- lAJrrlM
П^>УНКЦИОНАЛЬНОЙ
1РАММАТИ КИ
Введение
Аспектуальность
Временная
локализованность
Таксис
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
ЕОРИЯ
ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ
рРАММАТИКИ
Введение
Аспектуальность
Временная
локализованность
Таксис
в
ЛЕНИНГРАД
ИЗДАТЕЛЬСТВО «Н А У К А»
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
1987
Коллективный груд открывает серию монографий, в которых разраба-
тывается одна из возможных моделей функциональной грамматики (главным
образом на материале русского языка, с элементами сопоставительного ана-
лиза). Данная серия монографий представляет собой первый опыт развер-
нутого теоретического анализа системы фушщноиалыю-сомантичоских по-
лей, базирующихся на основных семантических категориях (таких, как ас-
пекту альпость, темпоралыюсть, модальность, бытийность, персопальность,
залоговость, субъектность, объектность, определенность / неопределенность,
качественность, колпчествеипость, посессивность, локативность, обусловлен-
ность). В представляемой книге анализируются поля, связанные с различ-
ными характеристиками протекания действия во времени.
Книга предназначена для специалистов по грамматике языков разных
типов и по общей теории языкознания.
Редакционная коллегия
А. В. БОНДАРКО (ответственный редактор), Т. В. БУЛЫГИНА,
Н. А. КОЗИНЦЕВА (секретарь), 10. С. МАСЛОВ, В. М. ПАВЛОВ,
О. Н. СЕЛИВЕРСТОВА, М. А. ШЕЛЯКИН
Рецензенты:
В. Г. АДМОНИ, С. Г. ИЛЬЕНКО
4602000000-767
Г 042 (02)-87
© Издательство «Наука», 1987 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Принцип системности в грамматике издавна находит выраже-
ние в членении ее предмета на отдельные подсистемы (уровни),
в рамках которых выделяются соответствующие единицы, классы
и категории. Единства, изучаемые в морфологии, словообразо-
вании и синтаксисе, характеризуются структурной однородностью
их компонентов. Традиционное построение грамматики имеет
глубокие основания: оно позволяет раскрыть особенности форм и
значений в рамках каждой из выделяемых подсистем.
Вместе с тем «уровневое» описание строя языка связано с опре-
деленными ограничениями. Анализ значений концентрируется
в пределах отдельных грамматических единиц, классов и катего-
рий. В связи с этим комплексное рассмотрение сходных значений,
выражаемых разноструктурными средствами, становится возмож-
ным лишь при выходе за рамки основного типа описания по от-
дельным уровням. Характеристики значений, базирующихся на
одной и той же семантической категории, оказываются рассеян-
ными по разным частям грамматики. Так, выражение временных
отношений между действиями описывается в разделах о катего-
риях времени и вида, о деепричастиях и причастиях, о разных ти-
пах предложений.
На определенном этапе развития лингвистических исследо-
ваний оказывается необходимым (дополнительно к уровневому)
иной подход — функциональный, отличающийся тем, что он ин-
тегрирует разноуровневые языковые средства — морфологические,
синтаксические, словообразовательные, лексические — на базе
общности их функций. Предметом анализа становятся единства,
имеющие функциональную основу. В разрабатываемой нами
модели грамматики такими единствами являются функционально-
семантические поля (ФСП).
В цикле монографий, открываемом этой книгой, представлен
опыт рассмотрения системы ФСП, базирующихся на основных
семантических категориях грамматики. Предметом анализа яв-
ляются следующие ФСП: 1) аспектуальность (трактуемая как
комплекс ФСП), временная локализованность, таксис; 2) темпораль-
ность, комплекс полей модальности, бытийность; 3) персональ-
ность, залоговость (также интерпретируемая как комплекс ФСП);
4) субъектность, объектность, коммуникативная перспектива вы-
сказывания (рассматриваемая в связи с субъектно-предикатными
отношениями), определенность/неопределенность; 5) качествен-
ность, количественность, компаративность, посессивность; 6) ло
кативность, комплекс полей обусловленности (ФСП причины,
цели, условия, уступки, следствия).
Анализ ФСП в монографиях данной серии строится главным
образом на материале русского языка. Лишь на базе одного языка
Г*	3
может быть последовательно проведено рассмотрение совокупности
основных ФСП как определенной системы. Вместе с тем в неко-
торых разделах анализируются факты других языков (в частности,
английского, немецкого, французского, палеоазиатских) в сопо-
ставлении с русским, как бы в зеркале русского языка.
Необходимость разработки грамматики рассматриваемого типа
диктуется, с одной стороны, логикой развития лингвистической
теории, обращающейся к функциональным единствам, а с другой —
потребностями практики активного изучения языков. Человек,
изучающий какой-либо язык, должен получить информацию о том,
какими средствами выражаются те или иные разновидности се-
мантики длительности, кратности, возможности, условия и т. п.
Настоящая работа может быть использована прежде всего в прак-
тике активного изучения и преподавания русского языка как языка
межнационального общения народов СССР и как языка иностран-
ного.
В ориентации этой работы на семантические категории, соот-
несенные с системой грамматических единиц и их средой, прояв-
ляется преемственность по отношению к грамматическим теориям,
базирующимся на содержательных категориях. Речь идет прежде
всего о концепциях А. А. Потебни, А. А. Шахматова и И. И. Меща-
нинова.
Теоретические проблемы функциональной грамматики рас-
сматривались в монографиях, предваряющих данный цикл (см.
[Бондарко 1983, 1984а]). Поэтому оказалось возможным сократить
изложение общих вопросов (см. «Введение»), сосредоточив основ-
ное внимание на реализации исходных принципов в анализе изу-
чаемых единств.
Предметом анализа являются: 1) содержание и типы тех отно-
шений, которые охватываются данным ФСП; 2) структура поля;
3) категориальные характеристики высказываний и средства их
выражения — типовые «категориальные ситуации» (аспектуаль-
ные, темпоральные, модальные и т. п.) в их разновидностях и ва-
риантах. Указанные компоненты исследования и описания в раз-
ных частях цикла монографий занимают различное положение
в зависимости от особенностей изучаемых категорий.
Такова направленность данной работы, предпринятой отделом
теории грамматики и типологических исследований Ленинград-
ского отделения Института языкознания АН СССР при участии
сотрудников Института языкознания в Москве и специалистов,
работающих в других учреждениях.
ВВЕДЕНИЕ.
ОСНОВАНИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ
ГРАММАТИКИ
ИСХОДНЫЕ ПОНЯТИЯ
Взаимная связь системного (системно-структурного) и функцио-
нального подходов на пути познания сущности изучаемого объекта
проявляется во внутренней логике развития научного познания:
«Бесконечное углубление в сущность объекта идет от функции
к структуре, от нее — к более глубокой функции и т. д.» [Новик,
Мамедов, Давтян 1983 : 173].
Оба направления научного познания — как системно-струк-
турное, так и функциональное — охватываются философским
принципом системности. Этим определяется необходимость вы-
явления специфических форм и аспектов системности в рамках
каждого из направлений: при подходе к объекту со стороны его
структуры и со стороны его функций.
В лингвистической теории (как и во всякой научной теории)
системно-структурное и функциональное направления образуют
единство, далекое от отношений равновесия и равномерного рас-
пределения его компонентов. Доминирует либо то, либо другое
направление, во многом определяя и недоминирующие аспекты
анализа. Приведем некоторые примеры из истории отечественного
языкознания.
Грамматическая концепция А. А. Потебни, идущая от мысли-
тельного содержания к его языковой категоризации, связанной
с формой как способом представления «внеязычного содержания»,
была преимущественно функциональной. Она строилась на кате-
гориальной содержательной основе и включала развернутый анализ
выражаемых в речи языковых значений. Функциональная до-
минанта концепции А. А. Потебни определяла и понимание грам-
матической формы, в которой он выдвигал на передний план от-
несенность к определенной категории [Потебня 1958 : 35—80].
В грамматической теории Ф. Ф. Фортунатова, напротив, четко
выражена системно-структурная доминанта. Она раскрывается
в истолковании грамматики как «учения о всяких формах языка»
[Фортунатов 1956 : 136]. Системно-структурная основа концепции
Ф. Ф. Фортунатова определяет и его подход к значениям, бази-
рующийся на понятии языкового знака. Отношения между зна-
чениями трактуются им как отношения в пределах определенного
класса форм.
5
Функциональная по своим исходным позициям синтаксическая
теория А. А. Шахматова, рассматривающая «способы обнаружения
мышления в слове» [Шахматов 1941 : 17], основана на соотнесении
мыслительной структуры (структуры «коммуникации») с одно-
составной или двусоставной синтаксической структурой предло-
жения. А. А. Шахматов вовлекал в сферу грамматических катего-
рий разноструктурные средства (например, в «категорию повели-
тельного наклонения» он включал не только соответствующие
спрягаемые формы глагола, но и такие средства, как молчатьХ
пошел вон\ цъщ\ стпопХ [там же: 434]. Тем самым грамматические ка-
тегории в его истолковании во многих отношениях приближались
к категориям понятийным, или семантическим (в более поздних
концепциях).
Специфика функционального подхода заключается в том, что
объект изучается с точки зрения его функций, закономерностей
его функционирования, его связей с окружающей средой (см.
[Марков 1982 : 3—4]).
Функциональная грамматика трактуется нами
как грамматика, нацеленная на изучение и описание функций еди-
ниц строя языка и закономерностей функционирования этих еди-
ниц во взаимодействии с разноуровневыми элементами окружаю-
щей среды; грамматика данного типа рассматривает в единой си-
стеме средства, относящиеся к разным языковым уровням, но
объединенные на основе общности их семантических функций;
при описании языкового материала используется подход «от
семантики к ее формальному выражению» («от функций к сред-
ствам») как основной, определяющий построение грамматики,
в сочетании с подходом «от формы к семантике» («от средств к функ-
циям») .
Говоря о единицах строя языка, мы имеем в виду прежде всего
трамматические формы слова и синтаксические конструкции,
а также единицы «строевой лексики» (по Л. В. Щербе), ср., на-
пример, модальные и фазовые глаголы, слова типа вчера, прежде,
часто, обычно, долго и т. п. Таким образом, речь идет о функциях
грамматических форм слова, синтаксических конструкций и лек-
сем.
Включение в сферу исследования разноуровневых языковых
элементов может вызвать вопрос о том, умещается ли их изучение
в рамках грамматики. Отнесение данного предмета анализа к грам-
матике основано на ее истолковании как науки, изучающей строй
языка и закономерности функционирования его элементов. Строй
языка не существует как абстрактный «чисто грамматический
каркас». Он включает грамматические единицы в единстве с их
типовыми лексическими репрезентациями, т. е. охватывает все
строевое в лексике. Функционирование единиц строя языка (грам-
матических форм слова, синтаксических конструкций и «строевых
лексем») осуществляется во взаимодействии с элементами внутри-
языковой и внеязыковой среды. Включение этого взаимодействия
в сферу исследования и описания расширяет ее, но не противоречит
6
сложившемуся пониманию существа грамматики, поскольку
в центре внимания остается категориальная основа языкового
строя.
В теории систем существуют понятия моносистемного
и полисистемного анализа [Кузьмин 1978 : 26—33].
Моносистемный анализ предполагает такое исследование сложных
объектов, обладающих множеством оснований, при котором как
необходимое условие для адекватного познания таких объектов
рассматривается их расчленение на качественно однородные
узлы и элементы, оперирование «слоями», уровнями. Будучи
необходимым элементом научного познания, такой подход все же
не раскрывает всей глубины реальных явлений, строящихся на
своего рода «пирамиде» (лестнице) оснований. Отсюда вытекает
необходимость развития полисистемного анализа, направленного
на комплексное изучение сложных взаимосвязей систем отдельных
уровней [там же: 28—30, 32].
Разграничение и соотнесение моносистемного и полисистемного
анализа представляется существенным и для лингвистики: оно
способствует осмыслению разных направлений и типов лингвисти-
ческого анализа, в частности, в сфере грамматики.
Для традиционной грамматики характерно членение предмета
грамматического описания на отдельные подсистемы, что при-
водит к соответствующему членению самого описания. Вычленя-
ются уровни морфологии и синтаксиса. В рамках каждого из них
выделяются более частные подсистемы. Таковы, например, в мор-
фологии подсистемы частей речи, классов форм, в синтаксисе —
подсистемы тех или иных типов конструкций (словосочетаний и
предложений). В пределах каждого из уровней проводится ана-
лиз однородных объектов, базирующихся на едином системном
основании, т. е. анализ моносистемный. Поэтому такая грамма-
тика по принципу ее построения и доминирующей направленности
описания является уровневой, системно-дифференцирующей.
Особенность функциональной грамматики заключается в комп-
лексном и интегрирующем подходе, при котором за основу берутся
семантические категории грамматики и семантические функции,
объединяющие разноуровневые языковые средства. Лингвисти-
ческий анализ при таком подходе направлен на изучение взаимо-
действия элементов разных уровней на функциональной основе.
Анализируемые единства интегрируют элементы разных уровней
(в рамках морфологии, синтаксиса, в сфере «строевой лексики»).
Изучение этих средств включает анализ объектов, имеющих разные
системные основания, т. е. анализ полисистемный. Поэтому функ-
циональная грамматика — это грамматика разноуровневая и по
своей доминанте системно-интегрирующая.
Заметим, что традиционная уровневая грамматика заключает
в себе и аспекты системной интеграции. Это находит выражение,
в частности, в стремлении сочетать изучение отдельных подсистем
с анализом их связей в составе грамматики как «системы систем».
С ’другой стороны, функциональная грамматика предполагает
7
необходимость строгой дифференциации элементов разных уровней
и выявления специфики каждого из них в реализации изучаемых
функций. Таким образом, в каждом из рассматриваемых направ-
лений исследования и описания есть специфические для них ас-
пекты дифференциации и интеграции. Важно, однако, какой из
этих аспектов является определяющим по отношению к самому
принципу построения грамматики: в одном случае решающую роль
играет дифференциация элементов разных уровней, а в другом —
их интеграция на функциональной основе.
В функциональном направлении грамматических исследова-
ний на передний план, естественно, выдвигается понятие ф у н к-
ц и и. Мы исходим из того, что функция языковой единицы —
это свойственная ей в языковой системе способность к выполнению
определенного назначения и к соответствующему функциониро-
ванию в речи; вместе с тем функция — результат функциониро-
вания, т. е. реализованное назначение, достигнутая в речи цель
(о двух аспектах понятия функции см. ниже).
Разработка понятия функции в грамматике связана с более
широкой проблематикой функций языка (см. [Якобсон 1965;
Степанов Ю. С. 1973; Halliday 1976; Слюсарева 1979; 1981; Шве-
дова 1985]). Каждая конкретная функция той или иной единицы
включена в более широкую систему функций языка и речи и в своем
проявлении зависит от этой системы. Хорошо известны явления
избирательности, ограничений и дополнительных специфических
особенностей в реализации функций языковых единиц в разных
формах существования языка, типах речи и типах высказывания
(см. [Общее языкознание 1970; Шмелев 1977; Степанов Г. В. 1979;
Акимова Г. Н. 1982]).
Изучение особенностей реализации функций языковых единиц
в научных и других специальных текстах (с их внутренней диф-
ференциацией) — важная теоретическая проблема, имеющая и
практическое значение. Однако рассмотрение этого круга вопросов
не входит в задачи данной работы.
Непосредственным предметом анализа являются функции,
реализуемые в высказывании (к этой сфере реализации функций
относятся рассматриваемые варианты типовых категориальных
ситуаций). Высказывание представляет собой минималь-
ное единство, в пределах которого осуществляется функциониро-
вание языковых единиц в речи. Имеются в виду высказывания,
равные речевой репрезентации предложения, сверхфразового
единства или (в некоторых случаях) комплекса таких единств —
в зависимости от границ относительно законченной реализации
анализируемых функций.
Различая вслед за многими лингвистами семантические и струк-
турные функции языковых единиц, мы имеем в виду следующее.
Семантические функции заключают в себе элементы смыслового
содержания (в той или иной языковой интерпретации) и соотно-
сятся с внеязыковой действительностью. Структурные функции
служат системно-структурной организации языковых элементов,
8
Ис имея смыслового содержания, структурные функций тем не
менее косвенно связаны со смыслом, поскольку они включаются
в соотношения единиц, являющихся носителями смыслов. Так,
согласование прилагательного с существительным по роду, числу
и падежу дополнительно (избыточно) подчеркивает связь признака
с его носителем, дублируя вместе с тем выражение грамматических
категорий существительного (подробнее см. [Бондарко 1976 :
33—47]). Связи семантических и структурных функций широко
представлены в синтаксисе.
Семантические функции находятся в сложном соотношении
с функциями прагматическими. Последние могут рассматриваться
как особый аспект семантических функций, заключающийся в пе-
редаче отношения содержания языковых единиц и высказывания
в целом к участникам речевого акта и его условиям. Ср., например,
прагматический аспект семантической функции побуждения, реа-
лизуемой при функционировании форм типа иди, идите. Вместе
с тем прагматические функции пересекаются с функциями стили-
стическими (о сложных соотношениях лингвистической прагма-
тики с целым рядом сфер исследования в рамках лингвистики и за
ее пределами см. [Арутюнова, Падучева 1985]).
Функции связываются со значениями языковых единиц: изу-
чение функции той или иной формы охватывает анализ ее значе-
ния (значений). Вместе с тем функции не отождествляются со
значениями (о соотношении этих понятий см. с. 21—23). Функ-
ции реализуются при взаимодействии языковых системных объек-
тов (см. [Мельничук 1970; Солнцев 1977]) и их окружений.
Принцип системности определяет рассмотрение системы во взаимо-
действии с внешней средой (см. [Блауберг, Садовский, Юдин 1978;
Садовский 1974]). Лингвистическая интерпретация понятия среды
подготовлена длительной традицией изучения языковых единиц
в их разнообразных окружениях. Среда по отношению к той
или иной языковой единице, категории или группировке как ис-
ходной системе — это множество языковых (в части случаев также
и внеязыковых) элементов (в рамках более широкой системы,
вмещающей исходную, а также в различных смежных сферах),
играющее по отношению к исходной системе роль окружения, во
взаимодействии с которым эта система выполняет свою функцию.
По отношению к языковым системным объектам могут быть вы-
делены две разновидности среды. Первая — среда системно-
языковая (парадигматическая). Имеется в виду окружение язы-
ковой единицы (категории или группировки) в парадигматической
системе языка (ср., например, лексико-грамматические разряды
предельных/непредельных глаголов и связанные с ними способы
действия, играющие роль среды по отношению к грамматической
категории вида). Вторая разновидность — речевая среда. Име-
ется в виду окружение данной единицы в речи, т. е. контекст и
речевая ситуация. Последняя разновидность речевой среды вклю-
чает внеязыковые социальные факторы и их отражение в созна-
нии говорящего и слушающего (ср. такие социолингвистические
9
факторы, как Социальная установка, статус й }эОлевые отношения
участников коммуникативного акта [Швейцер 1976 : 69—86]).
Контекст включается в понятие внутриязыковой среды (пред-
ставляя ее речевую реализацию), тогда как речевая ситуация от-
носится к среде внеязыковой.
Взаимодействие системы и среды подчинено функции. Без
помощи среды та или иная единица языка сама по себе не может
выполнить свою функцию (подробнее о соотношении системы и
среды см. [Бондарко 1985а]).
Функционирование языковых единиц понимается
нами как обусловленное строем языка и актуализируемое в речи
взаимодействие разноуровневых элементов языковой системы и
среды. Самый процесс функционирования осуществляется в речи,
однако закономерности, правила и типы функционирования
языковых единиц относятся к системе языка.
Направление функциональных исследований давно существует
в лингвистике. Если иметь в виду отечественную языковедческую
традицию, то речь должна идти прежде всего о концепциях
А. А. Потебни и А. А. Шахматова (см. выше), а также о работах
И. А. Бодуэна де Куртенэ, А. М. Пешковского, Л. В. Щербы,
В. В. Виноградова, И. И. Мещанинова. До сих пор сохраняют
свою значимость труды Ф. Брюно, О. Есперсена, А. Нурена,
представителей пражской школы. Не утрачивается актуальность
концепций Э.Кошмидера, Е. Куриловича, Г. Гийома, Э. Бенвениста.
Функциональная грамматика представляет собой часть общей
функциональной модели языка (см. [Mathesius 1961; Якобсон 1965;
Danes 1967; Звегинцев 1977]). Иначе говоря, функциональная
грамматика — лишь один из элементов более широкого функцио-
нального направления в лингвистике.
Сфера функциональной грамматики (см., в частности, [Золо-
това 1973; 1982; Gak 1974; Гак 1975; 1979; 1981; Слюсарева 1981;
1986; Martinet 1975; Grammaire fonctionnelle. . . 1979; Schmidt
1965; 1969; 1982; Halliday 1961; 1973; 1976; 1978; Dik 1979; 1980;
1983]) пересекается с такими областями исследований, как грам-
матическая типология, сопоставительная грамматика, граммати-
ческий анализ текста, психолингвистика, прикладная лингви-
стика (в их грамматических аспектах), прагмалингвистика.
Для разработки функциональной грамматики существенны
труды, содержащие развернутое описание значений граммати-
ческих единиц. Так, обширный материал, который может быть
использован для построения функциональной грамматики рус-
ского языка, заключен в «Русской грамматике» 1980 г., в частности,
в осуществленном Н. Ю. Шведовой описании семантики предло-
жения (см. также [Шведова 1973; 1978]).
Таким образом, функциональная грамматика не является
обособленной и изолированной научной дисциплиной. Она вы-
ступает как один из пересекающихся компонентов современной
системы лингвистических дисциплин и сфер исследования, ха-
рактеризующихся общей функциональной направленностью.
10
F В современной лингвистике существуют различные направле-
ния функциональной грамматики (о типах функциональных под-
ходов к изучению языка и построению функциональной грам-
матики см. [Гак 1985]; см. также характеристику некоторых на-
правлений исследований в работах [Веденина 1980; Бондарко
1984а : 8—21; Кубрякова 1985; Слюсарева 1985]). В отличие от
ряда функционально-грамматических концепций (например, от
концепции А. Мартине, концентрирующей основное внимание
в сфере грамматики на роли того или иного элемента в предложе-
нии, от концепции С. Дика, фактически во многих отношениях
сохраняющей связь с трансформационным синтаксисом) истолко-
вание функциональной грамматики, излагаемое в настоящей
работе, характеризуется ориентацией на понятие функцио-
нально-семантического поля (ФСП), дающее си-
стемное основание для анализа функций единиц разных уровней
строя языка.
ФСП — это базирующаяся на определенной семантической
категории группировка грамматических и «строевых» лексических
единиц, а также различных комбинированных (лексико-синтак-
сических и т. п.) средств данного языка, взаимодействующих на
основе общности их семантических функций.1 Каждое поле вклю-
чает систему типов, разновидностей и вариантов определенной
семантической категории, соотнесенную с разнообразными фор-
мальными средствами их выражения. ФСП — единства билатераль-
ные, они имеют не только план содержания, но и план выражения.
Понятие ФСП связано с представлением о некотором простран-
стве. В условном пространстве функций и средств устанавливается
конфигурация центральных и периферийных компонентов поля,
выделяются зоны пересечения с другими полями.
В грамматике, базирующейся на понятии ФСП, принцип си-
стемности распространяется на следующие аспекты анализа:
а) рассмотрение поля как системы особого типа (гетерогенной с точки
зрения структурно-уровневых признаков ее компонентов); б) ана-
лиз структуры изучаемых единств (моноцентрической и полицент-
рической); в) истолкование плана содержания ФСП (на основе
комплекса различительных признаков) как многоступенчатой
иерархической системы семантической вариативности (субкате-
горизации), соотнесенной с вариативностью средств формального
выражения; г) изучение взаимных связей (пересечений) ФСП,
рассмотрение их комплексов и группировок, в конечном счете
представление определенной совокупности ФСП как системы;
д) исследование системной организации семантических функций.
С понятием ФСП тесно связано понятие семантической
категории. Говоря о семантических категориях в сфере
1 Излагаемая концепция ФСП во многих отношениях опирается на тео-
рию понятийных категорий в истолковании И. И. Мещанинова [Мещанинов
194В]. Наша трактовка ФСП более подробно изложена в работах [Бондарко
19,71а; 1976; 1983; 1984а, б]; здесь же приводится литература вопроса (см.,
в частности, [Адмопи 1964: 35—51; Гухман 1968; Гулыга, Шепдсльс 1969]).
И
грамматики, мы имеем в виду основные инвариантные категори-
альные признаки (семантические константы), выступающие в тех
или иных вариантах в языковых значениях, выраженных различ-
ными (морфологическими, синтаксическими, лексическими, а также
комбинированными) средствами (эта характеристика не рассмат-
ривается нами как определение; в данном случае соответствие
правилам строгой дефиниции вообще вряд ли возможно). Семан-
тические категории грамматики в их соотношениях составляют
базу системного членения разнообразных семантических функций
на пересекающиеся и взаимодействующие «области содержания»
(подробнее о семантических категориях см. далее).
Понятие ФСП необходимо для построения функциональной
грамматики, но его нельзя признать достаточным. ФСП связано
с парадигматическими отношениями в системе языка, однако ана
лиз должен иметь выход в речь, где парадигматические отношения
сочетаются с синтагматическими. Необходимо понятие, кото-
рое было бы связано с репрезентациями ФСП в речи, в высказы-
вании. Таким понятием в пашем варианте функциональной грам-
матики является категориальная ситуация.
Категориальная ситуация (КС) — это выражае-
мая различными средствами высказывания типовая (выступающая
в том или ином варианте) содержательная структура, а) базирую-
щаяся на определенной семантической категории и образуемом
ею в данном языке ФСП; б) представляющая собой один из ас-
пектов общей ситуации, передаваемой высказыванием, одну из
его категориальных характеристик (аспектуальную, темпораль-
ную, модальную, локативную и т. п.).
Понятие КС, как и ФСП, отражает двусторонний характер
изучаемых языковых явлений. Речь идет о содержательных струк-
турах, рассматриваемых в единстве с их формальным выражением
в высказывании. Анализируются содержательные структуры, не
прикрепленные лишь к какой-то одной грамматической форме
(времени, наклонения и т. д.), а связанные с различными сред-
ствами высказывания. Доминирующие в содержании высказыва-
ния КС в ряде случаев могут быть соотнесены с наименованием
типов предложений (высказываний) по господствующему в них
содержательному признаку. Ср., например, предложения (выска-
зывания) бытийные, посессивные, квалитативные, компаративные
и т. п.
Пересечения семантических категорий (и соответствующих по-
лей) находят соответствие в сопряженных КС — аспектуально-так-
сисных, аспектуально-модальных и т. п.
Между семантической категорией и образуемым ею в данном
языке ФСП, с одной стороны, и КС — с другой, существуют слож-
ные отношения взаимообусловленности. Наиболее конкретным
предметом анализа являются КС, выступающие в том или ином
частном варианте. Однако уже в этом «отдельном» явно представ-
лена его связь с общим и зависимость от общего, поскольку тот
или иной категориальный аспект передаваемой высказыванием
12
общей ситуации (аспект темпоральный, локативный, количест-
венный, каузальный и т. п.) выделяется на основе определенной
семантической категории, имеющей обобщенный статус существо-
вания, т. е. существующей не только в данном высказывании,
по и во множестве других. Поэтому отдельный частный вариант
данной КС, выделяемый в содержании высказывания, с одной
стороны, служит конкретной основой для выделения категориаль-
ных семантических признаков, а с другой — детерминируется
уже выделенными в мыслительно-языковом содержательном целом
(на базе обобщения множества речевых вариантов) семантическими
категориями.
То же относится и к соотношению понятий КС и ФСП. КС —
более конкретное явление, потому что оно репрезентируется фак-
тами отдельных высказываний. Именно эти факты образуют кон-
кретную основу для того сложного парадигматического обобще-
ния, каким является ФСП. В этом смысле ФСП производны от КС.
С другой стороны, существующие в том или ином языке ФСП
с их содержательной основой — определенной семантической ка-
тегорией и определенным составом языковых средств, служащих
для выражения вариантов этой категории, — в известном смысле
являются базой для всех частных репрезентаций данного поля
в конкретных высказываниях. «Конкретной, наличной формой
своего существования единичная вещь обязана той системе за-
кономерно сложившихся связей, внутри которой она возникает»
[ФЭС 1983 : 183].
Если понятие ФСП отнесено к определенным группировкам
языковых средств в языковой системе, то понятие КС связывает
языковую систему (как систему единиц и закономерностей их
функционирования) с речью и системой речи. Как типовая содер-
жательная структура, соотнесенная с определенными типами язы-
ковых средств, КС относится к языковой системе (в ее динамическом
аспекте). Вместе с тем как структура, выступающая в том или ином
варианте в высказывании, КС относится к речи.
Исследования ФСП на основе материала, извлекаемого из
текстов на данном языке, — это прежде всего исследования типо-
вых КС в их многоступенчатой содержательной вариативности,
сопряженной с вариативностью средств формального выражения.
Лишь па этой основе возможны выводы о семантике и структуре
изучаемого ФСП как парадигматического единства.
В дальнейшем изложении используется истолкование КС,
представленное в ранее вышедших работах [Бондарко 1983:
1984а]. Наряду с понятием КС могут быть использованы близкие
к нему понятия типа «категориальная (модальная, количественная,
качественная и т. п.) характеристика высказывания».
Таким образом, функциональная грамматика в разрабатывае-
мом нами варианте базируется на единой функциональной основе,
рассматриваемой как парадигматическая система (моделирование
структуры ФСП, «полевое структурирование») и в проекции на
13
высказывание (анализ КС в их многоступенчатой вариативности).
Это грамматика категориальная и вместе с тем имеющая выход
к ситуациям, выражаемым в речи.
ПОДХОДЫ «ОТ СЕМАНТИКИ»
И «ОТ ФОРМЫ»
Функциональная грамматика предполагает определяющую роль
подхода «от семантики к средствам ее выражения» как основной
исходной позиции, обусловливающей построение грамматики.
Вместе с тем в рамках этой основной позиции на разных этапах
анализа осуществляется разнонаправленное («челночное») движе-
ние от семантики к формам и от форм к семантике (от функций
к средствам и от средств к функциям). Таким образом, мы исходим
из принципа синтеза обоих направлений грамматического описа-
ния при ведущей роли направления от семантики к средствам ее
выражения (имеется в виду, что на принципе «от семантики» ба-
зируется структура грамматики — описание группировок ФСП).
Традиционная грамматика характеризуется направлением ис-
следования от формы к семантике. Это отнюдь не исключает в ней
функционального аспекта: опираясь на форму и отвечая на вопрос,
«как устроены грамматические единицы (формы и конструкции)?»,
она изучает значения и функции форм, их классов и представлен-
ных в них грамматических категорий. Поэтому традиционную
грамматику с ее системно-структурными и функциональными
аспектами, па наш взгляд, было бы не вполне правильно называть
формальной (хотя, конечно, формальный аспект в ней играет
значительную роль). Как уже было сказано выше, она является
в своей основе дифференциально-уровневой и моносистемной.
Грамматика может иметь функциональный характер и при
подходе от формы к семантике — в том случае, если в центре
внимания находятся значения форм и закономерности их функцио-
нирования. Однако специфика функциональной грамматики во
всей полноте ее признаков выступает при введении подхода «от
семантики», определяющего построение грамматического описа-
ния.
Ведущая роль анализа «от семантики к формальным сред-
ствам» в функциональной грамматике связана с особой значимостью
данного направления для речевой деятельности говорящего. В про-
цессе формирования высказывания говорящий идет от смысла,
коюрый он хочет передать, к формальным средствам. При единстве
формирующегося смысла и его опоры па те или иные структуры
внутренней речи все же основную роль в динамике формирования
высказывания играет опережение того, что говорящий хочет вы-
разить, по отношению к используемым для этого средствам. Грам-
матическое описание «от семантики» соотносится с этой стороной
мыслительно-речевой деятельности говорящего»
14
Сказанное йе снижает значимости для говорящего направле-
ния от формы к семантике. В языковую компетенцию говорящего
входит владение функциональным потенциалом каждого из язы-
ковых средств и правилами их функционирования. Тем самым
для говорящего становится актуальным подход от средств к функ-
циям.
Важно учесть и то обстоятельство, что говорящий, контроли-
руя свою речь, становится вместе с тем в позицию слушающего.
Следовательно, в его мыслительно-речевой деятельности основное
направление от мысли к средствам ее выражения сочетается с на-
правлением от фо1 мальных средств к языковому и мыслитель-
ному содержанию*
Позиция слушающего также не однозначна. Наряду с основ-
ным направлением мыслительно-речевой деятельности слушающего
от формальных средств к их значениям и вытекающему из них
(в связи с ситуацией, контекстом и энциклопедической информа-
цией) смыслу важную роль для слушающего играет его же опыт
деятельности в позиции говорящего. Без знания механизма дея-
тельности говорящего невозможна полноценная реализация дея-
тельности слушающего.
Все сказанное выше подтверждает необходимость такого по-
строения функциональной грамматики, при котором ее структура
определяется подходом «от семантики», а в описании языковых
фактов используется чередование обоих подходов.
Необходимость синтеза обоих направлений описания в функцио-
нальной грамматике опирается и на тот факт, что определенная
функция может быть реализована разными языковыми средствами
и, с другой стороны, одно и то же языковое средство может обла-
дать и обычно обладает разными функциями (ср. выдвинутый
С. О. Карцевским принцип асимметрического дуализма языкового
знака). Лишь «двусторонний подход» может охватить всю полноту
этих асимметричных соотношений.
Направление от формы к семантике необходимо в любой грам-
матике, в том числе и в функциональной. Лишь опора на форму
дает возможность выявить и учесть значения, выражаемые именно
в данном языке, во всей их сложности, в их непредсказуемом мно-
гообразии.
С другой стороны, анализ, исходящий от семантики, позволяет
выйти за пределы «простых и явных» средств, давно изучавшихся
грамматикой (типа аффиксации), и обратиться к изучению средств
более сложных, связанных с взаимодействием разноуровневых
элементов.
Между рассматриваемыми направлениями грамматического
описания существуют внутренние связи. Подход «от семантики»
подспудно заключает в себе результаты описания «от формы».
Семантика, исследуемая в функциональной грамматике, всегда
«потенциально грамматична». И в тех случаях, когда речь идет
об элементах лексических значений слов (ср., например, глаголы
состояния и отношения), эти элементы существенны для строя
15
языка и для функционирования его единиц. Они включаются
в сферу вариативности обобщенных семантических категорий,
в выражении которых принимают участие грамматические средства.
Мысль о необходимости «двустороннего подхода» в грамматике
и о связях между направлениями, идущими от формы и от значе-
ния, давно высказывалась лингвистами.
Анализируя синтаксическую систему А. А. Шахматова,
С. И. Бернштейн еще в 1922 г. писал: «. . .отправной точкой син-
таксического исследования должен служить материал, почерпае-
мый из физически осуществляемой и воспринимаемой внешней
речи. От этой материальной данности исследователь выходит к ее
психическому источнику — от звукового обнаружения мысли к зна-
чениям. Так, наличность в языке формы повелительного на-
клонения позволяет заключить о существовании в психике дан-
ного языка категории повелительности. Но, с другой стороны,
может оказаться, что эта категория находит выражение и в дру-
гих формах — в других звуковых обнаружениях — напр., в форме
инфинитива, произнесенной с соответствующей интонацией. По-
этому, установив при помощи формы известное значение, кате-
горию, исследователь должен проделать обратный путь — и с точки
зрения найденной категории вновь пересмотреть весь материал
внешних обнаружений мысли в языке. В результате получится
двойная система соответствий: 1) форэда повелительного накло-
нения выражает грамматические категории повелительности,
условности и т. д.; 2) категория повелительности выражается
в форме повелительного наклонения, в форме инфинитива с опре-
деленной интонацией и т. д. . . . И только в этой второй системе
синтаксис получает завершение и достигает своей конечной цели —
быть учением об определенной области явлений сознания и спо-
собах их внешнего обнаружения» [Бернштейн 1922 : 213].
Сходные идеи были высказаны в 1924 г. О. Есперсеном в «Фи-
лософии грамматики»: «Стройную систему можно создать в том
случае, если исходить из принципа двустороннего подхода, ко-
торый мы установили в лексикологии. Также и в грамматике
можно начинать либо извне, либо изнутри. В первой части (Ф -> 3)
мы исходим из формы как данной величины, а затем устанавливаем
ее значение или функцию; во второй (3 -> Ф), наоборот, мы исхо-
дим из значения или функции и устанавливаем, как они выража-
ются в форме. Факты грамматики в обеих частях одни и те же,
различен лишь подход к ним: обе части грамматики с их различной
трактовкой дополняют друг друга и, взятые вместе, дают полный
и ясный обзор общих фактов того или иного языка» [Есперсен
1958 : 39-40].
Выделение ФСП базируется на единстве языковых средств,
выступающих в высказываниях на данном языке, и их функций.
Выделив одно из этих средств и его функцию (например, выделив
конструкции с деепричастиями в функции таксиса), мы неизбежно
«захватываем» и другие языковые средства, связанные с реализа-
цией данной функции. Например, мы устанавливаем соотиоси-
16
тсльпость (по не равнозначность!) высказываний типа: а) Допив
чай, заговорили о делах; б) Допили чай и заговорили о делах; в) Когда
допили чай, заговорили о делах, В конечном итоге извлекается вся
цепь связанных друг с другом языковых средств (форм, конструк-
ций, лексических показателей), служащих для выражения комп-
лекса семантических признаков и их вариантов в пределах изучае-
мой семантической категории. Далее задача исследователя за-
ключается в том, чтобы определить, как группируются выявленные
средства в данном языке, какова их системно-структурная орга-
низация. Обычно это детерминируется различием определенных
кругов функций внутри данного поля (в приведенном примере
имеется в виду различие функций зависимого и независимого
таксиса).
Обращаясь ко всему комплексу оснований для сочетания под-
ходов «от семантики» и «от формы» в функциональной грамматике,
подчеркнем еще раз, что в этих основаниях сочетаются и допол-
няют друг друга: 1) моделирование существенных сторон мысли-
тельно-речевой деятельности участников коммуникативного акта,
прежде всего говорящего; 2) асимметричные соотношения семан-
тики и формы, функций и средств, внутренние связи семантиче-
ских категорий и языковых форм.
О ПОНЯТИИ «ФУНКЦИЯ»
В понятии функции как назначения той или иной единицы языка
следует различать два аспекта — потенциальный и ре-
зультативный. Функция в потенциальном аспекте (Фп) —
это присущая той или иной единице в языковой системе способ-
ность к выполнению определенного назначения и к соответствую-
щему функционированию. Функция в результативном аспекте
(Фр) — результат функционирования данной единицы во взаимо-
действии с ее средой, т. е. назначение как достигнутая в речи цель.
Указанные аспекты понятия функции издавна находят отра-
жение в лингвистическом анализе (ср. обычные приемы описания
типа «форма. . . может выражать. . .» и «в данном предложении
выражено. . .»).2 Тот факт, что выделенные аспекты понятия
функции составляют часть лингвистического обихода, лишний
раз свидетельствует о необходимости их специального рассмотре-
ния. Оно важно для познания сущности функции и может способ-
ствовать более глубокому осмыслению таких вопросов, как формы
2 В БСЭ функция в языкознании определяется в потенциальном аспекте —
как «способность языковой формы к выполнению того или иного назначения»
[БСЭ, т. 28, 1978 : 140]. Далее в энциклопедической статье (ее автор —
Б. С. Кубрякова) высказывается суждение, в котором можно видеть и ре-
зультативный аспект понятия функции: «Каждая языковая единица суще-
ствует исключительно потому, что она, в отличие от другой языковой еди-
ницы, служит известной цели, т. е. выполняет определенную Ф» [там же].
2 Теория функциональной грамматики	[7
Существования функций в единстве языка и речи, связи между
функцией и функционированием. В нашей модели функциональной
грамматики анализируемые аспекты понятия функции, как будет
показано ниже, соотносятся с понятиями ФСП и КС.
Отношения Фп и Фр многогранны. С одной стороны, это отно-
шения возможности и действительности в рамках общего целевого
истолкования функции, а с другой — отношения каузации и ее
результата: Фп представляет собой предпосылку и в известном
смысле причину определенного поведения данной единицы во
взаимодействии с ее средой.
Фр не равна соответствующей Фп уже потому, что Фп концен-
трирует в себе способности единицы, обобщенные в системе языка,
тогда как Фр в каждом конкретном случае — это реализация
некоторой способности в данном акте речи. Эта реализация кон-
кретизируется актуальным отношением содержания высказыва-
ния к действительности и представленным именно в данном акте
речи вариантом взаимодействия функции изучаемого языкового
средства с функциями других средств, выступающих в высказы-
вании. Отсюда вытекает, что в каждом случае преобразования
Фп—Фр есть элемент развития (как известно, идея развития
в толковании понятий возможности и действительности была вы-
сказана уже Аристотелем). Те элементы развития, которые свя-
заны с каждым актом преобразования Фп -> Фр, представляют
собой одно из частных проявлений общих закономерностей, от-
ражаемых философскими концепциями возможности и действи-
тельности.
Особая сторона различия Фп и Фр связана с отношением «обус-
ловливать (каузировать) функционирование (Фп) — быть резуль-
татом функционирования (Фр)». Определение понятия «функция
языковой единицы», отражающее эту сторону функций, согласу-
ется с истолкованием понятия «функция», известным в теории
научного познания. Ср. определение, согласно которому функция
представляет собой «способ поведения, присущий к.-л. объекту
и способствующий сохранению существования этого объекта или
той системы, в которую он входит в качестве элемента» [ФЭ 1970,
т. 5 : 418].
Таким образом, излагаемое истолкование понятия функции
применительно к назначениям языковых единиц является не
только целевым (при разграничении аспектов потенции и реали-
зации), но и каузальным.
Рассмотрим более подробно потенциальный (и в то же время
каузирующий) аспект понятия функции в его связях с аспектом
результативным.
Комплекс Фп, возможных для той или иной языковой единицы
и определяющих ее поведение в речи, образует потенциал
функционирования языковой единицы. Это понятие
представляет то множество, элементами которого являются от-
дельные функции-потенции данной единицы вместе с соответствую-
щими правилами ее поведения.
18
Потенциал функционирования данной единицы, как бы про-
граммирующий ряд существенных признаков ее поведения в раз-
нообразных актах речи, концентрирует потенции, закрепившиеся
за данной единицей на основе узуса, и дает основу для его новых
реализаций. Так, потенциал форм типа знаешь определяет их
свободное употребление для выражения отнесенности действия
к адресату и соответствующую сочетаемость, а также детермини-
рует возможность (в более ограниченных условиях) выступать
в обобщенно-личном употреблении (Иногда не знаешь, что и по-
думать). В подобных случаях, как и во многих других, потенциал
функционирования грамматической формы заключает в себе оп-
ределенную вероятностную характеристику (при различиях по
отношению к разным типам речи и текстов — художественных,
научных и т. п.). Возможность и вероятность в представлении Фп —
это вопрос, требующий специальной разработки.
В конкретном высказывании каузирующая роль потенциала
функционирования должна пониматься не в абсолютном, а лишь
в относительном смысле. Эта роль действительна лишь постольку,
поскольку та или иная форма уже выбрана говорящим при фор-
мировании высказывания. Однако самый выбор именно данной
формы определяется в зависимости от того смысла, который гово-
рящий хочет выразить в конкретных условиях речи. Ориенти-
руясь на необходимый (намечаемый) смысл, формируемый в про-
цессе соотнесения со складывающимся формальным выражением,
но все же опережающий конкретные внешние языковые формы,
в которые он облекается, говорящий стремится найти наиболее
адекватные языковые средства — ив этом процессе поиска он
сообразуется с потенциями лексем, форм и конструкций, входя-
щими в его языковую компетенцию.
В круговороте соотношений потенций и реализаций постоянно
существует, воспроизводится и развивается взаимная обусловлен-
ность. Потенции языковых единиц обусловливают их функциони-
рование и реализацию определенных целей в конкретных выска-
зываниях, а эти конкретные реализации функций в актах речи,
в свою очередь, становятся основой для формирования потенций
языковых единиц, которые находят все новые и новые реализации.
В этих отношениях взаимообусловленности осуществляется не
только воспроизведение функций языковых единиц, но и их раз-
витие. Его истоки коренятся в реализации функций в конкретных
условиях речевой деятельности как части человеческой деятель-
ности в широком смысле. Появление новых элементов в речевых
манифестациях функций может стать основой для изменения и
развития самих функций как потенций языковых единиц (с их
последующими реализациями).
Функции-потенции преобразуются в функции-реализации через
процесс — процесс функционирования. Следовательно, в функции,
выступающей в речи, следует различать процесс и результат —
’функцию реализуемую и реализованную. Реализуемая функция
заключает в себе элементы Фп и Фр в динамике перехода Фп -> Фр.
2*
19
Говоря о функциях в аспекте реализации того или иного назначе-
ния, мы сосредоточиваем внимание на реализации как закопчен-
ном результате (отсюда и используемое нами наименование «ре-
зультативный аспект»). Однако существенное значение имеет
изучение (в частности, в сфере психолингвистики) самого процесса
преобразования Фп -> Фр, т. е. актуализации функций при «пере-
ходе от языка к речи».
Преобразование Фп -> Фр представляет собой элемент пре-
образования потенциальных аспектов языковой системы в реаль-
ные процессы языковой деятельности и их результаты в речевых
произведениях.
Функции в их результативном аспекте относятся прежде всего
к речи. Вместе с тем они неразрывно связаны с языковой системой:
каждая конкретная Фр в данном высказывании представляет
собой вариант, восходящий к определенному комплексу Фп и
к определенному типу функционирования языковых единиц.
Сохраняя связь с системой языка, функции-реализации вместе
с тем включаются в систему функциональных характеристик вы-
сказывания, а в части случаев и более широких речевых произ-
ведений. Речь идет, в частности, о тех семантических функциях,
которые по своему типу соотносительны с функциональными
признаками фрагментов текста и текста в целом, т. е., с одной
стороны, обусловливаются функциональными признаками текста,
а с другой — конституируют их. Таковы, в частности, модальные,
темпоральные, отчасти аспектуальные, персональные и залоговые
функции.
Функция данной лексемы, формы или конструкции, будучи
реализованной целью, выступает не как отдельный самостоятель-
ный объект, а как один из элементов более широкого целого во
взаимодействии с другими его элементами. Фр всегда является
частью комплекса функций, выполняемых комплексом средств,
среди которых одни играют роль исходных систем, а другие —
роль среды.
В языковой системе формируется семантический (семантико-
прагматический) потенциал языковой единицы, рассчитанный па
взаимодействие с самыми разнообразными элементами среды.
Отсюда вытекает «нежесткость» многих Фп. Так, функции грам-
матических форм времени характеризуются той степенью содержа-
тельной обобщенности, которая необходима и достаточна для того,
чтобы на этой основе была возможна конкретизация и модифика-
ция, исходящая от темпоральных элементов среды. Форма вре-
мени дает дейктическую основу темпоральной функции — все
остальное определяется взаимодействием с другими категориями
(прежде всего аспектуальными и модальными), с лексическими
показателями типа вчера, только что, сейчас, вот-вот и т. п.,
с речевой ситуацией.
Обобщенные модели соотношения данной единицы с опреде-
ленными типами среды «программируются» уже па потенциальном
уровне функций. Например, по отношению к формам настоящего
20
времени один тип потенциального соотношения «система — среда»
выступает как настоящее актуальное (Фп, требующая связи пре-
зентпой формы с актуальной ситуацией), другой — как настоящее
историческое (Фп, программирующая функционирование дай-
ной формы в той среде, которая представлена повествовательным
контекстом и ситуацией повествования). Однако конкретные ре-
зультаты взаимодействия языковых единиц и их среды представ-
лены в высказываниях, где функции даны как Фр.
Благодаря взаимодействию различных языковых средств вы-
сказывания Фр всегда выступают по сравнению с их аналогами на
уровне Фп, с одной стороны, как функции более конкретные (из
нескольких обобщенных возможностей реализуется одна, высту-
пающая в том или ином конкретном варианте), а с другой — как
обогащенные дополнительными элементами, обусловленными ре-
зультатами лексико-грамматического взаимодействия, контек-
стом и речевой ситуацией.
В разрабатываемой нами модели функциональной грамматики
понятия ФСП и КС определенным образом соотнесены с рассма-
триваемыми аспектами функций языковых единиц: ФСП соотно-
сится главным образом с Фп, тогда как КС — с Фр в их соотноше-
нии с Фп (при рассмотрении КС анализ на уровне Фр постоянно
соотносится с предположениями и выводами, относящимися
к уровню Фп).
Когда определяется состав компонентов ФСП и его структура
(моноцентрическая или полицентрическая), предметом анализа
являются разноуровневые языковые единицы в их системных
парадигматических связях. В этом типе системно-парадигмати-
ческого анализа каждое из языковых средств рассматривается как
обладающее определенным семантическим потенциалом. Разуме-
ется, все суждения о способностях компонентов того или иного
поля выразить определенные значения опираются на анализ
конкретных высказываний, где представлены семантические функ-
ции в их результативном аспекте. Это закономерное проявление
взаимосвязей Фп и Фр, отражающих единство языка и речи. Од-
нако при анализе поля как системы основным аспектом, в ко-
тором рассматриваются функции языковых единиц, является
аспект Фп.
Понятие КС, будучи обращенным к высказыванию, естественно,
сопряжено прежде всего с семантическими функциями в их резуль-
тативном аспекте. Анализ конкретных высказываний, опираю-
щийся иа понятие КС, представляет собой один из возможных
способов изучения Фр. Вместе с тем выводы о типовых КС, отно-
сящиеся к языковой системе, связывают Фр и Фп.
Заключая данный раздел, остановимся иа соотношении ф у п к-
ц и и и значения. Понятия функция и значение не совпа-
дают, хотя и могут сближаться друг с другом. Их нетождествен-
ность вытекает уже из того факта, что помимо семантических и
тесно связанных с ними прагматических функций, соотносимых
с..значениями, существуют такие типы функций (стилистические
21
и структурные), которые выходят за пределы той сферы, где может
идти речь о близости понятий функции и значения.
Понятия семантическая функция и значение формы близки друг
к другу. Фп соотносится со значением той или иной единицы, рас-
сматриваемым в потенциальном аспекте. Соответственно Фр со-
относится со значением, выступающим в том или ином варианте
в высказывании и представляющим собой элемент его содержания.
Не случайно одни и те же содержательные сущности нередко фи-
гурируют в лингвистических описаниях то как частные значения,
то как функции. Таковы, например, «частные видовые значения»,
называемые также функциями.
Тем не менее понятия семантическая функция и значение не
могут быть признаны тождественными. Значение формы — это
ее системно значимое внутреннее свойство. Оно детерминируется
таким отношением к явлениям внеязыкового мира, которое про-
ходит сквозь призму внутрисистемных соотношений в рамках
оппозиций и неоппозитивных различий между членами данной под-
системы. Значения входят в знаковые отношения и в знаковые си-
стемы. Категориальные значения форм и конструкций включаются
в системы грамматических форм и типов синтаксических конструк-
ций. Что касается понятия функция, то оно относится к системе
иного рода. Основную роль здесь играет связь функции и функ-
ционирования (ср. разные стороны этих связей, характеризующие
потенциальный и результативный аспекты функций, о чем шла
речь выше). Закономерности функционирования языковых единиц
выходят за пределы той частной подсистемы, к которой относится
каждая из них (подсистемы определенной грамматической катего-
рии, части речи, типов синтаксических конструкций и т. п.). Эти
закономерности относятся к особого рода системе функционирова-
ния, охватывающей связанные друг с другом функциональным
взаимодействием разноуровневые (морфологические, синтакси-
ческие, лексические, лексико-грамматические) единицы.
Функции как элемент этой менее жесткой (в частности, разно-
родной с точки зрения уровневой принадлежности средств) си-
стемы функционирования характеризуются более открытым типом
системных связей. Они могут включать в свое содержание самые
разнообразные внеязыковые цели употребления той или иной
формы независимо от релевантности или нерелевантности данной
цели для данной системы форм. Ср. категориальное значение форм
настоящего времени (значение настоящего в широком смысле) и
такие функции этих форм, как настоящее историческое, сцениче-
ское, описательное, настоящее номинации, репортажа и т. п. По-
добные функции, связанные с определенной сферой, условиями
коммуникации, целенаправленностью речевого акта и т. п., бу-
дучи связанными с категориальными значениями формы, все же
представляют внеязыковые цели ее употребления.
Можно сказать так: всякое значение формы есть вместе с тем
ее функция (в том смысле, что выражение этого значения представ-
ляет собой назначение данной формы), но не всякая особая функ-
22
Ция той или иной формы есть особое значение, поскольку далёко
не все разновидности целей употребления форм могут рассма-
триваться как их внутренние системно значимые признаки.
Между понятиями функция и значение существуют различия
в их направленности и системных связях. Значение связано с от-
ношением формы и содержания, языковой единицы и того, что
она обозначает. Это понятие включается в теорию языкового
знака. Функция же входит в систему понятий, связанных с целе-
вой моделью языка, охватывающей разные типы и сферы назначе-
ний — назначения языковых единиц, типов речи, текстов, в конеч-
ном счете языка в целом. В этой системе понятий особенно суще-
ственна связь между функцией и функционированием (самим про-
цессом функционирования, его предпосылками, обусловливаю-
щими факторами и результатами).
Указанные различия не снижают значимости взаимных связей
между рассматриваемыми понятиями. Функционируя во взаимо-
действии с элементами среды и выражая то или иное значение,
модифицируемое и дополняемое контекстом и речевой ситуацией,
форма тем самым выполняет определенную функцию. Понятие
функции (семантической) опирается на понятие значения, свя-
зывая его с предназначением, с исходной направленностью функ-
ционирования формы, его условиями и результатами в речи.
Как значения, так и семантические функции единиц строя языка
заключают в себе языковое семантическое содержание (языковую
семантику) и входят в системные отношения, определяемые семан-
тическими категориями.
ИНТЕРПРЕТАЦИОННЫЙ КОМПОНЕНТ
ЯЗЫКОВОГО СОДЕРЖАНИЯ
В языковых значениях и функциях содержится денотативный
аспект, сопряженный с отношением единиц системы языка к внеш-
нему миру. Вместе с тем с каждой формой связана особая языко-
вая интерпретация смыслового (мыслительного) содержания. Это
явление привлекало к себе внимание языковедов XIX в. в связи
с рассмотрением языковой формы как «способа представления
внеязычного содержания» [Потебня 1958: 47; 72]. Для данного
аспекта семантики в лингвистической литературе нет единого
термина. Тем не менее он так или иначе освещается, когда речь
идет о языковой стилизации [Mathesius 1961: 10—13], о стратифи-
кации семантики, соотношении значения и смысла и т. п. [Do-
kulil, Danes 1958: 232—234; Danes, Hlavsa et al. 1981: 44; Sgall,
Panevova 1976: 14—25; Sgall, Hajicova, Panevova 1986: 8—18;
Бондарко 1978; 1983: 57—75].
Языковое содержание трактуется нами как смысловое (мыс-
лительное) в своей основе содержание, а) выраженное средствами
данного языка, б) структурированное языковыми единицами и
23
их соотношениями, в) включенное, таким образом, в систему дан-
ного языка и образующее его содержательную сторону, т. е. вы-
ступающее как содержание языковых единиц и их комплексов и
сочетаний, реализующихся в речи, г) отражающее различие и
взаимодействие уровней языка (что выявляется в дифференциации
лексических, словообразовательных, морфологических и синтак-
сических значений), д) социально объективированное в данном
языковом коллективе, е) заключающее в себе языковую интер-
претацию (способ представления) смысловой основы содержания
(см. литературу вопроса и его подробное изложение в работе [Бон-
дарко 1978: 3-127]).
Итак, языковое содержание заключает в себе смысловую (мыс-
лительную) основу и ее языковую интерпретацию (интерпретацион-
ный компонент). Смысловая основа языкового содержания и его
интерпретационный компонент образуют единство, это разные
аспекты единого целого. Содержание, передаваемое формальными
средствами, всегда выступает в той или иной языковой интерпрета-
ции.
При разграничении и соотнесении рассматриваемых аспектов
языкового содержания учитываются внутриязыковые и межъязы-
ковые преобразования, при которых остается неизменной ин-
вариантная смысловая основа высказываний, но меняются спо-
собы ее представления в языковых значениях. Это проявляется,
в частности, в самом процессе речи — в динамике перефразирова-
ния. Говорящий может выразить одно и то же смысловое содержа-
ние (во всяком случае содержание, имеющее инвариантную смыс-
ловую основу) разными средствами, которые отличаются друг
от друга с точки зрения интерпретации смыслового инварианта:
В прошлый раз мы рассматривали вопрос, . .; ср.: . . .нами рас-
сматривался вопрос] . . .предметом нашего рассмотрения был во-
прос. . . и т. п. Другой стороной актуализации анализируемых
аспектов языкового содержания в речевой практике перефразирования
является тот факт, что слушающий воспринимает различные вы-
сказывания с различными языковыми значениями их элементов
как передающие один и тот же смысл.
Явления дифференциации и взаимодействия смыслового и ин-
терпретационного аспектов языкового содержания актуализиру-
ются также в практике перевода. С одной стороны, дан текст ори-
гинала во всем своеобразии языковых значений его элементов,
с другой стороны, создается текст перевода с иными языковыми
значениями и иной структурой их связей; связующим же звеном
между этими системами является смысловая основа передаваемого
содержания (ср. сходные суждения специалистов по теории пере-
вода [Вопросы теории перевода. . . 1978]).
Разграничение смысловой основы языкового содержания и его
интерпретационного компонента как разных аспектов единого
целого соотносится с известной дифференциацией универсальных
и неуниверсальных (идиоэтнических) сторон содержания (о ти-
пологических аспектах соотношения универсального и идиоэт-
24
иического компонентов содержания языка см. [Кацнельсон
1972]).
Необходимо еще раз подчеркнуть, что смысловое содержание
фактически никогда не выступает «в чистом виде»: будучи выражен-
ным языковыми средствами, оно несет на себе признаки воздейст-
вия языковой формы. Говоря о смысловом (мыслительном) содер-
жании, мы имеем в виду один из аспектов языкового содержания,
его смысловую основу, слитую с тем или иным способом языкового
представления.
Языковая интерпретация смыслового содержания, заключен-
ная в словах, формах слов и синтаксических конструкциях, исто-
рически обусловлена. Говорящие на данном языке получают
в свое распоряжение сложившиеся системы языковых значений
вместе с заключенными в них способами представления смысло-
вого содержания. Исторически обусловленная языковая интер-
претация смыслового содержания, представленная в словах, фор-
мах и конструкциях, имеет объективную системно-языковую форму
существования, характеризующуюся относительной самостоятель-
ностью по отношению к смыслам, выражаемым в речи. Реализация
значений и функций в речи — это, с одной стороны, процесс, де-
терминированный существующими единицами и закономерностями
их функционирования, а с другой — творческий процесс, в кото-
ром многое определяется речевой деятельностью говорящего.
В передаче речевых смыслов существенную роль играют исполь-
зуемые говорящим различные комбинации единиц, возможности
их выбора для передачи разных оттенков смысла, различные
возможности распределения смысловой нагрузки между значени-
ями языковых средств, контекстуальной, ситуативной и энцикло-
педической информацией (с учетом точки зрения слушающего).
13 актах речи, помимо всего прочего, происходит как бы при-
способление значений единиц данного языка (включая их интер-
претационный компонент) к потребностям выражения мысли го-
ворящего в данный момент, при данном адресате и других кон-
кретных условиях речевой коммуникации.
Специальный акцент на интерпретационном компоненте не про-
тиворечит общему принципу обусловленности языкового содер-
жания внеязыковой действительностью. Этот принцип в полной
мере сохраняет свою значимость. Речь идет о другом. Языковая
семантика не может быть сведена к отношению знака к обозначае-
мому объекту. Должна быть принята во внимание вся сложность
внутренней содержательной стороны языковых единиц, классов
и категорий, рассматриваемых в их взаимных связях и в их отно-
шениях к единицам и категориям мышления, а через них — к вне-
языковой действительности. Восходя в конечном счете к явлениям
окружающей действительности, семантика слов, форм и кон-
струкций несет на себе специфические признаки языковой формы.
В понятии языковой интерпретации смыслового содержания
могут быть выделены следующие аспекты: 1) избирательность по
отношению к элементам и признакам обозначаемых впеязыковых
25
явлений; 2) избыточность языковых значений (в определенной
содержательной зоне могут концентрироваться и частично на-
слаиваться друг на друга семантические признаки, выраженные
лексическими и грамматическими средствами, а также элементами
контекста и речевой ситуации; следует также учитывать избыточ-
ность, обусловленную обязательностью грамматических кате-
горий в языках флективно-синтетического типа); 3) различные со-
четания денотативных и коннотативных элементов; 4) различие
дискретного и недискретного представления смыслового содержа-
ния; 5) различие представления эксплицитного и имплицитного;
6) семантическая вариативность в ее отношении к вариативности
формальной; данное явление выходит далеко за пределы понятия
языковой интерпретации смыслового содержания, но вместе с тем
пересекается с ним, что подтверждается межъязыковыми разли-
чиями в иерархизации центральных и периферийных семантиче-
ских признаков, их разновидностей и вариантов.
В особых пояснениях нуждается упомянутое выше различие
между дискретным и недискретным представле-
нием смыслового содержания. Имеется в виду различие между
четко выделяющимся самостоятельным значением определенной
языковой единицы (лексемы, грамматической формы слова, син-
таксической конструкции) и значением или семантическим эле-
ментом (оттенком значения), сопряженным с другим значением
или другим несамостоятельным элементом в составе того или иного
семантического комплекса. С точки зрения признаков самостоя-
тельности / несамостоятельности данное различие соотносится
с выделенными В. Н. Ярцевой двумя типами отношений между
грамматическими категориями, выраженными одним и тем же
формантом: 1) «синтезированием» (при независимости граммати-
ческих значений, например лица и числа) и 2) «сопряженностью»
(при взаимозависимости значений) [Ярцева 1975: 15—16].
Сопоставляя дискретный и недискретный способы представле-
ния того или иного смыслового содержания, мы имеем в виду раз-
личия в языковой интерпретации одной и той же семантической
категории: модальности, темпоральности, аспектуальности и т. п.
Рассмотрим данное различие на примере модальности. Модаль-
ность может быть дискретной и недискретной. В первом случае
она представляет собой самостоятельное значение определенной
языковой единицы, тогда как во втором она выступает как неса-
мостоятельный семантический элемент, сопряженный с темпораль-
ными и аспектуальными значениями. К первому типу относятся,
например, значения, выражаемые модальными глаголами и дру-
гими модальными словами: могу сказать, хочу писать, должен
сделать, нужно идти и т. п. Второй тип представлен модальными
семантическими элементами, сопряженными с временными и ви-
довыми значениями глагольных форм в определенных типах их
функционирования. Например: Узнал Волгин, что «почтарь не
должен гнать (здесь модальность дискретна, — А. Б.)
скорее лошадь против положенного времени, а в случае понуждения
26
к тому побоями, он оставляет tcp. должен оставить] еду-
щего на дороге или, по прибытии на станцию, доносит [ср.
должен донести] о том почтовому начальству. . .» (Л. Никулин);
в таких случаях долженствование выступает как один из семанти-
ческих элементов в составе комплекса «настоящее предписания».
Еще один пример — употребление форм настоящего-будущего
совершенного в функции «настоящего потенциального»:
а) в утвердительных конструкциях: Право, позавидуешь
[ср. можно позавидовать] иногда чиновникам (М. Салтыков-Щед-
рин); б) в отрицательных конструкциях: Пак вскочит мой Василий
Васильич! Словно обожженный! В сапоги-то никак не п о п а-
д е т [ср. не может попасть] (И. Тургенев); в подобных высказы-
ваниях модальный элемент возможности / невозможности сопря-
жен с передачей самого действия в его ограниченности пределом,
в отличие от раздельного представления возможности / невоз-
можности и ограниченного пределом действия в высказываниях
типа можно позавидовать; не может попасть.
Дискретность семантического элемента может быть связана
с его эксплицитностью, а недискретность — с имплицитностыо.
Ср. дискретное и вместе с тем эксплицитное значение будущего
времени, выражаемое формами типа буду писать, и недискретную
отнесенность действия к будущему времени (презентно-футураль-
ную перспективу), вытекающую из модального значения побужде-
ния (Пишите]). Указанный темпоральный элемент недискретен,
поскольку он сопряжен с категориальным значением побуждения,
вместе с тем он имплицитен, поскольку отнесенность действия
к периоду, следующему за моментом речи, подразумевается,
вытекает из эксплицитного значения побуждения: если говорящий
побуждает собеседника к действию, то это действие еще предстоит
осуществить.
Введем некоторые дополнительные пояснения, касающиеся
эксплицитного и имплицитного представления смыслового со-
держания. Эксплицитное содержание — явное, непо-
средственно выраженное тем или иным языковым средством. И м-
плицитное содержание — специально не выражен-
ное, а лишь подразумеваемое, вытекающее из эксплицитного
содержания или из связанной с ним контекстуальной или ситуа-
тивной информации.
Только эксплицитное содержание, выраженное той или иной
формой, может рассматриваться как ее значение. Что же касается
имплицитного содержания, то оно может быть лишь семантическим
элементом, дополнительно характеризующим те или иные реализа-
ции значения, но не самостоятельным значением формы. Так, зна-
чением форм типа пишите] является побудительность, тогда как
темпоральная отнесенность действия к будущему (презентно-
футуральная перспектива) — это элемент, вытекающий из значе-
ния побудительности, но не временное значение формы.
Одним из аспектов языковой интерпретации смыслового со-
держания является семантическая вариатив-
27
й о с 'Г ь, связанная в каждом языке с особой системой формалН
ных средств и выявляющая в каждом языке черты своеобразия.
Семантическая вариативность в каждом языке определяется
взаимодействием двух тенденций: 1) тенденции к распределению
разновидностей и вариантов смысла в соответствии с исторически
сложившейся в данном языке системой языковых средств с их
значениями и оттенками значений, существующими объективно
в данном языке и «навязываемыми» им каждому говорящему, и
2) тенденции к актуализации вариантов, обусловленной потреб-
ностями передачи речевого смысла (данным говорящим, в данный
момент, при обращении к данному адресату, в конкретных ус-
ловиях речевого акта). Вторая тенденция реализуется благодаря
возможности: а) выбора языковых средств, б) различных их ком-
бинаций в речи, в) различных сочетаний вербально выраженных
значений и контекстуальной, ситуативной и энциклопедической
информации.
Анализ семантической вариативности в ее связях с ва; и антами
выражения составляет необходимый компонент исследования и
описания ФСП. Рассмотрение типов, разновидностей и вариан-
тов категориальных ситуаций позволяет представить в определен-
ной системе вариативность, реализующуюся в речи.
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ
поля
Понятие ФСП далее рассматривается главным образом с точки
зрения его системно-структурных признаков. Прежде всего, од-
нако, мы остановимся на семантических категориях, образующих
содержательную основу изучаемых полей.
СЕМАНТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ГРАММАТИКИ
Семантические категории грамматики в их соотношениях состав-
ляют базу системного членения языковых значений и семанти-
ческих функций (Фп и Фр) на пересекающиеся и взаимодействую-
щие «области содержания».
Изучаемые в грамматике семантические категории, как уже
было отмечено выше, представляют собой основные инвариантные
категориальные признаки (семантические константы), выступаю-
щие в тех или иных вариантах в языковых значениях и функциях.
Для семантических категорий характерно доминирующее
(«вершинное») положение по отношению к возглавляемым ими
многоступенчатым подсистемам содержательной вариативности.
Ср., например, вершинное положение семантической категории
длительности по отношению к определенной / неопределенной,
ограниченной / неограниченной, непрерывной / прерывной дли-
тельности и т. п. (см. с. 108—121).
28
Инвариантность ряда семантических Категорий не абсолКУгна,
а относительна. Некоторые категории, несмотря на высокую сте-
пень их обобщенности, все же могут быть подведены под более
общее понятие. Так, аспектуальность вместе с временной локали-
зованностыо, темпоральностыо и таксисом образует тот комплекс
семантических категорий, которые представляют собой различные
стороны более общего (максимально широкого) понятия времени.
Семантические категории активности / пассивности, возвратности,
взаимности, переходности / непереходности могут рассматриваться
как элементы более широкой сферы залоговости. Категории
причины, цели, условия, уступки и следствия, как известно,
объединяются в сфере обусловленности.
Существует различие между широкими обобщающими поняти-
ями типа аспектуалыюсти, залоговости, обусловленности и семан-
тическими категориями меньшей степени обобщенности (имею-
щими определенные разновидности и варианты, но не охватываю-
щими самостоятельных семантических категорий). Вероятно, дан-
ное различие могло бы быть отражено и в терминологии. Вместе
с тем сохраняется целесообразность применения ко всем этим един-
ствам обобщающего понятия семантической категории. Аспекту-
альпость остается семантической категорией несмотря на то, что
она включает категории лимитативности, длительности, крат-
ности, фазовости и т. д. Поэтому мы пока оставляем термин се-
мантическая категория как единый и вместе с тем как допускаю-
щий разные степени (ранги) обобщенности. Иначе говоря, пред-
полагается, что семантические категории могут быть более об-
щими и более частными.
Системные соотношения и типы семантических категорий в их
языковом выражении — это проблема, предполагающая не «ра-
зовое» и окончательное «решение», а постоянное углубление, вы-
деление и осмысление новых аспектов (ср. общетеоретические и
типологические работы [Общее языкознание 1970; Кацнельсон
1972; 1986; Булыгина 1980; 1982; Степанов Ю. С. 1981; 1985;
Панфилов 1982; Серебренников 1983; Универсалии и типологиче-
ские исследования 1974; Типология пассивных конструкций 1974;
Проблемы лингвистической типологии. . . 1977; Холодович 1979;
Залоговые конструкции в разноструктурных языках 1981; Типо-
логия результативных конструкций 1983; Категории бытия и об-
ладания. . . 1977; Категория определенности-неопределенности
в славянских и балканских языках 1979; Категория притяжатель-
ности в славянских и балканских языках 1983; Селиверстова
1982а; б]).
В ряде случаев возникает вопрос о том, имеем ли мы дело с од-
ной из частных категорий в рамках более общей или речь должна
идти об одной из основных семантических категорий (категорий
«высшего ранга»). Так, среди аспектуальных категорий может
быть выделена категория отношения (реляционность). Однако,
по-видимому, «аспектуальная реляционность» — это лишь одно
из проявлений более общей семантической категории реляцион-
29
ности, охватывающей различные сферы грамматической семан
тики. Имеются в виду, в частности, отношения в сфере синтаксиса
например соединительные, противительные, альтернативные i
другие отношения, выражаемые реляционными средствами слож-
ного предложения (см. [Ляпон 1985]). Сложность вопроса о реля
ционности как семантической категории, помимо всего прочего!
заключается в том, что нужно выделить семантическую области
«собственно отношения» — более узкую, чем отношение в том]
широком смысле, который охватывает большую часть се-]
мантических категорий, изучаемых в грамматике (ср. временные,
пространственные отношения и т. д.). Выделить эту специфиче-
скую сферу рсляционности, которая соотносилась бы, но не совпа-
дала с «отношениями вообще», изучаемыми грамматической наукой,
очень трудно. Тем не менее такой вопрос должен быть поставлен.
Семантические категории грамматики выделяются на основе
их регулярной представленности (в том или ином варианте) в со-
держании высказываний, в значениях языковых единиц и их раз-
нообразных сочетаний. Хотя такие семантические категории, как
время (темпоральность), пространство (локативность), качество,
количество, посессивность, условие, причина и т. п., давно вы-
делены научным познанием, постоянная возможность конкретного
вычленения этих и других категорий в результате лингвистиче-
ского анализа высказываний не утрачивает эвристической зна-
чимости.
Конкретные высказывания существуют, конечно, не для того,
чтобы выразить семантические категории. Они направлены на то,
чтобы передать речевой смысл. Однако выражение конкретных
смыслов регулируется определенными константами — семанти-
ческими категориями, выступающими в тех или иных вариантах.
Так, смысл высказывания Я хочу домой заключает в себе такие
семантические категории, как модальность (в одном из вариантов
волеизъявления), темпоральность (в данном случае — в варианте
актуального настоящего, к которому относится выражение воле-
изъявления, в сочетании с имплицитной темпоральной перспекти-
вой будущего, относящейся к содержанию желаемого — быть
дома), аспектуальность (в варианте состояния «испытывать жела-
ние»), конкретная временная локализованность, персональность
(в варианте отнесенности волеизъявления к говорящему), залого-
вость (в варианте активности), локативность (в варианте направле-
ния и конечного пункта предполагаемого передвижения).
В процессе коммуникации говорящий стремится выразить тот
или иной конкретный смысл, но в его формировании участвуют
определенные категориальные семантические признаки, в которые
укладывается передаваемое конкретное содержание, — нечто ре-
альное, нечто желаемое, нечто актуальное в момент речи, некото-
рая ориентация в пространстве и т. д. Таким образом, семанти-
ческие категории в их вариативности имеют ту форму существо-
вания, которая связана с реальными процессами мыслительно-
речевой деятельности.
30
Основания семантических категорий коренятся во внеязыковой
действительности, отражаемой в сознании и мышлении людей (это
не исключает, а предполагает и явления «обратного воздействия»
гзыка, его категорий и форм па мышление). Во всех случаях ока-
зываются тесно связанными друг с другом факторы объективной
внеязыковой детерминации семантических категорий, обобщающей
деятельности мышления и детерминирующего воздействия язы-
ковой категоризации, опирающейся на средства формального
выражения.
Основные семантические категории универсальны (говоря о за-
труднениях, возникающих при оценке роли универсалий для нужд
контрастивной лингвистики, В. Н. Ярцева замечает, что выход
может быть найден в «укрупнении» самих универсалий, т. е. от-
несении к этому понятию только очень объемных и общих катего-
рий [Ярцева 1981 : 23]). Истоки этой универсальности коренятся
опять-таки в общих закономерностях отражения объективной
действительности в человеческом сознании, т. е. в единстве мира
и единстве его восприятия людьми в процессе их деятельности.
Итак, в истолковании семантических категорий важнейшее
значение имеет принцип онтологизма. Он заключается, с одной
стороны, в признании детерминации рассматриваемых категорий
восприятием окружающей действительности, а с другой — в стрем-
лении лингвистической теории раскрыть способы существования
семантических категорий в реальных процессах мыслительно-
речевой деятельности (вторая сторона тесно связана с первой).
Существование семантических категорий в процессах речи
предполагает включение данного объекта познания в человече-
скую деятельность, связь рассматриваемых категорий с супц
иостыо человека, т. е. учитывает специфику гуманитарного позна-
ния и его объекта (см. [Проблемы гуманитарного познания 1966:
3-4, 70-117]).
Изучаемые категории всегда связаны с конкретными средствами
данного языка, т. е. с определенной формой языкового выражения.
Семантические категории, рассматриваемые вместе с комплексом
разноуровневых средств их выражения в данном языке, — это
и есть ФСП, анализируемые в функциональной грамматике.
ГРУППИРОВКИ ФСП
Представление рассматриваемых единств в их системных связях
находит отражение в следующей схеме группировок ФСП.
1)	ФСП с предикативным ядром; в данную группировку вхо-
дят: а) комплекс полей аспектуальных и аспектуально-темпораль-
ных отношений: аспектуальные поля, временная локализован-
ность, таксис, темпоральность в ее связях с аспектуальностыо
и другими полями, относящимися к данному комплексу; именно
эти поля рассматриваются в данной книге (что касается темпо-
ральности, то она затрагивается в дальнейшем изложении лишь
31
отчасти, при анализе аспектуальности, временной локализован-]
ности и таксиса; как известно, темпоральность тесно связана с объ-|
ективной модальностью, по этому признаку она отнесена нами ко1
второму комплексу анализируемых ФСП и будет рассмотрена'
в следующей монографии данной серии); б) темпоральность,
модальность, бытийность; в) комплекс полей, связывающих
предикативность с субъектностью и объектностыо: персональ-
ность, залоговость (активность / пассивность, возвратность, вза-
имность, переходность / непереходность);
2)	ФСП с субъектно-объектным (предикатно-субъектным и
предикатно-объектным) ядром: субъектность, объектность; ком-
муникативная перспектива высказывания (рассматриваемая
в связи с субъектно-предикатными отношениями); к данной груп-
пировке по некоторым признакам примыкает определенность /
неопределенность, характеризующаяся широким кругом связей
с полями, относящимися к другим группировкам (существенны,
в частности, связи с временной локализованностыо / нелокализо-
ванностыо и качественностью);
3)	ФСП с качественно-количественным ядром: качественность,
количественность, компаративность; к данной группировке при-
мыкает посессивность, тяготеющая, с одной стороны, к атрибутив-
ным отношениям (и с этой точки зрения отчасти связанная с ка-
чественной характеризацией субстанций), а с другой — к отноше-
ния предикативным;
4)	ФСП с обстоятельственным ядром: локативность; комплекс
полей обусловленности (поля причины, цели, условия, уступки,
следствия); с локативностью семантика обусловленности связана
по признаку обстоятельственной характеристики предиката, но
по другим признакам обусловленность, глубоко затрагивающая
сферу межпредикатных отношений (п тем самым сопряженная
с таксисом), и пространственная характеристика высказывания
(прежде всего предиката) — это разные семантические сферы.
В данном выше представлении системы ФСП, в частности в чле-
нении ФСП на указанные группировки, находят отражение из-
вестные типы языковой категоризации, имеющей грамматический
характер (в широком смысле, включая явления лексико-грамма-
тического взаимодействия). Имеется в виду прежде всего связь
с семантической (и отчасти формально-синтаксической) структурой
предложения. Далее в тех же группировках ФСП отчасти про-
слеживается связь с семантикой частей речи и свойственных им
грамматических категорий. Вторая группировка связана, однако
лишь отчасти, с субстантивной семантикой в ее отношении к се-
мантике глагольной. Третья группировка характеризуется суще-
ственной ролью связей входящих в нее полей с семантикой при-
знака, но при этом сохраняются и связи с глагольными и субстан-
тивными категориями. Наконец, четвертая группировка соотне-
сена с адвербиальной семантикой, хотя при этом выходит далеко
за ее пределы, поскольку речь идет о межпредикатных отноше-
ниях в сфере обусловленности,
32
Связи системного членения ФСП с семантической структурой
предложения и с семантикой частей речи и их грамматических ка-
тегорий, как было показано выше, не имеют характера полного
и последовательного параллелизма, однако общие тенденции, зна-
чительные пересечения в этих членениях очевидны. Это неудиви-
тельно. Семантические категории, лежащие в основе ФСП, ко-
ренятся и в семантической структуре предложения-высказывания,
и в связанной с этой структурой семантике частей речи и их кате-
горий (ориентированных на определенные функции в семантиче-
ской структуре предложения-высказывания).
Фактически все указанные сферы членений — членения се-
мантической структуры предложения и членения в семантике ча-
стей речи и свойственных им категорий — представляют собой
разные аспекты системы мыслительно-языковой категоризации,
отражающей членения и связи явлений внеязыкового мира в вос-
приятии человека и ориентированной на системную организацию
передаваемых в речи смыслов.
Все ли функциональные единства, реально существующие как
системные комплексы функций и комплексы средств их реализации
в том или ином языке, в частности русском, учтены в представлен-
ной выше схеме? Очевидно, не все. Например, в данной схеме от-
сутствует то единство, которое можно было бы назвать «полем веж-
ливости (респективности)». Ср. в русском языке противопостав-
ление типа ты думаешь — вы думаете (при отнесенности к одному
лицу, а не ко многим лицам) вместе с рядом периферийных средств
в сферах модальности и персона л ьности, имеющих отношение
к прагматическим функциям вежливости [Холодович 1979 : 58—
72; Алпатов 1985 : 53—54; Лопатин 1979; Храковский 19806;
Храковский, Володин 1986]. Мы не выделили «поле респектив-
ности», поскольку данная сфера функций и средств по своему праг-
матическому содержанию занимает особое положение и не может
рассматриваться в одном ряду с указанными выше ФСП.
Можно было бы выделить особое ФСП одушевленности / не-
одушевленности. Вместе с тем возможно включение семантики
одушевленности / неодушевленности в сферу предикатно-субъект-
ных и предикатно-объектных отношений (последняя возможность
реализуется при характеристике соответствующей группировки
ФСП). Подчеркнем еще раз, что в рассматриваемой системе ФСП
мы стремились отразить основные функциональные единства, от-
носящиеся к сфере грамматики.
Можно ли исчислить ФСП в данном языке? Трудно говорить
о точном количестве ФСП (о том, что их насчитывается, скажем,
35 или 39). Важно, однако, что в принципе система ФСП должна
охватить все основные семантические категории, подлежащие ве-
дению грамматики. При том подходе, который реализуется в дан-
ной работе, речь идет о системе, включающей около трех десятков
ФСП. При возможных различиях в интерпретации функциональ-
ных единств могут быть расхождения в сторону некоторого со-
кращения или увеличения этого количества, но все же состав вы-
3 Теория функциональной грамматики	33
деляемых категориальных единств при этом существенно не меня-
ется. Таким образом, относительность проводимой систематизации
ФСП нельзя преувеличивать. Данное представление о системе
ФСП, возможно, допускает некоторые дополнения, но все же ох-
ватывает основные функциональные единства.
Группировки ФСП с компонентами, подобными тем, которые
были указаны выше, существуют в разных языках. Вместе с тем
языки отличаются друг от друга с точки зрения принадлежности
полей к разным структурным типам, отчасти значимостью отдель-
ных полей в общей системе, их конфигурациями, а также особен-
ностями взаимных связей.
Совокупность ФСП как единое целое может быть исследована
лишь при опоре на единицы и категории одного определенного
языка. Если ставится вопрос о сопоставительном аспекте изуче-
ния комплекса основных ФСП, то целесообразно выделить два
этапа анализа: 1) описание группировок ФСП в языке, избирае-
мом для исследования, например в русском языке; 2) привлечение
данных тех языков, в которых представлен контрастирующий ма-
териал (иной структурный тип ФСП ит. п.). Второй этап дает сво-
его рода контрастивный «фон» по отношению к системной доми-
нанте описания.
СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ФСП
Могут быть выделены два основных структурных типа ФСП: поля
1) мо н о ц е н т р и ч е с к и е и 2) полицентриче-
ские. Первый тип выступает в двух разновидностях: а) моно-
центрические поля с целостным грамматическим ядром, т. е. опи-
рающиеся на грамматическую категорию; в русском языке к дан-
ной разновидности относятся такие поля, как темпоральность
(центр — грамматическая категория времени); объективная мо-
дальность (центр — категория наклонения); активность / пас-
сивность (центр — категория залога); компаративность (центр —
категория степени сравнения прилагательных и наречий); б) мо-
ноцентрические поля с комплексным (гетерогенным) ядром, т. е.
опирающиеся на комплекс взаимодействующих языковых средств,
которые могут относиться к разным уровням системы языка
(средств морфологических, синтаксических, лексико-граммати-
ческих); в русском языке к данной разновидности относятся,
в частности, поля длительности и временной локализованное™,
о которых речь будет идти ниже.
Специфика моноцентрического типа наиболее четко выражена
в структуре ФСП с целостным грамматическим ядром. Что же ка-
сается ФСП с комплексным (гетерогенным) ядром, то по некоторым
признакам они сближаются с полицентрическими ФСП (имеется
в виду отсутствие единой целостной системы грамматических
форм, множественность неоднородных языковых средств, обра-
зующих центр поля). Относя данную разновидность ФСП к моно-
центрическому типу, несмотря на все указанные признаки пере-
34
ходпОСти, Mil руководствуемся тем, что рассматриваемые языко-
вые средства, объединяющиеся в составе устойчивых комплексов,
представляют собой не разные центры поля, а взаимодействующие
элементы одного центра. В данном случае отсутствует расчленение
ФСП на разные функциональные сферы с внутренней дифферен-
циацией «центр — периферия», характерное для ФСП с четко вы-
раженной полицентрической структурой. Таким образом, опре-
деляющими все же являются признаки моноцентрического типа.
Полицентрические поля характеризуются разбиением на не-
сколько сфер, каждая из которых имеет свой центр и периферий-
ные компоненты; в русском языке к данному типу относится боль-
шинство ФСП.
Приведем примеры полицентрических ФСП. В поле посессив-
ности в русском языке выделяется, с одной стороны, атрибутив-
ный центр, объединяющий конструкции с притяжательными ме-
стоимениями, прилагательными, падежными формами существи-
тельных (ср. мой дом, отцовский дом, дом отца) и т. п., а с дру-
гой — предикативный центр, представленный посессивными пре-
дикатами в конструкциях типа у меня есть. . ., я имею. . ., в моем
распоряжении имеется. . . и т. п. Атрибутивная и предикативная
посессивность — это разные типы посессивных функций, которые
обусловливают и разные типы языковых средств. Отсюда вытекает
и полицентрическая (бицентрическая) структура данного поля.
Расщепление на два центра — атрибутивный (основной) и
предикативный (второй по значимости) — характерно для поля
качественности. Так, в русском языке атрибутивный центр каче-
ственности представлен полными прилагательными и причасти-
ями, а предикативный центр — конструкциями с краткими при-
лагательными и краткими страдательными причастиями с ослаблен-
ной или устраненной глагольностью (в обоих случаях — ср. Я здо-
ров и Он расстроен — качественность сопряжена со статаль-
постыо), глагольными конструкциями узуально-квалитативного
типа: — И отчего это няня всегда угадает, а вы не умеете?!
(О. Форш); в подобных случаях представлен комплекс значений
нелокализованности действия во времени, потенциальности и
качественности. И в этом случае бинарная структура поля с двумя
центрами обусловлена различием двух типов функций. Ср. также
ноле бытийности с двумя центрами в сферах дискретной (при раз-
дельном выражении субъекта и предиката существования) и недис-
крстной бытийности, поле таксиса с центрами зависимого и неза-
висимого таксиса.
Поля в разных языках, базирующиеся на одной и той же се-
мантической категории, могут существенно различаться по своей
структуре. Ср., например, поле определенности / неопределен-
ности в «артиклевых» и «безартиклевых» языках.
Грамматические и лексико-грамматические основания ФСП —
опоры для выделения ФСП исследователями — разнообразны.
Они не сводятся к системам противопоставленных друг другу ря-
дов грамматических форм с однородными значениями, т. е. не сво-
3*
35
дятся к грамматическим категориям. Так, поле локативности
в русскохМ языке опирается па такие разнотипные языковые сред-
ства, как локативные предложно-падежные конструкции, обстоя-
тельственные локативные показатели, сложноподчиненные пред-
ложения локативного типа.
Тот или иной класс синтаксических конструкций (рассматри-
ваемых как единство их языкового значения и синтаксической
формы) — не менее явное и очевидное грамматическое основание
для выделения ФСП или комплекса семантических функций в пре-
делах определенного ФСП, чем система противопоставленных друг
другу рядов грамматических форм слова. Те и другие граммати-
ческие средства способны выступать в роли центра (одного из
центров) ФСП. Возможны и другие, более сложные разновидности
«опорных» средств, ср., например, взаимодействующие категории
вида и времени (в некоторых их функциях) в русском языке в со-
четании с обстоятельственными показателями и конкретностью /
обобщенностью субъекта как центральное средство (комплекс
средств) выражения семантики локализованности / нелокализо-
ванпости действия во времени (см. соответствующий раздел этой
книги).
Если моноцентрические поля строятся на базе одной исходной
системы в единстве с ее средой, то поля полицентрические пред-
ставляют собой объединения нескольких (двух, трех и более)
исходных грамматических или лексико-грамматических систем,
каждая из которых выступает в сочетании со своей средой, иначе
говоря, полицентрическое поле — это несколько частных ком-
плексов «система—среда», объединенных в более общую систему.
СИСТЕМНЫЕ ПРИЗНАКИ ФСП
Любой системе присущ признак целостности. Его проявления
в разных системах могут отличаться существенными особенно-
стями. В ФСП данный признак характеризует содержание поля,
базирующееся на определенной семантической категории. Что же
касается средств формального выражения, то их совокупность
лишена целостности, поскольку они относятся к разным языковым
уровням и по своей структуре разнородны.
Для того чтобы более наглядно выявить специфику ФСП как
системы, целесообразно сопоставить системные свойства ФСП
и грамматических категорий (ГК).
ГК в языках флективно-синтетического типа представляют
собой обобщенный категориальный признак, объединяющий грам-
матические значения членов данной категории (граммем) и на-
ходящий выражение в системе противопоставленных друг другу
рядов грамматических форм слова или синтаксических конструк-
ций. В основе ГК лежит категориальный семантический признак,
но ГК в целом представляет собой двухстороннее единство, ох-
ватывающее планы содержания и выражения. То же относится
к граммемам как компоненталМ ГК.
3G
Категориальный родовой признак (наклонения, времени, лица,
числа и т. п.) раскрывается во взаимоисключающих видовых
признаках противопоставленных друг другу граммем (разных на-
клонений, времен, ^тиц, чисел и т. п.). В этих родо-видовых отно-
шениях и семантической соотносительности компонентов ГК вы-
является их однородность в плане содержания. Однородность
может быть не абсолютной, а лишь относительной, поскольку
оппозитивные отношения граммем могут сочетаться с неоппозитив-
ными различиями (ср. неполную и непоследовательную соотноси-
тельность значений разных падежей, наклонений, видов). Тем не
менее неоппозитивные различия в содержательной структуре ГК
по нарушают единства категориального родового признака, рас-
крываемого в видовых признаках противопоставленных друг
другу компонентов ГК [Бондарко 1981].
Итак, ГК как системы граммем характеризуются в плане со-
держания высокой степенью целостности и однородности. Этим
свойствам содержательной стороны ГК соответствуют аналогич-
ные свойства их формального выражения. Мы имеем дело либо
с противопоставленными друг другу рядами грамматических
форм слова (таков основной тип ГК), либо с противопоставлен-
ными друг другу типами синтаксических конструкций (например,
активных и пассивных).
Сопоставление с ГК позволяет выявить особенности системных
признаков ФСП. Об отсутствии целостности и однородности плана
выражения ФСП уже шла речь выше. Рассмотрим теперь некото-
рые особенности ФСП в плане содержания.
ФСП охватывает семантические функции, которые даже при
их отнесенности к одной и той же семантической категории могут
отличаться явно выраженной многоаспектностью. Ср.,
например, многообразие семантики общерезультативного, «спе-
циально-результативных» и других способов действия, относя-
щихся вместе с семантикой видов к полю лимитативности с его
инвариантным признаком того или иного отношения действия
к пределу.
Многоаспектность семантики компонентов ФСП находит выра-
жение в том факте, что разные семантические элементы данного
поля могут совмещаться в одной словоформе. Так, в глаголах
типа накосить (травы), надавать (обещаний) и т. п. совмеща-
ются значения совершенного вида (ограниченность действия
пределом) и кумулятивного способа действия. Оба значения отно-
сятся к полю лимитативности (кумулятивность связана с взаимо-
действием лимитативности и кратности). Ср. также совмещение
значения совершенного вида с разными типами предельности,
связанными с такими способами действия, как начинательный
(зареветь, зашевелиться и т. п.), длительно-ограниченный (про-
болеть, пролежать и т. п.), ограничительный (поболеть, полежать).
Таким образом, если разные компоненты ГК находятся в отноше-
ниях взаимоисключения, то компоненты ФСП могут находиться
в отношениях взаимного дополнения.
37
Указанные различия в отношениях между компонентами
с одной стороны, и между компонентами ФСП, с другой — это
различия в структуре рассматриваемых единств, характеризую-^
щие их как разные типы систем. В отличие от ГК ФСП как система
характеризуется отсутствием признаков целостности и однород-
ности в плане выражения и возможностью таких проявлений
многоаспектное™ плана содержания, которые позволяют говорить
лишь об относительной (ослабленной, ограниченной) целостности.
Вместе с тем было бы неправильно рассматривать ФСП лишь
в аспекте «системной ущербности». Необходимо обратить внима-
ние на «сильные» системные признаки ФСП.
Речь идет прежде всего о функциональной пол-
ноте поля. ФСП охватывает всю сферу функций, базирующихся
на определенной семантической категории. Так, поле темпораль-
ности в русском языке охватывает всю сферу темпоральных отно-
шений, включая и те отношения, которые находятся за пределами
(полностью или частично) грамматических форм времени. Таковы,
в частности, отношения близкого — отдаленного прошлого или
будущего, связанные с показателями типа только что — давно,
вот-вот, скоро, сейчас — нескоро, через много лет и т. п. Заметим,
что для ГК, в отличие от ФСП, характерна частичность (непол-
нота) функциональной сферы, охватываемой компонентами дан-
ного единства: каждая ГК включает лишь те значения, которые
релевантны для данной системы форм.
Второй «сильный» системный признак ФСП — отсутствие огра-
ничений в отношении характера и типа охватываемых данным
полем формальных средств, т. е. формальная неограниченность.
Семантическая категория, лежащая в основе данного единства,
может быть выражена любыми языковыми средствами — морфо-
логическими, синтаксическими, словообразовательными, лекси-
ческими — и любыми их сочетаниями. Среди способов выражения
семантики данного поля могут быть способы дискретные и не-
дискретные , эксплицитные и имплицитные, прямые и косвенные,
собственно языковые и представляющие собой сочетание языковых
средств и элементов речевой ситуации. В этом отношении ФСП
существенно отличается от ГК, для которых характерна строгая
ограниченность не только со стороны содержания, но и со стороны
формального выражения.
Формальная неограниченность, присущая ФСП, влечет за собой фор-
мальную полноту. Таким образом, отмеченный выше признак функ-
циональной полноты дополняется признаком полноты формальной.
Функциональная и формальная полнота поля находит прояв-
ление в том, что ФСП включает не только грамматические единицы,
классы и категории как исходные системы, но и относящиеся
к той же семантической категории элементы их среды. Это увели-
чивает объяснительную силу данной разновидности системного
анализа в грамматике. Так, обращение к понятию темпораль-
ное™ как ФСП, охватывающему разные типы темпоральных отно-
шений (а не только те, которые находят выражение в граммати-
38
веских формах времени), дает возможность выявить специфику
времени как грамматической категории.
Каждое ФСП входит в более широкую систему, элементы кото-
рой играют роль среды по отношению к данному полю как исход-
ной системе. Обычно ФСП включается в целый комплекс пере-
секающихся систем. Функцию среды по отношению к данному
полю выполняют все поля в составе определенной группировки
ФСП и за ее пределами, которые взаимодействуют с изучаемым
полем, участвуя в формировании, сохранении и развитии его
свойств как системы.
Разработка теоретических оснований функциональной грамма-
тики имеет поисковый характер. Предлагаемое истолкование
принципов грамматического описания и системы исходных поня-
тий представляет собой концепцию, рассчитанную на уточнение
и развитие в ходе последующих исследований функциональной
ориентации.
Дальнейшее изложение направлено на реализацию теории
функциональной грамматики в анализе (проводимом прежде
всего на материале русского языка) основных функционально-
семантических единств.
ГЛАВА I. АСПЕКТУАЛЬНОСТЬ
СОДЕРЖАНИЕ И ТИПЫ
АСПЕКТУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
А с п е к туаль н ость понимается нами как семантический
категориальный признак «характер протекания и распределения
действия во времени» (см. [Пешковский 1956 : 105]) и вместе с тем
как группировка ФСП, объединенных этим признаком.
Аспектуальные значения сосредоточены прежде всего в сфере
глагольного предиката, в сфере действия.1 Однако аспектуальность
выходит за пределы действия-предиката. Поэтому речь может
идти об аспектуальной характеристике не только предиката,
но и высказывания в целом (хотя во всех случаях эта характери-
стика относится прежде всего к предикату и шире — к «предика-
тивному центру», включающему предикат и детерминирующие его
элементы). Ср., например, высказывания типа Он в с е сдвигал
мешавшую ему шапку и наконец сдвинул ее на затылок;
Чем больше я думал об этом, тем яснее мне стано-
вилась нелепость случившегося. Во всех подобных случаях
выражение аспектуальных отношений не ограничивается глаголь-
ными предикатами, но затрагивает и другие элементы высказыва-
ния.
Выражаемая в высказывании в том или ином варианте типовая
содержательная структура, базирующаяся на семантике аспек-
туальности и представляющая собой ту сторону выражаемой
в высказывании общей ситуации, которая связана с выражением
характера протекания действий во времени, может быть названа
аспектуальной ситуацией. (Ср. предельно-процес-
сные, непредельно-процессные, статальные. перфектные ситуации
и т. п. [см. Бондарко 1983 : 116—200]). По существу рассматри- 1
1 Здесь и далее речь идет о действии в широком смысле, включая состоя-
ние и отношение. Имеется в виду наиболее обобщенное значение глагола
как части речи. Такое истолкование термина «действие» соответствует оте-
чественной грамматической традиции (см., в частности, труды А. М. Пеш-
ковского, Л. В. Щербы, В. В. Виноградова). Известно употребление в том же
значении другого термина — «процесс», одпако в аспектологии «процесс»,
«процессность» — более частные термины, связанные лишь с одним из ти-
пов аспектуальной характеристики глаголов. Поэтому в данной работе мы
отдаем предпочтение традиционному термину «действие».
40
ваемое понятие близко к тому, что называется аспектуальной
характеристикой высказывания. Содержание понятия «аспектуаль-
ная ситуация» включает все то в характере протекания действий
во времени, что анализируется аспектологами за пределами от-
дельного слова, т. е. на уровне высказывания (высказывания-
предложения, высказывания, равного сверхфразовому единству,
комплексу таких единств и т. п.). Предмет анализа называется
ио-разному, например аспектуальность предложения, частные
видовые значения, видовые функции, типы употребления видов
и т. п., но в содержании разных терминов фактически заключено
много общего.
Понятие аспектуальности тесно связано с тем, что Г. Гийом
называл «внутренним временем» действия (в отличие от «внешнего
времени — отношения действия к моменту речи или другой исход-
ной точке отсчета) (см. [Guillaume 1973 : 47—48]). Как пишет
Е. А. Реферовская, «. . .всякое действие, как бы продолжительно
или кратко оно ни было, содержит в себе какое-то количество
„оперативного44 времени. Само понятие времени представлено в соз-
нании человека в виде действия — процесса — длительности.
Такое „время44 действия является неотъемлемой чертой его при-
роды, чертой, непременно ему свойственной, представляет собой
его „внутреннее44 время» [Реферовская 1984: 91]. К аспектуаль-
пости относятся такие характеристики протекания и распределе-
ния действия во времени, как ограниченность/неограниченность
пределом, наличие/отсутствие внутреннего предела, представле-
ние действия как протекающего процесса или как ограниченного
пределом целостного факта, кратность, длительность, выделение
той или иной фазы действия (фазовость), актуальность послед-
ствий действия для более позднего временного плана (перфект-
иость), различие между собственно действием, состоянием и отно-
шением. Все эти характеристики так или иначе раскрывают струк-
туру «внутреннего времени» действия.
В предшествующих работах (начиная с 1966 г.) аспектуальность
рассматривалась нами как целостное поле (единая функционально-
семантическая категория), и в настоящее время мы не считаем
такое истолкование аспектуальности неправильным. Оно имеет
свои основания и может использоваться в конкретных исследова-
ниях, особенно в тех случаях, когда важно подчеркнуть интеграль-
ные признаки анализируемого единства.
Возможен, однако, и другой подход, заключающийся в рас-
членении сферы аспектуальности на ряд полей и объединении их
в составе группировки ФСП. При таком подходе в большей сте-
пени принимаются во внимание особенности семантики и структур-
ной организации отдельных подсистем в пределах широкой зоны
аспектуальных отношений. Данное истолкование аспектуаль-
ности включается в общую систему описания ФСП. Имеется ряд
функциональных единств, представляющих собой группировку
более частных полей. Таковы группировки полей залоговости,
модальности и обусловленности.
41
Дифференциация аспектуальности предполагает йнтеграцщл
Выделенных более частных полей. Эта интеграция обусловлен^
не только их инвариантным категориальным признаком, но и про-
тивопоставленностью аспектуальности как целого темпоральности,
модальности, персональности и другим ФСП.
Данная группировка включает следующие поля: лимитатив-
ность (поле, охватывающее разные типы отношений действия к пре-
делу), длительность, кратность, фазовость, перфектность, поле
действия (акциональность), поле состояния (статальность), поле
отношения (реляционность). Большая часть этих полей (за исклю-
чением трех последних, которые затрагиваются лишь попутно)
рассматривается в данной монографии.
Семантика действия, состояния и отношения издавна привле-
кала к себе внимание исследователей. Особый интерес представ-
ляет анализ указанных категорий в аспекте семантических типов
предикатов [Степанов Ю. С. 1981: 114—237, 296—331; Булыгина
1982; Селиверстова 19826]. Ср. также исследование «лексико-
семантического поля глаголов отношения» [Гайсина 1981], «реля-
ционных ситуаций» [Ибрагимова 1983; 1985], характеристику
«структуры поля глаголов действия» [Кильдибекова 1983]. Наше
истолкование ФСП состояния изложено в ранее опубликованной
работе [Бондарко 1984а: 66—70]. Специального анализа с точки
зрения понятий ФСП и категориальной ситуации требует вся
триада упомянутых категорий. Развернутое рассмотрение ФСП
акциональности, статальности и реляционное™ пока приходится
отнести к задачам будущих исследований.
Как уже было отмечено во «Введении», аспектуальность вхо-
дит в более широкую функциональную сферу, связанную с идеей
времени (см. [Маслов 1983: 41—42]). Эта сфера включает аспек-
туальность («внутреннее время» действия), временную локализо-
ванность (особый тип соотношения внутреннего и внешнего вре-
мени), темпоральность (внешнее время) и таксис (соотношение
действий во времени).
В русском языке, как и в других славянских языках, централь-
ную роль среди средств выражения аспектуальных отношений
играет грамматическая категория вида. Она представляет собой
наиболее специализированное и регулярное грамматическое сред-
ство, интегрирующее и консолидирующее другие компоненты
данного поля — способы действия, разряды предельных и непре-
дельных глаголов, аспектуально специализированные синтакси-
ческие конструкции, лексические показатели аспектуальности,
все аспектуальные элементы контекста. Вместе с тем при общем
центральном положении категории вида в данной группировке
ФСП ее роль в разных аспектуальных полях различна. В каждом
из них вид как бы поворачивается особой своей стороной, вступая
в разные связи с другими элементами рассматриваемого единства.
Представленное выше членение внутри группировки полей аспек-
туальности относится к типу «естественной классификации». Оно
базируется на тех признаках «естественных языковых объектов»,
42
которые не могут быть сведены к единому классификационному
принципу. В рамках зоны аспектуальных отношений упомянутые
семантические признаки отличаются значительным разнообразием.
Одни поля в пределах рассматриваемой группировки тесно
связаны друг с другом, другие же характеризуются более слабыми
связями. Так, особо тесные связи существуют между перфект-
постыо и статальностью (в последнем случае речь идет о преди-
катах состояния, перфектность же предполагает, что состояние
является лишь одним из элементов выражаемого семантического
комплекса; частичные пересечения этих семантических сфер
очевидны), между статальностью и реляциониостыо (при всех
различиях между значениями состояния и отношения они объеди-
няются некоторыми общими признаками, в частности признаком
нединамичности). С другой стороны, значительные расхождения
существуют между такими значениями, как фазовость и перфект-
ность, фазовость и реляционность, перфектность и реляционность.
Неравномерность связей (более тесных и более отдаленных)
семантики отдельных полей, асимметричность их соотношений —
это общий признак группировки полей аспектуальности.
Аспектуальные значения взаимодействуют с широким кругом
смежных и более отдаленных категорий. Не говоря уже о по-
стоянно отмечаемых и широко известных аспектуально-темпо-
ральных связях, а также связях аспектуальности с временной
локализованностыо и таксисом, отметим существование семанти-
ческих комплексов, включающих элементы аспектуальности
и ряда других ФСП. Таковы следующие ФСП и их группировки.
Модальность: Анисья... Ты остынь, не серчай. Куты р-
кин. Остынешь тут с вами! (К. Паустовский); Н е с у-
м е ю вам ответить.
Залоговость: Эта книга легко читается*, Книга про-
читана.
Персональность: Тебя не поймешь.
Субъектно- и объектно-предикатные отношения и коммуника-
тивная перспектива высказывания: Пчелы всех пережа-
лили*, — Вы встречали (с акцентным выделением пре-
диката, — А. Б.) декана?
Определенность/неопределенность: Мавра Денисовна.
Ах, вертушка, ах, вертушка! Зародится ж этакая озор-
ница! (А. Островский); Дерюгин. ..Заберется же та-
кая дрянь в человека, чахлость эта самая! (А. Островский); И по-
ду м а ю т же люди такое! (К. Паустовский).
Качественность: Ведь он такой: не пожалуется,
не попросит ничего*, слова от него не добьешься (И. Тургенев).
Количественность: Мальчики попрыгали в воду*, Над ним
часто п о с м е и в а л и с ь, ' а случалось, крепко бивали. . .
(И. Соколов-Микитов).
Компаративность: Чем далее подвигался он вперед,
ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее ста-
новился вид войск (Л. Толстой).
43
Локативность: Волнуясь, я ходил по комнате из
угла в угол.
Связи аспектуальности с элементами других ФСП рассматри-
ваются или затрагиваются в дальнейшем изложении. (См. также
[Бондарко 1975 : 736—739; 742—743; 1984а: 42—47; Русская грам-
матика 1980, т. I: 641—646; Степанов Ю. С. 1976; 1977; Ломов
1977: 47—59; Fontaine 1978; Guentcheva 1978; Пупынин 1980;
1984; Шубик 1984; Churg, Timberlake 1985; Томмола 1986]).
Семантическим центром аспектуальности и вместе с тем цен-
тром формальных средств выражения аспектуальных отношений
является глагольный предикат. С другой стороны, элементы аспек-
туальности могут выходить за пределы предиката, распространяясь
на другие части высказывания. В особенности это касается обсто-
ятельственных средств (Посидели минут пять и ушлщ Голоса
постепенно замолкли и т. п.). Собственно предикативная и об-
стоятельственная характеристики аспектуальных отношений объ-
единяются в составе предикативного комплекса, включающего
предикат (ядро комплекса) и все характеризующие ого элементы
высказывания. Другие языковые средства, участвующие в выра-
жении аспектуальности (помимо обстоятельственных), в частности
союзы и частицы (Огонек т о вспыхнет, т о погаснет*, Его уго-
варивали, да т а к и не уговорили), также группи-
руются вокруг глагольных предикатов, имея непосредственное
отношение к их характеризации и системной организации в со-
ставе высказывания. Во всех случаях глагольные предикаты пред-
ставляют собой центр, доминанту аспектуальных отношений.
Возникает вопрос: является ли аспектуальность универсаль-
ным и обязательным признаком любого высказывания или она
характеризует не все высказывания? Из предшествующего изло-
жения вытекает, что сфера распространения аспектуальности
чрезвычайно широка, но все же не универсальна. Аспектуальная
характеристика обязательна (речь идет о русском языке и других
языках с облигаторной категорией вида) лишь для высказываний
с глагольными предикатами. За пределами таких высказываний
аспектуальные отношения (обычно выступающие не во всей пол-
ноте их признаков) возможны, но не обязательны.
Своеобразная (не вполне дифференцированная, редуцирован-
ная) аспектуальная характеристика заключена в безглагольных
побудительных высказываниях типа Воды!*, Руку!*, Быстрее!*,
Дальше! (см. [Козырев 1982; 1985]). Периферийная,, неполная,
но все же реальная аспектуальная характеристика ситуации в та-
ких случаях связана опять-таки с выражением предиката со зна-
чением действия (хотя зто выражение и не вербализовано), с осо-
бой формой репрезентации акционального предиката.
Аспектуальность отсутствует или во всяком случае явно не
представлена в тех высказываниях, где нет действия (в широком
смысле). Ср. высказывания типа Лицо все такое же, розовое да све-
жее. . . (И. Тургенев); Там, в Крыму, в Ореанде, конечно, цветенье
пороскошней, поярче, но и здесь красота (А. Рекемчук); Он учитель.
44
Оговорка относительно того, что аспектуальность в части подоб-
ных случаев может быть «явно не представлена», связана с воз-
можностью разных истолкований понятия «отношение». Речь и/'ет
не просто об объеме этого понятия, а о том, всегда ли отношение
имеет аспектуальную характеристику. Так, в случаях типа Он
учитель явно представлено отношение (включение в определенный
класс). Однако в такого рода отношениях трудно усмотреть тот
или иной характер их протекания и распределения во времени.
Вместе с тем предлагаемое истолкование фактов нельзя считать
единственно возможным. В принципе можно говорить о «данности
отношения» в определенный период времени как об аспектуальной
характеристике высказывания. Поэтому, избегая излишней кате-
горичности, мы и используем формулировку «аспектуальность
явно не выражена».
В высказываниях типа Зима*, Тихий вечер и т. п. дискретное
субъектно-предикатное членение отсутствует. Предикат со слож-
ным значением, объединяющим элементы бытийности и состояния,
представлен в единстве с субстанцией, являющейся носителем
предикативного признака. (По существу здесь нельзя даже гово-
рить раздельно о предикативном признаке и его носителе; мы ис-
пользуем эти термины, применяемые в их прямом смысле в других
случаях, к тому объекту, где в действительности речь может
идти лишь о разных сторонах единого комплекса.) Соответственно
не получает явного и дискретного выражения и аспектуальность.
В какой-то мере (в той именно, в какой здесь представлен семанти-
ческий элемент состояния) можно говорить об аспектуальной
семантике статальности. Однако при отсутствии явного предиката
состояния отсутствует и явная аспектуальная характеристика
высказывания.
Таким образом, сфера аспектуальности не имеет резких, четко
очерченных границ. Как и во многих других случаях, здесь на-
лицо полевая структура с явно выраженным центром, где пред-
ставлена вся полнота признаков данного явления, и периферией,
характеризующейся «разреженностью» признаков, постепенным
размыванием определенности тех качеств, которые отличают рас-
сматриваемое явление.
Далее наибольшее внимание уделяется лимитативиости как
полю, занимающему в русском языке, как и во многих других,
центральное положение в сфере аспектуальности.
ЛИМИТАТИВНОСТЬ
Л и м и т а т и в н о с т ь трактуется нами как семантическая
категория, объединяющая разные типы отношения действия
(в широком смысле) к пределу, и вместе с тем как поле, охватываю-
щее средства того или иного языка, служащие для выражения
указанных отношений.
45
Основное внимание в дальнейшем изложении сосредоточено!
на типологии и стратификации лимитативных отношений в завися^
мости от характера семантических признаков и уровневой при-
надлежности средств их выражения.	|
ЛИМИТАТИВНОСТЬ
КАК ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ
ПОЛЕ
Содержание и типы
семантики предела
Термины «лимитативный», «лимитация» известны в аспектологии.2
Вместе с тем в русской (и шире — славянской) аспектологической
литературе они неупотребительны. Тем не менее мы говорим
именно о лимитативности: в силу своей «незанятости» этот термин
в наибольшей степени подходит для обозначения широкого поня-
тия, объединяющего разные типы отношений действия к пределу.3
Внутренний и внешний предел
В самом общем смысле предел действия — это его временная гра-
ница, ограничение его протекания во времени (далее понятие пре-
дела уточняется в связи с его дифференциацией).
Предел может быть внутренним и внешним. В тех случаях,
когда временная граница не зависит от характера самого действия
и обусловливается внешними по отношению к нему факторами
(такими, как указание на предельный срок, а также наступление
другого действия), мы имеем дело с внешним пределом. Например:
Он находился там до трех часов; Буду спать, пока меня
не разбудят. Если же ограничение протекания действия
во времени определяется характером самого действия, отражен-
ным в значениях глагола (в частности, в значениях вида и способа
действия), то речь должна идти о внутреннем пределе.
Значения внутреннего и внешнего предела могут пересекаться
и взаимодействовать. Характерный пример — глаголы ограничи-
тельного и длительно-ограниченного способов действия (полежать
часа два, пролежать весь день и т. п.). Их специфика состоит в том,
что в самом способе действия (а это в других случаях источник
«внутренне-предельных» значений) заключена связь с внешним
2 X. Ссрспсеп писал: «Крайними областями семантической зоны видовых
категорий является, с одной стороны, понятие границы (limitc) или огра-
ничения (limitation) и, с другой — абсолютная противоположность этого
понятия» [Серенсен 1962 : 184].
3 Мы включаем в понятие «лимитатпвпость» как наличие предела, так
и его отсутствие. При таком истолковании данного понятия необходимость
в терминологическом раздвоении типа «лттмитативность / алпмитативпость»
отпадает.
46
пределом. Ограничение длительности — это «внешне-предельное»
значение. Не случайно оно соотносится со значением показателей
Tima пять минут, целый месяц. Вместе с тем данное значение вклю-
чено в семантику приставочного глагола и взаимодействует со зна-
чением совершенного вида (СВ). На семантику ограничительного
или длительно-ограниченного способа действия накладывается
видовое значение предела: ограниченное мерой длительности дей-
ствие представлено в полноте (исчерпанности) этой меры. Тем
< амым внешне-предельная по своему смысловому содержанию
характеристика глагольного действия в своем конкретно-языковом
воплощении становится элементом его внутренней содержатель-
ной структуры.
Далее речь будет идти лишь о внутреннем пределе.
Характеризуя понятие предела, необходимо эксплицировать
упомянутое выше «ограничение действия во времени». Предел —
это значение полноты (исчерпанности) фиксируемого данным гла-
голом проявления действия во времени.4
Поясним, почему речь идет о проявлении действия, фикси-
руемом данным глаголом. Имеется в виду не само по себе вне-
языковое действие со всеми его реальными элементами, а его пред-
ставление в глагольных значениях. В полноте, исчерпанности вы-
ражается то проявление, которое определяется, в частности, спо-
собом глагольного действия. Выше уже говорилось о глаголах
типа посидеть, просидеть (целый день). Форма СВ таких глаголов
вносит значение полноты (исчерпанности), отнесенное не к дей-
ствию вообще (болеть, сидеть и т. п.), а именно к данному прояв-
лению действия с его ограничительной или длительно-ограничи-
тельной характеристикой.
У начинательных глаголов значение ограниченности пределом
относится не к действию в целом, а лишь к его начальной фазе.
Действие может продолжаться, например: Мы поплыли к другому
берегу (и продолжали плыть); Он громко заговорил ( и продолжал
говорить), но этот элемент предполагаемого (или явно обозначен-
ного) продолжения находится за пределом той выделенной в язы-
ковом представлении действия фазы, которая действительно ис-
черпала себя. Отнесенность значения предела лишь к начальной
фазе действия наглядно выявляется при сопоставлении со слу-
чаями типа Он уже задремывал, когда я вошел: при употреблении
глагола НСВ начальная фаза представлена как не достигающая
полноты своего проявления.
4 Ср. суждения Ф. Ф. Фортунатова о значениях форм перфективного и
имперфективного вида в общеиндоевропейском языке: «. . .первая обозначала
данный признак в полноте его проявления во времени, а вторая не имела
этого значения, т. е. обозначала тот же признак без отношения к полноте
его проявления во времени» [Фортунатов 1956 : 161]. Ср. также определение
видовых значений русского глагола, данное А. А. Шахматовым: «Несовер-
шенный вид означает обычное, неквалифицированное действие-состояние;
совершенный вид означает полноту проявления действия-состояния» [Шах-
матов 1941 : 472].
47
Реальный и потенциальный предел
В аспектологических работах давно проводится различие между
реальным достижением предела и направленностью на предел
(см. [Маслов 1978: 10, 16—17; 1984: 15]). Обозначим это различие
терминами реальный и потенциальный предел (ср. Он пробрался /
пробирался через толпу).
Различие между значениями реального и потенциального пре-
дела в русском и других славянских языках подчеркивается чет-
ким распределением этих значений по видовым формам: реальный
предел — постоянный семантический признак СВ; потенциальный
предел может быть выражен лишь формами НСВ.
Понятие потенциального предела (в его отношении к реальному
пределу) в разных языках занимает различное положение в общей
системе лимитативных отношений. Так, в немецком языке, как
отмечает В. М. Павлов, «. . . существуют лексемные отображения
трансформативных действий (т. е. предельных в самой объективной
действительности, — А. Б.), допускающие как выражение таких
действий в процессном аспекте (с ослабленным или даже дез-
актуализированным «фоном» осмысления трансформативного дей-
ствия как объективно направленного к достижению предела),
так и выражение целостного представления действий в их полноте
и исчерпанности» [Павлов 1984: 54].
Понятие потенциального предела сопряжено с процессностью,
т. е. с представлением действия в процессе его протекания, ср.:
Суп уже закипал в чугунке] Мать выздоравливает
(см. [Бондарко 1983: 118—159]). Выражение потенциального пре-
дела обязательно предполагает процессность, но не всякая про-
цессность предполагает потенциальный предел, поскольку процесс
может быть и непредельным (Мы гуляли по парку). Между
процессом, связанным с потенциальным пределом, и непредельным
процессом в русском языке нет четких формальных различий
(кроме случаев подчеркнутой направленности на предел в кона-
тивпом типе употребления НСВ: Уговаривали, да так и не угово-
рили). В связи с этим и семантическое различие может быть раз-
мытым.
Значения реального и потенциального предела отличаются
друг от друга разной степенью «выделенности», дискретности.
Реальный предел — самостоятельное, четко выделяющееся зна-
чение, тогда как потенциальный предел — лишь диффузный
элемент, сопровождающий в части случаев значение процессности.
Рассматриваемые типы семантики предела, с одной стороны,
противостоят друг другу, а с другой (в других отношениях) —
объединяются. Противопоставление ограниченности / неограни-
ченности действи!! пределом связано именно с реальным пределом.
Значения же потенциального предела и отсутствия предела вы-
ступают как две разновидности значения неограниченности дей-
ствия пределом. Ср.: Он завязывал шнурок на ботинке (потен-
циальный предел) и Он скучал (отсутствие предела). В обоих слу-
4S
чаях формами HGB выражаются действия, не ограниченные пре-
делом.
При всех различиях между реальным и потенциальным пре-
делом эти типы семантики предела объединяются в понятии пре-
дельности. Предельность глагола — это его способность выражать
либо реальный, либо потенциальный предел (установить —
устанавливать и т. п.). Соответственно непредельность — отсут-
ствие способности выражать какой бы то ни было предел — как
реальный, так и потенциальный (ср. бездельничать и т. п.).
