень хорошо застать всех
дома. Ах да. Газеты. Скоро, сюда набегут репортеры
всех мастей, если только они уже не караулят у
входа. Ради Бога, прошу вас ничего не сообщать им
от своего имени. Скажите, что пока вам нечего
заявить, и отошлите их к сержанту Хэмперу.
Йнспектор собрал содержимое карманов Дрискола.
Завернул в старую газету, валявшуюся на книжном
шкафу, арбалетную стрелу и запрятал ее глубоко в
нагрудный карман своего плаща.
— Вам виднее,!— согласился генерал.— Но, по
крайней мере, позвольте мне преподнести вам, что
называется, прощальный кубок.— Он выглянул за
дверь и отпустил всего несколько фраз. Но через
замечательно короткое время в кабинете уже появил-
ся невозмутимый Паркер с подносом, на котором
красовалась бутылка виски, сифон с содовой и четыре
стакана.
— Да-а...— протянул генерал, созерцая пенный
фонтан содовой, пока Паркер колдовал над бокала-
ми.— Вот уж денек выдался, ничего не скажешь! Если
бы речь шла не о бедняге Битоне и не обо мне самом,
я бы даже назвал его весьма увлекательным. Но,
должен сознаться, все случившееся для меня по-преж-
нему тайна, покрытая мраком.
— Окажись вы в моей шкуре,— угрюмо возразил
Хэдли,— вы бы назвали сегодняшний денек слишком
увлекательным. Более того... впрочем, как знать.—
105
Кривая усмешка мелькнула под его подстриженными
усиками. , Инспектор принял от Паркера бокал и
углубился в изучение его содержимого.— Генерал, я
уже тридцать лет играю в эти игры. Но до сих пор не
могу унять сердцебиения при словах: «Скотланд-Ярд
вызывается на место преступления». Черт его знает,
что за магическая сила в этом проклятом названии?
Во всяком случае, я этого не знаю. Я — егб' частичка.
Иногда именно я представляю Ярд. Но все равно
бываю заинтригован не меньше, чем какой-нибудь
наивный старый хрыч, вроде доктора Фелла!
— А я всегда считал, что вы решительно против
участия в расследовании любителей,— заметил гене-
рал.— Конечно, доктора с большой натяжкой можно
назвать любителем, но все же...
Хэдли покачал головой.
— Сэр Бейсил Томсон, один из самых выдающихся
деятелей Ярда за все время его существования, любид
говаривать, что сыщик вынужден быть мастером на
все руки, но ни в чем не достигать мастерства.
Единственное слабое место у нашего доктора, по-
моему,— это его откровенное следование образцам
сыщиков из дешевой бульварной литературы, к кото-
рой он испытывает всепоглощающую страсть книго-
еда. О это его многозначительное молчание) Его
таинственные «Ага»! Его...
— Покорно благодарю,— прекомично буркнул в от-
вет доктор. Он уже успел облачиться в плащ и широ-
кополую шляпу и в нетерпении топтался у двери,
когда к нему подошел Паркер с бокалом в руках.—
Хэдли,— продолжил он,— твои литературные крите-
рии давно устарели, и ты безосновательно чернишь
одну из полноправных областей мировой литературы.
Вот ты уверяешь, что литературные сыщики себе на
уме и преисполнены всяческой таинственности? Пусть
так. Но ведь это всего лишь отражает реальную
жизнь! Ведь что делает настоящий следователь? Он-
то как раз и провозглашает с многозначительным
видом: «Ага!», давая всем понять, что в течение
ближайших часов произойдет ожидаемый арест. Коро-
ле, всячески намекает, что нашел разгадку. Но, как и
придуманный сыщик, благоразумно помалкивает до
поры до времени о своих прогнозах из того гениально
простого соображения, что может и ошибаться.
— Ну ладно,— сдался Хэдли.— Пусть будет по-
• t **
106
твоему. Что ж, за ваше здоровье, джентльмены!..—
Инспектор осушил стакан и поставил его на стол.—
Полагаю, док, что это было вступление к какому-
нибудь твоему собственному загадочному прогнозу,
не так ли?
— В общем-то ничего такого я делать не собирал-
ся,—отвечал тот,— хотя действительно могу дать вам
три намека на то, о чем думаю. Постараюсь не
слишком усложнять...— доктор свирепо оскалился в
ответ на усмешку Хэдли,— потому что могу ошибать-
ся. Ха!
— Я-так и думал. Ну, первый?
— Намек первый. Имеются небольшие разногла-
сия в определении времени убийства Дрискола. Един-
ственное, в чем мы можем быть абсолютно уверены,
что период этот тянется от часа тридцати, когда
Паркер наблюдал за юношей, раскуривавшим сигаре-
ту у решетки перед Воротами Изменников, до без
десяти два — времени, которым доктор Ватсон обозна-
чил его смерть. Мистер Арбор, выходивший на Уотер-
Лейн без двадцати пяти два, был абсолютно уверен,
что у решетки никого не было.
— Не вижу, к чему вы клоните,— с недоумением
заявил генерал Мейсон после некоторой паузы,—
разве что к тому, что Арбор лжет? Ваш второй намек?
— Второй касается арбалетной стрелы. Она была,
как вы видели, заточена до степени смертельно опас-
ного оружия. Отсюда вы допускаете, и вполне естест-
венно, что заточил ее убийца. Мы также имели
случай заметить, что та же рука начала спиливать
надпись: «Souvenir de Carcassonne», но ограничилась
ровно тремя буквами. Почему, спрашивается, не были
стерты остальные буквы? Когда мы обнаружили
тело, то, само собой, должны были обнаружить и
стрелу, приобретенную миссис Битон в Каркассонне,
и — так как жертвой оказался Дрискол — было бы
чудовищной глупостью отнестись к этому, как к
простому совпадению. И я повторяю: почему не были
стерты остальные буквы?
— Вот именно,— вставил Хэдли,— я и сам думал
об этом. Надеюсь, ответ у тебя уже готов. У меня
Пока нет. Ну а третий намек?
Тут доктор Фелл, а вместе с ним и черная лента
его пенсне затряслись от настоящего приступа утроб-
ных смешков.
107
— А третий намек,— наконец выговорил он,—
очень короткий. Это всего один вопрос. Почему шля-
па сэра Вильяма пришлась ему впору?
Запрокинув голову, доктор проглотил свое виски,
ласково оглядел присутствующих, распахнул дверь и
исчез в тумане.
ГЛАВА X
Большие часы башни Вестминстера
пробили восемь тридцать. Когда Рэмпоул с доктором
вернулись из Тауэра в отель, Дороти там не оказа-
лось. Из записки, оставленной ею на столе, они
узнали, что некая Сильвия, учившаяся с ней в школе,
увезла ее к себе домой на встречу старых подруг.
Зная по предыдущему опыту страстную ненависть
своего супруга к милым вечеринкам такого рода,
Дороти игриво сообщала, что подругам она сказала,
что муж находится в больнице с острым приступом
белой горячки и сопровождать ее не сможет. Она
писала далее о своих самых нежных чувствах к
доктору Феллу, просила мужа передать ему ее слова,
а также не забыть приколоть карточку отеля ‘ к
отвороту его плаща, чтобы кебмен смог понять, куда
доставить его бесчувственную тушу по окончании как
всегда бурно и с пользой проведенного вечера.
Рэмпоул с доктором пообедали в маленьком фран-
цузском ресторанчике на Вардор-стрит. Хэдли, кото-
рый из Тауэра сразу же отправился в Скотланд-Ярд,
обещал встретиться там с ними, прежде чем отпра-
виться всем вместе к Битонам. Доктор Фелл окружил
себя бастионом дымящихся тарелок и несокрушимыми
боевыми шеренгами винных бутылок, так что во
время трапезы имел повод упорно избегать всяких
упоминаний о преступлении.
Однако на любую другую тему безудержный поток
его речей был практически неостановим. Он по оче-
реди обсудил Третий Крестовый поход, происхожде-
ние рождественских хлопушек, сэра Ричарда Стила,
Беовульф* и буддизм. Таким образом, обед они завер-
шили только к восьми тридцати. Рэмпоул, уютно
* Беовульф — средневековый эпос северных народов Европы.
108
расслабившийся и разгоряченный вином, уже пригото-
вился было раскинуться поудобнее и закурить сигаре-
ту, когда появился Хэдли.
Неутомимый главный инспектор, даже не сняв
плаща, пододвинул к себе стул.
— Разве что съем сандвич и пропущу стаканчик
виски,— бросил он в ответ на добродушное приглаше-
ние доктора Фелла,.
Доктор пристально посмотрел на него поверх пла-
мени спички, поднесенной к сигаре.
— Какие-нибудь новости? — спросил он.
— И боюсь, что весьма серьезные. По крайней мере,
случилось два чрезвычайных происшествия. Одно из
них до сих пор не укладывается у меня в голове.—
Инспектор порылся в своем портфеле и вытащил пачку
бумаг.— Во-первых, кто-то вломился в квартиру Дри-
скола примерно без четверти пять.
— Вломился в...
— Да. Вот вкратце факты. Помните, после допроса
миссис Ларкин я приказал следить за ней? К счастью,
у Хэмпера оказался на этот случай прекрасный чело-
век под рукой: констебль в штатском, новенький,
таланты которого, по-видимому, сводятся к способно-
стям вести слежку. Как только эта особа вышла из
ворот, Сомерс сразу же отправился за нею следом. Она
без колебаний двинулась прямиком по Тауэр-Хилл.
На вершине Тауэр-Хилл перешла на другую сто-
рону и скрылась на станции метро Марк-Лейн. Y билет-
ной кассы толпилась очередь, так что Сомерс не мог
пробиться к миссис Ларкин настолько близко, чтобы
расслышать, до какой станции она взяла билет. Но
Сомерс по какому-то наитию взял билет до Рассел-
Сквер — станции, ближайшей к ее нынешнему при-
станищу. Она сделала пересадку на Кингс-Кросс, и
тогда он понял, что не ошибся. Вышел за нею следом
со станции Рассел-Сквер на Бернард-стрит и просле-
довал по Уоберн-Плейс до Тависток-Сквер.
Она вошла в третий подъезд Тависток-Чэмберс.
Сомерс по наивности рванул прямо за ней, что на
этот раз оказалось к лучшему.
Подъезд, по его рассказам, довольно узкий, едва
освещенный через стеклянную панель задней двери, с
автоматическим лифтом в центре. Двери двух квартир
на площадке находятся друг против друга. Он увидел,
как Ларкин закрывала за собой дверь квартиры под
109
№ 1. И в тот же самый момент, как она. вошла, из
двери № 2 выскользнула другая женщина, она метну-
лась мимо лифта вниз по ступенькам и через стеклян-
ную заднюю дверь выскочила наружу.
— Снова женщина? — заметил доктор Фелл, без-
мятежно попыхивая сигарой.— Он хоть краем глаза-
то успел на нее взглянуть?
— Свет был выключен, а тут еще туман, темнота
подъезда, внезапность ее бегства. Он успел только
понять, что это женщина. Конечно, твердой уверенно-
сти, что дело неладно, у него не было. Но на всякий
случай он подошел поближе взглянуть на дверь, и тут
уж его сомнения развеялись.
Дверной замок был выломан из косяка при помощи
какого-то острого инструмента типа стамески или
массивной отвертки. Сомерс бросился следом за жен-
щиной. Застекленная дверь вела в большой мощеный
двор с подъездной дорожкой, выходящей на улицу.
Конечно же женщины к тому времени уже и .след
простыл, так что Сомерс ни с чем вернулся назад.
Кстати, он тогда еще не знал, что это квартира
Дрискола. Но при свете спички он разглядел табличку
на двери и немедленно поспешил войти.
В квартире царил страшный беспорядок: кто-то в
ней явно что-то искал. Сомерс побежал за привратни-
ком и сбился с ног, разыскивая его. Привратник —
старикашка, почти глухой,— чуть не отдал концы,
когда Сомерсу удалось наконец втолковать ему, что
произошло. Единственный, кого старик "видел сегодня
у этой квартиры днем, был молодой человек, уже
прежде много раз туда наведывавшийся и имевший
собственный ключ. Привратник уверен, что квартиру
перевернул вверх дном ни в коем случае не он,
потому что старикан застал его в дверях, когда тот
выходил из нее. Он прошелся с ним до машины и
клянется, что тогда еще все было в порядке. Сомерс
объяснил, что его интересует женщина, покинувшая
квартиру секунду назад. Но на это привратник за-
явил, что такого не может быть.
— В квартире что-нибудь пропало? — поинтересо-
вался доктор Фелл.
— Пока трудно сказать. Сам я еще на месте не
успел побывать, но один из моих лучших сотрудников
сейчас там работает. Судя по рапорту Сомерса, взло-
ман письменный стол, во всех выдвижных ящиках
по
рылись, и большая часть бумаг Дрискола разбросана
по полу.
— Искали письмо или документ.
— Очевидно. По-моему, вот вам и разгадка имени
Мэри!
— А по-моему, только одна из возможных разга-
док,— заметил доктор.
— Одна вещь в кабинете особенно б'росилась Со-
мерсу в глаза из-за ее неуместности. Представьте
себе типичную холостяцкую берлогу: фотографии охо-
ты, кожаные кресла, пара-другая Серебряных кубков,
групповой портрет спортивной команды и все такое
прочее. И на фоне всего этого вдруг на каминной
полке — алебастровые^ фигурки с. подставками: муж-
ская и женская, в костюмах, которые Сомерс охарак-
теризовал как «старомодные, вроде тех, что в музее
Мадам Тюссо * *, и с надписями...
Доктор Фелл, вскинув брови, хмыкнул.
— Ясное дело! Филип II и Мэри Тюдор. Скорее
всего, они приобрели их во время совместного выхода
куда-нибудь — так сказать, на долгую, нежную па-
мять. Ну и кто же была эта женщина?
Официант принес Хэдли сандвич с ветчиной и
крепкое виски с содовой. Прежде чем ответить, инс-
пектор сосредоточенно отведал и то, и другое.
— Кажется, и так ясно после сегодняшних откры-
тий, не правда ли? — ответил он вопросом на воп-
рос.— Только та, которая знала об убийстве. Она
поняла, что после смерти Дрискола его бумаги могут
подвергнуться немедленному и тщательному осмот-
ру... И если среди них находятся письма, компромети-
рующие ее...
— Короче говоря — это миссис Битон,— подыто-
жил доктор.— Что ж, в твоей правоте можно не
сомневаться. Судите сами: мы допросили ее перед
миссис Ларкин. А потом сразу же отпустили.
— Да. А теперь вернемся-ка немного назад! Кто-
нибудь из вас припоминает, как перед самым уходом...
A-а, Рэмпоул, уж вы-то, как я вижу, явно припомина-
ете! Вы тоже обратили внимание?
Американец кивнул:
— Да, всего на одно мгновение: выражение непод-
. —!
* Знаменитый музей восковых фигур выдающихся личностей
всех эпох.
111
дельного ужаса. Казалось, миссис Битон что-то вспом-
нила.
— А вы помните, что в этот момент сказал
генерал Мейсон? Я видел гримасу у нее на лице и
пытался найти ей объяснение, но-только сейчас меня
осенило! Генерал Мейсон настаивал, чтобы сэр Виль-
ям поднялся к нему отдохнуть, и произнес такую
фразу: «У меня в столе припасен фонограф Девере...»
И эти слова в тот же момент вызвали у нее в памяти
воспоминание о проклятой улике против нее: она
могла лежать в столе у Дрискола и попасть в руки
полиции. По всей видимости, миссис Битон стала
называться «Мэри» только с того момента, как почу-
яла за собой слежку.
— Но как у нее хватило времени добраться до
дома Дрискола и выполнить задуманное? — спросил
Рэмпоул.— Беседа с миссис Ларкин была недолгой.
А сэр Вильям вышел с миссис Битон, чтобы помочь
ей сесть в кеб...
— Который она направила вверх по Тауэр-Хилл,
к подземке. Отсюда она добралась до Кингс-Кросс
менее чем за пятнадцать минут. Более того, она
вполне могла не терять времени чна пересадку, просто
выйти наверх на Кингс-Кросс и дальше пойти пешком
до Тависток-Сквер. Ну да... На такси оказалось бы
гораздо медленнее. Что касается взлома квартиры,
так достаточно только взглянуть на эту леди, чтобы
понять, что она без особых усилий сумеет сокрушить
и менее хлипкую дверь. Глухой привратник не спосо-
бен различить и малейшего шума; единственной, кто
мог ее обнаружить, была миссис Ларкин, которую, как
ей было доподлинно известно, задержали в Тауэре.
— Этого еще не хватало! — воскликнул доктор
Фелл. Он обхватил обеими руками свою большую
голову.— Плохо дело, Хэдли. И что мне особенно не
по душе, так это символы!
— Символы?
— Ну, алебастровые фигурки, о которых ты гово-
рил. Представь себе, что ты и твоя возлюбленная
раздобыли две китайские куклы, с которыми вам
вздумалось бы отождествлять самих себя. На одной
написано «Абеляр», а на другой «Элоиза» *. Вы пре-
*
* Пьер Абеляр и Элоиза — герои средневековой книги о за-
претной плотской любви.
112
спокойно наводите справки об Элоизе и Абеляре и
узнаете, чем они знамениты (если только это не
известно вам заранее). И говорю вам, Хэдли, что-то
мне очень даже не нравится откровенно идиотический
лепет этой дамочки Битон о казни королевы Елизаветы.
— К чему ты клонишь?
— Скрытый символический смысл, возможно за-
ключенный в этих двух фигурках,— отвечал док-
тор.— Нам необходимо вспомнить две вещи относи-
тельно королевы Мэри Тюдор Английской и ее мужа,
короля Филипа II Испанского. Первое — всю свою
жизнь Мэри без памяти была влюблена в Филипа со
страстью почти столь же фанатичной, сколь и ее
религиозная вера. В то время как Филип не испыты-
вал к ней ни малейшего интереса. А второе — необ-
ходимо вспомнить, что ее прозвали Кровавая Мэри.
Зловещая тишина повисла над столом. Маленький
ресторанчик, уже почти пустой, откликнулся на по-
следние слова доктора шепелявым тиканьем ходиков.
— Что бы ни означали твои символы,— произнес
наконец Хэдли с упрямой настойчивостью,— но я
перехожу ко второму пункту своего сообщения. За
время вашего отсутствия случилось еще кое-что.
Довольно тревожное. Я имею в виду Джулиуса Ар-
бора.
Доктор Фелл в нетерпении грохнул кулаком по
столу.
— Выкладывай же скорее! Боже мой, я должен
был предвидеть...
— Он в Голдерс-Грин. Когда мы уходили из Тау-
эра, еще ничего не было известно, но сержант Хэмпер
позднее позвонил мне, и я только что выяснил все до
конца. Арбор ушел от нас не намного позже двадцати
минут седьмого.
Приказ выпустить его уже был передан в Средний
Тауэр. Помните, он сказал, что оставил такси дожи-
даться у входа и потом не смог вернуться? Через
некоторое время таксист заволновался и отправился в
Средний. Тауэр на разведку. Дорогу ему преградил
часовой-гвардеец. Йомен-охранник объяснил что-то
насчет несчастного случая. Само собой разумеется,
перед шофером замелькали соблазнительные видения
кругленькой суммы, накручиваемой неутомимым счет-
чиком; он устроился поудобнее и прождал добрых три
часа.
из
Наконец Арбор покинул Байвард-Тауэр, где мы с
вами располагались, и зашагал по мостовой к Средне-
му Тауэру. К тому времени уже стемнело, а туман
еще не рассеялся. Но на парапете моста горели
газовые фонари. Таксист и йомен по чистой случай-
ности как раз в этот момент смотрели из Среднего
Тауэра вдоль по дороге и увидели, как Арбор прива-
лился к фонарному столбу, словно готовый упасть на
землю. И вдруг он рухнул.
Они подумали, что Арбор пьян. Но когда подбежа-
ли, то обнаружили, что лицо его совершенно белое и
залито потом. Он едва ворочал языком. Мы с вами
уже имели случай наблюдать у мистера Арбора что-
то вроде приступа сердечной слабости, но сейчас,
несомненно, он испытал гораздо более сильный при-
ступ из-за какого-то более сильного потрясения. Так-
сист доставил Арбора в буфет, где ему дали выпить
полбокала чистого бренди. Больному полегчало, и он
приказал шоферу везти его к сэру Вильяму на Берк-
ли-Сквер.
Прибыв туда, он снова попросил таксиста подо-
ждать, заявив, что только упакует саквояж и сразу
отправится в Голдерс-Грин. Тут таксист разразился
протестующей речью. Он, мол, прождал больше трех
часов, на счетчике набежала приличная сумма, а он
еще в глаза не видывал, какой масти его законные
денежки. Кроме того, Голдерс-Грин — конец неблиз-
кий. Тогда Арбор сунул ему пятифунтовую банкноту
и пообещал, что водитель получит еще столько же,
если сделает, как ему велят.
Таксист, естественно, заподозрил, что дело нечи-
сто. Околачиваясь в Среднем Тауэре, он успел уло-
вить кое-какие оговорки йомена, намекающие на
истинное положение дел. Арбор пробыл в доме недол-
го и вышел с саквояжем и двумя плащами, перебро-
шенными через локоть. По дороге в Голдерс-Грин
несчастному таксисту все больше становилось не по
себе.— Хэдли смолк, вынул из портфеля листок бума-
ги, очевидно, желая освежить в памяти факты.—
Обращали ли вы когда-нибудь внимание, насколько
даже самые замкнутые люди становятся откровенны с
водителями такси? Не знаю почему — разве что так-
систа ничем не удивишь и он привык держать язык за
зубами? Как бы то ни было, но что касается весьма
знаменательного бормотания Арбора во время их
114
поездки, то не слыхать бы мне ничего об этом во веки
веков, если бы водитель не испугался оказаться
втянутым в какое-to мокрое дело. Из-за этого он
сразу же по прибытии Арбора в Голдерс-Грин отпра-
вился назад* прямиком в Скотланд-Ярд. Как все
кокни *, парень обладает незаурядным даром к соч-
ным описаниям и живой пантомиме. В моем кабинете
он самым убедительнейшим образом изобразил Джули-
уса Арбора.
Сначала американец спросил, носит ли он при себе
револьвер, на что таксист ответил: «Чего-о?!» — и
расхохотался. Тогда Арбор поинтересовался, нет ли за
ними слежки, и принялся толковать о том, что про
него нет вообще никаких сведений в адресной книге,
а его особняк в Голдерс-Грин неизвестен никому,
кроме нескольких друзей по соседству. Но особенно
шофера потрясли его разговоры о голосе.
— О голосе? — переспросил доктор Фелл.— Чьем
голосе?
— Арбор не пояснял. Но беспокоился, нельзя ли
проследить телефонные разговоры — это единствен-
ное, что он связно сказал по поводу голоса. Наконец
они добрались до места, расположенного довольно
далеко от центра и весьма уединенного. Но Арбор
заявил, что сразу в дом не пойдет,— тот стоял запер-
тый много месяцев. Он заставил водителя подвезти
его до виллы неподалеку. Таксист записал ее назва-
ние: Брайербри.
— Наверное, там живут его друзья. Хм-м...
— Да. Позже мы навели справки. Она принадле-
жит мистеру Даниэлю Спенглеру. Что вы на это
скажете?
— Ничего хорошего, Хэдли. Он ведет себя как
человек, которому может угрожать очень серьезная
опасность.
— Уж этого-то ты как раз мог бы мне и не
говорить! — раздраженно огрызнулся главный инспек-
тор.— О, если бы только все эти круглые идиоты
сразу же обращались к нам, попадая в беду! Так ведь
нет же, ни за что! Но если он в опасности, то выбрал
наихудший из всех возможных маршрутов. Вместо
того, чтобы отправиться в отель, как и собирался, он,
наивно полагая, что нашел место, где его. никто не
* Кокни —представитель лондонских городских низов.
115
разыщет, едет в местечко, как нельзя более подходя-
щее для... ну да, для убийства!
— Какие же меры вы приняли?
— Я немедленно отправил расторопного сотрудни-
ка установить наблюдение за домом и звонить в Ярд
каждые полчаса. Но какая опасность грозит Арбору?
Ты думаешь, ему известно что-то об убийстве, и
убийца знает об этом?
Доктор Фелл на секунду яростно затянулся
сигарой.
— Дело принимает слишком серьезный оборот,
Хэдли. Слишком,. Видишь ли, я все время исхожу из
предположения, что мне одному известно, как все это
закрутилось... Сегодня днем я уже объяснял тебе, что
каждому приятно нажимать на ему одному ведомые,
скрытые пружины дела и держать в руках его нити.
Я даже мог бы позволить себе слегка поразвлечься,
потому что в нашей истории действительно много
забавных совпадений...
— Да чего же такого забавного?!
— Да-да, именно так. Немыслимо, невероятно за-
бавных... Как если бы театральный фарс вдруг начал
перерастать в подлинное безумие. Ты помнишь, как
Марк Твен описывал свой попытки научиться катать-
ся на велосипеде? Как он всегда при этом делал
именно то, чего делать не хотел. Старался держаться
подальше от больших камней, чтобы не свалиться, но
если посреди дороги попадался одиц-единственный
осколок кирпича, он неизбежно ехал прямо на него.
Так вот, это точная схема нашего случая.
Я принужден говорить о роковом значении абсурд-
ной случайности, которая существует в нашей исто-
рии. Чистый случай заварил все дело, убийство же
только венчало его. Мой долг указать вам на абсурд-
ность происходящего, а вы уж сами судите, прав я
или нет;. Но прежде необходимо сделать две вещи.
— Какие же?
— Ты можешь связаться со своим человеком, ко-
торый караулит Арбора?
— Да. Через местное полицейское отделение.
— Тогда немедленно свяжись и прикажи, особо не
вдаваясь в подробности, вести себя как можно более
подозрительно. Но ни при каких обстоятельствах —
даже если его окликнут по имени — не подходить к
Арбору, чтобы тот не сумел его разглядеть?
116
— Но к чему все это?
— Я не думаю, что Арбору действительно грозит
опасность. Но сам он, вне всякого сомнения, в этом
глубоко убежден. Вдобавок уверен, что полиция поня-
тия не имеет о его местопребывании. Видишь ли, этот
человек явно что-то знает, но по каким-то тайным
соображениям не хочет нам об этом сообщать. Бели
же он заметит субъекта, околачивающегося возле его
дома, то немедленно решит, что это и есть враг.
Позовет местную полицию, а она (естественно!) нико-
го не обнаружит^ Довольно жестоко по отношению к
Арбору, согласен. Но йам ничего не остается, как
хорошенько попугать его, иначе он так ничего и не
расскажет. Напуганный же, он, рано или поздно,
побежит за помощью именно к тебе, вот тогда-то мы
и вытянем из него всю подноготную.
— Наконец-то,— угрюмо бросил главный инспек-
тор.— Первая разумная мысль, которую я от тебя за
все это время услышал. Непременно воспользуюсь ею.
— Во всяком случае, не повредит. Если на самом
деле он в опасности, то демонстративное присутствие
охраны подействует на настоящего преследователя
отрезвляюще. Если Арбор решит прибегнуть к услу-
гам местных полицейских, то они смогут заодно
поискать и настоящего преступника, сделав вид, что
твоего человека в глаза не видели... А второе, что нам
следует предпринять,— нанести кратковременный ви-
зит на квартиру Дрискола.
— Если ты надеешься, что там что-то спрятано, то
ручаюсь — мой человек обнаружит это быстрее, чем
мы с тобою вместе взятые...
— Нет. Твой парень никакого значения не придаст
тому, что я хотел бы найти. Не думаю, что он даст
себе труд осмотреть его пишущую машинку. А мне
еще, помимо этого, требуется заглянуть на кухню.
Если она есть в квартире — а в этом я уверен,— это
скорее всего спрятано именно там...
Когда компания покидала ресторан, туман почти
рассеялся. Обычные транспортные пробки перед нача-
лом вечерних спектаклей только-только начинали .
рассасываться в ослепительном блеске фонарей на
Шефтсбери-авеню, поэтому Хэдли пришлось прило-
жить некоторые усилия, чтобы выбраться из них. Но
стоило им миновать центр города и пересечь Окс-
форд-стрит, как он смог с легким сердцем нажать на
I
117
педаль акселератора своего большого «деймлера».
Район Блумсбери предстал мрачным и пустынным в
призрачном свете высоких газовых фонарей. Они
проехали Грейт-Рассел-стрит и свернули налево сразу
же за темневшей громадой Британского музея...
Тависток-Сквер оказалась просторной и*продолго-
ватой па форме площадью, скудно освещенной редки-
ми фонарями. На западной стороне ее дома были
повыше и гораздо более отвечали общему тяжеловес-
ному георгианскому стилю местности. А «Тависток-
Чэмберс» именовалось многоквартирное здание крас-
ного кирпича с четырьмя подъездами: по два с каждой
стороны арки, под которой пролегал проезд для ма-
шин во внутренний двор. Туда Хэдли и направил свой
автомобиль.
— Значит, вот здесь пробежала незнакомка,— про-
комментировал он.— Неудивительно, что ей удалось
ускользнуть незамеченной.
Он приподнялся за рулем и осмотрелся. Во дворе
горел всего один фонарь, но, к счастью, туман быстро
редел, наступала ясная холодная ночь.
— Жаль, что нижние стекла в окнах матовые,—
пробормотал инспектор.— Я распорядился опросить
жильцов, но теперь вижу, что в этом будет мало
толку. Здесь может появиться хоть краснокожий ин-
деец в Полной боевой раскраске — и ни одна живая,
душа его не заметит. Ну что ж, поглядим... Вот эти
стеклянные двери и есть черный ход в холл каждого
подъезда. Нам нужен третий подъезд.** А вон там, где
свет в дальнем окошке, расположена квартира Дриско-
ла. Видно, мои люди еще не ушли.
Он направился к стеклянной двери, по дороге
налетев на мусорный бак и вспугнув истерически
завопившего кота. Остальные поднялись вслед за
инспектором по немногочисленным ступеням короткой
лестницы в выложенный красным кафелем холл с
коричневыми, крашенными клеевой краской стенами.
Тусклая электрическая лампочка над клеткой лифта
составляла все обычное освещение подъезда. Однако
на этот раз его дополняла узкая полоска света,
пробивавшаяся из-под не совсем плотно прикрытой
двери налево. Искореженное дерево зияло на месте
замка.
Квартира № 2. Рэмпоул скосил глаза через холл
на дверь напротив, откуда любознательная миссис
118
Ларкин вполне могла < сейчас вести наблюдение за
ними через щель почтового ящика.
И тут раздался грохот — внезапный и ужасающий.
Казалось, даже полоска света под дверью в квартиру
№ 2 задрожала, а шумное эхо отчаянно забилось в
лифтовой шахте. Грохот донесся слева...
Еще не успело стихнуть его эхо, а Хэдли уже
одним прыжком оказался у двери и рывком распахнул
ее. Рэмпоул, заглядывая ему через плечо, увидел
беспорядок в гостиной Филипа Дрискола, в точности
^акой, о каком сообщалось в полицейском донесении.
Но сейчас к нему добавился еще и беспорядок не-
сколько иного рода.
У противоположной от входной двери стены распо-
лагался камин с богато украшенным зеркалом и
полкой. А перед камином спиной к вошедшим стоял,
понурив голову, высокий крупный мужчина. За его
плечом на каминной полке виднелась дурацкая алеба-
стровая фигурка: женщина, раскрашенная в кричащие
тона, в платье с туго затянутой талией и с серебряной
сеткой для волос на голове. Однако парной с ней
мужской фигуры поблизости видно не было. Вместо
этого плиту перед камином покрывали тысячи оскол-
ков, обозначивших4 место, куда только что сбросили
спутника раскрашенной алебастровой дамы.
Немая, зловеще символическая сцена эта странно
затягивалась. Казалось, эхо сокрушительного удара
все еще заставляло вздрагивать сгорбленную спину
застывшего у камина человека. Затем его рука мед-
ленно приподнялась и легла на вторую статуэтку. Он
приподнял ее, и в зеркале стало видно лицо незна-
комца.
— Добрый вечер,— вдруг заговорил доктор Фелл.—
Вы — мистер Лестер Битон, не так ли?
/
' ГЛАВА XI
Впоследствии Рэмпоулу не раз
вспоминалось это ничем не прикрытое человеческое
*лицо. Еще никогда, за исключением того короткого
мгновения, когда в каминном зеркале предстало перед
ним лицо Лестера Битона, он не вйдел его свободным
от всяких масок, а главное от неусыпного надзора
119
множества внутренних стражей, которые постоянно
живут в глубине нашего сознания. Здесь же перед
ними оказался человек, застигнутый в самый момент
приступа слепой страсти.
О сходстве Лестера Битона со своим братом можно
было бы говорить с еще большей определенностью,
если бы не краснота лица и не тяжелая обвислость
его щек. Но не это сейчас привлекало внимание...
Растерянные, безумные глаза смотрели из зеркала
на вошедших. Запястье мужчины задрожало, и из его
пальцев чуть не выскользнула фигурка. Он подхватил
ее другой рукой и поставил обратно на каминную
полку.
— А кто, черт возьми,— процедил он,— вы сами?!
В низком срывающемся голосе Лестера Битона
звучала нервная хрипотца. Сорвавшись на последнем
слове, он чуть было окончательно не впал в отчаяние,
но усилием воли все-таки овладел собой.
— Дьявол, и по какому такому проклятому праву,
вы врываетесь...
— Полегче! — невозмутимо осадил его Хэдли.—
Вопросы здесь задаем мы. А ваше дело — на них
отвечать. Эта квартира в ведении полиции, да будет
вам известно. Так что боюсь, что во время уголовного
следствия мы не можем позволить себе особо считать-
ся с чувствами кого-либо. Итак, вы — Лестер Битон?
Тяжелое дыхание мужчины понемногу успокаива-
лось, гнев медленно гас в его глазах.
— Верно,—тихо подтвердил он.— А' вы кто?
— Меня зовут Хэдли...
— А-а! — отвечал мужчина.— Понятно.— Он по-
шарил позади себя, пытаясь нащупать край массивно-
го кожаного кресла. Затем медленно опустился на его
широкий подлокотник и развел руками.
— Что ж, я к вашим услугам.
— Что вы здесь делаете, мистер Битон?
— Так-таки вы и не знаете? — с горечью спросил
он и бросил взгляд через плечо на белые осколки у
камина.
Главный инспектор решил максимально использо-
вать преимущества сложившейся ситуации. Он все не
спускал пристального холодного взгляда с Битона,
впрочем, в нем не было и угрозы и даже особого
интереса. Затем он медленно открыл портфель, выта-
щил листок с машинописным текстом — как успел
120
заметить Рэмпоул, это был всего лишь рапорт кон-
стебля Сомерса — и пробежал глазами несколько
строчек.
— Само собой разумеется, нам известно, что вы
наняли команду частных детективов следить за вашей
женой. И...— он снова заглянул в бумагу,— что одна
из них, некая миссис Ларкин, живет здесь, прямо
напротив через холл.
— Что ж, неплохо сработано, господа из Скот-
ланд-Ярда! — откликнулся Лестер Битон с безучаст-
ным видом.— Ну, допустим, и так. По-моему, ничего
преступного тут нет. В таком случае вам должно быть
также известно, что у меня больше нет нужды тра-
тить на это свои деньги.
— Вы знаете, что мистер Дрискол мертв.
Битон кивнул. На его массивное красное лицо с
глубокими морщинами постепенно возвращалось при-
вычное выражение.
— Да,— задумчиво проговорил он.— Этот скот
мертв. Я пришел домой обедать и услышал новость.
Однако не думаю, чтобы она слишком сильно ударила
по' карману частного сыскного агентства, услугами
которого я пользовался. Я все равно собирался завтра
рассчитаться с ними и покончить с этим. Деловой
подход есть деловой подход, и я не могу позволить
себе напрасные траты.
— Звучит довольно двусмысленно, мистер Битон.
Что конкретно вы имеете в виду?
— Будем откровенны, мистер... э-э... Хэдли. Я сва-
лял дурака. Как вы знаете, держал свою жену под
наблюдением. И теперь должен принести ей свои
глубочайшие извинения. Все, что мне удалось выяс-
нить, говорит только в ее пользу.
На лице Хэдли проступила легкая улыбка.
— Мистер Битон,— заговорил он,— так или иначе,
я собирался сегодня вечером встретиться с вами для
беседы, думаю, что это место ничем не хуже других.
У меня к вам имеется ряд вопросов...
— Как вам будет угодно.
Хэдли окинул взглядом спутников. Доктор Фелл
бегло осматривал небольшую уютную комнату, в
которой они находились: тусклые стены с бежевыми
обоями, спортивные фото, кожаные кресла. Одно из
них опрокинуто. Выдвижные ящики стола вывороче-
ны на пол, повсюду раскидано , их содержимое.
121
Доктор подался вперед и пристально всмотрелся в
бумаги.
— Театральные программки,— объявил он,— жур-
налы, старые приглашения, счета... Хм-хм. Все не то.
Стол с пишущей машинкой находится, должно быть,
где-нибудь в другой комнате. Прошу прощения. —
И доктор скрылся за дверью в следующую комнату.
Хэдли снял с головы котелок, жестом пригласил
Рэмпоула садиться и уселся сам.
— Мистер Битон,— сухо приступил он к допросу,—
предлагаю вам отвечать искренне. Мне нет никакого
дела до моральных качеств вашей жены или-чвас
самих, если только они не имеют непосредственного
отношения к случившемуся особо жестокому убийст-
ву. Вы подтверждаете, что вели наблюдение за своей
супругой. Почему теперь вы решили отрицать ее
связь с Филипом Дрисколом?
, — Это наглая ложь! Если вы только будете позво-
лять себе подобные чудовищные инсинуации...
— Ничего я себе не позволяю. Я констатирую
факты. И кстати, что-то не заметно, чтобы вас
особенно трогали вами же самим порождаемые инси-
нуации, выразившиеся в найме частных детективов
для наблюдения за своей женой! Так что предлагаю
вам не тратить попусту время. Мистер Битон, записка
Мэри у нас в руках.
— Мэри? Что это еще за проклятая Мэри?
— Да полно вам! Вы только что чуть было не
разбили ее о камин при нашем появлении.— Речь
Хэдли звучала холодно.— Снова предупреждаю вас,
не в наших с вами интересах попусту тратить время.
Не думаю, чтобы у вас просто вошло в привычку
являться в дома посторонних людей и уничтожать их
каминные украшения исключительно из-за несходства
ваших художественных вкусов! Если вы питаете ка-
кие-либо иллюзии на этот счет, то вынужден их
развеять. Значение статуэток нам известно. Вы разби-
ли мужчину и готовы были расправиться с женщиной.
И ни одному нормальному человеку, который видел
выражение вашего лица в тот момент, не пришло бы
в голову сомневаться в том, что у вас на уме!
Лестер Битон прикрыл широкой ладонью глаза.
— Неужели это тоже ваше дело? — устало прого-
ворил он минуту спустя.
— Вам сообщили подробности смерти Дрискола?
122
, — Некоторые. Я говорил с моим братом после его
возвращения из Тауэра. Лаура, придя домой, запер-
лась в своей комнате. Когда я... когда я вернулся из
Сити, то направился к ней, но она не впустила меня.
Мне показалось, что в доме все сошли с ума. Особен-
но, еслц учесть, что об убийстве мне еще ничего не
было известно. Шейла рассказала, что Лаура вбежала
в дом белая как полотно и бросилась наверх, не
говоря ни слова. Потом около семи тридцати вернулся
Вил и кое-что рассказал...
— Отдаете ли вы себе отчет, что против вашей
жены может быть возбуждено серьезное обвинение в
убийстве Дрискола? — Хэдли явно решил идти напро-
лом.
Глаза Рэмпоула даже округлились от изумления
при этих его словах, как если бы он увидел вдруг
безобидный торговый корабль, вдруг ощетинившийся
рядами прежде замаскированных пушек. Как хорошо
известно было молодому американцу, инспектору до
сих пор явно не хватало доказательств, Битон же мог
восполнить их. Инспектор сидел мрачный и непре-
клонный, пальцы крепко сцеплены, глаза сверкают.
— Минутку, мистер Битон! Не торопитесь что-
либо говорить. Я не собираюсь излагать вам следст-
венные теории. Я просто намерен сообщить факты.
Ваша жена состояла в любовной связи с Филипом
Дрисколом. Она написала записку, в которой назнача-
ла ему встречу на сегодня, в час тридцать в Лондон-
ском Тауэре. Нам известно, что записка дошла по
назначению, потому что ее обнаружили в кармане
убитого. В ней она предупреждала мистера Дрискола
о том, что за ними следят. Филип Дрискол существо-
вал исключительно за счет щедрости своего вспыль-
чивого и непреклонного дядюшки. Я не рискну утвер-
ждать, что если бы тому вдруг открылся подобный
скандал, то он лишил бы племянника наследства. Это
почти бесспорное предположение является всего-
навсего теорией. Я не стану также утверждать, что
Дрискол считал необходимым прекратить эту связь —
это, также почти бесспорное, предположение тоже
всего лишь домысел.
Но что установлено точно, так это факт телефон-
ного звонка Филипа Дрискола Роберту Дэлри и его
просьба помочь ему выпутаться из неприятностей.
Звонил Дрискол сразу же после получения письма.
123
А позже некто с высоким голосом снова позвонил
Дэлри и выманил его на мнимую встречу в эту
квартиру. Далее, вам вовсе необязательно принимать
к сведению следующие умозаключения, ибо все они
опять же чисто теоретические выкладки. И тем не
менее: 1. Дрискол всегда прибегал к помощи Дэлри,
когда попадал в беду. 2. Об этом было известно всем
членам семейства Битон. 3. Трезвомыслящий Дэлри
мог повлиять на впечатлительного Дрискола, чтобы
тот порвал свою опасную связь. 4. Дрискол сам
склонялся именно к такой развязке, тем более что не
виделся со своей пассией в течение нескольких недель
и был, как известно, довольно непостоянным юношей.
5.уЕго пассия была убеждена, что сможет легко его
удержать, стоит им только встретиться хотя бы раз
наедине, без вмешательства третьей, рассудительной
стороны. 6. Его любовница узнала об утреннем теле-
фонном звонке Дрискола от Шейлы Битон, которая
в это утро также имела беседу по телефону с Дэлри.
7. Голос возлюбленной Дрискола довольно низкий для
женщины. 8. Речь в трубке во время второго звонка
мнимого Филипа Дрискола была тороплива, бессвязна,
маловнятна и могла быть почти неотличима от голоса
любого, кому вздумал бы подражать говорящий.
Хэдли изложил все это абсолютно бесстрастно,
делая паузы между словами, словно читая документ.
— Это все, так сказать, из области умозаключе-
ний, а сейчас перейдем опять к фактам,— продолжал
он.— Встреча в записке была назначена йа час трид-
цать. Час тридцать — это последнее время, когда
Дрискола видели живым. Он стоял около Ворот
Изменников, и некто неизвестный выступил из тем-
ноты и тронул его за руку. Ровно без двадцати пяти
два женщину, по описанию в точности соответствую-
щую облику вашей жены, видели спешащей прочь от
Ворот Изменников. Знаменательно, что она была так
взволнована и так спешила, что налетела с ходу на
одного из свидетелей, и он смог рассмотреть ее почти
в упор. И последнее. Когда тело Дрискола обнаружи-
ли у подножия лестницы Ворот Изменников, то
оказалось, что он заколот оружием, купленным ва-
шей женой в прошлом году в южной Франции,
которое все это время находилось в ее распоряжении
в вашем доме.
Вполне ли отчетливо вы себе представляете, что
124
$
может сделать изо всех’ этих фактов достаточно
ловкий судья, мистер Битон? Если даже я, обычный
полисмен...
Битон с трудом приподнял с кресла свое грузное
тело. Руки его дрожали, вокруг глаз обозначились
красные круги.
— Будьте вы все прокляты! — с гневом выдохнул
он.— Так, значит, вот что у вас на уме! Хорошо еще,
что не успели арестовать мою жену и поставить тем
самым себя в дурацкое положение. Ваше безупречное
обвинение?! Да я могу к чертям собачьим развеять
все ваши домыслы, и для этого мне не понадобится
ходить далее соседней квартиры. Потому что у меня
тоже имеется свидетельница, которая не упускала
мою жену из виду все время, пока та находилась в
Лондонском Тауэре, и она готова присягнуть, что
Филип Дрискол был еще жив, когда они расстались.
В мгновение ока Хэдли вскочил на ноги.
— Да,— сказал он, повысив голос.— Вполне допу-
скаю, что такая свидетельница у вас имеется. И впол-
не допускаю, что именно по этой причине вы и
явились нынче вечером в Тависток-Чэмберс. Прослы-
шав об убийстве, не смогли дождаться, пока ее
донесение поступит к вам обычным порядком. И по-
спешили отправиться самому к ней... Но если бы она
что-нибудь знала, то вы давно уже привели бы ее
сюда и заставили присягнуть в чем угодно. Если же
это не так, то Бог мне судья! А тем временем я
запрошу ордер на арест миссис Битон.
Битон так и сорвался с кресла. Он был в бешенст-
ве, обычное присутствие духа явно изменило ему. Он
рывком распахнул дверь с выломанным замком и с
треском захлопнул ее за собою.
Сердце Рэмпоула колотилось как бешеное. В горле
у него пересохло. Он вытер мокрый лоб и сказал:
— Я не знал... совершенно не думал, что вы так
уверены насчет миссис Битон...
Под стрижеными усами Хэдли медленно расцвела
самодовольная улыбка. Он вновь опустился в кресло
и покойно уложил руки.
— Тс-с-с! — предостерег он.— Не так громко, по-
жалуйста, а то он услышит. Как мне все это удалось?
Не то чтобы я был завзятым актером, но к таким вот
небольшим спектаклям мне приходилось прибегать
частенько.
125
\Он заметил гримасу, исказившую лицо простодуш-
ного американца.
— Ну что ж, мой мальчик... Не стесняйтесь. Кля-
ните меня на чем свет стоит — не возражаю. Это
будет лишь заслуженной данью моим театральным
талантам.
— Значит, вы не считаете, что...
— И никогда, ни одной секунды не считал,—
жизнерадостно подтвердил главный инспектор. —
В такой версии было бы слишком много слабых
звеньев. Если бы миссис Битон убила Дрискола, то
при чем здесь тогда шляпа на его голове? Чистый
абсурд. Если бы она прикончила его у Ворот Измен-
ников прямым ударом стрелы в сердце в час тридцать,
то как бы тогда тому удалось протянуть до без десяти
два, когда наступила смерть? И почему бы тогда ей
не покинуть Тауэр сразу же после убийства, вместо
того чтобы потом еще почти целый час слоняться
поблизости, подвергать себя риску?.. Кроме того, мое
объяснение мнимого телефонного звонка Дэлри весь-
ма натянуто. Не будь Битон настолько растерян, он
наверняка обратил бы на это внимание. Конечно же
Дэлри и не думал в то утро говорить по телефону с
Шейлой, тем более сообщать ей о встрече с Дриско-
лом. Но мне было необходимо обескуражить Битона.
Рэмпоул бросил взгляд в сторону разбитой стату-
этки на каменной плите.
— Что ж, другого выхода у вас и р самом деле не
оставалось. Иначе никогда бы вам нещолучить свиде-
тельства миссис Ларкин. Если она следила за миссис
Битон, то ей должны быть известны все передвижения
последней, но тогда...
— Совершенно верно. Но она никогда не сообщила,
бы о них полиции. Сегодня днем она уже клялась нам,
что ничего не видела. Это входит в ее обязанности —
риск есть риск. Она не могла признаться в слежке за
миссис Битон по той простой причине, что тогда бы
ей пришлось нарушить условие договора и лишиться
выгодной работы. Более того, и гораздо более вероят-
но, Ларкин вынашивала план мелкого шантажа. А мы
своим вмешательством камня на камне не оставили
бы от этих ее надежд... Конечно, она уже обо всем
рассказала Битону. А если не заговорит она, то что ж —
придется ему самому избавлять свою жену от подо-
зрений.
126
Рэмпоул сбил шляпу на затылок.
— Вот это да! — восхитился он.— Чистая работа,
сэр! Бели еще ваш план так же без заминки сработает
на мистере Арборе, то...
• — Ах, Арбор...— Главный инспектор резко выпря-
мился.— Я тут рассиживаюсь, рассуждаю, какой я
умный, а главное из головы вылетело. Мне же надо
позвонить в Голдерс-Грин, и немедленно! Куда, к
дьяволу, запропастился телефон? И, между прочим,
вместе с ним тот, кого приставили охранять кварти-
ру? И вообще, как сюда попал Битон? И где, наконец,
Фелл?
Ответ на последний вопрос последовал без промед-
ления.’ Из-за закрытой двери, откуда-то из недр
жилища, донесся звук тяжелого падения и следом
ужасающий металлический скрежет.
— Все в порядке! — пророкотал издалека приглу-
шенный голос.— Больше никаких алебастровых фигур
не разбито. Я просто уронил корзину с инструментами.
Хэдли и Рэмпоул поспешили на голос доктора.
За дверью, в которой он скрылся, располагался узкий
прямой коридорчик с двумя дверями по бокам. Дверь по
левую руку вела в кабинет и спальню, а по правую —
в ванную и столовую. Кухня находилась в самом его
конце.
Помимо беспорядка от обыска, произведенного не-
знакомкой, сразу же бросалось в глаза, что Дрискол
вообще не отличался особой аккуратностью. В каби-
нете на полу валялись груды бумаг; на книжных
полках зияли прогалы из-за вытащенных рядов книг.
А по л у вы двинутые ящики письменного стола были
абсолютно пусты. Портативная пишущая машинка без
футляра оказалась опутана телефонным проводом,
содержимое же нескольких медных пепельниц рассы-
пано по копирке и карандашам.
Хэдли успел мимоходом заглянуть в остальные
комнаты, прежде чем доктор Фелл появился на пороге
кухни. В спальне кровать стояла неразобранной.
Обыск здесь был более поверхностным и ограничился
исключительно содержимым бюро, а вот столовой
вообще не коснулся. По всему судя, столовая редко
(а вернее всего, никогда) служила здесь для принятия
пищи, однако было заметно, что ею усиленно пользо-
вались для других целей. Два длинных ряда пустых

нов
из-под содовой выстроились вдоль стен.
127
На столе под мозаичным куполом большой люстры в
беспорядке стояли пустые бутылки, немытые стаканы,
шейкер для коктейлей,? пепельница.
Доктор Фелл ткнул локтем в направлении кухни.
— Там в основном занимались тем же.— Он сделал
широкий жест рукой, как бы охватывая пространство
квартиры.— Вам ясно? Гостиную он держал в прилич-
ном виде для случайных посетителей, вроде дядюшки.
А настоящая жизнь протекала здесь. Хм-да-а...
Доктор с тяжелым хрипом отдувался, стоя в две-
рях. На одном локте у него висела огромная плетеная
корзина, с какой хозяйки ходят на рынок. В ней
позвякивало что-то металлическое.
— Так, значит, инструменты? — резко осведомил-
ся Хэдли.— Выходит, вот что ты все время искал? Ты
имеешь в виду стамеску или отвертку, которой взло-
мали дверь?
— Упаси Боже, нет! — фыркал доктор.— Не дума-
ешь же ты, что женщина сначала вошла в квартиру,
взяла на кухне стамеску и снова вышла, чтобы
взломать дверь от нечего делать, а?
— Она могла это сделать,— спокойно возразил
инспектор,— Чтобы создать видимость, будто кто-то
посторонний ограбил квартиру.
— Это очень даже возможно, надо отдать должное
твоей идее. Но меня не интересуют ни грабежи, ни
взломы. Предмет моих поисков не имеет ничего
общего с отвертками и стамесками.
— А может быть, тебя хоть отчасти заинтересу-
ет,— напирал, по привычке раздражаясь из-за упрям-
ства доктора, инспектор — что, пока ты копался на
кухне, нам удалось много чего выведать у Битона...
Доктор так энергично закивал головой, что черная
ленточка его пенсне яростно задергалась.
— Да,— покорно согласился он,— я так и думал.
Он явился сюда за информацией от своей агентши, и
ты До такой степени запугал его обвинениями против
жены, что он заставил миссис Ларкин выложить все
начистоту. Я с самого начала был уверен, что абсо-
лютно могу положиться в этом деле на тебя. Хотя, с
моей точки зрения, в твоих титанических усилиях не
было никакой нужды. Я и так почти уверен, что смогу
слово в слово рассказать все, что видела Ларкин...
А теперь лучше загляни-ка на минутку в кабинет и
полюбуйся, какой чудак был этот Дрискол!
128
— О, чертов старый самодовольный ничтожный
брехун!..— вскричал Хэдли, словно оратор, дорвав-
шийся наконец до трибуны.
— Ну, пошло-поехало! — обиженно запротестовал
доктор.— Эх-хе-хе! Да как у тебя только язык пово-
рачивается говорить такое. Возможно, я старый, впав-
ший в детство. маразматик. Вполне допускаю. Но не
брехун! Ни в коем случае! Ну так о чем это я? Ах да,
о характере Дрискола. Там, в кабинете, есть его
несколько прелюбопытнейших фотографий!
Резко и пронзительно тишину коридора взорвал
телефонный звонок, донесшийся из кабинета.
ГЛАВА XII
Хэдли так и взвился:
— Это может навести на след! Стойте! Я отвечу!
Все гуськом двинулись в кабинет.
— Алло!.. Да, это... Говорит главный инспектор
Хэдли... Кто?!. Ах да... Это Шейла Битон,— бросил он
через плечо своим спутникам, и в голосе его было
легкое разочарование.— Да... Да, конечно, мисс Би-
тон.— Долгая пауза.— Ну что вы, пожалуйста, конеч-
но можно, только я должен сначала сам все здесь
осмотреть, понимаете?.. Нет, что вы, личуть не за-
труднит! Когда вы появитесь?
— Погоди-ка! — заволновался вдруг доктор Фелл,
устремляясь к телефону.— Она собирается сюда се-
годня вечером?
— Да. Она сказала, что ее дядя попросил забрать
кое-какие вещи Дрискола.
— Хм... Спроси, кто проводит ее сюда?
— Да какого черта!.. Впрочем, ладно,— смиренно
согласился Хэдли. Он быстро переговорил об этом со
своей собеседницей и, прикрыв микрофон, шепнул
доктору: — Она говорит, что с ней будет Дэлри.
— Он не годится. В доме есть еще кое-кто, с кем
не мешало бы побеседовать, причем непременно вне
дома, иначе ничего не выйдет. Слушай, дай я сам
поговорю с ней! ,
Хэдли пожал плечами и отодвинулся от стола.
— Алло! — закричал доктор в трубку.— Мисс Би-
тон? Это доктор Фелл, коллега мистера Хэдли...
5 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 129
Неужели? Ну да, конечно, от вашего жениха. Да ну?!
— И вовсе незачем портить микрофон своими
воплями! — кисло заметил, слушая эти возгласы, инс-
пектор.— Боже! Боже! Что за манеры!
— Ах простите, мисс Битон. Конечно, может быть,
я и есть самый жирный морж на свете, когда-либо
виденный мистером Дэлри, но тем не менее... Нет,
моя крошка, естественно, я ничего не имею против...
В трубке раздавался бесконечный оживленный ще-
бет, и Рэмпоулу вспомнилось описание Шейлы Битон,
данное миссис Ларкин: «маленькая блондинка», что
невольно вызвало у него мягкую улыбку. Доктор же
рассматривал неумолкающую трубку с выражением
человека, улыбающегося перед объективом фотоаппа-
рата. Через некоторое время он слабо попытался
перебить никак не умолкающую девушку.
— Мисс Битон, мне хотелось бы поговорить вот о
чем. Вне всякого сомнения, здесь найдется масса
вещей, которые вы намерены забрать с собой, так что
груз получится весьма внушительный... О! Мистер
Дэлри должен вернуться в Тауэр к десяти вечера?..
Ну тогда вам обязательно понадобится кто-нибудь в
помощь. Есть у вас кто-нибудь под рукой?.. Шофер
отсутствует? Ну а что вы тогда скажете о камердине-
ре вашего отца? Как его зовут? Маркс. Отлично. Ваш
отец весьма положительно отзывался о нем, и... О нет,
пожалуйста, не берите вашего отца, мисс Битон: это
только усугубит его страдания. Как,/он слег? Очень
хорошо, мисс Битон. Мы вас ждем. До свидания.
Доктор обернулся, сердито сверкая глазами, и так
встряхнул корзину с инструментами, что они жалобно
звякнули.
— Трещит без умолку! И лепечет без передышки!
И называет меня моржом! О наивнейшее юное созда-
ние! И пусть только какому-нибудь записному остро-
слову вздумается отпустить известное замечание о
Морже и Плотнике...*
— Доктор Ватсон...— пробормотал Хэдли.— Спа-
♦Морж и Плотник — персонажи книги Льюиса Кэрролла
«Алиса в Зазеркалье», с детства известные каждому англичанину.
Морж и Плотник шли по берегу моря, увидели устриц и захотели их
съесть, но устрицы зарылись в песок. Морж решил выманить устриц и
предложил им увлекательную прогулку, во время которой он обещал
рассказать им о всякой всячине (о кораблях и башмаках и т. д.).
. Любопытные устрицы поверили и вылезли и тотчас были съедены.
130
сибо, что напомнил. Я же должен был связаться с
полицейским отделением в Голдерс-Грин! — Он при-
нялся названивать через коммутатор в Скотланд-Ярд
и наконец сумел отдать все нужные распоряжения
дежурному сержанту. Хэдли как раз заканчивал инс-
труктаж, предупреждал сержанта, чтобы тот перезво-
нил сразу, как только убедится, что человек, ведущий
наблюдение за домом Арбора, получил его распоряже-
ния, когда вдруг в гостиной зазвучали шаги.
Очевидно, мистеру Битону понадобилось некоторое
время, чтобы склонить миссис Ларкин признаться во
всем. Битон с угрожающим видом расхаживал взад-
вперед по комнате, весь пылая от гнева. Миссис
Ларкин с видом полнейшей безмятежности скромно
держалась в сторонке, за портьерой переднего окна.
Заметив Хэдли, она смерила его холодным взглядом.
— Вы умудрились,— скривила она верхнюю гу-
бу,— чертовски ловко обработать его! Говорила я его
несмышленой милости, что ничегошеньки у вас нет
против его супруги! И ему лучше сидеть, помалкивая,
чтоб вы сами тут ковырялись. А уж мы бы потом
заставили вас отстегнуть нам порядочный куш за
необоснованную угрозу ареста! Так нет же, уперся —
ни в какую! Перетрусил и от страха язык развязался!
Хэдли без слов полез в свой портфель. На этот раз
он не притворялся: на развернутом им бланке видне-
лись явно недвусмысленные фотоснимки.
— Значит, так. «Аманда Жоржетта Ларкин»,—
прочитал он.— «Или Аманда Лидс, или Джорджи
Симпсон. Известна под кличкой «Эмми». Магазинные
кражи. Специализируется на ювелирных и больших
универсальных магазинах. Последний раз видели в
Нью-Йорке...» i
— Не трудитесь. Можете не продолжать,— вмеша-
лась Эмми.— Теперь на мне ничего не висит. Говори-
ла же я. вам сегодня! А теперь валяйте, выжмите из
его слабонервной милости название агентства, на
которое я работаю. Останется лишь стукнуть им обо
всем — и поминай как звали! Мое дело швах, я на
улице!
Хэдли аккуратно свернул бланк и убрал его на
место!
— Если вы дадите правдивые показания, то я не
вижу необходимости ставить ваших хозяев в извест-
ность по поводу Джорджи Симпсон и всего остального.
5*
131
Миссис Ларкин уперла руки в бока и некоторое
время изучающе разглядывала инспектора.
— Ладно. Идет, ч
Манеры ее заметно переменились. Еще сегодня
днем она казалась наглухо закованной броней стро-
жайшего костюма, словно какая-нибудь свирепая ди-
ректриса школы. Теперь же от прежней чопорности
не осталось и следа. С небрежными, угловатыми
ухватками она шумно плюхнулась в кресло.
— Нас Интересуют все подробности ваших сегод-
няшних передвижений, миссис Ларкин,— обратился к
ней Хэдли.
— Ну, в моей профессии,— грубовато заговорила
она,— первое дело выследить почтальона. Я встала в
страшную рань, поджидая его. Он всегда сперва
кладет письма в ящик № 1, в мой то есть. А потом
идет напротив. Я так подгадала, чтоб выходить за
бутылкой молока у порога точнехонько, когда он
достает почту для квартиры № 2. Тут все проще
пареной репы: ведь Х-19 — ну, так мы называем
людей в наших тайных донесениях — значит, Х-19
всегда пишет свои письма на такой особой розово-
лиловатой бумаге, что ее за милю разглядишь.
— Как вы узнали,— наступал Хэдли,— что эти
письма от Х-19?
Ларкин презрительно взглянула на него.
— Бросьте прикидываться,— холодно проговорила
она.— Знаете, не так-то просто для дочтенной вдовы
проникать в чужие квартиры при помощи дубликата
ключа. И еще более дьявольски непросто втихаря
вскрывать чужие письма. Так что сойдемся на том,
что мне удалось подслушать их разговор о первом ее
письме.
Ну т^к вот. Меня предупредили, что Х-19 возвра-
щается в Лондон в воскресенье вечером, ну я и была
с утра начеку. И тут, прямо на удивление, выхожу за
бутылкой молока и вижу Дрискола — тоже забирает
свою бутылку. А надо заметить, что он никогда
раньше полудня не вставал! Дверь свою он открытой
оставил, так что мне была видна внутренность его
почтового ящика.
Он запустил руку в ящик, вытащил розовый конверт
и скорчил рожу. А конверт, не распечатывая, сунул в
карман. Тут он заметил меня и захлопнул дверь.
«Вот те на!» — думаю я и сразу же соображаю, что
132
где-то у них свидание намечается. Но следить-то я не
за ним приставлена: поселили меня напротив, чтоб
именно Х-19 с поличным накрыть.
— Что-то замешкались вы с выполнением своей
задачи!
Ларкин сделала широкий жест рукой.
— Ха! Кто же станет слишком быстро выполнять
работу, за которую хорошо платят?.. Кроме того,
сколько бы она тут ни бывала, мне ни разу не
довелось видеть чего-нибудь конкретного. Самый
удобный случай за все время подвернулся недели две
назад, в ночь перед ее отъездом. Они вернулись из
театра — или кто их еще знает откуда! И оба потом
вышли: он, наверное, провожать домой ее собрался.
Стоят себе на площадке, клянутся в вечной любви, а
он ей голову морочит, что вот-де кое-какую работен-
ку закончит и тогда получит место в газете, а потом
они смогут пожениться... Хотя точно сказать, не мо-
гу,— поправилась обстоятельная миссис Ларкин,— что
он именно о свадьбе говорил, потому что все они,
когда напьются, без разбору каждый обещает одно и
то же! Между прочим, я слышала от него то же самое,
когда он приводил сюда маленькую такую, рыжень-
кую девицу — ну, когда Х-19 в отъезде была. Конеч-
но, это уже не входило в мои обязанности; просто
как-то раз, я домой возвращалась, гляжу — а он с
лестницы ковыляет, рыженькую облапил, а она его
в прямом положении удержать пытается,..
— Эй, стойте! — вдруг закричал Лестер Битон.—
Почему вы,— с трудом выговорил он,— почему вы не
доложили мне об этом, почему ничего не упомянули
в донесении?..
— А почему я должна была об этом упоминать?
Мне не за мальчишку платят, а за леди. Да, так я
отвлеклась...— Мисс Ларкин поправила начесанные
валики волос над ушами.— Да не переживайте вы
так, мистер! Все они на один лад, большинство...
А потом с вас и так довольно, чего же еще лишними
гадостями голову забивать?
Ну, так вернусь к сегодняшнему дню. Я переоде-
лась, значит, и отправилась на Беркли-Сквер. И хоро-
шо сделала, потому что леди в такую страшную рань
уже как раз выходила из дома. И хотите верьте,
хотите нет, но эта дамочка пешком отмахала весь
путь от дома до Лондонского Тауэра!
133
Ну, я увидела, что она покупает билеты во .все эти
башни, и мне тоже пришлось их купить, потому что
откуда мне было знать, куда она на самом деле
собирается? Я еще подумала, что там куча подходя-
щих местечек для свиданий, поди угадай! А она,
видать, почуяла за собой слежку. То ли эта прогулка
в деревню дала ей повод для подозрений, то ли ее
муж проболтался — не знаю...
— Они раньше никогда не встречались в Тауэре? —
прервал ее рассказ Хэдли.
— Пока за ними слежу, нет...
По мере рассказа голос миссис Ларкин становился
все более располагающим, а речь — деловой, без лиш-
них отступлений. Она сообщила, что было десять
минут второго, когда Лаура Битон прибыла в Тауэр.
После покупки билетов и путеводителя она отправи-
лась в буфет, где заказала сандвич и стакан молока.
И все время, пока ела, непрестанно поглядывала на
часы, явно в нетерпении.
— И между прочим,— пояснила миссис Ларкин,—
с собой у нее не было ничего похожего на стрелу,
которая тогда лежала у вас на столе.
Двадцать минут второго Лаура Битон покинула буфет
и поспешила в Тауэр. В Среднем Тауэре она замешка-
лась, нервничая и озираясь по сторонам, и вскорости
двинулась вдоль по мощеной дороге, где снова замешка-
лась у Блади-Тауэр. Там она сверилась с картой в
путеводителе и внимательно осмотрелась вокруг.
— Я сразу поняла, что у нее на умй,— продолжала
свое повествование миссис Ларкин.— Ей не хотелось,
словно уличной девке, маячить у дверей, и в то же
время нужно было быть уверенной, что она сразу же
увидит его, когда он появится на месте. Ну а это было
легче легкого. Любому входящему приходится идти
прямо по дороге — по направлению к Воротам Измен-
ников и Блади-Тауэр. Вот она и принялась медленно
прогуливаться по ней, осматривая окрестности. При-
близившись вплотную к Воротам Изменников, она
повернула вправо и снова остановилась...
Тут до сознания Рэмпоула дошло, что именно это
и увидел Филип Дрискол, когда, по словам Паркера,
поглядывал из окошка генеральской квартиры. Он
увидел женщину, поджидавшую его на Уотер-Лейн.
Тогда он заявляет, что пойдет прогуляться, и тороп-
ливо уходит.
134
— Она двинулась назад, к проходу в стене, тому,
что расположен по правую руку от Ворот Изменников.
Я прижалась к той же стене в некотором отдалении.
И тут я увидела невысокого парня в брюках гольф,
выходящего из-под арки Блади-Тауэр. Он не мог
видеть... э-э... Х-19, потому что она находилась к нему
спиной. Судя по виду, я решила, что это Дрискол, но
полной уверенности у меня не было. Кажется, и у нее
тоже, потому что она ожидала его совсем с другой
стороны. Тогда он принялся расхаживать взад-вперед
и, в свою очередь, подошел к ограде ворот. Я слыша-
ла, как он выругался, а потом раздался звук чиркнув-
шей спички. .Кстати, не знаю, заметили вы или нет, но
выступы арки ворот выдаются вперед на семь-восемь
футов с каждой стороны. Так что если вы идете по
дороге и смотрите прямо вдоль нее на ворота, то
решетчатую ограду перед лестницей не видно. Мне это
было как раз на руку, потому что я приблизилась к
ним невидимая не далее чем на пару футов.
Итак, Х-19 убедилась, что это Дрискол собствен-
ной персоной. Она вышла из прохода в стене и
обогнула угол перёд решеткой. Первые его слова
были: «Лаура, ради Бога, чего ради ты притащила
меня сюда? У меня же тут друзья. Это правда, что он
все знает?» Сначала она пустилась в объяснения,
почему решила встретиться именно здесь. Ведь в
случае, если их застукают, каждый может сослаться
на знакомых, которых решил навестить. На это он
ответил, что мысль совершенно дурацкая. Но главное,
что его заботило: действительно ли он уже все знает?
Он несколько раз задавал ей этот вопрос. Она же все
отвечала — да. А потом спросила, любит ли он ее
по-прежнему. Он говорит ей: «Да-да, но я в ужасном
положении». Они оба были в довольно сильном рас-
стройстве и постепенно переходили на повышенные
тона. Он говорил что-то о своем дяде, и вдруг ни с
того ни с сего смолк, воскликнув: «Ох, Господи!»
Она спросила, что случилось. И вот что он ей
ответил на это: «Лаура, у меня здесь неотложное
дело, и если я его не улажу — я погиб». Голос его
дрожал. Очень нехороший был голос. Он добавил:
«Тебе нельзя сейчас со мной оставаться. Нас могут
увидеть. Ты посмотри пока королевскую Сокровищни-
цу, а потом поднимись на парадный плац. Не позже
чем через пять минут я присоединюсь к тебе».
135
Я слышала, как она походила туда-сюда пару
секунд, затем повернулась и направилась к Блади-Та-
уэр. Я, конечно, следом за ней. Его я так и не видела:
по-моему, он отправился впереди нас. Было примерно
без двадцати пяти два.
Хэдли подался вперед.
— Вы сказали, что отправились следом? — уточ-
нил он.— Вы видели, как она с кем-то столкнулась?
— С кем-то столкнулась? — переспросила, прищу-
рившись, миссис Ларкин.— Нет. Но я и не могла
видеть. Ведь я проскользнула в ту большую арку, под
Блади-Тауэр, и прижалась к стене на тот случай, если
она вдруг вернется, У меня" действительно было
впечатление, что мимо меня прошел какой-то мужчи-
на, но туман стоял ужасный, а под аркой было темно
как в гробу...
Но я слышала, как она обратилась к одному из
этих молодцев, в таких забавных шапках: «Как пройти
к Сокровищнице?» — и тот указал ей на дверь непода-
леку от выхода из арки. Но сама я в это время все
еще пряталась у входа. Вот и все. Парень так и не
встретился с ней больше, потому что кто-то укокошил
его сразу же после того, как они расстались. Но я
совершенно точно знаю, что это не она, потому что я
специально посмотрела на лестницу с решеткой, преж-
де чем пойти за ней к Блади-Тауэр. Мне пришлось
даже запрокинуть голову, чтобы разглядеть из-под
арки ворот всю Блади-Тауэр, поэтому я вытянула
руку, пытаясь опереться на решетк^ позади себя,
чтобы не упасть. При этом я, естественно, сначала
бросила взгляд через плечо на ограду перед лестни-
цей. Тогда еще на ступенях никого не было, уверяю
вас. А все остальное время я не упускала леди из
виду. Как я уже говорила, она отправилась смотреть
драгоценности короны. И я тоже. А ушла я оттуда
чуть раньше нее. Лишнее внимание привлекать ни к
чему, верно? Я заметила, что если войти внутрь
Блади-Тауэр и подняться на небольшую галерейку...
— Ролейс-Уок,— подсказал* главный инженер.
— ...то тогда спокойно можно видеть любого, кто
будет возвращаться после осмотра этих самых сокро-
вищ. Вот я и принялась ждать. Она действительно
вскоре вышла, постояла немного на дороге, ведущей
вверх по склону холма от Блади-Тауэр к такой
большой открытой площадке...
136
— Зеленой Башне.
— Ага! Ну так вот, она двинулась в этом направ-
лении. Но ничего особенного она не делала. Я могла
все время наблюдать за ней, потому что место было,
расположено повыше, где туман заметно редел. Она
присела на скамейку, поболтала с одним из гвардей-
цев и все время поглядывала на часы. Прождала она
примерно с полчаса и под конец собралась уходить.
Остальное вы и сами знаете.
ГЛАВА XIII
Когда Ларкин оборвала свой рас-
сказ, все еще долго сидели в молчании. Рэмпоул
только теперь обратил внимание, насколько в кварти-
ре холодно, и плотнее завернулся в плащ. Печать
смерти все заметнее проявлялась во всем, что их
окружало.
Лестер Битон первым вернулся к действительно-
сти. Со спокойным, исполненным сдержанного интере-
са чувством собственного достоинства он посмотрел
на инспектора.
— Джентльмены,— сказал он,— я сделал все, что
был обязан. Что-нибудь еще?
. Понимая, чего стоило ему выслушать подобные
откровения о своей жене в присутствии посторонних...
впрочем и наедине не менее горькие, каждый не знал,
что отвечать на это.
Доктор Фелл, грузно развалившийся в кожаном
кресле, с корзиной инструментов на коленях, которую
он держал словно собачку, со скорбным и усталым
выражением наконец произнес: ч
— Дружище! — Он сочувственно вздохнул.— Иди-
те-ка домой! Конечно, вы избрали недостойный способ
действий, впрочем — как, наверное, и каждый из нас
в подобных случаях. Но вы. разбили всего одну
фигуру, хотя могли уничтожить сразу две. И вы вели
себя как настоящий мужчина, отстаивая честь своей
жены. Идите домой!
Лестер Битон постоял еще с минуту, озадаченный
и одновременно безумно усталый, и, словно слепой,
направился к выходу неуверенным шагом и не на-
девая шляпу до самой двери.
137
— Я... Я благодарю вас, джентльмены,— произнес
он на прощание едва слышно.— Она... она мне очень
дорога, понимаете? Спокойной ночи.— Дверь с выло-
манным замком бесшумно закрылась за ним. Потом
слышно было, как наружная дверь вестибюля откры-
лась и захлопнулась со скрежетом. И наконец все
стихло.
— Да, чтоб не забыть, миссис Ларкин,— небрежно
бросил доктор, когда женщина поднялась с кресла,—
все это, естественно, не предназначается для офици-
ального дознания. Надеюсь, вам ясно, что между
миссис Битон и Дрисколом йе было ничей) серьезно-
го? Полагаю, что за ваше молчание уже хорошо
заплачено. И это вполне справедливая плата. Так что
не пытайтесь заставить платить вам еще раз. Я имею
в виду шантаж, вы понимаете?
— О, с этим все в порядке,— поспешила заверить
его Аманда Ларкин, взбивая прическу над ушами.—
Бели со мной по-хорошему, то и я плачу тем же... Ну
что ж, пожалуй, самое время заглянуть в кабачок.
Туда и направлюсь. До встречи на суде, мальчики!
И после ухода Аманды Ларкин все опять погрузи-
лись в полную тишину. Доктор Фелл сонно посапы-
вал. Хэдли мерил шагами комнату.
‘ — Итак, с этим покончено,— сказал наконец он.—
Думаю, мы можем с чистой совестью вычеркнуть
миссис Битон из списка подозреваемых. Сомневаюсь,
чтобы Эмми лгала. Бе показания слишком четко
увязываются с остальными фактами, 'которые ей ни-
как не могли быть известны. Что теперь?
— А что предлагаешь ты? нехотя спросил док-
тор.
— Все зависит от того, что именно должен был
сделать Дрискол й о чем он внезапно вспомнил в
разговоре с миссис Битон перед Воротами Изменни-
ков. Куда-то он направился, но не успел отойти
далеко, как встретился... с убийцей.
— Достаточно правдоподобно,— без особого вооду-
шевления согласился доктор Фелл.
— И следовательно, теперь первое: в каком на-
правлении он пошел? Миссис Ларкин не видела. Одно
мы знаем точно: не мог он пройти по Уотер-Лейн ни
к Байвард-Тауэру, ни к Среднему Тауэру. Иными
словами — к воротам. Потому что в этой стороне
стояла Ларкин и непременно заметила бы его.
138
Остаются два других направления. Он мог напра-
виться по Уотер-Лейн прямо в противоположную от
Ларкин сторону. Единственное место, кудаможно
попасть таким путем,— это следующая арка, схожая с
Блади-Тауэр, расположенная в той же самой внутрен-
ней крепостной стене футов на сто дальше. От этой
арки дорожка ведет вверх, к Белой Башне, стоящей
> почти в центре крепости. В таком случае, если
считать, что наши предположения в целом, верны, но
часть событий этого дня еще не восстановлена, возни-
кает вопрос — за каким дьяволом его понесло в Бе-
лую Башню? Или, что то же самое, в главные казар-
мы, арсенал, госпиталь или любое другое место, куда
можно попасть через эту арку?
Кроме того, он не отходил далеко от Ворот Измен-
ников, когда встретил убийцу. Ворота в туманный
день — идеальное место для всяких злодейств. А если
бы Дрискол успел удалиться на довольно значитель-
ное расстояние, то преступнику было бы весьма
хлопотно всадить стрелу где-нибудь в отдалении от
Ворот, потом взвалить труп на себя, дотащить назад
к лестнице и перебросить через решетку ограды.
Слишком велик риск быть увиденным — пусть даже и
в туманный день — с такой ношей на руках.— Хэдли
замедлил шаг перед камином.— С другой стороны, не
мог же убийца предложить Филипу Дрисколу прогу-
ляться обратно к Воротам Изменников, чтобы побол-
тать о том о сем. Разумеется, Дрискол при этом
крайне бы удивился: «А чем здесь плохо!?» Нет, не
годится. Как ни верти, а нечего было делать Дрисколу
в этой стороне! Значит, остается всего одно направле-
ние.
Доктор достал сигару.
— А именно то самое,— уточнил он,— в котором
отправилась миссис Битон, через арку Блади-Тауэр?
— Да. Все свидетельствует об ^том. Например, что
говорила миссис Ларкин? Она слышала, как Дрискол
отошел, а миссис Битон походила минуту или две
взад-вперед вдоль решетки... чтобы дагцъ Дрисколу
возможность пройти вперед. Ведь Дрискол сказал,
что их ни в коем случае не должны видеть вместе.
А как только вы оказываетесь внутри второй крепо-
стной стены, то сразу же попадаете на всеобщее
обозрение: вспомните рассказ Ларкин. Особенно если
учесть, что это уже вершина холма, где туман почти
139
прозрачен. У Ларкин, если помнишь, определенно
сложилось впечатление, что он отправился впереди
своей дамы. И это как раз самое вероятное для него
направление, потому что...
— Потому что это дорбга в Кйнг-Хаус? — как
само собой разумеющееся закончив доктор.
Хэдли кивнул.
— Что бы он там ни забыл сделать, это могло
быть связано исключительно с квартирой генерала в
Кинг-Хаусе. Единственное место в Тауэре, где у него
могли быть какие-либо дела. Ему могло понадобиться
позвонить кому-нибудь по телефону или что-то пере-
дать кому-нибудь через Паркера. Но он так и не
добрался туда.
— Ну что ж, неплохо,-— одобрительно отозвался
доктор.— С каждым шагом все, по-видимому, больше
и больше сводится к событиям под аркой Блади-Тау-
эр... Следовательно, что мы имеем? Первое — арка
под Блади-Тауэр представляет собой широкий тун-
нель около двадцати футов длиной, а дорога круто
идетж в гору. Даже в хорошую погоду под сводами
арки довольно темно, а уж в туманный день — вообще
хоть глаз выколи. И тогда, спрашивается, почему бы
убийце просто-напросто не оттащить его к стенке и
не оставить там лежать себе преспокойно?
— А потому что труп слишком быстро бы обнару-
жили. Там постоянно кто-нибудь проходит. Так что
получается, что убийца подхватил мертвого Дрискола
под мышки, быстренько бросил взгляд в обе стороны
Уотер-Лейн, пересек его и перебросил свою ношу
через решетку на лестницу.
Доктор кивнул.
— Значит, так,— сказал он и выставил вперед
свою широченную ладонь.— Дрискол входит в тун-
нель и встречается с убийцей.— Доктор загнул один
палец на руке.— Миссис Битон пережидает некоторое
время и отправляется следом, потому что ей и в
голову не приходит, что Дрискол еще в туннеле.— Он
загнул второй палец.— Неужели ты не видишь^ Хэд-
ли, что получается? Миссис Битон на одном конце
туннеля, Дрискол и убийца в середине... а наш старый
добрый знакомый мистер Арбор — на другом. Так?
— Каждый раз, когда ты берешься расставить все
на свои места,— возмутился главный инспектор,—
ситуация лишь еще больше запутывается! Но ведь все
140
очень просто: Ларкин сказала, что миссис Битон
вошла в арку где-то без двадцати пяти два. Арбор
столкнулся с ней на выходе из туннеля в соответст-
вующее ее показаниям время. В чем же ты видишь
здесь подвох?
— А я и не говорил, что вижу здесь подвох.
Слушай дальше. Значит, следуя за миссис Битон на
небольшом расстоянии, наша всевидящая Ларкин вхо-
дит в туннель. И все это время тебе приходится
допускать, что убийца со своей жертвой затаился в
центре туннеля, иначе Ларкин своим орлиным оком
уж разглядела бы, как он тащит труп мимо. В туннеле
очень темно и туманно. Миссис Ларкин слышит, как
кто-то движется. Возможно, это Арбор покидает тун-
нель. Таким образом, дорога опустела. Убийца, гото-
вый зарыться в землю ср своей жертвой и обливаю-
щийся холодным потом от страха быть обнаружен-
ным, выносит тело, швыряет его через решетку и
исчезает... Так, насколько я понял, ты представляешь
себе ход событий?
— Да. Примерно так.
Доктор Фелл скосил глаза на кончик своей сигары.
— Тогда,— сказал он,— при чем здесь наш непо-
стижимый мистер Арбор? Что так напугало его?
Хэдли в нетерпении стукнул портфелем по подло-
котнику кресла.
— Он шел по этому темному туннелю, Фелл...
Когда ему было плохо после беседы с нами, тр, по
словам таксиста, он неслучайно все время твердил
как заведенный о каком-то «голосе»...
— Вот то-то и оно! — оживился доктор.— Ты что
же думаешь, убийца высунулся из темноты и крикнул
«ку-ку», когда Арбор проходил мимо?
— Эх, да что с тебя взять! Знаешь,— горько заме-
тил главный инспектор,— если бы у тебя слегка
поубавилось твоего неуместного чувства юмора...
Однако на самом деле, как заметил Рэмпоул;
шпилька доктора не особенно его задела. Взгляд
инспектора отчего-то все время оставался прикован-
ным к каминной полке, иногда он механически сколь-
зил по осколкам разбитой статуэтки перед очагом,
потом вновь возвращался к сохранившейся фигурке
на камине.
— Позволь-ка я скажу, о чем ты думаешь, Хэд-
ли,— предложил доктор.— Ты думаешь: убийца.
141
Крупный мужчина, сильный. Веский довод. Человек,
способный убить, если судить по силе страстей, сви-
детелями которых мы сами только что были. Человек,
имевший доступ к арбалетной стреле. Человек, кото-
рый определенно о ней знал. Человек, которого до сих
пор не удосужились допросить о его занятиях в тот
момент, когда было совершено убийство... Лестер
Битон.
— Да,— сказал Хэдли,— именно об этом я и ду-
мал.
У входа зазвонил дверной колокольчик. Но прежде
чем Рэмпоул успел дойти до двери, она распахну-
лась...
— Я ужасно извиняюсь, что мы так безумно задер-
жались! — сразу же раздался девичий голос, еще
прежде, чем его обладательница смогла увидеть кого-
нибудь.— Но у шофера сегодня оказался выходной.
Мы с Дэлри не хотели брать большую машину и
попытались воспользоваться другой машиной, а она
только выехала на улицу, так сразу и остановилась.
Нам поэтому в конце концов все-таки пришлось
поехать на большой машине.
Только теперь Рэмпоул обнаружил, что из-за двер-
ного косяка выглядывает маленькое личико. Шаг за
шагом незнакомка пробралась в комнату. Это была
пухленькая, очень симпатичная маленькая блондинка
с парой самых лучистых и самых выразительных глаз,
какие когда-либо приходилось видеть молодому аме-
риканцу, так что лицо ее казалось почти кукольным.
— Э-э... мисс Битон? — осведомился Рэмпоул.
— Я — мисс Битон,— отрапортовала она, 'словно
на школьной перекличке.
Дэлри, худой, с часто моргающими глазами, возвы-
шался за ее спиной в дверном проеме. Светлые
волосы сбились под шляпой, сдвинувшейся набок, а
под одним глазом темнело жирное пятно машинного
масла.
Огромные глаза Шейлы Битон заметались по, ком-
нате. Когда их взгляд остановился на осколках
статуэтки, можно было увидеть, как расширились
зрачки.
Она взглянула на Рэмпоула.
— А вы не... о-о, нет! Вас я узнала. Вы тот, кто
похож на футболиста. Боб всех вас мне описал. Но вы
выглядите гораздо лучше, чем можно заключить из
142
его описаний,— проговорила она, подвергнув его осо-
бенно откровенному осмотру.
— А я, мадемуазель,— подал голос доктор. Фел л,—
видите ли, и есть тот самый морж. Кажется, мистер
Дэлри обладает даром к образным характеристикам.
А в каких же, смею я спросить, наиделикатнейших
терминах составил он словесный портрет моего доро-
гого друга Хэдли, вон того мрачного субъекта?
— Э-э... м-м...— замялась мисс Битон, вопроси-
тельно подняв брови. Она быстро взглянула на докто-
ра, и прежнее выражение радости бытия снова оживи-
ло ее искрящиеся глазки.— Ну и ну! Да вы просто
чудо! — вскричала она.
Доктор от удовольствия даже подскочил, насколько
это было возможно при его комплекции. Ни о какой
сдержанности, видимо, не могло быть и речи, если
речь шла о Шейле Битон. Она была сама непосредст-
венность.
— О мистере Хэдли? — добродушно уточнила
она.— О, Боб сказал, что он вообще ни на кого не
похож.
Дэлри в беспомощной пантомиме протеста безус-
пешно простирал руки за ее спиной.
— ...а мне всегда так хотелось познакомиться с
настоящими полицейскими, но единственные, кто мне
из них встречался, были те, кто спрашивал, почему я
еду по улице там, где стрелка прказываёт в обратную
сторону, а по-моему, так почему бы и не ехать? Ведь
встречных машин все равно нет. Так я гораздо
быстрее смогу попасть на место.— Тут она, должно
быть, вспомнила о цели своего посещения и прервала
речь на полуслове, а присутствующие не на шутку
испугались, что она вдруг безудержно расплачется,
при виде перемены, мгновенно с нею происшедшей.
— Ну что вы, что вы, мисс Битон,— торопливо
заговорил главный инспектор.— Если вы будете так
добры присесть на секундочку и немного перевести
дух, то я уверен, что...
— Прошу прощения,— вмешался Дэлри,— но я
пойду помою руки.— Он дрожал и покидал комнату с
напряженно стиснутыми зубами.
— Бедняжка Фил...— произнесла мисс Битон, уса-
живаясь.
Повисло тяжелое молчание.
— Вы...кто-то...— поправилась она и едва слышно
143
докончила: — Кто-то из вас уронил эту маленькую
куколку. Ой, как жалко! А я пришла как раз за ней.
— Вы раньше видели эти статуэтки? — Все заме-
шательство Хэдли сразу прошло, стоило ему почуять
возможный след.
— Ну конечно! Мы вместе их получали.
— Кто это — мы, и когда получали?
— На благотворительном базаре. Фил, Лаура, дядя
Лестер и я все вместе туда отправились. Дядя Лестер,
правда, говорил, что все это очень глупо и он вовсе
не собирается туда идти, но под конец не смог устоять
перед обычными жалобными сетованиями Лауры, йри
помощи которых она постоянно добивается своего. Но
на качелях качаться он все-таки категорически отка-
зался и на всяких там каруселях и прочем кататься
тоже! Фил тогда принялся поддразнивать дядю Лесте-
ра, а дядя Лестер вроде как покраснел, но ничего не
ответил, и тогда мы пошли в тир, где были разные
ружья и всякие такие штуки, и дядя Лестер сказал
какую-то колкость, но не. очень внятно, а потом
погромче добавил, что вот это забава для настоящих
мужчин, а не для молокососов, и не хочет ли Фил
попробовать свои силы? Фил попробовал, но не очень
удачно. А тут дядя Лестер как схватит пистолет
вместо ружья и как собьет все мишени разом, начи-
сто — так что никто не успел и глазом моргнуть! А
потом отложил пистолет и, ни слова не говоря, пошел
прочь. Так что Филу это все не очень-то понрави-
лось... Я заметила, что не очень. 9 И мимо какой
палатки мы ни пройдем, он все подбивает дядю
Лестера сыграть, а Лаура ему вторит...
—. Ну, а куклы, мисс Битон? — осторожно напом-
нил ей Хэдли.
— Ах да! Это Лаура их выиграла, они парные. Это
там, где надо метать стрелы в цель, и у Лауры так
здорово получалось! А за меткость давали призы.
Лаура набрала больше всех очков, она еще сказала:
«Смотрите — это Филип и Мэри»,— и засмеялась. По-
тому что так было написано на фигурках. А знаете
что? Второе имя Лауры как раз Мэри. Тогда дядя
Лестер сказал, что он не потерпит у себя в доме такой
безвкусицы. Была такая неловкая сцена! А мне,
кстати, эти куколки приглянулись! Но Лаура мне их
отдать отказалась — пусть, говорит, они останутся у
Филипа, если Мэри не может их иметь. А Фил тоже
144
вдруг оказался таким жадинои: дурацки так покло-
нился и заявил, что они будут его и только его, на
веки вечные.
Всю обратную дорогу я приставала к Филу, чтобы
он мне их отдал, а он, поглядывая на Лауру, изобре-
тал тысячи смехотворнейших отговорок, чтобы этого
не делать. Вот почему теперьхэти куклы сразу при-
шли мне на ум — как память о Филе... Понимаете, я
даже Боба уговорила, чтобы он попробовал склонить
Фила к тому, чтобы с ними расстаться; я попросила
его сразу же, на следующий день... кажется, целая
вечность прошла с тех пор... я как раз тогда разгова-
ривала с Бобом по телефону, потому что я заставляю
его ежедневно звонить мне — или сама звоню ему.
Она смолкла и с удивлением подняла брови, когда
заметила, как изменилось при этих словах лицо Хэдли.
— Вы говорите,— уточнил главный инспектор го-
лосом, которому постарался придать как можно боль-
ше непринужденности,— что вы каждый день беседу-
ете с мистером Дэлри по телефону?
Рэмпоул тоже насторожился. Он живо припомнил,
как в самом начале вечера Хэдли испугал Лестера
Битона, нагромоздив на скорую руку массу обвинений
против его супруги. При этом он наобум заявил, что
Дэлри рассказал Шейле о предстоящем в -час дня
визите Дрискола в Тауэр, когда беседовал с ней
утром по телефону. И следовательно, выходит, что о
назначенной встрече могло быть известно практиче-
ски любому из домочадцев Битона. Хэдли считал свои
слова обыкновенным выстрелом вслепую, и ничем
больше. Но Рэмпоул хорошо помнил, что Лестер
Битон поверил сразу и безоговорочно.
Голубые глаза Шейлы Битон с ужасом смотрели на
Хэдли.
— О, умоляю вас! воскликнула она.— Только не
начинайте мне читать нотации! Вот папа тоже такую
гримасу всегда делает... Он вечно твердит, какая я
дурочка, ну, что звоню каждый день, а я так считаю —
ему просто Боб не нравится, вот и все, потому что у
него денег нет...
— Дорогая мисс Битон,—" прервал ее возмущенный
монолог Хэдли, приняв самый что ни на есть друже-
ский вид,— я ни в коем случае не собирался читать
вам никаких нотаций, упаси Боже! По-моему, ваша
затея просто замечательна!
145
— О, вы просто прелесть! — восхитилась мисс Би-
тон.— А они все вечно меня поддразнивают, просто
ужас! А Фил, бывало, даже звонил и делал вид, что
он — Боб, и просил немедленно бежать в полицейское
отделение, потому что его, то есть Боба, арестовали
за то, что он приставал к женщинам в Гайд-парке,
посадили в тюрьму, и не могу ли я взять его под
залог, и...
— Ха-ха-ха! — дипломатично рассмеялся Хэдли.—
Это и вправду смешно. Но мне хотелось бы узнать,
говорили ли вы с мистером Дэлри именно сегодня?
— Да, конечно же я говорила с ним сегодня.
— А когда это было точно, мисс Битон? Утром?
— Да. Я обычно всегда звоню в это время, потому
что тогда генерала Мейсона еще нет на месте, пони-
маете?
— Но, мисс Битон, когда вы беседовали с мисте-
ром Дэлри сегодня, сообщил ли он вам, что Филип
Дрискол... ваш кузен то есть... собирается навестить
его в Тауэре?
— Да,— отвечала она после короткого раздумья,—
я знала об этом, потому что Боб интересовался, в
какую историю попал Фил и что мне известно о его
неприятностях. Он попросил меня никому не говорить
об этом...
— И вы не сказали? *
— Ну, всего лишь намекнула, вот и все, за
завтраком. Я спросила за столом, не знает ли кто, с
чего это Фил собирается сегодня в час дня в Тауэр, и
никто не знал, а я, естественно, решила послушаться
Боба и никому ничего не рассказывать...»
— Думаю, что и этого было вполне достаточно! —
заметил Хэдли.— Вы слышали какие-нибудь замеча-
ния по этому поводу?
— Замечания? — с сомнением откликнулась де*
вушка.— Нет-нет, они все просто еще немного побол-
тали и шутили о чем-то.
— Кто присутствовал за столом?
— Да только папа, дядя Лестер и этот ужасный
человек, который у нас гостил, ну, тот самый, что
сегодня так поспешно съехал, никому ни слова не
сказав.
— А миссис Битон?
— Нет, ее за столом не было, мистер Хэдли.
Честное слово. Естественно, я не люблю сидеть за
146
столом, когда там папа и этот ужасный мистер Арбор,
потому что никогда не могу понять, о чем они
говорят: книги и все такое, а шуточки их совсем не
кажутся мне смешными. А иногда речь вообще захо-
дит о всяких кошмарах, вот как в тот вечер, когда
Фил заявил дяде Лестеру, что он хотел бы умереть в
цилиндре. Но ничего действительно важного я никог-
да не слышала, ничего. Ну, там дядя Лестер сказал,
что собирается к Филу сегодня... А важного — ничего.
Действительно.
ГЛАВА XIV
Хэдли при этих словах даже содрог-
нулся и принялся промокать носовым платком мгно-
венно вспотевший лоб. .
— Ха-ха,— как-то механически сказал он.— Вы
никогда не слышали ничего действительно важного,
мисс Битон. Какое невезение! А теперь, мисс Битон,
попытайтесь уяснить себе, что некоторые из незначи-
тельных, бессмысленных разговоров, слышанных ва-
ми, для нас могут как раз иметь исключительное
значение... Мисс Битон, что вам конкретно известно о
гибели вашего кузена?
— Ничего конкретного, мистер Хэдли,— раздра-
женно отвечала девушка.— Никто ничего не считает
нужным мне объяснять. От Лауры или папы мне не
удалось добиться ни словечка, а Боб сказал только,
что произошло что-то вроде несчастного случая и он
погиб от руки человека, который ворует все эти
шляпы... и ничего больше.— Она резко оборвала себя
на полуслове, когда увидела возвращающегося Дэлри.
Он уже привел себя в порядок и первым делом
обратился к девушке.
— Шейла,— сказал он,— я сожалею, но придется
тебе самой собрать вещи. Это место... оно наводит на
меня ужас. Мне повсюду мерещится Фил.
— Ну а я совсем не боюсь,— объявила девушка х
решительно, выпятив нижнюю губку.— В привидения
я не верю. Просто ты слишком засиделся в своем
замшелом Лондонском Тауэре, полном суеверий...
— Тауэр! — воскликнул Дэлри, вдруг с отчаянием
взъерошив волосы на голове.— Господи! Я совсем
147
позабыл! —Он выхватил из кармана часы.— Ого! Без
четверти одиннадцать. Уже три четверти часа, как
мне закрыт путь домой. Дорогая, твой отец будет
вынужден смириться с моим присутствием в его доме
сегодня ночью. Будь я проклят, если останусь здесь
хоть на час! — Его глаза в ужасе остановились на
кожаном диванчике вдоль одной из стен, и он пере-
дернулся при этих словах.
— Теперь, если вы не против, мисс Битон, пожа-
луйста, продолжайте,— попросил главный инспек-
тор.— Прежде всего расскажите подробнее о странном
пожелании вашего кузена умереть в цилиндре.
— Что?! — изумился Дэлри.— Бог мой! Это что
еще за бред?!
— Перестань, Роберт,— нежно обратилась к нему
Шейла.— Ты прекрасно знаешь, о чем речь... Хотя
нет, не знаешь! Теперь я вспомнила, как только ты
заговорил о возвращении в этот жуткий Тауэр. Тогда
ты тоже должен был пораньше уйти из-за стола,
чтобы успеть туда. Это был первый вечер, когда
мистер Арбор... нет, не тогда, потому что тогда там
не было бы дяди Лестера. Ну да все равно — в один
из вечеров, в общем, за столом сидели только я, дядя
Лестер, папа и Лаура, ну и Филип, конечно. Это был
вечер перед отъездом Лауры и дяди Лестера в Корну-
ол. А Филип собрался сопровождать Лауру в театр,
потому что в последний момент у дяди Лестера
появились какие-то дела и он не смог? пойти, понима-
ете? Кроме того, они собирались на прогулку в
Корнуол, потому что дядя Лестер потерпел какие-то
большие убытки или что-то в этом роде и вообще
страшно. нервничал.
Ночь была такая, знаете, зловещая, что ли: все
время дождь с градом, и вообще... Вот в конце концов
и зашла речь о смерти. А дядя Лестер вдруг спраши-
вает папу, какую смерть он бы выбрал, если бы
пришлось умирать. А папа говорит, что скорее всего
предпочел бы, как сказал какой-то князь или еще
кто-то, быть утопленным в бочке с вином... Что за
причуды! Но потом они приняли более серьезный тон,
как обыкновенно случается с людьми в таких случаях,
и я немножко перепугалась, потому что они перешли
почти на шепот, а за окном бушевала непогода...
Под конец папа заявил, что он выбрал бы какой-
нибудь яд: говорят, бывают такие порошки, что уби-
148
вают сразу же, только их примешь. А дядя Лестер
сказал, что, на его взгляд, простая пуля в лоб будет
понадежнее, а Лаура все повторяла: «Какая гадость,
какая гадость!» и «Пойдем, Фил, а то опоздаем к
первому акту». А когда Фил встал из-за стола, дядя
Лестер спросил, как же он-то предпочитает умереть?
А Фил рассмеялся в ответ и сказал что-то по-фран-
цузски, а папа потом уже мне перевел: «Настоящий
джентльмен...— сказал Фил и дальше какая-то замыс-
ловатая чепуха... Ну, в общем, что его не очень-то
волнует, как он окончит свои дни, лишь бы это
произошло, когда у него будет цилиндр на голове, и
пусть хотя бы одна женщина поплачет на его могиле.
Четыре пары глаз при этих словах неотрывно
смотрели в лицо девушки. Так что даже такая невин-
ность, как Шейла Битон, и та почувствовала нелад-
ное. Под конец своего монолога она начала заметно
нервничать, речь ее становилась все сбивчивее. И на-
конец девушка не выдержала, почти вскрикнув:
— Пожалуйста, не надо... не смотрите же на меня
такими глазами! Меня не обманешь, я же вижу, никто
никогда ничего мне не скажет, но я же вижу, что
сказала что-то не то! Что такое, в чем дело, ну
же?4 — Она, раскрасневшись, вскочила на ноги.
Дэлри неуклюжим движением обнял ее за плечи.
— Дорогая!..— произнес он и смолк, не зная, что
говорить дальше.
— Дорогая мисс Битон,— быстро нашелся главный
инспектор,— вы не сказали абсолютно ничего плохо-
го! В скором времени мистер Дэлри объяснит вам все
поподробнее. А пока мне хотелось бы вернуться
к сегодняшнему утру, к вашему завтраку. Что там
такое говорил дядя Лестер о сегодняшней встрече
с Филом?
Она заколебалась, бросила неуверенный взгляд на
Дэлри и облизнула пересохшие от волнения губы.
— Ну, ничего особенного он не сказал. Только то,
что собирается сегодня кое о чем побеседовать с
Филом. А когда я упомянула о визите Фила в Тауэр
в час дня, то он заметил, что в таком* случае ему
следует поспешить й навестить того с утра пораньше.
— И он навестил?
— Дядя Лестёр? Да, конечно. Я видела, как он
вернулся домой около полудня... И помню еще, он
говорил папе: «Дай-ка мне лучше твои ключи от его
149
квартиры, а то вдруг его не окажется сегодня с утра
дома, я тогда посижу, подожду».
— У вашего отца есть ключи от этой квартиры?
— Я же говорю вам,— с некоторым огорчением
ответила Шейла,— что папа относится к нам как к
несмышленышам. Это как раз одна из причин их
яростных стычек с Филом. Папа заявил, что не станет
оплачивать квартиру, пока не получит от нее ключей,
чтобы иметь возможность в любой момент, когда ему
заблагорассудится, знать, как живет Фил... Что за
странная прихоть! Ну вот, папа и отдал ключи дяде
Лестеру.
Хэдли напряжённо подался вперед.
— Ваш дядя встретился с Филом в это утро?
— Нет, не встретился, потому что я видела, как
дядя домой вернулся. Фила не оказалось дома. Дядя
Лестер прождал полчаса и ушел. Он выглядел очень...
— Сердитым? — подсказал Хэдли, видя ее затруд-
нение в поисках подходящего слова.
— Не-е-ет. Скорее усталым. Он даже дрожал.
Я знаю, что он себя не щадит, постоянно чем-то
занят, чтогто устраивает, улаживает — в общем, пере-
напрягается, но тут он еще был и довольно... чудной.
Вроде как пьяный, и при этом весь какой-то взбудо-
раженный. И смеялся.
— Смеялся?
— Стойте! — прогремел вдруг голос доктора Фел-
ла. Пристроить на нос пенсне ему никак не удавалось,
поэтому он приставил стекла к глазам, чтобы по-
лучше разглядеть девушку.— Скажите-ка мне, моя
милая... Не принес ли он что-нибудь с собой, когда
вернулся?
— Вы,— голос ее вновь внезапно сорвался на жа-
лобный крик,— вы что-то нехорошее замышляете
против дяди Лестера! Я не понимаю, в чем дело! Он
единственный, кто всегда был потрясающе добр ко
мне, и он- и есть такой, и я отказываюсь понимать
ваши вопросы!
Она затопала ножками, окончательно растерялась
и в отчаянии резко повернулась к Дэлри...
— Да черт меня возьми совсем! — вспылил и ее
спутник.— Если мисс Битон после этого будет отве-
чать еще хоть на один ваш вопрос! Шейла, сходи-ка
посмотри в соседней комнате, что тебе хотелось бы
взять с собой...
150
Хэдли уже готов, был вмешаться в события, но
доктор Фелл свирепым жестом остановил его и заго-
ворил самым что ни на есть дружеским тоном:
— Все в полном порядке, моя милая. Я и не думал
расстраивать вас, да и вообще все это не так уж и
важно. Пожалуйста, послушайтесь совета мистера
Дэлри, идите за вещами, дорогими для вас... Только
еще одна мелочь, мисс, сущий пустяк... Помните, я
спрашивал вас по телефону, не возьмете ли вы себе
в помощь еще кого-нибудь? И решили, что камерди-
нер вашего отца...
— Маркс?! — воскликнула она с озабоченным ви-
дом.— Ах да! Я совсем забыла. Он на улице, в
машине...
— Благодарю вас, моя крошка. Больше я к вам
ничего не имею!
— Пойди, Шейла, в комнаты, все осмотри,—
снова предложил Дэлри.— Я скоро присоединюсь к
тебе.
Он подождал, пока за ней закроется дверь. Затем
медленно обернулся. На скулах его выступил тусклый
румянец гнева, по всему было видно, что он потрясен,
он даже беззвучно шевелил губами.
— Слушайте,— вымолвил мистер Дэлри изменив-
шимся, каким-то сдавленным голосом. Затем сделал
над собой усилие и заговорил свободнее.— Разумеет-
ся, я сразу же понял, в чем заключаются все ваши
подозрения. Вам хорошо известно, что Фил у меня
также из головы не выходит. Но если речь заходит о
Лвстере Битоне, то тут я целиком и полностью
согласен с Шейлой. Более того, я заявляю, что вы в
таком случае просто круглые идиоты! Я знаю его
достаточно близко. Шейла вам не говорила, но ведь
это именно он стоит за нашу свадьбу горой, в тЬ
время как старик отец упорно против нее. Конечно,
Лестер Битон на первый взгляд человек малосимпа-
тичный, не то что генерал Мейсон, к примеру! Он
кажется холодным и расчетливым. Он не отличается
особым умом или красноречием. Но он... он... вы...
вы... идиоты вы все, вот вы кто! — неожиданно жалоб-
но выкрикнул Дэлри.
Хэдли выслушал эту тираду, барабаня пальцами
по портфелю.
— Скажите откровенно, мистер Дэлри...— после
небольшой паузы попросил инспектор,— вам было
151
известно, что миссис Битон и Дрискол находились в
любовной связи?
— Честное слово, нет,— очень просто ответил
он.— Хотите верьте -г- хотите нет. Что-то в этом роде
приходило мне в голову... ну, позже. Фил был не
настолько глуп, чтобы делиться такими вещами. Хотя
я, скорее всего, все равно стал бы его покрывать,
потому что... ох, да вы сами все понимаете! Но я
конечно же тем или иным способом постарался бы
прекратить эту связь.
— А как вы думаете, сэр Вильям знал о ней?
• — Упаси Бог! Нет, конечно. И узнал бы об этом
одним из последних. Он с головой ушел в свои книги
и лекции об упадке государственного управления...
Но, ради всего святого, выясните же наконец, кому
понадобилось убивать Фила!
— Вот мы и примемся за это,— беззаботно отве-
тил доктор Фелл,— ровно через две минуты. То есть
я имею в виду, что мы для начала постараемся
отделаться от всякой бессмыслицы, чтобы расчистить
прямой путь к простому и ясному смыслу... Мистер
Дэлри, не сходите ли вы на улицу и не попросите ли
пожаловать сюда этого парня, Маркса, камердинера?
Дэлри помедлил в нерешительности, ероша ла-
донью волосы, но все-таки поспешил покинуть комна-
ту по повелительному жесту доктора.
— Ну-с, приступим,— провозгласил тогда доктор
Фелл, пристукнув тростью об пол.— Поставьте-ка
этот стол передо мной. Давай, давай, мой мальчик,
живенько! — Он с усилием поднялся, чтобы Рэмпоул
смог пододвинуть тяжелый стол и не без грохота
установить его перед ним.— А теперь, Хэдли, одол-
жи-ка мне твой портфель...
—. Полегче, полегче! — запротестовал главный ин-
спектор.— Зачем ты разбрасываешь бумаги по столу!
Теперь Рэмпоул с изумлением наблюдал, как
доктор вперевалку ковыляет через комнату к торше-
ру с мощной электрической лампой. Размотав его
шнур, он разместил светильник неподалеку от стола.
Затем подкатил под него низкое кресло и включил
свет. Ошеломленный Рэмпоул обнаружил у себя в
руках сунутую ему доктором черную записную книж-
ку Хэдли.
— А вот это, мой мальчик, тебе для записей,—
продолжал распоряжаться доктор.— Садись-ка здесь,
152 '
по левую руку от меня. Карандаш у тебя найдется?..
Славно! По моему знаку ты должен сделать вид, что
стенографируешь разговор.
Хэдли с видом человека, на глазах которого бес-
ценную вазу небрежно сунули на самый краешек
верхней полки, попытался с возмущением протесто-
вать:
— Да ты что?!. Там же все мои записи; ты же их
испортишь, ненормальный старик! Да что же это
такое!..
— Револьвер у тебя, надеюсь, с собой? И парочка
наручников? — не обращая внимания на протесты ин-
спектора, с раздражением спросил доктор.
Хэдли в ответ только молча воззрился на него..
— Фелл, ты определенно спятил! — наконец ска-
зал он.— Очнись! Этими игрушками размахивают
только кретины из фильмов да детективных книжек!
Я не держал в руках ни револьвера, ни наручников
вот уже, наверное, десять лет...
— Ну, тогда у меня найдутся,— деловито заметил
доктор. — Я так и думал, что ты их забудешь. —
С чувством собственного превосходства он выудил из
своих боковых карманов все вышеупомянутые при-
надлежности и с сияющим видом продемонстрировал
их присутствующим. Он даже наставил револьвер на
Рэмпоула и для пущей убедительности добавил: —
Пиф-паф!
— Осторожно! — встревоженно предупредил глав-
ный инспектор.— С этой штукой шутки плохи!
— Успокойся, старина. Это всего лишь подделка.
Даже ваш брат оболтус из Скотланд-Ярда не сможет
причинить себе такой игрушкой никакого вреда. Всего
лишь раскрашенная жесть, смотри! Браслетики из той
же породы, но обе штучки выглядят весьма натураль-
но. Я раздобыл их в одной из сувенирных лавчонок
на Гласхаус-стрит, ну, где обычно покупают всякие
забавные безделушки для розыгрышей. А там их
прямо горы! Просто не мог удержаться, чтобы не
купить несколько. Знаешь, там убывают такие мышки,
они начинают бегать по столу на каких-то колесиках,
стоит только чуть-чуть на них надавить,— он поша-
рил у себя по -карманам.— Хотя ладно, сейчас они нам
ни к чему! А вот это я ищу!
Нескрываемая гордость сияла на его толстой крас-
ной физиономии, когда он доставал потрясающих
153
размеров й очень внушительного вида значок. Доктор
заботливо нацепил его себе на лацкан.
— Человека, которого мы собираемся сейчас до-
просить,-^- пояснил он,— крайне необходимо убедить,
что мы действительно целая команда самых настоя-
щих детективов. Конечно, то, что мы сейчас собира-
емся сделать, не обманет какого-нибудь шефа уголов-
ной полиции, это ясно. Но мы просто обязаны соот-
ветствовать представлениям мистера Маркса и ни в
коем случае не можем обмануть его ожиданий. Иначе
нам ровным счетом ничего от него не добиться.
Наручники положим Здесь, на виду. Ты, Хэдли, бу-
дешь многозначительно поигрывать револьвером.
А юный Рэмпоул записывать признания обвиняемо-
го... Ну-ка, погаси верхний свет! — бросил он Рэмпо-
улу.— Всего одно слепящее пятно — на его лицо, мы
же будем оставаться в тени. По-моему, лучше будет,
если я останусь в шляпе. Вот теперь мы выглядим в
точности как классическая компания сыщиков, хоть
на фото снимай!
Рэмпоул, пока выключал свет, постарался охва-
тить взглядом всю эту сцену. Впечатление было самое
дурацкое, как от какой-нибудь курортной фотогра-
фии, на которой вы нелепо высовываете голову над
бортом картонного раскрашенного аэроплана. Доктор
Фелл восседал с самым внушительным и неприступ-
ным видом; Хэдли в позе вершителя судеб многозна-
чительно поглядывал на жестяной револьвер, раска-
чивающийся у него на пальце. Но 1ут в вестибюле
раздались шаги. Доктор Фелл приказал: «Готовсь!» —
и Рэмпоул торопливо выключил верхний свет.
Дэлри, секунду спустя открывший дверь, увидев
эту сцену, нервно содрогнулся.
— Введите обвиняемого! — распорядился доктор
Фелл голосом Тени отца Гамлета.
— Ввести... кого? — опешил Дэлри.
— Введите. Маркса и заприте дверь.
.— Но это невозможно,— вскричал Дэлри, озираясь
с недоумением.— Замок сломан.
. — Да тащите же его сюда! — потребовал Призрак
уже более земным голосом.— А сами тогда встаньте у
двери.
— Слушаюсь! — Дэлри, по-прежнему еще не до
конца понимая происходящее, сразу же уловил нуж-
ный тон и сурово нахмурился, поторапливая Маркса.
154
Представший наконец перед ними мужчина ока-
зался по виду очень обходительным, мягким и,, оче-
видно, нервным. Костюм без малейших складочек, на
открытом лице — ни тени коварства. У него был
узкий, длинный череп, аккуратный пробор разделял
надвое зачесанные за уши жидкие черные волосы.
При виде собравшейся компании он оторопел.
Воцарилось жуткое молчание.
— Вы... вы желали побеседовать со мной, сэр? —
вымолвил он на очень забавный манер, как бы слегка
подвывая в конце фразы.
— Садитесь,— сурово приказал ему доктор Фелл.
Снова молчание. Маркс окинул робким взглядом
комнату и осторожно опустился на краешек кресла.
— Сержант Рэмпоул,— распорядился доктор,— за-
фиксируйте показания этого человека..: Имя?
— Теофилус Маркс, сэр.
Рэмпоул черкнул два крестика и галочку.
— Род занятий? .
— Я служу в доме сэра Вильяма Битона, на
Беркли-Сквер, сэр. Я... Я надеюсь, сэр,— сказал
Маркс, с трудом сглотнув,— что это не имеет никако-
го отношения к... к этому ужасному несчастью, проис-
шедшему с мистером Филипом...
— Ваше предыдущее место работы?
— На протяжении пятнадцати лет, сэр, я имел
честь служить у лорда Сэндивела,— с воодушевлени-
ем отвечал Маркс.
— Ага! — злорадно пророкотал доктор, прищурив
один глаз. При этом он выглядел в точности так, как
должен был выглядеть Призрак, заставший Гамлета
за покером.— Почему вы покинули прежнее место
службы? Проворовались? — грозно спросил он.
— Упаси Бог, нет! По причине смерти его светло-
сти, сэр.
— Хм-м... Убит, разумеется?
— Господи Боже, цет, сэр!
Маркс на глазах терял остатки присутствия духа.
Призрак же заговорил более буднично:
— Ну так вот, Маркс. Не буду скрывать — дело
ваше швах, я это по дружбе вам открою... Вы ведь
дорожите своим нынешним положением, не правда
ли?
— Да, сэр. И я уверен, что сэр Вильям продвинул
бы меня по службе еще выше...
155
— Нет, Маркс, если только он узнает то, что
знаем мы. Как вам понравится перспектива потерять
даже нынешнее ваше положение и взамен отправить-,
ся в тюрьму? — наседал доктор, красноречиво тряхнув
наручниками.
Маркс* ничего не понимая, сидел как громом
пораженный.
— Маркс! — сказал Призрак.— Дайте мне вашу
шляпу!
Когда камердинер протягивал свой котелок, все без
труда заметили вспыхнувшие золотом в ярком свете
большие буквы «Битон» на белом внутреннем ее ободке.
— Ага! — обрадовался Призрак.— Шляпы сэра
Вильяма приворовываем.
— Да нет же, сэр! — взмолился Маркс.— Сэр
Вильям сам отдал мне эту шляпу! У нас с ним
одинаковый размер. А эту он мне отдал, потому что
совсем недавно купил две новые, и если вы только
позволите мне привести доказательства, сэр...
— Шанс я вам дам,— зловеще пообещал Призрак.
Доктор протянул через стол руку, в которой нахо-
дилось что-то круглое, плоское и черное. Раздался
щелчок, и это нечто развернулось в цилиндр.
— Наденьте вот это, Маркс! — потребовал он.
Всеобщее напряжение достигло самой невероятной
степени. Рэмпоул вполне серьезно готов был ожидать,
что доктор Фелл может вытащить сейчас из кармана
что угодно, хоть связку кроликов. Маркс тупо смотрел
перед собой. '
— Эта шляпа самого сэра Вильяма!—провозгла-
сил Призрак.— Наденьте же ее. И если она окажется
вам впору, я готов поверить вам.
Шляпа надвигалась на Маркса, тад что камердине-
ру ничего не оставалось^ как надеть ее. Она оказалась
велика: не настолько, как в случае с Дрисколом, но
все-таки заметно велика.
— Такгтак! — злорадно вскричал Призрак, подни-
маясь из-за стола. Он находился в сильном волнении
и жестикулировал так, словно искал, чего бы еще
повнушительнее предъявить своей перепуганной жер-
тве. Наконец воздел руку к потолку и угрожающе
затряс ею.— Признавайтесь, Маркс! — загремел он.—
Полный провал, ваша ложь выдала вас с головой! —
И он с сокрушительной силой ударил по крышке
стола.
156
В довершение всего перед вконец остолбеневшим
Марксом и на секунду растерявшимся доктором Фел-
лом из кулака последнего выскочила большая резино-
вая мышь с белыми усиками и бойко покатилась через
стол по направлению к Хэдли. Доктор поспешно
поймал ее и сунул в карман.
— Гм-гм...— смутился Призрак, затем выдержал
паузу и произнес нечто, от чего Хэдли буквально чуть
не свалился со стула.
— Маркс,— сказал он просто,— вы украли рукопись
сэра Вильяма!
В первый момент показалось, что Маркс сейчас
упадет в обморок. Однако этого не произошло. Он
только страшно побледнел.
— Клянусь, я не крал! — произнес он едва слыш-
но.— Я не знал... Я так боялся сказать, когда он
объяснил мне все!..
— Тогда сейчас я расскажу обо всем вместо вас,
Маркс,— заявил доктор, сразу позабыв про роль неу-
молимого Призрака и переходя на нормальный тон.—
Сэр Вильям сам сообщил нам необходимые подробно-
сти. Вы отличный камердинер, Маркс, но при этом
одно из самых глупых созданий Божьих! Сэр Вильям
купил в субботу две новые шляпы. Один из складных
цилиндров, которые он примерял в магазине, оказался
ему слишком велик. Но случилась ошибка, и ему
прислали вместе с котелком, который был ему впору,
как раз этот, большой для него шапокляк. Так? Вы
это обнаружили, потому что носите одинаковый с ним
размер. Однако именно в этот вечер сэр Вильям
собирался в театр. Крутой нрав его вам был уже
хорошо известен. Попадись ему цилиндр, сползающий
на лоб, то не поздоровилось бы любому, кто первый
подвернулся бы ему под руку...
Естественно, вы готовы были пойтц на все, лишь
бы шляпа была нужного размера. Верно, Маркс? Но
обменять ее времени не оставалось — субботний ве-
чер на носу. И тогда вы сделали очень простую вещь.
Воспользовались приспособлением, которое известно
человечеству со дня изобретения шляп. Вы аккуратно
уплотнили внутренний ободок бумагой, первой же
попавшейся вам на глаза безобидной бумажкой...
Хэдли выронил жестяной револьвер.
— Боже -мой! — только и смог выговорить он.—
Неужели вы в самом деле хотите убедить нас, что
157
Маркс сузил шляпу до нужного диаметра при помощи
рукописи сэра Вильяма?
— Сэр Вильям сам,—дружелюбно пояснил доктор
Фелл,— дал нам ключ к разгадке. Даже дйа, чего
было более чем достаточно. Он сказал, что ману-
скрипт представляет собой довольно длинный тонкий
лист бумаги, несколько раз свернутый в длину. По-
пробуйте свернуть таким образом подобный лист, и
вы получите длинную, узкую и плотную полоску,
идеально подходящую для уплотнения каркаса...
А помните, о чем он еще упомянул между прочим?
Что рукопись хранилась в оберточной бумаге. Сопо-
ставьте два этих факта и получите предмет, наилуч-
шим образом подходящий для цели Маркса.
— Но ведь Битон говорил, что рукопись лежала в
ящике стола!
— Мало ли что он говорил! Сомневаюсь, чтобы
это было так,— хмыкнул доктор.— Маркс, я прав?
— Д-да... сэр,— пролепетал Маркс, промокая но-
совым платком лоб.— Она лежала прямо на столе.
Я... я не думал,. что эта бумажка— важная. Просто
кусок оберточной бумаги с какой-то мятой ерундой
внутри, вроде" тех, в которые вещи в, картонках
пакуют.
— А потом, на следующий день,— продолжал док-
тор Фелл,— вы поняли, что натворили. Что эта ерун-
да стоит тысячи фунтов. А рассказать обо всем сэру
Вильяму, безусловно, боялись, потцму что к тому
времени цилиндр исчез.— Доктор обернулся к Хэд-
ли.— Я сразу заподозрил, в чем дело, когда сэр
Вильям описывал поведение Маркса при известии о
пропаже. Помнишь, сэр Вильям высказал тогда просто
бесценное предположение, сделанное в шутку? Он
сказал: «Неужели вы полагаете, что я имею привычку
носить ценные рукописи с собой в шляпе?» Что в
точности и произошло.
— Вот почему,— недоверчиво спросил Хэдли,—
шляпа сэра Вильяма оказалась ему впору? Вот что
хотел ты сказать одним из твоих намеков?
— И то, что я хотел сказать, когда призывал
избавиться от бессмыслицы, загромождающей путь к
ясному смыслу. Один маленький случай повлек за
собой целую цепь роковых событий. Я сделал ставку
на свою веру в то, что все происходило именно таким
образом. Теперь же воочию убедился, что был прав...
158
И теперь ты сам понимаешь, почему я не хотел
допрашивать Маркса в доме сэра Вильяма и в его
присутствии.
Камердинер к этому времени успел снять шапок-
ляк и теперь держал его в руках словно бомбу,
способную в любой момент взорваться. На лице его
застыло тупое и беспомощное выражение.
— Ладно,— произнес он тусклым голосом.— Лад-
но, ребята. Ваша взяла. Прощай, моя работа! Что вы
со мной сделаете?
— А, что? — откликнулся доктор Фелл.— Ах да!..
Оставьте, Маркс! Вам ничего не грозит. Отправляй-
тесь-ка обратно в машину и сидите там, пока не
позовут. От меня, по крайней мерё, сэр Вильям ничего
не узнает, можете быть спокойны.
Робкий маленький человечек рванулся вперед с
неожиданной для него силой.
— Это как перед Богом клянетесь, да? Да, да?! —
восклицал он вне себя от радости. ,
— Да, Маркс, да.
Последовала пауза. Наконец Маркс сумел взять
себя в руки.
— Очень хорошо, сэр,— произнес он как подобает
с достоинством, одергивая и без того безупречно
сидящий на нем костюм.— Я, безусловно, глубоко вам
благодарен, сэр.
— Включи верхний свет,— попросил доктор Рэм-
доула,— и отдай обратно Хэдли его записную книжку, *
пока еще его удар не хватил.— Сияя, доктор снова
уселся за стол и с самым беззаботным видом вытащил
резиновую мышку. Сдвинув шляпу на затылок, он
заставил мышку бегать кругами по столу.— Чуть
было весь эффект не испортила! А знаешь, Хэдли, я
страшно жалею, что не купил тогда еще и парочку
фальшивых усов...
Хэдли, Рэмпоул и Дэлри так и напустились на
него в нетерпении.
— Объясни же нам все происшедшее! — с мрачной
решимостью потребовал главный инспектор.— В суб-
боту вечером Битон вышел из дома с рукописью в
шляпе. И наш Бешеный Шляпник стащил цилиндр...
— О! — печально сказал доктор.— Вот тут-то все
и началось. Вернее, дело приняло дурной оборот.
Снова и снова умоляю тебя понять, что больше всего
на свете Дрискол боялся прикоснуться к обожаемому
159
манускрипту своего дядюшки! И каков же должен был
быть ужас, обуявший его при открытии, что он
совершил именно то, чего больше всего боялся!
В наступившей мертвой тишине доктор поймал
мышку, убрал ее в карман и задумчиво обвел глазами
присутствующих.
— Дрискол сам и был шляпным вором, понимае-
те? — грустно сказал он.
ГЛАВА XV
/
. — Погодите, погодите! — опешил
Рэмпоул.— Что-то я никак не успеваю сообразить что
к чему! Вы хотите сказать, что...
— Что я уже сказал,— решительно закончил док-
тор.— Да любому нормальному человеку в этой исто-
рии все должно быть ясно с самого начала, а доказа-
тельство мы получили сегодня вечером. Но мне при-
шлось тащиться сюда и предъявлять вам эти доказа-
тельства, чтобы до вас до всех наконец дошло! Судите
же сами. Существует сумасшедший юный джентльмен
с развитым чувством юмора и сообразительный до
невозможности. Он сгорает от желания сделать поско-
рее себе имя на поприще журналистики. Он может
выдать добротное, захватывающее описание, если у
него на руках имеются факты. Но, к нрсчастью, чутье
на эти самые факты у него начисто отсутствует. Один
издатель даже как-то заметил о нем, что этот джент-
льмен может бродить по колено в рисе перед церков-
ной папертью и ему в голову при этом не придет, что
здесь венчаются. Это не просто вполне понятное
свойство натуры Дрискола, а ключ к характеру.
Единственным его козырем было богатое воображе-
ние. Люди же с богатым воображением обыкновенно
бывают прекрасными тематическими обозревателями:
они цепляются за живописные, острые, комические
детали и весьма часто полностью пренебрегают сутью
вещей. Дрискол мог бы произвести настоящий фурор
в качестве ведущего постоянной рубрики, но как
репортер он был ничто. И тогда он пошел на то, на
что решались тысячи репортеров до него: он стал
создавать новости, причем вполне определенного,
свойственного именно ему толка.
160
В каждом из эпизодов этой шляпной эпопеи при-
сутствует, так сказать, дух иронического символизма,
словно в сценах, поставленных профессиональным
актером. А Дрискол питал сильное пристрастие к
театральным эффектам и эффектным символам осо-
бенно. Шлем полицейского, сидящий на верхушке
фонарного столба напротив Скотланд-Ярда, надо бы-
ло понимать на байронический бунтарский лад, свой-
ственный всем очень молодым людям: такова, мол,
сущность всякого полицейского. Парик адвоката, кра-
сующийся на лошади кебмена, призван был как мож-
но яснее утвердить мнение небезызвестного мистера
Бамбла, что закон туп как осел.
Доктор Фелл прервал свою речь, желая поудобнее
устроиться на сиденье. Хэдли внимательно следил за
ним, изредка кивая.
— Вооб1це-то мне не следовало бы особо углуб-
ляться в сей предмет,— продолжил рассуждения док-
тор,— если бы это не вело прямиком к нашему
убийству, как вы вскоре сами увидите. Дрискол зани-
мался подготовкой последнего акта своего действа,
решающего, так сказать, финального акта, который,
на его взгляд, не мог не всколыхнуть всю Англию.—
Доктор порылся в бумагах, которые он вытряхнул из
портфеля Хэдли.— Вот записная книжка Дрискола со
столь озадачившими тебя заметками. Прежде чем я
вам их прочитаю, осмелюсь напомнить, что Дрискол
сам однажды выдал свою затею. Припоминаете ли вы
вечер после пирушки с миссис Битон, описанный
недавно миссис Ларкин? Когда Дрискол фактически
предсказал некоторые вещи за неделю до того, как
они начали происходить? Помните, он говорил о
каких-то событиях, которые вскоре должны были
нагрянуть и могли бы принесли ему журналистскую
известность? Когда художник, предварительно хоро-
шенько накачавшись пивом, без конца разглагольст-
вует о гениальной картине, которую он намерен
написать, никому не приходит в голову этому удив-
ляться. Но когда вдруг газетчик случайно обронит
фразу о подготовке потрясающей статьи об убийстве,
ожидаемом ровно через неделю, то, скорее всего, он
вызовет бурное любопытство своим пророческим да-
ром. Но вернемся к козырной карте, которую готовил-
ся выложить Дрискол, шаг за шагом осуществлявший
проделки с не столь знаменательными шляпами.
6 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 161
В первую очередь он стащил арбалетную стрелу из
дома Битонов...
— Что-что он сделал?! — вскричал в недоумении
главный инспектор.
— Ах да, я давно уже должен был сказать тебе об
этом,— сказал доктор Фелл с легкой досадой на себя
за такую забывчивость.— Штуку эту украл конечно
же Дрискол. Между прочим...— доктор поискал что-то
на полу сбоку от своего кресла и взгромоздил на стол
корзину с инструментами. Покопавшись в ее содержи-
мом, он извлек наконец то, что нужно.— Вот, кстати,
напильник, при помощи которого была заточена стре-
ла. Напильник, надо признаться, довольно старый,
стертый, так что вы могли заметить шероховатости на
заточенном острие стрелы и довольно сильные цара-
пины там, где он начал стирать надпись Souvenir de
Carcassonne, прежде чем кто-то другой не позаимство-
вал у него стрелу для иных целей...
Хэдли повертел напильник в руках.
— Значит...
— Помнишь, — перебил его доктор, — я просйл
тебя подумать, почему надпись не была стерта цели-
ком, если человек, заостривший стрелу, в действи-
тельности являлся убийцей? Предположим, что он на
самом деле им был. Дело начато, почему бы его не
закончить и не сточить надпись полностью? Ведь он
не хотел, чтобы стало известно происхождение этой
стрелы, как случилось бы в противном случае и как
произошло на самом > деле. Но он вдруг прерывает
свой кропотливый труд на третьей букве. И стоило
мне осознать, как обстояли дела — а объяснение при-
шло из вот этих бессвязных заметок в записной
книжке Дрискола,— как я сразу же понял, что здесь
вовсе не убийца орудовал напильником, а Дрискол.
И работу свою по уничтожению надписи он не закон-
чил потому, что появился убийца, которому было
безразлично, откуда эта стрела и кому она принадле-
жала. А между тем ей была предназначена главная
роль в самой блестящей из авантюр Дрискола.
— Но, Боже мой, о какой авантюре идет речь? —
не выдержал Хэдли.— Да каким же это дьявольским
образом шляпы-то со стрелой связаны?
— Самым что ни на есть простым и ясным,—
отвечал доктор.— Хэдли, кто прежде других 'придет
тебе на ум, если понадобится назвать человека, став-
162
шего символом английского имперского патриотизма?
Кто до сих пор держит пламенные речи в частных
гостиницах, как бывало с публичной трибуны, о
нерушимости присяги, о святости оружия, о луках й
стрелах и об отважных сердцах старых добрых англи-
чан? Кто постоянно агитирует за расширение воору-
жения? Кто вечно подвергает нападкам премьер-ми-
нистра за его опасные пацифистские настроения? Кто
тот человек, кого и Дрискол без колебания избрал бы
на эту роль?
— Ты имеешь в виду... сэра Вильяма Битона...
— Именно его я и имею в виду,— закивал соглас-
но доктор, и от усмешки заколыхались поочередно все
его подбородки.— И этот его безумный племянничек
вынашивал план, в котором нашла бы свое полное и
окончательное выражение жадная до острых впечат-
лений натура Дрискола... Короче, он собирался ук-
расть цилиндр сэра Вильяма Битона и пригвоздить его
арбалетной стрелой к двери квартиры № 10 по
Даунинг-стрит.
Хэдли был настолько ошеломлен, что вообще по-
терял дар речи и некоторое время мог издавать
только нечленораздельные звуки, а доктор Фелл тем
временем созерцал эти беспомощные потуги его с
беззлобной насмешливостью.
— Ну вот, посмотри...— доктор открыл записную
книжку Дрискола.— Гляди, как он прикидывает свой
план. В общих чертах идея заключалась в следующем:
выставить меченую шляпу сэра Вильяма где-нибудь
на всеобщее обозрение красноречивым, патетически-
милитаристским способом — то есть при помощи этой
самой арбалетной стрелы. Вот он и записывает, явно
раздумывая: «Наилучшее место? Тауэр?» Разумеется,
это не годится — место, ничего не значащее, тем
более что старинная арбалетная стрела на территории
Тауэра привлечет не больше внимания, чем кусочек
угля в Ньюкасле ♦. Однако прежде всего он намерен
обзавестись необходимыми атрибутами, поэтому пи-
шет: «Выследить шляпу...» Ну, это-то в комментариях
не ^нуждается. Тут ему приходит на ум, естественно,
Трафальгар-Сквер
♦ Район добычи угля.
** Трафальгарская битва составила славу английского королев-
ского флота.
6»
163
9
Но и это не пойдет, оттого что никому не под силу
воткнуть стрелу в каменный памятник адмиралу
Нельсону. Он рассуждает: «К сожалению, Трафальгар
нельзя пронзить!» Но особых поводов для сожаления,
видимо, у него не было, потому что вдохновенная
фантазия уже подсказала ему следующий ход — нако-
нец-то все сошлось! Он записывает номер 10, номер
дома премьер-министра. И следующие слова сразу же
становятся понятными. Из дерева ли сделана дверь?
Если она окажется окованной железом или чем-
нибудь в этом же роде, то замысел не срабатывает.
А точно он еще не знает об этом. Поэтому пишет, что
надо выяснить. Есть ли там забор или ограда, чтобы
скрыть его от посторонних глаз, пока он будет занят
своим делом? Имеется ли охрана, как положено?
Ничего этого он пока не знает. Замысел был очень
соблазнительным и очень рискованным одновременно,
а Дрискол не хотел зависеть от возможных случайно-
стей и поэтому собирался предварительно все подроб-
но выяснить.— Доктор Фелл отложил в сторону за-
писную книжку.— Таким образом,— подытожил он,—
вот тебе краткое изложение того, что я — как раз в
духе Дрискола — собираюсь символически назвать
Приключением Резиновой Мыши. И давай-ка посмот-
рим, что в результате из всего этого получилось. Да
я думаю, ты и так уже догадался... Не так ли, Хэдли?
Главный инспектор в волнении мерил шагами
комнату.
— По-моему, да,— процедил он сквозь зубы.— Он
подстерег машину сэра Вильяма на Беркли-Сквер;
дай-ка вспомнить, когда это было? Ну да, в субботу
вечером.
— Ага, в субботу,— подтвердил доктор.— Тогда в
нем все еще била через край энергия, надежды
молодости и все такое прочее, что переполняет чело-
века в его возрасте. И кстати, здесь еще раз проявил-
ся его дар проницательности. Он подстроил все так,
чтобы практически избежать малейшего риска. Он
крал шляпы у совершенно определенных личностей,
которые ни в коем случае не стали бы поднимать шум
по этому поводу. В первую очередь это всегда были
люди, которым и в голову бы не пришло обратиться
в полицию. А если бы его застукали на месте, то
никто из них не дал бы себе труда преследовать его.
Чертовски хитро задумано! Судите сами: человек
164
вроде сэра Вильяма помчался бы через пол-Лондона
за воришкой, стянувшим у него из кармана полкроны,
потому что этого требуют справедливейшие принципы
законопорядка! Но он — из боязни оказаться в глупом
положении — и шагу не ступит за кретином, сорвав-
шим у него с головы шляпу стоимостью не менее двух
гиней... Что ж, продолжай свои рассуждения, Хэдли.
— Ну-у... Он подкараулил машину сэра Вильяма
на Беркли-Сквер. Любой телефонный звонок в дом
Битонов, в котором никто не усмотрел бы ничего
необыкновенного, дал бы ему необходимую информа-
цию о том, куда сегодня намерен отправиться дорогой
дядюшка, и все остальное. А помнишь ли, Битон
говорил, что шофер притормозил, чтобы пропустить
слепого, переходившего улицу с лотком каких-то
карандашей, что ли?..
— Любой торговец за шиллинг перейдет тебе ка-
кую хочешь улицу,— удовлетворенно закивал док-
тор.— Короче, Дрискол заимел свою шляпу. Он рас-
считывал на то, что Битон и не подумает его пресле-
довать,— и оказался прав. Значит, все шло как по
маслу, пока не...— Он выжидательно устремил взор на
Хэдли. 7
— Пока не наступил вечер воскресенья,— медлен-
но закончил тот.— И тогда на него обрушились все
несчастья разом, стоило ему нанести свой еженедель-
ный визит в дом Битонов.
— Ну, сейчас ты вступаешь на скользкую почву
для своих построений. Однако тут подробности не так
уж и важны. Хм... Во всяком < случае, мы можем
утверждать почти наверняка, что до вечера воскре-
сенья он вряд ли обнаружил, что ненароком выкрал
вместе со шляпой и рукопись своего дядюшки,—
сказал доктор Фелл.— Никто не станет обращать
особого внимания на какую-то там бумажную про-
кладку в ободке цилиндра! Но тут-то катастрофа и
разразилась. Врскресным вечером ему сообщили о
пропаже рукопйси. Сразу он заподозрил истину или
нет, сказать сложно. Наверняка ему было уже хорошо
известно из бесконечных намеков Битона о его бес-
ценном сокровище. Но тут нагрянула еще одна беда.
Вернулись Лаура Битон с мужем. Лаура, должно быть,
отважилась на кое-какие намеки об опасном положе-
нии их дел — вероятно, им удалось украдкой переки-
нуться парой-другой слов, после чего Дрискол в
165
смятении бросился вон из дома,* так что Лаура не
успела даже назначить ему свидание. Иначе она
не стала бы осложнять дело письмами и договорилась
бы с ним тогда же.
— Да-а уж, одна беда стоит другой,— буркнул
Хэдли.— И скандала страшно, и лишиться дядюшки-
ного расположения того страшнее...
— И еще миллион других опасностей, одна другой
кошмарнее, вереницей пронеслись в его впечатли-
тельном мозгу,— добавил мрачно доктор Фелл.— Вот
мистер Дэлри говорил, что ему повсюду тут Дрискол
мерещится.— Доктор неожиданно повысил голос.—
Вы только представьте, в самом деле, его состояние,
когда он сюда вернулся и обнаружил — к самому
большому в своей жизни ужасу,— что ненароком
украл у собственного дяди сокровеннейшее его досто-
яние? Как ему теперь поступить? Вот вам его неисто-
вый дядюшка, а вот он сам с дядюшкиной обожаемой
рукописью в руках и единственной мыслью в голове:
как эта проклятая бумажка попала в шляпу?! Даже в
кошмарном сне не могло присниться нашему юному
авантюристу, чтобы его дядя собственноручно мог
засунуть столь ветхий листок в цилиндр и таскаться
с ним по улицам! Но что хуже всего — и что делает
объяснение принципиально невозможным,— так это
твердое убеждение сэра Вильяма, что ни одной живой
душе, и следовательно Дрисколу, не известно о его
рукописи! Да только представьте себе рыжего, сума-
сбродного молодчика, который мечется4 в собственной
квартирке, словно летучая мышь в поисках форточки!
Всего секунду назад он вел беспроигрышную игру, и
вот теперь ему грозит чудовищный скандал и, как на
беду, именно со скорым на расправу дядюшкой!
— Будь у него хоть капля - здравого смысла,—
ворчливо заметил на это главный инспектор,—он
сразу отправился бы к своему дяде и прямо так и...
— Неужели? — скептически усмехнулся доктор.—
Сомневаюсь, чтобы любой нормальный человек риск-
нул отважиться на это; по крайней мере, только не с
сэром Вильямом! Да и что сказал бы бедняга Дри-
скол? «Послушайте, дядя! Вот рукопись По, которую
я стащил у вас по ошибке вместе с вашим цилинд-
ром»? Ну и каков же, по-твоему, мог быть результат?
Предполагалось, что Дрисколу абсолютно ничего не
известно о рукописи, как и всем остальным. Битон
166
воображал себя страшно хитрым и скрытным, в то
время как на самом деле выбалтывал свой секрет
направо и налево. Ну, поначалу он просто вообще не
поверил бы Дрисколу... Да оно и верно. Что бы ты сам
подумал о человеке, который в один прекрасный день
заявился к тебе со словами: «Хэдли, помнишь банкно-
ту в тысячу фунтов? Ту самую, которую ты прячешь
от всех в ящике стола у себя наверху? Так вот, когда
я прошлой ночью крал твой зонтик, то случайно
обнаружил эту банкноту за спицей зонтика». Правда,
странно? Нет, мой мальчик. В этом случае ты вряд ли
будешь в состоянии спокойно вникнуть в ситуацию.
А тут еще в довершение ко всему является твой брат
и заявляет что-нибудь вроде того, что он нашел на
квартире этого типа не только зонтик и тысячефунто-
вую банкноту, но и твою собственную жену. Осмелюсь
предположить, ртарина, что ты решишь, будто твои
друзья разыгрывают тебя.— Доктор Фелл скептически
фыркнул.— Но допустим даже, что здравомыслящий
человек поступил бы именно так. Однако Дрискол-то
отнюдь не относится к их числу! Уж кем-кем, а
рассудительным человеком его никак не назовешь! —
Доктор навалился грудью на стол и ткнул указатель-
ным пальцем в резиновую мышку, так что та забегала
кругами и в конце концов свалилась на пол.
— Господи! умоляю! ради Бога! — вскричал окон-
чательно выведенный из себя инспектор.— Да оставь
же в покое эту мышь! Нельзя ли не отвлекаться?!.
