Издательство
"УНИСЕРВ" .
2013 J
Индекс
.71689# 4

К. Бальмонт
Ранняя ласточка — год нам счастливый,
Слёзы зимы до последней доплачь.
Тешиться будем разливчатой нивой,
Ночью — затянет скрипящий дергач.
Ласточка день начинает весенний,
Летнюю ночь завершит соловей.
Пенься, мгновение, будь многопенней,
Свежих мгновений нам, ветер, навей.
Жаворонок вызвенит песни хрустально,
Скажет кукушка — жить много ль нам
Мы приобщимся к земле изначально,
В осень же спросим про всё — журавлей.
&
о
'О
дней-
к задушевное слово
К. Станюкович
МАКСИМКА*
Трудно сказать, насколько бы увенчались
успехом дальнейшие попытки Лучкина познако-
мить Максимку с его именем, — попытки, к ко-
торым Лучкин хотел было вновь приступить, но
появление на баке мичмана, говорящего по-
английски, значительно упростило дело. Он объ-
яснил мальчику, что он не «бой», а Максимка,
и кстати сказал, что Максимкина друга зовут
Лучкин.
— Теперь, брат, он знает, как ты его про-
звал! — проговорил, обращаясь к Лучкину,
мичман.
— Премного благодарен, ваше благородие! —
отвечал обрадованный Лучкин и прибавил: — А
то я, ваше благородие, долго бился... Мальчон-
ка башковатый, а никак не мог взять в толк, как
его зовут.
— Теперь знает... Ну-ка, спроси.
* Продолжение. Начало в №№ 1-8.
2
— Максимка!
Маленький негр указал на себя.
— Вот так ловко, ваше благородие... Луч-
кин! — снова обратился матрос к мальчику.
Мальчик указал пальцем на матроса. И оба
они весело смеялись. Смеялись и матросы и за-
мечали:
— Арапчонок в науку входит...
Дальнейший урок пошёл как по маслу. Лучкин
указывал на разные предметы и называл их,
причём, при малейшей возможности исковеркать
слово, коверкал его, говоря вместо рубаха —
«рубах», вместо мачта — «мачт», уверенный,
что при таком изменении слов они более похо-
жи на иностранные и легче могут быть усвоены
Максимкой.
Когда просвистали ужинать, Максимка уже мог
повторять за Лучкиным несколько русских слов.
— Ай да Лучкин! Живо обучил арапчонка. То-
го и гляди, до Надёжного мыса понимать станет
по-нашему! — говорили матросы.
— Ещё как поймёт-то! До Надёжного ходу ни-
как не меньше двадцати дён... А Максимка по-
нятливый!
3
При слове «Максимка» мальчик взглянул на
Лучкина.
— Ишь, твёрдо знает свою кличку!.. Садись,
братец, ужинать будем!
Когда после молитвы роздали койки, Лучкин
уложил Максимку около себя на палубе. Мак-
симка, счастливый и благодарный, приятно потя-
гивался на матросском тюфячке, с подушкой
под головой и под одеялом, — всё это Лучкин
исхлопотал у подшкипера, отпустившего арапчон-
ку койку со всеми принадлежностями.
— Спи, спи, Максимка! Завтра рано вставать!
Но Максимка и без того уже засыпал, прого-
ворив довольно недурно для первого урока:
«Максимка» и «Лючики», как переделал он фа-
милию своего пестуна.
Матрос перекрестил маленького негра и скоро
уже храпел во всю ивановскую.
С полуночи он стал на вахту и вместе с фор-
марсовым Леонтьевым полез на фор-марс.
Там они присели, осмотрев предварительно,
всё ли в порядке, и стали «лясничать», чтобы не
одолевала дрёма. Говорили о Кронштадте, вспо-
минали командиров... и смолкли.
Вдруг Лучкин спросил:
— И никогда ты, Леонтьев, этой самой водкой
не занимался?
Тверёзый, степенный и исправный Леонтьев,
уважавший Лучкина как знающего фор-марсо-
вого, работавшего на ноке, и несколько прези-
равший в то же время его за пьянство, катего-
рически ответил:
— Ни в жисть!
— Вовсе, значит, не касался?
— Разве когда стаканчик в праздник.
— То-то ты и чарки своей не пьёшь, а деньги
на чарки забираешь?
— Деньги-то, братец, нужнее... Вернёмся в
Россию, ежели выйдет отставка, при деньгах ты
завсегда обернёшься.
— Это что и говорить...
— Да ты к чему это, Лучкин, насчёт водки?..
— А к тому, что ты, Леонтьев, задачливый
матрос...
Лучкин помолчал и затем опять спросил:
— Сказывают: заговорить можно от пьянства?
5
— Заговаривают люди, это верно... На «Коб-
чике» одного матроса заговорил унтерцер...
Слово такое знал... И у нас есть такой чело-
век...
— Кто?
— А плотник Захарыч... Только он в секрете
держит. Не всякого уважит. А ты нешто хочешь
бросить пьянство, Лучкин? — насмешливо про-
молвил Леонтьев.
— Бросить не бросить, а чтобы, значит, без
пропою вещей...
— Попробуй пить с рассудком...
— Пробовал. Ничего не выходит, братец ты
мой. Как дорвусь до винища — и пропал. Такая
моя линия!
— Рассудку в тебе нет настоящего, а не ли-
ния! — внушительно заметил Леонтьев. — Каж-
дый человек должен себя понимать... А ты всё-
таки поговори с Захарычем. Может, и не
откажет... Только вряд ли тебя заговорит! —
прибавил насмешливо Леонтьев.