Эксплицитный и имплицитный предел
Предел является эксплицитным, если налицо явно вы-
раженное значение полноты (исчерпанности) данного проявления
действия. В славянских языках такому характеру значения пре-
дела соответствует его выражение специальной грамматической
формой СВ. Предел является имплицитным, если данное
значение лишь подразумевается в определенных условиях кон-
текста (при участии грамматических форм, допускающих такую
импликацию). По отношению к русскому языку речь идет прежде
всего об употреблении формы НСВ в позициях нейтрализации
видового противопоставления и «конкуренции видов». Форма
НСВ участвует в передаче значения предела, но особым образом:
допуская в силу своей семантической немаркированности импли-
цитную информацию о реальном пределе. Ср.: 1) эксплицитный
предел: После короткого затишья вдруг опять сорвался
дождь и с шумом обрушился на землю', 2) имплицитный пре-
дел: а) при нейтрализации видового противопоставления в настоя-
щем историческом: После короткого затишья вдруг опять с р и-
в а е т с я дождь и с шумом обрушивается на землю',
в прошедшем времени при выражении повторяющихся действий:
После короткого затишья вдруг опять срывался дождь
и с шумом обрушивался на землю (в обоих случаях НСВ
выступает вместо невозможного в данных условиях СВ); б) при
«конкуренции видов»: Я уже читал (ср. прочитал) эту
книгу.
Основной разновидностью реального предела является экспли-
цитный предел. Имплицитная же разновидность имеет относи-
тельно периферийный характер.
Потенциальный предел, как было показано выше, характери-
зуется содержательной недискретностыо. Последняя может быть
истолкована как особый вариант имплицитного предела: подра-
зумевается (но не выражается явно) направленность действия на
достижение предела.
В грамматической системе русского языка обращает на себя
внимание четкое распределение семантических разновидностей
предела по видовым формам: выражение реального эксплицитного
предела сопряжено с СВ; выражение же потенциального предела,
противопоставленного реальному, и имплицитного реального пре-
4 Теория функциональной грамматики	49
Дела, противопоставленного эксплицитному, связано с определён-
ным типом функционирования НСВ (который вместе с тем выра-
жает и непредельные действия).
Абсолютный и относительный предел
Рассматриваемые в данном разделе разновидности реального пре-
дела занимают особое положение. Рель идет о различии, важном
в функционально-семантическом аспекте, но не находящем выра-
жения в самой грамматической системе видов (так обстоит дело
в русском и других славянских языках).
М. Я. Гловинская обратила внимание на тот факт, что не все
глаголы СВ в русском языке обозначают действие, которое далее
не может продолжаться (лечь, надеть, сесть, умереть, упасть
и т. п.). Существуют целые группы глаголов СВ, обозначающих
действие, которое может быть продолжено. Таков, в частности,
класс глаголов, обозначающих «изменения свойства или положе-
ния в пространстве и включающих в свое толкование смысл 'стать
более каким-то’»: возрасти, - замеЗлить(ся), заострить(ся), на-
растить (темпы), окрепнуть, ослабеть, охладитъ(ся), повысить-
ся), покраснеть, разогреть(ся), сократить(ся), увеличиться),
удалить(ся), удлинитъ(ся), ускорить(ся) и т. п. (см. [Гловинская
1982: 9]).
Рассматриваемое различие представляет интерес в том отно-
шении; что оно характеризует разные типы действий, обозначае-
мых формами СВ, с точки зрения возможности / невозможности
их дальнейшего продолжения. Одни действия, фиксируемые фор-
мами СВ в полноте данного их проявления (Издержки сократились
и т. п.), могут иметь дальнейшее продолжение, другие же действия
данным (фиксируемым) своим проявлением (Он уже надел пальто;
Запасы иссякли) исчерпывают себя полностью и дальнейшего про-
должения иметь не могут. Однако па грамматическом значении
СВ это различие не отражается. Значение СВ не заключается в ука-
зании на абсолютную границу действия так такового. Это значе-
ние всегда относится к данному проявлению действия, фиксируе-
мому глаголом и обозначенному в высказывании, по в одних слу-
чаях это данное проявление соответствует абсолютной границе
исчерпывающего себя действия, а в других — границе лишь отно-
сительной (когда в принципе допускается дальнейшее продолже-
ние действия). Так или иначе грамматическое значение СВ во всех
случаях остается одним и тем же. В том, что значение СВ как бы
поднимается над указанным различием возможности / невозмож-
ности дальнейшего продолжения обозначаемого действия, лишний
раз проявляется обобщенный и преимущественно интерпрета-
ционный характер видовой семантики.
Таким образом, указанные факты дают основание выделить две раз-
новидности реального предела: абсолютный и относительный предел.
Этот вывод расходится с тем заключением, к которому приходит
М. Я. Гловинская (предел не является универсальным свойством
50
значения СВ [там же]). С нашей точки зрения, в высказываниях
типа Цены повысились, как и в высказываниях типа Он надел
палыпо, налицо значение предела, только в первом случае предел
относительный, а во втором абсолютный. Ср. сочетание обеих раз-
новидностей предела в высказывании: . . .бедный князь, напо-
ловину умерший и поддельный, вероятно, скоро и в е с ь
умрет. . . (Ф. Достоевский). Другие примеры относительного
предела: . . .войска растаяли наполовину до Крас-
ного. . . (Л. Толстой); Он еще более углубился в свою ра-
боту (Л. Толстой). Данное различие относится к тем аспектам
семантики, которые связаны с лексическим значением глагола,
контекстуальной и ситуативной информацией.
Рассмотрим пример: — Ты заметил? Поезд замедлил ход.
В реальной действительности замедление хода поезда может про-
должаться, однако этот элемент, связанный с лексическим значе-
нием глагола и ситуативной информацией, не противоречит вы-
ражаемому формой СВ значению ограниченности пределом. Гово-
рящий, употребляя форму СВ, представляет в полноте осуществле-
ния именно данное и только данное проявление действия (то, что
он заметил).
Таким образом, категориальное значение СВ, основанное на по-
нятии предела, действительно распространяется на все глаголы.
Следует лишь учитывать тот интерпретационный элемент семан-
тики предела, о котором шла речь выше.
Понятие относительного предела распространяется не только
на указанную выше группу глаголов, но и на другие глаголы.
Речь идет прежде всего о глаголах начинательного способа дей-
ствия (ср. Волки завыли и продолжали выть до утра). Как уже
было отмечено выше, само значение начинательного способа дей-
ствия предполагает отнесенность предела к начальной фазе и им-
плицирует последующую длительность процесса. Относительность
предела включается в данном случае в характеристику способа
глагольного действия. Глаголы ограничительного и длительно-
ограниченного способов действия не столь тесно связаны с отно-
сительным пределом, но вполне допускают сочетаемость типа
Проболел целый месяц и продолжает болеть.
В системе разновидностей семантики предела рассматриваемое
членение проходит внутри понятия реального предела (по отноше-
нию к потенциальному пределу вряд ли существенно различие
в направленности на абсолютный или относительный предел).
Указанные разновидности касаются эксплицитного предела, вы-
ражаемого формами СВ, ио могут быть отмечены и при передаче
имплицитного предела с участием форм НСВ. Ср.: а) Он сни-
мает пальто и в х о д и т в комнату (абсолютный имплицит-
ный предел), б) Внезапно поезд з а м е д л я е т ход, все н ан и-
н а ю т собирать вещи (относительный имплицитный предел).
Роль различия абсолютного / относительного предела в общей
системе лимитативных отношений в языках разных типов требует
специального исследования.
4*
51
Структура
поля лимитативности
Данное поле охватывает все указанные выше разновидности вну-
треннего предела и разные отношения действия к пределу, включая
его отсутствие. Внешний предел относится к данному полю лишь
постольку, поскольку он связан с внутренним пределом. Что же
касается собственно внешнего предела, то эта семантика скорее
относится к сфере длительности (в случаях типа Мы сидели там
до вечера) или к пересечению длительности и таксиса (в случаях
типа Мы сидели там, пока не стемнело).
Поле лимитативности есть в любом языке, однако в структуре
данного ФСП существуют межъязыковые различия.
В русском языке в поле лимитативности представлена следую-
щая иерархия отношений действия к пределу: 1) наиболее абстрак-
тное и наиболее грамматикализованное портивопоставлепие огра-
ниченности / неограниченности действия пределом, лежащее в ос-
нове грамматической категории вида и охватывающее всю глаголь-
ную лексику; 2) особая разновидность указанного противопостав-
ления — направленность действия па предел (результат) / его
достижение (доказывать — доказать, светлеть — посветлеть и
т. п.); 3) противопоставление предельности / непредельности как
признаков глагольных лексем и образуемых ими лексико-грамма-
тических разрядов предельных / непредельных глаголов (ср. [Мас-
лов 1978 : 10-17]).
В центре семантической структуры рассматриваемого поля
в русском языке находится категориально-грамматическая лими-
тативность (включая указанную в п. 2 ее спецификацию), на пе-
риферии же — противопоставление значений предельности / не-
предельности.
Если иметь в виду компоненты ФСП в единстве их содержания
и выражения, то структура поля лимитативности в русском языке
включает: а) категорию вида как грамматическое ядро (центр)
поля, б) периферийные компоненты — лексико-грамматические
разряды предельных / непредельных глаголов и связанные с ними
способы действия; к периферии данного поля относятся также лек-
сические обстоятельственные показатели типа постепенно, совсем,
наконец.
В тех языках, где ограниченность / неограниченность действия
пределом не имеет статуса грамматической категории, т. е. не опи-
рается на специальную систему грамматических форм, значимость
противопоставления предельности / непредельности в общей си-
стеме отношений действия к пределу повышается. Так, во фран-
цузском языке предельность / непредельпость глагола, как отме-
чает Е. А. Реферовская, играет доминирующую роль в аспекту-
альной характеристике действия, какой бы глагольной формой
оно ни выражалось (см. [Реферовская 1984: 91—109]). В немецком
языке категориальный семантический признак предельности /
непредельности стоит на первом месте по значимости среди различ-
52
них проявлений взаимодействия грамматических форм с катего-
риальными элементами семантики глагольных лексем [см. Пав-
лов 1984: 49]. В узбекском языке, где отсутствует обязательная
я всеобъемлющая категория вида, а формальные показатели
аспектуальных отношений употребляются факультативно, как
отмечает Д. М. Насилов, возрастает роль аспектуальных харак-
теристик, заключенных в лексической семантике глаголов —
значений действия и состояния в их отношении к значениям пре-
дельности / непредельности (см. [Насилов 1984: 128—165]).
Статус поля лимитативности в аспектуальных системах разных
языков не одинаков. В русском и других славянских языках лими-
тативпость занимает центральное положение среди других аспек-
туальных полей. Это обусловлено наличием грамматической ка-
тегории вида, базирующейся на отношении действия к пределу.
Однако в языках, где лимитативные отношения не грамматикали-
зованы и не характеризуются той регулярностью, которая наблю-
дается в славянском глаголе, поле лимитативности может занимать
иное положение в аспектуальной системе. Лимитативиость оказы-
вается лишь одним из центров группировки полей аспектуальности
либо явно уступает центральное положение другим аспектуаль-
ным отношениям, в частности кратности. Так, в коми-зыряпском
языке, как отмечает Б. А. Серебренников, почти с абсолютной
регулярностью выражается многократность действия, вместе с тем
«одна и та же глагольная форма, в зависимости от контекста, мо-
жет выражать в одинаковой мере как совершенное, так и несовер-
шенное действие» [Серебренников 1960: 86]. В кетском языке,
по данным Е. А. Крейновича, значения завершенности / незавер-
шенности действия сопряжены с временными различиями: завер-
шенность связана с прошедшим временем, а незавершенность —
с будущим и настояще-будущим [Крейпович 1968а: 14—17].
С другой стороны, отмечается регулярность выражения однократ-
ности / многократности (Е. А. Крейпович относит данное различие
к сфере способов действия, трактуя его как «частное проявление
общей грамматической категории числа, пронизывающей собой
все знаменательные части речи кетского языка» [Крейнович 19686:
79], ср. [Успенский 1968: 199—201]). В венгерском языке помимо
признаков предельности / непредельности выражается и признак
«достижение предела», однако видовые образования характеризу-
ются лишь ограниченным охватом глагольной лексики и недоста-
точной регулярностью, что не позволяет говорить о наличии вида
как грамматической категории (см. |Дэ кё 1984: 70]). Как отмечает
Л. Дэжё, признак достижения внутреннего предела, доминантный
в русском языке, не имеет такого статуса в венгерском [там же:
74]. Важную роль в венгерской аспектуальной системе играет
количественная аспектуальность, в частности выражение итера-
тивности, которая может сочетаться с дуративностыо (см. [там же:
70—80]).
Подобные факты свидетельствуют о том, что с точки зрения
статуса лимитативности в общей системе аспектуальных отноше-
53
ний могут быть выделены разные типы аспектуальных систем.
В частности, четко выделяется тип аспектуальной системы с ярко
выраженной доминантой лимитативности, опирающейся на грам-
матическую категорию вида. Этот тип наиболее полно представлен
в славянских языках. С другой стороны, может идти речь об ас-
пектуальных системах с не столь явно выраженной лимитатив-
ной доминантой и даже о системах с недоминирующей лимитатив-
ностыо.
Отдельные разновидности
лимитативных отношений
Далее анализируются (на материале русского языка) следующие
лимитативные отношения:
1)	наиболее абстрактное и наиболее грамматикализованное
в русском и других славянских языках противопоставление огра-
ниченности / неограниченности действия пределом, лежащее в ос-
нове грамматической категории вида и охватывающее всю глаголь-
ную лексику;
2)	особая разновидность указанного противопоставления —
направленность действия на предел (результат) / его достижение
(перевязывать — перевязать, пустеть — опустеть и т. п.);
3)	противопоставление предельности / непредельности как при-
знаков глагольных лексем и образуемых ими лексико-граммати-
ческих разрядов предельных / непредельных глаголов.
Все указанные выше лимитативные отношения (при разной
терминологии и некоторых различиях в интерпретации понятий)
отмечены аспектологами. Так, характеризуя сферу качественной
аспектуальности, Ю. С. Маслов выделяет в ней оппозицию пре-
дельности / непредельности и (в рамках предельности) оппозицию
действия, достигающего предела, и действия, хотя и направленного
к пределу, но рассматриваемого в той фазе, когда предел еще не
достигнут (см. [Маслов 1978: 10—17]). Ср. также характеристику
значения ограниченности действия пределом и предельных / непре-
дельных глаголов в русском языке ([Шелякин 1983: 11—12,
38—48, 157—196]). Однако языковой материал, отличающийся
необычной сложностью, заключает в себе предпосылки для даль-
нейших исследований и теоретических поисков.
Ограниченность / неограниченность действия
пределом
Понимание значения СВ на основе признака ограниченности дей-
ствия пределом (Огр.) вполне согласуется с определением, бази-
рующимся на признаке целостности. Именно потому, что действие
представлено во всей полноте его проявления, фиксируемого дан-
ным глаголом, оно характеризуется неделимой целостностью (см.
54
(Бондарко 19716: 18—19; Шелякин 1975: 13—18; Ломов 1977:
27—29]).
Основное (главное, специфическое) значение форм НСВ противо-
положно значению СВ: выражается действие, не ограниченное
пределом (не обладающее признаком лимитации). Например:
Воркующий чокотп свежекованных конских копыт несся по ули-
цам и з а г л о х на окраине (М. Шолохов).
Неограниченность (Неогр.) пределом (отсутствие лимитации)
выступает в различных вариантах. Один из них (подчеркнутый,
«сильный») — процессное значение НСВ: действие представлено
как уже начатое, но еще не законченное, в динамике его протека-
ния во времени (см. приведенный выше пример). Выделение фикси-
руемого срединного периода в осуществлении действия включает
признак Неогр. Пока процесс протекает, он не может быть огра-
ничен пределом (как уже говорилось выше, мы не имеем в виду
внешние временные ограничения — до двух часов ночи и т. п.).
Признак Неогр. проявляется и в других вариантах. Ср., на-
пример, неограниченно-кратную функцию НСВ в случаях типа
То и дело трезвонили телефоны на столах. Протекание
повторяющегося процесса представлено в подобных случаях вне
ограничений во времени.
Наряду с «сильной» может быть выделена «слабая» разновид-
ность признака Неогр.: данный признак не подчеркивается. Ср.,
например, простое («неквалифицированное») называние действия
формами инфинитива НСВ: Хочу с п а т ь; Скорее бы уже р а-
б о т а т ь; Тебе в шесть подыматься; Раз являться
утром, время еще есть; Когда тебя ж дат ь?; Пора вста-
вать. Ср. также выражение данности отношения: Он вполне
соответствует своей должности.
Приведенное определение видовых значений вполне совместимо
с определением, основанным на признаке «перемены ситуаций»
(при СВ) и представлении действия (при НСВ) в рамках одной
ситуации (см. [Барентсен 1973: 13—17]). Поскольку действие
представлено как ограниченное пределом, оно, исчерпав данное
свое проявление, сменяется чем-то другим — состоянием или
другим действием. При Неогр. для подобных переходов нет пред-
посылок (ср. приводимое иногда сравнение со сменой кинокадров
и изображением происходящего в рамках одного кадра).
Акцент на последующей ситуации (состоянии или другом дей-
ствии) — важный элемент характеристики значения СВ. Этот
элемент «взгляда вперед» может быть выявлен на уровне отдель-
ного слова (например, посинеть — доведенное до предела станов-
ление данного признака есть вместе с тем наступление нового
состояния — стать синим). Однако наиболее полное выявление
отношения к последующему состоянию или другому действию
реализуется в высказывании.
Важнейший признак противопоставления Огр./Неогр. в рус-
ском языке — его распространение на всю глагольную лексику и
на все формы глагола. Данное противопоставление распростра-
55
няется и на глаголы НСВ и СВ, образующие видовую пару, но
при этом не находящиеся в отношении «достижение предела /
направленность на предел». Таковы, например, видовые пары
дать — давать, допустить — допускать, закаяться — зака-
иваться, закашляться — закашливаться, заметить — замечать,
засмотреться — засматриваться, застать — заставать, за-
явить — заявлять, испытать (страх и т. п.) — испытывать,
наградить — награждать, обнаружить — обнаруживать, обой-
тись — обходиться, остаться — оставаться, охаять —охаивать,
повиснуть — повисать, поместить — помещать, послать — по-
сылать, появиться — появляться, предложить — предлагать, пре-
дусмотреть — предусматривать, разрешить — разрешать, слу-
читься — случаться, увенчать — увенчивать, удивиться — удив-
ляться, успеть — успевать. Ср. также образованные путем пер-
фективации пары типа дарить — подарить, советовать — по-
советовать, стараться — постараться, щадить — пощадить.
Как отметил 10. С. Маслов, глаголы типа видеть — увидеть, бла-
годарить — поблагодарить, являться — явиться не могут слу-
жить для разграничения попытки и успеха [цит. по: Маслов
1984: 50].
Видовые пары в таких случаях создаются не для выражения
соотношения направленности на предел / его достижения, а для
иных целей. Так, вторичные имперфективы используются преиму-
щественно или исключительно для выражения повторяемости
действия, а также при употреблении НСВ в обобщенно-фактиче-
ской функции, в настоящем историческом и т. п.
Сфера различия Огр./Неогр. шире видовых пар любого типа.
В частности, ограниченность пределом может быть отнесена
к любому способу действия, связанному с СВ. Соотносительность
с глаголом НСВ не обязательна.
Направленность действия
на предел (результат) / его достижение
Рассматриваемое семантическое различие, основанное на проти-
вопоставлении потенциального и реального предела, представ-
ляет собой особую разновидность отношения Неогр./Огр. Признак
Неогр. в данной его разновидности (Направл.) заключает в себе
два семантических элемента: а) обозначение действия в процессе
его протекания, б) направленность процесса на достижение ре-
зультата. Признак Огр. выступает как реальное достижение ре-
зультата (Результ.). Термин «результат» мы употребляем здесь
именно по отношению к рассматриваемой разновидности ограни-
ченности действия пределом. Результат — это такой предел, ко-
торого достигает направленный на него процесс.5
5 В. В. Виноградов писал: «Результат — это частный случай предела
действия» [Виноградов 1972 : 394]. Ср. иное понимание результата, отнесен-
ное к тому новому состоянию, которое возникает в тот момент, когда закон-
56
Как уже давно было отмечено, значение реального предела не
мирится с идеей собственно настоящего времени. Эта закономер-
ность особенно наглядно выявляется в соотношении процесса и
результата: если действие протекает в настоящем и при этом на-
правлено на достижение результата, то этот результат может быть
достигнут лишь в будущем. Например: Была только тяжесть. . .
большая тяжесть, и страшное сознание, что он умирает...
не умер еще, жив еще, но умирает, уми-
рает, — умрет (С. Сергеев-Ценский).
Указанные соотношения (ср. видовые пары типа доказывать —
доказать, изучать — изучить, уговаривать — уговорить, га-
сить — погасить, зреть — созреть, киснуть — скиснуть, та-
ять — растаять) выступают в пределах лексико-грамматического
разряда результативных глаголов (нередко в таких случаях го-
ворят об общерезультативном способе действия).
Различие Направл./Результ. избирательно по отношению
к лексике. Лексическое значение глагола HGB должно заключать
в себе предпосылки для представления действия в качестве про-
цесса особого рода: с каждым новым моментом протекания про-
цесса должно связываться его поступательное продвижение к ко-
нечному результату. С другой стороны, лексическое значение гла-
гола СВ должно обусловливать такую лимитацию, которая со-
вместима с понятием достигнутого (а до этого находившегося
в перспективе) результата.
В рассматриваемом типе видовых пар, как и в других случаях,
проявляется способность НСВ участвовать в передаче значения
имплицитного предела (в данном случае результата). Ср., напри-
мер: а) Растерянность, царившая в зале несколько минут назад,
исчезает; б) И не таких уговаривали; За пять ми-
нут решал сложнейшие задачи.
Однако за пределами подобных особых условий основной функ-
цией глаголов НСВ данного типа является именно выражение
процесса, направленного на достижение результата.
Итак, соотношение семантических признаков и выражающих
их видовых форм таково: признак Направл. может быть выражен
(хотя и далеко не всегда выражается) лишь формами НСВ (СВ
абсолютно не способен к его выражению), а признак Результ.
эксплицитно выражается лишь формами СВ (хотя далеко не от
всех глаголов), имплицитно же (в условиях нейтрализации или
ослабления видового противопоставления) он может быть передан
и при участии форм НСВ.
Если использовать понятия реального и потенциального пре-
дела (в данном случае результата), то оппозиция Направл./
чился процесс (в соотношении вставать — встать — стоять как резуль-
тат трактуется 3-й элемент — стоять) в работах [Холодович 1979 : 138—
160; Гловинская 1982 : 9—11]. По существу речь может идти о разных ре-
зультатах в разных отношениях: 1) встать — результат по отношению
к вставать', 2) стоять — состояние как результат по отношению к вызвав-
шему его действию встать.
Ы
Результ. может быть представлена как противопоставление по-
тенциального / реального результата. Отметим, однако, что в изу-
чаемом значении существенна не только роль «результата в пер-
спективе», но и ведущего к нему процесса.
Соотношение Направл./Результ. выступает в двух вариантах,
различающихся с точки зрения признаков преднамеренности
(контролируемости) / непреднамеренности (неконтролируемое™)
процесса. Ср.: отстирывать — отстирать, белить — побелить
и т. п., б) замерзать — замерзнуть, мелеть — обмелеть, ста-
реть — постареть (см. [Маслов 1978: 13; Шелякин 1983: 162—
163]). Данное различие существенно а) с точки зрения взаимо-
действия результативности с переходностью / непереходностью
(глаголы преднамеренного действия по большей части переходим,
а непреднамеренного — непереходны); б) в связи с этим при пред-
намеренности достигнутый результат становится характеристи-
кой того объекта, на который направлено действие, тогда как при
непреднамеренности результат — характеристика субъекта;
в) в действии и его результате отражаются такие свойства субъекта,
как одушевленность / неодушевленность, отнесенность к призна-
кам «лицо / не-лицо»; г) модальность волеизъявления характери-
зует лишь преднамеренные действия; в связи с этим только та-
кие действия могут выступать в конативных ситуациях типа «по-
пытка (желание, стремление) — результат» (Откачивали, да так
и не откачали и т. п.).
Может показаться излишним при наличии общего противопо-
ставления Огр./Неогр. выделять одну из его разновидностей
как особый тип отношения действия к пределу. На самом деле
этот «частный случай» чрезвычайно важен. Перед нами семан-
тически наиболее яркая разновидность противопоставления видов.
Данное различие легко опознается говорящими как актуальное
для смысла высказывания. Ср.: — Сегодня сын с д а в а л экзамен. —
И сдал?
Естественно, что распространение видовых различий на всю
глагольную лексику влечет за собой далеко идущее абстрагиро-
вание категориальных видовых значений, в известной степени их
формализацию. И в то же время необходимо придавать должное
значение конкретной и живой основе видового противопоставле-
ния — признакам, сохраняющим непосредственную смысловую
значимость. Если в целом противопоставление Огр./Неогр. в силу
своей всеобщей (в рамках глагола) распространенности и обяза-
тельности играет строевую грамматическую роль и далеко не
всегда является существенным для смысла высказывания, то
противопоставление Направл./Результ., не обладая признаком
всеобщности и обязательности, характеризуется актуальной смыс-
ловой значимостью. Поэтому данное различие следует рассматри-
вать как смысловое ядро семантики вида.
При обсуждении вопроса о значениях видов получил широкое
распространение такой способ рассуждения: рассматривается
некоторое значение, трактуемое теми или иными исследовате-
58
л я ми как Грамматическое значение СВ, затем выясняется, ^то ойб
действительно не для всех глаголов; далее на этом основании
данная точка зрения признается неправильной, продолжаются
поиски такого значения, которое действительно охватывало бы
все случаи. На наш взгляд, при установлении категориальных
значений не следует отводить значения, не обладающие призна-
ком всеобщности. Категориальное значение может находить в ча-
сти материала (в нашем случае — в широко распространенном
тине результативных видовых пар) свою наиболее полную и
характерную манифестацию, которая должна быть отражена
в лингвистическом описании.
Итак, в семантическом пространстве, связанном с противопо-
ставлением СВ/НСВ, можно выделить смысловое ядро — область
значений, обусловленных актуальными потребностями выражения
смысла и имеющих непосредственный выход в речевой смысл, —
и обширную периферию (с точки зрения смысловой актуализа-
ции). Это область немотивированной (или слабо, неясно мотиви-
рованной в смысловом отношении) интерпретации действия в его
ограниченности / неограниченности пределом во всех тех случаях,
где такая интерпретация диктуется нормами функционирования
облигаторной грамматической категории. В данной периферийной
области мы также имеем дело с семантикой (грамматической),
со значениями грамматических форм, но связь с различиями в ре-
чевом смысле выявляется далеко не всегда. Ср., например, кон-
куренцию видов в случаях типа — Вам делали / сделали опера-
цию?] соотношение видовых значений в конструкциях типа Его
стоит наградить / не стоит награждать и т. п.
Предельность / непредельность
Данное противопоставление (далее П/НП) трактуется нами как
наличие / отсутствие любого предела — как реального (экспли-
цитного и имплицитного), так и потенциального.
В русском языке различие П/НП подчинено грамматической
категории вида. Это находит выражение в распределении П/НП
по видам: несоотносительный НСВ — непредельность; видовые
пары и несоотносительный СВ — предельность. С другой стороны,
П/НП воздействует на видообразование и функционирование ви-
дов. Так, непредельные глаголы НСВ (гостить, держать, нищен-
ствовать, подпевать и т. п.), в отличие от предельных, неспособны
к выражению реального имплицитного предела. Таким образом,
П/НП и вид связаны отношениями взаимообусловленности (ср.
иную точку зрения в работе [Телин 1985], где видовая семантика
полностью отделяется от П/НП).
Как и в других языках, П/НП в русском языке коренится в се-
мантике глагола, в ее отношении к значению предела. Но спе-
цифика русского и других славянских языков заключается в том,
что «предельная / непредельная способность глагола» реализуется
.. в рамках жесткой и облигаторной видовой системы. Заложенная
59
в семантике глагола способность к П/НП получает реализацию
в словоформах с определенным грамматическим видовым значе-
нием. Способность к П/НП, заключенная в лексическом значении
глагола и отражающая свойства самого внеязыкового действия,
в своей реализации в «видовом» языке включается в жесткие
рамки системы видовых форм и видовых значений. Других спо-
собов выявления, свободных от системы видов, «терминативно /
атерминативная способность» не имеет.
Возникает вопрос: как же в таком случае можно выделить
П/НП как особый тип и уровень лимитативных отношений? От-
вет заключается в следующем. Противопоставление П/НП вы-
деляется как лимитативное отношение особого уровня на основе
лексически конкретной ориентации данного отношения на отдель-
ный глагол и на разряды глаголов. П/НП — это характеристика
того или иного глагола (того или иного из его значений) или раз-
ряда глаголов. Что же касается противопоставления Огр./Неогр.,
то это противопоставление категориальных признаков форм СВ
и НСВ в грамматической системе.
Говоря о предельности / непредельности глагола, мы имеем
в виду характеристику именно данного глагола (с его лексическим
значением, значениями определенного способа действия и вида),
а не характеристику действия вообще, которая включала бы его
выражение образованиями от той же основы. Например, глагол
посидеть — предельный, потому что он, как и любой другой гла-
гол СВ_, обозначает действие, ограниченное пределом (в данном
случае делимитативный способ действия обусловливает допол-
нительный семантический элемент ограниченной длительности).
Глагол же сидеть — непредельный, поскольку его значение не
связано ни с реальным, ни с потенциальным пределом.
Нередко граница П/НП проходит между разными значениями
и употреблениями одного и того же глагола (ср. предельные и
непредельные значения глаголов писать, читать, идти).
Предельность / непредельность конкретных глаголов (и от-
дельных их значений) влечет за собой разделение глагольных
лексем на разряды предельных и непредельных глаголов. Эти раз-
ряды могут быть названы лексико-грамматическими (подобно
таким разрядам, как считаемые / несчитаемые существительные,
качественные / относительные прилагательные и т. п., — см. [Бон-
дарко 1976: 155-203]).
Указанные лексико-грамматические разряды, как известно,
находят грамматическое выявление в видовой соотносительности /
несоотносительности соответствующих глаголов. Непредельные
глаголы — это несоотносительные глаголы НСВ (гостить, дер-
жать, зависеть, значить, искриться, колоситься, лежать, нищен-
ствовать, посвистывать, подпевать и т. п.). Предельные же гла-
голы — это либо глаголы противоположных видов, образующие
видовые пары, либо несоотпосительные глаголы СВ (с нашей
точки зрения, здесь нет исключений: любой глагол СВ, поскольку он
выражает ограниченность действия пределом, является предельным).
60
Противопоставление П/НП грамматически выявляется, как
известно, также в различном отношении предельных / непре-
дельных глаголов к переходности / непереходности и шире —
к синтаксическим свойствам глаголов (см. [Шелякин 1983: 162—
167]). Эти связи не имеют жесткого характера: не всякий пере-
ходный глагол пределен, не всякий непереходный глагол непре-
делен, не всякий предельный глагол является переходным и не
всякий непредельный глагол — непереходным.
При всей значимости различия П/НП для видообразования и
для функционирования видовых форм данное различие не имеет
в русском и других славянских языках статуса грамматической
категории: оно не опирается на специальную систему граммати-
ческих форм. Перед нами противопоставление грамматически
значимых разрядов лексики, относящееся к лексико-грамматиче-
ской периферии поля лимитативности. Лексико-грамматический
(нс собственно грамматический) характер противопоставления
предельности / непредельности в полной мере раскрывается в его
конкретизации в значениях способов действия (см. [Шелякин
1983: 157—196]). Как давно уже было отмечено Ю. С. Масловым,
предельность / непредельность — это высшая абстракция в об-
ласти способов действия (см. [Маслов 1959: 197—198]).
Остановимся на одном из «трудных случаев».
Выше уже были упомянуты видовые пары, в которых НСВ
не выражает направленности на достижение предела. Ср., напри-
мер, имперфективы давать, закаиваться, закашливаться, заме-
чать, благодарить, видеть, дарить, советовать, стараться, ща-
дить и т. п. Предельны или непредельны такие глаголы? Обычно
предельность определяется как направленность действия на пре-
дел, однако в данном случае такой направленности нет.
Обратимся к предлагаемому нами истолкованию П/НП на
основе наличия / отсутствия предела — как реального (экспли-
цитного и имплицитного), так и потенциального. Рассматриваемые
глаголы не выражают потенциального предела. Каково их отно-
шение к двум разновидностям реального предела — эксплицит-
ному и имплицитному пределу? Эксплицитный предел данными
глаголами ПСВ (как и вообще глаголами НСВ) не выражается.
Остается вопрос об имплицитном пределе. Указанные глаголы
обнаруживают явно выраженную способность к участию в пере-
даче имплицитного предела. В первую очередь речь идет о выра-
жении повторяющихся действий: Каждый раз их допускали
к экзаменам; Им часто удавалось,., и т. п. Ср. также
употребление НСВ а) в настоящем историческом: Войдя в купе,
он замечает на столике букет цветов; В блокноте журнал
листа появляется запись. . .; б) в обобщенно-фактической
функции: Я замечал это; Кто его туда посыла л?; Этот
вариант ему уже предлагали^ т. п.
Наконец, существенно, что глаголы типа видеть — увидеть,
слышать — услышать, ощущать — ощутить, чувствовать — по-
чувствовать, просить — попросить, требовать — потребовать,
61
советовать — посоветовать, хвалить — похвалить, благодарить —*
поблагодарить, клясться — поклясться, лгать — солгать — это,
по определению Ю. С. Маслова, глаголы «непосредственного, но-
прерывного эффекта». Они обозначают такие действия, которые,
даже будучи взяты в сколь угодно краткий момент своего проте-
кания, не могут мыслиться как оставшиеся «неэффективными»,
«безуспешными» [Маслов 1984: 62]. Вытекающий из лексического
значения подобных глаголов элемент «непрерывного эффекта»
можно рассматривать как особую (лексически обусловленную)
разновидность реального имплицитного предела. В сочетании со
способностью передавать имплицитный предел в «обычном» смысле
(в определенных функционально-грамматических позициях) это со-
здает достаточную базу для вывода о том, что рассматриваемые гла-
голы предельны. Соотносительность с СВ подтверждает этот вывод.
Распространенное определение П/НП как направленности /
ненаправленное™ действия на предел по отношению к фактам
русского и других славянских языков требует ряда дополнитель-
ных разъяснений, в частности, по поводу того, что оно относится
и к СВ (это всегда имеется в виду и прямо указывается, но все же
непосредственно не согласуется с признаком, обозначенным как
«направленность на предел»). Как уже говорилось выше, СВ во-
обще не может выражать направленности действия на предел:
он выражает не потенциальный, а реальный предел. Далее, если
и ввести уточнение относительно СВ в том смысле, что под пре-
дельностью подразумевается не только направленность на предел,
но и его реальное достижение (см. [Бондарко, Буланин 1967:
28; Маслов 1984: 11]), то все же многие глаголы СВ не подойдут
под такое определение. Речь идет о всех глаголах СВ, не связан-
ных с соотносительностью направленности на предел / его до-
стижения. Так, не связаны с направленностью действия на пре-
дел несоотносительные начинательные глаголы СВ (заблестеть,
забормотать и т. п.), одноактные глаголы типа булькнуть, пи-
скнуть, шелохнуться и т. п., глаголы финитивного (отзвучать,
отмучиться и т. п.), терминативно-интенсивного способов дей-
ствия (забегаться, захвастаться, набедствоваться и т. п.) и мно-
гие другие. Все подобные глаголы охватываются значением СВ
и значением предельности, понимаемым как наличие предела,
однако не поддаются объяснению на основе признака направлен-
ности действия на предел.
В силу обязательности категории вида в славянских языках
значение СВ (ограниченность пределом и вместе с тем целостность
действия) имеет значительно более широкую сферу распростране-
ния, чем область тех глаголов, у которых достижение предела
могло бы быть соотнесено с направленностью на предел. Многие
глаголы СВ обозначают действие как ограниченное пределом вне
соотношения «направленность на предел — его достижение». Со-
ответственно расширяется и сфера предельности. Она включает
и такое выражение реального предела, которое не соотносится
с направленностью на предел.
62
Для дальнейшего исследования П/НП важно разграничение
if соотнесение двух аспектов проблемы: сущность П/НП как се-
мантической категории, имеющей свое основание во внеязыковой
действительности (см. [Маслов 1978: 12—17]), и реализация (и
в то же время интерпретация) данного противопоставления в еди-
ницах того или иного конкретного языка (см. о соотношении
продельных / непредельных действий и предельных / непредель-
ных глаголов [Шелякин 1983: 164—165]).
В структуре поля лимитативности в русском и других славян-
ских языках существенную роль играют способы действия, зна-
чение которых раскрывает те или иные детали отношения дей-
ствия к пределу или содержит сему лимитативности наряду со
значениями, относящимися к аспектуальным полям длительности,
кратности, фазовости. Значения СВ и НСВ, а также значения
П/НП «проходят сквозь призму» того или иного способа действия.
Значения П/НП не могут быть раскрыты без обращения к спосо-
бам действия, в которых эти значения выявляются. Отнесение
способов действия к периферии лимитативности (и аспектуаль-
ности в целом) отражает их лексико-грамматическую природу,
их «рассеянность» (дробность и множественность отдельных ас-
пектуальных разрядов лексики). Однако все это не снижает зна-
чимости способов действия среди других компонентов рассмат-
риваемого ФСП. Специальному рассмотрению данного компо-
нента поля лимитативности (с учетом его пересечений с полями
длительности, кратности и фазовости) посвящен следующий раз-
дел.
СПОСОБЫ ДЕЙСТВИЯ
В ПОЛЕ ЛИМИТАТИВНОСТИ
Понятие способов действия
Не касаясь истории разработки учения о способах действия
(см. [Маслов 1959: 157—160; Иванова 1961: 9—27; Шелякин 1977:
3—13, 1982: 21—29]), отметим, что, несмотря на длительное и ча-
стое использование в аспектологии этого термина, однозначного
его понимания пока не достигнуто. С термином «способы действия»
(далее СД) связывается представление о том, как происходит дей-
ствие, каков способ его осуществления во времени (см. [Агрелль
1962: 36]). Однако в наиболее широком смысле слова такое содер-
жание обычно вкладывалось и в понятие «вид» (см. [Пешковский
1956: 104]). Дальнейшее развитие данной проблематики привело
ряд исследователей к выводу, что вид (как грамматическая кате-
гория) и СД (чах значения определенных разрядов глагольной лек-
сики) относятся к той сфере, связанной с понятием предела, ко-
торая в настоящей работе получила название «поля лимитатив-
ности» (ср. трактовку аспектуальности в работах [Шелякин 1975:
6—12; Бондарко 1983: 78—83]).
63
Казалось бы, что рассмотрение СД в поле лимитативности пе-
реводит их в понятие аспектуальных лексико-грамматических раз-
рядов и делает ненужным употребление старого термина, перегру-
женного концептуальными расхождениями. Тем не менее мы счи-
таем, что было бы нецелесообразным отказываться от термина
СД, ставшего уже традиционным. Этот термин по сравнению
с термином «аспектуальные лексико-грамматические разряды»
предполагает не только лексико-грамматический, но и лексико-
семантический уровень аспектуальности и поэтому удобен для
описания аспектуальных свойств глаголов тех языков, в которых
нет грамматической категории вида и слабо представлены мор-
фемно характеризованные аспектуальные разряды.
На каком основании СД рассматриваются в поле лимитативно-
сти и к какой зоне этого поля они относятся? Для решения этого
вопроса обратим внимание на то, что уже стало признанным отно-
сить к аспектуальным категориям, кроме грамматической кате-
гории вида, подразделение глагольной лексики на предельные и
непредельные глаголы. Данное подразделение является универ-
сальным для всех языков мира, так как оно отражает интерпре-
тацию двух типов глагольных фактов. Одни из них, по словам
Ю. С. Маслова, «предполагают, хотя бы в отдаленной перспективе,
достижение известного предела, кладущего конец действию»,
другие «обозначают действия, не предполагающие по своей при-
роде никакого внутреннего предела действия, которые могут
длиться беспредельно и не содержат в самих себе никаких пред-
посылок своего прекращения» [Маслов 1959: 197]. Иначе говоря,
предельные / непредельные глаголы коррелируют в области вы-
ражения процессов с логико-философской категорией конечного /
бесконечного. Под глагольными фактами здесь понимаются не
только качественно различные действия (работать, сидеть,
изучать и т. д.), но и одни и те же действия с разным характером
проявления во времени (поработать, заработать — «начать ра-
ботать», покашливать — «слегка, время от времени кашлять»
и под.). Последние обозначаются отдельными лексемами и пред-
ставляют собой особые «кусочки глагольной действительности»,
которые также могут быть как предельными, так и непредельными.
Отсюда следует, что подразделение всех глаголов (с учетом их
лексико-семантических вариантов) на предельные и непредельные
не зависит от того, обозначена ли предельность / непредельность
(П/НП) морфемами или нет и является ли П/НП качественно-
глагольной или только модификационной. В свою очередь дан-
ный вывод означает, что категория П/НП лексически неоднородна
и выделяется как особое обобщение разнообразных групп глаголов
по указанному признаку. Хотя в различных языках категория
П/НП, как правило, не обладает своими формальными средствами
обозначения (не являясь ни грамматической, ни словообразова-
тельной категорией), она обнаруживает себя в языковых системах
косвенным образом: например, в славянских языках — в особом
взаимоотношении с категорией вида, а также в отглагольном слово-
64
образовании, в немецком — в воздействии на времена перфектной
группы и пассив состояния и др. Явным образом категория П/НП
выражалась в готском языке наличием или отсутствием префикса
ца- (см. [Маслов 1959]).
В связи с лексико-семантической неоднородностью и обобщен-
ным характером категории П/НП ее фактическим «наполнением»
являются не столько отдельные глагольные лексемы, сколько
целые разряды глагольных слов, объединяющихся по признаку
указания на разновидности предельного / непредельного прояв-
ления обозначенного глагольной основой действия (глагольного
факта в широком смысле слова). Так, в качестве предела действия
может выступать предусмотренный результат (цель) действия
(ср. строить дом, писать письмо и т. д.), временная граница
определенной длительности действия (ср. поспать немного, кри-
кнуть, провыть и под.), временная граница начала или конца
действия (заплакать, отшуметь), крайняя граница развития ин-
тенсивности разового действия [раскричаться, расшуметься и др.),
крайняя граница продолжительности действия (замечтаться, за-
говориться и др.) или повторяемости с оттенком интенсивности
(изолгаться и др.). Приведенные значения глаголов характеризуют
действия как ограниченные в своем проявлении и тем самым опре-
деляют возможность представить их в форме СВ, а в ряде случаев
(при обозначении направленности на результат) и в форме НСВ.
В качестве непредельного проявления действия могут выступать
признаки обозначения процесса, лишенного развития (сидеть,
стоять и др.), неограниченной повторяемости действия (побали-
вать, переглядываться), расчлененности действия на неограничен-
ные отдельные акты («кванты») — вилять (хвостом), болтать (но-
гой), гавкать и др. Подобные значения определяют употребление
глаголов только в форме НСВ.
Как видно из приведенных примеров, разновидности предель-
ных и непредельных глаголов так или иначе характеризуют осо-
бенности проявления действия, независимо от того, исходит ли
эта характеристика из «природы» самого действия или дополни-
тельно «накладывается» на действие. Характеризующий и отно-
сительно самостоятельный статус таких значений (признаков) под-
тверждается тем, что они обладают, так сказать, способностью
быть «подвижными», т. е. могут быть контекстуально устранены
из лексического значения глаголов или включены в него. Напри-
мер, такие глаголы, как читать, шить, гладить, танцевать,
плясать, могут употребляться в русском языке с включенным
признаком направленности на результат и без данного признака:
ср. Она сидела у окна и внимательно читала книгу, но Она сидела
у окна и читала (т. е. занималась чтением). Ср. также глаголы
типа белеть', инхоативно-результативные (т. е. «становиться бе-
лым») или статально-непредельные (т. е. «проявлять свойства бе-
лого»). Особенно показательны в этом отношении глаголы с мор-
фемно обозначенным способом проявления действия: заплакать,
закричать', поплакать, покричать', расплакаться, раскричаться
5 Теории функциональной грамматики	05
и т. д. Они представляют собой своеобразные аспектуальные Hi
радигмы исходных глаголов. Формально это обнаруживается в тол
что их аспектуальные значения не изменяют синтаксически
свойств исходных глаголов и диагностируются особыми адвер
биальными показателями: ср. нагуляться (вдоволь), засидетъс,
(до сумерек), переломать (подряд все игрушки) и т. п. Между мор
фемно охарактеризованными и морфемно характеризованным]
способами действия существует определенная взаимосвязь: вто
рые могут быть семантически представлены в первых. Ср. мигнутх
и бросить (одноактное значение), махать и трясти (многоактное
значение) и др. Это расширяет круг однотипных по значения
СД и позволяет говорить о непоследовательно характеризован-
ных СД (см. [Маслов 1965: 71]).
В итоге понятие СД можно определить следующим образом:
способы действия — это морфемно характеризованные и неха-
рактеризованные значения отдельных глаголов и их разрядов,
указывающие на характер протекания во времени предельных /
непредельных действий. СД формируют категорию предельности /
непредельности (П/НП), являясь ее конкретными, детализирован-
ными значениями. Они различаются между собой и по специфике
своего выражения, и по указанию на тот конкретный характер
П/НП действия, который определяет тип его протекания: резуль-
тативность / нерезультативность, временной предел, предел ин-
тенсивности и т. д. Так как категория П/НП распределяет всю
глагольную лексику на две группы, то и СД свойственны всей
глагольной лексике. В русском языке они в известном отношении,
можно сказать, стоят ближе к категории вида, чем П/НП, опре-
деляя видовые свойства более мелких, частных групп глаголов. 1
Признание того, что СД свойственны всем глаголам независимо :
от формального выражения, в большей мере способствует выявле-
нию непосредственных связей между глагольной семантикой и
аспектуальными свойствами глаголов, чем отнесение понятия СД <
к ограниченной группе глаголов. Чтобы обнаружить эти связи,
необходимо учитывать семантическую одноплановость СД и П/НП
и распространенность компонентов этой связи. Это и достигается
пониманием СД как разновидностей категории П/НП.
Не всякие характеризующие признаки действия, содержащиеся '
в значении глагола, могут претендовать на роль СД как разновид-
ностей категории П/НП. Глаголы могут обладать такими призна-
ками, которые характеризуют не аспектуальные, а иные проявле-
ния действия. Так, в русском языке глаголы мчаться и плестись
отличаются друг от друга признаками быстроты / медленности
осуществления движения, которые не имеют отношения к выра-
жению П/НП. Ср. глдсгоподсмотреть, подслушать, подговорить,
имеющие признак «тайно совершить обозначенное действие».
Признаки П/НП в значениях СД, как правило, сопряжены
с признаками, указывающими на различные особенности проявле-
ния действия, не относящиеся к сфере лимитативности. Так, пре-
дельно-результативные глаголы типа варить (суп), строить

(дом), рисовать (картину) й т. п. обладают признаком пантйй-
пости, указывающим на постепенное развитие подобных процес-
сов, по этим же признаком могут обладать и непредельные гла-
голы (идти по улице, работать и др.). Выделение пантивного
«способа действия» в принципе возможно, но уже служило бы
другим целям описания глагольной лексики, не связанным с от-
ношениями действия к пределу. Таким образом, семантическая
структура СД во многих случаях состоит из ряда сопряженных
характеризующих признаков, один из которых принадлежит
нолю лимитативности.
Типы способов действия
Как уже было отмечено, СД однотипны в отношении аспектуаль-
ной семантики, являясь разновидностями категории П/НП, но
различаются по наличию / отсутствию морфемных средств их
выражения. Одни СД указывают на особенности предельной /
непредельной аспектуальной характеристики самих действий
«по природе», не имея специальных морфемных показателей.
Другие СД морфемно выражены и вносят модифицирующие при-
знаки в значения исходных глаголов. В связи с тем, что модифи-
цирующие (характеризованные) СД являются производными обра-
зованиями, может возникнуть представление о наличии в них
одновременно двух СД: один принадлежит исходному глаголу
(например, спать в поспать), другой — словообразовательному
форманту (по- в поспать). Однако такое решение вопроса было бы
ошибочным. Дело в том, что характеризованные СД модифицируют
не какие-то исходные СД, а действия исходных в словообразова-
тельном отношении глаголов, которые, как правило, не совпадают
с границами нехарактеризованных СД. Следовательно, самый акт
образования характеризованных СД — это акт образования но-
вого СД, а не сочетание двух СД. В семантическом отношении те
и другие СД равноправны.
Отнесение тех или иных СД к характеризованным и нехаракте-
ризованным в ряде случаев вызывает трудности. Данный вопрос
связан с отграничением в глаголах понятийных признаков от-
дельных действий от признаков СД. Например, в русском языке,
как известно, немало глаголов со значением действий (движений)
пространственной направленности: ср. войти в школу, прожечь
скатерть (насквозь), обжарить мясо (со всех сторон) и др. Ср.
также группы глаголов со значением «целенаправленного тайного
совершения действия» (подговорить, подсмотреть и др.), «некон-
тролируемого совершения результативного действия» (прогля-
деть ошибку, проспать лекцию и др.). Указанные значения свя-
заны с соответствующими словообразовательными формантами,
но можно ли их считать отдельными характеризованными СД?
Так, П. А. Соболева возражает против включения пространствен-
ных глаголов в результативный СД и выделяет «дерево локатив-
ных способов действия» на том основании, что пространственный
67
предел — это особый предел действия, который необходимо отли?
чать от временного и других пределов [Соболева 1983: 46—47,
51—52]. Мы полагаем, что подобные группы глаголов все же не
представляют отдельных СД, так как признаки СД являются
более абстрактными, чем понятийные признаки действий глаголов,
и — главное — характеризующими аспектуальное проявление
действия. Ведь пространственные значения приставок не харак-
теризуют способ совершения действия исходного глагола, а ука-
зывают на направленность действия производного глагола к тому
или иному пространственному ориентиру как результату «нового
действия». Лексемы типа войти (в школу), переехать (дорогу),
отойти (от стола) и т. д., прожечь (скатерть), переломать палку
и др. обозначают качественно особые действия, которые служат
средством достижения результата, отличающегося от результата
действия исходного глагола: ср.: идти в школу и входить в школу,
жечь скатерть и прожечь скатерть и т. д. Здесь мы имеем дело
не с модифицирующими значениями приставок, а с их лексиче-
скими значениями, изменяющими значения действий исходных
глаголов. На формальном уровне лексические значения приставок
в отличие от модифицирующих изменяют синтаксические свойства
исходных глаголов, что свидетельствует об образовании глаголов,
обозначающих специфические «новые» действия по сравнению
с действиями исходных глаголов. Такие глаголы составляют до-
вольно большой разряд русской глагольной лексики (см. [Шеля-
кин 1983: 167—176]), и они должны стать предметом изучения не
в аспектологии, а в дериватологии. Однако в аспектологическом
отношении глаголы с лексическими значениями приставок пред-
ставляют интерес не только наличием в них признака результатив-
ности, но и своими акциональными признаками, связанными с при-
знаком результативности: например, непроцессное представление
достижения результата (пролить воду, проговориться, оступи-
ться), процессное представление достижения результата (под-
карауливать, подкрадываться, ловить и др.) и т. п. Эти значения
влияют на способность предельных глаголов иметь парные формы
видов и на реализацию частных видовых значений (см. ниже).
Выделение в глаголах с лексическими значениями приставок
общего признака результативности как СД в большей мере отве-
чает аспектуальным, а не чисто семантическим целям изучения
глагольной лексики, так как они по своим аспектуальным свой-
ствам не отличаются от бесприставочных результативных глаго-
лов и признак результативности в качестве характеризующего
проявление действия у таких глаголов может быть снят и заменен
другим аспектуальным признаком. Значение результативности
вообще является одним из основных аспектуальных значений
категории предельности, что объясняется самой сущностью со-
ответствующих действий, имеющих внутреннюю направленность
на предел как на переход субъекта или объекта в новое одновероят-
ное состояние, предопределяющее прекращение осуществления
действия (см. [Холодович 1963: 7—9]).
68
Иным характером предельности обличается количественно^
временной предел в осуществлении действия: заблестеть, поле-
теть, постоять, проспать (два часа) и др., а также признак край-
ней границы продолжительности и интенсивности действия (за-
сидеться, нагуляться, раскричаться и др*). Эти признаки не мар-
кируют обязательного прекращения действия исходного глагола,
указывая лишь на наличие отмеченных границ (ср. Он уже про-
спал два часа, пусть еще поспит). Особое проявление действия вы-
ражают одноактные глаголы (крикнуть, провыть и др.). Действие
представлено как осуществляющееся в один прием. Одноактное
проявление действия совмещается в глаголах с суффиксом -ну-
(• минимумом длительности, а в глаголах типа провыть — с не-
которой продолжительностью.
Таким образом, семантическая классификация СД должна
учитывать особенности проявления действия с точки зрения ма-
нифестации П/НП в самом развитии (протекании) действия.
Эти особенности сказываются на валентности глаголов. Так, пре-
дельные глаголы во многих случаях детерминируются (или спо-
собны детерминироваться) такими ограничителями, которые так
или иначе указывают на сосредоточенность в них предельной на-
правленности действия (состояния). Таковы объектно-предметные
ограничители (писать письмо), количественно-временные (по-
спать немного), количественно-интенсивные (докуриться до бо-
лезни, раскричаться до хрипоты) и др. Все они имеют разнообраз-
ное синтаксическое и лексическое выражение. Напротив, непре-
дельные глаголы, обозначающие действия, в которых, по словам
Д. Грубора, «нет никакого другого развития, кроме развития
времени» [Грубор 1962: 70], не детерминируются такими огра-
ничителями. Они могут характеризоваться только обстоятель-
ствами, указывающими на место или локализацию во времени
протекания действия: ср. идти по улице вечером и проч. Поэтому
область непредельных глаголов — это прежде всего непереход-
ные глаголы (за некоторыми исключениями). Если среди непре-
дельных глаголов встречаются переходные глаголы, то их пере-
ходность не связана с результативной установкой действия, вы-
ходящей за его рамки: ср. держать чашку, качать коляску, лю-
бить друга. Однако в целом предельные / непредельные глаголы
не имеют постоянных грамматических признаков. Поэтому в раз-
граничении предельных / непредельных глаголов определяющую
роль часто играет контекст, подчеркивающий или не подчеркива-
ющий предельный характер действия.
Способы действия и категория вида
При изучении категории вида исследователи уже давно заме-
тили тесное взаимодействие категории вида с лексико-семантиче-
скими особенностями глаголов, которое проявляется в способ-
ности / неспособности глаголов образовать видовые пары и в спе-
69
цифике употребления ви/овых форм. Тем не менее вопрос о том,
какие именно лексико-семантические факторы определяют аспек-
туально-грамматические свойства глаголов, решается по-разному.
Чаще всего в качестве таких факторов называют значения дей-
ствий и состояний, деятельности и событий, активных и пассивных
действий, динамических и статических действий и т. д. (см., на-
пример, [Авилова 1976: 17]). Одновременно глагольную лексику
еще классифицируют по характеризованным СД (см. [там же])
и по другим признакам (ср. деление глаголов иа каузативные,
фактитивные, инхоативные и др.). В связи с такой семантической
пестротой в определении аспектуально значимых разрядов гла-
голов напрашивается естественный вопрос: действительно ли все
они имеют аспектуальный статус? Этот вопрос вызывается и тем,
что нередко классификация глагольной лексики для аспектоло-
гического изучения заимствуется из работ, посвященных иссле-
дованию либо синтаксической организации предложения, либо
глагольного словообразования. Иначе говоря, классификации
глагольной лексики не имеют аспектологического обоснования.
В то же время в аспектологии были предложены пути исследования
аспектуальных свойств разных групп глаголов по принципу
совместимости / несовместимости их значений с грамматическими
значениями и функциями того или иного вида. Мы имеем в виду
прежде всего одну из ранних работ (1948) Ю. С. Маслова [Мас-
лов 1984], в которой выделяются в соответствии с указанным
принципом три больших разряда: 1) непарные глаголы НСВ,
2) непарные глаголы СВ, 3) пары соотносительных глаголов и
далее ряд более мелких рубрик внутри каждого из этих трех
разрядов.
По существу в работе 10. С. Маслова впервые в русской аспек-
тологии выделяются разновидности категории предельности /
сопредельности по их отношению к категории вида и убедительно
раскрывается лексико-семантическая база проявления значений
и функций русских видовых форм. Хотя Ю. С. Маслов и не на-
зывает эти разновидности способами действия, в дальнейшем они
стали рассматриваться либо как отдельные СД, либо как разно-
видности того или иного СД. Поэтому мы считаем, что именно
значения СД, а не какие-либо другие особенности глагольной
семантики обусловливают аспектуально-грамматические свойства
отдельных групп глаголов в русском языке: их видовую соотно-
сительность / несоотносительность, неравночастотную соотноси-
тельность, а также специфику употребления видовых форм и их
синтаксической сочетаемости.
В качестве иллюстрации данного положения изложим класси-
фикацию показательных в этом отношении аспектуальных зна-
чений предельных глаголов, оказывающих влияние на их видо-
вые свойства.
Все предельные глаголы в русском языке, за некоторыми ис-
ключениями: ср. наступать {армия наступает), вымогать и др.,
могут выступать в форме СВ, но не все способны образовать соот-
70
посительную форму НСВ. Тенденцию к образованию форм НСВ
имеют прежде всего глаголы предельно-результативных СД.
Напротив, остальные СД предельных глаголов, образованных
от непредельных, не всегда представлены видовыми парами. Среди
результативных СД свободно допускают видовую соотноситель-
ность те СД, которые содержат признак инхоативной или про-
цессной пантивности (ср. желтеть — пожелтеть, вянуть — завя-
нуть, строить — построить, красить — покрасить и т. д.). Сюда же
относятся все качественно-результативные СД (просушить — про-
сушивать, выбрить — выбривать), все количественно-результатив-
ные СД с признаком смягчительности (подкрасить — подкраши-
вать, запилить — запиливать, надломить — надламывать), все
результативно-обстоятельственные (переписывать — переписать,
предрешить — предрешать, подготовить — подготавливать) и ре-
зультативно-интенсивные СД с признаком активности субъекта
(выпросить — выпрашивать, перекормить — перекармливать) и
и др. Признак результативной инхоативной или процессной пан-
тивности вообще является релевантным для образования формы
НСВ, именно он нередко нарушает регулярный тип видовой соот-
носительности глаголов: так, приставочные начинательные гла-
голы обычно выступают только в СВ, но среди них встречаются
глаголы с признаком результативной инхоативности (ср. забо-
леть — заболевать, загнить — загнивать, закипеть — закипать),
ср. также одновидовой, как правило, усилительно-интенсивный
тип глаголов с приставкой раз- (раскричаться, разгруститься),
в котором встречаются парновидовые глаголы с признаком ре-
зультативной пантивности (разгореться — разгораться, раски-
петься — раскипаться). Ср. также одновидовой характер пер-
дуративных глаголов: проспать (час), прожить (год) и т. д., но
просидеть неделю над книгами — просиживать недели над кни-
гами, простоять час в очереди — простаивать часы в очередях,
так как эти глаголы выражают значение «использовать, провести
обозначенное время с какой-либо целью», т. е. в них происходит
аспектуальный сдвиг в сторону результативных глаголов. Все
это свидетельствует о том, что видовая парность распространяется
на такие предельные глаголы, действия которых контролируются
или наблюдаются с точки зрения целостной / нецелостной раз-
новидности их проявления. Иногда признак процессности ста-
новится элементом лексического значения, что и приводит глагол
к употреблению только в форме НСВ: ср. рыть — вырыть (яму),
но рыть — «перебирать, ворошить что-либо», наступать, вымо-
гать и др.
К признакам, влияющим на одновидовой характер предельных
глаголов, относятся следующие.
1) Одноактность действия в широком смысле слова, которая
не допускает представления о процессуализации: таковы в рус-
ском языке приставочные начинательные и финитивные глаголы
(закричать, отшуметь), протяженно-одноактные глаголы (типа
4 провыть, прозвенеть), специальный одноактный разряд глаголов
71
(с суффиксом -ну-), ср. также глаголы: хлынуть, прильнуть
и др.
2)	Неожиданность, непредвиденность наступления результата
действия: очутиться, оказаться, очнуться, уронить, осиротеть,
поскользнуться, опомниться, отсидеть (ногу) и др. К подобным
образованиям примыкают глаголы с приставками про- и об- в ре-
зультативно-негативном значении, передающем самый факт не-
досмотра: проглядеть, проспать (передачу), пролить (воду), про-
считаться, обсчитаться, оговориться, проговориться, обмол-
виться, ослышаться и др.
3)	Временная ограниченность непредельных действий: тер-
минативно-временные разряды — пердуративные и делимитатив-
ные глаголы типа проплакать (всю ночь), полежать, пробежаться,
всплакнуть. Они не поддаются имперфективации в связи с тем,
что характеризуют действия не с точки зрения протекания в рам-
ках ограниченного времени, а с точки зрения их временного ко-
личества, что сближает значение таких глаголов, с одной стороны,
со своеобразной одноактностыо (совершение действия как бы
в один прием), а с другой стороны, с признаком суммарности.
4)	Значение пантивной суммарности объективно многократного
или длительного проявления действия. Оно содержится в дистри-
бутивно-суммарных глаголах (переломать все стулья, переболеть
гриппом), кумулятивных (наносить много воды, насадить цве-
тов), сативных (накупаться, налюбоваться), чрезмерно-кратных
(изолгаться, исписаться), чрезмерно-длительных (заждаться, за-
говориться). Эти глаголы подчеркивают итоговые результаты
или итоговое количество времени проявления действия, что соот-
ветствует только семантике СВ. Однако среди дистрибутивно-
суммарных глаголов встречается два типа (с приставками раз-
и об-), допускающие образование форм НСВ: ср. раздарить —
раздаривать (все книги), раскупить — раскупать (все вещи),
опросить — опрашивать (всех присутствующих), обойти — об-
ходить (всех учеников).
Глаголы первого типа выделяют признак распределения по
частям собирательного или вещественного предмета, что и позво-
ляет представить действия как процессные или кратные. Ср.
Когда гости, сытые и довольные, толпились в передней, разби-
рая свои пальто и трости, около них суетился лакей Павлуша
(А. Чехов). Этот признак распределительности (ограниченной)
содержится и в глаголах с приставкой о- (об-): ср. Он опросил
только трех учеников.
5)	Значение подчеркнутой интенсивности действия (часто с при-
знаком непроизвольности его осуществления). Оно представлено
в усилительно-интенсивных глаголах (раскричаться, разгово-
риться), в начинательных глаголах с приставкой вз- (взреветь,
вскричать), длительно-усилительных глаголах (докричаться, до-
зваться), ср. также обладающие данным признаком глаголы эмо-
ционального, речевого, психологического воздействия: выбра-
нить, разозлить, засрамить, затерзать и др.
72
(!) На одновидовость предельных глаголов влияет не столько
семантическая характеристика глаголов, сколько их эмоцио-
нально-экспрессивная окраска. Как отмечает Ю. С. Маслов, лю-
бая стилистически окрашенная передача действия, как торже-
ственно-приподнятая, так и грубовато-ироническая, шутливая,
«сосредоточивает внимание на факте как таковом, на факте в его
неразложимой, не поддающейся развертыванию целостности»
[Маслов 1959: 202]. Действительно, глаголы с сильными эмоцио-
нально-экспрессивными признаками, особенно отрицательного
свойства, обладают только формами СВ: ср. убить — убивать.,
но угрохать, ухлопать, заклать (торж.); обрезать — обрезать,
ио обкорнать', схватить — схватывать, но сцапать', есть —
съесть, но слопать; тратить — потратить, но убухать деньги;
надоесть — надоедать, но осточертеть; прийти — приходить
в себя, но прочухаться и др.
7) На видовую несоотносительность предельных глаголов
может влиять и степень признака предельности: многие предель-
ные глаголы могут употребляться с ослабленной степенью предель-
ности, и в таких случаях образуются не видовые пары, а пары
с модификационно-акциональными значениями: ср. читать —
прочитать (книгу), но читать ('заниматься чтением’) — почи-
тать (книгу), писать — написать, но пописать и др.
В предлагаемой ниже классификации СД в русском языке
учитывается: а) их отнесение к категории П/НП, б) их семанти-
ческие различия как внутренние разновидности П/НП, в) харак-
теризованное / нехарактеризованное выражение СД. В каждом
СД выделяются его варианты — глагольные разряды — по при-
знаку их отношения к категории вида.
Способы действия предельных глаголов
Результативные способы действия
Общерезультативный способ действия
К общерезультативному СД относятся все бесприставочные и
приставочные глаголы, действия которых направлены на дости-
жение результата (предусмотренного или непредусмотренного),
соответствующего их качественной природе и являющегося для
них пределом осуществления. При достижении результата, что
выражается формой СВ, он представлен как наличный после
осуществления действия.
Общерезультативный СД выступает в следующих вариантах:
1)	Результативно-непроцессные глаголы,
обозначающие самый момент появления результата (состояния).
Они имеют только форму СВ. Многие из них выражают появле-
ние неожиданного, непредвиденного или «моментального» ре-
зультата: ср. очутиться, оказаться, опомниться, оробеть, оси-
73
ротеть, обстрекать (ногу), очнуться, осточертеть, поскольз-
нуться, вывихнуть, подвернуть (ногу), струхнуть, рухнуть,
хлынуть, заблудиться, уронить, скончаться, рассмешить, рас-
трогать, унаследовать, воспрянуть духом, восторжествовать,
подействовать, прослезиться, задолжать, понадобиться, пожа-
ловать, одуматься, обанкротиться, увидеть, услышать, невзлю-
бить, усыновить, удочерить, отлежать (руку) и т. п. К ним при-
мыкают глаголы с приставками про- и об- в результативно-нега-
тивном значении, предполагающем фиксацию самого факта упу-
щения чего-либо вследствие увлечения совершением действия или
вследствие недосмотра: прогулять, прозевать, проглядеть, про-
спать, пролить (воду), пропустить (случай), просчитаться, об-
считаться, оступиться, оговориться, описаться, проговориться,
обмолвиться, ослышаться и т. п.
2)	Результативно-тотивные глаголы со зна-
чением действий, совершающихся целостно «по природе», сразу
от начала до конца. Они являются парновидовыми, НСВ выражает
не конкретно-процессное, а неограниченно-кратное и другие
значения: включать / включить, выключать / выключить, слу-
чаться / случиться, приходить / прийти, наскакивать / наско-
чить, врываться / ворваться, терять / потерять, схватывать /
схватить, брать / взять и т. п. Сюда же относятся глаголы со
значением случайных действий: встречать / встретить (на улице),
спотыкаться / споткнуться и др.
3)	Процессно-результативные глаголы со зна-
чением развивающихся действий, направленных на успешное
достижение предусмотренного результата. НСВ может выражать
конкретно-процессное значение, в том числе и конативное, а СВ—
успешное достижение результата: ловить / поймать, будить /
разбудить, возвращаться / возвратиться, вспоминать / вспомнить,
вставать / встать, добиваться / добиться, ложиться / лечь, от-
крывать / открыть, убеждать / убедить, сдавать / сдать (экза-
мены) и мн. др.
4)	Результативно-пантивные глаголы со зна-
чением действий, направленных на достижение полного резуль-
тата путем постепенного (часть за частью) осуществления разо-
вого (длительного) или прерываемого действия. К ним: относятся
конструктивные глаголы типа строить (дом), писать
(письмо), рисовать (картину), сочинять (музыку)', инхоативные
глаголы со значением постепенного становления признака: ста-
реть / постареть, вянуть / завянуть, расти / вырасти и т. п.;
глаголы со значением наделения объекта признаком или пред-
метом: красить / покрасить, белить / побелить, бинтовать / за-
бинтовать, грузить / погрузить, снаряжать / снарядить, воору-
жать / вооружить и т. п.; глаголы со значением однонаправлен-
ного перемещения типа идти (в школу) / прийти, черпать (воду) /
вычерпать, а также другие глаголы, ср. бриться / побриться,
гореть / сгореть, есть / съесть, замерзать / замерзнуть, изучать/
изучить, отдыхать / отдохнуть, читать / прочитать, смотреть
74
(фильм} I посмотреть, падать / упасть, засыпать / заснуть, обе-
дать / пообедать, впитывать / впитать, вскипать / вскипеть й
т. и.
5)	Терм и нативно-локальные глаголы со зна-
чением действий, достигших в своем длительном проявлении опре-
деленных локальных или временных границ. К ним относятся
образования с приставкой до-, употребляющиеся с предлогом
до: добежать (до дома), доехать (до Москвы), дожить (до весны).
формы НСВ не выражают конкретно-процессного значения; обо-
значается только повторяющийся характер действия: До меня
долетали звуки гитары; Я всегда доезжаю до этой станции, а по-
том пересаживаюсь на другой поезд. Подобные глаголы фикси-
руют лишь достижение конечной границы в локальном или вре-
менном проявлении действия, что не допускает конкретно-про-
цессного значения.
6)	Р е з у л ь т а т и в н о - а и н у л и р у ю щ и е глаголы
со значением действий, направленных на устранение предшествую-
щего результата действия, выраженного глаголом СВ. К ним от-
носятся глаголы с приставками раз- (полюбить — разлюбить,
заминировать — разминировать и под.), от- (закупорить — от-
купорить, закрыть — открыть), де- (организовать — дезоргани-
зовать), дис- (квалифицировать — дисквалифицировать). В боль-
шинстве случаев они являются одновидовыми глаголами СВ.
Специально-результативные способы действия
Специально-результативные СД отличаются от общерезульта-
тивного тем, что, не изменяя соответствующей результативной
направленности исходных глаголов, обладают дополнительными
аспектуальными признаками. Они подразделяются на 1) коли-
чественно-результативные, 2) качественно-результативные и 3) ре-
зультативно-обстоятельственные СД.
Количественно-результативные СД делятся
на количественно-объемные и количественно-интенсивные.
Количественно - объемные СД характеризуют
количественный охват действием объектов или субъектов (или
одного объекта).
а)	Кумулятивный СД: выражается достижение итого-
вого значительного количества одних и тех же результатов путем
многократного осуществления действия исходного глагола. Дан-
ный СД является одповидовым, так как коррелирует с суммарно-
интегративным значением СВ. К нему относятся глаголы с при-
ставкой на-, сочетающиеся с род. над., допускающим включение
слов типа много, множество, уйма и под.: косить — накосить
(травы), стирать — настирать (белья), делать — наделать (сто-
лов), давать — надавать (книг), пылить — напылить и др.
б)	Дистрибутивно-суммарный СД: выража-
ется постепенный охват результативным действием всех объектов
*• или субъектов. Этот СД всегда предполагает форму мн. ч. объекта
75
или субъекта со значением Свсе, много’. К нему относятся гла-
голы с приставкой пере-', перепилить {все дрова), перемыть {всю
посуду), все дети переболели гриппом, сыновья переженились',
глаголы с приставкой по-: поломать {все игрушки), попрятать
{все вещи), повыловить {всю рыбу) и под. Указанные глаголы,
подобно кумулятивным, являются одновидовыми. К дистрибу-
тивно-суммарному СД относятся и некоторые типы глаголов,
имеющих парные видовые формы: глаголы с приставками раз-
{раздаривать — раздарить, раскрадывать — раскрасть, раску-
пать — раскупить и под.) и о- {об-) {опрашивать — опросить,
обходить — обойти, обшивать — обшить). Они отличаются от
глаголов с приставкой пере- характером дистрибутивно-суммар-
ного действия: не содержат признака подчеркнутой кратности
действия и раздельности объектов, в них представлен признак
процессности (при НСВ) и интенсивности, что допускает кон-
кретно-процессное значение: Когда гости, сытые и довольные,
толпились в передней, разбирая свои пальто и трости,
около них суетился лакей Павлуша (А. Чехов).
в)	Комплетивно-партитивный СД: выражается
направленность действия исходного глагола на добавочное не-
большое увеличение объектов или объема одного объекта. Данный
СД свободно допускает образование и функционирование обеих
форм вида. К нему относятся глаголы с приставками: под-: под-
резать {хлеба), подлить {воды)', до-: досыпать {муки), дополучить',
над-: надвязать {чулок), надвить {веревку)', при-: прикачать {воды),
присыпать {табаку).
г)	Финально-комплетивный СД: выражается
направленность действия на оставшуюся, финальную часть объ-
екта. К данному СД относятся глаголы с приставкой до- в соче-
тании с вин. пад. существительного: дочитывать / дочитать
{книгу), доедать / доесть {суп), допилить и под. Возможно обра-
зование и употребление обеих видовых форм.
д)	Отделительно -партитивный СД: выражается
направленность действия на отделение от объекта его части. К дан-
ному СД относятся парновидовые глаголы с приставкой от-:
отлить {воды), отпить {вина), отсыпать {стакан ягод) и под.
Количественно-интенсивные СД характери-
зуют ту или иную степень интенсивности в проявлении резуль-
тативных действий, соответствующим образом отраженную на
объекте или субъекте действия. Обозначение степени интенсив-
ности, как и обозначение определенного объема, является допол-
нительным аспектуальным признаком, сопровождающим значение
общерезультативного СД исходных глаголов.
а)	А т т е н у а т и в н ы й (с м я г ч и т е л ь и ы й) СД:
выражается ослабленная, неполная степень проявления резуль-
тативного действия. К данному СД относятся глаголы с пристав-
ками над- {надломить, надпороть), под- {подкрасить, подбод-
рить), при- {примять, припудрить), на- {напеть песню, наиг-
76
рать мелодию), за- (запилить, замыть, застирать). Как пра-
вило, все они образуют формы НСВ.
б)	Недостаточно-нормативный СД: выража-
ется результат действия, не отвечающий необходимой норме.
Г? этому СД относятся глаголы с приставкой недо-: недокормить,
недоплатить, недоварить, недолечить и т. п. Они образуют формы
НСВ, употребляющиеся только в неограниченно кратном зна-
чении: Лавочник частенько недовешивал. Действия такого типа
нс могут быть представлены в процессе их протекания.
в)	Тотальный СД: выражается крайняя степень интен-
сивности действия, проявляющаяся в его рассредоточенном воз-
действии на весь объект или субъект. К этому СД относятся гла-
голы с приставками из- (изранить, исчертить, иззябнуть, израс-
ходовать и под.), вы- (вытоптать, выпачкать). Глаголы данного
СД, как правило, являются одновидовыми, так как он соотно-
сится с суммарно-интегративным значением СВ. Встречаются
н редкие имперфективные формы, но со значением кратности:
Заметив место, где табуны коз переплывали через реку, казаки
караулили их и избивали во множестве (В. Арсеньев).
г)	Интенсивно-качественный СД: выражается
высокая степень интенсивности действия, проявляющаяся в кван-
тификации качества результата. К данному СД относятся гла-
голы с приставкой на-: накалить (печь), надушиться, начистить,
накрасить и т. п. Хотя этот СД обычно встречается в форме СВ,
он не препятствует образованию форм НСВ, которые могут упо-
требляться и в конкретно-процессном значении.
д)	Интенсивно-усилительный СД: выража-
ется достижение высокой степени в развитии интенсивности дей-
ствия. К данному СД относятся глаголы с приставкой раз-
(растолстеть, разругать, раскритиковать, раскормить, разу-
красить). Формы НСВ образуются главным .образом от перехо-
дных глаголов (расхвалить — расхваливать, разогреть — разо-
гревать) и лексически избирательны.
е)	Д л и т е л ь н о - у с и л и т е л ь н ы й СД: представлен
несколькими приставочно-суффиксальными образованиями с при-
ставкой до- и постфиксом -ся, имеющими значение настойчивого,
усиленно-интенсивного и длительного осуществления результа-
тивного действия исходного глагола: добудиться, дозвониться,
достучаться, доискаться, дождаться, допроситься, дозваться.
Образует имперфективные формы в значении кратности.
ж)	И н т с п с и в и о - п р о ц е с с н ы й СД. К нему отно-
сится ряд глаголов речевого воздействия с приставкой вы-, выра-
жающих интенсивно-процессное осуществление действия исход-
ного глагола: выпросить, вытребовать, выклянчить, выторго-
вать, выхлопотать. Интенсивно-процессный СД не препятствует
образованию форм НСВ в значении разовых и кратных действий.
з)	Чрезмерно-продолжительный СД: вы-
ражается чрезмерная частотность или продолжительность дей-
ствия, в результате чего объект приобретает отрицательно оцени-
77
ваемое состояние. К данному СД относятся глаголы с приставкой
за-\ закусать, заиграть, забаловать, зачитать (до дыр) и т. п.
Встречается главным образом в форме СВ, однако в ряде случаев
допускает образование имперфективных форм в значении крат-
ности: Держала она себя величаво и недоступно и запугивала
всех своею недосягаемой, своей грозною добродетелью (Ф. Достоев-
ский).
и)	Чрезмерно-нормативный СД: выражается
чрезмерная степень количественно-временного проявления дей-
ствия (переварить мясо, пересолить суп). К данному СД относятся
глаголы с приставкой пере- (перекормить, перекрахмалить, пере-
гнуть, переохладить, переплатить и под.). Встречается в основ-
ном в форме СВ, но не исключает функционирования форм НСВ
в значении кратности: Она всегда пересаливает суп', Советую вам
не перекармливать ребенка.
Качественно-результативные СД связаны
с адвербиальными показателями, характеризующими специфи-
ческую качественную эффективность в осуществлении резуль-
тативных действий: хорошо, как следует, тщательно, стара-
тельно и под. Качественные СД указывают не столько на коли-
чественную степень проявления действия, сколько на характер
его осуществления с точки зрения качественно-результативных
особенностей. Соответствующие глаголы могут определяться по-
казателями, детерминирующими количественные и качественные
признаки осуществления действия: Вечером в одно из катаний
кто-то притащил кожу, широченную юфть. . . Я виноват только
в том, что чрезвычайно выгладил ледяную дорожку.
Кожа неслась по ней не хуже санок (Вс. Иванов).
а)	Качественно-оценочный СД. К нему отно-
сятся глаголы с приставками вы- (выбранить, выругать, выпо-
роть и т. п.), от- (отрепетировать, отточить, оттушевать
и т. п.), про- (прожарить, просушить, пропотеть, прокипеть
и т. п.). Данный СД, как правило, допускает имперфективные
формы в значении кратности. Имперфективные формы отсутствуют
у экспрессивных глаголов типа отлупить, отругать, отдуба-
сить.
б)	Осложненно-характеризующий СД, ука-
зывающий па тщательность и раздельность этапов выполнения
действия, на качественную эффективность каждого момента.
К данному СД относятся глаголы с приставками вы- и от-', тща-
тельно выписать (буквы), вырисовать, выщупать (пульс), выме-
рить, отделать (деталь) и под. Возможны имперфективные
формы в различных видовых значениях.
Результативно-обстоятельственные СД:
а)	Репродуктивный СД, указывающий на повтор-
ный характер действия, осуществляемого с целью изменения или
повторения первичного результата; выражается глаголами с при-
ставкой пере- (переделать, переписать, переиздать, переизбрать
и др.);
73
б)	Про спектйвный СД: выражается направленность
действия на результат, реализованный в предмете (объекте),
предназначенном для будущего использования. К данному СД
относятся глаголы с приставками за-: запродать, заготовить,
засолить (огурцы) и под., пред- (предрешить, предугадать), под-
(подготовить, подгадать).
Все результативно-обстоятельственные СД допускают обра-
зование форм НСВ и не имеют функциональных ограничений.
Терминативно-временные способы действия
Данная группа СД представлена приставочными образованиями
от непредельных глаголов. Действия исходных глаголов харак-
теризуются как имеющие в своем проявлении временные границы.
Фазово-временные СД
а)	И а ч и н а т е л ь н ы й СД: выражается момент возникновения
действия, первый временной момент его бытия. Само значение начи-
нательности является предельным, так как оно указывает на ста-
новление действия (ср. начать — начинать). Поэтому начина-
тельность придает непредельным глаголам значение предельности.
В русском языке начинательный СД характеризуется признаком
одноактности, в связи с чем он, как правило, не допускает импер-
фективных форм. Отдельные случаи имперфективации начина-
тельных глаголов объясняются наличием инхоативного признака
(ср. заболеть — заболевать; корни начали загнивать). К данному
СД относятся глаголы с приставками за- (закричать, заблестеть
и под.), по- (полететь, побежать, поползти и др. глаголы дви-
жения, полюбить), вз- (взреветь, взвыть и т. п.).
б)	Финитивный СД: выражается конечно-временной
момент осуществления действия; данный СД выражается глаго-
лами с приставкой от- (отзаниматься, отшуметь, отмучиться,
отсеяться, отзвучать и под.). Рассматриваемый СД антоними-
чен начинательному и также характеризуется признаком одно-
актности; имперфективные формы не образуются.
Детерминативно-временные СД,
характеризующие проявление действия
в ограниченном отрезке времени
а)	Пердуративный (длительно-ограничен-
н ы й) СД: выражается проявление действия в сравнительно
длительные и определенные отрезки времени. К данному СД от-
носятся глаголы с приставкой про-', просидеть (два часа), прожить
(десять лет в деревне) и под., от-: отдежурить (сутки), отслу-
жить (в армии два года), пере-: переспать (ночь), перезимовать,
переночевать. Все -пердуративные глаголы, за редкими исклю-
чениями, являются одновидовыми.
79
б)	Дел и м и т а т и в н ы й (ограничительный) СД: выра-
жается проявление действия в сравнительно недлительные и
неопределенные отрезки времени. К данному СД относятся гла-
голы с приставкой по- (посидеть, полежать, поблестеть и т. п.).
Делимитативными являются также образования с другими при-
ставками: пробежаться, пройтись] вздремнуть, всплакнуть,
взгрустнуть (с приставкой вз- и суффиксом -ну-)', прихворнуть,
передохнуть', перекусить, перекурить, переждать', соснуть. Все
делимитативные глаголы не допускают образования имперфектив-
ных форм.
в)	Протяженно-одноактный СД: выражается
некоторая продолжительность одноактного проявления действия.
К данному СД относятся одновидовые глаголы с приставкой
про-', провыть, прозвучать, пробить (в барабан), прогрохотать
и под.
Терминативно-продолжительные
и терминативно-интенсивные способы действия
Эта группа предельных СД охватывает довольно большое коли-
чество глаголов, образованных от непредельных глаголов при
помощи шести приставок и постфикса -ся. Они обладают общим
семантическим признаком крайней степени продолжительности
либо интенсивности действия: нагуляться, заговориться, раскри-
чаться, добегаться, исхулиганиться, убегаться. Семантически
к ним примыкают глаголы с приставкой пере- (переволноваться,
переработать и под.). Терминативно-продолжительные и терми-
нативно-интенсивные СД едины не только по общему аспектуаль-
ному признаку, но и по словообразовательным связям и функции
постфикса -ся'. глаголы этих СД образуются от непереходно-
непредельных глаголов со значением действий лиц.
1)	С а т и в н ы й СД указывает на предельно-количественную
оценку продолжительности (с возможным оттенком интенсивности)
действия с точки зрения активности субъекта в осуществлении
действия или состояния. К нему относятся глаголы с приставкой
на- (нагуляться, накупаться, намолчаться и т. п.). Эти глаголы
представляют повторяющееся или длительное проявление дей-
ствия в течение большого промежутка времени как суммарное,
сведенное в целостное единство в связи с той или иной субъектив-
ной оценкой количества действия (досыта, вволю, достаточно
и под.). К сативным глаголам относится также ряд образований
с приставкой вы- (выспаться, выплакаться и т. п.), но они относят
действие к одному временному моменту. Глаголы первого типа
не допускают образования имперфектных форм, глаголы второго
типа допускают их в кратном значении (высыпаться).
2)	Чрезмерно -к ратный СД: выражается отрица-
тельно оцениваемая крайняя степень (мера) кратного проявления
действия (выраженного исходным глаголом), характерного для
данного субъекта. Как и у сативных глаголов, значение чрезмерно-
кратных глаголов сводится к суммарному представлению чрез-
80
мерно-кратного проявления действия в связи с субъективно^
отрицательной оценкой количества действия. Поэтому, как и
сативные глаголы, они не образуют имперфективных форм. К на-
званному СД относятся образования с приставкой из- (изму-
читься, изголодаться, изолгаться и т. и.).
3)	Ч р е з м е р н о - и н т е н с и в н ы й СД. К нему от-
носится только несколько глаголов с приставкой у- (убегаться,
у пахаться, упрыгаться и др.). Данный СД близок к чрезмерно-
кратному: выражается крайняя степень продолжительности и
интенсивности действия, связанная с усталостью, бессилием
субъекта продолжать его осуществление. Допускается только СВ.
4)	Финально-отрицательный СД представлен
глаголами с приставкой до-: догуляться (до болезни), доиграться
(до ссоры), докуриться (до. . .) и др. Указывает на чрезмерность
как разового, так и кратного проявления действия с отрицатель-
ными для субъекта последствиями. Имперфективные формы встре-
чаются редко.
5)	Ч р е з м е р н о - д л и т е л ь н ы й СД. К нему отно-
сятся образования с приставкой за- в значении чрезмерного про-
явления длительности или интенсивности разового действия
исходного глагола: засидеться, заиграться, замечтаться и под.
СВ этих глаголов имеет конкретно-фактическое значение. Поэтому
в ряде случаев возможно образование имперфективных форм,
но в значении кратности: зачитываться (по ночам), заслушиваться,
засматриваться.
6)	Усилительно-интенсивный СД выражается
глаголами с приставкой раз-: раскричаться, разговориться, раз-
волноваться и под. Он указывает на доходящее до крайней меры
развитие интенсивности уже начатого действия. Как правило,
глаголы этого СД являются одновидовыми (но ср. разгореться —
разгораться, разболеться — разбаливаться).
7)	Сверхнормативно-длительный СД пред-
ставлен глаголами с приставкой пере-: передержать, перегулять,
переволноваться и др. Указывает на чрезмерную длительность
разового действия, оцениваемую с точки зрения обычной нормы
проявления. Допускает имперфективные формы в кратном зна-
чении.
Одноактный способ действия
Одноактный СД занимает особое место, так как он может быть
представлен образованиями как от предельных, так и от непре-
дельных глаголов: ср. колоть — кольнуть и булькать — бульк-
нуть. Как мы уже отмечали, значение одноактности сопровож-
дает ряд СД (начинательный, финитный и др.). Поэтому в аспек-
тологической литературе существует широкое понимание этого
СД. К нему относят все глаголы (бесприставочные и приставоч-
ные) с суффиксом -ну-, а также такие глаголы, как ужалить,
укусить, уколоть, сглупить, сробеть, сострить и др., т. е. гла-
голы, обозначающие осуществление действия в один прием, без
О Теория функциональной грамматики
81
расчлененности на фазы. Однако целесообразно различать одноЯ
разовый характер действия и одноактный СД. Последний спеЯ
циально модифицирует действие с точки зрения его одноактЯ
ности в сопоставлении с многоактностыо, обозначенной в формеЯ
НСВ. В этом отношении пары колоть — кольнуть, колоть —Я
уколоть, жалить — ужалить, кусать — укусить, бросать — бро-Ш
сить, подмигивать — подмигнуть и т. п. действительно отражают»
различие действий по признаку многоактности / одноактности* I
Но соотношения рисковать — рискнуть, острить — сострить а
такого различия не обозначают. В последнем случае СВ выражает 
конкретно-фактическое значение, формируя чисто видовую пару* 1
Способы действия непредельных глаголов
Выделение и определение СД непредельных глаголов в русском
языке связано с известными трудностями. Значение непредель-
ности не имеет таких многообразных разновидностей, как значение
предельности. Поэтому существующие классификации непредель-
ных глаголов по СД нередко являются произвольными и не охва-
тывают всех глаголов. Ниже предлагается схема выделения СД
непредельных глаголов с учетом следующих критериев: а) участие
в образовании предельных СД, б) наличие специфических фор-
мантов, объединяющих глаголы в одну семантическую группу
с общим аспектуальным признаком, в) особенности аспектуаль- 
ного характера действия по сравнению с предельными глаголами t
и г) соответствие значений глаголов видовым значениям формы
НСВ.
Реляционный способ действия
Он объединяет глаголы, не участвующие в образовании предель-
ных СД и имеющие значение данного в определенный период или
постоянного отношения. Глаголы данного СД не обозначают ни
конкретно-процессных, ни кратных действий. Таковы, в част-
ности, глаголы отношения со значением установления экви-
валентности или характерных параметров предмета: весить, сто-
ить, равняться, цениться, отличаться, заключаться, содержать,
доводиться (братом), значить, годиться и др.; глаголы распо-
ложения в пространстве: расти (в саду), возвышаться, помещаться,
прилегать, выходить (на юг), граничить, примыкать, впадать,
возвышаться, расстилаться и др.
Статальный способ действия
Статальный СД объединяет глаголы, участвующие в образовании
ряда СД предельных глаголов и имеющие значение статичного
признака, лишенного развития. К данному СД относятся, в част-
ности, глаголы положения в пространстве (лежать, стоять, си-
82
деть, валяться и др.), физиологического состояния (тошнить,
болеть, дремать, спать и др.), душевного состояния (хандрить,
унывать, тосковать) и т. д.
Эволютивный способ действия
Глаголы эволютивного СД, участвуя в образовании СД предель-
ных глаголов, обозначают действия, которые характеризуются
процессным развитием, поступательностью, движением, но без
направленности на конечный результат или конечную цель.
К данному СД относятся такие глаголы, как совещаться, засе-
дать, упражняться, дежурить, караулить, молиться, бунтовать,
ухаживать, работать, беседовать, шутить, шептаться, ру-
гаться и др., глаголы однонаправленного и разнонаправленного
движения без показателей пространственной направленности
(идти по улице, лететь в облаках, ходить, летать и проч.), гла-
голы «развлечения» (танцевать, веселиться, играть, качаться
и др.).
Постоянно-узуальный способ действия
Данный СД представлен глаголами со значением социально-про-
фессиональной и другой деятельности лиц: служить, руководить,
учиться, преподавать, учительствовать, ректорствовать и др.
Кроме указанных глаголов, к этому СД относятся глаголы со
значением поведения лиц как их характерной черты (бродяж-
ничать, мошенничать, модничать и др.) и со значением социаль-
ной характеристики жизни, существования человека (нищенство-
вать, барствовать, бедствовать, голодать и др.). Они не употреб-
ляются в конкретно-процессном значении НСВ, но могут
выступать в неограниченно-кратном значении и участвуют
в образовании СД предельных глаголов.
Многоактный способ действия
К нему относятся все глаголы, обозначающие действия, рас-
члененные на неограниченно повторяющиеся отдельные акты,
или «кванты». Они являются мотивирующими глаголами для пре-
дельных способов действия и семантически подразделяются на
глаголы звучания (гавкать, скрипеть, свистеть, шипеть, ржать,
барабанить и др.), «дискретного» движения (дрожать, качаться,
вилять, мигать, болтать ногой и др.). Глаголы многоактного СД,
как и глаголы эволютивного СД, употребляются во всех частных
значениях НСВ.
Итеративные способы действия
Итеративные способы действия непредельных глаголов связаны
с итеративными суффиксами -ива-1-ыва-, -ва-, выражающими по-
вторяемость действия исходного глагола, как правило, по отно-
6*
•83
шению к одному периоду времени. Этим они семантически близки
к многоактному СД, но отличаются от него дополнительными при-
знаками и меньшей расчлененностью действия. Глаголы итера-
тивных СД представляют собой отдельную словообразовательную
группу, которая, кроме итеративного значения, обладает коли-
чественно-интенсивными оттенками. В их образовании участвуют
приставки, и в качестве их производящих основ выступают не-
предельные глаголы.
1)	Прерывисто-смягчительный СД, выражае-
мый при помощи приставки по- и итеративного суффикса, ука-
зывает на прерывистость и неполноту действия, а также на его
нерегулярную кратность: побаливать, позванивать, посвистывать,
посмеиваться и под.
2)	Процессно-смягчительный СД выражается
при помощи приставки на- и итеративного суффикса. К данному
СД относится небольшая группа глаголов, передающих конк-
ретно-процессный и ослабленный характер действия исходного
глагола: наигрывать, напевать, насвистывать, накрапывать,
нашептывать.
3)	Процессно-комитативны й СД, выражае-
мый при помощи приставок при- и под- и итеративного суффикса,
передает ослабленное действие, сопровождающее другое действие:
припевать, подпевать, притоптывать, приплясывать и под.
4)	Процессно-длительный СД, охватывающий
несколько глаголов с приставкой раз- и итеративным суффиксом,
указывает на длительный и итеративный характер действия ис-
ходного глагола: разгуливать, распевать, раскуривать, расха-
живать, размахивать, раздумывать и нек. др.
5)	Осложненно-интенсивный СД, выражаемый
приставкой вы- и итеративным суффиксом, передает подчеркну-
тую интенсивность процессно-итеративного характера действия:
вызвякивать, выщелкивать, высматривать, выплясывать, высвис-
тывать.
6)	Длительно-взаимный СД выражается при
помощи трех морфем: приставки пере-, итеративного суффикса
и постфикса -ся. Передается итеративность действия, распреде-
ленная между несколькими (по крайней мере двумя) лицами:
переглядываться, перемигиваться, перестреливаться, переписы-
ваться и под.
Данное выше описание СД сосредоточено на семантике лимита-
тивности, по вместе с тем оно охватывает связи лимитативности
с другими аспектуальными полями. Поле лимитативности зани-
мает центральное положение в группировке полей аспектуаль-
ности, и это находит проявление, в частности, в указанных фак-
тах взаимодействия семантики лимитативности с другими аспек-
туальными элементами в сфере СД.
Взаимодействие семантики вида, предельности / непредель-
ности и СД осуществляется в высказывании. Для анализа взаимо-
84
действия элементов поля лимитативности на уровне высказывания
нами используется понятие лимитативной ситуации, рассмотрению
которого посвящен следующий раздел.
ЛИМИТАТИВНЫЕ СИТУАЦИИ
Лимитативная ситуация может быть определена как типовая
содержательная структура, представляющая собой тот аспект
передаваемой высказыванием ситуации, который заключает в себе
то или иное отношение действия к пределу.
Далее рассматриваются некоторые типы лимитативных си-
туаций, имеющие важное значение для понимания семантики
глагольного вида и его окружения в высказывании.
Процессность.
Предельно-процессные
и непредельно-процессные ситуации
Процессность трактуется нами как представление протекания
неограниченного пределом действия в фиксируемый срединный
период, когда оно уже начато, но еще не закончено. Например:
Светлана, вздрогнув, обернулась. В калитку входил маль-
чик, сосредоточенный и степенный. . . (М. Алигер).
В семантике процессности могут быть выделены следующие
наиболее существенные элементы: 1) динамичность (ди-
намика протекания действия от более ранних моментов к более
поздним); 2) « с р е д и н н о с т ь»; подразумевается, что не-
ограниченный пределом процесс протекал до периода, о котором
идет речь, и будет протекать после него (->-----), однако
«в фокусе» оказывается лишь фиксируемый срединный период.
В русском языке (как и в других славянских) процессность
представляет собой одну из функций НСВ. Речь идет о наиболее
специфической и подчеркнутой реализации способности НСВ
выражать неограниченность действия пределом — признак, про-
тивоположный категориальному значению СВ.
Исследователями неоднократно отмечался статус НСВ как не-
маркированного члена видового противопоставления. Это пред-
полагает системную значимость специфического, хотя и не по-
стоянного для данной формы признака, полярно противополож-
ного значению маркированного члена грамматической оппози-
ции (см. [Jakobson 1932: 74—84]). В оппозиции видов такую роль
играет признак Неогр. Анализируя процессность, мы изучаем
наиболее характерное (подчеркнутое) проявление данного лими-
тативного признака.
Процессность представляет собой содержательную характе-
ристику не только действия-предиката, но и высказывания в це-
.. лом. Для анализа рассматриваемой семантики на уровне выска-
85
зывания может быть использовано понятие процессной ситуации
(как одной из разновидностей лимитативных ситуаций). Имеется
в виду типовая содержательная структура, представляющая собой
тот аспект передаваемой высказыванием ситуации, который за-
ключает в себе изображение наблюдаемого (так или иначе вос-
принимаемого) процесса с указанными выше элементами динамич-
ности и «срединности». Далее дополняется и развивается харак-
теристика процессных ситуаций, изложенная ранее [Бондарко
1.983: 118—159].
Остановимся па наблюдаемости как свойстве про-
цессных ситуаций. Наблюдаемость (и шире — перцептивность)
коренится в самом существе процессности: если прослеживается
динамика протекания процесса, в котором выделяется фиксируе-
мый срединный период, то это означает, что действие наблюдается,
так или иначе воспринимается.
Первичная основа процессных ситуаций — непосредственное
наблюдение, а также другие виды непосредственного восприятия:
— Слышишь, фитиль трещи т? (10. Бондарев). С этой осно-
вой связано и воспроизведение такого наблюдения (любого вос-
приятия) в памяти, например: Помню то странное чувство, с ко-
торым я смотрел на его затылок, белую шею. . ., когда он своей
подпрыгивающей, какой-то птичьей походкой выходил от нас
(Л. Толстой).
В высказывании могут присутствовать явные языковые сред-
ства выражения наблюдателя (и шире — воспринимающего субъ-
екта), процесса наблюдения, времени (периода), а также места
наблюдения: — Посмотрите, князь. . . Вон там,
на лужку, за деревней трое тащат что-то
(Л. Толстой).
В тех случаях, когда в роли наблюдателя выступает автор
художественного произведения, перцептивность может утрачи-
вать непосредственный характер, становясь устойчивым услов-
ным приемом художественного повествования: Но в ту минуту,
когда она выговаривала эти слова, она чувствовала,
что они несправедливы (Л. Толстой). В подобных условиях про-
цессность включается в общую «видо-временную структуру худо-
жественного повествования» (об этом понятии см. [Маслов 1984:
181—189]).
Процессные ситуации связаны с установкой высказывания
(а в части случаев и доминанты текста в целом) на описание дей-
ствий (ср. иную установку — па информацию, сообщение о самом
факте действия, характерную для ситуаций обобщенного факта:
Я писал ему об этом и т. п.).
Возникает вопрос: почему наблюдаемость рассматривается
лишь в связи с НСВ? Наблюдаемыми могут быть и действия, вы-
ражаемые формами СВ, например: Смотрю вперед и вижу, что
противоположный правый берег бухты приблизился. . .
(Ю. Казаков). Однако присущее формам СВ значение ограничен-
ности действия пределом (значение целостности действия) не
86
содержит в себе признака наблюдаемости, оно одинаково реали-
зуется как при наличии, так и при отсутствии наблюдаемости
обозначаемой ситуации (ср.: Скоро мы приблизимся к ре-
шению этой проблемы). Для СВ наблюдаемые ситуации — лишь
один из возможных типов ситуативного фона, не имеющий статуса
обусловливающего фактора по отношению к какой-либо из функ-
ций этого вида.
Наблюдаемость не является постоянной характеристикой функ-
ционирования НСВ. Это признак лишь процессной функции НСВ
и процессных ситуаций. За пределами процессности наблюдае-
мость при функционировании НСВ отсутствует. Ср., например,
ситуации обобщенного факта: — Бил и тебя, Спиря? (Д. Ма-
мин-Сибиряк); Л ю б а. Но вы ведь говорили, что нужно
делать ...Павел. Говорил? (А. Соколова); — Похлебку
есть будешь, кавалер? — Буду (К. Федин). Ср. также
связанные с перформативными высказываниями ситуации типа:
Поздравляю', Клянусь', Запрещаю говорить', Приглашаю вас завтра
на ужин и т. п. Не связаны с наблюдаемостью и разные типы си-
туаций при нейтральной функции НСВ (выражении «неквалифи-
цированного действия состояния», по А. А. Шахматову): —Не
хочу сидеть. Побегу удочку срежу (Е. Носов); Его при-
гласили работать в журнале', Вам бы уж молчат ъ;
Нечего стесняться.
Ядро процессности составляют конкретные (локализованные
во времени) процессные ситуации. При выражении повторяю-
щихся и обычных действий процессность возможна постольку,
поскольку в рамках повторяемости и обычности сохраняется связь
с теми конкретными ситуациями (содержащими элементы процесс-
ности), о повторяемости или обычности которых идет речь. Таков,
в частности, наглядно-примерный способ представления повто-
ряемости (на наглядном примере одного из повторяющихся эпи-
зодов): . . . этот, как ни посмотришь, бывало, — все корпит
за бумагой... (М. Салтыков-Щедрин).
С точки зрения отношения процесса к пределу могут быть вы-
делены два типа процессных ситуаций: а) предельно-
процессные, например: Бутылка рому была принесена',
раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламы-
вали два лакея. . . (Л. Толстой); б) и е п р е д е л ь по-
процессные: Рядом, совсем близко от него плакал
человек (К. Симонов). Семантическое различие между указанными
типами ситуаций опирается на значения предельности / непре-
дельности в глаголе, но затрагивает содержание высказывания
в целом. В первом из приведенных выше примеров (а) в предельно-
процессную ситуацию включается не только само действие, но
и его субъект, которому приписывается определенное намерение
{выламывали два лакея — стремившиеся выломать), а также объект
(рама пока на месте, но ситуация заключает в себе предпосылки,
ведущие к изменению и этого ее элемента; ср. далее: . . .рама
не сдавалась. . . Пьер взялся за перекладины, потянул и с тре-
87
ском где сломал, где выворотил дубовую раму). Ср. другой пример:
В соседних дворах после окриков старших говор мало-помалу с т и-
хал, переходил в несвязные шорохи (П. Краснов). Здесь
протекающий процесс в своей направленности иа достижение
предела ведет (в перспективе) к тому, что одна ситуация (стихаю-
щий говор) будет заменена другой. Таким образом, динамика
процесса с потенциальным пределом обусловливает и динамику
той ситуации, которая строится на таком процессе.
Предельно-процессная семантика (так же, как и непредельно-
процессная; см. ниже) может затрагивать субъект и объект дей-
ствия. Это лишний раз подтверждает целесообразность «ситуатив-
ного подхода» к лимитативным значениям, с выходом за пределы
действия-предиката. Так, при выражении преднамеренных по-
тенциально-предельных процессов намерение довести действие до
предела приписывается субъекту и включается в характеристику
субъектно-предикатных отношений: Он сидел на корточках и
растапливал остывшую печку (Ю. Казаков); субъекту здесь
приписывается намерение растопить печку. С продвижением
переходного процесса к его пределу связаны изменения объекта,
что при достижении предела (в перспективе) предполагает изме-
нение состояния объекта (остывшая печка растапливается и
в конце концов будет растоплена, т. е. окажется в другом со-
стоянии).
Выражение непреднамеренных процессов, направленных на
достижение предела, сопряжено с изменяющимся состоянием
субъекта. Это предполагает, что достижение предела (в перспек-
тиве) повлечет за собой переход субъекта в новое состояние (в части
случаев — прекращение самого существования субъекта: Снег
таял). Например: Теперь мать выздоравливает (А. Че-
хов); Я т о н у л. Я чувствовал, что отец не двинется с места
(Д. Гранин). Все указанные изменения в состоянии субъекта
в доведенном до конца виде непосредственно в высказываниях
такого рода не обозначены, но они предполагаются тем, что обозна-
чено, так как к этим результатам ведут называемые процессы:
подразумевается, что выздоравливающая мать станет здоровой;
для субъекта процесса тонул актуальна угроза гибели.
Разумеется, проекция лимитативной семантики, коренящейся
в свойствах предиката, на семантику субъекта и объекта могла бы
быть охарактеризована и в системе понятий и терминов «общих
и частных видовых значений». Однако думается, что использова-
ние понятия лимитативной ситуации (в таких вариантах, как
предельно-процессные и непредельно-процессные ситуации) со-
здает возможность более полно реализовать возможности анализа
взаимодействия исходных лимитативных систем (видовых форм
глагола) и их среды (с одной стороны, способов действия и лекси-
ческого значения глагола, а с другой — элементов окружающего
контекста, включая аспектуально-таксисную комбинаторику гла-
гольных форм, обстоятельственные показатели и выражение
субъекта и объекта). Лимитативная (в частности, предельно-про-
88
пессная и непредельно-процессная) ситуация — это понятие,
которое позволяет выделить в предмете анализа (на уровне вы-
сказывания) достаточно широкую сферу, вмещающую как указан-
ную исходную грамматическую систему (категорию вида в ее кон-
кретных репрезентациях), так и ее среду.
Предельно-процессные ситуации (процессные ситуации по-
тенциального предела) могут быть двух типов: а) «з а к р ы-
т о г о» — при сочетании процесса, направленного на достижение
предела, с действием, указывающим на положительный или от-
рицательный исход этой направленности; потенциальный предел
в таких случаях соотносится с пределом реальным (Машину долго
вытаскивали из канавы, насилу вытащили)} б) «о т к р ы-
т о г о» — при отсутствии выраженной в высказывании соотне-
сенности с реальным пределом: . . . впереди упала лошадь под
пушкой и толпа вытаскивала ее (Л. Толстой).
Примеры ситуаций «закрытого» типа: . . . появилось солнце,
его все время заслоняло, но оно все же пробивалось и на-
конец пробилось (В. Лидин); Консервы подходили
к концу — и кончились (А. Толстой); Снег иссякал
и как-то разом неожиданно оборвался (Ю. Соловьев). Как
показывают последние два примера, потенциально-предельный
процесс и его исход могут быть выражены лексемами, не связан-
ными друг с другом словообразовательными отношениями.
Особой разновидностью предельно-процессных ситуаций «за-
крытого» типа являются конативные ситуации, ха-
рактеризующиеся дополнительным модальным элементом попытки,
намерения, стремления (отношение «тенденция, попытка — успех,
осуществление» выделено и охарактеризовано в работе [Маслов
1984 : 48—51]): Долго меня уговаривали [ср. хотели, пытались уго-
ворить], да так ине уговорили} Догоняли, догоняли, насилу дог-
нали.
Предельная процессность в ситуациях «закрытого» типа всту-
пает во взаимодействие с отношениями таксиса. Таким образом,
предельно-процессные ситуации, содержащие информацию об
исходе направленности процесса на достижение предела, пред-
ставляют собой ситуации не «чисто аспектуальные», а аспектуально-
таксисные.
Предельно-процессные ситуации «открытого» тина (при от-
сутствии соотнесенности процесса, направленного на достижение
предела, с предикатом, сигнализирующим исход этой направлен-
ности) выступают в двух разновидностях:
а) потенциальное достижение предела (в перспективе) пред-
ставляет собой актуальный элемент содержания высказывания: —
И поправились? . . — Поправляюсь, — сказал он уверенно
(К. Федин); Эти три недели уже иссякали} Лодка у ж е
равнялась с оранжевым буем (два последние примера пред-
ставляют особый вариант рассматриваемых ситуаций, характери-
зующийся актуализацией — при помощи сочетания НСВ с уже —
.. элемента близости предстоящего результата);
89
[ ' б) акцент ставится на самом процессе, направленном на про.
дел; что же касается достижения предела (в перспективе), то этот
семантический элемент подразумевается, но остается неактуали-
зированным, он как бы выходит за рамки описываемого фрагмента
действительности, например: Чернышев и князь Андрей вышли на
крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз
Паулучи что-то говорил государю (Л. Толстой). Конечно, подра-
зумевается, что действие слезал в конце концов достигнет своего
предела, однако в данном высказывании внимание сосредоточено
на самом течении процесса, охватываемого взглядом наблюдате-
лей.
К5 Обратимся к непредельно-процессным ситуа-
циям. Непредельная процессность, как и предельная, представляет
собой характеристику не одного лишь действия-предиката, но и
ситуации в целом. Например: Лошадь все идет и идет, те-
лега трясется и скрипит (В. Белов). Передается
ситуация, в которой налицо протекание действий и течение вре-
мени, но нет никаких предпосылок изменения в протекании про-
цесса и в состоянии субъекта.
Г Переход к новой ситуации при непредельной процессности
возможен лишь в тех случаях, когда в высказывании обозначается
внешний предел, прекращающий данное действие, или выражается
наступление нового действия: . . .несколько секунд сидела,
протирая глаза, пока наконец не вспомнила все
(М. Алигер); . . .долго любовался прелестью весеннего утра.
Вдруг ему послышался стук деревянных башмаков. . .
(Л. Никулин). В подобных случаях лимитативные отношения
взаимодействуют с отношениями таксиса, включаясь в структуру
аспектуально-таксисных ситуаций.
Предшествующее изложение основано на материале русского
языка и во многих деталях отражает специфику славянской видо-
вой системы. Однако самый подход к анализу процессности и про-
цессных ситуаций во всем основном может быть использован и по
отношению к фактам других языков (например, к анализу процес-
сных ситуаций, выражаемых с участием форм прогрессива в анг-
лийском языке).
Лимитативные ситуации,
базирующиеся на пепроцессных
функциях
несовершенного вида
В «семантическом пространстве» НСВ представлена гамма посте-
пенных переходов от эксплицитной процессности как «сильного»
проявления признака Неогр., противоположного значению СВ,
до имплицитной передачи признака Огр. (приближение к семанти-
ческой сфере СВ нигде, однако, пе доходит до идентичности зна-
чений НСВ и СВ, так как НСВ не может выражать эксплицитный
90
реальный предел). В определенных типовых ситуациях, выражае-
мых с участием НСВ, категориальное значение НСВ как немарки-
рованного члена видового противопоставления может получать
ярко выраженную специализацию за счет общей ситуативной
характеристики высказывания. В результате взаимодействия ука-
занного категориального значения формы НСВ и общесмысловых
элементов высказывания формируются такие типовые ситуации,
выражаемые с участием НСВ, как ситуации обобщенного факта,
ситуации коинциденции, ситуации данного или постоянного отно-
шения (ср. также в другой терминологии: обобщенно-фактическое,
или общефактическое, частное значение НСВ, реляционное зна-
чение НСВ и т. п.).
Нейтральность, о которой идет речь, является лишь относи-
тельной. Отсутствие эксплицитного признака Огр. не есть «нуле-
вая» аспектуальная характеристика. В семантическом отношении
это не «ничто», а «нечто»: если не выражается явный признак огра-
ниченности действия пределом, то это значит, что выражается
(в зависимости от контекста и общего смысла высказывания) либо
явная неограниченность действия пределом (в случае процессности,
которую мы теперь оставляем в стороне), либо неявная неограни-
ченность пределом, либо нейтральное отношение к различию Огр./
Неогр., либо имплицитная ограниченность действия пределом.
Любая из указанных лимитативных характеристик обогащается
взаимодействием значения НСВ со значениями СД и с окружаю-
щими элементами высказывания.
Рассмотрим связанные с функционированием НСВ ситуа-
ции обобщенного факта (Меня вызывал и?; Ее
пора выписывать из больницы и т. п.). В выражении раз-
ных типов обобщенности действия существенную роль играют со-
держательные факторы, выходящие за пределы лимитативности
и аспектуальности в целом: общеинформативная направленность
высказывания, коммуникативная перспектива, соотношение ак-
туальных и неактуальных элементов передаваемого смысла.
Могут быть выделены два основных типа ситуаций обобщен-
ного факта: 1) обобщенно-событийный тип, характеризующийся
акцентом на самом факте осуществления действия: Валерик.
Ну, Витька! Я тебя тоже в ы р у ч а л! (В. Панова); 2) обобщенно-
назывной тип, семантика которого заключается в обобщенном на-
зывании действия в отвлечении от конкретных особенностей его
осуществления: М е р и к. . . Вот и ношусь с ним, как с пи-
саной торбой: и бросать [ср. бросить] жалко и девать не-
куда (А. Чехов); Им угодить [ср. уйти] или вернуться?
и т. п.
Обобщенно-событийный тип выступает в нескольких вариать
тах. Каждый из них представляет собой ту или иную разновид-
ность высказываний общеинформативной направленности.
1.	Вопросительное высказывание, нацеленное на получение
информации: было или не было данное действие? В частности,
вопрос может касаться того, было ли данное действие вообще
91
когда-нибудь: Петр Ильич, хотел я тебя спросить кстати: крал
ты когда что в своей жизни аль нет? [Здесь в вопросе речь идет
лишь о самом факте безотносительно к его единичности или по-
вторяемости; далее в ответе при помощи формы СВ констатируется
единичный конкретный факт] — Украл один раз у матери дву-
гривенный, девяти лет был, со стола (Ф. Достоевский); — Вальку
небось пальцем не тронешь! — А его я разве когда трогал? —
опешил Родион Мефодиевич (Ю. Герман).
2.	Констатирующее высказывание, направленное на сообще-
ние общей информации (не конкретизированной с точки зрения
тех или иных деталей характера осуществления действия) о том,
что данный факт был: — А так и оставайтесь с тем на память,
что вы-то у меня ручку целовали, а я у вас нет (Ф. Достоев-
ский); — . . .Вот и Петр Александрович обвиняет. Обвиняли,
Петр Александрович, обвиняли! (Ф. Достоевский).
3.	Высказывание, отрицающее факт осуществления действия:
Потехин. ..Я не брал у вас книг (М. Горький); П о-
липа:.. И никто не приглашал жандармов (М. Горь-
кий). Более подробная характеристика разновидностей обобщенно-
событийного типа, а также описание вариантов обобщенно-назыв-
ного типа были даны ранее [Бондарко 1983 : 160—189].
В выражаемых семантических комплексах далеко не все можно
приписывать глагольному виду. Собственно, об этом шла речь
и в указанной работе 1983 г. Сейчас мы лишь усиливаем акцент
на роли общесмысловых факторов высказывания, считая, что сам
по себе НСВ в этих ситуациях не выходит за пределы нейтраль-
ного значения, заключающегося в отсутствии эксплицитных при-
знаков Огр. и Неогр.
Несовершенный вид включается в выражение смысла указан-
ных типов общеинформативных высказываний именно благодаря
своему статусу немаркированного члена видового противопостав-
ления. Специфические же смысловые элементы типа «было ли
данное действие вообще когда-нибудь?», конечно, определяются
соответствующими средствами высказывания за пределами гла-
гола.
Из сказанного вытекает, что «ситуации обобщенного факта»
во всей полноте их смыслового содержания не сводятся к собственно
лимитативной семантике. В них есть лимитативный аспект, но
существенную роль играют элементы общесмысловые.
Собственно лимитативный аспект ситуаций рассматриваемого
типа заключается в отсутствии процессности (то есть явно выра-
женного признака Неогр.) и вместе с тем в отсутствии явно вы-
раженного эксплицитного признака Огр. (что вообще присуще
формам НСВ). Кроме этой общей нехарактеризованности в части
случаев возможна подчеркнутая, акцентированная индифферент-
ность к различию направленности на предел (результат) / его реаль-
ное достижение. Когда задается вопрос: — Да ты читал ли
эту книгу?, спрашивающего интересует самый факт — было это
или не было, а не смысл «прочел до конца» или занимался чтением,
92
по до конца «не дочитал»; это различие в данном случае оказы-
вается несущественным.
В ситуациях обобщенного факта, как уже говорилось выше (см.
раздел о лимитативности как ФСП), возможна передача значения
имплицитного предела, например: — Мне уже давали по-
нять, что это вызовет неудовольствие; — Вы видели когда-
нибудь что-либо подобное?; Нам советовали не вмешиваться
н т. п. В таких случаях выступают глаголы НСВ, имеющие соот-
ветствие в СВ (ср. давать—дать, видеть—увидеть, советовать—
посоветовать, замечать—заметить, просить—попросить, тре-
бовать—потребовать, чувствовать—почувствовать, хвалить—по-
хвалить и т. п.), но не обозначающие направленности действия на
достижение предела. Имплицитная предельность таких глаголов
«непосредственного непрерывного эффекта» (см. [Маслов 1984 : 62])
заложена в их лексическом значении. С точки зрения отношения
к признаку Огр. рассматриваемые глаголы ведут себя так же, как
и остальные глаголы НСВ (за пределами процессности). В таких
глаголах нет той ограниченности действия эксплицитным преде-
лом, которая обозначается формами СВ (ср. Мне уже дали
понять. . .; Нам посоветовали... и т. п.; ср. также
настоящее время НСВ даю и будущее СВ дам; вижу—увижу,
советую—посоветую и т. п.).
Ситуации обобщенного факта — не единственный тип ситуаций,
в которых НСВ, выступая в нейтральном (нехарактеризованном)
значении, включаются в выражение содержательных отношений
С яркой семантической характеристикой, не сводящихся к лимита-
тивности. Есть и другие типы таких ситуаций. В их числе —
ситуации «к о и н ц и д е н ц и и» (выражение Э. Кошмидера,
впервые обратившего внимание на явление «совпадения слова и
действия»), или ситуации перформативного типа
(по широко распространенно!! современной терминологии). Речь
идет о декларативных высказываниях типа Прошу тебя; При-
глашаю вас. . . и т. п. (см. [Апресян 19866]).
Все особенности таких ситуаций обусловлены взаимодействием
особой имплицитной предельности форм типа запрещаю, разрешаю,
приглашаю, прошу, умоляю, заклинаю, клянусь, благодарю, прощаю,
кланяюсь, обнимаю, целую и т. п. со спецификой перформативных
высказываний. Направленность к пределу отсутствует, однако
налицо полнота проявления содержания предиката в данном акте
произнесения (написания), к которому и сводится действие (дру-
гого «обозначаемого действия» нет). Подчеркнем, что при этом
в полной мере сохраняется значение НСВ.
Значение НСВ как немаркированного члена видового проти-
вопоставления (отсутствие эксплицитного признака Огр.) вклю-
чается также в выражение с и т у а ц и й данного или п о-
стоянного отношения (реляционных ситуа-
Ц и й), например: Физическое состояние Пьера, как и всегда это
бывает, совпадало с нравственным (Л. Толстой); Нас свя-
зывали и внешние обстоятельства жизни. . . (Ю. Нагибин);
93
Каждой симметрии, как внутренней, так и пространственной,
соответствует свой закон сохранений (В. Чуяиов);
Она приходится мне двоюродной племянницей и т. п.
Итак, семантическая немаркированность НСВ (отсутствие при-
знака Огр.) является лимитативной основой для таких семанти-
чески ярких типов ситуаций (выходящих за рамки лимитативности),
как ситуации обобщенного факта (в обобщенно-событийной раз-
новидности), ситуации коинциденции, ситуации данного в опре-
деленный период или постоянного отношения.
От всех указанных проявлений немаркированности НСВ как
одного из элементов более сложных (и при этом ярко характери-
зованных) семантических комплексов следует отличать собственно
нейтральную фу и к ц и ю НСВ. Речь идет о тех типах
функционирования НСВ, в которых немаркированность НСВ
(отсутствие признака Огр.) выступает «сама по себе», вне какой-
либо из упомянутых выше семантически ярких типовых ситуаций,
т. е. налицо «просто» обозначение действия без признака ограни-
ченности его осуществления пределом. Например: Помню,
как пришел ко мне. . .; В то время я работал на заводе;
Я не хочу есть. Стоит ли об этом г о в о р и т ъ? и т. п.
Связь лимитативных (и шире — аспектуальных) отношений
с общей содержательной структурой высказывания лишний раз
подтверждает целесообразность рассмотрения этих отношений как
одного из аспектов содержания высказывания (передаваемой
им общей ситуации) на основе понятия «лимитативная ситуа
ция».