Значит, он всю ночь промаялся дома, а рано утром
бросился звонить мистеру Дэлри с намерением посвя-
тить его в свои беды?
— Так точно.
Дэлри, все это время недвижно просидевший на
своем месте, обернулся с озадаченным видом.
— Да, но это еще не все,— сообщил он.— Послу-
шайте, доктор, отчего же он сразу не отправился ко
мне? Будь он в таком отчаянии, как вы описываете,
он должен был сломя голову кинуться в Тауэр с
самого утра!
— Нет,— ответил доктор.— И придется мне сей-
час, дети мои, растолковать вам почему. Кстати, как
раз этот момент оправдывает все мои наихудшие
подозрения об истинном состоянии дел. Я имею в
виду вторую атаку на сэра Вильяма Битона.
— Боже мой, ну конечно же!..— Хэдли замер как
167
вкопанный посреди комнаты.— Если 'Дрискол совер-
шил все то, что мы сейчас предполагаем, то за каким
чертом ему понадобилось воровать еще и вторую
шляпу сэра Вильяма? Ведь это никоим образом не
помогло бы ему выпутаться из беды, ведь так?
— Да, не помогло бы. Но его вторая кража —
замечательный образец находчивости этого юноши в
критической ситуации.
— Образец, может быть, и замечательный,— про-
должал ворчать главный инспектор,— но мне он ка-
жется лишним способом усложнить и без того безвы-
ходную ситуацию. Теперь ему понадобилось бы выду-
мывать еще одно объяснение вдобавок к тем, о
которых мы только что гадали.
— Имей терпение и дай мне договорить! Он соби-
рался обратиться за помощью к мистеру Дэлри, но
прежде задумал сделать последнюю попытку выпутать-
ся самому. Видишь ли, мне все время не давала покоя
мысль, с чего это вдруг он назначил встречу в Тауэре
на час дня, когда легко мог явиться туда уже утром? А
договорившись о встрече, опоздал на целых двадцать
минут! Что же могло его задержать, когда в подобной
ситуации он, по нашим предположениям, должен был
опрометью броситься в Тауэр с восходом солнца?.. Да
он просто решил попробовать, вернуть рукопись втайне
от дяди, вот в чем дело! Однако выполнить задуманное
оказалось гораздо хлопотнее, чем могло показаться с
первого взгляда. Дрискол определенно знал из бёсед в
доме, что дядя никоим образом не связывает кражу
рукописи с кражей шляпы. А теперь представьте, что
Дрискол кладет манускрипт в портфель и собирается
отправить его по почте. Слишком рискованно! Дрисколу
было известно не только, о присутствии Арбора он не
мог не слышать его прозрачных намеков за обедом и в
то же время знал, что сэр Вильям ни за Что бы не
поверил, что Арбор сначала стащил рукопись, а потом
прислал ее назад. Но если не выходит вариант с
Арбором, то остается...
— Да. Если не Арбор, то украсть рукопись мог
только кто-нибудь из домочадцев.
— А что из этого следует? Сэр Вильям не стал бы
подозревать слуг — одна мысль об этом, высказанная
в разговоре с нами, показалась ему смешной. Значит,
остается Лестер Битон, Лаура Битон, Шейла и Дри-
скол. В момент кражи Лестер и Лаура Битон находи-
168
лись за сотни миль отсюда. Всего четверо, знавших о
существовании рукописи, и двое из них — в Корнуо-
лле! Из двух оставшихся Шейлу с трудом можно
представить в роли похитителя. Дрискол один неиз-
бежно попадал, бы под подозрение; возвращение руко-
писи по почте рассматривалось бы как акт раская-
ния — что в любом случае было бы очень похоже на
пылкого юношу. Значит, остается лишь допустить, что
Дрисколу были доступны все эти соображения и он
прекрасно отдавал себе отчет в том, что посылать
рукопись по почте было равно самому признанию. Но
что же ему тогда оставалось делать? Из тех же
соображений не мог Дрискол и пробраться в дом,
чтобы подкинуть бумагу, потому что сэр Вильям
скорее голову даст на отсечение, чем положит что-
либо на другое место.
— Ну тогда и я, черт побери, ума не приложу, что
здесь можно поделать! — сдался главный инспектор.—
Оставалось только сидеть, пережидая, пока дядя подо-
зревает Арбора. Но такой слабонервный человек, как
Дрискол, вечно дрожал бы от страха, что дядя так или
иначе сумеет вдруг докопаться до истины. Так что
больше всего на свете он жаждал одного: сбыть
проклятую бумажку с рук, да побыстрее.
— Совершенно верно! И вот тут-то,— продолжал
рассуждать доктор, при каждом слове постукивая
тростью об пол,— он впал в панику. Он стремился
любой ценой избавиться от опасной вещицы, которая
буквально жгла ему пальцы. Он выскочил на туман-
ную улицу и помчался куда глаза глядят. * Но с
каждым шагом е^о со все возрастающей силой неудер-
жимо тянуло к дому дядюшки, а в мозгу проносились
вереницы образов и планов, один причудливее друго-
го, так что в результате он и вовсе потерял голову от
отчаяния. Хэдли, ты помнишь, в какое время сэр
Вильям встретился с нами сегодня днем в баре? Дело
шло к двум. А описывая нам кражу его второй
шляпы, он сказал: «Это случилось полчаса назад, а я
все еще никак не могу успокоиться». Следовательно,
это произошло приблизительно без двадцати час. По
словам сэра Вильяма, он собирался нанести свои
ежедневные визиты, которые, по его признанию, ни-
когда не пропускал. И между прочим, сегодня днем
наступил черед посещения Дрискола. По-видимому,
он заранее упоминал об этом...
169
Около тротуара в тумане сэра Вильяма ждал
автомобиль. Шофер отошел купить сигарет, а сэр
Вильям еще не вышел из дома. Тем временем Дри-
скол за углом поджидал подходящий момент.
— Да, теперь я начинаю припоминать многое из
рассказа Битона,-^ хмуро откликнулся инспектор.—
Он говорил, что увидел, как кто-то просунул руку в
окошко его автомобиля и роется в боковом кармашке.
Значит, ты полагаешь, что Дрискол, будучи не в
силах дольше выносить напряжение, решил сунуть
рукопись в боковой карман дверцы автомобиля?
— Да, полагаю, что так. Но ему помешало появ-
ление сэра Вильяма. Тот же решил, что видит обыч-
ного воришку. А мелкого воришку он не^считал для
себя зазорным призвать к порядку. «Эй!» — завопил
он и попытался схватить вора с поличным. В ответ
Дрискол (может быть, почти инстинктивно, впервые в
жизни, насколько мне известно) проявил чудеса сооб-
разительности. Он сорвал с головы дядюшки шляпу и
скрылся с нею в тумане.
— Ты хочешь сказать...
— Это чисто инстинктивный поступок, мой маль-
чик, как бывает в минуту внезапной опасности. Пото-
му что Дрискол твердо знал, что только в этом случае
старик не станет его преследовать.
,— Допустим,— немного подумав, тихо согласился
Хэдли,— просто отлично, черт побери! Но все-таки ты
упустил из виду одно важное обстоятельство. А вдруг
ему действительно удалось засунуть рукопись в авто-
мобиле, и она все еще лежит там преспокойненько?
Доктор Фелл, печально прищурясь, рассматривал
мышку, подобранную с пола.
— Очень жаль, но твоя мысль запоздала почти на
одиннадцать часов. Видишь ли, по дороге в Тауэр я
решил все-таки не упускать случая и обшарил боко-
вые карманы машины Битона. Рукописи там не было.
Дрискол ее туда не клал.
Едва заметная ухмылка тронула губы Хэдли.
— Ну что ж, давай теперь подытожим все, к чему
мы пришли,— предложил он.— Ты утверждаешь, что
Дрискол сегодня вышел из дома сравнительно рано и
больше не возвращался?
- Да?
— Он захватил с собой рукопись. Но цилиндр
остался здесь?
170
— Вероятно.
— И... арбалетная стрела тоже?
— Да.
— Ну тогда,— заявил Хэдли с внезапной сурово-
стью,— можно передавать дело в суд. Лестер Битон
явился сюда утром встретиться с Дрисколом. Молодо-
го человека не оказалось дома. Битон попал в квар-
тиру при помощи ключа, позаимствованного у своего
брата, и вернулся домой в полдень. По возвращении
его увидела мисс Битон... и как там она говорила... он
весь трясся и смеялся. Кто угодно мог взять арбалет-
ную стрелу в доме Битонов. Но только Один Лестер
Битон мог прихватить ее из этой квартиры. Любой
мог своровать цилиндр сэра Вильяма. Но только
Лестер Битон имел возможность взять в этой кварти-
ре украденный шапокляк, чтобы надеть на голову
заколотому им в Тауэре человеку и таким образом
исполнить пожелание Дрискола умереть в цилиндре,
оплаканным, по крайней мере, одной женщиной. *
Доктор подождал, пока пенсне свалится с его носа,
и принялся яростно тереть усталые глаза.
— Да,— сдавленным, голосом пробубнил он из-под
ладоней.— Я тоже об этом подумывал. Уж больно все
одно к одному сошлось. Вот почему и спросил мисс
Битон, не принес ли он что-нибудь с собой, когда
вернулся.
Из-за напряжения последних часов как-то никто
еще не успел осознать, как неприятно стихли, раство-
рившись в ночи, обычные городские шумы Лондона.
Даже ровный глухой гул, составлявший неизменный
фон дня, постепенно исчез, и голоса говоривших
раздавались теперь непривычно громко. Но вдруг в
мгновение произошла во всех необъяснимая перемена.
Стал слышен скрип половиц, неожиданно резко взвиз-
гнули шины, когда запоздавшая машина затормозила
на повороте. Сквозь плотно прикрытую дверь донес-
лось оглушительное дребезжание телефонного звон-
ка...
Следом послышался неестественно громкий голос
Шейлы Битон, взявшей трубку, и через секунду в
дверь просунулось ее милое личико.
— Это вас, мистер Хэдли,— растерянно сообщила
она,— по поводу мистера Арбора. Это что, тот самый
гость из Америки?
Хэдли чуть не сбил ее с ног.
171
ГЛАВА XVI
Изумление Шейлы Битон не знало
границ, когда она разглядела выражение лиц столпив-
шихся, вокруг нее мужчин, при этом выражение ее
собственного лица недвусмысленно давало понять, что
ощущения девушки не из приятных. К этому моменту
она уже успела снять шляпку и пальто, так что ее
пушистые соломенного цвета волосы обрамляли личи-
ко воздушным венцом, а закатанные рукава темного
гладкого платья обнажали хрупкие запястья.
Хэдли навалился на телефонный аппарат, доктор
Фелл выжидательно навис над ним. Лицо его было
таким, что Рэмпоул никак не мог решить, была ли то
тревога, страх или надежда. Однако то, что доктор
сильно нервничал, не подлежало сомнению. Рэмпоулу
на всю жизнь запомнилась исполненная таинственно-
, го ожидания картина, представшая его глазам в этот
момент... Хэдли усиленно вслушивался в бормотание,
доносившееся из трубки, гулким эхом отдававшееся в
тишине комнаты; доктор Фелл в широкополой шляпе,
съехавшей на затылок, в пенсне, с небрежно болтаю-
щейся чёрной ленточкой, забыв про все, подался
вперед, рискованно опираясь на край книжных полок.
...И гробовое молчание, если не считать слабого,
торопливого говора в трубке.
Хэдли отвечал всего дважды односложными меж-
дометиями. Затем, не вешая трубки, оглянулся.
— Ну?! — потребовал доктор. >*
— Сработало! Арбор ушел от своих приятелей
Спенглеров ранним вечером. Спенглер проводил его
до дома. Наш человек наблюдал за ними из сада и
разыграл все как по нотам. Сначала Арбор обошел
весь особняк, зажигая повсюду свет, но при этом
сразу же закрывая ставни. Однако внизу этих ставен
есть маленькие дырочки. Полицейский сумел пддо-
браться достаточно близко, чтобы заглянуть в одну из
них. Арбор со своим приятелем расположился в одной
из парадных комнат, где с мебели не были сняты
чехлы. Они сидели перед огнем, играли в шахматы,
попивали виски, но Арбор все время нервничал. Все
это происходило, насколько я могу судить, около двух
часов назад. Тут наш полицейский принялся за дело.
Он громко топал по дорожкам, расхаживая взад и
вперед, затем спрятался за углом дома. В ту же
172
секунду приятель Арбора распахнул ставки и выгля-
нул в сад, но, не увидев никого, снова захлопнул
окно. Сцена повторялась несколько раз, после чего
они вызвали местную полицию и те старательно
делали вид, что обнюхали и прочесали весь сад вдоль
и поперек. Но приставленного нами человека, разуме-
ется, не нашли. Как только переполох прошел, тот
ёновь шмыгнул под окно и форсировал ход событий
дальше. Он видел, как Арбор старается в чем-то
убедить Спенглера, а тот отмахивается. Тогда наш
полицейский обогнул дом и позвонил в двери черного
хода. После чего одним прыжком очутился под при-
крытием бетонного гаража — и вовремя, потому что
кто-то приоткрыл дверь, выставил из-за косяка ре-
вольвер и принялся палить почем зря во все стороны.
Грохот поднялся такой, что разбудил всех полисменов
в радиусе полумили, разразился черт знает какой
скандал, и Спенглеру пришлось предъявить свое раз-
решение на ношение оружия. После того как дело
было улажено, Арбор настоял, чтобы его доставили в
полицейский участок и соединили со мной лично.
Доктор Фелл вовсе не казался обрадованным, слу-
шая все эти подробности, как можно было бы ожидать
пфи подобных обстоятельствах.
— Ну и что же ты собираешься делать? — спро-
сил он.
Хэдли посмотрел на часы и приуныл.
— Уже почти десять минут первого... Хм... Но
откладывать до утра встречу с Арбором не стоит.
С рассветом к нему может вернуться самообладание,
и он вовсе откажется говорить. Мы должны встре-
титься с ним, пока он еще не опомнился от испуга.
— А почему бы не пригласить его сюда?
— Надеюсь, против этого никто возражать не
станет?..— Хэдли взглянул в сторону Шейлы Битон.—
Лучшего не придумаешь. А Дэлри тем временем
проводит мисс Битон домой. Да, так будет лучше.
Арбора доставят сюда в полицейской машине.
— Но почему бы ему не поговорить с тобой по
телефону?
— Это невозможно. По каким-то причинам у него
появился неизъяснимый ужас перед телефонными раз-
говорами... Ну что ж...— Хэдли отдал краткие распо-
ряжения по телефону и повесил трубку.— Фелл, как
ты думаешь, что он такое знает?
173
— Боюсь даже говорить тебе, что я думаю. В пря-
мом смысле слова, боюсь. А помнишь, я задавал тебе
тот же самый вопрос, мы тогда рассуждали о том, что
Дрискол был заколот в туннеле Блади-Тауэр, когда
там находились миссис Битон в одном конце и Ар-
бор — в другом?..— Доктор замялся, а потом вообще
резко оборвал свою речь, вероятно, вспомнив о при-
сутствии Шейлы. Девушка стояла в коридоре за
спиной Дэлри и явно не могла слышать этих слов,
иначе засыпала бы их вопросами. Доктор вгляделся в
темноту коридора, пожевал кончик уса и неожиданно
сказал: — Неважно. Мы и так все скоро узнаем.
Хэдли только теперь взялся за осмотр кабинета.
Беспорядок, и без того царивший в нем, еще более
увеличился стараниями Шейлы. На полу она сложила
кучу всякого хлама, отобранного на память: пару
серебряных чашек, спортивные фотографии в рамоч-
ках, крикетную биту, фуфайку для бега, китайскую
декоративную, вазочку.
— И когда же вы все наконец уберетесь отсюда! —
в жалобном голосе девушки слышалась беспомощная
досада. Она выступила из-за спины Дэлри в трога-
тельном порыве кукольной агрессии.— Все это ужас-
но, просто отвратительно! Фил вообще никогда не
отличался особой аккуратностью... Что делать с его
одеждой, я ума не приложу! А там еще нашелся
отличный новый, с иголочки, серый котелок, и я
точно знаю — он папин, потому что внутри него
золотые буквы с его именем, которыми он метил свои
шляпы. И как только он здесь оказался?
— Вот как? — Глаза Хэдли напряженно сузились
при этом известии и так и впились в доктора: —
Говоришь, он возвращался сюда после... то есть прямо
перед тем как отправиться в Тауэр?
— Я абсолютно в этом уверен,— отвечал док-
тор.— Совершив то, о чем ты сейчас подумал, он еще
имел в запасе около двадцати минут, чтобы попасть в
Тауэр к им же назначенному часу. Но, как ты
помнишь, он опоздал на встречу на целых двадцать
минут... Все в порядке, мисс Битон. А шляпу можете
отложить вместе с остальными вещами.
— Но я надеюсь, что вы все-таки уйдете отсюда
наконец? — деловито заметила она.— Боб, позови-ка
Маркса. Пусть он упакует вещи и снесет их в
машину. Я вся перепачкалась, ну просто с головы до
174
ног! Стол с машинкой оказался почему-то сплошь
залит »маслом, да к тому же еще там валяется кусок
какого-то острого камешка, так что я чуть пальцы
себе не исцарапала...
Хэдли медленно повернулся к столу. А перед
мысленным взором Рэмпоула сразу возник Дрискол,
сидящий в неприбранной комнате под лампой с зеле-
ным абажуром и терпеливо затачивающий арбалет-
ную стрелу, которой судьбою было предназначено
вонзиться в его собственное сердце*..
— Точильный камень,— задумчиво пробормотал
себе под нос главный инспектор.— И пишущая ма-
шинка... Кстати сказать, доктор, ты что-то особо ею
интересовался. Зачем она тебе понадобилась?
— Я искал начало одной статьи с рассказом о
событиях, которые еще не произошли, но должны
были случиться — я имею в виду этот фокус с квар-
тирой № 10. У меня не было полной уверенности, что
Дрискол начал ее уже писать, но на всякий случай
поискать не мешало, чтобы мои умозаключения про-
звучали для вас более убедительно. В самой пишущей
машинке нужного листа не оказалось, но он лежал
рядышком на столе. А сейчас — у меня в кармане.
Ведь если Дрискол собирался с ходу стать королем
Флит-стрит *, то, сами понимаете, ему было нужно
время, чтобы подготовить сногсшибательную статью
прежде, чем остальные, более расторопные репортеры,
успеют хоть что-нибудь пронюхать. Но у него среди
бумаг такой кавардак, что я чуть было не просмотрел
нужную. По-моему, он еще и сочинительством балу-
ется, прозу пописывает...
Шейла Битон топнула ножкой.
— Господи ты Боже мой, да уйдете ли вы наконец
отсюда! Это недостойно с вашей стороны. Вот так
рассиживаться после смерти Фила в его комнате и
болтать себе как ни в чем не бывало! Если же вам
нужно что-нибудь из его сочинений, или все эти
бумаги, или еще что-нибудь, то будет лучше, если вы
скажете мне об этом, потому что я собираюсь сейчас
как раз сложить их в портфель и отправить папе: он
хотел бы сохранить их. Часть из них вдобавок вообще
сгорели, и теперь их не достать. Я просмотрела то,
* Ф л и т-с трит — улица, где сосредоточены основные учреж-
дения английской газетной индустрии.
1?5
что от них осталось, потому что они написаны от
руки, и я подумала, что, быть может, это письма
какие...— Она внезапно осеклась и залилась кра-
ской.— Впрочем, это совсем неважно, дело прошлое.
— О мой Бог! — охнул доктор.
Его огромная туша с неожиданной легкостью пре-
одолела пространство комнаты и очутилась у миниа-
тюрного камина, выложенного красным кирпичом.
— Твой фонарик, Хэдли! — бросил он через пле-
чо и чрезвычайно проворно для своей комплекции
опустился на колени, отшвырнув в сторону желез-
ную кочергу. Главный инспектор не мог скрыть
тревожного изумления, пока, нащупывая фонарик,
наблюдал за этим.
Камин оказался и в самом деле полон полуобго-
ревших и мятых бумаг. Когда его черная внутрен-
ность осветилась пляшущим светом карманного фона-
рика, все увидели, что это были остатки листов
бледно-лилового цвета, осыпанные пеплом...
— Письма Мэри,— догадался Хэдли, пока доктор
пытался с осторожностью приподнять обгоревшую
груду.— Вернее, все, что от них осталось.
— А вот здесь, под ними...— доктор старался как
можно аккуратнее вытащить какой-то-листок, но тот
представлял собой такую хрупкую черную корочку,
что от прикосновения рассыпался в прах. Все, что от
него осталось,— несколько дюймов потемневшей от
копоти бумаги, точнее самый ее верх, рто был чрез-
вычайно тонкий, покрытый разводами от сырости
листок бумаги, ранее трижды сложенный в длину, а
теперь развернутый. Заботливо придерживая его ос-
татки в раскрытых ладонях, доктор поднес их побли-
же к свету фонарика. Расположенный сверху потем-
невший от дыма заголовок был неразличим. Таким же
образом пострадали и все буквы в углу, за исключе-
нием витиеватой литеры «Е». Однако все еще можно
было разобрать несколько блеклых коричневых стро-
чек кудрявого почерка, уцелевших от огня.
О необычайных дарованиях моего друга, кава-
лера Аугуста Дьюпина, когда-нибудь да будет мне
позволено рассказать! Но пока на мои уста он
наложил печать молчания, от которой я и поны-
не не решаюсь освободиться из боязни досадить
ему и тем самым возбудить внезапные вспышки
176
его несколько эксцентричного нрава. Следова-
тельно, я могу себе позволить лишь упомянуть о
том, что это случилось по наступлении темно-
ты, в один ненастный вечер 18.. года, когда
раздался стук в дверь моих меблированных ком-
нат, которые я снимал в захудалом, состоящем
из громоздких, обветшалых строений квартале
Фабур, в Сен-Жермен, и...
— Ну да, это он! — после паузы глухо выговорил
доктор.— Весь тут, с первых слов первого абзаца!
Обет молчания... вкрадчивые, туманные намеки на
какие-то роковые тайны... Ночь, ветер, глухое местеч-
ко, загадочно опущенная дата, старый дом в отдален-
ном районе... Мм-да... Джентльмены, перед вами все,
что осталось от первого рассказа с детективным
сюжетом, написанного Эдгаром Алланом По.
Хэдли тяжело поднялся и выключил фонарик.
— Ну,— угрюмо пробормотал он,— а с ним вместе
улетучились и десять тысяч фунтов. Хорошенькое
дельце, скажу я вам. Так что не придется теперь
Арбору выплачивать оставшуюся по соглашению сум-
му этому парню из Филадельфии!
— У меня духу не хватит рассказать обо всем сэру
Вильяму! — прошептал напряженный Дэлри.— Боже
правый! Да он с ума сойдет! Какая жалость, что
бедняга Фил не решился сберечь эту рукопись...
— Да нет же! — с досадой воскликнул доктор
Фелл.— Вы все неверно поняли. Вы так и не догада-
лись, что я имею в виду. Мне даже стыдно за вас!..
Ну, что произошло, как вы думаете?
— Он ее сжег,— отвечал Хэдли.— Он был так
потрясен, когда его чуть не поймали при попытке
вернуть рукопись, что бросился домой и, ничего не
соображая от страха, Сунул ее в огонь.
Доктор Фелл, опираясь на трость, встал на ноги,
весь пылая от гнева.
— Да вы все еще так ничего и не поняли! —
Ярость его была безгранична! — Что произошло? Кто
постучался в дверь этого человека в квартале Фабур
в Сен-Жермене? Какие ужасные испытания вот-вот
должны были выпасть ему на долю? Именно об этом
следовало бы поразмыслить, Хэдли... Скажу тебе
честно — плевать я хотел на то, что эта рукопись
послужила бы поводом для ученой болтовни какого-
177
нибудь самодовольного коллекционера, который щего-
лял бы ею перед друзьями, словно новым золотым
зубом. И плевать мне, стоит она десять тысяч фунтов
или всего лишь полпенни. Но меня до смерти интере-
сует, что за восхитительная фантазия, полная крова-
вых драм, должна была последовать за этим стуком в
дверь!
— А и верно — плевать на все это, черт с нею,—
охотно-согласился инспектор.— А если действительно
тебя настолько снедаёт любопытство, то расспроси
сэра Битона о дальнейших событиях. Он-то ведь
рукопись до конца прочел.
Доктор Фелл покачал головой.
— Нет,— сказал он.— Никогда я не стану его об
этом расспрашивать. Пусть последняя строчка ста-
нет для меня бессмертным «продолжение следует» и
всю оставшуюся Жизнь будет мучить меня поисками
ответа.
— Ну ладно, пора идти,— предложил главный ин-
спектор.— Мечтай себе о чем хочешь, а камин этот
весьма красноречиво говорит только об одном... Руко-
пись лежала под сожженными письмами Мэри. Дри-
скол сжег ее перед .уходом в Тауэр. Миссис Битон
проникла сюда в пять часов и уничтожила улики
против себя.
— Все это так, конечно,— устало откликнулся
доктор.— Но послушай... По-моему, я уже сто лет как
не держал во рту ничего спиртного. Может, тут
найдется что-нибудь подходящее?
— Что же, неплохая мысль! — согласился главный
инспектор.— А тем временем я в общих чертах обри-
сую тебе то, что здесь произошло.
Он направился из кабинета в сторону заброшенной
столовой, где первым делом зажег все лампы мозаич-
ной люстры над столом. Рэмпоул готов был держать
пари, что люстра эта существовала с момента по-
стройки дома; она представляла собой настоящего
монстра среди предметов интерьера — золотой, крас-
ный и синий цвета сочетались в ней без всякого
вкуса, отбрасывая резкие блики, уродующие лица
вошедших в комнату людей. Но что было самое
неприятное, так это гораздо более сильное ощущение
незримого присутствия хозяина, чем в любой другой
части квартиры. Оно нахлынуло на Рэмпоула с такой
явственностью, что ему стало жутко. На каминной
178
полке посреди пыльного запустения возвышались
мраморные часы с золотым циферблатом. Они стояли.
И остановились, должно быть, давным-давно, ибо
стекло покрывал толстый слой пыли. Стрелки замер-
ли на без четверти два. Рэмпоул невольно обратил
внимание на это совпадение, и сразу в памяти возник-
ло видение распростертого на ступенях Ворот Измен-
ников тела Дрискола с белым лицом и невидящим
взором. Пртом взгляд его упал на кусочки кожуры
апельсина, в беспорядке разбросанные по несвежей
скатерти, и по спине у него пробежал холодок.
— Простите,— сказал он, не в силах сдержать
дрожь голоса.— Но я не могу пить его виски. Что-то
есть в этом противоестественное.
— И я не могу,— поддержал его Дэлри, правда
гораздо спокойнее. Он сел за стол, прикрыв ладонью
глаза.
Доктор Фелл на секунду перестал шарить в глуби-
не серванта, откуда уже успел вынуть несколько
чистых стаканов.
— Значит, ты тоже чувствуешь, да? — с внезапной
серьезностью спросил он Хэдли.
— Чувствую — что? — не понял его слов главный
инспектор.— Вот здесь почти полная бутылка. Доста-
точно, чтобы немного взбодриться... Так что чувст-
вую?
— Что он здесь,— отвечал доктор.— Я имею в
виду Филипа Дрискола.
Хэдли отставил бутылку.
— Прекрати молоть всякую гадкую чепуху! — за-
говорил он достаточно сердито. — Опять за свое?
И чего ты только добиваешься — чтобы мы все тут со
страху перетряслись, что ли? У тебя такая физионо-
мия, словно ты приготовился рассказывать истории о
привидениях.
— Нет, Хэдли. Я вовсе не собираюсь рассказы^-
вать ни о привидениях, ни даже о зловещих пред-
чувствиях. Но мне хотелось бы поговорить об одном
диком предположении, которое пришло мне на ум
не так давно, во время беседы с Лестером Битоном.
И по-моему, здесь есть Искра здравого смысла. И
вот 'это-то и не дает мне покоя. Может быть, на
меня действует поздний час и то, что все мы уже йе
в лучшей форме, но... Боже мой! Мне крайне необ-
ходимо выпить вот это все, и еще столько же, иначе
• • *
179
я просто погибну от жажды! И советую всем осталь-
ным следовать моему примеру.
Рэмпоул, однако, по-прежнему чувствовал себя
очень неуютно. Напряжение дня давало себя знать
заметной путаницей в мыслях.
— Ладно...— сказал он, не желая выглядеть ни
трусом, ни глупцом.— Налейте и мне, побольше.— Он
поглядел вопросительно в сторону Дэлри. Тот устало
кивнул в ответ.
— По-моему, я знаю, о чем вы, доктор,— сказал
Дэлри очень тихо.— Конечно, меня тут не было и я
не могу утверждать наверняка, но все равно, мне
кажется, я догадываюсь, что вы имеете в виду.
— А вот я имел в виду,— подал голос Хэдли,—
Лестера Битона. Да ты же сам прекрасно знаешь,
Фелл, что он и есть убийца. Разве не так? ,
Доктор сосредоточенно пристроил на нос пенсне,
забрал у Хэдли бутылку, решительным жестом откло-
нил предложение вымыть стаканы и уверенно напол-
нил их до краев.
— А вдруг у Битона есть алиби? — сказал он. —
У тебя готово практически безупречное обвинение, с
которым можно начинать судебный процесс... если
только у подозреваемого не окажется алиби! Вот что
меня тревожит. Скажите, мистер Дэлри, когда вы в
последний раз видели сэра Вильяма Битона?
— Сэра...— Дэлри вскинул голову и обвел присут-
ствующих озадаченным взглядом.— Сэра Вильяма? —
повторил он.— Ну, сегодня вечером у него дома.
Генерал Мэйсон предложил мне проводить его из
Тауэра.
— А генерал сообщил ему, кто истинный владелец
рукописи? То есть сказал про Арбора? Кстати, вам
самому было о ней известно?
— Да, было. Сэр Вильям предупреждал каждого
встречного,— хмуро отвечал Дэлри,— что никто ниче-
го не знает об этом, и затем каждому же сообщал о
ней по секрету. А вам он тоже говорил, что вы
первый, кому он открывает свою тайну?
- Да.
— И мне, и генералу — на^ обоим он говорил то
же самое. Мы услышали о ней уже несколько недель
назад.
— А как он себя повел, когда Мейсон сообщил
ему, кто владелец рукописи?
180
\ — Самое интересное, что никак не повел. Просто
сказал: «Понятно!» — и как-то совершенно успокоил-
ся. Очевидно, он сам подозревал обо всем с самого
начала. А потом сказал...
Тут Дэлри ошалело уставился на дверь. Вновь
зазвонил телефон. Это становилось похоже на злове-
щее предзнаменование.
В самом этом звуке не заключалось ровным счетом
ничего, что могло бы заставить вас похолодеть. Но,
повторяясь снова и снова в самые напряженные минуты
этой ночи, он повергал всех в невольный трепет. Так
что никто не удивился, когда доктор Фелл в промежут-
ке между призывным дребезжанием звонка сказал:
— По-моему, лучше не позволять мисс Битон
брать сейчас трубку, Хэдли.
Хэдли одним прыжком очутился у двери и ринулся
в кабинет. Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Все
сидели не шелохнувшись, прислушиваясь к шагам Шей-
лы по кухне в конце коридора. Хэдли почему-то ничего
не говорил в трубку. Вот он открыл дверь кабинета —
все слышали, как визгливо скрипнули при этом ее
петли. Затем он медленно прошел по коридору, ступил
обратно в столовую и прикрыл за собой дверь.
— Все,— сказал он.— Одевайтесь.
— Что? — спросил доктор.
Главный инспектор закрыл ладонью глаза.
— Теперь мне ясно, что ты имел в виду. Мне тоже
не мешало обратить внимание на то, в каком настро-
ении он уходил отсюда... По крайней мере, уж слова-
то мисс Битон должны были меня насторожить!.. Да,
именно таким образом он и хотел умереть. .
Доктор Фелл медленно склонился над столом,
опираясь на него своими широченными ладонями.
— Значит, он...
— Да,— коротко кивнул Хэдли. — Именно так.
Лестер Битон застрелился.
ГЛАВА XVII
По дороге на Беркли-Сквер в авто-
мобиле Хэдли разговоры ограничивались вопросами и
ответами по поводу того немногого, что сообщили
главному инспектору о трагедии.
181"
— Это случилось примерно десятью минутами
раньше звонка,— пояснил инспектор.— Звонил дво-
рецкий. Сегодня все в доме долго не ложились, и
дворецкий тоже все еще был на ногах — ему приказа-
ли дождаться возвращения Шейлы Битон. Он сидел в
буфетной, когда раздался выстрел. Он тут же бросил-
ся наверх. Дверь комнаты Лестера Битона была
отворена настежь, пахло пороховым дымом. Битон
лежал поперек своей кровати с. пистолетом в руках.
— Что потом? — нетерпеливо спросил доктор.
— Хобс... так зовут дворецкого... попытался разбу-
дить сэра Вильяма. Но тот принял снотворное и
заперся изнутри; Хобсу не удалось достучаться до
него. Тут Хобс вспомнил, что Шейла Битон говорила
про нас и где мы находимся, вот он и позвонил сюда
в надежде застать меня здесь.
Сырой холодный воздух врывался в открытые окна
автомобиля, шины взвизгивали на поворотах. Высоко
над крышами домов мерцали звезды.
Хэдли, получив известие о самоубийстве младшего
Битона, взял все в свои руки. Ему удалось довольно
быстро разрядить обстановку. Шейле Битон о смерти
дяди ничего не было сказано, и она осталась в
квартире с Дэлри, которому поручили в подходящий
момент сообщить ей скорбную новость.
— Лучше не отправлять ее сегодня домой,— ре-
шил Дэлри.— Она и так не в себе, а тут и вовсе
впадет в отчаяние... ведь она относилась к нему с
особой любовью. Я знаю ее хорошую подругу, она
живет на Парк-Лейн. Я отвезу Шейлу туда и попро-
шу Маргарет приютить ее на. ночь. И после этого
присоединюсь к вам.
Единственное, что удивило Рэмпоула,— упорное
требование доктора встретиться с Арбором.
— Ты должен с ним поговорить,— настаивал он.—
А еще лучше, дай-ка я сам это сделаю. Он же все еще
считает, что главный инспектор Хэдли — это я.
И вздумай мы сейчас раскрыть ему глаза кто есть
кто, он, чего доброго, и вовсе решит, что кругом него
одни ловушки. Он и так дрожит за свою шкуру.
— Мне все равно, кто именно выслушает Арбора,
лишь бы он заговорил,— раздраженно откликнулся
инспектор.— Можешь оставаться здесь и подождать
его, если тебе так хочется. Но я, честно говоря,
предпочел бы захватить тебя с собой. Мы можем
182
оставить здесь Рэмпоула побеседовать с ним до наше-
го возвращения..-.
— Ну тогда лучше распорядись, чтоб его привезли
к Битонам.
— К Битонам?! Ты с ума сошел! Ты же не хочешь,
чтобы...
— Знаешь, мне пришло в голову,— заявил вдруг
доктор,— что неплохо было бы посмотреть, как он
там себя поведет. Оставь-ка в квартире беднягу
Маркса, и пусть он направит полицейских следом за
нами, когда они привезут Арбора.
Все именно так и устроилось. «Деймлер» Хэдли
понесся по сонным улицам. Стрелки подсвеченных
часов на приборном щитке показывали почти час
ночи, когда автомобиль притормозил на Беркли-
Сквер.
Поднявшись по плоской лестнице подъезда дома
Битонов, Хэдли взялся рукой за звонок. Немного
помедлил и веско произнес:
— За всю жизнь я сумел запомнить только две
цитаты. И одной из них мне бы ^хотелось сейчас
воспользоваться. Ты знаешь ее?
Доктор ударил наконечником трости в ступеньку,
вызвав гулкое эхо, и так же глухо продекламировал:
— «Он должен признаться, и он признается; иначе,
как самоубийством, признания не избежать, а само-
убийство и есть признание». Верно?
Хэдли нажал на звонок. Когда дверь распахнулась,
в доме не былЪ заметно и тени обычной в таких
случаях суматохи.
Все шторы были опущены, занавеси задернуты,
повсюду горел свет. Тишина стояла мертвая. И от
этого создавалось особо зловещее впечатление. Ста-
рик дворецкий с морщинистым лицом провел их в
просторную голубую комнату — прихожую с хру-
стальным бра.
— Главный инспектор Хэдли, сэр? — осведомился
он.— А я Хобс, сэр. Это я вам звонил. Вас проводить
наверх?
После утвердительного кивка Хэдли он немного
замялся и сказал неуверенно:
— При подобных обстоятельствах, сэр, я слыхал,
обычно врача вызывают. Но в смерти мистера Битона
не было ни малейших сомнений, вот я и... Но если вы
потребуете...
183
— Сейчас в этом действительно нет особой необ-
ходимости. Сэр Вильям еще не встал?
— Я не в силах его разбудить, сэр.
— А где миссис Битон?
— В своей комнате, сэр. Вот сюда, пожалуйста.
Дворецкий провел их по лестнице, устланной тол-
стым ковром, с бронзовыми статуями в нишах, а
затем ло верхнему коридору в холл. В духоте второго
этажа Рэмпоул явственно ощутил слабый запах кор-
дита *.
Яркий столб света разрезал сумрак холла. Хобс
посторонился у двери, чтобы пропустить их вперед.
В комнате запах пороха чувствовался гораздо
сильнее, но порядок был в ней такой, что даже не
верилось, что здесь только что совершилась настоя-
щая трагедия. Комната представляла собой простор-
ное помещение с высокими потолками, лепниной и
канделябрами на стенах, аскетически обставленное
дорогой мебелью вдоль коричневых с золотом стен.
Лестер Битон лежал наискось на своей кровати,
так что вошедшим с порога были видны только его
ноги. Подойдя к нему ближе, они обнаружили, что он
даже не раздевался. Пуля вошла в правый висок и
вышла наружу в нескольких дюймах над левым ухом.
Проследив за взглядом Хэдли, Рэмпоул различил
выбоину там, где она ударилась о потолок. Мертвое
лицо Лестера Битона казалось умиротворенным. Кро-
ви почти не было. Откинутая правая рука с выверну-
той кистью сжимала автоматический* пистолет Уэбли
стандартного армейского образца сорок пятого ка-
либра.
ХЗДли не стал торопиться с осмотром. Прежде
всего он решил переговорить с Хобсом.
— Вы сказали, что находились в буфетной, когда
услышали выстрел. Вы немедленно бросились сюда и
нашли его именно так -лежащим? Еще кто-нибудь
кроме вас слышал выстрел?
— Миссис Битон, сэр. Она вошла минутой позже.
— Где находится комната миссис Битон?
Хобс указал на дверь возле камина.
— Гардеробная, сэр, смежная с ее спальней.
— Как поступила миссис Битон?
— Она долго стояла и смотрела на мистера Бито-
♦ Кордит — нитроглицериновый бездымный порох.
184
на, потом предложила разбудить сэра Вильяма. И ушла
к себе.
Хэдли, озираясь, не спеша подошел к письменному
столу, осмотрел стоящий рядом стул.
— Сегодня вечером мистера Битона не было дома.
Он должен был вернуться сюда около одиннадцати.
Вы видели его? — спросил он Хобса, обернувшись.
— Да, сэр. Он возвратился как раз о^оло одиннад-
цати и прошел прямо в библиотеку. Попросил приго-
, товить чашку какао, а когда я ее принес, он сидел
перед камином. Часом позже я проходил мимо двери
в библиотеку, заглянул к нему и поинтересовался, не.
надо ли еще чего. Он сидел все в той же позе перед
огнем. На мои слова он ответил: «Нет, больше ничего
не нужно», затем встал, прошел мимо меня и поднял-
ся по лестнице.— Впервые за все это время голос
Хобса слегка дрогнул: самообладание у старого слуги
было потрясающее.— И это последнее, сэр, что я
видел до... до того, как потом вошел сюда.
— А через сколько времени после его ухода раз-
дался выстрел?
— Точно сказать не могу, сэр. По-моему, не боль-
ше пяти минут, а может, и меньше.
— Ничего странного Ц его поведении вы не заме-
тили?
Короткое раздумье.
— Боюсь, что нет, сэр. Но мистер Битон вообще в
течение последнего месяца был слегка не в себе. Но
на этот раз я не заметил ничего... особенно настора-
живающего.
Хэдли внимательно оглядел ковер. Ворс был такой
густой и ровный, что позволял по вмятинам без
особого труда проследить передвижение хозяина ком-
наты. Рэмпоул тоже с пугающей ясностью восстано-
вил для себя, что делал перед смертью Лестер Битон.
Он весил довольно много, так что его следы остались
бы даже там, где человек менее могучего телосложе-
ния прошел бы незаметно. Сначала он направился к
камину, затем выдвинул ящик письменного стола, что
объясняло появление пистолета в его руке. От стола
он перешел к бюро, чье зеркало осталось разверну-
тым так, чтобы человек очень высокого роста мог
свободно увидеть в нем свое отражение. Вмятины от
ботинок здесь были глубже, чем где-либо: видимо,
Лестер Битон постоял тут некоторое время, И нако-
185
нец, он приблизился к кровати, чтобы упасть прямо
на постель, и приставил пистолет к виску...
„— Оружие его собственное? — поинтересовался
Хэдли.
— Да, сэр. Он хранил его вон в том ящике.
Хэдли размышлял, тихо и мерно похлопывая ла-
донью одной руки по крепко сжатому кулаку другой,
и осматривался.
— Дайте мне, пожалуйста, как можно более точ-
ное описание сегодняшних поступков мистера Битона.
Насколько это в ваших силах.
Хобс нервно потеребил карманы своих брюк, но
отвечал по-прежнему ровным, невозмутимым голосом.
— Слушаюсь, сэр. Я специально присматривал за
ним, потому что мне немного было известно о его
неурядицах. Сегодня утром он вышел из дома примерно
в половине одиннадцатого, а вернулся в полдень, сэр.
По-моему, побывал на квартире у мистера Филипа.
— Он что-нибудь принес с собой?
— Кажется, какой-то пакет, завернутый в корич-
невую бумагу. Он ушел снова сразу же после полу-
дня. Еще я знаю, сэр, что к ленчу он не прикасался.
Я напомнил ему о ленче по его возвращении от
мистера Филипа, сэр, но он ответил, что выпьет
только чашку кофе. А ушел он перед... тем досадным
происшествием у машины сэра Вильяма; я имею в
виду кражу, сэр.
— Мистер Битон отправился в Сити?
— Н-нет, сэр... По-моему, нет. $же на выходе сэр
Вильям, который сам собирался в Сити, предложил
подвезти его. .Но майор Битон ответил, что идет не в
контору, а... на прогулку. Что-то вроде этого.
— А как он себя при этом вел: нервничал,
сердился?..
— Скорее, как-то суетился...
— Когда он вернулся?
— Боюсь, сэр, в точности не припомню. Миссис
Битон принесла нам кошмарную новость о мистере
Филипе и...— Хобс закусил губу, изо всех сил стара-
ясь сохранить видимость спокойствия.
— Хорошо, спасибо. Было бы неплохо, если бы вы
все-таки постарались разбудить сэра Вильяма.
Хобс поклонился и удалился, аккуратно прикрыв
за собой дверь.
— Мне кажется,— заявил Хэдли, оборачиваясь к
186
доктору и Рэмпоулу,— что вам обоим лучше спу-
ститься вниз. Я должен произвести осмотр... на всякий
случай... а зрелище это, надо сказать, не из приятных.
Помощи от вас пока не потребуется. Кроме того, мне
бы хотелось, чтобы вы встретили Арбора, как только
он появится.
Доктор Фелл что-то буркнул под нос, склонился
ненадолго над телом, придерживая на носу пенсне, и
после короткого осмотра, сделав знак Рэмпоулу, зако-
вылял к двери, так ничего и не сказав. В полном
молчании они спустились по лестнице. Рэмпоулу при
этом померещился где-то в глубине дома лязг щелк-
нувшего замка и чей-то силуэт в верхнем холле. Но
мысли его были настолько заняты смертями, убийст-
вами и призрачным безмолвием старинного особняка,
что он почти не обратил на это внимания.
Он проследовал за доктором Феллом через нижний
холл до библиотеки — еще одной просторной комнаты
с высокими потолками, отделанной белым. Три стены,
за исключением оконных проемов, в ней целиком
занимали книги: темные ряды старинных томов резко
выделялись на выкрашенных в белоснежный цвет
полках. Четвертую стену закрывали панели кремового
цвета,, они окружали и беломраморный камин с вися-
щим над ним портретом сэра Вильяма в полный рост
в массивной золотой раме. Два узких окна по бокам
камина смотрели в сад.
Доктор Фелл стоял посреди сумеречной комнаты и
с любопытством озирался по сторонам. Слабый огонь
бросал отсветы на медные и железные предметы;
лампа с розовым абажуром на столе перед камином
полукругом освещала дорогую мягкую мебель.
— Ну, теперь,— тихо произнес доктор,— мне оста-
ется только поблагодарить Бога за одну вещь: Арбор
все еще пребывает в уверенности, что я настоящий
Хэдли и есть. Так что можно вообще не допускать его
встречи с инспектором.
—. Что же здесь особенного? Почему — благода-
рить?
— Оглянитесь назад,— вместо ответа кивнул голо-
вой доктор.
Рэмпоул подскочил будто ужаленный. Он совер-
шенно не слышал, как по толстому ковру подошла к
нему Лаура Битон. И он не сразу узнал ее сейчас.
Она выглядела вдвое старше и вдвое спокойнее,
187
чем при их первой встрече: далеко не прежняя
энергичная молодая леди с решительной походкой,
бесстрастными карими глазами, столь самоуверенно
вошедшая накануне в кабинет коменданта. Теперь
ее глаза слегка покраснели, лицо осунулось и по-
► блекло.
— Я спустилась следом,— ровным голосом произ-
несла она.— Услышала, как вы выходили... из той
комнаты.— Голос звучал странно, словно женщина
еще не могла до конца осознать, что муж мертв.—
Ведь вам все известно?
— Что известно, миссис Битон?
— О, не надо прикидываться. Обо мне и Филе.
Я знала, что вы до всего докопаетесь.
— Вам не следовало сегодня днем взламывать
квартиру, миссис Битон,— как можно мягче сказал
доктор, слегка склонив голову на плечо.— Вас видели.
Она не выказала ни малейшего интереса.
— Я так и знала. У меня был ключ, но я решила
сломать замок стамеской, случайно, попавшейся под
руку, чтобы создать впечатление обычной квартирной
кражи. Но, как видно, из этого ничего не вышло. Да
и не« важно... Просто я хотела сказать вам одну
вещь...— Однако продолжить свою речь она не смогла,
не в силах справиться со своими чувствами. Просто
переводила взгляд с одного на другого, плотно сжав
губы.
— Мадам,— доктор тяжело навалился на трость,—
я знаю, что вы собирались нам сообщить. Только вы
думаете, что сейчас .это прозвучит неуместно. Вы
хотели сказать, что никогда не любили Дрискола.
Мадам, не поздновато ли для таких признаний?
— Вы видели, что он держал в руке? — спросила
она вместо ответа.
— Да,— кивнул доктор щ после того как она
прикрыла глаза, добавил: — Да, мадам, я видел. *
— Ах, не пистолет! Я имела в виду другую руку.
Он взял ее в выдвижном ящике стола. Это была моя
фотография.— Она выговаривала слова очень разме-
ренно, но карие глаза ее лихорадочно блестели.— Я
увидела ее и вернулась в свою комнату. Долго сидела
в темноте, глядела в окно... Если вы думаете, что я
пытаюсь оправдываться, то вы просто ничего не
понимаете. Ведь с тех пор, как я увидела его распро-
стертым на кровати, передо мною пролетели тысячи,
188
миллионы, да Бог знает сколько видений! И все о
нем... Вся наша с ним жизнь прошла перед глазами...
И теперь я не могу плакать. Я оплакивала сегодня
смерть Фила, а вот сейчас... нет, не могу. Я знаю, что
любила Лестера. И только из-за того, что его взгляды
так сильно расходились с моими, я причинила ему
столько страданий! А теперь я пойду. Может быть, у
меня еще получится поплакать.
Она задержалась у порога, рассеянно провела ру-
кой по растрепанным каштановым волосам.
— Да, и еще, последнее...— произнесла она не-
естественно спокойным, почти механическим голо-
сом.— Это Лестер убил Фила?
Долго-долго ничего не говорил доктор, оставаясь
недвижимым. Потом вдруг уронил голову на грудь й
тихо произнес:
— А вот об этом, мадам, даже и заговаривать не
стоит. *
Й дверь за миссис Битон закрылась.
— Вам ясно? — вопрошающе уставился на Рэмпо-
ула доктор Фелл.— В этом деле и так довольно
трагедий. Лестер Битон мертв, дело Дрискола закры-
то. Если Хэдли удовлетворен, то не нужно лишней
огласки. Дело будет отнесено к разряду нераскрытых.
Причиной же самоубийства Лестера Битона можно
считать денежные затруднения — подлинные или мни-
мые. А остальное...— Он застыл, окруженный бессчет-
ными шеренгами книжных полок, очевидно, целиком
отдавшись глубокому раздумью.
И вдруг раздался стук в дверь.
— Прошу прощения, сэр,— сказал Хобс, входя в
комнату.— Мне удалось разбудить сэра Вильяма.
Ключ торчал в замке изнутри. Я имел смелость
воспользоваться щипцами и открыть дверь снаружи.
Хозяин в полном расстройстве чувств, сэр. Но вскоре
должен спуститься. Кроме того, должен вам сказать...
— Что такое?
— Двое полицейских у входа, сэр. А с ними еще
наш недавний гость мистер Арбор.
— Хм-м... Хобс, у меня для вас будет небольшое
поручение особого свойства. Вы готовы последовать
моим инструкциям?
— Да, сэр.
— Уберите полицейских на время куда-нибудь.
А мистеру Арбору скажите, что мистер Хэдли ждет
189
его здесь, в библиотеке, и проводите его ко мне.
Мистера же Хэдли до поры вообще ни во что посвя-
щать не надо. Вам ясно?
— Да, сэр.
И доктор взволнованно принялся мерить шагами
ковер, что-то бормоча себе под нос. Он резко обер-
нулся на звук открывающейся двери, в которую Хобс
вводил Джулиуса Арбора.
ГЛАВА XVIII
Хотя й на этот раз мистер Арбор
был до некоторой степени преисполнен своей обычной
надменностью, однако чувствовал он себя, по всему
судя, не очень уверенно. Взгляд его от порога сразу
же устремился на портрет сэра Вильяма, выступаю-
щий из предрассветных сумерек, и неловкость гостя
заметно возросла. Он даже не решился отдать Хобсу
шляпу и плащ.
— Э-э... а сэр Вильям здесь? — в замешательстве
спросил мистер Арбор.
— Нет. Все в порядке, присаживайтесь.
— Насколько я понимаю, его уже информировали
о моих правах на владение рукописью? — снова осве-
домился американец.
— Разумеется. Но сейчас это уже не имеет абсо-
лютно никакого значения. Ни одному из вас не
доведется стать ее счастливым обладателем. Она
сгорела.
При этом известии гость едва успел пальцем
поддержать готовые соскочить с носа очки.
— Другими словами... значит, он... кто-то... ах вот
оно что! — Арбор сделал неопределенный жест ру-
кой.— Но как же это случилось, инспектор? Господи,
какая беда!
Доктор Фелл бережно достал записную книжку, со
всеми возможными предосторожностями вытащил из
нее уцелевшую часть рукописи и задумчиво взвесил
листок на ладони.
— Могу ли я... могу ли я взглянуть на нее,
инспектор?
Арбор трясущимися руками взялся за жалкие бу-
мажные останки и поднес их к розовому свету на-
190
стольной лампы. Некоторое время он сосредоточенно
изучал листок," разглядывая его вдоль и поперек.
Затем поднял голову.
— Несомненно... э-э... несомненно... Инспектор, вы
понимаете, это же... это... И она — моя! — Джулиусу
Арбору никак не удавалось справиться с обуревавши-
ми его чувствами.
Но стоит ли это теперь хоть пенни?
- Ну...
— Я вижу, что в вас еще теплится какая-то
надежда. Что ж, я расскажу вам, как все было,—
снисходительно сказал доктор Фелл.— Но на вашем
месте я бы взял этот клочок бумажки, засунул его в
карман да и забыл о нем на веки вечные. Честно
говоря, вам и так из-за него чуть было здорово не
досталось!
— Здорово досталось? О чем это вы? — не без
вызова спросил мистер Арбор. То, с каким видом он
держал в руках клочок обугленной бумажки, напом-
нило Рэмпоулу человека, страдающего боязнью пуб-
личных выступлений: каменная неподвижность в каж-
дом мускуле и предательское дрожание листка с
конспектом в руках.
— И как только вы догадались,— с самым любез-
ным видом отвечал доктор,— что я уже было подумы-
вал упечь вас за решетку на денек или два? Иначе с
чего это вы вдруг ударились в бегство?
— В бегство? Но помилуйте!..
— Да ладно, уж меня-то хоть не пытайтесь обве-
сти вокруг пальца! — доктор внезапно сменил тон на
самый что ни на есть зловещий. Это была новая,
более совершенная интерпретация темы «Тень отца
Гамлета».— Скотланд-Ярд знает все! От него ничто
не укроется! Так мне самому придется рассказывать,
как все было, или...
И он шаг*за шагом начал описывать поведение
Арбора после отбытия из Тауэра. Изложение выходи-
ло абсолютно достоверным в деталях, но акценты
были так незаметно и ловко смещены, что в резуль-
тате история с таксистом превращалась в попытку
кругом виноватого американца ускользнуть от право-
судия.
— Вы заявили,— завершил наконец свой маневр
доктор,— что располагаете важной информацией, ко-
торую намерены сообщить мне лично. Я, в свою
Q
191
очередь, намерен ее выслушать. Но предупреждаю,
приятель, что дела ваши плохи, хуже некуда! И если
только вы не расскажете мне правду, всю правду...
Арбор, шумно дыша, откинулся в кресле. Напря-
жение истекших суток, поздний час, все передряги,
обрушившиеся на него с момента задержания в Тауэ-
ре, истощили в нем последние душевные силы.
— Ох да...— пробормотал он.— Да. Я сознаю, инс-
пектор, что волею обстоятельств предстал в ложном
свете. Но я все расскажу. Я й так собирался сделать
это, а теперь иного выхода у меня просто не остается.
Видите ли, у меня появилось ощущение, что положе-
ние мое весьма ненадежно и опасно вдвойне. Я испу-
гался угрозы не только со стороны полиции, но также
и со стороны некоего преступного субъекта...
Я... я книжный человек, инспектор. Моя жизнь
проходит среди книжных полок. И никоим образом не
касается более... э-э... более жестоких сторон действи-
тельности. А вы, напротив, человек сурового опыта и
привыкли запросто обходиться со всякими отчаянны-
ми головорезами, и потому вам не понять, что твори-
лось в моей душе, когда судьба безжалостно постави-
ла меня перед лицом проблемы сугубо криминального
характера.
Все началось со злополучной рукописи, будь она
неладна! Я явился сюда с твердым намерением по-
лучить ее у Битона. Думаю, что это вполне естествен-
ное желание,— в голосе Джулиуса Арбора появились
истерические нотки.— Вступить, так сказать, во вла-
дение своей личной собственностью! Но я пребывал в
нерешительности, причиной чего являлась непредска-
зуемость эксцентричного характера Битона. Передо
мной стояла мучительная дилемма...
— Ясно,— перебил его доктор Фелл.— Вы хотите
сказать, что испугались Битона и потому вынуждены
были нанять кого-нибудь украсть для вас рукопись.
— О нет! — вскричал Арбор, судорожно хватаясь
за ручки, кресла, словно за доказательство своей
искренности.— Именно этого-то я вовсе и не хотел
сказать! Я давно боялся, что вы так подумаете, как в
точности и намекнул днем ваш коллега. И недаром
мне пришлось с особой настойчивостью заявлять, что
против меня не могут быть применены никакие юри-
дические санкции, вздумай я поступить именно таким
образом... Но, инспектор, я и не думал так поступать!
192
Готов повторить это под присягой... Кража рукописи
оказалась для мейя таким же сюрпризом, как й для
Битона. Впервые я узнал об этом, когда он позвонил
моим друзьям Спенглерам, помните? Ну, в воскре-
сенье вечером, чтобы... э-э... чтобы удостовериться,
где я нахожусь. Но потом... потом...— Арбор заметил
холодный взгляд доктора Фелла, и в тоне его появи-
лась отсутствовавшая раньше решимость.— Потом,
той же ночью, значительно позже, был еще один
телефонный звонок к Спенглерам.
— Ага!—буркнул доктор.— От кого же?
— Звонивший отказался назвать свое имя. Но я
был почти убежден, что узнал голос. Я думал, что
говорил с мистером Дрисколом.
Доктор Фелл так и подскочил на месте, от удивле-
ния выкатив глаза на Арбора, к которому постепенно
возвращался прежний гонор.
— Я снова и снова просчитывал все в уме и почти
окончательно удостоверился в своих подозрениях.
С этим молодым джентльменом мы встречались за
обедом неделю назад, когда я позволил себе кое-какие
недвусмыслённые замечания и довольно прозрачные
намеки по поводу рукописи По. Единственные, кто
еще мог слышать их, это мисс Битон и сэр Вильям,
кроме них за столом больше никого не было... Следо-
вательно, говоря с незнакомцем по телефону, я был
твердо уверен, с кем имею дело. Он осведомился, не
интересует ли меня рукопись По, принадлежащая
сэру Вильяму Битону, и прибавил такие подробности
нашего разговора, которые окончательно развеяли
мои сомнения. Он спросил, какую сумму я готов
заплатить, если — неважно каким образом — руко-
пись окажется у меня в руках. Я... э-э... в некотором
роде привык скоро принимать решения и энергично
действовать, инспектор. Не оставалось сомнений, что
мне приходится иметь дело с членом семьи. Голос,
надо прямо сказать, немного заглушали помехи, но
мне не составило труда даже сквозь искажения запом-
нить его. Честно говоря, иметь дело с членом семей-
ства — это совсем не то, что с наемным вором. Ведь
в случае каких-нибудь неувязок отсутствие скандала
здесь гарантировано. И в любом случае мне никак не
грозит официальное преследование. Неизвестный яв-
но не догадывался о моем законном праве на владе-
ние рукописью — как, впрочем, и все остальные. Та-
..
7 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 193
ким образом; если у него на уме было шантажировать
меня после кражи, то оставалось только посмеиваться
над ним. Весь риск приходился на его, и только на
его, долю! Таким образом, я в мгновение ока взвесил
все «за» и «против>>, .инспектор, и сообразил, что это...
э-э— ну, в общем, наипростейший способ разрешения
всех проблем. Получив рукопись на руки, я мог
отправить сэру Вильяму записку с объяснением своих
прав на нее и просьбой обращаться к моим поверен-
ным, если он вздумает подвергнуть мои слова сомне-
нию и возбудить официальное .преследование. Но я
знал наверняка, что он не стал бы этого делать. Ну,
и помимо всего прочего, было очевидно, что... э-э...—
замялся Арбор,— что сумма вознаграждения... э-э...
— Вы могли бы пообещать вору все, что его душе
угодно,— пришел ему на помощь доктор,— а, заполу-
чив рукопись, дать ему пятьдесят фунтов за труды и
впридачу совет не мечтать о большем, поскольку
вещь вам принадлежит по праву и единственный вор —
он. В то время как Битону пришлось бы платить
сумму гораздо большую, чем пятьдесят фунтов.
— Несоизмеримо большую. Вы сразу же абсолют-
но верно ухватили самую суть, инспектор,— кивнул
Арбор.— Я согласился с предложениями незнакомца и
спросил, при нем ли рукопись. Он ответил утверди-
тельно и снова потребовал назвать сумму вознаграж-
дения. Я назвал довольно большую цифру. Он сооб-
щил, что назначит время й место встречи в течение
следующего дня.* Связь мы должны были держать
через телефон Спенглеров. Единственное безусловное
требование с его стороны было — чтобы я ни при
каких обстоятельствах не пытался выяснить его лич-
ность.
— Ну и..? — торопил доктор рассказ Джулиуса
Арбора.
— Естественно, после окончания разговора я пред-
принял попытку проследить, откуда был звонок. Но
безуспешно. *
— Продолжайте, продолжайте.
Арбор бросил взгляд через плечо. Прежняя нервоз-
ность вернулась к нему.
— На следующий день, то есть сегодня, я как
обычно отправился по делам. И совершил наконец
долго откладываемый визит в Лондонский Тауэр,
который прошел в точности так, как я вам уже
194
описывал. Когда меня на выходе задержали из-за
происшедшего убийства, я даже не особо расстроился,
потому что решил, что это исключительно занятное
зрелище — понаблюдать в натуре за работой Скот-
ланд-Ярда. Убитый же, как я полагал, принадлежал к
уголовному миру.— Арбор снова торопливо поправил
очки.— Согласитесь, инспектор, что в этой ситуации
ваши расспросы о рукописи По были совершенно
неожиданны и повергли меня в настоящий шок. Одна-
ко я льщу себя надеждой, что сумел сохранить
хладнокровие и... простите... несколько взять над
вами верх. Но только до той поры, пока вы не
упомянули имя убитого...— Он достал шелковый носо-
вой платок и промокнул взмокший лоб.— Мое сердце,
инспектор... Я не мог предвидеть, что оно выдаст мою
слабость. Возможные осложнения предстали передо
мной во всей своей ужасающей простоте. Ведь Дри-
скол по моей просьбе обещал доставить рукопись и
вдруг оказался убит. Я даже и сейчас еще продолжаю
считать, что убит именно из-за рукописи. Я буквально
холодел при мысли, что каким-либо роковым образом
могу быть привлечен как соучастник в этом деле.
В деле об убийстве — ни больше ни меньше! — Мис-
тер Арбор все заметнее волновался, его даже начина-
ла пробирать дрожь.— Я не мог понять, какое отно-
шение все случившееся может иметь непосредственно
ко мне, но при этом существовала масса пугающих
осложнений. И особенно тревожила меня неизвест-
ность: где, в конце концов, сама рукопись? На теле
Дрискола ее не нашли. Мне хотелось бы навсегда
забыть о ней. Как вы сами видели, я не собирался
затевать розыск, и прежде всего из боязни, что
какой-либо неожиданно всплывший факт может на-
править обвинение в мою сторону.
— До сих пор все гладко, — согласился доктор.—
А что дальше?
Рэмпоул, слушая, не знал, что и думать. Если до
сих пор доктор на чем и настаивал, так это на том,
что Дрискол совершенно не мог даже думать о том,
чтобы пристроить рукопись Арбору. Но вот теперь,
пожалуйста, сидит собственной неохватной персоной,
удовлетворенно кивает головой и не сводит одобри-
тельного взгляда крохотных острых глазок с коллек-
ционера, словно верит каждому его слову!
Более того, Рэмпоула самого так и подмывало
7*
195
поверить Арбору. Весьма правдоподобно: мгновенное,
смятение, охватившее Дрискола, заставило его сде-
лать предложение, всю опасность которого он усмот-
рел позже, придя в себя на следующий день. И решил
отбросить рискованную затею.
— А теперь,— прокашлявшись, продолжал тем
временем Арбор,— теперь, инспектор, я подошел к
самой невероятной и потрясающей части своего рас-
сказа. Вы только представьте себе!..
— Сразу же по выходе из кабинета коменданта,—
медленно вставил доктор,— вы испугались за свою
жизнь и в слепой панике бросились в Голдерс-Грин.
Так что послужило причиной вашего испуга?
Казалось, Арбор достиг решающего и в то же
время не поддающегося логическому описанию собы-
тия своего повествования. Он поочередно теребил
лацканы и очки, поглядывая поверх стекол,
— Инспектор,— произнес он наконец,— прежде
чем я расскажу вам вещи, которые вы расцените как
абсолютно невероятные, позвольте задать вам не-
сколько вопросов. Кто находился в комнате, где вы
меня допрашивали?
— Хм... Ну, там был инспектор... мой... мой колле-
га; затем вот этот джентльмен, мистер Рэмпоул. Еще
генерал Мейсон и сэр Вил... стойте, стойте! Нет, я
ошибся. Битона там не было. Он пошел наверх, в
комндту Мейсона.
Арбор при этом известии оцепенел. -
— Битон был в Тауэре? — отчего-то поразился он.
— Да. Но в комнате с нами его не было. Продол-
жайте.
— Тогда следующее...— осторожно выговорил Ар-
бор,— это... э-э... о чем я?., да, так следующее — это
скорее впечатление, чем вопрос. Видите ли, говорить
с кем-нибудь по телефону — в некотором смысле все
равно что разговаривать в темноте. Вы слышите одну
речь. Ни внешность, ни поведение не могут отвлечь
вас от голоса и изменить ваше впечатление о нем.
Поговорив с человеком по телефону и впоследствии
встретившись с вашим собеседником в действительно-
сти, вы можете его и не узнать, потому что внешний
вид или манеры разрушают представление о голосе.
Но стоит вам опять услышать его в темноте...
— Кажется, я понял!..
— Отлично. Вы отпустили меня после допроса,
196
помните? И я вышел на улицу. Дверь комнаты, где
происходил допрос, осталась приоткрытой. Под аркой
было очень туманно. Я стоял у дверей, ожидая, пока
глаза привыкнут к сумраку. Как я уже говорил, страх
охватил меня. Мне с трудом удалось с достоинством
выйти из комнаты. На карауле стоял йомен, но он
находился в некотором отдалении. А из, покинутой
мною комнаты доносились обрывки вашего разгово-
ра... И тогда, инспектор...— Арбор, поддавшись впе-
чатлению от пережитого, судорожно сцепил кулаки.—
Тогда я испытал, как мне кажется, самое кошмарное
потрясение в моей жизни. Находясь в комнате, я
ничего не заметил, потому что внешность говоривше-
го перебила мои прежние слуховые впечатления. Но,
стоя в темноте, я услышал голос, доносившийся из
комнаты. Он был чуть громче шепота или приглушен-
ного бормотания. Но я твердо знал, что это тот же
самый голос, который я слышал накануне, когда
неизвестный предложил мне рукопись По.
ГЛАВА XIX
Эта сногсшибательная новость, ка-
залось, не произвела на доктора ни малейшего впе-
чатления. Его замечательные острые глазки по-преж-
нему невозмутимо разглядывали Арбора.
— Вы убеждены, что голос действительно доносил-
ся из этой комнаты? — переспросил обстоятельно док-
тор Фелл.
— Полагаю, что да. Поблизости не было никого,
кто мог говорить. И слова явно адресовались не ко
мне. Кажется, это был обрывок разговора.
— Что именно произносил этот голос?
Но несмотря на все усилия, вспомнить что-либо
Арбору не удалось.
— Нет, ничего не могу вспомнить. Вы должны
понять, я был тогда в шоке, этот ужасный голос так
внезапно...— Он беспокойно задвигал руками, пальцы
его судорожно сжимались.— Прежде всего представь-
те себе, каково слышать голос мертвеца... Ведь я
готов был поклясться, что голос по телефону принад-
лежал племяннику Битона. Но племянник Битона был
мертв. И вдруг это кошмарное бормотание... Послу-
197
шайте, инспектор. Я говорил вам, что голос по
телефону искажали помехи — хрип, если быть точ-
ным, и поэтому я приписал его Дрисколу. Теперь же
я, несомненно, слышал именно телефонный голос.
И в этом я абсолютно убежден. Не помню, что он
сказал. Помню только, как я уперся головой в стену
башни, опасаясь, что сошел с ума. Я пытался предста-
вить себе тех, с кем беседовал в комнате, но обнару-
жил, что с трудом припоминаю, кто в ней находился.
Я не помню даже того, кто говорил, а кто молчал. Так
что понять, кто из вас произнес слышанные мною
слова, оказалось не в моих силах.
Попытайтесь войти в мое положение! Я думал, что
договаривался с Дрисколом — а тут вдруг этот голос!
И он принадлежал кому-то, кто находился в этой
комнате... Я несомненно разговаривал с преступником
и предполагаемым убийцей! И во всеуслышание объ-
явил себя полноправным владельцем рукописи! Кто-
то (кого я никак не мог вспомнить) вполне уяснил
себе, что если я участвую в краже своей личной
собственности, то ему причитается лишь скромная
плата за его воровские труды, а отнюдь не баснослов-
ная сумйа, которую я ему наобещал. Я... знаете,
сказать по правде, я тогда вообще ни о чем не думал.
Только чувствовал. И со страшной ясностью вдруг
ощутил, что этот голос как раз и убил Дрискола.
Чистое безумие! И что было хуже всего — голос
принадлежал одному из находившихся в комнате, то
есть сотруднику полицци! Если бы не это обстоя-
тельство, я немедленно бы вернулся и обо всем
сообщил. Но теперь я равно боялся как обращаться за
помощью к полиции, так и скрываться от нее. По-
моему, я действовал как во сне. Но ничего другого в
голову мне . прийти не могло. И вот сегодня поздним
вечером мне явственно послышалось, как кто-то пы-
тается проникнуть в мой особняк, после чего я
решился любой ценой положить конец этому невыно-
симому напряжению. И вот я здесь.— Мистер Арбор
устало откинулся в кресле, взволнованный, дрожа-
щий, утирающий скомканным платком вспотевший
лоб.
— Однако,— недоверчиво спросил доктор Фелл,—
присягнуть, что голос доносился из кабинета комен-
данта, вы не решитесь?
— Не решусь, но... ’
198
— И ни единого слова из сказанного вы припом-
нить не сможете?
— Боюсь, что нет.
. Доктор Фелл утопил все свои подбородки в ворот-
нике и выпятил грудь, всем своим видом демонстри-
руя глубочайшее раздумье.
— Ну что ж, я выслушал вас, сэр Арбор. И скажу
вам так. Мы здесь одни. Никто, кроме сержанта
Рэмпоула и меня самого, не слышал вашего рассказа.
А мы можем с успехом его тут же забыть, что,
кстати, и является нашим прямым долгом, потому что
пока тут нет никакого криминала. Вам же я посове-
тую не повторять свою историю кому-либо еще.
Потому что в противном случае над вами нависнет
нешуточная угроза попасть в тюрьму или, того хуже,,
в сумасшедший дом. Вы сами-то отдаете себе отчет,
чего наговорили? — осведомился доктор, медленно
поднимая трость, словно указующий жезл.— В каби-
нете находились всего четыре человека. Следова-
тельно, вы хотите сказать, что голос мнимого убийцы
принадлежал или главному инспектору уголовной
полиции, высокопоставленному и наиболее доверен-
ному офицеру, или же заместителю коменданта Лон-
донского Тауэра. Если же вы не станете настаивать
на этом, а предпочтете утверждать, что голос при-
надлежал Филипу Дрисколу, то тем самым навлечете
на себя большие неприятности, Попадая под следст-
вие о его убийстве. Остается выбирать между звани-
ем сумасшедшего или преступника. Так чему вы
отдаете предпочтение?
— Но я говорю вам правду, клянусь...
— Приятель,— доктор Фелл заговорил с нешуточ-
ными грозными раскатами в голосе,—я нимало не
сомневаюсь, что вы убеждены в своей правоте. Голос
вы слышали. Вот только чей? И откуда?
— Ладно,— сдался Арбор.— Что мне теперь оста-
ется делать? А? О, хоть бы мне никогда не слышать
ни о По, ни о рукописях, ни о... Кроме того, моя
жизнь, возможно, под угрозой... И над чем же, черт
побери, вы смеетесь, инспектор?! '
— Я всего лишь улыбаюсь,— отвечал доктор
Фелл.— Уж очень забавно вы дрожите за свою жизнь.
Если это все, что вас беспокоит, то можете совершен-
но не тревожиться. Убийца у нас в руках; йе выкру-
тится. Голос вам не опасен, даю слово. А больше ведь
199
вы не желаете иметь никакого касательства к делу,
не так ли?
— Боже правый! Нет, конечно!.. Вы хотите ска-
зать, что поймали...
— Мистер Арбор, убийство не имело ни малейше-
го отношения к рукописи. Вы можете с чистым
сердцем забыть о нем. Точно так же завтра утром вы
забудете и все ваши страхи. Убийца мертв. Всякое
следствие по делу Дрискола с этого момента — всего
лишь дело частн'ое и добровольное, до прессы оно не
дойдет, поскольку в этом нет никакой пользы. Значит,
и волноваться вам не о чем. Отправляйтесь в отель и
хорошенько отоспитесь. И если вы обещаете попри-
держать язык за зубами, то обещаю сделать то же
самое.
— Но кто-то ведь пытался напасть на мой дом
сегодня ночью?..
— Это был всего лишь оДин из моих констеблей,
которому поручили припугнуть вас, чтобы сделать
поразговорчивее. Ступайте же с Богом, приятель, и
знайте, что никакая опасность вам не грозит!
— Но...
— Да идите же, Боже мой! Или вы хотите, чтобы
сюда заявился бэр Вильям и разразился скандал?!
Аргумент более убедительный трудно было приду-
мать. Арбор даже не стал пытаться выяснить лич-
ность убийцы. Поскольку тот не мог теперь совер-
шить никаких посягательств на его жизнь, то подроб-
ности вульгарного убийства совершенно перестали
интересовать успокоившегося американца.
Доктор Фелл и Рэмпоул уже провожали его к
парадным дверям, когда в холле появился Хэдли,
только что распрощавшийся с двумя констеблями.
— Не думаю,— заявил доктор,— чтобы имело
смысл далее задерживать мистера Арбора. Я выслу-
шал его и с прискорбием вынужден признать, что нам
он ничем помочь не может. Спокойной ночи, мистер
Арбор.
— Я еду в отель,— холодно отвечал Арбор.—
Спокойной ночи, джентльмены.
X *
S
— Однако ты дьявольски быстро отделался от
него,— проворчал главный инспектор, впрочем без
особого чувства.— Если при этом учесть, сколько
200
хлопот он нам доставил. Ну, и что такого он
рассказал?
Доктор загадочно хмыкнул в ответ.
— Дрискол звонил ему и предлагал рукопись.
Арбор напуган, что может быть привлечен как соуча-
стник...
— Но Боже мой! По-моему, ты говорил...
— Чего не сделаешь в панике, мой мальчик...
Опомнившись, Дрискол все равно бы на это никогда
не пошел, будь уверен... И, как ты справедливо
заметил, в той же слепой панике он сжег и рукопись...
Ну а потом Арбору ни с того ни с сего померещилось,
что он слышал голос покойного. Знаешь, Хэдли, на
твоем месте я не стал бы вызывать этого типа на
судебный процесс. Из-за него нас всех примут за
сумасшедших... Да ведь он тебе и ни к чему, не
правда ли?
— Это точно. Никто и не подумает его вызывать,
если только против него не окажется улик.— Главный
инспектор утомленно потер ладонью глаза.— Голос!
Надо же! Взрослый мужчина, а неврастеник — словно
какая-нибудь старуха! А еще вдобавок рукопись эта
голову всем морочила и время отнимала... Но теперь
я рад, что он не станет осложнять дело, пытаясь
узнать голос убийцы, и все прочее...
— Ну, и я тоже,— подхватил доктор.
— Значит, и дело с концом,— завершил усталым
голосом Хэдли.— Бедняга выбрал чертовски верный
выход. Еще парочка-другая стандартных вопросов, и
дело можно закрывать. Я тут с его женой потолко-
вал...
—. И как же ты намерен завершить следствие?
Хэдли насупился, потускневшим взглядом обежал
пространство холла.
— Я думаю,— произнес он,— что официально дело
отправится в разряд нераскрытых. Мы его замнем, а
для Ассоциации прессы подготовим небольшую свод-
ку, чтобы все сошло гладко. Незачем выставлять все
это на публичное обсуждение. Ты согласен?
— Кстати, а где сэр Вильям?
— В своей комнате. Хобсу удалось открыть дверь
и разбудить его. Разве он тебе не сказал об этом?
— А ты сообщил ему д...
Хэдли нервно пожал плечами.
— Конечно, сказал. Но, кажется, пока действует
201
опиум, он не в состоянии что-либо понимать: сидит у
огня, накинув халат на плечи, бессмысленно таращит-
ся, как мумия, и твердит одно: «Позаботьтесь об
удобствах для моих гостей».
— Ну и что, в таком случае, ты собираешься
делать?
— Придется послать за нашим врачом — доктором
Ватсоном. Как только он появится, я попрошу приго-
товить что-нибудь, что привело бы старика в чувство.
А потом,— Хэдли угрюмо повесил голову,— мы разде-
лим печальную обязанность сообщить ему о случив-
шемся.
В наступившей тишине явственно слышалось завы-
вание ночного ветра в трубе. Рэмпоул прислушивался
к нему и думал о портрете человека с профилем
белого орла и гордо развернутыми плечами, висящем
в библиотеке,, и том одиноком старике в пустынном
доме, который, спеленутый домашним халатом, сидел
сейчас, грезя о блеске оружия, перед тлеющими
угольями камина в своей комнате.
Из глубины холла выступила фигура Хобса.
— Джентльмены, по предложению сэра Вильяма,—
провозгласил он,— я приготовил для вас в библиотеке
сандвичи и кофе, там же имеется и виски, если . вы
пожелаете...
Не спеша, всей компанией двинулись через холл
обратно в библиотеку, к теплу ярко горящего камина
и к столу с накрытым подносом.
— Побудьте с сэром Вильямом, *Хобс,— распоря-
дился Хэдли.— Когда он... окончательно пробудится,
спуститесь за мной. Встретьте полицейского врача и
проводите его наверх.
Все устало расселись у огня.
— Только ч^о во время разговора с миссис Би-
тон,— оповестил присутствующих Хэдли, пока доктор
с завидным аппетитом уничтожал приготовленную еду
и питье,— я получил решающие доказательства. Она
заявила, что успела уже побывать внизу и побеседо-
вать с вами. Она сказала, что вы оба убеждены, что
ее муж убил Дрискола...
— Неужели?.. Ну а что она думает на этот счет?
— Она не разделяла вашей уверенности, пока я не
рассказал ей все подробности дела. Вот почему мне
пришлось задержаться наверху. Мне удалось добиться
от нее не слишком многого. Вообще впечатление
202
такое, будто она тоже набралась опиума, как и
старик. Вдова согласна, что Битон вполне был спосо-
бен на решительный поступок, но на ней) было бы
более похоже прямиком отправиться к Дрисколу на
квартиру и уничтожить его в честном поединке, чем
караулить в темном углу с арбалетной стрелой за
пазухой. И уж совсем не может она объяснить появ-
ление цилиндра на голове Дрискола. Она готова
поклясться, что мужу ее вовсе не был свойствен
романтический образ мыслей: он отнюдь не относился
к числу натур с богатым воображением...— Хэдли
помрачнел.— Вообще, это меня слегка беспокоит,
Фелл. Она была бы права, если бы не неопровержи-
мые улики против Битона*
Доктор, слушая Хэдли, как раз готовился налить
спиртное. Он стоял спиной к инспектору, но при этих
словах можно было видеть, как застыла его рука,
протянутая к сифону с содовой.
— Но ты, надеюсь, все-таки удовлетворен?
— Да, по-видимому. Ни против кого другого улик
нет. И вот что особенно довершает общую картину...
Знаешь ли ты, что Битон обладал даром подражания?!
И я не знал, пока миссис Битон сама об этом не
сказала.
— То есть как?.
— Вот так. Единственный талант, который он до
сих пор никому не демонстрировал. Не считал это...
ну, приличным, что ли. Но миссис Битон сообщила,
что он порой пародировал речь своего брата и изобра-
жал его чрезвычайно похоже. Так что устроить фаль-
шивый телефонный звонок ему не составило бы
особого труда.
Доктор слушал со странной, сардонической усмеш-
кой на лице.
— Хэдли,— сказал он наконец,— это совпадение.
Случайность, вероятность которой восходит к N-ной
степени! Просто не верю своим ушам; и слава Богу,
что мы ничего не знали об этом в начале следствия,
иначе еще больше запутались бы.
— О чем это ты?
— Давай-ка лучше послушаем твою версию, как
ты представляешь себе действия Битона.
Хэдли устроился поудобнее с сандвичем в руках.
— Что ж, это несложно. Битон задумал убийство
Дрискола по возвращении из Корнуолла. Судя по его
203
поведению, он был не в себе, что и объясняет даль-
нейшие несчастья. Думаю, что сначала он вовсе не
собирался скрывать свои намерения. В его планы
входило просто отправиться к Дрисколу и вытрясти
из него душу. Что он и решился сегодня утром
исполнить. Помните, он непременно хотел встретить-
ся с Дрисколом? И одолжил у сэра Вильяма ключи,
чтобы наверняка попасть внутрь. Лестер Битон при-
был на место, когда Дрискола дома не оказалось. Тут
он принялся бродить по квартире. Скорее всего, искал
доказательства неверности своей жены. Помните мас-
ло и точильный камень на письменном столе у
Дрискола? Масло было совсем свежее: вероятно, Дри-
скол все еще трудился над стрелой, и она лежала
где-нибудь поблизости. И еще не забудьте, что стрела
эта имела для Битона особое значение: они купили, ее
вместе с женой...
Доктор Фелл в задумчивости потер лоб.
— Вот об этом я ’ и не подумал,— пробормотал
он,— роковая цепь совпадений, так сказать... Продол-
жай, Хэдли.
— Наконец он нашел цилиндр. Допустим, догадал-
ся, что Дрискол и был. Безумным Шляпником, но
особого интереса это могло у него и не вызвать,
кроме напоминания о желании Дрискола умереть в
цилиндре. Ты улавливаешь здесь психологическую
тонкость, Фелл? Если бы ему попалась под руку
просто шляпа Дрискола, то столь остроумное решение
просто не пришло бы ему в голову. Другое дело —
цилиндр, принадлежащий его родному брату,— ведь
тут богатый материал для инсценировки...
Внезапно в его воспаленном мозгу возник новый
план. Собственно говоря, с какой 'стати он должен
отвечать'за убийство Дрискола? Ведь если заколоть
его в каком-нибудь месте, не имеющем никакого
отношения к имени Лестора Битона, и насадить ему
на голову краденый цилиндр, то можно поймать сразу
двух зайцев: первое — подозрение в убийстве падет
на Безумного Шляпника... И именно этого шляпного
вора он-то и собирается убить! Следовательно, не
пострадает никто из невинных людей. И наконец,
можно будет удовлетворить еще и сумасбродное по-
желание Дрискола.
С точки зрения Битона, стрела идеально подходила
как орудие убийства. Прежде всего, у' нее было
204
символическое значение. И хотя Дрискол стащил
стрелу, Лестер Битон об этом не подозревал! Видя ее
на столе у Дрискола, он, само собой, вообразил, что
тот получил стрелу открыто и любому в доме извест-
но, что она находится у племянника. Таким образом,
от дома Битонов обводились всякие подозрения. Уяз-
вленному мужу не могло в голову прийти, что у
Дрискола были веские основания тщательно скрывать
кражу столь никчемного сувенира. А теперь только
представьте себе ужас, который его обуял при изве-
стии, что мы подозреваем его собственную жену?
Доктор отпил большой глоток виски.
— А у тебя все получается гораздо лучше, чем я
ожидал,— удивился он.— Сам Создатель не придумал
бы более скдадно. Я весь внимание!
— Итак, созрел новый план. Битон знал, что
Дрискол собирается в Тауэр к часу дня на встречу с
Дэлри, о чем слышал за завтраком. Что его жена
собирается туда же, он, разумеется, еще не. знал.
В его планы входило всего лишь застать одного
Дрискола. Однако в Тауэре Дрискол, несомненно,
будет с Дэлри, что чрезвычайно осложняло дело.
Можешь догадаться, как он поступает. Он забирает с
собой шляпу и стрелу и рано, до часа дня, уходит из
дому. Звонит Дэлри из уличного автомата, подделы-
вает голос Дрискола и выманивает таким образом
Дэлри. В час Битон был уже в Тауэре. Но Дрискол
все не появлялся, он опаздывал на целых двадцать
минут...— Хэдли отпил кофе, поставил чашку на мес-
то и в увлечении своим рассказом, постучал кулаком
в ладонь правой руки.— Но понимаешь ли ты, что
если мы перепроверим время в наших расчетах, то
выйдет, что Дрискол должен был войти в Лондонский
Тауэр всего на несколько минут — а может быть и
секунд — раньше Лауры Битон? К назначенному часу
Дрискол опоздал; она явилась раньше. И как только
он поднялся в комнаты генерала Мейсона, то, выгля-
нув в окно, увидел Лауру около Ворот Изменников...
Иными словами — Лестер Битон, в поисках удобного
случая прикончить Дрискола, выследил их обоих.
Хотя на это он вовсе не рассчитывал. Он понял, что
готовилось свидание. Но из страха быть раскрытым
он не мог действовать, пока оно не завершится. И
Лестер Битон ждал. Как он и предполагал, такая
непоседливая и нетерпеливая натура, как Дрискол", не
205
могла усидеть долго в комнатах генерала Мейсона. И
действительно, Филип Дрискол вскоре спускается на
улицу на встречу с Лаурой. Когда Дрискол стоял с
ней около решетки, Битон, должно быть, притаился
под аркой Блади-Тауэр и наблюдал за ними.
Доктор слушал версию главного инспектора, отки-
нувшись в кресле и прикрыв ладонью глаза.
— Лестеру Битону,— продолжал Хэдли,— довелось
выслушать их милую беседу от начала до конца — и мы
можем только догадываться, какие чувства бушевали
в его душе. Он слышал, как Лаура Битон признава-
лась в любви Дрисколу... а за этим последовало
нечто, исполненное столь горькой иронии, что кровь
бросилась Битону в голову. Дрискол торопливо и
почти с откровенной досадой отделался от миссис
Лауры Битон и направился прямо в сторону своего
преследователя, под арку Блади-Тауэр. Юный аван-
тюрист согрешил гораздо больше, чем просто совра-
тил чужую жену — он еще и пренебрег ею! И вот
теперь этот мальчишка идет в тумане прямо к нему,
а в руке Битона наготове арбалетная стрела.
Доктор Фелл все не отнимал ладони от глаз, он
лишь слегка раздвинул два пальца, и сквозь них
внезапно блеснул за стеклами пенсне его острый,
напряженный взгляд.
— Слушай, Хэдли... во время вашего разговора
упоминала, ли миссис Битон, что Дрискол действи-
тельно отправился к арке Блади-Тауэр? — осторож-
но спросил он.
— Нет, она ничего такого не заметила, потому что
в этот момент как раз повернулась и пошла по
дороге, где, как ты помнишь, миссис Ларкин и увиде-
ла ее, идущую спиной к Блади-Тауэр...
— А-а!
— Лаура Битон и не пытается ничего скрывать,—
пояснил Хэдли.— При беседе с ней мне показалось,
что со мной говорит механическая кукла или что-то
вроде живого мертвеца... Итак, рассуждаем дальше:
Дрискол вошел под арку. Все было кончено в считан-
ные секунды: ладонь Битона зажимает рот Дрисколу,
рывок, удар, и мальчишка умирает, не успев даже
пискнуть. И когда несколькими секундами позже
миссис Битон проходит под аркой, ее муж уже держит
прижатым к стене бездыханное тело ее любовника.
206
Наконец все посторонние уходят из арки. Битон
снимает кепку с Дрискола, раскрывает цилиндр — ты
ведь помнишь, что это складной шапокляк, который
можно в сложенном виде без труда спрятать под
одеждой,— нахлобучивает его Дрисколу по самые
брови. Затем бросается вон из-под арки и перекиды-
вает тело через’ограду. Так появился синяк в основа-
нии черепа Филипа Дрискола. И в заключение убийца
удаляется незамеченным через одни из боковых
ворот.
Хэдли с воодушевлением завершил свою речь.
Немного помедлил, рассеянно осмотрел сандвич со
всех сторон и потом положил обратно. Все оцепенело
сохраняли ледяное спокойствие, прислушиваясь к то-
му, как наверху, над их головами, кто-то нервно
мерил пространство неуверенными, быстрыми шагами.
Взад-вперед, взад-вперед...
Затем послышался мелодичный бой часов, и —
едва слышно — голоса в переднем холле, наконец
где-то гулко захлопнулась большая дверь. Эхо глухо
разнеслось по всему дому. Шаги наверху приостано-
вились на минуту и возобновили свой бесконечный
путь...
— Это, должно быть, полицейский хирург,— заме-
тил Хэдли.^ Он яростно потер глаза и расправил
затекшие мышцы.— Еще немного рутинной работен-
ки, и все домой, в постель!
— Прошу прощения,— сказал вдруг кто-то от две-
ри,— можно вас на минуту?
Тон голоса был таков, что заставил ^Сэдли обер-
нуться, будто от удара. Начавшись весьма ровно, под
конец фразы он сорвался на леденящий душу визг.
Все, в недоумении оглянувшись, увидели выступивше-
го из мрака Дэлри. Глаза его, пока он переводил их
по очереди с одного присутствующего на другого,
светились лихорадочным блеском.
— Остановитесь! — раздался вдруг громовой голос
доктора Фелла.— Ради всего святого молчите! Поду-
майте лучше о... подумайте хорошенько...
Дэлри безвольно уронил руки,
— Это бесполезно,— сказал он. Глаза его остано-
вились на Хэдли.
— Я пришел сдаваться, сэр,— отчетливо прогово-
рил он.— Это я убил Филипа Дрискола.
207
ГЛАВА XX
*
Во внезапной и давящей тишине
библиотеки даже шаги наверху, казалось, замерли,
словно там тоже услышали эти слова. Дэлри рванул
ворот плаща и заговорил, вперив взгляд в огонь:
— Я не хотел его убивать, понимаете? Это вышло
случайно. И не надо было мне пытаться замести
следы — это моя роковая ошибка. И не стал бы я вам
ничего рассказывать, если бы подозрения ваши не
пали на майора Битона... И если бы он не покончил
с* собой, отчего ваши подозрения переросли в твердую
уверенность. А этого я никак не мог вынести. Он
был... э-э... настоящим другом. Фил никогда ни о ком
не заботился, кроме себя самого. Иное дело — майор
Битон... — Дэлри беспомощно ощупал свои глаза. —
Я потерял очки, а без них толком ничего не вижу.
Он приблизился к камину, срл, и по протянутым к
огню рукам стало заметно, что его бьет страшная
дрожь.
— Эх вы, несмышленый юнец! — медленно произ-
нес доктор.— Так все испортить! Я весь вечер пытал-
ся вас выгородить, стоило мне только увидеть это
создание — вашу невесту. Признание абсолютно бес-
смысленно. Оно только увеличит горе этого дома.
Хэдли попытался приподняться в кресле с таким
видом, словно старался оправиться от страшного но-
каута.
— Это невозможно,— выговорил он.— Этого не
может быть. Вы это заявляете мне как офицеру
полиции, без всяких шуток?
— Я целый час бродил по улицам,— отвечал мо-
лодой человек.— Когда я поцеловал Шейлу на проща-
ние и пожелал ей доброй ночи в доме ее подруги, то
уже твердо знал, что в последний раз вижусь с ней на
свободе. Однако я все еще думал, что не сумею
рассказать вам обо всем. И в то же время чувствовал,
что дальше так продолжаться не может.— Он с отча-
янием обхватил голову руками. И вдруг на лице его
появился проблеск внезапной мысли, и он оглянулся
по сторонам.— Вы уже и сами догадались?..
— Да,— мрачно фыркнул доктор.— И если бы у
вас хватило ума придержать язык за зубами...
Хэдли дрожащими руками достал свою записную
книжку.
208
— Мистер Дэлри,— официальным голосом провоз-
гласил он,— мой долг предупредить вас, что любые
ваши слова могут быть обращены против вас..,
— Хорошо,— сказал Дэлри. Он тупо смотрел на
стакан, поднесенный ему Рэмпоулом, очевидно не
понимая, чего от него хотят. Наконец с жадностью
схватил его.— Спасибо. Я могу выпить?.. Надеюсь,
вам не потребуется объяснять, что это был несчаст-
ный случай. Видите ли, по сути дела,, он сам себя
убил. То есть он бросился на меня, и в схватке...
Господь свидетель, я не хотел ему повредить! Я толь-
ко.,. я только пытался украсть эту проклятую руко-
пись...
Секунду он с шумом втягивал в себя воздух.
— Все это, может быть, и соответствует истине,—
заявил главный инспектор, с недоверием поглядывая
на Дэлри,— но я ума не приложу, как вы сумеете
объяснить тот факт, что умудрились ответить по
телефону из квартиры Дрискола без четверти два, и
тут же, несколько минут спустя, убить его в Лондон-
ском Тауэре.
— Ладно, дело сделано, Хэдли! — вскричал доктор,
обрушив страшный удар своей трости на каминную
плиту.— Роковая ошибка совершена, и теперь уж —
чего таить? — могу тебе сказать: это поворотный
пункт во всем деле. В этом месте твои рассуждения с
самого начала принимали ложное направление. Ви-
дишь ли, Дрискол не был убит в Лондонском Тауэре.
Его убили в собственной квартире.
— Господи Боже! — Хэдли был вне, себя от изум-
ления.— Но ведь это полнейшая чепуха!
— Да нет! Чистая правда,— сокрушенно сказал
Дэлри.— Зачем Филу вздумалось возвращаться к себе
домой, я понятия не имею. Просто ума не приложу.
Я принял все возможные меры, чтобы задержать его в
Тауэре. Именно для этого и подстроил фальшивый
телефонный звонок себе самому. Но я... я хотел всего
лишь убрать его с дороги, чтобы без помех украсть
рукопись.— Дрожь в его теле почти прекратилась, сей-
час он был только чрезвычайно потерян и обессилен.
— Итак, начнем с начала,— предложил главный
инспектор.— Вы утверждаете, что хотели украсть ру-'
копись По...
— Я был вынужден это сделать,— отвечал допра-
шиваемый.
209
— Вынуждены?!
— О! — простонал Дэлри. Его рука машинально
потянулась к глазам, чтобы поправить несуществую-
щие очки.— О да! Я же вам не рассказывал. Это была
мгновенная вспышка. Жест отчаяния. Мне и в голову
не приходило, что я способен хотя бы помыслить о
воровстве, пока он не позвонил мне в воскресенье
вечером и не заявил, что стащил шляпу своего дяди
и рукопись вместе с ней.
— Вы знали, что шляпный вор — Дрискол?
— Боже! — воскликнул Дэлри в лихорадочном
возбуждении.— Конечно же знал! Конечно же он об-
ращался ко мне! Я помогал ему. Он... он всегда
нуждался в поддержке. И конечно же, сами понимае-
те, он должен был во все меня посвящать. Тем более
что его заветной мечтой было раздобыть кивер йоме-
на из Лондонского Тауэра...
— О боги Олимпа! — прошептал доктор Фелл. —
И как это я проглядел? Ну да, разумеется, любой
уважающий себя шляпный вор просто не может не
попытаться...
Но Хэдли оборвал его рассуждения.
— Послушайте, мистер Дэлри. Значит, он расска-
зал вам?..
— Тогда-то у меня в голове и родилась эта
идея,— рассеянно кивнул Дэлри.— Я был в полном
отчаянии, понимаете? Они не оставили мне ни малей-
шего шанса, и в течение недели все должно было
выйти наружу. Поэтому я убедил Фила по телефону
придержать рукопись и ничего не предпринимать,
пока не придумаю подходящего плана. А еще отпра-
виться к Битонам разведать обстановку. А тем време-
нем...— Дэлри откинулся, в кресле.— Я знал, где Ар-
бор проводит уик-энд. В субботний вечер я навещал
Шейлу, поэтому, естественно, был в курсе. Останься
Арбор здесь, я ни за что не отважился бы позвонить
ему...
— Звонили Арбору вы?!
— Угу... Разве он не говорил? Я боялся, что он
узнает голос, и страшно запаниковал, когда услышал
о его присутствии...
Хэдли пристально посмотрела на доктора Фелла.
— Но что же тогда означали слова Арбора? По-
моему, ты сказал, что он был уверен, что говорил с
Дрисколом?..
210
— Он — да,—отвечал доктор.— Но, боюсь, ты не
обратил должного внимания на недавний рассказ
мисс Битон. Помнишь, Хэдли, как она описывала
шутки, которые устраивал Дрискол, звоня ей по
телефону и представляясь Дэлри? А она верила..
Голос ваш, мой мальчик, весьма сходен с голосом
Дрискола, не так ли?
— Да, иначе бы я не стал затевать всего этого,—
прошептал в ответ несчастный.— Я плохой актер, это
сразу видно. Но если ему удавалось подражать мне,
значит, я мог изобразить его и поговорить с Паркером
по телефону, чтобы изменить условия встречи и
отослать себя самого к нему на квартиру...
— Постойте! — не выдержал Хэдли.— Что-то это
выше моего понимания... Вы уверяете, что сначала
позвонили Арбору и предложили ему рукопись, еще
не имея ее, а потом... Но почему? Для чего вам
понадобилось ее красть?
Дэлри залпом осушил свой стакан.
— Мне нужны были тысяча двести фунтов,— с
отчаянием отвечал он.
Полулежа в кресле, он словно завороженнь!й смот-
рел на огонь.
— Позвольте мне кое о чем рассказать вам,—
вдруг предложил он.— Мой отец — служащий на севе-
ре Англии, а я — младший из пяти сыновей. Мне
удалось получить образование, но при этом я был
вынужден сам зарабатывать на свое обучение, потому
что особо выдающимися талантами не блистал и
стипендии выиграть не мог. Если что у меня и было,
так это богатое воображение, и я мечтал... В один
прекрасный день... нет, это смешно, я не стану
говорить вам о своих мечтаниях. В общем, я хотел
кое о чем написать. Однако воображение — плохой
помощник при сдаче экзаменов, и мне нелегко дава-
лось право все время быть на высоте. Я проводил
кое-какие изыскания в Лондонском Тауэре и случайно
познакомился с генералом Мейсоном. Мы понравились
друг другу, и он предложил мне поступить к нему
секретарем.
Вот так я и встретился с семейством Битонов. Это
может показаться странным, но... но я восхищался
Дрисколом, понимаете? Он обладал всем, чего не
хватало мне. Я долговяз, неуклюж и близорук. Я ни-
когда не блистал в спорте, а женщины считали меня...
211
ну, милым и удобным, и постоянно посвящали в свои
любовные проблемы с другими мужчинами.
А Дрискол... ну, вы сами знаете. У него вид был
соответствующий. Наши отношения представляли со-
бой союз блистательного метеора и старой заезженной
клячи, неизменно вывозившей его из канавы. Но надо
сказать, что мне безумно льстило, что мои советы
принимаются и им следуют. А потом я познакомился
с Шейлой...
До сих пор не могу прийти в себя от изумления,
что же такого она во мне нашла... Чего другие
женщины никогда не находили... И все они не пере-
ставали удивляться... и смеяться. Полагали это неле-
пым и забавным. Я имею в виду цриятелей Фила.
Один молодой щеголь отпустил как-то язвительное
замечание о нескладехе с лошадиной физиономией и
чокнутой дочке Битонов. Пусть у меня лошадиная
физиономия, я ничего не имею против. Но как он
посмел так отзываться о... Но тогда я ничего не мог
предпринять., Мне пришлось искать другого случая, и
однажды вечером мы столкнулись с ним, и я сказал,
что мне что-то лицо его не нравится, и заехал ему
прямо между глаз. Неделю он отлеживался дома. Но
потом они опять принялись за свое и злословили на
мой счет: «Ах, старина Боб — ловкач, ему палец в рот
не клади!» — и подсмеивались, что я за денежками
Шейлы увиваюсь. Это было невыносимо! Особенно
потому, что и я и Шейла' знали, что любим друг
друга, и признались в этом друг другу, а старику все
стало известно.
Он позвал меня для беседы и заявил ни больше ни
меньше, как то же самое, что и приятели Фила. Слово
в слово. Как я отвечал ему — в точности вспомнить
не могу, помню лишь, сказал, что он может подавить-
ся своими проклятыми деньгами... Ну и все прочее.
Это его удивило. Мы с Шейлой собирались поженить-
ся во что бы то ни стало. Тогда он все думал, думал,
и тут вмешался майор Битон. Как бы то ни было, но,
по-моему, старика мои слова вовсе не так расстроили,
как мне тогда показалось. Он снова снизошел до
встречи со мной и принялся рассуждать, что Шейла
еще совсем ребенок и не способна сама отвечать за
себя, и если мы согласны повременить год и наши
чувства по истечении этого срока останутся неизмен-
ными — что ж, тогда так тому и быть. Я согласился и
212
подчеркнул, что сумею обеспечить существование
семьи без посторонней помощи.
Но в этом последнем своем утверждении я, конеч-
но, хватил через край. А Фил сказал, что он знает
легкий способ разбогатеть и что все будет в лучшем
виде. Я же впал в полнейшее отчаяние. Год Битона
означал одно, и мы оба это отлично понимали: по
истечении указанного срока он заявит, что мои воз-
можности ничуть не улучшились, не так ли? Тем
более что я не смел рассчитывать на то, чтобы Шейла
согласилась ждать меня целый год, в то время как ей
столько раз может представиться выгодная партия.
Пытаясь разбогатеть, я, само собой, вляпался в
дурную историю. Но это неважно, я сам во всем
виноват. Фил...— Дэлри замялся в нерешительно-
сти.— Впрочем, и это ни к чему. Мы оба попали в
скверную историю, но только я один решился... Вооб-
ще, если бы. это только дошло до ушей старика
Битона, я бы погиб. И мйе понадобилось достать
через неделю тысячу двести фунтов.— Он устало
закрыл глаза.— Вот тогда у меня и зародилась бредо-
вая идея — украсть рукопись у Фила и продать ее
Арбору. Это было безумием. Вы знаете сами, как
разворачивались события. В воскресенье вечером я
попросил Фила позвонить мне наутро, что он и
исполнил вне себя от волнения, потому что на него
только что обрушилась новая беда. Ну, с женой... цы
знаете. А я тогда еще ни о чем таком не знал. Мне
удалось только предварительно растолковать ему, что
рукопись необходимо спрятать, причем у него в квар-
тире. Я надеялся потом без помех достать ее оттуда.
Он и это исполнил. Правда, попытался засунуть ее
в машину старика — вы знаете, как это было, перед
тем как пойти в Тауэр на встречу со мной. Но мои
указания настолько прочно запечатлелись в его со-
знании, что до Тауэра он еще вернулся к себе домой
и спрятал рукопись за камином в кабинете.
Устроить фальшивый телефонный звонок после
настоящего не составило особого труда. Во второй раз
я просто позвонил из регистрационной Паркеру и
представился Дрисколом. Я знал, что он станет вызы-
вать меня по переговорному устройству. Тогда я
сказал бы в трубку: «Привет, Фил!»— и ответил бы
сам себе его голосом, после чего Паркер непременно
повесил бы трубку.
213
Но мне следовало торопиться. План был до смеш-
ного прост. Я собирался оставить машину генерала в
гараже в Холборне, быстро забежать к Филу и при-
хватить рукопись. Выходя от него, я хотел открыть
окно, устроить в квартире небольшой кавардак, взять
парочку-другую каких-нибудь бросающихся в глаза
вещиц, чтобы создать впечатление обычной кражи.
Я знал, что никому не придет в голову обвинять Фила
в пропаже рукописи из дома старика, так что мистер
Битон никогда ничего не узнал бы. Опасность грозила
только в том случае, если бы Фил попытался вернуть
бумагу Битону. И — Бог свидетель! — если вы думае-
те, что у меня возникла бы хоть тень сомнения
относительно кражи ее у него... Да я с легким сердцем
рубашку с его спины стянул бы и не поморщился! —
Дэлри схватил со стола бутылку виски, налил себе
большой бокал почти до половины и с вызывающим
видом осушил его, даже не разбавив...— Казалось, все
было устроено безупречно. Меня Фил не мог подозре-
вать. Придя в его квартиру, я нашел ее пустой, и в
моем распоряжении имелось достаточно времени для
поисков. Пока я разыскивал рукопись, раздался зво-
нок из Тауэра, от Паркера. Ответив на него, я
совершил оЩибку, но я с трудом мог тогда сообра-
жать. Хотя... впоследствии,— он запнулся,— впослед-
ствии это послужило мне в качестве надежного алиби.
Звонок раздался почти без четверти два... Ну так
вот... Я перевернул вверх дном его кабинет, потому
что сразу мне не пришло в голову поискать за
камином. Но потом я все-таки заглянул туда и нашел
то, что хотел. Особо я не спешил, потому что пребы-
вал в полной уверенности, что фил благополучно
дожидается меня в Тауэре. Я внимательно просмотрел
рукопись и положил ее в карман. И только собрался
прихватить еще что-нибудь... Меня заставил обер-
нуться какой-то звук, шорох или скрип,— не знаю.
В дверях стоял Фил и смотрел... Я понял, что он
стоял так уже давно и все видел.— В отсутствующем
неподвижном взгляде Дэлри отразился страх.— Вы
когда-нибудь видели Фила в ярости, нет? Ну. так вот,
когда он впадал в неистовство, то становился просто
бешеным. Однажды он пытался убить какого-то чело-
века перочинным ножом только потому, что тот
пошутил над деталью его костюма. Он, как говорится,
превращался в сущего дьявола и был в эти минуты
214
опаснее дикого зверя. Никогда прежде на мою голову
не обрушивались столь кошмарные проклятия. Это
было так оскорбительно и несправедливо. Я не знаю,
как точнее назвать... унизительно, что ли... Его корич-
невая кепка съехала на один бок. Я с самого начала
знал, когда он бросится на меня: прежде несколько
раз нам доводилось боксировать в перчатках. Я был
лучшим, чем он, боксером, и потому не допустил его
до спарринга, а потом/ когда мне удалось ловким
приемом пробить его защиту, он вдруг вышел из себя
и потребовал сражаться на ножах. Было видно, что он
решился на все... Я попробовал уговорить его.
«Фил,— сказал я,— ради Бога, не дури...» Но он уже
оглядывался в поисках подходящего оружия и нако-
нец увидел... Это была арбалетная стрела, лежавшая
на низенькой книжной полке у двери. И тогда он
бросился на меня.
Я попытался увернуться и схватил его за воротник,
как хватают за ошейник бешеных собак. Но он не
дался. Мы оба покатились кубарем на пол... И... и...
толком не понимаю, что произошло. Я услышал, как
опрокинулось кресло. Следующее, что запомнил: как мы
сцепились вместе, я — сверху, и вдруг раздался какой-
то глухой треск... И тут же... С-с-странно,— растерянно
пролепетал Дэлри.— В детстве у меня была как-то
резиновая игрушка, которая пищала и посвистывала,
когда ее сжимали. Я подумал о ней. Потому что звук,
который он издал, в точности напомнил эту игрушку,
только в сто раз громче и ужаснее. Затем раздалось
что-то вроде шипения и чмоканья, словно в игрушку
опять набирали воздух. Фил больше не шевелился. Я
поднялся. Он всадил в себя эту стрелу, то есть я
свалился на него, и под тяжестью тела острие, упер-
шись в пол, вошло в грудь. А на затылок ему рухнула
железная кочерга, которую он задел при падении.—
Дэлри съежился в кресле и закрыл лицо руками.
ГЛАВА ХХГ
Некоторое время он так и сидел, не
в силах продолжать. Бессознательно рука его потяну-
лась вновь к виски. Рэмпоул заколебался, но, поду-
мав, помог наполнить ему стакан.
215
— Не понимаю...— прошептал Дэлри тихо, поч-
ти беззвучно.— Я не знаю, почему он вдруг возвра-
тился,..
— Может быть, мне удастся кое-что объяснить,—
заговорил доктор Фелл.— Сидите спокойно, мой маль-
чик, постарайтесь расслабиться... Хэдли, теперь до
тебя дошло, наконец?
— Ты имеешь в виду...
— Я имею в виду следующее. Стоя полвторого у
Ворот Изменников в Тауэре и беседуя с миссис Битон,
Дрискол о чем-то вспомнил. Это воспоминание по-
трясло его до глубины души. Он сказал, что должен
немедленно удалиться по делу. Так что это было за
воспоминание?
— Ну?! — выдохнул Хэдли.
— Продумай все сначала! Он в разговоре с ней
упомянул о своем дяде. Вот это-то и заставило его
вспомнить то, от чего волосы на его голове могли
встать дыбом! Ну, думай!
— О Боже! — простонал Хэдли.— Конечно же это
был день очередного ежемесячного визита его дядюш-
ки!
— Вот именно. Правда, Битон на этот раз решил
отменить свое посещение, но Дрискол-то этого не
знал! И теперь вспомнил, что совсем позабыл о
дядюшке, а у того был ключ от квартиры. Битон мог
пройтись по комнатам, где безо всякой опаски, откры-
то валялись обе украденные шляпы, что само по себе
уже было ужасно. Но зародись у Битона еще какие-
нибудь подозрения и начни шарить повсюду, он впол-
не мог наткнуться и на рукопись...
Хэдли согласно закивал.
— И ему было крайне необходимо успеть в квар-
тиру раньше сэра Вильяма,— продолжил он рассужде-
ния доктора.
— Объяснять все Лауре Битон он не мог, сами
понимаете. А даже если бы и мог, то все равно не
стал бы терять время. И тогда ой сделал то, что
многие из нас частенько проделывают с женщинами в
подобной ситуации. Он отослал ее прочь, пообещав
присоединиться к ней через несколько минут. Естест-
венно, и не думая выполнять свое обещание... Теперь
ясно, как он поступил? Вспомни только план Тауэра,
Хэдли. Он не имел возможности пойти вдоль Уотер-
Лейн по направлению к главному выходу, потому йто
216
это означало бы только путь к выходу, что само по
себе могло возбудить у его дамы подозрения. А этого
он никак не мог себе позволить. Следовательно, он
отправился в противоположную сторону по Уотер-
Лейн к другому выходу на набережную Темзы —
никем не замеченный в тумане. Была половина вто-
рого. Ты сам говорил мне, Хэдли, что на подземке до
Рассел-Сквер можно добраться за пятнадцать минут
или и того меньше. И по-моему, если миссис Битон
сумела поступить так в пять вечера, то почему бы
Дрисколу не проделать то же самое в половине
второго дня? Он вскорости прибыл к себе домой — без
десяти два или около того... время, определенное
полицейским хирургом как время его смерти. Таким
образом, все ваши вычисления принимали полностью
неверный ход именно в этом изначальном допущении,
что Дрискол никогда не покидал Тауэра. Иное вам в
голову не приходило. Кстати, вовсе не обязательно
искать часового, видевшего его при выходе из боко-
вых ворот, даже если таковой и имеется. Достаточно
просто предположить эту возможность, чего никто
почему-то даже в мыслях не допускал.
— Но нашли-то его у Ворот Изменников! Я...
Впрочем, неважно,— сник Хэдли.— Вы в силах про-
должать, мистер Дэлри?
— Ах вот в чем дело,— слабым голосом отклик-
нулся тот.— Понятно. Теперь мне понятно. А я-то все
думал, что он мог каким-то образом заподозрить
меня...— Бедняга переживал из-за слов доктора о
причине возвращения Фила домой.— Ну что ж, до-
звольте мне теперь вкратце описать дальнейшее. Он
был мертв. Никаких сомнений. В первый момент я
страшно запаниковал. До меня дошло, что я совершил
убийство. С мыслью о воровстве я уже усцел вполне
сжиться, но убийство — это нечто совсем другое. Ни-
кто никогда не поверит, что произошел несчастный
случай. И вот в чем была моя роковая ошибка —
я пребывал в уверенности, что Дрискол сообщил о
своем намерении вернуться домой. Стоило мне только
представить себе, что все всем известно!.. А ведь я
уже обнаружил свое присутствие в этой злополучной
квартире, ответив на телефонный звонок. Я решил,
что Дрискол, передумав, открыто возвратился домой...
И вот я здесь, с мертвым телом на рухах, и всем
известно, что- мы находились тут вдвоем! — Дэлри
217
при одном воспоминании об этом содрогнулся.— Тут
ко мне неожиданно вернулась способность здраво
мыслить. Передо мной был только один выход:, любой
ценой убрать тело отсюда и где-нибудь оставить его
в общедоступном месте. Например, по пути в Тауэр.
Тогда все будут думать, что на него напали по дороге
домой.
И тут меня осенило.— автомобиль! Машина была в
гараже, совсем неподалеку. День туманный. Я могу
забрать машину и подогнать во внутренний двор,
задернув занавески на дверцах. Тело Фила было
легким, как у котенка. На площадке всего две квар-
тиры, а выходящие во двор окна — матовые, непро-
зрачные. Под покровом тумана опасность быть уви-
денным практически сводилась к нулю...'
Доктор Фелл покосился на Хэдли.
— Совершенно справедливо. Главный инспектор
был того же мнения, когда пытался выяснить, как
удалось миссис Битон ускользнуть из квартиры. По-
мню, он еще заметил, что здесь может пройти неза-
меченным даже краснокожий в полной боевой раскра-
ске. Весьма разумное замечание.
— Ну...— Дэлри опять нервно потер глаза.— Вре-
мени в моем распоряжении было совсем немного.
Пришлось сократить путь в гараж, воспользовавшись
подземкой,— мне посчастливилось обернуться за две
минуты, в то время как пешком заняло бы как
минимум десять. Уж не знаю, с каким лицом я
предстал перед работниками гаража. Я сказал им, что
собираюсь домой, вырулил из гаража и в два счета
был уже опять на квартире Фила. О, не дай Бог, если
бы меня тогда арестовали!..— Он с трудом перевел
дух.— Я подхватил тело Фила и понес. Хуже‘ ничего,
быть не может — идти с такой ношей! О Господи
Боже! Я чуть было не споткнулся на ступеньках и
не пробил головой Фила стеклянную дверь. Когда же
пристраивал его сзади салона машины под ковром,
меня охватила такая слабость, что я не чувствовал
собственных рук. Но нужно еще было вернуться в
квартиру, чтобы посмотреть, все лй осталось там в
порядке. И когда я обходил квартиру, у меня появи-
лась идея. Цилиндр! Что, если взять его с собой и
надеть на Фила... и значит, все подозрения в убийстве
падут на Безумного Шляпника! Кто на самом деле
этот шляпный вор — никому не известно. Я ведь не
218
хотел причинить вред какому-нибудь невинному чело-
веку, а в этом случае все было бы, как говорится,
шито-крыто...
— И опять главный инспектор вполне солидарен с
вами,— заявил доктор.— Не йужно подробно объяс-
нять, он и так все понимает. Он сам уже разрабаты-
вал подобный ход мыслей вероятного убийцы перед
вашим приходом. А что с арбалетной стрелой?
— Я... я оставил ее... вы знаете где. Видите ли,
раньше мне эту проклятую стрелу видеть не приходи-
лось. Я считал ее вещью Фила, абсолютно безобид-
ной. Надписи на ней я не видел, потому что... вы
знаете, почему. Она была скрыта.— Крылья носа
Дэлри затрепетали, ладони судорожно вцепились в
колени, а голос зазвенел.— Но перед уходом я вспом-
нил одну вещь. Я вспомнил о рукописи у меня в
кармане. Может быть, я и убил Фила. Может быть, я
последняя свинья на свете, в чем я почти уверен. Но
Боже мой! Не мог я теперь положить к себе в карман
еще и кровавые доллары, продав эту рукопись Арбо-
ру. Она жгла меня. Я вытащил ее. Я пришел в такое
неистовство, что собрался было разорвать ее в клочья
и взять с собой пригоршню обрывков, чтобы швыр-
нуть их в лицо Битону. Но если порвать ее здесь... ну
да, кусочки бы обнаружили. И не стоило марать имя
Фила, даже если я и убил его,. Я чувствовал, что
даром теряю драгоценное время, но все-таки поднес к
листку горящую спичку и сунул его в камин...
Я прихватил цилиндр, сплющил его, спрятал под
плащом и решил, что сделал все возможное.
— Следовало бы еще убрать на место кочергу,—
заметил доктор Фелл.— Никто не станет отбрасывать
тяжеленную железную вещь так далеко, как сделали
вы в пылу драки, если он просто обыскивает квартиру
с целью грабежа. Ведь так?
— Затем,— продолжал Дэлри, автоматически по-
тянувшись к виски,— затем я испытал первое из двух
действительно ужасающих потрясений в своей жизни.
Как раз когда я выходил из дверей квартиры, я
наткнулся на привратника. Я сказал: «Ха-ха», или
что-то в этом роде и принялся уверять его, какой он
славный парень, и ни с. того ни с сего вручил ему
полкроны. Он проводил меня до машины...
— Сынок,— с неожиданной ухмылкой заметил
доктор,— сегодня вы бессмысленно солгали нам, и эта
219
машина выдала вас с головой. Рассказывая нам в
Тауэре свою историю, вы утверждали, что вообще не
приезжали к Дрисколу на машине. Вы заявили, что,
выйдя из квартиры, отправились в гараж, забрали
автомобиль и поехали домой. И больше ничего. Одна-
ко, когда нашему мистеру Хэдли привратник сообщил,
что вы пошли к машине, то объясните... впрочем, Бог
с ним. Дальше?
— Я уехал. Одел цилиндр на Фила, а кепку
засунул к себе в карман. Мне оставалось найти
какое-нибудь укромное местечко около Тауэра и под
покровом тумана выгрузить тело. Об отпечатках я
вовсе не думал, потому что — Господь свидетель! — я
даже кончиком пальца этой проклятой стрелы не
касался... И только я составил свой план и уже
выезжал из. Блумсбери — как вы думаете, что случи-
лось?
, — Ну да,— подал голос Хэдли.— Вам повстречал-
ся генерал Мейсон.
— Повстречался?.. Повстречался! Да неужели вы
думаете, что я остановился бы, если бы увидел его?
Первое, что я помню,— он каким-то чудом повис на
подножке и скалил от радости зубы и все разглаголь-
ствовал, что меня сам Бог послал, и просил подви-
нуться, чтобы он мог примоститься рядом со мной на
переднем сиденье...
Я ни жив ни мертв притормозил машину. Мне
показалось, что пространство внутри нее начинает'
сжиматься и ~ сейчас раздавит меня^ Я попытался
пошевелиться, и моя ступня так резко надавила на
акселератор, что я чуть не угробил машину. После
чего я заставил себя повернуть голову и высунуться
из окошка, как будто осматриваю колеса. Но каким-
то образом мы все-таки поехали. До меня доносился
голос генерала, но ни слова из его рассказа я не
запомнил. А он находился в прекрасном расположе-
нии духа, отчего, на мой взгляд, все становилось еще
ужаснее. Я находился на грани провала, это ясно. Мы
должны были ехать прямиком в Тауэр, и всем силам
ада не дано было это изменить. Прямиком домой...
Минуточку, прошу прощения... я выпью. Странно, что
эта водичка на меня все никак не подействует.
Обычно я хмелею с одного глотка, а тут пью, пью —
и ни в одном глазу! По пути у меня имелось двадцать
минут на раздумье — очень тяжкое раздумье. Каза-
220
лось, прошла вечность с того момента, когда я впер-
вые увидел Фила лежащим бездыханно. Но стоило
мне взглянуть на часы, и я не поверил собственным
глазам — они показывали всего восемь минут третье-
го. И все это время, пока мозг мой лихорадочно
работал, я без передышки болтал с генералом: о чем —
не припомню. Постепенно до моего сознания начало
доходить, что шанс выкрутиться только один. И в
случае успеха у меня будет твердое алиби... Вам
понятно? Если бы мне удалось попасть в пределы
Тауэра и где-нибудь незаметно выбросить тело, то ни
один нормальный человек потом не поверил бы, что я
проехал через весь город в компании генерала Мей-
сона с трупом на заднем сиденье. Все будут убеждены,
неожиданно сообразил я, что Дрискол так никогда и
не покидал Тауэра... Моих душевных сил хватило на
одно последнее усилие. Я рассказал генералу о неве-
роятном телефонном звонке, вызвавшем меня из Тау-
эра, и поинтересовался, что бы это могло значить...
Наконец в два тридцать мы добрались до Тауэра.
Местность я знал отлично и рассчитал все точно.
В случае, если во время нашего проезда по Уотер-
Лейн там никого постороннего не окажется, я твердо
знал, что мне следует делать. Вы были абсолютно
правы, доктор, что Ворота Изменников — первое мес-
то, которое придет в голову любому, кому понадобит-
ся спрятать труп в туманный день. Кроме того, это
было как раз то самое место, где я мог безо всяких
подозрений притормозить машину. Это же ясно? —
требовательно спросил Дэлри, энергично подавшись
вперед.— Я должен был высадить генерала напротив
ворот, у Блади-Тауэр. Я подождал, пока он, направ-
ляясь в Кинг-Хаус, скрылся под аркой. И начал
действовать. Открыл заднюю дверцу, перекинул тело
через решетку и через секунду уже был на своем
сиденье, трогая машину прочь...
О Боже мой! Как я вовремя управился! Генерал по
дороге вспомнил о каком-то деле в Башне святого
Томаса и по пути туда обнаружил труп. Вот... вот
почти и все, сэр. Остался всего лишь один момент...
За всеми этими кошмарами я совсем позабыл о
деньгах, которые Фил... которые я был должен...
В общем, я совсем об этом позабыл. Когда генерал
послал меня за доктором и прочим, я был вынужден
подняться к себе и принять что-нибудь успокоитель-
221
ное. Случившееся было слишком большим испытани-
ем для моих нервов. На столе лежало письмо. Не
помню, как я открыл его, даже не понимаю, почему я
вдруг открыл его. Я обнаружил себя стоящим со
стаканом бренди с содовой в одной руке и с листком
письма перед самым носом. Письмо гласило...— Вне-
запно Дэлри закашлялся, словно проглотил горькое
лекарство.— Оно гласило: «Больше ни о чем не бес-
покойся. Все уплачено. Смотри не проговорись моему .
брату и в следующий раз будь умнее». Подписано
было — «Лестер Битон».
Дэлри поднялся с кресла и обвел глазами присутству-
ющих. Он покраснел, глаза его лихорадочно сверкали.
— Да я пьян! — изумленно воскликнул он. —
Я пьян. Я и не замечал до сих пор. Лестер Битон
расплатился за меня с моими долгами и ни словом
меня не попрекнул. И когда вы сегодня вздумали его
обвинять... и он застрелился...— вы понимаете, почему
я был обязан рассказать вам...— Он стоял неподвиж-
но, с суровым лицом, на котором между бровями
залегла маленькая скорбная складка.
— Говорю вам — я свинья,— продолжал он бесцвет-
ным голосом,— но не до такой же степени! Я знаю, на
что иду. На эшафот. Никто не поверит мне после всего,
что я предпринял, заметая следы. И не мне винить вас
за это... Все очень просто — ставят к стенке, и в два
счета все кончено!.. Ох, сам не пойму — и как это я так
напился? Как правило, я вообще не пью... О чем это я
говорил? Ах да. Не начни все подозревать Лестера
Битона... оставь вы дело нераскрытым, я бы сидел да
помалкивал. А что такого? Я люблю Шейлу. В один
прекрасный день я мог бы... Впрочем, плевать. И я ни
в коем случае не желаю дать вам повод думать, что
пытаюсь разжалобить вас! Просто хочу воздать долж-
ное людям, которые были добры ко мне. Мне всеща не
хватало доброты. Люди всегда считали меня слишком
язвительным и нелепым. Но ради Бога! Старый шут с
лошадиным лицом угодил в лапы полиции, верно? — На
секунду лицо молодого человека гневно вспыхнуло.—
Старый... шут... с... лошадиным!..— простонал Роберт
Дэлри.
Огонь в камине понемногу затухал. Дэлри со сцеп-
ленными руками смотрел прямо перед собой в сумерки
комнаты. Он говорил слишком долго. Со стороны сада
в окна уже проникали первые проблески рассвета.
222
Хэдли невозмутимо встал с кресла.
— Молодой человек,— сказал он.— .Слушайте мой
приказ. Отправляйтесь в одну из комнат й сидите там.
Я позову вас, когда вы понадобитесь. Мне нужно
посоветоваться с моими товарищами. Необходимо,
кое-что выяснить. Ни под каким видом не смейте ни
с кем разговаривать — ни единого слова,— пока вас
не позовут.
— Хорошо,— сказал Дэлри.— Давайте звоните,
вызывайте вашу «Черную Марию»,4 или что там еще
у вас для этих целей имеется. Я подожду... Кстати,
есть еще кое-что, о чем я умолчал. Боюсь, что до
смерти перепугал этого беднягу Арбора. Но совсем
того не желая. Я находился в Караульном зале по
другую сторону Байвард-Тауэр, где сидели задержан-
ные посетители, а он как раз выходил от вас. А я в
этот момент разговаривал с вашим сержантом всего в
десяти футах от Арбора. До этого он моего голоса не
узнавал, но тогда, мне показалось, он его вспомнил.
Это едва не доконало бедолагу... Послушайте! Я чув-
ствую себя так, словно у меня нету ног! Надеюсь, я
еще не шатаюсь, а? А то я и до скончания века до
тюрьмы не добреду... Прошу прощения.
Старательно расправив плечи, он нетвердой поход-
кой двинулся к двери.
— Ну? — вопросил доктор сразу после его ухода.
Хэдли стоял перед затухающим огнем — неподвиж-
ная фигура с военной выправкой,на беломраморном
фоне. В руке он держал листки с записями признания
Дэлри. По всему было видно, что главного инспектора
мучили сомнения. Губы сурово сжаты, под глазами
залегли тени. Наконец он устало, сомкнул веки.
— Должен признаться,— неторопливо произнес
он,— что, должно быть, старею! Но будь проклята моя
обязанность служить закону и только закону. И... я не
понимаю, ничего я не понимаю. И чем старше я
становлюсь, тем понимаю все меньше и меньше.
Десять лет назад я просто пожал бы плечами и
сказал: «Весьма сожалею, но...» Ну, ты понимаешь, о
чем я, Фелл. Ни один суд ни за что не примет на веру
показания этого бедного мальчика. Но я — принимаю.
— А ведь если не принимать в расчет самоубийст-
во Лестера Битона,— заявил доктор,— дело об убий-
стве Филипа Дрискола официально остается нерас-
крытым. Слушай, Хэдли, дружище! Ты ведь тоже
223
знаешь, о чем я. Помнишь, мы устраивали трибунал?
Так готов ты теперь проголосовать?
— Да поможет мне Бог! — сказал Хэдли.— Готов.
А ты, Фелл? — Инспектор напустил на себя строгий и
одновременно заговорщический вид, под усами его
промелькнула тонкая усмешка.— Итак, доктор Фелл,
ваш голос?
— Оставить нераскрытым,— сказал тот.
— Мистер Рэмпоул?
— Нераскрытым,— с готовностью откликнулся
Рэмпоул.
Отблески умирающего огня озарили просветленное
лицо полуобернувшегося Хэдли. Он взмахнул рукой;
и с ладони взметнулись белые листки бумаги, покру-
жив, они плавно опустились на угли. Вспыхнули
языки пламени, и листочки мгновенно скрутились й
почернели. Рука Хэдли неподвижно висела в воздухе,
а на губах его по-прежнему играла мудрая, скептиче-
ская усмешка.
— Нераскрытым,— произнес он.
Черные очки
The Black Spectacles
© John Dickson Carr, 1939
ЧАСТЬ I
ПЕРВЫЙ взгляд СКВОЗЬ очки
Как я буду спать сегодня ночью?
Кристиана Эдмундс
Брайтон, 1871 г.
История эта — во всяком случае
для одного из ее участников — началась среди руин
древней Помпеи. Да, ему теперь уже никогда не
забыть тот жаркий, ленивый полдень, тишину улицы
Гробниц, потревоженную английской речью, огненно-
рыжие олеандры заглохшего садика и девушку в
белом, стоявшую посреди группы мужчин в черных
солнцезащитных очках — словно посреди странной
компании в карнавальных масках.
Человек, которому описанная сцена на всю жизнь
врезалась в память, уже неделю находился в Неаполе
по своим делам. Дела эти, кстати сказать не имеющие
никакого отношения к нашему рассказу, отнимали
массу времени, так что только около полудня, в
понедельник девятнадцатого сентября, он сумел вы-
кроить несколько свободных часов. Нынче вечером
ему предстояло отбыть в Рим, а затем — через
Париж — вернуться в Лондон. Перед отъездом он
решил немного побродить и поглядеть на знаменитые
древности, которые всегда занимали его не меньше,
чем современность. И вот теперь, вконец разомлев-
ший от жары, он оказался на улице Гробниц в самый
что ни на есть тишайший полдень.
Улица Гробниц пролегала за пределами городских
стен. Она брала свое начало у ворот на Геркуланум
и спускалась с невысокого холма, словно широкий
8* 227
мощеный желоб с пешеходными дорожками по бокам.
Шеренги кипарисов создавали на этой мертвой улице
иллюзию жизни. Здесь размещались склепы патрици-
ев, и приземистые алтари, сохранившиеся и поныне,
чернели тут и там на фоне руин. А когда наш
незнакомец услыхал звук своих же собственных ша-
гов по тротуару, ему на мгновение показалось, что он
просто случайно забрел в какой-то захолустный при-
город.
Слепящий свет солнца блестел на камнях мостовой,
выщербленных колесами древних телег, обжигал ростки
зелени, пробивавшейся сквозь трещины, и крошечных
коричневых ящериц, бросавшихся врассыпную перед
пришельцем, словно стайки теней в траве. Впереди, за
мавзолеями, возвышался Везувий — тускло-голубой в
знойном мареве, казавшийся совершенно безобидным
отсюда, с расстояния в добрых полдюжины миль.
Жара навевала дремоту. Бесконечные улицы с
пустыми фасадами и сменяющими друг друга пестры-
ми колоннадами внутренних двориков странно будо-
ражили воображение. Он бродил уже более часа, и за
все это время ему не встретилось ни одной живой
души, за исключением некой загадочной компании в
сопровождении гида: компания неожиданно возникла
в конце улицы Фортуны и тут же исчезла, словно стая
призраков, среди каменных руин.
Улица Гробниц привела к самой окраине города.
Пока он решал про себя, счесть ли дневную програм-
му выполненной или же вернуться за дополнительны-
ми впечатлениями, на глаза ему попался одинокий
дом среди гробниц. Большой дом — настоящая патри-
цианская вилла, в лучшие дни Помпеи украшавшая
это отдаленное городское предместье. Он поднялся по
ступеням и вошел внутрь.
В сумрачном атриуме *, казавшемся еще более
запущенным, чём виденные им в центре города, пахло
сыростью. Однако дальше солнце по-прежнему изли-
вало полуденный жар на садик перистиля **. Разру-
шенный фонтан утопал в гуще азиатских пиний и
олеандров, усыпанных огненными цветами. Внезапно
♦ Атриум — в античном жилище центральное помещение с
верхним светом.
♦♦ Перистиль — в античной архитектуре прямоугольный
двор, сад и т. п., окруженный с четырех сторон крытой колоннадой.
228
до вошедшего донесся шелест густой травы и англий-
ская речь.
Девушка в белом стояла около фонтана. Она была
не просто хорошенькой — лицо ее отличалось особен-
ной, интеллигентной красотой. Темно-русые волосы,
разделенные на прямой пробор, мелкими волнами
закрывали шею. Овальное лицо, небольшой вырази-
тельный рот; в серых широко посаженных глазах
сквозила жизнерадостность, вероятно обычно прису-
щая ей, хотя сейчас девушка казалась подавленной.
Но главное — в этих глазах читался недюжинный ум.
Девушка, рассеянно оправила белый жакет, и этот
жест обнаружил ее скрытую нервозность, которую *
выдавали и напряженно изогнутые брови.
Напротив нее, глядя в глазок любительской кино-
камеры, стоял черноволосый молодой человек в сером
летнем костюме. Камера зажужжала и щелкнула. Не
отрывая ее от щеки, молодой человек проговорил
сквозь зубы:
— Ну делай что-нибудь! Улыбнись, или повернись,
или сигарету закури, что ли! Только не стой столбом.
Не фильм, а фотография какая-то получается!
— Но, Джордж, ради Бога, что же мне сделать?
— Я же сказал: улыбнись или повернись...
Однако девушку, похоже, окончательно сковало чув-
ство неловкости, какое обыкновенно охватывает людей,
если они знают, что кто-то наблюдает за каждым их
движением. С трудом она выдавила неестественную
виноватую улыбку, затем приподняла белую сумочку и
помахала ею в воздухе, потом огляделась по сторонам,
словно выискивая пути к бегству, и в конце концов
расхохоталась прямо в объектив кинокамеры.
— Мы понапрасну переводим пленку! — вскричал
молодой человек, будто заправский режиссер.
Что же касается незнакомца, смотревшего на эту
сцену из дверного проема атриума с расстояния в
дюжину футов, то он окончательно убедился: девушка
страшно нервничает, ее непринужденность обманчива,
а настойчивое стрекотание и щелканье камеры пре-
вратилось для нее в непрерывный, парализующий
волю кошмар.
' — Но, Господи, что же мне сделать?!
— Пройдись... или что-нибудь вроде этого. Встань-
ка правее, вон там, я хочу захватить в кадр колонны
на заднем плане.
229
В этот момент раздалось что-то вроде громкого
презрительного фырканья. Оно исходило от подвиж-
ного маленького человечка в панаме, который, уперев
руки в бока, давно уже наблюдал за происходящим.
Черные очки частично скрывали то, что человечку
гораздо больше лет, чем можно было бы предполо-
жить, судя по спортивному покрою его летнего костю-
ма. Однако увядшая кожа щек и прядь седеющих
волос, выбивающаяся из-под панамы, выдавали истин-
ный его возраст.
— Ротозеи, вот вы кто! — заявил он с усталой
грустью.— Праздные ротозеи... Колонны ему на заднем
плане понадобились, надо же! Не Марджори, и даже
не собственно дом в Помпее... Все, что вам на самом
деле требуется,— это запечатлеть факт вашего лично-
го пребывания здесь, а Марджори и дом — только
повод. Это пошло! Тоже мне туристы...
— Да что же в этом плохого? — возмущенно воск-
ликнул высокий, дородный господин с короткой рыже-
ватой бородкой, стоявший по другую сторону от
молодого человека с камерой.
— Чванство праздных зевак! — упорствовал чело-
вечек в панаме.
— Никак не могу согласиться с тобой,— отвечал
Дородный господин.— И вообще не понимаю твоего
настроения, Маркус. Каждый раз, когда мы приближа-
емся к какой-нибудь достопримечательности, ты стре-
мишься убраться от нее подальще, и как можно
быстрее. Насколько я понял, именно потому, что
это — «достопримечательность». Могу я узнать, како-
го черта вообще тогда таскаться по городу,— тут его
голос загремел по всему садику,— если не осматри-
вать всякие диковины, а? Признаешь же ты, что сотни
людей разглядывали их до нас? Так неужели тебе ни
разу не пришло в голову, что если люди приезжают
посмотреть на тысячелетнйй город, то, значит, в нем
есть на что посмотреть?!
— Нельзя ли поспокойнее? — огрызнулся челове-
чек в панаме.— Не стоит так орать. Не понимаешь
ты, да и где тебе понять! Например, можешь ты мне
ответить, где мы сейчас находимся?
— Выяснить проще простого,— откликнулся его
собеседник.— Ну-ка, молодой человек, что там у нас?
Он обернулся к юноше с кинокамерой. Тот неохот-
но прервал съемку; девушка все еще смеялась. Сунув
230
камеру в футляр, болтавшийся у него на плече, он
вынул из кармана путеводитель и энергично принялся
листать страницы.
Прокашлялся.
— Номер тридцать четыре, две звездочки. «Вилла
Арйуса Диомеда,— торжественно продекламировал
он.— Хотя и названа так по причине...»
— Вздор,— оборвал его дородный господин,— ее
мы осмотрели десять минут назад. Там еще нашли
кучу скелетов.
— Какие скелеты?! — возмутилась девушка.— Не
видели мы никаких скелетов, доктор Джо!
Лицо высокого, господина побагровело.
— Я же не говорю, что именно мы видели скеле-
ты,— вскипел он.— Я сказал только, что это то самое
место, где нашли скелеты. Вниз по дороге — не
помнишь разве? Горячий пепел засыпал рабов... Их
отыскали всех скопом, на полу, как груду кеглей. Это
дом, где колонны в зелецый цвет выкрашены.
Маленький подвижный человечек в панаме воздел
руки к небу и потряс ими. На его лице появилось
злорадное выражение.
— Думаю, Джо, тебе будет небезынтересно узнать,
что вот этого-то и не было.
— Чего не было? — опешил доктор Джо.
— Не было колонн, покрашенных в зеленый цвет.
Снова и снова я безуспешно пытаюсь доказать, что
все вы, взрослые люди, совершенно не в состоянии
четко запомнить то, что видели или слышали. Вы не
умеете смотреть, вот и не видите ничего... Я прав,
профессор?
Он обернулся через плечо. Как оказалось, сзади, в
густой тени колоннады перистиля, стояли еще двое.
Наш наблюдатель едва смог разглядеть их, настолько
его глаза уже привыкли к яркому солнцу. Удалось
увидеть только, что один постарше, другой помоложе.
Они изучали при помощи лупы кусок застывшей
лавы, который, * по-видимому, подобрали возле балю-
страды. И оба также были в черных очках.
— Да Бог с ней, с виллой Арйуса Диомеда,—
откликнулся один из них.— Теперь-то в чьем доме мы
находимся?
— Сейчас выясним,— отозвался молодой человек с
путеводителем.— Просто я ошибся страницей. Нам
нужен номер тридцать девять, верно? Ага» Вот и он.
231
Номер тридцать девять, три звездочки. «Дом Аулуса
Лепидуса, отравителя».
Повисла мертвая тишина.
До сих пор вся компания производила впечатление
обычной, в целом довольной жизнью семейной груп-
пы, старших членов которой, правда, уже начинают
раздражать жара и тяготы путешествия. Это ощуще-
ние семейственности создавалось как их привычкой,
чуть что, препираться друг с другом, так и явным
внешним сходством между доктором Джо и маленьким
человечком в панаме по имени Маркус, вероятно
братьями. Марджори, разумеется, тоже их родственни-
ца. Обычные туристы...
Но во время чтения путеводителя общая атмосфе-
ра переменилась физически ощутимо и явственно, как
если бы во дворике похолодало или стемнело* Един-
ственным, кто, казалось, ничего не заметил, был
молодой человек с камерой. Все остальные застыли,
полуобернувшись к нему. Четыре пары глаз, скрытых
темными очками, уставились на девушку, оказавшую-
ся как бы в кругу черных масок. А солнечный свет,
тускло и зловеще поблескивавший на оправах, только
усиливал это сходство.
Доктор Джо переспросил в смятении:
— Кого?..
— Отравителя,— спокойно повторил молодой чело-
век.— «По изображению кинжала и ободранной ивы
(«лепидус» — «с ободранной корой», «отшлифованный»,
а отсюда — «остроумный» или «угодливый»), выложен-
ных в мозаике тротуара перед входом в атриум, Момзен
определяет эту виллу как принадлежащую...»
— Ясно, ясно! Но что именно он натворил?
— «...который, согласно Варрону, убил пятерых
членов своего семейства при помощи ядовитого гриб-
ного соуса»,— продолжал молодой человек.
Он осмотрелся вокруг со вновь вспыхнувшим инте-
ресом, как будто почти наверняка ожидал увидеть
трупы на месте преступления.
— Что ж, неплохо! — подытожил он.— Видно, в те
времена можно было безнаказанно травить людей
направо и налево!
Но тут он наконец почувствовал замешательство
своих спутников и испуганно встрепенулся, растерян-
но переводя взгляд с одного лица на другое. Захлоп-
нув книгу, он заговорил умоляющим тоном:
232
— Послушайте... Ну послушайте же, я что-то
такое... неподобающее сказал, да?
— Ах нет, конечно,— мягко возразила Марджо-
ри.— Просто всякие преступления — предмет при-
стального интереса дяди Маркуса. Ведь правда, дя-
дюшка?
— Правда,— согласился дядя Маркус и обратился
к молодому человеку: — Скажите, мистер... э-э-э... я
снова забыл ваше имя...
— Ничего ты не забыл, ты все прекрасно по-
мнишь! — нервно воскликнула девушка.