— То-то и я полагаю! Не заговорит! — вы-
молвил Лучкин и сам почему-то усмехнулся,
точно довольный, что его не заговорить.
(Продолжение следует.)
Солнце гаснет в мгле туманной,
Всюду странный гнёт тоски,
Всюду гнёт тревоги странной.
Вянут в поле васильки,
Вянут грустно, без привета.
Ласки солнца далеки,
Далеки улыбки света,
Всё холодной мглой одето.
Вянут, вянут васильки,
Лепестки цветов бледнеют,
Цвет теряя голубой,
И, поблекшие, белеют
Равнодушной сединой.
Не надеясь, не мечтая,
В мгле осенней темноты
Умирают, увядая,
Поседевшие цветы.

и.
ОСЕНЬ
Ты скучна, моя малютка:
Всё-то смотришь ты в окно.
Солнце в тучах и не греет.
Сыро, холодно, темно.
Прежде яркий и цветущий,
Приуныл теперь наш сад,
И на ветках обнажённых
Слёзы мутные висят.
Не порхают, не щебечут
Птички звонкие в кустах,
Не гудит мохнатка-пчёлка
На пестреющих цветах.
И на ниве опустелой
Хлеб не зыблется волной,
И не слышно гула-шума
На гумне в палящий зной.
Не грусти, моя малютка:
Снова к нам придёт весна,
Снова свет, тепло и радость
Принесёт с собой она.
РАССКАЗ ЗА РАССКАЗОМ
А. Аверьянов
история от?ной иГРУилкСи*
(фОькфлСККАНЛЧЛ.
-» Vl
фремя залечило мою рану: я примирился с
тем, что у меня от всего крестьянского двора
осталась одна телега, которою я играл украдкой
от брата.
Раз сидели мы с ним на лавочке в саду и гре-
лись на солнышке. Нас на солнышке разморило,
а встать было лень. Перед нами лежала, свер-
нувшись в желтый клубочек, наша собачка, Жуч-
ка, прозванная так за свой малый рост.
— А знаешь, Вася, какая мне в голову пришла
мысль?
Так начиналось большинство Ваниных речей,
когда он что-либо придумывал.
* Окончание. Начало в №№ 7 и 8.
Я насторожился.
— Если бы в твою телегу запрячь Жучку, пре-
занятно бы вышло.
— Ничего презанятного не вышло бы, — воз-
разил я, подивившись Ваниной изобретательно-
сти, — Жучка завела бы тележку в кусты, на-
пример, да и сломала.
— А мы-то на что? — не унимался Ваня. — В
телегу мы наложим камней, чтобы ей тяжелей
было, и приучим её бегать по дороге.
Ванина мысль понравилась мне, но я, однако,
решил ему не поддаваться: из-за него ведь я
лишился всего крестьянского двора.
— На словах-то у тебя всё хорошо выходит, а
на деле всё ломается.
— На то и игрушка, чтобы ломалась. Что тол-
ку в ней, когда она под семью замками спрята-
на. А любопытно было бы посмотреть, как это
Жучка по садовой дорожке телегу с камнями
повезёт.
— Право, ничего из твоей затеи не выйдет, —
упорствовал я, завидуя, что интересная мысль
пришла в голову брата, а не в мою.
— Дай хоть попробовать! — взмолился тот.
10
— Что ж, попробуй. Всё равно ничего не вый-
дет, сам убедишься.
Куда девалась наша сонливость!
Не прошло и четверти часа, как Жучка чинно
везла воз камней и оказалась лошадкой по те-
лежке. Велика была наша радость! Мы проигра-
ли этот день и следующий в саду. Ваня не хва-
стался, что его проба, вопреки моему
предсказанию, удалась, и я ему за это был
очень благодарен.
— Давай теперь, — предложил Ваня, — пу-
стим её по двору, предоставим ей побольше
простору.
Я согласился. И на дворе Жучка вела себя,
как настоящая лошадь, солидно и спокойно.
И вела бы, может быть, так себя, на потеху
нам, долгое время, если бы в немного притво-
рённую калитку не просунулась собачья морда.
Оказалось, что в Жучке не замерли и собачьи
свойства: задор и самозабвение. Не успели мы
сообразить, в чём дело, как она уже выскочила
на улицу. Телега застряла в калитке. Жучка рва-
11
нула. Телега рассыпалась, а собака с одними
оглоблями побежала дальше.
Дело было сделано чисто: ни одного живого
места, как говорится, в телеге не осталось, да
и Жучка вернулась уже без оглоблей и иску-
санная.
— Видишь, — упрекнул я брата, обезумев от
горя, — не говорил ли я...
— Неблагодарный! — прервал он меня. — А
сколько времени играл ты с телегой, позабыл?
Я не нашёлся, что ответить.
VII
«На	безрыбье,	— говорит	пословица, —
и рак	— рыба».	Я вспомнил	про	квадратную
доску,	которая где-то валялась: не	то в саду,
не то	во дворе.	«Пусть хоть	она	сохранится,
как вечное напоминание о моей излишней до-
верчивости и небрежности», — думал я, отыски-
вая доску.
— Ты что это, Васенька, ищешь? — спросила
меня кухарка Домна, видя, как я без толку бе-
гал по двору.
12
— Не видала ли, Домна, доски вот такой. —
Я начертил квадрат на земле, величиной в про-
павшую доску.
— Как не видала! Она целую неделю на дво-
ре провалялась.