Ситуации достигнутого предела
(результата)
с элементом имплицитной процессности
Выражается достигнутый предел (результат) с подразумеваемым
оттенком связи с предшествующим процессом, который привел
к данному результату. Имплицитная процессность обычно актуа-
лизируется средствами контекста — обстоятельствами типа по-
степенно, мало-помалу, не сразу, медленно и т. п. Например:
Замолкли не сразу, а постепенно (В. Катаев);
Объясняя, Каретников медленно и торжественно
развязал тесемку. . . (Л. Борич).
Рассматриваемое явление уже в 1948 г. было отмечено Ю. С. Мас-
ловым. Говоря о парах догонять/догнать, доставать/достать,
добиваться/добиться, отнимать/отнять, собираться/собраться,
становиться/стать, во многих случаях также делать/сделать,
строить/построить и др., он заметил, что «содержание второго
члена пары не сводится или не всегда сводится здесь к обозначению
самого момента завершения скачка, но может включать в какой-то
мере и предшествующее, подготовительное течение процесса, что
видно из возможности при этих глаголах определений постепен-
94
пости, ступенчатости процесса (постепенно догнал, мало-помалу
добился и т. д.)» [Маслов 1984 : 61].
Достижение результата с имплицитным элементом подготови-
тельного течения процесса — примечательная разновидность ли-
митативных ситуаций. Особенность этой разновидности — свое-
образное совмещение в едином семантическом комплексе (в пре-
образованном виде) того сочетания контрастных элементов, ко-
торое в развернутом виде представляло бы собой последователь-
ность «направленный на достижение результата процесс — до-
стигнутый результат» (ср.: К. медленно развязывал и наконец раз-
вязал тесемку), В случаях типа К, медленно развязал тесемку
элемент процессности выступает «в снятом виде» — как дополни-
тельная имплицитная характеристика достигнутого результата.
Можно выделить два варианта рассматриваемых ситуаций:
а) вариант достижения результата с имплицитной процессностью,
актуализируемой обстоятельственными показателями типа мало-
помалу, медленно, наконец, за три месяца и т. п., характеризую-
щими постепенность, темп и продолжительность достижения ре-
зультата; б) вариант достижения результата с имплицитной про-
цессностью без обстоятельственных показателей указанного типа
(в таких случаях особенно существенна роль лексического зна-
чения глагола, способа действия, окружающих элементов кон-
текста).
Рассмотрим первый вариат. Помимо приведенных выше
примеров ср. следующие: . . . я все терпел и постепенно
втянулся (М. Булгаков); . . . глядела я, глядела на это
солнце, на эту вечность, льющуюся на меня с небосвода, и п о-
немногу равнодушие охватило меня (В. Инбер); Ко-
стромин медленно поднялся, подошел к приемнику
(Г. Горышин); Мишка быстро разгрузился, вскочил
на сани и давай нахлестывать коня (Ф. Абрамов).
Обстоятельственные показатели типа постепенно, понемногу,
медленно, быстро и т. п. не могут относиться к достигнутому ре-
зультату как конечной точке. Они относятся к результату лишь
постольку, поскольку характеризуют постепенность, темп, про-
должительность его достижения. Тем самым «восстанавливается»
связь достигнутого результата с тем процессом, который к нем^
привел. В семантическом комплексе «достижение результата»
конечной точке предшествует «достижение» как особого рода (пред-
ставленный «в снятом виде») процесс.
Актуализатором имплицитной процессности может быть об-
стоятельство наконец, предполагающее (в сочетании с формой СВ),
что достижению результата предшествовало течение целенаправлен-
ного процесса: Корягу наконец выволокли, сеть осво-
бодили (Ю. Галкин).
Существенны особенности анализируемых лимитативных си-
туаций в будущем времени: Леленька, иди домой, а то совсем
застынешь (В. Шефнер). В таких случаях достигнутый
.. результат относится к будущему времени, а подразумеваемый
95
Каждой симметрии, как внутренней, так и пространственной,
соответствует свой закон сохранения (В. Чуяиов);
Она приходится льне двоюродной племянницей и т. п.
Итак, семантическая немаркированность ИСВ (отсутствие при-
знака Огр.) является лимитативной основой для таких семанти-
чески ярких типов ситуаций (выходящих за рамки лимитативности),
как ситуации обобщенного факта (в обобщенно-событийной раз-
новидности), ситуации коинциденции, ситуации данного в опре-
деленный период или постоянного отношения.
От всех указанных проявлений немаркированности НСВ как
одного из элементов более сложных (и при этом ярко характери-
зованных) семантических комплексов следует отличать собственно
нейтральную ф у и к ц и ю НСВ. Речь идет о тех типах
функционирования НСВ, в которых немаркированность НСВ
(отсутствие признака Огр.) выступает «сама по себе», вне какой-
либо из упомянутых выше семантически ярких типовых ситуаций,
т. е. налицо «просто» обозначение действия без признака ограни-
ченности его осуществления пределом. Например: Помню,
как пришел ко мне. . В то время я работал на заводе;
Я не хочу есть. Стоит ли об этом г о в о р и т ъ? и т. п.
Связь лимитативных (и шире — аспектуальных) отношений
с общей содержательной структурой высказывания лишний раз
подтверждает целесообразность рассмотрения этих отношений как
одного из аспектов содержания высказывания (передаваемой
им общей ситуации) на основе понятия «лимитативная ситуа
ция».
Ситуации достигнутого предела
(результата)
с элементом имплицитной процессности
Выражается достигнутый предел (результат) с подразумеваемым
оттенком связи с предшествующим процессом, который привел
к данному результату. Имплицитная процессность обычно актуа-
лизируется средствами контекста — обстоятельствами типа по-
степенно, мало-помалу, не сразу, медленно и т. п. Например:
Замолкли не сразу, а постепенно (В. Катаев);
Объясняя, Каретников медленно и торжественно
развязал тесемку. . . (Л. Борич).
Рассматриваемое явление уже в 1948 г. было отмечено Ю. С. Мас-
ловым. Говоря о парах догонять/догнать, доставать/достать,
добиваться/добиться, отнимать/отнять, собираться/собраться,
становиться/стать, во многих случаях также делать/сделать,
строить/построить и др., он заметил, что «содержание второго
члена пары не сводится или не всегда сводится здесь к обозначению
самого момента завершения скачка, но может включать в какой-то
мере и предшествующее, подготовительное течение процесса, что
видно из возможности при этих глаголах определений пос^гепен-
94
ности, ступенчатости процесса (постепенно догнал, мало-помалу
добился и т. д.)» [Маслов 1984 : 61].
Достижение результата с имплицитным элементом подготови-
тельного течения процесса — примечательная разновидность ли-
митативных ситуаций. Особенность этой разновидности — свое-
образное совмещение в едином семантическом комплексе (в пре-
образованном виде) того сочетания контрастных элементов, ко-
торое в развернутом виде представляло бы собой последователь-
ность «направленный иа достижение результата процесс — до-
стигнутый результат» (ср.: К. медленно развязывал и наконец раз-
вязал тесемку). В случаях типа К. медленно развязал тесемку
элемент процессности выступает «в снятом виде» — как дополни-
тельная имплицитная характеристика достигнутого результата.
Можно выделить два варианта рассматриваемых ситуаций:
а) вариант достижения результата с имплицитной процессностыо,
актуализируемой обстоятельственными показателями типа мало-
помалу, медленно, наконец, за три месяца и т. п., характеризую-
щими постепенность, темп и продолжительность достижения ре-
зультата; б) вариант достижения результата с имплицитной про-
цессностыо без обстоятельственных показателей указанного типа
(в таких случаях особенно существенна роль лексического зна-
чения глагола, способа действия, окружающих элементов кон-
текста).
Рассмотрим первый вариат. Помимо приведенных выше
примеров ср. следующие: ... я все терпел и постепенно
втянулся (М. Булгаков); . . . глядела я, глядела на это
солнце, на эту вечность, льющуюся на меня с небосвода, и по-
немногу равнодушие охватило меня (В. Инбер); Ко-
стромин медленно поднялся, подошел к приемнику
(Г. Горышин); Мишка быстро разгрузился, вскочил
на сани и давай нахлестывать коня (Ф. Абрамов).
Обстоятельственные показатели типа постепенно, понемногу,
медленно, быстро и т. п. не могут относиться к достигнутому ре-
зультату как конечной точке. Они относятся к результату лишь
постольку, поскольку характеризуют постепенность, темп, про-
должительность его достижения. Тем самым «восстанавливается»
связь достигнутого результата с тем процессом, который к нем^
привел. В семантическом комплексе «достижение результата»
конечной точке предшествует «достижение» как особого рода (пред-
ставленный «в снятом виде») процесс.
Актуализатором имплицитной процессности может быть об-
стоятельство наконец, предполагающее (в сочетании с формой СВ),
что достижению результата предшествовало течение целенаправлен-
ного процесса: Корягу наконец выволокли, сеть осво-
бодили (Ю. Галкин).
Существенны особенности анализируемых лимитативных си-
туаций в будущем времени: Леленъка, иди домой, а то совсем
застынешь (В. Шефнер). В таких случаях достигнутый
результат относится к будущему времени, а подразумеваемый
95
предшествующий процесс затрагивает сферу настоящего. Связь
имплицитного процесса с настоящим временем в данном высказы-
вании поддерживается показателем совсем, однако и при его от-
сутствии эта связь вытекала бы из контекста и ситуации (иди до-
мой, а то . . .). В тех случаях, когда ситуативно план будущего
не смыкается с настоящим, имплицируемый процесс, как и его
результат, относится к будущему времени: — Садитесь и поез-
жайте. Имейте в виду, что машина не сразу наберет
скорость.
Связь результата с предшествующим процессом может поддер-
живаться лексическим значением глагола. Речь идет, в частности,
о тех его элементах, которые так или иначе характеризуют «под-
ходы к результату», например, прилагаемые усилия, преодолевае-
мые трудности, продолжительность и т. п. Важную роль играет
окружающий контекст, согласованный с подобными элементами,
дополняющий их и содействующий реализации имплицитной связи
результата с обусловливающим его процессом. Например: Мы
упаковали свою добычу, плотно привязали к саням,
выволокли сани на улицу (В. Шефнер). Речь идет о конкрет-
ных физических действиях, требующих определенных усилий для
их выполнения; налицо не «разовые», а процессно обусловленные
результаты. Подразумевается, хотя специально и не обозначено:
«упаковывали, прежде чем упаковали», «привязывали, прежде
чем привязали» и т. п.
Другие примеры: Приковылял я за околицу. . . (С. Есе-
нин); Ребенок дополз до водопроводного крана. Он полз уже
давно (Б. Пастернак). Обозначенные здесь результаты связаны
с конечной конкретно обозначенной точкой — целью движения,
что предполагает обусловливающий процесс.
Во всех случаях необходимо, чтобы действие, выраженное
словоформой СВ, представляло собой достижение результата по
отношению к тому процессу, который к этому приводит. Этим
условиям соответствуют глаголы типа нагнать (ср. нагонять),
выбраться (ср. выбираться), раздеться (ср. раздеваться) и т. п.,
но не соответствуют, например, такие глаголы, как допустить
(потому что отношение глаголов допускать-— допустить не под-
ходит под образец «направленный на достижение результата про-
цесс — достигнутый результат»), заметить, заявить, остаться,
поместить, предусмотреть, случиться, удивиться и т. п. Как
показал Ю. С. Маслов, глагол СВ может обозначать «факт скачко-
образного, „точечного44 перехода к новому качеству, причем ука-
занием на „критическую точку44 собственно и исчерпывается се-
мантика соответствующей формы» [Маслов 1984 : 63], ср., напри-
мер, находить/найти, приходить/прийти, приносить/принести,
привозить/привезти, приезжать/приехать и т. п. (см. [там же]).
Во всех случаях такого рода выражение достигнутого результата
с имплицитным элементом предшествующего процесса невозможно.
Для выражения указанного значения необходим процессно-
обусловленный результат (ср. втягиваться—втянуться, гореть—
96
сгореть, замолкать—замолкнуть, набирать—набрать, привы-
кать— привыкнуть, развязывать—развязать, разгибаться—разо-
гнуться, таять—растаять и т. п.). Речь идет о видовых парах
типа «направленный на достижение предела процесс — достиг-
нутый результат», но не только об этом. Между процессом (втя-
гиваться, гореть и т. п.) и его результатом (втянуться, сгореть)
должна быть настолько тесная связь, чтобы само по себе обозна-
чение результата «вызывало мысль» о подготовительном течении
процесса. Сами по себе глаголы втянуться, сгореть и т. п. под-
разумевают связь с втягиваться и гореть.
Заметим, что хотя, как правило, значение достигнутого ре-
зультата с имплицитной подготовительной процессностыо выра-
жается парными глаголами СВ (при указанном типе парности),
имплицитный элемент процессности возможен и при несоотноси-
тельности глагола СВ: Все понемногу угомонились (С. Есе-
нин).
Явление имплицитной процессности выходит за рамки ситуа-
ций достигнутого результата, предполагающего «подготовитель-
ное течение процесса». Существует другой тип имплицитной про-
цессности — не предшествующей достижению предела, а следую-
щей за ним. Речь идет об имплицитной процессности (и связанной
с нею длительности), вытекающей из обозначения доведенной до
предела начальной фазы действия. Например: И он опять з а-
рыдал, и слезы потекли у него из глаз (Л. Толстой).
Действие наступило, его начальная фаза достигла предела; это
необходимо предполагает дальнейшее продолжение действия. Ср.
другие примеры: Перед утром он задремал на несколько
часов (Л. Толстой). Обозначение длительности (на несколько ча-
сов) относится не к самой по себе начальной фазе действия, а к пред-
полагаемому состоянию, следующему за этой фазой и обусловлен-
ному ею. Жерков тронул шпорами лошадь, которая. . . п о с к а-
к а л а, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песне (Л. Тол-
стой). Деепричастия здесь обозначают сопутствующие действия,
одновременные не одному лишь наступлению действия поскакала,
а прежде всего его продолжению.
Следует еще раз подчеркнуть принципиальное различие, суще-
ствующее между эксплицитной процессностыо и процессностыо
имплицитной (обоих типов — как «подготовительной», так и сле-
дующей за достигшей предела начальной фазой действия). Экспли-
цитная процессность, которую в русском и других славянских язы-
ках способен выражать только НСВ, как уже говорилось выше,
заключается в вычленении фиксируемого срединного периода
в протекании действия и в выражении динамики этого протека-
ния — от более ранних моментов к более поздним (Машина по-
степенно набирала скорость). Имплицитная же процессность,
выражаемая с участием СВ (ср. Машина постепенно набрала ско-
рость; Ребенок лениво зачмокал губами), представляет собой до-
полнительный подразумеваемый элемент, вытекающий в опре-
деленных условиях из реализации категориального значения СВ.
7 Теория функциональной грамматики
97
В ходе анализа лимитативных отношений мы уже неоднократно
обращались к их связям с иными аспектуальными значениями.
Теперь мы непосредственно переходил! к рассмотрению других
аспектуальных полей. При этом, как покажет последующее изло-
жение, постоянно будут прослеживаться прямые или косвенные
связи изучаемых значений с доминирующей в сфере аспектуаль-
ности семантикой предела.
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ
ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Языковое значение длительности представляет собой одну из
сторон отражаемого в языке широкого понятия времени. Речь идет
о времени в том смысле, который раскрывается в философских оп-
ределениях, основанных на понимании пространства и времени как
объективных форм существования материи, отражаемых в сознании
человека. Понятие времени, как уже было отмечено выше, находит
соответствие в целом комплексе языковых семантических катего-
рий и основанных па них ФСП. Этот комплекс включает аспек-
туальность, временную локализованность, таксис и темпораль-
ность. Длительность — одна из более частных языковых катего-
рий, относящихся к сфере аспектуальности (при пересечениях и
взаимодействии со всеми указанными семантическими категориями,
связанными с идеей времени).
Необходимо проводить различие между понятиями: а) внут-
ренняя длительность действия — длительность,
обусловленная его собственными аспектуальными признаками,
заключенными в лексической, словообразовательной и граммати-
ческой семантике глагола; ср., например, лексическое значение
таких глаголов, как бедствовать, возиться, ждать, сидеть, пред-
полагающее элемент временной протяженности; ср. также глаголы
ограничительного и длительно-ограниченного СД типа повозиться,
посидеть; проболеть, продержаться и т. п.; б) в н е ш н я я де-
терминация длительности — характеристика вре-
менной протяженности действия, определяемая показателями,
находящимися за пределами предиката. Такова, в частности,
обстоятельственная детерминация длительности, сочетающаяся
с той или иной внутренней характеристикой временной протяжен-
ности действия: Я у тебя до полудня посижу, — ска-
зал Аггеи. . . (А. Толстой); Устроившись сам, он д н я д в а - т р и
все разбирал мое добро (И. Гончаров). Помимо обстоятель-
ственной детерминации длительности должна быть отмечена ее
детерминация, связанная с аспектуально-таксисными отношениями.
В русском языке речь идет, в частности, о конструкциях типа
«НСВ + (до тех пор) пока «о+СВ»: Будем идти, пока не устанем*
98
Внутренняя длительность ймеет явно выраженную аспектуаль-
ную природу: речь идет о «внутреннем времени» действия. Аспек-
туальной характеристике действия служат и средства внешней де-
терминации длительности. Сами по себе они имеют лексически кон-
кретный характер (две секунды, за два года, до вечера и т. п.), но
в них содержатся обобщенные семантические признаки, относя-
щиеся к сфере аспектуальности. Ср. протяженную дли-
тельность, выражаемую сочетаниями форм НСВ с обстоя-
тельствами типа долго, два часа, много лет (долго писал, думал,
гулял и т.п.), замкнутую (результативну ю) д л и-
тельность, связанную с обстоятельствами типа за два часа,
за много лет (за два часа все сделал}, и длительность
сохранения результата, связанную с обстоятель-
ствами типа надолго, на два часа, на неделю и т. п. (надолго замол-
чал). Каждый из этих типов обстоятельственной детерминации
длительности определенным образом (см. ниже) сочетается с
глагольными видами (о разрядах средств детерминации длитель-
ности типа «как долго», «за какое время» и «на какое время»
см. [Кржижкова 1966 : 86—93]; см. также определение этих ти-
пов как связанных соответственно с обстоятельствами длитель-
ности существования действия, срока осуществления действия
и срока сохранения результата, в работе [Ломов 1974 : 89—
99]).
Аспектуальное значение длительности может взаимодейство-
вать с темпоральностыо (ср.: Я с утра работаю; Он и теперь стра-
дает). В самих обозначениях периода времени (три недели, ме-
сяц, за много лет, на минуту и т. п.) есть своего рода «объемная
темпоральность». Однако подобное обозначение «объемов времени»
следует рассматривать не изолированно, а по отношению к опре-
деленному действию с его внутренней длительностью. С этой точки
зрения аспектуальные элементы «временных объемов» включаются
в характеристику внутреннего времени действия. Вот почему мы
относим языковое значение длительности в ц о л о м (включая
и внешнюю детерминацию, поскольку она касается характера
протекания действия во времени) к аспектуальности.
Детерминация длительности, заключенная в соотношениях
типа Она укладывала свои вещи, пока не рассвело, отражает связь
длительности с таксисом. Таксисные (аспектуально-таксисные)
средства выступают в «своей собственной» функции, ио, кроме
того, взаимодействуя с длительностью, участвуют в ее выражении.
Длительность взаимодействует с кратностью (см. ниже) и с вре-
менной локализованностыо (ср. Сегодня мы долго гуляли в саду I
Ежедневно подолгу гуляли; Целый час/часами сидел неподвижно
и т. п.).
Существенно пересечение длительности как аспектуальной ка-
тегории с количественностыо, поскольку в семантической струк-
туре длительности может присутствовать элемент «количества
7*
99
действия». Вместе с тем следует подчеркнуть тесную связь коли
явственных и качественных семантических характеристик действие
(ср. целый ряд СД, заключающих в себе элемент длительности)
Семантическая категория длительности охватывает как «но
ложительное» проявление данной семантики (относительно долго-
временную длительность), так и ее «отрицательное» проявление
кратковременную длительность, мгновенность, «недлительность».”
То и другое охватывается понятием «отношение к длительности
(временной протяженности)». Такое понимание категории дли-
тельности соответствует отношениям объективной действитель-i
ности, где каждое реальное действие характеризуется той или иной,
большей или меньшей длительностью (см. об этом ниже). Данное(
понимание длительности соответствует и языковым фактам. Зна-
чение кратковременной длительности, мгновенности во многих
случаях (хотя и не всегда) связано с функционированием одно-
актного СД (мигнуть, ахнуть, булькнуть и т. п.). Не случайно
подобные глаголы долгое время называли мгновенными. Хотя
в некоторых случаях возможно «растяжение» длительности обо-
значаемых действий, например: . . .швырнув шляпку на пол, под
диван, длительно зевнула... (М. Горький), сама не-
обычность такого употребления лишний раз свидетельствует о том,
что одноактность все же характеризуется сопряженностью (хотя
и нежесткой, необязательной, выступающей в виде тенденции)
с мгновенностью, кратковременностью.
Кратковременность находит выражение и в возможных соче- '
таниях глаголов длиться, продолжаться с показателями типа ,
мгновение, секунду и т. п., например: . . .Володя резко затормозил
и удержал машину. Жизнь бок о бок со смертью длилась 1
м г н о в е н и е (С. Кондрашов).	?
Особенность языкового значения длительности, однако, за-
ключается в следующей тенденции (речь идет именно о тенденции,
а не о правиле): если так или иначе передается длительность
действия, то она чаще интерпретируется не как кратковременность,
мгновенность, «недлительность», а как некоторая «положительная
характеристика», т. е. как длительность за пределами кратковре-
менности, мгновенности. Этот сдвиг в сторону «положительной :
интерпретации» рассматриваемого семантического признака про-
является и в лексическом значении слова длительность, а также
его синонимов — продолжительность, временная протяженность.
Итак, кратковременность, мгновенность, «недлительность» — это '
частный случай семантики отношения к длительности, причем ;
случай не основной. Преимущественно протяженная интерпре-	?
тация длительности находит отражение и в том языковом мате- ;
риале, который приводится в последующем изложении.
Понятие «отношение к длительности (временной протяженно-
сти)» включает и возможность такого представления действия,
при котором его реальная длительность (безусловно существую-
щая в объективной действительности, где нет действий вне той
или иной длительности) оказывается пеактуализоваппой: Он обещал',
100
i
факты противоречат таким предположениям (подробнее об этом
см. ниже).
Признак длительности может характеризовать не только пре-
дикат, представленный полнозначным глаголом, но и другие типы
предикатов (ср. Много лет он был учителем; Долгое время мне было
трудно; Он давно болен). Ср. также конструкции с адъективными
«предикатами длительности»: Молчание было долгим (продол-
жительным, длительным), конструкции с адъективным выраже-
нием длительности в субъектной группе: Предстояла длительная
борьба и т. п. Кроме того, возможно выражение длительности
в номинативных предложениях: С этого часа началась другая, го-
спитальная жизнь. . . Госпиталь, операция. ..долгое лече-
ние (В. Еременко); Продолжительный телефонный
звонок (сценическая ремарка). Далее, однако, мы сосредоточим
внимание на длительности как на признаке высказываний с гла-
гольным предикатом.
ВНУТРЕННЯЯ ДЛИТЕЛЬНОСТЬ
ДЕЙСТВИЯ
Рассматриваемый тип длительности (см. его характеристику,
данную выше) выступает в нескольких разновидностях. Одна
из них — длительность, заключенная в лексическом значении
глагола, или «лексическая длительность».
Следует выделить прежде всего собственно «длительные (спе-
циально-длительные) глаголы». Таковы глаголы длиться и про-
должаться, лексическое значение которых определяется семой
длительности. Специально-длительные глаголы представляют со-
бой «строевую лексику». В этом отношении они сопоставимы
с другими глаголами, лексическое значение которых сопряжено
с той или иной из семантических категорий, изучаемых в грам-
матике. Ср. фазовые глаголы типа начать, продолжать, кончить,
а также глаголы модальные (мочь, хотеть н. т. п.), бытийные (су-
ществовать, быть и др.), посессивные (иметь, обладать и т. п.).
Особенность специально-длительных глаголов заключается
в том, что они обычно выступают в сочетании с обстоятельствами
(Бой длился два часа; Чтение продолжалось недолго и т. п.) или
в составе конструкции с (до тех пор), пока не. . . (Так продолжалось
до тех пор, пока все не опомнились).
Иной тип «лексической» длительности представлен в таких
глаголах, как жить, ждать, гостить, блуждать, валандаться
копошиться, медлить, нежиться и т. п. Подобные глаголы содержат
в своем значении сему временной протяженности, но не являются
специально-длительными. В данном случае длительность — лишь
один из элементов конкретного лексического значения глагола.
Длительность данного типа в отличие от длительности глаголов
длиться и продолжаться является имплицитной.
101
Для ряда рассматрйваемых глаголов характерно функциони-
рование форм НСВ в процессном значении, например: Когда
прорабы и мастер заявились в квартиру девушек, Маша Алябьева
и Рита Жиронкина возились на кухне (В. Ляленков). Имплицитная
длительность подобных глаголов (ср. валандаться, парить, взби-
раться, карабкаться, ползти, шагать и т. п.) является произ-
водной как от их лексическиго значения, так и от процессной
функции НСВ (для данных глаголов — основной).
Существует немало глаголов, для которых признак длительности
не является постоянным. Широко распространены случаи, когда
тот или иной глагол в принципе может выражать действие, пред-
полагающее определенную длительность, но вместе с тем возможно
употребление данного глагола, при котором этот признак не
актуализируется или является несущественным для смысла вы-
сказывания. Ср., например: а) Мы сидели и говорили о самых
разнообразных предметах (глагол говорить в процессном значении
НСВ предполагает некоторую длительность); б) Ты говорил
с ним? (при обобщенно-фактическом употреблении данного гла-
гола имеет значение лишь самый факт — было или не было данное
действие; длительность не выражена, опа несущественна для смысла
высказывания).
Из сказанного выше вытекает, что одним из типов внутренней
длительности является имплицитная длительность, сопряженная
с той или иной стороной семантики глагола.
Особая разновидность внутренней длительности обусловлена
способом глагольного действия. Признак длительности является
основным для ограниченно-длительного (пердуративного) СД
(простоять), а также для ограничительного (делимитативного)
СД. Хотя глаголы с приставкой по- типа поволноваться, помечтать,
посердиться могут совмещать значение ограниченной длительности
с) значением ослабленной интенсивности действия («недолго и
вместе с тем немного, не в полную меру»), все же признак длитель-
ности (ограниченной) в данном разряде глаголов выступает явно
и отчетливо.
Признак длительности, сопряженный с теми или иными аспек-
туальными значениями, заключают в своей семантике следующие
СД: протяженно-одноактный (прогреметь, прогрохотать), ряд
СД, совмещающих значение длительности с разными оттенками
интенсивной результативности: сверхнормативно-длительный (пе-
револноваться}, длительно-усилительный (добудиться, дозвониться),
сативный (нагуляться), чрезмерно-кратный (изголодаться), чрез-
мерно-интенсивный (убегаться), чрезмерно-длительный (заиг-
раться) (см. данное выше описание терминативно-временных,
терминативно-продолжительных и терминативно-интенсивных СД).
Ср. также ряд СД непредельных глаголов, характеризующихся
общим признаком неограниченной длительности, сопряженным
с выражением внутренней многоактной структуры действия и крат-
ности. Таковы следующие СД: многоактный (На стенке тикали
часы), прерывисто-смягчительный (Собака тихо повизгивала), про-
102
цессно-комитативный {Вокруг кружились и приплясывали), про-
цессно-длительный {Он расхаживал по комнате), осложненно-
интенсивный {Он здесь кого-то высматривал), длительно-взаимный
{Соседи недоуменно переглядывались) (см. описание СД непредель-
ных глаголов, данное в разделе о лимитативности).
Пердуративный и делимитативный СД, с одной стороны, и ос-
тальные упомянутые выше СД — с другой, не одинаковы с точки
зрения характера реализации значения длительности (с одной
стороны, явно эксплицитного, а с другой — совмещающего при-
знаки эксплицитности и имплицитности). Об этом речь будет
идти в следующем разделе.
ЭКСПЛИЦИТНАЯ И ИМПЛИЦИТНАЯ
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ
Если длительность выделяется как содержательно явный и
явно выраженный определенными формальными средствами
семантический признак, то такую длительность мы называем
эксплицитной. Если же длительность подразумевается,
вытекает из того или иного значения, но сама по себе явно и
специально не выражена, то речь идет о длительности и м-
плицитной. Ср. высказывание с эксплицитной длитель-
ностью: Отступали долго, беспорядочно, но без паники
(В. Ляленков) и то же высказывание без обстоятельства долго',
при таком преобразовании длительность становится имплицит-
ной.
Понятия эксплицитной и имплицитной длительности (как и
вообще понятия «эксплицитное» и «имплицитное» применительно
к языковым явлениям), с нашей точки зрения, относятся не только
к формальному выражению, но и к самому языковому содержанию.
Эксплицитность предполагает полноту проявления, отчетливость
данного значения, в части случаев его подчеркнутый характер.
Соответственно имплицитный семантический элемент (в данном
случае элемент длительности) не обладает указанными призна-
ками. Он лишь вытекает из явно выраженного значения. Экспли-
цитность/имплицитность как формы существования языкового
содержания и как свойства его формального выражения взаимо-
связаны.
Различие эксплицитной/имплицитной длительности может быть
обозначено и другими терминами: подчеркнутая и неподчеркнутая
длительность (ср. «подчеркнуто-длительное значение», выделенное
10. С. Масловым как одно из частных значений НСВ [Маслов 1965 :
70]), длительность характеризованная и нехарактеризованная,
явная и неявная. Мы предпочли термины эксплицитная/импли-
цитная длительность потому, что они определяются принятой
нами системой понятий, характеризующих языковую интерпре-
тацию смыслового содержания.
1Q3
Эксплицитная длительность может быть как внутренней, обус-
ловленной собственными аспектуальными признаками, заключен-
ными в семантике глагола (в тех случаях, когда эта внутренняя
длительность содержательно и формально явно выражена), так
и связанной с внешней детерминацией внутренней длительности.
Ср., с одной стороны, длительность в случаях типа Я посижу
с вами, а с другой — Он весь день лежал (пролежал) на диване.
Можно выделить ряд разновидностей эксплицитной длитель-
ности на основе различий в средствах ее выражения: а) глаголами
морфемно характеризованных СД, б) повторением глагола НСВ
(длительность в данном случае сочетается с интенсивностью):
Нина... Сядем и будем говорить, говорить
(А. Чехов); Мы плыли и плыли по реке. . . (Д. Гранин);
в) сочетанием глагола с обстоятельственными показателями, а также
с синтаксической структурой (до тех пор), пока we-|-CB.
Рассмотрим некоторые проявления имплицитной дли-
тельности. Один из ее типов, как уже было отмечено выше, связан
с процессностыо. Представление действия в динамике его проте-
кания от более ранних моментов к более поздним в рамках фик-
сируемого срединного периода имплицирует внутреннюю дли-
тельность процесса: . . .тут же увидел за плетнем крайней избы
старшего сержанта Уханова. У ханов спускался по ступень-
кам крылечка к тропке, надевая шапку. . . (Ю. Бондарев).
Одним из факторов, актуализирующих значение длительности
в таких случаях, является наблюдаемость процессной си-
туации. Наблюдаемость предполагает временную протяженность
воспринимаемых процессов.
Имплицитная длительность связана и с выражением (формами
СВ) доведенной до предела начальной фазы действия. Это пред-
полагает последующее имплицитное продолжение процесса, а от-
сюда вытекает длительность продолжения: Ее сердце сильно з а-
билось при этом известии.
С фазовостыо связан еще один вариант имплицитной длитель-
ности — сопряженный с выражением фазы продолжения действия:
Прислуга легла спать, оставив лампадку, а я продолжал
сидеть, уже не боясь, потому что стало все равно (А. Толстой);
Старший лейтенант продолжал разговаривать
с тем невидимым, кто, наверное, сидел на другом конце стола
(В. Еременко). Из того, что действие продолжает осуществляться
(а это предполагает и предшествующее протекание), вытекает дли-
тельность, складывающаяся из временной протяженности как
актуализируемого продолжения, так и предполагаемого пред-
шествующего фона.
Имплицитная длительность передается также при выражении
формами СВ достигнутого результата, предполагающего пред-
шествующий подготовительный процесс: Наконец я догнал
своего приятеля. Если «развернуть» то, что здесь представлено
в свернутой форме, то это был бы смысл «некоторое время догонял
и наконец догнал»,
104
Между эксплицитной и имплицитной длительностью нет рез-
кой грани. Существуют типы ее реализации, имеющие переходный,
промежуточный характер.
Рассмотрим с данной точки зрения перечисленные в преды-
дущем разделе СД, связанные с выражением длительности. Без-
условно эксплицитный характер имеет длительность, выражаемая
глаголами пердуративного и делимитативного СД. В значениях
этих СД ограниченная длительность является основным призна-
ком. В других случаях длительность не столь явно выделена, она
сопряжена с другими признаками. Так, в глаголах протяженно-
одноактного СД типа прогреметь, прогрохотать, прогудеть, про-
петь (Отрывисто простучал пулемет*, Прогудел гудок и т. п.)
значение длительности, представленной в единстве ее начала и
конца, сопряжено с одноактностыо. У глаголов типа переволно-
ваться, добудиться, нагуляться, изголодаться, убегаться, за-
играться значение длительности сопряжено с подчеркнутой ин-
тенсивностью. У глаголов типа мигать, кивать, потряхивать,
посвистывать; приплясывать, прихлопывать; расхаживать, раз-
гуливать; переглядываться, переговариваться значение длитель-
ности сопряжено с разными типами многоактности и кратностие
Таким образом, длительность в подобных случаях характеризуется
той или иной степенью недискретност и.
С эксплицитной длительностью рассматриваемые СД сближает
то, что длительность является постоянным элементом их семан-
тики. Вместе с тем отсутствие четкой выделенное™ элемента дли-
тельности, его сопряженность с тем или иным аспектуальным зна-
чением, которое может быть основным, т. е. неполная дискретность
или недискретность длительности данного типа — признаки, свя-
зывающие ее с имплицитной длительностью.
Следует подчеркнуть объективно переходный характер данного
выражения длительности. Однозначное отнесение анализируемых
языковых фактов либо к эксплицитному, либо к имплицитному
типу вряд ли способствовало бы их адекватной характеристике.
Языковой материал демонстрирует именно сочетание, совмеще-
ние (в разных случаях с различными акцентами) признаков
эксплицитной и имплицитной длительности, что связано с ее
сопряженностью с другими значениями.
ВОЗМОЖНОСТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ДЕЙСТВИЙ БЕЗОТНОСИТЕЛЬНО
К ИХ ДЛИТЕЛЬНОСТИ
Разумеется, каждое реальное действие занимает определенный
период (отрезок) времени, т. е. характеризуется той или иной
объективной длительностью. Однако в языковом отражении ха-
рактера протейапия действий во времени возможно отвлечение
от реальной временной протяженности действия. Возможна такая
языковая семантическая интерпретация аспектуальных призна-
105
ков, при которой действие представляется безотносительно к его!
длительности. Самый смысл высказывания может предполагать®
существенность других аспектуальных признаков и несуществен-1
ность, неактуальность признака реальной длительности.	*
В русском языке рассматриваемая возможность характерна,
прежде всего для многих случаев функционирования форм СВ.
Глаголы СВ могут обозначать ограниченное пределом целостное
действие безотносительно к его длительности: Его исключили из
университета; Она вышла замуж; Вас вызовут; Он тебя об этом
непременно спросит; Решили пригласить его на вечер.
Во всех подобных случаях реальная длительность действия
фактически не принимается в расчет. Важна сама по себе инфор-
мация об обозначаемых целостных фактах, о действиях, дости-
гающих предела, результата. Что же касается продолжительности
периода времени, охватываемого такими действиями, то в рас-
сматриваемых высказываниях вопрос об этом даже не может быть
поставлен. «Какова продолжительность действия вызовут?», «ка-
кова протяженность действия спросит?» — все подобные вопросы
лишены оснований.
Глаголы НСВ также далеко не всегда связаны с длитель-
ностью. Данный признак (как эксплицитный или имплицитный)
является постоянным лишь для процессной функции НСВ
(Он поднимался по лестнице и т. п.).
Длительность не свойственна тому типу функционирования
НСВ, который заключается в выражении отношения, не сводимого
к определенному периоду времени: Дважды два равняется
четырем; И все же сознание человека, наделенного трезвым умом и
воображением, вмещает и всю вселенную. . . (Ю. Бондарев);
Девятый том включает письма А. П. Чехова; Они выплыли из
протоки к тому месту, где Нева разделяется на Малую
Неву и Большую (В. Кон); Каждый более сильный слог группи-
рует вокруг себя один или несколько более слабых (В. Жирмун-
ский).
В таких случаях представлен особый тип предикатов
отношения, не допускающих детерминации длительности
и не связанных вообще с актуальной временной протяженностью.
Отношения равняется, разделяется и т. п. не включаются в кон-
кретную протяженность времени.
Существуют и такие отношения, которые могут иметь времен-
ную протяженность: Эта база отдыха давно уже принад-
лежит нашему заводу; Обстановку комнаты в течение
двух лет составляли кровать, стол и три стула.
Поэтому безотносительность к длительности нельзя считать общим
свойством любого отношения; это свойство лишь определенного
класса отношений.
Не связано с длительностью перформативное употребление
НСВ: Я вам приказываю; Поздравляю; Кланяюсь Анне Петровне
и т. п. Говоря о том, что «перформативное использование перфор-
мативного глагола невозможно в контексте обстоятельства дли-
106
тельности», Ю. Д. Апресян отмечает, что фраза типа *Я долго
клянусь, что он невиновен может быть правильной только в praesens
historicum ([Апресян 1980а: 38], ср. [Апресян 19866: 220—222]).
Возможное в некоторых случаях введение показателей дли-
тельности типа давно уже, три часа и т. п. устраняет перформа-
тивность. Вместо высказывания, включающего употребление
глагола, равное осуществлению действия (Умоляю тебя, не читай
эту книгу; Прошу Вас, не надо шутить), при подобных включе-
ниях получаются высказывания говорящего о действии, которое
он давно уже (три часа и т. п.) производит: Давно уже умоляю
тебя . . Три часа прошу вас, не надо шутить.
Актуализация длительности не характерна для ситуаций
обобщенного факта. При направленности высказывания на общую
информацию о самом факте осуществления действия, его наличии
или отсутствии длительность не включается в актуальную аспек-
туальную характеристику действия и ситуации в целом. Напри-
мер: — Я природный дворянин; я присягал государыне
императрице. . . (А. Пушкин). Еще раз отметим неуместность
вопросов типа «как долго присягал?»
Неограниченно-кратная функция НСВ может сочетаться с дли-
тельностью, выраженной обстоятельственными показателями типа
долго, подолгу, месяцами (Подолгу простаивал перед ее окнами
и т. п.). Вместе с тем повторяющиеся и обычные действия, выра-
женные формами НСВ, могут быть представлены безотносительно
к их длительности: Иногда он замечал ее напряженный взгляд;
Временами на него нападала хандра (ср. СВ при обозначении
единичных действий: Он заметил. . .; На него напала хандра).
В рассматриваемых фактах проявляется присущее языковым
значениям свойство избирательности, представляющее собой один
из аспектов языковой семантической интерпретации мыслитель-
ного содержания. Не все признаки протекания реальных действий
во времени оказываются во всех случаях существенными для
коммуникации. Таков и признак длительности. Действие, объек-
тивно (во внеязыковом мире) всегда характеризующееся опреде-
ленной длительностью (протяженностью во времени), в языковых
значениях может быть представлено как с той или иной длитель-
ностью, так и безотносительно к ней.
До сих пор мы концентрировали внимание на разных формах
существования (способах представления) длительности и типовых
характеристиках средств их выражения. Все они имеют определен-
ную функциональную направленность. Переходим к специальному
рассмотрению содержательных различий в сфере длительности.
СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ ТИПЫ ДЛИТЕЛЬНОСТИ
Определенная / неопределенная
длительность
Различие эксплицитной / имплицитной длительности соотнесено
с функциональным различием длительности определенной / не-
определенной.
Определенной является длительность, характеризующаяся яв-
ными признаками специализации (конкретизации). Имеются
в виду такие признаки, как мера (объем, степень) длительности,
ее ограничение, характеристики различий длительности типа
«как долго», «за какое время», «на какое время», явное указание
на непрерывность длительности. Иначе говоря, речь идет о при-
знаках, относящихся непосредственно к качественной специфике
семантики временной протяженности действия. К числу призна-
ков, обусловливающих определенность длительности, не отно-
сятся указания на локализованность / нелокализованность дей-
ствия во времени, поскольку в данном случае речь идет не о внут-
реннем свойстве длительности, а о ее взаимодействии (пересече-
нии) с другой семантической категорией.
Выделим некоторые разновидности определенной длительности:
1)	конкретно/неконкретно определяемая дли-
тельность; ср. а) Пъер уже три месяца выбирал
карьеру и ничего не делал (Л. Толстой); б) Споры о нем (Пе-
рове ) долго будут продолжаться (А. Пистунова);
ср. также сочетания с обстоятельствами типа некоторое время,
какое-то время и т. п.;
2)	длительность (конкретно и неконкретно определяемая)
разных степеней: высокой/ сред ней/малой;
ср. а) Тот день тянулся страшно д о л г о (Б. Пастер-
нак); С) Какое-то время дед гнался за мной. . , но
скоро начал сдавать (В. Астафьев); в) Известно, что целые рас-
суждения проходят иногда в наших головах мгно-
венно... (Ф. Достоевский); выражение степени длительности
может характеризоваться субъективной оценкой: Мне кажется,
что я живу в Ялте уже миллион лет (А. Чехов);
3)	конкретно определяемая длительность может быть т о ч-
н о й (объективно или с точки зрения говорящего) или прибли-
зительной; ср.: а) Чудецкий с Переслегиным говорили о том,
что симфония звучала сорок четыре минуты
(В. Орлов); б) Говорил он долго, минут десять
(М. Горький).
Другие разновидности определенной длительности будут рас-
смотрены ниже: при характеристике ограниченной длительности,
различий типов «как долго», «за какое время», «на какое время»,
при анализе темпоралыю характеризованной и подчеркнуто
непрерывной длительности. Все эти типы длительности при их
108
явной характеризации следует признать определенными. Таким
образом, определенная длительность представляет собой широкое
л обобщенное значение, содержание которого раскрывается в це-
лом ряде более конкретных признаков.
Неопределенная длительность не связана с явной (эксплицит-
ной) характеризацией тех или иных признаков временной протя-
женности. Передается семантика длительности, дифференцируе-
мая лишь по оттенкам, вытекающим из внутренних аспектуальных
признаков действия и из свойств передаваемой данным высказы-
ванием ситуации (тех, которые имеют отношение к длительности).
Например: — Да скажите — тут дожидаются от Корча-
гиных. . . (Л. Толстой); В столовой кипел самовар (А. Толстой).
Итак, эксплицитная длительность определенна, имплицит-
ная — неопределенна. Связь этих типов длительности понятна,
имплицитная длительность, явно не выраженная и лишь вытекаю-
щая из явно выраженных значений, может быть только неопреде-
ленной. Соответственно эксплицитная длительность выступает
в явной форме именно потому, что она характеризуется детерми-
нирующими ее содержательными признаками.
Рассмотрим с точки зрения различия определенной / неопре-
деленной длительности указанные выше СД, совмещающие при-
знаки эксплицитной и имплицитной длительности. В связи с ка-
тегориальным значением СВ и результативностью глаголов типа
прогреметь, переволноваться, добудиться, нагуляться, изголо-
даться, убегаться, заиграться подобными глаголами передается,
хотя и в неподчеркнутой форме, длительность, ограниченная
пределом, т. е. одна из разновидностей определенной длитель-
ности. Что же касается тех СД непредельных глаголов НСВ,
которые связаны с многоактной структурой действия и крат-
ностью (ср. глаголы типа мигать, побрякивать, приплясывать,
расхаживать, переглядываться), то связанная с ними длительность
является неопределенной.
В связи с совмещением в рассматриваемых СД признаков
эксплицитной и имплицитной длительности постепенность пере-
ходов находит проявление и в признаках определенности / не-
определенности. В частности, как уже говорилось, при СВ пере-
дается ограниченная длительность, но это значение выступает
в данном случае далеко не столь явно и подчеркнуто, как у гла-
голов пердуративного и делимитативного СД. Ср., с одной сто-
роны, погулять, пробегать весь день, поголодать, поиграть полчаса
и т. п., ас другой — нагуляться, изголодаться, убегаться,
заиграться. В тех случаях, когда длительность сопряжена с дру-
гими аспектуальными значениями, т. е. недискретпа, ограничен-
ность длительности также имеет недискретный характер. Тем
самым и определенность длительности выступает в «слабой форме».
Между такой «слабой определенностью» длительности, связанной
с указанными глаголами СВ, и неопределенностью той длитель-
ности, которая сопряжена с упомянутыми глаголами НСВ, нет
резкой грани.
109
Неопределенная длительность не может рассматриваться как
лишенная всякой качественной характеристики, однообразная к
безликая. На самом деле длительность данного типа выступает
в вариантах, обусловленных теми значениями, из которых она
вытекает. Так, неопределенная имплицитная длительность, про-
изводная от процессности, выражаемой глаголами НСВ, явля-
ется развивающейся, динамической. Длительность, сопряженная
с выражением начинательности (с предполагаемым продолжением
начатого действия), например: Солнце засветилось и заблестело,
не связана с динамичностью (в указанном смысле переходов от
более ранних моментов к более поздним). Лексически обусловлен-
ная длительность варьируется в зависимости от особенностей
глагольной семантики (ср., с одной стороны, жить, а с другой —-
нежиться).
Во всех случаях варианты имплицитной длительности произ-
водны от обусловливающих значений: динамичность разверты-
вающегося процесса обусловливает динамичность предполагаемой
длительности и т. д. Поэтому при всем многообразии оттенков
имплицитная длительность, не обладающая собственной явной
детерминацией, остается неопределенной.
Ограниченная / неограниченная
длительность
Ограниченная длительность трактуется нами как длитель-
ность, детерминированная пределом, сроком, конечным количест-
вом времени, отведенного данному действию. Неограничен-
ная длительность соответственно лишена указанных признаков.
Из сказанного вытекает, что ограниченная длительность является
одной из разновидностей определенной длительности, тогда как не-
ограниченная длительность является неопределенной. Естест-
венно, в последующем изложении основное внимание уделяется
ограниченной длительности.
Как уже говорилось, ограниченная длительность в явной
форме характеризует два детерминативно-временных СД — пер-
дуративный {пролежать весь день) и делимитативный {полежать).
Другие же СД глаголов СВ, о которых шла речь выше, передают
длительность, ограниченную благодаря герминативным (лими-
тативным) элементам в значениях этих СД и присущему формам
СВ значению ограниченности действия пределом, однако ограни-
ченный характер длительности не выступает в столь явной форме.
Ограничено проявление действия вообще, а тем самым ограниче-
ние пределом касается и длительности, но ограниченная длитель-
ность не выражена прямо, специально и непосредственно, как
в глаголах типа проболеть, поболеть.
Различие между двумя детерминативно-временными СД и
другими указанными СД (при СВ) в их отношении к признаку
ограниченной длительности проявляется в сочетаемости соответ-
110
ствующих глаголов. Глаголы пердуративного СД характеризуются
обязательной сочетаемостью с тем или иным выражением ограниче-
ния длительности (простоял два часа, до вечера, до тех пор, пока мы
не вернулись и т. п.), глаголы делимитативного СД легко (хотя и
не обязательно) сочетаются с подобными ограничениями. В обоих
случаях внешние ограничения соотносятся с внутренней (обуслов-
ленной СД) ограниченностью длительности действия и взаимо-
действуют с нею. Глаголы же прочих упомянутых выше СД ука-
занной сочетаемостью не характеризуются. Некоторые из них
(но не все) могут сочетаться с иными обстоятельственными показа-
телями — типа за день, за много лет и т. п. Ср. переволновался,
нагулялся, изголодался, убегался за эти дни.
Роль внешних показателей ограниченной длительности раз-
лична в двух случаях: а) когда эти показатели дополнительно
характеризуют (конкретизируют) то общее внутреннее ограниче-
ние, которое заключено в самом глаголе (в значении СД глагола
и значении СВ); б) когда в самом глаголе не содержится указание
па признак ограничения длительности, и этот признак целиком
привносится внешними показателями (отсутствовал две недели, до
конца месяца и т. п.).
Длительность может быть ограничена а) конечным пределом
(Он просидел до рассвета), б) конечным пределом в сочетании
с обозначенным началом длительности: — ... мне нужно выехать
на место. Пробыть там от начала полой воды
до конца, чтобы установить наивысшую точку полой воды
(В. Ляленков). Заметим, что выражение одного лишь начального
временного ориентира еще не создает ограничения длительности:
при отмеченном начале длительности она может быть представлена
как неограниченная в ее последующей протяженности, например:
. . .шапка еще с осени висела на гвоздике около часов
(В. Белов).
Внешние ограничения длительности выступают в различных
вариантах. Ср.: а) обозначение отрезка (объема) времени, являю-
щегося количественным ограничением длительности: Мы ждали
два часа; б) обозначение конечного предела, срока: Пробудем
здесь до осени (до конца месяца и т. п.); в) особой разновид-
ностью конечного предела является предел, связанный с наступле-
нием факта в аспектуально-таксисных ситуациях с элементом дли-
тельности в конструкциях типа «долго НСВ — пока не СВ»:
Мы долго провожали взглядами уезжавшую карету,
пока она не мелькнула последний раз на гребне шоссе
(В. Короленко).
Не всякая внешняя детерминация длительности имеет явно
ограничительный характер. Так, обстоятельство долго детерми-
нирует длительность обозначением ее относительно значительной
меры (в данной ситуации, с точки зрения говорящего), однако
явного ограничения в обозначение продолжительности действия
это обстоятельство не вносит, например: Он бросил окурок и долго
притаптывал его каблуком; Мы долго будем помнить об этом.
111
Это лишний раз свидетельствует о том, что между ограниченной
и неограниченной длительностью нет резких граней.
В отличие от долго, обстоятельство недолго явно ограничивает
меру длительности, ср.: Недолго oil у нас жил.
Двойственностью с точки зрения признака ограниченности /
неограниченности характеризуются обстоятельства много лет,
много дней, много часов и т. п. С одной стороны, они близки
к долго, а с другой — заключают в себе некоторую конкретиза-
цию длительности, придающую ей относительную ограниченность:
Все-таки корову держали много лет, привыкли к ней
(В. Белов).
Возможна и такая внешняя детерминация длительности,
в которой вообще отсутствуют элементы ограничения, даже
неявные. Например: Второй день бушует море (см. об этом в раз-
деле о темпорально характеризованной / нехарактеризованной
длительности). Неограниченность временной протяженности дей-
ствия может быть специально подчеркнута: Память о нем будет
жить вечно.
Поясним еще раз отношение различия ограниченной / неогра-
ниченной длительности к различию длительности определенной
и неопределенной. Ограниченная длительность — лишь одна из
разновидностей определенной длительности. Поэтому всякая огра-
ниченная длительность является определенной, ио не всякая
определенная длительность является ограниченной. Неопределен-
ная длительность, лишенная признаков явной (эксплицитной)
характеризации, естественно, лишена и признака ограниченности.
Перспективным представляется изучение семантической ва-
риативности ограниченной длительности с учетом всех элементов
высказывания, имеющих отношение к данной семантике (см. ис-
следование «делимитативных ситуаций» в работах [Калашник
1982; 1985]).
Длительность протяженная,
замкнутая (результативная),
длительность сохранения результата
Данное семантическое различие, как и только что рассмотренное,
относится к сфере взаимодействия длительности как одной из
аспектуальных категорий с центральной аспектуальной катего-
рией — лимитативностыо. С этим связано разное отношение ука-
занных типов к глагольным видам.
Протяженная длительность типа «как долго» (при таких
обстоятельствах, как долго, долгое время, некоторое время, пять
лет, минут десять, многие годы) — это длительность преиму-
щественно имперфективная. Исключение составляет лишь про-
тяженно-ограниченная длительность глаголов СВ делимитативного
(посидеть пять минут) и пердуративного СД (просидеть два часа,
отдежурить сутки, отслужить в армии два года, переспать ночь)
112
(см. [Шелякин 1983: 188—189], ср. также сочетания обстоятельств
типа пять дней, некоторое время, с минуту с глаголами тииа
выстоять, а также отдохнуть, вздремнуть, см. [Ломов 1974: 91]).
Особое место занимает сочетание негативных форм СВ с долго
и т. п. в случаях типа Она лежала и с тоской чувствовала, что
долго не заснет (В. Вересаев) (см. [там же]). Модально-
негативная разновидность протяженной длительности типа Я долго
(много лет и т. п.) тебя не увижу характеризуется тем, что об-
стоятельство относится собственно не к самому по себе действию,
выраженному формой СВ, а к состоянию, обусловленному отри-
цанием этого действия (не случайно невозможно *Я долго тебя
увижу),
Обстоятельства типа два часа, долго, много лет и т. п. в соче-
тании, с одной стороны, с НСВ, а с другой — с формами СВ ука-
занных групп глаголов содержательно не идентичны. В указанных
сочетаниях проявляются существенные семантические различия
аспектуального характера.
В случаях типа Он минут двадцать (долго и т. п.) поднимался
по лестнице под влиянием процессного значения НСВ и в обстоя-
тельствах актуализируется признак динамичности. Перед нами
тот вариант протяженной длительности, который можно назвать
процессно-динамическим.
В случаях же типа полежать, пролежать три недели в постели,
отдежурить сутки, отслужить в армии два года, отдохнуть,
вздремнуть два часа и т. п. под влиянием СД глаголов и присущего
СВ значения ограниченности действия пределом в обстоятель-
ствах типа три недели, два часа (ср. также долго пролежать в по-
стели) актуализируется не динамичность, а статичность. Выра-
жается протяженная, ио статичная и при этом ограниченная мера
длительности. Перед нами вариант протяженной длительности,
который может быть назван статически м.
Совместимость показателей длительности типа долго, три дня,
пять лет и т. п. преимущественно с глаголами НСВ объясняется
отсутствием у НСВ признака ограниченности действия пределом.
Это и обусловливает, во-первых, широко реализуемую в рамках
НСВ возможность включения признака длительности в аспек-
туальную характеристику действия (ср. внутреннюю длительность
действия, связанную с лексическим значением глаголов и с пре-
имущественно процессной функцией НСВ в случаях типа та-
щиться, взбираться, волочить, расшнуровывать, конопатить
и т. п.), а во-вторых, широко распространенную сочетаемость
глаголов НСВ с внешней детерминацией протяженной длитель-
ности.
Протяженная длительность, связанная с внешней детермина-
цией обстоятельствами типа долго, два года и т. п., является опре-
деленной и эксплицитной. Вместе с тем протяженная длительность
может быть неопределенной и имплицитной. Речь идет о длитель-
ности процесса, выраженного формами НСВ при отсутствии
внешней детерминации (Вон бежит собака и т. п.). Протяженность
8 Теория функциональной грамматики
ИЗ
такой длительности вытекает из обусловливающей ее не ограни-
ченной пределом процессности.
Обратимся к двум .другим типам длительности: «за какое время»
(за два часа решил задачу, написал работу и т. п.) и «на какое
время» (на два часа задержали отправление поездов').
Замкнутая (результативная) длительность типа за два года
Связана с лммитативпым элементом достижения результата.
Достижение результата должно сочетаться с длительностью.
Поэтому данный содержательный тип длительности выявляет
избирательность по отношению к глагольной лексике. В рассмат-
риваемом значении могут употребляться лишь те глаголы, кото-
рые обозначают действие, занимающее некоторый временной
объем «от и до» и за это время достигающие результата. Поэтому
возможно за два года (месяца и т. п.) построил дом, написал книгу,
вырос, растолстел, наделал глупостей, собрал большую библио-
теку, израсходовал много денег и т. п., но невозможно *за два года
закричал, убежал, мелькнул и т. п. Сочетание многих глаголов СВ
с указанными обстоятельствами возможно лишь в особом кон-
тексте «фоновой длительности» (см. [Ломов 1974: 90—91]), т. е.
в случаях типа за два года только раз к нам пожаловал, пролил
слезу, опоздал, растерялся, помылся в бане и т. п. Обстоятельства
типа за неделю в подобных случаях обозначают пе длительность
самого действия, а протяженность всей ситуации, в рамках кото-
рой осуществляются те или иные действия (см. [там же]). Фоновая
длительность не связана с выражением достигнутого за опреде-
ленный срок («от и до») результата. Не случайно длительность
этого типа допускает оба вида, ср. За два месяца я только раз
был / побывал в театре, выезжал / выехал за город и т. п. Подчерк-
нем еще раз, что замкнутая результативная длительность и свя-
занная с теми же обстоятельствами за три месяца, за пять лет
и т. п. фоновая длительность — это разные типы длительности,
а не варианты одного и того же типа.
Длительность сохранения результата (на два года) связана
с концентрацией внимания па последствиях действия для более
позднего временного плана. Обстоятельства рассматриваемого
типа детерминируют «задержку» результата действия па определен-
ное время. Например: Они замолчали на несколько
секунд (Л. Толстой); . . .глаза государя встретились с глазами
Ростова ине более как на две секунды о с т а но-
ви л и с ь на них (Л. Толстой); ...на мгновение его мокрая
и непомерная рука повислав воздухе, затем он опять продол-
жал прежнее занятие (А. Толстой); Старик на секунду
приоткрыл подернутые пыльной тоской глаза (В. Астафьев).
Как показывают приведенные примеры, рассматриваемый
тип длительности связан пе только с определенными обстоятель-
ственными показателями, но и с семантикой самого глагола.
Обозначаются действия, которые по самому своему характеру
предполагают достижение или наступление такого результата,
который допускает возможность его последующего сохранения
114
(задержки) на некоторое время. Ср. невозможность сочетаний
*Он на несколько Минут прыгнул, заметил, сказал и т. п.
Как замкнутая (результативная) длительность, так и длитель-
ность сохранения результата связаны преимущественно с СВ.
Формы НСВ возможны лишь в тех особых условиях, когда формы
СВ по общему правилу заменяются формами НСВ. Ср. при выра-
жении повторяющихся действий в плане прошедшего времени:
за зиму стоптали/ {порой) стаптывали две пары
башмаков; на два часа задержали / {иногда) задер-
живали отправление поездов. Формы НСВ выступают такжё
йместо СВ в настоящем историческом. Ср. За двадцать л е tit
Он собрал [настоящее историческое собирает] большую
коллекцию картин; На мгновение его рука повисла
[наст. ист. повисает] в воздухе. Все эти «исключения» (в тех усло-
виях, когда НСВ выступает вместо СВ) лишь подчеркивают пре-
имущественно перфективный характер рассматриваемых типов
длительности.
Иная интерпретация отношения обстоятельств длительности
типа на пять дней, надолго к видам представлена в указанной ра-
боте А. М. Ломова. По его мнению, обстоятельства данного раз-
ряда «в принципе не влияют на употребление видов: выбор необхо-
димой видовой формы предопределяется какими угодно условиями,
но только не этими обстоятельствами» [там же: 89—90]. Среди
приведенных автором примеров есть сочетание с НСВ: Бои не
затихали ни на минуту. На наш взгляд, случаи такого рода
нисколько не колеблют положения о связи длительности типа
на минуту с СВ. В приведенном примере с НСВ важно учесть
наличие отрицания (ср. в положительной конструкции: Бой затих
на минуту). Форма НСВ была бы употреблена и при выражении
повторяемости: Иногда бой затихал на минуту. Все эти случаи
с НСВ относятся к особым позициям, где вместо СВ выступает
НСВ; за пределами этих позиций, т. е. в основной массе случаев,
представлены сочетания обстоятельств типа на два года, надолго
именно с СВ.
Темпорально характеризованная /
нехарактеризованная длительность
До сих пор нами рассматривалось выражение длительности без
явных признаков темпоральной дейктической ориентации, суще-
ственных для самого значения временной протяженности дей-
ствия. Разумеется, длительное действие относится к тому или иному
времени, однако на реализацию значения длительности это не
оказывает существенного воздействия. Ср., например: Целый
день он л е ж а л на кровати и думал; ...ле ж и т на
кровати и думает; будет лежать на кровати и д у-
м ат ъ. Подобную длительность можно назвать т е м п о-
р а л ь и о п е х а р а к т е р и з о в а н и о й. Данный тип дли-
тельности обычен и широко распространен^
8*
115
На этом фоне выступает особый тип темпорально характернее-
ванной длительности, отличающейся тем, что темпоральная
дейктическая ориентация на момент речи или на какой-либо иной
момент, являющийся исходным пунктом временных соотношений,
включается в характеристику длительности действия.
Один из вариантов длительности рассматриваемого типа
таков. План настоящего или прошедшего времени, о котором идет
речь, расширяется за счет более или менее значительного пред-
шествующего периода (что обозначается обстоятельствами типа
второй день, давно и т. п.). В результате передается длительность,
складывающаяся из актуального временного плана и его расшире-
ния (в сторону прошлого). Например: Третий день ре-
вет буря — как говорят, небывалая (А. Чехов); — Я давно
жду вас, Аггей Петрович (А. Толстой); Холодный дождь вось-
мые сутки заливал Париж (А. Толстой).
Длительность данного типа близка к длительности типа
«HCB-f-два года» и т. п. по признаку протяженности, но отли-
чается явно выраженной неограниченностью. Ср.: а) Три дня
ревела буря (ревела и прекратилась; обстоятельство ограничивает
длительность) и б) Третий день ревела буря (в тот период прошлого,
о котором идет речь, буря продолжается, ограничения длитель-
ности нет).
Следующий вариант темпорально характеризованной дли-
тельности — с обстоятельствами типа до сих пор, и теперь, еще,
все еще — отличается акцентом на продолжении и в более поздний
период (в настоящем или в описываемом плане прошлого) того
действия, которое было до этого. Тем самым данный вариант дли-
тельности характеризуется связью не только с темпоральностью,
но и с фазовостыо. Например: Тут на ковре темнеет пятно, за ко-
торое Грише до сих пор грозят пальцами (А. Чехов);
Я в е р ю и теперь, что есть эта истина и что будет она
открыта людям и даст им то, что она обещает (Л. Толстой);
Я подошел к орудию, оно еще дымилось (А. Толстой);
. . .на всем ее существе еще теплится отпечаток и дыхание
большого друга, которого не стало... (Л. Рейснер); Открыв глаза, гля-
жу за окно. Свет все еще дрожит на крышах домов. . . (Ю. Ка-
заков); У Сони Потехиной все еще цвели пятнами щеки. . .
(В. Тендряков). Во всех подобных случаях предшествующая дли-
тельность представлена как нечто данное, исходное, но специально
не подчеркиваемое, а новым, акцентируемым является продолже-
ние этой длительности и в настоящее время (или в последующий
период прошлого). В части случаев функционирование рассматри-
ваемых обстоятельств связано с семантическим элементом «вопреки
ожидаемому», «можно было бы предполагать, что сейчас это дей-
ствие прекратилось, а оно все же продолжается» и т. п. («могли бы
уже забыть, а все же и до сих пор грозят»). Таким образом, данный
вариант длительности связан с целым рядом сопряженных друг
с другом значений.
116
Темпорально характеризованная длительность представляет
особый интерес с точки зрения взаимодействия длительности как
аспектуальной в своей основе категории с дейктическими отноше-
ниями темпоральное™.
Непрерывная/ прерывная длительность
Данное различие связано прежде всего с внутренней членимостью
действия и с кратностью, а также, как и любое аспектуальное
различие, с лимитативностыо.
Значение непрерывной длительности выступает в двух разно-
видностях — подчеркнутой и неподчеркнутой. Подчерк-
нуто-непрерывная длительность выражается
сочетанием глагольных форм с показателями типа весь год, день и
ночь, трое суток подряд и т. п. Например: Сорин... Сестра
опять всю ночь не спала (А. Чехов); Колотило меня
после купанья трое суток п о д р я д, . . (В. Астафьев);
Бобринский рядом болтал без умолку (Л. Соболев).
В подобных случаях реально осуществляемое действие может
допускать интервалы в своем осуществлении, но в языковой
интерпретации длительности подчеркивается (нередко с субъектив-
ным преувеличением) именно непрерывность: День и ночь пишу
и т. п.
Широко распространено выражение длительности с непод-
черкнутой непрерывностью. Такую длительность
передают глаголы, не содержащие в своем значении признаков
многоактности и кратности, например: — Вы зачем едете
в Москву? — Я там служу, — Га! А вы семейный? — Нет,
я ж и в у с теткой и сестрой (А. Чехов). Другой вариант непод-
черкнуто-непрерывной длительности характерен для сочетаний
глаголов с обстоятельствами, конкретизирующими временную
протяженность действия в том или ином отношении, но не по
признаку непрерывности (непосредственно). Например: В один из
этих вечеров чтение длилось долго. . . (А. Герцен); П о ч т и
два часа он добирался сюда пешком (С. Смоляницкий).
Как уже говорилось выше, значение непрерывной длительно-
сти, детерминированное (подчеркнутое) специальными обстоятель-
ствами {трое суток подряд и т. п.), является одной из разновид-
ностей определенной длительности. Имплицитная дли-
тельность с неподчеркнутой непрерывностью (в случаях типа
Я там служу) является неопределенной.
Прерывная длительность, т. е. длительность с интер-
валами, выступает в тех случаях, когда: а) СД глагола заключает
в себе внутреннюю членимость действия; б) глагол (с признаком
прерывности или без него) сочетается с обстоятельственными и
иными показателями, указывающими на наличие интервалов
в протекании действия. Например, а) при многоактном СД:
В пустой кухне из крана в раковину капала вода (В. Катаев);
117
при йрерывисто-смягчительном СД: Гудит печка, п о т р в с к W-
в а е т тепло в избушке. . . (Ю. Казаков); при процессно-комита^
дивном СД: Одни танцевали, другие п р и х л о п ы в а л и в такт;
при длительно-взаимном СД: Так мы стояли у края ямы, а нас
рассматривали враги и переговаривались друг с другом
(В. Еременко); б) Он говорилчто нет ничего на свете милей, зами-
рания сердца в те минуты, когда Перепел, все ближе подходя к сети,
через известные промежутки времени бьет
все горячее, все громче и все страшней для ловца (И. Бунин);
Он слышал, как в палисаднике с веток падали редкие
дождевые Капли (В. Белов); Время от времени
в d п Ы х и в а л и желтые сигнальные лампочки. . , (Л. Борич),
Различие непрерывной / прерывной Длительности представляем
особый интерес с тонки зрения отражения в языке взаимных
связей непрерывности и прерывности (в данном случае — в сфере
длительности). Эта связь проявляется, в частности, в различных
вариантах внутренней членимости действия. Ср., например:
Олеша без остановки хлебал суп (В. Белов). Действие
хлебал складывается из неограниченного ряда однородных актов.
Между ними предполагаются интервалы, но они специально не
выделены. Отдельные акты выстраиваются в единую линию вре-
менной протяженности многоактного процесса. В приведенном
примере акцент на связях между отдельными проявлениями дей-
ствия (при отсутствии таких интервалов, которые разрушали бы
единство временной протяженности) подчеркивается обстоятель-
ством без остановки.
В других случаях отсутствует столь подчеркнутый контраст
противоположных элементов прерывности / непрерывности, но
всегда расчлененность многоактного действия преодолевается
единством общей линии временной протяженности. Ср.: Денис
переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым
сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой
не сукно, а солнце (А. Чехов); Бадин бесчувственно посапывал
пустой трубкой (Д. Гранин).
Длительность (прерывная) может объединять не только акты
внутренне расчлененного действия (при многоактном, прерывисто-
смягчительном, процессно-комитативном и длительно-взаимном
СД), но и множественные проявления кратных действий (при
неограниченно-кратной функции НСВ). Например: Двести
лет ежедневно флаг медленно ползет по лаки-
рованному дереву флагштоков. . . (Л. Соболев). Каждое из еже-
дневно происходящих действий характеризуется «собственной»
длительностью {медленно ползет), но обстоятельство двести лет
интегрирует все эти «частные длительности» в единую общую
временную протяженность. Такого рода общая длительность
кратных действий представляет собой особую разновидность
фоновой длительности.
118
Локализованная / нелокализОванйаЯ
во времени длительность
Локализованная во времени длительность включена в однона-
правленный поток времени, где данный временной отрезок кон-
кретен и единичен. Например: Три дня ливнем лил дождь
(А. Толстой). Нелокализованная во времени длительность не
связана с определенным (одним-единственным) положением на
линии времени, т. е. характеризуется отвлечением от этой связи.
Действие представлено как повторяющееся, обычное или «вне-
временное»: В этих местах подолгу льют дожди. Ср. со-
отношение локализованной / нелокализованной во времени дли-
тельности при имплицитной реализации длительности: И все же
тяжесть этой вины л е ж а л а у них обоих на д у ш е, как ле-
жит она на душе у всякого здорового — телом и духом —
мужчины, на глазах у которого погибает кто-то беспомощный
(К. Симонов); Так и есть: отказала свеча. Полозов это предвидел,
он этого ждал — так, как мальчишка ж д е т, когда цыркнет
ногами кузнечик (С. Сартаков).
Для выражения длительности повторяющегося или обычного
действия могут использоваться специальные обстоятельственные
показатели длительности: подолгу (ср. долго), часами (ср. час,
в течение часа и т. п.), сутками (ср. сутки), целыми вечерами
(ср. целый вечер). Например: Часами сидел неподвижно', Сутками
Игорь молчал; Целыми вечерами слышался рев машин и т. п.
Обстоятельства типа подолгу, целыми днями подчеркнуто и
однозначно выражают совмещение длительности и временной
нелокализованности. Вместе с тем при так или иначе обозначен-
ной нелокализованности действия во времени возможно и употреб-
ление «нейтральных» обстоятельств типа долго, целый день. Напри-
мер: Когда девчата субботним утром уезжали в деревню, Феня
готовила завтрак. Если погода стояла солнечная, подолгу
[ср. долго] купалась (В. Ляленков); Случалось, он ц е л ы м и
днями [ср. целый день] пропадал в городе.
Рассматриваемое различие представляет интерес с точки
зрения взаимодействия длительности и локализованное™ / не-
локализованности действия во времени. Те проявления этого
взаимодействия, которые затрагивают формальные показатели
длительности, относятся к сфере временной нелокализованности.
Именно нелокализованность действия во времени (как маркиро-
ванный член семантической оппозиции) оказывается сопряженной
в обстоятельствах типа подолгу, целыми днями и т. п. с подчеркну-
той длительностью.
Сказанное выше не умаляет значимости совмещения длитель-
ности с конкретностью, временной локализованпостью действия.
Определенность местоположения действия во времени — это основ-
ная позиция, в которой проявляется длительность. Не случайно
при рассмотрении различных содержательных типов длитель-
ности основная масса языкового материала демонстрирует именно
119
локализованное!^ действия во времени. В регулярной сочетае-
мости длительности с конкретной временной локализованностью
находит отражение объективная вмещенность длительностей
реальных процессов в однонаправленное и необратимое течение
времени.
«Длительность интервала»
Представленные выше содержательные различия в сфере дли-
тельности не исчерпывают всех возможных вариантов этой семан-
тической категории. Так, наряду с основным типом длитель-
ности действия можно выделить особую разновидность
рассматриваемого значения — «длительность интер-
вал а». Эта специфическая разновидность длительности обозна-
чается обстоятельствами типа через два часа, по прошествии ряда
лет и т. п. Обозначаемый интервал включается в отношения
таксиса и представляет собой одно из проявлений взаимодействия
(пересечений) длительности и таксиса. Например: В этом январе
он разошелся с женой и, по с ле многих л е т, вер-
ну л с я опять в небольшое свое родовое имение. . . (А. Толстой);
Я так живо все это себе представил, что через не-
сколько минут за стеной сарая услышал шарканье
шагов (В. Еременко).
Обычно констатируется отнесенность рассматриваемых об-
стоятельств к предикатам. Это действительно так. После многих
лет относится к вернулся, через несколько минут — к услышал.
Однако такая отнесенность отнюдь не устраняет того факта, что
в подобных сочетаниях обстоятельств с предикатами те или иные
«объемы длительности» характеризуют не само по себе действие,
а интервал между данным действием и тем, которое ему предше-
ствует. В этих соотношениях наглядно выявляется связь «дли-
тельности интервала» с таксисом.
Особо следует отметить случаи, когда для обозначения «дли-
тельности интервала» используются специальные обороты, вклю-
чающие предикат и обозначение меры длительности, например:
Я сидел еще в тележке, одурелый от жара. ..Не прошло
и д е с я т и минут, как на двор вбежал впопыхах ма-
ленький человек. . . (И. Гончаров).
Во всех случаях длительность интервала связана с детермина-
цией конкретных «временных объемов». Данный вариант при
всех его особенностях включается в ряд разновидностей опреде-
ленной длительности.
Длительность интервала — не единственный вариант длитель-
ности, занимающий особое положение по отношению к рассмотрен-
ным содержательным различиям. Особое положение занимает
и «фоновая длительность», о которой шла речь выше (За два месяца
я лишь однажды побывал в театре и т. п.). Заметим, что при всей
специфике каждой из этих разновидностей длительности между
ними есть и нечто общее: в обоих случаях длительность выходит
120
за пределы связи лишь с одним данным действием и касается
соотношения действий и ситуации в целом.
Рассмотренные содержательные типы длительности выделены
по неоднородным признакам, относящимся к разным аспектам
семантики временной протяженности и к разным сторонам ее
связей с другими семантическими категориями, сопряженными
с понятием времени. Проведенные членения основаны на принципе
естественной классификации.
Наиболее общим является различие определенной / неопре-
деленной длительности (как уже было отмечено, соотнесенное
с эксплицитной / имплицитной формой реализации семантики
временной протяженности). Значение определенной длительности
раскрывается в целом ряде аспектуальных и аспектуально-коли-
чественных разновидностей. К ним относятся ограниченная
длительность, характеризованные типы протяженной / замкнутой
(результативной) длительности / длительности сохранения ре-
зультата, а также непрерывная длительность (при эксплицитном
выражении непрерывности). Темпорально характеризованная дли-
тельность (особая разновидность протяженной длительности)
выделяется по признаку связи семантики длительности с дейкти-
ческой темпоральностыо. Различие непрерывной / прерывной дли-
тельности сопряжено с аспектуальными различиями нерасчле-
ненности / расчлененности и кратности действия. Межкатего-
риальным по своей природе является различие локализованной /
нелокализованной во времени длительности, а также значение
«длительности интервала», связанное с таксисом.
Таким образом, рассмотренные выше содержательные типы
длительности представляют в конкретной форме структуру плана
содержания поля длительности и его связи с другими ФСП. Ана-
лиз содержательных типов длительности позволил более полно
представить и средства выражения данной семантики (те или иные
средства формального выражения всегда соотнесены не с семанти-
ческой категорией вообще, а с ее конкретными разновидностями
и вариантами). Описание содержательных типов временной про-
тяженности действия непосредственно подводит нас к вопросу
о длительности как функционально-семантическом единстве.
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ
КАК ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ
ПОЛЕ
ФСП длительности охватывает взаимодействующие разноуровне-
вые языковые средства, объединенные семантической функцией
выражения временной протяженности действия.
Как было показано выше, значение длительности взаимодей-
ствует со значениями форм СВ и НСВ. С этим связаны сложные
закономерности сочетаемости / несочетаемости разных обстоятель-
ственных показателей длительности с формами СВ и ТТСВ, а также
121
(в рамках одного вида) с разными СД. Ср., в частности, сочетае-
мость типа долго {две минуты, три часа и т. п.) выписывал, делал,
испытывал, курил, любовался, мешал и т. д. при несочетаемости
"долго выписал, сделал, завязал, испытал и т. п.
В научной литературе существуют описания правил сочетаемо-
сти / несочетаемости форм разных видов с различными показате-
лями длительности (см. [Маслов 1959; Ломов 1974; Всеволодова
1975; Калашник 1980; 1985]). Важно, однако, поставить вопрос
о необходимости разработки проблемы соотношения длительности
и лимитативности в более широком плане, с учетом не толькс
сочетаний глагольных предикатов и обстоятельственных показа-
телей разных типов длительности, но и разных типов взаимодей-
ствия внутренней длительности и ее внешней детерминации, со-
отношения эксплицитной и имплицитной длительности, а также
возможностей представления действий, выраженных формами
СВ и НСВ, безотносительно к длительности.
В русском языке наиболее специализированным и регулярным
типом выражения длительности являются сочетания глагольных
форм НСВ и СВ с различными средствами внешней детерминации
рассматриваемого значения (главным образом обстоятельствен-
ными). В соответствии с критериями наибольшей специализации
и регулярности к центру анализируемого ФСП следует также
отнести те СД, которые являются подчеркнуто эксплицитными
выразителями ограниченной длительности (пердуративный и де-
лимитативный СД). К центру рассматриваемого поля примыкают
другие СД, содержащие значение длительности, сопряженное
с другими аспектуальными элементами. Совмещение в этих СД
признаков эксплицитной и имплицитной реализации семантики
длительности определяет их промежуточное положение между
центром и периферией анализируемого поля. Постепенность пере-
ходов от центра к периферии, вообще характерная для многих
ФСП, в данном случае выступает особенно явно.
Периферию ФСП длительности составляют менее специализи-
рованные и характеризованные языковые средства, обладающие
собственным значением, а с длительностью связанные постольку,
поскольку это собственное значение (в частности, процессное зна-
чение НСВ, значение начинательных глаголов СВ) имплицирует
элемент длительности. Таким образом, если центр поля длитель-
ности представляет эксплицитная длительность (внутренняя и
«комплексная» — с участием внешней детерминации), то перифе-
рия представлена длительностью имплицитной.
Резкие грани отсутствуют не только между центром и перифе-
рией поля длительности, но и между периферией и другими ФСП,
пересекающимися с длительностью. Между периферийной импли
цитной длительностью (сопряженной с теми или иными аспектуаль-
ными значениями и вытекающей из них) и представлением дей-
ствия безотносительно к его длительности также существуют
постепенные переходы. Так, далеко не всегда можно однозначно
определить, связано ли то или иное лексическое значение глагола
122
(говорить, читать, писать, думать и т. д.) в том или ином тийё
его функционирования с имплицитной длительностью или нет.
«Слабая» имплицитная длительность постепенно переходит в сферу
представления действия безотносительно к его длительности.
Таким образом, границы рассматриваемого поля в его периферий-
ной области размыты.
Вернемся к определенному выше центру рассматриваемого
поля. Этот центр не представлен специальной системой граммати-
ческих форм, грамматической категорией. Однако выражение
длительности всегда так или иначе связано с категорией вида.
Виды имеют свои собственные значения, базирующиеся на признаке
ограниченности действия пределом, но они по-разному относятся
к разным типам длительности и участвуют в их выражении.
Системно значимое регулярное участие внешней обстоятель-
ственной детерминации в выражении длительности и отсутствие
особой «грамматической категории длительности» — факторы, сви-
детельствующие о том, что ФСП длительности не относится к типу
сильно центрированных полей, опирающихся на грамматическую
категорию. Вместе с тем нет данных, которые свидетельствовали бы
о расчленении поля длительности на несколько автономных
функциональных сфер с разными центрами. Нет оснований гово-
рить о длительности как полицентрическом поле.
Таким образом, мы приходим к выводу, что длительность
в русском языке представляет собой особую разновидность ФСП
моноцентрического типа. Эта разновидность характеризуется тем,
что центр ФСП представлен не грамматической категорией как осо-
бой системой грамматических форм, а регулярным и системно
значимым типом сочетания глагольного предиката, характеризу-
ющегося существенными для выражения длительности призна-
ками вида (СВ или НСВ). СД и лексического значения глагола,
с внешней (прежде всего обстоятельственной) детерминацией
предиката. Другой элемент центра поля длительности (и переход-
ной зоны от центра к периферии) — глаголы связанных с данным
значением СД — не нарушает единства центральной зоны поля,
поскольку эти СД отчасти регулярно сочетаются с обстоятельствен-
ной детерминацией (пердуративный СД, как было отмечено выше,
вообще не может выступать без внешней детерминации). Способ-
ность СД участвовать в выражении длительности в качестве
одного из центральных средств (или средств, примыкающих
к центральной зоне поля) свидетельствует о значимости внутрен-
ней длительности действия в общей структуре рассматриваемого
поля.
Актуальной задачей последующих исследований является
сопоставительный и типологический анализ содержательных типов
длительности и структуры длительности как ФСП. Такой анализ
даст возможность выявить общее и специфическое в вариативности
рассматриваемой семантической категории, в структуре образуе-
мого ею поля, в связях с другими полями.
123
ж * ж
В рассматриваемой модели функциональной грамматики важ-
ную роль играет изучение межкатегориальных связей. Особое
внимание этому аспекту анализа уделяется в следующем разделе,
посвященном категории кратности, рассматриваемой под углом
зрения соотношения и взаимодействия аспектуальности и коли-
чественности.
КРАТНОСТЬ
ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
В данном разделе предметом описания являются значения, кото-
рые, присоединяясь к значениям глагольных лексем, характери-
зуют их по количеству «крат» или непрерывности / прерывности
осуществления. Цель описания заключается, во-первых, в том,
чтобы выявить систему названных значений, т. е. дать их
естественную классификацию, а во-вторых, в том, чтобы, двигаясь
в направлении от смысла к форме, указать совокупности грамма-
тических, словообразовательных и лексических средств, которые
используются в предложении для выражения этих значений.
G общенаучной точки зрения понятие количество относится
к числу фундаментальных философских категорий. При этом
справедливо подчеркивается, что «понятие количества — одно из
основных понятий, выражение которых присуще языку» [Червен-
кова 1974: 7].
Вместе с тем в соответствии с традицией, восходящей к антич-
ной науке, к категории количества обычно относят явления,
связанные с двумя, хотя и близкими, но относительно независи-
мыми понятиями: понятием множества, которое связано с опера-
цией счета, и понятием величины, которое связано с операцией
измерения.
Этот подход соблюдается в современной общей и славянской
аспектологии. Следуя ему, Ю. С. Маслов, как, впрочем, и другие
аспектологи, относит к сфере количественной аспектуальности
и явления, связанные с понятием множества и операцией счета
(количество «крат», непрерывность / прерывность), и явления,
связанные с понятием величины и операцией измерения (длитель-
ность, интенсивность). Вместе с тем эти явления по своему содер-
жанию не являются значениями одного семантического признака,
они явно разнокачественны и логически неоднородны, о чем сви-
детельствует тот факт, что количество «крат», т. е. кратность,
длительность и интенсивность могут сочетаться друг с другом и.
следовательно, характеризуют одно и то же действие с разных
сторон. Это обстоятельство подчеркивает и сам Ю. С. Маслов
на примере глаголов прерывисто-смягчительного СД типа пока-
лывать, покашливать, почитывать, в которых, по его словам,
сочетается ослабленная интенсивность и многократность [Маслов
1978: 19].
124
Таким образом, за термином «количественная аспектуаль-
ность» в нашем понимании не стоит какое-либо родовое обобщающее
содержательное понятие; этот термин служит всего лишь меткой
для объединения трех независимых аспектуальных семантических
признаков.
Итак, в данном разделе предметом исследования служат не
все компоненты количественной аспектуальности, которая не
представляет собой семантического единства, а только те вклю-
чаемые в ее состав значения, которые, присоединяясь к значениям
глагольных лексем, характеризуют их по количеству «крат»
или непрерывности / прерывности осуществления и являются
семантически однородными.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ
Мы исходим из того, что простые глагольные предложения 1 типа
Яблоко упало на землю; Лыжник прыгнул с трамплина; Чашка
стоит на столе; Девочка расплакалась и т. п. соотносятся с мно-
жеством конкретных, т. е. индивидуальных, денотативных ситуа-
ций и с одной абстрактной сигнификативной ситуацией, т. е. тем
представлением, которое возникает у носителя языка при восприя-
тии предложения, рассматриваемого безотносительно к какой-
либо конкретной внеязыковой обстановке. Конкретная ситуация,
таким образом, относится к сфере семантики речевого акта,
а абстрактная ситуация — к сфере семантики языка. Участниками
конкретной ситуации являются реальные предметы действитель-
ности, участниками абстрактной ситуации — обобщенные пред-
ставления о предметах (типа «чашка вообще») [Успенский 1977],
которые соотносятся с ролями субъекта, объекта, адресата, ин-
струмента и т. д.
Таким образом, абстрактная ситуация фактически представ-
ляет собой пропозицию, семантическим центром которой явля-
ется предикат. Поэтому, с нашей точки зрения, естественным
объектом аспектологического анализа является не просто дей-
ствие или глагольный предикат, а целиком вся пропозиция или
ситуация, выражаемая в глагольном предложении. Следует под-
черкнуть, что различные свойства, обычно приписываемые дей-
ствиям или предикатам, фактически оказываются свойствами
ситуаций. Скажем, если действие, выражаемое в предложении
Яблоко упало на землю, характеризуется как прошедшее и еди-
ничное, то соответственно как прошедшая и единичная должна
характеризоваться и ситуация, выражаемая в этом предложении.
Если же, согласно грамматике, в предложении Помнишь, Нетте,—
в бытность человеком ты пивал чаи со мною в дипкупе?
(В. Маяковский) обозначается многократное действие или, точ- *
|р-’ 1 В этом и следующем разделах термин предложение используется как
для обозначения языковых единиц, так и для их речевых реализаций. Тем са-
мым он может употребляться как синонимичный термину высказывание.
125
нее, множество происходивших в прошлом действий, то соот-
ветственно в этом предложении выражается и множество имевших
место в прошлом ситуаций.
Во всяком случае при исследовании и классификации различ-
ных значений, относимых к количественной аспектуальности,
приходится учитывать следующие факторы, взаимодействующие
в предложении: 1) лексическое значение глагола, 2) денотативный
статус актантов, 3) наличие аспектуально релевантных обсто-
ятельств, 4) видо-временное значение глагольной формы [Падучева
1985: 222]. За пределами простого предложения приходится учиты-
вать дополнительные факторы: в предложениях, осложненных
деепричастными оборотами, — это аспектуально значимые дее-
причастия, а в сложноподчиненных и сложносочиненных предло-
жениях — это аспектуально значимые союзы,
Ниже на материале русского языка предполагается относи-
тельно подробно рассмотреть счет ситуаций и средства его выра-
жения, а также категорию множества ситуаций, которую мы, мак-
симально солидаризируясь с традицией, будем также называть
категорией кратности. Основное внимание предполагается уделить
не значению единичности (однократности), а значению множе-
ственности (неоднократности), поскольку «множество как нечто
такое, что противостоит единичности, является исключительно
многообразным по своему составу, по своей структуре» [Холодович
1946: 161]. Нас будут интересовать семантические типы неодно-
кратности и их разновидности, а также те средства, которые ис-
пользуются для их выражения. Однако прежде всего мы рассмот-
рим понятие функционально-семантического поля кратности
и счета.2
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ
ПОЛЕ КРАТНОСТИ
Семантический признак кратности ситуаций реализуется как
совокупность двух сопряженных значений: однократности и не-
однократности.3 Одно из этих значений присоединяется к значе-
нию предикатных, главным образом глагольных лексем, которые
сочетаются с данным семантическим признаком. При этом важно
подчеркнуть, что значения признака кратности относятся не
только к значению глагольной лексемы, но и к ситуации, выра-
жаемой в предложении. Признак кратности соотносится с соот-
ветствующим ФСП [Храковский 1985]. ФСП кратности в прин-
ципе (в том или ином языке) состоит из трех компонентов: 1) семан-
тические классы глаголов, точнее предикатов, сочетающиеся со
значениями признака кратности, 2) слова и словосочетания,
лексически (непосредственно или опосредованно) выражающие
2 Ниже мы будем именовать это ФСП полем кратности.
3 Неоднократность в принципе может реализоваться как малократность
и многократность.
126
значения признака кратности и соответственно сочетающиеся
с семантическими классами глаголов, образующими первый
компонент ФСП, 3) грамматические категории, специально пред-
назначенные для выражения значений данного семантического
признака, и / или грамматические категории, выражающие эти
значения попутно, окказионально, а также любые грамматиче-
ские средства, которые в той или иной степени используются для
выражения данного семантического признака.
Из трех названных компонентов ФСП кратности первые два
безусловно являются универсальными. Во всяком случае нам пока
не известны языки, где бы не было глаголов, сочетающихся со
значениями кратности, а также не было бы слов и словосочетаний,
которые лексически выражают значения этого признака. Что
касается третьего компонента ФСП, то он, возможно, не является
универсальным, поскольку в принципе можно представить такой
язык, в котором нет никаких грамматических средств, которые
выражают значения кратности.
Комбинируясь друг с другом в предложении и совокупно
выражая то или иное значение кратности, компоненты ФСП об-
разуют единство, которое в литературе последних лет называют
«длинным семантическим компонентом» [Степанов Ю. С. 1981:
257; Николаева 1985: 105]; каждая из составляющих длинного
семантического компонента вносит свой вклад в формирование
и выражение общего значения. Например, в предложении Даже
старик почтальон. ..часто задерживался передохнуть
возле их дома (В. Конецкий) в выражении значения неоднократ-
ности участвуют: 1) лексическое значение квантифицируемого
глагола, 2) обстоятельство и 3) глагольная форма НСВ прошед-
шего времени.
' Дадим предварительную характеристику всех трех компонен-
тов ФСП кратности. Глаголы, которые сочетаются со значениями
признака кратности, обозначают квантифицируемые
действия, которые по своей природе могут прерываться и возоб-
новляться. Соответственно легко понять, что глаголы, которые
обозначают постоянные свойства и отношения,
обычно не сочетаются со значениями признака кратности. Речь,
в частности, идет о глаголах, которые обозначают в предложе-
нии: 1) свойства предметов и типов предметов: Зал вмещает
600 человек; Медиана соединяет вершину треугольника
с серединой противолежащей стороны; Рыба дышит жабрами;
2) относительное расположение неподвижных предметов: Дом
находится на опушке леса; К селу подходит овраг:
Шоссе пересекает железную дорогу.
| Также не сочетаются со значениями признака кратности глаголы,
которые обозначают устойчивые состояния [Падучева
1985: 223]. К устойчивым относятся ментальные и эмоциональные со-
стояния: понимать, полагать, знать, любить, ненавидеть, уважать,
увлекаться — Я хорошо знаю мотоцикл и автомобиль (В. Сая-
нов). Устойчивые состояния обозначают также глаголы, которые
127
часто называют глаголами «абстрактного» отношения: руководить,
воспитывать, править, господствовать, царствовать, помыкать,
подчиняться, зависеть'. Но вот Проходит год. Что видят зверь
и птица? В лесу порядка нет, хоть правит в нем Енот!
(С. Михалков). Состояния, которые обозначаются этими глаго-
лами, представляют собой «результат абстракции от множества
конкретных действий» [Падучева 1985: 223]. Хотя устойчивые
состояния в принципе могут возникать и кончаться, они по своей
природе не могут неоднократно прерываться и возобновляться
и поэтому не сочетаются со значениями кратности. Предложения
с глаголами, обозначающими постоянные свойства и отношения,
а также устойчивые состояния, в норме не отвечают на вопросы
типа Что он делает?, Что он делал?, Что с ним происходит?,
Что с ним происходило?.
Поскольку подобные глаголы не сочетаются со значениями
кратности, в предложениях с ними неестественно употребление
обстоятельственных слов и выражений, лексически выражающих
значение неоднократности: * По воскресеньям зал вмещает 600 чело-
век, *По воскресеньям дом находится на опушке леса, *По воскре-
сеньям я хорошо знаю мотоцикл и автомобиль.
Все остальные глаголы, т. е. глаголы, обозначающие вре-
менные состояния, гомогенные (непредельные)
процессы, негомогенны о (предельные) процессы
и события, сочетаются со значениями кратности и соответ-
ственно входят в ее ФСП. Вместе с тем для глаголов, обозначаю-
щих временные состояния: лежать, стоять, спать, и глаголов,
обозначающих гомогенные процессы: работать, танцевать, пла-
вать, не характерна сочетаемость со значением неоднократности.
Наиболее естественны для этих глаголов вопросы: Как долго?,
Сколько времени? и соответствующие ответы на них: Мальчик спал
три часа', Спортсмен плавал около часа', Я работаю три года,
т. е. они свободно сочетаются в предложении с обстоятельствен-
ными словами и словосочетаниями, обозначающими период дли-
тельности состояния или процесса. Вместе с тем эти глаголы могут
сочетаться в предложении и с обстоятельствами, лексически вы-
ражающими значение неоднократности: По воскресеньям мальчик
иногда спит после обеда', Спортсмен плавает по воскресеньям.
Наиболее свободно сочетаются со значениями кратности гла-
голы, обозначающие предельные процессы: убивать, выходить,
побеждать. Эти глаголы свободно допускают вопросы: Как часто?,
Сколько раз? и соответствующие ответы на них, т. е. без ограниче-
ний употребляются в предложениях вместе с обстоятельствами,
лексически выражающими значение неоднократности: Каждый
день мы возили лес на Мяглово (Г. Горышин); Носопырь раза два
для приличия отказался от предложенной ложки (В. Белов);
[Полковник] несколько раз хлопнул ящиками, выдвигая и
задвигая их (М. Булгаков).
Второй компонент ФСП кратности составляют обстоятельства,
которые лексически выражают данное значение. К их числу
128
относятся, в частности, обстоятельства цикличности, которые
обозначают регулярно повторяющиеся, хронологически опре-
деленные, преимущественно календарные периоды времени:
каждую минуту, вечерами, ежегодно, по субботам, по праздни-
кам: По веснам глухари поют на своих токовищах, в глуши,
в сосновых гривах, среди болот (Г. Горышин).
Далее следует назвать обстоятельства интервала, которые
оценивают интервалы между повторяющимися ситуациями по отно-
шению к некоторой условной норме. Интервалы могут быть либо
больше нормы: редко, изредка, иногда, время от времени, эпизоди-
чески, периодически, либо меньше: часто, частенько, то и дело:
Еще они стали частенько ходить на речку (В. Конецкий),
либо соответствовать ей: регулярно, систематически.
Отметим также обстоятельства узуальности: обычно, обыкно-
венно, всегда, постоянно, которые, обозначая более или менее
регулярное повторение ситуаций, обладают той формальной осо-
бенностью, что они, чаще всего, употребляются совместно с ка-
ким-либо факультативным членом предложения, который непо-
средственно или опосредованно обозначает повторяющийся пе-
риод времени: Огонь затихал обыкновенно к ночи
(К. Паустовский); Дома он о б ы ч н о ходил в стареньком
джемпере, в галифе и стоптанных туфлях (А. Рыбаков).
Далее упомянем обстоятельства кратности или
счетного комплекса. Они обозначают точное или при-
близительное количество повторений ситуации: трижды, пять раз,
раз пять — До этого он был в Москве дважды (В. Белов),
либо оценивают такое повторение как малократное: несколько
раз — Пока ехали по селу, шофер несколько раз присматри-
вался сбоку к Филиппу (В. Шукшин) или многократное: много раз,
неоднократно.
Наконец остается назвать комплексные обстоятельства: три
раза в день, несколько раз в год, которые совокупно обозначают
кратность и цикличность, указывая, сколько раз повторяется
ситуация в каждый из повторяющихся периодов времени: Профес-
сор читает лекции два раза в неделю.
Что касается третьего компонента ФСП кратности, а именно
грамматических средств, то в грамматиках русского языка,
а также в аспектологических работах выделяются и описываются
различные грамматические средства, которые используются для
обозначения неоднократного повторения ситуаций.
Центральное место среди этих средств занимает форма НСВ,
которой прежде всего присущи конкретно-процессное и неограни-
ченно-кратное (повторительное) значения. При конкретно-про-
цессном значении выражается единичная ситуация, а при неогра-
ниченно-кратном — неопределенное множество ситуаций: Извоз-
чики целыми днями таскали седоков из ресторана в ресторан
(М. Булгаков).
В выражении значения неоднократного повторения ситуаций
участвует также категория способов действия. В частности,
9 Теория функциональной грамматики
129
множество повторяющихся ситуаций выражается в предложе-
ниях с глаголами НСВ типа хаживать, сиживать, видывать, пи-
вать, едать, которые называют глаголами многократного (итера-
тивного) СД. Употребляются эти глаголы, как правило, в форме
прошедшего времени: Возле этого [самовара] сиживал путе-
шественник Семенов-Т ян-Шанский (В. Песков).4
Значение неоднократного повторения ситуаций выражается
также в предложениях с многоактными (многофазисными, муль-
типликативными) глаголами НСВ типа громыхать, капать, хру-
стеть, которые также называют глаголами многоактного СД:
Черноглазая Анюта . . . ш а р к а л а петушиной метелочкой по
креслам (М. Булгаков).
Вполне естественно, что то же значение выражается и в пред-
ложениях с глаголами производных способов действия, которые
образуются от многоактных глаголов. В частности, имеются
в виду глаголы начинательного СД типа замахать, застучать:
Иван Никитич затопал валенком (В. Белов) и ограничитель-
ного СД типа помахать, постучать, поскрипеть: Председатель
постучал еще и опять затаился (В. Белов).
Это же значение выражается в предложениях с глаголами НСВ
прерывисто-смягчительного СД типа помахивать, почитывать:
Аксинья ловко постукивала мутовкой, рассказывала (В. Бе-
лов), процессно-комитативного СД типа притоптывать, прихло-
пывать: . . . Дочь Вера, то и дело п р и п л е в ы в а я на персты,
споро прядет куделю (В. Белов), длительно-взаимного СД типа
переглядываться, перешептываться: Гуси переговарива-
лись во все небо о чем-то очень важном для них (Г. Горышин).
Значение неоднократного повторения выражается также
в предложениях с глаголами СВ (иногда и НСВ) дистрибутивно-
суммарного СД типа перетаскать, побросать, обзвонить / об-
званивать, разогнать / разгонять, слететься / слетаться: Со все-
ми перезнакомившись, Николай Иванович покосился
на дверь (В. Белов).
Указанное значение выражается в предложениях с глаголами
СВ кумулятивного СД типа наносить, набросать: [Девки] н а-
4 Характеризуя стативпые глаголы, 10. Д. Апресян отмечал, что «фор-
мально у некоторых статпвов имеется многократный способ действия, ср.:
ЗНАВАТЬ, ВИДЫВАТЬ, СЛЫХИВАТЬ. Однако в отличие от подлинно
многократных глаголов типа СИЖИВАТЬ, ХАЖИВАТЬ они не обозначают
повторяющихся событий» {Апресян 1986а : 60]. К этому утверждению сле-
дует добавить, что опо полностью справедливо лишь по отношению к гла-
голам, обозначающим устойчивые состояния типа знавать. Что касается
глаголов, обозначающих временные состояния, типа слыхивать, видывать,
живать, то в предложениях с этими глаголами выражается множество по-
вторяющихся ситуаций: Так как верный привычке не посещать лекций я оста-
вался дома, то. ..не раз слыхивал, как Татьяна Андреевна громким
шепотом читала старинные романы (А. Фет); На долгом своем веку Андрей
Андреевич видывал немало разных важных персон (Е. Натерли); В этом
доме. . . была и гостиница, в которой я, приезжая в Москву, иногда ж и-
вал подолгу (И. Бунин).
130
таскали скамеек и широких домотканных подстилов для за-
навешивания запечных углов (В. Белов).
Данное значение выражается также в предложениях с гла-
гольными формами бывает / бывало, случается / случалось. Эти
формы, называемые в некоторых работах глагольными частицами
[Pete 1981; Кюльмоя 1983], употребляются с глаголами НСВ:
Летом он пас колхозных коров. . ., случалось — ночное дело —
принимал телят (В. Шукшин). Форма бывало может употребляться
с цепочкой глагольных форм, в которой либо они все, либо одна,
обычно первая по порядку, являются формой СВ простого буду-
щего времени: Бывало, приедут с делянки, сами не могут
сойти с машины, так уработаются (Г. Горышин).
В выражении значения неоднократности принимает участие
форма множественного числа имен, занимающих в предложении
позиции актантов и сирконстантов: Старик Афанасий, который
живет на самом краю деревни, складывает п е ч к и во всей
округе (В. Белов).
Значение неоднократного повторения может выражаться и син-
таксическими средствами за пределами простого предложения.
Имеются в виду полипредикативные кратно-соотносительные кон-
струкции (КСК), которые реализуются прежде всего в сложно-
подчиненных (временных, условных, уступительных) предложе-
ниях, а также в сложных предложениях с парными союзами:
Когда где-нибудь лаяла собака, Джек вскакивал, сдергивал
с Петьки одеяло и рычал (В. Конецкий); [Родители] вечно т о
расходились, т о опять сходились (В. Шукшин). КСК реали-
зуются также в простых предложениях, осложненных деепри-
частными оборотами: Глядя на восход или закат солнца, он
вспоминал раскаленные до красна железные балки того дома,
в котором они с матерью раньше жили в Ленинграде (В. Конец-
кий).
Дав по необходимости конспективную характеристику всех
трех компонентов ФСП кратности, мы теперь попытаемся пока-
зать, как эти компоненты совокупно участвуют в выражении счета
и разных семантических типов значения неоднократности.
СЧЕТ СИТУАЦИЙ
Показателями абсолютного точного, неточного и при-
близительного счета, как мы уже знаем, служат обстоятельства
кратности, которые могут сочетаться с квантифицируемыми гла-
голами НСВ и СВ в формах прошедшего времени (преимущест-
венно) и будущего (редко).
Принято считать, что при выражении счета глагол НСВ имеет
ограниченно-кратное значение, которое является производным от
обобщенно-фактического значения [Бондарко 19716:31]: Не-
сколько раз мать зажигала коптилку, смотрела на
сына и гладила его вихрастую голову (В. Конецкий); Слышал ты
все это. Сотни раз я рассказывала, да урывками
9*
131
между делами (В. Алексеев); Николаи Иванович охмелел и уже
дважды обнимал Гусева и Шиловского (В. Белов). Впро-
чем, можно рассуждать и так: обстоятельство кратности выражает
ограниченно-кратное значение, а глагол НСВ — обобщенно-фак-
тическое.
Если употребление глаголов НСВ при выражении счета яв-
ляется обычным, то более интересно и требует специальных ком-
ментариев употребление при выражении счета глаголов СВ:
Неимоверных усилий стоило Николке разбудить Мышлаевского.
Тот по дороге шатался, два р а з а с грохотом зацепился
за двери и в ванне заснул (М. Булгаков); «Р аза два еще спла-
ваю и пойду на обед», — решил Филипп (В. Шукшин); Его еще
несколько раз у д а р и л и, но уже как-то вяло и неуве-
ренно (В. Конецкий).
При выражении счета глагол СВ выступает в своем основном
конкретно-фактическом значении, поскольку обстоятельство крат-
ности в сочетании с глаголом СВ обозначает не просто сумму си-
туаций, а единый результат, возникший как итог осуществления
называемого количества ситуаций. Этот результат и составляет
тот, «конкретный единичный факт», который выражается глаго-
лом СВ в конкретно-фактическом значении [Бондарко 19716 : 22].
То, что в данном случае единичный факт представляет собой
результат суммирования ситуаций, выражается не глаголом СВ,
а обстоятельством кратности.
Идея единого результата обычно выступает на передний план
при повторении небольшого количества относительно непродол-
жительных ситуаций, которые следуют друг за другом через вре-
менные интервалы, стремящиеся к нулю: Пашка три ж д ы
глубоко окунул атамана носом в снег, вернулся к возу и уехал
к дому дяди Евграфа (В. Белов). Впрочем, в принципе и количество
ситуаций, и их продолжительность, и временные интервалы могут
быть любыми — важно наличие единого итогового результата:
Мы 32 раза провели этот эксперимент.
Относительно часто итоговый результат обозначается в пред-
ложениях с глаголами СВ одноактного СД: стукнуть, махнуть,
реформативно-повторительного СД: переделать, переписать, ка-
чественно-оценочного СД: пропотеть, прогладить и некоторых
других: Он д в а ж д ы и сгоряча сильно нюхнули начал так
часто и громко чихать, что все зашумели, подавая всякие советы
(В. Белов).
Если идея единого итогового результата исключается, то дол-
жен употребляться не глагол СВ, а глагол НСВ: . . .они с Ниточ-
кой уже два р а з а на фронт бегали (В. Конецкий). Впро-
чем, данный запрет, будучи семантическим, а не формально-
грамматическим, является не абсолютным, а относительным:
Я должен жить, хотя я д в а ж д ы умер (О. Мандельштам).
Показателями относительного счета служат, как было уже от-
мечено, комплексные обстоятельства, совокупно обозначающие
кратность и цикличность, которые сочетаются с квантифицируе-
132
мыми глаголами НСВ в любых временных формах, но преимуще-
ственно в форме настоящего времени, не употребительной при
абсолютном счете. Ср.: Студенты отдыхают два раза в год и
* Студенты отдыхают два раза.
Если при выражении счета употребляется форма СВ будущего
времени, то она может иметь потенциальное значение [Forsyth
1970 : 174]: Этот человек раз в год правду скажет «'Этот человек
раз в год может правду сказать5.
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ТИПЫ
НЕОДНОКРАТНОСТИ
Собирательная неоднократность
О собирательной неоднократности ситуаций мы говорим в тех
случаях, когда множество повторяющихся ситуаций объединяет
в себе как свойства отдельных повторяющихся ситуаций, так и
свойства единичной ситуации более высокого уровня. Свойства
повторяющихся ситуаций в таком множестве являются рецессив-
ными (=отступающими на задний план), а свойства единичной
ситуации — доминантными. Это, в частности, проявляется в том,
что единичная ситуация более высокого уровня локализуется
в том или ином временном плане, характеризуется как монотем-
поральная, т. е. длящаяся тот или иной период времени, и при
этом сама может итерироваться, т. е. повторяться. Различаются
мультипликативная и дистрибутивная собирательная неодно-
кратность.
Мультипликативная неоднократность
Иллюстрировать мультипликативную неоднократность можно
с помощью таких примеров, как Больной кашлял всю ночь; Старик
несколько минут стучал в окно. Мультипликативной неоднократ-
ности присущи две семантические особенности. Одна из них за-
ключается в том, что в каждой из ситуаций, входящих в муль-
типликативное множество, заняты одни и те же участники. Хотя
это утверждение представляется самоочевидным, мы тем не менее
поясним сказанное. Мультипликативное множество ситуаций,
выраженное в предложении Старик несколько минут стучал
в окно, состоит из одинаковых ситуаций 'Старик стукнул в окно9,
иными словами, во всех ситуациях заняты один и тот же старик
и одно и то же окно. В силу своей самоочевидности эта особенность
мультипликативной неоднократности постоянно остается в тени.
Другая семантическая особенность мультипликативной неод-
нократности состоит в том, что она монотемпоральна. Иными сло-
вами, ситуации, входящие в мультипликативное множество, за-
нимают один непрерывно длящийся период времени, который
в принципе может быть сколь угодно кратким или сколь угодно
длительным. Аргументацию для этого утверждения дают обстоя-
133
тельства неограниченной / ограниченной длительности, которые
альтернативно могут употребляться в одном и том же предло-
жении, где выражается мультипликативное множество ситуаций.
Ср.: Больной кашлял долго / одну минуту / целый день / всю ночь /
несколько недель / два года] Старик недолго / несколько минут /
полчаса / весь день стучал в окно.
В русском языке мультипликативная неоднократность реали-
зуется прежде всего в предложениях с глаголами многоактного
СД (многофазисными, мультипликативными), к которым принято
относить формально непроизводные, непредельные глаголы НСВ
типа ахать, капать, хрустеть. В морфологическую структуру
этих глаголов преимущественно входит суффикс -а-: прыг-а-ть
(изредка может также входить суффикс ~е~: тер-е-ть, суффикс
-и-: молот-и-тъ] бывают глаголы и без суффиксов: тряс-ти).
Всего в кодифицированном русском языке, по данным В. Н. Яков-
лева, насчитывается 262 [Яковлев 1975], а по данным Л. М. Ро-
щиной [Рощина 1977], — 280 многоактных глаголов.5
С формально синтаксической точки зрения эти глаголы бывают
непереходными: . . .с узловатых черных труб, тянущихся за
перегородку и пропадавших там в глубине магазина, изредка к а-
пала черная жижа (М. Булгаков), косвеннопереходными и пря-
мопереходными: Данило только скреб ногтем клеенку да качал
головой (В. Белов).
С семантической точки зрения многоактные глаголы обозначают
непосредственно воспринимаемые органами чувств человека кон-
кретные физические действия или движения, причем многие из
них можно характеризовать как звуко-свето-изобразительные:
булькать, громыхать, звякать, мерцать.
В соответствии с принятой в современной русистике трактов-
кой многоактные глаголы обозначают «действия, расчлененные на
неограниченно повторяющиеся отдельные акты или кванты» [Ше-
лякин 1983: 194; Исаченко 1960; Апресян 1974; Яковлев 1975; Ро-
щина 1977; Грекова 1979; Гловинская 1982; Mehlig, 1982]. Итак,
любой многоактный глагол обозначает такое действие, которое
по своей природе состоит из ряда повторяющихся одинаковых
актов.
В русском языке «с многофазисными глаголами типа бодать
формально и семантически соотнесены глаголы, обозначающие
действия, выполняемые одним движением, в один прием: бодать —
боднуть. По своему значению глагол боднуть может быть пред-
ставлен как один отдельно взятый фазис комплексного, много-
фазисного действия, обозначаемого глаголом бодать. Такие гла-
голы принято называть однократными (семельфактивными) глаго-
лами» [Исаченко 1960: 253]: 3 а мел ь к а л и мимо Турбина многие 6
6 Не учитываются многоактные глаголы с постфиксом -ся типа булты-
хаться, стучаться. Отметим, что плодотворная попытка выйти за границы
привычного круга многоактных глаголов предпринята в работе [Ремчу-
кова 1984].
134
знакомые и типичные студенческие лица. В голове третьего взвода
мелькнул Карась (М. Булгаков). Соответственно можно считать,
что многоактное (мультипликативное) значение маркируется де-
ривационно благодаря тому, что многоактные глаголы НСВ соот-
носятся с формально маркированными одноактными глаголами
СВ.6 Сказанное дает основание считать, что многоактные глаголы
в русском языке это не просто специфический семантический
класс непредельных глаголов НСВ, но и особый формально харак-
теризованный СД.
При характеристике семантики предложений с этими глаго-
лами подчеркнем следующие моменты.
1.	В предложении с многоактным глаголом НСВ типа колоть
обычно обозначается множество повторяющихся микроситуаций,
тогда как в предложении с одноактным глаголом СВ типа коль-
нуть обозначается одна ситуация из этого множества.7
2.	В каждой из повторяющихся микроситуаций представлены
одни и те же участники.
3.	Повторение микроситуаций происходит в один конкретный
период времени. Как уже отмечалось, данное утверждение ар-
гументируется тем, что в предложении с многоактным глаголом
может быть употреблено обстоятельство неограниченной / огра-
ниченной длительности, обозначающее период времени, в те-
чение которого осуществляются входящие в множество микроси-
туации: Всю ночь звенел телефон на разъезде и пищали поле-
вые телефоны в измызганном салоне полковника Торопца (М. Бул-
гаков).8 В принципе по своей протяженности период времени мо-
жет быть любым: и относительно небольшим, близким к моменту,
6 Соотносительность многоактных глаголов НСВ и одноактных глаго-
лов СВ выдерживается не всегда. С одной стороны, некоторые многоактные
глаголы: блеять, жевать, квохтать, колотить, кудахтать, куковать, лаять,
мерцать, молотить, стонать, тереть не имеют соотносительных одноакт-
ных глаголов. По данным В. Н. Яковлева, из 262 многоактных глаголов 59,
т. е. примерно одна четверть, не имеют соотносительных одноактных глаго-
лов [Яковлев 1975]. С другой стороны, отдельные одноактные глаголы (гря-
нуть, трахнуть) не имеют соотносительных многоактных глаголов. Заду-
мываясь о причинах подобной несоотпосительности, можно было бы предпо-
ложить, что одноактных глаголов нет тогда, когда многоактные глаголы обо-
значают действия, которые состоят из последовательности слабодискретных
актов, временные интервалы между которыми стремятся к нулю. Такое объяс-
нение как будто бы приемлемо для таких глаголов, как тереть, звенеть
ит. п., однако вряд ли подходит для таких глаголов, как жевать, куковать
ит. п., поскольку объективно отдельные акты действий, обозначаемых этими
глаголами, вполне выделимы и реально могут происходить через фиксируе-
мые временные интервалы. По-видимому, в ряде случаев наблюдается не-
реализованность семантически детерминированного деривационного про-
цесса. В пользу этой точки зрения свидетельствует то, что в разговорной
речи встречаются отдельные одноактные глаголы: жевнуть, квохтнутъ, кото-
рые, как правило, не употребляются в кодифицированном языке.
7 Относительно немногочисленные случаи, когда в предложении с много-
актным глаголом обозначается одна микроситу ацпя, рассматриваются ниже.
8 Ср.: «Многоактные глаголы обозначают длительные действия, дли-
тельность которых складывается из систематического повторения отдельных
актов этого действия» [Рощина 1982 : 11 — 12].
135
т. е. временной точке, и относительно большим. Ср.: Собака ла-
яла недолго: всего одну минуту и Собака лаяла
долго: почти целый день. Заметим, что в предложе-
нии с одноактным глаголом обстоятельство длительности не мо-
жет быть употреблено, поскольку единичная микроситуация соот-
носится не с периодом времени, а с моментом, т. е. с временной
точкой. Правда, по мнению Ю. С. Маслова, «мгновенность не
всегда присуща этим глаголам, ср.: он лениво и медленно зевнул»
([Маслов 1965: 77; см. также Ремчукова 1984: 9]), однако дума-
ется, что и в приведенном примере и других подобных примерах
(прыгнуть с парашютом, длинно свистнуть, протяжно крикнуть)
обстоятельства обозначают не период длительности действия,
а образ или способ его осуществления. Во всяком случае с обстоя-
тельствами типа одну секунду, без сомнения обозначающими пе-
риод длительности, эти глаголы не сочетаются.
Существенно подчеркнуть, что многоактные глаголы обозна-
чают множество микроситуаций, которые могут осуществляться
в период времени, включающий момент речи. Это соображение
подтверждается тем, что многоактные глаголы способны употреб-
ляться в форме настоящего времени, которая имеет значение на-
стоящего актуального: Слышите, больной опять кашляет', Смот-
рите, что-то сверкает впереди', Обратите внимание, как жалобно
мяукает кошка [Яковлев 1975]. Таким образом, в предложениях
с многоактными глаголами реализуется конкретная повторяе-
мость [Панова 1980], которая локализована во времени и воспри-
нимается на уровне непосредственного наблюдения.
4.	Множество повторяющихся микроситуаций представляет
собой единичную макроситуацию более высокого уровня. Выска-
зывая это утверждение, мы соответственно полагаем, что в пред-
ложении с многоактным глаголом типа Больной кашлял всю ночь
одновременно выражено неопределенное множество микроситуа-
ций 'Больной кашлянул’ и одна макроситуация 'Больной кашлял’,
которая качественно отличается от единичной микроситуации
'Больной кашлянул’. Единичная макроситуация осуществляется
в тот или иной период времени, тогда как единичная микроситуа-
ция осуществляется в один из моментов времени этого периода.
Существенно подчеркнуть, что макроситуация сама может по-
вторяться, в результате чего формируется множество повторяю-
щихся макроситуаций, которое уже не локализуется во времени.
Именно такое множество обозначается в предложении с много-
актным глаголом и обстоятельством цикличности. Ср.: Больной
кашлял всю ночь и Больной кашлял каждую ночь.
Представляется, что в принципе семантически верна пропор-
ция кашлять : кашлянуть=картофель : картофелина. Как из-
вестно, слова типа картофель, выступающие только в форме
единственного числа, характеризуются как собирательные сущест-
вительные, обозначающие некоторое множество предметов, одно-
временно образующих единичный предмет, который качественно
отличается от составляющих его предметов. В то же время слова
136
типа картофелина характеризуются как сйнгулятйвнЫё сущеСтви^
тельные, обозначающие единичные предметы, которые в сумме
представлены в словах типа картофель. Если трактовку, приме-
няемую но отношению к существительным типа картофель и кар-
тофелина, распространить на глаголы типа кашлять и кашля-
нуть, то тогда многоактные глаголы правомерно характеризо-
вать как собирательные, а одноактные — как сингулятивные.
Добавим, что семантической деривации: собирательное множе-
ство -> единица, входящая в собирательное множество, соответ-
ствует формальный деривационный процесс: исходное слово,
обозначающее собирательное множество: картофель, кашлять ->
производное слово, обозначающее единицу, из которых склады-
вается собирательное множество: картофелина, кашлянуть (ср.
[Karcevski 1927]).
В литературе последовательно отмечается, что некоторые
многоактные глаголы, выступая в форме настоящего времени, в
определенных типах контекстов имеют одноактное значение
[Бондарко, Буланин 1967, Яковлев 1975, Гловинская 1982]. В кон-
тексте настоящего исторического показателями одноактного зна-
чения служат слова типа вдруг, неожиданно, быстро, которые пря-
мо или косвенно указывают, что выражаемое действие должно
быть очень кратким, соотносимым с временной точкой: Санька
вдруг ахает, приваливается к церковному, решетчатому
окошечку под лампадой (А. Толстой). Кроме того, одноактность
реализуется в цепном контексте, обозначающем последователь-
ные действия, в котором многоактный глагол следует за другим
глаголом, обозначающим краткое действие, соотносимое с времен-
ной точкой: Гриша неожиданно хватает дядю Акима
за рукав и сильно д е р г а е т (Д. Григорович).9 Одноактное упот-
ребление многоактного глагола более характерно для предложе-
ний с агентивным субъектом, хотя возможно и при неагентивном
субъекте. Ср. пример, приводимый А. В. Бондарко, Слышен крик
старика: «Стой!» Громко хлопает дверь, и этот звук,
как топором, обрубает весь шум (М. Горький).
Мы затрудняемся сказать, какие многоактные глаголы могут
иметь одноактное значение, а какие не могут. Можно лишь выска-
зать предположение, что чем менее отчетливо отделяются сле-
дующие друг за другом микроситуации, чем реже допускается
осуществление единичной микроситуации, тем скорее многоакт-
ный глагол не имеет одноактного значения. Имеются в виду гла-
голы типа сверкать, дрожать.
При аспектуально-семантической характеристике предложе-
ний с многоактными глаголами необходимо учитывать обстоятель-
ства, входящие в ФСП кратности. Важная роль принадлежит об-
стоятельствам цикличности, поскольку, сочетаясь с ними, мно-
гоактные глаголы обозначают итеративную неоднократность,
о которой речь будет идти ниже: До столыпинских отрубов успели
9 Этот и предыдущий примеры заимствованы у В. Н. Яковлева.