По несколько преувеличенному почтению, с кото-
рым юноша отвечал Маркусу, любой мог догадаться,
что тот не просто дядюшка Марджори, но, очевидно,
заменяет ей отца.
— Хардинг, сэр. Джордж Хардинг,— напомнил мо-
лодой человек.
— Ах да! Так вот, мистер Хардинг, скажите-ка:
слыхали лй вы когда-нибудь о месте, называемом
Содбюри-Крос, около Бата?
— Нет, сэр. А в чем дело?
Маркус быстро пересек площадку и уселся на край
фонтана с Таким видом, словно приготовился держать
речь. Сняв и панаму, и очки, он поместил их у себя
на колене. Глазам присутствующих предстала седая
шевелюра, топорщившаяся во все стороны,— даже
шестьдесят лет регулярной работы расческой не суме-
ли привести ее в должный вид. В ярких голубых
глазах светился ум, но смотрели они настороженно и
недоброжелательно. Время от времени Маркус поти-
рал морщинистый подбородок.
— Ну, мистер Хардинг,— заговорил он наконец,—
давайте побеседуем начистоту. Допускаю, что ваши с
Марджори отношения отличаются от обычного пароход-
ного флирта. Допускаю даже, что у вас обоих серьезные
намерения или вы искренне полагаете, что они таковы.
И опять в общем настроении группы произошла
разительная перемена, коснувшаяся и тех двоих, что
до сих пор оставались на заднем плане. Как заметил
теперь наш наблюдатель, один из них был жизнерадо-
стный с виду мужчина средних лет, в войлочной
шляпе, сдвинутой на лысый затылок. И хотя глаза его
прятались за темными очками, можно было рассмот-
реть округлое лицо по-детски здорового цвета. Преж-
де чем заговорить, мужчина прокашлялся.
233
— По-моему...— заявил он,— то есть я прошу про-
щения... я сейчас удалюсь.
Его напарник — молодой человек отменно неприв-
лекательной наружности — отвернулся и принялся
разглядывать внутренние помещения* дома со стара-
тельно выраженным самозабвением.
Маркус окинул их долгим взглядом.
— Глупости,— едко процедил он.— Хотя вы и не
являетесь членами семьи — вы оба,— но знаете ров-
ным счетом столько же, сколько и все остальные. Так
что к черту всякие дурацкие церемонии!
Раздался спокойный голос девушки:
— А не думаешь ли ты, дядя Маркус,— сказала
она,— что это место не совсем подходит для выясне-
ния отношений?
— Нет, не думаю, моя милая.
— Совершенно с тобой согласен,— с энтузиазмом
подхватил доктор Джо, напуская на себя суровый,
неприступный и страшно важный вид.— Впервые в
жизни, ты слышишь, Маркус? — совершенно согласен!
Тут и Джордж Хардинг в свою очередь постарался
принять суровый и неприступный вид.
— Мне остается только заверить вас, сэр...— на-
чал он тоном человека, решившегося на подвиг.
— Бросьте, бросьте, знаю я все это наизусть! —
перебил Маркус.— И, сделайте одолжение, расслабь-
тесь. Ничего здесь нет такого уж необыкновенного:
женится большая часть человечества, и чаще всего
люди делают это, отдавая себе отчет, на что они идут.
Как, надеюсь, и вы оба. Выходит, дело лишь за моим
одобрением...
— И моим! — решительно подхватил доктор Джо.
— Пожалуйста, если тебе угодно,— раздраженно
откликнулся Маркус.— И за одобрением моего брата,
конечно. Мы знакомы с вами около месяца, по совме-
стному путешествию.. Как только вы стали ухаживать
за моей племянницей, я телеграфировал моим адвока-
там и навел справки. Ну что ж, у вас оказалось все в
порядке — отличные данные, грех жаловаться. Ни
родни, ни денег...
Джордж Хардинг попытался было что-то объяс-
нить, но Маркус не дал ему и рта раскрыть.
-г- Знаю, знаю... я,все знаю... о вашем «химическом
процессе», который должен принести, баснословные
прибыли, и все такое прочее. Но я бы и пенни не
234
вложил в эту затею, даже если бы жизнь вас обоих
зависела от нее. Мне глубоко безразличны всякие там
чудодейственные новые «процессы», более того — они
вызывают у меня отвращение, особенно химические,
те, что всегда так поражают убогое воображение
невежд и наводят такую смертельную тоску на меня
самого. Но вы, возможно, и сумеете извлечь из своего
процесса какую-то выгоду. Если трезво и расчетливо
подойти к делу, то при умеренной жизни и сейчас уже
можно иметь приличный доход, который, видимо,
немного увеличится за счет Марджори. Я понятно
говорю?
И снова Джордж собрался было пуститься-в объяс-
нения, и снова был прерван — на этот раз самой
Марджори. Лицо девушки порозовело, но глаза сияли
безмятежностью, и все ее поведение являло пример
недюжинного самообладания.
— Джордж, скажи просто — «да». Это единствен-
ный ответ, которого от тебя ждут. 4
Лысый мужчина в фетровой шляпе хмуро наблю-
дал происходящее, опершись локтями о балюстраду.
Внезапно он поднял руку, словно желал привлечь
внимание студенческой аудитории.
— Минуточку, Маркус,—заявил он.— Вы сами
просили нас с Вильбуром присутствовать, хотя мы и
не члены вашей семьи. Поэтому позвольте и мне
сказать свое слово. Так ли уж необходимо подвергать
юношу перекрестному допросу, словно он...
Маркус с досадой взглянул на говорившего.
— Я давно уже заметил,— сказал он,— что многие
люди пребывают в нелепом, но стойком заблуждении,
будто всякий серьезный разговор — это уже непре-
менно перекрестный допрос. Возьмите любой роман
любого автора... Теперь я вижу, что и вы, профессор,
не избежали общей участи. И, как это ни претит мне,
пожалуйста, если вам угодно, считайте, что я допра-
шиваю мистера Хардинга. Согласны?
— Да,— ответил Джордж.
— Ну, теперь держись! — дружески посочувство-
вал профессор.
Маркус глубже уселся на бортик фонтана — так,
чтобы только не свалиться внутрь. Выражение его
лица заметно смягчилось.
— Ну, раз все улажено,— произнес он слегка из-
менившимся голосом,— вам следует для начала кое-
235
что узнать о нас. Марджори, я уверен, еще ничего не
рассказывала. Так вот, если вы принимаете нас. за
праздношатающихся богатеев — тех, что привыкли
жировать по три месяца в бархатный сезон,— то вы
глубоко заблуждаетесь. Действительно, я богат; но
вовсе не празден и уж никогда не шляюсь попусту по
свету. И все, кто меня окружает, тоже. Уж я-то слежу
за этим! Я и сам тружусь, и, хотя считаю себя скорее
ученым, чем бизнесменом, деловые качества мои от
этого отнюдь не страдают. Мой брат Джозеф — самый
известный из практикующих врачей в Содбюри-Крос,
и он работает дай Бог, несмотря на врожденную лень.
За этим также слежу я. Медик он не особенно
хороший, но народ его любит.
Даже сквозь черные очки было заметно, как сви-
репо засверкали глаза доктора Джо.
— Успокойся, пожалуйста,— холодно бросил Мар-
кус.— Ну а Вильбур... Вильбур Эммет — мой управля-
ющий.
Маркус кивнул в сторону высокого, на редкость
некрасивого молодого человека, стоявшего у балюст-
рады. Лицо Вильбура Эммета сохраняло каменное
выражение. По отношению к Маркусу он постоянно
демонстрировал такое же глубочайшее почтение, как
и Джордж Хардинг, однако держался более официаль-
но и еще более услужливо, словно в любую минуту
готов был застенографировать распоряжения шефа.
— Раз уж я нанял его,— продолждл Маркус,— то,
будьте уверены, и он трудится не покладая рук. А вот
профессор Ингрэм — вон тот толстый лысый госпо-
дин — просто друг семейства. Работать он не работа-
ет, но будет — стоит лишь мне намекнуть. Так вот,
мистер Хардинг, я хочу, чтобы вы кое-что узнали и
поняли с самого начала. Я — глава семейства. Но это
не означает — тиран. И я не страдаю недостатком
ума. Это вам подтвердит кто угодно.— Он вытянул
шею.— Однако я настырный, своевольный старый за-
нуда, который во всем долж^ен докопаться до самой
сути. И всегда стою на своем, а в результате всегда
получаю, что хочу. Ясно?
— Да,— отвечал Джордж.
— Хорошо,— кивнул Маркус с улыбкой.— Далее.
Но если дела обстоят таким образом, вправе спросить
вы, то с какой же стати мы бьем баклуши вот уже
целых три месяца? Что ж, я удовлетворю ваше
236
законное любопытство. Видите ли, в местечке Содбю-
ри-Крос появился сумасшедший негодяй, которому
доставляет наслаждение отравлять жителей одного за
другим.
Опять наступила тишина. Маркус надел очки, и
круг черных масок снова сомкнулся.
— Вы что — язык проглотили? — осведомился дя-
дюшка Марджори.— Я же не сказал, что у нас в
городке имеется фонтан из шампанского или рынок
невольников... Я всего лишь сообщил, что есть пре-
ступник, безумец, которому доставляет радость тра-
вить людей. Исключительно ради забавы этой стран-
ной личности трое детей и восемнадцатилетняя де-
вушка были отравлены стрихнином. Один ребенок
умер. Именно тот малыш, который был особенно
дорог сердцу Марджори.
Джордж Хардинг в очередной раз открыл было рот,
но снова остался нем. Он посмотрел на путеводитель
у себя в руках и поспешно сунул его в карман.
— Простите...— начал было он.
— Потом. Пока слушайте меня. Марджори не-
сколько недель пролежала в нервной лихорадке. Вот
почему — ну и из-за климата, конечно,— мы и реши-
ли отправиться в Италию.
— Затея с самого начала была дурацкая,— про-
комментировал вполголоса доктор Джо, уставясь в
землю.
Маркус сделал ему знак молчать.
— В среду, мистер Хардинг, мы отправляемся домой
из Неаполя на «Накосаки-Мару». Поэтому лучше вам
знать во всех подробностях о случившемся в Содбюри-
Крос семнадцатого июня этого года. Некая женщина по
имени миссис Терри держит табачную и кондитерскую
лавочку на Хай-стрит. Дети отравились шоколадными
помадками, купленными у миссис Терри. Естественно,
как вы и сами догадываетесь, раньше за ней не
водилось привычки торговать ядовитым товаром. По-
лиция считает,4 что сладости подменили... каким-то
неизвестным способом.— Он замялся.— Загвоздка в
том, что все, кто имел доступ к шоколаду, все, у кого
была возможность совершить подмену в нужный мо-
мент,— это все люди, хорошо известные и уважаемые в
Содбюри-Крос. Я достаточно ясно выражаюсь?
Черные очки . в упор уставились на безмолвного
слушателя.
237
— Полагаю, что да, сэр.
— Что касается меня,— продолжил Маркус,— то я
просто горю желанием вернуться домой...
— О-о, еще бы, Господи! — вскричал доктор Джо
со всей страстью, на какую только был способен.—
Нормальные сигареты. Нормальный чай. Нормаль-
ная...
Тут впервые из сумрака перистиля раздался голос
некрасивого молодого человека. Этот голос оказался
настолько глухим и сильным, что самые обыкновен-
ные слова, казалось, звучали как пророчество.
— Сэр,— произнес Вильбур Эммет, не, вынимая
рук из карманов голубого свитера,— нам не следовало
бы отсутствовать на протяжении июля и августа. Я не
доверяю Ранний Серебряный Мак-Крэкену.
— Пожалуйста, поймите меня правильно,— резко
сказал Маркус.— Мы не компания беглецов. Мы отды-
хаем для собственного удовольствия. Позволяем себе
развеяться. И вернемся домой тогда, когда сами этого
захотим,— по крайней мере я. А я особенно жажду
возвращения домой, потому что могу, как мне кажет-
ся, разрешить мучающую всех тайну. Месяц назад мне
посчастливилось разгадать ее наполовину. Но есть
еще некоторые...— Снова замявшись, он вытянул впе-
ред руку, потряс ею и опять уронил на колено.— Если
вы приедете в Содбюри-Крос, то вам придется столк-
нуться с некоторыми измышлениями... определенного
рода настроением... слухами. Вы готовы к этому?
— Да,— ответил Джордж. z
Что касается человека, наблюдавшего за разгово-
ром с порога атриума, то вся картина, как было уже
сказано, врезалась ему в память с фотографической
точностью: группа людей в саду, обрамленном антич-
ными колоннами, дом, имеющий такое странно симво-
лическое значение для этих людей. Но мысли незна-
комца были далеки от метафизических сравнений. Он
не стал входить в дом Аулуса Лепидуса, отравителя.
Вместо этого он повернулся, вышед на улицу Гробниц
и направился вверх, к воротам на Геркуланум. Кро-
шечные струйки белесого дыма стекали по склонам
далекого Везувия. Эндрю Мак-Эндрю Эллиот, инспек-
тор уголовной полиции, присел на высокий парапет
пешеходной дорожки, раскурил сигарету и проследил
задумчивым взглядом за коричневой ящеркой, испу-
ганно прошмыгнувшей через дорогу.
238
II
Вечером, когда случилось убийство
в Белегарде, загородном имении .Маркуса Чесни, инс-
пектор Эллиот выехал из Лондона на своем автомо-
биле — предмете его необыкновенной гордости — и
добрался до Содбюри-Крос в половине двенадцатого.
Довольно теплая для начала октября, хотя и слишком
темная ночь пришла на смену сухому и солнечному
дню.
Инспектор мрачно размышлял о роковых совпаде-
ниях в жизни людей. Получив от старшего офицера
Хэдли приказ взять в свои руки дело об отравлении
шоколадом, он скрыл, какие противоречивые чувства
раздирали его. Не только воспоминание о сцене в
Помпее не давало ему покоя: зловещая встреча,
случившаяся недавно в аптеке неподалеку от порта,
занозой засела в мозгу.
— Ну, как всегда,— ворчливо сетовал Хэдли.—
Нас подключают уже тогда, когда шансов напасть на
отед... Все равно что прошлогодний снег искать!
Почти четыре месяца назад, подумать только! Послу-
шай, ты неплохо зарекомендовал себя в деле с
Кривой Петлей, а ведь там тоже все следы давным-
давно быльем поросли... Вот попробуй и на этот раз
разнюхать что-нибудь. Но надежды почти нет. Тебя
уже ввели в курс дела? ”
— Я... ну вроде бы где-то читал кое-что... В чем,
собственно, проблема, сэр?
— Опять раздули настоящий скандал. Страшный
ажиотаж, скажу тебе, с тех пор как Чесни с семейст-
вом возвратился из поездки домой. Анонимные пись-
ма, надписи на стенах и тому подобное. Грязное дело,
приятель,— отравлены дети.
Эллиота мучили сомнения. В душе нарастал глу-
хой гнев.
— Значит, все-таки предполагается, что виновен
кто-то из близких Чесни, сэр?
— Сам не знаю. У майора Кроу, главного констеб-
ля, свои идеи. Кроу вообще склонен принимать все
гораздо ближе к сердцу, чем от него можно ожидать
на первый взгляд. И стоит зародиться у него в голове
какой-нибудь версии, как он вцепляется в нее мерт-
вой хваткой. Ладно, факты он тебе сообщит, надеюсь.
Впрочем, парень он славный, тебе полезно будет с
239
ним поработать. Ну а если вдруг серьезная помощь
понадобится, не забудь про доктора Фелла. Он сейчас
как раз в Бате, проходит курс лечения в санатории.
Тебе стоит лишь обратиться к нему, и можешь
спокойно ждать, какие фокусы он покажет на этот
раз.
Эндрю Мак-Эндрю Эллиота — человека молодого,
но не по годам серьезного, чистого шотландца по
духу,— весьма приободрйла возможность опереться на
неохватное плечо доктора Фелла. Он сразу же решил
выложить ему начистоту все, что накопилось на.
сердце, ибо доктор Фелл был как раз тем редким
человеком, которому можно довериться целиком и
полностью.
Итак, в половине двенадцатого Эллиот въехал в
Содбюри-Крос и свернул прямо к полицейскому отделе-
нию. Содбюри-Крос представлял собой нечто среднее
между деревней и городом. Однако местечко было
торговое, и располагалось оно на лондонской дороге,
так что здесь постоянно царило оживление. Но, разуме-
ется, не в такой поздний час, когда все кругом уже
погрузилось в глубокий сон. Фары машины Эллиота
выхватывали из темноты ряды ослепших окон; единст-
венный огонек светился на циферблате часов над фон-
таном с питьевой водой, сооруженным в честь шестиде-
сятилетия царствования королевы Виктории.
Майор Кроу и старший офицер Боствик ожидали
его в кабинете Боствика. Войдя, Эллиот отдал честь.
— Простите, что так поздно,— сказал он.— У меня
шина стерлась, пришлось заменять под Кэлном...
— Ничего, пустяки,— кивнул ему главный кон-
стебль.— Мы всегда засиживаемся допоздна. Где вы
намерены остановиться?
Старший офицер предложил гостиницу «Голубой
лев».
— О, лучше не придумаешь! Вы сразу отправитесь
в отель и закажете номер или сначала хотите войти
в курс дела?
— Лучше прямо к делу, сэр, если, конечно, еще не
слишком поздно.
Какое-то время в кабинете царила полная тишина,
нарушаемая лишь назойливым тиканьем ходиков да
гудением газовой лампы.
Майор Кроу вытащил пачку сигарет, закурил и
задумался, не поднимая глаз от пола. Невысокого
240
роста, с коротко подстриженными седыми усиками,
майор выглядел как типичный армейский служака,
чьи успехи* по службе всегда вызывают легкое недо-
умение, пока не познакомишься с таким человеком
поближе и не сумеешь оценить по достоинству его
феноменальную работоспособность.
— Я считаю себя обязанным, инспектор,— загово-
рил главный констебль,— принести вам свои извине-
ния. Нам давно уже следовало позвонить в Ярд, если
уж мы решили прибегнуть к вашей помощи. В послед-
ние дни суматоха поднялась просто невообразимая —
ну, как только возвратился Чесни со своей компанией.
А люди поверят, что за дело взялись всерьез,— в
улыбке констебля не было и тени насмешки,— только
если вмешается Скотланд-Ярд. Весь город требует
ареста некой девицы по имени Уиле, мисс Марджори
Уиле. Но улик против нее никаких.
Эллиот с трудом поборол искушение вставить
словечко.
— Вы поймете сложность нашей задачи,— продол-
жал майор Кроу,— если представите себе магазин
миссис Терри. Да вы сотню таких за свою жизнь
наверняка перевидали. Очень маленький, узкий, но
длинный. По левую руку табачный прилавок, по
правую — кондитерский. В проходе едва разойдутся
два человека. В конце магазинчика — небольшая чи-
тальня. Представляете? ,
Эллиот кивнул.
— В Содбюри-Крос всего три подобных заведения.
А магазин миссис Терри по своему уровню намного
превосходит (или превосходил) остальные. Туда все
ходили. Хозяйка — женщина добродушная, очень ра-
ботящая. Муж умер, оставив ее с пятерыми детьми на
руках. Картина ясная?
‘ Эллиот снова кивнул.
— Тогда вы должны знать, каким образом ведется
торговля в этих лавках. Часть товара лежит под
стеклянным прилавком-витриной. Но множество сла-
достей просто разложено повсюду в вазочках и откры-
тых коробках, прямо на прилавке. Помимо этого
обязательно имеются пять открытых ящиков, слегка
наклоненных вперед, чтобы лучше было видно их
содержимое. У миссис Терри в трех — шоколадные
помадки, еще в одном — кусковой шоколад и в по-
следнем — карамедь.
241
А теперь представьте себе, что вам понадобилось
подмешать в ящичек отравленные шоколадные кон-
феты. Нет ничего проще! Где угодно покупаете не-
много помадок — они везде одинаковые,— берете иг-
лу, наполняете шприц спиртовой настойкой стрихнина
и впрыскиваете пару-другую кубиков в полдюжины
помадок. Крошечную дырочку никто не заметит.
Далее вы отправляетесь в магазин миссис Терри
(или в любой другой), спрятав лакомство в руке. Вы
спрашиваете сигареты* хозяйка уходит за другой
прилавок... Лучше попросить сотню «Данхилл», тогда
ей придется не просто зайти за прилавок, но и
добраться до самой верхней полки, чтобы достать
целую упаковку. А пока она стоит, отвернувшись, вы
быстро протягиваете руку и высыпаете приготовлен-
ные помадки в открытый ящичёк. За день в магазине
побывает сотня людей — кто же заподозрит вас, а тем
более докажет вашу вину?
Он поднялся, лицо его раскраснелось.
— Именно так все и было, сэр? — осведомился
Эллиот.
— Минуточку терпения! Вы уже поняли, что чело-
веку, совершающему убийство просто из любви к
искусству, неважно, кто именно падет его жертвой,
поэтому и ускользнуть от подозрений ему ничего не
стоит. Теперь попробуйте понять особую сложность
нашего положения.
Во-первых, лучше сначала познакомить вас с исто-
рией семейства Чесни. Они живу/ в огромном доме
примерно в четверти мили отсюда; вы, скорее всего,
проезжали мимо. Очаровательное место. Все по по-
следнему слову техники. Оно зовется Белегард, назва-
но в честь персика.
— В честь чего, сэр?
— Персика’,— повторил главный констебль.— Ни-
когда не слыхали о знаменитых теплицах Чесни?
Нет? Нод них отведено целых пол-акра. Еще отец и
дед нынешних Чесни выращивали персики, которые
считались одними из лучших в мире. Маркус продол-
жил их дело. Да-да, именно те самые огромные
персики, которые можно купить в отелях Вест-Энда
за бешеные деньги. Они вызревают у него круглый
год. Маркус уверяет, что ни солнце, ни климат не
играют для персика никакой роли. А что играет — это
его профессиональный секрет, который стоит десятки
242
тысяч фунтов стерлингов. Чесни разводит Белегард,
Ранний Серебряный и Королевский Зрелый (его соб-
ственной селекции!). Дело доходное: я слышал, что
его годовая прибыль исчисляется шестизначными сум-
мами.
Тут майор Кроу сделал паузу, смерил гостя прон-
зительным взглядом.
— Что касается самого Чесни,— продолжил он,—
то нельзя сказать, чтобы владелец Беле гарда был
очень популярен в нашем городке. Он хитер и прижи-
мист, как тысяча чертей. Люди или открыто ненави-
дят его, или же относятся почтительно, но с некото-
рой опаской. Ну, знаете, как это обычно бывает,
например, в кабачке: «Гляди-ка, вон и сам Чесни
пожаловал, собственной персоной!» — и качают голо-
вами, хмыкают В кулак и стучат кружками по стойке
бара. Такая известность предполагает обыкновенно,
что за семьей водится какая-то странность, но никто
толком не знает какая.
Марджори Уиле — племянница Чесни, дочь*его по-
койной сестры. На первый взгляд, она очень славная
девушка, ничего не скажешь. Но вот характер — хуже
некуда. Несмотря на ее нежно-невинный вид, я слы-
хал, что она порой употребляет выражения, которые
заставили бы покраснеть и полицейского сержанта.
Дальше идет Джо Чесни, врач. На Джо не распро-
страняется недобрая слава его семьи. Он появляется
буквально всюду — большой и шумный, и все его
любят. Честно говоря, его медицинские познания не
вызывают у меня особого доверия, однако многие
буквально молятся на него. В доме Маркуса он не
живет — тому не очень-то улыбается перспектива
превратить Белегард в операционную. Так что Джо
обитает по соседству. Еще имеется некий профессор
Ингрэм — очень веселый и приятный господин, зака-
дычный друг Маркуса. Его коттедж расположен по
той же дороге. Соседи отзываются об Ингрэме только
положительно. И наконец управляющий, или смотри-
тель, питомника Чесни, парень по имени Эммет, о
котором никто ничего толком не знает, да и не
особенно желает знать.
Так вот, семнадцатого июня — это был четверг,
торговый день — в город понаехало множество наро-
ду. Думаю, мы можем принять за исходную посылку
утверждение, что до этого дня никакого отравленного
243
шоколада в лавке у миссис Терри не было. Основа-
ния? У хозяйки, как я уже говорил, пятеро детей, и у
одного из них как раз накануне был день, рождения.
Вечером шестнадцатого они устроили небольшую ве-
черинку, на которую (помимо других сладостей) мис-
сис Терри выделила немалую часть содержимого всех
открытых ящиков. И никому, кто отведал угощения,
плохо не стало.
Мы составили полный список всех, лиц, побывав-
ших в магазине в четверг: дело не такое уж трудное,
как кажется, потому что большинство посетителей
пользовались читальней, а миссис Терри регистрирует
выдаваемые журналы. Твердо установлено, что чужа-
ки в тот день в лавку не заходили. А вот Маркус
Чесни, между прочим, побывал в магазинчике собст-
венной персоной. Так же как и доктор Джо Чесни. Но
ни профессор Ингрэм, ни Эммет туда не заглядывали.
Эллиот погрузился в созерцание странных узоров,
начерченных им в блокноте.
— Ну, а при чем здесь мисс Уиле? — спросил он и
внезапно с новой, необыкновенной остротой ощутил
теплоту ночи, услышал потрескивание газовой лампы
и почувствовал на себе пристальный, обеспокоенный
взгляд главного констебля.
— Сейчас и до нее дело дойдет,— кивнул тот.—
Сама мисс Уиле в магазине, правда, не появлялась.
Случилось следующее. Около четырех часов пополудни,
как раз к концу школьных занятий, она приехала в
Содбюри-Крос на дядюшкином автомобиле. Зашла к
Паркеру, мяснику, пожаловаться на какие-то мелочи.
При выходе из лавки мясника она встретилась с
маленьким Фрэнки Дейлом, восьмилетним мальчуганом.
Она всегда особенно ласково относилась к Фрэнки, все
так говорят. И вот она попросила его, это подтвержда-
ют свидетели: «А, Фрэнки! Сбегай-ка к миссис Терри и
принеси мне шоколадных помадок на три пенни, хоро-
шо?» — и протянула мальчику шестипенсовик.
Лавка миссис Терри расположена в пятидесяти
ярдах от лавки мясника. Фрэнки выполнил просьбу
девушки. Как я уже говорил, ящичков с помадками
всего три. Фрэнки, как свойственно детям, не особен-
но задумываясь, ткнул пальцем в средний и сказал:
«Мне вот этих, на три пенни».
— Минуточку, сэр,— перебил Эллиот.— Еще кто-
нибудь покупал до этого помадки?
244
— Нет. Карамель с ликером шла просто нарас-
хват, и шоколадные плитки тоже, и тянучки. А вот
помадок не было продано ни одной.
— Спасибо. Продолжайте, пожалуйста.
— Миссис Терри взвесила требуемое. На три пен-
са вышло двести граммов, то есть шесть штук.
Фрэнки примчался обратно к мисс Уиле, помадки он
нес в бумажном кульке. А в это время начал накра-
пывать дождь, и мисс Уиле надела плащ с глубокими
карманами. Конфеты она положила в карман. Потом,
словно бы передумав, снова вытащила. Во. всяком
случае, она достала из кармана кулек. Вы улавливае-
те разницу?
— Да.
— Она открыла кулек, заглянула туда и сказала:
«Фрэнки, ты принес мне маленькие, с белой начинкой.
А мне нужны те, что побольше, с розовой. Сбегай
обратно и попроси миссис Терри поменять их». Что он
и сделал. Миссис Терри высыпала помадки в средний
ящичек и взвесила других, из правого. Фрэнки отнес
их мисс Уиле, и девушка сказала, что сдачу он может
оставить себе.
То, что случилось потом,— майор Кроу перевел
дыхание и буквально впился взглядом в своего слуша-
теля,— можно изложить в немногих словах. Фрэнки
не стал сразу тратить трехпенсовик, а пошел домой
полдничать. Потом вернулся в лавку. Уж не знаю,
захотелось ли ему шоколадных помадок еще когда он
покупал их для мисс Уиле, или ему потом пришло это
в голову, но два пенни он на них истратил. На
маленькие, с белой начинкой. И еще один — на кара-
мель с ликером. Около четверти седьмого горничная
Луис Кертен (служит у Андерсонов) зашла в лавку с
двумя детьми Андерсонов и купила полфунта пома-
док, из всех трех ящичков вперемежку.
Все, кто пробовал конфеты из среднего ящика,
обратили внимание на их горький вкус. Фрэнки —
бедного глупыша — это не обескуражило, ведь он
потратил свои кровные два пенса! Он проглотил все.
Через час у него начались боли, и к одиннадцати
вечера он умер в страшных мучениях. Детям Андер-
сонов и Луис Кертен повезло немного больше. Крош-
ка Дороти Андерсон откусила кусочек и захныкала,
что шоколад слишком горький — «противный», как
сказала она. Луис Кертен, чтобы проверить, также
245
откусила кусочек. Тут Томми Андерсон поднял крик,
что и он обязательно должен попробовать... Затем
Луис откусила от следующей помадки — та тоже ока-
залась горькой. Она решила, что шоколад испортился,
и сунула кулек в сумочку, собираясь попозже сходить
к миссис Терри пожаловаться. Никто из этих троих не
умер, но Луис было дурно всю ночь. Несомненно, все
отравились стрихнином.
Майор Кроу умолк. Во время рассказа голос его
звучал спокойно, но выражение глаз было красноре-
чивее всяких слов. Смяв сигарету, Кроу снова уселся
на стул.
— Вот уже двенадцать лет,— продолжал он,— как
я служу здесь, но еще ни разу не видал • такого
скандала, какой разгорелся следом. Пополз первый
слух, дескать, миссис Терри продает ядовитый шоко-
лад,— и сначала все винили в случившемся ее. Пола-
гаю, кое-кто совершенно искренне верит, что шоколад
может испортиться так же, как, скажем, мясо. Миссис
Терри была просто в истерике; ну, вам знакомо —
крики, слезы, распухшее лицо, поминутно вытираемое
передником... Ей побили стекла. А отец Фрэнки
Дейла, кажется, слегка повредился в уме.
Но через день-другой страрти поутихли, наступило
время расспросов и пересудов. Джо Чесни во всеуслы-
шание заявил в баре «Голубого льва», что отравление
умышленное. Он сам был у постели Фрэнки. Тот съел
три помадки, проглотив в общей сложности шесть с
четвертью гран стрихнина. Да будет вам известно, что
одна шестнадцатая грана составляет критическую до-
зу. Два грана достались на долю трех других жертв.
Проверили оставшиеся помадки из среднего ящика.
В двух обнаружили по два грана стрихнина в каждой,
все так же в спиртовом растворе. Еще две конфеты с
ядом остались в кульке Луис Кертен, нетронутые.
Таким образом, всего было отравлено десять штук,
причем содержание стрихнина в каждой намного пре-
вышало смертельную дозу. Кто-то явно намеревался
совершить несколько убийств, и как можно более
мучительных для жертв.
В самых общих чертах у нас имеется три версии.
Первая. Миссис Терри сама отравила шоколад. Но
этомуужениктоневерит. #
Вторая. Кто-то из тех, кто заходил в магазин в
течение дня, добавил пригоршню отравленных конфет
246
в средний ящичек, когда хозяйка отвернулась. Ну, как
я только что описывал вам.
И третья. Это сделала Марджори Уйлс. Когда
Фрэнки принес ей пакетик безобидных помадок, в
кармане ее плаща уже лежал наготове точно такой
же, но с отравленными. Она положила купленные
конфеты в карман, а вытащила другой кулек, попро-
сив Фрэнки отнести его обратно и заменить. Таким
образом отравленные помадки попали в средний ящи-
чек. Вы следите за ходом моих рассуждений?
Эллиот нахмурился.
— Да, сэр, тут мне все ясно. Но...
— Вот именно! — перебил майор, не сводя с гостя
пристального взгляда.— Я знаю, о чем вы хотите
сказать. В этом-то и вся загвоздка! Она купила шесть
помадок. Однако отравленными оказались десять. Ес-
ли в приготовленном ею кульке было шесть, то
откуда взялись еще четыре? Ну, а если в нем было
десять штук вместо шести, то неужели миссис Терри,
высыпая их в ящик, не заметила бы этого?,
Старший офицер Боствик до сих пор не проронил
ни слова. Он сидел как изваяние, опустив руки и
неподвижно устремив глаза на календарь. Но тут он
кашлянул и заговорил.
— Многие,— медленно произнес он,— полагают,
что она не заметила бы. Особенно в спешке.— И, еще
раз прочистив горло, добавил: — Не знаю, что там
думает Скотланд-Ярд, но если мы должны сцапать
эту проклятую сволочь, то мы ее обязательно в конце
концов сцапаем, ничего больше просто не остается.
Скрытая энергия, прозвучавшая в этой неожи-
данной реплике, еще больше накалила атмосферу в
и без того жаркой комнате. Майор Кроу взглянул на
Эллиота.
— Боствика,—вздохнул он,— заметьте, учили
быть справедливым и составлять обо всем непредвзя-
тое мнение. И если даже он рассуждает подобным
образом, то что уж говорить об остальных?!
— Ясно,— кивнул Эллиот и невольно поежился,—
Значит, в целом все склоняются к цысли, что мисс
Уиле...
— Вы сами должны сделать выводы. Люди зача-
стую судят огульно и не любят' вдаваться в детали,
как обязаны поступать мы с вами. Вот в чем вся беда.
Сначала подобные домыслы казались сущим бредом,
247
пока не... ну, пока не выяснилось, что они, так
сказать, подкрепляются одним историческим фактом
(к счастью, неизвестным большинству завсегдатаев
«Голубого льва»). Похоже, обстоятельства случивше-
гося в точности совпадают с обстоятельствами извест-
ного дела об отравлениях, которое было расследовано
в Брайтоне лет шестьдесят назад. Вы слышали о
Кристиане Эдмундс? Она начиняла шоколадки ядом и
давала детям, чтобы те пошли в магазин и обменяли
их. Точно так же, как и у нас... Носила заготовленный
пакетик у себя... ну, думаю, в муфте, и проделывала
подмену с ловкостью фокусника.
Эллиот задумался.
— Насколько я помню, Кристиана Эдмундс была
безумна. И окончила свои дни в Бродморе.
— Верно,— коротко кивнул майор.— Кое-кто уве-
рен, что и наша девица кончит тем же.
Выдержав небольшую паузу, он с воодушевлением
продолжил:
— Но вы только взгляните, из чего же складыва-
ется обвинение! Вернее — никак не складывается.
Рассыпается в пух и прах. Первое — нет никаких
сведений, что она имела доступ к яду* Невозможно
доказать, что она купила, одолжиЛа, нашла или
украла хотя бы миллиграмм. Местные сплетники,
однако, в ответе не затрудняются: она любимица
доктора Чесни, а Джо Чесни, утверждают они,—
беспечнейшее создание. Дескать, он способен открыто
оставить стрихнин где угодно, словно табак. И дейст-
вительно, в его операционной этот яд имеется. Но
доктор представил нам строжайший отчет о его рас-
ходовании*
Второе — миссис Терри при всех поклялась, что в
принесенном Фрэнки Дейлом' кульке было ровно
шесть конфет.
И наконец, третье. Если убийство подстроила Мар-
джори Уиле, то отчего же она вела себя при этом так
невероятно, немыслимо глупо и опрометчиво? Ведь
она не приняла даже тех мер предосторожности, к'
которым прибегала Кристиана Эдмундс! Более7 того.
Брайтон — довольно большой город, поэтому женщи-
на, выбирающая для своих гнусных целей незнакомого
ребенка, может быть уверена, что впоследствии ее не
опознают. А эта девушка? Прямо посреди крохотного
городишка, где ее каждая собака знает, беседует с
248
хорошо ей знакомым малышом, да еще в присутствии
множества свидетелей! Если уж ей нужно было под-
менить конфеты, она могла сделать это вполне без-
опасным способом, описанным мною в самом начале.
Да, инспектор, в обвинении нет ни одного пункта,
от которого хороший адвокат не смог бы через пять
, минут не оставить камня на камне. И вообще, не
можем же мы арестовывать людей только ради ду-
шевного спокойствия какого-нибудь дяди Тома Кобли
и ему подобных! Д если честно, то я вообще не верю
в виновность мисс Уиле. Она мила, очаровательна, и
ничего такого уж плохого за ней не водится. Конечно,
все члены семейства Чесни слегка с странностями...
— Когда же «народный гнев» настиг ее — до или
после отъезда в Европу?
— Он нарастал подспудно. Взрыв произошел, как
только они уехали. А теперь, когда они вернулись,
ситуация снова резко обострилась. Вот нашего слав-
ного старшего офицера Боствика чуть удар не хватил,
пока он старался охладить пыл кое-каких горячих
голов, готовых уже разнести вдребезги теплицы Мар-
куса. И я сочувствую ему всей душой. Правда, надо
отдать должное — местный обыватель хоть и любит
глотку драть, однако терпелив изрядно: и пальцем не
шевельнет, пока не почувствует поддержку властей.
О, Господь свидетель, как бы я хотел прёдпринять
хоть что-йибудь! — в голосе майора неожиданно про-
звучали жалобные нотки.— У меня тоже есть дети, и
меня самого дрожь берет не меньше других! А тут
еще Маркус Чесни занял, мягко говоря, не очень
разумную позицию. Он вернулся с континента сам не
свой. Кричит на каждом углу, что после окончатель-
ного провала полицейского расследования он сам в
два счета найдет преступника и утрет нам нос. Он
уже и сюда, как мне передали, наведывался — не
далее как позавчера — и нес какую-то околесицу,
вопросы дурацкие задавал...
Эллиот насторожился.
— Неужели? — переспросил он.— А что за вопро-
сы, сэр?
Главный констебль взглянул на Боствика. Стар-
ший офицер некоторое время собирался с мыслями и
наконец разразился следующей тирадой:
— Джентльмен пожелал узнать,— раздельно выго-
варивая каждое слово, не без сарказма произнес он,—
249
точные размеры ящика для шоколадных помадок,
который стоял на прилавке миссис Терри. Я спросил,
зачем ему это нужно. Он сразу пришел в ярость и
заявил, что не моего ума это дело. Тогда я предложил
ему пойти и поинтересоваться у самой миссис Терри.
На что он ответил...— тут старший офицер издал
странный звук, который, проявив некоторое вообра-
жение, можно было бы принять за довольное хихи-
канье,— он4 ответил, что у него был еще один вопрос
ко мне, но раз уж я оказался таким безмозглым
болваном, то он не станет его задавать, а отвечать за
последствия этого придется мне лично. И добавил, что
всегда подозревал во мне недостаток наблюдательно-
сти, а теперь окончательно убедился, что мозгов у
меня и вовсе нет. * • .
— Похоже, он одержим навязчивой идеей,— пояс-
нил майор,— что большинство людей не способны
Правильно описать то, что видели или слышали...
— Я знаю,— сказал Эллиот.
— Вы? Но откуда?
Эллиоту не хватило времени ответить, потому что
в этот момент зазвонил телефон. Майор Кроу с явной
досадой взглянул на. часы, размеренное тиканье кото-
рых заполняло комнату. Стрелки показывали двад-^
цать минут первого. Боствик повернулся и взял труб-
ку, а Эллиот и главный констебль на время погрузи-
лись каждый в свои мысли. Из задумчивости их вывел
голос Боствика, или скорее легкая дрожь в его голосе,
когда он повторил: «Что, сэр?» Майор Кроу, резко
обернувшись, задел спинкой стула о край стола.
— Звонит доктор Джо,— мрачно доложил старший
офицер.— Лучше вы сами, сэр, с ним побеседуйте.
Лоб Боствика заблестел от внезапно выступивших
капель пота. Он протянул телефонную трубку майору.
Тот взял ее и в течение минуты прижимал к уху.
В тишине кабинета слышно было бормотание, доно-
сившееся из трубки, хотя ни единого слова Эллиоту
разобрать не удалось.’ Наконец главный констебль
медленно и осторожно положил трубку на рычаг.
— Звонил Джо Чесни,— с ненужной обстоятельно-
стью повторил он.— Маркус мертв. Доктор предпола-
гает отравление цианидом.
Оглушительное тиканье часрв вновь заполнило
комнату. Затем майор Кроу, откашлявшись, нарушил
молчание.
250
— Похоже на то,— сказал он,— что Маркус даже
последним вздохом подтвердил свою излюбленную
теорию. Насколько я понял со слов доктора, все
домашние видели собственными глазами, как Чесни
был отравлен, но тем не менее ни один из них не в
состоянии объяснить, что же произошло.
III
Дом в Белегарде оказался одним из
тех особняков, о которых можно сразу же сказать, что
в них нет ни одной архитектурной несообразности или
излишества. Хоть и большой, он все же не походил на
фамильный замок, да и не претендовал на это.
Добротная постройка из желтого немецкого кирпича с
голубой мансардой, слегка потемневшей от времени.
Однако в данный момент инспектору Эллиоту было не
до архитектурных подробностей. Под темным, низко
нависшим небом на фасаде дома не светилось ни
единого огонька. Но сбоку, с той стороны здания, что
оказалась слева от них при въезде на парадную
аллею, был виден свет, вероятно тот самый, который
они заметили еще с главной дороги. Эллиот затормо-
зил; майор с Боствиком, сидевшие на заднем сиденье,
выбрались из автомобиля.
— Минуточку, сэр,— почтительно сказал инспек-
тор.— Прежде чем мы войдем в дом, хорошо бы
кое-что уточнить. Какова сейчас моя роль и мои
права? Я был послан сюда расследовать отравления в
кондитерской, но это новое преступление...
В темноте Эллиот различил невеселую усмешку
майора.
— Я вижу, у вас руки чешутся взяться за дело, не
так ли? — спросил он, пристально вглядываясь в лицо
Эллиота.— Ну, это и к лучшему. Дело по вашей
части, дружище, и кому, как не вам, вести его... под
наблюдением Боствика, разумеется. Тем более что,
когда поступило сообщение о случившемся, я уже
собирался идти домой и ложиться спать. Так что
принимайте руководство следствием, приятель.
Эллиот не стал стучать в дверь. Он сразу повернул
налево, прошел вдоль всего фасада и заглянул за
угол. Инспектор увидел, что особняк далеко не так
251
велик в ширину, как в длину: на боковой стене
оказалось всего три двойных французских окна ♦,
соответственно расположению трех комнат. Окна вы-
ходили на узкий газон, вдоль которого тянулась
шеренга ореховых деревьев. Ближайшая к Эллиоту
комната была погружена в темноту. Из окон двух
других лился свет, самый сильный — из третьей,
дальней. При этом свете трава казалась ярко-изум-
рудной, что придавало ей несколько театральный вид,
и каждый желтый лист на деревьях отчетливо выде-
лялся на фоне сказочно-декоративных теней.
Эллиот заглянул в первую из освещенных комнат.
Она была пуста: сдвоенное окно, обрамленное тяже-
лыми бархатными портьерами, распахнуто настежь,
кресла беспорядочно сдвинуты. Комната носила на-
звание Музыкальной, так как в ней находились пиа-
нино, радио и проигрыватель. Двустворчатые двери,
ведущие в смежную, третью, комнату, были закрыты.
Мертвая тишина сама по себе вызывала дурные
предчувствия.
— Эй! — крикнул Эллиот.
Ему никто не ответил. Инспектор сделал еще
несколько шагов, чтобы заглянуть в третью комнату,
и замер на месте.
На узкой зеленой полосе травы между стеной дома
и ореховыми деревьями, прямо под окном дальней,
комнаты, лежал самый странный набор предметов,
когда-либо виденный им. Первое, гчто бросалось, в
глаза,— цилиндр. Высокий, блестящий, старомодный
цилиндр, очень потертый. Рядом раскинулся длинный
плащ с большими карманами, тоже изрядно поношен-
ный. Тут же валялись коричневый шерстяной шкаф и...
черные солнцезащитные очки. В довершение картины
посреди этой груды хлама возвышался черный кожаный
саквояж. Он был значительно больше обычного доктор=-
ckofq чемоданчика, но уступал по размерам дорожному
чемодану. Сбоку на саквояже значилось имя владельца:
X. Немо * *, доктор медицины».
— Похоже,— раздался бесстрастный голос майора
Кроу,— что здесь кто-то раздевался.
Эллиот ничего не ответил, потому что в этот
♦ Французские окна — окна с очень низкцми, почти на
уровне пола, подоконниками.
* ♦ Nemo — никто (лат.).
252
момент он наконец заглянул в окно третьей комнаты.
Зрелище оказалось не из приятных.
Это окно тоже было открыто настежь. Судя йо
обстановке, комната служила чем-то вроде рабочего
кабинета. Посередине располагался большой письмен-
ный стол, чуть левее стоял стул с подлокотниками.
Казалось, человек, сидевший на этом‘стуле, смотрел
прямо на затворенные двери смежной комнаты. Брон-
зовая лампа на столе горела ослепительно ярко.
Очевидно, в нее ввернули очень сильную лампочку,
вроде тех, что используются для павильонных фото-
съемок. Абажур приподнят был так, чтобы свет падал
прямым потоком на того, кто занимал рабочее место.
Маркус Чесни примостился на стуле боком, при-
подняв плечи, обеими руками опираясь на подлокот-
ники, словно собирался привстать. Но это первое
впечатление было обманчиво. Ноги сидящего напря-
женно вытянулись, а тело всей тяжестью осело на
спинку. Лицо уже приобрело синюшный оттенок, вены
на лбу вздулись и потемнели. Седина волос создавала
неестественный контраст с сизым цветом кожи. На-
лившиеся кровью, вспухшие веки были крепко зажму-
рены, на губах виднелись клочья пены.
Вся картина представала ясно и отчетливо в без-
жалостном свете лампы. За спиной Маркуса Чесни, у
стены, находилась каминная полка полированного
дерева, на которой стояли часы с белым циферблатом.
Неутомимый маятник сновал взад-вперед. Стрелки
показывали двадцать пять минут первого.
— Да-а... ему конец,— протянул майор, пытаясь
придать своему голосу бодрость.— Однако... смотрите-
ка!
Он присвистнул от удивления. Тиканье часов каза-
лось необычайно громким. Даже через окно из комна-
ты доносился запах горького миндаля.
— Да-да, сэр? — переспросил Эллиот, стараясь за-
помнить все до мельчайших подробностей.
— Такое впечатление, словно он умер нелегкой
смертью. Помучился, я хотел сказать.
— Да, похоже.
— Джо Чесни говорил об отравлении цианистым
калием. Да еще этот запах... Мне, правда, раньше не
доводилось встречаться с цианидом, но всем известно,
как он пахнет. Однако разве этот яд не поражает
жертву мгновенно и безболезненно?
253
— Нет, сэр. Подобных ядов вообще не существует
в природе. Цианид — очень быстродействующий яд,
но под этим подразумеваются минуты вместо...
Да, и здесь все случилось явно в считанные
минуты. Эллиот, стоя у окна, за которым открывалось
ужасное зрелище, пытался представить себе, как это
произошло. Вот в слепящем круге света за столом
сидит мертвец, лицом к двустворчатой двери. Насто-
ящие театральные подмостки. И освещение как в
театре. Если открыть двери, кабинет превратится в
сцену для тех, кто мог бы сидеть в соседней комнате,
створки дверей — в занавес, Маркус Чесни — в акте-
ра. Вдобавок на газоне под окном разбросан прямо-та-
ки театральный реквизит: цилиндр, плащ, коричневый
шарф, темные очки и черный чемоданчик мифическо-
го доктора.
Ладно, это потом.
Эллиот взглянул на свои часы. Они шли минута в
минуту с каминными ходиками. Время он занес в
блокнот. И вошел в кабинет.
Особенно сильно пахло горьким миндалем изо рта
Маркуса. Умер он совсем недавно, пальцы еще сжи-
мали в последней судороге подлокотники стула. Мар-
кус Чесни был в смокинге, белая рубашка выбилась
из-под жилета, а в нагрудном кармашке позади носо-
вого платка торчал сложенный лист бумаги.
Может быть, Маркус сам принял яд? Однако Элли-
от не обнаружил емкости, откуда он мог бы его взять.
На столе, вытертом начисто, не было ничего, кроме
пустого письменного прибора, чистого листка промо-
кательной бумаги, на котором лежал синий графито-
вый карандаш, скорее плоский,а не круглый или
шестигранный, как обычно, и двухфунтовой нераспе-
чатанной коробки шоколада. На блестящей обертке,
украшенной цветочным узором, инспектор прочитал
надпись: «Мятные помадки Хенри» — вдоль по всей
крышке, золотыми буквами.
— Эй, кто там? — прогремел голос из соседней
комнаты.
Толстые ковры совершенно заглушали шаги. Кро-
ме того, тьмй за пределами яркого светового круга
казалась настолько густой, что они едва различили,
как кто-то распахнул створки двери. Человек шагнул
в комнату и замер на пороге. Это был доктор Джозеф
Чесни.
254
— Ox,— вздохнул он, тяжело отдуваясь.— Это вы,
майор. И Боствик. Слава Богу!
Майор поздоровался с доктором.
— А мы-то гадали — куда вы все подевались,—
сказал он.— Вот это — инспектор Эллиот, он приехал
из Скотланд-Ярда, чтобы помочь нам. Так что расска-
жите-ка ему подробно о несчастье.
Доктор Джо изучающе, с нескрываемым любопыт-
ством оглядел Эллиота. Приход доктора, словно вете-
рок, слегка развеял тяжелую атмосферу, царившую в
комнате, а к аромату горького миндаля прибавился
запах бренди. Короткая рыжеватая бородка и усы
Джозефа Чесни топорщились от того, что, по-прежне-
му тяжело дыша, он непрерывно шевелил губами.
Здесь, в домашней обстановке, доктор казался менее
агрессивным, чем в Италии, и гораздо менее дород-
ным, несмотря на его костюм из толстого твида.
Взъерошенные волосы пребывали в полном соответст-
вии с такими же лохматыми рыжими бровями. Под
глазами, обычно жизнерадостными, постоянно собира-
лись морщинки, как будто все лицо доктора держа-
лось на шарнирах. Однако сейчас в его взгляде нельзя
было заметить и следа былой жизнерадостности.
— Не знаю я, что произошло,— довольно сварливо
отозвался он.— Не было меня здесь. Не могу же я
быть везде одновременно. Я и сейчас только что от
пациента, там, наверху.
— От какого пациента?!
— Вильбура Эммета.
— Вильбура Эммета! — воскликнул майор.— Он,
надеюсь, не...
— 6, нет-нет,, он жив,— успокоил доктор Джо,
хлопая ладонями и потирая их одну о другую.—
Однако получил жестокий удар по затылку. Сильное
сотрясение... Послушайте, может, перейдем в другую
комнату, а? Не то чтобы меня смущало вот это,— он
указал на своего брата.— Все дело в лампе: она долго
не протянет, быстро перегорает. И тогда вы весьма
некстати окажетесь в полной темноте как раз в самый
разгар работы.— Он снова потер руки, словно хотел
отмыть их.— Когда следы всякие искать начнете и
прочее, как положено. Ну так что?
Главный t констебль кивнул.. Эллиот обернул паль-
цы носовым платком и выключил лампу. Пока он
занимался этим, Джозеф Чесни поспешно ретировался
255
в соседнее помещение. В Музыкальной комнате он
встретил их с таким видом, какой — заметил Элли-
от — бывает у людей, желающих скрыть под внешней
агрессивностью свою нервозность.
Майор Кроу прикрыл створки дверей.
— Значит, так...— он решительно огляделся по
сторонам.— Если хозяева не будут возражать, Бост-
вик, позвоните, пожалуйста, по телефону, вызовите
врача...
— Да зачем вам врач? Ведь я и есть врач! И
уверяю вас — он мертв.
— Необходимая формальность, Чесни. Вам это
хорошо известно.
— Если у вас есть какие-либо сомнения в моей
профессиональной пригодности...
— Да бросьте, приятель! Теперь ваш черед дейст-
вовать, инспектор.
Доктор Джо обернулся к Эллиоту.
— Значит, вы из Скотланд-Ярда? — уточнил он и
вдруг спохватился: — Йо постойте! Как же вы смогли
добраться сюда так скоро? — он недоуменно помор-
гал.— Нет, это никак невозможно!
— Я приехал по другому делу, доктор. Из-за
отравлений в кондитерской.
— А-а...— понимающе протянул доктор Джо. Вы-
ражение его лица изменилось.— Ну, тогда вам рабо-
тенки по горло, не соскучитесь!
— Да, я уж вижу,— невольно усмехнулся Элли-
от.— А теперь, доктор, не расскажёте ли вы в общих
чертах о том, что произошло здесь сегодня вечером?
— Дурака здесь валяли, вот что! — внезапно
вспылил доктор.— Черт знает что! Маркусу взбрело в
голову дать представление. Ну вот, черт побери, он
его и дал!
— Представление?
— Ну, не могу сказать в точности, что они тут
вытворяли, потому что меня лично в это время здесь
не было,— вновь подчеркнул доктор.— Но могу сооб-
щить, что затевалось, потому что они до хрипоты
обсуждали свой план за обедом. Спор-то у них был
давний, только никогда до таких яростных стычек
дело не доходило. Маркус заявил, что девяносто
девять человек из ста, жогда им приходится выступать
в качестве свидетелей,— пустое место, только воду
мутят. Утверждал, что люди вообще, не ведают, что
256
творится у них под носом. Случись где пожар, авто-
катастрофа или уличные беспорядки, в полицию по-
ступают настолько разноречивые сведения, что цен-
ность показаний сводится практически к нулю.—
Доктор со вновь вспыхнувшим интересом взглянул на
Эллиота.— А кстати, это правда, инспектор?
— Очень часто — да. Дальше?
— Никто не согласился с Маркусом; каждый,
правда, рассуждал со своих собственных позиций,, но
все сошлись на том, что уж они-то лично в дураках
не останутся. Я и сам так же сказал,— с некоторым
смущением добавил доктор.— И до сих пор так счи-
таю, между прочим. В конце концов Маркус решил
положить конец разногласиям, устроив маленькое ис-
пытание, что-то вроде психологического опыта, кото-
рые проводят в университетах. Заявил, что покажет
небольшой спектакль. А потом все должны будут
ответить на ряд вопросов: что и как они видели.
Маркус готов был держать пари, что шестьдесят
процентов ответов окажутся неверными.
Доктор Джо обернулся к майору, словно призывая
его в свидетели.
— Вы же знали Маркуса! Я всегда говорил, что он
похож на того писателя... ну, которого в школе
изучают, как там его... в общем, этот писатель готов
был отмахать двадцать миль, лишь бы составить
достоверное описание какого-нибудь цветочка, на ко-
торое никто из читателей и внимания не обратит! Вот
и Маркус, стоило ему вбить себе в голову какую-ни-
будь идею, мог буквально душу из всех вытрясти, а
до сути докопаться. Итак, затеяли они свою игру. И в
самый разгар явился кто-то и прикончил Маркуса.
Если я правильно понял, все они видели убийцу и
следили за каждым его движением. И тем не менее
они никак не могут прийти к единому мнению — что
же произошло на самом деле.
Доктор Джо умолк. К концу монолога он почти
кричал, лицо его пылало, а выражение глаз навело
Эллиота на странную мысль, что сейчас доктор рух-
нет на пол и забьется в истерике. Все это выглядело
достаточно нелепо, и тем не менее доктор казался
абсолютно искренним.
Майор Кроу счел, что пора вмешаться.
— Неужели никто не сумел описать внешность
убийцы?
9. Зарубежный криминальный роман, вып. 17 ' 257
— Никто. Этот субъект был задрапирован с голо-
вы до пят, как Человек-невидимка.
— Как кто? '
— Вы разве не читали? Длинное пальто с подня-
тым воротником, шарф закрывает полголовы, темные
очки, шляпа нахлобучена по самые брови. Вид, по их
словам, гнуснейший, но все решили, что так и нужно
по сценарию. Боже мой, как это все, ужасно! Этот...
этот душегуб вошел в...
— Но...
— Простите, сэр,— перебил Эллиот майора, соби-
равшегося задать какой-то вопрос. Инспектор хотел
сразу же зафиксировать все детали в блокноте, ибо
все больше приходил к убеждению, что над делом
придется изрядно потрудиться. Он обратился к докто-
ру: — Вы сказали — они. Кто именно? /
— Профессор Ингрэм, Марджори, молодой Джордж...
как там его... забыл фамилию.
— Кто-нибудь еще?
— Нет, насколько мне известно, Маркус настаивал
и на моем присутствии. Но, как я уже говорил, у меня
были вызовы. Брат заявил, что все равно не собира-
ется начинать до полного наступления темноты, так
что согласен подождать меня, если я обещаю вернуть-
ся не поз^е полуночи. Естественно, я не мог дать ему
никаких гарантий. Сказал, что постараюсь, но если
меня не будет без четверти двенадцать — пусть начи-
нают.
Всхлйпнув раз или два, доктор Джо постарался
совладать с собой. Он медленно опустился в кресло,
держа руки на весу, потом уронил их* на колени.
— Когда начался спектакль? — спросил Эллиот.
—. Как мне сказали — около двенадцати. Только в
этом проклятом пункте и сходятся их показания.
— Ну а что касается самого убийства — вам нече-
го нам рассказать?
— Нечего. В двенадцать ноль-ноль я только вы-
шел от пациентки на другом конце города. Кстати,
очень тяжелые роды. Я надеялся быстренько доехать
до Белегарда и застать спектакль в самом разгаре.
Около десяти минут первого я прибыл сюда и нашёл
беднягу Маркуса в таком состоянии, когда ни моя, ни
чья-либо еще помощь уже не могла понадобиться.—
Казалось, при этих словах у доктора появилось какое-
258
то новое соображение. Он поднял на слушателей
покрасневшие глаза и объявил: — Я скажу вам еще
кое-что. Оказывается, в этом деле есть один любо-
пытный момент. Ну, уж теперь-то они у меня попля-
шут. Посмотрим, чья взяла! Видите ли, инспектор...
Вы сказали, что приехали сюда по делу об отравлени-
ях в кондитерской миссис Терри. Значит, вы понима-
ете, что я имею в виду, однако я все-таки скажу об
этом. В течение более чем трех месяцев — почти
четырех — весь город называл мою племянницу убий-
цей. Все были убеждены, что она травит людей ради
развлечения, чтобы насладиться их предсмертными
муками. Прямо в лицо мне, конечно, никто этого
сказать не осмеливался. И пусть только попробуют!
Но за глаза... Так неужели я не смогу и теперь
заткнуть их поганые глотки?! Ведь одно, во всяком
случае, совершенно очевидно: кто бы ни убил моего
брата, это сделала не Марджори! А значит, отрави-
тель — кто угодно, только не она. И если Маркусу
пришлось заплатить жизнью, чтобы доказать это,—
значит, он умер не зря! Вы слышите? <
Доктор вскочил с места, прижав к бокам кулаки.
Дверь напротив, вероятно ведущая в холл, открылась,
и на пороге появилась Марджори Уиле.
Люстра в Музыкальной комнате состояла из мно-
жества маленьких хрустальных светильников, и все
они сейчас горели. Марджори, зажмурившись на се-
кунду, остановилась, а потом быстрым шагом бесшум-
но прошла по толстому ковру и положила руку на
плечо доктора Джо.
— Поднимись* пожалуйста, наверх,— встревожен-
но попросила. она,— что-то мне не нравится, как ды-
шит Вильбур.
Только теперь она заметила остальных и вздрог-
нула от неожиданности. Сначала взгляд ее серых
глаз оставался безучастным, но, увидев Эллиота,
девушка встрепенулась и, прищурившись, пристально
всмотрелась в него. Лицо ее стало напряженным,
словно она пыталась вспомнить что-то, а воспомина-
ние ускользало.
Наконец она проговорила:
— А мы с вами... Послушайте, не встречались ли
мы с вами где-либо раньше?
9*
259
IV
И тут Эллиот допустил ошибку.
Поддавшись необъяснимому внутреннему порыву, он
сказал «Нет!» с такой неожиданной резкостью, что
даже главный констебль посмотрел на него с удивле-
нием.
— Мисс Уиле,— поспешил добавить Эллиот,— я не
думаю, чтобы мы с вами встречались. Не угодно ли
вам присесть?
Девушка все еще продолжала озадаченно разгля-
дывать инспектора. Эллиот и сам до сих пор не
подозревал, насколько живо он помнит каждое слово
и движение Марджори Уиле. Ее присутствие он ощу-
щал с остроте»,-доходящей почти до физической боли,
и казалось', мог заранее предугадать, /го она станет
делать, как повернет голову, как поднесет ладонь ко
лбу. Пожалуй, теперь Эллиот видел, что она совсем
не красавица. Но это, оказывается, не имело никакого
значения.
— Марджори, ты слишком взволнована,— сказал
Джо, похлопывая ладонью по ее руке.— Этот парень —
инспектор из Скотланд-Ярда. Он...
— Из Скотланд-Ярда...— эхом откликнулась де-
вушка.— Так вот до чего дошло...
Она тихо, нервно рассмеялась и тут же осеклась.
Однако даже этот взрыв необъяснимого веселья не
погасил настороженности в ее взгляде.
— Простите,— сказала девушка, как бы очнув-
шись от оцепенения,— боюсь, я толком не расслыша-
ла, что вы сказали.
— Не присядете ли, мисс Уиле? Если вы только в
силах... Нам хотелось бы, чтобы вы рассказали о
смерти вашего дяди.
Она мельком взглянула на двери в смежную ком-
нату — сквозь щель между створками видна была
только темнота,— затем долго смотрела в пол, сжимая
и разжимая кулаки, и наконец подняла лицо. Теперь
Марджори казалась спокойной, по крайней мере
внешне.
— Неужели лампочка уже перегорела? — удивлен-
но спросила она и крепко потерла лоб тыльной
стороной ладони.— Так вы приехали меня арестовать?
— Нет.
— Тогда... но что же тогда вы хотите узнать?
260
— Просто опишите, как сумеете, случившееся.
Доктор Чесни! Кажется, пациенту наверху требуется
ваше црисутствйе?
Невозмутимость Эллиота и его чисто шотландская
сдержанная вежливость оказали должное действие.
Девушка сосредоточенно посмотрела на инспектора, и
дыхание ее начало понемногу выравниваться. Эллиот
придвинул Марджори кресло, и она села. На ней было
простое черное вечернее платье. Ни одного украше-
ния, даже кольца.
— Инспектор, нам обязательно находиться именно
здесь? Я имею в виду — в этой комнате?
— Да.
— У моего дяди фыла теория,— начала девушка
свой рассказ.— А уж если у моего дяди появлялась
теория, то он непременно должен был проверить ее на
практике... И вот что из этого получилось.
Она кратко изложила уже известные им идеи
Маркуса Чесни.
— Насколько я понял, мисс Уиле, все началось со
спора за обедом?
-Да.
— Кто начал спор? То есть первым затронул
больную тему?
— Дядя Маркус,— немного удивленно ответила
девушка.
— И вы не согласились с его мнением?
- Да.
— Но почему, мисс Уиле? На каком основании?
— Да какое это имеет значение? — вскинув брови,
нетерпеливо воскликнула Марджори. Но Эллиот смот-
рел на нее так хмуро, что, озадаченная и взволнован-
ная, она сразу же продолжила: — Почему, спрашивае-
те? Да просто так, если хотите. Потому что это уже
становилось невыносимым, особенно после возвраще-
ния из Италии, особенно в присутствии Джорджа.
Джордж — мой жених: мы познакомились во время
поездки за границу. И вообще, дядя Маркус всегда
был так самоуверен... Но, кстати, я действительно не
согласна с ним.
' — В чем не согласны?
— В том, что все люди лишены наблюдательности.
Лишены наблюдательности только мужчины,— спо-
койно пояснила она.— Вот почему из вас всегда
получаются плохие свидетели. Вы просто не считаете
261
нужным обращать внимание на мелочи; вы полностью
заняты собой, сосредоточены лишь на своих собствен-
ных переживаниях.. Вам просто некогда наблюдать за
окружающим. Хотите докажу? Мужчины, например,
вечно подшучивают над женщинами: те, мол, всегда
наизусть знают, как одеваются другие женщины, до
последней пуговки. Но неужели вам никогда не при-
ходило в голову — ведь женщины точно так же заме-
чают и запоминают то, что носят мужчины! И точно
так же подробно могут описать их внешний вид.
Причина здесь не в женской страсти следить за
соперницами, а просто в элементарной наблюдатель-
ности. А вот вы когда-нибудь замечали, что носят
другие люди? Другие мужчины, например? Нет, ни-
когда! Окинув собеседника беглым взглядом и удосто-
верившись, что его костюм и галстук укладываются в
рамки приличия, вы сразу же перестаете интересо-
ваться его одеждой и внешностью. Но почему бы не
обратить внимание на детали? Его обувь? Его руки?
Она замолчала и бросила взгляд в сторону дву-
створчатой двери.
— Вот почему я сказала дяде Маркусу, что ни
одна женщина не может сильно ошибиться в описании
того, что видела своими глазами. И добавила: если он
затеет свой эксперимент, то уж я не опозорюсь, это
точно. Так оно и будет.
Марджори внезапно подалась вперед. Лицо ее ста-
ло сосредоточенным, почти вдохновенным.
— Видите ли,— сказала она,— кто-то вошел в...
— Минуточку, мисс Уиле. Кто еще возражал за
обедом вашему дяде?
— Дядя Джо не согласился в целом. Мистер Ингрэм
пустился в ожесточенные пререкания... Дело в том, что
он — профессор психологии. Он заявил, что как раз в
целом суждение дяди вполне справедливо, но в частности
он, профессор, не совершит подобной промашки. Его,
мол, специальность сама по себе способствует развитию
наблюдательности, и все психологические ловушки и
возможные обманы ему хорошо известны. Он даже
предложил дяде Маркусу пари на пятьдесят фунтов.
Она оглянулась на кресло, в котором сидел Джо
Чесни, но доктора там уже не было. В это время
вернулся старший офицер Боствик. Майор Кроу по-
удобнее устроился около фортепиано, вытянув руки
вдоль лакированной крышки.
262
— Ну, а что скажете о вашем женихе?
— О Джордже? О, он тоже был не согласен.
И настаивал, чтобы ему позволили заснять весь опыт
на кинопленку. Это избавило бы нас от лишних
споров.
Эллиот насторожился.
— То есть вы хотите сказать, что все случившееся
фиксировалось на пленке?
— Да, разумеется. Иначе зачем понадобилась бы
эта лампа?
— Понятно,— со вздохом глубокого облегчения
кивнул Эллиот.— Итак, кто же участвовал в испыта-
нии?
— Только трое: профессор Ингрэм, Джордж и я.
У дяди Джо оказалось много больных.
— А тот парень, который лежит наверху с разби-
тым затылком? Мистер Эммет. Разве его в комнате не
было?,
— Нет-нет. Ему предназначалась роль ассистента
дяди Маркуса. Он должен был стать вторым актером
в спектакле, понимаете?.. Впрочем, мы и сами только
потом узнали об этом,— вздохнула она.— После обеда
дядя Маркус и Вильбур Эммет засели вдвоем разра-
батывать сценарий представления, которое дядя соби-
рался устроить для нас. Знаете, словно подростки,
готовящие шараду гостям. Сцену решили устроить в
кабинете дяди — вон там,— так, чтобы мы могли
смотреть на нее отсюда. Вильбур должен был по-
явиться в каком-нибудь необыкновенном костюме —
чем экстравагантнее, тем лучше, потому что от нас
требовалось потом описать его. Договорились, что
дядя разыграет какую-нибудь пустяковую сценку, а
наша задача — все хорошенько разглядеть и запом-
нить. Дядя Маркус заготовил для нас целый список
вопросов. Ну вот, незадолго до полуночи он собрал
Пас здесь и объяснил...
Эллиот вновь перебил ее:
— Минуточку. Вы сказали «незадолго до полуно-
чи». Не кажется ли вам, что для опытов это довольно
поздно?
Он заметил тень досады, промелькнувшую на лице
девушки.
— Действительно, поздновато. Профессору Ингрэ-
му это тоже не понравилось, он собирался домой.
Видите ли, обед затянулся до четверти десятого... Мы
263
с Джорджем сидели в библиотеке в ожидании, чем все
закончится. Но дядя Маркус твердо настаивал на этом
часе.
— А он. как-нибудь объяснил свою настойчивость?
— .Сказал, что хотел бы дождаться возвращения
дяди Джо, чтобы и он прийял участие. Но дяди Джо
все не было, и без четверти двенадцать дядя Маркус
решил начинать.
— И еще один момент, мисс Уиле. Тогда вам еще
не было известно о роли Вильбура Эммета в дядиной
затее то есть о том, что он должен был быть
вторцм актером в спектакле?
— Нет, конечно. Мы вообще его после обеда не
видели. Знали только, что дядя Маркус заперся у себя
и готовится к эксперименту.
— Спасибо, продолжайте.
— Ну, дядя Маркус созвал нас всех сюда и объяс-
нил, как нам следует себя вести/ Шторы были задер-
нуты,— она указала рукой на окна,— а двери в каби-
нет заперты, так что мы не могли видеть, что там
приготовлено. Он встал в центре комнаты и прочел
нам небольшую лекцию.
— Не могли бы вы как можно точнее вспомнить,
что именно он говорил?
Она кивнула. '
— Думаю, могу. Он сказал: «Во-первых, вы должны
сидеть в абсолютной темноте во время всего представ-
ления». Тут Джордж запротестовал, заявив, что в таком
случае он не сможет снять фильм. Однако дядя Маркус
успокоил его: он, мол, уже приготовил для этого
мощную лампу, которую я купила ему утром, и распо-
ложил ее так, что место действия будет освещено как
нельзя лучше. Кстати, это поможет создать идеальные
условия для концентрации нашего внимания исключи-
тельно на происходящем в кабинете.
Тут Эллиот ясно почувствовал, как от девушки
повеяло неуверенностью и тревогой.
— Однако мне все время мерещился какой-то
подвох...— пробормотала она.
— Почему?
— Выглядел дядя Маркус как-то странно. Знаете,
если так долго живешь с человеком бок о бок, то...
Впрочем, ладно. Вот что он сказал дальше: «Во-вто-
рых, вам не следует ни говорить, ни вмешиваться, что
бы ни происходило. Ясно?» И под конец, уже стоя на
264
пороге, добавил: «Будьте бдительны. Возможны ло-
вушки»,— и вошел в кабинет, прикрыв за собой
двери. Я погасила свет, и через несколько секунд
представление началось.
Прежде всего дядя Маркус широко распахнул две-
ри. Я даже вздрогнула от волнения, сама не знаю
почему. \ ‘
Он был один. С моего места хорошо просматривал-
ся почти весь кабинет. Открыв двери, он медленно
отошел от них и сел за стол, лицом к нам. В самом
деле, горела очень яркая лампа. Он ввернул ее в
бронзовый светильник и поставил его чуть правее,
рядом с собой. Позади мертвенной белизной светилась
стена с огромной черной тенью. Был виден белый
циферблат часов на каминной полке в глубине комна-
ты, маятник сновал, прблескивая, взад-вперед. Часы
показывали полночь.
Итак, дядя Маркус сидел прямо напротив нас. На
столе лежала коробка шоколада, ручка и карандаш.
Он взял сначала карандащ, потом ручку и сделал вид,
что пишет. Затем оглянулся. Тут французское окно в
кабинете распахнулось, и прямо с газона внутрь
шагнуло страшилище в цилиндре и темных очках.
Марджори перевела дыхание и нервно кашлянула,
прочищая горло.
Наконец она собралась с силами и продолжила:
— Даже не считая цилиндра с загнутыми полями,
это чудовище достигало около шести футов роста. На-
плечах болтался грязный длинный плащ с поднятым
воротником. Лицо было замотано чем-то коричневым,
глаза закрывали черные очки. В руках, обтянутых
блестящими резиновыми перчатками, он держал чер-
ный саквояж. Никто из нас, разумеется, и понятия не
имел, кто бы это мог быть. Но мне он сразу же
страшно не понравился: насекомое какое-то, а не
человек. Худющий такой, высоченный, и эти черные
стекла очков... Джордж, уже начавший съемку, громко
воскликнул: «Ого! Человек-невидимка!» — и тогда он
повернул голову и посмотрел на нас.
Потом медленно прошел через кабинет* и положил
черный саквояж на стол; затем, повернувшись к нам
спиной, двинулся к правому краю стола. Тут дядя
Маркус обратился к нему. Само страшилище так ни
словечка и не вымолвило, говорил один лишь дядя.
Если не считать тиканья ходиков на каминной полке,
265
и стрекотания камеры Джорджа, царила мертвая ти-
шина. Насколько я помню, дядя произнес следующее:
«Сейчас вы уже сделали то, что делали раньше. Что
дальше?» К этому моменту страшилище уже обогнуло
стол справа. Оно мгновенным движением достало из
кармана плаща маленькую картонную коробочку и
вытряхнуло оттуда толстую зеленую капсулу, вроде
тех пилюль с касторкой, которые всем нам давали в
детстве. С нечеловеческой быстротой этот урод по-
дался к дяде Маркусу, откинул назад его голову и
засунул капсулу ему в горло.
Марджори Уиле умолкла.
Последние слова она выговорила дрожащим голо-
сом, невольно потянувшись рукой к своему собствен-
ному горлу, которое свела судорога. Девушка снова
прокашлялась. Взгляд ее то и дело возвращался к
двустворчатой двери, ведущей в кабинет. В конце
концов Марджори развернула свой стул так, чтобы
сидеть к ней лицом. Эллиот последовал ее примеру.
— Больше я не могла сдерживаться,— сказала
она.— То ли вскочила, то ли вскрикнула, то ли еще
что... Конечно, этого делать не следовало, ведь дядя
Маркус нас предупреждал. Кроме того, на первый
взгляд, ничего страшного не происходило: дядя Мар-
кус проглотил капсулу, хотя и с явной неохотой...
Правда, при этом он показался мне несколько удив-
ленным. Раз или два он вопросительно взглянул в
закутанную физиономию своего партнера.
Как только дело было сделано, существо в цилин-
дре схватило со стола саквояж и, склонив голову,
быстро, каким-то утиным движением, приседая, ныр-
нуло в черный проем окна. Дядя Маркус посидел еще
немного, сделал несколько глотательных движений и
передвинул коробку с конфетами. А потом неожидан-
но рухнул лицом на стол... Нет-нет! — воскликнула
Марджори в ответ на невольное движение своих
слушателей.— Это было понарошку. Всего лишь про-
должение спектакля, вернее его заключительное дей-
ствие. После этого дядя Маркус сразу же поднялся,
широко улыбаясь, подошел и затворил двери. Что
означало — занавес опущен.
Мы зажгли свет в этой комнате. Профессор Инг-
рэм постучал в дверь кабинета и пригласил дядю
Маркуса выйти раскланяться. Дядя распахнул двери.
Он весь сиял, так и таял от удовольствия, представ-
266
ляете себе? Но в то же время был как будто чем-то
раздосадован. Из его нагрудного кармана торчал сло-
женный листок бумаги, дядя постучал по нему указа-
тельным пальцем и сказал: «А теперь, друзья мои,
возьмите карандаши и бумагу и приготовьтесь отве-
тить на кое-какие вопросы». Профессор Ингрэм спро-
сил: «Прежде всего откройте секрет — кто же был
этот ваш устрашающего вида напарнйк?» И дядя
Маркус ответил: «Да всего лишь Вильбур — он и по-
мог мне придумать сценарий». А потом позвал: «Виль-
бур, все кончено. Теперь можете выходить».
Но в ответ не раздалось ни звука.
Дядя Маркус крикнул еще раз и вновь не получил
ответа.
Он начал уже раздражаться и пошел к окну, —
а рамы, надо заметить, оставались открытыми: ночь
теплая. Свет горел теперь в обеих комнатах, поэтому
газон между домом и деревьями хорошо просматри-
вался. Весь шутовской наряд гостя валялся на траве:
цилиндр,, очки, саквояж... Но самого Вильбура нигде
не было видно. Однако вскоре мы нашли его — в
тени, за деревьями. Он лежал без сознания, ничком.
Кровь изо рта и ноздрей стекала на землю... Кочерга,
которой нанесли удар, валялась тут же, неподалеку.
Вильбур, кажется, находился без сознания уже до-
вольно долго.
И Марджори пояснила, с невольной гримасой ужа-
са и отвращения:
— Понимаете, человек в цилиндре и темных очках
вовсе не был Вильбуром.
t — Не был Вильбуром? — эхом от-
кликнулся Эллиот.
Однако он не нуждался в ответе. Он прекрасно
представлял себе все, о чем она говорила, и в его
воображении, как живая, уже двигалась нелепая фи-
гура в черных очках.
— Подождите, я не закончила,— сказала девушка
устало, но спокойно.— Я не рассказала вам, что
случилось с дядей Маркусом.
Это началось сразу же, ка^к только мы обнаружили
267
Вильбура. В течение какого времени проявлялись
симптомы — точно я не могу сказать. Мы уже успели
поднять Вильбура, когда я оглянулась и увидела, что
дяде Маркусу не по себе.
Честно говоря, я и сама еле держалась на ногах.
И вдруг почувствовала настоящую физическую боль.
Конечно, со стороны это может показаться результа-
том моей преувеличенной впечатлительности, само-
внушением, но я не лгу. Именно в этот миг дядя
прислонился к стволу дерева, согнувшись пополам. Он
безуспешно пытался вздохнуть. Окна комнат свети-
лись сквозь листву у него за спиной, и хорошо
разглядеть его я не могла, но половина лица была
видна. Era кожа покрылась пятнами и приобрела
какой-то свинцовый оттенок... Я спросила: «Дядя
Маркус, что с тобой? Тебе плохо?» Кажется, я не
проговорила, а прокричала эти слова... А он в ответ
только отчаянно затряс головой и сделал такой жест,
словно хотел оттолкнуть меня, а потом начал бить
/одной ногой о землю, и из его груди вырывалось
громкое дыхдние, наполовину свист, наполовину стон.
Мы с профессором Ингрэмом подбежали к нему, но он
и руку профессора оттолкнул, а потом...
Девушка была не в силах продолжать. Она закры-
ла лицо руками, машинально похлопывая себя ладо-
нями по щекам.
Майор Кроу отошел от фортепиано.
— Успокойтесь,— негромко сказал он.
Старший офицер Боствик не произнес ни слова.
Даже не шевельнувшись, он молча смотрел на девуш-
ку, и в глазах его читался нескрываемый интерес.
— И тут он начал метаться,— с усилием выгово-
рила Марджори.— Эта картина и теперь стоит у меня
перед глазами. Он начал метаться. Туда-сюда, вперед
и назад, по два-три шажка в каждую сторону. Видно,
мучения становились невыносимыми. Джордж с про-
фессором пытались удержать его, уложить на землю,
но он вырвался и через окно вбежал в кабинет.
И забился в судорогах около стола. Мы подняли его
и усадили в кресло; за все это время он не произнес
ни слова. Я побежала звонить дяде Джо, потому что
знала, где его искать: он поехал принимать роды у
миссис Эмсворт. Однако, пока я набирала номер, дядя
Джо уже * вошел в дом. Мне казалось, что еще
остается хоть проблеск надежды. Но Джордж сказал:
268
«Все. Старик перешел в мир иной. Я знаю, от чего».
Так оно и оказалось.
— Да-а, вот не повезло бедняге,— пробормотал
майор Кроу, хоть и не к месту, но искренне.
Старший офицер Боствик опять ничего не сказал.
— Мисс Уиле,— деликатно начал Эллиот,— не хо-
телось бы травмировать вас в такой момент, но...
' — Что вы, что вы. Со мной все в порядке. Не
беспокойтесь.
— Значит, вы убеждены, что вашему дяде дали яд
в зеленой капсуле?
— Да, конечно. Дядя Джо объяснил, что в первую
очередь поражаются дыхательные нервы, вот почему
дядя Маркус не мог говорить.
— А чего-нибудь еще он не глотал?
— Нет.
— Пожалуйста, опишите капсулу подробнее.
— Я уже говорила — она был похожа на пилюли с
касторкой, которые любой из нас принимал в детстве.
Размером с виноградину, в толстой желатиновой обо-
лочке. На первый взгляд кажется, что они и в
горло-то не пролезут, но на самом деле пролезают, й
очень даже легко. Да такими капсулами и сейчас
пользуются.
Словно проверяя какую-то свою тайную мысль,
она снова бросила на инспектора быстрый взгляд и
покраснела.
Эллиот ничего не заметил. Или сделал вид, что не
заметил.
— Итак, каковы же выводы? Вы считаете, что
перед самым началом спектакля кто-то оглушил мис-
тера Эммета...
— Да.
— Нацепил маскарадный наряд, в котором мистер
Маркус Чесни не смог узнать его, и сыграл роль
мистера Эммета? Однако вместо безобидной капсулы,
которую мистер Чесни должен был проглотить соглас-
но сценарию, использовал отравленную?
— Ах, откуда мне знать? Это только мое предпо-
ложение.
— Благодарю вас, мисс Уиле.— Эллиот поднял-
ся.— Скажите, пожалуйста, где теперь профессор Ин-
грэм и мистер Хардинг?
— Должны быть наверху, с Вильбуром.
— Тогда спросите их, не будут ли они так добры
269
спуститься к нам, хорошо? Ах, простите, еще одно...
Она поднялась с места, но, хотя почти дрожала of
волнения, медлила уходить, вопросительно глядя на
инспектора.
— Мне хотелось бы, не откладывая, уточнить по
свежим следам кое-какие детали, замеченные вами во
время представления. Нет, всего одну деталь. Вы
подробно описали костюм незнакомого гостя — плащ,
очкц и так далее. Но почему-то ни словом не упомя-
нули ни о его брюках, ни об обуви.
Лицо ее напряглось.
— Его?..
<— Да. Не так давно вы утверждали,— тут Эллиот
почувствовал, как кровь бросилась ему в голову и
застучала в висках,— что всегда обращаете внимание
на обувь. Так что же вы можете сказать о брюках и
ботинках этого человека?
— Слепящий свет,— пояснила Марджори после не-
большого раздумья,— отражался от поверхности сто-
ла, оставляя в глубокой тени все, что находилось
внизу. Однако я, кажется, могу ответить на ваш
вопрос. Да, точно! — Глаза ее оживленно заблесте-
ли.— На нем были темные брюки с еще чуть более
темной полоской сбоку и мягкие вечерние туфли.
— Все мужчины в этом доме сегодня надели
вечерние костюмы, мисс Уиле?
— Да. Вернее — все, кроме дяди Джо. У него были
вызовы, а, судя по его словам, вечерний костюм
производит на пациентов неблагоприятное впечатле-
ние. Им кажется, что доктор несерьезно относится к
своим обязанностям. Но не думаете же вы...
Эллиот улыбнулся и сам почувствовал, что улыбка
получилась натянутой.
— Кто из окрестных жителей имеет привычку
переодеваться к обеду?
— Никто, насколько я знаю,— отвечала Марджо-
ри. Она мрачнела, на глазах, тревога ее нарастала.—
Да и мы сами обычно не переодеваемся. Но сегодня
дядя Маркус почему-то попросил нас надеть вечерние
костюмы.
— Впервые?
— Можно сказать — да, с тех пор, как мы послед-
ний раз устраивали большой прием. Но ведь профес-
сор Ингрэм не может считаться гостем, да и Джордж
тоже...
270
— Еще раз спасибо, мисс Уиле. Д1ет ли вопросов у
майора Кроу или старшего офицера Боствика?
Оба названных джентльмена дружно покачали го-
ловами, хотя Боствик при этом выглядел * несколько
зловеще. Марджори еще с минуту задумчиво смотрела
на Эллиота, а затем вышла, осторожно прикрыв за
собой дверь, причем инспектору показалось, что рука
ее подрагивает.
— М-м-да-а...— сказал майор Кроу и, чуть помол-
чав, добавил, не сводя с Эллиота цепкого взгляда: —
Не нравятся мне показания этой девицы.
— И мне тоже,— решительно поддержал его Бост-
вик и скрестил на груди руки.
— На первый взгляд — дело ясное,— ворчливо
продолжал ‘ майор Кроу, словно рассуждая сам с со-
бой.— Кто-то подслушал и подсмотрел репетицию
Чесни и Вильбура Эммета и таким образом узнал
содержание спектакля. Оглушив Эммета, преступник
сыграл его роль, но воспользовался отравленной кап-
сулой вместо безвредной. Для рассасывания желатина
требуется минута-две. Сразу Чесни не мог заподо-
зрить подмены и, следовательно, поднять тревогу или
попытаться преследовать негодяя. Убийце удалось
ускользнуть, сбросив ненужный теперь наряд под
окном. К тому времени желатиновая оболочка раста-
яла, и яд подействовал в течение нескольких минут.
Все просто. Проще некуда. На первый взгляд. Но...
— A-а, то-то! — взревел Боствик, как только глав-
ный констебль сделал ударение на последнем слове.—
Зачем, спрашивается, убийце было нападать на Эмме-
та, а, господа?
Эллиот неожиданно для себя открыл, что безглас-
ная туша в углу обладает гораздо большим интеллек-
том, чем он до сих пор предполагал. Недаром все же
Боствик был старше его чином... Старший офицер
начал мерно раскачиваться на пятках взад и вперед,
устремив на инспектора взгляд, пронизывающий и
невидящий одновременно. Словно направил на него
беспощадный свет лабораторной лампы.
— Вот именно, инспектор,— сказал майор Кроу.—
Как верно заметил Боствик, зачем было выводить из
строя Эммета? Не проще ли позволить Эммету собст-
венноручно преподнести Чесни капсулу в полном
соответствии со сценарием? Если убийце был заранее
известен ход представления, то ему оставалось только
271
подменить пилюлю, и дело с концом. Не нужно идти
на ^ишний риск: нападать на Эммета, переодеваться,
выставлять себя на всеобщее обозрение под страхом
быть в любой момент разоблаченным... К чему под-
вергать себя массе опасностей, когда все, что требу-
ется,— это подменить капсулу, и оставшуюся грязную
работу можно свалить на другого?
— По-моему,— задумчиво проговорил Эллиот,—
это и есть ключевой момент. Здесь, может быть, вся
суть преступления.
— Вся суть преступления?
— Да, сэр. Вероятно, по задуманному сюжету
мистер Чесни вообще не должен был ничего глотать.
— М-м-да-а...— после небольшой паузы опять про-
тянул майор Кроу.
— Он должен был только сделать вид, что глотает.
Понимаете, все представление было задумано как
серия ловушек. В университетском курсе психологии
часто ставятся подобные опыты.
— Что-то не припоминаю,— пожал плечами майор.
— Ия тоже,— подхватил Боствик.
В душе Эллиота вспыхнула вся накопившаяся у
него неприязнь к старшему офицеру,— не столько
из-за того, что говорил Бортвик, сколько из-за общей
атмосферы ожесточенности, возникшей в комнате.
Инспектор испугался, не восприняли ли его замеча-
ние как бахвальство, и, хотя он немедленно отогнал
от себя эту нелепую мысль, кончики его ушей
порозовели.
— Обычно преподаватель,— пояснил он,— берет
бутылку с какой-то жидкостью, делает глоток и
морщится, будто чувствует невыносимую горечь. За-
тем он передает бутылку вам. На самом деле в ней
налито не что иное, как обыкновенная вода, слегка
подкрашенная. Так вот, если вы не ожидаете никако-
го подвоха, то, скорее всего, вам тоже покажется, что
жидкость горчит,— всего лишь в результате предва-
рительного внушения. Возможен и другой вариант.
Преподаватель только делает вид, что пробует содер-
жимое— действительно очень горькое. Потом он про-
сит вас в точности повторцть его действия. И если вы
не дали себе труда внимательно понаблюдать за ним,
то простодушно хлебнете из бутылки.
Скорее всего, наш случай — того же рода. Мистер
Чесни предупредил зрителей о возможных обманах и
272
ловушках. Как вы помните, мисс*Уилс сказала, что ее
дядя был удивлен и слегка раздосадован, когда капсу-
лу засунули ему в рот. Похоже, Эммету было прика-
зано только сделать вид, что он дает пилюлю, а Чесни
собирался притвориться, что глотает ее. Но убийца в
самом деле сунул ее ему в горло, а мистер Чесни,
дабы не разрушать общего впечатления, не стал
протестовать вслух.— Эллиот задумчиво покачал го-
ловой.— Пожалуй, я буду удивлен, если в списке
заготовленных Чесни вопросов не окажется примерно
такого: «Сколько времени мне понадобилось, чтобы
проглотить капсулу?» или похожего.
Майор Кроу не мог прийти в себя от изумления.
— Боже правый, а в этом что-то есть! — согласил-
ся он с явным облегчением. Однако какое-то новое
соображение опять привело его в замешательство.—
Послушайте, инспектор,— пусть даже вы и правы —
но в таком случае не имеем ли мы Дело просто с
шизофреником? ,
— Может быть, и так, сэр. Все может быть.
— Ладно, давайте-ка разберемся,— предложил
майор.— Выходит, убийца — психопат он или нет —
живет в этом же самом доме?
— Ага,— пробормотал Боствик,— продолжайте,
продолжайте!
— Для начала необходимо ответить на один воп-
рос,— осторожно сказал майор,— как посторонний мог
узнать, что вечером намечается небольшое шоу? Сами
участники ничего не знали до обеда. Кроме того,
маловероятно, чтобы посторонний сумел весь вечер
незамеченным проторчать под окном, подслушивая и
подглядывая приготовления Чесни и Эммета. Еще
более маловероятно, что незнакомец случайно выря-
дился в вечерние брюки и туфли именно в тот день,
когда и все в доме, вопреки обыкновению, переоде-
лись к обеду. Однако хочу подчеркнуть, что пока это
еще не выводы, а всего лишь мои догадки и предпо-
ложения. Надеюсь, сложность ситуации вам ясна?
— Ясна,— угрюмо откликнулся Эллиот.
— А если это сделал кто-то из членов семьи или
других обитателей дома — то кто? Джо Чесни уехал
по вызову, и если подтвердится его отсутствие хотя
бы до полуночи, то он, несомненно, чист. Вильбура
Эммета самого едва не прикончили. Но болыПе нико-
го и нет, кроме двух служанок да повара, которые,
273
естественно, в счет не идут. Единственно возможное
объяснение — знаю, знаю, оно прозвучит фантастиче-
ски, и тем не менее единственно возможное: убийцей
является один из тех троих, кому отводилась роль
наблюдателей в комнате. Кто-то из них выбрался
отсюда под покровом темноты, ударил беднягу Эмме-
та по голове, нацепил его наряд, сунул Чесни в горло
отравленную пилюлю и пробрался назад прежде, чем
зажегся свет.
— Нет, сэр, это маловероятно,— сухо ответил Эл-
лиот.
— Но что же нам еще остается?!
Эллиоту нечего было сказать. Он понимал, что
сейчас не время теоретизировать. До вскрытия тела
нельзя даже наверняка утверждать, от чего именно
умер Маркус Чесни: предположения, что это был
цианид, совершенно недостаточно. Да, откровенно го-
воря, высказанная главным констеблем идея ему и
самому пришла на ум в первую очередь.
Инспектор внимательно оглядел Музыкальную
комнату. Площадь ее равнялась примерно пятнадцати
квадратным футам, стены были обшиты серыми с
позолотой панелями, окна закрывали тяжелые бархат-
ные портьеры темно-серого цвета. В комнате стояли
только большое пианино, радиола, высокий секретер
около двери в холл, четыре обитых светлой парчой
кресла и. два стула. Таким образом, в помещении
оставалось немало свободного пространства. Без осо-
бого труда можно было, избежав столкновения с
фортепиано у окна, беспрепятственно пересечь комна-
ту. Ковер, как они уже убедились на собственном
опыте, был достаточно толст, чтобы полностью заглу-
шить шаги.
— Все равно,— настаивал главный констебль,—
надо проверить.
Выключатель находился на стене рядом с секрете-
ром, около двери в ^олл. Эллиот нажал на кнопку, и
темнота затопила комнату, словно морской прилив.
Исчезнувший свет был настолько ярок, что призраки
огней люстры еще дрожали в глазах Эллиота. Даже
при отдернутых занавесях невозможно было бы ничего
различить на фоне пасмурного неба. Раздался слабый
звон колечек — кто-то плотнее задернул шторы.
— Я сейчас машу рукой,— раздался из темноты
голос майбра Кроу.— Вы видите меня?
274
— Ничего не вижу,— признался Эллиот.— Стойте,
где стоите, я открою двери в кабинет^
Он пробрался через комнату, благополучно мино-
вав стул, и двинулся в темноте к дверям. Они
распахнулись легко и почти бесшумно. Пройдя
ощупью восемь-девять шагов до стола, Эллиот протя-
нул руку и коснулся бронзовой лампы.; Щелкнул
выключатель. Мертвенно-белый свет залил заднюю
стену. Эллиот попятился назад в Музыкальную ком-
нату.
— М-м-да-а...— в очередной раз протянул майор.
Единственной живой вещью в кабинете были часы.
Все уставились на них: бесстрастные, вечно занятые
своей работой, они и теперь продолжали равнодушно
тикать на полированной полочке прямо над головой
мертвеца. Массивный золоченый бронзовый корпус
венчался циферблатом не менее шести дюймов в
диаметре, а внизу, в отблесках света, ритмично ка-
чался взад-вперед медный маятник.
Под часами в полной неприкосновенности восседал
мистер Маркус Чесни.
Стрелки показывали без пяти час.
На столе красного дерева лежал листок коричне-
вой промокательной бумаги; прямо напротив него,
чуть правее, стояла бронзовая лампа. Виднелась ко-
робка с шоколадом, украшенная синими цветочками.
Привстав на цыпочки, Эллиот разглядел лежащий на
листке карандаш, а вот ручки, упомянутой Марджори
Уиле, нигде не оказалось.
Слева от зрителей зияло распахнутое окно, справа
у стены стоял столик с откидывающейся крышкой,
сейчас закрытой, на нем — лампа с зеленым абажу-
ром. Рядом — широкий стальной сейф, покрашенный
под дерево. Вот и все, если не считать еще одного
стула и нескольких журналов или каталогов, рассы-
панных по полу. Всю сцену обрамляла арка двери.
Судя по расположению кресел в Музыкальной комна-
те, во время спектакля зрители находились в пятнад-
цати футах от Маркуса Чесни.
— Не вижу ничего интересного,— недоуменно
признался майор Кроу.— А вы?
Взгляд Эллиота был прикован к сложенному лист-
ку бумаги, уже замеченному им вначале, который
торчал из-за носового платка в нагрудном кармашке
покойника.
275
— А я вижу вот это,— инспектор указал на лис-
ток.— По словам мисс Уиле, это список вопросов,
заготовленных мистером Чесни.
— Да, но какое это имеет сейчас значение?! —
почти истерически выкрикнул главный констебль.—
Ну, допустим, он записал вопросы. Что с того?!
— А то, сэр,— отвечал Эллиот, сам едва не срыва-
ясь на крик,— что давно пора понять — весь опыт был
задуман как серия психологических ловушек. Половина
из того, что видели зрители, скрывала подвох. А убийца
не преминул воспользоваться этим. Ловушки помогли
ему, замаскировали его и, может статься, маскируют и
до сих пор. Если нам удастся выяснить досконально, что
же они видели — или думают, что видели,— мы, воз-
можно, нападем на след преступника. Даже шизофреник
не бросился бы очертя голову у всех на глазах травить
кого попало, если бы в плане самого мистера Чесни не
крылась возможность совершить убийство безнаказанно,
нечто, что должно было пустить полицию по заведомо
ложному следу, а убийце дать алиби... да Бог знает, что
еще! Это ясно, надеюсь?
Майор Кроу долго смотрел на инспектора.
— Прошу прощения,— тон его вдруг стал чрезвы-
чайно любезен,— но ваше поведение мне давно уже
кажется несколько странным. И еще меня мучит
любопытство — откуда вам известна фамилия жениха
мисс Уиле? Ведь я ни разу не упомянул ее!
(О, черт!) г
— Сожалею, сэр, но...
— Конечно, здесь нет ничего особенного,— холод-
но пожал плечами майор,— кроме того, я целиком и
полностью на вашей стороне, когда речь идет о
списке вопросов. Посмотрим, что можно из него
извлечь. Вы правы: если где и обнаружатся задуман-
ные Маркусом ловушки, то уж конечно именно там.
Он достал листок из кармана мертвеца, развернул
его и расправил на столе. Вот какой, написанный
убористым почерком, текст предстал их глазам:
ДАЙТЕ ВЕРНЫЕ ОТВЕТЫ НА СЛЕДУЮЩИЕ
ВОПРОСЫ:
1. Была ли на столе коробка? Если да, то
опишите ее.
2. Какие предметы я брал со стола? В какой
последовательности?
276
3. Который был час?
4. Человек какого роста вошел через окно?
5. Опишите его наряд.
6. Что он держал в правой руке? Опишите эту
вещь.
7. Опишите его действия. Брал ли он что-нибудь
со Стола?
8. Что он дал мне проглотить? Сколько времени
мне потребовалось, чтобы проглотить это?
9. Как долго он находился в комнате?
10. Кто (один или несколько человек) говорил?
Что было сказано?
На каждый из вышеприведенных вопросов следует
дать абсолютно точный ответ, иначе он не засчи-
тывается.
— На первый взгляд, все очень просто,— пробор-
мотал майор Кроу.— И все-таки здесь кроется подвох.
Обратите внимание на приписку! И ваше, инспектор,
предположение полностью оправдалось... Посмотрите
только на восьмой вопрос! Однако...
Он сложил листок и протянул Эллиоту, который
осторожно спрятал его в записную книжку. Затем
майор прошелся по кабинету, не сводя глаз с часов.
— Однако, как я уже говорил...
Полоска света пересекла темную Музыкальную
комнату — приоткрылась дверь в холл. В проеме две-
ри возник силуэт мужчины. Лицо вошедшего нельзя
было рассмотреть, однако явственно виднелся блеск
его лысого черепа.
— Эй! — раздался пронзительный голос, почти
срывающийся на визг от напряжения и беспокойст-
ва.— Кто здесь? Что вы здесь делаете?
— Полиция,— отвечал майор.— Все в порядке,
входите, мистер Ингрэм. Будьте добры, включите
свет.
Пошарив сначала по стене с другой стороны от
двери, вошедший добрался наконец до секретера и
нашел выключатель. И когда вспыхнул свет, Эллиот
обнаружил, что его первое беглое впечатление от
профессора Джильберта Ингрэма, Полученное на вил-
ле в Помпее, нуждается в некотором пересмотре.
Круглое, розовое, дружелюбное лицо профессора,
его легкая склонность к полноте и немного неуклю-
жие движения создавали образ этакого неугомонного
жизнелюба, забавного толстячка. Иллюзию усиливала
277
его манера йостоянно подмигивать и помаргивать
простодушно-голубыми глазками. Курносый носик-пу-
говка и две пушистые полоски темных волос, топор-
щившиеся над ушами по обеим сторонам его замена-,
тельной лысины, завершали картину.
Профессор имел привычку втягивать голову в
плечи и поглядывать на собеседника искоса, с ирони-
ческой усмешкой, что характеризовало его отношение
к жизни вообще. Но сейчас ирония исчезла: исчезла,
уступив место легкому испугу. На лице Ингрэма
выступили красные пятна, вконец измятая рубашка
выбивалась из выреза жилета. Он то и дело потирал
пальцы таким движением, словно хотел стряхнуть с
них мел.
На самом деле, как теперь увидел Эллиот, профес-
сор был нормального среднего роста и вовсе не толст.
— Восстанавливаете ход событий непосредственно
на месте преступления, да? — осведомился Ингрэм.—
Добрый вечер, майор. Добрый вечер, мистер Боствик.
Непринужденная любезность Ингрэма всегда дей-
ствовала на присутствующих ободряюще, вызывая
ответные улыбки. Но главное впечатление, которое
вынес Эллиот из этой встречи, произвел на него
мощный, проницательный ум профессора.
— А вы, как я догадываюсь,— добавил Ингрэм с
оттенком вопроса в голосе,— сотрудник Скотланд-Яр-
да, о котором упомянул Джо Чесни? Добрый вечер,
инспектор. г
— Да,— кивнул майор Кроу и хмуро добавил: —
Послушайте, вы же знаете — все зависит от вас!
— От меня? Зависит?
— Ну да. Вы же профессор психологии. Уж вам-то
никакие ловушки не страшны! Во всяком случае, вы
сами утверждали это за обедом. Вот у вас и есть
возможность абсолютно точно объяснить нам, как
было устроено это проклятое представление. Ну так
что? к
Профессор Ингрэм метнул быстрый взгляд на
двустворчатую дверь кабинета и заметно переменился
в лице.
— Что ж, попробую,— уныло сказал он.
— Тогда приступим! — предложил майор Кроу, ре-
шительно взмахнув рукой.— Мисс Уиле сообщила
нам, что затевался какой-то нелепый спектакль.
— О, вы уже виделись с нею?
278
— Да. И, насколько нам удалось выяснить, опыт
должен был состоять из серии психологических лову-
шек...
— И даже более того,— заявил профессор Ингрэм,
глядя майору прямо в глаза.— По чистой случайности
мне стало известно, что спектакль должен был проде-
монстрировать, каким образом, на глазах у всех, в
магазин миссис Терри принесли отравленный шоколад
и почему этого никто не увидел.
ЧАСТЬ II
ВТОРОЙ взгляд сквозь очки
— Она умирает.
— Тс-с. Здесь присутствуют дамы.
Доктор Эдвард Притчард
Глазго, 1865 г.
VI
Прежде чем кто-либо успел отреа-
гировать на эти слова, Эллиот бросился в кабинет,
чтобы скрыть выражение своего лица, на котором
одна эмоция сменяла другую. Мысли вихрем проно-
сились в голове. Он включил лампу с зеленым
абажуром на маленьком столике и погасил бронзовый
светильник. По контрасту обычное освещение пока-
залось очень тусклым, но тело Маркуса Чесни, за-
стывшего на стуле, по-прежнему было видно пре-
красно.
*
279
Итак;.. За два дня да смерти, по словам старшего
офицера Боствика, Маркус Чесни пытался выяснить в
полиции, какого в точности размера был ящичек для
шоколада в лавке миссис Терри. Сейчас на столе
лежала коробка дешевых шоколадных помадок — ре-
квизит спектакля. Но для чего она понадобилась?
Эллиот вернулся в Музыкальную комнату, где
майор Кроу ломал голову над теми же вопросами.
— Интересно,— растерянно проговорил майор,—
как же Чесни собирался продемонстрировать появле-
ние отравленного шоколада в кондитерской? Зачем
ему тогда было выпускать на сцену это пугало,
которое сунуло зеленую капсулу ему в рот?
Профессор слегка пожал плечами. Он снова по-
смотрел в сторону кабинета. В его взгляде читалась
тревога.
— Едва ли я в силах дать вам вполне вразумитель-
ное объяснение,— сказал он.— Но если вас интересуют
мои догадки, то, по-моему, эпизод с зеленой капсулой
был всего лишь одним из ходов сюжета. Может быть,
даже второстепенным. А главным зрелищем, предлагав-
шимся нашему вниманию, являлись манипуляции с .
коробкой шоколада, которая лежала на столе.
— Кажется, нам следует держаться от нее подаль-
ше,— после небольшого раздумья сказал главный
констебль.— Продолжайте, инспектор.
Эллиот указал на одно из парчовых кресел. Про-
фессор Ингрэм сел, поерзал, устраиваясь поудобнее.
— .Значит, так, сэр. Мистер Чесни сообщил вам,
что цель его спектакля на самом деле — показать, как
можно было подбросить отравленный шоколад, не
привлекая ничьего внимания?
— Нет, не совсем так. Он только намекал мне.
— Когда?
— Незадолго до начала представления. Вернее, я
выжал из него намек. «Выжал намек»... Прямо по-
лицейское выражение! — профессора даже слегка пе-
редернуло.— Видите ли, инспектор, еще за обедом у
меня возникли кое-какие подозрения насчет этого
внезапного желания Чесни немного поэксперименти-
ровать. Разговор начался как будто случайно и не-
преднамеренно, а спор, возникший между нами, слов-
но бы сам собой потребовал разрешения. Но я-то
видел, как Чесни постоянно подливал масла в огонь.
Его замысел явно созрел уже давно. Недаром я
280
заметил, что наш славный Эммет ходил и довольно
скалил зубы, как дикий волк, когда думал, что никто
за ним не наблюдает.
— Ну и что?
— Как — что? Именно из-за своих подозрений я
возражал против переноса спектакля на столь позднее
время и потратил битых три часа на препирательства
с Чесни, прежде чем мне удалось вытянуть из него
хоть что-то. Я буквально вцепился в него и давил, но
он упорно делал вид, будто не понимает, о чем речь.
Тогда я решил идти напрямик и спросил в лоб: «Что
за игру вы затеяли? Я вижу, что с этим спектаклем
все не так просто, как вы пытаетесь нам предста-
вить». И тогда он мне сказал по секрету: «Смотрите
внимательно, и вы сможете увидеть, как появились
отравленные конфеты в лавке миссис Терри. Но,
ручаюсь, вы ничего не увидите».
— У него что, была своя версия?
, — Очевидно.
— И он надеялся доказать ее у вас на глазах?
— Очевидно.
— Ну, а подозревал ли он,— поинтересовался Элли-
от как бы невзначай,— кто именно этот отравитель?
Профессор Ингрэм на мгновение вскинул глаза.
В них затаилось глухое беспокойство. Можно было бы
сказать, что он выглядел так, будто пойман с полич-
ным,— если бы только подобное выражение не каза-
лось совершенно немыслимым в отношении столь
безобидного человека.
— У меня создалось впечатление, что — да,— под-
твердил он.
— Но сам Чесни этого не говорил, даже не намекал?
— Нет, иначе его эксперимент пошел бы насмарку.
— И вы считаете, что отравитель прикончил его
именно из-за этого?
— Весьма вероятно.— Профессор Ингрэм снова
поерзал в кресле.— Скажите, инспектор, вы достаточ-
но умный человек? Вы способны мыслить? — И тут же
он вежливо улыбнулся и добавил извиняющимся то-
ном: — Минуточку, подождите. Позвольте мне объяс-
нить, почему я задаю такие неучтивые вопросы. При
всем моем глубочайшем почтении к славному мистеру
Боствику, я весьма сомневаюсь, доступен ли данный
случай его обычным методам, конечно же безупреч-
ным во всех прочих отношениях.
281
Майор Кроу напрягся.
— Старший офицер,— медленно выговорил он,—
старается выполнять свой долг, насколько...
— Ах, да оставьте, чепуха какая! — беззлобно от-
махнулся профессор Ингрэм.— Конечно, он делает,
что положено. Как (да поможет нам Бог!) и должны
поступать все мы. Но выполнять свой долг еще не
означает найти истину. Порой даже совеем наоборот.
Я не хочу утверждать, что у нашей полиции сложи-
лось предубеждение, против Марджори Уиле. Более
того, хочу верить, что нет. Но у меня сердце разры-
вается, когда я вижу, как племянница моего лучшего
друга не может пройтись по Хай-стрит, не подверга-
ясь опасности быть закиданной грязью первым
встречным мальчишкой. А какие, в сущности, пред-
приняты усилия раскрыть дело с шоколадом? Кто
всерьез пытался выяснить — что произошло на самом
деле и почему отравленные конфеты оказались у
миссис Терри?
Он хлопнул ладонью по ручке кресла и решитель-
но проговорил:
— Старший офицер Боствик придерживается неза-
мысловатой и удобной теории, что «псих есть псих» и
нечего с ним церемониться. А для того чтобы притя-
нуть за уши обвинение против Марджори, извлекли на
свет Божий (Господи, это уже ни в какие ворота не
лезет!) сходный якобы случай с Кристианой Эдмундс.
Майор Кроу воздержался от комментариев, и про-
фессор продолжал:
— Сходный, говорите вы? Да нет более непохожих
случаев, чем эти два! Причем их различие заключа-
ется в самом важном для криминалистов пункте —
мотивах. Кристиана Эдмундс, будучи помешанной, все
же имела достаточно веские мотивы для преступле-
ния, как и большинство убийц. В 1871 году в Брайто-
не эта юная леди без памяти влюбилась в женатого
доктора, который никоим образом страсть ее не поощ-
рял. Сначала ойа безуспешно пыталась отравить
стрихнином жену доктора. Дело раскрылось, ей отка-
зали от дома, и она в бешенстве удалилась. Стараясь
доказать свою невиновность — и присутствие в городе
другого, неизвестного^ отравителя,— она вознамери-
лась прикончить как можно больше людей, начинив
ядом шоколадные конфеты в магазинах. Ну так что
же остается от вашего сходства, а? Разве что-либо
282
подобное можно предположить в отношении Марджо-
ри? Силы небесные, да где же у нее мотив? Напротив,
ее собственный жених, после того как он приехал в
Содбюри-Крос и наслушался здесь всякой галиматьи,
уже, кажется, подумывает, не сбежать ли ему подо-
бру-поздорову !
В этом месте пылкой речи профессора его лицо
приобрело выражение (опять же — если так можно
выразиться) ангельского гнева. Комическое впечатле-
ние усиливал хруст туго накрахмаленной рубашки,
явственно слышный при каждом движении Ингрэма.
Все тело профессора сотряс короткий смешок,
после чего он внезапно успокоился.
— Не обращайтевнимания на мою вспышку,—
сказал он.— Тем более что вопросы здесь, разумеется,
задаете вы. Так что продолжайте, прошу вас.
— Скажите,— неожиданно спросил Эллиот,— а не
была ли мисс Уиле помолвлена с кем-то другим?
— С чего вы взяли?
— Так была или нет, сэр?
Ингрэм окинул инспектора быстрым взглядом.
— Нет, насколько я знаю. Уверен, что Вильбур
Эммет был — и остается — без ума от нее. Но крас-
ный его нос и вообще — прошу прощения — отталки-
вающая наружность не оставили бы ему никакой
надежды, даже если бы его чувство поощрял' сам
Маркус. Надеюсь, сказанное останется между нами?
— Я слышал, что Чесни отваживал всех охотников
приударить за его племянницей,— заметил майор
Кроу безразличным тоном, как бы между прочим.
Профессор Ингрэм замялся.
— В некотором смысле — да. Его раздражало
вторжение в размеренную жиз^ь этого дома «кошачь-
их концертов», как он называл вечеринки. Не то
чтобы он откровенно выпроваживал гостей,' просто...
— Удивительно,— перебил майор,— как же тогда
этот молодой человек, с которым Марджори познако-
милась во время путешествия, умудрился так быстро
снискать расположение сурового дяди?
— Вы имеете в виду,— резко перебил его профес-
сор,— что Чесни вдруг понадобилось срочно сбыть ее
с рук?
— Я этого не говорил.
— Не хватало, черт возьми, чтобы вы и в это
поверили! Как бы то ни было, от истины вы весьма
283
далеки. Маркус действительно симпатизировал моло-
дому Хардингу. Мальчик подает надежды, а глубочай-
шее почтение, с которым он относился к дяде Мард-
жори, еще больше укрепляло эту симпатию. Но могу
я спросить — к чему этот разговор? Как ни обманчиво
все в нашем подлунном мире,— тут накрахмаленная
рубашка профессора издала особенно жалобное по-
хрустывание,— но одно сомнению не подлежит: Мар-
джори не имеет никакого отношения к убийству
собственного дяди.
И вновь настроение в комнате резко и ощутимо
переменилось, что не ускользнуло от внимания Элли-
ота. Решив вернуть инициативу допроса в свои руки,
он спросил:
— А вам известна, сэр, версия самой мисс Уиле?
— Ее версия?
— Ну, ее предположение, что неизвестный напал
на мистеру Эммета, а потом сыграл его роль, восполь-
зовавшись при этом отравленной капсулой.
Ингрэм с интересом посмотрел на инспектора.
— Да. Это объяснение напрашивается само собой,
правда?
— Следовательно, кто-то подслушал, как мистер
Чесни совещался с мистером Эмметом в кабинете
после обеда? Или у дверей, или у окна.
— Понимаю,— пробормотал профессор.
Несколько секунд на лице Ингрэма блуждала сла-
бая, вымученная улыбка. Он подался ^вперед, стиснув
на коленях кулаки и разведя локти в стороны. У него
был тот странный, глуповатый вид, какой бывает у
очень умных людей, когда, погрузившись в глубокие
размышления, они полностью уходят в себя... Потом
улыбка снова тронула его губы.
— Понимаю,— повторил* он.— А теперь, инспек-
тор, позвольте, я задам ваш следующий вопрос вместо
вас. «Где находились Марджори и Джордж Хардинг
между четвертью десятого и полуночью?» Но это еще
не все, после этого вы спросите: «А где был каждый
из вас во время представления?» И самое важное:
«Возможно ли, что кто-нибудь из зрителей выскольз-
нул из комнаты под покровом темноты и сыграл
зловещую роль призрака в черных очках?» Вот что
всех вас интересует на самом деле, не так ли?
Майор Кроу прищурился.
— Да,— процедил он сквозь зубы.
284
й 4
— Что же, интерес вполне понятный,— профессор
поуютнее устроился в кресле,— а ваша прямота за-
служивает такого же прямого ответа. Я готов присяг-
нуть, что ни один ч из нас не покидал комнаты во
время представления.
— Хм-м... Не слишком ли сильно сказано, профессор?
— Вовсе нет. Я отвечаю за свои слова.
— Но вы учитываете, какая бдела темнота?
— Какая была темнота, я знаю прекрасно. И в
первую очередь — я отлично помню, что благодаря
яркой лампе, горевшей в соседней комнате, здесь
было вовсе не так темно, как вы думаете. Ну, и кроме
того, у меня есть еще кое-какие соображения, и
надеюсь, что мои товарищи по несчастью меня под-
держат. Давайте их спросим.
Он поднялся с кресла и широким жестом фокусни-
ка указал на дверь, в которую в эту минуту входили
Марджори и Джордж Хардинг.
Эллиот впился взглядом в новоиспеченного жениха.
В Помпее ему довелось увидеть лишь затылок
Хардинга, и теперь, воспользовавшись возможностью
разглядеть его целиком, инспектор пришел в крайнее
раздражение. Джорджу Хардингу можно было дать лет
двадцать пять — двадцать шесть. Уверенные, широкие
жесты. Ни застенчивостью, ни неловкостью он не
страдал и перемещался по комнате с изяществом кота,
разгуливающего по полке буфета с китайским серви-
зом. Он был довольно красив — на южноевропейский
манер: черные вьющиеся волосы, крупные черты лица
и черные же, редкой выразительности, глаза. Подоб-
ная внешность в представлении Эллиота никак не
сочеталась с душевным благородством. Тем не менее
Джордж Хардинг, очевидно, всегда был желанным
гостем в любой компании и прекрасно знал об этом.
Дверь в соседнюю комнату все еще оставалась
открытой. Увидев труп Маркуса Чесни, молодой чело-
век заметно помрачнел.
— Нельзя ли прикрыть вон те двери? — попросил
он, беря под руку Марджори.— Надеюсь, вы не против?
Марджори, к его откровенному изумлению, высво-
бодила руку.
:— Ничего страшного, пусть остаются открыты-
ми,— заявила она.
Однако, встретившись с ней взглядом, Эллиот
прикрыл двери.
285
— Марджори сказала, что вы хотите повидаться со
мной,— начал Хардинг, дружелюбно оглядывая при-
сутствующих. Затем его лицо опять омрачилось.—
Объясните, пожалуйста, чем я могу быть цолезён.
Грязное, гнусное дело — иных сЛов у меня нет. И...
ах, впрочем, вы же все понимаете!
Конечно, Эллиот и сам чувствовал, что относится
к Хардингу не вполне непредвзято, и, опасаясь ока-
заться несправедливым к жениху Марджори, старался
избавиться от тягостного ощущения, вызванного у
него слишком самоуверенной речью и чересчур раско-
ванными жестами Джорджа. Что же касается майора
Кроу и старшего офицера Боствика, то на них реши-
тельность и энергия молодого человека, напротив,
произвели самое благоприятное впечатление: откры-
тый, прямой юноша.
Эллиот указал вошедшим на кресла.
— Вы — мистер Хардинг?
— Совершенно верно,— подтвердил тот с такой
готовностью, что Эллиоту показалось, будто он сейчас
завиляет хвостом, как щенок, и примется радостно
тявкать.— Марджори сказала, что вы хотели бьг услы-
шать от каждого из нас подробный рассказ о том,
как... ну, как худо пришлось бедняге.
— О, он хочет не только этого,— фыркнул про-
фессор Ингрэм.— Он подозревает, что вы, или я, или
Марджори...
— Минутку, сэр,— холодно прервал его Эллиот и
обратился к вновь прибывшим: — Присядьте, пожа-
луйста.— Все почувствовали минутную неловкость.—
Да, нам необходимы ваши показания о случившемся.
Но прежде мне хотелось бы задать несколько вопро-
сов, и ответы на них могут оказаться даже важнее.
Вам известно, что мистер Чесни заготовил список
вопросов по своему спектаклю?
После паузы первой откликнулась Марджори.
— Да, конечно. Я же вам говорила.
— Ну, а если эти вопросы сейчас будут предложе-
ны вашему вниманию, в состоянии ли вы окажетесь
ответить на них?
— Да, но послушайте,— возразил Хардинг,— у ме-
ня есть кое-что получше, если уж вам так необходимо
знать правду о случившемся. Я снял фильм.
— Цветной?
Хардинг заморгал.
286 .
— Цветной? Господи, нет. Обычный, черно-белый.
Цветная пленка в условиях закрытого помещения,
особенно при таком свете, была бы...
— Тогда, боюсь, нам мало от него проку,— вздох-д
нул Эллиот.— Ну а где сейчас ваш фильм?
— Я засунул футляр с камерой в радиолу сразу
же, как поднялся переполох.
Хардинг был явно разочарован тем, как Эллиот
встретил его сообщение о фильме: он сразу сник, как
будто где-то в глубине его существа произошел обрыв
энергетической цепи и напряжение резко упало. Эл-
лиот подошел к радиоле и поднял крышку. Открытый
кожаный футляр с кинокамерой лежал на зеленом
фетровом диске радиолы. За спиной инспектора все
три свидетеля, тяжело заскрипев креслами, поверну-
лись ему вслед. Эллиот мог наблюдать за ними, глядя
на отражение в стекле картины, висящей над радио-
лой. Кроме того, он уловил озадаченный и недоумева-
ющий взгляд майора Кроу, брошенный им в сторону
старшего офицера Боствика.
— Вот здесь у меня список,— обратился к свидете-
лям Эллиот, доставая блокнот.— Я сам не смог бы
лучше сформулировать интересующие меня вопросы:
мистер Чесни затронул все наиболее важные моменты.
— Какие моменты? — быстро спросила Марджори.
— Существенные для нашего следствия. В любом
случае я собирался задать каждому из вас примерно
такие же вопросы, поэтому прошу отнестись к отве-
там со всей серьезностью.
Профессор Ингрэм скептически приподнял почти
невидимые брови:
— А не опасаетесь лй вы, инспектор, что мы
можем сговориться и наплести вам небылиц, а?
— Искренне не советую, сэр. Более того — не
думаю, что это возможно. Доктор Чесни уже сказал
мне, что вы все на каждом шагу противоречите друг
другу. Поэтому не волнуйтесь, я разберусь что к
чему. И последнее: вы действительно чувствуете себя
в силах, в соответствии с теми гордыми заявлениями,
которые были сделаны за обедом, ответить на все
вопросы абсолютно верно и точно?
— Да,— отвечал профессор Ингрэм.
— Да! — с готовностью тряхнула головой Мард-
жори.
— Не уверен,—заявил Хардинг.— Я больше был
287
занят процессом съемки, чем наблюдением происходя-
щего. Однако несмотря на это, надеюсь, что-справ-
люсь с задачей. В моей работе наблюдательность —
вещь...
— А что у вас за работа, мистер Хардинг?
— Я химик-аналитик,— отвечал Хардинг так,
словно бросал вызов.— Но это неважно. Вперед, за
дело!
Эллиот опустил крышку радиолы и раскрыл на ней
свой блокнот с записями — как будто дирижер взмах-
нул палочкой, и занавес пополз в стороны в свете
вспыхивающих один за другим прожекторов.
Эллиот шестым чувством знал, что в списке Чесни
таились ключи ко всем мучившим его загадкам,— при
условии, что у него самого достанет сообразительно-
сти уловить истинный смысл не только ответов, но и
вопросов.
— Вопрос первый,— произнес он, и со\ стороны
кресел донесся быстрый шорох: его слушатели устра-
ивались поудобнее.
VII
— Первый вопрос: «Была ли на
столе коробка? Если да, то опишите ее». Мисс Уиле?
Марджори закусила губы. Ее глаза не отрывались
от лица Эллиота, и в них нарастал гнев.
— Ну, если вы считаете это жизненно важным, то
я отвечу,— сдавленно выговорила она.— Но все равно
это ужасно, неужели вы не чувствуете? Сидеть вот
так здесь и играть в какие-то дурацкие вопросы и
ответы, когда он там...— Она посмотрела в сторону
закрытой двери и быстро отвейа глаза.
— Это действительно важно, мисс Уиле. Итак:
«Была ли на столе коробка? Если да, то опишите ее».
— Ну конечно была! По правую руку от дяди
Маркуса, если смотреть отсюда. Двухфунтовая короб-
ка «Шоколадной карамели Хенри». Фирменный знак
рассмотреть мне не удалось, но я твердо убеждена,
что это были шоколадные карамельки от Хенри,
потому что коробку украшал ярко-зеленый цветочный
узор.
Джордж Хардинг обернулся и окинул ее взглядом.
288
— Ерунда,— сказал он.
— Как это —. ерунда?
— Зеленый узор,— пояснил он.— Уж не знаю, шо-
колад там был или не шоколад, но... Я согласен —
коробка весом в два фунта и цветочки на ней. Только
не ярко-зеленые. А темно-синие. Совершенно точно —
синие.
Ни один мускул не дрогнул в лице Марджори; она
повернулась к Джорджу с надменной, почти античной
грацией.
— О, милый! — сказала она.— По-моему, на сегод-
ня и так достаточно кошмаров, чтобы еще вдобавок
ты действовал мне на нервы и доводил до истерики.
Прошу тебя, не надо. Цветы были зеленые. Мужчины
всегда путают синий цвет с зеленым. Не надо, не
надо, не надо — хотя бы сегодня!
— О, ну хорошо, если ты настаиваешь...— обижен-
но ответил Хардинг.— И все равно, будь я проклят,
они были не зеленые! — сорвался он, чуть не топнув
ногой.— Ведь от нас ждут правду, и только правду!
Цветы были синие, темно-синие и...
— Но, милый!..
— Минутку,— поспешно вмешался Эллиот.— Пре-
доставим разрешить ваш спор профессору Ингрэму.
Ну так как, сэр? Кто из них двоих прав? ,
— Оба правы,— ответствовал профессор, небрежно
закидывая одну пухлую ножку на другую. — И следо-
вательно, в то же время и оба не правы.
— Но мы не можем сразу оба быть, не. правы! —
запротестовал Хардинг.
’— Очень даже можете,— мягко возразил профессор
и повернулся к Эллиоту.— Инспектор, я сказал вам
правду. в самом буквальном смысле. И мог бы дать
разъяснения, но пока предпочитаю воздержаться. Даль-
нейшие вопросы покажут, что именно я имею в виду.
Эллиот быстро вскинул голову.
— А откуда вам известно содержание следующих
вопросов, сэр? — спросил он.
Повисла такая тишина, что, казалось, можно было
услышать, как из-за закрытых дверей доносится ти-
канье ходиков.
— А оно мне неизвестно,— безмятежно отвечал
профессор.—Я просто предугадываю, какой вопрос
должен идти следом.
— Но прежде вы не видели список, сэр?
10 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 289
— Нет. Инспектор, ради всего святого, не надо
сейчас цепляться по пустякам. Просто я — стреляный
воробей, тертый калач и... кто хотите! Короче, я
собаку съел на таких фокусах, старых как мир:
тысячу раз проводил похожие опыты со своими сту-
дентами. И все возможные тайные уловки известны
мне досконально. Однако не стоит подозревать, что
если я сам никогда не попадусь на удочку, то поста-
раюсь поймать вас. Прочтите список до конца, и вы
поймете меня.
— Они были зеленые,— произнесла Марджори,
прикрыв глаза.— Зеленые, зеленые, зеленые. Пожа-
луйста, читайте дальше.
Эллиот взял карандаш.
— Значит, второй вопрос. «Какие предметы я брал
со стола? В какой последовательности?» — И пояс-
нил: — Вспомните, какие вещи брал мистер Чесни со
стола, с того момента, как только сел за него, и в
каком порядке он их брал. Мисс Уиле?
Марджори ответила с готовностью:
— Я уже говорила вам. Когда он сел, то взял
карандаш, сделал вид, что пишет, и положил обратно.
Потом взял ручку и притворился, что пишет ею. Только
он успел положить ручку, вошел этот урод в цилиндре.
— Ну а вы что скажете, мистер Хардинг?
— Это правда,— подтвердил Хардинг,— по край-
ней мере наполовину. Он действительно сначала взял-
ся за карандаш — то ли синий, то ли черный — и
положил обратно. Но вторым предметом была вовсе
не ручка, а еще один карандаш — примерно такого же
цвета, но гораздо короче.
И снова Марджори повернула голову.
— Джордж,— произнесла она ровным голосом,—
ты делаешь это нарочно, чтобы поиздеваться надо
мной? Я хочу знать, слышишь? Здчем ты противоре-
чишь каждому моему слову? — И вдруг выкрикну-
ла: — Я знаю, что это была ручка! Я видела острое
перо и колпачок! Она была синяя или черная, очень
маленькая. Пожалуйста, не надо и дальше...
— Ну, если тебе так хочется...— опять начал Хар-
динг с видом оскорбленной невинности, не сводя с
девушки своего «огненного» взгляда. К величайшей
досаде Эллиота, ему показалось, что выражение лица
Марджори изменилось и глаза тоже заблестели ярче
обыкновенного.
.290
— Прости,— пролепетала Марджори,— но это бы-
ла ручка.
— Карандаш.
— А вы что скажете, профессор Ингрэм? Ручка
или карандаш?
— На самом деле,— подал голос профессор,— ни
то, ни другое.
— Тысяча чертей! — прошипел майор Кроу.
Профессор Ингрэм успокаивающе поднял руку.
— Ну неужели вам не ясно? — воскликнул он.—
Разве вы до сих пор не поняли, что здесь на каждом
шагу ловушки и иллюзии? Что вы хотите — так и было
задумано...— В голосе профессора звучало легкое вол-
нение.— Маркус использовал один из обычных трюков,
а вы и попались. Сначала — как вполне справедливо
было замечено — он взял обычный карандаш и притво-
рился, что пишет. Это создало определенный настрой в
сознании зрителей. А затем он взял некий предмет —
не ручку и не карандаш, хотя по форме и размерам
похожий — и опять сделал вид, что пишет. И вы
немедленно пали жертвой психологического обмана,
решив, что перед вами непременно или карандаш, или
ручка* А на самом деле это было ни то, ни другое.
— Но тогда — что?
— Не знаю.
— А как же...
Ингрэм поморгал голубенькими глазками.
— Успокойтесь, инспектор. Эхе-хе...— закряхтел
он совсем по-стариковски.— Я обещал Маркусу, что
не попадусь в его ловушку. Но никогда не обещал
точно сказать, что именно он взял. Честно говоря, не
знаю.
— Но описать-то эту шутку вы можете?
— До некоторой степени, да,— казалось, профес-
сор смертельно устал.— Нечто похожее на ручку, но
гораздо меньше, синее по-моему. Помню, Маркусу не
сразу удалось взять это в руку.
— Понятно, сэр. Но на что был похож этот
предмет?
— Не знаю. Я и сам пытаюсь сообразить... Он...
стойте-ка! — Ингрэм вцепился в ручки кресла, как
будто собирался вскочить на ноги. Потом с явным
облегчением сказал «уф-ф-ф» и, расслабившись, об-
вел взглядом присутствующих.— Понял! — выдохнул
он.— Я знаю, что это было такое.
ю*
291
— Ну, сэр?
— Это была стрела от духовой трубки.
— Что?
— Ну да,— у профессора был такой вид, словно он
только что одолел труднейшее препятствие.— В уни-
верситетском Музее естественной истории имеется
несколько образцов. Они чуть меньше трех дюймов в
длину, сделаны из темного дерева, заострены на
конце. Южноамериканские или полинезийские; не по-
мню: не очень-то я силен в географии. 1
Эллиот посмотрел на Марджори.
— У вашего дяди в доме имелись стрелы для
духовых трубок, мисс Уиле?
— Нет, ничего подобного не было. По крайней
мере, я их не видела.
Майор Кроу вмешался, не в силах сдержать нетер-
пение.
— Вы подозреваете,— обратился он к профессо-
ру,— что стрела была отравлена?
— Нет-нет, вовсе не обязательно. Вот вам опять
наглядный пример, как далеко может увести нас
воображение, если не помнить хорошенько того, что
же происходило в действительности. Еще немного, и
найдется кто-нибудь, кто заявит, что заметил даже яд
на ' кончике стрелы... и — пошло-поехало! Так мы
ничего не добьемся. Не теряйте самоконтроля! —
Ингрэм вздохнул и потянулся в кресле.— Я сказал
только, что видел нечто похожее на стрелу от духовой
трубки. Понятно? И давайте дальше отвечать на
вопросы.
Джордж Хардинг кивнул.
— Да,— поддержал он. (Эллиот подивился стран-
ному выражению его лица, когда Джордж взглянул на
профессора. Выражение это исчезло прежде, чем инс-
пектор успел понять, что оно означало.) — Уже позд-
но. Поскорее задавайте, свои вопросы.
Эллиот колебался. Новая догадка поразила его и
подталкивала к немедленным действиям. Но он решил
немного повременить.
— Следующий вопрос,— он заглянул в список,—
скорее всего относится к моменту появления закутан-
ной фигуры. Впрочем, понимайте, как хотите. «Кото-
рый был час?»
— Полночь,— уверенно заявила Марджори.
, — Около полуночи,— поправил Джордж Хардинг.
292
— Если быть абсолютно точным,— добавил про-
фессор Ингрэм, переплетая пальцы,— то без одной
минуты двенадцать.
Профессор выжидающе замолк, и Эллиот не обма-
нул его ожиданий.
— Отлично, сэр. Но я вынужден задать дополни-
тельный вопрос. Вы знали, что действительно было
без одной минуты двенадцать,— ну, проверили по
своим часам, например,— или всего лишь видели, что
ходики в кабинете показывали такое время? Я знаю,
сейчас часы идут точно. Но верно ли они шли тогда?
Ответ профессора прозвучал подчеркнуто сухо.
— Этот вопрос сразу пришел мне в голову.
Я подумал, не перевел ли Маркус часы, чтобы сбить
нас с толку и посмеиваться потом, слушая наши
уверенные ответы. Но я всегда стоял за честную
игру,—вновь какая-то тайная тревога смутила про-
фессора.— Такая уловка была бы уже не по правилам.
Ведь тест должен был проверить только нашу наблю-
дательность. Маркус приказал погасить свет, следова-
тельно, мы не могли свериться со своими собственны-
ми часами. И поэтому, если он показывал нам часы,
.то мы могли судить о времени только по этим часам.
Думаю, никто спорить це станет^ И я готов сообщить
вам точное время любого события — но только по
ходикам в кабинете. А было ли это время действи-
тельно точным — сказать никак не могу.
Вмешалась Марджори.
— Ну а я — могу. Часы шли правильно.
В ее голосе звучала ярость, удивление и растерян-
ность одновременно. Казалось, она никак не могла
примириться с тем, что происходило на ее глазах.
Весь этот пустой разговор, вызванный нежеланием (на
ее взгляд) окружающих обсуждать по-настоящему
серьезные вещи, повергал девушку в крайнюю сте-
пень отчаяния.
— И у меня есть доказательства. Неопровержи-
мые,— продолжала она.— О, тут дело не в наблюда-
тельности... не в моей наблюдательности! А в объек-
тивных обстоятельствах. Короче, часы шли верно. Но,
собственно говоря, какое это имеет значение?!
— Очень даже большое. Может быть, решаю-
щее,— возразил майор Кроу.— Особенно когда речь
пойдет об алиби для тех, кто отсутствовал.
— Джо Чесни,— как бы про, себя пробормотал
293
профессор Ингрэм и присвистнул^— Ох, покорнейше
прошу прощения,— чопорно извинился он.
Почти беззвучная оговорка, слетевшая с уст про-
фессора, произвела на окружающих э

ект легкого
щелчка хлыста на упряжку лошадей — все дружно
встрепенулись. На лицах отразилась тревога. Эллиот
пожалел, что нет под рукой толкового словаря: не
мешало бы уточнить, чем отличаются по смыслу
слова «предположение» и «подозрение»... Ладно, как
бы то ни было — лед тронулся!
— Дядя Джо? — вскричала Марджори.— А он-то
тут при чем?
— Продолжайте задавать ваши вопросы,— предло-
жил профессор, успокаивающе улыбнувшись девушке.
Эллиот, сделав короткую пометку в блокноте,
решил больше не медлить.
— Если вы не возражаете, подробно мы обсудим
ваши ответы позже. А пока постарайтесь просто
отвечать мце как можно более сжато. Итак: «Человек
какого роста вошел через окно?»
— Шести футов,— немедленно откликнулась Мар-
джори.— Он был такой же высокий, как Вильбур, а
его рост нам всем известен. Этот урод был как раз с
Вильбура или, например, дядю Дж...— и запнулась.
— Приблизительно шести футов,— осторожно
предположил Хардинг.— Может, даже и повыше, но,
скорее всего, это только казалось из-за высокого и
страшно нелепого цилиндра.
Профессор Ингрэм многозначительно хмыкнул.
— Нет, конечно, ничего увлекательнее,— сказал
он,— чем постоянно препираться по малейшему по-
воду...
В душе миролюбивого с виду профессора, похоже,
давно уже закипали страсти, вот-вот готовые про-
рваться наружу. Да, лед тронулся не на шутку!
Марджори проговорила:
. — О Боже,, я не в силах... больше... выносить...
Надеюсь, вы не собираетесь заявить, что он был
низенький и толстый?
— Нет-нет, дорогая моя. Не беспокойтесь.— Про-
фессор повернулся к Эллиоту.— Инспектор, вот мой
ответ. Человек, вошедший в кабинет через окно, был
пяти футов девяти дюймов ростом — то есть почти
такой, как я или мистер Хардинг. Правда, я не
исключаю возможности (заметьте!), что человек шести
294
футов ростом двигался на полусогнутых ногах, чтобы
казаться ниже. Во всяком случае, на глаз — прибли-
зительно пять футов девять дюймов.
Все примолкли.
Майор Кроу, уже успевший пристроить на носу
очки в роговой оправе (что заметно смягчило его
суровый армейский облик), утомлённо вытер пот со
лба. Все это время он делал пометки на оборотной
стороне какого-то конверта.
—- Послушайте! — воскликнул он.
— Да, майор?
— Теперь я спрошу,— с суровой решимостью зая-
вил главный констебль. — Я серьезно вас спраши-
ваю — ну что это за ответы?! То он был пяти футов
девяти дюймов ростом, то — еще менее правдоподоб-
но — шести футов, но «на полусогнутых»? Слушайте,
Ингрэм, сдается мне, что вы — любитель морочить
людям головы. Если есть хоть малейшая возможность
посйорить — вы ее не упустите. Не хотите ли послу-
шать вкратце, что у нас с вами получилось?
•— С превеликим удовольствием.
— Ну что же. Все согласны, что на столе лежала
двухфунтовая коробка шоколадных конфет и что
первый из двух взятых Чесни предметов был каран-
даш. Но взгляните-ка на остальные ответы! Я соста-
вил мой собственный список.
Он подал конверт профессору Ингрэму, который
оглядел его с обеих сторон, после чего передал
дальше по кругу следующий замечательный документ.
ЧТО Я ВИДЕЛ
Какого цвета был
узор на коробке?
Какой второй
предмет взял Чес-
ни?
Который был час?
Какого роста был
человек в цилинд-
ре?
Мисс Уиле:
Мистер Хардинг:
Проф. Ингрэм
Мисс УиЛс:
Мистер Хардинг:
Проф. Ингрэм:
Мисс Уиле:
Мистер Хардинг:
Проф. Ингрэм:
Мисс Уиле:
Мистер Хардинг:
Проф. Ингрэм:
Зеленый
Синий
И тот и другой
Ручку
Карандаш
Стрелу от духо-
вой трубки
Полночь
Около полуночи
Без одной минуты
двенадцать
Шесть футов
Шесть футов
Пять футов де-
вять дюймов
295
— С. небольшой натяжкой мнения сошлись лишь
в вопросе о времени. Что больше всего и настора-
живает.
Профессор Ингрэм встал с места.
— Что-то я не совсем понимаю вас, майор,— сказал
он.— Вы просили меня, как свидетеля, наиболее сведу-
щего в психологических опытах, дать вам правдивую
картину случившегося. Вы были заранее предупрежде-
ны о существовании разногласий между нами, вы жаж-
дали их обнаружить. А теперь почему-то сердитесь на
меня именно за то, что я указываю на них.
— Ах, все это конечно же так,— не сдавался майор
Кроу, тыча конвертом в профессора.— Но вы только
посмотрите, на что вы там «указываете!»! Смех один!
Коробка может быть, или зелёной, или синей, но, черт
возьми, не той и другой одновременно, как уверяете вы!
Более того, думаю, вам будет небезынтересно узнать,—
тут, несмотря на отчаянные знаки Боствика и Эллиота,
майор, похоже, забыл всякую осторожность,—,что ко-
робка’, лежащая в соседней комнате, синяя. Я хочу
сказать, с синими цветочками. А единственный предмет
на столе — это плоский карандаш. Там нет больше
ничего: ни ручки, ни еще одного карандаша, ни вашей
стрелы. Ничего. Ну, что вы на это скажете?
Профессор Ингрэм вновь уселся в кресло.
— О, только то,— иронически усмехнулся он,—
что, дай вы мне хоть малейшую возможность, я бы
сейчас же все вам объяснил.
— Прекрасно, прекрасно,— вскрйчал майор Кроу,
окончательно теряя терпение.— Делайте что хотите.
И объясняйте, как и что хотите. Я устраняюсь.
Продолжайте, инспектор. Прошу прощения за вмеша-
тельство. Режиссер здесь — вы.
В следующие несколько минут у Эллиота зародилась
надежда, что диспутам приходит конец. Еще два вопро-
са и цачало третьего почти не вызвали разногласий.
Они относились к страшилищу, явившемуся из окна, и
гласили: «Опишите его наряд. Что он держал в правой
руке? Опишите эту вещь. Опишите его действия».
Из показаний очевидцев вырисовывался облик гро-
тескной фигуры, оставившей у всех троих неизглади-
мое впечатление. Ни одна деталь, начиная с цилинд-
ра, не была упущена: коричневый шерстяной шарф,
темные очки, плащ и, наконец, черные брюки и
вечерние туфли. Все упомянули и о черном саквояже
296
с белой надписью: «Р. X. Немо, доктор медицины»,
который был в правой руке пришельца. Последним
штрихом оказались резиновые перчатки.
Такое завидное единодушие озадачило и встрево-
жило Эллиота. Однако вскоре он вспомнил, что всем
свидетелям представилась прекрасная возможность
хорошенько изучить диковинный костюм. Большая
часть вещей Немо, включая и черный саквояж, валя-
лась на газоне под окном. Так что очевидцы могли
рассмотреть их не только во время спектакля, но и
потом, когда бросились на поиски Вильбура Эммета.
С той же точностью они описали поведение неиз-
вестного на сцене. Скрюченная фигура Немо, сколь-
зящая по кабинету и нелепо приседающая в паре со
своей собственной огромной черной тенью на фоне
белой стены, врезалась в их,память подобно ночному
кошмару. Они описали его появление. Описали, как в
ответ на опрометчивую реплику Джорджа Хардинга
чудовище обернулось и посмотрело на них, как оно,
повернувшись к ним спиной, поставило саквояж на
стол, затем двинулось к правому углу стола, достало
коробочку,, вытащило капсулу и...