— Принеси её поскорей, — перебил я слово-
охотливую Домну.
— Да лошадь ногой её раздавила, — невозму-
тимо продолжала кухарка.
— Всё равно, принеси, починю.
— Да я её на лучинки истратила.
— Как на лучинки?
— Да так. Что ей, думаю, без пользы ва-
ляться.
— Почему же ты меня не спросила? — сер-
дился я на Домну, хотя нужно было бы сердить-
ся на самого себя.
— Что же спрашивать. Валяется доска без
призору, значит, никому не нужна. Я и то хоте-
ла её к сторонке поставить, да руки не до-
ходили.
Я горько задумался. И было над чем заду-
маться. А Домна всё не унималась.
13
— Ну, и лучинки были! — не утерпела она,
чтобы не выразить своего восторга: Домне, ко-
нечно, и в голову не могло прийти, что каждое
её слово, словно ножом, режет меня по серд-
цу. — Как порох горели. Нет ли у тебя ещё та-
кой доски?
Я поскорее убежал от кухарки.
Вот и вся история моей игрушки. При свете
весеннего солнца начала она свою жизнь, то
есть начала забавлять меня, и при свете печного
огня закончила её, обратившись в золу.
кроме шуток
О. Map
'tyl'PS'g'PM, 'PWtyi'Pb л
Как-то царевна одна
В тёмном лесу заблудилась;
Встретился рыцарь — она
В страхе к нему обратилась:
— Рыцарь! Спаси! Я боюсь
Страшных деревьев колючих,
В замок родной тороплюсь —
Небо всё в сумрачных тучах.
Рыцарь был зол и угрюм...
Лошадь сердито стегает,
Издали слышится шум:
Кто-то его настигает.
Г номы-малютки бегут —
Светят фонарики-точки.
Вместе царевну спасут
В мраке спустившейся ночки!
Понял, что нужно помочь,
Рыцарь суровый и гневный,
И на коне через ночь
В замок отвёз он царевну.
ЖИЛА БЫЛА СКАЗКА
А Боане
JtMlUUH/tA
77а зелёном лужке вырос пышный круглый
одуванчик. Издали его можно было принять за
серебристый шарик, брошенный на траве. Мох-
натые пушинки торчали вокруг его стебелька,
точно крошечные раскрытые зонтики. Пахнул ве-
терок, и они сорвались и слетели на землю, за-
цепились за травки и корешки, и тут же, на
родном лужке, пустили в землю росточки.
Но одна из пушинок завертелась в воздухе,
ветерок-шалун подхватил её, закружил над зелё-
ным лужком и поднял высоко-высоко, выше вер-
хушек соседнего леса.
Низко расстилался под ними лужок и казался
таким маленьким-маленьким.
— Ветерочек, — спросила пушинка с замира-
нием сердца, — скажи, есть ли что-нибудь даль-
ше, за зелёным лужком?
16
А ветерок вместо ответа поднял пушинку ещё
выше и понёс её над лесом, через поля и луга,
и очутились они над большим синим озером. На
берегу играли дети, и весело звенел их сере-
бристый смех.
Тут ветерок спустился вместе с пушинкой,
и они полетели так низко над волнами, над неж-
ными водяными лилиями с круглыми большими
листьями, что пушинка уже думала, будто вете-
рок хочет утопить её. Она видела, как под во-
дою росли мохнатые водоросли и между ними
плавали стада резвых рыбок, блестя на солнце
серебряными и золотыми чешуйками.
— Что? — шепнул ветерок пушинке. — Есть
ли что-нибудь за зелёным лужком?
И понёс её дальше, над полями и нивами, над
лесами и рощами, над городами с блестящими
куполами и кровлями.
— Что? Есть ли что-нибудь за зелёным
лужком?
17
И летели они, летели всё дальше и дальше,
и увидела пушинка другие леса, где росли дере-
вья, ей неведомые, с вырезными богатыми ли-
стьями, над другими лугами с невиданными цве-
тами и травами, над чужими городами с
причудливыми дворцами и башнями, с площадя-
ми и фонтанами.
Увидела пушинка высокие горы со снежными
вершинами, увидела и такие, что огнём дышат,
и вьётся над ними дым кольцами, словно перо
на исполинском шлеме рыцарском.
Купалась пушинка в лучах солнечных, которые
ласкали её горячее, чем на родине, а ветерок-
шалун всё шептал:
— Что? Есть ли что-нибудь за зелёным
лужком?
Прилетели они к безбрежному морю с жем-
чужными скалами и помчались над голубыми
18
волнами. Вдруг видят: ползёт чёрная туча. Поли-
лись из тучи потоки дождя, замочили пушинку,
и стала она падать, а ветерок шепчет ей:
— Садись скорей на корабль, вон он плывёт
на твою родину, — не то утонешь ты, я не
смогу нести тебя мокрую.
И посадил ветерок пушинку в складку белого
паруса. А сам за парус спрятался и стал в него
дуть изо всей мочи.
Заходили по морю огромные волны, стали об-
давать корабль пеной, так что даже до пушинки
долетали солёные брызги.
Закачался корабль на волнах и помчался быст-
рее птицы. Долго плыл корабль, а море всё
становилось угрюмее и угрюмее. Солнышко со-
всем спряталось, а тучи надвигались всё чернее
и чернее, и стало пушинке грустно и холодно.
Приплыл наконец корабль к берегу. Развесили
паруса сохнуть, высохла и пушинка.