137
срубить гумно и погреб, даже по ночам, скрипя зубом, м а-
хал топором (В. Белов). Такую же роль играют и обстоятель-
ства узуальности: В сильные морозы снег обычно скрипит
под ногами. Свободно сочетаются многоактные глаголы с обстоя-
тельствами интервала: Алексей и Николка смотрели, как лязгал
зубами согревающийся поручик, и время от времени
вскрикивали «Ну-ну» (М. Булгаков). К обстоятельствам
интервала примыкают обстоятельства типа ритмично, дробно,
мерно, в такт и т. п., которые, сочетаясь с многоактными глаго-
лами и их производными, указывают на относительно регулярную
повторяемость сменяющих друг друга во времени микроситуаций:
На колхозном дворе ритмично попыхивал дизель
(В. Полторацкий).
Из обстоятельств, не входящих в ФСП кратности, отметим уже
упоминавшиеся обстоятельства длительности, которые подчерки-
вают монотемпоралыюсть макроситуации, обозначаемой много-
актными глаголами: Больной кашлял всю ночь.
Мультипликативная неоднократность реализуется также в пред-
ложениях с глаголами тех СД, которые образуются от исходных
многоактных глаголов. В частности, имеются в виду глаголы
СВ начинательного СД — замахать, заблестеть: Развернулась
завеса тумана, и по всем дорогам загремело, зашевели-
л о с ь, з а х р у с т е л о (М. Булгаков) и ограничительного СД —
помахать, постучать: Джек перестал вылизывать банку и по-
шевелил затвердевшими ушами (В. Конецкий).
Глаголы названных СД имеют специфическую сочетаемость
с обстоятельствами, что, очевидно, связано с их видовой принад-
лежностью и дополнительными значениями, которых нет у много-
актных глаголов. В частности, глаголы начинательного СД не
сочетаются с обстоятельствами длительности, цикличности, узу-
альности. Что касается глаголов ограничительного СД, то они не
сочетаются с обстоятельствами цикличности, узуальности, интер-
вала, а из обстоятельств длительности сочетаются лишь с теми,
которые обозначают периоды времени, прагматически оценивае-
мые как недлительные. Ср.: Я недолго / две минуты постучал по
столу и *Я долго / два часа постучал по столу.
Мультипликативная неоднократность выражается также
в предложениях с глаголами так называемых итеративных СД,
которые образуются от многоактных глаголов с помощью итера-
тивных суффиксов -ива-1-ыва-1-ва-, некоторых приставок, а также
постфикса -ся. М. А. Шелякин справедливо обратил внимание
на то, что глаголы итеративных СД выражают «повторяемость
действия исходного глагола, как правило, по отношению к од-
ному периоду времени. Этим они семантически близки к многоакт-
ному СД, но отличаются от него дополнительными признаками
и меньшей расчлененностью действия» (см. здесь, с. 83—84). Речь
идет о глаголах прерывисто-смягчительного СД — помахивать,
постукивать: Пес ничего не понимал. Он стоял и повиливал
самым кончиком хвоста (В. Конецкий), процессно-комитативного
138
СД — причмокивать, притоптывать, осложненно-интенсивного
СД — выщелкивать, вызвякиватъ, длительно-взаимного СД — пе-
рестукиваться, переглядываться*. На вышках у пехотного училища
перекликались часовые (В. Конецкий). Сочетаемость с об-
стоятельствами у глаголов итеративных СД в принципе такая же,
что и у исходных многоактных глаголов.
Значение мультипликативной неоднократности выражается
и в предложениях с некаузативными и каузативными глаголами
неоднонаправленного (разнонаправленного) движения НСВ типа
бегать, ходить, летать, плавать, ползать, возить, катать:
По тротуарам бегала масса прохожих, хлопали двери, и ходил,
позвякивал трамвай (М. Булгаков).
Дистрибутивная неоднократность
Этому типу собирательной неоднократности присущи следующие
две семантические особенности. Одна из них, которая в той или
иной форме отмечается в любом описании дистрибутивного зна-
чения, заключается в том, что в каждой из одинаковых микроси-
туаций, входящих в дистрибутивное множество, представлены
тождественные и одновременно не вполне тождественные наборы
участников. Некоторая парадоксальность высказанного утверж-
дения определяется тем, что в каждой из микроситуаций есть как
минимум один участник, который является единичным представи-
телем некоторого совокупного участника, общего для всех микро-
ситуаций, входящих в дистрибутивное множество. Поясним ска-
занное. Дистрибутивное множество микроситуаций, выраженное
в предложении Лисица перетаскала соседских цыплят,
состоит из одинаковых ситуаций 'Лисица тащит цыпленка’. Но
если лисица одна и та же во всех ситуациях дистрибутивного мно-
жества, то цыплята в каждой ситуации разные. Один раз лисица
тащит одного цыпленка, дугой раз — другого и т. д. Вместе
с тем все эти цыплята относятся к одному собирательному множе-
ству, а именно множеству соседских цыплят.
Вторая особенность микроситуаций, входящих в дистрибутив-
ное множество, заключается в том, что они совокупно составляют
одну макроситуацию, которая монотемпоральна, т. е. занимает
один период времени. В принципе этот период времени может
быть практически сколь угодно кратким или сколь угодно дли-
тельным, но оценивается как ограниченно-длительный период.
Такой вывод вытекает из рассмотрения обстоятельств ограниченной
длительности, которые альтернативно могут употребляться в од-
ном и том же предложении, где выражается дистрибутивное мно-
жество ситуаций. Ср.: ?3 а длительное время лисица
перетаскала соседских цыплят й За короткое время / за минуту /
за час / за неделю / за год лисица перетаскала соседских цыплят.
В русском языке дистрибутивная неоднократность реализу-
ется прежде всего в предложениях с глаголами дистрибутивно-
139
суммарного СД, который входит в группу специально-результа-
тивных СД [Авилова 1976, Шелякин 1983]. К дистрибутивно-
суммарному СД принято относить переходные и непереходные,
предельные, преимущественно агентивные глаголы СВ, образую-
щиеся от простых и (реже) приставочных, в основном предельных
глаголов НСВ (иногда и глаголов СВ) с помощью приставок
пере-: читать -> пере-читатъ, мыть -> пере-мыть, по-: бро-
сать -> по-бросать, выскакивать -> по-выскакиватъ, раз-: да-
рить -> раз-дарить, лететь -> раз-лететъ-ся^ об-: звонить —> об-
звонить, нести об-нести. Дистрибутивные глаголы СВ с при-
ставками раз- и об- регулярно имеют соотносительные глаголы
НСВ:	раздарить / раздаривать, обзвонить / обзванивать.11
В БАС представлено 340 дистрибутивных глаголов с приставкой
пере-, 67 — с приставкой по-, 80 — с приставкой раз- и 28 —
с приставкой об- [Хартунг 1979], см. также [Pete 1981].
Мы, однако, полагаем, что в существующих описаниях учи-
тываются как будто бы не все дистрибутивные глаголы. Если
считать дистрибутивными глаголы с приставкой раз-, обозначаю-
щие движение из точки по разным направлениям — разлететься,
разъехаться, или каузацию такого движения — разогнать,
развести, то соответственно следует считать дистрибутивными
и глаголы с приставкой с-, которые обозначают движение в точку
из разных направлений: слететься, съехаться или каузацию та-
кого движения: согнать, свести.
С формально-синтаксической точки зрения дистрибутивные
глаголы, как уже упоминалось, бывают прямопереходные:
[Таня] долго перебирала кусочки, вспоминая в каком дому
какой даден. Она разложила их по сортам (В. Белов), косвенно-
переходные: . . . потревоженные крысы разбегались по тем-
ным закоулкам (М. Булгаков), непереходные: Позамерзали
пистолетики (В. Конецкий).
Специфика синтаксической структуры предложения с дистри-
бутивным глаголом заключается в том, что как минимум одну
актантную / сирконстантную позицию занимает предметное суще-
ствительное во множественном числе. Вместо этого существитель-
ного может быть употреблено собирательное существительное
в единственном числе: Группа еще немножко побеседовала и
разошлась (М. Булгаков).
Характеризуя глаголы дистрибутивно-суммарного СД,
А. В. Исаченко подчеркивал, что «в предложении Собака перекусала
всех соседских детей. . . глагольная форма обозначает событие,
являющееся итогом ряда однородных действий субъекта (со-
баки), направленных на несколько разрозненных объектов (всех 10 11
10 Приставка раз- может сочетаться с постфиксом -ся, образуя с ним еди-
ный конфикс. Термин «конфикс» в этом и следующих разделах употреб-
ляется не вполне точно, поскольку приставка и постфикс, хотя и упот-
ребляются совместно, остаются самостоятельными морфемами.
11 У некоторых дистрибутивных глаголов с приставками пере- и по-
также есть соотносительные глаголы НСВ: перечитать / перечитывать.
140
детей). Несмотря на явную расчлененность действия, выражае-
мого формой перекусала, само действие воспринимается как еди-
ное целое, что в конце концов дано самим значением совершенного
вида. В семантическом отношении дистрибутивные глаголы ха-
рактеризуются дополнительными оттенками значения: (1) дейст-
вие выполняется не просто по отношению к нескольким объектам
(или не просто несколькими субъектами), а преимущественно
по отношению ко всем (или многим) объектам, соотносительно
со всеми (или многими) субъектами; (2) отдельные фазисы комплек-
сного действия совершаются один за другим» [Исаченко 1960:
287].
При анализе семантики предложений с дистрибутивными гла-
голами хотелось бы обратить внимание на следующие моменты.
1.	В предложении с дистрибутивным глаголом СВ обознача-
ется конечное множество повторяющихся ситуаций. Об этом мы
судим, во-первых, потому, что существуют соотносительные пары
глаголов типа ломать (что-либо) — переломать (все), а во-вто-
рых, потому, что значение типа 'переломать’ толкуется как 'сло-
мать по отдельности все’. Именно на основе этих фактов можно
утверждать, что в предложениях с глаголами типа переломать
всегда обозначается конечное множество ситуаций, тогда как
в предложениях с глаголами типа ломать в зависимости от кон-
текста обозначается либо одна ситуация, либо итеративное (не
дистрибутивное!) множество ситуаций.
Количество повторяющихся ситуаций, обозначаемых в пред-
ложениях с дистрибутивным глаголом, равно или несколько меньше
количества единичных представителей совокупного актанта /
сирконстанта. Равенство может подчеркиваться факультативным
«ограничительным» определением все в группе совокупного ак-
танта / сирконстанта: Блокнот я достал, а листков-то в нем не
было, все [листки] по сучкам развесил (Г. Горышии). Отсут-
ствие в предложении ограничительного определения все также
свидетельствует о наличии соответствия между количеством
повторяющихся ситуаций и количеством представителей совокуп
ного актанта / сирконстанта. Не случайно ограничительное слово
все обычно можно вставить в предложение, не меняя смысла выска-
зывания: Ср.: Соседка пооткрывала окна и двери Со-
седка пооткрывала все окна и двери.
Напротив, отсутствие соответствия должно быть обозначено
лексически с помощью ограничительных определений почти все.
многие и т. п. Ср.: Пассажиры повыскакивали из автобуса
и Многие/ почти все пассажиры повыскакивали
из автобуса.
2.	В каждой из повторяющихся ситуаций представлены раз-
личные единичные представители" совокупного актанта / сиркон-
станта. Такое утверждение не требует специальных доказательств.
Если рассмотреть предложение Мальчик перечитал все книги
по истории древнего мира, то не возникает сомнения в том. что
в каждой из множества ситуаций, обозначаемых в этом предложе-
141
нии, представлено по одной книге из тех, которые образуют ко-
нечное множество евсе книги по истории древнего мира5. Анало-
гичным образом можно охарактеризовать любое предложение
с дистрибутивным глаголом.
Следует обратить внимание, что в принципе индивидуальных
представителей совокупного актанта / сирконстанта должно быть
не меньше трех. Такой вывод можно сделать, учитывая, что слово
все не сочетается в именной группе с числительным два, но соче-
тается со всеми последующими количественными числительными:
три, четыре и т. д. Ср.: Я сразу увидел все пять самолетов и
*Я сразу увидел все два самолета.
3.	Как уже отмечалось, повторение ситуаций осуществляется
в один ограниченно-длительный период времени. Поскольку дис-
трибутивное множество ситуаций локализовано во времени, то
в предложении с дистрибутивным глаголом реализуется конкрет-
ная повторяемость [Панова 1980].
Заметим, что если совокупным является актант-субъект, то
повторение ситуаций может происходить как последовательно,
так и одновременно. Обе эти интерпретации могут быть, в частно-
сти, даны предложению От сильного толчка бутылки попадали на
пол. Тезис о том, что повторение ситуаций осуществляется в один
ограниченно-длительный период времени, учитывает и последо-
вательное, и одновременное осуществление ситуаций.
4.	Конечное множество повторяющихся ситуаций представ-
ляет собой единую ситуацию более высокого уровня. Такой вы-
вод базируется на том, что в предложении с дистрибутивным гла-
голом типа Лисица перетаскала соседских цыплят одновременно
выражается неопределенное конечное множество микроситуаций
сЛисица тащит цыпленка5 и одна результирующая макроситуация
'Лисица перетаскала соседских цыплят5. Существенно указать
на то, что результирующая макроситуация сама может повторяться,
в результате чего образуется множество повторяющихся ситуаций,
которое уже не локализуется во времени. Как уже отмечалось,
некоторые дистрибутивные глаголы СВ имеют соотносительные гла-
голы НСВ. В предложениях с дистрибутивными глаголами НСВ и
обстоятельствами цикличности, интервала, узуальности как раз
обозначается множество повторяющихся макроситуаций: Студент
перечитал новые книги по искусству —> Студент к а ж-
д ы й месяц перечитывал новые книги по искусству.
Хотелось бы заметить, что семантически верна пропорция
стрелять : перестрелятъ=береза : березняк. Как известно, суще-
ствительные типа березняк характеризуются как собирательные,
которые обозначают множество предметов, образующих вместе
с тем единичный предмет, качественно отличающийся от состав-
ляющих его отдельных предметов, а существительные типа
береза обозначают те единичные предметы, которые суммарно,
но в новом качестве представлены в словах типа березняк. Дан-
ное рассуждение с полным правом можно отнести и к семантиче-
ски соотносительный! глаголам. Однако сделав это, мы обязаны
142
характеризовать Дистрибутивные Глаголы как собирательные.
Соответственно возникает терминологическая неувязка. Оказыва-
ется, что дистрибутивными в аспектологии принято называть гла-
голы, которые обозначают конечное собирательное множество
ситуаций.12 Более естественно было бы называть дистрибутивными
глаголы типа сиживать, хаживать, которые обозначают дистри-
бутивное, т. е. дискретное бесконечное, множество ситуаций.
Рассмотрим вопрос о сочетаемости дистрибутивных глаголов
СВ с теми обстоятельствами, которые играют заметную роль в ас-
пектуально-семантической характеристике предложений. Мы уже
говорили о том, что дистрибутивные глаголы СВ сочетаются с об-
стоятельствами ограниченной длительности типа за минуту, за
час, за короткий срок и т. п. Кроме того, эти глаголы сочетаются
с обстоятельствами даты, обозначающими период, во время кото-
рого осуществилось дистрибутивное множество ситуаций: Утром,
когда бабы в деревне испекли пироги, она босиком от одного кръ>
лечка к другому обежала Шибаниху (В. Белов). Что касается дис-
трибутивных глаголов НСВ, то они, обозначая нелокализован-
пую во времени повторяемость, сочетаются с обстоятельствами
цикличности, интервала, узуальности, входящими в ФСП
кратности, а также с обстоятельствами даты и длительности.
Дистрибутивная неоднократность реализуется, очевидно, так-
же в предложениях с глаголами СВ кумулятивного СД, которые
образуются от исходных глаголов НСВ с помощью приставки
на-\ таскать -> на-таскать, совать —> на-совать — и обозна-
чают «достижение итогового значительного количества одних
и тех же результатов путем многократного осуществления дейст-
вия исходного глагола» (см. выше с. 75): Алексей Васильевич на-
тянул валенки, насовал в карманы, торопясь и забывая то
одно, то другое, спички, портсигар, платок, браунинг и две
обоймы (М. Булгаков). Поскольку в каждой из повторяющихся
ситуаций, выражаемых в предложениях с кумулятивными гла-
голами, участвуют различные представители совокупного актанта,
то значит это дистрибутивное множество. Специфическая особен-
ность предложений с кумулятивными глаголами заключается
в том, что прямое дополнение в них может выражаться либо пред-
метным существительным в род. падеже множеств, числа, либо
вещественным существительным в род. падеже единств, числа,
обозначающим неопределенно большое количество предметов /
вещества: Времени оставалось много. Чудик решил пока н а к у-
пить подарков племяшам — конфет, пряников (В. Шукшин);
Алеша натаскал в о д ы и сел на порожек покурить (В. Шук-
шин).
Значение дистрибутивной неоднократности или, точнее, ква-
зидистрибутивной неоднократности реализуется в предложениях
12 Основанием для использования этого термина послужило то обстоя-
тельство, что рассматриваемые глаголы обозначают итоговый результат ряда
действий, которые распределены между разными субъектами / объектами.
143
с глаголами СВ тотального СД, которые образуются от исходных
глаголов НСВ с помощью приставок из-: мазать -> из-мазапгъ,
пачкать —> ис-пачкатъ и вы-: учить вы-учить, лизать -> вы-
лизать и обозначают «крайнюю степень интенсивности действия,
проявляющуюся в рассредоточенном воздействии его на весь
объект или субъект» (см. выше, с. 77). Мы бы со своей стороны
обратили бы внимание на то, что глаголы тотального СД обра-
зуются от таких непредельных глаголов НСВ, в толкование кото-
рых входит компонент 'делить что-либо на части’, 'покрывать
что-либо чем-либо по частям’, 'двигаться по чему-либо часть за
частью’ и т. п. Специфика глаголов тотального СД заключается
в том, что в предложениях с этими глаголами обозначается такое
множество повторяющихся ситуаций, которые в сумме затрагивают
все части какого-либо реально единого актанта, но выступающего
в т анном случае как совокупность или конечное дистрибутивное
множество своих квазиотдельных частей: Тушин вдруг схватил
свой бич за рукоятку обеими руками и с треском изломал
его в одну минуту о колено в мелкие куски (И. Гончаров).
Что касается усматриваемого у этих глаголов значения «эф-
фективности» [Dressier 1968: 69] и «крайней степени интенсивно-
сти» (см. выше, с. 77), то это значение возникает вследствие того,
что некоторый актант рассматривается как состоящий не просто
из какого-то количества своих частей, а как состоящий из мак-
симально возможного количества своих частей. Таким образом,
в данном случае увеличение количества частей до максимально
возможного оценивается как качественное изменение.
Итеративная (дискретная)
неоднократность
Иллюстрировать итеративную неоднократность можно с помощью
таких примеров, как Мальчик к а ж д о е л е т о ездит к ба-
бушке, Вечерами я слушаю музыку. Специфика итератив-
ной неоднократности заключается в том, что множество повто-
ряющихся ситуаций является бесконечным и потому неопределен-
ным. Итеративной неоднократности присущи две семантические
особенности. Одна из них заключается в том, что в каждой из си-
туаций, входящих в итеративное множество, заняты одни и те же
участники. Поясним это утверждение, хотя оно в силу своей са-
моочевидности кажется тривиальным. Итеративное множество
ситуаций, выраженное в предложении Мальчик каждое лето ез-
дит к бабушке, состоит из одинаковых ситуаций 'Мальчик едет
к бабушке’, иными словами, каждую летнюю поездку совершает
один и тот же мальчик, который ездит к одной и той же бабушке.
Другая семантическая особенность итеративной неоднократ-
ности состоит в том, что она политемпоральна. Иными словами,
ситуации, входящие в итеративное множество, происходят в раз-
ные периоды времени. Поясним сказанное. Предложение Маль-
144
чик каждое лето ездит к бабушке может быть истолковано следую-
щим образом: в повторяющийся период времени, равный одному
лету, происходит одна поездка мальчика к бабушке, т. е. этим
летом совершается одна поездка, прошлым — одна, будущим —
одна и т. п.
Итеративная неоднократность в основном выражается в пред-
ложениях с глаголами НСВ. Неограниченно-кратное значение
вместе с конкретно-процессным, по справедливому мнению
А. В. Бондарко, занимают первую ступень в иерархии частных
значений НСВ [Бондарко 19716: 31—32; 1983]. Рассмотрим вопрос
о том, какое из указанных значений следует считать доминирую-
щим. Неограниченно-кратное значение может быть присуще прак-
тически любому глаголу НСВ, обозначающему квантифицируемый
предикат, и при этом существуют такие глаголы НСВ, которые
либо исключительно, либо преимущественно имеют это значение.
К их числу прежде всего относятся глаголы НСВ, чьи корреляты
СВ являются глаголами моментального осуществления [Петру-
хина 1983] или точечными. В терминологии М. А. Шелякина
[Шелякин 1983] это результативно-тотивные глаголы: прийти /
приходить, приехать / приезжать, уехать / уезжать, прине-
сти / приносить, посетить / посещать, взять / брать, найти /
находить, случиться / случаться, явиться / являться'. С Аню-
той всегда происходили странные вещи, лишь только поручик
Мышлаевский появлялся в турбинской квартире (М. Бул-
гаков), Иногда они [глухари] приходят на ток пешком,
поклевывая клюковку и брусничку, поглядывая круглым глазом
(Г. Горышин).
Далее следует назвать глаголы НСВ, чьи корреляты СВ по
классификации М. А. Шелякина [Шелякин 1983] относятся к сле-
дующим СД предельных глаголов: терминативно-локальному
добежать / добегать, доехать / доезжать, недостаточно-норма-
тивному недокормить / недокармливать, недолечить / недолечи-
вать, длительно-усилительному дозвониться / дозваниваться, до-
зваться / дозываться, чрезмерно-продолжительному запугать /
запугивать, заиграть / заигрывать, чрезмерно-нормативному пе-
ресолить / пересаливать, переплатить / переплачивать, каче-
ственно-оценочному выбрить / выбривать, высохнуть / высыхать,
чрезмерно-длительному заслушаться / заслушиваться, зачита-
ться / зачитываться — Мы с Александрой Ивановной историю
учили по-своему: брались за книги и зачитывались иногда
до глубокой ночи (Ф. Достоевский); Апатии, лени тоже нет: з а-
читываюсь ведь сплошь и рядом до четырех-пяти часов
утра (Д. Фурманов).
Отсутствие процессного значения у глаголов НСВ перечислен-
ных СД, видимо, связано с тем, что оценочные характеристики,
выражаемые данными СД, — это характеристики завершенных,
а не совершающихся действий. Суп, например, просто солят,
а о том, что он недосолен или пересолен, узнают постфактум по
наступившему результату.
10 Теория функциональной грамматики
145
Наконец, нужно назвать небольшую группу глаголов НСВ,
коррелятами которых являются глаголы СВ с чистовидовыми
приставками: пить / выпить / выпивать, есть / съесть / съедать,
читать / прочитать / прочитывать, сушить / высушить / высу-
шивать, косить / скосить / скашивать. Эти глаголы могут со-
хранять значение достигнутое™ предела, свойственное корреля-
тивным глаголам СВ [Быкова 1958], и поэтому в отличие от лекси-
чески тождественных исходных глаголов НСВ обычно употреб-
ляются не в конкретно-процессном, а в неограниченно-кратном
значении: Едим мы ужасно много; втроем с нашим ротным
съедаем порядочный чугун каши и выпиваем целый само-
вар чаю (В. Гаршин).
Из сказанного вытекает следующий вывод. Поскольку нет лек-
сических ограничений на употребление глаголов НСВ в неогра-
ниченно-кратном значении и есть определенные лексические огра-
ничения на употребление глаголов НСВ в конкретно-процессном
значении, то, видимо, можно согласиться с тем, что «многократность
доминирует в аспектуальной иерархии» [Филатова-Хелльберг
1975: 96; см. также Panzer 1979].
Необходимо заметить, что неограниченно-кратное значение
присуще глаголам НСВ и в формах прошедшего, и в формах бу-
дущего, и в формах настоящего времени. Все эти формы обозна-
чают итеративное множество не локализованных во времени
действий. Вместе с тем формы прошедшего и будущего вре-
мени обозначают множество действий, отнесенных к конкретному
временному плану, тогда как форма настоящего времени обозна-
чает множество действий, относимых одновременно и к плану
прошедшего, и к плану будущего, но не к моменту речи: [М-р Ал-
лен] Миссионером стал мой Чарли. И меня, старика, не забывает,
опять письмо прислал. Доктор Дарвин, спасибо ему, всегда про-
читывает мне вслух (Л. Рахманов).
Хотя форма НСВ безусловно необходима для выражения в пред-
ложении итеративного значения, обычно она недостаточна, и по-
этому одновременно с нею используются и другие показатели
итеративности, роль которых нельзя недооценивать. Можно, по-
жалуй, даже принять утверждение, что «видовое значение нельзя
. . . считать определяющим конституентом аспектуального зна-
чения повторяемости в простом предложении» [Грекова 1979: 38],
поскольку в ряде случаев именно неглагольные элементы контек-
ста обеспечивают либо конкретно-процессное, либо неограни-
ченно-кратное истолкование формы НСВ.
Существенную роль в выражении итеративного значения иг-
рает форма множеств, числа имени в позиции актанта-дополнения.
Именно эта форма обеспечивает неограниченно-кратное понимание
формы НСВ, если обозначается действие с необратимым результа-
том, которое обычно происходит только с одним объектом [Широ-
кова 1976]: Из года в год рожала она д е т е й [ср. ребенка], заво-
рачивая сосунков в истлевшие пеленки да в поношенный овчинный
146
лоскут (М. Шолохов); Он без особого труда нашел дом, где прини-
мал ходоков [ср. ходока] председатель ЦИКа Михаил Ивано-
вич Калинин (В. Белов).
Важную роль в выражении итеративного значения играют
обстоятельства, которые входят в ФСП кратности и соответственно
уточняют, конкретизируют итеративное значение. Прежде всего
назовем обстоятельства цикличности, которые подчеркивают ре-
гулярный характер повторяемости действий, входящих в ите-
ративное множество: Каждый день мы возили лес на
Мяглово (Г. Горышин).
Слова, которые обозначают моменты и периоды времени меньше
года и которые вне контекста обычно характеризуются как об-
стоятельства времени или, точнее, как обстоятельства даты типа
в три часа дня, утром, вечером, осенью, в предложениях с гла-
голами НСВ функционируют как обстоятельства цикличности:
Я в с т а в ал в четыре часа утра, шел в общежитие
к шоферам, подымал их на работу (Г. Горышин); Когда-то в этом
капоре Елена ездила в театр вечером, когда от рук,
и меха, и губ пахло духами (М. Булгаков).
Далее следует назвать обстоятельства интервала: Время было
зимнее, декабрьское. Иногда даже выпадал снег, но его
тотчас съедали сырые ветры (К. Паустовский); К ней часто
приходили. . . командированные военные (В. Конецкий).
Наконец следует назвать обстоятельства узуальности: На
дворе. . . стали перекликаться ранние петухи, как они обык-
новенно кричат в жаркие, грозовые ночи (Л. Толстой);
Сука выла по вечерам, и люди всегда сердились
на, нее (В. Конецкий). Следует заметить, что обстоятельства обычно,
обыкновенно не сочетаются с глаголом НСВ в форме будущего
времени. Ср.: Я обычно пью кофе за завтраком и *Я
обычно буду пить кофе за завтраком. Это объясняется
тем, что данные обстоятельства обозначают относительно регу-
лярную повторяемость, которая предстает как закономерность,
познанная из практики, из личного опыта, а практика, личный
опыт и план будущего не сопрягаются друг с другом (ср. [Гре-
кова 1979: 47]).
Не входят в ФСП кратности, но заслуживают упоминания
обстоятельства типа при встречах, в гостях, во сне, при каждом
разговоре и т. п., которые фактически обозначают в свернутом
виде повторяющуюся ситуацию, вызывающую повторение основ-
ной ситуации, выражаемой в предложении: Нов гостях Фо-
мич пересаливал и дома был не тем, чем казался посто-
ронним людям (Д. Мамин-Сибиряк); Угрюмо-тревожное ожидание
возвращения на фронт не покидало его и во с н е (В. Ко-
нецкий). Предложения с указанными обстоятельствами, по сути
дела, представляют собой разновидность КСК, о которых речь
будет идти ниже.
Заслуживают упоминания и обстоятельства ограниченной
длительности типа за полчаса, в несколько минут. Они не вклю-
10*
147
чены в ФСП кратности, но обозначают период длительности за-
вершившейся ситуации, и поэтому появление такого обстоятель-
ства в предложении с глаголом НСВ сигнализирует о непроцес-
сном, обычно неопределенно-кратном значении этого глагола:
Огонь в минуту съедал то, что было нажито годами
труда, скорби, нужды (Г. Успенский).
Не входят в ФСП кратности и обстоятельства даты типа зи-
мой, летом, в последние годы, обозначающие период времени,
в который осуществляется итеративное множество ситуаций.
Обстоятельства даты, естественно, легко сочетаются в предложе-
нии с обстоятельствами, входящими в ФСП кратности: Там
ночью у Щеткина изредка пела телефонная птица,
но к утру она затихла (М. Булгаков); В последние годы
своей ж и з н и Заболоцкий все чаще и чаще об-
ращается к народной теме (А. Павловский).
Итеративное множество ситуаций выражается также в пред-
ложениях с бесприставочными глаголами НСВ, которые обра-
зуются от исходных глаголов НСВ с помощью итеративных суф-
фиксов -ива-1-ыва-1-ва-'. явить —> живать, ходить —> хаживать,
сидеть сиживать, слыхать —> слыхивапгь, видать видывать,
пить пивать, есть —> едать. Эти глаголы, которые иногда
называют глаголами многократного (итеративного) СД [Авилова
1976], употребляются, как правило, в форме прошедшего вре-
мени: Я грешный тоже с и ж ива л не единожды у кипящего
самовара с людьми самыми разными. . . (В. Песков).
Среди глаголов многократного СД есть один приставочный —
захаживать, который, как и глагол бывать, может употребляться
и в форме настоящего времени: Он единственный, кто ко мне,
хоть и изредка, но з а х а ж и в а е т.
В современной художественной литературе и прессе число
регулярно употребляющихся глаголов многократного СД не пре-
вышает и десятка, и их тем самым можно рассматривать как ре-
ликтовую группу (см. [Прокопович 1982]). Тем не менее алгоритм
их образования не утрачен, и иногда наблюдается появление
«новых» многократных глаголов.
Хотя в литературе высказано мнение, что глаголы многократ-
ного СД указывают «на неоднократно повторявшееся или обычное
в прошлом, а затем безвозвратно прекратившееся действие» [Якоб-
сон 1972: 104], полностью согласиться с ним, очевидно, нельзя.
Дело в том, что глаголы многократного СД в зависимости от кон-
текста и ситуации могут обозначать как повторяющиеся действия,
действительно прекратившиеся и не актуальные к моменту речи
и описываемому периоду времени: Когда-то этот зал виды-
вал восхождение на престол чешских королей (Известия, 23 05 85),
так и повторяющиеся действия, которые не прекратились до мо-
мента речи и остаются актуальными для описываемого периода
времени: У капитана Пашкова за плечами 13 лет службы на реке.
Сколько раз хаживал под невскими мостами, вряд ли сосчи-
тать можно (Ленинградская правда, 21 03 84), — пример взят
148
из заметки, где говорится о мастерстве капитана, который отнюдь
не собирается уходить на пенсию, т. е. он хаживал под мостами
и будет хаживать.
Интересно подчеркнуть, что глаголы многократного СД упо-
требляются в сочетании с отрицанием, хотя если действия не было,
то, естественно, не возникает вопрос о его повторяемости. Ду-
мается, что предложения с многократными глаголами и отрица-
нием альтернативно допускают следующие две интерпретации.
Во-первых, в таких предложениях может обозначаться тот период
времени, в который до момента речи не осуществлялось повторяв-
шееся ранее действие: Проходи, батюшко, да садись, давно н е
з а х а ж и в а л (В. Белов). Во-вторых, в таких предложениях
может просто категорически, с повышенной экспрессией отрицаться
ситуация, которая актуальна для момента речи: — . . Что же?
Каков он тебе показался? Печален, задумчив? — Что вы? Да та-
кого бешеного я сроду не видывала (А. Пушкин).
В предложениях с глаголами многократною СД могут употреб-
ляться те же аспектуально значимые обстоятельства, что и в пред-
ложениях с глаголами НСВ в неограниченно-кратном значении.
Среди них стоит отметить обстоятельства типа редко, иногда,
которые указывают, что интервалы между повторяющимися дей-
ствиями больше условной нормы: /Кены и дочери соседей
редко езжали к Кирилу Петровичу (А. Пушкин) — пример
Е. Н. Прокопович. Сочетаемость с этими обстоятельствами сви-
детельствует о том, что рассматриваемые глаголы обозначают
не только многократные, но и «малократные» действия, и, сле-
довательно, их стоило бы именовать глаголами неоднократного СД.
Итеративное множество может состоять из повторяющихся
эпизодов и событий, своего рода макроситуаций, включающих
как минимум две взаимообусловленные ситуации, осуществляю-
щиеся в одип период времени и обычно отделяемые друг от друга
минимальными интервалами времени. Такое итеративное мно-
жество выражается с помощью различных полипредикативных
конструкций, которые в литературе последних лет называют
кратно-соотносительными конструкциями (КСК) [Бондарко 19716;
Кюльмоя 1983, 1985]. Важной формальной особенностью КСК
является широкое употребление в них форм настояще-будущего
времени СВ, что в соответствии с общим значением СВ подчерки-
вает внутреннее единство и цельность повторяющегося эпизода.
При употреблении форм СВ итеративное значение КСК выра-
жается обычно неглагольными средствами.
К числу КСК относятся, в частности, конструкции с глаголь-
ными формами бывало / бывает, случалось / случается, которые
иногда называют частицами. В конструкциях с формами бывало,
случалось выражается спорадическая итеративная повторяемость
эпизодов, которая прекратилась задолго до момента речи: Зимой
бывало в ночь глухую Зало ж и м тройку удалую, Поем
и свищем, и стрелой Летим над снежной глубиной
(А. Пушкин). В конструкциях с формами бывает, случается вы-
149
ражается спорадическая итеративная повторяемость эпизодов,
которая остается актуальной к моменту речи: Но вот бывает:
плохо с утра, вот что-то противно, а выйдешь с коровами за село,
выглянет солнышко, з аг о ритс я какой-нибудь куст тихим огнем
сверху. И так вдруг обогреет тебя нежданная радость, так хо-
рошо сделается, что станешь и стоишь, и не заметишь, что сто-
ишь и улыбаешься (В. Шукшин). В конструкциях с этими формами
и глаголами НСВ выражается спорадическая итеративная повто-
ряемость отдельных ситуаций: Святки. В святки и я бывало
дразнил бобылей (В. Белов).
К числу КСК относятся также сложноподчиненные временные,
условные и уступительные предложения с- союзами когда, как,
как только, едва, едва только, лишь, лишь только, чуть, только,
только что, пока не, что бы ни, какой бы ни, куда бы ни, где бы
ни, сколько ни, если: Если Петька стонал во сне, пес лизал его
шершавым теплым языком (В. Конецкий); И гд е бы его ни встре-
чали мальчишки, они считали своим долгом Петьку мучить (В. Ко-
нецкий). Специфическая особенность этих предложений заклю-
чается в том, что в них преимущественно употребляются глаголь-
ные формы НСВ, что подчеркивает относительную самостоятель-
ность взаимообусловленных ситуаций, образующих единый цель-
ный эпизод.
В предложениях этого типа свободно употребляются обстоя-
тельства, входящие в ФСП кратности, которые уточняют значе-
ние итеративной неоднократности: Читатели часто спра-
шивают людей пишущих, каким образом и долго ли они соби-
рают материал для своих книг. И обыкновенно очень
удивляются, когда им отвечают, что никакого нарочного
собирания материала нет и не бывает (К. Паустовский).
К числу КСК также относятся сложные предложения с повто-
ряющимися, как минимум парными союзами то. . ., то, ли. . .,
ли, или. . ., или. Специфическая особенность этих предложений
заключается в том, что ситуации, образующие повторяющийся
эпизод, осуществляются в любой последовательности и неодновре-
менно, т. е. исключают друг друга. В этих предложениях также
свободно употребляются обстоятельства, входящие в ФСП крат-
ности: Баловал он [баннушко] последнее время все чаще: то ута-
щит лапоть, то выстудит баню, то насыплет в соль
табаку (В. Белов).
К числу КСК принадлежат также и простые предложения,
осложненные деепричастными оборотами. Они интерпретируются
как и рассмотренные выше сложноподчиненные временные пред-
ложения с союзом когда: П е речиты в а я [ = когда перечитываешь]
стихи А. Ахматовой, отчетливо видишь, что едва ли не с самого
начала их поддерживала и укрупняла великая благодетельная
сила — страстная любовь поэтессы к родной земле (А. Павлов-
ский).
Если формы СВ (как правило, формы настояще-будущего вре-
мени в наглядно-примерном значении) свободно и даже преиму-
150
щоствепно употребляются в КСК при обозначении итеративного
множества повторяющихся эпизодов, то эти формы исключительно
редко употребляются для обозначения итеративного множества
единичных повторяющихся ситуаций (см. [Бондарко 19716]).
Классификация семантических типов
неоднократности
Завершая рассмотрение мультипликативной, дистрибутивной и
итеративной неоднократности, мы хотели бы обратить внимание
па то, что названные типы множества ситуаций, представляют
собой результат классификации, для которой используются два
бинарных семантических признака.
Признак I: значение 1а — множество одинаковых повторя-
ющихся ситуаций Рр Р2, . . ., РЛ занимает один период времени;
значение 16 — ситуации, входящие в множество, занимают
разные периоды времени (т. е. ситуация Рх имеет место в период
времени Т15 ситуация Р2 — в период времени Т2, ситуация Ря —
в период времени Тд).
Признак II: значение Па — в каждой из повторяющихся си-
туаций, входящих в множество, участвуют тождественные наборы
актантов; значение Пб — в каждой из повторяющихся ситуаций,
входящих в множество, участвуют не полностью тождественные
наборы актантов (т. е. в каждой ситуации есть как минимум один
нетождественный актант; нетождественные актанты ситуаций Рх,
Р2, . . ., Ря — это единичные представители хр х2, . . ., хд/ур
у2, • • y7/zi’ Z2’ • • •’ Ъ>1 совокупного актанта X/Y/Z, который
является единым для ситуаций, входящих в множество).
Назвав классификационные признаки и их значения, мы,
естественно, можем теперь перечислить все комбинации значений
классификационных признаков, выделить интерпретируемые ком-
бинации значений и указать, какой тип множества ситуаций соот-
ветствует каждой интерпретируемой комбинации значений клас-
сификационных признаков. Иными словами, мы можем дать клас-
сификацию типов множества ситуаций, которая представлена
в таблице (см. с. 152).
рч Из четырех теоретически возможных комбинаций значений
классификационных признаков интерпретируются три. Выделен-
ным типам множества ситуаций: мультипликативному, дистри-
бутивному и итеративному — могут быть даны следующие мини-
мально формализованные толкования.
Мультипликатив
Mult/Р (X, Y, . .	Z)/='имеет место неоднократное осуществле-
ние ситуации Р(Х, Y, . . ., Z), во всех повторяющихся ситуациях
представлены тождественные наборы актантов; повторение проис-
ходит в один период времени Т\
151
№	Комбинация значений классифика- ционных признаков	Реализация комбинаций	Семантические типы множества ситуаций
1	lalla	+	Му ль тип л и к а тив н ы й	(с о 6 и ра те лъны й) тип, локализованный во времени (напр.: Больной кашлял всю ночь).
2	1а11б	+	Дистрибутивный (собирательный) тип, локализованный во времени (напр.: Ли- сица перетаскала соседских цыплят; Сегодня он раздает долги).
3	1611а	+	Итеративный (дискретный) тип, не лока- лизованный во времени (напр.: Маль- чик каждое лето ездит к бабушке; Боль- ной кашляет каждую ночь; Он каждый месяц раздает долги).
4	I61I6	—	
Дистрибутив
Distr/Р (X, Y, . .	Z)/='имеет место неоднократное осуществле-
ние ситуаций Р1? Р2, . . ., Ри, отличающихся от ситуации Р (X,
Y, . . Z) тем, что каким-либо одним и тем же актантом каждой
Р#. ситуации является один из единичных представителей хп
х2, . . ., хЛ/уп у2, .... yM/zp z2, . . ., Zw совокупного актанта
Х/Y/. . ,/Z; повторение происходит в один период времени Т’.
Итератив
Iter /Р (X, Y, . . ., Z)/='имеет место неоднократное осуще-
ствление ситуации Р (X, Y, . . ., Z), во всех повторяющихся
ситуациях представлены тождественные наборы актантов; каждая
повторяющаяся ситуация осуществляется в отдельный период
времени Т, т. е. ситуация Рг имеет место в период времени Тх,
ситуация Р2 — в период времени Т2, ситуация Рд — в период
времени ТД
Таковы результаты классификации, которая является универ-
сальной и потому относится не только к русскому, но и к другим
языкам. Выделенные типы множества: мультипликативное, ди-
стрибутивное и итеративное — практически один к одному соот-
носятся с многоактным (^мультипликативным), дистрибутивным
и итеративным значениями, которые традиционно характеризу-
ются как основные разновидности значения неоднократности.
Таким образом, наша теоретическая интерпретация согласуется
с традиционными представлениями. Важно подчеркнуть, что
сходства и различия мулътипликатива, дистрибутива и итератива
определяются комбинаторикой значений установленных класси-
фикационных признаков.
152
ФАЗОВОСТЬ
СЕМАНТИКА ФАЗОВОСТИ
И СРЕДСТВА ЕЕ ВЫРАЖЕНИЯ
Вступительные замечания
Одним из компонентов качественной аспектуальности является
фазовая (иначе фазисная) детерминация. «Эта детерминация есть
выделение одной из фаз в протекании действия или состояния —
начальной, серединной или конечной. Выделение конечной фазы
действия практически часто сливается со значением достижения
предела или приближением к пределу (например, в рус. дочиты-
вает). Выделение серединной фазы, т. е. „интратерминальное“
рассмотрение действия (рассмотрение его intra terminos — где-то
«между» начальным и конечным пределом), соответственно сли-
вается со значением недостигнутое™ предела, незавершенности.
Только выделение начальной фазы действия или состояния дает
более самостоятельное аспектуальное значение — ингрессивное
(инцептивное), широко представленное в самых различных язы-
ках» [Маслов 1978: 18].
Опираясь на эти теоретические положения, мы в данном раз-
деле коллективной монографии на материале русского языка опи-
шем фазовые значения, которые, присоединяясь к значениям пре-
дикатных, прежде всего глагольных лексем, характеризуют
этапы протекающего во времени действия [Храковский 1980а].
Цель описания сводится к следующему: 1) охарактеризовать
систему фазовых значений, 2) определить те лексико-граммати-
ческие, грамматические, контекстуальные и лексические сред-
ства, которые используются в высказывании для выражения ука-
занных значений, 3) описать особенности употребления конкрет-
ных фазовых показателей.
Фазовые значения
и их характеристика
К фазовым принято относить значения 'начинать5, 'переставать5,
'продолжать5, которые совпадают со значениями соответствую-
щих русских глаголов во многих случаях их употребления.
Фазовые значения образуют систему, в которой исходным и про-
стейшим является значение 'начинать5. Как производное можно
рассматривать значение 'переставать5, которое толкуется как
'начинать не5, и значение 'продолжать5, которое толкуется как
'не переставать5 и соответственно как 'не начинать не5 [Апресян
19806: 27]. Таким образом, значение 'начинать5 является основ-
ным компонентом всех трех фазовых значений.
Обычно фазовые значения квалифицируются как предикаты,
которые образуют семантический центр пропозиции, выражаемой
153
в предложении. Вместе с тем эти значения наряду с модальными
и каузативными всегда сопровождают другие предикаты, что
позволяет их квалифицировать как «припредикатные» значения.
Для характеристики припредикатных значений можно исполь-
зовать такие термины, как непредикатный функтор и оператор
[Касевич, Храковский 1983, Бирюлин 1985, Богданов 1985].
Применяя термин оператор, мы имеем основания говорить, что
фазовые значения — это семантически одновалентные операторы.
Иными словами, можно утверждать, что таким предложениям,
как Девушка начала танцевать, Девушка перестала танцевать,
должны быть даны следующие весьма огрубленные толкования:
'начала иметь место ситуация Девушка танцует’, 'перестала иметь
место ситуация Девушка танцует’. Взаимодействие фазовых зна-
чений не только с предикатом, а со всей ситуацией — факт весьма
примечательный, поскольку он требует при описании этих зна-
чений, как, впрочем, и любых других аспектуальных значений,
как минимум, учитывать следующие факторы: 1) лексическое
значение предикатного (обычно глагольного) слова, 2) денота-
тивный статус актантов предиката, 3) наличие аспектуально реле-
вантных обстоятельств, 4) видо-временное значение глагольной
формы [Падучева 1985: 222].
Для иллюстрации этого тезиса рассмотрим серию предложений,
в которых постоянными компонентами являются фазовый глагол
начать и синтаксически зависимый от него инфинитив знамена-
тельного глагола останавливаться. Меняться в этих предложе-
ниях будут имена в позиции подлежащего, значение категории
числа этих имен, а также аспектуально значимые обстоятельства.
Соответственно будет меняться и аспектуальная характеристика
этих предложений. Ср.: (1) Поезд начал медленно останавли-
ваться — начальная фаза единичного актуального действия, (2)
Опустился шлагбаум, и машины начали останавливаться — на-
чальная фаза множества актуальных действий, (3) На этой
станции с прошлого года поезд начал останавливаться через день —
начальная фаза множества неактуальных, циклично повторяю-
щихся действий, (4) * Старик начал медленно останавливаться —
начальная фаза единичного актуального действия, (5) Старик
начал чаще останавливаться во время прогулок — начальная фаза
множества таких неактуальных действий, интервалы между ко-
торыми уменьшились.
Семантические различия приведенных примеров можно было бы
связать с вариативностью начинательного значения, выделяя,
в частности, единичную (1), (4), итеративную (2), (3), (5), актуаль-
ную (1), (2), (4), неактуальную (3), (5), цикличную (3), обстоятель-
ственную (5) начинательность. Но поскольку эти различия воз-
никают при изменении окружения фазового и знаменательного
глаголов, то есть основания считать, что они представляют собой
результат комбинаторики одного и того же начинательного зна-
чения и значений разных аспектуально значимых слов. При этом
хотелось бы подчеркнуть, что роль аспектуально значимых слов
154
в формировании смысла предложения настолько значительна,
что они могут превращать предложение в семантически запре-
щенное, см. (4).
Функционально-семантическое поле
фазовости
Любое из трех фазовых значений в принципе обладает способ-
ностью присоединяться к значениям предикатных, главным об-
разом глагольных слов, которые в силу своих семантических осо-
бенностей сочетаются с этими значениями. Однако, как мы уже
отмечали, фазовое значение не просто присоединяется к значению
глагольного слова, а как бы наслаивается па ситуацию, выражае-
мую в предложении.
Фазовые значения, как и любые операторные значения, соот-
носятся с понятием ФСП. ФСП фазовости состоит из трех компо-
нентов [Храковский 1985]. Первый компонент — семантические
классы предикатных слов (в основном глаголов), которые соче-
таются с фазовыми значениями; второй компонент — лексико-
грамматические, грамматические и контекстуальные средства,
которые в той или иной степени используются для выражения
фазовых значений; третий компонент — слова и словосочетания,
лексически выражающие фазовые значения и соответственно соче-
тающиеся с семантическими классами глаголов, образующих
первый компонент ФСП.
Дадим характеристику всех компонентов ФСП фазовости.
Однако предварительно заметим следующее. Если о первом ком-
поненте ФСП, т. е. о семантических классах знаменательных
глаголов, мы будем говорить, имея в виду их сочетаемость сразу
со всеми тремя фазовыми значениями, то остальные компоненты
ФСП мы будем описывать отдельно для каждого фазового зна-
чения.
Глаголы, сочетающиеся
и не сочетающиеся
с фазовыми значениями
Если согласиться с тем, что фазовые значения соответствуют
этапам протекающего во времени действия, то, очевидно, что со-
четаться с этими значениями могут глаголы, обозначающие
действия, которые локализуются во времени и по своей природе
могут прерываться и возобновляться. Соответственно напраши-
вается вывод, что глаголы, которые обозначают постоянные свой-
ства и отношения, обычно не сочетаются с фазовыми значениями^
Речь, в частности, идет о глаголах, которые обозначают в пред-
ложении: 1) свойства предметов и типов предметов: Зал вмещает
600 человек; Биссектриса делит угол треугольника пополам; Река
течет на север; 2) относительное расположение неподвижных
155
предметов: Дом находится на опушке леса; К селу подходит овраг;
Шоссе пересекает железную дорогу.
Однако, как мы хорошо знаем, смысловые запреты в отличие
от грамматических нельзя абсолютизировать. Дело в том, что по-
стоянные свойства и отношения остаются неизменными лишь при
естественном ходе событий. Это очень важная оговорка, поскольку
изменение обычного положения вещей может привести к изме-
нению постоянных свойств и отношений. Если, скажем, трудно
представить себе ситуацию, в которой могло бы восприниматься
как вполне нормативное предложение * Биссектриса начала!
перестала[продолжает делить угол треугольника пополам, яв-
ляющееся фазовым дериватом предложения Биссектриса делит
угол треугольника пополам, то при определенных условиях фа-
зовые дериваты некоторых вышеприведенных предложений ока-
зываются вполне нормативными. Таково, например, предложение
После реконструкции зал стал вмещать 600 человек (ср. *3ал
стал вмещать 600 человек), о стилистической безупречности кото-
рого, правда, можно спорить. В этом предложении обстоятельство
указывает на изменение обычного положения вещей, в результате
чего возникает новое постоянное свойство. Аналогичным образом
можно проанализировать и предложение С прошлого года после
постройки виадука шоссе перестало пересекать железную дорогу
(ср.: * Шоссе перестало пересекать железную дорогу), в котором
также обстоятельство указывает на изменение обычного положе-
ния вещей, в результате чего исчезает прежнее постоянное свой-
ство.
Требует уточнения высказанное выше утверждение о том, что
глаголы, обозначающие локализованные во времени действия,
сочетаются с фазовыми значениями. Дело в том, что локализо-
ванные во времени действия бывают двух видов. Одни действия
фактически не имеют временной протяженности. Время их совер-
шения соотносится с точкой на временной оси, иначе говоря с мо-
ментом времени. Это точечные, или моментальные, действия,
которые выполняются «одним движением, в один прием» [Маслов
1961: 168] и преимущественно выражаются в русском языке с по-
мощью так называемых семельфактивных (одноактных) глаголов
СВ типа стукнуть, прыгнуть, сверкнуть.
У других действий время совершения представляет собой отре-
зок, который можно отложить на временной оси и который, таким
образом, представляет собой определенный период времени. Это
неточечные, или длительные, действия. Локализованное во вре-
мени действие первого типа обозначается в предложении Солдат
прыгнул с вышки, а локализованное действие второго типа —
в предложении Девочка писала письмо.
Только у локализованных во времени длительных действий
можно выделить этапы, которые принято называть фазами, и соот-
ветственно только эти действия сочетаются с фазовыми значениями:
Девочка начала / перестала / продолжает писать письмо. Что ка-
сается моментальных действий, то они не делятся на этапы и
156
соответственно не сочетаются с фазовыми значениями, хотя и
допускают хронологически точную временную локализацию: Сол-
cam прыгнул с вышки в 12 часов дня.
Заметим между прочим, что любое множество последовательно
совершающихся семельфактивных действий, которое в русском
языке выражают мультипликативные (многоактные) глаголы НСВ
типа стучать, прыгать, сверкать, характеризуется как действие,
которое сочетается с фазовыми значениями: Солдат начал /
перестал / продолжает прыгать с вышки. Подробнее об этом см.
раздел «Кратность».
Подчеркнем, что приведенная классификация локализованных
во времени действий отражает их наивную языковую трактовку,
а не научную энциклопедическую, в соответствии с которой,
очевидно, любые действия, в том числе и характеризуемые язы-
ком как моментальные, являются длительными (ср. [Апресян 1974]).
Лексико-грамматические,
грамматические и контекстуальные
средства выражения значения
начала действия
Специализированными морфологическими показателями начала
действия в русском языке служат глагольные приставки за-,
по-, вз-, воз-, раз- и конфиксы раз--ся, за----ся, которые,
присоединяясь к исходным, преимущественно морфологически
простым, непредельным глаголам НСВ, образуют производные
«начинательные» глаголы СВ. По данным А. Н. Тихонова, насчи-
тывается около двух тысяч начинательных глаголов [Тихонов
1959: 45].
Приставка за-. Эту приставку присоединяют непредель-
ные глаголы следующих семантических классов:
а)	глаголы действий, воспринимаемых иа слух: за-визжать,
за-скрипеть — Проиграли на медных горнах зарю журавли, з а-
бормотали, з ач у ф ы к а л и тетерева, затенькали
болотные птахи (Г. Горышин);
б)	глаголы действий, воспринимаемых зрением: за-искриться,
за-цвести — Ей показалось, что самый далекий, совсем незамет-
ный огонек раздвоился и что за ним округлилось и замерцало
слабое бесцветное облачко (В. Белов);
в)	глаголы действий, воспринимаемых с помощью обоняния:
за-пахнуть, за-благоухать — В воздухе неожиданно запахло
больницей’,
г)	глаголы эмоциональных и физиологических состояний,
которые часто воспринимаются как отклоняющиеся от некоторого
условно нормативного состояния: за-болеть, за-тосковатъ — Вар-
вара забеспокоилась, а потом затосковала не
на шутку (А. Коптяева);
157
д)	глаголы разнонаправленного и (редко) однонаправленного
движения: за-вилять, за-ковылять — Вислозадая лошадь с неожи-
данным проворством затрусила через площадь, . . (В. Бе-
лов);
е)	глаголы, обозначающие физические действия, в том числе
процессы, компонентами которых являются те или иные движения:
за-вертеть(ся), за-строчитъ — Дворник споро заработал
метлой (В. Белов).
По данным ССРЛЯ имеется 898 глаголов с приставкой за-,
т. е. это примерно половина всех начинательных глаголов. Из них
173 — прямо и косвенно переходные [Демиденко 1963а: 86].
Переходные глаголы — это в основном глаголы звуковых дей-
ствий: заиграть вальс, а также глаголы физиологических состоя-
ний, как правило, безличные: ребенка залихорадило. Глаголы СВ
с приставкой за- преимущественно обозначают начало единичного
актуального действия.
Специфическая особенность всех глаголов, к которым присо-
единяется приставка за-, состоит в том, что они выражают дли-
тельные или мультипликативные (многоактные) действия, имеющие
гомогенную внутреннюю структуру и сами себе тождественные
в любой момент своего осуществления. Не изменяясь качественно,
такие действия во время своего осуществления могут изменяться
количественно, т. е. в разные моменты времени происходить
с разной степенью интенсивности относительно некоторой услов-
ной нормы. Скажем, в один момент времени можно говорить нор-
мально, в другой тише нормы, в третий громче нормы и т. п. Если
в предложении есть обстоятельство, обозначающее изменение
интенсивности уже происходящего действия, то глагол с пристав-
кой -за- в этом случае фиксирует начало изменения степени ин-
тенсивности: Она хотела бежать, но, боясь пошевелиться, з а-
дрожала еще сильнее (В. Белов).
В кодифицированном литературном языке приставка за- при-
соединяется к бесприставочным глаголам, однако в просторечии
и диалектах она может присоединяться и к глаголам, уже имею-
щим приставку. Соответственно в произведениях, несущих на
себе печать просторечного и диалектного влияния, широко встре-
чаются соответствующие примеры: Затем взбрыкнув до самого
потолка, объявился и сам конь. Зазвенел бубенцами, з а-
приплясы вал посреди избы, . . (В. Белов).
Глаголы с приставкой за-, как, впрочем, и глаголы с другими
начинательными приставками, обычно являются непарными гла-
голами СВ. Всего лишь несколько из них имеют соотносительные
глаголы НСВ. Число таких видовых пар невелико, однако еди
ного мнения об их точном количестве нет. А. Н. Тихонов насчи-
тывает более 30 пар [Тихонов 1959: 56], а Л. П. Демиденко —
меньше десяти [Демиденко 1964: 69]. С нашей точки зрения, бес-
спорными можно считать следующие пары: заговорить — загова-
ривать, закурить — закуривать, задуть — задувать, заболеть —
заболевать, зацвести — зацветать, запеть — запевать. Вместе
158
с тем необходимо подчеркнуть, что принципиальных структурно-
грамматических и/или семантических запретов на образование
и употребление глаголов НСВ с начинательной приставкой как
будто бы нет.
В отличие от соотносительного глагола СВ начинательный
глагол НСВ обозначает начало начальной фазы либо единичного,
либо повторяющегося действия: На палубе задувал с вос-
тока неприятный ветер (К. Паустовский); Обрывистое, неровное
скворечье пение было очень приятно. Скворец то передразнивал
иволгу, то запевал соловьем (В. Беляев).
Действие, обозначаемое таким глаголом, может прерываться
в начальной фазе, превращаясь в попытку совершить действие:
Чуть Петр Ипполитович заговаривал, его тотчас начи-
нали перебивать, противоречить ему (Ф. Достоевский).
Относительно редко начинательные глаголы СВ с приставкой
за- обозначают первое проявление, начало некоторой способности,
которая, раз возникнув, либо становится постоянной, либо мо-
жет в дальнейшем утратиться. Такая интерпретация возникает
лишь тогда, когда в предложении есть рематическое обстоятель-
ство, обозначающее момент возникновения способности: Мой
младший сын заговорил только в два года; Я за-
интересовался моделированием еще в школе.
В принципе начинательные глаголы с приставкой за- как
будто бы могут употребляться в самых различных предложениях.
Вместе с тем в нашей картотеке не оказалось отрицательных и
повелительных предложений с такими глаголами. Что касается
отрицательных предложений, то они представляются вполне воз-
можными: В этом году я так и не заболел гриппом; Она
не заговорила с отцом, хотя несколько раз собиралась
сделать это.
Несколько иначе обстоит дело с повелительными предложе-
ниями. Прежде всего следует отметить, что очень многие начина-
тельные глаголы с приставкой за- обозначают неконтролируемые
действия (задрожать, залихорадить, засверкать) и соответственно
не употребляются в повелительных предложениях. Более любо-
пытно другое. Многие начинательные глаголы, которые обозначают
контролируемые действия, не употребляются в повелительных
предложениях (ср.: ^Затанцуй вальс, и т. п.). Вполне норма-
тивные повелительные предложения с начинательными глаго-
лами типа Дети, замолчите, пожалуйста! — очень редки. В це-
лом же вопрос о синтаксических ограничениях на употребление
начинательных глаголов с приставкой за- нуждается в специаль-
ном исследовании.
Приставка по-. Эту приставку с начинательным зна-
чением присоединяют глаголы однонаправленного движения и
перемещения: no-лететь, по-тянуть — Все три собаки тоже
поднялись и бочком побежали за ним (И. Бунин), а также
глаголы чувственного восприятия: no-чу вствовать, по-слы-
шаться — Грузин вдруг разгорячился, засверкал черными гла-
159
зами, и в голосе его сразу послышались кавказские инто-
нации (А. Куприн).
Некоторые глаголы движения могут обозначать и разнонаправ-
ленное и однонаправленное движение. Эти глаголы обычно при-
соединяют приставку за-, а характер движения маркируется
разными обстоятельствами. Ср.: Я зашагал по комнате
м Я зашагал к выходу. Что касается приставки по-, то она
присоединяется только к глаголам однонаправленного движения
и обстоятельственные уточнители характера движения в принципе
не обязательны, хотя, разумеется, допустимы. Ср.: Кучер писк-
нул фальцетом — и лошади побежали (И. Тургенев) и
Комик пошарил у себя в карманах, нашел пятиалтынный
и побежал в аптеку (А. Чехов).
Обозначая начало однонаправленного движения, приставки
за- и по- обычно не присоединяются к одному и тому же глаголу.
Такие исключения, как подуть и задуть, похромать и захромать,
в общем не нарушают этой закономерности и, возможно, демон-
стрируют результат проникновения диалектизмов в кодифици-
рованный язык. Ср.: В лесу Степан слез с седла, кривясь от боли;
кинул поводья, похромал в сторону (М. Шолохов) и Пан-
телей Прокофьевич захромал к выходу (М. Шолохов).
Присоединяясь к немногим глаголам чувственного восприя-
тия, приставка по- в единичных случаях конкурирует с пристав-
кой за-. Ср.: по-слышаться — за-слышатъся, по-чуятъ — за-чу-
ятъ. Правда, синонимия приставок, возможно, относительна. По
мнению некоторых исследователей [Земская 1955], приставка
за- в отличие от приставки по- может обозначать восприятие из-
дали. Ср.: 3 а с л ы ш и т с я голос Дмитрия Корнеевича —
Нюша побледнеет и вздохнет глубоко-глубоко (В. Панова) и За сте-
ной избушки послышался говор. Старик насторожился,
встал и открыл дверь (А. Яшин). Впрочем, и глагол с приставкой
по- может выступать и при обозначении восприятия издали:
Послышался шум трактора. А вот и он сам показался
за хлебами в облаке пыли (С. Шуртаков).
Поскольку приставку по- присоединяет ограниченное число
глаголов однонаправленного движения и чувственного восприя-
тия, то ее нельзя считать продуктивной.13
Приставка вз-. Эта приставка с начинательным значе-
нием присоединяется к единичным глаголам действий, воспри-
нимаемых на слух, и эмоциональных состояний: вз-выть, вз-бе-
ситъся и обозначает начало такого действия, которое с момента
своего возникновения осуществляется с интенсивностью, пре-
вышающей условную норму: Ко всему этому в избу неожиданно
нахлынула большая толпа Ольховских ряженых, взыграла
гармонь и началась пляска (В. Белов); — Что, что такое? —
взволновалась Арина Петровна (М. Салтыков-Щедрин).
13 Мы ие рассматриваем довольно многочисленные пары типа крас-
неть — покраснеть, поскольку в данном случае приставка по- служит
средством образования соотносительного глагола СВ.
160
Как правило, к тем глаголам, которые присоединяют приставку
вз-, альтернативно может присоединяться и приставка за-: вз-/за-
реветь, вз-/за-играть, вз-/за-волноватъся. Однако если начина-
тельные глаголы с приставкой за- нормативны и широко употреб-
ляются в различных стилях речи, то глаголы с приставкой вз-
относятся к архаическому слою русской лексики.
Приставка воз-. Эта приставка с начинательным значе-
нием присоединяется к единичным глаголам эмоциональных со-
стояний: воз-негодовать, вос-пылатъ и так же, как и приставка
вз-, обозначает начало действия, происходящего с интенсивностью,
превышающей условную норму: Алексей, разобравшись, какие
выгоды сулит предложение Беридзе, возликовал (В. Ажаев).
Иными словами, эта приставка выражает те же два значения, что
и приставка вз-.
Некоторые из глаголов, присоединяющих приставку воз-,
альтернативно могут присоединять либо приставку за-: воз-/за-
пылатъ, либо приставку по-: воз-/по-любить.
Все глаголы с приставкой воз-------книжные и архаичные.
Исключение представляет глагол возненавидеть, который широко
употребляется в кодифицированном языке:, Козов как-то сразу
возненавидел и новую усадьбу, и белых лошадей, и сытого
красивого кучера (А. Чехов).
Приставка раз-. Эта приставка с начинательным зна-
чением присоединяется к немногим возвратным глаголам эмоцио-
нальных состояний (раз-веселиться, рас-тревожиться]. Произ-
водные глаголы обозначают такое состояние, которое, начавшись,
постепенно или сразу начинает проявляться с интенсивностью,
превышающей условную норму: Дорофея постучалась; ни от-
вета, ни привета. Застучала сильнее, потом разгневав-
шись, хватила так, что ворота задрожали (В. Панова).
Глаголы, присоединяющие приставку раз-, как правило, не
присоединяют других начинательных приставок. Исключение —
глагол волноваться, который помимо приставки раз- альтерна-
тивно присоединяет приставки за- и вз-: раз-/за^з-волноваться.
Приставка раз- с начинательным значением присоединяется
и к немногим невозвратным и возвратным глаголам движения:
рас-качать(ся), рас-крутить(ся). Производные глаголы обозна-
чают, что движение, начавшись, постепенно или сразу начинает
происходить с интенсивностью, превышающей условную норму:
[Боцман] быстро развертел ее [гирьку] правой рукой,
так что она вместе с концом шнура образовала сплошной мрею-
щий круг (А. Куприн).
Конфикс раз--------ся. Этот конфикс есть не более чем у 30 гла-
голов: рас-хохотать-ся, раз-махатъ-ся, раз-болеть-ся. Произ-
водные глаголы обозначают, что действие, начавшись, постепенно
или сразу начинает происходить с интенсивностью, превышающей
условную норму: Из ее глаз полились слезы, и она отвернулась,
еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться навзрыд (Э. Ка-
закевич); — Да чего вы в самом деле так размахались
Теория функциональной грамматики
161
руками, Иван Иванович? (Н. Гоголь). Глаголы с конфиксом раз—
-ся являются широко употребительными.
Конфикс за-—ся. Этот конфикс присоединяется к отно-
сительно немногочисленным невозвратным глаголам временных
состояний: за-думать-ся. Производные глаголы обозначают на-
чало состояния: В то время скирды сена, находившиеся близ кре-
пости, загорелись, подожженные осаждающими (А. Пуш-
кин). Глаголы с конфиксом за---ся относятся к числу широко
употребительных.
Относительно грамматических средств выражения начина-
тельного значения отметим следующее. Какой-либо граммати-
ческой категории, специально предназначенной для выражения
этого значения, в русском языке нет. По мнению М. Я. Гловин-
ской, окказионально это значение выражается с помощью категории
вида. Ею выделена группа глаголов, у которых «формы НСВ
имеют значение 'быть в состоянии’, 'иметь свойство’, 'действо-
вать’, а формы СВ — 'начать быть в состоянии’, 'начать иметь
свойство’, начать действовать’ »[Гловинская 1982: 91J. Речь идет
о парах типа обижаться / обидеться, возглавлять / возглавить,
заниматься / заняться: В Красной Армии тоже люди не одной
войной занимались (А. Платонов); Завтра же займусь
устройством твоей судьбы (К. Симонов), в которых, как она
полагает, отношение по смыслу такое же, как в парах типа тоско-
вать / затосковать, говорить / заговорить, бежать / побежать,
где первый глагол является исходным глаголом НСВ, а второй —
производным начинательным глаголом СВ. Этот вопрос требует
дальнейшего изучения.
Контекстное выражение начинательного значения возможно
в тех типах контекстов, где исключается употребление глаголов
СВ. В такой ситуации глаголы НСВ обычно сопровождаются
обстоятельственными словами, указывающими на начало дей-
ствия: Всякий раз как я вхожу / входил в кабинет директора, у него
на столе тотчас звонит / звонил телефон', Он в ысту-
п а е т в Большом театре с прошлого года. Глагол НСВ
во многих случаях может быть заменен конструкцией с фазовым
глаголом, эксплицитно выражающим начинательное значение:
Всякий раз как я вхожу / входил в кабинет директора, у него
на столе тотчас начинает / начинал звонить телефон', Он начал
выступать в Большом театре с прошлого года.
Лексические средства выражения
значения начала действия
В русском языке есть группа строевых фазовых глаголов и
частиц, которые выражают начинательное значение самостоятельно
или совместно с некоторыми другими операторными значениями
(внезапности, неоднократности, интенсивности и т. п.). Начина-
тельные глаголы образуют два типа конструкций. В конструкциях
162
Первого типа позицию подлежащего занимает предметное имя
субъекта действия: Мы начали работать вовремя,
а в конструкциях второго типа — предикатное имя действия:
Работа началась вовремя.1^
Глагол начать. Среди глаголов, образующих конструкцию
первого типа, основным является глагол начать. Из его семан-
тико-синтаксических особенностей отметим следующие. Этот
глагол выражает только начинательное значение. С ним соче-
таются любые предикаты, как глагольные, так и неглагольные,
обозначающие локализованное во времени, длительное действие.14 15
Эти предикаты в конструкции с глаголом начать выступают пре-
имущественно в форме инфинитива НСВ, реже в форме имени,
главным образом отглагольного, и занимают позицию дополне-
ния. В указанной конструкции практически отсутствуют какие-
либо ограничения в отношении семантики имен субъектов и объ-
ектов. Практически все формы, входящие в парадигму глагола
начать, имеют начинательное значение, а сам глагол без ограни-
чений употребляется в различных синтаксических конструкциях
и свободно сочетается с операторными (модальными, каузатив-
ными и др.) глаголами. Приводимые ниже примеры иллюстрируют
высказанные утверждения: Левша ничего не сказал, но вдруг н а-
ч а л беспокойно скучать (Н. Лесков); Напрасно девушка,
украдкой внимая звукам лиры сладкой, к вам устремляет нежный
взор, начать не смея разговор (А. Пушкин); Вылез
из воздуха и начал ехать тихий катафалк чудовищных
похорон (В. Маяковский); Этак, пожалуй, гордость моя н а ч-
нет страдать (А. Чехов); Была ужасная пора, Об ней
свежо воспоминанье, Об ней, друзья мои, для вас начну свое
повествованье (А. Пушкин).
Глагол начать, как и другие фазовые глаголы, семантически
одновалентен. Синтаксически этот глагол двухвалентен. Его пер-
вую валентность заполняет имя-подлежащее, а вторую — инфи-
нитив или предикатное существительное. Существенно при этом
подчеркнуть, что его первая синтаксическая валентность «насле-
дуется» им от знаменательного глагола. Это утверждение аргу-
ментируется тем, что, сочетаясь с инфинитивом безличного гла-
гола, глагол начать сам становится безличным, т. е. его первую
валентность занимает «нулевое» подлежащее: смеркается -> на-
чало смеркаться — Вот минул час, за ним пошел другой, за третьим
начало смеркаться (С. Михалков) [Апресян 19806:
26; Касевич, Храковский 1983: 19—20].
Глагол начать является наиболее употребительным по сравне-
нию с другими начинательными глаголами и практически всегда
может выступать вместо любых начинательных глаголов, частиц,
приставок и конфиксов, не меняя существенно общий смысл вы-
14 Конструкции этого типа из-за недостатка места не рассматриваются
(о них см., например [Хализева 1976]).
15 Имеются в виду и те глагольные предикаты, которые сочетаются с на-
чинательными приставками и конфиксами.
11*
163
сказывания (начал хохотать стал хохотать/ давай хохотать/
захохотал).
Комплекс перечисленных особенностей глагола начать и
прежде всего неограниченная сочетаемосгь с глаголами, обозна-
чающими локализованное во времени длительное действие, дает
основание характеризовать этот глагол как служебный.10
В конструкции с глаголом начать обозначается начало ак-
туального единичного действия: Свои вчерашние наряды Нечаянно
в углу нашла; вздохнув, оделась и с досады Тихонько плакать
начала (А. Пушкин), начало итеративно повторяющегося
неактуального действия: Я начал ездить к родителям
по четвергам, начало узуально повторяющегося действия: Впер-
вые Тарас начал слушать музыку Бетховена, Гайдна,
Моцарта. Музыку он любил (К. Паустовский). Кроме того, в этой
конструкции может обозначаться начало изменения степени
интенсивности актуально происходящего действия: Когда врач
подошел к девочке, она начала плакать еще сильнее.
Таким образом, семантический диапазон сочетаемости у гла-
гола начать в принципе такой же, как у начинательной при-
ставки за-. Такие пары, как Девочка начала плакать еще сильнее
и Девочка заплакала еще сильнее, Из-за болезни ребенок
начал говорить только в три года и Из-за болезни ре-
бенок заговорил только в три года, практически полностью
синонимичны.
Если глагол начать выступает в форме НСВ, то в конструкции
обозначается начало начальной фазы действия, ее растянутость,
появление первых признаков эволютивного действия: Публика
встрепенулась, удивилась. Некрасивая девушка с разбитым голо-
сом начинала забирать ее в руки (А. Турге-
нев); Софья Васильевна с беспокойством смотрела на окно, через
которое до нее начинал доходить косой луч солнца
(Л. Толстой).
Кроме того, форма НСВ, естественно, может обозначать на-
чало повторяющегося действия: Едва начинало тем-
неть, как ее уже тянуло из дому (А. Чехов). Также может
быть обозначено повторение начальной фазы действия: Молодых
актрис князь Шаховской часто доводил до слез, заставляя их по
нескольку раз начинать свой монолог (А. Па-
наева). В данном случае речь идет о повторении попыток совер-
шить действие.
Активной конструкции с глаголом начать и предикатным име-
нем в позиции прямого дополнения может соответствовать пас-
сивная конструкция, в которой предикатное имя занимает пози-
цию подлежащего, а имя субъекта либо занимает позицию аген-
тивного дополнения, либо вообще отсутствует в предложении:
Я начал работу утром -> Работа была начата мною утром.. 16
16 Служебные глаголы мы не отождествляем со вспомогательными, упо-
требляющимися в аналитических формах.
164
Подобные конструкции, хотя и редко, ио встречаются в самых
различных текстах: Резким полемическим тоном был начат
мною спор об общинном владении (И. Чернышевский); Давно ль
здесь стройка н а ч а т а? (В. Саянов).
j Если инфинитив обозначает действие, которое легко опозна-
ется по контексту, то такой инфинитив может эллиптироваться:
Известно, начал (говорить, — В. X.) волк, что испокон веков
всегда травили нас волков (С. Михалков); Парень с двумя орденами
«Славы» берет снова баян, полулежа пробует басы, начинает
(играть, — В. X,) знакомую фронтовую (В. Овечкин).
Глагол стать. И по своей семантике, и по семантической
сочетаемости, и по частотности очень близок глаголу начать
глагол стать, который, обозначая начало действия, сочетается
с инфинитивами любых глаголов, передающих локализованное
во времени, длительное действие, и при этом в конструкции нет
ограничений в отношении семантики имен субъектов и объектов:
Одевшись в чужое, учитель как будто вдруг почувствовал за собой
погоню и с т а л торопить Пашу (Г. Успенский); С т а л и
носиться зловещие слухи о необходимости не только знания
грамоты, но и других, до тех пор неслыханных в том быту наук
(И. Гончаров); Во время операции он стиснул зубы, и лицо его
стало сводить судорогой (А. Толстой).
В конструкции с глаголом стать, как и в конструкции с гла-
голом начать, обозначается начало актуального единичного
действия: Лошадь остановилась и, не оглядываясь, стала
ждать со сбившейся на бок веревочной сбруей (А. Серафимо-
вич), начало изменения степени интенсивности действия: Англи-
чане еще более стали удивляться и начали накачи-
вать вином и левшу, и курьера (Н. Лесков), начало итеративного
действия: После того как скончалась Наталия Борисовна, Репин
стал приходить ко мне по воскресеньям со своим «под-
мастерьем» Вербовым (К. Чуковский), начало узуального дей
ствия: В последнее время Варвара Александровна сделала ещ(
шаг в процессе эмансипации: она стала курить (А. Пи-
семский).
Вместе с тем по многим, прежде всего формальным, свойствам
глагол стать отличается от глагола начать. В частности, сочета-
ясь с инфинитивом, он не сочетается с предикатным именем и
соответственно не образует пассивной конструкции. Далее, в кон-
струкции с инфинитивом не употребляется форма НСВ глагола
стать. Наконец, глагол стать не употребляется в конструкциях
с операторными модальными и каузативными глаголами.
Собственно говоря, начинательное значение глагол стать
регулярно выражает только в форме прошедшего времени изъяви-
тельного наклонения при отсутствии отрицания. При наличии
отрицания начинательное значение сохраняется лишь в контексте
других глагольных форм, имеющих это значение: Я расплатился
с хозяином, который взял с нас такую умеренную плату, что даже
Савельич с ним не заспорил ине стал торговаться
165
По своему обыкновению (А. Пушкин). Если же в контексте таких
форм нет, то глагол стать выражает наряду с начинательным и мо-
дальное значение, близкое к значению глагола пожелать: Цымбал
достал. . . плитку шоколада, косо сломанную пополам, подал де-
вушке. Она не стала отказываться, отломила две
дольки. . . (С. Борзенко).
Вполне естественно, что глагол стать выражает только на-
чинательное значение, если в предложении есть частное отрица-
ние, которое не относится к глаголу: Дело дошло до того, что сами
судьи забыли свои обязанности и стали не судить,
а в р а т ь с единственной целью всех перекричать (М. Пришвин);
Но, конечно, мы в Лихореве н е сразу стали расспраши-
вать о боге Яриле (М. Пришвин).
Начинательное значение вместе с модальным выражает и со-
слагательное наклонение: Если бы украсть — разве я с т а л бы
руки марать в такие пустяки? (Д. Мамин-Сибиряк). Начи-
нательное значение форма сослагательного наклонения сохраняет
и при наличии отрицания: Лаврецкий все это чувствовал, он б ы
не стал возражать одному Паншину; он говорил только
для Лизы (И. Тургенев).
В форме будущего времени и повелительного наклонения гла-
гол стать обычно утрачивает начинательное значение и приобре-
тает значение глагола быть: Неужели вы полагаете, что я с т а н у
(=буду, — В. X.) брать деньги за души, которые в некотором
роде окончили существование? (Н. Гоголь); Эх, Анна Сергеевна,
станем-те ( = будемте, — В. X.) говорить правду. Со мной
кончено. Попал под колесо (И. Тургенев).
Вместе с тем глагол стать сохраняет начинательное значение
в форме будущего времени при выражении повторяющегося дей-
ствия: Везли левшу так непокрытого, да как с одного извозчика
на другого станут ( = начнут^=будут, — В. X.) переса-
живать, все роняют, а п о д н и м а т ъ станут ( = нач-
нут^будут, — В. X.) — ухи рвут, чтобы в память пришел
(Н. Лесков).17
Глагол приступить. Этот глагол означает начало заранее
планируемого действия, прагматически оцениваемого как про-
должительное. Соответственно с этим глаголом сочетаются глаголь-
ные и неглагольные предикаты, выражающие локализованное во
времени, длительное и контролируемое действие,18 а позицию под-
лежащего в конструкции занимают агентивные имена. Предикат-
ные актанты почти исключительно выступают в форме имени
в дательном падеже с предлогом к: Осмотрев себя, Рива при-
ступила к утреннему туалету (А. Степанов). Инфини-
17 Ниже при характеристике остальных начинательных глаголов основ-
ное внимание уделяется их специфическим семантическим и формальным
свойствам, которые отличаются от аналогичных свойств глаголов начать
и стать.
18 В нашей картотеке пет предикатов движения.
166
тив крайне редок не только в литературе XX в.: П и с а т ъ все
и е приступил; объят благоговейным страхом. Готовлюсь
(Д. Фурманов), но и в литературе XIX в.: Когда мы пошли садиться,
в передней приступила прощаться докучливая дворня
(Л. Толстой) и не может быть рекомендован к употребле-
нию.
В конструкциях с глаголом приступить не употребляются
обстоятельства цикличности (типа каждый день) и обстоятельства
интервала (типа часто). Маркером повторяемости служит мно-
жественное число предикатного имени (типа тренировки) и опре-
деления, образованные от обстоятельств (типа каждодневные,
частые). Ср.: Спортсмен приступил к тренировке
и Спортсмен в прошлом году приступил к е ж е д н е в-
ным/ частым/ регулярным тренировкам.
Активной конструкции с глаголом приступить и предикатным
именем в позиции косвенного дополнения может соответствовать
бесподлежащная пассивная конструкция, в которой предикатное
имя удерживает свою позицию косвенного дополнения: Мы при-
ступили к строительству в прошлом году
К строительству было приступлено в прош-
лом году. Подобные пассивные конструкции употребляются
крайне редко: Дверь оказалась неповрежденной. . . Приступ-
лено было к взлому (А. Чехов).
В конструкции с глаголом приступить обычно не употребля-
ются частицы вдруг, внезапно, неожиданно, что подтверждает мысль
о том, что в этой конструкции обозначается начало ранее запла-
нированного действия.
Если предикатное имя обозначает действие, которое очевидно
из контекста, то такое имя может эллиптироваться. Что касается
примеров типа Гости приближаются к столу и нерешительно
приступают к пирогу (А. Чехов), в которых нельзя вос-
становить конкретное «пропущенное» предикатное имя (ср.:
*Гости. . . приступают к поеданию пирога), то
вряд ли при их описании можно говорить об эллипсисе в синтакси-
ческой структуре предложения. Предикатному имени в семанти-
ческой структуре предложения в данном случае соответствует его
отсутствие в синтаксической, что объясняется грамматическими
и стилистическими ограничениями на образование и употребление
отглагольных (и шире предикатных) имен.
Глагол приняться. Данный глагол обозначает начало пла-
нируемого и, следовательно, агентивного, контролируемого дей-
ствия. Предикатные актанты выступают либо в форме инфинитива:
Старик недоверчиво посмотрел на меня, а потом как-то нехотя
принялся собирать хворост для огня (Д. Мамин-Сиби-
ряк), либо в форме имени в вин. падеже с предлогом за: Я тотчас
принялся за изучение английского, потом итальян-
ского и, наконец, испанского языков (Н. Морозов). Предлогом за
может вводиться не только предикатное, но и предметное имя:
Лошадь тут же принялась за траву (В. Белов). В данном
167
случае предикатному имени в семантической структуре предложе-
ния соответствует его отсутствие в синтаксической структуре.
Предикатные отглагольные имена могут быть заменены соотно-
сительными инфинитивами: принялся за изучение -> принялся изу-
чать, Однако инфинитивы могут быть заменены отглагольными
именами отнюдь не всегда, поскольку отглагольные имена в отли-
чие от инфинитивов образуются нерегулярно и при этом их упо-
требление стилистически ограничено. Например, такая замена
невозможна в предложении Отец присел к краю стола и при-
нялся тереть ладошами глаза (Ф. Гладков).
Данное обстоятельство следует принимать во внимание при
истолковании тех случаев, когда в конструкции с глаголом при-
няться употребляются не предикатные, а предметные актанты.
Такие предметные актанты называют объекты, с которыми начи-
нают производить действия, типичные для обозначаемой денота-
тивной ситуации: Холодно что-то, Дыошин, — сказал я ему,
когда здесь вдруг наступили холода, так что надо было п р и н и-
м а т ь с я за байковые сюртуки (И. Гончаров). Байковые сюр-
туки — это теплая одежда, и при наступлении холодов «прини-
маться за байковые сюртуки» может значить только одно —
'начать носить байковые сюртуки’.
Если начинаемое действие не очевидно, то оно должно быть
названо в контексте: Вот за ларец принялся он: Вертит
его со всех сторон (И. Крылов) — «приняться за ларец» в данном
случае = 'начать вертеть ларец’; Скучно писать из мужицкой
жизни. Надо будет за генералов приняться (А. Чехов)—
«приняться за генералов» = 'начать писать про генералов’.
Приведенные факты заставляют думать, что конструкцию с пред-
метным актантом нельзя характеризовать как эллиптическую,
в которой пропущен предикатный актант, и вследствие этого про-
изошло переподчинение предметного актанта. Поскольку в очень
многих конкретных примерах в силу стилистических и граммати-
ческих запретов нельзя восстановить «пропущенный» предикатный
актант: приняться за ларец приняться за * верчение ларца,
то вряд ли в данном случае можно говорить об эллипсисе в син-
таксической структуре предложения. Предикатному имени в се-
мантической структуре предложения соответствует его отсутствие
в синтаксической структуре в силу различных ограничений на об-
разование и употребление отглагольных (и шире предикатных) имен.
Глагол пуститься. В конструкции с этим глаголом обозна-
чается начало интенсивно совершающегося агентивного действия.
Предикатные актанты выступают либо в форме инфинитива:
Лиля замахала руками, пустилась бежать (И. Турге-
нев), либо в форме имени в вин. падеже единств, или множ, числа
с предлогом в: , . .Натура-то была у него широкая, а дела себе
никакого не находила, и пустился Михаил Максимович
в пьянство и буйство (Н. Добролюбов); Напуганный
угрозой разоренья, дворянин пускался во всякие с п е-
к у л я ц и и (Л. Леонов),
I6S
Наиболее обычны в этой конструкции предикаты движения!
Затрещала мазурка. Офицеры пустились подпрыги-
вать, топать каблуками и подбрасывать пле-
чами эполеты (И. Тургенев).19
Глагол броситься. В конструкции с этим глаголом обозна-
чается начало интенсивно совершающегося агентивного действия.
Предикатный актант выступает либо в форме инфинитива: Жена. .
застав раз мужа одного в комнате с Катюшей, бросилась бить
ее (Л. Толстой), либо в форме имени в вин. падеже с предлогом в*.
Совсем сбитый с толку парень решил, что его все-таки ловко обма-
нули, ибросился в драку (П. Вершигора).
Если предикатное отглагольное имя практически свободно мо-
жет заменяться соотносительным инфинитивом, то обратная за-
мена возможна не всегда, поскольку не каждому инфинитиву
соответствует грамматически разрешенное и стилистически при-
емлемое отглагольное имя. Именно так обстоит дело в следующем
примере: Видно было, что нас ждали. Мавра бросилась
снимать наши пальто (Ф. Достоевский).
Глагол кинуться. И по семантическим, и по формальным
свойствам конструкция с этим глаголом является едва ли не абсо-
лютным синонимом конструкции с глаголом броситься*. И кину-
лась родная мать, Ее рыдая обнимать (А. Пушкин); Он целыми
днями не слезал с трактора и первым кидался выполнять
самые трудные задания (В. Ажаев); Враг уже кинулся в бег-
ство от Курской дуги (П. Вершигора). Лишь одно, но немало-
важное отличие заключается в том, что конструкция с глаголом
кинуться встречается в текстах реже, чем конструкция с глаголом
броситься.
Глагол пойти. Этот глагол обозначает начало интенсивно
совершающегося действия. С ним сочетаются инфинитивы глаго-
лов, выражающих локализованное во времени, длительное дей-
ствие; исключение — инфинитивы глаголов однонаправленного
движения. Позицию подлежащего в конструкции занимают имена
любой семантики: — Вон Антипка. . . икону откуда-то добыл —
с тех пор и п о ш е л разживаться (М. Салтыков-Щедрин);
Толстое бабье лицо метнулось за окошком, и п о ш л и скри-
петь двери (А. Толстой); И вот уже пошел гулять, пере-
пархивая с одного стола на другой, прыткий, захмелевший говорок
(Е. Мальцев); Позвонила!. . . И вдруг как по лампам пошло
куролесить, вся сеть телефонная рвется на нити (В. Мая-
ковский).
Видимо, о фразеологизмах должна идти речь в тех исключи-
тельно редких случаях, когда вместо инфинитива выступает пре-
дикатное имя в вин. падеже либо с предлогом на: — Все хорошо,
19 Если предложение Нарушитель пустился бежать явля-
ется вполне нормативным, то этого нельзя сказать о предложении * Нару-
шитель пустился идти. Его ненормативность объясняется тем,
что прагматически действие идти оценивается как неинтенсивное.
169
Ёася! Теперь На поправку пойдет ъ! — заверила его
Инна Игнатьевна (В. Осеева), либо с предлогом в: А потом Гав-
рюшка снял мой театр, а я п о ш е л в службу к нему
(А. Островский).
Конструкция с глаголом пойти часто обозначает начало такого
действия, которое является следствием предшествующего или
предшествующих действий: Кучер, заметивший, что один из них
был большой охотник становиться на запятки, хлыснул его (коня)
кнутом, и бричка пошла прыгать по камням (Н. Гоголь).
У глагола пойти нет формы НСВ, и, следовательно, он может
употребляться только в прошедшем и будущем времени: . . .В дру-
гое время словно дурь какая найдет на нее; — осерчает вдруг ип о й-
д е т есть и колотить сиротку (Д. Григорович).
В конструкции с отрицанием глагол пойти, как и глагол стать,
имеет наряду с фазовым и модальное значение, близкое к значению
глагола пожелать: Грустила еще Сашенька и о том, что не по-
шла учиться (И. Ирошникова).
Глагол повадиться. В конструкции с этим глаголом обозна-
чается начало такого повторяющегося агентивного действия,
к которому отрицательно относится субъект речи. Предикатные
актанты выступают в форме инфинитива. В текстах преимущест-
венно встречаются инфинитивы глаголов движения: Сынишка его,
мальчик лет пятнадцати t повадился к нам ездить:
всякий день, бывало, то за тем, то за другим (М. Лермонтов), хотя
возможны и инфинитивы глаголов действия: . . .Пришел он жа-
ловаться Анне Петровне, что сверх того чертенок повадился
вить гнездо в его колпаке (А. Пушкин). Отметим, что речь идет
либо о регулярно, либо о многократно повторяющемся, но не о ред-
ком действии: Он повадился к нам регулярно / часто / *редко
ездить.
У глагола повадиться нет формы НСВ. В текстах нами отме-
чено его употребление только в форме прошедшего времени, хотя
кажется приемлемым и его употребление в форме будущего времени,
если он зависит от глагола отрицательного эмоционального отно-
шения: Я боюсь, что теперь он повадится ездить к вам
каждый день.
Инфинитив глагола движения может эллиптироваться, если
из контекста ясно, что речь идет о движении к какому-либо уча-
стнику ситуации: Марья Дмитриевна не слишком ласково приняла
Лаврецкого, когда он явился к ней на следующий день. «Вишь п о-
в а д и л с я», — подумала она (И. Тургенев); — У нас сегодня
Маслобоев был и вчера тоже был, — сказала она. — Да, он в по-
следнее время очень часто повадился к вам (Ф. Достоевский).
Глагол повадиться в форме изъявительного наклонения не
употребляется с отрицанием. Эта формальная особенность детер-
минируется, видимо, тем, что данный глагол обозначает отрица-
тельное отношение к повторяющемуся действию.
Глагол заладить. В конструкции с этим глаголом обозна-
чается начало такого длительного действия, которое оценивается
170
субъектом речи как нежелательное. Предикатный актант высту-
пает в форме инфинитива: Иные же ваши песни ему могут и не по-
нравиться, особенно, если заладите про свою персону петь
(К.1 Федин); Ветер разошелся не на шутку. — Вот теперь как
заладит дуть, так и пойдет на целую неделю (В. Слепцов).
У глагола заладить нет формы НСВ. Как и глагол повадиться,
он не употребляется в форме изъявительного наклонения с отри-
цанием.
Глагол затеять. В конструкции с этим глаголом обозна-
чается начало агентивного действия. Предикатный актант высту-
пает в форме имени в вин. падеже: Знатоки литературы зате-
яли было спо р, но Бессонов, не слушая их, следил потемневшими
глазами за Екатериной Дмитриевной {К. Толстой); Скажите лучше,
для чего вы з а т е я л и со мной эту дурацкую переписку?
(А. Арбузов).
Предикатный актант может выступать и в форме инфинитива
НСВ: Как-то Антон Павлович затеял писать со мной
одноактную пьесу (Т. Щепкина-Куперник). В этом случае кон-
струкция имеет два истолкования: глагол затеять либо обозна-
чает начало действия, либо имеет модальное значение, близкое
значению глагола задумать. При втором истолковании инфини-
тив НСВ можно заменить инфинитивом СВ. Иными словами,
с инфинитивом СВ глагол затеять имеет только модальное зна-
чение: Лягушка, на лугу увидевши Вола, Затеяла сама в до-
родстве с ним сравняться (И. Крылов).
Активной конструкции с глаголом затеять и предикатным име-
нем в позиции дополнения соответствует соотносительная пассив
ная конструкция: После пения и пляски, которые сначала, как я уже
сказал, были затеяны лишь для отвода глаз соседям, —
начались серьезные разговоры (Ы. Морозов).
У глагола затеять есть форма НСВ. В прошедшем времени
эта форма обозначает начало действия: На террасе, когда-то
тихой и безмолвной, голосистая толпа пришельцев затевала
игры (К. Федин); Сергей часто затевал разговор
с телеграфистами других станков (Н. Задорнов). В настоящем
времени форма НСВ либо обозначает начало актуального дей-
ствия: — Братцы, что вы, — ахнул старичок-лампонос, — над
мертвым трупом драку затеваете (В. Гроссман), либо
имеет модальное значение: Очень рад, что вы с в а д ъ б у зате-
ваете без всякого шума (Н. Гоголь).
Отрицание употребляется в конструкции с формой НСВ, имею-
щей начинательное значение: После их разговора о религии, когда
они были еще оюенихом и невестой, ни он, ни она никогда не за-
тевали разговора об этом (Л. Толстой).
Частицы. К рассмотренным конструкциям примыкают
конструкции с частицами давай, и ну, и, а, в которых частицы по
своим семантическим и формальным свойствам сближаются с на-
чинательными глаголами. Уточняя этот тезис, можно сказать, что
в конструкциях с названными частицами обозначается начало
171
агентивного, единичного, актуального, интенсивного деистви^,
которое относится к плану прошедшего времени. Предикатной
актант в этих конструкциях выступает в форме инфинитива:
Схватил дед скорее котел и д а в а й бежать, сколько доста-
вало духу. . . (Н. Гоголь); Лягушка, на лугу увидевши вола, Зате-
яла в дородстве с ним сравняться. Она завистлива была.
Ину топорщиться, пыхтеть и надуваться
(И. Крылов); И ей зеркальце в ответ'. «Ты, конечно, спору нет',
Ты, царица, всех милее, Всех румяней и белее». И царица хохо-
тать, И плечами пожимать, И подмигивать гла-
зами, И прищелкивать перстами, И вертеться
подбочась, Гордо в зеркальце глядясь (А. Пушкин).
Начавшееся действие, выражаемое конструкцией с частицей
давай и инфинитивом, обычно замыкает цепочку последовательно
совершавшихся действий: Псковская деревня. На улице пошаты-
ваясь, бредет пьяный парень. Остановился перед лужей, задумался,
затем вдруг сорвал с себя пиджак, бросил в лужу и д а в а й топ-
тать (Ф. Абрамов).
Л ексико-грамматические
средства выражения значения
прекращения действия
Приставка от- и конфикс от--ся. Эти морфологические показа-
тели прекращения действия, присоединяясь к исходным, морфо-
логически простым, непредельным глаголам НСВ, образуют про-
изводные «финитивные» глаголы СВ: от-говорить, от-работать,
от-сеять-ся. Имея одну и ту же производящую базу, финитивные
и начинательные глаголы в смысловом отношении являются
антонимами: Миткалев забарабанил пальцами по столу. . .
Та-ак-с! — сказал он, наконец, отбарабанив (С. Сергеев-
Ценский); Женись на ней', ты ее полюбишь. . . — Я не по-
люблю, маменька: «Я уже отлюбил» (И. Гончаров).
Семантическая специфика финитивных глаголов состоит в том,
что с их помощью подчеркивается идея наличия временного пре-
дела, истечение которого предопределяет прекращение действия.
В предложении с финитивным глаголом часто употребляется
дополнение, обозначающее тот период времени, по истечении ко-
торого действие прекращается: — Три ночи как-нибудь о т-
работаю, — подумал философ (Н. Гоголь). В роли такого до-
полнения может выступать слово свое: — А что тебе? Год твой
не воюет, ты доброволец, свое отвоевал (Б. Полевой).
В конструкции с финитивным глаголом отрицание не обычно
употребляется вместе с частицей еще (еще не), обозначая, что пе-
риод времени совершения действия еще не истек: Одиннадцать
часов било, а попадья еще не отстряпалась (М. Сал-
тыков-Щедрин); Пахло резедой, табаком и гелиотропом, которые
еще не успели отцвести на клумбах (А. Чехов).
172
\ По мнению Е. А. Земской, в современном русском языке фи-
нйтивные глаголы «приобрели очень широкую продуктивность
и Употребительность. Потенциально приставка от- может прида-
вать финитивное значение почти любому глаголу» [Земская 1952 :
19-^20].
Приставка до-. Присоединяясь к любым морфологически
простым глаголам НСВ, обозначающим локализованные во вре-
мени, длительные действия, эта приставка образует производные
глаголы СВ: до-таять, до-бежатъ, до-нести, до-слушать, до-
строить. Семантическая специфика производных глаголов со-
стоит в том, что они обозначают прекращение ранее начавшегося
действия, которое происходит потому, что действие достигает
либо естественного, либо искусственного (часто «промежуточного»)
предела. Идея предела нередко находит воплощение в предложе-
нии с помощью дополнений, обычно вводимых предлогом до:
Убедительно прошу вас — дочитайте это письмо д о
конца (А. Куприн); Начнете роман, допишите до сере-
дины, а потом ляжете на диван и будете лежать полгода
(А. Чехов); Леонтьев так увлекся разговором с Петром Максимо-
вичем, что досидел до полуночи (К. Паустов-
ский).
Отсутствие в предложении эксплицитно обозначенного предела
обычно свидетельствует о том, что действие прекращается потому,
что оно достигает своего естественного внутреннего предела:
В гостиной свечки догорели. Наталья Павловна встает
(А. Пушкин); Вечер был непоправимо испорчен. Некоторые возвра-
тясь в столовую, дообедали, но молча с обиженными лицами
(И. Бунин); Молодые люди допили свои рюмки и разъехались
(А. Пушкин).
Заметим, что в отличие от глаголов с приставкой от- глаголы
с приставкой до- способны обозначать такое действие, которое,
прекратившись у промежуточного предела, может далее продол-
жаться до естественного окончательного предела.
Глаголы СВ с приставкой до- регулярно имеют соотносительные
глаголы НСВ: до-таять / до-таивать, до-строить / до-страивать.
Глаголы НСВ обозначают, что актуальное действие максимально
приближается к тому пределу, достигнув которого оно прекра-
тится: По его рассказам, он видел Андрея под елью, — истекая
кровью, он доживал последние минуты (М. Бубениов); Хутор
отсеялся. Лишь кое-где досевали просо и подсолнухи (М. Шо-
лохов). Таким образом, глаголы НСВ в отличие от глаголов СВ
обозначают еще не прекратившееся, хотя и приближающееся
к завершению актуальное действие. Прекратившееся действие
глаголы НСВ обозначают лишь тогда, когда они выражают не-
актуальное, неоднократно повторяющееся действие: Толстые
книги дети часто дочитывают только до середины.
Глаголы с приставкой до- образуются без каких-либо формаль-
ных ограничений и относятся к числу широко употребительных.
173
Лексические средства выражения /
значения прекращения действия /
Глагол перестать. В группе строевых фазовых глаголов, обо-
значающих прекращение действия, этот глагол является основном.
У него следующие семантико-синтаксические особенности. Он'вы-
ражает значение прекращения действия, если можно так сказать,
в чистом виде и сочетается с любыми глаголами, обозначающими
локализованное во времени длительное действие. Предикатный
актант выступает в форме инфинитива НСВ и занимает позицию
дополнения. В конструкции с глаголом перестать практически
нет ограничений в отношении семантики имен субъектов и объ-
ектов: Сережка перестал вязать, слушал (В. Белов);
Весною мать перестала мучить Клима уроками музыки
и усердно начала играть сама (М. Горький); А у меня, мама, горло
перестало б о л е т ь (А. Гайдар); Разошлись по всему вагону
оклики: — Двери! Закройте двери! Дуть перестало
(Г. Николаева).
Все формы глагола перестать имеют значение прекращения
действия. Самой употребительной является форма прошедшего
времени. Другие формы в текстах встречаются очень редко:
У ж если они немцев перестанут бояться. . . последнее
дело (М. Булгаков); — Петр Петрович, прошу вас, — сказала
Дуня. — перестанемте о господине Свидригайлове (Ф. До-
стоевский).
Глагол перестать употребляется в различных конструкциях
и сочетается с операторными глаголами: Она сама брала меня за
руки и просила перестать (Ф. Достоевский); Я утешал ее,
уговаривал, но она не могла перестать. . . (Ф. Достоев-
ский).20 Если к сказанному добавить, что глагол перестать —
самый употребительный из глаголов, обозначающих прекращение
действия, то, очевидно, этот глагол можно характеризовать как
служебный.
В конструкции с глаголом перестать преимущественно обо-
значается прекращение актуального единичного действия: Дронов
перестал шмыгать носом и начал как-то озабоченно,
растерянно похрюкивать (М. Горький), но может обозначаться
и прекращение узуально повторявшегося действия: Иван Ильич
в новой должности перестал пробривать подбородок
(Л. Толстой).
Выступая в конструкции в форме НСВ, глагол перестать
обозначает действие, приближающееся к моменту прекращения:
Ты разрешила мне бросить пить зельтерскую воду. Благодарю
за увольнение и перестаю пить (Н. Чернышевский).
20 Употребляясь в отрицательных конструкциях, глагол перестать,
как и рассматриваемый ниже глагол прекратить, вместе с отрицанием обо-
значает продолжение действия, которое, будучи самостоятельным фазовым
значением, характеризуется отдельно.
174
Йлэоме того, форма НСВ может обозначать итеративно повторяю-
щееся прекращение действия: . . .Нередко посреди игры или чтения
я\п с р е с т а в а л играть или читать (К. Аксаков).
\Если инфинитив обозначает действие, которое легко опозна-
ется по контексту, то такой инфинитив может эллиптироваться:
— .\. .Я знаю: покричим и перестанем (М. Горький); Тут
Настенька остановилась и начала хохотать. Я засмеялся вместе
с нею. Она тотчас же перестала (Ф. Достоевский).
Некоторой синтаксической спецификой обладают конструкции
с глаголом перестать и именами метеорологических процессов
(дождь, снег, метель, буря) в позиции подлежащего. В этих кон-
струкциях предикатный актант выступает в форме инфинитива:
Ветер унялся, и снег перестал падать (Л. Славин);
Метель перестала беситься лишь через несколько
дней (Н. Ляшко), но его может и не быть: . . .Ветер как будто
затих и снег переставал (Л. Толстой); Доохдь перестал
на часок (В. Тендряков). Поскольку инфинитива может не быть
в любом контексте и это не препятствует однозначной интерпрета-
ции: 'перестает иметь место называемый метеорологический про-
цесс’, то в данном случае вряд ли можно говорить об эллипсисе.21
Глагол прекратить. Семантическая специфика этого гла-
гола заключается в том, что он выражает значение каузации прек-
ращения действия. Соответственно позицию подлежащего в кон-
струкции занимает имя каузатора прекращения действия, а по-
зицию дополнения — предикатное имя в вин. падеже ед. или множ,
числа, обозначающее прекращаемое действие. Каузатор и субъект
прекращаемого действия могут иметь либо один референт: С зав-
трашнего дня я прекращаю свои п о с е щ е н и я,22
либо разные референты: С завтрашнего дня я прекращаю
ваши посещения.
Как видно из приведенных примеров, имя субъекта прекращае-
мого действия занимает необязательную позицию определения
к предикатному имени и может отсутствовать в предложении как
при однореферентности каузатора и субъекта: Поставив несколько
опытов, Андрей вдруг прекратил работу (Д. Гранин),
так и при их разнореферентности: Часам к двенадцати ночи. . .
все та же расторопная тетка прекратила танцы
и игру в почту (Н. Ляшко).
Прекращаемое действие, которое обозначается в этой кон-
струкции, как правило, агентивное, и соответственно при одно-
референтности субъекта и каузатора позицию подлежащего зани-
21 Ниже, при характеристике остальных глаголов, обозначающих пре-
кращение действия, основное внимание будет уделяться их специфическим
семантическим и формальным свойствам, которые отличаются от аналогич-
ных свойств глагола перестать.
22 При однореферентности каузатора и субъекта позицию дополнения
может в принципе занимать и инфинитив, однако мы располагаем соответ-
ствующими примерами лишь из литературы XIX—начала XX в.: Не п р е.
к р а щ а я кричать, он то и дело откупоривает бутылки (И. Бунин)
175
мают одушевленные предметные существительные. Однако ш/и
разнореферентности в позиции подлежащего могут быть и преди-
катные имена: Эту даровую потеху прекратило появ-
ление генерала (Д. Мамин-Сибиряк); Наступила зима и п р е к р а-
т и л а их свидания (А. Пушкин).	/
Для формы НСВ глагола прекратить характерно обозначение
неоднократно повторяющейся каузации прекращения действия.
. . .Иногда вдруг им овладевала страшная растерянность, уста-
лость, он прекращал игру и уходил куда-то (М. Горький);
Сердце у Ивана Ивановича начало так страшно биться,. . . что
он несколько раз прекращал работу (Н. Гоголь).
Если предикатное имя обозначает действие, которое легко
определяется по контексту, то такое имя может отсутствовать
в предложении: Люда пробовала заниматься гимнастикой. Пере-
усердствовала и простудилась. Пришлось прекрати т ь
(О. Матюшина).
Глагол бросить. Семантическая специфика этого глагола
заключается в том, что он обозначает прекращение действия,
заведомо не доведенного до естественного (внутреннего) или ис-
кусственного (внешнего) предела. Данный глагол сочетается с лю-
быми агентивными глаголами и предикатными именами, обозна-
чающими локализованные длительные действия, за исключением,
пожалуй, глаголов однонаправленного движения. Предикатный
актант выступает в форме инфинитива НСВ и относительно редко
в форме имени в вин. падеже ед. или множ, числа. Прекращение
не доведенного до предела действия происходит либо в результате
волевого акта субъекта действия или субъекта речи, считающих
нецелесообразным его дальнейшее продолжение: В то утро,
помню, я дал себе клятву бросить к у р и т ь (Г. Горышин);
Удаляюсь от зла и сотворю благо', брошу службу, займусь
рифмой (А. Пушкин); Брось, ты, Николай, такие речи! —
дружелюбно сказал ему Павел (М. Горький), либо в результате
возникновения обстоятельств, препятствующих продолжению дей-
ствия: Бурая кобылка отбила одного сосунка и начала бегать
за ним. . . Мать испугалась ибросила есть (Л. Толстой).
Иногда в текстах с помощью обстоятельств специально подчер-
кивается, что прекращение действия временное, вынужденное
и что через некоторое время действие будет продолжено: Бросаю
нанекото рое время писать крупные вещи и займусь
опять мелкими рассказами (А. Чехов); Тогда она на секунду
бросила тащить его (А. Толстой).
В конструкции с глаголом бросить относительно редко обо-
значается прекращение актуального действия: Многие офицеры
бросили обедать и обступили неожиданного гостя
(С. Бабаевский). В основном в этой конструкции обозначается
прекращение узуального, привычного действия: Узник бросил
читать, перестал кормить голубей, перестал торо-
питься жить (А. Серафимович); Вскоре я бросил пи-
сать стихи (К. Паустовский).
176
\ Глагол бросить имеет форму НСВ. В конструкции с этой фор-
мой обозначается неоднократное прекращение действия: Женя
пристраивался раза три и каждый раз бросал службу
(Д.\ Мамин-Сибиряк).
Если предикатный актапт обозначает действие, которое одно-
значно опознается по контексту, то такой актант может эллип-
тироваться: Сначала офицеры заходили к нему в каюту и просили
дать почитать что-нибудь, но потом бросили (К. Паустов-
ский); Аграфена К ондратьевн а: Как, ты еще пла-
чешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! (А. Островский).
Глаголы кончить, закончить, окончить, завершить. Се-
мантическая специфика данных синонимичных глаголов заклю-
чается в том, что они обозначают прекращение действия, которое
доведено до своего внутреннего (естественного) или внешнего
(искусственного) запланированного предела. Сочетаются эти гла-
голы с агентивными предикатными именами (а также предметными
именами, имеющими предикатное прочтение) в вин. падеже
ед. и мн. числа: Окончив молотьбу на семена, я начал
молотить хлеб на продажу (Н. Гарин-Михайловский); Закон-
чив формальности и сфотографировав шхуну, мы на-
правились в море (С. Диковский). Только глагол кончить соче-
тается и с инфинитивом НСВ: Кончив писать, Егор встал
и прочел все письмо сначала (Л. Чехов).
Предложенная семантическая интерпретация значения пере-
численных глаголов подтверждается, в частности, тем, что в кон-
струкции с этими глаголами нельзя употребить обстоятельство,
обозначающее период временного прекращения действия: *Я за-
/о/к о нчил работу на несколько минут. В конструкции с другими
глаголами прекращения действия подобные обстоятельства вполне
уместны: Я бросил/прекратил работу на несколько
минут.
Выступая в форме НСВ, все перечисленные глаголы обозна-
чают актуальное действие, приближающееся к моменту своего
прекращения: Сто восемьдесят тысяч горожан. . .завершали
колоссальную работу (А. Первенцев); Наше путешествие
подходит к концу, и, к сожалению, заканчиваю его в оди-
ночестве (В. Каверин). Кроме того, форма НСВ может обозначать
и повторяющееся прекращение действия: Здесь обычно работу
оканчивают за 20 минут до срока (А. Безыменский).
Активной конструкции с предикатным именем в вин. падеже
соответствует довольно употребительная пассивная конструкция:
Важнейший тревожнейший а к т поимки завершен (В. Мая-
ковский); Погрузка ловцов была уже закончена и
штормтрапы подняты на борт (С. Диковский).
Предикатный актант может эллиптироваться, если он обозна-
чает действие, которое однозначно определяется по контексту:
Я кончил. . . Так! дописана страница (М. Лермонтов). Преди-
катный актант, обозначающий речевое действие, обычно эллипти-
руется в предложении с прямой речью: И завтра же, сударыня,
12 Теория функциональной грамматики
177
завтра же вы не будете в доме моем! — кончил он, обращаясь
ко мне (Ф. Достоевский).	/
Глагол стать. Этот начинательный глагол вместе с отри-
цанием и обстоятельством, типа далее, более и т. п., указывающим
на последующее продолжение действия, называемого инфини-
тивом, имеет значение 'перестать5, т. е. обозначает прекращение
действия: Семенов не стал более разговаривать.
Несчастный отошел в сторону (Н. Помяловский);
Средства выражения
значения продолжения действия
Насколько мы можем судить, в русском языке нет грамматических
средств, выражающих значение продолжения действия. Вместе
с тем имеется группа строевых глаголов, которые лексически вы-
ражают это значение.
Глагол не переставать 23 Этот глагол обозначает про-
должение действия, если можно так сказать, в наиболее чистом
виде: Яне перестаю молить его об одном. . . (Л. Тол-
стой); . . .На дворе около подъезда не пере ставало сто-
ять по нескольку экипажей (Л. Толстой); Ветер не пере-
стает, — и какой ветер (И. Срезневский). Формально-грамма-
тические особенности конструкции с этим глаголом были рассмо-
трены при описании глагола перестать.
Дополнительно необходимо обратить внимание на следующие
моменты. В плане будущего времени употребляется не форма
НСВ, а форма СВ: Она кажется никогда не перестанет
меня преследовать (Ф. Достоевский); Благодарить
не перестану Тебя, мой друг, одну тебя (А. Пушкин).
Интересна и как будто бы уникальна конструкция с деепричастием
не переставая, которое формально зависит от знаменательного
глагола, занимающего позицию сказуемого, но обозначает не одно-
временное действие, а продолжение действия, выраженного зна-
менательным глаголом: Выстрелы били, не переставая
(А. Толстой); . . .Мальчик изнемог от жары. . ., но все же изо всей
силы, не переставая, дул в игрушечную трубу (А. Чехов).
Одновременное действие это деепричастие выражает лишь при
наличии зависящего от него инфинитива: А еще через несколько
минут она рассказывала, не переставая есть (М. Горь-
кий).
Для рассматриваемой конструкции естественно употребление
обстоятельств, обозначающих период времени, в течение которого
продолжается действие: Вот уже неделю льет дождь,
не переставая (А. Серафимович), а также конечную точку
этого периода: До Карамзина русская проза не пере-
23 Разумеется, о глаголе не переставать, как и о глаголе не прекращать,
можно говорить только условно. Реально мы имеем дело со словосочетаниями
глаголов переставать н прекращать с отрицательной частицей.
178
суп а в а л а скрипеть тяжелыми ломоносовскими периодами
(В,. Белинский). Форты не прекращали огня всю
н \ч ъ (С. Голубов); Объявление Ленисполкома. . * предписывало. . .
в о\в р е м я воздушной тревоги не прекра-
щать торговлю (Л. Славин). Формально-грамматические
особенности конструкции с этим глаголом рассмотрены выше
при характеристике глагола прекратить.
Глагол продолжать. Значение продолжения действия
естественно свойственно и этому глаголу, который сочетается
с предикатными актантами, обозначающими любые локали-
зованные длительные действия. Предикатный актант занимает
позицию дополнения и выражается либо формой инфинитива
НСВ, либо именем в вин. падеже ед. или множ, числа: Вы хотите,
чтобы я продолжала жить в этом городе, продол-
жала эту пустую бесполезную жизнь, которая стала для
меня невыносима (А. Чехов).
Семантическая специфика глагола продолжать заключается
в том, что он может обозначать продолжение ранее прерванного
действия: Я вернулся в лесную чащу, чтобы продолжать
свои поиски (Линьков); Егор надевает картуз на затылок,
и, чмокнув собаке, продолжает свой путь (А. Чехов).
Только это значение присуще форме СВ продолжить, при которой
предикатный актант выражается лишь именем в вин. падеже:
Врангелю директива предлагала. . .прдол жить наступ-
ление через Пензу, Нижний Новгород на Москву (К. Федин);
Маяковский тряхнул головой и попытался продолжить
чтение (Р. Ивнев).
Эллипсис предикатного актанта обычно допускается, если
этот актант обозначает речевое действие: Что вы говорите? —
воскликнула Марья Гавриловна’, — как это странно. Продол-
ж а й т е; я расскажу после, но п р о д о л ж а й т е, сделайте
милость (А. Пушкин). Особенно естествен эллипсис предикатного
актанта для предложений с прямой речью: — Что ты найдешь
в Петербурге? — продолжала она (И. Гончаров); Иона мол-
чит некоторое время и продолжает’. — Так-то, брат ко-
былочка. . . Нету Кузьмы Ионыча. . . Приказал долго жить
(А. Чехов).
Глагол остаться / оставаться. Значение продолжения
действия свойственно и этому глаголу, который, однако, в данном
значении имеет очень узкую сферу употребления, поскольку со-
четается только с инфинитивами глаголов, обозначающих положе-
ние в пространстве, — лежать, стоять, сидеть: Среди них по-
падались старики, которые не могли итти. . . Их несли на носил-
ках. Некоторые падали иоставались лежать на месте
(В. Катаев); Ахилл как осклабился, так и остался с такой
глупой рожей стоять (1V1. Пришвин); — Иди. Ложись, — по-
звал его Сердюк. Петр отрицательно покачал головой ио ст алея
с и д е т ь (В. Попов). Позицию подлежащего в этой конструкции
может занимать не только одушевленное, по и неодушевленное
12*
179
имя: Часть вещей снова поставили на свои места, а часть так
и осталась лежать в ящиках (А. Толстой). Рассматри-
ваемая конструкция обозначает действие, которое, судя по имею-
щимся примерам, является последним в цепочке, включающей
как минимум два действия.
НАЧИНАТЕЛЬНОСТЬ И СРЕДСТВА
ЕЕ ВЫРАЖЕНИЯ
В ЯЗЫКАХ РАЗНЫХ ТИПОВ
Настоящий раздел содержит материал для типологического опи-
сания и систематизации способов выражения начинательности
в различных языках. Исследуются начинательные конструкции,
т. е. конструкции, образованные предикатами, в смысловой струк-
туре которых присутствует начинательное значение
(НЗ). Предикат, синтетический или аналитический, в смысловой
структуре которого (в данном предложении или же всегда) при-
сутствует НЗ, именуется обобщенно начинатель и ы м г л а-
голом (НГ). Соотносительный семантически исходный преди-
кат, не выражающий НЗ, именуется коррелятом НГ (КН).
Под НЗ понимается значение типа «начать», используемое ниже
в толкованиях. НЗ не разделяет все значения русского глагола
начать, который более богат семантически (см. (4), где НЗ нельзя
выразить русским глаголом начать", см. [Хализева 1976: 74—76]).
НЗ может быть эксплицировано с помощью понятий 'существо-
вать’ й 'момент времени’; ср.: (1) «А начинается=в момент
Тх А не существует, и в некоторый момент Т2 А существует, и Т2
позже Тг» ([Апресян 1973: 290—291]; си. также [Апиесян 1974:
123-124]).
Основные способы выражения
начинательного значения
Начинательность действия чаще всего выражается специальным
глаголом, деривационным аффиксом, видо-временной формой
глагола, а также контекстно — в глагольном словосочетании,
в простом предложении, в сложном предложении. Обычно в языке
используется несколько способов выражения НЗ, различающихся
характером НЗ. При этом разные типы НЗ, различающиеся смыс-
ловыми и иными надбавками к НЗ, могут характеризоваться пре-
имущественным или исключительным применением определенных
способов выражения. По набору, сфере применения, продуктив-
ности и частотности использования разных способов выражения
НЗ языки могут быть типологически классифицированы.
НЗ выражено синтаксическим окружением КН, чаще всего
глаголом, от которого зависит КН (т. е. КН не объединен с пока-
зателем НЗ в одной словоформе). Границы между перечисляемыми
ниже типами не всегда четки (см., например, [Абабий, Банару:
1984]).
180
Служебные и п о л у с л у ж е б н ы о г л а г о л ы.
Имеются в виду глаголы типа рус. начинать / начать, стать
и т. п., т. е. глаголы, выражающие НЗ в наиболее «нейтральном»
виде, а также обычно наиболее частотные среди рассматриваемых
в данном подразделе. Они часто (ср. (3)), но не всегда (ср. (4)) мо-
гут заменять полнозначные глаголы, а также аффиксы с НЗ
в конкретных предложениях без существенного изменения общего
смысла. Служебные глаголы обычно сохраняют бесподлежащную
исходную конструкцию с КН, поскольку, в отличие от полпознач-
ных, они не маркированы по признаку «агентивность субъекта»;
ср.: (2) Его тошнило -> Его начало тошнить.
Полно ц е и н ы е г л а г о л ы. Эти глаголы обычно, поми-
мо НЗ, содержат еще и другие смысловые компоненты, чаще
всего, видимо, значения движения, частотности, интенсивности,
экспрессивности и т. п.; ср.: (3) Она в эту зиму простудилась
и кашлять пошла (-^начала), уже кровью (Ф. Достоевский);
(4) Он ударился (-> начал) бежать.
Фразеологически связанные глаголы.
Этот тип глаголов отличается ограниченным набором КН; ср.:
(5) Он пришел в восторг (^«начал восторгаться»). Здесь в роли КН
выступает быть в восторге, т. е. НГ образуется супплетивной за-
меной быть —> прийти.
Неизменяемые слова (в г р а м м а т и з о в а н-
и ы х к о н с т р у к ц и я х). В русском языке сюда относятся
грамматизованные конструкции со словами а, давай, и ну, и;
ср.: (6) а. Поймает, да и ну целовать (А. Пушкин), т. е. « «начи-
нает интенсивно целовать» [Тихонов 1959: 70—75].
Г р а м м а т и з о в а п н ы е к о и с т р у к ц и и. В рус-
ском языке сюда относятся инфинитивные конструкции типа
(6) б. Она целовать, см. [Булыгина 1982: 76—77]. .
НЗ выражено деривационным аффиксом. Различаются одно-
значные и неоднозначные аффиксы.