Господи, да где же тут ключ к проклятой загадке?!
Только это и мучило сейчас Эллиота. Список уже
подходил к концу, а ухватиться по-прежнему было не
за что. Да, показания очевидцев не совпадали между
собой: но что толку?
— Продолжим,— поторопил инспектор.— Вашему
вниманию предлагается следующий вопрос: «Брал ли
он что-нибудь со стола?»
Три голоса ответили дружным хором:
— Нет,— Марджори.
— Нет,— Джордж Хардинг.
— Да,— профессор Ингрэм.
Поднявшийся следом общий гомон был перекрыт
уверенным голосом Хардинга: «Сэр, клянусь,, он ниче-
го не брал! Даже к столу не прикасался. Он...»
— Конечно, не брал! — кричала Марджори.— Да и
что ему было брать? Разве что ручку... или каран-
даш... то есть стрелу... в общем, зовите, как вам
больше нравится. Но я точно знаю — не брал он ее.
Дядя Маркус положил эту штуку на листок промока-
тельной бумаги, прямо перед собой. А тот урод и
близко к этому листку не подходил. Что же он мог
тогда взять?
297
Профессор попытался призвать присутствующих к
порядку. Печаль и усталость омрачали его лицо.
— Именно к этому я и вел разговор,— объяснил
он.— А вы обвинили меня в пустом упрямстве. Послу-
шайте же! Он забрал зеленую коробку шоколадной
карамели Хенри и заменил ее на синюю с мятными
шоколадными помадками, которая и сейчас все еще
лежит в кабинете. Вам нужна была правда в букваль-
ном смысле слова. Вы ее и получили. Только не
спрашивайте, каким образом он совершил подмену!
Когда он ставил свой саквояж на стол, то опустил его
прямо перед коробкой с зелеными цветочками. Когда
забрал саквояж, направляясь к выходу, оставшаяся на
столе коробка оказалась синей. Повторяю: не надо
спрашивать меня, каким образом он это сделал. Я не
маг-гадатель. Но считаю, что в этом маленьком
фокусе и кроется секрет отравлений в кондитерской.
Предлагаю вам хорошенько поломать над ним головы.
Надеюсь также, что теперь развеются сомнения май-
ора Кроу в моей благонадежности и здравомыслии.
И еще одно: прежде чем все мы окончательно переру-
гаемся, не угостит ли кто-нибудь меня сигаретой?
VIII
I
Получил профессор Ингрэм сигаре-
ту или нет, Эллиоту так и не * довелось никогда
узнать. Ибо в этот момент он наконец догадался, в
чем секрет ловкого трюка с коробкой.
— Прошу прощения, я сейчас вернусь,— пробор-
мотал он и, обогнув пианино, вышел из комнаты
через французское окно.
Инспектор задернул за собой тяжелые бархатные
портьеры. На улице похолодало. На узкой лужайке
между домом и желтой стеной ореховых деревьев
стало темнее: из окон падал гораздо более тусклый
свет, чем раньше, потому что теперь в кабинете
горела обычная лампочка. Наступил тот самый глу-
хой час после полуночи, когда безотчетный страх сам
собой заползает в душу. Эллиоту послышалось, что
откуда-то донесся звук колокольчика, но он не обра-
тил на это большого внимания. Он пристально разгля-
дывал вещи доктора Немо, разбросанные по траве.
298
Вот он, черный саквояж...
Теперь-то Эллиот догадался, почему тот показался
ему таким странно знакомым. Для докторского чемо-
данчика — велик, хотя форма похожа, а до обычного
чемодана не дотягивает. Такой же портфельчик вы-
ставлен в Черном музее Скотланд-Ярда.
Он опустился на колени подле саквояжа, стоявше-
го между цилиндром и плащом. Саквояж выглядел
совсем новым, кожа глянцево блестела. Имя доктора
Немо красовалось сбоку, довольно грубо намалеван-
ное через трафарет. Обернув ладонь платком, Эллиот
открыл саквояж. Его глазам предстала двухфунтовая
коробка шоколадной карамели Хенри, украшенная
ярко-зеленым цветочным узором.
— Вот оно что,— произнес вслух Эллиот.
Перед ним был верный спутник магазинных воров.
Эллиот приподнял его и оглядел днище. Первоначаль-
но такие чемоданчики использовались для демонстра-
ции фокусов. Однако принцип их устройства был
быстро освоен молодчиками определенного сорта, ре-
гулярно предпринимающими вылазки в универмаги,
ювелирные лавки и другие магазины, где открыто
выставляется ценный товар.
Вы входите в магазин с самым обыкновенным на
вид портфельчиком в руках. Как бы ненароком опу-
скаете его на прилавок, разглядывая при этом, к
примеру, соседнюю витрину. Но ставите-то вы его
прямехонько на тот предмет, который намереваетесь
украсть. Дно снабжено «волшебной» пружиной, кото-
рая мгновенно захватывает нужную вещь, так что ойа
оказывается внутри саквояжа. И тогда вы, не сделав
ни одного подозрительного движения, забираете свой
портфельчик и мирно удаляетесь прочь.
Ясно как день. Доктор Немо вошел в кабинет,
поставил саквояж на стол, повернувшись при этом
спиной к зрителям. Но опустил его не перед зеленой
коробкой, а прямиком на нее. Пружина справилась бы
и с гораздо более тяжелым предметом, чем небольшая
коробка конфет. В глубоком кармане плаща Немо
прятал синюю коробку шоколадных помадок. В тот
момент, когда обставил или забирал саквояж, он мог
незаметно сунуть за него подменную коробку, пока
прикрытием служила его же собственная спина. Для
такого трюка не требуется особого умения, тем более
что публика была уже достаточно взволнована, а' все
299
представление проходило при участии Маркуса Чесни,
более того— под руководством Маркуса Чесни и слу- <
жило желанию самого Маркуса Чесни одурачить зри-
телей у них же на глазах...
Открытие, конечно, замечательное, но каким обра-
зом оно может привести к разгадке сегодняшнего
отравления или же отравлений в кондитерском мага-
зине? Видимо, Маркус Чесни полагал, что целый
ящичек шоколадных помадок был таким же образом
йодменен на прилавке миссис Терри?
— Эй! — раздался яростный шепот.
Эллиот вздрогнул. Хриплый, взбудораженный го-
лос прозвучал откуда-то сверху, прямо над ним. Он
запрокинул голову и увидел Джозефа Чесни, высунув-
шегося из окна второго этажа. Доктор так низко
свесился через подоконник, что Эллиот испугался, не
вывалится ли он вниз под тяжестью своего собствен-
ного грузного тела.
—: Вы что там, оглохли все, что ли? — шипел
доктор Джо.— Не слышите дверного звонка? Почему
никто не открывает? Уже целых пять минут трезво-
нят. Черт побери, не могу же я разорваться! У меня
здесь больной...
Эллиот очнулся — ну да, скорее всего, это приеха-
ли полицейский хирург, фотограф и химик-эксперт,
преодолевшие двенадцать миль пути.
— Эге-гей... эй! — надрывался доктор Джо.
— Да-да! — отозвался Эллиот.
— Пошлите Марджори сюда, ко мне. Он ее зовет.
Эллиот с надеждой взглянул наверх:
— Эммет пришел в сознание? Можно с ним пого-
ворить?
Доктор протестующе замахал в окне своим рыжим
волосатым кулаком. Подсветка снизу делала Джо
Чесни, с его красноватой бородкой, похожим на Ме-
фистофеля в аду.
— Нет, приятель, он не пришел в сознание на-
столько, чтобы с вами беседовать. Кто знает: ни
сегодня, ни завтра, ни — может статься — спустя не-
дели, месяцы или годы поговорить вам с ним не
удастся. Плохо ему. Ясно? И пошлите-ка за Марджо-
ри. Горничные никуда не годятся. Одна вещи все
время роняет, а другая забилась в постель и не
показывается, будто ее и нет. О, ради Бога!..
Лицо в окне исчезло.
зоо
Как во сне, Эллиот собрал имущество доктора
Немо. Отдаленный звон колокольчика, который он
принял за бой часов, прекратился. Поднялся студеный
ночной ветер. Он прошелестел в поредевших кронах
и принес с собой сырые и терпкие осенние ароматы.
Затем новый порыв, и — словно отворилась невиди-
мая дверь — другой, более сладкий запах наполнил
пространство. Казалось, сам дом иСточает его. *Тут
Эллиот вспомнил, что где-то поблизости в темноте
раскинулось пол-акра теплиц. Запах шел от персико-
вых деревьев, плоды на которых созревали с июля по
ноябрь. Аромат горького миндаля заполнял Белегард.
Когда он вносил вещи доктора Немо в кабинет,
дверь в холл отворилась и старший офицер Боствик
ввел двоих новоприбывших. Он представил их: доктор
Вест и сержант Мэтьюз. Следом вошел майор Кроу.
Мэтьюз получил стандартные распоряжения снять
отпечатки пальцев и произвести фотосъемку, а доктор
Вест склонился над трупом.
Майор Кроу вопросительно взглянул на Эллиота.
— Ну, инспектор? Отчего вы так внезапно лишили
нас своего общества? И что обнаружили там, за
окном?
— Я выяснил, каким образом подменили коробку
конфет, сэр,— Элл йот коротко изложил суть трюка.
Рассказ произвел немалое впечатление.
— Ловко,— оценил майор.— Дьявольски ловко! Но
даже если так... слушайте, а где же это Чесни удалось
раздобыть «волшебный» портфель, а?
— В одном из специализированных магазинов в
Лондоне.
— То есть он заранее посылал за ним?
— Похоже, что да, сэр.
Майор Кроу приблизился и внимательно осмотрел
саквояж.
— Это означает только одно,— принялся вслух
размышлять он,— что Чесни заранее задумал свой
спектакль. Знаете, инспектор,— казалось, майор с
трудом удерживался, чтобы не пнуть ногой злосчаст-
ный чемоданчик,— чем дальше, тем этот проклятый
спектакль становится для нас все более и более
важным и все менее И менее понятным. Что мы
имеем? К чему пришли? Постойте-ка. Есть еще
вопросы в списке Чесни?
— Есть, сэр. Целых три.
301
— Тогда вернитесь и продолжайте опрос,— распо-
рядился главный констебль, бросив хмурый взгляд в
сторону двустворчатой двери.— Но сначала скажите,
инспектор: вы случайно ничего особенного в их отве-
тах не заметили? Я заметил.
— Что, сэр?
Майор Кроу приосанился. Он поднял вверх указа-
тельный палец, словно выступал обвинителем в суде,
и провозгласил:
— С часами дело нечисто!
Оба одновременно перевели взгляд на каминную
полку. Доктор Вест вновь зажег лампу на письменном
столе, чтобы осмотреть мертвеца, и насмешливый
белый лик -циферблата с медными усами стрелок
снова засиял им навстречу из бронзовой рамы. Часы
показывали без двадцати два.
— Ого! Мне давно пора быть дома,— неожиданно
спохватился майор.— Ну да ладно. Взгляните на эти
ходики. А вдруг Чесни перевел их? Он мог это
сделать прямо перед началом спектакля. Потом, после
финала (припоминаете?) он закрыл двери и не выхо-
дил, пока Ийгрэм не постучал и не вызвал его на
«бис». Времени у него, было вполне достаточно, чтобы
снова перевести часы. Разве не так?
Эллиот замялся.
— Может статься, и так, сэр. Если ему зачем-то
понадобилось бы...
— Да, точно, так оно и было! Нет ничего легче.—
Майор подошел к каминной полке, находящейся пря-
мо над головой мертвеца. Он повернул часы, показы-
вая Эллиоту их заднюю сторону.— Видите вот эти две
штуковины? Одна из них — ключик, которым заводят
механизм. А вторая — головка маленького винтика, с
помощью которого можно передвинуть стрелки...
О Господи!
Майор на секунду остолбенел, потом склонился
ниже; Эллиот последовал его примеру. Действитель-
но, крохотный медный ключик торчал в задней крыш-
ке часов. Но там, где, судя по всему, должна была
находиться головка винтика, зияла только крошечная
черная дырочка.
— А винтик-то сломан,— сказал Эллиот.— И сло-
ман до основания^
Он наклонился еще ближе к часам. В микроскопи-
ческой дырочке удалось различить едва заметный
302
блестящий металлический обломок, а около отверстия
на слегка потемневшем металле виднелись свежие
царапины.
— Сломан недавно,— заключил Эллиот.— Так вот
почему мисс Уиле упорно настаивала, что часы шли
правильно. Вы понимаете, сэр? Пока здесь не порабо-
1ает часовщик, никому не удастся перевести стрелки,
как бы ни хотелось.
Майор Кроу на секунду замер.
— Ерунда! — сказал наконец он.— Ничего нет
проще. Смотрите.
Он вновь развернул часы в прежнее положение и
открыл переднюю стеклянную дверцу. Коснулся паль-
цами стрелок.
— Вам требуется только,— заявил он,— легонько
подтолкнуть...
;— Осторожней, сэр,— поспешил остановить его
Эллиот.
На этот раз майору пришлось признать свое пора-
жение. Металлические стрелки оказались слишком
уязвимы. Попытка подтолкнуть их в любом направле-
нии привела бы к искривлению или поломке. Стало
совершенно ясно, что передвинуть их действительно
невозможно.
Эллиот отступил в глубь комнаты. На лице инс-
пектора, помимо его воли, промелькнула, ироническая
усмешка. Часы продолжали отсчитывать секунды —
бесстрастно и неуклонно.
— Что ж, ничего не поделаешь,— сказал Эллиот.
— Все равно, с этими часами дело нечисто! —
упрямо повторил главный констебль.— Признаю, что
их секрет мне пока неизвестен. Но не пройдет и дня,
как мы получим подтверждение моей правоты!
В этот миг лампа на письменном столе, вспыхнув
с шипением и дымом, погасла. Все оцепенели от
неожиданности, и светильник с зеленым абажуром
вновь по контрасту показался очень тусклым. Но
доктор Вест — пожилой, усталый человек в пенсне —
уже закончил свою работу.
— Ну и что же вы ожидаете от меня услышать? —
поинтересовался он.
— Ну-у... от чего именно он умер? — спросил
майор.
— Синильная-кислота-или один из цианидов. Ут-
ром я сделаю вскрытие и тогда доложу.
зоз
— Как это — один из цианидов? Джо Чесни сказал
просто — цианид.
Доктор Вест пояснил:
— Видите ли, вы, скорее всего, имеете в виду
цианистый калий. Но это всего лишь одна из солей
синильной кислоты. Действительно, самая распростра-
ненная.
— Сделайте одолжение, просветите меня, невеж-
ду,— попросил майор Кроу.— Я читал кое-что о
стрихнине после отравлений в кондитерской, но те-
перь я опять оказался в новой для меня области.
Итак, Чесни отравили синильной кислотой или каким-
либо цианидом. Где же удалось достать яд? Как его
добывают? 1
— Я тут сделал кое-какие выписки,— заявил док-
тор и порылся в кармане. Затем добавил: — Видите
ли, не так-то уж часто выпадает удача на практике
наблюдать отравление синильной кислотой. Редкость,
большая редкость! Поэтому на всякий случай я выпи-
сал отрывок из справочника, и, думаю, будет небеспо-
лезно сейчас же его и зачитать.
Он начал читать вслух, в восторженно-приподня-
той манере:
— «Чистая синильная кислота (HCN) практически
недоступна непрофессионалам. С другой стороны, лю-
бой специалист-химик может без труда получить ее
из неядовитых (т. е. не включенных в особый список)
веществ. Ее соль цианистый калий имеет разнообраз-
ное применение, например в фотбграфии. Иногда
используется в качестве средства для уничтожения
вредителей фруктовых деревьев...»
— Фруктовых деревьев,— многозначительно по-
вторил майор Кроу.
— Кроме того, цианистый калий применяется в
гальванике. В морилках...
— Что еще за морилки?
— Энтомологические,— пояснил доктор. — Знае-
те — когда коллекционируют бабочек. Ядовитый со-
став, безболезненно усыпляющий насекомых, содер-
жит пять процентов цианистого калия (KCN). Приоб-
рести его можно у таксидермистов *. Но при приобре-
тении подобных веществ покупатель, разумеется, от-
мечается в регистрационной книге.
* Таксидермисты — специалисты по изготовлению чучел.
304
— Могу я задать вам один вопрос, доктор? —
вмешался Эллиот.— Правда ли, что в персиковых
косточках тоже содержится синильная кислота?
— Да, это правда,— отвечал доктор Вест, потирая
лоб.
— Выходит, кто угодно может получить ее? Для
этого надо просто раздробить косточки и выварить
ядра?
— Мне уже приходилось отвечать на подобный
вопрос,— сказал доктор Вест, растирая лоб все силь-
нее.— Действительно, теоретически это вполне! воз--
можно. Но смею вас заверить, что для получения
смертельной дозы из косточек понадобится извлечь
приблизительно пять тысяч шестьсот ядрышек. Едва
ли это практически осуществимо.
В наступившей затем гнетущей тишине раздался
угрюмый голос Боствика.
— А яд-то этот все-таки откуда-то взялся! —
мрачно проговорил он.
— Это понятно. Откуда-то он, несомненно, взялся.
И теперь наша задача — выяснить его происхожде-
ние,— откликнулся главный констебль.— Стрихнин
мы упустили, ну а с цианидрм никак нельзя дать
промашку, даже если придется перерыть все регист-
рационные книги Англии. Это по вашей части, Бост-
вик. А кстати, доктор, вам знакомы большие зеленые
капсулы, пилюли с касторкой?
— Да. И что?
— Представьте себе, что вы собираетесь подсу-
нуть кому-нибудь цианид именно в такой капсуле.
Как вы введете в нее яд? Шприцем?
Доктор Вест ответил ему после недолгого размыш-
ления:
— Да, рто удобно. Если ввести не слишком много,
то желатин и масло хорошо сохранят яд, скрывая при
этом его характерный запах и вкус. Девяти десятых
грана ангидрида синильной кислоты достаточно, что-
бы вызвать смерть. Приготовленный лабораторным
способом цианистый калий, разумеется, гораздо сла-
бее. На мой взгляд, нужно два или три грана, чтобы
получить желаемый результат.
— Как быстро действует яд?
— Это зависит от дозы. При средней дозе, я бы
сказал,— секунд десять до появления первых симпто-
мов. Но в вашем случае некоторое время еще потре-
305
буется на растворение желатина, да и касторовое
масло несколько замедляет всасывание. Ну-у... поло-
жим, пройдет минуты две, прежде чем симптомы
проступят достаточно ясно. Что касается агонии в
целом, то тут опять же прямая зависимость от дозы.
Полное беспамятство наступает обычно быстро. Но
умереть человек может и через три минуты, и через
полчаса.
— Ага, все это вполне согласуется с нашими
данными.— В радостном возбуждении майор потер
руки.— Но все равно, инспектор, прошу вас вернуться
в комнату и продолжить опрос.— Он указал на дву-
створчатую дверь.— Уточните, уверены ли они, что
Чесни проглотил действительно желатиновую капсу-
лу. Здесь тоже может скрываться какой-нибудь трюк.
И еще выясните... в общем, надо раскусить все эти
психологические штучки, и тогда, как говорится, дело
в шляпе!
Эллиот, обрадованный представившейся возможно-
стью действовать самостоятельно, прошел в Музы-
кальную комнату и плотно закрыл за собой створки
двери. Его встретили три пары настороженных глаз.
— Не хотелось бы дольше задерживать вас сегод-
ня,— любезно обратился он к свидетелям,— но не
будете ли вы так добры ответить на оставшиеся
вопросы?
Профессор Ингрэм пристально посмотрел на Эл-
лиота.
— Минуточку, инспектор,— попросил он.— Преж-
де всего не поясните ли вы нам кое-что? Мой рассказ,
о подмене коробки конфет подтвердился?
Эллиот замялся, но ответил прямо*
— В общем — да, сэр. Думаю, имею право сооб-
щить вам об этом.
— Ага! — воскликнул профессор Ингрэм с глубо-
ким, несколько злорадным удовлетворением. Он тор-
жествующе откинулся в кресле под озадаченными
взглядами Марджори и Хардинга.— Что ж, я только
на это и рассчитывал. Значит, мы на правильном
пути.
Марджори открыла было рот, но Эллиот не дал ей
заговорить.
— Вот восьмой вопрос мистера Чесни, о субъекте
в цилиндре. «Что он дал мне проглотить? Сколько
времени мне потребовалось, чтобы проглотить это?»
306
Вы все по-прежнему утверждаете, что мистер Чесни
проглотил капсулу касторки?
— Я настаиваю на этом,— кивнула Марджори.—
Дяде потребовалось две-три секунды.
— На первый взгляд — вроде бы да,— осторожно
сказал профессор Ингрэм.— Но сделал он это с неко-
торым трудом.
— Не скажу ничего определенного ни про какие
капсулы,— заявил Хардинг. Лицо его побледнело и
осунулось от скрытого беспокойства, причина которо-
го весьма интересовала Эллиота.— Мне кажется, это
могла быть и виноградина, зеленая виноградина, и
еще удивительно, как только он ею не Подавился! Но
если ,вы в один голос называете это капсулой — ради
Бога! Я согласен.
Эллиот решил немного выждать:
— Ладно, вернемся к этому вопросу позже. Теперь
на очереди очень важный пункт. «Как долго он
находился в комнате?»
Инспектор произнес последние слова с такой серь-
езностью, и в то же время такое насмешливое выра-
жение появилось на лице Ингрэма, что Марджори
заподозрила неладное.
— Здесь что, тоже ловушка? — возмутилась она.—
Если вы имеете в виду время, прошедшее с момента
его появления из окна и до ухода, то — недолго.
Совсем недолго. Я сказала бы — минуты две.
— Две с половиной,— уточнил Хардинг.
— Он находился в комнате,— заявил профессор
Ингрэм,— ровно тридцать секунд. Снова и снова я
наблюдаю завидное упорство — это начинает даже
надоедать,— с каким люди обычно преувеличивают
время, в течение которого они наблюдали те или иные
события. На самом деле Немо постарался свести риск
до минимума — а пребывание в кабинете, разумеется,
было связано для него с риском. Он почти не оставил
нам шансов как следует рассмотреть его, хотя вы так
отнюдь не считаете. Если желаете, инспектор, я
распишу спектакль по секундам, включая и действия
Чесни. Хотите?
Эллиот молча кивнул. Ингрэм прикрыл глаза.
— Начнем с момента, когда Чесни прошел в
кабинет, а я нажал на выключатель. После того как
погас свет, прошло около двадцати секунд, прежде
чем Чесни распахнул двери и представление нача-
307
, лось. Промежуток между тем, как. открылись двери, и
появлением Немо составил сорок секунд. Следова-
тельно, всего прошла целая минута до появления
Немо. Свою роль он сыграл за тридцать секунд.
После его ухода Чесни просидел еще тридцать секунд
и упал лицом на «стол, изображая смерть. Потом
поднялся и вновь закрыл двери. Мне не сразу удалось
включить свет: всегда я сначала пытаюсь отыскать
этот проклятый выключатель с другой стороны! Доба-
вим еще двадцать секунд... Таким образом, все пред-
ставление — от выключения света до того, как он
снова загорелся,— заняло всего лишь две минуты
двадцать секунд.
Марджори с сомнением покачала головой, а Хар-
динг пожал плечами. Они больше не спорили, но
между ними чувствовалась неприкрытая враждеб-
ность. Оба были бледны и выглядели совершенно
измученными.
Эллиот понял, что напряжение достигло критиче-
ской точки.
— Ну и наконец последний вопрос,— сказал он
успокаивающе. Слушайте. «Кто (один или несколько
человек) говорил? Что было сказано?»
— Как я счастлива, что это последний! — с облег-
чением воскликнула Марджори, судорожно вздох-
нув.— И на этот раз я уверена, что не ошибусь. Урод
в цилиндре не произнес ни слова.—Она с вызовом
обернулась к Ингрэму.— Не станете же вы и это
отрицать, профессор?
— Нет, моя дорогая. Не стану.
— А дядя Маркус заговорил всего однажды. Сразу
же после того как Немо поставил саквояж и подошел
к правому углу стола. Дядя Маркус сказал следую-
щее: «Сейчас вы уже сделали то, что делали раньше.
Что дальше?»
Хардинг согласно кивнул.
— Верно. «Сделали то, что делали раньше. Что
дальше?» Или что-то в этом роде, очень похожее. За
точный порядок слов поручиться не могу.
— И больше ничего не было сказано? — настаивал
Эллиот.
— Абсолютно ничего.
— Я не согласен,—раздался голоспрофессора.
— О, черт бы вас побрал! — в ярости закричала
Марджори и вскочила на ноги. Эллиот был потрясен,
308
увидев, как неожиданно исказилось ее нежное лицо.—
Будьте вы прокляты! Чтоб вам пусто было, старый
черт!
— Марджори! — взмолился Хардинг. Смущенно
закашлявшись, он принялся жестикулировать, указы-
вая в сторону Эллиота, словно взрослый, который
пытается отвлечь капризного ребенка, строя ему
рожицы.
— Не стоит так переживать, моя дорогая,— мягко
ответил профессор.— Ведь я стараюсь помочь. И вы
это знаете.
Марджори постояла несколько Мгновений, словно в
недоумении, потом слезы градом хлынули из ее глаз.
Румянец, вспыхнувший на лице девушки, придал ей
такую прелесть, что даже болезненно искривившиеся
губы не могли ее испортить.
— Простите меня,— рыдая, выговорила она.
— По крайцей мере, было бы некорректно утвер-
ждать,— как ни в чем не бывало продолжал профес-
сор,— что, помимо уже упомянутого, не было сказано
совсем ничего.— Он взглянул на Хардинга.— Вы же
как раз и говорили. Сами знаете.
— Я?! — возмутился Хардинг.
— Ну да. Когда вошел доктор Немо, вы шагнули
вперед, чтобы, удобнее было снимать, и сказали:
«Тс-с! Человек-невидимка!» Верно я запомнил?
Хардинг взъерошил черные кудри.
— Да, сэр. Кажется, я хотел пошутить. Но какое,
скажите на милость, отношение имеют мри слова к
вопросу Чесни? Он касается реплик, которые звучали
на сцене, и только!
— И вы,— теперь профессор обратился к Марджо-
ри,— вы тоже говорили. Вернее — шептали. Когда
Немо сунул в рот Чесни пилюлю, запрокинув при
этом его голову назад, у вас вырвалось что-то вроде
протестующего возгласа. А затем вы сказали — или
прошептали: «Не надо, не надо!» Негромко, но вполне
отчетливо.
— Совершенно не помню, чтобы я что-нибудь
говорила,— изумилась Марджори, беспомощно мор-
гая.— Но какое это имеет значение?
Тон профессора несколько смягчился.
— Просто я предотвратил очередную атаку мисте-
ра Эллиота. Говорил же я вам, что . он пытается
выяснить, не покидал ли кто-нибудь из зрителей этой
309
комнаты, чтобы убить Маркуса Чесни, в те две •
минуты, пока царила темнота. Так вот, я настаиваю
на том, что видел и слышал вас обоих все время, пока
Немо находился на сцене. Готов присягнуть, что ни
один из вас не покидал этой комнаты. Если вы готовы
сделать то же самое в отношении меня, то мы
обеспечим друг другу своеобразное тройное алиби,
которое весь Скотланд-Ярд не сможет опровергнуть.
Ну так как? Что скажете?
Эллиот насторожился. Он понимал, что следующие
несколько минут могут изменить ход всего следствия.
IX
«
К концу речи профессора Хардинг
был уже на ногах. Его большие глаза («воловьи», как
в конце концов мысленно окрестил их Эллиот, пред-
варительно перебрав в памяти целую зоологическую
энциклопедию в поисках подходящего сравнения) тре-
вожно перебегали с Эллиота на профессора Ингрэма
и обратно; Нет, с его лица не исчезло привычное
почтительное выражение, он и не думал возмущаться:
уважение к представителям власти* и вообще сильным
мира сего давно вошло в его плоть и кровь. Только
поросшие редкими темными волосками руки дрожали.
— Но я же снимал фильм! — воскликнул он.—
Посмотрите, вот камера, перед вами. 4Неужели вы не
слышали, как она работала? Неужели вы...
Тут он искренне, от всего сердца рассмеялся.
Казалось, он надеялся, что кто-нибудь обязательно
подхватит его смех, и был разочарован, когда этого
не произошло.
— Понятно,— сказал он, глядя в пространство.—
Я уже читал где-то...
— Неужели? — вставил профессор Ингрэм.
— Да,— без тени улыбки отвечал Хардинг.— Один
парень обеспечил себе алиби. Все присягнули, что
постоянно слышали, как он. работал на пишущей
машинке. А в результате выяснилось, что он устроил
такое приспособление, которое издавало звуки, похо-
жие на стук машинки. Но неужели вы могли поду-
мать, будто вместо меня что-то управляло камерой,
пока я отсутствовал?!
зю
— Но это же абсурд! — вскричала Марджори. Ви-
димо, ее терпению пришел конец.— Я, я видела тебя!
Я знаю, что ты был в комнате. Неужели у вас есть
такие подозрения, инспектор?!
Эллиот улыбнулся, стараясь держаться как можно
спокойнее.
— Мисс Уиле, я ничего подобного не говорил.
Все предположения исходили от профессора.— Эл-
лиот так и лучился доброжелательностью.— Но все
равно обсуждение этого вопроса неизбежно. Хотя бы
поверхностное. Ведь в комнате было очень темно,
не правда ли?
Профессор Ингрэм ответил, прежде чем кто-либо
успел открыть рот:
— Было абсолютно темно в течение примерно
двадцати секунд, пока Чесни не распахнул двери в
кабинет. После этого, в течение всего спектакля, свет
мощной лампы, отражавшийся от белой стены, созда-
вал здесь вполне достаточное освещение. Общие кон-
туры предметов легко различались в полумраке. Я ду-
маю, мои товарищи подтвердят это.
— Погодите, сэр. Как именно вы сидели?
Профессор поднялся и аккуратно расставил три
кресла — в один ряд, на расстоянии трех футов друг
от друга, в восьми-девяти футах от двустворчатой
двери. Расстояние между ними и письменным столом
в кабинете в целом было около пятнадцати футов.
— Чесни сам расставил кресла прежде, чем мы
вошли сюда,— пояснил профессор,— а мы их не сдви-
гали. Я сидел здесь, справа, поближе к выключателю,
Марджори в центре, а Хардинг — слева.
Эллиот некоторое время изучал расположение кре-
сел. Затем обратился к Хардингу.
— Но почему же вы сидели там, слева? Не лучше
ли было бы вести съемку с середины? С вашего места
невозможно было заснять Немо» при появлении его в
окне.
Хардинг вытер внезапно взмокший лоб.
— А теперь я вас спрошу: с какой, это, черт
возьми, стати я должен был знать, что он появится,
да еще именно с той стороны?! —с вызовом спросил
он.— Мистер Чесни не предупредил, чего нам следует
ожидать. Просто сказал: «Присаживайтесь». Надеюсь,
вы. понимаете, что я не собирался с ним спорить. Ни
в коем случае! Кто я и кто он? Я просто сел и
зп
сидел — то есть стоял — на своем месте. Видно, кста^-
ти, было прекрасно.
— Господи, да что толку в пустых спорах? —
взмолилась Марджори.— Ну разумеется, он никуда не
выходил. Я видела, как он передвигался туда-сюда,
выбирая лучшую точку для съемки. Ну, а я-то сама,
лично, тоже была здесь, разве нет?
— Были,— ласково подтвердил профессор Инг-
рэм.— Я чувствовал ваше присутствие.
—г То есть как? — опешил Хардинг.
Лицо профессора приобрело свирепое выражение.
— Ощущал ее присутствие, юноша. Слышал дыха-
ние. Знал, что мне стоит только протянуть руку,
чтобы коснуться ее. Правда, она носит черно^ платье.
Но ее кожа — сами можете убедиться — чрезвычайно
бела, поэтому руки и лицо будто светились в темноте,
как и ваша рубашка.— Закашлявшись, он повернулся
к Эллиоту.— Я все время пытаюсь объяснить вам,
инспектор... я готов присягнуть, что эти двое не
покидали комнаты. Краем глаза я постоянно видел
Хардинга. Марджори находилась на расстоянии вытя-
нутой руки от меня. Вот только скажут ли они то же
самое обо мне?..
И он отвесил почтительный поклон в сторону
Марджори. Он чем-то напоминал теперь Эллиоту
терапевта, слушающего пульс больного. Лицо профес-
сора выражало крайнюю сосредоточенность.
— Ну конечно, вы здесь были! — воскликнула
Марджори. ' \
— Вы уверены? — настаивал Эллиот.
— Абсолютно уверена. Я видела его рубашку и
лысину,— с глубокой убежденностью продолжала
она,— и... о, я все видела! И тоже слышала его
дыхание. Вам никогда не приходилось бывать на
спиритическом сеансе? Стоит только кому-нибудь
удалиться, как это сразу ощущается остальными.
— Ну а вы что скажете, мистер Хардинг?
Ну, честно говоря, я не отрывался от видоиска-
теля моей кинокамеры. Смотреть' по сторонам мне
было некогда. Хотя, впрочем... подождите! — Он уда-
рил кулаком одной руки в ладонь другой, и на лице
его отразилось чувство радостного облегчения.— Ха!
Погодите-ка, не сбивайте меня. Значит, так: я вы-
ключил камеру, отступил назад и, обходя кресло,
оглянулся,— каждое слово Хардинг иллюстрировал
312
жестами.— При этом довольно отчетливо увидел Мар-
джори. Увидел сияние ее глаз... Ну, выражение образ-
ное, не буквальное, но вы понимаете меня? И вообще,
я все время знал, что она здесь,— слышал, как она
сказала: «Не надо», да и видел ее. В любом случае,—
его широкая улыбка, казалось, должна была запол-
нить всю комнату,— вы собственными глазами можете
видеть, что рост Марджори, черт возьми, гораздо
меньше пяти футов девяти дюймов, а тем более целых
шести футов. И как это только пришло вам в голову, а?
— Ну а меня-то вы видели? — настаивал профес-
сор Ингрэм.
— Что-что? — переспросил Хардинг, не сводивший
глаз с Марджори.
— Я спросил, видели ли вы меня в темноте?
— О, несомненно, видел! По-моему, вы пытались
рассмотреть циферблат ваших часов: подались вперед
и слегка наклонились. Все в порядке, вы бцлй на
месте.
К Хардингу возвращалось его обычное оживление;
казалось, еще минута — и он примется расхаживать
по комнате, самодовольно засунув большие пальцы за
края жилета.
Эллиот с возрастающей остротой чувствовал, что
туман, сквозь который он ощупью пробирался, все
больше сгущается. Следствие заводило его в дебри
психологии, в том числе и его собственной. Однако он
все-таки склонялся к мысли, что эти трое говорят
правду... или думают, что говорят правду.
—, Теперь вы убедились,— подвел итог профессор
Ингрэм,— что налицо наше общее, трижды подтверж-
денное алиби. Ни один из нас не имел возможности
совершить это преступление. Вот исходный пункт для
вашего следствия, как бы оно ни развивалось. Конеч-
но, вы можете подвергнуть сомнениям наши показа-
ния, но проверить их легче легкого. Устройте неболь-
шой следственный эксперимент! Погасите свет, вклю-
чите в кабинете ту же лампу и убедитесь собственны-
ми глазами, что выйти из комнаты незамеченным
абсолютно невозможно.
— Боюсь, никакого эксперимента мы устроить не
сможем, пока вы не обзаведемтесь новой лампой для
фотосъемок. Старая перегорела,— сообщил Эллиот.
* — Но...— начала было Марджори и умолкла, оза-
даченно поглядывая на запертую дверь.
313
— Кроме того,— продолжал Эллиот,— не только
лам троим может понадобиться алиби. И еще одна
вещь меня особенно интересует, мисс Уиле. Недавно
вы заявили, что у вас есть доказательства неизменно
точного хода часов в кабинете Чесшь Представьте их,
пожалуйста.
— Простите, что вы сказали?
Эллиот повторил вопрос.
— Да сломаны они были, вот и все доказательст-
во! — нетерпеливо воскликнула Марджори, отрывая
наконец взгляд от двери.— Я имею в виду винтик,
которым подводят стрелки. Он обломился, поэтому
стрелки и нельзя было перевести. А ходики всегда
шли очень точно, с тех пор как мы их купили.
Профессор Ингрэм тихонько захихикал.
— Я понял, мисс Уиле. Когда они сломались?
— Вчера утром. Памела — одна из горничных —
испортила их во время уборки дядиного кабинета. Она
заводила часы, а в другой руке держала железный
подсвечник и, нечаянно задев им за этот вин!ик,
обломила его. Я думала, дядя Маркус придет в
бешенство. Видите ли, его кабинет позволялось уби-
рать вообще только раз в неделю. Он держал там все
свои деловые бумаги и особенно бережно, как зеницу
ока, хранил рукопись, над которой работал. Словом,
трогать что-нибудь в кабинете категорически запре-
щалось. Но, к моему изумлению, он даже не рассер-
дился.
— Не рассердился?
— Да. Скорее наоборот. Он вошел в самый
разгар обсуждения поломки. Я предложила послать
часы в город, в мастерскую Симмондов. А он посто-
ял с минуту, посмотрел на ходики и ни с того ни с
сего начал безумно хохотать. И сказал: «Нет-нет,
оставьте их в покое». Они, мол, показывают верное
время, ход их теперь невозможно изменить, и это
будет постоянно веселить его. (Завод в часах рас-
считан на восемь дней.) И добавил, что Памела —
просто замечательная девушка, благословение Бо-
жие и утешение родителей в старости. Я прекрасно
помню эту сцену.
«Так...— подумал инспектор уголовной,, полиции
Эллиот.— С чего же это вдруг мистер Маркус Чесни,
стоя перед часами, внезапно разразился беспричин-
ным хохотом?...» Но Эллиот не успел углубиться в
314
свои размышления. Словно для того, чтобы перепол-
нить чашу его мучений, в дверях возник майор Кроу.
— Можно вас на минутку, инспектор? — попросил
он каким-то странным тоном.
Эллиот вышел и прикрыл за собой дверь. Холл
оказался очень просторным, с обшитыми светлым
дубом стенами, широкой пологой лестницей и так
гладко отполированным полом, что края ковров отра-
жались в его зеркальной поверхности.
У майора Кроу был приторно-слащавый вид, но
глаза его не предвещали ничего хорошего. Он кивнул
в сторону телефона.
— Я только что разговаривал с Билли Эмсвор-
том,— сообщил он.
— А кто такой этот Билли Эмсворт?
— Парень, жена которого сегодня родила. Ее роды
принимал доктор Джо Чесни — помните? Конечно,
уже очень поздно, но я подумал, что, скорее всего,
Эмсворт все еще сидит и обмывает с друзьями при-
бавление семейства. Так оно и оказалось. Я не стал
ничего объяснять, просто поздравил, надеясь, что ему
на радостях не придет в голову поинтересоваться,
почему это я звоню с поздравлениями именно в два
часа ночи,—майор перевел дух.— Так вот, если часы
в кабинете не врут, у Джо Чесни имеется железное
алиби.
Эллиот ничего не ответил. Для него это не было
неожиданностью.
— Малыш родился около четверти двенадцатого,
после чего Чесни посидел у Эмсвортов до полуночи.
Перед его уходом как раз сверили часы. Провожая
Чесни до дверей, Эмсворт слышал, как церковный
колокол пробил двенадцать. Эмсворт задержался на
крыльце и произнес прочувствованную речь, приветст-
вуя рассвет нового дня и начало новой жизни. Следо-
вательно, время ухода Джо Чесни устанавливается с
абсолютной точностью. Эмсворт живет на другом кон-
це Содбюри-Крос, поэтому решительно невозможно,
чтобы Джо Чесни вернулся сюда ко времени соверше-
ния убийства. Ну, что вы на это скажете?
— Только то, сэр, что у них у всех имеется
алиби,— отвечал Эллиот.
— Хм-м...
— Да-да, сэр!
— Но это весьма некстати?
315
— Да, сэр.
— Чертовски некстати! — раздраженно повысил
голос главный констебль.— Вы действительно верите
их показаниям: будто было не так уж темно, чтобы не
заметить чьего-нибудь отсутствия?
— Но мы можем проверить это на опыте,— завол-
новался Эллиот.— Вдобавок я сам сразу же заметил,
что света этой лампы вполне достаточно. Нет, я не
думаю, что было настолько темно, чтобы кому-то
удалось незаметно выскользнуть... Положа руку на
сердце, сэр, я верю им.
— Ну, а не допускаете вы возможности сговора
между ними? *
— Все возможно. Но...
— Но вы так не думаете?
Из осторожности Эллиот решил отмолчаться. По-
том он сказал:
— По крайней мере, напрашивается вывод, что
нельзя замыкаться только на обитателях этого дома.
Но ведь не привидение же в цилиндре вошло в
кабинет! Почему, собственно говоря, это не мог быть
кто-то посторонний?
— Я скажу вам почему,— холодно ответил май-
ор.— Потому что мы с Боствиком только что обнару-
жили улику — улику, заметьте! — которая неопровер-
жимо доказывает, что убийца — или член семьи, или
очень близкий к ней человек.
Эллиот — уже который раз — замер от паническо-
го страха, что он допускает какую-то непоправимую
ошибку, не так взялся за дело и видит все в искажен-
ном свете. Главный констебль настойчиво увлекал его
вверх по лестнице. Однако майор Кроу как будто
чувствовал себя в чем-то виноватым.
— Конечно, это не по закону. Так не положено,—
смущенно бормотал он,— но что сделано, то сделано.
Причем сделано не так уж плохо. Когда Боствик
поднялся наверх узнать, не в состоянии ли Эммет
ответить на несколько вопросов, он решил на всякий
случай по дороге заглянуть в ванную. В аптечке
нашлась целая упаковка капсул с касторкой...
* Доктор Фелл однажды сказал: «Нет ничего бесполезнее и
неудобнее, чем общая заведомая ложь в целях конспирации». Исходя
из этого, по-моему, действительно следовало считать, что между
тремя свидетелями сговора не было. Каждый из них отвечал
независимо, без поддержки со стороны других. (Прим, автора.)
316
Майор многозначительно поглядел в глаза Эл-
лиоту.
— Ну и что, сэр? Насколько я знаю, ими пользу-
ются практически все.
— Согласен. Согласен! Но это еще не все. За
шкафчик около раковины была засунута бутылочка
вместимостью в одну унцию, на четверть заполненная
чистой синильной кислотой.
Эллиот молчал.
— Что, как гром среди ясного неба, да? — самодо-
вольно усмехнулся майор.— Ничего, я тоже сначала
чуть с ума не. сошел от неожиданное^ и. А вы мне тут
сообщаете/ что у всех в доме есть алиби... О! Мы
имеем дело не с безобидной тетской забавой вроде
цианистого калия — отнюдь нет! А с чистейшим и —
заметьте! — самым быстродействующим ядом на све-
те. Конечно, хотя Вест уверен в результате уже
теперь, еще придется провести экспертизу, прежде
чем дать окончательный ответ. М-да-а... стоит себе
этакий пузыречек, тихо-мирно, и надпись скромнень-
кая такая... и недвусмысленная: «Синильная кислота.
HCN». Чего уж больше! Боствик только глянул на это
чудо и прямо глазам своим не поверил! Даже пробоч-
ку вытащил было, но как только ударил в нос
знакомый запах, так он сунул эту пробку обратно с
такой поспешностью, какой, думаю, отродясь за ним
не водилось. Наш Боствик где-то слышал, что стоит
только вдохнуть поглубже пары синильной кислоты —
и конец. Кстати, Вест подтвердил: так оно и есть.
Ну-ка, взгляните!
Майор торопливо полез в карман и извлек оттуда
крошечную бутылочку. Пробка была вогнана в гор-
лышко почти целиком. Он потряс пузырек, демонст-
рируя его. бесцветное содержимое. На стекле красова-
лась наклейка с небрежным чернильным оттиском:
«Синильная кислота. HCN». Майор Кроу поставил
пузырек в круг света на телефонном столике и
отступил подальше, как будто только что поджег
бикфордов шнур у запала мощного взрывного устрой-
ства.
— Отпечатков пальцев нет,— добавил он.— Осто-
рожно, не подходите слишком близко! Чувствуете,
даже отсюда пахнет?
Инспектор кивнул.
— И откуда только она взялась? — удивленно
317
спросил он.— Вы же сами слышали, что сказал доктор
Вест: практически недоступна для неспециалистов.
Единственный, кто мог бы...
— Да. Профессионал. Химик-аналитик, например.
А. кто, кстати, наш друг Хардинг, а?
При этих словах — кстати или некстати, кто зна-
ет! — в дверях Музыкальной комнаты появился не кто
иной, как сам Хардинг.
Когда Эллиот покидал комнату, Джордж находился
в весьма приподнятом расположении духа. Не умень-
шилось его воодушевление и при виде пузырька с
хорошо различимой надписью на этикетке. Несколько
секунд Хардинг стоял, опираясь одной рукой о косяк,
словно позировал фотографу, а затем двинулся к ним
навстречу, адресуя самую почтительную улыбку глав-
ному констеблю.
— HCN? — осведомился он, указывая на пузырек.
— Да, молодой человек, если верить этикетке.
— А могу я узнать, где вы её достали?
— В ванной. Это вы ее туда поставили?
'— Нет, сэр.
— Однако вы используете это вещество в своих
опытах, не так ли?
— Нет,— с готовностью ответил Хардинг.— Вовсе
нет, честное слово! Я пользуюсь KCN — цианистым
калием,— и в больших количествах. Разрабатываю
метод электрогальваники, при помощи которого мож-
но будет изготавливать идеальную имитацию серебра.
Если мне удастся самостоятельно развернуть торгов-
лю и обойтись собственным начальным капиталом, не
прибегая к грабительским кредитам, то я совершу
революцию в промышленности,— слова молодого че-
ловека прозвучали без тени хвастовства: он спокойно
констатировал факт.— Но HCN я не применяю. Она
мне не нужна.
— Ну что ж, откровенность за откровенность,—
приосанившись, заявил майор Кроу.— Пусть вы не
пользуетесь HCN, но приготовить-то ее можете, и
очень легко! Ведь так? •
Ответ Хардинга прозвенел на столь отчаянной
ноте, так дрожали его губы, когда он выговаривал
слова, что Эллиот подумал, не страдает ли Джордж
врожденным заиканием, которое — как и все осталь-
ные природные недостатки — умело скрывает. С уси-
лением Хардинг произнес:
318
— Разумеется, я мог ее приготовить. Как и любой
другой, кто пожелал бы это сделать.
— Не понимаю вас, молодой человек.
— Послушайте! Что нужно для синтеза HCN?
Сущая ерунда, скажу я вам! Углекисло-калиевая соль
синильной кислоты — она абсолютно безвредна, ее
можно купить где угодно. Купоросное масло, более
широко известное как серная кислота,— ничего нет
проще, чем отлить немного из аккумулятора какого-
нибудь автомобиля, никто и внимания-то не обратит.
Ну, и наконец — обыкновеннейшая вода. Остается
перегнать эти три вещества вместе — любой невин-
ный крошка легко справится с этой задачей дома на
кухне, пока бабушка отлучится на рынок. И в резуль-
тате получится именно то вещество, которое плещет-
ся в вашем пузырьке. Короче, каждый может добыть
синильную кислоту, руководствуясь элементарным
учебником по химии.
Майор Кроу угрюмо покосился на Эллиота.
— Неужели все так просто — раз-два, и синильная
кислота у вас в руках?!
— Именно так. Но вы вовсе не обязаны верить
мне на слово. А вообще-то не все так просто...
Ответьте мне, пожалуйста, сэр: по вашим же словам,
вы нашли пузырек в ванной, верно? Это меня не
удивляет. Я давно уже перестал чему-либо удивлять-
ся. Просто хотелось бы уточнить, неужели вы вот так
случайно заглянули в ванную и вдруг обнаружили,
что кто-то оставил смертельный яд среди тюбиков
зубной пасты и прочей парфюмерии?
Майор Кроу в ответ молча развел руками. А что
еще ему оставалось делать? Он разделял недоумение
Хардинга.
— Да, в этом доме творятся странные вещи,—
заявил Хардинг, окинув оценивающим взглядом эле-
гантный холл.— Поначалу кажется, что все хорошо.
Но на самом деле — обратите внимание: в самой
атмосфере дома чувствуется что-то неладное... в хи-
мическом отношении... Я посторонний и могу судйть
непредвзято. Впрочем, неважно! Прошу прощения,
сейчас мне хотелось бы пойти в столовую и промо-
чить горло стаканчиком виски. Молю Господа Бога,
чтобы хотя бы с виски все было в порядке... в
химическом отношении.
Его каблуки гулко застучали по гладкому паркету,
319
вызывая эхо. На потолке дрожало пятно света, и в
такт подрагивала смертоносная жидкость в склянке
на столике. Там, наверху, бредил в беспамятстве
человек, а внизу двое следователей молча смотрели
друг на друга. 1
— Да-а... час от часу не легче,— подвел итог
майор Кроу.
— Да,—согласился Эллиот.
— Правда, у вас, инспектор, остается два шанса.
Два верных, надежных шанса. Во-первых, завтра
Эммет, дай Бог, очнется и расскажет, что же с ним
приключилось. И во-вторых, в вашем распоряжении
кинофильм: я приказал проявить его к завтрашнему
дню. В Содбюри-Крос живет один парень, который
хорошо разбирается в фото деле... Так что завтра уже
можно будет увидеть, что происходило во время
спектакля, А больше и не представляю, за что вам
удастся ухватиться. Заметьте, я сказал — вам. Ну а у
меня масса .неотложных дел. С завтрашнего дня я
полностью устраняюсь. Дело ведете вы, так что же-
лаю поработать в свое удовольствие!
Уж чего-чего, а удовольствия Эллиот испытывал
меньше всего. Страшно подумать, что творилось у
него на душе. Маленькая, но красноречивая улика
бесспорно доказывала: Маркуса Чесни убил, скорее
всего, кто-то из домашних.
Однако каждый обитатель этого дома, по-видимо-
му, имел железное алиби.
Кто же в таком случае совершил преступление?
И каким именно образом он совершил его?
— Прекрасно вижу всю сложность ситуации,—
продолжал майор.— Надеюсь, задача вам как раз по'
плечу. А у меня всего-навсего четыре вопроса, но за
ответы на них я готов отдать полжизни!
— Что же это за вопросы, сэр?
Майор Кроу, полностью утратив весь свой бравый
вид, страдальчески простонал:
— Ну зачем было менять зеленую коробку на
синюю, а?! И с проклятыми часами — ну в чем, в чем
тут секрет?! И какого, спрашивается, роста на самом
деле был тип в черных очках?! И наконец, что за
дурацкую шутку выкинул Чесни с южноамериканской
стрелой от духовой трубки — о Господи! — которую
никто здесь и в глаза не видывал ни до, ни после его
спектакля?!
320
ЧАСТЬ III
ТРЕТИЙ ВЗГЛЯД СКВОЗЬ очки
4
— И что вы сделали после того, как
совершили убийство?
— Ну конечно же пошел спать!
Артур Уоррен Уэйт
Нью-Йорк, 1915 г.
На следующий день в одиннадцать
утра инспектор. Эллиот въехал в Бат и свернул к
гостинице «Бью-Нэш», располагавшейся как раз на-
против входа в римские бани.
Тот, кто однажды сказал, что Бат постоянно зали-
вают дожди, гнусно оклеветал этот достойный горо-
док, чьи высокие, узкие фасады восемнадцатого века
словно бы провожают невидящим взглядом пронося-
щиеся мимо поезда и автомобили... Но нынче утром,
надо признаться, дождь действительно лил как из
ведра. Эллиот, поспешно нырнув в подъезд гостини-
цы, с ясностью крайнего отчаяния понял: сейчас или
никогда!
Честно говоря, ночью ему так и не довелось
толком поспать, а с восьми утра вновь завертелась
обычная следственная карусель. И, как навязчивый
кошмар, все- маячило перед ним лицо Вильбура Эмме-
та — с прилипшими ко лбу волосами, красным носом
и пятнистой, грубой кожей,— оно* кривилось, Эммет
нечленораздельно бормотал в бреду. Мучения, кото-
рые доставило Эллиоту это зрелище, были последни-
ми, выпавшими на его долю прошлой ночью.
Эллиот подошел к портье и спросил доктора Гиде-
она Фелла.
11 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
321
Доктор Фелл находился у себя в номере, наверху.
С некоторой неловкостью приходится признаться, что,
несмотря на поздний час, доктор Фелл вовсе не думал
еще по-настоящему вставать. Эллиот увидел его си-
дящим за закусочным столиком, во фланелевой пижа-
ме, размерами соперничающей с двухместной палат-
кой: доктор поглощал кофе, дымил сигарой и жадно
читал детектив.
Пенсне на широкой черной ленте впивалось в
переносицу Фелла, пиратские усы щетинились. Пижа-
ма, украшенная огромными пурпурными «цветочка-
ми», периодически колыхалась от сотрясения, рождав-
шегося в глубине горообразной груди доктора, в такт
мерно надувающимся и опадающим щекам. Доктор
Фелл вычислял убийцу! Однако при появлении Элли-
ота он с готовностью вскочил ему навстречу, чуть не
опрокинув закусочный столик, словно Левиафан *
хрупкую шлюпку. Блестящее, порозовевшее лицо док-
тора излучало радушие и приветливость, и в этих
лучах Эллиот сразу почувствовал себя значительно
лучше.
— Вот это да! — взревел доктор Фелл, терзая
ладонь Эллиота.— Что я вижу! Замечательно, просто
чудесно, ей-Богу! Садитесь, садитесь, садитесь же!
Угощайтесь чем-нибудь. Какими судьбами?!
— Старший офицер Хэдли сообщил мне, где вас
можно найти, сэр.
— Ясно,— кивнул доктор, как-то^ неопределенно
хмыкнул и, откинувшись назад, некоторое время с
расстояния созерцал Эллиота, как некое невиданное
им ранее чудо природы. Осмотром он, видимо, остался
доволен. Лицо его засияло еще ярче.
— А я тут на водах, знаете ли... Звучит страшно
романтично, правда? Семь футов под килем... наливай
полнее кружки... и все такое прочее! Но на деле —
одно сплошное разочарование, нормальному человеку
развернуться негде. Верите ли, такая скука смертная,
что редко когда — разве что после десятой-пятнадца-
той пинты — захочется затянуть порядочную застоль-
ную песню!
— Неужели воды надо пить в таких количествах?
— Молодой человек, если уж пьешь, что-нибудь, то
♦Левиафан — в библейской мифологии огромное морское
чудовище. ,
322
скупиться нечего! — ответствовал доктор Фелл с глу-
бочайшей убежденностью.— Если нельзя делать что-
нибудь на полную катушку, то я вообще предпочитаю
не ввязываться. Ну ладно. Какие новости, инспектор?
Эллиот собрался с духом.
— Плохие,— признался он.
— О! -г- понимающе кивнул Фелл и, помрачнев,
заморгал глазками.— Догадываюсь, догадываюсь. Чес-
ни, да?
— Вы уже знаете?
— Пф-ф... да,—засопел доктор.— Один знакомый
официант, славный парень, глухой, как тетерев, но
виртуозно читающий по губам, рассказал мне сегодня
утром свежие новости. Сам он узнал от молочника, а
тот — уж не знаю откуда. Между прочим, я... ну, в
общем, у нас с Чесни были кое-какие дела.— Доктор
Фелл замолк,. задумчиво поскреб маленький блестя-
щий нос.— Я встречался с Чесни и с его семейством
примерно шесть месяцев назад на одном официальном
приеме. А потом он написал мне письмо.
И снова доктора охватили какие-то сомнения.
— Если вы знакомы с его семьей,— медленно
произнес Эллиот,— то это значительно упрощает де-
ло. Я пришел к вам не только из-за расследования,
отнюдь нет! Скорее, по личному д^лу. Не знаю, какая
проклятая муха меня укусила... но факт есть факт —
я совсем потерял голову! Вам знакома Марджори
Уиле, племянница Чесни?
— Да,— отвечал доктор Фелл, так и впиваясь в
гостя маленькими острыми глазками.
Эллиот вскочил на ноги.
— Я безумно влюблен в нее! — выкрикнул он.
Эллиот прекрасно отдавал себе отчет, что ведет
себя по меньшей мере странно. Уши у него пылали.
Если бы доктор Фелл только позволил себе один-
единственный смешок, если бы снисходительно попро-
сил его говорить потише, то Эллиот, крутанувшись на
каблуках, ринулся бы вон из комнаты. При таком
накале чувств он этого не вынес бы.
Но доктор Фелл понимающе кивнул.
— Ну разумеется, — ласково пророкотал он. —
И что теперь?
— До начала следствия я и видел-то ее всего
дважды! — продолжал Эллиот, наступая на доктора в
твердой решимости высказаться до конца.— Один раз
11*
323
в Помпее, второй... не важно где. Всего одно мгнове-
ние. Я сам не знаю, что такое творится со мной.
Я вовсе не идеализирую Марджори. Но прошлой
ночью, когда я вновь увидел ее, у меня замерло
сердце... А ведь я имел все основания полагать, что
она, возможно, убийца, волк в овечьей шкуре. Впер-
вые я встретил их в Помпее — вы не поверите, но я
там был,— и она стояла в саду, без шляпы, с руками,
позолоченными солнцем. Я просто постоял, посмотрел
на нее, а потом повернулся и ушел. Но что же
произошло, в чем причина? Может быть,.в ее манере
двигаться, или говорить, или. поворачивать голову?
Или еще в какой-нибудь ерунде, мелочи, вздоре, я не
знаю в чем!
У меня ни за что не хватило бы наглости последо-
вать за ними и попытаться завязать знакомство, хотя
вот Хардинг, очевидно, именно так и. поступил. Не
знаю, что помешало мне последовать его примеру; во
всяком случае, не только подслушанное мною обсуж-
дение их предстоящей помолвки. Просто я даже не
смел подумать (Господь свидетель), что такое возмож-
но... Что же касается Хардинга... Я решил, что тем
хуже для меня, и — будь что будет! Одно знал твердо:
что я люблю ее и что я должен немедленно выбросить
ее из головы. Потому что надеяться на что-то —
безумие. Но разве вам это понять!
В комнате воцарилось молчание, нарушаемое толь-
ко сопением доктора Фелла и шумомудождя за окном.
— Вы меня недооцениваете,— угрюмо буркнул
доктор,— я много чего могу понять. Продолжайте.
— Но это все, сэр. Выбросить из головы мне ее не
удалось.
,— Неужели вс.е?
— Ладно, так и быть! Вы хотите узнать о второй
нашей встрече? Пожалуйста! Это злой рок. Я шестым
чувством знал, что это обязательно случится. Знаете,
как часто бывает: стараешься забыть человека или
сбежать от него, а вместо этого судьба сводит вас на
каждом шагу. Второй раз я видел ее пять дней назад,
в маленькой аптеке около верфей короля Альберта.
В Помпее, я подслушал название корабля и дату
отплытия семейства Чесни на родину. Сам я покинул
Италию на следующий же день, ехал поездом и
добрался домой за неделю с лишним до их прибытия.
В прошлый четверг, двадцать девятого, мне случайно
324
довелось оказаться поблизости от верфей короля
Альберта: служебное задание,— Эллиот запнулся.—
Мне даже не хватает мужества говорить правду! — с
горечью признался он.— Да, я действительно сам
нашел повод побывать около порта, но все остальное —
чистое совпадение. Впрочем, считайте как хотите.
Мое внимание в последнее время привлекала одна
небольшая аптечка. Количество сбытых хозяином ле-
карств сильно превышало средние показатели. Вот я й
рещил устроить проверку. Явившись в аптеку, потре-
бовал у владельца регистрационную книгу. Он провор-
но достал ее и усадил меня в маленькой лаборатории,
отгороженной от торгового помещения плотными ряда-
ми стеллажей со склянками. Пока я просматривал
записи, в аптеку вошел посетитель. Посетительница. Я
не мог ее видеть, и она тоже не видела меня: она
думала, что совершенно одна. Но голос ее я узнал бы
среди тысячи других. Марджори Уиле попросила циа-
нистый калий «для фотографических целей».
И вновь Эллиот запнулся.
Гостиничный номер «Бью-Нэш» растворился у него
перед глазами, а взамен возникла маленькая неряш-
ливая аптечка в неряшливом свете осеннего полдня;
ноздри уловили слабый химический запах, который
всегда теперь будет напоминать ему об этом случае:
доски пола были пропитаны креозотом. Слабо отсве-
чивали горлышки приземистых стеклянных сосуде^.
А напротив, в темном углу, висело засиженное муха-
ми зеркало. В этом зеркале и предстало пред Эллио-
том отражение Марджори Уиле, когда она, с расши-
ренными от волнения глазами, склонилась над при-
лавком, требуя цианистый калий «для фотографиче-
ских целей».
— Скорее всего только из-за моего присутствия,—
продолжил свой рассказ Эллиот,— аптекарь начал
расспрашивать — что, да зачем, да почему. По ее
ответам стало ясно, что она столько же смыслит в
фотографии* сколько я — в санскрите. В момент край-
него замешательства она случайно бросила взгляд в
зеркало. Не увидеть меня было невозможно, хотя я не
думаю, чтобы ей удалось толком. что-либо рассмот-
реть. Ни с того ни с сего она вдруг обозвала
аптекаря... э-э, впрочем, неважно... и выбежала вон.
Вот теперь все. Хорошенькое дельце, а? — угрюмо
спросил Эллиот.
325
Доктор Фелл от комментариев воздержался.
— Я уверен, что этот аптекарь — темная лошад-
ка,— медленно заключил инспектор,— хотя придрать-
ся было не к чему... И вот в довершение всего я вдруг
получаю распоряжение старшего офицера Хэдли рас-
следовать отравление в Содбюри-Крос, подробности
которого я уже успел изучить вдоль и поперек.
Видите ли, я прочитал все подвальные статьи всех
репортерских листков Англии.
— И вы не отказались вести дело?
— Нет, сэр. Да и как откажешься? Пришлось бы
объяснять причину старшему офицеру Хэдли.
— Да, действительно...
— То-то и оно! Вы, наверно, считаете, что меня
надо гнать из полиции, — и вы совершенно правы!
— Господи Боже, да вовсе я так не считаю! —
изумленно вскинул брови доктор Фелл.— Такими
мыслями себя недолго и в гроб загнать, молодой
человек! Выбросите-ка из головы всякую чепуху, и
давайте спокойно во всем разберемся. Что было
дальше?
— Прошлой ночью по дороге сюда мне в голову
пришла масса способов, какими можно было бы выйти
из создавшегося положения. Часть из них — настоль-
ко бредовые, что наутро, вспоминая их, я чуть не
умер со стыда. Например — утаивать все найденные
улики против девушки. Или даже похитить ее и
сбежать вместе с ней в южные моря...
Он замолк. Все это время доктор Фелл сочувствен-
но кивал головой, как будто находил веские основа-
ния как для первого, так и для второго решения.
Эллиот почувствовал невыразимое облегчение.
— Я надеялся, что главный констебль — его зовут
майор Кроу — ничего не заметит.. Но, должно быть, я
с самого начала допускал один, просчет за другим...
Самое ужасное было, когда девушка едва не узнала
меня. Нет, она, конечно, меня не узнала, то есть не
поняла, что это мое отражение она видела в зеркале
аптеки. Однако она чувствует, что мы виделись рань-
ше, и все еще пытается вспомнить — где... В конце
концов я попытался вести расследование без всяких
личных пристрастий и предубеждений..<. да-да, опять
пошел на компромисс! Решил вести дело, как сотню
других до этого. Удалось мне это или нет — не знаю...
Но вот я здесь, перед вами!
326
Доктор Фелл погрузился в короткое раздумье. -
— Скажите-ка мне, молодой человек: если забыть
на время о, трагедии в кондитерской, найдется ли
что-нибудь? что наводит на мысль о причастности
Марджори Уиле к убийству собственного дяди?
— О нет! Нет! Скорее наоборот! У нее трижды
железное алиби!
— Ну а тогда, черт возьми, что же вас расстраи-
вает? Да вы должны щебетать от счастья, как моло-
дой жаворонок!
— Не знаю, сэр, в чем тут дело... Вижу лишь, что
случай слишком странней, необычный и сомнитель-
ный, с ходу и не подступишься. Настоящий ларчик с
секретом, а ключик потерян.
Доктор Фелл откинулся на спинку кресла, сосредо-
точенно попыхивая сигарой. Потом лениво встряхнул-
ся и вновь запыхтел, словно хотел придать больше
веса своим медленно рождающимся словам. Даже
ленточка пенсне мелко подрагивала.
— Начнем с анализа ваших интимных пережива-
ний,— сказал наконец он.— О юноша! Поборите сму-
щение ради вашего же блага! Может быть, вы просто
придумали свое чувство, а может быть, оно настоя-
щее,— но в любом случае просто необходимо ответить
на кое-какие вопросы. Предположим, девушка —
убийца. Спокойно! Я же сказал: предположим. В на-
шем обществе не принято оправдывать преступления
такого рода. Даже мне, даже в совершенно особых, из
ряда вон выходящих обстоятельствах необходимо со-
вершить над собой определенное усилце, чтобы попы-
таться понять убийцу и его побуждения. Это преступ-
ление против естества. Это умышленный отказ чело-
века от своей собственной природы. И того, кто
способен на подобное, так же опасно держать в доме,
как королевскую кобру. Итак, предположим, девушка
виновна — вы хотели бы в этом убедиться?
— Не знаю.
— Однако согласитесь все-таки, что это может
выясниться в любой момент!
— Согласен. 4
— Ну и хорошо,— удовлетворенно пропыхтел док-
тор.— Теперь давайте взглянем на дело с другой
стороны. Предположим, что девушка абсолютно неви-
новна. Нет-нет, одним, пусть даже самым глубоким,
вздохом облегчения вы от меня не отделаетесь! Будь-
327
те практичны и в самых романтических чувствах,
молодой человек. Представьте, повторяю, что девуш-
ка ни в чём не виновна. Как вы поступите в этом
случае?
— Не понимаю, куда вы клоните, сэр.
— Вы сказали, что безумно любите ее?
Эллиот наконец догадался, что он имеет в виду.
— О сэр! — простонал он.— Я не хочу тешить
себя ложной надеждой! Разве такой человек, как я,
может иметь хоть малейший шанс на успех?! Если бы
вы только видели^ как она смотрит на Хардинга...
Я видел. И признаюсь вам откровенно, сэр: прошлой
ночью с трудом нашел в себе силы отнестись к
Хардингу справедливо. У меня не было ни одного
объективного свидетельства против него; более того,
он действительно производит впечатление вполне до-
стойного молодого человека. Но почему-то каждый
раз при разговоре с ним я невольно стискивал зубы...
Недостатки моего воспитания, наверно?
Эллиот почувствовал, что кончики его ушей опять
заалели.
— О, прощлой ночью фантазия моя разыгралась
вовсю, не скрою! Я с наслаждением представлял себе
драматический момент ареста Хардинга: да-да, наруч-
ники и другие эффектные штучки, а она смотрит на
меня.... ну, и прочая чепуха, какая только может
прийти в глупую мужскую голову. Но подобные
узлы не так-то просто разрубить. Heif такого человека
на земле... Я понимаю, что подозревать Хардинга —
чистый бред. Проклятая страсть помутила мой ум. Не
мог же он, черт возьми, совершить убийство, не
выходя из помещения, где его видели двое свидете-
лей, в то время как настоящий убийца был* также у
всех на виду, в соседней комнате. Возможно, Хар-
динг .— авантюрист и проходимец, однако это всего
лишь вопрос морали, вопрос, который каждый решает
по-своему в нашем извращенном мире. К тому же
Хардинг и слыхом не слыхивал ни о каком Содбюри-
Крос до встречи с Чесни в Италии. Так что — Бог с
ним, с Хардингом!.. А заодно и со мной.
— Ага... вам не мешало бы избавиться не только
от разных не слишком умных мыслей,— скептически
заметил доктор Фелл,— а в первую очередь от пагуб-
ной страсти к самоуничижению. Скромность, разуме-
ется, лучшая из добродетелей, но — увы! — абсолют-
328
но не поощряемая женщинами. Впрочем, ладно, с
этим все ясно. Ну?
— Что — ну?
— Как вы теперь-то себя чувствуете?
И Эллиот, совершенно неожиданно для себя, с
изумлением понял, что чувствует себя гораздо, гораз-
до лучше! Просто несравненно лучше прежнего, так
что не отказался бы и от чашечки кофе, и от
сигареты... Эллиот и сам не понимал, что же про-
изошло, но даже комната окрасилась в иные тона!
— А-а-пчхи! — прогремел доктор Фелл и почесал
нос.— Итак, каковы наши дальнейшие планы? Вы,
кажется, совеем забыли, что познакомили меня со
случившимся лишь в общих чертах. В пылу вполне
понятных страстей вы обрушили на мою голову поток
разрозненных сведений. А что, спрашивается, дальше?
Возможно, вы предпочтете свалять дурака и возвра-
титься в Лондон к Хэдли с повинной? Или лучше
спокойно посидеть, сопоставить факты и выяснить,
что же все-таки случилось? Я весь к вашим услугам.
— О да! —вскричал Эллиот.—Да, ради всех свя-
тых!..
— Отлично. В таком случае, не будете ли так
добры присесть? — без тени улыбки предложил док-
тор.— И, сделайте одолжение, расскажите по порядку,
что там у них, черт побери, стряслось!
Эллиоту, к которому наконец вернулась его врож-
денная способность трезво смотреть на вещи,— от
прежнего смятения не осталось и следа,— понадоби-
лось полчаса, чтобы изложить все, вплоть до мельчай-
ших деталей. В заключение он рассказал о бутылочке
с синильной кислотой, найденной в ванной.
— ...вот, в общем, и все. Хотя мы еще оставались
в доме часов до трех. Все домашние категорически
отрицали какую-либо причастность к появлению си-
нильной кислоты. Клялись, что ничего подобного в
ванной не видели. Этого флакона не было там и когда
все одевались к обеду. Злосчастного Вильбура Эммета
я тоже, разумеется, навестил. Но, как и следовало
ожидать, для нас он пока бесполезен. Он поистине в
плачевном состоянии.
Сказав это, Эллиот живо припомнил комнатку
наверху, настолько же аккуратную и уютную, на-
сколько был уродлив ее хозяин. Он как будто снова
увидел долговязое тело, извивающееся под простыней,
✓
329
резкий электрический свет, аккуратно расставленные
на туалетном столике баночки с бальзамами для
волос, множество галстуков. На рабочем столе —
пачка писем и груда подписанных счетов. Рядом стоял
небольшой плетеный чемоданчик, в котором Эммет
носил набор шприцев, крохотных ножниц и других
любопытных вещичек, напомнивших Эллиоту хирур-
гические инструменты. «Персиковый дух» витал здесь
повсюду: даже обои были выдержаны в красно-жел-
тых оттенках спелых плодов.
— Эммет бормотал без умолку, но ни одного
членораздельного слова нам разобрать не удалось,
кроме периодически вырывавшегося возгласа: «Мард-
жори!» — после чего его с трудом успокаивали. Вот и
все, сэр. Теперь вы знаете ровно столько же, сколько
я сам. Интересно, сможете ли вы найти смысл в этой
бессмыслице. Сможете ли объяснить, где здесь ло-
вушка?
Доктор Фелл медленно и величественно склонил
голову.
— Думаю, что смогу,— объявил он.
XI
— Но прежде чем я это сделаю,—
добавил доктор, свирепо размахивая сигарой,— мне
хотелось бы прояснить один пункт вашего рассказа:
либо я ослышался, либо кое-кто допустил непрости-
тельно грубый промах. Речь идет о финале спектакля.
Вот Чесни открывает двери (представили?) и объявля-
ет зрелище оконченным. Вы понимаете?
— Да, сэр.
— Тогда профессор Ингрэм, спрашивает его: «От-
кройте секрет — кто же был этот ваш устрашающего
вида напарник?» На что Чесни отвечает: «Да всего
лишь Вильбур — он и помог мне придумать сцена-
рий». Верно?
— Да, совершенно верно.
— И, помимо показаний мисс Уиле, есть и другие
свидетельства того диалога? — настойчиво продолжал
доктор.
— Да, сэр,— озадаченно кивнул Эллиот.— Я снял
показания со всех, прежде чем покинуть Белегард.
ззо
Доктор Фелл заметно переменился в лице. Он
застыл с открытым ртом, сигара дымилась в его
пальцах, сосредоточенный взгляд широко открытых
глаз остановился на Эллиоте. Наконец доктор произ-
нес громовым шепотом, напоминающим свист ветра в
тоннеле метро:
— О Бахус! О Всевышний! О поля моей священной
шляпы! Это невозможно!
— Что — невозможно?
— Возьмите список вопросов Чесни,— возбужден-
но потребовал Фелл.— Перечитайте его. Вдумайтесь
в каждое слово. И ужаснитесь! Разве вы не видите
ошибки?!
Эллиот, опешив от натиска, переводил изумленный
взгляд с лица доктора на список и обратно.
— Нет, сэр. Боюсь, что не вижу. Может быть, я
ещё не совсем...
— Может быть,— сурово подтвердил доктор.— Ну,
взгляните сюда, приятель! Сосредоточьтесь! Неужели
вы не видите, что Чесни задает совершенно лишний,
более того — абсурдный вопрос?
— Да который же?!
— Четвертый, юноша. «Человек какого роста во-
шел через окно?» Тысяча чертей! И это в коротень-
ком списке вопросов, каждый из которых обдумывался
и отрабатывался до умопомрачения! Коварных вопро-
сов, хитрых вопросов, вопросов, призванных застать
отвечающих врасплох! Даже ещё не начав их зада-
вать, Чесни преспокойно объявляет, кто именно во-
шел в окно. Улавливаете? Вы же сами пересказывали
мне показания мисс Уиле, из которых ясно, что всем
присутствовавшим хорошо известен рост Вильбура.
Ведь они жили рядом с ним, видели его ежедневно.
Значит, зная, кто именно вошел в окно, они уже не
могли ошибиться в ответе на четвертый вопрос.
Спрашивается, почему это вдруг Чесни решил про-
болтаться и дать ключ к разгадке прежде, чем загадал
загадку?"
Эллиот выругался вполголоса и погрузился в лихо-
радочные размышления.
— Постойте-ка, однако... Где же здесь ловушка,
сэр? — бормотал он.— Предположим, что Эммету бы-
ло приказано, как и считал профессор Ингрэм, пере-
двигаться на полусогнутых ногах... чтобы казаться на
три дюйма ниже. Вот мистер Чесни и хотел подловить
331
их. Раскрывая тайну Немо, он ожидал, что зрители не
заметят подвоха if назовут известный им рост Эммета:
шесть футов. На самом же деле человек в плаще и
очках достигал только пяти футов девяти дюймов.
— Что ж, возможно, и так,— ухмыльнулся доктор
Фелл.—- Положа руку на сердце, признаю, что в шоу
Чесни в самом деле столько ловушек, сколько нам и
не снилось. Но видите ли, инспектор, мне все-таки
трудно поверить, что Эммет приседал на сцене. По
вашему описанию, плащ был узкий и длинный. Чтобы
зрительно уменьшить свой рост на три дюйма, Немо
пришлось бы согнуть колени и семенить по сцене
короткими шажками. Но мне представляется абсолют-
но невозможным сделать это так, чтобы колени не
выпирали из-под плаща, чтобы движения были есте-
ственными и не выдали уловку актера. Однако, на-
против, все свидетели в один гблос подчеркивают
быстроту и решительность его движений. Так что,
хоть я и допускаю всевозможные неожиданности, но...
— То есть вы хотите сказать, что Немо был
действительно пяти футов девяти дюймов ростом?
— Иначе,— сухо сказал доктор Фелл,— мы долж-
ны принять за истину бессмысленное и странное
утверждение, что он действительно был шести футов.
Как вы помните, двое свидетелей дали именно такие
показания. Кстати, всегда, как только их мнение
расходилось с наблюдениями профессора Ингрэма, вы
автоматически верили профессору. Возможно, не без
веских оснований. Мы, разумеется, не имеем права...
хм... не имеем права принимать профессора Ингрэма
за непогрешимого оракула, ясновидца и пророка, но...
И вновь Эллиота охватили тяжкие раздумья.
— А может быть,— заговорил он,— мистер Чесни
разнервничался, потерял контроль над собой, и имя
Эммета вырвалось у него невольно?
— Вряд ли,— возразил доктор Фелл.— Тем более
что он сразу же позвал Эммета и не на шутку
переполошился, когда тот не явился. Хм-м... нет.
С трудом верится, инспектор. Ни один иллюзионист
не станет раньше времени раскрывать секрет своих
фокусов или в неожиданном замешательстве обра-
щать внимание публики на потайную дверь, через
которую скрылся его ассистент. Чесни не похож на
недотепу.>
— Да я так, на всякий случай сказал,—признался
332
Эллиот.— Но где же тогда собака зарыта? Вы не
только не облегчили нашу задачу, но и добавили еще
одну головоломку к уже имеющимся! Ну хоть какой-
нибудь просвет...
— Да не просвет, а прямо-таки свет откровения я
изливаю на вас, молодой человек! Надеюсь, теперь-то
вам ясно, как Чесни представлял себе то, что про-
изошло в кондитерской миссис Терри?
— Нет, сэр, чтоб мне провалиться, нет! Как же?
Доктор Фелл заерзал в кресле. Отчаяние, отразив-
шееся на его лице, придало доктору вид скорбящего
Гаргантюа; из его горла вырвался невнятный утроб-
ный звук.
— Послушайте,— сказал он затем,— меньше всего
на свете мне нравится изрекать прописные истины,
важно покачивая при этом голойой, и вообще напу-
скать на себя пророческий вид. Я всегда ненавидел
снобов, самоутверждающихся за счет чужих недостат-
ков. Но сейчас я вынужден с превеликим сожалением
признать, что, действительно, эмоциональные потря-
сения не прошли бесследно для ваших умственных
способностей.
Что ж, давайте снова рассмотрим случай в конди-
терской. К каким выводам вы пришли? Первое: отрав-t
ленные конфеты были подброшены в лавку семнадца-
того июня. Второе: это сделал кто-то из посетителей
кондитерской или мисс Уиле, воспользовавшаяся по-
мощью Фрэнки Дейла. Ваши выводы основываются на
твердом убеждении, что в ночь с шестнадцатого на
семнадцатое с шоколадом все было в порядке, так как
накануне вечером миссис Терри 'собственноручно за-
черпнула горсть конфет для угощения детей. Я пра-
вильно излагаю?
1 - Да.
— А вот и нет! — фыркнул доктор Фелл.—
Страшная чепуха! Я категорически отрицаю,— вне
себя от возбуждения пояснил он,— что отравленный
шоколад появился в лавке именно семнадцатого июня.
Отрицаю также, что его принес один из тех, кто
посетил магазин в этот роковой день.
Далее. Майор Кроу (если я правильно вас понял)
объяснил, каким образом убийца мог без труда, подме-
шать конфеты в открытый ящичек. Преступник появ-
ляется в магазине со спрятанными в руке или карма-
не помадками, отвлекает внимание миссис, Терри и
ззз
высыпает отравленные конфеты в ящичек... Да, да,
да! Действительно, проще не придумаешь. Так и
могло бы случиться, но... так не случилось. По зрелом
размышлении вы и сами поймете. Не слишком ли
примитивный это способ для убийцы, проявляющего
во всем остальном просто чудеса изобретательности?
Ведь , что же получается в нашем случае? Дата посе-
щения отравителем кондитерской устанавливается с
точностью до одного дня, а круг подозреваемых резко
сужается, что, конечно, крайне опасно для пре-
ступника.
Позвольте мне предложить вашему вниманию го-
раздо более интересный вариант.
Для начала необходимо запастись ящичком — точ-
ной копией тех, что выставлены на прилавке миссис
Терри. И уж конечно не надо отравлять верхний слой
помадок — упаси Боже! Вместо этого достаточно
впрыснуть яд в несколько штук и сунуть их на самое
дно. Затем пойти к миссис Терри и подменить ящи-
чек. И если только вдруг, в этот день не вспыхнет
повальное увлечение шоколадными помадками, никто
сразу же до отравленных конфет и не, доберется.
Напротив, дети, как правило, не большие охотники до
помадок. Они предпочитают карамель или тянучки,
которых можно накупить вдвое больше на те же
деньги. Так что весьма вероятно, что отравленные
конфеты пролежат в магазине день, два, три, возмож-
но, неделю. Следовательно, в роковой день убийца
скорее всего в кондитерскую и носа не показывал.
Когда бы он ни подменил конфеты, но — держу пари
на любых условиях — это случилось задолго до сем-
надцатого июня!
На этот раз Эллиот выругался громко, от всей
души. Он подошел к окну, посмотрел на струи дождя
и обернулся к доктору.
— Да, но... нельзя же разгуливать по городку с
ящиком шоколада — его не спрячешь! Да и никакому
фокуснику не под силу у всех на глазах подменить
целый ящик.
— Под силу,— возразил доктор Фелл,— если у
него имеется «волшебный» саквояж с пружинным
захватом. Увы, мой друг, но такой саквояж устраняет
все препятствия. Он (поправьте меня, если я неточен)
управляется кнопкой, скрытой в кожаной ручке. На-
жмите ее — и пружина захватит внутрь все, что
334
находится под днищем. Возможна, конечно, и обрат-
ная операция: нажимаете кнопку и оставляете содер-
жимое саквояжа в нужном вам месте.
При этих словах доктор Фелл сделал несколько
пассов, будто заправский гипнотизер, чихнул, печаль-
но поморгал глазками и очень серьезно продолжил:
— Вот так-то, дружище! Боюсь, именно так оно
и было, иначе какого черта Маркус Чесни затеял
игру с черным саквояжем и подменной коробкой?
Убийца, как вы только что справедливо заметили,
не станет разгуливать с ящиком под мышкой. Он
позаботится о том, чтобы весь фокус прошел без
запинки. И здесь «друг воров» просто незаменим.
Преступник вошел в магазин миссис Терри с сакво-
яжем в руках. Отвлек внимание хозяйки, а тем
временем высвободил подменный ящичек прямо на
прилавке и немедленно поставил саквояж на насто-
ящий. На это нужно не больше времени, чем на то,
чтобы достать с верхней полки над табачным, при-
лавком пятьдесят «Плейере» или «Голд-Флэйк». А
Маркус Чесни трюк раскусил. Желая наглядно пред-
ставить события в кондитерской, он выписал из
Лондона «волшебный» саквояж. Процесс подмены
был продемонстрирован прошлой ночью — и ни один
из зрителей не разгадал секрета!
В наступившей затем тишине послышался глубо-
кий вздох Эллиота.
— Благодарю вас,— мрачно сказал он.
— А?
— Я сказал — благодарю вас,— повторил Эллиот
и усмехнулся.— Вы, сэр, здорово прочистили мне
мозги...
— И вам спасибо, инспектор,— с непонятным
удовлетворением отвечал доктор Фелл.
— Но вы согласитесь со мной, доктор, что ваше
объяснение окончательно загоняет нас в тупик? Да,
вы выдвинули наиболее убедительную версию, в ней
все сходится. И в то же время она опровергает
единственный факт, который до сих пор мы считали
бесспорным. Вы не выдвигаете никаких предположе-
ний, когда же'в действительности мог быть отравлен
шоколад,— лишь утверждаете, что это произошло в
любой другой' день, кроме того, на котором было
сосредоточено внимание полиции вот уже добрых
четыре месяца!
335
— Весьма сожалею, что невольно огорчил по-
лицию,— ответил доктор Фелл с виноватым видом'и
энергично почесал затылок.— Но... тысяча чертей!
Если только пошевелить извилинами, как это делаю
я, то обычная интуиция приведет кого угодно к
сходным выводам так же неизбежно, как обоняние
приводит кота к банке со шпротами! И я категориче-
ски не согласен, что загнал вас в тупик. Как раз
наоборот г— я вывел вас из него!
— Но каким же образом?!
— Скажите, инспектор, вы росли в деревне? Или .
хотя бы в маленьком городке? •
— Нет, сэр. Моя семья жила в Глазго.
— Вот то-то и оно! — с чувством глубокой) удов-
летворения заявил доктор Фелл.— А теперь давайте-
ка поточнее смоделируем ситуацию. Вот в магазин
входит убийца, неся в руке чемоданчик — самый
обыкновенный, вполне безобидный на вид. Допустим,
преступник знаком с миссис Терри. Допустим? Скажи-
те, инспектор, приходилось ли вам когда-либо сталки-
ваться с безграничным, чисто инстинктивным любо-
пытством мелких лавочников в небольших городках,
особенно если они от природы суетливы и общитель-
ны, как миссис Терри? И вдруг вы появляетесь с
саквояжем в руках. Что тут начнется! «Уезжаете,
мистер Эллиот?» «Собрались в Вестон, мистер Элли-
от?» Ну а если прямо не спросит, так обязательно
подумает об этом, потому что саквояж в руках у
соседа — это что-то необычное. Чемоданчик, не явля-
ется непременной принадлежностью вашего облика. И
это новшество обязательно запомнится. Так что если
кто-нибудь из местных жителей в течение недели,
предшествовавшей отравлению, заходил к миссис
Терри с саквояжем в руках, у лавочницы должны
были сохраниться какие-либо воспоминания.
Эллиот кивнул. Однако он чувствовал, что это еще
не конец, что доктор готов сделать* следующий шаг,
высказать очередную догадку: слишком сосредоточен-
но Фелл всматривался в инспектора.
— Ну, или?..— спросил доктор.
— Понимаю...— протянул Эллиот, глядя на пелену
дождя за окном.— Или убийца — кто-то, кто всегда
носит с собой похожий саквояж, и зрелище это было
настолько привычным для миссис Терри, что ей и в
голову не пришло обратить на него внимание.
336
— Ну что ж, весьма логично,— фыркнул доктор
Фелл.
— Вы имеете в виду Джозефа Чесни?
— Ну допустим. А кто еще, как правило, ходит с
чемоданчиком или саквояжем?
— Только Вильбур Эммет, как мне говорили. Есть
у него такой маленький, соломенный: сумка не сумка,
портфель не портфель... В общем, я сам видел в его
комнате, я же рассказывал.
Доктор Фелл сокрушенно покачал головой.
— Только Вильбур Эммет,— простонал он.— Толь-
ко Вильбур Эммет, утверждает этот несчастный!
О вранг Афин! О всемогущие боги Олимпа! Но если
торговцы «волшебным» снаряжением продают всем
желающим кожаные саквояжи с пружинным захватом,
то почему бы не получить у них, если понадобится,
точно такой же, только плетеный из соломы? Да,
теперь ясно, что как только майор Кроу и старший
офицер Боствик избавятся от своих нынешних навязт
чивых идей, они, наверно, дружно набросятся на
беднягу Эммета. Профессор Ингрэм, насколько можно
понять по вашему рассказу, заподозрил его. с самого
начала. Уж он-то наверняка порадуется вашей новой
версии, стоит вам только явиться с ней в Белегард.
Поймите, мы по-прежнему должны остерегаться лову-
шек! Ведь если изложить факты так, как вы их
только что представили, уверяю вас — подозрение
падет только на Эммета. А теперь не соблаговолите
ли вы выслушать мои доводы?
s'
XII
Эллиот подумал, что доктор Фелл
был бы не лучшим собеседником, скажем, с утра, если
накануне вы неосторожно приняли лишний стаканчик
виски. Его мозг работал с такой непостижимой быст-
ротой, что слушатель порой не успевал опомниться, а
мысль доктора уже оказывалась за пределами досяга-
емости обыкновенного человека.
— Погодите, постойте, сэр! — взмолился Элли-
от.— Я и прежде слышал о вас чудеса, но...
— Нет, вы дослушайте! — взревел доктор.— В мо-
лодости я работал школьным учителем. Ежеминутно
337
на протяжении целого дня мои сорванцы принимались
плести мне немыслимые истории — одну невероятнее
другой. Причем гладко, связно и с завидным правдо-
подобием, что называется, комар носа не подточит!
Зато теперь я располагаю неоспоримым преимущест-
вом перед полицией: я досконально изучил все уловки
прирожденных лжецов. И мне кажется, что вы слиш-
ком поспешно сделали вывод о полнейшей непричаст-
ности Эммета.
Разумеется, мисс Уиле навязала вам\ это решение
прежде, чем вы успели опомниться. О, не стоит
гневаться — сделала она это совершенно бессозна-
тельно. Но что получилось в результате? Вы сказали:
«У всех обитателей дома есть алиби». Это в корне
неверно. Объясните мне, если сможете, какое алиби
имеет Эммет?
— Мм-да-а...— опешил Эллиот.
— Никто, по сути Дела, Эммета и не видел. Ну да,
его нашли лежащим без сознания под деревом, и
рядом валялась кочерга. А кто-то возьми да и скажи:
«О, давненько он уже так лежит здесь, бедняга!» Но,
собственно говоря, имеется ли медицинское подтверж-
дение этому? Кто знает, сколько он пролежал в
действительности..^ Если бы он погиб, можно было бы
установить точное время смерти — с помощью вскры-
тия, но здесь совсем другое: невозможно доказать,
пролежал он десять секунд или две-три минуты.
Любой опытный адвокат скажет, что это палка о двух
концах. ' г
Эллиот задумался.
— Честно говоря, сэр, не то, чтобы я уж совсем не
размышлял на эту тему, но... Но, если рассуждать
таким образом, выходит, что роль незнакомца в ци-
линдре играл все-таки Эммет. Играл в полном соот-
ветствии со сценарием, кроме эпизода с отравленной
капсулой. Потом каким-то образом сам раскроил себе
череп... Инсценировка нападения с целью доказать
свою непричастность — вещь не новая. Таким образом
он убедил всех, что быть доктором Немо он никак не
мог.
— Логично. Ну а дальше?
— Совершить убийство Эммету было проще, чем
кому-либо другому,— продолжал Эллиот.— И ника-
ких особых фокусов, никаких уловок. Все, что требо-
валось, это, играя свою же собственную роль, вос-
338
пользоваться моментом. Просто заменить безвредную
капсулу на пилюлю с синильной кислотой. Эммету
были заранее известны все подробности спектакля.
Ему одному! Он...— Чем тщательнее Эллиот обдумы-
вал ситуацию, тем больше склонялся к мысли, что
нащупал верную дорогу.— Но дело в том, сэр, что я
совсем ничего об Эммете не знаю, даже поговорить с
ним пока не могу. Кто он? Чем занимается? До сих
пор ни у кого Не закралось даже малейшего подозре-
ния против него. Какая же была ему выгода убивать
мистера Чесни?
— И какой смысл,— вставил доктор Фелл,— тра-
вить стрихнином детей?
— Выходит, мы опять приходим к предположению,
что убийца шизофреник?
— Не знаю, не знаю... Но было бы небесполезно
поразмыслить над мотивами. Что же касается Эмме-
та...— Доктор Фелл хмыкнул и затушил сигарету.—
Помню, я однажды встретился с ним — на том же
самом приеме, где был и Чесни. Долговязый, темново-
лосый, красноносый парень, а уж голос — словно у
тени отца Гамлета. Он вышагивал между гостями,
пугая всех своими завываниями, и в итоге опрокинул
на себя мороженицу. Тут все хором запричитали:
«Бедняжка Вильбур, старина Вильбур...» Ну а его
внешность... какие там у нас данные? Цилиндр, плащ
и так далее? По размеру они только Эммету и
подходят, или нет?
Эллиот достал записную книжку.
— Цилиндр седьмого размера — его владельцем
был мистер Маркус Чесни. Плащ самому Эммету и
принадлежал... Резиновые перчатки, цена шесть пен-
сов, из Вулворта. Я нашел их аккуратно скатанными
в правом кармане плаща.
— В самом деле? — встрепенулся доктор Фелл.
— А вот сводка, которую подготовил Боствик.
Эммет — рост шесть футов, размер шляпы — семь.
Доктор Джозеф Чесни — рост пять футов и одиннад-
цать с половиной дюймов, размер шляпы — семь.
Хардинг — пять футов девять дюймов, размер шляпы
шесть и семь восьмых. Профессор Ингрэм — рост
пять футов восемь дюймов, размер шляпы семь с
четвертью. Марджори Уиле —рост пять футов два
дюйма... ах, это, впрочем, неважно. Она-то уж здесь
ни при чем,— заявил Эллиот с неколебимой уверен-
339
ностью.— Словом, любой мог надеть наряд Немо, и
несоответствие размеров не бросилось бы в глаза. Вот
только у всех, кроме Эммета, есть железное алиби.
Сейчас еще рано что-либо утверждать наверняка, но,
похоже, без Эммета не обошлось... Но — остается все
тот же вопрос! Его мотивы?
Доктор Фелл с любопытством посмотрел на инс-
пектора. Впоследствии Эллиот не раз вспоминал этот
взгляд.
— Например, наш друг профессор психологии,—
заговорил наконец доктор,— конечно, не затруднился
бы ответить вам, что Эммет — подавленная личность,
страдающая болезненной жаждой влаёти. Среди отра-
вителей это самый распространенный тип, надо при-
знаться. Джегейдо, Цванцигер, Ван де Лейден, Крим —
перечислять можно до бесконечности. Вдобавок я
слышал, что Эммет мучается и (обозначим это тоже
как болезнь) безнадежной страстью к мисс Уиле.
Портрет получается действительно устрашающий,
но... но с равным успехом,— говоря это, доктор бук-
вально сверлил глазами своего собеседника,— Эммет
мог фигурировать и совсем в другой роли: козла
отпущения.
— Козла отпущения?
— Именно так. Или подсадной утки. Ибо (неужели
вы сами не видите?) существует еще одно объяснение
отравлений в кондитерской и использования чемодан-
чика с «волшебной» пружиной,— продолжал в глубо-
ком раздумье доктор.— Интересно, инспектор, то, что
с делом Кристианы Эдмундс 1871 года уже было
проведено много параллелей. Да и мне самому та
давняя история кажется весьма и весьма поучитель-
ной.
И вновь сомнение вонзилось в сердце Эллиота
отравленной стрелой...
— Вы считаете, сэр...
— О! — встрепенулся доктор Фелл, пробуждаясь
от своих тяжких мыслей.— О нет, нет, ни в коем
случае! Возможно, я не совсем, ясно выразился...—
Доктор беспокойно жестикулировал, словно хотел от-
махнуться от инспектора и сменить тему беседы.—
Ладно, давайте проверим сначала вашу версию. За
дело! Что вы собираетесь теперь предпринять?
—г В первую очередь — просмотреть кинохронику
событий,— решительно заявил Эллиот.— Без этого
340
нам с места не сдвинуться. Хотите, присоединяйтесь к
нам. Майор Кроу сказал, что аптекарь в Содбюри-
Крос — заядлый кинолюбитель и может сам проявить
пленку. Майор Кроу явился к нему сегодня в три часа
утра и взял клятвенное обещание, что фильм будет
готов к обеду. На втором этаже аптеки имеется
комната с кинопроектором, а аптекарь, по словам
майора, вполне достоин доверия. Мы встречаемся для
просмотра в час, прямо в аптеке. Господи! — возбуж-
денно вскричал Эллиот, ударив кулаком по столи-
ку.— Все наши проблемы могут решиться разом! Сто-
ит только внимательно посмотреть, что же произошло
на самом деле. Фильм поведает нам об этом с
бесстрастной правдивостью, и мы сможем увидеть все
как на ладони... Только знаете, что-то уж очень
соблазнительная возможность, слишком заманчивая,
чтобы быть реальной. Не дай Бог что-то случится с
фильмом! Вдруг пленка засвечена? Вдруг...
Эллиот й представить себе не мог, какой удар
обрушится на него в течение ближайших часов. При-
чем, пока доктор Фелл одевался, пока они ехали до
Содбюри-Крос под последними каплями стихающего
дождя, пока парковались на серой, безрадостной Хай-
стрит перед аптекой мйстера Хобарта Стивенсона,
Эллиот готовился к удару с любой стороны, кроме
той, откуда он действительно последовал. Из-под
широкополой шляпы доктора Фелла, возвышавшегося
на заднем сиденье, всю дорогу раздавались громовые
ободряющие речи. Прежде»всего Эллиота снедал бе-
зумный страх, что аптекарь испортит пленку; к мо-
менту прибытия в Содбюри-Крос он уже почти убедил
себя, что так и случилось.
С первого взгляда на магазинчик мистера Хобарта
Стивенсона, расположенный в самой середине Хай-
стрит, становилось ясно, что хозяин не на шутку
увлечен фотографией. В витрине красовались пирами^
ды желтых коробочек с пленкой, из-за бутылей с
микстурой от кашля выглядывал фотоаппарат; позади
него виднелся стенд с увеличенными фотоснимками, с
которых взирали исполненные экстаза лица... От
аптеки хорошо просматривалась вся Хай-стрит,
вплоть до окон кондитерской миссис Терри с деревян-
ными наличниками и ставнями, и дальше, до гаража
и бензоколонки. Витрины выстроившихся шеренгой
магазинчиков демонстрировали в основном съестное,
341
между ними затесалось несколько кабачков, а посреди
улицы радовал глаз юбилейный фонтан с питьевой
водой. Казалось, все вокруг вымерло, однако, при-
смотревшись, можно было различить неподвижно при-
таившиеся за каждой витриной фигуры обывателей.
Эллиот понял, что отсюда и вплоть до «Голубого
льва» вся улица взята под пристальное наблюдение.
Коротко прозвенел дверной колокольчик. Они за-
шли в аптеку. Сумрачное помещение наполнял харак-
терный химический запах, который живо напомнил
Эллиоту другую аптеку... Но эта была не в пример
опрятнее: ровные ряды пузырьков вдоль стен, новень-
кий диплом в рамочке под стеклом, на прилавке —
весы с изящными гирьками. Хобарт Стивенсон —
полноватый молодой человек с постоянно поджатыми
губами, в чистом белом халате, вышел из-за прилавка
им навстречу.
— Инспектор Эллиот? — осведомился он. Потря-
сенный важностью возложенной на него миссии, Сти-
венсон с опаской взглянул на дверь, видимо раздумы-
вая, не запереть ли ее от незваных посетителей.
Казалось, каждый волосок на голове аптекаря вздра-
гивал от переполнявшего его рвения. Эллиот посмот-
рел на Стивенсона и решил, что доверять ему можно.
— Доктор Гидеон Фелл,— представил инспектор
своего спутника.— Простите, что столь бесцеремонно
подняли вас ночью с постели.
— Что вы, что вы! Ничего страшного! Сущие
пустяки,— затараторил Стивенсон. z
— Ну? Вы проявили фильм?
— О, все готово!
— Ну как он — хорошо получился? Я имею в виду
качество?
— Неплохо, неплохо, смею заметить,— зардев-
шись, со смиренной гордостью заверил их Стивенсон.
В устах фотографа-любителя — это заявление, делаю- '
щее честь его скромности. Он потер руки, словно
стараясь унять радостное волнение.— Ну, может,
слегка передержан, совсем чуть-чуть,— аптекарь за-
думчиво склонил голову набок,— но в целом неплохо.
Совсем неплохо. Да-да,— он не мог больше сдержи-
вать рвавшегося наружу возбуждения.— Не сердитесь,
инспектор, но я разок прокрутил фильм... просто для
пробы: а вдруг ничего не получилось? В общем, я
готов, дело, только за майором. Не знаю, позволитель-
342
но ли мне вмешиваться... но вы увидите кое-что
стоящее, даю слово! Кажется, вы называете это клю-
чом... или уликой.
У Эллиота в буквальном смысле слова волосы
встали дыбом на затылке. Стараясь казаться как
можно более непринужденным, он спросил:
— Неужели? А что конкретно?
— Да, ключ к разгадке многих тайн,— почти с
благоговением повторил Стивенсон и опасливо огля-
делся по сторонам.— Например, что именно, кроме
карандаша, мистер Чесни взял со стола, когда делал
вид, что пишет...
— Ну и...
— Еще раз очень прошу — не сердитесь. Мне при-
шлось воспользоваться лупой и подойти близко к
экрану, чтобы окончательно убедиться... Ну а откры-
тие оказалось таким простым, что я расхохотался, как
ненормальный. Еще и сейчас не могу удержаться, как
вспомню...
4 — Ну! Так что же это было?!
— Ни за что не догадаетесь! — заверил его Сти-
венсон.— Это...
— Тс-с!!! — раздался оглушительный шепот док-
тора Фелла.
Этот шепот сопровождался звяканьем колокольчи-
ка у входной двери. Затем дверь распахнулась, и на
пороге показался профессор Джилберт Ингрэм в кепи
и темном твидовом костюме с брюками-гольф, кото-
рые совершенно не шли к его фигуре.
Увидев присутствующих, профессор не удивился.
Напротив, на лице его отразилось глубокое удовлет-
ворение. Но Эллиота смутили не прямой взгляд и
приветственный жест профессора, а странная напря-
жённость, возникшая с его приходом. Ингрэм стоял на
пороге, и казалось, что взоры любопытствующих все-
го Содбюри-Крос, с неослабным вниманием направ-
ленные на аптеку, ворвались следом за ним, как
порыв урагана. На улице потемнело: вновь начинался
Дождь.
Профессор Ингрэм закрыл за собой дверь.
— Доброе утро, инспектор,— сказал он.— А вы,
сэр, если не ошибаюсь, доктор Фелл? (Доктор ответил
на приветствие добродушным ворчанием, вызвавшим
улыбку профессора.) О, я столько наслышан о вас! Не
помню точно — не встречались ли мы где-то на обеде
343
месяцев шесть назад? Чесни мне о вас много говорил.
Кажется, совсем недавно он даже послал вам письмо?
— Да.
— Ну хорошо,— в тоне профессора зазвучали де-
ловые нотки. Он обратился к Эллиоту: — Надеюсь, вы
извините меня... я так разоспался сегодня. Только что
вышел из дома и, не задерживаясь, прямо сюда.— Он
смешно запыхтел, изображая, как задыхался от спеш-
ки.— Нынче ночью мне случайно довелось услышать,
что вы планируете... э-э... что-то вроде предваритель-
ного просмотра некоего фильма... у Стивенсона... (Ах,
доброе утро, мистер Стивенсон!) Надеюсь, у вас нет
возражений против моего присутствия на просмотре...
Последовало мгновенное замешательство, но Эл-
лиот остался непреклонен.
— Сожалею, сэр. Ъоюсь, это исключено.
Добродушное выражение на лице профессора сме-
нилось озадаченным.
— Вы серьезно, инспектор?..
— Сожалею, сэр. Мы сами еще ничего не' видели.
В свое время вам представится возможность посмот-
реть фильм.
В воздухе повисло неловкое молчание.
— Но не кажется ли вам, инспектор, что это не
совсем справедливо? — слегка изменившимся голосом
спросил профессор.— В конце концов, вы сами назы-
вали меня единственным квалифицированным специа-
листом среди свидетелей. Я помогал вам по мере
своих сил, и вы первый, инспектор, не станете отри-
цать, что я внес некоторый вклад в следствие. Вполне
понятно, что теперь я хочу проверить свою правоту.
— Сожалею, сэр.
Эллиот отошел к прилавку, слегка задел весы, А
их гирьки дружно звякнули. Мимоходом бросив
взгляд налево, инспектор заметил собственное отра-
жение в мутном зеркале на стене. Совпадение пока-
залось ему немыслимым, но тут же он понял, что
зеркало — непременный атрибут любой аптеки. Оно
дает хозяину возможность видеть, нет ли в зале
посетителей, пока сам он находится в лаборатории
позади прилавка.
Теперь Эллиоту в зеркале был виден профессор
Ингрэм, бросавший хмурые взгляды из-под козырь-
ка кепи и скептически хмыкающий себе под нос.
— Ну что ж, на нет и суда нет... О чем говорить! —
344
торопливо кланяясь, в своей прежней шутливой мане-
ре зачастил профессор.— Мне остается только нало-
жить узду терпения на свое от природы неумно-пыл-
кое любопытство, вот и все. Ах жалкое и пустое
человеческое тщеславие — какой крепкий щелчок
получил мой. не в меру задравшийся нос! — Он оста-
новился в раздумье.— Да-да, пустое тщеславие... Од-
нако, если вы не против, я все-таки хотел бы купить
здесь кое-что, а потом — обещаю! — тут же исчезну.
Мистер Стивенсон! Упаковочку обычных лезвий, по-
жалуйста. И коробочку таблеток от кашля — малень-
кую. Да-да, вон ту. Э-э... и не будете ли так добры
еще...
Он прошелся вдоль прилавка и продолжил уже
более серьезным тоном: ,
— Мне придется пока побыть в Белегарде. После
вскрытия начнется подготовка к похоронам, и, на-
сколько я понимаю, сегодня из Бата приезжает Ви-
керс, чтобы прочесть завещание. Кроме того, мне
очень интересно, когда же наконец придет в себя
Вильбур Эммет.
— Понятно,— кивнул доктор Фелл:
Реплика доктора прозвучала столь- неожиданно,
что все невольно вздрогнули. Как будто на улице
кто-то неожиданно тронул бы вас за локоть, желая
заговорить.
— У вас, вероятно, уже и версия наготове? — не
без коварства осведомился Фелл.
— А? — опешил профессор. Он в этот момент
перегнулся через прилавок, указывая нужный ему
товар на нижней полке. Вопрос доктора заставил его
резко выпрямиться.— Сэр, даже если бы у меня и
была версия, вряд ли уместно обсуждать ее здесь и
сейчас, не так ли?
— Но...
— Послушайте, сэр, вы человек умный, думаю, на
вас можно положиться. (Эллиот почувствовал вдруг,
что на него обращают внимания не больше, чем на
картонный манекен, на фоне которого юные девицы
рекламировали мыло.) Я уже говорил прошлой ночью
инспектору, и всем не раз повторял, что не с того
конца они за дело взялись, не с того. И ничего не
добьются, если и дальше будут игнорировать именно
те факты, которые одни только и заслуживают внима-
ния! В первую очередь я имею в Виду мотив преступ-
345
ления.— Лицо профессора побагровело от напряже-
ния.— Здесь не место и не время для обсуждений.
Одно лишь хочу сказать. Приходилось ли вам когда-
либо слышать об одной из наиболее мощных побуди-
тельных причин, известных криминальной психоло-
гии? О причине, называемой жаждой власти?
— О, клянусь своей шляпой!..— не выдержал док-
тор Фелл.
— Простите, не понял?
— Ничего, ничего. Это я прошу прощения,— с
виноватым видом спохватился доктор.— Просто я не
ожидал, что уже так скоро столкнусь с этим предпо-
ложением...
— А вы его конечно же отвергаете? Но позвольте
спросить, верите ли вы, что отравление в лавке «Терри
и убийство Маркуса Чесни — дело рук двух различ-
ных людей? ’
Доктор Фелл усмехнулся.
— Нет. Напротив, я почти убежден, что здесь
поработал один.
— Отлично. Но где же связь между этими пре-
ступлениями? И как вы объясните мотив?
Раздался лязг кассового аппарата. Профессор Ин-
грэм, получив свой сверток, повертел его в руках, как
будто вид покупки чем-то озадачил его.
— Могу повторить, что только мое предположение
объясняет сразу оба преступления. Какую пользу
извлек убийца из смерти бедного Фрэнки Дейла и
мучений малюток Андерсонов? Да и в убийстве Мар-
куса Чесни ему какой толк? Я имею в виду матери-
альную выгоду. Марджори и Джо Чесни наследуют
децьги. Огромные суммы. Но убийца-то,— профессор
расширил глаза,— не получит ничегошеньки!.. Ну, не
буду отвлекать вас пустой болтовней от служебных
обязанностей... Всего хорошего, доктор Фелл. Всего
хорошего.
Уходя, профессор Ингрэм оставил дверь полуот-
крытой. Тихое дребезжание стекла сопровождало
каждый проносящийся по Хай-стрит грузовик; повея-
ло сыростью и прохладой, почти заглушившей хими-
ческий запах аптеки. Доктор Фелл принялся насви-
стывать себе под нос ’ французскую песенку о «моей
милой блондинке». Эллиот вздрогнул, поняв намек.
Затем доктор торжественно поднял трость и указал
ею на дверь.
346
— Не хочу показаться чересчур подозритель-
ным,— сказал он,— но все же спрошу: а как обстоит
дело с алиби этого джентльмена?
— О, железное! С алиби в нашем случае просто
беда! Иногда, знаете, бывает: кто-то где-то там бол-
тается в поезде или в машине. Тут недолго и заподоз-
рить ловкий трюк: попробуй проверь, где он был!
У нас же каждого человека — кроме одного — посто-
янно видели другие. А у того, кто отсутствовал, алиби
подтверждается часами, которые было невозможно
перевести ни вперед, ни назад.
Эллиот осекся, внезапно вспомнив о присутствии
постороннего, то есть Хобарта Стивенсона. Он ясно
увидел, что его последние слова вызвали у аптекаря
мимолетную довольную усмешку. Стивенсон изо всех
сил под маской профессиональной невозмутимости ста-
рался скрыть какой-то не дававший ему покоя секрет.
Эллиот быстро и резко спросил:
— Так что вы собирались рассказать нам, мистер
Стивенсон?
— Честно говоря, инспектор, лучше бы вы увидели
все своими глазами. Вы не поверите, но...
— Эй! — позвал доктор Фелл.
Доктор с грохотом пробрался в лабораторию позади
прилавка и что-то там высматривал. Стивенсон, и без
того крайне заинтересованный личностью своего не-
обыкновенного гостя, поспешил следом за ним. Доктор
Фелл с любопытством оглядывал лабораторию.
— Ну, и как дела с ядами, приятель? — осведо-
мился он, озираясь по сторонам, словно собирался
хорошенько перетряхнуть все содержимое многочис-
ленных полок.
— Как обычно, сэр.
— Синильная кислота, цианистый калий — есть?
В первый момент Стивенсон растерялся. Он при-
гладил обеими ладонями волосы за ушами, прочистил
горло и, приняв чрезвычайно деловой вид, отвечал:
— Нет-нет; никакой синильной кислоты, сэр. Два
или три препарата цианистого калия имеются, но, как
я уже имел честь доложить мистеру Боствику сегодня
утром...
— Товар-то, небось, идет нарасхват, а?
— В течение восемнадцати месяцев не было про-
дано ни одного флакона. Э-э... надеюсь, вам можно
довериться? — аптекарь вопросительно оглянулся на
347
Эллиота, с трудом втиснувшегося в узкий полутемный
проход между стеллажами.— Как я говорил, сегодня
утром мне уже пришлось ответить на несколько
вопросов старшего офицера Боствика. В итоге могу
сказать, что если вы подозреваете — но это строго
между нами! — будто кто-то из жителей Белегарда
обращался за KCN или ко мне, или еще куда-нибудь,
якобы для опрыскивания деревьев, то это исключено.
При температуре 'пятьдесят—восемьдесят градусов по
Фаренгейту, круглосуточно поддерживаемой в тепли-
цах, было бы чистым самоубийством распылять KCN
в закрытом помещении.
Надо признаться, это соображение не приходило
Эллиоту в голову.
— Если хотите, я могу показать мою регистраци-
онную книгу,— добавил Стивенсон.
— Нет, не надо,— успокоил .его доктор.— Честно
говоря, меня гораздо больше интересуют проблемы
фотографии. А ваш дом напоминает настоящий" храм
фотографии,— Фелл обвел глазами комнату.— Ска-
жите, а мощные лампы для фотосъемки в помещении
вы, вероятно, тоже продаете?
— Лампы? Естественно.
— Тогда ответьте мне,— оживился доктор Фелл,—
что произойдет, если я включу такую вот лампу в
обычную сеть и оставлю гореть? Сколько времени она
выдержит?
Стивенсон недоумевающе заморгал.
— Но зачем включать ее в сеть? — подозрительно
прищурился он.— Ведь лампа используется только
для вспышки при фотосъемке.1
— Да, я знаю. Но, допустим, я чудак. Вот взбрело
мне в голову ввернуть такую лампу в ночник и
включить. Как долго она протянет?
Аптекарь задумался.
— Ну, я бы сказал, что даже больше часа. Но...
— А вы твердо уверены?
— Да, сэр, абсолютно твердо. Лучше моих ламп
нигде не купишь, поверьте.
— Хм-м... Ладно. В таком случае, скажите, не
покупал ли кто-нибудь из обитателей Белегарда вче-
ра утром как раз такую лампу?
Стивенсон засуетился.
— Вчера утром? Дайте вспомнить. (Эллиот сразу
понял, что ему и вспоминать не требуется.) Да, мисс
348
Уиле. Она пришла около десяти утра и купила одну
штуку. Но прошу вас, если можно, нигде не ссылаться
на меня! Лично я ничего не имею против Белегарда и
не хочу обсуждать его жителей.
— Часто ли мисс Уиле покупает такие лампы?
— Нет, не часто. Иногда.
— Для себя?
— О нет! Для мистера Чесни. Они время от
времени делают снимки в теплицах, персики фотогра-
фируют. Реклама, селекция и тому подобное. Вот и
вчера ему лампа понадобилась.
Доктор Фелл подмигнул Эллиоту.
— Вы, инспектор, помнится, говорили со слов мисс
Уиле, что прошлой ночью использовалась именно
новая лампа, купленная ею самой? — И вновь обра-
тился к аптекарю: — А мисс Уиле, кажется, фотогра-
фией не интересуемся?
— Нет-нет. Обычно ничего подобного она у меня
не покупает... то есть для фотографических целей.
Эндрю Эллиот вздрогнул, пронзенный воспомина-
нием. А еще через секунду, словно невидимое колесо
времени сделало новый оборот, из зеркала со стены
на него взглянуло лицо Марджори Уиле.
Звонка колокольчика у входной двери никто не
слышал. Дверь так и осталась стоять открытой, пока-
чиваясь и поскрипывая от ветра. И шагов ничьих не
раздавалось. Пока Эллиот как зачарованный непо-
движно смотрел прямо в глаза девушки, находившие-
ся не далее чем в пяти футах от его глаз, слышался
только голос аптекаря: ясный, мягкий, профессиональ-
но приветливый.
В первый мигз инспектору показалось, будто отраже-
ние в зеркале возникло само по себе, как фотоснимок в
ванночке с проявителем. Губы полуоткрытые, на голове
все та же серая шляпа. Рука в перчатке приподнята,
словно готова указать на инспектора. И вот, глядя в
эти глаза за туманным стеклом, Эллиот увидел, как в
них медленно оживает воспоминание.
Марджори Уиле узнала его.
Она детским движением поднесла пальчик к губам.
В ту же секунду от входной двери раздался оглу-
шительный звон разбивающегося стекла, осколки за-
барабанили по полу, последний из них робко звякнул
в наступившей тишине. Кто-то с улицы швырнул в
девушку камнем.
349
XIII
Эллиот одним прыжком перемахнул
через прилавок и приземлился у двери. Его реакция
была мгновенной, воспитанной многолетними трени-
ровками.
Он пинком распахнул дверь, круша каблуками ос-
татки стекла. Злополучный камень поднял в его душе
такую бурю ярости, что он пулей вылетел на улицу и
встал как вкопанный, осматриваясь по сторонам.
Улица была пуста. Виднелась одна-единственная
фигурка мальчишки-почтальона на велосипеде —
слишком далеко, чтобы подозревать в нем злоумыш-
ленника. Мальчишка мерно крутил педали, задумчиво
глядя в небеса. Хай-стрит выглядела все такой же
безмятежной.
Спокойно.
Даже сквозь жар крови, прихлынувшей к вискам,
Эллиот почувствовал охлаждающее дуновение ветра
и постарался взять себя в руки. Он не имеет права на
ложный шаг. Иначе он просто-напросто сделает из
себя — офицера полиции — посмешище, и все смогут
так же безнаказанно смеяться над ним, как и швырять
камни в окна. Может быть, окликнуть мальчика? Или
вытащить за шиворот зеленщика из лавки напротив?
Нет, не стоит. Если ты не уверен в своих действиях,
лучше выгадать время и заставить противника поло-
мать голову, почему ты медлишь, какой удар у тебя
наготове... Около двадцати секунд Эллиот стоял, спо-
койно просматривая улицу в обе стороны.
А потом вернулся в аптеку.
Марджори Уиле, опершись о прилавок, спрятала
лицо в ладони.
— Но за что? — жалобно пролепетала она.— Я...
что я им сделала?
— Какое безобразие — взять вот так и разнести
стекло за здорово живешь! — кипятился Стивенсон,
побелевший от негодования.— Я-то тем более никому
ничего не сделал! Это же надо — ни с того ни с сего
взять и разнести стекло! Это безобразие! Вы примете
меры, инспектор?
— Да,— сказал Эллиот.— Но пока мы...
Стивенсон заметался. Его переполняли эмоции.
— Ах, не угодно ли присесть, мисс Уиле? В кресле?
В задней комнате? Наверху? Ведь вам...— он запнул-
350
ся.— В общем, я не думал, что все так худо. По-мое-
му, вам пока лучше на улицу не выходить.
Тут Эллиот не выдержал.
— Ну, это уж слишком! — взорвался он.— Где мы,
собственно, находимся? В Англии? Или в нацистской
Германий? И кто мы, спрашивается? Кучка инород-
цев, осажденная в последнем убежище отрядами ис-
тинных арийцев? Да только скажите мне, куда вам
надо пойти,— и пусть хоть одна скотина лишь посме-
ет косо взглянуть на вас! Я суну его за решетку, и
ахнуть не успеет!
Девушка быстро обернулась и взглянула на него.
И в этот момент одна простая истина стала так же
ясна обоим, как если бы она была напечатана жирным
шрифтом на этикетке каждой из коробок и бутылок,
стройными рядами заполняющих стеллажи вокруг.
Неважно было, что именно он сказал. Страсть проры-
валась сквозь слова,’ как тепло тела чувствуется через
одежду.
— Спокойно,— пророкотал доктор Фелл.
Его безмятежный голос отрезвил Эллиота. А док-
тор ободряюще продолжал:
— В конце концов, не думаю, чтобы все было
настолько ужасно. Но если мисс Уиле желает при-
сесть и задержаться, ради Бога! Почему бы и нет? Вы
по делу сюда, мисс?
— Я... по делу?..— Она все еще не сводила с
Эллиота остановившегося взгляда.
— Мыло, зубная паста, соль для ванн?
— Ох, я... мне нужен инспектор.— Она наконец
отвела глаза.— Майор... майор Кроу требует его в
Белегард. Немедленно. Они... не могут найти инспек-
тора е одиннадцати утра, и никто не знает, где он. Мы
пытались дозвониться до Стивенсона по телефону,
потому что майор сказал, что... инспектор должен
быть здесь к часу дня. Но никто не брал трубку. Вот
я и надумала проехаться по Содбюри-Крос... просто в
качестве испытания, что ли. Машина осталась на
улице. Только бы шины не прокололи.
— Майор Кроу? Но почему он до сих пор в
Белегарде? Ведь он собрался к часу тоже приехать
сюда.
— Так вы еще ничего не знаете? Никто не расска-
зал вам?!
— О чем?
351
— Вильбур мертв,— Сообщила Марджори.
Доктор Фелл вцепился в края своей широкополой
шляпы, надвинул ее почти по самые брови да так и
застыл, загораживая рукою пенсне.
— Очень жаль,— пробормотал он из-под шляпы.—
Удар оказался смертельным?
— Нет,— отвечала Марджори.— Дядя Джо сказал,
что кто-то ночью проник в комнату и... и сделал ему
в руку укол синильной кислоты. Вильбур скончался
во сне.
Наступила тишина.
Доктор Фелл выбрался из лаборатории. Присло-
нившись к косяку двери, с низко опущенной головой,
он вытащил огромный красный цветастый носовой
платок и оглушительно высморкался.
— Прошу прощения,— нарушил он общее молча-
ние,— мне, конечно, и раньше доводилось смотреть
смерти в глаза... Но никогда она не совершала свою
поганую работу с такой дьявольской, вдохновенной
методичностью. Как это случилось?
— Не знаю. Никто не знает.— Марджори сдержи-
валась изо всех сил.— Мы все долго не ложились,
поэтому и встали сегодня утром не раньше одиннад-*
цати. Дядя Джо сказал, что нет необходимости всю
ночь дежурить у постели Вильбура. А утром Памела
отправилась в его комнату и... нашла его...
Девушка беспомощно развела руками и вновь
уронила их вдоль тела.
— Понятно. Мистер Стивенсон!
— Да, доктор?
— Ваш телефон неисправен?
— Вроде нет,— обеспокоенно бткликнулся апте-
карь.— Все утро я был дома. В чем дело — не пойму.
— Ладно.— Доктор Фелл обернулся к Эллиоту:—
А теперь выслушайте меня. Вы должны позвонить в
Белегард. Скажите майору Кроу: вместо того, чтобы
ждать вас там, пусть сам мчится сюда...
— Постойте! Я не могу, сэр,— запротестовал Эл-
лиот.— Майор Кроу старше меня чином, и Боствик...
— Ну, тогда я могу,— терпеливо согласился док-
тор Фелл.— Кстати, мы с Кроу старые приятели, еще
со времен дела о Восьми Клинках. Собственно говоря,
если уж совсем начистоту... Кроу с самого начала
просил меня заняться делом миссис Терри. Я отказал-
ся, как ни стыдно сейчас в этом признаться. Я отка-
352
зался потому, что единственное подозрение, возник-
шее тогда у меня, казалось столь диким и невозмож-
ным, что я даже не решился проверить его. Но’
теперь, черт побери, вижу, что не таким уж диким оно
было, вовсе нет! А совершенно очевидным — простым,
незамысловатым, убийственно правдоподобным! Вот
почему, боюсь, с несколько пугающей готовностью я
обрушился на вас сегодня утром со своими объяснени-
ями.
Фелл в бешенстве потряс кулаком.
— И вот пока я прикидывался серой скромной
мышкой — бр-р-р! — еще два человека погибли! Вы
мне нужны здесь. И Кроу мне здесь нужен. Я горю
желанием посмотреть этот проклятый фильм, больше
чем когда-либо. Я хочу объяснить вам, продемонстри-
ровать с помощью бесстрастного черно-белого киноэк-
рана, что, по-моему, произошло. Вот почему теперь я
отправлюсь к телефону и сам буду отдавать приказа-
ния... Но пока я занимаюсь этим,— тут в голосе
доктора, не сводившего глаз с Эллиота, послышались
громовые раскаты,— предлагаю вам обсудить с мисс
Уиле известный вам обоим случай в другой аптеке.
Марджори замерла. Эллиот, сделав вид, что ничего
не замечает, обратился к Стивенсону:
— Вы живете прямо здесь, над аптекой? Не най-
дется ли у вас свободной комнаты на несколько
минут?
— Да-да, конечно. Как раз та, где я собирался
показывать вам кино.
— Спасибо. Проводите нас, будьте добры. Прошу
вас, мисс Уиле.
Девушка не проронила ни слова. Стивенсон провел
их наверх в уютную, обставленную на старинный
манер гостиную, окнами на улицу. Двустворчатые
двери вели, по-видимому, в спальню. Сейчас они были
открыты настежь, а проем затянут пришпиленной
канцелярскими кнопками простыней — так, что по-
лучился импровизированный экран. Тяжелые шторы
наполовину закрывали окна, в камине пылал яркий
огонь. Большой кинопроектор, уже заряженный боби-
ной с пленкой, стоял на столе.
Так и не проронив ни слова, Марджори подошла к
софе и села. Эллиоту было больно видеть, как мучи-
тельно для девушки все происходящее, но мозг его
продолжал лихорадочно работать.
12 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
353
Марджори окинула взглядом комнату, освещенную
отблесками пламени, как будто хотела убедиться, что
они действительно наедине. Потом, кивнув, холодно
произнесла:
— Я же говорила, что мы с вами уже встречались.
— Да,— сказал Эллиот. Он уселся за стол и,
достав свой блокнот, с большой аккуратностью раз-
вернул его на столе.— Если быть совсем точным, то
встреча наша произошла в прошлый четверг, в аптеке
«Мейсон и сын», Кроул-роуд, Л 6. Вы пытались приоб-
рести цианистый калий.
*— И вы до сих пор еще никому ничего не сказали.
— Почему вы так полагаете,' мисс Уиле? Как вы
думаете, по какой причине именно меня прислали
сюда?
Это был конечно же запрещенный прием. Эллиот
воспользовался им, желая внезапным натиском вы-
жать побольше информации. Кроме того, его мучил
вопрос:, насколько он выдал себя? Заметила ли она?
Если да — не попытается ли она теперь сыграть на
его чувствах? Кажется, она уже хотела сделать это
только что, обронив свое будто бы случайное замеча-
ние, в котором звучала откровенная надежда. И где
взять силы, чтобы вынести все это?
Во всяком случае, если Эллиот рассчитывал на
эффект внезапности, то он достиг желаемого. Румя-
нец сбежал с лица девушки. Глаза, до сих пор широко
открытые и неотрывно следящие за Эллиотом, беспо-
мощно заморгали. Она не понимала его, и в конце
концов это вывело ее из себя.
— р! Вы, значит, явились все-таки арестовать
меня?!
— Посмотрим.
— А что, это преступление — попытаться купить
цианид, причем безуспешно, да?!
Эллиот приподнял блокнот и звонко хлопнул им о
крышку стола.
— Честно говоря, мисс Уиле — только между
нами! — ну зачем вы так поступаете? Что другие
могут подумать о вас?! — невольно вырвалось у него.
Сообразительности Марджори было не занимать!
Эллиоту оставалось только восхищаться ее умом,
даже когда он хотел бы проклинать его. Она сразу же
насторожилась, наблюдая, почувствовав возможность
(как казалось Эллиоту) прибрать его к рукам: ведь ее
354
ухо мгновенно уловило необычную интонацию, поми-
мо его воли прозвучавшую в последних фразах — «ну,
черт возьми, помоги же мне!» Учащенное дыхание
девушки постепенно выравнивалось.
— Если я скажу вам правду, инспектор, если
расскажу вам честно как на духу, зачем мне понадо-
бился яд, вы мне поверите?
— Если вы скажете правду — да, поверю.
— Ах нет, не в этом дело. Я не то хотела сказать.
Если я открою вам чистую правду, то обещаете ли вы,
обещаете ли никому этого не рассказывать?
«Вот,— подумал Эллиот,— теперь ты говоришь ис-
кренне!»
— К сожалению, мисс, боюсь, я не вправе давать
подобные обещания. Поскольку речь идет о расследо-
вании...
— Да нет, ваше расследование тут ни при чем.
— Хорошо. Так для, чего же вам потребовался
цианид?
— Я собиралась покончить с собой,— тихо сказала
Марджори.
Повисла пауза. Только потрескивали дрова в ка-
мине.
— Но почему вдруг вы решили покончить с собой?
Девушка с трудом перевела дыхание.
— Если вам и это нужно знать — потому, что сама
мысль о возвращении к жизни дома казалась мне
ужасающей, несносной!.. Ну вот я и призналась...
Призналась постороннему человеку.— Она с интере-
сом взглянула на Эллиота, словно сама не могла
понять, что же заставило ее сделать это.
Эллиот больше не мог разыгрывать роль неумоли-
мого следователя. Все поведение его коренным обра-
зом изменилось, однако ни он, ни она этого не
заметили.
— Но послушайте! Неужели это достаточно вес-
кий повод желать себе смерти, Господи!
. — Да вы только поставьте себя на мое место!
Отравлены лЩди. Самым ужасающим образом. И вот
вы ежедневно, ежесекундно ожидаете ареста и знаете,
что все еще разгуливаете на свободе только лишь по
той простой причине — сущий пустяк! — что против
вас пока не собрали достаточно веских улик... Вы
пытаетесь найти спасение на благословенных берегах
сказочного» Средиземного моря — восторг, прежде не-
12*
355
ведомый, несмотря на то, что дядюшка ваш — самый
настоящий миллионер. А теперь попробуйте вернуть-
ся назад, к тому, от чего бежали! Попробуйте! И пред-
ставьте, каково вам придется!
Она судорожно сцепила пальцы.
— О, теперь-то все позади, но что, Господи, мне
пришлось пережить! Еще прежде чем сойти с корабля,
я постоянно чувствовала, что не вынесу всего этого.
Мне никак не удавалось избавиться от этЬй мысли.
Если бы я могла сосредоточиться, то уж постаралась
бы заранее придумать для аптекаря связную и прав-
доподобную историю, чтобы ответить на все его
вопросы. Но это пришло мне в голову уже потом.
А. тогда на уме было одно: я слышала, что цианид
действует безболезненно и быстро, чуть притронешь-
ся — и конец! И я сообразила, что лучше купить яд в
портовой части Лондона, где никто не знает и не
запомнит меня. Еще на корабле, перед прибытием, я
решилась...
Эллиот отложил карандаш и спросил:
— А как же ваш жених?
— Мой жених?
— Неужели вы хотите сказать, что решили отра-
виться как раз тогда, когда возвращались домой,
собираясь выйти замуж?
Она отчаянно взмахнула рукой.
— Говорю же вам, это было непреодолимое жела-
ние, настроение! Я же пытаюсь объяснить... к Кроме
того, была еще одна причина. Все сначала так чудес-
но складывалось, я уж думала, что судьба наконец-то
сжалилась надо мной. Когда мы познакомились с
Джорджем в Лондоне...
Эллиот перебил:
— Когда вы познакомились с ним в Лондоне?!
— О черт! — прошептала Марджори, зажав ла-
донью рот. Помолчала несколько секунд, посмотрела
на Эллиота... Выражение крайней усталости и безраз-
личия появилось на ее лице.— A-а, ну и пусть! Да и
зачем скрывать? Уж лучше облегчить душу прямо
сейчас... Да, я знаю Джорджа , уже целую вечность,
даже больше, кажется. Встретились мы в Лондоне, на
вечеринке. Дядя Маркус отпустил меня в город
одну — редкий случай! Я без памяти влюбилась в
Джорджа. Под любыми предлогами старалась усколь-
знуть на свидания с ним. Ну-у... ничего- такого...
356
(
плохого мы себе не позволяли, я бы не отважи-
лась...— Она в смущении потупила глаза.—Но мы
решили, что пока преждевременно знакомить дядю
Маркуса с Джорджем. Прежде всего, дядя Маркус
всегда... всегда Относился к людям враждебно, то есть
к тем, кто... интересовался' мной. Ведь я вела все
хозяйство, и ему гораздо выгоднее было держать меня
в доме, под рукой, чем нанимать... вы понимаете? —
Она покраснела.— Ну а потом, Джордж и я знали, что
за нрав у дяди Маркуса. Он поднял бы страшный
шум, если бы вдруг узнал, как кто-то за его спиной...
Вам ясно?
— Да. Ясно.
— Лучше было бщ устроить якобы случайную
встречу. Желательно за границей. Вдобавок Джордж
сказал, что ему все' равно необходимо развеяться.
Разумеется, денег у него на это не было, заграничный
круиз не шутка! Но у меня было около двух сотен по
страховке, оставленной мне моей матерью. Пришлось
расстаться с ними — зато Джордж получил возмож-
ность отправиться за границу.
«Скотина! — невольно выругался про себя Элли-
от.— Грязная скотина. Умная скотина!»
Глаза девушки округлились.
— Нет, нет! — вскрикнула она.— Он действитель-
но умный, но совсем не то, что вы сказали. Он
потрясающий человек, я таких прежде не встречала,
и главное — с огромным самообладанием и уверенно-
стью в себе! Сильная личность. Именно это я и
полюбила в нем — уверенность в себе!
— Простите,— начал было Эллиот и запнулся. Он
действительно сказал эти слова: «Скотина, грязная
скотина». Но сказал беззвучно! Вслух он этого не
произносил! Конечно, девушка необыкновенно умна
во всем, за исключением Джорджа Хардинга. Но не
ясновидящая же она!
А Марджори продолжала как ни в чем не бывало:
— Ах, как я надеялась,— в голосе ее прозвучала
отчаянная досада,— что Джордж сумеет поставить
себя на равных с дядей Маркусом! Разумеется, мне
хотелось, чтобы Джордж произвел хорошее впечатле-
ние, но;-. Эта унизительно-смиренная помолвка на
скорую руку, как бы между прочим — это уж слиш-
ком! Однажды в Помпее дядя Маркус решил быст-
ренько уладить дело,. словно речь шла о найме на
357
работу (да еще в присутствии Вильбура и профессора
Ингрэма!), вдобавок в таком месте, куда в любую
минуту мог зайти посторонний! Он просто-напросто
отдал Джорджу подробные распоряжения тиа будущее,
и тот принял их покорно как ягненок. И вы еще
спрашиваете меня, почему я готова была выть от
отчаяния, сходя с корабля на эту проклятую землю!
Да потому что поняла — ничего не изменится и наде-
яться не на что! Все пошло прахом — то есть своим
чередом, в точности так же, как и прежде. Что бы я
ни делала, везде и всегда в моей жизни будет видна
железная рука дяди Маркуса!
Эллиот выпрямился.
— Вы не любили вашего дядю?
— Да любила я его! Очень любила! Но дело-то не
в этом, тут совсем другое, неужели вы не понимаете?!
— Да-а-а... понимаю, кажется.
— На свой лад дядя был просто прелесть. И он
готов был.сделать для меня все... Но его речь! Его
манера обращаться с людьми! И пяти минут не
выдержишь... Вдобавок еще вечные, непрекращающи-
еся споры с профессором Ингрэмом — и все о пре-
ступлениях, о преступлениях... невзирая на то, что
настоящее, реальное преступление так страшно уда-
рило по нам самим... да еще его криминалистическое
сочинение...
Эллиот схватился за оставленный было карандаш.
— Криминалистическое сочинение?
— Да, рукопись. Вечно у дяди были какие-то
научные порывы... Его интерес в основном вызывали
особенности мышления человека. На этой почве они
и сошлись с профессором Ингрэмом. Дядя, бывало,
подшучивал над профессором: «Так вы, значит, утвер-
ждаете, что профессиональный психолог потенциаль-
но представляет собой великого преступника. Ну а
почему бы вам, в таком случае, самому не стать
первопроходцем ради интересов науки? Бескорыстно
совершить какое-нибудь преступление и тем самым
доказать свою теорию?» Бр-р-р!..
— Понятно. А что на это отвечал ему профессор
Ингрэм?
— Нет, говорил, покорнейше благодарю. Не стану,
мол, совершать никакого преступления, пока не при-
думаю безупречного алиби...— (где Эллиот уже слы-
шал нечто подобное?) — ...но для этого нужно сделать
358
невозможное даже для профессионального психолога,
а именно: одновременно находиться в двух местах.—
Марджори закинула ногу на ногу и откинулась на
спинку софы.— От спокойствия и хладнокровия, с
какими они часами обсуждали эту тему, меня мороз
пробирал! И вот все в точности так и случилось, как
по писаному... Кошмар нарастает, и никто не знает,
зачем, t почему, как и по чьей воле. Вот и черед
Вильбура настал. Он погиб — это Вильбур-то, кото-
рый за всю свою жизнь и мухи не обидел! Впрочем,
как и Фрэнки Дейл, и малыши Андерсоны, да и сам
дядя Маркус. Мое терпение на пределе, я больше не
выдержу... особенно если они уже нач... начали ки-
даться камнями и Бог знает, что, в конце концов еще
они сделают со мной! Линчуют, сожгут или еще
хуже... Помогите мне. Умоляю, помогите!
Она умолкла.
Такая неподдельная искренность прозвучала в ее
нежном голосе, что Эллиот едва окончательно не4
утратил всю свою профессиональную сдержанность.
Девушка подалась вперед, протянув к нему руки, и,
не отрываясь смотрела в его глаза.
В это мгновение из-за закрытой двери до них
донесся шум, как будто слон топтался и сопел на
пороге, затем раздался оглушительный стук в дверь,
и в комнату боком вплыл доктор Фелл, помаргивая и
щурясь.
— Не хотелось бы вас прерывать,— сказал он,—
но, по-моему, вам придется продолжить беседу немно-
го позже. Сюда поднимаются Кроу и Боствик. Пожа-
луй, вам, мисс Уиле, лучше будет уйти. Мистер
Стивенсон запирает магазин, но его помощник отве-
зет вас домой. А мы тем временем...
И он выжидающе воззрился на кинопроектор.
XIV
*
Майор Кроу, и старший офицер Бо-
ствик посторонились у входа, давая дорогу выходив-
шей из комнаты Марджори. Пока дверь за ней не
закрылась, майор не проронил ни слова. Он был
предельно собран.
— Доброе утро, инспектор,— подчеркнуто вежливо
359
начал он.— Или, вернее, добрый день. Все утро мы
безуспешно пытались разыскать вас.
— Сожалею, сэр.
— Собственно говоря, ради сущего пустяка,— про-
должал майор.— Просто не терпелось сообщить вам
маленькую новость: нашему вниманию предлагается
еще одна смерть.
— Я уже сказал, сэр, что сожалею:
— Но, поскольку вы решили навестить не кого-
нибудь, а моего доброго друга Фелла, ничего не имею
против! Надо признаться, вам повезло больше, чем
мне. Лично я пытался заинтересовать доктора нашим
делом еще в июне. Но, увы, безуспешно. Очевидно, на
его взгляд, дело было уж слишком банальное, ничего
сенсационного: ни наглухо запечатанных комнат, ни
сверхъестественных явлений, ничего даже отдаленно
напоминающего проделки,в отеле «Ройял-Скарлетт»!
Всего-навсего одно зверское отравление стрихнином и
вдобавок парочка случайно уцелевших жертв. Ну,
теперь-то, конечно, совсем другое: фактов привалило
хоть отбавляй, да еще два свеженьких трупа... одним
из которых, инспектор, вам не мешало бы поинтере-
соваться...
Эллиот взялся за блокнот.
— Я уже дважды извинялся перед вами, сэр,—
медленно отчеканил он.— И не вижу причины делать
это третий раз. К тому же, если хотите знать, я не
считаю, что пренебрег своими обязанностями. Кстати,
в Содбюри-Крос вообще-то имеются полицейские?
Боствик, уже успевший достать трубку и кисет,
замер на месте с полуотвинченным чубуком в руках.
— Имеются, приятель. И много,— сказал он.—
Однако почему это вам вздумалось спрашивать?
— Да просто потому, что я не вижу ни одного.
Кто-то камнем разбил стеклянную дверь внизу: звон
стоял до самого Бата! Но отчего-то ни один полицей-
ский й ухом не повел.
— Ка-а-к?! Да чтоб мне пусто было! — взревел
Боствик, с остервенением дунул в трубку и вновь
уставился на Эллиота. Инспектору показалось —
хотя, разумеется, это был всего лишь обман зрения,—
что лицо старшего офицера угрожающе раздулось,
будто капюшон кобры.— Тьфу, пропасть! Что вы
имеете в виду, инспектор?
— То, что я сказал.
360
— Ну так вот, если вы хотели намекнуть, что я
потворствую... подобным выходкам, что я. надеюсь —
заметьте, я сказал «надеюсь»!—в самом скором вре-
мени получить полное право арестовать некую юную
леди, имя которой упоминать нет нужды, то — да!
Я действительно питаю такую надежду.
— Эй! — рявкнул доктор Фелл.
От выкрика задребезжали оконные рамы. Оба
противника одновременно обернулись к доктору.
— А ну-ка прекратите сейчас же,— с самым серь-
езным видом потребовал доктор Фелл.— Сцепились
на пустом месте, тоже мне сыщики! Если уж вам
непременно нужно кого-нибудь обвинить, то обвините
меня! Вы ведь и сами прекрасно понимаете, все дело
исключительно в том, что у вас обоих заранее сложи-
лись совершенно разные, но одинаково предвзятые и
упорные мнения, кто преступник. Образумьтесь же,
ради всего святого, так мы дадеко не уедем!
Атмосферу окончательно разрядил беззлобный
смешок майора Кроу, вызвавший ответные усмешки и
у Эллиота, и у Коствика.
— А наш старый ворчун прав, ребята! — примири-
тельно сказал майор.— Простите меня, инспектор.
Сами понимаете — нервы на пределе... Но все мы-
обязаны быть разумными!