19
Подхватил её снова ветерок, но она уже лете-
ла не так легко: помял её дождь, когда бил о
грубую ткань паруса.
И вокруг всё было невесело. Кругом лежали
поля, уже сжатые, луга стояли пожелтевшие,
торчали на них бурой щетиной стебли скошенных
трав и цветов. Не было голосистых пташек в ле-
сах, на деревьях листья висели поблёкшие или
лежали на земле безжизненные.
Принёс ветерок пушинку назад, на лужок, где
стоял уже полусгнивший стебелёк одуванчика.
Тяжело упала пушинка на сырую траву. Замо-
росил опять дождь, частый и мелкий, и прибил
её к земле.
— Пускай скорее росточки, зацепись за зем-
лю, а то зимой ты погибнешь! — шептали во-
круг неё сестрицы её, пушинки, которые уже
давно дали корешок и стали зелёными травками.
20
А дождь ниже да ниже прибивал её к земле.
Пустила пушинка тоненький росточек, да такой
жиденький и слабенький, что так и думали кру-
гом все травки, что оторвёт её буря и дождь
заколотит до смерти.
Наконец пришла зима студёная, покрылись тра-
винки пушистым тёпленьким одеяльцем из бело-
го снега и заснули крепким сном до тех пор,
пока не разбудили их своим звоном быстрые
ручьи да ласточки весёлым чириканьем:
— Весна идёт! Весна идёт!
Пришла, осветила всё улыбкою ясною тёплого
солнышка, сняла одеяльце из пушистого снега,
обнажила молодые травки и стала их согревать
своим дыханием.
Пышно раскинулись травинки-сестрицы, что ста-
ли из травинок развесистыми кустиками. Закача-
лись на толстых сочных стебельках бутончики,
расцвели цветки большие, жёлтые.
А из той пушинки, которая с ветерком летала,
выросла травинка чахлая, тонкая. Стебелёк у неё
21
был длинненький и всё тянулся выше и выше
к солнышку своею золотою головкою.
— Ну, зачем ты кверху тянешься? Станет
солнце смотреть на тебя! Расстилайся по земле
шире да раскидистее, пей побольше влаги, она
сладкая! — шептали кругом травы и цветы.
А цветочек всё выше тянулся на тоненьком
стебельке.
Вдруг однажды прилетел на лужок золотистый
мотылёк.
Зашумели и зашептали цветы и бутончики:
— Сядь-ка к нам, милый гость! Мы тебе рас-
скажем разные новости!
А мотылёк им в ответ:
— Что интересного можете вы рассказать,
когда вечно сидите на вашем лужке! Я летал
над синим озером, видел, как плыли там лодоч-
ки, как дети по берегу бегали и смеялись, как
тучки на себя в воду гляделись!
— Скажи, мотылёк, — спросила тут тоненькая
травинка робким голоском, — распустились ли
на озере лилии с большими круглыми листьями?
Летал ли ты дальше, за озеро? Видел ли другие
леса и луга с неведомыми деревьями и цветами?
Видел ли море лазурное с жемчужными скала-
ми? Видел ли города с высокими башнями, хра-
мами, с площадями и фонтанами?
Удивился мотылёк и стал травинку расспраши-
вать, откуда знает она о таких чудесах.
И стали они рассказывать друг другу обо
всём, что видели.
— И зачем ты, — сказал наконец мотылёк то-
ненькой травинке, — сидишь здесь, привязанная
к стебельку? И солнышка красного не видать те-
бе среди трав густых. Оторвись от земли, поле-
тим с тобой, станем купаться в лучах солнечных,
высоко над миром поднимемся! Лепестки твои
золотистые так похожи на мои лёгкие крылыш-
ки, ты сама словно бабочка. Упорхнём с тобой
под самое небо высокое!
Отвечала травинка мотыльку:
— Не могу я лететь с тобой! Крепко держит
меня стебелёк, и корешки глубоко в земле си-
23
дят! Лучше ты останься здесь. Буду я поить те-
бя росой душистой, качать, баюкать на лепест-
ках моих. Твои крылышки лёгкие так похожи на
мои лепестки золотистые, ты сам точно цветок!
Пусти корешок в землю, будем мы рядом с то-
бой здесь цвести, пока не заснём оба под
снежной пеленой холодной зимы.
— Нет, не могу я прикрепиться к земле, не
для того я создан! Унесут меня далеко от тебя
мои крылья вольные!
Сказал мотылёчек и взвился, полетел высоко-
высоко и из глаз исчез в лазури неба безоб-
лачного.
Закатилось, спряталось за лесом солнышко,
побледнела заря розовая. Растаяли тучки пурпур-
ные, и поникла головкой золотистой травинка
тонкая. Уронила она на землю каплю росы,
и свернулись, поникли её нежные лепестки.
А утром все её сестрицы стали пышными, на-
дутыми одуванчиками и блестели на зелёной
траве, точно серебристые шарики.
чудные мгновения
ОСЕНЬЮ
А. Насимович
Печальною лаской осенние краски
Пришли, разубрали берёзовый сад;
За садом туманы, как синие сказки,
Надели на поле обманный наряд.
Там бархат покошен поблёкше-зелёный,
Там странно в тумане согнулись кусты.
И ветер осенний, и воздух ядрёный
Тревожат мечтами сухие листы.
Пл
тишь
Рыхлый мох. На мягких кочках
По кустам рассыпан в точках
Гонобобель1 спелый;
Синеглазая черника
И румяная брусника
Под берёзой белой.