Однозначные аффикс ы. Этот тип аффиксов выра-
жает лишь НЗ (в «чистом» виде или со смысловыми нагрузками
типа 'быстро’, 'вдруг’, 'интенсивно’ и др.) и обычно не знает
сколько-нибудь существенных лексических ограничений на обра-
зование. К этому, относительно редкому в языках типу аффиксов
с НЗ относятся, например, суффиксы: чукотский -цо- / ~ццо~,
вепсский---skande и эвенкийский-л-; ср.: чукот. (7) а. Ытлён
мигчирэты-ркын 'Он работает’ (-ркын — суффикс наст, вр.)
б. Ытлён мэгчераты-ццо-ркын 'Он начинает работать’ (изменение
гласных вызвано сингармонизмом); (8) а. Ынан ытлён кыплы-нэн
'Онего ударил-он-его’ (аорист) б. Ынан ытлён кыплы-ццо-нэн
букв.: 'Он его пачал-ударить-оп-его’, т. с. 'Он замахнулся’;
эвенк. (9) а. Нуцан иниви-рэ-н орон-мо 'Он навьючил (~рэ-суф-
фикс небуд. вр.; -н — 3 л. ед. ч.) оленя (-мо — вин. над.)’
б. Нуцан иниви-л-лэ-н орон-мо 'Он начал-выочить (-л.?-< -рэ-
ассимиляция) оленя’.
181
Примечание. «Предпачииательность». Форма кыплы-ццо-нэн из (8$)
может быть также проинтерпретирована и как «предначнпатсльиая», т. ё.
как выражающая намеренность, готовность и т. п. (ср. (21в)). Для связи
значений намеренное т и и и а ч и п а т е л ь н о с т и характерны,
в частности, следующие примеры. В испанском языке сочетание ir ('идти’)
a-j-inf. во всех временных формах, кроме аориста (формы прогрессива у ir
пот), имеет значение англ, going to : iba/voy a hablar=was/am going to speak
'я собирался I собираюсь говорить’. Но в аористе значения намеренности нет
вовсе, а есть значение пачнпательиости; ср. fue a hablar 'заговорил’. В нивх-
ском языке суффикс -ины- обычно обозначает намеренность с гла-
голами целенаправленных действий и и а ч и и а т е л ь п о с т ь с глаго-
лами состояний, а также спонтанных действий; ср.: во,- 'сражаться’ -> ва-
ины- 'намереваться / собираться сражаться’, иу- 'убить’ -> иу-ины- 'наме-
реваться / собираться убить’, но весцар- 'быть сильным’ -> весцар-ины-
'становиться сильным’, кевкевз- 'виться’ —> кевкевз-ины- 'начать виться’,
xq- 'быть горьким’, 'горчить’ -> уа-ины- 'начать горчить’.
Н е о д и о з и а ч и ы е а ф ф и к с ы. В отличие от НГ
с однозначными аффиксами НГ с этими аффиксами чаще всего:
1) имеют помимо НЗ еще и другие значения (ср.: болг. (10) завехна
'начать вянуть’ и 'увянуть’, т. е. «кончить вянуть»; рус. (11)
зазвонить 'начать звонить’ и зарезать 'убить ножом’); 2) фикси-
руются словарями; 3) сочетаются с ограниченным, хотя подчас
значительным числом КН; 4) имеют синонимичные аффиксы, раз-
личающиеся дополнительными значениями и/или сочетаемостью
с КН (ср.: (12) забегал «начал бегать», но побежал «начал бежать»);
5) присоединяются преимущественно или только к непредельным
непереходным глаголам (ср. (8)). Неначинательное значение (часто
исторически исходное) нередко является пространственным, ср.
соответственно пары рус. (13) Он вз-волновался иОнвз-летел;1тем.
(14) Die Blume bliihte auf 'Цветок расцвел’ и Er blickte auf 'Он
поднял взгляд’; кит. (15) ku-qilai 'заплакать’ и lei-qilai 'взлететь’;
груз. (16) a-tir-d-eba 'заплачет’ и a-prin-d-eba 'взлетит’.
НЗ выражено формой со значением совершенного вида.
КН являются непредельными; чаще всего они обозначают
различные состояния (см. [Сотые 1976: 19]). Существуют
две основные разновидности:
а.	Чистовидовая форма. В русском языке сюда относятся гла-
голы СВ, выделенные М. Я. Гловинской в один из четырех основ-
ных семантических типов видовых противопоставлений. Значение
этого типа сформулировано так: «быть в состоянии» —> «начать
быть в состоянии»; «иметь свойство» -> «начать иметь свойство»;
«действовать» «начать действовать»; (17) воображать (о себе) ->
вообразить {Девочка воображает / вообразила о себе бог знает что);
обижаться — обидеться {Вы напрасно обижаетесь / обиделись на
меня; ср. пары типа (18) болеть —> заболеть [Гловинская 1982:
91-101].
б.	Видо-времепиая форма. В этом случае НЗ выражается фор-
мой типа аориста, т. е. формой, имеющей, помимо значения со-
вершенного вида, также значение прошедшего времени, реже —
также и формой перфективного будущего. Так, НЗ характерно,
например, для форм древнегреческого аориста (так называемый
182
ишрёссивпый аорист). Обычно языки совмещают значение «ий-
грессивного» аориста со значением «перфективного» аориста (ср.
значения 1) и 2) в (20а) и в (216)). Обратное, однако, необязательно;
так, в современном болгарском языке формы аориста лишь от не-
скольких глаголов НСВ (чакам 'ждать’, плача 'плакать’) имеют
НЗ, ср.: (19) Огнянов . . . легна и плана като жена (И. Вазов)
'Огнянов лег и заплакал как женщина’, см. [Маслов 1949: 145;
Иванчев 1961: 35]; др.-греч. (20) a. cbasileusa (аорист) 1) 'я воца-
рился’, 'я стал царем (=«начал царствовать»)’, 2) 'я (какое-то
время) поцарствовал’; б. ebasBeuon cleka ete (имперфект) 'я цар-
ствовал десять лет’, 'я был царем десять лет’. В чукотском языке,
как отмечалось выше (см. (7)), есть суффикс с НЗ. Однако у опре-
деленного подкласса непредельных глаголов НЗ передается пре-
имущественно формами аориста, а форма с суффиксом имеет иное
НЗ; ср.: (21) а. йылцэты-ркын 'спит’ {-ркын-суфф. наст, вр.),
б. иылцэт-гъи 1) 'заснул’ или 2) 'проспал какое-то время’ (-гъи/
-гъэ — окончание 3-го л. ед. ч. аориста); в. йылцаты-ццо-гъэ
букв, 'начал спать’ (возможные интерпретации: готовился ко сну,
устраивался в постели поудобнее, дремал — может быть, заснул,
а может, и нет); (22) а. тэргаты-ркын 'плачет’, б. тэргат-гъэ 'за-
плакал’. Ср. глаголы других подклассов: (23) — а. мигчирэты-
ркын 'работает’, б. мигчирэт-гъи 'поработал’ (ср. НГ в (76));
а', въи-ркын 'умирает’, б'. въи-гъи 'умер’. В чукотском языке
существуют три основных значения аориста: начально-перфектив-
ное (см. 'заснул’ (216)), конечно-перфективное (см. 'умер’, в 236'))
и цельно-перфективное (см. 'поработал’ в (236)) (см. [Недялков,
Инэнликей, Недялков, Рахтилин 1984 : 205—207]). Рассматри-
ваемое явление характерно также и для романских языков (см.
[Реферовская 1948 : 453]). В китайском языке часть прилагатель-
ных, выступающих и предикативно и обычно имеющих стативное
значение, получает НЗ при употреблении с показателем завер-
шенности суффиксом -1е; (24) Cao lulftde 'Трава зеленая-зелоная’,
Cao 1й-1е 'Трава зазеленела’=«начала зеленеть» (см. [Яхонтов
1957: 116]).
Контекстно-обусловленное выражение НЗ. Этот способ
выражения НЗ также относится, как правило, к плану
прошедшего времени, однако глагол не имеет формы СВ,
или, точнее, той формы, которая в данном языке в той или иной
мере специализирована на выражении НЗ. Хотя присутствие НГ
(их можно именовать контекстными НГ) в примерах типа приво-
димых ниже не всегда бесспорно, их рассмотрение в пределах
исследуемой темы представляется необходимым для полноты
картины. В чешском языке, по наблюдениям Св. Иванчева, рус-
ским предложениям типа (25) Он встал и побежал в нормальном
случае соответствуют предложения типа чеш. (26) Vstal a bezel
букв. 'Встал и бежал’, т. е. с НГ НСВ в форме прошедшего вре-
мени, хотя изредка встречаются и соответствия типа (27) Vstal
к zacal bezet букв. 'Встал и начал бежать’. Для глагола jiti
идти’ способ, представленный в (26), является единственным для
183
выражения НЗ, ср.: (28) Vstal a sei букв. еВстал и шел’. В (26)
и (28) представлен «основной нейтральный вариант выражения
семантической категории ингрессивности» [Иванчев 1961: 111].
Значение начинательности сигнализируется различными типами
ситаксических контекстов, в частности наречиями, а также поло-
жением в конце цепочки из глаголов СВ, выражающих действия,
следующие одно за другим; ср. также: (29) Pani ze Springfeldu
hned se pridala po psicku (Nemcova) 'Госпожа фон Шпрингфельд
стала тотчас искать собачку’, букв, 'тотчас искала собачку’
(см. [Иванчев 1961: 36, 38, 112]). Аналогичное явление существует
в английском, немецком (см. (66)), эскимосском, нивхском и ки-
тайских языках. В китайском языке, как отмечает С. Е. Яхон-
тов, некоторые глаголы (лексически обозначающие длительное
действие), если они стоят в конце предложения и не имеют пока-
зателя завершенности (ср. (28)) или другого аффикса, обозначают
начальную фазу соответствующего действия; ср.: (30) Tat ра2
dao3 che4 shang5 jiu6 xie7 'Ощ влез2 на3> 5 телегу4 иб стал7 разгру-
жать/ [см. Яхонтов 1985: 150]. Не исключено, что в примерах
типа (26), (28), (29) и (30) НЗ («синкопированное» НЗ?) не столько
выражается контекстом, сколько имплицируется им: ведь про-
текающее действие обычно не предполагает завершения, но, как
правило, предполагает, что начало было.
Некоторые типологические характеристики. 1) По признаку
«наличие и употребительность самостоятельных НГ» типа рас-
смотренных выше крайние точки могут быть, в частности, пред-
ставлены языками — литовским, где более 35 таких единиц (см.
[Генюшене 1983: 153—168]), и нивхским, где таких НГ вообще
нет. Нет в нем и аффиксных НГ, обозначающих целенаправленные
действия (см. примечание выше). Между наличием самостоятель-
ных НГ и НГ аффиксных жесткой зависимости нет:
НЗ выражено	Чукот.	Вьетн.	Эвенк.	Нивх.
Глаголом	+	+	—	—»
Аффиксом	+	—	+	(-)
2) По признаку употребления аффиксных НГ полюса среди
славянских языков образуют болгарский и чешский. При этом
русский язык располагается ближе к болгарскому, а польский,
пожалуй, к чешскому, словацкому и лужицким. В болгарском
языке, например, существует более 300 транзитивов этого типа,
образованных от глаголов физической деятельности (загризвам
'начинать грызть’, закълвавам 'начинать клевать’, закърмя 'на-
чинать кормить грудью’, зазиждам 'начинать строить из камня,
кирпича’ и т. д.). В близкородственном сербскохорватском таких
глаголов лишь 14 (см. [Деянова 1974: 461; Sekaninova 1981: 1—5;
Иванова 1974: 55, 63, 85, 94—97, 110—111, 115]). Ближе к поль-
скому, чем к русскому, находятся, видимо, по этому признаку
балтийские языки. 3) Между наличием аффиксных и контекстных
НГ, скорее всего, существует обратная корреляция. Так, среди
184
славянских языков (где аффиксные НГ представляют в целом
исторически более поздний тип) по этому признаку полярные по-
зиции занимают чешский, словацкий и лужицкие языки, с одной
стороны, и болгарский и русский — с другой. Промежуточную
зону, но ближе к последним, занимают языки польский, словен-
ский и сербохорватский [Иванчев 1961: 112]. 4) По признаку
частотности эксплицитного выражения НЗ одно из первых мест,
видимо, должно принадлежать чукотскому языку. Типичны сле-
дующие переводы с русского: (31) а. Он нагнулся к переднему
стеклу кабины и сосредоточенно смотрел на море, б. Ытлён
и’мпы-гъи янотцэргычь-эты ынкъам гэта-ццо-нэн аццы букв.
е. . . стал смотреть’; (32) а. А впереди уже чернеет. . . труба,
б. ЬГттыёча-ым энмэч г-ув-пэра-ццо-лен цылынтоолгын букв.
е. . .уже черно-казаться-начала’ (г--лен — показатели пер-
фекта); (33) а. Жизнь в охотничьей избушке стала невыно-
симой, б. Нымытвагыргын гыннэццытты-рай-ык лыгъаткэгма
га-тва-ццо-лен букв, 'начала-быть очень-плохой’.
Фазовое и серийное
начинательные значения
Значение НГ может зависеть от следующих взаимодейству-
ющих факторов: 1) особенностей данного показателя НЗ; 2) зна-
чения КН; 3) контекста (в особенности количественного) высказы-
вания. Основное подразделение здесь проходит между значени-
ями единичного, конкретного действия и действия узуального,
итеративного (см. [Демиденко 19636: 37; Шелякин 1969: 231).
Далее первый тип значения начинательности именуется фазо-
вым НЗ, второй — серийным НЗ (термин заимствован из: [Freed
1979: 53]). Внутри этих двух типов имеются частные подразде-
ления. Существуют промежуточные случаи, точное определение
места которых затруднено и требует особого описания.
Основные типы фазовых НЗ. Различаются эволютивное и
неэволютивное НЗ.
Эволютивное НЗ. Этот тип НЗ предполагает началь-
ную переходную фазу, т. е. период, обычно относительно длитель-
ный (реже короткий), в течение которого происходит (постепен-
ное) накопление определенных свойств, ведущее к изменению,
к появлению ситуации, обозначаемой КН. Как правило, НГ
и КН связаны отношением «действие — результат» (ср. (346)
и (34в), (356), (35в)). Значение НГ обычно легко совмещается со
значением настоящего актуального и прошедшего процессуаль-
ного времени. Ср.: (34) а. Сосед засыпает (=«начинает спать»),
б. Сосед заснул, в. Сосед спит; (35) а. Белье сохнет (=«стаповится
(=начинает быть) сухим»), б. Белье сохло / высохло, в. Белье
сухое. См. также (20а), (216), (24).
Неэволютивное НЗ. Сравнительно с эволютивным
этот тип НЗ характеризуется отрицательно. Здесь — два подтипа.
185
а.	Контактное НЗ. Этот подтип НЗ не обозначает фазы (=ча-
сти действия), денотативно отличной от ее продолжения. НЗ про-
сто указывает на момент появления, возникновения ситуации,
до этого не имевшем моста. Значение НГ обычно не совмещается
со значением настоящего актуального. Ср.: (36) Он заплакал
( = «начал плакать»), б. Он заплачет ( = «начнет плакать»); (37) Он
встал и пошел ( = «начал идти»). См. также (19), (226), (25), (26),
(28), (29) и (30).
б.	Неконтактное НЗ. В этом случае либо выделяется фаза,
денотативно отличная от ее продолжения (см. (86)), либо выделя-
ются первые признаки начала действия в эволютивной (но обычно
не в контактной!) фазе (см. (38)), либо выделяется начальная фаза
однородного действия (см. (39)). Значение НГ обычно совмеща-
ется со значением настоящего актуального и прошедшего процес-
суального времени. Ср.: (38) а. Сосед начинает засыпать (ср.
(34)), б. Сосед начал засыпать; (39) а. Я как-то очень ловко начал
рассказывать (=начало рассказа было «ловким»; неконтактное НЗ),
ср. б. Я как-то очень ловко стал рассказывать ( = рассказ был
«ловким»; контактное НЗ). См. также (2), (7).
Основные типы серийных НЗ. Серийные НГ обозначают начало
итеративных (в широком смысле слова) ситуаций. Начинатель-
ность и итеративность во многих языках тесно связаны и часто
сопутствуют друг другу в одном предикате (см., например, (43),
(44), а также (42), где -льат- итеративный суффикс). Можно пред-
ложить такую универсалию: если в языке есть однозначный
аффикс с НЗ, то в нем, как правило, есть и итератив-
ный аффикс (обратное необязательно). По характеру пре-
суппозиции (см. (1)) серийные НЗ подразделяются на два типа:
неадвербиальные и адвербиальные.
Неадвербиальное НЗ. Здесь слова, зависящие от
НГ, не (обязательно) входят в пресуппозицию, т. е. в последней
отрицается лишь предикат. Различаются по крайней мере два
НЗ — константное и итеративное.
а.	Константное НЗ. В этом случае речь идет не о повторении
отдельных идентичных событий через определенные промежутки
времени, но о начале деятельности, которая может иметь раз-
личные неодинаковые проявления, или же о приобретении какой-то
способности и т. п. Ср.: (40) Кинжал и шашка суть члены их
[черкес] тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели
лепетать (А. Пушкин). Эти НГ обычно не сочетаются с обстоя-
тельствами типа несколько раз, ежедневно, ежеминутно, друг
за другом и т. п.
б.	Итеративное НЗ. В этом случае идентичные события повто-
ряются полностью, т. е. со своим началом, продолжением и пре-
кращением. Ср.: (41) Он задавал странные и пугливые вопросы,
... и несколько раз начинал плакать (Ф. Достоевский; ср. (36));
чукот. (42) Ынан ъпплён пынлё-льат-ы-ццо-нэн сОн его спраши-
вать-много-раз-начал-он-его’ (аорист). У некоторых НГ итера-
тивное (ио не фазовое) толкование НЗ является единственным
186
и может быть связано с множественностью (или собиратель-
ностью) субъекта или объекта действия. Иначе говоря, образова-
ние НГ связано с необходимостью его итеративного истолкования.
Ср.: (43) а. На землю западали (=«начали падать одна за другой»)
крупные капли весеннего дождя, ср. б. * Западала капля дождя}
ср. также фазовое НЗ: в. Дерево наклонилось и начало медленно
падать} (44) а. Бабы заразвязывали узелки, зарасстегивали бу-
лавки (В. Белов), ср. б. *Баба заразвязывала узелок, зарасстеги-
вала булавку (фазовая интерпретация вряд ли возможна); как
кажется, более приемлемо: в. Баба заразвязывала узелки, зарас-
стегивала булавки} ср. фазовое НЗ: г. Она . . . стала развязывать
узелок, . ., но он не развязывался (Ф. Достоевский).
Адвербиальное НЗ. В этом случае НЗ относится
не столько к КН, сколько к словам, обозначающим изменившиеся
условия осуществления ситуации, обозначенной КН (см. [Деми-
денко 19636: 264]). Без адвербиальных характеристик некоторые
стативные и моторные предикаты вообще не сочетаются с пока-
зателями НЗ (см. (46) и (49)). Изменения могут касаться интен-
сивности, темпа, пространственной характеристики и т. д. Так,
(45) — а. Она [улыбнулась и] стала петь громче имеет пресуп-
позицию б. Она пела не так громко, а не в. Она не пела (ср. [Storch
1978: 118]). Этот тип НЗ может совмещаться и с узуальным, и с ите-
ративным НЗ. Адвербиальное НЗ имеет три тесно соприкаса-
ющиеся разновидности.
а.	Адвербиально-континуальное НЗ. В этом случае действие
осуществляется по крайней мере в два приема: вначале без «ад-
вербиальной характеристики», а затем с нею; ср.: (46) Он начал
идти быстрее} см. также (45). Если в (45) опустить слова в квад-
ратных скобках, то пример может быть проинтерпретирован и как
адвербиально-узуальный в смысле 'у нее теперь голос стал более
громким’ и т. п. Следующий немецкий пример, как и его русский
перевод, правилен лишь при употреблении со словами, взятыми
в скобки: (47) Er begann [so unruhig] zu sitzen, daB. . . 'Он начал
сидеть [так беспокойно, что. . .1’ (см.: [Fabricius-Hansen 1975:
89]; ср. [Демиденко 19636: 264; Шелякин 1969: 17]).
б.	Адвербиально-узуальное НЗ. В этом случае адвербиальное
НЗ выступает и как узуальное: (48) Она стала [на несколько
минут] плохо видеть на левый глаз. Со словами, взятыми
в квадратные скобки, значение будет адвербиально-континуаль-
ным.
в.	Адвербиально-итеративное НЗ. В этом случае адвербиаль-
ное НЗ совмещается с итеративным. В чукотском языке есть спе-
циальная инфинитивная конструкция, характерная для адвер-
биального НЗ: (49) а. Ытлён энмэпы нъэл-гъи илюлъэт-ык 'Он
на скалах стал тренироваться’ {-ык — суффикс инфинитива),
т. е. до этого тренировки проходили не на скалах. Характерно,
что глагол нъэл- 'стать кем-л. чем-л.’, 'оказаться где-л.’ не соче-
тается сам по себе с инфинитивом, т. е. неправильно (49) б. *Ыт-
лён нъэл-гъи илюльэтык 'Он стал тренироваться’.
187
Основные типы
начинательных глаголов!
инхоативы, ингрессивы, инцептивы
Употребление терминов «инхоатив» и «ингрессив» опирается на
традиции, существующие в аспектологии, для третьего, предла-
гаемого типа НГ используется свободный термин «инцептив».
Названные три типа НГ заметно коррелируют с тремя типами фа-
зовых НЗ — эволютивным, контактным и неконтактным, с одной
стороны, и с фазовыми (относящимися к конкретному, единичному
событию) или серийными (относящимися к серии событий) НЗ —
с другой.
Четыре основных класса КН: стативы, агентивы, термина-
тивы, моментативы. Четыре основных аспектуальных класса КН,
которые выявились в процессе работы над НГ, оказались в зна-
чительной мере соответствующими классификации 3. Вендлера
[Vendler 1967], включающей states (стативы), activities (ниже —
агентивы), accomplishments (ниже терминативы) и achievements
(ниже моментативы). Эти характеристики могут варьироваться
у одного и того же КН в зависимости от контекста употребления.
Стативы. Этим термином именуются непредельные преди-
каты (за определенными исключениями интранзитивные), обо-
значающие качества (быть сухим, быть добрым и т. п.), состоя-
ния предметов (цвести, быть сломанным и т. п.), эмоциональные
и физиологические состояния (спать, болеть, любить, обижаться,
быть мертвым и т. п.), положение в пространстве (лежать, си-
деть, стоять и т. п.).
Агентивы. Этим термином обозначаются непредельные
предикаты, обозначающие действия (за определенным исключе-
нием интранзитивные) и имеющие, как и стативы, гомогенную
внутреннюю структуру, т. е. определенный отрезок действия де-
нотативно идентичен другому отрезку того же действия. В смыс-
ловую структуру агентивов (как и в смысловую структуру стати-
вов) всегда или же в данном употреблении не входят смысловые
компоненты со значением начала или завершения действия;
ср.: плакать, звонить, работать, плавать, бежать, нести, воло-
чить, писать (абсолютивно!) и т. п.
Терминативы. Этот тип предельных предикатов обо-
значает действия, обычно связанные с относительно постепенным
накоплением новых свойств, изменением состояния, приобрете-
нием нового качества и т. п. В смысловую структуру предикатов
(вообще или же в данном употреблении) входит компонент, обо-
значающий естественный результат действия; ср.: сохнуть, вя-
нуть, выздоравливать, писать (письмо) и т. д. Многие термина-
тивы выступают, в свою очередь, как НГ по отношению к стати-
вам; таким образом, НГ от терминативов выступают как своего
рода «двойные» НГ; ср.: быть сухим —> сохнуть ( =«становиться
(=начинать быть) сухим») -> начинать сохнуть ( = «начинать
188
сохнуть (=начинать быть сухим)»). Таким образом, понятие ЙГ
относительно (ср. «двойные» каузативы со смысловой деривацией
типа сохнуть -> сушить ( = «каузировать сохнуть») -> заставлять
сушить (--«каузировать (каузировать сохнуть)») (см. [Недял-
ков, Сильницкий 1969: 46—47]).
М о м е и т а т и в ы. Этот тип предикатов (большей частью
предельных) обозначает действия, связанные обычно с резким
и относительно быстрым (на референтном уровне) изменением
(ср.: лопнуть, найти, ударить, достичь, убить, умереть и т. п.),
а также другие предикаты, включающие в свое значение момент
достижения цели или результата {прийти, приплыть, привести
и т. п.) (см. [Маслов 1984: 63]).
Три основных типа НГ. Первые два типа НГ, приводимые
ниже, характеризуются преимущественной интранзитивностыо.
Инхоативы. Этим термином именуются НГ, семантически
производные от стативов (см. выше). Последние обозначают тот
естественный предел, то состояние, которое наступает после
(чаще всего спонтанного) завершения инхоативного действия
и совпадает денотативно с последней фазой этого действия {за-
снуть — это одновременно и «кончить засыпать», и «начать спать»)
(см. [Гловинская 1982: 10]); ср.: (50) а. Яблоня зацветает; б. Яб-
лоня зацвела; в. Яблоня цветет; (51) а. Он садится; б. Он сел
{ = «совершил действия, в результате которых он начал сидеть»);
в. Он сидит. Инхоативы характеризуются эволютивным НЗ,
т. е. предполагают начальную переходную фазу, или период,
в течение которого происходит накопление определенных свойств,
ведущих к изменению, к появлению ситуации, обозначаемой КН.
Чаще всего инхоативы предполагают наличие плавного, посте-
пенного перехода. Одним из основных исключений здесь могут
быть некоторые инхоативы, обозначающие эмоции и восприятия;
они характеризуются контактным НЗ, ср.: (52) полюбить, рас-
сердиться, понять, увидеть и т. п. Семантически инхоативы обычно
являются терминативами {сесть, заснуть, сохнуть и т. д.), реже —
моментативами {умереть, сломаться и т. д.). Значительная (а мо-
жеть быть, и большая) часть интранзитивов любого языка явля-
ется инхоативами.
Направление морфологической дерива-
ции. Смысловая оппозиция «статив -> инхоатив» может выра-
жаться всеми возможными типами формальных оппозиций; ср.:
кечуа (53) a. saya- 'стоять’ -> б. saya-ri- 'встать’, букв, 'начать
стоять’; индонез. (54) a. berditi 'стоять’= б. berditi 'встать’;
чукот. (55) а. цот-ы-тва- 'стоять’ букв. 'вст.ав-пребывать’ (субъ-
ектный результатив) б. цут- 'встать’. Возможно и соотноше-
ние, опосредствованное каузативом от статива; ср. араб. (56)
a. gaffa 'быть сухим’ (статив) -> б. gaffafa 'засушить’ (каузатив
«каузировать начать быть сухим») -> б. ta-gaffafa 'засохнуть’
(инхоатив-антикаузатив «начать быть сухим»).
В одном и том же языке могут сосуществовать различные сред-
ства образования инхоативов. Так, например, в русском языке,
189
Как и в других славянских языках, используются такие средства*
1) словообразовательный тип с суффиксом -п- (-«-); 2) словообра-
зовательный тип с суффиксом -ej-; 3) вторичные имперфективы
глаголов первых двух типов; 4) словообразовательный тип с воз-
вратным аффиксом -ся и т. п.; 5) описательный оборот. Существуют
параллельные образования с различными семантическими нюан-
сами (в частности, с градацией предельности, активности субъекта
и пр.); ср. русск. слаб-ну-ть, слаб-е-тъ, ослаб-е-ва-ть, стано-
виться слабым; сох-ну-ть, высыхать, сушить-ся, становиться
сухим.
Соотношение с однокорневыми каузати-
вами. Инхоативы, в отличие от рассматриваемых ниже ингрес-
сивов и инцептивов, имеют чаще всего соотносительные однокор-
невые транзитивы с каузативным значением, по отношению к ко-
торым эти инхоативы (и стативы) выступают как некаузативы.
В смысловой оппозиции «некаузатив -> каузатив», где некауза-
тив может быть представлен стативом или инхоативом, также воз-
можны все типы формальных оппозиций (см. [Недялков, Силь-
ницкий 1965: 20—22]); ср.: чукот. (57) а. пъа- 'сохнуть’ ->
б. ры-пъа-в- '(за)сушить’ (каузатив); аймара (58) a. huik’u 'сле-
пой’ (статив, прилагательное) [->б. huik’u-ta- 'быть слепым’
(статив, глагол) -> в. huik’u-ta-ta 'стать слепым’ (инхоатив)] ->
г. huik’u-cha- 'ослепить’ (каузатив «каузировать стать (=начать
быть) слепым») [Middendorf 1891: 127, 128]; см. также (56).
В характере смысловых соотношений при такого рода морфо-
логических деривациях наблюдается следующая универсалия.
Каузативы от стативов (прилагательных или глаголов), как пра-
вило, содержат НЗ: если от статива «сухой», «быть сухим» обра-
зуется каузатив, то он, как правило, значт «(за)сушить», т. е.
«каузировать начать быть сухим», хотя и НЗ специально не вы-
ражается (ср. (56а) и (566); (58а) и (58г)), но не «каузировать
не начинать не быть сухим», т. е. «поддерживать, сохранять
(и т. п.) сухим» (ср. [Чейф 1975: 149—150]). Если же некаузатив
морфологически образован от каузатива, то НЗ сохраняется,
т. е. антикаузатив будет значить не «быть сухим», но «начать быть
сухим» или «(вы)сохнуть» (ср. (56а), (566) и (56в)). Таким обра-
зом, каузативы и антикаузативы почему-то не симметричны се-
мантически именно из-за НЗ. Причину этого парадокса следует,
видимо, искать, в частности, в том, что в реальной действитель-
ности значительно чаще встречаются ситуации с каузацией «ин-
хоативных» (типа «высушить»), а не «стативных» (типа «держать
сухим») ситуаций.
Ингрессивы. Этим термином именуются НГ, семантически
производные от агентивов (см. выше); ср. (59) заплакать = «начать
плакать»; заработать (о моторе) = «начать работать»; побежать^
«начать бежать»; забегать^«начать бегать»; потащить=«начать
тащить» и т. п. Для ингрессивов характерно контактное НЗ.
Этот тип НЗ не обозначает фазы (=части действия), денотативно
отличной от ее развития. НЗ просто указывает на момент появле-
190
ния, возникновения действия, до этого не имевшего места. По-
этому русские ингрессивы не имеют форм презенса. Морфологиче-
ски производные ингрессивы являются обычно семантической
(непредельной!) подгруппой моментативов. Ингрессивы особенно
часто выражаются видовыми формами, а также контекстно
(см. (66)).
Ингрессивы, в отличие от инхоативов, не бывают, как правило,
морфологически исходными для соотносительных КН. Поэтому,
если направление деривации у инхоативов и ингрессивов совпа-
дает, то формально производными являются оба типа НГ; на-
пример, пайуте (семья шошоне) (60) a. wini 'стоять’ —> б. wi-wini
'встать’ (инхоатив; показатель НЗ — редупликация); ср.: (61)
a. tiqa 'есть’ -> б. ti-tiqa 'начать есть’ (ингрессив) (см. [Sapir
1930: 252]).
Особенно легко ингрессивы образуются от агентивов, обозна-
чающих действия, предполагающие или допускающие их сегмен-
тацию, расчленение на ряд последовательно повторяющихся, оди-
наковых по характеру действия частей. Прежде всего сюда отно-
сятся глаголы звучания и речи, световых явлений, а также дру-
гие многоактные глаголы (см. [Яковлев 1975]). Как кажется,
именно такими свойствами обладают транзитивные НГ с пристав-
кой за- в русском языке, составляющие около 20 % всех НГ этого
типа (см. [Демиденко 19636: 86]). Для ингрессивов, как и для ин-
хоативов, характерно фазовое НЗ, а серийное — возможно обычно
лишь в особом контексте; ср.: (62) С этого случая он сразу одрях-
лел (инхоатив; = «начал быть (стал) дряхлым»), глаза его начали
слезиться (серийное НЗ; инцептив) и затряслась (серийное НЗ;
ингрессив) борода (Ф. Гладков). Исключение составляют чаще
всего некоторые ингрессивы, у которых серийное (итеративное,
узуальное и т. п.) значение свойственно уже КН; ср.: (63) Он запил
на три недели', (64) Они зажили по-новому, и т. п. Для ингрессивов
очень характерно употребление в контексте, обозначающем по-
следовательную цепь действий, где каждое действие представлено
как завершенное (см. [Шелякин 1969: 23)]; ср.: (65) Она встала,
посмотрела на него, улыбнулась и заплакала', нем. (66) Er stand
auf und ging 'Он встал и пошел’ (gehen 'идти’).
Как отмечалось выше, среди ингрессивов значительно преобла-
дают интранзитивы. В ряде языков есть показатели, присоединя-
ющиеся лишь к интранзитивам (см. пояснения к вепсским ингрес-
сивам (72) и (73)). К ним относится, например, немецкая отделя-
емая приставка -los; ср.: (67) a. Er las das Buch 'Он читал книгу’ ->
б. Er las los 'Он начал (энергично) читать’, по: в. *Er las das
Buch los 'On начал (энергично) читать книгу’ (см. [Storch 1978:
117]). Другой признак канонической ингрессивности у приставки
-los проявляется в том, что она присоединяется почти только к ин-
транзитивам, предполагающим субъекта-агенса, типа 'вязать’,
'гладить’, 'копать’, 'думать’, 'читать’ и т. п., а также к интран-
зитивам звучания (!) со значениями типа 'греметь’, 'гудеть’
191
ит. п., но не к глаголам типа 'ржаветь’, 'расти’, 'зреть’, 'стоять’
и т. и. (см. [Storch 1978 : 1201).
Инцептивы. Этим термином именуются НГ, семантически и
формально производные от терминативов (см. выше). Для ин-
цептивов характерно неконтактное НЗ, т. е. значение, выделяю-
щее фазу, денотативно отличную от ее развития (см. (21в) и (86)),
или выделяющее первые признаки начала действия в эволютив-
ной фазе; ср.: (68) а. Он засыпает ( = «начинает спать»; инхоа-
тив) -> б. Он начинает засыпать (инцептив от инхоатива-терми-
натива); (69) Самым лучшим выходом. . . было бы скорее уснуть.
Я и начал задремывать, как вдруг мое. . . полусонное
посапывание было прервано. . . (В. Солоухин). В отличие от ин-
хоативов и ингрессивов, инцептивы обычно не фиксируются сло-
варями даже в тех случаях, когда они выражаются аффиксами
(т. е. в случаях типа (21в)). Инцептивы не обязательно отлича-
ются от инхоативов и ингрессивов (преимущественной) аналитич-
ностью образования, как это имеет место в русском, английском,
немецком и многих других языках. Синтетические инцептивы,
наряду с аналитическими, есть, например, в чукотском, мансий-
ском и вепсском языках (см. (8в), (74)).
Каноническая схема НГ с фазовым НЗ. Если бы каждый тип
НГ имел свой показатель — X, Y и Z соответственно и если счи-
тать, что фазовые НГ от моментативов обычно не образуются (или
образуются с ограничениями) — ведь наличие НЗ должно исклю-
чать значение прекращения действия, — то изложенное выше
могло бы быть суммировано в такой канонической схеме фазо-
вых НГ:
1)	стативы+НЗ (X)—инхоативы [спит -> засыпает)*,
2)	агентивы+НЗ (Y)—ипгрессивы [поет -> запел)*,
3)	терминативы+НЗ (7)=инцептивы [засыпает -> начинает
засыпать)*,
4)	моментативы с фазовым НЗ не совмещаются.
По-видимому, в определенном приближении эту схему образо-
вания НГ можно, судя по данным М. И. Зайцевой [Зайцева 1978:
32, 64, 103, 106, 116], усмотреть у вепсских суффиксных НГ:
1)	Инхоативы в вепсском языке чаще всего образуются
с суффиксами -пе-, -и- и их алломорфами; ср.: (70) must 'черный’ ->
must-ne- 'становиться черным / чернее’; (71) kova 'твердый’ ->
kov-idu- 'затвердеть’.
2)	Вепсские и н г р е с с и в ы образуются суффиксом -gande-
и его алломорфами, в частности -gat-; он имеет оттенок моменталь-
ного, неожиданного действия и присоединяется лишь к интран-
зитивам; ср.: (72) sarai- 'дрожать’ ->sare-gat- 'задрожать’; (73)
balai- 'блеять’ -> bale-gaf- 'заблеять’.
3)	Инцептив ы образуются суффиксом -skande (и его
алломорфами), являющимся наиболее продуктивным глаголь-
ным суффиксом [он не присоединяется лишь к глаголам с ясно вы-
раженной моментальной семантикой). Они, в отличие от ингрес-
сивов, «имеют оттенок значения начала многократного или дли-
192
тельного действия»; ср.: a. vanh 'старый’ (прилагательное —
статив) -> б. vanh-tu- 'стареть’ (инхоатив) -> в. vanh-tu-Skanz
'Он начал стареть’ (инцептив от терминатива-инхоатива).
Отклонения от канонической схемы. Изложенная выше схема
вряд ли встретится в каком-либо языке в чистом виде. Наиболее
распространенным отклонением от нее является использование
показателя инцептивов для образования фазовых и/или серий-
ных НГ от стативов, агентивов и моментативов; ср.: мане. (75)
(nej- 'завязывать’ -> nej-alt- 'вдруг начать завязывать’ (инцеп-
тив); (76) xort- 'лаять’ -> xort-alt- 'вдруг залаять’ (НГ от аген-
тива); (77) рб]’~ 'мерзнуть’ —> pol’-alt- 'вдруг начать мерзнуть’
(НГ от статива) (см. [Ромбандеева 1973: 176]). Предлагается сле-
дующий выход из положения. Если инхоативы и ингрессивы об-
разуются показателями X и Y соответственно (или каким-либо
одним показателем X), а инцептивы — показателем Z, и при этом
оказывается, что показатель Z образует также НГ от стативов,
агентивов и моментативов, то термин «инцептивы» целесообразно
распространить и на эти последние НГ. Рассмотрим несколько
таких инцептивов.
Инцептивы от стативов. Такого рода образования
в одних случаях неправильны, как, например, следующие анг-
лийские примеры и их русские переводы: (76) *She began to sleep
'*Она начала спать’; (77) *She began to remember '*Она начала
помнить’ [Freed 1979: 83]. В других случаях у НЗ появляется
оттенок намеренности, своего рода «пред-начинателыгости» (ср. чу-
кот. (21в), (8) и Примечание, с. 182). Неправильный фазовый НГ
часто становится прави.чьным ври его «преобразовании» в серий-
ный НГ. Так, следующий немецкий пример, как и его русский
перевод, правилен лишь при употреблении со словами, взятыми
в скобки: (78) Er begann / fing an [so unruliig] su sitzen I liegen /
schlafen [da3. . .] 'Он начал сидеть I лежать ! спать [так беспо-
койно, что. . .]’ (см. [Fabricius-Hansen 1975: 89]; ср. [Демиденко
19636: 264; Шелякин 1969: 17]); ср. также: (79) Когда Версилову
сделалось легче, она начала много спать (Ф. Достоевский) — серий-
ное НЗ; ср. (75).
Инцептивы от моментативов. Здесь фазовое НЗ
чаще всего вступает в противоречие с аспектуальным значением
КН. Не образуются НГ от моментативов в мансийском (см. [Ром-
бандеева 1973: 176]) и, как уже отмечалось выше, в вепсском язы-
ках. Соответствующие НГ или вообще неправильны, или же тре-
буют «серийного» контекста; ср. нем.: (80) *Sie begann loszulesen
букв. 'Она начала начать-читать’ (инцептив от моментатива-ин-
грессива; ср. (67) (см. [Storch 1978: 117]); (82) а. *Он начал при-
ходить; но: б. Он начал приходить чаще (серийное НЗ); (82)
a. *Der Luftballon begann zn platzen букв. 'Воздушный шарик
начал лопнуть’; но: б. Die Luftballons begannen zu platzen 'Воз-
душные шарики начали лопаться’ (серийное НЗ). Здесь возможны
заметные расхождения между языками. Так, инцептив от русского
глагола ударить выражает лишь серийное НЗ: (83) Он начал уда-
13 Теория функциональной грамматики
193
рять. В соответствующем же чукотском предложении выражается
фазовое НЗ, близкое к значению намеренности (ср. (21 в) и (8)).
И и ц е п т и в ы от агентивов. Такого рода образова-
ния от некоторых КН могут быть неправильными вообще или же
с фазовым, но не с серийным НЗ; ср.: (84) а. *Он начал бежать /
идти, но: б. Он начал бежать / идти быстрее. Однако наиболее
близкими в семантическом отношении типами НГ (и наиболее часто
семантически противопоставленными) оказываются в целом ин-
цептивы от агентивов и ингрессивы; ср.: (86) в. Он побежал /
пошел быстрее. Ср. также следующие вепсские НГ от одних
и тех же агентивов: (85) a. rave-ganz еОн заревел’ (ингрессив);
б. raveida-skanz сОн начал реветь’ (инцептив от агентива) (см.
[Зайцева 1978: 107]).
Различия между НГ, образованными от одних и тех же или
семантически близких КН. При образовании НГ способом X и
способом Z от одного и того же КН возникающее противопоставле-
ние (X : Z) обычно «догружается» дополнительными семантиче-
скими (интенсивность, быстрота, неожиданность и т. п.), сочета-
емостными, стилистическими и другими различиями, которые сами
по себе могут не иметь никакого отношения к НЗ. Сказанным
объясняются противопоставления типа (86) а. Он капельку запла-
кал (ингрессив; НЗ ослаблено?); но: б. *Он начал / стал капельку
плакать (инцептив и (?) ингрессив); (87) а. Он начал / стал еже-
дневно плакать', но: б. *Он ежедневно заплакал.
Аналогично могут обстоять дела и в тех случаях, когда ин-
хоативы и ингрессивы образуются различными показателями
НЗ — Хх, Х2. . . Хп и Yv Y2 . . . Yw соответственно. Ср. (88)
а. Они зароптали (ингрессив); б. Они возроптали (ингрессив,
арх.); (89) а. Он побежал (ингрессив от глагола направленного
движения); б. Он забегал (ингрессив от глагола ненаправленного
движения).
Трудноуловимы подчас различия между НГ с глаголом на-
чать / начинать, который, видимо, всегда образует инцептивы,
и НГ с глаголом стать, который по одним признакам, в частно-
сти по распространенности серийного НЗ (см. (87)), сближается
с показателем инцептивов, по другим же признакам (в частности,
по отсутствию форм НСВ и невозможности определяемое™ неко-
торыми наречиями) сближается с показателями типа ингрессивов,
т. е. занимает промежуточное положение. Ср. (39а), где описыва-
ется ситуация, в которой «ловким» было начало рассказа. При
замене начал на стал «ловким» оказывается уже весь рассказ,
а не только его начало (см. также [Демиденко 1963а: 94—95;
Шелякин 1969: 13]).
В такого рода формальных оппозициях наблюдаются корреля-
ции, в которых могут отражаться довольно топкие смысловые раз-
личия между семантически близкими КН. Рассмотрим НГ от двух
пар: русских КН (а) спать', (б) дремать и (а') болеть', (б') хво*
рать (по словарю Ожегова (1975): хворать — «то же, что болеть»).
НГ с приставкой за-, как правило, не имеют форм несовершенного
194
У ид а. Немногие исключения объясняются либо изменением лекси-
ческого значения глаСолов (ср. заговаривать, закуривать, запе-
вать (см. [Бондарко 1963: 71—72]), либо принадлежностью со-
ответствующих НГ не к ипгрессивам, но к инхоативам (зацветать,
засыпать, заболевать). В пользу последнего говорит, в частности,
невозможность или необычность форм несовершенного вида у НГ
с приставкой за- от (б) и (б’) (форма задремывать зафиксирована
в словарях и специальной литературе, см. [Тихонов 1959: 56—57],
но часто отвергается информантами; см., однако, (69)), коррели-
рующая с наличием у (б) и (б?) инцептивов с фазовым НЗ. Пока-
зательно, что у НГ от (а) и (а?) налицо обратная корреляция:
(90) а. Он спит Он заснул -> Он засыпает',
б. Он дремлет -> Он задремал —> ? Он задремывает',
а’. Он болеет Он заболел -> Он заболевает',
б’. Он хворает —> Он захворал -> *Он захварывает',
(91) а. *Он начал спать (ср. серийное НЗ в (79));
б. Он начал дремать',
а’. *Он начал болеть',
б\ Он начал хворать',
(92) а. Он засыпает, но еще не спит',
б. Он задремывает, (?) но еще не дремлет.
Приведенный материал скорее всего говорит о том, что дре-
мать и хворать агентивы, а спать и болеть — стативы.
В области функционирования НГ еще много неясного, в част-
ности, неясно, что связано с нормативной избирательностью
средств, что — со значением КН, что — с контекстом, а что —
со смысловыми особенностями данного показателя НЗ.
ПЕРФЕКТНОСТЬ
Перфектность — семантическая категория в рамках аспектуаль-
ности, характеризующаяся своеобразной временной двойствен-
ностью, соединением в одной предикативной (или свернуто-пре-
дикативной) единице двух так или иначе связанных между собой
временных планов — предшествующего и последующего. Связь
между этими двумя планами является причинно-следственной
в самом широком смысле слова: предшествующее действие (или,
шире, предшествующее «положение дел») вызывает некие послед-
ствия для субъекта действия, для его объекта или для всей ситуа-
ции в целом, некое новое состояние, новое «положение дел».
Входя в сферу аспектуальности, перфектность своеобразно
пересекается с дейктической темпоральностыо: более поздний вре-
менной план в составе двупланового «перфектного единства» так
или иначе ориентирован в потоке времени. Этот план либо вклю-
чает liic et пгшс говорящего — и тогда мы имеем собствен н о-
перфектное значение в одном из его вариантов, либо же
опирается на какую-то иную «точку отсчета» — и тогда мы гово-
рим о т е м п о р а л ь н о смещенных перфектных значе-
ниях, например о плюсквамперфектном.
13*	195
Кроме того, обычно в фокусе внимания говорящего находится
какой-то один из двух взаимосвязанных в «перфектном единстве»
временных планов: либо 1) состояние, рассматриваемое на фоне
вызвавшего его предшествующего действия, либо 2) само это дей-
ствие (и, шире, «положение дел»), относящееся к какому-то более
раннему моменту в течении событий, но рассматриваемое в аспекте
своих прямых или косвенных (иногда и очень отдаленных) послед-
ствий, актуальных для дальнейшего. В первом случае мы имеем
дело со статально й перфектностыо, во втором — с пер-
фектностыо а к ц и о и а л ь н о й. Ср. следующие примеры —
статальпая перфектность: Окно открыто целый день; акциональ-
ная перфектность: Окно открыто вчера вечером.
В ряде случаев статальная и акциональная перфектности могут
быть разграничены только с привлечением более широкого кон-
текста либо даже не разграничиваются вовсе, так что приходится
констатировать (3) д и ф ф у з н у ю перфектность, относитель-
ное «равновесие» двух временных планов (ср. Окно открыто или
Дом построен на холме вне дальнейшего контекста). Можно ска-
зать, что в реальной речи между статальной и акциональной пер-
фектностыо существует целая гамма постепенных переходов.
Вместе с тем оба «полюса» перфектности тесно соприкасаются
с соседними функционально-семантическими полями: статальная
перфектность соприкасается с полем статальности (и даже с полем
реляционности), т. е. с обозначением «чистых» состояний (и отно-
шений), рассматриваемых без фона того, что предшествовало их
установлению: Дом — на холме или Дом стоит на холме. Ср. эк-
вивалентность выражений Книга отмечена печатью таланта
и Печать таланта отмечает книгу] Предметы а и Ъ связаны от-
ношением R и Отношение R связывает предметы а и Ь, и т. п.
[Гаврилова 1973: 20]. Акциональная перфектность, в меру поблед-
нения, а затем и полной утраты представления о последствиях
действия, соприкасается с полем чистой акциональности (значе-
ние, возможное — хотя и не единственно возможное, — в слу-
чаях типа Дом был построен). ФСП перфектности не просто со-
седствует с двумя указанными полями. Соседние поля нередко
переходят друг в друга, причем смежные значения могут выра-
жаться тождественными формальными структурами, различаясь
только на уровне высказывания и даже целого текста, нередко
в зависимости от прагматических факторов.
Своей временной двойственностью перфектность как будто
сближается с таксисом. Поэтому важно подчеркнуть различие
между ними: при таксисе речь идет о временном соотношении двух
(или более) разных действий (в широком смысле), каждое
из которых названо, прямо обозначено отдельным предикатом
(или свернутым предикатом); при перфектности — фактически
о двух этапах развития одной ситуации, обозначенных одним
предикатом (или свернутым предикатом).
С точки зрения средств формального выражения перфектность
можно подразделить на эксплицитную и имплицитную. Э к с п л и-
196
ц ii т н а я перфектность в русском языке всегда связана с нали-
чием в предложении причастия, деепричастия или, реже, отгла-
гольного прилагательного, выступающего в предикативной, сир-
константной или атрибутивной функции. Имплицитная
перфектность может быть констатирована при употреблении про-
шедшего времени СВ или НСВ вне контекста связного повество-
вания, а иногда при особых синтаксических или лексических ус-
ловиях даже на фоне такого повествования.
Эксплицитная перфектность прежде всего представлена в со-
временном русском литературном языке предикативными прича-
стиями на -н!-т, а во многих русских говорах еще и предикатив-
ными деепричастиями на -ши!-вши. Предикативные причастия
на -н!-т. прямо квалифицировались А. А. Шахматовым как «пер-
фект» [Шахматов 1941: 486 и 489]. Хотя этот термин в нашей грам-
матической традиции не привился, мы считаем целесообразным
воспользоваться им, сознавая вместе с тем некоторую ущербность
«шахматовского перфекта» в системе русского глагола по сравне-
нию с перфектом в ряде языков, где форма с таким названием
является общепризнанной. Ущербность проявляется в особенно-
стях, связанных а) с залогом, б) с видом, в) со временем и г) с лек-
сическими ограничениями на образование этой формы.
а)	Особенности по линии залога. Формально
перфект образуется только для страдательного залога. А. А. Шах-
матов прямо указывает, что перфект выражается страдательными
причастиями на -н!-т, и в своем изложении, правда очень крат-
ком, приводит только такие примеры, где это причастие, будучи
образовано от переходных глаголов, является и по своему значе-
нию страдательным: Я осмеян] Ты всеми брошен] Стол накрыт]
Письмо отослано. Пользуясь современной терминологией, мы
скажем, что здесь представлен «объектный диатезный тип» [Не-
дялков, Яхонтов 1983: 9]. Однако вполне аналогичны приведен-
ным и такие примеры, в которых причастие на -н/-т только по
форме остается страдательным. Это — «субъектный диатезный
тип»: Рана воспалена] Он влюблен] Гвоздь заржавлен, где причастие
образовано от непереходного (в большинстве случаев — от воз-
вратного) глагола, и «двудиатезный»: Он одет] причесан] подстри-
жен] Механизм сломан, где причастие в равной мере соотносится
с переходным и возвратным непереходным глаголом [Князев
1983: 149—150]. Наконец, существует и такой тип, в котором
причастие употребляется безлично: Здесь накурено] Осторожно,
окрашено [там же: 151]. В общем «залоговая» ущербность «шахма-
товского перфекта» проявляется по существу только в том, что
переходные глаголы не могут образовать эту форму без смены
диатезы.
б)	О с о б е н н о с т и по линии в и д а. А. А. Шахма-
тов дает примеры перфекта (все они приведены выше в пункте
а) только от основ СВ, и действительно, такие примеры наиболее
типичны и частотны. Все же наряду с ними встречаются и прича-
стия от основ НСВ: Тротуар здесь мощен плитами] Ваша карта
197
бита*, Дураку закон не писан*, Луг не кошен*, По траве xoiwekd.
Важно подчеркнуть, что противопоставление СВ и НСВ в формах
перфекта (вообще в причастии на -н/-т, в частности, и при атри-
бутивном употреблении) в значительной мере сглажено, во всяком
случае значение причастий, образованных от основ НСВ, не от-
личается существенно от значения «нормальных» причастий СВ
{мощена вымощен, кошен^скошен и т. д.).24
в)	Особенности по линии времени. В язы-
ках с развитой системой перфекта в эту систему обычно входят
формы, противопоставленные друг другу по категории дейкти-
ческого времени, напр., в английском Present Perfect, Past Per-
fect и Future Perfect, а также соответствующие модальные формы,
инфинитивы и т. д. В русском языке, правда, тоже можно вы-
строить своеобразную «парадигму перфекта», включая такие
формы, как будучи построен, был бы построен, {может) быть
построен, но в своих наиболее употребительных звеньях она не-
параллельна и неизоморфна основной глагольной парадигме
[Князев 1983 : 151J, да и по значению лишь отчасти аналогична
«шахматовскому перфекту». Хотя в своем «Синтаксисе»
А. А. Шахматов упоминает формы с будущим и с прошедшим вре-
менем глагола быть и страдательным 71/7?г-причастием {будет на-
казан, был убит и др.), он не ставит эти формы в один ряд или
хотя бы в какую-либо связь с перфектом и рассматривает их
только как соответственно будущее СВ и прошедшее СВ страда-
тельного залога [Шахматов 1941: 487—489]. На деле положение
таких форм двойственно: они могут выступать как с перфектной,
так и с неперфектной акциональной семантикой, чем отличаются
от форм без вспомогательного глагола, специализированных на
выражении перфектности.
г)	Лексические ограничения. Формы шахматов-
ского перфекта не образуются в литературном русском языке (но
возможны в диалектах) от многих непредельных глаголов вроде
любить, иметь, хвалить, держать, гонять (хотя в атрибутивном
употреблении есть хваленый и нек. др., рассматриваемые в грам-
матиках как прилагательные), а также от начинательных {по-
любить, пойти, забегать), одноактных {лизнуть, толкнуть),
пердуративных {простоять, пробыть) и нек. др. (ср. [Князев
1983: 151]).
Рассмотрим условия актуализации статально-перфектного и
акционально-перфектного значения в формах шахматовского пер-
фекта.
Надежным признаком статально-перфектного значения является
сочетание с обстоятельствами «длительности существования» (вре-
24 Мысль о том, что /г/тп-причастия от основ СВ и от основ НСВ содер-
жательно не противопоставляются по виду, выдвигалась и обосновывалась на
материале атрибутивного употребления причастий [Stender-Petersen 1937].
Ср. также более общее утверждение в работе [Гаврилова 1973 : 25]: «пред-
лагаем считать, что противопоставление по виду нс распространяется на
причастные формы».
198
меннбй протяженности) вроде целую ночь, два дня, долго, не допу-
скаемыми обычными формами СВ. Ср.: Окна занавешены всю не-
делю; Магазин закрыт два дня; Форточка открыта уже очень
долго и в комнате стало холодно. Правда, обстоятельства длитель-
ности такого рода употребительны только при причастиях, обо-
значающих преходящие, легко сменяемые состояния. В случае
необратимого состояния (он убит) сочетания с два дня, долго
и т. д. вряд ли могли бы встретиться даже в каком-то очень спе-
цифическом контексте, вроде *Он убит два дня, а следствие еще не
началось.25 Таким образом, сфера действия приведенного крите-
рия сужена. То же относится и к обстоятельству все еще (без от-
рицания), например: Кран все еще испорчен, а также к обстоятель-
ствам конечного срока длительности (terminus ad quem): Выставка
открыта до 15 апреля.
Обстоятельства, указывающие на начальный момент длитель-
ности (terminus ab quo) и легко сочетающиеся и с обычным СВ,
иногда актуализируют статально-перфектное осмысление, но не
могут служить его неоспоримым критерием. Ср.: В комнате на-
курено со вчерашнего дня; Он уволен с 30 июня. Аналогично и в со-
четаниях с еще не и с уже: Кран (все) еще не исправлен; Кран уже
исправлен.
Обстоятельства неограниченной кратности типа часто, редко,
по вечерам, по субботам, каждый день, зимой (в смысле 'каждую
зиму’), в среду (в смысле 'каждую среду’) и обстоятельства по-
вторяющейся длительности (часами, по целым дням) тоже сочета-
ются с формами «шахматовского перфекта», выступающими в ста-
тально-перфектном значении: Эти окна часто зашторены; По ве-
черам клуб открыт; Зимой Сморгонь занесена глубоким снегом
(В. Катаев) [Князев 1983: 153].
Напротив, обстоятельства, фиксирующие определенный мо-
мент или отрезок прошлого как время осуществления действия,
естественно, актуализируют акционально-перфектное значение.
Ср. Мост построен два года назад; Поэма написана в таком-то
году; Он убит на рассвете; В комнате накурено еще вчера. Во всех
этих случаях различия между преходящим и необратимым со-
стояниями уже не играют роли. Сюда же относятся примеры,
в которых указание на время совершения действия является кос-
венным: Дыня съедена за обедом; Рука сломана при падении с ле-
стницы; Сумка потеряна при переезде на новую квартиру. Также
и обстоятельства срока, за который что-либо совершилось (ви-
нительный времени с предлогами за или в), указывают на акцио-
нально-перфектное значение: Письмо написано за полчаса.
В сочетании с некоторыми причастиями обстоятельства места
(отвечающие на вопрос где?) скорее актуализируют статально-
перфектное, а обстоятельства направления (куда?) — акционально-
перфектное значение. Ср. Вазон поставлен на подоконнике — Ва-
25 Вполне возможно: Уже два дня, как он убит. . по в таком сочета-
нии употребительно и обычное прошедшее СВ: Уже два дня, как его убили.
199
зон поставлен на подоконник. В других случаях обстоятельство
места может, в зависимости от лексического значения глагола,
относиться скорее к действию прошлого, чем к состоянию в на-
стоящем. Ср.: Книга куплена на Литейном (но: Выставка открыта
в манеже может получить, а Трава возле забора вытоптана скорее
всего получит статально-перфектную интерпретацию).
Существенную роль, конечно, играет и более широкий кон-
текст. В частности, форма прошедшего СВ в предшествующем пред-
ложении может поддерживать акциональную интерпретацию шах-
матовского перфекта, превращая его в так называемый «перфект
свежих новостей» (hot news) [Anderson 1982: 2281. Ср. у В. А. Ка-
верина: Только что кончилось заседание педагогического совета.
Весь класс исключен [Князев, 1983: 155].
Все примеры акционально-перфектного значения, приведен-
ные до сих пор. относились к основному, т. е. объектно-диатезному
типу шахматовского перфекта. В субъектно-диатезном типе, по-
видимому, представлено только статально-перфектное значение.
Поэтому невозможны сочетания с указанием момента прошлого
(*Он вчера влюблен, *На прошлой неделе рана воспалена), также и
Ц предложным винительным срока (*3а три дня он влюблен).
В двудиатезном типе при сочетании с подобными обстоятельствами
актуализуется объектное значение: Он вчера подстрижен', Меха-
низм сломан в прошлом году отвечают выражениям Его вчера под-
стригли', Механизм сломали в прошлом году (скорее, чем соответ-
ствующим выражениям с возвратным глаголом).
Переходя к формам, включающим вспомогательный глагол
быть, мы отмечаем значительное расширение сферы акциональных
употреблений и, в частности, за счет таких, которые находятся
уже за пределами перфектности, т. е. не имплицируют актуаль-
ности последствий.
Формы с будем в общем, как указывал А. А. Шахматов, соот-
ветствуют простому будущему СВ: Окно будет открыто=Окно
откроют. В некоторых контекстах они могут отвечать «будущему
перфекта» (futurum exactum) ряда языков: Когда ты войдешь
в комнату, окно уже будет открыто. Здесь для актуализации
перфектного значения существенно не наличие причастия, а слово
уже, как показывает сравнение с предложениями, не содержащими
причастия: Когда ты приедешь, он уже уйдет.
Ярче выступают семантические различия в формах с был.
В этих формах обнаруживается целая гамма переходов от (1)
статально-перфектного (точнее — статально-плюсквамперфект-
ного) значения через (2) акционально-перфектное или (2э) акцио-
нально-плюсквамперфектное к (3) нарративно-аористическому.
Ср. следующие примеры:
(1)	Пока дверь была открыта (=стояла открытой), кошка вы-
бежала на лестницу', Когда я проходил мимо вашего дома, окно
рядом с балконом было открыто ( = было открытым).
(2)	Новая станция метро была открыта два месяца назад
200
{—открыта два месяца назад). (2а) Как только дверь была 07ПкрыМй
{ = как только дверь открыли), кошка выскочила на лестницу.
(3)	Когда мы проехали туннель, окно снова было открыто
{основа открыли) и в купе стало не так жарко.
В последнем примере перед нами отрывок повествования и со-
ответственно цепь последовательных «свершений». В изолирован-
ном же сообщении о факте прошлого разграничить акционально-
перфектное и аористическое значения трудно. Но проблематика
здесь та же, что и в отношении прошедшего на -л, и она будет рас-
смотрена ниже.
В субъектно-диатезном типе сочетания с был имеют статально-
плюсквамперфектное значение даже при наличии обстоятельств,
указывающих на момент времени: Две недели назад рана {еще,
уже) была воспалена ( = была воспаленной); В прошлом году в это
время он был влюблен {=был влюбленным).
Учитывая все сказанное, мы приходим к выводу, что в сфере
предиката специализированным средством выражения обеих раз-
новидностей перфектного значения (не совмещающим этого значе-
ния с другими) является «шахматовский перфект» в его чистом
виде, т. е. без добавления каких-либо форм глагола быть. Оче-
видно, именно «шахматовский перфект» следует считать цен-
тром соответствующего ФСП в русском литературном языке.
Нецентральными, но эксплицитными элементами ФСП перфект-
ности являются -н/-т и -ш/-вш- причастия СВ, употребленные
в причастном обороте вроде Всеми оставленный, он продолжает
идти своим путем; Сильно подвыпивший, он производит неприят-
ное впечатление; Вернулся домой простуженный, а также в при-
субстантивном атрибутивном употреблении и при субстантивации.
Во всех этих случаях элементы окружающего контекста могут
приглушать статальный и актуализировать акционально-перфект-
ный оттенок. Ср. купленная на днях книга; книга, купленная на
Литейном; Товарищ, купивший вчера у нас книгу, забыл на при-
лавке футляр от очков. Сходно употребляется и страдательное
м/??г-причастие НСВ, например: вчера еще мытый пол.
В том же ряду стоят и деепричастия СВ. Они, как известно,
часто указывают на состояние как результат предшествующего
действия субъекта {Сидел нахмурившись; Спит, свернувшись клуб-
ком; Смотрел на эту сцену, стиснув зубы; Шел, опустив голову
и т. п.) либо на предшествие второстепенного действия главному
{Войдя, поздоровался; Взяв отпуск, уедет из города, также иногда
и при постпозиции деепричастия — уедет, взяв отпуск). Соответ-
ственно мы можем в одних случаях говорить о статально-пер-
фектном, в других скорее об акционально-перфектном значении.
Там, где деепричастие СВ (обычно постпозитивное) указывает на
событие, последовавшее за главным действием {Бросил папиросу,
растоптав ее ногой) или явившееся его непосредственным след-
ствием {Барэна села на мель, проломив себе дно; Лошадь упала,
придавив мне ногу; Солнце взошло, осветив поле), перфектное зна-
чение в известной мере сглажено. Так же и в случаях, когда де-
201
ёпричастие СЁ уточняет способ осуществления Главного действия
(ответил, сказав. . попрощался, пожав мне руку).
Наконец, в отглагольных прилагательных с суффиксом -л-,
генетически восходящих к старым причастиям на -лъ, остатки пер-
фектного значения получили в современном языке статус (/внутрен-
ней формы», осознаваемой в текущих актах общения лишь смутно
или даже неосознаваемой вовсе. Здесь целиком возобладало ста-
тально-качественное значение. Ср. пришлый, усталый, унылый,
протухлый, засохлый, исторически связанные с основами СВ,
а также бывалый, лежалый, далее сиплый, хриплый, талый, гни-
лой и т. д., связанные с основами НСВ.
Переходим к рассмотрению имплицитной перфект-
ности.
Прошедшее время русского глагола, как известно, восходит
к общеславянскому аналитическому перфекту типа ст.-сл. далъ
есмъ, а по выполняемым функциям выступает как наследник не
одного только перфекта (и плюсквамперфекта), но в равной мере
аориста и имперфекта.
Рассмотрим сначала прошедшее СВ. В его семантиче-
ском спектре традиционно выделяют аористическое и перфектное
значения. Аористическое значение отчетливее всего выступает
в связном повествовании в типе контекста «цепь последовательных
действий (свершений)», особенно если это повествование чисто
«эпическое», т. е. отрешенное от современного момента, от личной
сферы говорящего, если это чистая «сфера рассказа» (erzahlte
Welt) по Вайнриху. Перфектное значение отчетливее всего пред-
ставлено в «разговоре», противопоставленном «повествованию»,
т. е. в диалоге, в «плане речи» по Бенвенисту, в «сфере обсуждае-
мого» (besprochene Welt) по Вайнриху.26 Это — два полюса, между
которыми лежит широкая переходная зона разнообразных сооб-
щений о прошлых фактах, промежуточная между «повествованием»
и «разговором» или между «рассказом» и «обсуждением» и соот-
ветственно между значением аористическим и перфектным. Особо
выделяются (1) перфектное значение в контексте исторического
настоящего и «настоящего вечных истин»; (2) смещенно-перфектное,
именно плюсквамперфектное значение, представленное главным об-
разом в «сфере рассказа» в некоторых случаях отхода рассказчика
от развертывания основной сюжетной линии.
В рамках перфектного (и плюсквамперфектного) значения сле-
дует выделять, как и при эксплицитной перфектности, статально-
перфектную и акционально-перфектную разновидность, опять-
таки с переходной полосой промежуточных случаев.
26 К русскому прошедшему (не только прошедшему СВ) концепция
Э. Бенвениста, противопоставляющая «план истории» и «план речи», была
применена Ж. Веренком в 1968 г. в статье «Preterit de discours et passe hi-
storique en russe moderne» [Veyrenc 1980: 74—84]. Еще раньше, опираясь
на учение Александра Белича о «синтаксическом индикативе» и «синтаксиче-
ском релятиве», сходные идеи высказывал Н. С. Поспелов [Поспелов 1948].
202
Отчетливое статально-перфектное значение представлено в про-
шедшем СВ лишь в относительно небольшом числе случаев, что
связано с лексическими ограничениями и с условиями контекста:
глагол должен обозначать переход субъекта в новое состояние,
изменение его внешнего облика и т. д., контекст обычно включает
либо формы шахматовского перфекта в статально-перфектном зна-
чении, либо формы настоящего времени, или предикативное при-
лагательное без связки, причем нередко — при том же подлежа-
щем. Это мы видим в ряде примеров, уже приводившихся в лите-
ратуре: А почему сено не убрано и намокло? (М. Горький) [Русская
грамматика 1980; т. 1 : 607]; Серые деревянные кресты поникли
и гниют под своими. . . крышами (И. Тургенев) [Белякова 1978:
145]; Веки красны и набрякли от бессонницы (В. Солоухин) [Бон-
дарко 19716: 97]. В аналогичных примерах обычно встречаем не-
переходные глаголы как с подлежащими, обозначающими неоду-
шевленные предметы, так и с личными подлежащими (Я устал;
озяб; закоченел; Он покраснел; побледнел; обрюзг; растолстел;
похудел; постарел; ушел в себя и т. д.).27 Именно к таким случаям
вполне применима одна из формулировок перфектного значения
у А. А. Потебни: «каков кто есть в силу прежде совершенного
действия» [Потебня 1958: 256]. Г. Ф. Лебедева называет этот ва-
риант перфектного значения «качественным» [Лебедева 1959а,
19596]. Однако в статально-перфектном значении встречаются,
хотя и реже, и формы переходных глаголов, например: Видите
этого толстого человека с бурым лицом и щетиной на голове, —
вон, что шапку сгреб в руку да по стенке пробирается и на все
стороны озирается, как волк? (И. Тургенев) [Виноградов 1972:
447]. Ср. также иронически-неодобрительное: Надел шляпу. От-
дельную группу статально-перфектных примеров образуют без-
личные вроде Снегу навалило; Насыпало (много) песку.
Формально к статально-перфектному значению прошедшего
СВ примыкают случаи, в которых «предшествующее действие»
является фиктивным или метафорическим: Руда залегла здесь не-
глубоко; Скалы нависли над морем; Горы обступили село; Дорога
свернула вправо. Фактически здесь глагольная форма имеет уже
не статально-перфектное, а чисто статальное или даже реляционное
значение (ср. возможность замены настоящим временем: Руда за-
легает неглубоко и т. д.). Перфектность же превратилась в элемент
образной мотивировки (внутренней формы): пространственное от-
ношение изображается как «факт совершившийся и пребывающий
доныне» [Потебня 1958: 257].
Акционально-перфектное значение прошедшего СВ пред-
ставлено, по-видимому, шире, чем статально-перфектное, но, по-
27 Показательны некоторые соответствия в английских переводах с рус-
ского. Ср.: Теперь вот десны опять припухли (И. Тургенев) =Now his gum
is all swollen again [Белякова 1978: 146]. Форма припухли передана сочета-
нием zs-|-причастие II непереходного глагола, т. е. типом «is gone», который —
в отличие от обычного перфекта has gone — может быть квалифицирован
как статальный перфект (см. [Anderson 1982: 232J).
203
скольку оно не столь ярко контрастирует с аористическим значе/
нием, на него меньше обращали внимания в литературе. Ср., впро-
чем, работы Г. Ф. Лебедевой, отдельными примерами из которых
мы воспользуемся ниже. Можно наметить несколько групп слу-
чаев, расположив их по степени удаления от статально-перфектц'ого
значения.
Первую группу, пограничную со статально-перфектным значе-
нием, представляют глаголы перемены местонахождения субъекта
в пространстве: ушел, вышел, поехал, уехал, выражающие смысл
сего здесь сейчас нет’, и соответственно пришел, приехал и т. д.,
выражающие смысл сон сейчас здесь’. Ср.: Мотя, к вам пришли
(А. Афиногенов); — Никого нет. . . где же все? — Ушли домой
(А. Чехов) [Лебедева 19596: 213]. Показательно, что подобные
примеры могут в переводах с русского передаваться статальными
по значению оборотами без финитного глагола, указывающими на
наличие или отсутствие, например: Вот вы вернулись в Россию
(И. Тургенев) = vous voila rentre [Кашкин 1983а: 16]. Сюда же
относятся контексты типа: Где он учится? — Поступил в такой-то
институт.
Дальше от примеров со статально-перфектным значением стоят
случаи, в которых имплицируются прямые или косвенные ло-
гические последствия действия, чем-то важные для говорящего
или для мыслимого наблюдателя: Вот наняли музыкантов, а чем
платить? (А. Чехов) [Лебедева 19596: 214]; Тюрьма, дед! Я че-
тыре года семь месяцев в тюрьме отсидел, .. .а после тюрьмы нет
ходу! (М. Горький) [Там же: 215]. В языках, имеющих признанную
морфологическую форму перфекта, подобные примеры, как, впро-
чем, и примеры других групп, нормально передаются этой фор-
мой. Ср. И ведь знает, чем ее прельстить', табакерку ей подарил
(И. Тургенев) = . . . Не has given her a snuff-box, также в немец-
ком, итальянском, испанском и французском переводах [Каш-
кин 1983а: 11]; Нет, вы не русский после всего, что вы сейчас ска-
зали! (И. Тургенев) = Ко! You are not a Bussian after all that you
have just said! [Белякова 1978: 145]. Эге! Я вижу, лошади готовы.
Пора! Со всеми я простился (И. Тургенев) = Aha! I see the horses
are ready. It’s time! I’ve said goodbye to everybody [там же: 146];
Как я его узнал здесь, он и образован и очень умен (Л. Толстой) =
= Ich habe ihn hier auch als gebildeten und ungewohnlich gescheiten
Menschen kennengelernt [Andersson 1978: 117].
К рассмотренной группе примеров примыкают такие, в кото-
рых говорящий предположительно восстанавливает прошедшее
действие, исходя из его «следов» в настоящем, вообще исходя из
ситуации настоящего. Ср.: Видать, и мамаша ее померла. Ну,
и приехала (А. Афиногенов) [Лебедева 19596: 217].
Особую группу составляют случаи, когда та или иная ситуация
продолжается до настоящего момента и обозначена прошедшим СВ
в сочетании с до сих пор не. Ср.: Я до сих пор не получил письма;
Он до сих пор мне ничего не сказал и т. п.
Еще дальше, уже на границе аористического значения, стоят
204
такие случаи употребления прошедшего СВ, в которых о факте
прошлого сообщается, так сказать, ради него самого, вне каких-
либо специальных связей с hie et nunc говорящего (хотя также и
вн^ связи с другими прошедшими фактами). В. В. Виноградов счи-
тал. что даже «в таких предложениях, как „Пушкин родился
в 1д99 г.“ (не в ответе на вопрос «Когда родился Пушкин?»), ре-
зультат прошедшего действия с грамматической точки зрения мыс-
лится пребывающим доныне. Только в таком сочетании: „Пушкин
родился в 1799 г. и умер в 1837 г.“ — результат, выраженный
первым глаголом, отодвинут в план прошлого, потому что его ме-
сто на линии настоящего времени занято результатом действия,
обозначаемого следующим глаголом — умер» [Виноградов 1972:
444]. Впрочем, даже указание двух (или нескольких) последова-
тельных действий еще не создает «повествования», если отчетливо
выступает связь этих действий с ситуацией говорящего. Ср.: За-
ложил он этот дом в банке, и все деньги забрала его жена, а ведь
дом принадлежит не ему одному, а нам четверым! (А. Чехов)
[Лебедева 19596: 215].
Для прошедшего НСВ перфектное значение традиционно счи-
талось менее типичным, но в последнее время были выдвинуты
другие точки зрения.
Так, американский исследователь Лео Гуляницкий квалифици-
рует всякое прошедшее НСВ, употребленное не в конкретно-
процессном или кратном значении, как акциональный перфект.
В этой концепции акциональный перфект выражается прошедшим
НСВ и противопоставлен статальному (в терминологии Л. Гуля-
ницкого «стативному» — stative), выражаемому прошедшим СВ.
В оппозиции двух типов перфекта «стативный» перфект рассма-
тривается как маркированный член, который характеризуется
семантическим признаком «continuity», т. е. указывает на длящиеся
в настоящем результаты (effects) прошедшего действия, подчер-
кивает сохранение этих результатов на протяжении всего периода
между окончанием действия и моментом речи.28 В немаркированном
члене, т. е. акциональном перфекте, признак «continuity» остается
невыраженным [Hulanicki 1973: 176—177]. Примеры, приводимые
Л. Гуляницким: Я уже скосил траву (значит, лужайка хорошо
выглядит) ~ Я уже косил траву (значит, второй раз косить не
нужно); Он вышел из класса (и его там больше нет) ~ Он выходил
из класса (и, следовательно, не знает, что мы без него делали);
Он уже встал (значит, может начать работать) ~ Он уже вставал
сегодня утром (и принес газету).
28 В более поздней статье, написанной по-русски, Л. Гуляницкий го-
ворит, что признак «^непрерывность последствий» (что равно «continuity»
его первой работы) выбран им вместо принятого некоторыми авторами при-
знака «^разобщенность» (положительное значение которой обычно счита-
ется отличительной чертой НСВ) «с целью сохранения формы совершенного
вида, как выражающей маркированный член оппозиции» [Гуляницкий
205
Представляется, однако, что в примерах скосил / косил траву
и встал / вставал различие СВ и НСВ состоит не столько в соУ
хранении / несохранении результатов, последствий действия,,
сколько в характере этих результатов: прямые, так сказать, ве-
щественные последствия противопоставлены косвенным, логиче-
ским, причем в обоих случаях, при СВ и при НСВ, мы имеем дело>
с разновидностями акционально-перфектного значения. В форме
выходил, как и в других случаях глаголов «обратимого» действия
(К нам приезжал отец; Окно открывали и т. п.), часто имеется
в виду аннулированность прямых результатов, хотя в каком-то
смысле «само действие и сохраняет свое значение для последую-
щего момента» [Гуляницкий 1976: 131.
Как акциональный перфект рассматриваются Гуляницким
также примеры вроде Да, последний роман Федина я читал (а сле-
довательно, знаком с ним), а также Эту картину писал Репин
(пример, много раз обсуждавшийся аспектологами); Вы брали
эту книгу в библиотеке? — Да, брал. В целом он считает перфект
в русском языке (и «стативный», и акциональный) «скрытой (co-
vert) грамматической категорией» в смысле Б. Л. Уорфа, так как
этот перфект не имеет здесь «собственной», только ему присущей
морфологической репрезентации и оказывается «грамматическим
омонимом» либо совершенного, либо несовершенного вида [Ни-
lanicki 1973; 178; Гуляницкий 1976: 131.
Изложенная сейчас концепция нуждается в существенных кор-
рективах. Во-первых, акционально-перфектное значение выража-
ется не только прошедшим НСВ, но, как мы видели, и прошедшим
СВ (в том числе и в примерах самого Л. Гуляницкого); верно лишь
то, что прошедшее НСВ не может иметь статально-перфектного
значения. Во-вторых, в случаях общефактического употребления
прошедшего НСВ и особенно прошедшего глаголов «обратимого»
действия (выходил, приезжал, открывал и т. д.) вряд ли правильно
всегда однозначно усматривать перфектность. Как считает М. Лей-
нонен, в примере вроде Вы брали эту книгу в библиотеке? трудно
увидеть указание на результат [Leinonen 1982: 221J. В действи-
тельности здесь могут быть разные случаи: при главном ударении
на брали (о таком ударении свидетельствует ответ: Да, брал)
говорящего интересует факт прошлого сам по себе и этот случай
относится к группе, пограничной между перфектным и аористи-
ческим значениями (как приведенное выше Пушкин родился
в 1799 году). При главном ударении на в библиотеке (и ответе Да,
в библиотеке и т. п.) говорящего, очевидно, интересует, где име-
ется (сейчас или вообще) эта книга, и здесь можно увереннее су-
дить о релевантности прошлого факта, о его существенности для
выяснения положения дел, наличного в момент речи.
Одним словом, отнесение примеров к группе перфектных или
пограничных между перфектом и аористом является делом очень
тонким, зависящим от прагматических факторов, от субъективной
установки говорящего, от расширения или сужения границ его
«личной сферы» и т. д. Ясно только, что многие случаи прошед-
206
\него НСВ действительно характеризуются акционально-перфект-
цым значением или же стоят на грани двух значений — перфект-
ного и аористического.
\ В зарубежной русистике недавно была выдвинута еще одна
концепция перфектности русского прошедшего НСВ — концеп-
ция^ Ж. Фонтэн. Опираясь на круг идей, противопоставляющих
«повествование» и «комментирование», Ж. Фонтэн формулирует
следующее определение перфекта: «это форма прошедшего времени
глагола^ которая не рассказывает об обозначаемом событии, а ком-
ментирует его: говорящий изображает событие как прошедшее^
но вместе с тем и как составную часть своего настоящего, часть
мира своего высказывания (de son univers d’enonciation)» [Fontaine
1983a : 156]. Прошедшее СВ, считает Фонтэн, «существенно опре-
деляемое своей аористичностью, не может взять на себя выражение
этой перфектности (de cette valeur de parfait), тогда как, напро-
тив, прошедшее несовершенное очень хорошо отвечает данному
определению» [там же]. Прошедшему СВ приписывается только
аористическое значение, либо нарративное (в связном повествова-
нии о цепочке последовательных действий), либо значение «ком-
ментирующего аориста» (aoriste de commentaire — в случае той
или иной изоляции отдельного прошлого действия, например:
По истечении времени она и сама не могла понять, что с ней слу-
чилось в тот момент) [там же: 285]. И ниже: «Каждая форма про-
шедшего несовершенного в его неактуальной интерпретации.(т. е.
не в функциях «настоящего в прошедшем», — Ю. М.) может быть
названа перфектом» [там же: 303].
Конечно, подобные утверждения возможны только при том
специфическом понимании перфектности, которого придержи-
вается Ж. Фонтэн. Более правильным представляется дифферен-
цированный подход и к прошедшему СВ, и к общефактическому
значению прошедшего НСВ. Первое может быть и «аористическим»,
и «перфектным». Во втором только в части случаев имеет место
«ситуация актуальности последствий осуществившегося факта
для более позднего временного плана (сочетание признаков событий-
ности и перфектности)» [Бондарко 1983: 167] либо же «особая —
квалитативная — разновидность ситуации актуальности послед-
ствий» [там же: 168].
Показательно также, что на языки, имеющие развитую систему
морфологически эксплицитного перфекта, русское прошедшее НСВ
в общефактическом и близких значениях переводится то формами
этого перфекта, то другими, неперфектными формами, например
на болгарский язык то перфектом, то аористом НСВ. Подобную же
картину соответствий в зависимости от прагматических факторов
дают и переводы с языков, имеющих перфект, на русский язык.
Приведем некоторые типичные примеры, в которых прошедшее
НСВ соответствует формам перфекта.
Это такой вздор, такое вранье, такое самообманывание. . .
Вы читали его статью? (Л. Толстой)=Das ist doch Unsinn, Ge-
schwatz, Selbstbetrug!. . . Habcn Sie seine Abliandlung gelcsen?
207
^Andersson 1978: 119]. Испытывал ты, видал ты во сне, как в яму
? горы падают? (Ф. Достоевский) = Have you ever exprienced?/
Hast du das nicht auch schon mal erlebt?; As-tu jamais eprouyo
[Кашкин 19836: 68]. Здесь показательно добавление в переводах
обстоятельства неопределенной временной локализации. Так Лке
и в немецком переводе следующего примера: А вы ее щекотали?
(Ф. Достоевский)=haben Sie sie schon mal gekitzelt? [Кашкин
1983a: 11]. В английском и немецком языках это тот тип перфекта,
который называют «неопределенным» или «перфектом рпыта»
(experiential perfect). Он «указывает, что соответствующая'ситуа-
ция имела место по меньшей мере один раз когда-то в прошлом»
[Comrie 1976: 58]. Аналогичны примеры в русских переводах
с английского:
I’ve heard of such things before (Г. Уэллс) =Я и раньше слышал
(в других переводах: слыхал) о таких случаях; — ’The spirits,
said Mrs. Hall. . . I’ve read in papers of them (Г. Уэллс) = Это духи—
сказала миссис Холл. . . Я читала про-них в газетах [Матвеева
1978: 141]; Have you done anything to stop John writing to me,
Father? (Дж. Голсуорси) = Ты что-нибудь делал, папа, чтобы по-
мешать Джону писать мне? [Козинцева 1978: 97].
Смещенно-перфектное, плюсквамперфектное,
значение проявляется чаще всего в связном повествовании в слу-
чаях отхода от поступательного продвижения по основной сюжет-
ной линии. Это может быть описание состояния — фона развер-
тывающихся событий, созданного более ранним действием, и тогда
перед нами статально-плюсквамперфектное значение, например:
Она похудела и подурнела, и на улице встречные уже не глядели на
нее, как прежде, и не улыбались ей (А. Чехов) [Лебедева 19596:
221]. В других случаях это «регресс в повествовании», возврат
рассказчика к более ранним событиям, и тогда мы имеем дело со
значением акционально-плюсквамперфектным. Оно может быть
выражено прошедшим СВ и НСВ. Ср.: На пороге стояла молодая
женщина в черном платье. Очевидно, она торопилась выйти к нему
и плохо причесалась (К. Паустовский).
Естественно, что в переводах на языки, имеющие развитую
систему перфектных форм, в подобных контекстах используется
плюсквамперфект. Ср. в статально-плюсквамперфектном значении:
Молодой человек, у которого от продолжительного молчания слип-
лись губы, приподнялся и с недоумением посмотрел на своего на-
чальника (И. Тургенев) = The young man, who had been sitting
silent for so long that his lips had stuck together, half rose and
stared at his superior in astonishment [Белякова 1978: 148]; Ho
Катя отвечала ему односложно: она спряталась, ушла в себя
(И. Тургенев) = But Katya replied in monosyllables: she was hi-
ding from him, had retired into hei shell [там же].
В акционально-плюсквамперфектном значении: Павел Петро-
вич. . . славился смелостию и ловкостию. . . и прочел всего пять,
шесть французских книг (И. Тургенев) = Pavel Petrovich had
a reputation for boldness and physical prowess. . and had read five
203
or six French books [Белякова 1978: 149]: Дети бегали no всему
дому, как потерянные] англичанка поссорилась с экономкой и на-
писала записку приятельнице, прося приискать ей новое место
(Л. Толстой) = Die Kinder liefen wie verloren in der ganzen Woh-
nitng umber; die englische Erzieherin hatle sich mit der Wirtschaf-
tenn verzankt und einer Freundin geschrieben, sie bitte sie, sich
nach einer andern Stellung fur sie umzutun [Andersson 1978: 52].
Пример с прошедшим НСВ: Княгиня была еще в своей комнате,
и князь не выходил (Л. Толстой) = Б1е Furstin befand sich noch in
ihrem Ankleidezimmer, und auch der Furst war noch nicht erschie-
nen [Andersson 1978: 120].
В некоторых случаях плюсквамперфектное значение встреча-
ется и вне плана повествования, в диалоге. В ряде таких случаев
«говорящий не соотносит действие непосредственно с моментом
высказывания, а отмечает предшествие этого действия другому
событию прошлого» [Белякова 1978: 149], т. е. форма прошедшего
получает таксисную функцию. В переводах снова появляются
формы плюсквамперфекта: Твой отец сказывал сегодня, что он
получил приглашение от этого вашего знатного родственника
(И. Тургенев)=Your father was saying today that he had received
an invitation from this important relative of yours [там же: 149—
150]. У глаголов «обратимого» действия в диалоге может подчер-
киваться значение аннулированности результата, что в переводах
тоже передается употреблением плюсквамперфекта. Ср.: Кто-то
вошел. . . но сторож. . . тотчас же изгнал вошедшего и затворил
за ним стеклянную дверь. . . «Кто это входил?» — спросил он
у сторожа (Л. Толстой) = «УУег war da in den Sitzungssaal einge-
drungen?» fragte er den Diener [Andersson 1978: 119]. Учитывая по-
добные случаи, и у форм СВ вроде (Я) забыл, употребленных
в прямой речи, в диалоге, можно различать перфектное значение
ся сейчас не помню, не могу вспомнить’ и плюсквамперфектное
значение ся в тот момент не помнил (а сейчас вспомнил)’ или ся не
помнил (а сейчас ты мне напомнил)’ и т. п. Показательно, что, на-
пример, в болгарском языке значение аннулированности послед-
ствий может выражаться в диалоге плюсквамперфектом СВ и
НСВ [Маслов 1959: 281].
Как видим, перфектные и плюсквамперфектные значения рус-
ского прошедшего времени в общем однотипны. Их разграничение
диктуется, однако, принципиальным различием двух главных ти-
пов текста — повествования и диалога, а также иногда бывает
представлено и в рамках диалога. При межъязыковых сопостав-
лениях различие этих двух значений подкрепляется регулярным
расхождением соответствий в языках, последовательно разгра-
ничивающих формы перфекта и плюсквамперфекта.
14 Теория функциональной грамматики
209
ГЛАВА II	/
ВРЕМЕННАЯ ЛОКАЛИЗОВАН ПОСТ!»
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
СЕМАНТИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ
И ЕЕ ЯЗЫКОВОГО ВЫРАЖЕНИЯ
Говоря о семантической категории временной локализованное™,
мы имеем в виду единство противопоставленных друг другу зна-
чений: 1) конкретности, определенности местоположения действия
и ситуации в целом в однонаправленном течении времени, прикреп-
ленности к какому-то одному моменту или периоду; 2) неконкрет-
ности, неопределенности (в указанном смысле), т. е. неограничен-
ной повторяемости, обычности (узуальности) или временной обоб-
щенности («вневременности», «всевременности»), при этом обыч-
ность действия характеризуется возможной, а временная обоб-
щенность — обязательной сочетаемостью с обобщенностью (гене-
рализацией) субъекта и объекта.1 Ср., например, соотношение
Л/НЛ в высказываниях: Князь Андрей пожал плечами
и поморщился, как морщатся любители му-
зыки, услышав фальшивую ноту (Л. Толстой); Неисповедимы
пути, по которым доходит до правды ревнующий человек.
И Р о д ъ к а дошел (И. Бунин). Ср. также высказывания
типа сентенций: . . .как говорит Стерн\ «М ы не столько любим
людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро,
которое мы им сделали» (Л. Толстой); . . .н и к а к а я истина
одинаково не представляется двум людям (Л. Толстой).
Как значение конкретной локализованное™, так и значение
нелокализованности во времени в конечном счете отражает объек-
тивную реальность. В частности, в значении НЛ находят отраже-
ние периодические процессы в человеческой деятельности, в ок-
ружающей среде. Существенную роль играют мыслительные про-
цессы абстрагирования времени, различные психологические и
эмоциональные факторы отражения объективного времени в че-
ловеческом сознании. Все эти факторы оказывают влияние па
языковую интерпретацию различных аспектов понятия времени,
в том числе и аспекта Л/НЛ. Не менее существенны мыслительные
1 Наряду с интегрирующим термином временная локализованностъ
далее используется термин, выделяющий оба элемента противопоставления:
локализованностъ / нелокализованиос ??гъ действия {ситуации) во времени —
сокращение Л/НЛ.
210
процессы абстрагирования субъекта и объекта, находящиеся
в сложных связях с абстрагированием времени. Тем не менее ос-
нова сложных, непрямых процессов отражения в рассматривае-
мдй семантической сфере — это объективные свойства реальных
процессов (и шире — ситуаций) в их реальном существовании
в пространстве и времени.
Значение Л отражает одномерность, асимметричность и необра-
тимость времени: речь идет об отражении в языковой семантике
конкретного местоположения тех или иных процессов и событий
в однонаправленном и необратимом потоке времени. Что же ка-
сается значения НЛ, то в нем отражается объективное существо-
вание регулярной и нерегулярной повторяемости процессов и
явлений (в том же или сходном качестве). Таковы объективные
предпосылки для абстрагирования в человеческом сознании об-
щих свойств процессов, происходящих в разные периоды времени,
для интерпретации тех или иных процессов и фактов как обычных,
типичных или имеющих постоянную значимость.
Далее мы сосредоточим внимание на специфических особенно-
стях временной локализованности как языкового значения, стре-
мясь учесть различные проявления языковой интерпретации раз-
личия Л/НЛ.
Как и другие семантические категории и образуемые на их
основе ФСП, временная локализованность репрезентируется в вы-
сказываниях теми структурами, которые мы называем категори-
альны™ ситуациями. В данном случае речь идет о ситуациях вре-
менной локализованности / нелокализованности (локализован-
ных / нелокализованных во времени ситуациях).
Ситуации временной локализован-
ности/нелокализованности — это выражаемые
различными средствами высказывания типовые содержательные
структуры, базирующиеся на семантической категории и поле
временной локализованности и представляющие собой категори-
альную характеристику высказывания, которая заключается
в том или ином варианте семантики Л или НЛ.
Локализованность / нелокализованность ситуации во времени
представляет собой один из обязательных актуализационных
признаков любого высказывания. В каждом высказывании так
или иначе передается отношение к данному признаку, обусловлен-
ное объективными различиями в обозначаемых ситуациях и их
интерпретациехг с точки зрения говорящего.
Обязательность данного отношения обусловлена вхождением
различия Л/НЛ в понятие времени (в наиболее широком философ-
ском смысле). Не менее важная сторона содержания Л/НЛ, обу-
словливающая обязательность отношения к данному различию
для любого высказывания, — это конкретность / пеконкретность
как свойство, характеризующее не только предикат, но и субъект
и объект, в конечном счете — ситуацию в целом.
Итак, существуют два типа ситуаций, противопоставление ко-
торых имеет фундаментальное значение, — конкретные (локали-
14*
211
зованные) и неконкретные (нелокализованные во времени). Ср.
реализацию этих типов ситуаций в речи: — Очень болит го-
лова сейчас? [Л] — Нет, но какое-то ощущение нереаль-
ности [Л]. По-моему, такое со мной бывало и раньше, до
ранения [НЛ]. — Она болит так, что тебе страшно? [воз-
можно как значение Л, так и НЛ]. — Да, иногда [НЛ]
(В. Конецкий).
Различие Л/НЛ непосредственно включается в осознаваемый
говорящим и слушающим смысл высказывания. Смысловая зна-
чимость данного различия находит, в частности, проявление в том,
что в одном и том же высказывании может выступать противопо-
ставление (контраст) конкретного, локализованного во времени
действия и действия неконкретного (повторяющегося, обычного,
или «вневременного»).
Речь идет о контрасте ситуации Л и ситуации НЛ как компонен-
тов сложной ситуации Л/НЛ. Эта сложная (контрастная) ситуация
может быть представлена следующим образом: «Ситуация Л —
сопоставляемая с нею ситуация НЛ: предикатг Л (прош.) — пре-
диката НЛ (наст, неактуальное)». Например: П р е й н слушал
ее внимательно, как доктор слушает рассказ пациента
(Д. Мамин-Сибиряк). В таких случаях противопоставление си-
туаций Л/НЛ охватывает не только сопоставляемые предикаты,
но и субъекты: противостоят друг другу конкретный субъект!
и обобщенный субъект2; в приведенном примере это название лица
доктор, репрезентирующее целый класс лиц определенной профес-
сии (докторов вообще). Ср. другой пример: . . . одно смущало
князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий
к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на ко-
торую невольно смотрел князь Андрей, как смо-
трят обыкновенно на руки людей, имеющих власть
(Л. Толстой). В данном случае конкретное действие конкретного
субъекта сопоставляется с обычными действиями (ср. обстоятель-
ство обыкновенно), осуществляемыми неопределенно-обобщенным
классом субъектов, обозначенным структурой неопределенно-
личной конструкции. Ср. также: Князь Андрей улы-
бался глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая лю-
дей, которых, нам кажется, что м ы насквозь видим (Л. Тол-
стой). Здесь действие конкретного субъекта сопоставляется с ти-
пичными для данной ситуации действиями обобщенного круга
лиц (того класса субъектов мы, к которому причисляет себя сам
автор). В следующем примере конкретное состояние конкретной
группы лиц сопоставляется с аналогичным состоянием, всегда
испытываемым в определенных условиях широким классом лиц
(включающим и тех конкретных субъектов, которым приписыва-
ется состояние в первой ситуации): И все же т я ж е с т ь этой
вины лежала у них обоих на душе, как лежит
она на душе у всякого з д о р о в’о г о — и телом и
духом — мужчины, на глазах у которого погибает
кто-то беспомощный (К. Симонов).
212
Особенности сопоставления и соответствующие синтаксические
конструкции могут варьироваться, но семантическая основа со-
отнесения контрастирующих ситуаций Л/НЛ остается неизмен-
ной. Ср.: Молодая княгиня испытывала в то
время то чувство, какое испытывают придворные
на царском выходе... (Л. Толстой); — Как же все
это случилось? — спросил Лопатин. Левашова даже пере-
косило от показавшегося ему глупым вопроса. — Обычно,
как все случается (К. Симонов); При первом же взгляде
на пристава К а ш н е в как-то странно почувствовал
не его, а себя — свое юношески гибкое тело, узкие руки, едва
опущенное лицо: так остро чувствуют себя люди при
встрече с чем-то бесконечно далеким от них и враждебно чужим
(С. Сергеев-Ценский).
Ситуация НЛ в составе рассматриваемых сложных ситуаций
Л/НЛ может включать предикат, отнесенный к прошедшему вре-
мени (как и предикат ситуации Л). Однако это не нарушает кон-
траста Л/НЛ: налицо разные планы прошедшего времени — кон-
кретного прошедшего и прошедшего узуального. Например:
С души сошла черная пелена, твой образ воскрес передо мной во всей
ясности своей, и я протянул тебе руку в Париже так же
легко и любовно, как протягивал в лучшие святые минуты
нашей московской жизни (А. Герцен). В данном примере предикат2
(прош.) НЛ относится к более раннему периоду прошлого по от-
ношению к предикату! (прош.) Л. Этот элемент предшествования
выделяется и подчеркивается не всегда. Может быть выражено
лишь соотношение конкретного прошедшего и более широкого
плана прошедшего узуального, включающего и первую (кон-
кретную) ситуацию как «частный случай»: Пьер покраснел
так же, как он краснел всегда при этом. . . (Л. Тол-
стой).
При соотношении «конкретное прошедшее время ситуации Л —
узуальное прошедшее ситуации НЛ» контраст Л/НЛ выступает
в более слабой форме, чем при соотношении «конкретное прошед-
шее время ситуации Л — настоящее неактуальное ситуации НЛ»,
однако противопоставление Л/НЛ тем не менее сохраняется.
Меняется лишь степень обобщенности ситуации НЛ — более вы-
сокая при настоящем времени предиката НЛ и менее высокая при
прошедшем.
р Близка к только что рассмотренной следующая разновидность
сложной контрастной ситуации Л/ЛН: ситуация Л — ее обобще-
ние (без элемента сравнения) в ситуации НЛ: предикат! Л
(прош.) — предикат2 НЛ (наст. неактуальное). Например:
Иван Авдеевич на вид почти не переменился;
пожилых людей война вообще меньше ме-
няет, чем молодых (К. Симонов); — Знаешь: о н скоропостижно
умер. — Ежедневно скоропостижно у мир ают сотни,
тысячи людей (Ю. Нагибин). — В тридцать четвертом
году, когда в отставке был, о н книгу написал «Будущая
213
война». Вот эту. Генералы, когда о и и в отставке,
любят книги писать (К. Симонов).
Противопоставлением Л/НЛ могут быть затронуты все основ-
ные компоненты высказывания: не только предикаты и субъекты,
но и объекты, а также обстоятельства. Так, в последнем примере
представлено следующее соотношение: 1) конкретный субъект2
(о71)-|-конкретный предикат, отнесенный к конкретному моменту
в прошлом	конкретный объект (книгу') — 2) обобщен-
ный класс субъектов в обобщенных условиях (генералы, когда они
в отставке)+обобщенный предикат, отнесенный к обобщенному
настоящему времени (действие-свойство любят писать),-["Обоб-
щенный объект (книги).
Понятие временной локализованности нуждается в некоторых
пояснениях. «Временная доминанта» данного термина нередко
наталкивает на его преимущественно темпоральное истолкование,
например, в том смысле, что выражение повторяющихся и обычных
действий в плане прошедшего времени (Он всегда спешил и т. п.)
представляет локализованность во времени, потому что действие
локализовано в сфере прошлого (то же — при выражении повто-
ряемости и обычности, ограниченной планом будущего времени).
Между тем в рамках одного и того же временного плана действие
может быть локализованным и нелокализованным во времени (ср.
Он тогда ошибся — Он часто ошибался).
По-видимому, устранению недоразумений может способствовать
параллельное употребление терминов (встречающееся в некоторых
работах): «локализованность во времени, конкретность / нело-
кализованность во времени, неконкретность».
Сказанное выше не означает, что мы отрицаем наличие связей
между временной локализованностьто и темпоральностьто. Раз-
личие Л/НЛ не безразлично к дейктическому соотношению вре-
мени действия с временем речи, причем грамматическая категория
времени принимает участие в выражении разных типов временной
нелокализованности (см. ниже).
Иногда локализованность действия во времени отождествля-
ется с обозначением даты, точного времени и т. п. Между тем на-
личие или отсутствие таких обозначений, влияя на варианты
внутри значения Л (см. ниже), не изменяет основной характе-
ристики действия и ситуации в целом в рассматриваемом отноше-
нии (признак Л равным образом представлен как в высказывании
Поезд прибыл в 8 часов 25 минут, так и в высказывании Поезд
прибыл).
При наличии обозначений даты и других временных ориенти-
ров речь может идти о варианте «фиксированной локализован-
ности во времени». Однако признак Л широко представлен и за
пределами подобных обозначений «вех времени» — в варианте
«нефиксированной локализованности». Для констата-
ции значения Л достаточно, чтобы в высказывании выражалось
конкретное действие, занимающее определенное (в смысле «ка-
кое-то одно») местоположение во времени. Момент или период
214
крёмепй, к которому ^привязано» действие, может лишь подра-
зумеваться. Например: Т ю пи н. . . Сейчас все больно, ни оо
чего не дотронуться, но э т о ведь пройдет. Все проходит
(В. Азерников). Предикат пройдет (в отличие от проходит в том же
тексте) характеризуется признаком Л, так как подразумевается,
что действие достигнет результата в какой-то (один) момент бу-
дущего.
Фиксированная локализованность действия во времени не
обязательно связана с обстоятельственными словами. Ср. отры-
вок текста: Как раз в эту минуту из придорожных кустов пока-
залась собака и побежала по шоссе. . . — Вон бежит собака!—
сказал Крымов. . . (10. Казаков). Здесь показателем фиксирован-
ной локализованности в прямой речи является локализатор вон\
конкретная пространственная локализация сопряжена с локали-
зацией временной — предельно конкретной, при непосредствен-
но наблюдаемом процессе в плане актуального настоящего
(в сфере «здесь» и «теперь»).
Противопоставление Л/НЛ (конкретности / неконкретности)
не тождественно противопоставлению единичности / повторяе-
мости (кратности) действия, хотя эти противопоставления отчасти
перекрещиваются (см. раздел о кратности). Действие может быть
повторяющимся, но при этом конкретным, локализованным во
времени. Таково выражение ограниченной суммарной кратности:
Коля. Я уже стрелял из него в дерево, бабушка, и попал
два р а з а (И. Тургенев). В таких случаях обстоятельство вы-
ражает некоторое количество повторений, а форма СВ — те от-
дельные ограниченные пределом целостные факты, о кратности
которых идет речь. Такая кратность не устраняет конкретной
локализованности: к определенному отрезку времени относится
обозначаемое количество (сумма) конкретных фактов. Приме-
чательно, что подобные суммированные факты могут занимать
определенное местоположение в ряду сменяющих друг друга
действий (в аспектуально-таксисных ситуациях типа «цепь»):
Он еще несколько раз с любопытством п о с м о т р е л,
как тот ест, попробовал по его примеру подцепить. . .
зеленый горошек, просыпал и засмеялся (В. Лидин).
Ограниченная кратность совмещается с локализованностыо
действия во времени и при функционировании НСВ (в ограниченно-
кратной функции): Я у них тогда два раза из-под самого
носа уходил... (10. Герман); — ... Тут я раза три
к тебе девчонку за деньгами присылал. . . (А. Чехов). В при-
веденных примерах представлены обстоятельственные уточнители
локализованности во времени (тогда, тут). Вместе с тем в таких
случаях не столь явно выражена интеграция действий в единый
комплекс, как это характерно для «суммарного частного значе-
ния» СВ. Локализованность действий во времени приобретает
свойство некоторой расплывчатости.
Из сказанного выше вытекает, что существует некоторое раз-
личие (на уровне вариантов) между «единичной» и «суммарной»
215
локализованностыо. В последнем случае определенным местопо-
ложением во времени характеризуется сразу некоторое количество
действий (без дифференциации «отдельных местоположений» каж-
дого из них).
Наше истолкование рассматриваемой семантической катего-
рии отличается акцентом на связи конкретности / неконкрет-
ности действия с точки зрения его местоположения во времени
с конкретностью / неконкретностыо субъекта и объекта. Иначе
говоря, подчеркивается сопряженность аспектуальных (и аспек-
туально-темпоральных) признаков характера распределения дей-
ствия во времени с конкретным / неконкретным (неопределенным
и обобщенным) характером соотнесения содержания высказыва-
ния с действительностью. Такое соотнесение касается не только
действия, но и субъекта, объекта и ситуации в целом. Именно
эта мысль развивается и конкретизируется в последующем изло-
жении.
Основная закономерность во взаимных связях конкретности /
обобщенности действия-предиката и субъекта такова. При кон-
кретном субъекте действие может быть как конкретным (Маша
принимает лекарство — сейчас, в данный момент), так и обычным,
типичным (для данного субъекта — ср.: Маша не принимает
лекарств), но не обобщенным («вневременным»), т. е. не может
достигать наивысшей степени генерализации. Максимальная обоб-
щенность действия в его отношении ко времени, общезначимость
действия возможна лишь при обобщенном субъекте, при обозна-
чении некоторого класса субъектов (человек, люди, любой, каждый,
кто — тот и т. п.) или таких абстрактных явлений, как время,
жизнь, история, среда ит. п. При обобщенных субъ-
ектах (люди вообще, время или жизнь вообще) конкрет-
ное действие невозможно. Так, если высказывание
начинается со слов каждый человек и т. п., то продолжение должно
представлять собой лишь абстрактную (генерализованную) пре-
дикацию. Например: Каждый человек носите себе
зачатки всех свойств людских (Л. Толстой); Ведь кто огля-
дывается назад на жизненном пути, тот превра-
щается, как жена Лота в библейской легенде, в каменный
столб (Н. Морозов). Если же высказывание начинается с обо-
значения конкретного субъекта, то возможна предикация кон-
кретная (Н. ошибся), узуальная (Н. часто ошибается), но не пре-
дикация обобщенного типа. В этих закономерностях (ср. их ха-
рактеристику в работе [Бондарко 1971а: 61]) проявляется перво-
степенная значимость семантической категории Л/НЛ для фор-
мирования высказывания в целом (ср. интересное освещение
тех же проблем с точки зрения семантической типологии предика-
тов в работах [Булыгина 1982; Селиверстова 19826], а также
с точки зрения теории референции [см. Падучева 1985: 94—101;
221-232]).
216
ТИПЫ ВРЕМЕННОЙ
НЕЛОКА ЛИЗОВ АННОСТИ
Мы выделяем три основных типа временной нелокализованности:
1) «простую повторяемость», 2) обычность (узуальность), 3) Вре-
менную обобщенность («вневременность», «всевременность») (см.
[Бондарко 19716: 6-7, 13-14, 35, 69-112, 177-178, 197-223,
236-237; 19846: 500-502; Панова 1980]).
Рассмотрим признаки каждого из этих типов.
1.	«Простая повторяемость». Имеется в виду
пеузуальная неограниченная повторяемость действия в рамках
конкретного эпизода. В таких случаях временная нелокализован-
пость ограничена определенным отрезком времени, т. е. включена
в более широкую ситуацию временной локализованности. Напри-
мер: Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то от-
крывал, то закрывал глаза (Л. Толстой); Еще сколько-то
часов проходит. Мы сидим. . . Сначала я каждые пять
минут на часы поглядывал. А потом запретил себе
(Л. Пантелеев). Простая повторяемость связана с непосредствен-
ным наблюдением или с его воспроизведением в памяти (то и
другое в модифицированной форме может быть представлено в ху-
дожественных произведениях). Существенным признаком данного
типа повторяемости действия является конкретность субъекта.
2.	Обычность (узуальность). Повторяемость дей-
ствия приобретает особое свойство: она сопряжена с оценкой
того, что повторяется (регулярно или нерегулярно), как выходя-
щего за рамки конкретного эпизода и конкретного (конкретно
наблюдаемого) ряда повторений. Обычность всегда предполагает
перспективу аналогичных повторений (реальные повторения плюс
возможные). Тем самым она всегда связана с той или иной мерой
типичности (для какого-то периода в прошлом, для прошлого
в целом, для широкого временного плана, охватывающего прош-
лое и настоящее). Основа обычности (узуальности) — это обобще-
ние опыта говорящего или представляемой им группы людей.
Существенным признаком данного типа временной нелокализо-
ванности является то, что в данном случае возможен как конкрет-
ный, так и обобщенный субъект (речь может идти о некотором
классе субъектов). Например: У меня есть странная особенность:
я быстро схватываю в живом разговоре и поразительно
тупа в чтении. . . (Ю. Нагибин); Счастлив ые люди не
вызывают во мне зависти даже если они очень счастливы,
ни раздражения, даже если они очень довольны: вообще
никогда не вызывают никаких дурных чувств
(Л. Гинзбург).
3.	Временная обобщенность («вневременность»,
«всевременность») — наивысшая степень генерализации ситуаций
в высказываниях типа сентенций, пословицах, суждениях о по-
стоянных закономерностях: Кто не может взять
217
лаской, тот не в о з ь м е т и строгостью (А. Чехов); Р е~
б е н о к, который переносит меньше оскорблений, в ы-
растает человеком, более сознающим свое достоинство
(Н. Чернышевский). В таких случаях позиция, точка зрения го-
ворящего сохраняет свою значимость, однако, высказывая по-
добные общие истины, говорящий становится выразителем опыта
«людей вообще» (в его представлении). Существенным признаком
временной нелокализованности данного типа является обязатель-
ность обобщенного (генерализованного) субъекта (объект, если
он присутствует, также характеризуется данным признаком),
вся ситуация в целом отличается наивысшей степенью генера-
лизации.2
Типы отражения действительности, о которых идет речь, на-
ряду с собственно языковыми признаками, имеют важное значе-
ние как критерии выделения и разграничения (не всегда простого)
указанных типов временной нелокализованности. Именно ком-
плекс собственно языковых признаков (таких, как обязательная
обобщенность субъекта при временной обобщенности, возможная
конкретность и обобщенность субъекта при обычности и обяза-
тельная конкретность субъекта при «простой повторяемости») и
признаков характера отражения действительности дает основу
для рассматриваемой дифференциации значений. Если перед нами
наблюдаемое неограниченно повторяющееся действие, соотнесен-
ное с конкретным субъектом и включенное в более широкую кон-
кретную ситуацию, то речь идет о «простой повторяемости».
Если наблюдаемость — лишь основа для оценки и обобщения
данного действия как повторяющегося не только в данной ситу-
ации, но и в других подобных (на основе опыта говорящего и той
группы лиц, к которой он себя причисляет), причем возможен не
только конкретный, но и обобщенный субъект, то перед нами обыч-
ность (обобщенность). Тот же принцип действителен для выделе-
ния временной обобщенности.
Второй и третий типы временной нелокализованности отме-
чаются (при разной терминологии) и признаются многими иссле-
дователями. Что же касается первого типа, то он трактуется
по-разному, причем нередко включается в сферу конкретности,
временной локализованности.
Так, Т. А. Булыгина, понимая под локализованными во вре-
мени явлениями «события и процессы, представленные как кон-
2 Ср. характеристику двух последних степеней обобщения, данную
в работе [Золотова 1973: 181—185]. Выделяя по степени конкретности/
абстрактности актуальное, узуальное и обобщенное (постоянное) значения,
Г. А. Золотова связывает первое из этих значений с отражением единичного,
конкретного явления действительности, наблюдаемого в определенный мо-
мент времени, второе — с уровнем знания — знания того, что наблюдаемое
явление — не единичное, а обычное, при третьем же значении «действие,
целиком абстрагированное от времени, поднимается на уровень познания:
связи между явлениями действительности предстают не как данные непосред-
ственному наблюдению, а как установленные человеческим интеллектом ц
имеющие вневременную силу» [там же: 181].
218
крётйыё, реально происходящие (происходившие, произошедшие)
в некоторый момент или период времени, а также ситуации и
состояния, относящиеся к конкретному временному отрезку»,
рассматривает предикации, описывающие реальные события,
повторявшиеся неопределенное число раз (вроде Каждый раз,
когда я открывал дверь, я замечал, . .) как имеющие значение вре-
менной локализованности, хотя и неопределенной» (см. [Булы-
гина 1982: 19]).3
Такая точка зрения имеет свои основания. Как уже отмеча-
лось выше, «простая повторяемость» включается в более широкую
конкретную ситуацию. Признак конкретной временной локали-
зованности (нередко в условиях непосредственной наблюдаемо-
сти) явно представлен в содержании высказываний данного типа.
Почему же, несмотря па это, мы все же относим подобные язы-
ковые факты к сфере временной нелокализованности?
В выражаемой семантике наряду с конкретной временной ло-
кализованностыо более широкой ситуации представлена времен-
ная нелокализованность каждого из повторяющихся действий,
хотя и ограниченная рамками того эпизода, о котором идет речь.
Иначе говоря, обозначаемая ситуация наряду с элементами кон-
кретности заключает в себе и признаки неконкретное™ (хотя и
ограниченной, относительной). Проанализируем высказывание:
Посмотри, огонек горит, то вспыхнет, то погас-
н е т. Общая ситуация конкретна и наблюдаема. Однако в рам-
ках отрезка настоящего времени представлены неограниченно
повторяющиеся (чередующиеся) действия, причем каждое из
них — в рамках актуальной ситуации непосредственного наблю-
дения — все же не привязано лишь к одному моменту времени,
и в этом смысле речь должна идти, на наш взгляд, о временной
нелокализованности (хотя и ограниченной, совмещающейся с при-
знаками конкретности). С признаком НЛ связана и возможность
употребления в плане настоящего времени форм настоящего-бу-
дущего СВ (возможность, которая и в других случаях обуслов-
лена временной нелокализовапностыо). Это важный грамматиче-
ский факт, который нужно учитывать при интерпретации случаев
такого типа.
Итак, сами языковые факты имеют переходный характер и
заключают в себе предпосылки их двоякой интерпретации, в за-
висимости от того, каким признакам исследователь придает боль-
шее значение — конкретности, локализованности во времени
(отнесенной ко всей совокупности актов повторения ряда дей-
3 Т. В. Булыгина относит к сфере конкретной (хотя и неопределенной)
временной локализованности ие только то, что мы называем «простой (неузу-
альной) повторяемостью», но и проявления узуальности, связанные с кон-
кретным субъектом. Ср.: «. . . предикаты типа любить, знать (математику),
понимать, ненавидеть, разбираться (в технике) и т. п. не имеют так называе-
мого узуального или абитуалыюго значения, т. е. не описывают конкретные
явления, привычные для данного (конкретного) носителя соответствующего
признака, повторяющиеся с ним с той или иной периодичностью» [там же: 47 ].
219
ствий) или неконкретности, нелокализованности (свойства каж-
дого из повторяющихся действий).
Относя «простую повторяемость» (со всеми оговорками) все же
к сфере НЛ (речь идет о русском языке), мы ориентируемся на
закономерности функционирования видов, которые являются
едиными для всей области НЛ, причем «простая повторяемость»
с данной точки зрения ничем существенным не отличается от обыч-
ности и временной обобщенности. Во всех случаях обнаружива-
ется возможность употребления не только НСВ, но и СВ (хотя и
в ограниченных условиях). Так, настоящее время момента (пе-
риода) речи при выражении конкретных единичных действий до-
пускает лишь НСВ (Посмотри-, вон бежит заяц). При обозна-
чении же повторяющихся действий, происходящих в период
речи, возможны оба вида. Ср. известный пример К. С. Аксакова —
А. М. Пешковского: Посмотрите, что делает заяц: т о
вскочит, то ляжет, то перевернется, то
подымет уши, то прижмет их. Здесь при фикса-
ции общей отнесенности всей серии чередующихся действий ко
времени речи каждое из них не обладает определенным место-
положением на линии времени (в рамках данного периода). Это
и создает предпосылки для функционирования в данных условиях
форм не только НСВ, но и СВ.
Далее из указанных типов НЛ более подробно рассматривается
временная обобщенность («вневременность», «всевременность»).
Данный тип временной нелокализованности, отличающийся мак-
симальной степенью абстрактности действия и всей ситуации,
наиболее характерен для форм настоящего времени. Значение этих
форм открывает наибольшие возможности для реализации семан-
тики временной обобщенности. Не случайно «вневременность»
или «всевременность» упоминается в грамматиках именно при
описании значений форм настоящего времени. Формы прошед-
шего и будущего времени также способны к выражению времен-
ной обобщенности (особенно в пословицах), однако чаще эти
формы, если они выступают при выражении ситуаций НЛ, пере-
дают «простую повторяемость» или обычность (те разновидности
семантики НЛ, которые легко умещаются в рамках прошлого
или будущего).
Каждая из форм времени накладывает свой отпечаток на вы-
ражение (способ представления) временной обобщенности. Форма
настоящего времени представляет «общие истины» как действи-
тельные для максимально расширенного плана настоящего:
«так бывает (в жизни, в этом мире)», «это действительно для на-
шего времени (и для времени речи)», «таково общее правило» —
Что ни делается, всё к лучшему] Рука руку моет] Волка
ноги кормят.
Иной оттенок представления нелокализованных во времени
действий связан с формами прошедшего времени СВ в случаях
типа Что с воза упало, то пропало] . . .если человек сам
220
с т а л хуже, то все ему хуже кажется. . . (М. Лермонтов).
В подобных высказываниях то, что происходит всегда, постоянно,
представлено как бы на примере одного, уже совершившегося
факта (вместе с его результатами, последствиями). На передний
план выдвигается именно один конкретный целостный факт,
репрезентирующий и другие подобные факты. Фактически вре-
менная нелокализованность (неконкретность) ситуации в целом
сочетается с метафорической локализованностыо данного «на-
глядно-примерного» действия. Ср. примеры со значением обыч-
ности в широком контексте настоящего времени (с включением
опыта прошлого): М а р д а р и й. . . Да хоть бы и лимонад. . .
Пьешь его — сладко, а выпил- пустота какая-то (А. Остров-
ский); Традиционный дипломатический обычай, кодифицирован-
ный Венским конгрессом 1815 года, предусматривает, что когда
новый посол вручил свои верительные грамоты, он делает
визиты вежливости другим послам. . . (Л. Майский); Труд со-
ставителя [поездов} требует много сил, сообразительности, лов-
кости, чуть притупилась осторожность, сдали си-
ленки — и ты кандидат в покойники либо в вечные инвалиды
(В. Астафьев). В таких случаях подчеркивается предшествование
данного действия по отношению к другому в плане абстрактного
настоящего. Форма прошедшего СВ при обозначении обычных и
обобщенных действий всегда может быть заменена формой буду-
щего СВ (ср. в приведенных выше примерах выпьешь, вручит,
притупится, сдадут).По сравнению с этими заменами форма про-
шедшего СВ более подчеркнуто передает один акт (из серии по-
добных актов), причем наглядно представляется как бы уже го-
товьш результат.
Особым образом представляют нелокализованные во времени
действия формы будущего времени.Как и другие временные формы,
они и при «вневременности» способны проявлять свое категориаль-
ное значение. Значение будущего выявляется не только как кон-
нотативный оттенок способа представления действия, но и как
достаточно явный элемент смысла «так бывает всегда, так может
быть и в будущем, непременно так и будет». Например: Свято
место не будет [ср. возможное не бывает} пусто (В. Даль);
Два медведя в одной берлоге не уживутся (В. Даль); Человек,
который поставит себе за правило делать то, что ему хо-
чется, недолго будет хотеть делать то, что делает
(Л. Толстой). Заметим, что реализация значения будущего у форм
простого будущего времени СВ при выражении обычных и обоб-
щенных действий не является постоянной. Значение будущего
может нейтрализоваться. Это происходит в тех случаях, когда
форма будущего СВ передает предшествование одного действия
другому, например: Если какая бы то ни была женщина, не при-
меченная охотником, неожиданно перейдет ему поперек
дорогу, охотник теряет надежду на успешную охоту (С. Ак-
саков); Где я лисой пройду, там три года куры не не-
сутся (В. Даль).
221
Цри упомянутых различиях в способах представления времёй-i
ной обобщенности разными формами времени во всех случаях!