Боствик протянул Эллиоту кисет.
— Угощайтесь, инспектор.
— Благодарю. С удовольствием.
— Ну а теперь,— решительно заявил доктор
Фелл,— когда стороны обменялись любезностями в
теплой, дружественной обстановке...
— А вот я не согласен, что у всех нас ни с того
ни с сего сложилось какое-то предвзятое мнение,—
отважно перебил его майор Кроу.— У меня лично —
нет. Я не предубежден, я просто прав. Стоило мне
только увидеть злополучного Эммета, бездыханного...
— Ха! — фыркнул Боствик с прежним зловещим
выражением. Удивленный Эллиот пытался угадать,
какой оборот примет беседа на этот раз.
— И, инспектор, теперь уж ничего не поделаешь.
Споры здесь ни к чему. Эммета не вернешь. Кто-то
ночью побывал в комнате и всадил ему шприц в руку.
Все наперебой клянутся, что ничего подозрительного
ночью не слышали. А укол мог сделать любой. Даже
посторонний, ведь двери в Белегарде не запираются.
361
В округе у нас почти никто ночью дверь на запоре не
держит. Но хоть я и сказал «любой, даже посторон-
ний», однако же у меня и вправду имеется вполне
определенное мнение. А кстати, я получил у Веста
отчет о вскрытии. Чесни был отравлен примерно
одним граном чистой синильной кислоты. Ни малей-
ших следов производных соединений — ни цианистого
калия, ни цианистой ртути. Вот и все факты, имею-
щиеся в нашем распоряжении.
— Нет, не все,— с довольным видом возразил
доктор Фелл.— К нашим услугам мистер Стивенсон.
Ну что ж, дружище, пора! Мы готовы. Заводите вашу
машинку.
Стивенсон, исполненный сознания собственной зна-
чимости, суетливо затоптался на месте. Затем, утерев
пот со лба, он поправил огонь в камине. Бегло
осмотрел окна. Оценивающим взглядом окинул про-
стыню, закрывающую дверной проем. Внимательно
оглядев стол, он оттащил его назад, придвинув почти
вплотную к противоположной стене. Затем, передумав,
переставил на два дюйма вперед. Достал из книжного
шкафа несколько томов Британской энциклопедии,
водрузил их один на другой, соорудив на столе некое
подобие платформы для проектора. В это время четве-
ро зрителей дружно задымили трубками, так что
густое облако повисло под потолком. Все потихоньку
подвигались поближе к проектору.
— Нет, так не годится,— внезапно воскликнул
майор Кроу.— Что-то здесь не то!
— Что вам не нравится? — удивился Эллиот.
— Сам не знаю. Только все это чертовски подо-
зрительно. Слишком уж просто. Нечисто здесь дело,
сами увидите!
— Да уверяю вас, с фильмом все в порядке,—
успокоил его Стивенсон, поднимая взмокшее от испа-
рения лицо.— Еще секундочку!
Некоторое время гнетущую тишину нарушали
лишь возня Стивенсона да приглушенный шум изред-
ка проезжающих по улице автомобилей. Стивенсон
установил софу напротив экрана. Расставил стулья.
На простыне обозначилась легкая складка — он пере-
колол кнопку, выравнивая ткань. И наконец под
дружный вздох облегчения, одновременно вырвавший-
ся у зрителей, крутанувшись на каблуках, потянулся
к окну.
362
— Итак, джентльмены,— объявил он,— готово! Йе
будете ли любезны занять места, прежде чем я
задерну шторы?
Доктор Фелл пробрался к софе. Боствик, поерзав,
устроился рядом с ним, на самом краешке. Эллиот
передвинул стул поближе к экрану. Раздался легкий
звон колец — шторы сомкнулись.
— Итак, джентльмены...
— Стойте! — закричал майор Кроу, чуть не выро-
нив трубку изо рта.
— О Боже! Клянусь моей шляпой! Что еще на
этот раз, а?!— простонал доктор.
— Да ничего страшного, успокойтесь,— немного
обиделся майор. Он указал на экран чубуком трубки.—
Представьте себе... вдруг все действительно пройдет как
по маслу, и ничего особенного не случится?
— А мы, собственно, ничего особенного и не ждем,
майор. Что еще может случиться?
— Ну хорошо. Допустим, ничего нового мы не
увидим. Все равно у нас будет возможность уточнить
кое-какие детали: истинный рост доктора Немо, на-
пример. Предлагаю предварительно обсудить, кого
именно мы ожидаем увидеть в роли доктора Немо.
Вам слово, Боствик.
Старший офицер обернулся к майору через спинку
софы. Трубку он держал в вытянутой руке, и созда-
валось впечатление, что она парит в воздухе за его
головой.
— Ну, сэр, если вас интересует мое мнение, хочу
сообщить вам, что почти не сомневаюсь — мы увидим
действительно мистера Вильбура Эммета, собственной
персоной.
— Эммета! Эммета? Но Эммет мертв!
— Тогда он был еще жив,— резонно заметил Бост-
вик.
— Но... впрочем, ладно. А. какова ваша точка
зрения, Фелл?
Сэр,— с особенной вежливостью отвечал Фелл,—
моя точка зрения следующая. С моей точки зрения,
крайне желательно, чтобы мне вообще было позволе-
но ее им^ть — собственную и независимую. В некото-
ром смысле я загодя знаю, что именно нам предстоит
увидеть. А в ином смысле — вовсе нет. Ну а в самом
последнем и общем смысле, я и гроша ломаного не
дам за все ваши предсказания, пока мы наконец не
363
посмотрим собственными глазами, что же там такое
случилось.
— Так точно! — поддакнул Стивенсон.
Шторы плотно закрывали окна. Теперь только
пламя в камине рассеивало мрак да призрачно вспы-
хивали огоньки трубок. Эллиот остро ощутил угрю-
мость, свойственную старым каменным домам, почув-
ствовал духоту, которую усиливал густой табачный
дым. Он без труда различал очертания комнаты и
лица присутствующих, даже Стивенсона у дальней
стены. Тот суетился вокруг аппарата, осторожно пе-
реступая через протянутый по полу электропровод.
Наконец проектор был включен. Внутри корпуса что-
то затрещало, и вырвавшийся оттуда луч света резко
оттенил черты аптекаря, напоминающего алхимика
над разгорающимся тиглем. Затем свет хлынул чет-
ким конусом, внутри которого вился и клубился
табачный. дым, а на белом экране высветился пустой
квадрат площадью около четырех футов.
В глубине комнаты задребезжало, затрещало и
звякнуло, как будто закрылась — или открылась —
какая-то дверца. Проектор гудел все громче; квадрат
на экране вспыхнул ярким светом, затем помигал и
покрылся сплошной чернотой.
Однако все шло своим чередом. Ровное, уверенное
гудение проектора заполняло комнату. Чернота на
экране через несколько секунд начала понемногу рас-
сеиваться, сереть, замелькали отдельные проблески.
Казалось, это тянется целую вечность. Но вот забрез-
жил слабый свет, быстро превратившийся в ослепи-
тельное сияние, словно смутно мерцающие черно-се-
рые половинки экрана начали раздвигаться, образуя
все более широкую светящуюся щель посередине.
Эллиот догадался: камера смотрит из глубины Музы-
кальной комнаты на двустворчатую дверь кабинета,
которую в этот момент открывает Маркус Чесни.
Кто-то кашлянул. Изображение слегка дернулось,
и глазам зрителей предстала самая отдаленная часть
кабинета в Белегарде, как бы обрамленная непрони-
цаемо-черным пространством. Расплывчатой тенью по
краю освещенной площадки двигался человек, возвра-
щающийся к столу. Хардинг вел съемку слева, так что
французское окно не попадало в кадр. Изображение
было какое-то неясное, освещенность плохая, несмот-
ря на контрастность теней. Однако хорошо виден был
364
мерцающий огонь в камине, циферблат, отблески на
корпусе часов, спинка рабочего стула, широкая по-
верхность стола, коробка шоколада с кажущимся
теперь серым узором, а на листке промокательной
бумаги — два маленьких предмета, по форме похожих
на карандаши. Затем на краю светового пятна что-то
зашевелилось, и с экрана в комнату посмотрел Мар-
кус Чесни.
Выглядел он, откровенно говоря, хуже некуда.
Jfe-за бьющего прямо в лицо света и отсутствия
обычного для кино грима Чесни больше, чем когда-
либо, напоминал труп. Бескровное лицо, с резко
выделяющимися бровями и запавшими, словно бы
пустыми глазницами; резкие темные складки на ще-
ках, в какую бы сторону он ни повернулся.:. Однако
это пугающее лицо выражало надменно-горделивое
спокойствие. Неторопливо передвигаясь, Маркус мая-
чил на экране.
Изображение в кадре постоянно зыбко колебалось,
что было вызвано ручной съемкой.
— Смотрите на часы! — громко сказал кто-то за
спиной Эллиота, заглушив на секунду ровное гудение
проектора,— Смотрите же на часы! Сколько времени?
— Ах, пропади ты пропадом, чтоб мне пусто
было!..— ошеломленно прошипел Боствик.
Изображение снова дернулось, как будто вся ме-
бель разом сдвинулась с места.
— Ну так который же час?.Кто видит?
* — Они ошиблись,— голос Боствика понемногу ок-
реп,— вот так дела! Один сказал — полночь, другой —
около полуночи. И оба были не правы. Здесь одна
минута первого!
— Тс-с-с!
Крохотный немой мирок оставался безучастным к
их волнению. Маркус Чесни демонстративно взялся за
стул, сел. Вытянул руку и слегка сдвинул коробку
конфет вправо: очень аккуратным и точным движени-
ем, особенно по контрасту с дрожанием всего кадра.
Затем взял плоский карандаш и сделал вид, что
пишет. Положил карандаш. Чтобы поднять со стола
второй небольшой предмет, Чесни пришлось стара-
тельно подцепить его ногтями. Его усилия были
хорошо заметны в прямом свете лампы.
Эллиот вспомнил описание, данное’ профессором
Ингрэмом: вещь похожа на ручку, но более узкая и
365
короткая. Тонкая пластинка примерно в три дюйма
длиной, черного цвета, остроконечная. Описание на
удивление точное.
— Я знаю, что это за штука,— раздался голос
майора Кроу.
Скрипнул стул. Майор подбежал к экрану и, стоя
прямо в луче света, попытался рассмотреть .кадр
получше. При этом тень его закрыла пол-экрапа, а
причудливый силуэт старательно пишущего Маркуса
Чесни заплясал на спине майора, обтянутой плащом.
— Остановитесь,— резко обернувшись, попросил
Кроу. Голос его зазвенел.— Я точно знаю, что это за
штука,— уверенно повторил он.— Это минутная
стрелка часов.
— Что-о?! — изумился Боствик.
— Минутная стрелка от часов на камине! — вы-
крикнул майор Кроу, потрясая указательным паль-
цем.— Мы знаем, что диаметр циферблата — шесть
дюймов. Неужели не понятно? Минутная стрелка, в
отличие от часовой,— длинная. Перед началом пред-
ставления Чесни просто отвинтил гаечку, крепящую
стрелки на стержне, снял минутную стрелку и при-
винтил гаечку обратно. На часах, следовательно,
осталась всего одна стрелка, часовая, почти непод-
вижная, показывающая на цифру двенадцать. Неуже-
ли вы до сих пор не поняли?! На часах — всего одна
стрелка. Зрители уверены, что их две. На самом же
деле они видят лишь одну часовую и. резкую черную
тень от нее на белом циферблате: тень сбоку и
немного выше стрелки, потому что свет лампы падает
снизу.
Майор торжествующе ткнул пальцем в экран; ка-
залось, он с трудом удерживается, чтобы не пуститься
в пляс.
— Надеюсь, ясно, что это открытие снимает все
разногласия? Показания свидетелей расходились по-
тому, что они видели тень под разным углом, в
зависимости от того, где находился каждый. Профес-
сору Ингрэму, сидевшему справа, казалось, что на
часах без одной минуты двенадцать. Мисс Уиле,
находившаяся в центре, видела обе стрелки ровно на
двенадцати. А в фильме, снятом с позиции Хардинга,
слева, мы видим одну минуту первого. По окончании
спектакля, плотно прикрыв двери, Чесни вернул
стрелку на место. Для этого требуется не больше
366
пяти секунд. И вот на часах снова верное время!
Показывая свое представление, Чесни с потрясающей
дерзостью вертел стрелкой перед самым носом зрите-
лей, и ни один ни о чем не догадался!
Наступила тишина. Все подавленно молчали. За-
тем Боствик восхищенно хлопнул себя по коленям,
доктор Фелл одобрительно хмыкнул, а Стивенсон
забубнил, что-то под нос, не прекращая возни с
пленкой. Майор Кроу добавил с плохо скрываемой
гордостью:
— Ну не говорил ли я вам, что с часами этими«
дело нечисто?! А?!_
— Говорили, сэр,—подтвердил Боствик.
— Вот это знание психологии! — восхитился док-
тор Фелл, тряхнув головой. — Слушайте, я готов
держать пари, что цни попались бы на этот трюк и
без тени! Когда часы показывают полночь, мы, как
правило, видим лишь одну стрелку. Привычка нас и
подводит. Однако старина Чесни не стал полагаться
только на нее, а подстраховался трижды. Вот почему,
оказывается, так настойчиво хотел он начать около
полуночи. Иллюзией, создаваемой тенью, собственно
говоря, можно воспользоваться почти при любом рас-
положении стрелки. Но при строго вертикальной по-
зиции Чесни был твердо уверен, что трое зрителей,
каждый со своего места, увидят трижды различное,
причем четко обозначенное время... А теперь — вни-
мание! Возникает вопрос — прошу сохранять спокой-
ствие! — который час, спрашивается, был на самом
деле?
— А-а...— прошептал Боствик.
— Часовая стрелка стоит вертикально, так?
— Так,— кивнул майор Кроу.
— А это означает,— усмехнулся доктор,— если
только я могу полагаться на свой богатый опыт с
часами, что положение минутной стрелки — от без
пяти двенадцать до пяти минут первого. В эти десять
минут часовая стрелка занимает вертикальное или
почти вертикальное положение, в зависимости от раз-
мера и устройства часового механизма. То, что проис-
ходило до полуночи, нас не интересует. А вот после —
наоборот, очень даже интересует. Это значит, что...
Майор Кроу сунул трубку в карман.
— Это значит,— решительно перебил он докто-
ра,— что алиби Джо Чесни разлетается к чертовой
367
матери! Оно держалось на точно установленном вре-
мени его отъезда от Эмсвортов — ровно в полночь,
когда, по нашим первоначальным сведениям, доктор
Немо вошел в кабинет. Джо Чесни действительно
вышел из дома Эмсвортов ровно в полночь. Но доктор
Немо в этот миг в кабинет не входил. Преступление
произошло уже после полуночи, возможно — пять,
даже шесть минут первого. За это время Джо Чесни
легко мог добраться до Белегарда, достаточно и трех
минут. Что и требовалось доказать. Будьте добры,
w раздвиньте шторы. Я ничего не имею лично против
Джо Чесни, он славный парень, но, боюсь, именно
его-то мы и разыскиваем!
XV
Шторы отдернул Эллиот. Серым
перламутром в комнату влился дневной свет, ослабив
яркость луча проектора. Стала полностью видна фи-
гура майора Кроу, все еще стоявшего возле экрана.
Волнение майора возрастало.
— Инспектор,—сказал он,— я никогда не увле-
кался разными -аналитическими выкладками. Но на
этот раз факты говорят сами за себя. Понимаете?
Бедняга Маркус на старости лет собственными руками
подстроил свою гибель.
— Неужели? — задумчиво отозвалбя доктор Фелл.
— Джо Чесни без труда мог узнать и о часах, и о
тени от стрелки. Как, спрашивается? Или он подслу-
шал об этом после обеда, когда Маркус и Вильбур
Эммет битых три часа репетировали с открытыми
настежь окнами; или же, скорее всего, они запланиро-
вали спектакль еще накануне, и Джо Чесни все
разнюхал заранее. Он знал, что Маркус не начнет
представления, пока стрелка не займет строго верти-
кального положения. Он знал, что эти часы никак
нельзя перевести. И стоило только Джо, обеспечив
себе алиби у Эмсвортов, быстренько вернуться в
Белегард, а Маркусу Чесни выбрать для начала спек-
такля время не до, а после полуночи — и все прошло
как по маслу! Но постойте — Боже мой, как я мог
забыть! — ему оставалось обстряпать еще одно гнус-
ное дельце.
368
— Какое же? — осведомился Эллиот.
— Надо было убрать ^ильбура Эммета,— заявил
майор.— Эммет знал о трюке с часами. Да и кто из
обитателей Белегарда и их соседей, кроме Джо Чесни,
умеет обращаться со шприцем? — Майор помолчал,
давая слушателям возможность хорошенько осознать
его слова.— Джентльмены, ситуация как на ладони.
Что ж, в смекалке старине Джо не откажешь, это
верно. И кому только, скажите на милость, пришло
бы в голову подозревать его, а?
— Вам,— коротко бросил доктор Фелл.
— То есть как?!
— А вот так. Вы первый его и заподозрили,—
сказал доктор.— С самого начала. Ничто другое вам
в голову и не приходило. Потому, как мне кажется,
что в вашей вышколенной армейской голове давно
уже зрело глубокое недоверие к такой суматошной,
беспорядочной личности, как Джозеф Чесни. Впрочем,
продолжайте ваши рассуждения.
— Черт, да я и представить себе не мог, что с
этим парнем может быть дело нечисто, клянусь! —
возмущенно запротестовал майор. Потом, вновь при-
няв строго официальный тон, обратился к Эллиоту: —
Инспектор, следствие ведете вы. С сегодняшнего утра
мне здесь делать больше нечего. Однако не могу
удержаться, чтобы не указать вам на кое-какие весь-
ма существенные моменты. Например, ширюко извест-
но, что Джо Чесни откровенно ненавидел свою работу
и что Маркус каким-то непостижимым образом убеж-
дал или вынуждал его не бросать ее. А это, если уж
речь зайдет об основаниях для ареста...
— Каких, Господи, основаниях? — перебил его
доктор Фелл.
— Простите, что вы сказали?
— Я сказал: каких таких основаниях? — повторил
доктор.— В ваших высокоумных построениях вы со-
всем упустили из виду маленький, но бесспорный
факт. Не кто иной, как Маркус, задумал проделку с
часами, а вовсе не Джозеф! Вы перепутали причину и
следствие. Накидываете петлю на Петра, чтобы пове-
сить Павла!
— Да, но...
— Тем самым,— не давая ему высказаться, про-
должал доктор Фелл,— в результате подсознательной
подтасовки фактов вы окончательно убедили себя в
369
праве арестовать человека только на том основании,
что разрушили его алиби, которое к тому же было
создано не им самим! Вы прекрасно понимаете, что
именно Маркус фактически обеспечил алиби своему
брату. И вот теперь готовы арестовать добропорядоч-
ного гражданина всего лишь потому, что сомневаетесь
в этом алиби! Не стану обсуждать второй вопиющий
изъян вашей версии, ограничусь лишь простым заяв-
лением: вам никак не удается обвинить Джо Чесни.
Майор Кроу обиделся не на шутку. «
— А кто говорит об аресте, хотелось бы мне
знать? Я прекрасно знаю, что для этого нужны веские
улики! Ну а вы что предлагаете, позвольте спросить?
— А что, если нам продолжить просмотр, сэр? Как
вы думаете? — предложил Боствик.— Может, все и
выяснится. ।
— Что выяснится?
— Кто именно был человек в цилиндре? Ведь мы
его так еще и не видели!
— ...И давайте договоримся,— жестко сказал док-
тор Фелл после того, как предложение Боствика было
принято и шторы задернуты вновь,— на этот раз
никто не станет прерывать фильм до самого конца.
Согласны? Отлично! А теперь — смотрим вниматель-
но! Прошу вас, мистер Стивенсон!
Гудение проектора опять заполнило комнату, и
экран вновь ожил. Вглядевшись в него, Эллиот был
поражен, до какой же степени могут обмануть чело-
века собственные глаза! Совершенно четко было вид-
но, что «минутная стрелка» на часах — не более чем
обыкновенная тень. А Маркус Чесни сидит за столом
с настоящей стрелкой в руках и делает вид, что
пишет.
Потом он бросил стрелку на стол и прислушался,
полуобернувшись вправо. Худощавое лицо с неприят-
но-резкими тенями просматривалось под этим углом
еще лучше.
И вот на экране возник убийца.
Доктор Немо в упор взглянул на зрителей. Дейст-
вительно, выглядел он отталкивающей Ворс на цилин-
дре потерт и побит молью. Воротник грязно-серого
плаща поднят так, что почти закрывает уши. В остав-
шемся открытом промежутке виднеется какое-то бес-
цветное пятно: то ли суставчатая морда насекомого,
то ли высоко накрученный шарф — не разберешь. А
370
из-под цилиндра слепо смотрят черные стекла очков.
С первой секунды он предстал перед зрителями в
полный рост, так как съемка велдсь немного слева.
Лампа ярко освещала его, однако луч был направлен
слишком высоко, поэтому и брюки, и туфли видны
были довольно смутно. Туго обтянутые перчаткой
пальцы его правой руки, плотно сжатые, как у мане-
кена, вцепились в ручку черного саквояжа с ясно
заметной на боку белой надписью.
4 Убийца двигался в кадре с заученной быстротой.
Эллиот пристально следил за каждым его шагом.
Вошедший почти отвернулся dt зрителей, обратив-
шись лицом к Маркусу Чесни, но это не мешало
наблюдать за его движениями. Приблизившись к сто-
лу, он поставил на него саквояж. Сразу же за
коробкой с конфетами. И вдруг, как бы случайно,
вновь приподнял, а потом опустил его — уже прямо
на коробку. Смысл его действий был ясен: сначала
Немо оставил на столе подменную коробку, потом
убрал подлинную в саквояж.
— Ах вот как он ее подменил!—раздался из
темноты возглас майора Кроу.
Однако времени для разговоров не было, ибо
события развивались стремительно. Огибая стол, док-
тор Немо оказался вне светового круга и мгновенно
превратился в размытое пятно. Впечатление было
очень неприятное — он' словно бы испарился, раство-
рился в воздухе.
А потом они увидели, как убивают человека.
Фигура Немо вновь возникла по другую сторону
стола. Маркус Чесни беззвучно произнес несколько
слов. Правая рука Немо -*• теперь они ее видели,
потому что убийца стоял вполоборота, лицом к ним,—
пошарила в кармане, затем выскользнула наружу.
Ясно различался крошечный предмет, зажатый в ла-
дони, нечто вроде маленькой картонной коробочки.
К этому моменту движения убийцы достигли мак-
симальной быстроты и автоматизма. В них чувствова-
лась какая-то зловещая неизбежность. Пальцы левой
руки обхватили горло Маркуса Чесни, задвигались,
оттянули подбородок, пальцы правой протолкнули
капсулу в беспомощно открытый рот.
Послышался голос старшего офицера:
— Ага! Вот здесь-то леди и выкрикнула: «Не надо!
Не надо!»
371
И вновь фигура Немо расплылась.
Затем, обогнув в дрожащей тени стол, он взялся за
черный саквояж, подхватил его и устремился к выхо-
ду. Блеклое пятно света вырвало на секунду из мрака
его фигуру, всю целиком. Глазам зрителей предстали
вечерние брюки и туфли. Кроме тогб, все ясно увиде-
ли; какое расстояние оставалось между нижним краем
плаща и полом. В это мгновение рост Немо можно
было определить с точностью до дюйма.
— Остановйте пленку! — зарычал майор Кроу.—
На этом кадре! Вы видите...
Однако останавливать фильм не пришлось. Кадр
был последним. Из недр проектора донесся шелест,
квадрат на экране помигал, потемнел и растворился в
слепой белизне ткани.
— Конец,— хрипло объявил Стивенсон.
Какое-то время никто в комнате, кроме Стивенсо-
на, не шевелился. Аптекарь выключил аппарат, вы-
брался из-за него и раздвинул шторы. Взору откры-
лась следующая картина: майор Кроу так и лучился
довольством, старший офицер Боствик с загадочной и
спокойной усмешкой посасывал трубку... Что же каса-
ется доктора Фелла, то он сидел как громом поражен-
ный, и его внезапное оцепенение вызвало у майора
взрыв безудержного хохота.
— По-моему, кое-кто в шоке! — еле переводя дух,
подытожил он.— Ну, инспектор, слушаю вас. Так
какого же роста был доктор Немо? г
— На мой взгляд, не меньше шести футов,—
признал Эллиот.—: Разумеется, надо исследовать
пленку с помощью лупы и сделать сравнительные
обмеры. Голова Немо оказалась как раз вровень с
каминной полкой, так что вычислить рост не составит
труда. На глаз, однако, ровно шесть футов.
— Ага,— поддержал его Боствик.— Так и есть,
шесть футов. А на походку этого шута вы обратили
внимание?
— Ну а что вы скажете, Фелл?
— Ничего,— огрызнулся доктор.
— Но неужели вы не доверяете собственным гла-
зам? х
— Вот именно,— отвечал доктор Фелл.— Совер-
шенно не доверяю. Абсолютно. Опомнитесь и поду-
майте, как мы все уже позволили себя обмануть,
наивно доверившись собственным глазам! Мы бродим
372
по иллюзорному миру, натыкаемся на коварные за-
мочки с секретом, ощупью пробираемся сквозь адский
лабиринт дьявольских ухищрений! Обдумывая трюк
со стрелкой, я испытываю нечто вроде суеверного
трепета. Часы нельзя было перевести, однако именно
это и произошло. Если Чесни мог подняться на. такие
вершины обмана, то, значит, он был способен и на
другие, даже еще более гениальные, уловки. Поэтому
я боюсь верить своим глазам. Черт побери, я им не
верю!
— Но на каком основании вы и здесь опасаетесь
подвоха?
— Основание есть, и очень солидное,— заверил
собеседников доктор Фелл.— Я назвал бы его Загад-
кой Лишнего Вопроса. Однако у нас пока на очереди
вопросы более наболевшие.
— Например?
— Ну, для начала обратите внимание, как необъ-
яснимо ошибся наш профессиональный эксперт,—
предложил доктор Фелл, доставая свой любимый
цветастый носовой платок и встряхивая его.— Трое
свидетелей дали показания о росте доктора Немо.
Марджори Уиле — свидетель так себе. Хардинг вооб-
ще никуда не годится. А профессор Ингрэм, напротив,
действительно весьма ценный свидетель. Й вдруг
именно в вопросе о росте мисс Уиле и Хардинг
оказываются правы, а профессор Ингрэм почему-то
безнадежно ошибается.
— Значит, вы продолжаете упорно настаивать, что
Немо не был шести футов ростом?
— Я не настаиваю. Я толькр утверждаю, что здесь
кроется обман. С тех пор как я впервые услышал о
трагедии, меня терзает, мучит, лишает покоя один
вопрос. И сейчас — более чем когда-либо. А вопрос
следующий: почему фильм не уничтожен? Повто-
ряю,— воскликнул Доктор, размахивая платком,— по-
чему убийца не испортил пленку? После смерти
Чесни, пока Эммета переносили наверх, на первом
этаже дома не было ни души. Преступнику предста-
вилась блестящая, уникальная возможность засветить
пленку. Вы сами, приехав в Белегард, застали Музы-
кальную комнату совершенно пустой. Кинокамера
была небрежно засунута под крышку проигрывателя.
Убийце стоило только открыть ее, вытащить пленку
на свет — и дело с концом! Не станете же вы уверять
373
меня, что убийца хотел, чтобы документальная хрони-
ка преступления попала в руки полицейских экспер-
тов! Это абсурд.
— Но Джо Чесни...— начал было майор Кроу.
— Ах, будь по-вашему! Допустим, убийца —'Джо
Чесни. Предположим, он убивает Маркуса, полагаясь
на фокус, с часами, в точности как вы только что
описали. Но не думаете же вы, будто он законченный
идиот! Если Джо Чесни играл роль Немо, он не мог
не знать, что Хардинг шаг за шагом фиксирует на
пленке все его действия. Он не мог не опасаться, что
на просмотре фильма вскроются проделки с минутной
стрелкой и от его алиби не останется и следа! Как и
произошло в действительности. Итак, когда он позво-
нил вам в полицейский участок?
— Двадцать минут первого.
— Так. А когда вы примчались в Белегард?
— Около двадцати пяти минут первого.
— Отлично. Если он вам звонил, значит, он нахо-
дился внизу, в двух шагах от Музыкальной комнаты.
Остальные суетились наверху. Разве он не мог улу-
чить минутку, заглянуть в Музыкальную комнату и
уничтожить смертельно опасную для него улику, само
существование которой грозит ему виселицей?
Лицо майора Кроу медленно наливалось кровью.
— Что, сэр, положили вас на обе лопатки? — сухо
заметил Боствик.
— Что значит, черт побери, на о»бе лопатки? Что
вы имеете в виду? — возмутился майор.— И с чего
это вы взяли? Возможно, Джо Чесни просто не нашел
камеру.
— Ну-ну! — доктор Фелл скептически прищелк-
нул языком.
— А раз уж вы, господин старший офицер,—
продолжал майор Кроу,— проявляете чудеса сообра-
зительности в этом деле, то не будете ли вы так
добры развеять все наши сомнения? Положите конец
спору и объясните нам, сделайте милость,— отчего же
убийца не засветил пленку?
— Хорошо, сэр, я объясню. Все очень просто. Один
убийца был не в состоянии уничтожить фильм, а
другой вовсе не хотел его уничтожения.
— Что-о? Вы полагаете, убийц было двое?
— Так точно, сэр. Мистер Эммет и -мисс Уиле.
Произнося последнюю реплику, Боствик обращался
374
исключительно к собственной трубке, внимательно
осматривая ее со всех сторон. На лице его застыло
угрюмое, сосредоточенное выражение, и слова он с
трудом цедил сквозь зубы.
— До сих пор я предпочитал помалкивать. Но
думать... о, думал я без передышки, прикидывая то
так, то эдак. И если вас интересует, до чего же я в
конце концов додумался, я готов открыть вам это... а
вдобавок указать и неопровержимые улики!
Ну так вот, парень на экране,— он ткнул трубкой
в сторону простыни, — естественно, мистер Эммет.
И сомневаться нечего! Взгляните только на его рост.
На походку, манеры. Покажите фильм кому угодно в
округе, спросите, и вы убедитесь, что никто больше
не мог так ходить и вообще двигаться, как только
наш неподражаемый мистер Эммет.
Я ни секунды не верил в этот вздор... что, мол,
кто-то стукнул парня по голове и сыграл роль вместо
него. Я не верил, и был прав. Ведь не кто иной, как
мисс Уиле, подбросил нам „эту идею. Такой ход
почище фильма будет!
Господь свидетель,— тут Боствик приосанился,—
никто не отважился бы на чересчур хитроумную
затею со спектаклем, рискуя ежесекундно быть узнан-
ным, когда гораздо проще всыпать* без особых хлопот
щепотку яда в чай старику. Вы только представьте
себе, что подмена бы раскрылась! Или цилиндр сва-
лился бы, или вдруг шарф размотался, а? Да, конечно,
ничего подобного не произошло, но ведь могло про-
изойти! А вдруг старик схватил бы негодяя? Нет, сэр,
опасная это игра. И доктор Фелл абсолютно справед-
ливо заметил, что, кто бы ни был убийца, он ни за
что не оставил бы нам эту пленку. Но вот почему-то
оставил!
Прошлой ночью я не сомкнул глаз, все ломал
голову над этой загадкой. И вдруг ни с того ни с сего
меня осенило! Чтоб мне провалиться, сказал я себе,—
Боствик хлопнул себя по колену,— черт побери со-
всем, сказал я, а где же вторая капсула?
Эллиот. посмотрел на него в изумлении.
— Вторая ' капсула? — переспросил он, встретив
невозмутимый взгляд Боствика.
— Да, вторая. Мы думали — мисс Уиле заставила
нас думать,— что кто-то ударил мистера Эммета и
заменил безвредную капсулу на отравленную. Хоро-
«
/
375
шо, пусть будет так. Но где тогда первая капсула?
Безвредная? Мы обшарили каждую травинку/каждую
складочку плаща, саквояж и все остальное, но разве
мы нашли что-нибудь? Нет, не нашли. Из чего
следует, что капсула была одна-единственная, а имен-
но та, которой воспользовался мистер Эммет. Кото-
рую он затолкал старику в глотку.
Майор Кроу присвистнул.
— Продолжайте, продолжайте,— сказал он.
— Но мы еще кое-чего не нашли,— проговорил
Боствик, обращаясь преимущественно к Эллиоту.—
Маленькой коробочки, вот чего. Той' где хранилась
капсула. В плаще? Нет, не нашли. Я сказал себе:
«Стоп! Где же она?» И вот я сегодня утром взял да и
посмотрел там, где следовало. И нашел то, что искал.
— Где же?
— В правом кармане пиджака мистера Эммета.
Пиджак был все еще на той же спинке стула, куда его
повесили накануне, раздев пострадавшего.
— Это,— вмешался майор,— похоже...
— Ну уж, сэр, позвольте мне договорить! — зады-
хаясь, торопливо потребовал Боствик.— Прошлой
ночью кто-то прикончил мистера Эммета. Этот кто-то
состоял в сговоре с мистером Эмметом с целью убить
старого джентльмена; Всем известно, что мистер Эм-
мет ради нее готов был на все. Но, скорее всего, она
просто дала Эммету отравленную капсулу без его
ведома и приказала засунуть поглубже старику в
горло... Однако я вовсе не уверен в справедливости
нашего предположения, что мистер Эммет сам разбил
кочергой себе голову, чтобы обеспечить свое алиби.
Как бы то ни было, почему она кричала: «Не надо!
Не надо!» — как раз в тот момент, когда старика
отравили? А потом отрицала свои же собственные
слова?
Ее поведение выглядит совершенно неестествен-
ным, если считать, что она не знала о реальной
подоплеке происходящего. Однако нашей девице все
было прекрасно известно. И в решающий миг девица
не выдержала. Такое нередко случается, поверьте. Вы
удивитесь, мистер Эллиот, но я читал отчеты о
большей части раскрытых вами убийств. Поэтому
могу с абсолютной точностью указать, в каком деле
подобный эпизод уже имел место. Женщины вообще с
трудом сохраняют присутствие духа, даже если они
376
сами заварили всю кашу. «Не надо, не надо!» —
завопила небезызвестная Джудит Томпсон, когда этот
молодчик Бай Уотерс набросился на ее мужа — по-
мните, супруги в тот вечер возвращались из кино — и
заколол его.
Боствик умолк, тяжело отдуваясь.
Майор Кроу беспокойно зашевелился.
— Улики против Вильбура Эммета действительно
имеются...— согласился Эллиот.— В общем, если сви-
детели подтвердят, что в этом фильме снят именно
он, то больше и говорить не о чем.— Эллиот чувство-
вал себя совсем больным и вконец разбитым, однако
приходилось смотреть прайде в глаза.— Пока все
сходится. Но укажите мне хоть одну улику против
мисс Уиле! Нельзя же арестовать ее лишь из-за того,
что она выкрикнула: «Не надо! Не надо!» Этого
совершенно недостаточно.
— Не волнуйтесь, улики найдутся,— заверил его
Боствик. Физиономия его стала багровой. Он секунду
колебался, а потом обернулся и рявкнул через пле-
чо: — Хобарт Стивенсон! Только попробуйте хоть ра-
зок сболтнуть где-нибудь о нашем разговоре — я вам
тут же шею сверну, ясно? Вы знаете, я слов на ветер
не бросаю!
— Господин старший офицер, я буду нем как
могила! — горячо поклялся Стивенсон, смотревший во
все глаза и слушавший в оба уха.— Чтоб мне прова-
литься.
— Запомните, если что -г- я сразу обо всем узнаю.
Меня не проведешь! — предупредил Боствик, не сводя
с аптекаря сердитого взгляда.—Я собирался, джент-
льмены, сразу же после просмотра фильма довести до
вашего сведения несколько фактов. Правда, до поры
до времени я предпочел бы держать их при себе, пока
не будет полной уверенности. Но, раз уж вам не
терпится... Так что, повторяю, — будьте спокойны,
улики у меня имеются. Минуту назад вы, сэр, замети-
ли, что, кроме докторов, мало кто умеет обращаться
со шприцем. Но дело в том, что она умеет. Научилась
во время эпидемии гриппа шесть или семь лет назад,
когда помогала Джо Чесни делать прививки. Вот вы
жаловались, приятель,— обратился он к Эллиоту,—
что мы не спешим наказывать тех, кто бросает в нее
камнями. Неправда, я решительно не одобряю по-
добные выходки. И не потерплю, чтобы общественный
377
покой нарушался. Приму положенные меры. Однако
ручаюсь — магистрат не станет слишком строго ка-
рать виновника. Повторяю еще раз — улики у меня в
руках. Что вы на это скажете?
Он извлек из внутреннего кармана конверт, от-
крыл его и показал содержимое собеседникам, обойдя
всех по очереди. В конверте лежал маленький шприц,
.внутри которого плескалась бесцветная жидкость. Яс-
но ощущался запах горького миндаля.
— Да, — сказал Эллиот.—Да...— У него перехва-
тило гордо, глаза заблестели.— Где вы раздобыли эту
штучку?
— Знаете, у меня есть привычка повсюду совать
свой нос,— отвечал Боствик.— Вот почему я попросил
майора послать мисс Уиле сюда, за вами. А сам тем
временем осмотрел ее комнату и обнаружил в тайни-
ке шприц: у шкатулки с украшениями, стоявшей на
туалетном столике, оказалось двойное дно.
Боствик передал конверт Эллиоту.
— Это...— начал было майор и поперхнулся.—
Кажется, это коренным образом меняет дело. Что
скажете, инспектор? Запросить ордер на арест?
— Нет, пока я сам не допрошу ее,— тихо произнес
Эллиот.— Но, как вы верно заметили, боюсь, дело
решенное... А ваше мнение, доктор?
Доктор Фелл запустил пальцы в свою пышную, с
проседью шевелюру и издал полустон-полувздох; ли-
цо его выражало мучительную неуверенность.
— О, если бы я только знал наверняка! Если бы
был убежден! — прокричал он.— Все рушится, все
катится в тартарары! За что же ухватиться, Господи?!
Такого я не ожидал! Голова идет кругом... А что, если
они вдруг правы... а?
У Эллиота голова тоже пошла кругом, а надежды
его — прахом.
— Но, конечно, побеседовать с девушкой не меша-
ло бы... '
— Побеседовать?! — взревел старший офицер Бос-
твик, полностью утратив самообладание.— Беседовать
с ней! Еще чего не, хватало! Да мы все время только
этим и занимаемся! Господи Боже мой, ей было легче,
чем кому бы то ни было, провернуть все это дельце!
Мы носились с ней, словно с принцессой, и к чему,
спрашивается, привели наши церемонии, а? Да она
вылитая Эдит Томпсон, если не хуже! Кстати, о
378
Томпсон,— Боствик бросил многозначительный взгляд
в сторону Эллиота,— я слыхал, она даже пыталась
обольстить следователя, который допрашивал ее по-
сле убийства. И вот что я вам скажу: история имеет
свойство повторяться, помните!
ЧАСТЬ IV
ОЧКИ СПАДАЮТ
/
Вы даже представить себе не можете, как
странно он смотрел: так пронзительно!
*
Тюремщик о Уильяме Палмере
Руджли, 1856 г.
ЛУГ
В половине пятого пополудни доктор
Фелл и инспектор Эллиот в сопровождении старшего
офицера Боствика вошли в спальню Марджори Уиле.
Первые двое только что отобедали у «Голубого
льва»; обед проходил в гробовом молчании, которое
было вызвано присутствием майора Кроу. Хотя майор
клятвенно заверил их, что после открытия дополни-
тельных обстоятельств делать ему тут нечего и боль-
ше вмешиваться он не будет, у Эллиота его слова
большого доверия не вызвали. Инспектор угрюмо
помалкивал: на душе было тоскливо от сознания
полной безысходности. Он твердил себе, что все
кончено, что ничего не поделаешь... Оглядываясь
назад, он видел .теперь в ином свете свой разговор с
Марджори, ее мольбу о помощи: все казалось теперь
379
притворством, дешевой фальшивой игрой, не больше.
И мысль эта заставляла инспектора морщиться как от
зубной боли. Но как же, черт побери, Марджори
все-таки удалось прочесть его мысли?!
Когда они прибыли в Белегард, Эллиот (с неожи-
данным для него самого чувством громадного облегче-
ния) обнаружил, что Марджори нет дома. Симпатич-
ная горничная — Памела — объяснила, что они с Хар-
дингом куда-то уехали на машине. А рыжеволосая
Лена добавила: то ли в Бат, то ли в Бристоль. Обе
служанки и кухарка, миссис Гринли, страшно нервни-
чали: они боялись оставаться одни в доме. Мистер
Мак-Крэкен, помощник Эммета по тепличному хозяй-
ству, старался время от времени наведываться в'
Белегард, чтобы подбодрить и успокоить их. Даже
доктор Чесни, проведший в Белегарде предыдущую
ночь, теперь отсутствовал. Ни служанки, ни кухарка
не могли добавить ничего нового к тому, что было
уже известно о двух смертях, случившихся минувшей
ночью.
Белегард, с виду такой уютный и гостеприимный,
освещали лучи осеннего заходящего солнца. Желтые
кирпичные стены, голубая мансарда и просмоленная
крыша выглядели так мирно, что казалось, этот дом
не может таить никаких секретов. Даже смерть Виль-
бура Эммета произошла как-то слишком просто...
Окна его спальни выходили на запад. Бледные лучи
солнца, пересекая комнату, наискосок ложились на
кровать. Голова Эммета была подвязана, кожа лица
отливала синевой. Однако само это мертвое лицо
казалось безмятежно-спокойным и почти красивым.
Простыня закрывала грудь и правую руку, пустой
рукав пижамы свободно свисал. Доктор Вест позднее
должен был забрать тело для посмертного вскрытия,
а пока он мог лишь с большой долей .вероятности
предполагать, что Эммет скончался от подкожной
инъекции синильной кислоты. Однако глубокая уми-
ротворенность всего окружающего как-то мешала
осознать эту ужасную истину. Даже доктор Фелл,
окинув взглядом залитую солнцем комнату с обоями
персикового цвета, не мог при виде такого разитель-
ного контраста сдержать невольную дрожь.
— Вот так,— внимательно посмотрев на доктора,
кивнул Боствцк.— А теперь пожалуйте вон туда.
Спальня Марджори располагалась в передней час-
380
ти дома. Просторная, удобная комната, оклеенная
кремовыми обоями с рисунком под дерево. Ореховая
мебель, на окнах золотисто-коричневые гардины; их
дополняли сборчатые шторы. Возле кровати — откры-
тый книжный стеллаж. Эллиот пробежал глазами
названия на корешках: путеводители по Франции,
Италии, Греции, Египту, французский словарь, италь-
янский разговорник в бумажной обложке, «Моря и
джунгли», «Там, где начинаются небеса», «Небываль-
щина», «Портрет Дориана Грэя», собрание пьес Дж.
М. Бэрри, сказки Андерсена, «Хроники любовных
побед», и... Эллиот дорого бы дал, чтобы знать,
заметил ли Боствик еще несколько учебников по
химии.
Боствик, разумеется, заметил.
— Видите? Полюбуйтесь-ка на те милые книжечки
на нижней полке. Как они вам, а?
— Хм-м... Довольно беспорядочная библиотечка^
не правда ли? — пробормотал доктор Фелл.— А наша
юная леди гораздо более любопытная личность, чем я
предполагал.
— Ну, сэр, уж мое-то любопытство удовлетворено
сверх всякой меры! — мрачно усмехнулся Боствик.—
Вы только взгляните сюда!
Между окнами помещался туалетный столик. А на
нем, вплотную к округлому зеркалу, стояла причудли-
во украшенная золотая шкатулочка итальянской руч-
ной работы с пузатыми бочками и четырьмя низень-
кими ножками. Крышку украшало цветное изображе-
ние Мадонны с младенцем. Двойное дно открывалось
с помощью пружины, стоило только нажать на одну
из крохотных розеток, украшавших ножки шкатулки.
Боствик гордо продемонстрировал работу потайного
механизма.
— Вероятнее всего,— медленно произнес Элли-
от,— она купила ее во время путешествия?..
— Не стану спорить,— Боствик безразлично по-
жал плечами.— Но дело не в этом, а...
— Поэтому, надо полагать, всем ее спутникам
также был прекрасно известен секрет шкатулки?
— Значит...— встрепенулся доктор Фелл.— Зна-
чит, вы считаете, что шприц подбросили?
Эллиот честно ответил:
— Не знаю. Честно говоря, это просто первое, что
пришло мне в голову. Но если даже шприц и подки-
381
нут, то< признаюсь, не вижу логики в поведении
преступника! С какой целью он это сделал? Давайте
порассуждаем,— и он принялся вышагивать по комна-
те, погруженный в тягостное раздумье.— Будем исхо-
дить из предположения, что настоящий убийца —
член семьи или тесно связанный с ней человек. Это
наиболее вероятно. Но если наше предположение
ошибочно, преступником может оказаться практиче-
ски любой, совершенно посторонний человек. К при-
меру, аптекарь Стивенсон.
Боствик удивленно округлил глаза.
— Стоп, стоп, стоп! Надеюсь, вы это не всерьез?!
— Нет, конечно. Вы прекрасно понимаете, что это
абсурд. Но кому же из домашних выгодно...
Эллиот осекся. И он и Боствик, оба одновременно,
обернулись на слабый возглас доктора Фелла. Доктор
не проявил ни малейшего интереса к шкатулке,
вместо этого он лениво, как бы нехотя, потянулся к
правому ящику туалетного столика и наполовину
выдвинул его. Из этого ящика он и извлек картонную
упаковку от лампы для фотосъемки, совершенно пус-
тую. Подержал ее на ладони. Присвистнул. Поправив
на носу пенсне, посмотрел упаковку на просвет,
словно бутыль с вином.
— .Вот это да...— пробормотал доктор Фелл.
— Что такое, сэр?
— Такой пустяк, а как много значит! — сказал
доктор.— Знаете, если вы не протид, я очень хотел бы
поговорить с горничной, убиравшей эту комнату.
Разумеется, Эллиот немедленно отправился на
поиски горничной: прося о чем-либо, доктор держал-
ся как человек, который, стучась в дверь, в любой
момент готов при необходимости высадить ее пле-
чом. Инспектор выяснил, что спальня находится на
попечении рыжей Лены. Но симпатичная Памела
выразила настойчивое стремление сопровождать
подругу — для моральной поддержки. Представ пе-
ред доктором Феллом, обе выглядели угрюмыми и
замкнутыми, однако, как вскоре выяснил Эллиот,
под их серьезностью скрывалось неистребимое же-
лание похихикать.
— Добрый день! — сказал доктор Фелл.
— Здрасьте,— поздоровалась рыжая, сохраняя
свой мрачный в.ид. Хорошенькая Памела, напротив,
очаровательно улыбнулась.
382
— Эхе-хе,— вздохнул доктор Фелл.— Кто из вас
убйрает по утрам эту комнату?
Лена, быстрым взглядом окинув спальню; с вызо-
вом ответила, что она.
— А вот эту штуку вам видеть не приходилось? —
осведомился доктор Фелл, протягивая им упаковку.
— Как же, видала,— кивнула Лена.— Она ее вче-
ра утром купила.
— Она?
— Ну, мисс Марджори,— пояснила Лена, получив
резкий толчок локтем от своей подруги.— Она утром
рано в центр нашего городка поехала и штуку эту
купила, а когда вернулась, я как раз прибиралась4
здесь, вот откуда и знаю.
— Сэр, а это что — улика, да? — с невиннейшей
серьезностью поинтересовалась Памела.
— Улика. Ну а что она делала с ней, вы знаете?
Лена насупилась.
—• Вон в ящик тот положила, ну, что вы открыли-
то. И лучше бы вам положить ее на место, откуда
взяли.
— А позже вы лампу видели?
— Нет, не видела.
Судя по всему, Лена вдруг по-настоящему испуга-
лась. Она даже и не пыталась это скрывать. Однако
Памела была не чета своей подружке и отважно
выступила вперед.
— А я видела,—заявила она.
— Вы? Когда?
— Прошлой ночью, без четверти двенадцать.
— Ух ты!—с несказанным облегчением выдохнул
доктор Фелл так громко, что даже Памела невольно
отпрянула в сторону, а лицо Лены покрыла мучнистая
бледность.— Ах, простите меня, ради Бога! Страшно
виноват! — спохватился доктор и всплеснул ручища-
ми, чем поверг девушек в еще большее смятение.
Боствик смотрел на него во все глаза.
— Эй, поосторожнее, слышишь? с жаром про-
шептала Лена.— А то смотри, как раз за решетку
угодишь! И пикнуть не успеешь!
— Ас чего это вдруг меня — да за решетку? —
искренне удивилась Памела.— Ведь не за что!
— Разумеется, не за что,— заверил ее доктор
Фелл.— Не расскажете ли подробнее, при каких
именно обстоятельствах вы видели лампу?
383
Памела, улучив минутку, состроила полную тайно-
го торжества гримасу своей не в меру боязливой
подружке.
— Я сама взяла ее отсюда для мистера Чесни,—
сообщила она.— Вечером сидела, радио слушала...
— А где это радио?
— На кухне. Так вот, собралась я уходить. Только
на лестницу сунулась, гляжу, а мистер Чесни из
кабинета и выходит!
— Ну?
— Выходит и говорит: «Эй, а ты что тут делаешь?
Давно спать пора!» А я отвечаю, мол, простите, радио
слушала. А сейчас как раз спать и иду. Только он рот
раскрыл сказать чего-то, а тут вдруг из библиотеки
профессор Ингрэм появляется. Мистер Чесни мне и
говорит: «Не видела ли ты лампу,' которую мисс
Марджори сегодня купила? Где она?» Ну, а я знала,
конечно, ведь Лена мне рассказала...
— Эй! Ты что на меня все валишь-то? — перепо-
лошилась Лена.
— Ох, да ты совсем от страха спятила! — вздохну-
ла Памела, теряя терпение.— Ну что здесь такого, а?
Ну скажи, что ты трясешься? Так вот, я ему отвечаю,
наверху она, мол, лампа эта. А мистер Чесни сказал:
(«Ну тогда сбегай наверх и принеси ее мне, хорошо?»
Я сбегала и отдала ему лампу. Он все с профессором
разговаривал, а я спать пошла.
^Не успел доктор Фелл задать следующий вопрос,
как вмешалась Лена.
— А мне плевать, есть здесь что-нибудь плохое
или нет! — вдруг выкрикнула она.— Осточертели мне
все эти пересуды и шушуканье за ее спиной!
— Лена! Успокойся!
— Нет, не успокоюсь! — заявила Лена, всплеснув
руками.— Ни секунды я не верю, чтобы могла она
сделать это, в чем ее обвиняют! Не могла она, иначе
мой отец первый запретил бы мне работать здесь, это
его слова! И не боюсь я ее нисколечко! Чего бояться-
то, Господи? Что правда, то правда — не похожа она
на других, это верно. Просто позволяет себе слишком
много,— вот и взъелись на нее, наговаривают. Ну вот,
например, с чего бы это ей бегать к профессору
Ингрэму и вчера, и сегодня утром, и пропадать там
до обеда, когда ее собственный дружок — загляденье,
какой красавчик! — сидит здесь один-одинешенек?
384
Или еще, полгода назад,— что за поездки в Лондон,
якобы на чтения миссис Морисон? На свидания она
ездила, на свидания с мужчиной, вот что я вам скажу!
Старший офицер Боствик впервые проявил к бесе-
де некоторый интерес..
— Поездки в Лондон? Что еще за поездки? —
требовательно переспросил он.
— О, откуда мне знать!
— Я вас спрашиваю, когда это было?!
— Какая разница когда? — огрызнулась оконча-
тельно выведенная из себя Лена, дрожа от справедли-
вого Негодования.— На свидания с мужчиной она
ездила, чего вам еще?!
— Послушайте, моя милая,— заявил Боствик, то-
же начиная сердиться,— вы же сами заставили нас
тратить понапрасну и свои, и ваши силы] Что же вы
молчали до сих пор?
— А потому, что отец обещал здорово вздуть
•Меня, если я хоть словечком кому обмолвлюсь. Да и
вообще — это дело почти семимесячной давности, те-
перь-то что за важность, спрашивается? Разве вас это
могло интересовать, мис... мистер Боствик?
— С кем она встречалась в Лондоне?
— Пожалуйста, отпустите нас,— вмешалась Паме-
ла, изо всех сил толкая приятельницу локтем в бок.
— Нет, черт возьми, никуда вы не пойдете! К кому,
я спрашиваю, ездила она в Лондон?
— Да не знаю я! Не следила!
— Повторяю: с кем она встречалась, отвечайте!
— Господи, разве мы не понимаем?! — широко
распахнула глаза Лена.— Но если правда не знаю?
Да пообещайте вы мне хоть королевские драгоцен-
ности, я никак не смогу вам ответить! Знаю только,
что парень в лаборатории какой-то работает, по
письмам его. Только не думайте, будто я в эти
письма заглядывала,— на конвертах, вместо обрат-
ного адреса, печать такая стояла, вот и все! Я и
прочла.
— Лаборатория, вот как? — медленно откликнулся
Боствик. Тон его резко сменился.— Идите, идите
пока. И подождите, пока вас опять не вызовут.
Он отпустил их как раз вовремя, потому что Лена
уже была не в состоянии сдержать подступившие
рыдания. События предшествующей ночи наконец >
дали о себе знать, и нервы девушки не выдержали.
13 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
385
Более. стойкая Памела заботливо, подхватила и увела
подругу. Боствик сосредоточенно тер лоб.
— Лаборатория, надо же...— Очевидно, он обдумы-
вал какую-то новую версию.
— Вы думаете, это важно? — осведомился Эллиот.
— Ну, как вам сказать... По-моему, нам наконец-
то крупно повезло. Мы нашли ответ на один ковар-
ный вопросик, до сих пор не дававший мне покоя: где
она раздобыла яд,— отозвался старший офицер.— Да,
я давно уже заметил: в жизни всегда так, если уж
везет, так везет, а не повезет, тут уж делать нечего.
Вот сейчас вся удача разом и привалила. Лаборато-
рия — подумать только! Проклятье!.. У этой юной
особы просто страсть какая-то к химикам! Сначала
тот парень, потом мистер Хардинг...
Эллиот наконец решился.
— Хардинг и есть тот сам^й парень,— сказал он.
И постарался объяснить свои слова.
Во время его объяснений глаза Боствика округля-
лись все больше и больше, а доктор Фелл по-прежне-
му угрюмо смотрел в окно, отчего Эллиот вдруг
догадался: все, что он говорит,— отнюдь не новость
для доктора. Скорее всего, доктор Фелл еще в аптеке
слышал признания Марджори — уж слишком близко
под дверью раздалось его сопение и топот. Зато
изумление Боствика выразилось в невероятно долгом
и замысловатом свисте, напоминавшем длинную му-
зыкальную гамму. г
— А давно ли... когда вы об этом узнали? —
спросил он.
— Когда она, по вашему выражению, пыталась
«обольстить следователя».
Эллиот почувствовал на себе пристальный взгляд
доктора Фелла.
— А-а-а...— протянул Боствик с таким видом, буд-
то на него снизошло просветление.—Выходит, это
было только... Впрочем, неважно.— Старший офицер
с облегчением вздохнул всей грудью.— Главное, вер-
сия готова! Всем адвокатам Лондона теперь не опро-
вергнуть нашего обвинения! Где она брала яд? У мис-
тера Хардинга! Скорее всего, она заходила к нему в
лабораторию и преспокойно могла стащить оттуда что
только заблагорассудится. Или еще...— он замолк,
лицо его омрачилось.— Или... неужели? Неужели?!
Мистер Хардинг такой любезный и обходительный
386
джентльмен; но чужая душа потемки, и... кто знает?
Может, он не так прост,. как кажется? Вовсе не так
прост? А?! А что, если они вместе водят нас за нос с
самого начала? А что, если она и мистер Хардинг
сговорились? Что скажете, господа?
— Я скажу: не гоняйтесь за двумя зайцами!
— То есть как?!
— Ну, сэр! — Эллиот даже затрясся от ярости.—
Ведь вам действительно нужно обосновать свое обви-
нение! Что же получается? Сначала вы утверждаете,
что она совершила убийство одна. Потом — в сговоре
с Эмметом. А теперь уже и Эммет оказывается ее
жертвой, и она действует в сговоре с Хардингом!
Господи! Неужели вы надеетесь доказать, что она то
и дело вот так запросто меняла сообщников? Это же,
извините, не на тур вальса пригласить!
Боствик сунул руки в карманы.
— Ну? И что же вы этим хотите сказать, при-
ятель?
— Разве не ясно?
— Нет, приятель, не очень. Кое-что, правда, стало
мне ясно, но, боюсь, вовсе не то, что вы пытаетесь
объяснить. Я вижу по вашим словам, что вы все еще
не верите в виновность этой юной леди!
— Если начистоту,— сказал Эллиот,— то да, вы
правы. Я отказываюсь верить в ее виновность.
Раздался легкий, мгновенный звон. Доктор Фелл,
вообще никогда не отличавшийся изяществом движе-
ний, столкнул с туалетного столика Марджори флакон
духов. Торопливо склонившись над ним и убедившись,
что флакон цел, доктор оставил его лежать на полу,
а сам выпрямился и расправил плечи. Он выглядел
чрезвычайно довольным.
Затем доктор провозгласил:
— О, я один смогу поведать вам о жалком Бероль-
де, убийце из Руйена! В те времена там правили
цари...
— Что за вздор вы несете?!
— Ха-а! — прервав декламацию, торжествующе
взревел доктор Фелл и ударил себя в грудь. После
этого он разразился глухим кашлем, а прокашляв-
шись, указал рукой на'окно.— Давайте-ка,— предло-
жил доктор,— разработаем план нашего наступления.
Но прежде всего надо наконец решить — кого, где и
почему мы собираемся атаковать! Господа, мисс Уиле,
13* 387
мистер Хардинг и доктор Чесни в настоящий момент
въезжают на автомобиле в Белегард. Так что, пожа-
луй, самое время определиться! Одно хочется отме-
тить, Эллиот, дружище! Я был, глубоко счастлив
услышать ваши последние слова!
— Счастливы? Но отчего же?
— Потому что вы абсолютно правы! — коротко
объяснил Фелл.— Девушка имеет отношение к этим
преступлениям не больше, чем мы с вами!
Наступила тишина.
Эллиот бросился к окну, отвел краешек занавески
и глянул вниз. Внизу, на въезде в Белегард, раскину-
лась опрятная парадная лужайка, которую пересекала
такая же опрятная гравийная дорожка, окаймленная
низким каменным бордюром. Только что в ворота
Белегарда свернул открытый автомобиль. За рулем
сидел Хардинг, на переднем сиденье рядом с ним
виднелась фигурка Марджори, а доктор Чесни разва-
лился сзади. Даже с такого большого расстояния
инспектору удалось разглядеть белый цветочек,
вставленный в петлицу темного пиджака доктора
Джо.
Эллиот старался не смотреть в лицо Боствику.
— Итак, что же вы задумали, любезный сэр? —
наступал на старшего офицера доктор Фелл. — С са-
мым зловещим видом наброситься на беззащитную
девушку? Сунуть ей под нос шприц? И давить, терзая
ее нервы, пока она не признается? Конечно же вам не
терпелось вывести ее из себя и заставить наделать
глупостей! Мой искренний совет вам в таком случае:
и не пытайтесь! Ведь даже если не считать ее полной,
абсолютной невиновности, она...
Боствик смерил его взглядом.
— Та-а-к...— протянул он, и тон его не предвещал
ничего хорошего.
— Да,— коротко подтвердил доктор Фелл.— Да,
черт возьми! Я живу на свете для того, чтобы
помогать увечным, больным и слабым, иначе грош
.мне цена! Так что прошу вас, выкиньте ваши бредо-
вые планы из головы. Предупреждаю, ваши действия
могут привести к тому, что все следствие полетит к
чертям собачьим, а на вашей совести останется ^ще и
самоубийство... Что будет весьма прискорбно, ибо
девушка невиновна, и я могу доказать это! Боже мой,
нам подкинули самую примитивную ложную наживку,
388
j а мы и клюнули как последние идиоты! Однако
теперь-то мы наконец выбрались на верный луть.
Только, ради, Бога, забудьте вы о своих подозрениях,
касающихся Марджори Уиле!
Раздраженный, он взволнованно жестикулировал,
указывая в направлении окна. Вот почему все трое,
невольно глядя в ту же сторону, успели увидеть
происходящее внизу.
Машина начала тормозить футах в двадцати от
дома. Хардинг наклонился к Марджори, залившейся
румянцем и словно бы пребывавшей в нерешительно-
сти. Что-то сказал. В боковое зеркальце он не смот-
рел — да и зачем? — и не мог видеть, что творилось
у него за спиной.
Доктор Чесни выпрямился на заднем сиденье,
упершись кулаками в колени, и расплылся в улыбке.
Сверху, из окна, вся картина виделась совершенно
отчетливо: лужайка, еще сырая от дождя, шеренга
по-осеннему желтых каштанов вдоль дороги... А улыб-
ка доктора Чесни ясно свидетельствовала, что он
слегка навеселе.
Мельком взглянув на дом, доктор Чесни вытащил
белый цветок из петлицы и щелчком отбросил его на
дорожку. Затем сунул руку в карман пальто и выта-
щил оттуда самый настоящий револьвер 38-го калиб-
ра. На , его лице по-прежнему блуждала улыбка.
Подавшись вперед, он оперся локтем о спинку си-
денья, приставил револьвер к шее Джорджа Хардинга
и нажал на курок. Стайка птиц, загалдев, вспорхнула
с зарослей дикого винограда, испуганная грохотом
выстрела. Машина дернулась, мотор чихнул и заглох.
XVII
• р
Старший офицер Боствик был на
добрых двадцать лет старше Эллиота, но оказался
внизу лишь на секунду или две позже него. Что же
касается инспектора, то он в первое мгновение просто
не поверил своим глазам, решив, что бредит наяву или
что внизу разыгрывается нечто вроде представления
Маркуса Чесни. Однако Хардинг без всякого притворст-
ва рухнул набок, и завопил он тоже по-настоящему.
Машина с заглохшим мотором медленно подкаты-
389
валась к парадному входу. Наконец Марджори дога-
далась дернуть ручной тормоз. Когда Эллиот очутил-
ся около автомобиля, доктор Чесни, мгновенно про-
трезвевший, вскочил с заднего сиденья. Инспектор
ожидал увидеть Хардинга безжизненно свесившимся
через борт автомобиля с пулей в затылке. Однако его
взору предстал Хардинг, умудрившийся торопливо
нащупать ручку, открыть дверцу и проползти на
четвереньках через дорожку на газон. Втянув голову
в плечи, Джордж скрючился на траве. Кровь текла из
шеи за воротник, он это чувствовал и, похоже,
буквально сходил с ума от страха. В любой другой
ситуации все это выглядело бы достаточно комично.
— Меня застрелили,— чуть слышно лепетал он.—,
Меня застрелили.. О Господи Боже милостивый, меня
застрелили!
И он принялся кататься по траве, так что Эллиот
смог окончательно убедиться, что перед ним не толь-
ко не труп, но Нечто, даже отдаленно не напоминаю-
щее труп.
— Эй, лежи спокойно Г — прикрикнул он.— Да ле-
жи, тебе говорят!
Хардинг совершенно обезумел от паники. Однако
доктор Чесни производил впечатление еще более
невменяемого.
— Господи, оно выстрелило,— бормотал он, пока-
зывая револьвер подбежавшим.— Боже, оно выстрели-
ло! — Казалось, он всеми силами старается довести до
сознания окружающих поразительную новость: ре-
вольвер-то, оказывается, стреляет!
— Знаете, сэр, мы и сами уже это заметили, не
беспокойтесь,— бросил ему Эллиот.— Да, в вас вы-
стрелили,— обратился он к Хардингу.— Но не убили,
понимаете? Вы же не чувствуете себя мертвецом,
правда? Эй!
— Я...
— Дайте-ка мне взглянуть. Да очнись же! — потре-
бовал Эллиот, хватая Хардинга за плечи и встречая
его безумный, остекленевший взгляд.— Вы даже почти
не ранены, слышите? Пуля прошла мимо, только
оцарапала кожу на шее. Есть ожог, но царапина
совсем крошечная! Да не ранены вы даже, слышите!
— Ах, ну и отлично,— пробормотал Хардинг.—
Ладно, чего уж теперь, обошлось! Ничего! Ха-ха-ха! —
Казалось,, он даже не расслышал слов инспектора,
390
однако поведение его резко изменилось, и у Эллиота
промелькнула странная мысль: что за цепкие мозги у
этого парня! Даже в момент безумного испуга он
трезво и быстро смекнул, что произошло и как
следует поступить, чтобы не выглядеть посмешищем:
прекратить истерику и обратить все в шутку.
Эллиот выпустил плечи Хардинга.
Не посмотрите раненого? — спросил он доктора
Чесни.
— Саквояж с инструментами! — судорожно сглот-
нув, потребовал доктор Джо и махнул рукой в сторо-
ну дома.— Черный саквояж. С моими инструментами.
В холле, под лестницей.
— Эй, вы! Что за переполох? — весело спросил
Хардинг.
Эллиот не мог не оценить его выдержку. Ибо
Хардинг преспокойно восседал теперь на траве и
хохотал.
Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается.
Разумеется, если нё считать довольно болезненного
порохового ожога и забыть о том, что, пройди пуля на
полдюйма глубже, гибель была бы неизбежна! Да и
царапина кровоточила довольно сильно. И тем не
менее в настроении все еще смертельно бледного
Хардинга произошла разительная перемена. Казалось,
он откровенно наслаждался своим положением.
— Никудышный вы стрелок, доктор Джо,— ирони-
зировал он.— Уж если в упор попасть не сумели, то о
чем говорить? Эй, Марджори!
Марджори выбралась из автомобиля и подбежала к
нему.
Доктор Чесни рванулся вперед одновременно с
девушкой, столкнулся с ней и, дрожащими ногами
ступив на подножку, замер, глядя на Хардинга во все
глаза.
— Боже правый, неужели вы думаете, что я сде-
лал это намеренно, Господи?!
— А почему бы и нет? — усмехнулся Хардинг.—
Успокойся, Марджори. Эта водичка не краснее, чем
вино...— Хотя его расширенные глаза были по-преж-
нему почти неподвижны, он щебетал почти игриво,
похлопывая девушку по плечу.т- Ах, нет-нет, конеч-
но! Прошу прощения. Я знаю, что вы не нарочно. Но
поймите меня: не очень-то приятно почувствовать,
что тебе в затылок разрядили револьвер.
391
Это было последнее, что донеслось до Эллиота,
потому что он ушел в дом за чемоданчиком доктора.
А вернувшись, снова услышал тот же вопрос пора-
женного ужасом Джо Чесни, обращенный на этот раз
к Боствику:
— Неужели вы думаете, что я сделал это наме-
ренно?!
Боствик был мрачен, мрачнее некуда, и отвечал
угрюмо:
— Откуда мне знать, сэр, о ваших намерениях?
Я знаю только то, что видел,— многозначительно
подчеркнул он.— Я стоял у того окна наверху и
видел, как вы вытащили револьвер из кармана, при-
ставили к затылку мистера Хардинга и...
— Но это была всего лишь шутка! Револьвер не
заряжен!
— Не заряжен, сэр?!
Боствик обернулся к парадному входу, украшенно-
му с боков небольшими желтыми колоннами, которые
поддерживали треугольный фронтон над дверью. Пу-
ля угодила в левую колонну. По прихоти случая
Дрогнувшая рука Джо Чесни направила ее между
головами Хардинга и Марджори: чудом не задев
девушку, пуля благополучно миновала и лобовое
стекло автомобиля.
— Но револьвер не был заряжен! — стоял на сво-
ем доктор Чесни.— Клянусь вам! Мне ли не знать: я
несколько раз щелкнул затвором! Вс§ было отлично,
пока мы находились в...— он запнулся.
- Где?
— Неважно. Слушайте, как вы только могли поду-
мать, что я способен на такое? А?! Да\ ведь я тогда
оказался бы...— он замялся,— оказался бы настоящим
убийцей!
Крайнее недоумение, звучавшее в тоне доктора
Чесни, робкая, беззащитная улыбка, кривившая его
губы, когда он указывал на себя, казались совершенно
искренними. Он походил на ребенка. Или на славного
малого, окруженного недоброжелателями... Усы и ко-
роткая рыжеватая бородка Чесни обиженно топорщи-
лись.
— Я же сам несколько раз щелкнул затвором! —
повторил он.— Не был он заряжен!
— Если в барабане был хоть один патрон,— пояс-
нил Боствик,— то именно этим вы и привели револь-
392
вер в боевую готовность. Но дело в другом. Скажите,
сэр, почему вы разгуливаете по улице с заряженным
револьвером?
— Не был он заряжен.
— Заряжен или нет, зачем вам револьвер?
Доктор Чесни открыл было рот, чтобы ответить, и
снова закрыл его. Помедлил.
— Шутка,— выговорил он наконец.
— Шутка?
— Да, что-то вроде розыгрыша...
— А разрешение на ношение оружия у вас имеет-
ся, сэр?
— Ну, не совсем... Но стоит мне захотеть, как оно
сразу же у меня будет! — выпалил доктор, внезапно
рассвирепев. Он воинственно вздернул бороду.—Да
что вы мне голову морочите? Сами посудите: если бы
я собирался убить кого-нибудь, разве стал бы я
стрелять здесь, перед домом, у всех на глазах?! Вы
дали себе труд подумать? Боже, какой вздор! Бред!
И в конце концов... вы хотите, чтобы мой пациент
истек кровью и скончался у меня на руках?! Только
взгляните на него,— он готов упасть в обморок от
потери крови! Пустите меня. Дайте саквояж! Джордж,
дружище, пойдемте, я провожу вас в дом... Еслщ
конечно, вы по-прежнему доверяете мне...
— Будь по-вашему,— кивнул Хардинг.— Попро-
бую опять отдаться вам в руки...
Как ни злился Боствик, но повода вмешаться не
находилось. Краем глаза Эллиот заметил, что из
дверей дома показался доктор Фелл. Разминувшиеся
с доктором Хардинг и Джо Чесни проводили его
удивленными взглядами.
Боствик обратился к Марджори:
— Мисс...
— Да? — холодно откликнулась та.
— Вам известно, зачем ваш дядя взял с собой
револьвер?
— Он же сказал вам, ради шутки. Вы же знаете
дядю Джо...
И опять Эллиот никак не мог отгадать, что творится
у нее на душе. Девушка стояла, прислонившись к
дверце машины, и, казалось, ничего не замечала вокруг.
Она была поглощена странным занятием: пыталась *
стереть о гравий что-то белое, налипшее на подошвы
туфель. На инспектора она взглянула только мельком.
393
Эллиот выступил вперед, оттеснив разъяренного
Боствика.
— Вы весь день провели вместе с дядей, мисс
Уиле?
- Да.
— Где побывали?
— На прогулке.
— А точнее?
— Ну... просто на прогулке.
— Заезжали куда-нибудь?
— В кабачок. И к профессору Ингрэму.
— До того как ваш дядя достал револьвер и
выстрелил, вы видели у него это оружие?
— Расспросите лучше его самого,— голос Марджо-
ри казался совершенно безжизненным.— Я ничего не
знаю.
Всем своим видом старший офицер Боствик крас-
норечиво говорил: «Ой ли?! Так я тебе и поверил!»
Но вслух он этого не сказал.
—. Знаете вы или не знаете, мисс, это не так уж
важно! — громко объявил он.— Однако вам все же
придется ответить на несколько наших вопросов...
касающихся лично вас, мисс... и уж тут вы незнанием
не отговоритесь!
— Чтб?
Лицо доктора Фелла, стоявшего за спиной старше-
го офицера, приобрело поистине устрашающее выра-
жение. Щеки раздулись, словно яростная тирада гото-
ва была вот-вот прорваться сквозь стиснутые зубы.
Но вмешаться Феллу не пришлось. Именно в эту
секунду верная Памела распахнула входную дверь,
высунула голову, жестом указала Марджори на ком-
панию сыщиков, и губы ее быстро-быстро зашевели-
лись. Быстро и... совершенно беззвучно. Через минуту
дверь захлопнулась. Не. считая Марджори, только
Эллиот увидел эту немую сцену.
— Значит, вы обыскивали мою комнату? — осведо-
милась она.
— A-а, так вот как вам это удается!!! -^восклик-
нул ЭллиЮт.
Бели он хотел испугать девушку, то преуспел в
этом как нельзя больше. Вздрогнув, она резко обер-
нулась, взгляд сверкающих глаз не отрывался от лица
инспектора. Она коротко переспросила:
— Что — удается?
394
— Угадывать мысли! На самом деле вы просто
читаете по губам!
Марджори казалась окончательно сбитой с толку.
— О! Вы имеете в виду...— тут она улыбнулась,
не без скрытой иронии,— тот случай, когда вы
обозвали бедного Джорджа «умной скотиной»? О
да, да, да! Я свободно читаю по губам. По-моему,
это единственное, в чем я пока еще на высоте.
Старик, служивший у нас, научил меня... Он теперь
живет в Бате;
— А зовут его случайно, не Толеранс? — вмешал-
ся доктор Фелл.
Боствик позже признался, что в этот момент он
искренне принял доктора за помешанного. Всего пол-
часа назад Фелл, несомненно, был еще в своем уме,
и, казалось, ничто не могло поколебать то уважение,
которое питал к нему Боствик со времен дел о Восьми
Клинках и о Поместье у Водопада. Но, побывав в
спальне Марджори Уиле, Фелл, судя по всему, поте-
рял рассудок. Иначе как объяснить поистине безгра-
ничный, почти идиотический восторг, с которым он
произносил имя Толеранса?
— Его имя Хенри С. Толеранс, да? Он живет на
Эвой-стрит? Официант в гостинице «Бью-Хэш»?
— Да, но...
— О, черт возьми, как тесен этот проклятый
мир! — процедил сквозь зубы доктор Фелл.— И ни-
когда столь затасканная поговорка не была более к
месту, чем сейчас! Ведь только сегодня утром я
упоминал о моем славном глухом приятеле-официанте
в разговоре с Эллиотом. От Толеранса первого я
услышал новость об убийстве вашего дяди. Боже,
благослови Толерарса! Да ниспошлет ему Господь
всяческих благ и долгих, долгих лет жизни! Храни его
Боже! Он это заслужил.
— Что значит вся эта чепуха, доктор?
— Если считать чепухой то, что Толеранс спосо-
бен доказать, кто убил Маркуса Чесни...— ухмыльнул-
ся доктор Фелл, а затем внезапно стал очень серьез-
ным.— Или хотя бы помочь в этом...
— Но вы же не думаете, что это сделала я? —
взмолилась Марджори.
— О, ни в коем случае, моя дорогая!
— И знаете — кто?!
— Знаю,— склонив голову, ответил доктор Фел г
395
Казалось, целую вечность девушка смотрела на
него неподвижным, остановившимся взглядом. Потом
рассеянно пошарила на сиденье автомобиля, не глядя
нащупала сумочку и прижала к груди с таким видом,
словно хотела опрометью броситься в дом. .
— А они верят вам? — неожиданно спросила она,
кивнув в сторону Боствика и Эллиота.
— Чему мы верим, мисс,— фыркнул Боствик,—
это наше дело. Но инспектор,— тут он бросил взгляд
на Эллиота,— находится здесь с целью задать вам ряд
вопросов...
— О шприце? — с усилием произнесла Марджори.
Пальцы ее задрожали, потом дрожь, казалось,
начала распространяться по всему телу. Не поднимая
глаз, она затеребила в руках сумочку, несколько раз
подряд щелкнула замком. Голова Марджори клони-
лась все ниже и ниже, пока поля мягкой серой
шляпки окончательно не скрыли ее лицо.
— Видимо, вы нашли его,— продолжила она, слег-
ка поперхнувшись.— Я сама нашла его только сегод-
ня утром. На дне шкатулки. Хотела спрятать, но где
же в целом доме найдешь место лучше, чем это? А
выносить шприц из дома я боялась. Как мне было
избавиться от него? Как спрятать, да так, чтобы
никто случайно не увидел? На нем нет моих отпечат-
ков, а если чьи-то и были — так я эту штуку протер-
ла. Но не я положила его в шкатулку. Не я!
Эллиот достал из кармана конверт и открыл его,
показывая девушке содержимое. >“
Однако она не поднимала глаз на инспектора.
Никакого взаимопонимания больше не ощущалось
между ними, как будто никогда и не бывало. Оборван-
ная нить, глухая стена...
— Это тот самый шприц, мисс Уиле?
— Да. Тот самый. По-моему.
— Он ваш?
— Нет. Дяди Джо. Во всяком случае, очень похож
на те, какими он обычно пользуется. На нем марка
«Катрайт и К°», и шкала, и торговый номер.
— Нельзя ли хоть на секунду,— устало произнес
доктор Фелл,— оставить в покое ваш драгоценный
шприц? А еще лучше — вообще выбросить его из
головы? Вот проклятая иголка! Какая разница —
откуда он, чей он и как оказался в шкатулке?! Разве
это хоть на йоту приблизит вас к ответу — кто
396
положил его туда? Нет, скажу я вам! А вот если мисс
Уиле готова довериться мне, то она,— тут он смерил
девушку спокойным взглядом,— сообщит нам все из-
вестное ей о револьвере.
— О револьвере?!
— Я имею в виду,— пояснил доктор Фелл,— что
вы могли бы открыть нам истинную цель вашей
сегодняшней поездки с мистером Хардингом и докто-
ром Чесни.
— А разве вы еще не догадались?
— О Боже правый! Догадался ли я! — взревел
доктор Фелл. Лицо его сморщилось.— А .вдруг я
ошибаюсь? Все дело в настроении, а эта материя
скользкая. Вот у доктора Чесни свое настроение, на
свой особый лад. И у Хардинга — свое. И у вас, милая
леди, тоже. Впрочем, посмотрите-ка сами. Или грош
к$не цена, или тут есть кое-какие красноречивые
знаки!
Приподняв трость, он указал на цветок, валявший-
ся на дорожке.. Цветок, вытащенный доктором Чесни
из петлицы и выброшенный при приближении к дому.
Затем медленно перевел кончик трости на туфли
Марджори. Она инстинктивно отвернула ногу, но один
крошечный белый кружочек с ее подошвы уже пере-
кочевал на трость доктора Фелла.
— Разумеется, я не думаю, чтобы именно вас
обсыпали конфетти,— сказал он.— Но, насколько
мне помнится, тротуар около регистрационной пала-
ты мэрии всегда усеян этими бумажками, непремен-
ным атрибутом свадебного веселья. А день сегодня
пасмурный, сырой... Ну как — угадал? — с вызовом
закончил он.
Марджори кивнула.
— Да,— бесстрастно проронила она.— Мы с Джор-
джем сочетались браком в мэрии, в Бристоле, сегодня.
И посреди всеобщего молчания, такого глубокого,
что стали слышны обычные звуки повседневной зкиз-
ни, доносящиеся из дома, она* продолжила:
— Мы получили особое разрешение. Только поза-
вчера, — голос ее зазвенел.— Мы... мы собирались
держать это в строгой тайне. В течение одного года.—
JEe напряжение возрастало.— Но раз уж вы такие
замечательные сыщики, а мы — такие никудышные
заговорщики, что наш секрет сразу же и открылся,
то пусть! Так тому и быть. Ваша взяла.
397
Старший офицер Боствик смотрел на нее, широко
открыв глаза.
А потом разразился речью.
— Моя милая леди, — заявил он. — Бог свиде-
тель — не верю я вам! Не могу поверить! Даже когда
я питал по отношению к вам определенные... э-э-э...
впрочем, неважно... но послушайте, даже тогда я ни
на секунду не допускал мысли, что вы способны на
такое! И как только доктор вам позволил?!. Призна-
юсь, я в шоке!
— Вы не одобряете браки, мистер Боствик?
— Браки? — эхом откликнулся растерявшийся Бо-
ствик, словно смысл вопроса не доходил до него.—
Когда вы на это решились?
— Сегодня. Собственно, так мы и планировали:
скромно расписаться в регистрационной палате, пото-
му что мистер Хардинг ненавидит церковную суету и
обряды. А когда умер дядя Маркус, я почувствовала
себя так... так... ну, в общем, сегодня утром мы
решили — пора! И у меня были веские основания.
Веские основания, слышите!
Последние слова она почти выкрикнула ему в
лицо.
— Боже правый!—ахнул Боствик.— Я просто в
шоке, и больше ничего! Шестнадцать лет я был
знаком с вашей семьей. Близко знаком, заметьте!
И вот — непостижимо, как доктор не только допустил,
но и сам принял участие в вашей зат^е, когда тело
мистера Чесни еще даже не предано земле!
Девушка отпрянула.
— Неужели...— пролепетала она, и на глаза ее
навернулись слезы,— неужели так никто и не поздра-
вит меня... или, по крайней мере, не пожелает мне
счастья?
— Я от всей души желаю вам счастья,— сказал
Эллиот.— И вы это знаете.
— Миссис Хардинг,— обратился к ней помрачнев-:
ший доктор Фелл, и девушка вздрогнула — так не-
ожиданно прозвучало ее новое имя,— покорнейше
прошу меня простить. Моя бестактность давно уже
стала притчей во языцех, и было бы удивительно,
если бы я опять не попал впросак. О, от чистого
сердца прошу вас принять мои поздравления! Я не
просто желаю вам счастья — но даю слово, что вы
непременно будете счастливы!
398
По окончании сей поздравительной тирады настрое-
ние Марджори, неожиданно для всех, резко измени-
лось.
— С чего это вдруг вы все тут пустились в
телячьи нежности, а?! — закричала она.— Вот и поли-
смен наш бравый туда же! — она метнула взгляд в
сторону Боствика.— Ах, он, оказывается, вспомнил,
что знавал мою семью! Семью Чесни! И как хотел
накинуть петлю мне на шею! Да — я вышла замуж!
Ну и хорошо. Я вышла замуж. У меня были веские
причины. Вам, может быть, и непонятные — но они
были! .
— Да я только хотел сказать... — начал было
Эллиот.
— Ах, бросьте! — с убийственной холодностью
оборвала его Марджори.— Вы все сказали то, что
хотели. И можете теперь не стоять здесь и не
смотреть на меня круглыми глазами, будто глупые
совы. Как профессор Ингрэм. О, видели бы вы его
физиономию! Гримасу, которую он состроил, когда мы
обратились к нему с просьбой стать вторым свидете-
лем! О Боже, Боже! Это'" ужасно! Впрочем, странно
было бы ожидать его одобрения... Кстати, я совсем
забыла: вы хотели узнать подробнее о револьвере, не
так ли? Охотно расскажу, тем более, что это действи-
тельно была шутка. Согласна — чувство юмора у дяди
Джо, возможно, и не ^акое тонкое, как хотелось бы,
но, по крайней мере, он способен шутить, когда
другим не до смеха! Дяде казалось, что будет очень
остроумно и весело разыграть скоропалительную, по
его выражению, свадьбу. Он собирался, держа револь-
вер так, чтобы нам он был виден, а регистратору —
нет, притвориться, будто готов выпалить из этого
револьвера, если Джордж вдруг откажется спасти мое
честное имя.
Боствик цокнул языком.
— Ах, ах! — забубнил он смущенно, но с откро-
венным облегчением.— Так вот оно в чем дело! Ну
что же вы мне сразу не сказали? Значит...
— Ах нет! Не значит,— вдруг почти ласково от-
кликнулась Марджори.— Вернее, значит совсем не тр,
что думаете вы. Мастер вы все опошлить! Ведь я
вышла замуж, чтобы не оказаться повешенной по
обвинению в убийстве! Однако каким же пониманием
и сочувствием преисполнились вы, по-своему истолко-
399
вав мои слова о «честном имени»! Прелестно! — Она
развеселилась не на шутку.— Увы, господин старший
офицер! Подозревая меня во всех смертйых грехах,
вы, наверное, будете невероятно, страшно поражены
известием, что выражаясь вашим языком — дев-
ственную невинность мне все, же сохранить удалось!
Бр-р... что за слова, Господи... Впрочем, довольно об
этом. Вас интересовал револьвер — я все вам объяс-
нила. Как там оказалась пуля, я не знаю. Может
быть, по небрежности дяди Джо? Но это случайность,
повторяю — чистая случайность, никто никого вовсе
не хотел убивать.
Доктор Фелл вежливо уточнил:
— У вас сложилось именно такое впечатление?
Несмотря на всю свою сообразительность, Марджо-
ри не сразу поняла смысл вопроса.
— Не думаете же вы, что выстрел в Джорджа был
не...— она оборвала себя на полуслове.— Неужели вы
видите здесь руку убийцы?
Доктор Фелл молча кивнул.
Вечер опускался на Белегард. Низкие холмы на
востоке посерели, но небо на западе все еще пылало.
Прямо на закат смотрели окна Музыкальной комнаты,
кабинета и окно спальни Вильбура Эммета на втором
этаже. Эллиоту почему-то вспомнилось, как прошлой
ночью доктор Чесни возмущался, высунувшись из
этого самого окна.
— Я вам еще нужна? — тихо спросила Марджо-
ри.— Если нет, пожалуйста, отпустите меня.
— Конечно, конечно!—сказал доктор Фелл.— Но
вечером вы нам обязательно понадобитесь.
Она направилась в дом, а трое мужчин остались
стоять около желтой колонны, в которую несколько
минут назад попала пуля.
Эллиот на секунду забыл о девушке. Может быть,
вид зажженных заходящим солнцем окон зажег, в
свою очередь, в его сознании чистый и ясный свет
понимания? А может быть, внезапное озарение яви-
лось результатом шока, в который повергли инспек-
тора случившиеся события? И в следующий же миг
Эллиот мысленно обрушил на свою голову бурный
поток проклятий. Господи, каким слепым ослом он
был! А плюс В плюс С быстро сложилось в простую
формулу. Все встало на свои места. А он... Оказыва-
ется, все это время он был попросту дураком! Оши-
400
бался всегда, когда только можно было ошибиться!
Неверно истолковал все факты! Видел ли когда-
нибудь свет подобный образчик тупоумия?
Доктор Фелл обернулся. Эллиот почувствовал на
себе его цепкий, пронзительный взгляд.
— Эге-ге! — неожиданно хохотнул доктор.— Что,
поняли наконец-то?
— Да, сэр. Кажется, понял.
Эллиот свирепо ткнул кулаком в невидимого врага
перед собой.
— Ну, а теперь,— вкрадчиво предложил доктор
Фелл,— пожалуй, нам лучше вернуться в гостиницу и
не спеша обо всем поговорить. Пойдемте, господин
старший офицер?
Эллиот, не переставая проклинать себя на чем
свет стоит, вновь и вновь мысленно перебирал улики
и факты. Он так погрузился в это занятие, что едва
ли слышал бодрую мелодию, которую насвистывал
доктор Фелл по пути к машине. Мелодия эта была —
Свадебный марш Мендельсона; но никогда прежде не
звучал он столь зловеще!
XVIII
В восемь часов вечера все четверо
сидели около камина в гостиничном номере Эллиота.
Доктор Фелл держал речь.
—• Мы знаем теперь,— говорил он, вытянув вперед
палец,— имя убийцы, способы и цель его преступле-
ний. Мы знаем, что все злодеяния совершены одной и
той же рукой* у преступника не было сообщников. Мы
располагаем неопровержимыми, тягчайшими уликами
против него. Его виновность, как видим, не вызывает
сомнений.
Старший офицер Боствик одобрительно хмыкнул.
Майор Кроу кивнул с видом глубокого удовлетво-
рения.
— Все это понятно,— сказал он,— но от одной
мысли, что такая тварь живет среди нас...
— Я разделяю ваши чувства,— подхватил доктор
Фелл.— И старший офицер Боствик тоже. Все, даже
самое невинное, с чем соприкоснулся подлец, отрав-
лено этим прикосновением. Уже нельзя спокойно
401
выпить чашку чая, покататься на машине или заря-
дить свою кинокамеру, чтобы его тлетворное дыхание
каким-то непостижимым образом не повлияло на
ваши действия... Мирный уголок, который миновали
бурные волнения века сего, вдруг в одночасье лишил-
ся привычного покоя. Револьверы стреляют там, где
люди прежде сбегались просто поглазеть на такую
диковинку, как оружие. На улицах бросают камни...
И все это было задумано им, взявшимся за свое
черное дело негодяем!
Доктор Фелл вынул часы, посмотрел на них и
положил рядом, на столик. Неторопливо набил и рас-
курил трубку, чихнул и продолжил:
— Таким образом, пока вы обдумываете до конца
все обстоятельства, мне хотелось бы прочесть лек-
цию... гм-м... вернее, обсудить некоторые аспекты
искусства отравлять людей и дать вам кое-какую
информацию, наводящую на размышления.
Поскольку мы имеем дело с конкретным случаем,
то было бы особенно полезно прежде всего выявить
определенный тип отравителей. Как это ни странно,
но я нигде не встречал подобной классификации, хотя
характеры этих преступников, как правило, на удив-
ление схожи: в сущности, каждый является более или
менее точной копией других. Они — законченные ли-
цемеры, вечная угроза для жен... Я имею в виду
отравителей мужского пола.
Женщины-отравительницы, Господь свидетель, до-
статочно опасны. Но мужчины представляют гораздо
большую угрозу для общества, потому что под свои
преступления они подводят дьявольски цельную, хо-
рошо разработанную теорию; придают отравлениям
некий профессиональный, деловой вид, оправдывая
свои средства (вроде стрихнина или мышьяка) благой
(с их точки зрения) целью. Число подобных извергов,
невелико, но слава их ужасна, и все они похожи как
близнецы. За редким исключением, правда: Седдон, к
примеру.
Я убежден — можно рассмотреть дюжину извест-
ных отравителей, и нам встретятся одни и те же
маски на лицах и одни и те же грязные мысли в
головах. А теперь судите сами, подходит ли к этой
компании отравитель из Содбюри-Крос.
Прежде всего, это люди, обладающие воображени-
ем, получившие образование и достигшие определен-
402
ного культурного уровня. Профессии их говорят сами
за себя. Палмер, Притчард, Лэмсон, - Бученэн и
Крим — врачи. Ричесон — священнослужитель, Уэйн-
райт — артист,. Армстронг — стряпчий, Хоч — химик,
Уэйт — стоматолог, Вэквиер — конструктор, Карлайль
Кэррис студент-медик ♦.
Таким образом, сфера наших интересов заметно
сужается.
Нам нет никакого дела до неграмотных головоре-
зов, способных только проломить в кабаке череп
собутыльнику. Нас интересуют' более утонченные не-
годяи. Они, конечно, тоже головорезы хоть куда, но
поведение их гораздо любопытнее, сила их воображе-
ния порой потрясает, а деловые качества всегда
превосходны. Некоторых из них невольно хочется
назвать гениями убийства.
Доктор Джордж Харви Лэмсон, доктор Роберт Буче-
нэн и Артур Уоррен Уэйт совершили преступления из
корыстных побуждений в 1881, 1882 и 1925 годах соот-
ветственно. В те времена жанр художественной литера-
туры, называемый детективным романом, находился
еще в зачаточном состоянии. Однако полюбуйтесь, как
артистично сплели они свои коварные замыслы!
Доктор Лэмсон расправился со своей жертвой,
племянником-инвалидом восемнадцати лет, при помо-
щи начиненных ядом изюминок, запеченных в пирог.
Он отважился даже разрезать пирог в присутствии
мальчика и директора его школы, после чего все трое
лакомились им за чаем. Это должно было отвести от
Лэмсона всякие подозрения. О похожей уловке я
читал где-то в книге.
Доктор Бученэн отравил свою супругу морфином.
В наше , время отравление морфином легко распознает
любой терапевт, хотя бы по резко сузившимся зрач-
кам. Вот доктор и подмешал к морфину немного
экстракта белладонны, расширяющего зрачки, что
* Надо заметить, что пропущено имя Крипена. И не случайно.
Многие до сих пор не могут избавиться от серьезного подозрения, что
Крипен не собирался убивать Бель Элмор и передозировка была
случайной. Причем этого же мнения придерживается и такой
признанный авторитет, как сэр Эдвард Маршалл Холл (см. его
великолепную «Жизнь»). Крипен отказался ходатайствовать о
признании отравления ненамеренным, потому что в таком случае в
преступлении оказывалась замешанной Этель Ле' Нив. (Прим,
автора.) , У.
403
помогло получить свидетельство лечащего врача , о
естественной кончине миссис Бученэн. Способ просто
замечательный, и вся затея непременно удалась бы,
если бы 1>ученэн сам не проболтался в беседе с
приятелем.
Артур Уоррен Уэйт, очаровательное дитя преступно-
го мира, пытался прикончить своих богатых приемных
родителей с помощью вирусов пневмонии, дифтерии и
гриппа. Но дело оказалось слишком долгим и хлопот-
ным, и в конце концов он предпочел более сильные яды.
С первой же попытки его отец скончался от туберкулез-
ной бациллы, добавленной в капли от насморка.
Доктор Фелл перевел дух.
Предмет, по всей видимости, не на шутку увлек
доктора. Если бы среди слушателей присутствовал
старший офицер Хэдли, он потребовал бы прекратить
пустые разговоры и немедленно арестовать убийцу.
Но Эллиот, майор Кроу и старший офицер Боствик
только покорно кивали головами. Им хотелось вник-
нуть в природу преступника.
— А теперь,— сказал доктор Фелл,— давайте по-
пробуем выделить самую заметную черту характера
отравителя. И что же окажется? Среди приятелей он
неизменно слывет славным малым. Душа компании.
Надежный тцваригц. Хороший сцортсмен. Порой выка-
зывает слишком уж пуританские наклонности, на
религиозной или даже общественной почве. Но друж-
ки-приятели охотно прощают ему эти недостатки за
компанейский в целом нрав.
Томас Гриффитс Уэйнрайт, борец за социальные
права, сто лет назад ради денег отравивший множест-
во людей, славился своим непревзойденным гостепри-
ймством^ Уильям Палмер из Руджли сам был убеж-
денный трезвенник, но ничто не могло доставить ему
большее удовольствие, чем щедрое угощение, которое
он выставлял своим друзьям. Кларенс В. Т. Ричесон
из Бостона покорял сердца благочестивых обывателей
везде, где бы ни появлялся... Доктор Эдвард Уильям
Притчард, обладатель огромной лысины и роскошной
каштановой бороды, являлся кумиром различных об-
ществ в Глазго. Вы понимаете?
Майор Кроу кивнул.
— Да,— сказал Эллиот с мрачным удовлетворени-
ем; в пламени камина ему словно бы привиделся
некий образ.
404
— В то же время в их характерах имелось и
противоположное, казалось бы, свойство, может быть,
самое существенное. Обратная сторона медали. Сле-
пое безразличие к страданиям других, способность
холодно взвешивать чужие жизни на весах смерти,
причем такая, что повергает в ужас простое челове-
ческое сердце. Возможно, что самое страшное здесь —
презрение не столько к самой смерти, сколько к
предсмертным мукам жертв. Весь мир в свое время
облетела знаменитая реплика Уэйнрайта: «Почему вы
отравили мисс Эбекромби?» — «Откровенно говоря, я
и сам не знаю. Разве что щиколотки у нее были
слишком толстые».
Конечно, это была всего лишь показуха, своего
рода бравада, но тем не менее эти слова довольно
хорошо иллюстрируют отношение отравителя к чело-
веческой жизни. Уэйнрайту понадобились деньги —
значит, кто-то должен умереть, вот и все. Уильям
Палмер вынужден был добывать себе средства для
игры на скачках, из чего, несомненно, следовало, что
его жене, брату и друзьям придется отведать стрихни-
на. Само собой разумеется, не правда ли? Отравители
так жалеют себя, что считают совершенно справедли-
вым поправлять свое положение за счет других.
Кларенс Ричесон со слезами на глазах отрицал коры-
стные мотивы своей женитьбы на мисс Эдмане, что не
помешало ему, однако, отравить прежнюю любовницу
цианистым калием, дабы она не путалась под ногами.
Доктор Эдвард Притчард — чувствительная душа! —
не так уж и много выиграл от кончины своей супруги,
которую довел до смерти за четыре месяца малыми
дозами рвотного камня; и еще всего несколько тысяч
принесло ему убийство тещи. Но он хотел освободить-
ся. Он «обязан» был это сделать!
Здесь мы подходим к следующей характерной чер-
те отравителей: их безграничному тщеславию.
Оно свойственно всем убийцам вообще. Но отрави-
s, телям — воистину в гигантской степени. Они гордятся
своим выдающимся умом, внешностью, манерами,
умением ловко водить людей за нос. Им не дают
покоя лавры актера, точнее — мастера притворства, и, ч
как правило, они действительно прекрасные актеры.
Взять хоть Притчарда, открывшего крышку гроба,
чтобы в последний раз прильнуть в прощальном
поцелуе к губам своей мертвой жены; Карлейля
405
Хэрриса, обсуждавшего спорные теологические воп-
росы с -капелланом, который сопровождал его к месту
казни; негодование оскорбленного Палмера в присут-
ствии следователей... Эти театральные сцены можно
перечислять до бесконечности, и корень их — тще-
славие.
Причем оно подчас не имеет никаких внешних
проявлений. Отравитель может быть тихим голубогла-
зым существом «академической» наружности, как
Херберт Армстронг, стряпчий, избавившийся от своей
жены, а следом пытавшийся тем же способом устра-
нить делового конкурента: капнув мышьяком на пе-
ченье, поданное к чаю. Самое отвратительное, когда
их бесконечная самовлюбленность наконец обнаружи-
вается во всей своей красе: или в ходе следствия, или
уже на скамье подсудимых. И нигде их низость не
проявляется так ярко, как в упоении тем, что они
называют властью над женщинами.
Почти все они обладали — или думали, что обла-
дают,— подобной властью. Правда, Армстронг не
афишировал своих способностей. Зато Уэйнрайт, Пал-
мер и Притчард вовсю использовали их для соверше-
ния убийства. Хэррис, Бученэн и Ричесон потерпели
крах только потому, что потеряли свое влияние на
женщин. Даже косоглазый Нейл Крим претендовал на
подобную власть... Сознание своей неотразимости, как
дурацкий павлиний хвост, видно за каждым их дейст-
вием. Хоч переменил чуть ли не дюжину жен, акку-
ратно припрятывая мышьяк в авторучку. И что может
быть смехотворнее, чем вид Пьера Вакьера, самодо-
вольно поглаживающего усики на скамье подсудимых!
Вакьер подсыпал стрихнин в солонки, уверенный, что
без труда покорит сердца жен двух своих жертв и
приберет к рукам их закусочные. Его уволокли под
отчаянные вопли: «За торжество справедливости!» —
которой он, видимо, с его точки зрения, так и не
добился.
Если разобраться по существу, то все эти бравые .
господа решались на убийство исключительно из де-
нежных соображений.
Единственное исключение составляет Крим: но он
был сумасшедшим и его безумные попытки шантажа
нельзя воспринимать слишком серьезно. В основе же
всех остальных преступлений лежит жажда наживы,
желание получше устроиться в жизни. Жена или
406
любовница убираются с дороги, когда появляется
возможность заполучить особу побогаче. Женщины
воспринимаются как препятствие к расцвету талан-
тов, коими одарен преступник. Но в обращении с
дамами он, как правило, безупречно любезен. Кстати,
он вообще мыслит о себе как о существе, безупречном
во всех отношениях, которому мир обязан предоста-
вить все свои блага. Таким образом, жена или любов-
ница — всего лишь одна из помех. Препятствием
может оказаться и тетка, и соседка, и Бог знает кто!
Таково разлагающееся сознание отравителя, харак-
терное — думаю, со мной согласятся все присутству-
ющие — и для убийцы из Содбюри-Крос.
Майор Кроу, погруженный в невеселые думы, не-
подвижно смотрел на пламя камина. Вдруг он встре-
пенулся.
— Конечно, вы правы,— сказал он и перевел
взгляд на Эллиота.— Уж вы-то доказали нам...
— Да, сэр. Надеюсь, что теперь доказал.
— Да его же и повесить мало! — вскипел майор.—
Чего только стоят все эти попытки отвести от себя
подозрения... если я верно вас понял, инспектор! Вся
затея провалилась, потому что...
— Потому что он хотел изменить всю историю
преступлении,— перебил доктор.— А такие попытки
заведомо обречены на неудачу.
— Погодите, погодите минутку! — взмолился Бос-
твик.— Я. не понял...
— Бели когда-нибудь вы не сможете устоять перед
соблазном отравить кого-либо, то твердо запомните
следующее,— совершенно серьезно посоветовал док-
тор Фелл.— Из всех преступлений при отравлении
труднее всего обезопасить себя от подозрений.
Майор Кроу вскинул на него удивленный взгляд.
— Постойте! — возразил он. — Вы хотели, ска-
зать — легче всего, не так ли? Сами знаете, я чело-
век не особенно впечатлительный, но и мне порой в
голову приходят всякие фантазии — да, признаюсь! И
вот мне иногда кажется... Вокруг нас ежедневно
умирают люди вроде бы естественной смертью. И
/врачебное свидетельство имеется, и все такое... Но
кто ответит не убиты ли они на самом деле?
Никто!
— А! — шумно вздохнул доктор Фелл.
— Что значит — а?
407
— Такое мнение мне знакомо,— пояснил доктор.—
Возможно, вы и правы. Как знать! Подчеркиваю —
знать это наверняка невозможно. Так что мне нечего
ответить на ваш вопрос. Да и к чему? За год сотни
людей переходят в мир иной. Вы — без всякой причи-
ны— подозреваете, что добрая половина их отравле-
ны. И на этом веском основании вы пытаетесь убедить
меня, что отравить человека не составляет никакого
труда! Ладно, пусть ваши предположения верны и
кладбища во всем мире переполнены несчастными
жертвами, вопиющими к возмездию,— что можно с
этим поделать, скажите на милость?! Но уж если
обнаружатся какие-то улики — тогда другое дело!
— Ну а чего же вы хотите?
— Я хочу,— отвечал доктор Фелл,— обсуждать
исключительно те случаи, которые не вызывают сомне-
ний: когда яд уже обнаружен в теле. В таких случаях
избежать подозрений практически невозможно, по
крайней мере это мало кому удавалось.
Причина кроется в характере отравителя, с самого
начала обрекающем его на провал. Он не в силах, как
показывают примеры, вовремя остановиться. Счастливо
выкрутившись на первый раз, он входит во вкус и
продолжает травить людей, пока не попадется. Взгляни-
те только на уже упоминавшихся преступников! Все
сами себя выдали. Вы или я могли бы пристрелить,
прирезать или придушить кого-нибудь. Но ни вороненая
сталь револьвера, ни блеск новенького кинжала, ни
тяжесть увесистой дубинки, ни гладкий шелк шнурка
сами по себе никогда не очаруют нас настолько, чтобы
мы уже не могли забыть о них ни дйем, ни ночью.
А душой отравителя овладевает настоящая страсть.
Кроме того, й тот риск, которому они себя подвер-
гают при первом убийстве, очень высок. По сравне-
нию с обычным убийцей отравитель испытывает утро-
енную опасность. Во-первых, он должен предотвра-
тить страшную угрозу разоблачения, которая немину-
емо возникнет, если жертва протянет вдруг слишком
долго. Во-вторых, ему необходимо убедить всех до
единого, что у него не было ни малейшей возможно-
сти подсунуть яд, да и причин тоже никаких.
И в-третьих, наконец, самое опасное — надо суметь
раздобыть яд и не оставить при этом следов!
Вновь и вновь, со зловещим однообразием, повто-
ряется одна и та же мрачная история. X умирает при
408
подозрительных обстоятельствах. Известно, что у У
были веские основания -желать смерти X. При этом
У имел свободный доступ к еде и питью покойного.
Производят эксгумацию трупа. Обнаруживают яд. С это-
го момента, как правило, остается только выяснить,
каким образом яд проник в дом, и доказать причаст-
ность к этому У... А далее неизбежно последуют — как
серия картинок в назидательной книжке — арест, суд,
приговор, и... восьмичасовая прогулка*.
Итак, наш приятель из Содбюри-Крос прекрасно
знал все это, для чего вовсе не надо быть профессо-
ром криминалистики — достаточно читать газеты. И,
исходя из своих познаний, он решил составить такой
план преступления, который свел бы на нет описан-
ный мною тройной риск с помощью своеобразного
тройного алиби. Короче, попытался совершить то, что
никому еще до не го, не удавалось. И потерпел крах,
потому что умный человек (вроде нас с вами) всегда
способен разгадать любой ход в подобной тройной
схеме. Позвольте мне теперь предложить вашему
вниманию одну вещицу.
Доктор пошарил в своем бездонном кармане и
извлек оттуда бумажник, битком набитый странного
вида бумагами: тем хламом, который доктор Фелл
всегда собирал, рассовывал по карманам и повсюду
носил с собой как великую ценность. Он выбрал один
из листков.
— Я уже говорил вам,— важно заявил доктор,—
что Маркус Чесни всего несколько дней назад при-
слал мне письмо. Я бережно хранил его от посторон-
них глаз, потому что боялся сбить вас с толку. В этом
письме есть слишком уж красноречивый намек, кото-
рый мог бы ввести вас в заблуждение. Однако в свете
открывшейся истины я считаю возможным ознакомить
вас с йисьмом... и посмотреть, как вы объясните его.
Он расправил листок на столе, рядом с часами.
Вверху стояло: «Белегард, 1 октября». Большую
часть письма занимало изложение уже известной
теории Чесни. Палец доктора Фелла остановился на
абзаце, который гласил:
«...Все свидетели, образно выражаясь, носят
темные очки. Они не способны видеть события в
истинном свете и не могут правильно истолко-
* Казнь.
409
ватъ виденное. В действительности они и поня-
тия не имеют, что происходит прямо перед
ними, а еще меньше -г- среди публики, т. е. их
самих. Предложите им посмотреть черно-белый
фильм о том, что происходило у них на глазах, и
они поверят увиденному на экране. Но все равно
не смогут ничего объяснить.
Надеюсь в скором времени немного позабавить
моих друзей. Если все сложится хорошо, могу я
попросить вас почтить нас своим присутствием?
Поскольку вы сейчас в Бате, я в любой момент
пришлю за вами машину. Обещаю, что постара-
юсь одурачить и вас всеми доступными мне
способами, Но так как вы.у нас новичок и весьма
поверхностно знакомы с обитателями дома, бу-
дет только справедливо, если я подскажу вам: не
спускайте глаз с моей племянницы Марджори».
Майор Кроу присвистнул.
— Вот так,— усмехнулся доктор Фелл, сворачивая
лист.— И это письмо поможет нам успешно провести
намеченное на нынешний вечер небольшое мероприя-
тие, которое и завершит следствие.
Раздался прерывистый стук в дверь. Переведя
дыхание, доктор Фелл посмотрел на часы. Вопроси-
тельно оглядел собравшихся, и каждый кивнул ему в
ответ в знак полной готовности. Дверь распахнулась.
Человек, казавшийся незнакомым в обыкновенной
одежде взамен привычного белого калата, просунул
голову в проем.
— Заходите, мистер Стивенсон,— пригласил док-
тор Фелл.
XIX
z У входа в Белегард Эллиот притор-
мозил. Его автомобиль был перегружен, несмотря на
то что майор Кроу и Боствик ехали следом, в другой
машине. Доктор Фелл занимал почти полностью все
заднее сиденье, а оставшееся место было отведено
огромному ящику, который принес с собой Стивенсон.
Сам Стивенсон, страшно заинтригованный и не менее
смущенный, сидел рядом с Эллиотом.
410
Итак, финал близился. Эллиот резко дернул руч-
ной тормоз, не сводя взгляда с освещенного фасада
дома. Однако пришлось дождаться остальных, прежде
чем позвонить в дверь. К вечеру похолодало, клубил-
ся легкий туман. . .
Дверь отворила сама Марджори. Увидев их замк-
нутые, официальные лица, она торопливо оглянулась
по сторонам.
— Вашу записку я получила,— сказала она.—Мы
все в сборе. И никто никуда не отлучался. Но в чем
дело?
— Нам страшно неловко, мисс,— заговорил Бост-
вик,— прерывать ваш свадебный вечер.— Казалось,
брак Марджори настолько беспокоит старшего офице-
ра, что его мысли вновь и вновь невольно возвраща-
ются к этому событию.— Но мы отвлечем вас нена-
долго, после чего...
Он запнулся и смял конец фразы, поймав холод-
ный, сердитый взгляд майора Кроу.
— Старший офицер!
— Да, сэр?
— Излишне обсуждать личную жизнь леди. Вам
ясно? Отлично.— И хотя самому майору Кроу тоже
было заметно не по себе, обратившись к Марджори, он
постарался придать своему голосу как можно больше
сердечности: — Но вы знаете, Боствик все-таки отчасти
прав: мы постараемся уехать отсюда как можно быст-
рее. Ха-ха-ха! Да-да. Уверяю вас! Э-э... так что я хотел
сказать? Ах да! Не проведете ли вы нас к остальным?
Марджори была кем угодно, но только не актрисой.
Она посмотрела' на майора, посмотрела на огромный
ящик в руках у Стивенсона и не сказала ничего. Лицо
ее слегка горело — за обедом, скорее всего, было
выпито немало бренди.
Девушка провела гостей в библиотеку, где их
встретила тяжелая, гнетущая атмосфера, хотя сама
комната, расположенная в глубине дома, была уютна
и красива. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами,
глыбы грубо обтесанного камня обрамляли камин, в
котором приятно потрескивали дрова* На коврике
перед камином стоял карточный столик, доктор Чесни
и профессор Ингрэм играли в трик-трак. Хардинг
развалился в кресле с газетой в руках. Голову он
держал неестественно прямо — шея, стиснутая повяз-
ками, была неподвижна.
411
И Чесни, и Хардинг были слегка навеселе. Про-
фессор Ингрэм — спокоен и трезв как стеклышко.
Комнату освещали только бра, горячий воздух был
насыщен ароматами кофе, сигар и бренди, разлитого
в пузатые рюмки. Затеянная, чтобы убить время,
партия в трик-трак была немедленно брошена, хотя
профессор Ингрэм продолжал рассеянно встряхивать
стаканчик и катать кости по столу.
Опершись ладонями о стол, доктор Чесни обратил
к вошедшим свое красное веснушчатое лицо.
— Отлично,— пророкотал он.— Ну, что там у вас
задумано? Выкладывайте!
Майор Кроу кивнул, и Эллиот приступил прямо к
делу.
— Добрый вечер, сэр. И вам. И вам. Думаю, все
вы уже встречались с доктором Феллом. Ну, а мистер
Стивенсон вам, разумеется, давно и хорошо знаком.
— Конечно, знаком,— подтвердил доктор Чесни,
озираясь по сторонам. Несмотря на его героические
усилия, влияние выпитого бренди заметно сказыва-
лось в интонациях его голоса.— А что это у вас там
припрятано, Хобарт?
— Кинопроектор,— ответил за аптекаря Эллиот.—
Сегодня днем, сэр,— обернулся он к профессору
Ингрэму,—вы желали посмотреть фильм, запечатлев-
ший шоу мистера Чесни. Сейчас я предлагаю, если вы
не против, удовлетворить всеобщее любопытство. Ми-
стер Стивенсон был так любезен, что захватил с
собой проекционный аппарат и все ^остальные принад-
лежности. Думаю, вы не станете возражать, если мы
расположимся у вас в доме.— Хэдли от души порадо-
вался бы, слушая Эллиота: как славно вышколил он
своего ученика! — Боюсь, для вас зрелище будет нет
из приятных. Заранее прошу прощения. Но, даю
слово, этот просмотр совершенно необходим следст-
вию... да и вам самим. Стоит посмотреть, поверьте!
С легким дробным стуком профессор Ингрэм снова
прокатил по столу игральные кости. Мельком взгля-
нув на выпавшие цифры, сгреб кости в кучу и
посмотрел на Эллиота.
— Так... так... так...— пробормотал он.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Что ж, давайте начистоту,— предложил профес-
сор.— Это будет...— он вновь бросил кости,— что-тр
вроде следственного эксперимента? Излюбленный
412
’’прием французской полиции... Ожидается, видимо, что
у преступника в критический момент не выдержат
нервы и он выдаст себя? Что за-»чепуха, инспектор!
Ничего/вы этим не добьетесь. Вы плохо разбираетесь
в психологии; во всяком случае, в психологии данного
преступника.
Говорил он небрежным тоном, и тем не менее его
слова прозвучали достаточно серьезно. Однако Элли-
от улыбнулся и с .облегчением увидел ответную улыб-
ку профессора. Инспектор поспешил разубедить зна-
тока психологии.
— О нет, сэр,— слово чести, ничего подобного мы
не затевали! И пугать никого не собираемся. Мы в
самом деле просто хотим, чтобы все посмотрели
фильм. Хотим, чтобы вы убедились...
— В чем?
—... убедились, кто же на самом деле был доктор
Немо. Мы тщательно исследовали фильм. И если вы
будете смотреть пристально, с должным вниманием и
без предубеждения, то сами сможете сказать, кто убил
мистера Чесни.
Профессор Ингрэм бросил кости в стаканчик,
встряхнул и вновь высыпал на стол.
— Значит, фильм выдает преступника?
— Да. Мы так считаем. Вот почему и настаиваем
на общем просмотре. Интересно, согласитесь ли вы с
нашими выводами. Кадры говорят сами за себя. Хотя
с первого раза мы и не догадались, что же происходит
на наших глазах, вы, надеемся, будете более удачли-
вы и сразу заметите самое главное. Остальное же —
сущие пустяки. Сегодня вечером мы намерены аресто-
вать убийцу.
— Господи Боже,— воскликнул Джо Чесни.— Не-
ужели вы хотите сказать, что из-за рулончика люби-
тельской пленки собираетесь отправить кого-то на
виселицу?
Неприкрытое изумление звучало в его голосе,
словно он не верил своим ушам. Гриваса недоумения
и гнева исказила его лицо.
— Это решит суд, доктор Чесни. Вы против? Я
имею в виду — против просмотра?
— Я? О нет-нет, ни в коем случае! Честно говоря,
я и сам сгораю от любопытства.
— А вы, мистер Хардинг?
Хардинг нервно поправил воротничок рубашки,
413
потрогал повязку. Кашлянул, прочищая горло. Потя-
нулся к стакану с бренди и залпом осушил его.
— Нет, — сказал он. — А... а фильм хорошо по-
лучился?
— Отлично.
— Резкость нормальная, хотел я спросить?
— Вполне. А вы не против, мисс Уиле?
— Нет, конечно. *
— Неужели и она обязана смотреть? — возмутился
доктор Чесни.
— Мисс Уиле придется увидеть этот фильм в
любом случае,— медленно произнес Эллиот.— Даже
если больше никто, кроме нее, смотреть его не станет.
И вновь профессор Ингрэм бросил кости и рассе-
янно подсчитал выпавшие очки.
— Что касается меня, то я имею полное право
возражать. Да, я — как вы справедливо заметили —
очень хотел сегодня увидеть этот злополучный
фильм. Однако же встретил не самый теплый прием...
И теперь я испытываю сильное искушение,— профес-
сор качнул головой, и лысина его блеснула,— послать
вас ко всем чертям. Но я не могу. Эта проклятая
стрела от духовой трубки не дает мне покоя. А уж
рост доктора Немо я вычислял всю ночь напролет,—
он с размаху ударил стаканчиком для костей по
столу.— Скажите, виден в этом вашем фильме рост
доктора Немо или нет? Можно его вычислить?
— Да, сэр. Около шести футов. г
Профессор Ингрэм отставил стаканчик в сторону и
обвел взглядом комнату. Доктор Чесни выглядел в
первый момент озадаченным, потом — крайне заинте-
ресованным и наконец развеселился.
— Точно установлено? — резко спросил профессор.
— Сами увидите. Хотя отнюдь не это главное, на
что хотелось бы обратить ваше внимание. Однако вы
сами убедитесь в точности наших наблюдений, сэр. А
теперь приступим. Как насчет того, чтобы воспользо-
ваться Музыкальной комнатой?
— О, да где угодно, пожалуйста,— засуетился Джо
Чесни. Теперь он весь так и лучился гостеприимст-
вом.— Не проводить ли вас, господа? Позвольте, я
покажу дорогу. Захватим бренди? Как же не выпить —
и до конца не досмоФрим!
,— Спасибо.— Эллиот усмехнулся и обратился к
профессору Ингрэму: — О сэр, не смотрите так на
414
меня, пожалуйста! В Музыкальной комнате, да,— но
это вовсе не означает, что мы собираемся провести
следственный эксперимент, упаси Боже! Просто, по-
моему, вы лучше все поймете именно там. Мы с
мистером Стивенсоном пойдем подготовим аппарат, а
вы все с майором Кроу присоединитесь к нам через
пять минут.
Только выйдя из комнаты, инспектор почувство-
вал, как пылает его лоб. И заметил, что совсем не
думает об убийце; убийца ему известен; убийцу те-
перь не спасет ничто. Совсем другие соображения
заставляли сердце Эллиота болезненно сжиматься.
В холле было прохладно, как и в Музыкальной
комнате. Эллиот нащупал выключатель сбоку от шка-
фа. Задернул серые шторы; за окнами сгущался
туман. Он включил обогреватель.
— Экран ваш,— сказал он аптекарю,— как раз
поместится вот в этот дверной проем; Поставьте
проектор как можно ближе — пусть изображение бу-
дет крупнее. Давайте выкатим радиолу и поставим
аппарат на нее.
Стивенсон кивнул, и они молча принялись за
работу. Простыню прикололи кнопками к косякам
двери; проектор включили в розетку для радиолы.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на
белой ткани вспыхнул большой светящийся квадрат.
Прямо за экраном был темный кабинет, кабинет
Маркуса Чесни, и часы тикали все так же громко.
Эллиот расставил кресла: по два с каждой стороны
экрана.
— Готово,— сказал он.
И едва он успел произнести эти слова, как в
Музыкальную комнату вошла небольшая процессия,
возглавляемая доктором Феллом. Марджори и Хар-
динг были усажены в кресла рядом, по одну сторону
экрана, профессор Ингрэм и доктор Чесни — по дру-
гую. Майор Кроу, как и прошлой ночью, остался
стоять, прислонясь к пианино. Боствик и Эллиот
заняли места у двери. Доктор Фелл встал рядом со
Стивенсоном у проектора.
— Считаю своим долгом предупредить,— тяжело
сопя, заговорил доктор Фелл,— что вам предстоят не
очень-то приятные минуты — особенно мисс Уиле.
Однако, мисс Уиле, не придвинетесь ли вы поближе к
экрану?
415
Марджори недоуменно посмотрела на него, но
подчинилась беспрекословно. Руки ее .так дрожали,
что Эллиоту пришлось подойти к. ней и самому
передвинуть кресло. Теперь она сидела всего в футе
от завешенного простыней дверного проема, однако
не прямо перед ним, а по-прежнему сбоку.
— Благодарю вас,— пробормотал доктор Фелл.
Привычный румянец сбежал с его лица. Через секун-
ду голос доктора прогремел: — Аминь! Поехали!
Боствик выключил свет, и в комнате воцарилась
кромешная тьма. Потом Стивенсон пустил аппарат.
Свет проектора слабо озарил лица присутствующих.
Раздалось мерное гудение, замерцал черный квад-
рат. Явственно слышалось дыхание зрителей. Эллиот
краем глаза видел силуэт доктора Фелла, темной
громадой нависавший над сидящими, но — только
краем глаза: все внимание инспектора сосредоточи-
лось в этот момент на экране в ожидании зрелища,
которое вот уже во второй раз должно было предстать
перед ним... Зрелища, тайный смысл которого сразу
же становился явным, стоило только дать себе труд
непредвзято взвесить и сопоставить все факты.
Черноту экрана прорезала тонкая вертикальная,
подрагивающая полоска света. Медленно раствори-
лись призрачные двери. Из дрожащего светлого маре-
ва выступили очертания той самой комнаты, которая
сейчас находилась позади экрана. Проецируясь с
расстояния всего лишь в пять- футов, изображение
почти достигало натуральной величйны. При виде
пылающего камина, ослепительного пятна света на
столе и белого циферблата часов Эллиота охватило
жутковатое ощущение, что перед ним нечто более
реальное, нежели обычное световое изображение. Как
будто смотришь через прозрачную завесу, скрадываю-
щую 1кивые цвета... Иллюзию довершало громкое
тиканье ходиков, ритм которого совпадал с движени-
ем маятника на экране. Перед Эллиотом предстала
призрачная комната, комната из Зазеркалья, где
подлинные часы отстукивали мгновения прошлой но-
чи, а распахнутые окна впускали развеявшийся еще
вчера воздух *.
И наконец они увидели лицо Маркуса Чесни.
* В сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» время шло в
обратном направлении.
416
Не удивительно, что Марджори вскрикнула, и дело
было вовсе не в том отталкивающем виде, который
придавало лицу Чесни. контрастное освещение, — ил-
люзия подлинности происходящего оказалась слишком
сильна. В своем Зазеркалье Маркус Чесни с самым
невозмутимым видом принялся за собственные дела.
Он уселся лицом к зрителям, сдвинул вбок серую
конфетную коробку и разыграл пантомиму с двумя
небольшими предметами, лежавшими на столе...
— О слепая курица! — прошептал профессор Инг-
рэм, подавшись вперед, так что его лысина едва не
попала в луч проектора.— Теперь-то я вижу. Эге-ге...
стрела, значит, от духовой трубки? Ха-ха! Теперь-то
я понял...
— Это мелочи! — оборвал его доктор Фелл.— Вов-
се не в этом суть. Лучше взгляните-ка в левый угол
экрана. Выход доктора Немо!
И, словно повинуясь приказу, из темноты выступи-
ла высокая худая фигура в цилиндре и сразу же, при
своем появлении, обратилась к зрителям в фас. Бро-
сились в глаза мелкие подробности: потертый ворс
цилиндра, шарф, закрывающий все лицо, забавная
походка Немо, двинувшегося вперед через призрач-
ную комнату. Приблизившись к столу — теперь уже
вполоборота — он быстро проделал фокус с подменой
коробки...
— Кто он? — спросил доктор Фелл при первом же
шаге загадочного пришельца.— Смотрите хорошень-
ко! Кто это?
— Вильбур,— сказала Марджори.— Вильбур! —
повторила она, вскакивая с кресла.— Разве вы не
видите? Да вы только на походку его взгляните! И со-
мневаться нечего — ну конечно, Вильбур!
Следом раздался изумленный, но тем не менее
совершенно уверенный голос доктора Чесни:
— Девочка права. Господи, ясно как Божий день!
Но это никак не мог быть Вильбур! Ведь беднягу
убили!
— Выглядит в точности как Вильбур,— подтвер-
дил и профессор Ингрэм. Даже в полумраке было
заметно, как он насторожился. Поза его стала напря-
женной, сосредоточенный, внимательный взгляд не
отрывался от экрана.— Но подождите! Здесь что-то
не так... Какой-то подвох, очень ловкий... Я готов
поклясться...
14 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
417
Доктор Фелл жестом заставил его замолчать. К это-
му моменту чувства собравшихся настолько обостри-
лись, что ровное гудение проектора, казалось, пере-
росло в надсадный вой.
— Вот и настал решающий момент,— провозгла-
сил доктор Фелл, когда Немо двинулся к противопо-
ложному краю стола.— Мисс Уиле! Примерно через
две секунды ваш дядя должен сказать несколько слов.
Вот он смотрит на Немо... Следите за его губами!
Прочтите по губам и произнесите вслух то, что он
говорит. Спокойствие!
Девушка встала сбоку от экрана, наклонилась
вперед, так что тень ее почти касалась изображения.
В этот миг все перестали слышать даже гул проекто-
ра. Тишина, полная, неестественная тишина. Абсо-
лютное безмолвие. Серые губы Маркуса Чесни задви-
гались, и, л вторя им, звенящим голосом Марджори
отрешенно продекламировала — так, словно сама не
понимала смысла произносимых слов:
Не люблю вас, доктор Фелл;
Никогда сказать не смел;
Но...
Шум протеста поднялся среди зрителей.
— Что за чертовщина?! — фыркнул профессор Ин-
грэм.— Что она говорит?!
— Я говорю то, что говорит... или говорил он! —
вспыхнула Марджори.— «Не люблю вас, доктор
Фелл...»
— Ага, говорил же я вам, что тут подвох! — торже-
ствовал профессор.— Я еще не совсем из ума выжил —
я сам был здесь вчера, и видел, и слышал его, и будь я
проклят, если он говорил .что-либо подобное!
Ответ у доктора Фелла был наготове.
— Разумеется, ничего подобного Маркус Чесни
при вас не говорил,— раздался его мрачный, усталый,
исполненный горечи голос.— Следовательно, вы смот-
рите вовсе не фильм, снятый на вчерашнем спектак-
ле. Следовательно, этот фильм поддельный... И следо-
вательно, убийцей является именно тот, кто подсунул
нам его, уверив всех в его подлинности. Следователь-
но, убийца — это...
Он не договорил.
Не успел еще Джордж Хардинг вскочить на ноги,
как в три прыжка Эллиот пересек комнату. Хардинг
418
попытался встретить его неуклюжим ударом в лицо.
Эллиот был только рад этому. Давно уже он страстно
мечтал, чтобы судьба предоставила ему. случай напря-
мую столкнуться с Хардингом! Вся долго копившаяся
неприязнь, вылившаяся наконец в чистую ненависть;
все чувства, которые он вынужден был скрывать;
наконец, полное осознание содеянного Хардингом,—
все это разом поднялось в душе Эллиота. О, с каким
наслаждением принял он вызов! Но... увы, долгого
сопротивления не последовало. Этот последний выпад
окончательно истощил нервные силы Джорджа.
Взгляд его заметался, лицо искривилось гримасой
нестерпимой жалости к себе, и он, цепляясь за юбку
Марджори, без сознания рухнул к ее ногам. Пришлось
отпаивать его бренди, прежде чем удалось провести
по всей форме процедуру ареста.
XX
Час спустя все собрались перед яр-
ко пылающим камином в библиотеке. Отсутствовали
Марджори хи — по вполне понятным причинам —
Боствик с . Хардингом. Остальные полукольцом рассе-
лись у ? камина. Эту картину Эллиот, все еще не
лишившийся чувства юмора, сравнил про себя со
старонемецким натюрмортом.
Первым нарушил молчание* доктор Чесни. Он си-
дел, поставив локти на карточный столик и упираясь
лбом в ладони; потом поднял голову.
— Значит, это все-таки был посторонний! — вы-
дохнул он.— Ох! Я с самого начала в глубине души
знал, что иначе и быть не может!
Профессор Ингрэм очень вежливо возразил ему:
— Неужели? А мне-то казалось, что вы первый
были решительно без ума от Хардинга. По крайней
мере, когда согласились сегодня посодействовать в
таком удачном и, главное, своевременном браке...
л Лицо доктора Чесни вспыхнуло.
- — Но неужели вы не понимаете, что у меня не
былр выхода? Вернее, я так думал... Хардингу удалось
убедить меня. Он сказал...
— Мало ли что он говорил! — со сдержанным
сарказмом вмешался майор Кроу.
14*
419
— ...но когда я подумал, как много значит это для
Марджори...
— В самом деле?! — недоверчиво качнул головой
профессор, собирая кости и ссыпая их в стаканчик.—
Вы всегда были никуда не годным психологом, дружи-
ще! Неужели вы верили, что она его любит? Что хоть
когда-нибудь она действительно его любила? Ведь
неспроста же я (как вы думаете?) всеми силами
воспротивился сегодняшней омерзительной, недостой-
ной затее со свадьбой! — Профессор несколько раз
встряхнул стаканчик, переводя взгляд с доктора Фел-
ла на Эллиота, а с него на майора Кроу.— Однако,
джентльмены, мне кажется, что настало время объяс-
нить нам все по порядку. Мы все хотим услышать,
каким же образом вы вышли на Хардинга и доказали
его вину? Вам это дело, может быть, кажется теперь
простым и ясным; но мы все еще бродим в потемках
неведения.
Эллиот взглянул на доктора Фелла.
— Вам слово, сэр,—-сказал он, и майор Кроу
одобрительно кивнул.
Доктор Фелл, с дымящейся трубкой в одной руке
и внушительной кружкой пива в другой, задумчиво
смотрел на огонь.
— О, я тоже действовал небезупречно в данном
случае,— признался он необычно спокойным для него
тоном.— Мне есть в чем себя упрекнуть, потому что
уже четыре месяца назад меня посетила идея, кото-
рую я тогда воспринял как чистый бред и которая на
самом деле была первым шагом к разгадке. Но лучше
рассказать с самого начала, как все случившееся
представляется мне теперь.
Что касается семнадцатого июня, когда шоколадом
из лавки миссис Терри были отравлены дети, то я уже
в общих чертах изложил мистеру Эллиоту свои сооб-
ражения... Меня не оставляла мысль, что отравитель
не мог прибегнуть к такому примитивному способу —
просто всыпать горсть отравленных конфет в откры-
тый ящик. Я заподозрил, что здесь дело не обошлось
без «волшебного» чемоданчика с пружинным захва-
том, с помощью которого можно было без труда
подменить целый ящик,— задача, в ином случае прак-
тически невыполнимая. Выходит, следовало выяснить,
кто в течение примерно недели до семнадцатого июня
наведывался в кондитерскую с саквояжем или чем-
420
либо подобным. Разумеется, меня интересовали толь-
ко те, в чьих руках этот предмет никого бы не
удивил, а следовательно, остался бы незамеченным,
как нечто привычное. Скажем — доктор Чесни или
мистер Эммет... Но! — Доктор Фелл многозначитель-
но ткнул в воздух трубкой.— Как я уже говорил
инспектору, оставался еще один вариант. Даже появ-
ление доктора Чесни или мистера Эммета с саквоя-
жем могли вспомнить — как вспоминают именно при-
вычную для глаза картину. Однако бывают такие
посетители, которые совершенно спокойно входят в
лавку миссис Терри с чем угодно в руках, а хозяйка
и думать о них забывает прежде, чем дверь лавки
закроется за их спиной.
— Что же это за посетители? — удивился профес-
сор Ингрэм.
— Туристы,— коротко ответил доктор Фелл и,
вздохнув, приступил к объяснениям: — Как известно,
через Содбюри-Крос проходит крупная автомагист-
раль. В некоторые дни и без того довольно оживлен-
ный поток приезжих стремительно нарастает. X, или
У, или Z — турист, никому в здешних краях, разуме-
ется, неизвестный,— путешествуя на машине, мог
зайти с чемоданчиком в лавку, попросить блок сига-
рет и исчезнуть, никем не замеченный и никому не
запомнившийся. Местные жители — доктор Чесни или
мистер Эммет — напротив, непременно привлекли бы
внимание любезной хозяйки; это не то что чужаки,
которые для нее все на одно лицо!
Однако все равно в конечном счете получается
какая-то чепуха! С одной стороны, зачем чужаку,
если только он, конечно, не маньяк, понадобились все
эти хлопоты с конфетами? С другой стороны, войдите
в мое положение: если это все-таки дело рук сума-
сшедшего, то хорош и я сам буду с советами вроде:
ищите по всей Англии никому незнакомого в Содбюри-
Крос человека, облик которого описать невозможно,
который странствует в автомобиле (в каком — я тоже
не имею ни малейшего представления) и возит с собой
портфельчик «с секретом», что, впрочем, пока еще
также лишь одна из моих догадок!
Легко представить себе, как посмотрел бы на меня
майор, явись я к нему с подобными разговорами. Вот
я и махнул рукой на свои сомнения — о чем теперь
горько сожалею.
421
Что же произошло сегодня утром?
История, поведанная Эллиотом, всколыхнула са-
мые мрачные подозрения, дремавшие в глубине моей
души. Письмо Маркуса Чесни я к тому времени уже
получил. Суть дела была мне известна в изложении
глухого официанта, но тем- не менее рассказ Эллиота
меня потряс. Из него я узнал, что в Италии мисс Уиле
познакомилась и обручилась со своим черноглазым
красавчиком Джорджем Хардингом. Не было никаких
оснований подозревать именно Хардинга только пото-
му, что он не проживает в Содбюри-Крос. Однако с
полным правом можно было заподозрить любого, кто
находился в тот вечер в Белегарде; кого-то из этой
довольно маленькой и тесной компании, кто умудрил-
ся вплести хитроумнейший план убийства в не менее
хитроумный сценарий затеянного хозяином представ-
ления. С анализа этого представления мы и начнем.
Уже известно, что оно планировалось заранее.
И разумеется, всем уже наскучило напоминание об
обманах зрения и чудесах ловкости рук, ожидавших
зрителей на каждом шагу. Таким образом, верить
собственным глазам было нельзя... Более того, есть
серьезный повод подозревать, что трюки разыгрыва-
лись не только на сцене, но и в зрительном зале.
Послушайте только, как пишет Чесни об аудитории:
«В действительности они и понятия не имеют, что
происходит прямо перед ними, а еще меньше — среди
публики, т. е. их самих. Предложите им посмотреть
черно-белый фильм о том, что происходило у них на
глазах, и они поверят увиденному на экране. Но все
равно не смогут ничего объяснить».
Далее, при попытках разгадать секрет спектакля
сразу же бросаются в глаза три просто кричащих
противоречия, требующих немедленного объяснения.
Первое. Почему Чесни в составленный им список
вопросов включил абсолютно лишний пункт? Почему
он сообщил/ что роль доктора Немо играл Вильбур
Эммет, если намеревался спросить, какого роста был
человек в очках?
Второе. Почему он настоял, чтобы все надели
вечерние костюмы? Ведь это не входило в обычаи
Белегарда. И тем не менее именно в этот единствен-
ный вечер Маркус Чесни поставил такое условие.
Третье. Зачем ему понадобилось включать в спи-
сок десятый вопрос? На этот пункт никто до сих пор
422
не обратил внимания, но мне он просто покоя не
давал! Как вы помнете, текст гласил: «Кто (один или
несколько человек) говорил? Что было сказано?» И тут
же примечание, что необходимо ответить буквально.
Где же скрытая ловушка?
Джентльмены, ответы на первый и второй вопросы,
поставленные мной, сравнительно просты. Маркус
Чесни сообщил, что роль Немо исполнял Вильбур
Эммет, по той простой причине, что исполнял ее
вовсе не Эммет. Не Эммет, а некто другой, в таких
же вечерних брюках и туфлях. Очевидно, что он не
мог быть одного роста с Вильбуром. Иначе вопрос:
«Какого роста человек вошел через окно?» — потерял
бы свой смысл. Будь это подставное лицо, как и
Эммет, шести футов ростом, вы, ответив «шесть
футов», в любом случае оказались бы правы... Значит,
для того чтобы одурачить вас, нужен был мужчина на
несколько дюймов ниже Эммета, но одетый точно так
же.
Хм-м-м... А где же нам найти такого подходящего
Дублера? Разумеется, сгодился бы любой знакомый из
Содбюри-Крос. Но тогда пропадает вся соль фокуса:
он превращается в обыкновенный обман. Более того,
теряет смысл и фраза из письма: «Они и понятия не
имеют, что происходит прямо перед ними, а еще
меньше — среди публики, т. е. их, самих». Если эти
слова могут что-нибудь значить, то только одно:
пришелец в очках и цилиндре был одним из зрителей.
Вот тут-то все становится на свои места. Мы
видим, что у Маркуса Чесни, помимо Эммета, был
еще один помощник. Обыкновенная подсадная утка,
вроде «человека из публики», подыгрывающего иллю-
зионисту в цирке. Когда погас свет, за двадцать
секунд абсолютной темноты Эммет и этот второй
помощник поменялись местами.
Таинственный ассистент выскользнул через окно, а
Эммет тем же путем пробрался в комнату и занял его
место. Именно второй Помощник и сыграл роль док-*
тора Немо. А Эммет в течение всего спектакля
сидел — или стоял — среди зрителей. Вот; господа,
какой фокус задумал Маркус Чесни!
Однако кого же из публики он мог выбрать?
За кого выдавал себя Эммет?
Ответ напрашивается сам собой. Мисс Уиле по
вполне понятным причинам исключается. Кандидату-
423
ру профессора Ингрэма я отклонил, по меньшей мере,
по трем соображениям: во-первых, он сидел дальше
всех от окна, причем место указал ему сам Чесни;
во-вторых, у профессора довольно приметная, блестя-
щая в темноте лысина; и последнее — маловероятно,
чтобы Чесни выбрал в помощники человека,'которого
ему больше всего хотелось одурачить.
Ну а Хардинг?
Хардинг пяти футов девяти дюймов ростом. Они с
Эмметом оба худощавы, сходного телосложения, тем-
новолосы, аккуратно причесаны. В комнате Хардинг
оказался крайним слева — самая невыгодная позиция
для киносъемки, до смешного невыгодная! Но именно
это место предназначил ему Маркус Чесни, в двух
шагах от окна. Ну и, наконец, Хардинг стоял не
отрываясь от камеры, таким образом правая рука его
постоянно, закрывала половину лица. Верно?
— Верно,— угрюмо подтвердил профессор Ингрэм.
— Что может быть легче, чем такая подмена —
в психологическом смысле? Разницу в росте заметить
было трудно, потому что все остальные сидели, а
Эммет стоял. Хардинг единственный назвал Немо
«скрюченным, приседающим при каждом шаге», но
потому только, что знал, как неловко двигался Эммет.
Темнота сильно облегчала обман, полностью скрывая
различие во внешности двух молодых людей: Хар-
динг — красавец, Эммет — урод. Да еще эта рука,
закрывающая лицо... По всей видимости, зрителям
было не до того, чтобы разглядывать своего соседа:
все их внимание поглощали события на сцене. Нельзя
в равной мере сосредоточиться на происходящем в
пятнадцати футах впереди тебя и одновременно —
рядом, слева. Сами свидетели говорили, что видели
Хардинга краем глаза,— и это чистая Правда. Фигуру,
которую они видели боковым зрением, они принимали
за Хардинга только потому, что никого иного увидеть
и не ожидали.
Темнота помогла провернуть и еще один трюк. Все
в один голос подтвердили, что человек с кинокамерой
громко произнес некую фразу. Осмелюсь предполо-
жить, что все ошиблись. Вспомните, как темнота в
театральном зале принуждает зрителей невольно го-
ворить шепотом. Причем шепот этот воспринимается .
как нормальный, а порой и довольно громкий голос.
Вспомните только свою собственную реакцию, когда в
424 .
концертном зале над вашим ухом зачавкает какой-
нибудь идиот. На самом деле шум совсем слабенький,
еле слышный, но понять это можно только сравнив
его со звуком обычной громкости. Вывод: когда
джентльмен с кинокамерой сказал: «Тсс! Человек-
невидимка!» — он произнес эти слова шепотом. Про-
изошел обман чувств: вы решили, что слышали голос
Хардинга, потому что ожидали его услышать, а все
голоса, если говорить шепотом, звучат примерно оди-
наково. Вам просто в голову не могло прийти, что это
кто-то другой.
- Итак, на роль второго помощника Хардинг подхо-
дил лучше всех. Вас, профессор, Чесни не выбрал бы
ни за что на свете, ведь' вы — его постоянный оппо-
нент. И вас, доктор Чесни, тоже. С вами он спорил й
пререкался всю жизнь, еще с детства, кроме того, уже
одно точное совпадение вашего роста с ростом Эмме-
та автоматически делало вашу кандидатуру непригод-
ной^ Да, да! Разумеется, Чесни предпочел Хардинга,
который всегда так и смотрел в рот «хозяину»,
каждым словом тешил его тщеславие, безоговорочно
поддерживал любое его суждение и вдобавок владел
кинокамерой... А фильм в самом деле был. задуман
как гвоздь всей программы!