Дальше — топи и осока,
И в кайме стальное око
Озера таится;
Осень рощей златобровой,
С неба крышею суровой
В зеркало глядится.
Тихо-тихо. Сон дремотный
На ковёр ступил болотный
Мягкими шагами.
И над озером высоко
Реет птица одиноко
Плавными кругами.
1 Голубика. — Примечание редакции.
ИСТОРИЯ из ИСТОРИИ
26
А Зорин
РАССКАЗЫ
из 2СЛ1СЛПЗА иЛ1Л£?АЛ1О?А
ла/зла ле?/зо?о *
Часть 2.
Из тихой детской на шумный бал
^5ыло уже около полуночи. Маленький Павел
спал в своей мягкой постели под двумя одея-
лами.
Обычно в это время спали и кормилица с
няньками, и дворяне. В этот же вечер им было
не до сна. Они все собрались в соседней ком-
нате, где спали дворяне, и сидели вокруг стола
с нахмуренными, озабоченными лицами. И было
о чём поговорить, подумать и погоревать.
* Продолжение. Начало в №№ 7 и 8.
27
Сперва до них донеслись тревожные слухи о
том, что к великому князю государыня хочет
приставить нового генерала. Потом эти слухи
окрепли. И в этот вечер они узнали, что назна-
чен важный и суровый Никита Иванович Панин,
который завтра же вступит в свою должность.
— Всем абшид1, — вздохнув, сказал Ахле-
бинин.
— Ну, тебя-то, Савелий Данилович, да Иван
Ивановича, надо быть, оставят, — ответила мам-
ка Титова, — а нам на покой.
Шестилетний Павел проснулся, и его тотчас
окружили няньки и мамки. Одна одевала его,
другая несла ему ранний завтрак, но и в мане-
рах их и на лицах было что-то такое, что встре-
вожило чуткое сердце ребёнка.
— Отчего ты молчишь всё, Анна Данилов-
на? — спросил вдруг мальчик, — и ты, Иван
Иванович, и вы?
— Матушка-государыня к тебе нового учителя
взяла, — сказала мамка.
1 Здесь: увольнение. — Примечание редакции.
— Панина, Никиту Ивановича, — пояснил Ахле-
бинин.
— Сухой как палка. Да с сивой косичкой. Злой-
презлой. Бить тебя, соколика, будет. Нас велел
выгонять! — наперебой заговорили няньки...
Когда Панин в сопровождении Бехтеева вошёл
на половину великого князя, он увидел всех пла-
чущими.
— Что это значит? — сурово спросил он.
Няньки быстро осушили слёзы и низко покло-
нились вошедшему.
Мамка Титова тоже поклонилась и жалобным
голосом ответила:
— Я, ваше превосходительство, с его высоче-
ством прощаюсь. Сама его выкормила, шесть
лет с него глазонек не спускала.
— И отлично! — сухо ответил Панин, — но
слезами не надо расстраивать его высочество!
Он подошёл к Павлу и тем же голосом
сказал:
— Перестаньте плакать, ваше высочество! Вы
меня знаете? Я Никита Иванович Панин и буду
теперь с вами. Мы станем друзьями.
29
Мальчик взглянул на него исподлобья.
Высокий, худой, с косичкою. Губы сжаты, бро-
ви сдвинуты, бритое лицо строго и холодно, се-
рые глаза смотрят с упрёком.
— Не хочу! Уйди! — закричал Павел и залился
горькими слезами.
— Печально, очень печально, — сказал, пока-
чав головою, Панин и обратился к Бехтееву: —
Я уйду. Успокойте его и займитесь с ним. Буду
позднее.
— Слушаю-с, — ответил Бехтеев, и Панин
ушёл.
Не скоро успокоился маленький Павел. Весь
день у него шёл скучно и вяло. Он плохо обе-
дал, и дворяне с мамкою, которые сидели с
ним за столом, были тоже мрачны.
Утомлённый, слабенький, он заснул после обе-
да, а когда проснулся, в комнате подле него си-
дел страшный старик с косичкою.
Павел быстро сел на диван:
— А где Анна Даниловна? Где няни мои, Иван
Иванович и Савелий Данилович? Позови их!
Панин покачал головою и ровным голосом
сказал:
— Нету их и не будет. Негоже!
30
Мальчик откинулся на подушку и опять горько
заплакал.
Панин вынул табакерку, открыл её, понюхал
табаку, спрятал табакерку назад и тихо, вразу-
мительно заговорил:
— Ваше высочество уже довольно выросли,
чтобы без мамки и нянек жить. Не должно
и тем дворянам при вас состоять. Я вам иных
дам. Не извольте, ваше высочество, так много
плакать.
— Уйди прочь! — закричал Павел.
— Я государыней императрицею к вашей пер-
соне приставлен, и мне уйти от вас не можно.
Крепко надеюсь, что мы с вами добрыми
друзьями будем.
И долго говорил мальчику Панин своим ров-
ным спокойным голосом, но Павел неутешно
и горько плакал. Он отказался от ужина и лёг
спать в слезах.
Сразу изменилась его жизнь.
Раздевал и одевал его вместо мамки и нянек
лакей. Спал с ним в одной комнате Бехтеев. Па-
нин постоянно находился с ним и то рассказывал
31
ему разные занятные истории, то показывал ему
разные инструменты, и особые люди стали учить
мальчика и пилить, и стругать, и клеить из дере-
ва разные шкатулки и ящички.