все же передается в основном один и тот же общий смысл — смысл,
временной всеобщности («вневременности», «всевременности»), об-
щезначимости. Эта общность смысла нередко отмечается исследо4
вателями. Так, Э. Кошмидер, сопоставляя пословицу syty glod-i
nego nigdy n i e rozumie «сытый голодного никогда не по-
нимает» с возможными вариантами, содержащими формы про-
шедшего и будущего времени, заключает: «. . . ни praeteritum,
ни futurum не могут изменить основного смысла этого предложе-
ния; формулировки syty gtodnego nigdy п i е г о z и т i al „сы-
тый голодного никогда не понимал44 или syty gtodnego nigdy п i е
b е d z i е rozumiec „сытый голодного никогда не будет по-
нимать44 выражают то же самое» [Кошмидер 1962: 134]. Это, ко-
нечно, верно. Временная обобщенность в ее отношении к формам
времени существенно отличается от локализованности, при кото-
рой совсем не безразлично для смысла, сказать ли Он меня не
понял, Он меня не понимает или Он меня не поймет.
Вместе с тем мы не можем согласиться с тем выводом, который
иногда делается на основе той смысловой общности, о которой
шла речь выше, — о том, что при временной обобщенности устра-
няются всякие различия между временами. В статье, где интересно
ставится вопрос о конкретных и абстрактных высказываниях в их
отношении к предикативности, С. Н. Цейтлин пишет: «. . . аб-
страктность высказывания предполагает его „внемодальность44,
„вневременность44 и в известной степени „внеперсональность44.
Поэтому в условиях абстрактности ситуации создаются условия
для нейтрализации форм предложения по модальности, времени,
лицу» [Цейтлин 1975: 171]. И далее: «Только конкретные высказы-
вания могут получать определение с точки зрения модальности,
времени, лица» [там же].
На наш взгляд, при временной обобщенности различия в грам-
матических значениях форм времени (а также форм наклонения и
лица) не устраняются полностью. Они сохраняются, но претерпе-
вают существенное преобразование: переходят из денотативно-
смысловой области в область коннотации (этот переход не всегда
осуществляется полностью, но основная тенденция именно та-
кова). Различие между разными смыслами (например, отнесен-
ность ситуации к прошлому или будущему) превращается (по
крайней мере в части случаев) в различие в способе представления
одного и того же (во всем основном) смысла.
Суть вопроса заключается даже не в том, есть ли в рассмат-
риваемых случаях нейтрализация грамматических оппозиций или
нет: в принципе нельзя исключить такого понимания нейтрализа-
ции, при котором для констатации данного явления достаточно
ситуации, когда разными грамматическими формами передается
один и тот же или сходный смысл. Обращая внимание на тожде-
ство или сходство смысла, важно не упустить из виду сохраняю-
щиеся различия в грамматических значениях противопоставлен-
222
пых друг другу форм, пусть даже эти различия становятся тон-
кими оттенками. В конечном счете оттенки разных способов пред-
ставления смысла — это во многих случаях оттенки смысла.
Изложенная выше интерпретация отношения временной не-
локализованности к категории времени согласуется с точкой зре-
ния А. М. Пешковского, который писал по поводу употребления
настоящего времени в случаях типа Человек дышит легкими,
а рыба — жабрами* Нужда пляшет, нужда песенки поет; Науки
юношей питают*. «Обычно считается, что здесь нет совсем значе-
ния настоящего времени, что это особый вид вневременного гла-
гольного представления. Но вряд ли это так. Можно думать, что
мы сознаем здесь все-таки настоящее время, но расширенное до
крайних пределов» [Пешковский 1956: 204]. И далее: «В сущно-
сти, и другие времена могут употребляться в таком же смысле,
как показывают такие пословицы, как наш пострел везде поспел;
поспешишь — людей насмешишь, и т. д. И на пословицах как раз
лучше всего видно, что каждое время сохраняет при этом свое
основное значение: ведь не все равно сказать поспешил — людей
насмешил, спешишь — людей смешишь, или поспешишь — людей
насмешишь, хотя с логической стороны все три такие поговорки
выражали бы совершенно одно и то же» [там же: 205].
Ср. также мысли по поводу «вневременности», высказанные
Н.П. Ивановой: «... отсутствие определенного временного плана
еще не означает вневременности действия, так как действие по
своей природе не может ни протекать, ни даже теоретически мыс-
литься вне времени» [Иванова 1961: 31]. И далее: «Снятие разгра-
ничительной функции момента речи в настоящем времени создает
широкие возможности раздвигания временного периода до самых
разнообразных пределов. В тех случаях, когда настоящее мыслится
как ограниченное прошедшим и будущим, оно сохраняет при-
знаки противопоставления другим временам — признак, харак-
терный для временной глагольной формы. Но центральное по-
ложение настоящего времени и отсутствие разграничительной
функции момента речи дают возможность настоящему как бы вы-
теснять два других времени, заполняя передаваемым в настоящем
действием весь объем мыслимого времени. Это и есть то значение,
которое в грамматиках называют „вневременным11. На самом
доле, действие в этих случаях не отнесено к определенному вре-
менному плану (например, «Сосна растет на севере»). Однако это
пе означает, что способность сосны расти на севере мыслится вне
времени вообще. Снятие противопоставления прошедшему и
будущему уничтожает обычное принятое подразделение времени
па определенные отрезки и служит выражением максимально
обобщенного понятия времени. Действие, также обобщенное,
помещаемое в такое обобщенное время, не является вневремен-
ным, правильнее, очевидно, было бы в этих случаях говорить
о значении „всевременном“, или „общевременном14, „панхронном“.
Неограниченность времени способствует максимальной обобщен-
ности таких высказываний» [там же: 33].
223
Для значения временной нелокализованности характерно ши-
рокое взаимодействие с модальными элементами
потенциальности. Таковы, в частности, значения:
а)	обычного или обобщенного действия с элементом подразу-
меваемой возможности / невозможности: . . . мало ли что слу-
чается [ср. может случиться] с человеком? (В. Лидин); . . .
красочность и выразительность в описаниях природы дости-
гаются [ср. могут быть достигнуты] только простотой. . .
(А. Чехов); — Право, позавидуешь [ср. можно позави-
довать] иногда чиновникам (М. Салтыков-Щедрин); — На сосед-
стве без знакомства не проживешь [ср. нельзя прожить]
(А. Писемский);
б)	обычного или обобщенного действия, постоянная возмож-
ность (невозможность) осуществления которого представляет со-
бой свойство субъекта (класса субъектов): Богомолов.
Всегда он скажет что-нибудь такое, знаете, острень-
кое! (М. Горький); . . . злой и завистливый горлан Гаврик — этому
нужно много, этот чужого и своего не упустит (И. Со-
колов-Микитов); Ни один опытный охотник не
подойдет к притаившемуся неподвижному зверю (И. Соко-
лов-Микитов); Бывает у моряка и тяжело и страшно на душе. . .
Но моряк, конечно, не потревожится никогда
пустыми страхами воображения и не поддастся мелоч-
ным и малодушным опасениям на каждом шагу, по привычке к морю
с ранней молодости (И. Гончаров);
в)	обычного или обобщенного действия с элементом неизбеж-
ности, отнесенным к его будущим проявлениям (говорящий вы-
сказывает уверенность в том, что данное действие, вообще обычное
и типичное, непременно осуществится в будущем): — И главное,
что не мне надо было идти, а я сам вызвался. И уж это всегда
убьют того, кто напрашивается. . . (Л. Толстой).
Могут быть выражены и некоторые другие модальные значения,
сопряженные со значением нелокализованности во временных
планах неактуального настоящего и настоящего-будущего (см. их
описание в работе [Бондарко 19716: 104—112]).
Одно из проявлений взаимодействия временной нелокализован-
ности с модальностью заключается в возможном представлении
«общих истин» с участием форм повелительного наклонения, что
нередко встречается в пословицах. Ср. у В. И. Даля: В чужой
монастырь со своим уставом не ходят (не ходи); Из-
бушку мети, а сор под порог клади; Когда играют, тогда
и пляши и т. п. И здесь нельзя не обратить внимание на раз-
личие в способах представления «вневременности». В одном слу-
чае данный смысл передается сквозь призму обобщенного импера-
тивного запрета, а в другом — констатации того, что «не делают»
(люди в данных обстоятельствах) и что, следовательно, не следует
делать.
? Нелокализованность действия во времени может быть сопря-
жена с выражением к а ч е с т в а субъект а, Комплекс
224
этих значений (в сочетании с потенциальностью) уже фигурировал
в приведенных выше примерах. Обычное или обобщенное действие,
если оно обладает характеризующим признаком, легко осмысля-
ется как характерное свойство субъекта (обобщенного класса
субъектов). Ср. а) узуальное (узуально-потенциальное) действие,
представленное как свойство конкретного субъекта: Ведь о н
такой: не пожалуется, не попросит ничего. . .
(И. Тургенев); б) обобщенное (обобщенно-потенциальное) дей-
ствие-свойство обобщенного субъекта (класса субъектов): . . . вы-
ходит, и мудрецы ошибаются... (Л. Борич); Стоя-
щее дерево и сохнет и вбирает влагу по-особому —
недаром погибшая лесина не падает еще много лет (В. Чи-
вилихин); Музыка облагораживает людей', в таких
случаях возможны добавления типа «таковы свойства стоящего
дерева», «таково свойство музыки».
Нелокализованность ситуации во времени, сопряженная с ка-
чественностью, возможна и в тех случаях, когда в роли предиката
выступает краткое прилагательное: Удивительно беспо-
мощны мы в словах в главные для нас минуты (Л. Борич).
В таких случаях выражается постоянная для обозначаемых
условий (не связанная лишь с одним периодом времени) связь
качества и его носителя [ср. Булыгина 1982: 22—40].
Широкая сфера неконкретности (обобщенности, генерализации)
и неопределенности, включающая и неконкретность (а также не-
определенность) местоположения действия и ситуации в целом во
времени, затрагивает и семантику лица (поле персональности).
Обобщенно-личные конструкции с глагольными формами 2-го
лица ед. числа включают в свое категориальное значение признак
НЛ. Временная нелокализованность (неконкретность) ситуации
в данном случае включает некоторые элементы обобщенно-лич-
ного значения — обобщение опыта говорящего и представляемого
им обобщенного класса лиц (отстранение от конкретной личности
говорящего, стремление представить и свой опыт обобщенно):
Беду — спишь, спишь да и выспишь (В. Даль);
. . . так всегда бывает, когда увидишь то, о чем думал
много лет (К. Паустовский); Когда наступает зима, каждый раз
прощаешься с тем, к чему уже привык за лето. . .
(В. Лидин). Обобщенно-личная семантика может касаться лица-
объекта (в роли которого выступает обобщенный собеседник),
и это вносит в представление обычных действий коннотативный
элемент «привлечения опыта собеседника»: То же чувство свободы.. .
еще сильнее и неотразимее обнимает вас, когда с какого-
нибудь одинокого кургана пред вашими глазами. . . развернется
степная даль (А. Эртель).
При обобщенном мы или в конструкциях с формами 1-го лица
множ, числа без местоимения узуальная ситуация или ситуация
генерализованного типа включает коннотативный элемент непо-
средственной передачи обобщенного опыта «от 1-го лица» («мы —
люди той группы, о которой идет речь, и я в том числе», или «мы —
|5 Теория функциональной грамматики
225
люди вообще» так думаем, чувствуем, поступаем, это происходи!
с нами): Мы умеем читать книги только в детстве и ран-
ней юности. Для взрослого чтение — отдых или работа; для
подростка — процесс бескорыстного и неторопливого узнавания
книги (Л. Гинзбург); Что имеем, не храним, поте-
рявши, плачем.
Неопределенно-личные конструкции с формами 3-го лица
множ, числа передают повторяющиеся, узуальные и обобщенные
ситуации при подразумеваемом классе неназываемых субъектов
(характеристика этого класса может выражаться «локативным ком-
понентом»). В данном случае неопределенное или обобщенное мно-
жество субъектов обычно не включает говорящего, так что «обоб-
щенный опыт» передается как бы отстраненно от говорящего:
«так делают люди, имеющие отношение к данному действию»,
в части случаев «люди вообще». Например: В семьях охот-
ников всегда сушат сухари (В. Астафьев); Знала На-
стена: стареют с годами, а душой можно остыть и раньше
лет. . . (В. Распутин); — Мужей бросают из-за страха,
из-за отчаяния (К. Федин); Тараканов... Как ты ее ждал?
Ждут, брат, знакомых. . . (А. Толстой). В некоторых случаях
актуализируется модальный элемент предписания («следует /
не следует»), что в сочетании со всеми другими элементами рас-
сматриваемых семанЛгческих комплексов дает смысл «так делают
(принято делать) и так следует делать», соответственно при отрица-
нии — «так не делают (не принято делать) и так не следуе! делать»:
На свободном поле карты производят запись информации
обычным путем или .прорезают окно и вставляют
фотографическую пленку с микроизображением текста (Архео-
логия и естественные науки); В передний угол посоха не ста-
вят (В. Даль); У нас не курят.
Таким образом, каждая форма лица, так же как и каждая
форма времени, привносит свой оттенок в языковую интерпрета-
цию (способ представления) временной нелокализованности.
ВРЕМЕННАЯ ЛОКАЛИЗОВАННОСТЬ
КАК ФУНКЦИОНАЛЬНО-
СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ
Система типов, разновидностей и вариантов семантики Л/НЛ,
соотнесенная с системохт разноуровневых средств формального
выражения в данном языке, образует ФСП временной локализо-
ванности. Как и другие ФСП, поле Л/НЛ представляет собой функ-
циональное в своей основе единство, образуемое взаимодействую-
щими языковыми единицами разных уровней. Далее речь будет
идти о структуре данного поля в русском языке.
В русском языке отсутствует специальная система грамматиче-
ских форм для выражения различия Л/НЛ, однако нельзя ска-
226
зать, что грамматические категории ие участвуют в его выраже-
нии.
Грамматические формы вида, не будучи специальными «фор-
мами временной локализованности», заключают в своем семанти-
ческом потенциале различное отношение к признакам Л/НЛ
(см. [Бондарко 19716: 11—21, 48—64]). НСВ легко сочетается
с обоими признаками, выявляя нехггральное отношение к их
различию. Что же касается СВ, то он обнаруживает тенденцию
к сочетаемости преимущественно с признаком Л. Эта тенденция
особенно сильно выражена в формах прошедшего времени: не-
возможны высказывания типа *Он часто ошибся.
Воздействие различия Л/НЛ на функционирование видов —
одно из проявлений грамматической значимости семантической
категории временной локализованности (описание закономерно-
стей употребления видовых форм русского глагола в зависимости
от локализованности / нелокализованности действий во времени
см. [Бондарко 19716: 50-58, 61-112, 176-237]).
Наряду с видом в выражении рассматриваемого различия суще-
ственную роль играет категория времени. И в данном случае речь
идет не о категориальных значениях тех или иных форм, а о бо-
лее сложных закономерностях функционирования грамматиче-
ских форм. Формы времени небезразличны к оппозиции Л/НЛ
и к разным степеням неконкретности. Как уже было показано выше,
формы настоящего времени, а также простого будущего (в функ-
ции настоящего неактуального) способны к передаче наиболее
широкого спектра значений неконкретности, включая временную
обобщенность («вневременность»). Разумеется, формы настоя-
щего времени широко употребляются и при выражении конкрет-
ных действий, так что их нельзя считать закрепленными за ка-
ким-либо одним из рассматриваемых значений. Что же касается
форм простого будущего, то они обнаруживают тенденцию к функ-
ционированию преимущественно при выражении конкретных
ситуаций.
Участие категорий вида и времени в выражении различия
Л/НЛ имеет характер нежестких вероятностных связей (типа:
НСВ — в равной степени конкретность и неконкретность, СВ —
преимущественно конкретное!ь). Л/НЛ — это не грамматическая
категория (если в ее определение включать наличие системы про-
тивопоставленных друг другу рядов грамматических форм).
К числу центральных компонентов поля временной локализо-
ванности относятся средства выражения конкретности / обобщен-
ности субъекта и объекта (ср. генерализацию субъекта в случаях
типа всякий, каждый, любой, кто — тот, человек, люди, время,
жизнь, история и т. п., о чем уже шла речь выше, ср. также син-
таксические конструкции, участвующие в выражении обобщен-
ности действия и его субъекта, — обобщенно-личные конструкции
типа Подальше положишь, поближе найдешь, неопределенно-
личные конструкции с обобщенным значением — Соловья бас-
нями не кормят}. На основе явной выраженности признака НЛ
15*
227
к центральной зоне рассматриваемого поля должны быть отнесены
также обстоятельства типа иногда, часто, обычно, всегда, каждый
раз, каждый год, ежегодно, по вечерам.
Среди других компонентов поля временной локализованности,
занимающих относительно периферийное положение, но тем не
менее играющих немаловажную роль в выражении Л/НЛ, должны
быть отмечены способы глагольного действия, заключающие в своей
семантике признак НЛ. Речь идет о таких СД, как прерывисто-
смягчительный (побаливать, покрикивать), многократный (ср.
глаголы бывать, захаживать, формы прошедшего времени в зна-
чении «давнего обыкновения» певал, сиживал, хаживал и т. п.).
В выражение Л/НЛ может включаться лексическое значение
глаголов. Так, по-разному относятся к Л/НЛ глаголы, выражаю-
щие наблюдаемые и ненаблюдаемые действия (см. [Золотова
1982: 345]), ср., с одной стороны, глаголы лить, мазать, линовать,
мести, ломать, мигать и т. п., которые могут употребляться
в значении конкретной временной локализованности (хотя могут
выступать и при выражении нелокализованных во времени дей-
ствий), а с другой — глаголы типа ловчить, лукавить, малодуше-
ствовать, ротозействовать и т. п., имеющие оценочно-характе-
ризующее значение и не выражающие конкретной временной ло-
кализованности (см. [там же, с. 345—346]). Способность глаголь-
ных лексем к передаче локализованных / нелокализованных во
времени ситуаций является предметом специального анализа
в работе [Булыгина 1982: 15, 29, 40—56] (см. также о «предикатах
класса и свойства» и о моделях типа «X любит У» [Селиверстова
19826: 91-106; 139—1461).
Из сказанного выше вытекает, что поле временной локализо-
ванности в русском языке не относится к типу ФСП, опираю-
щихся на специальную систему грамматических форм. Вместе
с тем в данном поле нет двух, трех и т. д. относительно автономных
центров. Следовательно, оно не может быть отнесено и к ФСП
полицентрического типа. Поле временной локализованности
должно быть отнесено к особой разновидности ФСП моноцентри-
ческого типа — с одним центром (а не с несколькими), но таким,
который имеет сложную гетерогенную внутреннюю структуру,
т. е. представляет собой комплекс взаимодействующих разно-
уровневых компонентов.
Временная локализованность пересекается с целым рядом
семантических категорий. В первую очередь речь идет о катего-
риях, связанных с понятием времени (в наиболее широком смысле).
Имеются в виду аспектуальные категории, такие как кратность,
лимитативность, длительность, статальность, реляционность. Как
уже говорилось выше, в самой семантике Л/НЛ существенную
роль играет аспектуальный элемент, поскольку речь идет о ха-
рактере распределения действия во времени. Связь временной
локализованности с аспектуальностью настолько органична, что
в принципе возможно рассмотрение признака Л/НЛ среди аспек-
туальных значений (см., в частности [Бондарко 1983: 76—871).
228
Пересечение (но не совпадение) сферы временной нелокализо-
ваиности с аспектуальной категорией кратности означает также,
что существует взаимодействие между различием Л/НЛ и коли-
чественностью.
Различие Л / НЛ оказывает влияние на оттенки аспектуально-
таксисных значений (см. об этом в разделе о таксисе). Вместе с тем
аспектуально-таксисные значения кратно-соотносительных (кратно-
парных и кратно-цепных) конструкций включаются в выражение
нелокализованных во времени ситуаций/
Выше уже шла речь о связи конкретности / неконкретности
действия с конкретностью / неконкретностыо (неопределенно-
стью и обобщенностью) субъекта (а также объекта). Эта связь
включается в широкий круг явлений, не укладывающихся в рамки
семантики того или иного ФСП. В данном случае еще не устано-
вилась хотя бы относительно стабильная терминология, но фак-
тически речь идет о конкретном / неконкретном характере отне-
сенности содержания высказывания к действительности (ср. [Па-
дучева 1985]).
Семантика временной локализованности / нелокализованно-
сти, как было показано в предшествующем изложении, взаимо-
действует с темпоральностью, модальностью, персональностью
и качественностью.
Существуют определенные связи между локализованностью /
нелокализованностыо действия во времени и в пространстве.
Эти связи Л/НЛ с локативностыо не являются жесткими. В ча-
стности, конкретная локализованность действия во времени
широко распространена в условиях определенности и конкрет-
ности пространственной локализации, но при множественности
субъектов возможно обозначение конкретного суммарного дей-
ствия, осуществляющегося одновременно в разных местах, на-
пример: Слева и справа вспыхнули огни. Ср.: Повсюду стали слышны
речи. . . (М. Лермонтов).
Одно из проявлений рассматриваемой связи — тенденция
к употреблению в плане локализованности во времени преимуще-
ственно однонаправленных глаголов движения, а в плане нелока-
лизованности — преимущественно ненаправленных глаголов (речь
идет о парах типа бежать — бегать, везти — возить, вести —
водить, нести — носить и т. п.). Эта тенденция (отнюдь не же-
сткого характера) давно уже отмечалась языковедами (при раз-
ной терминологии). Так, А. А. Потебня писал: «„Кого везете?“»
4 Обусловливающая роль выражения нескольких соотносящихся дей-
ствий по отношению к употреблению форм типа подойду при выражении по-
вторяющихся в прошлом действий была отмечена И. В. Киреевским в письме
к К. С. Аксакову. Он пишет (по поводу таких случаев, как Вчерашний день
я несколько раз подойду к его двери, постучусь, и он отворит мне): «. . . если бы
это было не ряд действий или, по крайней мере, не два действия, взаимно
относящиеся одно к другому, а только одно действие, то хотя бы оно и по-
вторялось несколько раз, но вы не могли бы выразить его формою будущего,
когда оно совершалось в прошедшем» [Киреевский 1861: 105—106].
229
„Что несете?44, „Куда едете?11 (т. е. в Ту минуту, когда Л спраши-
ваю); „Что вы несли, везли?44, „Куда вы шли, ехали, когда я вас
встретил? “, „Куда теперь понесете? “, „Каким путем поедете,
будете ехать? “, т. е. в определенный, непродолжительный период
времени, который я разумею» [Потебня 1977: 891. И далее: «Ча-
совой говорит „Кто идет?“, а не „Кто ходит?64; будочник: „Куда
лезешь?“, а не „Куда лазишь?44. Наоборот, мы скажем: „Куда
вы ходите мимо моего окна?44, „Что вы носите под мышкой?44,
т. е. не раз» [там же]. Еще одно наблюдение: «. . . отвлеченность
как обычность более примыкает к отвлеченности как большей
длительности, чем к конкретности, и, по крайней мере, в народ-
ном языке чаще выражается глаголами второй и третьей степеней,
чем первой. „На упрямых воду возят44. . .» [там же: 91].
А. А. Потебня очень точно определил, что речь идет не об абсо-
лютных правилах, а именно о тенденциях: «Обычность дей-
ствия и способность к нему в глаголе самом по себе не выра-
жается, т. е. эти значения выражаются лишь контекстом. Иду,
везу, несу и прочие глаголы движения в пространстве будут
понимаемы как выражения конкретных действий до тех пор,
пока к ним не будут прибавлены указания на то, что эта кон-
кретность служит лишь образчиком повторяемости, возмож-
ности. Например: „Что вы делаете и чем занимаетесь по вече-
рам?44 — „Иду в театр (т. е. каждый раз как вздумается) — хожу
в театр, бывало иду44. . . Таким образом, меньшая и большая сте-
пень длительности и многократность могут быть образами обыч-
ности, но сродство последней со второй и третьей степенями дли-
тельности (речь идет о глаголах типа носить и нашивать, — А. Б.)
больше, чем с первою» [там же: 92].
Таким образом, временная локализованность — ФСП с много-
сторонними связями. Пересечения с другими полями особенно
многообразны и интенсивны в сфере временной нелокализован-
ности. Однако в силу противопоставленности признаков Л/НЛ
рассматриваемые связи так или иначе затрагивают данное ФСП
в целом.
Связи Л/НЛ с целым рядом значений лишний раз подчерки-
вают качественное своеобразие временной локализованности как
особой семантической категории, особого ФСП.
ИЗ ЛИТЕРАТУРЫ ВОПРОСА
Рассматриваемое различие давно обратило на себя внимание уче-
ных. А. А. Потебня, высказывания которого уже приводились
выше, писал: «. . . славянские глаголы могут означать действие
или во время самого его совершения — конкретно (Я пишу те-
перь, Я писал, когда он вошел), или как возможность его, способ-
ность, привычку к нему [Я недурно пишу; Пишу. . . по вечерам] —
отвлеченно» [Потебня 1977: 90—91].
230
Выделение временной локализованности как особой категории
связано с именем Э. Кошмидера. Он же ввел и самый термин:
польск. wartosc miejscowa w czasie, немецк. Zeitstellenwert (см.
[Koschmieder 1934; 1979]). При переводе отрывков из книги
Э. Кошмидера о видах польского глагола были использованы
выражения «местоположение во времени» («временное местопо-
ложение»), «временная локализованность» (см. [Вопросы глаголь-
ного вида 1962: 131—158]). Термин вошел в построенную Ю. С. Мас-
ловым систему основных понятий и терминов славянской аспек-
тологии: «Действия (события и т. д.) могут быть. . . локализован-
ными во времени (конкретными) или нелокализованными во вре-
мени (абстрактными, вневременными, атемпоральными). . .» [Мас-
лов 1965: 64—65]. См. также [Бондарко, Буланин 1967: 116—
119; Бондарко 1971а: 56—65].5
Э. Кошмидер выделил две группы фактов в их отношении ко
времени: «1) конкретные факты, осуществляющиеся в какое-то
время, которое допускает точное календарно-хронологическое
определение; 2) абстрактные факты, не связанные со строго опре-
деленным, свойственным только им индивидуальным временем,
обладающие лишь общей значимостью» [Кошмидер 1962: 131].
И далее: «Эти два рода фактов имеют неодинаковое отношение
к линии времени: конкретные факты занимают свое собственное
вполне индивидуальное место на линии времени, их отличает свое
„местоположение во времени “ или „временное местоположение “
(wartosc miejscowa w czasie, Zeitstellenwert), тогда как абстракт-
ные факты не обладают своим местоположением на линии вре-
мени» [там же: 131J.
Говоря об абстрактных фактах, не обладающих своим место-
положением на линии времени, Э. Кошмидер имел в виду «общие
истины», пословицы типа Рука руку моет, математические поло-
жения и т. п. Временной локализованности он противопоставляет
вневременность [Кошмидер 1962: 131—135, 141, 155—158]. Наше
истолкование различия Л/НЛ, как уже было показано выше,
5 Помимо термина временная локализованность (локализованность /
нелокализованность действия во времени) и параллельных обозначений,
связанных с противопоставлением конкретных и абстрактных действий,
известен ряд других терминов. Так, для обозначения понятий, близких к по-
нятиям локализованности / нелокализованности действий во времени, ря-
дом ученых используются термины актуальность / неактуальность (см. [Ко-
респу 1962: 15—17, 30—31; Krizkova 1958; Иванчев 1971: 24—46; Мелиг
1985]). Варьирование терминов, за которыми стоят понятия, отличающиеся
друг от друга темп или иными аспектами теоретической интерпретации, но
обращенные в основном к одному и тому же кругу языковых явлений, в дан-
ной области вообще чрезвычайно многообразно. Ср., например, проводимое
в ряде работ М. А. Шелякина разграничение монотемпорального и политем-
порального значений [Шелякин 1972] (ср. использование терминов mono-
temporal / polytemporal facts наряду с другими терминами в работе [Leino-
пеп 1982: 97—182]). Ср. также проводимое О. Н. Селиверстовой различие
между «предикатами класса» и «предикатами свойства», с одной стороны, и
«предикатами действия (процесса) и состояния» — с другой (см. [Селивер-
стова 19826: 91—106]).
231
отличается от точки зрения Э. Кошмидера более широкой интер-
претацией сферы НЛ, включающей не только «вневременность»
(представляющую собой, на наш взгляд, крайнюю, наиболее вы-
сокую степень генерализации ситуаций), но и обычность (узуаль-
ность), а также «простую повторяемость».
Э. Кошмидер придавал рассматриваемому противопоставлению
статус мыслительной («содержащейся в мысли») категории. Раз-
личая плоскости D (Designatum — обозначаемое), S (Signum —
обозначающее) и I (Intentum — содержащееся в мысли), он отно-
сил данную категорию к плоскости I [Koschmieder 1965: 33—34].
При этом отмечены различные возможности выявления данной
категории в языках: с одной стороны, отсутствие соответствую-
щих формальных категорий в ряде языков, а с другой — возмож-
ность различения локализованности действия во времени и вне-
временности в глагольной системе при помощи формальных средств,
задачей которых является выделение именно данного различия
(см. [Кошмидер 1962: 131—122]).
Языковое выявление «содержащейся в мысли» категории вре-
менной локализованности Э. Кошмидер понимал широко. Он рас-
сматривает в данной связи сложные «глубинные» факты, к кото-
рым относятся типы функционирования видовых форм. Фак-
тически различие конкретной временной локализованности /
вневременности положено Э. Кошмидером в основу данного им
описания типов употребления видов польского глагола. Можно
сказать, что подход Э. Кошмидера к истолкованию категории
Л/НЛ в тех случаях, когда в том или ином языке отсутствует
специальная система выражающих ее грамматических форм,
близок к тому, что связывается с понятием «скрытых категорий»
(«скрытой грамматики»).
Подчеркнутая Э. Кошмидером значимость семантической ка-
тегории временной локализованности обостряет интерес к тем
случаям, когда эта категория в том или ином языке находит (хотя
бы отчасти) формальное грамматическое выражение. С этой точки
зрения заслуживают внимания факты английского языка. Так,
X. Мэрченд отмечает, что основная функция английской прогрес-
сивной формы заключается в выражении одного отдельного дей-
ствия, наблюдаемого в динамическом процессе его развития,
в отличие от немаркированной простой формы, способной пере-
давать предикации типа «Солнце восходит на востоке», «Пекарь
печет хлеб», «Мой брат посещает колледж». Если действие лока-
лизовано в настоящем (it is raining '(вот) идет дождь*, it is snowing
'(вот) идет снег*, I am reading, writing, smoking, talking, singing
'я (как раз) читаю, пишу, курю, разговариваю, пою*), то обязательны
прогрессивные формы, которые не могут быть заменены формами
простого настоящего времени (см. [Мэрченд 1962: 358—359]).
Ср. сходные выводы Бодельсена, на которого ссылается Мэр-
ченд: «Различие между распространенными (expanded) и простыми
формами заключается в том, что в то время как простые формы
дают либо: 1) констатацию фактов (событий или результатов дей-
23?,
ствий), либо 2) ^описание тоГо> что является 'обычным йлй
имеет общую значимость, распространенные формы описывают
действия сами по себе» (цитируется по работе [Мэрченд 1962:
358]).
/ Из существующих описаний вытекает, что категориальное зна-
чение английских прогрессивных форм включает сопряженные
признаки процессности и конкретной локализованности во вре-
мени. Это в полном смысле слова конкретно-процессное значение
(см. [Иванова 1961: 77—84]). Таким образом, включая признак
Л, данное значение не сводится к нему.
Значение простых форм (форм основного разряда), как изве-
стно, отличается крайней неопределенностью. При функциони-
ровании этих форм выражаются многообразные значения, кото-
рые трудно свести к какому-то единству. С этим связаны истолко-
вания данного разряда как беспризнакового, немаркированного
члена видовой системы или даже как «нулевого вида» (см. [Ива-
нова 1961: 170—174]). И все же исследователями в той или иной
форме признается важная роль способности данного разряда
передавать значение обобщенного действия. Это значение явля-
ется основным, хотя и не единственно возможным для форм на-
стоящего времени, и возможным, хотя и не основным для прошед-
шего времени (см. [там же: 62]). Таким образом, признак НЛ
играет важную роль в закономерностях функционирования про-
стых форм, хотя их «семантический потенциал» далеко не сво-
дится к данному признаку (ср. [Елисеева, Селиверстова 1982:
158-1631).
Судя по существующей литературе, оппозиция признака Л
и невыраженности данного признака, предполагающей возмож-
ность выражать при употреблении этих форм противоположный
признак НЛ (для форм настоящего времени оказывающийся
основным), является одним из важных компонентов содержания
рассматриваемого противопоставления грамматических форм. Та-
ким образом, хотя было бы неправильно говорить о существовании
в английском языке специальной «грамматической категории
Л/НЛ», следует признать, что семантическая категория Л/НЛ
не остается вне грамматического выражения. Формы рассматри-
ваемых разрядов участвуют в выражении различия Л / НЛ.
Семантика Л/НЛ включается в состав сопряженных признаков,
обладающих грамматической релевантностью и охватываемых по-
тенциалом функционирования этих форм.
Представляется актуальной систематизация и типологическая
интерпретация фактов разноструктурных языков, описываемых
чаще всего при рассмотрении временных и видо-временных форм,
с точки зрения типов языкового выражения семантической кате-
гории временной локализованности.
ГЛАВА HI. ТАКСИС
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
СЕМАНТИКИ И СТРУКТУРЫ ПОЛЯ
ТАКСИСА
Семантическая категория таксиса трактуется нами как времен-
ное отношение между действиями (в широком смысле, включая
любые значения предикатов) в рамках целостного периода вре-
мени, охватывающего значения всех компонентов выражаемого
в высказывании полипредикативного комплекса.
Отношения таксиса характеризуют не одну форму, а сочетание
форм. Выражение таксиса связано с синтаксическими конструк-
циями (включающими и морфологические, а также лексические
средства). Таксисная функция имеет не только парадигматические,
но и ярко выраженные синтагматические признаки, а по своему
формальному выражению является в своей основе синтаксической.
Термин «таксис» был введен Р. О. Якобсоном как «греческий
прообраз» предложенного Л. Блумфилдом термина «порядок»
(order) (см. [Якобсон 1972: 101—108]). Р. О. Якобсон выделил
два типа таксиса: зависимый и независимый. Зависимый таксис
определен (применительно к нивхскому языку, а также —
со ссылкой на Уорфа — к языку хопи) как выражающий различ-
ные типы отношений к независимому глаголу — одновременность,
предшествование, прерывание, уступительную связь и т. п.
В русском языке зависимый таксис, выраженный деепричастием,
определяется как указывающий на сообщаемый факт, сопут-
ствующий другому, главному сообщаемому факту. Независимый
таксис данным признаком не характеризуется [там же: 106—108].
Отношения таксиса давно были предметом внимания исследова-
телей, использовавших другую терминологию (ср., например,
такие термины, как относительное время, временная соотнесен-
ность, соотносительное употребление времен). Особенностью под-
хода Р. О. Якобсона к данному кругу языковых фактов является
а) разграничение категорий времени и таксиса (относительное
время, по Р. О. Якобсону, определяет лишь одну из разновидно-
стей категории таксиса), б) разграничение тех двух типов отноше-
ний, которые стоят за понятиями зависимого и независимого
таксиса. Интересные мысли об отношении таксиса к времени и
виду были высказаны в работах [Маслов 1978: 8—9; 1983: 41—42].
234
Ядро семантики таксиса — это значения одновременности / раз-
новременности (предшествования — следования). Вместе с тем,
как будет показано ниже, семантика таксиса не может быть све-
дена к этим значениям.
Собственно временные отношения между действиями всегда
включают ту или иную аспектуальную характеристику: выража-
ются такие значения, как одновременность двух и более процес-
сов, последовательность сменяющих друг друга целостных фак-
тов, комплекс нескольких результативных состояний, отнесен-
ных к одному и тому же периоду времени, и т. п. Подобные аспек-
туально-таксисные отношения (ситуации) подробно рассматри-
ваются в последующем изложении.
Временные соотношения действий могут быть осложнены се-
мантикой обусловленности (значениями условия, причины, след-
ствия, цели, уступки, зависимости времени одного действия
от времени другого), а также модальными элементами и отноше-
ниями характеризации. Ср. комплекс значений предшествования
и причины, предшествования и уступки в случаях типа Осо-
знав все, что произошло, он измен и л свое решение*,
...все же не изменил своего решения и т. п. В следующем
высказывании сопряжены значения условия— следствия (вы-
двинутые на передний план) и предшествования — следования:
Если вы нас сейчас же, немедленно не отправите, мы
будем с вами разговаривать в райкоме партии. . .
(Г. Горышин).
Отношения характеризации, нередко выступающие в русском
языке в конструкциях с деепричастиями, существенно модифици-
руют временные связи между основной и второстепенной пре-
дикацией. Например: Они (девочки и мальчики) по очереди
несли дежурство у входа в палатку, сторожа наш
маленький лагерь (Л. Кассиль). В таких случаях налицо основная
предикация, обобщенно обозначающая действие, о котором идет
речь, и второстепенная предикация, дополнительно характеризу-
ющая основное действие и раскрывающая его цель (цель де-
журства). В подобных условиях временные отношения заклю-
чаются в отнесенности основной и второстепенной предикаций
(предикативного комплекса) к одному и тому же периоду вре-
мени. Ср. другой пример: Она развлекала нас, довольно-таки
зло подшучивая над разными дамами. . . (М. Беке-
това). И здесь передается отнесенность как основной предикации,
так и ее характеристики, содержащейся в предикации дополни-
тельной, к одному и тому же периоду времени (к той общей вре-
менной рамке, которая объединяет компоненты полипредикатив-
ного комплекса).
Подобные случаи, где по существу нет разных реальных дей-
ствий, дают повод высказать следующее соображение общего ха-
рактера. Говоря о том, что таксис представляет собой временное
отношение между действиями (в широком смысле), мы имеем
в виду не действия в реальном внеязыковом мире, а языковые зна-
235
чения действий. Содержание категории таксиса, как и других
семантических категорий, естественно, не тождественно отно-
шениям реальной действительности — оно отражает эти отно-
шения.
Соотносимым во времени розным «глагольным действиям»
(как языковым значениям, выражаемым в высказывании) часто
соответствуют разные соотнесенные в объективном времени реаль-
ные действия (процессы, факты, события), но могут соответствовать
и не разные действия, а разные аспекты одного и того же внеязы-
кового «динамического референта». Таксис охватывает как те,
так и другие случаи. Высказывания типа Катя совершила
ошибку, уехав из города было бы закономерно выводить
за пределы таксиса на том основании, что реальное действие —
лишь уехав, а совершила ошибку — оценка этого действия со сто-
роны говорящего. Перед нами полипредикативный комплекс, вклю-
чающий основную и второстепенную предикацию, основное и
второстепенное действие (как языковые значения). Как действие,
совершенное субъектом, так и действие, заключающее в себе ха-
рактеристику первого действия, относятся к единому целостному
периоду времени. Мы имеем здесь дело с разными действиями
(как значениями). Одно значение — действие Кати, заключа-
ющееся в том, что она уехала из города, второе — приписываемый
говорящим Кате акт совершения ошибки (ср. Катя уехала из го-
рода, и это с ее стороны ошибка). Важно то, что оценка действия
Кати со стороны говорящего интерпретируется в высказывании как
особое действие, связанное с действием уехала, но отличающееся
от него. Поэтому в подобных случаях есть все основания говорить
о таксисном отношении (хотя и особого рода, см. об этом ниже).
Особый тип осложненных временных отношений между дей-
ствиями представляют высказывания, в которых аспектуально-
таксисные отношения включают модальные элементы. Ср. кон-
струкции типа «только хотел СВХ — как СВ2», «уже собиралась
НСВ — как СВ», «уже совсем было СВХ — но СВ2», «CBL было —
но (потом) СВ2», «не успел СВг — как СВ2» и т. п. Например:
Я у ж е собиралась выходить из леса, как уви-
дела, что на опушке стоят красноармейцы (Л. Кассиль).
Рассматриваемое соотношение таксиса с другими семантиче-
скими категориями реализуется не как совмещение раздельных
и независимых семантических признаков, а как сопряженность
тесно связанных друг с другом и взаимодействующих значений
в рамках единого семантического комплекса. Поэтому таксис
не может рассматриваться в отвлечении от указанных ослож-
няющих семантических элементов. «Чистый таксис», освобожден-
ный от всего того, что выходит за пределы собственно хроноло-
гических соотношений, был бы абстракцией, далекой от языковой
онтологии. Поэтому, не утрачивая ориентации на одновремен-
ность / разновременность как на семантическую доминанту дан-
ной категории, мы стремимся учесть все те семантические элементы,
которые воздействуют на выражение временных отношений между
236
действиями и включаются в их выражение. В первую очередь
это относится к аспектуальной характеристике действий, потому
что она представляет собой постоянный компонент временных
соотношений.
Временные (таксисные) отношения между действиями под-
разделяются на два основных типа: 1) дифференцированные
(одновременность / разновременность); 2) пе ди ффе р е нц и ро-
ка н н ы е, — сводящиеся к передаче совмещения (сопряженности)
действий (или разных аспектов единого действия-денотата) в одном
и том же периоде времени при неактуальности различия одно-
временности / разновременности (подробнее об этих отношениях
и их разновидностях см. в следующих разделах).
Рассмотрим высказывание: За две недели на полметра выма-
хают из воды хвощи, солнце до дна проколет лучами озерную
воду, а лесной гребень целыми днями будет прочесывать синюю
небесную лысину (В. Белов). Здесь актуально общее значение
отнесенности целостных результатов вымахают, проколет,
а также длительности будет прочесывать к одному и тому же пе-
риоду времени (за две недели). Что же касается различия одновре-
менности / разновременности, то оно в данном случае не суще-
ственно. Не случайно возможны перестановки предикатов без изме-
нения смысла высказывания, ср.: .. .солнце до дна проколет лучами
озерную воду, на полметра вымахают из воды хвощи и т. п.
Таким образом, семантика таксиса представляет собой вре-
менные отношения между действиями (в указанном смысле)
в рамках целостного периода времени, всегда сопряженные
с аспектуальной характеристикой компонентов выраженного в вы-
сказывании полипредикативного комплекса и реализуемые как:
а) отношения одновременности / разновременности (предше-
ствования — следования); б) отнесенность действий к одному
и тому же периоду времени при неактуализованности различия
одновременности / разновременности; в) связь действий во вре-
мени в сочетании со значениями обусловленности (значениями
условия, причины, следствия, цели, уступки, обусловленности
времени одного действия временем другого), модальными значе-
ниями и значениями характеризации.
В данной характеристике таксиса фигурирует понятие «по-
липредикативный комплекс». Это понятие (при-
менительно к русскому языку) включает: а) сочетание основной
и вторичной (второстепенной) предикации в конструкциях с дее-
причастиями (а также с причастиями; речь идет о всех конструк-
циях, включающих основную и второстепенную предикацию);
б) разные типы полипредикации в сложных предложениях и пред-
ложениях с о днородными^сказуемыми< понятие полипредикации
распространяется'и на высказывания, представляющие собой
сверхфразовые единства.
Важную роль в нашем истолковании понятияЛ<таксис» играет
указание на целостный (единый) период вре-
мени, в рамках которого передаются те или иные временные
237
соотношения действий. Прежде чем говорить о временных отно~
шениях между действиями, необходимо определить, где, в ка-
кой сфере, в каких общих рамках (с точки зрения отношения
к моменту речи) они устанавливаются. Речь идет о той микро-
системе, в пределах которой выявляется та или иная структура
отношений таксиса. Целостность временного периода выявляется
в его объединяющей функции по отношению к соотносимым
во времени действиям, в принадлежности действий к одному
и тому же временному плану (в рамках прошлого, настоящего
или будущего).
Таким образом, отнесенность действий, связанных временными
отношениями, к одному и тому же целостному периоду времени,
является основой отношений таксиса и необходимым условием
их реализации. Если нет того целого, в рамках которого могут
устанавливаться временные отношения между действиями, то
нет и этих отношений, нет таксиса. Ср., например, высказывание:
М о г ли тогда знать дедушка, что лет тридцать или сорок
спустя по этому же пути. . . пройдет линейка с осетином
на козлах, в которой среди прочих экскурсантов. . . будет
ехать и одна из его многочисленных дочерей. . . (В. Катаев).
Здесь соотнесены разные временные планы — прошлого (по отно-
шению к моменту речи автора) и будущего (по отношению к прош-
лому). Они не образуют целостного периода времени. Поэтому
в данном случае нет оснований для констатации отношений так-
сиса, таксисной ситуации (речь должна идти о многоплановой
темпоральной ситуации).
Единство, образуемое разнородными языковыми средствами
данного языка, объединенными семантикой временных отноше-
ний между действиями-компонентами полипредикативных комп-
лексов в рамках целостного периода времени, представляет собой
функционально-семантическое поле так-
сиса.
Представление таксиса как ФСП позволяет свести в единую
систему (на основе функционального принципа) языковые явле-
ния, описываемые в различных разделах грамматики (в русском
языке — при описании: а) вида, б) времени, в) деепричастий,
г) причастий, д) синтаксиса сложного предложения, е) конструк-
ций с однородными сказуемыми).
Поле таксиса соотносится с соответствующим типом катего-
риальных ситуаций. Таксисная ситуация- это вы-
ражаемая различными средствами высказывания типовая (вы-
ступающая в том или ином варианте) содержательная структура,
а) базирующаяся на семантической категории таксиса и образу-
емом ею ФСП; б) представляющая собой тот аспект передаваемой
высказыванием общей ситуации, который заключается в харак-
теристике временных отношений между действиями в рамках це-
лостного периода времени, охватывающего значения всех компо-
нентов выражаемого в высказывании полипредикативного
комплекса.
238
Сопряженность таксиса с аспекту ал ьностью, включение аспек-
туальных признаков в изучаемые временные отношения между
действиями определяет целесообразность использования в даль-
нейшем изложении понятия «а с п е к т у а л ь н о - т а к с и с-
н а я с и т у а ц и я». Данный тип комплексных категориальных
ситуаций (КС), включающих сопряженные КС и отражающих
устойчивые связи соответствующих семантических категорий и
пересечения ФСП, имеет «таксисную доминанту». Поэтому опре-
деление понятия аспектуально-таксисной ситуации во всём основ-
ном совпадает с определением понятия таксисной ситуации;
но включает некоторые дополнительные элементы. Речь идет
о содержательной структуре, а) базирующейся на семантической
категории таксиса и образуемом ею ФСП в их взаимодействии
с аспектуальностыо; б) представляющей собой тот аспект переда-
ваемой высказыванием общей ситуации, который заключается
в характеристике временных отношений между действиями
(включая их аспектуальные признаки)
в рамках целостного периода времени, охватывающего значения
всех компонентов выражаемого в высказывании полипредикатив-
пого комплекса.
Продолжим характеристику таксиса как ФСП.
Структура рассматриваемого поля определяется различием
функций зависимого и независимого таксиса. Зависимый
таксис — это временное отношение между действиями, из
которых одно является основным, а второе — второстепенным
(сопутствующим). Независимый таксис предполагает
временные отношения между действиями при отсутствии экспли-
цитной, формально выраженной градации основного и второсте-
пенного действия (оттенки неполной равноправности элементов
таксисного отношения возможны, однако они не имеют формаль-
ного выражения и не являются грамматическими значениями тех
или иных форм или конструкций). Ср., наприлмер, 1) зависимый
таксис: В о й д я в комнату, С. сразу же зажег свет;
2) независимый таксис: С.б о шел в комнату и сразу же з а ж е г
свет; Когда С. в о ш е л в комнату, он сразу же зажег свет.
Приведенные конструкции соотносительны, но между ними
имеются различия в грамматических оттенках значений таксиса.
Деепричастие создает явно выраженное различие основной (пер-
вичной) и второстепенной предикации, распределение рангов
основного (главного) и второстепенного (сопутствующего) дей-
ствия. Конструкция с однородными сказуемыми выстраивает дей-
ствия в однородный ряд. Сложноподчиненное предложение с при-
даточными времени подчеркнуто расчленяет элементы таксисного
отношения, при этом каждый из компонентов сложной преди-
кации характеризуется относительной самостоятельностью.
Термины «зависимый» и «независимый» таксис пе следует
трактовать в смысле наличия / отсутствия зависимости между
членами таксисного отношения. Действия, являющиеся элемен-
тами полипредикативного комплекса и вступающие в те или иные
239
временные соотношения в рамках целостного периода времени,
всегда так или иначе связаны друг с другом, между ними всегда
устанавливается та или иная степень содержательной и структур-
ной зависимости. Так, в этом смысле взаимная зависимость харак-
теризует не только отношение основного и второстепенного дей-
ствий в конструкциях с деепричастием, по и отношение действий
в разных частях сложноподчиненных предложений с придаточными
времени, условия, причины и др. Та или иная степень зависимо-
сти между действиями представлена и в конструкциях сочини-
тельного типа.
Различие между зависимым и независимым таксисом заклю-
чается в другом: в первом случае представлена зависимость вто-
ростепенного предиката от основного, что находит выражение
в отсутствии у второстепенного предиката собственной самосто-
ятельной (абсолютной) временной отнесенности (ср. относительное
время деепричастий), во втором же случае такой зависимости
нет, поскольку нет явно выраженной градации предикатов:
ни один из них не имеет признаков второстепенности, в частности,
каждый предикат имеет самостоятельную (независимую) времен-
ную отнесенность.
Различие функций зависимого и независимого таксиса обуслов-
ливает членение данного ФСП на две с^еры, каждая из которых
характеризуется своими центральными и периферийными компо-
нентами. Далее приводится их перечень (применительно к рус-
скому языку).
Зависимый таксис. Центральный компонент —
конструкции с деепричастиями СВ и НСВ. Периферийные компо-
ненты: а) конструкции с. причастиями, б) предложно-падежные
конструкции типа при рассмотрении. . ., при переходе. . . и
т. п. в сочетании с глаголом.
Независимый таксис. Центральные компоненты:
1) соотношение видо-временных форм в сложноподчиненных пред-
ложениях с придаточным времени при участии союзов, а также
(в части случаев) лексических элементов типа сразу же, в то
самое время и т. п.; к данному компоненту примыкает соотноше-
ние видо-временных форм в бессоюзных сложных предложениях
типа Выйдет Михаил на улицу — сын уже б е ж и т за ним;
2) соотношение видо-временных форм в предложениях с однород-
ными сказуемыми и в сложносочиненных предложениях (при воз-
можном участии лексических элементов типа сперва — потом,
сначала — а затем и т. п.; в выражении таксисных отношений
в указанных конструкциях участвует также порядок слов).
Компоненты, занимающие относительно периферийное положение:
1) соотношение видо-временных форм в сложноподчиненных пред-
ложениях с придаточными условия, причины, следствия, уступки
и других конструкциях, где выражение таксисных отношений
является дополнительной функцией, связанной с основной се-
мантической функцией данной конструкции; 2) соотношение видо-
временных форм в сложноподчиненных предложениях с изъясни-
240
тельной придаточной частью типа МишКа в и д ё л, к а К он
рукавом вытирал (ср. вытирав т) осунувшееся лицо
(В. Белов).
Определение центральных компонентов в обеих сферах поля
таксиса основано прежде всего па критерии наибольшей специали-
зации того или иного языкового средства по отношению к рассма-
триваемой функции, что обычно связано с категориальным ста-
тусом выражаемого значения и регулярностью функционирования
данной грамматической единицы.
В сфере зависимого таксиса четко выделяется единый центр,
характеризующийся наибольшей специализацией и регулярностью
выражения рассматриваемого таксисного отношения — конструк-
ции с деепричастием.
Обращаясь к периферийным компонентам сферы зависимого
таксиса, поясним наше истолкование статуса конструкций с при-
частиями. Причастные конструкции (типа Видны б ы л и
люди, слушающие [ср. слушавшие] чтеца) мы отно-
сим к зависимому таксису потому, что при выражении временной
соотнесенности здесь, так же как и в конструкциях с дееприча-
стием, представлены градация основного и побочного действия,
распределение рангов первичной и вторичной предикации. Речь
идет, однако, о вторичной предикации особого рода — связан-
ной с атрибутивными отношениями. Перед нами особый тип за-
висимого таксиса, отличающийся атрибутивно-предикативной
функцией от зависимого таксиса в деепричастных конструкциях.
Соотнесенность причастных конструкций с деепричастными
(при возможности взаимных замен в условиях сохранения основ-
ного смысла высказывания, несмотря на различие в грамматиче-
ских значениях) ограничена лишь некоторыми типами упо-
требления причастий. Например: — Значит, жив еще твой ста-
рик? — неосторожно удивился Вихров, вспомнивший
(ср. вспомнив) причину чередиловского исчезновения из Петер-
бурга. (Л. Леонов).
Некоторых пояснений требуют конструкции с отглагольными
существительными типа при рассмотрении. . ., при системати-
зации. . . и т. п. Например: При п е р е х о д е (ср. пере-
ходя) через рельсы, убедитесь, что путь свободен; При
анализе этого материала (ср. а н а л и з и р у я этот мате-
риал) мы видим. . . Возможность замен деепричастными конструк-
циями свидетельствует о контакте рассматриваемых средств,
их взаимных связях. Различие в их значениях заключается в том,
что при употреблении деепричастий более ясно представлена вто-
ричная предикация как процесс, действие, динамика (ср.: Пере-
ходя через рельсы. . .), конструкции же типа при переходе. . .
находятся как бы на грани вторичной предикации и обстоятель-
ственных выражений (скорее всего это обстоятельственные вы-
ражения с элементами вторичной предикации).
Из двух указанных периферийных компонентов зависимого
таксиса конструкции с причастиями представляют собой более
16 Теория функциональной грамматики	241
регулярное и употребительное средство, но вместе с тем более
обособленное, слабо контактирующее с деепричастными конструк-
циями, т. е. с центром зависимого таксиса. Что же касается кон-
струкций с предложно-падежными сочетаниями, то они ближе
к деепричастным конструкциям по сфере функционирования,
но имеют частный и ограниченный характер и в этом смысле пред-
ставляют собой ярко выраженную периферию данной зоны рас-
сматриваемого поля.
У независимого таксиса нет единого центра. В этой сфере вы-
деляется несколько разнородных средств, каждое из которых
обладает определенными признаками центрального положения.
Таким образом, полицентрический тип структуры поля таксиса
проявляется не только в членении данного поля на сферы зависи-
мого и независимого таксиса, но и в том, что в последней сфере
выделяется несколько центральных компонентов.
В сфере независимого таксиса наивысшей степенью специализи-
рованного и актуализированного выражения временных отноше-
ний между действиями характеризуются пре кде всего сложно-
подчиненные предложения с придаточными времени, например:
— Да,, я с ней с и д е л все время, пока вы. с Катериной Сергеевной
играли на фортепьяно (И. Тургенев). Именно поэтому указан-
ным конструкциям должно быть отведено первое место в иерар-
хии средств выражения независимого таксиса. Далее следуют
бессоюзные предложения с условно-временным соотношением ча-
стей: Посмотришь — сердце радуется и т. п. По сте-
пени специализации выражения таксисных отношений они
уступают предложениям с придаточным времени. Мы не продол-
жаем рассмотрение иерархических отношений компонентов неза-
висимого таксиса, так как общее направление анализа достаточно
ясно.
Мы считаем возможным ограничиться этой краткой характе-
ристикой семантики и структуры поля таксиса, поскольку более
полное освещение этой проблематики изложено ранее [Бондарко
1984а: 70—98; 19846: 497—498; 19856: 3—16]. Дальнейшие разделы
этой главы представляют собой а) характеристику одновремен-
ности / разновременности и других типов таксисных отношений;
б) истолкование отношений недифференцированного типа; в) опи-
сание (на материале русского языка) системы аспектуально-так-
сисных ситуаций в сферах зависимого и независимого таксиса;
г) анализ отношений таксиса в нивхском языке (обращение к этому
языку, сопоставляемому с русским, связано с тем, что постановка
вопроса о зависимом и независимом таксисе в работе Р. О. Якоб-
сона основана прежде всего па фактах русского и нивхского
языков).
242
О Д НОВРЕМЕНН ОСТЬ ]
РАЗНОВРЕМЕННО СТЬ
И ДРУГИЕ ТИПЫ
ТАКСИСНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Как уже было отмечено выше, ядро семантики таксиса составляют
отношения одновременности / разновременности.
Могут быть выделены типы 1) строгой (полной, сильной) и
2) нестрогой (частичной, слабой) разновременности. Соответственно
одновременность может быть 3) строгой (полной) и 4) нестрогой
(частичной). Понятия нестрогой (частичной) разновременности
и нестрогой (частичной) одновременности пересекаются. Основу
для их разграничения в принципе могло бы составить выделение
доминанты разновременности или одновременности, однако само
определение этой доминанты представляет немалые трудности.
В дальнейшем изложении специально рассматривается лишь
различие строгой / нестрогой разновременности (фактически мно-
гие из анализируемых фактов могли бы интерпретироваться и как
отношение нестрогой одновременности, но это специально не ого-
варивается; при анализе отношений одновременности мы уже
не возвращаемся к вопросу о различии между строгой и нестрогой
одновременностью, поскольку в самих языковых значениях дан-
ное различие в сфере одновременности часто не актуализируется).
Помимо указанных (дифференцированных) отношений могут быть
выделены отношения недифференцированные: 5) неопределенно-
временные отношения при неактуальности различия одновремен-
ности / разновременности и 6) отношения «псевдоодновременности».
В последующем изложении при анализе языковых значений
таксиса (на материале русского и немецкого языков) обращается
внимание на возможность их интерпретации в соответствии с не-
которыми логическими моделями.
ОТНОШЕНИЯ РАЗНОВРЕМЕННОСТИ
1. Строг а я (пол и а я, сильная) р а з н о в р е-
м е н н о с т ь. Действие А строго предшествует (следует) дей-
ствию В тогда и только тогда, когда каждый момент, в который
имеет место А, находится ранее (позже) каждого момента, в кото-
рый происходит В (см. [Ивин 1969: 119]). Наиболее благоприят-
ными семантическими условиями выражения данного отношения
являются такие, когда в высказывании передаются действия,
находящиеся друг с другом в отношении временной исключающей
дизъюнкции, которая в данном случае трактуется следующим
образом: в какой-то отрезок времени I либо только А, либо только
В, но не А и В и не их части вместе. Например: Затем Михаил
полез в карман свиты, выволок оттуда объемистый
кисет и протянул мне. . . (М. Горький); Я быстро з а ж и-
г а ю огонь, пью воду прямо из графина, потом с п е iu у
16*
24з
к открытому окну (А. Чехов). Ср. также в не-
мецком языке: Ein Beamter in Unijorm e m p f i n g uns, g i n g
in ein Hauschen und telefonie г te (J. R. Becher). В каждом
из приведенных высказываний действия соотносятся друг с дру-
гом, так, что всякая интерпретация, которая допускала бы полное
или частичное их «перекрывание» во времени, совершенно ис-
ключается.
При передаче отношений строгой разновременности особую
важность имеет вопрос о выражении отграниченности контуров
«индивидуальных времен» предшествующего и последующего
действий друг от друга, их временной делимитации — предше-
ствующее действие должно быть отчетливо представлено как пре-
кратившее свое существование в данном качестве. Указание на
прекращенность действия осуществляется различными путями:
действие может выступать как естественно завершенное, как огра-
ниченное во времени только количественно, наконец, как прекра-
тившееся под влиянием другого действия, т. е. пресеченное в своем
естественном протекании, например: Все весело разговари-
вали^ когда вдруг раздался выстрел.
Выражение прекращенное™ действий обеспечивается с по-
мощью морфологических, лексико-грамматических и синтакси-
ческих средств организации высказывания, взаимодействующих
с его лексическим составом.
В русском языке одним из средств, регулярно используемых
для передачи делимитации контуров разновременных действий,
является СВ с его доминирующим семантическим признаком
ограниченности действия пределом (целостности), который позво-
ляет маркировать прекращенность действий в самом минимальном
контексте. Поэтому во многих случаях, прежде всего в много-
значных конструкциях, способных выражать в принципе как раз-
новременные, так и одновременные действия (например, пред-
ложениях с однородными сказуемыми), при отсутствии специаль-
ных лексических уточнителей временной делимитации типа затем,
потом, через некоторое время и т. п. СВ совместно с лексической
семантикой глаголов выступает в качестве основного делимита-
ционного средства. Например: Старуха подошла к умира-
ющей, поглядела на нее, покачала головой и на-
крыла полотном лицо умирающей (Л. Толстой). При употреб-
лении НСВ последовательная передача значений строгой разно-
временности в данном случае затруднительна (ср. в настоящем
историческом: Старуха подходит к умирающей, глядит
на нее, качает головой и накрывает полотном лицо
умирающей).
В немецком языке, где грамматическая категория вида отсут-
ствует, однозначное выражение целостности предшествующего
действия, создающее предпосылку для его временной отграни-
ченности от последующего, достигается, как правило, преимуще-
ственно в синтагматике, в аспектологическом контексте (см. [Ба-
244
лпн, Бурмистрова и др. 1979: 30—50)]. Выражение целостности
определяется смысловой интеграцией лексической и аспекту-
альной семантики глагольных и неглагольных компонентов,
структурной схемой предложения, энциклопедической инфор-
мацией коммуникантов (подробнее см. [Полянский 1980: 78—
121]). Ср., например: Er w us ch si ch und ap danach
gierig (B. Voelkner); Ampf r e i s t mit vierzehn Bezugsscheinen
in die Kreisstadt und kehrt mit zwei paar Holzschuhen z u-
ruck. . . (H. Gerlach).
r 2. Нестрогая (частичная, слабая) разно-
временность. Суть данного отношения отражена в следу-
ющем определении (где используется возможность интерпретации
нестрогой разновременности как «слабого предшествования»):
«Событие А слабо предшествует событию В, если и только если
существуют два момента времени, такие, что один из них ранее
другого и в более ранний момент имеет место А, а в более позд-
ний — В»; отношение слабого предшествования одного события
другому «не означает ни того, что начало второго из них распо-
ложено позднее начала или конца первого, ни того, что конец
первого находится ранее конца второго» [Ивин 1969: 119]. Обычно
в высказывании передаются действия, находящиеся друг с дру-
гом в отношении временной неисключающей (неальтернативной)
дизъюнкции, имеющей в данном случае смысл: в какой-то отре-
зок времени или А, или В, или какая-то часть А и В вместе.
Например: Tranen-Oskar I a ch е I t giitig, schiittelt das
Haupt und verabschiedet s i ch (E. M. Remarque) 'Оскар-
плакса снисходительно улыбается, качает головой и отклани-
вается’ (перевод В. Станевич).
Значение нестрогой разновременности формируется в вы-
сказываниях, не предусматривающих четкой регламентации фазис-
ного взаимоположения передаваемых действий. Это означает,
что при интерпретации такого высказывания на каком-то времен-
ном отрезке можно предполагать либо одно и только одно из двух
соотносимых действий, либо сосуществование с конечной частью
одного действия какой-то неопределенной начальной части дру-
гого; однозначное указание на временную отграниченность дей-
ствий друг от друга отсутствует. Единицы, в которых формиру-
ется значение нестрогой разновременности, — это обычно кон-
струкции, обладающие многозначным характером при передаче
временных отношений между действиями (например, предложе-
ния с однородными сказуемыми).
В русском языке высказывания, передающие отношения не-
строгой разновременности, содержат, как правило, глаголы
в НСВ, обычный временной план при этом — настоящее исто-
рическое или сценическое, вся таксисная ситуация обычно пере-
дается как конкретно-единичная. Ср., например: Аня... {Идет
в свою комнату, говорит весело, по-детски.) А в Париже
я на воздушном шаре летала! (А. Чехов); Мих аила (пожи-
мает плечами и разводит руками). Ну, а как я двину?
245
(Л. Толстой); Здравствуй, Томми, — произносит девочка
и кланяется головой (А. Куприн).
В немецком языке, как и в русском, основным условием воз-
никновения значения нестрогой разновременности является от-
сутствие четко выраженной делимитации временных контуров
соотносимых действий. Ср., например: Sie lachelte ihn hilflos
an und I e g t e schuchtern ihre Hand auf setnen Arm (Th. Harych);
Aber da w a n d t e er sich plotzlich и m, s a h mir roll tn die
Augen und s a g t e I else und scharf und sehr rasch'. «Was kostet der
Wagen?» (E. M. Remarque); Ich n i c k e und s e h e auf ihren
schmalen Nacken (E. M. Remarque). Обычные временные формы
при этом — пеперфектные (претерит и повествовательный пре-
зенс), семантика которых (в отличие от плюсквамперфекта и пер-
фекта или русского СВ) сама по себе нейтральна по отношению
к функции временной делимитации.
Значение нестрогой разновременности в русских и немецких
высказываниях имеет место обычно при таком сочетании дей-
ствий, когда хотя бы одно из них имеет сравнительно длительный
(то есть немгновенный) характер и не лимитировано в своем про-
текании ни качественно, ни количественно, а представлено как бы
с диффузными краями. Это является предпосылкой к тому, чтобы
соотносимые действия могли в принципе интерпретироваться и как
совпадающие, и как не совпадающие в своих временных контурах.
Данное значение формируется только в высказываниях, переда-
ющих действия, природа которых в принципе допускает как разно-
временное, так и одновременное <их существование в пределах
целостного времени данной таксисной ситуации. Это легко про-
веряется путем подстановки лексических экспликаторов строгого
предшествования, затем — экспликаторов одновременности (под-
робнее см. [Полянский 1983: 84—89]).
Таким образом, в отличие от выражения строгой разновре-
менности, всегда предполагающего представление предшеству-
ющего действия как законченного (прекращенного), и в отличие
от выражения одновременности, предполагающего, как правило,
рассмотрение соотносимых действий «где-то» в их срединных фа-
зах, особенностью нестрогой разновременности является то, что
в данном случае остается неясным, в какой из своих фаз каждое
из рассматриваемых действий соотносится с другим, — это оста-
ется формально не выраженным.
Значение нестрогой разновременности не является каким-то
«недостатком» языкового отражения действительности. Существуя
наряду с более «четкими» способами передачи временных отноше-
ний, оно демонстрирует, скорее всего, его достоинство, одно из
конкретных проявлений лингвистического полиморфизма,1 посред-
ством которого естественный язык в данном случае стремится
1 Ср.: «Полиморфизм языка — это один из способов допущения „не-
строгости” логики при „внешнем” сохранении видимости дедуктивной стро-
гости: он позволяет вводить в пашу систему суждений ту „рассогласован-
ность”, без которой она была бы неполна» [Налимов, 1979: 72—73].
246
преодолеть противоречия^ связанные с передачей диалектики
единства дискретности и непрерывности времени, отражаемой
в мышлении.
ОТНОШЕНИЯ ОДНОВРЕМЕННОСТИ
Данное отношение предполагает, что действия А и В, сопоставля-
емые друг с другом в пределах некоторого отрезка времени t,
не отрицают друг друга.
Отражая те или иные совокупности признаков предметов,
человек в силу известной ограниченности своих сенсорно-перцеп-
тивных возможностей не способен с одинаковой четкостью осо-
знанно фиксировать и упорядоченно соотносить друг с другом
сразу по нескольку неустойчивых, быстротечных и кратковремен-
ных признаков, находящихся в поле его восприятия в одно и
то же время. Обычно он концентрирует свое внимание лишь на
признаках, наиболее значимых для его практической деятельно-
сти (избирательность внимания) (см. [Найссер 1981: 99—122]),
причем среди всех преходящих значимых признаков в первую
очередь выделяются признаки относительно стабильные, сохра-
няющие свою качественную устойчивость на протяжении некото-
рого временного отрезка, длительность которого обычно лимити-
руется временем восприятия признака. Данное обстоятельство
лежит в основе определенных закономерностей, имеющих место
в речевой деятельности.
Наиболее общей закономерностью, проявляющейся в боль-
шинстве высказываний с семантикой одновременности, является
то, что в состав действий, называемых в таком высказывании,
обычно входят одно или более действий немгновенного («не-
точечного») характера, которые всегда предполагают процесс-
ность и известную естественную протяженность во времени.
В этой протяженности вычленяется некоторая (эксплицируемая
или неэксплицируемая) длительность, обычно определяющая
время рассмотрения всей таксисной ситуации (признак наблюда-
емости) (см. [Бондарко 1983: 133—135]) и совпадающая с ним;
тем самым в высказывании как бы моделируется время активной
перцептивной деятельности наблюдателя, в границах которого
лимитируются и соотносятся друг с другом все действия, пере-
даваемые данным высказыванием как одновременные.
У немгновенных действий в составе высказываний со значе-
нием одновременности в первую очередь подчеркиваются моменты
их качественной устойчивости при известном отвлечении от
моментов их становления или завершения. Этим объясняется тот
факт, что в подавляющем большинстве таких высказываний соот-
носимые действия (или, по крайней мере, одно из них) представ-
лены, как правило, в срединных фазах их протекания (см. [По-
лянский 1980: 128—140]), без указания па возникновение либо
качественную завершенность. Поэтому в русском языке самой
распространенной видовой формой в подобных высказываниях
247
йвляется НСВ, как форма, наиболее приспособленная для выделе-
ния и передачи у действий срединного периода в их естественном,
процессном протекании (см. [Бондарко 1983: 124]). Например:
Я поднимаюсь и жду, когда уйдет гость, а он стоит, с м о тть
р и т на [окно, теребит [свою бородку и думает
(А. Чехов).
Значительно реже в передаче одновременных действий уча-
ствуют формы СВ. Семантика целостности, присущая этой видо-
вой форме, препятствует выделению у обозначаемых действий их
срединных фаз и однозначному их рассмотрению как одновремен-
ных. Поэтому фиксируемый общий период их совместного сосуще-
ствования во времени передается обычно специальными лекси-
ческими экспликаторами одновременности типа при этом, в эту
минуту, в это эне время, в это мгновение, в одно и то же время
и т. п.: Но вдруг в одно и то же время он почу в-
с т в о в а л себя виноватым и пожалел ее (Л. Толстой).
Отношение одновременности означает, что в один и тот же
отрезок времени t имеют место действия А и В. При этом А^В,
то есть А качественно не тождественно В. Качественную нетож-
дественность одновременных действий можно рассматривать
в данном случае как частное проявление невозможности сосуще-
ствования несовместимых явлений (признаков предметов), взя-
тых в одном и том же отношении (в данном случае относительно
общего для них отрезка L). Данная особенность структуры челове-
ческого мышления имеет непосредственные рефлексы в языке,
где она по-разному проявляется, например, в полипредикативных
высказываниях одновременности с референциально различными
и референциально тождественными субъектными актантами
(в настоящей работе рассматриваются только конструкции в ак-
тиве. В полипредикативных пассивных конструкциях действуют
иные закономерности, рассмотрение которых выходит за пределы
данной работы).
Референциально тождественными признаются все субъектные
имена (существительные и местоимения), называющие в пределах
данного высказывания одного и того же носителя акциональных
признаков.
Учет признака референциальной тождественности / нетожде-
ственное™ субъектов позволяет распределить все конструкции,
передающие таксисные отношения, на две принципиально различ-
ные группы: 1) моносубъектные конструкции (при-
писывающие действия одному и тому же «деятелю»); 2) поли-
субъектные конструкции (приписывающие действия
качественно разным «деятелям»).
Во многих случаях действия, которые в составе полисубъект-
ных высказываний выступают как совместимые друг с другом
в один и тот же отрезок времени, оказываются несовместимыми
в таком же временном соотношении в составе моносубъектных
высказываний. Ср. простейшие случаи: Когда х говорил, у молчал —
полисубъектное высказывание (х^=у), но: * Когда х говорил,
248
ou (x) молчал — моносубъектное высказывание (х = он (х)). Дан-
ная закономерность эксплицируется следующим примером:
Кого посадили, тот с и д и т, а кого не посадили, тот г у-
л я е т, вот и все (А. Чехов). Таким образом, полисубъектные
высказывания всегда предполагают большую свободу в совмеще-
нии различных признаков действий, чем моносубъектные. Обе
группы высказываний отражают существенные различия в пере-
даче пространственной координации (упорядоченности) соотно-
симых действий, что следует учитывать при комплексном исследо-
вании языковых средств выражения таксисных значений. В ча-
стности, некоторые типы моносубъектных высказываний способны
в зависимости от их лексико-семантического состава выполнять
два вида номинативных функций: констатирующую (идентифи-
цирующую) либо констатирующе-характеризующую (см. ниже),
в то время как полисубъектные осуществляют преимущественно
констатирующую функцию.
НЕОПРЕДЕЛЕННО-ВРЕМЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ
ПРИ НЕАКТУАЛЬНОСТИ РАЗЛИЧИЯ
ОДНОВРЕМЕННОСТИ / РАЗНОВРЕМЕННОСТИ
Данное понятие противопоставляется отношениям разновремен-
ности и одновременности и охватывает те случаи, когда совокуп-
ность действий, конституирующих таксисную ситуацию и входя-
щих в ее целостное время, представлена в высказывании таким
образом, что установление дифференцированных временных отно-
шений между этими действиями оказывается невозможным.
Представление о хронологической неупорядоченности элемен-
тарных действий в пределах таксисной ситуации нередко созда-
ется за счет специфики лексического значения глаголов, обозна-
чающих действия, находящиеся в дизъюнктивно-альтернативных
отношениях. Каждое из действий выступает как нелокализован-
иое внутри целостного времени и пространства всей таксисной
ситуации. Например: За столом Маруся все время заботилась
о Климове', подкладывала ему на тарелку еду, спешила
наполнить стопку, пододвигала то соль, то хрен, то гор-
чицу, приносила холодную воду в кружке. . . (Ю. Нагибин).
Нелокализованность действий в пределах таксисной ситуации
может передаваться различными контекстными средствами,
важную роль при этом играет указание на неопределенность
(неконкретность) связи действий с объектом, субъектом либо сразу
с тем и другим.
В русском языке наиболее распространенные глагольные формы
в высказываниях, передающих неопределенно-временные отно-
шения, — настоящее или прошедшее несовершенное, в немец-
ком — неперфектные формы (повествовательный презенс, пре-
терит); действия обычно представлены как нецелостные, не огра-
ниченные пределом и при этом повторяющиеся.
249
Высказывания с иеактуализованными различиями одновремен-
ности / разновременности представлены несколькими разновид-
ностями. Далее будут рассмотрены только высказывания с под-
лежащим во множественном числе как наиболее показательные
в этом отношении. Ср.: На лугу, в лозовых кустах, движутся
девки и бабы. . . Поматывая подолами, они ходят с граблями,
разбивают и с у ш а т сено, сгребают в копны и на-
кладывают возы (И. Соколов-Микитов); Мужики обни-
мали американца, щ упали его одежду и изо всей силы
жали его руки, плечи (Вс. Иванов); Sie (die ausruhenden Man-
ner) s i t z e n und liegen bequem in der Wdrme, schweigen
oder f it hr e n kurze, brummende und knurrende Gesprdche unterein-
ander, г а и c h e n kleine schwarze Pfeifenstriinke und s p и c k e iz
haufig weltverachterisch in kiihnem Bogen bergdbwdrts (H. Hesse).,
В подобных случаях целостное время таксисной ситуации де-
терминировано условным временем ее рассмотрения (признак
наблюдаемости). Однако в пределах этого целостного времени
действия не упорядочены относительно друг друга.
В подобных высказываниях отчетливо выступает дискретный
характер субъекта, обозначаемого обычно именами во мн. числе
со значением так называемой дистрибутивной множественности.
Это значение имплицирует разделяемость множества на отдель-
ные члены, каждый с индивидуальной пространственной коорди-
нацией. Это позволяет приписывать в принципе каждому такому
члену какое-то одно собственное действие из всего множества
действий, передаваемых предикатами высказывания, что прибли-
жает его к высказываниям полисубъектного типа.
Дизъюнктивно-альтернативный характер отношений между
обозначаемыми действиями проявляется в том, что каждое из них
представлено в пределах изображаемой таксисной ситуации как
занимающее какой-то один индивидуальный неопределенный пе-
риод времени и неопределенное пространство и может быть интер-
претировано как связанное в этот период не со всеми членами,
а лишь с какой-то одной и только одной (причем неопределенной)
частью членов субъектного множества и не может быть при тех же
условиях одновременно соотнесено ни с какой другой его частью.
Иначе говоря, обозначаемые действия необходимо имплицируют
каких-то неопределенных разных «деятелей», однородных, но
не тождественных «по качеству» своей деятельности. Все это пре-
пятствует актуализации различия одновременности / разновре-
менности.
ОТНОШЕНИЯ «ПСЕВДООДНОВРЕМЕННОСТИ»
При исследовании значений таксиса важно учитывать отношения
между компонентами полипредикативного комплекса, опреде-
ляемые лексико-семантическим составом высказывания: отноше-
ния внеположенпости (исключения), включения, пересечения
(см. [Новиков 1982: 136—146]).
250
Отношение внеположенности (исключения) имеет мёсто между
сказуемыми, отражающими понятия, объемы которых полностью
исключают друг друга. Каждое сказуемое, находящееся к другим
сказуемым высказывания в отношении внеположенности, передает
какое-то одно действие, качественно отличное от других, соотно-
симых с ним в пределах данной таксисной ситуации. Данное отно-
шение является одной из важнейших предпосылок для актуали-
зации значений временной соотнесенности действий (одновремен-
ности / разновременности в определенном выше смысле). Основная
функция высказываний с указанными значениями — преиму-
щественно констатирующая (идентифицирующая): с множеством
сказуемых здесь всегда соотносится такое же множество действий-
денотатов, элементов таксисной ситуации, одновременных или
разновременных.
Значения денотативно детерминированной временной соотне-
сенности действий формируются при том условии, что в отража-
емой реальной ситуации действие А не тождественно действию
В. Понятие «в одно и то же время» в данном случае предполагает
наличие по меньшей мере двух качественно различных действий-
денотатов (процессов, фактов, событий), сосуществующих в неко-
торый фиксируемый период времени. Существует, однако, логи-
ческая модель, допускающая трактовку отношения одновремен-
ности без указанного выше условия. Исходные понятия этой мо-
дели — не только «раньше» («позже»), но и «неотличимо». В соот-
ветствии с этим принимается, что «моменты А и В одновременны
(неотличимы) в том и только том случае, когда они совпадают
или один из них непосредственно следует за другим» [Ивин
1969: 122], т. е. все моменты как бы сливаются в одну цельную вре-
менную величину. Понятие «в одно и то же время» в рамках дан-
ной модели отражает время, на протяжении которого действие-
денотат (процесс, факт, событие), существуя в данном качестве,
сохраняет тождество с самим собой. Термин «одновременность»
в данном случае имеет иной смысл и употребляется по отношению
к одному действию (процессу, факту, событию).
Данная логическая модель лежит в основе языковой корефе-
рентной номинации действий (процессов, фактов, событий) в моно-
субъектных полипредикативных высказываниях с констатирующе-
характеризующими функциями. В отличие от «чисто констати-
рующих» полипредикативных высказываний, всегда сообщающих
о нескольких (не менее двух) действиях, рассматриваемые выска-
зывания обычно передают информацию о каком-то одном вне-
языковом действии (процессе, факте, событии), характеризуемом
с различных сторон.
Содержание и способ характеризации денотата определяются
коммуникативной интенцией говорящего. Он может избрать
а) подчеркивание каких-то объективных признаков действия,
б) оценку или комментирование его с разных точек зрения (на-
пример, эмоциональной, связанной с личным опытом говорящего,
с социальной значимостью действия), в) характеристику раз-
251
Лйчньгх обстоятельственных аспектов протекания процесса ц
т. п.
Один из частных случаев кореферентной номинации действий
(процессов, фактов, событий) представляют моносубъектные вы-
сказывания с отношениями включения и пересечения. Рассмотрим
некоторые примеры.
Отношение включения существует между сказуемыми, отра-
жающими обобщенное и индивидуализирующее понятия. Ср., на-
пример: Ein Schuler der unteren Klasse h a t t e Selbstmord
begangen und war von der Grofihesseloher Briicke herabge-
sprun gen (J. R. Becher) 'Один из учеников младшего класса
совершил самоубийство, прыгнув с моста (буквально: и прыгнул
с моста)’ (перевод наш, — С. П,): Он (доктор) осмотрел боль-
ную, . . и обнадежил меня, сказав, что, . . особенной опасности
нет никакой (Ф. Достоевский).
В подобных высказываниях представлено взаимодействие ска-
зуемых с разнообъемной семантикой: значения «левых» сказуемых
более широки и абстрактны, чем «правых», денотативный аспект
здесь выражен нечетко, это лишь обобщенно-типизированные пред-
ставления об отражаемом действии в целом. Действия «правых»,
поясняющих сказуемых являются реальными экземплифицирую-
щими членами класса действий, могущих входить в содержание
понятий, выражаемых «левыми» сказуемыми (ср.: совершить само-
убийство — прыгнуть с моста; обнадежить кого-л. — сказатъ-[-
соответствующее содержание). С другой стороны, каждое «левое»,
более абстрактное сказуемое передает комментирующие оценочные
семантические компоненты, характеризующие обозначаемое дей-
ствие под определенным углом зрения. Эти компоненты отсут-
ствуют в «правых» сказуемых.
Отношение пересечения имеет место, если сказуемые содержат
одинаковые семантические компоненты и в то же время каждое
из них обладает компонентами индивидуальными, отличающими
его от других. Например: Die Rotte g I i t t, lief, sturzte
eine Stunde lang, durch die Finsternis vorwarts. . . (B. Kellermann) —
Целый час толпа скользила, бежала, неслась сквозь тьму впе-
ред. . . (перевод наш, — С, П.); Плачет старуха, у б и-
в а е т с я каждый раз, словно по покойнике воет (М. Салтыков-
Щедрин).
В первом примере общий семантический компонент пересече-
ния — «передвигаться», во втором — «быть в сильном горе». Об-
щие компоненты соотносят все сказуемые с одним и тем же озна-
чаемым, их несовпадающие семантические части указывают на его
все новые и новые признаки, придавая описанию (изображению)
рельефный характер; при этом констатирующая и характеризую-
щая функции образуют единое целое.
Итак, сказуемые полипредикативных высказываний с семан-
тикой кореферентной соотнесенности называют и характеризуют
разные аспекты единого динамического денотата. Этим определя-
ется своеобразие представлений о временной соотнесенности
252
Между элементами ситуаций, выражаемых подобными высказы-
ваниями: все эти элементы как бы сливаются в одном и том же
временном отрезке — индивидуальном недискретном времени
обозначаемого действия (процесса, факта, события). В подобных
случаях представляется целесообразным говорить об особом отно-
шении псевдоодновременности.
ЗАМЕЧАНИЯ ОБ ОТНОШЕНИЯХ
НЕДИФФЕРЕНЦИРОВАННОГО ТИПА
Выше уже шла речь о том, что временные (таксисные) отношения
между действиями подразделяются на два типа: 1) дифференци-
рованные и 2) недифференцированные. Последний тип требует
дополнительных пояснений, касающихся как его общих оснований,
так и различий в рамках этой общности.
Как уже было сказано, необходимым условием для реализации
значений таксиса является единство (целостность) периода вре-
мени, охватывающего все компоненты таксисной ситуации.
При дифференцированных временных соотношениях это единство
представляет собой своего рода «общую рамку», внутри которой
осуществляется разграничение одновременности / разновременно-
сти. При отношениях же недифференцированного типа эта «общая
рамка» выдвигается на передний план, становясь основным содер-
жанием таксиса.
Формы реализации временных соотношений недифференциро-
ванного типа многообразны. При неопределенно-временных отно-
шениях, как и при дифференциации одновременности / разновре-
менности, в едином периоде времени совмещены различные дей-
ствия-денотаты. Что же касается «псевдоодновременности», то она
предполагает сосуществование во времени разных аспектов еди-
ного действия денотата.
Многообразны проявления временной недифференцированности
и внутри каждой из двух указанных неопределенно-временных
отношений и внутри «псевдоодновременности».
Так, в рамках неопределенно-временных отношений могут быть
выделены следующие разновидности.
1. К одному и тому же периоду времени отнесены действия,
которые в принципе могут быть как одновременными, так и разно-
временными, но эта дифференциация не выражается и не является
существенной для смысла высказывания. Например: Весь вечер
до ужина он пел, насвистывал, шумно играл с со-
бакой. . . (А. Чехов). Скорее всего речь идет о реально разновре-
менных (возможно, чередующихся) действиях, хотя не исключена
и частичная одновременность: пел (или насвистывал), и одновре-
менно играл с собакой; однако указанные конкретные отношения
абсолютно не существенны — важно лишь то, что весь вечер был
наполнен этими действиями, было и одно, и другое, и третье.
253
Ср. высказывание с конструкцией зависимого таксиса:
; . .на «Эклипсе» противник снес за борт две пушки, п о к о-
р е ж и в снарядами рубки (В. Пикуль). В принципе здесь воз-
можна любая последовательность действий, а также их одновре-
менность, однако для смысла высказывания существенно липи
суммирование целостных фактов (нанесенных противником по-
вреждений) в том периоде времени, о котором идет речь.
2. Разновременность действий по смыслу высказывания исклю-
чена или во всяком случае не выражена, но вместе с тем не выра-
жена и одновременность как специальное временное отношение,
противопоставленное разновременности; существенно лишь совме-
щение компонентов полипредикативного комплекса в едином пе^
риоде времени. Сопрягаются во времени: а) процессы (единичные
или повторяющиеся), б) процессные состояния, в) целостные
факты, в частности представленные в их начальной фазе, ограни-
ченной длительности, в их актуальных результатах (при наличии
признака перфектности). Например: а) Анализируя язы-
ковые явления в плане синхронии, ученый вместе с тем углуб-
лялся в проблемы их исторического развития', б) Позади, за зе-
леной непролазыо ольшаника и березового молодняка, ржавело
торфяное болото, когда-то, еще до войны, тронутое разработками^
весело, красной ягодой цвел шиповник. Правее, за выпятившимся
лесным мысом, тянулось разбитое снарядами шоссе. .
у опушки рос чахлый, ощелканный пулями буръянок, с у гор-
би л и с ь обугленные пни, желтел бурой глиной бруствер,^
далеко в стороны по голому полю отходили морщины окопов*
(М. Шолохов); обозреваемая картина включает целый ряд состоя-
ний, каждое из которых представляет характерное для того или
иного предмета бытование, видимое проявление его признаков;
отношения одновременности неактуальны — важна лишь сопря-
женность обозначаемых состояний в едином периоде времени;
в) Тарантас no-вчерашнему запрыгал, завизжал, за-
стучало неистово ведро, привязанное к задку (А. Чехов);
Расставшись с дедом, Кирила постоял среди площади, поду-
мал и пошел назад из города (А. Чехов); Очень стара она была
в то время', под чепцом ее все побелело', морщины на лице,
на руках, на шее превратились в трещины', она сгор-
билась. . . (Н. Помяловский); Мы отрезаны от мира',
телеграф везде поломан, почта не пришла (А. Чехов)-
Отношения «псевдоодновременности» также неоднородны, f
В частности, передаются следующие значения: 1) совмещенность'
в едином периоде времени разных аспектов единого динамического;
денотата, отнесенных к одному и тому же констатирующему плану.”
Бомбы неслись неумолимо, шли на батарею. . . (Ю. Бон-
дарев); 2) совмещенность во времени таких значений предикатов,
из которых одно представляет собой то или иное конкретное дей-
ствие, а другое — его характеристику,, в частности оценку, ин-
терпретацию; если в предшествующей разновидности оба действия
относятся к одному и тому же (констатирующему) плану, то в дан-
254
пом случае налицо сочетание двух разных планов: констатирую-
щего и констатирующе-характеризующего (интерпретативно-оце-
ночного): Отважный заслуженный офицер. . . действовал
время восстания Черниговского полка исключительно смело,
освободив из-под стражи Сергея Муравьева-Апостола и его
брата (В. Чивилихин); Она правильно поступила,
отказавшись от этой затеи.
Между неопределенно-временными отношениями и «псевдо-
одновременностыо» (в варианте соотнесения разных аспектов дей-
ствия-денотата в однородном констатирующем плане) нет резкой
грани. Ср., например, высказывание: Тонкая струнка скользит
по коротким волнам. Что-то попищало, потрещало,
п о в ы л о (А. Рекемчук). Неопределенно-временные отношения
между ограниченными длительностями действий при их близости
в данном ряду почти неотличимы от слитности разных аспектов
сложного динамического денотата: Медленно и певуче заныла,
заскрежетала и зажужжала старая лира Ро-
диона (И. Бунин).
Границы между временными соотношениями дифференциро-
ванного и недифференцированного типов также расплывчаты.
Сферы разновременности и одновременности заключают в себе
постепенные переходы от дифференцированных временных отно-
шений к недифференцированным. В частности, далеко не всегда
легко отделить друг от друга: а) дифференцированное временное
отношение непосредственного предшествования одного целостного
факта другому и б) недифференцированное (неопределенно-вре-
менное) отношение сопряженности в едином периоде (моменте)
времени двух целостных фактов. Например: Хорошенькая княжна
обернулась и подарила оратора долгим любопытным
взором (М. Лермонтов). В сочетании. . . обернулась и подарила. . .
последовательность предикатов наталкивает на интерпретацию их
временного соотношения как разновременности. Однако раздель-
ггость предшествующего и следующего действий четко не выра-
жена, так что граница между отношениями «один факт и вслед
за ним другой» и «два факта вместе» весьма относительна.
Далеко не всегда можно легко разграничить а) одновремен-
ность как разновидность дифференцированных временных отно-
шений — в тех случаях, когда одновременность не подчеркива-
ется специальными показателями (например, в ту же минуту,
пока и др.), и б) неопределенно-временные отношения процессов,
совмещенных в одном и том же периоде времени. Например,
На балконе пили чай и разговаривали (И. Бунин);
Я говорил торопливо, нескладно. А за окнами гремела
гроза, ш умел дождь (В. Ляленков); Открыв глаза, гляжу
за окно. Свет все еще дрожит на крышах домов, внизу все
раздаются шаги по дереву. Печора вдали все светлеет
(Ю. Казаков). В подобных случаях отношения между значениями
предикатов можно трактовать как в смысле (а), так и в смысле (б),
причем не может быть признана единственно возможной ни одна
255
из этих интерпретаций. Причины этой двойственности заключа-
ются в двойственности самого предмета анализа. Описываемые
или наблюдаемые реальные действия и состояния объективно нахо-
дятся в отношениях частичной (нестрогой, слабой) одновремен-
ности. Однако в языковой интерпретации данного отношения при-
сутствует имплицитность, которую бывает трудно отграничить
от недифференцированного (неопределенно-временного) типа сов-
мещенности действий в едином периоде времени.
Явления постепенных переходов и размытых граней между
дифференцированными и недифференцированными временными
соотношениями не колеблют значимости данного различия. «Про-
межуточные случаи» лишь подтверждают полярную противопо-
ложность а) подчеркнутой одновременности или разновременности
и б) явного устранения актуальности данного различия. Ср.:
а) В ту минуту, когда она выговаривала эти
слова, она чувствовала, что они нес/граведливы. . . (Л. Тол-
стой); Звонили колокола по скончавшемуся императору Алек-
сандру III, и в это же время отходила одна москов-
ская старушка (М. Цветаева); Я, п о крайней мере через
полчаса после того, как ты затих, з а г л я-
н у л в детскую (И. Бунин); б) Меньшов растерялся, а генерал
начал его поучать: «Я вас под арест посажу, лишу награды,
замараю ваш формуляр» (Н. Помяловский); . . .министр. . .
разрешил организовать популярные научные курсы
для женщин, предоставив для этого нижний этаж соб-
ственной квартиры (М. Бекетова).
Как неопределенно-временные’ отношения, так и отношения
«псевдоодновременности»/несмотря на явления переходности, в це-
лом противостоят дифференцированным отношениям одновремен-
ности / разновременности. При некоторых различиях между ука-
занными типами недифференцированных временных отношений
их объединяет общий признак неактуальности противопоставле-
ния одновременности / разновременности. Это означает, что ак-
туальна лишь сопряженность предикатов (которым соответствуют
либо разные действия-денотаты, либо разные аспекты единого де-
нотата) в одном и том же временном периоде, представляющем
«общую рамку» элементов таксисного отношения.
АСПЕКТУАЛЬНО-ТАКСИСНЫЕ
СИТУАЦИИ
Проводимый авторами данного раздела анализ фактов русского
языка направлен на изучение взаимодействия собственно времен-
ных отношений между действиями с их аспектуальными призна-
ками (лимитативности, длительности, кратности, фазовости, пер-
фектности, статальности) и с признаками локализованности /
нелокализованности действий во времени (тесно связанными
25С)
с аспектуальностью). Предметом анализа являются также связи
временной соотнесенности действий с семантикой обусловленности
и отношениями характеризации.
ЗАВИСИМЫЙ ТАКСИС (НА МАТЕРИАЛЕ
ДЕЕПРИЧАСТНЫХ КОНСТРУКЦИЙ)
В настоящем разделе выделяются и анализируются типы аспек-
туально-таксисных ситуаций (асп.-такс. сит.), передаваемых ос-
новным средством выражения зависимого таксиса в русском
языке — конструкциями с деепричастиями СВ и НСВ (другие
средства выражения отношений зависимого таксиса — конструк-
ции с причастиями и конструкции типа при переходе, . . лишь
упоминаются в отдельных случаях в связи с анализОхМ деепричаст-
ных конструкций).
Конструкции с деепричастиями трактуются как полипреди-
кативный комплекс, включающий основное сказуемое и подчинен-
ное ему второстепенное сказуемое, выраженное деепричастием
(ср. [Потебня 1958; Шахматов 1941]). Компоненты данного поли-
предикативного комплекса передают соответственно основное и
второстепенное (сопутствующее) действия (см. [Бондарко 1984а:
79—85]). Функция второстепенного сказуемого характерна для
деепричастия во всех случаях его употребления. В части случаев
(см. ниже) данная функция может совмещаться с функцией обстоя-
тельственной (ср. также [Распопов 1973]).
В зависимости от семантических связей между основным и
второстепенным действиями выражаются таксисные отношения
следующих типов.
1. Сопряженность во времени второстепенного действия с ос-
новным не связана с семантикой обусловленности (временной,
причинной, условной и др.). В этом случае деепричастный оборот
характеризуется относительной информативной независимостью;
передается дополнительное сообщение по отношению к основному.
С точки зрения временных отношений между действиями деепри-
частные конструкции данного типа семантически близки конструк-
циям с однородными сказуемыми, в которых действия представ-
лены как равноправные: . . .Ермолай шел смело и безостано-
вочно . . . лишь изредка покрикивая: «левей, тут направо
колдобина!» (И. Тургенев), ср. Ермолай шел смело. . . и лишь
изредка покрикивал. . .
2. Второстепенное действие не только сопряжено во времени
с основным, но и обусловливает осуществление основного дей-
ствия. Выражение значения обусловленности является семанти-
ческим эффектом взаимодействия лексических значений деепри-
частия и личной формы, порядка слов, частных видовых значений.
Информативно деепричастный оборот не составляет относительно
самостоятельного сообщения. Конструкции, выражающие данный
тип таксисных отношений, соотносительны с конструкциями
17 Теория функциональной грамматики
257
сложноподчиненных предложений, в которых обусловленность иг
связь во времени выражены дискретно, с помощью соотнесения
видовых форм сказуемых в главном и придаточном предложениях,,
а также с помощью союзов и союзных слов, например: Он
вздрогнул, заслышав внезапный окрик Петра Степа-
новича. . . (Ф. Достоевский) — ср. Он вздрогнул, когда за-
слышал. . .
Различаются также временные отношения между действиями,
1) связанные, 2) не связанные с отношениями характеризации.
Аспектуально-таксисные ситуации
без элементов
семантики обусловленности
Основное и второстепенное действия,
не связанные отношением характеризации
Возможны два типа временных соотношений: а) дифференциро-
ванные — одновременность / разновременность, б) недифференци-
рованные, сводящиеся к отнесенности обоих действий к единому
периоду времени. В их выражении участвуют видовые формы
основного и второстепенного сказуемых, порядок слов, наречия.
Далее указанные отношения рассматриваются в высказываниях,
передающих локализованные во времени действия.
Отношения одновременности
Сопряженные действия представляются как одновременные в тех
случаях, когда оба они (либо одно из них) являются процессными,
т. е. выступают в динамике своего протекания и допускают выде-
ление некоторого «срединного фиксируемого периода» [Бондарко
1983: H8J. В зависимости от характера отношений к пределу
основного и второстепенного действия выделяются следующие раз-
новидности ситуаций одновременности: 1) одновременность про-
цессов; 2) одновременность второстепенного процесса и основного
целостного факта (здесь и далее выражение «целостный факт»
употребляется как синонимичное выражению «целостное действие»
с той особенностью, что «факт» подчеркнуто противопоставлен
«процессу»); 3) одновременность второстепенного результатив-
ного состояния субъекта и основного процесса. Во всех этих слу-
чаях одновременность понимается не как полная синхронность
действий на всем их протяжении, а как совпадение во времени
фиксируемых периодов сопряженных действий либо как отнесен-
ность некоторого момента в осуществлении одного действия
к фиксируемому периоду второго.
1.	Одновременность процессов.В аспектуаль-
но-таксисной ситуации этой разновидности второстепенный процесс
выражается деепричастием НСВ, основной — личной формой НСВ.
258
Одновременность выступает как общность срединного фиксируе-
мого периода основного и второстепенного процессов. В зависи-
мости от СД глагольных лексем, выступающих в форме деепри-
частия и в личной форме, возможны следующие варианты: а) одно-
временность собственно процессов: Л полуденном пекле, п р о-
к л иная судьбину и г л о т а я пыль, ш л и гренадерские
и мушкетерские полки (И. Друцэ); б) одновременность отношения
я состояния: . . .громадные очертания [холма] отделялись^
чернея, от синеватой воздушной пустоты (И. Тургенев):
в) одновременность процесса и кратного действия: Рудин. . .
м о лч а л, лишь изредка вставляя в речь разболтав-
шейся барыни небольшие замечания (И. Тургенев); г) одновремен-
ность мультипликативных действий: Он бойко поглядывал
кругом. . . беспечно болтая и п о с т у к и в а я ногами
(И. Тургенев).
2.	Одновременность второстепенного
процесса и основного целостного факта.
Выделяются две основные разновидности данного типа: а) целост-
ное действие происходит во время процесса — время протекания
процесса включает момент, когда осуществляется целостный
факт; б) процесс относится к периоду времени, с которым связана
подразумеваемая длительность основного целостного действия.
В случае «а» характерно представление процесса как коммуни-
кативно исходного элемента высказывания, фона, выражаемого
с помощью препозитивного деепричастия НСВ: Вслед за ней,
что-то бурча себе под нос, в о ш е л лохматый босоногий
старик. . . (В. Распутин).
В случае «б» основное целостное действие предполагает некото-
рую длительность, предшествующую достижению предела или про-
должающуюся после возникновения действия (у начинательных
глаголов) (см. раздел «Лимитативность»). Второстепенный процесс
происходит в период времени, занятый имплицитным процессом,
связанным с основным целостным действием. Второстепенное дей-
ствие при этом является элементом ремы. В зависимости от аспек-
туального характера основного действия выделяются следующие
асп.-такс. сит.: 1) основное действие начинательное (СВ), второсте-
пенное — процесс (деепр. НСВ), длящийся во время подразуме-
ваемого продолжения основного действия: И опять пошел
через площадь, ломая на булыжниках ноги (К. Федин); —
. . .Ну, ты, тово, ступай, — заговорил он вдруг, беспоря-
дочно размахивая руками (И. Тургенев); 2) основное дей-
ствие — завершение процесса, достижение им внутреннего пре-
дела (СВ), второстепенное — процесс, одновременный имплицит-
ному процессу, предшествующему достижению предела основным
действием (деепр. НСВ): В нестерпимой тоске, трепеща
и удивляясь на самого себя, стеная и замирая
попеременно, дожил он кое-как. . . до одиннадцати часов утра
следующего дня. . . (Ф. Достоевский); 3) основное действие огра-
ниченно-длительное (СВ от глаголов соответствующих СД), второ-
17 *	259
степенное — процесс, протекающий в течение периода времени,
охватываемого основным действием (деепр. НСВ): Я. . . по-
стоял некоторое время на дороге, смутно предаваясь
чувству неприятного недоумения (И. Тургенев).
Благодаря взаимодействию лексических значений дееприча-
стия НСВ и личной формы СВ основное целостное действие может
представляться как результат, достигнутых! в какой-то момент
совершения второстепенного действия, которое, как правило,
прекращается с наступлением основного: . . .мы, проби-
ваясь сквозь тьму, выбрались из храма на свежий воздух
(В. Катаев); Производя в уме сложное арифметическое дей-
ствие, я вычислил, что каждый час моего пребывания на
посту содержит в себе 3600 секунд (В. Катаев). В подобных кон-
струкциях второстепенный процесс может рассматриваться как
одновременный с имплицитным процессом, предполагаемым основ-
ным действием, принадлежащим к типу accomplishments [Vendler
1967], или свершений [Булыгина 1982]. С другой стороны, второ-
степенный процесс может рассматриваться также как предше-
ствующий по отношению к основному действию (в тех случаях,
когда очевидно прекращение процесса с наступлением целостного
факта); речь идет о специфическом типе предшествования без воз-
можности введения интервала между сопряженными действиями.
3.	Одновременность второстепенного ре-
зультативного состояния и основного пр о-
ц е с с а. Это отношение между действиями реализуется в кон-
струкциях с перфектно-результативным деепричастием СВ, обозна-
чающим состояние субъекта и относящимся к основному дей-
ствию-процессу, выраженному личной формой НСВ.
Перфектно-результативное значение чаще имеют деепричастия
СВ, образованные от непереходных глаголов и от переходных
глаголов с посессивным объектом, обозначающие изменение со-
стояния субъекта, сохраняющегося при осуществлении основного
действия. Приведем смысловые группы наиболее употребительных
глаголов, образующих деепричастия СВ, функционирующие пре-
имущественно в перфектно-результативном значении (анализ
лексического материала см. в работах [Валимова 1940; Виногра-
дов 1972; Васева-Кадынкова 1961]): 1. Непереходные глаголы,
обозначающие: а) выражение лица: нахмуриться, сморщиться,
прищуриться и т. д.; б) положение субъекта в пространстве:
перегнуться, приподняться, придвинуться, нагнуться, спу-
ститься, остановиться, обернуться, повернуться, навалиться
и др.; в) изменение физического состояния: покраснеть, выспаться,
разомлеть, распариться и др.; г) изменение эмоционально-психи-
ческого состояния: очнуться, успокоиться, погрузиться (в свои
мысли), воспламениться, насторожиться, приготовиться, за-
быться и др. 2. Переходные глаголы, обозначающие действие,
касающееся части тела субъекта: сжать губы, сложить руки,
стиснуть руки, протянуть руки, наклонить голову, стиснуть
зубы, открыть рот, приподнять брови, сцепить пальцы и др.
260
3. Переходные и непереходные глаголы, обозначающие одевание:
надеть, втиснуться (в обувь), одеться, снять (с себя) и др.
В конструкциях с основным сказуемым, представленным фор-
мой НСВ, актуализируется перфектно-результативное значение
деепричастия СВ, находящегося как в препозиции, так и в пост-
позиции по отношению к основному сказуемому: За столом в ка-
бинете, низко нагнувшись над книгой или препаратом,
сидит мой прозектор Петр Игнатьевич. . . (А. Чехов); . . .она
слушает меня с умилением, с гордостью, притаив ды-
хание (А. Чехов).
Деепричастный оборот при наличии мотивирующих связей
со сказуемым соотносителен с причастным оборотом (ср. [Фокина
1981]): Погонщики, призадумавшись, медленно пле-
тутся за фурами (И. Друцэ) — ср.: Призадумав-
шиеся погонщики медленно плетутся за фурами', .. .и бата-
рейцы, затаив дыхание, слушали назидательный голос
грамотея. . . (В. Катаев) — ср.: . . .з а т а и в ш и е дыхание
батарейцы слушали назидательный голос грамотея. . . (о данной
соотносительности см. [Дерибас 1962]). Для деепричастий от пере-
ходных глаголов с прямым дополнением, соответствующим по-
сессивному объекту, близкой по смыслу является конструкция
со страдательным причастием: Он сидит опустив го-
лову — ср.: Он сидит с опущенной головой. Отмечая
эту соотносительность, В. В. Виноградов определял функцию при-
частной конструкции как сопровождающее обстоятельство [Ви-
ноградов 1972]. Значения сопутствующего результативного состоя-
ния субъекта и сопровождающего обстоятельства или обстоятель-
ства образа действия (см. [Дерибас 1962]), очень близки в тех
случаях, когда основное сказуемое обозначает пространственное
положение субъекта. Это именно те случаи, когда указанная се-
мантическая соотносительность возможна, ср. конструкции, для
которых рассматриваемое преобразование недействительно: за-
молчал, стиснув зубы — * замолчал со стиснутыми зубами.
Отношения разновременности
Как правило, второстепенное действие передается деепричастием
СВ. В большинстве случаев разновременность реализуется как
предшествование второстепенного действия основному. При отсут-
ствии специальных показателей деепричастие СВ помещается
в препозиции к личной форме — порядок предикатов при этом
отражает реальную последовательность действий. При наличии
специальных показателей предшествования позиция деепричастия
относительно личной формы нерелевантна. Предшествование мо-
жет обозначаться лексически, ср.: Ермолай приладил новую ось,
подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке (И. Тур-
генев), морфологически — деепричастиями с приставкой пред-',
предусмотрев, предвосхитив и др.; синтактико-морфологически —
деепричастиями с приставкой до- и другими приставками, пере-
261
дающими законченность действия, и имеющими йри себе отрица-
ние, ср.: . . .девчонка выскочила из хаты, ничего не д о г о в о~
р и в со страху (А. Толстой).
В зависимости от аспектуального характера основного действия
выделяются ситуации предшествования, рассматриваемые ниже,
1. Второстепенное целостное действие
(с признаком перфектности или без пего) предшествует
основному целостному факту. Значение пред-
шествования может соединяться с разного рода смысловыми отно-
шениями между действиями, связанными с последствиями пред-
шествующего действия. Иначе говоря, ситуации предшествования
конкретизируются в зависимости от перфектности / неперфект-
ности деепричастия СВ.
В конструкциях с неперфектным деепричастием СВ предше-
ствующее действие не оставляет результата, однозначно опреде-
ляющего чем-либо выполнение основного действия. Семантически
соотносительной является конструкция с однородными сказуе-
мыми: . . .даже мой сосед, мужик в изодранной свите не выдержал
и, ударив кулаком по столу, воскликнул. . . — ср. ударил
кулаком по столу и воскликнул. . .
В конструкциях с перфектно-акциональным деепричастием
между второстепенным и последующим действиями наблюдаются
конкретные смысловые связи, в частности следующие: а) субъект
в результате предшествующего действия получает объект или ин-
струмент, используемый в дальнейшем: Она, взяв у Валерии
гребешок, стала расчесывать косу (В. Катаев); Получив
«Анну Каренину», начал читать солдатам вслух этот
роман (В. Катаев); б) результат действия, обозначаемого дее-
причастием, является предварительным этапом основного дей-
ствия: Отец, Паисий, выйдя из своих покоев, направился
в трапезную (И. Друцэ).
При перфектно-результативном деепричастии СВ последствия
предшествующего действия сохраняются во время основного дей-
ствия: . . .работник на траве подле речки наставил самовар и,
присев на корточки, начал усердно дуть в трубу. . .
(И. Тургенев).
2. Второстепенное целостное действие
(обычно с признаком перфектности) предшествует
основному процессу. В этом случае значение предшест-
вования часто сочетается с отношением одновременности послед-
ствий (результата) предшествующего действия и основного
процесса: .. .я, приложив глаз к щели, следил за
действиями казака (М. Лермонтов).
В некоторых случаях может быть передано следование второ-
степенного действия по отношению к основному. Таковы, в част-
ности, конструкции, в которых постпозитивное деепричастие СВ
выражает второстепенное действие, осуществляемое после основ-
ного (т. е. порядок предикатов иконически соответствует порядку
действий). Налицо тесная спаянность сопряженных действий. Вто-
262
рое действие, не будучи следствием предшествующего, является
его «завершением»: Матпъ уложила его в постель, накрыв
бледный лоб полотенцем (М. Горький); .. .он рассказал мне
все дело, прибавив, что именно потому поторопился при-
ехать, чтоб предупредить меня. . . (А. Герцен).
Недифференцированные временные отношения
Возможная неактуальность различий по признаку одновремен-
ность / разновременность отмечалась в литературе [Дерибас 1954;
Одинцова 1974; Савина 1976; Fontaine 1976, и др.]. В данной
группе асп.-такс. сит. основное действие выражается личной фор-
мой СВ, второстепенное — деепричастием СВ (или НСВ с отри-
цанием) в постпозиции. Таксисное отношение состоит лишь в от-
несенности сопряженных действий к единому временному периоду.
В зависимости от наличия значения результативности в семантике
деепричастия СВ выделяются две разновидности асп.-такс. сит.:
а) обозначается результативное состояние субъекта, совмещенное
во времени с имплицитной длительностью основного целостного
действия: Варвара Петровна выслушала молча, в ы п р я-
м и в ш и с ь на стуле. . . (Ф. Достоевский); . . .просидел
всего пять минут, тупо уставившись в землю (Ф. Достоев-
ский); б) обозначается целостное действие, сопутствующее основ-
ному (также целостному) при отсутствии признаков перфектности,
например второстепенное действие — жест, сопровождающий
речь: — Впрочем, нет, — прибавил он, внезапно встрях-
нув своей львиной гривой. . . (И. Тургенев).
$ Неопределенно-временное соотношение между действиями вы-
ступает также при постпозитивном употреблении деепричастия
НСВ с отрицанием: . . .он присел на стул, не снимая
пальто и шляпы; Он выполнил работу блестяще, не тре-
буя вознаграждения (примеры из работы [Одинцова 1974]).
Основное и второстепенное действия,
связанные отношением характеризации
Представляя характеристику того внеязыкового явления, на кото-
рое указывает спрягаемый глагол, деепричастие выражает дей-
ствие, относящееся к тому же периоду времени. Как правило,
в рассматриваемых конструкциях деепричастный оборот является
коммуникативно обязательным элементом высказывания. Его зна-
чение входит как составная часть в информационную структуру
высказывания, образуемого основным сказуемым, а не является
«дополнительным сообщением», как в предшествующих случаях
(см. [Акимова, Козинцева 1985]), ср.: Снова мы, спотыкаясь,
бежим к спасительному блиндажу (В. Катаев); Взводный . . .
н е стесняясь в выражениях, изругал меня за не-
осторожность (В. Катаев). В высказываниях рассматриваемого
типа основное и второстепенное действия могут относиться:
263
а) к одному и тому же семантическому плану высказывания —
констатирующему (Он рассказывал, часто замолкая);
б) к разным семантическим планам — констатирующему и интер-
претативно-оценочному (Он ошибся, избрав профессию
учителя). В первом случае истинность или ложность высказывания
зависит от его соотношения с реальной действительностью, но
не связана с мнением говорящего; второстепенное действие уточ-
няет характер протекания основного или конкретизирует его.
Во втором случае истинность или ложность высказывания оцени-
вается с точки зрения говорящего; одно из действий служит для
оценки, интерпретации другого с позиции говорящего. Первый
случай далее обозначается как отношение конкретизации, вто-
рой — как интерпретативно-оценочное отношение.
Отношение конкретизации
В зависимости от соотношения основного и второстепенного дей-
ствия можно выделить следующие варианты: а) второстепенное
действие представляет собой способ времяпрепровождения, пре-
бывания субъекта (провел три дня, отдыхая); б) второстепенное
действие является характеристикой протекания основного дей-
ствия (ругает всех не уставая).
В случаях первого типа второстепенное действие осуществля-
ется в период времени, охватываемый основным действием: Ночи
три япровозился, играя с первой картинкой, и к концу
этой ночи я понял, что сочиняю пьесу (М. Булгаков). Второстепен-
ное действие совпадает с основным на всем его протяжении, со-
относительным является сложноподчиненное предложение с при-
даточным, вводимым союзом пока: Ночи три я провозился, пока
играл с первой картинкой. . .
В тех случаях, когда второстепенное действие характеризует
основное, оно выражается, как правило, деепричастием НСВ.
Между деепричастием и личной формой наблюдается содержатель-
ная связь, проявляющаяся в ряде случаев в семантическом согла-
совании или совпадении их семантических классов [Апресян
1983], ср. ходить прихрамывая, говорить заикаясь и др.
Перечислим некоторые характеристики действия, выражаемые
с помощью деепричастия: а) детерминация действия как прерыви-
стого или непрерывного: останавливаясь, перебивая, прерываясь,
прерывая, не уставая, не отрываясь, не умолкая и др.: Потом
стал ходить не останавливаясь (Г. Пряхин);
б) темп действия: торопясь, не торопясь, спеша, не спеша и др.:
Она снова, торопясь и бессвязно, стала рассказы-
вать... (М. Горький); в) манера передвижения: шел, подпи-
раясь палкой, с трудом переставляя ноги; легко перешагивая
через две ступеньки, взбегал по лестнице; иногда передвижение
характеризуется с помощью деепричастия СВ, обозначающего по-
ложение части тела субъекта: Анна шла, опустив голову
(Л. Толстой); г) манера речи: . . .говорил он, кокетничая и
264
щегольски растягивал слова (Ф. Достоевский); — Да-(\
прислала-с, — отвечал он, выговаривая букву с как
английское th (И. Тургенев); манера речи может быть также оха-
рактеризована через содержание высказывания: . . .она гово-
рила, не навязывая, не убеждая, а как бы раз-
бираясь в том, что знала (М. Горький); д) громкость звуча-
ния: . . .г о в о р и т он, понижая голос.
Основное сказуемое в конструкциях с деепричастием, характе-
ризующим протекание действия, обычно обозначает процесс и
бывает представлено формами НСВ (ср. [Виноградов 1972]).
Возможно также употребление личных форм СВ в позиции основ-
ного сказуемого, обозначающих: а) начало процесса и его после-
дующую подразумеваемую длительность: Долинин побрел
к самолету, неловко ступая по кочковатому полю (Г. Глазов);
б) завершение действия, предполагающего предварительный про-
цесс: Народ прошел через вокзал, не задерживаясь',
Столоначальник ... не останавливаясь, бойко н а-
строчил две бумаги (А. Герцен).
Интерпре.пативно-оценочное отношение
Для описания высказываний данного типа существенно различие
констатирующего и оценочного планов семантики высказывания
(в иной терминологии это различие рассматривается в работе
[Вольф 1978]).
Принадлежность основного или второстепенного действия
к оценочному плану определяется в зависимости: а) от лексиче-
ского значения соответствующей формы, содержащего оценочные
элементы: быть правым / неправым, совершить ошибку, поступить
правильно / неправильно (как видно из примеров, учитывается
не только значение самого глагола, но и его окружение); б) от на-
личия слов, указывающих на включение восприятия говорящего
в семантическую структуру высказывания, например глаголов
отношения, устанавливаемого говорящим (напоминать, знамено-
вать собой и др.), или сравнительных частиц словно, будто, точно
и т. п.
При отнесенности основного и второстепенного действий к од-
ному и тому же временному периоду между ними выделяются
следующие виды отношений: 1) собственно оценочное: Я был
неправ, рассказав ей об этом', 2) интерпретативное: Она
постоянно ворчала и курила трубку, напоминая
старого солдата (В. Каверин); 3) квалификативно-модальное:
—Ничего особенно красивого не замечаю, — тотчас же отозвался
Вольдемар, как бы почувствовав во мне соперника
(В. Катаев).
При собственно оценочном отношении между действиями оценка
передается личной формой, а действие констатирующего плана —
деепричастием [Ruzicka 1980; Ружичка 1983]. Деепричастие СВ
в конструкциях с основным оценочным сказуемым не выражает
265
Предшествования в хронологическом смысле; передаваемое дей-
ствие является первичным по отношению к оценке; временные
отношения сводятся к совмещенности в одном и том же периоде
времени: И поэтому Марья Александровна превосходно
поступила, сослав Афанасия Матвеича в подгородную
деревню (Ф. Достоевский). В конструкциях с деепричастиями НСВ
второстепенное действие представлено как совмещенное в едином
периоде времени с целостным фактом: — Вы правду ска-
зали, дядюшка, предостерегая меня давеча. . .
(Ф. Достоевский).
При интерпретативных отношениях наблюдается ситуация,
обратная рассмотренной выше: действие констатирующего плана
передается личной формой в позиции основного сказуемого, интер-
претирующее действие представляется как второстепенное: 3 а-
крываются и открываются царские врата, зна-
менуя то наше отторжение от потерянного нами рая, то но-
вое лицезрение его (И. Бунин). Для рассматриваемых конструкций
характерно совпадение видовых форм деепричастия и личного гла-
гола, ср. приведенный выше пример, а также следующий: Его мать
так огорчилась тайным браком, что слегла в постель и умерла,
принеся свою жизнь в жертву на алтарь этикета и приличий
(А. Герцен). Второстепенное сказуемое, как правило, постпози-
тивно и может быть присоединено с помощью отсылочных слов
тем самым: Закрываются и открываются царские врата, тем са-
мым знаменуя. .	. . .умерла, тем самым принеся свою жизнь
в жертву. . .
Квалификативно-модальное отношение второстепенного дей-
ствия к основному выступает в конструкциях, содержащих дее-
причастный оборот, связанный с основным сказуемым посредством
сравнительных частиц. Таким образом передается сомнение, не-
уверенность говорящего в соответствии второстепенного действия
действительности, данное действие передается как относящееся
к иному модальному плану, чем основное действие. Уподобляя
основное действие второстепенному, в реальности которого гово-
рящий сомневается, он дает определенную характеристику основ-
ного действия, квалифицирует его.
В литературе отмечается преобладание в составе сравнитель-
ного оборота деепричастий НСВ [Белова 1961]. Аспектуально-
таксисное отношение между основным и второстепенным дей-
ствиями часто включает отношения условия, цели, причины и пр.
Приведем некоторые примеры: а) предполагаемое говорящим
одновременное второстепенное действие: Выбирала их Дарья Ми-
хайловна, будто бы придерживаясь особой своей системы (И. Тур-
генев); б) предполагаемая говорящим цель основного действия,
реализуемая одновременно с ним: ... — Гм! — промычал Обно-
скин, как будто желая подразнить еще более дядю (Ф. Достоев-
ский); . . .но вдруг Федя обратился к Илюше и, как бы возобновляя
прерванный разговор, спросил его. . . (И. Тургенев); в) предполагае-
мое говорящим действие, являющееся причиной основного, выра-
266
жается сравнительным оборотом, содержащим деепричастие СВ:
В течение обеда Лежнев и Рудин, как бы сговорившись, все толко-
вали о студенческом своем времени (И. Тургенев).
Аспектуально-таксисные ситуации,
включающие элементы
семантики обусловленности
Для рассматриваемых в этом разделе высказываний характерно
взаимодействие доминирующих аспектуально-таксисных значений
и отношений обусловленности между действиями, обозначаемыми
основным и второстепенным сказуемыми.
Семантические типы обусловленности выявляются с учетом
взаимодействия лексических значений деепричастия и личной
формы. В анализируемых высказываниях нередко представлена
сопряженность разных типов обусловленности, которые не всегда
четко дифференцируются.