Здесь уместно обратить внимание еще на один
нюанс. Мы все немало наслышаны о чрезвычайном
почтении, какое Хардинг неизменно выказывал по
отношению к Маркусу Чесни. Послушание его было
безграничным и неизменным... за исключением един-
ственного случая, причем именно того, когда, каза-
лось бы, люди и менее раболепные безоговорочно
выполняли команды Маркуса Чесни. Я имею в виду
все тот же спектакль, излюбленное детище хозяина,
предмет его гордости. Маркус относился к своему
эксперименту с серьезностью истинного ученого и от
других требовал того же. Но что мы видим?! В один
из самых драматических моментов действия —? при
появлении доктора Немо — так называемый Хардинг,-
вопреки строжайшему требованию сохранять полней-
шее молчание, отпускает вдруг вслух шуточку: «Тсс!
Человек-невидимка!» Это неуместно игривое отноше-
ние к затее «хозяина» выглядит по меньшей мере
странным. Ведь реплика могла вызвать смех присут-
ствующих и испортить весь эффект! Однако Хардин-
га, всегда такого паиньку, это не остановило!
425
Теперь вообще ничего не стоит доказать его вину,
па одной этой реплике. Я рассуждал так. Вроде бы
эта фраза -г- непростительная вольность. И если Хар- '
динга изображал Вильбур Эммет, то еще менее веро-
ятно, чтобы он осмелился шутить вопреки запрету
«хозяина», а тем более высмеивать его. Значит —
Господь свидетель! — и эти слова были заготовлены
заранее. Они являлись не чем иным, как, частью
спектакля. А теперь вспомним один из вопросов. «Кто
(один или несколько человек) говорил? Что было
сказано?» Господа, поверьте, я не преувеличиваю
свою проницательность; просто излагаю вам мои мыс-
ли, одну за другой, в точности в том порядке, как они
приходили мне в голову утром, во время рассказа
Эллиота. Но тогда я еще не решался слишком уж
обнадеживать его и скрыл свои подозрения...
Доктор Чесни смцрил Фелла крайне изумленным
взглядом.
— Обнадеживать?! — переспросил он, подозри-
тельно моргая.— Но на что, собственно, мог надеяться
инспектор?,. Какое для него имеет значение, кто?..
Доктор Фелл долго и смущенно кашлял.
— Неважно,— сказал наконец он.— Так, случай-
ная оговорка. Продолжим.
Бели отвлечься на время от поисков мотива и
выяснения обстоятельств преступления, сосредоточив-
шись единственно на способе его исполнения, уже и
тогда становится ясно, что только Хардинг мог сыг-
рать роль доктора Немо. г
Рассмотрим события по секундам. В течение двад-
цати; секунд полнейшей темноты, когда погас свет и
дверь в кабинет еще не открылась, Эммет мог про-
скользнуть в комнату через окно и взять камеру из
рук Хардинга. А тот — тем же путем выбраться из
комнаты на газон, где его ждал наряд доктора Немо.
Это заняло бы не более двух-трех секунд. Кроме того,
для переодевания у него в запасе остается еще сорок
секунд до появления Немо на сцене. В общем, у
Хардинга было около минуты, а профессор Ингрэм
может подтвердить, как много можно успеть за целую
минуту, не только переодеться...
В течение тридцати секунд Немо исполнял свою
роль на сцене. Остается теперь высчитать, было ли
у Хардинга время вернуться в комнату — и когда
именно? '
426
Этот вопрос, честно говоря, сначала поставил меня
в тупик, потому что я еще не видел фильма. Но
Эллиот процитировал свидетельство самого Хардинга.
Тот сказал: «Как только тип в цилиндре исчез, я
выключил камеру и отступил назад». В действитель-
ности это сделал Вильбур Эммет в роли Хардинга. Он
прекратил съемку, как только Немо ушел со сцены.
Но почему?! Ведь представление-то на этом не закон-
чилось! Маркус Чесни еще упал лицом вперед на
стол, изображая смерть, а потом поднялся и закрыл
двери. Словом, Чесни просто тянул время, пока асси-
стенты занимали исходные позиции.
Совершенно ясно, что Эммет после ухода Немо
отступил назад — то есть вышел из поля зрения ос-
тальных наблюдателей — и выскользнул из комнаты
навстречу Хардингу. Как и положено было по плану.
По плану Маркуса Чесни. Однако, если моя версия
справедлива, Хардинг ввел в сценарий любопытный
ход: он засунул в горло Чесни отравленную пилюлю.
(Разумеется, никакой второй капсулы и в помине не
было; все споры на эту тему излишни. Зачем вторая
капсула, если сам Хардинг играл роль доктора Немо?
Пилюля была всего одна, та самая, которую ему
вручили заранее и которую он заблаговременно начи-
нил ядом.) Затем Хардинг приступил к выполнению
второй части своего собственного сценария.
После ухода Немо Вильбур Эммет выключил каме-
ру и выбрался через окно, где его поджидал Хардинг,
уже освободившийся от маскараднЬго костюма. В тени
дерева, сразу же за узкой полоской газона, Хардинг
заблаговременно припрятал кочергу. Он сбросил кос-
тюм Немо прямо под окошком и притаился за дере-
вом. Взмахом руки поманил к себе Эммета, забрал
камеру и молча указал на одежду. ,
Когда Эммет повернулся, он нанес ему удар по
затылку. Однако прежде чем дотронуться до кочерги,
руку он обернул носовым платком... Затем Хардинг
быстро пробрался обратно в Музыкальную комнату.
Он мог успеть сделать все это до того, как зажегся
свет. Ему понадобилось бы (профессор подтвердит)
пятьдесят секунд.
Профессор Ингрэм, машинально встряхивая кости
в стаканчике, нахмурился и покачал головой.
— Признаюсь, логично. Времени было достаточно.
Но не безумие ли так рисковать?
427
— Нет,— ответил доктор Фелл.— Большого риска
не было.
— Но представьте себе, что мы включили бы свет
слишком быстро? До его возвращения в Музыкальную
комнату?
— А про самого-то Чесни вы забыли? — печаль-
но вздохнул Фелл.— Не мешало бы помнить, как
человек практически собственными руками подстро-
ил свое убийство. Чесни больше, чем кто бы то ни
было, заботился о своевременном и незаметном
возвращении Хардинга на место под покровом тем-
ноты. Провал означал бы для Чесни крушение его
собственной затеи; сделал бы посмешищем, неудач-
ником его самого. Хардинг не должен был попасться
ни в коем случае! Вспомните, как Чесни затянул
спектакль — посидел немного за столом, а потом
рухнул лицом вниз. Все это чистая импровизация,
потому что ни одного вопроса на эту тему в списке
нет. Экспромт, необходимый, чтобы выиграть время.
Скорее всего, существовал условный сигнал, кашель
например, по которому Чесни должен был понять,
что Джордж уже в комнате. И только услышав этот
сигнал, Чесни опустил занавес, то есть закрыл
двери. Поэтому в распоряжении Хардинга было
сколько угодно времени, чтобы проломить череп
Эммету: хочет — двадцать, а хочет — и сто двадцать
секунд. Чесни ни за что не закончил бы спектакль
до возвращения Джорджа. г
— Ах тварь поганая! — взорвался вдруг доктор
Джо, с такой силой грохнув кулаком по столику, что
колода карт подскочила на месте.— Выходит, он
ломал комедию все это время?
— Да.
— Продолжайте,— спокойно предложил профес-
сор,
Доктор Фелл откашлялся.
— Вот такая картина представилась мне утром.
Сами понимаете, я стремился как можно скорее
увидеть фильм, снятый, как я полагал, Эмметом.
Однако тогда я еще не знал, какие неожиданные
сомнения ожидают меня впереди; правда, портрет
Хардинга уже четко вырисовывался если не совсем в
зловещих, то в весьма подозрительных тонах. Химик-
аналитик. В любой момент без труда может получить
синильную кислоту. И единственный из всех, заме-
428
шанных в этом деле, владеет хитрым приемом: мигом
надеть и снять резиновые перчатки. Не знаю, пыта-
лись ли вы когда-нибудь проделать это... Надеть
перчатки сравнительно легко — внутри они покрыты
тальком. А вот снять, особенно в спешке, практически
невозможно, если не знать этого приема. Стащить за
пальцы, как обычные перчатки, их не удастся: или вы
будете дергать их долго, но безрезультатно, или
разорвете резину в клочья. Перчатки надо скатывать,
начиная с запястья; их и нашли аккуратно скатанны-
ми. Боюсь, интерес, проявленный мною к этой детали
костюма Немо, удивил инспектора Эллиота.
Однако в моем сознании образ Джорджа Хардинга
полностью совпал с образом неведомого убийцы еще
до того, как мы увидели фильм. И произошло это
благодаря беседе Эллиота с мисс Уиле в гостиной
аптекаря Стивенсона. Признаюсь, господа, я подслу-
шивал. Без определенной цели и не особенно терза-
ясь муками совести. Двустворчатые двери из гости-
ной в смежную комнату были занавешены простыней.
Вот за этой-то простыней (представьте себе!) я и
притаился.
До того момента о Хардинге я знал только со слов
Эллиота. А тут — силы небесные, что я слышу! Элли-
от говорил, что до встречи с мисс Уиле на Средизем-
ном море Хардинг и слыхом не слыхивал о Содбюри-
Крос. И что же я вдруг узнаю? Ничего подобного! Они
познакомились давным-давно, еще до отравления в
лавке миссис Терри! Марджори тайком ездила в Лон-
дон к нему на свидания... Господа, будьте добры,
успокойтесь! — с легкой досадой воскликнул доктор
Фелл.— И, пожалуйста, не смотрите на меня так,
доктор Чесни, словно готовы швырнуть мне в голову
вон теми каминными щипцами! Любая служанка в
этом доме подтвердит мои слова. Пойдите спросите—
все знают.
Новость грянула как гром среди ясного неба. Я по-
нял все. В характере Джорджа Хардинга проявились
две черты, до сих пор мне неизвестные. Нет, конечно,
ничего чрезмерно предосудительного в желании до
поры до времени скрывать знакомство с девущкой от
ее семьи. Однако Хардинг избрал для этого уж
слишком замысловатый способ... К чему же осложнять
себе жизнь, спрашивается? Но, конечно, это еще не
порок. А вот за что его, с точки зрения инспектора
429
Эллиота, и убить мало, так это за подлое, наглое
хладнокровие, с которым он заявил своей возлюблен-
ной, что ему, видите ли, необходимо отдохнуть! И
согласен он — ни много ни мало! — на заграничное
путешествие! А до того момента, как он присоединит-
ся к семье девушки, ей придется оплачивать его
дорожные расходы! Ах какой пустячок! Господа, я
стоял в спальне аптекаря словно громом пораженный.
Верите ли — меня окружали призраки и голоса. Ка-
жется, я ощущал запах надушенных локонов Уэйн-
райта. Уоррен Уйат лениво покачивался в кресле.
Зловещим видением промелькнули за окном завора-
живающие глаза Ричесона и лысый череп душки
Притчарда...
И второе. Джордж Хардинг оказался отменным
актером! Взять хоть сцену в Помпее..; Стоп! Не
перебивайте! Неважно, откуда мне стало известно о
ней. Но вы только сопоставьте его поведение в Ита-
лии с тем, что я подслушал у аптекаря! Что за
картинка получается! Представьте себе Хардинга —
как он стоит среди вас, внимая рассказу о Содбюри-
Крос. А ловкий ход, при помощи которого он навел
разговор на тему отравлений? Удивление, неловкость,
виноватый вид, с каким он поспешил убрать с глаз
долой проклятый справочник, прикинувшись, что
только теперь догадался, как тяжела для вас случайно
затронутая им тема! Только представьте себе...
Впрочем, довольно. Вы и так все прекрасно помни-
те. Ситуация весьма символична. Она являет нам
тонкий психологический портрет Хардинга; За его
совершеннейшее, разработанное до мельчайших дета-
лей лицемерие, за умение манипулировать людьми,
исподволь толкать, тянуть, намеками наводить на
нужные ему мысли и поступки я с удовольствием
поместил бы его в самом центре упомянутой мной
призрачной компании, по правую руку от непревзой-
денного Вилли Палмедза.
Ладно, оставим эмоции. Итак, на повестке дня
стоял просмотр фильма. После этого просмотра все
мои ожидания пошли прахом. Полный провал! В пер-
вый момент я просто не мог опомниться: выходит,
Хардинг все-таки сам снимал фильм, без посторонне-
го вмешательства?!
Что ж, все вы видели этот злополучный фильм.
Однако, признайтесь, не я один при первом просмотре
430
упустил из йиду некую немаловажную вещь... Какую
же? Если мы принимаем за истину показания Хардин-
га, признаем, что фильм снят им и алиби его подлин-
ное, без всяких фокусов с переодеваниями, то ведь
тогда происходящее на экране должно в точности
соответствовать тому, что можно было увидет^ с
позиции Хардинга.
Вы понимаете? — с чрезвычайной серьезностью
спросил своих ошеломленных слушателей доктор
Фелл.— Фильм должен был соответствовать тому, что
видел Хардинг! Каждый кадр должен был подтверж-
дать его показания! Следовательно, на экране мы
увидели бы только то, что со своего места мог
наблюдать Хардинг.
А теперь вернемся к началу спектакля. Нелепая
фигура в цилиндре входит через окно, продвигается
вперед, Хардинг шепчет: «Тсс! Человек-невидимка!» —
на эти слова вошедший оборачивается и в упор
смотрит на зрителей.
Но что же мы видим в фильме? В самый момент
своего появления на экране доктор Немо уже обра-
щен лицом к зрителям. Он входит, глядя прямо в
объектив! Не сомневаюсь, он действительно повер-
нулся к зрителям, услышав реплику Хардинга: «Тсс!
Человек-невидимка!», потому что только в этот один-
единственный раз доктор Немо предстает на экране
анфас. Но с какой же стати, черт возьми, Хардинг
вдруг произнес эти — или вообще какие-либо слова?
Ведь Человек-невидимка в тот момент еще не пока-
зался в кадре, следовательно, был действительно
невидим для Хардинга.
Хардинг стоял слева от двери, и французское окно
не попадало в поле его зрения. Окна нет и на экране,
как не было и входящего в кабинет доктора Немо,
пока он не приблизился настолько, чтобы попасть в
объектив. Но тогда ответьте мне, каким же непости-
жимым образом Хардинг уже узнал, на кого похож
доктор Немо? Неужели никто не задавался подобным
вопросом? Как он мог в двух словах, емко и образно
охарактеризовать внешность Немо, прежде чем уви-
дел его?
Ответить просто. Неважно, кто именно вел съемку,
но человек этот — один из помощников Чесни, дейст-
вующее лицо спектакля. Он заранее знал, как выгля-
дит пришелец, и его реплика была отрепетирована
431
заблаговременно. Чесни поворачивает голову к окну,
что служит условным сигналом — пора! И помощник
шепчет заготовленные слова несколькими секундами
раньше, чем следовало, в тот момент, когда остальные
уже видят Немо, а он еще нет. Следовательно, когда
Хардинг потом подтвердил» что действительно гово-
рил эти слова, то тем самым он указал на свое
участие в спектакле, неважно, в качестве кого. Во
всяком случае, мои подозрения пока лишь укрепля-
лись.
Сегодня днем на первом просмотре я уже чуть
было не запел от радости и не выложил все свои
соображения. Особенно когда майор Кроу, сам того не
зная, сказал чистую правду, заявив, что Маркус
Чесни, по сути дела, был режиссером своего убийства.
И хотя майор имел в виду нечто совсем другое,
замечание его тем не менее совершенно справедливо.
Но в следующий же миг моя версия разлетелась ко
всем чертям!
Доктор Немо предстал в фильме в полный рост.
И рост его оказался шесть футов.
Но мало того. Его походка и манеры положительно
выдавали в нем Вильбура Эммета!
Я получил крепкий удар ниже пояса, а оправился
от него лишь несколько часов спустя.
Надо признаться, скромность и сдержанность по-
рой помогают избежать щекотливого положения. Хо-
рошо, что я смолчал; но все равно в душе упорно
верил в свою правоту: мои лргичёские построения
покоились на твердом, надежном фундаменте. Однако
связать концы с концами не удавалось, пока в комна-
те мисс Уиле нам не попался на глаза футляр от
лампы. Мне стало ясно, что опять — в который уже
раз! — мы угодили в очередную ловушку Маркуса
Чесни. Последнюю, самую гениальную. Ту, с помощью
которой Хардинг получил гарантию полной безопас-
ности.
Ведь у следствия оставалось лишь одно уязвимое
место, и, надо признаться, в какой-то момент мы его
уже почти нащупали. Возник вопрос: почему убийца —
кто бы он ни был — не уничтожил фильм? У него
была прекрасная возможность незаметно засветить
пленку, открыто лежавшую в пустой комнате. Пять
секунд на свету — и концы в воду! Ни один преступ-
ник, даже сумасшедший, не захочет, чтобы полицей-
432
ские эксперты провели тщательнейшее изучение кад-
ров, запечатлевших его в момент совершения пре-
ступления. Однако фильм остался в целости и сохран-
ности. И если бы у меня хватило ума с самого начала
правильно истолковать этот простой факт, то сразу
стало бы ясно, что пленку мягко и ненавязчиво
подсунули нам по той причине, что на ней зафикси-
ровано вовсе не настоящее убийство.
На самом деле мы видели репетицию, которую
устроили Чесни, Эммет и Хардинг и где роль Немо
исполнял Эммет.
Подлог выдала лампа. Меня мучили сомнения, с
той минуты как я почти наугад поинтересовался
судьбой этой лампы. Особенно заинтриговало меня
описание реакции мисс Уиле на сообщение, что лампа
перегорела. Что, спрашивается, ее так удивило? Ин-
терес мой к подобной мелочи, возможно, был продик-
тован чистым любопытством. Но именно праздное
любопытство порой помогает найти неожиданный вы-
ход из самьрс запутанных лабиринтов. Итак, девушка
купила лампу утром. До вечера покупка должна была
пролежать без употребления. Спрашивается, долго ли
горела она ночью?
Подсчитать нетрудно. Спектакль Чесни начался
приблизительно пять минут первого. Лампа остава-
лась включенной до прибытия полиции, до двадцати
пяти минут первого. После чего — припоминаете? —
ее выключили. Вот первые двадцать минут. Лампа
вновь была ненадолго включена, когда шел беглый
осмотр места происшествия, прерванный вашим появ-
лением, профессор Ингрэм. Не более чем через пять
минут лампу снова выключили. А в третий, и послед-
ний, раз ее зажгли, когда приехали медэксперт и
фотограф. Посветила она недолго: Эллиот только
успел сообщить майору Кроу о «волшебном» саквояже
с пружиной, затем они вдвоем осмотрели каминные
часы, и лампа перегорела. Ну прибавьте еще минут
пять.
Пусть наши расчеты весьма приблизительны, мы
все равно получаем гигантское расхождение во време-
ни. Лампа перегорела в целом после получаса работы;
а ведь аптекарь Стивенсон уверял, что она обязатель-
но протянет не меньше часа.
Лампа перегорела через полчаса потому, что кто-
то уже пользовался ею раньше.
433
Стоило мне найти пустой футляр. в ящике мисс
Уиле, как все тут же встало на свои места. Мисс Уиле
купила лампу утром и положила в ящик. Воспользо-
ваться ею самостоятельно девушка не могла. Ее
служанка утверждала, что хозяйка с утра отправилась
к профессору Ингрэму и просидела там до обеда.
Кроме того, мы сами не раз слышали, что мисс Уиле
никогда не занималась фотографией.
Собственно говоря, нас пытались заставить слепо
верить, что лампой не пользовались до того момента,
как Памела снесла ее вниз без четверти двенадцать
по приказу Маркуса Чесни. Однако, как я вам только
что объяснил, это не так. И существует еще одно
подтверждение моей гипотезы. Мы нашли в спальне
картонный футляр. Если бы Памелу послали наверх
за лампой, а упаковка оказалась бы еще запечатан-
ной, служанка доставила бы лампу вниз нераспако-
ванной, прямо в футляре. Однако Памела принесла
только одну лампу, значит, футляр был распечатан:
лампа либо лежала в ящике без упаковки, либо
все-таки была в коробке, но уже вскрытой.
Думаю, излишне объяснять, как тщательно отрепе-
тировали Чесни, Эммет и Хардинг сбое маленькое
шоу. Все должно было пройти без сучка без задорин-
ки! Напрашивается вопрос: когда же они успели
подготовиться? Ну разумеется, днем. Лампа была
куплена с утра. Мисс Уиле отсутствовала до обеда.
Вас, доктор Чесни, утром здесь тоже не было. А вот
Хардинг как раз просидел в доме весь день, спросите
у служанок!
Вы понимаете теперь, в чем заключался финаль-
ный трюк Чесни? Последняя, коварно замаскирован-
ная ловушка для зрителей? Он собирался водить вас
за нос даже после конца представления. Приказав
Хардингу заснять на пленку репетицию спектакля —
а она кое в чем существенно отличалась от того, что
должно было произойти вечером,— Чесни приберег
напоследок свой главный козырь. Он мечтал выйти и
сказать: «Итак, вы дали свои ответы. А теперь
полюбуйтесь, что же происходило в действительности.
Кинокамера не может лгать». Но именно камера-то и
может лгать на удивление правдоподобно. Роль Немо
в фильме исполняет Эммет, а произносимые Чесни
слова не имеют ничего общего со сказанными вече-
ром, только количество слогов совпадает. Я думаю,
434
что последний трюк — это прежде всего камешек в
мой огород. Понимаете, он собирался и меня пригла- '
сить. А потом предложил бы: «Давайте-ка посмотрим
наш фильм!» И я сидел бы как последний дурак,
уставившись на экран, откуда он, к вящему своему
удовольствию, заявил бы прямо в мою глупую физио-
номию: «Йе люблю вас, доктор Фелл...» Недаром qh
сам намекал в письме: «Предложите им посмотреть
черно-белый фильм о том, что происходило у них на
глазах,— и они поверят увиденному на экране. Но все
равно не смогут ничего объяснить».
Подмена фильма — единственная и роковая ошиб-
ка Хардинга. Само собой разумеется, существует еще
одна кинокамера. Хардинг, согласно сценарию, пере-
дал Эммету одну, а нам ловко подсунул совсем
другую. Спешу вас обрадовать: Боствик уже нашел в
комнате Хардинга спрятанную кинокамеру с начисто
испорченной пленкой. Ее владелец действовал слиш-
ком самонадеянно и нагло, что его и погубило.
Эллиот промычал нечто неопределенное. Доктор
Фелл, отложив потухшую трубку, осушил свою круж-'
ку пива.
— А теперь позвольте подвести черту под доволь-
но печальной историей Джорджа Хардинга и Марджо-
ри Уиле.
Несколько месяцев назад Хардинг спланировал
целую серию изощренных, поразительно хладнокров-
ных убийств с одной-единственной целью — он жаж-
дал наживы. Для начала он решил убедить всех, что,
кем бы ни был отравитель из Содбюри-Крос, это в
любом случае не Джордж Хардинг. Ослепленный ту-
пым тщеславием, он ни секунды не сомневался, что
Марджори Уиле будет послушной игрушкой в его
руках. Отдадим ему должное — основания для этого у
него были. Из женщины, готовой финансировать за-
граничный вояж своего дружка, в самом деле можно
хоть веревки вить! Так что он справедливо рассчиты-
вал пожить в свое удовольствие на денежки богатой
жены, пока дьявол не сманит его на более тучное
пастбище.
Маркус Чесни был очень богат, а мисс Уиле
являлась его наследницей. Но пока Чесни — человек,
безусловно, прижимистый — пока Чесни жив, Хардин-
гу вряд ли перепало бы хоть пенни. И он полностью
отдавал себе в этом отчет, потому что, полагаю,
435
Чесни с самого начала дал ему это понять совершенно
недвусмысленно. Заветной мечтой Хардинга было по-
ставить на широкую ногу электрогальваническое про-
изводство (причем, насколько мне известно, в техни-
ческом смысле методика просто замечательная!). Хотя,
на мой взгляд, он заслуживает иного электрического
процесса ♦... Хардинг считал себя великим человеком,
достойным великой судьбы, человеком, который впра-
ве взять свое от жизни... следовательно, Маркус
Чесни должен быть устранен!
Думаю, уже с самого начала, с момента первой
встречи с Марджори, подобные мысли не покидали
головы нашего химика. Поэтому он заранее «подсе-
лил» отравителя в Содбюри-Крос. Для этого достаточ-
но было, посетив магазинчик миссис Терри, изучить
его внутреннее расположение и заведенный там поря-
док. После чего несколько дней спустя уже не соста-
вило большого труда подменить ящичек. Стрихнин
был выбран не случайно: это один из немногих ядов,
с которыми обычно не имеет дела химик-профессио-
нал. Откуда он его взял, мы пока еще не знаем, и
здесь нет ничего удивительного: полиции и в голову
не приходило интересоваться личностью Джорджа
Хардинга.
— Да уж...— вздохнул майор Кроу.
— Точно так же нам неизвестно, каков был перво-
начальный план устранения Маркуса Чесни. Но вот,
совершенно неожиданно, судьба послала Хардингу
счастливый случай покончить со своей жертвой с ее
же помощью и практически ее же руками. Кроме того,
Чесни раскусил'трюк с подменой ящичка в кондитер-
ской, и молодому человеку следовало поторопиться...
По иронии судьбы Чесни и в голову не приходило
подозревать именно Хардинга. Однако нельзя было
позволить дотошному старику зайти слишком далеко.
ДеЛо было за малым: для убийства, по плану Хардин-
га, требовался яд почти мгновенного действия, пара-
лизующий голосовой аппарат, чтобы в последние
секунды своей жизни жертва не могла говорить.
Выбор сам собой падал на группу цианидов. Однако,
поскольку в исследованиях Хардинга применялся ци-
анистый калий, наш химик сразу же навлек бы
подозрения на себя.
♦ Имеется в виду электрический стул — орудие казни.
436
Он с удивительной ловкостью нашел выход из
положения. Никакого яда Хардинг из своей лаборато-
рии не брал. Да и зачем? Он просто синтезировал его
прямо здесь. Как вы и сами успели заметить, весь дом
и особенно приусадебный участок благоухают арома-
том горького миндаля. Основная же проблема при
использовании синильной кислоты: как ее скрыть?
Ведь она пахнет даже в пузырьке, закрытом пробкой.
Однако в Белегарде запах этот, что называется,
носился в воздухе... И вот синильная кислота получе-
на. Склянка с ядом подброшена в ванную комнату.
Зачем? Чтобы иметь повод как бы невзначай указать
полиции, сколь несложно приготовление этого веще-
ства и как мало познаний в химии оно требует. А глав-
ное, сделать вид, что кто-то пытается свалить вину на
него, профессионального химика. Не сомневаюсь, что
сцену он разыграл как по нотам.
— О да! — подтвердил майор Кроу.
— Не думаю, чтобы с самого начала Хардинг
решил навести подозрения на Марджори. Это было бы
и глупо, и опасно. Ему нужны были ее деньги, а вовсе
не ее арест. Однако когда именно на мисс Уиле пали
самые тяжкие подозрения, Хардинг понял ,чтои это
сработает ему на руку. Потому что перед ним возник-
ло несколько неожиданное затруднение: чувства де-
вушки начинали охладевать.
Перемена становилась все заметнее. За несколько
недель восторги Марджори значительно поутихли.
Скорее всего, девушке раз-другой удалось заглянуть
в тайники его души. Она уже не могла сдерживать
своего раздражения и отчаяния, более того — зашла
речь о самоубийстве! Хардинг, подхлестываемый тще-
славием, не мог спокойно воспринимать эти тревож-
ные симптомы. Потерять девушку сейчас значило
допустить, чтобы столько усилий пошло прахом! Нет,
этому не бывать! Чем скорее принудит он ее к браку,
тем лучше.
И Хардинг достиг своей цели. Он сочетал нежность
с угрозами. Важнейшую часть своего плана — убийст-
во Вильбура Эммета — он совершил при помощи
шприца, украденного у вас, доктор Чесни. На следу-
ющий же день он подбросил его в шкатулку Марджо-
ри. Девушка и без того уже сходила с ума от страха.
И Хардинг не упустил случая довести ее до такого
состояния, что она готова была сама уцепиться за
437
него как утопающий за соломинку, лишь бы перело-
жить гнетущую ее тяжесть на плечи кого-нибудь
другого. Уловка со шприцем оказалась каплей, пере-
полнившей чашу...
Доктор Фелл умолк на полуслове, смущенный;
раздалось предупреждающее шиканье майора Кроу, и
все в крайнем замешательстве неподвижно устави-
лись в огонь.
Вошла Марджори Уиле.
Эллиот даже не представлял себе, что она может
быть настолько бледна. Глаза ее сияли лихорадочным
блеском. Однако руки девушки не дрожали и движе-
ния ее были спокойными и уверенными.
— Ничего, ничего,—сказала Марджори,— продол-
жайте, пожалуйста. Я все равно уже минут пять
слушаю под дверью. И хочу дослушать до конца.
— Бр-р! — поежился майор Кроу и торопливо
вскочил с кресла.— Может быть, открыть окно? Не
желаете ли сигарету или капельку бренди?
— Вот подушка...— в растерянности пробормотал
доктор Чесни.
— Знаете, дорогая, если прилечь, то...— начал бы-
ло и профессор Ингрэм.
Марджори одарила всех ровной улыбкой.
— Не беспокойтесь, прошу вас, — сказала она. —
Я гораздо выносливее, чем вам кажется. Доктор Фелл
праЁ... Он действительно так и поступал. Он даже мои
книжки по химии использовал против, меня. Я купила
их, чтобы хоть немного узнать о его профессии, но он
сказал, что, когда полиция обнаружит эти книжки, у
них и последние сомнения отпадут... Более того, он
знал... он знал... ну, то, о чем известно инспектору
Эллиоту: как я пыталась купить цианистый калий в
Лондоне...
— Что?! — опешил майор Кроу.
— Как, разве вы... — растерялась девушка. —
Н-но... Разве инспектор не сказал... он намекал... я
думала...
Эллиот покраснел до корней волос.
— Понятно,— хмыкнул майор и деликатно доба-
вил: — Ладно, оставим это!
— И... и он уверял, что на меня падают подозре-
ния в связи с роковым спектаклем дяди Маркуса... Он
говорил, что дядя написал письмо доктору Феллу, где
прямо сказано, что с меня нельзя спускать глаз...
438
— Совершенно верно,— подтвердил доктор Фелл.—
«Не спускайте глаз с моейилемянницы Марджори». Вот
почему я и старался до поры до времени уберечь письмо
от проницательнейшего взора нашего старшего офицера
Боствика. Пока не смог разоблачить настоящего убий-
цу. Иначе письмо увлекло бы Боствика в ложном
направлении. Ваш дядя просто пытался обмануть меня,
отвлечь мое внимание так же, как он сделал это с вами,
назвав Вильбура Эммета исполнителем роли доктора
Немо. Но представляете, какое впечатление это письмо
произвело бы на Боствика?..
— Подождите, пожалуйста! — перебила его Мард-
жори.— Не бойтесь сказать мне правду прямо в лицо,
я не упаду в обморок! Сегодня днем, когда Джордж
вопил, что его застрелили, я чуть не умерла от
жгучего отвращения... И вот что хотелось бы знать:
этот выстрел — несчастный случай или нет?
— Господь свидетель,— буквально прорычал док-
тор Чесни.— Как бы я желал, чтобы это произошло не
случайно! Чтобы я собственноручно всадил в башку
этому подонку полновесную свинцовую пулю! Одна-
ко — увы! — выстрел был чистой случайностью. Кля-
нусь, я и понятия не имел, что револьвер заряжен.
— Но доктор Фелл сказал...
— Прошу прощения,— смущенно сказал доктор
Фелл, поерзав в кресле.— Я торжественно заявляю,
что за все время расследования я ни словом, ни
жестом не обманул вас и не направил по ложному
пути... за исключением этого единственного случая.
Иного выхода я не нашел. Вокруг было слишком
много ушей... Мои слова в основном предназначались
для пронырливой Памелы и еще более пронырливой
Лены. Представляете, какой шум поднялся бы в
округе? Лена уж разнесла бы новость повсюду, не
сомневайтесь! А Хардинг благодаря пущенному мною
слуху о покушении почувствовал себя в полной без-
опасности, что превосходило все его самые смелые
мечты.
— Слава Богу! — вздохнула девушка.— А я-то бо-
ялась, что это вы.
— Я?! — изумился доктор Чесни.
— То есть что вы — убийца. Конечно, сначала я
подозревала профессора Ингрэма...
Добродушные глазки профессора округлились от
удивления.
439
— Вот это да! — воскликнул он.— Польщен, весь-
ма польщен, нечего сказать! Но с какой стати — я?
— Ну, вы же вечно толковали о психологически
безупречном преступлении. А потом, когда я пришла
к вам и просидела целый день и Спросила, стоит ли
мне выходить заМуж за Джорджа, а вы подвергли
меня психоанализу и сказали, что я не люблю его и
он мне совсем не пара... о, я вообще не знала, что
и думать! Но вы были правы. Правы! Тысячу раз
правы.
Доктор Фелл, прищурившись, оглядел присутству-
ющих.
— Подвергли ее психоанализу? — переспросил
он.— Ну, тогда кто же ей подходит больше? А?
Лицо Марджори заалело.
— Никогда... — пролепетала она чуть слышно. —
Я не хочу больше даже смотреть на мужчин... никог-
да, до самой смерти!
— Надеюсь, за исключением присутствующих
здесь? — добродушно осведомился профессор Инг-
рэм.— О нет, дорогая, мы не допустим, чтобы вы
стали жертвой подобного невроза! Кстати, я всегда
считал, что в разумном обществе неврозы этого рода
должны лечиться тем же методом, который применя-
ют для лечения пилотов, потерпевших аварию. Если
сам летчик остался невредим, то, чтобы он побыстрее
пришел в себя, его немедленно отправляют в следую-
щий рейс на другом самолете. Итак, кто же вам
больше подойдет? По зрелом размышлении я бы
сказал, что это должен быть тип мужчины, в отноше-
нии которого прежние внутренние комплексы...
— Фу, что за тарабарщина! — вмешался майор
Кроу. — Полицейский ей нужен теперь, вот и все!
А сейчас, когда дело улажено, я — слово чести! —
действительно больше не хочу иметь к нему никакого
отношения. Ей-Богу, и вмешиваться не буду! Только
должен заметить, что, на мой взгляд...

The Seat of the Scornful

1
© John Dickson Carr, 1941
ГЛАВА I
/
— Господа присяжные заседатели,
вы готовы вынести приговор?
— Да, готовы.
— Признаете ли вы обвиняемого Джона Эдварда
Липьята виновным в убийстве или не признаете?
— Да, признаем.
— Вы признали его виновным, и это ваше едино-
гласное решение?
— Да. Но мы настоятельно ходатайствуем о его
помиловании,— поспешно добавил глава присяжных,
заметно волнуясь.
В зале суда возникло легкое оживление. Объявле-
ние приговора было встречено отдельными возгласами
удивления, после чего наступила мертвая тишина:
просьба о помиловании прозвучала неожиданно и
малоубедительно. Но только не для обреченного на
скамье подсудимых. Впервые за все время разбира-
тельства робкий проблеск надежды затеплился на его
лице. Давно потухшие глаза обратились к присяжным,
словно бедняга ждал какого-то продолжения. Однако
государственный прокурор отклонил ходатайство о
помиловании.
— Джон Эдвард Липьят,— сказал он,— вы не при-
знали себя виновным в убийстве и потребовали суда
присяжных по месту жительства. Местный суд при-
сяжных признает вас виновным. Можете ли вы приве-
сти смягчающие вашу вину обстоятельства, чтобы
избежать смертного приговора, полагающегося вам по
закону?
Обвиняемый в немом удивлении только беспомощ-
но таращился на присяжных. Он открыл было рот, но
так ничего и не сказал.
Государственный прокурор ждал.
— Я виновен,— смиренно сказал подсудимый.—
Знаю, что виновен.
И вдруг его тусклый взгляд зажегся безумным
огнем.
— Но, сэр! — воззвал он к судье.— И вы, сэр! —
с мольбой обратился он к прокурору, и они оба — то
ли от непреклонности, то ли от неловкости — отвели
глаза.— Я поступил так, потому что любил ее. Вот
это все время я и пытался объяснить вам! Когда я
вернулся домой и увидел, что парень этот там побы-
443
вал, а она cq смехом все подтвердила, я просто не
смог этого вынести...
Он с трудом проглотил слюну.
— Я бил ее. Знаю, что зверски бил, но не созна-
вал, что делаю. А потом, когда она уже лежала на
полу и чайник кипел на плите как ни в чем не
бывало... Но я не хотел! Я любил ее!
Ни один мускул не дрогнул на лице судьи Айритона.
— Вам больше нечего сказать? — спросил он.
— Нечего, сэр.
Судья Айритон снял очки, медленно высвободив
из-за уха под судейским париком одну застрявшую
дужку, и сложил их. Потом, аккуратно поместив очки
на столе прямо перед собой, сцепил пухлые пальцы
рук, не сводя пугающе спокойного взгляда с заклю-
ченного.
Судья производил впечатление человека скорее
упитанного, чем толстого. Трудно было догадаться,
что под париком скрываются жидкие рыжеватые во-
лосы, расчесанные на прямой пробор, что суставы его
пальцев до боли сводит судорога от бесконечной
судебной писанины и что под красным с черными
разрезами балахоном по телу судьи струится ручьями
изнуряющий пот: весенняя вестширская выездная сес-,
сия суда присяжных подходит к концу... Тут с одной
стороны подошёл секретарь суда с квадратным шел-
ковым лоскутком, изображающим черную судейскую
шапочку, и разгладил ее уголками z вниз на парике
судьи. По другую сторону встал капеллан.
Голос судьи Айритона звучал негромко, но четко и
бесстрастно, словно глас самой Судьбы или Смерти.
— Джон Эдвард Липьят,— провозгласил он,— вы-
сокий суд признал вас виновным в зверском убийстве
собственной жены. * В свою защиту вы выдвинули
заявление, что действия ваши совершались в состоя-
нии неконтролируемого аффекта, вызванного ревно-
стью—и—сильной страстью. Однако закон не - считает
это смягчающим обстоятельством, за исключением
случаев, к которым, как вы уже осведомлены, ваше
дело не относится. И я не нахожу в отличие от
присяжных в речи вашего защитника никаких серьез-
ных доводов для смягчения приговора.
Судья замолк, пережидая возникший в зале шум.
Представитель защиты — мистер Фредерик Бар-
лоу, королевский адвокат — сидел неподвижно, опу-
444
стив голову и поигрывая карандашом. За спиной
адвоката его коллеги переглянулись и один из них
многозначительно опустил большой палец вниз *.
— Факты свидетельствуют, что вы, находясь в
здравом уме и твердой памяти и полностью отдавая
себе отчет в своих поступках, забили до смерти
собственную жену. Присяжные представили ходатай-
ство о помиловании. В соответствующих инстанциях
оно будет рассмотрено, но должен предупредить: осо-
бых надежд возлагать не стоит.
В мои обязанности входит поставить вас в извест-
ность о приговоре, вынесенном в соответствии с суще-
ствующим законодательством, который гласит следую-
щее: препроводить вас отсюда в место прежнего за-
ключения, а оттуда — к месту казни, где приговор
должен быть приведен в исполнение через повешение.
И да будет над вашей душою милость Господня!
— Аминь,— сказал капеллан.
В глазах осужденного не осталось и следа прежне-
го оцепенения, он впал в сильное возбуждение.
— Это неправда! — закричал он.— Я никогда не
хотел причинить ей ни малейшего вреда! И не причи-
нял! О Боже мой, да я надышаться на Полли не мог!
Судья Айритон бесстрастно смотрел на него.
— Вы сами прекрасно знаете, что виновны,— ров-
ным голосом сказал он.— Уведите осужденного.
В глубине маленького переполненного зала суда
поднялась девушка в легком летнем платье и стала
пробираться к выходу. Она чувствовала, что больше
не может выносить самого воздуха этого заведения.
Пробиралась по чьим-то ногам, обутым в тяжелые
сапоги, ощущая густое дыхание заинтригованных,
ошеломленных зрителей.
Ее спутник, коренастый молодой человек, весьма
щеголевато одетый, сначала был в некотором раз-
думье, но потом двинулся следом. Брошенная кем-то
пустая упаковка из-под галет хрустнула под ногой
девушки. По пути к дверям, ведущим в холл здания
суда, мисс Констанс Айритон слышала шепот, подни-
мавшийсях из разных концов зала:
* Этим знаком в Древнем Риме давали понять, что гладиатор
обречен на смерть.
' ‘ 445
к
— Что-то не больно жалостлив, а? — прошептал
мужской голос.
— Кто?
— Да судья-то!
— Судья? Ну уж он-то знает, что да как, будьте
спокойны! С этими ухо надо держать востро — во как!
Раз нашкодил — отвечай, а ты что думал? — с одоб-
рением в голосе откликнулась какая-то женщина.
— Эх,— отвечал первый голос, уступая аргумен-
там своей собеседницы и тем самым закрывая дискус-
сию,— и то верно: закон есть закон!
Холл был полон народу. Констанс Айритон, а
следом за ней и молодой человек вышли из помеще-
ния и оказались в небольшом садике, зажатом между
двумя стенами из серого камня — здания суда и
церкви. Хотя на дворе стоял всего лишь конец апреля,
в теплом по-летнему воздухе над небольшим город-
ком в Вест-Кантри весело плыли легкие облачка.
Констанс Айритон присела на скамью, стоявшую
около потемневшей, разбитой статуи человека в пари-
ке. Девушке шел всего лишь двадцать первый год.
Это была красивая блондинка, явно питающая склон-
ность к замысловатому макияжу и экстравагантным
прическам. Карие глаза ее, подчеркнутые темными
бровями и выделяющиеся на белоснежном лице, об-
рамленном белокурыми волосами, блуждали по сади-т
ку. Что же касается витиеватого стиля бесед, то его
Констанс терпела лишь в кругу своих лондонских
друзей.
— Бывало, еще маленькой девочкой я играла
здесь,— сказала она.
Ее спутник оставил реплику без внимания.
— Значит, вот какой у тебя отец...— заметил он,
кивая в сторону здания, суда.
— Какой?
— Крепкий орешек!
— Нет, вовсе нет! — резко вскинулась девушка.-^*
Он... ну, в общем, я и сама не знаю, что он за
человек, понимаешь?
— Вспыльчив?
— Да, порой. Но я никогда не видела, чтобы он
действительно вышел из себя. По-моему, ему не
хватает темперамента. Он очень немногословен.
И... послушай, Тони!
— Что?
446
— Знаешь, мы немного просчитались,— заявила
Констанс, водя носком босоножки по мелкому гравию
и изучая получающиеся узоры.— Скорее всего, сегодня
с ним не удастся встретиться. Я совсем забыла: ведь
это последний день выездной сессии, поэтому будет
куча всяких церемоний, мероприятий и прочей суеты.
Папа должен, еще по традиции отметить завершение
сессии со своими коллегами, и... вообще сегодня мы не
сможем. Лучше вернемся к Джейн, на вечеринку. А
завтра отправимся в Дюны и встретимся с ним.
Губы ее спутника тронула едва заметная улыбка.
— Что, пороху не хватает держать ответ перед
папочкой?
Он протянул руку и провел кончиками пальцев по
ее плечу. По своему виду юноша был ярким предста-*
вителем того мужественного и вместе с тем застенчи-
вого типа людей, какими кажутся порой жители
Южной Европы. Это был тип мужчины, который, по
выражению Джейн Тенант, вызывает у женщины
ощущение, как будто он мягко дышит ей в затылок.
Не носи он имени Энтони Морель, его легко можно
было принять за итальянца: смуглая кожа, крепкие,
ослепительно белые зубы, выпуклые живые глаза под
густыми бровями и тяжелые пряди волос, блестевшие
на солнце. К тому же у него была чарующая улыбка
и томные манеры, что не мешало ощущать во всем
его облике признаки сильной воли.
— Что, духу не хватает держать ответ перед
отцом? — повторил он.
— Да не в этом дело!
— В чем же тогда, моя дорогая?
— Ну неужели не понятно? Сегодня просто прохо-
да нет от разных людей! А вот завтра он собирается
в свой домик, который купил недавно в заливе
Хоршу. Там никого не будет, кроме одной женщины,
которая ведет у него хозяйство. Не лучше ли там и
поговорить?
— Знаешь, мне начинает казаться,— заявил мис-
тер Морель,— что ты меня не любишь.
Лицо его собеседницы вспыхнуло.
— О, Тони, ты же знаешь, что это не так!
Мистер Морель взял ее ладони в свои.
— Я люблю тебя,— сказал он. Нельзя было усом-
ниться в той неловкой искренности, с какой он
произнес эти слова. Серьезность юноши граничила с
447
мрачностью. — Я жажду покрыть поцелуями твои
руки, глаза, шею, твои губы! Я готов рухнуть перед
тобой на колени прямо здесь!
— .Тони, не надо! Ради Бога; не надо!
Констанс сама не ожидала, что способна так отча-
янно смущаться. Произойди это в Лондоне, Челси или
Блумсбери — все было бы воспринято более естест-
венно. Но здесь, в крохотном садике позади здания
суда, ситуация показалась ей до смешного неумест-
ной. Как будто огромная собака вскинула лапы ей на
плечи и рвется лизнуть в нос. Девушка любила Тони
Мореля, но сейчас она чувствовала, что всему должно
быть свое место и, время. И от Мореля, человека
весьма чуткого, не ускользнуло ее состояние. Он
отступил с легкой улыбкой.
— Ты не в настроении, моя милая?
— Я? Ничего подобного!
— Ладно, я же вижу,— с шутливой грустью вздох-
нул молодой человек.— Ничего, все как-нибудь утря-
сется. Просто мне немножко обидно, что ты не
спешишь представить меня своему отцу.
— Вовсе нет! Но у меня есть предчувствие,—
девушка слегка замялась,— что его надо сначала
подготовить. И знаешь что? — тут она замялась
опять.— Есть у меня один близкий друг, которому я
доверила бы... ну, замолвить словечко, что ли, прежде
чем мы появимся у папы.
Мистер Морель насупил брови.
— Да? Что это еще за друг?
— Фред Варлоу.
Тони Морель запустил руку в жилетный карман и
выудил оттуда безделушку — что-то вроде талисмана,
который он привык подбрасывать на ладони, когда его
сильно одолевали какие-нибудь мысли. Вещица эта
представляла собой патрон, обычный револьверный
патрон. Морель говаривал, что у этой штучки любо-
пытное прошлое, хотя Констанс было невдомек, что
за прошлое может быть у пули, которой еще даже и
выстрелить-то не успели? Юноша пару раз подбросил
патрон в воздух и поймал его на ладонь.
— Барлоу...— повторил он, глядя в сторону.— Не-
ужели это тот парень, из судейских? Ну, который
защищал бедолагу, только что приговоренного твоим
отцом к смерти? И которого папочка прочит тебе в
мужья?
448
Констанс с удивлением заметила внезапную блед-
ность молод ого, человека, вызванную, по всей видимо-
сти, ревностью. Она затрепетала от тайной радости,
но поторопилась вразумить своего собеседника:
— Тони, милый, я же тысячу раз объясняла тебе,
что это все ерунда! Мне нет никакого дела до Фредди
Барлоу, и он это прекрасно знает. Просто мы росли
вместе. А что касается папиных желаний, то...
— Что?
— Он хочет того же, чего хочу и я. По крайней
мере, надеюсь, что это так,— в карих глазах мелькну-
ла неуверенность.— Послушай, дорогой, я написала
Фреду записку. Обычно по окончании суда все адво-
каты собираются в закрытой для посторонних комна-
те, снимают свои дурацкие накидки, приводят себя в
порядок и обсуждают процесс. Но я попросила Фреда
сразу же прийти сюда, как только он освободится.
Написала, что у меня к нему очень важное дело,—
в голосе девушки зазвучала мольба: — Тони, он идет!
Будь повежливее, ну пожалуйста!
Тони Морель в последний раз подбросил свою
игрушку, поймал и сунул обратно в карман. Невдале-
ке на посыпанной гравием дорожке показалась быстро
приближающаяся фигура в парике и судейской ман-
тии. Только что упомянутый Фред Барлоу был высок
и худ, а на лице его застыла насмешливая гримаса,
как бы свидетельствующая, что он уже имел не один
случай наблюдать этот мир и нашел, что ему многого
недостает. С годами — если только Барлоу не посча-
стливится найти подходящую супругу — он превра-
тится в брюзгливую судейскую крысу, ибо в один
прекрасный день он несомненно получит место судьи.
Карьера Барлоу являла собой пример торжества
самодисциплины и муштры над природными свойства-
ми натуры. Он обладал легкомысленным характером,
но с судейским поприщем легкомысленность несовме-
стима — и баста! В душе Фред был настоящим роман-
тиком, а уж эти-то порывы должны подавляться еще
более безжалостно (за редким исключением, когда они
могут органично использоваться в обращениях к суду
присяжных)! Барлоу слыл очень толковым адвокатом,
хотя «дела» как таковые ненавидел больше всего на
свете. Возможно, служебная самодисциплина стала
для этого многообещающего юриста своеобразной ка-
торгой.
15 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 449
Он приближался к молодой паре прогулочным
шагом, и полы его мантии развевались, открывай
жилетку, в карманы которой адвокат засунул большие
пальцы рук. Парик съехал на затылок, обнажая виски
и уши, что всегда смешило Констанс. Зеленые, как у
кота, глаза рассеянно бегали по лицам ожидающей
парочки. Барлоу улыбался.
— Привет, старушка! —поздоровался он.— А я-то
думал, ты у Джейн Тенант развлекаешься,
— Мы там были,— слегка задыхаясь от волнения,
отвечала Констанс,— но от Тонтона сюда рукой по-
дать, вот мы и решили наведаться... ну и посмотреть,
как идут дела. Фред, познакомься: это Тони Морель.
Мистер Морель вел себя безупречно. Он встал,
улыбаясь самой чарующей из своих улыбок, и обме-
нялся с Барлоу исключительно сердечным рукопожа-
тием. Однако беспокойство не покидало Констанс.
— Слушай, Фред, ты проиграл — какая жалость!
— Пустяки. Каприз случая.
— Я имею в виду беднягу Липьята. Чуть не
умерла от жалости, глядя на него! Неужели действи-
тельно, а?
— Повесят? — закончил Барлоу.— Нет, по-моему,
вряд ли.
— Но по закону... ты же слышал, что сказал папа!
Фредерик Барлоу присвистнул сквозь зубы, почти
не проявляя интереса к теме разговора, ибо все его
внимание было поглощено созерцанием Тони Мореля.
— Милая Конни,— небрежно отвечал он,— твой
папа большой любитель поиграть в кошки-мышки.
И закон он ни в грош не ставит. Ценит же исключи-
тельно принципы справедливого возмездия и беспри-
страстной истины — так, как он их понимает.
— А вот я что-то пока ничего не понимаю!
— Допустим, Липьят совершил убийство. Если я
правильно понял, папа твой в данном случае вовсе не
считает, что он заслуживает петли. С другой стороны,
преступление все-таки имело место и виновный дол-
жен понести наказание. Вот твой многоуважаемый
родитель и помаринует парня как можно дольше в
соку его собственных угрызений совести и подождет,
пока тот будет еле жив от страха, будто веревка уже
готова обвиться вокруг его шеи. И только тогда судья
Айритон официально одобрит ходатайство о помило-
вании и секретариат министерства внутренних дел
450
заменит смертный приговор на пожизненное заключе-
ние. Вот и все дела.
Выразительное лицо Тони Мореля помрачйело.
— Инквизиторские приемчики какие-то, верно?
— Возможно. Не знаю. Это дело судьи.
— Но разве он -имеет право так себя вести? —
возмутился мистер Морель.
— Формально — да.
— А морально?
— Ах, морально! — протянул Барлоу, сухо улыба-
ясь и делая неопределенный жест рукой.
Констанс почувствовала, что разговор заходит
слишком далеко и в нем возникает какой-то глубин-
ный подтекст, ей не совсем еще понятный. Кроме
того, ей стало казаться, что Фред Барлоу почти
догадывается, о чем именно она собирается с ним
говорить. И девушка, набравшись смелости, начала:
— Я рада, что все в конце концов окончится
хорошо. Бели бы такие жестокие законы сохранялись
и в наши дни, было бы очень дурно... или, по крайней
мере, нелепо для нынешнего времени. Фред, у меня
огромная радость: мы с Тони решили пожениться.
При этих словах Барлоу сунул руки глубоко в
карманы брюк. Глаза адвоката помимо его воли
налились кровью, и этот непроизвольный знак, выда-
вавший его истинное состояние, вывел его из себя
еще больше. Он нервно поежился под тяжелой черной
мантией и, уставясь в землю, в раздумье стал покачи-,
ваться на каблуках.
— Поздравляю,— наконец выдавил он из себя.—
Старик уже в курсе?
— Нет. Вот мы и хотели сегодня объявить ему
новость, но ты же сам знаешь, что творится в
последний день сессии! А вечером он собирается к
морю, там мы с ним и увидимся. Но слушай, Фред,
ведь ты сам сегодня тоже поедешь туда...
— Значит, ты хочешь взвалить на меня почетную
обязанность огорошить старика?
— Да просто исподволь намекни, Фред,— и доста-
точно! Ну пожалуйста, Фредди, ты сделаешь?
— Нет,— ответил Фред после глубокого раздумья.
— Нет? Но почему?
Барлоу скривился в усмешке. Взявшись за отворо-
ты своей мантии, словно обращаясь с речью к присяж-
ным, он заговорил вкрадчиво, склонив голову набок:
15*
451
— Вот уже около двадцати лет, с тех пор*как ты
научилась ходить, а мне стукнуло двенадцать, я
нянчусь с тобой во всех твоих делах. Я решал за тебя
задачки и выполнял упражнения по французскому,
когда тебе было лень делать их самой. Стоило тебе
попасть в переделку, как тут же бросался тебе на
выручку. Конни, ты девчонка что надо! И не секрет,
как заглядываются на тебя парни.. Но вот чего у тебя
никогда не было — так это хоть маленького чувства
ответственности. И уж если приспичило тебе выско-
чить замуж — справляйся-ка с этим сама, я вам
свечку держать не буду! На этот раз на меня не
рассчитывай! А теперь прошу прощения, я должен
вернуться на службу.
Констанс сильно разгневалась.
— Да тебе просто плевать на меня! — закричала
она.
— Плевать?
— Да, и тебе, и Джейн Тенант...— она вдруг
оборвала себя на полуслове. В голосе ее послышалась»
горечь: — Эх, ты и сам его боишься, как и все прочие!
На это Барлоу ничего не ответил. Он отвесил в
сторону Тони Мореля нечто среднее между небреж-
ным кивком и официальным поклоном, после чего -
повернулся и неторопливо двинулся прочь по гравий-
ной дорожке.
Мистер Морель, казалось пришедший в недоумение
от только что услышанного, встрепенулся и с улыбкой
повернулся к Констанс.
— Не .обращай внимания, дорогая,— ободряюще
произнес он.— Ведь какое ему, в сущности, до нас
дело? Ты же знаешь, я и сам отлично справлюсь,—
ровные зубы ослепительно сверкнули в улыбке.
— Но, Тони, у тебя же такое ужасное прошлое! То
есть я хотела сказать — для всех окружающих ужас-
ное...
— Ничего не поделаешь, увы! — вздохнул мистер
Морель и прищурился: — Ну а для тебя?
Страсть, прозвучавшая в ответе девушки, изумила
даже мистера Мореля:
— О Боже, Да мне все равно, что думает о тебе
весь мир, — я безгранично восхищаюсь тобой за все!
О Тони, я безумно, безумно люблю тебя! Но...— и
девушка в смущении посмотрела на него снизу
вверх,— но что скажет мой папа?
452
ГЛАВА JI
Назавтра в полдень судья Айритон
сидел в гостиной своей приморской виллы и играл в
шахматы с доктором Гидеоном Феллом.
Вилла была невзрачной, да и простиравшийся
перед ней пляж тоже был обустроен довольно скром-
но. Друзья, знавшие придирчивый вкус судьи и его
почти кошачье пристрастие к комфорту, только диву
давались, что заставило Хораса Айритона выбрать
здесь себе место для отдыха. Судья питал глубокое
отвращение к ходьбе пешком: в Лондоне он и шагу не
ступал, если можно было подъехать на автомобиле.
Жил он в соответствии со своими средствами (воз-
можно, кое-кто сказал бы — чуть выше). Городской
дом на Саут-Одли-стрит и загородная вилла в Берк-
шире отличались шикарно оборудованными ванными
комнатами и умопомрачительным количеством раз-
личных бытовых приборов. Судья не отказывал себе
ни в изысканной кухне, ни в напитках. Его слабость
к огромным сигарам, коньяку «Наполеон» и француз-
ской кухне была настолько широко известна, что
непременно фигурировала в любой шутке или друже-
ском шарже, адресованном ему.
Но при всем пристрастии к роскоши судья Айри-
тон, как и все прочие смертные, питал иллюзии по
поводу целебного воздействия на здоровье морского
воздуха и простой жизни на природе.
Каждый год, обычно на исходе весны или лета, его
одолевал приступ страха за свое здоровье. Причем
опасения были абсолютно безосновательны: судья обла-
дал просто луженым желудком. Однако у него уже вошло
в привычку снимать небольшую виллу в уединенной
местности на взморье, подальше от морских курортов, и
проводить там пару недель, а то и целый месяц.
Обычно он не купался, еще ничей дерзновенный
взор не посмел созерцать достопочтенного судью
Айритона в плавках! Как правило, он восседал в
шезлонге, сонно почитывая любезных его сердцу ав-
торов восемнадцатого столетия. Порой, спохватив-
шись, что все же надо отдать дань своему здоровью,
он вяло брел вдоль песчаного берега с сигарой в зубах
и гримасой крайнего неудовольствия на лице.
Дюны — так называлось это местечко у моря —
вполне устраивали судью. Он даже рискнул раскоше-
453
литься и купить здесь коттедж, поскольку в нем
имелась сносная ванная. Кирпичный оштукатуренный
домик смотрел французскими окнами на море. Две
комнаты выходили в холл, кухня и ванная были в
задней части дома. А перед фасадом, за широкой
полоской газона, пролегала асфальтовая дорога: вдоль
линии прибоя на восток в сторону Тониша и на
запад — к пещерам залива Хоршу. Через дорогу, за
чахлой щетиной травы, начиналась уходящая в воду
полоска ослепительно белого песка.
Этот коттедж, собственно, и представлял собой все
Дюны, будучи единственным строением на полмили
вокруг. Ни один автобус не проносился мимо его
окон, хотя дорога принадлежала какой-то транспорт-
ной компании, которая не поленилась даже в таком
безлюдном месте провести освещение, понаставив фо-
нари через каждую сотню ярдов. При хорошей погоде,
когда солнце искрилось в серо-голубой воде, а в
отдалении маячил рыжеватый мыс залива Хоршу,
окрестности выглядели вполне привлекательно. Но в
ненастье это унылое, продуваемое всеми ветрами
место наводило гнетущую тоску.
В теплый сырой полдень судья Айритон и доктор
Фелл засели за партию шахмат в гостиной коттеджа
в Дюнах.
— Ваш ход,— терпеливо напомнил судья.
— Ах да! — спохватился доктор Федл, витавший
где-то в облаках. Он наугад переставил фигуру, ибо
мысли его были поглощены совсем другим.— Ну ска-
жите на милость, дорогой сэр, почему вы так любите
на каждом процессе играть в кошки-мышки? Что за
странная тактика! Вот сейчас только вы мне довери-
тельно намекнули, что вовсе не собираетесь отправ-
лять молодого Липьята на виселицу...
— Шах,— сделав ход, объявил судья.
— А?
— Шах!
Надув щеки и с шумом выпуская воздух,, доктор
Фелл старался собраться с мыслями и сосредоточенно
уставился на доску сквозь, стекла пенсне на широкой
черной ленточке. В бесплодном раздумье он гневно
закусил губу, косясь на противника.
— Эхе-хе-хе! — шумно повздыхал доктор.— Но
вернемся все же к нашим баранам! Бедный наш
подсудимый, ему, может быть, ничего страшного не
454
грозит, но вам нравится, чтобы он терзался наихуд-
шими страхами! А если положение его действительно
безнадежно, то вы вводите его в заблуждение, давая
понять, что он вне опасности. Вспомните только дело
Добби, мошенника с улицы Лёденхол...
— Шах,— повторил судья Айритон, забирая с до-
ски ферзя своего противника.
— А? Ах, чтоб вам... Ну а если я пойду вот этой?
Шах.
— О, врата Афин! Неужели конец?
• — Да,— кивнул судья.— Шах и мат.
Айритон угрюмо сгреб фигуры с доски и принялся
расставлять их для следующей партии, однако начать
ее не предложил.
— Вы никудышный шахматист,— подытожил
судья.— Никакой сосредоточенности! Ну ладно, так
что же вам так не терпится узнать?
Если в зале суда мистер Айритон воплощал собой
верх сдержанности и восседал недвижимо, как йог, то
здесь, в домашней обстановке, он вел себя очень
раскованно, хотя от этого общее впечатление недо-
ступности почему-то только усиливалось. Однако для
гостей он был неизменно радушны^ хозяином. Сейчас
судья сидел на краешке мягкого кресла, чтобы дотя-
нуться до пола короткими ножками, одетыми в гали-
фе, что в сочетании с коричневой твидовой спортив-
ной курткой выглядело довольно комично.
— Ну тогда можно начистоту? — спросил доктор
Фелл.
— Конечно. ।
— Видите ли,— вздохнул доктор, вынимая цвета-
стый носовой платок и с чрезвычайной серьезностью,
заставившей улыбнуться даже судью, вытирая широ-
кий лоб,— ваше поведение как-то не укладывается в
голове. Вам палец в рот не клади — по крайней мере,
так гласит молва.
— Знаю.
— Надеюсь, вы помните Добби, жулика из Сити?
— Отлично помню.
— Ага,— удовлетворенно кивнул Фелл,— надо
признаться, вы меня тогда потрясли. Добби, этот
грязный вымогатель в среде мелких инвесторов,—
дрянь ужасная, согласен. Когда он встал перед вами,
чтобы выслушать приговора сразу было ясно, что
заслужил он на полную катушку. Вы повели с ним
455
*
разговор в обычной своей уклончивой манере, доведя
парня до полуобморочного состояния. Затем объявили
приговор — пять лет — и махнули рукой охранникам.
Те' повели несчастного, буквально задрожавшего от
радостного облегчения при сообщении о смехотворно
малом сроке. Казалось, все кончено. Всем вокруг так
показалось, даже охране, не говоря уж о Добби. Вы
дали ему время спуститься по ступенькам со скамьи
подсудимых и воскликнули: «Ах да, мистер Добби...
Минуточку! Тут, оказывается, против вас есть еще
один иск, так что вернитесь-ка назад...» Он вернулся
и получил еще пять лет. А потом,— усмехнулся
Фелл,— когда Добби вконец отчаялся, а мы, сидящие
в зале, готовы были провалиться сквозь землю, вы
повторили свой маневр во второй раз! Итог — пятнад-
цать лет.
Судья Айритон взял с доски фигурку, повертел ее
в своих пухлых коротких пальчиках и поставил на
место. “
— Ну и что? — спросил он.
— Разве вам нечего сказать по этому поводу?
; — Состав преступления Добби,— отвечал судья
Айритон,— предусматривает максимальное наказание
сроком в двадцать лет.
— Сэр,— произнес доктор Фелл с чрезвычайной
любезностью,— не собираетесь же вы утверждать, что
приговор был продиктован чувством милосердия?
Легкая улыбка тронула губы судьи.
Нет, я не это хотел сказать. Просто срок в
двадцать лет превысил бы меру справедливого нака-
зания, которого, по моему мнению, заслуживает дан-
ный субъект. Только поэтому он его и не получил.
— Но вы играли с ним, как кот с мышью!
— Вы находите, что он этого не заслужил?
— Нет, но...
— Ав таком случае, дорогой мой доктор, чем же
вы недовольны?
Гостиная в Дюнах представляла собой просторную
удлиненную комнату с тремя французскими окнами,
выходящими на море. Кричащих расцветок обои в
сочетании со старой мебелью, которую судье при-
шлось оставить, до приобретения своей собственной,
временами оскорбляли эстетическое чувство мистера
Айритона. На стене против окон висело чучело голо-
вы лося с вытаращенными стеклянными глазами, под
456
ним — письменный стол в викторианском стиле с
вращающимся стулом. На столе стоял телефон. Софу
и глубокие кресла украшали подушечки.
Единственным знаком присутствия в этом доме но-
вого хозяина были стопки книг, возвышавшиеся в углу.
— Я охотно сменил бы тему разговора. Потому
что, честно говоря, лишь недавно мне пришлось
отвечать на те же самые вопросы...
Доктор почувствовал себя неловко.
— Но раз уж вы заговорили об этом,— продолжал
судья^— то не вижу причины, почему бы и вам не
услышать ответы на эти вопросы. Государство платит
мне за работу. Я выполняю ее так, как считаю
нужным по чести и совести.
— А работа ваша — это...
— Судить, разумеется! — лаконично ответил Айри-
тон.— Добиваться торжества справедливости.
— Ну а если вы ошибетесь?
Судья Айритон потянулся, расправляя затекшие
ноги.
— Для юриста я еще весьма юн,— заявил он.—
Месяц назад всего шестьдесят стукнуло, но, на мой
взгляд, неплохо справляюсь со своими обязанностями.
Кроме того, мне кажется, что меня довольно сложно
обмануть. Возможно, я тщеславен, но я таков, каков
я есть.
Внутри у доктора Фелла все затрепетало от стран-
ного волнения. ”
— Покорнейше прошу прощения йрямоту,— ска-
зал он,— но ваш крутой, чисто римский нрав крайне
возбуждает мое любопытство. Подобная стойкость до-
стойна всяческого восхищения, не,^^Порю! Но между
нами, чисто по-дружески: неужели Шшу душу никогда
не посещали сомнения? Неужели никогда ни на секунду
вы не ставили себя на место подсудимого? И хотя бы
раз в жизни не содрогнулись из простого христианского
сострадания и не прошептали в душе: «Все это так, но
если следовать Господу в великой милости Его...»
Сонные глаза судьи широко распахнулись.
— Нет! С какой стати? Это не мое дело.
— Сэр,— печально произнес доктор Фелл,— вы
несгибаемый человек. Мистер Шоу * годами искал
такой типаж! ,
♦Бернард Шоу — известный английский драматург.
457
— Что за чепуха! — фыркнул судья.— Просто я
реалист.
Слабая улыбка тронула его губы.
— Доктор,— произнес он,— послушайте меня.
Много разных обвинений довелось мне выслушать за
свою жизнь, но вбт назвать меня лицемером или
самодуром до сих пор еще ни у кого язык не
повернулся! Итак, выслушайте же меня! Почему я
должен бормотать всякие1 благочестивые заклинания,
вроде вашего? Ведь мне-то и в голову не придет
ограбить соседа или прикончить своего ближнего,
чтобы заполучить его жену! Доходы мои устраняют
первый соблазн, а здравый смысл — второй.
И он подтвердил свою тираду сдержанным, впечат-
ляющим жестом.
— Причем, заметьте, я работал — трудился в поте
лица своего! — чтобы преувеличить как свой доход,
так и здравый смысл. К сожалению, преступники в
этом мире не склонны особо себя утруждать. У них не
больше моего прав вытворять что заблагорассудится,
не больше моего прав терять голову. Но они позволя-
ют себе это! А потом еще о каком-то милосердии
умоляют! Что ж, от меня они его не дождутся.
Смолк ровный^ бесстрастный голос. Судья Айритон
приподнял фигуру с доски и аккуратно поставил ее на
место, как будто подписал и утвердил печатью какой-
то документ,— значит, так тому отныне и быть!
— Ну-у,— замялся доктор Фелл, поглаживая
усы,— с подобными доводами споритЬ трудно. Выхо-
дит, для себя вы начисто исключаете возможность
совершить, к примеру^ преступление?
Судья задумался.
— При определенных обстоятельствах я, конечно,
могу представить себе такую ситуацию. Хотя с весьма
большой натяжкой. Но если я вдруг и...
— Что тогда, что?
— Я бы взвесил все «за» и «против». И если шансы
велики, почти сто процентов, то я, может быть,
отважился бы рискнуть. Но если шансы на успех
ничтожно малы, я рисковать бы не стал. Однако за
одно ручаюсь твердо: уж если бы я оплошал, то не
позволил бы себе скулить, что не виноват и «обстоя-
тельства так сложились»! Увы, все они именно таким
образом и поступают... во всяком случае, большинство.
— Прошу простить мою настойчивость,— вежливо
458
продолжал доктор Фелл,— но разве вам не случалось
судить невиновного?
— Частенько. И льщу себя надеждой, что таковой
всегда находил у меня оправдание.
Внезапный короткий смех сотряс тело судьи Айри-
тона. Что-то сегодня он на удивление разговорчив!
А ведь обыкновенно вне стен зала суда из него едва
ли можно было вытянуть два-три законченных пред-
ложения! Гидеон Фелл водил с судьей знакомство вот
уже много лет и теперь, отдыхая в Тонише, заглянул
к нему. Сначала, по завершении долгой и изнуритель-
ной выездной сессии, усталый Хорас Айритон не
проявил особой радости от визита доктора, но потом
даже был рад ему. Судья до того разговорился, что
почувствовал заметное улучшение настроения.
— Полно, полно! — улыбнулся он.— Вовсе я не
людоед, и вы, дружище Фелл, прекрасно это знаете!
— Ох-хо-хо, знаю, конечно!
— Более того, надеюсь, что во внерабочее время я
весьма приятный товарищ! Ах, кстати, совсем за-
был,— судья бросил взгляд на часы.— Не предлагаю
вам чаю, потому что миссис Дрю сейчас нет, а сам я
ненавижу кухонную суету. Однако как насчет виски с
содовой?
— Очень вас благодарю! — воскликнул доктор
Фелл.— От таких предложений я редко отказываюсь.
— Ваши взгляды на криминалистику,— продолжал
развивать свою мысль судья, поспешно вставая и
направляясь к буфету,— в общем-то справедливы. Но
в шахматы вы играете из рук вон плохо. А как
здорово я вас подловил в гамбите, а?
— Я смотрю, вы мастер невзначай подложить
свинью противнику?
— Что ж, называйте так, если вам нравится. По
сути дела прием прост: вы создаете у соперника
ощущение полнейшей безопасности, чтобы он потерял
всякую бдительность. И вот тут-то и прищучиваете
его, тепленького! Вы, наверно, назвали бы мой гамбит
тоже «кошки-мышки», верно?
Судья Айритон поднял на свет два стакана, чтобы
убедиться в их стерильной чистоте. Поставив стаканы
на место, он обвел взглядом комнату, причем в глазах
его отразилось неприкрытое отвращение к громоздкой
мебели, подушечкам и чучелу лося на стене: нос
судьи презрительно сморщился. Но мистер Айритон,
459
видимо, тут же опять себя успокоил тем, что все
недостатки интерьера с лихвой окупаются чудодейст-
венным морским воздухом, целебный аромат которого
вливался сквозь полуоткрытые окна. Что за очередная
многозначительная фраза готова была сорваться с его
губ, пока два объемистых стакана наполнялись струей
виски, доктору Феллу так и не довелось узнать,
потому что . вдруг неожиданно за окнами раздался
Задорный девичий голос:
— Эге-гей, вы там, приве-ет!
— Гости? — удивился доктор Фелл.— Да еще жен-
ского пола?
— Скорее всего, это моя, дочь. Хотя ума не прило-
жу, что ей здесь понадобилось. Я думал, она в
Тонтон, в гости отправилась. Эй!
Белокурая девушка в яркой экстравагантной
шляпке модели что-то около середины тридцатых
годов ступила в комнату сквозь открытое окно. Тело
ее облегало легкое цветастое платье, а в тонких
пальцах рук она вертела белую маленькую сумочку.
Доктор Фелл с удовольствием отметил карие ясные
глаза девушки, хотя даже на его добродушный взгляд
косметикой она явно злоупотребляла.
— Привет! — все с тем же задором повторила
девушка.— А вот и я!
Судья Айритон принял крайне сухой и официаль-
ный вид.
— Вижу,— заявил он.— Чему я обязан столь не-
ожиданным посещением? '
— Мне пришлось приехать сюда...— стала объяс-
нять девушка и, как в холодную воду бросившись,
закончйла: — У меня потрясающие новости: я выхожу
замуж.
ГЛАВА III
Констанс вовсе не собиралась оше-
ломить отца этой новостью. Но до последней секунды
она не могла никак придумать, как лучше подсту-
питься с этим известием к отцу.
Констанс, жертва неуемного поглощения романов,
пыталась представить себе, как бы вели себя на ее
месте в подобной ситуации героини из прочитанных
460
книг или фильмов. Отцы этих юных особ принадлежа-
ли обычно к двум типам: они были или свирепы и
неумолимы, или же безгранично мудры и чувстви-
тельны. Одни могли без всяких околичностей вы-
швырнуть неразумное чадо из дома, другие ободряю-
ще похлопывали по спине, проявляя невероятную
терпимость и понимание. Но Констанс, впрочем как и
любая другая девушка на ее месте, смутно почувство-
вала, что ее собственный родитель никак не подходит
ни под одну из этих категорий. Неужели в реальной
жизни все отцы так нестандартны? Или ей одной так
не повезло?
А отец стоял возле буфета, держа сифон с содовой.
— Замуж? — переспросил он. Потом, к несказан-
ному изумлению дочери, лицо его порозовело, а в
голосе послышалось умиление:
— Выходишь замуж? За Фреда Барлоу? Моя Милая
Констанс! Я позд...
У девушки упало сердце.
— Нет, папа. Не за Фреда. За... ну, ты его еще не
знаешь.
— О! — только и воскликнул судья Айритон.
Доктор Фелл спас ситуацию, правда не без свойст-
венной ему неуклюжей деликатности. Хотя его при-
сутствие в любой гостиной ощущалось обычно, как
присутствие вполне взрослого слона, девушка сначала
даже не заметила Фелла. И тому пришлось заявить о
себе долгим и раскатистым откашливанием: доктор
прочищал горло. Поднявшись на ноги при помощи
трости с раздвоенной рукояткой, он с улыбкой дви-
нулся Навстречу гостье.
— Бели вы не возражаете,— выговорил он,— то я
вообще пока воздержусь от напитков. Обещал инспек-
тору Грэму заглянуть к нему на чай, уже и так
опаздываю. Хм-хм...
Судья Айритон вяло произнес:
— Знакомьтесь. Моя дочь. Доктор Гидеон Фелл.
Констанс просияла легкой улыбкой: опешив от
неожиданности, она еще с трудом осознавала присут-
ствие доктора.
— Вы действительно собрались уходить? — спро-
сил судья с откровенным облегчением.
— Боюсь, что да. Продолжим наши дебаты как-
нибудь в другой раз, ладно?
Доктор Фелл подхватил свою валявшуюся на софе
461
сборчатую накидку с капюшоном, набросил на плечи
и скрепил цепочкой у горла. Шумно отдуваясь от
столь великих трудов, он тщательно пристраивал на
голове широкополую шляпу. Затем, отсалютовав тро-
стью и отдав поклон Констанс (в результате чего пара
новых толстых складок прорезала перед его необъят-
ного жилета), он удалился через французское окно.
Отец с дочерью наблюдали, как он шествует через
лужайку.
После весьма продолжительного молчания судья
Айритон вернулся к своему креслу и опустился на
сиденье. Констанс почувствовала, как острые коготки
страха впиваются ей в сердце.
— Папа...— открыла она было рот.
— Минутку! — оборвал папа.— Прежде чем сооб-
щить мне что-либо, будь любезна убрать со своего
лица хотя бы несколько слоев макияжа. Ты похожа на
уличную девку. ,
Подобные колкости всегда выводили Констанс из
себя.
— Ты когда-нибудь,— закричала она,— ну хоть
когда-нибудь отнесешься ко мне серьезно?
— Любой,— бесстрастно ответствовал судья,— кто
воспримет тебя серьезно в том обличье, в каком ты в
данный момент пребываешь, с полным основанием
может ожидать, что ты обратишься к нему не иначе
как «милок» и поклянчишь «пару сотенок». Пожалуй-
ста, сотри эту личину.
Судья обладал невозмутимостью и "терпением пау-
ка. Пауза затягивалась. В отчаянии Констанс достала
из сумочки пудреницу, уставилась в зеркальце и
принялась стирать с лица платком косметику. По
окончании этой процедуры она’ почувствовала себя
растрепанной и взъерошенной как внешне, так и в
своих чувствах. >
Судья Айритон одобрительно кивнул.
— А теперь,— изрек он,— ответь мне: ты полно-
стью отдаешь себе отчет в своих словах? Ты серьезно
выходишь замуж?
— Папа, за всю свою жизнь я не была более
серьезной, чем сейчас!
— Кто он? — терпеливо вопрошал судья.— Что ты
знаешь о нем? О его прошлом?
— Его... его зовут Энтони Морель. Мы познакоми-
лись в Лондоне.
462
— Так» Чем он зарабатывает на жизнь?
— Он совладелец ночного клуба. По крайней мере,
это одно из его занятий.
Судья Айритон на секунду прикрыл глаза и снова
приподнял веки.
— Ну а остальные занятия?
— Не знаю. Но денег у него куры не клюют.
— Кто его родители?
— Не знаю. Они умерли.
— Где вы с ним встретились?
— На вечеринке в Челси.
— Как долго вы знакомы?
— Почти два месяца.
— Ты уже спала с ним?
— Папа!
Констанс была откровенно потрясена. Если бы эти
слова сказал кто-нибудь чужощ она бы восприняла их
с пониманием, но как больно и стыдно было такое
слышать от родного отца!
Невинный взгляд судьи Айритона продолжал во-
прошать дочь: «я задал тебе очень простой вопрос, и
ответ на него тоже прост: да или нет?»
— Нет.
И хотя ни один мускул не дрогнул на лице судьи,
он, казалось, с облегчением перевел дух. Слегка рассла-
бившись, вытянул руки на подлокотниках кресла.
Констанс, несмотря на полное смятение, все же
отметила, что самых грозных предвестников в поведе-
нии судьи, после которых начинается буря, пока не
чувствуется. Он вроде бы еще не собирался вытаски-
вать из нагрудного кармана футляр с очками в
роговой оправе и размеренными движениями надевать
и снимать их, словно на судейской кафедре. Однако
девушка чувствовала, как тяжела ей даже его внеш-
няя безучастность.
— Ну скажи же хоть что-нибудь! — взмолилась
она.— Пожалуйста, скажи, что не возражаешь! Если
только ты будешь препятствовать браку с Тони — я
умру!
— Тебе двадцать один год,— напомнил судья и
вдруг задумался.— В сущности, только шесть месяцев
назад ты вступила во владение материнским наслед-
ством.
— О, пять жалких сотен в год! — простонала де-
вушка.
463
. — Я не собираюсь обсуждать с тобой достаточ-
ность или недостаточность этой, суммы. Просто кон-
статирую факт. Тебе двадцать один, ты совершенно-
летняя. Если решила выйти замуж — я не смогу
помешать.
— Да, но ты можешь...
— Что?
— Сама не знаю! — пролепетала Констанс. И, по-
молчав, добавила: — Разве ты так ничего и не ска-
жешь?
— Пожалуйста, если- тебе так хочется.— Судья
помолчал с минуту, потом прижал пальцы к вискам,
потер лоб.— Признаюсь, я надеялся на твое замуже-
ство с Барлоу. На мой взгляд, перед ним большое
будущее, если только он сохранит благоразумие. Я сам
воспитывал, учил, годами натаскивал его...
«О, да! — подумала Констанс,— и в этом-то вся
беда! Мистер Барлоу (она всегда называла его мыс-
ленно «мистер», когда была зла на него) с каждым
днем становится все более точной копией своего
наставника. Вот пусть кто-нибудь с большими претен-
зиями, вроде Джейн Тенант, и берет в мужья Фреда
Барлоу. Ведь Джейн в нем души не чает! Но жить бок
о бок с человеком, выпестованным ее бессердечным, с
рыбьей кровью папочкой,— это уж слишком, на такое
Констанс не пойдет ни за что на свете!»
Судья Айритон размышлял некоторое время.
— Твоя мать,— произнес наконец он,— во многих
отношениях была очень глупой женщиной...
— Как ты можешь говорить о ней такие вещи?
— Но так оно и есть. Ведь ты была слишком мала,
чтобы запомнить свою мать, правда?
— Правда. Но...
— Тогда, пожалуйста, не пытайся судить о том,
чего ты совершенно не знаешь. Повторяю, твоя мать
во многом была глупа, часто раздражала меня этим.
Я сожалел о ее кончине, однако не могу сказать,
чтобы был совсем уж убит горем.
Судья заерзал в кресле. Констанс в возбуждении
выкрикнула:
— Ты и со мной собираешься играть в кошки-
мышки? Не лучше ли ответить простым языком?
В конце концов, ты даже не хочешь познакомиться с
Тони?
Судья встрепенулся.
464
— Как? Он здесь?
— На пляже, камешки в воду бросает. Мне каза^-
лось, что будет лучше, если я сначала сама встречусь
с тобой и постепенно подготовлю к неожиданному
известию, а уж потом можно было бы и его позвать
для разговора.
— Вполне похвальный план. Можешь пригласить
его.
— А что ты ему скажешь?
— Моя дорогая Констанс, чего ты от меня добива-
ешься? «Да» или «нет», «благословит вас Господь»
или «я не даю своего согласия» — причем без всякой
информации по существу? Твоя биографическая
справка о мистере Мореле, признайся, не очень вра-
зумительна. Ну в самом деле, надо же его хотя бы
позвать сюда! Не могу же я составить мнение о
джентльмене, не повидавшись с ним!
Констанс собралась уже уходить, но остановилась.
Ей показалось, что на слове «джентльмен» отец сде-
лал мягкое, но красноречивое ударение. Как часто
при встречах с ним у нее оставалось жгучее чувство
обиды, будто все, сказанное ею, выворачивалось наиз-
нанку, а самые прямые вопросы тонули в уклончивых
ответах, и весь разговор оставался бесплодным.
— Папа, — сказала она, уже берясь за косяк
окна,— есть еще один нюанс.
— Какой нюанс?
— Я должна сказать тебе это, потому что хочу,
чтобы ты постарался быть справедливым: мне кажет-
ся, что . Тони тебе не понравится.
— Ты в этом уверена?
— Да, но если это произойдет, то только из-за
множества предрассудков, а не потому, что Тони
плохой. Например, он любит пирушки, танцы, все
современное. Он большой интеллектуал... но предпо-
читает современных писателей и композиторов. Он
считает страшной ерундой все то, чем вы с Фреди
Барлоу пытались заставить меня восхищаться. И еще
одно. У него были... ну, кое-какие приключения, но
это вызывает у меня только еще большее восхище-
ние! Разве он виноват, что женщины без ума от него?
— Не знаю,— невозмутимо отвечал отец.— Я луч-
ше смогу ответить на эти и другие вопросы, если ты
дашь мне возможность увидеть своего избранника.
И опять Констанс охватили сомнения.
465
— Мне лучше присутствовать при вашем разгово-
ре или нет?
— Нет.
— О, я и сама бы этого не хотела.
В смятении глядя на отца, она попросила:
— Я поброжу тут поблизости, но ты обещай мне
обращаться с ним хорошо, ладно?
— Я буду к нему справедлив, Констанс, обещаю.
Девушка вышла и быстро побежала от дома.
Над дорогой, морем и пляжем сгущались тени.
Солнце, багрово-красное и уже почти закатившееся,
проглядывало сквозь тучи у самого горизонта. Оно
ненадолго осветило комнату и истаяло. Наступление
сумерек принесло с собой запах сырости, к которому
примешивался йодистый, аромат водорослей, разноси-
мый порывами южного бриза.
Судья Айритон встал с кресла и, приблизившись к
буфету, некоторое время созерцал два наполненных им,
но не тронутых стакана виски. Потом взял один стакан
и добавил в него содовой. Из коробки в буфете достал
сигару, удалил обертку, отщипнул кончик и раскурил.
С наслаждением затянувшись, со стаканом виски в руке
вернулся к креслу. Поставив стакан на край шахматное
го столика, судья принялся безмятежно курить.
На лужайке перед окнами послышались торопли-
вые шаги.
— Добрый вечер, сэр! — произнес вкрадчиво, но
приветливо мистер Энтони Морель.-- Вот я и осме-
лился наконец предстать пред вашим ётрогим взором!
Коренастый и добродушный мистер Морель, сняв с
головы шляпу, выступил вперед и с улыбкой протянул
руку.
ГЛАВА IV
— Добрый вечер,— отвечал судья.
Он пожал протянутую руку без особого энтузиазма,
не вставая с места.— Присаживайтесь!
— Спасибо.
— Напротив меня, пожалуйста, чтобы я вас видел.
— О, как вам будет угодно!
Тони Морель сел и напряженно воззрился на
судью.
466
Судья Айритон продолжал курить с демонстратив-
ным спокойствием, не говоря ни слова, не сводя
маленьких невыразительных глаз с лица гостя. Такая
встреча могла шокировать чувствительного человека,
а Морель, скорее всего, был именно таким.
Гость откашлялся.
— Полагаю,—заговорил он, и в полной тишине
голос его прозвучал несколько резко,— Конни уже
сообщила вам?..
— Сообщила о чем?
— О нас.
— Что конкретно о вас? Постарайтесь выражаться^
тйчнее.
— О свадьбе!
— Ах, это! Да. Она сказала мне; Хотите сигару?
А виски с содовой?
— Нет, благодарю вас, сэр,— выпалил важно в
ответ Морель.— Не употребляю ни алкоголя, ни таба-
ка. У меня другое пристрастие.
Можно было ожидать, что Морель, ободренный
судьей, пустится в объяснения. Но вместо этого он
извлек из кармана упаковку жевательной резинки и,
удалив обертку, с огромным удовольствием сунул
пластинку в рот.
Судья Айритон молча смотрел на него.
— Я ничего не имею против виски и табака,—
пояснил мистер Морель,— просто не употребляю и
все.
После этого разъяснения гость умолк, но пауза
показалась ему неловкой, и тогда он отважился пе-
рейти к делу.
— Так вот о нас с Конни... Она все побаивалась
вашего отказа, но я сказал ей, что надеюсь уладить с
вами наш вопрос. Зачем нам осложнения? Мы хотим,
чтобы вы стали нашим другом, если пожелаете. Ведь
нет никаких препятствий к свадьбе с вашей стороны,
правда? — Он улыбнулся.
Судья вытащил сигару изо рта.
— Ну а с вашей? — осторожно спросил он.
Морель опешил.
— Ну,— признался он, хмуря смуглый лоб,— есть
одно. Видите ли, я римский католик. И боюсь, мне
придется настоять, чтобы венчание произошло в като-
лической церкви и Конни перешла в католичество.
Я ясно выразился?
467
Судья наклонил голову.
— Да. Вы любезно предупредили, что женитесь на
моей дочери, если она поменяет религию.
— О, послушайте, сэр! Я вовсе не хотел, чтобы вы
думали...
— Ничего я не думаю. Просто повторяю ваши же
слова.
Рассчитанным движением судья полез в нагрудный
карман пиджака, достал из футляра очки в роговой
оправе, водрузил их на переносицу и смерил взглядом
Мореля. Затем снял их и принялся тихо поигрывать ими.
— Но ведь всегда все можно уладить! — взмолил-
ся Морель. Он занервничал. В его выразительных
темных глазах появилась озлобленность.— В конце
концов: религия —г вещь серьезная. Для меня, по
крайней мере. Да и для всех католиков.
— Ах, пожалуйста, оставьте/ Выходит, у вас нет
других препятствий к браку?
— Нет, никаких.
— И вы абсолютно уверены?
— Ну, возможно, и есть одна вещь, которую нуж-
но было бы сообщить вам...
— Не нужно. Я и так знаю.
— Вы? Знаете? Что ж;е это?
Судья Айритон положил сигару на край шахматно-
го столика. Он переложил очки из левой руки в
правую и продолжал вертеть их, при этом можно
было заметить, что рука его слегка дрожит.
— Вы Антонио Морелли,— объявил он.— По про-
исхождению сицилиец. Английское подданство по-
лучили... не помню когда. Пять лет назад, на выезд-
ной сессии Кингстонского суда, дело Антонио Море-
лли разбиралось моим другом, судьей Уитом.
Морель молчал как громом пораженный.
— Не знаю,— медленно заговорил он,— откуда вы
выкопали эту давнюю поганую историю? Но если вы
с ней так хорошо знакомы, то должны знать, что я и
есть пострадавшая сторона. Жертва.
— Да. Несомненно. Дайте-ка вспомнить,— мистер
Айритон поджал губы.— Ваш случай вызвал у меня
большой интерес, поскольку очень перекликался с
делом Мадлен Смит и Пьера Л’Анджеля, хотя, вы,
мистер Морель, отделались гораздо легче, чем Л’Анд-
желы Суть дела была в следующем: Антонио Морелли
тайно обручился с девушкой из богатого и влиятёЛь-
468
ного семейства. Дело шло к свадьбе, но страсть
девушки стала угасать. Она написала ему несколько
писем, которые потом юристы будут квалифицировать
как скандальные. Морелли стал угрожать, что, если
она не сдержит слова и откажется вступить с ним в
брак, он покажет письма ее отцу. Девушка потеряла
голову от отчаяния и пыталась застрелить Морелли.
Несмотря на обвинение в попытке предумышленного
убийства, суд оправдал ее.
— Это ложь! — крикнул Морель прямо в лицо
судье.
. — Ложь? — удивился Айритон, нацепляя очки.—
Разве она не была оправдана?
— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду!
—" Боюсь, не совсем.
— Плевать я хотел на эту девицу. Это она за
мной бегала. Совсем осточертела! А потом, когда эта
дура вздумала убить меня, чтобы я никому не достал-
ся, ее важная семейка состряпала грязную историю,
чтобы выставить дочку в выгодном свете. Всё под-
строили. Я и не думал угрожать этой идиотке! —
молодой человек замолк и многозначительно доба-
вил: — Конни все известно, между прочим.
— Не сомневаюсь. Но вы отрицае!е неопровержи-
мость улик, представленных на суде?
— Да-да! Это были всего лишь косвенные доказа-
тельства. Стечение обстоятельств! Что с вами? Отчего
вы так на меня смотрите?
— Ничего. Прошу, продолжайте. Знакомая песня,
но все равно продолжайте.
Морель откинулся на спинку кресла, тяжело и
медленно дыша. Провел рукой по волосам. Жеватель-
ная резинка, которую он припрятал было за щеку,
вновь пошла в ход. Квадратная чисто выбритая
челюсть юноши задвигалась в мерном ритме, перио-
дически издавая слабый чавкающий звук.
— У вас, видимо, уже сложилось обо мне опреде-
ленное мнение? — тревожно спросил он.
— Да. •
— А если вы ошибаетесь?
— Такая вероятность меня не пугает. Мистер
Морель, наша беседа и так уже слишком затянулась,
будучи при этом, вынужден признаться, самой непри-
ятной за всю мою жизнь. У меня к вам остался всего
один вопрос.’ Сколько?
469
— Не понял...
— Какую сумму,— терпеливо пояснил судья,— вы
запросите за то, чтобы оставить мою дочь в покое и
подобру-поздорову убраться навсегда?
Морель скривился в странной улыбке, блеснув
белоснежным рядом зубов. С трудом перевел дух, как
будто избавился наконец от трудной роли, сбросил
стесняющий его наряд. Он повел плечами, поудобнее
устраиваясь в кресле.
— Что ж,— усмехнулся он,— дело есть дело. Бу-
дем договариваться по-деловому.
Судья Айритон прищурился.
— Но учтите, Конни мне очень, очень дорога. Так
что возмещение должно быть соответствующим:
очень, очень солидным. Насколько вы готовы раско-
шелиться? — уже напрямик спрашивал Морель.
— Нет, так дело не пойдет,— бесстрастно возра-
зил судья.— Назначьте размеры отступного сами. Не
могу же я оценивать вас. С другой стороны, вряд ли
можно ожидать, что вы удовлетворитесь парой шил-
лингов или полукроной.
— Ха, а вот тут вы ошибаетесь! — добродушно
воскликнул юноша.— К счастью, в данном случае
речь идет не о моей цене, а о стоимости вашей Конни.
Она славная девушка, сами знаете. И страшный позор
будет для вас, ее отца, если продешевите, оценивая
собственную дочь. Да-да! Вы должны приготовиться
заплатить за нее достойную ее сумму плюс небольшое
возмещение за мое разбитое сердце. Ну, скажем...—
гость задумался, барабаня пальцами по подлокотнику
кресла, и наконец поднял глаза на судью,— пять
тысяч фунтов!
— Не говорите глупостей.
— Неужели в ваших глазах она этого не стоит?
— Речь идет не о том, на сколько я оцениваю
свою дочь. А о том, сколько я могу заплатить.
— Разве? — с удивлением спросил Морель, искоса
наблюдая за собеседником. Улыбка опять заиграла на
губах юноши.— Что ж, я свое слово сказал. Если вы
хотите продолжить торги, то делайте вашу ставку.
— Тысяча фунтов.
Морель расхохотался ему в лицо. .
— Это вы не говорите глупостей, дорогой сэр.
Только у самой Конни пять сотен годового довода!
— Две тысячи.
470
— Нет. Мало. Вот если бы вы предложили три
тысячи наличными, я бы еще подумал. Не говорю —
согласился. Но подумал бы!
— Три тысячи фунтов. Это мое последнее слово.
Молчание..
— Ну ладно,— пожав плечами, заявил примири-
тельно Морель,— идет. Обидно, что вы пожалели
набросить хоть сотенку сверху за свою дочь. Невысо-
ко же вы ее цените! Но я хорошо разбираюсь, когда
клиент дошел до предела.
Судья Айритон брезгливо передернул плечами.
— Сойдемся на трех тысячах,— подытожил Мо-
рель, энергично жуя.— Когда я могу получить деньги?
—~ При выполнении определенных условий.
— Каких еще?
— Я хотел бы получить, веские подтверждения
того, что вы больше не будете беспокоить мою дочь.
Морель проявил какое-то странное безразличие к
этим условиям.
— Поступайте как вам заблагорассудится,— усту-
пил он.— По мне главное — деньги на бочку. А там
требуйте, чего хотите. Итак, когда?
— Я не держу подобных сумм на текущем счете.
Мне необходимо двадцать четыре часа, чтобы собрать
деньги. Одна деталь, мистер Морель. Констанс сейчас
на пляже. Как насчет того, чтобы позвать ее сюда и
объявить о нашей сделке?
— А она не доверяет вам,— проворно ответил
Морель.— И вы это сами прекрасно знаете. Собствен-
но говоря, она и так ожидает от вас всяких фокусов
и уверток, так что это известие окончательно уронит
вас в ее глазах. Не лучше ли вам успокоиться,
дорогой сэр, иначе я разрушу все ваши планы и
завтра же женюсь на ней. Вы можете объявить ей о
моем... э-э-э... коварстве не раньше, чем я пощупаю
ваши денежки. Не раньше!
— Это меня устраивает,— заявил судья довольно
странным тоном.
— Да? Значит, по рукам?
Судья задумался.
— Вы остановились в Тонтоне, верно?
— Да.
— Не могли бы вы явиться сюда завтра вечером
около восьми?
— С удовольствием.
471
— У вас есть машина?
— Увы, нет!
— Неважно. Между Тонтоном и Тонищем каждый
час ходит автобус. Семичасовым рейсом вы прибудете
к восьми на торговую площадь Тониша. Полмили вам
придется прошагать пешком. Идите по дороге вдоль
моря и попадете прямиком сюда.
— Знаю. Мы с Конни сегодня так и добирались.
— Но не приходите раньще, потому что я могу
еще не успеть вернуться из Лондона. И... вам нужно
придумать предлог для Констанс, почему вы покидае-
те компанию.
— О, на это я мастер! Не беспокойтесь...
Он поднялся, отряхивая пиджак. В комнате царил
полумрак, так что вряд ли оба могли различить
выражения лиц друг друга. И оба, казалось, прислу-
шивались к доносящемуся издалека все нарастающе-
му гулу прилива.
Из кармана жилетки Морель выудил крохотную
вещицу и взвесил ее на ладони. В темноте судья не
смог рассмотреть ее: это был мелкокалиберный ре-
вольверный патрон, талисман Мореля. Юноша час-
тенько любовно ощупывал его, словно залог своих
удач.
— Что ж, раз вы затеяли весь этот спектакль,— не
без злорадства заметил он,— то я желаю вам насла-
диться им в полной мере. Однако . Конни сейчас на
улице, она ждет нашего решения. Что вы намерены ей
сказать?
— Я скажу, что согласен на брак.
— Как? — замер Морель.— Почему?
— А что же мне еще остается? Если я буду
против, она попросит объяснения. А если я ей объяс-
ню, вы...
— Ах да, совершенно верно,— сообразил Мо-
рель.— И ее лицо засветится от радости... только
представьте себе!., и целых двадцать четыре часа она
будет на седьмом небе от счастья. Ну а потом с
легкой улыбкой — маленький удар. Немного жестоко,
не правда ли?
— Это вы-то рассуждаете о жестокости?
— В любом случае,— заявил молодой человек с
непроницаемым спокойствием,— мне будет отрадно
видеть, как вы благословите нас и пожмете мне руку.
Я настаиваю, чтобы вы пожали мне руку. И пообеща-
472
ли закатить свадьбу на славу. Ужасно, что вам
придется подвергнуть Конни такому испытанию, но на
это ваша воля. Что, пойти позвать ее?
— Да.
— Ну, тогда так тому и быть,—: и Морель опустил
патрон снова в карман и надел свою щегольскую
шляпу. Он стоял на фоне окна в светло-сером сильно
приталенном костюме.— И как только мы появимся
перед вами, убедительно прошу вас назвать меня
«мой дорогой мальчик».
— Одну минутку! — не трогаясь с места, сказал
судья.— А что будет, если по не зависящим от
меня обстоятельствам я не сумею набрать нужную
сумму?
— Тем хуже для вас,— жестко сказал Морель.—
Пока.
Судья Айритон сидел недвижимо, погрузившись в
размышления; Он протянул руку, взял так и не
тронутый стакан виски и залпом осушил его. Давно
потухла забытая на столике сигара. С видимым уси-
лием судья поднялся на ноги и медленно подошел к
письменному столу. Отодвинув в сторону телефон, он
открыл верхний ящик стола и вынул оттуда сложен-
ное письмо.
Слишком темно, чтобы читать. Но судья знал
содержание письма наизусть. Оно было от управля-
ющего окружным банком. Составленное в исключи-
тельно. вежливых выражениях, оно тем не менее
доводило до сведения, что банк больше не в состо-
янии предоставлять мистеру Айритону кредит, и так
уже превысивший установленную сумму. Остава-
лись еще закладные на дома на Саут-Одли-стрит и
во Фрее.
Судья расправил письмо на столе. Потом переду-
мал и сунул его обратно в ящик.
С моря доносились ночные звуки. Вдали проезжал
автомобйль. Любого, кто увидел бы сейчас мистера
Айритона (хотя никто, разумеется, егб видеть не мог),
повергла бы в шок перемена в его облике. Его
плотное тело обмякло, осело, как пустой чемодан.
Сняв очки, он прижал ладони к глазам и всего раз
воздел вверх сжатые кулаки, словно издал безмолв-
ный крик.
Шум шагов, приглушенные голоса и немного вы-
мученный смех Констанс предупредили его о возвра-
473
щении парочки. Он вновь заученным движением
надел очки и вернулся к креслу.
<
«
Все это происходило в пятницу вечером, двадцать
седьмого апреля. На следующий день мистер Энтони
Морель добрался до Тониша не на автобусе, а на
восьмичасовом лондонском поезде. На торговой пло-
щади он спросил дорогу к морю. Еще один свидетель
потом покажет, что молодой человек прибыл к домику
судьи в двадцать пять минут девятого.
В половине девятого (время проверено по телефон-
ному коммутатору) раздался выстрел: мистер Морель
был сражен пулей, пробившей ему голову. А убийца
слишком поздно узнал, какая улика находилась в
кармане его жертвы. .
ГЛАВА V
»
Телефонистка Флоренс на коммута-
торе читала «Подлинные истории из сексуальной
жизни». Порой она спрашивала себя: неужели все
описанное здесь — правда? Ну разумеется, в против-
ном случае это бы не осмелились печатать! Да и
рассказано все так правдоподобно... Завистливо вздох-
нув, Флоренс подумала, что героини этих историй,
несмотря на ужасные злоключения и падения, все йсе
умудрялись пожить в свое удовольствие. Ах, почему
никто ни разу не пытался разбить ее жизнь такими
вот восхитительно разнообразными способами?
Задребезжал сигнал, и на пульте зажглась красная
лампочка. Флоренс еще раз вздохнула и переключила
рычажок. Только бы не такой же дурацкий звонок,
как пару минут назад, когда какой-то женщине взбре-
ло в голову из телефона-автомата требовать между-
городного разговора, да вдобавок бесплатно! Флоренс
вообще недолюбливала женщин. А вот девицам из
книжки много чего пришлось повидать, хотя они,
разумеется, и раскаивались потом. О, эти визиты в
роскошные игорные дома! О, эти встречи с гангстера-
ми, когда ты вдруг оказываешься замешанной в
убийстве!
— Номер, пожалуйста! — сказала Флоренс.
474
Никакого ответа.
Громко тикающие в маленькой комнате часы пока-
зывали половину девятого. Их тиканье всегда дейст-
вовало на Флоренс успокаивающе. Вот и сейчас в
затянувшейся паузе под эти мерные звуки девушка
даже слегка задремала.
— Номер, пожалуйста! — наконец встрепенулась она.
И вот тут-то все и началось.
Мужской голос, очень тихий, в страшном беспокой-
стве торопливо прошептал: «Дюны. Вилла Айритона.
Помогите!» — И вслед за этим бессвязным бормотани-
ем в ее наушниках послышался ужасающий треск, и
она ощутила острую боль, будто стальные иглы вон-
зились ей в мозг. Флоренс не сразу сообразила, что
это выстрел из револьвера. Вскакивая на ноги, она
еще услышала стон, какие-то неясные звуки и глухой
грохот.
Затем наступила тишина, лишь тикали часы.
Ужас охватил Флоренс, но она не потеряла при-
сутствия духа. Машинально взглянув на циферблат,
она быстро вызвала какой-то номер.
— Тониш, полиция,— ответил молодой, но очень
важный голос.— Дежурный Уимс слушает.
— Альберт...
Тон голоса мгновенно сменился.
— Слушай, сколько раз я просил тебя,— раздался
в трубке досадливый шепот,— не названивать мне
сюда, когда я...
— Но, Альберт, я не тебе! Я по делу. Беда!
Флоренс пересказала только что случившееся.
— Отлично, мисс. Благодарю вас. Мы примем
меры.
Раздались гудки: полицейский Уимс повесил труб-
ку со смешанным чувством неуверенности и тревоги.
Он передал услышанное сержанту, который в раз-
думье поскреб массивный подбородок.
— У судьи! — сказал тот.— Ерунда, наверно. Но
уж если правда кому-то взбрело в голову прикончить
старикана... чем черт не шутит? Так что седлай-ка,
Берт, свой велосипед и мчись туда!
Дежурный Уимс тут же выскочил из здания по-
лиции. От Тониша виллу судьи отделяло примерно
три четверти мили. Если не возникнет непредвиден-
ных задержек, Уимс легко покроет это расстояние
минуты за четыре.
475
Уже сильно стемнело. Дождь прошел, и, хотя тучи
и рассеялись, теплая безлунная ночь дышала сыро-
стью. Велосипедная фара выхватывала из мглы бле-
стящую полоску асфальта, проложенного прямо вдоль
моря. Фонари, отстоящие один от другого на добрых
две сотни ярдов, лишь на мгновение рассеивали мрак.
Казалось, они, словно прибрежные деревья, готовы
гнуться и качаться под порывами ветра. От шума
волн звенело в ушах.
Когда впереди по правую руку уже замаячили огни
судейской виллы, прямо в лицо Уимсу ударил свет
автомобильных фар: машина была припаркована с
нарушением правил.
— Констебль! —позвал из темноты мужской го-
лос.— Эй, констебль!
Уимс инстинктивно затормозил.
— А я как раз за вами,— продолжал голос.— Там
один бродяга... пьяный... мы с доктором Феллоузом...
Тут Уимс вспомнил, чей это голос. Он принадле-
жал мистеру Фреду Барлоу, занимавшему коттедж
немного дальше по направлению к заливу Хоршу.
К мистеру Барлоу юный Уимс питал безграничное,
почти суеверное уважение, продиктованное, вероятно,
врожденным трепетом перед судейским званием.
— Сейчас я очень занят, сэр,— бросил через плечо
констебль, задыхаясь от волнения. Уимс, исполненный
сознания важности своей миссии, не мог удержаться
от искушения поделиться новостью с мистером Бар-
лоу, по своей профессии имеющий отношение к
происшествию.— С господином судьей несчастье!
Голос из темноты резко переспросил:
— Несчастье?
— Стреляли,— пояснил Уимс,— телефонистка ска-
зала. И в кого-то попали.
Вновь хватаясь за руль и ставя ноги на педали,
Уимс увидел мистера Барлоу, выступившего из-за
машины на освещенное пространство. Впоследствии
констебль вспомнит выражение худого лица адвоката,
подсвеченное снизу: с полуоткрытым ртом и прищу-
ренными глазами. Мистер Барлоу был одет в грязную
фланелевую спортивную куртку, голова была не по-
крыта.
— Тогда скорее! — встревоженно воскликнул Бар-
лоу.— Мчитесь что есть духу, а я следом!
Изо Ъсех сил накручивая педали, Уимс видел, что
476
Барлоу ни на шаг не отстает от него, мчась мощными,
широкими скачками, без видимых усилий. Это поче-
му-то показалось Уимсу недостойным его. Он в нече-
ловеческом порыве жал на педали, чтобы оторваться
от бегущего вровень с велосипедом Барлоу, однако
тот никак не отставал. Грудь констебля, когда он
прислонил наконец велосипед к воротам виллы судьи
Айритона, вздымалась шумно и тяжело. И тут он
увидел смутно белевшую в темноте фигурку — в во-
ротах стояла Констанс Айритон. Ветер ерошил ей
волосы и трепал платье. В свете велосипедной фары
Уимсу было видно, что девушка плачет.
Барлоу приблизился к ней и вполголоса спросил:
— Мисс, что случилось?
— Не знаю,— отвечала Констанс.— Я не знаю!
Идите лучше туда. О Господи, лучше б вам туда не
ходить!
Она в бессильном протесте протянула руки к нему,
но Уимс уже открывал ворота. В гостиной горел
яркий свет, занавески на всех трех окнах остались
незадернутыми, а одно из них было вообще распахну-
то настежь. Уимс ринулся в открытое окно, Барлоу за
ним.
Полицейский констебль Альберт Уимс отличался
добросовестностью и трудолюбием, порой его даже
посещало некое подобие вдохновения, так что по
дороге он мысленно уже нарисовал себе ожидавшую
его картину. Сюжет в основном не выходил за рамки
грубого посягательства на жизнь достопочтенного
судьи, в самый разгар которого появлялся герой-изба-
витель, застигал злодея на месте преступления и
после непродолжительной схватки одолевал его. Да-
лее следовало финальное рукопожатие со стороны
благодарной жертвы, которой теперь была обеспечена
долгая-долгая жизнь, по меньшей мере достаточная,
чтобы успеть должным образом выразить свою при-
знательность благородному спасителю через соответ-
ствующие инстанции.
Однако на деле глазам констебля предстало нечто
совсем иное. Мертвый человек лежал лицом вниз на
полу возле письменного стола в глубине комнаты.
Даже отдаленно он не напоминал судью Айритона.
Это был темноволосый мужчина и сером костюме.
Выстрел пришелся ему в голову, сзади, сразу же за
правым ухом. В резком желтом свете настольной
477
лампы сквозь волосы хорошо просматривалась акку-
ратная дырочка с вяло струящейся кровью. Пальцы
убитого напряженно растопырились на ковре, так что
кожа на запястьях сморщилась. Вращающееся кресло
было опрокинуто. Телефон свалился со стола и лежал
рядом с трупом. Все еще снятая трубка издавала
сердитые гудки, в мертвое ухо.
Однако вовсе не это зрелище пронизало констебля
Уимса с ног до головы леденящим душу ужасом. Он
просто не мог поверить своим глазам! В полное
смятение его повергла фигура судьи Айритона, сидя-
щего в кресле примерно в полудюжине футов от тела
убитого; в руке он держал револьвер.
Судья Айритон медленно и тяжело дышал. Лицо
его было мучнисто-белым, хотя сощуренные глазки не
потеряли своей всегдашней невозмутимости и, каза-
лось, были обращены куда-то внутрь. Маленький
стальной полированный револьвер с черной ручкой из
твердой резины поблескивал в ярком свете лампы.
Как будто только что осознав, что сжимает в руке
оружие, судья вытянул ее вперед и с легким стуком
уронйл револьвер на шахматный столик сбоку от
себя.
Констебль Уимс встрепенулся от этого звука и как
бы помимо своей воли с большим огорчением вос-
кликнул:
— Сэр, что же вы такое натворили?
Судья глубоко вздохнул. Он уставился на Уимса
маленькими глазками и откашлялся. '
— Вопрос нелепый,— ответил он.
Волна облегчения захлестнула Уимса.
— О, понимаю, понимаю! — заторопился он. Кон-
стебль взволнованно подался вперед: — Преступный
мир! Мафия! В общем, все ясно! Он покушался на
вашу жизнь. А вы... ну, естественно, сэр...
Судья задумался.
— Вывод столь же безоснователен, сколь и нелеп.
Мистер Морель был женихом моей дочери.
— Но вы убили его, сэр?
— Нет.
Ответ был прям и категоричен и окончательно
сразил Уимса, который и так терялся в догадках.
К любому другому гражданину на месте судьи Айри-
тона он принял бы надлежащие меры пресечения и
без долгих разговоров препроводил его в полицейское
478
отделение. Но отправить в полицию судью Айрито-
на — все равно что посягнуть на сами основы закон-
ности и правопорядка! С верховными судьями так не
поступают, и особенно это относится к тому, чей
ледяной взгляд сверлил сейчас несчастного констебля.
Уимс сначала похолодел, а затем покрылся потом. Он
молил Бога, чтобы здесь сию же минуту оказался
инспектор: больше всего на свете он жаждал сейчас
свалить груз ответственности со своих плеч.
По мере того как констебль рассказывал судье о
прерванном на телефонную станцию звонке, на лице
последнего проступало все большее и большее изум-
ление.
— Не хотите ли сделать какое-нибудь заявление,
сэр?
— Нет.
— Вы отказываетесь?
— Пока. Не сейчас.
У Уимса затецлилась надежда.
— Может Х5ыть, вы согласитесь побеседовать с
инспектором Грэмом, сэр, если любезно позволите
мне проводить вас к нему в полицейское отделение?
— Вон. там,— вяло махнул рукой судья Айритон,—
телефон. Сделайте одолжение, позвоните инспектору
Грэму и попросите его приехать сюда.
— Но я не имею права трогать этот телефон, сэр!
— В кухне, там, в глубине дома, есть параллель-
ный аппарат. Воспользуйтесь им.
— Но, сэр!..
— Пожалуйста, позвоните.
Уимс чувствовал себя так, словно кто-то крепко
ударил его под дых. Судья Айритон не двигался с
места, слржив руки на животе. И тем не менее он был
хозяином положения, как будто это кого-то другого
застукали над мертвые телом с револьвером в руках,
а судья Айритон разбирает дело с высоты своего
судейского положения. Уимс безропотно отправился в
кухню.
Фредерик Барлоу вошел через французское окно с
крепко стиснутыми и прижатыми к бедрам кулаками.
Его появление как будто и не удивило судью: он
продолжал спокойно наблюдать, как Барлоу плотнее
закрывает за Уимсом дверь.
Несколько морщинок залегло под глазами Барлоу.
Челюсть его злобно выдалась вперед, пока он молча
479
разглядывал судью, .вцепившись в отвороты своей
спортивной куртки, и встав в боевую позицию.
Вы легко отделались от Уимса,— процедил на-
конец Барлоу.— Но, по-моему, с инспектором Грэмом
или главным констеблем этот номер не пройдет.
— Возможно.
Барлоу ткнул большим пальцем в сторону тела
Энтони Мореля, изуродованного смертью.
— Ваша работа?
— Нет.
—- Вашему положению не позавидуешь! Вы отдае-
те себе хотя бы отчет в том, что вас ожидает?!
— Это мы еще посмотрим.
Пустое бахвальство, и тем более удивительное, что
исходит Оно из уст судьи Хораса Айритона! И хотя у
Барлоу за его практику уже выработался иммунитет
к подобной самонадеянности, она настораживала его,
поскольку адвокат всегда догадывался о таящейся под
ее личиной опасности.
— Но что случилось? Уж мне-то вы можете рас-
сказать?
— Не знаю я, что случилось.
— Как это понимать?
— Будьте добры,— устало попросил судья, при-
крывая ладонью глаза,— понизьте тон. Я не знаю, что
случилось. Более того, я даже не знал, что молодой
человек находился в доме.
Судья выговаривал слова без всяких эмоций, но
живые маленькие глазки его были настороже, а ладо-
ни медленно и мягко поглаживали ручки кресла: жест,
по которому Барлоу определил, что все мыслительные
способности судьи пущены в ход.
— Сегодня вечером я ждал в гости мистера Море-
ля по делу,— пояснил судья.
— Это очень любопытно!
— Но мне не было известно, что он уже проник в
мой дом. Сегодня суббота, выходной день миссис
Дрю. Я находился в кухне, готовил обед,— брезгливо
скривил он губы.— Было ровно половина девятого. В
этот момент я открывал консервы со спаржей... да,
смешное занятие, не правда ли, и вдруг услышал
выстрел и звук, скорее всего вызванный падением,
телефона. Я вошел сюда и обнаружил мистера Море-
ля точно в том положении, в каком вы его видите.
Вот и все.
» I
480
— Все? — эхом откликнулся Барлоу с демонстра-
тивным терпением.— И это все?
— Да, все.
— А револьвер?! Что вы об этом скажете?
— Он лежал на полу рядом с телом Мореля. Я под-
нял револьвер. Признаю, это была моя ошибка.
— Слава Богу, что хоть это вы признаете! Значит,
вы подняли револьвер, уселись вот в это кресло и
просидели с оружием в руках добрых пять минут?
— Да, именно так. Ведь я тоже всего лишь чело-
век. И меня удивляет ваша убийственная ирония...
Барлоу рассказывал потом, что в тот момент он
испугался, не спятил ли старик. По логике вещей мог
вполне, но подсознательно Барлоу чувствовал, что
судья Айритон спокоен и рассудителен, как никогда. И
все же убийство в состоянии аффекта порой самым
неожиданным образом действует на психику человека!
— Ведь это убийство, сами видите,— напомнил
Барлоу.
— Разумеется.
— Ну? Так кем же оно совершено?
— Предположительно тем,— отвечал' судья,— кто
пожелал войти в незапертый дом ^через парадную
дверь или французское окно и застрелить мистера
Мореля в затылок.
Кулаки Барлоу сжались.
— Разрешите мне выступить от вашего имени?
— С какой это стати?
— Потому что вы, по всей видимости, не представ-
ляете себе серьезности положения!
— Вы недооцениваете моих умственных способно-
стей,— заявил судья, закидывав одну пухлую ножку
на другую.— Минуточку! Позвольте мне напомнить
вам, что, прежде чем сесть в судейское кресло, я был,
после моего тогдашнего друга Маршала Хола, вторым
специалистом по практической криминалистике. Так
что если кто-нибудь знает больше уловок, чем я,, то
он может с полным* правом отправить меня на висе-
лицу.— Судья чуть-чуть улыбнулся.—Я вижу, вы не
верите ни единому моему слову!
— Ну почему же... А вы сами-то поверили бы,
выслушай все это с судейской кафедры?
— Да,— коротко ответил судья.— Льщу себя на-
деждой, что я редко ошибаюсь в оценке человека и
способен отличить правду от лжи.
16 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 481
— Однако...
— Закономерно возникает вопрос о мотиве. Всякое
следствие, сами знаете, в первую очередь стремится
выяснить мотивы. Так с какой же стати мне убивать
этого хоть и не солидного, но тем не менее вполне
безобидного молодого человека?
При этих словах в комнату вошла Констанс Айри-
тон. Казалось, судья не на 'шутку всполошился. Он
провел ладонью по лбу, но и это не помогло скрыть
выражение крайнего отчаяния. В голове Барлоу про-
неслось: «Он любит ее почти так же сильно, как и я,
и это проявление простой человеческой слабости так
же красноречиво, как и его самоуверенность».
Констанс уже не плакала, > хотя следы недавних
слез выдавала краснота и припухлость век. Вид у
девушки был стоически решительный. Во взгляде,
направленном на мертвое тело 1дноши, нельзя было
прочесть ничего, кроме холодного, ровного отвраще-
ния. Казалось, ей стоило немалых усилий взглянуть
на труп и внимательно рассмотреть его, прежде чем
обернуться к отцу.
— Вот не ожидала, что ты так обо мне позабо-
тишься...— выпалила она и чуть было вновь не разра-
зилась рыданиями.
— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил судья.
Констанс пропустила его вопрос мимо ушей.
— О, каким же он был подлым...— Девушка так и
не смогла закончить фразу. Она обернулась к Барлоу,
указывая пальцем на убитого: — Ой обещал папе за
три тысячи фунтов отступиться от меня! Не удивляй-
ся, я подслушивала. Вчера вечером, когда вы тут меня
обсуждали. Интересно, кто бы поступил иначе на
моем месте? Поначалу я просто не верила собствен-
ным ушам, была в страшном шоке. Не знала, что и
делать. О, слушать все это — словно душу из тебя
вынимают заживо! — Она в отчаянии заламывала
руки.
—Сначала все случившееся просто не доходило
до меня, поэтому я улыбалась и делала вид, что
ничего не произошло. Тони до самой смерти так и не
узнал, что мне все известно. Я веселилась вместе с
ним, вместе мы вернулись в Тонтон. А про себя все
время думала, неужели так и не наберусь храбрости
сказать ему: «Какой ты подлец!» — Она запнулась.—
А потом у меня созрел план: я дождусь вашей
482
встречи, а когда денежки уже должны будут переко-
чевать в его жадные лапы, я войду и скажу: «Не
давай ему ни гроша! Знаю я, что он за ублюдок!» ,
Констанс облизнула пересохшие губы.
— О, это прозвучало бы великолепно! — В голосе
девушки зазвенело скрытое торжество.— Но, увы,
сегодня я не смогла проследить за Тони, потому что
он отправился в Лондон. Сказал мне, что едет улажи-
вать с адвокатами детали брачного контракта. И пред-
ставьте себе, улыбался все время, как ни в чем не
бывало, а на прощанье целовал меня как помешан-
ный.
А тут еще новая неприятность. Взяла напрокат
машину, но она по дороге сюда, как назло, сломалась.
Вот я и опоздала. Ах, все по моей вине! Поспей я
сюда вовремя, пораньше, или обмолвись вчера хотя
бы одним словечком — ничего бы не произошло! Да,
я рада, что его больше нет в живых. Он разбил мне
сердце, пускай это звучит глупо, но это так и есть!
И поэтому я рада его смерти... но лучше бы ты этого
не делал, лучше бы не делал! —прокричала она.
Ни один нерв, ни один мускул не дрогнули на лице
судьи Айритона.
— Констанс,— холодно и спокойно сказал он,— ты
что же, хочешь, чтобы твоего отца повесили?
Девушка быстро, испуганно исподлобья посмотрела
на отца. Потом дернулась, как будто хотела зажать
ладонью рот, застыла, напряженно прислушиваясь к
чему-то. Судья и Барлоу тоже прислушались. Ничто,
кроме шума прибоя, не нарушало тишину, пока не
звякнул замок и в приоткрывшейся двери не показа-
лась робкая фигура констебля Уимса.
ГЛАВА VI
Если Уимс и слышал что-нибудь
входя, то виду он не подал. Его юное, свежее лицо
излучало радость от сознания исполненного долга и
громадного облегчения: ответственность свалилась с
его плеч.
— Инспектор выехал,— сообщил он.
— А! — буркнул судья.
— А пока все равно надо послать за экспертом и
16*
483
фотографом — снять отпечатки пальцев и так далее,
как положено,— объявил Уимс.— Так что ничего тро-
гать нельзя. А мне надо осмотреть место происшест-
вия и составить первое беглое описание. И...— взгляд
его упал на Констанс. Констебль нахмурился.— Про-
стите, мисс. Мы уже виделись?
— Это моя дочь Констанс.
— Да? Юная леди, помолвленная с...— К Уимсу
вернулась прежняя неуверенность, когда он бросил
взгляд на убитого.— Ну а вам нечего сообщить мне,
мисс?
— Нет,— ответил за нее судья.
— Сэр, я обязан выполнять свой служебный долг!
Барлоу вмешался, сглаживая резкость разговора:
— ...который заключается, по словам самого инс-
пектора Грэма, в предварительном осмотре места
происшествия. Особенно это касается тела жертвы.
Видите ли, констебль, я вполне допускаю, что вы
можете обнаружить что-либо, ускользнувшее от на-
шего внимания.
Уимс с явной неохотой принял к сведению это
замечание и лишь недовольно кивнул в знак согласия.
Он пересек комнату и углубился в созерцание ужас-
ного зрелища на полу, отступая то вправо, то влево,
чтобы получше рассмотреть. Фред Барлоу присоеди-
нился к нему.
Рана на черепе Мореля была чистой, без следов
пороха. Лежащий на шахматном столике револьвер —
«Ивз-Грант» 32-го калибра — по' сбоим размерам
вполне мог нанести такую рану. Подойдя ближе,
Барлоу заметил, что жемчужно-серая шляпа убитого
с дурацким щегольским перышком закатилась под
стол, рядом валялся мятый носовой платок с инициа-
лами в уголке «Э.М.». Телефонная трубка, видимо от
падения, сильно треснула.
— Не прикасайтесь к нему, сэр! — наивно предуп-
редил Уимс.
— На подметках башмаков,— фиксировал Бар-
лоу,— мокрая грязь. Наверное, он пересек газон и
вошел в окно, вместо того чтобы по мощеной дорожке
добраться до дверей, где его встретили бы честь по
чести.
Уимс от недовольства слегка покраснел.
— Откуда нам знать, сэр, как он попал сюда, пока
не расскажет господин судья. Умоляю, не прикасай-
484
тесь! — Он внезапно охнул: «Боже правый!» И было
от чего, охать! *
Полный рвения сохранить' в первоначальном поло-
жении тело Мореля и без конца предостерегая судью,
Уимс сам нечаянно задел его ногой. А нога, надо
заметить, была у него мощная, поскольку Уимс отли-
чался могучим телосложением, так что его полицей-
ский шлем едва не задевал пресловутую лосиную
голову над столом. Серый пиджак убитого уже и так
был сильно задран и собрался в складки на плечах.
От удара ногой из оттопырившегося кармана высколь-
знули и рассыпались по полу три пачки денег. В каж-
дой пачке, перехваченной бумажной ленточкой с пе-
чатью окружного банка, находилось по десять банкнот
достоинством в сто фунтов стерлингов.
— Три тысячи фунтов! — воскликнул Уимс, под-
нимая одну пачку и торопливо бросая ее обратно.
Он заметил, что Констанс метнула на отца красно-
речивый взгляд; судья Айритон достал из кармана
очки й принялся медленно вертеть их; Фредерик
Барлоу всячески избегал глядеть на деньги. Множест-
во вопросов витало в воздухе, но неожиданно раздал-
ся резкий стук в дверь. Трое из присутствующих
настороженно восприняли этот звук. А для Уимса это
был сигнал, что прибыл инспектор Грэм, навстречу
которому он поспешил.
Инспектор Грэм был крупным добродушным челове-
ком. Пара чрезвычайно выразительных голубых глаз
выделялась на его краснокожем лице; белки глаз и
ослепительно белые зубы сверкали, когда он смеялся.
Однако сейчас ему было не до смеха, а привычное
добродушие заменила строгая официальная вежливость.
— Добрый вечер, сэр,— приветствовал он судью.
Удивленно приподняв брови, продолжил: — Добрый
вечер, мисс! — И закончил еще большим изумлением,
выкатив глаза: — Добрый вечер, мистер Барлоу!
Уимс, обождите в коридоре.
— Слушаюсь, сэр.
Грэм подождал, пока удалится Уимс. Охватив
взглядом всю сцену в гостиной, он испытал что-то
вроде приступа крапивной лихорадки: лицо его зали-
ло жаром. Оказывается, такое покраснение лица вы-
давало крайнее волнение инспектора. Он обратился к
судье угрюмо, но предупредительно, с полным почте-
нием:
485
— Что ж, сэр, Уимс вкратце обрисовал мне ситуа-
цию по телефону. Что же здесь произошло? Я уверен,
что есть какое-то разумное объяснение случившемуся,
но...— тут он бросил на судью очень тяжелый
взгляд,— но я обязан допросить вас,..
— Охотно отвечу.
— О, тогда скажите,— облегченно вздохнул Грэм,
доставая блокнот,— кто этот джентльмен? Убитый, я
имею в виду?
— Его имя — Энтони Морель. Он помолвлен, вер-
нее, был помолвлен с моей дочерью.
Грэм бросил на судью быстрый взгляд.
— Что я слышу, сэр! Поздрав... то есть я хотел
сказать,— пятна крапивницы проступили ярче,— ка-
кое несчастье! А я и не знал, что мисс Айритон
помолвлена.
— Я тоже. До рчерашнего дня.
Грэм выглядел озадаченным.
— Да... Ну ладно. Так что мистер Морель делал
здесь сегодня вечером?
f — Он собирался повидаться со мной.
— Собирался повидаться с вами, сэр? Что-то я не
совсем понимаю.
— Я хотел сказать, что сегодня вечером я его уже
не видел живым.
Очень медленно, с видом смиренной покорности
судьбе, Констанс прошла к софе. Она отодвинула
безвкусные подушки, украшенные вышитым клено-
вым листом и надписью «Да здравствует Канада!»,
освобождая рядом с собой место для Барлоу. Однако
тот продолжал напряженно стоять, а его зеленова-
тые глаза стали темными от крайней сосредоточен-
ности. Тело девушки била дрожь, и Барлоу опустил
ей руку на плечо. Она с благодарностью ощутила ее
тепло: с моря доносились порывы очень холодного
♦ ветра.
Судья Айритон повторил свой рассказ.
. — Понятно, сэр, понятно,— пробормотал инспек-
тор Грэм тоном, скорее говорящим «ничего мне не
понятно, вообще ничего», и прокашлялся.— Больше
вам нечего сообщить мне, сэр?
— Нечего.
Реакция инспектора Грэма была такой же, как и
реакция Фредерика Барлоу, а судья Айритон все
время оставался верен себе.
486 ,
— Понятно,— повторил инспектор.— Значит, вы
были в кухне, когда раздался выстрел?
- Да. ’
— И сразу же бросились сюда?
-Да.
— Через сколько минут примерно?
— Через десять секунд.
— И никого не обнаружили, кроме мистера Море-
ля, вернее его трупа?
— Именно так.
— Ну а где был револьвер?
Судья Айритон надел очки, медленно повернул
шею и смерил взглядом расстояние.
— Лежал на полу возле телефона, между телом и
столом.
— Что вы тогда сделали?
— Я поднял револьвер и понюхал дуло, чтобы
определить, из него ли стреляли. Оказалось, из него.
Вот и все, что я могу сообщить.
— Одного я никак не могу понять, сэр,— настаи-
вал Грэм, поводя плечами с видом человека, пытаю-
щегося толкать в гору тяжеленный лимузин,— ну
почему вы подняли револьвер? Ведь вам лучше, чем
кому-либо, известно,, что делать этого ни в коем
случае не следует. Между прочим, я помню, как мне
довелось побывать на одном из ваших процессов, где
вы чуть в порошок не стерли бедного свидетеля,
который всего лишь взялся за кончик ножа.
Судья Айритон смутился.
— Верно,— сказал он.— Верно,— и потер лоб кон-
чиками пальцев.— Совсем забыл. Дело Молейби, да?
— Да, сэр, И вы еще сказали...
' — Минутку! По-моему, я обратил внимание при-
сяжных на то, что, хотя поступок и глуп и достоин
всяческого порицания, он по-человечески вполне по-
нятен и естествен. Вот так и со мной произошло: не
смог побороть искушения.
Инспектор Грэм приблизился к шахматному столи-
ку и взял револьвер. Понюхал дуло, открыл барабан
и убедился, что из полной обоймы израсходован всего
один патрон.
— Раньше вам эту игрушку доводилось видеть,
сэр?
— Нет, не припоминаю.
Грэм вопросительно посмотрел на Констанс и Бар-
487
лоу — оба отрицательно покачали головами. А глаза
у всех в это время были обращены на пачки денег,
лежащие на полах задравшегося пиджака Мореля.
Мысли инспектора были недвусмысленно написаны у
него на лице: наружность убитого не нравилась Грэму.
— Сэр,— в который раз откашлявшись, вновь от-
важился приступить к допросу Грэм,— поговорим по-
ка о другом. Например, зачем мистеру Морелю пона-
добилось сегодня встречаться с вами?
— Он жаждал убедить меня, что будет подходя-
щим супругом для моей дочери.
— Не совсем понимаю...
— Настоящее имя мистера Мореля,— пояснил
судья,— Антонио Морелли. Он проходил в Сюррее по
делу пять лет назад, где ему вменяли в вину шантаж
девушки из обеспеченной семьи с целью женитьбы, а
она пыталась его убить.
Словно кто-то бросил монетку в щель игрального
автомата и сорвал банк — эффект не мог быть более
наглядным, чем смена выражений на лице инспектора
Грэма. Мысли его просто можно было читать, как на
табло, они сменяли одна другую, словно щелкал
невидимый счетчик.
Фред Барлоу простонал мысленно: «Ты что, ста-
рик, совсем спятил? Зачем на рожон прешь, глупец?»
Но всего секундой позже он понял, куда тот клонит.
Барлоу припомнилось одно из правил, преподанных
ему достопочтенным наставником: если хочешь вы-
звать доверие, всегда с максимальной откровенно-
стью отвечай на любой вопрос, не утаивая того, до
чего впоследствии правосудий все равно сможет до-
копаться.
А вот инспектор Грэм был страшно ошеломлен.
— И вы официально заявляете это, сэр?
— Что именно?
— Что...— не в силах вымолвить слова, Грэм ука-
зал на пачки банкнот,— что он требовал у вас деньги?
И вы их ему дали?
— Разумеется, нет.
— Так вы не давали ему денег?
— Не давал.
— Но тогда откуда они у него?
— Увы, инспектор, вот на этот вопрос я вам
ответить не смогу. Вы должны до этого сами доко-
паться.
488
И тут вновь раздался громкий, тревожный стук в
дверь. По коридору разнесся топот сапог констебля
Уимса, хлопнула входная дверь. Надтреснутым голо-
сом пожилой мужчина сказал:
— Мне необходимо видеть мистера Мореля.
— Да-да, сэр,— отвечал Уимс.— А кто его 'спра-
шивает?
— Эплби. Я поверенный мистера Мореля. Он при-
казал мне явиться по данному адресу в восемь часов
вечера. К сожалению, я не имею навыков вождения по
местным дорогам, поэтому ^заблудился,— голос обор-
вался, а потом зазвучал более тревожно, потому что
говорящий по необычности обстановки почувствовал
что-то неладное: — А вы полицейский? *
— Да, сэр,— подтвердил Уимс.
Инспектор Грэм встретил в дверях констебля Уим-
са, который ввел в комнату человека небольшого
роста с вежливыми манерами. Мистер Эплби снял
котелок одной рукой и сунул под мышку, в другой
руке он держал портфель. На нем были плащ и
перчатки. Все, что осталось на черепе поверенного от
прежней черной растительности, было жидкими пря-
дями, аккуратно прилизанными поперек обширной
лысины. Он имел плотно сжатый рот, тяжелую че-
люсть и сильно увеличенные линзами очков черные,
блестящие глаза.
Грэм отступил, чтобы вновь прибывший увидел
тело Мореля. Нижняя губа у мистера Эплби отвисла,
словно у пойманной рыбы, и все услышали его
сдавленный вздох. В течение почти пяти минут он не
мог произнести ни звука. Затем заговорил:
— Да, кажется, я пришел по верному адресу...
— Что вы этим хотите сказать, сэр?
— Что лежащий на полу — мой клиент. А вы кто?
— Я местный полицейский инспектор. Дом при-
надлежит судье Айритону, вот ц сам мистер Айритон.
(Эплби отвесил короткий поклон в сторону судьи, тот
не ответил.) Я здесь, чтобы расследовать обстоятель-
ства гибели мистера Мореля, который был убит в
этом доме полчаса назад.
— Убит! — воскликнул мистер Эплби.— Убит! —
Он взглянул на тело.— Но, слава Богу, хотя бы не
ограблен.
— Вы о деньгах?
— Разумеется.
489
— И вам известно^ чьи они, сэр?
Брови мистера Эплби поползли на изрезанный
морщинами лоб; казалось, даже редкие волоски на
черепе готовы встать дыбом. Он выразил изумление
настолько, насколько позволяла ему профессиональ-
ная невозмутимость.
— Чьи? — переспросил он.— Естественно, мистера
Мореля!
И тут Констанс Айритон пронзила одна из тех
внезапных догадок, которые могут вдруг озарить мя-
тущееся сердце и высветить истину, скрываемую до-
селе. Это была даже не догадка, а твердое убеждение.
Сердце Констанс болезненно сжалось, горячая волна
прихлынула к нему. И так трудно было ей заговорить,
что поначалу слова с усилием срывались с губ.
— О, скажите мне! — воскликнула она слишком
громко и неожиданно, так что заставила всех присут-
ствующих испуганно обернуться: — Скажите же, по-
жалуйста, одну вещь!
— Мисс Айритон, если не ошибаюсь? — осведо-
мился Эплби.
— О нет, теперь ты мне рта не заткнешь! —
быстро и зло выкрикнула Констанс, предупреждая
вмешательство отца, после ^его обратилась к Эпл-
би: — Я должна кое-что выяснить, прежде чем рас-
кроется весь этот кошмар. Тони всегда говорил, что
денег у него полным-полно. Так на сколько же точно
он тянул?
— Что вы хотите этим сказать? г
— Сколько денег у него было?
Мистер Эплби остолбенел.
— Ну так сколько же? — наседала Констанс.
— Э-э... времена, конечно, не те... Да и дела идут
не так, как раньше... но... э-э-э... если прикинуть, то
приблизительно, на мой взгляд, шестьдесят тысяч
фунтов наберется.
— Шестьдесят... тысяч... фунтов? — задохнулся
инспектор Грэм.
Судья Айритон побелел как мел. Впрочем> не
ускользнуло это лишь от наблюдательного Фреда
Барлоу.
— Вне всякого сомнения, вам и так известно,—
продолжал Эплби, причем нельзя было точно понять^
была ли в его словах определенная доля сарказма,—
что мистер Морель являлся владельцем компании
490
«Тони-Су итс». Фирма производит конфеты, жвачку и
прочие сладости. Мистер Морель избегал афиширо-
вать свои занятия из-за боязни, что друзья станут
подтрунивать над его бизнесом.
Поверенный скептически поджал губы.
— Откровенно говоря, я не видел особых основа-
ний для подобной стеснительности. От своего отца-
сицилийца он унаследовал выдающийся талант биз-
несмена, настоящую деловую хватку. Начинал без
гроша в кармане, но менее чем за четыре года стал
тем, чем был на сегодняшний день. Ну а сегодня,
разумеется, повод у него был очень веский: вот те
деньги, три тысячи фунтов, мистер Морель пригото-
вил в подарок своей невесте по случаю помолвки.
Подарок по случаю помолвки...— пролепетала
Констанс.
Эплби говорил сухо и отрывисто. В его последних
словах появились новые нотки; по-прежнему лишен-
ные каких-либо эмоций, они тем не менее были
весьма знаменательны для внимательного уха.
— Сегодня он явился ко мне в Лондон со странной
историей, которой я до сих пор еще толком и не
понял. Впрочем, неважно. А просил он, чтобы я
прибыл сюда сегодня вечером и официально засвиде-
тельствовал его финансовое положение. Правда, он
выразился несколько иначе: «Потряси мошной у ста-
рика перед носом».
Инспектор Грэм присвистнул.
— Как, неужели? То есть доказать, что он не...
Эплби проигнорировал его реплику, лишь устало
улыбнулся.
— Мистер Морель также изъявил желание, чтобы
я заверил судью Айритона в его полной способности
составить счастье мисс Айритон. Вряд ли подобная
задача входит в мои профессиональные обязанности,
а сейчас эта необходимость и вообще отпала. Но я
счел своим долгом изложить вам все как есть. Добав-
лю, что у мистера Мореля имелись свои недостатки,
заключавшиеся в основном в дурном вкусе и... ну, в
некоторой мстительности. А в целом это был толко-
вый, совестливый, трудолюбивый и — смею ли заме-
тить? — безумно влюбленный в мисс Айритон моло-
дой человек. Он стал • бы прекрасным мужем, сЪздав
семью в духе «доброго старого семейства», из какого
происходил и сам;..
491
Махнув рукой в сторону тела Морелли, Эплби
хлопнул портфелем по ноге и красноречиво пожал
плечами. Потом добавил:
— Крайне сожалею, что огорчил вас, мисс Айри-
тон.
Барлоу показалось, что девушка сейчас рухнет в
обморок. Она откинулась на софе, пальцы впились
в подушки, глаза закрылись. Горло ее судорожно
сокращалось, однако она быстро справилась со своим
состоянием. ,
Барлоу перевел взгляд на судью Айритона. Тот
сидел неподвижно, машинально поигрывая ~ снятыми
очками. Крохотные бисеринки пота выступили на его
гладком лбу. Барлоу избегал смотреть ему в глаза.
Среди вороха чувств и мыслей, нахлынувших в этот
момент на Фреда,— восхищения, доброжелательности,
огорчения, жалости и скрытой радости от того, что
Морель мертв,— выплыла и озарила его маленькая
догадка, которая могла круто перевернуть все дело:
«Дурак набитый, не того пришил».
ГЛАВА VII
Этим же вечером, примерно около
девяти, мисс Джейн Тенант поставила свою машину
на стоянку позади отеля «Эспланейд» в Тонише.
Отель «Эспланейд» являл собой великолепное за-
ведение, обрамленное гирляндами сияющих огней по
аллеям и темно-красными холмами на заднем плане.
Его знаменитый закрытый плавательный бассейн с
прилегающими к нему чайными террасами предлагал
все развлечения морского курорта даже в ненастную
зимнюю пору, не говоря уж о таких вот холодных
летних днях, которых выпадало здесь немало, когда
разве что эскимос мог безбоязненно плескаться в
открытой воде без риска схватить пневмонию. Джейн
Тенант еще не раз вспомнит этот бассейн в дальней-
шем.
А пока она не спеша вошла в отель и спросила у
портье, где найти Гидеона Фелла. Это было межсе-
зонье, поэтому в отеле было малолюдно.
Через несколько минут девушке передали, что,
хотя доктор Фелл и не знает никакой Джейн Тенант,
492
он с превеликим удовольствием примет любого гостя
и приглашает юную особу подняться к нему в номер.
Девушка нашла доктора Фелла в большой, при-
чудливо обставленной комнате на втором этаже/Он
восседал за столом перед портативной пишущей
машинкой и отстукивал что-то, отпивая йз большой
кружки пиво. Доктор был в шлепанцах и пурпурном
халате, не уступающем по размерам походной па-
латке.
— Вы меня не знаете,— проговорила Джейн Те-
нант,— но о вас мне всё известно.