Маленький Павел начал понемногу успокаивать-
ся. Утром приходил Бехтеев и учил его русско-
му языку и арифметике, потом садились обе-
дать с Паниным и Бехтеевым, потом приходил
офицер и учил мальчика фехтовать на шпагах.
Потом Павел столярничал, танцевал, а там при-
ходило время ужина и сон.
День за днём шло время, и мальчик уже стал
привыкать к своему воспитателю, когда тот од-
нажды перед самым ужином сказал ему:
— Извольте, ваше высочество, одеться в но-
вый кафтан, и парик вам другой приладят!
— Зачем?
Панин понюхал из табакерки, и по лицу его
скользнула улыбка.
— Не всё же нам сидеть в этих горницах.
Пойдёмте во дворец!
Трепетно забилось сердце мальчика. Его быст-
ро обрядили, и минуту спустя Панин вёл его за
руку по пышно убранным комнатам дворца.
32
В первый раз мальчик вышел из своих покоев
на половину государыни. Он робел всё боль-
ше и больше и боязливо прижимался к руке
Панина.
В пышных залах стали попадаться навстречу
люди. Вот дама в огромном широком платье
вскрикнула и присела перед великим князем. Вот
вытянулся военный. Вот толстый старик в напуд-
ренном парике подошёл и поцеловал мальчика в
плечо.
Павел уже дрожал от страха. Всё было ему
незнакомо и непривычно.
И вдруг до него донеслись звуки музыки, а
затем открылся зал, залитый огнями, и Панин
остановился.
Павел увидел сотни кафтанов и мундиров,
дамских платьев, брильянтов, огней. Гремела му-
зыка. С прыжками и ужимками кавалеры и да-
мы сходились и расходились в каком-то танце.
Голова у мальчика закружилась.
А тут стихла музыка. По всей зале пронёсся
вдруг сдержанный крик, и в одно мгновение ма-
ленького Павла окружила толпа придворных дам
33
и кавалеров. Его увидели в первый раз, и всех
он привёл в восхищение.
Рядом с высоким стариком Паниным стоял
крошечный хорошенький ребёнок. Из-под напу-
дренного парика, изумлённо расширенные, горе-
ли большие голубые глаза. Бледное личико со
вздёрнутым носиком казалось прекрасно. И сам
мальчик походил на забавную фарфоровую ку-
колку в парике, кафтане со шпагою, в пышном
жабо и башмаках с пряжками.
— Какой ангельчик! Дозвольте поцеловать руч-
ку, ваше высочество! — со всех сторон разда-
вались голоса, и маленького Павла отняли от Па-
нина и тормошили со всех сторон.
Павел стоял, дрожа от страха, потом вдруг
рванулся и с диким воплем побежал по залам.
За ним раздались крики. Ему казалось, что все
бегут за ним следом, и он мчался, как заяц,
потом метнулся в сторону и залез за высокое
кресло.
За креслом он притаился, как мышь. Слёзы
лились из его глаз, и он весь дрожал от страха.
Только после долгих поисков нашёл его, нако-
нец, Панин и насильно за руку вытащил его из-
за кресла.
34
— Ай, ай, — выговаривал он ему, ведя его
назад в его половину, — как не стыдно! Великий
князь — и вдруг бежать и плакать. При всех!
Павел дрожал и плакал, но после этого случая
он мало-помалу привык к шумной придворной
жизни и полюбил дворцовые залы, где не раз
присутствовал на балах и маскарадах.
Панин успел сблизиться с Павлом, а потом
и приобрести горячую любовь своего воспитанни-
ка. Он сам любил мальчика и прилагал все за-
боты к его воспитанию.
Бехтеев учил его русскому языку, арифмети-
ке, географии и истории. Приходили учителя
языков, приходили для обучения танцам и фехто-
ванию, а также и столярному ремеслу. Малень-
кий Павел выучился ездить верхом.
Ему уже шёл седьмой год, когда бабушка
его Елизавета Петровна скончалась (25 декабря
1761 года), и на престол вступил его отец, им-
ператор Пётр III.
35
Встретились отец и сын.
Маленький, нервный, впечатлительный мальчик
с восторгом и страхом глядел на своего отца.
Тот вошёл в огромных ботфортах, с огромной
шпагой, в простом тёмном кафтане. Павел по-
чтительно поклонился ему. Но отец поднял его
на руки, крепко поцеловал и с громким смехом
сказал:
— Ге! Из него выйдет славный малый! Пусть
пока остаётся всё, как было. После я сделаю
иное распоряжение, чтобы он получил военное
воспитание.
С этими словами он опустил мальчика на пол
и вышел.
Панин остался и продолжал воспитание Павла.
Дни быстро шли один за другим.
(Продолжение следует.)
Бывает и такое
М. Климова

Куколка Ляли, шалунья Анюта,
Что-то сегодня сердита, надута.
Тихо за печкой сидит, отдыхает...
Пусть все проказы свои вспоминает!
Ляля на столик её посадила,
Кукла упала и чашку разбила.
Утром глядела Анюта в окошко:
Вот и окошко разбито немножко.
С маленьким братиком Ляля сидела,
Чинно картиночки в книжке смотрела,
Куклу высоко-высоко держала,
Чтоб она тоже картинки видала.
Кукла-шалунья вертелась, вертелась,
Прыгнуть
Анюточке вдруг захотелось.
Прыгнула
Стукнула
быстро, но криво, неловко,
мальчика прямо в головку.
Горько заплакал от боли братишка,
Вздулась у братца
на лобике шишка.
Мама сердилась и
Разве же Лялечка
Лялю бранила...
так нашалила?!