Отношения обусловленности могут сочетаться с элементами
характеризации, что отмечается в последующем изложении.
В семантической сфере обусловленности обычно выделяются
отношения причины, цели, условия, уступки, следствия. К этому
ряду необходимо добавить отношение временной обусловленности,
суть которого состоит в том, что реальное время осуществле-
ния основного действия ориентировано относительно времени
второстепенного: Войдя в комнату, гость снял шляпу.
Рассматриваемая обусловленность эксплицируется в семанти-
чески соотносительном сложноподчиненном предложении с при-
даточным времени: Когда гость вошел в комнату, он снял шляпу.
Значимость отношения временной обусловленности для конструк-
ций зависимого таксиса определяет его начальное положение
в ряду тех типов асп.-такс. сит., которые рассматриваются далее.
Временная обусловленность
В рассматриваемых далее высказываниях помимо временного со-
отношения основного и второстепенного действий выражается
обусловленность объективного времени совершения основного дей-
ствия временем осуществления второстепенного. Наличие этого
значения в конструкциях с деепричастиями СВ и НСВ подтверж-
дается их семантической соотносительностью со сложноподчинен-
ными предложениями, содержащими придаточное времени с сою-
зами когда, пока и др. [Семченкова 1978]. Деепричастия в рас-
сматриваемых случаях чаще препозитивны; в плане актуального
членения второстепенное действие, обусловливающее по времени
основное, обычно является исходным элементом коммуникативной
структуры: Р ас с м ат р и в а я могилы на кладбище, н а-
ткнулся я на почерневшую четырехугольную урну со следую-
щими надписями. . . (И. Тургенев). В специальной литературе
267
ставится вопрос о том, каковы контекстуальные условия, способ-
ствующие реализации значения временной обусловленности (об-
стоятельственно-временного) у деепричастий. Можно указать
на ряд факторов. Наиболее отчетливо значение временной обус-
ловленности проявляется при сочетаемости деепричастия с об-
стоятельством времени, выраженным наречием с временным зна-
чением: . . .мне казалось, что начинается. . . любовь, которую
я предчувствовал еще зимой, выздоравливая после скарлатины
(В. Катаев); другое условие заключается в том, что в семантиче-
ской структуре деепричастного оборота содержатся элементы, свя-
занные с объективным временем: Будучи учеником восьмого
класса, я написал статью. . . (В. Шефнер). Однако чаще всего
значение временной обусловленности выражается в тех случаях,
когда в коммуникативной структуре высказывания деепричастие
выступает в составе темы. Существенно также взаимодействие
лексических значений деепричастия и личной формы.
Рассматриваемые асп.-таксис, сит. выступают в следующих
разновидностях.
1.	Отношения одновременности. Основное
действие (процесс или целостный факт) совершается во время
протекания второстепенного процесса. В тех случаях, когда основ-
ное действие представляет собой процесс, передается одновремен-
ность фиксируемых периодов основного и второстепенного процес-
сов при. наличии временной обусловленности между ними: За-
сыпая, Сваакер думал о неожиданном появлении книжки. . .
(К. Федин). Основное действие, происходящее во время протека-
ния второстепенного. процесса, может быть целостным: — Куда
едем? — спросил Долинин, , усаживаясь в машину
(Г. Глазов). При временной обусловленности основного действия
второстепенным процессом последний выступает в качестве внеш-
них временных рамок для основного действия. Это может быть
перемещение субъекта в пространстве, изменение его простран-
ственного положения (ср. пример выше). Деепричастия НСВ
с иными лексическими значениями выступают в конструкциях
со значением временной обусловленности, если между сопряжен-
ными действиями есть ситуативная обусловленность. Дееприча-
стие НСВ называет более общую ситуацию, предполагающую дру-
гое действие, обозначаемое личной формой, так, например, в про-
цесс болезни входит пребывание в положении лежа: . . .я, б о-
лея ангиной, лежал на нарах, покрытых соломой (В. Ка-
таев); в ситуацию приема гостей может входить угощение: При-
нимая и тех и других, люди угощали чем бог послал',
эмоциональная реакция предполагает некоторый процесс, вы-
ступающий в качестве источника: Исследуя его, он [Гоголь]
восхищается многообразием лжи и значимости*этой лжи
(В. Шкловский). «Предельный» случай такой обусловленности
представляют конструкции, в которых личная форма передает
характеристику действия, выражаемого деепричастием НСВ; зна-
чение временной обусловленности при этом всегда входит в се-
268
мантическую структуру высказывания: Идя к незнакомцу,
поскрипывал он половицею (А. Белый); . . .разговари-
вая, медленно выдвигал и сжимал губы (И. Тургенев);
Набирая номер, спешила... (Г. Глазов).
2.	Отношения разновременности. Основное
целостное действие осуществляется после совершения (также це-
лостного) второстепенного. Выражается последовательность дей-
ствий при временной обусловленности основного действия второ-
степенным: Оставшись одна, она с трудом дотащи-
лась до своей кровати (И. Тургенев).
Значение обусловленности времени основного действия вре-
менем осуществления второстепенного целостного факта реали-
зуется в конструкциях с деепричастиями СВ в перфектно-акцио-
пальном значении и связано с последствиями второстепенного
действия для основного. Выделяются два типа временной обуслов-
ленности: а) основное действие обусловлено завершением второ-
степенного; б) основное действие совершается в условиях послед-
ствий второстепенного. В случае «а» основное действие совершается
по истечении времени, занятого второстепенным действием:
}Кена его, пожив с ним несколько лет, уехала тайком
в Москву. . . (И. Тургенев); О т с м е я в ш и с ъ, он снова о б-
р а т и л с я к Белобрысову. . . (В. Шефнер). В случае «б» основ-
ное действие обусловлено второстепенным и с точки зрения его по-
следствий, в частности, изменившимся положением субъекта в про-
странстве: Вернувшись домой, он сорвал с себя мокрое
палыпо (А. Чехов), получением информации субъектом: Про-
читав это, я удивился', изменившимся состоянием субъ-
екта: Проснувшись, он захотел квасу. . . (А. Платонов).
Рассмотренные соотношения могут быть дополнительно ослож-
нены значением повторяемости всего комплекса сопряженных
действий, его нелокализованностыо во времени. В этом случае
основное действие (с имплицитной целостностью) выражается фор-
мой НСВ: Проснувшись, он на час залезал в холодную
ванну, после чего шел в молельню. . . (И. Друцэ); возможно также
выражение основного целостного действия формой настоящего-
будущего СВ в наглядно-примерном значении: Приехав,
он никогда не расскажет, где был. . . (И. Гончаров).
3.	Недифференцированные временные отношения. Повторяю-
щиеся акты основного действия (НСВ) связаны во времени с по-
вторениями второстепенного действия (деепр. НСВ); различие
одновременности / пеодповременности действий при этом не актуа-
лизируется: «А это не блеф?» — возвращая очередной жур-
нал, спрашивал Кузьмин (Л. Хахалин).
Причинная обусловленность
В конструкциях, выражающих причинную обусловленность основ-
ного действия второстепенным, часто употребляются деепри-
частия СВ от глаголов со значением изменения внутреннего состоя-
269
пия субъекта (обрадовавшись, рассердясь, растерявшись, решив-
шись, увлекшись и т. д.), деепричастия СВ и НСВ от глаголов психи-
ческого восприятия (убедившись, услышав, увидев, понимая-, счи-
тая, зная, видя, думая, подозревая и др.), эмоционального отноше-
ния (опасаясь, чувствуя неловкость, боясь, испытывая тревогу
и др.), намерения (намереваясь, надеясьи др.). Подобные деепри-
частия мотивируют действие, выполненное субъектом.
Причинное отношение выражается также в том случае, когда
основное сказуемое — глагол эмоционального, внутреннего со-
стояния, а деепричастие передает источник данного состояния:
Платон Платонович удивился, услышав звук пастуше-
ской дудочки. . . (В. Каверин).
Второстепенное сказуемое, представленное препозитивным дее-
причастием СВ, нередко совмещает значения причинной и времен-
ной обусловленности. При постпозитивном деепричастии СВ
преобладает причинное значение: . . . он не стал допыты-
ваться, почувствовав, что умолчала она умышленно
(Г. Глазов).
Основные разновидности рассматриваемых асп.-такс. сит.
таковы: а) основное целостное действие обусловлено второстепен-
ным целостным действием с признаком перфектности (деепр. СВ)
и непосредственно следует за ним: Потом, осознав свой грех,
перекрестился. . . (И. Друцэ); б) основное действие —
конкретный процесс (НСВ) обусловлено предшествующим второ-
степенным целостным фактом (деепр. СВ): Завоевав е середине
XV века. . . Константинополь и наскоро заглотав остатки
Римской империи, Порта теперь т р ат и л а массу энергии
и средств, чтобы удержаться в своих границах. . . (И. Друцэ);
в) основное целостное действие происходит по причине и на фоне
второстепенного процесса: Кузьмин узнал об этом на совещании,
куда пришел без приглашения, полагая, что его просто
не успели оповестить (Л. Хахалин); г) основной процесс (НСВ)
происходит по причине второстепенного процесса (деепр. НСВ)
и одновременно с ним:. . . только Обноскин слегка улыбался,
предвидя гонку, которую зададут дяде (Ф. Достоевский);
д) основное неограниченно-кратное действие совершается по при-
чине повторяющегося действия, выраженного деепричастием НСВ,
временное отношение между повторяющимися актами основного
и второстепенного действия сводится к их совмещенности в едином
периоде времени: Марья Александровна ... в решительных слу-
чаях не задумывалась даже перед скандалом, п р и н и-
м а я за аксиому, что успех все оправдывает (Ф. Достоевский).
Уступительная обусловленность
Как правило, деепричастный оборот с уступительным значением
предшествует основному сказуемому [Намакштанская 19811. Для
эксплицитного обозначения уступительного отношения могут быть
использованы союзы но, однако, частицы все-таки, все же. даже,
270
вместе с тем: Разрывая роман на отдельные удачи и про-
счеты. ъ м н у ж н о все же смотреть на сильные и сла-
бые стороны его как на камни одного и того же здания (Б. Леонов)
(пример из [Камынина 1983]).
Уступительные отношения выявляются при наличии противо-
речия между основным и второстепенным действием: И у нас пра-
вительство, презирая всякую грамотность, имеет боль-
шие притязания на литературу. . . (А. Герцен).
Асп.-такс. сит. выступают в следующих разновидностях:
а) одновременность двух процессов, причем основное действие
(НСВ) характеризует постоянный признак субъекта, а второстепен-
ное (деепр. НСВ) представляет собой конкретный процесс, про-
тиворечащий данному признаку: Убеждать себя, что делаю
пос виг сестры милосердия, не имея к нему ни малейшего при-
знания. . . — все это такое иезуитство. . . (Ф. Достоевский);
б) одновременность основного целостного действия (СВ) и второ-
степенного процесса (НСВ), вопреки которому оно совершается: —-
Управимся, —сказал Каймаков, зная, что не управятся. . .
(Г.Глазов); в) предшествование второстепенного целостного дей-
ствия (деепр. СВ) основному процессу (НСВ), совершаемому во-
преки ожидаемым последствиям второстепенного действия: Швей-
цар, поставив чемодан на решетчатую подставку у дверей,
не торопился, однако, уходить (Г. Березко) (пример из:
I Камынина 1983]); г) отнесенность к одному и тому же периоду
основного и второстепенного действий (целостных), причем основ-
ное действие противоречит результату второстепенного: Реформа
1861 года в России, освободив юридически крестьян от кре-
постной зависимости, в действительности на долгие времена
сохранила барщину и оброк (пример из [Намакштапская
1981]); д) отнесенность к одному и тому же временному периоду
основного и второстепенного действий, образующих нелокализо-
ванпую во времени ситуацию (НСВ и деепр. НСВ): Успехами рус-
ской литературы тоже постоянно интересовался, хотя
и нисколько не теряя своего достоинства (Ф. Достоевский).
Целевая обусловленность
Целевое отношение выражается в конструкциях с основным ска’
зуемым, представленным глаголом речи, и второстепенным сказуе-
мым, характеризующим связанное с речью намерение говорящего:
извиняясь, соглашаясь, прося прощения, оправдываясь, обвиняя
и др., например: — Я им давно хотел подарить, — приба-
вил он, как бы извиняясь (Ф. Достоевский). В подобных
случаях целевые отношения совмещаются с отношениями харак-
теризации.
Целевое отношение между основным и второстепенным сказуе-
мыми возникает также при употреблении деепричастных форм
глаголов типа: спасаться, страховаться, скрывать, искать, пре-
следовать , пытаться, рассчитывать, стремиться, готовиться
211
и др. (см. [Апресян, 1983]), например: Павел . . .спасаясь
от полной деградации, п р и п о л з сюда (Ю. Нагибин); . . . врач
назначает препарат на две недели, а больной, страхуясь,
глотает его и месяц и два. . . (Г. Глазов).
Временные отношения между действиями в рассматриваемых
случаях сводятся к совмещенности в едином периоде времени
основного действия и его целевой (нередко вместе с тем и причин-
ной) характеристики.
Рассматриваемые асп.-такс. сит. выступают в следующих
разновидностях: а) основное процессное действие (НСВ) совме-
щается во времени с выражаемым формой деепричастия НСВ
стремлением к достижению цели: . . . глаза его краснели от ску-
пых слез, и он, скрывая их, протирал пенсне носовым
платком (В. Катаев); б) то же временное отношение связывает
выражение стремления к цели с основным целостным действием
(СВ): ... все население покинуло город и устремилось
к морю, ища спасения в зеленых водах Лонжерона (В. Катаев);
в) комплекс действий, связанных целевыми отношениями, со-
четающимися с временными отношениями недифференцированного
типа, не локализован во времени: . . . они часто лис та ю т
старинные словари, выискивая там вышедшие из употребле-
ния слова (В. Шефнер).
Отношение условия
В роли второстепенного сказуемого, выступающего как условие
по отношению к основному, обычно употребляются деепричастия
СВ, выражающие действие, достигшее предела. Основное дей-
ствие, обусловленное другим, второстепенным, действием, либо
относится к плану будущего, либо является узуальным или гипо-
тетическим. В последнем случае оно выражается с помощью форм
сослагательного наклонения или конструкции с глаголом мочь
в значении объективной возможности. Временное отношение между
условием и его следствием постоянное: условие предшествует
следствию.
Могут быть выделены следующие разновидности рассматривае-
мой асп.-такс. сит.: а) основное действие — процессное (буд. НСВ)
или целостное (наст.-буд. СВ) — обусловлено предшествующим
фактом (деепр. СВ): Рудин не в состоянии был сказать наверное,
любит ли он Наталью, страдает ли он, будет ли стра-
дать, расставшись с нею (И. Тургенев); . . .а там и
жена, заметив мужнины проказы, полюбит вдруг
каски, наряды, да маскерады. . . (И. Гончаров); б) гипотетическое
основное целостное действие (сослаг. накл. СВ) обусловлено
предшествующим второстепенным (деепр. СВ): . . . большой по-
дарок сделал бы немцам, напечатав это (пример
из работы [Полковникова 1978]); в) основное целостное действие
рассматривается как возможное (л*очь-|-инФ- СВ): В этом мож но
убедиться, проделав простой опыт (см. [Кубик 1969]);
272
г) в нелокализованной во времени ситуации основное действие,
представленное на примере единичного факта (паст.-буд. СВ),
обусловлено предшествующим второстепенным действием: . . . по-
рядочная женщина, разглядев дурака, перестанет
им заниматься (И. Гончаров); д) в ситуации временной нелокали-
зованности предшествующим второстепенным действием обуслов-
лено основное действие, выражаемое формой наст. НСВ: П о-
терявши голову, по волосам не плачут (см. также
[Апресян, 1983]).
Отношение следствия
В конструкциях с постпозитивным деепричастием СВ при опре-
деленных соотношениях лексических значений деепричастия и
личной формы СВ выражается значение действия, представляю-
щего собой непосредственный результат, следствие основного
действия [Михеев 1974], например: При этом он [медведь] задел
лапой мое правое плечо, разодрав комбинезон, а заодно и
вырвав кусок кожи вместе с мускульной тканью (В. Шефнер);
. . . женщина ...встала, в дверях, загородив собой
выход (И. Друцэ). Рассмотренные здесь конструкции соотноси-
тельны со сложноподчиненными предложениями с придаточными
следствия: задел лапой мое правое плечо, так что разодрал комбине-
зон; женщина встала в дверях, так что загородила собой выход.
В деепричастных конструкциях подчеркивается тесная связь
результата с основным действием. Отношения следствия соче-
таются с элементом характеризации. В этих условиях временные
отношения остаются недифференцированными — выражается от-
несенность основного действия и характеризующего его резуль-
тата (следствия) к единому периоду времени.
* * *
В настоящем разделе были выделены два типа таксисных от-
ношений в конструкциях зависимого таксиса. Первый тип пред-
полагает временные отношения между основным и второстепенным
действием, не осложненные элементами обусловленности. Соотно-
симые во времени действия могут быть представлены как одно-
временные, разновременные или как относящиеся к общему
периоду времени без актуализации различия одновременности /
разновременности. Тот или иной тип временных соотношений
определяется в зависимости от видовых форм основного и второ-
степенного сказуемого, он может быть также подчеркнут лексиче-
скими средствами. При постпозиции деепричастия СВ к основному
сказуемому СВ различие одновременности / разновременности не
актуализируется, временная соотнесенность действий имплици-
руется сочетанием лексических значений глагольных форм.
Второй тип таксисных отношений основан на сопряженности
временных отношений и элементов обусловленности — причин-
ной, уступительной, целевой и пр. Второстепенное действие
18 Теория функциональной грамматики
273
обусловливает основное. Значения обусловленности допускают
наличие временных соотношений как дифференцированного, так
и недифференцированного типа. В некоторых случаях элементы
обусловленности ограничивают возможности выражения времен-
ных отношений.
В рассматриваемых конструкциях наглядно выявляется за-
висимость временных отношений между действиями от их аспек-
туальной характеристики. Так, при отсутствии факторов, обуслов-
ливающих недифференцированные временные отношения, целост-
ное второстепенное действие представляется как предшествующее
основному (если передается одновременность — при наличии
перфектного значения, — то она относится к результативному
состоянию). Процессное второстепенное действие в тех же условиях
дифференциации одновременности / разновременности является по
отношению к основному действию одновременным.
Для реализации отношения одновременности существенную
роль играет явно или неявно выраженный признак длительности
действий. С помощью видовых форм деепричастия и основного
глагола выражается одповромеппо^Чь действий, имеющих явную
или подразумеваемую длительность. Одновременность точечных
действий выражается с помощью специальных лексических
средств. В тех случаях, когда основное и второстепенное действия
характеризуются признаком временной нелокализованности, раз-
личие одновременности / разновременности часто остается не-
актуализйрованным.
НЕЗАВИСИМЫЙ ТАКСИС
В этом разделе рассматриваются асп.-такс. сит. в полипредика-
тивпых конструкциях, ле связанных с отношением основной и
второстепенной предикации. В конструкциях данного типа ни один
из членов полипредикативпого комплекса не обладает признаками
второстепенности (см. [Бондарко 1984а: 79—85]). Каждая глаголь-
ная форма имеет собственную самостоятельную (независимую)
временную отнесенность, выражает абсолютное время. Таковы
таксисные отношения во всех типах конструкций, анализируемых
ниже: 1) сложноподчиненных предложениях, 2) предложениях
с однородными сказуемыми, сложносочиненных предложениях и
близких к ним сверхфразовых единствах.
Характер асп.-такс. ситуаций в конструкциях независимого
таксиса в еще большей степени, чем в сфере зависимого таксиса,
сопряжен с различием временной локализованности / нелокализо-
вэнности. Поэтому в дальнейшем изложении раздельно описы-
ваются ситуации: 1) локализованные и 2) нелокализованные
во времени («кратный таксис» с признаком временной нелокализо-
ванности выделен как особый тип независимого таксиса).
Таксисные отношения обнаруживают зависимость от семанти-
ческих и структурных особенностей 1) сложноподчиненных пред-
ложений; 2) других указанных выше полипредикативных кон-
274
струкций сочинительного типа. С этим связано раздельное описание
и упомянутых типов синтаксических структур.
При анализе языкового материала учитываются результаты
многочисленных исследований, в которых теоретически осмыс-
ляются и описываются (при разной терминологии) временные
отношения между действиями в полипредикативных конструк-
циях. Таковы, в частности, работы по синтаксису русского языка
[Пешковский 1956; Виноградов 1975; Поспелов 1950; 1958;
Ильенко 1964; Белошапкова 1967], по общей и славянской аспекто-
логии [Koschmieder 1934; Маслов 1959; 1984; Бондарко 19716;
Шелякин 19701; по теории функционально-семантического поля
[Бондарко 1984а: 70—98; 19846]. Учитываются также диссерта-
ционные исследования таксисных отношений [Полянский 1981;
Нуртазина 1985; Оркина 1985; Кюльмоя 1985; Поташкина 1985].
Описание нацелено на систематизацию асп.-такс. сит. и имеет
характер классификации их основных типов, разновидностей и
вариантов (с небольшим количеством примеров).
Аспектуально-таксисные ситуации
(локализованные во времени)
в сложноподчиненных предложениях
Объектом классификации являются прежде всего асп.-такс. сит.,
передаваемые в сложноподчиненных предложениях с придаточ-
ными времени: данный тип синтаксических структур представляет
собой специализированное средство выражения семантики таксиса.
Временная соотнесенность действий передается с участием союзов,
значения которых взаимодействуют со значениями, видовых форм
и лексических компонентов высказывания. Значения одновремен-
ности / неодновремеппости в предложениях этого типа сопряжены
с временной обусловленностью одного действия другим.
Специфика отношений, выражаемых с помощью временных
союзов, дифференцирующих эти отношения, состоит в передаче
информации о разновременности действий, включая указания
па порядок следования, ограничитольпость, прерванность, опере-
жение, преждевременность, внезапность, а также на отсутствие
интервала или его минимальность [Русская грамматика 1980,
т. II: 548]. Далее отмечаются основные типы асп.-такс. сит.,
выражаемых соотношением видовых форм сказуемых а) в сложно-
подчиненных предложениях с временными союзами когда, пока,
как, 6) в предложениях с придаточными причины, условия, уступ-
ки, следствия, меры и степени, а также в распространительно-
обстоятельственных предложениях.
Отношения одновременности
В зависимости от семантики союзов, видовых форм и лексического
значения глаголов выделяются следующие разновидности отноше-
ния одновременности: 1) одновременность процессов; 2) одно-
18*	275
временность процесса и целостного факта; 3) одновременность
целостных фактов.
1.	Одновременность процессов. Варианты
данной разновидности: а) совпадение временных границ процес-
сов в предложениях с союзом пока: . . . пока он торопливо семе-
нил по двору, его одолевали всякие страшные мысли. . .
(Б. Окуджава); б) параллельность развертывания Процессов
в конструкциях с союзами по мере того как, чем. . . тем: Но по мере
того, как историк рисовал кистью художника фигуру Сте-
пана Тимофеевича, . . . Коновалов перерождался. . .
(М. Горький); Чем больше он погружался в свои
противные минусы, тем тяжелее становилось чув-
ство обиды (А. Чехов); в) включение времени протекания одного
процесса во время другого, при этом один из процессов представ-
ляется как «расширенный», отнесенный к обширному периоду
времени, другой же привязан к конкретному временному отрезку:
Однажды, когда я у ч и л с я в школе, мы всем классом рабо-
тали на приморском пустыре. . . (Ф. Искандер); г) параллель-
ность единичного и кратного (в рамках конкретной ситуации)
процессов: И пока ш е л деловой разговор, Кузьма порою
подхваты л: «Ловко!» (И. Бунин).
В сложноподчиненных предложениях с придаточными других
типов совпадение временных границ процессов не актуализи-
руется: Прокуратор сидел как каменный. Прокуратор был
как каменный, потому что боялся качнуть пылающей
адской болью головой (М. Булгаков).
2.	О д н о в р ем енность процесса и целост-
ного факта. В сложноподчиненных предложениях с времен-
ными придаточными выражаются целостные факты, осуществляе-
мые «на фоне» процессов, т. е. относящиеся к периоду времени,
охватываемому процессом: Однажды поутру, . . . когда я спе-
шил по обыкновению к моему скорбному другу, дорогой п р о-
изошло со мной приключение (Ф. Достоевский); Друзья подо-
спели как раз в тот момент, когда Кучук с сыном въез-
жали в крепость (Ю. Тынянов); Он спокойно выздорав-
ливал, когда неожиданно позвонили из больницы и
сказали. . . (Ф. Искандер).
3.	Одновременность целостных фактов.
Данное значение выражается формами СВ в сложноподчиненных
предложениях с союзами в тот момент как, в то время как,
к тому времени как, при чем: Как раз в тот момент времени,
когда сознание покинуло Степу в Ялте, то есть около поло-
вины двенадцатого дня, оно вернулось к Ивану Николаевичу
Бездомному. . . (М. Булгаков); И вот в тот момент, как он в ы-
бежал из ворот, он почти столкнулся с дамой ослепи-
тельной наружности (Б. Окуджава).
276
Отношения разновременности
В зависимости от аспектуальной характеристики действий, со-
ставляющих последовательность, выделяются следующие разно-
видности отношений данного типа: 1) разновременность целостных
фактов; 2) разновременность целостного факта и процесса.
Разновременность целостных фактов
Реальная последовательность событий во времени может быть
представлена в языке иконически и не иконически [Якобсон 1983].
С этим связаны варианты асп.-такс. сит.: 1) предшествование —
следование и 2) следование — предшествование. Первый вариант
реализуется при препозиции придаточной части по отношению
к главной, второй — при постпозиции придаточного, в котором
передается предшествующее действие. Асп.-такс. сит. «предшест-
вование — следование» представлена подтипами: а) полной и
б) частичной разновременности.
Предшествование — следование
1. Полная разновременность. Данное отношение
эксплицитно выражается временными союзами со значением
следования после того, как, как только, едва, только что. . . как;
интервал между действиями может, быть обозначен лексически
обстоятельствами через два дня, тотчас, вдруг'. . . . что же требо-
вать от человека, который через два дня... после того,
как поставил точку в конце записок, кинулся с цеп-
ного моста вниз головой (М. Булгаков).
Полная разновременность действий выражается также в слож-
ноподчиненных предложениях с союзом когда и в других типах
сложных предложений при препозиции придаточной части: Когда
половой перечислил ему те немногие кушанья, какие можно
было достать в трактире, он подумал и сказал. . . (А. Че-
хов); Так как я этой фразы не п о н я л, то ничего кафру и
не сказал (М. Булгаков); «Я довольно хорошо знаю Шатова, —
сказал я, — и если вы поручите передать ему, то я сию
же минуту схожу» (Ф. Достоевский). В сложноподчиненных
предложениях с придаточными следствия, меры и степени и
в обстоятельственно-распространительных предложениях рас-
сматриваемое отношение передается при постпозиции придаточной
части: . . . и в нашей губернии произошло некоторое не-
доразумение. так что сгоряча послали команду (Ф. Достоев-
ский); Он. . . сказал что-то на ухо бледному директору,
отчего тот побледнел еще больше (Ю. Тынянов).
2. Частичная разновременность. Этот подтип
асп.-такс. сит. «предшествование — следование» включает элемент
одновременности: при выражении предшествующего действия
глаголом начинательного СД или конструкцией с фазовым гла-
277
голом передается следующая за началом имплицитная длитель-
ность, на фоне которой происходит следующее целостное действие:
Когда в лицейском дворе все стали строиться, Пушкин
посмотрел на Вильгельма. . . (Ю. Тынянов).
Частичная разновременность передается также в тех случаях,
когда предшествующее действие выражено формой прошедшего
времени СВ, имеющей перфектное значение. Следующее действие
происходит на фоне состояния, возникшего в результате предшест-
вующего действия: Когда к весне он совсем уже выздоровел,
. . . она упросила его сделать всем у нас прощальные ви-
зиты. . . (Ф. Достоевский).
Следование — предшествование
Неиконическое представление следования действий встречается
значительно реже, чем иконическое. Эксплицитно данное отноше-
ние выражается временными союзами перед тем, как', до того,
как; прежде чем; раньше чем: И раньше чем Иван опомнился,
закрылась решетка с тихим звоном, и гость скрылся (М. Бул-
гаков).
В выражении значения следование — предшествование участ-
вует постпозиция придаточной части (содержащей предшествую-
щее действие) по отношению к главной: «К графу будем заез-
жать?»— спросил малый, не оборачиваясь, когда впереди
показалась деревня (И. Бунин); Тут он упал, потому
что я с силой вырвался у него из рук и побежал по улице
(Ф. Достоевский).
В тех случаях, когда форма СВ, выражающая предшествующее
действие, имеет начинательное или перфектное значение, так же
как и при отношении «предшествование — следование», пере-
дается частичная разновременность действий.
Разновременность целостного факта и процесса
Данная асп.-такс. сит. выражается при употреблении форм раз-
ных видов. В зависимости от семантики союзов и расположения
частей сложного предложения, могут быть выделены два варианта:
целостный факт является 1) конечной или 2) начальной грани-
цей процесса.
1. Целостный факт является конечной
границей процесса. При помощи союзов пока (не),
до тех пор, пока (не); до того, как целостный факт представляется
либо как естественное завершение предшествующей длительности,
либо как ее прекращение: . . . шаг за шагом, день за днем он
приближался к безумию, покуда разговор его не п р е-
вратился в настоящий бред (П. Кропоткин); Так шли они
молча некоторое время, пока она не вынула у меня из рук
цветы, не бросила их на мостовую. . . (М. Булгаков).
278
2. Ц е л о с т н ы ш ф а к т о б у с л о в .it й в d ё t я d 4 а л с)
длительности процесса. Данное отношение выра-
жается сложноподчиненными предложениями с союзами с тех пор>
как, с того дня (часа), как; с первых дней, как. Представление со-
бытий может быть иконическим: С тех пор, как закубанцЫ были
разбит ы, Джамбит жилу отца (Ю. Тынянов) и неикони-
ческим: Вдовый и одинокий старик, узрев свое единственное детище,
которого он не вида л лет двенадцать-пятнадцать, с тех са-
мых пор, как проводил его в университет, побледнел. . .
(Л. Чехов).
В предложениях с союзами следования после того, как и др.
н союзом когда, а также в сложноподчиненных предложениях
других типов рассматриваемая асп.-такс. сит. передается при
употреблении в придаточной части формы СВ, в главной части —
формы НСВ: Когда Вильгельм вернулся домой и на цыпочках
прошел к себе в комнату, он долго стоял у окна, смо-
трел на спящую Неву. . . (Ю. Тынянов); . . . а потом, когда
они поженятся, все втроем будут жить в какой-
нибудь хижине. . . (Ю. Тынянов).
Если форма СВ имеет перфектное значение, в отношение разно-
временности включается частичная имплицитная одновременность
процесса и состояния, наступившего в результате предшествую-
щего действия: Степан Трофимович только опекунствовал, а по-
тому, когда птенец оперился, действовал по фор-
мальной от него доверенности (Ф. Достоевский); Когда его п о й-
м а л и, он вел себя так, что им долго восхищались (И. Бу-
нин).
Итак, наиболее явно отношение разновременности выражается
при участии временных союзов со значением предшествования и
следования. Соотношение целостного и процессного действий
передается формами СВ и НСВ в разных частях сложного пред-
ложения. В различных вариантах рассматриваемых асп.-такс.
сит. существенную роль играет лексический фактор — семантика
глагольных лексем и других компонентов высказывания, влияю-
щих на представление таксисных отношений. Важен и синтакси-
ческий фактор — порядок расположения частей сложного пред-
ложения, а также темо-рематическая организация отрезка текста,
включающего сложноподчиненное предложение. Отношения разно-
временности действий в рамках сложноподчиненных предложений
с придаточным времени представлены по сравнению с другими
полипредикативными структурами более богатым набором семан-
тических вариантов и более разнообразными средствами их языко-
вого выражения.
Недифференцированные временные отношения
В сложноподчиненных предложениях возможна передача не-
дифференцированных временных отношений чаще всего с элемен-
том характеризации. Ср., в частности, следующие варианты:
279
а) одно из действий является предпосылкой для другого (пред-
ставляющего собой его неизбежное следствие): «Тут уж совер-
шенно замялись, так что даже переждали полную
минутку и вдруг покраснели» (Ф. Достоевский); б) одно из дей-
ствий является оценкой или интерпретацией другого: «. . . уверяю
вас, что вы оба выиграете, гели поближе познакоми-
тесь» (Ф. Достоевский), ср.: поближе познакомитесь и тем са-
мым выиграете.
Аспектуально-таксисные ситуации
(локализованное во времени)
в полипредикативных конструкциях
сочинительного типа
Временные отношения между действиями в рассматриваемых кон-
струкциях выражаются при участии ряда взаимодействующих
средств, к которым относятся видовые формы, порядок слов,
лексические значения глаголов; существенно также различие
односубъектности / разносубъектности действий.
Временные отношения между действиями по-разному взаимо-
действуют с семантикой союзов. В настоящем разделе рассматри-
ваются конструкции с сочинительными союзами, а также соотноси-
тельные с ними бессоюзные конструкции. Нейтральным по от-
ношению к выражению таксисных отношений является союз и,
имеющий значение соединения. В конструкциях с союзом и могут
выражаться разнообразные временные отношения, определяемые
аспектуальными характеристиками предикатов, порядком следо-
вания, специальными лексическими средствами. Благодаря взаимо-
действию лексических значений сказуемых предложения с союзом
и могут передавать причинно-следственные отношения, например,
при обозначении состояния субъекта и его же эмоциональной
реакции на это состояние: Он тосковал и хотел как-нибудь уте-
шиться (И. Эренбург). В таких случаях временное отношение
осложняется причинно-следственным.
В конструкциях с союзом но и другими противительными
союзами (а, же), где выражается противопоставление или сопо-
ставление одного явления с другим, как пишет Ж. Фонтэн, зна-
чение следования действия во времени блокируется [Fontaine
1983b]. Действительно, в предложениях с формами СВ, соединен-
ными противительными союзами, возможное изменение порядка
предикатов не оказывает влияния на выражение временного
отношения между действиями. Такие случаи рассматриваются
нами как совмещенность ряда действий в одном периоде времени:
Журналисты ничего не сказали, но сочувственно кивнули (М. Бул-
гаков), ср. Журналисты сочувственно кивнули, но ничего не ска-
зали. В следующем высказывании именно сопоставительное
отношение между действиями, производимыми разными субъек-
тами, обусловливает значение совмещенности действий в одном
280
периоде времени: В этом году я сдал экзамены, моя сестра закон-
чила школа, а брат поступил в институт (ср. [Гловинская 1982:
24]).
Вместе с тем наличие противительного союза не препятствует
выражению отношения последовательности с помощью лексиче-
ских средств: Увезла старика вроде к себе, а сама понакупила
мебели, ... а потом и старик оказался не нужным (Ч. Айтма-
тов). Таким образом, в конструкциях с противительными союзами
возможно выражение дифференцированных временных отношений,
но это требует специальных средств, помимо определенного соот-
ношения видо-временных форм глаголов-сказуемых.
Временные отношения в «чистом виде» наблюдаются только
в части материала. Семантические связи глагольных лексем в слож-
ных предложениях в ряде случаев ограничивают возможность
выражения тех или иных временных отношений. Так, значение
последовательности не выражается в тех случаях, когда один
из предикатов заключает в себе конкретизацию другого, его
оценку, интерпретацию: Меня это удивило, я ему возражал,
сказал прямо, что я совсем не делю его мнения (А. Герцен);
И опять Длинный Эдильбай выручи л, чуткость житейскую
проявил. . . (Ч. Айтматов); Именно в тот момент в воздухе
что-то колыхнулось, напомнило, как бывало на
фронте (Ч. Айтматов).
В рассматриваемых синтаксических структурах выражаются
временные отношения как дифференцированного, так и недиффе-
ренцированного типа.
Дифференцированные временные отношения
Отношения одновременности
1.	Одновременность процессов. Одновременность
конкретных процессов, выраженных формами НСВ, предстает
как общность во времени их срединных фиксируемых периодов
(в условиях наблюдаемости, актуализирующей одновременное
протекание процессов).
Среди синтаксических конструкций, в которых имплицитно
передаются одновременные процессы, выступают сверхфразовые
единства, построенные по типу «соположения» [Реферовская 1983:
38—44] и описывающие отдельные детали одной и той же ситуации.
Общность временного периода компонентов ситуации, передавае-
мых сверхфразовым единством, может задаваться предложением,
начинающим данное единство: Дело было сразу после войны. Есть
хотелось беспрерывно, даже во время сна, но все равно жизнь каза-
лась хорошей и радостной. Еще более удивительной и радостной
представлялась она в будущем (В. Белов).
Начальным предложением сверхфразового единства может быть
введено обозначение наблюдающего субъекта, с точки зрения
которого процессы представляются одновременными: Парашка
281
заглянула в избу. [И увидела ч/по] Солдат сидел за столом.
Он что-то бормотал. Мухи угрюмо и сонно шумели. . . (И. Бу^
нин).
Конструкции сочинительного типа, в которых выступают одно-
временные процессы, могут быть открытыми и закрытыми [Иван-
никова 1956; Белошапкова 1977]. В первом случае порядок следо-
вания частей сложного предложения или сверхфразового единства
определяется не только внутренними смысловыми отношениями
между ними, но и «внешними» обстоятельствами: он может быть
связан с целеус!ановкой говорящего; ср.: По ржаному полю
гулял волнами серебряный ветер. Облака копились за лесом, далекий
гром урчал там вдалеке. . . (В. Белов). Во втором случае (в кон-
струкциях закрытого типа) между одновременными действиями
возможны различные семантические связи, вытекающие из лекси-
ческих значений глаголов-сказуемых и требующие фиксирован-
ного порядка предикатных структур.
Предикаты, обозначающие одновременные действия в конструк-
циях закрытого типа, могут быть связаны друг с другом по-раз-
ному. Выделяются, в частности, следующие типы отношений:
я) первый предикат указывает на статус субъекта в пространстве,
второй — на выполняемое им действие (ср. [Булыгина 1982 : 20]):
В окошко видно было, как за столом в избе сидел хозяин и
дымил цигаркой (В. Белов); б) расположение предикатов
соответствует пространственной последовательности движущихся
субъектов: Буранный Каранар рысил неутомимым тро-
том. . . За ним следовал, тарахтя, трактор с прицепом
и за прицепом шел колесный экскаватор «Беларусь» (Ч. Айтма-
тов); в) порядок предикатов соответствует причинно-следствен-
ным связям: Он тосковал и хотел как-нибудь уте-
шиться (И. Эренбург); г) второй предикат называет цель первого:
Девочка гонялась по риге за петухом, все норовила
поймать его за хвост (И. Бунин); д) второй предикат конкретизи-
рует действие, обозначаемое первым: Какой-то экс-народный
представитель французского законодательного собрания делал
смету расходов и писал что-то кривыми строчками
(А. Герцен).
В тех случаях, когда оба предиката относятся к одному и
тому же субъекту, рассматриваемая конструкция семантически
соотносительна с конструкцией зависимого таксиса: Сидя
за столом, хозяин дымил цыгаркой; Тоскуя, он хотел
утешиться; Девочка гонялась за петухом, норовя пой-
мать его за хвост; ...делая смету расходов, писал
что-то кривыми строчками.
2.	Одновременность процесса и целост-
ного факта. В зависимости от порядка предикатных структур
выделяются два типа отношений: 1) целостный факт осуществ-
ляется на фоне процесса; 2) процесс относится ко времени импли-
цитной длительности, связанной с целостным фактом,
282
В первом случае форма НСВ может открывать временную перс-
пективу, фон для дальнейших действий: Они пили чай, и
Чернецкий угостил гостя коржиками с черемухой (И. Эрен-
бург). Указанное временное отношение процесса и целостного
факта может быть эксплицитно выражено сложноподчиненным
предложением с придаточным времени, при этом подчеркивается
временная обусловленность одного действия другим: Когда они
пили чай, Чернецкий угостил гостя. . .
Во втором случае временная перспектива может быть задана
а) ограниченно-длительным действием: А тогда славно п о с и-
() е л и, пили даже за Буранного Каранара (Ч. Айтматов);
Сын предводителя дворянства Станевич молодость провел
в Оксфорде, он изучал английское право и высшую школу верхо-
вой езды (И. Эренбург); б) начинательным действием: И стал
он им рассказывать о невероятных чудесах, о научных
достижениях, а сам при этом то и дело пр игу б л я л водку
(Ч. Айтматов).
3.	Одновременность процессов и резуль-
тативных состояний. Порядок сказуемых СВ и НСВ
допускает изменение; все компоненты полипредикативного ком-
плекса представляют части общей картины, дается описание
природы, внешности человека и т. п.: Солнце закатилось.
Дует холодный ветер (И. Бунин); Тема вырос, похоро-
шел, пробиваются усы и бородка, голос совсем пере-
менился (Н. Гарин-Михайловский); Дети боранлинцев и з-
н ы в а л и, томились, с лица спали... (Ч. Айтматов).
Отношения одновременности в подобных случаях имплицитны;
они очень близки к совмещенности процессов и результативных
состояний в одном и том же периоде времени.
Итак, явным образом одновременность выражается контек-
стуально — лексически, указанием на конкретное время, к ко-
торому относятся все действия, либо с помощью слов одновременно,
в то же время, при этом и др., соединяющих компоненты поли-
предикативных комплексов.
Выражение одновременности выступает как функция ряда
сказуемых НСВ в сложносочиненных предложениях, предложе-
ниях с однородными сказуемыми, а также в сверхфразовых един-
ствах типа «соположение». При отсутствии эксплицитных указа-
ний на последовательность данный ряд сказуемых подразумевает
одновременность процессов.
Временное отношение одновременности в ситуациях, содержа-
щих процессное и целостное действия, при отсутствии лексических
показателей вытекает из соотношения лексических и видовых
значений глаголов-сказуемых, возможности / невозможности их
перестановки, то есть является имплицитным. Подобная имплицит-
ная одновременность не отделяется резкой гранью от недифферен-
цированных отношений совмещения действий в одном и том же
периоде времени.
283
Отношения разновременности
В рассматриваемых конструкциях порядок следования предикат-
ных структур, как правило, соответствует порядку совершения
действий во времени. Эти отношения являются основой повество-
вания, для которого необходимо «поступательное развертывание
действия, продвижение его вперед, в направлении, соо!ветствую-
щем объективной последовательности событий» [Маслов 1984:
193].
Выделяются следующие асп.-такс. сит.: 1) цепь целостных
фактов; 2) цепь целостных фактов, включающая процессы; 3) по-
следовательность процессов*
1.	Ц е п ь целостных фактов. Специфическим сред-
ством выражения этой асп.-такс. сит. является последователь-
ность предикатных структур, содержащая формы СВ в конкретно-
фактическом значении. Такая последовательность в принципе
может иметь неограниченное количество членов. Различаются:
а) завершенная цепь, в конце которой нельзя добавить новый
член, — последний элемент присоединен союзом и (включение
возможно лишь в середине цепи), и б) незавершенная цепь, до-
пускающая продолжение, — все элементы соединены бессоюзно,
ср.: а) Ямщик привязал лошадей под навесом сарая, снял шапку,
достал оттуда грязное полотенце и отер пот с лица (И. Гонча-
ров); б) Папироса потухла. Он далеко отшвырнул ее, уронил руки
вдоль тела, глядя в потолок (И. Бунин).
Рассматриваемая асп.-такс. сит. может быть также представ-
лена последовательностью форм настоящего времени НСВ в функ-
ции настоящего исторического: Начинается быстрое лихорадочное
прощанье. Аглаида Васильевна крести т, целует сына,
смотрит на него, опять крестит, захватывает
воздух, крестит себя, опять сына, опять целует. . .
(Н. Гарин-Михайловский).
Порядок действий, составляющих цепь, может быть специально
подчеркнут лексемами: сначала. . . потом, сперва. . . потом, за-
тем, и тут, после чего, например: Агнейка сначала не пове-
рила, сказала. «не мели», потом з а м о л ч а л^а. . . (В. Бе-
лов).
Минимальный вариант «цепи» состоит из двух элементов —
предикатных структур, соединенных союзом и и содержащих
формы СВ. Первый компонент таких высказываний часто высту-
пает как предпосылка для последующего: Машину сильно трях-
нуло, и разговор прекратился (В. Белов); Вскоре п о-
ш л и дожди, и стоги из темно-зеленых превратились
в желто-серые (В. Белов). Подобные отношения могут быть вы-
делены как особая двучленная структура типа «предшествование—
следование» [Бондарко 19716: 182—184; Нуртазина 1985]. Относя
данный вариант к асп.-такс. сит. типа «цепь целостных фактов»,
мы исходим из того, что рассматриваемые двучленные структуры
включены в последовательный ряд действий, образующих основ-
284
пую линию повествования. В тех случаях, когда элемент пред-
шествования специально не подчеркивается, двучленные струк-
туры обычно соединены бессоюзно: Ветерок не спеша обласкал
пригород, захолонул в широких ноздрях коровы (В. Белов);
Мельник побежал будить жену, предложил мне сам,
наконец, переночевать в избе (И. Тургенев).
2.	Цепь целостных фактов, включающая
процессы. Имеются в виду случаи, когда те или иные состоя-
ния или длительные процессы выступают в структуре повествова-
ния не как фон для других, точечных событий, а как «определен-
ный новый, последующий этап в развертывании повествования,
то есть включаются в качестве определенного звена в его основ-
ную линию» [Маслов 1984: 183 и сл.]. В подобных случаях контекст
может содержать прямые лексические указания на последователь-
ность действий и/или на длительность процессного действия:
Он стал недоверчив, желчен. . ., н а ч а л пренебрегать своим
здоровьем, простудился и вдруг заболел, стра-
дал недолго и скончался так внезапно, что. . . (Ф. До-
стоевский).
Высказывания данного типа также могут иметь бинарную
структуру, причем целостный факт может быть предпосылкой для
последующего процесса: Завтра отъезд. . . Завтра все это
исчезнет, и совсем другая обстановка будет окру-
жать его, Карташова (Н. Гарин-Михайловский).
Переход от процесса к последующему целостному факту может
быть связан: а) с прекращением процесса, сменой его другим
действием: Жизнь его сперва изумляла город, потом стала
казаться подозрительной (И. Бунин); б) с достижением про-
цессом своего предела: Наконец я начала упрашивать, п р о-
сила-присила его, наконец упросила (Ф. Достоев-
ский) .
В рассмотренных выше случаях наличие / отсутствие интер-
вала между последовательными действиями не выражено. Наличие
такого интервала, «скачка», пропуск целостного действия, не-
посредственно предшествующего процессу, или пропуск экспли-
цитного обозначения начала процесса представлен в предложе-
ниях с обстоятельством времени, которое включает наречие уже
и относится к сказуемому, обозначающему процесс: Корнев п о-
е х а л назад на вокзал за вещами и часа через два у ж е
сидел в своем новом жилище (Н. Гарин-Михайловский); Это
произвело хорошее впечатление. Ропот прекратился, и ра-
бочие уже молча ш л и за Карташовым (Н. Гарин-Михайлов-
ский); Он прошел в пахнущий самоваром вокзал и через м и-
н у т у сидел в купе международного вагона (И. Бунин).
3.	П о с л е д о в а т е л ьность процессов. Данное
отношение представлено в конструкциях с формами НСВ в процес-
сном значении при наличии лексических средств выражения после-
довательности либо при иной поддержке контекста: Сегодня няня
сначала гуляла с малышом, потом кормила его
285
обедом] Б мыслях она [Ирина] уже зав я з ы в а л а старенький
мамин чемодан, б е ж а л а запыхавшись на вокзал, пр о т и-
ски вались в темный вагон. . . (И. Эренбург). Без лексиче*
ских указаний на последовательность и без поддержки контекста
высказывание Сегодня я читал, гулял и выпиливал по дереву [Гло-
винская 1982: 24] может передавать перечисление единичных или
повторяющихся действий, относящихся к общему промежутку
времени сегодня, причем порядок предикатов пе обязательно соот-
ветствует реальному порядку действий.
В заключение рассмотрим некоторые особенности соотношения
конструкций независимого таксиса, в которых отношение разно-
временности реализуется в основном как последовательность, и кон-
струкций зависимого таксиса, выражающих предшествование
второстепенного целостного факта основному.
Как было показано в разделе о зависимом таксисе, конструк-
ции с деепричастием СВ могут быть семантически близки кон-
струкциям с однородными сказуемыми: . . . Фетинья, пожелав
также со своей стороны покойной ночи, утащила все мокрые
доспехи (Н. Гоголь); Фетинья п о ж е л а л а. . . покойной ночи
и у т а щ и л а. . . доспехи. Замена конструкции независимого
таксиса конструкцией с деепричастным оборотом возможна лишь
в том случае, если действия выполняются одним и тем же субъек-
том. Однако при таком преобразовании не всегда сохраняется
коммуникативная структура высказывания. В конструкции с пре-
позитивным по отношению к личной форме деепричастием субъект
не может быть ремой, в то время как при однородных сказуемых
такая функция возможна; это достигается постановкой субъекта
после первого сказуемого {в качестве темы выступает то или иное
обстоятельство), ср.: . . . в дверь выглянуло женское лицо и в ту же
минуту спряталось (Н. Гоголь) и выглянув в дверь, женское лицо
в ту же минуту спряталось, где женское лицо не является ремой
по отношению к выглянув.
В предложении с однородными сказуемыми значение обуслов-
ленности действий отражается па необратимости следования пре-
дикатных структур, в то время как деепричастный оборот с при-
чинным значением (а также придаточное предложение) может
располагаться как препозитивно, так и постпозитивно к личному
сказуемому: Фаза об и д е л с я на квартального и велел
полиции сбыть Струве с рук (А. Герцен), — ср.: Фази велел по-
лиции сбыть Струве с рук, обидевшись на квартального.
Как было показано, выражение соотношения действий в кон-
струкциях зависимого, с одной стороны, и независимого таксиса —
с другой, связано с существенными различиями даже в тех срав-
нительно ограниченных случаях, когда возможны оба названных
средства. Как представляется, это различие обусловлено тем, что
в сопоставленных высказываниях ставятся разные акценты при
передаче разновременности: конструкции с деепричастием СВ ак-
центируют предшествование, тогда как конструкции с однород-
ными сказуемыми — последовательность.
286
Недифференцированные временные отношения
Отношения данного типа выступают в полипреднкативных ком-
плексах двух разновидностей: 1) без элементов характеризации;
2) с элементами характеризации. Первая из этих разновидностей
представлена асп.-такс. ситуациями двух типов: а) сопредель-
ность результативных состояний; б) сопредельность начальных
фаз.
Недифференцированные временные отношения
в полипредикативных комплексах
без элементов характеризации
Речь идет о временном соотношении, вытекающем из лек-
сических значений сочиненных глаголов-сказуемых СВ при отсут-
ствии явных указаний на последовательность (разновременность).
Такое соотношение действий может быть названо сопредельностью
[Поташника 1977]. Последовательность форм СВ не выражает
временного следования действий и в ряде случаев может быть из-
менена. На подобные случаи в употреблении форм СВ неоднократно
обращалось внимание в литературе [Бондарко 19716; Fontaine
1983Ь].
1. Сопредельность результативных состо-
яний. Асп.-такс. сит. представляет собой ряд результативных
состояний, совмещенных в одном периоде времени. Для выраже-
ния данного значения используется ряд форм непереходных
глаголов СВ со значением изменения состояния а) одного и того же
субъекта: . . . Едигей первый раз за день почувствовал, что устал
и проголодался (Ч. Айтматов); Но он постарел за
эту неделю, осунулся и п о т е м н еле лице (И. Бунин);
б) разных субъектов: Кофе у ней перекипел, сливки под-
горели. . . (И. Гончаров); Бог один знает, что там тебя
встретит, чего ты н а г л я д и ш ъ с я и хорошего и худого
(И. Гончаров).
Совмещенность во времени результатов действий может быть
связана с особыми семантическими отношениями между преди-
катными структурами: Под вечер пр и е х а л Карташов и п р и-
в е з с собой разных южных лакомств (Н. Гарин-Михайловский).
Лексические значения глаголов принести, привезти включают
смысл «прийти», «приехать». Порядок сказуемых в данном слу-
чае фиксирован — первым упоминается предикат движения.
Семантически близким является предложение с определительным
придаточным: . . . приехал Карташов, который привез с собой
разных южных лакомств.
2. С о п р с д е л ь н о с т ь и а ч а л ь и ы х фа з. Выра-
жается ряд действий, начало которых совмещено в одном периоде
времени. Данный комплекс целостных фактов передается после-
довательностью формы СВ с начинательным значением (глаголы
движения, звучания и пр.): Но вот понесло в окна ветром,
287
глухо заворочало вдали (И. Бунин); Те в ответ понимающе
заулыбались, закивали головами, налегая на весла
(Ч. Айтматов).
Недифференцированные временные отношения
в полипредикативных комплексах
с элементами характеризации
Смысловые связи между предикатами, входящими в полипредика-
тивное высказывание сочинительного типа, могут быть анало-
гичны отношениям характеризации в конструкциях зависимого
таксиса. Выделяются следующие варианты: 1) одно из действий
уточняет другое, конкретизирует его (в некоторых случаях воз-
можно введение элементов то есть, а именно): Гребцы повино-
вались, подвели лодку на прежнее место (Ч. Айтматов);
2) одно из действий является интерпретацией, оценкой другого;
.ясделалшаг, который можно назвать рискованным, —
бросил с л у ж б у в «Вестнике пароходства» (М. Булгаков);
3) одно из действий является предпосылкой для второго (между
предикатами можно ввести связующие элементы чем, тем самым,
благодаря этому): Бакшеева придержала Долинина за ру-
кав, дала возможность уйти коллегам вперед ... (Г. Гла-
зов); подобные отношения можно интерпретировать также как це-
левые; 4) одно из действий характеризует протекание второго:
Взглянув, на него, священник понизил голос и быстро с испугом
сказал: — Шапку-то, шапку-mo сними! (И. Бунин) — ср.:
понизив голос, сказал.
Аспектуально-таксисные ситуации,
нелокализоваиные во времени
(кратный таксис)
В данном разделе рассматриваются кратно-соотносительные кон-
струкции, передающие таксисные отношения, сопряженные с се-
мантикой временной нелокализованности. Общие признаки «крат-
ного таксиса» позволяют объединить в одном разделе синтаксиче-
ские конструкции подчинительного и сочинительного типов (с уче-
том различий между ними).
Понятие кратно-соотносительной конструкции и ее разновид-
ностей было введено Ю. С. Масловым [Маслов 19841. Конструкции
этого типа в русском языке рассматриваются в работах [Бондарко
1968; 19716: 197—2191 и в специальном исследовании [Кюльмоя
19851 (откуда заимствован ряд приводимых далее примеров).
Кратно-соотносительные конструкции подразделяются на два
типа: 1) кратно-парные и 2) кратно-цепные в зависимости от ха-
рактера их содержательной и формальной структуры — в первом
случае двучленной (замкнутой), а во втором — многочленной
(«открытой»).
288
При выражении нелокализованных во времени действий в рус-
ском языке преимущественно употребляются формы НСВ, но в ог-
раниченных условиях (см. [Бондарко 19716: 197—2191), возможны
тг формы СВ. Из них наиболее употребительна форма настоящего-
будущего СВ, которая выделяет один из повторяющихся актов и
представляет его как ограниченное пределом целостное действие,
являющееся «своего рода примером, который дает наглядно
представление о других подобных актах» [Русская грамматика
I : 608]. Данное значение выявляется, как правило, лишь в поли-
предикативных конструкциях [Виноградов 1975] и др.; нелока-
лизовапность действия во времени, как и при большинстве слу-
чаев употребления НСВ, выражается контекстом, ср.: ... не-
приятное чувство шевельнется каждый раз, когда
взглянешь из избы Молодой и Серого, . . (И. Бунин).
Из трех типов нелокализованных во времени действий, рассмот-
ренных в предшествующей главе данной работы («простая по-
вторяемость», обычность и временная обобщенность), в данном
разделе анализируются главным образом два последних типа,
причем без специальной дифференциации, поскольку с точки зре-
ния таксисных отношений они сходны.
Кратно-соотносительные конструкции выражают эпизод, со-
стоящий из нескольких (по меньшей мере двух) взаимосвязанных
действий и повторяющийся неограниченное количество раз [Мас-
лов 1984: 121; Кюльмоя 1985].
Аспектуально-таксисные ситуации, реализуемые в конструк-
циях кратного таксиса, имеют сложную структуру; они включают
соотношение аспектуально-характеризованных действий и общий
для них («вынесенный за скобку» [Маслов 1984]) элемент повторяе-
мости.
Таксис в кратно-парных конструкциях
Конструкция сложноподчиненного предложения (а также бессо-
юзного предложения двучленного типа), с одной стороны, подчер-
кивает бинарность семантической структуры высказывания,
а с другой — обусловленность одного действия другим. В зависи-
мости от семантики союзов, лексического значения обстоятельст-
венных слов, указывающих на наличие и характер интервала
между действиями, от предельности / непредельности глаголов-
сказуемых передаются временные соотношения как дифференци-
рованного (одновременность / разновременность), так и недиф-
ференцированного типов.
Отношения одно в ремен пости
Для выражения асп.-такс. сит. данного типа используются вре-
менные союзы недифференцированного значения когда, пока, как
при участии формы НСВ (союзы дифференцированных значений
здесь не рассматриваются). При употреблении в обеих частях
сложного предложения непредельных глаголов выражаются па-
19 Теория функциональной грамматики
289
раллельные повторяющиеся процессы: Единственный человек
в мире, который понимал Кюхлю, был . . . Дельвиг, Этот ленивый
полусонный мальчик слушал по часам Кюхлю, когда тот ди-
ким голосом читал Шиллера (Ю. Тынянов). Форма НСВ от
предельных глаголов, обозначающих «достижения», также может
имплицировать процессность, в особенности если она соотносится
с формой НСВ от непредельного глагола: Для полной точности
надо сказать, что иногда, когда я делал вид, что дремлю, ле-
жал на парте, я и в самом деле погружалсяв дремоту . . .
(Ф. Искандер).
В придаточных предложениях с формой НСВ и союзом пока
обозначаются повторяющиеся действия, длительность которых
ограничивает длительность актов действия, выражаемого в глав-
ном предложении. В таких случаях передается совпадение границ
действий в составе повторяющегося эпизода.
При употреблении в одной из частей сложного предложения
(как правило, в придаточной) форме НСВ от непредельного гла-
гола, а в другой — НСВ от предельного глагола (в тех случаях,
когда при временной локализованности действий был бы употреб-
лен СВ) передается частичная одновременность (имплицитная
целостность факта на фоне процесса): Это слово случается
произносить ему, когда он сидит среди людей, на обеде, на
балу . . . (А. Чехов), ср. Ему случилось произнести это слово,
когда он сидел на обеде.
Эксплицитно целостный факт на фоне процесса в составе по-
вторяющегося эпизода, передаваемого бессоюзным или сложно-
подчиненным предложением, выражается при употреблении
формы СВ в наглядно-примерном значении: С и д и ш ь, бывало,
вечером у открытого окна, один-одинешенек, заиграет му-
зыка, и вдруг охватит тоска по родине . . . (А. Чехов);
А когда я и д у к вам, то перед лестницей всегда останов-
люсь... (А. Куприн).
Отношения разновременности
В сложноподчиненных предложениях выражаются две основные
разновидности действий, реализующиеся в типах: 1) предшество-
вание — следование фактов; 2) процесс — сменяющий его факт.
1. Предшествование — следование фак-
тов. В рассматриваемых ниже высказываниях передается регу-
лярная связь двух действий, из которых предшествующее, став
фактом, вызывает другой факт. Целостность предшествующего
действия специально выражается формой СВ в наглядно-пример-
ном значении: . . . всякий раз, бывало, как постучишься
к нему, то слышались за дверью его шаги . . . (А. Чехов);
Кузьма уже знал: если войдешь в ее темные сени, почув-
ствуешь себя на пороге звериного житья (И. Бунин). Ср. также
бессоюзные предложения: Пройдет несколько шагов — за-
шатается. . . (Ч. Айтматов),
290
В соотношений «предшествование—следованием первый ком-
понент может быть представлен имплицитной целостностью, пере-
даваемой формой НСВ от глаголов достижений и свершений
| Булыгина 1982]; Когда погорелец приходит к мужику, му-
жик сажает его за стол, кормит обедом и д а е т копейку
(В. Вересаев).
Предшествование целостного факта с элементом перфектности
имплицитно передается в тех случаях, когда предшествующее дей-
ствие каждым актом своего повторения предполагает результат,
сохраняющийся при последующем повторяющемся действии: Когда
он сильно напивался, он всякий раз завещал себя где'
нибудъ похоронить — и каждый раз на новом месте (В. Шефнер).
2. Процесс — сменяющий его факт. Ситуа-
ция данного типа выражается сложноподчиненными предложе-
ниями с придаточными, вводными союзами пока не', до тех пор,
пока не', покуда не и др. Целостный факт, завершающий собой про-
цесс, эксплицитно передается формой СВ, а имплицитно — высту-
пающей на ее месте формой НСВ. Ср.: а) ...лежал, глядя
в сумрачный пульсирующий потолок, неподвижно, пока не п р и-
х о д и л за ним сон (Т. Толстая); б) Игра длилась до тех пор,
пока костяшки не переходили в одни руки (А. Куприн).
В обоих случаях при обозначении ситуации, локализованной во
времени, была бы обязательна форма СВ.
IIедифференцированные временные отношения
В зависимости от характера семантической связи между преди-
катами в рамках сложного предложения выделяются два варианта
описываемой асп.-такс. сит: 1) недифференцированные временные
отношения без элемента характеризации, 2) недифференцирован-
ные временные отношения с элементом характеризации.
Недифференцированные временные отношения
без элемента характеризации
Как было показано, временные отношения в условиях кратно-
парных конструкций обычно имплицитны, если соотносительные
действия выражены формами НСВ со значением повторяемости.
В части случаев имплицитность аспектуального характера дейст-
вий не позволяет уточнить временное соотношение действий как
одновременность или разновременность. Для смысла высказыва-
ния актуальным является тесный контакт соотносительных дейст-
вий. Рассматриваемая недифференцированность временного соот-
ношения выявляется, в частности, в тех случаях, когда: а) повто-
ряющиеся действия могут быть интерпретированы и как протекаю-
щие процессы, и как действия, достигшие предела: Когда она впер-
вые поднимает руку и раскрывает рот, ее щелочки
превращаются в большие глаза и н а п о л н я ю т с я
блеском и страстью (А. Чехов); О т в о р я л и с ь эти ворота
19*
291
только тогда, когда приезжал водовоз. . . (И. Бунин); б) по-
вторяющиеся действия выступают как имплицитно целостные
(формы НСВ): Какая же, однако, каналья этот Дегтярев. Когда
встречается на улице, таким милым п рикид ы в ае т ся. . .
(А. Чехов); возможна п эксплицитная целостность (формы СВ):
. . . неприятное чувство шевельнется каждый раз, когда
взглянешь на избы Молодой и Серого . . . (И. Бунин).
Недифференцированные временные отношения
с элементом характеризации
В этом случае в обеих частях сложного предложения употреб-
ляют и формы одно'го вида и времени. Отношения характериза-
ции выступают в следующих вариантах: а) одно из действий
уточняет, конкретизирует другое: Ведь когда мы г о в о ри м чело-
веку, делай все, что тебе заблагорассудится, мы имеем в виду,
что ему заблагорассудится делать что-нибудь приятное для нас и
окружающих (Ф. Искандер); б) одно из действий является оценкой,
интерпретацией другого: Если Александр Львович решался за
завтраком «в этом городишке» ни часу лишнего не сидеть, то это
означало, что он засядет в нем на неделю (Ю. Тынянов).
Отношения характеризации возникают между предикатами, как
правило, в сложных предложениях с союзами когда и если\ послед-
ний в данном случае имеет не условное, а временное значение;
ср. Когда А. Л. решался, то это означало . . .
ТАКСИС В КРАТНО-ЦЕПНЫХ
КОНСТРУКЦИЯХ
В данных условиях соотносительность повторяющихся действий
специально не подчеркивается, но «подразумевается самой после-
довательностью этих действий» [Маслов 1984: 128]; она основана
не на противопоставлении, а на последовательном присоединении
одного члена конструкции к другому [Бондарко 1968: 119].
Отношения разновременности
Многочисленные кратно-цепные конструкции содержат сказуемые,
порядок которых отражает реальную последовательность дейст-
вий в повторяющемся эпизоде. Порядок действий может также
уточняться с помощью лексических средств: Он х о д и л с лесен-
кой и ведрами', он мыл стекла — это был его заработок. Потом
он грыз жареную картошку, протирал платком очки и
садился за книги (И. Эренбург).
В разговорной речи (в художественных текстах — в речи пер-
сонажей) употребляются как формы настоящего-будущего СВ,
так и формы настоящего НСВ, при этом наглядно-примерное
292
значение формы СВ совмещается с функцией настоящего историче-
ского: Дед мой запросто с ними[медведями] управлялся: придет
в лес, вине т медведя за лапу иговорит... (В. Астафьев).
По аспектуальному характеру действий, входящих в последо-
вательный ряд, регулярно повторяющийся как целое, можно
выделить следующие варианты рассматриваемой асп.-такс. сит.:
а) последовательность эксплицитно выраженных целостных фак-
тов (ряд форм СВ): Мне кажется, что так же должен чувствовать
себя убежавший из клетки зверь. Подбежит к лесу, оста-
н о в и т с я, з а д у м а е т с я и пустится в чащу, б) по-
следовательность целостных фактов, представленных импли-
цитно: . . . он с т у ч а л иной раз ко мне в дверь иприходил
поболтать. . . (А. Герцен); в) последовательность процессов (ряд
форм НСВ и лексические показатели разновременности): В пол-
день вскачь неслись извозчики, поспешая к вокзалу . . .
В ч а с они медленно тянулись назад . . . (И. Бунин); г) по-
следовательность, включающая оба типа действий: действие с им-
плицитной целостностью и последующий процесс: Она раскры-
вала старые книги и подолгу любовалась фронтисписами
(И. Эренбург); ср. также обратную последовательность — про-
цесс, после которого совершается действие, имплицирующее
целостность: Утром он молча пил чай и уходил на работу
(М. Горький).
Чередование действий
При выражении данной асп.-такс. сит. сочиненные предикаты
соединены бессоюзно: На каждом обходе лица врачей делались
все озабоченней и озабоченней. Они вертели мою руку, кололи ее
иглой, заставляли шевелить пальцами (В. Астафьев) либо с по-
мощью союзов то . . . то, или . . . или, ли . . . ли: Томясь и тоскуя,
он то пил чай, то лежал, то ходил и все мучился, что сегодняш-
ний вечер так-таки и пропадет даром (Н. Гарин-Михайловский);
По деревне бродят за петухом курицы, либо лежат в горячей, как
зола, дорожной пыли (В. Белов); рассматриваемое здесь соотношение
обычно бывает представлено в тех случаях, когда указан общий
временной период, к которому относится данная группировка
действий, т. е. здесь мы имеем дело с повторяемостью в усло-
виях конкретного временного периода.
Проведенный анализ показывает, что в конструкциях независи-
мого таксиса различные временные соотношения действий свободно
сочетаются с их различной аспектуальной характеристикой. Од-
новременными и разновременными могут быть как процессы, так
и целостные факты. Этим, помимо всего прочего, независимый так-
сис отличается от зависимого, при котором выражение предшест-
вующего второстепенного действия связано с его представлением
как целостного факта.
В сложноподчиненных предложениях таксисное отношение
может быть сопряжено с временной либо иной обстоятельственной
293
обусловленностью одного действия другим. Таксисное отношение,
выражаемое в сложноподчиненных предложениях, всегда бинарно,
хотя каждый из объединяемых им компонентов может иметь бо-
лее сложную структуру, т. е. состоять из нескольких действий.
В сложносочиненных предложениях таксисные отношения взаи-
модействуют с разными типами сочинительных связей и могут
быть не только двучленными, но и многочленными.
В выражении одновременности действий большую роль по-
мимо специальных указаний (союзов, союзных слов, обстоятель-
ственных слов) играет употребление форм НСВ со значением кон-
кретно-процессного действия, с «развернутым внутренним време-
нем». Другое действие выступает как одновременное с данным про-
цессом, если оно происходит в один из его моментов или парал-
лельно с его внутренним временем. Одновременность целостных
действий требует лексической актуализации.
Разновременными являются действия, между которыми выра-
жены бинарные отношения предшествования — следования или
цепные отношения последовательности. У казанные отношения
по-разному представлены в сложносочиненных и сложноподчинен-
ных предложениях. В сложносочиненных предложениях основ-
ной тип разновременности — последовательность, причем дейст-
вия, следующие друг за другом, могут составлять неограничен-
ный ряд. Парное отношение «предшествование—следование» мо-
жет быть выражено лишь в некоторых типах двучленных предло-
жений; данное отношение часто сочетается с обусловленностью
последующего действия предшествующим. Как правило, порядок
предикатных структур в сложносочиненном предложении и в пред-
ложении с однородными сказуемыми иконически отображает
порядок действий. В сложноподчиненных предложениях, в осо-
бенности с придаточными времени, выражаются различные типы
ситуаций разновременности; при этом в зависимости от семантики
союзов и союзных слов, позволяющих передать самые различные
варианты данного значения, порядок предикатных структур мо-
жет не соответствовать реальному порядку действий.
Недифференцированные временные отношения чаще всего пред-
ставлены при обозначении целостных фактов, но возможны и
в тех случаях, когда обозначаются процессы. При этом для семан-
тики высказывания обычно актуальны отношения обусловленно-
сти и/или характеризации. Как правило, для выражения диффе-
ренцированных временных отношений в конструкциях кратного
таксиса требуются специальные лексические средства; в сложно-
подчиненных предложениях решающую роль играет семантика
союзов и союзных слов.
294
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
О ТАКСИСЕ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Следует еще раз подчеркнуть значимость недифференцирован-
ных временных соотношений в общей системе вариативности си-
туаций зависимого и независимого таксиса. Если учесть, кроме
того, распространенность отношений частичной одновременности
и частичной разновременности, которые могут сближаться с от-
ношениями недифференцированного типа, то отсюда следует вы-
вод о важной роли элементов неопределенности, «нестрогости»
в языковых значениях таксиса. Полная, строгая одновременность
или разновременность действий передается в необходимых слу-
чаях при помощи специальных языковых средств, однако чаще
всего для целей общения оказывается необходимым и достаточ-
ным выражение неполной, нестрогой одновременности или раз-
новременности. Во многих же случаях различие одновременно-
сти / разновременности вообще в речи не актуализируется и зна-
чение таксиса сводится к общей совмещенности предикатов в еди-
ном периоде времени. Иначе говоря, сохраняется лишь то един-
ство периода времени, охватывающего компоненты полипреди-
кативного комплекса, которое составляет основу таксисных от-
ношений. Сказанное выше отражает специфику языковой интер-
претации смыслового содержания в сфере таксиса.
Анализ языкового материала еще раз наглядно показал и
ту (уже не раз упоминавшуюся выше) особенность языковой ин-
терпретации смысловых соотношений действий во времени, которая
заключается в сопряженности собственно временных соотношений
с аспектуальными признаками и тесно связанными с ними призна-
ками локализованности / нелокализованности ситуаций во вре-
мени. Аспектуальные признаки характеризуют не только каждое
действие в отдельности, но и их сочетания в пределах полипредика-
тивного комплекса. Представленная выше система семантической
вариативности в сферах зависимого и независимого таксиса во
всем основном определяется взаимодействием соотнесенности
действий во времени с их аспектуальной характеристикой.
Та роль, которую в системе вариативности аспектуально-
таксисных отношений играют элементы семантики обусловленно-
сти и характеризации в их взаимодействии с собственно времен-
ными и аспектуальными отношениями, позволяет судить о значи-
мости в сфере таксиса явлений межкатегориального взаимодейст-
вия. Сопряженность взаимодействующих категориальных элемен-
тов, подчиненных доминирующей семантике, связанной с разными
аспектами идеи времени (в самом широком смысле), — характер-
ная особенность таксиса,
295
* * *
Из всех категорий, отражающих понятие времени (в наиболее
широком смысле), категория таксиса наиболее синтаксична»
В сфере анализа соотношений действий во времени аспектологи»
непосредственно смыкается с синтаксисом.	Ж
Синтаксические признаки временной соотнесенности действи|И
в языках разных типов многообразны. Это находит отражение
в следующем разделе, посвященном анализу зависимого таксисЛ
в нивхском языке в сопоставлении с русским. Вместе с тем выявля-Я
ются признаки общности содержательных типов временных соотно-Ш
шений. Примечательна и общность основных тенденций взаимодей-Я
ствия таксиса с аспектуальностью и значениями обусловленности. I
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ	1
И СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ	1
АНАЛИЗА ЗАВИСИМОГО ТАКСИСА	I
(НА МАТЕРИАЛЕ НИВХСКОГО ЯЗЫКА
В СОПОСТАВЛЕНИИ С РУССКИМ)
1.	Вступительные замечания. В своей известной работе, со-
держащей фактически исчисление грамматических категорий,
Р. О. Якобсон, характеризуя таксис, ссылается на материал нивх-
ского языка. Он пишет: «Таксис характеризует сообщаемый факт
по отношению к другому сообщаемому факту и безотносительно
к факту сообщения. Так, нивхский язык различает, во-первых,
три вида независимого таксиса, из которых один непременно пред-
полагает, другой допускает, а третий исключает зависимый таксис,
и, во-вторых, зависимый таксис, выражающий различные типы ’
отношений к независимому глаголу — одновременность, предше-
ствование, прерывание, уступительную связь и т. п. Аналогичная
система в языке хопи описана Уорфом» [Якобсон 1972: 101J. Из 1
работы Р. О. Якобсона следует, во-первых, то, что типичной фор-
мой зависимого таксиса он считает деепричастие, и, во-вторых, ;
то, что к значениям зависимого таксиса он относит не только чисто
временные значения типа одновременности и предшествования,
но и значения обстоятельственные типа уступительности и т. п.
Работа Р. О. Якобсона, к сожалению, не содержит ни нивхского
языкового материала, ни отсылок к существующей специальной ~
литературе (кстати, из трех типов независимого таксиса, назван-
ных Р. О. Якобсоном, нам известен пока лишь второй; правда, не
исключено, что в (72) и (73) представлен первый тип). В упоминае-
мой им работе Б. Уорфа [Whorf 1946: 158—183] соответствующий
языковой материал занимает менее страницы текста [там же,
с. 176J. Несколько подробнее зависимый таксис в языке хопи рас-
смотрен Уорфом в другой работе [Whorf 1959: 115—117], но все-
296
гаки и это описание не может служить сколько-нибудь разверну-
той иллюстрацией зависимого таксиса в языке, отнесенном, как
кажется, Р. О. Якобсоном, наряду с нивхским, к эталонным язы-
кам с зависимым таксисом. Кроме того, насколько можно судить
но позднейшим работам (см., например, [Kalectaca 1978; Malotki
19831), грамматическим описаниям языка хопи, выполненным
У орфом, свойственны довольно существенные искажения дейст-
вительной картины (см. также [Gomrie 1979: 18U).
Несколько более подробно, чем в хопи, зависимый таксис ис-
следован в нивхском языке в соответствующих разделах грамма-
тик, а также в специальных, посвященных деепричастиям работах,
которые и используются в настоящей главе (см. [Штернберг
1900: 414; Крейнович 1934: 213-217; Панфилов 1965: 138—150;
Крейнович 1973: 74—85; Отаина 1978: 85—104; Крейнович 1979:
318—321]). Уже беглое сопоставление имеющихся сведений о спо-
собах выражения таксисных значений в языках хопи и нивхском,
говорит, как кажется, о большем развитии средств выражения
таксисных различий в нивхском языке. Так, если Уорф приводит
лишь шесть форм зависимого таксиса, то в нивхском языке их
число превышает двадцать пять.
। Ни в хопи, ни в нивхском, ни в каком-либо другом аналогич-
ном «сугубо деепричастном» языке категория зависимого таксиса
не описана специально с точки зрения выражения значений од-
новременности, предшествования, следования и т. д., несмотря
на то, что имеется немало статей и монографий, посвященных ис-
следованию деепричастий в отдельных языках, а также соответ-
ствующих разделов в грамматиках; см. работы по деепричастиям
в тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских, корейском,
японском, эскимосском и др. языках (см., например [Джанмавов
1967; Коркина 1985; Юлдашев 1977; Амоголонов 1948; Галсан
1975: 254—265; Шарху 1971; Жамбалсурэн 1985: 54—61; Аврорин
1961: 138—176; Холодович 1954: 146-178; Рачков 1958: 40-98;
Меновщиков, Вахтин 1983: 141—161; Константинова 1964: 206—
227; Санжеев 1963: 227—250; Орловская 1984: 133—183; Сыромят-
ников 19711).
Очевидно, что всесторонняя и глубокая разработка категории
таксиса, как, впрочем, и любой другой грамматической категории,
нуждается в широком привлечении типологически разнородного
материала различных языков. В настоящей главе дается предва-
рительный анализ нивхского зависимого таксиса, содержащий
элементы сопоставления. Языковой материал работы получен
из фольклорных текстовых записей Г. А. Отаиной, из грамматики
В. 3. Панфилова [Панфилов 1962, 19651 и от информантов.
2.	Конечные (финитные) и неконечные (деепричастные)
формы. Определение деепричастия. Нивхский язык принадлежит
к языкам, различающим так называемые конечные (финитные) и
неконечные, или деепричастные, формы. Только финитные формы
могут обычно выступать в позиции единственного сказуемого
простого предложения. Таким образом, деепричастия нивхского
297
языка могут быть определены отрицательно как те формы, которые
не могут выступать в позиции единственного сказуемого простого
предложения [ср. Панфилов 1965: 139]. (Для нивхского языка это
определение достаточное, поскольку в нем нет ни причастий, ни
инфинитива. Для других языков это определение требует уточ-
нений). Нивхское деепричастие не выступает ни в позиции опре-
деления к существительному, ни в субстантивных позициях.
В предложении, содержащем более одной глагольной формы,
только одна форма, как правило, имеет один из показателей фи-
нитного сказуемого, а остальные предшествуют ему и выступают
в форме деепричастий или, заметно реже, в форме субстантивиро-
ванного глагола на -д' (чп') (см. (16), (23)). (Последовательность
глагольных форм в нивхском предложении, как правило, икони-
чески отображает их хронологическую последовательность в дей-
ствительности; эта тенденция к иконичности проявляется и в воз-
можности постановки некоторых целевых деепричастий после фи-
нитного сказуемого; см. (27) и (28).) В нивхском языке нет союзов
типа когда, если, после того, как и т. п., отсутствует сочинительная
связь между финитными формами.
В нивхском языке не менее двадцати финитных форм. Их
можно подразделить на три основных типа (в этом месте читателю
рекомендуется ознакомиться с грамматической справкой: Недял-
ков, Отаина1981: 176—187 или в: Недялков, Отаина 1983: 81—82).
А. Наиболее распространенным показателем является суффикс
-д' (после глухих согласных---т'); ср.: (1) а. Иф )%о-д' 'Он за-
снул/спал/поспал/спит’ (небуд. вр., ..ниже чаще всего переводится
прош. вр.); б. Иф ъп'арц-т' 'Он прыгнул’ (небуд. вр.); в. Иф
т'арц-ны-д' 'Он прыгнет’ (буд: вр.). (Шрифтом и/или нижними
цифровыми индексами в главе выделены нивхские и русские слова,
соответствующие по значению друг другу; дефисами в нивхских
словах показано морфологическое членение; дефисы в русском пере-
воде объединяют слова, соответствующие одному нивхскому слову).
Б. После суффикса -д' (-т') могут следовать некоторые дру-
гие суффиксы (после суффиксов деепричастий другие суффиксы
невозможны); ср.: (2) а. Иму. rfo-d' [уу] 'Они заснули’ (суфф.
мн. ч. 3-го л. факультативен); б. Иф ц'о-д'ла? 'Он спит?’ (-ла
суфф. вопросительности; см. (13г); в. Иф ц'о-д'-ра 'Он заснул’.
В диалоге суффикс -ра присоединяется к суффиксу -д' в 90%
случаев (см. (2в), (86), (28), (33), в повествовании (для выделе-
ния?) менее чем в 1 % случаев.
В. Позицию суффикса -д' (-пг) могут занимать друхше финит-
ные суффиксы: (3) а. Иф ^о-угипла 'Он спит-конечно’; б. ЦО-йа!
'Спи!’ (императив); в	'Давай-те поспим!’ (императив);
г. Цо-бара 'Спит-ведь’. См. также (67), (68), (77).
Деепричастия в отличие от финитных форм (и субстантивиро-
ванных глаголов) не имеют форм времени (см. исключение в (29)).
Этому не противоречит то, что некоторые деепричастия со значе-
нием следования (в частности, цели), как правило, включают в свой,
состав показатель буд. вр. -ны- (см. (26), (43)—(47)).
298
3.	Таксисная пара форм: деепричастная и опорная формы.
Исследуя таксис, мы всегда имеем дело, как минимум, с двумя
его формами — зависимой и независимой. При этом независи-
мость является относительной, поскольку форма, независимая
относительно одного деепричастия (ниже она именуется опор-
ной), может, в свою очередь, быть зависимой от другой опорной
формы и тем самым также выступать в форме деепричастия. Тео-
ретически число деепричастий в предложении не ограничено, но
практически очень редко превышает пять. При описании таксиса
целесообразно различать деепричастное действие (оно
всегда выражено формой деепричастия) и опорное действие
(последнее может быть выражено финитной формой, но может
быть выражено и деепричастием). Ср. (значение деепричастия рас-
крыто в русском переводе):
(4	) а. Иф т'арц-т' 'Он прыгнул’.
б.	Иф т’арц-р тывы-д' 'Оп прыгнув (т. е. прыжком)
вошел’, как бы «впрыгнул» в дом.
в.	Иф т'арц-р± тывы-ц(1и2	'Он npbiniyBjL
вошел-когда2, посмотрел3’.
г.	Иф т'арц-р (I) тывы-рор (11) йами-кэ (III) умгу
нин н!ршы-!)' ([V) 'Он прыгнув (I) вошел-потом (II) долго-
смотрел-и (III) женщину одну увидел (IV)’ (суффиксы дееприча-
стий -/?, -у ан, -pop и -кэ). В (4г) деепричастие тывы-уан 'вошел-
когда’ заменено деепричастием тывы-рор 'вошел-и-потом’, стили-
стически лучше в этом контексте соотносящимся с деепричастием
йама-кэ 'долго-смотрел’.
В (4г) первую таксисную пару образуют действия (I) и (II),
вторую — (II) и (III) и, наконец, третью — (III) и (IV). В первой
паре одновременность выступает в виде фактически одного
действия (псевдоодновременпость), во второй — налицо предше-
ствование с возможным интервалом между действиями, в третьей—
одновременность, связанная с совпадением действия (IV) с од-
ним из моментов действия (III).
4.	Деепричастия однозависимые и взаимозависимые. Одноза-
висимые деепричастия образуют таксисные пары типа рассмотрен-
ных выше. Взаимозависимые деепричастия на -pal-ma (их можно
именовать сочинительными деепричастиями) не совсем удовлет-
воряют определению таксисной пары, но они — вопреки тради-
ции — отнесены нами, правда с оговоркой, к деепричастиям,
поскольку форма глаголан здесь указывает
на отношение к какому-то другому дей-
ствию, указывает, что названное действие не единственное, что
далее будет еще по крайней мере одна форма этого же дееприча-
стия. Как и другие деепричастия, формы на -pal-ma не имеют форм
времени. Чаще всего формы па -pal-ma выступают парами, но тео-
ретически верхний предел не ограничен (аналогичные дееприча-
стия есть в корейском языке; см. [Холодович 1954: 148—149]).
В некоторых говорах после этих деепричастий обязательно сле-
дует конечная форма служебного глагола ha-д' 'так было / есть,
299
произошло / происходит’, в других же говорах служебный гла-
гол факультативен и, таким образом, это деепричастие может за-
вершать высказывание (отсюда — включение слова «единствен-
ного» в определении нивхского деепричастия; см. выше); ср.: (5)
Иф оз-ратСу-ра,hoijo-mmiieu-rndha-^ 'Онвстал-он, вышел-он,
потом-они зашли-они так-было’ (форма на ~ра!-та согласуется
с подлежащим; см. 7.1; согласуются с подлежащим и многие на-
речия; ср.: 1го$о-т 'потом-они’, hoqo-p 'потом-он’). Формы на
ра!-та представляют действия как равноценные, семантически
независимые друг от друга и не являющиеся подчиненными, в от-
личие от других деепричастий. Поэтому, например, (46), где деепри-
частие семантически явно зависит от опорного глагола, обозначая
фактически одно действие, нельзя преобразовать в конструкцию
типа (66). (Интересно, что в тестах на восстановление исходного
текста (см. пункт «в» в 6-м разделе) информантами труднее всего
почему-то отгадываются формы на -ра!-та). Ср. (6) а. Иф т'арц-р
тывы-д' 'Он прыгнув вошел’ -> б.* Иф т'арц-ра тывы-ра ha-д'
'Он прыгнул, вошел’.
5.	Степень таксисности (= «деепричастности») языка. Уже
из приведенных нивхских форм таксиса и их русских переводов
видно, что категория зависимого таксиса (т. е. деепричастия) иг-
рает неодинаковую роль в грамматической структуре этих язы-
ков. Представляется целесообразным при сопоставлении средств
выражения зависимого таксиса различных языков определять
степень «таксисности» этих языков (понимая под «таксисностыо»,
разумеется, зависимый таксис), т. р. типологизировать языки по
этому признаку. Для этого необходимо учитывать удельный вес
и роль форм зависимого таксиса в системе грам-
матических категорий и в построении текста. Здесь имеются
в виду формы типа русских и нивхских деепричастий. В других
языках функционально соответствующие формы могут иметь иное
название; ср., например, II инфинитив в финском языке, средин-
ные (medial) формы в японском, папуасских и других языках
(см. [Дубровина 1972: 115—139; Сыромятников 1971: 34; Frank-
lin 1983: 39; Reesink 1984: 19, 21, 77, 83]).
По признаку развития форм зависимого таксиса крайние точки
(полюсы) в этой шкале непрерывности занимают, с одной стороны,
языки, в которых специальные формы зависимого таксиса пол-
ностью отсутствуют, и, с другой стороны, — языки, в которых
все глагольные формы в предложении, кроме независимого ска-
зуемого, являются деепричастными. Существует, видимо, еще и
третий тип языков — нейтральных к признаку зависимого так-
сиса (сюда, возможно, относятся языки типа вьетнамского и
йоруба, где основная форма глагола может без изменения ис-
пользоваться и как опорное, и как второстепенное сказуе-
мое).
Языком, приближающимся к первому типу, является арабский;
языками, в разной мере приближающимися ко второму типу, —
нивхский, хопи, эскимосский, алеутский, корейский, японский,
300
эвенкийский, карачаево-балкарский и т. д. Русский литературный
язык занимает промежуточное положение, в то время как русский
разговорный язык ближе к первому типу. (Так, Е. В. Красиль-
никова (1973: 174) пишет по этому поводу следующее: «Можно
сделать вывод об отсутствии в системе разговорной речи дееприча-
стия как глагольной формы, специализированной па синтаксиче-
ской функции выделения зависимой предикации»). Немецкий
язык ближе к первому типу, чем литературный русский, а англий-
ский — ближе ко второму типу, чем немецкий.
6.	Вариативность в употреблении деепричастных и финитных
форм. Нивхский текст, как, видимо, и текст на любом другом
«деепричастном языке», не строится на основе единственно возмож-
ного выбора деепричастий и финитных форм — выбора, который
был бы полностью обусловлен хронологической последователь-
ностью событий реальной действительности и их взаимным смыс-
ловым соотношением. Хотя реальная действительность в значи-
тельной мере обусловливает характер ее вербализации в отрабо-
танных моделях конструкций, у говорящего остается большая или
меньшая свобода выбора форм, связанных с его углом зрения,
с желанием подчеркнуть или выделить то или иное соотношение
событий, описать событие более узко или, наоборот, более широко,
связав его тем или другим способом с другими денотативно сопри-
касающимися. Рассмотрим три случая варьирования, что,
пожалуй, послужит наилучшей иллюстрацией функционирования
деепричастий в связных текстах.
а) Таксисное оформление в текстах ситуации одновременности
«спит и видит сон» . В порядке усиления акцента па опорном
действии и ослаблении акцента на первом действии (предупомяну-
тая информация) четыре зафиксированных в текстах способа
оформления названной ситуации располагаются так: (7) а. ho-кэ
о-кэ тыи-д' 'Потоки заснул... Спал-спал,приснилось’;
б. ho-p 1$о-д' 1гайра. 1$о-цап тыи-д' 'И-тогда-то уснул как-будто’.
'Когда-спал, снилось-ему’; в. Ин'-pop ц*о-д'. Ц'о-р тыи-д'
'Поев, уснул. Спя видел-сон’; г. К'рыу-р иин'сщ-хир ц'о-д'.
Тыи-д' 'Отдыхая, немного уснул. Снился-сон’.
В (7г) оба действия представлены как отдельные события,
подчеркнуто сновидение как единственное, изолированное собы-
тие, таксисные отношения не выражены. В (7а) сновидение появи-
лось не сразу после засыпания, здесь подчеркнуто, что прошло
какое-то время после засыпания, а уж потом появилось сновиде-
ние, т. е. сон без сновидения занимает здесь больше времени.
В (76) речь идет о совпадении во времени двух событий — сна и
сновидения, из которых основное — второе. И наконец, в (7в)
сон находится совсем на заднем плане, определяя каким-то (для
носителей русского языка малопонятным; ср. соотношение в (6а))
образом сновидение. Специфику последнего случая трудно пере-
дать эксплицитно в русском переводе.
б) Таксисное оформление одного и того же эпизода, состоящего
из нескольких последовательных ситуаций, в повествовании и
301
в диалоге. В первом отрывке (см. (8а)) повествуется о событиях,
произошедших с героем, в результате которых он встретился со
вторым персонажем. В тексте (86) герой отвечает на вопрос вто-
рого персонажа, как он (герой) оказался у последнего. В первом
отрывке семь финитных форм, во втором — одна финитная форма
и пять деепричастий (глаголы, употребленные в обоих текстах,
выделены шрифтом):
(8)	а. Н,ршак1 иф2 му-уир* ви-д\. Ахот-ръ ви-д'6. Чы-
луио-дг7. Риьаракирк^ иды-?по^3 }^ау>-дг^, Лэрлэру-д’^ ...
нивх13 hoy-гу-рм лыРк~Р1ь eu-dr1G. Ви-кэ^ мив18 н'а^р-тох18
мау-д'20. . . 'Однажды! он2 на-лодке3 поехал4. Охотиться5 (букв,
охотясь) поехалб. (Погода) затуманилась,. Ничего8 не9> 10 видно9 10.
Заблудился^ . .. Этот12 человек^ так14 плывя15 движется1б. Плыл-
плыл17 (и) к-какой-то19 земле18 пристал20 (= причалил). .
б. «Нщ лаур2 ... уыу-т3 ахот-кэ^ чылуйо-гу-*тъ лэр-
лэр-кэ8 лырн-т7 11 ры-д'-ра^) «Я} охотился4, искал3 тюленей2,
попал-в-туман5, заблудилсяб (и) приплыл, 8 (сюда)»’; букв. 'Ях
тюленя2 разыскивая-я в-то-время-как-охотяс’ь-и-охотясь4 так-как -
падение-тумана-я5 (безличный глагол согласуется здесь с подле-
жащим; ср. текст к (13)) в-то-время-как-блуждая-и-блуждая6
плывя-я7 прибыл’8. Деепричастия уъгу-т, чылуйогу-т и лыркчп
синтаксически зависят от непосредственно примыкающих форм;
деепричастия ахот-кэ и лэрлэр-кэ зависят от финитного сказуе-
мого.
в) Эксперимент с «восстановлением» так-
сис кого оформления’ текста информантами.
Информанту был предложен для «восстановления» различными
способами текст из восьми конечных форм,, полученный путем
механического преобразования всех деепричастных форм (см. (9)).
Информант охарактеризовал этот текст как в целом понятный,
но не звучащий по-нивхски, и поэтому трудный для восприятия.
Приводим в (9) преобразованный текст, предложенный информанту
с буквальным переводом, в (10) — исходный текст, совпавший
с одним из четырех вариантов «восстановления», с переводом и,
наконец, в (11) даны все четыре способа «восстановления» текста
информантом. Представлен эпизод, состоящий из восьми дейст-
вий, сменяющих друг друга.
(9)	IVy-уэ пунгдг-уэ бо-д\ п'у-д'2 т'эврц %а-д'3
ршык-т'5 нанак т'эврц тупрш пыврк-т'6 т*ур-то% ргиа-
д'7 ин'-д'3 'Стрелы и лук {-уэ/-хэ/-кэ/-гэ—суфф. совместности)
взялх вышел2 в-птицу стрслял3 убил4 домой-принес5 старшая-се-
стра перья птиц ощипала6 пожарила, ели’8
(10)	а. К'у-уэ пун'д'-уэ бо-рору п'у-Ръ т'эврц %а-д'8 'Стрелы
(и) лук взявх, из-дому-вышел2, в-птиц стрелять’3. б. И^-рор^
ргиык-нан^ нанак т’эврц тупрш п'ыврк-т's 'Убив4-он
в-дом-когда-принес5, старшая-сестра перья птиц ощипала’6; в. Т'ур-
тоу рша-тот^ ин'-д'-уу8 'На-огпе (дат. п.) пожарив-о пи,,
ели8 •
В вертикальных столбцах ниже даны глагольные формы всех
302
четырех текстов (в графе 1 — исходный текст). Нижние цифровые
индексы соотносят глаголы с текстом в (10).
	1	2	3	4	Число вари- антов
ВЗЯТЬ!	бо-рор	бо-р	бо-рор	бо-рор	2
ВЫЙТИ2	п’у-р	и’у-д'.	п’у-р	п’у-р	2
стрелятьз	X» а -д'.		а - Д •	V"P	2
убить4	щ-рор	117-р	117-цан	117-д'.	4
нринести5	ршык-цан	ршык-т'.	рш ы к - т'.	ршык-цан	2
ощипатьб	п ’ ыврк-т'.	11 ’ыврк-т'.	П ’ыврк-т'.	п ’ыв р к-т'.	—
пожарить 7	рша-тот	рша-т	рша-тот	рша-т	2
есть8	ин'-д'-7 у*	ин'-д'-7 у.	ин'-д'-7у*	ин'-д'-7 у.	•
Число пред- 3
ложений
3
Как видно, у двух глаголов (ощипать и есть) вариантов не
оказалось. Для глагола есть этот результат самоочевиден — он
последний в тексте, но для ощипагпъ — нет. У пяти глаголов по
два варианта. При этом у двух глаголов (взять, пожарить) варь-
ируют формы на -р/-т и на -pop!-тот', еще у двух (выйти и стре-
лять) варьируют формы на -р и на -д' и у одного глагола (при-
нести) варьируют формы на -цан и на -т1. И, наконец, лишь
у одного глагола (убить) все четыре формы разные. Отсюда, как
кажется, можно все-таки сделать вывод о наличии частичной,
вероятностной денотативной обусловленности оформления наиме-
нований действий теми или иными деепричастными или конечными
формами.
7.	Согласование деепричастий с подлежащим. Совпадение и
несовпадение субъектов деепричастного и опорного действий.
Каузативный суффикс -гу-(-ку-) как показатель некореферентности
субъектов двух действий (switch-reference marker). Связь неко-
референтности субъектов с таксисом.
7.1.	Деепричастия, согласующиеся с под-
лежащими. По признаку согласования выделяются две
группы деепричастий:
а) Деепричастия, согласующиеся со своим субъектом (пять
форм). Сюда прежде всего относятся деепричастия с тремя не-
производными суффиксами: на -р/-т, -pop!-тот и -pal-ma. Че-
редуются лишь две формы: -р (для 2-го и 3-го л. ед. ч.) и -т (для
1-го л. ед. ч. и всех лиц мн. ч.); ср. -р!-т, -popl-mom, -pal-ma
в (4г), (5), (86) и (10). Чередование -р и -т у этих трех суффиксов
имеет несомненно общее происхождение (см. [Jakobson 1971:
88, 96, 99, 101]). Напомним, что финитные формы с подлежащим
не согласуются, если не считать факультативного суффикса мн. ч.
3-го л. -уу (см. (2а)). Согласование же у перечисленных деепри-
частий обязательно: (12) а. Иф[Чи оз-р п'у-д' '0н/Ты, встав,
303
вышел’; б. Ни оз-т iiy-d' 41, встав, вышел’; в. Иму оЬ-т
пуз)' [-уу] 'Они, встав, вышли’.	Г
Деепричастия на -р/ т могут включать в свой состав дв'а си-
нонимических имперфективных суффикса, обозначающих продол-
жение действия: -дата- и -дурцу- (см. (36)). Эти суффиксы не упот-
ребляются в финитных формах и практически неупотребительны
в составе других деепричастий. Поэтому формы типа дата-р
можно считать самостоятельными деепричастиями. За редчай-
шими исключениями они употребляются односубъектно (см., од-
нако, (25)).
б) Деепричастия, согласующиеся не со своим субъектом (шесть
форм). Сюда относятся: 1) три деепричастия из группы а) при их
употреблении с каузативным суффиксом -гу-(-ку), а именно на
-гу-р/-гу-т, -дата-гу-р/-дата-гу-т и -дурцу-гу-р/дурцу-гу-т (в их
составе суффикс -гу-(-ку-) может терять каузативное значение,
в то время как в сочетании с двумя другими согласующимися
суффиксами pop-/-тот и -ра/-та — он полностью сохраняет
свое значение); 2) три деепричастия, содержащие компонент,
исторически восходящий к суффиксу -гу-{-ку-у на -гу-ин (компо-
нент -ин отдельно не употребляется; не исключено происхождение
от -гу-ины-\ -ины---суфф. дезидератива-инхоатива; см. (57),
(27), (63а), (68), на -илыкр-р!-илыкр-т (предполагается, что -к-
восходит к -гу-(-ку-у, см. [Крейнович 1979: 317—322]; см. (28))
и на -ву-рГву-т (как семантически, так и фонетически происхож-
дение -ву-р!-ву~т из -гу-р!-гу-т достаточно правдоподобно; ком-
понент -ву- отдельно не употребляется; см. (29)). Все эти шесть
деепричастий имеют такие две особенности: 1) согласуются с под-
лежащим опорного глагола; хотя смысловая связь с подлежащим
не ощущается; 2) факультативно управляют, как и каузативные
глаголы, субъектом действия в винительно-каузативном падеже
па -а% (Якобсон назвал этот падеж падежом второго субъекта;
см. [Jakobson 1971 : 88]). Ср.: (13) а. Ча тар пув<У 'Ты дрова
пилил’; б. Иму ч-ыззУ 'Они тебя-позвали; в. Иму nufn-aoy
тар п'ув-гу-д’ 'Они тебя дрова нилить-заставили’; но: г. Иму
чи^чаод тар п'ув-гу-т ч-ыз-д'-ла? 'Они, (когда) ты дрова пи-
лил-они, тебя-позвали?’ В последней фразе каузативного значения
нет, в ней описываются два одновременных действия, выполняе-
мых разными субъектами. Деепричастие п'ув-гу-т 'когда-пилил’
согласовано не с чи 'ты’, по с иму 'они’; оно означает букв, 'пи-
лить-заставляя-они’. Для выра Кения некореферентности субъектов
здесь использована особенность каузативных конструкций, для
которых типична некореферентпость каузатора и объекта кауза-
ции (ср. (13в)).
7.2.	Односубъектные деепричастия (четыре
формы). У этих деепричастий субъект кореферентен субъекту
(подлежащему) (в том числе и подразумевающемуся) опорного
глагола. Сюда относятся формы на -р/-тп, -рор/-тот, -дата-р/
-дата-т и дуруу-р1-дурц,у-т, т. е. все деепричастия, согласую-
щиеся со своим субъектом, кроме форм на -ра/-та (см. а) в 7.1).
304
Подлежащее, как правило, пе повторяется: оно может как пред-
шествовать деепричастию, так и следовать за ним; ср.: (14) hoqo-p
ti(fi э-в-j) хэ-д' 'И-вот он это-взяв надел’; (15) koqo-pop иф
к'рыу-д'. Т'ык к'рыу-рор иф к'ымлъг-д' 'Потом ои отдыхал.
Долго Отдыхал-потом он стал-думать’. Иногда подлежащее ду-
блируется рефлексивным местоимением п'и 'сам’, следующим либо
сразу за подлежащим, стоящим перед деепричастием, и выступая
в роли подлежащего к деепричастию (правила употребления не-
ясны), либо же — после деепричастия; ср.: (16) Исф1 п'щ тез-кэ3
нивх-гу± к*ры-ны-д'5 ам1пез-д'$ 'OHj сам2 из-за-того-что-был-слаб3
опоздалб пойти-вместе-с5 людьми^’ (см. также (43), (47), (84)); (17)
В-эман'а:^ вынир-рор п'гь ин'-д' 'Его-старуха пищу-пригото-
вила-потом сама поела’.
Деепричастия выступают либо как второстепенные сказуемые,
либо как обстоятельства при сказуемом — опорном глаголе.
Возможны и другие функции.
7.3.	Вариативно-субъектные дееприча-
стия (21 образование: 13 собственно деепричастий, 4 падеж-
ные формы от глагольной основы и 4 сочетания глагольных основ
с послелогами). У этих деепричастий субъект может быть как ко-
референтным, так и некореферентным субъекту опорного гла-
гола. Во втором случае деепричастные конструкции могут рас-
сматриваться как придаточные предложения (см. [Панфилов,
1965 : 150]). Эта группа охватывает большинство нивхских дее-
причастий. Вариативно-субъектные деепричастия (термин
М. И. Черемисиной; см. [Черемисина 1977 : 24]), таким образом,
могут употребляться как односубъектно, так и разносубъектно.
К каждому из членов такой таксисной пары могут, в свою очередь,
относиться как односубъектные, так и вариативно-субъектные дее-
причастия. В примере (18) форма на -цан (от нее зависит одно-
субъектное деепричастие на -pop) употреблена односубъ-
ектно; ср.: (18) hoqo-p иф т’ык к'рыу-рор п'у-цан йама-д'
'Потом он хорошо (букв, долго) отд охнул-и-потом вышел-когда,
посмотрел’. В следующем примере форма на -трьн употреблена
разносубъектно, при этом на субъект опорного глагола ука-
зывает форма 3-го л. мн. ч. деепричастия э-ф-т 'его-взяв-они’;
ср. (19) ho$a-p иф мыр-рор ук'уыр к'ут-ых тои-цан э-ф-т
рыру-д' 'Тогда она поднявшись (через) звезду отверстие про-
ходила-когда, ее-взяв-они остановили’.
От одной и той же финитной формы могут одновременно за-
висеть как односубъектно (см. форму па -кэ в (20)), так и
разносубъектно (см. форму па -иво) употребленные вариа-
тивно-субъектные деепричастия; ср.: (20) ho^o-уан иф hw к'уты-х
той-pa^ миф-тоу мырра^. Кыпр-рор3 к'у-уэ пун'д’-уэ бо-р±
т'ацрсь-рь hyM-кэ* пык ^1Ы к'ут-ых п^у-иво7 пун'д'-у up зда-д'8
'Тогда он пролез-через1 это отверстие, на- землю спустился2. Встав3,
лук (и) стрелы взяв4, приготовившись5 находился-в-это-время6
кукушка из этого отверстия когда-выходила? из-лука выстрелил8’.
7.4.	Разносубъектные деепричастия (шесть
20 Теория функциональной грамматики
305
форм). Сюда, ectectBanHb, относятся все деепричастия, согйасу-^
ющиеся не со своим субъектом (см. б) в разделе 7.1). В отличие от
вариативно-субъектных деепричастий, субъект действия которых
может быть оформлен только номинативом, субъект действия рас-
сматриваемых деепричастий может быть оформлен также вини-
тельно-каузативным падежом на -а^.
а)	Деепричастия на -гу-р / -гу-т. Это деепричастие само
по себе, видимо, семантически нейтрально, но, взаимодействуя
с лексическим контекстом, может выражать значения предше-
ствования, причины и одновременности.
аа) значение предшествования: (20) Иму^ п-:ять1к2 (-> п'-ъъ-
тык-а%) му-гу-т% нан± ri ры-д'ъ 'Ояи-l приехали2 только-тогда4
как-умер3 их-отец2’;
бб) значение одновременности характерно для опорных гла-
голов со значениями: 1) 'мешать’, 'помогать’; 2) 'смотреть’,
'увидеть’, 'услышать’; 3) 'хвалить, 'высмеивать’, 'удивляться’
и др. Особенность употребления конструкции: необходимость,
как правило, кореферентности субъекта деепричастного действия
и объекта опорного действия (если опорный глагол транзитивен);
ср.: (21) а. Ола-гу п'-ымык ayay-d'/н''Дети своей-ма-
тери мешали/мне-мешали’; б. Ола-гух п^-ымык-аа;2 пот-ку-иг3
(-> *н-ауау-9') 'Дети-t своей-матери2 (управляется дее-
причастием) когда-она-шила-они4 ей-мешали- (-> *мне-мешали)’.
Если это условие не соблюдается, то необходимо другое деепри-
частие, например, на -уан 'когда’. В этом случае выражается
простое совпадение двух событий во времени, в то время как
в (216) субъект опорного действия скорее всего действовал со-
знательно; ср. (22) Иму ымык п'от-цан дла-гу й-а^ау-д'
н'-ayay-д’ -уу 'Когда их мать шила дети ей-мешали/мне-мешали’.
При многих (но не всех) опорных глаголах этой группы возможно
преобразование деепричастия в отглагольное имя действия: (23)
Ола-гу и'ымык п-от-пы-д'^ сг;сг{-0'2 'Дети шитыо1 (прям, доп.,
буд. вр.) своей-матери мёшали2’.
вв) значение причины уверенно констатируется ин-
формантами в соответствующем контекстном окружении.
Более того, в переводах с русского суффикс -гу-р / -гу-т, пожа-
луй, основной способ передачи причинных отношений. Ср. (24)
1Г-ымъгк-а.^ ыки-гу-т нип'ры-д' букв. 'Моя-мать заболела-так-как
(согласование с «я»), я приехал’. Если в (20) опустить нан 'только
тогда’, то значение чистого предшествования заменится значением
причины «так-как-умер».
б)	Деепричастия на -дата-гу-р / -дата-гу-т, -дуруу-гу-р/
-дурну-гу-т. Если для деепричастия на -гу-р / -гу-т можно обычно
найти соответствующий финитный глагол на -гу- с каузативным
значением (см. (13)), то для рассматриваемых образований это
невозможно; нет глаголов типа ойу-дата-гу-д' (ср. (25)). Дее-
причастия на -дата-р и -дуруу-р, как правило, употребляются
односубъектно (см. а) в 7.1). При их разносубъектном употребле-
нии необходимо (по крайней мере в некоторых говорах) добавле-
306
пие компонента -гу-, ср.: (25) Имуг ц'ойу-дата-т2 (->ц'ойу-
дата-гу-р) сык им,у дыф у-уыт-т' 'Пока2 они кричали2 (про-
должали кричать), весь их дом сгорел-совсем’;
в)	Каузативно-целевое деепричастие на -гу-ин. Это дееприча-
стие синонимично вариативно-субъектному целевому дееприча-
стию на -ныфтох. Поскольку деепричастие на -гу-ин разносубъ-
ектное, оно не может заменить форму на -ныфтоу в (26), где так-
сисная пара односубъектна; в (27) возможны обе формы, но только
при -гуин субъект деепричастия может оформляться суффиксом
-а% (ср. чыу и чыу-аа;}'. (26) Ви-д'. Ви-кэ уыу-д'. 1фыу-уан Цо-
нъиф-тоз^ (-> *ц*о-гуин) кыр-д'2 'Пошел. Долго-шел, стемнело.
Когда-стемнело, остановились для-того-чтобы-спатьД т. е. на
ночлег; (27) ho^a-mx нгыу2 чыт/3 Цыу-дг-ра± а) чыц-ащь п'-ро-
гуин& (->чын п^ро-ныфтооф 'Г1отомуг мьт2 вас3 пскали4,
чтобы6 вы5 нам-помоглиб’ (букв, вы себе-помогли-чтобы; рефлек-
сивный показатель д'- всегда относится к подлежащему, в дан-
ном случае к н'ыу 'мы’).
г)	Прохибитивно-целевое деепричастие на -илыкр-р^-илыкр-т.
Иллюстрируем это редкое деепричастие, характерное для неко-
торых говоров: (28) Ни за-&-ра иф т'ый ви-илыкр-т букв.
'Я. бил-его, оп еще чтобы-не-ходил’ (см. [Крейнович 1934:218]).
д)	Пересказательное деепричастие на -ву-р / -ву-т. Эта форма
служит для передачи тех событий, которые говорящий сам не ви-
дел (знает с чужих слов, т. е. деепричастие служит для выражения
нетаксисной категории), и используется только при глаголах ит-
'сказать’ и, реже, мы- 'услышать5. Источник информации — субъ-
ект опорного действия. Последний «приписывает» (отсюда связь
с каузативностыо) субъекту деепричастия определенные действия.
Деепричастие на -ву-р / ~еу-т имеет временные формы. Ср.: (29) а.
Иф1 иму~а%2 алс3 п - в у - р± п 'е - н ы - в у - р) um-m\
'Оь сказал5, что4 они2 собираю т/собрали4 (сбу-
дут собирать) ягоды’. Существует синонимическая кон-
струкция, в которой деепричастию соответствует субстантивиро-
ванный глагол, после которого стоит слово ha-ey-p или ha-гу-р
(от глагола ha- 'так быть’), согласующееся опять же с подлежа-
щим финитного сказуемого: (30) Иф иму-а% алс п'е-д'(-+ п'е-ны-д)
ha-ey-pfha-гу-р ит-т' 'Он (про) их ягодо-собирание (->их бу-
дущее ягодо-собирание) так-он сказал’. Между словами.. . п'е-ву-р
и ит-т' из (29) и между словами . . . п*е-д' ha-ey-p ит-т’ из
(30) нельзя ничего вставить.
7.5.	Взаимодействие разносубъектности
таксисной пары и одновременности дей-
ств и й. Можно, видимо, констатировать тяготение разносубъ-
ектности к одновременности действий. Естественно, что у двух
субъектов больше возможностей для выполнения одновременных
действий, чем у одного. Некоторые сочетания действий могут
трактоваться как одновременные лишь при разносубъектной
интерпретации; ср.: (31) Пор-нан^ оз-д'2 'Когда (один) лег1
(другой) встал’2.
20*
307
8.	Деепричастия временные и обстоятельственные (последний
термин употребляется условно). Ниже термин «деепричастие»
распространен условно и на четыре падежные формы от глаголь-
ных основ и отглагольных существительных с суффиксом -ф
(ср. т$'о- 'спать’ -> tfo-ф 'место, где спят’), а также на сочетания
глагольных основ с четырьмя послелогами (они сочетаются
и с именами; ср.: имцх т'арух2 'между2 ними/). Между назван-
ными образованиями и собственно деепричастиями пока не обна-
ружено существенных различий.
8.1.	Временные деепричастия, их аспек-
туальная характеристика иее связь с лек-
сическим наполнением. Деепричастия подразделя-
ются на имперфективные, перфективные и нейтральные. Наличие
первых двух типов деепричастий в некоторой мере восполняет
обычную видовую нейтральность финитных форм.
а)	Имперфективные деепричастия представляют дей-
ствие в процессе его совершения. Сюда относятся семь форм,
включая также две формы с послелогами: на -кэ, -йво, -дата-р /
-дата-т, -дурцу-р / -дурцу-т, -гэ (в одном из своих значений),
-т'аск, -т'арух. Приводим краткие характеристики и примеры.
Деепр ичастие на - к э обозначает длительное
или повторяющееся действие, во время которого,
в конце которого или сразу после которого происходит опорное
действие. Ср. (32) Иф %'о-д'. Е£о-кэ йыри-д' 'Он заснул. Спал-
спал, проснулся’. Если форма на -кэ образована от качественных
глаголов (по значению они соответствуют русским прилагатель-
ным), не предполагающих прикрепленности к определенной ситу-
ации, то значение длительности как. бы «поглощается» значением
относительно постоянного свойства; ср.: (33) Ч-ытык п'цаэд-кэ
ты лувр т'ацр пгс-рша-д'-рсь 'Когда твой-отец был-молодым
(п'^ау- 'быть молодым’), три таких ложки съедал-обычно’ (узи-
татив). При глаголах качества контекст может навязывать при-
чинную интерпретацию значения формы; см. (16). Формы на -кэ,
в отличие от почти всех остальных деепричастий, образуются и
от отрицательных форм глагола; см. (54).
Деепричастия на -иво образуются лишь от гла-
голов движения и от качественных глаголов. Деепричастия
от первых обозначают действие в процессе выполнения, от вто-
рых — начало действия. Во время деепричастного действия про-
исходит опорное действие. Ср.: (34) Эри розу-иво иф урлан'-
ршы-д' 'При-переходе-через реку он утонул’ (розу- 'переходить
через реку’); ср.: розу-кэ ... 'переплывал-переплывал-и . ..’; (35)
К'еу Нырк-иво, умгу н'о-ру п'у-д’ 'Когда солнце стало-сни-
жаться (]гырк- 'быть низким’), женщина вышла в амбар’. См.
также п'у-иво в (20).
Деепричастия на -д а т а - р / - д" а т а - т и
-дуРЧУ~р1~дурцу-1п обозначают продол ж ение
действия, во время которого происходит другое действие. Ср. (35)
К'э}$ ви-дата-рри-Оурцу-р му-d’ 'Лиса в о-время-ходьбы
308
(-= йе переставая идти) умерла’; ср. ви-кэ ... 'шла-шла-и .. .’;
ви-йво . . . 'идя5 .... См. так ке (25). Формы на -дата-р)-дата-т
могут также иметь значение результатива (см. [Иедялков, Отаина
1983:82—83]).
Деепричастие на - г э от определенных качествен-
ных глаголов обозначает состояние, до прекращения которого
происходит опорное действие. Ср. (37) Лурх напа2 теца~гэ3
лах-т± ви-д'-ЧУь 'Пока3 еще2 лед1 крепкий3, в-гости4 поехали5’.
Деепричастия с послелогами -т'аск и
- т 'а р у х не образуются от качественных глаголов. Они близки
друг другу по значению и обозначают действия, до прекращения
которых происходит другое, агентивное действие. Формы на
-т'аск обычно разносубъектны (причем субъекты, как правило,
находятся в разных местах), формы на -т'арух содержат смысло-
вой компонент «между тем», «попутно». (38) П^-цаф^-ху1
if о-т'асг^лро-тарухр иф3 к\ лу-р* тви-д\ 'Пока2 его-то-
варищщ спали2 он3 кончилб вязать5 сеть/.
б)	Перфективные деепричастия представляют дей-
ствие как завершенное или как начавшееся (ср. объединение этих
двух значений в формах аориста ряд а_ языков, например древне-
греческого и чукотского; см. выше с. 183). Они подразделяются
на две группы.
аа) Деепричастия предшествования. Сюда
относятся четыре деепричастия: на -pop / -тот, -ба (-па), -фкэ и
-гэ (в основном значении).
Деепричастие на -pop I -тот обозначает за-
вершенное действие, после которого с возможным интервалом
происходит другое действие. Ср. (39) Ifo-д'-уу. Bfo-mom оз-д'
'Заснули. Поспали-они-потом встали’. См. также (15), (17), (18),
(19)„ (20). Ср. также лу-рор . . . 'когда спел. . .’.
Деепричастие на -ба обозначает завершенное действие,
после которого сразу происходит другое действие. Ср.: (40)
Оз-ба^ п'у-р2 ви-д3 'Как-только-встал! вышел2 (и) отправился./.
См. также (80, 84). Ср. также лу-ба ... 'как только стал петь. ..’.
Деепричастие на -фкэ обозначает завершенное
действие, после которого начинает неоднократно происходить
или длиться другое действие, или же начинается отсчет времени.
Ср.: (41) Пр^ы-(/жэ1 тут$а2 чоуыц-д'3 'С-тсх-пор-как-пришел1
до-сих-пор2 рыбу-ловит3’. Ср. также лу-фкэ ... 'с тех пор как
стал петь. . .’.
Деепричастие на -гэ имеет значение, близкое форме
на -ба, но с менее быстрым наступлением второго действия.
Кроме того, -гэ выступает как сипопим -фкэ. Ср. (42) Лур те-
ца-гэ1 п'ово2 лах-т3 eu-d'-yy^ 'Как-только-лед-окрещ сразу2
поехали4 в-гости3’. Ср. (37), (80).
бб) Деепричастия следования. Глагольные
основы содержат, как правило, показатель будущего времени
-ны и/или суффикс отглагольных имен -ф.
Деепричастие с послелогом ынкэ обозначает
309
действие, перед которым — с любым интервалом — произошло Ж
опорное действие: (43) У ткудла н'и ви-ъ ьы-ъин/кэ уай^нон^ 
уыц-д’ 'Мальчик наканунс-своего отъезда (пере д-о тъе з д ом) S
искал щепка’. Ср. (47).	Я
Деепричастия с п а д е ж н ы м и о к о и ч а н и- Я
ими предельного падежа -тоо о, -т^.ау -т^ыкы и Я
дательно-направительного п а д е ж а -mo.jp (см. [Панфилов Я
1962: 142—144; 139—1421) имеют терминальное значение, обозначая Я
действия, (вплоть) до наступления которых происходит опорное Я
действие, прекращающееся с началом деепричастного действия. Я
Деепричастия близки по значению и часто в заимо заменимы. 
Формы с -т\га могут обозначать результат опорного действия, 1
формы с -т^ыкы обозначают действие, с которым вплотную со- 1
прикасается опорное действие. Ср.: (44) Ола-гу уыу-иы-ф-тозд^ 1
(-> уыу-ны-ф-п1:эра1уыу--иы-ф-1по^о1уыу-ны-1п'ыкы} к'лы-х лер-д'2 ]
Дети играли2 на улице пока-по-стемнело г (ср. целевое значение
у омонимичной формы в (26)); (45) Чам луты-т'ыкъ^ aHd.jp
к'эс от'~от'-т'2 'До-тех-пор-иока1 шаман не запел2 гость
расспрашивал-о2 новостях’; (46) Иф дла 1$'оты-ф-т*выпы-д'ъ
'Она укачивала2 ребенка пока-он-пе-уснул’г; (47) Иф п'и ви-
ны-ф-тог}о1 уашрионгр уыу-д'ъ 'Он пока-нс-уехал1 искал2 щепка’.
в)	Нейтральные деепричастия, к которым от-
носятся формы на -цан, -pl-m, -ра / -та и -гу-р I -гу-т, представ-
ляют действие как протекающее или как завершенное (в зависимо-
сти от предельности или непредельности глагола, а также кон-
текста) или же делают затруднительным и нерелевантным такое
аспектуальное подразделение.