Доктор * увидел перед собой молодую особу лет
двадцати восьми — двадцати девяти, весьма привлека-
тельную, но не красавицу. Главное ее достоинство —
отличная фигура, хотя и несколько крупноватая. У нее
были довольно красивые серые глаза с угольно-чер-
ными зрачками, стриженые темно-каштановые воло-
сы, широкий рот. Правда, в загородном шерстяном
костюме, коричневых чулках и туфлях без каблуков
девушка выглядела не очень выигрышно.
Опираясь на палку с изогнутой ручкой, доктор
Фелл наконец сумел подняться на ноги, чтобы встре-
тить гостью, чуть не опрокинув при этом пишущую
машинку и кружку с пивом. С величайшей церемон-
ностью он усадил посетительницу на стул, а все
потому, что внешность Джейн Тенант была ему не-
сказанно приятна. Он чувствовал, что за ней кроется
здоровая, жизнерадостная натура девушки, которой
сейчас, как видно, было не до веселья.
— Ах, какая честь,— сиял доктор, еще не совсем
отвлекшийся от своих бумаг,— какая честь! Э-э...
кружечку пивка не хотите ли?
К его изумлению, девушка согласилась.
— Доктор Фелл,— без обиняков начала она,— бы-
вало ли такое, чтобы совершенно посторонний чело-
век обращался к вам за помощью?
Доктор вновь опустился на стул.
— Бывало, и частенько,— ответил он с глубокой
серьезностью.
Джейн уставила глаза в пол и быстро-быстро
заговорила:
— Прежде всего я должна пояснить, что знакома с
Марджори Уиле — Марджори Эллиот, как зовут ее
сейчас. Вам должно быть знакомо это имя: вы выру-
чили ее из ужасной беды, когда в Содбюри-Крос шло
493
следствие об отравлениях *. И она с тех пор вас
боготворит. Ну а прошлым вечером Конни Айритон —
дочка судьи—упомянула, что вы гостите поблизости
и что она застала вас на вилле отца.
— Да-да...
— Э-э...— замялась девушка, все более смуща-
ясь,— а вы не возражали бы, если бы совершенно
посторонний человек... ну... поступил бы сейчас... как
я уже говорила?
Вряд ли доктор Фелл что-нибудь понял. Вместо
ответа он собрал свои бумаги, подровнял в стопочку
и сунул в выдвижной ящик стола. Он даже попытался
было надеть футляр на пишущую машинку, но этот
процесс требовал определенной ловкости рук и не
всегда проходил для доктора гладко, вынуждая его в
порыве злости бить по футляру кулаком и отчаянно
ругаться. Действие было благополучно завершено
лишь после того, как Джейн Тенант забрала у него из
рук футляр и быстрыми движениями ловких пальчи-
ков пристегнула его на место.
— В один прекрасный день,— продолжал злиться
доктор,— все же грохну эту скотину об пол и превра-
щу ее в металлолом. Впрочем, сейчас я весь внимание.
Но девушка лишь беспомощно глядела на него;
проходили секунды, минуты...
— Не знаю, как начать. Как произнести это
вслух.
— Но в чем же загвоздка? . '
— О нет, вы не подумайте, я не совершила ни
преступления, ни чего-либо подобного. Дело просто в
конфликте между долгом и чувством. Но высказать
все это... боюсь, я недостаточно откровенный человек.
— Тогда попробуйте-ка лучше,— предложил док-
тор Фелл,— изложить вашу историю как вымышлен-^
ную, анонимно. Будет легче.
— Хорошо,— кивнула наконец Джейн Тенант, не
поднимая глаз.— Некая женщина — обозначим ее X —
влюблена в...— Девушка вскинула голову, во взгляде
ее сквозила беспомощность.— Наверно, все это жал-
кая чепуха, по-вашему?
— Нет, тысяча чертей! — с воодушевлением рявк-
нул доктор Фелл, и глубокая искренность, прозвучав-
* Речь идет о событиях, описанных в романе «Черные очки».
(Примечание ред.)
494
шая в его голосе, позволила Джейн облегченно вздох-
нуть и начать свой рассказ заново.
— Некая женщина, которую мы обозначили X,
влюблена в адвоката... нет, скажем, просто в мужчи-
ну...
— Скажем все же — в адвоката. И алгебры всякой
будет поменьше, и анонимность соблюдена.
Несмотря на общую подавленность, на секунду в
улыбке девушки мелькнуло свойственное ей чувство
юмора. Но она только сдержанно кивнула.
— Как хотите. Адвоката, которого мы все же
обозначим Y. Но Y сходит с ума (или думает, что
сходит) по другой девушке: скажем, Z; Z очень краси-
ва, X под тридцать, Y взбалмошный непоседа, X,
напротив, спокойна.— Тень набежала на лицо девуш-
ки.— Но это-то еще ничего. Беды начались с того, что
Z обручилась с человеком, которого проще всего
обозначить именем Казанова.
Доктор Фелл печально склонил голову.
— Вот здесь и корень всех бед. Далее, X убежде-
на, что Y вовсе не любит эту маленькую блондинку
по-настоящему, да и не может ее любить. Она ему не
подходит. X убеждена — честное слово! — что если
маленькая блондинка выйдет замуж за Казанову, то
Y через месяц и не вспомнит о ней. Она улетучится
из его жизни как дым. Гипнотический сон окончится,
и тогда, возможно, Y сможет заметить, что...
— Понятно,— сказал доктор Фелл.
— Спасибо, что выслушали меня.— Видно, расска-
зывая, Джейн испытывала физические страдания, и
теперь, казалось, ей сразу стало легче.— По логике
вещей, X должна изо всех сил приветствовать этот
брак... с нетерпением ожидать момента, когда молодая
чета отправится под венец и на брачное ложе. Ведь
так?
— Так.
— И тогда Фр... то есть Y, сможет увидеть, что
есть еще кто-то, кто в нем души не чает... Восхища-
ется им, обожает его... кто был бы райски счастлив
просто смотреть на него и слушать его целый день
напролет. Кто... впрочем, достаточно!
И вновь доктор Фелл понимающе наклонил голову.
— К несчастью,— продолжала Джейщ—X каким-
то образом стало кое-что известно об этом Казанове.
Ей довелось узнать, что он всего лишь жалкий
495
подонок, которого следует вывести на чистую воду,
грязный шантажист, серьезно замешанный в ужасном
скандале в Рейгете пять лет назад. Сведения, которы-
ми располагает X, абсолютно достоверны, потому что
она знакома с некоторыми деталями этой истории,
всплывшими на суде. От воспоминаний о них любая
девушка, до какого бы безрассудства она ни была
влюблена, проснулась бы среди ночи в холодном поту.
Трудно себе представить, чтобы человек, по габа-
ритам подобный доктору Феллу, способен был резко
дернуться^ без того, чтобы движение его не было бы
зафиксировано сейсмографами. Однако доктор Фелл
каким-то непостижимым образом умудрился мягко,
без малейшего вреда для окружающих, подскочить на
месте при упоминании Рейгетского дела. Лицо его
выразило возбуждение, и он взволнованно запыхтел в
свои пиратские усы, отчего черная ленточка пенсне
отчаянно затрепыхалась. Но Джейн даже не посмот-
рела в его сторону.
— Боюсь, я больше не смогу придерживаться язы-
ка алгебры,— призналась она,— и перейду лучше на
человеческий. Да и вы не были бы доктором Гидеоном
Феллом, если бы Сами уже давно не догадались, что
X — это я, Y — Фред Барлоу, a Z — Конни Айритон.
Казанова — это Антонио Морелли, иначе Энтони Мо-
рель.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только
пыхтением доктора Фелла.
— Суть дела в том,— еле выговорила Джейн,—
что я оказалась в ужасном положении. Вы, мужчины,
представляете себе женщин как каких-то тигриц,
которые готовы растерзать друг друга на клочки по
малейшему поводу. Но вы ошибаетесь: я очень тепло
отношусь к Конни. Очень, очень искренне и тепло!
И если я допущу ее свадьбу с этим... этим... Но, с
другой стороны, представьте, что я все ей открою да
еще приведу Цинтию Ли, чтобы она лично засвиде-
тельствовала истинность моих слов? Поверит мне
Конни или нет, но возненавидит в любом случае. И
Фред Барлоу, скорее всего, тоже. И, как ни прискор-
бно, это может лишь сблизить их. Конечно, я могу
обратиться it судье, но ведь это чистой воды донос,
который может вызвать у Фреда лишь презрение, и
все мои надежды рухнут. С первой минуты, как они
появились у меня на вечеринке в среду и я узнала
496
Тони Мореля, я не перестаю ломать голову в поисках
выхода. Боюсь показаться навязчивой, но что, что мне
делать, я не обойдусь без вашего совета.
Доктор Фелл озадаченно, как старый матерый лев,
с шумом втянул воздух, покачал головой, с трудом
поднявшись, заковылял по комнате из угла в угол в
своем видавшем виды пурпурном халате, и от его
тяжелых шагов задребезжала люстра. Достойная Гар-
гантюа скорбь читалась на лице доктора в значитель-
но большей степени, чем ее мог вызвать рассказ
Джейн Тенант. Даже появление официанта с кружкой
пива, заказанной минут пять назад, не смогло ее
развеять. Доктор и Джейн оба уставились на пиво,
словно гадая, как оно здесь появилось.
— Да-а... дела...— сделал заключение доктор, ког-
да скрылся официант.— Невеселые дела. Хм-хм...
— И я так думаю.
— Настолько, что...— он осекся.— Скажите-ка, а
Морель вас узнал на вечеринке?
Джейн нахмурилась.
. — Узнал? Да он меня никогда и в глаза не видел.
— Но вы же сами сказали...
— О! — воскликнула она почему-то с облегчени-
ем.— Мне следовало сразу объяснить, что я никогда
не была с ним знакома лично. Цинтия Ли, с которой
он так обошелся,— моя школьная Подруга. Когда
разворачивались все эти ужасные события, она часто
заглядывала ко мне в Тон, изливала душу и рыдала.
От меня требовалось одно: слушать ее.— Джейн неве-
село усмехнулась.— Но поскольку никакого отноше-
ния я к этим делам не имела, то и не вмешивалась.
— Не сочтите неуместным,— усмехнулся и доктор
Фелл, окидывая девушку пристальным взглядом,—
если я попрошу вас рассказать подробнее о Мореле и
Цинтии Ли. Поверьте, я спрашиваю это не из празд-
ного любопытства.
Джейн озадаченно помолчала.
— А вам что, известен этот случай?
— Ну, в общих чертах.
— Суть дела в том, что после угроз Мореля
показать ее письма отцу^ если она не выйдет за него
замуж, Цинтия раздобыла где-то револьвер и покуша-
лась его убить, но попала в ногу.
— Да-да, припоминаю.
— Полиция не хотела возбуждать уголовного дела.
497
Но Морель, этот мстительный негодяй, стал требовать
наказания, и им пришлось начать следствие. Он горел
желанием отправить Цинтию на скамью подсудимых.
Защита была, разумеется, сфабрикована. Наш мистер
Морель впал в бешенство, но следствие не смогло
даже представить револьвер, из которого был произ-
веден выстрел. Самое большее, на что их хватило,—
это предъявить коробку с патронами подходящего к
револьверу калибра, найденную в доме Цинтии. Разу-
меется, от суда не могло укрыться, что защита
сфабрикована, это было ясно и ребенку, но тем не
менее был вынесен оправдательный приговор, что
окончательно взбесило Мореля.
Джейн скривила губки. Она едва сдерживала
дрожь от невыразимого напряжения, хотя со свойст-
венным ей самообладанием старалась сохранять при-
сутствие духа.
— Во время оглашения приговора в суде разрази-
лась отвратительная сцена. Морель, сидел за столом
своего поверенного озлобленный, с видом невинно
оскорбленного праведника — наподобие смертельно
разгневанного Борджиа *. Под его рукой, как красно-
речивый экспонат, стояла коробочка с патронами. Он
выхватил один патрон и, потрясая им в воздухе,
заорал: «Я сохраню это на память о том, что в Англии
нет правосудия! Теперь я буду действовать на свой
страх и риск, и, если мне повезет, я еще выскажу вам
все, что о вас думаю!»
. — А потом?
— Судья Вайс попросил его попридержать язык, в
противном случае он будет привлечен за оскорбление
суда.
Джейн слабо, совсем нерадостно улыбнулась.
Взгляд ее упал на кружку с пивом, она подняла ее и
отхлебнула глоток.
— Суд графства милосердно обошелся с Цинтией.
Открыть вам одну вещь, которую знают всего два или
три человека в мире?
— Любой смертный будет польщен таким преиму-
ществом,— любезно ответил доктор Фелл.
— Слыхали ли вы когда-нибудь о сэре Чарльзе
Хоули?
♦ Борджиа — аристократическое семейство, известное ковар-
ством и изощренной мстительностью.
498 >
— Который с тех пор сделал успешную карьеру и
зовется теперь судья Хоули? — подхватил ее слова
доктор Фелл.
— Да. Тогда он был подающим надежды адвока-
том и защищал Цинтию. Кроме того, является близ-
ким другом ее семьи, поэтому и спрятал тот самый
револьвер, доказав ей свою преданность, в собствен-
ном доме. Мне не раз доводилось видеть этот револь-
вер: «Ивз-Грант» 32-го калибра, с небольшой перекре-
стной царапиной от перочинного ножика прямо под
барабаном. О, не слишком ли я разоткровенничалась?
Доктор Фелл отрицательно покачал головой.
— Нет,— серьезно ответил он.— Мне это очень
важно знать. Секунду назад вы сказали, что некото-
рые детали остались неизвестны суду. Так какие же?
Джейн замялась, но доктор настойчиво смотрел
на нее.
— Ну-у... что Цинтия подделывала чеки на имя
своего отца, чтобы обеспечить Морелю ^месячное
содержание.
И такое жгучее презрение прозвучало в ее тоне,
что доктор Фелл просто не мог удержаться от даль-
нейших расспросов. Девушка еще немного отпила из
кружки.
— А для вас неприемлемо такое поведение жен-
щины?
— Почему же? Очень даже приемлемо! И сама бы
поступила так же, но не ради Мореля, уверяю вас! Не
ради такого существа, как Морель.
— Но ведь мисс Ли питала к нему довольно
пылкие чувства?
— О да, бедняжка!
— А где она сейчас, вы не знаете?
Серые глаза Джейн затуманились.
— Как это ни странно, но она поблизости. В част-
ном санатории. У Цинтии всегда были очень слабые
нервы, и скандальная любовная история не пошла ей
на пользу. А Тони Морель знал, что она невротик,
когда затевал свои игры, и одно это уже само по себе
непростительно! Так что если бы я привезла ее сюда
и свела с Конни Айритон... вы меня понимаете?
— Понимаю.
Дрожащими руками Джейн снова взяла кружку с
пивом. «Что вы мне скажете?» — вопрошал ее взгляд.
— В этом деле вы можете положиться на меня.
499
Джейн выпрямилась.
— Неужели я могу рассчитывать на вашу по-
мощь?.. Но что вы собираетесь предпринять?
— Честно говоря, я еще и сам толком не знаю,—
признался доктор.— Видите ли, мы с Хорасом Айри-
тоном старые знакомые, хотя близкими друзьями нас
назвать нельзя. Вчера я случайно столкнулря с до-
черью Айритона, когда был у него. Я пока еще
окончательно не убежден, что перед нами вторая
Цинтия Ли, сердце которой тоже будет разбито... Но,
о врата Афин, все это мне очень и очень не нравится.
— Да и никому, кто желает Конни добра, понра-
виться не может!
— Кроме того, речь идет и о вас, мисс X,—
смущенный румянец разлился по лицу доктора,—
кому я искренне... ну, в некотором роде симпатизи-
рую. Ваши чувства тоже нельзя сбрасывать со счетов.
А пока ответьте мне откровенно,— тон его стал
серьезным,— вы можете дать честное слово, что все
эти тайные сведения о Мореле — чистая правда?
Вместо ответа девушка наклонилась и подняла с
полу возле кресла коричневую кожаную сумочку.
Вынув из нее золоченый карандашик, она набросала
пару строк на листке записной книжки, вырвала его
и протянула доктору Феллу.
— «Сэр Чарльз Хоули»,— прочитал тот.— «18 Виль-
ер-Меншн, Кливленд Роуд, Лондон, С.В.1».
— Спросите его сами,— спокойно предложила
она.— Если вам удастся поймать его " после ленча, он
вам сам обо всем расскажет. За исключением револь-
вера, конечно: тут из него слова не вытянешь. Только
ради всего святого, не ссылайтесь на меня!
На туалетном столике возле кровати в глубине
обширного алькова зазвонил телефон;
— Простите,— сказал доктор Фелл.
На каминной полке стояли причудливо украшен-
ные мраморные часы, маятник сновал взад-вперед,
раздавалось ровное тиканье. Стрелки показывали
двадцать пять минут десятого.
Джейн Тенант на часы не смотрела. Пока доктор
Фелл ковылял к надрывающемуся телефону, она до-
стала из сумочки пудреницу и погрузилась в изучение
собственного лица в маленьком зеркальце. Губную
помаду Джейн вообще не употребляла, а пудру —
минимально. Цвет лица ее свидетельствовал об от-
500
менном здоровье и возмещал общую невыразитель-
ность черт. Насмотревшись на себя, она, вероятно,
осталась удовлетворенной, потому что ничего не из-
менила в лице, а лишь достала расческу и стала
причесывать свои вьющиеся темные волосы. Взволно-
ванное дыхание ее давно успокоилось, но она все еще
не переставала в душе сомневаться, правильно ли
поступила, проявив такую откровенность.
Наконец доктор Фелл поднял трубку.
— Алло! — заорал он, всегда трудно изъясняясь по
телефону.— Кто? Грэм? А! Как поживаете, инспек-
тор? Что?
В его возгласе прозвучало такое ошеломление, что
Джейн невольно обернулась. "Доктор Фелл стоял с
отвисшей челюстью, усы его как-то сразу поникли.
.Невидящий взор, замер на Джейн. До нее доносились
приглушенные звуки в трубке.
Губы Джейн раскрылись в полушепоте:
— Что случилось?
Доктор Фелл зажал'ладонью трубку.
—=• Тони Морель убит,— сообщил он.
Джейн Тенант застыла на стуле, зажав расческу в
руке. Затем она швырнула ее в сумочку, щелкнула
замочком и мгновенно вскочила на ноги. Эмоции
переполняли-Джейн, десятки вопросов теснились в ее
голове, но она вынуждена была слушать весь долгий
разговор доктора Фелла.
— Вилла Айритона... Час назад...— глаза доктора
метнулись к циферблату.— Это невероятно, не может
быть!
Джейн Тенант до боли напрягала слух, пытаясь
разобрать слова в трубке.
— Что говорит? Как? Что сделал с револьвером?
Какой калибр?
По мере поступления ответов глаза доктора то
округлялись, то суж;ались за стеклами пенсне. Каза-
лось, .какая-то смутная и почти невероятная идея
осенила его, пока он упорно таращился на Джейн
Тенант.
— Неужели? Послушайте! — голос доктора приоб-
рел нарочитую вкрадчивость: — У резольвера были
какие-нибудь особые приметы?
В ответ раздалось долгое бормотание.
— Понятно,—усмехнулся доктор.— Я согласен
принять участие. До встречи.
501
Он положил трубку, опустив голову, так что не-
сколько подбородков перевесилось через воротник.
Затем поднялся, обеими руками опершись на свою
крючковатую палку, и с минуту стоял, с недоумением
уставившись в пол.
ГЛАВА VIII
В гостиной виллы судьи Айритона
слова мистера Хармана Эплби, назвавшего сумму,
которую собирался подарить дочери суДьи убитый
Морель, произвели на собравшихся эффект внезапно
разорвавшейся бомбы.
— Но вы-то, конечно, знали, что мистер Морель
богат, причем богат даже по современным меркам? —
попытался прояснить ситуацию поверенный.
Эплби вопросительно посмотрел на судью, который
наклонил голову в знак согласия.
Инспектор Грэм издал вздох облегчения.
— Ерли уж быть совсем точным,— поправился
судья, взвешивая каждое слово,— то именно так ха-
рактеризовал свое положение в разговоре со мной сам
мистер Морель. Сегодня вечером он собирался пред-
ставить мне весомые доказательства своего богатство
и преподнести сумму в три тысячи фунтов, которая
мыслилась им как свадебный подарок. Совсем запамя-
товал: говорил ли я уже вам об этой, инспектор, или
нет?
— Говорили, сэр! — громко заверил Грэм.— Ну
конечно, теперь я припоминаю.
— Ну тогда поточнее запишите мои показания,
чтобы больше не сомневаться. Буду весьма обязан.
— Мистер Барлоу!
— Да, сэр?
— Кажется, моей дочери дурно* Я хотел бы изба-
вить ее от нервных перегрузок или если уж это будет
необходимо по ходу дела, то свести их к минимуму.
Надеюсь, вы не станете возражать, инспектор? Мис-
тер Барлоу, пожалуйста, проводите мою дочь в сосед-
нюю комнату и, как только она окончательно придет
в себя, отвезите ее домой.
Фред Барлоу протянул руку Констанс, после не-
долгого колебания та приняла ее.
502
Фред понимал, что в ситуации наступил критиче-
ский момент и любая неожиданность чревата эмоцио-
нальным срывом. Наибольшую тревогу внушало со-
стояние Констанс: один неосторожный взгляд, слово,
жест — и даже самонадеянный судья Айритон может
допустить промашку.
Констанс, макияж которой размазался по ее пре-
красному лицу с торящими, глубоко запавшими, по-
темневшими карими глазами, порывалась что-то ска-
зать. Барлоу сердито взглянул на нее, предупреждая.
Она опе)рлась о протянутую руку и с усилием встала
с софы. Барлоу обнял девушку за плечи, и они при
общем молчании покинули гостиную. Из холла до
трех оставшихся мужчин донеслись истерические
всхлипывания.
Судья Айритон нервно заморгал.
— Простите меня, джентльмены,— сказал он,— но
я не в силах без душевной боли воспринимать случив-
шееся.
Инспектор Грэм понимающе кивнул, Эплби сдер-
жанно поклонился.
— Но тем не менее, господа, заняться расследова-
нием так или иначе все равно необходимо,— продол-
жал судья.— Надеюсь, достопочтенный джентльмен
подтвердит только что рассказанное мною. Извините,
запамятовал, мистер...
— Эплби.
— Да-да, Эплби. Могу ли я спросить, мистер
Эплби, о чем сегодня беседовал с вами мистер Мо-
рель?
Эплби задумался. На лице поверенного под маской
профессиональной невозмутимости инспектор Грэм,
от взгляда которого почти ничего не ускользало,
заметил странное выражение: как будто поверенный
сдерживал приступ неудержимого хохота. Причины
такого скрытого веселья оставались Грэму пока непо-
нятны. Ему еще предстояло разгадать этого немного-
словного вышколенного служащего.
— О чем говорил мистер Морель? Дайте подумать.
Ну, он сказал, что собирается сыграть с судьей
Айритоном «неслабую», по его выражению, шутку...
— Шутку? — встрепенулся Грэм.
— Да. Но что он подразумевал под шуткой, ума
не приложу. Кстати, я неоднократно имел счастье
наблюдать вас в суде, сэр.
503
Брови судьи удивленно поползли вверх, но в ответ
он только вежливо наклонил голову.
— Ах да, вот еще что! — спохватился Эплби после
короткого раздумья.— Мистер Морель обронил до-
вольно странную фразу: будто вы сами, господин
судья, установили сумму свадебного подарка для мисс
Айритон. Он говорил, что всячески убеждал вас
поднять цену, но вы наотрез отказались.
— Ну разумеется. Что же здесь такого странного?
— Однако...
— Что же странного, мистер Эплби? Разве три
тысячи фунтов не достаточно щедрый дар? .
— Не спорю. Я только хотел узнать...— поверен-
ный неопределенно повел плечами и, не решившись
досказать, умолк.
— Ну а больше он ничего не говорил?
— Ничего. Теперь могу ли я в интересах своего
погибшего клиента задать ряд вопросов? Есть ли
предположения о личности убийцы? И что, в сущно-
сти, здесь произошло? По-моему, я имею право
знать.
Инспектор Грэм смерил поверенного взглядом с
головы до ног.
— Что ж, сэр, найти ответы на эти вопросы мы
как раз и надеемся с вашей помощью.
— С моей помощью? Но каким же образом?
— Вы хорошо знали убитого, это главное. Очень
хорошо, я прав?
— В определенном смысле, да. г
— Его не ограбили,— указал на тело Грэм,— это
единственное, что не подлежит сомнению. Ну а враги,
к примеру, у Мореля были?
Эплби немного помялся.
— Да, были. Я не имею права разглашать подроб-
ности его личной жизни. Но у мистера Мореля
имелось несколько деловых соперников.
Как ни странно, но, сказав последнюю фразу,
поверенный впал в глубокое раздумье. Извинившись,
он положил портфель и шляпу «котелок» на шахмат-
ный столик, а затем сунул освободившиеся руки
глубоко в карманы плаща.
— Можно сказать, что характер бедного парня
представлял собой довольно причудливую смесь,—
продолжал поверенный.— Он, например, мог быть
бескорыстно щедр. Достаточно вспомнить лежащие
504
перед вами деньги. Но уж если ему померещилось
неуважение или оскорбление с чьей-нибудь стороны,
в голове его рождался и вынашивался план отмщения
за свою попранную честь’, достойный самого Макиа-
велли*.— Эплби покосился на судью.— Думаю, уж
вы-то его можете понять, сэр.
— Это почему же, собственно?
Эплби засмеялся.
— Ладно, не придирайтесь. Никто не хотел лично
вас обидеть. В конце концов, вряд ли вас обидел та-
кой роскошный подарок для мисс Айритон. (А взгляд
поверенного ясно говорил: «Нет, все ты прекрасно
понимаешь, такие типы для тебя не в дикЬвинку,
недаром столько лет в судейском кресле сидишь».)
— Ну допустим, вы правы.
— Кроме того, в бизнесе он был чрезвычайно
напорист и удачлив. А пять лет назад он потерпел
неудачу в одной любовной истории...
— Вы имеете в виду,— вмешался Грэм,— шантаж
юной леди, которая, не выдержав его напора, хотела
его застрелить?
Эплби был шокирован, но произнес достаточно
спокойно:
— Между прочим, вы сами прекрасно знаете, что
имелись факты и в его пользу.
— Если и были, то до меня они не дошли,—
фыркнул Грэм.— Однако не станете же вы утвер-
ждать, что юная леди до сих пор таит обиду?
— О, мне почти неизвестны подробности этой
истории. Ведь дело было как раз в вашем округе,
инспектор.
— Ну а что за деловые соперники у мистера
Мореля?
— Настоятельно прошу избавить- меня от пере-
сказывания грязных сплетен,— решительно заявил
Эплби.— Но если придется просматривать его дело-
вые архивы (а вам, скорее всего, придется это
сделать), то сами встретите несколько имен, о кото-
рых вам захочется узнать многое. Больше я вам
ничего не скажу.
Все сильнее Грэмом овладевало беспокойство, как
будто с каждой минутой, с каждым новым словом и
♦ Макиавелли — мыслитель и политик эпохи Возрождения,
отличался крайней хитростью и коварством.
505
фактом он все глубже увязал в какой-то непролазной
трясине и не было ни сил, ни умения выбраться из
нее.
— Скажите, сэр, а кроме вас знал кто-нибудь, что
сегодня вечером он собирался сюда?
— Ничего определенного сказать не могу. Может
быть, и знал. Поболтать он любил, не считая тех
случаев, когда готовил тайно кому-нибудь козни.
— Но послушайте,, сэр! Неужели вам больше не-
чего рассказать надо? Что-нибудь полезное для след-
ствия?
Но Эплби продолжал оставаться в скорлупе зам-
кнутости.
— Нет, сэр, пожалуй, мне больше нечего сказать.
Правда, когда он уже уходил от меня, я спросил: «Уж
если нам обоим сегодня надо побывать в Дюнах, то
почему бы не отправиться туда вместе? Давайте я
подброшу вас на своей машине». А он ответил: «Нет,
хочу повидаться с мистером Айритоном еще до ваше-
го появления. Мой поезд уходит в 4.05 и будет в
Тонише ровно в восемь. Возможно, я даже встречу
судью в поезде. Он говорил, что сегодня тоже будет в
городе». Вот, может, это чем-нибудь поможет вашему
следствию?
Грэм всем корпусом повернулся к судье.
— Как, и вы сегодня побывали в Лондоне, сэр?
— Да.
— Могу ли я узнать, что вы там делали?
Тень усталости омрачила ширбкий, ровный лоб
судьи.
— Обычно по субботам я всегда езжу в город,
инспектор. ' ' •
— Понимаю, сэр, но все же... за чем?
— Ах, черт возьми! Ну кое-какие покупки сделал,
в свой клуб заглянул, однако не имел чести встретить
в поезде мистера Мореля. Ранний ленч я провел со
старинным приятелем, сэром Чарльзом Хоули, после
чего сел на двухчасовой поезд до Тониша, а со
станции добрался сюда на такси.
Тяжело вздохнув, инспектор повернулся к пове-
ренному.
— И вот еще один вопрос, мистер Эплби. Вон там,
на столике, рядом с вашим портфелем лежит револь-
вер: раньшё вам его видеть не приходилось? Да-да,
можете потрогать, если хотите!
506
Эплби отнесся к вопросу со свойственной ему
осторожностью. Он, не снимая перчаток, взял револь-
вер, встал под люстру и принялся в ее ярком свете
разглядывать оружие со всех сторон.
— Нет, что-то не припоминаю. Но эти игрушки
вообще похожи одна на другую как две капли воды,—
он прищурился, вглядываясь.— Номер спилен, по-
моему. И очень давно, кажется.,
— Да, сэр,— сухо подтвердил Грэм.— Мы тоже это
заметили. Но мистеру Морелю он не принадлежал,
верно?
Эплби опешил.
— Ну что вы! Что за нелепая идея! Наверняка я,
конечно, знать не могу, но весьма, весьма маловеро-
ятно. Мистер Морель вообще недолюбливал оружия.
— Постойте-ка! — резко прервал его Грэм.
Поверенный дернулся, сверкнув дымчатыми стек-
лами очков в ярком свете четырехплафонной люстры,
и странно застыл, приподняв одно плечо выше другого.
Весь его вид выражал крайнее удивление, за которым
ощущалось еще какое-то неуловимое чувство.
Однако Грэм вовсе не намеревался во что бы то ни
стало подловить Эплби. Просто пока поверенный
поворачивал «Ивз-Грант» к свету то одним, то другим
боком, в глаза инспектору бросилась одна, прежде не
замеченная им деталь. Он взял оружие из рук Эплби
и внимательно осмотрел его. С одной стороны, сразу
под барабаном, чья-то рука выцарапала на стали
небольшой значок вроде креста: горизонтальная чер-
точка — короткая, а вертикальная — длинная.
— Словно распятие,— заключил Грэм.— Надо
взять на заметку! Это может нам пригодиться...
— А может,— безмятежно. добавил судья Айри-
тон,— не стоит и выеденного яйца...
Никто не заметил, как повернулась ручка двери;
никто не слышал, как скрипнули петли. Фред Барлоу,
слушавший разговор все это время у порога в кори-
доре, не спеша направился в спальню.
В спальне судьи было темно, потому что Констанс
погасила свет. Громоздкая мебель, принадлежавшая
прежнему владельцу дома — мистеру Джонсону из
Оттавы, неуклюжими глыбами чернела во мраке ночи.
Барлоу различил возле среднего окна смутно белею-
щее пятно: это Констанс сидела в кресле-качалке. От
окна доносились всхлипывания, похожие скорее на
507
тяжкие стоны; увидев в просвет двери, что вошел
адвокат Барлоу, девушка истерично крикнула, чтобы
ой убирался вон.
— Нет-нет, не уходи,— тут же спохватилась
она.— Иди сюда. Я просто в отчаянии, места себе не
нахожу.
Фред в темноте опустил ладонь ей на плечо.
— Знаю. Очень сочувствую тебе.
— Ничего ты не сочувствуешь! — надрывно крик-
нула Констанс, стряхивая его руку с плеча.— Ты его
не выносил!
— Да мы и виделись-то всего раз, Конни!
— Ты ненавидел его, в душе ты это прекрасно
знаешь!
Барлоу ощутил что-то похожее на разочарование в
Констанс, хотя и * понимал, что она не в себе, ведь
такое потрясение обрушилось на это слабое существо!
— Да,— сказал адвокат,— честно признаю, что он
мне не нравился. Но тебе без него будет гораздо
лучше, Конни!
— Да ты ему в подметки не годился!
:— Возможно. И тем не менее все равйо тебе будет
лучше без него.
Настроение Констанс неожиданно сменилось.
— О, какой же он был дурак, какой круглый
дурак! — запричитала она, раскачиваясь в кресле.—
Ну почему, почему он просто не сказал, что богат?
Почему бы просто не прийти к папе и не сказать об
этом? Зачем заставлять и папу, и меня думать, что он
такой... Фред?!
— Сейчас нет смысла об этом говорить!
— Думаешь, папа его убил?
— Тише! ч
Сквозь тюлевую занавеску на французском окне
Барлоу различил констебля Уимса, маячившего на
дорожке перед домом; доносилось тихое шуршание
гравия под его ногами. Констанс перешла на пугли-
вый шепот:
— Ведь нас не слышно, Фред?
— Думаю, что нет, если не повышать голоса.
— Ты думаешь, папа убил?
— Послушай, Конни, ты мне доверяешь?
Девушка удивленно округлила глаза во мраке.
— Разумеется! — подтвердила она.
—- А тогда осознаешь ли ты...— мягко, но настой-
508
чиво заговорил Фред,— что только благодаря автори-
тету личности твоего отца, всеобщей убежденности,
что любое слово, выходящее из его уст, правдиво,
судья Айритон еще не арестован?
— Я... не подумала об этом.
— Он буквально загипнотизировал этого парня,
констебля, да и Грэм наполовину под его влиянием.
Так что, слава Богу, пока что старику везет! Я имею
в виду новость о .неожиданном богатстве Мореля. Ты
сама видела, как он сразу ухватился за нее и выжал
максимум в свою пользу. Не могу не восхищаться
выдержкой старика, как это он не моргнув глазом
ходит по краю пропасти! И теперь запросто может
заявить Грэму: «Я небогат, живу на скромный служеб-
ный доход, и крайне неразумно подозревать, что я
застрелил бы состоятельного искателя руки моей
дочери, с которым она всю жизнь купалась бы в
ррскоши».
Глаза Констанс вновь округлились, и она нервно
принялась раскачиваться в кресле.
— Очень жаль, очень! Но тебе следует хорошень-
ко уяснить ситуацию, чтобы не выдать себя и поддер-
жать версию старика.
— Значит, ты и вправду думаешь на папу?
— Я всего лишь знаю, что его могут арестовать.
Заметь, я сказал — могут. Как только начнут прове-
рять его показания: о кухне, банке спаржи и загадоч-
ном выстреле в гостиной, сразу, по всей вероятности,
начнутся сложности. Масса неувязок, разве ты сама
не видишь? — он устало вздохнул.— Нет, кажется, до
тебя так ничего и не дошло.
— Да где уж мне! Я не так умна, как некоторые!
— Ладно, не будем ссориться, Конни.
— Убирайся отсюда! Вы с отцом один другого
стоите!
— Ничего подобного,— возразил Барлоу с боль-
шей, чем ему хотелось бы, горячностью. Одним коле-
ном Фред уперся в край кресла, чтобы остановить
яростно раскачивающуюся Констанс. Опершись о руч-
ки кресла, он склонился над девушкой, почувствовав,
что должен попытаться объяснить ей ощущения одной
маленькой, затерянной в мире пылинки.
— Послушай меня, Конни. Мы с твоим отцом
всегда занимали противоположные позиции, когда
речь заходила о толковании законов. Он великий
509
человек. Он научил меня всему, что было возможно,
и даже более того! Но одному научить' так и не смог:
презирать разбитое, уничтоженное, затравленное, ис-
калеченное существо — маленького человека^ кото-
рый не в силах защищаться, потому что необразован
и не может толком ничего объяснить, потому что ему
просто не Хватает слов. Как Липьяту. Ты помнишь
лицо этого несчастного при оглашении приговора?
Барлоу ощутил, как напряглось тело девушки, и
различил едва слышное тиканье ее наручных часиков.
— Конни, я ненавижу судебное самодовольство и
ограниченность! Ненавижу бесстрастные глаза судей!
Ненавижу заявления типа: «Мотивы преступления
этого человека нельзя принимать в расчет. Он украл,
потому что был голоден; он убил, потому что напился
до бесчувствия, и, следовательно, его надо осудить».
А я хочу честной битвы, чтобы выиграть дело и
сказать: «Надо принять в расчет мотивы преступле-
ния этого человека. Он украл, потому что был голо-
ден, или он убил, потому что напился до бесчувствия,
и, следовательно, по божественной заповеди милосер-
дия его надо оправдать».
— Фред Барлоу,— тихо спросила Констанс,— что
ты несешь, скажи на милость?
Он убрал колено с кресла-качалки и выпрямился.
Своей практичностью и здравомыслием она, словно
ушатом холодной воды, всегда остужала его чувстви-
тельность. Вообще-то ему всегда удавалось держаться
в строгих рамках, это ночь и близость Констанс
действуют на него расслабляюще.
— Прости,— сказал он самым что ни на есть
обыденным тоном и засмеялся.— События нынешнего
вечера всех нас немного взвинтили, и я просто
пытаюсь сделать все, что в моих силах.
— Что ты хочешь сказать, Фред?
— А то, что я желал помочь твоему ~ отцу. Но
боюсь, что ничью помощь он принять не согласится, и
поверь мне, Конни, это самое ужасное.
— Но почему?
— Потому что он убежден в своей непогрешимости.
Слышно было, как к воротам виллы подкатил
автомобиль. Барлоу понял, что это прибыли фотограф
й эксперт из лаборатории. Всмотревшись в светящий-
ся циферблат часиков Констанс, он увидел, что уже
почти двадцать пять минут десятого.
510
— Теперь тебе ничего не остается, моя дорогая,
как крепиться и не распускать нервы, понятно? И
пожалуйста, всячески поддерживай старика — что ты
прекрасно знала о богатстве Мореля. Задача довольно
проста, ты должна с ней справиться, иначе ты не
выполнишь свой долг перед отЦом.
Барлоу долго еще наставлял девушку, что и как
она должна говорить отцу. Когда наконец она загово-
рила сама, голос ее звучал слабо и жалобно:
— Ты так и не ответил на мой вопрос, Фред.
Веришь ли ты, что папа убил Тони?
— Откровенно говоря, я и сам еще не знаю.
И вновь заскрипело кресло.
— Фред!
- Да?
— А я знаю. Это папа сделал.
ГЛАВА IX
Он долго всматривался во мраке в
ее лицо, как бы пытаясь вникнуть в страшный смысл
ее слов.
— Ты действительно видела это своими глазами?
— Да,— ответила Констанс.
Он жестом приказал ей замолчать. Прибывшие на
автомобиле, перекинувшись парой фраз с констеблем
Уимсом, шли по дорожке к дому. Барлоу выглянул в
коридор, куда падал свет из гостиной сквозь распах-
нутую настежь дверь. Слышен был глухой голос
инспектора Грэма:
— Больше не смею вас задерживать, мистер Эпл-
би. Оставьте свой адрес и можете возвращаться в
Лондон.
Эплби настороженно спросил, что же будет с
деньгами мистера Мореля.
— К сожалению, деньги забрать нельзя. Да, я
понимаю — сумма немалая, допускаю даже, что при-
надлежит она мистеру Морелю, но одновременно это
и улика, так что деньги должны пока остаться у нас.
Не беспокойтесь, они будут надежно сохранены. Спо-
койной ночи, сэр! А, ребята, заходите,— обратился он
к входящим полицейским.
Недовольно ухмыляющийся Эплби, пристраивая
511
котелок на голове, пропустил мимо себя в комнату
двух человек в униформе.
— Прежде всего снимите отпечатки пальцев с теле-
фона,— распорядился Грэм,— после чего мне надо бу-
дет позвонить в «Эспланейд». Вы согласны, сэр, что
неплохо было бы пригласить мистера Фелла? — обра-
тился он к судье Айритону.
— Как хотите,— последовал ответ судьи,— но в
шахматы он играет отвратительно.
Мурашки пробежали по коже Барлоу: предчувст-
вие беды нахлынуло на него при этих словах судьи
Айритона, в голосе которого он уловил нотки само-
уверенного пренебрежения.
Барлоу прикрыл дверь и возвратился к Констанс.
— Ну рассказывай,— буркнул он.
— Да что рассказывать... Я видела, как Тони
пришел сюда.
— То есть вы встретились?
— Нет, он меня не видел.
— Когда это было?
— Почти в двадцать пять мйнут девятого.
— Ну и как же это случилось?
— В общем, Тони шел по дороге, жевал резинку,
бубнил что-то себе под нос и был . вне себя от
возбуждения. Я находилась совсем близко от негодна
расстоянии руки, но он не заметил меня.
— И где же ты была?
— Я... я присела за оградой.
— Но какого черта?!
— Чтобы Тони меня не увидел,— со смесью зло-
сти, страха и мольбы понять ее пояснила Констанс.—
Понимаешь, машина, которую я взяла на время,
заглохла где-то возле Хоршу, в противоположной
^стороне от Тониша, ну прямо рядом с твоей виллой.
Бензин кончился, вот беда.
— Ну и что?
— Сначала я собралась зайти к тебе и попросить
подвезти. Но не хотела, чтобы ты знал обо всей этой
истории и как я переживаю... Вот и пошла пешком по
дороге. Уже подходя к воротам виллы, услышала, как
идет Тони. Там, внизу на дороге, горит фонарь, так
что его было прекрасно видно. Но я совсем не хотела,
чтобы он меня увидел. Ведь он пришел встретиться с
папой и был бы удивлен, увидев здесь и меня.
Понимаешь?
512
— Кажется, да. Продолжай.
Тонкий голосок девушки задрожал.
— Тони открыл ворота, вошел и направился через
лужайку к окнам гостиной. Он открыл одно из них и
исчез внутри. Почему ты скорчил такую гримасу,
Фред?
— Потому что пока все как нельзя лучше уклады-
вается в версию твоего папочки. И отлично!
Констанс поежилась словно от холода.
— Да, если вдуматься, то действительно так!
— А что же дальше?
, — Не помню... Ах да, в доме кто-то включил свет.
— А «разве раньше он не был включен?
— Только настольная лампа с металлическим аба-
журом, а люстра не горела. Я все еще медлила у
ворот, идти в дом казалось рано. Тогда я спустилась
по откосу к пляжу и села внизу на песке, чуть не
пла'ча от тоски. И вот, сидя там, я услышала... ну, сам
понимаешь... звук и догадалась, что он означает. Не
такая уж я глупышка, как ты думаешь.
— И как ты поступила?
— Посидела с минуту-две, до смерти перепуган-
ная, после чего кое-как вскарабкалась по откосу,
набрав полные туфли песка, и помчалась к дому.
Барлоу быстро анализировал услышанное.
— Постой-ка минутку! — попросил он.— Когда ты
сидела под откосом, дом тебе был виден или нет?
— Естественно, нет. "
— Следовательно, кто-то вполне мог войти вслед
за Морелем и застрелить его, а потом выйти не
замеченным тобой.
— Да, скорее всего, так...
— Великолепно, потрясающе! Продолжай, продол-
жай!
— Я на цыпочках пробралась через лужайку и
торопливо заглянула в окно. На полу лежал Тони
точно в том же положении, что и теперь. Папа сидел
в кресле, как и сейчас, и так же держал револьвер,
как пару минут назад. Вот только вид у него был
гораздо более испуганный, чем в присутствии полиции.
Это все.
Наступила долгая тишина.
Барлоу порылся в карманах просторной спортив-
ной куртки в поисках сигарет и спичек.. Нашел,
закурил. Вспышка серы отразилась в оконном стекле,
17 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
513
высветила зеленые, внимательные, задумчивые глаза
адвоката, сильнее подчеркнув тонкие морщинки по
бокам век и в уголках печально опущенных губ. Свет
на секунду упал и на лицо Констанс, выхватив
упрямо сжатый подбородок.
— Послушай, Конни,— мягко произнес Барлоу.—
Что-то я не понимаю.
— Чего ты не понимаешь?
— Минутку! Сколько времени прошло от выстрела
до того момента, когда ты поднялась и заглянула в
окно?
— Ох, ну разве я могу точно высчитать? По-мое-
му, минуты две. Может, и меньше.
— Так. Ну а после того, как ты заглянула в окно
и увидела их, что ты сделала?
— Я очень растерялась, не знала, куда мне идти,
кое-как вернулась к воротам, ноги у меня подкашива-
лись от страха, прислонилась к ограде и разрыдалась,
как маленькая. Там меня и застал полицейский.
Барлоу кивнул, глубоко затягиваясь. Одна фраза
из рассказа девушки особенно его насторожила и
никак не выходила из Головы: «Вот только вид у
него был гораздо более испуганный, чем в присутст-
вии полиции». Но ведь это может быть и самой
обычной реакцией вполне невинного человека, попав-
шего в ловушку волею обстоятельств? И тем не менее
Фред Барлоу все еще никак не мог понять до конца,
что его насторожило в этой фразе.
— Разве ты не видишь,— заметил он,— что каж-
дое сказанное тобою слово подтверждает показания
старика?
— Кажется, так...
— Он заверяет, что не встретился с Морелем на
пороге и не впускал его в дом. Так и есть! Он
заверяет, что, подняв револьвер, сел в кресло и
принялся его разглядывать. Подтверждается!
— Д-да...
— Но почему ты тогда упорно повторяешь, что в
Мореля стрелял именно он? Откуда такая уверен-
ность? Насколько я припоминаю, уже с первой фразы
сегодня вечером ты говорила с ним так, словно
уверена в его виновности. Почему?
Констанс молчала.
— Конни, скажи, может быть, ты еще что-то
увидела в окне, но мне не рассказала?
514
— Нет!
— Ты твердо уверена?
— Фредди Барлоу, я не намерена больше сидеть
здесь, как на перекрестном допросе, и терпеть твое
недоверие. Я вообще не боюсь тебя нисколько. Мы
сейчас не в суде! А слова мои — чистая правда, и,
если тебе мое поведение не нравится, можешь отправ-
ляться к своей Джейн Тенант и увиваться за ней!
— Господи, но при чем же здесь Джейн Тенант?
— Так уж и не знаешь?
— Ав чем дело?
— Не скажу.
— Речь идет о твоем отце, и я не понимаю, почему
ты вечно приписываешь мне эту Джейн Тенант.
— Да она просто помешалась на тебе! Но ты,
разумеется, ничего не замечаешь.
— Нет, не замечаю, повторяю еще раз: речь идет
о твоем отце. Конни, ты мне правду рассказала?
— Ни словечка не прибавила.
— И ничего не упустила?
— Ничего, так что выручай нас, на тебя вся
надежда.
Огонек сигареты померцал и угас.
— Тогда надо все рассказать инспектору Грэму.
Конечно, твои слова не могут служить бесспорным
доказательством, потому что исходят от дочери, но
если ты будешь твердо стоять на своем, то все
подозрения в конце концов отпадут. Единственное,
что я очень бы хотел узнать...
— Тихо! Слушай! — шепнула Конни, подняв вверх
палец.
Внутренние перегородки дома были тонки. Даже
через коридор до них постоянно доносились из гости-
ной приглушенные звуки голосов. И вдруг вознесся
над всеми звуками громкий возглас удивления. Не
требовалось особой проницательности, чтобы дога-
даться: полиция обнаружила какую-то очень важную
улику. Сигарета выпала из рук Барлоу, он растоптал
ее и поспешил в гостиную, дверь которой была
распахнута настежь.
Тело Тони Мореля лежало на прежнем месте: в
двух-трех футах от письменного стола, параллельно
ему. После того, как оно было сфотографировано под
разными ракурсами, его перевернули на спину. Теле-
фон опять стоял на столе, трубка была положена на
17*
515
рычаг. Опрокинутый вращающийся стул был поднят и
отодвинут в сторону. Грэм, Уимс и двое других
полицейских сбились в кучу между телом Мореля и
столом. Напротив на софе сидел судья и курил
сигару.
Один из экспертов заметил:
— Я, можно сказать, рожден и вырос в лаборато-
рии и в криминалистике собаку съел, но должен
прямо признаться: такое вижу в первый раз.
Инспектор Грэм, лицо которого было почти сплошь
покрыто красными пятнами, возмущенно воскликнул:
— Ничего не понимаю! В чем дело? Это же просто
песок!
— Ага! Но какой песок! Вот о чем я вас спраши-
ваю... какой песок?
— А вы пойдите-ка прогуляйтесь по дороге вдоль
моря,— вмешался Уимс с язвительной насмешкой,— с
ног до головы в песке окажетесь! Он оседает на
пальто, забивается в карманы и отвороты брюк, если
они у вас есть, то есть если вы в штатском. Как вот
у этого парня, взгляните!
— Чушь, Альберт,— сказал иронически один из
криминалистов, по всему видно, фотолаборант.— Ты
только обрати внимание, сколько его тут. Да в одной
вон той маленькой кучке песка наберется на целую
бутылку в две унции!
Инспектор Грэм отступил назад, изучая упомяну-
тую кучку, словно художник, прикидывающий на глаз
перспективу. .
На той части ковра, которая до сих пор была скрыта
телом убитого, возвышалась небольшая кучка песка.
Прежде чем падающее тело сплющило ее, она, скорее
всего, представляла собой неровный конус; теперь песок
был разметан по полу. Комочки песка обсыпали и ковер
на открывшемся пространстве. Несколько песчинок
пристали в отдельных местах к влажным отворотам
серого двубортного пиджака Мореля; их было легко
заметить благодаря бледно-красному цвету.
— Песок красноватый! — удивлялся эксперт.—
Любая из песчинок на этом побережье — головой
ручаюсь! — белая. Белая, как кость,
Грэм неопределенно хмыкнул.
— А ведь правда! — подтвёрдил констебль Уимс.
— Следовательно,— заключил фотограф,— или
этот парень сам откуда-то притащил сюда горсть
516
песка и просыпал ее на пол, или же убийца рассыпал
песок и прикончил парня.
Грэм обернулся к эксперту.
— Что-то вы слишком разболтались,— сердито
проворчал он,— не забывайте, кто здесь старший по
званию.
— Слушаюсь! Разрешите доложить: больше в этой
комнате нет ни песчинки, мы с Томом облазили
каждый уголок, во все щели заглянули.
— Но зачем кому-то сыпать песок на пол?
Сидя у противоположной стены, судья Айритон
курил сигару, выпуская изо рта кольца дыма. Он не.
следил за выражением своего лица, потому что не мог
предположить, что кто-то наблюдает за его мимикой
из коридора, а Барлоу готов был поклясться, что на
лице судьи написано еще большее недоумение, чем у
полицейских.
— Зачем, я спрашиваю,— нервничал Грэм,— кому-
то сыпать песок на пол?
— Не могу знать, сэр,— усмехнулся невозмутимый
эксперт.— Это уж ваша забота, а мы с Томом отпра-
вимся по домам. Какие еще будут приказания?
Инспектор колебался.
— Пока никаких. Утром пришлете снимки. Да, что
с отпечатками пальцев?
— Пальцы убитого на телефоне и трубке. Отлично
вышли. Еще несколько более смазанных — на краю
стола и на ручке вращающегося стула. А кроме них
только следы старикана...— он оборвал себя на полу-
слове и смущенно повел плечами.
—, Ничего, ничего,— подал голос судья Айритон,—
я вовсе не возражаю против «старикана». Прошу вас,
продолжайте.
— Простите, сэр, только его отпечатки, уже ста-
рые, здесь повсюду; на револьвере тоже его — на
рукоятке, боках, барабане. И еще ваши, инспектор.
И больше ничего, хотя есть какие-то нечеткие пятйа,
как будто кто-то брался в перчатках.
Барлоу подождал, пока жизнерадостная парочка
экспертов удалилась в сопровождении Уимса, и вошел
в гостиную. Его появление не вызвало особого инте-
реса у Грэма, а вот судью Айритона неожиданно
привело в ярость.
— По-моему, я просил, вас отвезти Констанс
домой!
517
— Боюсь, она еще не совсем пришла в себя. Я за-
шел взять для нее чего-нибудь успокоительного, если
вы не возражаете.
После короткого колебания хозяин дома кивнул в
сторону буфета. Барлоу подошел к полкам и пробе-
жал глазами ряды бутылок, остановив свой выбор на
восхитительном «Арманьяке». Вот уж это успокоит ее,
и основательно. Пока Фред отливал в стакан аромат-
ную жидкость, инспектор Грэм в тяжком раздумье
расхаживал возле трупа. Потрм он вдруг поднял с
сиденья вращающегося стула диванную подушку и
шлепнул по ней ладонью; на пол посыпался красный
песок.
— Песок! — воскликнул Грэм, швыряя подушку на
место.— Песок!! Что вы на это скажете, сэр?
— Ничего,— невозмутимо ответил судья Айритон.
— Ну, может, вы знаете, гдет-нибудь в доме есть
еще песок?
— Никакого песка здесь никогда не было и быть
не могло.
Грэму стало явно не по себе.
— Но вы же понимаете, что я хочу сказать!
Кто-то принес сюда песок. То ли мистер Морель, то
ли еще кто-то... Когда в последний раз вы были в
гостиной — до того, как услышали выстрел?
Судья Айритон вздохнул.
— Давно уже жду этого вопроса, инспектор. В гос-
тиной я просидел до двадцати минут девятого, после
чего отправился на кухню готовить ужин. И в это
время здесь никаких следов песка не было и в
помине.
«Двадцать минут девятого»,— записал Грэм.—
Обычно вы всегда сами готовите еду, когда у миссис
Дрю выходной?
— Нет. Терпеть не могу возиться с горшками и
кастрюлями. Я имею обыкновение, как уже говорил,
проводить субботу в городе. И не возвращаюсь допоз-
• дна, ужинаю в поезде и появляюсь дома как раз перед
сном. Однако сегодня в ожидании гостя...
— Значит, комната пустовала в течение десяти
минут — от восьми двадцати до восьми тридцати?
— Нет уж, увольте меня от ответов на подобные
вопросы. Откуда мне в точности знать, сколько она
пустовала? Однако мне доподлинно известно, что
мистер Морель был уже мертв, когда я вошел сюда.
518
— Ну а по возвращении в гостиную вы песка не
заметили?
— Естественно, нет, впрочем, как и вы сами, пока
не перевернули тело.
Грэм только крепче сжал губы.
— Ну а что-нибудь в комнате изменилось по
сравнению с тем, когда вы ее покинули, отправляясь
на кухню?
Судья Айритон затянулся сигарой и выпустил
клубы дыма.
— Да. Люстра оказалась включенной.
— Люстра?
— Разве я непонятно выражаюсь? Да, вон та
люстра, прямо над вашей головой. А когда я уходил,
горела лишь настольная лампа.
Фред Барлоу, который, казалось, был целиком
поглощен наливанием бренди, повернулся к ним.
— По-моему, инспектор, не мешало бы снять по-
казания с мисс Айритон,— предложил он.
— С мисс Айритон? А что она может знать?
— Мистер Барлоу,— нервно вскричал, судья, и по
щекам его пошли красные пятна,— сделайте милость,
не суйте свой нос куда не следует. Моя дочь не имеет
к случившемуся ни малейшего отношения.
— Согласен, сэр. Но она может рассказать кое-что
полезное для вас.
— А разве у вас создалось впечатление, мистер
Барлоу, что я нуждаюсь в чьей-либо помощи?
(О Господи! Осечка, этого нельзя было говорить!)
Пальцы, которые спокойно держали сигару, задро-
жали. Переложив ее в левую руку, Айритон опять
достал из нагрудного кармана очки и стал поигрывать
ими. Дальнейшее не предвещало ничего хорошего.
Барлоу в этот момент больше всего боялся, что им
всем придется испытать сейчас на себе гнев судьи.
Неуправляемый, стихийный, он вспыхивал чрезвычай-
но редко и, казалось, был чужд обычно холодному,
бесстрастному нраву Хораса Айритона.
— Я запрещаю впутывать мою дочь,— жестко ска-
зал он.
— Прошу меня простить,— угрюмо вмешался
Грэм,— но не кажется ли вам, что я теперь здесь
решаю, что уместно, а что нет. Вынужден напомнить,
что нахожусь при исполнении прямых служебных
обязанностей.
519
— Я протестую против допроса моей дочери.
— А я говорю вам, что, если у мисс Айритон есть
что сообщить следствию, ее прямой долг сделать это.
— Вы настаиваете?
— Да, сэр, настаиваю.
Судья многозначительно округлил глаза.
— Поберегитесь, инспектор!
— Мне нечего бояться, сэр, и угрожать мне, по
меньшей мере, неэтично с вашей стороны.
Неизвестно, что могло бы произойти при столь
явном повороте разговора к скандалу, если бы не
возвратился констебль Уимс.
— Прибыл доктор Фелл, инспектор,— доложил он.
Грэм взял себя в руки и весь как-то подобрался.
На лице его изобразилась несколько вымученная
улыбка, которая, казалось, говорила, что все будет
отлично, стоит ему выкроить пару минут на размыш-
ления.
— Ас ним молодая леди,— добавил Уимс,— она
привезла его сюда на своей машине и тоже хочет
войти, если вы, сэр, не против. Ее зовут мисс Джейн
Тенант.
ГЛАВА X
Назревавшая ссора, тут же погасла.
— Инспектор, покорнейше прошу прощения. Вы,
разумеется, имеете полное право допрашивать любо-
го, чьи показания, на ваш взгляд, имеют ценность.
Умоляю извинить мое безобразное поведение,— при-
мирительным тоном уже совсем спокойно сказал
судья.
— Ну что вы, сэр, ничего страшного,—успокоил
его воспрянувший духом Грэм, у которого как камень
с души свалился.— Я и сам погорячился, так что
забудем это,— он метнул на Уимса недовольный
взгляд.— Тенант? Кто это?
— Подруга мисс Айритон,— поспешил ответить за
констебля Барлоу.— Живет в Тонтоне.
Грэм не сводил глаз с Уимса.
— Чего ей надо? Она имеет сообщить нам что-
либо важное или приехала сюда просто за компанию?
— Не знаю, инспектор.
520
Грэм буквально испепелил взглядом незадачливого
констебля и обернулся к Барлоу.
— А вы лично с ней знакомы, сэр?
— Да, достаточно хорошо.
— Тогда, сделайте одолжение, встретьте ее. Уз-
найте, чего она хочет. Если ей есть что рассказать,
пусть войдет, а нет — сами понимаете: в нынешней
ситуации посторонним здесь делать нечего. А ты,
Берт, цригласи-ка доктора Фелла.
Держа стакан с бренди, Барлоу" прошел в спальню.
Констанс уже стояла возле кресла-качалки: похоже,
ей стало лучше:
— Ну как ты себя чувствуешь?
— Думаю, скоро станет легче.
— Тогда на вот, выпей. Нет, не глотками — зал-
пом! Сам неподражаемый доктор Фелл явился на поле
боя. С ним придется тоже немногу повозиться, но,
надеюсь, и это уладится. Оставляю тебя ненадолго, но
буду рядом, если понадоблюсь, позови.
— Но куда ты?
— Сейчас вернусь.
.Он отодвинул задвижку у среднего окна и вы-
скользнул наружу.
Уимс важно шагал к воротам, чтобы встретить
доктора Фелла. Отчаянное пыхтенье, скрипы, со-
пенье — и доктор Фелл выгрузился наконец из авто-
мобиля и мощно утвердился на земле.
Фред подождал, пока доктор Фелл, в накидке с
капюшоном, проследует за Уимсом по дорожке к
дому, потом вышел за ворота. Большой двухместный
«кадиллак» с работающим мотором стоял на противо-
положной А стороне шоссе. Свет фар выхватывал из
темноты небольшой участок земли, чахлую траву и
песок. С побережья веял насыщенный запахами моря
ветер. Он ерошил волосы Фреда, остужал его горячее
лицо. «Боже, как же я устал!» — подумал адвокат,
направляясь к автомобилю.
-г- Привет, Джейн.
— Привет, Фред.
Эти двое всегда были друг с другом на приятель-
ской ноге. Их знакомство проходило под знаком
искренней непринужденности, но, чувствовалось, обо-
им сейчас было не по себе.
Барлоу, держась за дверцу «кадиллака», сунул
голову внутрь. Джейн сидела у противоположной
521
дверцы за рулем, их разделяло большое, обтянутое
красной кожей сиденье. Лицо девушки, повернутое к
нему, подсвечивалось слабым светом приборного щит-
ка. В салоне машины было тепло и уютно. Облокотив-
шись о дверцу, он ощущал вибрацию мотора.
— Констебль сказал мне: «Вами займется мистер
Барлоу». Тем лучше. На самом деле я вовсе не горю
желанием идти в дом. Вот если только Конни смогу
чем-нибудь помочь.
— Значит, ты уже все знаешь?
— Да, инспектор в общих чертах рассказал по.
телефону доктору Феллу.
Барлоу постарался отогнать тяжкие мысли. Он был
рад видеть Джейн Тенант, и не просто как хорошую
знакомую, но с каким-то радостным волнением, при-
ятным теплом разливавшимся по всему телу. Она
необыкновенный человек. Да, черт побери, просто
удивительный! Как умиротворенно действует на него
ее спокойная поза! Он увидел узкие ладони, сжимаю-
щие полукружия руля, тихо отбивающие дробь паль-
цы с ногтями без лака,, серые, глубоко посаженные,
смотрящие прямо на него глаза.
— Как далеко зашло дело? — в голосе ее звучала
тревога.— Доктор Фелл полагает, что судья, может
быть, замешан, и даже более того...
— О, все не, так уж плохо! Ты не против, если я
заберусь внутрь и присяду на минутку?
Джейн замялась.
— Пожалуйста,— вымолвила она наконец.
Ее замешательство не ускользнуло от его внима-
ния и лишь увеличило ощущение радостного волне-
ния. Как это на нее похоже! Нет, она не избегала* его,
но всегда старалась быть на некотором расстоянии от
него, держа определенную, одной ей ведомую дистан-
цию. Например, если они вместе пили чай и в
комнате на софе вполне могли разместиться двое, она
обязательно садилась напротив, на стул. Что это
могло означать и как характеризует ее отношение к
нему?
— О, места здесь предостаточно,— быстро загово-
рила девушка.— Даже доктор Фелл свободно помеща-
ется, и, Бог свидетель, это лучшая реклама вмести-
тельности моего автомобиля,— она нервно засмеялась,
но тут же осеклась.— Я всегда знала, что на тесноту
«кадиллака» не придется жаловаться, но трудно при-
,522
способиться к американским моделям с левосторон-
ним управлением... .
Фред откинулся на сиденье.
— Джейн,— сказал он,— можно рассчитывать на
твою помощь?
— В чем именно?
— Можешь ты сообщить нам.какие-нибудь ценные
сведения, например?
Она долго молчала. Сейчас только он заметил, что
девушка забыла заглушить мотор, и его глухой рокот
подчеркивал ощущение уединения и оторванности от
всего мира, наполнявшее салон автомобиля. И никог-
да раньше он так остро не ощущал рядом с собой
физического присутствия Джейн.
— Не хотелось бы тебя обманывать, Фред,— заго-
ворила наконец она. — Да, мне есть что рассказать.
О трй истории, пятилетней давности...
— Расскажи, прошу тебя,— он вдруг почувствовал,
как голова буквально раскалывается от боли.— Так
это все правда? Если ты имеешь в виду тот случай, о
котором писали все газеты, то я даже подробности
помню. Значит, Морель — тот самый Морелли?
— А кто же еще? Но. я все-таки толком ничего не
понимаю. Доктор Фелл говорит,— по крайней мере, со
слов инспектора Грэма,— что Морель вовсе не был
нищим пройдохой. Грэм утверждает, что он богач и
бизнес его процветал. Но ведь родных братьев у него
нет, значит, это тот же самый?
— Да, это он. . '
— Но а тебе все это понятно?
— Да, кажется, понятно,— он всмотрелся в цифер-
блат на панели.— Чисто итальянская мужская логи-
ка... Морель, или Морелли, решил, что его стартовый
капитал —: это чарующее влияние на женщин. Ника-
ких эмоций, чистая логика. Он думал, что все рассчи-
тал, но вышла осечка. Его поймали с поличным и
вывели на чистую воду. Суд вынес ему свой приговор,
но он выпутался. Потом он решил сменить тактику:
следуя той же логике и прилагая нечеловеческие
усилия, он развил бешеную деятельность в иной
сфере бизнеса. Все очень даже сходится. Все его
поступки теперь видны как на ладони.
— Позавидуешь,— не без иронии заметила Джейн,—
как ты здорово разбираешься в людях!
Ирония дошла до него и вывела его из себя.
523
— Не забывай, это входит в мою профессию! Он
нагреб мешки денег, но лучше от этого не стал, и от
него можно было ожидать любых пакостей. Знаешь,
Джейн, я ненавижу его даже мертвого.
— Бедняжка Фред!
— Почему это «бедняжка»?
— Да так, просто к слову пришлось. Из чисто
дружеского, сочувствия. Успокойся, ничего плохого я
не имела в виду.
— Джейн, чем я тебя обидел, скажи?
— Ничем ты меня не обидел. Сигаретку можно?
Он порылся в кармане и вытащил пачку. Девушка
сидела, прислонясь к дверце, положив на нее руку,
грудь ее бурно вздымалась.
Он протянул ей сигарету, придвинулся, чиркнул
спичкой. Отблеск приборов упал на ее лицо, и они в
упор взглянули друг на друга. Он замер, задул спичку
и вынул сигарету у девушки изо рта. Веки ее стали
медленно смыкаться.
И вдруг резкий голос произнес:
— Надеюсь, я не помешала? — На подножке сто-
яла Констанс Айритон.
Наступила полная тишина.
— Он обещал вернуться и быть рядом со мной. Не
понимаю, что могло его задержать, а? — с затаенной
язвительностью добавила Констанс.
Фред Барлоу не смотрел на Джейн. Он ощущал
себя проштрафившимся школяром, чувство неловко-
сти угнетало его. Джейн тоже избегала смотреть в его
сторону. Она сняла ногу с одной педали и принялась
жать на другую. Гул мотора огласил окрестности.
— Мне пора домой,— сказала Джейн, трогаясь с
места.— Плохая я хозяйка, что так надолго бросила
гостей. Но... Конни, я все знаю. И мне страшно жаль.
— Что же поделаешь? Слушай, если ты не против,
я вернусь в Тонтон позже, полиция еще хочет побе-
седовать со мной.
— Разумеется, я не против. У тебя все в порядке?
— Да. Я воспользовалась твоим «бентли».
— Да, я знаю,— сказала Джейн, вновь нажимая на
педаль.— Запасная канистра с бензином под задним
сиденьем. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, дорогая. Фред, пойдем, тебя
ждут.
Несчастная жертва обстоятельств уже стоял на
524
пороге, рядом с Констанс. Констанс и Фред подожда-
ли, пока красные задние огни автомобиля не скрылись
во мраке в направлении к заливу Хоршу, и направи-
лись к вилле. Почти до самого дома они молчали.
— Ну,— выговорила наконец Констанс,— я смот-
рю, ты и не собираешься объясниться?
(Будь он проклят, если способен хоть что-нибудь
ей объяснить!)
— Но в чем, собственно?
— Сам знаешь. Я-то так надеялась, думала, что
могу положиться на тебя!
— Но тебе прекрасно известно, Конни, что я
всегда к твоим услугам.
— Да? А чем же в таком- случае вы тут столько
времени занимались?
Он совсем уже было собрался ответить: «Ничем.
Ты помешала». Но, вспомнив, сколько переживаний
обрушилось на голову девушки за сегодняшний вечер,
он сдержался и просто сказал:
— Ничем.
— Ты, наверно, собрался к ней на вечеринку в
бассейне?
— В каком бассейне?
— В отеле «Эспланейд», завтра. Сначала будет
обед, танцы, а потом ночные купания в закрытом
плавательном бассейне. Только не говори, что она
тебя забыла пригласить! Кстати, в купальнике Джейн
выглядит просто восхитительно!
Ему оставалось только промолчать.
Сквозь паутину тюля на окнах гостиной хорошо
было видно, как доктор Фелл склонился над телом
Мореля. Констебль Уимс, опустившись на пол с дру-
гой стороны, сосредоточенно опустошал карманы уби-
того. Грэм и судья Айритон наблюдали за происходя-
щим.
— Слушай,— процедил сквозь зубы Барлоу,— не
пойду я ни в какой бассейн. И ты не ходи. Как и
твоему старику, нам с тобой теперь не до бассейнов.
И ради Бога, прекрати без конца попрекать меня
Джейн Тенант. И...— он с трудом перевел дух,— и, в
конце концов, какое тебе до этого дело? Я для тебя
ничего не значу.
— О нет, напротив! Ведь я так привыкла иметь
тебя всегда под рукой, Фред, привыкла полагаться на
тебя! И теперь просто не могу иначе... сразу все
525
изменить... Я не могу, особенно теперь...— в голосе
Констанс зазвучали истерические нотки.— Ах, все это
ужасно, неужели, не понимаешь?! Ты ведь не бросишь
меня в таком положении?
— Не брошу.
— Обещаешь?
— Обещаю. А теперь иди в дом и сиди там, пока
тебя не позовут.
Образ Джейн Тенант все еще витал у него в
голове, когда он, отослав Констанс в коридор, вошел
в гостиную через окно. Инспектор Грэм подводил
итоги расследования, имевшиеся на данный момент.
— Итак, доктор, ^вот и все факты, которыми мы
располагаем. Не подкинете ли нам какую-нибудь
версию, этак экспромтом?
Накидка и широкополая шляпа доктора Фелла
валялись на софе. Сам же доктор медленно повернул-
ся всем корпусом, опираясь на трость, словно океан-
ский лайнер при. входе в порт, и обозрел гостиную с
рассеянной гримасой на лице. Ленточка его пенсне
уныло повисла. Однако Барлоу, которому частенько
доводилось слушать показания доктора в суде, не
могли сбить с толку эти чисто внешние признаки
рассеянности — он знал, что мозг доктора ФелЛа
напряженно работал.
— Что меня больше всего занимает, сэр, так это
красноватый песок,— признался Грэм.
— Почему же?
— Почему? — выпучил глаза инспектор.— Вас не
удивляет, откуда он здесь? Голову даю на отсечение,
что никто не сможет привести ни одного разумного
довода, зачем могла понадобиться унция красного
песка в жилом доме!
— Пропала ваша голова,— заметил доктор
Фелл.— А как насчёт песочных часов?
Гробовое молчание.
Судья Айритон устало прикрыл воспаленные веки.
— Ну да, как в одной из историй «Панча» *,—
фыркнул он.— По-моему, наручные гораздо удобнее.
И нет здесь никаких песочных часов.
— Вы твердо уверены? — спросил доктор Фелл.—
Ведь многие домохозяйки пользуются ими, отсчитывая
минуты при варке яиц например. И песочек в них
/
♦ «Панч» — юмористический журнал.
526
чаще всего красноватый: во-первых, потому что он
очень мелкий, а во-вторых, лучше виден. Как насчет
вашей экономки?
Инспектор Грэм удивленно присвистнул.
— Ну и ну! А ведь очень даже может быть...
Подумать только, как верно подмечено! Значит, вы
считаете, что песок из часов?
— Да ничего я не считаю,— признался доктор
Фелл.— Просто сказал, что пропала ваша голова,
если ставить ее в заклад при условии, что никто не
сможет сказать, зачем в доме песок. К тому же песок
ваш гораздо бледнее того, что обычно используется в
часах. А при виде этого в мою шальную голову
взбрело вдруг одно название... Какое-то озеро. Озе-
ро..; Ладно, не помню,— широкое лицо доктора раз-
гладилось.— Но вот если вы спросите, что же беспо-
коит больше всего лично меня, то я отвечу — теле-
фон.
— Телефон? А что случилось с телефоном?
Под пристальным взглядом судьи Айритона доктор
Фелл пересек комнату и уставился на аппарат. Про-
шло некоторое время, прежде чем он удосужился
ответить.
— Вы заметили, что от трубки отколот уголочек,
а вдоль одного бока идет трещинка, а?
— Он падал на пол.
— Да. Правдоподобно. И ковер не ч очень тол-
стый,— доктор постучал тростью об пол.— И тем не
менее я очень сомневаюсь. Самому не раз случалось
смахивать телефон со стола. Знаете, порой в пылу
красноречия и запустишь проклятый аппарат куда-
нибудь в дальний угол... В общем, мне все равно ни
разу не удавалось нанести подобные повреждения.
— Но тут они, однако, налицо!
— В том-то и дело! И давайте хорошенько их
исследуем.
Переступив через труп, Фелл прислонил трость к
краешку стола, приподнял телефон и начал неуклюже
отвинчивать крышку микрофона. Резьба долго не
поддавалась, но в конце концов он отвернул крышку.
Доктор Фелл повернул трубку к свету, заглянул в
дырочки мембраны и потянул носом. Нахмурился.
— Треснули,— ткнул он пальцем.— Трубка и мем-
брана микрофона. А это кое-что да значит! Нет
никаких сомнений, что звук, услышанный барышней
527
на коммутаторе, весьма и весьма сомнительный! Как
его понимать?
— Судя по ее показанию, какой-то необыкновен-
ный грохот,— сообщил Грэм.— И когда я сам попы-
тался дозвониться вам в отель, то были такие помехи,
что в итоге пришлось воспользоваться параллельным
аппаратом в кухне. Но какая нам разница, пусть даже
телефон и разбит, что дальше?
Доктор Фелл его не слушал. Он поставил аппарат
на место после нескольких безуспешных попыток
привинтить крышку микрофона обратно. Беспокойст-
во и удивление его все нарастали.
— Ох, нет, нет,— пробормотал он с изрядной до-
лей скепсиса, ни к кому конкретно не обращаясь.
Инспектор Грэм обменялся с судьей Айритоном
выразительным взглядом. Судья посмотрел на часы.
— Поздновато уже,— заметил он.
— Верно, сэр,— согласился Грэм.— А мы еще даже
не побеседовали с мисс Айритон. Ну что, Берт, все
выгреб?
— Вот все, что там было,— отозвался констебль
Уимс, аккуратно раскладывая рядком на ковре содер-
жимое карманов убитого.
— Ну?
— Прежде всего, три пачки денег...
— Да-да, их мы уже видели. Что еще?
— Портмоне с четырьмя фунтами и несколькими
деловыми визитками. Девять пенсов серебром и
медью. Связка ключей на кольце. Записная книжка с
адресами. Карандаш и авторучка. Карманная расческа.
Упаковка мятной жевательной резинки «Тони-Суит»,
двух пластинок не хватает. Вот и все богатство.
Доктор Фелл, хоть и выслушал сообщение со
вниманием, но не проявил к нему особого интереса. Он
взял с вращающегося стула подушечку и прищурился,
затем подошел к шахматному столику, взял револьвер.
Повернув его боком к свету, чтобы лучше был виден
крошечный крест на стальной поверхности под бара-
баном, бросил взгляд в сторону судьи Айритона.
Не успел доктор положить револьвер на место, как
раздался голос судьи.
— А вы все-таки плохой шахматист,— сказал он.
— Разве это по мне видно?
— Да.
, — И ничего больше?
528
Судья Айритон недовольно поджал губы.
— Да, больше ничего. Но, мой дорогой Фелл, я до
сих пор и не предполагал, какую сильную неприязнь
вы питаете ко мне.
— Неприязнь?!
Судья уточнил с жестом нетерпения:
— О, возможно, не совсем ко мне лично.
— В таком случае осмелюсь спросить, что же вы
подразумеваете под этим, черт возьми?
— Я имею в виду свои принципы. Они травмируют
вашу чувствительную душу. Но я никогда не стал бы
давить на. ваш интеллект, пытаясь вызвать у вас
чувства дружеские или нет — не важно. Вряд ли
найдется в мире вещь более ничтожная и не стоящая
внимания, чем отношения людей, основанные на чув-
ствах.
Доктор Фелл окинул его внимательным взглядом.
— Вы на самом деле так считаете?
— Я имею привычку говорить то, что думаю.
— Хм... понятно. А можно ли отнести это утверж-
дение к вашим отношениям с дочерью?
— Да, я всего лишь человек, и мне не чужда,
естественно, отцовская нежность. Однако природа по-
заботилась и об этом. Я не способен на то, на что не
способен, как не мог бы при всем желании иметь
больше двух рук или ног. И даже отцовское чувст-
во,— он шире распахнул свои маленькие глазки,—
даже оно имеет предел. Вы меня понимаете?
— Да, я-то думал, вы говорите о своих чувствах к
дочери, а вы всего лишь играете в шахматы,—
вздохнув, сказал доктор Фелл.
Судья Айритон не удостоил его ответом.
В просторной гостиной воцарилась тишина, лишь
инспектор Грэм поскрипывал ручкой, составляя спи-
сок вещей Мореля.
Рассеянным движением доктор Фелл выдвинул
ящичек у шахматного столика. Найдя там деревянную
коробочку со сдвижной крышкой, он принялся с
сосредоточенно-отсутствующим видом доставать отту-
да шахматные фигурки. Выбрал короля, ладью и
слона, потом пешку, повертел ее в руках, подбросил
в воздух и с легким шлепком поймал на ладонь.
Потом подбросил еще и еще раз, пока не выронил ее.
И вдруг какая-то мысль всплыла в его памяти, от
которой он буквально подпрыгнул на месте.
529
— О Боже! О Бахус *! О моя почтенная шляпа!
Инспектор Грэм прервал свою писанину, но стена-
ния доктора Фелла не возымели на него никакого
действия. Бесстрастным тоном он приказал Уимсу:
— Приведи мисс Айритон, Берт!
Если бы это был публичный допрос, то Констанс
показала бы себя образцовой свидетельницей. Отец ее
уставился в пол, стараясь даже взглядом не сбивать
дочь, но весь вид судьи говорил о том, что он чутко
прислушивается к каждому ее слову.
Она рассказала, как Морель вошел в окно около
двадцати минут девятого, как сразу же зажегся свет,
как она сидела на берегу лицом к морю и как
услышала выстрел. Далее, по ее рассказу, она кину-
лась к дому и заглянула в окно. Тут она подошла к
ситуации, где ей надо было .представить всю ту ложь,
в которой ее старательно натаскивал Барлоу.
— Так-так, мисс,— заметил инспектор Грэм, охва-
ченный подозрениями, но находясь тем не менее под
сильным впечатлением от только что услышанного.—
Правда, одно мне не совсем ясно: зачем вы пришли
сюда сегодня?
— Повидать отца.
— А вы не знали, что у него встреча с мистером
Морелем?
Девушка широко раскрыла глаза.
— О нет! Видите ли, Тони уехал утром в Лондон.
Обратно в Тонтон он должен был вернуться очень
поздно, а мог и не вернуться.
— Меня интересует следующее,— нахмурился
Грэм.— Вы одолжили автомобиль, но он сломался.
Тогда вы пошли пешком и увидели на дороге мистера
Мореля. Почему не окликнули его, не дали знать о
своем присутствии?
Констанс скромно потупила взор.
— Я... ну, как только увидела его, сразу догада-
лась, зачем он идет. Конечно, они с папой должны
были говорить обо мне, о ком же еще? Возможно, речь
должна была идти о свадебном подарке. Я не хотела
смущать ни их своим присутствием, ни себя ставить в
неловкое положение. Вот иг решила лучше подождать
немного, а потом нагрянуть как ни в чем не бывало,
словно только что приехала.
* Бахус — бог вина в античной мифологии.
530
Судья Айритон так и не отрывал глаз от пола, у
Фреда Барлоу был очень довольный вид, а инспектор
Грэм продолжал вести допрос.
— Хорошо, мисс,— не без внутреннего сомнения
согласился он.— Звучит правдоподобно, вынужден
признать.
Через двадцать минут все было кончено. Местный
полицейский медэксперт Эрли, перепуганный докто-
ришка, подрабатывающий в полиции по совместитель-
ству со своей основной врачебной практикой, спешно
вошел в комнату, когда. Констанс заканчивала свои
показания. Небольшую задержку он объяснил необхо-
димостью присутствовать при тяжелых родах. Врач
установил, что кончина Мореля наступила в резуль-
тате проникающего ранения в мозг мелкокалиберной
пули, вызвавшего мгновенную смерть. Пообещав с
; утра первым делом извлечь пулю, мистер Эрли рас-
кланялся со всеми и быстро удалился.
Тело Мореля унесли. Фред Барлоу отвез Констанс
в Тонтон, а судья Айритон заявил, что он не возра-
жает остаться на своей вилле и в эту, и, если надо, в
любую другую ночь. В половине двенадцатого, когда
весь Вест-Кантри уже погрузился в глубокий сон,
доктор Фелл и инспектор Грэм вернулись в Тониш.
Расставаясь с инспектором на ступеньках отеля «Эс-
планейд», доктор Фелл, пожалуй, впервые за истек-
ший час заговорил. . ,
— И еще хочу вас спросить,— сказал он, хватаясь
за локоть инспектора Грэма,— вы тщательно обыска-
ли комнату?
— Конечно, сэр!
— Каждый уголок?
— Клянусь честью!
— И больше,— не отставал доктор Фелл,— так
ничего и не нашли?
— Абсолютно ничего, доктор! Но утром,— много-
значительно добавил инспектор, — я вам позвоню,
если не возражаете. Мне нужно с вами кое о чем
потолковать. Идет?
Доктор Фелл кивнул в знак согласия, но на этом
не успокоился. Взбираясь по парадной лестнице оте-
ля, где свет уже был приглушен и все великолепие
едва различалось в полумраке, он энергично стучал
тростью по каменным ступеням, словно готов был всю
ночь, без сна, раскручивать это запутанное дело.
531
ГЛАВА XI
Описанные события имели место в
субботу вечером, двадцать восьмого апреля, а в воск-
ресенье только после двенадцати инспектору Грэму
удалось связаться с доктором Гидеоном Феллом.
У людей, имевших отношение к описанным собы-
тиям, наступившая ночь была полна смутных, порой
тяжелых сновидений.
Инспектор Грэм просмотрел свои заметки, докурил
последнюю трубку, после чего оглушительно захра-
пел.
Херман Эплби, поверенный, которому пришлось
заночевать в весьма неожиданном для себя месте,
отправился в постель необычно рано, подведя часы и
опустив вставную челюсть в стаканчик с раствором.
Фреду Барлоу грезилась Джейн Тенант, причем в
довольно пикантных ситуациях, навеянных ему самой
Конни Айритон. Подсознание адвоката устремилось в
русло, которое с самого начала было ему уготовано.
В большом белом особняке. на окраине Тонтона
Джейн Тенант металась в беспокойном полусне, не-
престанно ворочаясь с боку на бок.
К Констанс Айритон сон пришел только после
двух таблеток люминала, найденных в аптечке в
ванной комнате.
А неподалеку, в частном санатории, также мучи-
лась от бессонницы, неподвижно уставившись широко
открытыми глазами в Потолок, Цинтия Ли.
Судья Айритон в черной шелковой пижаме сидел в
постели и читал Френсиса Бекона ♦. Мастерские по
своей занимательности, написанные отточенным язы- .
ком труды писателя доставляли ему истинное наслаж-
дение. Когда положенные ему по режиму четверть
часа на чтение истекли, он погасил лампу и спокойно
уснул. Никакие сны его не беспокоили.
Последним свет погас у доктора Фелла. Пока часы
отсчитывали ночное время, он сидел за столом в
своем номере, покуривая черную трубку, которую
частенько набивал табаком, слегка отдающим чем-то,
по запаху очень напоминающим абразивную пасту,
которой чистят раковины иГ унитазы. Комната на-
♦ Френсис Бекон — английский философ-материалист, автор
популярных в свое время книг по естествознанию.
532 -
сквозь пропиталась ядовитым дымом. Над морем уже
вставал рассвет, когда доктор решил проветрить по-
мещение, прежде чем отправиться на боковую. Он
провалился в сон, как в пропасть, поэтому только
после двенадцати дня телефонный звонок, долго над-
рывавшийся на тумбочке рядом с кроватью, с трудом
поднял его с постели.
Фелл, не глядя, нащупал трубку.
— Доброе утро, сэр,— раздался язвительный голос
инспектора Грэма.— Я уже раньше звонил, но мне
любезно сообщили, что вы распорядились до полудня
не беспокоить свою особу.
— Только не надо мне дальше цитировать,—
прохрипел доктор Фелл, с трудом прочищая после
сна горло,— известные слова Наполеона: «шесть
часов — для мужчины, семь — для женщины и во-
семь — для дурака». К черту Наполеона! Я должен
был выспаться!
Неизвестно, знал ли эту афористичную фразу
Наполеона инспектор Грэм, он предпочел сразу при-
ступить к делу.
— Пуля, убившая мистера Мореля, была пущена
из того самого револьвера. Капитан Экли сказал, что
в этом можно не сомневаться.
— А вы что, разве сомневались?
— Нет, но, знаете ли, всякое бывает... И этот,
казалось бы, бесспорный факт требует проверки. Да-
лее, мы проследили вчерашние передвижения мистера
Мореля. Восьмичасовой поезд из Лондона опоздал на
семь минут. В десять минут девятого или чуть позже
Морель спрашивал, как выйти на дорогу вдоль моря.
Свидетелю особенно запомнилось, как он сорвал обер-
тку с пластинки жевательной резинки и набросился
на нее, словно голодный волк. Путь, который лежал
перед ним, можно пройти пешком минут за пятна-
дцать — почти все сходится.
— Дальше!
— Мы связались с единственным родственником
мистера Мореля в нашей стране. Это его кузен,
Луиджи Морелли, старший официант в отеле «Айсис»
в Лондоне.
— А как вы на него вышли?
— Через мистера Эплби, вчера же вечером. Ну а
теперь можно заглянуть к вам, переброситься парой
слов с глазу на глаз?
533
— Приходите, заодно и пообедаем вместе,— при-
гласил доктор Фелл,— через часок примерно.
Грэм поблагодарил за приглашение, но был не-
сколько озадачен.
— Весьма польщен, сэр. Но ведь вы еще даже не
завтракали, не так ли?
— А я вот сейчас и позавтракаю,— невинно пояс-
нил доктор Фелл,— а пообедаем через часок. Вопрос
решается очень легко,, так что до встречи!
Он повесил трубку, водрузил на нос пенсне и,
откинувшись на внушительную гору подушек, погру-
зился в размышления. Вскоре он вновь взялся за
телефон. После долгих и продолжительных попыток
телефонистка на коммутаторе соединила его с виллой
Фреда Барлоу в заливе Хоршу.
Барлоу с готовностью,/ однако не без удивления
принял предложение доктора Фелла отобедать вместе —
примерно через часок.
— Вообще-то я подумывал заглянуть в Тонтон,—
признался Фред,— но если дело важное...
— Крайне важное! — прогремел в трубку доктор
Фелл.
’— Тогда приеду, спасибо за приглашение!
Собственно говоря, у Фреда была полная возмож-
ность нынче ночью неплохо выспаться, однако выгля-
дел он совсем не отдохнувшим: его мучило неясное
беспокойство, доводящее его до дрожи. Да, судья
Айритон, вероятнее всего, не одобрил бы его поведе-
ния... г
Солнечный свет, пробиваясь сквозь стекла, осве-
щал корешки старых книг, пару весел (Фред как раз
их чинил) и подчеркивал царящий в холостяцком доме
беспорядок. Барлоу сменил галстук, неторопливо про-
бежал глазами «Санди-Тайме», стараясь немного от-
влечься. Затем вывел из гаража машину, которую
накануне отогнал с обочины, и медленно тронулся по
направлению к Тонишу, даже не притормозив возле
виллы судьи.
Его встретил пустынный «Эспланейд». В простор-
ном сумрачном вестибюле было всего два человека.
Один — Херман Эплби, по-воскресному наряд-
ный,— восседал в кресле, почитывая газету.
Второй, вернее вторая, к его радости, оказалась
Джейн Тенант.
Барлоу увидел ее первой. Шагнул было к девушке,
534
но дорогу ему загородил поверенный: отбросив газету
и с ленцой поднявшись из кресла, Эплби с радушной
улыбкой двинулся навстречу адвокату.
— Мистер Барлоу, если не ошибаюсь?
— Да, мистер Эплби. А что вы здесь делаете?
— Как — что? Согласитесь, было бы довольно не-
лепо трястись всю ночь в поезде в Лондон, чтобы
утром вернуться обратно. Интересно, в это время в
воскресенье здесь хоть одна парикмахерская откры-
та? — Эплби поскреб свои колючие щеки.— Если да,
большего счастья мне сейчас не нужно! Славное утро
для прогулок, не правда ли?
— Прекрасное. Признаться, я удивлен...
— А вы не знаете,— поспешно перебил его пове-
ренный,— судья Айритон ночевал у себя на вилле
или, может быть, где-нибудь в другом, более подходя-
щем месте?
— Да он и сейчас еще у себя, насколько я знаю.
В это время дня он обычно не в духе и сидит дома.
— О, мы все порой бываем не в духе,— заметил
Эплби.— Спасибо за информацию.
Поверенный возвратился обратно к своему креслу
за котелком. Сдул с него пылинки, помахал на
прощание Фреду и протиснулся во вращающиеся
парадные двери отеля. После короткого колебания
адвокат наконец подошел к Джейн. Девушка явно не
ожидала увидеть его здесь.,
— Что ты здесь делаешь? — в свою очередь спро-
сила она.
— Доктор Фелл пригласил меня на обед. А ты?
— И меня тоже пригласил.
Оба смутились.
Фред Барлоу, может быть впервые со смущением,
чувствовал, что выглядит далеко не лучшим образом.
Не то чтобы он действительно был небрит, но он
ощущал себя небритым. Й напротив, он впервые
заметил, как великолепно выглядит и непринужденно
держится Джейн Тенант. А как ей к лицу это синее
платье с белым воротничком и манжетами!..
— Я говорила, что у меня полон дом гостей,
нельзя же их бросить,— девушка коротко засмея-
лась,— но он наотрез отказался слушать* Ну а вся эта
пестрая компания вряд ли вообще заметит, дома я
или нет. Впрочем, у меня самой есть повод.
— Повод для чего?
535
— Наведаться сюда. Сегодня вечером собираюсь
устроить здесь вечеринку в бассейне. И надо дого-
вориться с администрацией,— девушка замялась.—
Честнр говоря, я уж совсем собралась отменить ее
из-за Конни, но все остальные с таким детским
восторгом предвкушают эту забаву! И я не реши-
лась...
— Как Конни?
— Скверно, иначе не скажешь. Запаковала чемодан,
обратно в Лондон собралась. Я попыталась убедить ее,
что там она окажется абсолютно одна в пустом доме,
здесь же вокруг друзья, которые всегда помогут и
поддержат. Кажется, мне удалось ее убедить,
— Джейн, это платье тебе очень идет.
— Ну конечно, стоит мне надеть синее, и все
мужчины наперебой уверяют, что я чудесно выгляжу...
— Но я серьезно!
— Спасибо за комплимент, сэр. Сегодняшняя вече-
ринка — довольно бесшабашная затея. Обед, танцы,
выпивка в бассейне только в дружеском кругу. Сомне-
ваюсь, чтобы ты почтил своим присутствием, такое
несерьезное общество. Или все же позволишь себе
немного расслабиться?
Фред не выносил танцев, но плавал отлично.
— С радостью приду,— ответил он.— Только не-
много опоздаю, если позволишь.
— Пожалуйста! Приходи, когда сможешь. Купаль-
ные принадлежности можно взять здесь. И хотя пуб-
лика будет в основном богемная,г надеюсь, ты не
будешь слишком скучать.
— Скучать?! Думаю, мне будет очень весело! —
неожиданно для самого себя выпалил Барлоу и тут же
осекся.
— Значит^ договорились. Пойдем наверх? Доктор
Фелл сказал, чтобы сразу поднимались к нему, номер
я знаю.
По дороге к лифту перед мысленным взором Фреда
неожиданно возникло лицо Констанс Айритон.
— А я и не догадывался,— сказал он, чтобы уйти
от непрошеных мыслей,— что ты так коротко знакома
с доктором Феллом.
— О, мы с ним старинные приятели!
Она торопливо вызвала лифт.
— А я бы тоже не догадалась, что ты его при-
ятель.
536
— Я вовсе ему не приятель. До вчерашнего вечера
и видел-то доктора всего пару раз, когда он давал
показания в суде,— и вдруг какое-то новое сомнение,
неожиданное, острое подозрение зашевелилось в душе
Фреда Барлоу.— Он, конечно, достойнейший человек,
но, насколько я мог слышать о нем, порой бывает
просто “невыносим. Как вцепится в какую-нибудь
мелочь, так и не выпустит ее, пока не выжмет из
самого, казалось бы, незначительного факта все, что
можно,— но и на этом не успокоится! Придешься ему
по душе — он в лепешку ради тебя расшибется, чест-
ное слово! Ты и сама, наверное, слышала, что иногда
выделывает этот Фелл... А меня в данный момент
мучит такой вопрос: что же замышляет наш доктор на
этот раз?
Однако доктор Фелл, как оказалось, вовсе не
собирался так легко открывать свои карты.
Он провел гостей в номер, сияя, как Санта-Клаус
на Рождество; легкий налет загадочности особенно
подчеркивался его черным шерстяным костюмом и
узким галстуком. На маленьком балконе с залитыми
солнцем окнами, выходящими прямо на бульвар,
виднелся накрытый на четыре персоны закусочный
столик.
— Есть будем,— объявил доктор Фелл,— на бал-
коне. Страшно люблю закусывать на этом балкончи-
ке... как, впрочем, и в любом другом месте. Но здесь
испытываешь особое удовольствие: восседаешь, как
Бог на Олимпе, высоко над суетливо снующей толпой
(а бес так и толкает тебя под руку!) и размышляешь,
какой гвалт поднимется внизу, если запустить в
кого-нибудь хлебным шариком или, например, лихо
пройтись по головам пенной очередью из сифона с
газировкой! Эх, хорошо бы так пошалить, правда,
джентльмены?
За спиной доктора Фред с удивлением заметил
фигуру инспектора Грэма, угрюмый вид которого не
предвещал ничего хорошего.
— С мистером Барлоу мы уже знакомы,— сказал
Грэм, стянув с головы в знак приветствия свою
форменную фуражку и поблескивая чистой розовой
лысиной.— А вот с юной леди — как-то не имел чести
встречаться.
— Инспектор Грэм. Мисс Тенант. Ну что ж, при-
ступим?
537
(По всему было видно, доктор замышлял что-то
нешуточное.)
Во время 'застолья Грэм был безупречно вежлив,
но его скованность отнюдь не воодушевляла собрав-
шихся. Какая-то неотступная мысль не давала инс-
пектору покоя, и он, как ни старался, не мог скрыть,
что больше всего желал бы сейчас остаться с Феллом
наедине. К тому же Грэму не повезло с местом: он
сидел спиной к кованой решетке балкона и солнце
нещадно пекло его лысую голову.
Так весело, непринужденно начинавшийся друже-
ский обед с появлением Грэма, казалось, был обречен
на провал. Впрочем, блюда подавались отменные, и на
кларет * тоже нельзя было пожаловаться — ни на его
качество, ни на количество; впрочем, инспектора
Грэма он интересовал мало: он едва пригубил рюмку
в отличие от остальных, не стеснявших себя в обиль-
ных возлияниях. И в том, что вечер все-таки удался
на славу, целиком была заслуга доктора Фелла,
который так и сыпал анекдотами, и в конце концов
даже инспектор не выдержал: сбросив маску чрезмер-
ной серьезности, он стал так хохотать, что чуть не
свалился со стула.
После каждого рассказанного анекдота доктор не-
винно приподнимал бровки и округлял глазки, словно
никак не мог понять причины столь бурной реакции
гостей, а удовлетворившись произведенным эффек-
том, был готов поведать новый.
Но и в самый разгар веселья что-то'мешало Фреду
Барлоу предаться беззаботной радости, глубоко в
подсознании его засела какая-то мучительная мысль,
сердце ныло... Он пытался понять, в чем же дело.
Может быть, в присутствии Джейн Тенант? Джейн, он
заметил, была несколько рассеянна, часто устремляла
взгляд в окно. Внизу в отдалении простиралась глад-
кая серая поверхность моря, подернутая пурпурной
дымкой; фасады домиков с островерхими крышами
были раскрашены, словно в мультфильмах Уолта
Диснея.
Наступил черед кофе и бренди. На столике появи-
лись три сигары и пачка сигарет. Поднося горящую
спичку Джейн Тенант, Фред вспомнил прошлую ночь,
свое волнение, когда он оказался рядом с Джейн в ее
* Кларет — сорт красного вина.
538
машине... В момент этого приятного воспоминания
доктор Фелл с изяществом и деликатностью вагонет-
ки кирпичей, внезапно врезавшейся в застекленную
стену набитого до отказа танцевального зала, вдруг
провозгласил:
— Пора приступить к повестке дня нашего заседа-
ния. Регламент я. утвердил. Первым выступит инспек-
тор Грэм со своими соображениями, по поводу того,
можно ли считать судью Айритона виновным в убий-
стве.
ГЛАВА XII
Гримаса, появившаяся на лице инс-
пектора, была красноречивее слов: «Меня не прове-
дешь. Я давно все знаю!» Грэм швырнул свою салфет-
ку на стол, но доктор ФелЛ предостерегающе погро-
зил пальцем.
— Минуточку! — сказал он, шумно дыша.— Вы
понимаете, почему я вынужден поставить вопрос
ребром, без всяких подходов? Потому что в данном
конкретном случае стоящая перед нами задача немно-
го отличается от традиционной. Для нас-вопрос пер-
востепенной важности не «кто мог убить?», а «убивал
или не убивал судья Айритон?». Что касается возмож-
ных и предполагаемых убийц, то их тут пруд пруди!
Я сам с ходу могу назвать два-три имени и даже
обосновать обвинение.
Пугающая простота и недвусмысленность стоящего
перед нами вопроса очевидны. Неужели этот джент-
льмен, до сих пор внушавший только благоговейный
трепет, сам вдруг наделал глупостей, хотя и ставил
себя всегда выше обычных человеческих проявлений...
Или же он всего лишь очередная жертва, обстоя-
тельств? Сам он, как правило, придерживался точки
зрения, что нет дыма без огня и на невиновного
никогда попусту подозрение пасть не может.
Доктор Фелд раскурил трубку.
— Исходя из вышеизложенного,— продолжал он,—
считаю целесообразным открыть дискуссию. Ну а
мистер Барлоу,* к примеру, пусть выступит представит
телем защиты...
Барлоу вздрогнул.
539
— Я не могу, — обеспокоенно воскликнул он. —
И даже если бы мог, то не стал бы. С каких это пор
судья нуждается в защите? Разве его положение
может вызывать хотя бы тень подозрения? Что за
бред!
— Хм-м... Ну ладно. А что по этому поводу
думает инспектор Грэм?
Красные 'пятна, выступавшие на лице инспектора
в ответственные моменты, выдавали его решимость.
— А я вот что вам скажу, сэр: не стану я
участвовать ни в каких ваших дискуссиях, по крайней
мере публичных. Собираясь сюда, я полагал, что...
— Что мы с вами посекретничаем с глазу на глаз?
Так?
— Приблизительно так. Уверен, что мистер Бар-
лоу меня поймет и простит,— улыбнулся Грэм.— Да и
юная леди, думаю, тоже,— добавил он.— Как говорит-
ся, положение обязывает! Я не имею права болтать
направо и налево о своих мыслях и мнениях, даже
если они у меня и имеются.
Доктор Фелл испустил глубокий вздох.
— Довольно,— сказал он.— Все вы уходите в сто-
рону. В таком случае, надеюсь, никто не станет
возражать, если дискуссию начну я?
На лице Грэма изобразилось бесстрастное внима-
ние, не лишенное, однако, затаенного любопытства.
— Могу ли я воспрепятствовать вам, доктор Фелл!
А в мозгу Фреда Барлоу молнией промелькнуло:
«Недопонимал я Грэма! Он верит'в виновность стари-
ка. Только повернется ли у него язык сказать об
этом?»
— В процессе нашего разбирательства,— начал
доктор Фелл,— мы обязаны оперировать исключи-
тельно достоверными фактами. Мотивы и прочая
абстракция не будут браться в расчет. Но вы, конеч-
но, можете предположить:' Хорас Айритон не знал, что
Морель — преуспевающий, вполне респектабельный
бизнесмен, принимал его за наглого вымогателя без
гроша в кармане и решил убрать его из желания
помешать браку. Короче, предполагайте себе на здо-
ровье что хотите, толку все равно никакого. В самом
деле, как докажешь, что Айритон «не знал»? Попро-
буйте доказать, что человек чего-то не знал, если он
упорно клянется в обратном? Ведь если я говорю, что
Колумб открыл Америку в 1492 году, а до сих пор
540
меня об этом никто ни разу не спрашивал, то вы при
всем желании не сможете доказать, что до сегодняш-
него дня этот знаменательный факт оставался мне
неведом.
Давайте попробуем с помощью очевидных фактов,
связанных с убийством, выяснить истину. Какие же
факты имеются в нашем распоряжении? В ночь с
двадцать восьмого на двадцать девятое апреля сего
года,"в половине девятого вечера, Энтони Морель был
застрелен в гостиной виллы судьи Айритона с приме-
нением револьвера марки «Ивз-Грант» 32-го калибра.
Вмешался Фред Барлоу.
— А кстати, разве это твердо установлено? —
торопливо спросил он.
Инспектор Грэм немного замялся.
— В общем, да, сэр. Думаю, что не погрешу
против истины, если отвечу: да, практически установ-
лено.
— Найденный револьвер «Ивз-Грант» 32-го калиб-
ра,— продолжал доктор Фелл,— имеет единственную
особую примету: крест, процарапанный на стальном
корпусе Прямо под барабаном.
Вот как раз при этих словах доктора Джейн
Тенант и опрокинула свою чашку с кофе. Это была
крошечная хрупкая чашечка, узким донцем неустой-
чиво упиравшаяся в блюдце, так что неудивительно,
что любой с легкостью мог бы смахнуть ее даже
слабым непроизвольным движением. А поскольку
кофе в ней оставалось уже на самом донышке, то на
стол практически ничего и не вылилось. Джейн не
стала оправдываться, а остальные просто не подали
вида, что заметили ее оплошность. Однако во Фреде
с его обострившейся в последние часы чувствительно-
стью отозвалось какое-то исходившее от Джейн внут-
реннее напряжение, которому он так и не смог бы
дать четкого определения.
Джейн окинула доктора Фелла взглядом серых
задумчивых глаз. Легкая краска выступила на ее
щеках. Но доктор Фелл даже не обернулся в ее
сторону.
— Узнать, кому принадлежал револьвер, весьма и
весьма затруднительно,— продолжал он свои рассуж-
дения.— Далее спрашивается: где находились в мо-
мент убийства все причастные к данному делу лица?
Судья Айритон — в собственной кухне, Морель —
541
в гостиной, у телефона, Констанс Айритон — внизу, на
пляже под откосом, спиною к дому. Мистер Барлоу...
Доктор Фелл замолчал, оборвав себя на полуслове,
и взъерошил ладонью свою густую с проседью шеве-
люру.
— Минутку! А где, собственно, был мистер Бар-
лоу? — он посмотрел на Фреда.— Спрашиваю; сэр, без
всякой задней мысли. Просто пока ничего не знаю о
вас, вот и все.
— А ведь верно,— неожиданно поддержал его ин-
спектор Грэм и после некоторого замешательства
заявил напрямик: — Страшно жаль, честное слово,
портить такой славный обед неприятными разговора-
ми, но, увы, мистер Барлоу, я как раз вспомнил, что
Берт Уимс докладывал мне, как по пути к вилле
судьи он наткнулся на вас прямо посреди дороги.
— Истинная правда.
— И еще он сказал, что машина ваша стояла на
обочине, причем на стороне, противоположной движе-
нию, прямо напротив Лаверз-Лейн *. Констебль гово-
рит, что вы ему сказали о каком-то бродяге и докторе
Феллоузе. Прошлой ночью я все собирался расспро-
сить вас об этом. Что же там стряслось?
— Черный Джеф,— коротко ответил Барлоу.—
Опять появился.
На Грэма это сообщение не произвело никакого,
впечатления, но доктор Фелл был явно озадачен.
— Черный Джеф? — переспросил он:— Кто это та-
кой — Черный Джеф?
Грэм стал объяснять:
— Да он у нас тут давно как бельмо на глазу.
Оборванец или бродяга, в общем. Нет-нет да и
свалится опять на нашу голову, пошляется тут и
снова надолго пропадает.
— Черный Джеф... негр, что ли?
— Нет, усы и борода очень черные, примечатель-
ная, надо сказать, растительность... Уж сколько я
пьяниц на своем веку перевидал — не счесть,— задум-
чиво говорил Грэм, покачивая головой,— но такого,
как Джеф, не забудешь. Один шестерых стоит, в негр,
наверно, бочка влезет. И откуда только у парня
деньги? Да и где он умудряется так набраться — тоже
непонятно, ни один местный трактирщик не станет
♦Лавер з-Л е й н — улочка Влюбленных (англ.).
542
его обслуживать. Беда, что' как только напьется до
бесчувствия, так сразу и валится на землю там, где
стоял,— спать, причем где угодно, хоть посреди ули-
цы. Но тип совершенно безобидный, вот мы его и не
трогаем, Бог с ним!
Тон, каким заговорил в ответ Фред, был откровен-
но невесел. Перед глазами адвоката опять встала
темная дорога, редкие фонари, бесформенное тело на
дороге.
— В общем, он вчера чуть было не заснул вечным
сном,— пояснил Фред.
— Как это?
— А вот как. Я ехал в Тониш за сигаретами и
приближался к Лаверз-Лейн...— он повернулся к док-
тору Феллу.— Это такая небольшая дорога, которая
ответвляется от главного шоссе примерно через три-
ста ярдов от виллы судьи по направлению к Тонишу.
Торговцы недвижимостью пытались когда-то обжить
участок со строениями, к которому ведет Лаверз-
Лейн. Там и телефон имеется, и пара довольно
современных особнячков, но дальше дело не пошло.
А сами вы этот поворот заметили или нет?
— Нет,— ответил доктор Фелл.— Но это неважно,
продолжайте,
— Так вот, я уже -почти поравнялся с Лаверз-
Лейн, как вдруг прямо перед собой посреди шоссе
увидел ничком лежащего Джефа. Собственно говоря,
в первый момент мне показалось, что он попал под
колеса и ранен. Я затормозил, вылез из машины. Да,
действительно, Джеф собственной персоной, пьян в
стельку, а вот ранен или нет — не поймешь. При-,
шлось оттащить его на противоположную обочину,
ближе к морю, и положить на песок.
Тут как раз мимо проезжал доктор Феллоуз, чуть
нас обоих не сбил. На мой рассказ он отреагировал
просто: «А, ерунда! Оттащите парня под откос, при-
лив быстро протрезвит его» — и уехал восвояси. Дол-
жен признаться, Джеф действительно напоминал по-
павшего под колеса и раненого человека, однако я
все-таки отправился к машине за карманным фонари-
ком, чтобы убедиться наверняка. Но, вернувшись, на
прежнем месте тела не обнаружил. Джеф исчез.
Доктор и инспектор удивленно прищурились
сквозь клубы сигарного дыма.
— Исчез? — в один голос воскликнули они.
543
— Хотите^—верьте, хотите,— нет, но исчез.
— Куда и каким образом?
— А вот этого я сказать не могу. До сих пор сам
теряюсь в догадках, просто ума не приложу! Сначала
я решил, что перепутал место, и тщательно обшарил
все вокруг. В конце концов перегнал машину к проти-
воположной обочине и направил свет фар на откос,
вот почему констебль и наткнулся на меня. Но пьян-
чужка этот испарился, растворился в ночной темноте
вместе со своими черными усищами, нелепым костю-
мом и цветастым платком на шее... исчез без следа.
Инспектор неопределенно хмыкнул.
— Может, очухался, пока вы его тащили и воро-
чали. Поднялся на ноги и убрался подобру-поздорову,
с алкашами такое бывает.
— Да я й сам так подумал.— Ни с того ни с сего
Барлоу пробрал жуткий холод, прямо мороз пробежал
по спине, и он почувствовал, что собственные голосо-
вые связки больше не повинуются ему. Но нельзя ни
в коем случае обнаруживать своего состояния! И
Фред напрягся из последних сил, чтобы и вида не
подать, как ему худо.
— Тем не менее,— с трудом выговорил он нако-
нец,— я до сих пор так и не знаю, был он ранен или
нет.
— На вашем месте я не стал бы фиксировать
всякие пустяки,— грубовато бросил инспектор,— ведь
о чем, о чем, а о Джефе у меня лично меньше всего
болит голова. Ручаюсь, уж если йы решимся потра-
тить время на этого бродягу, то вскорости найдем его
спящим сном праведника в одном из пустующих
домов на Лаверз-Лейн.
— Да, надеюсь, что это так и есть.
Холод отступал. Фред облегченно перевел дух.
— Итак,— заметил Фелл, все это время в глубо-
ком раздумье посасывающий сигару, словно мятную
конфету,— еще одно действующее лицо появилось на
сцене. Что же остальные? Мистер Херман Эплби, по
всей видимости, катил в это время по окрестностям
Тониша, разыскивая нужный поворот к вилле Айри-
тона...
— Ага,— поддакнул Грэм.
— А мисс Тенант находилась в пути, направляясь
ко мне...
Джейн смерила доктора безучастным взглядом.
544
— Надеюсь, уж меня-то вы не считаете причаст-
ной к убийству?
Доктор Фелл ухмыльнулся и молча покачал голо-
вой. Вместо него ответил Грэм:
— Вряд ли вы замешаны, мисс. Однако помочь
нам можете, и весьма существенно. Кажется, это вы
вчера приехали с доктором Феллом на виллу Айрито-
на и спрашивали позволения войти?
— Да, это была я.
— Вы что-то хотели сообщить следствию?
— Да нет, ничего особенного.
— Однако вы знакомы с мистером Морелем? Ведь
именно вы пригласили его к себе на вечеринку?
— Не совсем так: я пригласила Конни Айритон с
приятелем, сейчас так принято. Но до их прибытия я
даже имени этого приятеля не знала.
— Ну а вообще вам еще что-нибудь о мистере
Мореле известно?
Джейн глубоко затянулась, выпустила густой дым
и аккуратно пристроила сигарету на край блюдца.
— Мне известно ровно столько же,— четко выго-
ворила она,— сколько и доктору Феллу.
По какой-то абсолютно неясной Фреду Барлоу
причине доктор Фелл захихикал и довольно потер
руки.
— Славная девушка,— пробормотал он,— эх, слав-
ная!
— Спасибо на добром слове,— откликнулась
Джейн и добавила вполголоса: — Черт побери!
— Ну а теперь,— почти теряя терпение, вмешался
Грэм,— может быть, вы мне объясните, что происхо-
дит? Что все это значит? Я бы совсем не отказался
узнать наконец, что же такое известно нашему
дорогому доктору Феллу?! Знаете, сэр, недаром вы
слывете в некотором смысле провокатором, что ли...
Теперь я понимаю, как вы выводите людей из себя!
Начинаете со скромного заявления, что собираетесь
обсуждать факты, а вместо этого поднимаете всякую
муть, которая не имеет непосредственного отношения
к делу и только затемняет его. Какой же все-таки
объективный факт вы хотите обсудить, если он вооб-
ще есть?
Тон доктора Фелла резко сменился.
— Прекрасно,— отрывисто бросил он.— Если так,
шутки в сторону, я скажу вам какой — телефон.
18 Зарубежный криминальный роман, вып. 17
545
Наступила тишина.
— Вы имеете в виду телефон в гостиной на вилле
Айритона?
— Да. Любопытнейший аппарат со странным отко-
лотым кусочком и треснувшей внутри трубки мембра-
ной. Внутри, заметьте!
Грэм не сводил пронзительных глаз с лица докто-
ра.
— И об этом я тоже думал, сэр. Но ведь микро-
фон — штука страшно хрупкая, ненадежная. Тем не
менее я тоже пока не понимаю, как он мог сломаться
от падения на пол. Все-таки трубка — крепкая защи-
та.
— А он и не мог сломаться при падении,— сказал
доктор Фелл.— И не ломался вовсе. Спрашивается:
как же была разбита мембрана микрофона? — Он
задумчиво запыхтел сигарой.— Помните, я, отвинчи-
вая крышку микрофона, понюхал трубку?
— Да, припоминаю.
— Порох,— коротко пояснил доктор Фелл.— За-
пах ясно различался.
— Вы полагаете, что мембрана треснула от очень
резкого звука при выстреле?
— Вернее, от сильного выброса газов, сопровож-
давшего выстрел. Вспомните, еще в начале происше-
ствия наш бесценный Уимс докладывал, что от грохо-
та у телефонистки, державшей трубку на коммутато-
ре, чуть барабанные перепонки Hq. лопнули!
Грэм погрузился в раздумье, по мере которого
лицо его разглаживалось и светлело. Видно было, что
он близок к истине.
— Что ж,— заметил доктор Фелл,— смиренно при-
знаю, что истина вам почти открылась. Выводы оче-
видны и вам, надеюсь, ясны.
— А вот мне, боюсь, далеко не ясны и не очевид-
ны,— вмешалась Джейн.— Получается, что поврежде-
ния мог нанести и звук выстрела?
— Да, мог. И нанес.
Солнце клонилось к закату, и на балконе было уже
не так уютно, как в начале обеда. Обманчивое весен-
нее тепло исчезало с уходом дня.
Отдельные группки упрямых искателей воскресных
развлечений по-прежнему прогуливались по бульвару.
Поблескивали боками небольшие автомобильчики —
предмет гордости провинциальных семей. Пляжный
546
фотограф вдохновенно щелкал камерой. Около широ-
ких ступеней, спускающихся к песчаному берегу,
стоял небольшой грузовик, а трое мужчин внизу
набивали мешки песком. Зрелище, вполне мирное, не
вызывавшее какого-либо подозрения, лишь позже
всплывет пред мысленным взором сидящих на балко-
не, оказавшихся сегодня его случайными наблюдате-
лями.
Долгое молчание прервал доктор Фелл.
— Итак, и этот момент мы выяснили,— подыто-
жил он.— Остальное же пока остается во мраке неиз-
вестности или, скорее всего, запутано до крайности:
ясные моменты перемежаются с абсолютно непонят-
ными.— Доктор невесело обернулся.— Скажите, по-
жалуйста, мисс Тенант, вы близко знакомы с Кон-
станс Айритон?
— Да, считаю, что так.
— Вы считаете ее очень правдивым человеком или
нет?
Внимание! Опасность! Фред Барлоу весь напрягся.
Джейн заколебалась, искоса взглянув на Фреда,
прежде чем ответить доктору Феллу.
— Вопрос, честно говорят, ставит меня в тупик,—
призналась она.— Разве можно вообще кого-нибудь
назвать очень правдивым, если уж начистоту? Во
всяком случае, она лжива не более, чем большинство
людей.
— Я хотел спросить, не относится ли она случайно
к разряду так называемых вдохновенных лжецов,
которым обман и всякие выдумки доставляют почти
физиологическое наслаждение?
— О нет, ни в коем случае!
— Дело принимает интересный оборот,— вмешал-
ся инспектор, разворачивая свой стул.— Получается,
вас в чем-то не удовлетворяют показания молодой
леди, сэр?
Доктор Фелл не сразу ответил Грэму.
— Хм-хм,— пробормотал наконец Фелл.— Но ведь
всякое бывает... С одной стороны, ее рассказ довольно
подробный и убедительный, особенно с зажегшимся
светом... И в то же время, знаете ли, есть сомнения...
Вот вы, мисс Тенант, можете представить себя на
месте Констанс Айритон?
— Пожалуй, могу.
— Пусть Хорас Айритон будет вашим отцом, а
18*
547
влюбленный в нее молодой человек — вашим возлюб-
ленным.
При этих словах Джейн отвернулась и вдавила
окурок в перила балкона. Когда девушка вновь обер-
нулась к доктору, лицо ее выражало вежливое и
терпеливое внимание, и ничего больше.
— Допустим. Что дальше?
— Отлично. Вот вы взяли у подруги на время
автомобиль и, полагая, что ваш приятель уехал в
Лондон, отправляетесь посовещаться с отцом. Машина
по дороге ломается. Остаток пути вы проделываете
пешком. Подходите к дому и замечаете Мореля,
идущего туда же. Вы догадываетесь, что он идет
к вашему отцу, чтобы поговорить о вашем с ним
будущем, поэтому тактично решаете обождать. До сих
пор все идет как по маслу!
Доктор отложил сигару и сцепил пальцы рук на
животе.
— Однако потом происходят вещи, над которыми
стоит задуматься. Вы спускаетесь к морю, усаживае-
тесь поудобнее и ждете. Через пять минут неожидан-
но до вас доносится непонятный звук, источник его
вам неизвестен. Сильно шумит прибой, заглушая
другие звуки. Неизвестный звук раздался, по крайней
мере, с расстояния двадцати—тридцати ярдов. Так
неужели же вы сразу решите, что: а) этот неясный
звук — выстрел из револьвера; б) стреляли в доме
вашего отца; в) случилось несчастье, касающееся вас
непосредственно? Разве придет такое сразу в голову?
Признайтесь! Разве вы немедленно броситесь в пани-
ке к дому?
Доктор Фелл помолчал.
— Заметьте, ведь именно так описывала свои
действия мисс Айритон. А вдобавок погода стояла
сырая, накрапывал дождь. На Констанс Айритон было
светлое платье. Однако я не заметил ни песка, ни
следов влаги на... хм-хм, словом, на участке тела,
которое обычно используется людьми для сидения.
Джейн засмеялась, коротким таким смешком, отно-
сящимся скорее к медвежьей деликатности доктора,
чем к самому делу, в котором она конечно же не
видела ничего веселого. Наоборот, после этого лицо
девушки омрачилось еще больше.
— Не нахожу особых поводов для недоверия,—
отрывисто сказала она.
548
— Не находите?
— Да! Конни могла действовать именно так, как
рассказывала, если опасалась, что Морель осмелится...
ох, то есть я хотела сказать...
Но сказанного не воротишь. Поздно было пытаться
давать приемлемое объяснение оговорке, так некстати
слетевшей с языка. И пока длился миг общего заме-
шательства, инспектор Грэм так и сверлил девушку
глазами.
— Ну что же вы, мисс? Продолжайте! — невозму-
тимо предложил он.— Вы собирались сказать: «...если
опасалась, что Морель осмелится вымогать деньги у
ее отца». Ведь верно? <
— Что, как стало известно,— многозначительно
вставил Фред Барлоу,— в корне неверно: у Мореля и
в мыслях не было ничего подобного. Ну и что дальше,
сэр?
— А вот это еще большой вопрос — что кому
известно. Собирался он вымогать или нет — не в этом
суть. И уж вовсе бессмысленное занятие сидеть с
надутым видом и твердить как попугай: «Ну и что?
Ну и что?» Вроде прежнего хозяина судейской виллы,
одного канадца. Тоже вечно твердил: «Ну и что? Ну
и что?», даже если всего лишь вскользь заметишь ему,
что денек сегодня просто расчудесный!
Доктор Фелл, до сих пор рассеянно глядевший на
улицу, резко обернулся и смерил инспектора при-
стальным взглядом.
— Правильно ли я понял, сэр,— взволнованно
спросил он, словно от радости не поверил собственным
ушам,— предыдущий владелец Дюн был канадцем?!
— Да.
— И вы твердо уверены?
. — Ну конечно! Мистер Джонсон из Оттавы, я
хорошо его помню! Да весь дом до сих пор забит его
барахлом! Но в чем дело? Почему вдруг такой интерес?
— И вы еще спрашиваете, в чем дело! — возму-
тился доктор Фелл.— Да этот скромный факт в соче-
тании с еще одним, который только что удосужились
разглядеть мои подслеповатые куриные глазки,— это
же две наиважнейшие вещи, которые нам довелось
сегодня узнать! Скажу даже больше...
Но какой второй факт только что узрел доктор
Фелл, Фред Барлоу не успел узнать, потому что в
балконную дверь вдруг просунулась голова официан-
549
та, который объявил, что мистера Барлоу зовут к
телефону. Фред попросил соединить его с аппаратом
в спальне Фелла.
— Это ты, Фредерик? — раздался в трубке голос
судьи. (В личных отношениях он был «Фредерик», в
официальных — «мистер Барлоу».)
— Да, сэр.
— Я узнал,— продолжал судья Айритон,— что ин-
спектор Грэм также обедает с вами. Верно?
— Да, он сейчас здесь.
— Тогда, будь любезен, передай ему, что сейчас у
меня находится мистер Эплби.
— Ну и что?
— Он только что изложил мне некоторые факты,
приведшие его к твердому убеждению, что это я убил
многострадального Энтони Мореля. И скромно пред-
ложил мне оставить данный секрет между нами.
— Что это? Шантаж?
Властный голос судьи едва заметно дрогнул:
— О нет, нет, ничего страшного. Мистер Эплби,
между прочим, тоже не новичок в юриспруденции. Он
просто предложил мне дружбу, а пара-другая хвалеб-
ных слов, оброненных мной в его адрес в соответст-
вующих кругах, сослужат ему неплохую службу. Вот
и все. Вам, наверно, слышно в трубку, как он возму-
щается?
— Продолжайте!
— Требования, конечно, вполне умеренные, скром-
нее не придумаешь,— звучал холодный голос,— но во
мне они как-то не нашли отклика. Я принципиально
не поддаюсь ничему, хотя бы отдаленно напоминаю-
щему нажим, так что сделайте милость, попросите
инспектора Грэма пожаловать сюда. Если мне удастся
задержать моего гостя до его прихода, то у инспектора
появится приятная возможность выслушать показания
против меня из уст самого уважаемого мистера Эплби.
ГЛАВА XIII
Судья Айритон ждал их, сидя в
своем любимом кресле рядом с шахматным столиком.
— С сожалением вынужден сообщить, что мистер
Эплби лишил нас своего общества,— сказал он во-
550
шедшйм Грэму и Фреду Барлоу.— И надо, заметить,
весьма поспешно.
Ни тени улыбки — искренней или злорадной — не
промелькнуло на каменном лице судьи. Ноги его были
обуты в мягкие бархатные шлепанцы, небольшой
полноватый торс судьи плотно облегал наглухо за-
стегнутый, несколько старомодный жакет, те'м не
менее острый глаз не мог не заметить, что сделан он
был руками искусного портного. Судья снял очки, все
еще придерживая страницу книги, которую только что
читал.
— Верите ли, джентльмены, как ни старался я его
задержать, ничего не получилось. Кажется, даже если
бы я был и в восторге от его общества, все равно я
бы не смог его уговорить остаться,— с сожалением
промолвил судья.
Инспектор Грэм и Фред Барлоу переглянулись.
Дело близилось к четырем часам дня, становилось
холоднее. Все вещи и Их хозяин оставались на преж-
них местах. О событиях прошлой ночи напоминал
лишь разбитый телефон. Аккуратно постеленный пе-
ред письменным столом шерстяной коврик скрывал
несколько пятен крови да рассыпанные кое-где крас-
новатые песчинки.
Грэм сразу приступил к делу.
— Намерены ли вы, сэр, привлечь мистера Эплби
к ответственности за попытку шантажа?
— Разумеется, нет. Фактически мне нечего ему
предъявить. Его действия нельзя квалифицировать
как шантаж: никаких угроз, собственно говоря, не
было. Он законник. Но ведь и я, к его несчастью,
тоже законник неплохой.
— Но ведь он все-таки ушел?..
— Это неважно,— прервал его судья, легким дви-
жением покрутив очки на пальце.— Вполне возможно,
что скоро он явится к вам и выложит свои аргументы.
А может, и не явится. Откуда мне знать? Но ради
экономии времени я сам могу пересказать вам его
домыслы.
Грэм сдвинул на затылок форменную фуражку. И
как ни простодушно прозвучала его реплика, Фред
уловил в ней намек, возвращавший судью к неприят-
ной для него теме.
— Э-э, сэр, к слову сказать, мисс Айритон не
дома?
551
Пальцы, поигрывающие очками, замерли в воздухе.
— Ее нет. А почему она должна быть здесь?
— Да, верно. Но я рискнул послать к ней в
Тонтон Берта Уимса, констебля, поэтому интересу-
юсь, не напрасно ли.
— Ах, вот оно что...— раздумчиво ответил
судья.— Ну а разве вам не пришло в голову, что
появление полицейского с целью допроса в доме, где
полным-полно гостей, может оказаться, мягко говоря,
неуместным и поставить всех в неловкое положение?
— О, на этот счет, сэр, можете не беспокоиться! —
успокоил его инспектор.— Он в штатском. Ну а как
принарядится — парень хоть куда!
— Охотно верю.
— Вот я и решил, что так будет лучше. Мотоцикл
у него с коляской,— я даже разрешил ему с собой
девчонку свою прихватить.
— И чего ради вы послали этого констебля к моей
дочери?
— О, сэр, долго рассказывать! Еще успеется...—
живо отмахнулся Грэм.— Ну так что там вам нагово-
рил мистер Эплби?
Очки начали свое мерное покачивание в пальцах
судьи.
— Что ж, будь по-вашему, инспектор. Помните
вчерашние показания мистера Эплби?
— Да.
— Сегодня он решил их изменить. Накануне мис-
тер Эплби обронил несколько туманных замечаний о
каких-то неясных высказываниях, будто бы принадле-
жащих мистеру Морелю* что он собирается сыграть со
мной некую «таинственную шутку». Мистер Эплби
утверждал при этом, что он не имеет ни малейшего
понятия о смысле данной шутки. Сегодня же он
предпочел высказаться яснее.
Вкратце эта история сводится к следующему. Ми-
стер Морель прикинулся вымогателем: потребовал от
меня три тысячи фунтов отступного за дочь и сделал
это, видите ли, потому, что его раздражало мое
поведение. Я согласился откупиться от него этой
суммой. Мы договорились встретиться вчера вечером
и рассчитаться наличными. Мистер Морель поставил
себе целью унизить меня, вынудив назвать макси-
мальную сумму, какую я готов заплатить, чтобы он
оставил в покое мою дочь, и выставить меня на
552
посмешище, вручив точно такую же сумму в качестве
свадебного подарка своей невесте.
Такая прямолинейная откровенность застала инс-
пектора Грэма врасплох.
— Да-а... Шила в мешке не утаишь,— пробормо-
тал он.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать?
— А то, что вот мы и добрались наконец до этого
момента. Выходит, он собрался немножко проучить
вас, а?
— Ваш «момент» — всего лишь россказни мистера
Эплби. К сожалению, проучили-то как раз самого
мистера Мореля, и довольно сурово. И мистер Эплби
тоже получил хороший урок.
— А учитель — один и тот же, сэр?
— Нет.
— Рассказ мистера Эплби — правда?
— Нет.
— Ну хоть отчасти?
— Ни единого слова правды.
— В таком случае кого же вы обвиняете во лжи —
мистера Мореля или мистера Эплби?
— Слушайте, инспектор! Морель наплел Эплби
небылицы или же Эплби сочинил басню по собствен-
ному почину — гадать не стану. Ваше дело разбирать-
ся. Все, что могу сказать по этому поводу,— ни о чем
подобном и речи между мной и мистером Морелем не
было и быть не могло.
— О Боже, сэр, отдаете ли вы себе отчет, в какую
историю ввязались?
— Пожалуйста, только без мелодраматических
сцен! Если вы полагаете, что мистера Мореля убил я,
арестовывайте меня на здоровье — это ваш долг.
’Он недовольно сложил очки, вложил их вместо
закладки в книгу и бросил ее на шахматный столик.
— Я обязан предупредить вас, как опасно пола-
гаться на так называемое свидетельство мистера Эп-
лби. Обнародованная в суде, подобная сказка вызовет
лишь насмешки. Ну кто поверит, что нормальный
молодой человек, честно желающий жениться на де-
вушке, заявится к ее отцу и начнет знакомство с
изъявления готовности принять три тысячи фунтов за
то, чтобы отказаться от невесты?
— Напоминаю, что мистер Морель был итальян-
цем.
553
— Однако я очень сомневаюсь, чтобы даже в
Италии мог существовать подобный обычай. И не
перебивайте меня, пожалуйста. Допустим, что жених
все же ведет себя столь странным образом. Как же
поступит в этом случае отец невесты? Скорее всего,
он просто позовет дочь и все ей расскажет. Незадач-
ливому искателю ее руки придется убраться восвоя-
си — и дело с концом! Ну и последнее: не забывайте,
что вам придется опираться на показания человека,
уже запятнавшего себя лжесвидетельством, поскольку
историю свою он приберег лишь для давления на меня
при встрече с глазу на глаз. Вы уверены, что суд
примет подобные обвинения?
— Сэр, вы передергиваете факты!
Бесцветные бровки судьи удивленно поползли
вверх.
— И какой же факт, спрашивается, я исказил?
— Нет, не сами факты, но их толкование вы
ставите с ног на голову. Скажите честно, неужели вы
на самом деле горели желанием заиметь такого зятя,
как наш несчастный итальянец?
— Согласен, стиль поведения мистера Мореля был
далеко не идеален, манера одеваться оставляла же-
лать лучшего, интеллект был крайне примитивен, но
деньги-то у неговодились,—и—дочь мою он очень
любил. А я реалист и осознаю, как невелики мои
доходы. Большинство небогатых юристов с дочерьми
на выданье вынуждены быть реалистами, поверьте!
Грэм раздумывал некоторое время. Потом присел
на край кресла возле шахматного столика напротив
судьи. Это было кресло, в котором двое суток назад
примерно в этот же час сидел Морель. День подходил
к концу, становилось все холоднее. Фред Барлоу даже
пожалел, что не надел свитер под куртку. Он пересек
комнату и закрыл французские окна. Но не столько
от холода, сколько от дыхания смерти, которое чувст-
вовалось в комнате, становилось не по себе.
— Знаете, мне бы очень хотелось поговорить с
вами откровенно, как мужчина с мужчиной,— сказал
Грэм.
— Ну так за чем же дело стало? — голос судьи
звучал резко и отрывисто.— Меня никто пока еще не
обвинял ни в недомыслии, ни в малодушии.
— О нет, нет, дело не в вас...
— Ну тогда говорите прямо, присутствие мистера
554
Барлоу нам не помеха, он вырос вместе с моей
дочерью, его нечего стесняться.
Грэм глубоко задумался, опустив голову, потом с
силой сжал одной ладонью костяшки пальцев другой
в один плотный, тяжелый кулак. Слегка подняв голо-
ву, посмотрел исподлобья на судью, моргая покрас-
невшими веками.
— При всем желании, сэр, я не могу поверить
тому, о чем вы рассказали. Вот в чем вся беда!
— Ну что ж, спасибо за откровенность! А почему,
собственно, вы мне не верите? Да, между прочим,—
кривая улыбка исказила лицо судьи,— где наш общий
друг, доктор Фелл? Я питал надежду видеть его
рядом, особенно когда меня пытаются загнать в угол.
— Скоро подъедет. Он, знаете ли, не столь прово-
рен, как мы с мистером Барлоу. Его привезет мисс
Тенант. А я, упаси Боже, вовсе не пытаюсь загнать
вас в угол, сэр, как вы изволили выразиться.
— Что ж, в таком случае покорнейше прошу меня
извинить. Слушаю вас.
И вновь правая ладонь Грэма с силой обхватила
костяшки левой.
— Речь идет о Мореле. Мне, признаться, тоже не
нравились ни его манеры, ни его физиономия, но
обратимся лучше снова к событиям вчерашнего вече-
ра. Итак, парень прибыл в двадцать пять минут
девятого, пешком, вошел вон в то окно,— Грэм кив-
нул в сторону французских окон.— Неважно, зачем он
явился сюда, неважно, собирался ли он дать вам денег
или хотел забрать их у вас. Просто представим, как
он вошел в комнату и увидел, что никого нет. Как
обычно ведет себя человек в подобной ситуации?
Разумеется, позовет хозяина, не так ли? Окликнет его
в полный голос и прокричит что-то вроде: «Эй! Есть
кто-нибудь дома?» Или же сам пройдет по дому и
убедится, есть ли там люди. Однако, по вашим
словам, вы не видели, как он вошел, и вообще ничего
не слышали.
— Именно так.
— Хорошо. А теперь представьте себе, что кто-то
следил за Морелем. Убийца не мог войти следом,
наброситься на него и убить, в противном случае вы
из кухни непременно услышали бы возню в гостиной,
ведь стены здесь очень тонкие, можно спокойно слы-
шать разговор из другой комнаты. Далее, сэр. Допу-
555
стим, Морель увидел, что ему угрожает опасность, и
испугался. Конечно, вполне естественно в такой ситу-
ации позвонить по телефону и позвать на помощь. Но
даже если он увидел недвусмысленное намерение
убийцы, оружие в его руках например, разве было так
обязательно бежать к телефону? Не проще ли по-
звать вас?
Но и это еще не все. Как мог преступник допустить,
чтобы Морель добрался до телефона и воспользовался
им: связался с коммутатором, дождался ответа и сооб-
щил об опасности. Как случилось, что за это время
убийца не пристрелил его на месте, не крикнул: «Эй, к
телефону не прикасаться, а то прикончу!»? В общем,
вся ситуация выглядит неправдоподобно, неестественно.
Ведь убийца не мог не знать, что первыми же словами
жертвы по телефону будут: «Человек по имени X хочет
меня убить. Помогите!» Улавливаете, сэр?
Грэм предупреждающе поднял руку, хотя судья
Айритон говорить и не собирался.
— Это одна сторона дела. А теперь скажу откро-
венно, как мы можем выяснить, вы ли убили Мореля.
— Я' весь внимание, инспектор.
— Вот он вошел в дом. Вошел через окно именно
потому, что заглянул и увидел вас сидящим в кресле
за чтением какой-нибудь книжки, к примеру. Вы
встаете с кресла, включаете большой свет, предлага-
ете гостю присесть.
Картинка, подумалось Барлоу,. очень наглядная!
С пугающей отчетливостью он представил себе дейст-
вия судьи и Мореля, ослепительно сияющего белозу-
бой улыбкой в проеме французского окна.
Грэм продолжал свое описание:
— Может быть, Морель сказал, доводя свою шутку
до конца: «Ну как, денежки достали?» А вы ответили:
«Да, минуточку, я только схожу за ними». Но денег
никаких вы, естественно, не приготовили, зато приго-
товились убить навязчивого жениха. Где-то в Лондоне
утром вы раздобыли «Ивз-Грант»-32, где точно, пока
не знаю, но стоит нам проследить, как к вам попал
револьвер, и вам уже не отвертеться.
Итак, вы покидаете комнату якобы за деньгами, на
самом же деле — за оружием. Морель сидит на месте
спиной к двери. Внезапно догадка пронзила его —
шутка зашла слишком далеко; вам терять нечего,
остается лишь прикончить его. Да-да, я знаю, что
556
лицо у вас, как у прожженного игрока в покер,—
непроницаемо. Но ничего не поделаешь: как ни вла-
дей убийца собой, а такие помыслы говорят сами за
себя, они отражаются на лице помимо вашей воли.
Можно себе представить, что душа у парня так и
ушла в пятки! Еще бы, в глуши, вдали от людей, нос
к носу с остервеневшим стариком, который не даст
ему и рта раскрыть в свое оправдание, а сразу пустит
пулю в лоб! Уж если вы приняли решение, то будете
действовать во что бы то ни стало,— таков ваш
характер, насколько мне известно.
В комнате все больше сгущались сумерки.
— Не лучше ли строго придерживаться фактов? —
не вытерпел Барлоу, чье богатое воображение от
рассуждений инспектора запылало ярким пламенем.
— Спокойно, Фредерик! — подал голос судья, при-
крывая ладонью глаза.— Пожалуйста, инспектор, про-
должайте.
Грэм виновато кашлянул.
— В общем, вы и сами уже понимаете, куда я
кЙЪню. Морель видит телефонный аппарат. Ему оста-
ется один выход: связаться с коммутатором и сказать
что-нибудь вроде: «Звонят из Дюн, с виллы Айритона.
Меня зовут Морель. Здесь назревают крупные непри-
ятности». В общем, ничего конкретного, но вполне
достаточно, чтобы предостеречь вас от опрометчивого
шага, если он у вас на уме, и получить возможность
объясниться... Итак, он бросается к телефону.
Грэм умолк и поднялся со своего места. Иллюстри-
руя только что сказанное, прошел к письменному
столу. Настольная лампа с неподвижным бронзовым
абажуром стояла позади толстого отрывного блокнота.
Грэм дернул за шнурок, и лампа зажглась. На стол
упал яркий круг света, а все, что находилось за его
пределами, оказалось погруженным в сумерки.
Отодвинув вращающийся стул, Грэм уселся на
него спиной к присутствующим. Телефонный аппарат
стоял справа у инспектора под рукой.
— Морель спокойно подошел сюда,— продолжал
свои рассуждения инспектор,— и говорил тоже до-
вольно спокойно, скорее — шептал. Дверь,— Грэм
взглянул через правое плечо,— находилась как раз за
его спиной, в стене справа, и, если не оборачиваться,
была не видна. Морель позвонил на коммутатор и не
успел вымолвить: «Дюны. Вилла Айритона», как,
557
бросив взгляд через плечо, увидел, что дверь откры-
вается. Увидев, что у вас в руках, стремительно
повернулся обратно к телефону и закричал: «Помоги-
те!» У него не оставалось времени ни на какие
объяснения, потому что вы поспешно шагнули раз...
другой... и всадили заряд в упор, в череп за правым
ухом.
Молчание.
В пылком воображении Фреда Барлоу оглушитель-
но прогремел револьверный выстрел. В действитель-
ности же первым звуком, нарушившим тишину, был
скрип вращающегося стула: Грэм поворачивался ли-
цом к своим слушателям.
— Вот так, скорее всего, развивались события, сэр.
Вы уж простите меня за маленький спектакль, просто
очень хотелось наглядно представить себе картину
происшедшего. По-моему, она предстала перед нами
как наяву, яснее некуда!
Грэм понурил голову и вздохнул. Судья Айритон
кивнул, словно смиряясь с бесспорностью только что
продемонстрированной сцены. Между бровями у него
лежала глубокая скорбная складка.
— Инспектор, вы меня разочаровали,— спокойно
произнес он.
— О, я вовсе не претендую на лавры Шерлока
Холмса, сэр! Упаси Бог... Рядовой провинциальный
полисмен, и дел у меня по горло. Но тем не менее...
— Ах, я вовсе не это имел в виду. Я хотел
сказать, что не ожидал, насколькб низко вы оценива-
ете мой интеллект.
— Простите, не понял!
— Ну неужели вы всерьез полагаете, что если бы
я действительно собрался совершить преступление, то
избрал бы столь топорные, можно сказать, методы?
Признайтесь честно, разве это на меня похоже?
В тоне судьи зазвучал неподдельный интерес. Он
вынул очки из книги и нацепил их себе на нос.
— По-вашему, выходит, что преступление было
совершено не по наитию, не внезапно, а готовилось
заранее. У меня было, по меньшей мере, двадцать
четыре часа на раздумье. Я раздобыл револьвер.
Я пригласил человека к себе в дом. Я застрелил гостя
и в итоге уселся с оружием в руках поджидать
полицию. Так, что ли? А тем ^временем выдумал
сказочку, вместо которой на моем месте и шестилет-
558
ний ребенок наплел бы чего-нибудь более правдопо-
добное... Но ведь я стреляный воробей, меня на
мякине, как говорится, не проведешь: всю жизнь
копаюсь в человеческой лжи! — судья прищурился,
поморгал.— Разве я так уж похож на человека, спе-
шащего на виселицу?
В угасающем свете дня из окна через всю гости-
ную протянулась длинная тень. Как долго эта тень
была неподвижна, никто сказать не мог, поэтому все
заметили ее, лишь когда она зашевелилась. Доктор
Гидеон Фелл, который, казалось, пристально разгля-
дывал что-то под самым потолком гостиной, повернул
ручку окна и шагнул внутрь. Он тяжело дышал, и
весь вид его выражал крайнее замешательство.