П. Зайкин
ДРУЗЬЯ*
Если вы когда-нибудь имели галчат, то знаете,
как быстро привыкает в таком нежном возрасте
эта птица к человеку.
Вынутые из гнезда, они через несколько часов
начинают есть у вас из рук, а когда оперятся
и выучатся летать, то не оставят в покое ни од-
ного уголка в доме, чтобы не заглянуть туда.
Наевшись утром из ваших рук, галчонок выле-
тает через открытое окно в сад, пропадает там
несколько часов, но лишь только на балконе за-
звенят посудой к завтраку, он тут как тут. Ле-
зет к вам, садится на плечо и, распустив кры-
лья, поднимает такой крик, что вы стараетесь
* В сокращении.
39
поскорее заткнуть ему рот, чем попало: куском
булки, творогом, котлетой, лишь бы он молчал.
Позавтракав с вами, он опять летит в сад, а
перед обедом вы видите его на кухне, где он
преследует своим звонким криком кухарку, пока
она чего-нибудь ему не даст.
За обедом он снова у стола и заглядывает в
каждую тарелку.
Галчата крепко привязываются к своим госпо-
дам, и отделаться от них не так-то легко.
II
Мне рассказывали, например, о таком случае.
У одной дамы была пара галчат. Она воспита-
ла их, подобрав совсем голенькими, желтороты-
ми птенцами в парке после бури, во время ко-
торой они выпали из гнезда.
Галчата до того были привязаны к своей госпо-
же, что не оставляли её ни на шаг даже во
время её прогулок по городу. Следуя за ней,
они перелетали с дерева на дерево, с забора
на забор, с крыши на крышу, и если она куда-
40
нибудь заходила, терпеливо дожидались её, ред-
ко отправляясь в обратный путь одни.
Дружили они также с бывшей в доме большой
собакой из породы сенбернаров.
Во время прогулок их госпожи по саду, когда
огромный сенбернар степенно шествовал за ней,
помахивая своим пушистым хвостом, галчата са-
дились ему на спину и ездили таким образом по
саду, пока им это не надоедало.
Когда пса кормили, они обязательно вертелись
у его чашки и подхватывали крошки и куски пи-
щи, нередко увлекаясь до того, что влезали с
лапами в чашки.
Добродушный сенбернар молча выкидывал их
движением носа прочь, но никогда не шёл даль-
ше этого, даже не рычал на них.
Ill
Но это продолжалось недолго.
У дамы обстоятельства сложились так, что ей
пришлось продать дом и поселиться в комнате,
которую она сняла у знакомых на другом конце
города.
41
Галчата и собака были оставлены новым вла-
дельцам дома. Потихоньку от них дама покинула
кров и поселилась на новом месте.
Прошло несколько дней.
Вдруг как-то утром она открывает окно и ви-
дит такую картину: посреди двора сидит её сен-
бернар, а около него вертятся галчата.
Заметив в окне свою бывшую госпожу, они
влетели в комнату и подняли громкий радостный
крик. Сенбернар же прыгал у окна, лизал ей
руки и громко визжал.
Растроганная до слёз, не имея возможности
оставить их у себя, она водворила своих друзей
к их новым хозяевам, но на другой день, едва
очутившись на свободе, они снова были у неё
и с тех пор стали являться к ней ежедневно.
чудесл в решете
М. Пожарова
ИГРУШЕЧНОЕ МОРЕ
С
В окно мне шепчут ели
Осенний хмурый сказ.
Так скучно, в самом деле!
Налью-ка воду в таз:
Игрушечное море
Устрою я в тазу,
В волнах увижу вскоре
Сапфир и бирюзу.
Пускай во влаге зыбкой
Мой лебедь восковой
Скользит в беседе с рыбкой
Багряно-золотой!
В ореховой скорлупке
Дюймовочка плывёт:
Смеясь, раскрыла губки
И лебедя зовёт.
А дальше — парус острый,
Как белое крыло.
Куда кораблик пёстрый
Волнами повлекло?
Фарфоровый царевич
На светлом корабле
Несётся в край лазурный,
К неведомой земле.
Навстречу — лёгкий, хрупкий
Ореховый челнок.
Дюймовочка в скорлупке —
Что розовый цветок!
И с радостью во взоре
Царевич закричал:
«В седом пустынном море
Я счастье разыскал!
Оставь челнок печальный —
Тебя, мою звезду,
В родной дворец хрустальный
С любовью поведу.
Тебе, моей невесте,
Венец алмазный дам!»
Плыви, плыви, кораблик
По ласковым волнам...
I
ЗАНЯТНЫ© ИСТОРИИ
l/№
l<	Пришвин
ГРИБЫ ТОЖЕ ХОДЯТ
Осень глубоко продвинулась. Еловый
подрост осыпан золотыми монетками бе-
рёз и красными медалями осин. В лесу
ведь и в солнечный день сумерки, а тут
ещё нападала листва и скрывает от глаз
серые, красные и жёлтые шляпки грибов.
— Есть грибы? — спросил я маленькую
дочь лесника.
— Волнушки, рыжики, маслята.
— А белые?
— Есть и белые, только теперь начинает
холоднеть, и белые переходят под ёлки.
Под берёзками и не думайте искать —
все под ёлками.
— Как же это они так переходят, вида-
ла ли ты когда-нибудь, как грибы ходят?
Девочка оторопела, но вдруг поняла ме-
ня и, сделав плутовскую рожицу, ответила
мне:
— Так они же ночью ходят, как их мне
ночью увидеть? Этого никто не видал.