Д е е п р и ч а с т и е н а -цан обозначает время, когда
произошло действие опорного глагола, и соответствует по значе-
нию русскому союзу когда. Ср.: (48) а. Ца ливу-цан и^-д' 'Когда-
дразнили (процесс), убил’, но: б. Ну-цан ршык-т' 'Когда-убил (за-
вершенность), домой-принес’. Если в (34) употребить форму
розу-цан 'когда переплыл’, то предложение должно интерпрети-
роваться разносубъектио: один переплывал, а другой тонул
Имперфективность достигается видовым суффиксом -иву-, розу
иву-цан 'когда переплывал’.
Деепричастия на -р/-т, - р а / - т а и - гу-р
- г у - т семантически наиболее бесцветны. Ср. (49) а. Иф 1^рыу-%
нин'а$-хир ^о-д'2 'Отдыхаяг (процесс), он немного уснул2’; б. IF у
т± ви-д'-уу2 'Выйдя! (завершенность), пошли2’; (50) а. И
н'-ар, ит-ку-рал н' -олиу-уыти-р н' -ами-ри ha,-д' 'Оп слупиа.
(букв, 'давал говорить’) меня, на-меня-сердито на-меня-смотр:
б. Н'ыу. п'у-та^ тывы~та2 ha-д' 'Мы вышли1 (и опять) з
шли-в-дом2’. О формах на -гу-pl-m см. (17 в), где налицо пр
цесс, и (20), где завершенность.
г)	Связь с лексическим наполнение
Можно отметить такие корреляции. Почти все глаголы, зафик(
рованные в имперфективных деепричастиях, обозначают (или moi
обозначать) непредельные или, по крайней мере, не кратковрем
310
ныё действия'; так, например, для деепричастия на -кэ не Харак-
терны глаголы типа оз- 'встать’, п'у- 'выйти’, иу- 'убить’, п'ры-
'прийти’ и т. п. Встретились главным образом, глаголы со значе-
ниями 'охотиться’, 'драться’, 'идти’, 'кушать’, 'думать’, 'пресле-
довать’, 'караулить’, 'спать’, 'быть богатым’, 'быть молодым’,
'слушать’, 'искать’, 'ждать’, 'быть мелким’, 'лежать’, 'плакать’,
'жарить’, 'находиться’ и т. п. Если же глагол обозначает кратко-
временное действие, является предельным, то условием его упо-
требления в определенных случаях является итеративный кон-
текст, связанный с множеством действий (может выражаться
редупликацией основы; ср. (51а), (52), (53)) и/или участников,
или же отрицательная форма глагола. Аналогичная корреляция
наблюдается и при употреблении в русском языке глаголов типа
упасть и убить в форме НСВ, т. о. эта корреляция имеет типо*
логический статус. Ср.: (51) а. Муйнык оз-оз-кэ (->*оз-кэ) ин
пор-доц парк h/ум-д' 'Больной (уже было) вставал-вставал
(однократное действие неправильно), но опять только лежит’:
б. Ола-гу1 (-> *дла) оз-кэ2 1$'оф3 чар± ha-д'ъ По-мере-того-как2
детиг вставали2 (ед. ч. здесь неправильно), спальпя3 (в интернате)
наполнялась^ 5; (52) Иф пол-вол-иэ (-> *пол-кэ) кыпр-р к'рыу-д'
'Он падал-падал и (поэтому) встал отдохнуть’; (53) Иф) т<ох-ку
к'у~ху“КЭ1 (-^. .. к'у-кэ) т'ус мал$о-д'2 'Он лосей убивал-
убивалх (и) мяса стало-много2’; (54) Чи± напа2 п'рь1-доэ$-?фау-кэ3
н'ыу^ туйнъ liyM-in^ ъ' рыу-д' -ра^ 'Пока.. ты1 еще2 не-пришел3
(—пока тебя не было), мы4 здесь5 находясь6 отдыхали/ (форма
п'ры-кэ не имеет интерпретации).
У перфективного деепричастия на -pop!-тот лексическое на-
полнение заметно отличается от лексического наполнения формы
на -кэ. Здесь преимущественно встретились предельные глаголы
с такими значениями: 'разорвать’, 'повалить’, 'встать’, 'одеться’,
'увидеть’, 'спросить’, 'связать’, 'бросить’, 'сесть’, 'привязать’,
'вынуть’, 'сжечь,’ 'надеть’, 'взять’, 'убить’, 'отрезать’, 'пырнуть’,
'поднять’, 'постелить’, 'превратиться’ и т. п. (см. (4г), (20)),
непредельные глаголы (особенно в форме континуатива; см.
(35г)) обозначают в форме на -popI-тот завершение относительно
длительного действия. Это сочетание значений процессуальности
и завершенности аналогично сочетанию значений несовершенного
вида и аориста в болгарском языке (см. [Леонидова 1977: 71—861)
или же — значений непредельных глаголов и аориста в чукот-
ском языке (см. [В. Недялков, Инэтгликэй, И. Недялков, Рах-
тилпн 1984: 258]). Ср.: (55) а. Иф пор-д' 'Он лег’, реже 'ле-
жи т/л ежа л’; б. Иф) пор-рор- оз-д' 'Он лег-а-потом встал’,
'Он полежал (и) встал’; но: в. Иф по р-р hyw-d' 'Он лежал/
лежит’ (коптинуатпв; образуется из формы па -pj-m и глагола
Иум- 'быть’; г. Иф по р-р hyM-pop оз-д' 'Он по лежа л-а-потом
встал’. См. также (18), (39).
8.2.	Основные типы аспектуальных и
аспектуально -таксисных ситуаций. Если,
311
упрощая Картину, принять в качестве основных три типа аспек-
туальных событий, а именно: «процесс» — соответствует в целом
событиям, описываемым имперфективными предикатами различ-
ных типов: охотится, спит, слепой, спелый и т. п., а также — дом,
лето (см. 61) и т. д.; «факт» — соответствует в целом событиям,
описываемым перфективными предикатами типа: убил, заснул,
ослеп, отдохнул и т. п. (может иметь аористную или перфектную
интерпретацию); «серия» — соответствует в целом событиям,
описываемым чаще всего имперфективными предикатами с ите-
ративными значениями типа: обычно-спал / спит (выражается
формой узитатива; см. (33), (84)), убивал-и-убивал (выражается
редупликацией основы) и т. п., то путем исчисления можно полу-
чить для таксисных пар девять теоретических типов аспектуаль-
ных ситуаций, каждая из которых состоит из двух аспектуаль-
ных событий. Если принять в качестве основных четыре типа так-
сисных ситуаций — «одновременность», «предшествование», «пре-
рывание» (=«недоведение до конца» и т. п.) и «следование», то
путем исчисления можно получить 36 теоретических типов аспек-
туально-таксисных ситуаций. Эти ситуации, естественно, могут
заметно различаться по своей частотности в текстах, что объясня-
ется как частотностью соответствующей аспектуальной ситуации,
так и частотностью таксисного соотношения. Так, например,
в таблице (56) стрелки указывают на примерное увеличение ча-
стотности соответствующих ситуаций в текстах для соотношения
«одновременность». Для соотношения «предшествование» частот-
ность будет иной: здесь на первом .месте окажутся случаи (V)
И (IV).
Между аспектуальными и таксисными значениями обнаружи-
вается следующая корреляция, имеющая, естественно, универсаль-
ный характер; в текстах имперфективные деепричастия реши-
тельно преобладают в таксисных парах со значением одновремен-
ности, перфективные — со значением предшествования. При этом
одни имперфективные деепричастия (-иво, -дата-р / дата-т)
всегда выражают одновременность опорному действию, другие
(-кэ) могут обозначать и предшествование. Перфективные деепри-
частия (или нейтральные, но с перфективной интерпретацией)
могут выражать одновременность, если опорное действие импер-
фективное (см. (60)). Если таксисная пара разносубъектна, то
одновременность возможна даже при перфективное™ обоих дей-
ствий (см. (31)). Приводим таблицу (56).
Деепричастие Опорная форма	(I)	процесс факт	(П)	процесс процесс	(III)	процесс
						серия а
Деепричастие		факт		факт	(VI) 1 г v\	факт
Опорная форма Деепричастие	(IV)	процесс серия	(V) (VIII)	факт серия		серия серия
Опорная форма	(VII)	процесс		серия	(1Л)	факт
312
Проиллюстрируем первые пять случаев для тех таксисных со-
отношений, которые отражены в нашей картотеке.
Ситуация (I) «процесс — факт»: а) Одновременность:
см. (13г), (16), (25), (34)—(38), (48а), (49а), б) Предшество-
вание: см. (32); в) Прерывание: (57) Алс паула-ины-кэ
кыу-д' 'Ягода начала -было-краснеть, (да) замерзла’. Связь преры-
вания и начала действия легко объяснима. Она характерна, на-
пример, и для англ, start 'начать’ (см., например: [Gramley 1980:
167]).
Ситуация (II) «процесс — процесс», а) Одновременность:
(58) Иф п'-бла вэтпау-уытшь-р уарма-дг 'Она своего-ребенка
одетым-имея (посессивный результатив; вэтау - 'одеть’; -уыта-
суф. результатива) идет’; см. также (21), (22), (50а), (54);
б) Предшествование: (59) Ви-кэ к'рыу-д' 'Шел-шел стал-
отдыхать’ (при интерпретации «отдохнул» ситуация, естественно,
меняется).
Ситуация (III) «процесс — серия», а) Одновременность;
см. (33).
Ситуация (IV) «факт — процесс»: а) Одновременность:
(60) "Тыт-кэ оз-на/н мат'ала нин, му-р Тъум-д' 'Утром когда-
встали, парень один мертвый был’; (61) hbit нивх2 оз-р3 йама*
нан^ — толфь 'Когда4 этот4 человек2 встав3 посмотрел4—
(было) лсто5’; б) Предшествование: (15), (41) и таксисная
пара... бо-р таура-р Ьум-кэ 'взяв наготове был’в (20). в) Сле-
дование: см.: (43)—(47).
Ситуация (у) «факт — факт»: а) Одновременность:
см. (31); см. также тои-цан э-ф-т улру-д’ в (19); б) Предше-
ствование: см. (5), (12), (14), (17), (20), (39), (40), (42),
(486), (496).
Неучтенным остался еще один тип ситуаций — повторение
любой из 36 аспектуально-таксисных ситуаций целиком. В со-
ответствующих предложениях опорный глагол в таких случаях
стоит обычно в форме узитатива; см. (84) для случая «повторение
ситуации „факт — факт“». Учет этого признака удваивает
число теоретических аспектуально-таксисных ситуаций, доводя
его до 72.
8.3.	Обстоятельственные деепричастия.
Временные деепричастия всегда (или обычно) выражают лишь
отношения одновременности, предшествования, следования или
прерывания без дополнительных «обстоятельственных» (в узком
смысле этого термина) смысловых добавок. Обстоятельственные
деепричастия обычно предполагают одновременность, предше-
ствование (ср. значение причины и др.) или следование (ср. зна-
чение цели), но эти временные значения находятся у них на вто-
ром плане и не всегда достаточно ясны. Поэтому эти деепричастия
обычно рассматриваются отдельно от временных. Последние,
правда, могут в определенном контексте служить выражению
обстоятельственных значений, однако эти значения, как правило,
не входят в смысловую структуру деепричастия, ио возникают
313
благодаря лексическому контексту и нашему знанию о мире.
Обстоятельственных деепричастий восемь, они выражают пять
основных значений: причины, цели, условия, уступки и сосла-
гательности. Последние три типа деепричастий употребляются
преимущественно в диалоге (см. (66)—(68)).
Деепричастие с послелогом х ры р ъъ сиз-за’
выражает причину опорного действия.
Ср.: (62) Них ц'о-хрыры2 (-> ни /fo-д' хрыры) ыс3 п'-за-д\ 'За-
то-что2 ях заснул2 (—>букв. из-за моего спанья), хозяип3 меня-
бил4’. С помощью контекста значения причины выражают и дее-
причастия на -р/-т, -гу-р1~гу-т и -кэ (см.: (8а), (16), (24), (75),
(78)).
Деепричастия на - н ы ф т о х, -г у и н и - и л ы к р-
р / -ил ыкр-т выражают цель опорного действия. Они рас-
смотрены выше; см.: (26), (27) и (28). Кроме того, при определен-
ном лексическом наполнении значение, близкое формам на -ныфтоар
могут выражать деепричастия на -р / -т (при глаголах движения)
и дезидеративные деепричастия на -ины-р / -ины-т. Ср.: (63) а.
Ни ii-атшк айма-т^ (—> ашма-йпы-т, а/йма-пыфтоэд) ви-
ны-д'-ра2 'Я своего-тестя посмотреть (букв. —> желая-посмотреть;
для-того, чтобы-посмотреть) понду2’; по замена глагола «посмо-
треть» глаголом «догонять» ведет к неправильности: (63) б. *Ни
п'апак ршу~Р\ ви-пы-д'-ра,2 'Я своего-тестя догонять пойду2’.
Для выражения этого значения нужна конструкция типа (64) а.
Ни п'-апак ви-т ршу-ны-д' -ри, представляющая собой «роки-
ровку» таксисной пары из (636). Последнее предложение иллю-
стрирует наиболее обычный (не знающий существенных ограни-
чений) способ выражения, цели при глаголах, движения. Значение
цели теперь имеет опорной глагол, теперь он, а не деепричастие
отвечает па вопрос -йа-р1йа-пг? 'зачем?’ Следующее предложение
синонимично (63а); ср.: (64) б. Ни ви-т^-агшк айма-ны-д’-ра2
'Я пойдуг посмотреть-на2 своего-тестя’.
Некоторые из четырех следующих деепричастий могут исполь-
зоваться как синонимы и, кроме этого, как синонимы ряда вре-
менных деепричастий.
Деепричастие па -$ай/-$ай,	выражает ус-
ловие осуществления опорного действия: (65) «Чын^ п'-эруоп-
уай2 ни3 т'ацо-уир^ чыу.^ чэв-иъ1-дг-ра&ъ 'Если2 выг меня-бу-
дсте-задевать2 я3 вас5 пожом4 зарежу’6 (см. [Панфилов 1965 :
125—1261).
Деепричастие на -Tjapj-^ap выражает значение со-
слагатель и о с т и. Ср.: (66) 1£'ит-тх ви-пы-уар2 лар3
вил-pa^ лурь мал$о- paQ 'Убежали б ы1>2, (но) шторм3
болыпой4, льду5 много6’. (см. [Панфилов 1965: 127 —129|).
Деепричастие на -гир ibj-ки рн, -гин/кин выражает
значение уступки; ср.: (67) «Ьэусь-гирщ иму2 т'ар-ух3 ви-
ны-ктар> 'Хоть-и-боюсьр п о й д у -к а- я4 (императив) между3
ними2’ (см. [Панфилов 1965: 129]).
314
Деепричастие на -вур / -вут (омоним пересказатёЛь-
ного деепричастия; см. (29)) выражает другую разновидность
сослагательности: опорное действие выражает нега-
тивную оценку, тщетность и т. п. деепричастного действия; (68)
«94^ му2 во-ины-ву-Ps ни4 э-в-гу-йлу*» 'Если3 тых
и-захочешь-взять3 лодку2, развеб я4 тебе5 позволю-ее-
взятьб’ (см. [Крейнович 1934 : 217]).
Значение образа действия чаще всего передается формами па
-/;/-пг; ср. т'арц-р пгывы-д' в (45) и лырк-р ви-д' в (8а).
9.	Нарративные и ненарративные деепричастия. К нарратив-
ным деепричастиям отнесены те, которые могут обозначать цепь
последовательных действий (начиная с трех), продвигающих по-
вествование. Таких деепричастий два: одноподлежащное на -pj-m
и вариативно-подлежащное па -paj-ma. Это наиболее частот-
ные деепричастия, составляющие в повествовательных текстах
соответственно 20 % и 23 % всех глагольных форм. По признаку
«степень синтаксической самостоятельности» эти формы занимают
почти полярные места: 1) -р / -тп; 2) -pop / -тот; 3) -цан, -кэ, -иво;
4) -ра / -та; 5) -д' (-mf) и другие финитные формы.
В формах на -р / -т, обозначающих цепь последовательных
действий, могут выступать не любые глаголы в произвольном по-
рядке, но лишь глаголы, определенным образом логически упоря-
доченные в последовательности, где как бы одно действие подго-
тавливает (определяет) другое или, в свою очередь, как бы подго-
тавливается последующим действием. Дать сколько-нибудь чет-
кие правила употребления пока трудно. В приводимом ниже тексте
содержится описание эпизода, состоящего из серии событий,
объединенных общим заданием, выполняемых героем. Обращает
на себя внимание «денотативная плотность» событий, «наплывание»
их краев или даже целых действий. В предложении (а) почти под-
ряд следуют восемь деепричастий на -р / -т, обозначающих,
за двумя исключениями, сменяющие друг друга действия. В пред-
ложении (б) присутствуют две формы на ра-, обозначающие после-
довательные действия. В предложении (в) деепричастие на -р
от глагола лыр- 'идти вдоль берега’ выступает как обстоятельство
к ви-д' 'пошел’, не обозначая отдельного действия.
(69	) (a) ho-popi пал-рох2 мыр-р3 пал± солциъ нын-р^ и^рр^
и~циф% куз-р* puio-p1Q мыррц вацэй12 €и-рор13 э-зров-
-'[ыт-Ри тол-рох1Ъ $от'-р16 й-ыхт-т' 17. (б). Чалл^ ha-p^ i$o-pa2Q
цо-кэ21 п'этый-ра22. (в) Вагрй23	/гы25 нивх2е
п'~фо27 эрц-тоу28 т'о29 лыр-р^ ви-д'21. (г) Ви-кэ32 п^фо-р^^
майо-ф-тох^ ву-дг35.
(а) 'Потом-онх в-лес2 поднявшись-он3, белого4 оленяб по-
искав -онб, его-убив-он7, его-сердце8 вынув-он9, неся-он10, спу-
стившись-он31, (его) в-ящик12 положив-он-потом13, его заколотив-
совсем-он14, в-воду15 спустив-он1б, его-оттолкнул17. (б) Чалл18
(звукоподражание плеску) так-сделав19 поплыл-он20, плыл-плыл
(и)21 скрылся22. (в) Ящик23 скрылся-когда24 этот25 человек2б
к-своей-деревне27 в-направлении28 (дат. п.) идя-вдоль-он30 берега29
315
пошёл30; (г) Долго-шел32 (и) к-своей-деревне33 (дат. п.) близко34
(дат. п.) подошел35’.
10. Деепричастия и предупомянутая информация. Повторение
деепричастиями в начале предложения информации, заклю-
ченной в конце предыдущего предложения, используется для связ-
ности текста многими языками: индоевропейскими (см., например
[Jeffers, Kantor 1984 : 97]), папуасскими (см., например [Franklin,
1983 : 44—45]), чукотским и др. Если нивхское предложение за-
канчивается словами ви-д' 'пошел’, ifo-д' 'заснул’, цыу-д' 'стем-
нело’, к'рыу-д' 'стал-отдыхать’ и нек. др., то следующее пред-
ложение чаще всего начинается с этих же глаголов в форме дее-
причастия (см. (7), (8), (15), (32), (39)). Полностью повторяющуюся
информацию могут содержать целые предложения: деепричастие
повторяет содержащееся в предыдущем предложении, а глагол
в финитной форме будет повторен деепричастием следующего предло-
жения. В некоторых случаях возникают целые отрезки текста,
в которых конец одного предложения и начало другого (иногда
другие позиции) повторяют одни и те же слова. Ср. первые пять
предложений в следующем тексте: (70) (Чо)г зонр2 т'а-р3 и-у-д\.
Чоь xy-popG рша-д'г Рша-рор8 u-tip-d'G. hoy-гу-р^ й-ар-
^ор^й-а^^о-гу-д'^. hbi14jiuexlb ин'-рор18	Ц'о-
цан 18 ырк18ршауз2ц ан'лу21 $*о-д'22, hoyo~yau28 оз-д'24; 'Рыбух по-
голове2 ударив-он3, ее-убил4. Рыбу5 убив-он-потом6 ее-жарил7
Иоджарив-он-потом8 его-кормил9. Так-он10 его-покормив-он-потом11
его12 спать-у ложи л13. Тот14 человек15 поев-он-потом1б уснул17.
В-то-время-как-спал18, уже19 несколько20 лет21 спал22. Потом23
проснулся’24.	*
Чаще всего, однако, на предшествующие действия указывают
союзные наречия в форме деепричастий, образованных от глагола
ho[ya]-d' 'быть таким’; ho-кэ 'в это время’, hoyo-цан 'тогда’, hoyo-
pop 'потом’, ho-ба 'тогда-сразу’, hoyo-p 'потом’, 'и вот’ и т. д.
Эти «место-деепричастия» выражают надфразовые таксисные
отношения.
И. Смысловая сочетаемость в таксисных парах. Носитель
нивхского языка нередко бракует сочетания, которые на первый
взгляд вполне допустимы. Так, на сочетаемость форм на -р / -т
оказывают влияние: логическая последовательность действий
с точки зрения общего коммуникативного задания (см. (69)),
прагматическое стремление представить опорное действие как бы
«в свете» деепричастного действия, семантическая близость
обоих глаголов (их «денотативное наплывание»), т. е. тривиаль-
ная выводимость из лексического значения опорного глагола
того значения, которое обозначается деепричастием (ср. (14).
(40)), а также стереотипная ассоциация между событиями, обо-
значенными таксисной парой (см. (12)). Ср.: (71)а. Т'ус hom'-p
ин'-д' 'Мясо с-огня-сняв, стал-есть’; б. *Т'ус hem'-p оз-д'
'Мясо с-огия-сняв, встал’; в. Т'ус hom'-pop оз-д' 'Мясо
с-огня-снял-а-потом встал’; г. Т'ус ham'ра оз-ра ha-д' 'Мясо
с-огня-снял (и) встал’.
316
После действия «снять мясо с огйя», выраженного глаголом
в форме на -р!-т, следующее действие должно также относиться
к тому объекту, т. е. к мясу, поэтому (716) звучит совершенно
неправильно для носителя нивхского языка. Если же обязательно
надо выразить действие, не связанное с упомянутым объектом,
то тогда надо воспользоваться другими деепричастиями (что и
сделано в (71в) и (71г)), которые не накладывают столь строгих
ограничений, хотя также, естественно, имеют свои смысловые
ограничения (см. для ~ра!-та пример (6)).
12.	Семантическая обязательность деепричастий при неко-
торых каузативах. Каузативы, предполагающие речевую кауза-
цию, обычно не нуждаются в деепричастных распространителях
(см. (13в)). Если же каузируемое действие не помогает в от-
гадке средства каузации, то последнее должно быть названо.
Поэтому опущение деепричастия в (72) и (73) делает предложение
непонятным и бессмысленным: (72) [Т'ык иму-уин Ьум-кэ] Ьэ-
мар-а^ п'-хыр-гу-д' '[Долго у-нпх находись,] старика себя-про-
гнать-заставил’; (73) а. К'э-^у нивх а^а.-д' 'Сети людям мешают’;
б. Иф [к'э-уу п'ыи-р]нивх ауау-гу-д' 'Он [, бросив сети,] сделал
’(этим, что они) мешают людям’ (Ср. [Нед'ялков, Отаина, Холодо-
вич 1969: 186]).
13.	Частотность деепричастных и конечных форм в повествова-
нии и диалоге. Для более полной характеристики функциониро-
вания деепричастий приводим количественные данные, получен-
ные на материале сплошной выборки из одного текста (учтено
более 1100 форм). Отдельно просчитаны формы из повествования
и из диалога. Состав форм в диалоге богаче, чем в повествовании,
где, например, нет императива (в диалоге — 30 % всех форм).
Поэтому в данных для диалога подсчеты процентов производи-
лись только внутри тех форм, которые встретились в повество-
вании. Не учтены формы императива и другие формы, специфич-
ные для диалога. Неучтенные формы составляют около 50 %.
Поэтому для определения удельного веса приводимых форм среди
всех форм диалога их процент надо уменьшить вдвое (см. числа
в скобках в третьей колонке цифр). Подсчеты произведены для
четырех групп форм. Проценты почти везде округлены до це-
лых (74):
	Повествование	Диалог
А. Конечные формы на -д' (~mf) и др.	40%	63 % (31.5%)
В. Нарративные деепричастия на	43%	21% (10.5%)
-ра/-та и -pj-tn	(23% и 20%)	(10 % и И %), (5 % и 5.5%)
В. Ненарративньте временные деепри- частия (-pop/-тот, -цан, -кэ, -изо, -фкэ и т. д.)	15о%	6% (3%)
Г. Обстоятельственные деепричастия (-gau/jpu, -Tjap/yap, -гин/-кин и др.)	о.з %	10% (5%)
Всего:
98.3%	100% (50%)
317
14.	Сопоставление с русским. Сопоставим сначала русские
предложения, содержащие однородные сказуемые, с их нивх-
скими переводами. Это сопоставление показывает, что в переводах
нередко должны быть выражены дифференцированно те смысло-
вые отношения между глаголами, которые в русских предложе-
ниях видны лишь из контекста. В нивхском языке нет союзов типа
русских и, когда и т. д., и русские предложения с союзом и
должны переводиться на нивхский язык с помощью по крайней
мере девяти различных деепричастий.
а)	деепричастие на -р]-т (ср. текст к (49) и (64)): (75) Он со-
старился и ничего не-может-делать Иф Ьыйм-р сид'ри пы-й-
ки-д' (букв. Он будучи-старым-он ...); (76) Они пойдут и уз-
нают-это -> «И му. ви-т й-эу-ны-д'-ра» (букв, они нойдя-они.. .);
б)	деепричастие на -popj-mom (ср. текст к (39) и (71)): (77)
Сойди~с лодки и посмотри-на деревню -> «V у-х п'у-рор во
ама-йаъ (букв, 'сойдя-ты-потом .. .’);
в)	деепричастие на -гу-р[-гу-т (см. текст к (24)): (78) Мы за-
болели и мать осталась в деревне -> H'biylH'biy-a^ муйпы-
гу-Ръ ымык3 во^ фи-ръ кыр-д'б (букв. Mbij забо лели-так-как-она2
мать3 (в) деревне^ (прйм. доп.) находясь5 (транзитив!) осталась6);
г)	деепричастие на -уан (см. текст к (48)) : (79) Недавно
я был в той деревне и заходил к нему -> Ни ыруарк 1гьъ во-р%
п'ры-цан э-р% тывы-д'-ра (букв. Я недавно ту деревню-в
пришел-когда, к-нему зашел);
д)	деепричастия иа -гэ и -ба (см., текст к (40) и (42)): (80)
Он замахал! руками и тут- же начал2 отчаянно реветь2 -> Иф
п*арэд-п" apog ha-гэ^ (-> ha-ба) то-р2 ц*ойу-д'2 (букв. Он взмах -
взмах, образное слово) так-сделав-тут-жв! плача-он2 закричал3;
е)	деепричастие на -ра^та и на -иво (см. 4 и текст к (50)):
(81) а. Он пошел в- лес и рассказал все о себе -> Иф пал-ро%
ви-ра сык п*-хесп* у р-ра ha-д'; б. Он шел в лес и рассказы-
вал о събъ-+Иф пал-роу ви-йво п'-хесп'ур-д’ (букв. Он в лес
идя о-себе-рассказывал);
ж)	деепричастие на кэ- (см. текст к (32)): (82) Шел-шел и
пришел к-морю -> Ви-кэ кэр$-то% ви-д'.
Выше не случайно были приведены переводы русских предло-
жений с однородными сказуемыми. Именно они чаще всего дают
наиболее естественно звучащие переводы нивхских деепричастий.
Хотя нивхские деепричастия и можно нередко переводить рус-
скими деепричастиями и союзными придаточными (и выше в главе
это часто делалось), однако в случае «скопления» нивхских дее-
причастий в одном предложении такой перевод может быть труден
для понимания. Дело в том, что носитель нивхского языка легко
«нанизывает» одно деепричастие на другое в пределах одного пред-
ложения, в то время как аналогичное «скопление» русских дее-
причастий и придаточных обычно невозможно (ср. (20)). Здесь
показательны следующие переводы двух русских предложений.
В (83) русский оригинал не содержит ни одного деепричастия,
нивхский перевод — четыре. В (84) русский оригинал имеет одно
318
деепричастие, нивхский перевод — пять. Таким образом, русские
деепричастия выполняют лишь небольшую часть функций, свой-
ственных нивхским деепричастиям. Ср.: (83) Однажды! вече-
ром2, когда3 я4 рыбачил5 вдоль6 этого? берега8, вдруг9 прялетели10
гусии -> Hfршак-L парвыт-нап2 ни± 1гы7 чры3 лыр-т^чо-
ныц-нащ ъ п'лацръ нони-ууп пъимп^ п'ры-д'-п/10 («вечером»
переведено букв, «когда-ваступил-вечер»; «вдоль» переведено «дви-
гаясь-вдоль-берега-я» — деепричастие согласуется с подлежащим
придаточного «я»; «прилетели» переведено букв, «летя-они при-
были»; деепричастие «летя» согласуется со словом «гуси»; см.
текст к (23)).
(84) Окончив! работу2, он3 сразу4 жеб бежитб домой? Иф5
ырбот-р2 тви-ба^ п'ово^ эу-р7 уама-р^ ви-ре ha-д' («до-
мой» переведено букв, «двигаясь-по-направлению-к-дому-он»; «бе-
жит» переведено формой узитатива букв, «бежа-он двигаясь-он
(обычно) так-делает»).
Деепричастия пронизывают весь строй нивхского языка.
Это характернейшая черта нивхской грамматики. Описать нивх-
ские деепричастия — значит фактически описать большую часть
нивхского синтаксиса. Кроме того, отметим, что нивхскими деепри-
частиями (ср. вдоль и лыр-т в (83), е и фи-р в (78)) передаются зна-
чения многих русских предлогов. Форму деепричастий имеют
также большинство качественных наречий, т. е. наречий, обра-
зованных от качественных глаголов, а также многие наречия вре-
мени; ср.: (85) а. Иф урд! 'Он хороший/здоровый’ (качествен-
ный глагол); б. Иф ур-гу-р Тгум-д' 'Он хорошо-он живет’;
в. И му ур-гу-т 1гум-д' 'Они хорошо-они живут’ (этот суффикс
-гу-р^-гу-пг омонимичен суффиксу деепричастия из (13г) и (216),
по связан с ним генетически); (86) а. Ьыд' ho[yayd' 'Это такое-
есть’; б. hoya-p иф ви-д' 'Тогда-он он пошел’; в. hoya-m
иму ви-д' 'Тогда-они они пошли’; г. hoya-pop иф ви-д' По-
том-он отьпошел’; д. hoyo-yau иф вид' 'Тогда он пошел’ (см.
также (7), (14), (15), (18), (19), (20), (69)).
К сказанному можно добавить, что нивхский язык часто навя-
зывает говорящему более детальное описание конкретных ситуа-
ций, чем русский. При этом реализация этой черты достигается
опять же с помощью деепричастий. Так, например, перед дей-
ствием, связанным с движением вверх («ударить себя по голове»,
«спрятать что-л. за балку дома», «взять-на-плечо» и т. п.), как
правило, будет обычно назван глагол хити- 'поднять’ в форме
деепричастия; ср. (87) Тай-уэ hoiun^-хэ гуз-ра^ тамх сгс-ра2
хити-р9 й-аз-рю^ 'Трубку и кисет вынулх, табак в-нее-поло-
жил2, се-подняв3, се-зажал-зубамиА’; (88) ho^o-уан 1гэмар тымк
^ити-р{ т'ых y'(ipYi-pa2 энвер^-то^ пылуы-ра3 'Тогда ста-
рик, подняв! руку, цоб почесал2, (и) в-другую-сторону поверх
нулся3’.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотрев поля аспектуальности, временной локализованности
и таксиса, мы попытались представить в развернутой и экспли-
цитной форме тип функционально-грамматического анализа, опи-
рающегося на понятие ФСП. При рассмотрении полей, отража-
ющих в своей семантике разные аспекты максимально широкого
понятия времени, особое внимание обращалось на взаимные связи
изучаемых единств. Эта направленность исследования проявилась
во всех главах книги (в наиболее концентрированном выражении —
в главе о таксисе).
В заключение еще раз подчеркнем, что данная работа имеет
поисковый характер. Системное изучение семантических катего-
рий грамматики и связанных с ними полей находится в стадии
становления. Интенсивное развитие конкретных функционально-
грамматических исследований постоянно вносит коррективы
в общую теорию вопроса. Тем самым особое значение приобретает
необходимость проверки выдвигаемых положений на материале
языков разных типов. Сама теория функциональной грамматики
должна рассматриваться как подвижная, «нежесткая» система,
ориентированная на динамику развития более широкой системы
функционального направления лингвистических исследований.
ЛИТЕРАТУРА
А бабий Л. Г., Банару В. И. Аспектуальность и синтаксическая конструкция
(на материале финитно-инфинитивных начинательных конструкций фран-
цузского языка). Кишинев, 1984. 132 с.
Авилова Н. С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М., 1976. 328 с.
Аврорин В. А. Грамматика нанайского языка. М.; Л., 1961. Т. 2. 294 с.
Агреллъ С. [О способах действия польского глагола] // Вопросы глагольного
вида. М., 1962. С. 35-38.
Адмони В. Г. Основы теории грамматики. М.; Л., 1964. 105 с.
Акимова Г. Н. Новые явления в синтаксическом строе современного русского
языка. Л., 1982. 130 с.
Акимова Т. Г., Козинцева И. А. Б. определению значения зависимого таксиса
в русском языке: (на материале конструкций с деепричастиями) // Учен,
зап. Тартуского гос. ун-та. 1985. Вып. 719. С. 44—61.
Алпатов В. М. О способах построения функциональной грамматики И Про-
блемы функциональной грамматики. М., 1985. С. 49—55.
Амоголонов Д. Д. Деепричастие в бурят-монгольском языке. Улан-Удэ,
1948. 112 с.
Апресян Ю. Д. К построению языка для описания синтаксических свойств
слова//Проблемы структурной лингвистики. М., 1973. С. 278—348.
Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: (синонимические средства языка).
М., 1974. 367 с.
Апресян Ю. Д. Нетривиальные семантические признаки и правила выбора
значений // Восприятие языкового значения. Калининград, 1980а.
С. 27—48.
Апресян Ю. Д, Типы информации для поверхностно-семантического компо-
нента модели «смысл о текст» // Wiener slawistischer Almanach. Sonder-
band I. Wien, 1980b. 119 c.
Апресян Ю. Д. О структуре значений языковых единиц И Tekst i zdanie:
Zbior studiow/Red. T. Dobrzynska, E. Janus/. Wroclaw etc., 1983. P. 313—
339.
Апресян Ю. Д. Интегральное описание языка и толковый словарь // Вопросы
языкознания. 1986а. № 2. С. 57—70.
Апресян 10. Д. Перформативы в грамматике и в словаре И Изв. АН СССР.
Сер. лит. и яз. 19866. Т. 45, № 3. С. 208—223.
Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976. 383 с.
Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагма-
тики // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. XVI. Лингви-
стическая прагматика. С. 3—42.
Аспекты семантических исследований. М., 1980. 357 с.
Балин Б. М., Бурмистрова Л. А., Колосова Л. П., Малышкина И. В., Не-
федов В. Д., Чебурахина И. Е. Сравнительная аспсктология русского и
немецкого языков. Калинин, 1979. I. 86 с.
Барентсен А. А. 'Вид’ и 'время’ в предложениях, содержащих слово
пока И Dutch contributions to the Seventh international congress of slavists.
The Hague; Paris, 1973. P. 33—94.
Белова В. С. О значении и параллельном употреблении сравнительных дее-
причастных и глагольных оборотов // Филологические пауки. 1961. № 2.
С. 147-153.
Белошапкова В. А. Сложное предложение в современном русском языке. М.,
1967. 160 с.
Белошапкова В. А. Современный русский язык: Синтаксис. М., 1977. 248 с.
Белякова Л. Ф. Передача в английском переводе перфектного и аористического
оттенков русского прошедшего времени совершенного вида: (на материале
21 Теория функциональной грамматики
321
перевода романа Тургенева «Отцы и дети») И Вопросы сопоставительной
аспектологип. Л., 1978. С. 144—156.
Бернштейн С. И. Основные вопросы синтаксиса в освещении А. А. Шахма-
това И Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук.
ИГР, 1922. Т. XXV. С. 208—233.
Бирюлин Л. А. О семантике алетических модальных конструкций И Типоло-
гия конструкций с предикатными актантами. Л., 1985. С. 168—175.
Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Б. Г. Философский принцип систем-
ности и системный подход И Вопросы философии. 1978. № 8. С. 39—
52.
Богданов В. В. Фазисность и фазисные конструкции И Типология конструк-
ций с предикатными актантами. Л., 1985. С. 143—146.
Бондарко А. В. Об одном типе видовой соотносительности глаголов в совре-
менном русском языке И Филологические науки. 1963. № 1. С. 65—76.
Бондарко А. В, Кратно-соотносительное употребление форм настоящего-
будущего и прошедшего совершенного в современном русском языке //
Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1968. Т. 281. С. 96—
132.
Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971а. 112 с.
Бондарко А. В. Вид и время русского глагола: (значение и употребление).
М., 19716. 239 с.
Бондарко А. В. Об актуализационных признаках предложения//Теорети-
ческие проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л.,
1975. С. 139—147.
Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Л., 1976. 255 с.
Бондарко Л. В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978. 175 с.
Бондарко А. В. Основы построения функциональной грамматики. // Изв.
АН СССР. Сер. лит-ры и языка. 1981. Т. 60, № 6. С. 483—495.
Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспекто-
логии. Л., 1983. 208 с.
Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л., 1984а. 133 с.
Бондарко А. В, О грамматике функционально-семантических полей//Изв.
АН СССР. Сер. лит. и яз. 1984$. Т.’43, № 6. С. 492—503.
Бондарко А. В. ОпЫт. лингвистической интерпретации соотношения системы
и среды//Вопросы- языкознания. 1985&. № 1. С. 13—23.
Бондарко А. В. О таксисе: (на материале русского языка) И Zeitschrift fiir
Slawistik, 19856. Bd 30, N 1. P. 3—16.
Бондарко А. В., Буланин Л. Л. Русский глагол. Л., 1967. 192 с.
Большая советская энциклопедия. М., 1978. Т. 28. 616 с.
Булыгина Т. В. Грамматические и семантические категории и их связи D
Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 320—355.
Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Се-
мантические типы предикатов. М., 1982. С. 7—85.
Быкова Л. А. Несоотносительные глаголы несовершенного вида в современ-
ном русском языке И Учен. зап. Харьковского ун-та. 1958. Т. 99. С. ИЗ—
133. (Труды филол. фак-та; Т. 6).
Валимова Г. В. Деепричастные конструкции в современном русском языке //
Учен. зап. Ростовского-на-Дону пед. ин-та. 1940. С. 77—103. (Фак-т языка
и лит-ры. Каф. общего и русского языкознания; Т. II).
Васева-Кадынкова И. Деепричастия совершенного вида с перфектным значе-
нием // Русский язык в школе. 1961. № 6. С. 20—24.
Веденина Л. Г. Истоки и принципы функциональной лингвистики // Функцио-
нальное направление в современном французском языкознании: Рефе-
ративный сборник. М., 1980. С. 7—41.
Виноградов В. В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове). 2-е изд.
М., 1972. 614 с.
Виноградов В. В. Избранные труды: Исследования по русской грамматике.
М.» 1975. С. 221—230. (Основные принципы русского синтаксиса в «Грам-
матике русского языка» Академии паук СССР (1954)).
Вольф Е. М. Грамматика и семантика прилагательного. М., 1978. 200 с.
Вопросы^глагольного вида. М., 1962. 438 с.
3 22
Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике: Сборник статей. М.,
1978. 232 с.
Всеволодова М. В. Способы выражения временных отношений в современном
русском языке. М.» 1975. 283 с.
Гаврилова В. И. Особенности активных и пассивных конструкций в аб-
страктно-логических научных текстах И Научно-техническая информа-
ция. Сер. 2. 1973. № 12. С. 20—26.
Гайсина Т. М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современ-
ном русском языке. Саратов, 1981. 195 с.
Гак В. Г. Русский язык в сопоставлении с французским. М., 1975. 278 с.
Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка: Морфология. М.,
1979. 304 с.
Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка: Синтаксис. М.,
1981. 208 с.
Гак В, Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка И Проб-
лемы функциональной грамматики. М., 1985. С. 5—15.
Галсан С. Сопоставительная грамматика русского и монгольского языков:
(фонетика и морфология). Ч. I. Улан-Батор, 1975. 319 с.
Генюшене Э. Ш. Двупредикатпые конструкции с фазовыми глаголами в ли-
товском языке: (в сопоставлении с русским и английским) // Категории
глагола и структура предложения. Л., 1983. С. 153—168.
Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского
глагола. М., 1982. 155 с.
Грекова О. К. Виды значений повторяемости и средства их выражения И Ве-
стник Моск, ун-та. Сер. 9, Филология. 1979. № 2. С. 37—48.
Грубор Дж. [Из книги «Видовые значения»] И Вопросы глагольного вида.
М., 1962. С. 68-76.
Гулыга Е. В., Шенделъс Е. И. Грамматико-лексические поля в современном
немецком языке. М., 1969. 183 с.
Гуляницкий Л. Глаголы «обратимого» действия И Russian Language Journal.
1976. Vol. XXX, N 106. P. 9-15.
Гухман M. M. Грамматическая категория и структура парадигм // Исследова-
ния по общей теории грамматики. М., 1968. С. 117—174.
Демиденко Л. П. Способы выражения начала глагольного действия в русском
языке И Учен. зап. Ленипгр. пед. ин-та. 1963а. Т. 248. С. 85—103.
Демиденко Л. П. Синтетические (морфологические) и аналитические (синтак-
сические) способы выражения начала глагольного действия в истории рус-
ского языка: Дис. . . . канд. филол. наук. Л., 19636. 397 с.
Демиденко Л. Л. Синтетические (морфологические) и аналитические (синтак-
сические) способы выражения начала глагольного действия в истории рус-
ского языка: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Л., 164. 19 с.
Дерибас Л. А. Видо-временные значения деепричастий в современном рус-
ском языке // Русский язык в школе. 1954. № 5. С. 1—7.
Дерибас Л. А. О замене деепричастных оборотов синонимичными конструк-
циями // Русский язык в школе. 1962. № 5. С. 18—22.
Деянова М. Из сърбохърватско-българската съпоставителна аспектоло-
гия // Български език. 1976. Т. 26. Кн. 6. С. 459—467.
Джанмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском языке: (сравнительно с другими
тюркскими языками). М., 1967. 330 с.
Дубровина 3. М. Инфинитивы в финском языке. Л., 1972. 208 с.
Дэжё Л. Типологическая характеристика русской грамматики в сопоставле-
нии с венгерской. Будапешт, 1984. 263 с.
Елисеева А. Г., Селиверстова О. Н. Семантические типы предикатов в англий-
ском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982. С. 158—216.
Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958. 404 с. (Перевод с англ.).
Жамбалсурэн Г. Японская деепричастная форма на -тэ и ее эквиваленты
в монгольском языке//Монгольский лингвистический сборник. М.,
1985. С. 54—61.
Зайцева М. И. Суффиксальное глагольное словообразование в вепсском
языке. Л., 1978. 176 с.
Залоговые конструкции в разноструктурных языках. Л., 1981. 286 с.
21*
323
Звегинцев В. А. Функция и цель в лингвистической теории И Проблемы тео-
ретической и экспериментальной лингвистики. М., 1977. С. 120—146.
Земская Е. А. Вопросы изучения приставочного словообразования глаголов
в современном русском языке: Автореф. цис. . . . каид. филол. наук. М.,
1952. 23 с.
Земская Е. А. Тины одновидовых приставочных глаголов в современном рус-
ском языке // Исследования по грамматике русского литературного
языка. М., 1955. С. 5—41.
Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.,
1973. 351 с.
Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982.
368 с.
Ибрагимова Ф. М, Выражение реляционных ситуаций при функционирова-
нии глагольных форм несовершенного вида в современном русском языке:
Автореф. дис. . . . канд. филол. паук. Л., 1983. 17 с.
Ибрагимова Ф. М. Аспектуально-темпоральная характеристика реляционных
ситуаций в современном русском языке // Функциональный анализ
грамматических аспектов высказывания. Л., 1985. С. 105—115.
Иванова И. И. Вид и время в английском языке. Л., 1961. 200 с.
Иванова К. Начини на глаголното действие в съвременния български език.
София. 1974. 145 с.
Иванчев С. Контекстово обусловспа ингресивна употреба на глаголите от не-
свършен вид в чешкия език И Годишник на Софийския университет.
1961. Т. 54, № 3. С. 1-151.
Иванчев С. Проблемы на аспектуалността в славянските езици. София, 1971.
262 с.
Иванчикова Е. А. Соотносительное употребление форм будущего времени
глагола в составе частей бессоюзного сложного предложения // Исследова-
ния по синтаксису русского литературного языка. М., 1956. С. 78—130.
Ивин А. .А. Логические теории времени И Вопросы философии. 1969. № 3.
С. 117-127.
Ильенко С. Г. Вопросы теории сложноподчиненного предложения в совре-
менном русском языке: Авлореф. дис.'. . . д-ра филол. наук. Л., 1964. 37 с.
Ильенко С. Г. Сложноподчиненное/предложение в различных сферах языко-
вого употребления // Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та. 1965. Т. 268. С. 5—
ИЗ.
Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с сло-
вацким. Братислава, 1960. Ч. II. 577 с.
Калашник Д. М. О типах функционирования делимитативных глаголов в со-
временном русском языке // Анализ синтаксических единиц: Лингвисти-
ческие исследования 1980. М., 1980. С. 100—108.
Калашник Д. М. Делимитативная ситуация и содержательное варьирование
ограничительного значения глаголов с приставкой по- И Семантика ас-
пектуальпости в русском языке. Тарту, 1982. С. 52—66.
Калашник Д. М. Выражение ограниченной длительности действия при функ-
ционировании глаголов с приставкой по- в современном русском языке:
Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1985. 20 с.
Камынина А. А. О синтаксической связи деепричастий в современном русском
языке И Проблемы учебника русского языка как иностранного: Син-
таксис. М., 1980. С. 226—305.
Камынина А. А. Современный русский язык: Синтаксис простого предложе-
ния. М., 1983. 104 с.
Касевич В. Б., Храковский В. С. Конструкции с предикатными актантами:
Проблемы семантики И Категории глагола и структура предложения:
Конструкции с предикатными актантами. Л., 1983. С. 5—27.
Категории бытия и обладания в языке. М., 1977. 259 с.
Категория определенности—неопределенности в славянских и балканских
языках. М., 1979. 364 с.
Категория притяжательности в славянских и балканских языках: Тезисы
совещания. М., 1983. 124 с.
Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. 216 с.
324
Кацнельсон С. Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986. 298 с.
Кашкин В. Б. Аналитические образования с перфектным значением: (на ма-
териале английского, немецкого, французского, испанского и итальян-
ского языков): Авторсф. дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1983а. 17 с.
Кашкин В. Б. Перфект как субъективное время И Вестник. Леиингр. ун-та.
19836. № 20. С. 67-70.
Килъдибекова Т. А. Структура поля глаголов действия. Уфа, 1983. 75 с.
Киреевский И. В. Письмо к К. С. Аксакову от 1.06.55 // Поли. собр. соч.
М., 1861. Т. 1. С. 102—108.
Князев Ю. П. Результатив, пассив и перфект в русском языке // Типология
результативных конструкций: (результатив, статив, пассив, перфект).
Л., 1983. С. 149-160.
Козинцева Н. А. Сопоставительный анализ видовых значений в глагольных
формах английского и русского языков // Вопросы сопоставительной
аспектологии. Л., 1978. С. 89—102.
Козырев В. И. Аспектуальная характеристика безглагольных побудительных
высказываний в современном русском языке И Семантика аспектуальности
в русском языке. Тарту, 1982. С. 67—83.
Козырев В. И. Модальная характеристика безглагольных побудительных вы-
сказываний в современном русском языке // Функциональный анализ
грамматических аспектов высказывания. Л., 1985. С. 35—42.
Константинова О. А. Эвенкийский язык: Фонетика и морфология. М.; Л.,
1964. 272 с.
Коркина Е. И. Деепричастия в якутском языке. Новосибирск, 1985.
204 с.
Кошмидер Э. Очерк науки о видах польского глагола: Опыт синтеза // Во-
просы глагольного вида. М., 1962. С. 105—167.
Красильникова Е. В. Образования на -а (-я), -в и -(в)шисъ в разговорной речи //
Русская разговорная речь. М., 1973. С. 168—177.
Крейнович Е. А. Нивхский (гиляцкий) язык// Языки и письменность народов
Севера. М.; Л., 1934. Ч. III. С. 181—222.
Крейнович Е. А. Глагол кетского языка. Л., 1968. 283 с.
Крейнович Е. А. Способы действия в глаголе кетского языка // Кетский
сборник: Лингвистика. М., 19686. С. 75—138.
Крейнович Е. А. О деепричастиях в нивхском языке: (по материалам сахалин-
ского и амурского диалектов) И Вопросы немецкой диалектологии и
истории немецкого языка. Омск, 1973. С. 74—85.
Крейнович Е. А. Нивхский язык // Языки Азии и Африки. М., 1973. Т. III.
С. 295-329.
Крейнович Е. А. Об одной уникальной конструкции сложноподчиненного
предложения в нивхском языке И Вопросы лексики и грамматики языков
народов крайнего Севера СССР. Л., 1983. С. 105—115.
Кржижкова Е. Темпорально-квантитативная детерминация глагола // Се-
skoslovenska rusistika. 1966. Roc. И, N 2. Р. 86—93.
Кубик М. К вопросу порождения деепричастных конструкций // Ceskoslo-
venska rusistika. 1969. Roc. XIV, С. 3. P. 113—119.
Кубрякова E. С. Введение: Основные направления в современном развитии
грамматической мысли И Современные зарубежные грамматические тео-
рии: Сборник научно-аналитических обзоров. М., 1985. С. 5—29.
Кузьмин В. П. Системные основания и структуры в методологии К. Маркса //
Системные исследования. М., 1978. С. 26—52.
Кюлъмоя И. П. О понятии кратно-соотносительных конструкций и их призна-
ках // Грамматические и лексико-семантические проблемы описания
языка. Тарту, 1983. С. 58—69.
Кюлъмоя И. П. Структура и функционирование кратио-соотпосительных кон-
струкций в современном русском языке: Автореф. дис. . . . канд. филол.
наук. Л., 1985. 19 с.
Лебедева Г. Ф. Качественный и посессивный оттенки перфектного значения
глагольных форм прошедшего совершенного // Вестник Моск, ун-та.
1959а. №3. С. 141—151.
325
Лебедева Г. Ф. Употребление глагольных форм прошедшего" времен и совершен-
ного вида в перфектном значении в современном русском литературном
языке // Вопросы истории русского языка. М., 19596. С. 208—226.
Леонидова М. Передача аориста несовершенного вида в болгарском языке
на русский язык // Бюлетин за съпоставително изеледваие на българския
език с други езици. 1977. № 6. С. 71—86.
Ломов А. М. Вид и длительность // Материалы по русско-славянскому язы-
кознанию. Воронеж, 1974. G. 89—99.
Ломов А. М. Очерки по русской аспектологии. Воронеж, 1977. 140 с.
Лопатин В. В. Формы вежливости как компонент внешней прагматики
высказывания И Otazky slovanske syntaxe. Brno, 1979. IV/1. P. 127—128.
Ляпон M. В. Смысловая структура сложного предложения и текст: (к типо-
логии внутритекстовых отношений). М., 1985. 200 с.
Марков Ю. Г. Функциональный подход в современном научном познании.
Новосибирск, 1982. 253 с.
Маслов Ю. С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском
литературном языке И Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1948. № 6.
С. 303-316.
Маслов Ю. С, Из наблюдений над категориями вида и времени в современном
болгарском языке И Доклады и сообщения филологического факультета
Ленингр. ун-та, Вып. 1. Л., 1949. С. 138—150.
Маслов Ю. С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке:
(Значение и употребление) И Вопросы грамматики болгарского литера-
турного языка. М., 1959. С. 157—312.
Маслов Ю. С. Роль так называемой перфективацип и имперфективации в про-
цессе возникновения славянского глагольного вида // Исследования по
славянскому языкознанию. М., 1961. С. 165—195.
Маслов Ю. С. Система основных понятий и терминов славянской аспектоло-
гии//Вопросы общего языкознания. Л., 1965. С. 53—80.
Маслов Ю. С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы со-
поставительной аспектологии. Л.г 1978. С. 4—44.
Маслов Ю. С. Результатов, перфект и глагольный вид // Типология резуль-
тативных конструкций: (результатив, статив^ пассив, перфект). Л., 1983.
С. 41-54.	' ' ?
Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л., 1984. 263 с.
Матвеева Е. А. Употребление видов глагола в русских переводах романа
Г. Уэллса «Человек-невидимка» // Вопросы сопоставительной аспектоло-
гии. Л., 1978. С. 102—143.
Мелиг X. Р. Семантика предложения и семантика вида в русском языке И
Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. Современная зарубежная
русистика. М., 1985. С. 227—249.
Мельничук А. С. Понятия системы и структуры языка в свете диалектического
материализма// Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М.,
1970. С. 38—69.
Меновщиков Г. А., Вахтин Н. Б. Эскимосский язык. Л., 1983. 282 с.
Мещанинов И. И. Понятийные категории в языке // Труды Военного ин-та
иностр, языков. 1945. № 1. С. 5—17.
Михеев А. Ф. Деепричастный оборот как особая форма выражения следствен-
ных отношений в современном русском литературном языке И Теорети-
ческие и методические проблемы грамматики и стилистики русского языка:
Доклады и сообщения межвуз. семинара кафедр рус. яз. вузов Зап. Си-
бири. Барнаул, 1974. С. 108—128.
Мэрченд X. Об одном вопросе из области вида: Сравнение английской про-
грессивной формы с итальянской и испанской // Вопросы глагольного
вида. М., 1962. С. 355—364.
Найссер У. Познание и реальность. М., 1981. 230 с.
Налимов В. В, Вероятностная модель языка. М., 1979. 303 с.
Намакштанская Н. Е. Синтагматические отношения лексики, формирующие
уступительную семантику в предложении с деепричастным оборотом //
Русский язык за рубежом. 1981. № 3. С. 73—77.
326
Насилов Д. М. Аспектуальные значения аналитических образований и раз-
ряды глагольной лексики в узбекском языке И Теория грамматического
значения и аспектологические исследования. Л., 1984. С. 128—165.
Недялков В. П. Заметки по типологии начинательных конструкций И Прагма-
тика и семантика синтаксических единиц. Калинин, 1984. С. 46—54.
Недялков В. П., Инэнликэй П. И., Недялков И. В., Рахтилин В. Г. Значение
п употребление чукотских видо-временных форм И Теория грамматиче-
ского значения и аспектологические исследования. Л., 1984. С. 200—260.
Недялков В. П., О тайна Г. А. Нивхские рефлексивные глаголы и типология
смысловых рефлексивов // Залоговые конструкции в разноструктурных
языках. Л., 1981. С. 185—220.
Недялков В. Н., Отаина Г. А. Результатов и континуатив в нивхском языке //
Типология результативных конструкций: (результатив, статив, пассив,
перфект). Л., 1983. С. 80—89.
Недялков В. П., Отаина Г. А., Холодович А. А. Морфологический и лекси-
ческий каузативы в нивхском языке // Типология каузативных конструк-
ций: Морфологический каузатив. Л., 1969. С. 179—199.
Недялков В. П., Силъницкий Г. Г. Типология морфологического и лексиче-
ского каузативов И Типология каузативных конструкций: Морфологи-
ческий каузатив. Л., 1969. С. 20—50.
Недялков В. П., Яхонтов С. Е. Типология результативных конструкций: (ре-
зультатив, статив, пассив, перфект). Л., 1983. С. 5—41.
Николаева Т. М. Функции частиц в высказывании. М., 1985. 168 с.
Новик И. Б., Мамедов Н. М., Давтян Н. А. Логика научного познания и ме-
тод моделирования И Философско-методологические основания систем-
ных исследований: Системный анализ и системное моделирование. М.,
1983. С. 156-180.
Новиков Л. А. Семантика русского языка. М., 1982. 272 с.
Нуртазина М. Б. Выражение аспектуально-таксисных отношений в выска-
зываниях с формами прошедшего времени в современном русском языке:
Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1985. 17 с.
Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М.,
1970. 565 с.
Одинцова М. П. О грамматическом значении деепричастия в современном
русском языке // Вопросы грамматики русского языка: Функциональный
анализ морфологических структур. Иркутск, 1974. С. 34—46.
Оркина Л. Н. Выражение значений таксиса в высказываниях с формами
настоящего и будущего времени в современном русском языке: Автореф.
дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1984. 17 с.
Орловская М. Н. Язык «Алтай тобчи». М., 1984. 235 с.
Отаина Г. А. Качественные глаголы в нивхском языке. М., 1978. 127 с.
Павлов В. М. Темпоральные и аспектуальные признаки в семантике «времен-
ных форм» немецкого глагола и некоторые вопросы теории грамматиче-
ского значения // Теория грамматического значения и аспектологические
исследования. Л., 1984. С. 42—70.
Падучева Е. В. О семантике синтаксиса: Материалы к трансформационной
грамматике русского языка. М., 1974. 292 с.
Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью:
(референциальные аспекты семантики местоимений). М., 1985. 272 с.
Панова Г. И. О содержательных типах повторяемости действия в русском
языке И Функциональный анализ грамматических единиц. Л.,	1980.
С. 41-52.
Панфилов В. 3. Грамматика нивхского языка, ч. 1, 2. М.; Л., 1962, 1965.
Панфилов В. 3. Гносеологические аспекты философских проблем языкозна-
ния. М., 1982. 357 с.
Петрухина Е. В. Функционирование презентных форм глаголов совершенного
и несовершенного вида (с точки зрения взаимодействия грамматических
категорий вида и времени) в чешском языке в сопоставлении с русским //
Сопоставительное изучение грамматики и лексики русского языка с чеш-
ским и другими славянскими языками. М., 1983. С. 152—172.
Цешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956. 512 с.
327
Полковникова С. А. О некоторых частных значениях постпозитивных дее-
причастий совершенного вида // Проблемы общего и русского языкозна-
ния. М., 1978. С. 50—61.
Полянский С. М. Временная соотнесенность действий в слитном предложе-
нии: (на материале современного немецкого языка): Дне. . . . канд. фи-
лол. наук. Л., 1980. 194 с.
Полянский С. М. Временная соотнесенность действий в слитном предложе-
нии: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Л., 1981. 22 с.
Полянский С. М. Отношение слабого предшествования и параметр фазисной
детерминации действий в немецком слитном предложении // Способы дей-
ствия германского глагола в синхронии и диахронии. Калинин, 1983.
С. 84-90.
Поспелов Н. С. О значении форм прошедшего времени на -л в современном
русском литературном языке И Учен. зап. Моск, ун-та. 1948. Кн. 128.
С. 104-126.
Поспелов Н. С. О грамматической природе сложного предложения И Вопросы
синтаксиса современного русского языка. М., 1950. С. 321—337.
Поспелов Н. С, Выражение временного соотношения между однородными
глагольными сказуемыми в строе слитного предложения И Сборник ста-
тей по языкознанию: Профессору Московского университета академику
В. В. Виноградову. М., 1958. С. 248—261.
Поташкииа IO. А. К проблеме выражения одновременности действий в рус-
ском языке И Вопросы русской аспектологии. Тарту, 1977. 2. С. 76—88.
Поташкина 10. А. Категория временной соотносительности действий в совре-
менном русском языке: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. М., 1985.
17 с.
Потебня Л. Л. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Т. I—II. 536 с.
Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. Вып. II. М., 1977.
406 с.
Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 1986. 336 с.
Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л., 1977. 193 с.
Прокопович Е. И. Глагол в предложении: Семантика и стилистика видовре-
мепных форм. М., 1982. 284 с.
Пупынин Ю. А. Функционирование.форм несовершенного и совершенного ви-
дов в пассивных конструкциях7/ Функциональный анализ грамматиче-
ских единиц. Л., 1980. С. 28—40.
Пупынин Ю. А. Взаимосвязи категорий вида и залога в русском языке при
функционировании форм несовершенного вида в пассивных конструк-
циях // Теория грамматического значения и аспектологические исследо-
вания. Л., 1984. С. 175—188.
Распопов И. П. Очерки по теории синтаксиса. Воронеж, 1973. 220 с.
Рачков Г. Е. Времена деепричастий первой и второй групп в современном
корейском языке И Учен. зап. Ленингр. ун-та. Л., 1958. № 236. С. 40—
98.
Ремчукова Е. А. Структурно-семантическая зона «сложное действие» в со-
временном русском языке: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. М.,
1984. 17 с.
Реферовская Е. А. Категория вида во французском глаголе И Изв. АН СССР,
1948. Т. 7, вып. 5. С. 446—456.
Реферовская Е. А. Лингвистические исследования структуры текста. Л.,
1983. 215 с.
Реферовская Е. А. Аспектуальные значения французского глагола И Теория
грамматического значения и аспектологические исследования. Л., 1984.
С. 91—109.
Ромбандеева Е. И. Мансийский (вогульский) язык. М., 1973. 207 с.
Рощина Л. М. Способы выражения повторяемости действия в современном
русском языке: Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. Ташкент, 1977.
24 с.
Рощина Л. М. Соотношение лексической семантики и видовых значений
в глаголе: (в сфере повторяемости действия) И Семантический аспект
изучения языковых единиц. Ашхабад, 1982. С. 11—19.
328
Ружичка Р. Семантические и синтаксические свойства видового противо-
поставления деепричастных форм // Аспектуальные и темпоральные зна-
чения в славянских языках. М., 1983. С. 80—84.
Русская грамматика. М., 1980. Т. I. 783 с.; Т. II. 710 с.
Савина В. М. Особенности функционирования соотношений во времени дей-
ствий деепричастия и глагола-сказуемого И Грамматические классы слов.
Тамбов, 1976. С. 48—53.
Садовский В. Н. Основания общей теории систем: Логико-методологический
анализ. М., 1974. 279 с.
Санжеев Г. Д. Сравнительная грамматика монгольских языков: Глагол. М.,
1963. 266 с.
Селиверстова О. Н. Экзистенциальность и посессивиость в языке и речи: Ав-
тореф. дис. . . . д-ра филол. наук. М., 1982а. 45 с.
Селиверстова О. Н. Второй вариант классификационной сетки и описание
некоторых предикатных типов русского языка И Семантические типы пре-
дикатов. М., 19826. С. 86—157.
Семченкова 3. К. Выражение временных отношений деепричастными кон-
струкциями в современном русском языке И Слово и словосочетание как
компоненты структуры предложения. М., 1978. С. 65—72. (Лингвистиче-
ский сборник Моск. обл. пед. ин-та им. Н. К. Крупской; Вып. 12).
Серебренников Б. А. К проблеме типов лексической и грамматической аб-
стракции: (о роли принципа избирательности в процессе создания отдель-
ных слов, грамматических форм и выбора способов грамматического
выражения) //Вопросы грамматического строя. М., 1955. С. 54—73.
Серебренников Б. А. Категории времени и вида в финно-угорских языках перм-
ской и волжской групп. М., 1960. 300 с.
Серебренников Б. А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.,
1983. 319 с.
Серенсен X. К. Вид и время в славянских языках // Вопросы глагольного
вида. М., 1962. С. 184-196.
Слюсарева Н. А. Методологический аспект понятия функции языка // Изв.
АН СССР. Сер. лит. и яз. 1979. Т. 38, № 2. С. 136—144.
Слюсарева Н. А. Проблемы функционального синтаксиса современного ан-
глийского языка. М., 1981. 206 с.
Слюсарева Н. А. Функциональная грамматика в Великобритании и Нидерлан-
дах // Современные зарубежные грамматические теории: Сборник научно-
аналитических обзоров. М., 1985. С. 175—212.
Слюсарева Н. А. Проблемы функциональной морфологии современного ан-
глийского языка. М., 1986. 216 с.
Соболева П. А. Опыт упорядочения способов глагольного действия И Аспекту-
альные и темпоральные значения в славянских языках. М., 1983. С. 46—52.
Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование: 2-е изд. М., 1977.
341 с.
Степанов Г. В. К проблеме языкового варьирования: Испанский язык Ис-
пании и Америки. М., 1979. 327 с.
Степанов Ю. С. Семиологическая структура языка: (три функции и три фор-
мальных аппарата языка) И Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973.
Т. 32, № 4. С. 340-353.
Степанов IO. С. Методы и принципы современной лингвистики. М.} 1975.
311 с.
Степанов 10. С. Вид, залог, переходность И Известия АН СССР. Сер. лит.
и яз. 1976. Т. 35, № 5. С. 408—420.
Степанов IO. С. Вид, залог, переходность. 2 И Известия АН СССР. Сер.
лит. и яз. 1977. Т. 36, № 2. С. 135—152.
Степанов Ю. С. Имена, предикаты, предложения: (Семиологическая грам-
матика). М., 1981. 360 с.
Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985. 335 с.
Сыромятников Н. А. Система времен в новояпонском языке. М., 1971. 336 с.
Телин Нилъс Б. Вид и способ действия в русском языке И Новое в зарубежной
лингвистике. Вып. XV. Современная зарубежная русистика. М., 1985.
С. 250—285.
329
Типология пассивных конструкций: Диатезы и залоги. Л., 1974. Й83 с.
Типология результативных конструкций: (результатив, статив, пассив, пер-
фект). Л., 1983. 263 с.
Тихонов А. Я. Способы выражения начинательного значения глаголов в рус-
ском языке И Труды Узбекского ун-та. Нов. серия. 1959. № 95. С. 43—
75.
Томмола Ханну. Аспектуальность в финском и русском языках. Хельсинки,
1986. 344 с.
Универсалии и типологические исследования: Мещаниновские чтения. М.,
1974. 144 с.
Успенский Б. А. О системе кетского глагола // Кетский сборник: Лингви-
стика. М., 1968. С. 196—228.
Успенский В. А. К понятию диатезы И Проблемы лингвистической типологии
и структуры языка. Л., 1977. С. 65—84.
Филатова-Хелльберг Е. Вид глагола и широкий контекст И Scandoslavica.
1975. Т. 21. Р. 85—98.
Фокина Н. А. Синонимическое употребление причастий и деепричастий И
Русский язык за рубежом. 1981. № 5. С. 40—43.
Фортунатов Ф. Ф. Сравнительное языковедение И Избр. труды. М., 1956.
Т. 1. С. 23—197.
Философская энциклопедия (ФЭ). М., 1970. Т. 5. 740 с.
Философский энциклопедический словарь (ФЭС). М., 1983. 840 с.
Халипева В. С, Сопоставительный семантический анализ глаголов начала //
Русский язык за рубежом. 1976. № 4. С. 74—77.
Хартунг Ю. Дистрибутивный и суммарно-дистрибутивный способ глаголь-
ного действия в современном русском языке: Автореф. дис. . . . канд.
филол. наук. Ростов-на-Дону, 1979. 124 с.
Холодович А. А. Категория множества в японском в свете общей теории
множества в языке И Учен. зап. Ленингр. ун-та. 1946. № 69. Сер. филол.
наук; Вып. 10. С. 15—36.
Холодович А. А. Очерк грамматики корейского языка. М., 1954. 320 с.
Холодович А. А. О предельных и непредельных глаголах: (по данным корей-
ского и японского языков) // Филология стран Востока. Л., 1963. С. 3—
11. ' \
Холодович А. А. Проблемы грамматической теории. Л., 1979. 304 с.
Храковский В. С, Некоторые проблемы универсально-типологической харак-
теристики аспектуальных значений // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та,
I № 537. Аспектуальность и средства ее выражения. Тарту, 1980а. С. 3—
* 23.
Храковский В. С. О правилах выбора «вежливых» императивных форм: (Опыт
формализации на материале русского языка) И Известия АН СССР. Сер.
лит. и яз. 19856. Т. 39. № 3. С. 269-278.
Храковский В. С. Типы грамматических описаний и некоторые особенности
функциональной грамматики И Проблемы функциональной грамматики.
М., 1985. С. 65-77.
Храковский В. С., Володин А. П. Семантика и типология императива: Рус-
ский императив. Л., 1986. 272 с.
Цейтлин С. Н. Категория предикативности в ее отношении к высказыванию
и предложению И Теоретические проблемы синтаксиса современных ин-
доевропейских языков. Л., 1975. С. 168—170.
Чейф У. Значение и структура языка. М., 1975. 431 с.
Червенкова И. О показателях меры признака: (на материале современного
русского литературного языка) И Годишник на Софийския Универси-
тет. 1974. Т. 68, № 1. С. 7—108.
Черемисина М. И. Деепричастие как класс форм глагола в языках разных
систем И Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск,
1977. С. 3—28.
Шарху А. Деепричастие и деепричастные конструкции в современном мон-
гольском языке: (В сопоставлении с аналогичными фактами русского
языка): Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. М., 1971. 21 с.
Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. Л., 1941. 620 с.
330	ф
Шведова H\IO. О соотношении грамматической и семантической структуры
предложения // Славянское языкознание: VII Международный съезд
славистов. Варшава, август 1973 г. Доклады советской делегации. М.,
1973. С. 1458-483.
Шведова Н. Ю. Дихотомия «присловные — неприсловные падежи» в ее отно-
шении к'категориям семантической структуры предложения И Славян-
ское языкознание: VIII Международный съезд славистов. Загреб; Люб-
ляна, сентябрь 1978. Доклады советской делегации. М., 1978. С. 450—
467.	।
Шведова Н. Ю\ Один из возможных путей построения функциональной грам-
матики русского языка//Проблемы функциональной грамматики. М.,
1985. С. 30—37.
Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы.
М., 1976. 176 с.
Шелякин М. А. Функции и словообразовательные связи начинательных при-
ставок в русском языке // Лексико-грамматические проблемы русского
глагола. Новосибирск, 1969. С. 3—33.
Шелякин М. А. Употребление видов глагола в сослагательном наклонении
русского языка // Padagogische Hochschule Potsdam. Wissenschaftliche
Zeitschrift. Jg. 14/1970, H. 3. S. 465-475.
Шелякин M. А. Приставочные способы глагольного действия и категория
вида в современном русском языке: Автореф. дис. . . . д-ра филол. наук.
Л., 1972. 46 с.
Шелякин М. А. Основные проблемы современной русской аспектологии //
Известия Воронежского пед. ин-та. 1975. Т. 146. С. 5—27.
Шелякин М. А. Основные проблемы современной русской аспектологии//
Вопросы русской аспектологии, II. Тарту, 1977. С. 3—22.
Шелякин М. А. Категория вида и способа действия: (теоретические основы).
Таллин, 1983. 216 с.
Широкова Е. Г. Значения несовершенного вида русского глагола и условия
их реализации И Тезисы VI межвузовской студенческой конференции по
структурной и прикладной лингвистике. М., 1976. С. 25—27.
Шмелев Д. Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М.,
1977. 168 с.
Штернберг Л. Я. Образцы материалов по изучению гиляцкого языка и фольк-
лора, собранных на острове Сахалине и в низовьях Амура И Известия
имп. Акад. наук. 1900. V серия. Т. XIII, № 4. С. 386—434.
Шубик С. А. Аспектуальность и залоговость в немецком языке//Теория
грамматического значения и аспектологические исследования. Л., 1984.
С. 166—174.
Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. 428 с.
Юлдашев А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюрк-
ских языках. М., 1977. 270 с.
Якобсон P.O. Разработка целевой модели языка в европейской лингвистике
। в период между двумя войнами И Новое в лингвистике. М., 1965. Вып. 4.
С. 372—377.
Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол И Прин-
ципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. С. 95—
113.
Якобсон Р. О. В поисках сущности языка // Семиотика. М., 1983. С. 102—117.
Яковлев В. Н. Многоактность как способ глагольного действия // Филоло-
гические науки. 1975. № 3. С. 97—105.
Ярцева В. Н. Иерархия грамматических категорий и типологическая харак-
теристика языка И Типология грамматических категорий: Мещаниновские
чтения. М., 1975. С. 5—23.
Ярцева В. Н. Контрастивная грамматика. М., 1981. НО с.
Яхонтов С. Е. Категория глагола в китайском языке. Л., 1957. 181 с.
Яхонтов С. Е. Китайские конструкции с фазовыми глаголами И Типология
конструкций с предикатными актантами. Л., 1984. С. 133—143.
Яхонтов С. Е. Обозначение фаз действия в китайском языке И Типология
конструкций с предикатными актантами. Л., 1985. С. 146—151.
331
Anderson L. The ’perfect’ as a universal and as a language-particulaif category //
Tense-aspect: between semantics & pragmatics. Amsterdam; Philadelphia,
1982. P. 227—264.	/
Andersson S. G. Aktionalitat im Deutschen: Eine Untersuchung unier Vergleich
mit dem russischen Aspektsystem. II. Korpusanalyse. Uppsala/1978. 176 p.
Churg S., Timberlake Л. Tense, aspect and mood //Language iypology and
syntactic description. Cambridge etc., 1985. Vol. 3. P. 2024-258.
Comrie B. Aspect: An introduction to the study of verbal aspect and related
problems. Cambridge, 1976. 142 p.	[
Comrie B. A review of: M. Kalectaca. Lessons in Hopi. 1978 // Linguistics.
1979. Vol. 17, N 1—2. P. 181.
Danes Fr. О pojmu «jazykovy prostfedek» 11 Slovo a slovesnost. 1967. RoS.
XXVIII, G. 4. P. 341—349.
Danes F., Hlavsa Z. et al. Vetne vzorce v ceStine. Praha, 1981. 270 p.
Dik S. C. Functional grammar. Amsterdam etc., 1979. 230 p.
Dik S. C. Studies in functional grammar. London etc., 1980. 245 p.
Dik S. C. Some basic principles of functional grammar 11 Proceedings of the
ХШ-th International congress of linguists, Aug. 29—Sept. 4 1982, Tokyo.
Tokyo, 1983. P. 74—88.
Dokulil M., Danes Fr. К t. zv. vyznamove a mluvnicke stavbe vety //О ve-
deckem poznani soudobych jazyku. Praha, 1958. P. 231—246.
Dressier W. Studien zur vcrbalen Pluralitat. Wien, 1968. 253 p.
Fabricius-Hansen C. Transformative, intransformative und kursive Verben.
Tubingen, 1975. 220 p.
Fontaine J. Gerondif et aspect verbal // Cahiers de linguistique slave. Grenoble,
1976. Vol. 2. P. 42—61.
Fontaine J. Sur les rapports syntaxiques de 1’aspect verbal et des pronoms
indefinis // Revue des etudes slaves, LI/1—2. Communications de la de-
legation fran^aise au VIIle congres international des slavistes, Zagreb (3—
9 septembre 1978). Paris, 1978. P. 97—105.
Fontaine J. Grammaire du texte eLaspect du verbe en russe contemporain. Pa-
ris, 1983a. 336 p.
Fontaine J. La proposition complexe en russe contemporain et les principes de
son analyse // Revue des etudes slaves. T. 55, N 1. 1983b. P. 87—98.
Forsyth J. A grammar of aspect: Usage and meaning in the Russian verb. Camb-
ridge, 1970. XIV+386 p.
Franklin K. J. Some features of interclausal reference in Kewa // Switch re-
ference and universal grammar. Amsterdam; Philadelphia, 1983. P. 39—49.
Freed A. F. The semantics of English aspectual complementation. Dordrecht,
1979. 172 p.
Gak V. G. Essai de grammaire fonctionnelle du fran^ais. Moscou, 1974. 278 p.
Gramley S. Infinitive and gerund complements with the verbs begin and start 11
Arbeiten aus Anglistik und Amerikanistik, 1980. Bd. 5, H. 2. P. 159—186.
Grammaire fonctionnelle du fran$ais 11 Sous la dir. d’ A. Martinet. Paris, 1979.
276 p.
Guentcheva Z. Specificite de Paspect en bulgare: Interaction entre aspect et de-
termination // Revue des etudes slaves. LI/1—2. Communications de la
delegation fran^aise au Ville congres international des slavistes, Zagreb
(3—9 septembre 1978). Paris, 1978. P. 115—120.
Guillaume G. Immanence et transendance dans la categorie du verbe // Guillaume
G. Langage et science du langage. 3-e ed. Paris; Niret, 1973. P. 46—59.
Halliday M. A. K. Categories of the theory of grammar И Word. 1961. Vol. 17,
N 3. P. 241-292.
Halliday M. A. K. Explorations in the functions of language. London, 1973.
143 p.
Halliday M. A. K. System and function in language // Halliday M. A. K.
Selected papers. London, 1976. 250 p.
Halliday M. A. K. Language as social semiotic: The social interpretation of
language and moaning. London, 1978. 256 p.
Hulanicki L. The actional perfect in Russian // Slavic and East European
Journal. 1973. Vol. 17, N 2. P. 174—183.
332
Jakobson R. ^Zur Struktur des russischen Verbums П Charisteria Guilelmo
Mathesio. A. oblata. Pragae, 1932. P. 74—85.
Jakobson R. Notes on Gilyak // Jakobson R. Selected writings. The Hague;
Paris, 19711 Vol. II. P. 72—102.
Jeffers R., Kantor R. A history of the Sanskrit gerund // Indogermanische For-
schungen. 1984. Bd. 89. P. 89—103.
Kalectaca M. Lessons in Hopi. Tuscon; Arizona, 1978. 234 p.
Karcevski S. Syslteme du verbe russe: Essai de linguistique synchronique. Pra-
gue, 1927. 16y p.
Kopecn^ Fr. Slovesny vid v cestine. Praha, 1962. 144 p.
Koschmieder E. Nauka о aspektach czasownika polskiego w zarysie: Proba syn-
tezy. Wilno, 1934. (Rozprawy i materjaly wydziaiu I Towarzystwa przyja-
cioi nauk w Wilnie; T. V, Z. 2).
Koschmieder E. Belitrage zur allgcmeinen Syntax. Heidelberg, 1965. 224 p.
Koschmieder E. Der Begriff des «Zeitstellenwcrts» in der Lehre vom «Verbal-
aspekt» und «Teippus» // Koschmieder E. Gesammelte Abhandlungen zur Pho-
netik, Phonologie und Morphonologie der siavischen Sprachen. Neuried,
1979. P. 339-354.
Kflzkova H. К problematice ai<tualniho a neaktualnfho ufciti Casovych a vido-
vych forem v cestine a v rustine // Ceskoslovcnska rusistika. 1958. P. 185—200-
Leinonen M. Russian aspect, «temporal’naja lokalizacija» and definiteness/
indefiniteness. Helsinki, 1982. 8-|-IV-|-310 p.
Mahmoudi an M. Pour enseigner le frangais: Pres, fonctionnelle de la langue.
Paris, 1976. 428 p.
Malotki E. Hopi time: A linguistic analysis of the temporal concepts in the
Hopi language. Berlin etc., 1983. 677 p. (Trends in Linguistics : Studies
and Monographs : 20).
Martinet A. Studies in functional syntax: Etudes de syntaxe fonctionnelle.
Munchen, 1975. 275 p.
Mathesius V. Obsahovy rozbor soucasne anglictiny na zaklade obecne lingvisti-
ckem. Praha, 1961. 279 p.
Mehlig U. R. Verbalaspekt und Iteration im Russischen // Slavistische Beitrage.
1982. Bd. 160. P. 113—154.
Middendorf E. W. Das Runa Semi oder die Keshua-Sprache. Leipzig, 1891.
339 p.
Panzer R. Iterativitat, Usualitat und Nichtaktualitat in Slavischen // Otazky
slovanske syntaxe, IV/1. Brno, 1979. P. 157—165.
Pete I. Количественные отношения в русском и венгерском языках. Buda-
pest, 1981. 298 р.
Reesink G. Р. Structures and their function in Usan // A Papuan language of
Papua New Guinea. Amsterdam, 1984. 316 p.
Razicka R. Studien zum Verhaltnis von Syntax und Semantik im Modernen Rus-
sischen. Berlin, 1980. 278 p.
Sapir E. Southern Paiute: A Shoshonean language // Proceedings of the Ameri-
can Academy of arts and sciences. 1930. Vol. 65. 730 p.
Schmidt W. Grundfragen der deutschen Grammatik: Eine Einfiihrung in die
funktionale Sprachlehrc. Berlin, 1965. 323 p.
Schmidt W. Zur Theorie der funktionalen Grammatik 11 Zeitschrift f dr Phone-
tik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. 1969. Bd. 22.
S. 135-151.
Schmidt W. Zu oinigen methodologischen Fragen eincr kommunikationsori-
entieren wissenschaftlichen Sprach- und Textbeschreibung // Semantische
und funktionale Beschreibung des Russischen und Deutschen (Linguistische
Studien. Reihe A. Arbeitsberichte 99). Berlin, 1982. S. 1—10.
Sekaninova E. Vyjadrenie inchoativnosti a ingresivnosti deja v rustine a slo-
vencine П Ceskoslovenska rusistika. 1981. XXVI, N 1. P. 1—5.
Sgall P., Panevova J. Obsah, vyznam a gramatika se semantickou bazi // Slovo
a slovesnost. Rocn. 37, N 1, 1976. P. 14—25.
Sgall P., Haficovd E., Panevova J. The meaning of the sentence in its semantic
and pragmatic aspects. Prague, 1986. 354 p.
333
Stender-Petersen A. Das russische part, praet. pass, von imperfektlven Verben //
Acta Jutlandica. 1937. Vol. 9, N 1. P. 397-405.	/
Storch G. Semantische Untersuchungen zu den inchoativen Verben im Deutschen.
1978. 271 p.	7
Vendler Z. Verbs and times 11 Linguistics in philosophy. Ithaca, 1967. P. 97—
121.	/
Veyrenc J. 6tudes sur le verbe russe. Paris, 1980. 400 p. I
Whorf B. L. The Hopi language, Toreva dialect 11 Linguistic structures of
native America. Ed. H. Hoijer et al. 1946. P. 158—183. [Viking Fund Pub-
lications in Anthropology 6] (New York).	I
Whorf В. L. Some verbal categories of Hopi // Language, Thought and Reality.
Selected writings of B. L. Whorf. New York; London, 19Э9 (1938). P. 112—
124.	/
ЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
А бабий Л. Г. 180
Авилова Н. С. 7Ф, 140, 148
Аврорин В. А. 297
Агрелль С. 63	\
Адмони В. Г. Ill
Акимова Г. Н. 8 \
Акимова Т. Г. 263
Алпатов В. М. 33 \
Амоголонов Д. Д. )297
Апресян Ю. Д. 93', 107, 134, 153,
157, 163, 180, 264, 272, 273
Арутюнова Н. Д. 9
Балин Б. М. 244
Банару В. И. 180
Барентсен А. А. 55
Белич Ал. 202
Белова В. С. 266
Белошапкова В. А. 275, 282
Белякова Л. Ф. 203, 204, 208, 209
Беывенист Э. 10, 202
Бернштейн С. И. 16
Бирюлин Л. А. 154
Блауберг И. В. 9
Блумфилд Л. 234
Богданов В. В. 154
Бодельсен 232
Бодуэн де Куртенэ И. А. 10
Бондарко А. В. 4, 9, 10, 11, 13, 23,
24, 37, 40, 42, 44, 48, 55, 60, 62,
63, 86, 92, 131, 132, 137, 145, 149,
151, 195, 203, 207, 216, 217, 224,
227, 228, 231, 242, 247, 248, 257,
258, 274, 275, 284, 287, 288, 289,
292
Брюно Ф. 10
Буланин Л. Л. 62, 137, 231
Булыгина Т. В. 29, 42, 181, 216,
218, 219, 225, 228, 260, 282, 291
Бурмистрова Л. А. 244
Быкова Л. А. 146
Вайнрих X. 202
Валимова Г. В. 260
Васева-Кадынкова И. 260
Вахтин Н. Б. 297
Веденина Л. Г. 11
Вендлер 3. 188
Веренк Ж. 202
Виноградов В. В. 10, 40, 56, 203,
205, 260, 261, 265, 275, 289
Володин А. П. 33
Вольф Е. М. 265
Всеволодова М. В. 122
Гаврилова В. И. 196, 198
Гайсина Т. М. 42
Гак В. Г. 10, 11
Галсан С. 297
Генюшене Э. III. 184
Гийом Г. 10* 41
Гловинская М. Я, 50, 57, 134, 137,
162, 182, 189, 281, 286
Грекова О. К. 134, 146, 147
Грубор Дж. 69
Гулыга Е. В. 11
Гуляницкий Л. 205, 206
Гухман М. М. 11
Давтян Н. А. 4
Демиденко Л. П. 158, 185, 187, 191,
193 194
Дерибас Л. А. 261, 263
Деянова М. 184
Джанмавов 10. Д. 297
Дик С. 11
Дубровина 3. М. 300
Дэжё Л. 53
Елисеева А. Г. 233
Есперсен О. 10, 16
Жамбалсурэн Г. 297
Зайцева М. И. 192, 194
Звегинцев В. А. 10
Земская Е. А. 160, 173
Золотова Г. А. 10, 218, 228
Ибрагимова Ф. М. 42
Иванова И. П. 63, 223, 233
Иванова К. 184
Иванчев С. 183, 184, 185, 231
Иванчикова Е. А. 282
Ивин А. А. 243, 245, 251
Ильенко С. Г. 275
335
ИнэпликегйП. И. 183, 311
Исаченко А. В. 134,140, 141 i
Калашник Д. М. 112, 122
Камынина А. А. 271
Карцевский С. О. 15
Касевич В. Б. 154, 163
Кацнельсон С. Д. 25, 29
Кашкин В. Б. 204, 208
Кильдибекова Т. А. 42
Киреевский И. В. 229
Князев 10. П. 197, 198, 199, 200
Козинцева Н. А. 208, 263
Козырев В. И. 44
Константинова О. А. 297
Коркина Е. И. 297
Кошмидер 3. 10, 93, 222, 230, 231,
232
Красильникова Е. В. 301
Крейнович Е. А. 53, 297, 304, 315
Кржижкова Е. 99
Кубик М. 272
Кубрякова Е. С. 11, 17
Кузьмин В. П. 7
Курилович Е. 10
Кюльмоя И. П. 131,149, 275, 288, 289
Лебедева Г. Ф. 203, 204, 205,-208
Лейнонен М. 206
Леонидова М. 311
Ломов А. М. 44, 55, 99, 113, 11*4, 115,
122	•
Лопатин В. В. 33
Ляпон М. В. 30
Мамедов II. М. 4
Марков 10. Г. 6
Мартине А. 11
Маслов 10. С. 41, 48, 52, 54, 56, 58,
61, 62, 63, 64, 65, 66, 70, 73, 86,
89, 93, 95, 96, 103, 122, 124, 136,
153, 156, 183, 189, 209, 231, 234,
275, 284, 285, 288, 289, 292
Матвеева Е. А. 208
Мелиг X. Р. 231
Мельничук А. С. 9
Меновщиков Г. А. 297
Мещанинов И. И. 4, 10, 11
Михеев А. Ф. 273
Мэрченд X. 232, 233
Найссер У. 247
Налимов В. В. 246
Намакштанская Н. Е. 270, 271
Насилов Д. М. 53
Недялков В. П. 183, 189, 190, 197,
311, 317	/
Недялков И. В. 311 I
Николаева Т. М. 127 /
Новик И. Б. 4	/
Новиков Л. А. 251 /
Нурен А. 10 J
Нуртазина М. Б. 273, 284
Одинцова М. П. 2бЗ
Оркина Л. Н. 275/
Орловская М. Н. 297
Отаина Г. А. 297, 317
Павлов В. М. 48/ 53
Падучева Е. В. 9, 426, 127, 128, 154,
216 229
Панова Г. И. 136, 142, 217
Панфилов В. 3. 29, 297, 298, 309
Петрухина Е. В. 145
Пешковский А. М. 10, 40, 63, 220,
223, 275
Полковникова С. А. 272
Полянский С. М. 245, 246, 248, 275
Поспелов Н. С. 202, 275
Поташкина 10. А. 275, 287
Потебня А. А. 4, 5, 10, 23, 203, 229,
230, 257
Прокопович Е. Н. 148, 149
Пупынин 10. А. 44
Распопов И. П. 257
Рахтилин В. Г. 183, 311
Рачков Г. Е. 297
Ремчукова Е. А. 134, 136
Реферовская Е. А. 41, 52, 183, 281
Ромбандеева Е. И. 193
Рощина Л. М. 134, 135
Ружичка Р. 135
Савина В. М. 263
Садовский В. Н. 9
Сапжеев Г. Д. 297
Селиверстова О. Н. 29, 42, 216, 228.
9Q4 9QQ
Семченкова 3. К. 267
Серебренников Б. А. 29, 53
Сервисен X. К. 46
Сильницкий Г. Г. 189, 190
Слюсарева Н. А. 8, 10, И
Соболева П. А. 67, 68
Солнцев В. М. 9
Степанов Г. В. 8
Степанов 10. С. 8, 29, 42, 44, 127
Сыромятников Н. А. 297, 300
336
Телин Н. Ё. 59 Тихонов AJH. 157, 158, 181, 195 Томмола Х.\44	Churg S. 44 Comrie B. 182, 208, 297 Danes Fr. 10, 23
Уорф Б. Л.206, 234, 296, 297 Успенский Б А А. 53 Успенский В. (А. 125	Dik S. C. 10 Dokulil M. 23 Dressier W. 144
Филатова-Хелльберг Е. 146 Фокина Н. А. Ьб1 Фонтэн Ж. 2071 280 Фортунатов Ф. j Ф. 5, 47	Fabricius-Hansen G. 187, 193 Fontaine J. 44, 207, 263, 280, 287 Forsyth J. 133 Franklin K. J. 300, 316 Freed A. F. 185, 193
Хализева В. С. 163, 180 Хартунг 10. 140 Холодович А. А. 29, 33, 57, 68, 126, 297 299 317 Храковский В. С. 33, 126, 153, 154,	Gak V. G. 10 Gramley S. 313 Guentcheva Z. 44 Guillaume G. 41
155, 163	Hajieova E. 23 Halliday M. A. K. 8, 10
Цейтлин С. Н. 222 Чейф У. 190 Червенкова И. 124 Черемисина М. И. 305	Hlavsa Z. 23 Hulanicki L. 205, 206 Jakobson R. 85, 304 Jeffers R. 316
Шарху А. 297 Шахматов А. А. 4, 6, 10, 16, 47, 86, 197, 198, 200, 252 Шведова Н. 10. 8, 10 Швейцер А. Д. 10 Шелякин М. А. 54, 55, 58, 61, 63, 68, 113, 134, 140, 145, 185, 187, 191, 193, 194, 231, 275 Шендельс Е. И. 11 Широкова Е. Г. 146 Шмелев Д. Н. 8 Штернберг Л. Я. 297 Шубик С. А. 44 Щерба Л. В. 6, 10, 40	Kalectaca M. 297 Kantor R. 316 Karcevski S. 137 Кореёпу Fr. 231 Koschmieder E. 231, 232, 275 Krizkova H. 231 Leinonen M. 206, 231 Mahmoudian M. 333 Malotki E. 297 Martinet A. 10
Юдин Б. Г. 9 Юлдашев А. А. 297	Mathesius V. 10, 23 Mehlig U. R. 134 Middendorf E. W. 190
Якобсон Р. О. 8, 10, 148, 234, 277, 296 297 Яковлев В. Н. 134, 135, 136, 137, 191 Ярцева В. Н. 26, 31 Яхонтов С. Е. 183, 184, 197	Panevova J. 23 Panzer B. 146 Pete I. 131, 140 Reesink G. P. 300 RftziCka R. 265
Anderson L. 200, 203 Andersson S. G. 204, 209	Sapir E. 191
22 Теория функциональной грамматики
337
Schmidt W. 10
Sekaninova E. 184
Sgall P. 23
Stender-Petersen A. 198
Storch G. 187, 191—193
Vendler Z. 188, 260
Veyrenc J. 202
Whorl B. L. 296
Timberlake A. 44
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ 1
ОБЩЕТЕОРЕТIIЧЕСК И Е II ОБЩЕГ Р АММАТIIЧЕСК И Е
ПОНЯТИЯ И ТЕРМИНЫ
Активность/пассивность 29, 30, 32,
Акциональност\> (поле действия) 42,
196	’
Анализ
системный 38
моносистемный 7
полисистемный 7
функциональный 6, 7, 10
Аспект грамматики
системно-структурный 14
функциональный 14
Аспектуальная ситуация 40, 41, 89
Аспектуальность 3, 29—32, 40—45,
53, 54, 63, 84, 91, 98, 99, 124, 125,
153, 195, 228, 229, 256
Аспектуально-таксисная ситуация
(асп.-такс. сит.) 12, 89, 90, 111, 215,
235, 239, 242, 256-3<9
Бытийность 3, 32, 35, 45
Вариативность
семантическая И, 13, 14, 26—
28, 30, 112, 123, 154
формальная 11, 13, 26
Взаимность 29, 32
Возвратность 29, 32
Временная локализованность 3, 29—
32, 34, 42, 43, 98, 99, 108, 119, 120,
208, 210-233, 274, 288
Высказывание 8
Грамматика
системно-дифференцирующая/
системно-интегрирующая 7
функциональная 6, 7, 10—15, 39,
124
Грамматическая категория (ГК) 6,
9, 14, 26, 32—34, 36—38, 52, 53, 59,
61, 64, 123, 127, 162, 206, 214, 227,
233
Граммема 36, 37
Группировка функционально-семан-
тических полей 31—34, 40—43
с предикативным ядром 31
с субъектно-объектным (преди-
катно-субъектным и предикатно-
объектным) ядром 32, 33
с качественно-количественным
ядром 32
с обстоятельственным ядром 32
Длительность 28, 29, 34, 41, 42, 46,
52, 63, 65, 69, 81, 97—124, 136, 138,
198, 199, 228, 230, 237, 247, 256,
259, 274, 278, 279, 285
Единица
грамматическая 3, 6, 10, 11, 14,
38, 241
лексическая 22
«строевая» лексическая 6, И
строя языка 6, 34
языковая 10, 18—21, 23, 24, 26,
63, 226
Залоговость 3, 29, 30, 32, 41, 43
Значение 21—28
Интерпретационный компонент язы-
кового содержания 23—28
Категориальная ситуация (КС) "12—
14, 18, 21, 28, 239
аспектуальная 12
аспектуально-таксисная 12, 89,
90, 111, 215, 235, 239, 242, 256—
319
временной локализованности/не-
локализованности 211—213, 228,
229, 274
локативная 12
модальная 12
1 Настоящий указатель включает лишь те термины и прочие названия,
которые представляют существенные для данной работы попятил и отра-
жают основное направление анализа.
22*
339
таксисная 238, 239, 245—247,
249-251, 253, 256-319
темпоральная 12
Категориальная характеристика вы-
сказывания 4, 13
Качественность 3, 32, 35, 43, 229
Количественность 3, 32, 43,	99,
124, 229
Коммуникативная перспектива вы-
сказывания 3, 32, 43, 91
Компаративность 3, 32, 34, 43
Кратность 29, 37, 41, 42, 53, 63, 76-
78,81, 84, 99, 102, 105, 109, 117,
121, 124-152, 199, 215, 228, 229, 256
Л имитативная ситуация 85—98
Лимитативность 29, 37, 45—98, 112,
117, 122, 228, 256
Локативная ситуация 12
Локативность 3, 30, 32, 36, 43, 229
Модальная ситуация 12
Модальность 3, 26, 30, 32—34, 41 —
43, 58, 222, 224, 229
Направление описания (подход)
от семантики к форме (от функ-.
ций к средствам) 3, 5, 6, 14—17
от формы к семантике (от средств,
к функции) 5, 6, 14—17 4
Реляционность (поле отношения) 30,
42, 43, 196	/
Система	/
речи 13	|
функционирования /22
языка (языковая) 1/0, 12, 13, 20,
24	/
Ситуация	/
категориальная (типовая катего-
риальная) 4, 42, 90, 91, 94
общая 13, 40, 239
речевая 9, 14, 2|, 26, 38
Следствие (поле следствия) 32
Смысловая (мыслительная) основа
языкового содержания 24
Смысловое (мыслительное) содержа-
ние 23—27
Среда 9, 10, 20,21, 38, 39, 88, 89
внутриязыковая / внеязыковая
6, 10
системно-языковая (парадигма-
тическая) / речевая 9
Статальность (поле состояния) 35,
42, 43, 45, 196, 256
Структура
грамматической категории 37
функционально-семантического
поля 4, 21, 34—36, 52, 63, 121,
123, 226, 242
.содержательная (типовая со-
; держательная) 12, 13, 37, 40, 46,
85,. 86, 94, 238, 239, 288
' формальная 288
Субъектность 3, 32
Обусловленность 3, 29, 32, 41, 235,
237, 257, 258, 267-274, 286, 295
Объектность 3, 32
Определенность/неопределенность 3,
32, 35, 43, 109
Переходность/непереходность 29, 32,
58, 61, 69
Персональность 3, 30, 32, 33, 42, 43,
229
Перфектность 41—43, 195—209, 256,
262, 263, 270
Посессивность 3, 30, 32, 35
Потенциал функционирования 18,
19, 233
Представление смыслового содержа-
ния
дискретное/недискретное 26, 38
эксплицитное/имплицитное 27,
38
Принцип системности 3, 9, 11
Причина (поле причины) 32
Таксис 3, 29, 31, 32, 35, 42, 43, 52,
89, 90, 98, 99, 120, 121, 196,229,
234-319
Таксисная ситуация 238, 339, 245—
247, 249—251, 253, 256—319
Темпоральная ситуация 12
Темпоральность 3, 29—32, 34, 38,
41, 42, 98, 99, 116, 117, 121, 195,
214, 229
Условие (поле условия) 32
Уступка (поле уступки) 32
Фазовость 29, 41—43, 63, 104, 116,
153-195, 256
Функционально-семантическое поле
(ФСП) 3, 4, 11—14, 16, 18, 21, 28—
39, 41-44, 46, 52, 63, 92, 98, 121—
123, 126—129, 131, 137, 138, 143,
340
147, 148, 150, 155, 196, 201, 211,
226-230, 238V242, 275
моноцентррческое 123, 228
с целостным грамматическим
ядром 34
с комплексным (гетерогенным)
ядром 34 3 228
полицентрическое 34, 35, 123,
228, 242	!
Функционирование 6, 8, 10, 19,
20, 22-24
Функция 8—10, 16, 17—24, 33, 35
в потенциальном аспекте (Фп)
17-22, 28
в результативном аспекте (Фр)
17-22, 28
прагматическая 9, 33
семантическая 9, 11, 12, 20—22,
28, 36, 37
стилистическая 9, 21
структурная 8, 22
Цель (поле цели) 32
Языковая интерпретация смыслового
содержания 23—28, 103, 105, 107,
210, 211, 226, 256
Языковое содержание 23—28, 103
ПОНЯТИЯ И ТЕРМИНЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К АНАЛИЗУ
АСПЕКТУАЛЬНОСТИ, ВРЕМЕННОЙ
ЛОКАЛИЗОВАННОСТИ И ТАКСИСА
Аспектуальная ситуация 40, 41, 89,
311-313
Аспектуальность 3, 29—31, 40—45,
53, 54, 63, 84, 91, 98, 99, 124, 125,
153, 195, 228, 239, 256
Аспектуально-таксисная ситуация
(асп.-такс. сит.) 12, 89, 90, 111, 215,
235, 239, 242, 256-319
включающая элементы семан-
тики обусловленности / без эле-
ментов семантики обусловлен-
ности 258—274, 295
локализованная / нелокализо-
ванная во времени 275—295
недифференцированные 242,
253—256, 258, 263, 269, 272, 274,
279, 281, 283, 287, 288, 289,
291-292, 294
неопределенно-временные от-
ношения при неактуальности
различия одновременности /
разновременности 237, 243,
249, 250, 253, 255, 256, 263,
295
отношения «псевдоодновре-
менности» 243, 250, 256, 299
Время глагола (категория времени)
34, 36, 38, 197, 198, 214, 222, 223,
227, 234
Вид глагола (категория вида) 36,
37, 41, 42, 44, 46, 52-54, 58, 62-64,
66, 69—73, 89, 92, 112, 122, 123,
162, 197, 220, 244
Временная локализованность / нело-
кализованность (Л/НЛ)
значение Л/значение НЛ 35, 210,
211, 214, 219, 224
Л/НЛ действия (ситуации) во
времени 36, 87, 155, 164, 166.
231, 269, 274
ситуация Л/ситуация НЛ 211—
213, 228, 229, 274
Временные (таксисные) отношения
между действиями 236, 238—258,
263, 266, 270, 272-275, 279-281,
283, 288, 301
дифференцированные 253, 255,
274, 281—286, 289
одновременность / разновре-
менность 236, 237, 242—249,
251,253, 256, 258, 275, 289, 294
Длительность 28, 29, 34, 41, 42,46,
52, 63, 65, 69, 81, 97-124, 136, 138,
198, 199, 228, 230, 237, 247, 256,
259, 274, 278, 279, 285, 290
внешняя детерминация дли-
тельности 98, 99, 104, 111—113,
122, 123
внутренняя длительность дей-
ствия 98, 99, 101—104, 113, 122,
123
длительность действия / интер-
вала 120, 121
локализованная / нелокализо-
ванная во времени 119, 121
непрерывная / прерывная 28,
108, 117, 118, 121
ограниченная / неограниченная
28, 60, 108, 110—112, 121, 122,
134, 135, 139, 143, 147, 254, 255
определенная / неопределенная
341
28, 108—110, 112, 113, 117, 120,
121
протяженная / замкнутая (ре-
зультативная) / сохранения ре-
зультата 99, 112—115, 121
темпоралыю характеризован-
ная / нехарактеризованная 112,
115-117, 121
эксплицитная / имплицитна я
103—105, 108—110, ИЗ, 117, 119,
122, 123, 263, 278, 282
Конкретность / неконкретность
(обобщенность) 227
действия 91, 119, 210, 212, 216,
225, 227, 229
объекта 210, 211, 216, 227, 229
ситуации 87, 210—212, 218, 219,
221, 225
субъекта 36, 210—212, 216—
219, 227, 229
Кратно-соотносительная конструк-
ция (КСК) 131, 147, 149-151, 229,
288-293
кратно-парная / кратно-цепная
229, 288—293
Кратность 29, 37, 41, 42, 53, 63,
76-78, 81, 84, 99, 102, 105, 109,
117,124-152,199, 215, 228, 229, 256
единичность (однократность) /
множественность (неоднократ-
ность 53, 126—128
Лимитативная ситуация 85—98
базирующаяся на непроцессных
функциях несовершенного вида
90-94
ситуация данного или постоян-
ного отношения (реляционная)
91, 93, 94
ситуация «коинциденции»
(перформативного типа) 91,
93, 94
ситуация обобщенного факта
91-94, 107
обобщенно-событийного / об-
общенно-назывного типа 91
процессная 85—90
непредельно-процессная 85,
87, 88, 90
предельно-процессная (про-
цессная ситуация потенци-
ального предела) 85, 87—89
«закрытого» / «открытого»
типа 89
конативная 89
ситуация достигнутого предела
(результата) с элементом импли-
цитной процессности 94—98
Лимитативность 29, 37, 45—98, 112,
117, 122, 228, 256 [
Локализованность действия (ситуа-
ции) во времени (конкретность) (Л)
36, 87, 155, 214, 25(у
«единичная» / «суммарная» 215
фиксированная / нефиксирован-
ная 214, 215 I
Монотемпоральность / политемпо-
ральность (мопотемпоральное /
политемпоральное значение) 133,
138, 144, 231
Направленность действия на предел
(результат) / его достижение (На-
правл. / Результ.) 48, 52, 54, 56—
59, 61, 62, 65, 68, 73—76, 79, 83, 88,
89, 92, 93, 95-97, 259, 285
Начинательное значение (НЗ) 79,
154, 159—163, 165, 166, 171, 180—187
адвербиальное 186, 187
адвербиально-итеративное 187
адвербиально-континуаль-
ное 187
адвербиально-узуальное 187
серийное 186—188, 191, 194
неадвербиальное 186
итеративное 186, 187
константное 186
Начинательность 79, НО, 154, 180—
'187
коррелят начинательного гла-
гола (КН) 180—182, 185, 187—
189, 191, 194, 195
начинательная конструкция 180
начинательное значение (НЗ) 79,
154, 159—163, 165, 166, 171,
180—195, 278, 287
начинательный глагол (НГ) 47,
62, 71, 72, 79, 122, 157—159,
161—163, 166, 172, 178, ISO-
195, 198, 259
Начинательный глагол (НГ) 188—
195
ингрессив 188,190—192,194,195
инхоатив 74, 188—192, 194, 195
инцептив 188, 190—194
Нелокализованность действия (ситу-
ации) во времени (временная нелока-
лизованность) (НЛ) 214, 217—226,
256, 289
временная обобщенность («вне-
временность», «всевременность»)
210, 217, 218, 220—224, 227, 231,
232, 289
обычность (узуальность) 210,
217—221, 232, 289
342
«йрЬстая Ьюузуалытая) повторя-
емость» 2117—220, 232, 289
Неоднократность 129—131, 133—152
итеративная (дискретная) 137,
144—152 \
собирательная 133—144
мультипликативная / дистри-
бутивная' 133—144, 151, 152
Обусловленность 3,29,32,41,235, 237,
257, 258, 267—274, 286, 289, 294, 295
временная 257, 267—270, 275,
283, 293, 294
отношение следствия 267, 273
отношение условия 257, 267,
272 273 314
причинная 257, 267, 269, 270,
272
уступительная 267, 270—272;
314
целевая 267, 271, 272, 306, 307,
313, 314
Ограниченность / неограниченность
действия пределом (Огр. / Неогр.)
47, 48, 51, 52, 54-56, 58-60, 62,
85, 86, 90, 91, 93, 94, 109, 110, ИЗ,
123, 215, 244
Одновременность 234, 235, 246—249,
251, 253—255, 258—262, 268, 271,
274—277, 281—283, 289, 290, 299,
301, 306—308, 312, 313
строгая (полная) / нестрогая (ча-
стичная) 243, 256—261, 279,
295, 296
Относительное время 234
Перфектное значение 200—203, 205,
209, 274, 278, 279
собственно-перфектное / тем-
порально смещенное (смещенно-
перфектное) 195
статально-перфектное / акцио-
нально-перфектное 198—204,
206, 207
Перфектность 41, 195—209, 256,
262, 263, 270, 291
статальпая / акциональная /
диффузная 196
эксплицитная / имплицитная
196, 197, 202, 207
Плюсквамперфектное значение 195,
202, 208, 209
статально-плюсквамперфектное/
акционально-плюсквамперфект-
ное 200—202, 208
Полипредикативная конструкция
149, 248, 274, 275, 280, 289
Полипредикативный комплекс 234—
239, 250, 254, 257, 274, 283, 287,
288, 295
Предел 37, 65, 68, 69, 73, 88, 94, 97
98, 104, 106, НО, 111, 173, 258,
289
абсолютный / относительный
50, 51
внутренний / внешний 46, 47,
52, 173, 176, 177
реальный / потенциальный 48—
50, 56, 57, 59, 61, 62, 90
эксплицитный / имплицитный
49, 50, 57, 59, 61, 62, 90, 93, 173
Предельность / непредельность
(П/НП) 37, 49, 52-54, 59-66,
68—70, 73, 79, 82, 87, 289
Предикация 300
основная (первичная) / второ-
степенная (вторичная) 235—237,
241, 274
Предшествование 235, 246, 255,
260—262, 266, 271, 277—279, 284—
286, 290, 291, 299, 305, 308, 312, 313
Прерывание 312
Причина (значение причины) 29, 30,
235, 237, 286, 306, 313
Процессность
эксплицитная / имплицитная
290
Разновременность 235, 243—247,
249, 254, 255, 261, 262, 269, 275,
277—279, 284—287, 290, 291
строгая (полная, сильная) / не-
строгая (частичная, слабая)
243-246, 277, 278, 294
Следование 235, 262, 277—279, 284,
290, 291, 298, 301, 309, 315
Следствие (значение, отношение след-
ствия) 29, 235, 237,263
Совмещенность действий в едином
периоде времени 258, 263, 265, 266,
270—273, 280, 283, 287, 290, 293
Способы действия (СД) 37, 42, 47,
51, 60, 61, 63-85, 91, 95, 98, 100,
102-105, 109, 110-113, 117, 118,
122-124, 129, 130, 133, 135, 138—
140, 143-145, 148, 149, 228, 259,
277
непредельных глаголов 83, 84
итеративные 83, 84, 138, 139
многоактный 83, 84, 102, 117,
118, 130, 134, 138
постоянно-узуальный 83
реляционный 82
статальный 82
эволютивный 83
предельных глаголов 73—82,
145
одноактный 69, 81, 82, 100,
105, 133
343
результативные 37, 57, 71,
73-79
терминативно-временные 7 9,
80, 102
терминативно-продолжитель-
ные и терминативно-интенсив-
ные 62, 80, 81, 102
Таксис
зависимый / независимый 35,
234, 239-242, 254, 257-267,
274—319
Таксисная ситуация 238, 239, 245—
247, 249-251, 253, 256-319
Таксисность
степень таксисности в языке 300
Условие (значение, отношение усло-
вия) 29, 30, 235, 237 1
Уступка (значение уступки) 29, 235,
237	Г
Фазовое значение 1531—157, 170
начала / продолжения / пре-
кращения действия 157—179,
185, 186, 188, 192—195
Фазовость 29, 41—43, 63, 104, 116,
153—195, 256
Характеризация (отношение харак-
теризации, элемент характеризации)
235, 237, 257, 258, 263—267, 271,
273, 279, 287, 288, 292, 294
Цель (значение цели) 29, 65, 235, 237
) ОГЛАВЛЕНИЕ
1	Стр.
Предисловие ...................................................... 3
Введение. Основания функциональной грамматики (А. В. Бондарко) . .	5
Исходные понятия ................................................. 5
Подходы «от семантики» и «от формы».............................. 14
О понятии «функция».............................................. 17
Интерпретационный компонент языкового содержания................. 23
Функционально-семантические поля ................................ 28
Семантические категории грамматики............................ 28
Группировки ФСП............................................... 31
Структурные типы ФСП ......................................... 34
Системные признаки ФСП ....................................... 36
Глава I. Аспектуальность......................................... 40
Содержание и типы аспектуальных отношений (А, В. Бондарко) . .	40
Лимитативность................................................... 45
Лимитативность как функционально-семантическое поле (А. В. Бон-
дарко') ...................................................... 46
Содержание и типы семантики предела......................... 46
Внутренний и внешний предел (46). — Реальный и потен-
циальный предел (48). — Эксплицитный и имплицитный
предел (49). — Абсолютный и относительный предел (50).
Структура поля лимитативности............................... 52
Отдельные разновидности лимитативных отношений.............. 54
Ограниченность / неограниченность действия пределом
(54). — Направленность действия на предел (результат) /
его достижение (56). — Предельность / непредельность (59).
Способы действия в поле лимитативности (М. А. Шелякин) ...	63
Понятие способов действия................................... 63
Типы способов действия...................................... 67
Способы действия и категория	вида.......................... 69
Способы действия предельных	глаголов ..................... 73
Результативные способы действия (73). — Терминативно-
временные способы действия (79). — Терминативно-продол-
жительные и терминативно-интенсивные способы действия
(80). — Одноактный способ действия (81).
Способы действия непредельных глаголов ........................ 82
Реляционный способ действия (82). — Статальный способ
действия (82). — Эволютивный способ действия (83). —
Постоянно-узуальный способ действия (83). — Многоактный
способ действия (83). — Итеративные способы действия (83).
Лимитативные ситуации (А. В. Бондарко)........................... 85
Процессность. Предельно-процессные и непредельно-процес-
сные ситуации ..............................................   85
345
Л имитативные ситуации, базирующиеся на непроцессны^ функ-
циях несовершенного вида...................................  90
Ситуации достигнутого предела (результата) с элементом им-
плицитной процессности.........................../	. . . .	94
Длительность (Л. В. Бондарко).........................к	. . . .	98
Вступительные замечания............................,.......... 98
Внутренняя длительность действия............................. 101
Эксплицитная и имплицитная длительность...................... 103
Возможность представления действий безотносительно к их дли-
тельности ................................................... 105
Содержательные типы длительности............................. 108
Определенная/неопределенная длительность.................. 108
Ограниченная/неограниченная длительность.................. 110
Длительность протяженная, замкнутая (результативная), дли-
тельность сохранения результата ........................... 112
Темпорально характеризованная/нехарактеризованная длитель-
ность ..................................................... 115
Непрерывная/прерывная длительность........................ 117
Локализованная/нелокализованная во времени	длительность 119
«Длительность интервала».................................. 120
Длительность как функционально-семантическое	поле.......... 121
Кратность (В. С. Храковский).................................... 124
Вступительные замечания ..................................... 124
Теоретические предпосылки ................................... 125
Функционально-семантическое поле кратности................... 126
Счет ситуаций..............	. . ............................ 131
Семантические типы неоднократности........................... 133
Собирательная неоднократность ............................. 133
Мультипликативная неоднократность . ....................... 133
Дистрибутивная неоднократность............................. 139
Итеративная (дискретная) неоднократность................... 144
Классификация семантических типов неоднократности ...	151
Фазовость ...................................................... 153
Семантика фазовости и средства ее выражения (В.	С.	Храковский) 153
Вступительные замечания.................................... 153
Фазовые значения и их характеристика....................... 153
Функционально-семантическое поле фазовости	............ 155
Глаголы, сочетающиеся и не сочетающиеся с фазовыми зна-
чениями ................................................... 155
Лексико-грамматические, грамматические и контекстуальные
средства выражения значения начала действия................ 157
Лексические средства выражения значения начала действия 162
Лексико-грамматические средства выражения значения прекра-
щения действия............................................. 172
Лексические средства выражения значения прекращения дей-
ствия ..................................................... 174
Средства выражения значения продолжения''’действия ...	178
Начинательность и средства ее выражения в языках разных типов
(В, П. Недялков)	.......................... 180
346
Основные способы выражения начинательного значения . .	186
Фазовое и серийное начинательные значения ................ 185
Основные типы начинательных глаголов: инхоативы, ипгрес-
сивы, инцептивы .......................................... 188
Перфектность (Ю. С. Маслов) .................................... 195
Глава И. Временная локализованность (А.	В.	Бондарко)......... 210
Общая характеристика семантической категории и ее языкового вы-
ражения ........................................................ 210
Типы временной пслокализовапностн............................... 217
Временная локализованность как функционально-семантическое поле 226
Из литературы вопроса .......................................... 230
Глава III, Таксис............................................... 234
Общая характеристика семантики и структуры поля таксиса (А. В. Бон-
дарко) ......................................................... 234
Одной ременность/разповременность и другие типы таксисных отноше-
ний (С. М. Полянский) .......................................... 243
Отношения разновременности................................... 243
Отношения одновременности ................................... 247
Неопределенно-временные отношения при неактуальности раз-
личия одновременности/разновременности ...................... 249
Отношения «псевдоодновременности» ........................... 250
Замечания об отношениях недифференцированного типа (А. В: Бон-
дарко) ......................................................... 253
Аспектуально-таксисные ситуации................................. 256
Зависимый таксис (на материале деепричастных конструкций)
(Г. Г. Акимова, Н. А. Козинцева) ............................ 257
Аспектуалыю-таксисные ситуации без элементов семантики
обусловленности .......................................... 258
Основное и второстепенное действия, не связанные отноше-
нием характеризации (258). — Основное и второстепенное
действия, связанные отношением характеризации (263).
Аспектуально-таксисные ситуации, включающие элементы
семантики обусловленности ................................ 267
Временная обусловленность (267). — Причинная обусловлен-
ность (269). — Уступительная обусловленность (270). —
Целевая обусловленность (271). — Отношение условия
(272). — Отношение следствия (273).
Независимый таксис .......................................... 274
Аспектуально-таксисные ситуации (локализованные во времени)
в сложноподчиненных предложениях (Т. Г. Акимова) ....	275
Отношения одновременности (275). — Отношения разно-
временности (277). — Недифференцированные временные от-
ношения (279).
Аспектуально-таксисные ситуации (локализованные во времени)
в полипредикативных конструкциях сочинительного типа
(Н. А. Козинцева)......................................... 280
347
Дифференцированные временные отношения (281). — Недиф-
ференцированные временные отношения (287).
Аспектуально-таксисные ситуации, нелокализованпые во вре-
мени (кратный таксис) (Т. Г. Акимова, Н. А. Козинцева) . . .	288
Таксис в кратно-парных конструкциях (289). — Таксис
в кратно-цепных конструкциях (292).
Заключительные замечания о таксисе в русском языке (А. В. Бондарко) 295
Типологические и сопоставительные аспекты анализа зависимого
таксиса (на материале нивхского языка в сопоставлении с русским)
(В. П. Недялков, Т. А. О тайн а) ................................. 296
Вступительные замечания........................................ 296
Конечные (финитные) и неконечные (деепричастные) формы . . .	297
Таксисная пара форм: деепричастная и опорная формы ....	299
Деепричастия однозависимые и взаимозависимые .................. 299
Степень таксисности (=«деепричастности») языка ................ 300
Вариативность в употреблении деепричастных и финитных форм 300
Согласование деепричастий с подлежащим. Совпадение и несовпа-
дение субъектов деепричастного и опорного действий. Каузативный
суффикс -гу- (-ку-) как показатель некореферентности субъектов
двух действий (switch-reference marker). Связь некореферентности
субъектов с таксисом.......................................... 303
Деепричастия временные и обстоятельственные .................. 308
Нарративные и ненарративные деепричастия...................... 315
Деепричастия и предупомянутая информация...................... 316
Смысловая сочетаемость в таксисных парах...................... 316
Семантическая обязательность деепричастий при некоторых кау-
зативах ...................................................... 317
Частотность деепричастных и конечных форм в повествовании и
диалоге ...................................................... 317
Сопоставление с русским ...................................... 318
Заключение (А. В. Бондарко)...................................... 320
Литература....................................................... 321
Именной указатель................................................ 335
Предметный указатель ............................................ 338
ТЕОРИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ
ВВЕДЕНИЕ
АСПЕКТУАЛЬНОСТЬ
ВРЕМЕННАЯ ЛОКАЛИЗОВАННОСТЬ
ТАКСИС
Утверждено к печати
Институтом языкознания
Академии наук СССР
Редактор издательства Н. А. Никитина
Художник Л. А. Яценко
Технический редактор Г; А. Смирнова
Корректоры Л. Б. Наместникова и Г. В. Семерикова
11Б № 33068
Сдано в набор 31.03,87. Подписано к печати 16.11.87.
М-33169. Формат 60x90Vie. Бумага офсетная № 1.
Гарнитура обыкновенная. Печать высокая. Усл. печ.
л. 22. Усл. кр.-от. 22. Уч.-изд. л. 24.99. Тираж 2500.
Тип. зак. № 1435. Цена 2 р. 80 к.
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука». Ленинградское отделение.
199034, Ленинград, В-34, Менделеевская лин., 1.
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука».
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12.