— Вы опоздали,— сказал судья Айритон.
— Да... Боюсь, что так.
— А мы тут как раз разыгрываем в лицах ход
преступления. Не хотите присоединиться?
— Нет, благодарю,— поспешно ответил доктор.—
Все, что мне надо, я уже увидел. Э-э... инспектор, там,
у ворот, молодой констебль просто вне себя от волне-
ния, аж трясется весь. Спрашивает, нельзя ли переки-
нуться с вами парой словечек наедине?
— Берт Уимс? *
— Ну да, тот парень, что был здесь с вами вчера.
Мистер Барлоу, мисс Тенант уехала домой. Просила
передать, чтобы вы не забыли о сегодняшней вечерин-
ке в бассейне отеля «Эспланейд». Ох, инспектор,
совсем из головы вылетело: при обыске этой гостиной
жвачки нигде не находили?
— Чего, сэр?
— Жевательной резинки,— пояснил доктор Фелл,
для большей наглядности подвигав челюстями на
манер пасущейся коровы. При этом лицо его сохраня-
ло столь неподражаемо серьезное выражение, что
присутствующие еле удержались от улыбок.
— Нет, никакой резинки не было.
— Нет...— медленно повторил доктор Фелл.—
Впрочем, я ничего другого и не ожидал. Не смею
больше вас обременять своим присутствием, позволь-
те откланяться. Я намерен совершить не слыханный
доселе подвиг — добраться домой пешком. Так что
всего хорошего, до встречи!
Они наблюдали, как доктор ковылял через лужайку.
Инспектор Грэм сильно разволновался.
559
— Прошу прощения, отлучусь на минутку,— про-
бормотал он.— Чего там Берту понадобилось? — Он
поспешнб нырнул в сумрак двора, беззвучно погло-
тивший его.
Судья Айритон, не разжимая скрещенных на груди
рук, сидел неподвижнее каменной статуи, поэтому
странно просительные, даже тревожные нотки, зазву-
чавшие вдруг в его голосе, поразили Фреда.
— Ага, это тот самый нарядный юноша, которого
Грэм откомандировал в Тонтон. Фредерик, не окажете
ли мне маленькую услугу?
— Разумеется, если это в моих силах.
— У вас походка легче, чем у индейца, а на улице
уже почти совсем стемнело. Может, как-нибудь под-
крадетесь поближе, послушаете, о чем они там гово-
рят? И незаметно, пожалуйста. Только, ради Бога, не
задавайте никаких вопросов!
Фред Барлоу вышел из дома через кухонную дверь
и обогнул угол вийлы. Песчаная почва полностью
глушила его и так почти беззвучные шаги. Пробира-
ясь вдоль ограды, он пересек участок перед домом и
выглянул на дорогу.
Мотоцикл констебля с пустующей сейчас коляской
стоял возле ворот. Уимс, упершись одной ногой в
землю, что-то рассказывал Грэму и доктору Феллу.
Угол ограды скрывал от них Фреда, а так как
приходилось перекрикивать шум мотора, голоса гово-
ривших доносились до адвоката вполне отчетливо.
— Инспектор,— сразу же услышал Фред Бал-
лоу,— они у нас в руках!
— Что значит — «у нас в руках»? — напрягаясь,
выкрикнул инспектор.— О чем ты?
* — Инспектор, вы меня к мисс Айритон послали
так, за сущим пустяком: просто вчера забыли попро-
сить ее опознать револьвер, верно? Ну я и поехал.
А вы еще и подружку мою разрешили прихватить с
собой за компанию. Помните?
— Конечно, помню! Что же дальше?
— Так вот девушка-то моя, Флоренс Сван, на
коммутаторе телефонисткой служит...
— Да знаю я, знаю! Кстати, ты не забыл ей
передать от меня, чтобы она не названивала в уча-
сток, когда ты на дежурстве?
— Ну подождите же, инспектор! Слушайте лучше,
что я скажу вам, с ума сойти можно! Мисс Айритон
560
револьвер не узнала. Зато Флоренс узнала ее, Фло-
ренс узнала ее голос!
— Что-о-о?!
— Вы только послушайте! Прошлой ночью за де-
сять минут до звонка о помощи Флоренс приняла еще
один вызов. Звонила женщина из телефона-автомата,
просила междугородной связи, причем бесплатно.
— Да? Да заткни ты наконец глотку своему про-
клятому мотору!
Уимс заглушил мотор. Тишина мгновенно воцари-
лась вокруг, только мерно шумел прибой да раздавал-
ся голос констебля:
— Телефонная будка находится на Лаверз-Лейн...
более чем в трехстах ярдах отсюда. За новыми
коттеджами, ближе к старой застройке. Знаете это
место?
— Знаю.
—- Оно установлено точно, потому что когда моло-
дая леди требовала междугородной связи с Тонтоном,
Флоренс спросила: «А с какого номера вы звоните?» —
и получила ответ: «Тониш, 1818». Вот это он и есть,
на Лаверз-Лейн. Я уже ездил, проверял.
Могучая фигура Грэма вся как-то встрепенулась,
настороженно подобралась.
— Ну-ну, что же дальше, Берт?
— О!—со вздохом удовлетворения воскликнул
Уимс.— Через четыре минуты связь с Тонтоном была
налажена. Флоренс сказала ей: «Пожалуйста, бросьте
пять пенсов в автомат и нажмите кнопку А. Говори-
те». И совершенно ясно раздался голос леди из
автомата — Флоренс уверяет, что он и так уже дро-
жал от испуга, а тут и вообще сорвался на крик —
девушка кричала, что забыла кошелек и денег у нее
с собой нет. И умоляла соединить ее так, чтобы
оплатили за нее на другой конце, в Тонтоне.
Флоренс попыталась было объяснить, что это невоз-
можно: пока не бросишь монету, аппарат не сработает —
не нажмется кнопка А. Но молодая леди как будто не
слышала ее. Она считала, что стоит Флоренс повернуть
какой-нибудь рычажок, и разговор состоится.
Они препирались так минуты три, после чего Фло-
ренс с досады просто бросила трубку. Молодая дама из
автомата требовала соединить ее в Тонтоне с номером
34955 — это номер мисс Тенант! А сама она была наша
старая знакомая — мисс Констанс Айритон!
19 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 561
1 Уимс замер, затаив дыхание. .
Инспектор обменялся взглядом с доктором Фел-
лом, и оба не сказали ни слова. Но Уимс решил все
же расставить все точки над «i».
— Значит, вот что получается, инспектор: первый
раз мисс Айритон позвонила на коммутатор в два-
дцать минут девятого.. .
Грэм наконец обрел дар речи.
— А Флоренс твердо запомнила время?
— Инспектор, на станции фиксируют время любо-
го вызова.
— Хорошо, продолжай.
— Четыре минуты понадобилось на связь с Тонто-
ном. Потом три с лишним минуты они пререкались, и
мы можем суммировать: в восемь двадцать мисс
Айритон вошла в телефонную будку, а покинула ее
самое раннее в восемь двадцать семь. Автомат в
Лаверз-Лейн отстоит на добрые три сотни ярдов от
этой злополучной виллы.
— Верно,— угрюмо подтвердил инспектор.
— А теперь вспомните, что она вчера нам напле-
ла! Говорила, что была в это время возле виллы! Сэр,
но это невозможно! Не могла она видеть и слышать
ничего из того, о чем рассказывала нам. Вероятнее
всего, вышагивала в это.время по дороге сюда вдоль
шоссе или по боковой тропинке и услышала выстрел
лишь в половине девятого.
Уимс замолк на секунду, и вдруг в голосе его
зазвучало радостное изумление: *
— Эта молодая леди лжет, эта молодая леди лжет!
Инспектор Грэм коротко кивнул.
— Берт,— сказал он,— ты никогда еще не был так
близок к истине, как сейчас: да, эта молодая леди
лжет.
ГЛАВА XIV
— Джекнайф*!—закричал бело-
курый молодой человек, как только голова его вы-
нырнула из воды. Он рывком откинул мокрую прядь
♦Джекнайф (англ.) — большой складной нож и одновременно
название прыжка.
562
со лба. Ему в ответ между гладких стен гулко
заметались насмешливые голоса:
— Ничего себе — джекнайф! Эх ты, чемпион!
— Да какой же это джекнайф?! Вот если бы ты
согнулся пополам и в воздухе коснулся пальцами
кончиков ног, а- потом распрямился у самой воды —
вот это был бы джекнайф! А ты подергался, как
червяк на веревочке,— это и прыжком-то не назо-
вешь!
— А я вам говорю, это был самый настоящий
джекнайф! — кипятился пловец, и лицо его пылало.
Он попытался перевалиться через бортик, но шлеп-
нулся обратно в воду.
Девушка в красном купальнике выступила в роли
арбитра.
— Отлично, дорогой! Это был славный джекнайф.
А теперь вылезай и пойдем выпьем.
— А! То-то! — заорал спортсмен.— Чертовски
крутой джекнайф, лучший в моей жизни!
Цоколь отеля «Эспланейд», где размещался бас-
сейн, был около восьмидесяти футов в длину и таких
же размеров в ширину и высоту. Стены сплошь
отделаны зеркальными панелями, пол — мраморная
мозаика. В изумрудно-зеленой воде, находящейся в
постоянном движении, преломлялись и дрожали очер-
тания квадратиков белого кафеля, выстилающего бас-
сейн. Пространство вокруг водной чаши служцло
площадкой для отдыха: публика сидела в ярких пляж-
ных креслах у столиков вдоль зеркальных стен.
Распахнутые настежь двустворчатые двери вели в
бар американского типа — небольшое помещение с
живописными шеренгами ярких бутылок за стеклянной
стойкой-прилавком. Еще одна дверь в той же стене
вела в подземную оранжерею, искусно освещаемую и
отапливаемую. Обслуживающий персонал был пре-
красно обучен. Словом, любой, уже успевший вкусить
божественной влаги коктейлей, не мог бы представить
себе лучшего места для праздника души и тела.
Вот такой изысканный праздник и застал в самом
разгаре прибывший в половине десятого Фредерик
Барлоу. Тринадцать гостей — семь женского и шесть
мужского пола — сидели, лежали, плавали и ныряли.
Состав компании был разнородным: от совсем зелено-
го юнца, питавшего слабость к прыжкам в воду, до
дамы средних лет, какой-то дальней родственницы
19* ’ 563
Джейн, приставленной приглядывать за ^молодежью.
Купальники женщин и девушек поражали" разнообра-
зием цветов и фасонов и, надо добавить, не отлича-
лись притворной скромностью. И если кто-то из
гостей кутался в махровые халаты, то это совсем не
относилось к присутствующим девушкам с их легки-
ми, стройными фигурками. ‘
Стоило Фреду вступить под своды бассейна, как
его оглушил звонкий гомон, усиливающийся много-
кратным эхом отражаемых от стен голосов.
— Эх, Тони бы сюда,— воскликнул худощавый,
испитого вида блондин в голубом полосатом халате.
— О Тони, бедняжка!
• — Тс-с!
— А что? Конни-то нет. Она не придет.
— Официант! Эй! Официант!
— А хочешь, я теперь нырну тройной ласточкой?
— Нет, дорогой, не надо.
— Ах, что за прелесть эти юные забавы! — воск-
лицала тетя Джейн.— В мои годы все это происходило
несколько иначе.
Барлоу закружило эхо перекликающихся голосов.
Стеснял обычный уличный костюм. И тут наконец он
увидел Джейн. В тот же миг и она заметила его и
поспешила навстречу. В своем желтом купальнике
она была так восхитительна! Девушка только что
вылезла из воды и сняла тоже желтую, под цвет
купальника, резиновую шапочку —копна волос раз-
металась по плечам. По дороге ^жейн нагнулась,
чтобы подхватить со стула пляжный халатик, и, когда
они подошли вплотную друг к другу, она уже полно-
стью закуталась в него.
— Как жаль, что я опоздал,— сказал Фред.
— Что?
— Говорю, жаль, что я опоздал! — прокричал он,
стараясь перекрыть общий гвалт.
— О, ничего страшного! Ты же предупреждал, что
можешь прийти поздно, а я боялась, ты вообще не
придешь. Ужинал?
Он на секунду задумался.
— Да. В некотором смысле, да, пару сандвичей
перехватил. Знаешь, Джейн, страшно не хотелось
портить тебе вечер, но ничего не поделаешь! Можно
тебя на минутку?
— Надеюсь, ничего не случилось?
564
— Случилось, и очень серьезное. Надо поговорить
с глазу на глаз. ' .
Девушка пребывала в нерешительности.
— Фред, на тебе просто лица нет! — сказала
она.— Через пять минут, ладно? Может, сначала оку-
нешься пару раз й выпьешь чего-нибудь?
Перспектива поплескаться и немного расслабиться,
признаться, сильно манила, да и одежду для купания
он прихватил с собой на всякий случай.
— Смелей! — настаивала девушка.— Пока пере-
одеваешься, я закажу тебе чего-нибудь вкусненького.
А гардероб в холле, ты мимо проходил. Увидишь, там
табличка с указателем.
— Спасибо.
Переодеваясь, Барлоу не без гордости думал о том,
что пусть он и не Аполлон, но на ширину плеч
жаловаться ему грешно, да и вообще при таком
сложении брюшко ему еще долго не грозит!
В бассейне его уже поджидала Джейн с джином и
коктейлями на французскйй манер. После коктейля
Фреду стало заметно легче, тревога оставила его, и
он неожиданно спросил:
— А Конни нет? Я слышал, кто-то говорил...
— Да, она не придет. Дома осталась, спать, навер-
ное, легла. Если ты явился сюда, чтобы только
увидеть ее, то пришел напрасно.
— Ее нет дома. И где она неизвестно. Ее разыски-
вает полиция.
— Полиция?
— Да. Прошу прощения, я на минутку.
На вышке размещалось два трамплина: один на
самой верхушке лестницы, а второй — пониже над
водой. Фред выбрал нижний и приготовился к прыж-
ку, предвкушая блаженство от погружения в плотную
бирюзовую воду. Услышал треск и легкий щелчок,
когда кончик доски подбросил его в воздух; секунды
парения — вот он сложился вдвое — распрямился —
опять сложился — слышен всплеск, и вот торможение
в прямом, глубоком нырке вниз головой — и вода
окружает его.
Вода была несказанно приятна и прохладна. Он
разомкнул руки и начал грести сквозь изумрудный
полумрак, каждым своим движением заставляя изви-
ваться и дрожать очертания белых кафельных плиток.
Ощутив спокойное и даже какое-то дремотное состо-
565
яние, он вынырнул на поверхность и поплыл к борти-
ку медленными, ленивыми взмахами расслабленных
рук.
Выходя из воды, он услышал восторженный рев,
поднявшийся в публике:
— Вот это и есть джекнайф!
— Что?
— Вот такой прыжок! Парень сейчас прыгнул,
видал?
Мокрое раскрасневшееся лицо перевесилось через
бортик над Фредом, зло впившись в него воспаленны-
ми от бесконечного ныряния глазами.
— А если я сделаю полуторный? — глазки задорно
прищурились.— С верхнего трамплина, идет?
— Хьюго,— сказала девушка в красном купальни-
ке,— не лезь на рожон. Свернешь себе шею, дурачок.
Но как бы то ни было, а Хьюго уже карабкался по
лестнице к верхнему трамплину.
— Полуторный! — объявил он и ринулся вниз.
Какие невообразимые фигуры у него получились в
воздухе, он, скорее всего, сам не знал, так чего уж
говорить о зрителях! Единственный вопрос, который
занимал сейчас присутствующих: физиономией он
плюхнется в воду или задницей? Гадать пришлось
недолго — он рухнул плашмя, лицом и животом, вы-
плеснув при ударе о воду чуть ли не половину
бассейна в фонтанах брызг, долетавших до самых
стен. Радостный вопль, исторгнутый при его падении
из нескольких особо азартных глоток, сменился выжи-
дательным молчанием.
Тело Хьюго появилось у поверхности водной глади
вниз лицом, немного повернутым в сторону. Оно не
шевелилось, лишь ритмично покачивалось на волнах.
Безмолвие, воцарившееся под сводами бассейна, нару-
шил пронзительный визг толстушки в красном ку-
пальнике.
Юный пианист с волосами до плеч бросился в
бассейн и выудил Хьюго. Тело, с которого ручьями
стекала вода, положили на мокром мозаичном полу.
Гости бросили выпивку и сгрудились вокруг него. На
лбу паренька краснела яркая полоса.
— Кажется, обошлось,— с облегчением объявил
кто-то.— Главное, жив, просто ударился, выскочка
несчастный, лбом о воду. Влейте ему в глотку немно-
го бренди, сразу очухается.
566
Тетушка Джейн, не переставая охать и причитать,
продемонстрировала христианское милосердие, пожер-
твовав для этой спасительной акции содержимое соб-
ственного стакана. j
— Может, водой его побрызгать, как вам ка-
жется? — предложила только что кричавшая тол-
стушка.
Идею с жаром подхватили, и все принялись чер-
пать воду из бассейна и окатывать ею только что
вытащенного из воды несчастного прыгуна.
Джейн и Фред все это время держались в некото-
ром отдалении друг от друга. Адвокат, вытирая поло-
тенцем лицо и голову, искоса поглядывал на девушку.
Она сидела в шезлонге в накинутом на плечи халати-
ке, обхватив колени руками, ее лицо было грустным.
Никогда прежде не приходилось Фреду наблюдать
уверенную, независимую Джейн Тенант такой рас-
строенной; он и представить себе не мог, что она
может быть так беспомощна.
— Я, наверное, приношу одни несчастья, да? —
пролепетала Джейн.
Ему были очень понятны ее чувства. Мертвенно-
бледное, безучастное лицо лежащего в обмороке пар-
ня и у него тоже вызвало в памяти другое — безжиз-
ненное и навечно отрешенное лицо Мореля.
— Пойдем отсюда,— предложил он.
— Да,— с охотой согласилась она.
. Девушка торопливо сунула ноги в сандалии. И по-
скольку все толпились вокруг Хьюго, их уход остался
никем не замеченным: этому факту впоследствии
будет отведена определенная роль.
Накинув на плечи свой купальный халат, Фред
провел Джейн через помещение бассейна и отворил
стеклянную дверь в оранжерею. Войдя туда, девушка
засомневалась:
— Ты считаешь, я могу их вот так покинуть?
— И бар, и бассейн работают до одиннадцати.
А сейчас еще и десяти нет. Не волнуйся, ничего
плохого ты не сделала. Мне нужно поговорить с
тобой кое о чем. Меня особенно волнуют две вещи...
Пойдем.
Оранжерея была очень длинна и узка и делилась
на секции стенками из матового стекла. От обилия
растений и папоротников в воздухе было много испа-
рений, дышалось тяжело. Фред провел Джейн в самое
567
дальнее отделение и закрыл за собой дверь. За
кустами папоротников скрывалось несколько плете-
ных стульев, столик и скамейка. Садиться никто из
них не стал.
— Ну? — выжидательно проговорила Джейн. —
О каких двух вещах ты собирался со мной погово-
рить?
— Во-первых, о Конни. Мы должны найти ее
раньше полиции. Как ты думаешь, в Лондон она не
могла поехать?
— Не знаю, но вряд ли. Поездов нет, а машины
мы все забрали. Но зачем нам искать ее?
— Джейн, она крупно наврала полиции, а те
выяснили правду.
— О чем наврала?
— Подожди, всему свое время. А пока скажи, ты
прошлым вечером примерно в двадцать пять минут
девятого была дрма?
— Почему ты спрашиваешь? — голос ее прозвучал
резко и холодно.
— Это очень важно. Так была или нет?
— Нет, в это время я ехала к доктору Феллу. Но
в *чем дело?
— Теперь известно, что Конни пыталась дозво-
ниться до тебя по междугородной из телефона-авто-
мата на Лаверз-Лейн — это недалеко от виллы судьи.
Телефонистка сказала, что в Тонтоне ктр-то взял
трубку. Если они сумеют доказать, что звонили тебе
и говорила Конни, то ей не позавидуешь. А ты
никакого звонка не припоминаешь?
— Я трубку не брала, это точно. Но вспоминаю,
как сегодня утром Анни рассказывала, что был звонок
из Тониша, но не соединили почему-то.
— Ах вот оно что!
— Значит, Фред, все, что рассказала Конни,—
ложь? . •
— Да. Конни никак не могла быть возле виллы в
двадцать пять минут девятого, даже близко не подхо-
дила и появления Мореля видеть не могла. Конни
лжет, а они и так уже сильно подозревают судью, и
это новое обстоятельство может перевесить чашу
весов не в его пользу.
— Да, очень печально,— медленно проговорила
Джейн и заглянула в глаза Фреду: — Ну а в чем
заключается твой второй вопрос?
568
Они стояли друг против друга, похожие скорее на
дуэлянтов, чем на друзей. В крохотном пространстве
между стеной и папоротниками было влажно и душно.
Они стояли, скрытые от всего белого света зеленью и
матовым стеклом.
— А во-вторых,— сказал Фрёд,— это...
Он подошел вплотную к девушке, положил руки ей
на плечи, обнял. Запрокинув ее голову, поцеловал
крепко, жадно, страстно в губы...
ГЛАВА XV
<
Она ответила на его, поцелуй, но
как-то механически, словно по обязанности. Руки ее
покоились у него на шее. Но уже через мгновенье она
оттолкнула его, отвернулась и, опустив голову, спро-
сила спокойно:
— Зачем ты сделал это?
И он ответил, попытался во всяком случае, так же
спокойно:
— Потому что я в тебя влюблен. И ты знаешь это
не хуже меня.
— Я не верю! А может, это тебе лишь показалось?
— Нет-нет, Джейн, это правда!
— А как же Конни?
— По-моему, с этим покончено. Еще вчера. И не
любил я ее никогда по-настоящему. Конни... нет, это
не то.
— Ну да, как только ей действительно понадоби-
лась твоя помощь, ты отступился от нее!
Он уронил руки, отошел назад и встал за столи-
ком. Стукнул костяшками пальцев по столу: сначала
слабо, а потом сильнее и еще сильнее.
— При чем здесь моя помощь? Я не отказываю в
ней Конни, ни в коем случае. И буду вытягивать ее
до конца. Всю жизнь носился с ней, как дурень с
писаной торбой... Но с тобой у меня совсем другое.
Ты даже представить себе не можешь, как мне
хорошо с тобой... Прости, если обидел тебя.
— Обидел меня? — переспросила Джейн с пылаю-
щим лицом. Она сделала шаг вперед, простирая к
нему руки: — Иди ко мне, мой милый! Ну подойди
хоть на секундочку!
569
Он взглянул на нее и быстро обогнул столик. Оба
тяжело и учащенно дышали, бормоча что-то невнятное
друг другу. Но стоило ему вновь коснуться ее, опять
обнять за плечи, как внешняя сдержанность оставила
их, сменившись на неудержимый, страстный порыв.
Минут через, пять Джейн задыхаясь произнесла:
— Знаешь, это ужасно неприлично.
— Тебе плохо со мной? Ты не хочешь?
— Ах нет. Но если вдруг кто-нибудь заглянет
сюда...
— Да какое им дело до нас!
Еще через пять минут, каким образом, они и сами
потом не могли понять, оба уже сидели на плетеной
скамейке. Джейн высвободилась из его объятий и
отодвинулась.
* — Мы должны остановиться! Слышишь? Пожалуй-
ста! Я прошу.
— Ну, если ты не желаешь...
— Я? Где угодно! Когда угодно! — страстно воск-
ликнула Джейн.— Всегда. Везде. Навсегда. Но сейчас,
разве ты сам не понимаешь...— Она прижала ладонь
ко лбу.— Я чувствую себя последней свиньей по
отношению к Конни. Знаю, знаю, что ничего плохого
не совершаю, но от этого ощущения отделаться не
могу!
Ее слова слегка отрезвили Фреда.
— Конни попала в беду,— продолжала Джейн.—
Но почему? Потому что старалась прикрыть своего
отца. Если хочешь знать, это прекрасно с ее стороны!
Фред, мы не можем сейчас.^. Ну, пока с ней. все не
прояснится. Ах, сиди там, где сидишь! Не двигайся!
Дай мне сигарету.
В кармане халата у Фреда оказалась свежая пачка.
Руки его, достававшие сигарету, дрожали, не сразу
удалось и чиркнуть спичкой. Щеки Джейн пылали
пунцовым румянцем, но пальцы твердо и уверенно
взяли сигарету.
— Фред, мне тоже надо кое о чем с тобой погово-
рить. Признаться... Я могу опознать револьвер.
Он отдернул спичку и уронил ее на пол.
— Я еще не заявила в. полицию, но знаю наверня-
ка— это тот'самый «Ивз-Грант»-32, из которого бед-
ная Цинтия Ли пять лет назад стреляла в Мореля.
Он в изумлении уставился на девушку.
— Но ведь эта Цинтия не стала бы опять...
570
— Не думаю, чтобы она пошла на это; во всяком
случае, револьвер — это еще не доказательство. Ви-
дишь ли, он' хранился не у Цинтии. Перед судом его
спрятал человек по имени Хоули, сэр Чарльз Хоули.
Он замаскировал его, поместив среди обширной кол-
лекции стрелкового оружия, украшающей стены его
дома, так что никто его там и не заметил бы.
Джейн умолкла, уловив быструю перемену в лице
своего собеседника. А тот спросил, с усилием выгова-
ривая каждое слово:- !
— Ты сказала, сэр Чарльз Хоули?
— Да.
— Который недавно получил место судьи? Судья
Хоули?
— Совершенно верно.
— Вчера в Лондоне,—сказал Фред, четко отделяя
одно слово от другого,— Хорас Айритон обедал у
своего старого приятеля сэра Чарльза Хоули. Судья
Айритон вечером рассказал об этом инспектору Грэму.
Небольшая пауза, и Фред не без восхищения
выдохнул:
— Ах он, лысый черт! Он прихватил этот револьвер
у Хоули! А Хоули был адвокатом Цинтии Ли, ведь
верно? Да-да, сейчас я точно вспомнил. Смотри, какой
гениальный расчет! Хорас Айритон плевать хотел, бу-
дет ли копаться полиция, откуда этот револьвер. Ведь
если даже она и докопается, то Хоули будет клясться и
божиться, что оружие не из его коллекции и вообще он
этот револьвер и в глаза не видывал, потому что в
противном случае пришлось бы признаться в противо-
законном деянии — сокрытии улик от суда.
Фред помолчал и добавил:
— Ох и ловок, старый черт!
— Знаешь, милый, я и сама не рада, что сказала.
Он стремительно обернулся.
— Ты никому больше не рассказывала? Нет?!
— Говорила... доктору Феллу, еще до того, как
услышала о смерти Мореля. В общем, я описала ему
револьвер Цинтии.
И Джейн передала в общих чертах свой вчерашний
разговор с доктором.
— Однако я хочу до конца понять,— продолжала
она,— ведь если сэр Чарльз открестится от револьве-
ра, его кто-нибудь все равно опознает, ведь так? Сама
Цинтия, например, или я?
571
— И ты готова под присягой пойти на это?
— Н-н-нет...
— А ты не знаешь, опиралась ли защита в суде
над Цинтией на отсутствие револьвера вообще? .
— Да, опиралась,
— Ну что ж, в таком случае Цинтия не может
теперь заявить во всеуслышание: «Да, из этого ре-
вольвера я стреляла пять лет назад». Да и тебе тоже
не стоит заявлять обо всем этом, чтобы не навлекать
на бедняжку еще большие неприятности. А то сэр
Чарльз Хоули просто объявит вас обеих невменяемы-
ми. Да, Хорас Айритон обезопасил себя со всех
сторон. Скорее всего, они даже не догадаются, откуда
взят револьвер.
— Кроме доктора Фелла, разумеется.
Фред глубоко задумался.
— Но если Фелл и догадывается, почему он не
рассказал ничего Грэму? Странно, отчего такое без-
действие'?
— Вероятно, оттого, что он все еще не уверен в
виновности судьи. А ты уверен!
— Знаешь, вопреки здравому смыслу и неопровер-
жимым фактам,— промолвил Фред после паузы,—
вопреки всему я все-таки не верю!
Он поднялся на ноги. Встал перед Джейн и смот-
рел на нее сверху вниз.
Глаза девушки радостно блестели, губы едва за-
метно улыбались. Но когда Фред попытался взять ее
за руку, она отдернула ее.
г— Ну разве нельзя отвлечься на минутку? —
взмолился он.
— Нет, сам знаешь, пока нельзя. Ни на минутку!
Нет! Я не могу.
— Ах, Джейн, Как же долго я, оказывается, ждал
тебя!
— А впереди еще целая вечность, Фред.
— Дай-то Бог!
— Но почему ты так говоришь? — забеспокоилась
она вдруг.
И вновь зловещее черное облако омрачило его
душу. Оно со вчерашнего дйя было все время рядом,
стоило ему только на секунду отвлечься. Вот и сейчас
оно наплывет на все его мыслили чувства, прглотит
их. И в. момент такой пленительной близости Джейн
ощущение это было так мучительно.
572
— Раз уж случился сегодня у нас настоящий
исповедальный день,— сказал Фред,— то будет луч-
ше, если и я кое в чем признаюсь.
Она улыбнулась в ответ.
— Речь пойдет, наверное, о любовных приключе-
ниях?..
— О нет, ничего подобного^ Джейн. По-моему, я
вчера убил человека.
В душной тишине оранжереи его признание про-
звучало оглушительным взрывом. Адвокат стоял, гля-
дя в упор на Джейн неподвижным, лишенным и тени
улыбки взглядом^ Она же, все это время пребывавшая
в несказанном блаженстве от признаний Фреда, сна-
чала восприняла его слова чисто автоматически,
смысл их не дошел до нее. Но тут же, увидев его
печальный кивок головой, она вздрогнула, как от
прямого удара в сердце, облизнула внезапно пересох-
шие губы.
Но ведь не...
— Нет,— твердо ответил он, сразу поняв ее, спо-
койным, приятным баритоном, которому он умел при-
давать столько задушевности, выступая в зале суда.—
Не Мореля, не думай. Непреднамеренно, в общем.
— Но тогда кого же?
— Черного Джефа. Я сбил его машиной.
Девушка привстала и опустилась обратно на ска-
мейку.
— Бродягу, что ли?
. — Да. Кое-что я рассказал сегодня Грэму, но не
полностью.
Джейн торопливо нагнулась и затушила сигарету о
мраморный пол. Потом, запахнув халат и поджав под
сиденье ноги, она взглянула на Фреда снизу вверх со
всем состраданием, на какое только была способна.
Выражение его лица оставалось для нее загадочным;
она не понимала и даже боялась его.
— Значит, вот почему ты так странно вел себя за
столом, когда начались расспросы? — прошептала
Джейн.
— Ты заметила?
— Я замечаю все, что касается тебя, Фред. Рас-
скажи, как это произошло?
Он вяло махнул рукой.
— Джеф, шатаясь, вышел с Лаверз-Лейн и рухнул
прямо под колеса моего автомобиля...
573
— Но ведь это несчастный случай, правда?
— Да. О, мне вовсе не грозит тюрьма, если ты
боишься именно этого. Дальше было так: я вылез из
машины, осмотрел его, оттащил на другую сторону
дороги — все, как уже рассказывал. Возвратился к
машине за фонариком — и это тоже правда. А потом,
как я уже говорил, вернувшись, тела на месте не
нашел.
— Но, дорогой мой Фред, если человек ранен
тяжело, он не сможет подняться и уйти, понимаешь?
Значит, он не был ранен!
Адвокат отвечал спокойно и неторопливо:
— Не требуй сейчас, чтобы я вдавался в подроб-
ности. Они не очень приятны. Тем, не менее скажу
тебе одно: я знаю, я видел собственными глазами, что
бедняга Джеф получил такие повреждения, с которы-
ми редко выживают. Разумеется, я готов был при-
знаться во всем нашему славному констеблю Уимсу,
когда он вынырнул из темноты на велосипеде. Да я и
пытдлся! Но он перебил меня другой новостью и...
— И ты отвлекся?
— Да. А что касается несчастного Черного Джефа,
то я взял на себя смелость, никому ничего не сооб-
щая, решить: пусть он будет предоставлен своей
собственной участи, а может быть, даже смерти. Я не
сообщал пока никому. Если честно, то вопреки своей
воле и совести, так что на Страшном суде я буду
отчаянно цепляться за это в свое оправдание. Но ад
начинается уже здесь и сейчас, и нотами меня мучают
ужасные кошмары.
— А теперь, когда ты мне рассказал о Джефе,
тебе стало легче?, — спросила девушка улыбаясь.
Он вытер лоб рукавом купального халата.
— Да, знаешь, как-то легче стало, честное слово!
— Сядь рядом,— попросила она.— Тебе надо до
конца выговориться, излить кому-нибудь душу. Ты
так прилежно усвоил уроки Айритона, что через
несколько лет у тебя внутри все отомрет и ты
превратишься в ходячее чучело, как та лосиная голо-
ва в гостиной судьи. Так ты говоришь, Черный Джеф
поднялся и ушел? А я тебе скажу на это следующее:
значит, он не был серьезно ранен. Кстати, ты сам-то
твердо уверен, что сбил его своей машиной?
Фред пришел в сильное волнение.
— Вот что самое странное, Джейн! Сначала я
574
готов был поклясться — не сбивал. Но потом, когда
собственными глазами увидел...
— ...что мы здесь одни,— игриво цодхватила
Джейн,—то снова захотел меня поцеловать.
Спустя некоторое время, с трудом переводя дух,
Фред выпрямился на скамейке и от смущения стал
говорить назидательным, высокопарным тоном:
— Английское воскресенье в течение долгих лет
подвергалось незаслуженным нападкам и осмеянию.
Скука этих дней служила мишенью для красноречия
записных острословов даже чаще, чем многострадаль-
ные тещи и члены Королевской академии. Подобное
заблуждейие, утверждаю я, воистину чудовищно! Мой
долг написать эссе в защиту воскресенья! И если у
кого-нибудь, моя дорогая возлюбленная, повернется
язык назвать воскресный вечер скучным, то все, что
я смогу на это ответить, удерживаясь в границах
приличия, так это...
Он замолчал, ибо Джейн неожиданно резко встала.
— Воскресенье! — как будто что-то вспомнив, вос-
кликнула она.
Фред непонимающе смотрел на нее.
— Ведь сегодня воскресенье! — не унималась
Джейн.— И бар, и бассейн закрываются вовсе не в
одиннадцать, а в десять! Все заведения по воскресень-
ям закрываются в десять! А сейчас, должно быть, уже
почти одиннадцать...
Фред только присвистнул в ответ.
— Выходит, все твои гости,— заметил Он не без
внутреннего удовлетворения,— уже давным-давно уб-
рались по домам? Отлично, отлично!
— Но, Фред, милый, как же мы возьмем нашу
одежду?
— Лично меня, моя милая волшебница (да-да, ты
настоящая волшебница!), открывшаяся перспектива
просто приводит в восторг! Не вижу никакой необхо-
димости надевать что-либо поверх того, что на нас
есть... Скорее даже наоборот. Но все, как заметил
кто-то из великих, успеется в свое время...
— Ты предлагаешь отправиться домой в таком
виде?! '
— Да нет, я думаю, разыщем кого-нибудь. Пошли.
Когда он впоследствии восстанавливал в памяти
события той ночи, оранжерея представала перед ним
погруженной в кромешную тьму. Он толкнул стеклян-
575
ную дверь. Полный мрак. И лишь в самом конце
оранжереи в направлении к бассейну маячил слабый
свет. Они шли на этот свет, пробираясь сквозь густые
ветви растений, пока наконец нё достигли холла,
примыкающего к бассейну. Высоко в центре гигант-
ского свода над бассейном светила единственная ма-
ленькая лампочка; скорее всего, ее оставляли вклю-
ченной на всю ночь.
Их отражения призрачно замелькали в черных
зеркалах, задрожали на едва колышущейся бледно-зе-
леной воде. От бассейна исходила прохлада, все
вокруг блистало чистотой. Вход в американский бар
был закрыт на замок. Фред подергал большую дверь,
ведущую в гардероб, и она оказалась запертой.
— Все. Как говорят, приехали...— громко сказал он.
Звук его голоса гулко прокатился по мраморным
сводам и, многократно отраженный, вернулся обратно.
Из одного угла особенно отчетливо откликнулось:
«...ехали».
Джейн залилась веселым смехом, тут же послушно
отраженным стенами.
' — Ты считаешь, что нам не выбраться?'
— Можно* конечно, попробовать изо всей силы
барабанить в дверь, но здесь мы почти под землей, да
и не сезон сейчас — обслуги в отеле очень мало. К
тому же в славном и загадочном городе Тонише они
все привыкли отправляться в постель, едва стемнеет,
но все равно — попробовать не мешает.
И Фред принялся что есть мочи колотить в массив-
ную дверь и орать. В ответ на пятиминутные непре-
кращающиеся усилия быть услышанными прозвучала
лишь отчаянная мольба Джейн прекратить все это
немедленно: грохот обезумевшего эха грозил взорвать
ее барабанные перепонки.
Пленники были в растерянности; надо было сми-
риться с тем, что эту ночь они проведут здесь.
— Что ж, бывают места и похуже,— вздохнула
Джерн.— Но все равно, какая жалость, что так про-
ходит наша с тобой самая первая ночь...
— О колдунья, с тобой мне рай и в шалаше,
поверь! Однако моя романтическая душа не может
смириться с перспективой провести с тобой ночь на
холодном мраморном полу или среди душных, зарос-
лей вечнозеленых растений. Постой-ка! — он Заду-
мался.
576
— Мне кажется, я нашел выход! z
— Какой?
— Подумай, почему в том конце оранжереи, где
мы сидели, все время горел свет? А потому, что там
положено круглосуточное освещение, как и над бас-
сейном. Но не ради же нас в самом деле! Тогда
зачем? Дошло? Мы забрались в самый дальний конец
сада, и, кажется, я там заметил дверь. Если только
она открыта, то мы выйдем к черному ходу, а оттуда
по лестнице и наверх!
— Попробуем?
— Сначала я пойду, а ты посиди здесь. Что бы я
там ни наговорил только что, но меньше всего мне
хотелось бы, чтобы ты действительно прошествовала
через парадный холл «Эспланейда» в теперешнем
наряде. Если дверь окажется незапертой,, я быстро
поднимусь, пройду через первый этаж, спущусь сюда
и в два счета выпущу тебя в холл к гардеробу.
— Хорошо. Побыстрее только, ладно?
Фред бросился в оранжерею, и полы его голубого
халата развевались, как крылья, по бокам. Одолев
нелегкий, судя по доносившимся до Джейн красноре-
чивым возгласам, переход по вечнозеленому коридо-
ру, Фред на некоторое время зЪтих, после чего
торжествующий вопль огласил оранжерею:
— Открыта! Прямо на черный ход!
В отдалении раздался стук двери. Джейн облегчен-
но вздохнула. Даже мягкие шаги пробковых сандалий
Фреда по мраморному полу отдавались слабо разли-
чимым эхом. Время для Джейн остановилось. Она
присела на прислоненный к стене стул. Купальник
под халатом противно лип к телу; Джейн все бы
сейчас отдала за сухую одежду.
Какой-то глухой внутренний голос нашептывал ей,
что это опасное, даже страшное место. Каждое мгно-
вение здесь могло произойти что-либо непредсказуе-
мое. Даже ее собственные отражения, краешком глаза
улавливаемые в зеркальных стенах, при малейшем
движений вызывали ощущение, что кто-то тайком
бесшумно подкрадывается и подсматривает со всех
сторон из полутемных комнат Зазеркалья. Однако
другой голос, рожденный ее сегодняшним счастливым
переживанием, ликовал в ней. Девушка в молитве
благодарности подняла Глаза вверх.
— О Боже! — взмолилась она.— Ты, внимающий
577
молитвам несчастных, услышал меня. До сих пор я
просто существовала, а теперь я действительно возро-
дилась к жизни. Благодарю тебя, милостивый Боже!
Ты послал мне такое счастье! Дай и ему счастья,
Боже! Это моя единственная молитва. Пусть... Джейн
осеклась и выпрямилась на стуле: внезапно под купо-
лом бассейна погас свет, и все погрузилось в кромеш-
ную тьму.
ГЛАВА XVI
I
Джейн сидела, боясь шелохнуться.
Первой мыслью было, что это проделки Фреда.
Это он, вероятно, выключил дежурный свет, пытаясь
включить основной. Но объяснение показалось ей
несерьезным: вряд ли контрольный щит с переключа-
телями для бассейна будет находиться у черного
входа, на противоположном конце оранжереи. Скорее
всего, он располагается здесь, у входа в главный холл.
Значит, кто-то есть снаружи, стоит только. позвать
через дверь!
Внезапно наступившая темнота всегда обескуражи-
вает, но в этом помещении она оказалась просто
гибельной: поднявшись на ноги, Джейн вдруг поняла,
что нет никакой возможности определить, в каком,
направлении нужно двигаться к выходу.
Беспросветный мрак навалился на девушку тяж-
ким грузом. Паника, ощущение полной потерянности
поднялись в ее душе. К кромешной тьме прибавлялась
тяжелая тишина подземелья, и все вместе создавало
полную иллюзию могилы.
— Эй! — отчаянно крикнула Джейн.
Ее голос разбудил звонкое эхд, оно отозвалось под
куполом и замерло вдали. Она сделала робкий шаг
вперед, но тут же сбросила сандалии, стук которых
начинал действовать ей на нервы, и ступила еще один
шаг. Где же дверь? И кстати, где бассейн? Лучше
здесь не разгуливать, а то еще свалишься в воду...
Она повернулась налево, ощупью пробираясь вперед.
Но даже такие незначительные передвижения еще
больше спутали ее ориентацию в пространстве.
Но где же Фред? Почему он так долго не идет?
Она наугад двинулась в направлении, казавшемся
578
ей наиболее верным. Через два шага она в напряже-
нии остановилась, вся превратившись в слух. Сомне-
ний больше не было: в помещении, кроме нее, был
кто-то еще.
Звук пока был еле слышный, но уже явно разли-
чались слабый шорох и осторожное шарканье кожа-
ных подошв. Кто-то приближался к ней, прислушива-
ясь, пытаясь определить, где она находится.
— Кто там?
Шарканье резко прекратилось. Голос девушки со-
рвался; эхо крикливо завертелось вокруг нее, заби-
лось в ушах. Спустя несколько секунд после того, как
оно стихло вдали, шарканье возобновилось. Некто
неуклонно приближался к ней.
Сердце ее бешено колотилось. Сознание вот-вот
готово было отключиться. Казалось, она сидит здесь
взаперти уже целую вечность. Ее выслеживали, как
затравленного зверя, хладнокровно загоняли в угол,
затягивая смертельную петлю. Подав голос, она лишь
помогла сориентироваться охотнику, настигающему ее.
4 Джейн бросилась прочь наугад. Зацепила ногой
легкий шезлонг, с грохотом упавший, схватила его и
с размаху запустид^ в непроглядную тьму перед
собой. Потом она повернулась и побежала обратно,
поскользнулась, еле удержавшись на ногах. Опомни-
лась, ощутив под занесенной ногой пустоту пропасти.
Бассейн! Там она будет в безопасности, так как
плавает превосходно, словно родилась в воде. Это ее
последний шанс. По крайней мере, станет ясно: если
преследователь прыгнет следом, значит, он задался
целью убить ее.
Стоя на краю бассейна, она слышала свое хриплое,
учащенное, исполненное ужаса дыхание. Оно заглу-
шало все остальные звуки. Джейн мысленно взмоли-
лась, чтобы место оказалось глубокой стороной бас-
сейна. Встала в стойку и прыгнула. Отголоски вспле-
ска раздались под сводами. Для Джейн, скользнувшей
в глубину, вода показалась холодней обычной — про-
сто ледяная! Джейн вспомнила, что на ней нет
купальной шапочки. Можно себе представить, на кого
она будет похожа, когда вернется Фред! Если он
вообще вернется...
В два размашистых нырка она достигла дна бас-
сейна. Глубина оказалась примерно шесть-семь фу-
тов. Но на дне долго не пробудешь, там тоже страш-
579
но, как будто тебя заживо похоронили. Девушка
вынырнула на поверхность, встряхнула головой и
прислушалась.
Тишина. Долгая тишина, если не считать Легких
шлепков потревоженной воды о кафельные стенки
бассейна. С волос текло ручьями; Джейн резким
движением откинула их со лба и не могла удержаться
от глубокого вздоха, правда надеясь, что его будет не
слышно. Медленно подгребая под себя воду, она в
отчаянии напрягла слух. Тишина.
Ее руки совершали автоматические круговые дви-
жения, чтобы держаться на плаву. После нескольких
судорожных вздохов Джейн вновь почувствовала не-
преодолимое желание плыть, плыть куда угодно,
лишь бы двигаться. Почти беззвучно она рассекала
воду боковыми гребками: ужасно холодно или только
так кажется? После полдюжины гребков она не уви-
дела, не ощутила, а подсознательно угадала близость
белого кафельного бортика. Схватившись за него с
дрожью во всем теле, попыталась отдышаться. При-
слушалась.
И тут раздался странный звук: рука в кожаной
перчатке сжала ее кисть; хищные пальцы сомкнулись
на запястье. Джейн инстинктивно завизжала. Звук
собственного голоса перепугал ее не меньше чужой
руки, потому что в нем звучало неподдельное безу-
мие. Но, не переставая визжать, она также инстинк-
тивно с силой оттолкнулась ногами от кафельной
стенки бассейна, и в этот момент что-то блеснуло у
нее над ухом и обожгло плечо.
Хватка кожаных пальцев ослабла. Джейн дерну-
лась, рванулась вбок и чуть не захлебнулась, когда ее
голова ушла под воду. Затем сознание ее зафиксиро-
вало сразу и быстрый топот бегущих ног, на который
она остро отреагировала, и громкий стук, вероятнее
всего, в главную дверь холла. Зазвучали голоса.
И вдруг4 яркий свет, лампа за лампой, стал зали-
вать помещение бассейна, пока не зажглись все до
одной. Шум голосов нарастал, заскрежетал ключ в
замке.
Дверь в холл распахнулась. Внутрь ворвался Фред
Барлоу в сопровождении заспанного портье в фирмен-
ной безрукавке и замер на пороге. Но кроме них в
просторном холле не оказалось ни души.
В свою очередь, взору Фреда предстали взбаламу-
580 J
ченный бассейн и потеки воды на полу. Он увидел
округлившиеся глаза Джейн, после мгновенного заме-
шательства поплывшей, едва ворочая руками, по
направлению к маленькой лесенке, торчащей из воды.
Фигурка в желтом купальнике ухватилась за пери-
ла лесенки и, с трудом подтянувшись, вскарабкалась
на бортик. Колени ее подгибались, горло душила
судорога, но Джейн пыталась рассмеяться.
Фред наконец обрел дар речи.
— Скажи, ради Бога, что случилось?! — закричал он.
— К-к-кто-то пытался...
Барлоу подхватил обмякшее тело Джейн, откинул
с ее лба мокрую прядь и забормотал что-то бессвяз-
ное, нежное, пытаясь успокоить ее. /
— Что, что пытался?!
— Не знаю. Убить, наверное. Ой, я ужасно выгля-
жу, наверное? — девушка закашлялась.— Дай, пожа-
луйста, халат.
Халат подал ей портье. Пока девушка одевалась,
нервно смеялась и пыталась пальцами рук привести в
порядок спутанные волосы, уверяя, что ей уже хоро-
шо, портье смотрел, на все это с недовольной миной,
красноречиво свидетельствовавшей о глубоком не-
одобрении им всего происходящего. Хорошо, конечно,
отдыхать с размахом, казалось, говорила его физионо-
мия, но на этот раз дело зашло уж слишком далеко!
Сверх всякой меры, господа! Даже после рассказа
Джейн выражение его лица не изменилось.
— Мисс, здесь никого нет,— заявил он.
Фред был вне себя.
— Кто бы это ни был,— процедил Барлоу,— он
мог. спокойно сбежать через оранжерею прямо наверх,
как я.— Фред обернулся к портье:— Наверху сейчас
кто-нибудь дежурит из персонала?
— Да кому дежурить-TOj сэр? Ведь уже полдвена-
дцатого, полночь на носу, у нас нет ночных дежурных,
сэр!
— Чужих вы тут не замечали?
— Да какие ж чужие, сэр, кроме вас? Я уж давно
спал, десятый сон уж видел... Не привыкли мы к
играм да дури всякой, сэр,— и закончил примиритель-
но:— Не в обиду будь сказано!
— Дури? Да вы только взгляните вон туда!
Фред Барлоу прошел вдоль кромки бассейна и
указал пальцем вниз, на дно его, где сквозь прозрач-
581
ную зеленоватую толщу воды был виден маленький
металлический предмет, по форме напоминающий
нож с широкой рукояткой.
Как позже вспоминала Джейщ при виде этого ножа
ее рука невольно скользнула за халат и ощупала
левое плечо. Пока двое мужчин разглядывали нож,
она отогнула халат, чтобы лучше рассмотреть место
травмы. Слабый порез, едва задевший кожу, начинал
слегка кровоточить. Рука немного ныла, но других
повреждений Джейн не обнаружила.
Фред резко обернулся.
— Ты ранена?!
— Нет, пустяки. Не волнуйся, пожалуйста!
— А чего ч волноваться-то? — не унимался пор-
тье.— Правильно леди говорит — пустяки. Из-за чего
сыр-бор разгорелся-то? Из-за ножика для разрезания
бумаги!
— Чего-чего?
— Ножичек для бумаги, говорю. Тупой как брев-
но. Такой штукой, как ни старайся’ все равно ничего
не разрежешь. Может, из отеля он, а может, и еще
откуда-то, какая разница? Ох, сэр, и чего вы мне не
верите, а? Ну тогда, пока голые, сами прыгайте за
ним, своими глазами убедитесь.
Фред последовал его совету. Вынырнув с ножичком
в руках, он встретил лучившуюся от самодовольства
физиономию портье. Вдоль лезвия шла четко выгра-
вированная надпись: «Отель “Эсп^анейд”. Тониш».
Края лезвия были сильно закруглены, а кончик такой
тупой, что при всем желании с его помощью нельзя
было причинить и малейшего вреда. Портье вытер
ножичек о безрукавку и положил его себе в карман.
— По мне, только бы не дурили,— повторил он.—
Не в обиду будь сказано!
— Ну ладно. Где наша одежда?
— Уж и не знаю, как и достать теперь ее, сэр.
— Ага, отлично! Ну тогда я сейчас же в плавках
отправляюсь из этого проклятого места прямиком на
улицу и заявляю первому же попавшемуся полисмену,
что в отеле «Эспланейд» не возвращают мои брюки,—
нарастающий гнев вселил в Барлоу какой-то злой
задор.— Я уж подумывал, не просить ли вас принять
в знак благодарности за труды скромную бумажку
достоинством в фунт стерлингов, но если мы все же
не сможем договориться, то...
582
— Тише, Фред! Все можно уладить. Он отопрет
нам гардероб, правда?
— Да я разве отказывался, мисс? Ну сказал толь-
ко, что ни к чему вам тут околачиваться, когда все
позапирали. Ведь не положено, разве не ясно? Но
если вы со мной по-хорошему, то и я к вам со всей
душой: отопру, отчего не отпереть-то?
Пока портье возился с ключами, Фреда Барлоу
осенила мысль.
— Минуточку! — воскликнул он и ринулся прочь.
И хотя в спину ему понеслись протестующие
возгласы портье, Фред, перемахивая разом через три
ступеньки, пулей взлетел на первый этаж. Нападение
на Джейн, не имевшее, как оказалось, цели причинить
ей серьезный вред, встревожило его не меньше, чем
настоящее покушение. Бессмыслица! Ни в какие во-
рота не лезет! Но что же это такое было? Угроза?
Или неудачная, грубая шутка с целью попугать?
Скорее, похоже на второе. Но кто мог пойти на это?
Главный холл наверху встретил Барлоу ночной
свежестью и темнотой большого пустого помещения.
Мраморный пол был еще холоднее, чем внизу, поэто-
му по-прежнему босой Фред долго задерживаться
здесь не стал. «В глубине зала большие застекленные
двери открывались на жилой этаж, где горел спокой-
ный ночной свет. Коридор был полон пальм, в центре
его задумчиво булькал фонтанчик, а в глубоком
кресле, тоже задумчивый, сидел доктор Фелл. Пенсне
свалилось у него с носа. Трубка выскользнула изо
рта, но от падения на пол ее предохраняли массивные
складки жилета. Могучий храп вырывался из утробы
доктора, заставляя время от времени вздрагивать его
необъятное тело. Однако при приближении Барлоу
Фелл завозился, хрюкнул и приоткрыл один глаз.
— И долго вы уже здесь? — осведомился Фред.
— А? Ну, скажем, в течение неопределенного
времени. •
-4 Задремали?
— Нет, вернее, обдумывал всякие дурацкие шало-
сти и проказы — пустяки, в общем,— доктор нащупал
свалившееся пенсне и заморгал сквозь стекла на
Фреда.— Ого! Сказать по правде, вы напоминаете мне
сейчас легендарного босоногого монаха, впрочем не-
множко менее святого и более мокрого, чем принято.
Что это такое, черт возьми, с вами стряслось?
ч * • <
583
Фред оставил его вопрос без ответа.
— Вы не видели, здесь никто только что не
проходил от черного* хода к парадной лестнице?
— Ну, собственно говоря, видел, как вы промча-
лись здесь минут десять назад. Но я глазам своим не
поверил, решил, что вы мне снитесь.
— Нет, уже после меня, но в том же самом
направлении? Видели?
— Разве что только мистера Эплби...
— Эплби?!
— Ну да, нашего старого знакомого — поверенно-
го. Наверное, баиньки отправился. Я был не в настрое-
нии и не стал окликать его, хотя, насколько мне
известно, он сегодня весь вечер донимал расспросами
Грэма,— доктор помолчал.— Впрочем, видите, сколь-
ко тут пальм всяких понатыкано? Так что очень
просто и не заметить кого-нибудь, кто идет не прямо,
а вдоль стеночки пробирается. А что случилось-то?
Фред передал рассказ Джейн.
Что-то среднее между дремотой и сосредоточенно-
стью отразилось на лице доктора Фелла.
— Ох, не нравится мне это,— буркнул он.
— И мне тоже.
— Ерунда какая-то получается...
— Совершенно с вами согласен!
Фред готов был уже махнуть рукой на свои поиски
как на затею безнадежную. В самом деле, обслужива-
ющий персонал давным-давно спит, единственный
дежурный портье дремал все время* в темном вести-
бюле при входе, и любой мог, прячась за пальмами,
проскользнуть незамеченным мимо доктора Фелла.
Тем не менее Фред медлил: что-то в поведении
доктора заставило его насторожиться. Кулаки Фелла
были крепко сжаты, глаза блуждали; казалось, он
испытывал какие-то внутренние колебания, сильно
смущавшие его. Масса предположений, одно другого
хуже, вихрем пронеслась в мозгу Барлоу.
— Кажется, вам с инспектором,— бросил он как
будто невзначай через плечо,— сегодня пришлось из-
рядно попотеть?
— О да! Работенки подвалило — хоть отбавляй.
— Что новенького?
— Фактики кое-какие новые раздобыли, уж и
пришлось нам покрутиться ради них, ничего не ска-
жешь! — Доктор Фелл, довольный собой, откинулся в
584
кресле.— А кстати,— заметил он,— вы знаете, что
нам довелось мило поболтать с Джорджем Хербертом
Дайлом, широко известным под именем Черного
Джефа?
Фред созерцал пол, раскачиваясь с пятки на носок
и обратно.
— Вот как? Ну и как он, ранен? Тяжело?
— Ранен? — переспросил доктор Фелл.— С чего
это вдруг? Здоровехонек. Интересно, мистер Барлоу,
с чего это вы взяли, что он мог быть ранен?
Фред засмеялся.
— А я и йе говорил, что он ранен. Если вы
помните, в разговоре с Грэмом я сказал, что, увидев
его лежащим на дороге, испугался, не ранен ли он.
И рад, что все обошлось. Значит, цел и невредим?
— Здоровее и грязнее двуногого существа, чем он,
я еще не встречал,— ответил доктор Фелл.— И не
встречу, наверное. Мы нашли его совершенно в свин-
ском состоянии в одном из пустующих строений на
Лаверз-Лейн; по словам Грэма', это его постоянное
логово. Он был после очередного похмелья и подкреп-
лялся консервированными сардинами в качестве за-
поздалого завтрака. Слушайте, а чего вы так развол-
новались, а? В чем дело?
— Да не волнуюсь я. Это вам показалось.
Доктор Фелл смерил его подозрительным взглядом
с головы до ног.
— Если мой рассказ представляет для вас какой-
то интерес (хотя, сэр, честно говоря, ума не прило-
жу какой), то буду счастлив передать вам категори-
ческое заявление Черного Джефа, что он начисто
забыл все, что с ним было с пятницы по воскре-
сенье. Это весьма и весьма прискорбно, потому что
в противном случае, если бы ему в субботу вечером
пришлось находиться где-нибудь в окрестностях Ла-
верз-Лейн... ну, возле той самой телефонной будки,
он мог бы подтвердить кое-какие любопытные для
нас сведения.
— Интересно, какие же?
Наступил черед доктора Фелла оставить вопрос
Барлоу без ответа.
*— А усы у парня и вправду замечательные! Впро-
чем, и все его колоритное одеяние, дополненное
цветастым шейным платком, мне пришлось по вкусу.
Но как свидетель он ноль, никуда не годится!
585
— Ладно, я пошел. Всего хорошего, доктор,—
какгто неожиданно закончил Фред Барлоу.
— Да, вы неважно выглядите, пора и отдохнуть.
Примите аспирин, запейте виски—-и на боковую!
А если завтра после обеда вам случится быть возле
виллы Хораса Айритона —• загляните туда, не пожале-
ете. Котелок под форменной фуражкой нашего друга
Грэма варит не переставая, выдавая продукцию его
мыслительной стряпни, которая заслуживает опреде-
ленного интереса.
Фред все никак не мог уйти. Так бывает порой при
затянувшемся телефонном разговоре, когда обе сторо-
ны никак не найдут нужных слов, чтобы закончить
его. Казалось, доктор Фелл испытывает то же самое
затруднение. Фред пробормотал какие-то слова благо-
дарности и вышел из неловкой ситуации, решительно
направившись к двери. Не успел он сделать и пяти
шагов, как оглушительный бас доктора остановил его:
— Мистер Барлоу!
— Слушаю вас, сэр!
— Простите за бесцеремонность,— сказал доктор,
скорчйв гримасу и горестную, и дружескую одновре-
менно,— но я хочу заранее выразить вам свое собо-
лезнование.
Фред изумленно вытаращился на него.
— Соболезнование? Что вы хотите этим сказать?
— То, что говорю. Конечно, я несколько забегаю
вперед. Но мне действительно хотелось бы выразить
вам свое соболезнование. Спокойной ночи.
ГЛАВА XVII
Компания Экмана «Недвижимость и
строительство», ныне благополучно обанкротившаяся,
в свое время вынашивала грандиозные цланы относи-
тельно заброшенного сельского поселка, переимено-
ванного ею в Веллингтон-авеню, но местными жите-
лями по-прежнему называемого Лаверз-Лейн — улоч-
ка Влюбленных.
Ему была предназначена роль провинциального
центра, откуда разбегутся во все стороны кварталы
недорогих, стоимостью 650—900 фунтов стерлингов,
домов, улицы которых уже прочертили во всех на-
586
правлениях карту местности в кабинете директора
компании: Кромвель-авеню, Мальборо-авеню, Вольф-
авеню и так далее.
Эти улицы с громкими названиями и по сей день
представляют собой заросли крапивы на отвалах крас-
ной глины. Однако Лаверз-Лейн — единственную нор-
мальную дорогу, которая отходит от главного шоссе
между Тонишем и заливом Хоршу, все-таки сумели
покрыть асфальтом. И даже будку с телефоном-автома-
том поставили примерно в двадцати ярдах от поворота.
Здесь песчаные и глиняные откосы, окружающие Ла-
верз-Лейн, расширяясь и понижаясь, образовали отрад-
ную для глаз местность. Асфальт, обрываясь, переходил
в сплошное месиво глины и редкого гравия. В этом
месте по одну сторону от дороги стоял особняк на одну
семью — образец для'- будущих покупателей, а по дру-
гую — «образцовые» коттеджи на две семьи.
Оба дома потрескались и потемнели от времени.
Когда-то давно можно было смело сказать, что они
сделаны из красивого кирпича и аккуратно оштукату-,
рены. Но если даже какому-нибудь сумасброду и
пришло бы теперь в голову купить или арендовать их,
это оказалось бы невозможным: официальные права
собственности оспаривались до сих пор (тем более что
один из директоров бывшей компании отбывал свой
срок в тюрьме Дартмура). Дети резвились в забро-
шенных домах; иногда влюбленные парочки выбирали
это место для своих амурных дел, вызывая скандалы
благонравной местной общественности; в основном же
здесь вовсю хозяйничал ветер.
...В понедельник, двадцать девятого апреля, вскоре
после яркого, солнечного полдня, Констанс Айритон
свернула с главной автострады и зашагала вдоль
Лаверз-Лейн. Она шла с непокрытой головой, хотя
поверх темного платья на ней было пальтишко с
меховой опушкой. Причесана она была небрежно,
косметики, на лице почти не было. Может быть, как
раз поэтому она и казалась намного старше. А ведь
всего лишь в прошлый четверг как ни в чем не
бывало болтали они с Тони Морелем в маленьком
садике позади здания суда; в этот запомнившийся
всем день Джон Эдвард Липьят был приговорен к
смертной казни. Но сейчас Констанс была уже не та:
слишком много испытаний выпало на ее долю в эти
последние дни.
587
Казалось, девушка бредет без цели, куда глаза
глядят, шаркая туфлями по потрескавшемуся асфаль-
ту. Вид у нее был словно у лунатика. Поравнявшись
с телефонной будкой, она .нахмурилась, но продолжа-
ла свой nyfb дальше. После короткого раздумья
Констанс направилась к заброшенным домам. Она
уже почти добралась до особняка* как что-то вдруг
заставило ее остановиться.
— Привет, Конни! — окликнул ее женский голос,
удивленный и радостный одновременно.
Возле одного из «образцовых» коттеджей по пра-
вую сторону от дороги стоял знакомый автомобиль.
Это был «кадиллак» с красной отделкой. Его чистота
и элегантность контрастировали с облупленными до-
мами на заднем плане. Констанс узнала машину даже
прежде, чем поняла, кому принадлежит голос. Джейн
Тенант, натягивая перчатки, сходила с крыльца.
Крнстанс сделала движение, как будто хотела
рвануться и убежать. Но ее подруга торопливо пере-
секла участок, когда-то отведенный под парадный
палисадник, и остановила ее.
— Конни, Боже мой, где же ты пропадала все это
время?! Мы тут совсем уже с ног сбились!
— Я уехала на виллу к папе, у него и переноче-
вала. На автобусе уехала. А в чем дело?
— Но разве трудно было позвонить и сообщить,
где ты?
— Нет уж, хватит с меня! — угрюмо ответила
Констанс.— Наговорилась я по телефонам!
Джейн казалась слегка смущенной и озадаченной.
И хотя одета она была в невзрачный шерстяной
костюм, какая-то радостная оживленность, которую
ей трудно было скрыть, восполняла этот недостаток в
ее облике. Констанс не смотрела в сторону подруги,
однако, казалось, что происшедшая с той перемена
была ей хорошо известна.
— Они все наперебой просили передать тебе наи-
лучшие пожелания и попрощаться за них,— продол-
жала Джейн.— Страшно жалели, что так и не увидят
тебя до отъезда...
— Как, разве они уже разъехались? Все до
одного?!
— Да, сегодня утром. Ведь уже понедельник. Хью-
го Рейкс особенно просил, чтобы я напомнила тебе
кое о чем; однако он не уточнил, о чем именно...
588
Констанс углубилась в изучение почвы у себя под
ногами и чему-то задумчиво улыбалась.
— Да, Хьюго просто прелесть, правда? Умеет
радоваться жизни. А другие так не умеют.
— Сегодня утром его мучило такое похмелье,
просто ужас! — деловито заметила Джейн.— Да еще
вдобавок синяк на лбу заработал в бассейне наш
знаменитый прыгун!
— Да? А как прошла вечеринка?
,— Изумительно!
— Похоже, ты не скучала...
— О да!
— Ага... Ну а что эта толстуха в красном купаль-
нике, так и липла к нему все время?
— Лаура Корниш...— спокойно сказала Джейн,—
но откуда ты знаешь, что на ней был красный
купальник? Нам надо поговорить, Конни, пойдем на
ту сторону.
— Хорошо. Только я не понимаю о чем.
Особняк по другую сторону дороги, в свое время,
вероятно, являвшийся гордостью «Экман и К°», смот-
рел на них выкрашенными зеленой краской рамами
на фоне красного кирпича и когда-то белой штука-
турки. Окна представляли собой жалкое зрелище,
часть была выбита. - Входная дверь под кирпичной
аркой болталась на одной петле. Сбоку находился
гараж — пристройка с односкатной крышей.
— Куда мы идем? — забеспокоилась Конни.
— Вон туда. Там поговорим.
— Слушай, а тебе-то что вообще здесь понадоби-
лось, Джейн Тенант? Что ты, здесь делаешь?
— Пыталась найти бродягу по имени Черный
Джеф. Барахло его вон в том доме валяется, а самого
нет. Ну а раз уж речь зашла на эту тему — и ты мне
скажи, пожалуйста, зачем ты сюда пришла?
— Просто мне, честно говоря; некуда больше
идти...— призналась в ответ Констанс.— Они выстави-
ли меня из дома. Собрались там все на вилле: и папа,
и Фред Берлоу, и инспектор Грэм. Все как чокнутые
какие-то. Ну а маленькая девочка-глупышка пусть
пойдет на улицу поиграть в свои бирюльки, пока
взрослые дяди занимаются серьезным делом.— Кон-
станс замолчала, увидев, что Джейн толкнула разбол-
танную дверь.— Как, сюда?
— Сюда.
589
С потолка небольшого холла Свисал венецианский
светильник. Они прошли в кухню, серую от пыли.
Стены над кафелем были испещрены различными
надписями. Пустая пивная бутылка красовалась на
холодильнике. Джейн прикрыла за собой дверь.
— Нас никто не слышит,— тихо сказала она. По-
ложила сумочку на холодильник. Судорожно сцепила
пальцы,' стараясь унять терзающие ее сомнения.—
Конни, это ведь ты вчера напала на меня в бассейне?
— Да,— помолчав, ответила Конни. И не добавила
ни слова.
— Но почему? За что ты меня так ненавидишь?
— Я не ненавижу. Я завидую.
— Завидуешь?!
Констанс прислонилась к раковине, схватившись
за ее край обеими руками. Огромные карие глаза
испытующе смотрели на Джейн.
— У тебя, кажется, нет родителей?
— Да, их давно нет в живых.
— Как хорошо, никто тебе, не указ,— продолжала
Констанс.— Никто не учит тебя жить. Ты старше
меня и, если ведешь себя, как заблагорассудится, тебе
и слова худого не скажут. А меня всегда, со всех
сторон учат. Я понимаю, в чем тут дело: ты уже
взрослая. О, если бы мне было лет тридцать пять! Как
бы я хотела стать старой, морщинистой...
— Конни, милая, что за бред!
— Тогда никому и в голову не придет попрекать
меня в чем-нибудь! Если тебе захочется в Канны или
Сант-Мориц — ты едешь. Хочешь позвать целую ора-
ву гостей — пожалуйста! Но разве ты рада им? Нет,
не рада! Устраивая эти вечеринки, сама ты не раду-
ешься ни минуты, ведь верно?
Голос девушки сорвался на шепот:
— Джейн, мне очень жаль, я просто в отчаяний!
Поверь, клянусь, я не собиралась причинить тебе
никакого вреда!
И прежде чем Джейн успела что-либо ответить,
продолжала:
— Понимаешь, я в некотором смысле позавидова-
ла вам с Фредом. Я следила за ним, а тебя хотела
попугать. Просто попугать, чтобы тебе было так же
плохо, отвратительно, страшно, как и мне. Фреда
выследила, потому что прежде чем ты пригласила его
в бассейн, я уже знала, что ты это сделаешь. Нож для
590
бумаги прихватила наверху, в отеле, а перчатки —
так в кино, в детективах всегда делают. Ты на меня
сердишься?
— О, Конни, неужели ты не понимаешь, как это
все глупо!
. Констанс не совсем уловила смысл ее ответа.
— Так ты не сердишься, значит? — недоверчиво
переспросила она.
— Да нет, конечно!
— С трудом верится...
— Послушай, милая моя Конни. Ну какое это
имеет значение? Дело совсем в другом, пойми! Я хочу
только знать, ты... ну, тебе удалось подслушать наш
с Фредом разговор?
— Да. И я все видела,— теперь Констанс говорила
с необыкновенным спокойствием и уверенностью в
собственной правоте:— По-моему, все это просто
омерзительно! Вовсе не хочу тебя обидеть, говорю
совершенно искренне: мне все это показалось ужасно
противным. И я никогда^ ни за что не позволю...
Джейн бессильно уронила руки вдоль тела, глубо-
ко вздохнула. Во взгляде серых глаз чувствовалась
снисходительность к наивным рассуждениям юного
существа.
— Конни,— сказала она, г- какой же ты еще ребе-:
нок! Только сейчас я поняла — сущее дитя!
— И ты тоже говоришь мне это?
— Подожди, не надо сердиться. Скажи, ты любишь
Фреда Барлоу?
— Нет, конечно! Вообще-то он мне нравится, но
чисто по-дружески, не больше.
— Ну ,а Тони Мореля ты дейстЕительно любила?
— Да! Очень! Но знаешь что? — Констанс потупи-
ла глаза, поводила носком туфли по полу и сморщила
лобик.— Его ведь теперь не вернещь. И кажртся, я не
очень по нему тоскую, как это ни странно. Мне
вообще всегда было немного не по себе в его присут-
ствии. Не говори никому, Джейн, но это правда! На
мой взгляд, Хьюго Рейкс куда приятнее! Не то чтобы
я когда-нибудь испытывала к Хьюго те же чувства,
что и к Тони, ни в коем случае! Но моя жизнь
разбита, и остается только извлечь максимум радости
из той жалкой доли, что мне досталась... Кроме того,
я еще не встречала парня, с которым было бы так же
здорово в гостях, как с Хьюго...
591
Джейн громко рассмеялась, но тут же сдержала
себя: как бы Констанс не подумала, что она смеется
над только что невольно высказанными чувствами, а
не над комичной ситуацией столь быстрого переклю-
чения на другого возлюбленного. Она быстро взяла
себя в руки.
— Слушай, Конни, полиция тобой еще не заня-
лась?
— Нет.
'— А ты знаешь, что вчера они тебя искали?
— Знаю. Прошлой ночью лапа спрятал меня у
себя на вилле, когда они спрашивали обо мне. Не
ожидала от него подобного милосердия, честно говоря.
Он сказал, что ему нужно время подумать. .
— Ну а известно тебе, зачем ты им понадобилась?
— Д-да.
Джейн постаралась вложить в свои слова всю
искренность, на какую была способна:
— Верь, Конни, я твой друг. Даже если не ве-
ришь — все равно это так. А отец твой в страшной
опасности, не пытаюсь напугать тебя, просто хочу,
чтобы ты до конца осознала ситуацию.
— Я сделаю все,— просто ответила Конни,— что-
бы выручить его из беды.
— В субботу вечером в двадцать минут девятого
ты пыталась дозвониться до меня из местного теле-
фона-автомата. Значит, хотела поговорить со мной.
О чем, Конни, ответь?
Констанс выпрямилась, отпустила края раковины,
за которую все это время судорожно держалась, и
озноб пробежал по ее телу, как будто она только что
почувствовала, как здесь неуютно и холодно. Плотнее
запахнула пальто.
— Какое мерзкое место,— брезгливо произнесла
Конни.— Никак не могу понять, почему ты настаива-
ешь на разговоре именно здесь? Почему бы не пойти
куда-нибудь еще? Я ухожу,— в голосе ее зазвучало
боязливое ожидание.— Надеюсь, ты не станешь меня
удерживать...
— Нет, не стану. Но, Конни, мы не договорили...
Ответа не последовало. Констанс молча прошла
мимо Джейн, открыла дверь и через холл вышла на
пыльную улицу.
Помедлив немного, Джейн взяла с холодильника
свою сумочку и вышла следом. Констанс уже стояла
592
у края асфальта, старательно делая вид, что не
замечает рядом с собой подруги и озабочена лишь
тем, куда направиться дальше. Они находилась на
пологой возвышенности. На расстоянии трехсот ярдов
отсюда вдали виднелась вилла судьи, наполовину
скрытая зеленью. Тусклая, свинцовая синева моря
была испещрена солнечными бликами.
Джейн наконец решилась.
— Конни, Мореля убил твой отец?
Констанс порывисто выдохнула: «Нет! Нет! Нет!
И буду твердить это до последнего...»
Она замерла. Джейн тоже. Девушки одновременно
обернулись и взглянули через поле в сторону виллы
судьи. Один и тот же вопрос вспыхнул в сознании
обеих, потому что от виллы Айритона, слегка приглу-
шенный расстоянием, но потрясающе отчетливый,
вместе с порывом ветра донесся звук выстрела.
ГЛАВА XVIII
Примерно минут за двадцать—
тридцать до того, как прогремел выстрел, судья Айри-
тон наблюдал, как его дочь выходит из ворот виллы.
Проследил, как она бесцельно зашагала по дороге, и
обернулся к трем своим гостям.
— Так чему же, джентльмены, я обязан честью
столь неожиданного визита?
Сегодня утром судья нарядился в цивильное
платье. Темный пиджак, брюки со стрелочкой, отлож-
ной воротничок и серый галстук были безукоризненны
и придавали ему тревожный вид, который не сглажи-
вала даже всегдашняя манера обращаться к людям с
холодным, терпеливым, вежливым вниманием.
Доктор Фелл сидел на софе, Фредерик Барлоу — на
валике софы, инспектор Грэм занял одно из кресел, а
записную книжку разложил на шахматном столике.
— На мой взгляд,— медленно проговорил Грэм,—
было бы лучше позволить молодой леди остаться, как
она того желала. Боюсь, вскоре нам придется вернуть
ее обратно.
И хотя это могло быть всего лишь обычным для
инспектора предисловием, выражение его лица не
сулило ничего хорошего.
20 Зарубежный криминальный роман, вып. 17 593
— Если понадобится, мы ее позовем. А вы тем
временем займитесь мной. Так чему же я обязан
честью столь неожиданного визита? — подчеркнуто
официально повторил судья.
— Видите ли, сэр,— сказал Грэм, нервно передер-
нув плечами и пару раз откашлявшись, прежде чем
начать,— дело в следующем. Сегодня утром я посове-
щался с начальством по поводу вашего дела. Ситуа-
ция не из приятных, признаться. В итоге они со мной
согласились и не видят причин дальше медлить.
— Медлить с чем?
— С вашим арестом,— закончил Грэм.
Судья Айритон закрыл французское окно и задер-
нул шторы, отчего в комнате стало совсем темно.
Возвратившись к своему любимому креслу, судья сел
и закинул ногу на ногу.
— Продолжайте,— попросил он.
Грэм явно испытывал смущение.
— Вот такие дела, сэр. Честно говоря, я, ведя
следствие, все время чувствую себя не в своей тарел-
ке. Чего лукавить? Я и сам сразу о многом догады-
вался, но все же до конца не понимал творящихся у
меня под носом самых простых вещей, пока доктор
Фелл не вразумил меня.
— Вот как, оказывается? — судья мельком взгля-
нул в сторону доктора Фелла.— Значит, это благода-
ря вашим э-э-э... аналитическим способностям обрете-
на наконец так называемая истина?
— Отнюдь нет! — решительно возразил доктор
Фелл. Голос его прозвучал особенно гулко в напря-
женной тишине, и он поспешил понизить тон.— Мне
всего лишь посчастливилось раскрыть способ совер-
шения убийства. А за остальное я не несу никакой
ответственности.
— Способ совершения убийства? — эхом отклик-
нулся искренне изумленный судья Айритон.— А разве
имели место хоть какие-нибудь сомнения относитель-
но способа его совершения?
— Уважаемый сэр,— отвечал доктор Фелл,—
что касается меня, то единственное, по поводу чего
у меня и возникали какие-либо сомнения, так это
именно способ совершения данного преступления.
С вашего позволения, я готов дать все необходи-
мые объяснения.
— Ах, я совсем забыл о долге гостеприимства,—
594
спохватился судья после короткой паузы.— Не жела-
ете ли немного взбодриться, джентльмены?
— Нет, благодарю,— ответил Грэм.
— Спасибо, не надо,— сказал доктор Фэлл.
— А я не откажусь,— заявил Фред Барлоу.
Судья Айритон подошел к буфету. Он налил Фре-
ду виски с содовой, а себе полный стакан бренди из
старинной квадратной бутылки.
— Итак?
— Вся закавыка в нашем случае,— начал доктор
Фелл,— состоит в том, что никому с самого начала и
в голову не пришло обратить внимание на одну
немаловажную деталь. Все мы видели ее, она сама
бросалась в глаза. Однако по каким-то таинственным
причинам никто не додумался до ее истинного значе-
ния. Речь идет о следующем факте: вокруг пулевого
ранения на голове Мореля не было следов пороха...
Судья Айритон нахмурился.
— Ну и что из этого следует?
— Повторяю,— настаивал доктор Фелл,— никаких
следов! Надеюсь, вам не надо объяснять, что это
означает — стреляли не в упор. Оружие находилось, по
меньшей мере, в шести дюймах от черепа, а возможно,
и гораздо дальше. Точно сказать пока нельзя.
Доктор продолжительно, шумно вздохнул.
— А теперь сделаем выводы. Мы знаем, что вы-
стрел раздался при последних словах Мореля: «Помо-
гите!», как свидетельствовала телефонистка. Как,
спрашивается, люди обычно говорят по телефону?
Прижимают трубку к уху, а микрофон почти к самым
губам. Значит, трубка была прикрыта черепом, а
микрофон губами. Пуля, прикончившая Мореля, была
пущена сзади и вошла в череп прямо за правым ухом.
Оружие находилось на некотором расстоянии. Но в
таком случае вполне понятно и простительно мое
изумление, когда я обнаружил, что вовнутрь (заметь-
те, вовнутрь!) микрофона попали следы пороха! Впол-
не естественное удивление вызвал у меня, знавшего,
что стреляли с определенного расстояния и голова
Мореля загораживала трубку, тот простой факт, что
выстрел не только оставил следы пороха в микрофо-
не, но и оказался настолько мощным, что треснула
внутренняя мембрана!
Доктор Фелл переменил положение в кресле и
спокойно продолжал:
20*
595
— Уверяю вас, джентльмены, это абсурд: ничья
голова не служила мишенью для произведенного в
половине девятого выстрела. И заявляю, что стреляв-
ший держал пистолет не дальше дюйма от микрофо-
на, целясь вбок, отчего часть порохового выхлопа
осела в трубке. Тем самым я смело утверждаю, что
выстрел, который был слышен в половине девятого,
никоим образом не мог быть выстрелом, оборвавшим
жизнь Энтони Мореля.
Доктор Фелл умолк, запустил пальцы в буйную с
проседью шевелюру с видом крайнего дискомфорта и
растерянности.
— Теперь вам ясна ситуация? — спросил он, пере-
водя взгляд с одного на другого.— Вы пренебрежи-
тельно отнеслись к моим телефонным изысканиям, и
мой теперешний вопрос вполне естествен.
Судья Айритон хлебнул бренди.
— Выводы,— заключил он,— напрашиваются сами
собой...
Доктор Фелл нетерпеливо махнул рукой.
— Значит, Морель не шептал в трубку: «Дюны.
Вилла судьи. Помогите!» Значит, шептал кто-то дру-
гой, а потом специально выстрелил возле самого
микрофона, чтобы у телефонистки не оставалось
никаких сомнений о месте выстрела. Значит, все было
сфабриковано, подстроено с умыслом.
— Подстроено?
— Да, убийцей,— отвечал доктор Фелл,— чтобы
убедить всех, что именно там и именно в это время
был убит Морель.
Инспектор Грэм держал наготове свою записную
книжку, Фред Барлоу пил виски с содовой, а доктор
Фелл между тем продолжал:
— Видите, как много прояснилось для меня после
осмотра места происшествия в субботу вечером?
Итак, были сделаны два выстрела. Морель, вероятнее
всего, был убит первым, и произошло это предполо-
жительно еще до половины девятого, второй прозву-
чал в телефон. Однако в барабане револьвера мы
недосчитались только одного патрона. Из этого можно
сделать вывод, что убийце пришлось зарядить револь-
вер для второго выстрела еще одной пулей, чтобы
создать видимость только одного израсходованного
патрона.
Обобщив все это, мы должны выяснить два любо-
596
пытных вопроса. Первый — откуда убийца взял еще
одну пулю? Неужели он таскал ее с собой на всякий
случай? Или хотя бы холостой заряд?
Доктор Фелл на мгновение смолк и указал паль-
цем в сторону шахматного столика.
— И вот в субботу вечером я, ломая голову в
поисках ответов на эти каверзные вопросы, случайно
подошел к этому столику. Взял коробку с фигурками
и начал машинально их ворошить. Ненароком подбро-
сил одну и поймал ее на ладонь, сам не зная зачем.
И тут меня осенило! Ах, старый дуралей! Как же это
ты до сих пор не вспомнил привычку Мореля посто-
янно держать в руках свой карманный талисман!
— Карманный талисман? Что-то я не совсем вас
понимаю.— Ровный голос судьи не дрогнул.
— Ну, амулет,— напомнил доктор Фелл.— Вещи-
ца, которую носят на счастье. А' у Мореля это был
патрон 32-го калибра, и он имел привычку во время
разговора подбрасывать его на ладони. Знавшие его
люди, в том числе и мисс Тенант, подтвердили, что
итальянец никогда и нигде с ним не расставался.
Однако, когда констебль составлял список найденных
при убитом вещей, патрона среди них не было...
— Ага! — буркнул судья Айритон, допивая бренди.
— Напрашивается еще один вопрос: если этим или
каким-либо другим патроном выстрелили во второй
раз, то куда, черт возьми, подевалась пуля?
Доктор замолчал и сердито уставился на присутст-
вующих.
— Если верить пламенным уверениям инспектора
Грэма, в комнате ее не оказалось. По его словам,
каждый закоулок, каждая щелочка в этой гостиной
подверглись самому скрупулезному осмотру. Но по-
лиция не нашла ничего, абсолютно ничего нового.
Чем больше я приставал к инспектору на обратном
пути в отель, тем он все клятвеннее уверял меня, что
ничего тут нет. Однако не могла же пуля испариться,
раствориться в воздухе? Следовательно, если рассуж-
дать логически, она непременно должна быть здесь.
Судья усмехнулся.
— Довольно странная, скажу я вам, логика. Ско-
рее, упорное нежелание отказаться от выпестованной
вами теории, потому что никакой пули здесь нет.
— А вот и есть! — сказал с торжеством доктор
Фелл.
597
За окном опять потемнело, так что в гостиной
можно было различить лишь темную копошащуюся
махину в том месте, где доктор Фелл, кряхтя, подни-
мался на ноги.
— С вашего позволения, инспектор Грэм сейчас
наглядно продемонстрирует действия преступника.
Мне самому, увы, не хватит прыти повторить все его
движения.
И тут внимание присутствующих резко переклю-
чилось с доктора на инспектора Грэма, ибо тот с
неизменно угрюмой миной на лице достал из кармана
нечто, какой-то небольшой предмет, оказавшийся при
ближайшем рассмотрении пачкой жевательной резин-
ки «Тони-Суит». Грэм сорвал обертку и сунул пла-
стинку в рот.
Судья созерцал происходящее молча, без коммен-
тариев. На лице его появилось то же самое выраже-
ние, с каким он в свое время разглядывал Тони
Мореля.
— Разумеется,— продолжал рассуждать доктор
Фелл,— мне следовало и раньше догадаться. Ведь
было, по крайней мере, три подсказки!
В первую очередь я имею в виду телефонный
аппарат, который все время не выходил у меня из
головы. Напоминаю, что с самого начала у меня
возникло сомнение: неужели такие большие трещины
образовались на нем в результате падения с невысо-
кого стола? Более реально, что аппарат с силой
швырнули на пол или, возможно, подняли как можно
выше и уронили.
Во-вторых, я обратил внимание на подушечку с
сиденья вращающегося кресла.
Я осмотрел ее: она была грязная. Каким образом
на ней оказалась грязь? Похоже, что на подушечку
становились в мокрой грязной обуви.
Ну и последнее.
Доктор Фелл проковылял к столу; встав немного
сбоку, чтобы всем было видно, он дернул шнурок
настольной лампы. Яркий круг осветил крышку стола
и пол, напомнив, как накануне пытался восстановить
события инспектор Грэм.
— Судья Айритон сообщил нам,— продолжал док-
тор,— что, когда он уходил из гостиной в двадцать
минут девятого, горела только настольная лампа.
В промежутке времени до половины девятого кто-то
598
включил основное освещение. Зачем? Вы сами видите,
что у настольной лампы неподвижный металлический
абажур, свет падает только на стол и пол, а верхняя
часть комнаты остается в тени. Значит, нужно было
что-то рассмотреть в комнате при ярком свете.
Свяжите вместе следующие факты: а) кто-то стано-
вился ногами на подушечку вращающегося кресла;
б) вероятно, этот же неизвестный высоко поднял
телефон, прежде чем уронить его на пол. Остается
выяснить, для чего включали большое освещение.
Доктор Фелл подошел к выключателю люстры,
находящемуся на стене сбоку от двери. Вспыхнувший
под потолком яркий свет в первое мгновение всех
ослепил. Когда присутствующие огляделись по сторо-
нам, им бросилось в глаза чучело головы лося, которое
смешно и нелепо смотрело на них со стены над
письменным столом. Старое, облезлое, побитое молью.
Судья переменился в лице, от его самоуверенности
не осталось и следа.
— Покажите им, Грэм,— распорядился доктор
Фелл.
Инспектор поднялся, достал из кармана «Ивз-
Грант» 32-го калибра и покрутил барабан. Прибли-
зившись к столу, отодвинул вращающееся кресло
фута на два от стола, чуть влево в направлении к
лосиной голове, переложил револьвер в левую руку,
обернутой в платок правой снял с рычага телефонную
трубку и одновременно приподнял весь аппарат.
С телефоном в одной и револьвером в другой руке
вскарабкался на кресло.
Глаза Грэма находились теперь вровень со стек-
лянными глазками чучела. Он направил револьвер в
правую ноздрю нелепой головы. Растянув телефонный
шнур до предела, поднес трубку к самому дулу.
Нагнулся к микрофону и произнес тихо, но отчетливо:
«Дюны. Вилла Айритона. Помогите!», после чего
повернул голову в сторону и выстрелил. В замкнутом
пространстве выстрел прогремел просто оглушитель-
но. Случившееся вслед за этим было так невероятно,
что Барлоу не успел уловить действий Грэма. Он
понял все, только когда эксперимент был окончен.
Выпущенный из рук Грэма телефон рухнул на пол.
Быстрое движение руки инспектора — и вот уже его
пальцы впились в ноздрю лося, куда была всажена
пуля. Но прежде чем Грэм вытащил пулю, на ковре
599
рядом со стулом появился бледно-красный песок,
словно перевернули невидимые песочные часы. Он
вырастал крошечной пирамидкой, слегка рассыпаясь
по сторонам, пока большой палец Грэма не зажал
ноздрю дурацкого чучела.
— Готово! — выдохнул инспектор. Кресло затре-
щало под ним, и он едва не. свалился на пол.
— Вот не думал, что и жвачка найдет в этой
истории какое-то применение, а она, оказывается,
дырочку от пули 32-го калибра залепила тютелька в
тютельку! И цвет такой, что, если затвердеет, от
гипса не отличишь!
Все ошеломленно молчали.
— Вот вам и вся механика! — произнес доктор
Фелл в ответ на вопрошающие взгляды коллег.— Но
я сам бы об этом не догадался, если бы с балкона не
увидел трех рабочих, наполнявших мешки песком, а
перед этим не услышал поразившее меня известие,
что прежний хозяин дома был канадцем. Л в Канаде
и Америке, помимо гипса и воска, принято набивать
большие чучела еще и песком. Эх, мне следовало бы
сразу догадаться, при первом же взгляде на эту
облезлую башку! Ведь лоси у нас в Англии по лесам
просто так не бегают, сами знаете. И охоты на них
нет. Выходит, штука эта на стене — не что иное, как
настоящий мешок с песком, а песок с легкостью
поглотил эту небольшую пулю.
— Что верно, то верно,— кивнул инспектор Грэм,
мрачно разглядывая лосиную голову.— Короче, те-
перь в ней похоронены уже две пули, субботняя —
с другой стороны.
— Чрезвычайно остроумно,— провозгласил судья
Айритон.— Значит, вы утверждаете, что некто неиз-
вестный произвел все эти действия?
— Да, сэр. Убийца.
— Но на каком основании вы подозреваете, что
это именно я...
Грэм вытаращил глаза.
— Вы? — воскликнул он.— Бог мой, да кто гово-
рит про вас?! Мы и не думали вас подозревать!
Снаружи раздался топот. Одно из французских
окон распахнулось настежь. Констанс Айритон, а
следом за ней и Джейн Тенант ворвались в гостиную
и остановились у окна, тяжело дыша. Однако внима-
ние четырех джентльменов было настолько далеко от
600
всего постороннего, чтопоявление девушек они заме-
тили, лишь когда Констанс заговорила.
— Мы слышали выстрел,— произнесла она звеня-
щим шепотом.— Мы слышали выстрел.
Судья обернулся на ее слова всем корпусом. Каза-
лось, при виде дочери раздражительность снова вер-
нулась к нему. Он нетерпеливо махнул рукой.
— Констанс,— голос его звучал холодно,— пожа-
луйста, не вмешивайся, особенно в данный момент!
Твое присутствие здесь нежелательно. Прошу тебя,
уйди сейчас же и забери с собой,— он надел на нос
очки,— эту молодую леди.
Но тут вмешался Грэм.
— Нет, подождите,— возразил инспектор с оттен-
ком злорадного удовольствия.— Не уходите, мисс!
Сдается мне, что в самом скором времени вы нам
очень понадобитесь. У меня предчувствие на сей счет!
И уже прежним деловым тоном обратился к судье:
— Я удивлен, сэр, на вас это совсем не похоже...
Подобные цирковые фокусы совершенно не вяжутся с
вашим обликом. Вы достаточно умны, чтобы понять:
решиться на такое в вашем же собственном доме
равносильно самоубийству! Нет, сэр, не вы, а кто-то
другой здесь похозяйничал. Скажу вам, теперь это
факт установленный. Помимо него есть и еще неко-
торые дополнительные факты. И как только мы до
них докопались, все сразу же встало на свои места!
Вот и доктор Фелл так думает. Как сейчас выясни-
лось, все — от первого до последнего слова — в ваших
показаниях чистейшая правда. Убийца приволок мер-
твое тело Мореля в гостиную, пока вы находились на
кухне. Включил верхний свет, все подготовил и вы-
стрелил из револьвера запасной пулей. Потом бросил
тело на горку красного песка и улизнул.
— Мы слышали выстрел,— повторяла растерянно
Констанс все тем же срывающимся голосом.
— Да, мисс, без сомнения, слышали,— обернув-
шись, подтвердил Грэм и вкратце рассказал девушкам
о событиях последних минут.
Ни Констанс, ни Джейн не проронили ни слова.
Первая была белее мела, а вторая спокойна, но
преисполнена настороженного ожидания.
— Значит, Тони застрелили...не здесь?— едва
слышно пролепетала Констанс.
— Да, мисс.
601
— И значит, его застрелили не в половине девятого?
— Да, мисс, несколькими минутами раньше.
— И убил его, значит, не... папа?
— Да, мисс, я пришел именно к такому выводу.
Существует только один-единственный человек, кото-
рый мог убить его. Единственный, кому было выгодно
скрыть время и место преступления и убедить всех,
что Мореля убили именно здесь, и именно в половине
девятого, а никоим образом не в ином месте и не в
иное время; в противном случае он выдаст себя с
головой. Но теперь у нас в руках есть прямые улики
против этого человека. Через секунду вы все узнаете.
Грэм замолчал, тяжело переводя дыхание. Красные
пятна — знак сильного волнения — сплошь покрыли
его лицо. Он набрал в грудь воздуха, словно ныряль-
щик перед решающим прыжком, потом пересек ком-
нату, положил руку на плечо этого человека и сказал:
— Фредерик Барлоу, пройдемте со мной в поли-
цию. Там вам будет предъявлено официальное обвине-
ние в убийстве Энтони Мореля, после чего вас надле-
жит содержать под стражей вплоть до выяснения
обстоятельств вашего дела соответствующими инс-
танциями в положенный по закону недельный срок.
ГЛАВА XIX
Позже, гораздо позже, доктор Гиде-
он Фелл все старался воссоздать в памяти выражение
лиц всех находившихся в гостиной, пока они слушали
ошеломляющее заключение инспектора Грэма.
Это оказалось делом непростым. Вспоминались
цвет и фасон одежды, позы стоящих или сидящих в
злополучной гостиной и... размытые, стертые пятна
вместо лиц. Доктор вспомнил, как Констанс зажала
рот ладонью, как спокойно кивнул судья Айритон,
словно приготовился бесстрастно слушать дальше. Но
все эти неясные образы померкли перед нечеловече-
ским страданием, смертельным страхом и болью, ис-
ходившими от Джейн Тенант.
Фред Барлоу, не вставая с диванного валика,
повернулся вполоборота к доктору Феллу. Доктору
Феллу был виден профиль адвоката, словно вычека-
ненный на монете, и его плотно сжатые челюсти.
602
— Итак, вы полагаете, что это сделал я? — выго-
ворил он почти без удивления.
— Увы, сэр, а кто же еще?
— Инспектор,— спросил Фред,— а где же тогда,
по-вашему, был убит Морель?
— У поворота на Лаверз-Лейн. На песчаной, за-
росшей крапивой тропинке, наискосок от шоссе.
— Ну и в какое же время он был убит, с вашей
точки зрения?
— С моей точки зрения, которую, кстати, я всегда
могу обосновать,— между пятнадцатью и двадцатью
минутами девятого.
Пальцы Фреда барабанили по колену.
— Прежде чем я отправлюсь в полицию,— произ-
нес он глухим ровным голосом,— не откажите мне в
маленькой любезности. Вы сказали, что против меня
имеются веские, неопровержимые улики. Нельзя ли
мне здесь же, сейчас узнать, в чем они заключаются?
Знаю, что вы не обязаны это делать. Но не проявите
ли вы ко мне некоторое снисхождение?
— Да, охотно,— кивнул инспектор Грэм.
Он вернулся к письменному столу и взял в руки
небольшой коричневый кожаный «дипломат», пронес
его через комнату и положил на шахматный столик.
Лицо инспектора по-прежнему покрывали пятна. Все
это время Грэм обращался исключительно к судье.
— Вот как было дело, сэр. В Тонише мы нашли
одного доктора, местного практикующего врача по
имени Халворти Феллоуз. В субботу вечером, уже
после наступления темноты, доктор Феллоуз спешил
по срочному вызову в Кул даун, расположенный на
другом берегу залива Хоршу. Проезжая по автостраде
по направлению к заливу и почти доехав до поворота
на Лаверз-Лейн, в свете фар своего автомобиля он
заметил человека, лежащего на обочине. Человек
лежал спиной к доктору. Доктор Феллоуз принял
парня за уличного бродягу, обратил внимание на
иссиня-черные волосы и пиджак сероватого оттенка.
Над ним стоял адвокат Барлоу с видом — цитирую
доктора — «застигнутого врасплох преступника».
Инспектор Грэм помедлил.
— Доктор, решив, что произошел, вероятно, несча-
стный случай, затормозил и спросил его: «Что случи-
лось?» Но мистер Барлоу ответил: «Это Черный
Джеф, опять он надрался». И ни слова о несчастном
603
случае, если верить доктору. Для него этого объясне-
ния было достаточно. «О, скатите парня под откос,
прилив протрезвит его»,— сказал он и продолжил
свой путь.
Грэм снова помолчал.
— Доктор подробностями не интересовался, даже
из машины выходить не стал. Однако, к сожалению,
он действительно застал мистера Барлоу на месте
преступления, над телом убитого им человека.
Судья Айритон обдумывал услышанное.
— Вы предполагаете,— сказал он,— что тело мни-
мого Черного Джефа было в действительности телом
мистера Мореля?
— Нет, сэр,— отозвался Грэм, с громким щелчком
расстегивая замки у «дипломата».— Я не предпола-
гаю, я могу доказать это.
— Который же был час? — глухо спросил Фред.
— Доктор сказал,— Грэм вновь опустил крышку
«дипломата»,— что взглянул в этот момент на встро-
енные в приборный щиток часы, чтобы рассчитать
время до Кулдауна. Они показывали двадцать одну—
двадцать две минуты девятого. А где вы находились
тогда, мистер Барлоу?
— В точности там, где меня увидел доктор...
радуйтесь.
— Ага! Значит, вы подтверждаете?..
— Протестую! — вмешался судья.— Это запреще-
но, инспектор. Джентльмен еще не арестован, офици-
ально обвинение ему не предъявлено. Следовательно,
подобные вопросы недопустимы и ответы на них
недействительны. Вы должны знать, что любые по-
пытки использовать его высказывания как признание
бессмысленны и даже вредны.
— Слушаюсь, сэр,— буркнул Грэм.
Он достал из «дипломата» маленькую картонную
коробочку и, сняв крышку, продемонстрировал при-
сутствующим крохотный медный цилиндр.
— Вот здесь,— объявил он,— находится то, что я
называю уликой № 1. Стреляная гильза от револьвер-
ного патрона 32-го калибра. На ней виден отчетливый
след от удара бойка при выстреле, характерный для
«Ивз-Грант» и совпадающий с такой же меткой в
использованной гильзе вот этого револьвера. По за-
ключению баллистической экспертизы, пуля была пу-
щена из него же. Иными словами, гильза — это все,
604
что осталось от патрона, оборвавшего жизнь мистера
Мореля.— Грэм помолчал и добавил: — Найдена она в
песке в нескольких футах от того места, где, по его
же признанию, стоял мистер Барлоу.
Грэм закрыл коробочку и убрал ее в «дипломат».
Следом вытащил плоский подносик, плотно прикры-
тый стеклянным колпачком.
— А вот здесь мы видим то, что я называю уликой
№ 2. Немного пропитанного кровью песка и,— он в
замешательстве глянул в сторону девушек,— челове-
ческого мозга. Пришлось забрать, а то вдруг дождь
пойдет... Сверху все это было присыпано чистым
песком, сразу и не заметишь, и обнаружено нами
также недалеко от места нахождения мистера Барлоу.
Как мне сообщили после анализа, это кровь третьей
группы, она встречается нечасто, и у мистера Мореля
кровь была этой самой группы.
Инспектор убрал обратно подносик в «дипломат»
и извлек следующий предмет, при виде которого
присутствующих охватил ужас. Причиной, возможно,
послужил мертвенно-белый цвет и форма предмета,
от которого повеяло холодом смерти.
— Некто,— сказал Грэм,— пытался скрыть гильзу
и кровавые следы, засыпав их песком и плотно
утрамбовав, но позабыл об одном: погода сырая, песок
тоже сырой. Вот и остался на нем четкий, ясный
отпечаток правой ладони. Мы сняли с него гипсовый
слепок, а утром сняли такой же с отпечатка в песке
правой руки мистера Барлоу, он и не догадался зачем.
Слепки совпали. В роковую ночь след на песке
оставил мистер Фредерик Барлоу.
Ужас парализовал находящихся в гостиной. Никто
не шевелился. И хотя поведение Барлоу почти не
изменилось, кровь отхлынула у него с лица.
— Это не ты,— с мольбой прошептала Джейн
Тенант.— Не ты! Ради Бога, скажи, что это не ты!
Судья Айритон обернулся на ее слова и досадливо
поморщился.
— Мадам,— сказал он,— покорнейше прошу, пре-
доставьте мне решить эту проблему,— и оглянулся по
сторонам.— Дело, кажется, принимает серьезный обо-
рот. Что вы, сэр, скажете в свое оправдание?
Фред тупо смотрел на судью.
— Неужели вы думаете, что это сделал я? —
спросил он с откровенным изумлением.
605
— Я этого не сказал. Но если вы будете и дальше
вести себя подобным образом, боюсь, мне ничего
другого не остается. Вы отвечаете на обвинение или
не отвечаете?
— Во всяком случае, не сейчас.
Судья смерил его задумчивым взглядом.
— Возможно, вы поступаете мудро.
Фред продолжал смотреть на него все с тем же
угрюмым недоумением. Потом обернулся к Грэму.
— Ловко сработано, инспектор. А откуда появился
револьвер — орудие моего преступления — вы узна-
ли?
— Пока еще нет, сэр. Но это и не обязательно,
улик и так предостаточно: у нас есть свидетель,
который показал, что вы обычно хранили револьвер в
правом боковом кармане своего автомобиля. Чего уж
больше, кажется? Мы убеждены, что убийство не
было вами запланировано заранее. Иными словами,
оно непреднамеренно, совершено под влиянием ми-
нутного порыва. В субботу вечером вы отправились за
сигаретами в Тониш, именно об этом вы нам раньше
уже рассказывали. Приближаясь к Лаверз-Лейн, заме-
тили мистера Мореля, идущего вам навстречу вдоль
по дороге. А ведь вы ненавидели Мореля?
— Да, я не отрицаю.
— У вас были веские причины желать его устра-
нения: мисс Айритон подтвердит. И когда вы увидели
его, идущего навстречу по пустынной дороге, где едва
ли в полчаса проезжает автомобиль, в голове вашей,
бьюсь об заклад, возникли две мысли. Первая: «Если
Морель идет к судье, то ему не повезло: судьи дома
нет, он уехал в Лондон». И вторая: «Черт возьми, ведь
я запросто могу прикончить его здесь; никто ничего и
никогда не узнает!»
Вы человек порывистый, мистер Фред Барлоу.
Такое поведение типично для вас: сначала сделаете,
потом подумаете. Сколько убийц я перевидал и все
они, как правило, задним умом крепки!
Мы отвлеклись, продолжим наше умозаключение.
Итак, вы остановились и вышли из машины. Морель
приближался к вам. Вы не дали ему даже опомниться,
сразу выхватили револьвер. Он сообразил, что сейчас
произойдет, и бросился бежать к пляжу в надежде
спастись. Чуть дальше по дороге стоит фонарь, поэто-
му вы хорошо различали силуэт бегущего Мореля. Не
606
успел он пересечь шоссе, как получил пулю в голову.
Тем не менее вы еще были в тот момент вне
всякой опасности: вряд ли сквозь шум прибоя кто-
нибудь слышал выстрел, а дорога, как я уже говорил,
была абсолютно пустынна. Но по прихоти случая,
когда вы, внезапно осознав случившееся, в замеша-
тельстве склонились над своей жертвой, появился
доктор Феллоуз.
Времени на размышления не оставалось. А так как
вас никогда нельзя было назвать тугодумом, то вы
мгновенно сообразили, что Черный Джеф обычно
ночует в заброшенных домах в конце Лаверз-Лейн и
за это можно сильно зацепиться. Во-первых, балахон
Джефа, прежде белый, а теперь ставший грязно-
серым, издали вполне можно было принять за серый
костюм Мореля, так что если там и лежал Морель, то
при недостаточном освещении он мог вполне сойти за
Джефа. Вы сказали, что это Джеф, и доктор поверил
вам.
Здорово придумано, ничего не скажешь! Всем в го-
роде известно, что обычно с пятницы Джеф в очеред-
ном беспробудном запое. Кроме того, протрезвев, он
обычно не в состоянии вспомнить, что было с ним в
эти дни, и уж конечно не сможет опровергнуть ваш
рассказ о дорожном происшествии в субботнюю ночь.
Но как же быть с телом? Ведь если труп Мореля
обнаружат на обочине или где-нибудь поблизости, то,
услышав об этом, доктор Феллоуз может мгновенно
вспомнить ситуацию на дороге и, хлопнув себя по лбу,
сказать: «Одну минутку! А что же он там делал?..»
Вот вы и попались! Поэтому вам пришло в голову
неожиданное решение: «Вилла судьи!»
Фред саркастически заметил:
— Разумеется, чтобы свалить подозрение на
судью?
— О нет! Ни в коем случае! Ведь вы думали, что
мистер Айритон в Лондоне и вернется лишь с послед-
ним поездом. Следовательно, уж ему-то алиби обеспе-
чено! Вы затащили тело мистера Мореля в машину,
погасили фары, развернулись на Лаверз-Лейн и подъ-
ехали к вилле. Что же вы увидели? С фасада дом
стоял погруженный в темноту, только в гостиной
горел слабый свет. Вы решили, что хозяин специально
оставил свет включенным, собираясь вернуться затем-
но. Комната была пуста.
607
Разработка операции с ложной пулей и жвачкой,
которые всегда были при мистере Мореле, заняла не
более двух минут. Падая, мистер Морель спереди
испачкался в песке. Вы отряхнули его, хотя — припо-
минаете? — Берт Уимс обратил-таки наше внимание
на несколько белых песчинок, прилипших к пиджаку
Мореля. И еще — спереди на пиджаке Мореля все мы
видели пятна влаги.
И тут раздался голос судьи Айритона:
— Правда, уж я-то помню!
Грэм с треском защелкнул замки «дипломата».
— Вот почти и все. Вы внесли тело в дом,
отпечатали пальцы Мореля на телефонной трубке и
вообще вокруг и воспользовались его же платком из
нагрудного кармана, чтобы скрыть свои собственные
отпечатки. А дальше разыграли все как по нотам:
выстрелили из револьвера, спрыгнули с кресла, под-
тащили тело поближе к письменному столу и вдруг...
— Услышал чьи-то приближающиеся шаги? — под-
хватил Фред. Голос его был по-прежнему бесстрастен.
— Верно. Вы услышали шаги судьи, бросили ре-
вольвер и выскользнули в окно. Оружие пришлось
оставить: надо же было сделать вид, что выстрел
всего один! Причем вы были уверены: мы не сможем
доказать, что револьвер принадлежит вам. Мы дейст-
вительно не можем.
Нужно было учесть и то, что после телефонного
звонка в полицию она будет здесь с минуты на
минуту, причем по единственно возможной дороге.
Вот вы и отправились назад, поставили машину
совершенно открыто с включенными фарами на обо-
чине, развернув ее навстречу движению, и встретили
Берта Уимса все той же сказочкой о Черном Джефе в
надежде прочно вбить в сознание окружающих нуж-
ную вам ситуацию.
Видно было, что инспектор Грэм утомился от
столь длинного и красноречивого выступления.
— Вот здесь мои доказательства,— устало добавил
он, постучав по крышке «дипломата».
— И это все ваши доказательства, инспектор?
Убедительные, не спорю, но больше ничего вы против
меня не имеете? Прямых улик, например?
— Нет,— ровным голосом сказал Грэм.— Вот по
этой причине я и попросил мисс Айритон задержать-
ся.
608
— М-м-меня? — еле выдавила она.
— Видите ли, сэр,— продолжал как ни в чем не
бывало Грэм и, прежде чем обернуться к судье
Айритону, одарил девушку дружелюбной улыбкой,—
мы с самого начала не приняли свидетельства мисс
Айритон всерьез, потому что неверно истолковали ее
поведение. Вплоть до того момента, пока доктор Фелл
не объяснил нам трюк с запасной пулей и ложным
телефонным звонком, мы считали, что она в своих
показаниях стремится выгородить вас.
Но, поразмыслив, я спросил себя: «Чем же рассказ
девушки может помочь ее отцу?» Да ничем! Он и не
помог. Ни одного слова вашей дочери нельзя обратить
в вашу пользу, вот так! Собственно говоря, единст-
венное заслуживающее внимания показание, которое
мы от нее услышали, это то, что она видела, как
мистер Морель шел по дороге и проник в дом в
двадцать пять минут девятого.
Тут-то меня и осенило! Не отца своего она выго-
раживала — она защищала мистера Барлоу!
Грэм обернулся и в упор посмотрел на Констанс.
Его поведение выдавало заметное волнение, но серь-
езная убежденность, звучавшая в тоне инспектора,
гипнотизировала девушку, а доброжелательная улыб-
ка действовала располагающе.
— Теперь, мисс, выслушайте, как все было на
самом деле. Мы имеем неопровержимые доказательст-
ва, что двадцать минут девятого, через две-три мину-
ты после нападения на мистера Мореля, вы находи-
лись в будке телефона-автомата на Лаверз-Лейн,
всего в шестидесяти футах от места преступления. К
двадцати пяти минутам девятого мистер Морель был
уже мертв: человек не может разгуливать с пулей в
черепе. И если вы не хотите нарваться на серьезные
неприятности — откажитесь от своих показаний!
Мисс, простите за прямоту, но, по-моему, вы видели,
как Фред Барлоу застрелил мистера Мореля.— Грэм
смущенно откашлялся.— После этого вы бросились к
телефону-автомату — в состоянии сильнейшего стрес-
са наверняка — и пытались дозвониться до мисс Те-
нант, может быть хотели попросить увезти вас отсю-
да. Но связаться с ней не удалось, и вы отправились
обратно на виллу. В конце концов, мисс, находясь так
близко, вы просто не могли не слышать или не видеть
происходившего, и ваша ложь о мистере Мореле,
609
якобы вошедшем в дом, доказывает это! Нам остается
теперь только решить — посадить ли вас под стражу
как сообщницу...
— Нет! — закричала Констанс.
— Хорошо, не буду касаться неизбежных неприят-
ных последствий,— заметил Грэм,— чтобы вы, чего
доброго, не подумали, что я пытаюсь оказать на вас
психологическое давление. Ни в коем случае! Хочу
только сказать одно: если вы видели, что совершил
мистер Барлоу, то ваш прямой долг рассказать мне
все начистоту. Ваши прежние показания теперь не
идут в счет, и, если вы будете на них настаивать,
полиции придется заняться вами вплотную и послед-
ствия могут быть весьма печальными.
Грэм изобразил на лице нечто похожее на обод-
ряющую улыбку.
— Ну что же вы, мисс? Говорите! Я прав? Да или
нет? Мистер Барлоу застрелил Мореля?
Констанс медленно подняла руки и спрятала лицо
в ладони: то ли пыталась скрыть свои чувства, то ли
приходила в себя. Затем плечи ее задрожали и
сгорбились, руки безвольно упали, и она открыла
глаза. В них читалась невысказанная мольба, надежда
на чью-то помощь, которая (все еще может статься!)
сейчас придет к ней.
— Да,— наконец выдавила она.— Он убил его.
— Наконец-то! — сказал Грэм и перевел дух.
Сигара судьи Айритона давно уже погасла. Он
снял ее с края пепельницы и снова раскурил.
Джейн Тенант страдальчески всхлипнула. По гла-
зам девушки было видно, что она ни на секунду не
поверила признанию Констанс, но она только молча
замотала головой из стороны в сторону. Доктор Фелл
также не издал ни звука.
Фред Барлоу с видом человека, принявшего нако-
нец какое-то решение, хлопнул себя ладонями по
коленям и поднялся с софы. Подошел к Джейн, взял
в ладони ее похолодевшее лицо и поцеловал.
— Не волнуйся,— с твердой убежденностью в го-
лосе сказал он.— Я оправдаюсь. Вот уж со временем
они точно напутали... Просто стечение обстоятельств.
Он провел рукой по лбу, словно выбрасывая из
головы отчаянные мысли, затем бросил взгляд на
судью Айритона, но тот сидел с каменным лицом.
610
— Хорошо, инспектор,— решительно сказал Фред.—
Я пойду добровольно.
ГЛАВА XX
Вечером следующего дня после аре-
ста Барлоу (это был вторник, 30 апреля, канун
знаменитой Вальпургиевой ночи *) судья Айритон си-
дел в гостиной своей виллы и играл в шахматы с
доктором Гидеоном Феллом. Шахматные фигурки —
белые и красные — неровными рядами расположились
на доске. Некоторое время ни судья, ни доктор не
произносили ни слова. Оба сосредоточенно изучали
ситуацию на доске.
— Сэр,— спросил, нарушив долгое молчание, док-
тор Фелл,— как прошел у вас сегодняшний день?
— Неважно,— ответил судья, делая свой ход.
— Знаете, почему я вдруг завел об этом разго-
вор?— сказал доктор, делая ответный ход.— Мне ка-
жется, для вашей дочери прошедший день был не из
веселых. Она хорошо относится к Фредерику Барлоу.
Однако в интересах правосудия ее вынуждают свиде-
тельствовать против него, чтобы отправить его на
виселицу...
И снова оба замолчали, изучая фигуры на доске.
— Кроме того, нельзя забывать и о самом Бар-
лоу,— продолжил доктор Фелл.— Достойный молодой
человек, во всех отношениях достойный!.. У него
было большое будущее! А что теперь? Увы! Даже
если беднягу вдруг и оправдают (что, на мой взгляд,
маловероятно), судьба его навсегда исковеркана, карь-
ера испорчена. А ведь он поддерживал вас в тяжелые
минуты! Вы не можете в глубине души не испытывать
к нему дружеских чувств. Но повторю вновь ваше
собственное выражение: разве значат что-нибудь в
этом мире человеческие привязанности?
Судья мрачно разглядывал позицию на доске. На-
конец он сделал следующий ход.
— И как бы невзначай, просто так,— обронил
доктор Фелл, делая ответный ход,— будет разбито
♦ С 30 апреля на 1 мая — ночь св. Вальпургия; по преданию, в эту
ночь ведьмы собираются на Лысой горе на свой шабаш.
611
сердце девушки по имени Джейн Тенант. Вы, навер-
ное, заметили, какое у нее было лицо, когда мы вчера
провожали ее домой? Ах да, я совсем забыл, вы ведь
с ней едва знакомы...
Судья Айритон метнул быстрый взгляд поверх
очков, прежде чем погрузиться в изучение новой
позиции, сложившейся на доске.
— Что это за партию вы разыгрываете? — недо-
уменно проговорил он.
— Да так, моя маленькая собственная разработ-
ка,— скромно признался доктор Фелл.
— Какая же?
— Вы назвали бы ее, вероятно, гамбит * «кошки-
мышки». Суть проста — сначала создаешь у против-
ника иллюзию полной безопасности, он на радостях
теряет бдительность, и тут ты его быстренько и
загоняешь в угол.
— И вы надеетесь победить в этой позиции?
— Попытка не пытка, как говорится. А почему бы
и нет? Кстати, что вы думаете по поводу обвинений,
предъявленных Грэмом Фреду Барлоу?
Судья помрачнел.
— Серьезные обвинения,— подтвердил он, не сво-
дя глаз с доски.— Однако нельзя сказать, что они
неопровержимы. Впрочем, они вполне удовлетвори-
тельные, я бы сказал.
— Вот именно! — подхватил доктор Фелл, стукнув
кулаком по подлокотнику кресла.— Хорошо сказано!
Лучше не придумаешь... и не подкопаешься. Удовлет-
ворительные! Большинство судебных дел именно та-
ковы. Они учитывают почти все факты, они удобны и
убедительны. Беда только в том, что они не имеют
ничего общего с истиной! — Подавшись вперед, доктор
Фелл вполголоса добавил:
— Ведь мы-то с вами прекрасно знаем, что Море-
ля на самом деле убили вы.
Судья Айритон протянул руки к электрокамину,
по-прежнему не поднимая глаз.
— Ваш ход,— сказал он.
— И вам нечего сказать?
— Разве что потребовать у вас доказательств...
— Вы прекрасно знаете, что доказать-то я как раз
* Гамбит — начало партии, в которой жертвуют фигуру ради
получения активной позиции.
612
ничего и не могу! — возбужденно крикнул доктор
Фелл.— В том-то и весь парадокс! Истина слишком
невероятна... И ни одна живая душа на всем белом
свете мне не поверит. Ваш римский стоицизм с
лихвой вознагражден. Вы совершили убийство и на-
блюдаете, как вашего же коллегу отправляют за это
на виселицу. А вам в любом случае обвинение не
грозит. Примите мои поздравления!
Тонкие губы судьи сжались еще плотнее.
— Ваш ход,— повторил судья и, как только доктор
Фелл подвинул свою фигуру, добавил: — На каком
основании вы пришли к заключению, что я убил
мистера Мореля?
— Дорогой сэр, я твердо знал это с той самой
минуты, как услышал о револьвере, украденном вами
у мистера Чарльза Хоули.
— Ах вот как!
— Да. Но и с этой стороны вам тоже нечего
опасаться. Самая надежная для вас защита — слово
достойного гражданина, который, даже спасая себя, все
же не посмеет выдать вас и которого я не могу
опровергнуть,— доктор красноречиво прищелкнул
пальцами.— Кроме того, вас выгораживает любящая
дочь, видевшая, как совершилось убийство, но вынуж-
денная признать виновником Барлоу, потому что ина-
че ей пришлось бы указать на вас. И вновь поздрав-
ляю, судья! Вы, наверное, крепко спали этой ночью?
— Черт бы... вас... побрал! — в три выдоха про-
хрипел судья Айритон и с размаху опустил кулак на
шахматный столик. От удара фигуры подпрыгнули и
посыпались с доски.
Доктор Фелл, не вставая с места, принялся подни-
мать фигуры.
— Прошу вас,— немного поостыв, сказал судья,—
сообщить мне все, что вам известно. Или кажется, что
известно.
— Ну что ж,— вздохнул доктор,— будьте же гото-
вы выслушать о себе немало неприятных вещей.
— Жил-был человек,— начал он,— облеченный
властью, которому его положение в обществе в конце
концов вскружило голову. Его грех (назовем это
таким словом, с вашего позволения) заключался не в
том, что он судил сурово или жестоко, а в том, что он
начал считать себя непогрешимым, неуязвимым, един-
ственно правым в своих суждениях.
613
Но он, как и все смертные, не мог избежать ошибок.
Желая оградить собственную дочь от нежелательного
брака, он позволил себе совершить убийство. Будучи
законником-профессионалом, он перевидал на своем
веку немало убийц. Ему доводилось встречать умных и
глупых, смелых и трусливых. И уж ему ли было не
знать, что не существует абсолютно неуязвимых пре-
ступлений. Он знал, что убийцу подводят тысячи не-
предвиденных случайностей, встречающихся на каждом
шагу. Кому-то в неурочное время вздумалось выглянуть
из окна, кто-то вдруг припомнил золотой зуб или мотив
песенки... Поэтому наш герой понимал, что лучшее
преступление — это наипростейшее преступление, то
есть такое, которое оставляет минимальные шансы как
для прихоти случая, так и для дотошного следователя.
Например, надо уметь раздобыть револьвер таким обра-
зом, чтобы заведомо не смогли напасть на ваш след;
подстеречь жертву в безлюдном месте, застрелить и
мгновенно исчезнуть. Вас могут заподозрить, могут
задавать каверзные вопросы, но никто и никогда до
конца ничего не раскроет.
Вот и наш герой, Хорас Айритон, предложил
Энтони Морелю прийти к нему в гости по шоссе вдоль
побережья и сказал, когда именно. На следующий
день он отправился в Лондон, стащил заряженный
револьвер в месте, о котором трудно и помыслить, и
возвратился к себе на виллу.
В начале девятого Хорас Айритон натянул перчат-
ки, положил в карман револьвер и вышел из дома. По
боковой тропинке, идущей через поля параллельно
шоссе, двинулся — куда? К Лаверз-Лейн, разумеется!
Это единственное ответвление от главной автострады
на всем ее протяжении отсюда до самого Тониша.
Кроме того, этот проселок проходит между двумя
песчаными холмами, в тени которых очень удобно
незаметно подстеречь жертву.
Было около восемнадцати минут девятого, когда
показался Морель. Айритон выбежал из-за поворота
на Лаверз-Лейн, выхватил из кармана револьвер.
Морель увидел его и все понял. Повернулся и бросил-
ся бежать наискось через шоссе к песчаному берегу.
Хорас Айритон выстрелил. Морель сделал еще не-
сколько шагов и упал. Убийца приблизился к жертве,
лежащей на песчаной обочине, бросил оружие рядом
с телом, повернулся и спокойно возвратился домой.
614
А тем временем в дело вмешался старый недобрый
случай: оказывается, у преступления был свидетель.
Констанс Айритон решила в этот вечер навестить
отца. Так как бензин в машине кончился, она пешком
пришла к вилле — в доме никого нет. Тут девушка
вспомнила, что сегодня суббота и отец, должно быть,
в Лондоне, поэтому она решила быстро дойти до
Тониша, а там сесть на автобус. И вот по пути ей
пришлось наблюдать злодеяние от начала до конца.
От того, что ей пришлось увидеть, она едва не
лишилась рассудка. Вспомнив о существовании теле-
фона-автомата, девушка побежала в поселок и попы-
талась дозвониться до Тониша. За это время она
пропустила один эпизод трагедии, превративший все
случившееся в настоящий фильм ужасов.
Доктор Фелл устало замолчал.
Судья Айритон сидел неподвижно, лицо его являло
собой непроницаемую маску.
— Интересно, что же такое она пропустила? — не
выдержал наконец он.
— Она не увидела Мореля живым, а ведь он был
еще в те минуты жив,— ответил доктор Фелл.
Судья Айритон прикрыл веки. Обуревавшие его
противоречивые чувства судорогой исказили лицо. Он
открыл глаза и сказал:
— Вы хотите, чтобы я поверил, что человек может
жить с пулей в голове?
— Ну разве же я сразу не сказал, что ни одна
живая душа мне не поверит?! — патетически восклик-
нул доктор Фелл.— Разве я не говорил, что дело
обернулось настоящей мистикой? — Тон доктора сме-
нился.— Ну а случай-то, собственно говоря, хорошо
известен в судебной медицине. Джон Уилкс Бут,
наемный убийца президента Линкольна, жил и дви-
гался в течение некоторого времени с еще более
тяжкими повреждениями черепа. Крое приводит при-
мер выздоровления человека после ножевого ранения
в мозг глубиной в четыре с половиной дюйма! И
Тейлор описывает ряд подобных случаев...
— Не давите на меня авторитетом медицинских
светил! Объясните, что произошло в нашем случае.
— Морель еще некоторое время жил,— сказал
доктор Фелл.— Он был на грани смерти — да, но сам
он это вряд ли осознавал. Искра жизни, поддержива-
емая пылавшим в нем гневом, угасла не сразу.
615
— О!
— Так что же случилось с Энтони Морелем, иначе
Морелли? Когда его оглушенный мозг вновь зарабо-
тал, когда ему удалось подняться на ноги и выкараб-
каться из песков, сознавал ли он, что, собственно, с
ним приключилось?
А история просто-напросто повторилась дважды.
Он беспечно пытался сыграть с другим человеком
шутку и получил отпор на языке оружия. Судья
Айритон, представитель столь ненавистного Морелю
типа людей, пытался застрелить его. Но, обратись он
в полицию, кто поверит итальянцу?! Никто. Однако
на этот раз он так просто дела не оставит, они за все,
за все отплатят! Теперь он добьется справедливости,
и да помогут ему в этом все сицилианские боги!
Доктор Фелл помолчал.
— Дорогой сэр,— продолжал он, устраиваясь по-
удобнее,— ну а вы-то разве хоть на минуту допуска-
ете, что вся эта клоунада с телефоном и жевательной
резинкой соответствует складу характера Фреда Бар-
лоу? Как юрист сочли бы вы психологически убеди-
тельными приписываемые ему фокусы? Осмелюсь
предположить, нет. На мой взгляд, есть только одна-
единственная личность, для которой подобное поведе-
ние выглядит вполне естественно. И это сам Морель.
Судья Айритон не нашелся что возразить.
— Следовательно, как вы полагаете,— медленно
произнес судья,— в его намерения входило...
— Обеспечить неопровержимые доказательства,
улики, которые позволят ему выступить против вас с
неопровержимыми обвинениями в.покушении на убий-
ство.
— О!
— Однажды при мне Мореля сравнили со смер-
тельно разгневанным Борджиа. Помните, еще пове-
ренный Мореля заявил, что тот мог вынашивать
хитроумнейший план мести, достойный самого Маки-
авелли, если считал себя оскорбленным или обижен-
ным или терпел от кого-нибудь ущерб. Ну а то, что
вы сотворили с ним,— страшная обида, и это еще
мягко сказано! Вы согласны?
— Допустим.
— И вот судьба дает ему шанс. Он обязан во что
бы то ни стало добраться до виллы раньше вас,
тихохода. Он подбирает револьвер, замечает его ка-
616
либр и сует в карман. Затем из последних сил
пытается бежать напрямик по шоссе к вилле. Сэр, а
ведь он действительно добрался до вашего дома
в двадцать пять минут девятого! И будь ваша дочь в
это время возле ворот, она на самом деле увидела бы
Мореля, разгневанного, свирепо жующего резинку и
жаждущего возмездия.
Морель сам инсценировал телефонный звонок и
второй выстрел. Но когда он позвал на помощь, то
и вправду уже не на шутку нуждался в ней, ибо уже
близился его конец. Он еще смог залепить отверстие
от второго выстрела жевательной резинкой, но силы
уже покинули его. Револьвер, обернутый в платок,
чтобы не оставлять отпечатков пальцев, выпал из его
рук, вращающееся кресло зашаталось под ним — и он
рухнул замертво рядом с разбитым телефоном.
Доктор Фелл перевел дух.
— Представляю себе ваше изумление,— заключил
он,— когда, пройдя через кухню, вы обнаружили свою
жертву живой в вашей собственной гостиной! Впро-
чем, «изумление» — не совсем точное слово, верно?
Судья Айритон не стал углубляться в лингвистиче-
ские тонкости, но губы его дрогнули.
— Представляю себе,— нагнетал психологическое
давление доктор Фелл,— как вы подняли револьвер и
как изумление ваше еще больше возросло, когда вы
обнаружили в барабане только один израсходованный
патрон. Наверное, вы сели и озадаченно принялись
размышлять. Надо отдать вам должное — большинст-
во убийц вообще не сумели бы сохранить присутствие
духа, если бы их жертва, которую они только что
прикончили, вдруг явилась бы к ним в дом.
— А не слишком ли далеко вы заходите в своих
предположениях? — ехидно заметил судья.
— Ну и дочка ваша, конечно, тоже была немало
удивлена,— словно не замечая его реплики, продол-
жал доктор Фелл,— когда, бросив безуспешные по-
пытки связаться по телефону с Тонтоном, она верну-
лась домой по боковой тропинке (ни за что на свете
она не решилась бы пройти мимо трупа Мореля) и,
заглянув в гостиную со стороны кухни, увидела, что
она пуста. Ко времени второго выстрела — да про-
стится мне чистая умозрительность в этом месте моих
рассуждений! — девушка приблизилась к дому на-
столько, что должна была расслышать его. Тогда,
617
обогнув дом, она заглянула в гостиную с фасада и
увидела вас.
Открывшаяся ее глазам картина впоследствии дала
ей возможность вставить в свои показания одну
существенную реальную деталь — включенный верх-
ний свет. Ведь когда девушка в первый раз загляды-
вала в гостиную, там горела лишь настольная лампа.
А теперь большая люстра сияла вовсю.
Ее сообщение о прибытии Мореля в двадцать пять
минут девятого было, конечно, всего лишь попыткой
отвлечь внимание от событий на Лаверз-Лейн и
подлинного времени убийства. Разумеется, после ее
показаний положение ваше стало незавидным. Однако
оно оказалось бы просто плачевным, если бы мы
вдруг пронюхали, что Морель на самом деле был убит
вами гораздо раньше и в другом месте. Благодаря
сверхпроницательности нашего друга-инспектора чис-
то случайно дело обернулось, к несчастью, против
самого Барлоу. Правда, к превеликой удаче для вас,
если, конечно, не считать того, что в петле будет
болтаться абсолютно невинный человек.
Судья Айритон снял очки и принялся вертеть их в
руках.
— Улики против Фреда Барлоу серьезны.
— О, только не надо об этом, дорогой сэр! —
печально запротестовал доктор Фелл.
— Как, разве это не улики? И они ничего не
значат?
— Барлоу ехал в Тониш,— отрезал доктор
Фелл.— При всем моем доверии к часам в машине
доктора Феллоуза — его имя созвучно моему лишь по
какому-то странному совпадению — я тем не менее
осмелюсь утверждать, что его свидетельства о време-
ни притянуты за уши, а если сказать более прямо, то
он со временем вообще что-то крупно напутал. Бар-
лоу тоже так считает. Я думаю, стрелки приближа-
лись скорее к половине девятого, чем к восьми
двадцати.
Мореля на месте выстрела уже не было. Черный
Джеф, то ли по чистой случайности, то ли в надежде
узнать причины слышанного им выстрела, вылез из
своего логова на Лаверз-Лейн и попал прямо под
колеса автомобиля Барлоу. Барлоу решил, что это он
сбил в потемках человека.
Фред оттащил Джефа на противоположную сторо-
618
ну дороги. Проехал доктор Феллоуз. Барлоу, чтобы
получше рассмотреть, какие повреждения он нанес
бродяге, захватил из своей машины электрический
карманный фонарик и вернулся к тому месту, где
сбил предполагаемую жертву. Но Джеф за несколько
минут очухался и быстренько убрался восвояси.
Барлоу, как он уже рассказывал, решил, что пере-
путал в темноте место, где оставил Джефа. Он пошел
по песку, шаря лучом фонарика. И вскоре увидел...
— Ну-ну? — не вытерпел судья.
— Кровь он увидел,— закончил доктор Фелл,— и
крохотные частицы мозговой ткани.
Судья Айритон прикрыл ладонью глаза.
— И что же, собственно говоря, оставалось поду-
мать нашему бедолаге Фреду? — с пафосом восклик-
нул доктор Фелл.— А что бы вы подумали на его
месте? Нет-нет, уж вы-то в отличие от прочих смер-
тных в любой ситуации не теряете своего стоического
самообладания... Я говорю о среднем, нормальном
человеке.
— Ну и что?
— Ну разумеется, Фред решил, что нанес тяжкие
повреждения Джефу, и замел ужасные следы. Вот и
вся история. Причем он едва ли заметил маленькую
медную гильзу, которую вместе с остальными следами
преступления поспешно присыпал песком.
Случившееся не давало ему покоя. Если бы вам
удалось побеседовать с мисс Тенант (как посчастливи-
лось мне прошлой ночью), то вы бы узнали о призна-
нии, сделанном ей Фредом: он, мол, твердо убежден,
что серьезно ранил Джефа. Вот я только что и описал
вам приведенные им «доказательства». Они те же
самые, какими оперировал Грэм, чтобы подтвердить
его, Барлоу, виновность в смерти Мореля. Ах да, я
только сейчас сообразил: вам совершенно неинтерес-
ны всякие мелкие подробности... Правда, вчера вече-
ром вы сами довольно сурово требовали от Барлоу
объяснений, помните?
— Это естественно...
— Тогда продолжим... Как вы на днях говорили,
никто еще пока не мог упрекнуть вас ни в глупости,
ни в малодушии. Думаю, предмет нашего разговора
все-таки должен вызывать у вас хотя бы чисто
профессиональный интерес... Мне очень любопытно,
остались ли ваши взгляды и теперь по-прежнему
619
непоколебимыми? Придерживаетесь ли вы и сейчас,
после пережитого на собственном опыте, прежнего
мнения, что совершенно невиновного человека никог-
да не приговорят к смерти?
— Да, это так...
— Кроме того, не забывайте и о том, что предсто-
ит испытать вашей дочери,— упорствовал доктор
Фелл, вновь затронув больную для всех тему право-
судия.— Целых три месяца ей предстоит промучиться
в ожидании процесса, сделать окончательный выбор
между Барлоу и вами. Барлоу она не любит,— иначе
ее чувства уже давно бы обнаружились,— а испыты-
вает к нему всего лишь симпатию как к другу.
Следовательно, она станет спасать вас — своего отца.
Это так естественно. Однако фактическое положение
вещей сквернее быть не может.
Не выдержав психологического давления Фелла,
судья Айритон стукнул кулаком по столу, заставив
подпрыгнуть красно-белые фигуры.
— Хватит! — воскликнул он.— Хватит с меня ва-
ших «кошек-мышек»! Я так не играю, слышите? —
голос его обиженно зазвенел.— Неужели вы считаете,
что мне нравится мое собственное поведение — вы-
нужденное поведение? Вы думаете, я каменный?!
— Я этого не сказал,— быстро ответил доктор
Фелл,— но если вы и дальше будете так упорство-
вать, боюсь, что мне ничего другого не останется. Я
жду вашего ответа на мои обвинения.
Судья Айритон положил очки на столик. Откинул-
ся, прикрыв ладонью глаза. Он дышал тяжело, как
человек, которого заставили делать гимнастику после
долгих лет малоподвижной жизни.
— Да поможет мне Бог! — прошептал он,— я
больше так не могу...
Но когда он убрал ладонь с глаз, лицо его было
спокойным и бесстрастным, как всегда. С видимым
усилием поднявшись на ноги, он прошел к письменно-
му столу, вынул из верхнего выдвижного ящика
длинный узкий конверт, вернулся с ним на место, но
продолжал стоять.
— Некоторое время назад, доктор, вы поинтересо-
вались, хорошо ли я провел последние сутки. Я
ответил, что плохо. Однако я сделал важное дело —
написал чистосердечное признание.
Он достал из конверта несколько блокнотных лист-
620
ков, сплошь исписанных аккуратным, убористым су-
дейским почерком. Вложив листки обратно, протянул
конверт доктору Феллу.
— Полагаю, содержащаяся здесь информация
обеспечит достаточные основания для освобождения
из-под стражи бедного юноши. Тем не менее я вынуж-
ден просить вас об одном одолжении: повременить с
передачей конверта инспектору Грэму хотя бы в
течение двадцати четырех часов. Я надеюсь, что по
истечении этого срока меня уже не будет на этом
свете. В сложившихся обстоятельствах вряд ли кто-
нибудь посчитает мою смерть результатом несчастно-
го случая. Но жизнь моя застрахована на солидную
сумму, которая надолго обеспечит будущее Констанс.
И надеюсь, что самоубийство мне удастся выполнить
более квалифицированно, чем — увы! — убийство.
Доктор Фелл молча слушал это тяжелое призна-
ние.
— А теперь, когда свершилось мое публичное
покаяние,— произнес судья ровным, холодным голо-
сом,— я бы хотел кое-что добавить.
— Что именно?
— Я уверен,— сказал судья Айритон,— что Фред
Барлоу не был арестован. Ни на один час.
— Почему вы так думаете?
— Я просмотрел сегодняшние газеты. И ни в
одной из них ни единого слова о столь сенсационном,
казалось бы, аресте!
— И какой вы сделали вывод?
— Думаю, что вся сцена была разыграна как трюк,
специально подстроенный и отрепетированный зара-
нее вами и Грэмом, чтобы наконец вырвать из меня
желаемое признание. Еще вчера мне несколько раз
показалось, что Грэм ведет себя как-то неестественно.
Думаю, что бедного мальчика «задержали», а вас тем
временем откомандировали сюда, чтобы надавить на
меня самым изощренным и, признаюсь, эффективным
способом.
И тем не менее я не решаюсь назвать вас обман-
щиком, потому что разуверился в своей способности
разбираться в людях. А вдруг Грэм на самом деле
сделает, как сказал? А вдруг и вправду он отправит
мальчика на скамью подсудимых и уж если не пошлет
его на виселицу, то, по меньшей мере, испортит ему
и будущее, и карьеру?
621
А что касается вашей роли во всей этой игре,
Гидеон Фелл, то я безоговорочно сдаюсь. Можете
смело объявлять мне шах и мат. Честное слово, вы
блестящий мастер вить из людей веревки! Задумали
бросить меня в ту же яму, какую я рыл другим, и что
же — вам это прекрасно удалось! — Голос судьи со-
рвался.— А теперь забирайте выцарапанное у меня
признание, будь оно проклято, и убирайтесь вон!
Шторм ревел за стенами дома. Но доктор Фелл не
двигался. Он сидел и вертел конверт в руках, все
больше погружаясь в какие-то одному ему ведомые
сомнения. Казалось, он вовсе не слышал последней
реплики судьи. Вытащив из конверта листочки, док-
тор медленно прочел их. Потом все так же нетороп-
ливо сложил и разорвал листки на четыре части,
после чего разбросал обрывки по столу.
— И все же вы победили,— сказал он.
— Простите, не понял...
— Вы были абсолютно правы,— сказал доктор
подавленным, исполненным глубокой усталости голо-
сом.— Грэм не больше моего верил в виновность
Барлоу. Он тоже с самого начала знал, что это вы.
Но для нас вы были птицей слишком высокого
полета, поэтому мы решили действовать обходным
маневром. В данный момент о наших хитростях
известно лишь только еще одному человеку — мисс
Джейн Тенант. Вчера я просто не смог удержаться,
чтобы не открыть ей всей правды, как сейчас не могу
удержаться, чтобы не открыть ее и'вам. И что же мне
остается сказать напоследок? Ступайте себе с Богом,
вы свободны!
Судья застыл как каменный.
— Объясните мне, сэр...
— Я сказал, вы свободны,— повторил доктор Фелл
с досадливым жестом.— Надеюсь, вы не ожидаете,
чтобы я еще и извинился вдобавок? Грэму я скажу,
что номер не прошел, вот и все.
— Но...
— Разумеется, вспыхнет страшный скандал. Вам
придется уйти со службы. Но тронуть вас никто не
сможет из-за дьявольской неразберихи в этом деле.
Судья тяжело опустился в кресло.
— Доктор, скажите, вы полностью отдаете себе
отчет в своих действиях? Вы не шутите?
— Нет.
622
— Это невозможно осознать! — резко произнес
судья Айритон.
— А и не надо! Придите в . себя! Кстати, я могу
сообщить, что вашим планам насчет женитьбы Фреда
Барлоу на вашей дочери не суждено сбыться. Барлоу
не женится на ней. Счастлив также добавить, что
Барлоу женится на Джейн Тенант. А дочка ваша в
настоящий момент интересуется неким юнцом по
имени Хьюго, о котором мне известно лишь то, что он
на днях чуть было не встретил свою безвременную
кончину в водах бассейна. Что касается остального,
то вам скоро все предстоит узнать самому. Живите
себе на здоровье и больше не заноситесь перед
простыми смертными, считая себя самым умным и
непогрешимым в суждениях о людях.
И пока судья Айритон сидел, закрыв глаза рукой,
доктор Фелл ссыпал клочки его чистосердечного при-
знания в пепельницу. Чиркнул спичкой, поджег. За-
кружились язычки пламени, отражаясь искорками в
стеклянных глазах чучела на стене. Двое мужчин
сидели, молча наблюдая, как сгорает не узнанная
многими правда.
Scan Kreider |
СОДЕРЖАНИЕ
ТАЙНА БЕЗУМНОГО ШЛЯПНИКА
Роман
5
ЧЕРНЫЕ ОЧКИ
Роман
225
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ДЮНАХ
Роман
441
Издание
литературно-художественное
Зарубежный криминальный роман
Джон Диксон КАРР
ТАЙНА БЕЗУМНОГО ШЛЯПНИКА
ЧЕРНЫЕ ОЧКИ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ДЮНАХ
Романы
Редакторы 3. С. Колодина, Е. Б. Носова, Л. А. я оловина
Художественный редактор В. В. Трофимов
Технический редактор И. Р. Шестоперова
Корректор Н. Ю. Махалова
ЛР № 060432 от 25.11.91.
Сдано в набор 24.09.93. Подписано в печать 29.11.93. Формат 84X108 /32- Бумага
газетная. Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл.-печ. л. 32,76. Уч.-изд. л. 34,17.
Тираж 100 000 экз. Заказ № 328. С 10.
Фирма «Фидес»,
603032, Н. Новгород, ул. Заводская, 17.
Издательско-полиграфическое предприятие «Уральский рабочий»,
620219, г. Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.