45
Y HAG В ГОСТЯХ
Канадский писатель Э. Сетон-Томпсон
ЕДОЙ*
Рейнджер — моя охотничья собака — отлично
выслеживал дичь. Я сам обучил его, а теперь
он со своей стороны учил меня. Почти каждый
день я уходил с ним поздно вечером в лес
и говорил:
— Беги вперёд, Рейнджер, и посмотри, что
есть в лесу.
И он бежал, обнюхивая траву, и говорил мне,
какой зверь тут прошёл: для каждого отдельно-
го рода зверей у него был особый лай, так что
я всегда знал, кого он выслеживает.
Во время этих ночных охот я часто слышал
крик совы. На него Рейнджер, конечно, не об-
ращал никакого внимания, так как охотился толь-
ко за четвероногими.
* В сокращении.
46
Раз, когда он почуял какого-то зверя, я услы-
хал несколько раз повторенный крик совы. Судя
по лаю Рейнджера, мне казалось, что он гово-
рит: «Енот, енот, енот!» — а, между тем, до
меня всё доносился крик совы. Только подойдя
ближе, я заметил, что крик этот слишком гро-
мок для совы, а сделав несколько шагов, увидал
маленького енота, который стоял на низеньком
пне, устремив сверкающие глаза на собаку.
— Бедный енотик! — сказал я. — Ты, долж-
но быть, убежал от своей мамы и заблудился,
ведь так?
Но он вместо всякого ответа недоверчиво
и злобно взглянул на меня.
Я снял пальто и, несмотря на ворчанье зверь-
ка, завернул его и принёс домой.
Утром я отправился на то место, где собака
нашла его, чтобы узнать кое-какие подробности
о ночных похождениях моего пленника. По сле-
дам, сохранившимся на сыром берегу речки, я
понял, что мать приводила сюда его и его
братьев и сестёр, чтобы они могли поиграть при
47
лунном свете и научиться искать себе пищу. Все
детёныши были очень осторожны и не отходили
от матери, но один самостоятельный или, может
быть, непослушный детёныш не пошёл с нею
и со всеми остальными.
Он, должно быть, думал, что может выбрать
дерево и сам, а дерево это оказалось низень-
ким пнём, на котором и разыскала его собака1.
У некоторых енотов дурной характер, и их не-
возможно приручить, но молодые очень милы
и кротки. Мой енотик был ещё совсем малень-
кий и скоро стал ручным.
Теперь он часто спит, свернувшись в клубочек,
рядом с Рейнджером, ещё так недавно его
смертельным врагом, а теперь закадычным дру-
гом. Меня он ни крошечки не боится и в эту
самую минуту, как я пишу о нём, шарит во
всех моих карманах, надеясь найти там земля-
ные орехи или леденец.
1 Днём еноты укрываются на деревьях или в дуплах. — При-
мечание редакции.
Мне казалось, что енотик уже забыл ту ночь,
когда ходил с матерью к реке и плескался в во-
де. Но раз вечером, услыхав призывный крик
енота, он подбежал к окну, стал пристально
вглядываться в темноту и мягко ответил на при-
зыв. А я понял, что хоть он и привык к новой
жизни, но в глубине своего сердечка остался
тем же, чем был — лесным бродягой, который
чувствует себя дома только во мраке полуноч-
ных лесов.
z Детское чтение \
для сердца и разума
I Z-sUX J
^Хсот/геайЛ°х/
содержание
Ребята и зверята
К. Бальмонт. От птицы к птице..........................
Задушевное слово
К. Станюкович. Максимка................................
Поэзия детям
Н. Урванцов. Вянут в поле васильки.....................
Рассказ за рассказом
А. Аверьянов. История одной игрушки....................
Кроме шуток
О. Мар. Царевна, царь и гномы..........................
Жила-была сказка
^э^^ан^э. Пушинка 
Чудные мгновения
НЬ
Тишь.....................................
История из истории
А. Зорин. Рассказы из детства императора Павла Первого
Бывает и такое
hK" Климова. Гадкая кукла..............................
Читаем всей семьёй
И. Зайкин. Друзья .....................................
Чудеса в решете
М- Пожарова. Игрушечное море...........................
Занятные истории
М. Пришвин. Грибы тоже ходят...........................
У нас в гостях
Канадский писатель Э. Сетон-Томпсон. Енот..............
2-я обл.
38
42
44
45
8
Тексты приведены в соответствие с современными нормами русского языка.
ИФУНИСЕРВ, ежемесячный литературный журнал
домашнего чтения для детей младшего школьного возраста.
№ 9 (201), 2013, издаётся с января 1997 года.
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати.
Учредители: Московский союз пионерских организаций — Федерация
детских организаций, Издательская фирма УНИСЕРВ.
Издатель: Издательская фирма УНИСЕРВ. Свидетельство о регистрации
средств массовой информации № 015112 от 25.12.1997.
Главный редактор П.А. КОБЛИКОВ	Художник3.H. ЯРИНА
E-mail: info@uniprint.info Сайт: www.uniprint.info Подписной индекс: 71689
Юр. адрес: 109377, г. Москва, ул. Зеленодольская, 11—355. Тел.: (495)951-47-20
Подписано в печать 26.08.2013. Формат 60x90/16. Объем 3 п.л. Тираж 2220 экз.
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Заказ № 210
Отпечатано в ООО ’’Печатный салон ’’Шанс”
г. Москва, ул. Ижорская, 13/19, тел.: (495)485-93-09